Золото в тёмной ночи Лия Арден
        Потомки Первых #1
        И только тьма следует за тобой…
        Новая книга от автора популярной дилогии «Мара и Морок» Лии Арден.
        Первый роман цикла «Потомки Первых», состоящего из четырех книг.
        Мотивы Древней Персии и Марроко в ярком фэнтезийном мире.
        Прошло уже более тысячи лет после великой катастрофы и Чёрной Зимы.
        Впервые мир на Континенте трещит по швам, а отношения между четырьмя странами напряжены как никогда.
        Ойро всего восемнадцать, и это практически единственное, что она помнит о себе. Шесть лет назад её нашли на Островах и теперь у неё новая семья, друзья и обычная жизнь. Но странные сны не отпускают её, и пустое прошлое не оставляет в покое. Ойро придётся отправиться в путь, чтобы спасти друга и найти свою настоящую семью.
        Успеет ли она или будет втянута в войну между странами? Войну, что зрела тысячу лет из-за секрета, который утаил один из Первых.
        «Восточная сказка, где пустыня поведает свои секреты, а звёзды укажут путь. Здесь всё тайное рано или поздно окажется явным, а потомки Первых уже готовы пролить кровь».
        Анастасия @rommybooks
        «Прекрасная история, сочетающая современное фэнтези с этническими мотивами и классическое приключение с детальным мироустройством. Увлекательное чтение!»
        Юлия Яковлева @booksaroundme_
        Лия Арден
        Золото в тёмной ночи
        
        Пролог
        Она уверенно идёт по длинным коридорам, плавно проходя одну комнату за другой. Её шаги мягкие и беззвучные. Она спешит. Единственный источник света - далёкая луна да россыпь переливающихся звёзд на бархатисто-чёрном небе. Их тусклые лучи проникают сквозь высокий стеклянный потолок, но этого недостаточно, чтобы разогнать тени на тёмно-серых каменных стенах, которые кажутся чёрными. Девушка хорошо знает путь и даже в этом сумраке легко минует ступени, помня каждый поворот.
        От ночной прохлады кожа покрывается мурашками под лёгкой тканью шифонового платья. Полупрозрачные рукава совсем не греют, и девушка мысленно радуется тому, что оставила длинные волосы распущенными. Тишину нарушает только шелест юбок, которые волнами струятся следом. Всё это время она держит руки сложенными на животе, не меняя положения. Голова высоко поднята, тёмные локоны рассыпаны по спине, лоб украшает простая тиара из красного золота. В центре диадемы переливается перевёрнутый полумесяц, обрамлённый маленькими кристаллами. Довольно скромное украшение, но именно его девушка любит больше всего.
        Она минует последний поворот и проходит через огромные деревянные двери. Как и ожидалось, он здесь. В малом зале. Он всегда приходит сюда ночью, спасаясь от бессонницы или желая подумать. Вот и сегодня он здесь: стоит вполоборота от входа, держа руки за спиной.
        Темноволосой девушке тоже нравится малый зал. Это место создано для членов семьи и Совета. От дверей через всё помещение стелется светло-серый ковёр, а на небольшом возвышении располагается обманчиво простой чёрный трон, который в скудном освещении не представляет собой ничего особенного. Однако, по преданию, престол был создан из вулканического базальта и осколков упавшей Звезды, которые предки собрали после её крушения на их земли. В более пышном и праздничном большом зале стоит ещё один такой же трон: настоящий, более крупный и величественный.
        Их предки возвели престол из того, что почти уничтожило всех. И воссели на него правители людские, доказывая и напоминая потомкам, что и эту напасть им удалось победить, а значит, нет ничего неподвластного нам.
        Стены и колонны малого зала украшает резьба по камню и узор, сложенный из разноцветных плиток, покрытых эмалью. Маленькие кусочки кропотливо собраны лучшими мастерами. Помещение освежают невысокие деревья, высаженные вдоль одной из стен. Самое же притягательное в этой комнате - пейзаж, который нельзя найти больше нигде. Только здесь, в малом зале, где стеклянный потолок плавно переходит в прозрачную стену, для каждого вошедшего открывается прекрасный ночной вид на высокие барханы. Их величие простирается далеко за пределы горизонта всё под тем же покрывалом сверкающего неба. Сегодня оно особенно красиво переливается всеми оттенками: от глубокого чёрного до синего и фиолетового.
        После недавней бури намело много песка. Днём ветер яростно швырял его о стены и сам разбивался о стеклянную преграду. А сейчас, успокоившись, оставил заносы мирно лежать застывшими волнами.
        Здесь светлее, чем в коридоре. Девушка проходит в зал и боковым зрением замечает едва уловимое движение рядом с левой стеной, среди теней от колонн. Значит, они тоже здесь. Два генерала. Два их лучших друга, их семья и свита. Они все росли вместе. Генералы всегда рядом, но девушке легче, если они приглядывают за объектом её поисков.
        - Конечно, ты здесь, - она встаёт рядом с молодым мужчиной.
        - Где же мне ещё быть? - ласково улыбается он в ответ.
        - Например, со своей невестой. Только вчера мы праздновали вашу помолвку, а сегодня ты уже избегаешь её, - она хмурит брови и упирается взглядом в профиль собеседника.
        Его глаза всё так же устремлены вдаль, но она уверена, что он прекрасно чувствует её пристальное внимание. Действительно ли он смотрит на песчаные волны или же вспоминает картины из прошлого?
        - Я не избегаю её, а чту традиции, - улыбнувшись, он бросает на девушку косой взгляд и приобнимает за плечи, прижимая к себе. - До свадьбы мы не должны видеться, ты же знаешь. Теперь… кто, как не мы, сохранит наши пусть и странные, но всё-таки обычаи?
        Девушка фыркает, не особо веря его оправданию. Уж кто-кто, а он никогда не был ярым приверженцем традиций, и тем более не следовал их точному соблюдению.
        - Рассказывай. Я прекрасно вижу, как вы что-то обсуждаете по углам! - Она произносит эти слова достаточно громко, оборачиваясь назад и кидая неодобрительный взгляд в сторону стоящих у дальней стены. Они и так всё слышат, но она хочет быть уверена.
        В ответ раздаётся лишь шуршание и неловкое покашливание. Молодой мужчина убирает ладонь с плеча девушки и вновь заводит руки за спину, выпрямляясь.
        - Мы никогда не хранили секретов друг от друга и не будем начинать делать это сейчас, - говорит она твёрдо.
        - Да, ты права… - он замолкает, задумавшись.
        Она терпеливо ждёт, зная, что он всё расскажет как есть. Внимание девушки привлекает одинокое облако, которое на мгновение успевает закрыть собой серп луны. В отличие от дневного времени сейчас на фоне прекрасного звёздного неба белоснежное облако кажется грязновато-серым.
        - Каидан зашевелился. Возможно, те бредовые донесения, которые мы слышали от разведчиков, не такая уж и чушь. По крайней мере, нам стоит приготовиться. Даже если у них другие планы, всё равно цель - именно мы. Либо он попытается одолеть нас мечом и кровью, либо захочет сразу вырвать нам сердце, - молодой мужчина продолжает смотреть вдаль, сверкая светлыми глазами.
        При этих словах руки девушки сами собой сжимаются в кулаки, а сама она стискивает зубы, чтобы приглушить нарастающую в душе бурю.
        - Думаешь, он знает?
        - Полагаю, только догадывается. Но он оказался безумнее, чем все его предшественники.
        - Если донесения разведчиков правда… - она запинается, во рту вдруг пересыхает, а язык становится вялым. Она уже обдумывала этот план, но не решалась озвучить его вслух до нынешнего момента. - Если это - правда, то лучшим вариантом будет, если я соглашусь на их условие…
        - Нет, - отрезает он, едва собеседница заканчивает фразу.
        - Если начнутся столкновения, то будут и потери. Мы не можем себе этого позволить! Ты сам знаешь. Если это правда, то лучше согласиться на…
        - Нет!
        Молодой мужчина резко обрывает девушку на полуслове, в этот раз даже не дослушивая её до конца. Его голос эхом отражается от стен, резонируя по венам. Он сказал это достаточно громко, давая понять, что не будет даже и близко рассматривать этот вариант. Беспрекословный. Это ли голос её будущего короля? Движения у стены прекращаются, и на малый зал опускается тяжёлая тишина.
        Шумно выдохнув, молодой мужчина разворачивается к девушке и, взяв её за плечи, заставляет посмотреть в его светлые глаза.
        - Нет, - повторяет он, но уже мягче.
        Она только сейчас замечает, что его тёмные волосы заметно отросли и уже лежат на плечах. Корона будет прекрасно смотреться на его голове. Девушка мягко улыбается своим мыслям, а он принимает это за знак, что она больше не будет думать об этой бессмысленной затее.
        - Хватит с нас жертв, сестрёнка, - он ласково поглаживает её волосы широкой ладонью.
        Он не может скрыть тень грусти, которая пробегает по лицу. Хотя уголки его губ всё ещё подняты в мягкой улыбке, но глаз она так и не касается. Наверное, он думает, что сестра не замечает, как он избегает зрительного контакта. Такие моменты, как сейчас, - редкость. Она знает, что чувствует брат. Ей тоже по-прежнему тяжело смотреть на своё отражение каждое утро.
        - Да, эти идиоты ослабили нас, сами того не зная. Но у нас всё ещё есть мы. И мы будем стоять до конца, ибо на нашей стороне Ночь, и я уверен, что когда придёт время, она нам поможет, - голос будущего короля твёрд и полон надежды. - Вспомни, сестра, что мы, как и наш Первый, не преклоняем колени перед захватчиками. Мы выстоим, все как один. А если же падём, то только все вместе.
        Его глаза горят лихорадочным блеском, в них отражается уверенность. И сейчас, впервые за многие годы смирения, в её душе начинает разгораться огонь. Она по-настоящему злится. Она тоже устала спускать им всё с рук. Дверь, за которой все эти годы прятались обида, ненависть и отчаяние, наконец распахивается. Распахивается и даёт этим чувствам пядь за пядью заполнить душу девушки.
        Молодой мужчина замечает, как милое личико сестры мрачнеет, а глаза наполняются злыми слезами. Чувствует, как напрягается её хрупкое тело, наливаясь остатками силы, что им досталась.
        Неполные.
        Да спасутся души тех, кто по незнанию встанет между ними и их местью, данной им по праву. И видят звёзды, не они это начали! Они старались избежать этого пути, даже когда должны были первыми хватать мечи и оставлять за собой кровавые следы. Но они молчали ради других, глотали свою горечь и пытались сгладить углы.
        Они промолчали раз.
        Они промолчали два.
        Третьего раза не будет.
        - Возможно, это судьба, сестрёнка. Сам ветер шепчет, что пора нам собирать долги.
        Его губы растягиваются в хищной, больше похожей на оскал, улыбке. И девушка отвечает ему точно такой же.
        Третьего раза не будет.
        Глава 1
        Это неправильно.
        Всё это кажется абсолютно неправильным. Красное наливное яблоко должно было упасть, но почему-то на несколько мгновений зависает в воздухе и только потом, словно вспомнив о гравитации, всё-таки летит на пол.
        Наконец у меня получается оторвать взгляд от непослушного плода и посмотреть на себя в зеркало. В комнате стоит полумрак, и лишь через небольшое окно слева пробиваются первые лучи утреннего рассвета. Я бросаю взгляд на своё помятое после сна лицо. На щеке заметен след от подушки, длинные чёрные волосы растрёпаны, а глаза всё ещё кажутся сонными. Особенно левый, светло-серый. Обычно у серого цвета есть тона, уходящие в синий или фиолетовый, но не в моём случае. Радужка левого глаза действительно серая, будто не осталось даже намёка на оттенок. Из-за этого белок смотрится более красным, чем у правого - тёмно-карего. Глаза разного цвета - дефект, который у меня столько, сколько я себя знаю. Изъян, который притягивает к себе чужие взгляды и заставляет слушать перешёптывания за спиной. Иногда даже приходилось отмахиваться от надоедливых вопросов незнакомых людей. Чтобы избежать подобного внимания, я капаю себе в левый глаз особую настойку, которую целители из ближайшего храма на Континенте приготовили специально для меня. Под воздействием этой настойки серая радужка на время приобретает карий оттенок.
Правда, эффект держится недолго: около тридцати часов, а иногда даже меньше.
        Пару раз сонно моргнув, я снова смотрю на себя в зеркало и, прежде чем наклониться над ёмкостью с водой, чтобы умыть лицо, замечаю, что отражение меняется. Нет ни ряби, ни помутнения. Просто оно вдруг насмешливо наклоняет голову, а губы медленно растягиваются в улыбке. По спине тут же пробегает дрожь, а руки покрываются гусиной кожей. В испуге я резко отшатываюсь от зеркала и пячусь назад. Больно наткнувшись поясницей на угол комода, я слышу, как с него падают на пол несколько банок, но они не разбиваются. Я продолжаю широко раскрытыми глазами смотреть на своё отражение в зеркале, которое так и застыло с улыбкой на лице.
        Нет-нет-нет. Это неправильно!
        А потом видение вновь меняется и задумчиво моргает.
        Раз.
        Два.
        Насмешливая улыбка сползает с лица, обнажая тень страха в глазах. По моему телу вновь проходит волна дрожи, и на этот раз я открываю глаза по-настоящему, по-прежнему лёжа в своей кровати.
        - Меня зовут Ойро. Мне восемнадцать лет, и я… больше не одна… я не одна… не одна… - я шепчу эти слова себе под нос, повторяя их снова и снова, так тихо, что сама едва слышу, что говорю.
        Вдох. Выдох. Вдох.
        Каждый раз после очередного кошмара, когда я просыпаюсь в темноте, мне нужно напоминать себе об этом. Напоминать о том, что я в безопасности. Понять, что я всё ещё помню своё имя. Меня до сих пор бьёт дрожь, но мысли начинают успокаиваться.
        Я продолжаю тихо повторять эту избитую фразу до тех пор, пока дыхание не восстанавливается, а руки не перестают судорожно сжимать край одеяла.
        Напоминать себе своё имя стало привычкой с двенадцати лет, когда я потеряла память. Тогда я очнулась одна в темноте, мучаясь от боли, и ничего не помнила, кроме своего имени и возраста. Иногда этот страх снова берёт надо мной верх, и мне становится невыносимо от мысли, что я могу потерять даже эти крупицы информации. Мне страшно проснуться однажды и понять, что я забыла своё имя.
        С тех пор прошло уже шесть лет, а воспоминания ко мне так и не вернулись. Кто я? Где мой дом? Живы ли мои родители? Искал ли меня хоть кто-нибудь?
        Откинув лёгкое покрывало, я поднимаюсь с кровати, быстро осматриваю спальню и задерживаю взгляд на окне. Сквозь полупрозрачные чёрные занавески проникают первые лучи поднимающегося солнца. Комната у меня скромная: с одной стороны стоят кровать и сундук с одеждой, а с другой - стол, на котором всегда громоздятся стопки беспорядочно сложенных книг. Я люблю читать. Иногда мне кажется, что я успела перетащить сюда все книги, которые только можно найти у нас в доме.
        По другую сторону от стола находится дверь. Она ведёт в небольшое помещение, где я обычно умываюсь и привожу себя в порядок. При виде висящего там злополучного зеркала из ночного кошмара по спине вновь пробегает холодок, но я сжимаю кулаки и заставляю себя посмотреть в него, потому что бояться собственного отражения - это глупость. К моему облегчению, сейчас зеркало и отражение абсолютно обычные, какими и должны быть.
        Умывшись прохладной водой, приготовленной с вечера в кувшине, я расчёсываю волосы. На мгновение задумываюсь о том, не стоит ли их подстричь, так как они отросли до середины спины. Однако забываю об этом, когда капаю пару капель настойки в левый глаз. Опершись ладонями о край металлического умывальника, наблюдаю, как серый цвет меняется на карий. Я внимательно рассматриваю своё лицо и всё пытаюсь понять эти странные сны с отражением. У меня достаточно большие, но при этом глубоко посаженные глаза. Прямой, аккуратный нос и в меру пухлые губы. Из-за наклона бровей моё обычное выражение лица можно назвать хмурым или излишне серьёзным. Хотя это даже на руку, потому что я предпочитаю, чтобы люди считали меня неприветливой особой и как можно реже обращали внимание. Мне не нравится, когда ко мне вдруг подходят незнакомцы с навязчивыми разговорами.
        Настойка подействовала, и сейчас мои глаза кажутся одинаковыми и совершенно обычными. А меня можно назвать если и не красивой, то хотя бы достаточно привлекательной. Я бы предпочла всегда так выглядеть…
        - Ты весь день будешь на себя смотреть или всё-таки позавтракаешь с нами? - В дверях появляется Лайла Сесциа. Моя приёмная мать. Несмотря на приближение к сорокапятилетней отметке, она по-прежнему бодрая, жизнерадостная и обладает крепким здоровьем, а седина хоть и тронула почти треть её чёрных волос, карие раскосые глаза блестят всё так же ярко, с вызовом. Сама Лайла очень стройная и миниатюрная женщина. Несмотря на уже заметную паутинку морщин вокруг глаз, она явно готова потягаться со своим возрастом. И ещё неизвестно, кто кого одолеет.
        - Иду. Ты снова приготовила мои любимые вафли?
        - Конечно! Мы с тобой можем их есть хоть каждый день. Только из-за твоего отца приходится иногда их с чем-то чередовать, - усмехается она мне в ответ.
        Мы с Лайлой проходим на кухню, где застаём Роя Сесциа, пока тот неохотно ковыряет свой завтрак в виде пышной вафли, политой вишнёвым вареньем. По его хмурому выражению лица и страдальческой гримасе становится ясно, что завтра утром мы будем есть что-то другое. Скорее всего, яйца, кашу или хотя бы грибной суп с хлебом. Не в силах сдержаться, я едва слышно хмыкаю, но под тяжёлым взглядом приёмного отца тут же кошусь в окно и прикрываю рот рукой, делая вид, что у меня першит в горле.
        Рой лет на пять старше Лайлы, и они полные противоположности. Высокий мужчина давно не стригся, отчего его волосы почти доросли до плеч, и сквозь седину можно заметить, что раньше он был светлым блондином. Голубые глаза лишь немного потускнели с возрастом, но взгляд остался всё таким же внимательным, подмечающим любые мелочи. Как правило, он носит аккуратную бороду, но за последние несколько дней она отросла длиннее обычного. Годы же практически не властны над крепким телом бывшего капитана королевской гвардии. О его предыдущей профессии напоминают шрамы на руках и ещё один, едва заметный, - на скуле под левым глазом. За это лето Рой сильно загорел, и его от природы светлая кожа приобрела красивый бронзовый оттенок, отчего белая полоска старого рубца сейчас выделяется сильнее обычного.
        Один из самых жутких шрамов виден у него сбоку на шее. Он очень старый, но, вероятно, та рана была настолько серьёзной, что даже годы не смогли сгладить след. Иногда я задаюсь вопросом, связано ли это ранение с причиной его ухода из армии? Или всё же это была случайная травма?
        Рой и Лайла. Помимо разницы во внешности, они также привлекают к себе внимание тем, что любят друг друга и состоят в браке, будучи представителями разных стран. Он каиданец, а она теялийка.
        На Континенте людям из разных стран давно запретили жениться, и обойти этот закон можно, только доказав отсутствие Дара или других магических способностей. И пройдя такую проверку, после вступления в брак любящие пары всё равно обязаны перебраться жить на цепь островов, у которых даже нет своего названия. Их так и окрестили: «Острова». Отчасти это похоже на ссылку из родных краёв, на изгнание вдали от близких. И далеко не все готовы идти на такие жертвы ради любви.
        Иногда мне интересно, что Лайла и Рой оставили позади? Были ли у них семьи? Сожалеют ли они о своём выборе? Потому что теперь дорога назад им закрыта. Они могут посещать Континент, но ненадолго. Острова - их единственный дом, который они не в состоянии покинуть. Мы уже шесть лет вместе, а я ни разу не осмелилась задать эти вопросы вслух.
        Мне известно только о дальнем родственнике Лайлы, что занимается целительством. И то про него рассказали лишь потому, что он должен был сделать настойку для моего глаза.
        - Давайте уже покончим с вафлями на завтрак и перейдём на что-нибудь другое, - слегка кривится Рой.
        Я сажусь на скамью рядом и ободряюще похлопываю его по плечу. Тяжело не улыбаться, глядя на то, с какой печалью он смотрит на свою порцию. Похоже, жить с двумя женщинами, любящими сладкое, не такое уж и лёгкое дело.
        Приёмные родители мне нравятся. Хотя нет, не так. Я полюбила их. Они заменили мне настоящую семью, а я, как мне кажется, помогла им справиться с их утратой.
        Когда-то у Роя и Лайлы была дочь, но после своего седьмого дня рождения она заболела и начала стремительно чахнуть. На Островах есть лекари, но настоящие целители живут на Континенте, куда можно попасть на корабле. Он курсирует раз в неделю, несмотря на то что путь занимает всего один день. Когда Рой и Лайла всё-таки прибыли на Континент, девочке уже никто не мог помочь.
        Через год в трюме такого же корабля, который причалил к берегам главного острова, безутешная мать нашла меня: напуганную, вымазанную в грязи, с засохшими кровоподтёками, синяками и помнящую лишь своё имя и возраст. По её словам, я пряталась в самой темноте за ящиками с провизией и мешками с зерном. Лайла рассказывала, что я сидела, почти не моргая и не плача, застыв, как изваяние. Даже заметив мои разные глаза, теялийка не испугалась.
        Ни один из народов подобные изъяны не любит. Скорее всего, многие бы на её месте решили, что я проклята или могу навести порчу на всю их семью, и вряд ли бы прикоснулись ко мне, не говоря уже о том, чтобы попытаться помочь. Лайла же накинула на меня свой плащ и, когда стемнело, увела с корабля, монетами купив молчание нескольких моряков. Но потерянная память ко мне так и не вернулась. Все эти годы я заменяла приютившей меня паре дочь и была благодарна за спасение и за доброту, которой они меня окутали, подарив родительское тепло.
        Обычно после завтрака Лайла занимается своей скромной пекарней, а мы с Роем помогаем. Хотя помощники из нас плохие, потому что мы оба не любим готовить. Приёмный отец также занимается охотой и рыбной ловлей - часть мы оставляем себе, а часть продаём на рынке. Несмотря на, казалось бы, жестокие правила вступления в брак между жителями разных стран, желающие всё-таки находятся. И достаточно много, чтобы основное поселение постепенно разрослось до небольшого города со своей главной площадью, садами, несколькими рынками и портом.
        Сами Острова являются скоплением кусков земли над поверхностью воды, и тот, на котором обитаем мы, - центральный и самый крупный. Здесь протекает вся основная торговля. Это приятное место для проживания: умеренно тёплый климат, в основном территории покрыты зелёными холмами, но также есть невысокие горы и пышные леса. Почва тут плодородная, достаточно места для охоты, и поблизости водится много рыбы.
        Основной Город, раскинувшийся на западной части побережья, тоже не имеет названия и вмещает жителей со всех четырёх стран Континента. Здесь можно встретить абсолютно все культуры и народы.
        Высокие и светловолосые каиданцы, как Рой, чаще всего немного хмурые и порой чересчур серьёзные. Вероятно, их характер сформирован холодным климатом родного Каид?на, который расположен на самом севере Континента и считается единственным местом, где можно наблюдать смену всех четырёх сезонов, а зимой даже бывают метели. На Островах же если и выпадает снег, то очень редко и долго не лежит. Обычно он тает, как только касается земли. Несмотря на разногласия между народами, моя мечта - когда-нибудь увидеть снежную зиму и узнать, действительно ли из-за него мир становится белым. Правители этой страны делают упор на армейской подготовке. Именно Каидан выполняет роль мирового судьи и больше всех выступает за соблюдение закона о запрете браков, строго следя за его исполнением.
        Самые открытые - темноволосые теялийцы с раскосыми глазами и светлой кожей, как Лайла. По телосложению соотечественники приёмной матери чаще всего худые и гибкие. Они также шумные, но открытые душой, всегда готовые помочь и подсказать. Однако в чём-то консервативны. Теялийская культура полна старых традиций и правил, которые необходимо соблюдать при общении с ними. Говорят, их родная Теял? - прекрасное место, покрытое зелёными лугами и наполненное различными яркими благоухающими цветами, а океан возле берегов страны имеет чистейший бирюзовый оттенок.
        Илосийцы самые скрытные и молчаливые среди остальных, обладают тёмными волосами и оливковой кожей, которая иногда бывает и светлой. От теялийцев их больше всего отличают именно глаза: с обычным разрезом и самых разных оттенков, от карего и голубого до более редкого зелёного. Об илосийцах известно не слишком много, так как очень мало людей решают сунуться в безжизненную пустыню, которая покрывает всю территорию их страны. ?лос находится в южной части Континента, и ходят слухи, что ночью среди песков можно потерять себя во тьме.
        И последние - исарийцы. В основном они светловолосые, как и каиданцы, но подчас встречаются и обладатели медных шевелюр. Иногда я завидую такому интересному цвету, напоминающему закатное солнце, которое мягко разливается по плечам. Но насыщенный рыжий оттенок локонов я видела лишь один раз у дочери посла, когда они с отцом прибыли из Ис?ра в наш Город. Кожа у них чуть более загорелая, чем у северных соседей, а глаза почти всегда тёмные. Исар - место, покрытое зеленью лесов, а его жители являются самыми искусными ремесленниками, способными создавать уникальные изобретения.
        Внешне я больше всего похожа на илосийцев. Как только я поняла, к какому народу принадлежу, то стала часто представлять себе виды родной страны. Как выглядит мир, полный песка? Правда ли, что ночью всё небо сверкает, усыпанное звёздами, а барханы из оранжевых становятся чёрными? И выдумка ли то, что на самом-самом юге можно увидеть, как пустыня встречается с океаном? К сожалению, на Островах мало представителей моего народа, а те, кто есть, упорно молчат, продолжая хранить секреты родного Илоса.
        Мне очень хочется узнать свой дом. Иногда желание сложить вещи и сорваться в путь накрывает меня с такой силой, что я открываю сумку, чтобы начать собираться в дорогу, но в конце всегда замираю, не в силах пошевелиться. Даже начать не могу. Я стискиваю в руках грубую ткань сумки, как будто это придаст мне уверенности, но в итоге всегда ослабляю хватку, злюсь на свою трусость и нерешительность. Здесь мне уютно и спокойно. Меня защищают, у меня есть семья. Приёмная, но семья. Однако чувство вины нещадно грызёт меня изнутри за то, что я даже не могу потрудиться найти настоящих родных.
        Возможно, они страдают, потеряв меня. Я боюсь этого… и в то же время надеюсь на это. Внутри всё холодеет от мимолётной мысли, пробегающей словно тень. Мысли, что меня никто не ждёт. Никто по мне не скучает и не ищет. Никто во мне не нуждается. Эта мысль всегда такая быстрая, скользкая. Она не живёт в сознании постоянно, но любит проскочить мимоходом, отравляя настроение и оставляя неприятный привкус во рту.
        Покончив с завтраком, я переодеваюсь в лёгкие тёмно-серые штаны и светлую рубашку, поверх накидываю плащ с капюшоном. Сейчас ранняя осень. Погода всё ещё стоит мягкая и достаточно тёплая, но внезапные дожди тоже случаются, поэтому без раздумий надеваю невысокие кожаные сапоги. В одежде я всегда предпочитаю что-то комфортное и чаще всего ношу ткани бежевых, серых или белых тонов, потому что именно такие цвета обычно выбирают илосийцы. Мне хочется хоть в чём-то походить на свой народ, хоть в чём-то быть ближе к нему. Даже если ничего другого вспомнить не удаётся: ни как выглядит пустыня, из которой состоит б?льшая часть Илоса, ни как там печёт солнце, ни праздников и традиций страны. Всё равно мне хочется носить эти цвета… В душе я понимаю, что это похоже на жульничество: я отстаиваю знания, которых не помню. Ношу на лице понимание, как маску, хотя за ней скрывается пустота.
        - Я загляну в кузницу и на постоялый двор у порта. Покупатели просили принести заказанную выпечку Лайлы пораньше, - говорю я Рою, подхватывая заранее приготовленную корзину со сдобой.
        - Потом не забудь о наших занятиях, - кричит он мне вслед.
        В ответ я киваю и вылетаю из дома. Не оборачиваюсь, чтобы удостовериться, заметил ли он мой согласный жест. Мы и так оба знаем, что я никогда про них не забываю и не опаздываю. Занятия с Роем - одно из самых интересных событий почти каждого моего дня. К тому же кажется, что и для приёмного отца это имеет большое значение. Он учит меня обращаться с оружием и защищаться. Всё-таки меня нашли не в лучшем состоянии, и возможно, что на меня напали, а Рой в прошлом был капитаном гвардии в Каидане и тренировал солдат для короля. А ещё являлся одним из лучших военных, имел статус и влияние. Но, как я поняла из его скудных пояснений, что-то произошло. То, что он не смог больше игнорировать и решил уйти. Рой - замкнутый человек и никогда не рассказывал, что же случилось. Даже Лайла если и знает причину, то тоже молчит, не вдаваясь в подробности.
        Выйдя на улицу, я на мгновение оглядываюсь на наш дом, окружённый полями. Само здание небольшое, без излишних украшений. Простой фермерский коттедж, который практически ничем не отличается от десятка других в округе. На территории семьи Сесциа также есть маленький сад, где Лайла с любовью выращивает красивые цветы. Она говорит, что большая их часть привезена с её родины, Теялы. Рядом разбит обширный огород с овощами, и, судя по покрасневшим помидорам, скоро можно будет собирать урожай. А невдалеке виднеются курятник, маленькая конюшня и поле, отведённое для тренировок. Вся территория обнесена невысоким забором. Защиты от него никакой, но помогает обозначить семейные владения.
        Если посмотреть вокруг, можно заметить много таких отдельно стоящих домов. Свободного места на Островах достаточно, и желающие сами выбирают, где жить. Кто-то селится отдельно, как мы, или же в самом Городе, где здания в несколько этажей стоят плотно друг к другу. От нашего коттеджа до окраины буквально пятнадцать минут бегом или двадцать пять - спокойным шагом.
        Стоит потрясающая погода. Чистое небо и приятный свежий ветер, приносящий с собой запах моря, так и влекут. Поэтому сегодня я пробегусь.
        Глава 2
        Пятнадцать минут бегом, и я уже на мосту у южных ворот на подходе к Городу. От усилий волосы слегка растрёпаны, а на шее и лбу блестят несколько капель пота, которые я быстро смахиваю, после чего продолжаю уверенным шагом идти дальше к воротам, а затем в сторону порта.
        Я втягиваю солёный морской воздух. Мне нравится бывать в Городе, я люблю разглядывать людей и вывески в поисках чего-нибудь нового или интересного. Вот и сейчас мотаю головой то направо, то налево, раздумывая о том, стоит ли зайти в библиотеку по дороге обратно. Она безумно скромная, но её владелица-исарийка недавно вернулась с Континента и, возможно, привезла новые книги.
        Главные улицы Города вымощены камнем, а боковые проулки покрыты землёй и песком, но они настолько протоптаны, что даже в дождливую погоду не превращаются в кашу. Вдоль дорог плотно друг к другу располагаются почти одинаковые двухэтажные здания, построенные из серого и иногда красноватого камня. Помимо главной площади и одного-единственного парка, в Городе нет никаких красивых мест. Дома здесь возводятся простые, без излишних украшений в виде барельефов или лепнины, балкончики - и то редкость.
        Многие жители знакомы друг с другом. И б?льшая их часть так и думает, что я - родная дочь Лайлы и Роя, дочь, которая просто отсутствовала какое-то время, лечась от болезни на Континенте. Хотя, как мне кажется, все замечают, что сходства между нами нет. Взглянуть только на цвет моей кожи - она оливковая, в то время как Рой и Лайла обладают светлой кожей, которая легко покрывается загаром. Однако другие горожане, к счастью, предпочитают игнорировать это, возможно, потому что уважают моих приёмных родителей или же просто не хотят вмешиваться. Хотя бывают и такие, кто бросает на меня недоверчивые взгляды, но даже они помалкивают, не задавая лишних вопросов.
        Я быстро заглядываю на постоялый двор и в хорошо знакомую кузницу, чтобы отдать заказы и получить за них деньги. На постоялом дворе хозяйка накидывает мне одну серебряную монету сверху за то, что я пришла раньше оговорённого срока. Правильно сделала, что решила пробежаться! Не сдерживая улыбку, я сжимаю деньги в руке и решаю свернуть на базар к лоткам с различной уличной едой. Особого чувства голода я не испытываю, потому что завтрак ещё не успел перевариться, но среди всех этих румяных булочек с корицей и сухофруктов взгляд сам собой задерживается на новой сладости, которую я ещё никогда не видела. Четыре клубники нанизаны на тонкую палочку и политы прозрачным сладким сиропом, который придаёт ягодам глянцевый блеск.
        - Это дивное угощение можно попробовать только в самой Теяле! - тут же подскакивает торговец-теялиец. У мужчины длинные тёмные волосы, стянутые в аккуратный пучок на затылке. - Рецепт сладости привёз мой родственник прямо из столицы! Нигде в Городе ты такого не найдёшь. Тебе понравится, девочка. Попробуй!
        Продавец не перестаёт улыбаться, говоря о своей стране, и, похоже, гордится товаром. Традиционная теялийская накидка с широкими рукавами местами выцвела под солнцем, но на ней ещё можно разглядеть красивый растительный узор, вышитый по подолу. Выглядит необычный десерт и вправду аппетитно.
        Не удержавшись, я покупаю у теялийца ягоды, политые сиропом, и шагаю с ними в сторону главной площади. Мне не хочется сразу возвращаться домой, поэтому, прежде чем идти обратно на занятия к Рою, я решаю посидеть рядом с центральным фонтаном и насладиться прекрасным утром и атмосферой городской жизни.
        Хоть это место и называется площадью, на деле же оно занимает совсем небольшое пространство, а в середине установлен скромный фонтан в виде статуи дельфина, пускающего невысокую струйку воды из пасти. Говорят, её создал один из первых исарийцев на Островах.
        Выйдя из-за угла, я сразу замечаю старую Мальту. Она сидит вполоборота к фонтану на маленьком деревянном ящике, поставленном близко к центру площади. Вокруг неё толпится ребятня. Они толкают друг друга в попытке занять места поближе к рассказчице.
        Мальта - исарийка с очень скверным характером. Её длинные, слегка вьющиеся волосы выбелены возрастом настолько, что не осталось ни одной пряди, чтобы понять, какого оттенка они были в молодости. Седина резко контрастирует с загорелой кожей, которая хоть немного придаёт здоровый вид старухе. Она пользуется тростью, но её спина всегда остаётся прямой, а шаги уверенными, хоть и неторопливыми. Из-за этого мне непонятно, сколько же Мальте на самом деле лет, но на вопрос о возрасте от неё можно получить тростью по голове, поэтому я не спрашиваю. Лицо сказительницы покрыто множеством морщин, самые глубокие из которых находятся на переносице и лбу, свидетельствуя о частом пребывании их обладательницы в плохом расположении духа. Однако всё-таки заметно, что в молодости она была привлекательной женщиной.
        Несмотря на её постоянное брюзжание и резкие слова, дети, подростки и даже я - мы все ждём очередного дня, когда Мальта выйдет на главную площадь, чтобы рассказать парочку интересных легенд и историй. Они всегда повторяются по кругу, но я всё равно каждый раз останавливаюсь, чтобы послушать. Рассказы старухи часто уносят меня мыслями в направлении такого родного и ныне недостижимого Илоса, и каждый раз я надеюсь что-нибудь вспомнить.
        Мальта - одна из немногих, кто игнорирует любые неловкости и продолжает придираться ко мне с разными вопросами, часто ставя в тупик, поэтому я стараюсь проскочить мимо неё как можно незаметнее, когда есть возможность. Откусив первую клубнику, я огибаю фонтан, чтобы сесть на край бортика позади старухи и тайком послушать её рассказы. Вкус у ягоды потрясающий, а сироп застыл и интересно похрустывает на зубах.
        Скорее всего, Мальта либо ненавидит илосийцев, либо ей не по душе лично я, так как каждый раз при нашей встрече старая исарийка хмуро на меня смотрит, а бывает, даже бросает пару крепких замечаний: то я сижу не так, то дышу громко, то взгляд у меня странный. Хоть Мальта никогда не видела моего настоящего серого глаза, мне всё равно кажется, что она знает о нём. Стараясь поменьше шуметь, я подбираю под себя ноги, удобно устраиваясь на краю фонтана, и с удовольствием отмечаю, что старуха пока меня не заметила.
        - Хватит дёргаться. И сядьте вы уже на свои места! - рявкает она на детей, которые продолжают толкаться.
        Сегодня она, как всегда, не в духе. После её слов ребятня, как по волшебству, резко рассаживается по местам и сразу замолкает, боясь разозлить Мальту ещё больше, так что им не достанется ни одной истории.
        - В столь прекрасный день у меня хорошее настроение, и в этот раз я расскажу вам всё без утайки.
        Я чуть не давлюсь ягодой на слове «хорошее».
        - Я поведаю вам о новом начале. О четырёх странах, которые когда-то были одной, и о четырёх детях, которых когда-то было пять. Вы узнаете иную историю Континента, - нараспев произносит исарийка, медленно обводя взглядом маленьких слушателей. - Когда-то давным-давно не существовало ни Каидана, ни Илоса, ни Теялы, ни даже Исара. Не было даже наших Островов. Континент был един, как и страна, чьи размеры намного превосходили то, что мы знаем сейчас. Люди, жившие тогда, сильно отличались от нас теперешних. Легенды гласят, что они были умны, да так, что их творения стали превосходить создателей. Говорят, что наши предки умели летать по небу и ходить под землёй или даже под водой. Однако вместе с благоденствием пришли распри и раздоры. И когда люди совсем погрязли в них, на Континент упала Звезда, стирая старый мир.
        Мальта делает паузу, наблюдая за реакцией. Дети снова удивлённо распахивают глаза, услышав о Звезде, хотя, могу поспорить, что каждый на Островах и Континенте о ней знает. А ребятня слышала начало этой легенды много раз не только от Мальты, но и от родителей, которые учили их истории. Но старая исарийка с хриплым голосом производит более мрачное впечатление. Такие рассказы особенно хороши ночью, перед костром, который выбрасывает искры в воздух и заставляет плясать тени на лице, - дети были бы в ужасе и восторге.
        - После её падения в земле остался кратер, который позже превратился в залив. А часть Континента откололась и ушла под воду. Именно от этой отколовшейся части и появились наши Острова. На Континенте же по сей день виден кратер от Звезды. Сейчас мы его называем заливом. Теневой залив. После того как Звезда упала, мир изменился.
        Мальта понижает голос, как будто о тёмных временах можно говорить только тихо. Каждый раз, когда исарийка доходит до этой части, кажется, что сама природа помнит ту эпоху и хмурится, закрывая солнце облаками, а оживлённый шум города отходит куда-то на второй план.
        - Звезда врезалась в самый большой вулкан Континента, и от удара на поверхность вырвался жидкий огонь, от которого не было спасения. Но хуже всего была тьма, пришедшая на смену огню. Небо заволокло мраком, и начал падать пепел, отравляя всё живое. Люди скрывались под землёй, уходили в море, но к тому моменту треть населения уже погибла. Хотя тогда они ещё не знали, что это было лишь началом, так как наступила Чёрная Зима. Небо ещё долгие годы было затянуто едким дымом, который не пропускал тепло солнечных лучей. Люди начали забывать вид голубого неба и в каких оттенках алеет закат. Вместе с темнотой пришли холода, а из-за отравленной земли - голод. Именно он убил ещё одну треть. Как это всегда бывает, в скорби время тянулось медленно. Шли месяцы, а потом годы, но Чёрная Зима едва ли отступила, лишь в бесконечной мгле появился просвет. И тогда люди потеряли последнее - надежду.
        Несколько детей тревожно вздыхают, ожидая продолжения. Я же не замечаю, как непроизвольно задерживаю дыхание и немного подаюсь вперёд, вслушиваясь в печальную историю. Пауза Мальты даёт мне секунду, чтобы выдохнуть. Исарийка продолжает молчать, хмуря лоб, словно ей тяжело припомнить продолжение. И только через какое-то время на её лице медленно появляется хитрая улыбка.
        - Удача ли, судьба или просто нелепая случайность… но именно в этот момент появилось спасение. Вышло так, что во время падения Звезды достаточно близко, но в меру далеко находилась одинокая деревня. И пострадала она одной из первых из-за ударной волны, которая раскинулась в стороны. Б?льшая часть жителей погибла, но некоторым семьям повезло, поскольку они успели укрыться в погребах, а потом вдвойне повезло, поскольку они выжили в огне. Одна семья оказалась особенной. Там была Мать. Людей, которые знали её имя, давно не стало, поэтому и мы зовём её только так. От первого мужа, который умер ещё до катастрофы, у неё осталось двое светловолосых детей. А потом родился ещё один темноволосый сын от нового брака, но особенными были последние. Двойня. И была в этой двойне… и была в двойне… хм, что-то было там особенное, - глядя в небо, Мальта задумчиво скребёт подбородок.
        Несколько слушателей нетерпеливо ёрзают, а я откусываю ещё одну сладкую клубнику, с недоверием покачивая головой. Старуха любит прерывать историю на самом интересном месте, чтобы подогреть ожидание, будто суп в котле.
        - Девочка! Там была де…вочка… - не выдержав, подсказывает один неусидчивый мальчик. Хотя под пристальным взглядом исарийки концовку он стыдливо бормочет себе под нос.
        - Правильно. В этой двойне была первая в семье дочка. И родилась она самой последней. Двое родителей и пятеро детей. Большая семья, которой с долей немыслимой удачи удалось выжить в той тьме. Когда шёл третий год Чёрной Зимы, старшему сыну стукнуло восемнадцать лет, а младшим близнецам - по десять, у каждого открылся их Дар для остальных и проклятье для них самих. Возможно, Звезда или сама Судьба наделила их способностями, чтобы спасти Континент и дать выжившим ещё один шанс. У старшего сына Ис?ра талантом оказался Воздух. Он разогнал пыль, и люди плакали, снова увидев солнце и голубое небо. Второму светловолосому сыну Ка?ду, которому исполнилось шестнадцать лет, достался Свет. При помощи своего Дара он помог Исару разогнать тьму и притянуть тепло, согрев землю и благодарный народ, уже начавший забывать, как приятны согревающие лучи солнца. Дар Воды помог двенадцатилетнему кареглазому Ш?йну очистить города, и благодаря ему по Континенту вновь заструились реки. И последние - решительный ?лос и красавица Теял?. Они были как принц и принцесса, но им… достались самые непростые Дары. Теяла, владевшая
Огнём, вначале пугала людей. Те не могли забыть страх перед столбами жидкого пламени, которые сгубили так много народа. Но Теяла дарила людям тепло своих костров по ночам и сжигала отравленные травы и растения, снова делая земли плодородными. Да и мало кто мог устоять перед её очарованием - она прямо-таки светилась жизнью, а в глазах её сверкали сами звёзды. Девочка была маленькой принцессой не только для своей семьи, но и для всего народа. Благодаря ей, Шейну и Каиду на полях снова появился урожай, а люди постепенно начали забывать о голоде. Смотря же на Илоса…
        Мальта снова делает паузу и поворачивает лицо, так что я вижу, как оно принимает расслабленное выражение, будто рассказ о втором близнеце когда-то давно заставлял её грустить, а теперь оставляет пустоту и принятие прошлого, которое не изменить.
        - Даже спустя долгое время никто так и не понял, зачем мальчику достался такой Дар и Дар ли это вообще. Его сила заключалась во Тьме. Говорят, Илос был способен превратить день в ночь в мгновение ока и заглянуть в чужое прошлое. После нескольких демонстраций способностей родители запретили ему проявлять свой талант на людях, опасаясь за жизнь сына… И он послушался. С тех пор никто не видел, что он умел, и насколько с возрастом изменилась его сила. Однако существовало и то, о чём почти никто не слышал…
        Старая исарийка снова понижает голос и, заговорщически улыбаясь, продолжает рассказ:
        - Иногда в древних легендах говорится, что на самом деле Илос мог исцелять, и именно от него пошли целители, которые сейчас спасают жизни, а вовсе не от Шейна, как мы думаем. Также ходят слухи, что прикосновение младшего из братьев дарило покой, сравнимый с теплом весенней ночи, и именно благодаря его Дару на Континенте воцарился мир, какого не было даже до падения Звезды. Некоторые шепчут, что отсутствие войн в течение многих столетий - это тоже заслуга потомков Илоса.
        Я быстро моргаю, стряхивая гипнотическое наваждение от рассказа Мальты. Об Илосе известно мало: немногие видевшие его даже не знали, что это был он. Ходят легенды о его красоте, скрытности и Даре чёрной ночи. Может ли быть, что история, которая передаётся столетия, неверна или хотя бы… неполна? Кажется, Мальта сама объята противоречивыми воспоминаниями, потому что не отрываясь, рассеянным взглядом смотрит на единственного в толпе детей голубоглазого илосийца, чьи тёмные волосы в беспорядке спадают на плечи. Мальчик заворожённо ждёт продолжения истории. Наверное, он впервые слышит, как о прародителе его страны говорят что-то новое и тем более хорошее.
        - Правда, надо добавить, что в последние лет пять его потомки плохо стараются, так как на Континенте уже не первый год неспокойно. Но это не важно! Это всего-навсего слухи, а может, и вовсе небылицы, - старуха резко выпрямляется и качает головой, как бы отрицая свои собственные слова и жалея о сказанном. - Этих пятерых детей назвали Первыми, потому что позже появились другие с похожими способностями, но их таланты были бледной копией того, чем владели братья с сестрой. Тем временем они росли, становились сильнее и выносливее, а вместе с ними, как цветы из бутонов, раскрывались и их Дары. После Чёрной Зимы никого специально не нарекали правителем, но именно Первые стали главной силой, которая возродила жизнь на Континенте. Еды было в достатке, на юго-западе рос прекраснейший город - Астара, который сейчас находится на территории Теялы и по сей день зовётся «Жемчужиной принцессы». Первые охраняли покой и защищали народ от капризов природы. Люди заново научились жить счастливо, заново выстроили культуру и создали новые традиции. И лишь Теневой залив, как большой шрам, напоминал о том, что произошло.
И когда показалось, что призрак скорби покинул те земли навсегда… пришло горе, которого никто не ждал. Не стало Теялы.
        Я слегка ёжусь, ожидая снова услышать самую трагичную часть истории Первых. Если бы Теяла не умерла, то Континент сейчас был бы совсем другим. Жизнь всех людей оказалась бы иной, а Островов, куда отправляют как в изгнание, наверняка не существовало бы вовсе.
        - Такой же осенью, как сейчас, за неделю до двадцатилетия Теялы и Илоса повсюду отмечали окончание Чёрной Зимы. В Астаре этот праздник назвали Хокхан - так его называют на всём Континенте и по сей день. На тот момент прошло ровно десять лет, как у четырёх братьев и их сестры появились Дары. И, похоже, в тот день им пришлось расплатиться за способности, - голос Мальты ещё больше мрачнеет. - Оказалось, что кто-то из Первых обладал ещё одной способностью - забирать силу другого. Высасывать Дар, а иногда и жизнь. Кто из братьев это сделал? Было ли это преднамеренным убийством или трагической случайностью? Послужила ли причиной зависть к Дару Огня или причины не существовало вовсе? Никто до сих пор не знает. История гласит, что Теялу первым нашёл её близнец Илос, и в то же мгновение каждый в их дворце, в Астаре и почти на всём Континенте понял, что произошло нечто непоправимое. Стоял день, но охваченный горем Илос погрузил мир в такой непроглядный мрак, что люди кричали и плакали от ужаса, не в состоянии рассмотреть даже собственных рук. И горе навсегда одинокого брата было так беспросветно, что тени
закрыли на какое-то время почти весь Континент.
        Я шумно выдыхаю, не в силах представить столь всеобъемлющую скорбь и столь огромную силу.
        - Что же до Теялы, то её тело лишь отдалённо напоминало молодую принцессу. Светлая кожа стала тёмно-серой, а местами чёрной, как пепел. Тёмные, как ночь, волосы почти полностью побелели, а звёзды в глазах потухли навсегда. Также говорят, что Мать, скорее всего, оказалась свидетелем смерти младшей дочери, но почти ничего не смогла об этом рассказать. Тот, кто напал на Теялу, схватил за руку и Мать, но так как та не владела никаким Даром, из неё начала уходить жизнь. По какой-то причине убийца так и не довёл дело до конца: она осталась жива, только вся кожа на левой руке посерела и часть медных волос потеряла цвет, поседев. Безутешную женщину нашёл Шейн недалеко от места трагедии. Шепотом она повторяла: «Он забрал её огонь, он забрал огонь…» Эти слова стали единственной зацепкой и породили семя недоверия, которое, как грозовая туча, росло над Астарой, пока не раскололо Первых. Вы знаете, дети, кому молва приписывает убийство Теялы?
        Юные слушатели с опаской переглядываются, переживая, следует ли говорить имя вслух. Ведь настоящий убийца не был найден, не обнаружили ни единой зацепки. Но, как и в любой истории, раз есть трагедия, то должен быть и злодей, который в ней виновен. Несколько детей бросают насторожённые взгляды в мою сторону. Ребятне можно хоть сотню раз объяснять и врать, что я дочь Роя и Лайлы, но они всё равно не верят, так как видят, на кого из народов я похожа, хотя вслух, конечно же, помалкивают, боясь получить от меня нагоняй. Я же, догадываясь, что они хотят сказать, отправляю в рот последнюю клубнику, похрустывая трескающимся сахарным сиропом, и поднимаю голову, с вызовом глядя на малолетних сорванцов.
        - Илосу, - вразнобой бормочут дети.
        Ну конечно!
        Я не сдерживаюсь и, громко фыркнув, закатываю глаза. Из-за этого промаха Мальта резко оборачивается, наконец замечая меня. Я сразу же перестаю жевать, а старуха, всё так же буравя меня почти чёрными глазами, задаёт детям новый вопрос:
        - Почему?
        - У него Дар Тьмы! В ночи нет ничего хорошего.
        - Почти никто не знает, что именно он умел!
        - Он нашёл Теялу первым!
        - А может, убил, а потом просто притворился, что нашёл!
        Осмелев, малышня выпаливает разные варианты, перебивая друг друга. Мне и тому единственному илосийцу, который теперь сидит тихо, глядя в землю, не особо приятно. Ведь мы вроде как являемся потомками возможного убийцы, поскольку считается, что каждый народ даже внешне похож на своего предка, на своего Первого. Те, кто родился в Исаре, причисляют себя к ветви старшего сына Исара и чаще всего обладают способностями, связанными с воздухом. Жители Каидана верят в свою связь со светом и Каидом. Илосийцы происходят от младшего брата. Только теялийцы ведут свой род от Шейна.
        Третий по старшинству брат не смог смириться с потерей Теялы и назвал свою страну в её честь. Так появились теялийцы, но связаны они не с огнём, а с водой - Даром Шейна. А огонь… огонь, казалось, пропал. Как ни странно, других людей со способностями управлять пламенем не появилось, будто этот Дар покинул мир после смерти Теялы.
        - А ты что думаешь, девочка? - Мальта всё не отрывает от меня взгляд.
        На самом деле старуха, рассказывая эту историю, каждый раз на этом моменте задаёт мне один и тот же вопрос, чем поначалу выводила из себя. Потом мне стало казаться, что причиной постоянных уточнений служит плохая память. Но в конце концов я решила, что рассказчица надо мной издевается, испытывая моё терпение.
        - Это не он, - в очередной раз, но уже спокойно отвечаю я. Чтобы прибавить уверенности своим словам, я выпрямляюсь и смело смотрю на старую исарийку в ответ.
        - Хм… хорошо, - Мальта кивает, а затем равнодушно пожимает худыми плечами и поворачивается обратно к толпе детей.
        Хорошо?! И всё?
        Наклонившись назад, я пошатываюсь и чуть не падаю спиной прямо в фонтан.
        «Это что-то новенькое!» - думаю я, восстанавливая равновесие, сидя на узком каменном бортике. Однако я не успеваю придать большее значение такому простому ответу, потому что исарийка продолжает рассказ:
        - Ну а дальше вы все знаете историю. Мать прожила ещё полгода, горе завершило дело, которое начал убийца Теялы. Её второй муж - отец Шейна и младшей двойни - тоже покинул этот мир примерно через год. Четыре брата так и не сумели сделать выбор между снедавшим их недоверием и любовью друг к другу. Не желали они признавать, что среди них есть убийца, но в то же время не могли быть уверены, что кто-то из братьев не станет следующей жертвой. Поэтому они решили разойтись. Каид отправился на север, Исар - на северо-восток, Шейн остался в Астаре, а Илос пропал среди горячих песков на юге. Южная часть Континента являлась, наверное, самой тяжёлой для жизни. И старшие братья могли бы даже решить, что младший умер, не сумев там ничего найти, если бы спустя годы не поползли слухи об объединённых под его рукой людях в той безжизненной пустыне, а также о прекрасном городе-оазисе, который затерян где-то в песках. За прошедшие столетия погибло немало народа, пытавшегося отыскать загадочную землю. Но тайна до сих пор остаётся тайной. Что касается убийцы… Получается, кто-то из братьев обладал огнём и силой,
способной забирать чужой дар или даже жизнь. И он унёс свой секрет в могилу. Но ситуация между родственниками не улучшилась, потому что Дар передаётся по наследству! - Исарийка хмуро оглядывает детей. - А это значит, что по сей день у кого-то из потомков Первых в крови течёт огонь Теялы. Поэтому после смерти всех Первых придумали запрет на браки между людьми из разных стран, обладающими Даром. Чтобы найти убийцу, узнать, какая из стихий даёт подобную способность, и сдержать умение отбирать чужое, не дав ему перейти к другим народам. Иначе кто-то из правителей заполучит слишком много власти. Одна линия потомков и без того сильнее остальных трёх, но пока они хранят это в секрете. Но рано или поздно кто-то не выдержит или совершит ошибку, и тогда тайна раскроется… Конец! - Мальта так сильно хлопает себя по коленям, что все, включая меня, резко подскакивают от неожиданности.
        Среди детей прокатывается вздох разочарования. Умеет же старуха оборвать всё удовольствие. Я моргаю и оглядываю площадь, возвращаясь обратно к реальности. Дети нехотя расходятся. В этот момент исарийка поднимается со своего места, берёт корзинку, которая стояла возле её ног, и гордо и неторопливо уходит по главной улице, слегка опираясь на свою трость.
        Я с долей разочарования спрыгиваю с бортика фонтана и, размяв затёкшую левую ногу, думаю уже направиться домой, как вдруг замечаю в толпе знакомое лицо. Дарен Отеро стоит, прислонясь плечом к стене, и с улыбкой смотрит на меня, сложив руки на груди.
        «Не к добру эта его ухмылка», - с неудовольствием решаю я и быстрым шагом иду в его сторону.
        - Увидел что-то забавное? - Я прохожу мимо парня, не сбавляя шага, так как знаю, что он сразу последует за мной.
        Дарен, как и я, является одним из учеников Роя, и сейчас, скорее всего, ему тоже нужно идти на тренировку. На это намекают его удобные чёрные штаны из льна и лёгкая серая рубашка с закатанными рукавами, открывающими вид на крепкие руки. А ещё Дарен - мой лучший друг.
        - Да всё смотрел на твою кислую мину, пока Мальта тебя подкалывала. Ждал, лопнешь ты в этот раз или нет. - Хоть я и двигаюсь в быстром темпе, но приятель с лёгкостью подстраивается под мой шаг. Вот же длинноногий. - Опять не сумела пройти мимо, не послушав байку про Илоса в какой уже… тысячный раз? Влюбилась, что ли?
        Они с Мальтой, похоже, два сапога пара - нравится им выводить меня из себя.
        - Заткнись! Старухе-то я ничего не сделаю, а вот тебе на тренировке могу и навалять, - я раздражённо смахиваю тёмную прядь волос со лба, закатываю рукава своей рубашки и, наконец, смотрю на друга.
        Возможно, обещание прозвучало неубедительно, так как он выше меня на голову, да и в целом тяжелее за счёт развитых мышц, хотя в одежде кажется в меру худым. Наши спарринги обычно заканчиваются не в мою пользу, но несколько раз благодаря ловкости у меня всё-таки получилось его одолеть. Так что есть вероятность, что мои слова будут не пустой угрозой. Дарена же, похоже, забавляет моя реакция, поэтому он, посмеиваясь, поднимает руки вверх в знак примирения.
        В целом он отличный друг, а в моём случае - практически единственный на всех Островах. Да и у него самого ситуация обстоит так же. Парень на год старше меня и не принадлежит ни к одному из народов. Он кахари, которых также называют полукровками, смешанными или метисами. Если на то пошло, то и меня саму некоторые считают кахари - дочерью каиданца Роя и теялийки Лайлы. Хотя моя внешность сбивает с толку.
        Б?льшая часть детей на Островах - чистокровные, просто рождённые от прошлых браков. Зачастую сюда переезжают женщины с детьми, брошенные после беременности. Им тут легче жить из-за отсутствия предрассудков. Хотя и кахари не так мало, как могло бы показаться вначале, хотя далеко не все, кто перебрался на Острова, решаются завести смешанных детей, поскольку знают, что ни одна страна не захочет их принять. Кахари всегда остаются ничейными, никому не нужными, запертыми на Островах не по своей воле. А отличить их очень просто даже по внешности: полукровки достаточно сильно выделяются.
        Мама Дарена - илосийка, отец - исариец. Такая смесь подарила их сыну экзотическую внешность. Можно было бы сказать, что он красив, но приятелю больше подходит слово «притягательный». Слегка растрёпанные волосы получили уникальный холодный бежевый оттенок, который я до этого никогда не видела, а орехово-карие глаза при ярком свете приобретают янтарный оттенок. У Дарена хорошо очерченная линия подбородка, высокие, выступающие скулы, однако самое привлекательное в его чертах - это приподнятые уголки губ. Они создают эффект не сходящей с лица мягкой улыбки, а растянутые в ухмылке придают обладателю выражение наглого и уверенного в себе молодого повесы. Не обладая таким обаянием, рядом с ним я выгляжу как вечно чем-то недовольная особа.
        Его отец - Алан Отеро - кузнец и владелец знаменитой на всю округу кузницы, в которую я относила заказ этим утром. Постоянная работа там помогла Дарену сформировать прекрасное, крепкое тело. А прибавив к этому высокий рост и лёгкий загар, мы получим одного из самых желанных красавцев в Городе.
        - Если это единственное, о чём ты хотел поговорить, то иди вон к Лоре или Саре, или как там их. Приставай к ним! Сара мне при каждом удобном случае норовит все уши прожужжать, что скоро станет твоей девушкой, потому что вы целовались, - я киваю на группу подружек, которые громко окликают Дарена по имени.
        Сама я раздражаю их просто своим существованием. По слухам, которые они распускают за моей спиной, я каким-то образом добыла у целителей на Континенте приворотную настойку и подмешала её другу. Иначе объяснить то, что он предпочитает мою компанию, они, похоже, не в состоянии. Хотя я чуть чаем не подавилась, услышав эти сплетни в первый раз. До сих пор сомневаюсь, что настойка, способная влюбить одного человека в другого, вообще существует.
        Дарен бросает странный взгляд в сторону девушек, а потом поворачивается обратно ко мне и, улыбаясь, пожимает плечами. Я знаю, что ему надоело всеобщее внимание. Наверное, именно из-за этого наша дружба и стала такой крепкой.
        Впервые мы столкнулись у фонтана на главной площади, когда мне было тринадцать лет, а ему - четырнадцать. Он случайно врезался в меня, и я уронила мешок с купленными на рынке фруктами, которые несла домой Лайле. В ответ на извинения я едва одарила мальчишку взглядом, молча собрала выпавшие продукты и пошла дальше. Тогда я только начинала свыкаться со своей новой жизнью и ещё тяжело принимала потерю памяти, поэтому практически ничем не интересовалась. Дарен же, по его словам, опешил, впервые получив настолько скудную реакцию на свою внешность. С самого детства сверстники либо прилипали к нему с вопросами, либо, не переставая, таращились на необычные волосы, а взрослые трепали по щеке или грустно качали головой, предрекая ему тяжёлую жизнь.
        В общем, заинтригованный Дарен увязался за мной и пытался завязать беседу, но я не смотрела в его сторону, продолжая идти своей дорогой. Я даже не уверена, что слышала его тогда. Первое время на Островах моя жизнь протекала как в тумане. Я была сбита с толку, напугана, чувствовала себя преданной собственной памятью и злилась, что не выходит вспомнить, кто я такая, несмотря на все усилия. Примерно через десять минут, бросив безуспешные попытки, Дарен отстал. Потом, спустя годы, он рассказывал, что с тех пор всё чаще стал замечать меня в Городе. Я почти всегда молча куда-то шла или относила заказы, но изредка мы встречались у фонтана, когда я слушала рассказы Мальты. Именно истории исарийки смогли пробудить во мне интерес, выводя из состояния безразличия. На какое-то время голос старухи вытягивал меня из темноты, в которой я оказалась.
        Потом он ещё пару раз пытался выпытать моё имя, откуда я или куда иду. Заваливал бесполезными или глупыми рассказами и иногда по-дурацки шутил, но неизменно натыкался на кислое выражение лица. Тогда он, наверное, решил, что я просто немая, и всё-таки оставил меня в покое. Но через две недели я пришла по поручению Роя в кузницу семьи Отеро, чтобы забрать у отца Дарена новый колчан со стрелами для охоты. И тогда мальчишка впервые услышал, как я говорю.
        - Твоя речь казалась плавной и спокойной, а в голосе не было ничего особенного, - признался Дарен спустя много лет, когда мы вспоминали наше знакомство. Увидев, как помрачнело моё лицо от этого «приятного» комплимента, он быстро добавил: - Но после этого я не мог перестать улыбаться, как будто выиграл долгожданный приз.
        Не хочется признавать, но я до сих пор краснею, думая об этом.
        - Помнишь, как ты впервые пришла к нам в кузницу? - продолжая путь, внезапно выдаёт Дарен, словно читая мои мысли.
        - Ещё бы! Ты тогда заорал на весь дом прямо перед родителями, что рад, что я не немая. Мне было так стыдно перед ними, что я чуть под землю не провалилась, - с наигранным недовольством морщусь я.
        Друг слегка откидывает голову назад, открывая вид на шею, и начинает смеяться.
        - Ты тогда покраснела, как раскалённая кочерга! Хотелось тебя в… в воду опустить, но стало страшно, что… что разнесёшь всё! - Его лицо постепенно краснеет от хохота.
        Я сильно пихаю чрезмерно развеселившегося парня локтем в бок, хотя и сама улыбаюсь. Несмотря ни на что, это приятное воспоминание. С тех пор мы постепенно сдружились. Дарен стал третьим и последним человеком, который знает мою тайну о том, что я не принадлежу к роду Сесциа, что не помню, кто я и откуда или хотя бы что со мной произошло. Единственное, о чём я умолчала - о своём дефекте. До сих пор не хочу об этом рассказывать, хотя уверена, что приятель просто начал бы надо мной подтрунивать, что наконец на этих Островах появился кто-то, чья внешность ещё больше бросается в глаза.
        Выйдя за пределы Города, мы сворачиваем к моему дому, рядом с которым находится поле для тренировок.
        - Кстати, о том дне. Есть один момент, который я по-прежнему не могу понять, - я задумчиво поворачиваюсь к другу. - Твоя мама тоже илосийка, и когда увидела меня, то так тепло заулыбалась и всегда была очень добра ко мне. Она же не знает, что я не кахари?
        - Скорее всего, нет. Но твоя внешность о многом говорит.
        - Тогда я даже не успела представиться, а она сразу спросила, почему я не в Илосе. И когда я ответила, что прихожусь дочерью Рою и Лайле, она так и продолжила улыбаться и сказала, что мне обязательно стоит побывать в Илосе.
        Я вспоминаю тот момент, когда Шерин Отеро взяла меня за руки. Перед глазами возникает образ таких же, как у меня, чёрных волос, но до плеч, в которых, несмотря на возраст, практически отсутствует седина. Глаза чуть более темного оттенка, чем у сына. И такие же приподнятые уголки губ.
        - Твоя мама много тебе рассказала про Илос?
        - Не особо, - Дарен запускает пальцы в свою отросшую чёлку, которая падает на глаза. По краям и сзади он стрижёт волосы значительно короче, оставляя длинным лишь верх. - Ты же знаешь, что илосийцы молчат как рыбы, поэтому точно не ясно, что происходит в Илосе. Мне известно столько же, сколько и любому другому на этих Островах: то, что сейчас там правит семья Калануа, а точнее, принц Даян и его младшая сестра - принцесса Айла. Хотя, возможно, он теперь король, ведь их отца, прошлого короля Хисара, убили.
        - Убили?! - Я так ошарашена, что на мгновение останавливаюсь. - Я думала, что он умер от естественных причин. Слышала, что он погиб через три года после трагической смерти жены, королевы Сар?р. На неё ведь кто-то напал у Теневого залива, и убийц так и не нашли. - Я возобновляю путь, хотя мысль о печальной истории семьи Калану? оставляет неприятный привкус. - Матросы в порту пересказывают эти сплетни и утверждают, что это судьба возвращает долг потомкам Илоса за Теялу. Что же произошло с королём Хис?ра?
        Я потираю озябшие руки.
        - Мама уже тогда жила на Островах и, услышав весть о кончине Сарир, плакала два дня подряд и месяц не разговаривала. До этого я ни разу её такой не видел: она была разбита, как будто умер член семьи, - задумчиво отвечает Дарен. Кажется, ему неприятно вспоминать тот период. - Но после смерти короля Хисара она рассказала только то, что он отомстил за жену и был убит. Не понимаю, откуда мама это узнала. Ведь все остальные действительно слышали версию, что он умер сам от болезни.
        Я пытаюсь представить эту семью. Мужа, который отомстил за возлюбленную и оставил своих детей править. В душе вновь появляется желание прямо сейчас отправиться домой и отыскать настоящих родителей, узнать их.
        - А… мама упомянула ещё кое-что интересное. Она говорила, что в Илосе мне всегда будут рады. Может, слухи о том, что илосийцы принимают даже кахари, правда. Я бы не прочь туда поехать и взглянуть на таинственную пустыню лично. Увидеть, какими силами всё-таки обладают тамошние жители. Наверняка вышло бы неплохое приключение. - Его задумчивое выражение снова сменяется задорной ухмылкой.
        Заражаясь его воодушевлением, я улыбаюсь в ответ, однако мы оба знаем: все, кто попадает в пустыню, там и умирают.
        Глава 3
        - Ещё!
        Рой стоит прямо, заложив руку за спину, и смотрит на пятерых запыхавшихся учеников, включая нас с Дареном. Мы только что пробежали последний десятый круг по линии земель Сесциа. Наш дом хоть и достаточно скромный, но сады вместе с конюшней и тренировочным полем в сумме занимают большое пространство. Я наклоняюсь вперёд, упираясь руками в колени. Волосы, заплетённые в свободную косу, сразу свешиваются вниз через плечо. Если бы горло не пересохло так сильно, я бы наверняка не сдержалась и выдала какое-нибудь ругательство. Дарен выглядит куда лучше, хотя и на его щеках появился румянец, а на висках выступили капли пота. По красным лицам остальных трёх молодых парней тоже можно понять, что они не слишком горят желанием бежать ещё один круг.
        Рой как родитель - спокойный, рассудительный и внимательный. Но на тренировках в нём просыпается какой-то тиран. Именно так я называю его про себя в период занятий.
        - Не хотите? - с наигранным удивлением уточняет бывший капитан гвардии. - Что я вам говорил! Если встретите врагов, превышающих вас силой или количеством, что нужно делать?!
        - Удирать, - вяло мямлят двое, я даже не смотрю, кто именно.
        - Правильно. Удирать так, чтобы пятки сверкали! А у вас что? Да я вафли Лайлы уже пятый день подряд жую быстрее, чем вы бегаете! - ухмыляясь, рявкает каиданец. - Ладно, не хотите одолеть ещё кружок, тогда отжимайтесь.
        Все пятеро не могут подавить вырвавшийся стон разочарования. Помимо меня и Дарена с Роем занимаются ещё трое молодых парней, двое исарийцев и каиданец. Я среди них - единственная девушка. Не потому, что другим запрещено, нет. Рой готов тренировать всех желающих, но жаждущие заниматься подобным делом среди женского пола - редкость. В основном многие не понимают, какой смысл обучаться воинскому делу, если на Островах всё всегда спокойно.
        Покончив с отжиманиями и добавленными Роем прыжками, нам наконец разрешают сделать перерыв. Тяжело дыша, я опускаюсь на траву и откидываюсь назад, опираясь на руки. Подставляю лицо солнцу, ожидая, пока пот немного высохнет под ласковыми лучами. Хоть сейчас уже и начало осени, погода остаётся тёплой. Я смотрю на Марка - единственного каиданца в нашей команде - и Дарена. Они смеются, о чём-то бодро переговариваются, но я не пытаюсь вслушиваться. Одежда уже начала липнуть к их телам, а на лицах, как и у меня, блестит пот. Я обладаю неплохой выносливостью, но бег или прыжки терпеть не могу, а эти двое улыбаются. Я не понимаю таких людей, как Дарен, которые этим наслаждаются и даже получают заряд бодрости. Мне после пробежки всегда хочется упасть и лежать, а лучше вообще поспать.
        - Хорошо, нытики, перейдём к занятиям поинтереснее. Сегодня у нас тренировка с луком, на чучелах и по парам, - Рой подходит к стойке с оружием.
        Некоторые из предметов попали сюда из личных запасов нашего наставника, но б?льшую часть сделал либо Дарен, либо его отец Алан Отеро - один из самых талантливых кузнецов Исара, а теперь и Города. Иногда даже люди с Континента приезжают на Острова, чтобы заказать у него оружие. И, судя по последним изделиям, сын унаследовал талант.
        - Начнём со стрельбы, - решает Рой.
        Мы по одному берём луки, перебрасываем колчаны через плечи и выстраиваемся в одну линию. Задание мы будем выполнять, как всегда, по очереди, в три подхода. Цель - попасть по всем пяти соломенным чучелам, которые расположены на разной дистанции. Ближайшая мишень находится на расстоянии пятнадцати метров, а самая дальняя - около пятидесяти. Мы выстраиваемся по росту, и я, конечно же, оказываюсь последней, хотя мне же лучше. Смогу сразу оценить, насколько мои противники сегодня в форме. Проигравший побежит ещё два круга. Так что стимул у всех хороший, и я внимательно слежу за соперниками. Ещё раз я точно бежать не собираюсь.
        К третьей и последней попытке счёт ведут Дарен и каиданец Марк, затем иду я совместно с двумя парнями-исарийцами.
        - Эй, кахари, сможешь побить? - Марк улыбается во все тридцать два зуба и, как всегда, поддразнивает Дарена, не обращаясь к нему по имени.
        Глядя на этих двоих, можно решить, что они враги, ненавидящие друг друга. Но на самом деле они лучшие среди учеников Роя, поэтому бесконечно соревнуются между собой. Я закатываю глаза, слушая их краткий обмен любезностями.
        Первые три стрелы Марка снова попадают точно в головы соломенных чучел, четвёртое - в сердце, а последней мишени древко вонзается в плечо. Очень неплохо! Превзойти такой результат было бы непросто, будь это кто-то другой, а не Дарен. Но каиданец неправильно рассчитал ветер при последнем выстреле, и это сильно подпортило его шансы.
        - Кто знает, - мой друг в точности пародирует улыбку соперника, но я улавливаю в ореховых глазах опасный блеск, прекрасно зная и разделяя соревновательный дух.
        Дарен резко разворачивается, натягивает тетиву и сразу же отпускает. Первая стрела попадает в голову чучела, наполовину пройдя её насквозь. Приятель снова и снова повторяет движения и быстро, словно даже не целясь, выпускает оставшиеся четыре стрелы. Вторая и третья входят в грудь соломенных мишеней, точно в место, отмеченное сердцем. Следующая стрела попадает в голову, и последняя вонзается прямо в горло.
        - Показушник, - бросает каиданец, но всё равно продолжает улыбаться.
        - Молодцы! Но, Марк, меньше трать время на прицел. Враг не будет стоять на месте, ожидая, когда ты решишь нашпиговать его стрелами. Дарен, следи за стойкой. Иногда ты слишком сильно переносишь вес на пятки, - моментально отчитывает приёмный отец. Рой будет не Роем, если не найдёт какие-то ошибки. - Теперь остальные трое.
        Следующие на очереди исарийцы Дастин и Теренс. Они одного возраста, старше меня на год и даже чем-то похожи между собой, как сводные братья. Оба блондины, но у Дастина вьющиеся волосы цвета золотого песка, а у Теренса - едва заметно отливают медью под лучами солнца. У Дастина тёмно-карие глаза, более крупные черты лица и тяжёлый подбородок, заросший щетиной. Карие глаза Теренса более светлого оттенка, ростом он выше и не настолько широк в плечах. Говорят, что исарийцы - хорошие лучники, однако эти двое, как ни странно, не особо сильны в стрельбе, а я оказываюсь достаточно умелой, чтобы занять третье место. Первому и второму чучелу я попадаю точно в голову, третьему в грудь, четвёртому в руку, а на последнем - промахиваюсь.
        - Принцесса, в глаз что-то попало? - После моей неудачи Марк складывает руки на груди и улыбается снисходительной улыбкой, называя меня уже привычной кличкой.
        Теренс и Дастин скромно посмеиваются, а Дарен прыскает, но сразу пытается взять себя в руки. Сжимает губы и демонстративно смотрит в синеву неба.
        - Ой, да захлопнись ты, Марк. Всё равно ты не первый!
        Я закатываю глаза, делая вид, что промах меня не волнует. Хотя это неправда, лучше попасть хотя бы в ногу, чем вообще мимо. На этих занятиях я в основном держусь достойно за счёт чувства соперничества, как у того же Марка или Дарена, которое не позволяет никому уступать. Среди нас только Теренс и Дастин не спорят о том, кто лучше. Наша компания, конечно, дружная, но шутки и подколы никто не отменял.
        Рой засчитывает нам баллы за точное попадание по жизненно важным органам. Несмотря на последнюю ошибку, я всё-таки неплохо справилась. В то время как Дастин и Теренс если и попадают в чучело, то чаще всего в руки или ноги. Меньше всех повезло Теренсу: Рой в очередной раз отправляет беднягу нарезать круги. Дастин расслабляется, понимая, что в этот раз его пронесло.
        Мы возвращаем луки на место и идём выбирать своё любимое оружие для дальнейшей тренировки. Бывший капитан гвардии учит нас обращаться с любым, но каждый ученик всё равно отдаёт чему-то предпочтение. Сейчас мы разбираем деревянные мечи. После того как пришлось в очередной раз заменить испорченные чучела, Рой решил перейти на лёгкие муляжи, и с настоящими клинками мы теперь тренируемся лишь пару раз в неделю. У нас есть выструганные из дуба или бука копии как тяжёлых двуручных мечей, так и короткие одноручные сабли.
        Краем глаза я отмечаю, что Дарен вновь берёт муляж своего любимого длинного, слегка изогнутого клинка. Стальной оригинал затачивают с одной стороны, а рукоять у такого оружия с небольшой круглой гардой у основания. Она достаточно длинная, чтобы её можно было ухватить двумя руками, но сам меч легче обычных прямых двуручных. Это позволяет подбрасывать его и перехватывать даже одной рукой.
        Я же привычно выбираю два деревянных меча, очень похожих на слегка изогнутый клинок Дарена, но в разы короче, поэтому предпочитаю использовать их в паре. Рукоять недостаточно длинная, чтобы схватиться за неё двумя руками. Каждый муляж не длиннее сорока пяти сантиметров, и ношу их я закреплёнными параллельно друг другу в специальных ремнях на пояснице. Такие изогнутые сабли, как мы с Дареном любим, часто используют в Теяле и Илосе. В Каидане и Исаре предпочитают заточенное с обеих сторон и острое на конце оружие. Каиданские воины также славятся умением обращаться с тяжёлыми двуручными мечами, а исарийцы чаще выбирают короткие клинки, луки или арбалеты.
        Как я и сказала, Рой пытается научить нас пользоваться любым снаряжением, но если с саблей Дарена я ещё справляюсь, то с двуручным каиданским клинком дела складываются плохо. Он слишком тяжёлый: с ним я становлюсь неповоротливой и медлительной, что превращает меня в отличную мишень. Наставник поначалу думал, что чуть больше практики и мышц на руках помогут мне справиться с этим оружием. Но всё закончилось огромным синяком на ноге, на которую я этот меч уронила, и всеобщим смехом. Рой тогда покраснел и крикнул, чтобы я даже не думала трогать двуручник, если за мной будет гнаться враг, а просто бежала дальше. До сих пор стыдно. Но потом я взяла два укороченных клинка, и оказалось, что они будто созданы специально для меня.
        Сначала использование двух коротких мечей одновременно давалось мне тяжело, но с моим ростом есть два преимущества: скорость и ловкость. Я стараюсь двигаться быстро и подходить к противнику ближе, чтобы сразу же нанести удары в самые уязвимые места и закончить любой поединок в максимально короткий срок. Сейчас таким стилем я владею лучше всего, хотя и с остальным оружием могла бы справиться. Кроме тяжёлого двуручного меча - к нему я больше не подхожу.
        Каждый раз в душе разливается гордость, когда я вижу одобрительные кивки приёмного отца, потому что других он даже не начинал учить владению двумя клинками.
        - Они просто не справятся, а ты у меня молодец, - однажды шепнул мне Рой, как настоящий отец, когда в шестнадцать лет я, используя две сабли, наконец выстояла против Дарена. Не победила, но и не проиграла. Не имело никакого значения, даже если сказанные слова были ложью, чтобы меня подбодрить. Тогда я так сильно улыбалась, что боялась, как бы не треснули губы.
        Взвесив деревянные мечи в руке, я отхожу на свободное место и начинаю с переходов и вращений, и только через какое-то время приступаю к отработке ударов на чучеле. Стоит остаться один на один со своими мыслями, как, несмотря на приятный день, настроение тут же ухудшается от воспоминания о нелепом сне или кошмаре, разбудившем меня нынешним утром. Мне достаточно часто снится отражение, которое ведёт себя странно, и каждый раз я прихожу в себя с колотящимся от страха сердцем.
        Отработка техники ударов стала настолько привычным делом, что я с удивлением замечаю, как тело продолжает работать, даже в то время, как мысли спокойно текут в другом направлении. Я стараюсь не слишком реагировать на кошмары, но больше всего раздражает их неясный смысл. Мне давно кажется, что в них есть какая-то зацепка, подсказка о том, кем я была до потери памяти. Как будто подсознание хочет мне что-то поведать, но ограничивается намёками.
        Я наношу несколько ударов, разворачиваюсь, снова бью по голове чучела. Ещё поворот, и я с силой опускаю оба меча, один за другим. Первый удар соломенная фигура выдерживает, а после второго раздаётся неприятный треск, и ломается толстая деревянная ветка, которая служила каркасом для руки. Теперь она повисает вдоль туловища. Я ругаюсь и быстро бросаю взгляд на приёмного отца. Кажется, Рой ничего не заметил, и если повезёт, манекен мне придётся переделывать не сегодня, а когда-нибудь потом.
        - Полегче с бедолагой, - усмехается Дарен, который упражняется поблизости.
        - Ты ничего не видел! - я предупреждающе тычу в его сторону своим мечом, пока наставник стоит к нам спиной и поправляет движения Марка. Возможно, мой голос был слишком резким.
        - Конечно, подруга! Как скажешь, - подмигивает Дарен, возвращаясь к своему занятию.
        Я выдыхаю. Да что со мной? Я собиралась ответить шуткой на шутку, но чувствую, что слова прозвучали слишком серьёзно. Ну, хоть друг не обижается. Я подхожу к повреждённому чучелу и пытаюсь пусть и неуклюже, но воткнуть руку на место.
        Меня беспокоит не сломанная деревяшка, а скорее собственное настроение. Иногда оно вдруг становится мрачным. Меня резко накрывает раздражение, и хочется отдубасить этот несчастный манекен, переломать остальные части, чтобы как-то выместить чувство безысходности от потерянной памяти.
        Иногда я оглядываюсь вокруг и на мгновение, всего лишь на мгновение, но чувствую растерянность и не могу понять, что я здесь делаю. Зачем я здесь? Спустя несколько лет такое настроение появляется всё реже, но даже эти нечастые моменты я не хочу никому показывать. Мне кажется, что я стою перед какой-то гранью внутри себя. Как будто передо мной находится огромное пространство, скрытое чёрной полупрозрачной тканью, за которой таится мгла с редкими сверкающими бликами. Тьма дышит, как живая. Не страшная, но неизвестная. Я чувствую, что если перейду эту грань, то обратно вернуться уже не смогу.
        Уверена ли я, что хочу увидеть спрятанное?
        Не пожалею ли, шагнув вперёд?
        Каждый раз меня одолевают сомнения, заставляя упустить момент. Мной овладевает страх, и тогда я вновь отступаю на несколько шагов назад от этой тёмной неизвестности.
        Через полчаса Рой разбивает нас на пары для завершающих поединков. Мне сегодня достаётся Марк, Теренс поворачивается к Дастину, а Дарену выпадает тренироваться с Роем. К счастью, с каиданцем мне никогда не нужно сдерживаться, боясь ударить его слишком сильно. Он самый высокий среди нас и хорошо сложён, поэтому жалеть противника я не собираюсь, а вот за шутки можно отплатить хотя бы парой синяков.
        Наш бой первый. Солнце клонится к закату, окрашивая землю в тёплый золотой цвет. Мы с Марком накидываем на свои пропитанные п?том рубашки лёгкие кольчуги для защиты. Оружие хоть и деревянное, но и таким можно что-нибудь сломать, а целители находятся слишком далеко. Соперник обычно предпочитает двуручные тяжёлые мечи, но, зная, что я в основном полагаюсь на скорость, в этот раз выбирает более лёгкий клинок, какой любит Дарен.
        Умно. Это позволит наносить удары быстрее.
        Я снова вытаскиваю свои тренировочные сабли и принимаю стойку. Рой едва заметно кивает мне, и я чувствую прилив уверенности, но не двигаюсь с места, ожидая первого выпада от Марка. Он решает не ждать и сразу начинает атаку с рубящего удара сверху. Я легко отклоняюсь и снова принимаю стойку. Каиданец ещё несколько раз проводит неторопливые приёмы, но я просто продолжаю уклоняться от них, ожидая, когда противник откроется для контратаки. Сделав ложный выпад, я стараюсь нанести удар в плечо, но Марк вовремя парирует, и я снова отступаю на шаг. В момент, когда соперник замахивается и опускает меч сверху вниз, я уворачиваюсь и бью ногой прямо в живот парню.
        - О-о! - резко выдыхают зрители, зная, что теперь дело пойдёт интереснее.
        Удар достаточно сильный, я постаралась, так что каиданец на секунду сгибается и отходит на пару шагов назад.
        - Моя вина. Недоглядел, - скалясь в улыбке, хрипит он.
        Моя очередь. Я резко подскакиваю, стараясь пойти в лоб, и наношу прямой удар, но Марк отбивает атаку, уводя клинки в сторону. Теперь мы двигаемся быстрее. Противник пытается повторить мой манёвр, но ниже, целясь по ногам, однако в последний момент я успеваю подпрыгнуть. Заношу руку для нового удара слева направо, как вдруг Марк бьёт меня локтем в лицо.
        - Грязный приём, - слышу я голос Дастина.
        Дарен, Теренс и Рой молчат.
        Я отшатываюсь на несколько шагов и пальцами ощупываю нос. Крови нет, скорее всего, останется небольшой синяк. Хоть нападение и выбило меня из колеи, но я чувствую, что каиданец сдерживался, чтобы ничего мне не сломать: удар оказался неожиданным, но не сильным. А мог ведь и нос разбить, но максимум будет болеть сегодня и завтра.
        Решив вернуть долг, я заношу оба меча одновременно для одной-единственной мощной атаки, но они врезаются в клинок соперника. Дерево скрипит. Отбросив меня на пару шагов, Марк переходит в наступление, чеканя один удар за другим. Я так же последовательно отбиваюсь, отступая назад либо скользя по кругу. Дыхание начинает сбиваться, а руки - наливаться тяжестью. Нужно заканчивать, а то каиданец просто измотает меня. Так мы продолжаем поединок ещё какое-то время, иногда задевая друг друга деревянными мечами, нанося незначительные и скользящие удары по рукам или ногам. Тогда я решаю сменить тактику, потому что длительный бой против более сильного соперника долго вести не удастся. В самый неожиданный момент, вместо того чтобы вновь отступить, я, пригнувшись, уворачиваюсь от клинка и делаю шаг вперёд, нанося два удара подряд по туловищу Марка. И, оказавшись у него за спиной, пинаю его по коленям сзади, из-за чего ноги противника подгибаются, и он падает. Я отхожу, давая ему подняться, но продолжаю внимательно за ним следить. Встав на ноги, парень уже безо всякого намёка на улыбку резким прыжком
преодолевает расстояние между нами и сосредоточенно наносит удары в попытке достать меня. После того как Марк умудряется опрокинуть меня на траву и достаточно сильно врезать мечом по бедру, я отвечаю ему ещё одним пинком в корпус. Хотелось бы достать и до головы, но пригибается массивный соперник не часто.
        - Хватит! - почувствовав накалившуюся атмосферу, Рой встаёт между нами.
        Мы с Марком запыхались, у обоих лихорадочно блестят глаза, по лицу вновь струится пот. Мы явно настроились серьёзно отделать друг друга.
        - Это же тренировка. Помиритесь! Дарен, ты со мной следующий! - подводит итог наставник, забирая оружие из рук каиданца.
        - Хороша трава на вкус? - насмешливо бросаю я Марку.
        Когда мы уходим из тренировочного круга, я, имитируя дружеское похлопывание, довольно сильно опускаю ладонь на спину соперника.
        - Наверняка не хуже моего локтя, - хмыкает тот, закидывая руку мне на плечи и наваливаясь практически всем весом, отчего боль в бедре усиливается и, хромая, я тащу приятеля на себе. Мы опускаемся на землю, чтобы понаблюдать за следующими поединками.
        - Ты молодец, Ойро, - улыбаясь, говорит Теренс, когда я стягиваю с себя кольчугу. Затем подходит ближе и помогает мне вытащить косу, что зацепилась за звенья.
        - Спасибо, - отвечаю я, заставив парня слегка покраснеть.
        Я уже давно не обращаю на это внимание, так как Теренс достаточно скромный и часто стесняется даже минимального женского внимания, а я не хочу смущать его ещё больше.
        Среди всех остальных именно он самый добрый, никогда не подкалывает и не раздражает других своими шутками, а если и говорит, то что-то воодушевляющее или приятное.
        - Если хочешь, я помогу тебе с луком, - вдруг предлагаю я. - Кажется, ты уже в третий раз зарабатываешь в наказание дополнительные круги. Пора отдать последнее место Дастину.
        На лице Теренса появляется такая светлая улыбка, что я сама невольно начинаю улыбаться в ответ.
        - Эй! Так нечестно! - возмущается его приятель, расталкивая меня и Марка, чтобы сесть между нами. - Учи тогда нас обоих!
        - С тобой может позаниматься и Рой, - отмахиваюсь я.
        Дастин бросает затравленный взгляд на наставника, а я прикрываю рот рукой, чтобы не засмеяться.
        - Нет, уж лучше ты, - нахальный исариец неожиданно хватает меня за запястье и дёргает на себя.
        Я успеваю только приоткрыть рот, когда мою другую руку берёт Теренс и тянет в свою сторону. Мы с таким удивлением оборачиваемся к нему, что парень тут же краснеет, как клубника, но с несвойственным ему упорством хватки не ослабляет.
        - Ты с кем-то встречаешься, Ойро? - в очередной раз задаёт бестактный вопрос Дастин, деликатность вообще не в его стиле.
        Когда-то он специально засыпал меня подобными подначками, чтобы позлить. Говорил, что я забавно хмурюсь и глупо себя веду, когда пытаюсь поймать его, чтобы отвесить подзатыльник или пинок. Ещё несколько лет назад ему и вправду удавалось вывести меня из себя, но теперь в ответ я просто закатываю глаза.
        - Все знают, что она встречается с кахари, - встревает Марк.
        - А ты что, свечку держал?! - возмущается Дастин.
        - Я не встречаюсь с Дареном, - унылым тоном чеканю я, кажется, уже в сотый раз за последние полгода.
        - Тогда как насчёт меня? - вновь пристаёт исариец, дёргая меня в свою сторону.
        - Нет! - выпаливает Теренс и тянет меня на себя.
        Марк хмыкает, закатывая глаза.
        - Вот что происходит, если ты не самая страшненькая девочка и другой среди нас нет, - качает он головой.
        - Ты только что назвал меня страшной? - возмущаюсь я.
        - Чем ты слушаешь? Я как раз сказал, что ты не особо страшненькая, - улыбается каиданец, пока я пытаюсь его пнуть, хотя из-за Дастина, сидящего между нами, ничего не получается.
        - У тебя каждый комплимент звучит как оскорбление? - задаю я риторический вопрос.
        Парень, продолжая ухмыляться, поворачивает голову в сторону тренировочного поля:
        - Кахари! Тут твою подружку уводят!
        Дарен и Рой так резко оборачиваются к нам, что мы все замираем. Их лица недобро мрачнеют, когда они замечают, как друзья пытаются перетянуть меня, словно игрушку. Оба исарийца тут же отпускают мои руки, пока Марк злобно хохочет. Дарен предупреждающе тычет концом деревянного меча в направлении Дастина и Теренса, и только после этого спарринг продолжается.
        Мой лучший друг хорош в бою, двигается быстро и чётко. Он единственный среди учеников Роя, кто может дать ему фору. Один раз Дарен даже победил наставника, несказанно удивив всех нас. Убрав прядь волос с потного лица, я любуюсь заходящим за далёкий холм солнцем и низко летающими птицами. Несмотря на практически беспрерывный стук деревянных мечей, этот вечер кажется мирным и уже по-привычному уютным. Почти как дома.
        Стоит ли теребить прошлое?
        Может, лучше остаться здесь навсегда?
        Я вздрагиваю от этих мыслей. От того, что чувствую их корни, зарывшиеся глубоко в сердце.
        - Мальчики, как насчёт сладких булочек, после того как закончите делать друг из друга отбивные? - громкий голос Лайлы раздаётся настолько неожиданно, что Дарен пропускает удар и, судя по выражению его лица, наверняка получил очень болезненный синяк на плече.
        Все дружно поворачиваются к женщине, держащей поднос с холодным чаем и сладкими, ещё исходящими паром булочками. Теренс, Дастин и Марк стонут в унисон от облегчения. Мы быстро возвращаем оружие и кольчуги обратно на стойки и рассаживаемся за ближайшим деревянным столом.
        Мы решили установить его здесь три года назад. С тех пор чаепитие после тренировок стало уже обязательным ритуалом. Рой что-то недовольно бубнит о том, что Теренс и Дастин ещё не отработали поединок, однако если Лайла махнула рукой, то на ворчание учителя можно не обращать внимание. Каиданец ещё ни разу не сумел переспорить жену и уже не особо пытается. Они женаты уже долгие годы, а их любовь всё такая же тёплая, как выпечка Лайлы. Теренсу и Дастину сегодня повезло закончить занятие без синяков. Это становится отличным завершением дня. Я смеюсь вместе со всеми, в очередной раз слушая забавные рассказы приёмной матери.
        Наверное, так ощущается дом - как тепло закатного солнца. Звучит, как шум голосов и смеха с привкусом сладкой корицы.
        Глава 4
        К тому времени, как все заканчивают набивать животы, солнце уже почти садится. Пора возвращаться по домам, пока совсем не стемнело. Перед уходом Дарен просит меня заглянуть через несколько дней в кузницу к его отцу. Я недовольно складываю руки на груди, когда приятель лишь загадочно улыбается и подмигивает в ответ на мои расспросы, после чего направляется в сторону Города вместе с Дастином. Марк и Теренс живут неподалёку от дома Сесциа, поэтому друзья расходятся в разные стороны.
        С того вечера проходит два дня. Два длинных, до ужаса растянутых дня. Именно ожидание всегда давалось мне труднее всего. Особенно ожидание неизвестно чего. Словно кто-то не удосужился договорить важную фразу или рассказал о купленном подарке, который вручат лишь с наступлением праздника. И, похоже, мой друг это прекрасно знает. Он разжёг интерес, захвативший все мои мысли на протяжении последующих дней. Вплоть до того, что ближе к вечеру на конной прогулке, которая благодаря Рою больше похожа на очередной урок или соревнование, я не могу спокойно усидеть в седле. Мне хочется как можно скорее отправиться в Город. Стоит нам вернуться домой, как я мигом сползаю с гнедой кобылы и умоляюще смотрю на приёмного отца, который в курсе нашей договорённости с Дареном.
        - Хм… кажется, нам бы не помешало почистить стойла, - Рой задумчиво почёсывает бороду.
        От меня не укрывается, как дёргается уголок его губ, но он пытается сохранить серьёзное выражение лица. И я решаю подыграть.
        - Я всё сделаю через несколько часов! Обещаю! - Изо всех сил пытаюсь придать себе жалостливый вид. - Только ненадолго сбегаю в Город, туда и обратно.
        Приёмный отец смотрит на меня, притворяясь, что раздумывает над услышанным, как будто сейчас нет более серьёзной проблемы, чем чистка стойла.
        - И подковы бы проверить, - продолжает бормотать он, но не выдерживает моего немигающего взгляда и с кислой улыбкой побеждённого всё-таки разрешает: - Ладно, иди.
        Я тут же возвращаюсь в седло, пока Рой не припомнил другие дела, которые я тоже не мешкая согласилась бы выполнить, а потом двое суток вычищала бы весь дом. Такое уже случалось, поэтому я спешу в Город.
        Верхом дорога занимает чуть больше пяти минут. Редкий лес мелькает по левую руку, зелёные холмы - справа. Проскочив ворота, я пускаю лошадь спокойным шагом.
        Нужно управиться побыстрее, кажется, к ночи начнётся буря, но дождь может пойти и раньше, - решаю я, разглядывая сереющее небо. Ветра нет, а духота предупреждает о надвигающейся грозе. Солнце сядет примерно через час или чуть больше, но улицы уже постепенно пустеют. Продавцы тканями и специями сворачивают прилавки немного раньше обычного, опасаясь внезапного дождя. Пока не торопятся разве что торговцы фруктами и овощами, их не пугает намоченный товар. А со стороны порта, как всегда, раздаются выкрики и галдёж, там рыбаки стремятся как можно быстрее распродать сегодняшний улов.
        Я добираюсь до площади, спрыгиваю на землю и привязываю кобылу к специальному стойлу, не забывая заплатить мальчику, который присмотрит за ней, пока я буду в кузнице. До неё совсем близко: свернуть налево в переулок и идти почти всегда прямо по узкому проходу между домами - так быстрее, чем по главной улице. Я бы могла доехать до кузницы верхом, да моей лошади не нравится звук молота при ударе о наковальню, она всегда нервничает, поэтому решаю дальше отправиться пешком.
        Шагая по извилистому переулку, я вновь бросаю взгляд на серую полоску неба с лёгкими розово-красными проблесками закатных лучей. Похоже, тёплые дни скоро подойдут к концу и начнётся настоящая осень. Я не замечаю выпирающий камень и, споткнувшись, чуть не падаю. В последний момент меня поддерживает возникшая словно из ниоткуда Мальта, которая крепко берёт меня под локоть и помогает сохранить равновесие. Я с удивлением отмечаю, что хватка старой женщины практически железная, что совсем не вяжется с её внешним видом.
        - Что ты здесь делаешь? - Мальта отпускает мою руку и привычным движением опирается на трость, хотя прямая осанка намекает, что палка нужна лишь для вида.
        Впервые очутившись нос к носу с исарийкой, я замечаю, что она выше меня на несколько сантиметров. Мы никогда не стояли так близко, и сейчас её взгляд, которым она окидывает меня сверху вниз, кажется неприятно тяжёлым.
        - Я… иду в кузницу.
        Пятясь, я предпринимаю попытку обойти старуху, но улочка слишком узкая, чтобы разминуться, а Мальта даже не делает попытки посторониться.
        - Я спрашиваю, что ты делаешь здесь? - она делает ударение на последнем слове.
        - Сокращаю путь, - я теряюсь ещё больше из-за непонятных вопросов.
        Исарийка напряжённо сжимает губы в тонкую линию и бросает встревоженный взгляд через плечо, а потом наклоняется вбок, всматриваясь в переулок за моей спиной. Я, удивленная её поведением, тоже начинаю озираться по сторонам, но не вижу ничего примечательного. В переулке, кроме нас, никого нет, и окна зданий выходят на другую сторону, поэтому здесь достаточно сумрачно.
        - Уходи сегодня же, девочка, а иначе они тебя заберут, - вдруг выдаёт старуха.
        - Кто «они»?
        - Смотрители.
        Я приоткрываю рот, но не могу издать и звука. Мысли начинают путаться у меня в голове. Смотрителями называют элитную гвардию Каидана, которая следит за соблюдением запретов на браки между жителями разных народов, а если быть точнее, проверяет у мужа и жены наличие Дара. Некоторые каиданцы взяли на себя обязанности приводить в исполнение закон, так как являются наследниками Света и получают дополнительную способность чувствовать Дар других людей через прикосновение. Не обладающим талантом парам дают разрешение на брак, но отправляют их на Острова. Если же оказывается, что муж с женой владеют Даром, но вступили в союз, преступив закон, то их отвозят в Каидан. Их судьба решается в зависимости от способностей и наличия детей, которым они могли передаться. Что происходит с нарушителями дальше, на Островах знают немногие, но все уверены, что ничего хорошего.
        Раньше всех их сразу казнили, в живых оставляли лишь детей, если у тех не обнаруживался Дар. Но позже, под давлением других трёх стран, Каидан смягчил политику: теперь кого-то казнят, но большинство отправляют работать на рудники. Также я слышала от Роя, что тех, у кого находят по-настоящему сильный талант, правители Каидана используют в своих целях. При том разговоре приёмный отец серьёзно посмотрел на меня и сказал, что илосийцы должны быть осторожнее остальных. Их способностей до сих пор боятся, и им шанса не дают. Их путь всегда заканчивается плахой, даже для женщин и детей - ещё одна плата за Теялу. Поэтому почти все жители Илоса не хотят покидать границ родной страны.
        Но всё стало ещё сложнее, когда узнали, что даже через поколения, у родителей, не владеющих способностями, иногда появляется ребёнок-полукровка, у которого может открыться Дар. Так начались облавы на кахари.
        Нет специальных дней, установленных для обследования. Смотрители могут явиться на Острова когда угодно и начать проверять местных. Так отлавливают нарушителей, беглецов и детей, которые иногда и вовсе не знают о своих способностях.
        Я видела Смотрителей один раз. Тогда стояла слишком холодная для Островов зима, и мне едва исполнилось пятнадцать лет. Пребывая в хорошем настроении, я шла вприпрыжку по улице Города почти так же, как и сейчас, чтобы встретиться с Дареном. Копна длинных волос хлестала меня по спине, как вдруг кто-то с силой ухватил меня за капюшон тёплого плаща и оттащил назад.
        - Я же сказал тебе остановиться, девочка! Ты меня совсем не слышишь!
        Я испуганно сжалась, поглядывая на огромного воина в чёрно-серых доспехах с символикой солнца на груди. С его плеч до самой земли свисал тёплый золотистый плащ. У незнакомца были короткие светлые волосы и голубые глаза, как у Роя. Несмотря на хмурое выражение лица, на злого человека он не был похож. Каиданец. Только это слово пронеслось у меня в голове, как мужчина наклонился ближе, выдыхая облачко пара. Погода стояла на редкость холодная.
        - Дай руку.
        Смотритель опустился на одно колено, чтобы наши лица оказались на одном уровне, и бережно обхватил пальцами мою протянутую трясущуюся ладонь. Скользнув по нему взглядом, я отметила огромный меч на поясе. Пока воин сосредоточенно к чему-то прислушивался, я ничего не чувствовала, кроме тепла его рук и шероховатости кожи. Однако меня била мелкая дрожь, а сердце продолжало громко стучать от страха, так что я едва расслышала следующие слова:
        - Всё в порядке. Ты чиста.
        Каиданец так же быстро поднялся и даже на мгновение положил ладонь мне на голову в успокаивающем жесте, а затем ушёл. Не успев оправиться от шока, я обернулась. По моим представлениям Смотрители были какими-то монстрами в чёрных доспехах, отсекающими неугодным головы направо и налево и оставляющими за собой если не реки крови, то хотя бы кровавые брызги на стенах. Но в реальности они оказались обычными людьми. Высокими, сильными, специально отобранными, но людьми.
        Внезапно мои мысли прервал пронзительный крик.
        Мимо меня за ноги протащили одного кахари едва ли старше Дарена. Из его плеча и голени торчали обломанные древки стрел, из ран сочилась кровь, оставляя алые разводы на мёрзлой земле. Полукровка бился в приступе истерики, пытаясь освободиться, но руки надёжно стянули жгуты, которые создали умелые исарийцы из специального металла, позволяющего блокировать Дар.
        Устав от воплей, один Смотритель не выдержал и врезал рукоятью меча по затылку кахари, заставив пленника потерять сознание. На лицах каиданцев не было в тот момент ни сострадания, ни жалости, ни злости. Они волокли его не как человека, а как мусор, который они пришли выкинуть. И тогда я поняла, что настоящий монстр определяется не столько по внешности, сколько по бесчувственности. Так я и смотрела раскрытыми от ужаса глазами вслед каиданским воинам, которые тащили «нечистого».
        В тот день они забрали двоих.
        Я трясу головой, отгоняя воспоминание. Мне уже не пятнадцать.
        - Это не важно. Меня проверяли. У меня нет Дара.
        - Столько лет ты слушаешь мои истории, но так ничего и не поняла! Знала бы я, что ты окажешься такой глупой, давно бы выбила дурь из твоей головы клюкой. Тебе здесь не место! - Мальта напрягается, повышая голос. - Времени у меня теперь нет. Слишком рано всё начинается…
        Исарийка берёт меня за руки, и я вижу, как её лицо смягчается, а сама она едва заметно улыбается. Эта перемена пугает меня даже больше, чем крики или угрозы.
        - Я бы хотела всё объяснить, но у стен есть уши. Уходи сегодня же, ступай домой. Один из моих друзей - рыбак, он будет ждать тебя в порту. Ты узнаешь его лодку по названию. Он отвезёт тебя на ближайший безлюдный островок, там вы переждёте бурю, а завтра с рассветом отправитесь на Континент в Илос. Иди вдоль Теневого залива…
        - Мальта, зачем ты это говоришь? Я никуда не пойду. С тобой всё нормально? - запаниковав, я пытаюсь вырвать свои руки из её крепкой хватки.
        - Ш-ш! - шипит старуха, вглядываясь куда-то в переулок за моим плечом. - Слушай, что тебе говорят! Значит, иди вдоль Теневого залива, когда же он начнёт сильнее поворачивать на север, встань к нему спиной и направляйся в пустыню. А дальше направляйся прямо за сверкающей красной звездой. Она всегда должна светить между двух высоких столбов вдалеке, - речь исарийки постепенно ускоряется, я не успеваю вставить и слово. - Иди по пустыне два дня, на третий ты найдёшь оазис. После него так же двигайся за звездой ещё день. Если всё сделаешь правильно, к ночи найдёшь её. Всё поняла?!
        - Кого «её»? - только и успеваю выдавить я.
        - Паргаду - город-оазис. Не забудь! За красной звездой, точно между двух столбов!
        Мальта отпускает мои руки и бредёт дальше, игнорируя меня, словно мы незнакомые люди. Как будто она и не разговаривала со мной секунду назад и всё это мне привиделось. Я оборачиваюсь ей вслед. Похоже, она древнее, чем кажется, и уже не в своём уме. Отбросив липкое беспокойство, я вспоминаю о Дарене и спешу в кузницу, стараясь успокоиться по пути и отвлечься, думая о сюрпризе, о котором упоминал друг. Но мысли то и дело возвращаются к Мальте, и я ещё несколько раз невольно оборачиваюсь на уже пустую улочку.

* * *
        - Они потрясающие! - я не могу сдержать восхищения.
        - Работа не идеальная, но я вложил в них весь свой талант. Это подарок на твой девятнадцатый день рождения, - на губах Дарена расцветает улыбка, а глаза почти светятся, когда он протягивает мне два новеньких укороченных меча.
        На лице парня появляется несвойственное ему смущение. Похоже, он нервничает, думая, что мне не нравится сюрприз. Но как такое может не прийтись по душе?
        - День рождения, который будет только через два месяца? - я смеюсь, продолжая вертеть клинки в руках.
        В действительности я не помню, когда родилась, но мне кажется, что в начале зимы, поэтому семья Сесциа решила праздновать его именно в этот период. Я рассматриваю подарок, сделанный руками Дарена. У него настоящий талант. Потрясающие лакированные ножны тёмно-серого цвета покрыты россыпью звёзд. Рукоять в тон ножнам обтянута пепельно-серой оплёткой с вкраплениями серебряных нитей. Я вытаскиваю один изогнутый меч, чтобы взглянуть поближе. Чистое лезвие отражает оранжевый свет от огня из ближайших печей так завораживающе, что я не могу оторвать глаз и в итоге бормочу благодарности, не поднимая головы.
        Это слишком дорогой подарок, одни материалы наверняка стоили кучу денег. А сколько времени и труда он вложил! Я уже собираюсь сказать, что не могу принять такую ценность, но, увидев светящиеся в предвкушении глаза друга, проглатываю слова, чтобы не оскорбить его старания. Почувствовав, как начинают пылать щёки, я вновь опускаю взгляд на чистое лезвие меча, который держу в руке.
        - Я подумывал добавить на них гравировку «Дарен - самый потрясающий друг и ослепительный красавец», но решил оставить пока как есть. Сделаю, когда сама попросишь, - приятель складывает руки на груди, демонстрируя гордую улыбку в ответ на мою реакцию.
        Усмехаясь шутке, я с благодарностью смотрю на него и убираю клинок в ножны.
        - Ты действительно потрясающий друг. Но если я что и попрошу тебя написать, так это: «Дарен - редкостная заноза в заднице».
        - Отлично! На правом или на левом?
        В ответ я крепко обнимаю друга за шею, игнорируя его колкости.
        - Спасибо тебе ещё раз! Они великолепны! - Я хочу сказать больше, но не могу подобрать нужные слова. Их всех недостаточно.
        - Не за что, подруга! - Дарен слегка нагибается и обвивает руками мою талию, задерживая в объятиях несколько дольше, чем обычно.
        - Мне нужно вернуться, но, может, заглянешь к нам домой на закате? - Я отхожу, чтобы закрепить оружие на специальных ремнях. Оказывается, приятель утащил их с тренировочной экипировки, чтобы подогнать и закрепить ножны.
        - Приглашаешь? - Он подходит ближе, помогая мне затянуть амуницию.
        - Конечно! Отпразднуем мой ранний день рождения, раз уж ты и подарок приготовил.
        - Тогда зайду. - Дарен отходит на пару шагов, чтобы посмотреть, висят ли мечи ровно и не болтаются ли. Затем довольно кивает: - Выглядит отлично, как я и думал.
        - Тогда увидимся вечером, - я ещё раз обнимаю его, а потом направляюсь к выходу, приоткрываю дверь, но мешкаю и оборачиваюсь к другу: - Знаешь, я недавно встретила Мальту. Она болтала что-то странное про Смотрителей, что они придут и…
        Я запинаюсь, задумавшись над сказанным. Теперь, когда я повторяю вслух её слова, они кажутся ещё бредовей. С чего вдруг Смотрителям являться вечером, к тому же в бурю? Да и откуда старой исарийке, которая Островов-то не покидает, знать подобное. Я трясу головой, вновь пытаясь избавиться от глупого волнения. В конце концов, нас с Дареном проверяли, поэтому переживать не о чем.
        - Не важно, я тебе вечером подробнее расскажу.
        Ещё раз послав другу благодарную улыбку, я выскакиваю за дверь, не успев заметить, как ответная улыбка медленно сползает с лица парня.
        Глава 5
        - Ойро, может, хоть за стол не будешь их тащить? - спрашивает Лайла, вытирая мокрые руки о фартук и оборачиваясь через плечо.
        - Ни за что! Они теперь всегда со мной. Никогда не знаешь, когда вдруг понадобится прирезать парочку негодяев.
        Из гостиной доносится глубокий смех приёмного отца, которому нравится, когда я в подобном бойком настроении, мол, в такие моменты я напоминаю ему его самого: вся свечусь, получив новое оружие. Придя домой, я не могу перестать улыбаться во все тридцать два зуба, демонстрируя подарок Дарена то Рою, то Лайле. Теялийка с трудом смогла вытолкать меня в умывальню, чтобы я привела себя в порядок и переоделась к ужину. Правда, после этого всё стало только хуже. Вместо того чтобы убрать мечи и надеть простую одежду, я натягиваю тёмно-серые штаны, рубашку на тон светлее, короткие чёрные сапожки из мягкой кожи, а сверху цепляю кожаные наручи, защищающие предплечья.
        - Я тебя умыться отправила, а ты вернулась, переодевшись как убийца-наёмник! - Лайла цокает языком и качает головой, рассматривая наряд. - Дорогой, скажи Ойро, что кроме моих ножей никакого оружия за столом не требуется.
        Я поправляю клинки на пояснице и чувствую, как в желудке урчит от запаха запечённой в соусе курицы, которую приёмная мать сегодня приготовила на ужин. С шумом втягиваю аромат, наслаждаясь им. Рой уже раскрывает рот, чтобы ответить жене, как дверь с грохотом распахивается и так же резко закрывается за спиной запыхавшегося Дарена и его мамы. Оба устало наваливаются на деревянную створку. Атмосфера веселья тут же испаряется. Я с недоумением смотрю на их встревоженные лица.
        - Что случилось? - Рой поднимается со своего места.
        - Они здесь, - тяжело дыша, отвечает ему Шерин Отеро, опираясь на руку сына. Второй рукой она стягивает лёгкий шарф, который обмотан вокруг её шеи, покрывая голову. - Пора.
        После её слов приёмные родители срываются с места и начинают стремительно собирать вещи, как будто только и ждали условного сигнала. Лайла исчезает на кухне, а Рой что-то ищет в сундуке. Мне остаётся лишь растерянно смотреть, как из-за их быстрых движений время от времени падают вещи, но это никого не заботит. Не понимая, в чём дело, я поворачиваюсь к Дарену:
        - Что происходит?
        Он отвечает непривычно серьёзным взглядом, но продолжает молчать. Тут из кухни возвращается Лайла, неся в руках мою холщовую сумку, которую я иногда беру с собой, уходя в лес на сутки за ягодами или грибами. А также временами тренируюсь с её помощью: бегаю вокруг дома, набив камнями, в качестве упражнения от Роя. Сейчас она выглядит очень тяжёлой - похоже, в неё много всего положили. Я осознаю, что среди присутствующих только я ничего не понимаю.
        Я единственная озираюсь по сторонам с разинутым ртом, не зная, какой вопрос должна задать, чтобы получить ответ, а все остальные продолжают что-то делать, перебрасываясь короткими фразами. Будучи оторванной от происходящего, я чувствую, как голова становится ватной, звуки и голоса доносятся будто сквозь толщу воды, а все мысли растворяются, хотя на лице как приклеенная остаётся улыбка, которая напоминает о недавнем веселье. Но она делается натянутой и медленно сползает. Так не должно быть. Каждое движение выходит каким-то смазанным, словно я пробираюсь сквозь время, ставшее вдруг вязким. Звуки вновь обретают полноту, а картинка проясняется, только когда Лайла обхватывает мои ладони, заставляя сосредоточить всё внимание на ней.
        - Послушай меня, дочка. Смотрители здесь. Тебе пора уходить. Пора возвращаться домой!
        Я глупо моргаю, осознавая, что они что-то скрывали от меня всё это время. У меня множество вопросов, но всеобщее чувство тревоги заставляет меня слушать дальше, не перебивая.
        - Сейчас разница между нами видна слишком отчётливо, никто не поверит, что ты наша дочь. Они могут забрать тебя на проверку и увидят твой глаз! Ты знаешь, что означают такие отметины, особенно у таких, как ты.
        Я отрешённо киваю, зная, что Лайла не старается меня обидеть, просто говорит всё как есть. Странный изъян внешности у илосийки - такое вряд ли оставят без подробного обследования. В этот момент к нам подходит Рой и начинает говорить очень быстро, силясь объяснить так много, как сумеет за короткий срок.
        - Я давно должен был рассказать, почему ушёл со службы, но забыл, что нашему времени вместе может настать конец. Оказался слишком беспечен. Правители Каидана давно хотели заполучить больше власти: подмять под себя остальных, вновь объединить Континент под своим началом. Вначале эти утопические идеи короля просто указывали на чрезмерные амбиции. Я был против подобной тактики ещё, когда они были озвучены только как навязчивые идеи, и не мог мириться с тем, что творилось во дворце. Уже живя здесь, по письмам от своих бывших друзей я узнал, что планы и вправду стали претворяться в жизнь около десяти лет назад. Каиданцы начали медленно захватывать контроль, а остальные даже не заметили. Большего я не успею тебе рассказать, но знай, что ты не должна попасться Смотрителям. Оказавшись на моей бывшей родине, ты не сможешь уйти. Возьми, - Рой вкладывает мне в руки увесистый кошель с деньгами. - Это поможет тебе на пути домой. Сейчас для тебя нет более безопасного места, чем Илос.
        - Я положила тебе в сумку немного одежды, съестных припасов и пару кинжалов. А ещё твои капли. Никому не доверяй и не раскрывай свой секрет! - Лайла говорит торопливо, стараясь сконцентрироваться на деле, а не на эмоциях, которые отчётливо выражаются в навернувшихся слезах.
        Я же слушаю и слушаю приёмных родителей, хотя смысл их слов никак не доходит до моего сознания. Я, наоборот, двигаюсь медленно, словно в тумане, не до конца осознавая, что меня отделяют лишь минуты между настоящим и тем моментом, когда я покину этот дом.
        Не так я всё планировала.
        Шерин хватает меня за плечи и разворачивает к себе. В её глазах стоят страх и надежда, и я вся напрягаюсь, не понимая, чего ещё следует ждать.
        - Ойро, возьми Дарена с собой.
        Теперь я вижу, что она знает: я вовсе не дочь Сесциа. Давно ли? Догадалась сама или ей рассказали Рой и Лайла? Почему-то я уверена, что это сделал не Дарен, он бы так никогда не поступил.
        - Нет… Нет! - решительно отвечаю я. - Если мне нужно уйти, то я не потяну его с собой. Мне не нужна охрана. Я не буду ломать ему жизнь, заставляя отправиться в бега.
        - Ойро, помоги нам. Отведи его в Илос. Иначе его заберут.
        Я оторопело смотрю на маму Дарена, открывая и закрывая рот.
        Помочь? Заберут?
        Смысл сказанных слов слишком медленно доходит до меня. Возможно, причина не только во мне? Я смотрю на Лайлу и Роя, но те ничем не выказывают своего удивления.
        Они знают.
        Понимание искрой вспыхивает у меня в голове, и я перевожу взгляд на друга, замечая, что он подготовился. Тёмные штаны, рубашка, длинная мантия с рукавами и накинутым на голову капюшоном, лёгкий чёрный платок вокруг шеи, чтобы прикрыть лицо, если потребуется. На боку у Дарена висит его любимый изогнутый меч, но не деревянная копия, а настоящее оружие, за плечами болтается сумка с припасами. Я понимаю, что теперь у меня точно нет выбора. Я должна уйти. Если не ради себя, то чтобы увести друга, спасти его от неизвестной участи, которая ждёт его в Каидане. Я, скорее всего, чистокровная илосийка, и если приведу кахари в родную страну и там действительно принимают всех, то проблем у нас не возникнет. Но Дарен - сын исарийца и илосийки, и я боюсь услышать ответ на свой следующий вопрос.
        - Чей у тебя Дар?
        - Илоса, - чуть помедлив, отвечает парень.
        Я чувствую, как по спине пробегает холодок. Теперь у него точно нет шансов.
        - Почему ты раньше мне ничего не сказал?
        - У каждого свои секреты, подруга, - говорит он обыденным тоном, но его губы поджаты, и впервые я не вижу даже намёка на улыбку на лице приятеля.
        - Вам пора! - прерывает наш напряжённый обмен взглядами мама Дарена. - Нам сказали, что корабль Смотрителей задержался из-за бури, но сейчас они наверняка уже здесь.
        Шерин торопливо, но крепко обнимает сына. Рой и Лайла также заключают меня в объятия.
        - Мы ещё встретимся! - решительно заверяю я приёмных родителей, ни на мгновение не сомневаясь в своих словах. Я надеюсь, что они видят это по моим глазам. - Спасибо вам за всё!
        - Пусть Теяла охраняет тебя в нелёгком пути! Если сможешь, отправь нам весточку, когда найдёшь свою семью. Нам будет спокойнее, зная, что ты в порядке, - Лайла крепко сжимает руку мужа на своём плече.
        Дарен легко касается моего локтя. Он не хочет меня торопить, но я сама чувствую, что времени у нас остаётся мало. Теперь минуты могут стоить нам жизни, но если удастся попасть на Континент, то там будет легче скрыться.
        - Скоро стемнеет, и мы не сможем добраться до порта, - тихо напоминает парень.
        Я киваю и надеваю длинную, почти такую же, как у него, чёрную накидку с капюшоном. Она отлично скрывает от посторонних глаз оружие за моей спиной, но если дело дойдёт до боя, то вытаскивать клинки будет неудобно. Я также обматываю тёмный платок вокруг шеи и скрываю нижнюю половину лица. Накинув сумку на плечи и стараясь не смотреть на Роя и Лайлу, я выхожу из дома вслед за молодым человеком. Воздух ещё не успел остыть, но из-за неприятного предчувствия по коже ползут мурашки. Солнце совсем недавно скрылось за горизонтом, а это значит, что времени у нас остаётся очень мало. Пока полностью не стемнело, нужно найти лодку, про которую говорила Мальта.
        Старуха всё предвидела! Но как?
        Я чувствую раздражение на исарийку, как будто её слова навлекли на нас беду, и злюсь на себя за то, что не спросила конкретнее, как понять, на какую лодку следует сесть.
        - Слишком опасно идти прямо по дороге. Лучше двинуться по холму, сверху начинается лес. Если обойти по кромке, то можно попытаться проникнуть в Город ближе к порту, - говорит Дарен, проверяя оружие и серьёзно посматривая на меня.
        Я снова киваю в ответ и следую за другом, позволяя ему прокладывать путь. Только после того, как мы взбираемся на холм, я бросаю последний мимолётный взгляд через плечо на место, которое много лет служило мне домом. Но почти сразу же отворачиваюсь и смотрю в спину Дарена. Теперь у меня другая цель и другие заботы: я должна трезво мыслить и во что бы то ни стало спасти парня, помочь вывезти его с Островов. Я надеюсь, что слухи, которые он слышал от своей мамы, окажутся правдивыми, и илосийцы действительно принимают всех.
        - Если у тебя есть Дар, то как получилось, что тебя до сих пор не забрали?
        Поблизости нет никого, кто мог бы нас подслушать, поэтому я решаю узнать все недостающие детали.
        - С момента моего рождения Смотрители приходили на Острова трижды. Когда мне было три, восемь и когда стукнуло шестнадцать лет. В три года Дар ещё не проявляется, а у кахари вообще всё индивидуально. Поэтому и в восемь лет ничего не нашли. Дар впервые проявил себя, когда мне исполнилось десять. Вначале мы жили в постоянном страхе, что каждый наш день может стать последним. Отец предложил маме взять меня и уехать обратно в Илос, - Дарен слегка замедляет шаг, чтобы идти рядом со мной и рассказывать свою историю, не повышая голоса. - Но мама отказалась. Она не хотела покидать отца, даже зная, что это может стоить ей жизни, и не была уверена, что её примут в Илосе. Я - кахари. Мы отличаемся тем, что не принадлежим никому. И илосийцы готовы помочь тем, кому некуда идти. Но мама добровольно покинула родину и связала себя узами брака с исарийцем. На Континенте нет войны, но в последние годы страны не доверяют друг другу. Особенно это касается жителей Илоса после того, как кому-то удалось добраться до королевы Сарир и исчезнуть безнаказанным.
        Я согласно киваю, вспоминая об участи семьи Калануа и понимая решение мамы Дарена.
        - Мы просто надеялись, что Смотрители не вернутся до моего совершеннолетия, а потом я бы отправился в Илос самостоятельно. Но когда мне исполнилось шестнадцать, они приехали снова. Ты уже тогда была на Островах и видела их. Я сидел в кузнице вместе с отцом, как вдруг один из каиданцев появился у нас на пороге. В тот момент я решил, что мне пришёл конец.
        Меня передёргивает от этих слов. Я с ужасом представляю, что в тот день на месте пленённого кахари, которого волокли по улице, мог оказаться Дарен.
        - Но как в какой-то дурацкой сказке, мне повезло, - продолжает он. - К Смотрителю внезапно подошла Мальта, что-то ему сказала, и тот ушёл, даже не попытавшись меня проверить. Старуха ничего не объяснила. Я же был настолько напуган, что когда увидел каиданца, смог только спрятать в рукаве маленький нож. В тот момент я ещё не решил, что, будет лучше: отправиться навстречу неизвестности в Каидан или сразу избавиться от возможных пыток и перерезать себе горло. Это, по крайней мере, спасло бы моих родителей. По мертвецу уже нельзя доказать, был ли Дар или я просто слетел с катушек.
        Я с беспокойством смотрю на друга. Больше всего меня пугает отсутствие эмоций в его голосе. Он просто говорит правду такой, какая она есть. И с каждым шагом, приближающим меня к Городу, я напрягаюсь всё больше. Теперь я начинаю осознавать опасность, которая может нас ждать, и что произойдёт, если мы свернём не на ту улицу и по глупой случайности наткнёмся на Смотрителя. А ещё меня пугает выбор, который Дарен может сделать, если что-то пойдёт не так.
        - Почему я ничего этого не знала?
        - А зачем? Кроме вероятной угрозы, это тебе бы ничего хорошего не принесло. И… - он запинается. - Я не представлял, как ты отреагируешь. Может, ты бы стала меня бояться, - приятель бросает на меня виноватый взгляд.
        - Ещё чего! - возмущённо фыркаю я. - С чего мне тебя бояться? Я вроде как тебе пару раз наподдала на занятиях у Роя. Подожди-ка… а вдруг ты жульничал на тренировках всё это время?
        - Никогда! - На лице Дарена появляется тень улыбки, и мне этого достаточно.
        Невыносимо видеть его настолько серьёзным и готовым с лёгкостью принять смерть. Жизнь без друга кажется мне чем-то абсолютно невозможным, как если бы солнце решило встать не на востоке, а на западе.
        - Если у тебя Дар Илоса, что ты умеешь делать? - интересуюсь я.
        - Я… - парень мнётся, подбирая слова, - перемещаюсь в пространстве. Но недалеко, - сразу добавляет он, заметив, как у меня округляются глаза. - Это как прыжок. Даже не знаю, как объяснить. Но я могу преодолевать небольшие расстояния, хотя достаточно скоро устаю. Поэтому мы и добрались так быстро до вашего дома. Отец остался, чтобы задержать Смотрителей, если они придут, а мы с мамой побежали. Когда мы вышли за пределы Города, я перенёс нас до вашей двери.
        Я задумываюсь на секунду, слушая объяснения друга. Теперь мне многое становится понятно. И то, как он не раз слишком поздно уходил из нашего дома после заката. Кромешная тьма никогда не являлась для него проблемой.
        Мы почти подходим к кромке леса, до стен Города остаётся совсем немного. Людей практически не видно, но для загулявших жителей на улицах постепенно зажигают факелы. Минут через пятнадцать полностью стемнеет, и тогда огонь едва ли поможет разогнать ночную мглу на Островах.
        Если бы светила хотя бы луна, было бы полегче, - кисло думаю я, разглядывая тяжёлое небо, которое ещё днём заволокли тучи. Однако мне не дают покоя ещё несколько вопросов:
        - Но почему ты пришёл к нам домой? Откуда знал, что мне тоже придётся уйти? Да и с чего ты взял, что я в курсе, как добраться до Паргады - столицы Илоса? Ты забыл, что я вроде как сама своё прошлое не помню?
        - Мальта, - просто отвечает друг.
        Я тихо чертыхаюсь, услышав это имя. Вот не могла она по-человечески всё объяснить, а не загадками! Дарен сосредоточенно наблюдает, как вдали, за воротами Города, исчезает запоздалый путник.
        - Скорее, пока никого нет.
        Мы быстро спускаемся с холма и, стараясь не привлекать лишнего внимания, пробираемся через распахнутые ворота. Отсюда до порта недалеко. Нужно пройти лишь несколько перекрёстков.
        По улицам Города бродят единицы, большинство направляются по домам, а кто-то торопится в таверны, чтобы обсудить последние новости за стаканом пива. Вероятно, многие ещё не в курсе, что где-то рядом уже могут находиться Смотрители. Стараясь держаться в тени, мы сворачиваем направо, выбираемся на безлюдную улочку и продолжаем двигаться тихо, чтобы проделать остаток пути по возможности незамеченными. Дойдя до конца, мы сворачиваем налево и ещё раз направо, улочка становится настолько узкой, что приходится идти друг за другом. Дарен вновь шагает первым, а я следую за ним. Проскальзывая мимо открытых окон, я улавливаю пряные ароматы специй и только что приготовленного ужина. В животе недовольно урчит. С тоской вспоминаю о курице в соусе, которую так и не успела попробовать. Готовит ли моя настоящая мама так же вкусно, как Лайла? Смогу ли я её найти?
        Вдруг Дарен резко останавливается и приседает, за руку утягивая меня за собой. По удачному стечению обстоятельств в стене рядом есть большая ниша, в тени которой нам удаётся укрыться. Я вслед за напряжённым взглядом друга смотрю туда, где маленький переулок заканчивается и пересекается с широкой улицей, освещённой несколькими факелами. В небольшом просвете вижу группу людей, которые почему-то собрались там. Прислушиваюсь, улавливая их взволнованное бормотание, но слов разобрать не могу.
        - Разворачиваемся. Вернёмся на развилку и обойдём толпу через другой переулок, - Дарен увлекает меня в противоположном направлении.
        - Подожди, - я высвобождаюсь из его хватки. - В такое время и столько народа… Кажется, я что-то заметила. Жди здесь!
        Я понимаю, что нужно как можно быстрее убраться подальше от скопления людей, но странное беспокойство толкает меня узнать, в чём дело. Нельзя просто так слоняться туда-сюда, иначе можно легко столкнуться с каиданцами нос к носу. Я начинаю медленно продвигаться вперёд, оставаясь в тени.
        - Черт тебя дери, Ойро, - шипит приятель, снова скрываясь в нише. - Не стоит испытывать удачу, пока она на нашей стороне! - так же шепотом добавляет он.
        Игнорируя Дарена, я стараюсь ступать как можно тише. Я вижу нечто, что сознание отказывается воспринимать. Я должна понять, играет ли со мной моё воображение или и вправду… Люди, разбившись на группы, тихо переговариваются, а в самом освещённом месте находятся два Смотрителя. Они носят всё такую же серебристо-чёрную форму с золотыми плащами, как и раньше, но рядом с ними, лицом ко мне, уже скованная жгутами, стоит…
        …Мальта.
        Она держится абсолютно прямо, скорее даже гордо, всем видом демонстрируя презрение к каким-то неотёсанным болванам, которые посмели нацепить на неё кандалы. Её волосы слегка растрёпаны, но на лице и одежде я не замечаю крови или грязи - похоже, она сдалась добровольно. Но почему Мальта? Что она может, кроме как рассказывать легенды маленьким детям? Я зажимаю рот рукой, чтобы не издать ни звука. В этот момент старая исарийка, словно почувствовав мой взгляд, смотрит прямо мне в глаза, хотя я уверена, что хорошо спряталась в тени. Дыхание перехватывает, когда на лице Мальты отражается ещё большее раздражение, губы сжимаются, и она слегка дёргает подбородком в сторону, как будто намекая, чтобы я убиралась прочь. Я непроизвольно делаю шаг вперёд, как вдруг подкравшийся сзади Дарен сгребает меня в охапку, закрывая рот широкой ладонью, и тащит обратно в глубь переулка.
        - Что ты творишь?! - Он взбешён, и я понимаю, что поступила глупо. Но мне нужно было убедиться, что там стоит Мальта.
        Возможно, у меня не лучшие отношения со старухой, но она является одной из немногих людей в Городе, которые стали частью моей новой семьи. Как дальняя тётушка, чьё ворчание раздражает, но это не отменяет родственной связи. Я слушала её рассказы с тех пор, как попала на Острова.
        - Мы должны что-то сделать! - Я хватаю друга за руку, понимая глупость своего предложения.
        - Мы не можем, Ойро. Она предупредила меня, что так всё и случится. Я уговаривал её пойти с нами, но эта упёртая старуха отказалась, - его взгляд смягчается, он разделяет мои чувства. - Она также сказала, что если мы попробуем вмешаться, то «сама нас сдаст Смотрителям с потрохами». Это я процитировал.
        Дарен натянуто и понимающе улыбается, а я бросаю ещё один взгляд на освещённую часть улицы и неуверенно киваю. Знаю, что если мы вступим в бой, то вряд ли выйдем победителями. Наверняка поблизости есть ещё Смотрители. Нехотя мы пускаемся в обратный путь, чтобы свернуть в другой переулок и подойти к порту, обогнув этот район.
        До пристани мы добираемся без приключений и прячемся за деревянными ящиками, чтобы сперва оценить ситуацию и понять, о какой лодке говорила Мальта.
        - Черт! Здесь целых семь рыбацких лодок. Ойро, которая наша?
        Разглядываю покачивающиеся на волнах небольшие судна, пытаясь угадать, пока взгляд не останавливается на третьей слева.
        - Ну конечно, - хмыкнув, едва слышно шепчу я, скорее самой себе. - Вот та, на которой написано «Мальта».
        Друг на секунду теряется.
        - Старуха кому-то настолько нравится, что капитан назвал свою лодку в её честь? Неожиданно… - У Дарена вырывается слабый смешок.
        Оглядев причал, мы не обнаруживаем присутствия горожан или каиданцев и крадучись идём к нужному судну, стараясь избегать освещённых участков.
        - Вы опоздали, - из-за спины раздаётся недовольный мужской голос, который застает меня врасплох. Дарен же успевает достать кинжал и повернуться к говорящему. - Убери обратно свой ножичек, мальчик, пока на его блеск все Смотрители не сбежались.
        Из тени выходит исариец средних лет. Его светлые вьющиеся волосы стянуты в небрежный пучок на затылке, а лицо покрывает курчавая борода. Похоже, он не брился уже месяц. На рыбаке свободно сидят тёмные штаны и бежевая льняная рубашка с тремя пуговицами, небрежно расстёгнутыми сверху. На ногах высокие плотные сапоги, скорее всего, чтобы не замочить ноги.
        Дарен с сомнением прячет лезвие обратно в ножны.
        - Кто ты? - спрашивает он.
        Исариец нас, конечно, пока не выдал, но тяжело доверять незнакомцу, который подошёл со спины.
        - Не важно, кто я. Всё, что вы должны знать, - я тот человек, которого вы искали. Мальта меня обо всём предупредила. Она даже сказала, что вас точно будет двое, - мужчина переводит взгляд своих тёмных глаз в мою сторону. - Лезьте быстрее в лодку. Нам ещё повезет, если мы не попадём прямо в шторм, который вот-вот начнётся.
        Я только сейчас обращаю внимание на ветер, гоняющий прохладные потоки воздуха, но стоит ему замереть, как тут же становится душно. Вдалеке на горизонте уже заметны редкие всполохи молний, но гроза ещё достаточно далеко, и гром мы чувствуем пока лишь как слабую вибрацию.
        Мы перебираемся на судно и помогаем новому знакомому оттолкнуться от причала. Лодка несколько раз качается на слабых волнах. Дарен берётся за вёсла и неторопливо гребёт, чтобы не создавать громких звуков, пока я наблюдаю за пристанью, а капитан раскрывает парус. Исариец говорит, что дальше справится сам, и приказывает нам пока укрыться под навесом за ящиками и рулонами брезентовой ткани. Ветер натягивает парус, и наша лодка медленно набирает ход, поэтому мы с другом позволяем себе ненадолго расслабиться.
        Не отпускавшее меня напряжение оказывается невероятно выматывающим, и я откидываюсь на один из ящиков, закрывая глаза и чувствуя себя морально опустошённой. Похоже, я пока не в полной мере осознала происходящее и двигаюсь скорее по инерции, а в голове совсем пусто. Я должна испугаться или хотя бы ощутить печаль от расставания, но сейчас у меня нет времени на подобные эмоции. Сосредоточив внимание на ощущении волн, что раскачивают лодку, я пытаюсь вспомнить всё, что мне говорила Мальта о красной звезде, которая должна привести нас в Паргаду.
        Глава 6
        Нам удаётся опередить шторм и благополучно перебраться на едва заметный остров, где предстоит переждать ночь. На этом крошечном клочке земли никто не живёт. Его можно запросто обойти вдоль и поперёк за пять минут. Похоже, о нём почти никто не знает, а если и знают, то только рыбаки, подобные нашему сопровождающему, которые используют этот участок суши в качестве перевалочного пункта.
        Наш неразговорчивый, как нам кажется поначалу, спутник всё же решает поделиться некоторой информацией и рассказывает, что его зовут Элиот Холлан и что перед нашей встречей он видел, как Смотрители забрали троих. А ведь проверки будут идти ещё завтра целый день. Среди задержанных в лицо он узнал только Мальту, потому как ни с кем из горожан особо не общается.
        Укрывшись в пещере недалеко от берега, мы решаем не разводить костёр, чтобы не рисковать, и ограничиваемся небольшим факелом, который втыкаем в песок. В середине короткого рассказа Элиота мой живот так громко урчит от голода, что на мгновение все погружаются в неловкое молчание, а я, краснея, опускаю взгляд. Дарен принимается искать припасы в своей сумке, и тут новый знакомый проявляет себя с новой стороны. Он велит нам оставить свою еду, которая ещё наверняка пригодится в дальнем пути, отправляется к лодке, чтобы достать свой заготовленный ужин, и отдаёт нам. Простая печёная картошка вместе с аппетитным обжаренным мясом выглядит изысканным угощением. Исариец оказывается гораздо более приятным мужчиной, чем на первый взгляд.
        - Ешьте, я не так давно перекусил, да и в отличие от вас скоро вернусь обратно.
        - Спасибо! - благодарю я.
        Мне немного стыдно за то, как быстро и без особых сожалений мы с Дареном поглощаем чужой ужин прямо на глазах у владельца. Однако голод сильнее смущения.
        - Так что тебя связывает с Мальтой?
        Мужчина присаживается на песок, прислоняется к каменной стене и задумчиво почёсывает подбородок, похоже, решая, что стоит рассказывать, а что нет.
        - Если вкратце, то я был беспризорником. Слонялся на границе между Исаром и Теялой. Жил то там, то здесь. В до невозможности жаркой летом Теяле приятно находиться в холодный период. С Мальтой мы встретились зимой, когда я едва сводил концы с концами из-за отсутствия работы. Обычно мне удавалось хоть где-то устроиться помощником. В морозы в кузницах особенно хорошо… - почувствовав, что отвлёкся, Элиот встряхивает головой и возвращается к сути. - Мальта нашла и вырастила меня как… сына. Хотя мать мне попалась грубоватая, если вы понимаете, о чём я.
        Мы с Дареном дружно киваем. Наверное, любой житель Города сейчас бы согласился, так как все знакомы с тяжёлым характером старой исарийки. Я роюсь в сумке и с радостью обнаруживаю, что Лайла успела положить пирожки с корицей и яблоками, которые я так люблю. Сейчас они едва тёплые и немного помятые, но всё такие же вкусные, а от знакомого запаха сжимается сердце. Я видела Роя и Лайлу всего пару часов назад, но чудится, что прошло уже гораздо больше времени.
        Я протягиваю одну булочку Элиоту, вторую Дарену и третью беру себе. На островок обрушивается ливень, яркая молния, пронзившая небо, на мгновение освещает пещеру, и ночь раскалывает раскат грома.
        - Когда мне было около шестнадцати лет, Мальта вдруг решила перебраться на Острова, - Элиот продолжает рассказ, с удовольствием откусив разом большую часть пирожка. - Прямо-таки ни с того ни сего. Но она мне, как и любому другому, что-либо объяснять не любит. Так мы тут и оказались. Остальное вам знать и смысла нет. Ничего интересного в нашей жизни не было. Но впервые за все эти годы она пришла ко мне с просьбой отвезти вас. Никогда ни о чём не просила, а тут вдруг…
        Капитан лодки, внимательно рассматривая нас, доедает булочку. Ему наверняка не даёт покоя мысль, что же в нас такого особенного, раз Мальта вдруг повела себя необычно.
        - Вы, детишки, действительно собрались в Илос? В эту пустыню?
        - Мальта тебе всё рассказала? - вопросом на вопрос отвечает Дарен.
        Элиот громко фыркает, закатывая глаза.
        - Скорее поставила перед фактом, где мне вас высадить. Раскрывать свои причины она не любит, а если и начинает, то лучше бы и не говорила ничего. Только всё усложняет, превращая простое задание в головоломку.
        - Ты часто путешествуешь? - меняю я тему.
        - Бывает.
        - Что ты знаешь об Илосе?
        - Ты спрашиваешь о стране или о Первом с Даром Тьмы?
        - О стране.
        - Скорее всего, не больше других. Все слухи перемешаны с байками да сказками, - мужчина задумчиво скребёт подбородок.
        - И всё же. Может, путешествуя, ты слышал больше, чем мы.
        - Ну… если верить рассказам, то в стране всего несколько крупных городов, а остальные поселения, расположенные в оазисах, совсем маленькие. Хотя дома там возводят прочные, из камня и песка. А ещё поговаривают, что только самим илосийцам известны истинные размеры их городов. Вы же слышали сказки, что часть их столицы прячется под песком?
        - Ага, - моментально соглашается Дарен.
        - Тогда вы понимаете: илосийцы явно не в себе. Разве что такие, как они, могут разобраться, что же в рассказах правда, а что ложь. Вроде взглянешь на их пустыню, а там даже растительности не видать. Однако тамошние жители никогда не страдали от бедности. Безжизненная на первый взгляд территория полна залежей золота, меди, кварца и платины.
        - Платина? - переспрашиваю я.
        - Да, это как золото, только серебряное.
        - То есть серебро?
        - Нет, неразумное ты дитя, - разочарованно шикает на меня Элиот, - платина - благородный метал и встречается реже, чем золото. Её немного также добывают в Исаре и называют «металлом короля». На всём Континенте самой дорогой монетой считается золотая. - Мы с Дареном активно киваем, поддерживая его слова. - Но только не в Исаре, - продолжает рыбак, довольный нашим безоговорочным согласием. - Там в обращении ограниченное количество платиновых монет - ларит, - которые изначально были лишь у потомков Исара. Один такой ларит способен прокормить обычного человека целый год, но если он попадает в руки аристократии, то те предпочитают сделать себе хоть небольшое, да украшение. Считают, что «металл королей» приносит удачу.
        - Это всё хорошо, но ты рассказывал про Илос, - напоминаю я, затем откладываю сумку в сторону и подбираю под себя ноги, пытаясь устроиться поудобнее.
        - Ах да, Илос. Что у них там? Один бродяга убеждал меня, что он путешественник. Уверял, что побывал даже в глубине пустыни и выжил. Я угостил его ужином, а он рассказал мне об озере, что нашёл в одном из оазисов. Говорил, странным было то озеро, тёмное и глубокое, но хуже всего оказался вкус воды. Невыносимо солёная, хуже, чем морская! А ещё нет у озера того ни притоков, ни оттоков, прямо из ниоткуда появилось.
        Под конец речи капитан лодки шепчет заговорщически, в точности как Мальта, когда рассказывает детям страшные сказки, сидя на площади.
        - Ты нас за пятилетних, что ли, держишь? - оскорблённо приподнимает бровь Дарен. - Про солёное озеро многие слышали. Илосийцы там соль добывают, а питают его подземные источники, как и большинство водоёмов в пустыне.
        - Да уж, скукота с вами, - разочарованно отмахивается Элиот, возвращаясь к обычному тону.
        - Расскажи про Паргаду, про илосийцев и Калануа, - прошу я.
        - Пф-ф… спросила бы что попроще, девочка. Про это вообще мало что известно. Все истории бросаются из крайности в крайность. Одни говорят, что илосийцы дружелюбные и отзывчивые, другие - что они скорые на кровавую расправу дикари. О самих Калануа ходят слухи, что они жестоки и никому ничего не прощают. Однако стоит у таких рассказчиков спросить, как выглядит принц Даян или принцесса Айла, так никто не знает. Самая распространённая сплетня, что у королевских отпрысков свита состоит всего из троих человек, и те им то ли семья, то ли любовники. А домашние животные у потомков Илоса то ли демоны, то ли живые тени.
        Чем больше он тараторит, тем больше сомнений отражается на наших с Дареном лицах. Мужчина хмыкает, замечая наш скептицизм, и согласно кивает:
        - Говорю же, ничего точно не известно.
        Какое-то время Элиот следит, как мы доедаем его ужин и булочки, но, не найдя ничего подозрительного, закутывается в плащ из плотной материи и прикрывает глаза.
        - Как закончите, ложитесь спать. Встанем с рассветом и отправимся на Континент. Я высажу вас у Теневого залива на территории Илоса.
        От его слов я чувствую, как взволнованно и быстро бьётся сердце, а по спине пробегает дрожь. Однако страха нет, лишь предвкушение. Жизнь сама подталкивает меня в нужном направлении, в сторону которого я так долго не решалась сделать шаг. Совсем скоро я наконец смогу узнать, кто же я.

* * *
        - Мама с папой сказали, что даже после того, как они умрут, мы все должны держаться вместе, - заговорщически шепчет девушка с разноцветными глазами, будто она подслушала что-то недозволенное.
        - Кто «мы»?
        - Семья, конечно же, - улыбается она и откидывает непослушную прядь тёмных волос за плечо. - Также они велели подождать до совершеннолетия, и только потом можно будет всем рассказать! А ещё… ещё я слышала, как мама заявляла, что знает, кто забрал огонь Теялы.
        Я напряжённо подаюсь вперёд, опираясь руками на металлический умывальник.
        - Об этом нельзя говорить, - хмурится она. - Но с тобой я не могу не поделиться. Это был… - девушка резко оборачивается, заслышав шум. Словно за пределами рамы с той стороны что-то происходит, что-то, что я не могу видеть.
        - Кто? - не выдерживая ожидания, спрашиваю я.
        Я наконец чувствую холод от умывальника и бросаю взгляд вниз на свои руки. Только теперь мне становится понятно, что я снова стою перед зеркалом и со мной говорит моё отражение. По спине пробегает холодок, когда девушка, находящаяся по ту сторону стекла, поворачивается обратно ко мне, но в этот раз улыбается по-доброму. Словно мы друзья, и нет ничего странного в общении с отражением.
        - Не поверишь, но это был…
        Я просыпаюсь от того, что Дарен трясёт меня за плечо. Так резко выныриваю из сна, что мне требуется несколько секунд, чтобы вспомнить, где мы и почему я лежу на холодном песке, который забился в волосы. Я бросаю затравленный взгляд на выход из пещеры: ещё достаточно темно, но по едва светлеющему небу ясно, что скоро встанет солнце. Буря утихла, и о ней напоминают лишь влажность и запах дождя в воздухе. Я трясу головой, пытаясь избавиться от липкого страха, который вытащила за собой из сна. Это всё истории Мальты виноваты! Наслушалась легенд и теперь даже во сне об этом думаю. Оглядевшись вокруг, я вспоминаю о том, что произошло вчера и что нам ещё предстоит. Мне немного холодно из-за влажной ткани мантии, покрытой каплями ночной росы.
        - Элиот готовит лодку, - отвечает на мой немой вопрос Дарен, пока я верчу головой по сторонам в поисках рыбака.
        Друг протягивает мне руку, чтобы помочь подняться. Я ухватываюсь за его раскрытую ладонь, и кахари с лёгкостью отрывает меня от земли, внезапно близко придвигаясь к моему лицу. Слишком близко. Чувствуя его тёплое дыхание на своей коже, я не могу оторвать взгляд от Дарена, который, в свою очередь, внимательно рассматривает меня. Кажется, вид у меня неважный, раз он сводит брови.
        - Ойро, у тебя с глазом всё в порядке? Странно, но он кажется светлее, чем раньше. Давай подойдём к свету…
        На меня будто выливают ведро холодной воды. Я резко вырываю руку, чтобы закрыть левый глаз, и так же резко опускаю голову, позволяя тёмным волосам прикрыть лицо.
        Дура! Совсем забыла про этот чёртов глаз. И дня не прошло, а уже всем решила показать свой изъян.
        Я прикусываю язык от злости на саму себя и стараюсь придумать правдоподобное объяснение.
        - Всё в порядке!
        Слишком нервно вышло.
        - Просто немного болит, у меня как раз в сумке лекарство, которое нужно капать каждый день, - добавляю я уже мягче, стараясь придать лицу как можно более безразличное выражение.
        Забрав свои вещи, отхожу подальше, чтобы найти настойку. Лайла сказала, что положила её. После нескольких секунд поисков я с трудом сдерживаю вздох облегчения, когда пальцы натыкаются на знакомую бутылочку. Дарен всё это время ждёт, задумчиво наблюдая за моими действиями. Капнув лекарство, я считаю до тридцати - обычно столько времени требуется, чтобы глаз поменял цвет. Под рукой, к сожалению, нет даже маленького зеркала, чтобы удостовериться, что настойка сработала.
        - Ну как? Нормально выглядит? - Мы вдвоём выходим из пещеры наружу, и я поворачиваюсь к другу, стараясь казаться беспечной.
        - Да, как обычно, - улыбаясь в ответ, Дарен пожимает плечами, и мы направляемся к лодке.
        Всё утро и день мы проводим в открытом море. К счастью, Элиоту удаётся поймать сильный ветер, который помогает нам быстро двигаться в направлении Континента. Вначале наш новый знакомый переживает, что большое парусное судно Смотрителей может нас нагнать, если они слишком рано закончат проверять жителей Островов, но благодаря поднявшемуся бризу наш отрыв становится всё значительнее.
        Чтобы хоть как-то сгладить напряжение, я подшучиваю над Дареном, когда от качки его лицо сперва покрывается красными пятнами, а потом приобретает землистый оттенок. Но всё заканчивается тем, что кахари свешивается за борт и глубоко вдыхает, стараясь унять неприятное чувство в желудке и не расстаться с завтраком, и без того скромным, состоявшим из одних фруктов. Я сижу рядом с другом и успокаивающе поглаживаю его по спине.
        Ближе к вечеру, когда солнце почти касается горизонта, мы замечаем вдалеке берег. Нашему взору медленно открывается Теневой залив. Я уже бывала с Лайлой и Роем на Континенте, но лишь один раз четыре года назад. Тогда мы не уходили далеко от пристани и задержались всего на два дня, так что помню я мало.
        Залив выглядит неестественно ровным. Даже столетия не смогли сгладить края впадины, оставшейся после падения Звезды. Они состоят из высоких отвесных утёсов, и лишь восточная сторона, к которой мы сейчас приближаемся, открыта. Именно в этой части Континент раскололся и отошёл, превратив ровный кратер, образовавшийся от удара, в полумесяц. И именно через восточную сторону хлынула морская вода, превратив в бухту место крушения.
        В залив никто не ходит, там нет портов или пляжей. Нет ни одного хоть немного пологого склона, только утёсы да скалы. Люди верят, что это проклятое место. К северу от заполненной водой впадины простирается Теяла, а на южной стороне - Илос. Поэтому прямо рядом с устьем выстроены два порта, но каждый из них принадлежит разным странам.
        Мы на всех парусах мчимся на юго-запад, глядя на приближающийся берег, как вдруг наша лодка, не сбавляя хода, резко поворачивает направо, меняя курс в сторону Теялы. Судно опасно кренится, и мы с Дареном с трудом успеваем ухватиться за противоположный борт.
        - Что происходит? Что ты делаешь?! - Я смотрю на капитана, стараясь перекричать плеск волн.
        - Мы не сможем причалить к Илосу! - громко отвечает Элиот, чтобы я услышала. - Сама посмотри!
        Мужчина передаёт мне небольшую подзорную трубу. Я вытягиваю её и, стараясь сохранять равновесие, кидаю взгляд в направлении родной страны. Порт едва различим, а вот корабли видно чётко. Пять… нет, семь парусников Каидана. Два из них принадлежат Смотрителям. Я с недоумением и примесью страха рассматриваю солнечные флаги, развевающиеся на мачтах. Символ Смотрителей - чёрное солнце на золотом фоне, как и на плащах. Остальные знамёна красного цвета с золотым диском по центру. Возможно, они принадлежат торговым судам, но что-то подсказывает, что мы столкнулись с военными.
        - Что там? - отвлекает меня от зрелища Дарен, и я молча передаю ему трубу, чтобы он сам посмотрел. Парень прикладывает её к глазу и почти сразу крепко ругается. - Корабли похожи на военные. Видать, на Континенте что-то неладно.
        Я киваю, хотя друг не замечает.
        - Согласен, поэтому будем держаться от них подальше и правим к правому берегу. В порт Теялы, - отвечает Элиот.
        Хоть мы и сворачиваем, но я ещё долго, хмурясь, смотрю в сторону заблокированной чужими парусниками гавани Илоса. Внутри меня, словно кислота, растекается неприятное чувство.
        Когда солнце уже почти скрылось за горизонтом, мы причаливаем к порту небольшого городка Теялы. Сойдя на берег, втроём отправляемся в ближайший постоялый двор. После почти бессонной ночи нам нужен отдых и сведения. Я, как и все мы, хочу знать, что творится в Илосе и почему корабли Каидана надёжно блокируют гавань другой страны. Данная ситуация больше похожа на угрозу или даже на прямое нападение, чего открыто не делали ни разу после окончания Чёрной Зимы.
        Несмотря на подступающие сумерки, вечерний воздух пока ещё тёплый, а волосы треплет свежий солёный бриз с моря. Я не знаю, как называется этот теялийский городок, но его улочки выглядят очень аккуратными и чистыми. Как и у нас в Городе, самые крупные дороги выложены камнем, а маленькие - просто утрамбованный песок. Все дома одноэтажные, с покатыми соломенными или черепичными крышами, которые выходят за пределы стен и имеют интересный изгиб по краям вверх. Благодаря тёплому климату стены зданий в основном деревянные, а двери и окна представляют собой деревянные панели с красивейшей резьбой, в которой часто угадываются цветочные мотивы. С другой стороны панели заклеены непрозрачной, плотной бумагой, не позволяющей увидеть внутреннее убранство и хозяев. Жители уже зажигают свечи в домах и специальных фонарях снаружи. Благодаря тёплому жёлтому свету улочки городка кажутся ещё уютнее.
        Лайла часто упоминала, что главные запахи её родной страны - это морская соль и ароматы цветов. Она говорила, что в Теяле круглый год распускаются то одни, то другие цветы. И сейчас я замечаю клумбу с космеей, а справа виднеется целое поле, усыпанное бледно-лиловыми растениями.
        - Думаю, эта таверна нам подойдёт, тут можно и на ночь остаться, - произносит Дарен, указывая на ближайшее строение, и стягивает лёгкий платок, которым до этого закрывал половину лица.
        Мы сворачиваем к указанному зданию, проходим ворота и сначала попадаем в небольшой зелёный сад, в центре которого стоит одна большая вечнозелёная сосна. Я с восхищением отмечаю, что дерево выше самого дома. Толстый ствол причудливо искривлён, а ветви раскинуты в разные стороны, создавая тем самым игольчатый навес. Свежий аромат невольно заставляет втягивать носом воздух и снимает сонливость. Обогнув садик по специально выложенным камням, мы проходим дальше в первое помещение, которое, судя по шуму и какофонии голосов, является таверной.
        Капитан оплачивает две комнаты на постоялом дворе: одну для меня, а вторую для них с Дареном. Но сначала решаем поужинать, так как желудки сводит от голода не первый час. Оказавшись в таверне, мы видим, что почти все столы уже заняты посетителями, и лишь чудом находим один свободный в углу.
        - Как же я ненавижу этот обычай, - ворчит Элиот, усаживаясь на пол и поджимая под себя ноги. - Теялийцы - потрясающий народ, вести с ними дела так вообще одно удовольствие. Но почему они так не любят стулья?
        Мы с Дареном с трудом сдерживаем смешки, глядя на то, как мужчина пытается устроиться поудобнее. Мы же с лёгкостью опускаемся на циновки, потому что немало времени провели в юности с Лайлой, которая угощала нас чаем и рассказывала о культуре своей родной страны.
        Здесь принято сидеть и спать на полу, а в самые жаркие летние дни нет ничего приятнее, чем распахнуть окна, нежась на прохладной поверхности. В холодный же период уникальная система обогрева домов отапливает пространство под полом, поэтому и спать на нём теплее всего. Я непроизвольно улыбаюсь своим мыслям, вспоминая истории приёмной матери.
        - Тебе, парень, лучше оставить свой капюшон, - Элиот останавливает Дарена, который собирается последовать моему примеру и снять накидку. - Скорее всего, опасности здесь для вас нет, но ты всё-таки особенный, - понизив голос, капитан делает ударение на последнем слове.
        - Логично, - друг едва заметно кивает и возвращает капюшон на место.
        К нашему столику подходит молодая худенькая теялийка с тёмно-карими раскосыми глазами, доброжелательной улыбкой и чёрными волосами, стянутыми в высокий пучок. Приняв заказ в виде трёх порций куриного супа, тёплого хлеба и рисового вина, она почти сразу же исчезает. Я только и успеваю заметить миниатюрную фигурку, которая ловко проскальзывает мимо столов и посетителей. Странно, но после того количества историй, которые я годами слушала от Лайлы о Теяле, здесь я чувствую себя практически как дома. Всё кажется знакомым и уютным. Или, может, обилие зелени и цветочный аромат в воздухе действуют так успокаивающе?
        - Ночлег мы нашли, но как нам теперь выведать информацию? - тихо шепчу я собеседникам, собирая волосы в свободный пучок на голове.
        Некоторые посетители с любопытством поглядывают на нашу разношёрстную компанию. Их можно понять. Не так часто встретишь за одним столом исарийца, илосийку и странного типа в капюшоне, да ещё и на постоялом дворе в Теяле…
        После моего вопроса Элиот, расплывается в хитрой ухмылке.
        - Как я уже сказал, теялийцы - замечательные, но есть у них одна черта… - мужчина делает паузу, наслаждаясь тем, как мы с Дареном слегка наклоняемся вперёд, ожидая продолжения, - они очень любопытные.
        Возможно, он хотел произвести этими словами какой-то неожиданный эффект, но мы просто продолжаем недоумённо смотреть на капитана. Рядом появляется всё та же девушка и ставит перед нами дымящиеся тарелки с супом. Также на столе появляется рис, свежий хлеб и заказанное рисовое вино. Втянув носом аппетитный запах, я чувствую, как внутри отзывается болью пустой желудок. Десять минут мы в молчании утоляем голод, и даже сдержанный Элиот громко прихлёбывает бульон, позабыв на время тему разговора. Когда тарелки пустеют больше чем на половину, исариец со вздохом разливает нам алкоголь по маленьким пиалам и залпом выпивает свою порцию.
        - Всё вам, малышня, показывать надо!
        Затем Элиот резко хлопает ладонью по столу, отчего приборы жалобно звякают, а я подскакиваю от неожиданности. Мужчина открывает рот и, втянув побольше воздуха, начинает говорить настолько громко, что и другие посетители без труда слышат его слова:
        - Стоило пробыть на Островах всего неделю, как корабли Каидана уже толпятся в порту Илоса! Вы же, ребята, тоже видели! Тесно, аж не протолкнуться!
        Он, похоже, свихнулся. Я смотрю на него округлившимися глазами, подавая едва заметные знаки сбавить тон. Игнорируя меня, Элиот продолжает причитать, а большинство посетителей теперь вовсю поглядывает в нашу сторону. Я смущённо кошусь на соседние столики, а Дарен, сложив руки на груди, с интересом наблюдает за исарийцем. Посетители таверны шёпотом принимаются обсуждать новую информацию, услышанную от чужаков. От всеобщего внимания мне хочется вжаться в стену, к которой мы с Дареном сидим спиной. Капитан, притворяясь, что не замечает пристальных взглядов, продолжает ещё активнее жаловаться, подливая себе алкоголь:
        - У нас на продажу материал и мясо! Клиент требовал привезти их сегодня вечером, а мы из-за каиданцев пришвартоваться не смогли! Когда же они уплывут?! Ладно ткани, но с мясом-то что делать?! Пропадает товар!
        Мужчина вновь выпивает залпом рисовое вино и шумно ставит керамическую пиалу на стол.
        - Не повезло тебе, друг, - неожиданно раздаётся хриплый голос из-за соседнего столика. Пожилой и уже нетрезвый теялиец, вероятно, решает поддержать разговор. - Я слышал, что они планируют там стоять ещё двое суток.
        На мгновение я улавливаю, как поднимаются уголки губ капитана, прежде чем он возвращает расстроенное выражение лица и поворачивается к новому собеседнику, довольный, что уловка сработала.
        - Кто-нибудь знает, что там происходит? Мы видели несколько военных кораблей. Странно, что илосийцы их так просто пустили к своим берегам, - Элиот заговорщически понижает голос, как будто это он делится с ними тайной, а не они с нами.
        Дарен закатывает глаза, наблюдая за тем, с какой лёгкостью наш новый знакомый меняет маски. Скорее всего, он действительно умелый торговец, знающий, как заболтать и продать побольше.
        - Не знаю, но это точно не к добру! - старик качает головой.
        - Неужели война? - ахает какая-то женщина.
        - Не будет войны, иначе нам всем придётся в неё ввязаться, - раздаётся другой мужской голос.
        Всё больше людей присоединяется к обсуждению.
        - Точно! Илос и Каидан находятся на разных концах Континента. Если они начнут что-то делить, то достанется в первую очередь нам и Исару.
        - Если бы намечалась война, то король Юн отменил бы торжества по случаю конца Чёрной Зимы.
        - Верно! Праздник же совсем скоро!
        - Именно! Сейчас все съезжаются в Астару ради этого!
        Со всех сторон, перебивая друг друга, раздаются то мужские, то женские голоса. Мы едва успеваем переваривать новую информацию.
        - До меня дошли абсолютно неслыханные новости, - встревает одна из женщин. Присутствующие сразу же оборачивается к ней. Не ожидавшая всеобщего внимания рассказчица испуганно озирается по сторонам, то открывая, то снова закрывая рот, словно не в состоянии решить, можно ли озвучивать вслух свои мысли. - Я недавно пришла из Астары. Там всё спокойно, город готовится к празднику. Поэтому везде очень много путников из других мест, в том числе из Каидана. Они как напьются, так начинают болтать всякое.
        Все затихают в ожидании продолжения.
        - Не знаю, откуда пошли слухи, да и вообще они похожи на выдумку. Но мой брат, сидя в таверне, говорил с двумя подвыпившими моряками из Каидана. Те рассказали, что их король хочет снова стереть все границы и объединить Континент в одну страну, - женщина говорит всё быстрее, делая короткие паузы между словами. Кажется, что если она остановится, то у неё просто не хватит решимости закончить рассказ. - И для начала он выбрал лёгкий путь. Не войной пойти, а устроить свадьбу! И невестой для одного из двух его сыновей станет принцесса Айла Калануа.
        В помещении на какое-то время воцаряется тишина, которая почти осязаемо повисает в таверне тяжёлым грузом, а моё сердцебиение грохотом отдаётся в ушах от этой новости. Я вместе с остальными посетителями ошарашенно смотрю на женщину.
        Молчание внезапно прерывается, и все начинают говорить одновременно, обсуждая полученную информацию, от волнения перебивая друг друга. Я сжимаю в руке ложку, пытаясь собрать свои путающиеся мысли воедино. Хоть я и не помню Илоса, но всегда думала об этой стране как о родной. И теперь, узнав, что нашу принцессу хотят забрать, внутри штормовой волной поднимается недовольство. Подобная ситуация в состоянии послужить причиной для войны, а мои родные могут пострадать. Если у меня есть родные. Не успела я почувствовать воодушевление от вероятной скорой встречи, как всё может закончиться, даже не успев начаться. И если так, то, возможно, я никогда не смогу узнать свою настоящую фамилию и ответ на вопрос, существует ли хоть кто-нибудь, кто ждёт и надеется на моё возвращение.
        Чувствую странный спазм, и лёгкие сдавливает, будто кто-то ногой наступил на грудь. Мне становится тяжело дышать, я хочу глотнуть воздуха, но лёгкие не раскрываются, я словно опять стою перед той чёрной стеной, и достаточно сделать всего один шаг…
        - Да он выжил из ума! Принц Даян её не отдаст просто так! - возмущается кто-то.
        Дарен, заметив моё выражение лица, накрывает своей тёплой ладонью мою руку. Я выныриваю из собственных мыслей, как из-под толщи воды, и снова начинаю слышать громкие голоса ругающихся между собой посетителей таверны.
        - Да глупости это! Наверное, твой брат что-то неправильно понял! Или те каиданцы выдумали какую-то чушь! - обращается к женщине другая пожилая теялийка.
        - Правильно! Каидан первый кричал о законе про запрет браков, а теперь решил, когда ему удобно, что под венец можно! - Накал страстей постепенно стихает, но люди всё равно активно продолжают обсуждать странный слух, недовольно стуча пиалами из-под алкоголя по деревянным столешницам.
        - А если они не смогут получить принцессу Айлу, то останется только наша принцесса Суа. Ни у кого из монархов четырёх королевств больше нет дочерей, - беспокоится старик, который первым начал разговор с Элиотом. Среди теялийцев волной прокатывается тревога, они принимаются шептаться и спорить.
        - Разве между ними возможен брак? Всё же их предки были кровными родственниками, - Дарен поворачивается ко мне и капитану.
        - Возможен, - кивает исариец. - В этом году празднуют 1112-й год с момента окончания Чёрной Зимы. С тех времён сменилось множество поколений, так что общей крови в королях и капли нет, даже внешне они друг на друга давно не похожи. Объединяют их лишь Дары от самих Первых.
        Мы напряжённо умолкаем, пытаясь закончить остывший ужин. Теперь я не только физически, но и морально измотана переживаниями. Завтра мы разделимся. Нам с Дареном предстоит путь на несколько дней длиннее и, скорее всего, опаснее, чем предполагалось. Предстоит попасть из Теялы в Илос, тогда как изначальный план был сразу высадиться на берег моей родной страны.
        Покончив с едой, мы расходимся по своим комнатам. Меня так сильно одолевает усталость, что хватает сил лишь умыться, переодеться во что-нибудь лёгкое и лечь спать. Едва моя голова касается подушки, я тут же проваливаюсь в темноту.
        Глава 7
        Несмотря на усталость, я встаю ещё до рассвета. В этот раз никаких снов не снилось, но воспоминания о тревожных слухах, которые мы узнали вчера, давят на меня и портят настроение. Зная, что при постоялом дворе в Теяле часто есть небольшие купальни, я решаю, что вымыться перед долгой дорогой не помешает. Неизвестно, когда в следующий раз выпадет такая возможность.
        Придя в купальни, я с облегчением понимаю, что нахожусь здесь одна. Провожу какое-то время, методично натирая кожу жёсткой щёткой с мылом, пытаясь отогнать навязчивые мысли. Вчера я уснула, не успев обдумать услышанное более подробно, и мне всё ещё неясно кое-что: если Илос и его потомки - ветвь Калануа - обладают настолько устрашающей силой, как говорят, то почему они позволили кораблям Каидана подойти к своим землям? Почему просто не разделаются с захватчиками? Есть ли какая-то причина или они выжидают? Да, скорее всего, они так и поступят, если угроза окажется близко: просто уничтожат противника. Я задумчиво киваю, приходя к самому подходящему выводу, и немного успокаиваюсь.
        Я промываю волосы, заворачиваюсь в полотенце и, протерев запотевшее зеркало, смотрю на своё отражение. Левая радужка опять стала бледнее: действие настойки заканчивается. Также замечаю, что кожа на руках едва заметно потемнела, скорее всего, немного загорела после целого дня в лодке. А под глазами появились тёмные круги.
        Я насухо вытираюсь полотенцем, натягиваю чёрные штаны и бежевую льняную рубашку поверх топа. Погода в Теяле стоит слишком тёплая, поэтому я выбираю самую лёгкую одежду, а мантию сворачиваю и прячу в сумку. Всё ещё влажные волосы я скручиваю в свободный пучок на голове - эту причёску меня научила делать Лайла, в Теяле многие девушки носят подобную ради удобства. И я с ними согласна. Если бы мой разрез глаз был другим, а кожа светлее, то здесь меня бы могли даже принять за свою. Наклонив голову, я смотрю на себя в зеркало и слегка улыбаюсь этой мысли.
        Вернувшись в комнату, я складываю вещи в сумку, закрепляю клинки на пояснице и в этот раз не забываю капнуть настойку в глаз. Закончив собираться, я спускаюсь в таверну на завтрак и встречаю там Элиота и Дарена. Оказывается, эти двое пришли сюда за несколько минут до меня. В зале, кроме них, пока никого нет, и Дарен спокойно сидит без капюшона. Я обращаю внимание, что он тоже решил убрать тёплую мантию и надел почти такую же, как и у меня, рубашку, но светло-серого оттенка.
        - Ты, случаем, не половину своего гардероба захватил? - улыбаясь, бросаю я другу, подсаживаясь рядом. Зная, как много внимания он уделяет внешнему виду, ничуть не удивлюсь утвердительному ответу.
        Дарен, показывая в улыбке свои белые зубы, поворачивается ко мне.
        - Захватил только чёрное, серое и бежевое, - отвечает он и хмыкает, подпирая голову рукой. - Если уж на тебя моё обаяние не действует, то, может, хоть на других илосийцев удастся произвести хорошее впечатление, надевая одежды их любимых цветов.
        Я открываю рот, готовая сказать что-нибудь саркастичное, вступая в привычный обмен колкостями, но не успеваю. Возле нашего столика появляется уже знакомая миниатюрная теялийка для того, чтобы принять заказ. Её взгляд падает на Дарена. Вместо того, чтобы как-то прикрыть волосы, парень ещё больше усложняет ситуацию, посылая девушке лучезарную улыбку, за что получает от меня достаточно сильный пинок по ноге под столом. Ухмылка кахари идёт трещинами, становясь похожей на болезненную гримасу.
        - Принесите нам что-нибудь сладкое на завтрак и чай, - просит Элиот, так же неодобрительно бросая взгляд на парня.
        Девушка уходит, но по пути от нашего столика и до кухни часто оборачивается и удивлённо таращится на Дарена.
        - У тебя там металл в ботинке, что ли? Или просто ноги такие тяжёлые? - кахари морщится и трёт место удара.
        - Нет, у Роя на занятиях тренировалась отвешивать пинки! Так что следи за своим поведением, - ядовито улыбаюсь я другу.
        Когда теялийка возвращается с заказом, Дарен уже старается меньше привлекать внимание. Он наклоняет голову вниз так, что светлые волосы падают на глаза, и, как только порция блинчиков оказывается перед ним на столе, моментально приступает к завтраку.
        - Вы должны были двигаться прямо по территории Илоса, но теперь ваш путь окажется длиннее, - говорит Элиот серьёзным тоном, медленно пережёвывая свою еду. - Всегда идите вдоль Теневого залива. Вы сразу поймёте, что пересекли границу Илоса. Тяжело не заметить, когда зелень сменяется пустыней. А дальше найдёте дорогу. Скорее всего, отсюда путь займёт два дня и две ночи.
        Я внимательно слушаю, запоминая информацию.
        - В Илосе часто бывают песчаные бури, обязательно отыщите торговцев и купите защитные маски, - мы с Дареном киваем, вспоминая истории о беспощадном песке, который забивается в любую щель. - И запаситесь едой и водой перед тем, как пойти в пустыню. Зной и жажда - ваши главные враги.
        Элиот продолжает деловито перечислять проблемы, с которыми мы можем столкнуться на пути, однако при этом всё время смотрит в свою тарелку. Его лицо кажется расслабленным, почти скучающим, но по голосу и словам заметно, что мужчина за нас переживает. Я стараюсь подавить улыбку. Они и вправду похожи с Мальтой: скрывают заботу за маской раздражения или безразличия.
        - Говорят, столица Илоса Паргада прекрасна, как звезда в песках, - на лице исарийца вдруг появляется мечтательное выражение.
        Пару раз я уже встречала подобный взгляд у некоторых путешественников, которые из любопытства приезжали на Острова. Он выдаёт жажду странствий, желание увидеть всё возможное, мечту узнать тайны других народов.
        - А что вы можете рассказать о торжествах в честь конца Чёрной Зимы? - внезапно спрашивает кахари.
        Я и Элиот озадаченно поворачиваемся к нему.
        - Ты не знаешь о празднике? - капитан в замешательстве смотрит на парня.
        - Мой отец - исариец. Они не отмечают эту дату, так как именно в этот день погибла Теяла. Сколько бы я ни спрашивал, он лишь ругался, называя это «святотатством» и «неуважением к принцессе». Мама родилась в Илосе, но там, как и в Каидане, особо не празднуют этот день. Только в Теяле торжества проводят с размахом. Мама ответила, что никогда не была в Астаре, поэтому знает разве что рассказы от других, - пожимает плечами Дарен. - Но вчера люди в таверне упомянули праздник, и мне вдруг стало интересно. Элиот, ты ведь исариец, ты согласен с моим отцом?
        - Я действительно родился в Исаре, - кивает мужчина, - но всё детство жил то на родине, то в Теяле и спокойно отношусь к этому торжеству, не считая его чем-то неправильным. Хотя сам был на празднике только однажды.
        - Торжества в честь конца Чёрной Зимы также называют Хокхан, - начинаю пояснять я другу. - Лайла говорила, что они длятся два дня. Первый - день поминок Теялы. Жители облачаются в белые одежды, так как именно этот цвет знаменует скорбь. Также все стараются молчать, тишиной стремясь почтить память принцессы. Вечером же по рекам и каналам города в сторону океана запускают зажжённые фонарики. Огонь - символ Теялы. Вода - Шейна. Такие разные стихии вместе в этот момент служат знаком родства, частью единого, как были едины по крови Теяла и истинный предок теялийцев - Шейн.
        Пока я рассказываю, меня тёплой волной окутывают воспоминания о том, что именно истории Лайлы о её родной стране потихоньку вытащили меня из пучины страха и отчаяния, когда я плакала ночами, скучая по семье, которую даже не могла вспомнить. Тогда, сидя с новой матерью перед камином, я восторженно представляла ночные каналы, заполненные дрейфующими зажжёнными фонариками, и забывала о своей беде.
        - А на следующий день проходит карнавал, - продолжаю я. - Весь город пестрит, украшенный яркими цветами и огнями бумажных фонарей. На всех улицах проводятся различные представления, стучат барабаны, и до самой ночи, а иногда и до утра звучат песни. Самые главные представления проводят на площади перед дворцом, потому что в этот день король Юн с семьёй выходит, чтобы насладиться праздником вместе с народом.
        - Я слышал, что в этот день они демонстрируют наследие Шейна и управляют водой. Показывают, что теялийцам нечего переживать, ведь они под их покровительством, - согласно кивает Элиот, дополняя мой рассказ. - Но самому мне не удалось посетить подобное представление.
        После того как наши тарелки пустеют, мы расплачиваемся, берём свои вещи и покидаем постоялый двор. Свернув на главную дорогу, мы все замираем, понимая, что пришло время расставания. Здесь наши пути разойдутся.
        - Спасибо тебе, Элиот. Скорее всего, ты спас нам жизнь, - Дарен на прощание пожимает руку капитану. Тот отмахивается, заметно, что такие комплименты его немного смущают.
        - Ты вернёшься на Острова? - спрашиваю я Элиота.
        - Вначале я собирался так поступить. Но ночью решил, что там меня ничего не держит, - честно признаётся мужчина. - Как бы я ни ненавидел эту старую каргу Мальту, я попытаюсь узнать, куда её забрали. А ещё хочу выяснить, насколько правдивым был тот слух про свадьбу принцессы Айлы. Если там есть хоть крупица истины, боюсь, что мы все окажемся на пороге новых разрушений.
        Я понимающе киваю в ответ и больше ни о чём не спрашиваю, молча наблюдая, как Элиот разворачивается и шагает в сторону моря. Ещё некоторое время мы с Дареном смотрим вслед удаляющейся фигуре, а потом отправляемся в противоположную сторону, в глубь Континента.
        Глава 8
        На этот раз я тону.
        Волн нет, но мне удаётся вынырнуть лишь пару раз, чтобы глотнуть воздуха, а потом я снова иду ко дну. Всё тело покрыто порезами и синяками, и прикосновение солёной воды к открытым ранам причиняет невыносимую боль. Я изо всех сил бью руками по прохладной воде, стараясь удержаться на плаву, но несколько рёбер, похоже, сломаны, левая нога онемела и абсолютно не шевелится. Паника накрывает меня. Я ищу, за что можно ухватиться, но со всех сторон виднеются лишь высокие стены скользких скал, более покатого выхода на берег нигде не заметно.
        Поверхность моря неестественно неподвижна, словно под ней нет ни подводных течений, ни самой жизни. И только я своими уже замедляющимися движениями создаю волны, которые расходятся в разные стороны. Чувствую, что силы на исходе и сознание вот-вот меня покинет. Я полностью скрываюсь под водой, а тело непроизвольно дёргается, когда лёгкие начинают наполняться солёной жидкостью.
        Я резко просыпаюсь от того, что моё тело бьётся в конвульсиях. Дарен стремительно переворачивает меня на бок и пару раз сильно хлопает ладонью по спине, наверное, чтобы помочь прийти в себя. После этого я кашляю, а потом перехожу на хрип и шумно втягиваю воздух в лёгкие.
        Вдох. Выдох.
        Вдох.
        Выдох.
        Чувствую прохладную землю под ладонью пока тело продолжает дрожать, но постепенно паника уходит и дыхание восстанавливается. Я переворачиваюсь обратно на спину, уставившись в ночное небо, усыпанное звёздами. Тело покрывается мурашками.
        - Я знал, что тебе снятся кошмары, но это было что-то жуткое, - даже в темноте можно заметить, как побледнел друг.
        Я облизываю пересохшие губы и сглатываю слюну, пытаясь смочить горло. Это наша первая ночь под открытым небом. Мы вышли из портового городка и сразу двинулись по главному тракту вдоль Теневого залива. Возможно, нам стоило выбрать менее приметный путь, но ни один из нас не знает местность, да и эта дорога самая короткая.
        Из-за приближающегося праздника Хокхан по ней идёт много путников, нередко целыми семьями. С разных уголков страны люди стекаются в Астару, чтобы почтить память принцессы и увидеть короля Юна.
        У Теневого залива нет ни одного покатого берега, вся вода заключена в почти ровный круг высоких каменных утёсов, как будто кто-то просверлил практически идеальное отверстие прямо в земле Континента. Тракт проложен примерно в ста метрах от края и петляет параллельно обрыву. Пространство между дорогой и пропастью свободно, лишь мягкая зелёная трава укрывает землю да иногда встречаются кустарники или редкие деревья. Из-за этого пейзаж слева виден отчётливо, можно весь путь ужасаться тому, какая же мощная сила оставила здесь свой след.
        Один раз мы с Дареном не удержались и на привале свернули к обрыву, чтобы заглянуть вниз. Чем ближе тогда я подходила к краю, тем отчётливее начинала чувствовать ком, вставший поперёк горла. Нервно сжимая и разжимая кулаки, я пыталась сглотнуть, чтобы избавиться от отвратительного ощущения, но оно никак не желало исчезать. В итоге я замерла где-то в полутора метрах от пропасти, понимая, что дальше двинуться не посмею. Друг остановился рядом. Я была благодарна за то, что он не задавал вопросов, потому что у меня всё равно не нашлось бы ответов.
        Рассмотрев место падения Звезды вблизи, я осознала, каким ненастоящим оно кажется, словно не вписывается в природный пейзаж, оставаясь неправильным творением трагической случайности. Скалы и утесы, удерживающие воды, почти все чёрного или тёмно-серого цвета, а вода - лазурно-голубая. И, несмотря на то что на море часто бывают волны, в заливе они сразу же исчезают. Это создаёт очень неприятный эффект абсолютной неподвижности, и вода скорее напоминает лёд или даже зеркало. Подойдя к краю совсем близко, мне показалось, что я услышала в голове странный шёпот, но слов разобрать не смогла.
        В первый день путешествия по территории Теялы мы встретили много доброжелательных людей. Элиот оказался прав: теялийцы очень дружелюбный народ. Одна компания угостила нас обедом, приготовленным на костре. Они признались, что впервые увидели кахари и им было очень интересно узнать, как живут люди на Островах, потому что по своей воле туда наведывались только путешественники, торговцы или Смотрители. Ближе к концу разговора теялиец средних лет заметил, как напряжённо я косилась в сторону обрыва.
        - Если решишься полюбоваться этим мрачным пейзажем, то не смотри вниз слишком долго, иначе душу потеряешь, - серьёзно пробормотал он. - Удержаться не может никто. Мы все ходили взглянуть вниз, - остальные люди, сидевшие у костра, понимающе закивали. - Но недолго.
        Сейчас, в нашу первую ночь на открытом воздухе, лёжа на спине и успокаивая дыхание после неприятного сна, я стараюсь отогнать воспоминания. Возможно, они правы, и Теневой залив проклят. Рядом с ним меня мучают новые кошмары.
        - Мне приснилось, что я тонула. Наверное, как и говорили, не стоило смотреть на воду… - говорю я Дарену, сажусь и протираю глаза.
        - Я тебя еле нашёл. Вроде луна и звёзды светят, но ты как будто в темноте растворилась, нашёл только, когда поближе подполз, - задумчиво шепчет Дарен. - В следующий раз давай костёр на ночь оставим, а то так и за край рухнуть недолго. И, подруга…
        - М-м? - сонно мычу я, уставившись на парня.
        - Я, конечно, не целитель, но мне кажется, что больной глаз должен просто болеть, а не светлеть.
        Я пару раз моргаю, дожидаясь, пока до меня дойдёт смысл слов, а затем едва слышно чертыхаюсь и инстинктивно пытаюсь снова спрятать глаз, но внезапно решаю перестать притворяться и на этот раз открыто смотрю в лицо Дарена.
        - Он не болит. У меня, похоже, с рождения дефект в виде разноцветных глаз. По крайней мере, Лайла меня нашла именно такой.
        Я даже отбрасываю назад спутанные после сна волосы, чтобы Дарен мог лучше рассмотреть, хотя и едва заметно напрягаюсь, ожидая его реакции. Уверена, парень улавливает в моём взгляде угрозу получить ещё один пинок, если его ответ окажется не слишком подходящим.
        Какое-то время Дарен молчит. Он берёт меня за подбородок и поворачивает моё лицо к лунному свету, чтобы получше разглядеть. Хмурится, изучая с разных сторон.
        - Один карий, а второй очень светлый. Он… голубой? - уточняет друг.
        - Серый.
        - Серый, - кивая своим мыслям, повторяет Дарен.
        А последующая затянувшаяся тишина заставляет меня нервничать и сомневаться ещё сильнее. Может, не стоило говорить?
        - Очень даже… миленько.
        - М-м-миленько? - У меня нет привычки заикаться, но это нелепое слово меня удивляет.
        Я отбрасываю руку друга от своего подбородка, пока тот старается остановить рвущийся наружу смех, зажимая рот рукой. Выходит плохо. Любит он ляпнуть что-нибудь неподходящее.
        - Хорошо, хорошо, - всё ещё посмеиваясь, парень поднимает руки в примирительном жесте. - А вообще, мне нравится. Это придаёт тебе уникальности. Ты и так особенная, а теперь это сразу видно.
        Мой оскорблённый взгляд сменяется на смущённый. Хоть я и продолжаю думать о разноцветных радужках как об изъяне, но в душе рада, что друг считает иначе. Однако я всё равно беру настройку и капаю в глаз. На дороге вокруг нас немало путешественников, а ближе к Астаре наверняка станет ещё более многолюдно.
        - Значит, это лекарство помогает выравнивать цвет? - интересуется друг.
        - Да, но эффект длится недолго, примерно сутки, и то постоянно нужно следить, не закончилось ли действие, так как оно зависит от того, какое количество я капнула. Эта бутылочка - мой последний запас, возможно, в Илосе я сумею найти целителей, которые приготовят мне ещё настойку или… придётся носить повязку на глазу, - я морщусь, размышляя о такой неприятной перспективе, а Дарен снова едва сдерживает улыбку.
        - Ты думаешь, это смешно? - недовольно бормочу я, кутаясь в мантию.
        - Думаю, это очаровательно. Если продолжишь так же дуться и носить повязку, то ни один карманник не решится к тебе приблизиться, - отвечает он, сумев подавить неуместное веселье.
        После его слов я с ещё б?льшим недовольством поджимаю нижнюю губу, на всякий случай проверяя клинки, что лежат под боком. Хотя сейчас нет нужды беспокоиться о нападениях, потому что Теяла считается безопасной страной, так как сами теялийцы абсолютно не агрессивный народ. К тому же других путников, расположившихся на ночёвку, можно разглядеть издалека.
        - Хотя я понимаю, почему ты это скрываешь, - добавляет парень и, улыбаясь, слегка треплет меня по волосам. - Теперь давай ещё отдохнём. До рассвета осталось часа три, не меньше.
        Я укладываюсь обратно, заворачиваюсь в покрывало и для удобства меняю положение сумки, которая служит мне подушкой. Пока стоят относительно тёплые ночи, поэтому лёгкого пледа, который упаковали Лайла и Рой, вполне достаточно. Будь сейчас зима, спать на отрытом воздухе было бы рискованно даже при мягком климате Теялы. Я удивлённо приподнимаю голову, когда Дарен приносит своё одеяло и, завернувшись в него, укладывается прямо рядом со мной. Так близко друг к другу мы никогда не спали. Я чувствую, как к щекам приливает кровь, и в этот момент как никогда радуюсь, что под лунным светом он не увидит, как я покраснела.
        - Что? - приподняв бровь, в ответ смотрит на меня приятель. - Не подумай ничего лишнего! Это на случай, если у тебя снова начнётся припадок.

* * *
        На следующее утро мы продолжаем путь, а я стараюсь больше не бросать взгляд в сторону обрыва, опасаясь новых кошмаров. Погода на второй день ухудшилась. Всё ещё тепло, но небо затянули серые тучи, да так плотно, что я не сразу поняла, когда именно взошло солнце. Просто когда стало светло, мы на скорую руку позавтракали оставшимися в сумках сухофруктами и, собрав вещи, отправились дальше.
        Пейзаж вокруг меняется мало, и мы с Дареном двигаемся вперёд молча. Я размышляю о своём новом кошмаре как о первой неприятности, что выпала нам сегодня. Второй трудностью становится погода с тяжёлыми, давящими тучами над головой, которые обещают скорый дождь. А ещё путешествие кажется пока удивительно гладким, и эта мысль странным образом скорее нервирует, чем радует.
        После полудня, как я и предполагала, на дороге появляется всё больше теялийцев, вливающихся в основной поток ручейками из небольших городов и поселений, мимо которых мы проходим. Совсем скоро мы должны добраться до развилки с главным трактом, который ведёт прямо в «Жемчужину принцессы», а именно Астару. И наверняка именно туда свернут почти все путники, кроме нас двоих, которые в одиночестве продолжат брести вслед за дорогой, огибающей Теневой залив.
        Но пока мы путешествуем среди других людей, а я на ходу заплетаю свои тёмные волосы в косу, шагающая впереди девочка нараспев читает без остановки одни и те же странные стишки.
        Когда никто не ждал, с небес упала Звезда.
        Огонь накрыл всех, сжигая города!
        И казалось людям, что не деться никуда.
        Но за теми, кто выжил, пришла холодная Тьма.
        Она пришла на годы, злее прошлых лютых зим!
        Конец для них не будет лёгким,
        И один за…
        Девочка с семьёй начинает удаляться, и последние две строчки расслышать не удаётся. Поддавшись странному желанию узнать продолжение, я прибавляю шаг и пробираюсь вперёд, лавируя между телегами и людьми, Дарен молча следует за мной. Мы догоняем мать и отца, которые держат дочку лет шести за руки, и она даже радостно подскакивает в такт своему стишку, так что копна чёрных прямых волос подпрыгивает вместе с ней. У меня по спине пробегает неприятная дрожь от того, насколько слова не вяжутся со счастливой картиной, которую я вижу перед собой, и тут ребёнок принимается декламировать новые стишки.
        Какая удача! У пятерых появился магический Дар!
        Свет, тьма, воздух, вода и огненный жар.
        Всех спасли, но один из них сам жертвой стал!
        Говорят, это четвёртый битву Тьме проиграл.
        Так появились на земле четыре Первых Короля,
        Разошлись они, Континент наш поделя.
        Время покоя пройдёт, но тайну не забудет никто,
        И семь кораблей света придут туда, где темно.
        Дарен и я одновременно переглядываемся, не зная, что и думать. Хотя в голове сразу всплывают воспоминания о кораблях Каидана. Но я не успеваю об этом поразмыслить, как девочка вновь припоминает что-то новое.
        Но лишь один из братьев всех молча защищал.
        Битву он эту своим потомкам завещал.
        Знают ли, что за границей общий враг ждёт?
        Но где-то лишний ребёнок родится, и удача умрёт.
        Я не выдерживаю и, ускорив шаг, преграждаю путь семье с девочкой. Малышка сразу обрывает свой рассказ.
        - Извините, но что это за стихи?
        Мать девочки бросает на меня заинтересованный взгляд, который тут же сменяется насторожённым, когда она замечает закреплённые на моей пояснице клинки. Я стараюсь придать лицу как можно более дружелюбное выражение, держа руки на виду, чтобы они поняли: у меня нет плохих намерений.
        - Это отрывки из книги «Описание» Сайласа Эгеланна. Вы… не читали? - В голосе женщины сквозит сильное удивление. Я качаю головой, и она продолжает: - Это сборник с рассказами в стихотворной форме об истории Континента, о четырёх странах и Чёрной Зиме. Вначале кажется, что автор описывает древние события, но говорят, что он был… не совсем в своём уме, потому что многие фрагменты идут вразнобой, а большинство отрывков не имеют никакого смысла. На слух как набор красивых слов, временами в рифму, временами нет. Нашей дочери просто нравится звучание строк, она их вызубрила наизусть, и как мы ни пытаемся её отучить - ничего не получается, - в улыбке матери сквозит сожаление, напополам со смущением.
        - Прочество, - с умным видом вдруг выдаёт девочка.
        - Что? - удивляюсь я, переводя взгляд на ребёнка.
        - Ну, прочество. О том, что будет потом. Может, даже завтра!
        - Пророчество, - натянуто улыбаясь, поправляет дочку мать. - Ходили слухи, что непонятные части этих текстов - это предсказание будущего. Но книгу написали спустя два века после разделения Континента на четыре государства. С тех пор прошло уже много сотен лет, и ничего не случилось, так что никто давно не воспринимает эту книжку иначе, чем стишки для детей.
        Дарен берёт меня под локоть и мягко тянет за собой в сторону. Тогда я замечаю, что родители чувствуют себя некомфортно от моих расспросов и того, что я преградила им дорогу. Многие прохожие начали на нас оборачиваться, потому что мы мешаем движению потока людей. Я извиняюсь и желаю семье хорошего праздника. Выждав некоторое время, чтобы они не решили, что я за ними слежу, мы возобновляем путь, вливаясь в толпу путешественников.
        - Ты что-нибудь слышал об этой книге? - спрашиваю я Дарена.
        - Вообще, да. И вроде даже помню ещё кусок. Хотя непонятно, о чём идёт речь. Там были строки…
        Когда Свет закуёт Звёзды в кандалы,
        А к красавице Луне протянет свои руки,
        Не скрыться будет им от мести Тьмы,
        Ведь они по их вине страдали от разлуки.
        - Я был маленький, и меня забавляла игра слов. А вот мама эту книгу выкинула и просила забыть то, что я выучил, - друг, похоже, сам удивляется своей крепкой памяти.
        - И ты что-нибудь понял?
        - Не-а, до сих пор ничего не ясно. Наверное, автор на самом деле был сумасшедшим, хотя семья Эгеланн - это правящий род в Исаре. Но безумию всё равно, какая у тебя фамилия. А может, этот Сайлас просто любил сочинять небылицы на досуге.
        Оставшийся путь мы продолжаем в тишине, размышляя над тем, что узнали. Скорее всего, именно из-за этого и начались наши беды, потому что если бы я думала меньше, а больше смотрела по сторонам, то раньше заметила бы неладное.
        Дарен, шагающий чуть сзади, вдруг резко хватает меня за сумку и тянет к себе, заставляя идти медленнее. Он наклоняется к самому моему уху, обдавая шею горячим дыханием. Такая близость наверняка тронула бы меня, если бы не произнесённые слова:
        - Не дёргайся. Впереди поворот на Астару, и на развилке стоит целая группа Смотрителей. Они всех проверяют.
        Мои глаза расширяются, когда, привстав на цыпочки, я натыкаюсь взглядом на группу каиданцев. Узнать Смотрителей не составляет труда, потому что до них остаётся не больше ста метров и их там семеро. Семеро крепких бойцов в сверкающих доспехах и при оружии. А нас лишь двое. Тем временем людской поток неуклонно влечёт нас вперёд. Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь найти хоть какое-то укрытие. Совсем скоро они если не почувствуют Дарена, то заметят его внешний вид: кахари вдали от Островов - ещё больший повод проверить его тщательно. Слева от нас всё так же простирается только трава и обрыв, не видно ни одного дерева. Справа - поля, уходящие в зелёные холмы, а совсем вдалеке - невысокие горы, и можно уже различить изогнутые крыши домов и храмов Астары, столицы Теялы.
        Некуда скрыться. Мы медленно протискиваемся назад, двигаясь против толпы, хотя я понимаю, что эта затея изначально обречена на провал. Когда я оборачиваюсь в следующий раз, то вижу, как два Смотрителя глядят именно на Дарена. Один из них указывает в нашу сторону другому воину, и они все вместе начинают пробираться сквозь поток путешественников прямиком к нам. Похолодев от ужаса, я хватаю Дарена за руку, и тот всё понимает. Свернув на полоску земли ближе к Теневому заливу, он сжимает мою ладонь, и мы переходим на бег.
        Позади нас раздаются крики. Прохожие в страхе пытаются убраться с нашей дороги, потому что мы несёмся изо всех сил. В этот момент я испытываю благодарность к Рою за жестокие тренировки: если бы не они, меня бы уже догнали. На мгновение я позволяю себе обернуться и вижу, что за нами гонятся трое каиданцев. Пока трое. Вначале мы с Дареном бежим рядом, иногда огибая шагающих навстречу теялийцев. Кажется, удаётся преодолеть километр пути, но главной проблемой всё равно остаётся отсутствие укрытия. До ближайшего городка, который я приметила ещё по дороге сюда, километров двадцать, не меньше. Мы преодолеваем второй, а потом и третий километр, но Смотрители не отступают ни на шаг, и кажется, что они нагоняют. Или это я устаю, потому что теперь Дарен бежит впереди, почти таща меня за собой. Когда я вновь решаю обернуться, недавно заплетённая коса больно бьёт меня по лицу, а дыхание сбивается.
        Долго мы так не протянем.
        И я оказываюсь права, потому что в этот момент из толпы выскакивают ещё двое Смотрителей верхом на конях. Дарен резко тормозит, а я врезаюсь в его спину, потому что воины возникают прямо перед нами, и мой друг едва успевает увернуться от копыт вставшей на дыбы лошади. Он тянет меня за руку в сторону обрыва. Вспомнив, что там некуда бежать, мы вновь разворачиваемся к преследователям.
        Нас окружают.
        С трёх сторон к нам подступают противники. Они, как и мы, тяжело дышат после вынужденного бега, но их больше, а сзади страхуют ещё двое товарищей на конях. Даже если мы вырвемся из первого кольца и снова побежим, лошадей нам не обогнать. Двое каиданцев достают клинки и неторопливо приближаются. Нам ничего не остаётся, как шаг за шагом начать отступать назад, к обрыву. Бежать некуда. После стремительного рывка сердце неистово бьётся о рёбра, а дыхание вырывается хриплыми толчками, оставляя ощущение, что на испуг сил уже не осталось. Но я ошибаюсь. Настоящая волна страха прокатывается по телу, когда третий Смотритель достаёт уже знакомые мне жгуты и смотрит на Дарена. Одну пару, он достал лишь одну пару. Похоже, они решили, что главной причиной нашего бегства является именно кахари.
        Раз кахари уносит ноги, значит, он, как они говорят, «нечистый».
        С трудом успокоив дыхание, я с тихим звоном вытаскиваю свои клинки. Возможно, противники и превосходят нас числом, но они не знают, что нас тренировал сам бывший капитан королевской гвардии Каидана. Нам знаком их стиль боя, и я хочу надеяться, что это даст шанс на победу. В любом случае выбора нет, остаётся лишь вступить в сражение.
        Толпа теялийцев сбивается в кучки и отходит как можно дальше от возможного места битвы, но интерес не позволяет им разбежаться. Путешественники взволнованно перешёптываются, наблюдая, что будет дальше. Друг следует моему примеру и, криво улыбаясь, достаёт свой меч.
        Жди. Вспоминаю я наставления Роя. Дыхание само собой замедляется, и мне становится спокойнее. Жди, пока враг не нападёт первым.
        И он нападает. Один из Смотрителей атакует, но… А потом уклоняйся. Я ныряю под руку мужчины, оказываясь у него за спиной. Однако противник быстро разворачивается и снова пытается нанести удар. Отражай. Кажется, я слышу команды приёмного отца так чётко, как если бы он стоял рядом. И я отбиваю выпад. А потом ещё и ещё раз. Я продолжаю уклоняться и отражать нападения, краем глаза замечая, что Дарен с лёгкостью уходит от атак, изредка нанося пробные удары, проверяя слабые места противника. Приятель сражается сразу с двумя каиданцами, один из которых замахивается тяжёлым мечом, а второй сжимает короткий кинжал и жгуты. Именно он - самый опасный в паре. Стоит поднести магические оковы к руке Дарена, и те сами стянутся вокруг его запястий, лишая кахари возможности двигаться.
        Рой говорил, что снять такие жгуты можно при помощи специальной перчатки, а если такой нет, то это в состоянии сделать человек, владеющий поистине сильным Даром. Но, несмотря на всю опасность, я вижу на лице приятеля подобие улыбки. Вероятно, он ждал момента, когда наконец сумеет применить все свои боевые навыки не только на тренировочном поле с деревянным оружием в руке, но и в настоящем сражении.
        Я слишком сильно отвлекаюсь на друга, и сама едва успеваю отразить следующий выпад. Теперь приходится встречать весь вес тяжёлого меча соперника обоими клинками. Сразу же раздаётся неприятный скрежет металла о металл, а руки больно ноют от вибрации, что отдаётся мне в кости до самых локтей. Если замешкалась - нападай! Я сжимаю зубы и наношу один удар за другим, стараясь если не достать противника, то вымотать его, постоянно атакуя, не давая возможности расслабиться и перевести дух. Смотритель не может отбить два моих меча одним своим, и ему приходится постоянно уворачиваться.
        За лязгом оружия и причитаниями далёкой толпы я могу расслышать лишь брань каиданцев, которые понимают, что победа им так легко не достанется. Я чувствую отголосок надежды, что всё может закончиться в нашу пользу. Но тут всадники достают луки.
        Моё внимание снова отвлекает Дарен, который в последний момент уклоняется от стрелы, метившей ему в грудь. Я успеваю с облегчением выдохнуть, но другая стрела стремительно вонзается мне в левое плечо. Я чувствую, как наконечник выходит с другой стороны, разрывая кожу, мышцы и одежду. Мгновением позже приходит острая боль. Из горла вырывается громкий стон, я отступаю на несколько шагов назад, выпуская один из клинков из ослабевшей ладони. Перевожу взгляд на рану и вижу, как по одежде медленно расползается кровавое пятно. В голове не остаётся ни одной мысли, и я лишь наблюдаю за тем, как пальцы левой руки слегка подрагивают. Они не слушаются, несмотря на все попытки ими пошевелить. Вся левая конечность немеет и бесполезной плетью повисает вдоль тела. И только хорошо натренированная мышечная память помогает мне оставшимся клинком отбить тяжёлый меч, который каиданец заносит над головой, намереваясь покончить со мной одним ударом. Кажется, он даже говорит, что «одним илосийцем меньше, никто не будет горевать». Но мне могло показаться, потому что тело становится как будто чужим, а движения - слишком
медленными, чтобы отбить следующий удар, к которому уже готовится Смотритель.
        Однако мужчина не успевает толком размахнуться, как на него налетает Дарен. Сильным и неожиданным выпадом он выбивает оружие из рук каиданца и отбрасывает противника толчком ноги в грудь на достаточно большое расстояние.
        Слишком далеко. Понимаю я.
        Слишком далеко для обычного человека.
        Я могу лишь оторопело смотреть, как друг подхватывает мой упавший клинок и, забрав второй, вкладывает их обратно мне в ножны. Краем глаза отмечаю, что те двое каиданцев, которые сражались против Дарена, сейчас лежат на земле. Один пытается встать, а второй, выкрикивая ругательства, держится за руку, которая сломана так, что я вижу блестящий кусок кости, торчащий наружу. Верховые Смотрители спешиваются с нервничающих коней и быстрым шагом двигаются в нашу сторону.
        - Сзади, - выдавливаю я.
        Меня начинает потряхивать, а в горле пересыхает. Но друг, бросив взгляд на приближающихся воинов, наоборот, убирает свой меч в ножны. Стальной хваткой он сжимает мою здоровую правую руку и в ответ на немой вопрос коротко поясняет:
        - Помни, что я всё держу под контролем.
        Без лишних объяснений он бежит по направлению к обрыву, практически таща меня за собой. Через три широких шага я понимаю, что он собирается сделать, но слишком поздно, чтобы попытаться остановить. Дарен уже успевает оттолкнуться от края, утягивая меня в пропасть, навстречу Теневому заливу.
        Со стороны дороги доносятся крики теялийцев.
        Если бы могла, я бы тоже завопила, но не получается выдавить ни звука. Мы бесконтрольно несёмся вниз навстречу спокойной глади лазурного моря мимо стены чёрного камня. Коса развевается за спиной, а ветер болезненно царапает лицо. Но всё внимание приковывает толща воды, под которой я окажусь через мгновение. Она вызывает настолько сильное чувство паники, что боль в плече отходит на второй план. Я раскрытыми от ужаса глазами смотрю на запястье правой руки, которую кахари всё так же сжимает железной хваткой. Вижу, как начиная с кончиков моих пальцев и дальше по предплечью кожа темнеет, словно её измазали в саже. Рукава рубашки подвёрнуты, и я наблюдаю, как чернота неравномерно ползёт вверх, не оставляя ни малейшего участка чистой кожи. Тьма почти доходит мне до локтя, а мы едва не врезаемся в ровную гладь воды, когда окружающий пейзаж резко исчезает. Растворяется в чёрной дымке. В следующее мгновение я падаю лицом уже в траву, а рядом со мной тяжело приземляется Дарен.
        Я издаю стон, чувствуя, как от удара сломалось древко стрелы, и движение в ране пускает по телу новую волну боли. Кахари моментально подскакивает на ноги, всматриваясь куда-то вбок. Я плохо понимаю, что происходит. Пытаюсь проследить за взглядом друга и всего метрах в двухстах вижу ту самую развилку на Астару и пост Смотрителей, от которого мы бежали в самом начале. Но теперь мы находимся словно с другой стороны, как если бы просто продолжили путь по дороге в соответствии с нашим планом. Каиданцы вместе с теялийцами шокированно таращатся на нас, появившихся буквально из ниоткуда.
        Хотя как мы здесь оказались, я пока плохо понимаю, мысли путаются от боли в плече.
        - Проклятье, слишком близко! - сквозь зубы бормочет друг.
        Смотрители вытаскивают мечи и бросаются в нашу сторону. Дарен рывком вздёргивает меня на ноги и крепко сжимает здоровую руку, которая тут же вновь начинает темнеть. Несмотря на ватное тело, я стараюсь устоять, когда чёрный туман вначале окутывает моего друга, а потом и меня. И мы исчезаем во тьме.
        Глава 9
        Кажется, я успеваю моргнуть всего несколько раз, прежде чем снова падаю на зелёную траву, потеряв равновесие. В этот раз мне везёт приземлиться на правое плечо и не задеть раненую руку. Мы совершили ещё два подобных прыжка до того, как остановиться здесь. Дарен аккуратно помогает мне принять сидячее положение, чтобы осмотреть моё плечо со стрелой.
        - Извини, что спрыгнул, не предупредив, - он неловко вытаскивает несколько веток и сухих листьев из моих волос.
        Теперь, когда сосредоточенное напряжение спало, на лице парня проступают тревога и сожаление.
        - Да уж, стоило, - бормочу я.
        Я облизываю пересохшие губы, мне очень хочется пить, но сама встать пока не в состоянии. Всё кружится. Возможно, Дарен легко переносит такие перемещения в пространстве, но у меня внутри всё будто перевернулось. Особенно после свободного падения в залив. С каждым новым прыжком, оказываясь на земле, я не могла определить, где земля, а где небо. Сейчас же перед глазами всё вертится и качается, так что я трачу немало сил на то, чтобы меня не вывернуло прямо на друга.
        - Хорошая новость: стрела прошла насквозь, и резать тебя нам не придётся, - говорит Дарен, а я вымученно хмыкаю на слабую попытку приятеля меня приободрить и снова кривлюсь от боли. - Плохая - вытаскивать всё равно будет неприятно.
        В ответ я просто сжимаю зубы и киваю, чтобы Дарен начинал.
        - Прости меня. Я был неаккуратен, - друг замечает, что древко спереди уже коротко обломано, и наверняка догадывается, что это произошло из-за перемещения. Рана чертовски болит. - Я никогда не использовал силу в таких… экстремальных условиях, но это не оправдывает того, что все неприятности произошли из-за меня.
        Его губы напряжённо сжимаются в тонкую линию. Дарен всегда так делает, когда злится на себя. Я хочу немного его успокоить, сказать, что он ни в чём не виноват и, скорее всего, как раз спас нам жизнь, но не успеваю и рта раскрыть, как приятель аккуратно хватает торчащую часть древка с наконечником. Потревоженное плечо тут же вновь отзывается новой волной боли. Друг проверяет обломанный конец, не осталось ли там торчащих кусков, способных застрять в ране, кладёт мне на плечо свободную руку, слегка сжимает пальцы, будто предупреждая, а затем дёргает, вытаскивая стрелу.
        Я знаю, что он старается сделать всё быстро и менее болезненно, поэтому удерживаюсь от крика, но сквозь стиснутые зубы вырывается шипение. Когда Дарен наконец вытаскивает древко из плеча, я продолжаю тяжело дышать, чувствуя, как пульсирует свежая рана, боль волнами распространяется в руке и груди, а кровь тёплой струйкой стекает по спине.
        - Ойро, это твоё первое подобное ранение, верно? Ты же раньше ничего не ломала?
        Вопрос Дарена кажется мне странным и не слишком уместным, вероятно, он пытается отвлечь меня разговорами.
        - Первое. Раньше повреждения были небольшими, только синяки да порезы.
        - Странно. В кузнице я видел множество травм. В основном ожоги, конечно, - говорит друг и помогает мне сесть поудобнее, а потом как можно аккуратнее снимает мою верхнюю рубашку, и я остаюсь в одном топе. Ветер приятно холодит разгорячённую кожу. - Но мало кто реагировал так сдержанно, как ты.
        - Спасибо, конечно, но вряд ли тот факт, что меня трясёт от боли, можно назвать хорошей сдержанностью, - кисло парирую я, показывая, как дрожат пальцы даже здоровой руки.
        Дарен моментально прикладывает ладонь к моему покрытому испариной лбу, задумчиво кивает своим мыслям, а потом принимается осматривать мою рану, которая продолжает слабо, но кровоточить. Он затыкает её моей же рубашкой.
        - И всё-таки ты хорошо переносишь боль, - настаивает приятель.
        Я рассеянно киваю, решая не спорить. И всё же его слова заставляют задуматься. Может, это действительно не первая моя травма? Может, раньше, до потери памяти, бывало что-то хуже? Даже если так, то на теле не осталось шрамов, которые бы указывали на прошлые раны. Лайла нашла меня в одежде, залитой кровью, но неизвестно, принадлежала ли она мне.
        - Давай в следующий раз сразу начнём с твоих фокусов, не дожидаясь, пока у меня в плече застрянет ещё одна стрела, - беззлобно ворчу я, отбрасывая размышления.
        - Я бы сам с радостью, но у меня лишь крупица Дара. Обычно сил хватает на два прыжка, максимум три, и не всё так просто. Мне нужно знать местность, куда перемещаться. Если бы территория Теялы и Илоса была бы мне известна, то, может, вышло бы перенестись и дальше.
        - И ещё сил у тебя больше, чем у нормально человека, - припоминаю я, как отлетел каиданец после того удара Дарена. - Похоже, ты всё-таки жульничал на занятиях с Роем.
        В ответ на это заявление друг тихо усмехается. Пока он осматривает рану, я оглядываюсь вокруг, понимая, что пейзаж изменился. Сейчас мы находимся в чаще бамбукового леса. Я сразу узнаю стройные зелёные стебли, уходящие высоко вверх. Рассеянные лучи солнца, пробивающиеся сквозь облака, приобретают успокаивающий зеленоватый оттенок, проникая сквозь листья этого интересного растения. У нас дома на Островах в семье Сесциа тоже есть подобный побег. Года три назад Рой отправился по делам на Континент и привёз Лайле в подарок маленький саженец бамбука. Наверняка было непросто его достать, но лицо приёмной матери так и светилось от радости, как будто это растение было самой большой драгоценностью. Сейчас, вдыхая свежий аромат бамбукового леса полной грудью, я задумываюсь, насколько же на самом деле Лайла скучает по здешним местам. Запрокинув голову вверх, я вновь поражаюсь высоте и возрасту стеблей, ведь наш домашний саженец не дорос ещё даже до потолка.
        Я настолько глубоко погружаюсь в свои мысли, что вспоминаю о боли в руке, только когда Дарен начинает промывать ранение, отчего я снова принимаюсь шипеть, заставив его виновато опустить взгляд.
        - Рана аккуратная, кровь остановилась, но, Ойро, я всё равно предлагаю её зашить.
        Меня передёргивает от этой мысли, однако парень упрямо смотрит мне в глаза, и я нерешительно киваю. Знаю, что друг сделает всё аккуратно, в кузнице он уже имел дело с порезами, ожогами и другими травмами. Бросив один взгляд на своё плечо, я сразу же отворачиваюсь. Мне стыдно, что боль я терплю стойко, а просто смотреть на рану не могу. Мне неприятно, а после всех перемещений я почти уверена, что меня точно стошнит. Я благодарна Дарену, что он хорошо владеет хотя бы основными навыками целителей и что притворяется, будто не замечает моей глупой слабости.
        Приятель роется в своей сумке и достаёт всё необходимое. Он явно подготовился к путешествию лучше меня, хотя, возможно, Лайла тоже собрала некоторые лекарства и мази. Я жмурюсь и шиплю от первого прикосновения иглы, но после второго стараюсь не реагировать, концентрируя всё внимание на собственном дыхании и умиротворяющих звуках леса. Я открываю глаза только после того, как Дарен заканчивает зашивать и убирает иглу.
        - Почти всё, - бормочет кахари, запечатывая раны густой жижей, похожей на крем и пахнущей какими-то травами.
        - Как далеко ты нас перенёс? - хрипло спрашиваю я.
        - Дальше, чем думал. В этот раз я смог сделать три прыжка, скорее всего, от прилива адреналина. Полагаю, выиграл нам ещё полдня. Но не думаю, что Смотрители за нами погонятся, они не знают, куда именно мы направляемся. Наверняка бросят все силы в Астару, решив, что мы шли туда, - Дарен аккуратно забинтовывает моё плечо. Теперь я немного расслабляюсь, чувствуя, как прохладная мазь снимает боль, а голова перестаёт кружиться. - Но я полностью истощён, и если честно, то даже ненадолго вырубился вслед за тобой после третьего перемещения.
        Я только сейчас внимательно смотрю на друга, замечая, что его лицо неестественно побледнело, глаза покраснели, а под ними залегли глубокие тёмные круги. Его губы тоже бледнее обычного. Он выглядит измотанным.
        - Тогда останемся здесь до утра. Судя по всему, уже скоро наступит закат, - я указываю подбородком вправо, где на небе начинают появляться красновато оранжевые всполохи. - Далеко от нас залив?
        - Нет. Минут пятнадцать пешком, и снова окажемся на дороге.
        Дарен помогает мне надеть его чистую рубашку свободного покроя. Она пахнет мятой и едва ощутимо - лимоном. Я непроизвольно втягиваю голову в плечи и опускаю нос к груди, позволяя приятному запаху окутать сознание.
        Воздух остаётся достаточно тёплым для того, чтобы не думать о разведении костра. К тому же сейчас делать это слишком опасно, Смотрителям будет легче нас найти, если они всё же решат проверить местность южнее от столицы.
        Мы перекусываем оставшимися припасами, состоящими из сухофруктов, хлеба и сыра. Этого, конечно, не хватает, чтобы полностью насытиться, но я и не собиралась так поступать из опасения исторгнуть всё съеденное, хотя травы, которые Дарен заставил меня пожевать, немного помогают унять тошноту. Постепенно неприятная пульсация в плече сходит на нет, хотя рука всё ещё плохо слушается и сжать нормально пальцы не получается. Дарен всё это время жуёт молча, кажется, даже не задумываясь о своих действиях и не чувствуя вкуса. Пока не стемнело, он чистит наше оружие и раскладывает покрывала, готовя спальные места. Когда сумерки сгущаются и друг без сил валится на своё место, я кутаюсь в тёплую ткань и решаюсь задать вопрос.
        - Дарен, когда мы прыгнули… - Я запинаюсь, не зная, как объяснить то, что со мной произошло. - Когда мы прыгнули, ты видел, как моя рука почернела? Это твой Дар так подействовал?
        Молодой человек приоткрывает сонные глаза и почти сразу снова их закрывает.
        - Почернела? Я ничего не заметил, - едва слышно бормочет он в ответ.
        - Я почти уверена, что видела, как тьма ползла по пальцам вверх по предплечью…
        - Скорее всего, тебе… показалось. Возможно, от боли… - голос Дарена делается всё тише, пока он не обрывает мысль на середине предложения, а его дыхание становится размеренным. Он проваливается в сон.
        Как могу я поправляю покрывало друга, чтобы ему было тепло, двигаю своё спальное место поближе к нему и присаживаюсь, не решаясь закрыть глаза. Я тоже устала, но пока сон меня не сморил, я принимаю решение хоть немного покараулить. Возможно, мы поступаем глупо, и стоило бы по очереди сторожить, однако толку сейчас от нас обоих мало. Дарен истощён, а я не в состоянии даже нормально стоять. Кахари и илосийка ночуют в темноте, на чужой территории, когда неподалёку рыщут Смотрители. Глупо. Следовало позаботиться о несении караула, но я знаю, что ни Дарен, ни я сейчас не в состоянии бодрствовать, поэтому решаю продержаться хотя бы немного, пока усталость не возьмёт верх и я не провалюсь в сон.
        Я ложусь на спину, завернувшись в покрывало, и поднимаю правую руку над собой, разглядывая ладонь на фоне темнеющей в вышине листвы бамбука. Сумерки нехотя уступают место ночи. Вспоминая, как чернели мои пальцы во время прыжка, я всё никак не могу смириться с тем, что увиденное было простым обманом зрения. Однако то, что я не испытала страха от увиденного, удивляет меня сейчас куда сильнее. Наоборот, в груди разлилось странное и отчего-то знакомое чувство.
        Засыпая, мне чудится, как тёплый ветер касается моего лица, донося шёпот нескольких голосов, но сон утягивает меня раньше, чем получается разобрать хоть какие-то слова - и были ли они там вообще.

* * *
        Она маленькая. Не старше шести лет. Держа кого-то за руку, она идёт по коридору. Стены из серого камня кажутся простыми на первый взгляд, но от пола до потолка их покрывает сложная узорчатая резьба, а на мраморном полу лежит праздничный золотистый ковёр, который заглушает шаги. Тут нет привычных окон, зато через прозрачный потолок, тянущийся на протяжении всего коридора, проникают рассеянные солнечные лучи. Девочка бросает взгляд наверх и замечает, как ветер гоняет песок по стеклянному куполу. Из-за этого освещение в коридоре постоянно меняется: где-то оно ярче, где-то - мягче. Коридор такой большой и длинный, что она недовольно думает о том, что уже устала идти, хотя они преодолели всего пару пролётов. И ещё на ней глупое платье, белое и красивое, но непривычное и неудобное, как и все остальные подобные наряды.
        Я не могу понять, кто я. Мне кажется, что я наблюдаю со стороны, но в то же время чувствую эмоции этого ребёнка.
        Вдруг она слышит, как кто-то спотыкается о складку ковра и едва не падает где-то справа. Девочка поворачивает голову, чтобы посмотреть, но всё выглядит таким расплывчатым. Кажется, что по ту сторону кто-то другой держится за руку взрослого и идёт вместе с ними. Кто-то третий. Теперь девочка поднимает глаза на того, кто держит её за руку.
        Это женщина с длинными чёрными волосами, ниспадающими до самой поясницы. Платье на ней серебристого цвета, а юбки такие лёгкие, что развеваются от малейшего движения.
        Длинные пальцы сопровождающей чуть сильнее сжимают руку, словно ощущая пристальный взгляд девочки. Мама. Это её мама. Девочка чувствует, как разливается тепло у неё в груди, а губы сами собой растягиваются в беспричинной улыбке. Но как бы она ни старалась, разглядеть лицо не удаётся. Всё слишком размытое. Видно только серые глаза матери. Кажется, они даже сверкают, словно состоят из бесчисленных крошечных звёзд, а в центре чёрная дыра зрачка. Пугающий взгляд.
        Но не для девочки. Ведь это её мама.
        Неожиданно в глазах женщины проявляется беспокойство, она замирает, поворачивается к дочери и присаживается. Лёгкие юбки мягко опускаются вокруг них.
        - Неужели ты забыла, золотце?
        - Что забыла? - не понимает девочка.
        - Забыла своё обещание. Почему ты не вернулась?
        - Куда?
        - К своей семье, - мама хмурится.
        - Но я с вами…
        - Разве? - Женщина слегка наклоняет голову, и её чёрные локоны мягко скользят по плечу.
        Внезапно девочка чувствует боль в левом плече, поворачивает голову и замечает расползающееся по белому платью алое пятно. Слёзы не заставляют себя долго ждать.
        - Не плачь, золотце, это больно, но совсем скоро пройдёт. Как и всегда проходило.
        И тело девочки словно подчиняется словам: боль отступает, но красное пятно с платья никуда не исчезает, доказывая, что чувства были реальностью.
        - Ты простишь меня? - Мама крепко сжимает ладонь малышки.
        - Простить за что?
        - Прости меня, что была недостаточно сильна. И не смогла тебя уберечь, - тихо шепчет женщина в ответ. - Но ты должна вспомнить свои обещания. Вернись к тем, кому их дала. Вернись к тем, кто принёс тебе свою клятву.
        - Обещания? Клятва?
        Вокруг поднимается суматоха. Мимо них начинают бегать люди, они что-то кричат. Кто-то зовёт девочку по имени с другого конца коридора, до которого они так и не дошли. Она поворачивает голову, желая увидеть, кому принадлежит голос, но мама мягко берёт дочь за подбородок и заставляет посмотреть на себя. В глаза переливающихся звёзд.
        Мама не обращает внимания на шум вокруг, кажется, что она его не замечает. Не чувствует, как землю потряхивает, как их кто-то зовёт. Женщина не перестаёт грустно улыбаться девочке даже тогда, когда по потолку идут трещины и сквозь них прямо ей на платье сыплется песок. Продолжает сохранять спокойствие, когда кто-то хватает третьего, идущего с ними. Это ребёнок, который кричит ей что-то.
        Но мама не оборачивается.
        Она не оборачивается даже, когда с обеих сторон на них обрушивается волна.
        Не отводит взгляда, полного звёзд.
        А потом девочка уходит под толщу воды и опять тонет.
        Я опять тону.
        Я издаю стон и просыпаюсь. На этот раз сама. Без крика или ощущения удушья. Просто медленно выхожу из очередного кошмара. Небо уже немного светлеет, а значит, я пробудилась вовремя. Внезапно я замечаю, как с пальцев медленно стекает чернота. Резко сажусь, увидев последние тени на коже. Руки снова потемнели во сне, а значит, прикосновение Дарена здесь ни при чём. Я хочу обернуться к другу и показать: то, что я видела, было правдой.
        Но ещё мгновение, и всё пропадает.
        Руки снова становятся обычными, на них не заметно ни пятнышка. Я ещё раз осматриваю ладони в поисках каких-либо тёмных отметин, но ничего не нахожу. По одному ощупываю пальцы, проверяя, не появились ли какие-то новые, странные ощущения.
        Но нет. Это просто мои обычные руки. Существует ли вероятность, что у меня тоже есть Дар Илоса? Но если так, то почему тогда Смотритель ничего не почувствовал? Меня проверяли. Может ли быть, что каиданец ошибся? Дар Илоса - один из самых таинственных, потому что сам Первый никогда его не демонстрировал в полную силу. Не показывал, что именно он умел и что передал потомкам. Его братья и их дети только после его смерти поняли свою ошибку.
        Незнание.
        Но когда до них дошло, было уже поздно. Сокрытые среди песков, тайны Илоса с тех пор не покидали пределов страны. Илосийцы до сих пор продолжают придерживаться этого правила, преданно храня всё в секрете.
        Известно, что Даром Илоса была Тьма и перемещение. В разных уголках Континента шептались, что у прямых потомков иногда проявлялась способность заглядывать в прошлое при помощи прикосновения. Другие страны страшились этого больше всего. Но что в действительности могла делать Тьма самого младшего брата, знают только сами илосийцы. Скорее всего, именно страх перед неизвестностью его силы и хранил страну песков и её жителей всё это время. «Но, похоже, король Каидана впервые решил рискнуть», - мрачно напоминаю я себе, и перед глазами вновь возникают военные корабли в портовом городке родины.
        Я смотрю в сторону друга, который всё ещё мирно спит. Улыбаюсь, наблюдая за его спокойным выражением лица и размеренным дыханием. Решаю, что дам ему ещё немного времени.

* * *
        - Давай я поменяю тебе повязку на плече, а потом вернёмся на дорогу. Нам нужно будет по пути завернуть хотя бы в небольшую деревню и пополнить припасы, а ещё найти защитные маски на лицо, как говорил Элиот. Граница уже близко, - комментирует Дарен.
        После долгого сна он выглядит намного лучше: тёмные круги под глазами исчезли, губы снова приобрели нормальный оттенок, а уголки растянулись в привычной ленивой улыбке, которая мрачнеет, только когда он говорит о моём раненом плече.
        Я тоже чувствую себя на удивление хорошо. После того как я решила не будить друга, то и сама незаметно провалилась в сон. В этот раз спокойный, позволивший моему разуму получить долгожданный отдых. Мы поднялись, когда солнце уже встало высоко, а птицы вовсю щебетали, прячась в листве. Возможно, стоило начать путь раньше, но я не жалею, что мы оба хорошо выспались. Уставшими мы бы далеко не ушли.
        Я не забываю капнуть настойку себе в глаз и аккуратно снимаю верхнюю кофту, удивляясь отсутствию боли в плече.
        - Похоже, та мазь отлично работает. Рана совсем меня не беспокоит.
        Дарен разматывает повязку и задумчиво молчит. Когда тишина затягивается, я поворачиваюсь к другу с немым вопросом, но тот продолжает разглядывать моё плечо, задумчиво соскребая остатки лекарства.
        - Погоди немного. Ничего не понимаю, - задумчиво бормочет он, доставая специальные ножницы.
        Затем разрезает нити, которыми зашил рану, удерживая меня на месте. Это кажется странным, но я терпеливо жду и стараюсь ничего не говорить, пока приятель их вытаскивает.
        - Да, мамина мазь замечательная… но, мне кажется, не настолько, чтобы полностью заживить такое повреждение за ночь, - всё тем же озадаченным голосом заключает Дарен.
        Удивлённо вскинув одну бровь, я опускаю взгляд на своё плечо. Там ничего нет. Не считая небольшого количества засохшей крови, остатков зелёной жижи и почти незаметных следов на месте швов, там действительно ничего нет. Только гладкая, чистая кожа там, где ещё вчера была рваная рана. Я с недоверием трогаю плечо и не чувствую шрама или неровности. Как будто стрела никогда и не застревала в моём теле.
        - Есть что-то ещё, что ты хочешь мне рассказать? - хмурится Дарен.
        - Я бы не отказалась и сама узнать.
        - Похоже, у тебя тоже есть Дар. Но я не слышал, чтобы илосийцы владели даром исцеления. Обычно таким умением могут похвастаться теялийцы. Хотя не припомню, чтобы даже на них раны заживали с такой лёгкостью.
        Я натягиваю одежду обратно. Друг продолжает пристально за мной наблюдать, оглядывая по-новому, словно ищет что-то, чего раньше не замечал.
        - Мальта в последнем своём рассказе упоминала, что исцеление было как раз у Илоса. Хотя в конце она отмахнулась от своих же слов. - я собираю вещи в сумку, накидываю её на плечи, радуясь про себя тому, что не придётся тащить поклажу на раненом плече. Закрепляю клинки за спиной. - Нам же лучше, а то тебе пришлось бы нести и мои вещи.
        У меня нет ни единого объяснения произошедшему, поэтому пытаюсь не придавать этому значения хотя бы внешне. Однако количество вопросов о моём прошлом только множится, оставляя усталость из-за отсутствия ответов. Пока Дарен собирает свои пожитки, я расплетаю косу и пропускаю пряди сквозь пальцы, стараясь распутать колтуны, образовавшиеся на кончиках.
        - Тебя это не пугает?
        Внезапный вопрос друга застаёт меня врасплох, и на некоторое время я останавливаюсь, размышляя над ответом. Парень продолжает собирать вещи, но я чувствую, что он следит за моей реакцией.
        - Немного. Но у меня всегда было чувство, что я позабыла что-то важное. И почти каждый день оно стояло у меня, как ком в горле. Ком, который я не могу проглотить, - я продолжаю монотонно проводить рукой по волосам, смотря вдаль и ощущая, как поток правды наконец выливается в слова, принося облегчение. - Если я действительно умею исцеляться, тогда это объясняет, почему Лайла нашла меня в крови, но совершенно невредимую. И становится ясно, каким образом я выжила, когда случайно нарвалась на плохих людей, которые, вероятно, пытались меня ограбить или убить. Теперь я чувствую, что стала ближе к потерянным воспоминаниям, ближе к пониманию, кто я такая. И меня это не пугает. Я хочу узнать, что я забыла… кого забыла… - Я делаю паузу и смотрю прямо в ореховые глаза друга, который внимательно меня слушает. - И самое главное, почему я оказалась так далеко от дома и чья это вина.
        Дарен замечает, как напряжённо я стискиваю зубы, произнося последнюю фразу. Он несколько раз моргает, а потом одаривает меня привычной лукавой улыбкой.
        - Что ж… Если кто-то в этом виноват, Ойро, то мы его найдём. Вместе.
        Я расслабляюсь и благодарно улыбаюсь ему в ответ. Хоть я и стараюсь скрывать, но внутри продолжает сидеть страх того, что воспоминания ко мне никогда не вернутся, страх, что я не найду никого из родственников либо что всех их уже нет в живых. Возможно, вся моя семья угодила в переделку, и я единственная спаслась, но теперь даже не в состоянии вспомнить, кого мне нужно оплакивать. Хоть это и эгоистично, но я рада, что другу пришлось покинуть Острова и уйти со мной. Теперь у меня точно есть хотя бы один человек, которого я не потеряю. Его я никогда не забуду и не позволю Каидану отнять у меня Дарена.
        Всю оставшуюся часть дня мы идём по дороге вдоль Теневого залива практически в одиночестве. По нашим подсчётам, именно завтра начинается первый день празднования окончания Чёрной Зимы, именно завтра состоится День Памяти Принцессы. А значит, большая часть теялийцев, если не все, отправились в Астару.
        Последнюю остановку мы делаем в маленьком посёлке, состоящем буквально из одной улицы и десятка строений. Это самый южный городок в Теяле и последний перед границей с Илосом. Почти все дома выглядят пустыми, скорее всего, из-за праздника. Но нам удаётся пополнить припасы в таверне ещё на несколько дней вперёд и найти защитные маски. В этом же постоялом дворе мы снимаем комнату и платим хозяину, чтобы помыться в купальне и сменить свою пропылённую одежду на свободные наряды илосийцев. Нынешние брюки и рубахи слишком тёплые для предстоящей пустыни.
        После мытья я первая возвращаюсь в нашу комнату и переодеваюсь. Натягиваю тонкие обтягивающие штаны, полностью закрывающие ноги, а сверху на светлый топ набрасываю длинную накидку с капюшоном. Очень длинные завязки я обматываю вокруг талии и шеи, получая имитацию драпированного платья. Но оно не сковывает движения, потому что с обеих сторон идут разрезы, начинающиеся чуть ниже талии. Рукава у накидки до самых кистей и помогают защитить кожу рук от солнца. На плечи набрасываю тонкий платок и обматываю его вокруг горла, чтобы повязать вокруг лица, когда потребуется. Вся одежда лёгкая, но при этом полностью уберегает от возможных солнечных ожогов. Я с удовольствием отмечаю, как импровизированное платье колышется от любого движения, и это напоминает о длинноволосой женщине из сна. Моя мама? Как её лёгкие юбки развевались за спиной, когда она шла. Я вновь закрепляю оружие на перевязи и смотрю на себя в старое, местами мутное и поцарапанное зеркало. Хоть этот наряд и не выглядит новым, но, наконец облачившись в костюм своего народа, я чувствую себя увереннее.
        Правильнее.
        Я поднимаю подбородок, зная, что буду с гордостью носить эти одежды. Ткань бежевых тонов меньше притягивает солнечные лучи, а также поможет стать менее заметной среди песков. Идеально, чтобы слиться с пустыней. Свои не до конца высохшие волосы я оставляю свободно спадать на спину.
        В этот момент в комнату заходит Дарен. Я шумно втягиваю носом воздух, глядя на него в отражении. Похоже, он решил мне не мешать и переоделся сразу после мытья в мужской купальне. Его одежды тоже бежевого оттенка, разве что свободные шаровары немного темнее. Поверх рубашки приятель надел длинную, почти до середины голени, полупрозрачную накидку с рукавами. Я слышала, что похожие наряды многие носят в Илосе, называя их уличными халатами. Их часто украшают дорогой вышивкой так же, как это делают теялийцы со своими традиционными накидками с широкими рукавами.
        Сейчас мы с другом легко сойдём за пустынных кочевников.
        Хоть я старалась не подавать виду, но давно отметила, что Дарен действительно красив. Настолько, что девушки на Островах нередко на него засматривались. Но сейчас, когда молодой человек стоит в одеждах моего народа, я впервые чувствую, что мне тяжело сопротивляться его очарованию. Я ничего не могу с собой поделать, когда мой взгляд останавливается на его губах. Что будет, если поцеловать их? Какие они на вкус? Нужно просто подойти и узнать… Дыхание сбивается, когда я поднимаю голову и наши глаза встречаются. Во взгляде парня мелькает что-то странное, он шумно выдыхает. Возможно, если бы мы встретились при иных обстоятельствах…
        Хотя до сих пор не могу до конца понять, чем именно я его так заинтересовала. Понравилась ли я ему сразу, но чувства со временем охладели до уровня дружбы? Или же ему просто не хватало друга, который не придаёт никакого значения внешности? Что я и демонстрировала с самого начала, занятая попытками обрести потерянные воспоминания.
        - Думаешь о том, насколько я неотразим в одежде твоего народа? - Дарен дарит мне мягкую улыбку, зная меня слишком хорошо.
        - Именно.
        Мои губы сами собой расплываются в довольной ухмылке после того, как я замечаю появившийся на его щеках румянец. Похоже, он не заготовил заранее очередной шутки на такой ответ и теперь просто открывает рот и снова закрывает.
        - Если поторопимся, то пересечём границу уже завтра, - я первая прерываю неловкую паузу.
        И мы снова отправляемся в путь по дороге вдоль Теневого залива. Мы идём, пока солнце не приближается к горизонту, а небо не окрашивается в оранжевый, потом в розовый, а после - в красный. Идём, пока не замечаем, как среди зелёной травы появляется все больше песка, принесённого на территорию Теялы ветром. Мы продолжаем упрямо шагать, пока не замечаем, что зелени становится всё меньше, а мягкие кусты с цветами сменяются кактусами и пальмами. Когда уже совсем темнеет, мы поднимаемся на последний холм и видим вдалеке бесконечные пески Илоса. Уже скоро мы пересечём границу.
        Кто-то другой вполне мог бы решить, что впереди нас ждёт самая неприятная часть пути, что дальше нет никакой жизни. Вся зелень выжжена беспощадным солнцем, не оставив ничего, кроме жгучего ветра и вездесущего песка, скрипящего даже на зубах. Возможно, никто в здравом уме не сунется в Илос, потому что лишь счастливчикам везёт найти Паргаду - столицу Илоса, спрятанную среди бескрайних барханов. И даже если кто-то знает дорогу, то ещё нужно выдержать жар пустыни и скрытые в ночи тайны. Ведь говорят, что темнота в этих краях охраняет илосийцев, отбирая души тех, кто пытается им навредить. Также ходят и слухи о Падших. Группы разбойников и воров, которые любят поживиться за счёт потерявшихся глупцов. Сплетни об ужасах южной страны расползаются во все стороны, как туман. Что является правдой, а что нет, знают, наверное, только сами илосийцы.
        Я вспоминаю все те страшные истории и легенды, которые надёжно защищают мою родную страну. Поднимаю взгляд на усыпанное звёздами небо, улыбаюсь, впитывая в себя пока едва ощутимый запах пустыни, и наслаждаюсь лёгким ветром, развевающим одежды.
        Мой дом. Мой Илос.
        Другие же пусть и дальше боятся.
        Глава 10
        Мы сходим с дороги и останавливаемся на ночлег в центре ближайшей, ещё зелёной поляны, скрываясь в тени деревьев и кустов, а с восходом солнца двигаемся дальше. Теперь я иду впереди, выискивая подсказки, о которых упоминала Мальта.
        Когда дорога резко повернёт на север, встань к заливу спиной и направляйся в пустыню. Нужно идти за красной звездой, между двух столбов вдалеке.
        Ближе к закату мы наконец находим тот изгиб пути, о котором говорила старая исарийка. Сворачиваем от Теневого залива, чувствуя, как солёный ветер бьёт нам в спины, словно подталкивая в глубь страны.
        - Что ж. Другого варианта у нас нет. Предлагаю задержаться здесь, пока звёзды не зажгутся, и тогда отыщем среди них красную, - Дарен сбрасывает сумку на землю и, запуская руку в свои светлые волосы, оглядывает дорогу.
        С тех пор как мы пересекли границу между Теялой и Илосом, нам не встретилось ни одного путешественника. Вообще никого. И никакой живности. Здесь небо отливает насыщенным ярко-голубым цветом, а солнце светит белым. Лишь сейчас, клонясь к горизонту, оно сверкает бронзово-золотистым и бьёт в глаза. В пустыне по-своему красиво, но очень тихо.
        Дарен, скрестив ноги, садится прямо на пыльную дорогу. Я же сбрасываю сумку и, заплетая волосы в свободную косу, продолжаю молча пристально всматриваться в даль, будто, если поднапрячься, смогу разглядеть далёкую Паргаду. Но пока вижу только едва различимые холмы песка, которые и являются началом настоящей пустыни.
        Прежде чем попасть в саму пустыню, нам нужно будет около дня идти по высохшему озеру. Хоть я не помню прошлого, но Рой и Лайла показывали мне карту, рассказывая всё, что известно о территории Илоса. Говорят, до падения Звезды на этом месте было озеро, но оно полностью высохло, обнажив огромную плоскую равнину. Местами потрескавшаяся поверхность покрыта песком, но в основном пылью. Это самый сложный отрезок пути, потому что тут негде скрыться. Мы будем как на ладони, как для палящего солнца, так и для врагов, но хуже всего то, что мы окажемся уязвимы для пыльных бурь. По слухам, они могут накрыть в любое мгновение, дышать становится трудно, а видимость сокращается. Мы можем заблудиться или, что ещё хуже, потерять друг друга. Однако сейчас погода стоит ясная, и перед моими глазами предстаёт ужасающая красота этого наверняка когда-то прекрасного места.
        Я присаживаюсь рядом с другом прямо на край дороги, чтобы вместе перекусить и проверить запасы. Несмотря на близость к пустыне, со стороны залива дует приятный свежий ветер.
        Мы ждём не один час, пока солнце медленно, словно не желая покидать небосклон, закатывается за горизонт. Я успеваю задремать на плече Дарена, пока он обнимает меня рукой за плечи, притягивая к себе. Парень будит меня, когда уже совсем темнеет, а над головой зажигаются яркие звёзды. Я сонно моргаю и потягиваюсь, разминая мышцы.
        - Кажется, я долго спала. Тебе стоило меня разбудить. Я бы посторожила, пока ты вздремнёшь, - я встаю и упираю руки в бока.
        Я хорошо отдохнула, но чувствую угрызения совести, что друг всё это время не сомкнул глаз. Парень отмахивается от моих слов и, улыбаясь, указывает куда-то вперёд.
        - Посмотри! Только что появилась! Это наверняка она, вряд ли существует ещё одна такая же!
        Я слежу за направлением его руки и замечаю её - красную звезду. Дарен прав, вряд ли существует ещё одна такая же. Она в два раза больше любой другой звезды на небосводе и беспрерывно мерцает, переливаясь от серебристого цвета до рубинового. Я на какой-то момент застываю, не в силах оторвать от неё взгляд, и не понимаю, почему никогда не видела её, живя на Островах.
        - Похоже, её можно заметить только с Континента или только в Илосе, - друг отвечает на мой немой вопрос, так же, как и я, не отводя глаз от неба. - Я никогда о ней не слышал.
        - Но я не вижу двух столбов, - я прищуриваюсь, рассматривая горизонт. - Пока придётся идти вслепую. Наверное, они появятся, когда мы достигнем пустыни. Благо сегодня яркая луна и дорогу разглядеть не составит труда.
        Мы вновь накидываем сумки на плечи, проверяем, хорошо ли закреплено оружие, обматываем шарфы вокруг шеи и закрепляем защитные маски пока на головах. Если вдруг песчаная буря застанет нас врасплох, то мы сумеем быстро их опустить на лицо. Я в последний раз оборачиваюсь через плечо на Теневой залив и, обхватив руку друга, чтобы не потеряться, тяну его за собой, двигаясь ровно навстречу красной звезде.
        Мы идём почти без остановок б?льшую часть ночи.
        Почти вся площадь высохшего озера плоская, что облегчает нам путь. Мы шагаем, поднимая ногами сухую пыль вперемешку с песком, и наслаждаемся магической тишиной, царящей в этом месте. Я с благоговением рассматриваю туманности и созвездия, появляющиеся над головой, а Дарен вначале не раз нервно оглядывается назад, как будто боится потерять дорогу, но со временем расслабляется, понимая, что выбора всё равно нет. Мы достаём из сумок накидки потеплее и, кутаясь в них, продолжаем путь, удивляясь разнице температур днём и ночью.
        Незадолго до рассвета мы попадаем в первую пыльную бурю. В темноте мы не сразу замечаем подступающую стену песка и тут же теряем видимость и перестаём ориентироваться в пространстве. Успев натянуть маски и закрыть рот и нос тканью, мы решаем не двигаться с места, боясь потерять друг друга. К счастью, рядом находится большой песчаный камень, подле которого можно спрятаться. Дарен достаёт покрывало из сумки, закрепляет на валуне, и мы оба забираемся в убежище, прячась от песка, который из-за сильного ветра болезненно царапает кожу.
        Оказавшись в относительной безопасности, я с наслаждением разматываю шарф и снимаю маску. Идти в такую погоду оказывается невозможным. Не оставляет ощущение, что за считанные минуты песок успел забиться в обувь, волосы и одежду, заставляя кожу неприятно чесаться. В пересохшем горле першит, и очень хочется пить, но мы продолжаем экономно расходовать воду, лишь немного утоляя жажду.
        - Отдохни, - говорю я.
        Затем для пущей убедительности сажусь на землю, скрестив ноги, и хлопаю рукой по своему колену, приглашая друга устроиться поудобнее. Дарен не спорит и укладывается на бок, положив голову мне на колени. Не задумываясь, я запускаю руку в светлые волосы парня, мягко поглаживая их. Покрывало ходит ходуном от ветра, но оно достаточно плотное для того, чтобы не пропускать пыль. Да и сумки, которыми мы изнутри придавили края, держат ткань достаточно надёжно. Так я и сижу около часа, изредка проваливаясь в дрёму и слушая, как ветер и песок бьются в наше укрытие и камень за спиной. Постепенно буря утихает, и я наблюдаю, как за пределами покрывала становится немного светлее, но будить Дарена пока не хочу. Через какое-то время я сама не замечаю, как проваливаюсь в сон.

* * *
        Опять эти серые глаза. Её мама.
        Женщина одета в простой дорожный наряд: тёмно-серые штаны и свободную белую рубашку, которая сейчас покрыта пылью и пятнами крови. Тёмные волосы выбиваются из косы, когда какой-то мужчина бросает вырывающуюся пленницу на землю и придавливает коленом. Мама яростно отбивается и шипит, но не может использовать Дар, потому что они всё знают и заранее надели на неё блокирующие способности жгуты. Это было первым, что они сделали, выскочив из засады. Вначале сковали женщину, потом её дочь.
        Девочке уже не шесть, а двенадцать лет. Она стала сильнее, а потому успела всадить одному из нападавших нож в горло, а другому - в колено, наслаждаясь их криками и руганью. Лицо девочки действительно похоже на моё, и я почти уверена, что содрогаюсь при мысли о том, что произойдёт дальше.
        Их было всего четверо. Ребёнок, её мама и двое охранников, которые сейчас уже лежат на земле с перерезанными горлами, успев, в свою очередь, убить семерых. Погибших было бы вдвое, а то и втрое больше, если бы нападение не оказалось так тщательно спланировано.
        Изначально противников было двадцать против четырёх илосийцев, один из которых только недавно вышел из детского возраста. Сейчас осталось чуть больше десяти против двух. Её самой и матери.
        Никто не мог подумать о засаде в родном Илосе.
        Никто бы не посмел.
        По крайней мере, раньше.
        Мама ухмыляется, обещая, что живым из напавших на них мужчин не уйдёт никто и что им лучше убираться, пока на ней надеты жгуты. Девочка видит, как кровь с новой силой струится по лицу матери. Её один раз бьют по голове, но женщина сознание не теряет.
        Однако маска уверенности даёт трещину, когда один из противников вонзает короткий нож в плечо дочери и та начинает кричать. Я чувствую её боль, как свою собственную.
        Девочка падает на колени, с ужасом смотрит на рукоять, торчащую из тела, не зная, что с ней делать. Вытащить или оставить. Кровь течёт по руке, а от боли наворачиваются предательские слёзы. Никогда раньше ей не было так больно. Самое страшное, что с ней случалось - это разбитые коленки, синяки на тренировках или мелкие порезы от разбитой чашки.
        - Просто отдай нам Дар, и, возможно, мы разойдёмся мирно, - выдвигает своё условие один из мужчин.
        Двенадцатилетняя Ойро сжимает зубы, понимая, что нужно сконцентрироваться, как её учили. Она разглядывает одежду нападавших, но не находит ни единого знака или отметины, которые указали бы на происхождение нежеланных гостей. Их наряды как специально собраны из предметов разных стран, оружие простое, даже дешёвое. Волосы скрыты платками или капюшонами, а цвет глаз не разобрать, потому что слишком темно. Они напали после заката, когда илосийцы уже планировали сделать привал.
        - Мирно уже вряд ли получится, - женщина скалится, изредка бросая встревоженные взгляды на дочь.
        Другой мужчина с размаху отвешивает девочке пощёчину. Не ожидая удара, та не успевает закрыться и заваливается на бок, чувствуя новую волну боли в плече.
        - Ты знаешь, что нельзя забрать Дар насильно, а не то мы бы просто вырубили тебя. Отдай его по-хорошему.
        Говорит только один из них, скорее всего, главарь банды. Ойро, несмотря на боль, пытается продолжать анализировать ситуацию, как её учил папа и…
        И кто-то ещё. Она не может вспомнить.
        В спину ей дует сильный ветер. Их подкараулили у самого Теневого залива, здесь они планировали продолжить путь по дороге вдоль него. Она бросает взгляд через плечо. Бежать некуда. До обрыва остаётся буквально пару метров.
        Девочка понимает, что единственное доступное оружие находится у неё в плече, но руки стянуты жгутами, и ранить удастся лишь одного, того, кто недавно ударил её по лицу. Он стоит ближе всех. Остальные рассредоточены по местности, следя каждый за своим отрезком, что скорее напоминает о военной выдержке, чем об обычных разбойниках, которые бы просто попытались ограбить или изнасиловать. У этих же есть определённая цель. А ещё жгуты.
        Вдвоём с ними не справиться, пока скованы руки.
        Ойро бросает взгляд на маму. В её глазах она видит такое же понимание безысходности ситуации.
        - То, что сейчас происходит и что произойдёт… с твоей дочерью, - это только твоя вина, - мужчина цедит слова сквозь зубы, выплёвывает с горечью, будто ему противно. Возможно, ему самому не нравится то, что они делают.
        - Отпусти нас. И мы забудем, пока… пока это возможно, - женщина, тоже заметив тон главаря, пробует другую стратегию.
        Наступает тишина. Он обдумывает предложение?
        Ойро переводит взгляд на тело одного из сопровождающих. Не верится, что он и вправду мёртв, он не мог умереть. Девочка хочет закричать, чтобы он встал, но не в силах выдавить его имя.
        Мама врёт. Забыть что-либо уже невозможно.
        Нет такой силы, что в состоянии вернуть к жизни погибшего.
        А потом главарь нападавших слабо кивает.
        В этот раз Ойро всё замечает. Замечает, как ближайший к ней мужчина вытаскивает ещё один нож и наклоняется в её сторону. Она, не задумываясь, обхватывает руками рукоять, торчащую из плеча, и выдёргивает лезвие. Из раны снова сочится кровь, а боль на мгновение затуманивает разум, но девочка действует, как её учил папа. Полоснув по горлу врага и смотря в его голубые глаза, которые расширяются от ужаса, она вонзает нож по самую рукоять ему в живот. Если знаешь, что не можешь достать до сердца, то нужно бить хотя бы в желудок. Затем она слышит крики других нападавших и последние силы тратит на то, чтобы оттолкнуть заваливающееся на неё тяжёлое тело.
        Не успевает Ойро испугаться содеянного, как к ней подскакивают ещё двое мужчин, один из них сразу ударяет кулаком в лицо, отчего девочка вновь падает. Дальше следует несколько пинков. Возможно, она убила их друга, чем сильно разозлила остальных. Она даже не может кричать, лишь постанывает, когда трескаются несколько рёбер, и отключается на мгновение.
        Маленькая Ойро приходит в сознание, когда один из разбойников вздёргивает её в вертикальное положение, держа за рубашку, как кошки держат за шкирку котят. Девочка практически висит, потому что ноги её не держат.
        - Я отдам! Оставьте её в покое, - голос матери надламывается.
        Ойро открывает глаза, по лицу стекает кровь, но зрение, похоже, в порядке. На лице мамы отражается ужас. Девочка замечает, что на женщине появились новые синяки и кровоподтёки: похоже, она боролась, пока дочь лежала без сознания.
        - Я сниму жгуты, но без глупостей. Ты сама знаешь, что произойдёт.
        Только сейчас Ойро видит блеск стали у своей шеи. Её не просто держат, но ещё и приставили лезвие к горлу. Больше она не может думать и просто смотрит на маму, а слёзы сами стекают по лицу. У девочки всё болит, из-за сломанных рёбер тяжело дышать. Она в отчаянии и злится, что не сумела избавить их от этой безвыходной ситуации, хоть и пыталась. А ведь отец говорил, что она способная, но у неё ничего не получилось. Из-за слёз оцарапанное лицо жжёт ещё сильнее, а нижняя губа предательски дрожит, хоть девочка и пытается казаться храброй.
        - Всё будет хорошо, золотце, - мама старается ей улыбнуться. - Ты вернёшься домой, к семье. Обещай мне, что вернёшься.
        Ойро слабо кивает в ответ, стараясь избегать лезвия. Главарь медленно снимает с мамы жгуты. Женщина поворачивается к нему:
        - Дай мне хоть немного её вылечить, а потом забирай что хочешь.
        Мужчина, немного поколебавшись, снова кивает и нехотя отходит в сторону.
        Она направляется к дочери, их разделяет всего десять шагов. И на пятом девочка замечает мамин взгляд, который ей совсем не нравится. Она знает, что просто так отдать Дар не получится. Почему, она не помнит, но уверена, что ничего не выйдет.
        Остаётся три шага.
        Женщина вытягивает руки вперёд, кажется, чтобы обнять дочь. Ойро же пытается открыть рот, чтобы сказать «нет», но не может. Кровь уже запеклась на губах, не позволяя произнести ни слова. Девочка хочет хотя бы покачать головой, но та тяжёлая и как будто в тумане, поэтому удаётся только слегка ей дёрнуть.
        Два шага.
        Мама вдруг резко сжимает левый кулак, и он тут же чернеет, а Ойро слышит справа хруст кости и краем глаза видит, как череп мужчины складывается внутрь, как будто неведомая сила сжимает лицо и всю голову врага. Нож падает из его рук на песок, а следом и девочка. Она с трудом заставляет себя удержаться на ногах и тянет руки к матери.
        Один шаг.
        Женщина не отвечает на объятия.
        Одной чёрной рукой она обхватывает жгуты на запястьях Ойро, и те рассыпаются в пепел и шёпот голосов, что странным эхом проходят мимо. А второй рукой мама её толкает.
        Я кричу от ужаса, который внушает эта картина, но меня никто не слышит.
        Правой рукой женщина толкает двенадцатилетнюю Ойро в грудь, отбрасывая назад как можно дальше. Девочка вылетает за край, теперь понимая, что у них не было ни единого шанса остаться в живых. Даже если бы мама отдала Дар, их бы всё равно убили. И она пытается спасти дочь хоть так - вытолкнув в Теневой залив, где разбойники не смогут её достать.
        - Пожалуйста, живи.
        Ойро скорее читает это по губам, чем слышит, и потом замечает, что из спины женщины торчат уже три стрелы. Один мужчина пытается нагнать пленницу, и ветер срывает его капюшон, открывая светлые волосы.
        Спустя секунду девочка летит вниз, навстречу удару, который, как думают её преследователи, она вряд ли переживёт. Она и сама уверена, что не выживет.
        Глава 11
        Я просыпаюсь и встречаюсь с внимательным взглядом ореховых глаз.
        Я слепо оглядываюсь по сторонам, но всё размыто, как в тумане. Несколько раз моргаю, чувствуя, как по щекам струятся солёные капли. Дарен обхватывает моё лицо ладонями и, ничего не спрашивая, продолжает большими пальцами стирать слёзы. Я с трудом разжимаю зубы, которые, похоже, на протяжении всего сна держала стиснутыми, так что сейчас нижняя челюсть сильно болит.
        Открываю рот и хочу всё рассказать, объяснить, но вместо этого захожусь новыми слезами. Обхватываю друга руками, утыкаюсь ему в плечо и продолжаю рыдать. Дарен не возражает, просто гладит меня по волосам, дожидаясь, пока я сама смогу успокоиться.
        - Я уже думал, что в тебе от девчонки только длинные волосы, - спустя какое-то время, улыбаясь, говорит кахари, когда меня перестаёт бить дрожь от рыданий.
        Едва слышно фыркаю ему в плечо на эту слабую шутку. Когда я наконец успокаиваюсь, мне становится стыдно за проявление слабости. Конечно, я плакала и раньше, но почти всегда одна и только в первые несколько лет жизни на Островах. Лайла иногда будила меня посреди ночи, когда я заливалась слезами и кричала от каких-то кошмаров, которые уже через несколько минут после пробуждения не могла вспомнить. Лишь рыдания остановить я никак не могла. Поэтому теялийка не раз сидела со мной в такие мрачные моменты, пока я вновь не засыпала. Возможно ли, что я видела именно этот сон? И был ли он действительно сном или воспоминанием?
        Получается, что у меня были мама и папа. На меня и маму напали.
        Кто тот мужчина, при мысли о котором сжимается сердце?
        Маму убили, а я как-то уцелела после падения в залив?
        Может ли вообще кто-то выжить после удара о воду с такой высоты? Наверное, мне это удалось благодаря Дару исцеления. И это объясняет шок, отсутствие ран и наличие крови на одежде, когда меня нашли Сесциа. Значит, есть вероятность, что мой отец жив. Может, есть ещё какие-то члены семьи?
        Вопросы с львиной долей сомнения вертятся в голове, которая и так нещадно болит после пролитых слёз. У меня нет ни одной подсказки, кроме этих странных или жутких снов, которые вполне могут оказаться воспоминаниями или просто игрой воображения. Однако нельзя отрицать, что с тех пор, как мы с Дареном ступили на Континент, кошмары стали отчётливее, яснее и появляются всё чаще. Вероятно, повлияла знакомая обстановка. А сейчас, находясь в родном Илосе, есть надежда, что память полностью вернётся. Хоть я и желаю вспомнить всё, но после сегодняшнего сна страх холодным ознобом прокатывается по позвоночнику. Я боюсь того, что ещё со мной могло произойти в прошлом.
        Погрузившись в мысли, я не замечаю, что всё это время так и остаюсь в том же положении. Всё так же сижу, утыкаясь другу в шею и обвивая его руками. Я резко отшатываюсь от Дарена в смущении. Он напоследок приникает губами к моему лбу. Скорее всего, это лишь знак поддержки, но от этого к щекам приливает краска, и я неловко комкаю лёгкую ткань одежды, стараясь это скрыть.
        Отойдя от кошмара, я вновь начинаю ощущать своё тело: ноги сильно затекли, шея и спина невыносимо ноют. Похоже, я всё время проспала, сидя с опущенной головой. Пытаюсь размять мышцы, но они отзывается резкой болью, а от покалывания в ногах я заваливаюсь на бок. Поскуливая, стараюсь не двигаться, лишь молюсь про себя, чтобы кровообращение вернулось как можно скорее. Когда тело снова мне подчиняется, я нетвёрдо встаю и оглядываюсь вокруг.
        Буря закончилась. Солнце больше чем наполовину появилось из-за горизонта, а это значит, что уже через несколько часов мы окажемся под палящими лучами и узнаем, какой он - настоящий зной пустыни. По моим подсчётам, мы проспали максимум несколько часов, и нужно выдвигаться, пока это возможно. Воды надолго не хватит.
        Мысль об этом всё только усугубляет, потому что со слезами я потеряла больше жидкости, чем могу себе позволить. Язык становится сухим и шершавым, во рту пересохло. Достав флягу, я жадно припадаю к горлышку, наслаждаясь влагой. За ночь содержимое успело хоть немного охладиться и сейчас доставляет настоящее удовольствие. Я протягиваю ёмкость другу, и тот с не меньшим удовольствием утоляет жажду. Мы отряхиваем от песка покрывало и тёплые мантии, вновь убираем их в сумки. Днём они точно не пригодятся.
        - Пока мы шли, я примерно запомнила, в каком направлении нужно продолжать двигаться. Не уверена, насколько оно точное, но оставаться на солнцепёке тоже не следует. - Я рукой сбиваю пыль с сумки и накидываю её на плечи.
        - Да, я тоже наметил маршрут. И, похоже, перед самой пустыней есть небольшие скалы. Мы как раз должны добраться к полудню. Если повезёт и скалы окажутся достаточно высокими, мы сможем укрыться под ними и отдохнуть какое-то время. - Дарен засовывает в рот несколько сухофруктов и протягивает остаток мне. - Вот бы найти чего-нибудь посвежее. Пожарим дичь, если встретим по пути?
        - Если встретим, - я улыбаюсь другу в ответ, не решаясь лишать его надежды, и приступаю к скудному завтраку.
        Скорее всего, до самой Паргады никакой живности мы не встретим.

* * *
        Мы продолжаем путь, ориентируясь по дальним скалам, которые ночью маячили как раз в нужном нам направлении. Теперь, оглядываясь вокруг, мы видим практически одинаковый пейзаж. Разнообразие вносят редкие камни да едва заметные дюны, очертания которых почти растворяются в дымке от зноя пустыни. Они слишком далеко от нас. Ветра нет, что, скорее всего, к лучшему. Небо чистое и до рези в глазах насыщенно-голубое, а солнце кажется раскалённо белым и медленно приближается к полудню, обещая самые жаркие часы. Температура растёт, а я и Дарен покрываемся п?том. Наша лёгкая одежда в некоторых местах неприятно прилипает к телу. Я убираю волосы в свободный пучок на голове, чтобы шее стало прохладнее. И первые пятнадцать минут действительно чувствую себя лучше. Но спустя некоторое время выбившиеся пряди начинают липнуть к влажной от пота коже.
        Вначале мы достаточно бодро общаемся. Я рассказываю другу свой последний сон, мы вспоминаем прежние моменты из жизни на Островах и пытаемся предсказывать, как может выглядеть Паргада, Дарен делится историями, которые слышал с самого детства. По его словам, местные города находятся под песками, поэтому только знающие могут найти илосийцев.
        - А что говорила твоя мама? Это правда, что они живут под поверхностью?
        - Она лишь улыбнулась. Но и «нет» не сказала, а значит, что-то в этом есть, - Дарен пожимает плечами. - Об устройстве городов Илоса она даже со мной не делилась. Не уверен, в чём именно заключается причина излишней скрытности. Либо у них такой закон - хранить секреты, либо илосийцы сами подобным образом оберегают безопасность своей страны, ведь все эти столетия именно Илоса считают убийцей Теялы. Это тенью падает на весь его род и всех жителей. Поэтому не факт, что хоть кто-то за них заступится при нападении того же Каидана.
        Я кривлюсь при одном упоминании об этом, а Дарен тем временем продолжает:
        - Либо… - он рукой убирает влажные от пота волосы назад, открывая высокий лоб, - Паргада настолько прекрасна, что мама хотела, чтобы я всё увидел своими глазами. Она всегда говорила, что представляет меня путешественником. Её мечта отчасти сбылась, но не так, как хотелось бы.
        Парень продолжает уверенно шагать вперёд, но когда он говорит о матери, его плечи поникают. Заметно, что он переживает за родителей и скучает по ним. Я на мгновение сжимаю ладонь Дарена, пытаясь оказать хотя бы мимолётную поддержку. Он отвечает на пожатие, а потом выпускает мою руку.
        После этого мы идём молча. Жара выматывает, и все силы мы тратим на то, чтобы продолжать переставлять ноги. Я замечаю, что даже мой выносливый друг стал поднимать больше пыли при каждом шаге. И ему ноги кажутся какими-то неестественно тяжёлыми?
        Скалы, к которым мы направляемся, увеличиваются, доказывая, что мы всё-таки движемся вперёд, а не топчемся на одном месте. Примерно через три часа после полудня мы добираемся до невысоких каменных препятствий, которые извещают об окончании пересохшего озера. Значит, впереди остаётся ещё где-то полтора дня пути по пустыне. Мальта говорила, что на третьи сутки мы найдём оазис и тогда будем спасены. У нас ещё есть вода. На сегодня и завтра её хватит, но если дорога затянется? Мы с Дареном оба догадываемся об исходе подобного варианта, но обсуждать его вслух не стремимся.
        До смерти утомлённые, мы усаживаемся прямо на песок под самой большой тенью, которую только смогли найти, и облегчённо выдыхаем. Нет, здесь ничуть не прохладнее и не свежее, но зато можно скрыться от солнечных лучей, из-за которых нещадно болят глаза. Одежда уже почти вся прилипает к телу, пот неприятными струйками стекает по вискам и ниже по спине. Из-за долгого пути по жаре вода во флягах стала тёплой и приобрела неприятный привкус, но нам ничего не остаётся, кроме как довольствоваться тем, что есть. Разговаривать всё так же не хочется, а желудки сводит от голода. Поэтому мы молча принимаемся набивать животы. У нас всё ещё остаётся сыр, вяленое мясо и немного лепёшек с фасолью и пряностями. Они уже немного чёрствые, но в нашем нынешнем положении это не имеет никакого значения. Медленно пережёвывая пищу, я бездумно наблюдаю, как слабый ветер гоняет песок и пыль по засохшему озеру.
        После еды мы принимаем решение не покидать этот спасительный тенистый уголок и готовимся немного вздремнуть. Неизвестно, куда нужно двигаться дальше, а потому лучше дождаться, пока солнце уйдёт за горизонт и вновь зажгутся звёзды. Подложив под спины мантии, мы откидываемся на камни и хоть немного расслабляемся.
        Ещё на первом привале Дарен по незнанию попробовал облокотиться о камень, но тут же отпрянул. Камни оказались нагреты солнцем, и ему повезло, что он не коснулся их открытой кожей, иначе тут же получил бы ожог, а так было просто очень горячо. Я, конечно, посмеялась над другом и предложила использовать мантии. Плотный материал, может, и не сдержит жар, но спасёт от ожогов.
        Парень закрывает глаза, откидывается назад, постанывая от возможности расслабить спину и вытянуть ноги. Выбранная нами скала отлично защищает от палящих лучей, а когда солнце приближается к горизонту, тень, в которой мы укрылись, всё больше удлиняется. Я сажусь напротив друга и по одному снимаю ботинки, чтобы вытряхнуть оттуда набившийся песок. Кахари прищуривается, наблюдая за мной.
        - А тебе даже идёт, - комментирует наконец он.
        - Что идёт? - не оглядываясь, спрашиваю я и продолжаю стучать ботинком по обезвоженной земле, вытряхивая пыль.
        - Твой глаз.
        Я резко вскидываю голову, уставившись на друга, и несколько прядей падают прямо на лицо, выбиваясь из пучка на голове. Я забыла. Совсем забыла о настойке. Он уже знает про мой странный изъян. Но одно дело смотреть при свете луны, а совсем другое сегодня, в дневной период, да и сейчас всё хорошо видно. Бросив обувь, я закрываю левый глаз ладонью и кручу головой в поисках сумки. Сколько времени я уже так иду? Пару часов, полдня или даже весь день? Когда я вообще в последний раз капала настойку? Кто-то мог увидеть! Хотя мы здесь одни, но как я могла так просто забыть? Вероятно, жара или сны совсем сбили меня с толку, раз я умудряюсь легко забыть столь привычное дело. Я злюсь на себя, но перестаю искать лекарство, когда Дарен обхватывает меня за плечи, заставив остановиться и посмотреть ему в глаза.
        - Тебе не нужно волноваться, здесь никого нет.
        - Почему ты не сказал раньше? Наверняка же заметил, - от неловкости на щеках выступает румянец.
        Парень хмурится и убирает от лица мою ладонь, которой я продолжаю прикрывать свой изъян. Вначале я сопротивляюсь, но друг шикает на меня и упорствует, пока не побеждает в немом споре, а потом смотрит прямо в мои разноцветные глаза. Бледно-серый и тёмно-карий.
        - Потому что это ты. Настоящая.
        Он не улыбается, не шутит и не насмехается. Дарен полностью серьёзен.
        - Хотя бы здесь, пока никто не видит, позволь себе быть настоящей.
        Я дёргаюсь. Кажется, я уже слышала эти слова раньше. Как будто в голове два голоса произносят одну и ту же фразу.
        «Пока никто не видит, позволь себе быть настоящей». Кто-то уже говорил мне это. Приятный баритон молодого мужчины. Я помню один лишь тембр. И от него мне почему-то сдавливает сердце в груди.
        Я нервно озираюсь по сторонам, словно могу увидеть человека, что однажды сказал мне эти слова.
        - Всё в порядке? - возвращает меня к действительности Дарен, и я вновь концентрирую внимание на нём.
        - Да… да, всё хорошо. Просто показалось.
        Друг отпускает меня, садится на своё место и вновь откидывается назад, закрывая глаза. Я по-прежнему краснею от смущения и, чтобы закрыть тему, вновь беру ботинок и нарочито равнодушно продолжаю вытряхивать песок. Но теперь, зная о своём глазе, долгое время стараюсь всё же держать голову опущенной и смотреть только вниз. Однако минуты бегут, и я отвлекаюсь на другие мысли, забываю о произошедшем и опять начинаю вести себя как прежде. Занимаясь вторым ботинком, я едва замечаю, как уголки губ Дарена вновь поднимаются в улыбке.
        Уставшие, мы оба засыпаем без сновидений и пробуждаемся, когда небо окрашивается золотым и оранжевым, а солнце касается горизонта. Тогда мы решаем, что пора двигаться дальше. Нужно забраться на скалы, которые отделяют нас от пустыни, и хоть в закатном свете взглянуть на то, что же представляет собой Илос.
        Подъём занимает не дольше нескольких минут. Каменная гряда оказывается не слишком высокой и имеет множество выступов, чтобы ухватиться руками или поставить ногу. Дарен взбирается первым, отыскивая лучший путь, я - за ним следом. Только в самом конце восхождения я чувствую дрожь в руках, когда случайно смотрю вниз. Я не уверена, боюсь ли высоты, но после сна о падении при каждом взгляде вниз в горле встаёт ком. Лететь здесь невысоко, но ногу сломать можно. Или обе сразу. От этой мысли меня отвлекает протянутая рука друга. Он первым забирается на самую вершину и теперь готов помочь мне подтянуться. Я хватаюсь за предплечье парня, на секунду задерживая внимание на крепких мышцах, а потом он легко подтягивает меня наверх.
        Заметив раскинувшийся перед нами пейзаж, я замираю.
        Здесь гуляет ветер, приятно освежая вспотевшие тела. Сложно подобрать слова, чтобы описать чувство, которое разливается в моей душе знакомым теплом. Я слегка щурюсь, втягивая носом сухой воздух. Это она. Моя родина.
        Мой дом.
        Возможно, я не помню его, но зато чувствую.
        Частица, которой всё это время недоставало в моём сердце.
        Я делаю несколько шагов вперёд, ощущая, как ботинки проседают и погружаются в песок. Предо мной раскинулось море. Золотые волны мягких дюн сменяются высокими барханами и уходят вдаль во все стороны, закрывая собой всё пространство в пределах видимости. Ярко-оранжевый шар солнца уже касается горизонта, окрашивая редкие облака в розовый цвет на фоне всё ещё голубого неба. Я опускаюсь на колени и погружаю ладони в тёплый песок, ощущая уже не обжигающее, а приятное тепло. Дарен следует моему примеру и, зачерпнув горсть песка, медленно разжимает пальцы, наблюдая за тем, как ветер уносит высыпающиеся песчинки.
        - Невероятно… - кахари едва слышно выдыхает, оглядывая раскинувшийся перед ним вид.
        Он тоже находится под впечатлением, и наверняка никогда раньше не видел такого пейзажа. Даже в голове не укладывается, что кто-то может здесь выжить, не говоря уже о целом народе, который не просто выживает, но и, по слухам, развивается и процветает. Здесь выросла мама Дарена, а значит, это и его дом. Хоть и наполовину, но его. Я смотрю на восторженное выражение лица друга, и у меня в груди разливается приятное чувство гордости, что такое удивительно прекрасное и страшное место он тоже может назвать своим домом. Надеюсь, ему уже не терпится узнать, какие люди могут жить в таком месте.
        - Вот они! - я киваю в сторону горизонта. - Столбы! Мальта говорила, что звезда должна светить прямо между ними.
        Дарен смотрит в указанном направлении и тоже замечает их. Сложно разобрать, является ли увиденное прерывающейся цепью скал или же грядой невысоких гор, но среди них отчётливо просматриваются два огромных возвышения, выделяющихся на фоне остальных камней, практически одинаковой толщины, что делает их похожими на те самые столбы. Они едва различимы: находятся слишком далеко. Расстояние мешает понять, сотворены они человеком или же природа так странно сточила камень, создав обман зрения. Я поражаюсь высоте этих формирований, раз их можно увидеть даже на таком расстоянии.
        Мы проводим остаток вечера в воодушевлении, ожидая появления звёзд на темнеющем небосклоне. А когда красная звезда зажигается, выдвигаемся в путь, стараясь преодолеть как можно большее расстояние под покровом ночи, наслаждаясь её прохладой. Воду мы экономим и идём дальше, переговариваясь. Подставляем лицо лунному свету и, поднимая ногами песок, заворожённо разглядываем переливающееся над головой небо, которое меняет оттенки от чёрного к синему, затем к фиолетовому и обратно.
        Мы делаем только один привал, а перед самым рассветом останавливаемся на небольшой ночлег. Нам опять везёт найти несколько больших камней, которые дают тень, исчезающую к полудню. Там мы и спим, пока солнце не поднимается высоко и не начинает немилосердно обжигать наши лица. А потом, собрав вещи и накинув на головы капюшоны, мы двигаемся дальше.
        Иногда путь по покатым песчаным холмам кажется лёгким, но чаще всего приходится перебираться с одного высокого бархана на другой, оставляя за собой цепочку следов. Несколько часов подряд мы идём по самому верху барханной гряды, которая виляет из стороны в сторону, и одежда вновь вся намокает от пота. Теперь у нас есть ориентиры, но запасы почти закончились. Шаги постепенно становятся уже не такими быстрыми и уверенными, а дыхание - тяжёлым и загнанным, но мы двигаемся, зная, что только в этом заключается спасение. Когда пустыня вновь окрашивается в оранжевые предзакатные цвета, мы решаем передохнуть. Столбы всё так же очень далеко, но выглядят уже гораздо более высокими, доказывая, что мы на правильном пути.
        - Мы здесь недолго, но кажется, словно я уже месяц не видел других людей, - Дарен устало опускается на невысокий камень, кидая свою сумку рядом.
        Это первые слова, которые друг произносит за последние часы. Он задумчиво потирает подбородок, где уже появилась приличная щетина.
        - Время здесь как будто замерло, - хрипло соглашаюсь я и морщусь, когда облизываю пересохшие губы. - Я даже не уверена, что заметила хотя бы одну птицу или другую живность.
        В отличие от приятеля я сажусь прямо на песок и устало опускаю голову, закрывая глаза. Так мы и молчим, отдыхая. Сегодня закат другой: поднятый где-то вдалеке ветром в воздух пыльный шлейф скрывает голубизну неба. Горячее солнце опускается к горизонту, словно в дымке, а в мире будто не осталось других цветов помимо жёлтого, оранжевого и красного. Когда дневное светило наполовину скрывается из виду, Дарен снова начинает говорить:
        - Мама рассказывала мне легенды об этом месте. О карликовых лисах с большими ушами, чей бежевый мех позволяет им сливаться с пустыней. О демонах, чьи руки вылезают из-под песка и утягивают тех, кто желает причинить вред потомкам Илоса. О тёмных джиннах, которые в ночи появляются в виде чёрных вихрей над барханами, как маленькие ураганы под луной. Мама рассказывала мне сказки, что они высасывают души, если ты заснёшь на их территории. Однако если удастся сбросить насланный ими морок и ухватить вихрь, то джинн должен будет выполнить одно желание. Она также говорила о легендарном единороге, у которого рог с сорока двумя полостями, и когда ветер проходит сквозь эти полости, то раздаётся прекраснейший звук.
        Я не двигаюсь, но слушаю очень внимательно. Отчего-то все его слова тёплыми отголосками эха отдаются у меня в душе. Как будто я всё это знаю и уже слышала раньше. Эти истории вертятся у меня в голове размытыми картинками с набором нужных слов, но я не могу их ухватить, чтобы полностью вспомнить. Они ускользают, утекают сквозь пальцы подобно дыму от благовоний, который пытаешься поймать в кулак. А когда Дарен замолкает, растворяются и образы, как фигуры из песка рассыпаются под сильным ветром, словно ничего и не было.
        - А ещё она говорила, что нет ничего опаснее для путника в пустыне, чем мираж, - добавляет Дарен.
        - Видения?
        - Да, - он смотрит на меня, а я так же внимательно разглядываю его.
        Кахари замирает на какое-то время. В его глазах вдруг мелькает то же странное выражение, которое я уже замечала, когда мы переодевались на постоялом дворе в Теяле. Смутившись, я поднимаю руку, чтобы поправить причёску. Пучок на голове уже совсем растрепался, а выбившиеся пряди, что раньше липли к коже из-за пота, слиплись и повисли сосульками. В волосах полно песка, который нанесло ветром. Парень, повторяя моё движение, запускает руку в шевелюру и обнаруживает то же самое. Мы оба мотаем головами, вытряхивая песчинки. Вспомнив тему разговора, Дарен продолжает, лишний раз напоминая об опасности миража:
        - Главное - не сбиваться с пути, даже если будет казаться, что мы видим город или воду. Мы не должны сворачивать.
        Я киваю, соглашаясь с его словами, а в глубине души надеюсь, что мы не попадём в ситуацию, когда жажда станет настолько сильной, что мираж сможет нас обмануть.
        Мы перекусываем, запивая еду небольшим количеством воды, чтобы хоть немного оставить на завтра. Даже неприятный тёплый привкус питья уже не беспокоит, ведь завтра не будет и этого. Я распускаю влажные от пота волосы и расчёсываю их пальцами, при этом морщусь всякий раз, когда натыкаюсь на колтун, и с тоской вспоминаю о купальнях в Теяле. Как же приятно быть чистым!
        Кожа на лице сухая от постоянного солнца и шелушится на щеках. Песок находится везде, где только можно: в обуви, на теле, в волосах, во рту и даже в еде. Сейчас я бы не отказалась поймать джинна и загадать желание. Озираюсь по сторонам, проверяя, не обнаружится ли он случайно поблизости? Но, не заметив ничего, кроме камней и обычного песка, поднятого в воздух слабым ветром, тяжело вздыхаю.
        Теперь нам вновь лучше дождаться наступления темноты, чтобы свериться с положением звезды и понять, не сбились ли мы с пути. Я ложусь на бок, подложив под голову сумку, и закрываю глаза, просто давая им отдохнуть. Но сама не замечаю, как погружаюсь в дрёму. И где-то между сном и явью мне чудится, что среди тишины помимо шороха песка можно различить приятную мелодию. Словно едва различимая песня. Пески ли это так странно звучат или человек? Может, ветер так поёт, проскальзывая по рогу волшебного единорога? Но слова… слова совсем странные. Я стараюсь напрячь полусонный разум, чтобы разобрать тихий шёпот.
        Какой же прекрасный серп новой луны!
        А по небу всему, как жемчуга, звёзды одни!
        Но никто бы не смог увидеть их красоты,
        Если бы ночь не брала в свои руки бразды…
        Ветер шепчет нараспев то громче, то тише, иногда практически исчезая совсем, так что я скорее додумываю слова, чем слышу их. Или думаю, что слышу. Я ощущаю странное умиротворение, подыгрывая своему воображению, которое почему-то складывает из отдалённых звуков фразы. Похоже, я слишком устала от тишины пустыни, вот и слышится всякое.
        Но посмели они нашу Королеву отобрать!
        Они забрали нашу ночь!
        Я слегка сдвигаю брови, чувствуя, как меняется настроение и тон. В словах проскальзывает шипение. А сами они становятся более резкими, при этом оставаясь по-прежнему далёкими.
        Пусть ступят сюда, мы их кожу будем РВАТЬ!
        Утянем их под землю ПРОЧЬ!
        Я вздрагиваю. Слова звучат резко, с неприкрытой яростью, будто гаркающие звуки из пасти кровожадных демонов.
        Всё замолкает на мгновение. Мгновение звенящей тишины.
        Забьём их глотки нашими песками… глотки песками… глотки песками.
        Вдруг издалека слышится какофония голосов. Я пытаюсь сдвинуться с места, но моё тело словно парализовало. Шипение перемешивается с хриплыми выкриками, кто-то от злости давится своей же слюной. Этот шум нарастает, как буря. Земля дрожит, будто от стука множества копыт. Они приближаются?
        Они отобрали нашу ТЬМУ! Заберём их свет… утянем… утянем свет! Не отдадим наши звёзды и луну!
        Не заберут! Не смогут!
        Снимем мясо с их костей! УТЯНЕМ!
        Пока песок НЕ ЗАПОЛНИТ ИХ РТЫ И ГЛАЗА!
        ЗАБЕРЁМ!
        Если бы я могла, я бы уже закричала от натуги, пытаясь подняться с земли, чтобы схватиться за оружие. Внезапно неестественное чувство тяжести проходит, тело поддаётся, и я резко вскакиваю на ноги, вытаскивая один из клинков. Начинаю вертеться, оглядываясь вокруг в поисках врагов. Последние крики показались песчаной волной, которая прокатилась прямо по мне. Уверена, что чувствовала чьё-то горячее дыхание. Я загнанно дышу, а сердце болезненно быстро бьётся о рёбра.
        Дарен, который задремал сидя, просыпается от моего резкого движения, тут же быстро вскакивает и, выхватив кинжал, осматривается по сторонам.
        - Где они? - не заметив врагов, я менее нервно продолжаю озираться вокруг.
        Пока мы спали, уже стемнело, и на небе появилась нужная нам звезда. Глаза медленно, но привыкают к скудному свету луны.
        - Кто - они? - растерянно переспрашивает Дарен.
        Я оторопело смотрю на друга, удивляясь вопросу.
        - Голоса. Ты слышал их? - Я вспоминаю демонический шёпот, стараясь успокоить бешено стучащее сердце.
        Теперь кахари непонимающе таращится на меня.
        - Не было никаких голосов, Ойро.
        - А песня?
        - И песни не было.
        - Мне показалось, я слышала… - я осекаюсь. Всё было таким реальным. Особенно в конце. Я так отчётливо различала каждое слово, каждый свист и нарастающий гул.
        - Это был кошмар. Просто плохой сон. Ты устала, мы оба устали от жары, - выражение лица парня смягчается, он сочувственно улыбается.
        Я силюсь ответить тем же, но выходит лишь кривая и натянутая гримаса, отдалённо напоминающая настоящую улыбку. Руки продолжают трястись, когда я убираю клинок обратно в ножны. Это был лишь сон.

* * *
        «Сегодня. Сегодня мы найдём оазис.
        Ещё немного. Буквально ещё один час, и мы выйдем к нему», - не перестаю убеждать себя я, когда в очередной раз с трудом поднимаю отяжелевшие ноги.
        Наши запасы воды закончились в начале ночи. После того сна мы промочили горло в последний раз. Небольшой запас еды ещё есть. Однако без воды тяжелее всего было глотать на завтрак хлеб всухомятку. И всё же нам нужны силы, поэтому мы заставили себя жевать остатки лепёшек. Мы шли всю ночь и почти весь день.
        Солнце стояло в зените уже три часа назад, а сколько ещё идти, мы не представляем. Голова кружится. Уже дважды я споткнулась и упала на ровном месте. Препятствий здесь нет, но ноги заплетаются. Каждый раз Дарен готов помочь мне подняться. Я благодарна за крепкую руку, на которую могу опереться, и ненавижу себя за слабость. Сумела бы я проделать этот путь в одиночку? Я уже сомневаюсь. Пустыня оказалась более жестоким местом, чем я представляла.
        Ещё один час.
        Ещё десять минут.
        Ещё всего лишь минуту.
        Я не перестаю убеждать себя, даже когда сил не хватает, чтобы поднять голову. Кажется, я всё время смотрю только под ноги. Друг идёт позади.
        - Ойро…
        Я не реагирую, продолжая бормотать себе под нос глупости о том, что осталось совсем немного, и мы найдём оазис.
        - Ойро!
        Мы так долго бредём в тишине под лёгкий шёпот слабого ветра, что я уже успеваю отвыкнуть от громких звуков. Голос Дарена раздаётся неожиданно и выбивает меня из колеи. Я пытаюсь обернуться, но отклоняюсь от верхушки бархана, неудобно ставлю ногу и неудачно наступаю на более крутую подветренную сторону. Бархан начинает осыпаться под моей ногой, мне не удаётся удержать равновесие, и я лечу вниз по склону, создавая небольшую песочную лавину.
        Тело вращается так быстро, что я не успеваю зацепиться хоть за что-нибудь. Только пытаюсь защитить голову с шеей от травм. Под конец склон становится более пологим, и последние пару метров я проезжаю уже просто на заднице. Остановившись, облегчённо выдыхаю и откидываюсь назад на песок, поражаясь, что, кроме синяков, ничего серьёзного не заработала. Всю сонливость как рукой снимает, и благодаря адреналину сознание проясняется. Тут же рядом появляется Дарен, который аккуратно сбегает вслед за мной, создав ещё одну маленькую лавину. На его побледневшем лице читается волнение.
        - Ты в порядке?!
        Я просто киваю в ответ. Какое-то время он продолжает внимательно меня разглядывать, наверное, в поисках возможных переломов, но убедившись, что их нет… прыскает от смеха. Вначале один раз хрипло, потом второй, а после третьего начинает громко хохотать, упираясь ладонями в колени. Его смех неприлично громко разносится вокруг.
        - Просто ты… тут шею сломать можно… а ты… - продолжает задыхаться от смеха Дарен, а я с недоумением таращусь на друга. - А ты просто на заднице прокатилась… как… на горке.
        Ничего смешного в ситуации я не нахожу, но, наблюдая за смеющимся другом, неожиданно для себя хмыкаю. С губ срывается один кислый смешок, потом второй, а в следующее мгновение я уже захожусь от хохота, да так, что приходится согнуться пополам от рези в животе. Мы веселимся, пока не выдыхаемся и пока в пересохшем горле не начинает першить. А потом Дарен заканчивает свою мысль:
        - Я позвал тебя наверху, потому что мы дошли, Ойро. Мы дошли.
        Я смотрю на парня во все глаза, не понимая, о чём идёт речь, не смея даже надеяться, чтобы потом не испытывать разочарование. Но в ответ он обводит рукой горизонт впереди, и я замечаю нашу цель. Чуть ниже среди барханов лежит оазис - большое голубое озеро, по краю которого раскинулась зелень: цветы, трава, пальмы, кустарники. Её не слишком много, но цвета жгут глаза своей насыщенностью, а вода манит как никогда. Среди растений виднеются развалины старых построек из камня, возможно, старые храмы или дома. Сейчас от большинства остались лишь стены да колонны. Возможно, будь в моём теле хоть немного жидкости, я бы расплакалась.
        Мы дошли.
        Глава 12
        Только выпив полную флягу прохладной воды и омыв разгорячённое лицо, я наконец ощущаю настоящее счастье.
        Оказалось, что оазис состоит аж из трёх озёр. Одно из них большое и глубокое, а два оставшихся - поменьше. Вода в них удивительного лазурно-голубого оттенка. По берегам растёт множество зелени: пальм, кустарников и даже травы. Исследуя местность, мы пополняем запасы еды финиками и теперь уверены, что этого хватит до самой Паргады. Если верить словам Мальты, то до города остались сутки пути. Возможно, раньше на этом оазисе находился целый храмовый комплекс. Мы находим несколько не слишком высоких зданий с колоннами и потрясающей резьбой по камню в виде орнамента геометрических и растительных мотивов. Местами узоры сохранились и продолжают покрывать верхнюю половину колонн и стен, а прерываются лишь там, где куски камня откололись или пошли трещинами.
        Все строения лежат в руинах, и только самое большое из них всё ещё имеет крышу. Мы решаем не рисковать и не заходить внутрь. Судя по огромной трещине и полуразрушенным колоннам, что служат опорой, кровля здания ненадёжна и может обвалиться в любой момент. Также мы обнаруживаем подобие площади, вымощенной песчаным камнем, в центре которой установлен скромный и уже пересохший фонтан.
        Здесь мы впервые встречаем живность, в основном ящериц и юрких грызунов с огромными ушами и длинными хвостами. Стоит их заметить, как они тут же исчезают в ближайшем укрытии, поэтому мы решаем не тратить силы зря, пытаясь отловить их себе на ужин.
        Всё это потрясающее чудо окружено высокими барханами, поэтому издалека заметить оазис невозможно. Его можно обнаружить, лишь если приблизиться вплотную или изначально знать, где он находится. Когда эйфория немного утихает, я понимаю, как нам повезло. Если бы мы шли по соседней барханной гряде, то могли бы проскочить мимо. И это стало бы нашим концом.
        День уже идёт на убыль, поэтому мы едим, утоляя голод, а после выбираем последнее, самое маленькое озеро, чтобы постирать одежду и помыться самим. Но когда Дарен сбрасывает с себя обувь, верхний халат и рубашку, оголяя торс с крепкими мышцами, я застываю в смущении, не зная, что делать.
        «Отвернись», - приказываю я себе, но всё равно продолжаю смотреть. Когда он берётся за штаны, то вспоминает, что я нахожусь рядом. Парень нерешительно поднимает на меня глаза. От того, что он замечает мой взгляд, моё лицо начинает пылать сильнее, чем в полдень под палящим солнцем. Я сбивчиво предлагаю ему искупаться первым, а сама стремительно ухожу, чтобы полюбоваться полуразрушенным храмом и отругать себя за несвойственное мне раньше смущение рядом с другом.
        Дарен достаточно быстро моется, стирает свою одежду и раскладывает её сушиться на камнях. Солнце тем временем медленно приближается к горизонту, так что рубашка и накидка успеют высохнуть ещё до заката. Однако друга, похоже, забавляет моё замешательство, потому что он позаботился надеть одни штаны. Парень возвращается, шагая по тёплому песку босиком, отбрасывая с лица всё ещё влажные пряди. Я успеваю заметить, как несколько одиноких капель падают ему на грудь и плечи, и обращаю слишком много внимания, что его кожа имеет красивый золотистый оттенок, а волосы выгорели под солнцем, отчего внешность стала ещё более экзотической. Но я собираю всю свою волю в кулак и смотрю только в глаза другу, никак не реагируя на хитрую улыбку.
        - Никак, в нужный момент у тебя закончилась одежда, Дарен?
        - Так я быстрее высохну, - слегка наклоняет он голову набок. - Всё остальное грязное, а постиранные вещи всё ещё немного влажные. Теперь твоя очередь мыться.
        Я беру сумку и направляюсь в сторону озера, но почти спотыкаюсь, когда слышу вопрос парня, летящий мне в спину:
        - Или тебе помочь?
        Я затылком ощущаю эту его обаятельную ухмылку.
        - Сама справлюсь, - бросаю я, не оборачиваясь, а в душе вновь проклинаю себя за то, что позволила дыханию сбиться и на секунду поддалась на чары, текучим мёдом разлитые в словах Дарена.
        Дойдя до озера, я сначала стираю одежду и раскладываю её на ближайших камнях, а потом сама захожу в воду, чувствуя, как все тревоги сразу уходят, растворяясь в прохладе. Застонав от наслаждения, я окунаюсь с головой, а потом трачу какое-то время на то, чтобы отскрести тело и волосы от пота и песка. На берег я возвращаюсь, когда солнце на одну треть скрывается из вида, а кожа покрывается мурашками от воды, что из-за питающих озеро подземных источников кажется прохладной. К этому моменту мои штаны и топ уже наполовину высохли, поэтому я вытираюсь и надеваю их. Сейчас солнечные лучи уже не настолько опасные, так что я решаю, что могу позволить себе оставить руки и плечи открытыми. Влажные волосы вновь скручиваю и убираю в свободный пучок на голове.
        Я подхожу к другу, который всё-таки накинул рубашку и развёл костёр. Его взгляд дольше обычного останавливается на моей голой шее. Снова незнакомый блеск в его глазах. Это глупо: чувствовать удовлетворение, но мне почему-то это доставляет странную радость. Я решаю не перегибать палку и делаю вид, что ничего не заметила. Но какая-то часть меня хочет бросить это приятелю в лицо. Пошутить, сказать что-нибудь или сделать то, от чего его сердце пропустило бы удар, а щёки покраснели бы, как мои после его каверзных вопросов. Но мне всё же удаётся подавить это чувство. Я удивлена, что в путешествии, когда вокруг нет ни души, так легко появляются странные желания, которые раньше либо глубоко спали, либо отсутствовали вовсе.
        Дарен также погружается в свои мысли, молча глядя в костёр и вороша палкой горячие угли, а я просто смотрю, как искры кружат перед ним и поднимаются в небо. Внезапно я пугаюсь того, что в наших отношениях что-то может треснуть, что-то, что я ещё не готова ломать, поэтому надеваю свою накидку, вновь заматывая на манер платья, и капаю настойку в глаз. До Паргады остаётся лишь день пути, возможно, мы можем случайно наткнуться на илосийцев, торговцев или странников, поэтому я не имею права больше рисковать. Я кладу пузырёк в маленький кармашек, спрятанный в складках одежды. Так я всегда буду чувствовать склянку, не забывая пользоваться лекарством. Раньше в этом мне всегда помогала Лайла, напоминала, если я вдруг собиралась выйти из дома, не закапав настойку, но теперь приёмной матери рядом нет.
        Я наполняю свежей водой все фляги, которые у нас есть, и, отдавая половину другу, хлопаю его по плечу. Нужно собрать сумки к завтрашнему дню. До цели остаётся совсем немного, и меня охватывает радостное волнение.
        - Мы уже близко, Ойро, - Дарен убирает фляги в сумку и улыбается, читая меня, как открытую книгу. - Я помогу тебе вспомнить себя и почту за честь быть твоим другом, кем бы ты ни была. Знай, что мы найдём твоих родителей. Но при любом исходе… я навсегда останусь с тобой.
        - Обещаешь? - испытывая странный порыв, абсолютно серьёзно спрашиваю я. Мне важно услышать ответ.
        - Обещаю, - не менее серьёзно кивает Дарен.
        - Даже если я преступница или нищая?
        Приятель лишь смеётся после моих слов.
        - Даже если… - он умолкает, не договорив.
        Лицо друга вытягивается. Пока мы ничего толком не слышим, но успеваем почувствовать. Сначала в воздухе разливается тревога, затем возникает вибрация, едва заметная, но она идёт издалека, поднимаясь от земли по нашим телам, а следом за ней доносится гул. Стук бьющих по песку копыт. Я кручу головой, не понимая, с какой стороны раздаётся звук. Как будто из-под земли и отовсюду одновременно. Мы находимся в низине, окружённые высокими барханами, точно как на ладони. Из оазиса может получиться отличная ловушка. Дарен бледнеет и хватается за оружие, я следую его примеру, закрепляя ремни на спине, и вытаскиваю клинки.
        И тогда появляются они. Всадники.
        Выныривают поверх окружающих нас барханов, как будто преодолевают гребень песчаных волн, и устремляются вниз. Сначала двое слева, потом один справа, затем ещё двое справа, одновременно несколько сзади и спереди. Их не так много, около десятка, но они словно специально окружают нас, спускаясь с разных сторон, дезориентируя. Кони незнакомцев светлые, поджарые, не настолько массивные, как у нас на Островах. Животные ловко спускаются по склонам, взбивая вихри песка. Я верчу головой, понимая, что куда бы мы ни побежали, всё равно наткнёмся на врагов. Тогда мы с Дареном встаём спиной к спине, решая остаться на месте.
        Всадники смеются, перекликаются и окружают нас, беря в плотное кольцо. Их кони ржут, напряжённо гарцуя по кругу, продолжая поднимать пыль. До скрипа в руках я сжимаю рукояти своих мечей, сохраняя боевую стойку и внимательно следя за противниками.
        Это не Смотрители. И не каиданцы вовсе.
        На людях одежды илосийцев в бежевых тонах, похожие на наши наряды. На спинах висят короткие, изогнутые луки или клинки. У большинства на груди есть перевязь с тонкими чёрными кинжалами, идеально подходящими, чтобы метать в противника. Лица почти полностью скрыты в тени накинутых капюшонов, но я давлю любую надежду, что эти люди могут оказаться союзниками. Что-то внутри меня призывает бежать или сражаться до последнего. Лишь двое среди окруживших нас отличаются от остальных. Своих коней у них нет, они сидят позади двух всадников, целиком закутанные в длинные серые мантии, которые больше походят на изношенное тряпьё. У этих двоих отсутствует оружие.
        Я внимательнее пересчитываю врагов: двенадцать, включая безоружных пассажиров.
        Кони резко останавливаются, как по команде образуя плотное кольцо. Мы могли бы пробиться сквозь окружение, а Дарен перенёс бы нас прочь, но в пределах пустыни это сделать очень сложно. Противники верхом и, скорее всего, ориентируются лучше нас, а одно неверное применение Дара - и мы потеряемся среди песков. Когда мы так близко к Паргаде! Я сжимаю зубы от разочарования и внимательно наблюдаю за всадниками, переводя взгляд с одного на другого, стараясь не терять концентрации.
        Они начинают спускаться на землю. Спрыгивают легко, как будто пустыня - их родной дом и весь песок под ногами принадлежит им. Только двое спешиваются грузно, скорее всего, из-за тяжёлых доспехов. Эти же двое стягивают с лошадей безоружных - грубо, не церемонясь, так что один из них падает, тихо застонав. Пленники? Мой взгляд постоянно возвращается к тому, кто упал. Что-то странное. Что-то знакомое… Но я не могу видеть их лица, скрытые капюшонами.
        - Вам лучше опустить оружие. Вы же не хотите пораниться, - мои мысли перебивает насмешливый голос сбоку.
        Похоже, это произносит лидер всадников.
        Он сбрасывает капюшон, открывая лицо. Оно покрыто белой краской, глаза и губы подведены сурьмой, а от подбородка вниз по шее тянутся три чёрные полосы, будто следы от пальцев. Это похоже на маску, сквозь которую пробивается тёмная густая щетина. Краска где-то потрескалась, а где-то расползлась из-за пота, обнажая оливковый оттенок кожи, создавая тем самым ещё более неприятный образ. С боков голова главаря чисто выбрита, лишь посередине густые волосы цвета воронова крыла заплетены в косу и уходят за спину. Пока он не повернётся, нельзя увидеть, какой они длины. Мужчина средних лет, примерно одного возраста с Элиотом. Тёмно-синие глаза смотрят насмешливо, а зубы, которые он показывает в ухмылке, кажутся неестественно белыми на фоне чёрных губ. Другие всадники тоже один за другим сбрасывают капюшоны, открывая схожие разрисованные маски. На ком-то надеты платки, прикрывающие рот и нос, или защитные очки, но только лидер целиком демонстрирует лицо.
        - Кто вы? - сухо спрашивает Дарен, и я спиной чувствую его напряжение.
        - Мы? - мужчина театрально изображает недоумение, прикладывая ладонь к груди, и удивлённо крутит головой, осматривая свою команду, словно впервые их видит. Почти все его пальцы унизаны кольцами, как простыми, так и со сверкающими драгоценными камнями. - Мы ваши проводники. В пустынях нынче небезопасно.
        Большинство окруживших нас людей начинают смеяться. Их лидер взмахивает рукой, отдавая молчаливый приказ. Всадники берут коней под уздцы и размыкают круг, уводя животных к озеру, чтобы напоить их и пополнить свои фляги. Я и Дарен удивлённо переглядываемся, но оружие не убираем. Хоть это и выглядит как знак, что нас не держат, но они и мы прекрасно понимаем: бежать нам некуда. Рядом остаются шестеро: главарь, один его помощник с разрисованным лицом и ещё двое, которые так и не сняли капюшонов, продолжая держать безоружных.
        - И вы проводите нас, куда мы хотим? - с недоверием спрашивает Дарен.
        - Проводим, но скорее, куда хотим мы, - лидер не перестаёт сверкать зубами в напускной дружелюбной улыбке. Однако Рой хорошо нас всему научил.
        Самые опасные те, кто притворяются глупцами. Чаще всего они безумны.
        - В любом случае вам не стоит переживать, до пункта назначения вы точно доберётесь живыми, - нежным голосом заканчивает главарь.
        - Хватит играться, Падший! - рычит другой, резким движением сдирая с лица платок и откидывая капюшон.
        Стоило догадаться, что это окажется Смотритель, так как он один на голову выше всей остальной группы. А значит, и второй, держащий пленника, тоже каиданец. Только я об этом думаю, как тот также открывает лицо, подтверждая мою догадку. Остаётся понять, кем являются схваченные люди.
        Я вновь оглядываю мужчин с разрисованными лицами, теперь понимая: передо мной Падшие, или, как их ещё называют, падальщики. Разбойники и грабители. Говорят, они обитали в пустыне до прихода самого Илоса, творили, что хотели, пользуясь хаосом, созданным падением Звезды. Однако Первый решил их не убивать, лишь поставил условие: охранять жителей этих земель и нападать только на чужеземцев, что пытаются пробраться на здешнюю территорию. Столетия их договор действовал. Но судя по всему, Падшие вернулись к своей продажной сущности, а каиданцы не гнушаются даже такого союза.
        - Насколько же вы отчаялись, что сотрудничаете с этими падальщиками! - я выплёвываю каждое слово, словно яд. На лице Дарена также сквозит неприкрытое презрение.
        - Тебе, девчонка, лучше помалкивать. Нам нужен только кахари. А тебя можем и потерять по дороге, - с ненавистью отвечает каиданец.
        - А ты что? - поворачиваю я голову в сторону мужчины с разрисованным лицом. - Вроде Падшие раньше хоть и разбойничали, но были защитниками границ Илоса. А теперь вы кто? Продажные шлюхи Каидана? - кажется, я бью в больное место.
        Улыбка лидера слегка трескается, словно стеклянная, а глаза темнеют. Но он сносит это оскорбление.
        - Я услышал, что ты им не нужна, малышка. Так что я, скорее всего, оставлю тебя себе, - угол его ухмылки нервно дёргается. - А потом отдам команде.
        Сейчас все враги находятся перед нами, сзади никто не караулит, поэтому не нужно следить, не подберётся ли кто-нибудь со спины. После угрозы главаря Дарен делает шаг вперёд, закрывая меня собой. Этот жест ясно даёт понять, что до меня разбойники доберутся только после того, как одолеют его. На лице Падшего наконец отражается искреннее удивление. Молчание затягивается.
        - Нет, - неожиданно раздаётся глухой голос из-под капюшона, и мы одновременно поворачиваемся к одному из пленников. - Девчонка нужна и поедет с нами.
        По позвоночнику проходит дрожь, я мотаю головой, не веря ушам. Я знаю этот голос. Слышала его множество раз, но здесь ему взяться неоткуда. Это невозможно.
        Пока говорящий откидывает капюшон, я замечаю руки, стянутые жгутами. А потом по плечам рассыпаются седые волосы, подтверждая мою догадку.
        Мальта. Она выглядит почти такой же, как и в тот злополучный вечер на Островах. Стоит всё так же гордо, словно делает одолжение нам всем своим присутствием. Голос такой же хлёсткий. Разве что одежда более грязная и лицо немного осунулось. А ещё глаза…
        Они полностью белые, как у слепой.
        - Что ты с ней сделал?! - слова вырываются у меня из груди быстрее, чем я успеваю подумать, а голос сам собой становится низким и злым.
        Я делаю несколько шагов вперёд, решая, чью голову снести первой, но Дарен хватает меня за одежду и оттаскивает назад, сохраняя дистанцию. Мальта поворачивается в мою сторону.
        - Девчонка останется!
        - Может, подрежем ведьме язык? - скалясь, бормочет один из Падших и достаёт ножик.
        Остальные падальщики, чувствуя накаляющуюся обстановку, встают поближе к своему лидеру. Мальта поворачивается к главному Смотрителю, игнорируя Падших, словно мусор.
        - Возможно, ты и держишь меня, но если с парнем и девчонкой хоть что-то случится, то я прокляну тебя и весь твой род до конца веков. Черви будут медленно пожирать тебя изнутри, пока ты будешь вопить, моля о прощении и скорой смерти. Заодно прокляну и всех остальных, кто здесь находится.
        Повисает тяжёлая тишина. Смотритель хмурит брови. Все Падшие собираются за спиной своего главаря, вытаскивают ножи и шипят на Мальту, скаля зубы, словно животные. Мы с Дареном удивлённо наблюдаем за тем, как старая женщина за секунду нагнала страха на целую группу вооружённых до зубов разбойников и воинов Каидана. Мальта же продолжает стоять между ними, напряжённо вглядываясь невидящими глазами в Смотрителя.
        - Хорошо, их никто не тронет, - сдаётся тот, а главарь сплёвывает под ноги исарийке и отгоняет свою банду взмахом руки.
        - Только мы не собираемся никуда с вами идти, - Дарен выступает вперёд, сжимая в руке меч, в тот момент, когда все уже, кажется, позабыли, что у нас есть собственная воля.
        Смотритель ругается сквозь зубы и направляется к нам, вытаскивая оружие. Второй следует за ним. Что ж, похоже, падальщики, как и любые наёмники, не собираются им помогать. Они расслабленно отходят в сторону, готовясь наблюдать за боем, как за забавным представлением. Значит, против меня и моего друга выступают лишь двое противников, хотя недооценивать их нельзя.
        Главный каиданец, как скала, всем весом обрушивается на Дарена, а я морщусь, глядя на второго, и даю ему напасть, с лёгкостью отбивая удары. Он молод и ничего не говорит, концентрируясь на поединке. Но Смотрители любого возраста опасны, даже менее опытные. Серебристо-чёрная форма и золотой плащ соперника указывает на то, что он с успехом окончил военную школу Каидана. Поэтому я внимательно слежу за каждым его движением. Однако Рой рассказывал нам про технику боя Смотрителей, делился их хитрыми приёмами и обманными манёврами.
        Я удачно парирую несколько раз и подхожу достаточно близко, чтобы ударить противника ногой, но этого не хватает, чтобы сбить его с ног. Я уворачиваюсь, кружа вокруг молодого человека. Не забываю краем глаза следить за Падшими, надеясь, что те не вступят в бой. Однако они только и делают, что радостно кричат, улюлюкая. Одинаково восторгаются, и когда я едва успеваю уйти из-под меча соперника, который мог располосовать мне лицо, и когда сама наношу прямой удар кулаком, ломая каиданцу нос.
        Этим варварам всё равно, кто победит, им интересно лишь зрелище.
        Я неудачно поворачиваюсь навстречу слепящему закатному солнцу, и мой противник делает подсечку, которую я не замечаю. Падаю лицом в песок, больно царапая подбородок. Издаю стон, но успеваю откатиться, когда каиданец втыкает свой меч в то место, где раньше находилось моё плечо. Убивать меня он не собирается, но хочет обездвижить. В ответ на это, всё ещё лёжа, я замахиваюсь ногой, нанося удар точно в лицо врагу. Не стоило ему так наклоняться. От моего удара молодой солдат теряет сознание.
        Я вскакиваю на ноги, чтобы помочь Дарену, но слишком поздно замечаю, что один Падший подбирается к моему другу и подло бросает песок прямо ему в глаза. Тот отшатывается, ослеплённый.
        - Нет! - вырывается из моего горла крик, но каиданца это не останавливает.
        Смотритель успевает надеть Дарену жгуты на одну руку, и те начинают испускать магический свет, обматываясь вокруг запястья, а потом притягивают второе и скрепляются между собой, надёжно обездвиживая Дарена, который так и не выпускает меч.
        - ОЙРО! Лезвие назад и провернуть!
        Моё сознание молнией пронзает понимание, что голос второго пленника мне тоже знаком. По телу пробегает внезапная дрожь, но я инстинктивно переворачиваю клинок в руке и направляю удар назад, как и было сказано. Я ожидаю проткнуть воздух, но вместо этого лезвие с влажным чавканьем входит во что-то мягкое. Все звуки затихают, когда я следую данному указанию и проворачиваю лезвие. И только потом оборачиваюсь, чтобы посмотреть в лицо, раскрашенное краской на манер чёрно-белой маски. Это тот Падший, который предлагал отрезать Мальте язык. Я понимаю, что он собирался в лучшем случае схватить меня, а в худшем - сразу перерезать глотку. Рой говорил, что чести в этих мерзавцах нет ни капли. В обеих руках разбойник всё ещё сжимает по чёрному ножу. Его глаза закатываются, а изо рта вытекает красная струйка, заливая подбородок и одежду. Я вытаскиваю меч. Падальщик пытается ещё что-то пробормотать, но мы ничего не слышим, а кровь льётся всё быстрее. Он вздрагивает и уже мёртвым падает передо мной.
        Теренс.
        Я поворачиваюсь ко второму пленнику. Теперь его капюшон откинут, а к горлу приставлен нож. Ещё один разбойник стискивает волосы исарийца в кулаке, оттягивая голову назад, чтобы мы видели: любое наше движение будет стоить парню жизни. Я судорожно втягиваю носом воздух, когда замечаю, что глаза Теренса стали полностью белыми, как у Мальты. Даже на расстоянии нескольких метров я прекрасно вижу, как парня трясёт, и он нервно сглатывает, отчего его кадык дёргается вверх, а потом вниз. Дарен уже стоит передо мной с оружием, закрывая собой. Его руки стянуты, однако держать меч он ещё в состоянии.
        - Теренс… - голос Мальты надламывается.
        Мне это не нравится. Мне не нравится её печальный вид со скорбно изогнутыми бровями. Я смотрю то на старуху, то на Теренса, то на Дарена, на лице которого тоже читается отчаяние.
        Нет.
        Нет. Мне кажется, что все знают какую-то тайну, которая неизвестна разве что мне одной. Я чувствую, как меня волной накрывает злость, будто внутри рычит голодный зверь, которого никто не выпускал долгое время, и он совсем обозлился и одичал. Солнце скрывается за горизонтом, но сумерки не мешают разглядеть поблёскивающее оружие у бледной шеи Теренса. Секунды текут, но никто не двигается, и я едва слышно выдыхаю.
        - Отпусти его.
        Разбойник с ножом удивлённо таращится на меня и, как животное, наклоняет голову набок.
        - Отзови своего пса, Падший, - надевший на Дарена жгуты Смотритель, также с мечом в руке наблюдая за падальщиками, обращается к их лидеру. Тот продолжает просто сидеть на большом камне. - Мальчишка является собственностью Каидана, не трогай его.
        Главарь банды больше не улыбается, он хранит молчание.
        - Тогда обменяем нашего на вашего. Равноценная оплата вместо девчонки.
        - Нет, - я хочу закричать, но это слово выходит не громче шёпота. Я это понимаю, потому что звук, с которым разбойник перерезает горло Теренсу, кажется намного громче. Его слышат все.
        - Ах ты, ублюдок! - рявкает Смотритель, но почему-то подбегает ко второму каиданцу, который недавно пришёл в себя после моего удара, а теперь воет и катается по песку, хватаясь за шею.
        У меня нет ни времени, ни желания думать об этом, так как глаза наполняются слезами и весь мир покрывается мутной пеленой. Ноги перестают держать, и я начинаю заваливаться. Дарен придерживает меня, и мы вместе опускаемся на колени прямо на тёплый песок. Я не могу отвести взгляда от падающего тела Теренса с уродливой раной на шее. Теренс, который был самым спокойным из нас всех. Теренс, который в самый первый наш спарринг дал мне выиграть, не оставив на мне ни одного синяка, хотя я тогда сильно ударила его по спине.
        Я вижу, как кровь толчками льётся из его горла. Такая же красная… как цветы, которые он подарил на мой семнадцатый день рождения. Тогда мне впервые кто-то вручил букет, и я заметила на лице Дарена несвойственную ему ревность. Где Теренс вообще смог найти розы в начале зимы?
        Глаза светловолосого исарийца закрываются, когда он грузно падает на землю. Кровь стекает и сразу же впитывается в песок. Тело сотрясает последняя судорога. Теренс, который на спор победил Марка, когда парни без моего ведома поставили на кон мой поцелуй. Я поцеловала его в щёку, но он так покраснел, что даже Рой смеялся вместе со всеми.
        Всё ещё не в силах моргнуть, я оглядываюсь вокруг. Скольжу глазами по Смотрителям, которые уже приходят в себя. По кричащим падальщикам, - однако я не слышу их радостных воплей. Лишь вижу, как открываются их рты, как растягиваются в уродливых улыбках чёрные губы и как разбойники трясут кулаками, прыгая вокруг своей оси. Ликуют и гордятся, будто победили в серьёзной драке, а не зарезали безоружного молодого парня. Все звуки, даже голос Дарена, который зовёт меня, слышны, как сквозь толщу воды.
        Меня качает, будто на волнах.
        И тогда я сталкиваюсь с внимательным взглядом лидера Падших. Мужчина не радуется вместе с остальными, он хмуро следит за мной. Друг по-прежнему держит меня за плечи, закрывая собой ото всех.
        - Держи себя в руках, девочка!
        Это последние слова Мальты, которые я разбираю, прежде чем зарываюсь руками в песок. Я не осознаю, что делаю и для чего.
        Я слишком зла, чтобы думать. Мне хочется убить их всех. Кажется, что в этот момент все мои страхи из-за утерянной памяти, из-за жутких снов, из-за отчаяния и жажды, из-за волнения за Дарена и себя сейчас обретают форму, которую я могу обрушить на реальных врагов.
        Мои руки чернеют до локтей. От плеч к пальцам пробегает тёмная волна, которая ударяет в землю и расходится во все стороны. Остальные замирают, чувствуя толчок. Дарен крепче прижимает меня к себе, когда видит, что вокруг нас закручивается слабый вихрь из песка, а под ним ритмично раздаются всё новые и новые толчки, будто зов или огромное сердце, что глухо бьётся под поверхностью пустыни. Никто не смеет двинуться с места, так сильно всех сковывает предчувствие чего-то ужасного.
        Первой жертвой становится падальщик, который убил Теренса. Под его ногами осыпается песок, образуя воронку, а оттуда появляются руки с когтями, сотканные из тьмы. Они вонзаются в убийцу и, ломая кости, утаскивают вглубь. Воронка тут же исчезает. Разбойник едва успевает вскрикнуть. Зато все остальные в страхе отскакивают от того места, где только что стоял их товарищ, и начинают вопить. Теперь уже то тут, то там из песка вырываются руки или лапы с когтями, утягивающие всех подряд.
        Одного за другим.
        Воздух наполняется криками ужаса и боли, хрустом костей и рвущейся кожи. И среди всего этого раздаётся демоническая какофония голосов, которую я уже слышала несколько дней назад. Снимем мясо с их костей! Утянем! Пока песок не заполнит рты и глаза! Защитим своё!
        Мне тоже хочется присоединиться к ним. Хохотать, упиваясь отчаянием врагов. Оба Смотрителя также исчезают под землёй, а Мальта со стоном падает, будто ей очень больно. Но я не останавливаюсь. Кажется, что я сама становлюсь одной из этих теней. Я уже не могу понять, какие из рук мои: те, которые погружены в песок, или когтистые, которые сейчас загребают землю. Тени злобно кружат в поисках последней жертвы - лидера Падших. И находят его. Мужчина не поддаётся панике, как другие, а быстро бежит к лошади и уже взбирается в седло. Бесплотные духи устремляются в погоню, клацая тёмными челюстями. Я скольжу вместе с ними, отталкиваюсь когтями от песка, направляясь к сбежавшему главарю, готовлюсь раскрыть пасть и прокусить его горло. Однако внезапно кто-то бьёт Дарена по голове.
        Я не вижу, кто это сделал, но теряю концентрацию, в ужасе глядя, как друг заваливается на бок. Злоба, окутавшая меня, отступает на второй план, растворяется, как наваждение. Страх за приятеля возвращает меня в сознание, и я ужасаюсь желанию разодрать чью-то глотку, которое владело мной буквально секунду назад.
        Что со мной не так? Я выдёргиваю руки из песка и обхватываю Дарена за плечи, готовая защищать, как вдруг и на мою голову опускается что-то тяжёлое. Боль стрелой пронзает затылок, и я проваливаюсь в темноту.
        Глава 13
        - Ты приложила её слишком сильно!
        - Прекрати! Она очнётся.
        - Зачем, проклятье… ты… это сдела…
        - Глупец! Если бы я не поступила так, то мы бы… она не может… контролировать…
        Моё сознание плывёт. Я различаю знакомые голоса. Пытаюсь сосредоточиться, но вновь проваливаюсь в забытьё, пропуская части фраз. Голова ужасно болит. Хочется обхватить её руками и свернуться калачиком, но я не могу пошевелить даже пальцем. Я не понимаю, где мы находимся, а по ощущениям больше похоже на то, что мы куда-то едем. Пытаясь избавиться от боли, моё сознание вновь забывается тревожным сном.
        В следующий раз я просыпаюсь, когда прохладная рука касается моего разгорячённого лба. Я издаю тихий стон от облегчения.
        - Ойро?
        Голова болит значительно меньше, и я могу разлепить глаза.
        - Ойро, наконец-то! Я уже всерьёз начал…
        - Где мы? - перебиваю я Дарена, который наклоняется надо мной.
        - Давай мы вначале убедимся, что ты в порядке. А потом поговорим.
        Друг помогает мне сесть. Голова слегка кружится, но в целом состояние терпимое. Я оглядываюсь вокруг, понимая, что мы находимся в каком-то замкнутом пространстве. Всё сделано из металла, и лишь в стенах под самым потолком заметны тонкие полосы окон. Достаточно большие, чтобы пропускать кислород и хоть немного солнечного света.
        - Мы в повозке… - начинает объяснять друг, когда я принимаюсь осматриваться и с недоумением приподнимаю край грязного покрывала, который служит мне подушкой.
        - …для заключённых, - ровным голосом добавляет Мальта, сидящая в тёмном углу.
        От её слов я должна ощутить страх, но, наоборот, с облегчением выдыхаю, когда вижу, что и она тоже жива. Я помню, как исарийка упала, корчась от боли. И почему-то чувствую, что это произошло из-за меня. Из-за того, что я сделала. Я смотрю на свои руки, наверное, ожидая обнаружить на них когти, черноту и кровь, но ничего этого нет. Лишь немного исцарапанная и загорелая кожа рук да песок, забившийся под ногти.
        Я перевожу взгляд на Дарена. Его лицо осунулось, похоже, он давно не отдыхал. Скорее всего, не мог позволить себе заснуть в такой ситуации. Я также замечаю жгуты, которые всё ещё стягивают его запястья. Нас всё-таки поймали. Ощущаю горечь во рту от досады. Мы были так близко. Друг протягивает мне флягу с водой, и я жадно пью, утоляя жажду.
        - Долго я спала?
        - Четыре дня, - прямолинейный ответ и жёсткий тон Мальты приводят меня в чувство лучше всякой пощёчины. Я во все глаза таращусь на исарийку. - Твоему телу требовался отдых. Это нормально. Ты иногда приходила в сознание, мы кормили тебя, но потом ты опять засыпала, - уже мягче заверяет она.
        Выражение лица старухи привычно недовольное, но я с облегчением отмечаю, что её глаза снова стали тёмными. Все следы слепоты исчезли.
        Снаружи доносятся приглушённые голоса, но слов разобрать не удаётся. По тону и крикам они похожи на приказы. Следом раздаётся небольшой шум, и наша повозка, дёрнувшись, начинает двигаться вперёд. Опираясь о стену, я поднимаюсь, чтобы посмотреть на небо сквозь отверстия, Дарен меня поддерживает, чтобы я не упала. К счастью, в передвижной камере достаточно места для нас троих, и можно спокойно встать в полный рост. Дарен единственный, кто не в состоянии полностью выпрямится. Он чересчур высокий для этой повозки.
        Я хватаюсь пальцами за край окна и приподнимаюсь на цыпочки, но щель слишком узкая, чтобы хорошо рассмотреть пейзаж. Небо затянуто облаками. Судя по всему, сейчас вторая половина дня. Я втягиваю носом воздух, ощущая запах свежей зелени. Одно мне ясно точно: мы больше не в Илосе.
        - Расскажите мне, что случилось, - прошу я.
        Скрестив ноги, я вновь опускаюсь на пол рядом с Дареном. Мальта сидит в углу почти напротив. Прежде чем составлять план о том, что нам делать дальше, нужно разобраться с тем, что произошло и куда нас везут. Хотя я догадываюсь, что мы направляемся в Каидан, но до него недели пути. Поэтому ещё есть время придумать, как сбежать. Нельзя, чтобы Дарен оказался у них в руках. И только сейчас я с удивлением осознаю, что из пленников лишь на мне нет жгутов. Неужели они не видели, что я сделала? Или это всё было плодом моего воображения?
        - Мальта, как ты и Те… Теренс оказались здесь? - Я запинаюсь, когда в памяти отчётливо всплывает жуткий образ светловолосого парня с перерезанным горлом.
        Исарийка поджимает губы. Излишний блеск в её глазах лучше любых слов показывает, что она тоже переживает из-за его смерти. Возможно, наше благополучие волнует её больше, чем мне кажется.
        - Я обладаю Даром Исара. У мальчиш… у Теренса тоже был Дар. Но такой слабый, что он и сам не подозревал. Вы знаете из истории, что Исар повелевал Воздухом.
        Мальта дожидается наших согласных кивков и продолжает:
        - У каждого, владеющего каким-либо талантом, помимо основных стихий могут проявляться и дополнительные способности - побочные Дары. Сила их проявления также варьируется. Потомки Исара, например, иногда обладают предвидением. Это умение не настолько полезное, как может показаться, - моментально отметает назревающие вопросы старуха. - Нельзя по щелчку предсказать то, что хочешь. Дар просто накатывает. Кто-то видит вероятное будущее во снах, кто-то средь бела дня. Те, кто сильнее, в состоянии управлять своим Даром, слабые же становятся его жертвами. Видения приходят к ним, когда захотят. Сами. Иногда каждый день, а иногда - всего раз за всю жизнь. Теренс обладал совсем слабыми способностями. Он, бывало, управлял ветром под воздействием сильных эмоций, но не осознавал этого. А прозрения, как я узнала, приходили лишь пару раз, но тогда он подумал, что это галлюцинации. Как бы то ни было, он был носителем Дара, и Смотрители это почувствовали.
        Внутри меня что-то сжимается.
        - Он погиб из-за меня, - я не спрашиваю, а утверждаю, потому что знаю ответ.
        - Да.
        - Он предвидел, что разбойник нападёт на меня сзади, и решил… предупредить?
        - Да, - исарийка шепчет это единственное слово так тихо, что я едва могу его расслышать. - Не печалься о нём. Он выбрал свой путь, а вот нам ещё предстоит разобраться со своим.
        Я чувствую такое отвращение к себе, словно своими руками убила Теренса. Может, меня преследует злой рок и все, кто ко мне приближается, умирают? Вдруг это только начало? И за мной по пятам крадётся сама смерть? Не задумываясь, я вытираю вспотевшие ладони об одежду, чтобы стереть невидимую кровь Теренса со своих рук. Хоть это всего лишь иллюзия, но я не могу избавиться от странного липкого ощущения. Это пот. Ничего больше. Всего лишь пот. Не кровь. Перед глазами вновь мелькает воспоминание, как тело светловолосого парня вздрагивает в последний раз. Но у него лицо Дарена. И меня пробирает озноб. Я стараюсь прогнать картинку. Забыть.
        - Смотрители обнаружили такой же Дар Исара и у меня. Именно он помог мне предупредить, чтобы вы заранее покинули Город на лодке Элиота. Правда, я увидела каиданцев, когда они уже были слишком близко, - всё ещё тихий голос Мальты отвлекает меня от мрачных мыслей, опутывающих тёмной паутиной и поглощающих без остатка.
        - И тебе лучше капнуть свою настойку сейчас, потому что через час они вытащат нас из этого мерзкого места. Возможно, пока на тебе и нет цепей, но будут, если твой глаз заметят, - добавляет она, указывая на меня подбородком.
        Я отшатываюсь, дотрагиваясь пальцами до лица, как будто могу на ощупь определить цвет радужки. Но если прошло четыре дня, то действие лекарства наверняка уже закончилось.
        - Ты знала и раньше? - Я шарю в поисках пузырька с настойкой и благодарю про себя всех Первых, что удачно положила его в карман перед нападением.
        - Нет. Твой глаз я увидела впервые, когда ты лежала здесь без сознания. Иногда я проверяла реакцию зрачков. Подробности я выбила уже из твоего приятеля.
        После того как я капаю лекарство и вновь прячу склянку в складках одежды, я смотрю на Дарена. Тот виновато улыбается, хотя я не злюсь. То, что Мальта узнала о моём дефекте, - наименьшая из наших проблем по сравнению с остальной ситуацией.
        - Тебя посетило видение, что нас скоро вытащат из повозки?
        - Нет. Просто нас всегда кормят примерно за час до заката, - Мальта хмыкает, указывая морщинистым пальцем на узкое окно под потолком. - Это называется логика, девочка.
        Друг закатывает глаза, а я не сдерживаю кислого смешка. На секунду мне становится легче от того, что Мальта ведёт себя предсказуемо. Как всегда, ворчит и насмехается.
        - Нас схватили на Островах. В этот раз троих, - продолжает говорить исарийка. - Последнего из пленников я не знаю, и его сразу увезли в Каидан.
        Намёк на веселье исчезает, не успев окрепнуть.
        - Ваши родители в порядке. По крайней мере, когда я видела их в последний раз, Отеро и Сесциа были в порядке.
        Дарен шумно выдыхает. Его плечи опускаются, как будто он всё время находился в напряжении и ждал только плохих новостей, но боялся спросить. Теперь наконец он может расслабиться.
        - Я предполагаю, что изначально Смотрители пришли за мной, поэтому их и не интересовало отсутствие нескольких детей. А Теренсу… просто не повезло оказаться у них на пути, - добавляет Мальта, кутаясь в мантию.
        - Что случилось с твоими глазами? - спрашиваю я.
        - Грязная сила, - сплёвывает старуха. - Одна из побочных возможностей Дара Света - управлять другими. Редкая способность. Если у кого-то в Каидане её обнаруживают, то насильно отправляют в ряды Смотрителей. Как элитный отряд. При помощи света из ладоней такие умельцы ставят специальную метку сзади, на шее. И этого достаточно. Подконтрольных узнают по слепым глазам: зрение уходит тому, кто поставил метку. Они контролируют силу и тело, но не мысли, и иногда марионетки могут говорить за себя, если хозяева не следят. Как произошло с Теренсом, потому что его держал молодой каиданец, которого ты на время вырубила. От свободы воли остаются лишь жалкие крупицы. Одарённый с подобной силой в состоянии поставить только одну метку зараз, и если захочет взять под контроль другого человека, то ему вначале придётся снять метку с предыдущего. Смерть… тоже разрывает связь. Но болезненно. Притом для обеих сторон.
        Я вспоминаю, как Смотритель катался по песку, воя от мучений, когда умирал Теренс. Они были связаны. И Мальта. Она кричала, когда я… когда другой каиданец умер.
        - Так мы вас и нашли. Они использовали меня и Теренса как гончих собак. Только мы не нюхали землю, а следили за видениями, которые могли показать вас. И это произошло. Образ был нечётким, но его оказалось достаточно. А потом Смотрители заключили сделку с падальщиками, чтобы те помогли вас найти. Сами каиданцы в жизни бы не отыскали путь среди песков.
        Мои кулаки сжимаются так, что белеют костяшки пальцев. Вспоминая главаря, на секунду я жалею, что не успела покончить со всеми Падшими зараз.
        - Но что ты имела в виду, говоря, что они пришли за тобой? - уточняет Дарен.
        - Моё настоящее имя - Мальта Сильвия Эгеланн. И именно это имя пугает всех до чёртиков. Жуткие слухи обо мне по большей части лживы, но страх… он настоящий, - женщина расплывается в мрачной усмешке, явно довольная этим фактом. - Я использовала свою репутацию много лет назад, чтобы спасти тебя, Дарен, когда они пришли к вашему дому. Тот же страх помог и в этот раз, когда я велела не трогать Ойро. Я никогда не наводила порчу на кого-то… Это всё страшные байки. Но иногда и от них есть прок.
        Мы с Дареном молча слушаем исарийку, понимая, что она не привыкла рассказывать о прошлом. Мальта вдруг выдыхает и расслабляется, словно сняла с плеч тяжёлую ношу. Даже её лицо теперь кажется старым, под стать её возрасту. Усталым.
        - Стой… Эгеланн? - нарушает тишину Дарен. - Это же… это же фамилия потомков самого Исара. Но Сильвия Эгеланн… кажется, я где-то слышал это имя, - он задумчиво повторяет его несколько раз, а затем изумлённо распахивает глаза, что-то вспомнив. Парень так нервничает, что начинает заикаться: - Си…сильвия Эге…Эгеланн! Скверная кровь! Сильвия Эгеланн, бессильная!
        Мальта морщится, словно съела что-то кислое.
        - Верно. Второе имя мне дали в её честь, что очень поэтично.
        - Кто такая Сильвия Эгеланн? - недоумеваю я.
        Мальта и Дарен переводят взгляды на меня, догадываясь, что я ничего не понимаю.
        - Сильвия - моя очень далёкая родственница. Единственная в своём роде и позор потомков Исара. Остальные представители семьи Эгеланн активно пытаются стереть память о ней, как грязное пятно с белоснежной скатерти. И - да, это правящая династия. То есть в какой-то степени я являюсь кровной роднёй правителей Исара, хотя они вряд ли часто вспоминают о моём существовании.
        Я вижу, как Мальта оскаливается в широкой ухмылке. Все зубы на месте и лишь слегка пожелтели от старости, но этот оскал пугает меня больше, чем её обычные оскорбительные высказывания и обещания побить клюкой.
        - Примерно через двести лет после разделения на четыре страны у единственного сына правящих тогда потомков Исара родилось три ребёнка. Два мальчика - Вернон и Сайлас, и одна девочка - Сильвия. Тяжёлое потомство. Обычно при появлении на свет нескольких детей всегда есть один самый сильный в Даре. Именно он и становится следующим королём или королевой, но здесь среди троих… здоровым оказался только Вернон. Сайлас, как люди со временем заключили, был не в себе. Решили, что он сумасшедший.
        - Книга «Описание», - ахаю я, вспоминая семью теялийцев с девочкой, рассказывающей жуткие стишки.
        - Именно. Он её написал. Все думали, что он сошёл с ума, но Сильвия единственная поняла, что скорее его Дар был настолько силён, позволяя заглянуть далеко вперёд, что Сайлас не мог отличить реальность от будущего и жил, стоя одной ногой между потоками времени. Она пыталась поведать о своём открытии, но ей никто не верил, - исарийка выдавливает ядовитую усмешку. - Что может понимать в Даре та, у кого его нет, решили они.
        - Как это нет? - удивляюсь я. - Разве может родиться потомок от Первых без Дара?
        - Оказалось, что может, но такое было только однажды. Поэтому её и прозвали Сильвия Скверная Кровь, как будто её кровь - зараза, которая сумела уничтожить даже Дар, - объясняет Дарен.
        - Верно. Никто не знает, почему так произошло. Возможно, баланс сместился, и Сайлас взял слишком много, не оставив сестре даже капли способностей. Годы шли, её родители надеялись, что сила проявится. Но Сильвии стукнуло двадцать, и ничего не случилось. Она стала позором семьи. Слабостью. Все любили младшую из рода Эгеланн, но гордость перевесила. Девушку редко показывали народу и старались не упоминать о ней ни в разговорах, ни в исторических документах. Как будто она медленно исчезала. Постепенно все забыли о Сильвии, а когда ей стукнуло тридцать, её тайно переселили из дворца в хороший уютный дом, который находился ужасно далеко, на самой окраине страны. Семья бросила её, отреклась, как от сироты, а не от принцессы. И тогда о ней стала забывать даже родня, - Мальта кривится каждый раз, когда упоминает королевскую династию. - Сильвия сменила имя и встретила хорошего мужчину, которого полюбила. От него она родила ребёнка. Своё настоящее имя и происхождение она раскрыла своему мужу и сыну перед смертью и молила держать это в секрете и дальше, но помнить, передавая правду из поколения в поколение.
        Я опускаю голову, мне становится жаль Сильвию и её потомков. Каково это, быть выкинутым собственной семьёй за ненадобностью? Стёртым из истории и воспоминаний?
        - Однако Эгеланны, эти глупцы, поняли всё слишком поздно, - я поднимаю взгляд, видя, как Мальта снова улыбается. - Сильвия была носителем Дара. Просто он почему-то у неё не проявился, но она передала его своему сыну. И тот своей дочери, а она - своей дочери и так далее. Дар управления воздухом у нас слабый, но вот предвидение… Мы можем его иногда контролировать.
        - Опасная способность. Особенно в руках правителя, - вмешивается Дарен.
        - Правильно мыслишь, мальчик, - Мальта кивает. - Однако у нынешних правителей Исара такого Дара нет. Вернон будущее не видел, а все последующие потомки были в этом очень слабы. Сайлас умер рано, покончив с собой. То есть практически вся способность предвидения Первых почему-то ушла по ветви Сильвии. Может у судьбы есть чувство юмора, и она придумала подобное наказание для тех, кто остался на троне, позабыв родню. Правящие Эгеланны узнали, что пресловутая «Скверная кровь» на самом деле передала детям свой Дар, только через несколько поколений. С тех пор они ищут. Ищут нас - её потомков. Когда моя бабка услышала, что они почти у порога её дома, чтобы вернуть в семью, - Мальта злобно сплёвывает на слове «семья», - то тут же скрылась, так как сразу поняла, что не она им нужна, а её способности. Но позже я на своей шкуре познала пренебрежение своих родственников.
        Наша повозка резко накреняется, попав колесом в яму, и я больно ударяюсь плечом о стену. Мы дружно прислушиваемся к ругани снаружи, ожидая, не откроет ли кто заднюю дверь. Но нет. Они просто проверяют колесо. Затем раздаётся свист плети и ржание лошадей. Повозка натужно продолжает движение.
        - Мы с семьёй жили в Исаре под вымышленными именами. Отец умер очень рано, когда мне было семь. Неудачная охота. И у меня осталась мама, но когда мне исполнилось шестнадцать, она серьёзно заболела…
        Неожиданно дыхание Мальты становится частым. Открывая рот, она глотает воздух, словно рыба на берегу. Мы с тревогой следим за старухой, но она успокаивается и продолжает рассказ:
        - Она… умирала. Я знала. В том возрасте Дар уже перешёл ко мне. Но я решила, что раз вижу будущее, то в моих силах что-то изменить. На это оставалось полгода. Я попросила приехать лекарей из Теялы. Все считают, что исцеление - побочная способность Дара Воды. Но мази, порошки или сыворотки теялийцев не помогли. Один из них узнал мою маму, так как был знаком с нашей семьёй и нашим секретом. И, возможно, видя моё отчаяние, он поделился своей тайной. Истинная сила исцеления была вовсе не у потомков Шейна, а у потомков Илоса, - Мальта качает головой, словно до сих пор не верит в это, но улыбается своим воспоминаниям. - Тьма, которую все боятся, лечит. Не иронично ли?
        Я ничего не отвечаю, а просто слушаю и слушаю, не успевая переваривать такое количество новой информации.
        - Тот мужчина рассказал, что илосийцы знали, что другие им не доверяют, но верили, что исцеление нельзя хранить в секрете, когда можно помогать другим. Поэтому они поделились сокровенными рецептами разных лекарств с несколькими теялийцами, так как те относились к Илосу нейтрально, без ненависти. Они обучили потомков Шейна всему, чему только могли, и попросили передавать знания, создать школы и аптеки. Единственным их условием было не разглашать тайну, откуда всё пошло. Поэтому Илос стал моей последней надеждой помочь маме. В то время я отправилась просить помощи у своих правящих родственников Эгеланн, которые так долго нас искали. Сама я бы не отыскала дорогу в Паргаду, но они могли знать. Тогда на троне сидели мои тётя и дядя. Родители нынешней королевы Алисии Эгеланн. Они обещали мне содействие, - старуха горько усмехается на последнем слове. - С одним условием. В обмен на помощь они хотели, чтобы я отдала им Дар. Добровольно.
        - Разве можно отдать Дар? - хмурится Дарен.
        - Можно. Сейчас все знают, что при заключении брака во многих странах проводят Варайю - обязательную ритуальную песню. Благодаря ей один из супругов, более сильный, забирает Дар второго, если он есть. Чаще всего это делается для контроля рождённых со способностями детей, и чтобы талант не дробился, становясь слабее. Но потомки Первых могут передать Дар другим без брака. Отобрать силой его нельзя, можно сделать это только добровольно. За всю историю так поступали несколько раз в кругу одной ветви, но перестали, потому что вернуть отданный Дар назад нельзя. А передавать способности между разными потомками и вовсе считают опасным. Исарийцы долго изучали эту идею и пришли к заключению, что если один из потомков Каида отдаст побочный Дар контроля, например потомкам Шейна, то это навсегда.
        - Что именно ты имеешь в виду? - уточняю я.
        - Значит, что даже последующие дети из рода Каида не будут иметь Дар контроля. Тот уйдёт из их крови навсегда. Это не доказанная теория, но я бы не рискнула проверять на практике.
        Мальта согласно кивает, видя моё шокированное выражение лица, и вновь продолжает:
        - Жадность моих дальних родственников оказалась настолько велика, что они предпочли пойти на шантаж, чем воссоединить семью. Я догадывалась, что они просто вышвырнут меня после того, как получат то, что им нужно.
        Я чувствую горечь и разочарование в каждом слове Мальты. Теперь я лучше понимаю всю эту скрытность и злобу, которая жила в ней все эти годы. Я кладу руку на её ладонь, желая поддержать, и с облегчением выдыхаю, когда исарийка не отстраняется, а смотрит на меня с непривычной теплотой во взгляде.
        - Я отказалась и сбежала от них. После всех глупых попыток у меня оставалась лишь пара месяцев, поэтому я сама, ориентируясь на видения, добралась до Илоса. Это почти стоило мне жизни, но меня спас королевский патруль. Они нашли меня блуждающей возле границ Паргады, без них я бы ушла в другую сторону. Тогда у правителей уже родилась принцесса Ясамин, мать королевы Сарир и бабушка нынешнего принца Даяна и принцессы Айлы. Королева, обладающая исцелением, выслушала мою историю и согласилась помочь. Несмотря на сомнения мужа, она была готова покинуть безопасный Илос и тайно отправиться в Исар, чтобы вылечить мою мать. Но будущее не было бы будущим, если бы не сбывалось. Ещё с детства мама наставляла меня, что потомки Исара не раз пытались менять будущее, но с каждой попыткой реальность становилась только хуже. Но я была упрямой и мнила себя особенной, была уверена, что справлюсь там, где не смогли остальные.
        Мальта бездумно скребёт пятно на своей одежде ногтем, пытаясь отковырять засохшую корочку грязи. Мы с Дареном не собираемся её торопить. Продолжаем терпеливо ждать, пока исарийка будет готова рассказать остальное.
        - И это оказалось самым суровым уроком в моей жизни. Нельзя пытаться изменить грядущее, иначе всё действительно может стать ещё более непредсказуемым. Спустя три дня мы подошли с королевой Илоса к границам Теялы, максимум нам требовалась ещё неделя до моего дома. И тогда я увидела новое видение, что моя мама умрёт раньше из-за того, что в наш дом явится королевская стража Исара. Мы ускорились, пытаясь перегнать время, но опоздали на несколько суток. Знакомая, которую я оставила присматривать за мамой, рассказала, что та умерла из-за случайности. Воины пытались вытащить её из дома, чтобы отвезти в Сабон - столицу Исара. Но она отбивалась и упала головой на камень. Если бы я не искала помощи у правящей семьи Эгеланн, то их солдаты не пришли бы в наш дом. Так я осталась сиротой.
        Я бросаю встревоженный взгляд на Дарена, гадая, есть ли вообще слова утешения, подходящие для такой ситуации, но тот отвечает мне не менее обеспокоенным выражением лица.
        - После этого правители Илоса - Калануа приютили меня. И не просто приютили… они вырастили меня как родную. Относились ко мне как к члену семьи. Во дворце я жила много лет, но решила всё же уйти после рождения принцессы Сарир, хотя не раз я навещала их, рассказывая сказки. В последний раз мои истории слушал смышлёный Даян, который, уверена, вырос благородным мужчиной.
        Я отчётливо замечаю перемену, как смягчается её лицо. Она скучает по ним.
        - Как бы мне хотелось познакомиться и с маленькой Айлой. Когда она была ребёнком, я слышала, что в ней словно два человека в одном. Храбрая и дерзкая, сдержанная и непоседливая. Непредсказуемая девочка.
        Исарийка произносит последние слова тихо, точно не верит, что увидит принцессу вживую. Я удивляюсь, когда в груди что-то болезненно сжимается.
        - Если они были так добры, почему ты вечно рассказываешь страшные вещи об Илосе? - я недовольно смотрю на старуху.
        - Я рассказываю всем известные легенды. И я никогда не говорила об Илосе плохо! Всё, что требовалось, - это задать вопрос, а дети, привыкшие к распространённым на Континенте историям, всегда делают из него злодея! - Мальта недовольно цокает языком. - Глупая! Аура страха защищает получше любой армии. Как по мне, пусть все и дальше продолжают избегать границ Илоса. Иначе какие-нибудь невежи уже давно напали бы на Калануа.
        Мысль, что Мальта по-своему защищает мою родную страну, сбивает меня с толку. В своей странной извращённой манере она делает всё ради защиты семьи Калануа, частью которой была и, скорее всего, является до сих пор.
        Только когда задние двери открываются и в глаза ударяет солнечный свет, я понимаю, что увлеклась рассказом и не заметила, как повозка остановилась. Один из Смотрителей хватает меня за руку и практически выволакивает наружу.
        - Капитан, девчонка очнулась!
        Я щурюсь от яркого света после тёмного помещения, глаза слезятся, и я часто моргаю. Из-за этого лица пока различить тяжело, но я узнаю символ солнца на доспехах воинов. Мальту и Дарена также вытаскивают из повозки. С парнем не церемонятся, а вот к старухе едва притрагиваются, боясь, что она может наслать несчастья.
        - Я сдержу обещание, Эгеланн, девчонке никто не причинит вреда, - командир мельком осматривает меня. Похоже, и этим каиданцам Мальта успела пригрозить червями или другой саранчой. - Но и отпустить её мы не можем. Она помогала нечистому. Мы отведём её в Каидан. Возможно, при дворе нужны новые служанки…
        - Ты имеешь в виду - рабы? - сплёвывает Мальта.
        - Возможно, и имею. Но тебе лучше попридержать язык. Я могу довезти вас, отдать тебя и кахари королю, а девчонке потом отрубить голову в качестве наказания за преступления. А ты об этом даже не узнаешь. Так что не испытывай моего терпения, - он говорит без злобы, но уверенным командирским тоном.
        Исарийка лишь скалится в ответ. Рабство, конечно, лучше смерти, но нам нужно улучить момент и сбежать. Неизвестно, что они сделают с Дареном и Мальтой. «Оказавшись в Каидане, ты не сможешь уйти», - вспоминаю я слова Роя, а значит, необходимо исчезнуть раньше. Держащий меня под локоть каиданец толкает в спину, направляя в сторону деревьев. Он с силой усаживает меня на траве недалеко от костра. Рядом располагаются друзья. Я едва сдерживаю стон, увидев, что нам несут еду. Желудок тут же отзывается болью, напоминая, что я не ела уже слишком давно. Однако всё равно с подозрением принюхиваюсь к кашеобразной похлёбке, которую дают каиданцы. Затем сразу откусываю кусок хлеба, надеясь, что врагам не пришло в голову заниматься полнейшими глупостями и добавлять отраву в выпечку. К тому же его они вряд ли готовили, скорее купили у торговцев в одном из городов по дороге.
        - Всё чисто, подруга. Я уже проверял, - Дарен ухмыляется, смотря, как я осторожно слизываю небольшую порцию кашицы с ложки.
        Рой учил нас защищаться, управляться с оружием и ставить ловушки, а вот Лайла много знала о ядах. Её дядя был целителем, и в детстве она часто ему помогала, поэтому дала нам немало уроков. Ведь и вправду, какой смысл уметь обращаться с любым видом оружия, но в итоге умереть от отравы в каше?
        Поверив другу, я начинаю поглощать еду, искоса поглядывая на воинов, собравшихся у костра, отмечая, что они даже не следят за нами. Трое выставлены по периметру для несения дозора, возле огня сидят ещё пятеро. Всего восемь человек. Не так много. Если снять жгуты с Дарена и раздобыть оружие, то, может…
        Используй нас… Позови…
        От хора шипящих голосов меня пробирает озноб. Они тихие и далёкие, словно ветер приносит их сюда вместе с песком. Словно демоны бьются о границу Илоса, скребут и лижут только им видимую стену, но не могут просочиться сюда, в Теялу. Я трясу головой, и шёпот исчезает, как галлюцинации.
        - Извини, что ударила тебя.
        Я с удивлением поворачиваюсь к Мальте, которая старается говорить, опустив голову и делая вид, что всё её внимание поглощено едой. Смотрители находятся слишком далеко, чтобы подслушивать, но рисковать не стоит.
        - Это ты ударила меня по затылку? Но зачем? - Я тоже утыкаюсь в тарелку, чтобы не привлекать внимания.
        - Подкрепление было слишком близко. Они бы увидели, на что ты способна, и в лучшем случае тоже заковали бы в жгуты, а в худшем - сразу отрубили бы тебе голову.
        - Ойро, как ты это сделала? - присоединяется к разговору Дарен.
        Я сжимаюсь, стискивая руками миску. Не смею смотреть ему в глаза, боясь увидеть в них отвращение.
        - Я не знаю… не знаю, как и… что я сделала.
        - Ты спасла нам жизнь.
        - Я… я какое-то чудовище? - Я пытаюсь продолжать глотать пищу, но она комом встаёт в горле.
        Вспоминаю жуткие звуки ломающихся костей, желание впиться кому-нибудь в глотку, наслаждение, когда мои собратья утаскивают врагов под землю… Я вздрагиваю, и липкий поток мыслей прерывается, когда пальцы друга едва ощутимо касаются моего колена. Я неохотно поднимаю взгляд, чтобы посмотреть Дарену в лицо. С облегчением выдыхаю, заметив тепло в ореховых глазах.
        - Ты. Спасла. Нам. Жизнь, - твёрдо повторяет он.
        - Жизнь - это хорошо. Но нам бы ещё свобода не помешала, - недовольно бубнит Мальта, оборачиваясь на каиданцев.
        И мы полностью с ней согласны.
        Глава 14
        Мы в пути уже больше недели. Мягкий цветочный аромат Теялы сменился ледяным ветром и запахом дождя, как только мы пересекли границу Исара. Сейчас примерно середина осени, и чем ближе мы к северному Каидану, тем холоднее и ненастнее становится погода. Листва деревьев уже окрасилась багрянцем, и каждый раз, выходя из тюремной повозки, я не могу не восхищаться пожарищами окружающих лесов. И чем дальше мы двигаемся в глубь Исара, тем насыщеннее кажутся красно-оранжевые цвета крон, особенно сильно выделяясь на фоне постоянно серого неба.
        Часто идут дожди. Одежда, в которой нас схватили, слишком лёгкая для такой погоды. В один из дней каиданцы всё-таки вернули нам тёплые мантии и несколько покрывал со словами, что «они тащились в такую даль не для того, чтобы вернуться с мёртвыми телами». Они никогда не выпускают нас из повозки поблизости от городов или деревень, но иногда удаётся разобрать голоса переговаривающихся исарийцев или гомон детей, когда мы проезжаем мимо поселений.
        Чтобы подготовить план для побега, мы с Дареном всю неделю наблюдали за сопровождающими. Подмечали, куда они прячут оружие, внимательно следили за движениями каиданцев, выискивая слабые места. Даже запомнили по именам самых важных среди них.
        Капитан Ролло Тилус, судя по седине в волосах, - опытный воин. Он левша и немного прихрамывает на левую ногу при дожде. Скорее всего, даёт знать о себе старая рана или больное колено.
        Лейтенант Гай Калиас - дотошно следит за соблюдением правил, часто отчитывает солдат и всегда носит несколько спрятанных кинжалов. Один раз я случайно заметила, как тот доставал клинки для того, чтобы проверить заточку.
        Остальные - обычные солдаты: Юлиан, Арис, Лука и ещё несколько мужчин. Юлиан - старший среди рядовых. Другие же, судя по очень короткой стрижке, только недавно окончили военную академию.
        Самый скверный характер у Ариса. При первой же возможности он продемонстрировал свою ненависть к полукровкам. На четвёртый день пути он начал огрызаться на Дарена и, воспользовавшись своей властью, ударил друга в живот, отчего тот согнулся пополам, хватая ртом воздух. Восстановив дыхание, даже со связанными руками кахари сумел ответить обидчику ударом в лицо и сделал подсечку, так что солдат рухнул на ещё влажную от дождя землю. Двое каиданцев сразу подскочили на помощь к товарищу, повалили Дарена и принялись бить ногами. Тогда я не заметила, что к нам уже приближался капитан Тилус, чтобы разнять драку. Сама так разозлилась, что не выдержала и врезала кулаком одному из Смотрителей прямо в челюсть, вкладывая всю силу в удар. Я не смогла вырубить противника, тот просто упал, потеряв равновесие. Однако некоторые, включая капитана, уставились на меня так, будто я голыми руками свернула солдату шею. Когда первое замешательство прошло, Тилус наотмашь ударил меня тыльной стороной ладони по лицу. Рука у него тяжёлая, но я не упала, хотя и отшатнулась, чувствуя металлический привкус крови во рту от
разодранной о зубы щеки.
        Прилив адреналина сменился приступом боли. Страх ознобом прошёлся по позвоночнику от жёсткого взгляда Смотрителя, который нависал надо мной. Ладони вспотели, хотелось втянуть голову в плечи и съёжиться, но я себе этого не позволила. Даже понимая, что моя жизнь зависит лишь от шаткой веры капитана в проклятье Мальты, я всё равно ответила ему злым взглядом.
        После этого меня и Дарена привязали к повозке и заставили идти пешком за ней полдня почти без остановки. Друг беззлобно обозвал меня дурой за то, что влезла, но похвалил мой удар, сказав, что он был хорошим. Я надеялась на это, потому что рука ужасно болела, но вслух я в этом не призналась.
        Я ещё хорошо запомнила Луку, который обращается с нами лучше остальных и всегда приносит еду вовремя, в отличие от Ариса, который однажды забыл дать нам обед.
        Меч Дарена забрал себе лейтенант Гай. Я видела, как он привязал конфискованное оружие к седлу лошади. Мои клинки присвоил себе Арис. Каждый раз, когда он их касается, на меня накатывает злоба и хочется свернуть ему шею. Я стала чаще замечать за собой такие приступы раздражения, как будто во мне что-то изменилось после использования силы, притянувшей тех страшных демонов.
        Сейчас мы вновь трясёмся в повозке. Я капаю настойку, печально отмечая, что в склянке осталось лекарства на три недели, и то если повезёт. Однако, по словам Мальты, до границы северной страны нам ехать ещё дня четыре, а на восьмой мы должны добраться до Церы - столицы и сердца Каидана. По рассказам Роя, город построен в виде крепости, окружённой огромными стенами, способными выдержать длительную осаду. Выходов из Церы всего два, и они отлично охраняются. А значит… Мы не должны туда попасть.
        Первой нашей проблемой являются жгуты. Без Дарена в одиночку отбиться я не сумею, поэтому всю неделю мы разбирались, как их снять и возможно ли это. Я пыталась отомкнуть оковы не одну ночь, и мы решили, что сегодня я попробую в последний раз.
        К счастью, Мальта знает, как работают магические путы. Оказалось, что умелые ремесленники-исарийцы наделяют их особой силой вакуума, способного блокировать Дар точно так же, как отсутствие воздуха убивает огонь. Но если пламя гаснет, то способности таким способом можно разве что сдержать. Безопасно снять жгуты могут прямые потомки Исара или обладатели действительно сильного Дара. Остальные должны использовать специальную перчатку, если не хотят остаться без руки. У нас перчатки нет, но есть моя способность исцеляться. Несмотря на все убеждения Дарена, что затея - полное безумие, я решилась пойти на риск. Мальта согласно кивнула, поддержав, что я могу хотя бы попытаться. Но тогда я ещё не знала, что мне предстоит.
        Через два дня после того, как я очнулась, ночью я начала предпринимать первые попытки освободить пленников. Мы решили, что будет достаточно просто снять жгуты с Мальты, а она, являясь прямым потомком Исара, легко избавила бы от них Дарена. Я до сих пор с содроганием вспоминаю свою первую попытку.
        Когда я коснулась оков, ничего не произошло. Только почувствовала прохладу гладкого металла. Тогда я сомкнула пальцы вокруг жгутов, между запястьями Мальты, и вновь ничего не случилось. Ощутив ликование в душе, я потянула магические путы, но они среагировали, ухватив меня в ответ и окатив ненавистью. Я почувствовала это так отчётливо, будто огромный, спящий до этого хищник раскрыл пасть и зарычал мне в лицо, обдав жаром и зловонием. Под кожей змеями заструились чёрные тени, а жгуты стали обжигающе холодными. Я попыталась разомкнуть пальцы, но они не слушались, старалась оторвать ладонь, но та словно моментально приросла к металлу. Я подавила стон боли, сжимая зубы. Ледяные иглы начали проникать в мышцы, и я поняла, что должна немедленно оторвать руку от оков, пока они не пронзили плоть до костей и не поползли выше. Жгуты, будто обладавшие разумом, цеплялись за меня, шипели, как угли в воде, пытаясь вобрать моё тепло и мою жизнь. Паника накрыла меня с головой, и я в приступе страха начала дёргать рукой, не обращая внимания на жуткий звук рвущейся кожи, на кровь, которая капала на пол. Я
почувствовала, как кто-то пытается удержать меня на месте, ограничивая мои движения, чтобы я не ударилась о стены. В рот мне запихали кляп, а я могла только болезненно мычать. Из расширенных от страха глаз лились слёзы, но я продолжала дёргать рукой, как ненормальная.
        Отпусти, отпусти, отпусти.
        Кажется, я не переставала повторять одно и то же. В голове не было ни единой мысли, кроме ужаса, сковавшего сознание. Кровь с бешеной скоростью пульсировала в висках и затылке. Чьи-то голоса пытались меня успокоить, звали по имени, но я тянула, тянула, тянула. И, наконец, с тошнотворным звуком оторвала ладонь, заливая кровью пол. Как животное, я отползла в дальний угол, всхлипывая и баюкая раненую руку. Казалось, ладонь превратилась в сплошное месиво.
        Когда в голове перестало шуметь, я услышала, как Мальта отборно ругалась. Дарен же смотрел на меня с болью и волнением в глазах.
        Через какое-то время, когда слёзы утихли, тело перестала бить дрожь, а кожа на руке медленно начала заживать, лучший друг осмелился приблизиться ко мне. Он двигался медленно, сантиметр за сантиметром, словно я была пугливым животным, готовым убежать от любого неосторожного шума. И так и было. Ужас, сковавший меня, казался чужим и древним, отдавая запахом мха и гнили. Меня подташнивало, когда я вспоминала, как жгуты впивались в руку и сознание своими невидимыми щупальцами.
        - Чёртовы ремесленники. Что за грязную магию они добавили… - Мальта хмурилась, разглядывая свои оковы. Она принюхалась к ним и тут же скривилась, словно почувствовала тот же гнилой запах плесени, который я продолжала ощущать даже на расстоянии.
        - Это… оно схватило меня за руку. Словно слилось, прилипло к ладони и жгло… жгло холодом. Жгло, жгло, жгло… - Я тяжело задышала, чёрные стены повозки смыкались над головой, и мне не хватало воздуха.
        Дарен хотел меня обнять, утешить. Я потянулась к нему, но в скудном свете заметила, как блеснули его жгуты, и тут же отпрянула от друга, вновь сжимаясь в углу. На лице парня промелькнуло сочувствие.
        Связно объяснить своим спутникам, с чем я столкнулась в момент, когда коснулась магических пут, я смогла только на следующий день, после того, как вынырнула из спасительного сна, который помог стряхнуть жуткие ощущения. Рука почти зажила, к утру кожа на ладони стала очень тонкой и чувствительной, поэтому я старалась не напрягать её. Мальта согласилась, что оковы и должны были причинять описанную мною боль. Но вот сумасшествие, которое словно на лоскуты кромсало сознание, оказалось чем-то новым. Исарийка покачала головой, признавая, что формула жгутов была усовершенствована, и чудо ещё, что моя сила исцеляет не только тело, но и разум. К счастью, я выглядела настолько бледной и осунувшейся, что даже Смотрители перестали меня изводить. Мальта наврала им, что я подхватила какую-то болезнь, и им стоит держаться подальше.
        Либо её ложь оказалась настолько правдоподобной, либо мой вид был достаточно ужасным, но с тех пор каиданцы разводили костёр дальше от нашей тюремной повозки, чем раньше.
        Три дня я избегала любого контакта с Мальтой или Дареном, боясь даже смотреть на жгуты, стягивавшие их запястья. Но, наблюдая, как на деревьях становится всё меньше листвы, а погода всё холодает по мере приближения к Каидану, я поняла, что другого выхода нет, кроме как попытаться ещё раз. Хотя от одной мысли об этом я цепенела от ужаса. Я почти не говорила, размышляя над планом, где мы могли бы обойтись без снятия оков, но каждый из вариантов кричал, что со жгутами на руках у моих спутников шансов нет.
        Через три дня я предприняла ещё одну попытку избавить друзей от пут, но опять неудачно. Я держалась, терпела боль. Секунды тянулись, как часы, но мне удалось лишь немного сдвинуть магические кандалы, прежде чем страх нахлынул на меня, словно цунами, сметая и утаскивая на глубину. Так глубоко, что я забыла цель. Забыла, что я делаю и для чего терплю боль. Поддавшись панике, я вновь отдёрнула ладонь и сжалась в углу. Обжигающий холод стал более привычным, поэтому в тот раз я почти не плакала. Но морально была раздавлена, словно жгуты высосали из меня почти всю жизнь.
        - Оставь их, Ойро! - В ореховых глазах друга не было даже искры обычного веселья. Когда он стал таким серьёзным? Когда он улыбался мне в последний раз? - Мы найдём другой способ.
        - Нет другого способа.
        - Прекрати себя мучить! Я… я не могу… не могу больше смотреть на это, - в его голосе звучали сожаление и печаль.
        Мой Дарен, который никогда не мог смотреть, как страдает кто-то другой. Всегда выступающий вперёд, закрывая меня собой. Я невольно улыбнулась этой мысли и, подавив страх, коснулась его руки, избегая металла на запястьях.
        - Завтра. В последний раз. Я попробую в последний раз.
        - Обещаешь? - он немного расслабился.
        - Я обещаю, - я выдавила улыбку, в душе надеясь, что мне не придётся нарушать слово.
        И вот наступает следующая ночь. Сегодня она особенно холодная. Мы дожидаемся окончания ужина и момента, когда большинство Смотрителей уснёт. Я недолго наблюдаю, как изо рта вырываются едва заметные облачка пара. Потом, зажав в зубах кляп, чтобы не разбудить охранников, я хватаюсь за жгуты левой рукой. Я научилась сдерживать боль, но не панику, затопляющую сознание.
        Магические оковы не показывают мне образов или видений, но каким-то образом мой разум, как безумный, опять начинает метаться в ужасе, приказывая мне убрать руку и прятаться, прятаться, прятаться. И тогда я вновь дёргаюсь, отрывая ладонь. Кожа не успевает сильно прилипнуть к кандалам, но всё равно покрывается рваными ранами, а боль пульсирует аж до локтя. Я не слушаю просьбы Дарена прекратить и сразу обхватываю жгуты на запястьях исарийки другой, правой рукой. Я приказываю себе злиться, злиться на эту тюремную повозку, на Смотрителей, на судьбу, обрёкшую моего друга, на свою утерянную память, на боль, которую мне смеет причинять бесполезный кусок металла, стоящий между нами и свободой. Я скалюсь на тени у себя в голове, накатывающие отвратительным гниющим запахом. И в этот раз я не отдёргиваю руку сразу, а, напротив, сжимаю пальцы крепче и что есть сил тяну мерзкие колодки на себя, пока меня не начинает тошнить от жгучей боли. Я словно безумная упираюсь ногой в стену и обхватываю жгуты уже двумя ладонями, со стоном вкладываю всю волю для последнего рывка. Мальта сидит спокойно, а я напрягаюсь,
будто пытаюсь сдвинуть целую гору.
        И в этот момент мои руки чернеют.
        Из груди вырывается вздох облегчения от ощущения, будто на горячий от лихорадки лоб положили прохладную тряпицу.
        Боль. Безумие. Оцепенение. Всё уходит. Исчезает, как жуткий сон после пробуждения, когда остаётся лишь память об испытанном страхе. Жгуты меня больше не держат, они затихают будто… в испуге. Я дёргаю их, и металл сразу же поддаётся, отцепляясь от рук исарийки. Я тотчас с отвращением швыряю оковы в дальний угол, словно гадюку.
        Мальта, потирая запястья, внимательно смотрит на меня, как на человека, которого видит впервые, но пытается отыскать что-то знакомое. На её лице застывают эмоции, которые я не могу распознать. Я не успеваю придать этому значение, как старуха трясёт головой, и этот взгляд моментально исчезает.
        - Что ж, теперь освободим тебя, парень, - она присаживается рядом с Дареном.
        Мальта обхватывает кандалы рукой. Я вся напрягаюсь, ожидая, что исарийка закричит от боли, которую чувствовала я, или что у неё ничего не получится. Но буквально через секунды металл, обмякнув, сползает с запястий кахари, и жгуты повисают в ладони Мальты.
        - Смотрителям наверняка не понравится, если они увидят нас с утра без этой мерзости. Но я сумею разбить вакуум с помощью своего воздуха, лишая их силы, - исарийка крепко сжимает оковы, словно они могут превратиться в змею и уползти куда-то. - То есть нам придётся надеть их обратно, но затем легко снимем.
        Я шумно выдыхаю и опускаюсь на пол, с облегчением понимая, что мне не придётся больше сражаться с магическими путами. Дарен согласно кивает Мальте и садится напротив, берёт мои руки в свои и осматривает со всех сторон. После того как моя сила вырвалась, а чернота схлынула, все раны затягиваются почти целиком, быстрее, чем обычно. Я едва не задыхаюсь, когда друг проводит пальцем по моей новой, пока ещё чувствительной коже ладони.
        Проклятье, это прикосновение… Кахари вскидывает голову, и какое-то время я вижу его светящиеся в скудном свете глаза сквозь спадающую чёлку. Притяжение между нами усиливается, и я непроизвольно подаюсь всем телом ближе к нему. Дарен замечает это движение и кладёт одну ладонь мне на бедро, обжигая теплом сквозь тонкие штаны. Я наблюдаю за тем, как медленно губы парня растягиваются в хитрой улыбке, придавая лицу неотразимо обаятельное выражение.
        - Ты молодец, Ойро, но теперь по плану дело за мной, - шепчет он и исчезает.
        Холод, который я чувствую теперь на бедре там, где только что была его рука, отрезвляет. Недовольно фыркаю, ругая себя за глупость. Мальта хрипло смеётся, поглядывая на меня из угла, где возится со жгутами.
        - А парень-то не промах, - поддевает она.

* * *
        Дарен возвращается через час. Благодаря способности перемещаться он успевает разведать местность, так как без знания окружающей территории перенести нас в правильное место друг не сможет. По возвращении он рассказывает, что вокруг слишком открытая местность, и сегодняшняя ночь - не лучшее время для побега. Поэтому мы ждём. До границы Каидана остаётся всего четыре дня, а значит, у нас есть четыре дня для того, чтобы выбраться. Мальта обезвреживает жгуты и проверяет оба на Дарене, тот с лёгкостью сам надевает их и снимает. В оковах не осталось никакой силы, теперь это просто металлические нити.
        На следующий день Смотрители кажутся более воодушевлёнными. Чаще смеются, громче переговариваются за едой, подшучивают друг над другом, когда капитан не замечает, а на нас обращают внимание всё реже. Наверное, им не терпится скорее вернуться домой. И это злит меня ещё больше, потому что я сама почти добралась до родного края, пока каиданцы не закинули нас в эту чёртову повозку и не увезли так далеко, где я никогда не бывала.
        Однако их беззаботность нам скорее на руку, теперь они больше болтают и веселятся. Если раньше солдаты молчали, то теперь держат рот на замке, лишь пока старшие по званию находятся рядом, а в остальное время близость Каидана делает их беспечными. Смотрители всё чаще забывают о том, что мы можем услышать их разговоры. Вот и сейчас, во время обеда, мы втроём сидим на холодной земле, следя за тем, как Лука несёт нам мясное рагу с овощами и пару раз едва не спотыкается, пытаясь удержать три миски одновременно.
        - Завтра нам отрубят головы? - саркастично спрашивает Дарен у каиданца.
        Тот теряется, не найдясь с ответом.
        - Рагу… с чего вдруг вы тратите на нас мясо? - поясняю я.
        Лука хмурится, неловко проводя ладонью по коротким светлым волосам. Он пытается придать лицу раздражённое выражение, но в отличие от остальных Смотрителей у него это плохо выходит.
        - Капитан сказал, что вы слишком тощие. Боится, что вы умрё… сдохнете по дороге.
        Я вопросительно приподнимаю бровь, слушая, как он подбирает подходящее слово. Не дожидаясь очередного вопроса, солдат разворачивается и уходит к товарищам в сторону тёплого костра. По моему мнению, Лука всё-таки неплохой парень, но старается подражать остальным сослуживцам, показывая своё пренебрежение к нам.
        - Он хотя бы ответил, - пожимаю я плечами и хватаю одну миску, удивляясь, что Мальте всё равно и она уже давно приступила к еде.
        За эту неделю путешествия мы подслушали не слишком много, но узнали достаточно интересные вещи о самом Каидане. На троне сейчас сидит прямой потомок Каида - Клетус Квинтилий. Его жена умерла от тяжёлой болезни примерно шестнадцать лет назад, и с тех пор король сильно изменился. Стал более воинственным и агрессивным, правя тяжёлой рукой. У него два сына. Старший - Демьян Квинтилий, в этом году ему исполнилось двадцать пять. И второй - Эол Квинтилий, на пять лет младше. Судя по разговорам наших сопровождающих, Клетус в последние годы расшатывает мир на Континенте, его враждебная политика в первую очередь направлена против илосийцев. Однако причину такой внезапной ненависти никто толком не знает.
        По словам лейтенанта Гая, действия короля одновременно гениальны и безумны, поэтому как минимум половина глав домов, входящих в придворный Совет, не поддерживают нынешнего правителя. Однако и перечить ему боятся. Они уже с надеждой обращают свои взгляды в сторону наследного принца Демьяна, который является настоящим воином с сильным Даром Света. Он - свежая кровь и может сделать будущее Каидана лучше. Похоже, даже преданный короне капитан Тилус не слишком охотно поддерживает нынешнего монарха. Командир никогда не присоединяется к осуждающим текущую политику разговорам своего отряда, но его лицо напрягается, а губы кривятся, когда они обсуждают, что в последнее время всё чаще молодых мальчишек насильно отправляют в ряды Смотрителей. Оказалось, что службу в армии сделали обязательной. И теперь каждый юноша в Каидане на протяжении нескольких лет должен обучаться в военной академии. Целая страна воинов. Эта мысль меня пугает.
        - Мальта, в чём заключается сила Каида и его потомков? - спрашиваю я тихо, продолжая пережёвывать еду.
        Исарийка на время задумывается.
        - Основа их Дара - Свет. По историческим записям способности самого Каида были настолько мощными, что даже ночью он мог притянуть из-за горизонта лучи солнца, вобрать в себя как накопитель и осветить небо, словно днём. Сейчас, из-за того, что сила множество раз делилась между детьми, ни один из потомков на такое не способен.
        Она продолжает рассказывать, специально глядя в тарелку. Если кто-то из охранников увидит её сейчас, то подойти точно не рискнёт. Говорящая сама с собой «ведьма», как они её называют, не предвещает ничего хорошего.
        - Они не создают свет, а притягивают его, накапливают и используют. Обладающим Даром Каида хватит и слабого лучика. С его помощью можно разгонять тьму, ослеплять противников или согревать друзей. Говорят, они также способны преломлять свет, словно через призму, и становиться невидимыми. У одного из сыновей Клетуса такой побочный Дар точно есть. А также они иногда в состоянии контролировать чужой разум, как ты уже видела, хотя это не слишком частый Дар, хвала Матери. Возможно, есть что-то ещё, но на примере Илоса они поняли, что скрывать способности выгоднее, чем трубить о них повсеместно.
        - Некоторые каиданцы чувствуют Дар других через прикосновение, но почему тогда они не обнаружили мой?
        - Не знаю. Дар Илоса - самый неизученный. Ответ на этот вопрос ты получишь разве что в Паргаде.
        Я хочу спросить ещё кое-что, но Дарен пихает меня локтем в бок, предупреждая о странном движении со стороны Смотрителей. Я поднимаю взгляд, замечая пополнение среди каиданцев. На конях подъезжают ещё двое. Они примчались с севера во весь опор, едва успев остановить лошадей перед нашей группой. Похожи на гонцов, и они явно торопятся, потому что бока животных лоснятся от пота, одежда всадников вся в пыли, а ботинки покрыты свежей грязью.
        Новоприбывшие отдыхают буквально пятнадцать минут, поят лошадей и сами жадно приникают к предложенным флягам. А пока переводят дыхание, что-то напряжённо докладывают капитану и лейтенанту.
        Мы находимся слишком далеко, чтобы что-то услышать, но на лицах каиданцев отражается шок, смешанный с растерянностью. Рассказав всё, что требовалось, гонцы вновь вскакивают на коней и без промедления пускаются дальше в путь, оставляя за собой шлейф пыли и почти физически ощутимое волнение среди сопровождающих нас Смотрителей. Мне очень хочется узнать, какое событие является настолько значительным, что наши тюремщики до конца дня едва ли вспоминают о существовании своих заключённых, удивительно редко поглядывая в нашу сторону.
        Лишь на следующий день мы слышим обрывки фраз, которые мало что объясняют.
        - …Его Величество всё-таки сделал это, - с сомнением говорит один из солдат.
        - Интересно, кого он выберет, хотя логичнее, чтобы это был принц Демьян, как наследник… - отвечает ему Юлиан, когда они проходят недалеко от нас, чтобы помочиться в лесу.
        - Хорошо ли, что он втянул нас в…
        - И правильно! Объединение - лучший выход! - перебивает их третий.
        - Уж лучше, чем война.
        - А ты уверен, что из-за этого войны не будет?! - возмущается первый.
        - Ты прав, стоит ли оно того?
        Остаток обсуждения мы не слышим, потому что все трое скрываются в лесу. Я стараюсь не подавать вида, но растерянность и беспокойство Смотрителей передаётся и нам, хоть мы и не понимаем, в чём дело. Однако решаем использовать их волнение для побега, который продолжаем планировать. Дарен пожимает плечами, почти сразу переключая внимание на возможность погреться у костра, пока мы на привале. Друг выглядит повеселевшим от осознания, что жгуты его больше не сдерживают. Мальта, наоборот, становится молчаливой, всё чаще погружаясь в раздумья. Я разочарованно выдыхаю, провожая каиданцев взглядом. Я надеялась услышать что-то более стоящее. Оборачиваюсь к старухе, ощутив её внимательный взгляд, но исарийка смотрит перед собой и никак на меня не реагирует.
        Глава 15
        - Сегодня или никогда, - Дарен появляется в центре повозки, словно из ниоткуда.
        Прошло больше двух часов с тех пор, как сразу после заката друг исчез, чтобы разведать местность. Я уже начала волноваться: он никогда не задерживался так надолго. Но теперь можно расслабиться, зная, что его никто не заметил. Прошло три дня, и завтра мы пересечём границу Каидана, поэтому Дарен прав. Сегодня или никогда.
        - Я осмотрел территорию вокруг. Наконец-то поля вновь сменились на леса. От дороги до кромки деревьев буквально пятьдесят метров, но лучше не рисковать. Я сразу перенесу нас как можно дальше, - кахари потирает озябшие руки. - Я не могу попасть туда, где раньше не бывал, поэтому и постарался пешком тщательно изучить местность. Также я никогда не брал с собой больше одного человека, и нужно быть готовым, что мы сумеем переместиться лишь раз. Из-за ночной стражи украсть лошадей незаметно я не смог.
        Исарийка рассеянно кивает в ответ. Это продолжает меня беспокоить, но я решаю разобраться с этим позже, сейчас есть проблемы поважнее.
        - Мальта, - привлекает её внимание Дарен. - Ты знаешь местность Исара лучше нас всех. Что находится за лесом по правую руку?
        Старуха какое-то время напряжённо молчит, подняв тёмные глаза к потолку.
        - Справа идёт пограничный хвойный лес, - выдавливает она через силу. - Сейчас мы движемся по главному тракту. Каидан начинается сразу перед тем, как эта дорога свернёт направо и сольётся с двумя другими. Они меньше, чем наш тракт, но тоже являются основными путями между Теялой и Каиданом. Если мы скроемся сейчас среди деревьев, то сможем двигаться на юг, но лишь временно. Лес закончится, и начнутся поля, которые мы проехали. Слишком открытая местность. - женщина плотнее укутывается в плащ, и я невольно следую её примеру. Холодная погода стоит теперь каждый день, и я с тоской вспоминаю жаркие пески Илоса. - Если же мы пройдём чащу насквозь, то выйдем на вторую дорогу, с которой позже сольётся наш тракт. Можем пойти по ней…
        Под конец исарийка говорит напряжённо, но я вновь отмахиваюсь от сомнений, напоминая себе, что Мальта всегда ведёт себя странно. Вначале разберёмся с побегом, а потом с её непонятным настроением.
        - Тогда мы доберёмся до города или деревни и сможем украсть там лошадей. Но дорога так же опасна, как и поля. Возможно, даже больше…
        - Как насчёт того, чтобы двигаться вдоль обочины, оставаясь в тени деревьев, - предлагаю я. - Можем путешествовать под защитой леса, пока он не закончится, а когда выбора не останется, выйдем на дорогу.
        - Мне кажется, это хороший план, - поддерживает меня друг.
        Мальта молчит, и мы принимаем это за согласие.
        - Тогда приготовьтесь. Я быстро заберу наше оружие и украду немного еды, - кахари, не дожидаясь ответа, вновь испаряется в воздухе.
        Я растерянно моргаю, всё ещё с трудом привыкая к его появлениям и исчезновениям. То Дарен прямо передо мной, а через мгновение растворяется в тенях, которые так же рассеиваются через несколько секунд, словно дым.
        Я скатываю несколько одеял, которые могут нам пригодиться в таком холодном климате. Сама закутываюсь в тёплую мантию, которую Смотрители удосужились нам дать. С досадой отмечаю, насколько изношенной стала моя илосийская одежда, заляпанная в крови и грязи. Я с недовольством заплетаю в тугую косу грязные волосы, с надеждой гадая, сможем ли мы помыться в ближайшем исарийском городе и удастся ли украсть более тёплые вещи. Я проверяю, надёжно ли спрятана моя настойка, которую я капнула сегодня вечером. Дарен возвращается, когда я помогаю Мальте скатать ещё одно покрывало. Улыбаясь, он аккуратно кладёт на пол мои клинки.
        - У нас есть три минуты, - предупреждает он.
        Я не сдерживаюсь и бросаюсь вперёд, хватая оружие. Так приятно снова держать их в руках. Теперь я чувствую себя увереннее. Без промедления вешаю мечи на поясницу, закрывая мантией. Также затыкаю за голенище пару коротких кинжалов, которые друг украл у наших тюремщиков. Дарен вешает свой клинок на спину, а Мальта упаковывает наши одеяла в единственную сумку, которую кахари также перекидывает через плечо, проверяя, насколько легко можно вытащить оружие. Мальта и Дарен с отвращением сбрасывают нерабочие жгуты. Те глухо падают на грязный пол, и я с мрачным удовольствием пинаю их подальше. Это последнее, что я делаю, прежде чем друг уверенно хватает мою ладонь. Второй рукой он берёт Мальту, которая нехотя позволяет ему это. Я хочу спросить её, в чём дело, но не успеваю, потому что в этот момент мы исчезаем.

* * *
        Я вижу, как искажается пейзаж вокруг, как всё проносится мимо, превращаясь в растянутые разноцветные полосы. Я чувствую, что мой друг тяжело дышит, и крепче сжимаю его ладонь. Мы находимся в прыжке дольше, чем в прошлый раз. Скорее всего, Дарен напрягает весь свой Дар, чтобы перенести нас на максимальное расстояние. Он больно стискивает мою руку, но я не жалуюсь и ничего не говорю. И тут мы останавливаемся. Все предметы обретают чёткость. Я понимаю, что стою на мягком мхе, окружённая высокими деревьями, запахом хвои и ночным морозом, что щиплет нос.
        Вот я покачиваюсь на ногах, но в следующую секунду весь мир кренится, и я утыкаюсь щекой во влажную землю. Даже не замечаю, как упала. Голова кружится, и я морщусь, стараясь не вывернуть наружу всю ту скудную пищу, которая ещё осталась в желудке. Я так и остаюсь лежать, а земля подо мной ходит ходуном, как неспокойное море. Вижу, что Дарен облокачивается о дерево. Его лицо посерело и покрылось бисеринками пота, а губы стали бледными. Но он, как и я, упорно держится, ведь мы должны поскорее прийти в себя и продолжить путь. Я переворачиваюсь на спину, рассматриваю чёрное ониксовое небо над головой, скудно усыпанное звёздами. Серп старой луны висит высоко, значит, нашу повозку проверят в течение нескольких часов. У нас есть немного времени, чтобы уйти как можно дальше. Самой первой приходит в себя Мальта. Она не упала, как я, но по примеру Дарена тяжело откидывается на толстый ствол дерева и, прикрывая лицо рукой, пытается унять головокружение.
        - Нам нужно двигаться, - она плотно сжимает губы и отталкивается от опоры, чтобы помочь мне подняться, а потом на удивление твёрдым шагом отправляется в путь первая.
        Глядя старухе вслед, я вдруг вспоминаю её палку, с которой исарийка не расставалась в Городе. Но сейчас она спокойно идёт без какой-либо поддержки, и я покачиваю головой, гадая, а что я вообще о ней знаю. Живя в Городе, видела ли я хоть раз её настоящую?
        Мы двигаемся на юго-запад. Наш шаг заметно ускоряется, как только мы приходим в себя. Я благодарю про себя Первых, что уже два дня не было дождей. Земля относительно сухая, что облегчает путь, а воздух хоть и холодный, но не пробирает до костей. Несмотря на окоченевшие руки, которые я грею под мантией, я наслаждаюсь свежим еловым запахом. Терпкий аромат для меня в новинку, так как на Островах нет хвойных лесов, а уж в Илосе и подавно. Мы останавливаемся на привал чаще, чем хотелось бы, выбиваясь из сил. Несколько недель в заключении, неподвижность и плохое питание подточили нашу былую выносливость и силу. Я обращаю внимание на то, что за это время Мальта словно уменьшилась в росте, а лицо Дарена осунулось, резче обрисовывая его скулы. Я ощупываю свои щёки, догадываясь, что выгляжу не лучше.
        - Тебе противен мой Дар? - недовольно бросаю я старухе, когда на очередном привале вновь ловлю на себе её взгляд.
        Пристальное внимание исарийки немного нервирует меня, но ещё больше я переживаю о том, что сейчас она подтвердит мои опасения. Не хочу признаваться даже себе, что её мнение мне настолько важно.
        Мальта стала более замкнутой после того, как вблизи увидела покрывающую мои руки тьму. Мой вопрос сбивает старуху с толку, глаза округляются, она выглядит удивлённой, что для неё несвойственно, так что я начинаю сомневаться в своей догадке.
        - Глупости! - отвечает исарийка.
        Она вертит в руках кусок хлеба, который Дарен украл у каиданцев.
        - Мои руки чернеют, я часто злюсь, исцеляюсь и призываю каких-то тварей! Что это… что это за Дар такой? - мой раздражённый тон в конце становится отчаянным.
        Я осознаю, что раскрыла перед старухой все свои секреты. Мне некого больше спросить. Исарийка достаточно пожилая, чтобы знать хоть что-то. Дарен заинтересованно переводит взгляд с меня на Мальту, ожидая ответа, она же избегает смотреть в глаза нам обоим.
        - Если тебе что-то известно, то расскажи… пожалуйста.
        - Я ничего не знаю. А что знаю, в том сомневаюсь. Да, таков твой Дар, и он весьма необычный. Но мне он кажется… знакомым. Может, видела или слышала о чём-то подобном, но не могу вспомнить, - по взгляду Мальты я понимаю, что она не врёт.
        - Ты не помнишь? - удивляется Дарен.
        - Я не илосийка, но знала слишком много секретов семьи Калануа, - отрезает она. - Просто так отпустить они меня тоже не могли. Мне дали выбор принести им клятву до конца жизни, но я не решилась.
        - Какую клятву? - вновь интересуется приятель, и Мальта раздражённо поджимает губы, бросая резкий взгляд на Дарена, явно недовольная тем, что её опять прерывают.
        - Клятва - это привилегия рода Калануа. Они могут попросить кого угодно принести им обет на крови, который нельзя нарушить, если не желаешь жутких последствий. Это никак не связано с Даром Первых, а является особенностью древней правящей семьи, что обитала в тех краях ещё до падения Звезды. И сам Илос получил это умение благодаря своей жене Ааре Калануа. А ещё он взял её фамилию - Калануа, которую передал дальше.
        - Если это не настоящая фамилия Илоса, то тогда какая из четырёх правящих семей носит имя Первых? - недоумевает Дарен.
        - Действительно… в Илосе на троне сидит династия Калануа, в Теяле - Юн, в северном Каидане - Квинтилий, а в Исаре - Эгеланн. Какая из них получила фамилию от Первых? - Мальта задаёт этот вопрос вслух и загадочно улыбается. Мы с Дареном молчим, ожидая ответ, но старуха разбивает наши надежды. - Да, считается, что одна из фамилий - настоящая. Но которая? Это знают разве что сами Первые.
        Я разочарованно выдыхаю. Исарийка продолжает, пока мы не успели задать новые вопросы и вновь отвлечь её:
        - Итак, я не решилась дать клятву, и тогда при помощи их целителей мы создали настойку, которая стирает память. Полностью исчезают последние три года жизни, а остальные воспоминания - выборочно. Поэтому я не могу быть уверена во многом. Последний год, который я не забыла, - когда Даяну исполнилось три. Это за год до рождения принцессы Айлы.
        - То есть ты была там дольше? - интересуюсь я.
        - Кто знает? Следующее моё воспоминание связано уже с Исарой и Элиотом, - она грустно опускает взгляд. - Я забыла, как встретила его. Так что я даже не уверена, пила ли я настойку однажды или сделала это несколько раз, прочно запутав свои воспоминания. - Сердце сжимается от сочувствия, когда по лицу Мальты проходит волна сожаления. - Но твоя сила кажется знакомой, хотя и не ясно, откуда. Просто чувствую, что знаю, - исарийка вновь переводит взгляд на меня. - Возможно, ты жила при дворе. И твои родители советники или высокопоставленные люди. Похоже, что я сталкивалась с подобным.
        Я ухватываюсь за эту крупицу знаний о своей семье, как за спасательную верёвку. От надежды сердце начинает биться чаще. Моя семья жила при дворе. Теперь мне известно, откуда начать поиски, как только попаду в Паргаду. Я чувствую прилив сил двигаться дальше, но моё ликование обрывает протяжный звук рога со стороны севера.
        Смотрители знают, что мы сбежали.
        Мы сразу же, не сговариваясь, подбираем свои вещи и двигаемся дальше в путь. Мы идём, в то время как небо едва заметно светлеет, но низкие дождевые облака почти закрывают сапфирово-синие прорехи. К счастью, мы пока не слышим звуков погони. Это приободряет, даже когда ноги наливаются свинцовой тяжестью. Я иду и разглядываю землю, которая усыпана острыми хвойными иголками, словно ковёр. То тут, то там лежат жёлуди и шишки. Мы сбавляем ход, потому что вскоре должны выбраться на вторую дорогу. Впереди начинают мелькать просветы в деревьях, указывающие, что граница леса находится буквально в нескольких минутах ходьбы. Дарен шагает первым, следом за ним - Мальта, и я - в самом конце, немного отставая от спутников. Поддавшись странному порыву, я останавливаюсь и подбираю одну шишку. Стоит мне к ней прикоснуться, как тени от деревьев неестественно искажаются и идут рябью, словно отражение в неспокойной воде, хотя освещение никак не меняется. Я испуганно отпрыгиваю, когда тёмные контуры ближайших стволов поворачиваются и ползут прямо ко мне, извиваясь, как змеи. Галлюцинация сразу исчезает, но на смену
внезапному страху приходит непонятное предчувствие.
        Напряжение. Тут же лес замирает. Ветер стихает, будто кто-то приструнил его, заставив залечь и молчать. Даже в моём сознании тьма за границей, которую я не стремлюсь пересекать, недовольно шевелится. Дарен всё ближе подходит к кромке леса, и тогда я срываюсь на бег, уступив интуиции. Мне удаётся вовремя подскочить к другу, увлекая его к ближайшим кустам недалеко от первых просветов, что выведут на дорогу. Мальта, не спрашивая, присоединяется к нам.
        - Что-то не так, - я пытаюсь оправдать своё поведение. - Я… я чувствую.
        На лице парня отсутствуют насмешка или пренебрежение. Он согласно кивает в ответ, показывая, что верит. Молча указывает рукой, давая мне возможность идти первой. Я медленно продвигаюсь вперёд, чтобы разглядеть дорогу, но при этом продолжаю оставаться в тени кустов и деревьев. Сердце быстро бьётся от необъяснимой тревоги.
        Надеюсь, я ошибаюсь. Пусть это окажется игрой воображения.
        Я прячусь за огромным стволом ели. Благодаря низким веткам мне легко удаётся остаться незамеченной, но при взгляде на дорогу и холм за ней дыхание перехватывает. Насколько хватает глаз, перед нами простирается просыпающийся лагерь каиданцев. Обычные воины вперемешку со Смотрителями, которые выделяются бронёй и длинными золотистыми плащами. Все они сопровождают десятки, а может, и сотни тюремных повозок, таких же чёрных и металлических, в точности похожих на ту, из которой мы сбежали. Дарен прижимает меня к дереву всем телом и судорожно выдыхает, когда сам видит эту же картину.
        Не веря своим глазам, я пытаюсь пересчитать повозки, но сбиваюсь, когда переваливает за пятый десяток. Оцепенев от страха, я смотрю, как проснувшиеся воины вытаскивают заключённых для проверки. Практически все - илосийцы. Мужчины, женщины, старики и даже дети. Некоторые ранены, другие в жгутах, а третьи напуганы, но видно, что свободу они продали дорого.
        - Они сошли с ума! Что творят эти каиданцы? - шипит Дарен, наблюдая, как Смотритель за волосы выволакивает из повозки молодую илосийку, совсем ещё подростка. Друг всё так же крепко удерживает меня в тени дерева, не давая дёрнуться и совершить глупость.
        Я скриплю зубами. Если бы у нас был лук, то я бы попросила Дарена пристрелить этого мерзавца. Не могу оторвать взгляд от жуткой картины того, как страдают мои соплеменники. Да в чём они провинились? В том, что Клетусу хочется больше власти? В том, что жадность и эгоизм Каидана превысили все границы? Я чувствую себя преданной и обманутой. Я так мечтала попасть домой, но вначале сковали нас с другом, а теперь, когда мы вновь оказались на свободе, враги забирают и мой народ. Возможно, где-то в этих повозках находится моя семья. Мне хочется кричать, пока не услышу вразумительного ответа на свои вопросы или… не убью их всех. Эта мысль словно чужая. Как будто мои демоны услышали зов и злобно шипят, уговаривая их выпустить.
        - Похоже, гонцы говорили как раз об этом, - к нам подходит Мальта. - Каидан впервые за много столетий развязывает войну.
        - Клетус сумасшедший. Теперь весь Континент будет в огне, - отвечает Дарен.
        - Но я не вижу на одежде пленников никаких отличительных знаков Паргады, - тихо возражает Мальта, и мы одновременно поворачиваемся к ней. - Не могли же каиданцы перебить всех стражей. Вероятно, это жители портового городка Илоса или другого маленького поселения. Значит, страна пока не сломлена, раз столицу не взяли, - уверенно отмечает исарийка. Она понимающе сжимает моё плечо. - Принц Даян этого так просто не оставит, Ойро. Я знаю, что Калануа бесконечно любят свой народ, и они не отдадут подданных на растерзание.
        Я не отвечаю, надеясь, что старуха права. Но у меня самой нет никаких воспоминаний об этом принце, поэтому особого воодушевления я не чувствую.
        - Мы должны двигаться, - нехотя напоминает Дарен, а я замечаю, как лицо друга искажается от такой же злости, которая вовсю клокочет во мне самой.
        Возможно, он и кахари, но я понимаю, что сейчас парень смотрит на народ своей матери, как на свой. И ему, так же как и мне, хочется выйти и отправить на тот свет столько каиданцев, сколько успеем до того, как нас вновь схватят. Но это было бы слишком глупым решением.
        - Да, здесь мы ничем не поможем, - с трудом выдавливаю я.
        И мы отходим немного в глубь леса, чтобы остаться незамеченными и случайно не столкнуться с охранниками или разведчиками. Затем продолжаем путь среди деревьев вдоль дороги на юг. С такого расстояния не видно ни повозок, ни пленников, ни каиданцев, но мы слышим доносящиеся из лагеря звуки и, не отрываясь, следим за любыми изменениями, продвигаясь медленнее, чем раньше.
        Солнце уже поднялось, но из-за тяжёлых облаков, которые плотно облепляют всё небо, ориентироваться нелегко. Свет кажется приглушённым, будто в сумерках. Проходит час, возможно, два, когда со стороны дороги раздаётся звук драки, потом женские крики и мужская ругань вперемешку с плачем детей. Мы напряжённо дёргаемся, и я сжимаю кулаки, уговаривая себя идти дальше, но тело замирает на месте.
        Проклятье, двигайся! Ты ничего не можешь сделать. Их сотни. Ты ничего…
        Мои ноги словно прирастают к земле, не позволяя сделать ни шага. Мальта за моей спиной хранит молчание. Я смотрю на друга, замечая, как нервно сжимаются и разжимаются его кулаки. Тьма во мне вновь недовольно бурлит, как закипающая в котле вода. Дарен отвечает мне таким же напряжённым взглядом из-под чёлки. За нас всё решает отчаянный протяжный мужской вой. В нём столько боли, что мы с парнем, не сговариваясь, крадучись двигаемся в сторону дороги. Друг сбрасывает на хвойный ковёр сумку, а я жестом велю Мальте оставаться на месте. Она не выказывает никакого сопротивления, не пытается нас задержать или остановить, как поступили бы другие. И это должно меня насторожить, но крик вновь повторяется.
        - Угомоните этого предателя! Он нужен нам живым, так что сильно не усердствуйте, - мы слышим голос, но не видим, кто отдаёт приказы. - Этой отрубить голову в назидание всем, чтобы не смели бежать!
        - Есть, сэр!
        - Нет! Не трогайте её…
        Я уже могу разобрать протяжный стон, когда солдат, не церемонясь, хватает женщину за чёрные волосы и швыряет на землю. Я вижу снующих людей, неразбериху, попытки каиданцев навести порядок среди заключённых. Замечаю, как крепкого мужчину пытаются оттащить несколько солдат, но тот успевает повалить одного из противников ударом в лицо. Цветом волос пленник похож на исарийца.
        Перед глазами разворачивается неожиданная картина, и я замираю от того, насколько неправильным кажется происходящее. Мужчина, которого с трудом удерживают трое каиданцев, - это Алан Отеро, отец Дарена. Мне требуется целая вечность, чтобы перевести взгляд с него на темноволосую женщину, над головой которой сейчас высоко занесён топор, чтобы привести в исполнение вынесенный секунду назад приговор. Последнее, что я успеваю заметить, - это ужас на лице мамы Дарена, когда та видит своего сына. Шерин трясёт головой, безмолвно умоляя его не подходить, но секира опускается раньше, чем мы успеваем вытащить мечи или закричать. Широкое лезвие рассекает шею женщины и прорубает ключицу, глубоко входя в тело.
        Я застываю на месте, как и в тот раз с Теренсом, смотря, как мама Дарена заваливается, а палач с отвратительным чавканьем вытаскивает топор. Как кровь льётся из жуткой раны. Дарен же полностью теряет контроль над собой. В несколько широких шагов он подскакивает к каиданцу и с жутким рёвом отрубает тому голову одним ударом меча, вложив в замах какую-то нечеловеческую силу. Шерин ещё не успевает упасть на землю, как её обезумевший от горя сын переключается на второго врага, потом третьего, четвёртого. Он кружится над противниками, то появляясь, то исчезая, используя остатки Дара. Косит Смотрителей и обычных воинов Каидана, словно траву. Я вижу перекошенное от ярости лицо Дарена, которое ни капли не походит на моего весёлого друга, и я ужасаюсь.
        Это лицо смерти.
        Но даже смерть не всесильна.
        Он устаёт, а его Дар иссякает. Я вытаскиваю из сапога кинжал и подскакиваю к одному из Смотрителей сзади. Вонзаю лезвие ему в горло, помешав приблизиться к Дарену, пока тот занят другими нападающими. Потом достаю оба меча и пытаюсь помочь другу, прикрывая ему спину. Однако тот сейчас не чувствует ничего, кроме всепоглощающего горя и отчаянной ярости. Кахари не защищается, лишь нападает. Поэтому и мне приходится держаться на расстоянии, чтобы не попасть под его клинок. Другие заключённые в ужасе разбегаются и прячутся. Количество врагов, наоборот, множится, они окружают нас со всех сторон. Я с трудом сдерживаю натиск троих, боясь обернуться и узнать, сколько каиданцев собралось возле моего друга.
        - Дарен! Дарен, пожалуйста… - мой крик больше похож на отчаянный стон.
        Хочу предупредить, чтобы он уходил, пока можно. Хотя в глубине души понимаю, что он не собирается сбегать. Я слишком сильно отвлекаюсь, пытаясь уследить слишком за многими противниками, поэтому вскоре один из нападающих задевает лезвием моё бедро. Я падаю на колено, кто-то бьёт меня в спину. Мне заламывают руки и валят лицом в землю, отбирая мечи. Я продолжаю брыкаться, но при этом слежу за Дареном, боясь, что его убьют. Проклятье, вокруг него столько трупов! Скольких же он прикончил?
        Я отчаянно кричу, когда Смотритель бьёт кахари по голове, отчего он отшатывается и теряет ориентацию. По лицу парня струится кровь. Мы на мгновение встречаемся взглядами, но Дарен контужен и не видит меня. Я изворачиваюсь и каким-то образом пинаю держащего меня каиданца в колено. Удар сильный, и противник ненадолго ослабляет хватку. Этого хватает, чтобы попытаться подползти к другу в хаосе сражения. Мне почти удаётся встать на ноги, когда тот же Смотритель заносит тяжёлый меч над парнем. Тот ничего не замечает и лишь мотает головой, пытаясь вернуть чёткость зрению. Пальцы Дарена всё ещё сжимают клинок, что теперь бессильно опущен вниз.
        Я не успею. Я не…
        Алан с рёвом выныривает из-за ближайшей повозки, куда его утащили в этой неразберихе подальше от поля боя. Он набрасывается на противника сына и отражает смертельный удар. На Дарена сразу накидываются трое солдат, валят на землю, выкручивают ему руки и надевают жгуты. Кахари отбивается, но очень слабо. Три тела практически лежат на нём, придавливая к земле. Алан - крепкий кузнец и отлично сдерживает удары, но каиданец оказывается быстрее. Я подбегаю и в последнее мгновение дёргаю отца друга за одежду назад. Клинок противника проходит в сантиметре от шеи мужчины. Воспользовавшись нашим замешательством, враги нападают одновременно, вжимая нас в землю и заламывая руки.
        Бой закончен. Больше никто не кричит, не бежит и не дерётся. Здоровые воины начинают помогать раненым, со злобой поглядывая на нас.
        - Чёртовы демоны! На сумасшедшего кахари жгуты покрепче, и в одиночку его! - орёт на кого-то командир, зажимая кровоточащую рану в боку. - Его доставим лично Его Величеству! Шкуру спущу с того, кто его тронет.
        - Что делать с девчонкой и кузнецом, сэр? - спрашивает совсем молодой солдат.
        Я не обращаю внимания на говорящего, продолжая наблюдать за Дареном, чтобы увидеть, куда его отведут.
        - Этих просто связать и бросить вдвоём. Разберёмся с ними попозже. И позовите чёртова целителя сюда!
        Кто-то стягивает мне руки верёвкой и резко дёргает вверх, заставляя встать на ноги. Я морщусь, чувствуя, что холодная грязь так и осталась на щеке. Вижу, что то же самое проделывают с мистером Отеро, а потом замечаю, как двое каиданцев тащат Дарена к одной из тюремных повозок. Его голова падает на грудь и безвольно болтается. Похоже, он без сознания.
        - Сэр… - неуверенно бормочет другой Смотритель. - Тут… что нам делать с ней?
        Я оборачиваюсь на голос, чтобы увидеть, как солдат ведёт Мальту. Хотя скорее это она идёт, а солдат неуверенно мельтешит за ней, не зная, как поступить.
        «Беги! Уходи, пока можешь!» - хочется закричать мне. Но я теряюсь, понимая, что старуха шагает сама. Никто не выдернул её из укрытия, её никто не тащит. Жгутов на ней тоже пока нет. «Сопротивляйся, - хочу сказать я. - Вытяни воздух из лёгких врагов, как умеют некоторые исарийцы, и беги». Но Мальта продолжает идти, даже не глядя в мою сторону, а я, наоборот, не могу оторвать от неё глаз.
        - Я поеду в повозке с кузнецом и девчонкой, - ставит всех перед фактом исарийка.
        Я, должно быть, ослышалась. Старуха, вскинув голову, с вызовом смотрит на капитана, который только что отдавал всем приказы. Почему ты не сопротивляешься? Я почти уверена, что сумею выдавить хоть этот вопрос, но из горла не вырывается ни единого звука. Осознание постепенно приходит, но я трясу головой, пытаясь выкинуть эти мысли. Я не хочу понимать, что происходит.
        - Ты ещё кто такая?! - рявкает командир. Несмотря на потерю крови, его лицо багровеет.
        - Мальта Сильвия Эгеланн. Отвези меня к своему королю, солдат.
        Все вокруг отчётливо слышат её имя. Каиданцы, включая капитана, отшатываются от исарийки. Это имя пугает их до чёртиков. В очередной раз я вживую вижу, насколько правдивы её слова. Лица многих солдат моментально бледнеют. Командир не может выдавить из себя ни звука, просто кивает одному из подчинённых, чтобы нас посадили вместе. Всё настолько неправильно, что я успеваю понадеяться: это всего лишь очередной из моих жутких кошмаров. Однако проснуться никак не удаётся.
        Прежде чем закинуть нас в тюремную повозку, каиданцы связывают нам троим руки. Теперь они стянуты спереди. Это, конечно, не жгуты, но от плотных исарийских верёвок не выйдет избавиться так просто. Нас с Аланом заталкивают в повозку первыми. Мальта заходит последней. За её спиной закрывается дверь, погружая нас в полумрак, громко щёлкает замок. Алан тяжело опускается в углу, а я, как беспокойный хищник, нервно меряю шагами узкое пространство, неотрывно глядя на Мальту.
        - Ойро, успокой…
        - Объясни мне! - рявкаю я.
        - Вначале возьми себя в руки, - она невозмутима, но на лице отражается сожаление. Это злит меня ещё больше, я не хочу его видеть.
        - Ты знала, - это не вопрос, мой голос угрожающе понижается. - ТЫ ЗНАЛА?! - Мальта молчит, поэтому я повторяю громче. Пожалуйста, скажи «нет». Скажи, что это всё глупое совпадение.
        - Да.
        По моему телу проходит нервная дрожь. Я закрываю глаза и считаю до пяти, чтобы её подавить, а потом продолжаю мерить шагами пол повозки из одного угла в другой.
        - Это ты заманила нас в ловушку? Зачем? Всё было подстроено с самого начала?!
        - Нет. Я… - она поджимает губы. - Я ничего не знала, пока не проявилась твоя сила. Тогда перед глазами сразу возникло… множество образов.
        Я внимательно слушаю, не перебивая, ненадолго замедлив нервный шаг.
        - Лишь некоторые из них были чёткими. Я видела то, что произошло сейчас. Видела, что мы окажемся в Каидане. Видела, что там произойдёт что-то страшное, но будет ещё хуже, если мы туда не попадём. В любом случае мы бы…
        - Ты видела, что мама Дарена умрёт? - перебиваю её я.
        - Да.
        - Ты знала, что она погибнет, но ничего не сказала! ТЫ ПОЧТИ УБИЛА МОЕГО ДРУГА! - с отчаянным рёвом я бросаюсь на исарийку, хватаю связанными руками её одежду на груди и пригвождаю к стене. Я едва сдерживаю желание задушить старуху или… свернуть ей шею прямо сейчас.
        Прочь из моих мыслей! - кричу я на чужое шипение, раздавшееся в голове. Я отвлекаюсь, и Мальта делает едва заметный жест. Сильный порыв воздуха отбрасывает меня к противоположной стене. Болезненный удар немного отрезвляет, но двигаться я не могу. Давление усиливается, удерживая меня на месте.
        - Ойро, пожалуйста, возьми злость под контроль. Не слушай голоса, это их желания, а не твои, - я вижу боль в глазах Мальты вперемешку с сочувствием.
        «Как смеешь ты грустить, когда всё произошло по твоей вине! Ты не имеешь права на это чувство!» - хочется бросить мне ей в лицо. Я мечусь, как животное в силках, не способное двигаться.
        Но это не я.
        Я вспоминаю, что Дарен где-то там один. Я обещала помочь ему, я обещала Шерин защитить её сына. Ярость покидает меня вместе с силами, ноги становятся ватными, и голова с трудом держится на шее. Я бы упала, если бы не была прижата к стене Даром Воздуха.
        - Почему? Почему ты не предупредила нас? Мы бы могли…
        - Не могли, - печально возражает Мальта.
        Непроизвольный всхлип вырывается из моей груди. Слёзы текут по лицу, когда я вспоминаю Шерин, которая всегда была так добра ко мне. Так любила своего сына, что была готова расстаться с ним навсегда.
        - Помнишь, что я рассказывала о своей матери? Будущее не было бы будущим, если бы не сбывалось. Моя мама умерла раньше на два месяца, потому что я пыталась изменить судьбу. Ты думаешь, я никогда не боролась с предопределением, Ойро? - горько усмехается Мальта, но в её голосе не слышно насмешки, только печаль. - Каждый раз, когда я это делала, получалось только хуже. Возможно, сообщи я вам о своём видении, сейчас и ты, и Дарен, и Алан были бы уже мертвы.
        - Но ты же предупредила нас на Островах, говоря бежать, - отчаянно бормочу я.
        - Тогда я не меняла будущего. Ваше бегство и мой плен - это уже было предопределено, - тихо возражает Мальта.
        - Тебе всё равно стоило… сказать… - Я больше не в состоянии сдерживать всхлипы, глотая горькие слёзы. - Мы бы… хоть что-ни-будь…
        - Мы можем помочь сейчас, Ойро. Точнее, ты можешь.
        Я непонимающе смотрю на исарийку, забыв о слезах.
        - Теперь нужно спасти отца Дарена.
        Я перевожу взгляд на Алана, который к этому моменту потерял сознание и лежит, привалившись к стене. Его лицо неестественно бледное, а грудь почти не двигается. Воздух перестаёт меня сдерживать, и я падаю на колени. Не обращая внимания на боль, ползу к отцу Дарена и проверяю его пульс. Сердце кузнеца едва бьётся.
        - Похоже, у него внутренние повреждения. Помоги ему, используй силу исцеления.
        - Но как? Я не знаю, как она работает. И могу ли я вообще лечить других… - Я беспомощно смотрю на мужчину, не понимая, что делать.
        - Ты и вправду ничего не помнишь… - растерянно бормочет исарийка.
        - Помоги, Мальта. Дарен… Дарен не переживёт потерю отца, - я вновь хватаюсь за её одежду, но теперь в мольбе.
        - Кровь, девочка. Твоя кровь может исцелять других. Дай ему немного.
        Не мешкая, я нахожу острый выступ и делаю надрез на ладони. Морщусь, понимая, что рана глубже, чем требуется, но это не имеет значения, если моя кровь спасёт Алана. Как идиотка, я смотрю на Мальту в ожидании указаний, что делать дальше. Та помогает, раскрыв рот мужчине, и я сжимаю кулак, выдавливая ему на язык стекающие с кулака алые капли. Останавливаюсь, когда он наконец судорожно сглатывает.
        - Теперь нам придётся подождать, - исарийка садится у противоположной стены, следя за состоянием Алана. Я опускаюсь рядом, также наблюдая за отцом друга. Отрываю кусок материи от своей дорожной мантии и перевязываю порез на руке.
        - Откуда ты знаешь? - я прерываю молчание.
        Дыхание Алана становится глубже и ровнее, а лицо приобретает розовый оттенок, но он всё ещё не просыпается.
        - Я жила в Илосе, забыла? И помню главную тайну илосийских целителей. Их припарки и мази, конечно, хороши, но истинное чудо заключается в их крови. Поэтому это знание держат в секрете, а сам Дар считается крайне редким. Они… то есть вы, - внезапно она улыбается мне, - вы не можете лечить прикосновением или мыслью. Помогает только кровь, отданная добровольно. Поэтому подобный Дар опасен и для самого целителя. Пытаясь вылечить слишком многих, он сам может умереть.
        - Что нас ждёт в Каидане?
        - Я точно не уверена. Видение было очень противоречивым. Но это связано со всеми нами. И как всё закончится, зависит лишь от нас.
        Глава 16
        Алан Отеро приходит в себя спустя три часа. По его словам, он чувствует себя прекрасно, на что я облегчённо выдыхаю. Он рассказывает, что после нашего с Дареном побега с Островов Смотрители ушли, забрав Мальту, Теренса и одного из молодых рыбаков. Но меньше чем через неделю вдруг вернулись обратно и нагрянули прямо в кузницу.
        Оказалось, что причиной послужило наше с Дареном столкновение с каиданцами при повороте на Астару. Тогда Смотрители стали свидетелями нашего прыжка в Теневой залив и своими глазами увидели, как мой друг применил Дар Илоса. Именно таких беглецов тщательнее всего ищет Каидан для того, чтобы использовать их способности в своих целях либо отправить на плаху. Но первый вариант интересует Клетуса Квинтилия в разы больше, поэтому Смотрители подняли перепись населения Островов и нашли подходящего кахари. Илосийцев, а тем более с детьми смешанных кровей, на Островах практически нет, поэтому Шерин Отеро отыскали быстро. Не найдя Дарена в Городе, Смотрители решили взять под стражу Шерин и Алана. Во-первых, в качестве наказания за сокрытие ребёнка с Даром, а во-вторых, чтобы использовать их как приманку или средство давления на моего друга.
        Не знаю, каким чудом, но мне пока что удаётся оставаться бесполезной в глазах каиданцев, вероятно, благодаря тому, что Смотрители всё ещё не замечают мой Дар. Вытираю о штанину вспотевшие ладони от мысли, что каиданцы могли бы попытаться найти Роя и Лайлу, хотя через перепись это было бы невозможно. Внешне я не похожа на кахари, особенно на ребёнка каиданца и теялийки. А вот Дарена сразу заприметили как полукровку из-за внешности, а по Дару Илоса поняли, что один из родителей - родом из страны песков.
        Когда я спрашиваю, почему солдаты убили Шерин, Алан сжимает кулаки и выпрямляется. Он не плачет, но часто моргает, пытаясь избавиться от навернувшихся слёз.
        - Они планировали доставить нас живыми до Церы, но потом отряд Смотрителей, забравший нас с Островов, передал меня и Шерин в распоряжение другим стражам. Те, скорее всего, не знали о том, что нас нужно доставить невредимыми. Даже среди каиданцев сейчас творится полный бардак. Никогда ещё они не смели тащить пленных через весь Континент, открыто демонстрируя агрессию в сторону другой страны. Не знаю, чем думает Клетус, но эта показуха точно сделана специально. А Шерин отказалась подчиняться и убила одного каиданца, который избил илосийского подростка. Ещё немного, и стражник проломил бы мальчику голову. Я думал, жена - хрупкая женщина… - В его глазах читается боль, а в голосе слышна гордость, хоть и напополам с печалью. - Но видели бы вы, с какой лёгкостью она замахнулась тяжёлым мечом, который успела стащить за секунду до этого. Это всё моя вина… Я должен был заставить её бежать вместе с сыном… ещё много лет назад. Должен был отправить их в Илос.
        Я сжимаю его плечо, не зная, способна ли хоть немного поддержать этого сильного мужчину в его горе. Дав ему несколько минут, чтобы взять себя в руки, спрашиваю, знает ли он что-нибудь о войне. Откуда взялись все эти илосийцы и как плохо обстоят дела? Слышно ли что-либо о Калануа? Дали ли они отпор? Но в ответ на каждый вопрос Алан качает головой.
        - Илосийцы - скрытный народ. Они общались лишь с моей женой, и то немного. Я же исариец, чужак для них. Несмотря на то что я тоже заключённый, они не доверяют мне, как и каиданцам, - объясняет он.
        Нас продолжают держать взаперти весь день. После нашего с Дареном нападения, каиданцам требуется время, чтобы позаботиться о раненых и собрать тела. Внутри у меня всё застывает, а к горлу подкатывает ком, когда я слышу треск огня. Ветер доносит запах, который ясно даёт понять, что костёр погребальный. Не знаю, сжигают ли они и своих или избавляются только от тел погибших илосийцев. Обхватываю себя руками и потрясённо молчу, пока Мальта утешает Алана.
        На следующий день длинная процессия из тюремных повозок пересекает границу Каидана. И в тот же день к нам присоединяется отряд Смотрителей во главе с разъярённым капитаном Ролло Тилусом, от которого мы сбежали. Когда он узнаёт, что нас схватили, командир лично приходит к нам. Его солдаты выволакивают меня и Мальту из повозки. Дарена они не трогают, потому что, по их словам, он уже в отвратительном состоянии. Эти их едкие перешёптывания о его самочувствии словно соль на рану. Беспокойство за друга убивает меня.
        - Как ты это сделала, ведьма?! - шипит Ролло в лицо старухе, на что та приподнимает одну бровь. - Как ты сняла жгуты?
        Капитан начинает ей угрожать, но исарийка лишь хрипло смеётся в ответ. Когда Смотритель понимает, что запугивания не действуют, то хватает меня за локоть и подтаскивает ближе.
        - Тебе лучше самой всё рассказать! Или мы спросим девчонку.
        Мальта напряжённо смотрит на меня. Я едва заметно мотаю головой, чтобы она продолжала молчать. Исарийка снова переводит взгляд на капитана и скалится в злой усмешке, не говоря ни слова.
        Тогда каиданцы решают выпороть меня в качестве примера для остальных заключённых, одновременно требуя ответы. Эту задачу поручают Арису, и я буквально физически ощущаю его ненависть, которая обязательно отразится в каждом ударе плетью. Хоть я и понимаю, что всё быстро заживёт, но страх перед болью всё равно захлёстывает с головой. Я пытаюсь приготовиться и быть сильной. Призываю свою злость, стараюсь терпеть побои ради Дарена, ради своей семьи, которую я обязательно найду. Но всё равно дёргаюсь вперёд всем телом, когда хлыст в первый раз опускается мне на спину. К счастью, охранники не подвергают меня позору, заставив снять одежду, и ткань хоть немного защищает кожу.
        Мне удаётся сдержать крик лишь на первых трёх ударах. На четвёртый из горла невольно вырывается тихий стон, а на десятом я чувствую, как рвётся ткань рубашки и кровь начинает течь по спине. Боль обжигает огнём, она пульсирует, охватывая всю спину, но в ответ на каждый заданный вопрос я молчу или издаю мучительный вопль.
        Я получаю двадцать пять ударов плетью. После экзекуции тяжело дышать, тело горит от приступа лихорадки, а лицо покрывается каплями пота. Отстранённо вспоминаю своё ранение в плечо у Теневого залива. Это было месяц назад? Тогда я на собственную открытую рану без приступа тошноты не могла смотреть, а что теперь? Насколько же моя жизнь изменилась за столь короткий срок.
        Тилус недоволен, что не получил никаких ответов, но убивать меня тоже не собирается. Мне даже на руку, что он считает, будто у Мальты в запасе множество трюков, а я лишь бесполезная девчонка, к которой старая ведьма почему-то привязалась. Капитан приказывает отправить меня в повозку к Дарену, считая, что исарийка может обработать мои раны, а без неё я промучаюсь дольше или вовсе умру от заражения.
        Солдаты набрасывают на меня дорожный плащ, затаскивают в тюремную повозку, бросают на пол и выходят, заперев за собой дверь. Когда глаза привыкают к темноте, я со стоном приподнимаюсь на трясущихся руках, чтобы проверить состояние лежащего рядом друга. Каиданцы оказались правы. Он плох. Даже хуже, чем я думала. Кахари свернулся на груде одеял, многие из которых грязные. В воздухе стоит кислый запах, а значит, парня много раз рвало. Перед глазами сразу появляется образ, как его ударили по голове.
        Я тяжело опускаюсь рядом, чтобы проверить повреждения, и обнаруживаю гноящиеся раны на руке и бедре. Дарена лихорадит сильнее, чем меня: тело бьёт крупная дрожь. Когда я приподнимаю другу веки, то вижу, что его глаза закатились. Я нахожу кровь на рубашке, а расстегнув её, замечаю ещё один порез от меча, хоть и не столь глубокий, а также несколько огромных синяков на груди и боку. Друг сильно похудел. Я кладу руки ему на грудь, чувствуя напряжённые, как струна, мышцы под кожей. Не так всё должно было быть. Похоже, несколько рёбер сломаны.
        - Всё будет хорошо, Дарен, - хрипло выдавливаю я, вновь обдирая ладонь о неровный метал в стене. - Я тебе помогу.
        - Ойро… - не громче шёпота.
        Он слышит меня, но не может сфокусировать взгляд.
        Морщась от боли в спине, я приподнимаю голову парня, открываю ему рот и роняю на язык несколько капель алой жидкости. Сжимаю кулак, пока не начинает течь красная струйка. Раны друга кажутся мне серьёзнее, а сколько именно крови нужно, я не знаю. Наверняка больше, чем его отцу. Вначале приятель не хочет глотать, морщится и кашляет, но в итоге сдаётся, а затем я с облегчением замечаю, как его дыхание становится ровнее и некоторые раны медленно затягиваются прямо на глазах. Дарен засыпает, а я без сил ложусь рядом и тут же сама проваливаюсь в темноту.

* * *
        Я просыпаюсь от тихого разговора и прикосновений. Кто-то дотрагивается до моей спины сквозь пропитанную кровью одежду. Вспомнив порку, я неосознанно дёргаюсь, стараясь отодвинуться от чужих рук, словно они могут принести новую боль.
        - Что они с тобой сделали?
        Вопрос с трудом добирается до сознания, но когда я силюсь ответить, тьма вновь утягивает меня за собой.
        Когда я просыпаюсь в следующий раз, наша повозка, медленно раскачиваясь, катится по дороге. Очень холодно. Я подтягиваю ноги поближе к груди, кутаюсь плотнее в мантию и одеяло, которым меня кто-то укрыл. Я с трудом разлепляю глаза, словно давно этого не делала. Рядом находится кто-то ещё.
        - Просыпайся уже, - конечно, это Мальта.
        - Как ты сюда попала? - Язык шевелится с трудом, горло сухое, в глаза как будто песка насыпали.
        - Она одним взглядом способна заставить жутких воинов Каидана надуть в штаны, - раздаётся знакомый голос, и я приподнимаюсь, чтобы рассмотреть слабую улыбку Дарена.
        Я счастлива видеть даже такую.
        Друг сам садится ко мне ближе. Двигается он осторожно: вероятно, рёбра не зажили до конца. Протягивает мне флягу с водой, и я жадно приникаю к горлышку. Я также замечаю в углу спящего Алана. Дарен часто поглядывает в его сторону. Мне понятны чувства парня, ведь теперь у него остался только отец.
        - Я же не могу оставить вас надолго. Каиданцы могли заподозрить неладное от того, что вы вылечились так быстро. А обо мне и так ходит множество слухов, поэтому все решат, что и это моих рук дело, - несмотря на все беды, Мальта возвращается к своему привычному ворчливому тону. Похоже, она тоже рада, что с Дареном всё в порядке. - Я не отставала от капитана, пока он не приказал посадить нас всех вместе. А ещё я капнула тебе в глаз настойку и положила склянку обратно, так как солдаты пару раз пытались привести тебя в чувство.
        - Сколько я проспала? - доходит до меня смысл её слов.
        - Несколько дней. Скорее всего, к утру мы приедем в Церу.
        Я нервно сглатываю. Вот мы и попали туда, где не должны были оказаться вовсе. Я не готова. Надеялась, что у меня будет ещё пара дней, чтобы продумать план действий, как сбежать всем вместе.
        - Я говорила тебе: будущее не изменить, - словно читая мои мысли, бросает Мальта.
        - Как ты? - я поворачиваюсь к Дарену, не желая продолжать разговор о неизбежности судьбы.
        - Мальта мне всё рассказала. Что ты сделала для меня… и для отца. И что сделали с тобой, - сердце сжимается, когда я вижу виноватый взгляд друга, раскаяние сквозит в каждом его слове и в том, как он мнёт край своей изношенной рубашки. Несчастный парень едва может смотреть мне в глаза. - Это всё из-за меня! Если бы я не сорвался… - Я отрицательно мотаю головой, но он продолжает, не обращая на это внимания: - Если бы я оставил тебя в укрытии, то с тобой всё было бы хорошо. Если бы я не родился таким… мама бы…
        Теперь я замечаю, что мой весёлый беззаботный друг умер в ту секунду, когда тело его матери упало от удара топора. Теперь я смотрю в лицо молодому мужчине, который, к счастью, не сломался, но потерял что-то важное слишком рано, и это оставило отпечаток на внешности. Если раньше Дарен казался мягким и открытым, то теперь ореховые глаза смотрят исподлобья, брови нахмурены, а челюсти напряжены. Передо мной - мужчина, который желает отомстить, но никогда не оправится от своей потери, потому что нет Дара, способного поворачивать время вспять.
        В памяти всплывает сон, как мама толкает меня в Теневой залив, и я вижу, как стрелы вгрызаются ей в спину, разрывая плоть. Это был кошмар, но я почему-то чувствую нечто знакомое в боли друга. Словно вижу отражение собственной печали. Я обнимаю его, притягивая к себе. Он в ответ сжимает меня в крепких объятиях, утыкаясь носом в шею. Дарен не плачет, но ищет утешения. Однако мне нечего ему предложить, кроме объятий и дружеской поддержки. И я отдаю то, что есть, сжимая его плечи и успокаивающе поглаживая по спине.
        Как и сказала Мальта, мы прибываем в Церу на рассвете. Тюремная повозка трясётся и раскачивается, а значит, земляная дорога сменилась на брусчатку, колёса скрежещут по мощёным улицам, а кони фыркают, натужно двигаясь в гору. До нас доносятся звуки просыпающегося города и запах свежей выпечки, отчего я сразу вспоминаю о Лайле. Звонкий смех детей раздаётся настолько неожиданно, что я вздрагиваю. Спустя ещё час повозка наконец замирает, а задняя дверца открывается, впуская золотистые лучи солнца. В этот раз нас никто не вытаскивает насильно. Каиданец кивком головы приказывает выходить. Странный контраст с прежним обращением, словно в столице нет места насилию. Неужели они не хотят жестокостью осквернять лестницы, по которым ходил их Первый, а улицы - руганью и стонами заключённых?
        Дарен выходит первым, следом выбирается его отец, Мальта и потом я. Несмотря на ненависть к каиданцам, я едва сдерживаю вздох восхищения, разглядывая пейзаж. Оказывается, мы не просто въехали в Церу, но ещё и прибыли к самому её сердцу - дворцу. Мы прокатились по мощёным улицам столицы, поднялись в гору и остановились напротив главных, пока ещё запертых, ворот замка.
        Я смотрю на Церу - огромный город, раскинувшийся в низине. С трёх сторон его полумесяцем окружают высокие горы, вершины которых покрывает снег. Я ещё никогда не видела таких величественных пиков. Слева из-за каменной гряды поднимается утреннее солнце, освещая серые дома, черепичные крыши и улицы, покрытые остатками недавно выпавшего снега. Лучи отражаются от белого покрова в горах и слепят глаза. Здесь света не меньше, чем в пустыне, но он холодный, а воздух совсем прозрачный.
        «Зима в Каидане всегда приходит рано. Нет ничего ярче солнечных лучей на морозе». Воспоминания о рассказах Роя приносят чувство тоски по приёмному отцу.
        Зима - его любимое время года. И, наблюдая, как в безветренном утреннем небе мягко кружат редкие снежинки, не желая падать на землю, я понимаю его чувства. Если бы мы приехали сюда как путешественники вместе с ним, Лайлой и семьёй Отеро, я бы влюбилась в это место с его кусачим холодом и хрустящей белоснежной чистотой.
        За моей спиной распахиваются дворцовые ворота, и я с отвращением вспоминаю, что каиданцы убили маму Дарена, пленили мой народ и сейчас я стою здесь со связанными руками в одежде, впитавшей мою кровь.
        - Где остальные повозки? - спрашиваю я Луку, который маячит в нескольких шагах от меня.
        Молодой каиданец никак не может решить, проигнорировать вопрос или ответить: глаза нервно бегают, смотрят то на других солдат, то на меня. И когда я уже отворачиваюсь, решая, что он не ответит, Лука тихо бормочет:
        - Других пленников отправили в Нурим, обычную тюрьму. Вы особенные заключённые. Вас ждёт королевская темница.
        Лука толкает меня в спину, заставляя идти вслед за остальными в открытые ворота. Во внутреннем дворе взгляду предстаёт длинная каменная лестница, которая ведёт к главному входу во дворец. Я вскидываю голову, рассматривая огромное здание из светлого, почти белого камня, по архитектуре отдалённо напоминающее крепость. Основной корпус состоит из пяти этажей, но в некоторых местах сделаны пристройки в виде высоких круглых башен или, наоборот, - небольшие флигели в три этажа. Фасад выглядит почти строгим, сочетая в себе простые и резкие формы. Украшениями служат лишь несколько красивых просторных балконов, редкие скульптуры и позолота. Зная, что внутри меня не ждёт ничего хорошего, я с долей страха и неприязни хмурюсь, отмечая всё новые детали, но меня восхищает, что королевский дворец вплотную примыкает к самой горе. Интересно, какая часть здания скрыта от посторонних глаз и сколько ещё помещений находится в глубине?
        Пока мы поднимаемся, я не в силах удержаться и наступаю ногой на невысокий белый бугорок. Рой когда-то обещал: «Если наступить на снег, то можно услышать ни с чем не сравнимый хруст».
        Он прав, такого звука я ещё никогда не слышала. Лука вновь подталкивает меня вперёд, и теперь я не сопротивляюсь, без остановок бреду за остальными, равнодушно глядя под ноги.
        Мы быстро преодолеваем лестницу. Стоит нам пройти в открывшиеся двери дворца, как мы попадаем в длинный коридор с головокружительно высокими потолками. Нас сразу окружает шум и гам снующих туда-сюда служанок. Охранники либо стоят на страже вдоль стен, либо таскают тяжёлую мебель. Я едва успеваю уклониться от очередной прислуги, которая несёт огромную вазу и ничего не видит перед собой. Если их и удивляет наше присутствие, то мы не можем этого заметить. В отличие от воинов, слуги здесь носят белые гладкие маски, полностью закрывающие лица. Я в состоянии уловить лишь любопытный блеск глаз в прорезях. Отсутствуют даже щели для ртов. Значит личины приходится снимать, чтобы поесть или попить. У меня возникает неприятное предчувствие после того, как удаётся разглядеть: у слуг волосы разного оттенка, но в основном тёмные, тогда как у каиданцев они почти всегда светлые, под стать коже и глазам.
        На серые стены, украшенные пилястрами и гобеленами, из высоких окон падает солнечный свет. На потолке видна белая лепнина с позолотой, а на полу лежат тёмно-красные ковры с золотым узором. Повсюду на маленьких колоннах стоят бюсты, доказывая, что местным правителям не чужда тяга к искусству.
        Мы сбиваемся в кучу. Грязные и истощённые, в изношенной, местами порванной одежде рядом с опрятными слугами и воинами в полированных доспехах мы выглядим нелепо, как какие-то попрошайки, посреди всего этого великолепия и богатого убранства. Я беру Дарена за руку, желая покинуть это место.
        Капитан Ролло Тилус поворачивается к лейтенанту Калиасу, отдавая приказ:
        - Эгеланн, кахари и кузнеца помойте, переоденьте и накормите! Вечером мы представим их Его Величеству, а он решит, что с ними делать.
        - Есть, сэр! А что с девчонкой, сэр?
        Я напрягаюсь, ожидая решения.
        - Хм… её отведите на кухню. Другие служанки с ней разберутся.
        - Есть, сэр!
        Солдаты хватают Дарена и Алана под локти и тянут за собой в коридор направо, Мальту никто не трогает, она без сопротивления идёт сама. Я вырываю руку, когда лейтенант берёт меня за плечо и толкает в противоположную сторону. Слышу, как Дарен кроет отборной бранью держащих его солдат, бросая на меня встревоженный взгляд. Но не успеваю я сделать несколько шагов по направлению к друзьям, как лейтенант резко дёргает меня обратно. Зажав мою мантию на груди в кулак, он притягивает меня вверх, так близко к своему лицу, что я морщусь от запаха пота. Мы все уже давно не мылись.
        - Даже не думай устраивать сцены! - шипит он мне в лицо так тихо, что слышу его слова только я. - Тебе несказанно повезло, что мы дотащили тебя сюда, а не бросили твоё тело отдельно от головы где-нибудь в лесах Исара. Не смей позорить дворец, по которому ходил сам Каид, своим варварским поведением и будь благодарна работе служанки. Это несказанная щедрость, которой ты не заслуживаешь после всех тех проблем, что ты и твой дружок нам доставили.
        С презрением, словно мусор, солдат отталкивает меня, разворачивается и двигается дальше налево. Моих товарищей уже увели, а в открытую пытаться сбежать, стоя в самом сердце вражеской страны, было бы глупо, поэтому я, стиснув зубы, молча следую за лейтенантом. Пока иду, стараюсь запоминать путь и места, где расставлена стража, но забываюсь, рассматривая портреты бывших правителей Каидана. Хочу вернуться и осмотреть их все внимательнее, одного за другим. Мне интересно, есть ли здесь изображение Каида. Однако, опасаясь очередного наказания, не мешкая покидаю галерею вслед за провожатым. Мы сворачиваем в коридор поменьше и входим в неприметную дверь, за которой лестница уходит вниз на несколько этажей. После этого попадаем на кухню.
        Сейчас здесь находятся три женщины, и, к счастью, без масок, что позволяет понять, кто же передо мной. Самая старшая - исарийка, а две её помощницы - теялийки. Лейтенант Калиас задерживается, чтобы рассказать главной служанке, что я новенькая и теперь буду работать на кухне. Как только он заканчивает объяснять, то незамедлительно покидает помещение, ни разу не взглянув в мою сторону. Я же неловко переминаюсь с ноги на ногу и смотрю на женщин.
        - Меня зовут Энис. Я главная по кухне, - представляется исарийка средних лет, рассматривая меня с ног до головы. Её пшеничного оттенка волосы заплетены в тугую косу. - Это Хана и Мэй. Они мои главные помощницы. Если будут вопросы, спрашивай либо меня, либо их.
        Она указывает на теялиек, и я удивляюсь недоброжелательному виду Мэй, которая презрительно косится на меня, морща нос. Хотя её можно понять, я действительно выгляжу не лучшим образом.
        - Как тебя зовут? - спрашивает Энис спокойным голосом.
        Она не выказывает каких-либо негативных эмоций по отношению ко мне, и пока я не знаю, что о ней думать.
        - Ойро.
        - Хорошо, Ойро. Девочки отведут тебя помыться, покажут комнаты, накормят и выдадут форму, - главная повариха собирается выйти, но задерживается рядом со мной. - Я понимаю, что ты чувствуешь, но мы все прошли через подобное. Поэтому постарайся вести себя хорошо, ведь мы твоя новая семья.
        «Мне не нужна новая семья», - хочется возразить мне, но Энис уже поднимается по лестнице. Моя семья находится в Илосе и здесь, в тюрьме. Что мне нужно, так это план. План, как вытащить нас всех отсюда. Цель. Вот что помогает мне не отчаиваться. Я принимаюсь осматривать помещение, анализировать и думать, как учил Рой.
        Теялийки показывают мне купальни для служанок и уходят. Я проглатываю тихий стон удовольствия, опускаясь в тёплую воду. Отскребаю своё измученное тело от недельной грязи и крови дольше, чем стоило, из-за чего моя кожа местами краснеет и начинает гореть от жёсткой мочалки, но на душе становится чуточку легче, словно вместе с потом и пылью я смываю с себя и часть напряжения.
        Девушки заранее оставили для меня чистую одежду, но меня интересует, что они сделали со старой. Вероятно, сожгли. Я знаю, что вещи уже изношены, все в крови и никуда не годятся, но всё равно чувствую раздражение. Ведь это была одежда илосийцев, и у меня ушло немало времени на её поиски на рынке Города. К счастью, я додумалась вытащить настойку и спрятать, прежде чем они забрали мои вещи.
        Я с ненавистью надеваю простое платье тёмно-серого цвета, а потом с недоумением разглядываю корсет с завязками. Я видела, что Энис, Хана и Мэй носят такие поверх, утягивая талию и подчёркивая грудь, но, пока никого рядом нет, я тихо ругаюсь на этот отвратительный наряд, с трудом зашнуровывая завязки. Не представляю, правильно ли я всё делаю. Однако ещё больше мне не нравится вырез, слишком нескромный для формы служанки. Либо же это платье мне просто велико. Также девушки оставили лёгкие сапожки на ноги и белую маску на лицо. Загоняю вглубь желание сразу же сломать её, вместо этого беру в руки и поднимаюсь обратно на кухню.
        Теялийки уже ждут меня, сидя за огромным деревянным столом, на котором обычно повара готовят и режут ингредиенты. Сейчас он прибран, и там стоит миска дымящейся каши, лежит пара кусков хлеба да зелёное яблоко. При виде меня Хана вскакивает, подходит ближе и протягивает руки к моему животу, отчего я отшатываюсь.
        - Тише, - успокаивает она. - Я помогу. Ты тут всё напутала.
        Она тихо смеётся над моей подозрительностью, пока развязывает корсет и зашнуровывает его правильно. Девушка делает это аккуратно, стараясь не затянуть слишком сильно, и я благодарю её.
        Не раздумывая, сажусь за накрытый стол и принимаюсь за кашу. За время нашего путешествия в тюремной повозке я поняла, что если кормят - лучше есть. Никогда не знаешь, когда в следующий раз удастся наполнить желудок. Иногда каиданцы кормили нас раз в день, а однажды за двое суток дали всего пару кусков хлеба.
        - Что в тебе особенного? Почему для тебя сделали исключение? - голос у Мэй приятный, мелодичный, но всё портит сквозящее в нём недовольство.
        Не отрываясь от еды, я отвечаю девушке внимательным взглядом. Я с ней и двумя словами ещё не перекинулась, а уже чем-то не угодила.
        - Это правда, что тебе покровительствует ведьма Эгеланн? - в отличие от первой служанки в голосе Ханы звучит интерес.
        Её глаза горят от любопытства, как у детей, которые любят увлекательные истории. Она даже ставит локти на стол и подпирает лицо ладонями. Похоже, теялийка и вправду ожидает, что я тотчас всё расскажу. Я вскользь отмечаю множество светлых шрамов на её кистях и предплечьях. Словно от тонкой плётки. Мне становится не по себе.
        Я ещё раз окидываю девушек взглядом, прикидывая, что Мэй на пару лет меня старше, а Хана, скорее всего, немного помладше. Замечаю их сходство, как у кровных сестёр. У обеих нос и щёки усыпаны веснушками, что для теялицев редкость. А в остальном у них миловидные лица, чёрные волосы, светлая кожа и тёмно-карие раскосые глаза.
        - Может, и так, - сдержанно отвечаю я.
        - Чушь! Наверняка переспала с каким-нибудь капитаном, а может, и не с одним, чтобы тебя взяли в служанки. Так просто илосийцев сюда не берут! - презрительно фыркает Мэй.
        Каша едва не застревает у меня в горле от её дерзкого предположения. Я чувствую, как от злости и смущения вспыхивает лицо. Я ещё ни с кем ни разу в жизни не спала, но обсуждать это с кем-либо, а уж тем более с неизвестной мне теялийкой, не собираюсь. Я с трудом сдерживаю в себе желание влепить ей пощёчину, но мне нужны сведения об устройстве дворца, а кто может знать его лучше, чем прислуга.
        - Нет, - я спокойно ставлю пустую миску на стол. - Достаточно было лишь попросить ведьму Эгеланн наслать на них саранчу. Она не любит, когда меня обижают.
        Мэй морщит аккуратный носик от отвращения, но рот свой предусмотрительно закрывает.
        - А почему здесь нет илосийцев? Где они? - обращаюсь я к Хане, понимая, что с ней проще найти общий язык.
        - О-о… каиданцы им не доверяют и никогда не берут в дворцовые слуги. Когда-то их сразу казнили, но теперь всех отправляют подальше, на самую жуткую работу. На рудники или шахты. Если же человек - носитель Дара Илоса… - она воровато осматривает кухню, проверяя, что никого нет, наклоняется ко мне через стол и переходит на шёпот, - то таких король использует в своих целях. Но одарённые попадаются живыми очень редко, предпочитая умереть, чем помогать Каидану.
        - А как вы здесь оказались?
        - Нас…
        - Хватит, - одёргивает сестру Мэй и поворачивается ко мне: - Хоть это и не твоё дело, но попали мы сюда из-за таких, как ты. Поэтому сделай одолжение, работай хорошо и не доставляй нам проблем. Мы, может, и не голодаем, имеем крышу над головой и чистую одежду, но всё равно остаёмся рабами. А их часто наказывают и запросто меняют.
        - Она права. - Я подскакиваю, когда за спиной неожиданно раздаётся голос Энис. В купальнях мне удалось перевести дух и собраться с мыслями, поэтому теперь я внимательнее разглядываю исарийку, отмечая приятный оттенок её карих глаз. - Делай свою работу хорошо, будь незаметной, никогда не снимай маску и не заговаривай с жителями дворца, пока они сами не спросят. Особенно с членами королевской семьи. Даже глаз на них не поднимай. В наказание могут выпороть, и не обязательно тебя. За твой проступок легко высекут и меня, и девочек. Так что не думай сотворить глупость.
        Я стискиваю зубы. Они мне не семья, но от мысли, что из-за моей оплошности могут наказать кого-то другого, становится противно. Зла я им не желаю, но и оставаться здесь навсегда тоже не хочу.
        - То, что сейчас происходит с твоим народом… ужасно, - добавляет Энис. - Я никогда не видела, чтобы заключённых привозили в таком количестве. Но ни одному из них точно не дадут работу во дворце. Поэтому я бы советовала тебе быть всегда начеку. Вряд ли каиданцы оставили тебя настолько близко просто из щедрости.
        Она права. Это вряд ли.
        - И ещё кое-что… - внезапно исарийка подходит ко мне сзади и касается моих распущенных волос. Я напрягаюсь, не зная, чего ожидать, но она просто начинает заплетать их в толстую косу. - Мы все носим одинаковую причёску. У солдат здесь жёсткая дисциплина, но на изнасилование часто закрывают глаза. Поэтому если тебя кто-то схватит в тёмном коридоре, отбивайся и убегай, но только молча. Хоть что-то хорошее в этих проклятых масках есть. Если не откроешь своё лицо, они потом не сумеют найти тебя и что-либо доказать, даже если ты покалечишь стражника. Хоть кожа у тебя темнее, чем у теялийцев, но из-за маски увидеть этого никто не сможет.
        - Точно, - хихикает Хана. - Мэй как-то раз одному солдату нос разбила, а потом ещё и в пах ногой дала. Несколько служанок нашли его плачущим на полу в коридоре.
        - Ой, хватит, Хана! - несмотря на недовольный тон, я замечаю, как старшая из сестёр улыбается. Теперь она мне нравится чуть больше.
        Глава 17
        Всю следующую неделю я внимательно слушаю свою наставницу Энис и её подручных Хану и Мэй. Меня определили на кухню, но, оказывается, она не единственная. На этой работают только представленные мне три девушки, я стала четвёртой. По словам Энис, мы несём ответственность за десерты и напитки вроде чая, морсов или соков. В основном в мои обязанности входит помощь при приготовлении выпечки и ингредиентов, вынос мусора, уборка в столовых. Я помогаю сервировать столы, но разносить десерты и подливать напитки королевской семье мне не позволяют. Поэтому за всю неделю я ни разу не видела короля или его сыновей. Но сёстры-теялийки поделились, что иногда за столом присутствует «ведьма Эгеланн». Хана упомянула, что Мальта мало разговаривает, но когда открывает рот, то абсолютно не стесняется в выражениях и высказывает всё, что думает, даже в лицо королю. Девушку аж трясло от волнения, пока она перечисляла мне бранные выражения, которые Мальта использовала при описании, в какую скверную ситуацию Клетус поставил весь Континент, решив напасть на Илос. Я же удовлетворённо кивала, надеясь про себя, что
властолюбивый тиран пару раз поперхнулся, слушая исарийку.
        Как меня и просила Энис, я пытаюсь быть невидимой и незаметной. Я не хочу доставлять неприятности приветливым ко мне служанкам. Однако, несмотря на все мои старания, я уже не раз почувствовала на собственной шкуре, насколько раздражительными могут быть каиданцы. Один из тучных советников короля не смотрел, куда идёт, и врезался в меня, пока я несла полный чайник на подносе. Красный чай каркаде запачкал светлые одежды придворного, сам чайник разбился, а у меня на коже остались небольшие ожоги от кипятка. Но это не помешало мужчине схватить меня и с руганью передать ближайшему стражнику, велев отвесить десять ударов плетью по рукам «за неумение держать поднос», как выразился советник. Используют каиданцы тонкие розги. Само наказание болезненное, но после него остаются лишь аккуратные шрамы. Теперь я понимаю, откуда взялись светлые полосы на кистях у Ханы, наверняка остальные девушки скрывают похожие отметины под длинными рукавами платьев. Я, сжимая зубы, покорно терпела удары, переживая, что если буду противиться, то Энис тоже достанется.
        Параллельно с работой я изучаю устройство замка, расположение переходов и комнат. Мне удаётся узнать, что в стенах каждого коридора есть едва заметные потайные двери, созданные специально для слуг, чтобы те исчезали как можно быстрее и не мешали каиданцам. Сама я бы никогда не нашла их, если бы Мэй не научила меня видеть специальные стыки и ручки в серых стенах. Чаще всего двери располагаются в нишах за гобеленами.
        Маска для слуг оказывается поистине ужасной. В ней проделаны прорези для глаз и небольшие отверстия для носа, но дышать в ней жутко неудобно, и лицо сильно потеет. Поэтому почти каждый раз, выходя из замка на свежий воздух, чтобы выкинуть ведро с остатками еды, я мечтаю сдёрнуть эту треклятую маску и почувствовать кусачий мороз на щеках, но единственные места, где я действительно могу это сделать, - наша кухня, спальные комнаты служанок или общие комнаты для прислуги.
        У своих новых знакомых я по крупицам пытаюсь выведать информацию о Дарене, Мальте и мистере Отеро. Однако лишь через неделю они делятся чем-то ст?ящим. Моих друзей содержат в королевской тюрьме, которая находится на нижних этажах, в самой глубине замка - чреве горы. Внутрь служанки заходят редко, в назначенные часы и только для того, чтобы отнести заключённым еду. Угрожая отрубить Дарену голову, каиданцы заставили мистера Отеро работать на них - ковать оружие, в чём тот мастер. Мальту несколько раз в неделю допрашивают, а также водят на аудиенцию к королю, где он уговаривает исарийку стать его советницей и рассказывать о будущем.
        Про состояние самого Дарена я случайно узна? от Ханы, услышав их беседу с сестрой. В этот момент я захожу на кухню с подносом, заполненным грязной посудой, и опускаю его в таз с мыльной водой, став свидетелем бурного обсуждения.
        - Сколько раз я говорила тебе, Хана. Не разговаривай с заключёнными! - Мэй складывает руки на груди, недовольно поджимая губы.
        - Но он…
        - Да мне всё равно, насколько у него симпатичное лицо! Не верь ни единому его слову! - вновь перебивает старшая сестра.
        - Я не подходила близко. Просто дала ему холодное полотенце и еду. Так жаль этого юношу… Тебе бы он тоже приглянулся! Ты всегда засматриваешься на красивые глаза, а у него они такого необычного орехового оттенка! - Девушка хихикает. Она кажется такой очаровательной: румянец и веснушки очень ей идут.
        Когда до меня доходит смысл слов, я подскакиваю к Хане и поворачиваю её лицом к себе. Наверное, я слишком сильно сдавливаю её плечи, потому что она болезненно охает. Мэй тут же отпихивает меня подальше от сестры.
        - Не трогай её!
        - Прости! Прости меня, я не хотела, - я растерянно смотрю то на свои руки, то на Хану. - Просто ты говорила о парне. Заключённом… с ореховыми глазами. Он мой друг… я уже неделю пытаюсь узнать, в порядке ли он…
        - А… Он в тюрьме и… - девушки расслабляются, кажется, понимая мои чувства, но младшая теялийка выглядит опечаленной. - Они пытают его, Ойро. Почти всю неделю. Каиданцы хотят получить сведения… что-то о жгутах… правда, я не знаю, что именно, - она заламывает руки, рассказывая. - Он выглядит неважно. Разговаривает только с ведьмой Эгеланн или с кузнецом. Иногда их тоже запирают в камерах, но в отличие от них твой друг находится там почти всегда.
        Я всё больше злюсь, представляя Дарена одного в темноте. Сердце сдавливает от мысли, что ему больно, но я знаю, он никогда не признается, что жгуты сняла я.
        - Я… я тоже кое-что слышала.
        Я удивлённо смотрю на Мэй, так как не ожидала от неё помощи.
        - На следующий день после того, как тебя привели, все трое заключённых были на аудиенции у короля. Я слышала, что он предложил кахари с Даром Илоса сотрудничество. Даже добровольное, но тот… мягко сказать… отказался, - она краснеет на последнем слове.
        Я хочу уточнить, что приятель такого ответил, но примерно догадываюсь. Вот же идиот! Прямо в лицо королю Каидана!
        - За это в тюрьме его сильно избили. Пришлось позвать целителя, - нехотя добавляет Мэй.
        Я так сильно сжимаю кулаки, что чувствую, как ногти больно впиваются в ладони. Дарена пытают, в то время пока я ем горячую пищу и сплю на кровати, пускай и не слишком роскошной. Мне становится тошно. Нужно выбираться из дворца.
        - Мне жаль. Если бы я знала, что он твой друг, я бы рассказала об этом раньше.
        Искренность старшей теялийки остужает мою злость.
        - Вы можете провести меня к нему?
        Девушки растерянно переглядываются, не уверенные, как отреагировать на мою просьбу.
        - Ты новенькая, и тебя вряд ли пропустят… - Хана тоже не верит, что это возможно.
        - Прошу, хотя бы раз.
        Мне нужно удостовериться, что у Дарена всё хорошо. Хоть я и получила отказ, но продолжаю настойчиво смотреть на теялиек, надеясь, что им придёт в голову способ. Они размышляют, но молчат.
        - Кто он тебе? Возлюбленный?
        Мы все оборачиваемся на голос Энис, которая спускается по одной из узких лестниц. Зайдя на кухню, она устало снимает маску.
        - Нет. Он мой лучший друг. И я обещала его матери, что помогу ему.
        Исарийка недоверчиво оглядывает меня с ног до головы, но потом согласно кивает.
        - Я проведу тебя. Хотя больше одного раза обещать не могу.
        - Спасибо тебе бо… - Я делаю шаг к женщине, не зная, как благодарить, но она меня сразу перебивает, подняв руку вверх:
        - Не нужно, просто приготовься. Через пятнадцать минут отнесём ему еды.
        Хана готовит узнику тарелку с кашей, несколько кусков хлеба и стакан воды. Я смотрю на эту скудную порцию с раздражением, пока несу поднос в руках, следуя за наставницей по коридорам к тюрьме. Ещё на кухне, пока никто не видел, я успела порезать палец и добавить свою кровь в воду Дарена. Если Мэй с Ханой правы насчёт пыток, то это хоть немного ему поможет. Благо стакан тёмный и в нём незаметно, что цвет жидкости изменился.
        - Ни с кем не заговаривай, пока я не разрешу, поняла? С посещениями всё строго, и в темницы пускают только несколько человек, которые получили позволение, но придётся выкручиваться, - тихо предупреждает Энис, даже не поворачивая ко мне головы, пока мы двигаемся по коридорам.
        - Я поняла.
        Пока Энис уверенно идёт впереди, показывая путь, я стараюсь запомнить направление. Мы шагаем по главному проходу, но позже я попробую найти дорогу по потайным лестницам, чтобы мы могли сбежать отсюда.
        Тюрьма находится в той части дворца, которая скрыта в чреве горы, и я понимаю, что мы уже близко, когда обращаю внимание на отсутствие окон. Становится прохладно, и кожа покрывается мурашками. Исарийка замирает перед невысокими, но широкими металлическими дверьми, перед которыми стоят четверо охранников. Они хорошо вооружены: у каждого в руках по тяжёлому мечу и несколько кинжалов на поясе, а двое сжимают по копью.
        - Я принесла пленнику еду, - обращается Энис к одному из стражей.
        В её голосе совсем нет страха, и голову она перед мужчинами не склоняет, а значит, обладает достаточно высоким статусом среди слуг. Я не вижу её скрытое за маской лицо и не могу понять, волнуется ли наставница. Сама я так и остаюсь стоять чуть позади исарийки, держа поднос и стараясь не поднимать глаз, чтобы привлекать как можно меньше внимания.
        - Кто это с тобой? Она не похожа на Хану, - отвечает ей каиданец.
        - У Ханы дел полно: разбила пару чашек, поэтому пока пришлось найти замену.
        - Почему вас двое?
        Стражники пристально смотрят на меня, но я продолжаю спокойно стоять, лишь чуть крепче сжимаю пальцами поднос.
        - С каких это пор в тюрьму ходят новенькие? - хмурится другой охранник.
        - Я слишком устала, мальчики. И у меня болит запястье, - Энис вытягивает вперёд забинтованную правую кисть, и я рада, что на мне маска, скрывающая удивлённое лицо, потому что ещё пятнадцать минут назад с рукой у служанки было всё в порядке. - А девчонке всё равно нужно знать, где находится тюрьма. Через месяц она тоже будет сюда ходить и носить еду.
        - Ты нарушаешь правила, Энис, - отзывается первый каиданец.
        - В любом случае это я несу за неё ответственность, Тит. И если что, то именно мне и придётся отвечать, а не тебе. Так что пропусти нас. Или думаешь, девочка умеет голыми руками металлические решётки скручивать?
        Страж по имени Тит ещё что-то бубнит под нос, недоверчиво оглядывая меня с ног до головы, но кивает остальным, и те открывают перед нами двери. Судя по тому, с каким трудом это делают двое мужчин, неизвестно, смогу ли я открыть тяжёлые створки в одиночку.
        Мы проходим в плохо освещённый коридор, больше похожий на пещеру. Здесь никто не позаботился о красивом убранстве или отделке стен. Каменный пол просто покрыт плотно утоптанным песком, а в воздухе пахнет плесенью. Энис одёргивает меня, когда я замедляю шаг, пытаясь оглядеться.
        - У нас и так не больше пяти минут, не трать их попусту.
        Я тут же торопливо нагоняю наставницу, запоминая повороты. Два направо и один налево, а потом служанка останавливается перед камерой с единственным пленником.
        - У тебя есть две минуты, - бросает мне она и отходит подальше, следя за коридором.
        Я едва удерживаю поднос в руках, когда вижу лицо друга, покрытое синяками и кровоподтёками. Глаза целы, однако нос, похоже, сломан.
        - Дарен… - Я опускаюсь на колени рядом с решёткой, стягиваю маску и проталкиваю поднос в камеру по песку через специальное отверстие. - Дарен, что они с тобой сделали?!
        Избитый парень замечает меня и сразу же подскакивает к металлическим прутьям, сжимая их руками в жгутах.
        - Слава Первым, ты жива! Никто из нас уже неделю не видел тебя, Ойро. Мы… мы уже боялись, что они что-то с тобой сделали.
        - С таким-то лицом ты переживаешь за меня?! - пытаюсь отчитать его, но голос слишком дрожит от беспокойства. Я мягко обхватываю пальцы друга.
        Едва сдерживаю злые слёзы, когда вижу синяки на шее Дарена и бинты на торсе, которые просвечивают сквозь рубашку.
        - Что произошло? Выпей воду, и тебе станет легче.
        Друг понимает, что я имею в виду, и сразу опустошает стакан.
        - Не стирай с себя кровь, она скроет изменения, - тихо добавляю я, оглядываясь на Энис.
        Немного расслабляюсь, замечая облегчение на лице Дарена. Он охает, когда хрящ в носу с лёгким хрустом встаёт на место и вновь правильно срастается. Я протягиваю руку сквозь решётку и глажу парня по щеке. Не представляю, что ему сказать и как утешить.
        - Каиданский король предложил мне работу. Хотел, чтобы я стал его верным псом, - мой друг презрительно морщится.
        - И ты ответил ему отборной бранью?!
        - Не знаю, насколько отборной, но изысканности в моих словах точно не было. Однако я успел перечислить всего половину известных мне ругательств, когда он приказал меня избить.
        - Идиот! - беззлобно бросаю я, чуть сильнее сжимая руку Дарена.
        - А ты как?
        - В порядке, не переживай за меня.
        Я наклоняюсь вперёд, прижимаясь лбом к металлическим прутьям. Приятель делает то же самое с другой стороны, закрывая глаза и тяжело выдыхая.
        - Я попытаюсь вытащить тебя, Дарен. Попробую найти выход. А ты…
        - Нам пора, Ойро, - прерывает меня Энис, но не подходит близко, давая нам ещё несколько секунд.
        - А ты оставайся в безопасности! Не ищи неприятности и копи силы. Я найду способ сбежать отсюда! - быстро шепчу я, а друг пытается ухватить меня за руку, однако исарийка снова торопит.
        - Ойро…
        - Не смей нарываться, Дарен! Ты нужен мне, - это всё, что я успеваю напоследок сказать проводившему меня тоскливым взглядом пленнику. Энис заставляет меня снова надеть маску, уводя по коридорам обратно в сторону выхода.

* * *
        Я не забываю регулярно капать настойку в глаз, но её остаётся меньше чем на неделю. Через пять-шесть дней я буду сидеть в соседней камере с Дареном. Может, меня нарекут прокажённой. С таким изъяном в служанках держать точно не станут, боясь сглаза. Тут даже Мальта мне не поможет. Я понимаю, что самый простой план - это вновь добраться до Дарена, снять с него жгуты и воспользоваться его способностями. Но я не знаю, где находятся Алан и Мальта, а потом и без того избитому другу придётся перенести уже четверых, включая его самого. Справится ли он?
        За время, проведённое во дворце, я почти не попадаю в неприятности, за исключением нескольких новых порок розгой. Однако сегодня ночью мне совсем не спится. Несмотря на все старания, сон не идёт, и я просто ворочаюсь в кровати, не в силах выкинуть из головы образ друга в тюрьме. С нашей встречи прошло уже три дня. Надев форму служанки и маску, я решаю использовать бессонную ночь как удачное время для того, чтобы найти какой-нибудь удобный проход к тюрьме среди потайных коридоров для слуг.
        По ощущениям, я трачу несколько часов, прежде чем мне удаётся обнаружить дорогу в нужном направлении. Я часто выхожу в неправильном месте, блуждая по узким тоннелям. Но, увидев, что теперь вход в королевскую тюрьму стерегут не меньше семи каиданцев, мне приходится повернуть назад. Нужно пробраться на кухню и придумать план, найти что-то среди запасов, что можно подсыпать охранникам в еду. Меня успокаивает мысль, что хотя бы есть возможность добраться до тюрьмы. Я запомнила путь, теперь нужно как-то избавиться от стражи и проникнуть внутрь.
        По дороге назад все коридоры дворца освещены редкими ночными фонарями, за которыми следят несколько специальных слуг. Света достаточно, чтобы не упасть, но и тёмных углов, где можно затаиться, остаётся немало. Я вновь прячусь за гобеленом от проходящих мимо охранников. Это уже третий патруль, на который я натыкаюсь. Ничего хорошего не случится, если они меня заметят, поэтому мне приходится зажимать ладонью собственный рот, чтобы случайно не издать ни звука. Руки потеют, я сильно нервничаю, вжимаясь в стену.
        - …осталось три дня!
        - Я не верю, что это и вправду произойдёт!
        - Как ты думаешь, она действительно такая красивая, как говорят?
        Совсем близко. Я чувствую, как гобелен колышется, когда двое мужчин проходят мимо.
        - Это вряд ли! У меня в полку, который их сопровождал, служит дядя. Он вчера приехал пораньше. Упомянул, что с лицом у неё что-то не то.
        - Тише, болван! Вдруг кто услышит! А скоро мы будем преклонять перед ней колено. Ты знаешь, здесь, бывает, ходит…
        Мне не удаётся разобрать продолжение, потому что солдаты сворачивают за угол. Но через три дня будет что-то грандиозное. Я заметила это ещё в последние дни: во дворец ввозят огромное количество продуктов и цветов, а общая атмосфера как-то накалилась и стала напряжённой, будто все чего-то ждут. Возможно, состоится бал или какой-то каиданский праздник.
        Я покидаю нишу, проскальзываю в коридор и двигаюсь в противоположном направлении от развилки, в которую завернули солдаты. Стараюсь держаться в тени и иду вдоль стены, едва касаясь её пальцами. Два поворота направо, прямо, один раз налево, а там будет потайная дверь на кухню. Я почти уже завершаю путь, облегчённо выдыхая, как вдруг кто-то сильно дёргает меня за волосы. Из горла вырывается глухой стон, но я отчетливо помню наставление Энис: главное - не раскрывать рта. Солдат прижимает меня к стене, стискивая горло одной рукой. Ужас сковывает моё тело, когда воздух перестаёт поступать в лёгкие. Я хочу пнуть обидчика, но он намного выше, отчего мне приходится стоять на цыпочках. Я царапаю его руку ногтями, пытаясь хоть немного разжать пальцы, которые всё сильнее сдавливают мне шею, а потом начинаю хрипеть.
        - Ты разве не знаешь, что таким, как ты, нельзя бродить по замку когда вздумается, - ехидно интересуется каиданец, растягивая слова.
        Я вижу злые бледно-голубые глаза, поблёскивающие в свете далёкого фонаря на стене. На шее сбоку красуется свежий шрам. Возможно, это один из тех, кого Дарен едва не убил в лесу. Он многим целился в горло. Мысль мелькает в голове прежде, чем перед глазами начинают расплываться разноцветные пятна.
        - Здесь достаточно темно. Не будешь дёргаться, и всё закончится быстро, - вначале солдат проводит пальцами по моей ключице, потом кладёт руку на бедро и комкает юбку, поднимая ткань.
        Меня тошнит от отвращения. Из последних сил я брыкаюсь, пытаясь ослабить захват насильника, но за время заключения в повозке я слишком ослабла и похудела. Голова начинает кружиться от нехватки воздуха. Ладонь каиданца скользит по моей ноге вверх, царапая ногтями кожу. Меня трясёт от приступа паники.
        - Что за чёрт… - ворчит мужчина, отвлекаясь на что-то.
        Неожиданно темнота вокруг расступается, я слышу тихие шаги. Пожалуйста, кто-то должен сюда прийти. Из груди вырывается отчаянный всхлип от прилива надежды. Я вижу, как свет, струящийся от далёких ламп, изменяет своё направление, словно притянутый неведомой силой. Тёплые лучи ползут к нам по стенам и полу. Это завораживающее и отчасти ужасное, неправильное зрелище. Солдат в недоумении ослабляет хватку, и я тут же пользуюсь этим. Задираю ногу повыше, упираюсь ему в живот и отталкиваю мерзавца от себя. От неожиданности он отшатывается, выпуская меня, а я падаю на колени, хрипя и пытаясь отдышаться. Перед глазами сначала появляются начищенные чёрные сапоги. Я поднимаю голову и вижу, как молодой мужчина хватает солдата за край нагрудника и откидывает в сторону. Кажется, что мой спаситель едва шевельнул рукой, но насильник отлетает к противоположной стене, врезаясь в неё с отвратительным хрустом. Похоже, сломал пару рёбер. Меня трясёт от пережитого шока, и теперь я в ужасе отползаю назад, пытаясь спрятаться в тени. Но тени нет. Фонари слабыми жёлтыми точками горят дальше по коридору, но весь свет от них
окружает нас. Каиданец поймал меня в тёмной части коридора, но сейчас тьма отступила, словно над головами взошло солнце.
        «Они не создают свет, а притягивают его, накапливают и используют. Обладающим Даром Каида хватит и слабого лучика», - звенят у меня в голове слова Мальты.
        - Ты оскверняешь мой дом, солдат, - спокойный голос молодого мужчины пугает.
        Он одет в свободную белую рубашку, небрежно заправленную в чёрные штаны, плотно обтягивающие крепкие ноги. Его дом… Смотреть в лицо спасителю я не смею, поэтому перевожу взгляд на напавшего на меня каиданца.
        - Прошу простить меня, Ваше Высочество. Я… я… не хотел…тре-тревожить… - заикается солдат, с его лица сходит вся краска.
        - Заткнись и убирайся с глаз моих, - мужчина делает короткое движение кистью, будто отмахивается от жалких оправданий, как от назойливой мухи.
        Каиданец, обхватив рукой повреждённый бок, не мешкая, скрывается за ближайшим поворотом. Я продолжаю глядеть в пол, пытаясь определить направление, в котором сама могу убежать, но дёргаюсь от приказного тона:
        - Встань.
        Я повинуюсь и тут же сгибаюсь в поклоне, держа руки на животе - традиционный поклон в Теяле, чтобы не выдать себя, как и наставляла Энис. Я с силой сжимаю пальцы, чтобы унять дрожь, и продолжаю молчаливо ждать, замерев в одной позе.
        - Выпрямись уже, - отсутствие раздражения в скучающем тоне принца, меня немного обнадёживает.
        Я подчиняюсь, бросая быстрый взгляд на лицо стоящего передо мной молодого мужчины. Его светлая кожа едва заметно искрится тёплым светом, как снег под рассветными лучами. Теперь я уверена, что предо мной - не обычный человек. Волосы тёмного золота едва заметно вьются и доходят до середины шеи. Сейчас они находятся в беспорядке, как будто их обладатель только встал с кровати или просто часто запускает в них руку. Прямой нос, острые скулы, недельная щетина на лице, губы плотно сжаты, глубоко посаженные глаза необычайно красивого синего цвета с прожилками голубого и аквамаринового. Как океан.
        Молодой мужчина обладает исключительной красотой, как и Дарен, но в отличие от друга, красота каиданца перемешана с выдержкой солдата, который часть жизни провёл, подчиняясь приказам командира, а потом и сам начал их отдавать. Внезапно я натыкаюсь взглядом на голую кожу груди, виднеющуюся в расстёгнутой на несколько верхних пуговиц рубашке, и, покраснев, тут же опускаю голову. Мне хочется рассмотреть его получше, но я не смею пристально таращиться на младшего принца Эола Квинтилия.
        Энис описывала мне вкратце внешность сыновей короля, чтобы быть уверенной: я узнаю их, если случайно встречу. У наследника престола Демьяна волосы короткие, поэтому ошибиться невозможно.
        - Ты новенькая, что ли? Только они с первого раза не усваивают, что ночью по дворцу гулять не стоит, - молодой мужчина делает шаг ближе, сложив руки на груди.
        Его тон кажется спокойно-равнодушным, но я всё равно продолжаю нервничать так, что от страха трясутся поджилки. Неожиданно принц переводит взгляд на мою юбку, а затем обратно на лицо. Он сейчас что, понюхал меня? И действительно, Эол втягивает носом воздух и задерживает на мгновение дыхание. Я теряюсь ещё больше, перебирая в голове, готовили ли мы сегодня что-то с ярким запахом, кажется, я резала имбирь для чая. Или, может, давно не меняла форму? Принц стоит как изваяние, и только глаза на лице остаются подвижными, осматривая меня.
        - Ты же с кухни? Потом почисти форму. На твоей юбке осталась мука.
        Я опускаю взгляд и замечаю на ткани белые пятна. В ужасе, прикрывая рукой грязь, вновь сгибаюсь в поклоне, надеясь, что теперь принц меня отпустит.
        - Принеси мне несладкий чай и сегодняшние булочки в галерею. Хоть знаешь, где она находится?
        Я судорожно киваю.
        - Хорошо. У тебя пятнадцать минут.

* * *
        Я мчусь в галерею так быстро, как могу, стараясь не слишком сильно греметь подносом и столовыми приборами, потому что весь дворец спит. Несу чайник с заваренным чаем, чашку и три булочки с корицей и яблоками. Сегодня днём Энис впервые разрешила мне помочь с выпечкой, и я вспомнила знаменитый рецепт Лайлы, надеясь хоть чем-то впечатлить женщин. Как позже рассказала мне исарийка, мои булочки на ужине пользовались успехом. Поэтому я принесла оставшиеся, чтобы задобрить принца, надеясь, что он не решит ослепить меня своим светом или поджарить в нём.
        Принц Эол сидит на мягкой кушетке в центре галереи. Так называют длинный зал с картинами и семейными портретами, который я хотела рассмотреть ещё в день приезда, но так и не смогла этого сделать. Сейчас помещение слабо освещено, создавая уютный полумрак. Младший сын короля разглядывает изображение красивой женщины, и чтобы его не отвлекать, я тихо ставлю поднос на столик перед ним. Сделав несколько шагов в сторону, замираю, сложив руки на животе и уставившись в пол.
        «Если кто-то тебя попросит о чём-то, принести ужин, например, то приноси и уходи. Но только не с королевской семьёй. Выполни их поручение и замри рядом. Даже не думай удаляться, пока они сами тебя не отпустят», - вспоминаю я наставления Энис и делаю, как она велела.
        Я вскользь оглядываю картину, которую рассматривает принц. На полотне изображена молодая женщина с утончённым лицом и каскадом золотистых волос, которые струятся до самого пояса. Щёки покрыты румянцем, а в синих глазах удивление перемешано с сомнением, словно кто-то сделал ей неожиданный комплимент. Кисти рук, которые держат юбки лёгкого бирюзового платья, кажутся слишком тонкими. Да и вся фигура излишне хрупкая, почти болезненная. Они с принцем Эолом чем-то похожи. Возможно, цветом глаз? Однако я стою слишком далеко, чтобы понять, они зеленоватого оттенка океана или холодной синевы неба.
        Когда я подошла, принц даже не посмотрел в мою сторону, полностью игнорируя моё присутствие, а теперь берёт одну булочку, надкусывает и начинает жевать, наливая себе чай. Его кожа уже не сверкает, он больше походит на обычного человека.
        - Передай Энис, пусть почаще делает эту потрясающую выпечку.
        Я снова просто киваю. Если бы и хотела что-то ответить, то вряд ли смогла бы. Его слова сильно удивляют меня. И не потому, что он похвалил мои пирожки. Рецепт Лайлы действительно потрясающий. Скорее изумляет, что он знает имя прислуги. До этого я никогда не видела потомков Каида, но после тех ужасов, которых мы натерпелись от солдат этой страны, я не ожидала ничего хорошего, считая, что Квинтилии наверняка ещё хуже. Могущественнее и гораздо хуже. Однако принц помог мне в том коридоре.
        Мой интерес берёт верх, и я искоса поглядываю то на сына короля, то на картину. Он очень похож на изображённую там женщину. Его мать? Я помню рассказы, что она умерла. Эолу сейчас двадцать, и если я правильно помню, то он был совсем ребёнком, когда это случилось.
        Молодой человек передо мной хоть и является принцем, но сейчас одет совсем просто, из украшений лишь один серебряный перстень на левой руке. Кольцо кажется очень старым, а в центре, поблёскивая светлыми вкраплениями, вставлен большой, насыщенного оттенка лазурит. Камень мог бы подходить под глаза принца, если бы не глубина синего цвета.
        - Боишься меня? - Эол вроде не смотрит в мою сторону, но меня не отпускает чувство, что он наблюдает за мной так же пристально, как и я за ним.
        - Глупо было бы не бояться… - я замолкаю, не зная, как к нему обращаться, и принц замечает мою паузу, - Ваше… Высочество.
        Слова вырываются отрывисто и больше похожи на пренебрежительную насмешку, хоть и ненамеренно. Но что вышло, то вышло. Лучше не усугублять. Вот теперь молодой человек поворачивается ко мне, едва заметно приподнимая бровь. Я ещё ниже склоняю голову. Небеса, какая же я дура! Заткнись, Ойро, заткнись!
        - Дерзкая, значит.
        Он не улыбается, но и злости в его голосе я не слышу. Моё сердце нервно бьётся в груди, я с трудом сглатываю ком, образовавшийся в горле. Принц молча продолжает есть, а я молюсь про себя, чтобы он не решил испепелить меня прямо на месте. Эол скучающим взглядом лениво осматривает галерею.
        - Все портреты Каида сгорели при пожаре, когда правил Авит I Квинтилий - его праправнук. Теперь, спустя столько лет, не существует ни одного человека, кто бы мог точно сказать, как выглядел наш предок. Есть ли в нас сейчас хоть какая-то внешняя черта от него или Дар - это единственное, что осталось? - Молодой человек рассказывает медленно, поэтому я не уверена, что он делает это для меня, возможно, просто рассуждает вслух. Принц Эол задумчиво останавливает взгляд на мне, а я в это время жадно жду продолжения. - Я бы хотел взглянуть на портрет твоего Первого. Вдруг слухи не врут и Илос был уникален.
        - Я не… понимаю… я… - с силой сжимаю руки, но это не помогает унять дрожь.
        - Прекрати трястись, - жёстко приказывает сын короля. - Мне не нужно видеть твоё лицо, чтобы знать о происхождении. - какое-то время он молчит, а потом нехотя, но спокойнее поясняет: - Это моя особенность прямого потомка. Я просто чувствую каждый народ или отдельных людей. Как будто у каждого свой запах. По правде, бесполезная способность. Ты притворяешься теялийкой, но от них часто пахнет солёным морем. От тебя же веет… - он ненадолго задумывается, подыскивая подходящие слова, - грозовой ночью.
        Я ничего не отвечаю, переваривая информацию. Никогда не слышала ничего подобного.
        - Я хорошо запомнил этот запах с детства. Когда единственный раз мы встретились… - он задумчиво бубнит себе под нос, но, вспомнив о моём существовании, вновь поворачивается в мою сторону.
        Я не успеваю отвести взгляд и натыкаюсь на глаза цвета океана.
        - Так ты знаешь, как выглядит твой Первый?
        - Нет, Ваше Высочество. Но…
        Заткнись, Ойро! Заткнись!
        - …но я бы тоже хотела узнать.
        Он ещё раз задумчиво изучает меня с ног до головы, шумно втягивает полную грудь воздуха и разочарованно взмахивает рукой.
        - Можешь идти. Оставь поднос и просто… не попадись никому по дороге назад.
        Поклонившись напоследок, я как можно тише выскальзываю из галереи. В коридоре я позволяю себе привалиться к стене и тяжело выдохнуть. Принц Эол кажется не таким уж и плохим человеком, и эта мысль меня беспокоит. Гораздо проще было бы ненавидеть всю семью Квинтилий, не зная их.
        Глава 18
        Через продолговатую раму я смотрю на девушку, очень похожую на меня. У неё такой же овал лица, нос, брови и разноцветные глаза. Только кожа более светлая и чистая. На ней надето потрясающей красоты платье, а лоб украшает дорогая диадема, сверкающая розовыми топазами. «Ей всегда шёл этот камень», - странная мысль вяло появляется в моей голове.
        Девушка чем-то недовольна. Я чувствую исходящее от неё раздражение, но движения, когда она поправляет мягкие локоны волос, остаются спокойными. Она отлично себя контролирует.
        Теперь становится ясно, что это я сама наблюдаю за девушкой через зеркальную преграду в овальной раме. Я повторяю все движения за хозяйкой и смотрю на неё, сидящую на стуле перед туалетным столиком. Замечаю, что нахожусь в такой же роскошной комнате. На мне идентичное платье, и я чувствую, как голову стягивает диадема. В этот раз я - отражение девушки или…
        Может, моё подсознание воссоздаёт детские воспоминания, но с нынешним телом? Значит, Мальта права и я была из состоятельной семьи?
        Девушка наконец поднимает взгляд и смотрит прямо на меня.
        - Пожалуйста, - вдруг шепчет она. - Хватит меня мучить. Только не сегодня…
        Я отрываю взгляд от изысканного гребня в своей руке и непонимающе наклоняю голову, а двойник смотрит на меня внимательнее, обрывая фразу.
        - Это я-то тебя мучаю?! - вдруг злюсь я. - Это ты всё забыла! Мы бы здесь не оказались, если бы ты помнила! - уже кричу я на прошлую себя, резко упираясь ладонями в столешницу отчего небольшие склянки звенят.
        Девушка отшатывается от зеркала. Я слышу, как падает стул, на котором она сидела.
        - Соберись уже и вспомни! - раздражённо выдыхаю я, а потом тяну ворот своего платья. - Что за жуткий наряд…
        Плечи платья открыты, но топ закрывает грудь и плотно облегает шею. Оно такое неудобное, кажется, будто душит меня. Я вытаскиваю из волос несколько длинных шпилек, что неприятно колют кожу головы, и швыряю на туалетный столик.
        Девушка в зеркале продолжает разглядывать меня с испугом и сомнением. Я внимательно слежу за тем, как мой двойник наклоняется то в одну сторону, то в другую, будто сможет что-то понять, просто повертев головой. Затем открывает рот, пытаясь выдавить какое-то слово, но мешкает. Снова пытается, но лишь на третий раз всё-таки произносит одно-единственное имя:
        - Ойро?
        Вопрос повисает в воздухе между нами. Почему-то это кажется мне странным. Я хмурюсь, не зная, что ответить. И девушка бледнеет, видя мою неуверенность.
        Прерывая сон, Энис выдёргивает меня из кровати при первых лучах солнца. Я измучена приключениями прошлой ночи, потому что добралась до постели только за два часа до рассвета. А от дурацкого сна теперь ещё болит голова. Наставница, увидев оставшиеся на шее синяки от пальцев, недовольно поджимает губы и спрашивает, всё ли у меня хорошо. Следы удушения почти исчезли, однако ещё заметны, хотя я надеялась, что к утру они совсем пропадут.
        У меня занимает несколько минут, чтобы убедить исарийку в том, что эти синяки - единственные. Приходится также рассказать ей о встрече с принцем Эолом, но когда я передаю его слова, Энис ни на грамм не удивляется.
        - Он хороший мальчик. Точнее, уже мужчина, - отвечает женщина, замечая недоумение у меня на лице. - Я работаю здесь больше десяти лет, и он всегда был достойным наследником Дара. Когда-то давно он помог мне в… похожей ситуации. Принц Эол остро реагирует на насилие над женщинами.
        Она не вдаётся в подробности, а я не лезу с вопросами. Но, выйдя на кухню, я никак не ожидаю увидеть здесь, на столе, вчерашний поднос. Я легко узнаю его по керамическому чайнику и чашке, что сама выбрала ночью среди других сервизов.
        - Энис, это вчерашний поднос, который я относила принцу в галерею. Ты убрала оттуда посуду?
        - Нет, принц Эол вернул, - исарийка улыбается, видя моё озадаченное лицо.
        Для таких дел есть прислуга. Я работаю здесь уже не первую неделю и поняла, что во дворце никто палец о палец не ударит, чтобы помочь хоть в чём-то, а принц принёс поднос сам… я огибаю серебряное блюдо с посудой, глядя на неё с долей подозрения, предполагая, что молодой человек сделал это неспроста.
        - И какой он? - Мне стоит забыть о принце, но вместо этого я почему-то задаю новый вопрос.
        - Эол? Я знаю его с детства. Он был спокойным и замкнутым ребёнком, особенно после смерти королевы. Любит читать, в детстве много времени проводил в библиотеке. Сейчас же вырос в крепкого мужчину, которому не чуждо благородство.
        Энис говорит о нём с теплотой и даже нежностью, будто о любимом сыне или племяннике. Не стоило мне задавать этот вопрос. Я не хочу знать, есть ли в сыне короля добро или сострадание. Я уже видела, как по воле его отца в цепи заковали мой народ. Я встряхиваю головой, пытаясь выкинуть все мысли о принце из головы.
        В это же утро становится ясно, о каком празднике говорили солдаты ночью в коридоре. Уже через два дня состоится королевская свадьба. Дворец гудит как улей от потрясшей всех новости. Принц Демьян Квинтилий женится на принцессе Айле Калануа. И она уже едет сюда.
        Даже спустя три часа беготни по коридорам, бесконечных поручений Энис и других управляющих я не верю услышанному. Я отказываюсь это принимать, всё кажется нелепой шуткой. Но также во мне тлеет надежда, что девушка едет сюда вместе с армией, чтобы освободить своих людей. Освободить меня, Дарена, его отца и Мальту. Я пытаюсь сдерживать подобные предположения, но разгорающееся в груди воодушевление подавить не в силах. Моя принцесса прибудет, чтобы нас спасти. Эта мысль стучит в ушах вместе с ударами сердца. Я отметаю тревожное сомнение в дальние уголки сознания, как и вопрос, почему говорят, что невеста едет одна, не упоминая принца Даяна.
        Двое суток мы работаем, выбиваясь из сил. Готовим еду для праздника, таскаем цветы и украшаем Тронный зал. Когда я попала туда в первый раз, Мэй пришлось вернуться и утащить меня с дороги, потому что я застряла прямо в дверях, раскрыв рот от изумления и загораживая другим проход.
        Умопомрачительно высокие потолки. Стены выложены белым мрамором и украшены золотыми узорами. Потолок, покрытый алебастровой лепниной, подпирают шесть мраморных колонн. Зеркально отполированный пол не отражает свет только там, где лежит красная ковровая дорожка, простирающаяся через весь зал. Она упирается в возвышение, на котором стоит трон, а к нему ведёт высокая лестница. Сидящему там правителю наверняка прекрасно видно всё помещение и гостей. Резное, покрытое позолотой и обитое кроваво-красным бархатом кресло с высокой спинкой - единственный предмет мебели на помосте. Значит, остальные наследники вынуждены стоять. Позади на стене висит дорогой гобелен с символом солнца. Справа и слева идут огромные окна от пола и почти до потолка, которые ведут на просторные балконы. Когда мы украшаем зал, часть стеклянных створок оставляют приоткрытыми, и морозный воздух легко проникает внутрь, заставляя колыхаться полупрозрачные занавески. В этом белом Тронном зале так много света, что не остаётся ни одного тёмного уголка, где может укрыться тень.
        То, что новость о бракосочетании действительно не шутка, я, вместе с обитателями дворца и каждым жителем Церы, убеждаюсь, когда вечером за день до свадьбы начинают звонить колокола.
        - Они пробили двенадцать раз, значит, свадьба начнётся завтра в полдень. Принцесса уже приехала, - рассказывает мне Хана, нетерпеливо ёрзая на стуле за ужином. - Не терпится её увидеть!
        - Я слышала, также прибыли правители Исара, - Мэй поворачивается к Энис, и та, улыбаясь, кивает.
        Заталкивая в рот еду, я внимательно прислушиваюсь к разговору, вспоминая, что Исаром правят родственники Мальты, а именно семья Эгеланн. Сейчас на троне сидит король Оливер и королева Алисия Эгеланн. Именно она является прямым потомком Исара. У них трое сыновей, самому старшему шестнадцать лет. Спасибо, Рой, что терпеливо заставлял меня учить историю Континента.
        - А что слышно о семье Юн из Теялы? - вдруг вырывается у меня.
        - Они не приехали, - расстроенно качает головой Хана.
        - И правильно сделали. Это же абсурд… - хмыкает Мэй.
        - Ш-ш-ш! - шипит Энис на девушку. - Думай, что и где ты говоришь.
        Исарийка правильно её предупреждает, но сама я полностью согласна со старшей из сестёр. Означает ли прибытие семьи Эгеланн, что они поддерживают эту свадьбу, хотя она идёт вразрез с привычными правилами?
        - Ойро, а что ты думаешь? - спрашивает Хана, застав меня врасплох. - Ведь она твоя принцесса.
        - Я… я не хочу этого, - честно признаюсь я. - Это неправильно.
        - Хоть ты мне и не нравишься, но я согласна, - отзывается Мэй, не отрывая взгляда от тарелки.
        - Да чем я тебе не угодила?! - вспыхиваю я, не понимая её ненависти.
        - Лично ты - ничем, я не люблю всех илосийцев, - отрезает теялийка, а Хана пытается успокоить сестру.
        Я вопросительно смотрю на младшую девушку в поисках подсказки. Её глаза затравленно мечутся между мной и Мэй.
        - Девочки попали сюда из-за илосийца, - ровным голосом поясняет Энис, прекращая наш немой обмен взглядами.
        - Как это? - не понимаю я.
        - Не надо, Энис, - неодобрительно говорит враждебно настроенная служанка, но исарийка осаждает её тяжелым взглядом.
        - Это тебе пора перестать злиться, Мэй. Ничего не исправить, а вы всё сделали правильно, даже если последствия оказались ужасными! Хочешь сказать, что поступила бы по-другому, будь возможность обратить время вспять и исправить ситуацию?
        Теялийка недовольно поджимает губы, но не возражает, возвращаясь к ужину.
        - Хана и Мэй были на границе Илоса и Теялы с небольшой группой других путешественников, - начинает рассказывать Энис. - Это случилось год назад. Тогда им попался илосиец, который пытался сбежать от отряда каиданцев. Противостояние между вашей страной и нашими нынешними хозяевами началось не в этом году, как может показаться. Оно длится уже около шести лет. Тот человек попросил помощи у девушек и их друзей.
        Я перевожу взгляд на Хану, и та кивает, подтверждая историю, а Мэй продолжает игнорировать беседу.
        - Они пожалели семнадцатилетнего мальчишку и попытались спрятать. Однако илосиец был напуган и не рассказал, что случайно сильно ранил своим Даром одного из Смотрителей. Хану, Мэй и остальных теялийцев назвали сообщниками за укрытие преступника и притащили во дворец.
        - А как же суд? - недоумённо бормочу я. - Можно же было доказать вашу непричастность, и если мальчик сделал это ненамеренно, то…
        - Ты ещё ничего не поняла?! - резко обрывает моё бормотание Мэй. - Суд давно не выносит справедливых решений, иначе мы с сестрой здесь не оказались бы, а голова илосийца всё ещё была бы у него на плечах.
        Я хочу что-то возразить, но, открыв рот, осознаю, что мне нечего сказать. Я ведь даже не знаю, что в действительности происходило на Континенте все эти годы. Мы жили на Островах, отрезанные от остальных стран. Да я о себе толком ничего не знаю!
        Мэй без издёвки согласно кивает, догадываясь о моих сомнениях, и возвращается к еде. Хана бросает на меня сочувственный взгляд. Они с Энис продолжают трапезу молча.
        - Извини, мне правда очень жаль, - зачем-то говорю я.
        - Лучше ешь, а то всё остынет, - всё так же, не поднимая на меня глаз, сухо, но уже без былого раздражения отвечает Мэй.
        Мы заканчиваем ужин в тишине, а я гадаю, возможно ли пробраться перед свадьбой к принцессе Айле. Однако прекрасно понимаю, что нельзя. Всё западное крыло, в котором она остановилась, оцеплено. Там несут охрану не только воины Каидана, но и илосийцы, что прибыли с девушкой. И даже если удастся к ним подойти, то всё равно я лишь служанка во дворце в Цере, пусть и соплеменница. Если я сниму маску, что категорически запрещается, если открою лицо…
        Я остаюсь никем. Мне не позволят поговорить с принцессой.
        Глава 19
        Закончив скудный ужин, я мою за собой посуду и, дождавшись пока остальные отправятся в общую спальню, выскальзываю в коридор. Слуги едят позже всех, поэтому дворец уже погрузился в ночную тишину. Б?льшая часть свечей на стенах затушены. После недавней встречи с принцем Эолом я двигаюсь по переходам гораздо осторожнее, не желая встретиться ещё с кем-то из королевской семьи. Пока не так поздно, и время от времени навстречу попадаются другие слуги и стража, но никто не обращает на меня внимания. Уверена, присутствие во дворце воинов из Илоса нервирует каиданцев, поэтому сегодня никто из них не рискнёт покинуть свой пост ради того, чтобы попытаться повеселиться со служанкой.
        Я знаю, что у меня нет ни единого шанса пообщаться с принцессой, но вряд ли я сегодня усну, поэтому не могу удержаться, чтобы не взглянуть на неё хоть одним глазом. Может, она ненадолго выйдет из своих покоев. Вряд ли мне ещё когда-либо выпадет подобный шанс. Сразу после свадьбы я могу попытаться вытащить Дарена из тюрьмы, потому что местная стража будет занята, продолжая следить за илосийцами.
        Из ближайшей кладовки я беру несколько шерстяных пледов, чтобы притвориться, будто иду по какому-то поручению, а затем сворачиваю в западное крыло. Несколько каиданцев провожают меня взглядами, но никто не останавливает и ничего не говорит. Потом я попадаю в пустой короткий коридор. Здесь никого нет, будто пространство специально оставили пустым, чтобы держать воинов двух стран подальше друг от друга и предотвратить любой возможный конфликт. Замечаю нескольких слуг и с облегчением выдыхаю, понимая, что не буду казаться слишком подозрительной. Вряд ли меня убьют, если поймают, но и лишнюю порку заработать не хочется.
        Проскальзываю в потайной проход для слуг и выбираюсь наружу в нужном месте. Эта дверь находится в незаметном углублении, так что её даже днём тяжело разглядеть, а сейчас она совсем скрыта в сумраке. Отсюда открывается вид на коридор, в котором ровным строем вдоль стены стоят илосийцы. Одетые во всё чёрное, они сами похожи на теневых призраков. Только их редкие движения доказывают, что я смотрю на живых людей.
        В отличие от каиданских солдат, воины моей родной страны не такие крупные. Они стройнее, но с крепкими мышцами, а тела плотно облегает чёрная кожаная броня. На плечи накинуты длинные шерстяные мантии, в которые можно закутаться в случае необходимости, потому что форма илосийцев не рассчитана на зимнюю погоду. Хоть дворец и отапливается каминами, но в коридорах всё же прохладно. Мужчины вооружены простыми, едва заметно изогнутыми мечами, а на груди видны перевязи кинжалов. Шлемов охранники не носят, покрывая головы капюшонами, когда требуется. Нижние половины лиц скрыты плотными чёрными масками. Заметно, как светлые глаза сородичей блестят в сумраке, отражая неяркое пламя свечей. Мне хочется подойти и заговорить с ними. С теми, кто пришёл из самого Илоса. Но я знаю, что не могу.
        Почти все свечи в коридоре потушены, но оставшихся достаточно, чтобы я видела двойные двери в покои принцессы. Отмечаю выбивающуюся из-под них полоску света. Сердце трепещет от мысли, что она не спит и может выйти. Однако надежда постепенно исчезает, когда минуты превращаются в час, второй, но так ничего и не меняется.
        Я начинаю зевать, понимая, что бесполезно трачу время. Переминаюсь с ноги на ногу, и, когда уже решаю уйти, дверь неожиданно распахивается. Слишком шумно втягиваю в себя воздух и замолкаю, наблюдая, как тонкая изящная рука упирается высокому мужчине в грудь и выталкивает его за пределы комнаты. Мужчина не сопротивляется, медленно пятится назад. На нём, как и на других, надета чёрная броня, а на поясе висит изогнутый меч. Плаща нет, поэтому я жадно разглядываю крепкую фигуру, широкие плечи и удивительно длинные чёрные волосы, доходящие до лопаток. Илосиец стоит ко мне спиной, так что лица не видно, и возраст не определить, но я знаю, что это не принц Даян. Будь он здесь, даже прислуга была бы в курсе.
        Я закусываю губу от разочарования, когда принцесса Айла остаётся в покоях, выставив за дверь мужчину. В итоге я не вижу ни её саму, ни лица её гостя. Они о чём-то переговариваются, и я решаюсь на отчаянный шаг: покидаю нишу и прячусь за поворотом. Но когда я воровато выглядываю из-за угла, дверь закрывается, не позволяя взглянуть на девушку. Мужчина же оборачивается, из-за чего я вновь моментально прячусь в тень.
        Страх, что он меня заметил, сжимает сердце. Дыхание становится слишком громким и частым, я глотаю воздух мелкими порциями. Понимаю, что должна уходить как можно быстрее, но боюсь шевельнуться. Я считаю до двадцати, прикрываю глаза и успокаиваюсь, когда не слышу тревоги или оклика, приказывающего выйти.
        Всё в порядке. Никто меня не заметил.
        Я делаю шаг вперёд, чтобы вновь скрыться в нише, а потом уйти через проход для слуг, и тут же врезаюсь в грудь того илосийца. Это происходит так неожиданно, что я не успеваю испугаться, лишь неловко ойкаю и верчу головой, оглядывая пространство рядом с ним. Готова поклясться, что мужчины там не было. Он словно вышел из самих теней. Я вспоминаю, как нужно себя вести, отступаю на широкий шаг, прижимаю к груди пледы и склоняюсь в глубоком теялийском поклоне. Удивляюсь, как меня угораздило попасть в такую ситуацию во второй раз.
        - Мы ясно дали понять, что не нуждаемся в слугах, - спокойно говорит гость принцессы, однако поднять голову и взглянуть ему в глаза я не рискую, хотя голос кажется достаточно молодым.
        К счастью, на мне есть маска, и всё, что нужно, - это продолжать смотреть в пол и улучить момент, чтобы проскользнуть мимо. Тогда даже если меня решат наказать, то вряд ли смогут найти среди остальной прислуги.
        - Прошу прощения, я новенькая и свернула не туда, - слова выходят хриплыми и настолько неприятно звучат, что мне хочется сглотнуть, но в горле пересохло.
        - Выпрямись. Я не принц и не лорд, чтобы мне кланяться, - тон илосийца вряд ли можно назвать дружелюбным, но почему-то я не чувствую опасности.
        Подчиняюсь приказу, но голову продолжаю держать низко опущенной, хотя осторожно втягиваю носом воздух. Готова поклясться, что от мужчины слабо, но пахнет морской солью. Этот запах витал в Городе. Запах океана. Сейчас он едва заметен, но я прожила, вдыхая его шесть лет, и не спутаю ни с чем другим.
        - Ты теялийка?
        Внезапный вопрос сбивает меня с мысли, и я слабо киваю в ответ.
        - Дай мне один плед.
        - Что? - растерянно переспрашиваю я.
        - Дай мне один плед, - медленнее, но настойчивее повторяет илосиец.
        Не дождавшись реакции, он сам протягивает руку и вытаскивает одно из двух покрывал, которые я прижимаю к груди. Цепляюсь за ткань так сильно, что молодому мужчине приходится приложить усилия. Я избегаю прикосновений его пальцев, с удивлением отмечая, что его кожа светлее моей и других илосийцев.
        - Зачем… - начинаю я.
        - Помолчи.
        Вздрагиваю всем телом, когда из-за ближайшего поворота появляются двое каиданцев, один из которых несёт подсвечник, чтобы видеть путь. Они замечают меня и ускоряют шаг. Я сжимаюсь, понимая, что не смогу сбежать.
        - Это стандартный обход, - тихо шепчет илосиец, выходя чуть вперёд навстречу стражникам. - Тебе пора.
        - Эй ты! Стой на месте! - рявкает один из них, когда я пытаюсь последовать совету и скрыться.
        Мне стоило бы со всех ног рвануть в проход, но я замираю, как испуганный кролик, понимая, что побег вызовет ещё больше подозрений.
        - Кто ты и какого чёрта делаешь в этой части дворца?!
        - Я её попросил, - спокойным тоном встревает мой собеседник, забирая всё внимание на себя.
        Каиданцы тут же переводят взгляды на него. Я осмеливаюсь поднять глаза, чтобы хоть мимолётно взглянуть на лицо человека, который решил мне помочь, но он опять стоит спиной ко мне.
        - Я поймал первую попавшуюся служанку и попросил принести плед, - сухо повторяет молодой илосиец, пользуясь растерянной заминкой каиданцев. - Принцесса любит читать допоздна, сидя в кресле, а погода у вас отвратительная. Камин недостаточно прогревает её покои.
        Один из стражников переводит взгляд на меня, но былая злость и подозрительность сменяется кислым выражением лица.
        - Хорошо. Иди и больше не смей шастать по западному крылу, - бросает мне тот.
        Я моментально кланяюсь и ускользаю в проход для слуг так быстро, как могу, пока они не передумали и не решили меня наказать просто так.
        - Что-то случилось?
        Я замираю, узнав новый голос. Его едва слышно, а мне бы стоило уйти, пока есть возможность, но я приникаю к оставшейся от незакрытой двери щели и задерживаю дыхание, чтобы лучше разобрать слова.
        - Ваше Высочество, мы застали здесь… - отвечает один из стражников.
        - Ваши люди делают неприлично частые обходы, - холодно обрывает его илосиец. - Принцесса не может покинуть свои покои, чтобы через каждые пять минут не наткнуться на любопытные взгляды ваших людей. Вы уже оскорбляете семью Калануа, торопя эту свадьбу и игнорируя наши традиции. А теперь ещё ждёте, что принцесса станет сносить то, как её разглядывают, словно трофей.
        Голос мужчины остаётся ровным и спокойным, но я прекрасно слышу, что под этой сдержанностью таится неприкрытая угроза.
        - Идите, - приказывает принц Эол солдатам. - И уменьшите частоту обходов. Думаю, наши гости сами могут за себя постоять. Наша защита им не нужна.
        Последняя фраза приправлена вялой улыбкой, из-за чего сказанное похоже на насмешку. Сквозь узкую щель я с трудом могу разглядеть принца. Он облачён в расстёгнутый чёрный мундир, под которым видна белая рубашка. Светлые волосы блестят из-за пламени ближайших свечей.
        - Я бы хотел встретиться с Айлой. Мне нужно поговорить с принцессой, - говорит Эол, когда они остаются одни, а илосиец отворачивается, чтобы уйти.
        - Уже поздно, принц. Я сделаю вид, что не слышал этой непристойной просьбы.
        - Я знаю, что вы, илосийцы, любите ночь и ещё не спите в это время. Так что не пудри мне мозги, что принцесса уже в кровати.
        - Не повезло твоему брату, раз ты считаешь, что ломиться к его невесте в комнату в ночь перед свадьбой - правильная идея, - сухо парирует молодой мужчина.
        Я закусываю губу, боясь, как бы его не наказали за такую фамильярность по отношению к младшему принцу Каидана. Но то, как он держится перед потомком Первого, не склоняя головы, подсказывает, что это не простой солдат.
        - Я уже и забыл, какая у Калануа неотёсанная свита, - парирует Эол, растягивая губы в опасной улыбке.
        Свита?
        В памяти всплывают рассказы Элиота о том, что в Илосе у правителей есть трое приближённых. Об их связи ходят непонятные слухи. Не может же быть, чтобы этот человек действительно оказался любовником принцессы Айлы?
        Тихий смешок - единственная реакция темноволосого на попытку его оскорбить.
        - Говоришь мне что-то о приличиях, когда сам намерен спать в комнате невесты моего брата, - Эол не спрашивает, а утверждает.
        - Намерен. Чтобы убедиться, что ты не посмеешь к ней сунуться, - бросает правду илосиец.
        Он всё время говорит одним и тем же скучающим тоном, словно его никак не страшит факт, что он стоит во дворце королевской семьи, чьи военные корабли бесцеремонно оккупировали порт его страны.
        Я тихо выдыхаю, когда наглая улыбка сползает с лица Эола. Он понимает, что ничего не добьётся, и недовольно сводит брови. Я запоминаю всё, что услышала, удивляясь странному желанию младшего принца увидеть Айлу. Боюсь, что меня заметят, поэтому как можно тише отступаю и перехожу на бег, как только убеждаюсь, что моих шагов никто не различит. Я позволяю себе остановиться и отдышаться, лишь будучи уже далеко от западной части дворца. Приваливаюсь к стене одного из узких коридоров и сползаю на пол, ощущая болезненное сердцебиение и слабость в ногах.

* * *
        И вот наступает день свадьбы. День, которого я ждала и страшилась, не зная, что за ним последует.
        Слуги трудятся с самого утра. Мы накрываем столы с угощениями в Тронном зале, расставляем вазы с цветами, встречаем гостей и организуем группе музыкантов места слева в углу помещения. Позади располагается хор.
        За час до полудня в зале уже полно людей, и мы работаем, разнося напитки и стараясь казаться незаметными. Большинство служанок сейчас делают то же самое, что и я. Десятки безликих теней в одинаковых платьях скользят среди сотен гостей, пока те шепчутся, обсуждая свадьбу, разговаривают между собой или громко спорят. По периметру всего помещения выстроены солдаты, и ещё четверо охранников стоят перед лестницей к трону. Судя по нарядам, все присутствующие являются высокопоставленными чиновниками, советниками и генералами. На мужчинах надеты строгие мундиры или богато украшенные кафтаны. Женщины облачены в красивые платья из дорогих тканей, но при взгляде на туго затянутые корсеты я начинаю понимать, почему они особо ничего не пьют и не едят. Почти все гости - каиданцы, но неподалёку от помоста я замечаю и небольшую группу исарийцев. Слуги приносят стулья для правителей Исара, чтобы те не утруждали себя, стоя в ожидании начала церемонии.
        Затем прибывают король Оливер и королева Алисия, без детей. По виду их возраст приближается к сорока. В светлой бороде Оливера заметны несколько седых прядей. У монарха Исара короткие волосы песочного цвета, квадратный подбородок и достаточно добродушное выражение лица. Однако он поджимает губы каждый раз, как обводит серьёзным взглядом зал. Я помню, что один из основных цветов Исара - зелёный, поэтому на короле красуется подходящий по оттенку кафтан, богато расшитый золотой вышивкой. Алисия чаще улыбается и производит впечатление доброй женщины. Она в меру худая, и у нее тёплые карие глаза, а прекрасное изумрудное платье хорошо оттеняет длинные светлые локоны, подчёркивая их медные переливы. Цвет её волос напоминает мне о Теренсе, и настроение тут же ухудшается, когда перед глазами проносятся картины смерти друга. Я спешу отвернуться от семьи Эгеланн, продолжая двигаться по залу.
        - Принеси мне вина. Да поживее!
        Один из советников ставит пустой бокал мне на поднос, даже не взглянув в мою сторону. Я кланяюсь и спешу выполнить поручение, но когда приношу наполненный фужер и с поклоном подаю его, мужчина продолжает разговор, демонстративно игнорируя моё присутствие. Мне приходится дожидаться в неудобной позе, пока он не соизволит обратить на меня внимание. От злости хочется плеснуть это вино ему в лицо. Но я терплю, потому что если устроить такое посреди королевской свадьбы, то можно сразу самой падать на меч одного из охранников. Советник наконец забирает бокал, и я ухожу, проклиная про себя весь его род на несколько поколений вперёд.
        Раздаётся звон первого колокола, и гости затихают, расходясь по обе стороны от красной дорожки в центре помещения. Именно по ней пройдёт королевская семья. Я встаю с правой стороны, теряясь среди придворных. Двери распахиваются, и в зал входит правитель Каидана. Я не могу его видеть, но слышу, как в тишине все напрягаются, склоняясь в учтивых поклонах.
        С его появлением в зале моментально становится светлее. Среди шуршания одежды я слышу твёрдые шаги и металлический звон, возможно, от меча на поясе. Солдаты, охраняющие лестницу, расступаются перед королём, и тот неторопливо поднимается вверх. У него широкие плечи, с которых свисает тяжёлая мантия рубинового цвета с золотой вышивкой. Ткань цепляется за ступени и тянется за мужчиной. Я не вижу его лица, потому что правитель Каидана ни разу не поворачивается к своим подданным и гостям, пока не добирается до самого верха. И только после завершения непродолжительного пути, в гробовом молчании, Клетус оборачивается и властным взглядом обводит помещение. Одно его присутствие словно увеличивает давление в Тронном зале. Тишина становится не просто звенящей, а тяжёлой. Она ложится на плечи, придавливая к полу. Заставляет склоняться ниже. Я не выдерживаю и приподнимаю взгляд, чтобы рассмотреть Клетуса Квинтилия. Прямого потомка Каида и нынешнего короля Каидана.
        Мужчина на возвышении кажется немногим старше Роя. Короткие волосы уже поседели, борода средней длины, но аккуратная. Он очень высокого роста, может, около ста девяноста сантиметров, прикидываю я. И крепкого телосложения. Видно, что по силе король не уступает молодым и регулярно тренируется. Недаром говорят, что правители Каидана любят опираться на свою военную мощь. Жёсткий рот сжат, а уголки губ опущены вниз, словно Клетус давно не улыбался, если вообще когда-либо это делал. Вокруг голубых глаз хорошо видна сеть морщин. Кожа сверкает золотыми бликами, ясно давая понять, что перед нами стоит не обычный человек. Голову его венчает массивная золотая корона с огромными рубинами. Традиционные цвета Каидана - красный, золотой и белый. Но по сравнению с алой мантией мундир с аксельбантами кажется на несколько оттенков темнее, больше напоминая цвет густой крови.
        Я отрываю от короля взгляд, когда в зал проходят ещё двое. Наследный принц Демьян и его младший брат Эол. Их кожа также мерцает, но они одеты проще, почти по-солдатски строго: в чёрные мундиры простого покроя, однако из дорогих тканей, с золотой вышивкой и эполетами. По бокам висят короткие мечи в богато украшенных ножнах.
        Когда в Тронный зал зашёл король, то толпа зрителей молчала в каком-то напряжённом страхе, но при появлении принцев каиданцы вздыхают с благоговением и надеждой на наступление новой эры.
        Демьян больше похож на отца: немного угловатое лицо, голубые глаза, жёсткая линия рта, прямой нос и тяжёлая челюсть, которую смягчает короткая светлая бородка. Волосы, как и у брата, цвета тёмного золота, но короче и аккуратно зачёсаны назад. Он привлекателен, но суровой и холодной мужской красотой. Поднявшись к отцу, наследник встаёт справа, а по другую сторону, заложив руки за спину, встаёт Эол. Теперь, сравнив его с отцом и братом, я понимаю, что младший принц больше пошёл в мать. Лицо чуть мягче, глаза чуть грустнее, странного морского цвета. Волосы всё так же слегка растрёпаны. Он приглаживает выбившуюся прядь и со скучающим выражением поглядывает в окно. Я прослеживаю за его взглядом и вижу, как за стеклом на землю падают мягкие снежные хлопья. Вряд ли снег пролежит долго, ещё не достаточно холодно.
        Все выпрямляются в ожидании королевской речи.
        - Сегодня мы собрались в честь особенного события. Свадьбы моего старшего сына Демьяна и принцессы Айлы Калануа! - голос Клетуса прокатывается по залу, эхом отражаясь от стен и потолка. Именно таким тоном Рой отдавал нам приказы. Минимум эмоций, доходчивое донесение информации. - Впервые будет заключён союз между людьми разных стран, и даже больше! Брак между прямыми потомками Первых. И этот альянс станет началом объединения всего Континента!
        Голос короля становится громче. Клетус делает уверенные перекаты интонации, акцентируя на нужных словах вроде «объединения» и «потомков Первых». Толпа судорожно вздыхает, внимая его обещаниям. Невозможно понять, страх это, недовольство или одобрение.
        - И это только первый союз среди многих. Мы - Каидан, больше всего чтившие правила, - решили объединиться с самыми отверженными илосийцами и помочь им! Они больше не будут жить отшельниками! Мы возьмём их под свою защиту! Под свою опеку!
        Злость клокочет во мне, отзываясь на каждое слово тирана и захватчика. Он называет этот союз подарком нам? Отверженным?! То есть он официально объявляет вторжение в мою страну защитой? Металлический поднос скрипит у меня в руках. Только остатки благоразумия держат меня сейчас на месте.
        - Поприветствуйте! Принцесса Айла Анэхита Калануа, наследница Дара Илоса.
        Толпа взрывается овациями в предвкушении увидеть скрытую ранее девушку, невесту и будущую королеву. Двери вновь распахиваются. Музыканты затягивают приятную мелодию.
        Анэхита - «безупречная».
        Айла - «лунная».
        Безупречная Луна.
        Эти слова возникают в сознании, словно всегда были там. Гости, затаив дыхание, следят за девушкой, вошедшей в Тронный зал.
        Глава 20
        Платье принцессы цвета песка на закате мягко струится вокруг лодыжек. Верхняя часть, богато украшенная бисером и драгоценными камнями, плотно облегает тонкую фигуру, а ниже - юбка в пол из лёгкого шифона, который приходит в движение от каждого шага. С топа блестящий бисер переходит на подол неравномерно, словно сверкающий дождь стекает по ткани. Лишь руки девушки остаются открытыми, но с плеч и по полу за ней тянется полупрозрачный шлейф, а на голову и лицо накинута плотная вуаль, сквозь которую можно разглядеть только блеск диадемы и чёрные волосы, мягкими волнами спадающие по спине до поясницы. У меня в груди разливается благоговение, когда я замечаю, что светлая кожа невесты слегка сверкает, но это мерцание слабее, холоднее, как… Луна. Серебряная Луна. Толпа ахает, среди гостей проносится восхищённый шепот.
        Принцесса двигается с изяществом и лёгкостью. Спина у неё прямая, а осанка гордая. Мелодичный звон браслетов на запястьях вторит разливающейся по залу музыке, а драгоценные камни в кольцах отражают солнечный свет. Когда, поднявшись по лестнице, девушка застывает напротив жениха перед королём Клетусом, я отмечаю, какая же она хрупкая рядом с ними. Эол единственный остаётся стоять чуть в стороне. С недоумением вижу, как младший принц втягивает носом воздух и удивлённо распахивает глаза.
        Интересно, похож ли её запах на мой? Запах грозовой ночи… Мне не хочется принимать что-либо от семьи Квинтилий, но эти слова словно подарок, который тяжело выкинуть из головы и сердца.
        Взгляд принца Эола проходится по толпе, и едва я успеваю заострить на этом внимание, желая узнать, что он ищет, как понимаю, что в зале нет ни одного илосийца. Ни одного охранника или приближённого, сопровождающего принцессу. Я кручу головой, пытаясь заметить хоть одного соотечественника, затерявшегося среди гостей, но никого нет. Куда они все делись? Что может быть важнее защиты в логове врага?
        Король поднимает руки, музыка и толпа мгновенно затихают.
        - Сочетать браком этих молодых людей нам поможет Мальта Сильвия Эгеланн! Она также будет содействовать нам, потомкам Каида, в объединении Континента.
        Даже страх перед Клетусом не может утихомирить гам, который поднимается в зале. Все знают историю Сильвии, но никто точно не ожидал увидеть её потомков. Особенно Эгеланны. Оливер и Алисия в явном недоумении начинают переговариваться.
        Постепенно план короля Каидана становится всё очевиднее. Он хочет подмять под себя все страны. Самым опасным противником является Илос, но после свадьбы его Дар перейдёт к наследнику трона Демьяну. Способности нельзя отобрать, их можно передать только добровольно, как и говорила Мальта, но брак… Этот союз скрепляется священным ритуалом - песней Варайя, и после неё Дар получает супруг или супруга без разрешения. Если потомок Илоса отдаст свою силу потомку Каида, то линия изгнанного Первого станет неполной и никогда, даже в будущем не будет ровней остальным, а наследники Каида завладеют слишком большой властью, совмещая Дары двух линий.
        Брачная песня Варайя. «Это как битва сил. Тот, у кого Дар, душа и тело окажется мощнее, забирает способности второго», - вспоминаю я легенды, которые Мальта рассказывала детям на площади. Но в этот раз бой явно окажется неравным. Демьян - первый сын, Айла - вторая дочь. Никогда ещё не случалось, чтобы второй ребёнок был сильнее первого. Принц заберёт Дар невесты, а она останется заложницей.
        Потомки Исара, приехавшие на свадьбу, тоже просчитались, думая, что Клетус воспринимает их как союзников. Я отмечаю, как бледнеет Алисия и каким злым выглядит теперь Оливер. Только что им буквально в лицо бросили новость, что они станут лишь «одними из», будут подчинены потомками Каида и объединены под их началом в общее государство. Может, не прямо сейчас, но в ближайшем будущем очередь дойдёт и до них. Охранники-исарийцы, чувствуя напряжение, плотнее обступают своих правителей. Уже есть вероятность, что эта свадьба может закончиться совсем не так, как мы ожидаем. Пока разве что теялийцы находятся в относительной безопасности и понимают всю ситуацию, раз сразу показали свою позицию и не приехали на торжество.
        Откуда-то из-за трона появляется Мальта. Надежда, что я смогу подобраться к ней в толпе гостей и поговорить о Дарене, тает. К королевскому помосту мне не подойти.
        Женщина одета скромно, но в новом красном платье с белой ритуальной накидкой сверху. Глаза обведены чёрным, а от губ вниз по шее тянется толстая полоса белой краски. Руки разрисованы белыми узорами и письменами. Об этом она говорила? Поэтому она должна была быть здесь?
        - Начнём! - В голосе Клетуса проскальзывает раздражение, придворные чувствуют это и затихают.
        Я натыкаюсь на взгляд принца Эола. Его прищуренные глаза и пристальное внимание словно говорит, что он узнал меня. Касаюсь пальцами маски, проверяя, на месте ли она, а затем осторожно прячусь за высоким мужчиной.
        Король занимает место на троне, а младший принц, вновь заложив руки за спину, остаётся стоять подле него. Жених и невеста спускаются на площадку в середине лестницы, поворачиваясь боком к зрителям и глядя друг на друга. Мальта занимает место рядом, спиной к трону, лицом к гостям. Исарийка разводит руки, очерчивая полный круг, и затягивает протяжную ноту Варайи - Песни Соединения. Эту же ноту подхватывает хор, стоящий позади музыкантов внизу. Одна протяжная, пока низкая нота заполняет зал.
        - Нет, Мальта, пожалуйста, нет…
        Тихо шепчу я в надежде, что она услышит мою мольбу. Если старуха сделает это, у нас с Дареном больше не будет дома, куда мы сможем вернуться. Я никогда не увижу Илос таким, каким он должен быть. Мальта резко бьёт себя в грудь, напряжённо разводя руки, и затягивает вторую, а потом третью ноту. Хор вторит ей.
        В Варайе всего одиннадцать нот. Особенное число. Это две единицы, символизирующие двух разных людей, но если их сложить, то получится двойка, как два сердца, соединённые в одно. После песни нужно будет сомкнуть руки новобрачных и скрепить союз, силы жениха и невесты сольются и уйдут к Демьяну. Если они продолжат, принц Даян станет «неполным», так как часть Дара Илоса навсегда уйдёт из крови правящей семьи, и в одиночку он не сможет выстоять перед Каиданом.
        Род Калануа падёт.
        В горле встаёт ком от каждой новой мысли. Мальта упоминала это как возможную теорию, но я не понимаю, откуда во мне такая уверенность. Не припомню, чтобы в прочитанных мной на Островах книгах много упоминалось о воздействии Варайи на Первых, но чувство приближающейся катастрофы заставляет панически оглядывать собравшихся. Верчу головой в поисках чего-то или кого-то, с чьей помощью можно остановить церемонию. Я стискиваю поднос пальцами, в панике уже думая бросить его в Мальту, чтобы она прервала песню, и таким образом получить хоть мимолётную передышку.
        Исарийка чертит ещё один знак. Шестая нота. Меня потряхивает от неизбежности происходящего. Воздух кажется вязким.
        Двери зала с грохотом распахиваются, и седьмая нота обрывается на середине. Я вместе со всеми присутствующими вздрагиваю и поворачиваюсь к каиданцу, прервавшему священную песню. Король Клетус грозной скалой поднимается с трона.
        Судя по отличительным знакам на чёрном мундире, вошедший - не простой солдат. Это генерал, а седина в волосах говорит о большом опыте, поэтому никто не пытается остановить мужчину, когда он в полной тишине взбегает по лестнице прямо к королю и шепчет ему что-то. Праздничная форма нарушителя спокойствия помята, кое-где видны какие-то пятна и грязь. Эта заминка даёт мне возможность вновь дышать. Генерал заканчивает доклад, получает тихий ответ повелителя и так же быстро уходит, исчезая за высокими дверьми. Я содрогаюсь, когда замечаю широкую улыбку Клетуса.
        - Мне сообщили замечательные новости! - он даже хлопает в ладоши, не в силах сдержать восторг. - Принц Даян решил почтить нас своим присутствием и явился на свадьбу сестры! Попросим его зайти!
        Принцесса Айла так резко оборачивается в сторону входных дверей, что длинные серёжки и крупные бусины на вуали звенят. Что-то пошло не по плану. Надеюсь, он у них вообще был, этот план.
        - Принц Даян…
        Даян - «высший суд».
        - …Герей…
        Герей - «достойный».
        - …Калануа!
        Даян Герей Калануа - «Достойный высший суд».
        Словно кто-то моим голосом подсказывает в голове. Я силюсь подумать над этим, но гул толпы и мысли уходят куда-то на задний план, когда я замечаю его.
        Взрослый мужчина с прекрасным лицом, привлекательнее которого я не видела. Но красота его тёмная и дикая, как пустынная буря. Так притягивать и отталкивать одновременно может разве что Жнец, который предлагает тебе руку, чтобы отвести на тот свет. Мне чудится, что сам Илос вернулся и решил прервать этот абсурд. На Даяне чёрная лёгкая броня, как и на других илосийцах, что стояли у покоев принцессы. По телосложению он крепче своих солдат и ни капли не уступает Демьяну и Эолу. Б?льшая часть тёмных волос перекинута на левую сторону. Пряди цвета воронова крыла такие длинные, что мягкими волнами ложатся на плечи. Лицо гладкое, без щетины, прямой нос, выразительная линия нижней челюсти и притягательные светло-серые глаза, словно светящиеся изнутри. Оливковая, как у меня, кожа принца не сверкает вовсе. В его присутствии тишина становится такой же тяжёлой, как и при появлении Клетуса. И сейчас я чувствую, что передо мной находится пусть и будущий, но мой король.
        Однако, опустив взгляд, я с ужасом замечаю на его запястьях оковы из того же серо-чёрного металла, как у жгутов. Но если магические путы были лишь полосками толщиной в палец, то браслеты этих кандалов обхватывают руки мужчины от кисти и до середины предплечья. Неужели обычных жгутов недостаточно, чтобы сдержать его силу? Я с ужасом гадаю, сколько же безумия кроется в этих оковах. Вскидываю глаза на Мальту, которая, очевидно, также не ожидала увидеть Даяна, но в её взгляде читается гордость. Она смотрит на мальчика, которому когда-то рассказывала сказки. Губы женщины растягиваются в робкой, но такой искренней улыбке, что у меня щемит сердце.
        Принца ведут двое солдат-каиданцев, но он не сопротивляется. Не говорит ни слова, когда стражи подводят его ближе к возвышению и давят ему на плечи, заставляя преклонить колени. Даян только усмехается и позволяет им это, но даже тогда он опускается на колени, упирается руками в бедра и садится на пятки. Словно не унижается сейчас перед врагом, а сам решил отдохнуть на чужой свадьбе. Мне хочется рассмотреть его получше. Неся поднос, я протискиваюсь среди гостей, чтобы встать рядом. Меня толкает странная нужда увидеть своего короля вблизи.
        - Здравствуй, Даян! Очень рад, что ты заглянул. - я не могу понять, Клетус на самом деле улыбается или скалится.
        Замечаю, как Айла сжимает пальцы в кулак под вуалью. Даян скучающим взглядом медленно обводит собравшуюся толпу, пока вновь не останавливает своё внимание на Клетусе.
        - Решил, что сестре без меня будет тоскливо… среди такого холода, - хищно улыбается он в ответ. Низкий и бархатистый голос идеально ему подходит.
        Я вслепую подаю бокал одному из гостей-каиданцев, который тянет руку к подносу.
        - Довольно, брат! - Оливер Эгеланн не выдерживает и с напряжённым лицом встаёт с места, обращаясь к Клетусу.
        «Брат» или «сестра» - древнее обращение потомков Первых одного поколения, словно они, как и сами Первые, являются родственниками. Будь обстоятельства иными, принцесса Айла тоже называла бы Демьяна и Эола «братьями», а они её «сестрой». Хоть Оливер и не прямой потомок Исара, но он муж Алисии и тоже получает данное право.
        - Почему ты заковал в кандалы сына нашей погибшей сестры Сарир на свадьбе её же дочери?! - расстроенная Алисия встаёт рядом с мужем.
        Квинтилий открывает рот, чтобы ответить, но тут в Тронный зал вновь влетает генерал Каидана. Его лицо бледнее, чем в первый раз. Он подскакивает к своему королю и что-то напряжённо шепчет. Наглая улыбка медленно сползает с лица Клетуса.
        Пользуясь новой заминкой, я протискиваюсь к принцу Даяну ещё ближе и с жадностью вглядываюсь в его профиль. Я забываю, где нахожусь, и оказываюсь возле самого края красной дорожки. Пленник поднимает голову и удивлённо смотрит на меня. Наши глаза встречаются, и, несмотря на нарушения всех приличий, я не могу оторвать от него взгляд. Глаза Даяна светло-серые, в них нет ни намёка на оттенок или цвет, только чёрное, серое и белое. Я думала, что радужки сияют изнутри, но вблизи понимаю, что они сверкают, как будто… состоят из бесчисленных крошечных звёзд, а в центре - чёрная дыра зрачка. Пугающий взгляд.
        - Мальчишка, ты посмел со мной играть! - ревёт Клетус.
        Его крик выводит меня из оцепенения. Я тут же опускаю голову, а принц Даян поворачивается к королю Каидана.
        - Что произошло? - недоумённо спрашивает Оливер.
        - Ты думаешь, ты всё предусмотрел?! - Клетус не обращает внимания на исарийцев. Кажется, он вообще забывает, ради чего мы собрались, и сейчас видит лишь наследника трона Илоса. Тот дразнит короля ещё больше, равнодушно пожимая плечами.
        - Наш дорогой принц Даян со своим отрядом совершил набег на мои земли, - сообщает всем Клетус. - Освободил всех пленённых илосийцев! По крайней мере, он думает, что всех.
        Король Квинтилий практически сбегает по лестнице вниз и подходит к Даяну совсем близко, глядя на него сверху вниз.
        - Я знаю ваше правило, мальчик! Знаю в чём ваша гордость! - уже тише шипит правитель Каидана так, что слышат лишь стоящие рядом. - Вы никого не бросаете! И если уж спасаете свой народ, то всех до единого! Возможно, ты забрал тех простолюдинов, но у меня остаются твоя сестра и кое-кто ещё.
        Король делает резкий жест и, раздражённо поправив мантию, медленно возвращается к трону, пока по коридору ведут нового пленника. Он одет в ту же броню, как и остальные илосийцы, а по телосложению немного худее своего принца. При нём уже нет оружия. Спереди руки стянуты обычными жгутами. Мужчина идёт, опустив голову, но под чёлкой и длинными волосами, выбившимися из хвоста на затылке, я вижу хищную ухмылку. Это он. Он помог мне вчера вечером.
        Я опускаю взгляд и замечаю, что на ковре остаются кровавые следы. Две раны: одна в боку, вторая, очень скверная, - в плече. Именно из неё до сих пор сочатся красные капли, стекают по руке и падают на пол. Я опять не вижу лица илосийца, но мне хочется подойти и тронуть его за плечо, мне почти физически необходимо, чтобы он посмотрел на меня. Каиданцы заставляют пленника опуститься на колени, чуть позади принца. Лицо Даяна становится жёстким, когда он оглядывает своего… Солдата? Друга? Генерала? Я не знаю. Но вид крови этого человека добивает меня. Ноги не держат, и я судорожно хватаю ртом воздух, обводя глазами пространство вокруг. Однако почва полностью уходит у меня из-под ног, когда солдаты приводят второго заключённого, и им оказывается Дарен. Я непроизвольно стискиваю одежду на груди, задыхаясь под чёртовой маской.
        Мне сразу становится ясно, что друга вновь пытали. На нём мешком висят простые штаны и рубашка, через которую я замечаю новые бинты на торсе. На груди появились свежие кровоподтёки, которые пачкают ткань ещё больше, на шее видны уже старые синяки, а свежие - на скуле, несколько пальцев на левой руке перевязаны с шиной. Они ломали ему пальцы.
        Я не могу контролировать приступ злости, который почти ослепляет меня. Хочется… вырвать Клетусу глаза и поджечь этот дворец, наблюдая, как они все сгорят. Из-за какофонии гневного шёпота в голове я с трудом отделяю свои мысли от чужих голосов. Вздрагиваю, когда Энис подхватывает меня, забирая из рук поднос. Я даже не заметила, как начала крениться и чуть не упала. Она отводит меня поближе к колонне, и я с благодарностью опираюсь на мраморный столб. Только благодаря разворачивающейся сцене в центре зала и моей маске никто не обращает на меня внимания. Ведь я всего лишь тень, очередная служанка.
        - Твой генерал, Даян! - После слов Клетуса толпа гудит, взволнованно переговариваясь. Из-за толпы я всё ещё не вижу лица пленного илосийца, но те, кому удаётся на него взглянуть, кажутся ошарашенными. - Его подвела привычка уходить последним. Такое редко у кого получается. А ещё у меня есть кахари с Даром Илоса.
        Я не думала, что гостей возможно взволновать ещё больше, но королю это удаётся. Даян внимательно рассматривает моего друга, а Дарен зло взирает на Клетуса и сплёвывает кровь прямо на ковёр под ноги генералу Каидана, который раньше делал доклад перед повелителем, но сейчас занимает место рядом с пленными.
        - Ваши родители, Хисара и Сарир, были благородными монархами! Их смерть - трагическое событие. Но вы двое, - Клетус указывает на Айлу и Даяна, - слишком юны, чтобы править целой страной!
        Толпа замолкает, вслушиваясь в слова своего короля.
        - Поэтому, Оливер, я решил, что нужно помочь отпрыскам нашей сестры Сарир! - наконец вспомнив о государе Исара, Клетус отвечает на его старый вопрос. - Нужно взять их под своё крыло, облегчить и без того непростую ношу. До меня дошли слухи, что на их территории творится неизвестно что. Поговаривают о демонах, о разбойниках! Юнец не справляется, и я помогу ему во благо всего Континента! Иначе зараза расползётся. Первые потратили не один год, чтобы усмирить недовольных и разобраться с варварами, которые любили поживиться за счёт простых жителей. Даян же позволил Падшим вновь хозяйничать и грабить. Чудо, что они пока ограничиваются пустыней, но когда-нибудь они осмелеют и нападут на Теялу, а потом явятся и к границе Исара.
        Мы видели падальщиков. Я морщусь, понимая, насколько эта причина притянута за уши, ведь сами каиданцы не гнушаются сотрудничать с разбойниками. Клетус пытается повернуть страшные сказки об Илосе, которые раньше защищали границы страны, против самих Калануа.
        Я с неприязнью замечаю, что ранее скептически настроенные гости уже не возражают. По крайней мере половина каиданцев теперь согласно кивает. Оливер Эгеланн напряжённо молчит, понимая, что Клетус давно всё решил, а они попались в его ловушку, как глупцы. План Каидана теперь ясен всем, а благородные слова, которыми он это прикрывает, - пустой звук.
        - Продолжай ритуал! - бросает Квинтилий Мальте.
        - Нет… - тихо вырывается из моего горла, но никто не слышит.
        У Даяна и Айлы нет плана. А если и был, то он провалился. Даян дёргается к сестре, когда она вновь поворачивается к жениху. Что чувствует сама девушка, понять невозможно. Её лицо скрывает вуаль. Боится ли она, как и я?
        Генерал Каидана, который принёс новости, заставляет Даяна вернуться на место, и последнее, что я слышу перед тем, как толпа затихает, это слова, обращённые к моему принцу:
        - Без глупостей. Ты сам знаешь, что произойдёт…
        Эти слова громом поражают меня, пригвождая к месту. Первая нота Варайи доносится будто издалека.
        «Я сниму жгуты, но без глупостей. Ты сама знаешь, что произойдёт», - произнёс тот же голос матери в моём сне. Я вновь чувствую, как она толкает меня в грудь, вижу, как торчат стрелы из её спины. Меня охватывает злость и странный холод. Я пытаюсь узнать. тот ли это человек, силюсь распознать хоть какой-то намёк, что мне не показалось. Но генерал Каидана стоит вполоборота, и его лица не рассмотреть.
        Пока я нахожусь в каком-то тумане собственных сомнений, Мальта уже до конца завершает седьмую ноту, ей вторит хор, и песня стихает. Тишина звенит у меня в ушах, когда исарийка кивает Демьяну, чтобы он снял вуаль с Айлы. Если первые семь нот повествуют о единстве тел, то следующие две - о силе духа. Жених с невестой должны взглянуть друг другу в глаза - зеркало души. А последние две ноты будут о Даре. Я вновь перевожу сосредоточенный взгляд на генерала Каидана, забывая моргать, и напрягаюсь всем телом, когда тот начинает поворачивать голову. Медленно, позволяя мне…
        - ОЙРО!!!
        Я вздрагиваю всем телом, словно от плети, а лихорадочно бьющееся сердце подскакивает к горлу, когда моё имя прокатывается по залу, повисая в образовавшейся тишине. Отчаянный вопль Дарена заставляет всех замереть. Я сжимаюсь, готовая встретить недоумённые взгляды толпы. Но все гости не сводят глаз с самого кахари, который сейчас стоит на ногах и пытается вырваться из рук нескольких солдат.
        - Ойро, какого чёрта здесь происходит?! Что ты делаешь?!
        Дарен, не отрываясь, смотрит только на принцессу Айлу.
        Принцессу Айлу, у которой моё лицо.
        Пока я наблюдала за генералом, Демьян поднял её вуаль и откинул назад, как того требовали правила. Я как рыба хватаю ртом воздух, отмечая такой же овал лица, такие же губы и нос. Волосы такого же чёрного цвета, но длиннее. Кожа девушки светлее и чище, но это точно я. Даже её глаза… они разные, как у меня. Только наоборот. Левый - карий, а правый - светло-серый.
        Как в отражении.
        В памяти сразу всплывают кошмары. Я и моё отражение. Как она растерянно прошептала моё имя в последний раз. Я замечаю ужас на лице принцессы. Глаза Даяна тоже удивлённо расширяются.
        - Кто ты? - впервые раздаётся мелодичный голос Айлы.
        Он отличается от моего. Дарен с недоумением моргает, а солдаты пользуются замешательством моего друга, который больше не сопротивляется, и скручивают его, прижимая к полу.
        - ПРОДОЛЖАЙ! - ревёт Клетус.
        Мальта с трудом отрывает взгляд от принцессы, явно осознавая что-то, чего не понимаю я, но подчиняется приказу короля, переходя к восьмой ноте.
        Комната идёт кругом. Больше я не вижу ничего вокруг, все лица расплываются, когда я сгибаюсь рядом с колонной под неподъёмным грузом воспоминаний. Они сносят моё сознание, как цунами хлипкую плотину.
        Мама присаживается рядом со мной. И я смотрю в её пугающе серые глаза со сверкающими в глубине звёздами. Она улыбается.
        - Сегодня твоя семья станет больше, сегодня они принесут тебе свои клятвы.
        Я пытаюсь стянуть папину корону, когда он держит меня, ещё совсем маленькую, на коленях, сидя на огромном чёрном троне и глядя на меня карими глазами.
        Мы со старшим братом спорим, смогу ли я босыми ногами пробежать по нагретому солнцем пустынному песку пятьдесят метров. И я бегу, а потом ругаюсь на него, чувствуя, как сильно жжёт ступни.
        Вспоминаю, как брат трясётся всем телом, прижимая меня к себе после того, как потерял в пустыне. Мне тогда было всего восемь, но ему исполнилось двенадцать, и он уже обучался воинскому искусству с отцом.
        - Мы назвали его Даян Герей, - рассказывает мама, сидя со мной в библиотеке. - Достойный Высший суд для каждого. Мы знаем, что он будет справедлив ко всем, несмотря на несдержанный характер.
        Я пытаюсь вытащить красивый кинжал из ножен, что висит на поясе у высокого мужчины. Но он беззлобно шипит, отцепляя мои пальцы от оружия, и смотрит на меня своими необычно зелёными глазами, а потом поворачивается к отцу.
        Тот велит, чтобы я внимательно запомнила следующие слова, так как они могут изменить мою жизнь. Моё личное предсказание. Затем говорит, что я полюблю того, кто принесёт свет.
        Я чувствую, как воспоминания, словно стая, нападают на меня, каждый раз отрывая какую-то часть, как вороны выклёвывают кусок плоти.
        Мне семь. Я впервые бесконтрольно злюсь, растерянная из-за голосов в голове. Ярость, несвойственная детям, захлёстывает меня. Демонический шёпот лишает рассудка, и я плачу, сжимая виски пальцами, которые начинают чернеть. Но всё уходит, когда мою ладонь берёт сестра. Её руки тоже покрывает тьма, словно зараза переходит от меня к ней, но кожа её сверкает холодным, успокаивающим светом. Сестра отвешивает мне подзатыльник и смеётся.
        Мне одиннадцать, но уже год отец тренирует меня вместе с остальными. Он хитро улыбается, сверкая белыми зубами, когда ночью, втайне от мамы, дарит мне мой первый кинжал, украшенный серым жемчугом.
        Воспоминания накатывают волнами, одно за другим. Я не успеваю думать, а просто смотрю. Наблюдаю, как мелькает моя прежняя жизнь.
        - Девочек не должно было быть две. Но так решила судьба, разделяя силу пополам, - я и Айла подслушиваем под дверью разговор между родителями и ещё кем-то. - Втроём они будут несокрушимы, но близнецов ни в коем случае нельзя разделять. Они уравновешивают друг друга.
        - Что ты можешь посоветовать? - раздаётся глубокий голос отца.
        - Ещё при рождении я рекомендовала держать Ойро в секрете ото всех. Объявить, что у вас два наследника, было правильным решением. Правду можно будет раскрыть, когда близнецам исполнится восемнадцать. Когда они вырастут, то смогут себя защитить, но до тех пор - уязвимее всего.
        Мы с Айлой смотрим в зеркало. Если встать друг напротив друга, то мы будем казаться отражениями. Некоторые слуги называют нас двумя сторонами одной луны. Она - светлая, я - тёмная.
        - Мы дали тебе имя Айла Анэхита, - рассказывает мама сестре, расчёсывая её волосы. - Безупречная Луна.
        - Почему «безупречная»? - вдруг встреваю я.
        - Потому что твоя сестра терпеть не может совершать ошибки.
        Мы с мамой смеёмся, а Айла дуется.
        - А что значит моё имя? - интересуюсь я, разглядывая украшения для волос.
        - Твоё имя…
        Я отгоняю от сестры змею, когда мы случайно встречаем её в песках. Я закрываю Айлу собой, а она с силой стискивает мою руку. Я старшая из нас двоих и заверяю, что не дам её в обиду. Но нас спасает друг, отрубая гадюке голову. Он ругает меня за проявленную беспечность. Он единственный, кто не сдерживается и не выбирает выражения, разговаривая со мной.
        Вместо того чтобы сказать ему спасибо, я начинаю злиться в ответ. Ещё двое друзей подтрунивают, слушая нелепую ссору, и гадают, как быстро мы выдохнемся в этот раз.
        Даян смотрит на погром, который я устроила в коридоре дворца. Родителей и сестры нет, лишь брат. Мне стыдно, я ненавижу свою силу, но он не злится.
        - Тебе тяжелее всего, сестрёнка, ведь твоя сила - это чистая тьма. И только Айла может тебя успокоить, - Даян сжимает мои плечи. - Я знаю, что тебе нелегко скрываться и контролировать Дар, но пока никто не видит, позволь себе быть настоящей, - он улыбается. - Я люблю тебя такую, какая ты есть, и меня не пугает твоя тьма.
        Эти слова. Дарен сказал мне их в пустыне, и казалось, я слышала их раньше. Так оно и было, это уже говорил мой брат.
        Меня охватывает злость, когда я вижу, что несколько парней подкараулили моего друга и врезали по лицу. Нельзя, чтобы посторонние меня видели, но я не могу сдержать охватившее меня раздражение. Хватаю зонтик Айлы, который она время от времени использует, чтобы скрыться от палящего солнца, и, не подумав, выскакиваю наружу.
        Я угрожаю обидчикам, что скормлю их своим демонам, если ещё хоть раз увижу подобное. Мой друг кажется растерянным, когда я протягиваю ему руку.
        Я обещала отцу быть сильной. Я не справилась…
        Я обещала сестре никому её не отдавать. Я солгала…
        Я обещала маме вернуться домой. Я забыла…
        Я обещала брату быть настоящей. Я не смогла…
        Меня словно засасывает обратно в тело. Я вновь оказываюсь во дворце Каидана. По лицу текут слёзы, в груди всё разрывается от любви к семье. Их так много. Мне кажется, что в сердце недостаточно места, чтобы вместить их всех. И я беззвучно плачу от того, как сильно скучала по родным. Не могу себе простить, что забыла их, заставляя страдать.
        Я слышу десятую ноту Варайи.
        И вновь стою перед тёмной пеленой, отсекающей часть сознания. Грань, которую все эти годы я не могла переступить. Теперь мне становится ясно, что это моя сила, моя Тьма. Я была рядом с мамой, когда на неё напали и убили. Но о моём существовании никто не знал, поэтому в истории говорится, что она погибла одна. Мама на самом деле толкнула меня в Теневой залив, и выжила я лишь благодаря тому, что Дар исцеления сумел победить смерть. Но сознание тоже оказалось повреждено, поэтому страх, боль, ужас, отчаяние… всё это моя же сила спрятала вместе с Даром за преграду. До тех пор, пока я сама не буду готова взглянуть прошлому в глаза и не смогу контролировать себя.
        Поэтому мама просила меня вернуться домой. Всё это время Даян и Айла были лишены части способностей. Неполные. Поэтому Мальта сказала, что мы должны оказаться здесь. Чтобы спасти семью, которую я искала.
        Я слышу одиннадцатую ноту Варайи. Отчётливо вспоминаю, как ещё недавно Дарен шёл рядом со мной по дороге в Теяле, и почти чувствую запах цветов. А друг вспоминает стих из книги «Описание».
        Когда Свет закуёт Звёзды в кандалы,
        Я смотрю на Даяна в цепях. Принц со звёздами в глазах. Это глаза нашей мамы - королевы, прямого потомка Илоса.
        А к красавице Луне протянет свои руки.
        Я смотрю на сестру. Варайя заканчивается на звенящей ноте. Она такая высокая, что даже после окончания песни продолжает биться, отражаясь от стен, словно запертая в клетке птица. Демьян протягивает Айле раскрытые руки.
        Не скрыться будет им от мести Тьмы,
        Ведь они по их вине страдали от разлуки.
        Знакомый голос Дарена из воспоминания успокаивает меня. Я смотрю на генерала Каидана. Хоть я и не видела его лица при нападении, но ни на мгновение не сомневаюсь, что это он тогда подкараулил нас вместе с солдатами Каидана. А значит, послал их Клетус. Он хотел заполучить Дар матери. У меня нет времени думать, зачем. Возможно, как и говорили, отец отомстил за гибель жены, но добраться до всех он не сумел. Поэтому я закончу то, что он начал. Я смотрю на принца Эола, который не отрывает от меня жёсткого взгляда, и теперь я встречаю его прямо и встаю во весь рост, гордо поднимая голову. Почему-то кажется, что только он, я и Мальта хоть немного понимаем, что происходит. И я не хочу причинять ему вреда, хоть он и является потомком Света.
        Мир замедляется, когда я медленно выдыхаю, поражённая отсутствием других звуков. Моё дыхание такое холодное, что лёгкие и горло обжигает, когда воздух из глубины выходит наружу. И я делаю шаг, который должна была сделать давно, ступая за грань в свою темноту. Скучавшая по мне Тьма заполняет сознание целиком, её так много, что… хватит на всех. Голоса в голове радостно скулят.
        Айла нерешительно протягивает руки к жениху, но не успевает коснуться наследного принца Каидана и завершить ритуал, когда я спускаю Тьму с поводка.
        Она затопляет зал, словно волна, распространяясь по всему помещению, заполняет коридоры дворца один за другим и, вырываясь, накрывает всю Церу. Мгла плотная и вязкая, как густой туман. Пока она не причиняет никому вреда, лишь пугает. Когти теней скребут стены и пол. Я улыбаюсь, когда через мгновение слышу первый отчаянный вопль.
        А потом поднимается паника.
        Глава 21
        Со всех сторон раздаются крики. Я хорошо вижу в кромешной темноте, как, надеюсь, и остальные илосийцы, что позволит нам убраться отсюда как можно скорее. Гости мечутся в разных направлениях, сталкиваясь друг с другом, пытаясь найти выход, нащупать двери. Скорее всего, они испытывают ужас, оставшись слепыми. Кто-то из придворных падает, на него валятся другие. Я с облегчением вспоминаю, что в этом переполненном зале я не видела детей. Отовсюду слышен звон разбивающейся посуды и катящихся по полу металлических кубков. Среди этой какофонии раздаётся шипение и шёпот теней, которым наконец позволили выйти. Исарийцы держатся плотным кольцом и отступают к стене, защищая своих правителей. Временами я ощущаю потоки воздуха, но Алисии или Оливеру эту темноту не разогнать.
        Клетус рвёт и мечет, проклиная Даяна и Айлу и отдавая приказы солдатам. Однако те только бестолково суетятся вокруг, не зная, куда идти и что делать. Моя Тьма находит брата с сестрой, дополняя их. Я знаю, что они чувствуют моё прикосновение, словно я действительно кладу руки им на плечи. Слышу их вздохи облегчения. Наши силы, как мозаика, вновь складываются воедино.
        Семья Квинтилий использует Дар, пытаясь призвать Свет. Это выглядит поистине потрясающе, когда Демьян вытягивает руку, притягивая солнечные лучи. Они острыми иглами проходят сквозь тьму и всасываются в его ладонь. Затем принц разворачивает её, и оттуда во всех направлениях взрывается ослепительное сияние, ударной волной разгоняя вязкую темноту. Однако этого хватает только на то, чтобы осветить половину зала, и то лишь на несколько секунд. Вначале мгла отступает, но потом замирает и устремляется обратно, как вода, заполняющая пустое пространство.
        Я выхватываю длинный кинжал у одного из ближайших стражников и двигаюсь в сторону генерала Каидана. В первую очередь я разберусь с ним. Лавирую между гостями, краем глаза наблюдая, как Эол тоже пытается разогнать тьму, но у него получается не лучше, чем у брата. Сейчас им со мной не справиться, ведь я скопила столько сил за прошедшие годы. Когда я подхожу совсем близко к своей жертве, Клетус применяет Дар, и взрыв света оказывается настолько силён, что я ощущаю настоящую ударную волну. Она проходит через тело, заставляя меня пошатнуться. Чувствую, как король очищает почти весь город от моей темноты. Гости вновь видят выход и устремляются туда. Генерал Каидана замечает меня с кинжалом в руке и вскидывает меч. Однако я успеваю пригнуться, сделать шаг вперёд и вогнать клинок в бок убийцы матери. Затем вынимаю лезвие и, не мешкая, вгоняю его мужчине в шею для верности.
        Я не чувствую ничего, кроме холодной злости.
        - То, что сейчас происходит, - только твоя вина, - говорю я ему его же слова, не слишком заботясь, поймёт ли мерзавец, что они означают.
        Каиданец хрипит, роняя меч, и пытается зажать рукой рану на шее. Я отталкиваю его ногой и вновь затягиваю весь город мглой. Хочу, чтобы Клетус испытывал отчаяние, от которого не избавиться, не стереть с себя, не смыть, как это было со мной все эти годы. Я сбрасываю проклятую маску, со злостью швыряю на пол и ломаю ногой, а потом в два шага оказываюсь рядом с Даяном.
        - Как ты… - он настолько ошарашен, что не может закончить предложение.
        Когда я хватаю его кандалы, то не думаю о будущей боли и скрытом в них безумии, просто знаю, что сама не смогу их снять. Но Тьма мне подсказывает, что я не одна. Мы поможем, поможем! Освободи наши звёзды! - беспрерывно шепчут они, подгоняя меня. Пальцы сами сжимаются на цепи между кандалами, и вместе со мной их обхватывает множество чёрных рук. Их количество множится, становясь всё больше и больше, а Даян судорожно выдыхает, замечая вырастающих за моей спиной тварей, которые взбираются друг на друга, вздымаясь, как скала. Я слышу хор жутких голосов, чувствую их присутствие и знаю, что имя им легион.
        Мы тянем все вместе изо всех сил. С тихим потрескиванием чернота поднимается от моих пальцев до самых локтей. Даян больше не обращает внимания на демонов, он смотрит на мои руки, а потом мне в глаза.
        - Ойро…
        Моё имя из его уст выбивает весь воздух из лёгких. Кандалы поддаются, с тихим шелестом распадаясь хлопьями пепла, так же как при нападении мама избавилась от моих жгутов. Легион злобно хохочет, вновь рассыпаясь на отдельные тени, и растворяется во тьме.
        На меня накатывает усталость, сил остаётся всё меньше.
        - Забирай сестру, забирай всех отсюда, - шепчу я, а Даян кивает.
        Он исчезает, и я рада, что память не подвела. Дар брата - перенос, как у Дарена, но во много раз сильнее.
        Я наношу удары кинжалом ещё по нескольким охранникам-каиданцам, краем глаза замечая, что Мальта снимает жгуты с раненого генерала, который пришёл с Даяном, а потом они все пропадают. Слышу тихий приказ брата, обращённый к нашим солдатам: не убивать противников, чтобы не развязывать войну. Клетус ещё пару раз пытается избавиться от моей Тьмы, но, поняв, что она уже не такая густая, решает просто дождаться, пока я полностью истощу силы.
        Я шарю вокруг, пытаясь найти Дарена в этой неразберихе. Гостей остаётся меньше, многие стараются спрятаться, пока всё не закончится. Натыкаюсь взглядом на Клетуса, который выбирает момент для нападения, держа сияющий кулак над головой и освещая пространство вокруг себя и Демьяна. То и дело они взмахивают мечами, отражая атаки теней, похожих на призрачных чёрных тварей. То тут, то там возникают илосийские воины. Похоже, их всего двое, и они скорее отвлекают и нервируют своими внезапными появлениями, чем и вправду сражаются.
        - КАИДАНЦЫ! НИКОГО ИЗ ЗАЛА НЕ ВЫПУСКАТЬ! - приказывает Клетус.
        Я подбираюсь ближе к трону, убеждаясь, что Айлы точно нет рядом. Это приносит мне облегчение, но лишь до момента, пока я не замечаю у подножия лестницы младшего принца. Его рука тускло светится, он не сопротивляется темноте. Во взгляде нет страха. Сейчас Эол смотрит во мглу, как генерал на вражескую армию, просчитывая ходы.
        - Я чувствую тебя, грозовая ночь, - тихо произносит он данное мне прозвище, и я с удивлением догадываюсь, что он меня ждал. - Как только Айла встала рядом, я понял, что ошибся. Помнишь, я говорил тебе, что знаю, как пахнет твой народ. Точнее, я помнил запах одной-единственной и думал, что все пахнут как-то похоже, - его слова заставляют меня замереть. - Тогда мне было десять лет, и все семьи, несмотря на разногласия, собрались в Астаре. Это был единственный раз, когда мы все встретились под одной крышей. Там присутствовали двенадцатилетний Даян и восьмилетняя Айла. По крайней мере, мы считали, что Айла.
        Я вспоминаю тот день. Это действительно было знаменательным событием, попыткой наладить полноценный мир между странами, укрепить его. В качестве дани уважения и как символ открытости правители явились со всей семьёй. Однако Айла серьёзно заболела. Её лихорадило несколько дней, и хоть моя кровь и помогла, но сестра восстанавливалась медленно. Придворная целительница предупредила, что поездка ухудшит её состояние. Тогда я заняла место сестры. Никто из посторонних не знал, какой глаз у Айлы серый, а какой карий, поэтому подмену никто не заметил. Разделять нас было рискованно, но мы все хотели мира. Теперь я вспоминаю светловолосого мальчика с глазами как океан, ростом чуть выше меня. Он первый подошёл и заговорил со мной, протягивая руку для приветствия.
        Эол хмурит лоб, как будто не может разгадать загадку.
        - Но сейчас она пахнет совсем не так. Твой же запах… более я не встречал ничего подобного.
        Если бы всё было иначе, я бы называла Эола «братом», как прямого потомка из своего поколения. Почему-то эта мысль приносит мне ноющее чувство тоски и разочарования.
        - Тогда в Астаре была не Айла, это была… ты, - он сам удивляется собственному выводу. - Это была ты…
        Я молчу, не зная, зачем вообще слушаю его. Принц враждебной страны стоит между мной и лестницей. Стоит между мной и своим отцом, который виноват в смерти мамы. По их вине я провела шесть лет, не в состоянии вспомнить себя.
        - Но я не могу так просто тебя отпустить, - вдруг добавляет Эол.
        Он делает шаг в сторону, и я замечаю Дарена, которого удерживает один из каиданцев. Вся грусть растворяется от злости при виде раненого друга.
        - Отпусти его, - тихо и зло произношу я, но принц прекрасно слышит.
        - Нет.
        Я чувствую, что это слово - мой приговор, но понимаю почему, лишь когда светящейся рукой он хватает Дарена за шею. Отчаяние на лице друга проступает быстрее, чем я осознаю, что происходит. Всегда улыбающиеся губы кахари кривятся в болезненной гримасе, глаза белеют, а на шее появляется метка. У Эола сила контроля.
        Я вскрикиваю и оглядываюсь в поисках меча, хочу отрубить принцу руку, а потом проткнуть сердце, чтобы Дарен вновь стал свободен. Я поднимаю ближайший меч с пола, но противник оказывается быстрее и успевает вложить клинок в руку Дарена. Меня раздражает, что Эол смеет виновато смотреть мне в глаза, пока приказывает моему лучшему другу:
        - Останови её, а если потребуется - убей.
        Я застываю на месте, но Дарен не двигается, по его виску катится пот от напряжения. Я замечаю, что моя Тьма растворяется. Я устала, сейчас мы словно в полумраке.
        - Ну же. - Принц не кричит и не требует. Просто шепчет.
        Лицо кахари кривится, когда я делаю шаг к нему, надеясь, что смогу помочь другу сопротивляться. Он резко дёргает головой, как будто от боли, а потом расслабляет мышцы.
        Я с трудом улавливаю момент, когда Дарен прыгает на меня. Успеваю блокировать меч, но по рукам тут же расползается онемение от силы удара. Мне едва удаётся защищаться, потому что подобранное оружие слишком тяжёлое. Уклоняюсь несколько раз, умоляя Дарена остановиться, но Эол сделал из него марионетку. Когда я пытаюсь обойти друга, чтобы напасть на принца, Дарен преграждает мне путь. Я отскакиваю, но по неосторожности роняю свой меч, когда неудачно принимаю лезвием рубящий удар друга. Кто-то хватает меня сзади за одежду и, не церемонясь, сильно дёргает. Я пролетаю несколько метров, но не падаю на пол, как ожидала, а попадаю в объятия илосийца. Вижу чёрные наручи на руках, которые крепко прижимают меня, чувствую чужую кровь на своём плече. Смутно понимаю, что меня держит наш генерал, который уже помог мне вчера вечером.
        Даян отшвырнул меня назад как раз вовремя, прежде чем Дарен успел опустить на меня поднятый в замахе клинок. Однако теперь другу не выстоять против моего брата, это неравный бой с потомком Илоса. Я вижу, что кахари стоически выдерживает несколько выпадов обрушившегося с мечом наследника и даже пытается нападать, но это продлится недолго.
        - Хватит, Даян! - хрипло и слабо шепчу я, вырываясь из рук своего же генерала.
        Брат не слышит и бьёт Дарена в грудь ногой. Тот падает на спину, но на лице нет ни страха, ни злости, никаких эмоций. Невидящими глазами друг наблюдает, как принц Илоса заносит над ним меч. Я едва успеваю встать между ними.
        - ХВАТИТ!
        ХВАТИТ! ХВАТИТ!
        ХВАТИТ!
        ХВАТИТ!
        Выкрик усиливается, как будто вместе со мной говорит ещё сотня низких голосов.
        - Это мой друг, - добавляю я уже спокойнее.
        Даян удивлён и сомневается, но всё же бросает на пол каиданский клинок, который подобрал до этого. Однако Дарен хватает меня сзади за горло, сдавливая пальцы, отчего я начинаю хрипеть. Брат рычит и бьёт парня в лицо кулаком. Тот вновь валится назад, отпуская меня. Я бросаю растерянный взгляд на окружающих нас каиданцев, но прежде, чем успеваю что-то сказать, Даян хватает меня за плечо и совершает прыжок. Он переносит нас в безопасное место, оставляя моего друга позади. Я хочу закричать, чтобы брат не бросал его там, но теряю сознание от истощения сил. Вокруг нас то появляется, то исчезает дымка: Даян совершает прыжок за прыжком. Я даже не знала, что такое возможно.
        Глава 22
        Даян
        Мои руки дрожат от волнения, когда я опускаю Ойро на свою кровать в нашем доме в Паргаде. Она такая лёгкая. Я прыгал больше десяти раз, чтобы пересечь весь Континент за несколько минут, и её тело не выдержало. Такое случается со многими, кто не привык к перемещениям. Ей просто нужно отдохнуть.
        Я не могу пока говорить, силы на исходе, а мысли в полном беспорядке. Я истощил себя практически до предела, поэтому сейчас уже с трудом стою и просто смотрю на лицо сестры. Оно почти такое же, как и у Айлы. Только кожа оливковая, подобно моей. Волосы, заплетённые ранее в косу, растрепались. Единственное, что я до сих пор не могу понять - почему оба её глаза карие, но это определённо Ойро. Сестра, которая погибла много лет назад вместе с матерью. Тело королевы мы хотя бы похоронили по всем традициям, чтобы её душа обрела покой. Но Ойро так и не нашли. Айла проплакала целый месяц, боясь, что дух сестры будет метаться среди песков. Винила себя в её смерти, говоря, что должна была быть на её месте.
        И это правда. В тот день с матерью должна была ехать Айла, но ей хотелось остаться дома, она капризничала, и Ойро согласилась поехать вместо неё. Это мучило мою бедную сестрёнку все эти годы, каждый раз, когда она смотрела на себя в зеркало. Говорила, что ей снятся кошмары, как её собственное отражение в ужасе смотрит на неё.
        На Ойро платье служанки Каидана, местами в красных пятнах. Я бегло оглядываю сестру, но не нахожу ран. Значит, кровь чужая. Растерянно рассматриваю её наряд, гадая, как она оказалась там и почему не вернулась домой. Но понимаю, что нужно дождаться её пробуждения, и тогда мы всё узнаем. Я не хочу больше строить предположения, в голове и так царит полный хаос.
        Со мной в комнате находятся Айла и ахна Мальта. Словом, «ахна» мы называем предсказателей. Я перенёс их в безопасное место первыми, как только Ойро освободила меня от кандалов. О том, как она это сделала, я тоже подумаю потом.
        Я помню Мальту, знаю её с детства. Она видела, как родились близнецы, и именно она посоветовала держать Ойро в тайне. Исарийка поведала родителям будущее, рассказала о том, как сложно будет моим сёстрам друг без друга, о том, что они удерживают силу между собой в балансе. Я любил слушать её истории, но Мальта решила покинуть Илос и выпила специальную настойку, которая стёрла ей память. Что за судьба свела нас вновь вместе?
        Не в силах отыскать Паргаду, Каидан напал на наш портовый город у Теневого залива, забрав всех жителей до одного. Даже стариков и детей. Они знали, что это выманит нас. Они специально демонстративно тащили их через весь Континент, дразня и выставляя нас слабаками перед Исаром и Теялой. Хотя на самом деле их целью была моя сестра, Айла. Они предложили обмен: свадьба за жизнь нескольких сотен илосийцев. Вначале я пришёл в бешенство, хотел перенести ночью во дворец немногочисленный отряд и вырезать там всех в качестве мести. Но нельзя было поддаваться на провокации Каидана и развязывать подобными действиями войну.
        Айла предложила другой план: выкрасть пленников, пока она отвлекает всех церемонией. Я сопротивлялся, не желая рисковать единственным членом семьи, который у меня остался. Но и не мог лишить сестру права постоять за свой народ.
        Наш план сработал отлично. Я забирал наших людей из-под носа каиданцев, сотни человек зараз, и переносил их в ближайший Исар, передавая другим. Только у меня и моих генералов хватает сил зараз пересечь Континент. Поэтому мы собрали всех, кто обладал даром перемещения. Часть расположили в Теяле, часть в Исаре. Мы забирали людей из плена, передавали следующим менее сильным соплеменникам, а те переносили столько освобождённых, сколько могли, и так далеко, насколько хватало их Дара. Весь процесс мы хорошо контролировали, понимая, что главное - забрать илосийцев из Каидана, а дальше они будут в безопасности.
        Всё шло гладко, пока один из Смотрителей, способный отражать свет и становиться невидимым, не нацепил на меня огромные кандалы. Мы даже не знали, что исарийцы изобрели что-то подобное. Но всё равно они опоздали. К тому моменту я освободил почти всех пленников, а остальным помогли другие наши воины с даром перемещения, которых Айла привела в Церу в качестве своей охраны.
        В Каидане остались лишь мы с Айлой и Рушан - один из нашей свиты. Да ещё тот кахари. И тут наш план пошёл насмарку, потому что я истратил б?льшую часть сил на то, чтобы перенести пленённых людей обратно в Илос.
        Я выкидываю из головы мысли о том, что могло бы произойти, не будь там Ойро.
        Устало опускаюсь на стул, наблюдая, как Айла прижимает руки к груди. Она наклоняется над сестрой, не смея присесть рядом на кровать и, кажется, до сих пор не веря в происходящее.
        Знаю, что сейчас Айла не может прикоснуться к сестре, хоть и желание всё узнать слишком велико. Однако страх разбудить Ойро от необходимого той сна - сильнее.
        Хотя наша основная сила - Тьма, но у всех прямых потомков есть побочные Дары. Они проявляются не в каждом поколении и часто делятся между детьми, словно создавая баланс. И если моя дополнительная способность - перенос, то сила Айлы - видеть чужое прошлое. Для этого ей достаточно простого прикосновения к коже человека. Так же она может прочитать меня или Ойро, однако мы должны открыться перед ней и дать своё согласие. Привилегия родственной крови.
        Сжимаю челюсти, вспоминая, как Ойро встала передо мной, чтобы защитить того кахари. «Он мой друг», - сказала она. А я оставил его в руках Каидана.
        Я устало потираю глаза, пряча лицо в ладонях. С этим тоже ещё предстоит разобраться. Я не хочу признавать, но меня продолжает трясти после произошедших событий. Сейчас мы в безопасности, дома, но случившееся кажется таким нереальным, что я не узнаю свой собственный дворец. Щебет красных канареек в огромной клетке, висящей в углу комнаты, едва ли успокаивает. Я пытаюсь собраться с лихорадочными мыслями, просто глубоко вдыхая и медленно выдыхая.
        - Ахна Мальта, ты знала, что Ойро жива?
        Печальное лицо исарийки выглядит совсем старым. Она вздрагивает, услышав традиционное илосийское обращение.
        - Нет, Ваше Высочество, я не… не ведала, что…
        - Пожалуйста, ахна, просто Даян, - я устало улыбаюсь ей, формальности - последнее, что мне сейчас нужно.
        - Даян… я забыла и Айлу и Ойро. Воспоминания сохранились лишь о тебе, и то немного. Я думала, что… никогда не видела принцессу.
        Айла понимающе кивает, не сводя глаз с близнеца. Дыхание лежащей на кровати сестры очень тихое, и мы все внимательно следим, боясь, что оно остановится. Хотя мы прекрасно помним, что побочная сила Ойро - исцеление, но сейчас каждый её вздох заставляет нас дёргаться.
        Именно знание о её дополнительных способностях когда-то поддерживало нашу надежду. Поэтому мы искали её целый месяц, но даже после… мы продолжали верить. Однако прошли месяцы, а потом годы. Даже сильная надежда не может просуществовать шесть лет. Шесть лет мы жили порознь. Теперь Ойро уже совсем взрослая девушка. Да мы и сами давно не дети.
        - Я встретила Ойро давно… Что-то в ней казалось знакомым, но я думала, она просто потерянная дочь кого-то из обитателей дворца. Возможно, придворных, - продолжает исарийка. - Сомнения у меня появились, когда она в первый раз сняла жгуты. Мы тогда уже были заперты в тюремной повозке на пути к Каидану. Девочка призвала Тьму… Я видела, как чернеют её руки, и вспомнила, что видела такое у Сарир… Только тогда я начала подозревать что-то, но и представить не могла, что она - твоя сестра. Ведь было известно только об одной принцессе, которая жила в Паргаде.
        Хочу задать ещё вопрос, множество вопросов, однако решаю повременить. И тут Мальта продолжает сама:
        - Она потеряла память, Даян. Она забыла, кто она, откуда… Не помнила никого из вас.
        Айла, кусая губу, поднимает на меня обеспокоенный взгляд.
        - Ничего страшного. Мы поможем ей вспомнить. Главное, что теперь она здесь, вместе с нами, - устало выдыхаю я.
        За дверью поднимается шум: несколько голосов что-то громко обсуждают, потом замолкают и начинают перешёптываться. Я поднимаюсь со стула. Наши близкие друзья остались в коридоре, проявив почти неслыханное терпение, но мы с детства как одна семья. Им тоже жизненно необходимо увидеть Ойро.
        Распахнув дверь, я взмахом руки приглашаю их войти в комнату. Первой влетает Самия - наш советник и моя невеста. Кажется, она готова мне врезать за то, что план спасения пошёл под откос, когда я убеждал её не переживать и остаться в безопасности во дворце. Уверен, что она ещё долго будет мне это припоминать. Но, увидев девушку на кровати, она забывает обо мне. В синих глазах Самии собираются слёзы, и она бежит к Ойро. Следом заходит Анис, один из моих генералов, который освобождал с нами пленных, но успел ускользнуть от каиданцев.
        - Потом я жду подробный рассказ, что за неразбериха там произошла, - бросает он мне и также направляется к постели взглянуть на сестру.
        Интересно, кто-нибудь из них вообще помнит, что я их принц и уже почти король?
        Самым последним в комнату входит Рушан - мой второй генерал. Он единственный из всех сомневается, имеет ли право входить, и переминается с ноги на ногу у порога.
        - Рушан, ты так и не перевязал свои раны? Особенно плечо! Я вижу, что у тебя до сих пор идёт кровь! - Я не злюсь, а скорее волнуюсь за друга, но он почти не слушает меня, не отводя взгляда от кровати. - Рушан, чёрт тебя побери! Если ты запачкаешь этот ковёр, сам будешь отмывать.
        Вот теперь он обращает на меня внимание: оторопело смотрит на меня, а потом на своё плечо. Рушан, как и я, не успел уйти от окруживших нас при освобождении пленников каиданцев, и его притащили в Тронный зал. Вид его ран тогда сильно разозлил меня. Я был близок к тому, чтобы сломать шею ближайшему охраннику, просто чтобы продемонстрировать: я в состоянии обойтись и без Дара.
        - Извини, я…
        - Я знаю. Самия, помоги ему, пожалуйста.
        Моя невеста гладит Ойро по щеке, утирает слёзы, а потом кивает и выходит, чтобы подготовить медицинские принадлежности.
        Я внимательно наблюдаю, как Анис опускается на колени рядом с кроватью. Берёт руку своей принцессы и прижимается лбом к тыльной стороне её ладони. Я чувствую небывалое облегчение, а с ним и пустоту.
        Это древняя традиция в Илосе. Когда старшему королевскому отпрыску исполняется четыре года, король и отец наследников выбирает детей из других родов, которые будут жить словно часть правящей семьи, чтобы учиться вместе, страдать, воевать, взрослеть и побеждать. Вместе.
        Избранные дети до исполнения восемнадцати лет должны каждый день доказывать, что они лучшие, проходя всевозможные тренировки. Показывая, что они достойны быть рядом с королевскими отпрысками. Такая свита должна стать для Калануа защитой и лучшими друзьями, а в будущем - надёжной опорой или супругом либо супругой. Такой исход не обязателен, но если двое выберут друг друга, так даже лучше. Доверенных называют Назари. Всегда выбирают троих. Нашими Назари стали Самия, Рушан и Анис. Сейчас всем уже исполнилось по двадцать три года, точно так же, как и мне.
        Так и познакомились наши родители. Мама - королева Сарир - была прямым потомком Илоса, а в мужья она взяла Хисара - одного из Назари, приближённой свиты. Он был генералом, а в итоге стал правителем.
        Так случилось и со мной. Я улыбаюсь, вспоминая, как в детстве Ойро любила дразнить нас с Самией женихом и невестой. Мы каждый раз кричали, что никогда не поженимся, и в ответ предлагали сестре выбрать Аниса или Рушана. Наверное, она разозлится, узнав, что пропустила помолвку. От этой мысли глаза начинают гореть. Я часто моргаю, и пелена исчезает раньше, чем кто-то успевает заметить.
        Перевожу взгляд на спину Рушана, который, в отличие от остальных, не смеет подойти и посмотреть на Ойро поближе. Это так на него не похоже. Рушан из тех, кто за словом в карман не полезет, будет дразнить и выводить оппонента из себя, вынуждая напасть первым, когда хочет подраться. Но сейчас мой острый на язык друг удивительно тих. Мне сразу вспоминается время после похорон. Нам с остальными Назари тогда только исполнилось по семнадцать лет. По меркам Илоса мы были уже взрослыми и хорошо обученными воинскому делу.
        Когда стало известно о смерти мамы, мы ещё около месяца искали Ойро или хотя бы её тело, но так ничего и не нашли. Нам пришлось провести похороны. Но кроме королевской семьи и немногочисленных дворцовых слуг, знавших нашу тайну, никто не скорбел по Ойро, потому что они просто не знали о её существовании. Каждый илосиец оплакивал королеву, не подозревая о том, что вместе с ней потерял и принцессу. Поэтому наше горе было ещё глубже. Тогда только Айла и слуги позволили себе тихие слёзы перед огромным погребальным костром в ночи. Все остальные скорбели молча.
        Потом я слышал, как Самия, которая ни разу не плакала на тренировках, даже когда получила открытый перелом руки, рыдала в своей кровати. Замечал, что Анис часто исчезал куда-то. А Рушан тренировался как безумный и часто ввязывался в драки, только это помогало ему справиться с бессонницей.
        Я устало выдыхаю и зову служанок. Прошу их помыть Ойро, переодеть во что-то чистое и сжечь «каиданское тряпьё». Аниса и Рушана я хоть и с трудом, но выпроваживаю. Мальте и Айле вначале думаю разрешить остаться, но вижу, что им тоже нужен отдых. Они сопротивляются, но в конце концов мы все покидаем комнату. Наверное, стоило сразу уложить Ойро в её старой спальне. Но я тут же отбрасываю эту мысль. Пока сестра тут - мне легче, словно в моей комнате для неё безопаснее всего.
        Я беру Айлу под руку и веду по коридору. На ней всё ещё надето потрясающее свадебное платье, но она раздражённо мнёт ткань в руке, поднимая юбку, чтобы было проще идти.
        - Он почти схватил меня за руки, - с тихим раздражением рассказывает она про Демьяна.
        - Знаю, - и безумно злюсь на себя, что почти позволил этому случиться.
        - Но ты почувствовал это? Силу Ойро… эти голоса…
        Я вспоминаю звуки, похожие на шипение во тьме, хор голосов, которые говорили вместе с нашей сестрой, когда она кричала на меня, защищая кахари.
        - Слышал, но… мы разберёмся и с этим. Теперь мы разберёмся со всем, что может встать у нас на пути.
        - Точно.
        Впервые за многие годы я вижу, что Айла улыбается так широко, а потом тихо смеётся со слезами на глазах, выпуская всё напряжение и боль, накопившиеся не только за последние дни, но за последние годы. Я едва могу поверить в то, что случилось, в то, что наша сестра, которую мы все считали мёртвой и которую оплакивали долгие годы, - жива и снова с нами. Мы с таким трудом пытались двигаться дальше, но всё происходящее сейчас кажется почти ненастоящим.

* * *
        В ближайшей гостевой комнате я наконец сбрасываю грязные доспехи, моюсь до скрипа, переодеваюсь в простые штаны и лёгкую рубашку и почти сразу засыпаю, стоит мне упасть на кровать. Я сплю весь оставшийся день и подскакиваю в начале ночи. Уверен, это Самия позаботилась о том, чтобы меня никто не искал и не пытался будить. Сон, хоть и продолжительный, был рваным и беспокойным, однако впервые за многие годы я встаю без тяжести в груди.
        Однако я поднимаюсь, подгоняемый липким страхом, что возвращение Ойро тоже окажется всего лишь странным видением, которое сейчас обернётся кошмаром реальности после испытанной надежды. Я наспех умываюсь, пальцами расчёсываю волосы и, накинув свободный халат, спешу проверить, что сестра находится там же, где я её и оставил, - в моей комнате.
        Я даже не удивляюсь, обнаружив Рушана сидящим на полу прямо напротив закрытой двери в спальню. Он также переоделся в простые штаны и рубашку, а на ноги, как и я сам, нацепил сандалии. Только в отличие от многих илосийцев Рушан предпочитает одежду не бежевых или серых тонов, а всегда ходит в чёрном. Я облегчённо выдыхаю, когда вижу сквозь ткань рубашки бинты на плече и торсе. Значит, Самия всё-таки до него добралась.
        Рушан в какой-то степени самый особенный среди нас. Генерал армии, Назари прямых потомков Илоса. А ещё он кахари. Присаживаясь рядом с другом на ковёр и откидываясь на стену, я вспоминаю, как отец выбрал его нам в свиту. Все советники были в ужасе. Мы, конечно, помогаем людям смешанных кровей, но выбрать такого в Назари… Подобное произошло впервые. До сих пор есть те, кто относится к нему с предубеждением, но простые солдаты любят его и уважают не меньше, чем Аниса.
        Рушан - ребёнок от дворянки-илосийки и теялийца. Они встретились на границе наших стран, влюбились и хотели вступить в брак, но не могли, потому что оба владели Даром. Ради их будущего они приняли решение расстаться, но для девушки было слишком поздно - под сердцем она уже носила ребёнка. Она была подругой детства короля Хисара, и отец сразу сказал, что спрячет её дитя, что Илос его поддержит, как и любого другого кахари, нуждающегося в защите. Но произошло непредвиденное, и четырёхлетнего полукровку отец выбрал в Назари.
        Правитель-отец выбирает свиту детям не по собственному желанию, а по предчувствию, с помощью Зова, который слышал наш отец, как и каждый король до него. И если ребёнок отмечен самой судьбой, то ему придётся либо принести клятву и сопровождать наследников до конца своих дней, либо погибнуть, пытаясь доказать своё соответствие званию. Перечить предчувствию правителя не может никто, его выбор священен. В четыре года Дар у детей ещё не проявляется, поэтому никто не знал, что Рушан получит способности от обоих родителей, хотя этот факт мы тщательно скрываем до сих пор.
        Поэтому нет ничего странного в том, что каиданцы так удивились, когда Клетус объявил друга моим генералом. Только слепой не увидит, что в его внешности преобладают черты теялийца, а не илосийца.
        - Остальные спят? - спрашиваю я, нарушая тишину.
        - Айла вновь приходила, но уснула прямо в кресле. Я отнёс её в спальню.
        Я благодарно киваю. Анис и Рушан относятся к Айле как кровные братья. Был период, когда я внимательно следил за их отношениями, стараясь рассмотреть, есть ли там намёк на более глубокое чувство, но ничего не обнаружил. Со смущением вспоминаю те моменты. Я чувствовал себя словно наседка, следящая, чтобы никто не подходил к моему цыплёнку. Это было сразу после того, как не стало наших родителей и мне пришлось взять на себя обязанности отца.
        - А ты спал? - я смотрю на тёмные круги под глазами Рушана. Но хотя бы цвет лица стал лучше после перевязки.
        - Нет.
        - Тогда отрывай зад и отправляйся в постель. А не то попрошу Аниса тебя увести и вырубить.
        Друг недовольно морщится, чем вызывает у меня улыбку.
        - Я видел её, - неожиданно серьёзно говорит он.
        - Что?
        - В ночь перед свадьбой, - поясняет Рушан, не отрывая взгляда от двери, словно боится пропустить момент, когда Ойро дёрнет ручку и выйдет к нам. - Я беседовал с Айлой в её покоях, а когда вышел, то почувствовал, что за нами кто-то следит. Это оказалась служанка. Было темно, и, зная каиданцев, я решил, что она теялийка. Точнее, Ойро пыталась ею притворяться.
        Я слушаю, внимательно разглядывая профиль друга. Он кисло хмыкает на последних словах.
        - Я не узнал её голос, - с раздражённой гримасой признаётся он.
        - Шесть лет прошло, Рушан. Никто из нас уже не верил, что… - столько лет, а я всё не могу говорить об этом вслух. - Даже увидев её лицо, я не сразу понял, кто это, - признаюсь я в ответ. - Сам не сразу поверил, что вижу свою сестру.
        - Я же один из Назари, Даян. Разве находить, чувствовать и защищать тебя, Айлу и Ойро - не моя главная задача? Разве между нами не существует этой странной связи, древней, как здешние пески?
        - Существует, - уверенно отвечаю я.
        - Тогда где была эта связь, когда я стоял в метре от своей принцессы? - он продолжает задавать вопросы спокойно, без лишних эмоций, но я прекрасно знаю Рушана.
        Он злится на себя.
        В точности, как и все мы. Но сон помог мне сбросить с души груз лишних тревог и немного расслабить тело. Рушан же продолжает прокручивать в голове случившееся.
        - С Ойро всё будет в порядке, теперь она дома, - с понимающей улыбкой отвечаю я. - Все уже спят, и ты тоже должен отдохнуть. Или хочешь, чтобы сестра застала тебя в таком виде? Напомнить тебе, как вы общались раньше? Хочешь начать вашу встречу со ссоры?
        Рушан по-доброму усмехается, но согласно кивает, явно вспоминая их детские перепалки. Они с Ойро очень плохо ладили, единственные среди нас ругались почти по любому поводу.
        - Давай. Иди отсюда и поспи. Приказ твоего принца, - с улыбкой говорю я.
        - А ты останешься? - он нерешительно поднимается с места, устало опираясь о стену.
        - Останусь.
        - Если Ойро проснётся, не усыпи её опять своими причитаниями, - с насмешкой хлопает он меня по плечу.
        - Проваливай давай! - отмахиваюсь я в ответ.
        Рушан уходит, а я остаюсь сидеть один в полумраке коридора, не зная, почему сам не осмеливаюсь войти в собственную комнату. Не помню, чтобы я когда-нибудь так сидел. В одиночестве, на полу в коридоре своего же дворца, с абсолютно пустой головой. Но секунды бегут, и я не чувствую никакого неудобства. А я уже и забыл, что были времена, когда меня ничего не тревожило. Незаметно я погружаюсь в сон. Может, проходят минуты, а может, часы. Я просыпаюсь, когда сквозь дрёму слышу тихий скрип поворачивающейся ручки. Этот тихий звук заставляет меня моментально подскочить на ноги. Сердце глухо бьётся в груди, в ушах стоит гул, и я почти не верю в происходящее. Дверь мучительно медленно распахивается. Я вижу Ойро, нетвёрдо стоящую на ногах и опирающуюся на деревянную створку.
        Чистая, с расчёсанными, струящимися по плечам волосами, в простом илосийском платье. Из лёгких словно выбивают весь воздух, когда сестрёнка переводит взгляд на меня и издаёт странный звук. Что-то между всхлипом и смехом. Она продолжает стоять, не двигаясь с места, а я застываю в ожидании, опасаясь её спугнуть. Не знаю, как много Ойро вспомнила и узнаёт ли меня вообще. Она вновь издаёт этот странный звук, а я растерянно моргаю и никак не могу понять, смеётся она или плачет. Её губы растягиваются в улыбке, а из глаз по щекам бегут слёзы. И тогда она начинает звонко смеяться и бросается ко мне, протягивая руки. Я тут же оказываюсь рядом, заключаю её в объятия и стискиваю до боли, приподнимая над полом.
        Наша Ойро Лейла Калануа.
        Ойро - «золото».
        Лейла - «тёмная ночь».
        Наше золото в тёмной ночи.