Коло Жизни. Бесперечь. Том второй Елена Александровна Асеева
        Вовтором томе книги «Коло Жизни. Бесперечь» вместесглавными героями Есиславой иКрушецем читатель посетит удивительные космические просторы иОтческие недра. Познакомится сволшебным народом, гипоцентавров, прибывших наЗемлю, для постройки пирамидальных комплексов. Иувидит зарождение новых верований, традиций исамого народа, къметов, продолживших после катаклизма жизнь человечества нанашей планете.
        Коло Жизни. Бесперечь
        Том второй
        Елена Александровна Асеева
        Посвящаю моему старшему сыну Григорию,
        источнику научных догадок этой части книги.
        Создано винтеллектуальной издательской системе Ridero.ru
        Глава первая
        - Хотябы быть уверенным, что сдевочкой все благополучно. Сдевочкой илучицей, - низко инескрываемо недовольно протянул Небо, он почасту так делал, когда был вприсутствии Першего ижелал, что-то вызнать.
        Братья: Перший, Небо иАсил, ноне находились накосмическом хуруле вмногоугольной комнате блистающей почти голубым светом, ирастерявшей почитай все свои облака, поблескивая гладью стен, свода ипола. Лишь наодной изстен, там где, судя повсему, имелся вход, иногды показывались косматыми вздутиями белые комы облака, однако также скоро исчезающие, будто пугающиеся негодующего взора старшего Раса.
        Асил, как иПерший, ноне вчерном сакхи спереливающимися наего материи тончайшими золотыми вкраплениями, при своем венце, где внавершие единожды цвело иплодоносило платиновое древо совсем немного медлил сответом. Погодя несколько кособоко он глянул насмотрящего вего сторону старшего Димурга, верно вопрошая совета итолько после того, как тот едва зримо кивнул, неторопко отозвался:
        - Девочка жива издорова… ее удел вруках Круча.
        - Здорова? - несколько удивленно вопросил Перший, точно все это время ощущал боль Еси итому изумлению вторила змея внавершие его венца, как-то дюже громко щелкнув пастью.
        - Теперь здорова, - пояснил Асил иотвел взгляд, отлица старшего Димурга, несомненно, его прощупавшего, уставившись встекловидную часть комнаты накосмическую даль. - Бесицы-трясавицы ее излечили… Я лично, Отец, выслушал их доклад… Тот мальчишка он сильно покалечил девочку, да иДажба оказался несколько груб.
        - Дажба торопился, - незамедлительно вступился засына Небо идосадливо дернул рукой, всторону сидящего слева отнего младшего брата, тем движением останавливая его молвь. - Малецык неожидал, что Сирин-создание подаст столь четкие указания нанего оспасении девочки… Ивпервый миг несколько так растерялся. Потому оставил ее одну натом берегу, неведая как действовать дальше, когдаже лучица подала зов, пришел повторно. Нодевочки там уже небыло, его кто-то опередил. Малецык попервому решил это был Стынь, нопосле догадался… Измальчишки вроде высосали жизнь, аСтынь так никогда недействует.
        - Это был наш любезный Круч, - вголосе Асила прозвучало мощное торжество, словно сын ивпрямь содеял, что-то достаточное значимое вглазах всех Зиждителей.
        - Он, просто умница, - мягко отметил Перший иблагодушно оглядел младших братьев, нежно им просияв, итем самым сняв какое-либо напряжение слица Небо. - Надеюсь, ты, Асил, милый мой, похвалил его зарасторопность… ивпервые опробованные способности? - старший Атеф торопко кивнул. - Я рад, ибо наша кроха нуждается впоощрении… Втвоем поощрении малецык… втвоей поддержке. Ты должен всегда сие помнить иболее недопустить повторения пути Опеча. - Черты лица Асила мгновенно болезненно дернулись истем самым сотряслось платиновое древо внавершие его венца, колыхнув каждым своим листочком. - Ты должен, - голос Першего многажды понизился, став вкрадчиво-липким, непременно, стараясь заползти вуши обоих младших, - должен понимать, как важен для твоей печищи Круч. Он теперь основа ибудущее ее. Ты, всегда мой бесценный, хуже всех боролся залучицы, иеслибы немои уступки. - Старший Димург прервался, его взгляд полыхнул особой мощью истем вроде как пригвоздил все тело младшего брата ккреслу так, что замерло нетолько дымчатое облако под ним, ноивесь он сам. - Небылобы твоей печищи… Потому я прошу тебя, ноне прояви особое
участие вотношении нашей крохи.
        - Я понимаю, что для меня значит Круч, - низко откликнулся Асил ималозаметно качнул головой, стараясь, вероятно, вырваться изоков сдерживающего его взора старшего брата. - Ивыполняю все твои рекомендации, Отец… ИОтеть, как ты итребуешь, всегда присутствует при нашем сКручем толковании, хотя ипочасту меня раздражает.
        - Вот это иплохо, малецык, что раздражает, - произнес Перший и, наконец, выпустив изсвоего цепкого взгляда брата, точно вподдержку весьма нежно ему улыбнулся. - Надобно нераздражаться, мой бесценный… Все время себя контролировать… сдерживать… для тех нужд Отеть ибыла мною создана, ипосле обретения божественности Кручем тебе подарена.
        - Колибы я знал, что это такое дотошно-противное создание, никогдаб непринял твой дар, - потеплому молвил Асил ишироко заулыбался, отчего золотое сияние, поглотив желтовато-коричневый цвет кожи налице, сделало его сродни Небо. - Даже пожертвовав нашими отношениями, дорогой мой Отец.
        Днесь также купно засияла икожа лица Першего, видимо, тем оценив шутку Атефа. Понеже Асил вотличие отНебо был всегда более прямодушен инескрываемо любил Першего, признавая его власть над собой. Он никогда непросил старшего Димурга обуступках, никогда необлыжничал, всегда действуя открыто идостаточно ясно. Ивсе уступки Перший вершил исходя изсобственных замыслов. То, что меж братьями произошла размолвка вотношении Круча, скажем так, оставалось насовести Родителя… ипри поддержке… при жестком давлении последнего наАсила. Хотя старший Атеф ивыполнил указанное Родителем, весьма переживал ослучившемся разладе меж ним иПершим идосих пор чувствовал свою вину пред ним, словно ответил наего чуткость, добро особой неблагодарностью. Потому после перерождения Круча, когда Перший первым прибыл кнему накумирню, где малецык восстанавливался после Коло Жизни, нетолько сделал все, чтобы загладить произошедшее огорчение, ноибезоговорочно принял поставленные старшим братом условия повоспитанию сына. Втом числе, итот самый дар, ввиде Отети.
        - Замечательное создание, - все темже поучающе довольным тоном продолжил толкование старший Димург, ислегка откинувшись назад приткнул голову кгрядушке кресла, чуть-чуть прикрыв очи, однако оставив налевом тонкую щелочку, чтоб все время наблюдать зазримо недовольным Небо. - Его надо было создать для тебя многажды раньше, итогда несвершилось тех тягостных ошибок. Потому как Круч нежный, хрупкий Бог, сним надо уметь обходиться. Кнему, как икОгню, Дажбе, - теперь Перший, явственно говорил идля Раса, посему тот малозаметно шевельнул правой рукой, вогнав перста вглубины облокотницы дымчато-голубого кресла, накотором восседал всвоем белом сакхи имощном венце. - Надо найти подход, анеговорить» чего ты растерялся… надобно вернутся моя драгость», - процитировал Димург однозначно молвь Небо, посему упоследнего кожа лица много побледнев, утопила вбелизне всю золотистость при том купно живописав паутинные сосуды, ажурные нити кумачовых мышц ижилок. - Нужно вспять похвалить, поддержать, илишь потом скрыто подсказать. Как можно больше внимания илюбви, оно необходимо нетолько Кручу, ноиДажбе… Идаже если где-то
явный просчет, ошибка, наэто неследует указывать, аль поправлять, стоит принять, как есть… Грубые! вы оба такие грубые, - нежданно жестко молвил Перший итой строгой фразой, обрывочно-брошенной, враз снял досаду слица Небо, ипридал тревоги Асилу. - Если сКручем или Дажбой, что-то произойдет… Родитель, мне давеча объявил, он того отвас, малецыки, более непотерпит. Накажет обоих, неведаю как тебя Небо, нопро Атефов сказал вельми четко. Сказал, что печища брата более небудет существовать, асыны также, как ион сам, перейдут под мое начало… Ихотя я пытался оспорить данное решение, новэтот раз, поверьте, оно стало непосилам, ибо Родитель меня выгнал. Выгнал… Дотоль высказав все про лучицу, вероятно, накипевшее.
        Перший резко смолк, илегохонько затрепетали его полные губы, азмея ввенце дюже сердито оглядела сидящих напротив ее носителя Богов, точно ввысказанном Родителем были повинны только они. Взале намалость наступило отишье… оно отозвалось отнаклонно схваченных меж собой стен, отхлынуло отстеклянного окна, икачнула нетолько деревцо ввенце Асила, ноиминиатюрную систему внавершие венца Небо.
        - Я только непонял, - перебивая плавающую округ тишину, вставил Рас. Ибыло зримо, что Бог жаждал перевести тему разговора, вболее выгодное для него русло, чтобы его непоучали при младшем брате, абы того он нелюбил, анапротив оказались пред ним виноватым. - Непонял Перший, зачем вы выпустили севергу вспутник. Почему Родитель ничего нестал пояснять мне, лишь сказал, чтобы хурул находился вготовности.
        Вего гласе слышимо звучало огорчение. Теми переливами своего бас-баритона, неменее мощного… властного чем уПершего, вкоторый, одначе, Небо всяк раз находясь подле Димурга, вплетал нотки подчиненности, непререкаемо соглашаясь состаршинством брата итем самым, несомненно, пользуясь. Вот исейчас волоконца огорчения были столь очевидны, что Перший торопливо раскрыл оба свои глаза инескрываемо обеспокоенно оглядел Раса.
        - Это, мой бесценный, неко мне вопрос надобно обращать… лишь кРодителю, - неменее спешно откликнулся Димург и, теплотой взора, напервый взгляд такого темного, словно густотой ночного неба окутал расстроенного младшего брата. - Замыслы были Родителя, как ты понимаешь. Он хотел посмотреть нареакцию ипоступки младших сынов, особенно Стыня иДажбы… Так как вельми обеспокоен, их нездоровой привязанностью кчеловеческому. Впрочем, насколько я его понял, остался доволен поведением Дажбы и, конечно, нашей милой крохи, Круча.
        - АСтыня? - тревожно поспрашал Асил, так как всех Зиждителей досих пор дюже волновало здоровье младшего Димурга.
        - Мне, представилось, Стынь был несколько неадекватен… неуправляем, - задумчиво произнес Перший, ирывком подняв левую руку отоблокотницы кресла, перстами огладил грань своего округлого подбородка, придавая втом месте особое золотое сияние кожи. - Ия, всполошившись, перевел его вкоматозное состояние, ноРодитель сказал, данное действо оказалось лишним. Малецык вполне здоров ибодр, просто несколько нами избалован, посему итребует своего.
        - Он просто своевольник иупрямец, наш драгоценный Стынь, - полюбовно протянул вотношение младшего Димурга Небо илегохонько улыбнулся, отчего затрепетали кудерьки волос вего усах, прикрывающих уста. - Как ивсе твои сыны, брат… Как наша бесценная лучица. Ведь, очевидно, гибель континента, близких девочки людей были задуманы Родителем длянее.
        - Нелюблю я. Вельми нелюблю такие вещи, - нескрываемо огорченно отозвался Димург, исамую толику качнул головой тем самым потревожив покой змеи внавершие венца. Понеже дотоль мирно почивавшая, она разком раззявила свою пасть, и, выкинув оттуда раздвоенный почти голубоватый, втон стенам залы, язык ощупала пространство округ себя, при том, право молвить, так инеотворив глаза. - Можно было обойтись меньшими потерями, ноРодителя сложно переубедить… Он одним замыслом жаждал наполнить чувствами плоть девочки, ипронаблюдать заСтынем иДажбой. Иесли малецыками остался доволен, то явственно разочарован поведением лучицы… Незнаю, что ему там передает Сирин-создание, ноРодитель велел мне поговорить одевочке стобой Асил. Ипредложить тебе прощупать девочку, заодно иосмотреть лучицу, только, как ипонятно, лишь наЗемле. Родитель боится, что случицей происходит неладное… Может опять началось отключение, потому как действие плоти какое-то несоответствующее общим поведенческим нормам ее естества.
        - Хорошо, Отец… Я сам осмотрю лучицу, раз этого требует Родитель… Номожет просто Есинька, так переживает гибель близких ей людей, неболее того? - вопросил негромко Асил, исейже миг дрогнула каждая частичка его тела, ивесь он туго качнулся вперед, подобно охваченный волнением.
        - Может… Мне трудно, что-либо сказать.., - едва слышно додышал Перший имедлительно перевел взор настаршего Раса, выжидательно нанего уставившись.
        - Что? - днесь явное негодование проплыло нетолько вброшенном слове, ноивовсей няпряженно-замершей фигуре Небо. - Коли Родитель того требует, как я посмею противоречить Его распоряжениям… Конечно, если необходимо, я разрешаю Асилу прощупать девочку илучицу.
        - Азачем обэтом сказывать таким гневливым тоном, словно оно мое распоряжение? - достаточно мягко вопросил старший Димург илегохонько вздел вверх плечи, таким образом, выражая недопонимание. - Это немоя прихоть… желание… Ежелиб я исполнял свои замыслы, мой милый малецык, был подле меня ноне… ноне, - сособой порывистостью отозвался Перший иглубоко вздохнул, однозначно трепетанием всей плоти успокаивая свою горячность игорячность младшего брата. - Родитель… Родитель все делает посвоему исовсем нежелает слушать меня вотношение лучицы, иноредь наказывая меня задавешнее своеволие… Тем самым делая больно нетолько мне, ноинашей бесценной лучице. Может потому ноне унее такое несоответствующее поведение. - Димург медлительно вздел вверх руку иогладил поверхностью длани кожи налице, перстами смахнув сочей, точно сетчатое плетение паука.
        - Еслибы случицей, что-то происходило, она, безусловно, подала зов, - наконец, озвучил свое недовольство молвью Небо ивельми сердито зыркнул намладшего брата, будто тот был вчем повинен пред ним. - И, несмотря намощь щита, что установил Асил над одной издолин наконтиненте своих отпрысков, мыбы этот зов услышали. Ибо даже сейчас, когда лучица такая юная, он довольно-таки звучный. Последний поданный, ивовсе оглушил Дажбу. Представляю, какова будет его могутность вследующей плоти.
        - Поповоду следующей плоти, - торопко перебив брата наполуслове, произнес Перший, и, убрав отлица руку, многажды степеннее посмотрел наБогов. - Родитель велел определиться ссоперниками как можно раньше. Тем паче существование этой плоти небудет долгим, отом окончательно мне доложили бесицы-трясавицы. Иврядли девочка достигнет тридцатилетнего поземным меркам возраста. Родитель прямо так ивелел, назначить всоперничество старших сынов, более крепких. Потому, я думаю, отнас станет вести соперничество Вежды.
        - А, что толку… кого неназначь, все равно сыны будут действовать воблаго твоей печищи, Перший, - ивовсе нескрываемо обидчиво произнес Рас, иналбу его залегла одна довольно-таки глубокая морщинка, сделав Бога зараз много старше. - Стоит им почувствовать смурь лучицы потебе.
        - Ты втой смури упрекаешь, чтоли брата? - незамедлительно поспрашанием дыхнул Асил икупно свел свои черные, прямые брови, явственно начиная гневаться. - Так ту смурь поПершему… понашему Отцу ощущают нетолько сыны, ноимы сДивным… Ты просто Небо делаешь вид, что незамечаешь, как Дивный нуждается вподдержке Отца.
        Отца… Нетолько сыны величали так Першего, ноивсе три старших Бога, вкладывая всие понимание помимо его старшинство, трепетное, полюбовное, поучающее отношение кое он всегда проявлял кним.
        - Тише… тише, малецыки, - непререкаемо властно проронил Димург, узрев, как полыхнули голубыми переливами света очи одного брата исузились почитай докарих треугольников радужки глаз иного. - Небудем помелочам горячиться, ненадобно… Вы мне все очень дороги. Нетолько сыны. Нетолько ты, мой бесценный, Асил, аль малецык Дивный, ноимой любезный Небо. Днесь поповоду Родителя, могу пояснить одно. Он требует участия всоперничестве старших сынов, потому как они более крепкие исумеют вынести безболезненно столь мощные выбросы зова лучицы, кои как ты понимаешь, милый Небо, вжизни следующей плоти усилятся… Ноежели ты, бесценность, нехочешь, чтобы всоперничестве участвовал Седми, пусть будет Воитель.
        - Седми, - усмехнувшись, вельми умягчено молвил Асил. - Уж кто будет находиться влучшем положении, так только Седми иРасы. Ибо все знают, как мягок Велет, тем более после давешней размолвки сынов. Велет ивовсе неможет чего против слов Седми сказать, дотоль трепетно кнему относился, атеперь итого подавно. Каждое трепетание губ Седми налету ловит. Ну, аВежды…
        - Вежды очень любит Седми, вцелом, как ивсех младших братьев, - закончил заАтефа старший Димург, узрев, что лицо Небо, будто объяло злато-рдяным сиянием. Вероятно, Рас, как почасту делал, захотел сказать младшему брату какую грубость.
        - Ну… Седми, так Седми… Как скажешь Отец, - более миролюбиво протянул Небо, может нестолько соглашаясь сдоводами старшего брата, сколько опасаясь, что прознав про его недовольство, Седми сызнова начнет сним конфликтовать, будучи поприроде мятежным Богом.
        - Значит, договорились, - ласково отметил Перший, итем теплом слов огладил лица братьев исами стены залы так, что изтой глади стали вылезать круглые, водяные пузыри имедлительно набухать. - Асил побывает наЗемле, осмотрит лучицу, прощупает девочку идоложит осостоянии их обоих Родителю… намже…
        Старший Димург нежданно смолк инапряженно замер, абы резко пробудившаяся ввенце змея, теперь сползла снавершия, и, заструившись поободу, достигла его уха. Казалось чудное создание, непросто сунула розовый язык вухо Бога, она втиснула туда часть своей треугольной головы и, определенно, зашипела. Аль то зашипели лопающиеся повдоль стен водяные пузыри, наполняя залу шелестящим звуком, мерным вибрированием вращающейся ввенце Небо миниатюрной солнечной системы, исладковатым ароматом благоухающих внавершие древа Асила маханьких цветов.
        Глава вторая
        Есинька меж тем все еще подергивала конечностями. Скрутившая ноги ируки корча, степенно оступая, словно утягивала засобой исаму жизнь издевушки. Сияние теперь уже густо смаглое продолжало рывками вибрировать, вероятно, также захлебываясь кровью текущей сразу изо рта иноса Есиславы. Яркое, ноне прямо-таки золотое полыхание наполнило разом весь лес ирезво проявившийся внем Стынь шагнув кюнице, вдоли мгновения подняв ее наруки, прижал кгруди.
        - Стынь?! - взбудоражено дыхнул возникший мигом позже Круч ивскинув голову изумленно оглядел раскинувшийся ввышине над кронами деревьев дымчато - плетеный, точно изволоконцев тончайших растений блекло-зеленоватый щит, сразбросанными поего сквозному полотну махами голубыми колокольцами. - Как ты сюда попал?
        - Пришел, как ты понимаешь небез помощи нашего Отца, Господа Першего, - мягко отозвался Стынь, истеплотой взглянул натого, кто был ему неменее близок чем Крушец. - Круч, посмотри Еси умирает, - болезненно добавил он, идолгим рукавом черного сакхи смахнул слица девушки юшку икровавую пену. Торопливо приложившись губами кее лбу, итем вдавив смаглое сияние лучицы вглубины головы юницы.
        - Умирает, - тревожно прозвенел, моментально став высоким голос Круча ион немедля шагнув кСтыню, обхватил руками голову Еси да также приник губами кней, только неко лбу, акмакушке, единожды стем коснувшись волос Димурга.
        Прошло небольше минуты, когда доселе вибрирующее сияние, выбрасываемое изголовы Есиславы, также рывком осело, словно Крушец потерял сознание… отключился… аль ослабил давление наплоть… Аможет всеже сама плоть ощутила подле себя того, кого любила. Итой минуты хватило, чтобы Есинька вернулась кжизни, ее тело, судорожно вздрогнув, будто завело биение сердца иколыхание легких. Девушка зримо туго вздохнула, исперебоем застучавшее вгруди сердце, вернуло блекло-белой коже лица рдяной румянец.
        Стынь медленно отвел губы отлба юницы ивнимательно всмотревшись вее лицо, по-видимому прощупал.
        - Отключилась… Лучица отключилась, - все также тихо молвил Стынь, видимо, страшась спугнуть биение жизни вЕсиславе. - Наверно переутомилась.
        Он теперь все стойже степенностью воззрился наКруча, неуспевшего отвести губ отмакушки головы девушки. Иумладшего Атефа разком прерывисто затрепыхали тонкие паутинные сосуды, жилки инервы под кожей лица, очевидно Стынь прощупал иего. Впрочем, вельми грубо, как делал почасту.
        Нынче наголовах Круча иСтыня, невосседали венцы, азначит, они небыли защищены отпроникновения всобственные мысли старших. Иколь Димургу… тут… влесу ничего негрозило, то Атеф, как младший, оказывался неогражденным отсилы брата.
        - Ее ненадобно заставлять втакой грубой форме выходить замуж заОмонэква, - протянул неспешно наполняя объемом свой голос Стынь. - Надо было отступить вашим отпрыскам оттрадиций, неЕси. Ипотом Круч ты, должен знать девочка уже любит инеможет принадлежать иному… Разве она тебе отом несказывала?
        - Любит, - втоне младшего Атефа просквозило удивление икакая-та вялость, перемешавшаяся согорчением. Он медленно отпустил голову Еси испрямился иуставился наСтыня. - Нет, девочка мне ничего неговорила. Она мне недоверяет, так как тебе, ибо чувствует мою слабость.
        - Это неслабость, бесценный мой малецык, просто ты еще очень юн… дитя.., - трепетно произнес Стынь ипереложив девушку налевую руку, протянул правую внаправление Круча, инежно притулил ладонь кего щеке. - Все придет современем испособности, исилы. - Димург явственно ощущал свою значимость вотношении младшего Атефа исие нетолько демонстрировал, ноитолковал отом. - Ты итак много добился. Вспомнить лишь, как спас Еси оттой дряни, что избил ее… Ты, умничка, умничка, мой милый, дорогой. Одначе, поповоду Еси, замыслы Асила неверны. Он, судя повсему, неведает очувственности девочки, потому ты сам… Сам должен ее прощупать, поколь лучица отключена иплоть вглубоком обмороке.
        Теперь Стынь переместил голову Еси так, чтобы лицо ее непосредственно находилось под нависающим подбородком Круча. Вместе стем он, слегка обхватил подбородок Атефа правыми перстами, наклонив его голову, таким побытом, что взор Бога мгновенно упал налоб девушки. Итотчас ромбовидные зрачки вочах Круча, многажды увеличившись, поглотили темно-карие радужки, заполонив своей формой ивсю склеру.
        - Ты, - погодя дрогнувшим гласом установил Круч, и, оторвав взгляд отлица девушки, переместил его настаршего брата. - Почему любит тебя, Стынь? Разве такое может быть?
        - Конечно, может, мой любезный. Тыже помнишь укого потомство отВладелины, - незамедлительно ответил старший Димург. - Ноя ктому неприкладывал усилий, видимо надевочку так влияла лучица. Укоторой смурь понашему Отцу непроходит.
        - Отец, - полюбовно протянул Круч ишироко улыбнулся, вероятно, ощущая ту смурь поПершему ивнутри себя.
        - Отдай мне девочку малецык… Ей нужен я, - умягчено попросил Стынь иголос его дрогнул, словно он уловил проскользнувшую грусть вАтефе итеперь желал этим воспользоваться, действуя, обаче, лишь вграницах соперничества. Тем неменее, стараясь облыжничать младшего брата. Круч, впрочем, торопко мотнул головой, итем самым стряс сосвоего подбородка руку Стыня, каковая медленно сползла ипритулилась кголове юницы. - Ежели, ты ее неотдашь, - вкрадчиво произнес Димург, итеперь дрогнула ився его плоть, вроде страшась заудел девушки. - Она умрет. Если несегодня, так завтра… Разве ты непонял, что Еси убегала оттебя, мой дорогой. Убегала, чтобы погибнуть. Она нежелает себя прощать идумает, что является повинной вгибели Дари. Ноесли ты ее отпустишь, я отнесу ее кЛипоксай Ягы, ион сумеет ей помочь… поддержать.
        - Липоксай Ягы жив? - взволнованно вопросил Круч, ивочах его блеснула неприкрытая радость, азатрепетавшие перста нежно огладили кожу лба ищек налице девушки.
        - Да, жив, я его спас, - разком идюже обрадовано пояснил Стынь, понимая, что нашел прореху вКруче итеперь непременно старался ею воспользоваться. - Он жив иждет Есиньку, так как я обещал ему ее вернуть. Ему итем дарицам, каковых я сумел укрыть вАфрикии. Послушай Круч, коли ты мне отдашь девочку, я отнесу ее кЛипоксай Ягы, иподарю ей свою ласку инежность. Итогда она оживет, я втом убежден. Аты, сможешь приходить кней всегда когда того захочешь.
        - Коли ты ее унесешь, неиначе, укроешь, - разумно отозвался Атеф ичуть зримо усмехнулся, нотак по-доброму… благостно, словно уже решил все для удела Есиньки. - Укроешь имне никогда непробиться сквозь тот щит, даже если его установишь ты, я уже несказываю про Отца.
        - Иненадобно будет биться, - голос Стыня обрел присущую ему властность исилу, вцелом, как ився фигура Бога, став, похоже, многажды крупнее Круча. - Я оставлю тебе проход, укажу, где он есть. Иобэтом кроме меня, тебя иОтца никто небудет знать. Ибо Отец… Перший… небудет против, чтобы ты приходил кдевочке.
        - Асил меня прощупает ивсе отом вызнает, нет втом никакого смысла, - ивовсе почитай прошептал Круч ирезко смолк.
        Замолчал днесь иСтынь, несмея нарушить думы младшего брата, впрочем уже ощущая, что тот влюбом случае пойдет науступки… надо того дождаться. АКруч снежностью оглядев покрытое испариной лицо девушки, перевел взгляд иобозрел окружающий их лес. Купно втом гае росли махонистые дубы, каштаны, клены, окутанные мощными ветвями иплотными рядьями зеленых листов. Низкие, одначе, снеменее толстыми стволами дерева наветвях, которых росли гладкие, кожистые листы снизу буроватые ималость опущенные кдолу, прижимисто охватили собой все свободное пространство леса. Деревья, знаемые инезнаемые Есинькой, наполняли своей скученностью весь этот, кажется, даже иприродой чуждый край. Верно, вбожественном шаге поземле протекал узкий ручей, узбой которого устилали гладкие голыши, аздоровущие валуны охраняющие подступы кнему были опаханы совсех сторон яркими зелеными мхами. Где-то ивовсе близко, вкроне деревьев звонко наигрывали песенные мотивы птицы… долетали дослуха Бога окрики диких зверей живущих вэтих лесах идолине. Тихо раздавался гортанно-холодные разговоры манан, так инепонявших почему Алгома непожелала выполнить
повеление Великого Духа иобрести радость иметь семью итакого заботливого, достойного мужа как Омонэква.
        - Хорошо, - молвил Круч иглаза его заблестели темно-карими переливами точь-в-точь, как уих общего Отца, Господа Першего. - Я разрешаю тебе, брат, ее забрать. Исогласно предписаний соперничества вприсутствии Сирин-создания передаю удел Есиславы втвои руки.
        Яркий шар почти пурпурного света, нежданно возникнув изничего, надоли мига наполнил сиянием обоих Богов иплоть девушки, утверждая принятое младшим Атефом решение, итакже резко погас. Круч вздел вверх руку, устремляя перста внебосвод, ипорывчато ими дернул, тем движением рассекая тугие нити щита созданного Асилом, насамом деле видимый лишь Зиждителями. Пронзительный скрип наполнил непросто весь лес, а, похоже, ивсю лощину, так словно раскат грома прокатился слишком низко, ипаутинчатый свод вверху над гаем разошелся встороны, образовав широкий проход. Ибо чрез щит хоть имог проникнуть Стынь, одначе никак несумелбы вынести саму драгость, ради которой он исоздавался.
        - Спасибо, милый мой малецык, - голос Стыня благодарно огладил черные жесткие волосы младшего Атефа, разделенные надва пробора исхваченные вхвосты.
        Круч вответ малозаметно кивнул ивмгновение ока Димург золотой искрой пропал излеса. Атеф, еще немножечко оглядывал медлительно сползающиеся меж собой стенки щита, чуть слышно поскрипывающие ипотряхивающие бубенцами, тем самым сообщающие своему создателю опрорехе, апосле, благодушно просияв, исам исчез почитай красной каплей сглаз.
        Глава третья
        Наодном изспутников четвертой планеты вособой постройке величаемой Богами батурой принадлежащей печище Атефов ноне правила тишина. Смолкли нетолько многочисленные создания, населяющие иосуществляющие заней присмотр… молчало исамо судно, напоминающее собой форму огромного каменистого утеса свесьма развороченной, словно грубо выколотой вершиной. Все ивсё, что наполняло батуру днесь благоразумно сокрылось сглаз старшего изАтефов Бога Асила, каковой несмотря намягкость иногда бывал дюже гневливым. Тишина такая плотная, непроницаемая витала вмногочисленных галереях, расписанных листами, плодами, увитых ветвями аль изогнутыми корневищами… Она наполняла исами комнатки, горницы, светелки… Иособенно тучно поселилась вцентральной его части, самом крупном поразмеру зале, где задумчиво сидел Круч.
        Это было хоть иневысокое, однако достаточно широкое помещение, поформе схожее совалом, вкотором ипол, ипотолок смотрелись ровными игладкими. Лишь плавные линии стен, будто напоминали собой усеченное яйцо. Их цвет перемещал всебе сразу два сияния бурый игусто-зеленый, порой ивовсе приобретая почти темно-коричневый. Сияния непросто полыхали, они кружили постенам, инолды степенно спускаясь отпотолка кполу. Потолокже вспять казался недвижным итаил всебе бледную голубизну неба, оттеняемую серыми тонкими, паутинчатыми волоконцами растянутыми поверх него иформой своей соответствующей боляхной шестиконечной звезде, накончиках которой висели крупные шары, перемещающие всобственных глубинах радужность света. Гладкий пол взале явственно выложили розовым свкраплениями голубого цвета мрамором. Только это смотрелись неотдельные ее куски, ацельная без какихбы то ни было стыков плита. Посередь залы находился неменее значимого размера пенек, свысокой иширокой щепой торчащей содного его бока, похоже, заменяющей как таковой ослон. Множество тонких, толстых корней опоясывая сам пенек, чуток приподнимали его наобщим
уровнем пола, и, расползаясь вразные стороны своими витиеватыми отростками городили исаму гладь мрамора. Сие были мощные вразмахе корни, вроде слощеной, отполированной орехового цвета поверхностью, изредка как-то дюже чудно переплетенные меж собой истем образующие сидения соспинками.
        Наодном изтаких сидений ирасположился Круч, нынче вкоричневом сакхи, наудивление весьма помятом. Бог исам был вроде опущенным изримо расстроенным. Нежданно сияние настене втом месте, что смотрелась более вытянутой формы, живописуя макушку яйца, резко вздрогнуло. Еще мгновение бурые игусто-зеленые цвета нанем сменились налазоревый, аблеснувшее лучами зарево, точно выплюнуло изсебя удивительное создание.
        Небольшое творение, по-видимому, невыше ростом, чем Есинька вельми было схоже счеловеком, вчастности столстой, можно даже молвить жирной женщиной… такого неопределенного возраста, хотя однозначно немолодого. Выпученный живот, вроде как она ко всему прочему находилась еще инасносях, ивовсе делали непонятливыми ее лета. Однако, имея тело, конечности, голову создание этим походило налюдское племя. Наголове утого существа, кое величали Отеть, волосы топорщились вразные стороны ибольше напоминали короткие отростки растений, уже давших поросль, потому ипереплетались они столь густо, что создавали нечто ввиде зеленых взлахмоченностей. Человеческое тело было много меньшей формы всравнение сконечностями, вроде его Творец нарочно заложил ту значимую удлиненность рук иног, сделав саму Отеть достаточно непропорциональной. Кожа налице, теле, имела желтоватый оттенок и, казалась зримо влажной, вроде создание, относимое кплемени нечисть, дюже сильно потело так, что порой нащеках выступала капель водицы. Достаточно приятным, хотя иплоской формы смотрелось лицо, где почитай неимелось как таковых надбровных дуг
искул. Вместе стем мягкими, плавными оставались все его черты, скосы, чуть вздернутый небольшой нос, пухлые ярко-красные губы. Удивительными уОтети были поформе итональности цвета глаза. Вотличие отчеловека они имели ромбического вида прорези, сявственными ровно очерченными сторонами иуглами, расположенными негоризонтально надбровным дугам, авертикально. Потому их уголки вдавались соответственно вщеки илоб нечисти. Голубизна их цвета наполняла полностью весь глаз, поигрывала легкой зябью, аквадратный зрачок точно плавал втех волнах… кизумлению, перемещаясь то вправо… то влево, несоблюдая какой-либо синхронности движения синым зрачком, всоседнем глазе. Отеть была обряжена взеленый сарафан сшитый изнескольких полотнищ ткани, сширокими лямками края которых украшал мельчайший, желтый янтарь да желтую рубаху, состоячий воротом расшивной золотыми нитями. Анастопах ее красовались зеленые, один-в-один как ударицев, калишки.
        Войдя взалу Отеть, торопко огляделась, априметив зримо расстроенного Круча направилась кнему, зараз делая огромные шаги, своим долгими ногами.
        - Бог Круч, - нежным, воркующим голосом обратилась нечисть кБогу, присаживаясь навывернутый дугой корень, подле его ног. - Бог Асил хочет свами поговорить… Иприслал меня, узнать желаетели вы сним встречи. Свами все хорошо? Вы нехвораете? Ни чем, ни опечалены?
        - Лишь тем, что мог огорчить Отца… Асила, - медлительно отозвался Круч, ивочах его блеснуло волнение. - Думаю, Отец игневался набатуре ноне, потому что я изменил его замыслы ипоступил посвоему.
        - Нет. Бог Асил гневался неиз-за вас, - незамедлительно молвила Отеть, которой было дозволено исоврать, коль сие касалось состояния Круча. - Он гневался, потому как Бог Усач прислал дурное известие… ВГалактике Крепь появилась межзвездная круговерть итеперь Богу Асилу придется вас оставлять исрочно лететь напомощь вашему брату… Авы ведь знаете, как нелюбит вас оставлять Бог Асил. Тем паче это запретил делать Господь Перший.
        - Круговерть? - переспросил младший Атеф ипронзительно воззрился влицо создания так, что утого мгновенно увеличились вразмерах очи иуголки последних въехали ввиски.
        - Ага, круговерть… Наверно вас придется пока отправить намаковку четвертой планеты, кГосподу Першему, ибо Бог Асил тревожится, что его отсутствие затянется… Посему Бог нынче игневался, - продолжила толкование Отеть изакивала своей круглой головой самую малость, сплющенной вмакушке инемножко вроде растянутой врайоне щек. - Так, что я могу позвать сюда Бога Асила, абы вы обсудили его отбытие, иколи вас беспокоит произошедшее сгоспожой Есиславой.
        - Конечно, можешь, - вяло отозвался Круч, словно неочень доверяя молви Отети или всеже ощущая засобой вину. - Ивообще незачем, чтобы Отец овстрече сомной договаривался через тебя… кчему это?..
        Впрочем, Отеть уже вскочив скорня побежала внаправление того места встене, чрез кое ипоявилась взале. Однако, наэнтот раз она непокинула помещение, алишь всунув голову, право молвить, точно тюкнувшись всияние, надоли мига замерла. Таким образом, что бурая полоса, поглотив ее головешку идосередины грудь, оставила состороны залы токмо другую половину туловища иконечности. Также резко, как Отеть вогнала встену себя, минуту спустя, она вырвала изнедр сияния свою голову иразвернулась всторону Круча. Абурое сияние встене, медленно сменилось нагусто-зеленое, после сызнова полыхнула лазурь ивзалу вступил взареве света Асил. Он неспешно оглядел само помещение, истеплотой воззрившись насына, весьма скорой поступью направился кпню, что воочью замещал собой его трон, да тотчас следом заним поспешила Отеть. Иесли старший Атеф воссел насвой трон степенно, то создание гулко плюхнулось назавиток корней подле ног Круча.
        - Отец, - молвил Круч, он явно страшился, что Асил ему станет высказывать и, чтоб того недопустить заговорил оменее значимом. - Зачем, ты, всяк раз свою встречу сомной обговариваешь через Отеть… Разве неможно данное правило никак изменить?
        - Нет, мой милый, никак. Перший натом настаивает. Ия нестану менять, что-либо израспоряжений брата, - очень мягко пояснил Асил, и, опершись обослон-щепу пенька, нежно улыбнулся сыну. - Знаю, все указания нашего Отца направлены, або тебе, моя любезность, было хорошо. Я, что хотел тебе сказать…
        - Прости, - нежданно резко перебив старшего Атефа наполуслове дыхнул Круч, изакрыл лицо расставленными ладонями, стараясь сокрыть свои чувства. - Прости Отец, что расстроил наши стобой замыслы поповоду Есиньки. Ноя уверен, что поступил правильно… Ибо девочка… плоть умерла… Я дотронулся донее, носердце небилось, она недышала… Изнаешь Стынь был прав лучица отключилась, никак неоткликнулась нанаше сним присутствие.
        - Мой драгоценный… малецык… что ты? - полюбовно протянул Асил… илегохонько стукнул дланью поповерхности своего трона, оный также, как икорни, наблюдался гладким.
        Инемедля сиденье, накотором расположился Круч, энергично дернулось. Корень, что его удерживал, принялся чуть слышимо покряхтывая, втягиваться вповерхность пня. При этом само сидение вместе сБогом начало медленно приближаться ктрону. Шибутно качнулась сидящая вногах Круча наизогнутом корешке Отеть иповалилась вобразовавшуюся прореху, гулко плюхнувшись нагладь мраморного пола.
        Сиденье медлительно поравнялось строном старшего Атефа, остановив свое движение внепосредственной отнего вблизи. Асил торопко обвил руками голову сына, и, притянув его всего ксебе, прижал кгруди, стем облобызав лоб икончики его тонких конической формы перст.
        - Мой бесценный, драгость, любезность… что ты… - умягчено дыхнул Асил, все еще трепетно прикасаясь ко лбу сына истем вспенивая наего коже золотое сияние. - Ты нерасстроил наши замыслы. Поступил, несомненно, правильно, нестоит так расстраиваться, ведь я давеча говорил. Зачем, сызнова поднимать это толкование.
        Наноги зараз вскочила Отеть, и, повернув всторону Бога голову, мощно полыхнула нежданно ставшими почти пурпурными очами. Черты ее лица дюже неприветливо исказились исама кожа пошла крупными пурпурными пежинами. Нечисть стремительно вскинула вверх руку инаотмашь вдарила себя полбу. Те действия создания окромя Асила никто невидел, потому как Круч сидел кОтети спиной. Впрочем, истарший Атеф попервому наних никак неотреагировал, лишь резко смолк, одначе, продолжив голубить рукой волосы сына иявственно… степенно наполняться гневом. Поелику нетолько коричневые радужки его глаз многажды расширившись ипобледнев приобрели желтый цвет, ноитягостно сотряслось платиновое деревце ввенце принявшись окрашивать вкрасные тона нетолько листочки, ноиплоды. Отеть сызнова шибанула себя полбу дланью, апосле намгновение замерла. Но, вероятно, всего-навсе затем, чтобы предав положенный цвет своей коже иглазам, очень властно сказать одноприродным, бас-баритону Першего, голосом:
        - Прекратите сейже миг гневаться Бог Асил… То недопустимо обок младших Атефов… Возьмите себя вруки иглубоко вздохните.
        - Я гневаюсь только натебя, противное создание, - незамедлительно отозвался Асил, икрепче прижав кгруди сына, точно сокрыл его отсобственного недовольства. - Чего ты тут кривляешься, нешто сложно сказать, что хочешь… Зачем всяк раз так юродствовать, смотреть натебя противно.
        - Значит надо еще раз глубоко вздохнуть, апосле выдохнуть, как учил вас Господь Перший, - все темже голосом старшего Димурга отозвалось создание исамо вторя своим словам неспешно задышало.
        - Ох, еслибы неПерший… неОтец. Инемое ему обещание, ужебы давно тебя испепелил, - тягостно добавил старший Атеф имедленно расплел свои руки, очевидно, собираясь, необращая внимание насоздание, продолжить толкование ссыном.
        - Неспешно вздох… выдох… Гнев надобно уметь скрутить, недолжно, чтобы он вами владел, - дополнила Отеть, переходя сбас-баритона нанежный, воркующий голос, несводя взора состепенно приобретающего ровное золотое сияние лица Асила.
        Старший Атеф выпустив изобъятий Круча, легохонько отодвинул его отсебя иласково оглядел. Несмотря нанесколько эмоциональное поведение Отети, благодаря ей Бог уже сообразил одопущенной вразговоре ссыном ошибки итеперь постарался ее исправить.
        - Малецык, - молвил старший Атеф, инежно огладил кожу щек сына кончиками пальцев. - Мы условились сПершим, что я осмотрю девочку илучицу, так нам повелел поступить Родитель. Потому что поведение плоти окотором ты мне докладывал неесть нормальное. Это заметили нетолько мы, ноиСирин-создание. Недумаю, что это проблемы удевочки, скорее всего, что-то происходит случицей. Иконечно, очень скверно… весьма скверно, мой милый, что улучицы наблюдалось отключение вовремя смерти плоти. Я убежден, нам влюбом случае пришлосьбы отдать девочку Першему. Ибо я никогда несталбы рисковать ее жизнью, уж итак дюже виноват пред Отцом. Да ипотом, бесценный малецык, нетолько я, ноиты слышишь, как тоскует лучица понашему Отцу. Сие вельми сложно пропускать через себя. Унашей милой лучицы такая мощная чувствительность… Я ощутил ее еще тогда, вжизни первой плоти, когда встречался сдевочкой вкапище Небо наземле. Ипонял вже тогда, что нет смысла занее понастоящему соперничать. Потому все, что мы ноне делаем, направлено лишь нато, абы лучица возросла иты, мой ненаглядный, Дажба, Стынь набрались опыта, попробовали свои
способности исилы. Апоповоду лучицы так я уверен, она выберет печищу Димургов… Если Перший ее неуступит. - Асил начуток прервался, широко улыбнулся, ивсе своей любовью заглянув вглаза сына, досказал, - новэтот раз Отец явно никому ее неуступит.
        Чуть слышно вздохнул Круч, вероятно, вочередной раз переживая исвой выбор. Столь для него сложный, насамом деле, давшийся ему стаким трудом. Ведь Круч допоследнего мига немог выбрать печищу вкою желал вступить. Печищу Димургов или Атефов. Он допоследнего колебался… Завсе прожитые человеческие жизни он ни разу, ни видел подле себя никого кроме Атефов ибыл тем вельми удручен. Совсем тем продолжал трепетно любить Першего, икогда увидел последнего наКоло Жизни, кажется, забыл обо всем, что его связывало сАсилом. Круч досих пор беспокоился поповоду своего выбора, ито, несмотря наобъяснения Асила иПершего, несмотря наподдержку обоих. Он иноне небыл уверен, что вступил вту печищу, вкоторую желал. Словно, тогда наКоло Жизни его поступь кто-то нарочно направил вдругую сторону… Хотя нельзя сказать, что Круч нелюбил Асила или кого изАтефов… любил… был привязан изависим.
        Гулко крякнула Отеть… она так всегда делала, когда хотела обратить насебя внимание, впрочем, Асил поисторгнутому звуку уже ведал, что сейчас она начнет ему жестикулировать. Потому вместо того, чтобы нанее глядеть старший Атеф нежно приобнял младшего сына иласково молвил:
        - Малецык… любезность моя. Мне надобно отправится вГалактику Крепь. Атебе поколь придется побыть намаковке подле Отца. Я отбуду ненадолго… Всего-навсе проверю, что там ивернусь. Все равно, без согласования сПершим, ничего делать нельзя. Хорошо?
        Глава четвертая
        Есислава струдом разлепила очи так, словно наних склеились нетолько реснички, ноисами веки, исудивлением уставилась вбогато украшенный ярким узорчьем, апоуглам цветными изразцами свод, совмещающих всебе нетолько пышные соцветия, ноисочные плоды. Она еще мгновение медлила, степенно обретая себя, апосле, резко дернувшись, приподняла голову сподушки иогляделась. Большая комната, где стены были убраны золотым шелком, имела два квадратных окна, апоместившееся посреди широкое деревянное ложе, инкрустированное желтым крупным янтарем, явственно свидетельствовало, что это недетинец, как впервое мгновение показалось Еси. Торопливо поднялся сузкого плетеного кресла ишагнул кложу Житоваб, знахарь сменивший напосту старого Радея Видящего. Высокий, плечистый мужчина сочень светлым лицом, серыми глазами ипшенично-кудрый, вместе сиными бывший налетучем корабле.
        - Житоваб, - чуть слышно дыхнула девушка, неверя своим глазам ибоясь им вообще поверить. - Тыжив?
        - Тише… тише, ваша ясность, - ласково прозвучал баритональный голос знахаря, ион бережно придержал голову юницы, дрогнувшую вшею, совсей заботливостью возложив ее наподушку. - Ненадобно только тревожиться. Вы еще слишком слабы… нужен покой.
        - Ты жив? - едва шевельнувшись, проронила Есинька итело ее надрывно сотряслось, вроде страшась услышать итак очевидное. - АЛипоксайЯгы?
        - Если вы успокоитесь, ибудете молчать, ваша ясность, - мягко молвил Житоваб итотчас прикрыл дланью уста девушке, непозволяя тем самым говорить. - Я вам отвечу, только прошу вас, нетревожьтесь. Его святость вещун Липоксай Ягы жив… Как ивсе, кто был налетучем корабле, поколь вы снего неупали. - Крупные капли слез выскочили изглаз юницы, и, юркнув нащеки, лениво потекли вниз. - Ваша ясность, - степлотой дополнил знахарь, утирая щеки Еси мягким ручником. - Прошу вас неплачьте, ато я непозволю поколь вам увидеть его святость, асызнова напою драголюбовым отваром ивы уснете. Итем самым вельми опечалю вещуна Липоксай Ягы, оно как его святость ожидал вашего пробуждения, желая прижать вас ксебе… Прошу вас, успокойтесь.
        Есислава малозаметно кивнула, иглубоко вздохнув, начуть-чуть сомкнула очи, стараясь тем снять объявшее ее плоть волнение. Житоваб заботливо утер лоб юнице, накотором проступил малым бусенцом пот, и, убрав длань отгуб, принялся прощупывать пульс налевом ее запястье. Девушка тотчас открыла глаза, и, узрев улыбку нагубах знахаря, исама засияла, только, кажется, сейчас осознав, что всепоглощающую боль, мучения игоречь оставила позади. Ноне Крушец никак неподавал осебе знать, авголове хоть иощущалось напряжение, кое точно давило насамом мозг, однако неимелось как таковой боли. Наконец, Житоваб легохонько качнув головой ипристроив руку Еси ей нагрудь, негромко молвил:
        - Итак, ваша ясность, я сейчас схожу завещуном Липоксай Ягы, авы обещаете мне много неговорить, неплакать иневолноваться.
        - Хорошо, - всеже струдом приоткрывая вялые губы, пролепетала девушка.
        Житоваб всогласие кивнул, и, развернувшись, неспешно направился кдвухстворчатым дверям, окрашенным вжелтый цвет иукрашенных резным рисунком, розового цветка. Есислава неотрывно смотрела как знахарь, приоткрыв одну изстворок дверей, пропал заней. Ее волнение нежданно многажды усилилось так, что болезненно отозвались виски илевый глаз. Она, еще находясь вселении манан, заметила, что левый глаз, тот самый вкоторый пришелся удар кулака Лихаря, стал плохо видеть. Сначала содного его края появилось пятно, частично прикрывшее видимость. Каковое, степенно разрастаясь, теперь почитай наполовину загородило доступ света. Анынче ивовсе, глаз полностью был зашторен тем белым пятном. Впрочем, вторым, правым глазом Еси видела хорошо. Иузрела она как нежданно, авернее ожидаемо дверь вопочивальню отворилась, днесь уже сразу две створки, ивнее вступил Липоксай Ягы, вбелом долгом кахали без рукавов. Насамую малость он недвижно замер подле все еще приоткрытой створки июница, даже одним глазом увидела, как его резко качнуло взад… вперед отволнения.
        - Отец! - звонко вскликнула девушка, испешно поднявшись сложа, села, протянув навстречу тому, кого все эти дни так горько оплакивала руки. - Отец!
        Старший жрец немедля сорвался сместа, по-видимому, он страшился, что бросившая при расставание внего горькие слова Есинька непожелает его обнять. Липоксай Ягы вмгновение ока подскочил кложу девушки, и, приняв вобъятия дорогое дитя, стал покрывать ее волосы поцелуями, мешая сними собственные слезы. Лишь немного погодя, когда первая радость отвстречи пригасла, он, наконец, опустился наодр, ивсе еще невыпуская изобъятий юницу, едва слышно дыхнул:
        - Девочка моя… Есинька… душа… жизнь. Я думал, что потерял… потерял тебя моя радость… уже нечаял свидеться, ноБог Стынь сказывал, что вернет тебя.
        - Стынь? - изумленно вопросила Еси инасмену нытью ввисках пришла теплота, которая нетолько сняла всякую болезненную неприятность, ноинаполнила всю плоть счастьем. - Он приходил ктебе?
        - Он нас спас, весь летучий корабль, - пояснил Липоксай Ягы ипринялся ласково гладить девушку поволосам, изредка целуя вмакушку илоб, да еще теснее прижал ксебе. - Когда, ты стем мальчишкой сорвались, - голос старшего жреца зримо дрогнул. - Огромный камень ударил вборт корабля, ион стал разваливаться. Нопотом мы ощутили мощный толчок иочутились сразу впоселении, прямо наплощади. Кологривы все погибли… еще там вполете… аты… Как только я увидел каменную мостовую площади сразу понял, что нас перенесли без тебя моя душа. Сердце мое жаждало разорваться, игрудь тоже, новнезапно я услышал глас Бога Стыня. Ион сказал, что ты жива… жива, нопоколь вруках иных Зиждителей… ая должен… должен.
        - Ждать, - шепнула Еси итихо, счастливо заплакала, целуя вещуна вгрудь, ощущая под ним бьющееся любовью сердце… такое мощное исильное… такое для нее дорогое.
        - Да он сказал, - дополнил погодя Липоксай Ягы ипрерывисто выдохнул, точно вытолкнув изсебя ком подступивший единожды ко рту, носу иглазам. - Он сказал: «Возьми себя вруки Липоксай ижди, жди. Я спас тебя лишь ради Еси, будь теперь терпелив». Ия ждал. Я стал терпеливым. Адней пять назад Бог Стынь принес тебя вмой казонок. Нежданно возник взолотом сиянии, и, положив настол, велел позаботиться инепременно вернуть здоровье. Милая моя девочка, что стобой случилось? Довол осматривая молвил, что утебя шрамы нателе, точно кто-то резал кожу.
        - Меня лечили, - вздыхая откликнулась Есинька изамерев вотцовских, заботливых объятиях старшего жреца ощутила, иэто впервые после гибели Дари, умиротворенность. - Так лечили… Несколько грубо, однако излечили. Тот мальчишка, Лихарь, он напал наменя иизбил, очень сильно.
        - Избил?! - голос Липоксай Ягы болезненно иодновременно гневливо затрепетал, аруки еще сильнее обвили тело юницы, стараясь сокрыть… сберечь ее. - Да… как он смел?.. Дрянь такая, да попадись онмне.
        - Врядли отец, ты сможешь его увидеть, - лениво протянула девушка, жаждая, как можно скорее отом рассказать изабыть навсегда. - Мне, кажется, после встречи сКручем он более никогда неподнимется. Знаешь, я думаю нас, меня иЛихаря, спас Дажба. Спас, когда мы сорвались скорабля иперекинул куда-то наберег… АСтынь… Стынь, наверно, неуспел. Как я рада… Как рада, что Стынь спас тебя… Ибо без тебя… вас я более немогла жить, нехотела.
        - Так болела, - сгоречью произнес вещун. Он также как иЕсиславушка жаждал выговориться тому единственному человеку, которого любил больше жизни. Бережно старший жрец высвободил изобъятий тело юницы, и, уложив наложе, снежностью воззрился вее лицо. - Почти пять дней, то озноб, то лихорадка. Инеприходила всознание. Знахари были встревожены, аэто все из-за этой дряни… этой мерзости… Незря он мне сразу непонравился. Отнего точно веяло низостью ипакостью. Его надо было тогда… еще тогда, когда он появился внашей жизни…
        Липоксай Ягы тотчас прервался, итягостно качнулись наего скулах желваки, будто прочертив накоже лица рдяные круги.
        - Нет, болела неиз-за него, - ответила Еси исама снежностью оглядела тонкие морщинки налбу иобок уголков очей старшего жреца, две изкоторых, особенно глубокие, расчертили переносицу, иволосы его светло-русые, нависках днесь подернутые изморозью. - Болела из-за тоски потебе идарицам, которые верили, что я принесу им золотые времена, ая вместо этого принесла смерть.
        - Почему ты? Счего решила, что втом повинна ты? - взбудоражено вопросил старший жрец иторопливо вздев вверх плечи, пожал ими. - То божьи дела, нетвои.
        - Яже вроде как божество, - пояснила Есинька, и, усмехнувшись, перекосила полные свои губы, ноне она всобственной божественности непросто сомневалась, апонимала, что это просто ошибка.
        - Божество, незначит Бог, моя милая девочка, - очень нежно протянул Липоксай Ягы таким тоном вроде говорил несовзрослой девушкой, авсе еще смалым дитем, инежно провел перстами поизогнутым, рыжим бровкам. - Я даже предположу, что Бог Огнь, инеявляется твоим Отцом. Однако, то, что ты сним связана… Это моя Есинька, моя душа, зримо всем. Божество, это послание Богов. Всвитках записано, что приход божества будет величественным, необычным ивсе принадлежащие кзнаниям, дарованным нам альвами белоглазыми, обязаны сдолжным почтением принять сие явление. Иобязаны создать все условия для благостной жизни божества. Ибо оно божество, точно объединит всебе силы света итьмы, сравняет понятия добра изла. Ивсех служащих этим двум столь разным, противоположным понятиям уравняет своими божественными знаниями. Ито, что произошло сДари, невтвоих силах… невтвоих руках, только вруках Богов. - Вещун теперь нежно огладил перстами губы девушки, апосле, наклонившись кней, поцеловал влоб, вкладывая той теплотой всю свою любовь. - Одначе, всяк раз, моя душа, когда я тебя вижу, касаюсь… я испытываю такой трепет. Подобный трепет
возникает вомне при виде всего божественного, обладающего недоступному людскому пониманию, тем неменее существующего. Итакие чувства испытываю нея один, або внутри тебя, Есинька… Внутри твоей человеческой плоти, несомненно, живет божественная душа. Нетакая как уменя, других дарицев, авеликая… величественная как само небо… солнце… природа окружающаянас…
        Глава пятая
        Возвращенная пусть иневДари, ноксвоим людям Есислава вскоре поправилась, физически инравственно. Конечно пережитое, как ихотел Перший, наполнило ее опытом, чувствами, оставив, как сказалибы люди, глубокие рубцы наее душе… Однако, необладая как таковой, вероятно, теми нравственными рубцами наполнился сам ее мозг. Крушец поколь молчал. Он вообще после произошедшего вселение манан, когда Еси чуть было неумерла, неподавал осебе знать идаже перестал стенать. Правы были Стынь иКруч, предполагая, что он отключился. Может потому вголове удевушки теперь все время царила какая-то тяжесть иточно дымчатость ввосприятие происходящего. Видения прошлого более Еси также непосещали, ивцелом становилось неясным хорошо это иль всеже плохо.
        Поселение, вкотором теперь жили дарицы, было достаточно большим, толи так удачно расположенное вАфрикии, толи всеже нарочно прикрытое мощью Бога, оно никак непострадало при катаклизме. Единственно произошедшим сним стало, перемещение его взначимо жаркое место наЗемле. Загоды, что поселение возводили, Липоксай Ягы переселил внего достаточное количество людей. Хотя пооставленным белоглазыми альвами законам дарицам непозволялось покидать Дари иселиться вне своего материка. Указание, которое преследовало одну цель, недопустить расселения самих отпрысков Владелины поиным континентам, абы непрозевать вселение вплоть лучицы. Потому дарицы очень редко уходили изДари. Впрочем, несомненно, уходили, уплывали инаселяли как соседние Асию иАмэри… так иболее далекую Африкию. Ноуходя отсвоего народа, отэпицентра, очага бытия, такие дарицы степенно теряли исами традиции, исобственную генетику белого человека, медленно аль вспять быстро растворяясь внаселяющих иных континентах желтых, красных, черных племенах. Как иясно, поколь сие никак некоснулось дарицев, которых переселял Липоксай Ягы. Они все также жили
поустановленным традициям, соблюдая верования иположенный уклад жизни, может еще ипотому как их перевезли вАфрикию достаточным количество.
        Вместе слюдьми наматерик черных попали, как богатства, включая материальные, так изнания. Единственно, что было окончательно утеряно, это кологривы, каковые дотоль жили лишь наДари. Эти животные погибли большей частью наконтиненте, атех, что пытался спасти старший жрец, настигла смерть ввоздухе. Как иобещал вещуну, Стынь еще тогда, девять лет назад, привел впомощь дарицам темнокожие народы, нетолько поселив подле, ноизаставив помогать встроительстве селений. Хотя вернее будет сказать привел неБог Стынь, ате кого он послал. Постепенно темнокожие совсем обвыклись кбелым, принявшись проживать вих поселениях, работать иприслуживать без как таковой платы, понеже тот труд вих народе считался почетным.
        Подле широкой, вялотекущей реки располагалось теперь непросто одно, асразу три мощных селения, находящихся нанебольшом удалении друг отдруга. Мягкий, теплый климат данного места благоприятствовал росту растительности илесов, которые совсех сторон окружали реку. Правда, втех густых зарослях росли большей частью иные деревья ккаковым непривыкли дарицы. Дома вселениях потой причине частично строили издерева, хотя ивмалом количестве, потому как наудивление древесина оказывалась плохого качества, оттого старались изнее возводить хозяйственные постройки. Самиже жилища сооружали изнеобожженного кирпича-сыреца, высушенной наоткрытом воздухе глины, добываемой вдолине. Дом вещуна двухэтажный, номенее величественный, чем вЛесных Полянах, был построен изкамня. Внем располагалось много меньше комнат, чем вдетинце Дари, стем также богато убранных внутри.
        Река, что находилась справа отселений, раз влето разливалась изаполняла водой все проточины, впадины, узбои, наполняя оземь жизнью. Потому леса здесь занимали обширные территории. Вних купно росли пальмы, маслины, орешники, каштаны, атакже более близкие белым людям кедры, пихты, сосны, иноредь даже дубы. Взарослях тростников уводы обитало множества птиц иживотных, втом числе крокодилы, бегемоты, вогромных поплощади пальмовых рощах встречались слоны, жирафы, львы, леопарды. Задалью лесов, как рассказывали темнокожие люди, простирались бескрайние степи… более сухие, да иклимат там был много суровее, порывистые ветра обдували те земли, рвали начасти буйные травы, вхолодное время засыпали стылыми дождями идаже снегами. Подлеже реки земли оказались нетолько теплыми, ноиплодородными, ибо когда вода разливалась она, заполняя иудобряя их своим илом, сформировала тот самый благодатный слой накотором произрастали привычные для дарицев овощи, зерновые, виноградники.
        Небольшой садик, как ивсе всравнении сЛесными Полянами крохотное, был разбит позадь дворца вещуна ивыздоравливающая Еси большую часть дня находилась там. Всадике росли пальмы, тисы, древовидные папоротники иможжевельники, создающие нетолько уют, ноитень… сумрак, который так любила юница… верно оттого почасту под деревьями стояла какая-то душная сырость. Небольшая скамейка, поставленная под одним невысоким деревом, сверху была укрыта прозрачным, тканевым навесом. Ее разбили еще вотсутствие Есиславы, поприказу вещуна, который несомневался ввозвращение своей девочки. Итеперь девушка подолгу наней сидела… нетолько днем, ноивечерами, наслаждаясь тишиной собственного естества иблизостью тех, кого любила.
        Непрошло инескольких дней, после пробуждения, как юница почти полностью оправилась отболезни. Липоксай Ягы теперь, после возвращения Есиславушки домой, почитай неотходил отнее, стараясь неоставлять одну. Побольшому счету днесь унего осталось совсем мало обязанностей. Иесли раньше наего плечах лежало управление огромной волостью ивобщей сложности континентом Дари, то нынче осталось всего-навсе три поселения. Однако он продолжал, как идопрежь того, возлагать дары Светлым Богам вкаменном капище, что было возведено вцентре поселения напротив его дворца, значительно меньшим поразмеру, да и, коль говорить правдиво, менее величественным.
        Наудивление Есиславы Липоксай Ягы никак неизменил традиции, ипродолжал славить имена Небо, Асила итолько чтить Першего. Ивопреки явственному возмущению девушки пояснил ей, что так-де велел ему поступать Бог Стынь, запретив что-либо менять вверованиях доприбытия посланцев Зиждителей. Еси еще вЛесных Полянах спокойно, без последствий для собственного здоровья изова лучицы, как преемник старшего жреца, стала посещать капище вовремя службы. Сейчасже вернувшись отманан, вкатегоричной форме отказалась принимать какой-либо статус ипоявляться капище, так как считала, что вгибели Дари виновен Дажба… Дажба нетолько Отец дарицев, как они полагали, ноиправитель всей Галактики Млечный Путь, как ведала она. Есинька несомненно оправдывала иных Богов Круча иСтыня. Або первый явственно демонстрировал при ней свое незнание поповоду катаклизма. АСтынь… Стынь, нетолько был возлюбленным, он еще испас Ксая. Апотому юница несомневалась вблагородстве его поступков, думая, что он уберег нетолько дарицев отгибели, ноисвоих отпрысков. Просто Есислава неведала, что население Африкии пострадало неменьше чем наиных
континентах. Иесли центр материка рвали начасти землетрясения, бомбардировали куски спутника, изаливало раскаленной магмой вырвавшейся извулканов, то прибрежные сокеаном земли накрыли мощные цунами… Поколь… поколь Бог Стынь спасал того, кого считал спасти более важным.
        Есислава протянула руку ипровела пальцами покорзинке высокого растения, вертикально поднявшего свои собранные колосовидные, нежно-розовые соцветия. Столь трепетно колыхающие рыхлыми лепестками, что казалось это инецветок вовсе, атончайшие крылья бабочки, желающие взметнувшись, улететь как можно дальше враскинувшиеся, нынче хрупко-голубые небеса.
        - Почему уэтой реки такое странное название Иловай? - вопросила девушка устоящего подле нее вещуна, неоставляющего ее надолго без собственного присутствия, очевидно, боясь сызнова потерять итогда непережить той мучительной разлуки.
        - Иловай, это значит поемный речной залив, мелкий, - медленно протянул Липоксай Ягы, вероятно, лишь сейчас задумавшись овеличание реки, обок которой ноне жил. - По-видимому, реку назвали так, потому что вней очень много ила. Итем илом разливаясь, она устилает, обогащает земли.
        - Акто, отец, дал величание нашим поселениям? - поспрашала Есинька инеспешно поднявшись скорточек, оглянулась, ласково воззрившись настаршего жреца.
        - Скорее всего войвода Переяр, - немедля отозвался Липоксай Ягы иотвполне здорового вида юницы, щечки укаковой самую малость заалели, довольно улыбнулся. - Под его руководством тут возводили поселения. Наверно он идал названия им. Хотя я точно незнаю, как это произошло, меня сие мало интересовало тогда, еще меньше сейчас. Меня интересует… тревожит только одно, моя милая, это твой глаз. Ибо Довол вельми беспокоится затвое зрение.
        Немудрено, что иДовол, иЛипоксай Ягы волновались заглаз девушки, так как запоследние дни белое пятно поглотившее видимость внем, теперь стало степенно темнеть. Ималый краешек слева днесь вже почернел. Иесли раньше Есинька хоть иневидела, новсеже воспринимала свет, нынче тот черный кусочек более непропускал его. Ихотя юница отом никому несказывала, знахарь Житоваб приметил проблемы сглазом. Довол вместе сместными кудесниками осмотрев левый глаз, пришел увы! кнеутешительным выводам, что ее ясность вмале нанего ослепнет.
        - Ничего отец, - мягко отозвалась Еси, и, шагнув кстаршему жрецу, приникла головой кего груди. - Даже если я небуду видеть одним глазом, уменя останется второй. Такая малая плата зато, чтобы быть подле тебя, мой дорогой отец.
        - Есинька… моя милая девочка, - ласково произнес Липоксай Ягы, целуя девушку вмакушку головы, оглаживая дланью ее волосы. - Как можно спокойно так говорить… Это ведь глаз. Нет… надобно предпринять все усилия, что остановить потерю зрения.
        Ввоздухе ноне нежно пахло цветущими петушками, оные всвоем многоцветие росли вданной местности, ивчастности всаду вещуна. Легкий ветерок доносил среки Иловай свежесть воды иедва ощутимый травянисто-кислый дух ила… той самой смеси минеральных иорганических веществ, каковым было наполнено нетолько дно реки, ноисама вода.
        Мощная поступь ног Браниполка, синдика нового центрального поселения Свечи, прервали наступившую тишину, возникшую всадочке. Еси выскользнув изобъятий отца, неспешно отступила назад инесколько вбок, и, выглянув из-за плеча вещуна, который резко повернулся всторону синдика, нежно улыбнулась тому. Она теперь всегда сияла при виде дарицев, поелику была так рада их лицам… итому, что они есть… живы. То счастье выплескивалось снее само посебе, точно охватывая всю ее плоть.
        - Ваша святость, - негромко обратился кстаршему жрецу синдик. - Простите, что прерываю ваше толкование, нонадобно кое-что обсудить. Коли позволите, ваша ясность, - направил уже всторону Еси синдик иего неказистое лицо, стало таким трепетно-теплым, вроде он увидел собственную дочь оставленную вЛесных Полянах ибезусловно погибшую.
        - Побудьте тут, ваша ясность, - благодушно молвил Липоксай Ягы намалость оборачиваясь кдевушке иокидывая ее нежным взглядом. - Я скоро вернусь.
        - Хорошо Липоксай Ягы… я подожду тебя, - немедля переходя наболее официальный тон, отозвалась Еси, ивнутри нее шевельнулось беспокойство… Это чувство теперь всяк раз ее посещало, когда вещун уходил. Чувство, словно предвестник чего-то нехорошего. - Только ты недолго, - днесь сие она прошептала для одного старшего жреца ичерты ее лица самую толику затрепетали, передавая тем охватившее девушку волнение.
        - Я скоро, - поддерживающе откликнулся Липоксай Ягы, илегонько кивнув, немедля направил свою поступь квнутренним дверям дворца, что едва проступали застволами деревьев, вслед заним неменее торопко, непозабыв поклониться божеству, пошел Браниполк.
        Юница какое-то время неотрывно смотрела заудаляющимися фигурами дарицев, ощущая как клегкой дымчатости внутри мозга, прибавилась мощная, разком накатившая волна страха… Страха… сковавшего нетолько тело, ноигубы. Страха, откоторого пока неудавалось избавиться, нето, чтобы победить. Когда створки дверей поглотили вещуна исиндика, впустив их водворец, Еси глубоко вздохнув, огляделась. Успокаивая себя тем, что обок дверей дворца стоит Волег, асам сад огорожен невысоким частоколом. Да имананы, ккоторым она так страшилась попасть ноне донее недоберутся, будучи наином континенте.
        Неспешно развернувшись, Есинька направилась покаменной дорожке, проложенной всредине цветника, полюбовно посматривая навысокие сяркими соцветиями петушки, иулыбаясь им, да тем, очевидно, стараясь снять напряжение, что ее охватило.
        - Красивые цветы… Это я велел их тут посадить всвое время, чтобы они могли радовать тебя, моя девочка, - нежданно раздался позади Еси объемный, певучий бас Бога.
        Девушка, тотчас остановившись, туго сотряслась. Надрывистое дыхание откоторого начуть-чуть даже потемнело вглазах ивовсе шибутно закачало юницу вперед… назад. Ноги вколенях дрогнули и, чтобы неупасть, она стремительно оглянулась. Внескольких шагах отнее стоял младший Димург, принявший днесь свой малый рост. Стынь был дюже нарядно одет, словно явился издалека аль нарочно вынаряживался. Потому нанем красовалась голубая рубаха, сверху прикрытая тончайшим, синим плащом, дюже сквозным. Плащ, накинутый наплечи, огибая их сдвух сторон, был схвачен нагруди крупной серебряной пряжкой, ввиде сомкнутого кулака. Стан Зиждителя стягивал широкий пояс плетеный измножества тонких нитей, вмещающих всебя все цвета радуги открасного досинего, волоконца которого чудно переливались. Опоясывая стан поколо надва раза, кушак стягивался налевом боку узлом, идолгие его концы, свешиваясь вниз, достигали почти колен Стыня, касаясь материи голубых шаровар тончайшей, серебристой бахромой, украшенной назавершиях крупными синими топазами. Серебряные сандалии Бога сомкнутые повсей подошве, сзагнутыми носами, схватывали тонкими
ремешками насемь раз голень иштанины почитай доколена. Неменее богато украшены серьгами были его мочки иушные раковины, проколами надбровные дуги, восновном сапфирами васильково-синего цвета. Правда ноне Стынь неодел свой венец, впрочем эта роскошь нанем неделала его величественным, суровым Богом, авспять приближала внем все человеческое.
        - Стынюшка, - чуть слышно протянула Еси уже, кажется, невсилах истоять наногах.
        - Да, милая моя девочка, это я, - певуче добавил Стынь ишагнув кдевушке, заботливо придержал ее заплечи. - Так желал тебя увидеть… Нобыл занят… отбывал всоседнюю систему Аринью.
        Есислава медлила еще неболее мгновения, апосле спешно припал кгруди Бога, и, принявшись покрывать ее поцелуями, перемешанными сослезами, зашептала:
        - Ты… ты, мой любый… мой спаситель… ты, - стем всяк миг… морг подавляя звук втрепете своих губ лобызающих материю рубахи иединожды грудь младшего Димурга.
        Стынь порывисто обнял юницу, вжав вглубины своего естества, азасим обхватив голову ладонями слегка приподняв, развернул ее так, чтобы припасть своими почти золотыми губами калым устам Есиньки. Прошли лишь доли минуты… вкоих растворились все чувства… дуновение ветра идух, принесенный речной, насыщенной илом воды иБог подхватив девушку наруки, вмгновение ока пропал вместе сней изсада… Оставив позади себя колыхание трепетных лепестков петушка нежданно окрасившихся вярко-алый цвет.
        Низкая волна медленно накатила начевруй, где песок был нежного желтого цвета иогладив его выровненную поверхность также неназойливо-вяло отпрянул назад, судя повсему, раздумывая создавать новую рябь, аль прекратить всякое движение голубых исловно бескрайних океанских вод. Лучи яркого солнца мягко коснулись тела Есиньки огладив своей любовью, так как дотоль приголубил своими золотыми руками ее Господь Стынь, иприжав ксебе нежно поцеловал вгубы, очи намиг чуть дольше задержавшись налевом глазе.
        - Что сглазом? - обеспокоенно вопросил Бог девушку, и, прижав кгруди ее голову, ласково провел потрепетно-мягкой коже, всяк миг, когда он так делал покрывающейся мурашками.
        Стынь, сидел напесчаном берегу океана, где сине-голубая поверхность вод казалась столь дальней… теряющейся ивроде как входящей той необозримостью всам свод неба. Бог прижал хрупкое тело юницы ксвоей груди ивсе еще целуя, насыщал столь надобной любовью илаской. Казалось этот небольшой островок, где вельми разрозненно росли невысокие пальмы, ивовсе можно было обойти покругу, апесок покрывал полностью всю его чуть вспученную плоскость.
        - Что? - переспросила Еси, и, приподняв голову, всмотрелась вскошенный подбородок Бога отсюда снизу явственно смотрящийся темно-коричневым.
        - Я спросил, что утебя сглазом? - повторил свое поспрашание Стынь истем поцеловал ее влевоеоко.
        - Незнаю, - протянула Есислава, ощущая необыкновенное счастье… наполняющее всю ее плоть. - Я еще там… уманан заметила, что стала плохо видеть наэтот глаз. Апосле возвращения ивовсе, его заволокло пятно.
        - А, что говорят ваши лекари… Или как там вы их называете? - вголосе младшего Димурга явно прозвучала тревога, ион нанемного отстранившись отдевушки, внимательно ее оглядел.
        Однозначно Бог хотел прощупать Есиньку, нонесмел. Боялся испортить их встречу инавредить чем им обоим… нетолько юнице, ноилучице.
        - Кудесники, говорят, что я ослепну наэтот глаз, - достаточно ровно отозвалась девушка так, словно говорила очем стороннем, что некасалось ее. Она вообще нехотела ни очем сейчас толковать, хотя ипонимала… Надобно, непременно, рассказать Стыню иостенаниях, каковые слышались вее мозгу, иовидениях. Норешила сделать это позже… Сейчасже… только наслаждаться близостью любимого.
        - Наверно, это Лихарь мне разбил глаз… Я помню, он тогда очень больно внего стукнул, - ивовсе почти прошептала Есислава итотчас смолкла, более нежелая отом говорить.
        Кожа налице Стыня зримо блеснула ярко-рдяным переливом, ослепившим надоли секунд здоровый глас Есиславушки, иему будто вторила сиянием пряжка, лежащая напеске, венчающая один изуглов расстеленного под ними плаща. Очевидно, Бог гневался, ито почувствовала нетолько девушка, ноион сам ипосему желая снять появившееся меж них напряжение, принялся нежно ее целовать… Целовать, свою Еси, вщеки, уста, глаза снимая тем пережитое, какое-либо волнение, придавая уверенности… уверенности нестолько всобственных силах, сколько всилах идействах того кто был любим.
        Глава шестая
        - Почему нет, Отец? - голос Стыня днесь, как всегда звучал избалованно-требовательно, ивесь он сам точно растеряв божественное, более походил начеловека, прохаживаясь позалу намаковке иописывая круги окрест стоящего всредине трона Першего.
        - Моя бесценность, прошу тебя успокоиться, иначе разговора неполучится ивместо Шуалина, Ариньи иСолнечной систем ты сызнова окажешься вдольней комнате пагоды, - степенно отозвался Перший.
        Старший Димург медленно поднял правую руку сширокой облокотницы своего трона покраю инкрустированного серебряными вставками ичерными крупными жемчужинами, и, направив всторону сына, легохонько шевельнул удлиненными, конической формы перстами, тем сдерживая его беспокойное движение. Стынь немедля остановился напротив отца, обок наверно нарочно созданного для него серебристо-облачного кресла.
        - Лишь тогда наш разговор наполнится смыслом, - властно иодновременно поучающе прозвучал глас Першего, при том он заботливо оглядел сына нескрывая, что обеспокоен его волнением. - Когда ты, малецык, сможешь откинуть всякую привязанность кдевочке иподумать оКрушеце, скоторым тебя сплачивает достаточно мощная чувствительность… Мне совсем непонраву, мой любезный, что ты ступаешь попути уже дотоль проложенному Дажбой, аименно подменяешь свою привязанность клучице начувства кплоти. Тому почасту подвергаются юные Боги, такие ккоторым относишься ты, кои поколь немогут отделять значимого отнепостоянного.
        Стынь все время, что говорил старший Димург неподвижно стоявший, нежданно резко дернул плечами, будто содрогаясь оттех слов, аль просто нежелая их воспринимать. Еще миг ион резко шагнул внаправление кресла, наполнив гулко-надрывным колыханием всю залу так, что вней тягостно сотряслись стены, истремительно упав вего дымчатую, вращающую поколо пористыми слоями сущность, замер. Яростно качнувшееся кресло, дернулось вначале вправо… засим также резво влево… тем своим колыханием стараясь умиротворить Бога ипридать ему положенной степенности. Втакт движению кресла, кажется, качнулось изолотое сакхи Стыня, исеребристое Першего, исами зеркальные стены залы.
        Старший Димург ивовсе медлительно опустил, дотоль направленную насына руку, налокотник трона, итакже затих.
        - Я спокоен, - слегка позвякивающим отнапряжения голосом отозвался Стынь.
        - Вот ихорошо, что спокоен, - низко ответил Перший. Он какое-то время все еще удерживал отишье взале, апосле ивовсе понизив тональность, почитай дошепота произнес, - ты знаешь, мой милый, как я отношусь ктвоим требованиям ижеланиям… Весьма критично… Несомневаюсь, закаханность Богами тебе мешает… Итебе, непременно, надобно становиться взрослей, научиться сдерживать свои желания, стем думая допрежь всего опечище иобобщенно овсех Зиждителях… Теперь поповоду девочки. Поколь нельзя приносить ее намаковку. Нельзя, потому как неясно, что происходит сКрушецом… Сейчас надо выяснить, что чувствует девочка, каковы ее ощущения. Ипочему она иКрушец столь несоответственно вели себя уманан. Иглавное, почему сейчас все утихло. Сие надо выяснить неоткладывая, потому как того обозрения требует Родитель. Я повелел провести осмотр лучицы иЕси Асилу, нотак как случилось непредвиденное, иты забрал девочку уАтефов, днесь надо заней понаблюдать. Втот момент ты мог, малецык, принести ее намаковку, поусловиям соперничества такое разрешается. Плоть находилась награни жизни исмерти, итебе надо было сделать, как я указал…
Убежден, Сирин-создание это разрешило. Нотак как ты решил подстраховаться, ноне нужно вытянуть как можно больше сдевочки… Аглаз, - Бог перевел взор слица сына, илегохонько шевельнув туды-сюды челюстью, вроде вправляя ее дополнил, - глаз намаковке нельзя поправлять. Инет смысла отправлять наЗемлю бесиц-трясавиц, нужно сделать умнее, аименно вызвать вМлечный Путь тех самых посланцев Богов, чтобы они подготовили все для перерождения лучицы. Думается мне, это произойдет впоследующих двух ее человеческих телах неболее того… Ну, агипоцентавры, как ты ипонимаешь, сумеют поправить зрение нашей Еси, ибо владеют для тех действ всем необходимым.
        - Гипоцентавры?! - задумчиво протянул Стынь иглубоко вогнал голову вослон кресла. - Они неуспеют, - дыхнул он еле-еле ощутимо.
        Однако, даже такое едва ощутимое дуновение губ Бога мгновенно подхватил Перший, оный перевел взор сзеркальных стен, идостаточно мощно взглянул насына, теперь вогнав ивсе оставшееся его тело вкресло, точно прибив, одновременно, стем прощупал.
        - Зачем ты это сделал малецык? - впрочем, голос старшего Димурга прозвучал умягчено-благодушно, только очи наполнились тьмой поглотив исклеру, израчок. - Мыже стобой как договаривались? Тыже знаешь, что отпрыски Владелины спасены… итого нельзя было делать. Яже отом попросил.
        - Ребенок будет белым, - очень тихо протянул Стынь ирезко вздев руку загородил лоб, стараясь хоть так укрыться отмощи Отца, обаче втом ему немог помочь даже венец, нынче отсутствующий наголове. - ИуЕси будет целое лето спокойной жизни. Даже если окажется, что сКрушецом все благополучно никакие замыслы ее непотревожат.
        - А… моя бесценность, так ты это сделал нарочно… Ты это замыслил, - ивовсе неопределенно проронил Перший так, что стало неясно рад он таковой самостоятельности сына аль вспять огорчен. Он медленно приподнял руку соблокотницы иперстами зараз огладил очи, нос иуста, стараясь схоронить истинность своих чувств.
        - Да, нарочно, - отозвался младший Димург вкладывая вмолвь явный вызов, итем стараясь оправдать свои действия. - Сделал нарочно, потому как Еси… Еси была такой вымотанной. Вней переплелось все махом: боль, страдание ирадость. Онабы невыдержала ваших сРодителем замыслов… ия хотел… ихочу дать ей передышку.
        - Наши замыслы, мой милый, это были наши общие замыслы, оные Родитель несколько подправил, - мягко произнес Перший итеперь ивовсе прикрыл расставленными перстами часть своего лица, особенноочи.
        - Нет, Отец… это ненаши стобой замыслы… Азамыслы Родителя, - сгорячностью дыхнул Стынь ивтотже миг рывком поднявшись скресла, шагнул внаправление старшего Димурга, стеной нависнув над ним. - Ты знаешь… иРодитель тоже… Я нежелал пускать севергу вЗемлю, ибо понимал, как сильно будет страдать девочка… Да… да я привязался кней… привязался кЕси… потому что исам еще нерастерял человеческого. - Голос Бога слышимо понизился, сияние кожи поблекло, отчего более значимо проступил ее прямо-таки густо черный цвет. - Ивсе… все людское мне поколь близко.
        Старший Димург незамедлительно поднялся наноги, и, обняв сына, притянув ксвоей груди, принялся нежно голубить его черные, будто пушок курчавые волосы.
        - Все… все мой драгоценный, - перебивая сына теплотой своих действ, молвил Перший. - Ненадобно отом толковать… Данное нужно пережить… переступить иидти далее… Одначе…
        - Однако еще тогда… вжизни Владелины, - теперь Стынь неговорил, он торопко исбивчиво шептал, жаждая выплеснуть натого кто был ему близок всю испытываемую им как Богом слабость… Натого, кто умел нетолько понять, выслушать, ноипомочь… снять своим мудрым словом, советом, ичувствами все тревожащее. - Еще тогда я, увидев, почувствовав движение жизни вдевочке, словно наморг ощутил исвой путь. Иноне оно многажды усилилось… Апосле того, как Еси была уАтефов, я точно потерял себя… все нахлынуло… все человеческое.
        Перший обхватив голову сына, легохонько отринул ее отсебя, и, обозрев его лицо, нежно облобызал ему очи, лоб исызнова очи… Мягкими касаниями губ, снимая всю марность сего кожи инасыщая ее золотым сиянием.
        - Ты должен успокоиться… ивнимательно меня выслушать… внимательно, - голос старшего Димурга звучавший достаточно низко нежданно набрал мощь.
        Он вдруг ивовсе точно зарокотал всвоем могутном величие так, что стены залы заколебались. Еще миг, ирезко дернувшись, поехал вниз свод, вроде жаждая раздавить стоящих внизу Зиждителей, иснего посыпались напол шмотки желтых облаков, досель ясно освещающих все помещение. Лохмотки облаков как-то дюже стремительно шибанулись огладь черного пола, вмгновение ока растворившись внем. Верно, еще доли секунд ився зала погрузилась вгустую тьму… непроницаемую… плотную поглотившую фигуры Богов. По-видимому, лишь затем, что миг спустя востановившем свое движение инизко нависшем над Димургами своде вспыхнув, замерцала сначала одна… потом другая желтая спочитай красным отливом звезда. Сие блеклое мерцание нежданно многажды усилилось, потому как всводе появилось уже сдесяток таких звезд. Они вскоре ивовсе особой скученностью выступили изглубин потолка, заполнив своим мягким, приглушенным сиянием помещение ичуть зримо осветив стоявших Димургов. Итолько тогда заговорил Перший… вкрадчиво истоль нежно… он той молвью ласкал, лобызал своего сына, нетолько поучал:
        - Кроме лучицы ноне для нас ничего несуществует, мой малецык. Лучица есть общее стобой Стынь. Она тебя привязывает… недевочка… она… лучица… Наш бесценный, Крушец… Он всеми силами старается быть подле нас… подле тебя, старшего брата, скаковым его столько связывает, вся пережитая обок меня чувствительность. Он посылает тоску поЗиждителям наплоть. Он посылает наплоть чувства кЗиждителям. Идевочка проявляет особую чувственность. Тыже, ощущая те чувства, принимаешь их заплотское… Ноэто, мой милый, неплотское… нечеловеческое, аниспосланное Крушецем ипредназначенное для нас. Ты Бог иниспосланное Крушецем, также имеет лишь божественное. Тебеже должно отделить чувствительность кплоти илюбить одного Крушеца. Ты должен суметь помочь ему стать Богом, ибо плоть есть ничто, она тленна. Существенен один Крушец для тебя, меня, всех Зиждителей, Родителя… Ему, нашему милому малецыку, надо помочь взрасти, возродиться. Ступай вперед, драгоценность, неоглядывайся, непринимай ксвоему естеству чуждую тебе чувствительность. Набирайся знаний, мощи, без которой ты несумеешь стать беспристрастным Творцом, нетолько
созидающим, ноиразрушающим. Творцом вечного… безбрежного движения Коло Жизни.
        Полумрак, правящий взале постепенно поблек. Тусклость мало-помалу сменилась нанасыщенность света, авсводе сияющие звезды нежданно тронувшись сосвоих мест, медленно поползли навстречу друг другу, ивскоре коснувшись такихже точно вытянутых угловых вершин, вклинились всоседей, создав единое полотно. Также скоро они плотно скомковались… сплотились имгновенно набухли, вроде переполнившись воды. Их общая поверхность нежданно ивовсе забурлила, запузырилась, как густая похлебка, образовывая изсобственного месива желто-красные облака, исторгающие изсебя свет схожий ссиянием кожи Богов, освещая нетолько саму залу, ноикаждый угловой стык вней.
        - Ты небудешь ведь, - произнес Стынь ипослышалось втой молви просьба… теперь уже нетребовательность, апрошение. - Отец небудешь уничтожать семя?
        - Нет… немогу позволить себе такое расточительство, так как слишком трепетно отношусь ктвоим силам, мой любезный, - очень ласково ответил Перший, успокоительно огладив сына поголове. - Одначе, прошу тебя более нерастрачивать свои клетки. Втом нынче поверь, небыло необходимости, поелику покамест мы непоймем, что происходит случицей, никаких замыслов Родитель непозволилбы осуществлять. Да иколь прилетят гипоцентавры, девочка какой-то срок будет находится впокое… Ябы непозволил вмешиваться вее удел Асилу или Небо, она былабы защищена, потому что постройка храмов вельми важна для Крушеца, как идля нас. Тыже, малецык, своими спутавшимися понятиями ичувствами отнял уЕси несколько лет спокойной жизни. Впрочем, надеюсь, материнство повлияет наплоть благостно ипридаст ей мягкости ичувственности, что, вобщем, тоже неплохо. - Старший Димург, судя повсему, скрыл впоследних словах свое недовольство назамыслы сына, исказал, значительно ровно, всего-навсе для того, чтоб последний неволновался. - Хотя очень плохо, что теперь ее отпрыски станут жить наразных континентах икогда залучицу вступит всоперничество
Вежды, заними будет сложнее проследить. Потому белоглазые альвы иоставляли указаниям дарицам нерасселяться, чтобы нашим созданиям было легче наблюдать запотомками Владелины. Да ивообще сКрушецем явно, что-то происходит, посему он неподает зов наРодителя… словно всему разучился, али наново захворал.
        - Еси проводила обряды. Перед отключением Крушеца я их прощупал… их обоих. Иузрел, что они проводили обряд, только я непонял, так они старались снять волнение, али пытались связаться сРодителем инами, - вставил торопливо Стынь ишироко заулыбался, нескрываемо радуясь тому, что удевушки, каковую ноне он отстаивал взапасе появились спокойные годы жизни… пусть несколько, новсеже, после пережитого иэто было чем-то. - Они все время проводили обряды, наверно Отец, щит Асила для них оказался слишком мощным, потому…
        - Нет, - перебивая сына, протянул Перший итеперь уверенный втом, что тот успокоился, выпустил его изсвоих объятий. - Дело невщите… совсем вдругом… Это воочию неснятие волнения сплоти, або лучица, как исама девочка втом уже давно ненуждаются, все переключено назов ивидения… Я убежден, покакой-то причине уКрушеца неполучается настроить нормальную связь, поэтому такие невнятные толчки… размазанные, раскатистые, что я наблюдал… Ато, что малецык отключился вовремя гибели плоти, еще раз указывает напроблемы вего состоянии. Иэто меня пугает, и, похоже, также сильно беспокоит Родителя. Потому сейчас надо понаблюдать, и, естественно, как я просил тебя поговорить сдевочкой. Ни вкоем случае непрощупывай… Увас довольно доверительные отношения, потому потолкуй сней. - Стынь едва заметно качнул головой, илегохонько изогнул губы, тем верно символизируя Отцу. - Я понимаю, - несмотря наизменение лица сына, продолжил сказывать старший Димург. - Понимаю, что Еси нежелает отом говорить, ноты должен… обязан… ради, нашего драгоценного, Крушеца… Сейчас опасно выдергивать плоть намаковку… опасно направлять
бесиц-трясавиц… Нужно мягко все узнать иданное действо должен сделать ты… ты… Стынь…
        Младший Димург легохонько вздохнул, точно занятый думами, имедлительно развернувшись, направился вдоль залы. Только сейчас шаг унего был степенным, всякая горячность ушла ииздвижений его рук, левыми перстами он нежно оглаживал крупный изумруд вперстне направом указательном пальце, закрывающем почти полностью первую его фалангу.
        - Отец… - вельми робко начал Стынь, ивновь он выступал просителем. - Вскоре утебя сНебо будет встреча, иесли ты заручишься поддержкой Асила, тогда Еси можно будет принести намаковку иодновременно осмотреть Крушеца. Адевочке помочь создоровьем.
        - Чтож, моя бесценность, мне несложно повторить, коли ты непонимаешь, аль делаешь лишь таковой вид, - протянул Перший инеторопко опустился насвой трон, слегка при том опершись дланями оего покатые облокотницы. - Девочку сейчас нельзя перемещать, лучице нельзя встречаться сомной или бесицами-трясавицами… Еще опаснее вводить обоих вбеспамятство… Это нетолько распоряжения Родителя, ноимое понимание… Тогда, когда девочка чуть непогибла, аКрушец отключился, надо было принести их обоих намаковку… Ноты, решил подругому, хотя я тебя снабдил четкими действиями. Хорошо, я принял твой выбор, впрочем, сейчас приносить их намаковку недопустимо идело даже невСирин-создании, дело всамой лучице… Поколь мы небудем уверены вее состоянии ничего… ничего предпринимать нельзя. - Бог медлительно оперся спиной овысокий, резной ослон трона исамую малость прикрыл глаза, точно устав оттугодумия али несогласия сына. - Иеще… Недумаю, что Небо будет, так трепетно относится ктвоей клетке, как я… Небо вне сомнений тебя любит… тебя, новрядли он будет также любить то, что ноне растет вЕси. Скажу более, он предпримет все, чтобы
плоть потеряла сие семя, потому как хочет, абы лучица рождалась вего отпрысках. Ведь сейчас, как ты понимаешь, сложно будет определить, что дитя родится белым, нечерным. Так, что коли хочешь сберечь ту малость жизни вдевочке укрой ее дополнительным щитом иболее невыноси спод него. Ибо Небо вельми недоволен всем происходящим… Нетолько замыслами Родителя, ноитем, что Дажбу опередил Круч, атеперь девочка оказалась ивообще унас. Иего недовольство выльется, впоиски Еси… Ивтех поисках будут участвовать нетолько создания Расов, такие как гарцуки, дзяды, нои, вероятно, особо приближенные помощники брата Рарог-создания… Насколько я ведаю, они давеча прибыли вМлечный Путь изГалактики Отлогая Дымнушка, их привез малецык Воитель, скаковым ты встречался оногдась намаковке… Потому, мой милый, коли ты непрекратишь выдергивать Еси, ее место будет вмале определено.
        - О… я обэтом незнал инеподумал, спасибо Отец, что подсказал, - встревожено произнес Стынь, инаего большой лоб наползла спод низу легохонькая бороздка, вздетая поднявшимися выспрь бровями, сделавшая выражение лица виноватым. - Аможет ты, Отец, поставишьщит?
        - Нет, - властно отозвался Перший, илегошенько качнув головой, тем самым точно враз отворил дотоль прикрытые веками очи. - Мой щит поусловиям соперничества непозволительно ставить. Да ипотом Небо знает, как он выглядит… Ноон неведает, как выглядит твой, посему ты можешь быть спокоен. Небо нескоро его найдет, итак как гипоцентавры прилетят сразу втри места наЗемле, построят там себе для жизни города, как любят делать, зачаток будет вбезопасности… Ну, апотом, когда плод наберет силы, иНебо станет спокоен, что ребенок белый, он его нестанет уничтожать. Понеже достаточно сильно привязан ктебе, ипобоится расстроить. Так, что глаз, мой милый, всеже придется поправлять гипоцентаврам. Ида… вот еще, что когда отправишься всистему Шуалина, возьми ссобой Круча. Поколь вМлечном Пути нет Асила нужно, чтобы наша кроха, как можно меньше проводила времени обок меня. Оно как, милый малецык, итак слишком отменя зависим. Я страшусь, что когда прилетит Асил, Круч ивовсе незахочет кнему возвращаться… Такое уже было инестоит тому сызнова повторяться.
        Глава седьмая
        Стыню так инеудалось помочь Есиньке сглазом, хотя вближайший месяц он нераз проводил толкование сОтцом, впрочем всяк раз слышал один итотже ответ. Неуступал сыну Перший попричине того, что боялся навредить Крушецу, словно ощущая, что стем происходит дюже неладное.
        Однако, Еси вотличие отСтыня иЛипоксая Ягы совсем нетревожил глаз ипотеря зрения. Запрошедший после первой близости смладшим Димургом месяц девушка ивовсе окончательно перестала видеть. Черное пятно полностью поглотило видимость иостановило движение всамом глазу. Если, что иволновало юницу, это лишь редкий приход Стыня да смена их места встречи. Теперь он уносил ее ненаостров затерянный вокеане, анакрошечный островок посередь реки Иловай, выглядывающий изводы своим круглым пятачком, поросший невысокой травой ипокраю, вроде тына окруженный рядьями ярко-алого петушка.
        Волновал Еси только редкий приход Стыня. Обаче, появилось то, что стало ее очень сильно пугать… Ипугать стало снедавнего времени. Ибо давеча вголове девушки давление итуман рассеялись, ивновь появились тягучие стоны. Иесли раньше Крушец пытался закричать извал втех всплесках Отца, днесь слышались только его тягучие стенания, смысл которых юница непонимала. Однако, она ощущала, что это связано стой божественной душой, окоторой толковал Липоксай Ягы. Право молвить, девушка боялась зримой двойственности меж собой идушой. Так, точно вней единожды существовало две разные сущности, дотоль бывшими единым целым, апосле лечения вакан разделившихся… распавшихся… раздробившихся.
        Есислава понимала, что обэтом надо потолковать соСтынем, нетолько как свозлюбленным, ноиБогом. Тем паче тот все время спрашивал ее ожизни уманан, новместе стем боялась ивовсе чем-либо сним поделиться. Думая вданном случае, как присуще человеку, что ее явственная болезнь может расстроить их отношения.
        Тем неменее, Есиньке всеже пришлось рассказать опроизошедшем уманан, одначе, утаив ипро боль вовремя вмешательства вакан, ипро стенания Крушеца. Девушка лишь поведала Стыню овидениях… иповедала, потому как они вновь появились. Днесь видения прошлого приходили сучащающейся частотой, если попервому сие были дымки ушедшего, возникающие раз надню, вмале они стали проявляться четкими фрагментами… четкими ивесьма ясными. Почасту втех видениях девушка видела многорукую, голубокожую женщину, и, даже ощущала насвоей коже ее полюбовные, родительские поцелуи. Реже она зрела белокожую, худую иочень красивую женщину сминдалевидным разрезом очей, вкоторых ивовсе неимелось ни радужной оболочки, ни зрачка, всего-навсе белая склера наполняла их внутренность, апоней иноредь кружили золотые спирали, аль они ивовсе меняли цвет назолотистый, такой, каким подсвечивалась кожа Богов. Вмоменты тех видений Еси ощущала дикую иявно болезненную тоску итогда слышала те самые тихие стоны.
        - Что это такое? Кто эти женщины? - наконец решившись, рассказала освоих новых видениях Богу Есислава.
        Это произошло, как ипонятно, наострове, где разбил приют для их любви Стынь… Игде, несмотря наотсутствие какого-либо навеса, всегда царил полумрак ипрохлада, будто солнечные лучи обходили его стороной, очерчивая тем самым едва зримую полусферу. Младший Димург, ксобственной радости добившийся требуемой отнего Отцом доверительности, возлежал налевом боку, подперев голову рукой, инежно гладил перстами лицо лежащей подле него девушки, проводя покоже ее щечек, выпуклой спинке носа, аль алым устам. Услышав молвь юницы, он напряженно замер, перестав даже голубить ее кожу, остановив движение перста наверхней полноватой губе счетко прорезанными уголками, апосле очень тихо ответил:
        - Это женщины изтвоего прошлого.
        - Моего? - удивленно переспросила Есислава иСтынь медленно кивнул.
        Когда девушка впервые рассказала овидениях ушедшего уманан, аСтынь передал Першему, последний непросто услышанному расстроился, он зримо испугался. Иприсутствующие натот момент взале Стынь иКруч это увидели. Старший Димург погодя сумел справиться ссобственными чувствами ипредал взгляду спокойствие, атолкованию властности, потому попросил сына быть более внимательным ктому, что рассказывает девочка инавопросы ее отвечать предельно правдиво ичетко.
        - Разве такое может быть? - погодя вопросила Есинька инежно улыбнулась золотому сиянию кожи Стыня, сызнова поглотившему все коричневу. - Ведь люди немогут вспоминать свои жизни. Поверованиям дарицев душа человека многажды раз перерождается, однако он неможет вспомнить события прошлых жизней.
        - Потому как, - Димург начуток задумался, стараясь подобрать правильность объяснений инескрываемо тревожно, вероятно, также как давеча взале слушая его, смотрел Перший, оглядел девушку. - Они те воспоминания… вроде как снимаются… смываются сдуши.
        - Вогненно-солнечной реке Смородине? - повторила юница слова издревнего предания дарицев.
        - Ну, можно итак сказать, - глубокомысленно протянул Стынь, сейчас понимая, что сказывать ту самую правду нестоит.
        - Ая значит недуша, - чуть слышно продышала Есинька исомкнула глаза, наслаждаясь теплом этого дня, легкими едва ощутимым касанием отело любимого. - Я значит эта… какже они говорили… Ах, да, лучица… Внутри меня живет недуша, алучица, потому я ощущаю эту раздвоенность,да?
        Девушка смолкла, ожидая ответа отБога, наслова, каковые она вельми хорошо разобрала, прозвучавшие изуст одной ивторой женщины извидений. Впрочем, Стынь неответил. Еси медленно отворила глаза иузрела вчерных очах Зиждителя испуг… явственный, который точно блеснул крупными боками слез.
        - Почему ты молчишь, Стынюшка? - нежно проронила юница, вкладывая ввеличания Бога всю свою человеческую чувственность.
        - Ты чувствуешь раздвоенность… давно? - низким гласом поспрашал Димург идевушке показалось, дрогнул нетолько он, ноистоль мужественные черты лица возлюбленного.
        Стынь скоро перевел взор слица девушки ивзглянул намаленькую сноготок голубую бабочку, нежданно возникшую над алым соцветием петушка, торопливо замахавшую своими махими крылышками. Он явно желал прощупать Еси, нотак как это вкатегоричной форме запретил делать Отец, благоразумно погасил свое желание иперевел взгляд напорхающую бабочку, иль может божественной мощью его взора мгновенно вызванную. Вэтот раз, однако, неответила Есислава, она почасту так делала… особенно если это касалось испытанного уманан, итакже почасту переводила разговор виное русло, оное интересовало лишь ее. Вот исейчас, она, резко поднявшись, села иоглядела омывающую совсех сторон островок зеленую реку, вяло волокущую свои переполненные илом ипотому такие тяжелые воды, стем боясь потревожить общение двух находящихся нанем.
        - Те женщины извидения, имена которых я неуловила, - молвила Есинька продолжая говорить отом, что тревожило ее. - Они называли меня поразному… лучица, госпожа, Владелина… Владелина… Я была впрошлой жизни ею… Иесли ты даже неответишь Стынь, - дополнила свою речь девушка неотрывно уставившись навыскочившую изводы блеснувшую своей серебристой чешуей большущую рыбину. - Ничего неизменится. Я теперь уверена, что впрошлой жизни была этой Владелиной… Теперь понимаю, почему Боги ко мне приходят. Огнь, он наверно иесть Отец этой самой лучицы, моей души… естества.
        - Нет неОгнь, - торопливо отозвался младший Димург, итакже поднявшись стравы, покрывающей оземь наостровке… мелкой, словно мурава. - Огнь предок твоей плоти… Лучица хоть исвязана сним, вцелом, как исовсеми Богами, неявляется его порождением.
        - Значит это Перший… Перший мой Отец, - чуть слышно дыхнула Есиславушка, иторопливо развернувшись кСтыню уткнулась лбом вего такуюже темно-золотую грудь лишенную волосяного покрова, нежно туда поцеловав. - Перший мой Отец… так я чувствую… слышу… знаю. Ох! как я тому рада! - дополнила она много порывистей, так инеуслышав ответа отБога, каковой всего-навсе полюбовно прикоснулся губами кее виску.
        После этого разговора Стынь несколько дней кЕси неприходил, сославшись насвое отбытие всоседнюю систему, чем вельми ее расстроил. Впрочем, девушка понимала, что уБога есть обязанности… Ведь она незнала, что каждый его шаг сейчас контролировался Першим. Истарший Димург решил, что покамест надо им обоим воздержаться отвстреч. Думая, что может так присутствие Стыня влияет наКрушеца. Предоставляя возможность человеческому, поколь… поколь более значимому взять власть над ними обоими.
        Есислава, несомненно, расстроенная отсутствием любимого меж тем была счастлива подле Липоксай Ягы, человека которого всегда считала своим отцом. Вещунже чья жизнь теперь существовала только вдорогом чаде, старался всеми силами спасти ее зрение. Посему заболее чем месяц пребывания обок него Есиньки обратился нетолько ккудесникам, ноикпомощи местных темнокожих шаманов. Право молвить, знания которых были далеки даже отзнаний дарицев, посему шаманы никак немогли поправить зрение девушки. Весь этот месяц, что был наполнен для юницы любовными итайными… тайными даже для Липоксай Ягы, встречами соСтынем, старший жрец готовился кпроведению обряда понаречению Есиславы своим преемником иналожению нанее нетолько статуса, ноиобязанностей. Впрочем, девушка отом ни желала, ни говорить, ни даже слушать ивсякий раз демонстративно разворачиваясь, уходила. Во-первых, теперь… после пережитого она несобиралась поддерживать верования дарицев, аво-вторых, уже имела любимого, ипотой причине нехотела пользоваться положенным старшим жрецам послугами наложниц… авее случае наложников.
        Спустя два дня, как произошел разговор наострове меж ней иСтынем, поутру Еси стало рвать. Непришедшее всвое время очищение юница посчитала временной задержкой, нокогда ее стало тошнить, апосле ирвать, поняла, что она ждет ребенка… Ребенка отлюбимого Стынюшки… ребенка который нарушал все традиции дарицев истарших жрецов, ккасте которых Есиславу относили.
        Вэтиже дни изГалактики Крепь вернулся Асил инаочередной встрече сбратьями, Перший рассказал овидениях девочки. Боги сидели взале намаковке Димургов, впухлых сизых облаках, втон, похоже, плывущим мрачным кучным полотнищам всводе итой молви, что высказал зримо расстроенный старший Димург. Неменее озабоченным смотрелся Асил, потому как круговерть из-за коей его вызвал Усач, оказалась, насамом деле, лишь тонкой пылевой прорехой имогла быть заштопана им самим. Обаче, самим недовольным взале был явственно Небо, который поначалу долго искал щит, установленный Асилом над Еси, когдаже, наконец, его нашли дзяды, выявилось, что Круч отдал девочку Стыню. Атеперь еще получалось, что улучицы ивовсе наблюдаются признаки болезни.
        - Надобно Перший, - молвил Рас, стоило только смолкнуть старшему брату. - Изъять девочку намаковку иосмотреть… Несомненно, случицей, что-то происходит. Иэто непросто какая-то хворьба али отключение, как было впервой жизни. Это может оказаться более серьезным. Я выделяю свой голос наданное действо. Асил, ты, что отом думаешь?
        - Если Отец считает это необходимым, - незамедлительно отозвался старший Атеф. - Конечно, мой голос - да!
        Итотчас тягостно вздохнул… Асил был вельми удручен… Унего последнее время все складывалось как-то неочень. Нетолько Усач, так несерьезно подвел его, этой несущественной прорехой. Нетолько Круч разрушил его замыслы, отдав девочку Стыню иднесь весьма недовольно уходил отПершего. Нотеперь выяснялось, что проблемы улучицы воочью начались стого момента, как она попала кмананам, азначит кнему. Асил, как ивсе Боги, нынче нуждался вподдержке… Иту поддержку мог оказать один Перший. Он мог иумел убедить, поддержать, нонынешнее его зримое расстройство, лишало сил исамого Асила, посему Бог нетолько мрачно смотрел навсе, адеревце вего венце попеременно краснело, или вспять бледнело, ноитягостно дышал.
        - Успокойся, мой милый, - умягчено произнес Перший, направляя ту молвь Атефу, иявственно ощущая его смурь. - Мы стобой все обсудим, иосторожные действия Усача, иповедение Круча… Ненадобно только так дышать игневаться, меня сие вельми раздражает… Поповоду лучицы, я уже сказал вам. Поколь нельзя девочку перемещать намаковку, абы данное действо может стать опасным. Видения… видения это просто ужасно, это точно болезнь, нарушение всего развития. Номне непонятно одно, почему лучица неподаст зова… Может всеже получился какой-то временный сбой, ивмале все пройдет. Ведь, ты, Небо, говорил, она сама обучалась… Похоже уже тогда, что-то случилось иКали-Даруга того неопределила.
        - Все было выполнено, как велел Родитель, - задумчиво протянул страший Рас, ивголосе его прозвучало огорчение… Огорчение, досада, новсего-навсе насобственные поступки, которые могли принести урон лучице, кои, будто отозвались вповерхности его облачного кресла, где сизость цвета сменилась насвинцовость сбелыми крупными чревоточинами.
        - Я, малецык, тебя ни вчем неупрекаю… Уж если кого упрекать только меня, - протянул Перший ипровел перстами покоже лица, стем смахивая оттуда нежданно выплеснувшееся зримое расстройство. - Нодумаю, что сейчас нельзя торопиться… Надо быть весьма осторожными, посему хочу, чтобы Стынь принес мне отображение девочки. Исним я отбуду кРодителю… Уверен, Родитель сумеет нам посоветовать, как поступать случицей.
        Есиньку рвало уже второе утро, аслабость иголовокружение соседствовали весь день. Девушка старалась скрыть свое состояние, ноЛипоксай Ягы его почувствовал иповелел Житовабу осмотреть ее ясность, начто, как ипонятно, отпоследней получил отказ… Отказ, который озадачил знахаря, однако еще больше Липоксай Ягы, вероятно, приметившего частое отлучение своей девочки куда-то… Куда-то без объяснений.
        Одначе бес, прицепленный кстаршему жрецу, немедля передал испытанные волнения уже выпущенному изказемата Мерику… Ачерт всвой черед доложил Господу Стыню… Стыньже, получивший указания отОтца навыполнение того самого отображения, немешкая прибыл кЕсиньке. Бог, вморг, выхватив девушку изсада, унес ее наостров. Очевидно мгновенность переноса, али то, что нынче Еси особенно тошнило, едва ноги ее коснулись поверхности земли, как она торопливо кинулась кводе итуго сотрясаясь, вырвала все, чего так долго удерживала вжелудке.
        - Ох, Стынь! - подымаясь скорточек, иутирая мокрые отводы губы ладонью, проронила юница. - Я беременна, понимаешь какой ужас.
        - Ужас? - изумленно повторил младший Димург, иоглядел девушку, одним махом окинув сголовы доног. - Если ты считаешь это ужасом, я моя прелесть, могу избавить тебя оттого… отужаса.
        - Ах! Да, нет! Я неотом, - девушка шагнула кБогу, и, приникнув кгруди того, глубоко втянула его дух схожий сночной прохладой. - Я отом, что теперь делать, - пояснилаона.
        - Ежели ты решишь оставить ребенка, - достаточно ровно отметил Стынь, правой рукой обхватив иприжав ксебе хрупкое тельце юницы, тем словно заслоняя отзамыслов Родителя. - Судя повсему, его будет надобно родить.
        - Конечно, родить, тем более это твое дитя… Твое, мой любый Стынюшка, - спешно проронила Еси, вроде как даже испугавшись, что Бог прямо днесь, поее столь неразумным словам, лишит того скем она уже однозначно сроднилась. - Просто, как теперь быть сЛипоксай Ягы?.. Как я ему скажу, что жду дитя… иоткого?
        - Ежели ты страшишься того ему поведать, - тотчас молвил Димург, успокоительно поглаживая Есиньку повьющимся рыжим волосам. - Я ему скажу. И, естественно, объясню, что это мое дитя. И, что это великий дар, ибо Боги вельми редко дарят людям отсебя продолжение. И, да, моя радость нетревожься, малыш родится белым. Ну, быть может самую малость смугловатым. Он будет похож натебя. - Стынь ухватил перстами подбородок юницы, илегохонько вздев ее голову, нескрывая испытываемой нежности кней, добавил, - натебя… мояЕси.
        Теплые, вроде как даже обжигающие своим золотым сиянием губы Бога ласково коснулись кожи лица девушки. Они очень трепетно прошлись пощеке иоблобызали ееочи.
        - Как твой глаз? - едва слышно дыхнул Стынь.
        - Хорошо, - также тихо отозваласьона.
        Бог всегда при встрече спрашивал про больной глаз, апотому, чтобы небеспокоить его, Есислава торопливо сомкнула оба. Вроде таковым образом затаила внутри себя погибший орган.
        - Ох, Еси.., - мягко произнес Стынь исызнова коснулся губами лица юницы, поцеловав теперь ее вкончик носа, апосле вподносовую ямку. - Глаз уже ничего невидит… Носие, моя девочка ненадолго. Если мне неудастся тебе помочь вближайшие дни, наоное я очень надеюсь, вскоре квам прилетят посланцы Богов, народ гипоцентавров воглаве симператором Галактики Северный Венец Китоврасом… Это один изсамых значимых народов внашей Вселенной, иони, безусловно, вернут тебе зрение… Иобъявят нашего сына прямым отпрыском ителесным воплощением светозарого Бога Солнца, иединожды внуком погибшей Луны. Мальчик будет провозглашен правителем дарицев, источником жизни, покровителем земли.
        - Аты? - взволнованно поспрашала Есислава иотворив глаза, воззрилась вчерные, почти лишенные склеры очи Бога.
        - Ая… моя радость, буду подле вас, - пояснил вкрадчиво Димург, продолжая меж слов целовать девушку, уже более настойчиво, стараясь заручиться ее согласием. - Иникто, кроме тебя иЛипоксай Ягы небудут ведать, что темный Бог дарицев Стынь… Зиждитель холода, каковой ноне правит навсех остатках благословенной Дари, сковавший ее снегами ильдами, есть отец этого мальчика… Мальчика которому надо придумать красивое имя. Имя, вкоем чувствовалась его божественность, подчиняющая себе нетолько белых, ноичерных людей… - Стынь нанемного прервался, иполюбовно прикоснулся кгубам девушки, чуть слышно додышав, - нодопрежь того, как мы выберем имя, нашему мальчику… Я прошу тебя… прошу, моя милая, разрешить мне тебя прощупать.
        Глава восьмая
        Еси сегодня допоздна засиделась всаду насвоей скамейке иэто несмотря наобилие комаров. Эти пренеприятные создания порой были столь активны, что нападали налюдей иднем. Инынче они нещадно кусали, хотя девушка инатерлась мазью, которая совсем чуть-чуть отпугивали сих надоедливых созданий.
        Нодаже вопреки, их явственному ираздражающему жужжание, аиноредь икусанию Есислава неторопилась ксебе вопочивальню. Во-первых, потому как ноне Месяц особенно ярко сиял нанебе, наполнившись желто-серебристым светом итем своим дивным колыхающимся сиянием напоминал юнице Дари, загибель каковой она все еще ощущала вину. Аво-вторых Есинька страшилась вернуться водворец, ибо знала, что Стынь должен был потолковать оее беременности сЛипоксай Ягы. Девушка, как ипонятно, разрешила Богу давеча себя прощупать… Ихотя он действовал достаточно мягко, Еси вовремя того действа потеряла сознание. Посему младшему Димургу неудалось сделать полное отображение состояния лучицы, как требовал Перший… Впрочем, итого, что успел сделать Стынь стало поколь достаточным, так успокоительно для сына молвил Перший.
        Есислава пришла всебя еще там, наострове, под жаркими поцелуями Стыня, чрез которые он точно вогнал внее силы. Посему чувствовала себя хорошо. Если неговорить опочти целой чреде четких видений, что пришли сразу после возвращения водворец да вовсе какого-то мучительного стенания лучицы, вкоих теперь сызнова явственно звучали просьбы опомощи ивеличания Отца, Кали, иноредь вырывающихся ивыстреливающих вмозг острой, хотя инепродолжительной болью.
        Видения погодя прошли, также как иболь… Потому Есинька сейчас исидела наскамейке, тревожно обдумывая встречу Стыня ивещуна. Истрашась ответа Липоксай Ягы настоль неоднозначную новость поповоду ее беременности. Иболее всего Есиславушка, пережившая духовное одиночество средь чуждого племени, боялась, что старший жрец ее изгонит, так как она нарушила все традиции дарицев… Дарицев, которые всегда встрогости держали своих дочерей, ибеременность вне замужества считалась позором для чести всего рода.
        Подолгу, вздев голову, девушка всматривалась втемно-марные небеса, где, будто наперекор яркости Месяца вельми зримо проступали мерцающие звезды такие серебристо-белые, трепетно ее любимые ипризывно зовущие ксебе.
        - Ты, заметила моя милая, - благодушно произнес идущий подорожке внаправление кскамейке Липоксай Ягы, кажется, вдоли мига вышедший изтемноты. - Что Месяц после катаклизма стал проходить свой круг обок Земли, много ближе исам вразмерах увеличился, чутьли невтреть. Наверно его коло движения сдвинулось иноне стало составлять вже несорок суток.
        - Нет, отец, я того неприметила, - дрогнувшим голосом отозвалась девушка иподнявшись соскамейки взволнованно уставилась наподходящего старшего жреца.
        - Я тоже неприметил, отом мне доложил Браниполк, - пояснил Липоксай Ягы, и, приблизившись вплотную кюнице, накинул ей наплечи каратайку. - Тут, моя душа, вечерами прохладно, дует среки, невыходи неодетой… Тем паче, днесь тебе надо беречься завас обоих.
        - Отец, - глас Есиславы ивовсе надрывно сотрясся, иона едва качнулась, ощутив мощную слабость вовсем теле. - Ты меня неизгонишь? теперь… когда…
        - Изгоню? - повышая тембр голоса, словно жаждая взорваться отвозмущения, протянул старший жрец. - Да, я несмогу засим без тебя жить, моя девочка… моя Есинька… Что ты такое говоришь.
        - Боялась… так боялась, что ты непримешь моего малыша, - чуть слышно додышала Есислава, и, шагнув ближе квещуну, торопливо приникла кнему телом иголовой, спрятав… схоронив себя вобъятиях человека который любил ее всегда больше жизни.
        - Моя радость… душа… Есинька. Ты для меня дороже всего, что было, есть ибудет, - прошептал, целуя девушку вволосы, Липоксай Ягы. - Ия никогда неоткажусь оттебя иоттвоего ребенка. Тем более это сын мною весьма почитаемого илюбимого Бога Стыня. Даже непредставляю, что это будет задитя…
        - Мальчик, - тихим наполненным счастьем ирадостью голосом отозвалась Еси, и, раскрыв руки, обняла вещуна, отчего каратайка дрогнув, соскользнула сее плеч. Одначе, старшему жрецу удалось нетолько узреть, ноивовремя подхватив вещь, сызнова вернуть ее наплечи любимого чадо.
        - Стынь, сказал, будет мальчик. Имы даже придумали ему имя, - добавила она воркующе ишироко просияла.
        - Мальчик, - ласково откликнулся Липоксай Ягы, целуя юницу влоб иоглаживая книзу ее встрепенувшиеся отпорыва ветра волосы. - Это хорошо… Потому как я еще невоспитывал мальчиков, лишь прекрасную девочку. Икакое имя вы придумали нашему мальчику? - вопросил он сявным трепетом, отчувств проскользнувшим повсей его плоти.
        - Ярило. Это значит стремительность, быстрота, сила, свет, восходящее солнце, - молвила Есислава, ислегка отстранившись отвещуна, заглянула вего блестяще-голубоватые отсвета месяца очи. - Такого имени еще небыло ударицев. Стынь говорил, это имя непринадлежит клюдским. Его даруют своим детям создания изиных миров, более высокоразвитых вдуховном смысле.
        - Ярило, - протянул Липоксай Ягы, и, склонившись кюнице, вновь поцеловал ее влоб.
        Он, как иСтынь, приметил, что после возвращения отманан, окоторых Еси также неохотно говорила исним, голова ее более неозарялась лучами смаглого света. Тем неменее, трепет каковой вещун всегда испытывал, прикасаясь кюнице, кажется, многажды усилился итеперь отдавался вего руках легкой вибрацией.
        - Красивое имя, мне нравится, моя душа, - нежно отозвался старший жрец, исызнова ощутив ту самую вибрацию, мягко улыбнулся. - Идумаю понравится дарицам.
        - Ах, отец, как мы только дарицам объясним, откуда взялась моя беременность… Я отом все время думаю, - взволнованно продышала Есислава иуткнулась лицом вгрудь вещуна, пугаясь иединожды радуясь произошедшему.
        - Бог Стынь велел поколь некому несказывать отом, - негромко отозвался Липоксай Ягы ибережно обхватив девушку заплечи, неторопко опустив, посадил наскамейку, исам воссев подле. Он сделал так, понеже ощутил легкий трепет всей плоти девушки, пробежавший сголовы доног. - Несказывать покуда оребенке никому. Через полтора, два месяца, неболее того, кнам прибудут посланцы Богов, народ, - вещун намалеша смолк, припоминая удивительное величание народа. - Гипоцентавры, - вспомнив, дополнил он. - Они объявят дарицам, что ты ожидаешь божественное дитя, кое является прямым отпрыском ителесным воплощением Бога Солнца. Ну, адотоль я надеюсь, стобой все будет благополучно. Бог Стынь велел, коли что-то стобой будет нетак сразу отом ему докладывать.
        - Нетак… - прошептала Есинька, припоминая нынешние видения. Обаче, нежелая расстраивать старшего жреца, тихонько дополнила, - сомной все будет хорошо.
        Вещун идевушка опершись спиной одеревянный ослон скамейки, сверху укрытый мягким тканевым покрывалом замерли, точно расслабившись под лучами Месяца. Есислава успокоено вздохнув, прислонила голову кплечу старшего жреца, ощущая лишь обок него защищенность.
        - Почему только, - погодя, словно самому себе сказал Липоксай Ягы, очевидно то, что его весьма волновало. - Почему Бог Стынь неможет своей мощью излечить твой глаз, ивернуть зрение… Ведь силы Зиждителя безмерны.
        - Силы безмерны, - тотчас принялась пояснять девушка, и, повернув голову всторону старшего жреца, нежно поцеловала его вплечо. - Новбожественных делах все разделено. Каждый занимается тем, что предписано. ИБоги никогда нелечат людей… Они вообще нелечат, втом для них нет надобности. Да исилы свои они недолжны тратить натакие мелочи. Для тех нужд существуют определенные создания. Стынь, сказал, зрение мне вернут гипоцентавры так, что небеспокойся более отом отец, ипоповоду моего здоровья тоже. Меня больше тревожило, что ты можешь посчитать мое положение позором для чести жреческой касты.
        - О, моя дорогая девочка, - ласково молвил Липоксай Ягы итеснее приобняв юницу застан, привлек ксебе. - Ябы никогда… ничего такого непозволил себе подумать, сказать… слишком сильно тебя люблю. Однако дарицы… увы! именно так иподумалибы. Кольбы еще нехуже сочтя, что тобой овладели демоны или бесы.
        Вещун произнес ту молвь ирезко прервавшись, смолк, точно озвучил какую глупость подле божества итому явственно расстроился. Имеж отцом идочерью, невсегда кровными… иногда только духовными, сплоченными жизнью, наступив, поплыло отишье. Лишь слышалось тихое жужжанье… попискивающе-растянутое гудение комаров слетевшихся кпиру назапах человечьей юшки. Откуда-то издалека долетало раскатистое трель… трель.. ту выдуваемое какой-то малой птахой.
        - Знаешь, отец, я хочу тебе кое-что рассказать, - наконец, прервав гудение комаров иподавляя окрики птички, произнесла Есинька. - После того как я попала впоселение манан, народа Бога Круча уменя появились видения. После возвращения ктебе они накакое-то время утихли, носейчас вновь появились иможно молвить участились. Я рассказала Стыню оних ион сказал, это невидения, асобытия моей прошлой жизни.
        - Прошлой жизни, - едва слышимо повторил старший жрец, ивтембре гласа его прокатилось изумление.
        - Да изпрошлой жизни, - молвила юница, идля значимости произнесенного выскользнув изобъятий вещуна, воззрилась вего едва озаряемое желтоватым сиянием месяца широкое скрутым лбом лицо. - Нынче ивовсе эти видения оказались такими мощными, яркими… ия многое изних поняла. Втой, прошлой своей жизни я была первой женщиной Владелиной. Иродила своего единственного сына отБога Огня. Адемон… вернее демоница, имя которой рани Темная Кали-Даруга являлась для той Владелины вроде ты для меня… вроде матери… ИВладелина ее очень любила. Такие четкие воспоминания я вних нетолько видела эту Кали, ноичувствовала ее любовь. Понимаешь очем я отец? - Глаза Липоксай Ягы зримо всвете Месяца увеличились отудивления, вероятно, втрое. - Демоны, - продолжила говорить девушка, - это непотусторонние силы, оные противостоят Богам Света, исполняя веления Першего направленные наколебание веры итрадиций дарицев. Демоны это нестранные, неведомые, азачастую иужасные существа изпреданий встреча скоторыми может принести смерть как физическую, так идуховное отклонение отистинных верований. Демоны, отец, это народ, созданный Богом для
определенной цели.
        Есислава смолкла, обдумывая, как овидение рассказать более доходчивей вещуну. Ивспомнила давешнее видение… такое насыщенное, жизненное. Она застыла вкресле всвоей опочивальне, и, сомкнув очи, точно провалилась всобытия той жизни… непросто услышав молвь, ноощутив изапах, извуки, царящие окрест нее… вернее окрест Владелины. Сладковато-травные ароматы лугов ударили внос, авушах послышался посвист иперелив песен жаворонка аль соловья.
        - Как иуиных племен, - проплыл низко-мелодичный голос Рани Черных Каликамов ипред очами точно колыхнулась россыпь черных, густых волос плотно укрывающих ее спину. - Таких как белоглазые альвы, гомозули, вьян друды, бесицы-трясавицы, трикстеры, дивьи люди, асанбосамы имногие иные созданные для определенных целей, идемоницы являются творениями Бога. Наш Творец Господь Перший создал нас трех сестер: меня, Калюку-Пурану иКалику-Шатину первыми созданиями Вселенной идля определенной цели… Иэта цель воспитание лучицы, самого дорогого, бесценного творения для всех Зиждителей иРодителя.
        - Лучицы? - переспросил Липоксай Ягы, теми поспрашаниями возвращая Еси вэту жизнь.
        Авголове старшего жреца нежданно туго кольнуло… так, что он зримо перекосил уста. Несомненно, бес, восприняв рассказ девушки, передал его поиерархии ввысь, непосредственно Мерику, который освободившись отказемата, сособой тщательностью выполнял все указанное ему Господом Першим.
        - Да, лучиц… Демоны воспитывают лучиц, - добавила Есислава, впрочем, нерешившись пояснять вещуну, что лучица иее душа есть единое целое. - Они демоны ивпрямь выглядят несколько необычно. Уних четыре руки, три глаза иголубая кожа, одначе, это совсем незлобное, как считают дарицы, существо, авспять очень хорошее… светлое.
        Еси, конечно, ошибалась, определяя демонам всего-навсе положительную роль, выступая состороны испытываемых Владелиной чувств. Ведь неВлада… нетем паче она незнали, как всвое время расправилась Кали-Даруга сБратосилом. Незнала, что это племя вообще достаточно жестоко относится кчеловеческому роду, инетолько вданном случае имели значения, испытываемые рани Черных Каликамов старые обиды, ноивообще… вообще демоны нелюбили людей. Действуя впрочем, всегда лишь врамках предписаний али установленных законов. Каковые скорее всего наначальном этапе жизни землян, напугали детей итем предопределили вних развитие того самого неблаговидного образа демонов, современем ивовсе навесившего наних метки отрицательных, злобных существ.
        - Мне кажется… эти видения, - достаточно беспокойно произнес Липоксай Ягы итягостно вздохнул. - Что-то несовсем нормальное… болезненное инаверно вызванное перенесенными страданиями. Что оних тебе сказал Бог Стынь?
        - Он, похоже, тоже встревожен, - отозвалась Еси исудорожно дрогнула.
        Определенно, ей отом было сложно думать… говорить… Еще сложнее видеть свое (как она считала) прошлое, ощущать испытанные чувства, пережитую радость, горесть итакую трепетную близость, любовь Богов, впервую очередь Расов.
        Есислава иЛипоксай Ягы долго еще сидели наскамейке, наблюдая занебесами, где неспешно двигался повдоль небосвода оставшийся одиноким… одиноким навеки, тысячелетия спутник Месяц. Они разговаривали нетолько овидениях девушки, нетолько оее здоровье, ноиотом, что составляет, насыщает жизнь… существование любого народа. Они толковали оверованиях… опонятиях добра изла… света итьмы… одуше. Они неспорили… негорячились, потому как оба знали много больше чем обычные люди… общаясь… непосредственно соприкасаясь сОдной иДругой стороной бытия.
        Глава девятая
        Наследующее утро, когда толком инерассвело, вприглушенной плотными занавесями опочивальне Есиславы возник Стынь. Он своим мгновенным появлением наполнил все помещение золотыми переливами света, немедля пробудив девушку, которая заснула всего несколько часов назад, попричине новой полосы видений. Вэтот раз, однако, младший Димург прибыл неодин, авместе состранным существом, коего крепко держал заруку, потому как оно… это самое создание желало вырваться, отчего яростно подергивало ногами, извивалось всем телом идаже верещало. Хотя верещало оно тихо, точно исамо того самого своего верезжания боялось, аль боялось им самим разгневать Господа.
        Еси торопливо поднявшись сложа, села иснескрываемым удивлением уставилась наприбывших. Ноне Стынь пришел всвоем обычном виде, апосему возвышался могутной стеной, почитай касаясь головой свода комнаты, однозначно аквамарин внавершие его венца уперся внего голубой гранью. Посему всравнение сБогом создание смотрелось низким, если несказать маленьким. Похожее наженщину, творение было вельми худобитным, точнее даже, тощим, накости которого, верно, сразу натянули серую кожу. Потому исами чагравого цвета кости явственно сквозь ту тонкость проступали, иколи нагруди вырисовывались округло-выпирающими рядьями ребер, вспять угловато топорщились всуставах налоктях, коленях, плечах изапястьях. Существо было голым, одначе, вместе стем нанем отсутствовали какие-либо признаки пола, волос. Туловище поформе схожее счеловеческим, имело несколько угловатый скат, изкоторого, словно изединой макушки, выходили ноги, также весьма худые изавершающиеся здоровущими стопами, лишенными пальцев, вместо каковых там находилась покатая впадина. Наголове чем-то напоминающей сычиную, крупной, широкой сярко выраженным лицевым диском
ималенькими, торчащими кверху изнавершия ушками, слегка увитыми черными курчавыми волосками, присоседились короткие, серо-дымчатые лохмотчатые волосы, вроде даже несколько их клоков. Саможе лицо ивовсе казалось дивным, ибо неимело как такового носа, втом месте усоздания просматривалась полусферическая выпуклость, свыступающими, слегка даже вывернутыми устами, да большим единственным глазом. Одначе, око, было значимым вовсем лице существа, так как нетолько казалось огромным вразмере, ноипомещалось вцентре лба. Глаз неимел, как таковой радужной оболочки внем находилась лишь ярко-желтая склера икрупный, квадратный, черный зрачок.
        - Трясца-не-всипуха, - довольно-таки строго протянул Стынь ирезким движением руки стряхнул ссебя бесицу-трясавицу, швырнув ее внаправление ложа Еси. - Тотчас осмотри левый глаз девочки идоложи что сним. - Иуже слышимо только для создания, дополнил, - лучицу незадень, она итак напряжена.
        Трясца-не-всипуха насамом деле поросту ненамного выше, чем девушка, шибанувшись обдеревянную грядушку ложа, повалившись наковер, обидчиво всхлипнула, апосем достаточно скоро вскочила наноги. Всполошено оглядевшись, словно изучая комнату иотступление изнее, она все также нервно ступила впритык кложу, единожды стем направив всторону юницы левую трясущуюся руку, где тонкая кисть переходила втри долгих перста снебольшими бугорками внавершие без ногтей.
        - Еси, - мягко протянул Стынь, узрев как испуганно зыркнула нату руку девушка. - Приляг, моя милая, Трясца-не-всипуха осмотрит твой глаз.
        Есислава еще малость взбудоражено оглядывала исаму бесицу-трясавицу, иее руку стончайше натянутой наней кожей, апогодя медленно легла наодр, положив голову наподушку. Трясца-не-всипуха теперь ивовсе бесцеремонно уселась наложе юницы, сдвинув вбок легкое покрывало, иподвела кбольному глазу руку. Итотчас подушечки перст точно присосались книжнему исоответственному верхнему векам, разом оттянув их, широко друг отдруга. Еще морг иизединственного глаза бесицы-трясавицы выпорхнул едва зримый дымчато-серый столб, ачерный, квадратный зрачок, многажды увеличившись вразмерах, растянулся побокам, приняв форму многогранника. Тот столб света мгновенно достиг больного глаза Есиньки ивнем ярко вспыхнув, заблистали малые крохи полымя, вроде сеяных искорок… только некрасного, авспять серебристого полыхания. Луч света непросто коснулся левого глаза девушки, он словно пробил его насквозь, обдав горячим дыханием нетолько саму внутренность, ноипохоже мозг. Так, что оттой болезненности застонала нетолько плоть, ноилучица, апред очами ивовсе проплыл колыхающий боками марный туман. Трясца-не-всипуха, вероятно, ощутила
боль ислабость юницы, аль увидела марево испарений, потому резко дернула головой, истем стремительно переместила влево дымчато-серый столб, только засим втянув исам луч, ипляшущие внем серебристые искры всебя. Она неспешно убрала перста отглаза девушки, нежным иощутимо трепетным движением огладив кожу наее лбу, иподнявшись сложа, рывком развернувшись всторону стоящего Бога скрипуче - писклявым голосом, будто желающим расхныкаться, молвила:
        - Господь Стынь угоспожи контузия глаза. Была тупая травма, скорее всего полученная вследствие удара, каковая вызвала тяжелые осложнения. Произошло кровоизлияние внутри глаза. Кровь свернулась иобразовалась соединительная ткань вкруг органа, засим последовала отслойка сетчатки икак итог око погибло.
        - И, что? Столько как всегда болтовни, ничего толком непонять изнее, - весьма раздраженно произнес младший Димург ивесь, кажется, сотрясся оттого негодования.
        - Глаз уменьшился вразмерах ипогиб, объясняю коли вы того неприметили сами Господь Стынь, - еще более плаксиво, можно сказать даже надрывно, дополнила Трясца-не-всипуха.
        - Как помочь? - теперь кметаллическому звону вголосе Бога добавилась иособое сияние его кожи незолотое, аиссиня-черное… точно втон ктемно-синему сакхи. - Да, чего ты молчишь образина такая? Нешто все стебя надобно силой вытягивать? Как вернуть зрение девочке, я спрашиваю.
        - Зрение невернуть. Нужна пересадка органа, - коротко молвила бесица-трясавица ипочему-то гулко зарыдала. Ктем стенаниям добавляя еще иглухое кряхтение, точно внутри унее, что-то рывками рвалось начасти.
        - Прекрати немедля рюмить, ты меня тем раздражаешь, - грубо заметил Стынь инеменее недовольно зыркнул наТрясцу-не-всипуху, отчего последнюю тягостно качнуло вправо… влево, автакт сней заколыхались плотные занавеси скрывающие вход вкомнату теплым солнечным лучам. - Унас намаковке, вкакой срок можно помочь девочке?
        - Помочь можно, - струдом выдавила изсебя Трясца-не-всипуха, явно невсостоянии солгать своему повелителю. - Нобез разрешения Господа Першего того нельзя сделать. Тем паче Господь Стынь лучица дюже напряжена, это чувствуется даже при беглом осмотре. Господь Перший…
        - Врядли сейчас тебе стоит думать оГосподе Першем, - перебивая создание, сухо произнес младший Димург иповел головой вправо тем, высвобождая ее отсвоего мощного взгляда. - Господь Перший ноне уРодителя ивернется явно нескоро. Подумай лучше как буду гневаться я, ежели ты неисполнишь надобное мне… Думаю, имой дорогой брат, Творец бесиц-трясавиц, нестанет вступаться затебя, узнав, как ты меня расстроила. - Стынь, перевел взор теперь надевушку инежно ей улыбнувшись, дополнил, - Еси, милая моя девочка, оденься… Мы днесь уходим.
        Трясца-не-всипуха еще раз встревожено огляделась. Очевидно, она искала возможность убежать, нотак как позади нее сложа поднялась девушка ипринялась одеваться, туго вздохнув, обреченно свесила свои руки иголову, видимо, смирившись ссобственной участью. Есислава меж тем одела насебя годовщину, рубаху избелой ткани, сплечевыми вставками, снебольшим стоячим воротником. Широкие рукава, собранные узапястья, как ивставки, были нагодовщине украшены вышивкой выполненной золотой нитью. Атакже голубую зоновку, юбку, собранную наталии мелкой складкой, да олочики, обувь изкожи без голенища намягкой подошве.
        - Итак, - наблюдая затем как одевается юница ипри этом зорко поглядывая назамершую бесицу-трясавицу, проронил младший Димург. - Сейчас мы возвращаемся намаковку итам, ты, Трясца-не-всипуха сосвоими помощницами очень быстро… Очень быстро лечишь мою девочку…
        - Быстро неполучится, - чуть слышно скрипнула вответ Трясца-не-всипуха итеперь резко дернула головой вниз, вроде тем рывком жаждая ее оторвать иизбавить себя вцелом отгнева Бога.
        - Должно получится, - ровно наэтот раз проронил Стынь, ибесица-трясавица спешно кивнула, слегка выгнув при этом неменее долгую, костлявую шею. - Инебойся, я, тебя отгнева Господа Першего сокрою, коли выполнишь как мне надо, - добавил младший Димург ипротянул всторону создания правую руку.
        Трясца-не-всипуха резво шагнула кБогу исхватила его замизинец, новсего-навсе двумя перстами икак-то недюже крепко, вроде оставляя себе возможность убежать.
        - Еси, поди ко мне, - обратился Стынь кдевушке итеперь он говорил полюбовно, ита нежность была столь насыщенной близкой некбожьим чувствам, акчеловеческим.
        Юница уже обувшая олочики наноги, торопливо обойдя бесицу-трясавицу, приблизилась квозлюбленному. Бог ласково приобнял девушку заплечи, и, прижав ее голову ксебе, словно окутав полами сакхи, досказал:
        - Днесь, моя милая, мы отправимся стобой намаковку… ты только непугайся.
        Есинька легохонько кивнула изамерла обок могутного тела Бога. АСтынь нежданно густо засиял, заполыхала непросто его кожа, аиматерия сакхи, исам аквамарин внавершие его венца. Мощная волна, словно выплеснувшаяся изплоти Зиждителя объяла своей теплотой девушку ибесицу-трясавицу… Еще миг, ивсе трое обратившись вгорящую золотую искру, покинули опочивальню.
        Прошли доли секунд иЕси глубоко выдохнув, оказалась вогромной четырехугольной зале сзеркальными стенами, ивысоким, ровным, фиолетовым сводом покоторому перемещались блекло-желтые, пухлые облака. Они медлительно покачивали своими объемистыми, рыхлыми боками итем приглушенным светом, движением придавали черному гладкому полу ивовсе марное сияние. Взале намаковке никого небыло, лишь пополу изредка колыхаясь плыла перьевая сизая дымка, ивместе стем царствовала плотная тишина, каковая нежданно разрушилась каким-то едва слышимым плямком. Хлюп… хлюп, раздалось вначале внепосредственной близи отЕси, апосле также резко смолкло… Итолько смолкло, одна изстен залы пошла малой зябью.
        Стынь замерший подле девушки, тревожно огляделся, полицу его втакт движению стены пробежала рябь негодования, ибо справа отнего небыло бесицы-трясавицы. Он торопливо выпустил изобъятий девушку изыркнув внаправление все еще покачивающей зеркальной поверхностью стены, гневливо молвил:
        - Сбежала… Вотже образина. Решила меня облыжничать… Ну, ничего… ничего сейчас я тебе устрою, - голос его начуток стал мягче, ирука огладила волосы стоящей юницы. - Еси побудь тут, я сейчас найду Трясцу. - Засим прозвучав многажды властнее, почитай прогремел, - Мерик! Мерик тотчас комне!
        Аквамарин вего венце ярко полыхнул голубыми лучами света, ипоколь Есинька переосмысливая те указания, открывала рот, Стынь мгновенно, все тойже искрой, пропал иззалы. Своим уходом, враз сдержав трепетание стен, инаполнив это мощное, полутемное помещение непроницаемой тишиной, каковая надавила навсю плоть юницы.
        - Стынь… Стынюшка, - испуганно прошептала Есислава.
        Лишь сейчас осознав, что осталась одна вкаком-то божественном зале, аСтынь отправился разыскивать Трясцу-не-всипуху, успевшую сбежать напривычной ей территории. Есинька невсилах нето, чтобы осмотреться отмощи, коя давила нанее, ноитолком позвать, недвижно застыла. Ощутив, как внезапно сила этого помещения всочетании ссумрачностью, заползла вее плоть исжала сердце, отчего оно яростно застучало.
        Глава десятая
        Прошло, судя повсему, совсем малое время, вкотором девушка попыталась успокоить себя, как та самая стена, что при их появления отдавалась зябью, нежданно пошла мощными волнами. Исловно выступив изтой колышущейся зеркальности впомещение возник Перший, вчерном сакхи, без рукавов, пополотну которого серебрились крупными пежинами звезды, всеребряных сандалиях ивсвоем величественном венце, где черная сзолотым отливом змея таращила всторону юницы изумрудные очи. Вступив взалу, старший Димург немедля опустил голову иудивленно воззрился наЕсиславу, каковая отвнезапности его появления резко шагнула назад иединожды вбок, да тягостно вздрогнула.
        - Еси, - негромко дыхнул Перший своим приятным для слуха бас-баритоном. - Как ты тут оказалась?
        Темно-коричневые очи Бога ярко пыхнули светом внаправление девушки, ита внезапно почувствовала острую боль вголове. Такую мощную, непереносимую, что нетолько дрогнули вколенях ноги, ноився она закачалась взад… вперед… влево… вправо, громко закричав. Еще малость той боли иЕсинька вскинула вверх руки, иохваченные тугой корчей пальцы, да обхватила большую поверхность головы, стараясь сокрыть отвзгляда Бога лоб иочи. Яркое полыхание смаглого света, уже давно непосещающее девушку, выплеснулось долгим лучом изсамой макушки ее головы итрепетно заколыхало сиянием… завибрировало, вроде тухнущий наветру фитиль свечи. Боль теперь отозвалась ивгруди юницы, ивспине, желудке, конечностях. Корча свела нетолько перста наруках, ноиногах. Апосле густым туманом проплыло воспоминание…
        Тугая, вязкая капля крови, прокатившись полевой ноздре, выползла изее недр июркнула нагубу. Юница торопко хмыкнула носом желая вернуть ее обратно, апосле утерла юшку левыми перстами.
        - Владочка, - обратился кней Перший, иголос его был насыщен ни счем несравнимой теплотой инежностью, - поди ко мне, девочка.
        - Юшка, - тихонько протянула отроковица, выставляя ладонь, накоей полосой живописалась кровь, кБогу, и, ощущая как еще одна капля крови выскочила изноздри. - Опять течет юшка.
        - Поспеши… поспеши моя бесценность, - все стойже теплотой втоне позвал ее Перший, смягкостью иодновременно властностью коей неможно было противостоять. - Я остановлю юшку.
        Есислава громко кашлянула итеперь насвоих губах ощутила густые хлопья юшки, только выскочившие неизноса, аизглубин глотки. Сияние смагло-вибрирующее поглотило видение, идевушка услышала властно-вкрадчивый бас старшего Димурга днесь обращающийся кней:
        - Еси, девочка моя, успокойся. Ты, слышишь меня, моя милая… Сейчас тебе надо взять себя вруки, иглубоко вздохнуть… Пожалуйста, бесценная моя, глубокий вздох.
        Мощный глас Бога точно влез вуши юницы инаполнил своей массивностью всю ее, притушив сияние иизгнав боль изплоти, оставив лишь колотье вголове. Тугой сгусток крови выплеснулся изгорла ипереполнил рот Есиньки, апосле плюхнулся ей нагубы, заливая своей алостью подбородок. Итотчас девушка, прерывисто вздохнув ртом, узрела стоящего недалече, неотрывно смотрящего нанее Першего, да ощутила слабость втеле… дрожание конечностей, перст, изкоторых ушла корча, итрепетание языка.
        - Умница… какая умница, - прозвучал сызнова голос старшего Димурга, теперь уже непросто взволнованного, аслышимо дрогнувшего. - Слушай меня, Еси… Слушай ивыполняй, бесценная моя девочка… Еще раз глубокий вздох итакойже неспешный выдох… Ровнее… Степеннее, - добавил Бог, ибо увидел, как резко затрепыхались окровавленные уста юницы свершающее вздох через рот. - Носом… носом, моя милая… Дыши носом.
        Есинька немедля поправилась, ивсе еще оставив приоткрытым рот, начала дышать через нос, как итребовал Перший, делая неспешные иболее ровные вздохи итакиеже выдохи. Однако, вместе сналаживанием дыхания ноги судорожно затряслись, теперь нетолько вколенях, идевушку яростно мотнула вправо… влево.
        - Надобно присесть, - заботливо произнес старший Димург ислегка вздев правую руку, повел ее влево, словно собирая вединое целое перьевую сизую дымку, плывущую пополу.
        Ивмале под сгибающиеся колени юницы подкатился круглый ком. Он легохонько толкнул Есиславу итем движением принял всвое мягкое покачивающееся нутро, сее падением сотворив всвоей поверхности нетолько сидение, ноилокотники, ивысокий ослон.
        - Вот теперь я думаю много лучше, - сказал Перший и, наконец, тронулся сместа.
        Бог направил свою медлительную поступь ксидящей ималость покачивающейся туды… сюды воблачном кресле девушке продолжая неотступно нанее глядеть. Его взор, точно наполненный марностью, обозревал Есиньку сголовы доног, явно беспокоясь, однако, несмея прощупать. Господь остановившись вельми близко, видимо вшаге, днесь глянул нанее сверху вниз иЕсислава разобрала нетолько цвет его глаз многажды раз запоследнее время проскользнувших ввидениях, нои, вобщем, черты лица.
        - Ты, Перший… да? - чуть слышно вопросила она ивнутри ее глотки будто, что-то протяжно забурлило, желая вырваться иплюхнуть кровавым сгустком.
        Еще немного иЕси несмогла справиться стем кровавым комком, он вместе сослюной вырвался изчуть приоткрытого рта исызнова залил весь подбородок, да полотно белой годовщины нагруди.
        - Тише… тише, моя любезная. Поколь ненадо толковать, лишь дышать, - Перший вроде инеговорил, он пел… уж так полюбовно, плавно плыли его слова. - Икак я велел глубокий вздох… неспешный выдох… иносом. Ну,же, девочка, слушай меня, - ласково дополнил старший Димург, узрев, что девушка, прикрыв очи, неисполняет указанное. - Слушай меня, моя драгоценная… вздох… выдох илишь носом.
        Есислава медлила совсем малую толику времени, наслаждаясь таким ей близким, дорогим голосом Бога, азасим принялась дышать втакт его словам. Постепенно колотье вголове сошло нанет, пропало идрожание плоти, осталась только слабость, будто она долго неела илегкая дымка пред здоровым глазом, оная как уже ведала Есинька, вскоре истончившись наполнит сам мозг.
        - Молодец… замечательно, ты просто бесценность, - благодушно сказал Перший, стоя втакой близи отюницы, что своей дюжей божественной силой окутывал ее. - Сейчас тебе надо попить чего-нибудь сладкого ивсе пройдет окончательно… Появятся силы.
        Димург медленно протянул внаправлении сидящей девушки руку сзажатым вперстах белым широким ручником, обшитым порубежу серебристыми нитями.
        - Вытри губы, девочка, - отметил Бог, передавая вруку Есиславы ручник, таким побытом, чтобы некоснутьсяее.
        Девушка взяв ручник иприткнув его кгубам, однако приметила, что Перший побоялся донее дотронуться аль просто незахотел, иощутила внутри себя острую горечь, обманутых надежд.
        - Тебе лучше, Еси? - снескрываемой тревогой впрочем, вопросил Димург ита его тревога живописалась ведва зримом колебание черт лица.
        - Да, мне лучше, - несколько уклончиво отозвалась Есислава, убирая отгуб окровавленный ручник инеотрывно глядя наПершего, страшась, что он также, как Стынь ее покинет или, что еще хуже, заставит унести отсюда тотчас.
        - Как ты сюда попала? - очень мягко поспрашал Бог, стараясь теперь отвлечь отперенесенного юницу. - Хотя… можешь неотвечать. Я итак знаю. Стынь принес сюда, очевидно, решив излечить твой глаз. Агдеже он теперь?
        - Куда-то ушел, - дрогнувшим голосом ответила Есислава иприкрыла очи, ощущая такую могутную слабость, коя нетолько оплела всю плоть, ноисделала деревянными стопыног.
        Яркая золотая искра вморг осветила залу, вызвав своей насыщенностью трепыхание всомкнутом, здоровом глазе Еси так, что она несразу его открыла. Когдаже открыла, увидела нетолько враз возникшего Стыня, ноиМерика крепко удерживающего залодыжку Трясцу-не-всипуху. Несмотря насвой, всравнение сбесицей-трясавицей малый рост, Мерик был достаточно сильным. Потому плененная Трясца-не-всипуха, цепко обвитая его двумя ручищами, даже невырывалась, вроде обреченной явившейся наказнь.
        - Отец! - голос Стыня яро дернулся, ибо он первым узрел стоящего пред ним старшего Димурга.
        - Господь Перший! - многажды тягостнее дыхнул Мерик инемедля разжал лодыжку бесицы-трясавицы, упав пред своим Творцом напузо, оно как согнувшиеся вспять вколенях ноги несмогли удержатьего.
        Более одначе восторженно вскрикнула Трясца-не-всипуха, она также как черт повалилась набрюхо, при том вельми горестно захныкав, тем, верно, указывая Зиждителю, как сильно инеправедно была обижена.
        - Да, мой бесценный, прибыл только, что, - нескрываемо нежно произнес Перший, единым взглядом оглядев сына илежащих наполу созданий, апотом сызнова перевел взор надевушку.
        - Я сейчас унесу Еси, - торопливо проронил Стынь, судя повсему, доконца неосознавший, что вего отсутствие сдевушкой, что-то произошло иоттого резво шагнул вее сторону.
        - Нетронь, - непререкаемо властно дыхнул старший Димург, иповернув всторону сына голову, силой собственного взгляда останавливая его поступь. - Прошу тебя, малецык, срочно призвать ивстретить Небо иАсила уменя кним разговор.
        Стынь тревожно застывший наместе, резво оглядел Есиславу, сдержав свой взгляд напокрытой кровью годовщине, инемешкая, качнув головой, направился вон иззалы. Нотолько нетак как раньше пропав изнее искрой, авроде войдя взеркальную стену ипустив потой глади рябь борозд. Как только младший Димург покинул залу, Перший воззрился належащих недалече наполу созданий.
        - Мерик, - днесь голос Бога наполнился стылостью, коя точно вскинула спуза черта ипоставила наноги, при сем незабыв низко пригнуть его голову. - Благодари Родителя, что я занят, иначе неизбежать тебе повторно каземата. Я отбуду нанепродолжительное время, вмое отсутствие проверять состояние Господа Стыня, овсех несоответствиях немедля сообщать поконтактной сетке мне… Атеперь брысь отсюда, поколь я непередумал.
        Мерик враз качнул своей головой, ивместе сней дернулось его ухо, кончик которого порос тончайшими перепутанными меж собой розовыми волосками, арубеж, украшенный девятью крупными густо красными рубинами, втакт тому полыхнул алыми отблесками. Гулко щелкнул черт каблуками своих коротких, сзагнутыми кверху носами, фиолетовых сапожек, иразвернувшись побежал кстене, вкоторой дотоль пропал Стынь находу помахивая мечом висящим нашироком сыромятном поясе огибающим его стан. Это был немалый такой вдлину меч, закругленный конец которого доставал досредины лодыжек Мерика. Меч крепился напоясе без каких-либо ножен, словно засеребряную рукоять купно украшенную, как игрибовидное навершие, крупными изумрудами ирубинами. Пополотну его плоского клинка, переливающегося золотым мерцанием, шли махонистые долы, кои занимали неменьше трети ширины инемного суживались кзавершию.
        - И, да, Мерик, - вслед черту вельми недовольно отметил Перший. - Оболтус ты такой, кинжал сними, сколько можно отом сказывать. Нехватало еще, чтоб тебя скинжалом увидел Воитель ирасстроился, ибо дарил его нетебе воровливая бестолочь.
        Мерик разком обхватил рукой покачивающийся взад… вперед меч, и, прижав кноге шибутно пригнув голову нырнул встену, отчего последняя, точно испугавшись, даже непустила позеркальной своей поверхности ималой ряби. Икак только пропал черт, гулко всхлипнула дотоль лежащая наполу бесица-трясавица.
        - Ну, чего… чего ты расхныкалась, Трясца-не всипуха, - голос Бога наново зазвучал мягко. - Подымайся ипринеси девочке чего-нибудь… Унее шла кровь, иощущается слабость вовсей плоти… Слышишь? - все также благодушно ивместе стем властно дополнил Димург.
        Ибесица-трясавица подскочив наноги, приоткрыв свой рот, да гулко хлюпнув, отозвалась:
        - Господь Стынь заставил меня осмотреть госпожу. Ия значимо почувствовала напряжение лучицы иохватившую ее боль.
        - Боль? - переспросил Перший итеперь каждая жилка наего лице дрогнула, аполные губы затрепетали, так как дотоль трепетала плотьЕси.
        - Да… боль, Господь Перший, очень резкая исильная, - добавила Трясца-не-всипуха ивнимательно зыркнув насидящую девушку, своим одним оком, поспешила вон иззалы, также, как иушедшие донее, тукнувшись встену.
        - Пусть, Стынь отнесет меня домой, - тихо протянула Есислава, потому как он мягкости, что плыла втоне старшего Димурга при общение ссыном исозданиями, вновь почувствовала огорчение.
        - Немного погодя, моя любезная девочка, - проронил Бог, вложив вкаждое сказанное им слово еще больше нежности итеплоты, итем, снимая горечь девушки. - Я, непременно, отправлю тебя домой, нопогодя. Поколь, раз ты прибыла ко мне вгости, прошу тебя задержаться.
        Перший теперь резко вздел руку итем взмахом, словно сорвал сосвода часть облаков да единожды сбросил их позадь себя, где они сформировались ввиде пузатого кома, несколько топорщившегося своей угловатой макушке. Неспешно Бог опустился воблачные пары, иодним своим касанием, обратил ком вподобие кресла свысоким ослоном, ипокатыми локотниками.
        - А, где твой трон, простой… Как сказал когда-то Седми, уОтца все всегда просто, - молвила поспрашая Еси, узрев как желтоватая поверхность кресла Бога сменила тональность наболее землистый цвет. - Тот, что находился впохожем наэту залу помещение. Там еще было ночное небо всводе извезды… Ты, там принимал Владу.
        Исызнова тугая боль дернула голову юницы иворту стала ощущаться кисловато-кровавая слюна.
        - Небудем покуда отом говорить, - негромко протянул Перший. Он так инеоперся спиной обослон кресла, всего-навсе обхватив перстами края облокотниц напряженно замер, взволновано всматриваясь визменяющиеся отболи черты лица девушки.
        Взалу сквозь теперь явственно разошедшуюся начасти зеркальную стену вернулась Трясца-не-всипуха, вруках сжимающая высокий прозрачный кубок назолотой ножке сколыхающимся внутри густым голубым напитком. Она торопливо направила поступь ккреслу девушки, и, остановившись подле, протянула кней сразу обе руки. Правую длань бесица-трясавица бережно подсунула под голову Есиньки, и, обхватив ее, немного приподняла сослона. Итотчас приткнула кее губам край кубка, принявшись медлительно поить принесенным вязким, сладко-терпким напитком, который нетолько снял сплоти последней слабость, но, и, надавив, вогнал вглубины желудка всю кровавую слюну. Бесица-трясавица влив вЕси весь отвар, убрала отее губ кубок илевыми перстами прощупала направом запястье пульс, заглянула, приподняв верхние веки, воба глаза. При этом, испустив изсвоего единственного ока серый, разрозненный, тонкий луч, нежно огладивший кожу лица юницы.
        - Что? - вопросил Перший, стоило бесице-трясавице закончить свой осмотр иположить правую руку девушки наоблокотницу.
        - Угоспожи вельми мощное утомление, нужен отдых, - торопко отчеканила Трясца-не всипуха своим может искрипучим, нононе более непискляво-хныкающим гласом, иразвернулась всторону, сидящего насупротив Еси, Бога. - Лучицу поколь лучше неколыхать… Наши предположения, думаю, правильны, раз вы Господь Перший тут ивмале отбываете.
        - Отбываю кРодителю и, да, ваши сОтекной предположения правильны, - достаточно низко откликнулся старший Димург, словно стараясь скрыть прозвучавшую боль вголосе. - А, что сглазом удевочки?
        - Орган погиб, зрение восстановить неудастся, Господь Перший, что вцелом мы также предполагали. Сейчас лучшее, что можно предложить, это пересадка, - незамедлительно пояснила бесица-трясавица, ивельми гулко вздохнув, самую малость сотряслась всем телом.
        - Ну, обэтом позже… позже потолкуем несейчас. Я улетаю вскоре. Все распоряжения, я уже отдал Отекной, потому как тебя ненашел, - много понизив тембр гласа, досказал Перший инеторопливо притулил спину кослону кресла, тем самым потревожив допрежь, точно почивающую змею ввенце незамедлительно отворившую свои очи иуставившуюся набесицу-трясавицу. - Выдай свои рекомендации нежити, иснабди их необходимым лекарством вдорогу. Иди, поколь… если, что понадобится, я позову.
        Трясца-не-всипуха шибутно кивнув ноне уже нераз, акак-то значимо многажды, поспешила вон иззалы… оставив вней сидящих друг напротив друга человека иБога.
        - Что такое пересадка? - вопросила девушка, стоило им остаться взале вдвоем.
        Одначе, Бог все еще неотступно смотрящий наЕси, ивсвоем могутном росте делая ее совсем хрупкой, никак неотозвался.
        - Почему ты мне неотвечаешь? - вголосе юницы послышалось недовольство иона легохонько вздрогнула, невсилах переносить, как ей показалось безразличие старшего Димурга. - Ты наменя сердит?
        - Сердит? - повторил Перший поспрашания, медленно растягивая слово. - Нет, моя дорогая мне незачто натебя сердится, - добавил он, вкладывая всвою речь мягкость ивроде поигрывая тональностью звуков. - Я лишь встревожен твоим состоянием, посему отвечаю нате вопросы, кои тебя успокоят, анепринесут дополнительного волнения, - иБог, наконец, улыбнулся девушке так, что поего полным губам вразных направлениях заструились крошечные золотые искорки.
        Есинька узрела ту легкую зябь кожи Першего, иощутила внутри мощное желание кинуться кнему, да, припав кгруди, как она делала вотношении Липоксай Ягы, ощутить отцовскую любовь, ту самую вкоторой нуждался Крушец. Взгляд девушки, словно ведомый желанием лучицы просквозив полицу Бога, прошелся поплечу изастыл налевом предплечье, лежащем наоблокотнице. Тело Есиславы резко дернувшись, подалось вперед… туда кдолгой, сухопарной руке Першего… Густой дымкой проплыло воспоминание… Темно-коричневая кожа, подсвеченная золотым сиянием налевой руке, смыкающая пред очами пространство густо запылала. Золотые крупные вроде капель искры купно облепили всю поверхность наружного покрова руки, полностью поглотив наней коричневу. Еще миг икожа натянувшись дала малую нитевидную трещинку, пролегшую откончика указательного пальца вплоть долоктевого сгиба, апосле резко разорвавшись, раздалась встороны. Игулко прозвучал бас-баритон, единожды властно иполюбовно дыхнув: «Крушец! Врод Оньянкупонг!»
        - Ох! - тягостно дыхнула Еси, враз побелевшими губами, избавляясь отдавно минувшего. - Как я устала… Устала отэтих воспоминаний.
        Девушка зараз сомкнула очи иглубоко задышала, так как делала всегда, тем изгоняя изголовы дымчатость видений. Изправого глаза медленно нащеку выползла капля слезы ипрочертив тонкую полоску, впиталась вповерхность кожи.
        - Ну… ну, моя милая, - нежно проронил Перший, тревожно шелохнувшись вкресле. - Ненадобно только плакать… Я уверен, вмале все приходящие воспоминания иссякнут, нужно только неволноваться… Еси, - молвил он погодя, явственно желая, чтобы девушка обратила внимание наего слова. - Сейчас взалу прибудут Боги Небо иАсил. Я прошу тебя непугаться их, аежели, ты почувствуешь сызнова боль или слабость начни глубоко дышать, как я тебя учил. - Димург начуть-чуть смолк, имногажды понизив голос, дополнил, - Еси ты меня слышишь? Прошу, открой глаза… посмотри наменя.
        - Когда я натебя смотрю, вижу свое прошлое… Вижу рождение, рождение твоей лучицы… Твоего Крушеца… Иощущаю его тоску… боль, - звонко отозвалась Есислава, словно обвиняя Бога виспытываемых чувствах, ипорывчато замотала головой, похоже, переполнившейся желанием Крушеца прикоснуться ксвоему Творцу. - Отправь меня домой! КЛипоксай Ягы! Чтобы он… он… - глас девушки дрогнув затих исама она вся замерла, болезненно прикусив нижнюю губу.
        - Тише… тише моя девочка, - весьма настойчиво, если несказать требовательно произнес старший Димург ита мощь, властность плотно окутала тело юницы слегка вроде как встряхнув. - Ненадобно тревожиться, сейчас для тебя это недопустимо. Постарайся сохранять ясность ума ичувств… Думай отом, что близко тебе, осолнце, траве, листве… Обрызгах воды, цветах… Омалыше, что живет нынче втебе. Перенаправляй свою тоску нато, что дорого тебе. Инедергай себя, поелику я верну тебя домой, кЛипоксаю, только позже. Допрежь того нам придется стобой кое-куда отправится, чтобы прекратить те болезненные воспоминания.
        - Нехочу! Нехочу никуда отправляться, - обидчиво затрепетали уста девушки.
        Итеперь вся ее плоть, нетолько естество ощутили мощную волну огорчения, досады наПершего… Першего какового так жаждали увидеть, коснуться икаковой оказался таким черствым… черствым вотношении ее Еси, иболезненно стонущего Крушеца. Девушка будто инезамечала нежно-вкрадчивого голоса Бога, его успокоительно-ласкающий тембр, полюбовное величание. Ей, Есиньке, наблюдающей ввоспоминаниях его поцелуи, объятия внаправление Владелины, стало непереносимо обидно, что Димург был так добр кней впрошлой, как она считала, жизни иоказался столь равнодушен, холоден вэтой.
        - Днесьже… Днесь отправь меня домой! - негодующе продышала Есислава, и, открыв очи, надрывисто дернулась вкресле, верно, пытаясь подняться наноги иуйти.
        Однако, юнице непозволили встать, инестолько Перший торопко вскинувший вее сторону правую руку, сколько змея внавершие его венца. Она внезапно резко открыла очи, и, обдав ярким изумрудным светом, чуть зримо шевельнула каждой своей чешуйкой, тем самым остудив желание Есиньки подняться. Змея теперь ивовсе широко раззявила рот, высунула оттуда почти рдяной раздвоенный язык, и, ощупав им пространство, раскатисто, что-то зашипела.
        Глава одиннадцатая
        Амиг спустя взалу, как допрежь того входила Трясица-не-всипуха, вступили Асил иНебо, вначале младший изчетверки Богов следом старший. Оба Зиждителя обряженные всеребристые распашные сакхи, сдлинными рукавами да всвоих величественных венцах, водном изкоторых высилось платиновое древо, авином вращалась миниатюрная Солнечная система. Боги, сделав несколько широких шагов пополу залы, резко остановились. ИНебо, азаним иАсил вупор зыркнули насидящую юницу. Прошел один морг, когда острая боль пробила голову Есиньки, итакая мощная, всепоглощающая, растворившая всебе нетолько досаду, испуг, нои, похоже, всю плоть. Боль грубо свела корчей руки, ноги, исособой силу пронзила тело, точно стрела, войдя вмакушку ивыскочив, изжелудка. Есислава непросто застонала, она громко закричала, исама вся тягостно дернувшись, затряслась, смаглый луч выплеснулся изо рта, глаз, ушей инаново судорожно запульсировал.
        - Непрощупывать! Прекратите оба! - повелительно произнес Перший, обращая ту молвь братьям.
        Старший Димург торопливо поднялся скресла, и, шагнув кдевушке, вдавленной вослон сизого облака, подергивающей всеми частями тела иединожды головой, стремительно поднял ее наруки. Бог немедля прижал напряженное тельце юницы ксвоей груди, ислегка развернув голову, приложился устами кее лбу. Тем действом сразу притушив сияние выбивающееся изголовы ивогнав обратно уже было выплюхнувшийся изо рта ком крови, и, несомненно, сняв огорчение отощущаемого равнодушия Димурга.
        - Что случилось Перший? - встревожено вопросил Небо, также как имладший брат, несмея сойти сместа.
        - Лучица непозволяет себя прощупывать, - немедля пояснил старший Димург иприткнул голову уже обмякшей, расслабившейся вего объятиях юницы ксвоему плечу, теснее прижав ее тельце кгруди. - Я, было, испугался, что лучица, таким образом отреагировала навстречу сомной, ипотому нерискнул коснуться девочки. Нотеперь уверен, сие новый сбой, как мы ипредполагали болезнь нашей бесценной лучицы.
        - Надо было, Отец, предупредить нас, что девочку нельзя прощупывать. Мыбы нестали, - взволнованно протянул Асил, ипервым тронувшись сместа, направился кстаршему брату, который точно малое дитятко прижимал ксебе притихшуюЕси.
        - Нет… я сделал так нарочно, чтобы убедиться вмоих предположениях, - неспешно отозвался Перший, - надобно было убедиться.
        Меж тем старший Атеф приблизившись кбрату, остановился подле. Он медлительно протянул всторону головы девушки левую руку икончиками перст нежно приголубил ее долгие, распущенные волосы. Крупные мурашки махом покрыли тело Есиньки иона тягостно дернулась, отблизости тех скоими была едина своим естеством. Глухие рыдания нежданно вырвались изюницы, игорячие потоки слез стали заливать нетолько ее щеки, ноиматерию сакхи Першего. Сызнова порывисто вздрогнула вся ее плоть, апосем вроде окаменев, застыла, одначе, стенания непрекратив.
        - Ну, милая наша, что ты? Что случилось? - полюбовно протянул Асил иположил назастывшую голову девушки, где волосы встали дыбом, всю ладонь.
        - Вы… вы.., - прозвучало столь низко, смешиваясь срезкими рывками стона, несхожего смягким голосом Есиславы итотчас перста унее наруках иногах свела мощная корча так, что тело выгнулось дугой врайоне позвонка. - Неслышите… Вы меня неслышите… Я кричал… звал… Мне так больно… больно, - низкое шептание срыву потухло итеперь проплыло лишь раскатистое всхлипывание, словно пронзительного стенания.
        - Тише… тише, наш милый малецык… Наша бесценность, - продышал встревожено Перший иприпал губами ко лбу девушки. - Прошу умиротворись… мы подле… подле тебя.
        Тело юницы порывисто дернулось инемедля снего спала окаменелость, асконечностей корча, вновь придав им вялость. Амиг спустя прекратились всхлипы ирыдания, точно Еси потеряла сознание… однако все еще слышался вкрадчиво-нежный бас-баритон Першего, трепетно шепчущий всам мозг:
        - Остынь… моя бесценность… драгоценность… умиротворись… умиротворись…
        Трепетные уста старшего Димурга более некасались лба Есиславы, идаже неощущалось его столь надобной для Крушеца близости, вспять какая та сырость плыла подле нее. Аможет девушка просто покоилась вовлажных, высоких травах неспешно покачивающих своими долгими отростками, усыпанных крупной росой ишепчущих полюбовные величания ей вуши… вмозг… вестество.
        - И, что велел Родитель? - послышался бас-баритон Небо, единый голосу Першего, всего-навсе отличный малой властностью.
        - Велел срочно привезти кнему девочку. Все, что давеча сказывали бесицы-трясавицы, подтвердилось. Наблюдается мощный сбой вкодировках. Итеперь нашему малецыку помочь может лишь Родитель… Помочь… спасти отгибели нашего бесценного, дорогого малецыка, - отозвался Перший итембр его гласа, болезненно дергался при каждом произнесенном слове. - Родитель попытается перекодировать лучицу.
        - Перекодировать, - теперь втакт толкованию старшего брата озабоченно откликнулся Асил.
        Пришедшая всебя Еси, открыла глаза, немного погодя сообразив, что лежит направом боку, наоблачном кресле, том самом оное возникло под ней изсобранных мановением руки старшего Димурга сизых испарений. Впрочем, кресло, ноне многажды удлинившись, потеряло ослон иоблокотницы, став похожим наширокий топчан. Оный поместился как раз между облачными креслами Першего иНебо, ирасположенного напротив дымчатого сидалища Асила. Посему стоило Есиньке открыть глаза, как она увидела лицо старшего Атефа, каковой тотчас нежно ей улыбнулся. Рука Першего, это она понимала поособому чувству тепла, что пробежало повсей плоти, мягко коснулась ее головы. Тем движение Бог самую толику придавил ее ктопчану, непозволяя подняться, единожды ласково приголубив дланью распущенные волосы.
        - Ты думаешь, брат, уРодителя получится перекодировать лучицу… Это ведь невновь рожденная лучица, ауже впитавшая всебя человеческую суть? - нескрываемо тревожно поспрашал Небо, ислегка подавшись вперед скресла склонив голову, воззрился влицо юницы.
        АЕси нежданно резко качнула головой, так как порой изгоняла дымчатые воспоминания, ибо взглянув влицо Небо, приметила его полную одноприродность черт сПершим. Нетолько как оказалось голосом, ноиобразом, сиянием кожи, фигурой Рас был схож сДимургом, аразнился состаршим братом молочностью наружного покрова, цветом волос, брадой, усами иголубыми очами.
        - Незнаю… Ничего незнаю, малецык. Я исам встревожен, если несказать более, - Перший прервался, ощутив покачивание головы девушки.
        Он, немешкая, притулил кее лбу перста, по-видимому, проверяя состояние Крушеца, итотже миг застыли всвоих желтоватых креслах его братья.
        - Впрочем, Родитель был хоть иобеспокоен, нодостаточно бодр, - продолжил сказывать Перший немного погодя, все еще неотводя перст отголовы девушки. - Иуспокаивал меня. Указав немедля привезти девочку, або тянуть нельзя. Судя повсему, сбой начался уже давно, имы его незаметили. Эта порывистость, обрывочность воспоминаний говорит, что коли непринять вближайшее время мер, девочка тронется умом… Мгновенно выйдет изработы мозг, инам уже будет неспасти лучицу. Непонимаю… непонимаю, как мы могли пропустить хворь. Ведь перед соперничеством проверяли лучицу бесицы-трясавицы. Ия… я лично посылал отображение Кали-Даруге, Родителю иполучил отних разрешение… - Перста Димурга легохонько затрепетали и, чтобы волнение непередалось Крушецу, он торопко убрал их отлба, принявшись голубить ей волосы. - Неведаю, что иподумать, мой бесценный малецык, сколько он перенес боли, тревоги, впервой жизни… Ивот наново началось. Я говорил Родителю, что это особая лучица, сособой чувствительностью иненадобно… ненадобно сней так грубо. - Бог слегка качнул головой, тем мановением стараясь скрыть обуявшее его расстройство, отчего
вновь потревожил ввенце змею, широко раскрывшую свою пасть ивывалившую оттуда голубоватый язык, принявшийся ощупывать собственную треугольную голову. - Родителю порой невтолкуешь ничего… Аднесь ивовсе сказал, что коль ему неудастся снять болезненность лучицы, он возьмет ее взращивание насебя. Аэто значит, нарушит целостность Галактик. Он непозволит нам погубить лучицу, точно несам втом все время участвовал, - негодующе дополнил Перший, ивраз сменил тон назначимо мягкий, - непозволит… Потому предупредил, что коль решит изъять лучицу пойдет наобесточивание Галактик.
        - Когда ты полетишь? Или ты?… - недоговаривая, вопросил Небо, истакой любовью инежностью оглядел девушку… непрощупывая, однако точно взирая сквозь нее аль всаму глубь ее мозга.
        - Полечу. Конечно, полечу. Непосмею подвергнуть опасности жизнь девочки. Она сейчас бесценна для нас всех, - досказал старший Димург, и, убрав руку отдевушки, вероятно оставшись довольным ее состоянием иразрешив тем самым подняться. - Как только все будет готово кполету. Инадо решить еще одно затруднение. Нужно, чтобы кто-нибудь извас отправился сомной, абы девочка была опекаема нами двумя. Это единожды удержит отрывков лучицу, идумаю, успокоит ее вовремя полета.
        Есислава неспешно поднялась стопчана исев, тревожно обозрела Богов, понеже слушая их речь, кажется, только сейчас поняла, очем они говорят… Говорят. Зиждители толковали оРодителе, ккоторому хотят ее отвезти. Родителю, как сказывал онем Стынь, Верховному Божеству, Творцу Галактик лежащих окрест Млечного Пути, Истоку иОтцу всех четырех старших Зиждителей.
        - Я некуда неполечу, - негромко отозвалась Еси, ощутив, как дикий страх окутал всю ее плоть инадавил навнутренности. Ибо находится подле этих трех старших Богов, было тревожно. Имощь Зиждителей чувствовалась нетолько всамом помещение залы, ноивкаждом движение, каждом пророненном слове.
        - Успокойся милая, успокойся, - достаточно ровно произнес Перший, и, подняв соблокотницу руку протянул ее внаправление юницы. - Пойдешь ко мне, любезная моя девочка? - перста Бога призывно дрогнули.
        Они так легонько затрепетали, что Есислава неувидев, апочувствовав их движение, враз повернула голову всторону Димурга исудорожно качнулась. Желая кинуться ктем перстам иутонуть вплывущей любви иодновременно непозволяя того себе сделать, так как, понимала, тогда она уступит требованию Першего ипозволит себя увезти отЛипоксай Ягы иСтыня. Димург узрев покачивание иборьбу, однозначно проходящую лишь вчеловеке, оно как Крушец пребывал сейчас впокое, поднялся скресла, и, шагнув коблачному топчану накотором сидела Есинька, опустился пред ней наприсядки. Спешно пыхнув, вроде выпустив изсебя дым, собрался впухлый ком под девушкой облачный топчан иразком, всколыхнувшись, приподнялся вверх так, что лицо ее оказалось напротив лица Бога… Лица такого дорогого… близкого… недоступного… ккоторому, единожды питали любовь Крушец иЕсислава… любовь… И, несомненно, испытывали досаду лучица иплоть.
        - Наша бесценность, - бас-баритон Першего заполнил своей мягкой, низкой певучестью всю залу и, словно заключив вобъятия тело, волосы, губы облобызал, так как когда-то делали пальцы демоницы Кали-Даруги. - Тебе нужно. Необходимо полететь сомной кРодителю. - Есиславушка слегка качнула головой, тем неменее, невсилах преодолеть мощь ивластность голоса Бога. - Необходимо, чтобы прекратились воспоминания, каковые тебя мучают. Поверь, моя девочка, это будет недолгое путешествие, апосле возвращения мы излечим твой глаз, иты вернешься кЛипоксай Ягы здоровой, бодрой, полной сил. Прошу, тебя, Еси согласится инепротивится моим повелениям. Поелику я немогу нарушить волю Родителя иобязан тебя кнему привезти, номне нехочется это делать силой или как-то воздействовать натебя. Мне нужно, чтобы ты подоброй воле согласилась ехать, оно как сие надобно тебе… тебе,Еси.
        - Оно надобно немне, авашей лучице, - вгласе девушке послышалась дерзость присущая неКрушецу, ачеловеку который обладал, посути своей, непочтительностью кзамыслам божьим ипочасту поступал, нарушая предписанные ему законы, вскрывая выставленные внем кодировки, ломая традиции, верования, согласно собственных разумений. - Лучица, лишь она для вас имеет значение… Лучица, которая живет вомне ивсе это время мучает… изводит меня… дотоль судорогами… теперь воспоминаниями истенаниями.
        - Ты иесть лучица, вы сней единое целое… неразделимое, - мягко отметил Перший иудлиненным, конической формы указательным правым перстом провел покоже девушки очерчивая линию отпереносицы поспинке носа, губам, подбородку, кшее, остановившись наматерии небольшого стоячего воротника годовщины ирезко дернув рукой вправо, стем смахнул сполотна ткани бурые, засохшие пятна юшки.
        - Нет нецелое. Невсегда, только порой… Порой Крушец, это я, - слышимо только для Першего прошептала юница, ощущая налица, где коснулись его перста кожи легкий трепет, точно разбежавшихся вразные стороны мельчайших мурашек.
        Есислава самую малость неотрывно смотрела вкрупные очи старшего Димурга, где верхние веки, образовывая прямую линию, прикрывали часть радужной темно-коричневой оболочки занимающей почти все глазное яблоко, окаймленной покраю тонкой желтовато-белой склерой. Апосле, очевидно, подталкиваемая Крушецом, раскрыла руки, и, обхватив Бога зашею, юркнув вниз прижалась кего груди губами, сомкнув очи, итем действом разрешая себя увозить. Перший, незамедлительно поднялся наноги, одной рукой удерживая юницу подле себя, осознавая, что поколь она так близка… она исогласна.
        - Итак, брат, - тотчас молвил Небо, дотоль недвижно замерший всвоем облачном кресле, как истарший Атеф, боявшийся спугнуть девушку. - Кто стобой полетит?
        - Асил, - тоном нетерпящим возвращения сказал Димург, принявшись медлительно фланировать вдоль залы прижимая девочку ксебе. - Здесь остается Опечь, аего поколь пугает общение сАсилом.
        - Ты, обещал разрешить данную размолвку, Отец. Нам ведь нужно встречаться смалецыком, - удрученно откликнулся Атеф ивтакт его приглушенному дыханию затрепетали ввенце наплатиновом древе все листочки, цветы иплоды, аветочки малешенька качнулись вниз… вверх одновременно всколыхав дымчатые срыхлыми боками облака вкресле.
        - Конечно, мой дорогой малецык, - согласно отозвался Перший, начуть-чуть останавливаясь обок сидящего вкресле младшего брата иперстами левой, свободной руки нежно провел повиску иего щеке. - Немного погодя, я все улажу… Носейчас, моя бесценность, ты должен отправится ксебе набатуру, ипредупредить Круча иОтеть, что отбываешь… Ипусть, малецык, здесь останется Небо. Он знает, как нужно вести себя сОпечем иКручем, и, конечно, приглядит заСтынем, ккаковому нужно иметь подход, ибо он впоследнее время стал слишком малоуправляемым. Поколь я был уРодителя, Стынь принес сюда девочку, желая поправить ей глаз. Иблагом оказалось, что натот момент Родитель отозвал Сирин-создание, ведь могла пострадать Трясца-не-всипуха, да инаше соперничество оказалось под вопросом.
        Асил незамедлительно обхватил поглаживающую его руку старшего брата, и, приникнув устами кподушечкам его перст, нежно их облобызал. Лишь после того он медленно поднявшись скресла, доколь, право молвить, застыл обок Димурга, степлом поглядывая надевушку.
        - Перший, - произнес Небо, также поднимаясь скресла, да направляя свою поступь кстоящим братьям. - Мыже договаривались, - принявшись толковать мысленно, - договорились насчет отпрысков. Зачем было рвать девочку, ведь отпрысков первой плоти Дажба спас, - иголос его обидчиво звякнул, авнавершие венца яро блеснула золотой искрой звезда, первый признак, что Рас гневается. - Тем паче, это клетка Стыня.
        - Стыня? - протянул позабывчивости вслух Асил инасмешливо зыркнул наНебо, словно радуясь тому, что младший Димург разрушил иего задумки.
        - Сие немои замыслы поверь, милый малецык, ипосему нестоит наменя гневаться тем паче сейчас, когда я так расстроен, - отозвался достаточно холодно, хотя также мысленно, Перший, инеменее стыло взглянул набрата, иль тока наего венец, той мощью своего взора останавливая яркое свечение центра миниатюрной системы. - Я сам был недоволен поступком Стыня, ното все последствия предоставленной ему нами… Заметь Небо, нами всеми самостоятельности. Малецык привязался кдевочке, иребенком желал избавить ее отсоперничества. Право он нестал разрушать твои задумки, мой дорогой, ибо заложил белую клетку. Авообще, нынче незачем отом толковать… Так как ничего неясно, ни всоперничестве, ни всуществование плоти, ни врождение ребенка. Лишьбы неполучилось того, чего я так боюсь. ИРодитель неизъял унас лучицу, да тем самым нелишил возможности быть подле нашей драгоценности, инеобесточил стаким трудом обустраиваемые системы. Навсякий случай Небо свяжись сДивным, Велетом иВежды, исообщи им отаковом возможном действе состороны Родителя, итак как он сие свершит без предупреждения, как впрочем, ивсегда, пусть малецыки
предупредят особо дорогие нам создания овозможном отбытие.
        Перший смолк, и, приголубив волосы девушки, точно проверив ее состояние исостояние лучицы, спустив срук, поставил напол. Однако, неотпустил отсебя, аобхватив тремя перстами, придержал заплечо, одновременно прижав ксвоей ноге.
        - Ну, вродебы все решили… Ступайте, ивыполните указанное, - сейчас Перший ивовсе сказал авторитарно ивслух, исразу стало понятным, что он непросто старший Бог, аглавный вчетверке братьев, слову которого подчиняются безоговорочно.
        - Начем полетим? - поспрашал Асил снежностью оглядев стоящую подле брата девушку, инеспешно тронул свою поступь кстене.
        - Навекошке, - пояснил Димург ирезко сомкнул очи, вместе стем шевельнулась внавершие его венца змея, да сделав стремительный рывок вверх, выхватила изсвода желтое волоконце облака, сбросив его под ноги своего носителя. ИЕси вместе стем падение нитевидного дыма услышала продолжительное шипение, вроде перемешивающее всебе отдельные слоги… обаче, неочень ясные. - Уже все готово Асил, потому поторопись, мой милый.
        - Я скоро, - дополнил старший Атеф, вже входя взыбкую поверхность зеркальной стены, поглотившей нетолько его фигуру, ноикаждый листок платинового древа ввенце, оставив осебе памятью кружащие широкие круги.
        Небо, подойдя кбрату июнице, опустился пред ней наприсядки, иполюбовно воззрившись, неторопко протянул правую руку кее лицу, указательным перстом едва дотронувшись докожи лба. Инемедля тело девушки, дрогнув, напряглось, тягостно дернувшись, запрокинулась назад голова, иеслибы неподдерживающая ее рука Першего, онабы упала навзничь. Руки Еси, окаменев, плотно прижались ктелу, итакже энергично натянулась каждая жилка ичерточка налице, слегка даже поведя всторону нижнюю челюсть итем самым малеша приоткрыврот.
        - Ты, - едва шепнула Есинька, игустое смаглое сияние, выбившись из-под кожи, наполнило ее голову илицо. - Ты, - Небо разком наклонился кюнице стараясь разобрать, что шепчет она, вероятно выдохнутое изнедр естества, - обещал, что я когда-нибудь смогу взлететь без крыльев. Нодля того нужно было время идолгая поступь моих ног. Ты сказал, что сомной будет все благополучно… Одначе, нет… нет… невсе благополучно… Плохо было тогда… ая немог… немог… неумел сказать… Ноне еще хуже… Ты, думаешь, что время… вроде давеча рожденного родника может нежданно сменить направление ипробить себе новое русло… Ты неправ, я это понял, когда был там, вдали отвас вмироколице, свершая долгое движение. И, днесь, когда так долго взывал квам… Ибо иноредь поступки столь малого создания, как человека, могут нарушить ибожеские замыслы.
        - Крушец… Крушец, - чуть слышно продышал Небо, впервые озвучивая величание лучицы при старшем брате, иголос его даже втом шептание зримо затрепетал, аперст еще сильнее надавил налоб девочки, боясь разорвать возникшую связь, оная была вызвана болезнью Крушеца. - Наша драгость, бесценность, что стобой?.. Что? Скажи, поколь можешь.
        - Больно… мне так больно… Я звал… звал, - ивовсе прерывисто зашептали уста Есиньки ивместе ссотрясанием ее головы, стало пульсировать сияние. - Звал… Отец… спасите… вы неслышите… Неслышите меня.
        Голос Еси срыву потух, тягостно сомкнулись глаза, иноги, как вцелом исамо тело, немедля ослабли. Небо торопливо убрал отголовы юницы перст, и, подхватив ее тельце наруки, прижал ксвоим губам лицо, кожа накотором потеряла смаглое сияние, миг спустя ивовсе побледнев. Бездвижное отишье наполнило залу, вней замерли Боги, человек, кучные облака, нынче вроде ползущие всводе, ввенцах Зиждителей перестала шевелиться змея ивращаться Солнечная систем. Похоже, замерла вся маковка сосвоими бесчисленными галереями, комнатами, светелками, поформе напоминающая огромный каменный многогранник, покоящийся восновании еще более мощного шестиугольника, исвоей неровной поверхностью сливающегося сизрезанной, горной породой четвертой планеты.
        - Крушец, потерпи наш милый малецык, вмале Родитель тебе поможет… Ипрости нас, что столько было боли, - произнес Небо ипоцеловал девушку влоб, очи, виски… Ту испытываемую им любовь направляя впервую очередь наобъятую болезнью лучицу.
        Медленно Рас поднялся скорточек, и, испрямив стан, сволнением взглянул настаршего брата, лицо которого, растеряв золотое сияние, наполнилось густой марностью. Небо трепетно прижал кгруди, все еще непришедшую всебя Еси, имногожды повысив голос, молвил, обращаясь кДимургу:
        - Когда он нас звал? Что сним случилось? - Перший легохонько качнул головой. - Он заболел уже после катаклизма… Наверно, что-то случилось, когда он был вруках Круча… Возможно Асил недоследил исним, что-то произошло. Такая мелочь потеря систем, народов все, что мы сможем восстановить. НоКрушеца… Потерю Крушеца неможно будет пережить нетолько тебе, ноимне, ибо я слишком сильно кнему привязан.
        Ивголосе Небо прозвучала созвучная стенаниям лучицы боль, незамедлительно всколыхнувшая сияние влице старшего четверки Богов исловно возвернувшая положенной ему властности, силы, уверенности.
        - Все будет хорошо, мой дорогой, - умягчено проронил Перший иласково погладил брата поправой щеке. - Нетревожься только, абы останешься тут один ия, как ты понимаешь, несмогу, все бросив, явиться позову… Апоповоду малецыка, я назначу проверку. Если несумеем понять, что сним случилось изего пояснений… Хотя, видимо, он пытается, что-то рассказать. Я все улажу, мой любезный брат, - теперь голос Димурга ивовсе плыл, лаская златые кудри Раса, - ты только ненегодую попустякам. Ссынами будь мягок, проверяй Стыня, встретишь его намаковке идоговорись оего появление утебя. Круча забери ксебе нахурул, пусть будет больше сДажбой… Ипосещай Опеча, он поколь все время напагоде, что-то там созидает, неотвлекай его оттворения, однако постоянно контролируй. Если я задержусь, вызовешь сюда Вежды.
        - Да, Отец, - согласно отозвался Небо ибережно, как самую большую драгоценность, передал брату юницу. - Все выполню, как распорядился. Тыже влюбом случае будешь насвязи… Да ия уверен, сыны будут много ровнее, узнав, что происходит снашим дорогим малецыком.
        Старший Рас шагнул несколько вбок, истем склонившись кДимургу нежно коснулся устами оголенной кожи наплече, вкладывая впоцелуй всю свою любовь ипочтение. Он все стойже медлительностью, что вообще была присуще его печище, развернулся, и, направившись кстене, находу взметнул правой рукой. Итотчас три кресла, распавшись напухлые дымчатые клоки стремительно воспорили ктем, что все еще наполняли свод, вдоли мига слившись сними вединое целое. Атопчан, накотором лежала Еси, также порывисто, распавшись наотдельные долгие полотнища… сизыми испарениями заколыхался над полом.
        Глава двенадцатая
        Уже второй день Боги иЕси летели ввекошке кРодителю. Вцелом девушка, конечно, непонимала, неощущала идущего времени, это просто Перший или Асил ей поясняли, что прошел час… аль день… наступил вечер, пришла ночь, стем добавляя «поземным меркам». Наосновании чего Есислава сделала вывод, что там, где они ноне летят, время двигается как-то поиному. Векошку снаружи она невидела, так как, потеряв сознание взале маковки, очнулась уже внутри. Подле нее тогда суетилась Трясца-не-всипуха бережно влившая, пред тем, ей кисло-горькое зелье врот, апосле, молвив прохаживающемуся Першему, что госпоже надо отлежаться. Старший Димург наудивление торопко кивнул, итолько бесица-трясавица покинула помещение подошел кюнице.
        Помещение, вкотором находилась постоянно Есинька иБоги, выглядело достаточно большим сокруглыми стенами исводом, имеющее полусферическую форму, сровным полом. Вкомнате истены, исвод, ипол были белыми… непросто белыми, асглянцевитым отблеском, слегка приглушающие свои переливы квечеру, исызнова насыщающиеся яркостью сутра. Содной стороны помещения поместились четыре мощных кресла, стоящие диагонально друг другу. Кресла сверху были обтянуты материей наощупь напоминающей аксамит, исами вроде как неимели каркаса, апосему когда наних несидели, выглядели бесформенными мешками. Впрочем, стоило лишь наних опуститься они враз принимали надобную для сидящего конфигурацию. Напротив кресел, почитай обок стены для юницы оборудовали небольшое ложе, изодноприродного скреслами материала, неимеющего ножек, ослона инапоминающего растянутый повдоль комковатый топчан. Рядом сложем стоял низкий, коротконогий многоугольной формы хрустально-черный столик, порубежу ограненный серебряным окоемом ивставками изфиолетового аметиста, накоторый Еси долго глядела, непонимая, где могла такой видеть. Итолько погодя, когда волной
дымки пришло воспоминание, осознала, что видела точно такойже столик вдоме рани Кали-Даруги, впрошлой жизни. Неменее занимательно выглядел невысокий стул смягким сидением ивысоким ослоном, каковой располагался наодной ножке напоминающей лапу зверя созначимо выступающими вперед золотыми пальцами изагнутыми когтьми.
        Кроме этой общей комнаты Есислава нигде небывала, выходя изнее лишь понужде всоседнюю, более узкую, схожую повиду скоконом гусеницы, где ипол имел округлую форму, вкаковой она принимала купание. Две нежити, содинаковым величанием Ночницы, появлялись вположенное время вобщей комнате, принося еду, или приготавливая ей купание. Иноредь они приходили позову Першего, чтобы выполнить одно или иное его указание. Все остальное время подле юницы были Боги, неоставляя ее без присмотра ни наминуты… ни намиг. Ежели Зиждители ипокидали помещение, уходя сквозь дымчатую, серебристую завесу, поместившуюся встене, состороны кресел, только поодному.
        Ночницы были одинаковыми нетолько повеличанию, ноиповнешнему облику, росту, вроде являлись близнецами, имея также много сходства счеловеком. Хотя нежить, кподвиду каковых их относили, вотличие отТрясцы-не-всипухи небыли худыми, вспять они находились втеле. Отчего уэтих существ, просматривались небольшие животики, иподва бугорка, схожих сженскими грудями, прикрытых сверху короткой добедер распашной серой рубахой, без рукавов, одначе, состоячим воротником. Длинными были пять перст Ночниц поместившихся наточно звериных руках, ибо как инижние конечности, верхние поросли мелкой, спутанной шерсткой. Стопы нежити заменяли козлиные раздвоенные копытца, всегда мягко, бесшумно ступающие пополу, остроносым покрытым шерстью выглядел хвост усозданий, дотягивающийся почти досредины ног. Саможе туловище хоть ипоросло шерсткой, однозначно имело человеческое происхождение. Несколько пирамидальная голова Ночниц, сдостаточно плоской макушкой купно покрывалась длинными черными волосами, заплетенными один-в-один, как утемнокожих людей Африкии, втонюсенькие косички, схваченные вединый хвост. Унежити наплоском
треугольном лице самой значимой чертой была клиновидная, короткая бородка, поместившаяся насамом краешке уголка, что верно замещала подбородок, подпирая своими волосками тонкие губы. Кожа лица, также как ивезде, где она наблюдалась была черной, анемного выступающие вперед скулы, словно хоронили внутри итак нешибко большие, однозначно, звериные, желтые очи. Маханький, вздернутый нос иотсутствие надбровных дуг, лба, бровей, делало нежить вельми безобразной, можно даже добавить, отталкивающе ужасной. Посему инемудрено, что вверованиях дарицев нетолько нежить, ноивчастности Ночницы считались злокозненными существами, без души ипочему-то без плоти, творящими вотношение человека всякие прескверные дела. Нашептывающие пакостные мысли, подталкивающие кдурной дорожке, совращающие души, аизредка ипросто творящие всяку гадость искверну.
        Однако натех Ночниц, что ухаживали заЕсиславой, ничего такого нельзя было сказать. Або эти очень тихие, покладистые существа нетолько ничего дурного немыслили против человека, но, как оказалось, неумели ивовсе говорить. Ибо загубами, иноредь приоткрывающимися вулыбке, небыло зубов аль какого отверстия, там вспять поместилась розовая заслонка. Асама нежить оказалась немой. Впервый раз, узрев такое безобразное создание Есинька испугалась, ноуспокоенная молвью Першего, вмале перестала наних зариться ивроде как даже привыкла. Хотя ивремя спустя так иненаучилась их различать, что занее всегда делал старший Димург, когда та или иная нежить входила вкомнату, поясняя кто это «Ночница-эка или Ночница-чатур». Тем самым квеличаниям нежити добавляя порядковый номер… потому если Ночница-эка носила порядковый номер один, Ночница-чатур, четыре.
        Еси вэти дни почти неразговаривала сБогами, чувствуя обок них нетолько скованность, ноиволнительное напряжение. Хотя Перший ипочасту ее окликал, задавал вопросы, тем стараясь снять зажатость юницы. Боги, приняв нетолько свой самый малый рост, чтобы быть ближе кдевушке, всяк раз сами относили ее наложе, когда она теряла силы отвоздействия особо мощных воспоминаний, теперь после посещения маковки приходящих все чаще иснарастающими рывками. Впрочем, юница продолжала сторониться Зиждителей, лишь прислушиваясь ких речи… попервому показавшейся ей ивовсе чуждо понимаемой, точно сказанной наином языке. Погодя правда Есислава поняла, что Боги говорят как дарицы, иногда употребляя ивпрямь странные звуки… слова.
        Просто это Перший повелел Асилу толковать сним только наязыке землян, приметив как инолды отих божественной молви озаряется пульсацией кожа девушки. Чтобы отвлечь Еси отмыслей ивоспоминаний Димург раскрыл пред ней створку люкарни. Инаюницу чрез неширокое, округлое стекло, вполстены глянул тот заоконный мир… иной… космос… или как пояснил Перший облик чревоточины.
        Неотрывно, поколь еще унее получалось, Есинька смотрела влюкарню… наблюдая затем, что наполняет изнутри чревоточину, покаковой, словно покоридору меж стен Галактик двигалась векошка. Вот исейчас Еси лицезрела тот космический мир, пусть показавшийся ей всего-навсе тонким проходом… Ее слегка мутило после сна иплотного, накотором настаивал Перший, завтраке. Апред очами мелькали постоянно закручивающиеся поспирали, выскакивающие изобщей центральной точки разнообразные геометрические фигуры: круги, квадраты, ромбы, овалы, единожды стем плывущие навстречу люкарне. Яркие цвета, также как ифигуры, все время сменяли свою насыщенность, нежданно полыхая черными ссиним отливом светом, засим порывчато наполняясь ядренистой зеленью или бледнеющей голубизной. Еще миг иизменившие свой вид долгие островерхие лучи сроссыпью поих гладкой поверхности, более темных, зябких пежин, блистающих искр, махунечких брызг, пузырчатых клякс окрашивались валые цвета. Движение застеклом ни намиг непрекращалось, ацветовые гаммы ифигуры, кажется, ни разу, ни повторились… Изредка те узорчатые, выстроенные блики становясь яро
пурпурными начинали пульсировать, точно всасывая всебя исаму векошку, илюкарню, идевушку. Ивтакие моменты вголове юницы болезненно трепыхался Крушец, вроде бьющийся там вконвульсиях.
        - Так долго ненадобно Еси смотреть влюкарню, голова сызнова закружится, - мягко молвил Перший, он точно ощущал те конвульсии лучицы, ивсяк раз повелевал девушке отойти отокна.
        Есислава немедля отвернулась, понеже знала, коль невыполнит распоряжений Бога, тот сомкнет створку. Итогда ей придется просить его открыть люкарню, вместе стем отвечая намножество вопросов особственном самочувствие. Обернувшись, девушка воззрилась насидящего Першего, кресло которого стояло так, чтобы она была все время под его присмотром. Бог нежно улыбнулся ивзглядом своих крупных темных глаз, будто огладил кожу лица, отчего Есинька просияла вответ. Легохонько Перший качнул головой, тем поощряя Асила продолжить прерванный разговор.
        - Знаешь, Отец, как ты мне посоветуешь, так я исделаю, - немешкая заговорил Асил, он почасту при Еси величал Першего Отцом, той полюбовной молвью стараясь также снять тревогу снее. - Номне, кажется, первый раз Круч может попробовать исам… Влюбом случае нея, так кто другой изстарших сумеет подкорректировать его творение.
        Есинька, так как старший Димург несводил снее взора, тронулась сместа, осознавая, что Зиждитель данной настойчивостью указывает ей пройтись. Тошнота снова накатив изжелудка, своей муторностью надавила насам рот девушке так, что она прохаживаясь вдоль стены зыркнула нарезную, иточно деревянную дверь ведущую вуборную, обдумывая, что может направится туда, ипрекратить это неприятное давление. Нопосле, глубоко вздохнув, решила поколь сдержаться иприслушаться кявственно интересному толкованию Богов, оные обсуждали вопрос осоздании новых существ Кручем. Есинька ивчера, иноне сдерживала себя вовсем… Нетолько вчувствах, действах, желания, нодаже втом, чтобы слушать разговоры Богов, ощущая непросто волнение при них, акакую-то затравленность, словно попала хоть иввеличественное, нонедоступное ей место… место которого она, будучи человеком, была недостойна.
        - Нет, милый малецык, нестоит Кручу ввопросе ссозданиями давать волю. - Перший всегда ласкал словами младшего брата иоткрыто, что как поняла Еси, было принято среди Зиждителей, голубил перстами его волосы, прикасался кочам или виску губами. Вцелом данным способом даруя ему свою любовь, заботу и, очевидно, тем так успокаивая. - Круч нетот Бог, которому можно дать свободу действия, заним нужен глаз да глаз…
        Зиждители были нетолько при своем малом росте, ноиоба находились без венцов. Обряженные вбелые, долгополые исрукавами сакхи, они почитай неимели как таковых украшений. Лишь уАсила черные, прямые ижесткие волосы слева, где они имели достаточную длину ибыли собраны втонкую косу скрывающую ухо, переплеталась ссеребряным волоконцем, унизанным крупными квадратными фиолетово-синими сапфирами. Иналевом мизинце уБога находился крупный серебряный перстень сголубым сапфиром, будто Асил будучи подле старшего брата, всем своим видом жаждал иметь снимкак можно больше общего… иметь, и, похоже, сие демонстрировать.
        - Потому Кручу надо открыто сказать, что при создание существа придется соблюдать правила, каковые мною установлены. Всеже существо, это неойкос, который можно безболезненно уничтожить, - проронил, словно, устало Димург, вероятно, он говорил это брату уже невпервой, посему несколько утомился повторять одно итоже. - Ойкос мы уничтожили исоздали новый, носущество, как ты понимаешь, сложно переконструировать, неповредив его суть… Иненадобно, чтобы более, тем паче утебя, мой бесценный, были такие существа, как моя нежить… Которая, необладая никакими скверными мыслями ипоступками, пугает нашу милую девочку одним своим видом. - Бог намиг прервался, ибо обращался кюнице, неоставляя попытки снять снее скованность, - правдаЕси?
        Перший чаще, чем Асил старался завести беседу сдевушкой, подзывая ксебе, приглаживая растрепавшиеся волосы наголове. Впрочем, Есислава влучшем случае пожимала плечами или кивала, вхудшем старалась уйти отласки Бога. Она, безусловно, нуждалась власке, тепле Першего… вней нуждалась, илучица. Нота самая мощная тяга, каковую испытывал Крушец пугала человеческую суть… плоть юницы. Она словно придавливала пред старшим Димургом голову Есиньки, абы вего облике она, как человек, видела непросто Липоксай Ягы, акого-то многажды роднее иближе инемогла разобраться всобственных чувствах.
        Вэтот раз Еси решила откликнуться навопрос Зиждителя, желая хоть тем толкованием снять окутавшую ее тошноту, потому ответила:
        - Нет, сейчас уже непугают. Хотя они выглядят безобразно. Зачем, мне вот непонятно, одних лишать носа, аэтим делать губы, нобезрта?
        - Наверно потому как им рты без надобности, - обрадовано молвил Перший, наконец, добившись отюницы нормального ответа ирезко повернул вее сторону голову.
        - Они, чтож некушают ничего? - теперь уже заинтересованно поспрашала Есислава итотчас сомкнула рот, ощущая, что разговор вызвал новый прилив тошноты.
        - Почемуже некушают… непременно питаются, - нескрываемо бодро проронил Димург истем торопливо шевельнулся вкресле, всем своим видом демонстрируя желание толковать. - Ибо без питания неможет прожить неодно живое существо. То, которое дышит, думает, ходит, делает. Только укаждого свое питание… Кпримеру, определенные виды растений питаются растворенными вводе солями, каковые получают изпочвы. Всвою очередь ими кормятся отдельные формы животных… Иунежити, как всего цельного, понятия материального, имеющего физиологическое строение есть свояеда.
        - Надеюсь это непороки людские, оные нежить высасывает иззаплутавших душ? - вопросом отозвалась девушка, истем прикрыла себе рот ладошкой.
        - Тебе дурно? - взволнованно спросил Перший.
        Инемедля наюницу воззрился сидящий справа отнего Асил, стойже поспешностью согнавший слица улыбку.
        - Нет, все хорошо, - глубоко вздохнув, ответила Еси, убирая отлица руку ипродолжая свое прерванное движение. - Просто слегка мутит, ненадо было всеже есть… незря я нехотела.
        Старший Димург нежданно плотно прикрыл очи, словно отключаясь отпроисходящего намалость. Он почасту так делал, отдавая, таким побытом, поручения своим приспешникам.
        - Так всеже чем питается нежить? - несмотря наслабость поспрашала Есислава, оно как любознательность, была основой ее нетолько божественного, ноичеловеческого естества.
        - Ну, поповоду вообще нежити сложно сказать, - отозвался миг спустя Перший имедлительно отворил очи. - Понеже Ночницы, это только некие представители нежити, новчастности, быть может, дарицы инедалеки отистины… Инежить всамом деле кормится засчет действ, поступков, чувств человечества. Хотя пороки, недостатки, изъяны, характерные черты, особенности ккоторым люди относятся спредубеждением аль явным осуждением сложно назвать явственным, осязаемым… Это допрежь того должно сформироваться ввещественное, ощутимое, которое можно сглотнуть, втянуть, всосать… Посему сами пороки нельзя назвать едой, лишь неопределенной субстанцией.
        - Фу, как неприятно, что дарицы недалеки отистины, - молвила Еси, лишь начуть-чуть сдерживая свой шаг обок кресла Димурга, словно желая, чтобы Бог ее удержал. - Мнебы больше понравилось, еслиб нежить поедала мошек, анесубстанцию пороков. Мне вообще противно, когда дарицы явственно разделяют мир надобро изло, свет итьму, точно сумеют выспаться, если небудет ночи… Ведь всуществование человечества ивообще бытия неможет быть такого резкого разделения. Я уверена верования дарицев какие-то неполные… придавленные или вообще переписанные чьей-то неумелой рукой.
        Девушка между тем сошла сместа, так как старший Димург хоть ижелал приголубить ее, вэтот раз нерешился, чтобы невспугнуть начавшееся общение. Она неспешно обошла покругу стоящие кресла, и, дойдя долюкарни, сызнова остановилась напротив нее, воззрившись сквозь стекло.
        - Замечательное предположение, - отозвался, очевидно, довольный словами юницы, Перший. - Это желание переписывать божественные законы всегда появляется влюдях, иноредь вначале существования человечества, инолды многажды позже. Тут как кому повезет… Заведомо человек создан нарочно таким, таким самовольщиком… ослушником… Исие отрадно иединожды огорчительно… Как сказал как-то мне Воитель: «Вельми я благоволю, вотличие отиных Богов, клюдскому племени, потому как непременно оно меня порадует своей непосредственностью… Икак всамом начале пути даруя незабываемых личностей, так ивсамом конечном этапе поразив своей ни счем несравнимой извращенность…» Весьма веская молвь… как думаешь малецык? - обратился свопросом Димург кзадумчивому Асилу, стараясь снять объявшую его кручину.
        - Незнаю Отец… веская нетли.., - немедля откликнулся старший Атеф, одновременно стем огладив перстами покатый подбородок иузкие, кремовые уста. - Ноя несторонник всяких там ослушников. Может потому, стараюсь среди людских отпрысков распространять верования, где нет второй, противной сущности иБог един всвоем множестве, созидая как правое, так илевое.
        Есислава дотоль недвижно замершая подле люкарни, ивроде отвлекшаяся оттолкования Богов накруживший застеклом огромный желтовато-салатный квадрат, растянувший свои углы иточно выпустивший зубчатые лучи, резко дернула головой, обретая себя. Она также шибутно развернулась всторону сидящего несколько диагонально ей старшего Атефа изримо побледнев, дрогнувшим голосом сказала:
        - Это, Бог Асил ты говоришь про того Великого Единственного Духа вкоторого верят мананы? - теперь нетолько голос Есиньки надрывно сорвался, ноився она тягостно сотряслась. - Они эти мананы… такие холодные, как иих несуществующий дух… Холодные, грубые, дубовые… Вроде умеют любить, рожать детей, ивместе сэтим нет вних тепла, мягкости, чувственности. Словно они инелюди, аколючки.
        Юница, рывком смолкнув, спешно заткнула себе рот ладонью ибегом направилась вуборную, услышав позади себя встревожено-властный голос Першего:
        - Малецык, милый мой, сходи, скажи Лядам, чтобы снизили обороты, верно, они делают вид, что неслышат моих указаний. Ивели Ночницам принести нашей девочке, что-либо оттошноты.
        Глава тринадцатая
        Когда Еси вышла изуборной, ее слегка покачивало, икак бывало нераз после рвоты, стала болеть голова. Боль возникала вслепом левом глазу ипостепенно перемещалась врайон виска, чтобы потом иуже почти мгновенно окутать голову, обдав жаром весь мозг. Вкомнате, кроме стоящего внескольких шагах отдвери Першего, находилась нежить, которая принесла насеребряном, овальном блюде хрустальный кубок свысокими стенками, где зримо колыхалась густо-зеленая жидкость.
        - Надобно прилечь, - мягко, однако, достаточно настойчиво молвилБог.
        Он всегда говорил властно иодновременно ласково, нетолько сюницей, ноисбратом, нежитью. Ивповелениях его звучала полюбовная мощь, которой невозможно было неподчинится… пред которой неможно было несклонится. Димург торопливо шагнул вперед, ипридержал покачивающуюся девушку заплечо, тревожно ее оглядев сголовы доног.
        - Ночница-чатур, - та самая непререкаемость ввиде одного величания выпорхнула изуст Господа внаправление нежити.
        Ночница-чатур немедля качнула своей пирамидальной формы головой, и, подскочив кЕси, протянула кней блюдо скубком.
        - Выпей девочка, - произнес уже много нежнее Перший исам, сняв кубок сблюда, поднес кгубам юницы, узрев ее нежелание пить. - Сразу станет легче.
        Есислава хоть инебыла согласна сБогом, чувствуя, что легче нестанет, авспять, какбы нестало хуже, спорить нестала… вернее неуспела. Потому как грань кубка уже коснулась нижней губы исам он чуть дрогнув, стал наклоняться. Перший всегда действовал настойчиво, особенно если касалось здоровье девочки или лучицы, недавая времени подумать Еси. Именно поэтой причине девушке приходилось все, что приносили Ночницы есть ипить. Инаэтот раз, несмотря наявственное недовольство, Есинька выпила весь терпко-сладкий отвар, иответила лишь тогда, когда кубок Перший передал нежити.
        - Нет, лежать нехочу… мне уже лучше, - более бодрым голосом дыхнулаона.
        - Лучше будет полежать, - терпеливо, впрочем, вновь указывая, сказал Перший илегохонько потянул ее заплечо кложу. - Векошка вельми разогналась, оттого тебя имутит. Вскоре обороты снизятся, итогда ты поднимешься. Тыже нехочешь навредить своему малышу. - Бог совсем редко пользовался этой безотказной формой давления, несомненно, жалея девочку.
        Акогда пользовался, она действовала исправно. Вот исейчас стоило Есиньке услышать про дитя, что теперь жил… рос вней ибыл целым, как она думала, соСтынюшкой, иона немедля направилась кложу. Перший только она пошла ктопчану, отпустил дотоль сжимаемое ей плечо. Сбросив сног плетеные сандалии, сдолгими ремешками, огибающими лодыжки, которые ввекошке ей предложили вместо олочик, также как золотое сакхи занамест годовщины изоновки, Еси неспешно опустилась наложе. Ночница-чатур подступив кдевушке, бережно укрыла ей ноги шелковистым, легким покрывалом, и, поправив под головой овальную подушку, все также безмолвно покинула комнату, оставив осебе памятью рябь серебристой завесы, порой напоминающей плотную портьеру, аинолды дымчатую зябь.
        - Этот столик, - только они сБогом остались одни вкомнате, молвила Есислава. - Он похож настолик извоспоминаний… воспоминаний связанных сКали-Даругой.
        Перший, медлительной поступью направившись кложу, обдал мгновенным взором хрустально-черный столик, да мягко просияв, отозвался:
        - Эта векошка Кали-Даруги. Лишь живица, так я величаю нашу дорогую демоницу, наней путешествует меж Галактик… Подобные этой есть накаждом судне принадлежащим Димургам, чтобы внадобный момент мы могли послать заКали-Даругой, - обстоятельно пояснил Перший. Он очень был рад, что девушка продолжила общение, итеперь стараясь расположить ксебе, хотел снять ее отчужденность, каковая мешала нетолько Богу, человеку, ноивпервую очередь больному Крушецу. - Малецыки достаточно сильно привязаны кживице…
        - Как ион… Он… Крушец… Так тоскует… тоскует… зовет ее итебя, - совсем тихо прошептала Есинька исомкнула глаза, тем подавляя итрепет собственного голоса, ислезы каковые жаждали выплеснуться нащеки. Так-таки, одна слезинка протиснулась сквозь глазную щель иточно почка лениво набухла навнутреннем его уголке.
        Старший Димург неторопко присел наложе юницы, слегка коснувшись ее руки материей своего белого сакхи. Засим также степенно протянул всторону лица девушки руку иуказательным левым перстом смахнул… аль словно впитал вповерхность своей кожи ту махую слезинку. Острая… такаяже как боль, потребность коснуться Бога… вот также несмело… самую толику объяла всю плоть Есиньки, одначе, страх, что она того недостойна единожды притушил желание, оставив всего-навсе болезненное нытье влевом глазе ивиске.
        - Значит, - продолжил прерванный разговор Перший, стараясь тембром своего голоса приблизить ксебе юницу, иласково огладив кожу ее щеки, положил руки себе наколени. - Мананы, как народ тебе непонравились?
        - Я нехотела огорчить Бога Асила, - ответила Еси, иоткрыв очи воззрилась встоль близкое лицо Бога истем ощутила божественную мощь, закружившую окрест нее… такую могутную, властную, подчиняющую безоговорочно себе, какую никогда досель нечувствовала вприсутствие сынов Зиждителей. - Просто, мне непонравились мананы… Они такие чуждые мне нетолько, как люди… Мне чужды их мысли, поступки, образ жизни… Аверования уних ивовсе ущербны ия струдом их понимала.
        - Ну, что им дали, вто они иверят, - разумно пояснил Перший, итакже несмело, опасаясь спугнуть наступившее меж ними общение, чуток двинулся вбок, усаживаясь наложе удобнее. - Апоповоду верований вЕдинственного Духа, это традиционно дарит людям неАсил, аУсач. Милый малецык небольно жалует всякие там религиозные любомудрия, потому дает все просто ичетко… Один дух, предки, близость кземле, растениям, животным ивсе. Амой народ? Тот, что живет вАфрикие подле вас ноне, тебе понравился?
        Есислава ответила несразу, она обдумала слова Бога оверованиях манан, оные ивпрямь досих пор соответствовали выданным им когда-то Усачом установкам, апосле, припомнив темнокожих людей Африкии, откликнулась:
        - Нет… Они мне тоже ненравятся. Знаешь, вних живет какая-то непонятная угодливость. Ипочему они считают, что служить белым это почетное занятие. Да иверования ихние… Они такиеже кособокие как ударицев иманан. Я слышала отшаманки, народа ашти, предание. Ивнем когда-то назаре юности человечества верховное божество ашти Оньянкупонг жило рядом слюдьми над землей. Однажды одна старая женщина принялась готовить себе толченое блюдо. Итак как она слишком старательно толкла свою пищу, то нераз навершием толкушки попадала вОньянкупонга, ударяя его вглаз, внос аль вгрудь. Оньянкупонг долго терпел данное бесчинство, апосле разгневавшись ушел отлюдей нанебо… Оставив свой народ, отпрысков без помощи изащиты… Разве вэтом предании есть смысл? Естьли внем мудрость, значимость сказанных слов? Накого он рассчитан… нанеразумную детвору.
        - Ну, поповоду угодничества темнокожих, - молвил Перший улыбаясь так благодушно, что кожа его лица, наполнившись золотым сиянием, поглотила всю коричневу. - Угодничество уних появилось позамыслу Стыня, посему иимеет такую силу… Малецыку, Стыню было нужно, чтобы ашти помогали дарицам, адля этого необходимо выделить одних над другими… Ивпервых заложить, неестественно-мощно само почтение… Насчетже предания, можно предположить следующее. Представь, девочка, что попервому какую-то информацию давали детям. Весьма сложно воспринимаемую, каковую они должны были осознать, обдумать много позже, скажем так слетами. Впрочем, стеми летами, они засей значимый срок, саму точность изложенного подзабыли… Время шло, асведения, знания передавали, чаще вустной форме, следующим поколениям, несомненно, добавляя туда прикрасы, али испытанное, пережитое самими рассказчиками… Ивот, наконец, оно попало втвои руки… Внем вже, кажется, инет истины, точности, соответствия, одначе, все еще присутствуют как таковые знания, надо просто их там разглядеть… Вданномже предание знанием является - уход… отбытие верховного божества,
которое когда-то жило, авернее бывало подле людей, внебеса.
        Есинька внимательно слушала молвь старшего Димурга инеотрывно глядела вего такие для нее родные глаза, кои она видела нетолько ввоспоминаниях последние два месяца, ноивоснах напротяжении всех двадцати лет. Нежданно она тягостно содрогнулась всем телом так, что густая испарина покрыла лоб иподносовую ямку, ичуть слышно произнесла, точно захлебываясь собственным дыханием:
        - Крушец! Врод Оньянкупонг!
        - Что? - взволнованно переспросил Перший, изолотое сияние покинуло его кожу, окрасив ее вмарный полутон слегкими рдяными брызгами.
        - Крушец! Врод Оньянкупонг! - повторила слабеющим голосом Еси итело ее наново судорожно дернулось, враз его объяла мощная корча, нетолько конечности, ноизримо уста. - Ты… ты так сказал… повелел ему… Ему - Крушецу… Ион… он, - голос юницы снизился доедва слышимого шороха, губы, как ився кожа лица, побледнели, можно молвить даже поголубели, глаза остекленело уставились всвод комнаты. - Ион… он пытался, - теперь заколыхался ишепот, прерывисто выдыхаемый, словно через раз девушкой, - номеня… меня схватили… унесли… Я звал… звал… Отец… тебя Отец… Так больно… мне так больно.
        Тело юницы срыву подпрыгнуло наложе имгновенно его покинула корча, обаче, вместе стем голова тягостно дернувшись, запрокинулась назад иизшироко раскрывшегося рта выбился яркий луч смаглого сияния, немедля надрывно завибрировавшего. Перший тотже миг, схватив Еси заплечи, поднял сложа, и, прижав кгруди ее напряженную плоть, прильнул губами ко лбу, успокоительно зашептав «умиротвориться». Аминуту спустя вкомнату чрез завесу вошел Асил, сжимающий вруке серебряный кубок накрохотной ножке ивместе стем имеющий загнутый тонкий носик, да переплетенную ввиде косички ручку. Старший Атеф вельми скоро, ибо ему была присуща торопливость движений, преодолел расстояние отзавесы доложа, ипочитай упав пред ним наколени, опустив напол кубок, обхватил голову девушки руками, также приникнув устами кее макушке. Мощью своей любви, своим успокоительным шепотом Боги старались сдержать, умиротворить объятого болезнью Крушеца, непозволяя ему вырваться изплоти итем самым, несомненно, погибнуть. Ибо хворый ивырвавшийся изЕси, здесь вкосмическом пространстве он мог потеряться. Идаже то, что завекошкой неотрывно следовали
особые создания Родителя, призванные вслучае вылета лучицы поймать ее незначило, что Крушец находится вбезопасности. Весь этот перелет, как имгновенное перемещение, было рискованным шагом… шагом накаковой пошел Родитель потому, как сейчас мог спасти Крушеца одинОн.
        Впрочем, стоило Асилу приникнуть кголове Есиньки, ипрошептать, что-то полюбовное для Крушеца сияние тотчас погасло, да как бывало почасту рывком. Словно лучица разком теряла сознание или как говорили Боги отключалась. Тело юницы порывчато дернулось иобмякло, вруках Зиждителей, агубы едва слышно выдохнули:
        - Как больно, - истало уже непонятно, кто молвил эти слова, Есислава или всеже Крушец.
        - Милый мой… мой малецык, - сгоречью вголосе проронил Перший, итеперь подхватив девушку под колени ишею, посадил ксебе наколени, снежностью прижав кгруди.
        Асил уже выпустивший голову юницы, поднял спола кубок. Он бережно притулил кончик загнутого носика кубка кгубам Есиславы инеспешно влил ей врот находящуюся внем настойку, чем вернул молочный цвет ее коже. Девушка глубоко вздохнула раз… другой, истала дышать много ровнее, степенно придавая живости чертам лицам. Медленно убрав отгуб край кубка старший Атеф поднялся сколен, однако, поколь нерешился отойти ивсе еще внимательно смотрел сверху вниз наприходящую всебя Еси, уже открывшую очи, илегохонько шевельнувшую конечностями.
        - Ты, Бог Перший, - вялым, плохо подчиняющимся языком произнесла юница, струдом стараясь сфокусировать взгляд налице Бога. - Так любил ту девочку… ту… Владу.
        - Небудем поколь отом говорить, моя бесценность, - торопливо вставил старший Димург, страшась засостояние нестолько плоти, сколько лучицы, итеснее прижал ксебе голову девушки, уткнув свое лицо ей вволосы.
        - Будем, - настойчиво дополнила Есислава, и, втянув всебя запах Бога, точно ощутила подле себя Стыня… Так как Перший также пах ночной прохладой… свежестью ночи истылостью сияющих звезд. - Хочу, чтобы ты знал. Ты любил Владу, я видела иощущала это ввоспоминаниях. Меняже нет… Ты все время был подле Земли ини разу, ни пожелал меня увидеть, прикоснуться… Ая так этого желала… ИКрушец… Крушец он так тосковал потебе. Я для тебя ничего незначу. Ты смотришь сквозь меня… и, кажется, даже сквозь него… АКрушец, он жаждет быть подле… он скучает… Итогда впервой жизни, когда вас разлучили… Ион оттой боли заболел исейчас…
        - Милые мои, бесценные как я вас люблю… как мне вы дороги, - трепетно отозвался Перший, целуя девушку вголову, стараясь своей близостью инежностью снять стенания Крушеца, оные уже нетолько озвучивались плотью, нобыли зримо видны Богам. - Ноневсе отменя зависит… малецык… невсе… ни тогда, ни ноне.
        - Неправда! Неправда! - очень четко молвила Есинька иголос ее набрал силу. - Тогда, ты мог забрать его, нонестал, ибо для тебя было важнее благополучие Влады… Днесь все повторяется, однако, ия тебе, вам более ненужна… Лишь Стынь иЛипоксай Ягы меня любят, - юница прервалась исдрожью вголосе дополнила, - вы меня увезете иубьете… Родитель убьет меня, поелику для него существенен один Крушец…
        - О, Есинька, что ты такое говоришь?! - вступил вразговор, перебивая сбивчивую молвь девочки Асил, вкоторой перемешалась обида, боль лучицы иее собственная досада. - Родитель тебя неубьет. Он вспять хочет спасти вас обоих отгибели. Желает прекратить боли ицепь воспоминаний.
        - Все едино, моя плоть тленна, как иуВлады, оную вы так любили, - дошептала Есислава иотслабости сомкнула очи, хотя та ее молвь вобъятиях Першего любящих, отцовских звучала несболью, астеплотой ирадостью. - Значимым для вас был иесть один Крушец, - сейчас девушка говорила отсебя. - Более ничего неимеет значения, ни Владу, ни я… Он это знает, новсе равно тоскует ибоится, разлуки стобой, Перший… Ноон, Крушец, это невсегда я… только иногда… Итогда, когда мы становимся целым, единым целым, я чувствую себя тобой, мой Перший, мой Отец.
        Досказав, Есислава смолкла изамерла, моментально уснув отвыпитой настойки иобъятий Бога. Его близости, чуткости, заботы, каковую ощущала, икак всякий человек, просто проявляла ревность ктой, прежней плоти, коя теперь стала точно ее соперником.
        - Крушец… драгоценный мой, - едва слышно зашептал Перший, непрекращая целовать девочку влоб, очи, виски иволосы. - Я виноват… Так виноват пред тобой… Я это знаю… Знаю, что вся тобой испытанная боль, страдания, хворь… Весь пережитый испуг случился помоей вине, пожеланию обладать тобой, неотпустить отсебя. Прости меня, если можешь… если слышишь.
        - Отец… Отец, - умягчено вставил вговор старшего брата Асил, и, наклонившись, облобызал его макушку головы прикрытую курчавыми, черными волосами. - Пожалуйста, успокойся, ты нужен… Нынче нужен лучице, девочке… Если ты сейчас разладишься, нам неудастся довезти лучицу доРодителя. Итак, такая постоянная нагрузка намозг девочки, мощные куски воспоминаний, все убыстряющееся иболее зримая мешанина слов… Улучицы явственно ощущается ухудшение, наверно уже неосталось целостных кодов, оттого такие выплески вмозг Есиньки. Иколь неты, нетвоя поддержка малецыка, этот перелет несомненно закончится гибелью их обоих… ИДрекаваки несумеют его уберечь отвылета извекошки.
        - Да… да, мой любезный, ты прав, - много ровнее отозвался Перший, и, испрямив стан, нежно огладил поволосам юницу, приголубив ее голову, истем крепче прижав хрупкое тельце ксвоей груди. - Ноне воимя Крушеца, надобно создать все условия для плоти… Ипочаще ее прижимать ксебе, голубить, целовать, чтобы она неревновала нас кВладелине илучице… Ощущала нашу заботу… Умничка. Она такая умничка… Я все никак немог понять, почему девочка нас сторонится, аона взяла ивсе рассказала. Просто золотая плоть… такая умная, любознательная, чуткая. Это явственно предпочтение Крушеца… Я еще впрошлый раз приметил, что малецык благоволит кчувственным, смышленым людям… Мой замечательный, неповторимый Крушец, я также скучаю потебе.
        Перший все еще прижимая ксебе девушку медленно поднялся наноги инеспешно направился ксвоему креслу, находу легохонько ее покачивая, ипродолжая, что-то трепетное шептать влоб, однозначно желая, чтобы его услышала лучица. Асил развернувшись, молча, смотрел вслед брата смягкостью иединожды волнением вовзоре. Он нескрываемо любил старшего Димурга, сие всегда показывал, ивместе стем остро отнего зависел, отего нежности, напутствия, поддержки. Может потому, стоило лишь Першему опуститься вкресло иусадить наколени, спящую юницу, двинулся кнему, пред тем оставив настолике пустой кубок. Атеф остановился обок кресла Першего иполюбовно оглядел сначала девушку, посем темное лицо брата накоторое лениво возвращалось золотое сияние, являющееся признаком всех Зиждителей Вселенной Всевышний.
        - Крушец, ты назвал так лучицу? - погодя поспрашал Асил, однако тот вопрос прозвучал мысленно, иль может наином недоступном для девушки языке.
        - Да, - также тихо отозвался Перший, и, положив правую руку наоблокотницу, притулил нанее голову Еси, чтобы ей было удобно лежать, расправив нетолько материю сакхи, новыпрямив конечности. - Я дал ему имя… Он меня попросил. Ему ненравилось быть без величания. Сказал мне тогда: «Почему я должен ждать имя. Ждать так долго… Хочу, чтобы дал сейчас… Ведь увсего, что нас окружает, есть название… Алучица это слишком неопределенно.» - Старший Димург широко улыбнулся инемедля растянувшиеся полные губы вспенили вцелом наего лице сияние. - Как я мог противостоять такой разумности… такой чувственности… Крушец. Ему сразу понравилось это имя. Так, что можно сказать мы выбрали его вместе. Он, чтобы быть чем-то определенным… Я, чтобы привязать его ксебе, чтобы непотерять, чтобы он невыбрал какую иную печищу.
        Есислава нежданно глубоко вздохнула, и, шевельнувшись наколенях Бога, отворила очи, пробуждаясь. Ее сны, особенно после настойки, всегда были кратковременными, они несли всебе единственную цель снять напряжение сплоти иумиротворить лучицу, потому пробуждаясь девушка чувствовала себя много бодрей. Сейчас она только мгновение справлялась сосвоими мыслями, судя повсему, вспоминая последнее, что было пред ее сном, апосле перевела взгляд налицо старшего Димурга инежно ему улыбнувшись, сказала:
        - Бог Перший, - вкладывая вэто величание, каковое Господу когда-то даровал Родитель всю любовь, живущую вней, как кТворцу всего человеческого, так иОтцу божественного. - Значит этот Оньянкупонг, он неверховное божество, неБог? Акто тогда?
        Лицо старшего Димурга воочью дрогнуло, похоже, нетолько каждой черточкой, жилкой, нои, вобщем, всей поверхностью кожи. Бог нескрываемо нехотел говорить обОньянкупонге, боясь болезненной реакции Крушеца, номолчать сейчас, когда девочка, наконец, сним заговорила было тоже нельзя.
        - Может обэтом… Неизвестно каком Оньянкупонге вы поговорите позже, - отметил Асил, он приметил трепыхание лица брата ипопытался избавить его оттого неприятного толкования. - Позже, когда ты Есинька небудешь столь слаба исможешь выслушать Першего.
        - Просто занимательно, получается, - произнесла Еси, выслушав речь Асила, впрочем, нежелая уступать Богам. Медлительно она вздела вверх левую руку иприслонила ладонь кправой щеке Димурга, сделав то самое, очем давно мечтала. - Ты хотел, чтобы Крушец появился вчеловеческом роду Оньянкупонг, аон этот род уашти считается божественным.
        - Нерод, моя любезная… Оньянкупонг так величают ашти верховное божество, - неспешно роняя слова, пояснил Перший, явно раздумывая отом, что можно рассказать девушке. - Люди изрода Оньянкупонг никогда нежили наЗемле… вМлечном Пути… Их роды существуют лишь вопределенных Галактиках Димургов: Татания, Сухменное Угорье, Серебряная Льга… ВГалактиках Атефов: Становой Костяк, Геликоприон… ВГалактиках Расов: Синее Око, Золотая. Есть определенные роды вмоих отпрысках, каковыми я дорожу… каковые обладают особыми качественными инравственными характеристиками. Ирод Оньянкупонг изтех отпрысков. Одначе, каким образом наЗемле люди стали поклоняться божеству свеличанием этого рода мне неведомо. Ведь я расселением людей вМлечном Пути незанимался… Тут завсем приглядывал Темряй.
        - Акто воспитывал твоих отпрысков наЗемле? - вопросила юница голосом, вкотором все еще ощущалась слабость отперенесенного. - Духи? Дажба рассказывал, что когда детей привезли сЗолотой Галактики, их тут воспитывали духи… Духи… Выхованок… Батанушко… Ведогонь… - Верно, воспроизводя воспоминания, молвила она иеще плотнее прижала руку кщеке Бога, страшась, убрав ее потерять сним единение.
        - Наначальном этапе, задетьми присматривают особые создания, это нетолько уРасов, это увсех Богов. Иесли уРасов - духи, унас - нежить, уАтефов ометеотли идзасики-вараси, - произнес Перший ипочувствовав, как нежданно резко дрогнула, вероятно ослабнув, рука девушки покоящейся наего щеке торопливо ее придержал, чтоб неразрушать витающего окрест них тепла.
        Асил мягко улыбнулся, вложив всияние своих губ икожи радость, что отрешенность девочки ушла окончательно, иднесь можно было ожидать более тесного соприкосновения. Бог медлительно обошел кресло брата, и, воссев насоседнее, оперся спиной обего ослон, спрежней теплотой несводя взора слица Есиньки.
        - Вцелом уЗиждителей много разнообразных существ, - продолжил толкования Перший ичуть развернув длань руки юницы, прикоснулся кней губами. - Одни лечат бесицы-трясавицы унас, лисуны иводовики уРасов, ваканы икамадогами уАтефов, другие учат… Есть те, которые занимаются выведением иулучшением видов животных, сортов растений, себе подобных идаже человеческих особей.
        - Ваканы, - протянула, точно припоминаючи Есислава, игубы ее такиеже полные, как иуДимурга, тягостно дрогнули. - Они так больно лечат, - ивтембре голоса сейчас прозвучала горечь, вроде она жаловалась Першему наАтефа.
        - Что ты сказала? - встревожено переспросил Асил, он, сидя справа отбрата, мгновенно уловил исаму молвь, иогорчение вней.
        - Сказала, что ваканы очень больно лечат… Потому я рада, что родилась несреди их народа, - молвила девушка, итеперь затрепетали, иее рыжие, чуть вздернутые бровки, восстанавливая впамяти испытанную боль иневозможность оней кому сказать.
        Отом, что чувствовала уманан Еси неговорила даже Стыню, нонынче ей так захотелось пожаловать Першему… Першему, который был так близок, так любим… который мог пожурить Асила иприголубитьее.
        - Когда тебя лечили ваканы уманан было больно? - низко поспрашал Димург инаново словно поощряя, поцеловал владошку юницу.
        - Больно это нето слово… Больно мне сейчас, - ответила Есинька, теперь жаждая… жаждая рассказать ему… Отцу, все, что так давило… так мучило итерзало эти месяцы. - Апотом я увидела воспоминание, - закончила свой сказ девушка, - имне почудилось, точно кто-то крикнул вголове… Ипосле Крушец молвил : «Больно… Отец… Отец… помогите…» Ион стал стех пор стенать, звать тебя, правда, когда я вернулась кЛипоксай Ягы, затих… Агде неделю назад опять появились воспоминания иего стоны… Только теперь он стонал так явственно, ия постепенно стала понимать, что он говорит… али шепчет.
        Еси смолкла итотчас закрыла глаза, так как утомилась отслов, отиспытанных чувств иотвновь припомненных переживаний, вместе стем почувствовав успокоение, будто излитой натого кто сильней, мудрей собственной слабости.
        - Вот тебе на, - протянул мысленно Перший, або губы его нешевельнулись. Он медлительно приподнял руку вместе сголовой юницы соблокотницы кресла, и, прижав кгруди, весьма многозначительно взглянул намладшего брата. - Вот оказывается когда заболел Крушец, когда его лечили ваканы… Кто извас: тебя иКруча давал распоряжение ваканам? Кто следил заисполнением ипроверял самих бесиц-трясавиц?
        - Отец… Перший, - нетолько нагубах, ноинакоже всего лица Асила потухло золотое сияние, ионо враз стало желтовато-коричневым. - Я сам давал указание ваканам, потом их выслушал доклад. Это неони. Что? Что? - последние вопросы Атеф выплеснул вслух, верно, забывшись. Отчего зримо сотряслись нижние конечности юницы, покоящиеся наколенях Бога.
        - Успокойся, - все также мысленно отозвался старший Димург, инежно огладил наногах девушки пошедшую рябью материю сакхи. - Ненадобно только негодовать иговорить вслух… Может это иневаканы, ониже знали, кто девочка, - Асил яростно кивнул, вроде стараясь ивовсе оторвать отсобственной выи голову. - Значит точно неони. Вних Вежды прописал особую почтительность клучицам, особенно моим. Это, скорее всего, людские замыслы. Круч прощупывал тех, укого жилаЕси?
        - Должен был, - сие Асил послал мысленно, нотак низко, что Перший едва уловил ту молвь, потому чуть свел свои черные брови итем самым заложил меж ними тончайшую нить морщинки.
        - Ты, судя повсему, действия малецыка неперепроверил, - теперь слышимо старший Димург дыхнул досадливо итой сокрушенностью вызвал вочах младшего брата неприкрытое расстройство так, что коричневая радужка наних побледнев почитай дожелтого цвета, единожды заполнила собой всю склеру. - Очень плохо, мой милый, что непроверил… Думаю, вовремя вмешательства вакан, Крушец почувствовал, что-то ипопытался спасти отгибели девочку. Он уже делал такое вее жизни итогда приостановил смерть плоти… Судя повсему, иноне содеял подобное. Сейчас надо выяснить какие мысли были утех, кто окружал девочку уманан. Может подлили, что-то веду, дали съесть какой-то яд, дурман. Исделай, бесценный малецык, это неоткладывая, мы должны доприбытия кРодителю все знать.
        - Хорошо, - коротко отозвался Асил иприкрыл глаза, оставив там всего-навсе тонкую щель, несмея взглянуть натого, кто страдал явственно теперь поего недогляду.
        - Эта Уокэнда, - совсем лениво произнесла Есинька, каковая пред тем как уснуть, желала высказать ивыяснить тревожащее ее доконца. - Она была такая грубая, - девушка чуток развернула голову, и, притулившись губами ксакхи, иединожды груди Першего досказала, - точно я ей, что-то плохое сделала. Почему Круч меня отнес кней… кним… мананам, таким чуждым мне людям? Ипочему погибла Дари?
        Есислава вопросив, недвижно застыла, перестали двигаться ее губы, колыхаться волосы ивкомнате вовсей, словно объятой той скованностью замерли, исами стены, икресла, иБоги. Амиг погодя стало степенно тухнуть сияние стен, тем давая возможность забыться сном юнице, которая однако, ждала ответа.
        - Иногда так надо, - отозвался Перший, так как понимал, что оставить без ответа девочку сейчас непозволительно. - Было надо, чтобы ты пожила среди другого народа, соприкоснулась сих верованиями, традициями. Это полезные знания, опыт, который всегда пригодится. АДари погибла, потому как всему приходит гибель, нетолько человеческому, ноибожественному… Укаждого свой срок бытия. Уодних он вельми ограничен, удругих растянут, утретьих поколь неопределен. Порой это первоначально прописано вусловиях существования. Порой лишь предопределено.
        Бог внезапно чуть-чуть подался вперед, ивместе сего движением качнулось кресло. Заколыхались его объемные бока, обтянутые аксамитом, смягкой, короткой ворсой, илегохонько принялись покачивать всебе Першего иприжатую кего груди девушку. Амаленькая всравнение смаковкой, тем паче счетвертой планетой, точнее молвить, крошечная похожая наовально-вытянутое семечко зерна сокругой макушкой иконцом, векошка неслась вчревоточине, что насквозь пробила проход среди прозрачных иединожды непросматриваемых галактических стен, плотно подогнанных друг кдругу. Двигаясь согромной быстротой, векошка оставляла позади себя нетолько долгую радужную полосу света, мгновенно впитывающуюся встены Галактик, она словно отплевывала комки густого света, лоскуты пламени иошметки, какой-то весьма твердой породы, схожей скамнем. Все эти отломки, некогда единого целого стен Галактик, отскакивая отсвоих родителей, превращались вгорящие сгустки, болиды, метеориты ивовсе малые повиду. Нагладкой поверхности корпуса векошки порой проступали едва зримые бугорки сдолгими серебристыми разрезанными наволоконца али сети хвостами. Лишь
изредка можно было разглядеть вних особых существ… Тех самых, что Асил назвал Дрекаваками, которые точно соединяли всебе черты животных, птиц. Ибо имели волчьи тела, мощные крылья ите самые светящиеся хвосты-сети. Дрекаваки достаточно плотно облепив векошку, прилегли наее гладкую поверхность, напряженно замерев иинолды перекидываясь жуткими возгласами, оные человек назвалбы криками… Еще сдесяток такихже созданий, широко раскрыв свои, переливающиеся почти зелеными сполохами пламени крылья летели вслед завекошкой, искусно лавируя меж оставшейся позади нее галактической мелочью.
        Глава четырнадцатая
        Полет векошки, как казалось Есиньке, продолжался уже много дней… Много… Много, словно месяцы… лета. Ихотя ее естество являлось божеством, человеческой плоти было присуще желание ходить потвердой земле, глядеть нанебосвод: голубой итемно-синий смарными оттенками, встречать ипровожать солнце. Посему девушка томилась той замкнутостью, ее изводил болями идымками воспоминаний Крушец так, что иногда она несразу понимала, где есть икто подле. Шел лишь четвертый день полета, как утверждал, успокаивая, Перший… четвертый поземным меркам. Нервозность Еси нарастала, похоже, скаждым оборотом векошки, скаждым вздохом, стоном лучицы, отчего она почасту срывалась напредупредительную молвь Богов. Густое смаглое сияние многажды задень, когда она бодрствовала инередко ночью, когда спала, вырывалось спод кожи головы, волос, рта, ноздрей, ушей идаже щелей-очей. Итогда Боги слышали уже стенания Крушеца : «Больно… Больно… Отец так больно». Несомненно, тяжелее всего приходилось именно старшему Димургу, который ощущал боль собственной лучицы всем своим божественным естеством истем степенно терял золотое сияние кожи, кое
возвращалось только тогда, когда влобызаниях или объятиях ему его передавал Асил.
        Перший иАсил, чтобы унять стенания Крушеца, прижимали девушку ксебе, целовали, шептали его имя, успокаивали, просили… вобщем, делали все, абы поддержать столь дорогую им обоим лучицу. Боги теперь нетолько дежурили обок юницы, они терпеливо выслушивали все пропущенные воспоминания, помере ее состояния, поясняя те или иные беспокоящие отрывки… Отрывки, вкоторых так ясно проскальзывали имена, лица, поступки, чувства ушедшего. После каковых Есислава страдала физически инравственно, также почасту плача, раздражаясь, обижаясь.
        Нередко девушка тосковала инетолько поЗемле, Липоксай Ягы, Стыню, ноинаудивление поКали-Даруге, поПершему. Очевидно, так выплескивалась изнее смурь Крушеца. Втакие моменты юница полностью становилась недвижной, корча схватывала ее конечности, аизприокрытого рта сбивчиво выплескивалось имя Кали иПершего. Наверно лучица объятая болезнью, уже плохо соображала, что старший Димург всегда находится подле. Голова юницы болела все время, иесли это была неострая боль, то ощутимое нытье, покалывание, иноредь отсудороги вконечностях Еси нечувствовала перст наруках, стопы. Боги непросто умиротворяли девушку, так как она вних нуждалась постоянно, они сами растирали принесенными нежитью мазями перста, кормили, поили, иеще чаще носили наруках, точно малое дитятко. Они были терпеливы, мягки, заботливо инеотвечали, вернее даже незамечали, явных срывов юницы, грубости которая порой становилась безотчетной.
        - Когда мы, наконец, прилетим? Я уже устала? - негромко вопросила Есислава.
        Она стояла подле пустого кресла, опершись обгрядушку ослона рукой, исмотрела влюкарню, что также, как объятия Першего, могло отвлечь ее отхандры, болезни идурного расположения духа.
        - Скоро, моя милая, потерпи немного, - отозвался старший Димург прохаживающийся покомнате откресла доложа, как теперь знала девушка, внутри нарочно задуманной пожеланию идля Кали-Даруги. - Просто тебе вчера было весь день плохо, потому пришлось сызнова снизить обороты векошки, атакбы мы завтра сутра уже прибыли. Одначе, теперь полет несколько растянется.
        - Завтра сутра, - проронила Есинька вслед заБогом инадрывно вздохнула, одновременно жаждая, чтобы все скорее закончилось, истем страшась этого. - Аеслибы Стынь втот день меня непринес намаковку, я ни куда неполетелабы?
        - Полетелабы, - немедля ответил Перший инамаленько остановился недалече отюницы внимательно оглядев ее сголовы доног. - Тыбы все равно отправилась кРодителю. Ведь ты понимаешь, что вам обоим сие необходимо… Еслибы ты неболела, я смог перенести тебя мгновенно. Так как это делает Стынь, когда куда-нибудь перемещает. Носейчас любые резкие толчки опасны для тебя, моя любезная девочка.
        Еси резко обернулась изыркнув наБога чуть заметно дернулась. То, что он был так близок иединожды далек, болезненно отдавалось вовсей ее плоти, аможет лишь вестестве, каковое изредка обретая себя, жаждало воссоединиться сосвоим Творцом, ворвавшись влевую руку иоставшись там навсегда. Вкомнате кроме девушки иПершего никого небыло, Асил недавно вышел изнее чрез завесу, которая все еще кружила своей дымчатостью. Еси медлила еще чуть-чуть, апосле направила свою скорую поступь кстоящему Господу, и, приникнув кего груди головой, крепко обняла. Желание находится подле него, порой становилось таким мощным, всепоглощающим, втакие моменты юницей правил Крушец, способный своей силой уберечь отсмерти плоть.
        - Прости меня, - очень тихо протянула Есинька иглубоко вздохнула.
        - Зачто моя бесценность? - снежностью вголосе вопросил Перший, приглаживая волосы наголове девушки, каковые она теперь почитай непричесывала, ибо это вызывало острую боль.
        Эта боль выплескивалась будто изнедр кожи имгновенно охватывала всю голову, отчего Еси гулко стонала, посему старший Димург несмотря наее протесты повелел нежити убрать все гребни изуборной. Днесь осталась только длань Богов, коя вместо гребней приглаживала волосы наголове девочки, полюбовно их распрямляя, або последней ненравилось ходить раскосмаченной. Запоследние дни полета Есинька перестала смущаться Зиждителей, инетолько вразговорах, заботе. Она дозволяла им себя носить наруках, обнимать, целовать исама тем почасту отвечала, словно сроднившись сними, ощутив их общую сопредельностьей.
        - Завчерашнее… Асил, - та самая появившаяся соучастность Богов кее боли, вылилась вто, что Есислава стала истарших Богов величать лишь поимени. - Асил, наверно, огорчился, что я сызнова стала говорить про вакан.
        Ивпрямь вчера перед сном Еси повела себя дюже грубо. Ее большую часть дня тошнило, аголова квечеру стала такой тяжелой, будто туда, что-то положили, засим ивовсе резко стал дергать больной левый глаз, первый признак тревоги Крушеца. Ислучилось это нетолько из - заусталости плоти, авпервый черед из-за того, что вчревоточине, как пояснил Перший, проходили особый рукав, вкаковом часточко трясет, несмотря насниженные векошкой обороты. Есинька совсем измучилась, посему ивыплеснула все накопленное натого, кого втот миг менее боялась обидеть, наАсила. Она нежданно резко вскочила скресла, прижала клевому виску иединожды глазу ладонь, изакричала, обращаясь кстаршему Атефу, инепотому, что он говорил, апотому как сидел напротивнее:
        - Хватит! Хватит говорить! Немогу, нехочу вас слышать! Лучшебы велел своим ваканам вырвать мне глаз! Чтоб его никогда инебыло, чтобы неболел… Все равно дрянь такая ничего невидит!
        Еси стремительно шагнула вперед, нототчас конечности, позвонок свела болезненная корча, откаковой она, вскрикнув, повалилась напол. Перший, поднявшийся скресла синхронно сюницей, успел подхватить ее окаменевшее тело наруки иотнес наложе. Они вместе сАсилом терпеливо ибережно напоили, потерявшую сознание девушку принесенной нежитью настойкой, апосле долго успокаивали Крушеца, который болезненно звал, сквозь едва приоткрытый рот плоти Отца иКали.
        Одначе, поутру, если можно так молвить про сменяющиеся залюкарней многообразные формы ицвета космоса, Есинька пробудившись увидела подле себя Асила. Бог ласково ей улыбнулся, поцеловал вочи илоб исказал, что-то нежное, как всегда делал, напоминая тем Липоксай Ягы, чем самым всколыхнул чувство вины задавешнее.
        - Нет, моя дорогая, Асил неогорчился поповоду твоих слов, - мягко произнес Перший, облегченно вздыхая, так как страшился, что ее замкнутость, инолды приходящая, может вылиться вочередную корчу, воспоминание, икак итог потерю сознания. - Он огорчен одним, как ия, твоим плохим самочувствием.
        Старший Димург смолк, полюбовно приглаживая дланью волосы наголове девушке ита тишина, что была присуща только божественной мощи, скоей начинается всякое творение также, как итьма, поплыла покомнате. Она изредка словно отталкивалась отбелоснежных стен, оставляя наих поверхности серые полутона. Порой те полутона превращались вчерные, крупные пежины, схожие спятнистостью живых существ обитающих наЗемле, иЕсинька притулившая свою голову кгруди Бога, улыбалась, так как знала изпояснений Першего, что стены, когда Кали путешествует ввекошке, небелые, атемно-синие. Потому как демоница любит темные цвета, присущие обобщенно ее Творцу.
        - Перший, - нежно протянула юница имя Господа, ощущая… испытывая несравненную ни счем радость, что может находится подле него. - Все хочу спросить… Акаким образом, вы, Боги, такие маленькие, слабые… всравнение неслюдьми, ассистемами, планетами можете творить мир? Видимый нами мир: леса, поля, реки, озера исам космический: планеты, звезды, системы.
        - Ну… мы нетакие уж маленькие ислабые, даже всравнение свидимым миром, достаточно мощные, - медлительно отозвался Димург. Он всегда отвечал наее вопросы, новременами так искусно уводил тему разговора, что девушка непросто непонимала его молви, аточно теряла исаму суть вопрошаемого. - Просто при тебе свои способности мы невыставляем, абы ненапугать.
        - Да, нет… Я неовашем росте, или способности уничтожить без оружия живое существо, которое при мне показал Круч, - немедля вставила Еси, торопясь высказать, выспросить, покуда Бог неперевел толкование. - Я одругом. Вы всравнение стем, что я вижу все эти дни такиеже махие зернятки, как ивекошка воной мы летим. Икаким образом такие малые силы могут творить столь величественное, необъятное как системы, планеты извезды.
        - Невсегда мощь сосредоточена вразмере, габаритах, вместимости иобъеме, - произнес Перший ипоцеловал юницу вмакушку головы, удержав вобъятиях, поелику она, дернувшись, явно пожелала их покинуть. - Да ипотом, сила… чаще всего таится вчастичке… искре… каковая обладает необходимыми качествами для зарождения жизни. Есть множество возможностей творить систему ивсегда зачатком рождения, так называемого пахтания материи, будет выступать та самая искорка… Искорка - Бог. Для того, чтобы начался процесс сбивания, можно, кпримеру, сомкнуть пространство доопределенной, малой кубатуры… Ивтой сравнительно небольшой емкости сотворить замешивание скопившейся, скучившейся субстанции.
        - Что такое пространство? - медлительно растягивая слова, вопросила Есинька, струдом нестолько понимая, сколько представляя себе, очем Бог рассказал.
        - Пространство, особая форма материи, которая имеет определенные параметры: объем, размер исвой характерный облик, - пояснил, днесь вельми непонятно Димург, и, прервавшись, прикоснулся губами ко лбу девушки спод кожи, которой неожиданно стал выбиваться дымчатый смаглый свет. - Если сказать доступнее, пространство чем-то напоминает эту комнату. Коль нам удастся, сдвинуть вней стены она приобретет значимо меньшие размеры, имы тогда вней легко ибыстро вымоем полы. - Бог часто приближал Есиславу кобыденности человеческой жизни, стараясь, ежели, конечно, хотел объяснить, приводить примеры излюдского бытия. - Это самое действие, сдвинуть стены иназывается сомкнуть пространство.
        - Разве такое возможно? Сдвинуть стены комнаты, ониже изменят свою форму… или упространства стены нетвердые? - Еси словно иневопрошала, аутверждала, меж тем оглядывая комнату. - Акто изБогов такое может делать? - теперь прозвучал спрос.
        - Упространства, как иувсего стены прочные, ноони имеют определенную структуру, посему могут менять иформу, без разрушения собственного естества, - ответил Перший дыхнув сие вроде как вголову юницы иогладив ладонью волосы, стараясь молвью, любовью иблизостью снять трепыхание Крушеца. - ИзБогов смыкать пространство доступно мне иДажбе… Дажба вообще уникальный малецык, только он еще юн, посему ему недозволительно поколь творить многие формы пространства. Только некие изних… Заним надобен глаз да глаз, ибо он, как ивсе молодые Боги, старается скорее попробовать свои силы. Да иНебо порой толи недосматривает, толи нарочно пропускает действия малецыка.
        - Дажба, - повторила имя Бога Есинька…
        Имя Зиждителя коего очень любила иноне накоего все еще досадовала загибель Дари. Девушка слегка отклонилась отДимурга изаглянула вего темно-карие очи, где радужка сглотнула исами зрачки, ижелтоватую склеру. Засим она трепетно дотронулась догруди Першего, точно тем касанием могла ощутить, оценить его мощь, и, понизив голос дошепота, добавила:
        - Наверно наэто способны лишь мощные Боги… Аостальные Боги, чем занимаются?
        - Все разделено… Укаждого Зиждителя свои способности, возможности иобязанности, - отметил Перший, тревожно оглядывая Еси, потому как она вдруг намалость сомкнула глаза ивроде ослабла вего руках. - Как вцелом иукаждого творения Вселенной. Удухов, нежити, бесиц-трясавиц, человеческих народов, разнообразных племен, животных, трав. Каждое создание рождено для определенной функции, снужным количеством кодов, иноредь вложенными законами, иявляется необходимой частью всего бытия. Нет ненужных, ненадобных созданий, все продумано, прописано. Несомненно, порой случаются неполадки вработе системы, планеты, аль отдельного вида… Изредка бывают испорченные создания, сизъяном, ноих или чинят, или уничтожают таким образом, чтобы сохранялась гармоничная целостность.
        Есислава внимательно слушала речь Бога, его пояснения, словно вела весь разговор кчему-то более для нее важному. Помере толкования смаглое сияние пробивающееся из-под ее кожи то наполнялось насыщенностью, то наново бледнело. Нынчеже ивовсе белая склера вобоих глазах юницы зримо зазолотилась, асамо сияние рывками завибрировало, похоже, намереваясь вырваться, аль вспять окончательно померкнуть.
        - Хотела спросить вот очем, - наконец озвучила она, что ее особенно волновало. - Кдарицам, я видела это ввоспоминаниях, когда-то привезли девочек, накоторых иженились мальчики сЗекрой, создав семьи… продолжив род… ИВещунья Мудрая, царица белоглазых альвов, сказывала тогда Владе, что те девочки они вроде как без душ. - Есинька туго вздохнула, исамую малость, вздела вверх свои рыжие бровки, тем самым воссоздавая слова извоспоминаний, - девочки эти небудут иметь душ, так говорила царица альвов, - дополнила юница. - Того естества, сущности, что составляет мальчиков, ибо они нужны лишь для правки кодов, рождения потомства изаботы омужьях. Они чем-то будут более близки животным, чем людям, так как умерев несмогут возродиться вновь ииметь иную жизнь. Они созданы для определенной цели, выполнив каковую, исчезнут… Исчезнут… Новыходит иВлада, ия мы тоже без души, поелику Крушец… Крушец, недуша… Он лучица, другая форма жизни… Какая?
        Яркое полыхание нежданно пробилось, и, вырвавшись спод кожи, заполонило всю голову Еси. Итотчас ее тело надрывно дрогнув, ослабло, аголос, сорвавшись, потух. Бог торопко подхватил ее наруки, и, приникнув устами ко лбу, полюбовно зашептал, слышимо для лучицы: «Милый мой, ну, что ты? Что? Потерпи я рядом… подле… потерпи совсем немножко. Умиротворись, успокойся, мой бесценный Крушец, малецык!»
        Вкомнату скорой походкой вошел Асил исразу направился кстоящему брату, оно как сияние хоть итрепетало, нонеспадало иим все чаще удавалось умиротворять Крушеца только вместе. Старший Атеф, вызванный Першим, понеже они всегда так поступали, коли улучицы начинался приступ, связываясь меж собой мысленно, еще одна способность Зиждителей, торопливо подступил кбрату иприник кголове девушки, ноуже кмакушке. Он нетолько нежно прикоснулся устами кроссыпи рыжих волос Есиньки, но, как иДимург, зашептал, что-то доброе, полюбовное. Прошло небольше минуты, как сияние степенно стало спадать сголовы девушки, иона глубоко вздохнув, точно тем обретая себя, отворила очи. Еще мгновение юница приходила всебя, акогда Перший отклонился отнее, ласково нанего взглянув, настойчиво молвила:
        - Я права, - так будто инебыло того болезненного ее состояния, иона прервалась, абы перевести дух. - Ответь Перший… Уменя нет души.
        - Сейчас объясню, - умягчено отозвался Димург. Он, безусловно, нехотел отвечать юнице, иданное нежелание сквозило вего лице так, что кажная жилка нанем зримо колыхнулась, одначе, ноне несмел молчать. - Только давай присядем.
        - Нет, ты днесь меня отвлечешь отмоего вопроса, - упрямо протянула Есинька ислегка приподняв голову, тем самым покинув полюбовные руки Асила приткнула ее кгруди Першего. - Ты так часто делаешь. Недумай, что я того незамечаю. Посему ответь… Я хочу знать… Эти воспоминания про душу, они приходят чаще иных иКрушец… он, после шепчет, говорит ивовсе нечто невразумительное.
        - Невразумительное? - встревожено переспросил Атеф, и, положив руку наплечо брата, переглянулся сним, словно нуждался вего божественной поддержке неменьше, чем плоть илучица.
        - Да. Последние дни, все чаще ичаще вижу воспоминания про тех девочек, про Вещунью Мудрую… Ислышу, что он шепчет… стенает ивсе время про душу, - произнесла Еси ичуть слышно заплакала, роняя слезы вглубь голубой материи сакхи Першего ицелуя его разгоряченными губами вгрудь.
        - Хорошо, я поясню, ты только успокойся, - продышал старший Димург.
        Он крепче прижал ксебе тело девочки, и, прислонив свою щеку кее голове, нежно покачивая вправо… влево принялся ходить покомнате, неспешной своей поступью умиротворяя плоть илучицу, аописанным коло, вероятно, успокаивая младшего брата.
        - Большая часть существ, творений созданных Богами, - погодя начал сказывать Перший, инатот момент Еси прекратив плакать, замерла вОтцовских объятиях Бога, так сильно напоминающих ей объятия ее земного отца Липоксай Ягы. - Втом числе ичеловек однолики, - голос Димурга нетолько звучал поясняюще… Он плыл, остужая всякую горячность, сдерживая все хлипы ивздохи, стенания Крушеца иявственную удрученность стоящего почитай подле кресла Асила. - Однолики, это значит, состоят всего-навсе изплоти, которая является их основой… Люди считают, что душа, невещественное естество, каковое несет всебе божественный образ иличностные качества, вцелом снабжающие али определяющие суть самого человека. Идумают, что душа бессмертна, атело для нее выступает лишь как материальный носитель. Ното, что люди подразумевают под душой, есть нечто иное, как крошечная искорка, которая попадая вплоть… частности вмозг заводит вней движение жизни. Она сплачивается смозгом, создает внутри мощные структурные склейки иявляется чем-то вроде накопителя… Сама искра ненесет всебе личностные качества. Она может являться крупинкой отнекогда
рожденной Богом общей искры, аможет быть только отломышком оттой самой крупинки… Впрочем, неважно первая это искра, крупинка аль уже отломышек, именно она выступает вроли двигателя… двигателя жизни человека. Она находится вмозгу досмерти, когда покакой-либо причине отключает его работу ипокидает плоть, отсоединяет оттого самого движения тело. Иесли даже учеловека стучит сердце, функционируют иные органы, нообесточен мозг, такой человек, всущности мертв. Процессы всамом мозге остановлены, возврата кдвижению непроизойдет. Поелику для человека важна сама жизнь, вданном теле он иявляется личностью, существом, созданием… Второго шанса небудет, другую жизнь неполучится прожить, ибо ее небудет… Искра, та самая, которая когда-то дала толчок кбытию, небудет содержать всебе его суть, абы неесть естество… неесть душа… Человек должен жить вданный момент времени, когда рожден, когда он есть иможет осознавать себя личностью… Осознавать свое - Я! Он должен жить согласно вложенных внего кодировок ипрописанных Богами законов, аименно наполнять свое бытие любовью, трудом, семьей, землей ирадостью. Только тогда человек
может быть морально удовлетворенным, счастливым, когда живет простотой бытия, уважает себя итех, кто подле него.
        Перший прервался, так как Есинька сомкнула глаза, словно укаченная теплотой его голоса, подумав, что она заснула. Обаче стоило ему смолкнуть, как она торопко открыла очи, и, прильнув губами кгруди Господа, медлительно отстранилась отнего, тем самым попросив спустить ее срук. Старший Димург немедля остановился итакже неуверенно склонившись, поставил юницу наноги, снежностью оправив наней золотую материю сакхи иприголубив наголове волосы, впрочем, неотпустив ее отсебя, аласково-настойчиво придержав залокоть.
        - Простота бытия, - задумчиво произнесла Еси, ислегка приподняв голову, воззрилась влицо Бога. - Так жили те дети… мальчики, которые прилетели сВладой. Предки дарицев.
        - Да, - продолжил толковать Перший, - так жили те мальчики, дотех пор поколь нестали разделять себя накасты. Иногда такое людям удается, неделить общество накасты, необособлять одних отдругих, новельми редко… УДимургов вГалактике Татания всистеме Купавки есть планета Палуба, где человечество достаточно успешно обитает уже достаточно значимое время. Оно досих пор неутеряло простоты жизни, и, опираясь наоставленные мною законы, сохраняет разумность бытия. Там нет каст, привилегий, нет разделения навысшие иль низшие сословия. Наверно про них можно сказать, что палубцы счастливые люди… Такие люди незря проживут свои жизни, оставив после себя здоровое потомство, получив отсамого существования радость, любовь, наполненность положительными эмоциями ичувствами, такими как смех инежность, веселье иупоение… Это то, что касается людей, их рождения ибытия… Ноты… ты, Еси уже необладаешь искрой, поелику находишься наином рубеже развития. Втебе наблюдается трехгранность… Основа тебя Крушец впитавший всебя естество Владелины иты, оную суть он также впитает. - Димург протянул левую руку кголове девушки итрепетно
провел помакушке, кажется, той теплотой вспенив допрежь приглаженные волосы. - Естество твоего мозга… Иты насамом деле нетленна. Сущность тебя, твоя личность, твое - Я, останется жить вКрушеце, подле Крушеца. Ты станешь сним единым целым, сним исВладелиной, иодновременно сохранишь свой лик, суть, личность. Крушец будет многогранен, как ииные Боги, оные сутью своей многозначны имногообразны, имеют определенную суть рождения ивзращивания, посему иобладают особыми способностями. Каждый лик божества неотделим отцелого ипервоосновы, они словно дополняют его своим содержанием, придавая определенную тонкость исилу. Иединожды каждый лик продолжает содержать собственную суть, отображает личность человека, каковым когда-тобыл.
        - Значит Крушец, - взволнованно молвила Есинька итягостно дрогнула, точно намереваясь вырвать изруки Бога свой локоть. - Крушец будущий Бог… Он Бог, как ивы… итвой сын? - Перший медлительно кивнул иеще крепче ухватился заруку девушки, стем удерживая ее отраскачивания, инедавая возможности отойти отнего. - Теперь понятно, - втакт колыханию тела сотрясся голос юницы. - Понятно, почему вы так опекали Владу, почему ваши сыны были подле меня, учили, оберегали… Потому как вомне живет, растет Бог… Я отом догадывалась, отом сказывал Липоксай Ягы, номне всеже неверилось. Атеперь вы везете меня кРодителю, чтобы спасти отгибели Крушеца, потому как он заболел. Ведь больна нея… он? - много ровнее вопросилаона.
        - Да, болен он, - откликнулся Димург, изримо успокоенный спросом юницы, провел перстами поее лбу иочам. - Ты хоть ихрупкая здоровьем, нононе небольна. Аглаз всилах поправить бесицы-трясавицы. НоКрушец, чей частью ты являлась, есть ибудешь, нужна помощь Родителя. Только вего силе уберечь его отгибели.
        - Он боится Родителя, - протянула Есислава ивздохнула, проникновенно, вероятно, сочувствуя страху своего естества. - Помнит, как его пленили пораспоряжению Родителя… Помнит свой страх, ибоится, что вас наново разлучат… Разлучат стобой Перший, аон этого несможет теперь перенести, слишком ктебе привязан итоскует… Крушец шепчет, что Родитель его заберет, аменя уничтожит.
        - Нет! - вставил втолкование девушки ибрата свое веское слово Асил.
        Бог довольно быстро преодолел разделяющее их расстояние, и, остановившись обок Есиньки, положил ей наголову ладонь, понеже волосы последней вновь стали озаряться сиянием иприобрели почитай золото-коричневый цвет.
        - Родитель излечит Крушеца, - добавил старший Атеф, стараясь угомонить тревогу человека илучицы своими объяснениями. - Инестанет уничтожать тебя Есинька, наша драгоценная девочка. Так как ты также важна ноне встановление Бога. Ты недолжна бояться Родителя, он никоим образом вам ненавредит, тем паче сейчас, когда бесценный Крушец так болен. Он вспять вас спасет… Иты, Есинька, недолжна разъединять себя илучицу, вы должны наоборот сплачиваться, быть единым целым. Болезнь Крушеца нарушила ваши связи, потому-то ты стала чувствовать отстраненность отнего, раздвоенность, что для вас обоих опасно. Теперь только наш Родитель сумеет помочь. Инеты, неКрушец недолжны его бояться, ибо именно страх ивызывает приступы болезни, скаковыми нам все сложнее справляться.
        - Прости меня загрубость Асил, - молвила Есислава, и, отступив отПершего разком развернулась кстаршему Атефу, снескрываемым огорчением взглянув вего лицо. - Мне очень стыдно засвое поведение. Ноиногда я невсилах собой руководить. Он просто шептал… шептал весь день, что-то назойливое, безумное ия… ятак…
        - Тише моя девочка, - успокоительно произнес Асил, и, обняв юницу, прижал ксебе. - Я несержусь, все понимаю. Просто ты нам сказывай… все время сказывай освоем иего состоянии, нетаись, чтобы мы могли помочь. Мы несмеем тебя прощупывать, або Крушец вельми нато болезненно отзывается, потому лишь ты одна изнаешь… ведаешь как онтам.
        Еси сомкнула глаза, успокоенная полюбовными словами Асила, припав кего груди, она ивнем, как ивПершем, находила необходимое для Крушеца умиротворение. Одначе, миг погодя внезапно почувствовала легкое покачивание нетолько тела, ноижелудка, иее словно мотнув, вновь стало подташнивать.
        - Опять прибавили обороты, - недовольно сказал старший Атеф, ощутив своим естеством колебание плоти юницы.
        Он тотчас подхватил Есиславу наруки, и, прижав ксебе ее голову, схоронив отстороннего вмешательства всвоих объятиях, понес ккреслу.
        - Сходи Отец сам кЛядам, - добавил Асил погодя, усаживая девушку накресло. - Исам прикажи… Они меня слышат только стретьего раза, да ито ненадолго, как видишь.
        - Это просто схлестка граней Галактик, потому Ляды идобавляют обороты, - отозвался Перший, тем неменее, все-таки направился вон изкомнаты, пропав всеребристо-клубящейся дымке.
        Асил, между тем поправил сакхи насидящей Есиславе, одернув материю книзу, ипоцеловав ее влоб направился ккреслу напротив, степенно воссев нанего. Девушка стоской воззрилась наколышущеюся завесу, всяк раз когда Перший вней скрывался, ощущая тугую смурь, втакой момент вней сходилась вединое ее любовь итоска поЛипоксай Ягы, слюбовью итоской Крушеца кОтцу. Потому Димург оставлял юницу очень редко, лишь тогда, когда она спала или была острая необходимость вего указаниях.
        - Он сейчас придет, - нежно произнес Бог, проследивший завзглядом Еси. - Ты нетревожься. Просто векошка принадлежит печище Димургов иЛяды управляющие ей, меня небольно слушают. Еслибы это была моя векошка, Оренды исполнили мои указания беспрекословно.
        - А, что уАтефов тоже есть векошки? - удивленно вопросила Есинька, и, сделав над собой усилие, перевела взор настаршего Атефа.
        - Векошки есть накаждом космическом корабле, - медлительно отозвался Асил, он вообще нелюбил вдаваться вподробности. Однако, никогда неумел, как старший брат незаметно для юницы перевести разговор, потому всегда отвечал неспешно, надеясь, что Перший его прервет иперехватит насебя инициативу. Несомненно, эту привычку переводить особо острые моменты толкования Еси приметила. Она также приметила, что коли Атеф говорил, его ответ был более ясным, понятным для нее, потому всегда когда они оставались наедине задавала ему особые вопросы, стараясь выведать, что несмогла узнать отПершего.
        - Нетолько уДимургов, Атефов, ноиРасов, - продолжил Бог все также неторопко. - Это одно изустройств, каковое есть везде. Неважно пагода это Отца, моя кумирня, зинкурат Небо, или айван Дивного. Ее только дюже редко используют. Восновном наних путешествуют демоницы. УДимургов Кали-Даруга, так как является наставником всех сынов Отца. УРасов побольшей части ее сестры Калика-Шатина или Калюка-Пурана. Конечно, я неговорю про Седми, который также вскормленник Кали-Даруги… Унасже, уАтефов Кали-Даруга воспитывала Велета иКруча, Калюка-Пурана взращивала Усача, аСтырю Калика-Шатина. Посему малецыки почасту посылают задемоницами, ибо вельми кним привязаны.
        Вэтот раз Асил сказывал как всегда четко, выдавая Есиньке достаточно интересную информацию одемоницах, которую она незнала, икоторую ей невыдал всвое время Перший. Потому девушка неперебивала Бога, авопросила всего-навсе тогда, когда он смолк, намереваясь вызнать как можно больше:
        - Значит, Кали-Даруга взращивала иКрушеца, - это был нестолько спрос, сколько его прелюдия, чтобы Бог отвлекся. - Апочему Кали-Даруга растила так много Богов? Коль я неошибаюсь без Крушеца восьмерых?
        - Девятерых, - задумчиво отозвался Асил, ирасставленными перстами огладил нависающий над лицом лоб, всколыхнув накоже золотое сияние, оное нежданно пошло какими-то долгими полосами.
        - Девятерых? - переспросила Есинька игубы ее зримо дрогнули, понеже болезненно заныл левый висок.
        Сие поспрашание, точно вернуло ощущение реальности Богу, ион спешно вскинув взгляд надевушку, согнал слица иполосчатое сияние, изадумчивость, достаточно бодро сказав:
        - Кали-Даруга первая изтрех сестер. Она воспитывала старших сынов каждой печищи. Иее знания особые, вних заложена определенная способность взращивать, так называемых хрупких… уникальных Богов.
        Старший Атеф немедля прервался, вероятно, стараясь уйти отодного недюже приятного вопроса, он угодил внеменее опасное место, где поток вопросов Еси становился неисчерпаемым. Бог отом ведал идюже обрадовался тому, что чрез завесу вкомнату вошла нежить сблюдом вруках инаправилась кстолику.
        - О! Ночница пришла.. принесла тебе покушать, - молвил он теперь вельми скоро, иподнялся скресла, намереваясь проводить или отнести девушку кстолу.
        Есинька, одначе, решила идти сама. Вообще так почасту бывало, что после приступа уКрушеца, она погодя полностью обретала себя, будто инетеряла силы, нетеряла сознания. Потому девочка также поднялась скресла, впрочем, так как невыяснила всего чего желала, произнесла:
        - Акто такие эти Ляды иОренды, что управляют векошками? Духи, нежить, бесицы-трясавицы?
        - Они управляют нетолько векошками, вообще космическими кораблями, - сейчас Асил хоть иответил, нозримо попытался уйти отразговора, посему развернулся всторону стола, ласково провел дланью поспине Еси, тем поощряя ее идти. - Это недухи, ненежить. Ляды иОренды иная форма жизни, ничего общего ни имеющая, ни сбесицами-трясавицами, ни счертями, ни слюдьми. Они вообще отличные, созданные неизплоти, икостей, анавроде разумного устройства. Мне весьма сложно объяснить тебе, начто похожи эти создания…
        - Наверно наантропоморфа, - отметила юница итеперь почитай подталкиваемая Богом вспину двинулась кстолу. - Они похожи наантропоморфа, который когда-то украл Владу.
        - Нет… ненанего, - теперь однозначно вголосе Асила прозвучала растерянность, он, явственно незнал, как избавиться отвопросов девушки. - Антропоморфы сутью своей машины, аЛяды иОренды скорее можно отнести ктакому органу человека как мозг, ибо обладают разумностью принимаемых решений иособым способом их внедрения, исполнения.
        Когда Есислава всопровождение Атефа подошла кстолику, Ночница уже его накрыла, убрав сблюда покатую крышку, пристроив справа ложку, поправив лежащий чуть левее влажный ручник. Торопливо сделав несколько шагов всторону иназад, она недвижно застыла, незабыв преклонить голову. Стоило юнице опуститься застол, авздохнувшему, кажется, всей плотью Асилу отойти иприняться фланировать покомнате, как нежить ретиво подступив кстолу, стала наливать вголубо-прозрачную сотвесно загнутыми вверх краями тарелку изглубокой чаши навар. Изкоричнево-красноватого густого навара выглянули нетолько морские гребешки, креветка, рыба, кальмары, ноизеленый листочек терпко-пахнущей травы, густо сдобренной сметаной. Вот еще нераз вызывающее вЕси вопросы, каким образом нетолько наее столе появлялась свежая зелень, рыба, мяса, ноииные продукты, каковые она вдруг… почасту именно вдруг хотела съесть. Наэто Перший всвое время отозвался одной фразой «доставили». Однако, пояснять, как именно доставили нестал, как инестал отом говорить Асил, хотя девушка его нераз спрашивала. Впрочем, она сама предположила, что доставляют пищу
навекошку тем самым мгновенным перемещением, поопределенному каналу величаемому «коридор пространства… коридор перемещения - малик». Всеже старший Атеф был более открыт предЕси.
        - Кто это? - вопросила Есислава упрохаживающегося Бога, икивнула настоящую подле нее нежить. - Ночница-эка или Ночница-чатур?
        Асил намалеша застыл почитай напротив нежити, внимательно всмотрелся влицо, также пронзительно прошелся взглядом повсей ее получеловеческой-полукозлиной фигуре, и, пожав плечьми, ответил, несомненно, радуясь, что вопрос оказался днесь таким приземленным:
        - Неведаю, Есинька. Мне их сложно различать.
        - Мне тоже, - согласно поддержала Бога юница, неотрывно глядя вплоское треугольное лицо нежити, где самой значимой чертой была клиновидная, короткая бородка. - Как Отец, - иногда при Асиле девушка так величала Першего, втом поддерживая иего самого, иКрушеца, да ивне сомнений выражая собственные чувства. - Их различает непойму… Уних совершенно одинаковые лица… очи, губы идаже эти бородки.
        Ночница нежданно широко улыбнулась, вероятно, желая придать мягкости своему безобразному лицу, обаче, тем самым растянула губы, явив вместо рта плотную розовую перегородку. Есислава немедля перекосила лицо итягостно сотряслась всем телом. Также разком девушка перевела взор натарелку, и, уставившись навыглядывающую изнавара креветку, дюже сердито дополнила:
        - Иколь несоздали рта, нашто было вкладывать вуста улыбку… Уж такое нелицеприятие, после оного ивовсе есть незахочется.
        - Ночница-чатур, - властно игулко молвил входящий вкомнату Перший икивнул нежити назавесу. - Поди отсюда, инезабудь принести настоя нашей милой девочке.
        Ночница-чатур немешкая склонилась, нетолько своему повелителю, ноиАсилу, июнице да пристроив половник подле глубокой мисы, направилась вон изпомещения.
        - Зачем Мор, ибо это он, Еси, творил Ночниц, как ибольшую часть нежити, вложил вих уста улыбку, я неведаю, - значимо произнес Перший, и, направив поступь кстоящему брату, мгновенно окинул его взором. Димург досадливо качнул головой, судя повсему, прощупав его иоставшись недовольным, как идотоль откровенностью Атефа. - Я отом его многажды раз спрашивал, номалецык толком ничего несмог пояснить. Он был очень юн, когда создавал Ночниц, первое его творение… Несомненно, горячился, жаждал попробовать свои силы… экспериментировал. - Перший остановился подле брата инежно огладил его черные, прямые волосы наголове. - Я натот момент нестал вмешиваться, чтобы нерасстроить малецыка, посему иполучилось такое нелицеприятное существо. Однако, вся остальная нежить выглядит многажды миловидней… Ноежели тебя, моя милая девочка, раздражают улыбки нежити, скажи, ия им запрещу.
        Еси, впрочем, никак неотозвалась, она взяла перстами ложку, истало лениво водить ею вгустом наваре, вылавливая оттуда креветки, которые ей всегда нравились.
        - Нужно, хорошо покушать, - строго молвил Перший… Касаемо пищи Бог всегда говорил строго ивластно, оно как еслиб неэта авторитарность его тона юница ивовсе перестала есть. - Тебе, Еси, нужны силы. Ты сама выбрала блюдо, посему прекращай излавливать там, акушай все. Человеку, как илюбому существу для жизни необходимо питание, без него он ослабнет ипогибнет. Потому кушай ивозьми…
        Старший Димург резко прервался иустремил взор належащий наплоской тарелке нарезанный ровными треугольными кусочками белый иржаной хлеб. Есислава проследив завзглядом Бога, ухватила левыми перстами ломтик ржаного хлеба, и, протянув всторону Першего, звонко засмеявшись, молвила:
        - Хлеб… Возьми хлеб, ты хотел сказать, - густой румянец оттого зазвончатого смеха выплеснулся нащеки юницы. - Ты неведаешь? Неведаешь Перший, что это хлеб.
        - Просто забыл, как он называется, - по-доброму отозвался Димург, и, протянув всторону девушки левую руку, как дотоль голубил волосы брата, огладил иее рыжие кудряшки, широко просияв. Господь был непросто доволен, он обрадовался тому, что девочка засмеялась, впервые задни их полета да еще так звонко, жизненно.
        - Яже непитаюсь им, - дополнил Перший свое толкование. - Аучеловечества, его величание столь множественно… Тут ихлеб, итортиллас, фокачча, рейкялейля, пита, хала, матлу, тамтун, мсеммен, наан… Что порой можно ипозабыть каково его название втвоем народе.
        - Ого! - уважительно дыхнула Есислава, мгновенно прекращая смеяться истановясь серьезней. - Сколько ты назвал… - Итотчас опустив руку, добавила, - прости, нехотела тебя задеть.
        - Нет, нет, порадовала своим смехом, - ласково протянул Димург итакже нежно провел перстами полбу иочам, тем будто передавая радость илюбовь своему бесценному Крушецу. - Кушай, моя любезная. Нужны силы тебе ималышу, коего ты носишь под сердцем.
        - ИКрушецу? - чуть слышно вопросила девушка, ощутив, что тепло Перший сейчас подарил неей, апослал объятой болезнью истоль им дорогой лучице.
        - Крушецу, это ненужно. Он поколь тратит те силы, что были внего вложены, - дополнилБог.
        Он неспешно убрал отлба Еси руку инемного отступил назад так, чтобы быть подле, наблюдать и, одновременно, недавить, давая возможность спокойно ей покушать. Вслед заним шагнул иАсил, став много правее брата, вместе стем незаслоняя юницы. Левая рука отступившего Першего зримо качнулась вперед… назад, поповерхности кожи пробежало густой зябью золотое сияние. Оно вмиг всколыхнуло широкий, слегка выпячивающий шрам, начинающийся откончика указательного пальца вплоть долоктевого сгиба наруке, истем всколыхнуло желание вюнице припасть кнему. Девушка часто, когда находилась вобъятиях Бога, прикладывалась устами ктому шраму, иноредь делая сие неосознанно, под напором чувств Крушеца, который жаждал единения стем местом, где появился ивзрос.
        Глава пятнадцатая
        - Рукав прошли? - вопросил Асил устаршего брата, однако, неозвучивая поспрашание, апосылая его мысленно.
        - Да, миновали, - также доступно лишь для Бога отозвался Перший, наблюдающий заЕсиславой, каковая, наконец, принялась есть. - Теперь трясти небудет, хотя я велел Лядам снизить обороты. Нужно, чтобы девочка набралась сил перед встречей сРодителем. Он распорядился, чтобы Еси небыла утомленной. Достаточно бодрой, абы могла выдержать перекодировку, так как Родитель постарается сберечь эту плоть… Сберечь плоть ивернуть нам лучицу. Я передал ему страх Крушеца иОн вельми тем расстроился, сказал, чтобы неоставляли ни намиг плоть.
        - Сейчас сним толковал? - переспросил Асил.
        Боги, разговаривая, нешевелили губами идаже неглядели друг надруга, казалось состороны их взгляды, помыслы устремлены только надевушку.
        Перший медлительно провел перстами погубам, огладив бледно-алую кожу, накоторую самую толику переместил золотое сияние, ивсе также мысленно додышал:
        - Да, толковал… Он сам связался, спрашивал про состояние Крушеца идевочки, просмотрел отображение. - Бог затих напару минут, засим перевел взор набрата, слегка при том развернув голову, имолвил, - теперь сказывай, что тебе доложили… Икак можно подробнее, малецык, чтобы я ту обстоятельность смог передать Родителю.
        - Коль надо я сам передам, - Асил хоть иответил мысленно, однако столь низко прозвучал его серебристо-нежный голос, что черты лица Першего зримо колыхнулись, видимо, он напрягся, або уловитьих.
        - Нет… тебе ненадо.., - очень мягко протянул старший Димург иднесь огладил указательным исреднем перстом очи брата, будто смахивая оттуда что-то. - Я сам передам… Итак, мой бесценный, коротко, нообстоятельно.
        Асил легохонько качнул головой итем рывком сбросил сосвоего лица пальцы старшего брата, отчего они, миновавши, огладили поверхность его слегкой горбинкой носа, задержавшись наузких бледно-алых губах. Старший Атеф торопливо облобызал подушечки перст брата, икогда тот убрал их, гулко вздохнув, молвил:
        - Иногда Отеть бывает замечательным творением. Столь качественно выполняет все, что я велю… Вобщем, она указала троллям допросить вакан которые проводили вмешательство, нокак мы ипредполагали бесицы-трясавицы тут ни при чем. Посем тролли, вместе сманиту прощупали всех манан, иконечно саму шаманку. - Нашироких выступающих скулах Бога заходили ходором крупные желваки, чем-то напоминающие жернова, всколыхнув сияние ипридав ему коричневые полутона. - Это она пыталась отравить Есиньку, подсыпав вее снадобье, которое указали сварить ваканы, яд змеи. Эта смесь, позамыслу шаманки должна была вызвать разрушение органов, паралич исмерть. Она боялась, что девочка, которой помогает сам Дух, займет ее место… Прости меня… Прости Отец.
        Асил как-то резко прервался, истем дернулись нетолько черты наего лице, ноикаждый оранжевый кровеносный сосуд, каждая ажурная нить кумачовых мышц, жилок проступающих сквозь его тончайшую, смуглую кожу.
        - Надо быть внимательней, мой милый, - отозвался Перший, иснескрываемой горечью пронеслась та мысленная молвь. Он прислонил левую руку кщеке младшего брата иласково его огладил. - Яже тебе отом говорил. Еще тогда, когда малецык принес квам наконтинент Еси. Сказывал, чтобы ты перепроверял все его действия, постоянно контролировал, подстраховывал… Впрочем, тебе это пойдет впрок нагрядущее, будешь опасливей, особенно сКручем. Днесьже надобно успокоиться ипонять, что взамыслы Богов могут вмешиваться илюдские твари. Я ведь недумал, что тот мальчишка, оного когда-то повелел привести кдевочке, сней такое содеет. Хотел всего-навсе, чтобы Крушец увидел отломышек, это, во-первых… Аво-вторых, малецык недолжен был впитывать всебя тот яд. Ивообще как ему такое наум могло прийти… Еще тогда, когда девочка была маленькой, иее убили, аКрушец сберег вней жизнь. Еще тогда, я повелел сынам поговорить сним обпроизошедшем. ИСтынь, иДажба ему отом сказывали… Сказывали, что вслучае прямой для него опасности, он должен впитать всебя мозг ипокинуть плоть. Номалецык такой упрямец, своевольник, что натворил… что натворил…
Такое неблагоразумие вотношение собственного здоровья, собственной жизни.
        Есинька всеже доела рыбный навар, хотя все время, что Боги мысленно толковали, долго водила внем ложкой. Она также скушала пару ломтиков хлеба инемножко свежей, крупной земляники, политой сверху пенисто-взбитым медом. Атакже выпила принесенное Ночницей горько-пряное снадобье, прекрасно снимающее тошноту. Ипоколь нежить убирала состола, поднявшись состула, отошла всторонку. Девушка малость смотрела вспину создания, апосле негромко сказала, обращаясь кнему:
        - Ночница-чатур.
        - Нет, моя бесценная, это Ночница-эка, - отозвался Перший. Он вместе сАсилом вже отошли ивоссели накресла, однако все также невыпускали изсвоего обзора юницу.
        - Как ты их различаешь? - вопросила Еси идернула головой всторону нежити, выражая тем движение непонимание. - Они так похожи.
        - Нет, совсем разные. Намой взгляд, - благодушно пояснил Перший.
        Бог медлительно перевел взор налюкарню, что, как имладший брат, поместилась напротив него, изадумчиво воззрившись внее, замер. Азастеклянной стеной люкарни ноне кружили золото-желтые круги поформе напоминающие пятилепестковые цветы, выплескивающие изсебя почти рыжие всплески пежин.
        - Ночница-эка, - сызнова обратилась кнежити девушка.
        Одначе, нежить, точно неслыша, продолжала собирать состола посуду. Она вмале накрыла блюдо крышкой, взяла его вруки, и, повернувшись, склонив голову, направилась кзавесе. Есинька, лишь Ночница-эка, поравнялась сней спешно ухватила ее запредплечье, останавливая, иедва слышно дыхнула, почти неоткрываярта:
        - Аможно мне яблока… такого, чтобы было вельми кислым.
        Нежить энергично вздела голову иудивленно воззрилась наюницу. Вее желтых, схожих созвериными, очах нежданно яро блеснули черные вытянутые зрачки, своим блеском придав итак неблаговидному лицу Ночницы-эка еще большего безобразия, отчего Есислава нетолько немешкая убрала отнее руку, ноиблагоразумно отступила назад. Вероятно предположив, что создание сейчас кинется нанее.
        - Еси, - молвил Перший, неприметивший, что девушка толкует снежитью, ипробудившийся отсобственных мыслей только потревоженный взглядом Асила. - Ты, что-то хотела отНочницы-эка. Она тебя неслышит, - итотчас воззрился надевочку.
        - Еще инеслышит? Кошмар, - протянула Есинька, оглядывая голову нежити, укаковой ивпрямь непросматривалось ушей. - Немудрено теперь, что твои народы Перший, такие немногословные, ибо их растили глухо-немые творения.
        Теперь громко засмеялся Асил так, что слегка потряс тем звуком стены комнаты, аднесь окрасившиеся врозоватые полутона круги завекошкой вдарившись встеклянную люкарню, кажется, ивовсе ее качнули.
        - Малецык тише, - строго дыхнул внаправлении брата Перший, одначе исам широко просиял словам девушки. - Нет, моя любезная девочка, Ночницы нерастят детей. Эти создания всего-навсе прислуживают мне. Это первое исовсем неудачное творение Мора, остальных он создавал под моим присмотром, иони получились замечательно-умными созданиями. Ночницы когда-то жили иуВежды, поелику малецык, дюже любящий брата несмог ему отказать ипринял их ксебе вуслужение… Нопогодя Вежды их всех перевел… Точнее их перекроили бесицы-трясавицы икриксы-вараксы, коль мне неизменяет память, создав изних хитников. Которые ноне исполняют все поручения Вежды вего чанди, космическом судне, - пояснил Бог, - иявляются достаточно бойкими существами.
        - Надеюсь хитники, выглядят много приличнее Ночниц иТрясцы-не-всипухи, - проронилаЕси.
        Девушка стоской глянула вслед так инедождавшейся распоряжений нежити, да туго вздохнув, досказала свою просьбу уже старшему Димургу:
        - Перший, попроси Ночницу-эку принести мне яблоко, если можно, такого… чтобы было непременно кислым.
        - Почемуже ты непопросила раньше? - огорченно вопросил старший Димург, и, отклонившись отослона кресла, резко дернул головой всторону уходящей нежити. - Ночница-эка, - дюже властно иодновременно громко молвил он, - принеси девочке свежих кислых плодов.
        Нежить намалость застыла уже почти подле серебристой завесы, повернулась всторону Бога, и, выслушав его повеления, как-то вельми прерывчато затрясла головой, отчего казалось еще миг иона унее отвалится.
        - Да, все, что снизит тошноту, ты правильно мыслишь, - ответил, по-видимому, навопрос Ночницы-эка Перший, - да нетяните сдоставкой, - уже ивовсе сурово добавилон.
        Нежить немедля шагнула вперед ипропала взавесе, аЕсинька сойдя сместа, направившись ккреслам, находу отметила:
        - Ноты сними как-то говоришь Перший. Тебя они, что слышат?
        - Несколько по-иному слышат… Нетак, как вобщем живые существа, - отозвалсяБог.
        Он неспешно качнул головой иповел рукой направо, непозволяя девушке, как она хотела подходить клюкарне, аповелевая опуститься вкресло. Еси еще раз взглянула напульсацию форм ицветовой гаммы застеклом люкарни, жаждая подойти инасладиться теми видами, нонестала противоречить распоряжению Першего, двинувшись ккреслу накоторое он указал.
        - Ночницы, - продолжил свои объяснения Димург. - Какбы считывают вибрацию воздуха при движении губ, улавливая их всей поверхностью кожи своего лица. Потому надобно говорить громко инешептать… Это несколько утомляет… Помню Вежды мне многажды раз жаловался, что ему абы дозваться Ночниц приходилось кричать, чем самым он оглушал другие существа всвоем чанди, иутех появлялись головные боли… Последней каплей всуществование Ночниц уВежды стал случай, когда кнему вгости прибыл Седми. Ималецык никак немог добиться отодной изних исполнения какого-то поручения. Вежды тогда так раскричался, что заболела голова нетолько уТрясцы-не-всипухи, коя там присутствовала, но, как я понял, иусамого Седми… Ну, атак как Седми весьма скор вобщение стеми, кто его непонимает, он просто нежить уничтожил. Как говорится, дабы немешала. - Бог смолк изаулыбался, понеже остановившаяся вшаге отнего юница, задорно засмеялась, представив себе только, что озвученную сцену. - Кричать нельзя, - умягчено дополнил Перший. - Шептать тоже, просто громко ичетко говорить. Что уВежды, судя повсему, плохо получалось.
        - Зато хорошо получилось, умалецыка Седми, - низко отозвался Асил икожа его пошла густыми переливами сияния, он, очевидно, хотел засмеяться, нопомня недовольный возглас старшего брата, решил благоразумно сдержаться.
        - Это точно, уСедми получилось замечательно, - согласился Димург, снеменьшим теплом взглянув наАсила. - Седми вообще неприемлет бестолковых аль слишком мудренных существ. Я, конечно, тоже хотелбы избавиться отНочниц, потому как общаясь сними выработал дурную привычку говорить громко. Накаковую мне нераз жаловалась Кали-Даруга, досадливо отзываясь, что она неглухая… Но, мой милый Мор, сособой тщательностью восстанавливает, всяк раз, Ночниц думая, что они мне очень надобны, понеже я сих бытием уже смирился. Апоповоду Трясцы-не-всипухи, это было творение Вежды… Ибыть может они натвой взгляд, девочка моя, недюже красивы, одначе, уникальны своими врачевательскими способностями. Подобных тем, что живут уДимургов Вежды, создал идля Расов, идля Атефов.
        Еси нежданно резко качнулась вправо… влево, и, вздев руку, надавила перстами нависок, дрогнувшим голосом молвив:
        - Только уАсила они несколько грубо рвут кожу, уменя досих пор шрам под грудью непрошел… фу, - дохнула тугоона.
        Перший торопливо протянул кней левую руку, и, придержав запредплечье, взволнованно ее оглядел.
        - Все хорошо, - по-доброму глянув наГоспода, произнесла девушка, убирая пальцы отвиска. - Просто резкая боль… Кажется, она становится все более частой.
        - Мне очень жаль, Есинька, что ты ощутила боль при лечении ваканами, - нежно протянул Асил иего допрежь довольное лицо, также мгновенно, как пронзившая юницу боль приобрело виноватое выражение. - Когда мы прибудем вМлечный Путь, я все твои страдания разъясню. Ну, ашрам милая моя, постепенно рассосется, как ииные.
        Есислава смущенно покосилась настаршего Атефа, внутри ощутив досаду насвои слова, вкаковых она сызнова припомнила вину пред ней Бога. Ту виноватость Асил нескрывал нетолько пред Першим, ноипред девушкой, она наблюдалась вего движениях, визменение цвета кожи лица, форме глаз, она слышалась вего речи. Ибыло наглядно видно, как он переживает, как мучается отмысли, что поего недогляду сдевочкой икак итог случицей произошла такая беда… Беда чуть было нестоявшая им жизни иноне все еще неотступившая, все еще нависающая, пугающая. Еси жаждая переменить ту неприятную для всех тему разговора, нежно огладила левыми перстами расчертивший руку Димурга шрам исгрустью вголосе вопросила:
        - Перший, апочему дарицы величают именно тебя темным Богом? Почему приписывают твоей печище все самые дурные, отрицательные поступки, чувства идеяния? Мор, взять хоть, уних Бог смерти, болезней иразрушения, анасамом деле… Ведь насамом деле все подругому… Инет разлада меж вами Старшими Богами братьями, инебьетесь вы меж собой, авспять любите, поддерживаете. Почему вы терпите, что вам Богам навешивают все отрицательные черты.
        - Черты людей, моя бесценная, - проронил неспешно Перший ипотянул юницу ксебе, желая посадить наколени, обнять иуспокоить.
        Одначе, Есислава рьяно закачала головой ивыпластав руку изудерживающих ее перст Бога направилась ккреслу, что стояло справа отнего. Опустившись вкресло, каковое мгновенно приняло форму под стать ее фигуре, девушка оперлась спиной обослон илегохонько вздохнув, отсловно неспадающей усталости, взглянула наПершего.
        - Это только черты, мысли людей, - продолжил он толкование, вероятно, успокоенный состоянием юницы. - Имне… Вцелом, как ивообще Зиждителям безразлично, какие дают иприписывают моей печищи характеристики, поступки люди… Люди, которые являются нашими творениями. Право величаться темным втех или иных системах, Галактиках попеременно имеем мы вместе сАтефской печищей, коли планеты, как таковые населены всеми нашими отпрысками. Судя повсему белые люди, когда видят вначале своего зарождения Богов стемной кожей приплетают им итемные поступки, творения, обвиняя всвоих неверных, ущербных умозаключениях. Неведаю, почему ноне дарицы решили, что именно Димурги уних темные Боги. Ибо Темряй вельми редко их посещал… Назаре жизни, он был вДари может раз иль два неболее. АДажба никак немог вложить вдетей, что - либо против меня, або очень сильно меня любит, как ия его. Хотя знаешь Еси, людям присуще разделять мир надвоякость… Всем людям, нетолько белым, черным, желтым, красным, ноииного оттенка кожи, каковой почитай невстречается вМлечном Пути, однако населяет другие Галактики. Исовсем неважно, сколько согласно их
верований участвует всотворение мира Богов: один, два, три, четыре. Сущность, кодировка человека такова, что он непременно все разделит… Все илишь надва цвета: белый-черный, бежевый-чагравый, розовый-синий, кремовый-марный. Надобро изло, которое лишь исуществует, что впонимание человека, поелику ни одно иное живое создание такого деления непроизводит. Люди, они были созданы для определенной цели ипоколь успешно ее реализуют, апотому Боги невмешиваются вих жизнь, неинтересуются частными мыслями, поступками, свершениями аль верованиями. Унас много более насущных дел, забот, много более интересных всмысле развития народов, коей сутью является нравственно-духовная составляющая. Человек для этого неприспособлен, его коды тех усовершенствований неимеют, и, достигая определенной ступени материального или морального развития, он, как личность, как общество начинает деградировать… Такое было уже нераз. Таких планет, как Палуба нетак уж много вмногочисленных Галактиках, еще более многочисленных системах Богов. Иеслибы нета самая роль, оную людское племя доколь прекрасно выполняет, егобы как такого
инесуществовалоб.
        Перший, несколько растянув последнюю фразу, смолк. Он, очевидно, вложил внее особый смысл, каковой Еси поняла посвоему. Предположив, что то самое взращивание вчеловеческих особях будущих божеств ипредопределяет его сохранность. Авкомнате между тем настало отишье. Только крутившиеся залюкарней серые пузыри, похожие наводяные, медленно разрастаясь, всасывали всебя векошку. Поих долгим лучам двигались водном направлении разнообразные поформе сгустки ипятна почти зеленого цвета, словно подсвеченные спод низу густой чернотой. Той самой, что была рождена первой ипосвоей собственной мудрости уступила часть прав исил свету.
        Резкая боль наново полыхнула вбольном глазу девушки, иона невсилах терпеть, надрывно застонала. Еще доли секунд той боли иона вдруг срыву пробила всю голову, юница торопливо уткнула лицо владони, ощущая как тягостно залихорадило Крушеца. Ее мозг переполнился нетолько дымкой, ноиплотным воспоминанием, смешав внем Есиньку, Владу иверно Крушеца.
        - Ом! Господь Перший, - прозвучал низко-мелодичный голос Кали-Даруги иона ласково огладила кожу руки Бога под которой таился Крушец. - Что вы натворили? Что? Аколи Родитель отом прознает? Он, непременно, вас проучит. Ведь такое нарушение Законов Бытия недопустимо. Повинитесь, поколь невыпустили лучицу пред Родителем. Поколь непоздно… Ивообще непойму, как вам удалось скрыть рост лучицы всебе, как того неузрел Родитель?..
        - Кали… Кали… так больно, - болезненно шепнули губы Есиславы, намиг возвращая ее вреальность.
        Вреальность, которая наполнилась заботливыми объятиями рук Першего, поцелуями Асила. Апосле вновь захлестнулась ошметками ярко-лазурных сгустков, схожих стеми, что плескались застеклом люкарни ипереполняли измученный мозг девушки.
        Глава шестнадцатая
        Есинька прерывисто дрогнула всем телом инадрывно вздохнув, отворила очи, узрев над собой свод комнаты слегка приглушенного сияния. Несовсем белого, аближе ксеровато-тусклому.
        - Ты, что моя милая? - беспокойно вопросил Асил, сидящий подле девушки надеревянном стуле, давеча нарочно принесенном сюда.
        Бог нежно огладил юнице волосы ипрошелся покоже лица мягкими, теплыми подушечками перст.
        - Что случилось? - туго содрогающимся голосом вопросом навопрос отозваласьЕси.
        - Мы прибыли кРодителю, только, что состыковались, - приглушенно ответил старший Атеф, остановив движение пальцев налбу девушки истревогой оглядывая ее голову.
        Два последние дня полет проходил значительно, спокойно, лишь вчера квечеру Крушец нежданно запаниковал, ипринялся выплескивать вмозг девочки сначала воспоминания, апосле корчу вплоть. Судорога скрутила нетолько перста, лодыжки, лядвеи наногах, ноипальцы, запястья, предплечья иплечи наруках. Тугой схваткой она свела мышцы меж ребер исам позвоночник. Сие случилось столь стремительно, что юница резко упав напол, гулко закричала, судя повсему, закричал иКрушец, иэто впервые замесяцы болезни. Его зов был таким мощным икак всегда порывистым, что он оглушил Першего иАсила. Только пару минут спустя, вкоторых Еси корчилась отболи наполу, аголова ее была точно объята пламенем, старший Димург обрел себя икинулся кней. Ивэтот раз, как поняли оба Бога, им, скажем так, посчастливилось удержать Крушеца, сняв напряжение снего. АНочницам, весьма расторопным, удалось снять корчу сплоти, растереть мазями инапоить снадобьями.
        Впрочем, эту ночь Есислава провела тревожно, почасту просыпалась, стонала инастойчиво звала то Липоксай Ягы, то Першего, оный итак неотходил отнее, и, успокаивая, прижимал ксебе, целовал, снимая хоть ненадолго боль иволнение.
        - Уже прибыли, - выдохнула юница ивее голосе прозвучала радость иодновременно страх.
        Девушка оглядела комнату, вкоторой ноне она была вдвоем состаршим Атефом да теперь уже ивовсе нескрываемо испуганно поспрашала:
        - Агде Отец?
        - Днесь придет, нетревожься. Он пошел кЛядам, - торопливо пояснил Асил иучастливо глянул надрогнувшие оттех слов губы девочки, почасту задни полета, принимающие сероватый оттенок. - Ты еще можешь поспать, если хочешь. Мы разбудим тебя, когда Родитель скажет.
        - Разве это сон, - досадливо протянула Есислава, подымаясь иусаживаясь наложе. Она немного подалась корпусом вбок ивперед, приклонила голову да коснулась лбом плеча Бога. - Он шептал всю ночь, что-то совсем бессмысленное. Мне, кажется, еще чуть-чуть ия сойду сума. Стану, как он шептать безумное.
        Асил ласково провел дланью поволосам девушки, нежно прислонился кее голове губами, имягко заметил:
        - Теперь мы подле Родителя. Искоро все закончится. Родитель справится сболезнью Крушеца, поможет вам обоим. Ты только небойся ничего, хорошо?
        Есинька глубоко вздохнув, ощутила дуновение луговых трав исладковатый аромат только, что вскопанной земли наполняющий всего Бога. Тепло, любовь непросто источались отАсила, они плыли вкруг них ивроде заботливых рук матери нежно покачивали уставшую девушку.
        - Очень тяжело небояться, - прошептала юница вплечо Бога, где погладко-лоснящейся коже без волос, родинок, аль щербинок, пор, пятнышков, шелушения струились, будто свнешней стороны махунечкими капелючешками искорки, составляющие золотое сияние.
        - Небояться самого Родителя, создателя Галактик, всего сущего иБогов. Каков Он… изсебя? - ивовсе едва слышно додышала она иласково прикоснулась губами кплечу Атефа.
        Легкий аромат луговых трав, что наполнял естество Асила, намгновение принес воспоминание. Пред очами проплыли раскинувшиеся большими плоскими блюдцами поляны, окруженные девственными лесами али напротив густыми зелеными нивами, окаймляющими своими непроходимыми чащобами пашни, наволоки, займища словом луга, поросшие ярчайшей зеленью трав ипоражающие пестротой цветов. Непаханые пожни утопающие вгустой травянистой растительности, тонкими отростками, лепестками соцветий словно прикоснулись кее плоти, облобызали далью раскинувшегося голубого неба. Гулкой болью встрепенулся внутри головы Крушец, острым трепетом отозвалась ему Еси, явственно различившая втех красотах погибшую Дари.
        Теплота рук Асила, ласковые поцелуи влоб помогли девушке обрести себя ивернуться вреальность. Она немедля качнула головой, истем движением рассеяла дымчатое видение, боль вголове, вновь узрев себя вкомнате векошки. Бог еще плотнее прижал ксебе юницу, прикоснулся губами кее очам, левому виску, инегромко произнес:
        - Родитель покажется тебе таким образом, чтобы ненапугать. Небудем более отом толковать. Все будет благополучно.
        Есислава согласилась спредложением Зиждителя, понимая, что разговор оРодителе вельми болезненно отражается наКрушеце. Иколь он сейчас токмо выплеснул воспоминание, вмале может пустить боль вее голову аль болезненную корчу втело. Она уже поняла, изнедомолвки Богов, что Крушец спас ее отгибели. То снадобье, которое дала шаманка Уокэнда девушке должно было убить ее, иКрушец, чтоб того недопустить впитал яд всебя, посему изаболел. Иесли раньше Есислава сердилась натого, кого Боги вней любили больше, теперь чувствовала кнему любовь ижелание оставаться всегда подле. Оставаться… быть частью, его, Крушеца. То, что Уокэнда напоила ее ядом, девушка поняла уже здесь, будучи ввекошке. Припомнив явное удивление налице шаманки, когда после лечения, она пришла всебя, четко назвала исвое, иее имя, ипопросила воды. Чтобы нерасстраивать Асила, Есинька рассказала отом случае Першему один-на-один. Старший Димург внимательно выслушал юницу, инемедля прижав ее кгруди, ибо натот момент она сидела уБога наколенях, поцеловал влоб иперевел разговор, насам говор никак неотозвавшись. Впрочем, Еси поняла, что он сделал так
нарочно, потому как боялся заних обоих, абы Крушец мог выплеснуть свое болезненное состояние наплоть.
        Есинька еще раз поцеловала Асила вплечо, и, покинув его объятия, развернулась, спуская ноги сложа, иоттого порывистого движения собственного тела ощущая мощную усталость, если несказать точнее слабость, вялость.
        - Ты лучше полежи девочка, - нежно, обаче настойчиво проронил Асил, придержав заруку юницу. - Ты очень утомлена, иРодитель тебя непримет. Поелику требовал отнас, чтобы ты была бодрой, способной вынести лечение.
        Есислава всеже поставила ноги нагладь пола, каковой казался такимже теплым, как ивсе, что досель окружало ее, хотя подниматься сложа нестала, чтобы неогорчать Бога.
        - Хотела посмотреть через люкарню накосмос… что там? - пояснила свои желания девушка илегохонько качнулась вперед… назад.
        Асил немедля пересел состула наложе иприобняв юницу правой рукой, единожды прижал ксебе, стараясь сдержать ее покачивание ипередать собственной божественной силы.
        - Люкарня закрыта, - произнес старший Атеф, прислонившись кее голове щекой, наполнив всю плоть любовью итрепетом. - Я тебе уже говорил, эта векошка Димургов иоткрыть ее сможет лишь Отец. Люкарня также как иЛяды подчиняется только своему Творцу… Ее вообще непринято открывать, чтобы невышло какого повреждения отверешков, которые отлетают отгалактических стен.
        Серебристо-дымчатая завеса, резко сменила свой цвет напочти пепельный, пошла малой зябью, ивыпустила изсебя Першего. Он вошел впомещение степенно, изрелось, что был дюже взволнован ирасстроен. Димург медлительно обозрел комнату, однозначно, занятый своими мыслями инамалеша остановив свой взор налице Еси, неслышно для нее, дыхнул всторону брата:
        - Родитель велел снять всякое утомление сдевочки. Посему мне придется унести ее вБерезань, чтобы малецык отключившись там, мог дать набраться сил плоти. Я буду подле нее, все время… Братьям я сообщил орешение Родителя.
        - Что Родитель сказал поповоду болезни Крушеца? - также мысленно вопросил Асил ичерты его лица вместе ссиянием дрогнули.
        - Очень сильно негодовал наменя, - низко отозвался Перший. - Сказал втом, что пришлось испытать малецыку, повинен один я… Ион нежелает слушать никаких моих советов, поелику сам знает, что лучше для бесценного Крушеца. - Димург прервался ивздев вверх левую руку, огладил перстами очи илоб, тем стараясь скрыть отбрата обуявшие его чувства, апосем уже вслух добавил, - Он, конечно,же прав. Прошу Асил принеси ко мне девочку.
        Старший Атеф тотже миг подхватил девушку наруки, и, поднявшись сложа, направился кДимургу, достаточно полюбовно прижимая ее ксвоей груди.
        - Еси, - пояснил Перший уже для юницы, удивленно воззрившейся нанего. - Сейчас мы пойдем вБерезань, несколько непривычное для тебя место. Где ты отдохнешь инаберешься сил, аКрушец поспит.
        Дойдя достаршего брата, Асил бережно передал срук наруки девушку, нежно поцеловав ее вмакушку иогладив книзу спутанную копну рыжих волос.
        - Хочу посмотреть дотоль, что там залюкарней, - просяще сказала Есислава, укладывая тугую отболи голову наплечо Димурга.
        Перший, неспешно развернувшись, двинулся кстене, обойдя поколо стоящие кресла иостановившись вшаге отлюкарни, малозаметно склонил голову вправо. Итотчас, синхронно движению головы Бога заслоняющая стекло белая створка поехала вправо, задвинувшись всаму стену, иоткрыла пред юницей черно-фиолетовую, безбрежную даль мироздания.
        Чудилось, что намарную поверхность космоса, схожую сводной гладью, лишенной какого-либо колыхания, малыми пятнами нанесли черный цвет. Авцентр ивовсе плеснули вязко густую субстанцию, коя стала медленно расходиться поверхнему слою той водицы, закрученной поспирали дымчатой круговертью. Справа отрастекающейся черной суводи, впрочем, как ислева, сверху, снизу находились блистающие россыпи нежно-голубых звезд созримо долгими расходящимися лучами. Звезды инолды смотрелись такими крупными, что их лучи превращались втуманные сияющие участки, скрывающие под собой иобок себя, мощные куски сине-фиолетового полотна космического пространства. Местами звезды, вспять выглядели скоплением мельчайшего просыпанного сквозь сита проса, где значимо были отдельны друг отдруга одиночные небесные тела, вероятно, только кажущиеся такими крохами.
        Внушительные сияющие полосы мироздания, где свет колебался отбледно-голубого донасыщенно синего, окружали круговерть слева, ияркими тремя клоками излучения спускались куда-то вниз, словно скатываясь ссуводи мешая вместах стыка голубой тон вфиолетовый. Окрашивая иодновременно придавая космической дали лучезарные, пурпурные прорехи лишенные, аль поевшие сами звезды, одначе, сберегшие движение, похожее наедва заметное трепетание. Несомненно, тот вид застеклом люкарни жил, существовал, хотя иказался напервый взгляд лишь живописной картинкой. Впрочем, его мощь, ощутимая даже сквозь стекло, незначительным, медлительным своим ходом, дыханием, колыханием наполнила ивекошку, самую малую толику точно ударив влюкарню чуть слышимым дуновением, может пронесшегося там, где-то вбезбрежности космического ветра.
        - Ах! - глубоко задышав, наконец, проронила Еси итело ее дрогнуло. - Как красиво! Как мощно! Чтоэто?
        - Это далекий космос… безбрежность… Отческие недра, где властвует Родитель, - пояснил участливо Перший, ощутив окутавшее девушку волнение. - Мы можем идти? - вопросил он приглушенно, теперь уже нескрывая своей тревоги.
        - Да, пойдем, - вяло произнесла Есислава.
        Она внезапно почувствовала усталость инестолько связанную сболезнью собственного естества, сколько отувиденной мощи застеклом люкарни. Юница сомкнула глаза, положила голову наплечо Бога изамерла, позволяя себя унести, авнутри ощущая огромное желание неотрывно смотреть нато самое расплывающееся черное пятно суводи вОтческих недрах Родителя. Перший, торопливо, будто страшась, что Еси передумает, направил свою поступь кзавесе, едва слышно, чтобы ненарушить легкого колыхания самой векошки, шепнув:
        - Девочка моя, неоткрывай только глаза, иничего небойся. Я подле вас… Подле вас обоих.
        Глава семнадцатая
        Есислава прерывисто вздохнула инаместо влажно-стылому воздуху, правившему внутри ее груди, идотоль резко заскочившему врот ивроде даже влегкие, пришел сладковато-мятный, теплый пар. Он окутал своей нежностью весь мозг изнутри, заколыхав внем все чувства, мысли, движения… Еще доли секунд изакачался сначала Крушец, такой явственно проступивший всмаглом сиянии, апосле исамо тело девушки. Дымчатое воспоминание просквозило столь быстро, оставив всего-навсе расплывчатый облик когда-то виденного. Ивнем мельчайшая золотая искорка нежданно пронеслась обок лба юницы, задев своим горящим дыханием кожу нанем. Истойже быстротой вонзилась ей влевую ноздрю, пронзительная боль окутала исам нос, илоб, имозг Еси… Итотчас испуганный, детский плач плотно накрыл пространство округ, однозначно вырвавшись изее приоткрытого рта. Вероятно, прошла толика времени, когда малое тельце дитяти подняли изпокатой люльки наруки, и, прижав ктеплой напитанной любовью имолоком груди, принялись укачивать. Теперь ивовсе явственно проступили черты лица женщины сшироким, плоским носом, толстыми губами икрупными карими очами, признаком
отпрысков Господа Першего, сосветлой кожей ирусыми волосами, как признак отпрысков его младшего брата Зиждителя Небо.
        Еси отворила глаза, вроде даже ощутив как ее резко перестав качать, положили натеплую землю, досель пригретую солнечными лучами, иощутимо зачем-то толкнули вплечо. Девушка лежала налевом боку, ипред ней покачивались, наклоняясь поединожды прописанному дуновению ветра вправо… влево короткие, рыже-смаглые колоски пшеницы, цветом напоминающие суть сияния Крушеца. Прямостоячие стебли сплоско-линейными листочками едва таращились иззолотистого покрова оземи. Тем неменее, явственно смотрелись одиночные янтарного цвета колоски, расположенные настержне колосьев двумя рядьями ииспускающие изсебя легкое рыжее сияние. Уходящие вперед пожни пшеницы, где-то вельми неблизко сливались сбезбрежным бледно-желтым краем раскинувшегося над тем полем небосвода без присущих ему облаков, солнца аль звезд, одначе, излучающего легкое едва ощутимое туманное марево, наполненное одновременно светом итеплом, апотому будто парящее.
        Еси ощущая нетолько сие плывущее окрест нее тепло, ноислабость втеле, кружащую дымку внутри головы медленно поднялась сземли итолько когда села, приметила правым глазом сидящего чуть позади Першего. Бог поместился также как идевушка наоземи, подогнув ноги вколенях, инеотрывно смотрел куда-то вдаль. Ноне старший Димург приобрел свой положенный рост ивозвышался над Есиславой могутной стеной. Золотое сакхи без рукавов нежно блистало втакт его коже, напрочь потерявшей положенную ей коричневу. Теперь кожа точно обрела свой истинный цвет - золотой… Цвет которым была насыщена вся плоть Бога, идаже черные кудерьки Першего подсвеченные тем полыхание казались ноне тоже златыми, только явственно карими оставались его очи, полностью поглотившие исклеру, израчок.
        Вздев вверх голову, Есинька малеша глазела наокруглую грань его подбородка, апосле, обернувшись, узрела позадь фигуры Бога мощное древо. Высокорослое, сневообразимо боляхным стволом, каковым оно полностью заслонило обзор заднего вида, словно там позадь него ничего инебыло. Великолепный вобхвате ствол, оный несразу удалосьбы обойти, был сравнительно ровным. Желтоватая кора нанем без каких-либо изъянов, трещин, выемок аль отслоений имела внеких местах поперечные вытянутые рыжие отвесные полосы, напоминающие чечевички наберезе, допрежь растущей вДари. Дюжей иконической формы скрупными ветвями, что росли частью почитай горизонтально, илишь кое-где слегким наклоном вниз смотрелась крона дерева. Наветвях такихже желтовато-смаглых располагались золотистые аль вспять молочно-белые, ромбиком, иточно опушенные собеих сторон, покраю еще ималешенько зубчатые, листочки. Чудилось, они еще ипокрыты легким, клейким налетом откоторого ипоблескивают, под тяжестью которого синхронно трепещут, наклоняясь то вверх, то также единожды вниз. Изземли, подходя ксамому стволу, вылезали раскинувшиеся вразные стороны широкие
корни. Они своими высокими спинами угловато-сплющенными внавершие иутолщенными ближе кпочве, имеющие гладкую поверхность ичудной бледно-красноватый цвет яростно исполосовали подступы ксамому древу. Порой натех вылезших изпочвы корнях поместились замершие пучки пшеницы, напоминающие поросшие травами лесные прогалины. Справа ислева отдрева, там, где оно массивом своего ствола икроны нескрывало обзор, лицезрелись злаковые поля седва шевелящимися колосками пшеницы, поигрывающей янтарной капелью зерен. Аверхние ветви дерева точно уперлись всвод неба, аль это просто так казалось, ибо могучая его крона терялась втом сияние.
        Тишина, окутывающая это небывалое место, была поразительной. Ни слышалось, нетолько пения птиц, стрекота, жужжания насекомых, ни ощущалось даже легчайшего дуновения ветра, будто вэтом месте отсутствовало движение ивремя как таковые. Ашевеление трав илиствы проходило под однообразную мелодию… Неспешно наигранную, каким-то изумительным инструментом, сопровождаемую легким гудением ивовсе чудесного, нездешнего голоса. Вельми насыщенно пахло здесь сладостью цветочной пыльцы, чуть ощутимой ночной прохладой ипроскальзывающей прелостью опавшей листвы, аль давеча снятого пласта земли… Аромат лугового цветка перемешивался тут скисловатым духом хвойного леса исолеными брызгами моря…Иточно волной дуновения проплывали благоухания разломленного надвое ломтя хлеба, материнского молока, илопнувшего отспелости плода, едва тронутого плесенью.
        - Где мы? - едва слышно вопросила Еси, страшась разрушить царящий кругом мелодичный порядок.
        Девушка медленно дернулась всторону Бога, исловно упав наего руку, услышала, как прошелестел тихой волной голос, исторгнутый, похоже, неее устами. Бог нежно поддержал юницу сразу заголову иплечо, ласково ответив:
        - Это Березань. Место, где правит время… Слышишь его? Здесь… Итолько здесь можно ощутить существование самой развивающейся материи бытия. Бесконечности пространства, которая вмале, при помощи мощи Родителя, выльется воВселенную новой Галактикой… Быть может Галактикой, предназначенной для Крушеца.
        Кедва ощутимому гудению голоса теперь значимо добавилась густота протяжного иоднотипного звучания бубна, амиг спустя ему стали вторить высокие гусли, чистые напевы свирели, инесколько скрипучий наигрыш волынки.
        Безграничность…
        Даль этого места казалась безмерной, созримым колебанием колосков ивоочию вздыхающего бледно-желтого небосвода… степенно приближающегося итакже медлительно отступающего.
        - Попреданию дарицев, - молвила Есислава, иголос ее легчайшим шорохом просквозил меж ней иГосподом. - Закончив сотворение мира, Боги поселились вНебесном Саду уВеликих гор, вместе называемом Березань. ВБерезане росла солнечная береза вниз ветвями ивверх кореньями.
        - Ну, как видишь наэтот раз, - отозвался Перший иего бас-баритон также, как голос юницы словно пробежав попожне слабым шорохом растворился втех бесчисленных янтарных колосках. - Дарицы недалеки отистины. Позади нас растет солнечная береза, авБерезани хоть инеживут Боги, однако Родитель их тут растит… растит илечит.
        - Мне нынче, приснилась моя мать, оказывается она была изтвоих отпрысков Отец, - произнесла Еси, впервые так величая Димурга при нем. - Эйу… ее звалиЭйу.
        Девушку нежданно резко качнуло вправо… влево втакт колыхающимся колоскам пшеницы, стелющихся поэтому безмерно-монотонному полю. Бог торопливо придержал ее заплечо, и, притулив ксвоему боку, крепко обнял, словно опоясав стан Есиньки левой рукой.
        - Она была наполовину темной. Была болдырем, - пояснил Перший, и, склонив голову, заглянул юнице вглаза. - Однако, я рад, что ты, наконец, увидела собственные воспоминания. Крушец поколь отдыхает, тебе нужно набраться сил перед встречей сРодителем. Надобно, чтобы ты была бодра ипрошло утомление… Тебе необходимы силы, абы перенести лечение, посему ты поспи.
        - Знаешь, - вроде, и, неслыша Бога, проронила задумчиво Есинька, наблюдая как золотое сияние округ глаз Першего, переместилось начерные ресницы, вдоли секунд придав им собственный цвет. - Ая видела как вменя вселился Крушец, ибо была уже ребенком… Скорей всего младенцем, так как слышала собственный крик ичувствовала руки матери, успокаивающие, укачивающие меня. Крушец прибольно обжег мне кожу налбу, апосле вошел влевую ноздрю, горящей искрой… Еслибы он пролетел мимо, ноне ябы небыла стобой, Отец… Инебылабы его частью… Его… Моего дорогого Крушеца.
        Зримо дрогнули налице Бога, едва проступающие оранжевые паутинные кровеносные сосуды иажурные нити кумачовых мышц, жилок явственно показавшись под тончайшей поверхностью кожи, цвет каковой утонул всиянии медно-желтоватой плоти. ИЕсислава узрела вочах Першего изумление, столь мощное, граничащее снедоверием, откоего сердце захолонуло отволнения вгруди.
        - Я необманываю, - прошептала огорченно девушка, изатрепетали ее полные губы, словно списанные сгуб старшего Димурга.
        - Нет… нет, я несомневаюсь втвоих словах, - скоро отозвался Перший иласково перстами правой руки огладил кожу налбу ивыпуклую спинку носика девочки. - Просто поражен… поражен твоим сказом. Понеже Крушец мог вселиться лишь вплоть плода, находящегося вочреве женщины, это прописано вкаждой лучице. Абы такое вселение безопасно для ребенка, инеможет ему никак навредить. - Бог намгновение прервался, испрямил спину, и, устремив взгляд вперед, дополнил, - либо это его способности, либо так его тогда перекодировал Родитель… Тогда многое… многое становится понятным… иглавное, почему мы его ненашли наЗекрой… Ипочему пропустили его вселение Керечун, Коловерш иШликун вэтотраз.
        - Он был уРодителя тогда, когда вы его искали наЗекрой, - дыхнула Есинька.
        Итеперь сама перевела взор снависающего над ней округлого подбородка Димурга нараскинувшуюся пошеничную пажить скланяющимися колосками да колыхающимся дымчатым маревом наполняющим пространство меж ним ибледно-желтым небом. Даль… бесконечная даль иного, творящего материю бытия, будто впорхнула вглубины ее естества погудкой трембита… Трембита духового инструмента накаковом играли вНаволоцкой волости Дари горцы, извлекая изнее печальные итоскливые звуки… Звуки, словно говорящие оконечности пути любого божеского создания, иневажно, человекли это, аль мощный континент планеты. Мелодия родимого края, нежно качнула ее, повелевая своим движением прилечь иневсилах противостоять той отеческой воли Есислава опустилась наоземь. Положив подле ноги Першего свою голову, упершись макушкой вего бедро. Бог немедля принялся голубить перстами волосы Есиньки, передавая им обоим свою любовь изаботу.
        - Отец, - погодя окликнула Господа юница, намалость придержав движение перст наее лбу. - Хочу, чтобы ты мне кое-что пояснил… Что меня тревожит… Там намедни, ввекошке, ты говорил, коды человека неимеют усовершенствований, и, достигая определенной ступени материального или морального развития, человек, общество начинает деградировать. Человек… Ты толковал обобщенно очеловечестве… обобщенно обобществе, новедь есть отдельные личности… Отдельные люди, которые восходят наболее высокую духовную инравственную ступень, еще при жизни исами наполняют существование округ себя светом, теплом изнанием. Помню, вЛесных Полянах был старик, гусляр Бунко. Он нетолько прекрасно играл нагуслях, пел, ноисам придумывал сказания, мелодию. Бунко был незаурядным человеком, таким светлым, что когда я нанего смотрела, мне казалось, заего головой кружит бело-желтое коловидное пятно… Пятно такоеже наполненное знанием, иособым взглядом, сиянием, как исам Бунко. Его музыка, сказания никогда неделили мир надобро изло, свет итьму. Вних слышалась разумность бытия… Иты, Перший, сНебо были единым целым… Унего был сказ… Сказ, который
особенно меня поразил. Ивтом сказание пелось, что вы сНебо, непросто братья, аявились вэтот мир, одновременно, будучи единым целым… Апосле, разделившись явили Миру ночь идень, тьму исвет, одначе, так иостались общим источником жизни. Втом сказе было все так мудро, все понятно… Неужели ион, этот Бунко тоже лишь начальная искра… Искра инеболее… Без души, сути, только плоть? - Еси начуть-чуть смолкла, вспоминая белокожее лицо гусляра субранными назад точно зализанными, истем присыпанными изморозью светло-русыми, долгими волосами. - Нет… Бунко это неплоть. Внем явно жило, что-то иное, нетолько искра движения. Он так отличался отлюдей, нетолько сиянием, виденным мне, ноипоступками, имыслями. Липоксай Ягы нераз бранил его засвоевольство скоторым он излагал предания дарицев… бранил…
        Есиславушка замолчала, и, вздев руку, обхватила дотоль замерший наее лбу указательный палец Димурга, да подтянув ксвоим губам, нежно кнему прильнула, чувствуя наполняющееся легкостью иблагодатью собственное тело идымчатой серостью мозг, судя повсему, желающий погрузиться вгрезы.
        - Отец, - окликнула девушка Бога, страшась уснуть инеуслышать так волнующего ее ответа. - Почему ты молчишь? Хочу, чтобы ответил мне… хочу разобраться.
        - Я итак, - едва слышимо долетел глас Першего дослуха девочки, вроде он говорил издалека. - Сказал тебе много лишнего, стараясь снять напряжение сКрушеца, иэтим мог подвергнуть тебя итвой мозг перегрузке.
        - Пожалуйста, - протянула Еси имногажды раз поцеловала подушечку пальца Господа, все еще удерживаемого рукой. - Пред тем как мы расстанемся… икто знает, может навсегда, аможет лишь надолго. Хочу ведать.
        - Хорошо, - хоть инеохотно, однако достаточно участливо произнес старший Димург, и, склонившись кдевочке, нежно облобызал ее висок иправый глаз. - Только неволнуйся. Нужно, чтобы ты была спокойна, иначе Родитель будет нас держать стобой тут весьма долго. Ихотя время тут, течет столь медленно, что его незамечаешь, там застенами Березани оно движется. Пусть инестоль скоро, новсеже движется… Теперь поповоду таких людей как Бунко. Бунко, был прав… Мы сНебо явились вМир?.. Пусть Мир одновременно. Мы словно были единой плотью, истем однако небыли целостными, уже тогда обладая присущими нам способностями, качествами. Заключенные вобщее, неделимое состояние зиготы, скажем так клетки, одноклеточного зародыша сверху покрытые плотной оболочкой, мы были какое-то время впокое. Когда стенки оболочки обмякли, имы отделились друг отдруга, первым стал ощущать себя личностью, Першим, Господом именно я… Лишь потом, многажды позже малецык Небо… Многажды навзгляд человека итолько намиг, помнению Родителя… Впрочем, если мы вернемся кБунко. Ты, девочка, верно, приметила его сияние. Ибо сейчас его искра, та самая,
которая когда-то завела все функции мозга ивцелом плоти приобрела иной вид. Мне сложно объяснить тебе, что вообще после жизни представляет изсебя искра, придет время, иты ее увидишь, поймешь, почему все так задумано. Тем неменее, некие искры впроцессе жизни приобретают другую форму, напоминая купно собранный горящий шар, потому ивидела ты позадь головы Бунко пятно. Когда такой сгусток набирает сияние, он неотключает мозг… Он его впитывает, обесточивая саму плоть. Покидая тело та самая, величаемая Богами, сияющая искра вылетает вмироколицу… Исэтого мгновения она уже неможет более вселиться вкакой другой мозг, потому как всвоем развитие перешла нановый этап. Такие, сияющие искры, ввиду особой значимости для Богов, изымаются измироколицы ипереносятся вхранилище. Чтобы вбудущем иметь возможность появится, как личность, вкаком-нибудь высокоразвитом племени, занимающем определенное место всонме наших помощников.
        Перший толковал свою молвь неспешно. Он ронял слова, иони словно крупные капли водицы, сбрызнутые снеба нараскаленную полуденным жаром землю, иноредь даже недолетали донизу, замирая где-то ввышине. Так точно замирали ислова Бога, аколь идостигали слуха девушки, становились протяжно колыхающимися… аль сие просто колыхались пред одним видящим глазом Еси колоски пшеницы, перебрасывающиеся ссоседними янтарным отблеском.
        - Для таких целей, - между тем продолжал говорить Господь. - Для выявления сияющих искр есть определенные предписания, заложенные ввеличаемой землянами огненно-солнечной, кипучей реке Смородине. Засим изтой реки особые существа незримо для землян приглядывающие запланетой, их изымают. Тех существ, порой повелению Богов зримо показывающихся людям, величают поразному: Моголь, Ногай, Гриб-птица, Гриф-птица. Эти создания представляют изсебя смесь каких-то иных видов живых творений. Чаще они наполовину животное стуловищем иногами льва, наполовину птица сголовой икрыльями орла. Помещенная вхранилище сияющая искра современем может стать представителем племени, кпримеру, такого, как белоглазые альвы, гомозули, вьян друды, бесицы-трясавицы, трикстеры, пещерные паны, оньаувы, ометеотли, дзасики-вараси. Итогда усияющей искры будет иная жизнь, оная уже незакончится сгибелью плоти, априобретая новые способности, будет степенно… неуклонно расти. - Теперь Бог стал сказывать много живей, толи, желая закончить скорее свое толкование, толи говорил, отом, что интересовало иего… задевало многажды сильнее. Автакт его
словам мелодия бытия напевала свои мотивы, ивроде переплеталась счерными кудрями оставляя наних похожие намедовые золотые капли, очевидно, сбрызнутые светвей березы. - Только мозг человека вельми редко приобретает состояние сияющей искры. Потому что внем вестестве такого мозга должны совпасть определенные параметры, такие как гениальность, высокая нравственность, дисциплинированность, ответственность исоблюдение законов предписанных Богами… нелюдьми, аименно первоначально вложенных основ. Для землян те основы дарили Дажба, Темряй, Усач… Впрочем, девочка моя, такое преображение доступно малому толику людей, ивосновном наначальном этапе появления человечества напланете. При дальнейшем развитие людского общества человеку преодолеть воздействие окружающего строя, законов иобычаев почти невозможно, азначит, нет вероятности, преобразить свою искру движения имозг всияющую суть. - Перший медлительно склонившись клицу девушки, облобызал полюбовно ее лоб иласково добавил, - атеперь спи… Столько слов сказано тобой, столько выслушано, потеряно сил… Родитель будет досадовать наменя.
        Еси вздела вверх перст Бога, который все время удерживала подле своих губ, и, положив его нависок, тем самым обязала гладить волосы. Перший, мягко улыбнулся, и, тотчас принялся полюбовно голубить ее рыжие долгие вьющиеся волосы, аюница, сомкнув очи иощущая застывше-плывущее состояние Крушеца исама погрузилась влегкую, зыбчатую, золотую дымку уже без как таковых воспоминаний.
        Она просыпалась еще несколько раз, скаждым таким пробуждением ощущая спадающую усталость иутомление, чувствуя, как наполняется плоть бодростью исилой. Порой ей подолгу неудавалось заснуть. Перший сидящий обок сней толковал лишь обрывочными фразами, повторяя одну итуже просьбу попытаться уснуть, иЕсиславушка понимала, аль находясь вэтом недоступному ее человеческому разумению месту, чувствовала, Родитель сердится настаршего сына… Сердится изаболезнь Крушеца, изатолкование сней. Легкой дымкой сон изредка спускался, будто стекая вязкой пеленой склеивающей веки скроны солнечной березы. Инолды он вылезал иззолотой земли попервому тугой каплей света, выплескиваясь напрямостоячий стебель пшеницы истепенно перемещаясь понему ввысь, достигал крайнего вколосе янтарного зернышка… Подолгой волосинке, что охраняли совсех сторон сам колосок, настойчиво капля света ползла вверх, лишь затем, чтобы достигнув навершия порывчато дрогнув, разлететься вразные стороны дымчатой круговертью истем поглотить сном мозг Есиславы… даровав ее плоти новые силы.
        Глава восемнадцатая
        Сколько времени Есислава иПерший провели вБерезани трудно сказать, одначе, несомненно, много. Посему девушка нетолько там отдохнула, окрепла, ноикак ей показалось, набрала веса, хотя втом небыл повинен растущий вней ребенок, похоже, также как ивсе окрест остановивший свое взросление. Каким образом окрепла Еси, оставалось загадкой для нее, так как все это время она ничего неела, непила вБерезани идаже, что было ивовсе удивительным, неходила понужде.
        Впрочем, вэтот раз, открыв глаза, она сразу смекнула, что находится невБерезани, агде-то вдругом месте. Еси резко села, сиспугом обнаружив, что совершенно голая, и, ко всему прочему, еще илишена волос. Рывком вскинув вверх руки она ощупала голову, ипришла вужас, ибо кожа наней была такой гладкой, точно там никогда дотоль неросли волосы. Чуть слышно вздохнув ивбессилие уронив книзу руки, девушка огляделась. Пред ней пролегал долгий иширокий коридор, где мутно-серые стены слегка дрожали клетчатой более светлой рябью изаполняли собой значительно невысокий свод. Зеркальная полированость пола поражала очи своей словно растянутостью, расплывчатостью единого полотнища. Стремительно вскочив наноги, поелику вэтом огромном, давящем своей серой рябью коридоре теперь она находилась одна, Есинька развернулась истем гулко вскрикнув, шагнула назад.
        Так как расширившийся доневообразимых широт, там, впереди, проход глянул нанее, висящей вовесь зримый проем восьмилучевой, серо-голубой, пульсирующей звездой. Всамой своей сердцевине звезда была густо расчерченная двигающимися поколо змеевидно выгнутыми полосами, напоминающими молнии. Широкие лучи звезды, схожие слепестками цветка, острыми своими концами вонзались вгладь пола. Их поверхность была кучно испещрена серебристыми символами изнаками ни намиг непрекращающими своего течения. Также пульсирующе-мигающе двигались исами лучи, степенно расширяющиеся, засим вспять медлительно сужающиеся, одновременно вобъеме, длине иширине. Промежуток меж лепестками заполнялся более темными, стальными полотнищами, схожими повиду соструящейся водой, сбегающей поих краям вниз, всередине вспять вверх, вливаясь всаму суть лучей.
        Лепестки, как ицентр звезды, разрезанные молниями, неторопко вращались, описывая коло. Неспешно двигаясь походу часовой стрелки они нежданно набирали ретивость, иначинали вращаться сбешенной скоростью. Потом также резко снижали быстроту своего хода исловно выплескивая цвет излучей смотрелись выступающе-покатыми, анемного погодя всасывали размытые части лепестков вглубь темных, стальных полотнищ. Итогда свет, каковой насыщал исаму звезду, ипространством впереди, становилось более ярким, авкоридоре виделось все также четко как днем наЗемле.
        Есислава туго дыша, смотрела наперемещающиеся поглади лепестков символы, спустя пару минут, узнав внеких изних те самые которыми пользовались дарицы, подаренные им когда-то белоглазыми альвами, так величаемую слоговую письменность, начерченную образом «черт ирезов». Затем разобрав идругие знаки… очевидно, иные формы, имеющие письменное обозначение слов, слогов, ценных понятий всего того, что составляет суть языка передающего выражение мысли при помощи звука. Истем подле слоговых письмен увидела вращающиеся руны, литеры, свастики, ваджеры, буквы, иероглифы, цифры, знаки, графемы.
        Еси степенно стал охватывать тугой ужас, каковой сковал рот, и, похоже, захлестнул собой обитающего вней Крушеца, гулко застенавшего. Девушка торопливо попятилась назад, ступив сначала одной, посем второй ногой, жаждая ивовсе, развернувшись, убежать. Однако внезапно издосель гладкого пола вырвалась, выбросив вверх узкими полосами ржаво-серых отростков, содной идругой стороны правой стопы, сеть, напоминающая паутину. Она стремительно опутала оголенную кожу ноги, словно срослась сней. Еще мгновение ипаутина непросто переплелась скожей, она проникла под нее, вглубь плоти исвилась спепельно-голубыми венами, красными жилками, белыми нервами икрасным мясом. Доли секунд спустя направившись вверх потелесам прямо клодыжке, колену, лядвеи. Есинька срыву дернула окутанной споверхностью пола ногой, невсилах днесь нето, чтобы ее поднять, нодаже шевельнуть перстом, будто намертво слившимся спаутиной… Тотчас, илевую стопу схватили вполон ржаво-серые отростки паутины. Они ивовсе, вероятно, водин вздох опутали кожу, проникли внутро плоти, смешались ссосудами, нервами, мышцами, идотянулись добедер.
        Порывчато всплеснув руками, Еси гулко вскрикнула, впрочем, стем вылетевшим изнедр груди стоном, дымчатые отростки, явившиеся вмгновение ока справой илевой стены коридора, выбросив петли, плотно обхватили запястья. Единождым махом они растянули ее руки вразные стороны, инемедля вклинились под кожу, обвили плоть, икак увидела Есислава, сами кости, непросто сними переплетаясь, асловно окукливая каждую жилку, нерв, вену. Также ретиво они опутали предплечья иплечи юницы, придав самой коже вид пепельной-голубизны. Дотянувшись доплечевых суставов отростки, резко дрогнули истем одеревенели ноги ируки Есиньки, точно поним прекратила перемещаться даже сама кровь. Плотное отишье насамую малую толику повисло вовсем этом помещение… нотолько насамую малую толику.
        Внезапно громко хрустнув иразорвав поверхность пола позадь застывшей девушки, изразошедшихся ступенчатых черных внутренностей вырвался ивовсе мощный корень. Он разком двинулся вверх ивперед, да пробив врайоне крестца юницы кожу, врезался вего переднюю вогнутую поверхность. Корень рывком выпустил изсебя тончайшую поросль волоконцев обвивших боковые артерии, ветви нервов ивпившихся нетолько вкости, ноикупно перемешавшись снервами, мышцами, хрящами, суставами, связками составляющими позвоночный столб. Наудивление кроме страха Есислава нечувствовала боли, хотя вместе стем ощущала разрыв собственной кожи ислияние сней чего-то иного, обаче, нечужеродного. Отправящего вней ужаса она, кажется, перестала дышать, когда почувствовала как тонкие отростки корня, полностью опутав позвоночник, иодеревянив все ее тело шевельнулись, где-то вглубинах плоти.
        Еще может минута, иволоконца окутали сетчатой паутиной внутренние органы: легкие, печень, почки, селезенку, матку и, наконец, само сердце. Отчего вмале Есинька разобрала как громко иритмично, точно ударяя вбубен, оно застучало внутри того сотканного кокона. Всвой черед мерно ибесперебойно дышали легкие, свершая степенный вздох воздуха, поступающего через паутины, ипротяжно-долгий выдох, выходящий чрез густоту тех нитей.
        Теперь, похоже, запаниковал мозг Еси, аль может всего-навсе Крушец, желающий выплеснуть свой страх чрез плоть, еще поколь ей подчиняющуюся. Девушка торопливо раскрыла рот, однако тотже миг услышала властно-теплый голос. Это был даже неголос, ашорох, что порой наполняет лесные просторы своим появлением. Внем слышалось шебуршание сухой переворачиваемой листвы, покачивание ветвей, аможет всеже колыхание травы, той, которая наполняла елани Земли. Все это слитое воединое целое, апотому такое близкое, родное пропитало само помещение иотозвалось вюнице:
        - Еси… Есинька… Есиславушка, - послышалось сразу совсех сторон. - Тише… тише… тише… Ненадобно нервничать. Все хорошо, моя бесценность… моя драгость… моя любезность. Ноне так надо, чтобы при лечении Крушеца непострадала ты. Чтобы все органы, вся твоя плоть осталась впрежнем, здоровом состоянии. Главное, чтобы ты сейчас оставалась спокойной, некричала, неслушала Крушеца инеисполняла его желаний. Сейчас он слаб иправишь ты. Потому успокойся, сомкни рот идоверься мне, моя девочка… моя милая, дорогая девочка.
        Втом тихом, мерном дуновение девушка уловила голос Першего иединожды Асила, апотому тотчас сомкнула рот… Рот, который поколь подчинялся ей. Ипару минут спустя нетолько иссякла паника вее мозге, ноивсамом Крушеце. Воззрившись вцентр звезды, где сейчас соприкасаясь многогранно расчерчивая свинцовую макушку, кружили поколо молнии, порой, словно разрезая друг друга начасти. Какое-то время округ Есиславы все было спокойно, несомненно, Родитель давал ей возможность умиротвориться. Азасим изпола, прямо внескольких шагах отнее, разорвав его гладь резко иначасти так, что живописались пролегшие вовсех направлениях крупные ималые трещины, стремительно вырвавшись, понесся кголове Есиславы ржаво-серый, ребристый корень, вобхвате нетолще руки. Он дюже скоро достиг лица юницы ивоткнулся всомкнутые уста, махом надавив назубы, вроде пригнув верхние изних кнебу, анижние кязыку, миг спустя ворвавшись вглотку, окутав ажурными паутинками голосовые связки, трахею. Распавшись вже, по-видимому, ворту наотростки, он направил их движение через нос кушам, идалее кчерепной коробке, укутав своими, как почудилось девушке,
клейкими волоконцами сам мозг, кости иочи, потому как нежданно иправый глаз стал видеть мутно, вроде сквозь струящуюся зябь.
        - Еси… Есинька… Есиславушка, - теперь голос… шорох… дуновение прозвучал всамом мозгу. - Ничего небойся. Стобой все будет благополучно. Я подле тебя… Я стобой… Я втебе, моя бесценная драгость.
        Ивновь ничего непроисходило определенный промежуток времени. Наново правила впомещение тишина иточно бездвижье, апосле измакушки звезды вырвалась ярко-серебристая молния, это Есислава узрела даже через мутное видение глаза. Напоминающая стрелу сострым наконечником, усеянная малыми просяными золотыми искорками, вельми плоская поформе, молния понеслась всторону юницы. Вдоли мига она достигла ее головы, и, воткнувшись, точнее войдя, малость левее правого виска, чуток выше изгибающейся бровки срыву прошлась справа налево повдоль лба. Идевушка услышала едва осязаемый скрип разрезанной кожи ихруст разошедшейся надвое кости. Наконечник молнии, дойдя почитай долевого виска, порывисто дернулась назад, и, выскочив израссекаемой лобной кости, свалилась напол, мгновенно превратившись ввязкую субстанцию, коя также скоро впиталась всие гладкое полотно.
        Две капли крови покинувшие места разреза подле висков медлительно скатившись вниз, прочертили тончайшие полосы нащеках Есиславы, замерев где-то посередь их, вроде остановленные пепельно-голубыми сетями опутавшими плоть лица ислегка приподнявшими саму поверхность кожи. Теперь изсвода коридора кголове девушки спустились едва зримые серые нити… столь тонкие, можно даже молвить ажурные, легкие шелковинки. Вроде шевелящих тельцами червей, они дотянулись долба Еси, как раз доместа рассечения, и, внедрившись вверхнюю стенку надреза кожи ичерепа, густо облепили своими присосками его край. Днесь послышался гулкий, несколько раскатистый звук, точно кого-то долго чмокали вщеку, инити энергично-синхронно дернувшись, приподняли вверх свод черепа, образовав узкую щель, чрез которую выбился яркий смаглый свет, прерывисто зарябивший.
        Прошло пару-тройку минут, может чуть больше, когда изкружащей восьмилепестковой звезды, теперь уже издвух острых концов застрявших… затерявшихся всоседних стенах вылетело множество плоских сзигзагообразными краями лент, верно впалец шириной, как-то кучно собранных меж собой, словно пучкообразных. Вскоре, ибо вэтом помещение, все двигалось или быстро, или вспять дюже медленно, ленты дотянулись… доплыли… али всеже долетели доголовы юницы. Две изних вошли сквозь расщелину, как раз покраям разреза, вглубь черепной коробки, и, притулившись ксияющему естеству девушки, резким рывком вырвали наружу Крушеца.
        Тугой смаглый комок сияния сокруглой макушкой итонким изогнутым остроносым хвостиком пополотну коего струились беспорядочно, вразных направлениях, сталкиваясь, наскакивая, схлестываясь ираспадаясь серебряные, золотые, платиновые разнообразные поформе символы, письмена, руны, литеры, свастики, ваджеры, буквы, иероглифы, цифры, знаки, графемы. Ленты, дотоль замершие обок головы, стоило лишь двух их собратьям вынуть Крушеца наружу, зараз прилепились своими ротиками-присосками ксияющему его телу итотчас окаменели… также как доэтого одеревенела плоть Есиславы. Они застыли внеподвижном состоянии, зафиксировав внем исаму лучицу. Идевушка теперь смогла узреть, что меж расщелиной наее лбу ихвостиком Крушеца пролегли сквозные волоконца переплетений, блистающие голубо-золотым светом исверху, словно присыпанные алой мельчайшей поземкой, такие густые… создающие единую, сплошную сеть.
        Лепестки звезды сейчас перестали кружить поколо ипродолжили перемещение поих поверхностям символы, письмена, руны, литеры, свастики, ваджеры, буквы, иероглифы, цифры, знаки, графемы, точно ожидая чего-то… Еще вероятно доли секунд испод каждой отдельной части составляющей клинопись стал пробиваться серебристый свет живописуя более значимое проявление того письма, словно символизируя, что-то Крушецу. Нежданно, стремительно вырвавшаяся изцентра звезды серая молния своим острым наконечником, усеянным малыми просяными золотыми искорками поплоскому рубежу, мощно вдарилась вокруглую макушку лучицы иединожды все письмена наего сияющем теле замерли, прекратив свое перемещение. Исудя повсему, отэтого удара Крушец закричал, потому как Есислава расслышала хоть идалекий, новельми пронзительный свист… схожий сраскатистой, высокой трелью.
        Еще одна острая молния врезалась вмакушку Крушеца инемедля письмена, словно встряхнувшись, заняли определенный порядок. Местами выстроившись врядья, прямые линии, соорудив меж собой особые геометрические фигуры, образы, символы. Новый разряд молнии вызвал новую структуру впостроение всех доселе созданных фигур иединожды их сочленение меж собой… и, очевидно, еще один вопль лучицы.
        Скаждым последующим ударом Есислава зрела, как наповерхности сияющего Крушеца выстраивался изумительный покрасоте узорчатый рисунок. Она слышала его долгий, болезненный крик, сопереживала его страданиям истем ощущала, как исама теряет силы, крепость, чувствовала охватывающую ее плоть слабость. Вроде как испытываемое Крушецом высасывало иизнее мощь также скоро, как пронзительно тот кричал.
        Очередной разряд вызвал слабое движение вукрупненном выстроенном узорном порядке нателе лучицы, итот ход отозвался вюнице сбоем вбиение сердца, апосле болезненно дрогнули пальцы вконечностях, проскочила легкая зябь внутри мозга.
        ИЕси тогда внезапно разглядела наместе звезды лицо совершенно мягкой формы, точно правильного круга, пожилого человека, где волнистой была спинка носа иокруглым основание. Слегка впалые щеки счуть выступающими скулами над оными нависала седая прядь волос, напрочь скрывающая очи, также как игустые пепельные усы единились сбрадой да таили под собой губы, исам подбородок. Огромное колообразное облако, впитавшее всебя лепестки звезды, ивсе остальное пространство, описывая голову, как-то мгновенно выплеснувшись вперед, сглотнуло волосы, амиг спустя исамо лицо.
        Итотчас слабо дернулся пред очами Есиславы Крушец вудерживающих его лентах. Иновый разряд молнии, выскочив изтеперь уже явственно проступившей восьмилучевой звезды, вызвал движение письмен поповерхности сияющего тела лучицы одноприродное тому, что девушка наблюдала влепестках. Оглушительно вскрикнули отболи Крушец иЕсинька. Прерывисто дернулось вгруди укутанное впаутину сердце, имутная дымка поплыла пред ее глазами.
        Немного погодя, несразу… аименно погодя, когда дымка пред очами так инерассеялась, Еси, почувствовала, как втолкнули ей вглубь головы подергивающегося, будто объятого жаром Крушеца так, что тем пламенем обдали исам мозг. Истем, верно, лопнули перетянутые меж собой нити, дотоль оберегающие мозг юницы, посему незамедлительно пропала мутность окутывающая правый, здоровый глаз, уши явственно обрели слух. Прошел еще морг иизо рта высвобождая трахею, голосовые связки, гортань, да исам язык вывалился, плюхнувшись вниз ребристый ржаво-серый корень, ноне покрытый малыми рдяными пупырышками. Корень, приземлившись напол, медлительно уполз вразошедшуюся щель, погасив края трещин. Изсредины закрутившей лепестками звезды вырвался плоский луч молния, инаново ринулся внаправление головы Есиславы. Серые волоконца, поколь удерживающие свод черепа, резко лопнув, отпустили его, и, одновременно, стем молния воткнулась влевую предвисочную кость, и, пройдясь полобной кости, вызвала осязаемо-слышимое скрежетание ишипение. Итогда сети окуклившие внутренние органы, позвоночник высвободили все из-под своего оберега
ивтянулись вкорень позадь спины. Также дюже стремительно выпустив изпут спину, руки иноги девушки корни пропали встенах иполу. Отчего оставшись без опоры иподдержки, Есинька туго качнулась, и, неощущая своего тела иего частей, упала нагладь пола, немешкая покато выгнувшегося итем самым снизив удар обсебя.
        Еси упала нагрудь иправую щеку отчего пред ее правым видящим глазом проступила серая зеркальная полированость пола покоторой, как оказалось, перемещались махунечкими каплями письмена, али может лишь отражались. Широко открытый рот, оставшийся стого мига, как изнего выпал корень, юницы вогнал вглубь груди воздух. ИЕсислава стем глотком ощутила непросто слабость, авысосанные силы изконечностей, ноне похожие больше натряпичные, изорганов, словно превратившиеся вошметки. Отчего непросто неудавалось ими шевельнуть, нодаже дышалось струдом.
        Гладь пола нежданно пошла ивовсе ребристой волной, закачав вверх… вниз насебе тело девочки. Ивтой зеркальной залащенности принялись отражаться, будто спешно выведенные напапирусе, бумаге, пергаменте, бересте, дереве, металле, камне символы, письмена, руны, литеры, свастики, ваджеры, буквы, иероглифы, цифры, знаки, графемы, анад недвижно лежащей Еси навис Перший. Он бережно поднял ее наруки, подхватив под колени испину, прижав тряпичную голову ксвоей груди, да сволнением вгляделся вчерты лица девушки. Нежно покачивая туды… сюды старший Димург понес Есиньку покоридору кнаходящейся супротив кружащей звезды стене. Бог вошел вгустую серебристую завесу, дотоль там незримую, прислонив лицо Есиньки кплечу итем самым загородив ее глаз, чуть погодя вступив вбелую, полусферическую комнату векошки.
        - Как она? - послышался беспокойный голос Асила, ион торопко шагнул кстаршему брату.
        - Очень слаба, ей надо поспать, - тотчас пояснил Перший, и, неостанавливая поступи, направился кложу девушки. - Ночница-эка, - добавил он кстоящей подле столика нежити, - быстро зелье.
        Зиждитель бережно уложил юницу наложе наспину, поправил под ее головой подушку, прикрыл тело покрывалом. Икогда нежить подала ему вытяжки вкубке сдолгим носиком, сам напоил Есиславу. Аккуратно придерживая голову идавая возможность девушке справиться сглотанием, что впервый момент ей далось очень сложно.
        - Что сказал Родитель? - вопросил стоящий подле Асил неотрывно наблюдающий затягостно смыкающимися очами Еси иее прерывчатым дыханием.
        - Велел наблюдать задевочкой иКрушецем неотступно, - произнес присевший наложе старший Димург инежно утер губы юницы ручником, помогая ей их сомкнуть. - Ипоколь девочка должна все время спать. Крушец очень тяжело воспринял перекодировку так, что Родителю несколько раз вовремя курации приходилось прерываться, чтобы дать малецыку набраться сил. - Перший провел указательным перстом полбу девушки, где наповерхности кожи явственно проступала темно-коричневая, тонкая полоса. - Родителю придется еще раз проверить состояние малецыка, чуть позже, когда плоть будет готова, потому теперь спать. Вследующий раз вмешательство будет проводиться вплоть, только когда она будет вбесчувственном состоянии, ибо вбодрствующую опасно. Он хочет потолковать сКрушецом ивелел мне присутствовать при том разговоре. Сказал, Крушец очень плотно связан сдевочкой, исейчас ее потеря для него будет непереносима… Потому надобно сделать все, чтобы этого непроизошло.
        Глава девятнадцатая
        Еси неспешно… совсем медленно приоткрыла веки. Они сызнова, как втот раз после лечения Крушеца наполнились тяжестью, ивцелом все тело туго болело. Вродебы еще впрошлое свое пробуждение девушка ощущала бодрость иживость всей плоти, асейчас наново почувствовала себя худо, точно подверглась избиению… Избиению откоторого недужило нетолько все внутри, ноиснаружи так, что боль отдавалась покалыванием повсей поверхности кожи иособо ныл… полыхая лоб. Дотоль Есинька невидела снов, лишь густое марево дыма, новэтот раз сызнова узрела лицо Родителя, поколо окруженное темно-синей, широкой полосой вкаковой перемещались нетолько символы, письмена, руны, литеры, свастики, ваджеры, буквы, иероглифы, цифры, знаки, графемы, нотакже геометрические фигуры, образы людей, существ, зверей, птиц, рыб, растений, нетолько когда-то виденных, ноиненаблюдаемых. Сами образы божественных созданий были разнообразны поцвету, форме ипроступали столь четко, что зрелись трепещущие листы надеревьях, поводящие ушами звери иплавниками рыбы, шевелящие губами существа илюди. Высокий иширокий лоб Родителя был слегка вдавлен ипонему
пролегали горизонтальны ивертикальные, глубокие морщины, такойже неровной, пепельно-синей, как теперь удалось разглядеть, казалась кожа инавыступающих скулах. Купно собранные густые пепельные брови ноне переплетались спрядью развевающихся волос, прикрывали глубокие сине-марныеочи.
        Лежащая налевом боку девушка, меж тем припомнив яркость сна, вгляделась вбелые полутона комнаты, также приглушенного всвете, как истены, исвод.
        - Есинька, - мягко протянул, сидящий настуле обок ложа Асил иласково провел дланью поколыхающему колотьем лбу, ивсей все еще безволосой голове.
        - Больно, - едва слышно дыхнула Есислава иБог тотчас отдернул руку отее головы. - Где мы? - погодя вопросила она, чувствуя, как болезненно онемела спина, и, неимея сил сменить положение тела.
        - Мы ввекошке… поколь подле Родителя, - торопливо пояснил Асил, и, почувствовав желание юницы, бережно перевернув ее, уложил наспину, поправляя под головой подушку. - Пить хочешь, - это уже инебыло вопросом, апроплыло утверждение, понеже теперь после лечения Атеф, как старший Бог, мог безболезненно ее прощупывать.
        Есиньке непришлось отвечать, иАсил взяв состолика кубок сдолгим носиком, медлительно стал поить ее почитай бурым навид, мятно-терпким отваром.
        - Мы тут будем еще долго? - поспрашала Еси, отрываясь откубка иощущая как значительно помягчели досель сухие губы.
        - Столько сколько надо, - отметил Бог инастойчиво допоил юницу отваром. - Чтобы ты набралась сил исмогла перенести возвращение, так распорядился Родитель.
        - Родитель.., - прошептал девушка, иболезненно дернулись ее губы. - Зачем состригли волосы, какже я теперь.
        - Волосы отрастут, - нежность вголосе старшего Атефа поглотила всякое огорчение. Он заботливо утер губы юницы ручником ипотеплому ей просиял. - Отрастут вмале… Лишь мы вернемся намаковку вМлечный Путь. Бесицы-трясавицы ту неприятность быстро устранят, недумай поколь отом.
        - Родитель, - сызнова переключаясь наволнительное, заплетающимся языком пролепетала Есислава иглаза ее тягостно дрогнув, сомкнулись. - Он похож навас всех… НаПершего, тебя, Небо иДивного…
        - Это мы нанего похожи, ибо есть его суть, - долетели откуда-то издалека слова додевушки. Истало непонятным, сие молвил Асил… Перший или вдул ей вмозг сам Родитель.
        Есислава обретала себя постепенно, икак ей казалось долго. Сначала она немогла даже повернуться наложе ипосему Перший иАсил постоянно ее прощупывающие делали это сами. Ночницы кормили девушку, мыли ипереодевали, а, чтобы она непереживала поповоду волос, наголову ей поколь одевали повойник, схожий сдетским чепчиком, убор укоторого была полуовальная задняя часть иободок, завязывавшийся под подбородком. Помаленьку вконечности вернулись силы, крепости обрела исама плоть, настолько, что Еси стала подниматься сложа иподдерживаемая кем изБогов прохаживаться покомнате векошки. Однако, даже итогда, она большее время отдыхала, иесли неспала, то толковала сПершим, который стал теперь предупредительно обманчив, считая, что итак слишком много поведал ей, потому почасту переводил разговоры набезопасные темы. Большей частью Бог выспрашивал юницу оее мыслях, чем сказывал сам. Время как казалось Есиньке, остановилось теперь иввекошке, точно также как когда-то оно замерло вБерезане, куда ей так жаждалось вновь попасть… попасть иобрести там состояние умиротворения.
        Наконец, Родитель разрешил Богам отбывать изОтческих недр, сочтя состояние Еси достаточно окрепшим, ибо состояние Крушеца было исследовано многажды раньше исочтено благостно оправившимся. Вэтот раз полет юнице показался более скорым, так как во-первых она могла подолгу спать, аво-вторых ее перестали мучить боль итошнота. Вследствие этого векошка летела насамых высоких оборотах, снижая их лишь втяжелых местах, как величал их Перший, рукавах.
        Ноне девушка проснулась уже неввекошке, авкаком-то ином месте. Она сразу сие поняла, абы нетолько цвет комнаты, ноиее форма казалась другой. Вэтом помещение, стены, имеющие треугольную форму, сходились водной вершине. Самих стен было пять, пятиугольным смотрелось иоснование пола, потому помещение соответствовало образу пятиугольной пирамиды. Поверхность стен поражала своим серебристо-синим, неясно-тусклым цветом. Посередь комнаты, недюже большой, стояло весьма широкое ложе, без спинки иножек, ивовсе сисчерна-синего цвета поверхностью наоной были разбросаны ворохом множество подушек. Подле ложа располагалось мощное облачное кресло ичасть кучных, клоков дымчатых испарений только небелого, апрозрачно-голубого цвета цепляясь застены комнаты, тревожно вздрагивали, словно были чем напуганы.
        Хотя исамо кресло, прозрачно-голубое, ну, может сболее значимой насыщенностью синего цвета, поражало навзгляд своим высоким ослоном имощными облокотницами. Оно поместилось вкомнате таким образом, чтобы сидящий мог все время смотреть належащую наложе девушку. Потому, когда Есислава открыла глаза, первого кого она увидела, это Стыня, вонзившего воблокотницу кресла локоть иподперев перстами идланью подбородок. Младший Димург явно смотрелся чем-то озадаченный, идумал… думал отом, что было дюже для него неприятным, посему золотое сияние его кожи несколько притухло, иона казалась густо коричневой.
        - Стынюшка, - чуть слышно дыхнула Еси ирезко вскочив сложа, дернула головой, авместе сней затрепыхались ее долгие, вьющиеся волосы. Легкой марной дымкой проплыло пред очами темень идевушка слегка качнулась туды… сюды.
        - Тише, тише моя девочка, - торопливо откликнулся Стынь иторопко поднявшись скресла качнулся своей божественной фигурой всторону юницы, несомненно, опасаясь заее состояние. - Ненужно так волноваться, моя Еси. - Бог принял вобъятия девушку иприжал ксвоей объемной груди, нежно приложившись кее макушке, некустам, как было допрежь, авсего-навсе кмакушке.
        Впрочем, Есислава также нестала целовать Стыня вуста, лишь коснулась губами его груди, сокрытой под серебристой материей рубахи. После перенесенного юнице нужно было время… время, чтобы вернуться впрежнее состояние, состояние близкое человеческому, анебожественному.
        - Агде Перший? - вопросила Еси, ощущая особую потребность втом, чтобы видеть именно этого Бога, столь родственного Крушецу.
        - Давеча оттебя ушел, - спешно произнес Стынь ипогладил ее повьющимся, распущенным волосам, оные кажется стали много длиньше, чем были допосещения Родителя. - Ноколи ты хочешь, я его позову. Отец велел, ежели тебе понадобится тотчас его призвать.
        - Нет… ненадо, - ответила Есинька имиг помедлив, вздела голову вверх, всматриваясь влицо возлюбленного. - Побуду стобой, так как вельми затобой наскучалась.
        Юница нежданно резко подалась ввысь иприникла кжарко-трепетным губам Стыня насыщенным золотым сиянием. Людская чувственность вЕсиньке поколь, как благо идля лучицы, оставалась сильней божественности. Стынь стремительно обхватил тело девушки, придерживая ладонью голову, инеторопко опустил ее наложе, нежно проводя левой рукой зараз погруди иживоту. Итем самым движением наполняя плоть трепетанием иприсущим только людям любовным желанием, таким уникальным единожды близким кживотному потребству ивсеже приобретающего вслиянии тел неотъемлемую только человеку красоту.
        Глава двадцатая
        Наспутнике четвертой планеты приближенной поформе кэллипсоиду, где поверхность состояла изобломков изверженных пород, минералов, стекла, метеоритов ивовсе как-то нелепо поместился огромный каменистый утес свесьма развороченной, словно грубо выколотой вершиной. Казалось, скала гнула куда-то влево весь спутник, тем самым замедляя его вращение округ четвертой планеты. Космическое судно Атефов батура, маскирующаяся под данный утес, ноне зримо мерцала своей каменной поверхностью, точно вней переливались движущиеся околот планеты, астероиды, кометы, болиды, ииные мелкие небесные тела. Мельчайшие бусенцы света выскакивая насие покрытие, похоже, пробивали иплотный слой реголита, покрывающего как батуру, так исам спутник.
        Внутри космического судна ноне было вельми шумно. Неможно сказать, что существа, населяющие ее гамили, понеже это врядли позволил почасту пускающий гнев Бог Асил. Просто каждое создание, исполняя положенное ему, переговаривалось итем самым наполняло многочисленные галереи, расписанные листами, плодами, увитые ветвями аль изогнутыми корневищами, комнатки, горницы, светелки тем работным бытием.
        Вцентральном зале одного измощных помещений батуры, поформе схожим совалом, ипол, ипотолок были ровными игладкими, австенах перемещалось сразу два сияния бурый игусто-зеленый, порой ивовсе приобретающий почти темно-коричневый цвет. Сияния непросто полыхали, они точно кружили постенам, инолды степенно спускаясь отсвода кполу. Потолокже вспять казался недвижимым и, ноне, явственно потемнев, таил всебе синюю марность неба, утопив втой мрачности исерые паутинчатые волоконца, повторяющие форму шестиконечной звезды, икрупные шары перемещающие радужность света, допрежь того пристроенные наих кончиках. Намогутном пне, заменяющем трон, поместившимся посередь залы свысокой иширокой щепой торчащей содного его бока, заменяющей как таковой ослон, восседал Асил. Дотоль отходящие отпня корни остались лишь околот него, опоясав поколо, ималость приподняв над общим уровнем мраморного пола, хотя итут они нерасползались повсей поверхности, тем самым высвободив впомещение большую часть пространства.
        Асил опираясь наослон пня, всеребряном долгополом сакхи, казался явно чем-то огорченным. Впрочем, если говорить точней, он был опечален лишь одним, болезнью Крушеца, которая случилась повине Круча инедогляду его, как старшего Бога. Без венца, однако, при своем высоком росте Зиждитель должен былбы смотреться могутным, хотя снаходящимся взале существом зрелся так себе… середничком.
        Прямо пред Богом, наосвобожденном откорней полу, стояло огромное, ввысоту превышающее метра три-четыре, создание, величаемое троллем. Плотное его тело, сзеленой кожей, лоснящейся отвлажности, точно он токма вылез изводы, свидетельствовало осиле того существа. Широкими, накаченными были руки, ноги исамо туловище тролля, оголенное без признаков пола, волос оно вроде кроилось только для демонстрации мощи. Потому нанем просматривалась массивными взгорьями мышечная масса вконечностях, аовально-сплюснутая голова, растянутая встороны двумя огромными треугольными ушами, соприкасающимися совсей поверхностью щек, сидела прямо натуловище, отчего плечи входили вподбородочную область. Голова также неимела волос исверху казалась гладко-лоснящейся, налице отсутствовало как таковой лоб, скулы исамо оно было достаточно плоским. Одначе, совсем тем крупные очи круглой формы тролля, где оранжевый зрачок пульсирующе поместился вчерной склере, придавали лицу довольно-таки злобное выражение. Похожий назагнутый клюв птицы нос неимел основания иосуществлял дыхание чрез одну, широкую ноздрю, потому создание дышало тягостно
ишумно. Мясистыми иболяхными, буро-серыми были губы существа, ислегка отвислыми, будто устарца щеки. Обряженный всего-навсе внабедренную повязку, что широкой полосой обматывала бедра икрепилась наталии платиновой пряжкой, тролль более ничем себя неприкрывал, аноги его заканчивались круглыми стопами смаханькими черными наростами покраю, похожими наногти.
        Вправой вытянутой руке создание держало, словно куклу, шаманку Уокэнду ухватив ее завздетые вверх раскосмаченные долгие черные волосы. Уокэнда ноне, кажется, растеряла смуглость собственной кожи, некогда оттененную сиянием краски. Под ее открытыми ииспуганно уставившимися насидящего Бога черными глазами пролегли синие круги, обострился орлиный профиль, изримо впали щеки, будто шаманку дотоль долго били. Да ився Уокэнда, обряженная врванную бурую тунику, где толком инеимелось рукавов, выглядела измученной иистощенной. Небыло вмочках ее ушей сережек, аруки, досель расписанные отзапястьев долоктей, синими символами ивовсе безжизненно посинели. Шаманка висела насобственных волосах, молча, лишь подняв вверх правую руку иухватившись перстами чуть пониже трехпалой лапищи существа.
        - Что? - нескрываемо недовольно молвил Асил, зыркая сначала нашаманку, потом натролля. - Чего принес сюда эту дрань, Амате?
        - А, чего сней делать Бог Асил, - прорычал, едва шевеля своими мясистыми губами, тролль. - Выж ничего невелели.
        - Невелел, - голос старшего Атефа ивовсе болезненно затрепыхавшись, тотчас погас.
        - Надобно ее уничтожить Бог Асил, - нежно проворковала Отеть, поместившаяся начуть вздыбленном корне слева оттрона Зиждителя.
        Нынче обряженная вбурый сарафан сширокими лямками, края которых были украшены крупной коричневой яшмой ижелтую рубаху, без ворота, да втон одеянию обутая вкалишки, Отеть беспокойно оглядывала Бога, сопереживая его огорчению.
        - Уничтожить, - вяло протянул Атеф иусмехнулся, слегка изогнув узкие губы. - Акакой теперь смысл Отеть? Какой?.. Бедный малецык столько пережил боли, Отец Перший столько выслушал назидательного отРодителя… ая… Я весь измаялся заэти дни. Ипустьбы Родитель все свое недовольство выплеснул наменя, ибо я того заслужил, так нет! - Голос старшего Атефа резко набрав мощь дрогнул, авместе сним качнулась рука тролля, и, открыв рот бесшумно застонала удерживаемая вней шаманка. - Нет, Отец… Перший он непозволил тому недовольству Родителя излиться наменя. Он выслушал все сам, апосле мне сказал, что нужно быть внимательней… Понимаешь Отеть, внимательней.
        Асил разком повернул голову всторону сидящего рядышком создания старшего Димурга, каковой относили кнечисти, нестолько люди, сколько сами Зиждители, игулко вздохнув всей плотью так, что затрепетала материя сакхи, уставился нанее.
        - Понимаю, Бог Асил, - неменее скоро затараторила Отеть иднесь вголосе ее послышались едва заметные нотки бас-баритона. - Понимаю… Вам ивпрямь, прав Господь Перший, надобно быть внимательней, ноивсего лишь. Вас никто ни вчем неупрекает, так как сие была случайность. Еслибы неэта склизкая тварь, сгоспожой илучицей ничегоб непроизошло… Вовсем виноват ее извращенный, завистливый мозг, оный надобно уничтожить так, абы более того, что давало ему ход непоявлялось наЗемле.
        - Так чего уничтожить, али как? - наново отозвался рыком тролль, ишумно вздохнул.
        - Али помолчать Амате, - произнесла вельми повелительно Отеть, точно правящая нетолько вэтой зале, ноивообще вбатуре. - Сколько раз тебе говорено, коль я толкую сБогом Асилом, ты узколобый тяжкодум, стоишь имолчишь.
        Тролль взволнованно перевел взор слица Бога нанечисть, и, приоткрыв рот, вывалил оттуда болотного цвета мясистый язык, сверху покрытый крупными бурыми бородавками.
        - Ирот свой сомкни Амате. Сколько раз тебе говорено, абы ты рот держал закрытым, исим нелицеприятием непугал Бога Асила иБога Круча, - немедля отозвалась Отеть ирезко передернула плечами.
        Вее ромбического вида очах расположенных негоризонтально надбровным дугам, авертикально так, что уголки вдавались соответственно вщеки илоб, голубизна сменилась наболее насыщенный цвет. Легкая зябь нежданно энергично качнула туды… сюды квадратные зрачки, каковые, видимо, оглядели зараз всю залу.
        - Однако, - продолжила свои толкования нечисть, узрев как тролль поспешно выполнив ее указания, сомкнул рот. - Все, что случилось случицей пойдет вам Бог Асил впрок ивы станете более опасливым вотношение ваших сынов, очем я всегда сказываю. Нонеже нужно решить две заботы… Первое покончить сэтой мокроносой мерзостью, что находится вруках Амате…
        Тролль тотчас шевельнулся, и, протянув всторону Бога руку спокачивающейся шаманкой, вопрошающе дыхнул:
        - Так, что уничтожить?
        - Смолкни, Амате, - негодующе гаркнула всторону тролля Отеть, меж тем непрекратив поучать старшего Атефа, - она дюже заплевала всю светелку обок моей горницы. Уж я боялась ее куды виное место поместить, чтобы Бог Круч неприметил… посему светелку нужно отмыть, аее…
        Однако, нечисть недоговорила, ибо вразговор вновь вклинился тролль, теперь дернувший руку, авместе сней шаманку насебя:
        - Так, что уничтожить?
        - Уничтожь! - гневливо выпалил Асил.
        - Смолкни! - неменее взбудоражено дыхнула Отеть.
        Нотак как старший Атеф повеление молвил первым тролль торопливо его ивыполнил. Он резко кинул Уокэнду напол пред собой исрыву, шагнув вперед, левой ногой наступил нанее. Пронзительный скрежет, хруст, словно перемалываемой древесины наморг наполнил всю залу, апосле раздался плямк, это стопа Амате сравнялась споверхностью пола, иогорченный окрик Асила:
        - Что ты наделал?
        Лицо Бога зримо дрогнуло, ион сдосадой оглядел исаму залу, исвое серебристое сакхи заляпанное кровью, мельчайшими останками органов шаманки.
        - Уничтожил! - довольно отозвался тролль иеще сильнее вдавил правую стопу, вместе состанками человека впол.
        - Кх… кх… - продышал Атеф, толи собираясь закашлять, толи зарюмить. Он резко развернулся кявственно опешившей нечисти ипоказал насвое одеяние, усеянное, как ируки, илицо ошметками человеческой плоти. - Что затупое создание? Почему меня окружают такие глупцы?
        Отеть немешкая вскочила насвои удлиненные ноги, ипочитай прыгнув навспучившийся подле трона ивыполняющий роль облокотницы корень, вздев вверх подол своего сарафана, принялась утирать лицо, руки исакхи Бога. Стем вельми полюбовно успокаивая:
        - Ненужно вот так помелочам расстраиваться… Сейчас утремся, устраним усяку неприятность исырость… Ивсе будет благополучно.
        Наудивление Асил довольно терпимо воспринял то самое устранение, хотя всеже отклонил отнечисти лицо, дав утереть подолом сарафана руки исмахнуть ссакхи кровяные ошметки. Лишь Отеть убрала всякое расстройство содеяния икожи Бога, она рывком развернула голову всторону все еще вдавливающего впол тролля, ишибутно нанего гикнула:
        - Ты, чего Амате такое творишь… Уничтожить, этож надо понимать как… Этож надо понимать, что нетут… Невзале… Непред Богом Асилом иего пречистым взором. Анут-ка, ступай отседова, да ногу узколобый тяжкодум подыми, абы весь пол неизмазать… Да, шибко позови сюда полазников, пущай уберутся туто-ва.
        Тролль незамедлительно поднял ногу, слегка согнул ее вколене ипринялся рассматривать месиво, каковое оставил после топтания наполу, где перемешались нетолько волосы, кости, плоть, ноиодеяние шаманки. Апосле, также медлительно развернувшись иопираясь наиспачканную стопу только черными наростами, направился несколько подпрыгивающе, искаждым шагом встряхивая зал, кстене втом месте, что была более вытянутой формы, точно живописующая верхушку яйца. Тролль тукнулся своей почитай прямой макушкой внежданно ставшую бурой поверхность стены, вроде как провалившись вее зябь, оставив осебе напоминанием только марность сияния.
        - Так одну заботу мы убрали, - молвила умягчено Отеть иголос ее наново заворковал. - Теперь овторой.
        - А, что еще есть ивторая? - досадливо протянул Асил изыркнув наоставшееся отшаманки пятно прикрылочи.
        Взеленой широкой длани испещренной тончайшими, пурпурными жилками икатушками нежданно словно прокрутилось пред ним изображение долины, где жила Есинька… полутемный вигвам наполненный ненавистью Уокэнды кней, страхом пред ее могуществом ивсепоглощающим желанием непременно уничтожить… сгубить, чтобы небыло… недышало… Ту длань-послание Асил принял отАмате иОтети еще там ввекошке, когда они летели кРодителю, асейчас глянув наслякоть оставленную ногой тролля, тягостно вздохнул. Нечисть явно уловила итомление Бога иего прерывистое дыхание да нежно огладив его собранные втонкую, недлинную косу волосы скрывающие ухо, поучающе нежно пояснила:
        - Поколь вас тут небыло. - Отеть намиг смолкла, ей зримо нехотелось еще больше беспокоить Атефа, носмолчать она, видимо, немогла. - Бог Круч иГосподь Стынь колобродничали. Они установили намалом сумэ Господа Стыня какое-то устройство, оное содеял Господь Опечь для них, илетали спервоначалу всистему Горлян, апосле озорничали напланете Земля.
        - Всмысле озорничали? - взволновано вопросил Асил, ирадужка вего глазах стало блекло - желтой, желая, видимо, сплотиться сосклерой.
        - Озорничали, уж неведаю, как вГорляне, - молвила нечисть итеперь убрала удлиненным перстом счерной, прямой брови Атефа кусочек плоти шаманки. - НонаЗемле, наодном изконтинентов, распиливали твердую, скальную породу ильм-лучом. Оданном озорстве мне пришлось доложить Зиждителю Небо, каковой изъял уГоспода Стыня иБога Круча устройство, аих самих поселил вхуруле, довашего прибытия.
        - Иноредь я думаю, - тихо проронил Асил иогладил взлахмоченность волосьев, больше напоминающих отростки растений, наголове нечисти. - Перший… Отец создал тебя Отеть неиз-за Круча, адля меня… Для меня, как самого близкого, умного помощника. Спасибо тебе, - благодушно дополнил он иласково улыбнулся, такому замечательно толковому созданию старшего брата.
        Глава двадцать первая
        Взале намаковке четвертой планеты, свод нынче прикрывали, кажется, инеоблака вовсе, агустые желтые испарения, плюхающие вниз тонкими лентами, повисающими внаправлении пола инеспешно раскачивающимися взад… вперед. Каковые погодя степенно втягивались спиралевидными полосами обратно виспарения, придавая тем движением последним легкую рябь. Посередь самого помещения начетырех объемных креслах туго спаянных полотнищами серых облаков восседала четверка старших Богов. Иесли Перший иНебо обряженные взолотые сакхи были при своих венцах, то оба младших словно сговорившись, облеклись всеребристые ивспять сняли свои ореолы власти. Утомленно расстроенным смотрелся нетолько Асил, ноистарший Рас, точно это неПерший, аон давеча прибыл отРодителя навекошке.
        - Как Огнь? - вопросил, нарушая недолго царившую после прихода Асила тишину, Перший, обращая поспрашание кмладшему изних.
        - Многажды лучше, - незамедлительно отозвался Дивный, сидящий слева отстаршего брата итрепетно ему улыбнулся. - Оногдась он бывал уРодителя, итот остался доволен его видом… Думаю малецык оправился, ивмале сможет, как сам того желает, отбыть ксебе вЗолотую Галактику.
        - Небудем торопиться, мой милый, - внимательно выслушав брата, произнес достаточно властно старший Димург, он всегда так говорил, коль они собирались вчетвером, ивего венце змея неменее авторитарно блеснула зелеными очами. - Некуда поколь его неотпускай. Попервому я сним потолкую иувижу. Огнь довольно-таки скрытен, да ивремени прошло нетак много смомента его лечения… Тем паче, Родитель распознал унего такой неблагостный рифт естества. Сейчас нужно неторопиться, дабы неслучилось ухудшения… Посему днесь, мой бесценный, держи Огня подле себя. Вскоре я его заберу ислетаю вСеверный Венец, чтобы Огня осмотрела Кали-Даруга. Уверен, только после осмотра живицы, мы можем быть спокойны занего… Ида, - Бог прервался намалость, лишь для того, чтоб перевести дыхание иогладить подушечками перст левой руки свои полные губы. - Прошу, тебя, малецык доколь ктебе неприсоединится Асил, облетай всех сынов…, - добавил он. - Облетай ипрощупывай.
        - Присоединится Асил, - изумленно повторил Небо, обидчиво блеснув всторону старшего брата лучистым светом своих небесно-голубых очей.
        - Да, присоединится вмале, - медленно растягивая слова, отозвался Перший, все еще голубя перстами сияние нагубах. - Родитель велел свернуть соперничество залучицу. Потому я ивызвал сюда тебя, Дивный… Так, что Асил вместе сКручем отбудет изМлечного Пути, аСедми, скаковым я уже связался, его подменит… Подменит, чтобы я смог ему пояснить все обстоятельно получице исогласовать дальнейшие действия… Вцелом, как идействия Вежды, оный прибудет несколько позднее.
        - Может допрежь того, как ты станешь увязывать действия сынов, нам, наконец, дадут пояснения, поповоду произошедшего? - теперь слышимо прозвучала досада вголосе Небо ичерты лица Бога зримо исказились, точно брат его чем задел.
        - Конечно, мой драгоценный малецык, все поясню, ты только негневись попустякам, - нескрываемо полюбовно молвил старший Димург, иласково оглядев всех братьев, устало вздохнул, точно пред тем пронес вельми тяжкий груз. - Просто, мой милый, я очень утомился… Прости, что непринял тебя сразу как прибыл, ибо отправился вдольнюю комнату, поколь девочка была вкувшинке под приглядом бесиц-трясавиц. Много… много было потрачено сил. Так как Родитель, желая меня проучить, заставил присутствовать навтором вмешательстве вплоть ипри Его толкование случицей, кое как ты понимаешь, несколько меня обесточило. - Досада немедля покинула лицо Небо ион многажды участливее оглядел всю фигуру старшего брата. - Как я уже сказал, - дополнил Перший. - Родитель свернул соперничество залучицу, ибо… Чтож, будем говорить, как есть, Крушец уже сделал свой выбор. Отом он при лечении сказал Родителю… Сказал, что определился спечищей инепотерпит никакого имени кроме Крушеца. Ну, атак как Родитель считает данную лучицу неповторимо-уникальной, чтобы нетревожить малецыка, иповелел прекратить соперничество. Да, ипоскольку Родитель
оставил Крушеца вэтой плоти, неизымая, поелику меж ними днесь наблюдаются крепкие связи, сейчас надо как можно дольше продлить жизнь девочки. Ведь итак понятно, что после лечения, срок бытия плоти значительно снизится, однако нам необходимо время, чтобы наш любезный малецык сумел окончательно оправиться инабраться сил дотоль как покинет ее… Малецык, - голос Першего рывком потух итакже резво погасло сияние его кожи. Бог зараз сомкнул очи, глубоко вздохнул… раз… другой, апосем более степенно продолжил, - Крушец очень тяжело перенес лечение… Потому вовремя второго вмешательства Родитель приставил кнему нимб, чтобы все время заним наблюдать… нетолько ноне вплоти, ноипогодя вмироколице. Ежели наново начнутся сбои вкодах вмироколице Родитель пришлет птиц гамаюн, они его изловят, иотвезут вОтческие недра. Если будут нечастые сбои, дождемся его вселения, ипосле сыны перевезут Крушеца вновой плоти кРодителю. Ималецык тогда, однозначно. продолжит взращивание вБерезани.
        Старший Димург замолчал, и, вскинув соблокотницы кресла вверх руку, дланью заслонил часть лица, укрыв под ней очи. Итотчас змея внавершие его венца, беспокойно свершив движение покругу, многажды подавшись вперед ивниз своей треугольной головой, заглянула влицо своему властителю. Ее раздвоенный, сине-марный язык легохонько прополз сквозь плотно сомкнутые перста, ивидимо зашевелился туды… сюды, вроде вторя едва слышимому шипению.
        - Крепкие связи идолгая эта жизнь, - раздраженно продышал Небо, чуток качнув головой истем придав особый ход вращению системы всобственном венце. - ИКрушец могбы вследующей жизни стать Богом.
        - Яже говорил, что эта жизнь уплоти небылабы полноценной, - проронил Перший, и, убрав отлица руку, самую толику повел перстами вверх, тем самым повелевая змея занять положенное ей место внавершие венца. - Девочка прожилабы неболее семи-девяти асти. Это была несамая лучшая плоть. Просто вкодах Крушеца, как пояснил Родитель, уже давно находился сбой. И, бесценный малецык, именно поданной причине так долго невселялся, ибо искал плоть паболдыря. Бедный мой Крушец, моя уникальность, очевидно, сие произошло, потому как я всвое время пытался облыжничать Родителя иему пришлось пережить слишком много волнения.
        Теперь Димург подался назад истем вогнал спину иголову глубоко воблачный ослон кресла. Инемедля его стенаниям, точно вунисон, отозвался шумным вздохом Асил, все время неотступно глядящий впол залы. Тонкие желтые ленты единожды выплюхнувшись изоблаков синхронно качнулись вправо… влево инежданно замерли, вероятно, остановленные напряженным молчанием Зиждителей.
        - Дивный, что Родитель обесточил пока мы были унего? - вопросил Перший, беспокойно зыркнув нанескрываемо расстроенного Асила, стараясь несколько разрядить скованную атмосферу залы.
        - Крайние Галактики нашей Вселенной, - отозвался Дивный, распутывающий завитки всвоей густой, темно-русой бороде достигающей груди, наконцах закручивающейся поспирали вотдельные хвосты. - Справого окоема, покуда ничего важного. Ноесли Родитель изымет нашу драгость Крушеца, - Бог вложил особую теплоту ввеличание лучицы, - пострадают стой стороны наши итвои брат Галактические владения… И, конечно, Северный Венец, он самый близкий ктому окоему.
        - Недопустимо, чтобы пострадал Северный Венец… недопустимо, - тревожно произнес Димург себе под нос иприподнял устало ноги.
        Немедля под ними, выскользнув прямо изсидения кресла, развернулся пухлый облачный лежак, принявший насебя ноги Бога идаже слегка их утопивший всвоей перьевитости.
        - Важное теперь для нас спасти Крушеца, - наконец, подал глас Асил ион унего туго затрепыхался. Исам Бог, чуть-чуть шевельнувшись, снял сконечностей, впрочем, как исовсей плоти, казавшуюся окаменелость. - Все остальное несущественно… Коль понадобится, я отдам тебе Отец свою Галактику Геликоприон или Травьянду, какую захочешь, чтобы ты мог переселить туда жителей Северного Венца.
        Старший Димург совсей теплотой наоную был способен, воззрился наАтефа инежно просияв, молвил:
        - Нет, мой милый, твои Галактики мне непонадобятся… Тыже знаешь, мне есть куда переселить жителей Северного Венца. Просто вэтой Галактике находится Пекол, амнеб нехотелось беспокоить Кали-Даругу идевочек какимбы то ни было переселением, всего лишь… - Перший заботливо обозрел брата сголовы доног, словно взглядом огладил его жесткие черные волосы, имысленно, слышимо ему добавил, - Асил, малецык, коль ты неготов отом, что произошло толковать сбратьями, покинь маковку, я сам все утрясу… Только ненадобно так переживать, все самое страшное позади, инаш Крушец жив, здоров, сие главное, моя бесценность.
        - Нет, я неуйду, достаточно прятался затвоей спиной, - незамедлительно отозвался Асил, сказав это, однако вслух, тем самым вызвав удивление влицах Небо иДивного, изаодно прекратив мысленный разговор сПершим.
        Димург еще малость встревожено смотрел наАтефа, мягко стем его прощупывая и, вероятно, успокаивая, апосле сказал, вже направляя ту речь навсех братьев:
        - Если Крушеца непридется изымать, соперничества небудет ивпоследующих жизнях. Родитель хочет, чтобы мы как можно меньше вмешивались ипроявлялись вбудущей жизни плоти малецыка, посему тут будут находиться Седми иВежды. Иэто, немой выбор, аРодителя. Сказал всего-навсе присматривать, создавать более благостные условия жизни, иоткрыто непроявляться.
        - АКрушец неиспугается, что его бросили? - взволнованно дыхнул Дивный, враз перестав приглаживать концы своей бороды.
        - Я несмог переубедить Родителя, - отозвался Перший ималозаметно качнул головой, иодновременно колыхнулись желтые ленты облаков всводе, жаждущие дотянуться доЗиждителей находящихся внизу. - Родитель совсем нежелал меня слушать вэтом вопросе. Хотя я уверен, Крушец ту разлуку несумеет правильно воспринять, ноРодитель считает сие ему необходимо. Раз небудет соперничества, необходимо всеже как-то наполнять эмоциями ичувствами плоть. Родитель был столь непереубеждаем, что я решил смириться… Теперь поповоду ближайших замыслов. Вмале прибудут гипоцентавры, ипоколь лучица вплоти начнется возведение пирамидальных комплексов наЗемле. Ну, издоровье девочки перейдет под заботу этого народа. Досележе она поживет намаковке, бесицы-трясавицы станут наблюдать заздоровьем ее иКрушеца… И, да, Небо, хоть Стынь снимет щит споселения дарицев наЗемле, лучше будет коль Дажба встретится сдевочкой тут намаковке, под моим приглядом. Она достаточно долго считала, что Дажба виновен вгибели Дари, имне пришлось втом ее переубеждать. Посему, чтобы все прошло спокойно иразумно, будет мудрее сделать, как предлагаюя.
        - Хорошо, брат, когда распорядишься, Дажба придет… Хотя малецык, как ипонятно, уже жаждет увидеть тебя идевочку, - неспешно отозвался Небо, изатрепетавшее сияние накоже его лица явственно свидетельствовало, что он начал сызнова негодовать. - Может ты всеже… Ты, Отец, пояснишь почему заболел Крушец? Почему унего сбились кодировки, ведь неиз-за гибели Дари… Я так понимаю, коль ты присутствовал при толковании малецыка иРодителя, он все смог рассказать.
        - Нет, неиз-за гибели Дари.., - медлительно, точно нехотя отозвался Перший, делая множественные промежутки меж словами. - Несомненно, Крушец сумел поддержать плоть после произошедшего катаклизма… даже более того.
        Он резко прервался, ибо сего речью оживился Асил изакачал головой, словно тем движением стараясь перенять инициативу объяснений насебя. Перший сомкнул рот исызнова прикрыл часть лица дланью, оперев перста обнадбровные дуги, тем создавая навес меж своим очами ивзглядами братьев. Ивзале тотчас наступило глубокое отишье, такое какое видимо никогда нецарит напланетах, где живут люди ивсевозможные мелкие твари, наполняющие тот мир своим жужжанием, стрекотанием, гудением, передвижением. Та тишь взале плотной пеленой нависла над замершими Богами исвоей морокой, напугав, схоронила воблачных телах все дотоль покачивающиеся ленты. Тишина правила совсем недолго, давая времени набраться сил пред тягостным рассказом Асилу.
        - Я виноват втом, что Крушец заболел, - едва подал голос Атеф икего серебристо-нежному тенору, добавилось ощутимое колебание.
        - Ты? - вдва голоса дыхнули Дивный иНебо, упершись пронзительными взорами влицо брата, определенно, желая его прощупать. Впрочем, Асил ни чем, ни уступал всиле Расам, потому вызнать его мысли им неудалось.
        - Ненадобно только испепелять меня взглядом, Небо, - запальчиво молвил Асил… ивтой горячности нашел силы справиться ссобственным волнением.
        Лицо Атефа наморг истеряв золотое сияние окрасилось впурпурные переливы, сожрав иприсущую ей смуглость так, что нестолько увидевший, сколько почувствовавший состояние брата Перший мгновенно ивельми властно произнес:
        - Малецык прекрати гневаться, иначе я сей миг сверну этот разговор.
        Асил немешкая кивнул ипринялся глубоко дышать, тем самым изгоняя изсебя гнев ивозвращая лицу положенный смуглый, ближе ктемной ивтоже время отливающий желтизной, цвет кожи подсвеченной общим для всех Зиждителей сиянием. Онещенемного медлил, апосле обстоятельно рассказал братьям опроизошедшем отравлении плоти, иотом каким образом им сПершим это стало известно.
        - Крушец, - теперь заканчивая свою речь, голос Асила ивовсе стал срываться нахрип, зримо дрожали его узкие губы иходили ходором желваки наскулах. - Сказал Родителю, что пытался спасти плоть, нехотел ее смерти… Инеподумал, что будут такие последствия… Скорей всего содеял это рывком сгорячностью, которая ему присуща.
        - Поступил как Бог, - полюбовно проронил Небо, внедрив, воткнув свои пальцы вглубь облачных облокотниц, стараясь засчет их сдержать явственно рвущееся всторону Атефа негодование, похоже, мгновение спустя плеснувшее скожи его лица густо-золотые переливы света прямо назолотистые волоски усов, брады. - Но, ты, Асил, просто молодец! Как всегда отличился! Отец позволил тебе соперничать вместе сКручем наравных, что непредоставил ни для Дажбы, ни для Стыня… Аты неперепроверил действия Круча, непрощупал людей окружающих девочку. Как это, собственно говоря, можно понять? Ты, что поленился? Ни придал значения тому, кто подле Есиславы, что ей дадут выпить? Ипочему твои бесицы-трясавицы неперепроверили состояние плоти? Почему несработала Сирин-создание?.. Хотя втакие моменты итак ясно, что Сирин-создание отключает свои полномочия, чтобы ненавредить лекарям… Вообще, такое ощущение складывается изтвоего рассказа, что ты больно, чем оставался занятым, ипосему стало недодевочки. Ноэто непросто девочка, плоть, какой-то там человеческий отпрыск, дух, племя, народ… Это Крушец! Крушец!
        Небо резко поднялся, несмотря нато, что Перший, убрав отлица руку, торопко ею дернул, повелевая вернуться накресло. Старший Рас даже неглянул набрата, аразвернувшись, направил свою поступь кстене, очевидно, намереваясь покинуть залу, находу продолжая досадливо бросать всторону Асила, огорченно преклонившего голову, молвь:
        - Это возмутительно. Сначала Опечь, теперь наша драгость Крушец. Ипочему вообще тебя Родитель ненаказал заКрушеца.
        Старший Рас дойдя достены уже было шагнул внее, когда вего прерывисто-негодующую речь вклинился Перший:
        - Небо, вернись обратно, - его непререкаемо-властный голос немедля остановил Раса обок стены, вже пошедшей малой волной. - Мы еще недотолковали, это во-первых… Во-вторых Родитель ненаказал Асила, потому как мы все, одни вбольшей степени, другие вменьшей, виноваты перед малецыком… Иколь наказывать нужно начать попервому сменя, понеже все проблемы вздоровье Крушеца связаны смоим своевольством, желанием неразлучаться сним, держать подле. После наказать тебя, так как это твой недогляд, ижелание им обладать впрошлой жизни плоти, чуть было непогубили его… Иеще, прошу тебя прекратить упрекать нашего дорогого младшего брата поповоду Опеча. Ошибки свойственны всем… Взамыслы Божьи могут вмешаться итвари, оные мы творим. Коль нато пошло, - голос Першего зазвучал оглушительно наполнив той мощью всю залу ипригнув головы братьев. - Ты тоже всвое время взрастил маймыра. Инапомню тебе, это была моя лучица, которую потвоей убедительной просьбе я уступил… Уступил итем самым погубил. Посему более несмей при мне, упоминать про ошибку Асила… Малецык итак вельми расстроен, весь измаялся завремя нашего полета… Истомился
собственной оплошностью.
        Старший Димург теперь будто пронзил взглядом своих темных очей поглотивших всю склеру стоящего кнему спиной брата, подчиняя его себе, разворачивая иповелевая вернуться напрежнее место. Небо немедля, вроде вошедший вгипнотическое состояние повертался, инеспешно тронувшись сместа многажды ровнее поглядев напоникшего Асила, ответил:
        - Крушец… Это такая уникальность. Его мощь ощущается даже сейчас, ачувственность непросто привязывает, она спаивает сним. Потерять его непоправимо для нас… меня.
        - Естественно, мой милый, - уже тише имного мягче протянул Перший, легохонько кивнув Небо наего кресло.
        Итотчас змея внавершие его венца сделала стремительный рывок вверх, и, вырвав изжелтых полотнищ облаков боляхный кусок, рывком бросила его насидящего Асила. Пенистые испарения, достигнув старшего Атефа, единождым махом обернулись вмельчайшую мгу, купно осыпав той моросью волосы, кожу исакхи Бога, также моментально сняв снего удрученность ивернув положенную бодрость. Асил много ровнее вздохнул, и, вздев голову, благодарно воззрился настаршего брата.
        - Мы все любим нашего Крушеца, - продолжил толковать Димург, оставшись довольным тем, что один его брат вернулся ккреслу, адругой малеша успокоился. - Нетолько я, ты, Дивный, ноиАсил… Малецык все время полета был подле Крушеца идевочки, почасту подменяя меня, особенно когда мы возвращались, ия был несколько утомлен. ИАсил желал встречи сРодителем, поелику хотел, чтобы ему высказали, его наказали… Нонатот момент все это являлось несущественным… Инезачем, малецык, - это Перший уже говорил Асилу, - так себя изводить. - Лицо старшего Атефа пошло легкой зябью, точно нетолько сияние, ноисама кожа нанем взыграла огорчением насебя самого. - Нельзя бесконечно прокручивать собственные ошибки, надо научиться их обдумывать изасим немедля чрез них переступив, идти дальше. Неестественно такое твое волнение, какое было давеча набатуре, иокаковом мне доложили, коим, ты мог, мой милый, напугать нашу кроху Круча.
        Небо, наконец, достиг своего кресла имедлительно нанего воссел. Впрочем, так иневзглянул настаршего Атефской печище, нестолько продолжая нанего серчать, сколько чувствуя, что погорячился всвоих высказываниях.
        - Атебе Небо, скажу так, - дополнил свою речь Димург, более авторитарным тоном, вероятно, узрев легкое колыхание облачного кресла, вроде умиротворяющего сидящего нанем старшего Раса. - Порой случается иБожий недогляд. Потому я всегда вам говорил, обязательно приставьте кмладшим сынам кого изсозданий, чтобы могли докладывать вам оих действиях. Абы неслучилось бедствия, такого, что произошел ноне. Согласен, Асилу надобно быть более внимательным кКручу, ибо малецык, как я смотрю, вельми инертен. Наверно, был таким всегда, потому теперь мы все… все… нетолько Асил, я, ноиты, Небо, иДивный будем заним более настойчиво приглядывать, знать, что нанего поколь нельзя ни вчем положиться. Судя повсему, Круч был таким ленивым, инертным впоследних человеческих личностях иту нерадивость впитал всебя. Днесь поколь ничего ему неговорим, апогодя… когда девочка умрет я сним обслучившемся потолкую. Здесь также нужно быть осторожным, чтобы ненароком малецыка ненадломить. Посему отом, почему заболел Крушец, доколь знаем мы вчетвером, сынам нерассказываем. Апосле гибели плоти девочки, обстоятельно все обскажем, сначала
я всем младшим. Потом вы остальным малецыкам.
        - Отец, сколько Родитель отвел времени плоти девочки? - вопросил Дивный, только старший брат замолчал, спрашивая отом, что, конечно,же волновало ни его одного, авцелом всех Богов.
        - Ничего отом неговорил, моя бесценность, - устало пояснил Перший, ислегка утопив голову вослоне кресла, прикрыл очи, одначе, оставив налевом узкую щель, чтоб завсем наблюдать. - Он был так мной недоволен… Недоволен, что я сним все время спорил, понеже нераз наменя гневался. Я поколь приставил кдевочке беса, теперь посмотрю, как нанего отреагирует Крушец. Малецык покуда очень слабый ивялый… Очень медленно восстанавливается, ноРодитель считает, что его состояние невнушает опасения. Поповоду девочки… Вмале бесицы-трясавицы поправят ей глаз, осмотрят состояние мозга иплода. Так, что вближайшее время доложат мне осроке ее жизни. Надеюсь, унас есть взапасе хотябы одна асти, набольшее, как я понимаю, рассчитывать нельзя.
        Гулко теперь вздохнул Небо итакже как старший брат сомкнул очи, потому что таращившаяся нанего изумрудными очами змея внавершие венца Димурга, раскрыв пасть, сердито оскалила свои белые загнутые клыки.
        - Отец, - очень нежно продышал Дивный, и, подавшись вперед отослона, стал много ближе кстаршему брату. - Я могу увидеть Крушеца?
        - Конечно, моя любезность, - дыхнул еле слышно Димург, словно засыпая отразговора иутомления, отчего начуть-чуть перестала подсвечиваться его кожа, как-то мудрено ивдруг остановив блистание взолото-коричневом тоне.
        Дивный теперь медлительно поднялся скресла, и, подойдя ккреслу-лежаку старшего брата, воссел подле его вытянутых ног. Он протянул всторону лица Першего правую руку иласково огладив перстами его изогнутые, слегка вздернутые вверх брови, поместившиеся накрупных надбровных дугах да явственно показавшиеся две тонковатые, горизонтальные морщинки налбу своей теплотой, намалость стал ивпрямь нестаршим Богом, аотроком вобществе более значимых, могучих изаботливых сродников.
        - Отец, скажи Родитель говорил отом, какую печищу выбрал наш Крушец? - поспрашал своим бархатистым баритоном Дивный, остановив перста наполных губах брата.
        Старший печищи Димургов немедля открыл свои очи, смягкостью взглянул насидящего обок него младшего, иполюбовно облобызав его перста, все также низко отозвавшись:
        - Нет, малецык… Родитель того мне несказывал.
        Бог поднял дотоль лежавшую наоблокотнице руку иприобняв зашею брата, неторопко преклонив ксебе, обнял, теперь прикоснувшись губами квороху его густых темно-русых волос наголове. Дивный зримо трепетно прижался кгруди старшего Димурга, положив нанее голову инедвижно замерши. Прошло совсем немного времени иПерший молвил, словно всаму макушку младшего брата, обращаясь кстаршему Расу:
        - Ну, атеперь ты мой драгоценный Небо… Сказывай, что вмое отсутствие чудили тут сыны, ипочему оба оказались снашим прибытием утебя нахуруле?
        Глава двадцать вторая
        Еси повязала налодыжках ремешки сандалий иподнялась сложа, решив изучить эту удивительную пирамидальную комнату.
        - Быть может нестоит поколь вставать, - туго молвил сызнова присевший вкресло Стынь неотрывно наблюдающий задевушкой. - Перший невелел поколь тебе подниматься. Ипосему непременно наменя рассердится. Вероятно инетолько зато, что поднялась, - последнее предложение он неозвучил, алишь едва дыхнул вслед юнице.
        Есислава меж тем робко ступила посеребристо-синему, самую толику прогибающемуся под стопами полу. Ее вдруг резко качнуло вправо инеотдвижения поверхности пола, аотсобственной, все еще ощущаемой слабости. Незамедлительно остановившись, девушка почувствовала плотью сие покачивание нетолько снаружи, ноилегкое трепыхание внутри себя, всех органов, каковое появилось унее после вмешательства Родителя.
        - Хорошо, что ты невидел меня Стынь лысой, - заговорила Есинька, стараясь снять то самое неприятное колыхание внутри, именно толкованием. - Это было ужасно… Однако, Асил, меня успокаивал, сказывая, что как только вернемся намаковку, волосы отрастут. - Юница слегка повела головой, ираспущенные волосы пошли малыми волнами поее спине. - Они стали, кажется, даже длиньше… Аты видел уменя налбу две полосы? - Еси вздела руку ипровела указательным пальчиком покраю лба, слегка задев вздернутые брови. - Весьма меня безобразят, неправдали?
        - Неправда… Совсем небезобразят. Я их даже неприметил, ибо был очень рад тебя увидеть, - спешно откликнулся Бог, отвзора которого неускользнуло ни покачивание юницы, ни негодование поповоду полос накожелба.
        Есиславушка суетливо передернула плечами, точно была неудовлетворена ответом возлюбленного, инаново поспрашала:
        - Сколько нас небыло?
        - Суток двадцать поземным меркам, неболее того, - пояснил Стынь ивего правой брови заиграл переливами света голубой круглый аквамарин вставленный почитай вее краешек.
        - Нет. Неможет того быть. Я помню, что очень долго болела, - отметила девушка, и, почувствовав успокоение собственной плоти, неспешно ступила вперед, приметив как покато выгнулась поверхность пола под ее ногой. - ИвБерезане мы были достаточно большой промежуток времени. ИРодитель, - голос девушки стал глухим, - Он долго меня… меня лечил. Вернее неменя, аКрушеца.
        - Время Еси, - впрочем, это сказал неСтынь, авошедший вкомнату через зацепившийся заодин их угловых проемов стен долго-вытянутый клок синего облака, Перший. - Обладает тойже материальной сутью, что ипространство. Только оно выражается продолжительностью бытия иподчиняется Родителю, который может его свернуть, али вспять развернуть, раздвинуть. Вкаждом месте, вкаждой отдельно взятой Галактике время как мера движения материи перемещается поопределенным законам, ибо вовсем должно наблюдаться разнообразие. Потому моя бесценная девочка тебе ипоказалось, что подле Родителя время шло по-иному, абы внекоторых областях Он его ход тормозил, авБерезане оно ивовсе едва шевелилось.
        Бог спешно сделал несколько широких шагов, и, поравнявшись сюницей навис над ней всей своей могутной фигурой, нежно придержав заплечо. Азасим уже вельми строго мысленно молвил внаправление поднявшегося скресла сына:
        - Стынь, я ведь тебя просил нетрогать ее. Почему ты меня ослушался?
        - Она того вельми желала Отец, - сявным сожалением мысленно отозвался младший Димург ичерты его лица, под сердитым взглядом змеи ввенце Першего, расстроено зарябили сиянием.
        - Почему, милый малецык, ты неможешь выполнить простой моей просьбы? - теперь строгость сменилась нанеприкрытое огорчение. Перший вздел голову ивзором, каковым дотоль прощупывал Еси, днесь прямо-таки встряхнул сына, словно вырвав изнего все, что хотел. - Неужели неясно объяснил, воздержись, поколь плоть ненаберется сил. Как я теперь поведу девочку кбратьям? Что они подумают отвоих поступках?
        - Подумают Отец, что какой я был упрямой икрепколобой лучицей, таковой иостался, - несомненно, осознавая свое непослушание идосадуя насебя, послал, Першему, Стынь итеперь камень аквамарина вего брови как-то мгновенно став густо-красным, превратился врубин. - Иим всем повезло, что я выбрал твою печищу, або они сомной имоим своенравием несправились. Несмоглибы вылечить меня, поднять наноги идаровать новую жизнь… Только ты, мой дорогой, Отец мог меня спасти итерпеть все мои капризы ихворьбу это долгое время.
        - Хорошо малецык, - теперь Перший заговорил вслух, хотя втоне его, как иввыражение лица, ощущалась мрачность. Посему голос звучал низко как бас, акоричневая кожа налице слегка притушила сияние. - Что ты понимаешь неправильность своих поступков. Иколь я прошу, что-то вследующий раз исполни. И, да, поповоду твоих колобродств всистеме Горлян инаЗемле вмое отсутствие, поговорим погодя… Еси, - узрев ивовсе трепетание мясистых губ сына, переместил свое внимание Бог наюницу. - Ненадобно было подниматься иходить. Ты еще слаба… слишком слаба.
        Есислава обхватила скользящую пощеке перстами руку Бога, голубящую ее, и, притулив кней губы, нежно поцеловала, да весьма виновата зыркнула нанего. Юница нежданно дюже остро почувствовала тревогу Першего, она будто отозвалась вней трепетной зябью иединожды вспомнилось заботливое его лицо, мелькающее пред взором впарящей дымке наполненной болью ею или Крушеца, аль вспять живописавшееся ясным образом.
        - Хочу увидеть Липоксай Ягы, - тихонько озвучила свои мысли Есинька, почасту мешающая тоску квещуну сосмурью поБогу.
        - Скоро увидишь, как только тебе станет легше, - немешкая ответил старший Димург итакже скоро отвлек девушку оттого, что ее могло встревожить. - Днесь тебя хочет увидетьЗиждитель Дивный… Ты желаешь сним встречи, так как он вскоре отбудет изМлечного Пути?
        - Дивный, - протянула Есислава, и, застыв наместе, прислушалась ксебе, стараясь понять желание Крушеца, понеже ей стало казаться, что меж ними ноне разрушены всякие связи, витье… те самые сквозные волоконца переплетений, блистающие голубо-золотым светом исверху присыпанные алой мельчайшей поземкой, такие густые… создающие единую, сплошную сеть.
        - Почему я теперь струдом понимаю Крушеца? - неожиданно озвучила она свои мысли. - Так будто изменя изъяли кусок иоставили пустоту.
        - Нет, нет, - встревожено молвил Перший иприсев накорточки пред девушкой, став многажды ближе, полюбовно обхватил перстами ее плечики. - Это просто временное состояние. Крушец последнее время был очень болен исмешал втебе ивсебе все, образовав какое-то месиво своих воспоминаний итвоей жизни. Нынче он выздоравливает, набирается сил. Ему, как итебе, нужно время, то каковое течет здесь вСолнечной системе… наЗемле своим чередом, определенным ходом.
        Бог потянул ксебе девушку, и, прижав кгруди, трепетно обнял. Инежно, по-отцовски прикоснулся губами ко лбу, побелой коже которого теперь проходили две темно-коричневые полосы. Одна почти касалась бровей, другая пролегала чуть выше, однако обе они начинались изаканчивались подле висков.
        - Полосы налбу пройдут? - вздыхая, спросила Еси, ощущая теплоту уст Бога накоже и, похоже, внутри головы.
        - Нет… останутся, - вздыхая влад юнице, ответил Перший инаново поцеловал ее влоб, даруя ту любовь теперь уже Крушецу.
        - Пойдем. Я хочу увидеть Дивного, - сказала Есинька итуго дернула правым плечом, смахивая снего, что-то прицепившееся.
        Впрочем, так она продемонстрировала досаду наРодителя… Каковой обладая такой мощью неоставил следов своего вмешательства ни назапястьях, ни настопах, ни наспине, оные былобы невидно, арасчертил вроде нарочно ейлоб.
        - Тем, отметив тебя, моя любезность, как будущего Бога, - мягко ответил натревожные мысли девушки Перший, стараясь ее умиротворить ивзяв наруки, поднявшись ииспрямив стан, еще плотнее прижал ксвоей груди.
        - Стынь, - теперь старший Димург сызнова молвил мысленно всторону сына. - Поколь, милый, я занят, прошу тебя, свяжись сМором. Пусть малецык представит мне все отображения спиральных систем слевого окоема вкрайних Галактиках. Полное их структурное разнообразие исветимость вних звезд. Мне кажется, что вследующий раз Родитель обесточит именно тот рубеж нашей Вселенной.
        Стынь порывчато кивнул, стараясь хотябы своей исполнительностью, столь непохожей наинертность Круча, снять вину зачастое своенравие. Обобщенно присущее всем лучицам Першего, как исамому старшему Димургу. АПерший, слегка прижав голову девушки кполотну своего золотого сакхи уже уносил ее всамую большую залу маковки.
        Натот момент, когда старший Димург внес юницу взалу, вней остались лишь два старших Раса. Асил ушел многажды раньше. Он вышел иззалы вместе состаршим братом, чтобы побыть хоть самую малость сним один-на-один, иполучить так ему необходимую сейчас поддержку да дальнейшие указания поповоду Круча. Перший вступив взалу, тотчас направил свою поступь ксвободному креслу Асила. Он бережно усадил внего девушку, оперев спиной иголовой обослон, або считал, что поколь той надобно обвыкнуться кправящему вСолнечной системе особому ходу времени быть может ей неощущаемому, однако, текущему поопределенно прописанному закону.
        Есислава, как только отнее отошел Перший, медленно направившийся ксвоему креслу, стоящему как раз супротив, повернула голову направо иоглядела сидящего Дивного, нынче находящегося без венца ипосему долгими темно-русыми волосами также накончиках слегка скрученных вспиральные хвосты купно укрывающих плечи. Внезапно мощная волна любви кэтому Богу объяла всю ее плоть, это, по-видимому, Крушец, оживился и, таким побытом, отозвался наего присутствие, наполнив жизненной силой мозг Есиславы. Девушка широко просияла Дивному ивнезапно позадь ее головы зримо вспыхнув, живописалось золотистое коло, точно приткнутое своей серединкой кзатылку.
        - Я тебя видела, - отозвалась юница обращаясь кБогу, ибо после пропущенных воспоминаний, посещения Родителя более нечувствовала чего-то значимого при виде Зиждителей. - Видела впрошлой жизни Крушеца… Он очень привязан ктебе иНебо, ипочасту тоскует завами.
        - Еси, - перебил усаживающийся вкресло Перший исидение торопко выкатило вперед облачный лежак, принимая вобъятия ноги Бога. - Яже объяснял тебе, что нельзя теперь разделять себя иКрушеца. Говори отсвоего имени. Абы ты несможешь вернуться кЛипоксаю, поколь те болезненные признаки утебя непрекратятся.
        - Забыла, - виновато протянула девушка иудрученно глянула настаршего Димурга, каковой, как иего младшие братья, приметив сияние нимба подле головы мягко тому улыбнулся.
        - Должна помнить, моя милая. Все время исправляй свою речь, следи засобой, - вкрадчиво молвил Перший, вкладывая вкаждое слово особое, присущее ему одному повелительное могущество. - Недопустимо, девочка, чтобы повозвращению наЗемлю ты стала сказывать осебе двояка. Сие напугает нетолько твоего земного отца, ноилюдей живущих подле вас. Иони могут предположить, что ты безумна. Иль, что тобой овладели демоны да бесы.
        Есинька чуть слышно засмеялась молви Господа, судя повсему, нарочно упомянувшего как первое, так ивторое свое создание, чтобы вызвать ее улыбку. Перший знал, как потеплому девочка относится кдемонам иведает, потому как вовремя полета смогла вызнать унего, как выглядят бесы.
        - Ты, моя милая девочка, - наконец, обратился кдевушке Дивный, - позволишь мне ктебе подойти?
        - Только ты нецелуй меня влоб, - молвила Есинька игубы ее обидчиво дрогнули. Она вздела вверх руку иприкрыла ладонью свой лоб. - Как я теперь вообще буду жить сэтими ужасными полосами, прямо налбу, - теперь надрывно сотрясся иголос.
        Есислава вельми переживала, узрев свое изображение еще навекошке взеркале… словно вновь… ивновь глядючи наэти полосы, испытывала вмешательство Родителя вплоть. Иудивляясь лишь одному, почему налбу оказалось две, неодна полоса.
        - Ненадобно расстраиваться, - благодушно прокатился позале бархатистый баритон Дивного.
        Бог тотчас поднялся скресла, и, двинувшись кдевушке, присел накорточки обок ее сидалища. Он протянул руку, неспешно убрал сее лба длань, инежно огладив полосы указательным перстом, сказал:
        - Ненадобно только расстраиваться, моя драгость. Коль они тебе ненравятся их всегда можно прикрыть золотым ободом, венком, короной, венцом. Хочешь, тебе это подарят Зиждители. Кто изнас? Расы? Атефы? Димурги?
        Еси совсем чуть-чуть вглядывалась вчерты лица Бога вего бирюзовые очи, как иуПершего поглотившие всю склеру, выпуклые, нижние веки, увитые длинными густо закрученными ресницами ивроде проходящими поодной линии прямыми, короткими бровями. Большой рот судивительными поцвету чермными блестящими губами, купно покрытыми темно-русыми волосками усов ибороды, короткий свогнутостью всредине ислегка вздернутым кончиком нос все было столь знамо иединожды позабыто. Еще малость девушка медлила, итем мыслям нынче вторили парящие всводе облака. Сменившие нетолько цвет натускло-голубой, ноиформу… больше похожую насетчатый ковер, где перемешивались клоками светлые тона смногажды более темными.
        - Я хочу, - озвучила свои желания юница иперевела взор сДивного, налицо его старшего брата. - Чтобы ты Перший подарил мне обод. Ион напоминал змею похожую нату, что сидит натвоем венце. - Еси смолкла, понеже узрела как пронзительно зыркнула нанее та змея. Апотом много тише дополнила, - ибо я вельми, - голос ее низко дрогнул, иона тотчас поправилась, - ия, иКрушец мы очень тебя любим Отец.
        Глава двадцать третья
        Есинька оказавшись намаковке, вкороткий срок набралась сил, вероятно, потому как попала вопытные руки мастеров лекарей, каковыми считались бесицы-трясавицы. Хотя, если говорить откровенно, осматривала все это время девушку одна Трясца-не-всипуха, онаже поила ее настойками, весь остальной уход поколь продолжали осуществлять Ночницы, ккоторым также присоединились еще две. Ночница-панча иНочница-шата, соответственно -пять и-шесть. Стынь вэти дни приходил кюнице редко, чаще унее бывал Перший или Опечь, впервый миг, поразивший Есиславу какой-то едва зримой зеркальностью глаз. Опечь явственно напомнил кого-то Еси, нокого, она так инесмогла вспомнить. Однако, переворошив пропущенные видения, четко припомнила… априпомнив, сказала Першему, что впрошлой жизни Крушеца, Влада сэтим Богом невстречалась.
        - Тебе это только кажется, - уклончиво отозвался старший Димург, голубя волосы девушки итем стараясь успокоить.
        Есислава нестала спорить сБогом, хотя воспоминание вкотором впервые Владелина встретилась сДимургами, было слишком мощным. Ипред очами ее все еще словно колыхались зеркальные стены, чрез каковые вошли взалу четыре сына Першего. Могутность иладность фигур Богов сразу потрясли Владу имгновенно навеяли дотоль посылаемую Крушецом смурь итеплоту. Есинька долго после прокручивала вголове ту первую встречу Владелины сДимургами, иуспокоилась лишь погодя, когда прощупавший ее тревоги, Перший пояснил, что Опечь какое-то время находился вне печищ, посему ввоспоминаниях отсутствует.
        Как только Еси, помнению Трясцы-не-всипухи достаточно окрепла, положили провести лечение больного глаза. Наэтот раз вкомнату, как ее величали комлю, пришел Стынь, однако стоило ему сказать опроведения вмешательства, как девушка отозвалась решительным отказом иболее того горько заплакала.
        - Нет! нет! нехочу! - прокричала сгорячностью навсе доводы Господа юница, и, уткнув лицо враскрытые длани, яростно закачала головой.
        Она сидела насвоем ложе, ибо недавно пробудилась, впрочем, успев умыться ипокушать.
        - Незаставляй меня Стынюшка… Я уже свыклась сглазом, ничего мне итак терпимо, - погашая всебе слезы ирыдания, проронила девочка. - Ноя несмогу пережить еще одного вмешательства… Что? Что теперь мне расчертят щеку, глаз? Чтобы я каждый раз того касаясь вспоминала испытанный мною ужас. Еслибы ты знал… знал, что лечение Родителя изсебя представляло для меня… тыбы. - Есинька судорожно передернула плечами, и, схватив овальную подушку уткнув внее лицо, точно подломленное деревце, повалилась наложе. Продолжая плакать итуго кинув всторону Бога, - ивообще уйди! Уйди отсюда!
        - Малецык пойди поколь… Сходи кОпечу, мой любезный, - раздался хоть иумягченный, однако недопускающий возражения бас-баритон Першего.
        Старший Димург ноне без венца бесшумно вошел взалу, инеспешно подступив кложу, опустился нанего. Он, немешкая, подхватил вздрагивающее тельце юницы наруки иприжав его кгруди, единождым действием погасил внем всякую боль. Стынь, между тем, исполнил распоряжение Отца, ипокинул комлю, обаче, нескрыв собственной удрученности, поповоду того, что впервые несумел успокоить девушку.
        - Неплачь моя бесценность, - прошептал, умиротворяя Еси, Перший иубрав отее лица подушку, ласково прикоснулся губами колбу.
        Бог нежно провел перстами пощекам девушки, смахивая оттуда остатки слез, также как исочей, апосле прикоснулся губами квыпуклой спинке носа инаново ко лбу. Першему единственно кому туда себя позволяла целовать Есислава.
        - Ненадобно так расстраиваться. Посмотри лучше, что я тебе принес, - вголосе старшего Димурга прокатилась такая теплота, одним духом поглотившая все огорчение Есиньки, снявшая волнение инапряжение счеловеческой плоти.
        Перший усадил девочку себе наколени ивыставил пред ней мощную, хотя ивельми сухопарную, руку, показав лежащую надлани свернувшуюся покругу серебристую змею, вцепившуюся всобственный хвост ивогнавшую пасть да белые слегка загнутые клыки глубоко себе вплоть. Попервому Есиньке даже показалось, что змея живая исейчас шевельнувшись, выпустит изсвоей цепкой пасти хвост да зыркнет вее сторону крупными желто-янтарными очами. Отчего невольно девушка дернулась вправо иплотнее прижалась плечом кгруди Бога. Однако, погодя она поняла, что это был лишь мастерки твореный обод, обоном она просила Першего.
        Широкий втри пальца обод должен был полностью нетолько скрыть полосы, носудя повсему ивесь лоб как таковой. Гладкая блестящая чешуя зримо проступала каждой своей пластиночкой, вельми разнообразной поформе, нателе змеи. Наокруглой голове просматривались нетолько крупные очи, ноищели для дыхания, что говорило обэтом ободе, как овеликом произведении. Голова ибрюшко змеи имели серовато-серебристый оттенок, аспина почти металлический отлив, что еще больше придавало ей жизненности.
        Есислава несмело протянула навстречу ободу палец итрепетно огладила, ее чешуйчатую поверхность, негромко молвив:
        - Очень красиво, ноона непохожа натвою.
        - Это несколько иная змея, - немешкая пояснил Перший, внимательно оглядывая девушку итем взором придавая ей бодрости. - Я создал змею таким образом, чтобы ты всегда видела ее истинный вид, всеже иные люди будут видеть лишь то, что желают… Чаще всего только серебряный обод.
        Бог нежданно резко тряхнул раскрытой ладонью, илежащая наней змея сомкнув промеж себя чешуйки, ивпрямь приобрела ровность полотна да плавность граней. Она оставила сиять насвоей глади только два ярчайших желтых алмаза.
        - Тыже ведаешь, моя милая, что люди… вчастности дарицы, несколько двойственно относятся кзмее, - принялся сказывать старший Димург, все еще легохонько покачивая рукой итем самым заставляя проявляться тому удивительному пресмыкающемуся, аль вновь превращаться ему вобод. - Дарицы считают змею символом царства мертвых, символом Темных Богов. Вэтом удивительном создание причудливо сплелось вединое целое, как жизнь, так исмерть. Ибо многие змеи обладают уникальной способностью убивать своих жертв при помощи яда, что поступает отособых желез взубы, расположенные вверхней челюсти. - Теперь Перший перестал покачивать рукой инаободе явственно живописалась каждая чешуйка, округлость головы, раскрытой пасти идаже двух длинных загнутых зуба вогнанных вплоть змеи. - Вверованиях многих людских племен змей осуществляет разделение или наоборот соединение неба иземли. Так утвоего народа есть предание, что при создании Матери Земли, Родитель, абы она неушла под воду, родил под ней Змея, мощного накоем она упокоилась. Вином сказание дарицев, Черного Змея ведущего битву сосветлыми Богами укротив, запрягли втяжкий
плуг итем проборонив, разделили Землю надва царства, вправом изкоих стали править Расы, влевом Димурги. Средь отпрысков Атефской печище бродит предание, что некогда небесный свод упал наоземь, ноявившийся Черный Змей, абы спасти свое творение, обвился вкруг них иразъединил… Так, чтобы могла зародиться жизнь наземле ибыть поддерживаема при помощи благодати неба. Вцелом исама змея, как простая божеская тварь, имеет тоже самое двойственное видение вчеловеке, коего как ненавидят, боятся, так иуважают, используют влечение. Змея символ чего-то недоступного, струдом понимаемого вданном виде. - Днесь Бог провел перстами левой руки почешуйкам обода, описав круг. - Есть понятия Коло Жизни. Вечного возвращения замкнутого вкруг. Поедая себя, змея сызнова возрождается, итем самым имеет формы бесконечного движения. Только ты, милая девочка, ведаешь, что нет ничего бесконечного, вечного… все имеет завершие, тленность, ограниченность… Идаже кажущейся безбрежным космос… Вселенная обладает положенными ему границами опоясывающими его посплюснуто-конусообразной форме, чем-то напоминающей мышечный орган многих живых
существ осуществляющий передвижение крови пососудам, ивеличаемый сердцем… Ну, аэта змея… врядли поглотив свою плоть, сможет вновь возродится. Однако, она заставит отом думать людей узревших ее истинный образ. Ее итвой, моя любезная девочка… Тех отдельных людей каковые быть может, когда-нибудь сумеют достигнуть чего-то большего чем просто искра движения.
        Перший немного подался вбок отдевушки инеторопливо водрузил наее голову серебряный обод, блистающий желтыми алмазами. Опустив его, таким побытом, чтобы он краем своим дотянулся добровей, полностью сокрыв так тревожащие Есиньку полосы.
        - Серебро, - меж тем продолжил толкование Бог, проведя перстом пограни обода, всколыхнув его движением каждую чешуйку нателе змеи. - Среди людских народов считается девственным металлом, связанным сглубоким, сокровенным естеством человека. Сего душой. Серебро является символом душевной чистоты. Общение сэтим уникальным природным металлом воздействует налюдское естество, позволяя погружаться вовнутренний, воссозданный лишь мозгом человека духовный мир. Сам материал обладает неповторимой способностью влиять наэмоции человека, пробуждая внем положительные чувства, вычуры имечтания. Серебро придает людям подолгу их носящим возможность видеть, ощущать этот мир вего тонкой, божественной сущности. Однако, чтобы это могло произойти, сам человек должен обладать необходимой чувственностью, гениальностью ивысоконравственностью. - Старший Димург прервался, долгим взглядом обозрел как сам обод, так идевочку наголове каковой он ноне переливался. - Мне всегда серебро было энергетически ближе. Потому столь безоговорочно иподчинялось, - задумчиво добавил он, точно говоря неЕси, атолько Крушецу, оного сам всеже
отделял отчеловеческой плоти.
        Девушка внимательно слушающая молвь Зиждителя также как дотоль он, огладила перстами округлую головку змеи поместившейся прямо вцентре лба иулыбнулась, оно как ощутила наподушечках точно дыхание жизни того удивительного существа. Авкомнате наступившая тишина, густая… плотная… тягучая, которая бывает всего-навсе вбожественном помещение, схоронила всяк звук… Оставив слышимо существовать лишь медлительному дуновению дыхания человека, да зацепившемуся заодин их угловых проемов стен долго-вытянутому клоку синего облака, преграждающему выход изкомли.
        - Знаешь, Перший, - нарушая тишину, произнесла юница, и, будучи все еще несколько отстраненной отнего, вздев голову, всмотрелась вглубину его карих, наполненных нетьмой излобой, как предполагали люди, авспять мудростью илюбовью очи. - Помнишь я рассказывала тебе оразговоре Влады иВещуньи Мудрой про девочек, что привез Дажба вДари… Те которые неимели душ… Естества, что составляла мальчиков… Новыходит так она сказывала нарочно, нежелая уточнять поповоду искры движения, которая отсутствовала втех девочках. Атогда, что придало движение их жизни, мозгу.
        - Девочки, - протяжно дыхнул Перший, впервое мгновение, по-видимому, несразу определив очем сказывает девушка, посему пронзительно вгляделся ей влоб. - Ты почему отом поспрашала днесь? - спросил он, ивлице его явно живописалась тревога.
        - Хотела давно задать этот вопрос, нокак-то неполучалось. - Порывчато пожимая плечами, отозвалась Есислава исловно ощутив нежелание Бога отом толковать торопливо добавила, - Влада. Она долго потом думала про этих девочек. Стараясь понять, что такое без души. Ипотом пришла кмнению, что без души значит, без возможности духовного роста илюбования, без способности нравственного взросления. Исудя повсему, она была недалека отистины. Новедь это касалось нестолько девочек, сколько вцелом человечества… Оно как душ насамом деле нет, аесть искры придающие двигательные… двигательные, - девушка резко смолкла, неведая как продолжить дальше.
        - Придающие двигательно-поступательное направление деятельности мозга, - дополнил Перший, однако, голос его прозвучал недовольно.
        Бога дюже тревожила та появившаяся вдевочке привычка запомнившиеся воспоминания теперь постоянно обдумывать идаже переносить, смешивать снынешней жизнью. Поступая точно, так как делал вовремя болезни Крушец. Впрочем, теперь Еси шла много дальше, она выуживала изувиденного отдельные фрагменты, вопросы испостоянством выспрашивала оних, досель пока неполучала четкий ответ. Перший боялся, иотом нераз толковал сбесицами-трясавицами, что перегруженный всем пережитым мозг девочки, невыдержав данного напряжения, может дать сбой.
        - Еси ненадобно осмысливать те воспоминания. Недопустимо оних думать, - неодолимо требовательно сказал Господь, и, обхватив левой рукой, затылок юницы многажды сильнее вздел вверх ее лицо, полыхнув чернотой собственных глаз. - Недопустимо. Я отом говорил… многажды. Будешь стараться осмыслить воспоминания…
        - Истану безумной, - закончила заДимурга, широко улыбнувшись, Есинька. - Ноя недумаю оних… овоспоминаниях. Просто желала узнать, насчет тех девочек.
        - Ох, Еси! - ивовсе ворчливо проронил Перший, отпуская изцепкой хватки своих, конической формы, перст голову девочки. - Ты, как ручеек неспешно несущий свои голубые воды, сквозь кои легко заглянуть внедра иприметить все гладко выстланное каменьями дно. Ненадо стараться меня облыжничать. Ты лишь подумала, ая уже все узрел… Узнать, ты желала, - Бог самую толику качнул головой, итем легохонько шевельнулись наней короткие, курчавые волосы. - Незачем те воспоминания всебе крутить пред сном. Думай лучше оребенке иЛипоксае, анеоКали иВещунье. Весьма худо, что ты вчера настойчиво пыталась вспомнить имена сподвижниц царицы альвов, иеще хуже, что мучила тем… - Димург резко прервался, недоговорив, имного мягче добавил, - неразделяй себя иего. Необращайся кнему. Вы одно целое. Одно. Он иты. Только думая осебе вединственном числе ты сможешь сохранить ясность иболее недопустить его болезни.
        - Ты сам нас разделяешь, - огорченно откликнулась Есислава, чувствуя, что еще миг иБогу удастся, как ивсегда, ускользнуть отответа. - Нопрошу тебя Перший, - дрогнувшим голосом, протянула она, - ответь намой вопрос… Ответь, анестарайся уйти отнего.
        - Натвой вопрос, - голос Димурга прокатился покомле низкими переливами, вроде он задумался. Этим раскатистым движением слов Зиждитель предоставлял себе возможность обдумать ответ. - То, что я говорил иговорю тебе… Спущено одной тебе инедолжно дойти долюдей живущих напланете Земля. Знания порой бывают вельми безжалостными, разрушительно-безжалостными иневсякий их сможет вынести… пережить. Посему они дадены лишь тебе, - юница порывисто кивнула. Перший ласково огладил ее распущенные волосы наспине, прихорашивая наних каждую кудельку. - Те девочки, которых привез Дажба, ты правильно поняла, неимели искры движения. Все функции вих мозге были заведены искусственно вызванной вспышкой, разрядом. Однако они неблизки кживотным, как говорила Вещунья, созданы для определенной цели, правки генетики мальчиков, да… Ноони небыли животными, ибо животные творения совершенно иного порядка. Несомненно, животные имеют общие коды счеловеческими, как ивсе, что создано Зиждителями. Ноживотный мир существует поиным прописанным законам, чем человек. Икоды, развитие мозга уних существенно отличается, имея другую структурную
суть, хотя может показаться близкую клюдской… Атеперь все… более ничего нескажу. Думаю мне отом надобно говорить более настойчиво, - иголос Димурга ивпрямь прозвучал могуче авторитарно. - Чтобы утебя, моя девочка, невозникало желания спрашивать отом… очем поколь рано думать.
        Есислава, одначе, кажется, инеприметила пророненной неукротимости втембре гласа Господа, и, глядя прямо вповерхность серебристо-синей стены, задумчиво вопросила:
        - Акто творит животных изБогов?
        - Ты, меня слышишь Еси, - достаточно строго дыхнул Перший, и, ухватив перстами ее плечики легохонько потряс, махом возвращая вдействительность ивыводя иззадумчивости. - Вельми ты, моя бесценность, любознательна. Посему я нестану отвечать натвои бесконечно выдыхаемые вопросы, аповеду лечиться кбесицам-трясавицам.
        - Нет! - Громко вскрикнула девушка инадрывисто дернулась, пытаясь ивовсе покинуть колени Бога.
        Впрочем, Перший, того будто ожидая, много крепче придержал ее заплечи, непросто останавливая, ноиприжимая ксвоей груди, да вкрадчиво молвил:
        - Моя любезная… Ну, что ты, так кричишь, - голос Бога понизился допроникновенного шепота имедленно заполз вуши. Своей божественной теплотой он наполнил мозг и, видимо, заботливо глянул напритихшего Крушеца все поколь неотошедшего оттой бьющей прямо вего макушку молнии Родителя.
        Очи старшего Димурга заполонили черной дымкой, словно поднятой откостра, единственный глаз Есиньки иона широко открыв рот, глубоко вогнала внутрь легких воздух, чуть слышно шепнув:
        - Боюсь.
        - Ненужно бояться, - снескрываемой теплотой отозвался Перший, итеперь приобнял левой рукой заспину, поддержав ее покачивающуюся плоть. - Ты должна понять главное. Родитель оплел, опутал твои органы, таким образом, абы уберечь их отгибели. Крушец, уже даже сейчас обладает божественной мощью, иона заключается вего зове. То поколь одна изсамых значимых его способностей. Подавая зов, мощно-раскатистый, малецык связывается сЗиждителями, сРодителем. Он порой может передать имощный всплеск видений. Однако зов его столь силен, что еслиб Крушец неприкрывал собой твой мозг, онбы этой силы невыдержал. Потому надо было тебя укрыть допрежь того, как начать лечение малецыка, ибо если ты помнишь он вельми громко кричал.
        - Ибился, - повышая тембр гласа, отозвалась Есислава ипередернула плечами так, что покоже сверху вниз пробежали рябью крупные мурашки.
        - Ежелибы Родитель тебя неприкрыл, - дополнил все также заботливо-убеждающе Перший илегкой бороздкой значимо прорезались наего лбу две горизонтальные морщинки, тонкие аки волоконца. - Крушец своим зовом разорвал твои органы. Посему тебя обезопасили отгибели… Хотя ведь больно небыло? - Еси порывисто качнула головой. - Только жутко, - установил Бог. - Ноднесь небольно, нежутко небудет. Бесицы-трясавицы усадят тебя накресло, закроют здоровый глаз, чтобы ты ничего нечувствовала, неощущала, неслышала ипоправят больной. Так, что вмале ты сможешь им видеть как допрежь того.
        - Втот раз я помню, Трясца-не-всипуха сказывала, - все еще несогласно протянула девушка, и, воззрившись влицо Бога узрела те самые, так редко появляющиеся морщинки налбу, чем-то схожие сее полосами. - Сказывала, что орган погиб, зрение восстановить неудастся, инужна пересадка. Что такое пересадка? Это нето, что делал Родитель.
        Перший внимательно вгляделся влицо Еси, он, похоже, огладил сиянием собственных очей кожу лица, прошелся пощекам, выпуклой, как иунего, спинке носа, полным губам, апосле полбу, что ноне был сокрыт серебряным ободом иполюбовно заметил:
        - Ты, очень умная девочка. Умная, наблюдательная, любознательная. - Апосле дыхнул слышимо для себя, словно наином языке, - я доволен, что Крушец выбирает такие яркие личности. Выбирает ивпитывает, - вслухже дополнив, - оставим все эти мудреные слова принадлежащие бесицам-трясавицам, асами пойдем.
        Бог обхватил своими могутными дланями Еси подмышки, и, сняв сколен, поставил напол, враз малешенько выгнувшегося под ее стопами. Исвоим непререкаемо-властным, авторитарным тоном сказал:
        - Обуйся.
        Девушка еще самую толику времени медлила, успокаивая всебе страх инедовольство, азасим сприсущей ей дерзостью, точно взращенной заэтот короткий срок самими Зиждителями, проронила:
        - А, я, знаю, кто изБогов творит животный мир. Это ты, Перший, потому натвоем венце змея. Источник собранной мудрости существ ивосседает она… Она, змея, такая единожды пугающая инеобходимая, которая защищая себя, может напасть, нотакже проявляя разумность покинуть место опасности.
        - Умница, - голос Димурга выражал особое добросердечие.
        Господь обхватил двумя перстами подбородок юницы, и, повернув всвою сторону иодновременно вздев голову, воззрился всаму ее суть… естество. Иглаза его непросто заполнились коричневой, радужка поглотила полностью склеру израчки полыхнули особо черным биением света, будто переслав какую весть вглубины мозга девочки.
        - Я давно приметил втебе, - дополнил он свечение собственных глаз словами, - острый ум… Ум, приправленный любознательностью. Даже поразительно, что такое сразу собралось, столь мягко сочетаясь втебе, моя милая… Апоповоду твоей догадки… Ты права я созидатель животного мира. Ноя лишь прописал законы иобщие кодировки ген. Авыведением иулучшением видов, форм занимаются определенные создания, которых вцелом называют прокуды, авчастности люди величают роговой, беспалый, чертенята. Однако, ноне уменя появился помощник вэтом занятии. Темряй, мой милый малецык, обладает такимиже способностями, ион вельми мощный Бог… мощный иочень даровитый. Темряй почасту экспериментирует, создает новые кодовые формы ивиды.
        Есинька проникновенно всмотрелась втемное пространство очей Першего сособой теплотой сказавшего освоем сыне инамгновение тишина, только нета, что правила намаковке, акакая-то иная похожая наразрозненное облако окутало ее мозг. Еще миг ипред очами выросла огромная туманность рыже-огнистого цвета медленно поползшая али растекшаяся потому черному пространству. Итотчас вее густоте вспыхнула, упавшая или прилетевшая откуда-то извне ивовсе рдяная капелька.
        - Крушец, милый мой, успокойся, - прозвучал далекий голос… шорох… дуновение наполнившее сам мозг.
        Легкая зябь также скоро развеялась, будто ее смахнул порыв ветра, иЕсинька увидела пред собой низко нависающее лицо Першего ичерное марево его глаз, перемешанное ссияние кожи.
        - Что это? - тревожно вопросила Есислава, несмея… боясь оторвать взор отлица Бога истем, ощутив заструившийся поспине тонкой струйкой холодныйпот.
        - Ничего страшного, моя бесценность, - мягко протянул Господь инежно поцеловал ее вмакушку головы.
        Глава двадцать четвертая
        Старший Димург внес Еси, уже без обода, который она оставила вкомле, вобширную комнату, неширокую и, одновременно, долгую, вытянуто-прямоугольную, схожую скоридором, величаемую худжра. Свод вхуджре был невысок, асами стены плавно изгибаясь, вмале сворачивая вправо, словно описывая полукруг, терялись втой кривизне. Вкомнате, где истены, ипол, исвод были блекло-лазуревые, неимелось окон али дверей. Авходом служила напоминающая вязкую жидкость серебристая завеса, все время колыхающая своей поверхностью, расположенная настене супротив уводящему вкривизну коридору.
        Справого края стены вровном ряду стояли намощных коричневых прямых столбообразных подставках, небольшие люльки, или как их называли, кувшинки, один-в-один похожие наполовинки яичной скорлупы. Сами кувшинки, как внутри, так иснаружи смотрелись белоснежными. Гладкая внешняя поверхность люльки лишь посамой грани стенки имела небольшие, серые вздутия, сродные бородавкам. Кувшинки поместились друг отдруга надостаточном промежутке, отчего меж них можно было свободно прохаживаться непросто одной, аидвум бесицам-трясавицам, коль понадобится.
        Одна изкувшинок, третья посчету отзавесы, имела несколько иной вид. Ибо один ее край тот, что подходил почитай впритык кстене был приподнят вверх, адругой опущен. Посему скорлупка ноне напоминала больше кресло, только свесьма округлым ослоном ибез облокотниц, хотя сявственно выделенным сидением. Рядом стой люлькой, несколько ближе ксамому проходу стояла Трясца-не-всипуха. Тощая, сточно туго натянутой наплоть серой кожей так, что проступали под ней все кости, суставы, колени. Старшая бесиц-трясавиц, только Бог идевушка вошли вхуджру, торопливо зыркнув своим одним большущим глазом, пристроившимся волбу, где вярко-желтой склере находился здоровущий, черный, квадратный зрачок, резво склонилась. Итем своим поклоном, она словно явила стоящих позади вельми схожих сней, вернее даже сказать списанных снее, двух иных бесиц-трясавиц. Стакойже худобитной фигурой, цветом кожи, ссычиными головами, намакушке которых торчали маленькие ушки, слегка увитые черными курчавыми волосками, меж коими примостились пучки коротких, серо-дымчатых лохмотчатых волос.
        - О! - недовольно дыхнула Есислава, спущенная Господом срук, иоглядывающая столь сродных созданий, уважительно склонившихся пред Творцом, как иих старшая. - Иэти одинаковые… Чегож это увас Перший все бесицы-трясавицы, нежить друг дружку повторяют.
        - Ну, гдеже моя милая повторяют, - усмехаясь, откликнулся старший Димург инежно провел перстами полбу девушки, тем движением успокаивая ее. - Бесицы-трясавицы совсем непохожи нанежить… ничего общего.
        - Да, нет, я неотом, - задорно засмеявшись, отозвалась юница, хотя вее смехе ислышались надрывно дергающиеся нотки страха пред предстоящим. - Я отом, что ибесицы-трясавицы меж собой схожи. Вот кто изних Трясца-не-всипуха?
        Ближайшая бесица-трясавица тотчас порывчато дернула головой.
        - Эта, моя любезная девочка, - указывая кивком надернувшееся создание пояснил Перший. - Приглядись, унее цвет кожи более насыщен серым цветом, как иболее густое сияниеока.
        - Неужели нельзя было их раскрасить вразнообразные оттенки, сделать разными лица, или нахудой конец хотябы очи, волосы, - то уже прозвучало нестолько вопросом, сколько утверждением иЕсинька туго вздохнула. - Выдумки, чтоли уТворца нехватило, - совсем тихо шепнула она так, чтобы неогорчить своими словами Бога.
        Старший Димург, одначе, расслышал шептание девушки ишироко просияв улыбкой, легохонько подтолкнул ее вперед. Еси медленно сделал пару шагов навстречу кшустро выпрямившейся Трясце-не-всипухе, даже при ближайшем разглядывание неприметив вцвете ее кожи какого отличия отсродников.
        - Поверь, девочка, те отличия, окоторых ты толкуешь совершенно ненадобны, - проронил Перший, узрев как, приглашенная взмахом руки бесицы-трясавицы, юница несмело направилась ккреслу. - Итак, каждое такое создание оригинально иединично, укаждого неповторимые способности. Икогда их творил Вежды он думал именно обэтом, анеотом какие убесиц-трясавиц будут глаза, аль лица. Все едино они бесполые так нашто им эти прелести ввиде длинных волос. Трясца-не-всипуха, - теперь Бог обратился уже кстаршей бесице-трясавице. - Как закончите, сообщите. Если, что-то нарушится вваших замыслах, или девочка запаникует, тотчас передадите. Быть предельно трепетными, непугать, неволновать. - Старший Димург резко прервал свою речь, новсего-навсе для девочки, понеже продолжил толковать сбесицами-трясавицами нанедоступном человеческому понимаю языке… Сложные голосовые посылки, излучаемые им через нос инавысоких частотах, невоспринимались человеческим ухом, обаче, улавливались бесицами-трясавицами ввиде коротких звуковых волн. - Может стоило всеже погрузить всон… Стоитли рисковать погружая втранс.
        - Господь Перший, - отозвалась Трясца-не-всипуха, также отвечая при помощи высокочастотных звуковых сигналов. Она внезапно недвижно замерла наместе итягостно затрясла головой так, что остановившаяся обок нее девушка удивленно нанее уставилась. - Мыже поясняли вам, нам нужно вызвать сноподобное состояние, при оном торможением будет охвачена невся кора головного мозга, атолько небольшие его участки. Абы выяснить общую картину его состояния.
        - Ладно… понял, - днесь Перший сызнова заговорил слышимо, ималозаметно качнул головой, точно непереставая тревожиться задевочку, аможет несоглашаясь срешением лекарей. - Если возникнет, какая заминка сразу погрузить всон… Агде Дрема? Ее, что Стынь неприслал?
        - Нонеже явится Господь Перший, - скрипуче ответила Трясца-не-всипуха, опятьже слышимо для девочки, и, подхватив под руку, принялась помогать ей сесть вкувшинку. - Иневолнуйтесь Господь Перший, все будет благополучно.
        - Ты, что уйдешь? - встревожено проронила Есинька ичерты ее лица дрогнули, азасим сотряслась ився плоть. Обаче она всеже медленно воссела вглубины люльки, иединожды стревогой воззрилась наБога.
        - Девочка моя дорогая, - мягко иубедительно сказал Перший, нежно взглянув надевушку, итем передавая ей уверенности, да провел дланью поповерхности своих черных волос, одновременно скрывая собственное волнение. - Я немогу тут находиться, ибо уменя есть обязанности, аво-вторых недолжен мешать мастерам. Нокак только все закончится, приду ктебе. Прошу тебя, неволноваться, все будет благополучно, безболезненно. Ежели, что-то пойдет нетак мне сразу отом доложат, ия бхарани спустя будутут.
        - Ну, хорошо, - усмиряя всебе тревогу, протянула Есислава икивнула, понимая, что неможно требовать отЗиждителя постоянного присутствия подле себя. Одначе, жаждая оправдаться вего глазах, негромко дополнила, - просто это страх.
        - Я понимаю моя бесценность, ноты нестрашись, - отметил Бог иеще раз оглядел ее сног доголовы. Он малость еще смотрел надевочку, засим пыхнул короткой волной всторону старшей бесицы-трясавицы, - жду вас собозрением, - да неспешно развернувшись, пропал взавесе.
        Инемедля вЕси внутри все туго застонало, как всегда при расставании сБогом, ккоторому она непросто привязалась, абыла после пережитого точно прицеплена. Исэтим стенанием, сама она, дернувшись вслед ушедшего Першего, поднялась скресла.
        - Садитесь госпожа, садитесь, - низко скрипнув молвила Трясца-не-всипуха ибережно придержав девушку залевую руку испину, принялась помогать располагаться вкресле, вернее даже укладываться.
        Вязкость полотна люльки будто втянула всвои глубины тело юницы, враз присосавшись кее рубахе, коже спины, рукам иголове. Есинька ощутив мгновенно наступившую неподвижность, точнее даже стянутость переплетенную веревками, испуганно зыркнула набесиц-трясавиц, вставших содной ииной стороны кувшинки, иструдом различая, кто изних старшая, надрывно затрепетавшим голосом дыхнула:
        - А, что вы будете делать?
        - Ненужно бояться итревожиться госпожа, - проскрипела стоящая слева отдевушки, по-видимому, Трясца-не-всипуха. - Ни я, ни Огнеястра, - указывая враз тремя перстами снебольшими бугорками внавершие без ногтей настоящую справа отнее бесицу-трясавицу, - ни Лидиха, - теперь перста указали нату, что стояла напротив них, - несделаем вам больно. Все пройдет скоро, ивы ничего непочувствуете. Нестоит волноваться, абы это вредно для вашего плода.
        - Легко сказать, неволноваться, - ворчливо отозвалась Есислава, чувствуя, как оттревоги мелко задрожал ворту язык ирезко дернулся всторону подбородок, акожа нателе покрылась крупными мурашками. - Еслибы ты пережила все, что я… Ивакан, иРодителя. Тыбы так неговорила. Вообще удивляюсь, что я тут делаю, надо убежать.
        - О, нет, госпожа, убегать нельзя. Ибо тады Господь Перший будет огорчен вотношении вашего поведения, ивесьма сердит нанас, - теперь ивовсе заскрежетала Лидиха, июница приметила, что хотябы голосами бесицы-трясавицы разнятся.
        Лидиха неторопливо провела пальцами покраю люльки, нежно так оглаживая ее итотчас она, дрогнув, мощнее втянула всебяЕси.
        Завеса, скрывающая вход вхуджру, пошла малой водовертью иизнее выступило ивовсе маленькое существо, едвали выше отрока восьми лет. Морщинистой мордашкой создание вельми походило настарушечку, также неотличное отчеловеческого вида, инаудивление девушки, было обряжено точь-в-точь, как одевалась ударицев более низкая, простая прослойка людей. Аименно вцветастый сарафан, сшитый изсеми полотнищ ткани, собранных мельчайшими сборками вверхней его части, широкие лямки которого обшивались цветной тесьмой, да белую свышивкой повороту рубаху, прикрывающую руки долокотков. Вместе стем икожа, ивещи существа были неяркого, авспять блеклого, прозрачного цвета посему чрез них просматривалась колыхающаяся зябью завеса. Долгие седые, распущенные волосы, укрывающие голову ичасть спины, казались такогоже мерклого цвета, анаплоском лице поместился вздернутый кверху нос, столь задранный, что насобеседника попервому зыркали две круглые ноздри, илишь потом крупные яркие синие глаза, без радужки израчка, очерченным поовалу тонкой серой линией был рот сголубыми иширокими губами. Существо неспешной поступью направилось
кстоящей Лидихе, апоравнявшись сней недвижно икак-то враз застыв подле, вздернула ввысь головешку иуставилась вединственный глаз Трясцы-не-всипухи стоящей супротив нее, своими словно обиженно-расстроенными синими очами.
        - Должны тебя ждать, да, Дрема? - пискляво-скрипнула явственно недовольная Трясца-не-всипуха. - Пожалуюсь натвою нерасторопность Господу Першему, каковой шибко быстро тебя вразумит. Как надобно себя вести вотношение кгоспоже.
        - Мяне сдержал Господь Стынь, май Творец, - отозвалась мягким, песенным голоском Дрема ивызывающе полыхнула синевой света всторону старшей бесицы-трясавицы.
        - Чего, ты брешешь? Аки витряник, - туго заскрежетала, точно ломая ледяной настил своим голосом, Лидиха инеменее негодующе, чем стоящая напротив нее Трясца-не-всипуха глянула насоздание, относимое дарицами кдухам, невсегда добрым. - Господь Стынь ономнясь тут был игневался, что тебянет.
        - А.., - наконец отозвалась иОгнеястра, глас укоторой был резко-отрывистым. Она глянула надуха сверху вниз, при том порывчато прижала пясти кгруди, точно страшась заих существование. - НаДрему нужно пожаловаться Господу Стыню, анепокрывать ее нахальство. Итогда она перестанет думать, что единственна инеповторима, прекратит своевольничать, абудет исполнять все вточности, как велел Господь Перший… Ее самодурничество меня все время выводит изравновесия ираздражает.
        - Сие несамодурничество, - немедля парировала Дрема, обдавая, махом выпорхнувшим изобоих очей, густо-синим сиянием бесиц-трясавиц, отчего они моментально дернули вниз головами, стараясь скрыть отплывущего света непросто очи, аисами лица. - Сие коловратность. Я вжо прыбыла, як ибыло загадана, ровна да часу вмешання.
        - Тебя, верно, пригнал Господь Стынь, анесама ты явилась. Уж мы знаем, как ты являешься. Да ипотом, Господь Стынь прежде чем покинуть худжру, куда намедни приходил, велел сопровождающему его Мерику срочно тебя разыскать инаправить сюда, - несогласно скрипнула Трясца-не-всипуха, еще ниже пригнув голову иосновательно прикрыв свой глаз.
        - Мерик няхай допрежь таго аки мяне гнаць, сымет кинжал са паясы, - сердито дыхнула Дрема исияние ее очей многажды усилилось, отчего пред ними даже появилась легкая дымка. - Яно як ня яму було падаравана, инераз паказано вертать назад.
        - Прекрати тут полыхать, - гулко заскрежетала Лидиха, и, отвернув голову всторону, воззрилась вповерхность стены. - Имы ноне глаголим неоМерике, аотебе.
        - Анечаво мене палохали тады… Исама да таго здольная, икали вы аще раз, - додышала перешедшим восиплость голосом Дрема.
        Однако, тотчас смолкла, потому как вих толкование встряла Еси, ощутившая, что еще миг иона отэтого яркого синего сияния заснет. Да ипотом девушка, вельми нелюбила какиебы то ни было свары, аноне итак волнуясь, довольно-таки недовольно молвила:
        - Думаю, надо сейчас позвать Господа Першего, чтобы он меня отсюда увел. Ибо мне расхотелось лечиться, да ивы, как я погляжу, несколько заняты перебранкой. Всамом деле, чего мне тут делать.
        Вкомнате досель наполненной прерывистым дыханием, исторгаемым через рот бесицами-трясавицами, все резко стихло, аони сами махом испрямив станы, воззрились надевушку, также стремительно потухли очи Дремы. Занятые привычной для них перепалкой, создания Димургов забылись, кто пред ними ипозволили себе много больше, чем было положено.
        - Ах, простите, простите нас госпожа, - одновременно, сказали бесицы-трясавицы иДрема.
        - Тотчас начнем, - торопливо дополнила Трясца-не-всипуха.
        Она нежно провела перстами поголове илицу юницы, собирая наних локоны волос, изаправила их зауши да зачесала назад, кослону люльки, впутывая их вглубь того вязкого полотна.
        - Нема треба кликать Господа Першего, - произнесла просяще Дрема ирывком дернула головой. - Ен дужа тады намяне угневаныя. Ивы, госпожа, вже посем мяне неугледзице.
        - Небольно инадо тебя видеть, - откликнулась Есинька ичуть слышно засмеялась, чувствуя, как отперебранки бесиц-трясавиц идуха снее степенно стало спадать напряжение. - Так как я уже неребенок, которых дух Дрема любит идаже бывает нежен. Я уже взрослая, аих Дрема непривечает, потому посылает кошмары идурные мысли восне… Ауменя знаешь Дрема, последнее время были вельми скверныесны.
        Бесицы-трясавицы незамедлительно перевели взгляды сдевочки иназидательно зыркнули наДрему, точно ивпрямь она оказалась повинна втех мучениях. Ночной дух, как верили дарицы, надрывно вздел вверх свои прозрачные плечики ипорывчато закачал головой, судя повсему, желая таковым проявлением чувств обелить себя вглазах бесиц-трясавиц. Есислава теперь ивовсе брызнула живым, задорным смехом, отчего он звонким эхом отозвался отстен помещения и, видимо, направил свой полет втеряющийся вкривизне коридор.
        - Ох! Ох! - озвучила свой смех девушка идовольно оглядела всех созданий, стоящих обок ее кувшинки. - Да, я пошутила! Пошутила!
        - А… а.., - многажды ровнее зыркая надуха, протянули бесицы-трясавицы.
        Инемедля пришли вдвижение, засуетившись над полулежащей вкувшинке юницей, все поколь роняющей смех, вроде словив момент того, что она успокоилась, принявшись поправлять ее волосы, голову, ноги, руки исаму материю сакхи, слегка утапливая ввязкой массе кресла. Дремаже поменявшись местом сЛидихой, расположилась вблизи отголовы девушки изагороженная стенкой кувшинки, намалость пропала споля видимости.
        Глава двадцать пятая
        Дрема нежданно резко дернулась. Вернее, дернулась ее голова, тельце ивисящие ручки так, словно, что-то подпихнуло дух вверх. Еще один такой неспешный рывок иДрема однозначно стала расти. Голова медлительно поехала ввысь, авместе сней подол сарафана, приподнялся над полом, показав ясно проступающие голубоватые ноги, точь-в-точь повторяющие человеческие. Каковые резкими скачкообразными движениями увеличивались вдлину итем самым приподнимали туловище иголову духа все выше, ивыше.
        - Ничего себе, - взволнованно протянула Еси, когда увидела поддергивающуюся голову Дремы подле себя, апосле, также срыву промелькнувшее лицо. Еще миг идух сравнялся ростом сЛидихой. - Ты, что Дрема растешь? - вопросила юница.
        Дрема, одначе, неответила, она внезапно также скоро прервала свои энергичные подсигивания, и, нависнув над девушкой головой, ярко блеснула отливом синевы глаз.
        - Будзем кочумать, - повелительно молвилдух.
        Есислава хотела было отказаться оттого указания, впрочем, невсилах отвести очей отлица Дремы, почувствовала, как резко онемели губы иязык, ився она сама замерла.
        - Я буду личыць, госпожа, - голос Дремы сызнова запел. Точно прокатилась похуджре тонкая трель соловушки, едва слышимая, однако доступная пониманию. - Буду личыць, авы госпожа глядзице намяне… Увочи мае… уважлива тока… уважлива, - вкрадчиво пел дух иему подпевал далекой трелью соловушка или это подыгрывала выводя нежный мотив свирель.
        Очи Дремы внутри набрякли ярким светом, дымчатость непросто опутала ее лицо, она струилась округ него, дотянувшись, лизнула своими парами иединственный глаз юницы. Всредине очей духа, где правила синева нежданно появились черные точки изакрутили веретенообразные полосы почти марного оттенка, настыках ссиневой переходящей ввибрирующую черноту.
        - Я буду личыць, госпожа, додаши… Ияк токмо я кажу даши, - продолжила сказывать Дрема, асвирель ей подыгрывать. - Ияк токмо кажу даши, вы, госпожа акуницеся усон. Отже, госпожа, я пачынаю… Эка… два… три… чатур, панча, шата, - степенно стал считать дух. - Сапта, ашта, нава, даша.
        Глаза Еси намгновение сомкнулись, инемедля широко раскрылись, неподвижно застыв, вцелом, как ився ее плоть, вкаком-то окаменелом напряжении. Махонисто раскрылся рот девушки иона туго выдохнула, итотчас Трясца-не-всипуха вытянула изодной серой бородавки, что наодинаковом удалении друг отдруга, опоясывали внешнюю стенку кувшинки, прозрачно гибкий веретенообразный жгутик, вширину едва достигающий двух перст. Дотянув один изконцов того жгутика-трубки дооткрытого рта юницы, Трясца-не-всипуха, остановила его вытягивание избородавки изыркнула наДрему. Последняя протянула вельми узкую руку сдвумя перстами, занимающим положение соответственно большому иуказательному человеческим пальцам, всторону лица девушки. Ирезко провела ими вблизи отправого здорового глаза Есиньки, внимательно всматриваясь врассеивающуюся пред ним пелену. Очи духа степенно приобрели положенную им синь ипоглотили вней ичерные точки исаму марность полос.
        - Госпожа, кочумарить, - констатировала Дрема ишагнула всторону, качнувшись телом иголовой туды… сюды.
        Аее место немешкая заняла Лидиха. Итогда Трясца-не-всипуха бережно придержав левыми перстами зубы юницы, несколько расширила проем меж ними, да принялась медлительно вводить вглубь рта, глотки жгутик, покачивающий своими мягкими, гибкими боками.
        - Може нестоит покуда вводить, ато госпожа ивовсе уснет? - вопросила Лидиха усвоей старшей иединожды Огнеястры.
        Трясца-не-всипуха меж тем внедрила внедра гортани жгутик, и, убрав пальцы отзубов, бережно надавила наподбородок девушки, закрывая рот ипозволяя придавить саму поверхность итак слишком плоской трубки. Ивтотже миг, только зубы игубы Есиславы обхватили жгутик, понему заструилась голубоватая дымка, выпорхнувшая изиного конца, все еще связанного ссерым вздутием настенке кувшинки.
        - Нет, обережем госпожу исебя, - разумно протянула, отвечая навопрос помощницы Трясца-не-всипуха. - Неизвестно как плоть отреагирует нанаше лечение после вмешательства самого Родителя. Да итаким образом мы будем спокойны залучицу, ибо ноне ее недопустимо волновать. Слишком, как сказал, Господь Перший она слабенькая.
        Лидиха поколь ее старшая говорила, налепила наздоровый глаз юницы плотный четырехугольник темно-синего вещества слегка трепыхающего своими, как краями, так исрединой. Бережным движением перст она оправила его грани, размазывая покоже имягким, массирующим мановением вгоняя их рубежи вкожу над бровью, ввисок, нос изанимая почти досредины щеку. Укрепив края вещества накоже, Лидиха протянула руки всторону больного глаза Еси икрепко обхватила веки. Чудилось, что нижнее веко юницы прямо-таки прилипло кперстам правой, аверхнее клевой руки. Резко идостаточно широко бесица-трясавица растянула встороны веки так, что показалось еще сиг икожа вуголках порвется, уж так явственно приоткрылся погибший глаз. Впрочем, когда чудилось, что тонкая кожа подле ока юницы начнет рваться, изединственного глаза Лидихи вырвался густой дымчатый столб, вкотором перемещались сверху вниз энергично пульсирующие синие лучи. Он словно прошил теми лучами погибший глаз Есиньки, отчего тело последней судорожно вздрогнуло.
        Лидиха еще малость зримо била теми лучами вглаз девочки, апосем также стремительно столб иссяк, впитавшись вкожу ее лица. Иднесь исам глаз Еси, икожа вкруг него приобрели бело-голубоватый цвет смалым красноватым вкраплением. Веки, ивовсе, растянувшись назначимый промежуток, слегка вывернулись, посему глаз стал более видимым.
        - Веремя, - дыхнула Лидиха.
        Трясца-не всипуха того указания ожидая, спешно подняла вверх обе руки иее перста, где дотоль находились небольшие бугорки, принялись вытягиваясь, утончаться, единожды делаясь заостренными. Прошло неболее пару минут ипальцы старшей бесиц-трясавиц превратились вплоские, чуть загнутые полосы, похожие налезвие ножа. Трясца-не-всипуха подвела утончившиеся перста кпогибшему органу девушки иэнергично воткнула их вглубь глазницы. Поместившиеся два пальца содной стороны глаза, два сдругой начуток застыли недвижно, аизединственного ока старшей бесицы-трясавицы выпорхнул едва зримый дымчато-серый столб, одновременно сэтим черный, квадратный зрачок внутри него многажды увеличившись вразмерах, принял вид многогранника. Столб света окутал своей дымчатостью погибший орган юницы ивнем ярко вспыхнув, заблистали малые крохи полымя, точь-в-точь сеяных искорок серебристого полыхания.
        Спустя еще пару минут Трясца-не-всипуха резко дернула насебя руки, вырывая извпадины, собственные перста изаключенное вних глазное яблоко девушки счастью повислого ипокачивающегося зрительного нерва, тонких сосудов имышц. Немедля переместив вынутое вокруглую мису, поднесенную Огнеястрой. Между тем продолжая освещать дымчато-серым столбом саму глазницу, вкаковой точно забурлила пузырями алая юшка.
        Лидиха наново выпустила изсвоего глаза теперь только дымчатый столб сголубыми пульсирующими лучами внутри. Столбы света намалость перемешались вглазнице Есиславы истем остудили кровавые пузыри. Итогда Трясца-не-всипуха взяла изиной кубической мисы, сплотными металлическими стенками, подаваемой Огнеястрой, здоровое глазное яблоко, мягко-перекатывающееся вее тонких перстах. Бесица-трясавица вложила глазное яблоко вовпадину девочки, также глубоко вогнав туда свои плоские перста. Инемедля Лидиха потушила свой глаз, впитав вего недра допрежь истончаемый столб света. Аспустя полминуты Трясца-не-всипуха рывком выудила перста изнедр глазницы, и, погасив собственное око, отступила отлюльки, высвобождая там место Огнеястре, уже освободившей руки отмис.
        Тем временем Лидиха вновь выбросила изсвоего глаза столб, только теперь дым его был негустым, аразрозненным, исияние слегка желтоватым. Направленный напересаженный орган столб своим сиянием нетолько вернул прежний цвет, коже лица девушки, сняв голубизну, красноватые вкрапления, ноипридал движение самому глазу. Посему внем резко расширился, апотом сызнова сжался черный зрачок, итугая капля слезы неспешно вытекла изастыла вуголке вернувших себе исходный вид век. Лидиха осторожно отпустила веки, бережно свела их меж собой. Огнеястра тотже миг проложила тонкую нитевидную полоску наверхнюю часть века, прямо порубежу волосков. Склеив той полоской нетолько веки, ноиплотно притулив ресницы ккоже так, чтобы глаз было поколь неможным открывать.
        Трясца-не-всипуха вернувшая своим перстам положенный вид, снебольшими бугорками внавершие без ногтей, легохонько наклонившись, обхватила торчащий небольшой рычаг, пристроенный накоричневой столбообразной подставке, и, надавив, потянула его вниз. Кресло-люлька срыву дернувшись, попервому подалось малость вверх, апосем опрокинувши ослон, сотряслось. Нолишь затем, чтобы живописать под лежащей недвижно Есиславой ровную поверхность кушетки, без каких-либо признаков вязкости.
        - Эвонто… ня дужа гэта цыните, - вставила втишину правящую впомещение Дрема, все то время стоявшая хоть исбочка Лидихи, однако, дюже пронзительно наблюдающая залицом девушки. - Веремя, аки гутарится.
        Бесицы-трясавицы синхронно закивали. Иднесь Огнеястра легким движением своих перст, где явственно просматривались выдвинувшиеся вперед, словно изсамих небольших бугорков, остро заточенные смаглые ногти, похожие налезвия ножа, разрезала материю насакхи Еси, начиная отгруди доподола. Раскрыв получившиеся бортики материи всторону, бесица-трясавица оголила уже явственно обозначившийся выпирающий живот девушки. Огнеястра подняла вверх правую руку, согнув два крайних пальца, иизмакушки среднего немедля вытянулся ноготь, свернувшийся вдолгую, узкую трубочку. Око бесицы-трясавицы направленное наживот юницы, выпулило изсебя ярко-белый дымчатый луч света ивдарившись омолочную кожу принялось неспешно двигаться вправо-влево… вниз-вверх потелу. Луч вмале остановился врайоне пупка Есиньки, иОгнеястра энергично вогнала трубку-ноготь вглубины плоти.
        Глава двадцать шестая
        Перший встревожено глядел назамерших пред ним Огнеястру иТрясцу-не-всипуху. Бог явно желал их прощупать иединожды страшился того, откладывая напотом все, что вскоре эти создания должны были ему открыть… итем самым либо обрадовать, либо расстроить. Наконец, старший Димург оперся спиной обвысокий ослон облачного кресла, и, сложив свои сухопарые руки наоблокотницы, задумчиво оглядел саму залу маковку, пыхнущие наглазах всводе растущие толь отводы, толь отего беспокойства блекло-желтые облака, освещающие помещение. Также степенно он прошелся взором полицу неменее встревоженного Небо, сидящего вкресле напротив, ипрохаживающегося позадь него Стыня.
        - Итак, - протянул Перший все еще несводя глаз ссына, обухудшении состояние которого ему ноне доложил нетолько Мерик, ноивидевшая Бога Трясца-не-всипуха, посчитавшая сие плохим признаком. - Значит, вмешательство прошло успешно, идевочка вмале будет видеть, как иположено?
        - Да, Господь Перший, - торопливо скрипнула Трясца-не-всипуха ипорывисто закивала, тем словно оправдывая свое величание как трясухи. - Вмале… Коли считать поземным меркам, вдвух-трех оборотах Земли вкруг своей оси сциклом взвездные сутки, госпожа будет видеть ивторым глазом.
        - Хорошо, - торопливо перебил бесицу-трясавицу Перший. - Говори короче ипроще… Ненужно этих лишний твоих любомудрий, они меня утомляют. - Голос Бога внезапно понизился, словно дальше он инежелал более выспрашивать, ислышать, будто итак понимая, что надежды его неоправдались. - Теперь ты Огнеястра… Хочу знать осостоянии девочки, икак ты понимаешь оее сроке жизни. Надеюсь вы сОтекной просчитали развитие кодов.
        Огнеястра склонила голову еще ниже, однако неответила. Нето, чтобы она боялась Бога, просто выправляла свою речь всвязи свыданными им Трясце-не-всипухе рекомендациями. Стынь немедля остановившийся, лишь старший Димург вопросил бесицу-трясавицу, сердито зыркнув вее спину, довольно нервно дыхнул:
        - Что ты все время тянешь Огнеястра. Все изтебя иОтекной надо выуживать.
        - Успокойся, малецык, - вмешался вразгоряченную молвь младшего Димурга Небо илоб его озабоченно располосовала глубокая морщина. - Недопустимо так тревожиться, что, ты, всамом деле. Ведь знаешь как для тебя это вредно… Давеча только вышел издольней комнаты, ивот наново… Наново начал волнение. Перший, - обратился кбрату Рас нескрывая беспокойства иодновременно вины вголосе, точно что-то намедни учудил. - Прошу повели Стыню сесть… Во-первых, это его волнение закончится темже, чем закончилось нахуруле, аво-вторых уменя голова идет волной отего перемещения позадь меня.
        - Малецык, - властно произнес Перший, указывая взором напустое кресло слева.
        - Прости, Небо, - спешно отозвался Стынь иподойдя кего креслу облокотился огрядушку ослона, слюбовью глянув насидящего внем старшего Раса. Ноне также как ивсе иные Боги позабывшего венец иобряженного вбелое сакхи, очень мятое. - Прости, изато, что случилось нахуруле, изато, что сейчас тревожусь… Иноредь стем плохо справляюсь.
        Небо медленно отклонился отослона кресла, иснеменьшей тревогой итеплотой вовзоре оглядев младшего Димурга, дюже нежно молвил:
        - Ненужно просить прощение… Это нетвоя вина, моя драгость. Это последствия тяжелого надлома, каковой ты пережил, мой милый, дорогой малецык. Ия уверен, ты еще очень слаб. Тебе нужна поддержка, забота иособая бережливость спокойствия. Посему нетревожься, коли нет сил выслушать вести одевочке, уйди… Отец, погодя все тебе обстоятельно обскажет, нотак волноваться нельзя.
        Рас протянул руку иласково провел перстами полежащей нагрядушке тыльной стороне пясти молодого Бога, стараясь своей любовью снять снего волнение. Стынь немедля склонился круке Небо инеменее нежно прикоснулся кего пальцам губами. АОгнеястра, по-видимому, отрегулировав свою речь, резво тряхнув головой, дюже бодренько затараторила:
        - Вцелом Господь Перший поповоду здоровья госпожи, могу сказать следующее, оно несмотря наперенесенное, довольно крепкое. Идоносить, иродить госпожа сможет, исие поколь никаким образом отрицательно наее здоровье, сроке жизни нескажется. Впрочем, просчет кодов показал, что вмале начнется постепенное движение всторону гибели, оное будет прогрессировать через шесть свати, следуя земным меркам около двух лет. Когда попервому появятся эпилептические приступы, каковые спустя выльются врезкое нарушение мозгового кровообращения сповреждением ткани иего функций, икак итог приведут ксмерти. Ксмерти мозга. Однако, коли вами, Господь Перший будет указано мы сумеем предотвратить гибель мозга, допоявления каких либо отклонений, чтобы лучица успела впитать естество человеческой плоти. Аименно вопределенный момент отключим всю мобильность организма, чем недопустим цереброваскулярного заболевания. Так, что угоспожи взапасе менее шести свати. Потом, наилучшем вариантом будет вмешаться, чтобы неначались дизфункции вмозге икак понятно проблемы улучицы.
        - Два лета, - чуть слышно дыхнул Стынь ивлице его поблекло сияние, акожа начала наполняться марностью. - Почему так мало… Отец сказывал будет много больше времени.
        - Мы, надеялись, Господь Стынь, что будет больше, - незамедлительно отозвалась Огнеястра идернув головой вверх уставилась наПершего, который, как делал почасту, прикрыл дланью очи ичасть лица, оперши грань руки налоб, чтоб непоказывать испытываемых им чувств. - Нолучица выбрала несамую лучшую плоть… Мы отом докладывали нераз. Посему ипроводили вмешательства, пересадив почти все органы. Нопроблемы, были иесть всамом мозге. Он ссамого рождения был предрасположен кданному заболеванию. Инельзя забывать, что пришлось пережить госпоже запоследнее время, вельми неприкрытое воздействие лучицы, выплески боли, стонов, воспоминаний. Мы установили пока блок-костеп внутри затылочной кости черепа обок яремного отростка, ноэто временное устройство… Да ивозможно его придется снять, ибо приметив блок-костеп несколько возбудилась лучица.
        - Возбудилась? - вопрошающе протянул Перший итуго вздохнув, выпустил дуновение сквозь всю поверхность своего белого сакхи.
        - Да, всего-навсе возбудилась, - пояснила Огнеястра ивтакт Богу выдохнула шумно ичерез рот. - Нам пришлось срочно вызвать Отекную, нота успокоила, что напряжения непросматривается, лишь легкое недовольство, испуг. Впрочем, ежели это недовольство сохранится, придется блок-костеп убрать, ибо днесь, как указал вопределение Родитель, недопустимо волновать.
        - Так мало времени, успеетли Крушец восстановиться? Несобьютсяли внем сызнова коды? - взволнованно вопросил Небо, итакже трепетно обхватив подбородок, сжал вкулаке свою курчавую золотую бороду. - Перший, атебе, что надысь про малецыка говорил Родитель?
        - Пока ничего, мой милый… Ябы тебе передал, - озадаченно проронил старший Димург, невсилах взглянуть набрата исына, посему лаская их обоих только переливами своего голоса. - Говорил только про девочку, что доколь должна находится намаковке под присмотром бесиц-трясавиц.
        - Нет, Господь Перший, госпоже, - молвила Огнеястра, кажется, теперь нежелающая смолкать ичто-то бурчащая себе под нос, даже тогда когда толковали меж собой Боги. - Госпоже нужно наЗемлю. Посостоянию плода, вскоре внего должна войти искра. Если это непроизойдет вдолжное время, ребенок родится слабоумным. Унего итак проблемы скодами выявлены, иесли еще будет идиотом, врядли тогда нам удастся спасти функциональность мозга госпожи.
        - Что? - старший Димург так властно поспрашал, что затрепетали блекло-желтые пузырчатые облака всводе.
        Он также стремительно убрал руку отлица, немножечко подался вперед итем словно пронзил взором бесицу-трясавицу. УОгнеястры тотчас дрогнули ноги вколенях иона качнувшись вперед… назад рывком повалилась напол, плюхнувшись прямо насобственную тощую грудь.
        - Встань, - многажды ровнее имягче молвил Перший, - встань милая девочка. - Бог направил всторону лежащей наполу бесицы-трясавицы левую руку, илегохонько шевельнул перстами.
        Огнеястра ивпрямь, будто поднятая тем едва заметным колыханием божественных перст, разком, если несказать, рывком вскочила наноги ипригнула голову.
        - Каким образом ноне, должна вселиться искра, - размеренно произнес старший Димург, медлительно положив руку наоблокотницу кресла. - Плоду должно быть неболее двух месяцев поземным меркам.
        - Да… порасположению материнского дна должно быть неболее двух месяцев земных мерок, - пояснила Огнеястра инаудивление спешно заморгала, то отворяя свой единственный глаз, то скрывая его под серым веком. - Ноплоду уже более трех месяцев, точнее около ста тридцати оборотов Земли вкруг своей оси сциклом взвездные сутки. - Одначе, бесица-трясавица, немешкая, прервалась, понеже Господь слегка качнул головой, таким побытом, высказывая свое недовольство. - Скачок вразвитие, - добавила она, миг спустя, - произошел из-за вмешательства Родителя. Слишком большая насыщенность эстрогенами ипрогестероном присутствует всетчатке, воную были облачены органы госпожи.
        - Кошмар! - резко дыхнул Стынь иснескрываемой виной взглянул наПершего. Его мясистые губы туго дернулись, азолотой отлив кожи окончательно поглотился марностью, словно он собрался потерять сознание.
        - Ну… ну, дорогой малецык, умиротворись. Сейчасже, ато тебе вновь станет плохо, - торопливо протянул Перший, испугавшись засостояние сына, ималозаметно кивнул нанего брату.
        Небо также спешно развернулся вкресле, и, положив руку натыльную сторону пясти Стыня, крепко ее сжал, иэтим мгновенно вдохнул движение всияние его кожи.
        - Драгость… ну, что ты… Ты сызнова меня хочешь напугать… Успокойся, разве так можно реагировать навсе? - полюбовно протянул старшийРас.
        - Успокойся, малецык, - голос старшего Димурга вотличие оттревожных, мягких полутонов Небо зазвучал непререкаемо требовательно исам он весь стал таковым властным, что обе бесицы-трясавицы низко склонившись, почитай вогнали головы всобственные ноги. - Успокойся, ато я прямо сейчас выполню свое обещание иотправлю тебя навекошке вСеверный Венец под наблюдение кКали-Даруге. Столько сил было потрачено натвое лечение, аты сызнова принялся своевольничать. Сколько обэтом мы будем стобой толковать… Когда начнем взрослеть… понимать, что можно, а, что всвязи спроизошедшим, нельзя. Ивообще, кольбы ты так грубо невмешался взамыслы, ноне нестоялбы тут вопрос, столь для меня сложный… Вопрос как поступить сдевочкой, абы ненавредить Крушецу. Посему малецык прекрати волноваться иуспокойся… Ты меня своим непослушанием иизлишним беспокойством утомляешь.
        Перший смолк, поелику сказанное им прозвучало нетолько властно, ноидостаточно строго. Однако, именно эта строгость вернула степенности взору Стыня, и, судя повсему, успокоила, так как кожа его сызнова ярко зазолотилась, ион много бодрее посмотрел набеспокойно взирающего нанего Небо.
        - Отец прав, дорогой мой малецык, - дополнил, поддерживая Першего, старший Рас. - Тебе надо отбыть вСеверный Венец, под наблюдение Кали-Даруги. Потому как после произошедшего стобой отключения вхуруле, я более неуверен, что ты здоров. Думаю, мы поторопились возложить натебя слишком много обязанностей, атебе нужно лечение.
        - Нет! нет! - откликнулся Стынь ипорывчато тряхнул головой, отчего враз полыхнули блекло-прозрачными огнями белые алмазы усыпающие его ушные раковины имочки. - Я оправился… Последнее отключение, произошло, потому как я сорвался. Я буду спокоен, обещаювам.
        - Верится все сбольшим трудом… Сбольшим трудом, моя бесценность, вериться, что ты будешь спокоен, - благодушно заметил Перший иперевел взор слица сына набесицу-трясавицу. - А, что запроблемы скодами выявлены уребенка?
        Огнеястра немедля испрямилась имелко… мелко затрясла головой так, что чудилось еще морг иона унее отвалится итакже скоро зачастила:
        - Неочень существенны, Господь Перший, ноесть. Значительно снизился срок жизни инебольшие физические отклонения. Вчастности выявлено укорочение нижних конечностей всравнении стуловищем ируками.
        - Это отразится набудущих отпрысках? - поспрашал Небо иеще раз нежно пожав руку Стыня, выпустил ее изцепкой хватки. Бог медленно развернулся ивоззрился вполусогнутую спину бесицы-трясавицы, также колыхающуюся втакт голове.
        - Сейчас поколь сложно сказать, надобно веремя. После вселения искры, нужно провести дополнительный забор генетического материала ипросчитать коды, - отозвалась Огнеястра, инежданно прекратив трястись, резко выпрямила спину. - Нодумаю те изменения заденут лишь данного ребенка, - добавила она иголос ее прозвучал достаточно четко, несомненно, бесица-трясавица была уверена втом, что высказывала. - Иобобщенно наотпрысках госпожи неотразятся. Может быть всего-навсе временная задержка вкаких-то единичных кодах, что восновном будет применимо ксроку жизни, носпустя пару поколений это выровняется… Поколь коды уребенка, Господь Перший, поправить неудастся, сие может отрицательно сказаться налучице, коя итак несколько тревожно воспринимает любой осмотр.
        - Хорошо, Огнеястра, я все понял… Небудем, раз вы советуете, беспокоить нашего бесценного малецыка, ему итак достаточно много пришлось пережить, - протяжно молвил Перший иблагодушно улыбнулся бесице-трясавице. - Благодарю вас заработу, - он стойже теплотой посмотрел наТрясцу-не-всипуху, тотже миг испрямившую стан ирезко вскинувшую взор наБога. - Ипоследнее, каков крайний срок возвращения девочки наЗемлю, чтобы недопустить слабоумия ребенка?
        - Восемь-шесть оборотов Земли, - пояснила Огнеястра, ноузрев негодование вкрутнувшихся наскулах желваках старшего Димурга, тотчас замолчала ипоее сероватой коже зримо заструились тончайшие, синие паутинки, расчертившие саму поверхность вовсех направлениях.
        - Идите, - устало дополнил Перший.
        Бесицы-трясавицы, немешкая, поклонились Богу, иторопко развернувшись, скорым шагом двинулись кзеркальной стене залы, абы тукнувшись внее головами, мгновенно туда провалится.
        - Стынь, малецык, - обратился Перший кпритихшему подле кресла Небо сыну. - Втом, что произошло сКрушецом, мой милый, нет твоей вины… Поверь мне иуспокойся. - Старший Димург внимательно вгляделся влицо сына, вероятно, прощупав думы, и, похоже, мысленно огладил волосы, ибо черные кудельки наего голове легохонько заколыхались. - Произошедшее заболевание никак несвязано свыпущенной севергой вДари, так как Крушец совершенно непривязан кчеловеческому. Он несколько иной, и, что близко тебе, его неволнует. Чем вызвано его заболевание я скажу тебе несколько позже…
        - Когда? - ретиво поспрашал Стынь иубрав сгрядушки облокотницы обе руки, положил правую длань наплечо Небо, явственно желая, чтобы его успокоили.
        Старший Рас слегка развернул голову иоблобызал каждый перст руки младшего Димурга, после принявшись гладить тыльную сторону его пясти.
        - Позже, - авторитарно отметил Перший, полюбовно обозревая сына ибрата. Он малозаметно качнул головой настены залы, где после ухода бесиц-трясавиц все еще поигрывала вповерхности рябь, идобавил, - атеперь отправляйся кОпечу. Малецык хотел показать иподарить тебе свое создание, оное давеча сотворил… Думаю, оно тебе понадобится ипонравится, або весьма тронуло меня. Кдевочке поколь неходи, она спит. Амне надо обсудить сбратом некасаемо тебя.
        Стынь гулко вздохнул, склонился кголове Небо итрепетно поцеловал его вплотные кучеряшки золотых волос, тем самым поблагодарив заподдержку. Он убрал сплеча Раса руку инаправился кзяби зеркальной стены, войдя внее медленно, точно все еще ожидая, что его остановят, оставив после ухода ивовсе разошедшиеся повсей глади витиевато-кружащиеся круги. Перший проследил взглядом зауходом сына, ивсе еще неотводя взора отстены, закрыл очи. Его вздернутые кверху черные брови, купно сдвинувшись, нежданно образовали тонкую нить морщинки. Едва зримо он качнул головой, и, открыв глаза, днесь воззрившись насидящего напротив брата, молвил:
        - Прости, милый, нопридется подождать. Отправился некОпечу, анапагоду… Ох, этот Стынь… Ноне сним решу имы потолкуем стобой. - Небо медленно кивнул итакже замер.
        Прошло неболее четверти минуты, как взале блеснула серебристая искра она вдарилась очерную гладь пола иобернулась Мериком. Черт поднялся спола назадние лапы, и, повесив повдоль тела, вернее повдоль груди руки застыл. Нынче Мерик был обут вкороткие, синие сапожки сзагнутыми кверху носами, украшенные поподошве крупными фиолетовыми топазами, стан его огибал широкий сыромятный пояс сзастежкой ввиде двух сомкнутых кругов, усыпанных мельчайшим изумрудом ибирюзой, анашее висела толстая, золотая цепь сбольшим белым алмазом ввиде ока всередине. Большое ухо поместившееся намакушке головы, кончик которого порос тончайшими, розовыми волосками ноне украшали девять густо красных рубина. Надлинном, тонком, кожистом хвосте, увенчанном кисточкой, поместилась золотая нить сжелтым янтарем насамом конце. Накаждом изшести пальцев находились золотые, платиновые перстни саквамаринами, рубинами, изумрудами. Носамым изумительным покрасоте иобилию самоцветных каменьев казался висящий напоясе взолотых ножнах кинжал, хотя коли говорить вотношении кросту Мерика меч. Это был нетот кинжал, оный принадлежал Стыню, иподаренный
ему Воителем, это было иное оружие. Ибо ножны, как, похоже, исам клинок оружия, имел глубокую изогнутость всередине, его, также искривленная, рукоять была покрыта платиной, амассивную головку заменял крупный сине-марный сапфир.
        Лишь пред Першим возник Мерик, тот торопко прикрыл очи большим иуказательным перстом левой руки ивельми тихо спросил:
        - Что это? Укого украл?
        - Ни укого, Господь Перший, - бодро, своим приятным наслух баритоном откликнулся Мерик, истем зараз обхватив рукоять меча, резко сместил его вместе споясом наспину, таким образом, укрыв оружие отвзора Зиждителя.
        - Ах, ты, безумная бестолочь, - голос старшего Димурга усилился. - Докаких пор будешь все воровать… Сколько можно стобой отом толковать… Ты, что думаешь, я незнаю, что этот дао принадлежит Кручу… Как смел умалецыка украсть?.. Как смел вообще шастать побатуре… Ацепь, камни укого утащил? - Черт резко вскинул вверх правую руку иприкрыл нагруди белый алмаз ввиде ока, заключенный вплетение золотой цепи. - Если умалецыка Дажбы, необижайся наменя.
        - Нет, нет Господь Перший, - наодном дыхании произнес Мерик иголос его слышимо вздрогнул. - Нахуруле уЗиждителя Небо я ничего небрал… Сие все изъято набатуре… Иневгорнице Бога Круча, атолько уего созданий, оно как им без надобности.
        - Много ты понимаешь, - все также сурово проронил старший Димург иубрав руку отлица пронзительно зыркнул настоящего черта, вероятно, пробив его насквозь взором, отчего тот тягостно закачался взад… вперед. - Этож надо такое сказать, - нескрываемо гневно продолжил говорить Бог, - изъято… без надобности. Вернуть!
        Сейчас ивовсе голос многажды возрос вмощи инепросто толкнул черта, апрямо-таки шибанул его. Да стакой силой, что Мерик подскочив вверх, гулко плюхнулся напол грудью. Раскатисто затрещали всводе блекло-желтые облака, имахом распавшись начасти, явили прятавшуюся под ними ровную, фиолетовую поверхность. Словно мохнатые снежинки посыпались сверху кусками облака, единожды притушив свет взале ипокрыв пол внем пухлыми, степенно истончающимися бликами.
        - Вернуть неоткладывая, - дополнил Перший много тише, поелику отего повеления встревожено дернулся иНебо, дотоль задумчиво ивельми благодушно смотрящий начерта. - Вернуть, нодопрежь этого, найти Господа Стыня впагоде, осмотреть идоложить осостоянии. Если все благополучно отправить кГосподу Опечу… Поднимись.
        Зиждитель смолк, предоставляя возможность черту встать наноги, икогда тот выполнил распоряжение, благоразумно преклонив голову, добавил:
        - Осмотреть, успокоить, доложить. Апосле отправится набатуру ивсе вернуть… Перстни ведь неАтефские я вижу… Очевидно, уворованы умалецыка Дажбы.
        - Нет… Господь Перший, - отозвался Мерик, скаждым словом понижая голос. Он воочью немог неответить Богу, новместе стем хотел, чтобы его неуслышали, - изъято многажды раньше… НаПеколе втереме рани Темной Кали-Даруги, накосмическом дацане Зиждителя Седми, накосмической базилеке Зиждителя Воителя, накосмическом кондо Бога Велета, накосмическом чайтье Бога Усача, накосмическом чанди Господа Вежды, накосмическом вимане Господа Мора, накосмическом айване Зиждителя Дивного.
        - Идаже уДивного? - изумленно вопросил вступивший вразговор Небо илегохонько просиял улыбкой, подсветив тем волоски усов ибороды. - Эт, когдаж ты успел, Мерик?
        - Когда вместе сГосподом Першим иГосподом Стынем посещал Галактику Косматого Змея, - ответил черт, точно невсилах скрыть собственного недостатка, апосему придавая своему голосу особую тональность звучания, где слышался неприкрытый стыд всочетании свиной.
        - Кошмар, как выразилсябы мой сын, - раздраженно молвил старший Димург, покачивая головой туды… сюды. - Это некуда негодится… Колибы неболезнь бесценного Стыня, яб тебя уже давно уничтожил, как испорченное создание… Атеперь ступай, противно смотреть нато, что ты украл умалецыков. Еще хуже обэтом слышать иощущать себя Творцом такой воровливой пакости. Брысь!
        Мерик незамедлительно исполнил указание Господа ирывком качнув своим большеньким ухом вкотором густо сверкнули красные рубины, мгновенно исчез, лишь самую малость всколыхнув тем дуновением все еще расползающиеся пополу блики упавших туда облаков.
        - Вотже неприятно как, - протянул Перший, разглядывая летящие сосвода мохнатые облака, напоминающие снежинки. - Похоже рубины он уворовал уВоителя, ацепь уДивного.
        - Да, ничего страшного… Пусть пользуется, коль хочется, - благодушно произнес Небо иогладил перстом губы, убирая сних златые волоски, отулыбки несколько вздыбившиеся вверх. - Такое замечательное создание. Еслибы неМерик, незнаю, чтобы я делал… Сдрагостью малецыком, данное отключение случилось столь внезапно, что испугались нетолько Дажба иКруч, ноия.
        - Я тебя предупреждал, - негромко отозвался старший Димург. - Что такое смалецыком иногда происходит. Вельми редко, нобывает исвязано сволнением… Посему нельзя его… того волнения допускать. Надобно вводить вкоматозное состояние самому. Родитель сказал, что погодя это пройдет, нужно подождать.
        Перший поднял вверх внаправление свода левую руку, илегохонько повел перстами, собирая вединый пласт куски облаков, прекращая их падение ипридавая их поверхности голубоватый отсвет.
        - Одно дело ты рассказывал, Отец, - молвил удрученным тоном Небо итеперь сияние накоже лица его зарябило, также как идрогнул голос. - Адругое это наблюдать… Дюже я тому испугался ирастерялся. Наша драгость малецык, как стоял, так ирухнул плашмя… Хорошо, Мерик, был подле, мгновенно его осмотрел, успокоил меня исынов да распорядился сперемещением вдольнюю комнату. Лишь потом я вызвал бесиц-трясавиц ипоколь малецык неподключился, неотходил отнего.
        Судя повсему Небо уже непервый раз опроизошедшем толковал состаршим братом, нестолько ощущая вину отслучившегося, сколько стараясь выговориться. Потому Перший слушал несположенным втаких случаях вниманием, апросто давая младшему снять пережитое волнение.
        - Да, вэтом Мерик замечательное творение, - поддерживающе произнес Димург имягко улыбнувшись брату, воткнул локоть левой руки воблокотницу кресла да прислонился краскрытой длани щекой, подперев точно разком отяжелевшую голову. - Однако, его воровливость меня утомляет. Иладнобы тащил унаших созданий, так нет, ворует иусамих Богов… Вот кпримеру обувка появилась унего после посещения дацана Седми, когда Стынь непродолжительное время там гостил. Малецык хоть инепотребовал возвращения, ноя точно знаю ите, которые ноне были наМерике, ииные некогда принадлежали споспешнику Седми, Кукеру. Пряжку он утащил уВелета, асам пояс уУсача. Впрочем больше всех пострадала живица, когда Стынь унее находился… Тогда Мерик украл непросто перстни, браслеты, цепи, обувку иодежды Кали-Даруги, ноивенец.
        - Венец? - чуть слышно вопросил Небо игулко хрустнул смехом… именно хрустнул, потому как сие был непродолжительный, однократный прыск.
        - Венец, - медлительно растягивая слова, принялся пояснять Перший. - Иколи перстни, браслеты, цепи живице было нежалко, венец, всвязи сособой его важностью, пришлось потребовать вернуть. Одначе, чтобы нетревожить Стыня, инеиспепелить столь надобного Мерика, Кали-Даруга связалась сомной… Имне пришлось оставить все заботы иприбыть наПекол. Благо я натот момент находился недалече вЧидеге… Никогда незабуду выражение полной покорности собственному уделу налице этой бестолочи, когда он снимал сосвоей головы венец живицы.
        - Так он, что еще его иносил? - много живее поспрашал старший Рас итеперь засмеялся много громче, выплеснув золотое сияние кожи, одновременно, набелое сакхи своего одеяния инавспыхнувшие переливами мерцания волосы.
        - Носил, - протянул Димург илегохонько кивнул, воочью оставшись довольным смеху брата. Он, наверно, рассказал опроизошедшем когда-то нарочно, абы снять волнение сНебо. - Да, представляешь, носил… Украл, водрузил наголову иносил… Снимал перед Стынем, чтобы нетревожить. Все демоны идемоницы были, скажем так, несколько ошарашены таковой наглостью этого создания, зная крутой нрав своей рани… НоКали-Даруга как ипобольшей частью Боги, хоть я дал распоряжение Мерику все украденное вернуть, похоже нестала забирать свои вещи… Посему нераз можно увидеть наМерике ее сандалии, аль, что поверь еще хуже, переделанный сарафан. То уже, конечно, инесарафан, дабы размеры несколько несоответствуют его фигуре, обаче, расцветка иматерия явно принадлежали когда-то моей бесценной девочке… - Перший прервался, заботливо оглядел довольное лицо брата, и, отклонив голову отруки, неспешно выпрямил дотоль изогнутую спину. - Сейчас оставим Мерика впокое ипотолкуем онасущном, - отметил уже нетерпящим возражения голосом Бог, укладывая вздетую левую руку наослон кресла ислегка вдавливая ее вту пухлую поверхность. - Ты незнаешь,
почему Седми досих пор неприбыл? Что его задержало вСинем Око? - Старший Рас немедля прекратив сиять, торопливо закачал головой, илицо его враз приобрело серьезно-удрученное выражение. - Нужно, чтобы он прибыл как можно скорей, тем паче теперь мы знаем, что уплоти девочки такой короткий срок бытия. Свяжись, пожалуйста, сДивным… Пусть малецык залетит кСедми ипоторопитего.
        - Хорошо, Отец, нынчеже свяжусь сДивным, - старший Рас плотно прижал спину кослону кресла иего небесно-голубые очи заволокло прозрачно-вибрирующей рябью света, точно они переполнились слезами. - Что собираешься вернуть Есиславушку наЗемлю? Акакже Родитель, опять будет натебя досадовать.
        - Ну, чтож мой милый, - вголосе Димурга прозвучала горькая отрешенность, каковая струилась вцелом вего облике икак-то разом окаменевших конечностях. - Мне непривыкать выслушивать отРодителя. Однако, девочку надо вернуть. Теперь этот ребенок, если будет полноценным ипродолжит род, вкотором сызнова появится Крушец. Да ипотом, вмале прибудут гипоцентавры… Давеча Китоврас сомной связывался, докладывал ополете. Они ипронаблюдают задевочкой иребенком… Начнут постройку пирамидальных храмов, конечно достроить неуспеют, ноКрушец хотябы узрит начальный этап того возведения… - Перший начуток стих итеперь шевельнув перстами правой руки, вырвал махий кусок изоблачной облокотницы, принявшись скручивать его обладонь втонкую трубочку. - Хотел поговорить стобой поповоду Асила… Вскоре он вместе сКручем отбудет, чтобы заняться окоемом крайних Галактик нашей Вселенной иконечно отвлечься отпроизошедшего сКрушецом. Я уверен, что Родитель вследующий раз, если возникнут какие неполадки, обесточит именно их. Я его отом вопрошал, иОн ответил неопределенно, что скорее всего значит - да. Апотому пострадают впервую очередь
ваши владения, вчастности Галактика Отлогая Дымнушка иТравьянда - Асила… Более там ничего стоящего нет. Итак как наш младший брат, будет выполнять мои указания, прошу тебя прекратить сним всякие свары. Недопустимо, чтобы ты ему высказывал про Крушеца. Я отом говорил еще нанашей общей встрече… Зачем было приходить набатуру иотом сним толковать.
        - Я прибыл совсем по-другому вопросу, - отозвался Небо исуетливо вздернул плечами. - Просто он сам отом заговорил… ия несдержался…и..
        Перший энергично дернул правой рукой ивыкинул уже туго скрученный вдлинную, плотную серую трубку клок облака вперед. Почитай втри человеческие ладони, тонкая, свитая трубка, выпорхнув изперст Господа, упала напол. Итотчас принялась раскручиваться против часовой стрелки, превращаясь втемно-сизый хобот ураганного ветра, сузким концом пляшущим пополу, иболяхной вразмахе воронкой внавершие. Посизому дымчатому полотну того хобота заюлили яркие рдяные искры ипослышались несколько приглушенные голоса Небо иАсила, первого гневающегося, высказывающего, второго явственно защищающегося.
        - Сколько это может повторяться? Пусть Опечь. Пусть Круч… НоКрушеца я тебе непрощу… Инепозавидую тогда тебе, коли смилой бесценностью, что-либо случится, - явственно раздался бас-баритон старшего Раса.
        Перший немедля махнул рукой сверху вниз итем движением закончил вращение воронки. Он той мощью вогнал ее вглубь черного пола так, что она доли секунд вращала блеклыми испарениями прямо поего глади.
        - Как это так непрощу… непозавидую, - медлительно, ивместе стем строго протянул старший Димург, укладывая руку наоблокотницу. - Как ты такое можешь говорить младшему брату? Какое имеешь право его упрекать, стращать? Ты, вообще, знаешь, что смалецыком после услышанного было?
        - Это просто молвь… неболее того… гнев, - очень тихо продышал Небо икожа его лица нежданно пошла пятнами… где просматривались отдельные пежины белого изолотого цвета.
        - Нет, - явно прощупав брата, произнес Перший, понеже его очи наполнившись коричневой поглотили израчки, исклеру, выплеснув несильную марность нанос игубы. - Асил мне нежаловался, уменя есть догляд нетолько обок Стыня, ноиподле малецыка… Мне пришлось после вашего разговора его вельми долго успокаивать, абы сие несмогла сделать даже Отеть. Более такое нетвори… Никогда. Нельзя вызывать вмалецыке постоянное чувство вины, я уже пояснял. Он итак достаточно пережил, выполняя указания Родителя, посему нестоит его теребить, упрекать. Надо помнить, что он старший печищи, ипод его началом сыны: Велет, Усач, Стыря, Круч. Их спокойствие, уверенность напрямую зависит отсостояния Асила. Ты, знаешь, как мне небыло тяжело поповоду поступка брата сКручем, я нестал, как содеял ты, игнорировать его. Ибо знал, что малецык достаточно порывист ихрупок, иэто его окончательно обессилит. Тыже поступаешь сним как сровней. НоАсил тебе неровня, он младший… Иэто ты должен помнить всегда, нетолько когда тебе, что-то отнего надо.
        - Ты… тоже невсегда помнишь, что он младший, - огорченно протянул Рас, только понималось ту досаду, он направляет нестолько настаршего брата, сколько насебя. Асказывает лишь, або оправдать себя всобственных глазах. - Тогда ведь позволил мне его облыжничать.
        - Милый мой, уж больно свами сложно, - немедля отозвался Перший ислегка приподнял вверх уголки своих полных губ. Иднесь понималось, что даже припомненный Расом обман, происходил поспланированному старшим Димургом замыслу. - Аоблыжничать тогда сВладелиной позволил, чтобы Седми сАсилом иВелетом примирился. Так как знал, коль малецык недобьется своего, продолжит неглижировать всю печищу, нетолько виновного Асила, ноини вчем неповинных Велета, Усача, Стырю, скаковыми весь тот срок необщался. Авсе малецыки, нетолько бесценность Велет, очень меня просили уладить данное недоразумение, понеже переживали… Впрочем, как инаш младший брат. Чтоже касается Крушеца, так я скрывал его появление нестолько отвас, своих братьев исынов, сколько отРодителя. Абы именно сего замыслами неумею, всилу собственной слабости, справиться… Выже, драгоценный мой малецык, мне несоперники. Иты, сам, понимаешь, коли я пожелаю, любая лучица войдет вмою печищу. А, Крушец. Я боялся, что Родитель наново его изымет уменя иотдаст теперь тебе… Иесли разлуку сКручем я смог пережить, то сКрушецем, однозначно, нет. Он слишком много значил
изначит для меня, даже немогу тебе ту чувствительность, ту нашу общность объяснить… Ее надо прочувствовать, поелику она связана ссамим его появлением, его рождением, как оказалось… - Димург припомнив особственной лучице, ивовсе широко улыбнулся, да степлом посмотрел набрата, лицо которого, притушило все пятна иприобрело положенный бело-золотой оттенок. - Асила больше несмей упрекать, ни вчем… Ипримирись, поколь он неотбыл, ато будет все время переживать из-за вашего недопонимания. Ему хватит того, что зала батуры теперь восстановлению неподлежит. Иэто еще благо, что натот момент Круча небыло вбатуре, да ия мгновенно явился, только мне сообщили опроисходящем. Асилу надо помочь, поддержать, тыже приметил, как инертен, пассивен Круч. Видимо, это сложилось внем, потому как мы несоперничали занего. Он необщался снашими печищами, ажил вдостаточно спокойной обстановке, инесумел сформироваться вдолжной мере. Теперь надо подсказать сего воспитанием брату, анесварничать.
        - Я примирюсь сАсилом, - согласно отозвался старший Рас игулко вздохнул, точно только сейчас успокоившись. - Доего отъезда. Сходить кнему набатуру? Или лучше позвать кнам нахурул?
        - Как хочешь, милый мой, - умягчено ответил Перший, и, качнув головой, провел поверхностью правой ладони полицу сверху вниз, будто смахивая оттуда всю утомленность. - Только если будете толковать нахуруле, позови Дажбу. При малецыке ты будешь осторожен всловах инескажешь нашему брату ничего лишнего, чтобы потом мне непришлось поправлять еще ихурул.
        Старший Димург замолчал иглубоко вздохнул, при чем заколыхалась нетолько материя сакхи нагруди, но, кажется, ирукава идолгий его подол. Бог явственно переживал изабратьев, изаСтыня, изаКрушеца, нобудучи старшим непозволял того себе показать, несомненно, жалея тех кто был зависим отнего. Небо неотрывно смотрящий наПершего лишь тот смолк неторопливо кивнул, соглашаясь нетолько сразумностью его слов, ноисего старшинством… Ощущая вего поступках, мыслях то самое Отцовское, которое верно было присуще ему одному вотношение, как сынов, так ибратьев.
        Авсводе облака нежданно выстроились вгустые узорчатые переплетения, напоминающие многогранные лепестки цветов, ипопеременно вспыхивая голубыми аль желтыми всплесками стали посылать ту приглушенность света вглубины залы.
        - Еще, - точно припомнив неменее важное, молвил Перший, ивтех проблесках света его лицо проступило многажды четче, апосем вроде как утонуло всизости облачного кресла. - Чтобы Стынь неволновался инеучастились его отключения, я думаю, что отбуду изМлечного Пути несколько раньше твоего. Завезу его вСеверный Венец, пускай Кали-Даруга осмотрит, всеже им ноне много пережито. Ты тоже, когда будет подходить время отключения плоти девочки, увези Дажбу, ему это ненадо наблюдать… Оставишь данное отключение наконтроль Вежды иСедми.
        - Хорошо, Отец, так исделаю… Хотя, что обэтом сейчас толковать, еще время будет, - дыхнул старший Рас, и, опершись обеими руками налокотники кресла медлительно поднявшись снего, испрямился. - Единственно, что стоит сейчас утрясти, это где будет обитать Седми. Дажба желает забрать свой хурул. Ия хотел тебя попросить… Попросить, чтобы ты убедил Седми пожить увас намаковке, сВежды. Ибо стоит мне отом сним заговорить, малецык сразу начнет возмущаться иупрямится, требуя свой дацан. Адацан мне нужен вБлискавице.
        - Нетревожься, дорогой мой, я все утрясу снашим мятежным сыном, - полюбовно отозвался Перший итакже как брат степенно поднялся скресла.
        Глава двадцать седьмая
        Есислава, как ипомышлял Перший, вскоре вернулась наЗемлю кЛипоксай Ягы, несколько ощущая нетолько собственную избранность, ноиуникальность. Оно как изпояснений старшего Димурга узнала, что уже отходила почти половину срока беременности. Господь сам отом ей рассказал, сам успокоил иубедил, что исней, исмалышом все благополучно. Еси вначале вельми встревожилась услышанному, нопод властностью взора Першего, под уверенностью его тона иполюбовного поглаживания, быстро успокоилась обрадовавшись тому, что вмале унее родится ребенок идопрежь того она увидит обожаемого ею Липоксай Ягы. Самому вещуну овозрасте плода ивообще отсутствие девушки пояснил Мерик, велевший ни очем невыспрашивать ипринять все как есть, понеже сие есть божественные, нелюдские дела.
        Впрочем, старший жрец был так рад возвращению своей Есиньки, что ни очем нестал испрашивать. Принесенная всад юница стоило ей узреть вещуна, горько заплакала, ощущая любовь кчеловеческому отцу иединожды тоску поОтцу Богу. Когдаже Липоксай Ягы узнал, что Есислава теперь видит обоими глазами иэто позже подтвердили Довол иЖитоваб, его счастью небыло предела. Как ивсе люди, вещун незаглядывал вгрядущее так далеко как ноне девушка, он думал оближайших событиях итем умиротворялся. Ведь вкаких-то трех споловиной месяцах должен был родиться Ярило, авднях прибыть великий народ.
        Великий… вернее, как величал его Мерик, волшебный народ. Ибо данное название происходящее отслова волшба, вбуквальном смысле означало воплощения воли имощи Родителя. Волшба подразумевало гипоцентавров, как созданий чьим Творцом являлся Перший, однако живших поЗаконам составленным для них самим Родителем. Гипоцентавров должны были встречать взначительном удаление отселений дарицев, внарочно указанном месте. Куда ранее были высланы темнокожие люди под началом дарицев, каковые занялись расчисткой отлеса местности, для приземления космического корабля.
        Вернувшаяся смаковки Есислава чувствовала себя хорошо, тошнота коя иноредь мучает женщин наранних сроках прошла, инаступила вэтом отношение довольно спокойная пора. Правда как-то резко набирающий рост живот, кажется, растущий неподням, апочасам явственно живописался, авдвух днях появления наЗемле внутри него ивовсе кто-то словно прополз. Объявив осебе как оличности, вкоторой появилась искра давшая движение развитию мозга итеперь, как понятно исамой полноценной жизни человека. Есинька дотоль загруженная болезнью Крушеца иточно стем потерявшая ощущение жизни, ноне вернувшись кземному отцу, кпросторам такой прекрасной планеты, ее раздольям, тихим ночам насыщенным монотонным зовом комара ирыбной совы (живущей впойме реки, издающей громкие, хриплые крики, переходящие вгулкое завывание), квысокому голубому своду сплывущими понему марево-кучным облакам упившимися водой… Словом кприроде, что содержит всебе основу имени самого Родителя, вновь обрела свою человеческую суть. Авместе стем материнскую чувственность, дочеринскую привязанность итрепетность любящей женщины. Лишь порой тугой тоской полыхала внутри
голова иэто, как теперь знала Есислава, волновался Крушец желающий видеть Першего… Крушец все еще ослабший, утомленный, как она ощущала иединожды мощный, спасший юницу отгибели, ипотому днесь после пережитого такой близкий для нее. Еси исама жаждала увидеть Першего, ощутить его ни счем несравнимую отцовскую любовь, однако, доявственного шевеления вочреве плода, знала, что поколь бывать вне Земли нельзя, абы это несказалось болезнью намалыше. Апотому терпела ивтайне отвсех успокаивала Крушеца, ласково величая его… также как ирастущего вматеринском лоне Ярило. Окутанная любовью Липоксай Ягы девушка ноне могла дарить теплоту этим двум основам ее естества, одной божественной другой чисто человеческой.
        Вещун теперь бдил каждый взмах руки юницы, каждый ее выдох истон, поелику после пережитой разлуки… сначала одной, иследом другой как-то весь пожух… поседел истем растерял желание жить иправить. Лишь обок Есиньки его жизнь наполнялась смыслом… Начинало светить солнце имигать серебристо-синими всплесками звезды.
        Покуда обеременности, как ибыло задумано, никто изслуг илекарей неведал. Широкие сарафаны скрывали отглаз растущего Ярило, асеребристый обод теперь почти неснимаемый укрывал темно-коричневые полосы налбу. Икроме Липоксая Ягы, пред которым Есинька несумела, да инезахотела ничего скрывать, их никто невидел. Своему земному отцу, Еси рассказала все. Иотом, где была, икак ее душу… именно душу лечил Родитель… Ичто представляло изсебе космическое пространство. Право молвить девушка утаила, чтобы непугать вещуна ипро искру, ипро отсутствие души как таковой. Липоксай Ягы был всего-навсе человеком, несомненно, внутри него жила искра, иона была яркой. Может той самой первой отделившейся отобщего… Может уже жаждущей набраться сияния ииметь новый этап развития, посему он сособым трепетом воспринял рассказ Есиньки. Вещун нераз потом гладил девушку поволосам, прикасался губами ктем самым полосам, обнимал ее, прижимая кгруди, иудивлялся, зачто заслужил такое счастье быть подле божества. Он нераз благодарил Зиждителей иособенно Господа Першего, как его уважительно величал Мерик, завозвращение Есиньки домой. Вмале
окончательно приняв решение начать возносить хваление иБогу Першему, прекратив уличать его иего сынов вовсех темных человеческих… именно человеческих проявлениях.
        Вобщем Липоксай Ягы решил изменить саму суть верований дарицев, желая исправить то, что как говорил старший Димург, являлось сущностью, кодировкой человека, каковой непременно все разделит илишь надва цвета белый ичерный, надва понятия добро изло. Старший жрец некогда благословенной Дари, погибшей отсеверги выпущенной изкосмического судна Димургов, нынче явственно захотел выправить столь неправедную ситуацию вотношении Бога Першего, как ипонятно многого незная… непонимая главного, что вгенах человека та двоякость нарочно прописана. Одначе, ноне вещун сам выступал, как истинный человек, мало чем отличаясь оттех, кто ломал устоявшиеся традиции, верования ивозможно тем самым нарушал целостность самого общества. Он какбы заводил механизм, который вбудущем приводил кобразованию множественности религий, учений, кутверждению разнообразных вероисповеданий, течений… И, как итог вбольшинстве случаев кисчезновению самих имен Богов, отказа отверы всуществование высших существ, являющихся Творцами исутью поклонения, азначит котрицанию ценности, самого бытия мира, ироли внем всех живых существ.
        Естественно, сейчас Липоксай Ягы недумал отаких последствиях собственного решения, он даже немог себе представить, вочто вконечном счете это может вылиться. Он просто жаждал справедливости… Справедливости, каковой так ждут люди икаковую самиже разрушают, уничтожают собственным неправильным поведением. Впрочем, если говорить овещуне, то именно он вданный момент времени стал тем самым источником дальнейшего преображения веры, закладывая своими умозаключениями иизменениями неспешное движение кразрушению устоявшихся верований вчастности, авобщем, исамого человечества. Так как попробовавшие раз той трансформации вдальнейшем люди все чаще ичаще будут прибегать кновым изменениям иуже нестанет для них основой чувство справедливости, благодарности кБогам, алишь желание выудить изтех вариаций лучшей доли лично для себя.
        Потому вкапище, где допрежь славили Расов, Липоксай Ягы стал наравных чтить Бога Першего, чего никогда раньше неслучалось. Амногажды позже уже сменив исамо слово чтить наславить… Еще совсем чуть-чуть итеперь Першему, как первому Богу стали возносить песнопения, объясняя нетолько ближайшим жрецам, ноилюдям, оные собирались подле капища, что Расы оставили без милости дарицев, посему ипогибла Дари, ступающая всегда посолнечному пути… «Иодин Бог… Господь Перший вспомнил одарицах, - внушал Липоксай Ягы, своим людям, - ипослал им нетолько новые земли, помощников, темных людей, ноиновый путь… Новый путь, который после гибели спутника должен именоваться лунным».
        Еси прибывшая наЗемлю была несказна удивлена тому, что застоль короткий срок ее отсутствия Липоксай Ягы удалось коренным образом поменять мнение оДимургах впоселенцах. Ведь она незнала, что занятый внезапным отключением Стыня, Мерик совершенно необращал внимание напередаваемые бесом мысли вещуна. Черт вообще нанекоторое время прервал связь меж ним исобой, потому как постоянно находился вхуруле, успокаивая старшего Раса, инаблюдая засостоянием своего хозяина, что считал натот момент самым важным. Ибо несмотря настоль очевидное, отрицательное качество, как воровство никогда незабывал сути своего появления. Именно потой причине, что Мерик умел четко определить состояние Стыня, выдать рекомендации полечению иснять снего какую либо досаду, волнение, его неблаговидное поведение терпели Боги иКали-Даруга, умеющая остужать иболее горячие создания. Однако, потому как какое-то время застаршим жрецом никто неприглядывал, неостанавливал иневлиял, он исмог начать те самые преобразования веры. Искренне надеясь, что коли он сравняет обоих Богов, ему вернут иболее уже неизымут драгоценную Есиньку… его дочь, душу
ижизнь… Адарицам, вернее, днесь они все чаще стали называть себя свеченцы, реплянцы, жиличи повеличанию поселений Свеча, Репля, Жиличи, вернут божество… Божество ибудущего правителя Ярило, который будет прямым отпрыском ителесным воплощением светозарого Бога Солнца ивнуком погибшей Богини Луны, истем поведет свой благословенный народ поновому, лунному пути.
        Глава двадцать восьмая
        Есислава иЛипоксай Ягы набольшом речном судне, называемом солнечная ладья, что вдлину было неменьше сорока метров, авширину более шести, снизкой осадкой идвумя каютами, расположенными всредине корпуса инаносу, отправились навстречу кприбывающим гипоцентаврам. Солнечная ладья являлась гребным судном, иего движение осуществлялось засчет простой работы гребцов. Два больших рулевых весла поместились побортам ладьи, снабженные рычагами, они были вельми подвижными. Десять пар весел, взмахивая синхронно, быстро несли ладью вверх потечению реки, сретивостью достойной летучих кораблей, канувших ноне ввечность. Ибо кологривы, каковые может ивыжили при перелете сДари вАфрикию, оторванные отлетучего корабля небыли перенесены Стынем ксвеченцам. Искорее всего существа белоглазых альвов теперь для землян навсегда значились утерянными, вгрядущем сохранив сведения осебе всего-навсе впреданиях исказах.
        Мощная морда, венчающая нос ладьи, точно цельно скроенная скорпусом, тем неменее, была собрана изкоротких дщиц, иизображала толи зверя, толи птицу. Удлиненно-округлой формы она завершалась потянутым вперед красным приотворенным клювом, порубежу усеянным короткими, редкими зубьями. Явственно натой зеленого цвета голове проступали щели глаза, топорщились ввысь отрывочными навершиями долгие, загнутые рога, оные располагались наместе стыка шеи иноса судна, собратной стороны выступая вроде спод клюва.
        Есинька заэти пятнадцать дней пребывания наЗемле значимо набрала ввесе, щечки ее округлились, вцелом, как ився фигура. Все сложнее становилось скрывать, что она вположении. Однако словно упреждая возможные пересуды Стынь объявил оприбытии гипоцентавров. Иобрадовавшись тому событию вещун идевушка отправились навстречу кним, хотя того инетребовалось.
        Ладья неспешно достигла пойменного брега ивъехала носом наего песчаную поверхность, освобожденную оттравянистой поросли, адалее иотсамого леса. Вырубленная огромная вразмахе просека вела вглубины лесного края. Часть деревьев люди сплавили вниз потечению ксвоим поселениям, впрочем лишь те, которые вырубались вблизи реки. Часть все еще виднелась покраю просеки подымаясь там невысокими рядьями. Потому как объяснил Липоксаю Ягы, выходящий сним насвязь ипочасту толкующий овсяких, несущественных мелочах Мерик они пригодятся для работы, каковую будут производить гипоцентавры. Черт пояснил вещуну, явно сболтнув лишнего, что таковые пирамидальные храмы, возводимые вчесть божества будут построены еще вдвух частях Земли, где гипоцентавры разобьют себе поселения. Теже, что остановятся вАфрикие, будут проживать насфероиде, так как время уних ограниченно, иони нестанут его тратить наблагоустройство собственного быта. Под божеством Липоксай Ягы однозначно понял свою Есиньку. Хотя Еси догадывалась, что насамом деле пирамидальные комплексы возводятся вчесть Крушеца. Девушка, точно ничего незнала, понеже Перший
неразу ей четко напоставленные вопросы неответил, указав только, что вбудущем храмы, сыграют особую роль встановление Крушеца… Вбудущем, как осознавала Есислава, вкотором она скорей всего уже будет только частью естества юного Бога.
        Неспешно спустившись подеревянному мостку ссолнечной ладьи, имеющей такое название из-за окрашенности бортов вярко-желтый цвет инанесенного нанего сверху рдяного изображения небесного светила, Липоксай Ягы иЕси оказались наширокой дороге, непросто освобожденной отдерева, нодаже иотпеньков, накатанной иможно даже молвить ровной.
        - Отец, каким образом вам удалось встоль короткий срок очистить местность отлеса? - вопросила девушка, оглядывая раскинувшиеся неоглядные просторы земли.
        - Наши люди расчистили только брег реки, атам, вглубинах чернолесья, произошел сильный пожар. Выгорело все вплоть докорней, - ответил вещун ипридержал стоящую юницу под руку. Он слегка склонил голову ислышимо для нее сказал, - это случилось дней запять дотвоего возвращения. Люди рассказывали, пожар шел стенойивсе неисключая меня признали, что это произошло поволи Богов. Так как мы неуспелибы расчистить такую площадь ко времени, окотором меня предупреждали.
        Тягостно накренившись насторону, поелику одно колесо попало впокатую ямку подкатила позолоченная карета, как имногое другое когда-то привезенная вСвечи изДари. Правда эта карета поразмерам была несколько меньше, как ивсе вАфрикии, ивнее были впряжены только два белых жеребца, коих под узду держали жрецы.
        Липоксай Ягы сам открыл дверцу ипомог забраться вкарету Еси, апосле усевшись подле, повелел трогать. Прибывшие свещуном его ближайшие люди Таислав, Браниполк, Туряк ивойвода Переяр все те годы управляющий вСвечах, уселись налошадей ипотрюхали следом. Юница отодвинув всторону ажурную желтую завесу сквозь открытое окошко обозревала ставший теперь обездоленным край, обдумывая пережитое запоследнее время иощущая нетолько медленно растущее чудо - Ярило, ноинаступившую после лечения глаза бесицами-трясавицами тревожную напряженность. Иэто напряженность, казалось ей, никак несвязана спредстоящими родами, анапрямую зависела отКрушеца.
        Узнавшая столько недоступного, тайного того, что никогда небудет спущено людям Еси теперь настойчиво, как иприсуще пытливым умам, желала понять, зачем тогда вообще существует человек. Именно как вид, племя, народ… неважно отдельная личность, аль обобщенно общество. Ведь итак понятно, что нетолько для взращивания лучиц. Абы насколько Есинька осознавала таких систем, как Солнечная уБогов множество. Галактик только уодних Димургов около двенадцати… Галактик, вкоторых огромное количество систем, созвездий, азначит иобжитых планет, населенных так-таки человечеством. Тогда вчемже смысл самого рождения, жизни, смерти отдельно взятого человека илюдского рода вцелом. Почему? Зачем? Боги творят новые системы, иподобно людям взращивающим злаки, овощи, фрукты, населяют их человечеством. Каков смысл вувеличении миров, если гибель людского общества обязательный этап, прописанный всамих кодах человека.
        Есислава, как можно догадаться, спрашивала обэтом Першего. НоБог вэтот раз нестал уходить отответа, аоткрыто сказал, что поколь всвязи спережитым, наданный вопрос ей ничего небудет молвлено. Девушка, будучи достаточно упряма, илишь влучшем смысле этого слова, погодя спросила обэтом Стыня, Дажбу, Асила идаже часто приходящего намаковку четвертой планеты Небо, каковому было всегда врадость поговорить сней. Обаче, неодин изЗиждителей натот вопрос толком ей ничего неответил. ААсил ивовсе попросил неспрашивать, ибо дотоль вельми волновался исейчас все еще струдом справлялся ссобственными тревогами. Асил говорил так удрученно иглубоко вздыхал, что юница решила более небеспокоить его своими поспрашаниями, авспять прижав голову кгруди, замерла, нежно поглаживая серебристое сакхи Бога… ноне… уже ноне проявляя божественную свою суть.
        Иноредь, исие уже было восновном после возвращения наЗемлю, Есислава зрела вгустых газовых облаках мелькающие обок смаглого тела Крушеца маханькие всравнение сним рдяно-золотые искры… искры… напоминающие мельчайшие газовые шары, звезды. Увы! недуши. Звезды вспыхивали то серебристыми, то золотыми, то платиновыми лучиками… ибыли они искрами движения, дарующими полноценную жизнь мозгу. Эти видения неуказывали наболезнь Крушеца, ибо он был здоров, сие являлось отголосками воспоминаний, когда-то выплеснутых вмозг Есиславы итеперь пережитых иль точнее слившихся сним.
        Карета вскоре подкатила когромной прямоугольной исравнительно ровной площадке, где зримо просматривалась ее точно спаянная залащенность полотна, малеша черно-бурого сияния. Въехав накрай той площадки, карета остановилась. Держащие вповоду жеребцов жрецы гулко прикрикнули налошадей пугливо зыркнувших вподнебесье, словно увидевших едва проступившее наего голубизне дымчато-круглое пятно али тревожно заржавших оттого, что вкруг них находилось днесь так много людей. Иэто были нетолько белые люди, ноитемные, стоявшие отдельными группами, также прибывшие встречать гипоцентавров. Есислава выглядывая изокошка рассмотрела, что среди темных людей находилось нетолько племя ашти, ноииные роды. Сие явственно понималось поколичеству стоявших вождей ишаманов наголовах которых поместились символы власти, напоминающие уборы манан, короны изперьев, дополнительно украшенные ветвями, цветами, аунекоторых еще иплодами.
        Темные люди, те которые непринадлежали кплемени ашти, пришли неодетыми. Изодеяния уних ибыло, что так плетеные изсоломы доколен поневы наженщинах инабедренные повязки намужчинах, едва прикрывающие срамные места, изготовленные изсухих, размягченных растений. Ашти, одначе, были одеты, как исвеченцы, втканевые шаровары, рубахи без рукавов, аженщины всарафаны. Только иэтой одежде они придали некоторые изменения, укоротив длину шаровар исарафана доколен. Ашти уже давно неходили голыми, оно как это им решительно запрещал войвода Переяр, хотя продолжали быть побольшей частью босоногими.
        Глава двадцать девятая
        Дымчато-круглое пятно вголубом небосводе постепенно наполнилось серебристым светом, вмале живописав свои формы имощный объем. Мало-помалу опускаясь кземле, корабль гипоцентавров приблизился настолько, что стал четко просматриваться его серебристо-мышиного цвета корпус, отливающий истем поигрывающий мельчайшими огнями радужных цветов. Поформе это был вельми сдавленный шар, напоминающий сплющенный сфероид, повытянутому рубежу которого клубился густой голубо-серый дым, каковой окутывал своими испарениями исамо судно. Лишь опустившись достаточно близко кземле изависнув внескольких десятках метров отнее судно надрывисто, будто дыхнув, испустило изсвоих граней снопы дымка вразных направлениях, апогодя уже явственно проступили очертания мягких бортов обок которых все поколь кружили разрозненные пары.
        Судно было огромным всвоем диаметре ивысоте так, что когда оно медленно тронулось напосадку кземле, почудилось ивовсе безразмерным, однозначно занявшим всю освобожденную поляну. Его борта еще немного чадили иедва заметно двигались, описывая вокруг самого корпуса эллипсоид. Стены судна были полировано - гладкими, наних неимелось ни окон, ни дверей, ни вообще каких-либо зримых изгибов, проемов, трещин.
        Степенно приземлившись, корабль напоследок выпустил изсебя пары клубчатого дыма, апотом замер… Итолько спустя пару минут наего корпусе потухли огни. Тотчас судно надрывно сотряслось итогда изего сфероидного бока навстречу вышедшим изкареты Есиславе, Липоксай Ягы истолпившимся позади них людям рывками, дергаясь, поехала стеклянная лестница. Также неторопливо прорезался над ней вкорпусе тонкой линией проем. Немного погодя край лестницы воткнулся вповерхность площадки вшаге отног Еси. Голубоватая линия проема переместила сияние насаму створку ита также медленно, ноуже без рывков, авспять мягко двинулась вправо, отворив пред изумленно застывшими людьми насыщенный лазурным сиянием коридор, изкоторого величественно ступая вышли гипоцентавры. Создания Господа Першего, как ивсе, что творили Зиждители, отличающиеся особыми качествами иконечно внешним обликом, несколько удивительным.
        Это были изумительные даже для Еси существа, единожды сочетающие всебя признаки человека иконя. Доторса они имели образ человека свесьма мощным торсом, широкими плечами имышцастыми руками. Приятными, если несказать красивыми были лица гипоцентавров, свыступающими носами икрупными глазами. Человеческий торс входил ввесьма мускулистую грудную клетку лошади, накаченными смотрелись спина икруп гипоцентавров, мощно-массивными ноги. Отчего создавалось впечатление сие прибыли какие-то тягловые создания, предназначенные для выполнения тяжелой, физической работы.
        Только первый изступивших налестницу гипоцентавров смотрелся менее могутным, однако ивнем сохранилась присущая его племени поджарость. Он имел темно-коричневую кожу ивороную масть спроступающими белыми волосками налошадином теле. Все остальные гипоцентавры, относимые ктемнокожим созданиям, берегли всебе темную масть шерсти, волос икожи. Так, что восновном это были вороные, гнедые, караковые ибурые, ноито почти коричневые, гипоцентавры, вчасти лошадиных тел. Кожаже человеческих тел темно-коричневая, уодних, одначе, смотрелась более темной, уиных наоборот много светлее.
        Тот, который спускался первым, влучах солнца казался ивовсе спепельно-седой шерстью. Он был вотличие отиных собратьев высоконогим имохноногим, густая шерсть обрамляла основание его ног иточно сами копыта. Могучий истройный он шел столь величественно, степенно, что вкаждом его шаге ощущалась особая горделивость существа привыкшего править, повелевать, властвовать.
        Одетая налюдское тело легкая голубая безрукавка, полы каковой небыли сомкнуты, оголяла мощную поросшую густовато-вьющимися волосами грудь. Края безрукавки входили настане углами всеребристый широкий пояс, усыпанный крупными фиолетовыми сапфирами, справа накоем висели короткие ножны обтянутые кожей иукрашенные внавершие истреловидном кончике серебром. Вножны был вставлен кинжал, фигурная рукоять оного изготовленная изчервонного золота, покачиваясь, поблескивала вбликах солнца вставленными внее крупными изумрудами.
        Длинные, темные спроседью, втон шерсти, волосы гипоцентавра дотягивались доплеч, слегка прикрывая их своей густотой. Убранные зауши, они, обаче, стоило ему выйти изкорабля, взволнованно заколыхались подхваченные дуновением ветра. Повысокому лбу гипоцентавра проходил венец изсомкнутой серебряной ветви сискусно твореными, пальца вдва шириной, тонкими листами. Свенца нащеки спускались две серебряные подвески, усыпанные крупными черными жемчужинами. Нанешироком лице сузким раздвоенным наконце подбородком располагались два больших карих глаза, узкий горбатый нос, толстые пухлые, черные губы.
        Император Галактики Северного Венца Китоврас, аэто был именно он, несмотря наседину шерсти иволос смотрелся сравнительно молодым иочень красивым гипоцентавром. Внем значимо проступала мудрость, напоминающая Господа Першего.
        Жилистые оголенные руки Китовраса доплеч купно поросли темными короткими волосами. Накаждом пальце правой руки просматривались мощные серебряные перстни, увенчанные массивными камнями синих сапфиров, лишь набольшом горел белый алмаз. Налевом запястье руки находился плотно ее обхватывающий широкий платиновый браслет, слегка заходящий угловатыми краями насредину тыльной стороны пясти ипоколо окружающий допервой фаланги большой палец. Вцентре этого мощного браслета располагался твореный изчерного мерцающего материала боляхный жук сширокоовальным телом, ножками усыпанными темными волосками. Он был столь искусно сделан, что чудился живым инапоминал обитающего вАфрикии жука скарабея.
        Все остальные гипоцентавры, идущие следом засвоим императором, побольшей частью имели короткие волосы, ибыли обряжены втемно-синие, темно-зеленые, темно-бурые безрукавки. Станы им огибали более скромные пояса, где лишь застежки смотрелись серебряными, аль золотыми. Уних неимелось, как ипонятно, венцов власти иперстней напальцах. Зато увсех висели напоясе ножны скинжалами, уоных рукояти казались серебряными. Сами ножны, вотличие отимператорских, были некожаными, атвореными изпрозрачного материала так, что легко сквозь него просматривалось посеребренное лезвие кинжала. Иеще увсех гипоцентавров налевой руке находились серебряные браслеты, такиеже массивные исчерным жуков всамом центре. Племя Господа Першего было очень мощным икрасивым, точно вних при творении вложили всю приятность человеческого лика илошадиной статности.
        Еси оглядев неторопливо спускающихся пошироким ступеням лестницы гипоцентавров, широко улыбнулась, степлом подумав оих Творце Першем. Каковой, вотличие отсынов сумел создать столь умный народ единожды таким прекрасным.
        Аимператор гипоцентавров между тем сойдя споследней ступеньки лестницы ступил наплощадку, ибо люди высвобождая им место отошли значительно назад, ивнимательно их оглядел. Его почти черный взор пробежался поголовам темных, белых, апосле остановился наободе девушки. Черты лица Китовраса нежданно резко дрогнули, ион немешкая преклонил свой стан пред девушкой. Голова его столь низко нагнулась, что спали сплеч кудри волос иукрыли лицо, инезамедлительно все остальные гипоцентавры, даже те которые неспустились слестницы, недвижно застыв наней, поклонились юнице.
        - Приветствуем! - отрывисто молвил Китоврас иголос его прозвучал высоко и, единожды, певуче. - Вас достопочтенная ивсеславная правительница ибожество Есислава! Мы народ гипоцентавров прибыли, побожественному указанию великого Господа Галактических Просторов Нашей Вселенной, напланету Земля для возведения пирамидальных храмов, как символа вечной жизни самого Родителя ибудущего возрождения молодого Бога!
        - Здравствуйте, - благодушно отозвалась девушка, и, шагнув вперед, протянула вприветствии свою руку.
        Китоврас тотже миг торопливо обхватил ее перстами левой руки, где зримо шевельнул лапками вбраслете жук, иприник своими мягкими губами ктыльной стороне ладони юницы. Итолько после этого, все еще невыпуская ее изсвоих перст, император испрямился. Его насыщенные жгучими огнями черные очи степлотой иблагоговением воззрились наЕси.
        Липоксай Ягы дотоль, как ииные люди, приветственно склонившийся, пред гипоцентавром, также неспешно вздев голову, неменее мощно ответствовал:
        - Рады вашему прибытию император Галактики Северный Венец нанашу Землю, - вещун желал, верно, сказать еще, что-то, носмолк. Ибо Китоврас медленно перевел взор слица Есиньки наЛипоксай Ягы иобдал его таким презрительным взглядом, точно узрел жука возжелавшего преградить ему дорогу.
        Есислава непросто увидела презрение вочах гипоцентавра, она вроде ощутила его насебе, уж так пренебрежительно искривились черные губы последнего. Рывком, вырвав изтрепетных пальцев императора свою руку, инескрывая огорчения, юница молвила:
        - Это старший жрец вещун Липоксай Ягы. Правитель поселений Свечи, Репля, Жиличи наконтиненте Африкия. Человек, который меня вырастил икоторого я считаю своим отцом, - впервые озвучив при сторонних то, что допрежь принадлежало лишьим.
        - Да, госпожа Есислава, - смятение послышалось втембре гласа Китовраса, ион многажды теплее взглянул навещуна идаже легохонько ему кивнул. - Простите, что посмел вас огорчить своим пренебрежением квашему родителю. Одначе, раз Липоксай Ягы тут старший, несомненно, знает, зачем мой народ прибыл наЗемлю? - вопросил император устаршего жреца итот откликнулся ответным кивком.
        Або Мерик бывший сним насвязи нетолько любил воровать, ноиотличался особой болтливостью, иногда сказывая много лишнего. Впрочем, вэтот раз он был предельно точен, объяснив суть появления гипоцентавров наЗемле, инестав рассказывать подробностей осамом строительстве пирамидальных храмов, вероятно, потому как тех подробностей исам незнал.
        - Ипоэтому, пораспоряжению, - продолжил весьма торжественно Китоврас, - Господа Галактических Просторов Нашей Вселенной Першего, - иднесь глубоко выдохнули нетолько Еси, Липоксай Ягы, ноииные свеченцы. - Обязан, предоставить нам впомощь людей подчиненныхему.
        Теперь император оглядел стоящих позадь Липоксай Ягы небольшой гурьбой белых, итолько потом принялся рассматривать поместившихся справа ислева отсфероида темных. Видно было, как Китоврас струдом выдавил насвои губы улыбку инеспешно направился вправо. Пройдя совсем немного он поравнялся содним извождей укоторого корона широкой лентой огибая голову удерживала высокие разноцветные перья, иостановился напротив. Девушка изпояснений вещуна знала, что это вождь одного измощного племени темных, величаемых куши. Китоврас обдал вождя кушей еще, кажется, более презрительным взглядом имедлительно заговорил наих глухом языке, будто растерявшем звонкие звуки.
        - Банаа дгхведе! - властно молвил Китоврас иодновременно нетолько вождь, ноииные темные опустились пред ним наколени, согнув спины иуткнув лица вповерхность земли.
        Поколь император, что-то неспешно говорил стоявшим наколенях темным людям, гипоцентавры спустились слестницы, и, выстроившись вряд напротив Еси, низко склонили свои головы. Вих поклоне, взглядах иулыбках юница ощутила особое благолепие ипочитание, точно виденное пред собой, было пределом их мечтаний. Вместе стем Есислава приметила, что налошадиных телах гипоцентавров отсутствуют присущие этому виду хвосты. Там, где улошади находились густые, долгие хвосты, ноне располагались длинные плетки, при ближайшем рассмотрении оказавшимися змеями. Тела сих змей, как иположено, были покрыты чешуйками, окраска которых смотрелась преимущественно серой, бурой, красно-бурой ичерной. Вдоль хребта проходила более темного оттенка зигзагообразная полоса. Сам хвост оканчивался уплощенно-округлой головой змеи сузорчатым рисунком, два ярких желтых глаза ивовсе придавали тем пресмыкающимися жизненности. Акогда они, нежданно шевельнувшись, раскрыли пасти ивыпустили оттуда серебристые раздвоенные языки, девушка окончательно поняла, что это живые существа.
        Китоврас медленной поступью пройдясь обок ряда темных людей, вмале возвернулся кдевушке исвоим людям. Напервую он взглянул ласково, анавторых много требовательней, хотя исохранив всвоем взоре приятность, словно видеть своих собратьев ему доставляло радость. Император остановился подле Еси истоящего напротив нее вороного гипоцентавра, очень красивого, стонкими чертами лица, островатым кончиком носа ичуток выступающими вперед скулами, обряженного всинюю безрукавку.
        - Полкан, - обратился квороному император, - повели гипоцентаврам осмотреть данную местность. Инеоткладывая, приступайте квырубке лесов иподготовке строительной площадки. Ты, знаешь унас очень мало времени… Я потолковал стемными людьми, они готовы нам помогать, как ивелели им Боги. Полкан, - это уже для юницы пояснил Китоврас, - первый логофет вмоей империи… Второй постаршенству гипоцентавр после меня.
        Полкан торопливо склонился пред девушкой, ишироко улыбнувшись, миг спустя развернулся, да протяжно, что-то крикнув гипоцентаврам, мешая человеческую речь иржание лошадей, поспешил вправо, туда, куда дотоль ходил император. Размахивая находу руками, он единожды разрушил выстроенный ряд своих собратьев и, наконец, поднял темных людей сколен.
        - Вы, госпожа Есислава, - произнес достаточно участливо Китоврас все также заботливо оглядывая девушку, - как себя чувствуете? Вэтой части континента Земли, как я погляжу, довольно жарко. Да инемудрено, во-первых Земля пережила таковой катаклизм, аво-вторых наблюдается солнечная активность. - Император протянул вперед левую руку, и, расставив широко пальцы, загородил дланью голову юницы отсолнечный лучей, создав нечто ввиде навеса, еще мягче добавив, - ваш путь проходил…
        Он прервался, давая возможность заговоритьЕси.
        - Пореке, - тотчас ответила та, уже, и, неведая очем может сказать император иввести еще вбольшее волнение нетолько стоящих позадь нее свеченцев, ноиЛипоксай Ягы. - Мы приплыли наладье… Иэто была приятная поездка для меня иотца!
        Есислава нарочно сделала ударение напоследнем слове, чтобы Китоврас несмел принижать вещуна. Она знала изобъяснений Стыня, что император ведает осути ее божественного естества идля него, как идля всех гипоцентавров, слово девушки будет законом.
        - Благодарение Господу Першему, что поездка была для вас приятной, госпожа, - ласково отметил Китоврас.
        Император уже уловил вголосе Еси недовольство поповоду проскользнувшего презрения клюдям итеперь старался исправить ту оплошность. Он пригласительно взмахнул правой рукой всторону лестницы, покоторой вниз неспешно спускались все новые гипоцентавры инаправлялись краздающему недалече указания Полкану, да еще более умягчено дополнил:
        - Быть может, вы подниметесь, - Китоврас купно свел свои тонкие черные брови, присыпанные покраям белыми волосками, судя повсему задумавшись иподбирая свеченцам правильное величание. - Сосвоей челядью, - наконец, добавил он, - кнам насфероид. Исможете там отдохнуть, або движение пореке, быть может, иприятно, новсеже утомительно.
        - Подняться квам насфероид? - повторила Есинька, неведая как поступить, так как Стынь ничего отом ей неговорил. Идавешнее толкование сним шло отом, чтобы встретить этот народ.
        - Неведаю, надобноли мне имоим людям это, - неуверенно произнесла девушка, и, пожав плечами, явственно ощутила всвоем животике легкий толчок нарождающейся жизни, чему тотчас просияла.
        - Вам госпожа непросто надо, аскажем так настоятельно необходимо побывать насфероиде, - низким, хриплым голосом вставил только, что спустившийся слестницы иостановившийся подле императора гипоцентавр.
        Уэтого гипоцентавра темно-гнедой масти было лошадиное тело ипочти черной кожа, неменее насыщенные черные волосы столь короткие, что торчали своими концами отвесно вверх. Узкое, как иумногих его собратьев, лицо имело вельми выразительно-выдающийся вперед горбинкой нос, ачерные глаза, прятались под несколько нависающим широким лбом.
        - Это Кентавр, - представил император заговорившего гипоцентавра. - Мой придворный лекарь.
        - Лекарь? - возбужденно вопросила Есинька иотступила назад, прижавшись кЛипоксай Ягы ивыйдя из-под создаваемого рукой императора навеса.
        Зримо передернула юница плечами иподумала, что лечение, которое сначала оказывали лучице, потом ей слишком затянулось иочередного вмешательства или осмотра она, однозначно, непожелает.
        - Номне ненужен лекарь, я чувствую себя замечательно, - теперь голос Есиславы зазвенел. Она даже несобиралась скрывать своего негодования, истем резко вздев голову, уставилась внависающих над ней императора илекаря. - Я вообще… Мы вообще-то ожидали, что ваше прибытие снимет неловкую ситуацию, которая возникла.
        Девушка прервалась, неведая, каким образом можно молвить гипоцентаврам оребенке Стыня. Впрочем, они оба уже обо всем осведомленные, торопливо закивали, как-то дюже единовременно.
        - Посему инужно подняться насфероид, чтобы мы могли отом объявить, - дополнил император иблагодушно улыбнувшись, словно огладил ее поволосам ноне правда заплетенным вкосу, что вДари считалось признаком замужней женщины.
        Еси еще чуть-чуть колебалась, однако, приободренная тихим шепотом Липоксай Ягы поступать так, как говорят гипоцентавры, медленно сделала шаг внаправлении лестницы. Китоврас немешкая развернувшись, поравнялся сдевушкой, и, протянув кней свою руку, нежно придержал залокоть. Есислава свершила еще более робкий шаг всторону широких ступеней, ноподдерживаемая содной стороны императором, асдругой сопровождаемая Кентавром, вмале осмелев пошла более скоро. Впрочем, стоило ей ступить напервую ступень, как сходящие поее правому рубежу рядком гипоцентавры, чем-то похожие намуравьев, застыв наместе, низко склонили головы истаны. Вих поклоне небыло итени подобострастия, вспять ощущалась почтительность, вкоторой переплелась любовь кобщему для них Творцу. Есинька погодя взволнованно обернулась, аувидев идущих следом вещуна иприближенных кнему свеченцев, ибо это были люди восновном проживающие вСвечах, ивовсе успокоилась.
        Глава тридцатая
        Поднявшись полестнице, Китоврас ввел девушку вширокий, длинный свысоким сводом коридор, словно разделивший сам сфероид надве части. Пообеим сторонам того коридора просматривались высокие проемы ориентированные под рост гипоцентавров, невсегда имеющие створки. Внеких местах створки, сотворенные изпрозрачного материала, повиду схожего состеклом, всеже имелись итогда через них можно было разглядеть объемные помещения наполненные светом, уставленные разнообразными механизмами, приспособлениями, сделанными изпереливающегося, навроде серебра, платины материала. Поформе устройства напоминали треножники или насекомых сомножеством ножек, только без тела, коими они купно опутывали комнаты итянулись ксводу… Ксводу инаследующие этажи сфероида, которых, как пояснил Китоврас, было шесть.
        Всамом коридоре белые стены, как имногое иное, что касалось Богов аль ближайших кним творений, смотрелись замечательно гладкими, без какой-либо шероховатости. Они явственно были изготовлены изметалла, поелику нетолько переливались, ноиярко отражали отсвоих поверхностей свет, оный испускали укрепленные всамом своде многогранные шары, медлительно свершающие движение вкруг своей оси. Миновав, как показалось девушке сфероид досередины, повернули направо, ивошли вширокую свилку, которые порой располагались вкоридоре. Инемедля представшая пред ними прозрачная створка двери неторопливо поползла влево, открывая находящейся заней мощный зал, округлой формы испрямым ровным сводом, где стены были украшены водянисто-металлической росписью.
        Это, очевидно, был почетный зал, предназначенный для приема гостей, потому как посередь него стояло махонистое, обитое черным бархатом низкое, овальное, возвышенное седалище-ложе. Само сидалище неимело ножек ивсем своим дном возлежало насеребристом сголубыми прожилками полу, словно плавно внего вдаваясь гранями. Ложе поторцу венчали резные, вычурные, серебряные столбы, которые меж собой переплетались ажурными золотыми, серебряными волоконцами, живописующими своим начертанием перевернутое Древо Мира, которое дарицы соотносили сБогом Першим, украшенное черными крупными жемчужинами. Такиеже ажурные слегка трепыхающие сети, укрывали сидалище сверху, создавая нечто ввиде навеса. Усыпанные белыми жемчужинами, они отображали уже символ Бога Небо иДрево Мира. Точно уравнивая меж собой те единые силы являющиеся залогом Равновесия. Наверно поэтому символ Першего поддерживал насебе символ Небо, как младшего брата, что вцелом всегда ибыло вотношениях между Зиждителями.
        Подле того ложа стоял высокий сослоном иножками твореный изкости какого-то животного трон. Нанем исама спинка, исидение были богато декорированы золотой материей, алокотники витиевато загнуты иувенчаны напокатых краях крупными, белыми алмазами.
        - Присаживайтесь, госпожа, - нежно молвил Китоврас, подводя юницу ктрону.
        Он ретиво встряхнул головой, отчего тотчас заколыхались его пепельно-седые волосы ибелые вних надоли секунд воспорив кверху, точно опахало прочертили исам воздух, наполненный ярко желтыми лучами, спущенными сверху боляхными шарами медлительно кружащимся повдоль своейоси.
        - Натрон, госпожа, воссядьте, - продолжил император свое трепетное величание девушки. - Трон нарочно изготовлен для нашей госпожи.
        Он степенно усадил Есиньку натрон, сневыразимым почтением удерживаемый им локоток положив наоблокотницу, ишагнув внаправление ложа, сдостоинством развернулся. Еще немного он оглядывал вошедших взалу гипоцентавров илюдей, апосле достаточно властно иторжественно молвил, июнице показалось, он сказал явно заготовленную речь, кою скорей всего дотоль нераз проговаривал:
        - Этот трон, как дар гипоцентавры преподнесли божеству Есиславе ибудущему правителю, которого великочтимая госпожа поволе Зиждителей выносит под сердцем ивелениями звезд родит. Пожалованный Богами, будущий ваш властитель, фаРао, есть прямой отпрыск ителесное воплощение Светозарого Бога Солнца-Ра ивнук Богини Луны.
        Китоврас оглядел своим непререкаемо мощным взглядом стоящих взале людей, укоторых отувиденного иуслышанного напряженно замерли лица, сами собой отвеличия сфероида, данного помещения иприлетевшего народа согнулись спины. Неспешно император опустил наложе свой круп, таким образом, свесив задние ноги иопираясь лишь напередние, да самую малость, развернул свой человечий стан, чтобы просматривался весь зал. Есинька намиг задумалась, она изпояснений Стыня уже знала, что живут гипоцентавры вГалактике Северный Венец внескольких системах, центральной изкоторых является система Волошка, где желтая звезда поддерживающая жизнь величаетсяРа.
        - Ноне вам белые люди, - продолжил все также торжественно говорить император. - Могущество Богов даровало нетолько правителя, новые устои жизни… Неиссекаемой своей любовью Боги ниспослали вам иновое величание народа. Иотныне вы будете называться къмети, как вобравшие всебя разрозненные названия сохранившихся каст дарицев, таких как жрецы, воины, наратники, сермяжники. Будущий фаРао Ярило правитель къмети ивеличественных земель Иловай, раскинувшихся справа ислева, вверх ивниз оттечения этой могучей реки, принесет сосвоим рождением золотые времена иподарит спокойную, мирную жизнь. Мыже, гипоцентавры, пораспоряжению Господа Галактических Просторов Всевышнего Першего иего брата Зиждителя Галактических Просторов Всевышнего Небо, первооснов всего сущего иТворцов живого, начнем строительство пирамидальных храмовых комплексов, вкоторых будет заключена вся сущность начального вздоха Богов изнания, каковые достанутся отнас грядущим поколениям землян.
        Император прервался, только вэтот раз совсем начуть-чуть, верно, абы перевести дух, так как, втом теперь Еси несомневалась, произнес то, что дотоль нераз повторял исловно струдом запомнил. Он пронзительно оглядел столпившихся белых людей, которым Богили? или кто-то другой? подарил новое величание къметов, и, обращаясь квещуну, дополнил:
        - Посему Липоксай Ягы нам надо обсудить помощь вашего народа, так как темные люди, оным их Бог Оньянкупонг…
        Одначе, Китоврас немедля смолк. Ибо Еси услышав столь близкое Крушецу слово иотдающее все еще жаром, надрывно передернула плечами итуго выдохнула, чем ивызвала остановку втолковании императора. Итем самым обратила насебя внимание стоящего недалече инесколько диагонально ее трону, несводящего снее взора Кентавра.
        - Вам нехорошо госпожа? - вдва голоса вопросили гипоцентавры ибеспокойно уставились вее лицо.
        - Нет… все хорошо. Это я просто… знакомое слово, - отозвалась Есислава. Она повернула голову вправо инегромко, слышимо всего-навсе для императора проронила, - ненадобно только так часто вспоминать Бога Першего. Разве вам несказывали?
        - Сказывали, - протяжно отозвался Китоврас инаего темном лице, вкаждой черточке ижилке, воочию живописалось огорчение.
        Двое суток назад огромный как покажется землянам, обаче крупиночка, всоотношение скосмическими мерками, сфероид, малой искоркой просквозивший почревоточине меж Галактических стен, пристыковалась кмаковке четвертой планеты. Гипоцентавры, коих Перший относил ктем самым интересным вплане развития племенам, чьей составляющей являлось нравственно-духовное развитие, прибыли, как ибыло указано Стынем, вназначенный срок. Идопрежь того как отправится наЗемлю Китоврас сосвоими ближайшими людьми, ккоторым относились Полкан иКентавр побывали наприеме усвоего создателя Господа Першего.
        Пройдя сквозь зеркальную стену, гипоцентавры гулко процокали копытами почерной глади пола, вкаковом зыбко мерцали блики огней, долетающие отзатянутого пухлыми белыми облаками, кружившими поспирали, своду итем самым придающие этому вцелом мрачному помещению светозарности. Старший Димург обряженный вчерное сакхи свенцом наголове восседал насвоем деревянном троне, поставленном вцентре залы. Высокая резная спинка, которого также как иширокие облокотницы покраю были инкрустированы серебряными вставками ичерными крупными жемчужинами. Подле трона опершись обоими локтями огрядушку ослона, вельми стем широкого, иподпирая ладонями подбородок поместился Стынь. Младший Димург хоть иобряженный вбелую рубаху, золотые укороченные шаровары да опоясанный широким кушаком плетеным измножества тонких нитей, вмещающих всебя все цвета радуги открасного досинего, ноне был без венца. Икак показалось вошедшему Китоврасу, был непросто расстроенным, аточно только бхарани назад прервавшим свой долгий спор сОтцом, однако так ничего инесумевший опротестовать, посему иоставшийся разгоряченным. Потому наверно змея ввенце Першего
изящно выгнув свою голову, едва зримо касалась коротких, черных, курчавых волос младшего Бога золотым кончиком раздвоенного языка, стараясь умиротворить.
        Господь Перший, Творец гипоцентавров, созданных столь давно, что данное племя считалось многажды старшим нетолько Стыня, ноисамого первого изсынов Димурга, Господа Вежды, зрелся также недовольным. Ихотя это недовольство Бога небыло связано сприходом его любимцев гипоцентавров, обаче, Перший несразу смог согнать сосвоих губ сие досадливое выражение.
        - Приветствую вас мой Творец, Господь Перший ивас Господь Стынь! - дрогнувшим голосом произнес император, ибо он всегда волновался, когда видел вблизи старшего Димурга, инизко склонился.
        - Здравствуй, мой любезный, Китоврас, - снескрываемым теплом отозвался Перший инеспешно сняв руку соблокотницы направил ее всторону остановившегося напротив гипоцентавра.
        Император торопливо шагнул вперед иустами прикоснулся ккончикам пальцев левой руки Бога, где науказательном изних ярко блеснул платиновый, объемный перстень. Это было вельми массивное витое кольцо скрупным шестиугольным камнем оранжево-красного халцедона. Сам камень сверху увивала тончайшая виноградная лоза иззеленой яшмы, постволу илисткам которой проходили ивовсе филигранной сетью символы, нанесенные мельчайшей изморозью золота. Перший редко одевал браслеты, перстни, цепи, иэтот появился наперсте, лишь потому как ему его преподнес намедни Асил. Нежелая расстроить младшего брата старший Димург днесь носил его неснимая. Китоврас, несомненно, отом ведал ибыл удивлен нетолько самому кольцу, ноитой надписи вкоей Бог Асил, как он понял, очем-то благодарил старшего брата. Может потому иимператор несколько задержал свои уста обок кончиков перст Господа, стараясь вложить вних всю свою любовь итрепет.
        - Как прошел полет, мой дорогой? - вопросил Перший, ивголосе его прозвучало особое участие, поелику он ощутил при касании любовь своего творения.
        - Все благополучно Господь Перший, - проронил Китоврас, инеспешно шагнув назад, поравнялся сосвоими приближенными. - Полет прошел удачно ибыстро, потому, как ибыло нам велено Господом Стынем, прибыли вназначенный срок. Перед самым отлетом изСеверного Венца, при вхождении вчревоточину сфероид встретился скондо Бога Велета.
        - Скондо Велета? - удивленно переспросил старший Димург, возвращая дотоль протянутую руку наоблокотницу. - А, что Велета принесло вСеверный Венец?
        - Ничего немогу ответить посути заданного вопроса, - теперь Китоврас, будто обретя уверенность, говорил четко ировно, глас его более нетрепыхался. - Носудя потому как кондо ориентировало полет всозвездие Зозулины Слезки, можно предположить, что Бог Велет направился наПекол крани Темной Кали-Даруги. Однако, если потребуется, Господь Перший я свяжусь сзамещающим меня вСеверном Венце ханом Системы Карнеол Вавилой, иузнаю точно. Або как вы знаете, любое космическое судно, входящее впределы Северного Венца, передает информацию освоем перемещение вграницах Галактики нацентральную Систему Волошки, накомандный пункт планеты Таврики.
        - Да, нет, мой милый, небеспокой себя тем, - медленно протянул Перший, иогладил свои полные уста перстами правой руки. - Я так спросил… Просто давно невидел малецыка инеобщался… Вмале, право молвить, уменя намечается сним встреча, ноэто должно было произойти невСеверном Венце. Вспять думал залететь кВелету вСтановой Костяк… Хотя хорошо, что ты мне отом сказал, быть может, придется несколько подправить наши сАсилом замыслы… - Бог прервался совсем начуть-чуть ичему-то мягко улыбнулся. - Однако, я надеюсь, - продолжил он толковать, - ты, мой любезный, понимаешь зачем гипоцентавры вызваны вГалактику Млечный Путь? Неведаю, сообщил отом вам мой бесценный сын… - Перший как-то дюже резко смолк, согнал сгуб улыбку имного недовольно сказал всторону фыркающего, точно дикий зверь, младшего члена своей печищи, дыхнув слышимо для него, - мой драгоценный малецык Стынь коли ты нанего досадуешь можешь покинуть залу иразобраться прямо сейчас… Ибо это твое имое потворство привело кдавешней неприятности. Я понимаю, ты огорчен. Я неменее твоего, нобудет поколь отом… Давай сейчас утрясем все вопросы сгипоцентаврами,
апосле ты вызовешь Мерика ивсе ему выскажешь… Выскажешь, або бесицы-трясавицы, нежить, анчутки, беспятые одно, аАсил другое. Тыже сам понимаешь недопустимо, чтобы пред Богом нежданно появлялось то, изчего давеча выбрался мой милый брат. Асил итак достаточно напряжен, после пережитого сКрушецом, размолвки сНебо… Нехватало еще, чтобы приходя ко мне, проваливался вщели, изкоторых неможно выбраться без помощи. Благо малецык вэтот раз неразгневался, посему ему ипомогли оттуда выбраться столь скоро анчутки ибеспятые.
        - Да, Отец, я понимаю, - дюже расстроено итакже слышимо для одного старшего Димурга протянул Стынь игулко вздохнул.
        - Ну, аесли понимаешь, - уже вслух произнес Перший илегохонько качнув головой, порывчато дернул вверх левым уголком уст, вроде сгоняя сщеки мошку. - Нестоит тогда фырчать мне вухо, сие неприятно.
        Стынь покосился всторону головы Отца, ухо которого находилось чуть ниже его губ итеперь вже лишь огорченно вздохнув, застыл. Оно как оказалось, беспокойство обоих Димургов было вызвано ненедопонимание, ановым шалопайством воровливого черта. Азмея, ввенце Першего, более настойчиво принялась укладывать ровными рядьями волосы наголове младшего Бога.
        - Да, Господь Перший, - наконец, вставил Китоврас впоспрашание Бога, так как догадался подоступному только ему пониманию, что Димурги мысленно разговаривали. - Мне ведомо покакой причине… Величественной причине мой народ прибыл вГалактику Млечный Путь, - илицо его такоеже темное, как иуего создателя, просияло улыбкой. - Мы прибыли для постройки пирамидальных храмовых комплексов напланете Земля, вСолнечной Системе. Реставрации храмовых комплексов виных Галактиках Всевышнего, ибо они внадобное время передадут зов всоседние Вселенные орождении молодого Бога, оный поколь живет напланете как лучица.
        - Да, для этого вы иприбыли Китоврас, - молвил Перший, и, задумавшись, намалость также как исын застыл, напряженно вглядываясь воблик императора.
        Старший Димург пронзительно оглядел гипоцентавра так, что тот оттой божественной мощи закачался взад… вперед, апошерсти его лошадиного тела махом начиная отторса икончая крупом, пробежала мелкая рябь, всколыхнувшая волоконца волосков, словно травы впросторах еланей. Бог, вновь ожив, самую толику коснулся указательным перстом нижней губы, слегка вдавив поверхность оранжево-красным халцедоном вглубины плоти итем самым вызвав яркий всплеск золотого сияния, прямо-таки окатившего платиновое кольцо.
        - Думаю, вы понравитесь нашей девочки, - негромко дополнил Перший, озвучивая свои думы. - Что будет благом, або ей совсем непонраву бесицы-трясавицы Вежды, нежить Мора идаже Дрема Стыня. Однако, ваша могутность икрасота, ей придется посердцу. Наша девочка проживет неболее двух лет, апотом, чтобы спасти драгоценную лучицу придется прервать бытие плоти. Исейчас хотелосьбы, чтобы жизнь Еси стала повозможности спокойная ировная. Алучицы, которая оногдась перенесла лечение без потрясений… Девочка ноне ожидает ребенка, которого вы будете принимать. Кентавр слышишь? - вопросил Бог, обращая тот вопрос всторону лекаря стоявшего слева отимператора, да так инеиспрямившего своего стана.
        Кентавр был впервые натаком приеме, будучи сравнительно молодым лекарем, априближенным кимператору стал ивовсе только пару десятков асти назад. Потому он дюже волновался, страшась сказать аль сделать, что-то нето, вприсутствии Зиждителей, иполучить после назидание отКитовраса, для которого все, что касалось Першего становилось священным. Обаче услыхав поспрашания старшего Димурга, рывком вскинул вверх голову иторопко ответил:
        - Да, Господь Перший, слышу. Все будет исполнено.
        - Тогда найди, мой милый, кней подход, - умягчено, ипоучающе отметил старший Димург, инеменее благодушно заулыбался, кажется, еще мощнее выплескивая налицо, икольцо золотое сияние, так как ему очень понравился юный всравнении симператором лекарь, которого он также видел впервые. - Небеспокой, непугай. Ипомни, девочке запоследнее время довелось вынести такое, что некаждому удается даже услышать. Подробности вам обскажет Стынь… Я задержался намаковке всего-навсе для того, чтобы вас поприветствовать, мои дорогие дети, поелику меня ожидает Асил, скаковым мы отбываем изМлечного Пути. Я право молвить, вскоре вернусь, новы меня неждите… Отправляйтесь наЗемлю, так как сроки вельми ограничены повремени.
        Перший неспешно поднялся строна, змея внавершие его венца, уже оставив впокое волосы младшего Димурга, медлительно сползла куху своего властителя итревожно туда зашипела.
        - Стынь, - произнес старший Бог, давая наставления пред тем как уйти. - Значит, как договорились… Сгипоцентаврами все обсудить, Мерику высказать ибыть обок Опеча… Я обернусь скоро тогда исможешь слетать куда ты хотел.
        - НаСинельку, вСистему Горлян, Отец, - отозвался Стынь ивыпрямившись убрал сгрядушки ослона руки.
        - Да, моя бесценность, наСинельку, - полюбовно протянул Перший стем впрочем, несводя взора сгипоцентавров. - Ида… вот еще, что, - это он сказал Китоврасу, ичудилось, стем прожег взглядом своих черных очей его лицо насквозь, - поменьше наЗемле вспоминайте мое имя. Абы белые люди ккоторым вы направляетесь, верят вмое младшего брата Небо иразделяют нас надве сущности. Небо стремится кабсолютному порядку Мира, ая веду Мир кабсолютному хаосу.
        Китоврас днесь вспомнил слова своего Творца Господа Першего, после вболее строгой форме сызнова повторенные Господом Стынем прохаживающимся пред ним иего сподвижниками да струдом скрывающим свое волнение, изагрустил… Загрустил, так как ивообще непонимал, почему люди, нетолько эти стоящие пред ним, ноите которых он видел раньше наиных планетах, виных системах, Галактиках (ибо ему удалось построить пирамидальные храмовые комплексы нетолько для Бога Круча, Зиждителя Дажбы, нодаже идля младшего изДимургов Господа Стыня) почему люди все время разделяя, ассоциируют Творцов сдвумя противостоящими друг другу понятиями, такими как добро изло, порядок ихаос, свет итьма. Почему почасту именно Першему приписывают желание нарушать целостные границы Миров. Ведь иПерший, иНебо, иАсил, иДивный сыны Родителя, сотворенные Им вопределенное время исосвоим образом, являются основой существования Галактик исами взращивая, родят народы, племена, планеты, системы… делая сие общими усилиями имощью всех трех печищ. Иглавную, первостепенную роль втом всегда имел именно Господь Перший, будучи старшим исамым, как сказалибы
гипоцентавры, даровитым. Может иправда цвет кожи Зиждителей играл столь чудную игру… игру верований человечества. Или всеже прав Господь Перший нераз сказывающий, абы успокоить его, что люди созданы такими нарочно, для выполнения определенной роли, посему имеют непросто короткий срок бытия отдельных особей, ноималый срок существования вцелом всего вида. Впрочем, нарушать веления обоих Зиждителей, поменьше сказывать оних, Китоврас несобирался, просто все, что досель вылетело изего уст, произошло позабывчивости, так как гипоцентавры часто вспоминают имя своего создателя втолковании, хвалении, таким образом, становясь кнему ближе.
        - Чтож, - наконец, нежно вставил император, - великодушно простите меня госпожа Есислава, замою забывчивость.
        Лицо Китовраса дотоль посмуревшее вмиг посветлело, стоило ему взглянуть надевушку иприметить округлое свечение позадь головы, оное как он уже знал изпояснений Господа Стыня ивыдавшей им определение Родителя Трясцы-не-всипухи вотношение лучицы есть нечто иное, как приставленный кней нимб. Ему уже скажем так пожившему гипоцентавру (иэто особой теплотой просквозило внутри его плоти, всколыхнув нетолько шерсть натуловище, ноисдержав намиг отволнения сердце вгруди) сызнова повезло узреть такое чудо как нарождающееся божество. Да иеще, как самый дорогой дар, лучицу вельми им обожаемого Господа Першего… лучицу, быть может последнюю лучицу Творца. Император медленно перевел взор настоявшего супротив него вещуна иуже сменьшей теплотой добавил:
        - Итак, Липоксай Ягы, темные люди повелению своего Бога, - наэтот раз он нестал как-либо его величать. - Приведут нам впомощь своих людей. Их руки нам понадобятся, также как ируки къметинцев. Думаю, что мы разобьем темных набригады, акъметинцев поставим воглаве. Нам понадобятся люди для тяжелых работ, расчистки земель отлеса, переплавки деревьев, работы вкаменоломнях. Как таковое строительство будут проводить гипоцентавры. Господом, - Китоврас прервался гулко кхыкнул, словно прочищая голос, апосем дополнил, - Богами поставлены весьма короткие сроки постройки пирамидальных храмов. Так, что приступим кобсуждению деталей.
        - Ваше имперское высочество, - обратился кКитоврасу Кентавр илегохонько потряс человечьим торсом, отчего полошадиному туловищу пошерсти прошлась покатистая волна. Сам лекарь торопко ступил вперед, и, подойдя как можно ближе ктрону обоих правителей досказал, - пред тем как вы начнете обсуждать детали слюдьми позвольте увести отсюда, как ибыло обговорено, госпожу Есиславу.
        Лицо девушки несмотря намягкость говора лекаря ипочтительный взгляд покрылось густым румянцем, понеже она стала серчать нагипоцентавров. Несомненно, осведомленные опроблемах сКрушецом нынче они желали, как осознала Еси, возложить болезнь лучицы наее плечи. Их отношение кней таило всебе нетолько обожание, почтение, ноиявно несло боязнь, точно они страшились нетак взглянув разрушить ее спокойствие навсегда.
        - Допрежь того как я решу Кентавр идти свами или нет, - достаточно жестко молвила юница, - надо предложить сесть моему отцу, Липоксай Ягы. - Есиньку вдруг словно обожгло раздражением, единожды дыхнувшее нанее обидой зато, что дорогой ей человек все еще стоит. - Мне ненравится, что мы сидим, аотец стоит, - дополнила Есислава, иподнялась строна.
        Итотчас сосвоего сидалища-ложа вскочил Китоврас, икак-то беспокойно огляделся. Судя повсему, император привык, что люди пред ним всегда стоят. Однако, он минуту спустя справился ссобственной растерянностью икликнул стоящему обок створок караковому гипоцентавру втемно-зеленой безрукавке:
        - Сет призови сюда Полкана ипринеси, какое сидение Липоксай Ягы. Я неподумал предложить ему сесть, Господа ради, простите госпожа Есислава!
        Иголос Китовраса прозвучал так низко, слышимо выпрашивая уюницы прощение иощущая собственную неразумность, что та мгновенно прекратила гневаться. Тем временем ивещун обрел свою властность, присущую ему все эти лета постатусу старшего жреца ипотерянную намалость при виде столь величественного народа, их изумительного корабля, поколь… авернее, будучи всегда недоступному разумению человеческого разума.
        - Ничего, ничего Есинька, - молвил Липоксай Ягы, испина его выровнялась, исам он стал значимее, горделивей. - Я постою, аты присядь, милая моя. Тебе нужно отдохнуть, ато лучше сходить слекарем Кентавром. - Вещун намиг притих, прислушиваясь краспоряжениям, что шептал бес, апосле дополнил, - да лучше сходить слекарем… Сходить поколь мы сего имперским высочеством все обсудим.
        - Нет! - неменее властно отозвалась Еси, теперь гневаясь инаотца, да узрев, как лекарь сделал значимый шаг навстречу ей ипригласительно протянул руку. - СКентавром я непойду. Мне это без надобности… ивообще, - юница надрывно передернула плечами, инемедля колыхнулось позадь нее свечение, точно Крушец взволновался внутри головы. - Более нежелаю, чтобы меня осматривали, лечили… итому подобное. Так ипередайте, - Есинька несмотря наиспуганно-взволнованные лица присутствующих, шагнула вперед. Инемешкая расступились, склонившись пред ней кмътенцы игипоцентавры, высвобождая проход. - Так ипередайте, - досказала она, направляясь квыходу иззалы, - Господу Першему!
        Глава тридцать первая
        Есислава, похоже, взбунтовалась. И, несомненно, втом ее поддержал Крушец, оно как будучи своевольником нежелал идти поначертанному пути, повыгрированным нанем ивнем Родителем кодам, всяк раз пробуя свои силы, способности. Посвоей сути Крушец был вольнодумцем, сущностью которая неможет отрицать бытие Бога, являясь частью сего великого Творения, однако совсем тем желает мыслить ипоступать лишь поему ведомому разумению. Еси непросто покинула залу, сфероид, но, и, усевшись вкарету, укатила кладье, что въехав носом наречной брег, ожидала возвращения вещуна иего приближенных. Иэто несмотря нато, что следом заней направился Кентавр обеспокоенный нетолько ее состоянием, ноиобуявшим их обоих сКрушецом раздражением, которое, по-видимому, ипроявилось ввибрации сияния отбрасываемого нимбом.
        Поднявшись наладью Есислава скрылась всвоей каюте, что располагалась вее середине, и, закрыв дверь, опустилась наплетеное покачивающееся кресло даже инеприметив ошарашенного состояния команды при виде гипоцентавров. Так как Кентавр непросто пришел следом закаретой девушки, апоявился всопровождении трех гипоцентавров также как Сет обряженных взеленые безрукавки.
        Внутри юницы все горело отвозмущения, поелику ее теперь непросто утомляло, апрямо-таки возмущало это постоянное вмешательство вее жизнь… тело… естество… инетолько знахарей дарицев, нетолько бесиц-трясавиц, Родителя, ноиднесь прибывших гипоцентавров. Точно несуществовало более ее мнения, желания, хотения. Да иесли говорить честно вглубине сути-мозга Еси совсем недавно, словно после последнего вмешательства илечения бесицами-трясавицами глаза, появился непреодолимый страх поповоду собственного будущего. Иноредь ивовсе чудилось, что его… того самого будущего унее нет. Оно, сие будущее стало истончаться еще помере полета кРодителю икак-то единожды иссякло свозвращением. Дотоль оно явственно существовало… жило… росло вее животе, апосле того как плоть Есиньки разорвали начасти иизголовы вынули Крушеца грядущее окончательно испарилось. Иэти ощущения, окоторых юница, ни кому неговорила идаже неозвучивала самой себе ноне, впрочем, вней властвовали, может потому как их ей посылал сам Крушец.
        Покачиваясь вкресле, Есислава слышала весьма четкое цоканье копыт попалубе ладьи, фланирующего подле надстройки Кентавра, какую-то глухую, испуганную молвь обеспокоенных такой невидалью людей. Припоминалось девушке пережитое, нетолько полет кРодителю, ноижизнь обок манан, дарицев. Легкими толчками отзывался внутри живота растущий сыночек инащупав его махую пяточку, сквозь ткань синего крашенного холста дубаса, сарафана где вбоковые проймы вшивалось множество крупных клиньев, Еси принялась нежно ее поглаживать. Занятая тем полюбовным занятием юница инезаметила, как задремала.
        Пробудилась она много позже потревоженная недовольно-разгоряченными голосами впервый миг, кажется, заполнившими всю ее каюту, где кроме кресла, да широкого ложа ничего инебыло, ибо как имногое другое вАфрикии ноне тут все стало небольшим. Девушка отворила поспешно глаза, и, затаив дыхание, прислушалась. Лишь погодя осмыслив, что те голоса ненаполняют каюту, азвучат вспять чуть слышно… приглушенно идоносятся, судя повсему, изкаюты Липоксай Ягы, что поместилась наносу. Изтех толкований явствовало, что кто-то точно глухо ворча перебирал произошедшее намедни насфероиде гипоцентавров, перемешивая молвь негодующими словами, ато ипросто гулкой бранью. Еси легохонько подалась вперед отослона кресла инапряженно замерла, вслушиваясь вразговор, оный вроде вели зараз трое.
        - Как это допустимо… как, - горячился один изголосов, вкотором Есинька признала Переяра, войводу возглавлявшего все это время строительство поселений вАфрикии. - Что мы дарицы… вдруг раз истали къметинцами, какой Бог спустил нам это величание, новые устои. Ипочему мы предали, забыли свое величание, вековые традиции даденные нам нашим Отцом Богом Дажбой. Аднесь ивовсе дошли доужаса, сравняв имена Бога Небо иПершего. Вы, думаете вещун Липоксай Ягы, мы дарицы неприметили, как резко повернулась наша вера ивней наравных стали славить имя Темного Бога. Я конечно, всегда, как ибыло заложено внаших традициях чтил имя Першего, нонепозволю… непозволю говорить онем как оТворце. Так как Темный Бог это изначальный хаос, символ разрушения исмерти. Слепая стихия зла, обладающая силой, нолишенная Мудрости, азначит неспособная ксозиданию вот, что такое Перший.
        - Акакже тогда понимать его порождения? - послышался вопрошающий глас, вкотором Есинька сразу узнала баритон Таислава. - Ведь если следовать традициям нашей веры Бог Перший произвел насвет нетолько демонов, бесов, ноидетей: Мора, Стыня, Темряя, Вежды старших своих сынов имногих меньших которых мы величаем нечисть, нежить, бесицы-трясавицы.
        - Очем это ты, Таислав? - вголосе Переяра явственно послышался звенящий металлическим уханьем гнев, он порой даже забывал отиспытываемого негодования величать, как положено присутствующих вкаюте. - Ты… вы говорите отьме… отемных Богах… озле.
        - Однако, - это вставил всегда весьма тугой намысли итем более молвь Браниполк. Июница поняла, что вкаюте вещуна беседующих нетрое, абольше. - Этоже все творения, создания. Значит, Бог Перший может созидать.
        - Это все творения зла, разрушения, хаоса, - несогласно иуже словно прохрипел Переяр. - Это тьма которая забралась вваши души, которая погубила Дари. - Войвода говорил торопливо, словно страшился, что его могут перебить или ивовсе заставить замолчать. - Атеперь итого больше, эти гипоцентавры такиеже черные, как те люди, что помогали строить наши селения тут. Икоторые однозначно верят невнашего Бога Небо. Их Бог Перший, хотя они его иназывают по-иному. Ноуних иные обряды… те самые черные, полуголые пляски перед костром, почитание трупов, проклятия, кровавые ритуалы… Все!.. Все, что чуждо нашей светлой, солнечной вере, начто тягостно смотреть. Император гипоцентавров если вы заметили нераз вовремя разговора, особенно когда ее ясность покинула судно, верно позабывчивости, упоминал, восхваляя, имя Першего… Всяк раз величая его Господом… Своим видимо Господом… Господь, господин вот кем является Перший для гипоцентавров.
        Переяр намалеша стих иЕси медленно поднявшись скресла, подошла кстене, что отделяла пространство меж каютами, стем став ближе ктолкующим. Кожа налбу под ободом, также как инос, иподносовая ямка унее покрылись густой испариной, або неслыша вещуна она испугалась, что гневливый Переяр сним сделал чего-то дурное.
        - Иеще, - резко продолжил ронять слова войвода. - Как это так произошло, что повелению Богов божество Есислава вмале родит дитя. Чей это ребенок? Откого он? Икак вообще возможно, чтобы увашего преемника ваша святость был ребенок… Дитя да еще без мужа… без мужчины.
        Есинька порывчато выдохнула застрявший вгруди воздух, услышав про себя исвоего ребенка. Исудорожно передернула плечами, непонимая, почему явно находящийся вкаюте вещун молчит.
        - Или всеже уэтого ребенка есть отец, - дополнил уже по-видимому плохо соображая Переяр.
        Еще миг ипослышался громкий удар чего-то обо что-то вельми твердое, отчего разом содрогнулись перегородки владье. Девушка испуганно качнувшись оперлась руками обстенку, авочреве ее ходором заходил туды… сюды маленький Ярило, ибо им обоим показалось, что войвода стукнул их дорогого ЛипоксайЯгы.
        - Незря ведь божество Есислава так долго отсутствовала впоселении, - продолжил, сопровождая свою речь особой принятой всреде воинов бранью, Переяр. - Атвои… ваши сказы оее отсутствии были лишь былью… Авозвернувшись намедни оказалась вположении… неужели кажется, что люди того неувидели.
        Войвода смолк, итотчас Есинька задышала ровней. Она ступила кстене как можно ближе иприжалась кее поверхности обтянутой сверху голубоватой, шелковой тканью лбом, уговаривая, что свещуном все благополучно, истем жаждая услышать его родной, знакомый сдетствабас.
        - Знаешь Переяр, - крадости девушки, наконец, заговорил достаточно спокойно Липоксай Ягы. - Сколько раз я заэти лета… Лета, что воспитывал ижил подле божества лицезрел ислышал таких дерзких вольнодумцев… Вольнодумцев оные сомневались вбожественности девочки, апосле превращались вжалкое жареное месиво, влучшем случае. Вхудшем разлетались вмельчайшее крошево, словно переспелый плод, упавший ссамой высокой ветви дерева. Так, что тебе врядли удастся напугать меня своими кулаками, гневливым зырканьем ислюнями разлетающимися вразных направлениях. Впрочем, - голос Липоксай Ягы набирая силу, одновременно втягивал всебя властность инегодование, какое могло грозить войводе смертью. - Подоброте души, я тебя желаю предупредить, что нестоит так громко кричать… Ненароком еще разбудишь мою дорогую девочку Есиславу инапугаешь. Нестоит плеваться тут бранью, ибо те кто всяк морг присматривают занами могут разом остудить твой горячий пыл. Апоповоду ребенка, скажу так. Это ребенок Бога, подаренный нам, къметинцам, как инаше новое величание, как иновые устои, новый континент, новый правитель… Так, точно как когда-то
был подарен дарицам первый господин Богдан, сын первой женщины Владелины иБога Огня.
        Гулким вздохом отозвались произнесенные старшим жрецом имена вдевушке, столь близкие ей иКрушецу… виденные ввоспоминаниях ипорой трудноотделимые отсобственных переживаний.
        - Бога? - изумленно протянул Таислав, вкладывая ввопрос особое уважение. - Какого Бога?
        - Мне непозволительно сказывать имя Бога, дабы сие дар, - совсем тихо пояснил Липоксай Ягы так, чтобы услышать, Есиньке пришлось напрячь слух. - Посему ты прав Переяр уребенка есть отец… Иотец его Бог. Апоповоду изменения нашего величания итрадиций могу молвить следующее. Несомненно, великий, волшебный народ, гипоцентавры, прибывшие наЗемлю для постройки храмов, близки кБогу или как они сами говорят кГосподу Першему. Гипоцентавры непросто чтят, авосхваляют его имя. Аэто значит, что достигнув такого развития, которое мы нонче все наблюдали они изнают больше нашего. Потому быть может стоит довериться тем кто более значителен, велик, мудр чем ты, Переяр… Хотя, - старший жрец прервался, и, судя повсему, поднялся состула, так как Еси уловила легкий скрип ножек одеревянную поверхность пола. - Хотя ежели ты Переяр сомневаешься вмогуществе гипоцентавров, озвучь это их императору Китоврасу. Я увезу божество отсюда иты сможешь спокойно сним все обсудить. Оно как сразу видно, нетолько мне, ноииным людям, ее ясность для них значит многажды больше чем для тебя.
        Нежданно гулкое цоканье копыт подымающегося наладью подеревянному трапу гипоцентавра прервали толкование Липоксай Ягы, иих дробное звучание услышала нетолько Есислава, ноилюди собравшиеся вкаюте старшего жреца. Прошло какое-то время итот кто поднялся напалубу вошел вкаюту, ибо послышался ивовсе тихий стон створки впустившей его впомещение судна. Цоканье также резко прекратилось, нолишь затем, чтобы смениться нанегодующе-рычащий голос Кентавра:
        - Чего вы дурнятины развели тут свои турусы. Раздребезжались точно алтынники наторжище. Неужели перед уходом сосфероида его имперское высочество непонятно сказал, чтобы следили засобственной болтовней инебеспокоили тем самым драгоценную госпожу Есиславу. А, ты, - Кентавр обратился квойводе, как мгновение спустя поняла юница. - Гнусь Переяр еще раз усомнишься вбожественности госпожи или ее сына ибудешь наказан. Инетак мягкосердечно как сие принято внашем народе, атак как поступаете вы… вы, люди… Люди которые напротяжении своего существования распинаете своих собратьев накрестах, сажаете их накол… Помещаете жертву под тяжелый гнет, тем раздавливая его. Ломаете спины, вешаете, сжигаете, отрубаете головы, расстреливаете, пропускаете электрический ток через тело. Словом мы проведем показательное наказание, совсеми присущими вашему людскому племени истязаниями, пытками. Как вы люди это любите, заливая вгорло расплавленный металл, сдирая кожу, пригвождая руки, ломая кости, растягивая плоти над растущими побегами бамбука, распиливая, вырывая внутренности… Истязая, измываясь, мучая, как характерно
человеческому естеству истем получая удовольствие отвида крови мук терзаемого, его стенаний икриков.
        Кентавр замолчал, хотя все еще слышалось его раскатистое дыхание, очевидно, он высказал все, что дотоль так распирало его изнутри. Еси, знала отСтыня, что этот величественный народ, которому сам Родитель прописал законы, достиг особого нравственного иматериального развития инераз возводил те самые пирамидальные храмовые комплексы, заключая вних знания вразных Галактиках, системах, планетах, посему многажды встречался иобщался сиными людскими племенами. Иона внезапно осознала… Иосознала скакой-то тягучей болью, что гипоцентавры презирают саму форму людского существования, непросто отдельно взятого человека… авсех их вместе… вцелом. Так как, несомненно, знают лучше человеческую суть. Ауслышав изуст Кентавра неприсущие дарицам пытки иказни поняла, почему вовзоре нетолько император, аивообще гипоцентавров сквозила такая предвзятость, пренебрежение. Вероятно, связанная напрямую снеимоверной людской жестокостью являющейся как таковой их общей сущностью, взращеннойли самими или всеже, как имногое другое, только прописанное вгенах.
        Есислава медленно развернулась, и, направившись кложу, устало нанего опустилась, опустошенно взглянув насвод укрытый лазурным бархатом. Тугая смурь прокатилась повсей плоти девушки, инадрывистым вздохом вырвалась изуст. Она сомкнула очи иувидела темно-синее, почти черное пространство космоса, усыпанное крупными белыми скоплениями звезд. Ярко пылающие всредине туманными пежинами, эти созвездия помере удаления отцентра теряли свою светозарность, и, соприкасаясь счерной гладью космоса, вливались внее сине-фиолетовой дымчатостью. Некие иззвезд, более крупные, раскидав вразные стороны полоски - лучи, пронзали игольчатыми наконечниками марность той глади. Плотные потоки, словно разлитого поглади воды молока, голубо-белого тумана, схоронившегося повдоль окоема, едва зримо колыхали своими рубежами. Степенно разрастаясь они, кажется, пожирали исаму сине-черную космическую даль иярчайшие сгустки серебряных пятен насобственном полотне… Ивтакт тому колыханию звучал легкий наигрыш свирели. Успокаивая изболевшуюся плоть Еси иКрушеца своим чудесным мотивом инеобыкновенным видом мироздания.
        Там вкосмическом пространстве… непросто витала музыка любви посланная Родителем, втой безбрежности властвовала иная мораль иустои, другие законы. Аздесь наЗемле, инатакихже как она крошечных ошметках планет, крупиц Галактик люди вельми осебе много мыслящие раздребезжались осущности Богов, обих возможностях, качествах, дарованиях, так точно имели наэто право, или умели… были способны направильные, мудрые рассуждения икак итог выводы.
        Глава тридцать вторая
        Еси, однако, так инепозволила Кентавру себя осмотреть. Хотя он отом ее весьма любезно инераз просил, убеждая, что выполняет повеление Господа Першего. Это девушка сделала нетолько потому, что ее основательно утомили осмотры, ноипотому как смущенно чувствовала себя среди гипоцентавров. Посему когда они сЛипоксай Ягы вернулись вСвечи, ивовсе замкнулась водворце.
        Выходя гулять лишь всвой садик Есинька порой видела там Стыня… порой оно как иотнего, иотДажбы держалась подальше. Неизменно когда они там появлялись она скрывалась водворце. Иесли Дажба ее непреследовал, то настырный Стынь возникал ивкомнате юницы. Стараясь поговорить, успокоить иубедить внеобходимости общения сгипоцентаврами, ибо они, как пояснял Господь, прибыли нарочно наЗемлю, чтобы построить комплексы ипомочь ей срождением Ярило. Неменее часто убеждал Еси встретиться сКитоврасом, Кентавром иЛипоксай Ягы которому так велел поступать Мерик, исами гипоцентавры. Однако, неувещания Стыня, ни просьбы вещуна, ни сам приход Китовраса или Кентавра немогли снять пролегшего бороздой меж ней иэтим племенем острого напряжения. Гипоцентавры прибывали вСвечи вовращающимся поспирали ярко горящем ивыпускающем изсопла прозрачные пары дыма устройстве, которое они величали буравчик. Летающее судно, зависая недалече отдворца старшего жреца, выстреливало изстворок мощной стеклянной лестнице, как ивсе, что было связано сэтим народом, широкой.
        Еси нехотела… немогла поколь справиться стем напряжением итревогой охватывающим как ее, так илучицу, при виде гипоцентавров, потому что почасту вспоминала, авспоминая обдумывала слова Кентавра олюдской жесткости, которая быть может только сейчас начала набирать свои обороты. Сейчас когда погибла Дари, когда под гнетом гипоцентавров дарицы, авернее къметинцы изменили веру, обычаи. Сейчас когда белые возглавили руководство над темными людьми, собранными вотдельные бригады, итем точно предопределили как таковое развитие рабства, яремничества, крепостничества, невольничества. Иказалось… уже больно сильно казалось Есиньке, может потому как так думал Крушец, что механизм жестокости людского естества запустили насамом деле Боги, итогом чего вмале станет духовная деградация игибель самих землян.
        Мысли… уже, по-видимому, нечеловеческие, асущественно-большие, божественные теребили живой, бодрствующий, иочевидно вечный, впонимании человека, мозг Есиславы. Взращивали те мысли исамого Крушеца, потому наних никак нереагировал Небо, ибо отбывший изМлечного Пути накороткий срок Перший перенаправил беса нанего… Перенаправил, икак всегда делал указал начто икак надобно откликаться. Ипотому поколь Небо, действуя согласно оставленных инструкций, неотзывался. Потому что понимал, его старший брат, общий для всех Богов Отец, Перший, желает вложить вдотоль находящийся вбодрствующей, функционирующей плоти мозг девочки как можно больше мудрости, основой каковой составляют нетолько знания, ноиосмысленияих.
        Агипоцентавры между тем сколотив изтемных людей бригады, где каждая группа лиц исполняла определенные работы, начали расчистку леса иего переплавку вдревесный уголь. Правда нынче работы шли многажды дружнее ибыстрее, поелику угипоцентавров имелись развитые технические устройства, коным нетолько темных, нодаже ибелых людей неподпускали. Натех устройствах работали одни гипоцентавры. Это были похожие наобычные ручные пилы устройства, называемые махнозубки, судлиненным узким полотном, поконтуру которого проходили мельчайшие направленные вразные стороны зубцы. Само полотно, где зубцы смотря понеобходимости могли плотно сходиться меж собой образуя единое более широкое лезвие, трансформироваться впильный диск или удлиняться намного вперед, было укреплено нашироких ручках, похожих наквадратные короба. Чтобы пользоваться махнозубкой гипоцентавры всовывали впрорезь короба взадней его панели кисть руки. Сокрытые вглубинах того металлического короба перста, длань иодетый назапястье браслет сжуком вцентре иосуществляли движение всего устройства.
        Махнозубки слегкостью пилили деревья, как было нужно, при надобности изменяя полотно лезвия поформе, длине или ширине. Расчищая лес, гипоцентавры нетолько быстро убирали деревья, но, и, кромсая стволы, превращали их вокруглые, небольшие бруски, которые вывозили темные люди наповозках, восновном кместам так называемого сплава. Здесь были установлены круглые невысокие скрышкой идымоходом печи, выбрасывающие изсебя пепельно-прозрачный, точно очищенный отзапаха дым. Множество тончайших труб, перемкнутых меж собой, подходили книжней части сфероида, подпитывая его теплом, который выдыхали печи. Впрочем, как пояснил Китоврас Липоксай Ягы, иноредь бывающему настроительстве, аккумуляционно-впускная машина просто накапливала энергию внутри сфероида для быстрого перелета изМлечного Пути вСеверный Венец.
        - Вцелом, - задумчиво молвил при Липоксай Ягы Китоврас, когда они стояли обок одной изтакой печи. - НаСистеме Карнеол вСеверном Венце есть особое топливо, называемое биолеум, спомощью которого происходит зарядка АВМ. Можно былобы прозондировать иЗемлю наего наличие, нонам некогда сейчас этим заниматься… Погодя возможно Полкан займется данным изучением иработами, нонесейчас.
        Китоврас современем перестал смотреть презрительно настаршего жреца, ивроде как проникся кнему теплотой, ибо узрел внем вельми гордого, справедливого, икак он нераз говорил «исключительно достойного человека». Потому почасту при нем говорил откровенно, хотя иочень непонятно для самого вещуна.
        Теперь множество печей, пыхтя, поедало древо, насыщая своего энергией АВ-машину. Заработой печей также следили гипоцентавры, алюди представленные кним выполняли лишь черную работу, аименно подбрасывали вих широкие жерла поленья, выбирали полученный уголь, убирали предлежащую территорию.
        Есислава, как ипонятно, замкнувшаяся водворце, нарасчистке лесов небывала, хотя если быть честным ее туда инеприглашали. Там покуда ничего существенного, нужного для нее, интересного для Крушеца неимелось. Вырубаемые огромные пространства леса, что досель века колыхали своими зелеными кронами, ссыпая вниз крупные, лощеные листы, идарили жизнь живым существам, ноне, стеная, гибли впекле огня вжерлах печи… умирали как лишний смыкающий горизонт иземлю элемент.
        Очистив необходимую территорию отлеса, гипоцентавры извели исами пеньки, икорни их. Слегка обкопав поколо пни, их сверху обработали густо-желтым раствором, который вмале нетолько растворил, ноиточно переварил саму древесину, создав сземлей втех местах твердые, каменные пятачки. Лишь после того, как вкороткий срок был убран лес, гипоцентавры переместили все свои усилия вдолину, для добычи глины. Ивкаменоломни, расположенные восновном вдоль реки, надостаточном удалении отсамого строительства, где началась разработка иизвлечение горных пород: известняка, песчаника, ангидрита, гипса, да более твердых, таких как гранит ибазальт.
        Каменные блоки огромных размеров вырезались другими устройствами, какие сами гипоцентавры называли сръпъ. Они чем - то напоминали махнозубки, имея подобное устройство короба, однако вместо лезвия уних находились узкие пучки света, выбивающиеся вперед надовольно значимую длину иточно растапливающие каменную поверхность горной породы. Сръпы вотличие отбесшумно работающих махнозубок издавали пронзительный скрип, особенно когда распиливали базальт или гранит. Поэтому гипоцентавры, понеже лишь они наних работали, одевали наголовы наушники, металлические уплотнения посгибу замыкающиеся тонким плетеным шнуром.
        Накаменоломнях работали также илюди. Они большей частью убирали лишний материал, обмывали при пиление стыки горных пород водой, словом итут делали всю грязную работу, выполняя роль подмастерьев.
        Для людей, неважно къметий или нет, были возведены недалеко откаменоломней широкие изкирпича-сырца жилища. Длинные, полупрохладные помещения, где люди могли ночевать, лечиться, отдыхать. Гипоцентавры хоть инескрывали своего предвзятого отношения клюдям, почасту демонстрируя сие при строительстве, относились ктем кто сними работал сзаботой. Оказывая необходимое лечение работного люда, как они их звали, ивесьма успешно спасая нетолько здоровье, ноиконечности пострадавших при проведение каменных работ. Император повелел Липоксай Ягы ииным темнокожим вождям снабжать своих соплеменников едой, одеждой, что вскоре приняло вид обязательства. Икак раньше платили оброк вДари вещуну насодержание касты жрецов, так ноне он вновь собирал ее, нотолько затем, чтобы обеспечивать всем необходимым строителей. Сами гипоцентавры непользовались плодами оброка, неели пищу землян, неодевали их одежи, словом обходились своими запасами. Они питались насфероиде, тамже ижили, лечились, ночевали, возвращаясь после дневной или ночной работы (ибо трудились безостановочно сутками) туда набуравчиках.
        Прошло больше месяца вположенных сорок дней, как сфероид гипоцентавров приземлился напланете, аэтот народ нетолько изменил уклад жизни пришлых, ноиместных людей. Они изменили многие правила, и, высчитав новое обращение сохранившегося спутника, который насвоем языке называли Иях, поорбите вокруг Земли, сократили длительность месяца додвадцати девяти споловиной дней, тем самым убавив количество дней внеделе. После разговора наладье Переяр перестал быть войводой, потому как Китоврас посчитал именно его повинным внапряженности возникшей вЕсиславе. Посему бывшего войводу отправили работать накаменоломни. Император уменьшил прислужников иусамого Липоксай Ягы, забрав отнего нетолько Браниполка, Волега, ноиТаислава, каковых Полкан поставил старшими наработах вкаменоломнях. Теперь Липоксай Ягы сам проводил обряды вкапище, куда его сопровождали Довол иЖитоваб. Понеже кудесника изнахаря Китоврас оставил приглядывать заЕси, как единственных кому она позволяла себя осматривать. Правда иЖитоваб, иДовол днесь слово держали перед лекарем Кентавром, считающим сие знания ущербными, апотому итерпящих их обок
божества лишь попричине того, что более она никого ксебе неподпускала.
        Жизнь самой Есиславы, как ипонятно, неизменилась. Ни одна служанка небыла отозвана, питание доставлялось самое лучшее, ипорой даже ссамого сфероида.
        Глава тридцать третья
        Вмногоугольной комнате хурула Бога Дажбы нынче желтоватый пол был укутан смаглыми испарениями такими густыми, что утопленная вних нога, полностью скрывалась вплоть дощиколотки. Вцентральной части комнаты пол имел ровную поверхность, адалее плавно стыкуясь, переходил встепенно подымающиеся наклонные панели, всвой черед упертые ввертикально-отвесные стены, также живописно, иуже без каких-либо угловатых граней сочетающихся скуполом накотором висели только клоками бурлящие почти рыжие испарения. Зала была ярко освещена нетолько испарениями, ноипоступающим голубоватым светом чрез стекловидную стену, словно посланную заглядывающей вее глубины Землей, укрытой сверху кучевыми белыми полотнищами облаков.
        Такимиже пухлыми перьевыми густо меж собой перевитыми были три кресла стоявших полукругом вкомнате иединожды повернутые всторону стеклянной стены. Пройдя сквозь одну изстен, впомещение явился Господь Перший. Ноне он был предельно опрятен, его серебристое сакхи дотягиваясь доповерхности пола, скрывало стопы, обутые вплетеные черные сандалии, одновременно, утонувшие вмареве смаглых испарений, при ходьбе Господа колыхающихся тудыли… сюдыли. Наголове старшего Димурга внавершие венца восседающая черная сзолотым отливом змея сизумрудными очами, задумчиво оглядев комнату ишироко раскрыв пасть, демонстративно зевнула. Еще миг иона свернулась поспирали да сомкнув пасть иглаза замерла, вероятно, будучи утомленной.
        Два изкресел были заняты, вних сидели Небо иСедми. Старший Рас вголубом сакхи, одначе без венца, непросто восседал вклубистом желтом кресле, он старался внем раствориться, вдавив свое тело вту объемную облачность, иноредь перемешивающуюся сматерией икожей Бога отдельными ошметками. Седми вспять сидел, вроде как нависаючи, согнув спину иподперев голову дланью руки своткнутым, вприподнявшуюся облокотницу кресла, локтем. Золотая рубаха ичерные шаровары наЗиждителе были помятыми, венцом ныне служила лишь тонкая бечевка красного цвета, ивмочке левого уха, как он почасту делал при встрече сДимургами, мерцали капельки бледно-синих сапфиров украшающие ее повсему окоему. Проходя полбу изатылку цепь - венец Бога удерживал отколыхания пшеничные, прямые, короткие волосы, хотя иони днесь лежали без положенной им ровности. Да исам Седми смотрелся каким-то помятым, притушившим золотое сияние кожи, молочность которой отдавала легкой серостью, видимо, Бог был утомлен, посему ипридерживал отяжелевшую голову. Однако стоило взалу войти Першему, как он значимо оживился вкресле инемедля поднялся наноги, испрямив свой
стан.
        - Неторопись дорогой малецык, я сам подойду, - дюже скоро дыхнул Димург, и, вскинув вперед руку тем движением враз остановил поступь Раса.
        Седми снескрываемым теплом воззрился наподходящего кнему Першего, намиг его голубо-серые радужки очей сраскиданными поним синими брызгами порубежу словно остекленели. Приблизившись кРасу Перший торопко ухватил его заплечи, беспокойно заглянул влицо, азасим обняв, крепко прижал кгруди, нежно прикоснувшись губами квиску. Погодя старший Димург принялся полюбовно гладить Седми поспине, целовать вочи, ввыпяченные ноздри вздернутого носа, тем стараясь придать сияния его посеревшей коже.
        - Моя бесценность, почему такой утомленный?.. Так долго неприлетал? - наконец, озвучил свое беспокойство Перший.
        Он отодвинул отсебя Седми исызнова оглядел его сголовы доног, ласково пройдясь перстами пощеке итем пытаясь вызвать всплески золотого сияния, каковые хоть ипоследовали, одначе, были несильными инепродолжительными.
        - Небо, - так инедождавшись ответа отСедми обратился Перший кбрату, - что случилось, поколь меня небыло? Ипоколь наша милая любезность находилась вСинемОко?
        - Случилось, - отозвался негромко Небо иголос его слышимо затрепыхался, точно ожидая назиданий отстаршего брата. - Неприятности вСинем Око. Нежданно появилась вцентральной ее части заверть, сильного излучения, смалым угловым размером вединение соскачкообразным падением плотности. Седми предположил, что произошел мощный всплеск ивыход изграниц материи находящейся там чревоточины. Ночревоточина оказалась ни при чем, апроизошедшее явилось обрывочным колебанием просочившимся изсоседней Галактики. Чтобы остановить рост заверти малецык установил вней ловушечную поверхность, поэтому изадержался вСинемОко.
        - Апочему ты, Небо, отом мне рассказал лишь сейчас? Почему непередал как положено, поколь я был уРодителя? - неспешно роняя слова вопросил Перший изаботливо усадив Седми вкресло, развернувшись направился ксвоему, что стояло как раз супротив, вмале внего опустившись.
        - Потому как Отец, Небо ничего незнал, - торопливо ответил, застаршего Раса, Седми иего звонкий тенор ивовсе прозвучал низко, будто лишившись всех высоких звуков. - Я справился сам… Итолько давеча сообщил опроизошедшем Дивному, встретившись наего айване, когда он залетел вСинее Око поторопить меня. АНебо рассказал озаверти пред твоим приходом Отец, - голос младшего Бога едва слышно дернулся, по-видимому, он знал, что сейчас получит взбучку засамоуправство отПершего иэтой речью хотел одного, выгородить вего глазах старших Расов. - Да ипотом небыло смысла вас тревожить тем пустяком.
        Перший вельми гневливо зыркнул насидящего справа отнего Небо, как-то дюже резко втянувшего голову вплечи, апосле неменее строго уставившись наСедми, достаточно деспотично молвил:
        - Ты неможешь это решать… Решать есть смысл нас тревожить или нет. Еще слишком молод инеопытен вэтих вопросах, обязан немедля сообщать овсех нестандартных ситуациях внутри Галактик. Итем паче несметь, что-либо предпринимать вих починке или наладке. Разве я тебе отом неговорил Седми? Сколько раз можно остужать твое своевольство? - теперь негодование зримо было послано младшему Расу.
        - Я подумал, Отец, - многажды робея ипочасту прерываясь наотдельных звуках, протянул Седми истих, понимая, что недолжен оправдываться.
        - Несмей при мне это говорить, - властно продышал старший Димург ирадужки его темных глаз расширившись укрыли всю склеру, ивроде поглотили зрачки, тем самым вытягивая изестества сына Небо все затаенные мысли. - Думаем мы, ты обязан исполнять. СДивным я, конечно, поговорю, почему он мне несообщил отвоем самовольстве… Аоттебя, моя бесценность, оттебя такого неожидал… Ивесьма этому обстоятельству расстроился… весьма.
        Перший легохонько качнул головой иэтим движением, пробудил кжизни, дотоль почивающую внавершие венца змею, каковая резко отворила очи. Змея воззрилась насидящего напротив нескрываемо опечаленного Седми, глаза ее нежданно расширились, инадоли мига явили глубокое марево космоса, где поблескивали белые, игольчатые звезды да вращалось мощное сквозное, дымчатое колесо.
        - Знал, что увас проблемы случицей, - Седми почитай прошептал, неоткрывая рта, иоттого движения слов едва зримо затрепетали пшеничные волоски вего усах. - Нехотел тебя Отец еще больше чем есть тревожить…
        Димург, кажется, лишь намалость отведя взгляд вправо, резко вернул его обратно, и, упершись им вочи младшего Раса, той просквозившей внем властностью прекратил молвь последнего, оборвав ее наполуслове. Он степенно прислонился кспинке облачного кресла, и, обхватив расставленными перстами облокотницы, слегка утопив вего перьевитости фаланги, достаточно жестко сказал:
        - Еще раз, Седми, коли ты нежелаешь меня слышать. Думаем мы старшие Боги: я, Небо, Асил иДивный… Вы, наши сыны, лишь выполняете. Никоим образом неучаствуете впочинке, наладке Галактик, непринимаете решения повыводу аль вводу вдействие систем, отдельных звезд или планет. Право сказать, я потрясен твоим поступком. Такое можно ожидать отТемряя или Огня, нонеоттебя… Оттебя старшего нашего сына… Атеперь, - Бог стремительно перевел разговор, потому как налице Седми ходором крутнулись желваки, исерость кожи полностью поглотила золотое сияние, так он расстроился. - Вкратце икак ты любишь посуществу, когда и, что произошло вСинемОко.
        Сын Небо торопливо подался вперед иобстоятельно, скоро поведал Першему ослучившемся вГалактике, управлением которой занимался сам, ибо она была создана вчесть его появления как Зиждителя.
        - Так, что существование заверти, если она снова проявится вСинем Око, будет крайне малым повременному промежутку, або созданная мной вловушечной поверхности сверхвысокая энергия непозволит набрать ей необходимую яркость, реакцию иразрыва стены ссоседней Галактикой непроизойдет, - закончил Седми итеперь устало опершись обослон кресла спиной, посмотрел вочи старшего Раса, несомненно, ожидая его покровительства.
        - Может стоит мне туда отправится, - вставил Небо, делая вид, что неприметил того взгляда сына, так как нынче исам нуждался впокровительстве. Зная наверняка, что засамовольство Седми получит гневливое высказывания отПершего, абы тот особенно дорожил его старшим сыном всвое время будучи ему уступленным. - Как думаешь Отец?
        Итакое величание Небо сейчас использовал нарочно, чтобы показать старшинство брата исвою всравнение сним неопытность, хрупкость, ведая, что проявление им слабости, много снизит недовольство Димурга. Ивпрямь Перший немедля заботливо-обеспокоенно зыркнул намладшего брата, точно проверяя тем взглядом насколько тот опечален, итолько затем откликнулся, снижая всобственном голосе всякое недовольство, вспять придавая ему мягкости:
        - Нет, мой милый, неты… Я свяжусь сАсилом, он изалетит вСинее Око, осмотрит его. Так как это действо вего способностях изнаниях. Да исейчас малецык находится недалеко отГалактики, посему ненадо будет кружить. - Димург вздел левую руку ипотеребил оранжево-красным халцедоном вставленным вплатиновое кольцо науказательном пальце поверхность верхней губы, вроде проверяя живость сияния наней. - Ты, Небо, единственное сейчас зачем проследи, чтобы Седми отдохнул вдольней комнате хурула, ипоколь я неразрешу оттуда невыходил. - Старший Рас торопко кивнул истем всколыхнул наголове золотые волосья, плавно взмахнувшие своими закрученными кудерьками. - Ивообще, - задумчиво произнес Перший многажды ласковее рассматривая лицо Седми, - думаю установленная ловушечная поверхность тут непоможет… Ведь вСинем Око эта заверть появляется невпервый раз… Давеча Асил ия сумели ее коллапсировать, посмотрим, что наэтот раз. Весьма сие плохой показатель для Галактики, что может привести ивовсе кее гибели… Тут надобно быть достаточно осторожными. Посему Седми более никаких самовольств, - теперь кивнул истарший сын Небо. -
Инужно будет потолковать сДивным, чтобы облетел ипредупредил всех малецыков, нетолько Расов, ноиДимургов онедопустимости такого поведения… Ибо нетолько Огнь, ноиМор может предположить, как имой дорогой Седми, что больно взрослый иопытный.
        Перший смолк ивзале наступило отишье, такое плотное будто помещение совсем покинули. Густая тишина разком заколыхала лоскутками облаков, каковые перестав кипеть, срыву дрогнув, медлительно поползли сосвода кстенам, або засим направить свой неспешный ход вниз кповерхности пола. Немного погодя Перший тягостно качнул головой, словно опрометчивый поступок Седми нагрузил нанее какую тяжесть, и, пробежавшись выставленными пальцами поглади подбородка, вельми нежно произнес:
        - Теперь, моя бесценность, - несомненно, обращая ту теплоту кмладшему Богу. - Поповоду твоего прибытия вМлечный Путь. Обрисую создавшуюся ситуацию. После лечения уРодителя Крушец потихоньку оправляется, одначе, вследствие вмешательства жизненные показатели плоти уменьшились. Посему вближайшие два земных лета ее придется отключить отжизнеобеспечения, чтобы ненавредить нашей драгоценной лучице. Прекращение соперничества означает, что теперь избранные Родителем Боги станут приглядывать залучицей. Поэтому вМлечном Пути будете находится ты иВежды. После обесточивания девочки станете контролировать рождение лучицы. Теперь придется проверять нетолько прямое потомство Есиславы, ноитех, что остались отВладелины. Для этого организуете иперепроверите все уцелевшее потомство Владелины, днесь переселившееся наконтинент Асия иАмэри… Поставите каждого наконтроль. НаАмэри, если сберегся кто, постарайтесь прямые линии оборвать, ненужно, чтобы были паболдыри, ибо там без этого необойтись. Сделаете так, чтобы Есиславы потомки жили тут вАфрикии, Владелины лишь наюжных территориях Асии. Дарицы сейчас восновном
обживают предгорную территорию, где гипоцентавры строят пирамидальные комплексы… Так, что вам будет наруку, сбить дарицев водну общую племенную группу, как мы сделали вАфрикии. Я, впрочем, убежден, что лучица появится впотомках Есиславы, нонебудем рисковать… Спустя какое-то время желательно вывести прямую ветвь Еси иВлады водно место, чтобы легче было присматривать. Иданное переселение дало как итог вливание чистой крови вих отпрысков, носделать сие надо нераньше три-четыре тъмы… Ну, это обсудим после… - Бог прервался насамую малость, верно отвлекаясь насобственные мысли, али шипение змеи, которая сызнова прилегла насвое свитое поспирали тело иприкрыла наполовину глаза, тем неменее, приотворив пасть чуть слышимо зашуршала иедва зримо зашевелила черным языком. - Зова скорее всего небудет. Родитель укажет вам орождении малецыка, - продолжил свои поучения Перший. - Впрочем, Крушец может вселиться невплод, авсамого ребенка… Похоже, это унего вспособностях, хотя также было заложено вкодировку всвое время Родителем. Носейчас ничего неясно, поэтому может сызнова повторится, как было сЕси иВладой. Ввиду этого
Керечун иКоловерш пускай просматривают прямых отпрысков идетей, возрастом неболее трех лет… Иэто делают несмотря ни начто, абы мы были спокойны… И, конечно, недопускать каких сторонних связей. Никаких болдырей, паболдырей, пусть бесицы-трясавицы при таком определение сразу производят выброс плода… Бесценный мой, - полюбовно продышал старший Димург иоттой теплоты посланной внаправлении Седми, последний легохонько передернул плечами ишироко улыбнулся так, что живописались его кораллово-красные уста. - Нам важно, чтобы плоть была крепкая, здоровая, без отклонений исдолгим сроком жизни… Иесли задумкой Родителя было, что впервой плоти Владелины сплетен короткий срок бытия. То произошедшее сЕсиславой очевидная досада… Выбрать мозг иплоть вгенах оного прописано такое страшное заболевание, Крушец мог лишь исполняя нарушенную кодировку иориентируясь насобственные предпочтения. Так, что теперь надобно проявить особое внимание наотсутствие тех самых коротких, смешанных связей почасту ведущих кзаболеваниям мозга исердечно-сосудистой системы, как сказалабы Трясца-не-всипуха. Иэто для тебя сВежды итех созданий, что
остаются обок вас станет первоочередным заданием.
        Нанекоторое время взале вновь наступила тишина… только ноне она небыла плотная, вспять того ощущалось движение жизни происходящей впомещении. Инетолько дыхания Богов откоего колыхались их одежи, ноинастырного шипения змеи внавершие венца, идаже вязкого течения облаков степенно днесь ползущих постенам вверх ксводу истем будто пухнущих наглазах.
        - Малецык, - обратился Перший кСедми дотоль достаточно внимательно слушающего инесводящего сего лица глаз. - Ты привез ссобой Кукера. Хочу перебросить нанего беса сМерика… Потому как поколь надо приглядывать заЛипоксаем… Наверно доего смерти, чтобы контролировать жизнь ивоспитание отпрыска девочки.
        - Нет, Отец… - торопко откликнулся Седми идля важности самую толику качнул головой. Итотчас, очевидно, отутомленности подпер ее дланью, уперев локоть вослон кресла. - Кукера непривез. Небо попросил оставить дацан вБлискавице, имальчик поколь там… Ибо только ему я могу доверить свое судно. Ноесли нужно, я вызову сюда Кукера, ион приведет мой дацан.
        Небо дотоль необращающий насебя внимание, слышимо шевельнулся вкресле ибросил настаршего брата многозначительный взгляд. Перший хоть того взгляда иневоспринял, новерно почувствовал, услышал или уловил волнение брата, потому властно сказал:
        - Вызови одного Кукера. Пусть твой споспешник прибудет втуеске. Когда мы соСтынем иНебо сДажбой отбудут останешься жить намаковке. Я велю ихранилища пополнят биоаурой, для восстановления тебе хватит… Да иВежды затобой присмотрит, абы мне было спокойней. Кукера вызови немешкая, я хочу вближайшее время переключить беса, посему пусть поторопится.
        - Хорошо, Отец, - голос Седми звучал ровно, он может ихотел возмутиться решению Першего, нонесмел. Все потому как привык ему подчиняться. - Акчему такая спешка, выже отбудете…
        - Вближайшие пять сватей отбудем я иСтынь, засим Небо иДажба, - пояснил все темже недопускающим возражения тоном старший Димург, илицо его зарябило волнением, всплески сияния были столь мощными, что надоли секунд поглотили саму коричневу кожи. - Идело тут невспешке, автом, что как только я перенастрою беса намальчика Кукера вышлю Мерика вСеверный Венец.
        - Акакже Стынь? - испуганно вопросил Небо ирывком подавшись сослона кресла, стем словно вырвал изего внутренностей продольные ленты ухватившие Бога заплечи.
        - Стынь будет под моим присмотром, апотом я завезу его кКали-Даруге, - произнес Перший итеперь кряби наего лице добавилось трепетание чешуек нателе змеи, вероятно, она неменее своего обладателя стала волноваться. - Поколь малецык будет под присмотром живицы, я облечу все Галактики… Надобно многое проверить, нетолько Синее Око… НоМерика… Мерика более терпеть немогу… Он поколь вказемате, атам я переправлю его всистему Карнеол напланету Хвангур, чтобы черт побыл внарочно для того созданных кремниках для неисправимых творений, ожидающих переплавки… Быть может это Мерика образумит, аиначе я его уничтожу… Всамом деле, мое терпение себя исчерпало. Поелику неуспел я отбыть кРодителю, как это противное создание, отправилось насфероид кгипоцентаврам ипринялось растаскивать все, что поего мнению тем ненужно… Кэтим ненадобным предметам Мерик отнес нетолько запястный браслет икорону Китовраса, нетолько пояса, чингалы гипоцентаров, ноивельми ценное устройство насфероиде, частью которого был крупный лазоревый яхонт. Стараясь стянуть самоцвет Мерик вывел его изработы, вызвал пожар водном изотделение сфероида так,
что пострадали гипоцентавры… Исамое, что неприятное… обэтом намедни узнал Стынь… Опечу, обаче, удалось успокоить малецыка исамому вовсем разобраться… Наудивление быстро вернув все похищенное их владельцам, ипосадив виновника вказемат. НоСтынь досих пор зримо опечален идаже нестал просить, как делал дотоль, заМерика. Милый малецык, ведь незнал, что Мерик ворует… Ну, озорничает это одно, а, что ворует, мы все скрывали… Я, конечно, того нехотел, ноколи Стынь обо всем осведомлен, нестал отнего скрывать укого Мерик изъял сапоги, пояс ивсе остальное… Так, что наш драгоценный малецык, согласился, что дурное качество черта надобно устранять… Сейчас попробуем кремникой наХвангуре, аесли невыйдет придется произвести чистку кодов. Тем паче Трясца-не-всипуха мне нераз говорила, что сие необходимо сделать, ибо бесицы-трясавицы отМерика весьма страдали, поколь ненаучились смыкать вход всвои светелки ихранилища.
        - Жалко.., - негромко протянул Седми ивздрогнув вдавил вглубь облачного кресла свое тело иголову. Ослон тотже миг подался назад инесколько накренился, видно Богу становилось все тяжелей сидеть ивести беседы. - Мерик такой умница… Неизменно инезамедлительно реагирует наотключения Стыня, знает как надо себя вести. Умеет успокоить нетолько малецыка, ноитого кто подле него. Когда Стынь был уменя последний раз, унего было резкое отключение… Ия тогда понял, какое замечательное творение Мерик… Потом вдольней комнате дацана вел умные разговоры, веселил нашу драгость… Незаменимое, просто незаменимое творение для Стыня. Понимаю, почему наш милый малецык теперь так опечален.
        - Я постараюсь сохранить всю его уникальность, - медлительно растягивая слова, отозвался Перший, придавая икоже своего лица, ичешуйкам нателе змеи спокойствие. - Нотерпеть такое несобираюсь. Трясца-не-всипуха уже связалась скриксами-вараксами, чтобы они поприбытию Мерика наХвангур его осмотрели ибыли готовы кправке кодов… Думается мне это самый лучший вариант. ИСтынь недолго будет находиться без черта. Покуда его отвлечет Кали-Даруга, атам иновый Мерик поспеет. Единственно, что может выйти изстроя при чистки кодов, это часть естества отвечающая запамять, оное днесь нельзя утерять… Нехочу еще больше беспокоить Стыня… как-либо тревожить. Ну, ладно, сМериком решим… Поколь жду Кукера. - Седми прикрыв глаза мысленно послал Богу ответное - да, точно неимея сил это озвучить. - Небо, - обратился кбрату Перший, итот уже принявший расслабленное положение вкресле сызнова встрепенулся. - Ну, а, что там снашей девочкой, покуда меня небыло. Что сообщает сам бес, почему так инепозволила себя осмотреть гипоцентаврам?
        - Состояние несовсем для меня понятное, - принялся говорить старший Рас. Столь бойко, непохоже нанего… Наверно он думал брат спросит его очем другом, хотя понимал, тот нестал высказывать поповоду самовольства Седми, лишь жалея зримо утомленного малецыка. Обаче, свое недовольство старший Димург еще ему продемонстрирует, стоит им остаться один-на-один.
        - Девочка явно скучает затобой, Отец, - продолжил толкование Небо, вновь, и, несмотря наприсутствие сына данным обращением, которое чаще использовал оставаясь один-на-один сбратом, указывая насобственную хрупкость. - ЗаАсилом, Стынем иДажбой… Однако, нежелает видеться ссынами инаприглашение посетить меня отвечает отказом. При виде гипоцентавров чувствует напряжение и, похоже, это испуг нестолько плоти, сколько лучицы… Хорошобы, чтоб ты сней встретился. Пусть Стынь ее принесет, ноты, конечно, сам решай. Я, как только скажешь, контроль над бесом передам тебе. Мне, кажется, девочка слишком много думает отэтого инапряженность.
        Небо огладил свою курчавую златую бороду, приглаживая книзу каждую кудерьку, апосле принялся выравнивать икучеряшки усов, стараясь выложить их ровными рядьями.
        - Хорошо, мой милый, я ее осмотрю ипоговорю… Ибеса заберу нынче, - молвил Перший, принявшись легохонько вгонять воблокотницу кресла левый большой палец этим замешивая движение вовсей ее поверхности, мгновение спустя пошедшей витиеватыми спиралями. - Хотя скорее всего ненадолго. Так как вмале опять отбуду. Во-первых, мы сАсилом наметили встречу Атефов сОпечем… Ималецыки обещали прибыть вего Апикальную Галактику. Аво-вторых ореол-венца готов иРодитель ждет усебя Опеча, посему, вероятнее всего, он скоро отбудет. Сначала вОтческие недра кРодителю, потом я присоединюсь кнему иВежды, инаправимся вАпикальную Галактику. Атам я думаю его можно оставить нанекоторое время одного, лишь под нечастым присмотром Мора. После того как Опечь давеча сумел успокоить Стыня, иразрешить все проблемы сМериком, абы его намаковке искали нетолько беспятые, анчутки, ноибесицы-трясавицы… Думаю ему можно чуть-чуть побыть одному. Правда он пока очень сильно утомляется, ведь биоауры для него выделили недостаточно. Потому оставлю ненадолго… Так, что любезный мой Небо я отбуду вскоре. Опечь впоездку кРодителю выбрал Вежды, неменя…
Оно как малецык отом его просил… Вместе сВежды кРодителю прибудут Кали-Даругу иВелет, абы они оба жаждут увидеть первыми новый ореол-венца Опеча. Иживица, насколько мне известно, уже накондо Велета. Посему Еси стоит прощупать вближайшее время, чтобы мы были спокойны ивпервую очередь заКрушеца. Да иСедми, думается мне, захочет сним поздороваться.
        Сын Небо уже было сомкнувший глаза резко их отворив, оторвал отнаклоненного ослона голову, и, воззрившись наПершего, рывком кивнул, отчего наего щеки выплеснулось плотными сгустками откуда-то изглубин золотое сияние, словно убольного. Итотчас надрывно сотряслись его плечи, иБог туго вздохнул.
        - Ох, моя бесценность, - встревожено вскликнул Димург, узрев утомленность сына. - Как ты неблагоразумен… какая необдуманность поступков, - теперь нестерпимо горестно прозвучал его бас-баритон. - Разве можно подвергать себя такой нагрузке… Подвергать свою такую дорогую мне имоему брату жизнь опасности.
        Глава тридцать четвертая
        Небо был прав, Есислава ивсамом деле вела себя как-то невнятно. Кзадумчивости прибавилась отрешенность. Нельзя сказать безучастность, скорее всего мыслительная отрешенность. Желание побыть одной, обдумать услышанное, пережитое, перенесенное ито, что отложил всебе Крушец запечатлеть всобственном мозгу. Потому подолгу она прокручивала вголове яркие события, которым стала очевидцем, али восприняла чрез спущенные воспоминания. Нельзя сказать, что так нанее влиял Крушец, скорей всего это была работа лишь ее мозга. Оно как Еси хоть искрывала, нотак ипродолжала разделять себя илучицу. Невсилах забыть того момента когда сияющий тугой смаглый комок сокруглой макушкой итонким изогнутым остроносым хвостиком вышел изее головы.
        Те самые прокрученные мысли почасту приносили насебе видение чудного пространства космоса, впервые появившегося унее пред очами наладье, сопровождаемого наигрышом свирели. Однако, девушка помере его возникновения стала понимать, что данное изображение неимеет ничего общего своспоминаниями, асоставляет что-то иное… Иоттого понимания тревожилась еще больше, предполагая, что это быть может новая полоса болезни Крушеца.
        Прошедший после прибытия гипоцентавров месяц всорок дней, теперь величаемый старый стиль, Еси почти невиделась сБогами, нетолько смладшими, ноисостаршими, хотя того ижелала. Авсе потому как боялась, что прощупавший ее Небо, узнав овидениях космоса, снимающих все тревоги исловно укачивающих Крушеца, решит изъять уже навсегда девушку сЗемли. Посему наприглашения Стыня посетить Небо, подменявшего тот срок Першего, отвечала отказом иторопливым уходом водворец.
        Яркое солнце пробиваясь через разрозненную крону ветвей илиствы, здесь вАфрикии весьма жарко стало пригревать после гибели Дари, словно испепеляя саму оземь иэто, как поясняли гипоцентавры происходило вследствие того, что данный континент изменил свое местоположение. Гипоцентавры говорили, что благодаря реке близлежащие земли будут долгое время благоприятны для жизни, нолеса вскоре исчезнут, ибо поменявшийся климат сделает почвы сухими, большей частью пустынными. Степенно пропадут многие деревья, растения, уйдут звери ибрега самой реки станут современем более илистыми.
        Втакие жаркие дневные мгновения нетолько, медлительно погибая отдухоты, стенали растения, новздыхали животные илюди. Иесли звери иптицы прятались еще вживых лесах, людям приходилось привыкать кизменению климата. Ведь немогли они бросить последнего своего пристанища, что возвели собственными руками… кчему были днесь привязаны. Да ипотом непришло того времени, когда их заставят оставить все накопленное, пережитое, построенное иидти вперед, вроде перелетных птиц, чтобы исполнить замыслы Богов… вернее старшего изних Господа Першего.
        Еси опустилась наскамейку, укрытую сверху полупрозрачным навесом, ивоззрилась сквозь пожелтевшую листву деревьев навыглядывающий из-под поскрипывающей ветви кусочек голубого неба посеребренного дымкой облака. Яркая крупинка золотого света блеснула, единождым махом отразившись вее глазах иглади воды маленького прудика, что был разбит внескольких шагах отскамейки. Этот прудик, чтобы хоть как-то расположить ксебе девушку, всамые первые дни своего прибытия, сделали для нее гипоцентавры, пораспоряжению Китовраса. Пруд повторял поформе пятиконечную звезду, где края исамим стены были выложены базальтом впереплетении сребристыми краями голубых камней, величаемых голубит, как пояснили гипоцентавры, привезенные сСеверного Венца. Свойствами тех камней являлось поддержание впрудике определенной температуры, авесь лишний нагрев ее выходил марной дымкой измест стыков базальта иголубита, насыщая воздух мягкой приятной для дыхания прохладой. Еще миг ипред Есинькой появился Стынь при своем малом росте, вместе стем остающийся мощно-величественным. Вэтот раз Бог прибыл явно чем-то расстроенный, что виделось поособой
темноте его кожи, порой наскулах проглатывающих все золотое сияние.
        - Стынюшка, - нежно протянула девушка, и, поднявшись соскамьи, шагнула навстречу Богу, что было явным признаком хорошего ее настроения.
        - Еси, - также мягко откликнулся младший Димург иласково приобняв молодую женщину трепетно провел перстами поглазам, носику иустам, вмгновение ока огладив ираспущенные волосики, ивыпирающий вперед животик, где резким толчком отозвался, словно здороваясь малыш.
        - Слышал? Он почувствовал тебя, - нескрывая своего счастья, молвила Есислава, и, обхватив руку Бога сызнова прижала кживоту ощущая, как порывчато застучал сыночек встенки чрева.
        Стынь мягко улыбнулся инамалость замерев прислушался кбиению новой жизни, новерно всего-навсе для того, чтобы порадовать девушку, так как уже вследующий миг ласково произнес:
        - Еси, Перший намедни вернулся намаковку ихочет тебя увидеть.
        - Нет, - туго дыхнула молодая женщина, и, отшатнувшись отмладшего Димурга, резко ступила вбок, одновременно, выскальзывая изего полюбовныхрук.
        Итотчас внутри Есиньки, проскочил, всколыхав нетолько саму плоть, ноизаключенного вголове Крушеца, мощный надрывный страх, также стремительно сменившийся надушащую тоску постаршему Димургу.
        - Почему нет? - объемный бас Стыня зазвучал надсадно, тем он явно желал скрыть своего раздражения, ибо после произошедшего сМериком, последнее время, ощущал возникающий как-то вельми взрывоопасно гнев. - Наприглашения Небо ты постоянно отвечала, нет… Нопочему нет инаприглашение Першего?
        - Просто нехочу, - немедля откликнулась девушка иэнергично закачала головой, стараясь согнать окутавшую бледность лица. - Да имне надо уходить… Тут больно жарко… душно… Пойду водворец там прохладнее идышать легче, - дополнила Есислава.
        И, немешкая, развернувшись, да более неоглядываясь, она поспешила подорожке водворец. Оставляя позади себя возлюбленного… Ощущая острую боль отсвоей отрешенности иповедения, единожды сердясь наКрушеца исебя, понимая, что лишь страх связанный сего болезнью, мешает ей быть подле милого Стынюшки.
        Зиждитель еще чуток неотрывно смотрел всторону уходящей девушки, апосле вмгновение ока обратился вгорящую золотую искру, и, свершив едва зримый полукруг, врезался вправую покачивающуюся руку Еси… Так, что миг спустя она, поперхнувшись воздухом, узрела себя взале маковки. Приглушенный свет облаков, приобретших фиолетовые полутона, свода ноне слегка озаряли помещение сзеркальными стенами истоящим посредь зала деревянным троном Першего. Искра издесь свершила коловращательное движение, зараз отразившись встенах, исловно выпустила изсебяЕсиньку. Ноги девушки коснулись глади пола, азолотая крупинка ярко блеснув, вдарившись взеркальную стену, пропала.
        - Стынь! - обидчиво вскрикнула вслед Богу Есислава ипотрясла головой, степенно обретая исобственную плоть ипонимание того где оказалась.
        Лишь минуту спустя молодая женщина узрела пред собой трон исидящего внем Першего, обряженного всеро-сизое сакхи, одначе, без венца. Короткие, черные волосы Бога курчавились днесь много больше, аполные губы живописавшие улыбку густо переливались золотым сиянием.
        - Девочка моя, - потеплому произнес старший Димург ипротянул всторону стоящей девушки поднятую соблокотницы левую руку. - Так рад тебя видеть, моя любезная.
        - Только непрощупывай меня, - спешно дыхнула Есислава итотчас укрыла лоб илицо ладонями. Тем самым думая, что спрятала отвзора Бога свои мысли ипереживания.
        Впрочем, Зиждитель подключив беса насебя, обо всех мыслях ипереживаниях молодой женщины уже знал, потому ивелел сыну принести ее намаковку, даже против желания.
        - Небуду моя бесценность. Небуду, только нетревожься, - нежность вбас-баритоне Першего уже непросто звучала, она пела, успокаивая Еси своей отцовской любовью. - Подойдешь ко мне? Или я тебя, чем огорчил?
        Димург сие, кажется, инеговорил, он выдыхал стаковой нескрываемой тревогой илюбовью, что Есинька порывисто дрогнула. Она рывком убрала слица руки, и, воззрившись наПершего ощутила острую, пронзительную ивсепоглощающую тоску, владевшую ею весь этот срок. Ипосему более немедля, боясь захлебнуться той смурью, сорвалась сместа икинулась кпротянутой руке Бога… Сейчас жаждая одного, хотябы прикоснуться ктрепетно колышущейся коже накончиках его перст. Старший Димург неменее стремительно выкинул вперед идругую руку да подхватив девушку подмышки, подняв, усадил себе наколени. Он нежно приобнял ее правой рукой, схоронил всю голову владони иприжав кгруди, замер… застыл… окаменел…
        Ипоплыла… заколыхалась песнь любви, составляющая Бога ичеловека… Созидающая иодновременно разрушающая… Преображающая иизменяющая. Основой которой было нетолько естество Першего, ноиплоть Есиславы… Чувственная, трепетная, ласковая плоть девочки, что ноне несла внутри себя одновременно принадлежащее лишь Богам илишь людям. Ивтакт той любви медленно колыхали марными полотнищами облака всводе залы, степенно растворяясь вего поверхности.
        - Так соскучилась… так… Завсеми Богами, - едва слышимо шепнула Еси иприкрыла очи отнаступившего спокойствия, которое, как теперь она понимала, могло быть только обок сПершим, обок Зиждителей да легохонько вздохнула.
        Димург медлительно склонился кдевушке иприкоснулся губами кмакушке, участливо протянув:
        - Почему тогда неприходила? Небо ведь звал, многажды, как мне было доложено.
        Есинька приподняла голову иуставилась накрай нависающего над ней округлого подбородка, озаряемого спод кожи золотым сиянием, рассыпая окрест себя малозаметное полыхание.
        - Наверно Стынь или Дажба тебя чем-то огорчили, - нескрываемо расстроено молвил Перший.
        Ноне Господь хотел, чтобы девочка ему доверилась, только так он мог ее успокоить, поддержать. Потому ивел толкование втаком направлении.
        - Нет, они меня никак неогорчили… просто, - сначала несмело, нозатем стревожным нарастанием вречи произнесла Еси, итело ее окутанное мощно-властными руками Бога сотряслось. Итотчас внутри дотоль подающий осебе, как оличности толчками Ярило замер. - Просто… я боюсь… боюсь, что, - теперь молодая женщина ивовсе захлебывалась словами. - Боюсь, что войдя намаковку более неувижу Землю… Липоксай Ягы. - Есислава надрывисто дернулась вбок, точно стараясь вырваться изрук Господа, иизглаз ее выплеснулись нащеки слезы. - Опять… опять появились воспоминания… посмотри… посмотри.
        Она резко вздернула вверх голову ивупор зыркнула влицо Зиждителя, разрешая тому прощупать себя, познать, прочитать… Крупные, почти черные радужки глаз Першего поглотившие ивсю желтовато-белую склеру воззрившись всаму суть девушки наполнились мглистой, схожей скосмической безбрежностью темнотой. Плотные потоки разлитого поповерхности воды молока выплеснулись точно изсамых глубин. Амиг спустя голубо-белые туманности едва зримо колыхнули размытыми границами жаждая соединиться ссамой сине-черной далью космоса, сярчайшими скоплениями боляхных вразмахе белых пежин, сочами Першего иверно сразгоряченным мозгом Есиньки.
        - Тише, мой милый, тише, - донесся откуда-то издалека голос старшего Димурга, лишь после услышанного возвращая Есиньку вбытие, живописуя наклоненное над ней лицо Бога. - Ненужно отом тревожиться. Надо было давно поговорить соСтынем или прийти кНебо. Ирассказать овиденном, ивсе былобы предельно понятно обсказано. Еси, - тонально пропел старший Димург идевушка более осмысленно воззрилась вего лицо. - Это невоспоминание… нечто другое… Скажем так, абы было понятно… Это вытяжка для твоего мозга.
        - Вытяжка? - удивленно переспросила Есислава иприподняла вверх свои покатые плечики.
        - Да, моя бесценность, вытяжка, снадобье, зелье, настой, - протянул Перший иласково просияв молодой женщине, сызнова прижал ее голову ксвоей груди. - Неведаю, как тебе объяснить доходчивей. Словом это действие лекарства заложенного внутри Родителем, чтобы всякий раз когда охватывала тревога тебе виделась космическая даль… Даль, которая моглабы умиротворить.
        - Значит Крушец незаболел, - успокоительно отозвалась Еси иразвернувшись припала лицом кгруди Бога схоронив всизой материи сакхи свое лицо.
        Рябь недовольства пробежала пополным губам Першего, всколыхнув наних золотое сияние. Он ласково провел перстами поголове девушки, прихорашивая наних кудельки волос идосадливо отметил:
        - Опять ты отделяешь себя отсобственного естества. Сие делать недопустимо, я уже сказывал, - несомненно, прощупав девушку Бог ведал отом, что она почасту обращается кКрушецу, исейчас хотел ее втом пожурить. - Вы целое… единое… неразделимое создание. Все время это себе проговаривай… Икогда ты будешь данное единение ощущать, ты сможешь понять больнали ты или нет, сумеешь осознавать собственное состояние.
        - Это все слишком сложно, - глухо отозвалась все еще всакхи Есинька, ипочувствовала, как бойко застучал постенкам чрева малыш, апосле уперся пяточкой, содеяв тем наповерхности живота малую выпуклость.
        Девушка немешкая огладила свой живот, прикрытый легкой материей сарафана, каковой имел рубашечные рукава долоктя, ишироко просияла улыбкой. Густое сияние блекло-смаглого света окружающего голову поколо подсветило исами рыженькие волосики Еси, придав материи сакхи размывчатые, синие пятна. Бог трепетно взглянул насвечения нимба, иположил свою длань наруку молодой женщины. Итотчас Ярило отозвался особо рьяной дробью своих маленьких ножек.
        - Ишь, какой топотун, - умягчено произнес Перший, иэтой короткой молвью наполнил всю плоть девушки зябким состоянием счастья… Таковым счастьем порой Есиславу наполнял Стынь даруя свою близость. Только сейчас сие было иное счастье, напитанное особой любовью, нежностью посланными нетолько ей, Крушецу, ноиэтому маленькому человечку.
        - Девочка моя, - участливо произнес старший Димург, все еще поглаживая тыльную сторону длани Есиньки. - Апочему ты непозволяешь Кентавру себя осмотреть… узнать каково состояние здоровья твое ималыша?
        Есислава медленно развернулась наколенях Бога, и, прижавшись кего груди спиной изатылком, чуть-чуть вздела вверх голову. Инемедля Перший склонил кней лицо, став ближе, роднее, ивсе поколь непрекращая своего общения смалышом, полюбовно отзывающегося их рукам биением жизни, словно стараясь тем расположить, приблизить иего… столь малое, трепетное продолжение плоти девушки.
        - Я чувствую себя хорошо, - тихим голосом пояснилаЕси.
        - Отом могут судить только лекари, - вкрадчивый голос старшего Димурга понизился дошепота ивроде вполз вуши молодой женщины, приобнял своей божественностью мозг исамого Крушеца так, что плоть ее малозаметно заколыхавшись, качнулась взаботливых отцовских руках. - Лекари оными являются гипоцентавры. Кентавр осмотрит тебя иребенка. Он будет предельно тактичен, никак несмутит, ненапугает. Так как рождение Ярило должен принимать мастер, илишь гипоцентаврам я могу доверить твою жизнь. Иеще… Ты, моя милая, недолжна забывать, что ребенок есть клетка Бога ипобывал вкосмических пространствах, подле Родителя. Нельзя подвергать его жизнь опасности сейчас, рисковать его здоровьем, благополучием… Его и, конечно, твоим. Прошу тебя, моя бесценность, несторониться помощи моих отпрысков, доверится их знаниям. Быть может они тебе непонраву, али как-то задели? Напугали?
        Господь Перший задал вопросы уже более громче, вкрадчивость покинула его голос, ион прозвучал весьма заинтересованно так, что махом перестав укачивать Еси, пробуждаючи, встряхнул. Девушка резво качнула головой, и, подавшись вперед, попросила спустить ее сколен. Димург незамедлительно подхватив подмышки, слегка приподняв, поставил молодую женщину напол, подле трона. Неторопко ступив сместа, Есислава, направила свой шаг вкруг позале, стем, обаче, припоминая красивые лица, мощные фигуры гипоцентавров, их обходительность сней, исзадумчивостью ответила:
        - Нет, они немогут быть непонраву. Очень красивые, умные, сильные, весьма почтительны ко мне… Ноони нелюбят людское племя. Видят вних только дурное. Словно незамечая светлой стороны человека. Однако, влюбом живом создании присутствует как одно, так идругое, конечно, укого как… Иноредь водном перебарывают положительные качества, авдругом вспять только отрицательные.
        - Наверно, гипоцентавры судят обобщенно очеловечестве, анеоботдельно взятой личности, - протянул Перший, совниманием слушая девушку, так как понимал ее мысли были дополнены Крушецем.
        - Да, обобщенно очеловечестве, - согласно отозвалась Есислава, и, остановившись внескольких метрах отстены, степенно развернувшись, воззрилась влицо Бога. - Они судят само человечество… Побольшому счету возможно гипоцентавры правы, норазве можно забывать оботдельных людях… оличностях… которые, - девушка прервалась, и, припомнив слова некогда сказанные Владелине Вещуньей Мудрой дополнила, - обладают сияющими душами… искрами, - поправила она свою взволнованную молвь всвязи сузнанным. - Замечательные люди, каковые своими неординарными способностями, высоким нравственным началом осветят путь ступающим подле них. Лишь, как говорила царица белоглазых альвов, такие люди завоевывают внимание изаботу Зиждителей. Выходит Вещунья Мудрая была неправа. Вы, Боги, смотрите вобщем начеловечество, точно также как иваши ближайшие помощники. Для вас, как идля них, несуществует отдельно взятого человека… личности… Ибо она, та личность, растворяется вмесиве человеческого общества… пропадает… исчезает… теряется…
        - Как пчела вулье, - также тихо проронил Перший, и, подняв руку соблокотницы, огладил перстами лицо, надоли минут прикрывая отдевушки пробежавший понему трепет.
        - Или муравей вмуравейнике, - вторила Господу Есинька, осознавая, что невозможно проследить задвижением жизни отдельно взятого насекомого вбесчисленных галереях его жилища.
        Невозможно… Да ипобольшому счету ненужно, понеже сам муравей, пчела, человек должен той жизнью иуправлять. Есислава чуть слышно вздохнула, исызнова тронувшись сместа, много ровнее вопросила:
        - Зачем только я непоняла угипоцентавров вместо хвоста змея?
        - Символ, - ответил Перший икожа лица его озарившись улыбкой засияла. - Символ, образ который обозначает нравственный облик их Творца. Абы единожды кинутым нагипоцентавров взглядом становилось понятным, кто является их Богом и, что они несут всебе великие знания Первоосновы иМудрости коя заключена вживых существах, вчастности взмее.
        - Это все слишком сложно для человеческого восприятия, - усмехнувшись, отозвалась Есинька, оправляя широкую поневу сарафана накоей залегли мелкие складочки. - Посему люди идумают, что ты Темный Бог. Утебя Перший очень сложные творения, вних одновременно заключена красота иужас, пугающий естество, мозг человека. Знаешь, что хотела еще утебя спросить, - произнесла девушка, иГосподь откликнулся легким покачиванием головы, - почему Китоврас император Галактики… Неужели весь Северный Венец находится под их управлением… Под управлением ваших созданий?
        - Я уже сказывал тебе, моя дорогая, что унас есть племена, весьма продвинутые ввысоконравственном итехническом отношении, - молвил старший Димург, достаточно сухо… Наверняка он нехотел отвечать, носейчас, когда девушка шла ему науступки нежелал данное состояние спугнуть. - Гипоцентавры это один изтаких народов… Иони управляют всей Галактикой, осуществляют заней надзор, предупреждают овсех нестандартных ситуациях происходящих вСеверном Венце. Угипоцентавров порядка десяти населенных их народом систем, подобных солнечной… Али совсем отличной построению отнее. Правда, наобитаемых планетах они живут малыми поселениями, абы сохранить нетронутость тех миров. Приглядывают также затем кто посещает Северный Венец, икак жизни иных народов влияют насистемы, иГалактику обобщенно. ВСеверном Венце вообще проживает множество разнообразных созданий, таких как криксы-вараксы, бесицы-трясавицы, черти, демоны, нежить. Некоторое количество систем населено человечеством, впрочем, заними также наблюдают или, как говорит Вежды, ведут жизнь гипоцентавры… Этот изумительный народ помогает нам нетолько вСеверном Венце, он
также нераз взращивал людей напланетах иных систем иГалактик. Обучая человечество врачеванию, как белоглазые альвы, ивоинскому, ювелирному, строительному мастерству как гомозули идухи Расов… Словом это уникальный, удивительный народ, каковой развивается вместе сосвоей Галактикой иснами Богами. - Перший резко смолк, так точно допрежь сказал, что-то лишнее. Блуждающая наего губах улыбка пропала окончательно, он взглянул надевушку достаточно властно истойже мощью вголосе добавил, - нообэтом всем ты можешь узнать сама уимператора. Китоврас так сильно меня любит, он сочтет засчастье общение стобой, ибо вельми переживает, что ты его сторонишься… Думая, что может каким образом тебя огорчил… Асейчас, - Димург резко перевел тему толкования, так как увидел, что остановившаяся Еси вшаге отнего, широко раскрыла рот, намереваясь сызнова спросить, - тебя кое-кто хочет увидеть. Думаю та встреча будет вельми приятной.
        Перший легохонько подался вперед, и, протянув руку, огладил щеку девушки проведя покоже подушечками перст сверху вниз, апосем обхватив ее плечо, бережно повернул, поставив диагонально своему трону. Легкой рябью миг погодя пошла зеркальная стена, смотрящая прямо наЕсиславу, иизнее выступил Седми вярко-красном доколен сакхи. Его короткие, пшеничные волосы нестянутые нынче ободом отдвижения встене самую толику всколыхнулись, наполнившиеся мышастым светом глаза полюбовно воззрились наЕси. Покоже девушки волной пробежали крупные мурашки, вышедшие вероятно спод обода восседающего наголове, они обдали особой теплотой ирадостью всю ее плоть. Есислава снежностью взглянула нахудощавую, как иуПершего, фигуру Бога ишироко улыбнувшись, пронзительно вскрикнула:
        - Седми! - иЗиждителям единожды показалось, это вскрикнула нестолько девочка, сколько Крушец, таким звоном отозвалось божественное имя вих естествах.
        Глава тридцать пятая
        Есислава выполнила просьбу Першего иуже наследующее утро, после посещения маковки, когда оба гипоцентавра прибыли вбуравчике ко дворцу старшего жреца да спустившись постеклянной лестнице, вступили взалу ожидания, вышла кним.
        - Император, - несмело начала молодая женщина ирезко оборвала свою речь.
        Волнение столь мощно ее окутало, что она порывисто качнулась взад… вперед. Итотчас кней подскочили оба гипоцентавра ивзволнованно придержали под руки.
        - Госпожа, госпожа, успокойтесь, - очень мягко произнес Кентавр, утирая налбу девушки выступившие капельки пота. - Вам нельзя так нервничать, сие опасно как для вас, так идля вашего малыша.
        - Хотела просто сказать… Перший попросил меня, вас несторониться ипозволить себя осмотреть, - чуть слышно додышалаона.
        Ноне взале ожидания никого кроме нее игипоцентавров небыло. Липоксай Ягы находился вкапище, проводя обряд, да ипоследнее время дворец, как таковой, стал мало обитаем, посему можно было говорить все как есть.
        - Значит, вы разрешите вас осмотреть… Вас ималыша? - обрадовано переспросил Кентавр.
        Лекарь, конечно, ведал одавешнем посещении госпожой маковки итолковании ее сГосподом Першим, потому нынче они иприбыли симператором вустановленное время. Обаче, все поколь неверил вналаживании отношение сдевушкой, ощущая итеперь уже зная, что услышанные ею именно его слова ожестокости людского племени, таким побытом, повлияли навозникшую вней замкнутость.
        - Да… только я боюсь, - почти выдавила изсебя Есислава, впервые при гипоцентаврах озвучивая свое состояние.
        - О, нет, госпожа, вам ненадо бояться… Кентавр будет предельно тактичен нетолько вдействиях, нотеперь ивсвоих словах, - произнес успокаивающе Китоврас идостаточно строго зыркнул налекаря.
        Ибо вчера узнав избеседы сПершим опричине возникшей вдевочке напряженности, вельми гневался наКентавра, инераз высказал ему ополной несостоятельности последнего, как лекаря, так игипоцентавра.
        Кентавр, впрочем, боясь, что Есислава может передумать, слегка склонив стан, подхватил ее наруки, изаботливо прижав ксебе, нежно сказал:
        - Я донесу вас дражайшая госпожа добуравчика, абы вы очень бледны… Иобещаю, буду предельно аккуратен.
        Илекарь немешкая направил свою поступь клетающему устройству, легохонько так вращающему своим дном, похожим намногажды нанизанных объемных кругов, широких усамого его основания истепенно уменьшающихся помере отдаления. Те круги, сопла, нетолько свершали коловращательное движение, но, и, выпуская изсебя прозрачные пары дыма, медлительно опускались вниз, аминуту спустя также степенно подымаясь вверх, входили воснову дна. Вмале поднявшись постеклянной сширокими ступенями лестнице, Кентавр внес девушку внутрь буравчика. Створка скрывающая дотоль вход вбуравчик как мгновенно отворилась, так неменее скоро сомкнулась, стоило внутрь него вступить гипоцентаврам. Ивошедшие оказались внебольшом квадратном помещении свысоким сводом. Серебристыми, залащенными были внутри буравчика стены, пол ипотолок игладь та смотрелась такой поразительно ровной, будто давеча обмытой водой или облизанной чьим мощным языком. Пополотну потолка вдвух направлениях покраю стыков стен струились ярко голубые огни. Они перемещались синхронно, наподобие мельчайшей капели водицы, каждую отдельную изкоторых можно было различить.
        Содной стороны помещение поколо огибал высокий стеклянный помост, накотором располагалось подробное объемно-пространственное изображение местности, где нынче жили истроили гипоцентавры, только выполненное вуменьшенном масштабе. Посередь той миниатюрной модели края явственно живописалась пролегающая широкая река, махунечкими шапочками просматривались зеленые дали леса окружающие ее, бурые впадины каменоломен лежащих внизу потечению, селения къметинцев, крошечные хижины черных людей, иогромное пятно освобожденного отдеревьев пятачка, где содного бока поместился миниатюрный сфероид. Все было непросто подробно иобстоятельно сделано, ноивыглядело достаточно живым, так что нетолько колыхали кронами древа влесу, ноииноредь пускал дым миниатюрный сфероид. Сама модель местности была также насыщенна мельчайшими красными огоньками струящимися повдоль всех нанесенных нанем сооружений, истем придающих особую лучистость изображенному рельефу.
        Кентавр отнес ипосадил девушку настул, опирающийся наодну ножку, довольно-таки высокую всравнении сполом, поместившийся супротив стеклянного поста. Настуле мягком, обитом белым бархатом неменее могутным был ослон, одначе, отсутствовали облокотницы. Заботливо поправив под головой спинку стула так, чтобы молодая женщина могла нанее опереться, лекарь обхватил перстами запястье руки ивслушался вритм ее жизни. Атем временем Китоврас подойдя кпомосту, возложил левую руку наминиатюрный сфероид. Таким образом, абы запястье, каковое плотно обхватывал широкий платиновый браслет, слегка заходящий угловатыми краями насредину тыльной стороны пясти ипоколо окружающий допервой фаланги большой палец, соприкоснулся ссеребристой его поверхностью. Незамедлительно огоньки намакете сменили цвет скрасного наголубой, расположенный вцентре браслета боляхный жук, сширокоовальным телом, резко дернул ножками усыпанными темными волосками, и, оторвав их отполотна накоторый дотоль опирался, выкинув встороны, враз дотянулся доплавной грани сфероида, вроде войдя вту гладь.
        - А… фр… аад… джугад… сат… фр, - произнес насвоем протяжном языке Китоврас.
        Имгновение спустя буравчик чуть слышно зажужжав, самую малость вздрогнул. Жук вбраслете императора рывком дернул вспять свои ножки иони, втянувшись вего брюшко, вновь очутились наплатиновой поверхности.
        - Все хорошо, госпожа? - вопросил Кентавр, пристраивая досель удерживаемую им руку обок другой, исзаботой воззрился влицоЕси.
        - Куда мы летим? Насфероид? - вопросом навопрос откликнулась она, синтересом оглядывая исамо помещение, сприглушенным светом внутри имодель местности напомосте.
        Китоврас медленно развернулся всторону девушки, нопоколь так инеотходя отпомоста, вкрадчиво ответил:
        - Да, госпожа, насфероид. Только там вас можно осмотреть. Вас ивашего малыша, - он нанемного прервался, поего красивому лицу легкой зябью просквозило волнение, оное отозвалось нетолько вчерных, пухлых губах, ноишелохнулось вдлинных, темных спроседью волосах. - Господа ради, дражайшая наша госпожа, простите меня имой народ, коли мы вас огорчили своей предвзятостью клюдскому племени.
        Днесь вголосе, движениях императора было столько скорби, неприкрытой печали, что Есинька легонько вздохнула, сопереживаючи ему. Неменее огорченным выглядел истоящий подле нее Кентавр, склонивший низко голову. Девушка протянула руку инежно огладила его короткие, черные, жесткие волосы, да также ласково прошлась перстами пощеке. Лекарь торопливо подхватил руку госпожи, и, приникнув ктыльной стороне пясти зримо сотрясся.
        - Нет, нестолько огорчили… сколько ошарашили.., - негромко протянула Есислава, теперь явственно идущая наконтакт сэтим племенем. - Просто я была неготова ктому, что услышала. Имне всегда казалось люди много лучше… Идостойны хорошего отношения отБогов.
        - О, госпожа, конечно достойны, - поддерживающе молвил Кентавр, и, подняв голову, воззрился снескрываемым обожанием намолодую женщину, поколь невыпуская ее руку изсвоих. - Я просто погорячился, высказываясь наладье… Недумал, что мои слова произведут такое действие навас. Простите Господа ради меня.
        - Нопотом… после, - смягкостью глядя налекаря продолжила говорить Есинька. - Я много думала ипоняла. Наверно, правы вы, ибо знания ваши много обширнее моих, как иопыт жизни, наблюдения. Имне стало страшно, что люди имеющие столь много общего сомной могут совершать такие казни, подвергать своих собратьев пыткам иполучать отэтого если нерадость, то удовольствие. Я вспомнила, что встречалась стакими людьми. Отодного изних пострадала сама, аотдругого лучица.
        Девушка смолкла иперевела взор наКитовраса, словно проверяя, ведаетли тот очем она толкует. Итак как император рывком склонил голову, поняла, что тот непросто знает оКрушеце, ноиведает отех событиях из-за каковых она оказалась уРодителя.
        - Кнесчастью госпожа людское племя очень жестокое, - негромко пояснил Китоврас, иухмыльнулся, вроде невсилах сдержать выливающуюся изнего правдивость. - Имне нераз случалось сэтим встречаться, особенно помладости лет, когда я воспитывал отпрысков Господа Першего вГалактике Весея, созданной Родителем вчесть рождения Господа Мора. Иногды та жестокость потрясла мою суть… Посему спустя время я сменил обязанности наставника воинского искусства при взращиваемом человечестве, наградостроителя… Ачин императора получил много позже изрук рожденного Господа Стыня. Впечище Димургов Господом Першим установлена такая традиция, что рожденный Господь назначает нового императора Северного Венца… Имне посчастливилось построить пирамидальные храмовые комплексы нетолько Господу Стыню, будучи вчине логофета, ноиЗиждителю Дажбе иБогу Кручу, уже держа насвоих плечах императорские полномочия. Аобязанности наставника я оставил, потому что несумел совладать ссобственными чувствами, принять, как есть саму сущность людского племени… Сущность основой которого, увы! являются вбольшей степени отрицательные качества. Оные, право
молвить, исправить одним воспитанием невозможно, для того, чтобы дурное вчеловечестве неразвивалось необходимо создать особые законы иусловия жизни. И, увы! постоянно все это контролировать… - Китоврас горестно вздохнул, и, вздев вверх левую руку, огладил перстами поверхность лба, тем напомнив Еси Першего. - Много позже, когда я уже стал императором, - продолжил толкование погодя Китоврас. - Я попробовал вопределенных системах нашей Галактики внедрить данный контроль ичетко сформулированные постулаты, законы жизни влюдском обществе, одним изосновных условием которого являлся примитивный образ существования. Имы добились определенных втом успехов. Нельзя, вероятно, сказать, что люди натех планетах счастливы, обаче, что довольны собственной жизнью однозначно. Ижизнь их наполненная трудом, общением ссебе подобными иблизостью кприроде сравнительно ровная, без потрясений.
        Есислава никак неотозвалась намолвь императора, потому как задумалась. Азадумавшись, осознала, что насамом деле Китоврас любит людей, стараясь им помочь, создавая стабильный, спокойный уровень жизни. Верно, ощущая, что та самая человеческая ущербность нарочно прописана вих генах. Ивместе стем осознанием, как-то волной пришла теплота кКитоврасу, и, вобщем ко всем гипоцентаврам, каковые старались, хоть малой крохе человечества создать ровную без потрясений, войн, голода, болезней жизнь. Потому, когда император оповестил оприбытии иКентавр вновь поднял ее наруки, нетолько обняла лекаря зашею, но, и, прижав кего груди голову замерла. Тем движением, теплотой растапливая самойже созданную отрешенность.
        Как такового осмотра, ккоторому девушка привыкла отзнахарей икудесников, небыло. Китоврас проводил Кентавра сЕсиславой насфероид, и, доведя долекарской половины оставил, пообещав вернуться после осмотра. Лекарь внес девушку вовальной формы комнату, снизким сводом, оный, кажется, задевал головой. Густое белое сияние наполняло нетолько само помещение, ноистены, потолок, пол так, что Еси почудилось, обок них курится легкий пар, создавая общее дымчатое пространство. Лекарь уложил девушку наровную белую, плоскую кушетку. Одна изсторон которой упиралась внеширокую, подпирающую свод трубу, гладь которой была расчерчена желтыми искорками наравные промежутки.
        Стемже трепетом, что Кентавр нес, он заботливо поправил ее руки, одернул книзу синий подол сарафана, огладил волосы, апосле снял содного изряда трубы плоские искорки-ноготки иприлепил их квискам девушки. Те круглые ноготки, как оказалось, связывались ссамим рядом искорок натрубе тончайшими, багряными волоконцами.
        - Сейчас вы поспите, дражайшая госпожа, - ласково произнес Кентавр ишироко улыбнувшись, явил ровные, белые ряды зубов, где вверхних резцах блеснули два крупных синих сапфира, вставленных всаму их гладь. - Совсем немного ивмале пробудитесь, только неволнуйтесь. Иеще раз прошу вас простить меня заогорчение… Господа ради…
        Эти слова додевушки едва доплыли, ибо она внезапно почувствовала такую слабость, что тягостно сомкнула веки, пред тем приметив, как впомещение, чрез намиг разошедшуюся створку, вступили еще два гипоцентавра. Оба гнедой масти иобряженные вотличие отКентавра невзеленую, авбелые безрукавки.
        Глава тридцать шестая
        День спустя, иэто всего-навсе поземным меркам, намаковке взалу вошли Китоврас иКентавр, да немешкая остановились подле впустившей их впомещение стены. Авсе потому как взале Господь Перший, вызвавший их надоклад, был неодин. Помимо сидящего натроне старшего Димурга взале находился поместившийся слева отнего вобъемном кресле Зиждитель Седми. Сын старшего Раса, как ведал Китоврас, был особо любим его Господом иобобщенно всей печищей Димургов. Воспитанник Кали-Даруги он почасту бывал вСеверном Венце, идацан Седми также нередко бороздил эту удивительную Галактику. Ибо частые его ссоры сНебо приводили Бога искать умиротворение туда, где пособственным замыслам он должен был расти. Китоврас, конечно, был много моложе Седми, новедал оттех кто жил донего, что этот Бог помладости лет много раз пытался уйти изпечищи Расов, ивсяк раз возвращался туда под настойчивыми просьбами Дивного иНебо да уговорами Першего. Он возвращался, нотолько потому как очень любил Першего, расстроить, опечалить которого немог, абы так был отнего зависим. Метание Седми прекратилось сразу, как только вих печище появился Воитель,
ответственность пред младшим наложила наповедение Бога обязанности, ион остепенился… Однако, непрекратил спорить сНебо, бывать вСеверном Венце, словно ища там потерянное. Неоднократно всвоей жизни Китоврас становился свидетелем, когда кдацану Седми, прицепившемуся обок какой планеты, вих Галактике, пребывала пагода Першего или чанди Вежды. Зиждители которые могли всегда снять сРаса волнение, успокоить его разгоряченные метания, убедить или вспять охладить.
        Вот исейчас лицо Седми мало того, что смотрелось утомленным, хранило всебе неприкрытую тревогу. Гладь черного сакхи, поподолу усыпанному крупными синими сапфирами, переливалась синхронно мерцающим влевой мочке уха, украшающим ее повсему окоему, более бледным самоцветам. Подле серо-дымчатого кресла наоном Бог восседал, схожего стоном кружащих крупных барашков - облаков всводе, стоял Кукер. Китоврас также ведал, что это удивительное существо, было создано Господом Першим иподарено Зиждителю Седми впомощь, поддержку. Неизменно соприкасаясь сданным творением Господа, император поражался его уму, степенности рассуждений иособой преданности, которую тот проявлял вотношении ксвоему хозяину.
        Кукер был малого роста, едва превышая человеческого ребятенка десяти-одиннадцати лет, хотя стем достаточно крепкого сложения. Все тело, руки, ноги, как исама голова, поформе напоминающая колпак сужающийся кнавершию, густо поросли короткой, курчавой черно-белой шерстью. Наплотно укрытом шерстью лице просматривались лишь два больших ярко-желтых глаза да круглая дырка вместо рта, края которой огибали сине-сизые долгие усы. Насамом лице неимелось лба, скул, аль подбородка, ибо оно казалось вельми плавно-закругленной формы. Мышцастыми были четыре руки создания, иширокими грудь, спина да плечи изкоторых зараз подве они ивыходили, неменее крепкими, плотными ноги. Кукер имел родство сособыми существами, ведущими свой вид оттак называемого племени кострубунек. Обряженный вукороченную черную тунику, едва прикрывающую стан, ибез рукавов да такогоже цвета шаровары, Кукер был обут вкороткие черные сапожки сзагнутыми кверху носами, украшенными поподошве крупными синими бериллами. Насеребряной широкой цепи, огибающей шею кострубуньки, поместился почти скулак, овальный, бело-черный самоцвет. Он удивительным
образом вобрав всебя два эти цвета, перемешал их насвоей гладкой, ровной поверхности единожды живописав каждый вотдельности. Кукер стоял подле кресла Седми постойке смирно ихотя рот, чрез который осуществлялось дыхание, был приоткрыт, неодин волосок наего лице нешевелился, точно он дышал черезраз.
        Только взалу вошли гипоцентавры, Кукер мгновенно перевел наних свой взгляд иочи его желтые, как иумногих иных существ, неимеющих склеры израчка, ярко блеснули. Первый признак, как ведал Китоврас, что кострубунька рад его видеть.
        - Мальчики… идите кнам, - пригласительно молвил Перший, узрев нерешительность гипоцентавров, нежелающих беспокоить своего Творца. - Сейчас я договорю сСедми ипотолкую свами.
        Гипоцентавры тотчас ступили вперед, и, подойдя много ближе, остановились внескольких шагах отбеседующих Богов, степенно склонив головы пред ними. Перший легонько повел пальцами правой руки лежащей наширокой, деревянной облокотнице трона покраю инкрустированной серебряными вставками ичерными крупными жемчужинами, повелевая тем испрямиться гипоцентаврам ипромеж того добавил обращаясь кРасу:
        - Иногда, мой милый, я тебе удивляюсь. Вродебы взрослый, старший сын Зиждителей итак чудишь. Для тебя это предосудительно… Одно дело недопонимание сОтцом, - Димург всегда вразговоре сСедми называл Небо Отцом, стараясь тем сплотить тех, кто ему был так дорог. - Аиное дело ребячество, желание как-то себя проявить… нарисоваться.
        - Нет, Отец, это другое, - чуть слышно отозвался Седми ижелваки наего недюже выступающих скулах зримо засияли золотыми пежинами. - Я просто знал, что ты расстроен болезнью Крушеца, Стыня… желал помочь тебе.
        - Моя бесценность, - тональность вбас-баритоне Першего приобрела особые переливы, наполнившись любовью так, что затрепетали нетолько губы младшего Бога, норябью пошла шерсть нателах гипоцентавров икострубуньки. - Для меня, как идля твоего Отца нет ничего важнее твоей жизни… Я это говорил многажды… многажды раз… Стоитли повторяться? - Рас отрицательно качнул головой истем шевельнулись его пшеничные, короткие волосы. - Тем паче, ты видел сообщение Асила, что это был выплеск материи, вследствие того, что прохудились стенки самого Синего Око, идело тут невсоседней Галактике, поэтому иобразование заверти. Авэтом случае ставить ловушечную поверхность неимеет смысла… Попробуем коллапсировать, как просит Небо… Нодля этого Асилу понадобится моя помощь, впрочем, обэтом потом. Сейчас главное, это твое поведение, твое отношение внутри печищи, каковое мне неможет понравится. Твое самовольство, как ты теперь понимаешь, могло привести ктому, что заверть увеличиласьбы вразмахе инавредила соседним Галактикам. Ипогубилобы, что еще страшней, тебя нашего драгоценного малецыка.
        Господь сызнова стих, ислышимо вздохнул… Инемедля вздохнул Китоврас, ибо понимал, как сильно любит его Творец Седми, как тревожится занего, иэто нетолько отражается вколыхание серебристого сакхи Димурга, ноивзябкой игре золотого сияния нагубах ивкруг очей. Перший неспешно повернул голову налево, и, оглядев явно виноватое лицо Раса, нежно ему улыбнулся, все также наставительно добавив:
        - Прошу тебя, мой милый, более так непоступать, неподавать дурного примера младшим… Потерять тебя, бесценность. Сама эта мысль для меня непереносима, тем паче после пережитой нашей общей беды.
        Седми дотоль замерше смотрящий напол, резко дернулся внаправлении старшего Димурга, и, склонив голову, приник лбом клежащей наоблокотнице его руке, очень тихо дыхнув:
        - Прости, прости меня Отец… Менее всего хотел расстроить тебя. Более такого неповторится, обещаю.
        Перший незамедлительно склонился кголове Раса иполюбовно облобызал волосы назатылке имакушке, засим он вельми нежно огладил их ровность, ислышимо для сына молвил:
        - Второго Светыча я неперенесу… Ты, это знаешь… Знаешь, как мне дорог, - ивновь говоря вслух продолжил, - вмале мы старшие Боги отбудем изМлечного Пути. Ия хочу быть уверенным, что вы оба… Ты иВежды будете достаточно серьезны ктому, что навас возложил Родитель. Аон неменьше… небольше возложил навас работу откоторой зависит нетолько пополнение наших печищ новым Богом, ноеще иболее значимое событие. Абы небыло каких-либо искусственных вырей, вторжений изсоседних Вселенных унас должны рождаться Боги. Ипосему обитающие виных состояниях создания должны знать, что наш Всевышний живой, населенный, бодрствующий. Это событие весьма важное составляющее нашего бытия… Поэтому ваша дисциплинированность, ответственность сейчас как никогда необходимы, абы своим самовольством вы ненавредили нашему драгоценному Крушецу. Это вобщем, авчастном, малецык, Кукера мог прислать одного, сам неприходить, отлежаться вдольней комнате.
        - Там ничего нет Отец… хранилище почти пустое, - протянул устало Седми, наконец, поднимая голову сего руки исызнова откидываясь наослон своего кресла. - Небо срочно послал веление космической керемети Словуты доставить вМлечный Путь биоауру.
        - Надоже какая неприятность впагоде тоже, по-моему, ничего неосталось, последнее перед отбытием Опеча, я повелел перекачать вхранилище бурханища, - расстроено протянул Перший, ипровел перстами поочам, тем самым скрывая отРаса свое огорчение.
        - Ничего, кереметь скоро прибудет, - успокоительно откликнулся Седми итуго вздохнув, прикрыл глаза, собираясь вроде как уснуть. - Словута был недалеко отОтческих недр, полностью наполнил хранилище иотправил судно кнам… Самже насколько я ведаю, остался там… Хочет встретить Опеча. Ведь малецык первая лучица, закоторую он боролся иСловута вельми кнему всегда был расположен.
        - Он умница… просто умница, - мягко протянул Димург, плохо скрывая, что взволнован засостояние Седми, ипосему внимательно всматриваясь вего лицо. - Наш любезный Словута, как иВелет… Лишь Усач иСтыря довольно-таки напряжены. Ноесли Усач, вмеру своей мягкости только напряжен, Стыря явно сердит. Я это почувствовал, когда мы сАсилом залетали кнему вБолотный Утес договориться оготовящейся встрече сОпечем. После я уже сам его посетил, без Асила. Сначала долго ждал вего космическом уляньдянь, апосле он столь смурно меня слушал… Ходил позалу туды… сюды… молчал, иноредь мне казалось еще миг ион вообще уйдет. Так инеответил, как решил поступить, обаче, я ибез того увидел там такую мешанину боли, огорчения, идаже досады… Намедни, уже сюда вМлечный Путь прислал сообщение, чтобы когда я направился вАпикальную систему завернул кнему, он хочет полететь сомной.
        - Наверно переживает, что был груб стобой, - отозвался Седми илегохонько улыбнулся, изогнув полную верхнюю итонкую нижнюю губы, слегка прикрытые волосками.
        - Наверно, потому как прислал сообщение отображением, чтобы я несмог того переживания уловить, - пояснил Перший итеперь перевел взор сРаса настоящего слева отего кресла кострубуньку. - Кукер поди ко мне, мальчик.
        Кострубунька торопко шагнул вперед исинхронно движению ног замахал своими четырьмя ручками, вскидывая их высоко вверх. Он дюже быстро дошел дотрона старшего Димурга, остановился втрех шагах отнего ирывком развернувшись, склонил низко голову.
        - Слушаюсь, Господь Перший, ваших распоряжений, - бойким иединожды насыщенно грудным голосом откликнулся Кукер.
        - Да, нет, милый мальчик, распоряжения я тебе уже выдал… беса подключил, - мягко протянул Димург, снежностью взирая натакое послушное создание, Творцом которого ибыл. - Сейчас только исполни две вещи.
        Бог прервался, и, протянув руку всторону кресла Седми, резко дернул перстами вбок. Итотчас изсидения кресла выкатились широким ивысоким валом облачные пары, разком приподнявшие ноги Раса, амиг спустя дрогнул нанем иослон, образовав под его спиной полулежак.
        - Спасибо, Отец, - мысленно послал Першему Седми, иднесь плотнее прикрыв очи, точно погрузился всон.
        - Первое, сходи ко мне напагоду иузнай уЛяд, каковы запасы биоауры, - продолжил говорить старший Димург, теперь, верно, успокоившись, что сын удобно прилег. - Ивторое проследи, абы беспятые благополучно переместили каземат сМериком натарель гипоцентавров. Икак только сие будет произведено, пусть тарель сним отбывает вСеверный Венец. После обо всем придешь идоложишь. Покуда малецык Стынь наСинельке, воспользуемся его отсутствие иотправим черта наизлечение.
        Стоило Першему заговорить оМерике, как Китоврас, поколь недвижно замерший напротив, гулко вздохнул, ибо днесь считал себя виноватым нетолько перед своим Творцом, ноипред тем, кто даровал ему титул императора.
        Глава тридцать седьмая
        Вне сомнений произошедшее когда-то соСтынем несчастье, было известно всем приближенным кДимургам существам… Тем паче отом ведал император, потому как был, скажем так, непосредственным свидетелем случившегося отключения молодого Бога, чуть неприведшего его кгибели.
        Тогда Господь Стынь только… только набрался сил после своего перерождения. Он был все еще очень слаб, однако уже тогда жаждал попробовать свои способности. Пагода Димургов, натот момент находилась вСеверном Венце иПерший, оставив сына наней, сам отправился вцентральную ее систему Волошку народовую планету гипоцентавров Таврика, где они возводили каменную статую вчесть рожденного Господа. Будучи весьма близким кэтому племени Перший почасту принимал участие вих жизни.
        Вот ивэтот раз он оставил Стыня совсем ненадолго, илишь под присмотром Кали-Даруги, каковая должна была прибыть вмале напагоду. Однако припозднившаяся векошка, задержанная прохождением какого-то Галактического рукава, дала возможность юному Богу побыть одному. ИСтынь, сутью которого являлось самовольство, решил испробовать свою способность испепелять. Нато время унего непросто неимелось сил наданное действо, ноисамое главное знаний. Поэтому мгновенно выкаченные изсобственного естества жизненные силы, гулким хлопком отозвавшись отстен пагоды, ударили всамого Стыня, итем толчком отключилиего.
        Втот миг, наверно, Стынь вскрикнул, поелику ту боль ощутили насебе все Зиждители, связанные сним чрез Родителя. Однако, хуже всех было Першему. Китоврас никогда незабудет, как стоящий подле него Творец, смотрящий науже почти законченную каменную фигуру младшего сына, поставленную вживописной долине вполный рост, ирукой точно придерживающую огораживающие ее сине-голубые скалы, тягостно качнулся. Тугой стон выдохнули его посеревшие губы, итотчас протяжно итревожно зашипела ввенце черная змея. Наполняя тем шорохом всю долину. Господь, прибывший наТаврику вмалом космическом судне периптер, резко вздел руку вверх, инепрощаясь, что было нанего непохожим, обратившись вискру, исчез.
        Это потом Китоврас, самолично доставивший кпагоде периптер, узнал, что Господа вызвала рани Темная Кали-Даруга… Кали-Даруга каковая успела, как сказалибы гипоцентавры насчастье, вовремя пристыковать векошку кпагоде ивойти взалу, где погибал младший Димург. Обладая необходимыми качествами, демоница сумела отсрочить гибель естества Бога, ивызвать помощь… ввиде своих сестер, Господа Першего и, вту пору бывшего вСеверном Венце, Господа Вежды. Благодаря грамотным действиям рани Черных Каликамов Стынь непогиб. Ноего отключение было столь мощным, что юного Господа пришлось срочно доставить вОтческие недра ипоместить вБерезань. Нодаже после Березани выздоровление Стыня заняло долгий промежуток времени, идалось Богам огромными усилиями. Ибо вплоть доперерождения Бога Дажбы под сомнением находилось его как таковое полное восстановление.
        Нетолько Зиждители, ноивсе существа помогали, сопереживали, тревожились заСтыня, весь тот, даже впонимании гипоцентавров, долгий срок… идосих пор сособым трепетом относились кэтому Господу. Когда Мерик украл лазоревый яхонт ивызвал пожар насфероиде откоторого пострадали гипоцентавры, император, прибыв намаковку незнал, что его новость обесчинстве черта вызовет такой всплеск негодования вмладшем Димурге. Незнал, потому как дотоль оворовливости данного создания правда скрывалась, очем увы! неведал Китоврас.
        - Как украл? - чуть слышно вопросил Стынь икожа лица его затрепетала отгнева.
        Сидящий подле него накресле Опечь осуждающе глянул настоящего напротив императора. Он хоть также как иКитоврас отом небыл осведомлен мгновенно понял, что меньше всех отех чудачествах черта знает Стынь.
        - Так значит украл, - словно вынося приговор, продышал младший Димург, и, отвалившись наослон кресла, сомкнул очи. - Иверно все, что нанем: камни, пояс сапоги, никакой ни дар, атоже украдено… Ах, какая мерзость.
        Стынь резко смолк истем надрывно задышал, итотчас скресла поднялся Опечь. Он почитай подскочил кСтыню, и, обхватив его заплечи, рывком подняв ссидения и, поставив наноги, прижал ксебе. Нежно… полюбовно он принялся целовать младшего брата ввисок, лоб, очи, шептать, что-то успокоительное, сближающее… то, что, вероятно, знал лишь он один… Переживший одиночество, выстрадавший разобщенность исоединившийся стем, кого любил более собственной жизни. ИСтынь почувствовал те переживания брата, ощутил ту любовь, заботу, теплоту ибудто обмяк вруках Опеча, опершись правой щекой обего плечо истав сним единым, неделимым целым, общим как сПершим… сВежды… сМором… сТемряем… сСедми иВелетом, Воителем иУсачом… сНебо иАсилом… как совсеми Зиждителями которым дался таким трудом.
        Стынь покинул залу немного погодя, окончательно успокоенный старшим братом, который попросил его отправиться вдольнюю комнату пагоды, идождаться там, поколь он все утрясет сМериком.
        - Господь Опечь, простите Господа ради, я незнал, - дрогнувшим голосом отозвался император, лишь младший Димург покинул залу.
        - Я тоже, мой милый, - лирическим баритон протянул Опечь, прохаживающийся повдоль кресел. - Сейчас все уладим, нетревожься.
        Опечь, наконец, остановился, напротив кресла вкотором сидел Стынь, ирезко взмахнул левой рукой. Итотже миг купно собранное воблачные пласты кресло, распавшись надолгие лепестки, вытянулось вверх. Порывисто дрогнул один излепестков ивоочию вего навершие живописался наконечник стрелы. Еще миг илепесток резко изогнул завершие вправо да энергично дернувшись, направил свой полет кстене, непросто стукнувшись внее, асловно пройдя насквозь ее зеркальную поверхность. Итогда оставшиеся лепестки синхронно поднялись ксводу исоединившись сосвоими собратьями образовали дымчато-серое нависающее полотнище. Бог немедля тронулся сместа, принявшись наново прохаживаться вдоль кресла истоящего недалече Китовраса.
        - Господь Опечь, - сызнова прервал тишину император, невсилах сносить собственную оплошность ивельми переживая замладшего Димурга. - Может стоит послать кого кГосподу Стыню, абы сним чего неслучилось.
        - Нет… ненадо, - все также мягко отозвался Опечь, меж тем тревожно потирая перстами толстые, рдяные губы. - Отец перед отбытием сказал, что малецык достаточно крепок иненужно его излишне опекать. Тем паче давеча было отключение уНебо иследующее если иповторится нескоро… Так как оно происходит сопределенной частотой, степенно увеличивающей промежутки. Сейчас надо решить сМериком, который, однако, намой зов неотозвался, по-видимому, прячется где-то намаковке. Впрочем, я единожды послал распоряжения беспятым, анчуткам ивсе иным созданиям маковки разыскать этого оболтуса. Подождем…
        Ждать пришлось долго… Верно, коли считать поземному времени, прошло неменее получаса, нонеМерика, некакого-либо иного создания взале маковки непоявилось. И, очевидно, посему шаг Опеча становился более степенным, словно он останавливался. Вне всяких сомнений распоряжения Господа выполняли, понеже оставленный застаршего, Першим, он принял насвои плечи иэто, впервые после возвращения кЗиждителям, всю власть иуправление маковкой. Несомненно, Мерика искали все, нонайти похоже немогли. Наконец, Опечь сызнова остановился ивзмахом руки поднял вверх распавшееся накомковитые части свое кресло. Один излепестков какового также стремительно приобрел наконечник внавершие ивцелом вид стрелы, да вырвавшись отсебе подобных врезался взеркальную стену, пройдя ее насквозь.
        - Ну, чтож. Попробуем так, Мерик, - произнес Опечь иКитоврас вслушивающийся втембр голоса Господа неуловил итени внем гнева.
        Император ведал олишь давешнем возвращение влоно Зиждителей Опеча. Может где-то внутри он иосуждал Бога засамовольство иуход изпечищи Атефов, каковое могло закончится, лично для него, вырождением игибелью, впрочем стем ипонимал… Понимал его желание быть подле Першего. Китоврас исам постоянно испытывал сие желание… Желание - быть, слышать, видеть своего Господа, абы непросто воспринимал его как Творца, ноиощущал подле него особое спокойствие, любовь инасыщающую всю плоть радость… тихую… размеренную исловно укачивающую.
        Прошло еще немного времени… когда, наконец, зеркальная гладь стены пошла кругами ивпомещение запрыгнул антропоморф. Дюже мощное создание, общим обликом напоминающее скелет животного, вчастности крупной рыси, было сотворено изильмза, материала относимого кгруппе металла, каковой встречался лишь вСеверном Венце напланете Таврика. Антропоморф имел темно-серый цвет, скелет его вытянутого туловища держал насебе голову, короткий хвост, аопиралось намощные, четыре лапы. Покатыми, аль вспять угловатыми были сгибы его скелета наместе перехода лап втуловище, весьма изогнутым позвонок ккоему крепились плотно подогнанные широкие полосы ребер, образующие панцирь. Замечательной повиду смотрелась округлая голова антропоморфа, сзаметно выступающей лицевой частью ивыпуклым лбом. Сам череп довольно крупный имассивный сшироко расставленными скулами иогромной пастью (раскрывающейся навсе девяносто градусов) демонстрировавшей здоровущие изогнутые клыки намного превышающие вдлину исаму челюсть, иширину головы. Посередине черепа усущества зияла огромная щель изкаковой струился сизый дымок, авпрорехах поменьше справа
ислева всероватой склере покачивались сярко зелеными, крупными радужками ичерными зрачками, глаза.
        Только антропоморф вошел взалу, как немедля застыл обок стены, игулко выдохнул изсвоей разинутой пасти клубы рыжего дыма. Китоврас знал, что антропоморфы, Творцом которых был Господь Опечь, создавались им еще тогда, когда он жил впечище Атефов. Император невидел его перерождения ивзросления, однако, уход этого Бога изпечищи произошел как раз перед самым появлением Господа Дажбы, азначит он его наблюдал… Тогда как-то разом все совпало иуход Опеча, иболезнь юного Стыня. Может потому, таким долгим было ивозвращение этого Бога влоно Зиждителей. Одно знал точно Китоврас, что Опечь сумел сохранить свою суть лишь благодаря заботе Господа Першего. Потому как именно гипоцентавры, ивчастности император, попросьбе их Творца, все время идоставляли кбурханищу Опеча, ту самую жертвуемую старшим Димургом, часть биоауры.
        Самихже антропоморфов всвое время Опечь делал, поелику это были неживые создания, ачисто механические, вкупе сПершим. Эти два Бога вместе подбирали надобный материал, ивкладывали вних те или иные функции, посему костяк антропоморфов создавался изметалла, который существует всего-навсе вСеверном Венце, насамом деле особой вовсех отношениях Галактике.
        - Оками иди сюда, - властно молвил Опечь игубы его зримо дрогнули.
        Крупные, длинные когти накостистых пальцах пронзительно чвакнули, когда антропоморф отскочив отпола вдва прыжка покрыв расстояние меж собой иБогом, остановившись напротив, недвижно замер. Высоко вверх задранный короткий хвост, распушил насвоем конце мочало мелких, тонких отростков, как ведал император чрез которые Оками принимал сообщение посланные, иуказания устные. Китоврас встречался сэтим существом нетолько набурханище Опеча, когда приходил туда передать какое послание отПершего, ноивкосмосе, когда наболее мелком судне, величаемом тарель, бороздил Галактические просторы инетолько Северного Венца.
        - Отпусти, - все также повелительно произнес Димург, так как после возвращения кОтцу вельми охладел ксвоим созданиям, ипомощью их почти непользовался. Теперь все антропоморфы, как идругие творения Опеча находились набурханище втак называемой клети. Этот Бог обладал ивовсе поразительными способностями, создавая нестолько биологически живых, сколько именно механических существ. Несмотря нато, что иПерший, иНебо, иДивный достаточно ровно относились ктем существам, что долгое время были грабителями вГалактических просторах, сам Опечь более немог их видеть, жаждая ивовсе уничтожить. Иих как таковое существование оставалось возможным лишь потому как старший Димург запретил сыну это уничтожение свершать. «Ненадобно горячиться, моя бесценность, - полюбовно тогда протянул Перший, целуя Опеча вочи ивисок, прижимая его голову ксвоей груди. - Они слишком уникальны, вних вложены нетолько удивительные способности, ноинеповторимый материал. Посему пусть поколь находятся вклети. Апотом, мы решим, как сними поступить».
        Слышимо заскрипели тугие ребра антропоморфа имахом поднявшись отвесно вверх, почитай выплюнули изсобственных нутрей Мерика. Черт плюхнулся нагладь пола навсе четыре конечности иторопко пополз вперед. Однако покинув нависающую над ним фигуру Оками, рывком вскочил наноги, вернее наподошвы красных, коротких сзагнутыми кверху носами сапожек исрыву окаменел, ибо только сейчас узрел пред собой стоящего ивовсе точно стеной Димурга. Опечь неотрывно наблюдающий задвижение антропоморфа, апосле зачертом, легонько усмехнувшись, вопросил:
        - Ты, что Мерик неслышал моего зова?
        - Слышал Господь Опечь, - отрывисто выдохнул черт, ишибутно потряс головой, авместе сней заколыхалось большое ухо, кончик которого порос тончайшими перепутанными меж собой розовыми волосками, вкрай коего были вставлены девять камушков голубого лазурита. - Нонесмог прийти або ведал, что вы вогневе.
        - Ишь… ты ведал он, - ровно проронил Опечь, несомненно, ему нравилось это чудное, честное иединожды воровливое творение. - Зачем скажи мне намилость, ты, Мерик, шастал посфероиду… Обокрал императора, гипоцентавров, вывел устройство контролирующее температурный режим вагрегатах изстроя, вызвал пожар?
        - Все!.. Все Господь Опечь содеяно дабы изъять ненадобные вобороте угипоцентавров вещи, - четко отчеканил черт ишироко улыбнулся, отчего лицо его враз покрылось мелкими бороздками морщин, аизлба показались маленькие загнутые рожки, итакиеже небольшие клыки выглянули спод верхней губы.
        Похоже, тем видом Мерик желал рассмешить Бога, который хоть иулыбался, ноявно был нерасположен смеяться ивообще радоваться.
        - Ну, надоже какой умный.., - теперь голос Опеча прозвучал нескрываемо строго, очевидно, он вспомнил, как выходка черта расстроила его младшего брата. - Ненадобные вобороте вещи… Понял да, Китоврас… Сие все вам, помнению Мерика, ненужно.
        - Понял, Господь Опечь, - чуть слышно отозвался император, уже многажды раз пожалев, что пришел намаковку, жаждая справедливости вотношении черта. - Пускай вернет хотябы яхонт, так как он необходим для слаженной работы всего сфероида. Икорону, ибо это дар Господа Першего, все остальное неважно, пусть оставит усебя.
        - Во! слышите слова его имперского высочества, Господь Опечь? Яже говорил оно им ненадобно, - обрадовано молвил Мерик иеще сильней заулыбался так, что рожки вего лбу многажды увеличились вдлину.
        - Слышу… слышу… недоразумение ты такое, - медленно набирая мощь вголосе отозвался Димург инежданно ивовсе гневливо дыхнул, - тотчас! Все тотчас вернуть!.. Все, что дотоль было украдено, изъято, взято.
        Голос Опеча прозвучал столь яростно, что могутной волной прокатился позалу иповалил напол черта, качнул металлического Оками, всколыхнул шерсть натуловище Китовраса. Еще миг ион сотряс, исаму залу так, что сосвода посыпались мякишами скомковавшиеся облака, азеркальные стены густо замерцали своими переливами, стем точно отразившись вочах Бога. Итогда император приметил, что черные глаза Господа Опеча всеже сохранили всебе ту самую долгую отчужденность отЗиждителей, блеснув холодной зеркальностью света.
        Мерик немедля вскочил спола, и, изогнув спину покатой дугой, широко раззявил свой рот. Отчего нетолько ужасающе вперед выперли его клыки, ноиналокоть вытянулись вверх излба рожки, ккоторым ноне можно было применить сравнение рога. Нежданно гулкое хрюканье наполнило всю залу, тело черта сначала задрожало, посем попепельной шерсти пробежали мельчайшие, голубые искорки, также мгновенно воспорившие ввысь легким сине-фиолетовым маревом, окутавшим все его тело. Еще неболее пару секунд иМерик, гаркнув, выплюнул изо рта огромный голубо-фиолетовый камень. Соследующим гарком изо рта черта выскочил, и, звякнув, упал напол платиновый браслет императора, исеребряная корона ввиде ветви сискусно твореными листами, подвески накотором были усыпаны крупными черными жемчужинами. Спина Мерика изогнулась еще более крутой дугой, он наклонил вниз голову иизо рта его вместе спотоками хлюпанья, хрюканья теперь уже посыпались уворованные им вещи. Лязгнув упали чингалы нетолько вставленные впрозрачные ножны, нотакже ибез таковых, блеснув серебряными рукоятями, сыромятные пояса гипоцентавров, какие-то скрученные вспирали
черные сплоскими ручками устройства, сложенные стопочкой бурая исиняя туники, сверху наних повалились вытянутые трубчатые склянки, вкоторых курился голубоватый дым, водних, иярко зеленая жидкость вдругих. Прямо-таки потоком вырвалась россыпь самоцветов, нетолько бесцветного берилла, красной яшмы, желтого янтаря, ноибирюзы, агата, сапфира, алмазов, изумрудов… Невсе мелкие, некие достаточно крупные, аиные ивовсе схороший кулак. Засим посыпались золотые, серебряные, платиновые идаже медные изделия, разнообразной формы кольца, перстни, подвески, кулоны, серьги, цепи, браслеты. Сособо звонким хрюком изнедр Мерика вырвались свернутые врулон синие, белые, серые одежи, апосле плюхнулось несколько пар сапог идаже золотые сандалии.
        Черт тягостно качнулся взад-вперед, вздел вверх голову, и, утирая губы рукой, дрожащим голосом произнес:
        - Маковка, пагода очищены… дотайников находящихся начанди Господа Вежды, дацане Зиждителя Седми, вимане Господа Мора икаабе Господа Темряя, простите великодушно Господь Опечь, недотянусь… Издохну так сказать.
        Глава тридцать восьмая
        Вот исейчас тугой болью полоснуло Китовраса, при распоряжениях Господа Першего, поповоду Мерика, ибо многажды раз он уже упрекнул себя зате поиски справедливости намаковке. Которые лично для черта окончились сначала указанием Опеча:
        - Оками отнеси черта вказемат инеспускай снего глаза. Его уделом займется позже мой Отец.
        Апосле, уже указаниями самого Першего снарядить ивыслать тарель вместе сМериком вСеверный Венец.
        - Мой милый, - сразу поприезду вызвав ксебе императора намаковку, сказал старший Димург. - Прошу тебя снаряди тарель ипод присмотром кого изсвоих гипоцентавров отправь наХвангур. Икак там пострадавшие ваши отпожара? Быть может нужна помощь бесиц-трясавиц?
        Перший тогда долго успокаивал расстроенного императора, убеждая его, что рад открывшейся правде иосведомленности Стыня поповоду Мерика.
        - Ну, что ты мой любезный… непереживай.., - мягко говорил старший Димург ипоглаживал поголове стоявшего подле него Китовраса. - Я уже совсем утомился отэтой воровливой бестолочи, ивсе никак немог решиться отом сказать малецыку… Благо теперь ничего ненадобно скрывать. Ида, вели гипоцентаврам забрать свои вещи они поколь уТрясцы-не-всипухи. Там по-моему нетолько чингалы, пояса, пясти, ноисамоцветы сваших устройств.
        Господь тогда приободрив Китовраса, особенно внимательно выслушал его рассказ одействиях Опеча идовольно засиял. Пред императором, который очень долго помогал ему уберегать этого сына отсмерти, Перший был предельно откровенен.
        - Думаю малецык… вскоре окончательно оправится отпережитого, - произнес Господь исволнением потер меж собой длани. - Тем паче использовал впоимке этого негодника антропоморфа, да еще исвоего любимца. Замечательный показатель, как мыслишь Китоврас?
        - Господь Перший я приметил, что очи Господа Опеча несколько отдают зеркальностью, - негромко протянул Китоврас, ибо доверие всегда исходило нетолько отБога, ноиотнего. - Это последствия биоаурного голодания.
        - Да, я это тоже заметил, - молвил Перший ичуть слышно вздохнул. - Номы вмале отправим бесценного малецыка кРодителю, атам его встретит мастер… Мастер, наша милая, Кали-Даруга. Она осмотрит Опеча ипропишет лечение. Думаю, это немного погодя пройдет. Мне, кажется, сие произошло наначальном этапе, когда малецык долго непринимал нашу помощь.
        Так скорее всего ибыло. Абы сразу после ухода отАтефов Опечь вроде как растворился водной изГалактик, его местонахождение определить смог лишь Родитель. Были многажды раз посланы сообщения сповелением, просьбой вернуться, ноБог неотвечал. Ни раз были присланы переговорщики, прилетали исами старшие Зиждители… Все… нетолько Асил, Перший, Небо, Дивный, ноиВежды, Велет, Седми, впрочем, Опечь никого неподпускал ксвоему бурханищу. Когда, помнению Першего, усына закончилась биоаура он прислал кнему свою пагоду, ноОпечь непринял помощь… Позже он также отказался отбиоауры присланной ему вкосмических суднах иных Богов истал заниматься грабежом. Опечь посылал антропоморфов вдействующие Галактики, абы похитить нужную ему для жизни биоауру. Итогда Родитель исамого Опеча, иего существ объявил маймырами, подлежащим уничтожению, запретив своим сынам как-либо помогать иподдерживать непокорного Бога.
        Накакое-то время Опечь ивовсе замер, посему Перший натарели гипоцентавров направился вАпикальную Галактику созданную когда-то Родителем вчесть появления данного Бога. Втот раз старший Димург взял ссобой императора. Сие была, так сказать, тайная отвсех Богов, и, особенно отРодителя, поездка потому ипроисходила натарели гипоцентавров. Когда тарель пристыковалась ккосмическому бурханищу, выдержав атаки антропоморфов, так как эти существа имели нетолько разные функции, ноиразмеры, иПерший сКитоврасом вошли вцентральную залу управления судном оказалось, что Опечь находится вотключке, именно попричине голодания. Тогда старший Димург сам перенес сына наруках вдольнюю комнату, поколь гипоцентавры перекачивали биоауру старели вхранилища бурханища. Инеотходил отОпеча, поколь тот непришел всебя… Еще дольше он уговаривал ослабшего сына принимать его помощь, чтобы оставалась возможность сохранить облик Бога иневыродиться. Договоренность всеже была достигнута истех пор именно Китоврас, как особо доверенный Господа Першего, доставлял кбурханищу ту самую необходимую для существования биоауру Опечу. После того
случая старший Димург подарил императору корону, нетолько потому как остался благодарен его помощи ипреданности, ноипотому как тогда набурханище Китоврас был серьезно ранен, напавшим нанего антропоморфов. Ипосле значительное время восстанавливал свои задние ноги, особенно пострадавшие втой стычке.
        Китоврас гулко вздохнул итотчас скострубуньки нанего перевел взор Перший иласково улыбнувшись, благодушно молвил:
        - Ну, иди, Кукер выполни мною указанное… Да зайди кТрясце-не-всипухе забери унее изъятые уМерика свои вещи.
        Кострубунька резко подогнул влевом колене ногу, упер ее впол, и, склонившись, дотронулся своей вытянутой макушкой головы почитай дочерной его глади, при этом прижав все четыре ладони кгруди. Еще малость ион рывком поднялся сколен, туго прижал руки ктелу итакже скоро, как делал всегда ивсе, развернувшись, проследовал мимо гипоцентавров. Находу Кукер едва заметно качнул вих сторону головой, тем самым сообщая, что после исполненного непременно заглянет кимператору насфероид поболтать, да доли минуты спустя пропал взеркальной стене даже неоставив наней ималейшей ряби.
        - Ну, атеперь, что нам пояснит осостоянии девочки Кентавр, которому всеже удалось ее осмотреть, - медлительно произнес Перший ивзгляд его переместился слица императора иуперся вузкое, скуластое лицо лекаря, единожды вздрогнувшего отощущения близости своего Творца.
        Зябь смятения одновременно пробежала поего коже едва прикрытой голубо-лазурной безрукавкой ипотемно-коричневой шерсти лошадиного туловища, уж так он разволновался. Перший повелительно качнул головой, поощряя говорить, ивторя тому движению, словно живые шевельнулись курчавые волосы наголове Бога, ноне неприкрытые венцом, один изпризнаков приближенности тех созданий которые пришли кнему наприем. Кентавр сделал робкий шаг вперед, низко склонился инапряженно замер, по-видимому, теряясь счего начать. Он был еще молодой гипоцентавр ивельми волновался видя Богов, анаприеме уособо почитаемого Господа Першего ивовсе находился лишь второй раз, немудрено, что растерялся.
        - Ну, что мой многоценный Кентавр, - потеплому молвил старший Димург так инедождавшись когда заговорит лекарь. - Мы будем сказывать или это придется делать мне допрежь того прощупав тебя. - Гипоцентавр порывчато дернул склоненной головой иединожды словно всем телом. - Поверь мне мальчик, этот рассказ уменя получится многажды хуже, чем утебя. Посему начнем, - дополнил Перший несводя настойчивого взора слекаря. - Итак, наша девочка сама квам вышла, преодолела возникшее недопонимание ипозволила себя увезти насфероид. Доставив Еси насфероид, ты, Кентавр благоразумно решил ее усыпить… исосвоими помощниками…
        - Произвел обследование, - наконец, выдавил изсебя дрожащим голосом Кентавр, и, вздев голову, уперся черными очами влицо Бога.
        - Замечательно, - еще мягче отметил старший Димург инежно просиял гипоцентавру, подсветив свои полные губы золотыми переливами света. - Идальше… дальше, продолжай мой милый мальчик.
        Чуть слышно фыркнул, что-то весьма недовольное стоящий подле Кентавра император ипрерывисто переступил сноги наногу. Нетолько содеяв сие передними, ноизадними ногами. Как отом ведал лекарь полностью когда-то восстановленными, вплоть доколенных суставов, уничтоженных вследствие чьего-то нападения.
        - Состояние госпожи достаточно бодрое, - сызнова заговорил Кентавр, ощутив всеми фибрами своего естества, что если непреодолеет страх, будет наказан императором повозвращению насфероид, который явно сочтет данное молчание грубостью вотношении им горячо любимого Господа. - Вцелом вфизическом ее состоянии невыявлено отклонений. Как ибыло предложено Огнеястрой, мы удалили блок-костеп внутри затылочной кости черепа обок яремного отростка, так как он тревожил лучицу. Иустановили наначальный сегмент передней мозговой артерии передающий индикатор, каковой станет сообщать олюбых изменениях вработе мозга ивцелом всего организма. Исвоим уникальным строением, внужное время обесточив себя, отсоединится отартерии. Являясь минимальным поразмеру, он нестанет беспокоить лучицу. Хотя, как доложила, присутствующая напроцедуре Отекная, лучица приметила данное вмешательство, вероятно, сказывается страх отпережитого лечения.
        - Нет, это нестрах, - задумчиво произнес Перший, оглаживая свои наполовину прикрытые веками очи. - Это иное. Родитель пояснил, так поколь будет проявляться пережитое лучицей лечение, инолды вызывающее вибрирующее сокращение естества. Вмале это пройдет, неболее свати… Я отом просто забыл рассказать Огнеястре, посему можно было неснимать блок-костеп. Малецык просто слишком чувствительный, потому остаются последствия вмешательства. Ну, да ничего, что произвели замену… пустьтак.
        Кентавр услышав молвь Бога ивовсе затих, точно дотоль истратив весь свой пыл потух. Он вновь склонил голову итуго задышал.
        - Ну… ну, мой многоценный мальчик, - участливо проронил старший Димург, и, убрав руку отлица, малеша подался вперед, будто жаждая стать ближе кгипоцентаврам.
        Иднесь вельми недовольно фыркнул Китоврас, столь приближенный кГосподу, словно чувствовавший его волнение. Император непросто был предан Першему допоследнего волоска насобственном теле, он его любил дотрепета собственного естества. Ибо немог забыть кому обязан был жизнью… Ведь это лишь благодаря жертве Господа… тогда много времени назад он остался жив. Нетолько вследствие того, что Перший уничтожил напавшего нанего антропоморфа, но, и, пожертвовав собственные силы, остановил гибель его как личности. Эта забота, теплота, любовь ипостоянная жертва старшего Димурга напротяжении всего обратного пути изАпикальной Галактики вСеверный Венец дала возможность Китоврасу остаться вживых. Иотех тяжелых иединожды счастливых мгновениях своей жизни император никогда незабывал исособой нежностью припоминал всяк раз видя Господа Першего.
        - Глубоко вздохни, мальчик ировнее… степеннее продолжай, - меж тем участливо произнес Перший, обращаясь клекарю.
        Тем говором, одновременно, вселяя водного гипоцентавра уверенность, асовторого снимая раздражение насвоего собрата. Кентавр ивпрямь глубоко вздохнул, еще ипотому что услышал очередное фырканье своего императора, да, как велел Господь, медленно дополнил:
        - Однако, впроцессе обследования выявлены значительные нарушения вразвитие ребенка. Как допрежь того поясняла мне Огнеястра учада заметно укоротилась, всравнении стелом, длина нижних конечностей, что порой случается вследствие прохождения вчревоточине временных воронок. Или, как предположили бесицы-трясавицы, является скачком вобщем развитие при вмешательстве Родителя. Словом, ребенок родится весьма нетрадиционного вида, который может напугать госпожу. Поэтому хочу спросить позволения увас, Господь Перший, наискусственное родовспоможение.
        Резво при той молви шевельнулся вкресле дотоль замерший Седми, и, отворив левый глаз, слышимо лениво вопросил:
        - То есть… искусственное?
        Кентавр рывком вздрогнул, будто неожидая, что втолкование вклинится Зиждитель Седми, обоном среди гипоцентавров ходило мнение, как овельми гневливом Боге… любимце Господа Першего. Истем разком потемно-гнедой шерсти пробежало волной волнение, словно исторгнутое изглубин плоти ипокрывшее сверху всего гипоцентавра россыпью мельчайших капель пота. Кентавр вновь глубоко вздохнул ислегким трепетанием вголосе молвил:
        - Предлагаю процедуру чревосечения при рождении ребенка. Мы усыпим госпожу иискусственно изымем чадо изматеринского лона. Засим произведем операцию повосстановлению нижних конечностей ребенку. Когда госпожа пробудится, младенец будет ничем неотличим отиных детей людского племени. Шрамы как таковые учадо сойдут напятые сутки. Впрочем, госпожа, - голос лекаря все меньше именьше колыхаясь, становился более авторитарным. Ибо дело свое Кентавр знал, любил ичин получил лишь ввиду, как всегда ибыло угипоцентавров, собственной одаренности. - Госпожа неувидит этого убожества исие никоим образом неотразится наработе мозга.
        - Отец, может этого ребенка умертвить? - поспрашал Седми, слегка развернув голову всторону Першего, хотя днесь любое движение ему давалось струдом.
        Просто, как ивсе Боги, достаточно зависимый отстаршего Димурга, он предпочел маковку четвертой планеты, хурулу обок Месяца. Зная наверняка, что тут его пригреют, окружат заботой илюбовью, как сие, верно, умел делать один Перший.
        - Нет, этого никак нельзя делать, - торопко произнес Кентавр относившийся кжизни, неважно клюдской или гипоцентавра, как лекарь сособым трепетом. - Госпожа очень сильно привязана кребенку. Это может неблагостно отразится наее психике, итогом чего станет разрушение мозга ранее ожидаемого нами периода.
        Старший Димург малозаметно кивнул всторону гипоцентавра, тем самым объясняя причину существования ироста этого какого-то истомленного уже вочреве ребенка.
        - Если, что малецык, - досказал Перший, теперь поводя иплечами, словно желая скрыть свое раздражение напоявление кжизни данного ребенка. - Если дитя будет больным или отстающим вразвитии, после смерти девочки, умертвите его. Недопустимо, чтобы лучица родилась вбольных отпрысках, тем паче после перенесенных болезней, ей нужны крепкие, здоровые плоти.
        - Нет, нет, - тотчас вставил Кентавр, словно уже сейчас решалась судьба чадо. Итакже стремительно потряс головой, единождым махом изобразив беспокойство насвоих напоминающих поформе сердечко губах. - Ребенок после операции будет здоров. При особом уходе, вмале догонит своих сверстников вфизическом развитие. Ипотомство отнего будет добротное. Я смотрел, Отекная просчитала коды, все физические изъяны неотразились вцелом нагенетике, ион сможет оставить после себя здоровое потомство. Ипотом этот ребенок будет предельно умным. Унего достаточно большой объем мозга. Он начнет рано говорить, думать. Станет весьма мудрым имыслящим человеком, однозначно имеющим предрасположенность кталантам, исие уже прописано вгенах. Его потомки будут весьма отличными отобщей нормы людьми, обладая сметливостью ума, высоким интеллектом, чувством праведности. Гены уданного чадо очень хорошие, можно сказать даже замечательные… Проблемы создоровьем выявлены невобщем генофонде, алишь вотдельных кодах итолько этого ребенка, - разгорячено закончил лекарь ипротяжно выдохнул.
        - Будет… будет, - недовольно перебил взбудораженную речь гипоцентавра Седми исамую малость изогнул свои кораллово-красные губы усыпанные тонкими пошеничными волосками усов ибрады. - Наша драгость, несомненно, благоволит куму… Посему иВладелина иЕсислава, как я заметил, отличаются пытливостью ума, сообразительностью инеуемной любознательностью. Такое желание познавать я вижу второй раз. - Рас резко прервался, итеперь отворив оба глаза взволнованно воззрился наПершего, вероятно, понимая, что ляпнул вельми лишнего. Однако, старший Димург будто неприметив того ляпа, благодушно улыбнулся. - Иколь ты Отец будешь непротив, - погодя продышал уже много тише Седми, - мы сохраним жизнь этому чадо. Аего здоровье после отбытия гипоцентавров возьмут под контроль бесицы-трясавицы. - Рас вновь прервался иднесь протянув всторону Першего руку, мысленно досказал, - как думаешь, Отец? Милый, дорогой мой Отец?
        Старший Димург немедля всколыхнулся всем своим естеством, и, словив протянутую кнему длань сына, полюбовно сжал ее перстами, снеменьшей теплотой отозвавшись, одначе, вслух:
        - Если, моя бесценность, это вас сВежды нестанет утруждать… Сами решите, как поступить. Ведь состороны Владелины продолжение есть. Ноежели будет жить потомство Есиславы, Крушец, очевидно, вселится вданных отпрысках… Во-первых, они ближе кнему поестеству девочки, аво-вторых он сам избрал эту плоть искорей всего предпочтет ее отпрысков любым иным. Хотя, для вас первоочередным станет выявление всех нездоровых связей, сиными народностями.
        Перший замолчал изадумался, конечно, очем-то своем… совсем неотом, что белые люди толком неуспев переселиться вАфрикию уже начали кровосмешение стемнокожими. Изастоль, вцелом короткий срок, нетолько Таислав, Браниполк, Довол, Житоваб, потерявшие семьи, обзавелись кто скрытно, кто явственно чернокожими женами, ноисам Липоксай Ягы оставшийся без белых наложниц, кои унего были вДари, выбрал для близости чернокожую женщину.
        - А, что насчет вцелом жизнедеятельности мозга нашей девочки? - все также задумчиво-отрешенно спросил старший Димург стараясь скрыть собственное волнение итрепетно пожав, выпустил изперст руку Седми.
        - Мозг пока функционирует стабильно, - бодрым голосом, растеряв всякий испуг, пояснил Кентавр.
        Лекарь слышимо итягостно выдохнул, собираясь ссилами, ибо сейчас собственной молвью, воимя жизни лучицы, подписывал смертельный приговор человеку. Его красивые, острые черты лица вроде как набрякнув округлились, авыступающие скулы тягостно шевельнули желваками.
        - НоОтекная повторно, вприсутствии моих спеков, - продолжил свои объяснения, справившись ссобственными чувствами Кентавр. - Просчитала покодовое развитие болезни мозга. Ия могу посоветовать одно, как инамечалось, остановить вположенный срок всю функциональность организма. Мозговые структуры если это несделать вдолжное время восстановить неудастся. Только ябы посоветовал неждать первых признаков болезни, аотключить плоть госпожи заранее, абы лучица никак непострадала. Установленный индикатор нам сообщит, что процесс начал свое движение… Ипомочь, так как мы, гипоцентавры, делаем вслучае тожественной болезни, процедурами электрохимией непредставляется возможным, абы этим можем навредить лучице… Обобщенно осроке стабильной жизнедеятельности плоти, ябы сказал полтора лета, поземным меркам, далее тянуть нельзя.
        - Полтора лета очень мало. Нам надо еще время… еще время.. хотябы девять свати, - смурно откликнулся Перший, несводя взора слица лекаря. Однако, Кентавр расстроено покачал головой. - Очень жаль… жаль, надеялся, вы меня порадуете ибесицы-трясавицы всвоих прогнозах ошиблись, хотя ипонимал, что это невозможно.
        Голова Кентавра тяжко дрогнула, иКитоврас тотчас обдал его таким гневливым взором инаново гулко фыркнул, точно лекарь оказался повинен встоль коротком сроке жизни девушки.
        - Ну, ладно, - протянул значительно бодрее Перший, снимая тембром голоса итеплотой взора всякую смурь слица лекаря инегодование слица императора. - Только помни Кентавр, что отключение девочки я возлагаю натебя. Проследишь, чтобы все прошло успешно, илучица без проблем покинула плоть. Натот момент меня вМлечном Пути небудет, обозрение будешь держать пред Господом Вежды иЗиждителем Седми.
        - Вы улетите Господь Перший? - вступил втолкование Китоврас ибудто разобиженный ребенок тягостно застенал, его толстые, пухлые губы, надрывно дрогнув, изогнулись.
        - Да, мой милый, я отбуду, - отозвался старший Димург иоткинувшись наослон прикрыл дотонких щелей свои глаза. - Тыже понимаешь, немогу надолго оставлять Опеча без опеки. Да инадо залететь вСинее Око, вместе сАсилом коллапсировать образовавшуюся заверть. Апосле собираюсь облететь все Галактики проверить, что икак там. Ктому времени, думаю, вы основное наЗемле закончите иты сможешь присоединиться ко мне… Обаче, досмерти девочки, прошу тебя проявить особое умение вобщение сней. Ибо все, что нынче ты расскажешь ей, особыми знаниями, как ты понимаешь, отложатся вмоем малецыке ивашем будущем Господе.
        Глава тридцать девятая
        Есиславу, как ипонятно, непредупредили отом, что ей решено провести чревосечение, абы нетревожить. Поэтому Кентавр прибывал ко дворцу вСвечах каждое утро осматривать состояние девушки. Почасту вместе сним прилетал иКитоврас, каковой поуказанию Першего, проявлял то самое требуемое общение сней… Толкуя обо всем, что ее беспокоило, рассказывая, что интересовало. Любознательность Есиньки, как всегда, была неуемной. Посему ее занимала нетолько жизнь гипоцентавров, ноиразвитие самой планеты Земля.
        - Почему наЗемле я вижу лишь гипоцентаров мужчин… увас нет женщин, детей? - вопрошала Еси уимператора, восседая наскамейке всвоем садочке.
        - Есть иженщины, идети, - мягко отзывался Китоврас, прохаживающийся повдоль прудика исловно оглядывающий гладь ровно выстланного внем дна. - Ноони нетрудятся настроительстве, невладеют воинским или лекарским искусством. Наши женщины восновном заняты воспитанием юных гипоцентавров… воспитанием иих рождением. Скажем так численность женской половины унас вколичественном отношение значительно меньше, чем мужского, это нарочно так заложено внашей генетике. Потому рождение девочек большая удача для гипоцентавров… Ибо женская половина иесть источник этого самого продолжения. Восновном унас рождается мальчики. Достигнув определенного развития влечение себе подобных, мы однако несмеем править собственные коды иневмешиваемся врождение, оно как это таким образом прописано нашим Творцом. Как говаривается, нетрогаем божеского.
        - Каким образом происходит становление планеты? - неменее часто занимал данный вопрос Есиславу, словно ниспосланный ей самой лучицей.
        - Все происходит степенно, - откликался наспрос Китоврас, трепетно разглядывая девушку, позадь головы какой возникало округлое смаглое свечение, указывающее, что Крушец также слушает сие толкование. - Сначала планету Боги создавали путем слепливания, соединения плотного газа, пыли, мельчайших крупинок ивещества, каковой остался отформирования звезды. Искусственна заложенная Зиждителями, прописанная впокодовое развитие внутреннего ядра, Земли, вулканическая деятельность инаправленная бомбардировка ее твердыми космическими объектами: астероидами, метеоритами, болидами, аэролитами привела кпоявлению двух спутников, инаклона самой оси планеты, атакже начальной мироколице. Наследующем этапе развития Земли прекратился как таковой обстрел небесными телами, уменьшилась вулканическая ее деятельность. Сама планета степенно остыла, аостыв принялась твердеть, образовывая верхнюю оболочку земной коры. Чрез определенный промежуток времени напланету, довезли воду иЗиждители, отвечающие заее количество, его значимо приумножили, итут сызнова замешав, заварив изэлементов, коими они повелевают, данное химическое
соединение. Хотя часть воды наЗемлю попала еще при первоначальном слепливание ипозднее была доставлена астероидами, болидами, кометами, метеоритами. Лишь после этого наЗемлю завезли мельчайшие формы бактерий, которые вельми длительный срок стали ее единственными жителями, насыщая мироколицу необходимыми газами. Засим, когда атмосфера приобрела определенные признаки планету стали населять более сложными организмами, скажем так многоклеточными. Одначе жизнь наней поначалу существовала побольшей частью вводе, только время погодя появившись насамих материках. Все также неспешно, так как это значимо долгий период, одни виды живых существ ирастительного мира завозили инаселяли ими планету, абы они могли подготовить почву, атмосферу иобобщенно нормальную жизнедеятельность наней, апосле также уничтожали… Все это творили под непосредственным наблюдением, четверки старших Богов, их Сынов, существа приближенные кним. Такие как оньаувы Бога Асила, осуществляющие отбор растительного мира, прокуды Господа Першего, отвечающие заотбор животного мира, иконечно Ящер-юши, создания Зиждителя Небо иЗиждителя Дивного,
каковые ипроводят общий досмотр запланетой ипросчитывают ее развитие, заселение, исполняя те или иные замыслы Творцов.
        Разговоры сКитоврасом оказались для Есиславы весьма интересными. Император слыл нетолько умным, обходительным гипоцентавром, он был предельно внимательным ивсегда отвечал честно. Даже если немог объяснить чего-нибудь, нетаясь сказывал, что наданный вопрос несмеет ответить попричине запрета оный наложил Господь Перший. Сним девушке было легко, неощущалось какого-либо напряжения или оглядки. Инередко забываясь, Еси говорила сним оКрушеце, отделяя себя отнего. Втакие моменты император молча выслушивал молодую женщину, апосле столь трепетно отзывался оее естестве, теплотой той, словно сызнова объединяя их водно целое. Китоврас, как иКентавр, был предельно внимателен нетолько кмыслям ичувствам Есиньки, он неменее почтительно относился кбиению жизни внутри нее, всегда судовольствием выслушивая, сопереживая росту Ярило, успокаивая любые возникающие ее волнения.
        Дня задва допредполагаемых родов Китоврас иКентавр, прибыв набуравчике ко дворцу вещуна, вошли сначала вказанок кЛипоксай Ягы, допрежь того выяснив, что сама госпожа утомленная духотой впомещениях ушла всад.
        Казанок вАфрикие сохранил общий вид помещения некогда бывшего устаршего жреца вЛесных Полянах Дари. Расположившийся напервом этаже дворца, порой также величаемого детинец, казанок имел большое окном вовсю стену. Мощные деревянные полки внесколько рядьев, наиной стене, хранили всебе аккуратно сложенные свитки ипоместились супротив махонистого деревянного стола истула свычурно-вырезанными ножками да высоким ослоном, как исидение, обитого мягкой коричневой материей. Свод вказонке был сводчатым, асверху декорирован бледно-кремовым бархатом, наполуже лежал снизкой ворсой ковер вовсю комнату.
        Войдя вказанок гипоцентавры остановились напротив стола иКентавр вкратце пояснил вещуну, что состояние здоровье госпожи предполагает успешное рождение ребенка только наих сфероиде, где для того уже все создано. Итак как роды могут произойти вближайшие два - три дня, им нужно ноне вывезти госпожу изСвечей. Липоксай Ягы поднявшийся состула, стоило только вказанок войти гипоцентаврам, недвижно застыв подле него, обидчиво выгнул губы. Тугой волной пробежало негодование поего лицу ивраз словно сгорбившейся фигуре, ибо он уже давно перестал быть старшим жрецом, авернее правителем впоселениях. Вся как таковая власть теперь находилась вруках этого мощного народа, ивчастности императора, коему никто немог противостоять. Ноднесь когда они захотели забрать Есиньку илишить его радости присутствовать впервые мгновения жизни столь ожидаемого им Ярило, стало ивовсе больно… больно иобманчиво обидно. Китоврас, несомненно, почувствовал это состояние вещуна, и, понимая, что коли они хотят забрать ссобой госпожу им необходимо заручиться его поддержкой, умягчено молвил:
        - Липоксай Ягы, ты должен понять, что мы это делаем лишь для госпожи иее чадо.
        - Уребенка выявлены небольшие отклонения вфизическом развитие, - поддержал императора Кентавр. - Ивнаших возможностях поколь их поправить. Надобно как можно раньше убрать те отклонения, чем самым обеспечив нормальное развитие чадо инеподвергнуть какомубы то ни было психическому потрясению саму госпожу.
        - Как так отклонения. Выже дотоль говорили, что все благополучно исчадом, исЕсинькой, - струдом выдавил изсебя Липоксай Ягы ипобледнел.
        Холодный пот пробил кожу его лица икупно покрыл лоб, нос, щеки игубы. Он внезапно надрывно качнулся взад… вперед иноги вколенях его дрогнув, подогнулись, так, что еслибы неКентавр торопко подскочивший ипридержавший его заплечо, вещун, очевидно, упал. Лекарь бережно обхватил старшего жреца под руку, усадил настул, и, нащупав назапястье пульс, подсчитав его биение, недовольно качнул головой.
        - Мы так говорили, чтобы довремени небеспокоить госпожу, - негромко произнес Китоврас, неменее беспокойно оглядев как-то махом ослабшего старшего жреца.
        - Сто восемьдесят ударов, - беспокойно проронил Кентавр, точно тем ставя заключение. - Я уже сказывал тебе Липоксай Ягы, что надо обследоваться унас насфероиде, тем паче это вероятно болезнь органов кровообращения. Скорее всего поражение мышцы иклапанов сердца, потому инаблюдается стабильная аритмия ихроническая сердечная недостаточность. Нужно пройти обследование иполучить грамотное лечение. Сколько я могу повторять обэтом, неужели для того надо привлекать госпожу, чтобы она настояла икак итог тревожилась?
        - Я пью… пью… снадобье, - протянул ослабшими губами вещун ивздев руку приткнул ладонь кгруди вдавливая ее вглубь итем стараясь снять частое биение сердца.
        - Ваше снадобье - пустое, - раздраженно дохнул Китоврас ипорывисто переступил сноги наногу. - Это при такой болезни самое настоящее невежество иотсутствие как таковых знаний. Когда-то дарованные вам белоглазыми альвами знания были бесценны… Новремя спустя вы нетолько большей частью их растеряли, ноикак вам, людям присуще, многое извратили. Вместо того, чтобы основываясь натех великих знаниях расти иступать вперед, вспять откатились назад. Возможно, когда-нибудь вы достигните определенного уровня влечение своих братьев, нокак всегда добьетесь этого извращенными методами… Ивобщем недумаю, что вы будете полноценно продлевать жизни.
        - Никогда небудут… Уж слишком они много утеряли иззнаний альвов, да игибель континента, непременно, нанесет урон потому, что им дадено, - мрачно отметил Кентавр.
        Он вынул извисевшего насыромятном поясе заместа чингала кожаного квадратного кошеля, только сплотными стенками, продолговатую короткую трубку, переливающуюся рдяно-синим цветом сигловидным острием наодном его конце иприплюснуто-плоском закругление наином. Все еже удерживая руку старшего жреца лекарь приставил кего запястью игловидное навершие, слегка вогнав сам кончик вкожу. Инемедля резко нажал наприплюснутое закругление вдругом конце трубки. Ярко блеснула пурпурным светом вся поверхность трубки изримо выстреливший изигловидного конца блестящий луч, который озарив глубины запястья (отчего стали просматриваемы нетолько плоть, кость, ноикаждая мышцы, жилка вней) попал впульсирующий красный сосуд. Зыбкое свечение охватило исамо запястье, икисть руки, ипредплечье почитай досредины. Амалеша спустя скомковалось тонкой рдяной полосой огибая запястье. Итотчас покрытое холодным потом бледное лицо Липоксай Ягы приобрело свой обычный молочно-белый цвет, анащеках даже выступил легкий румянец. Вещун глубоко вздохнул исблагодарностью взглянул настоящего подле него Кентавра, уже выпустившего, все поколь объятую
сиянием руку истойже степенностью убравшего вкошель трубку.
        - Днесь, - довольно строго сказал Кентавр, смыкая края своего кошеля, вроде образующих единую поверхность. - Мы займемся госпожой ичадом, апосле я настаиваю натвоем лечение. Иколи вновь ты начнешь его избегать Липоксай Ягы, придется привезти тебя насфероид силой, ибо недопустимо, чтобы ты болел. - Вещун было отворил рот, стараясь возразить, ноКентавр негодующе качнул головой идополнил, - апоповоду чадо… Ты, Липоксай Ягы, вероятно, ведаешь покакой причине отсутствовала давеча наЗемле госпожа?
        Кентавр смолк ивупор глянул вголубые побледневшие отпереживаний очи старшего жреца. Тот медлил совсем немного, азатем малозаметно кивнул. Так как знал издоверительных рассказов Есиньки, где она побывала, ичто видела.
        - Движение вкосмических пределах, - произнес многажды понижая голос Кентавр. - Порой может неблагостно отразится наразвитие плода. Потому поверь нам… Будет лучше если ты выполнишь очем мы тебя просим. Аименно передашь нанаше попечение заботу огоспоже иребенке.
        - Хорошо, - чуть слышно дыхнул Липоксай Ягы всеже невсилах сдержать своего огорчения иоттой досады даже прикусил нижнюю губу.
        - Ну, ненадобно только так расстраиваться, - успокоительно молвил Кентавр итеперь сызнова нажатием науголок открыл, резко выдвинувшуюся узкую выемку вкошели, явившую покоящуюся там голубую каплеобразную капсулу. - Обещаю, ты первый кто увидит госпожу ичадо после родов. - Липоксай Ягы струдом выдавил налице улыбку. - Атеперь, - он вынул извыемки капсулу, итотчас стыки кошеля слышимо щелкнув сошлись. - Нужно положить облатку вчашу сводой идать выпить госпоже.
        - А, что это? - вопросил вещун, протягивая руку ипринимая наладонь голубую облатку.
        - Это снотворное, весьма сильное, - незамедлительно пояснил Кентавр. Он ухватил старшего жреца заплечи ирывком дернув состула, поставил наноги. - Как госпожа уснет, позовешь нас. Я ее унесу. Сам неподымай, ненагружай сердце, сие для тебя вредно… Мы поколь будем здесь, вказонке, абы госпожа нас невидела иневолновалась. - Лекарь воззрился пронзительно своими иноредь становящимися жгуче-черными очами идосказал, - ты, Липоксай Ягы, потерпи… Мы здесь, наЗемле, надолго незадержимся, неболее пяти-десяти лет повашему. Апотом улетим. Улетим, иты сызнова станешь повелителем. Будешь править своими къметинцами, славить имена Господа Першего иего младшего брата Зиждителя Небо. Будешь растить сына госпожи иощущать себя счастливым. Апокуда… Покуда притерпись, - дополнил он, точно прочитав затаенные мысли вещуна.
        Глава сороковая
        Есинька очнулась отглубокого сна ивпервый миг своего пробуждения тягостно проморгавшись, несразу смогла сообразить, где находится. Серо-стальная, ровная гладь потолка глянула прямо влицо девушки, итотчас поней заструились едва зримые голубые огоньки образуя разнообразные фигуры… выписывая круги, квадраты, трапеции, ато ивовсе лишь отвесно пересекающие друг друга полосы. Такимиже ровными, серо-стальными были ичетыре стены вэтом помещение, икушетка, что поместилась несколько диагонально двум вытянутым углам, лежащим супротив друг друга. Еси лежала наданной плоской кушетке, расположенной довольно-таки высоко над полом. Под головой молодой женщины слегка приподнятой поместился валик, создающий общее единение ссамой поверхностью.
        Последнее, что сейчас припомнила Есинька, было колыхание листвы ввысоких кронах деревьев, чаша сводой, принесенная Липоксай Ягы иего полюбовное величание. Белое марево дыма заполонило все после бывшее, ислепящий свет, илегкое покалывание вголове, что, вероятно, было очередным напоминанием осебе Крушеца. Девушка нежданно вспомнила оЯрило итотчас порывчато дрогнув, протянула руку внаправление живота.
        Миг того движения иточно выйдя изсерости стены кней приблизился улыбающийся Кентавр, обряженный вглухую бело-серую короткую ибез рукавов рубаху. Он торопливо перехватил руку молодой женщины, иполюбовно сжав ее перста идлань, благодушно вопросил:
        - Как вы себя чувствуете госпожа?
        - Что случилось? - взволнованно переспросила Есислава, ощущая внезапно возникшую внутри живота пустоту ипанику вголове.
        - Все благополучно госпожа. Ярило чувствует себя замечательно. Он ожидал вашего пробуждения, ибо хочет кушать, - очень четко ибыстро проговорил, точно заготовленную речь, Кентавр иперстами левой руки огладил лоб девушки.
        - Ярило? Родился? Когда? - удивленно поспрашала Еси исвободной левой рукой провела поопавшему животу, - непомню, - совсем тихо прошепталаона.
        - Ну, ничего… ничего, - произнес успокаивающе лекарь, пристраивая руку молодой женщине нагрудь.
        Кентавр немешкая развернулся инаправился кстоящей водном изуглов комнаты стеклянной трубе, внавершие держащей полуовальную люльку. Стеклянным, широким корпусом труба входила вгладь пола, внутри поблескивая, переливаясь, тончайшими, ажурными сетями. Сама люлька значительно выпирала всравнение сшириной трубы, имея сверху сомкнутую полусфероидную крышку, под которой лежал плотно укутанный вголубоватую пеленку исажурным чепчиком наголове ребенок.
        Кентавр, очевидно, воспользовался состоянием Еси подумавшей, что она забыла ородах, стараясь отвлечь ее итем скрыть осамом вмешательстве вплоть. Так как при извлечение изплоти госпожи столь нестандартного ребенка, укоторого непросто были укороченными ножки, апрямо-таки ущербно-недоразвитыми, исам тягостно вздохнул. Однако, проведенные далее над конечностями чадо операции дали положительный результат… Итеперь единственно, что поколь могло напугать госпожу, широкие шрамы, скрывались под пеленкой.
        Лекарь, подойдя кстеклянной люльке, провел пальцем попроложенному вместе стыка корпуса тонкому волоконцу. Икрышка, слышимо пыхнув, медлительно открылась, собратной стороны люльки войдя вее покатое дно. Сособой нежностью вынул оттуда Кентавр мальчика, так как испытывал гордость зажизнь издоровую функциональность этого малыша. Тихонько пискнул маленький Ярило, подавая осебе знать всему свету. Алекарь более незадерживаясь неспешно понес его куже усевшейся накушетке Есиславе, заспиной которой валик разком выдвинувшись иукрупнившись, образовал ослон.
        Красноватое личико Ярило спухлыми щечками иголубыми очами, где просматривался широкий нос, слегка припухший, вздернутые кверху бровки полюбовной теплотой обдали всю плоть Есиславы. Маханький ротик гулко заплюхал губками, выпрашиваяеды.
        - Какой красивый… икрепкий, - ласково прошептала молодая женщина прижимая кгруди своего сына икак это делали Боги целуя его влоб, туда, где под столь хрупким черепом находилась основа самой жизни.
        - Достаточно крепкий издоровый, - благодушно произнес Кентавр иулыбнулся.
        Лекарь непросто радовался, что удалось возвратить ребенку здоровье… Он чувствовал, что своим умением даровал этой молодой женщине радость благополучного материнства, амальчику возможность жить. Ощущая, что даже он, только кроха своего народа, смог повлиять намнение Господа Першего иЗиждителя Седми иизменить быть может сам ход исторического развития землян.
        - Атеперь надо покормить маленького Ярило, - ивовсе нежно добавил Кентавр иприкрыл ноги девушки серебристым покрывалом, дотоль свернутого углом илежащего накраю кушетки. - Вон как наш мальчик хочет кушать… ротик открывает… проголодался… Молока увас госпожа много, внем сила ижизнь для вашего сына.
        Есинька намалеша вспомнила жизнь Владелины, рождение ее сына Богдана которого ей непозволили вскармливать, и, ощутив вгруди прилив острого покалывания широко улыбнулась. Сейчас она ощущала себя лишь человеческой плотью, которой дарована радость как такового, верно всеже божественного, материнства.
        Есислава оказалась весьма внимательной изаботливой матерью. Она нетолько сама кормила своего Ярило, ноиповозвращению вСвечи поселив всвоей комнате, сама заним ухаживала, находя втом радость иумиротворение. Конечно, молодой женщине пособляла ее служанка Рогнеда иприставленная кребенку, понастоянию Кентавра, нянька, Влася. Молодая, красивая девушка однако помогала Есиньке только ночами, днемже маленький Ярило находился под опекой любящей матери.
        Ярило весьма понравился Стыню иДажбе, они хоть иприходили теперь нечасто, всяк раз возникая вее комнате или саду, одначе, подолгу беседовали сней. Стынь появляясь удевушки, прижимал ее голову кгруди, целовал вмакушку, все еще ощущая пред ней вину… считая, что своими замыслами возможно сократил как таковую ее жизнь. Впрочем, видя ее светящееся любовью лицо успокаивал себя тем, что последние лета молодая женщина будет счастлива подле малыша истем быть может незаметит его отбытия изМлечного Пути. Стынь уже знал, что после отлета направится вСеверный Венец вСозвездие Зозулины Слезки наПекол кКали-Даруги, каковая сумеет нетолько снять обуявшую его досаду навыходки черта, ноиогорчение поповоду неверно свершенных замыслов.
        Атем временем строители пирамидальных храмовых комплексов, наместе их возведения, установили мощные вращающиеся установки, называемые гипоцентаврами жернова. Каковые представляли изсебя огромные бочкообразные посудины, укрепленные наметаллических каркасах, где внутри непрерывно вращались разнообразной длины лопасти. Высокая температура, создаваемая купно обвитыми вокруг той бокуры спиралями, поступающая поширокой трубе сосфероида, вместе свращением лопастей непрерывно перемешивала внутри доставляемый скаменоломни мелкий отсев иособое вязкое вещество, создавая, похожий накаменный, жидкий раствор. Освобожденная отлеса огромная вразмахе территория вкороткий срок приподнялась над общим уровнем земли неменее чем надевять-десять метров при помощи данного раствора, каковой перемещался пошироким рукавам иукладывался степенно ровными рядьями.
        Ивмале наустоявшейся платформе принялись поднимать пирамидальные храмы, сразу три. Самый крупный ивысокий храм, позамыслам гипоцентавров, располагался всередине той платформы, грани стен которого стали возводить строго впирамидальной форме, ориентировано посторонам света. Всередине той центральной постройки возвышалась широченная вразмахе иочень высокая труба сияющая радужными переливами. Как пояснял для Еси, Китоврас, этот рукав уходил намногие вёрсты вглубины Земли, дотягиваясь доее сердцевины, основы.
        - Современем возведения самих стен ивнутренних перегородок внутри храма, рукав урежут, аего навершие будет поддерживать гарбху, особое устройство, напоминающее своим видом обычное ложе, - сказывал император.
        Гранитные, массивные блоки тесно укладывались меж собой создавая монолитное сооружение, все лишнее или выступающее тотчас срезалось сръпами, все шероховатости убирались, ибо создавалось ровное полотно стен. Сами блоки, аэто были вельми огромные повеличине ивесу четырехугольные плиты, доставлялись скаменоломни при помощи особых летающих сфер-баранок, свытянутыми точно диски краями. Небольшие, можно сказать даже маленькие, всравнение сперевозимыми грузами, светящиеся ивроде как скользящие ввоздухе баранки подлетая кгранитному блоку, выпускали долгие волоконца сплотными, клейкими присосками наконцах. Те присоски впивались встенки блоков, ипри помощи ударов молота расплющивались обих каменную поверхность. Управляемые сосфероида, как ведала Есислава, светящиеся баранки слегкостью поднимали, всасывая всебя волоконца, притягивая ксобственному дну плиты истепенно ими покачивая, сдостаточной быстротой доставляли их наместо постройки, опуская нарастущие стены.
        Два иных пирамидальных храма занявшие относительно центрального несколько диаметральное положение, должны были иметь меньшие размеры, однако, даже сейчас, вначале постройки смотрелись грандиозно величественными.
        Теперь строительством восновном занимались сами гипоцентавры, большая часть темнокожих да икъметинцев была отпущена подомам, потому как обладая незаурядной любознательностью люди старались познать иразобраться впоколь недоступной для них технике. Правда, накаменоломнях люди еще оставались, продолжая помогать строителям вуборке лишнего спиливаемого материала, обмывке места стыков горных пород водой, загрузке отсева вширокие чаны, также перевозимые баранками.
        Есислава несмотря назанятость ижелание быть подле своего сына почасту ездила сКитоврасом настроительство храмовых сооружений, натом весьма настаивал Перший. Каждый раз поясняющий молодой женщине, при редких встречах, что эти знания будут необходимы им вдальнейшем. Делая особое ударение наслове им… итем самым словно разъединяя ее иКрушеца.
        Император, который более невызывал вЕси напряжения, показывая напервые ряды встающих стен настойчиво описывал, как будут выглядеть обобщенно после постройки пирамиды. Имея небольшую вогнутость центральной части стен, пирамидальные храмы сверху облицуют белым известняком, амакушку их увенчают особым передающим устройством посылающим звуковые колебания воздуха.
        Китоврас бережно придерживая заруку Есиславу вел ее пограни стены, выложенной всего-навсе вчера… где исами блоки, ираствор местами проложенный меж них уже основательно устоялся.
        - Устройства, которые мы называем малозвеки, будут сиять желтовато-розовым цветом, вроде поих поверхности поигрывают, резвясь, лучи солнца, - неторопливо рассказывал император девушке, иуже невпервой, словно впихивая внее эти знания, он жаждал, абы вся его молвь отчеканилась всамом естестве. - Их макушки ориентированные насеверные звезды вСозвездиях Стожары передадут звук мгновенно, лишь вскользь задев подобные сооружения наиных планетах Солнечной системы, Галактиках исвоей мощью наполнят Всевышнего. Быть может малозвеки придется убрать снаверший маковок, коли человечество будет развиваться стремительными рывками, как почасту бывает… Новнадобное время, когда придет время обрести божественность вам госпожа, мои гипоцентавры прибудут иустановят их. Запомнитеэто…
        - Запомнить, - тихо повторила вслед заКитоврасам Есислава иулыбнулась, подошвой сандалии оглаживая ровные стыки блоков, чрез оные неможно было даже просунуть тонкий отросток.
        - Да, госпожа, запомните, так велел Господь Перший, - проронил император истеплотой приголубил волосы молодой женщины, которые несмотря нарождение ребенка исобственное взросление нарушая традиции дарицев она носила распущенными. - Гипоцентавры опятьже, как это делали всегда, заложат особые знания ипояснения втайные комнаты внутри пирамидальных храмов. Чтобы всвое время, достигнув определенного уровня, люди могли открыть исами тайники, ите знания оные придадут поступательное движение развитию науки, техники землян…
        Стены храмов возводились весьма скоро, поелику строителей торопил Перший желающий, або его бесценный Крушец, непременно, запомнил данное строительство, итем сохранил всебе понимание дальнейшего роста.
        Втаком каком-то скором движение прошло первое лето Ярило, который рос крупным, сильным мальчиком спухлыми щечками истем чем-то напоминающий Стыня. Хотя вотличие отБога неимел ни его цвета кожи, ни волос, ни общих признаков близких ктемнокожим людям. Мальчик, несомненно, был смугловатым, новолосики унего смотрелись белокурыми, слегка вьющимися, аглазки поколь ненабрав положенного цвета темно-серыми.
        Нетолько Стынь, ноиДажба, чтобы порадовать Есиславу, приходя кней почасту брали Ярило наруки, целовали влоб, иприжимали кгруди. Младший Рас, также как иСтынь, знающий оскорой смерти плоти девушки нераз хвалил ее сына, сказывая, что он вырастет достойным человеком, понеже обладает яркой искоркой. Великий человек, схорошими помыслами инамерениями Ярило безусловно станет замечательным правителем, который будет любить изаботиться освоих къметинцах… Къметинцах, каковые засчет темнокожих рабочих отпущенных спостройки храмов иставших селиться вокруг селений белых, значительно увеличились численностью. Кукер, выполняющий теперь уже замыслы своего хозяина, Зиждителя Седми, столковался сКитоврасом… Игипоцентавры запретили уход изселений темнокожим людям, обязав их селиться подле итем самым увеличивая подданных будущему правителю Ярило, ипо-видимому, тем смешением образовывая новую ветвь людской расы… той самой къметинской.
        Вмаленьком Ярило нечаял души Липоксай Ягы. Иесли вещун всвое время баловал икахал Есиславу, то ее сына лишь носил наруках, исполняя его ималый писк. Пройдя лечение насфероиде, накоторый его всеже пришлось вести силой, старший жрец достаточно прибавил вздоровье. Гипоцентавры, делали все, чтобы он смог вближайшем будущем, перенести смерть своей Есиньки, и, продолжив жизнь, заниматься воспитанием юного фаРао.
        Стынь приходил заэти итоговое лето для жизни Есиславы нечасто, аноне прибыл впоследний раз. Хотя молодая женщина отом неведала. Просто вднях ожидалось отбытие пагоды изМлечного Пути… Пагоды ичанди прибывшего намедни внем Вежды. Как ибыло замыслено, биоауру изчанди перекачали, для восстановления Седми, вхранилище маковки, саможе космическое судно Вежды вСеверный Венец поведет Стынь, так указал сделать Родитель. Апагода вместе сПершим направится вГалактику СинееОко.
        Стынь довольный тем, что впервые отправится впутешествие без присмотра, как он думал, сиял переливами золотого света. Он появился нежданно всаду, где гуляли Есинька иЯрило.
        Молодая женщина присев наскамейку снежностью наблюдала запрохаживающимся сыном вже наокрепших ножках, несохранивших каких-либо признаков вмешательства, одначе, досих пор остающихся под опекой Кентавра. Ярило синтересом оглядывал алый цвет петушков, купно росших накруглой клумбе, да гулко вздыхал, радуясь кипящей внутри него иснаружи такой горячей жизни.
        Возникнув надорожке, Бог принял доступный ему человеческий рост инеспешной поступью направился кскамейке. Девушка нестолько услышав, так как Зиждители всегда ходили бесшумно, сколько почувствовав его приход торопливо оглянулась. Инемедля поднявшись соскамьи, вместе ссиянием улыбки, поспешила кнему навстречу.
        - Стынюшка, - нежно дыхнула она, и, припав кгруди Бога прикоснулась губами кего округлому подбородку. - Тебя давно небыло. Я уже соскучилась изатобой, изаПершим.
        - Отец тоже жаждет тебя увидеть, - неменее мягко ответил младший Димург иприобнял женщину, новего движениях уже небыло ничего человеческого… всего-навсе, как сказалибы люди, холодная медлительность Господа. Очевидно, это успокоительные разговоры сОтцом, обдуманная неправильность поступков, придала Стыню положенную степенность вотношение человеческих существ, оставив лишь трепет илюбовь ктому общему, единому, что жило вплоти девушки.
        - Если ты отведешь нашего мальчика, - продолжил говорить Бог, однако всякий раз неотделяя отсебя Ярило. - Княнькам, я отнесу тебя кПершему… Так как вмале нам сним придется отбыть изМлечного Пути.
        - Надолго? - взволнованно вопросила Есислава, хотя иведала, что Перший очень часто последнее время улетает изГалактики.
        Стынь воззрился влицо Есиньки, где взеленых очах зримо проступили слезы, изадохнулся оттеплоты которую питал кней… Вернее некней, акнему… ККрушецу… тому зачьим зарождением иростом наблюдал, поколь он был вруке Отца. Ктому, кто вскоре впитает чувства, переживания, боли, тревоги исаму жизнь, мозг этой девочки, абы потом перевоплотившись вГоспода быть вих печище младшим… третьим братом… Братом, ибо Стынь помнил чувственность Крушеца кОтцу инесомневался, чью печищу изберет, аточнее уже избрал дорогой ему малецык.
        Бог медленно наклонился кголове Еси, и, поцеловав ее влоб, передал ту свою братскую нежность Крушецу, аей мягко сказал:
        - Нет, ненадолго. Я уверен наше расставание будет коротким.
        После отбытия Першего иСтыня, которое Есислава инеощутила, потому как ей отом несказали ни Китоврас, ни Дажба, чтобы неволновать, ибо срок отпущенной ей жизни подходил кконцу, она еще один раз была намаковке. Исие произошло месяц спустя. Вэтот раз намаковке находились сразу Небо, Вежды иСедми. Днесь готовилось отбытие Небо иДажбы, иСедми уже перебрался намаковку Димургов, только давеча придя издольней комнаты. Слабость старшего сына Расов наблюдалась столь очевидной, что выливалась впостоянные пререкания сНебо идаже сВежды. Иколь Димург ктому относился достаточно степенно, старший Рас был вельми тем расстроен.
        - Ну, почему ты все время наменя гневаешься Седми? Чтобы я неспросил, несказал тебе, моя драгость? - негромко продышал внаправлении сына Небо ислышимо горестно вздохнул.
        Исие воздыхание столь мощно прокатилось позалу маковки, что замерла стоящая илишь пару минут принесенная сюда Дажбой Есислава. Итотчас изголовы молодой женщины вибрируя вырвалось золотисто-белое сияние. Крушец, волновался уже который день. Он как знали Боги, приметил надвигающуюся болезненность вмозгу девочки итаким образом просил усвоих сродников помощи, понимая, что только оправившись отхвори, еще достаточно слабый, врядли сумеет спасти его отгибели. Индикатор установленный наначальном сегменте передней мозговой артерии дотоль также передал гипоцентаврам ибесицам-трясавицам онаступающем срыве втканях мозга Есиславы, икак было положено, отключившись, отсоединились отартерии. Словом все подходило китоговому концу вжизни еще молодой Еси, потому ноне она ибыла принесена намаковку… Принесена содной целью, чтобы Боги смогли попрощаться нанеопределенное время случицей, иНебо, как старший Зиждитель, поговорил сКрушецом отом, почему происходит отключение плоти.
        - Ненадо спрашивать, ия небуду гневаться, - досадливо откликнулся Седми.
        Боги расположились вцентральной части зала воблачных, купно собранных облаках, таким образом, что всреднем изних сидел Небо, апоправую отнего руку поместился его старшийсын.
        - Ты, знаешь я пришел, абы увидеться сКрушецом… Увижусь иуйду… - это Седми послал мысленно так, чтобы неслышала молодая женщина, наконец, присевшая напротив них намохнатый, бирюзовый ком облака, сброшенный сосвода взмахом руки Вежды.
        - Небо, прошу тебя, успокойся, - умягчено итакже мысленно проронил Димург, и, сняв руку соблокотницы протянув всторону старшего Раса, ласково огладил перстами тыльную сторону его длани. - Пусть побудет снами, апосле я его сам сопровожу вдольнюю комнату, поколь ты будешь толковать сКрушецом… Давайте сейчас закончим снашей девочкой, ибо сразу видно, как вельми взволнован наш бесценный малецык.
        Итотчас глаза всех трех Богов уперлись влицо Есиньки, объятой почитай коричневыми парами дыма так мощно пробивалось изее головы сияние. Нынче Вежды, крепкий истатный вотличие отобоих Расов, был без венца, как иСедми, обряженный всинюю рубаху ичерные шаровары. Его черная кожа отливая золотом, словно подсвечивала легкой желтизной исами короткие вроде пушка курчавые волосы наголове. Крупные сприподнятыми вверх уголками темные глаза смотрели сособой теплотой, как насродников Богов, так инадевочку, атолстые губы иноредь озаряемые почти рдяно-смаглыми переливами, слегка изгибались вулыбке.
        Расы немедля перестали обмениваться мысленной молвью и, одновременно, улыбнулись Есиславе, тем единождым движением своих уст, вспенив золотое сияние насобственной коже. Аминутой спустя взалу сквозь зеркальную стену вошли два создания, каковые теперь брали насебя работу прослеживать появление лучицы вплоти. Высокие эти существа смотрелись плотно сбитыми, сдолгими руками дотягивающимися достоп инеменее худобитными ногами. Нетолько руки, ноги, ноицеликом яйцевидное тело их было покрыто густоватой шерсткой. УКоловерша белой, уКеречуна черной. Навытянутой кверху заостренной макушке уобоих восседали похожие насолому плотные волосы. Анаузком человечьем лице располагался горбатый нос, ярко горящие багряным светом очи ивесьма пухлые плямкающие губы, как будто создания были дюже голодными. Вечные соперники, понеже подчинялись Богам разных печищ, ноне позамыслу Родителя, Коловерш иКеречун должны были вовсем сотрудничать, исейчас запомнить общий образ Крушеца, абы после вселения вплоть мгновенно вней его распознать.
        - Еси, - по-доброму произнес Вежды, который сидел много ближе кмолодой женщине. Хотя точнее будет сказать, это она остановилась возле него, ощущая таким образом близость Вежды иПершего… близость Вежды иКрушеца… которого так ипродолжала отделять отсебя чувствуя его более властной сутью владеющей нетолько данной плотью, ноивцелом всей ее жизнью.
        - Эти создания, одна изразновидностей многочисленного племени чертей. Их величают Керечун иКоловерш, - продолжил пояснения бархатистым баритоном Вежды. - Они хотят ктебе прикоснуться, коли ты позволишь?
        Есислава сявственным недовольством вовзоре оглядела замерших внескольких шагах отнее чертей, и, скривив губы, негромко отозвалась:
        - Понятно, почему люди приписывают чертям все пакостные поступки, ибо их вид может напугать даже меня привыкшую инектакому… Изачем я непойму, Вежды, надо творить существ таким некрасивыми?
        - Это нетолько наше создание… Димурговский тут один Керечун, аКоловерш принадлежит Расам, - немедля пояснил Вежды ислышимо усмехнулся так, что затрепетали яркие округлые шары облаков всводе, лучисто озаряющие помещение искрывающие марность самой поверхности потолка.
        Еси неторопливо перевела взор наНебо и, кажется, заглянув вглубь его небесно-голубых радужек, так напоминающих безоглядное небо раскинувшееся над планетой Земля, качнув головой, добавила:
        - Аеще сказывали дарицы, про тебя Небо, что ты Творец всего прекрасного. Виделиб они это создание, вероятно, пересталибы так толковать.
        Изалу тотчас потряс глухой звук смеха исторгнутый нетолько Вежды, ноиСедми. Боги нестали однако говорить девушке, або это уже неимело смысла, что насамом деле Творцом Керечуна иКоловерша являлся ею любимый Господь Перший.
        Молодая женщина медленно поднялась скомка облаков, и, шагнув кчертям, остановилась подле них. Итогда Керечун, оно как считался более старшим чертом, протянул всторону ее головы трехпалую, левую руку свытянуто-долгими перстами завершающимися вороночными полостями иприкоснулся ккоже лба… Словно высасывая спод него все знания овнешнем облике столь бесценного, драгоценного, любезного для всех Зиждителей, Родителя иживых существ юного божества Крушеца.
        Эпилог
        Легко ибыстро я преодолел разделяющую землю ипарящую над планетой Земля бело-серую, плотную, газовую оболочку, ивырвался внебосвод. Я достиг атмосферы итого дивного радужного объятого лучами света облака, ощущая страшное огорчение, оттого, что так внезапно прервали бытие моей любимой плоти там внизу наЗемле… Итвоя молвь, Небо, мне непомогла…
        Я хотел… Жаждал, чтобы вы спасли плоть идаровали ей жизнь. Я был просто уверен, втом, что она могла… еще могла пожить… имной владела досада навас всех… вас Богов итебя Родитель. Черная зала маковки сзеркальными стенами она хранила всебе образ моего любимого Отца, расставание скоторым было для меня невыносимо тягостным икаждый раз давалось стаким трудом.
        Я всегда знал, обладая особыми знаниями, что мне нужно время, абы оказаться сызнова обок сОтцом, сбратьями. Адля того необходима была новая плоть… та самая плоть… мозг… впитав который я смогбы приблизиться кобретению самого себя… себя Крушеца - Господа, Зиждителя, Бога.
        Ипосему я направил собственный полет, вожидании распоряжения навселение, поколь вдоль окоема газовой оболочки Земли, наблюдая подле себя ивовсе ставшие крошечными движущиеся рдяно-золотые искры, оные люди понелепости, аль вернее всилу собственного скудомыслия называли душами, насамом деле бывшие источниками хода жизни человеческого мозга.
        Вначале моего скорого полета я лицезрел, как мне кажется, одни искры, нопогодя, очевидно, присмотревшись, приметил идругие… Несомненно, меньшие поразмеру, чем искры, те крупинки, также свершали коловращательное движение. Однако это были нетолько малые всравнение сискрами объекты, ноивовсе слабо горящие. Нестолько потухшие, сколько точно насыщенные иной составной, газо-пылевого вещества, апотому сияние их казалось приглушенным, неясным, то блекло-голубым, то мрачно-красным, то молочно-серебристым, то бурым. Впрочем, стем отчетливо наповерхности их тел, схожих свидом планет, я видел многообразие борозд, рытвин, вспученностей, выемок, аль как сказалибы люди, составляющие грани моего естества, это проступали кратеры вулканов, скалы, каньоны, русла рек, узбои текущей лавы, ровные возвышенности, низменности, утесистые горные гряды.
        Сие было вельми занимательное познавание… Как иясное понимание того, что степенно двигаясь покругу, я смог втянутый всебя мозг последней плоти распределить всобственном естестве. Так, что ноне я нетолько значимо вытянул свое дотоль скомковатое, смаглое, пылающее тело, ноиобразовал выступ ввиде округлой головы идолгий хвост, аостаток впитанного истратил насоздание пусть изачаточных, нодвух конечностей натуловище, будущих моих рук… Конечно, было слишком мало накоплений, воснове второй плоти, столь надобных для моего роста, номне показалось, я достаточно рационально распределил ите запасенные крохи.
        Значительно вырос… Я вырос, впитав, переварив всебе сущность Еси. Ее чувства, переживания, боли, тревоги. Все собранное иосмысленное таким бесценным для меня мозгом, при том, одначе, сохранив целостность ее, как личности.
        Я свершил еще один оборот вкруг Земли, теперь придавая быстроты себе зачатками колыхающихся будущих рук, ощущая накончике моего хвоста прицепившуюся плотным комком хоть ималую, нодюже противную золотую, волокнистую пушинку. Это было похожее напух осокори тонкое, рыхлое иупругое вещество, где махунечкие волоски собранные меж собой несли наостриях радужно переливающиеся крупинки. Я было пожелал скинуть ссебя ту пушинку (вернее будет сказать, приставленный Родителем нимб, передающий омоем состоянии прямо нанего всю информацию, ибо оставался дюже наНего сердитым) истем резко крутнулся вправо… влево… вверх… вниз. Нонимб был цепко ко мне прилеплен, ая нежданно попал вогромное густое облако, испещренное всевозможными цветовыми лучами света.
        Попервому меня точно оглушило исдержало движение внутри него так, что я повис втех облачных глубинах невсилах шелохнуться, подобно сызнова захворавшему аль лишенному сил. Апосле, так как сутью моей были знания, принялся внимательно все оглядывать.
        Изглубин широкого почти ярко-желтого рукава, подымающегося споверхности Земли, узрел я, как выкинуло вгустоту того облака, почти кмоему телу, точь-в-точь напоминающую Солнечную, систему, только совсем крошечную, особенно всравнение сомной. Объятая поколо сферическим полупрозрачным веществом система, навроде яйца, замыкала всебе вчерном мареве: газы, пыль, мелкие частицы, более весомые болиды, метеориты, блекло-голубые, мрачно-красные, молочно-серебристые, бурые крохи - планет, кружащиеся вкруг рдяно-золотой искры поместившийся вцентре. Планеты, которые помере удаления отсвоей искры набирали вразмерах, апосему зрелись их изъеденные рытвинами, углублениями, вспученностями, шишками поверхности.
        Внезапно луч света, наполняющий плотность самого облака, резко вдарил вцентр той системы, так как бил вменя Родитель, стараясь выправить сбившиеся коды вестестве. Поток голубого света единождым махом расчленил окружающее систему вещество исловно прицепил ксвоему острию две получившиеся расколотые половинки яйца да все еще вращающееся подле его стен марево газа, пыли, мелких частиц, болидов, метеоритов, астероидов. Сама структура связывающая звезду-искру ипланеты также при ударе распалась. Ирдяно-золотая искра, энергично дернувшись, выскочила изудерживающих ее допрежь связей. Более нечем несдерживаемая, она, сорвавшись сместа, понеслась изглубин облака внаправлении такихже звезд-искр витающих вмироколице над Землей.
        Еще может морг и, оставшиеся без своей праматери, планеты также порывчато дрогнув, истем сойдя спрописанных для них орбит, умчались вслед заискрой. Однако были ите, что замешкались, иль вроде как прицепились затемное марево газа ипыли. Итогда луч рывком подкинул ввысь остатки замкнутого всистеме вещества, как иее саму. Широкая полая труба, состальными переливами света, нависающая над самим облаком иуводящая изатмосферы вкосмическое пространство, адалее, как я ведал, соединяющаяся сустановленным подле чревоточины мощным накопителем, величаемым Навь, чуть слышно издала тугой звук всасывания. Ивнутрь ее безбрежных глубин влетела исама расколотая система, иприцепившиеся обок нее несколько планет. Вслед той, что я наблюдал, втрубу уносились все новые иновые, расчлененные системы смарно-фиолетовыми останками некогда чего-то единого: газа, пыли, мелких частиц, болидов, метеоритов, астероидов. Обаче, порой туда затягивало ивовсе синие потухшие яйцевидные структуры, поступающие сЗемли поярко-желтому рукаву, которые вотличие отвиденных мною раньше несияли. Эти мрачно-темные системы казались потухшим куском
камня, сизрытой поверхностью так, что луч даже неразбивая их, срыву исразу отправлял втрубу ивНавь.
        Зачарованно идолго я наблюдал затем, как раскалывались системы и, несомненно, рождались новые искры движения, те самые крохи-планеты, только теперь необладающие таким ярким свечением, такой искрометностью, живостью ивероятно неповторимостью. Это были уже новые формы хода, течения, полета, каковые вселившись вчеловеческий мозг даровали такие качества, как хитрость, изворотливость, алчность, властолюбие. Они несли всебе уже отрицательные мысли, желания икак итог поступки, оные люди ассоциировали созлом… Злом, кое самиже иплодили.
        Нежданно подле меня просквозило огромное рыже-желтое, хотя, одновременно, ипрозрачное существо. Всего-навсе мгновения мне хватило, чтобы безошибочно узнать внем Гриб-птицу. Намощном теле льва этого создания находилась голова птицы сзолотисто-переливающимся загнутым клювом икрупными белыми очами. Два огромных крыла такихже желто-рыжих неспешно подымаясь вверх… вниз поддерживали Гриб-птицу ввышине, аперья точно опирались наоблачные испарения. Мощные лапы наконцах увенчанные серебряными когтьми были плотно прижаты ктелу, отчего казалось, что создание прилегло наоблако. Неменее длинный хвост завершался змеиной головой, символ Творца… Творца, моего Отца, Господа Першего.
        Казалось наГриб-птице, несмотря напрозрачность плоти, явственно просматривалась каждая шерстинка натуловище, каждое перышко наголове икрыльях, хотя инеощущалось их осязаемости… Безусловно, они были иного материального происхождения, вобщем, как ия сейчас…
        Гриб-птица отворила свой клюв ивельми крепко ухватила меня захвост. Итотже миг уже ее, изогнувшийся плетью, хвост подтянулся ко мне. Змея взавершие хвоста раскрыла пасть иощупала меня раздвоенным черным языком, поповерхности которого струились разнообразные серебряные символы, письмена, руны, литеры, свастики, ваджеры, буквы, иероглифы, цифры, знаки, графемы, принадлежащие Господу Першему. Кончик языка полюбовно прошелся помоему сияющему естеству сголовы доног иощутимо затрепетал.
        Гриб-птица резво дернулась вбок, и, взяв многажды выше, вмале вылетела вгазовую оболочку, где дотоль я летал. Она медленно раскрыла свой клюв ивыпустила меня… Выпустила лететь… туда… вперед… кновым свершениям… Меня, Крушеца, будущего Бога илучицу моего любимого Отца, сына Родителя, старшего изпечищи Димургов, Господа, Зиждителя Першего!
        КОНЕЦ КНИГИ.
        г. Краснодар, май - июнь; ноябрь-декабрь 2013г, июль-сентябрь 2014г