Точка отсчета Михаил Анечкин
        В центре книги - судьбы пяти разных людей. Первый - боец СОБР, разуверившийся в деле, которому служит уже пятнадцать лет. Второй - охотинспектор, довольный своей жизнью. Третий - молодой сталкер, безоговорочно разделяющий убеждение «каждый сам за себя». Остальные двое - солдаты морской пехоты США, стоящие на разных концах социальной лестницы.
        Эти пятеро живут своей жизнью и не подозревают о существовании друг друга до тех пор, пока случай не сталкивает их вместе. Маленькая группа людей вопреки своей воле вовлечена в большую политику. Но все, что нужно им самим,- просто выжить. Однако злой рок гонит их в центр новой Зоны, туда, где начнется страшное и кровавое сражение. Никто из них не подозревает, что впереди самое тяжелое испытание в жизни. И для каждого это испытание - бой с самим собой.
        Скоро эти пятеро выйдут на место, где смогут заглянуть внутрь себя, и поймут, кто из чего сделан на самом деле. Кто-то обретет себя, кто-то - предназначение, а кто-то встретит свою любовь. Их судьбы изменятся, и это место для каждого из них станет точкой отсчета. Точкой отсчета новой жизни.
        Михаил Анечкин
        Точка отсчета
        Алекс Нейл. Морская пехота США, рядовой
        Я, может, и не умею красиво выражаться, как тот же Дорн, например, потому как в школе учился такой, что если написал свое полное имя без ошибок, то тройку уже, считай, получил. Только кое в чем я разбираюсь получше многих. Так я им всем и сказал.
        - Вы все тут олухи и маменькины сынки вчерашние. Пожили бы вы у нас Браунсвилле годок-другой - тогда бы я посмотрел, как бы вы запели. Кэп наш дело говорит.
        Сказал и пожалел. Нет, вы не подумайте, я не испугался, что чересчур круто на парней наехал. Я вообще-то никого не боюсь. Но оттого, как ребята примолкли, я понял, что свою думку мне придется дальше объяснять. А вот говорить я не мастак. Если кому в дыню засветить, то это пожалуйста, всегда готов, а вот языком чесать - нет, это не ко мне.
        - Слышь, Нейл, тебя какая муха укусила?
        А вот и Дорн. Ну да, конечно, промолчать он не может, куда без него. Он у нас самый мозговитый. Вообще я к мозговитым парням ровно отношусь, без зависти, но Дорн страсть как любит повыдрючиваться. Вон, даже разгрузку после патруля не снял, павлин хренов, костопыжится. Было бы перед кем. Голливудская улыбка, бицепсы накачанные, хоть прямо сейчас на рекламный плакат «Морская пехота США ждет тебя, сынок».
        Вообще не понимаю, что он у нас делает. Для таких дорога другая - колледж, университет, степень доктора, очечки в тонкой золотой оправе и годовой доход штук сто через пять лет. Не то что я, ниггер, пушечное мясо.
        - А что, мне кто-то запрещал слово сказать?
        - Да нет, только вроде ты молчал все время, вот я и удивился. Слушай, Нейл, расскажи мне, при чем тут твой Браунсвилл и этот вонючий русский следопыт?
        Ну вот я и попал, и кто за язык меня тянул? Слова раскладывать, как Дорн, я не силен, вот он и решил, видать, меня запутать и заодно крутизну свою показать. А вот хрен тебе, папенькин сынок.
        - Следопыт тут и ни при чем. Только ты… вы… ну не все вы, конечно… в общем, хорош на кэпа наезжать, парни.
        Кэп - это наш ротный, мировой мужик.
        - Да мы и не наезжаем. Так только, немного сомневаемся в целесообразности общения с представителями местной фауны, которую вроде как обязаны давить и уничтожать. Скажи вот мне, Нейл, был такой приказ,- отшивать это отребье куда подальше? А если оно будет гоношиться, то и в расход пускать на месте? Не слышу, Нейл, был такой приказ?
        Ишь ты. Специально ведь умные слова вставляет, чтобы показать, кто он, а кто я.
        - Ну был.
        - А присягу ты давал? «Клянусь выполнять приказы президента и вышестоящих офицеров», ну и все такое?
        - Ну…
        - А вот и ну. Этого русского надо было минимум в наручники, а то и к стенке ставить. А ты сидел и в рот ему смотрел. А теперь про Браунсвилл чего-то говоришь, чего я никак в толк взять не могу. Не объяснишь, в чем цимес-то?
        Все он понимает, сучий потрох, дурачка включил, что я не догадался, что ли? Я ведь что, я все соображаю, только не всегда могу складно рассказать. Дорн эту фишку мою давно прохавал, вот и хочет меня перед всеми недоумком выставить. Это потому что мы с Дорном еще с учебки на ножах.
        - А то и не можешь понять, потому что не знаешь, как у нас там выживают.
        - Так поделись.
        - И поделюсь. Что, думаешь, если колледж окончил, только тебе одному можно говорить, да? А мне, значит, помалкивать и тебя слушать?
        - Заметь, Нейл, не я первый это сказал. А вообще, ты, солдат, напраслину возводишь на своего верного боевого товарища.
        - Так вот слушай, товарищ ты мой верный. Хочешь выжить в черном районе - живи не по тем законам, что белые господа принимают, а по тем, что на улицах правят,- понял? Так и тут. У русских есть поговорка - на заборе много чего написано, а там дрова лежат.
        - А-а-а, извини, я забыл, ты же у нас спец по русским братьям.
        Ну да, этого у меня не отнять. Чего-чего, а понимать чужую речь я умею здорово. Хоть тут Бог меня не обидел.
        Хотя сами подумайте, как бы я еще в это блатное место попал, если б не языки. Формально тут деплоймент, зона боевых действий, только почти никто не гибнет, как в Ираке или в Афганистане, а местные дружелюбны и на людей похожи.
        - Братья не братья, а иногда мне кажется, что с ними мне проще и легче, чем с такими, как ты.
        - Это потому, что ты мне завидуешь.
        Вот скажите, почему Дорн такой говнюк, а? К ак же кулаки-то чешутся в репу ему зарядить… Терпи, солдат, терпи и помни: не тронь дерьмо, вонять не будет. Интересно, а чем ему русский не угодил? Нормальный мэн, кстати, говорит дело, зря не понтуется. Держится с достоинством, не заискивает, марку, одним словом, держит.
        Дорн, сидевший вразвалку, вдруг вскочил и занял стойку смирно, напряженно смотря мне куда-то за спину. Все ребята, сидевшие в комнате, следом за ним тоже спрыгнули со своих мест. Я развернулся, уже зная, кто вошел к нам в комнату.
        - Вольно.- Кэп вошел в комнату.- Взво-о-од, в две шеренги… становись!
        Наш кэп - мужик что надо. Взводный сержант Браун служил с ним в Афганистане. Говорит, толковый командир, потери у него всегда были небольшие. Сам ротный среднего роста, сухой, глаза колючие.
        Вовремя кэп прервал наш спор. Однажды мы с Дорном так увлеклись, что потом… А, ладно, дело прошлое.
        - Солдаты. Сегодня во время дневных теоретических занятий мне понравилось не все. Хочу кое-что объяснить.
        Кэп, заложив руки за спину, не спеша прогуливался вдоль строя. Нравится мне, как он говорит. Негромко, фразы короткие, будто вырубает их, а не выговаривает. Когда-нибудь я тоже так научусь.
        - Рядовой Дорн.
        - Я, сэр!
        - Вы, рядовой, невнимательно слушали лектора. Мне показалось? Ротный сделал заметное ударение на слове «лектор».
        - Возможно, сэр.
        - В чем дело, рядовой?
        - Я старался, сэр.
        - Вот что, солдаты. Сейчас слегка отступим от требований дисциплины. Только слегка и только на пятнадцать минут. Вы должны понять, что я вам скажу. Еще раз. Дорн, в чем дело?
        - Я… я не понимаю, сэр. Чему нас может научить это чучело? Согласно приказу мы в оперативной деятельности руководствуемся местными законами. А по этим русским законам ему место на гарнизонной гауптвахте. Если вы, сэр, отдадите соответствующий приказ, то я его туда помещу, и не дай бог он по дороге будет дергаться.
        - Рядовой Нейл!
        - Я, сэр!
        - Как у русских называется эта комната справа?
        В качестве расположения роты мы использовали бывшую батальонную казарму русской армии. Жилье, конечно, еще то, не пойму, как русские жили в таком сарае? Ну и расположение комнат, конечно, не такое, к какому мы привыкли дома.
        - Leninskaya komnata, сэр!
        - Взвод, напра-а-аво! Левое плечо вперед, в Leninskaya komnata шаго-ом марш! Места занимать в произвольном порядке.
        Комната, рассчитанная на небольшую русскую роту, вместила нас впритык. В комнате воняло грубо выделанной кожей, старыми газетами и средством д ля натирки полов. Дерьмо, конечно, но мы уже притерпелись.
        - Нейл?
        - Я, сэр!
        - Ты вроде внимательно слушал, даже что-то записывал, помнится.
        - Так точно, сэр.
        - Что ты думаешь, прав рядовой Дорн?
        - Я думаю, что в одиночку рядовой Дорн этого русского до гауптвахты бы не довел.
        Ответом на мои слова был веселый смех товарищей по взводу.
        - Отставить смех.
        Ротный сделал несколько шагов к окну.
        - А почему ты так думаешь, Нейл?- Зверье, о котором он там нам рассказывал, оно… в общем, русский знает все, о чем говорил, не по книжкам. Он ведь своими глазами все это видел. Видел и уцелел. Так что навыки выживания у него - будь здоров. А рядовой Дорн, он… говорит он красиво, сэр.
        - Отставить смех была команда!- Кэп брови хоть и нахмурил, а сам-то едва сдерживается, чтобы не улыбнуться.- Садись, Нейл. Молодец. Напоминаю вам, что вы все считаетесь находящимися в зоне боевых действий. Это - деплоймент, солдаты. Как Ирак. Как Афганистан. И означает это не только деньги, звания и награды. Это еще и опасность, а значит, потенциальные потери. И если у нас потерь еще не было, то когда-нибудь обязательно будут.
        Кэп внезапно замолчал и подошел к столику, за которым сидел рядовой Дорн.
        - Мне показалось или вы, рядовой, что-то хотели сказать? Отвечайте, не юлите, наказывать не буду.
        - Я не понимаю, как то, что рассказывал русский, поможет нам избежать потерь, даже если они, не дай бог, случатся, сэр.
        - И ты хочешь, чтобы я тебе объяснил?- обратился к Дорну кэп, вдруг ослабив командный тон.
        - Так точно, сэр.
        - Так ведь и я этого не знаю, Дорн. Как же я тебе объясню, чего не знаю сам?
        - Простите, сэр?
        - Что простите, рядовой? Это война, а на войне все всегда идет не так, как планируешь, что тут вам не ясно?
        - Сэр, я не понимаю, что вы хотите сказать. Зачем изучать внутренности пси-аномалии, если наша задача - патрулировать внешний периметр?
        - Как называется эта штука у вас на разгрузке, рядовой? Вы, кстати, не сняли снаряжение, как положено, в уставной срок. Ладно, не пыжьтесь, Дорн, оставляю ваш промах без наказания. Ну так как?
        - Это… фонарь тактический, светосила 300 люмен, ФТ-170. Может быть закреплен на штатное место…
        - А зачем он вам в дневном патруле?
        - Экипировка бойца морской пехоты предусматривает возможность реагировать на меняющиеся внешние условия, сэр!
        - Боевой устав ты выучил, а смысл-то понял? Ну-ка своими словами. Зачем?
        - Ну… а вдруг вовремя не сменят или там подвал какой, где солнца нет.
        - Подвал и в лесу? Ладно, не старайся. Фонарь этот ты таскаешь на случай непредвиденных осложнений. А он ведь большой и тяжелый. Вот и представь, что знания об устройстве пси-аномалии - такой же фонарь. На всякий случай. Только он ничего не весит и всегда с собой.
        - Но, сэр, если я не возьму с собой этот фонарь или возьму другой - нарушение будет небольшим, на замечание максимум. А этот русский сталкер… Ну вы меня понимаете…
        - На войне, сынок, чтобы выжить, и не такое приходится делать. Дай-ка я расскажу вам одну историю. Видишь вот эту планку? Что это, расскажи, если знаешь.
        - Конечно знаю, сэр! Это Серебряная звезда. Третья по значимости награда в армии США.
        - Я ее получил в Афганистане. Мы тогда только-только туда вошли. Много еще чего еще не знали. Я был командиром взвода, ненамного старше тебя. Однажды во время разведки, вместе с ротным и всем отделением управления мы наткнулись на крестьянина, который мирно обрабатывал поле опийного мака аккурат в миле от нашего лагеря. Ты знаешь, что такое опийный мак, Дорн? Хорошо, слушай дальше.
        Потрясающая наглость афганца требовала адекватного наказания. Я все ждал, когда ротный распорядится взять его, но тот, пошептавшись о чем-то с аборигеном, приказал возвращаться в лагерь. Знаешь, Брайан, сказал он мне по пути, ты отличный солдат. Но если хочешь стать отличным командиром, не задавай дурных вопросов, а смотри по сторонам и мотай на ус.
        Признаюсь, я его тогда не понял. Но через пару недель, однажды ночью, к нам прибежал тот самый взмыленный крестьянин. Талибы устроили засаду на большой конвой с грузом, а наш афганец об этом проведал. Надо ли говорить, что мы, скрытно выдвинувшись, так крепко врезали талибам по заднице, что ребята в Вашингтоне даже прислали проверяющего, чтобы убедиться, что мы ничего не приврали в отчете о боевых успехах. Я смотрю, ты впечатлен, солдат.
        - Но это же…- Противозаконно? Конечно. Обязательно скажи об этом м атерям тех солдат конвоя, которые вернулись домой.
        - Сэр, разрешите с вами не согласиться.
        - Пятнадцать минут еще не истекли, так что ваяй.
        - Сегодня мы уходим из Афганистана, уходим, позорно договариваясь с талибами. Дядя Сэм проиграл войну. Может, из-за того, что солдаты слишком много думали, вместо того чтобы просто уничтожать всех, кто не с нами?
        - Дядя Сэм проиграл войну тогда, когда сунулся в Афганистан. А вот я эту войну выиграл. Выиграл, потому что вернулся живой и вернул на родину почти всех тех, кто служил под моим началом. И тебя собираюсь вернуть твоему отцу, чтобы ты себе ни думал.
        Дорн дернулся, как от удара, и побагровел. Что-то там у него с отцом. Папаша у Дорна конгрессмен, крутой перец.
        - Пятнадцать минут закончились, так что держи свои комментарии при себе, рядовой. Последнее замечание. Отношения с аборигенами в деплойменте могут спасти жизнь. А ты, Дорн, даже назвал их русскими. Кто может объяснить рядовому его ошибку? Нейл, встаньте.
        - Мы на территории Украины, сэр.
        - В чем разница?
        - Примерно как между Штатами и Канадой. Только отношения у русских и украинцев дерьмовые.
        - Объяснить можешь, почему?
        - Нет, сэр. Они и сами не могут, я у многих спрашивал.
        - Что, совсем ничего не говорят?
        - Да так, всякую чушь несут. Иногда говорят про Zagadochnaya russkaya dusha, сэр.
        - А что это?
        - Формально это что-то вроде «особенности русского менталитета, трудные для понимания иностранцем». Но я так считаю, что когда русские встречают в своей жизни очередную дурь, которую сами себе объяснить не могут, то вспоминают про эту dusha, сэр.
        - Хорошо, Нейл. Больше смотри по сторонам и контактируй с местными. Не дай бог, пойдет что-нибудь не так, такие контакты помогут спасти жизнь многих американских парней.
        Кэп демонстративно посмотрел на часы.
        - Сержант, выводите людей на улицу для следования в столовую.
        Александр Федоров. Охотинспектор Климовского района
        Слава богу, все закончилось. А то я струхнул маленько. Ишь лбы наглые, сидят теперь, пригорюнившись. С ментами-то карабином не помашешь, особенно если командир экипажа мой кум. А все из-за Васьки, вот же тварь-то хитрая. Он мне давно не нравился, когда еще три мешка комбикорму у меня одолжил, а потом год отдавал. То нет у него, то спешит, а то просто уже и не помнит, брал или нет. Не любят таких хитромудрых у нас, я ему тогда так прямо и сказал.
        Ну, а что, зарплата у меня маленькая, надо же как-то жить. Мне-то самому немного надо, детей вот поднять нынче недешево, младшая еще учится. Нынче вам, чай, не советская власть, за все тити-мити гони, за просто так хрен кто что будет делать. Я ведь много не беру - две-три тыщи с нормального хозяйства, а таких у меня всего-то пять штук. А этот козел решил, что и за бесплатно у него все пучком будет.
        Весь сезон я смотрел, чтобы все лицензии у Васьки закрывались. А тут Васька сам мне помог - взял только одно разрешение на лося, пожадничал. Думал, что все зверье по-старому одной лицензией закрывать будет. А вот хрен ты, Василий, угадал. Я его в первую неделю подловил и заставил все закрыть. Тут-то он и задергался немного. Был бы поумнее - не стал бы жлобиться, договорился. Ну, а что делать, если своих мозгов нет? Танюха как от него ушла, так ему, дураку, и совета теперь не у кого спросить.
        А пару дней назад разведка донесла, буржуи на большом джипе к нему приехавши. Я после этого, сразу как темнеет - проедусь, послушаю. Потом и на утренней зорьке также. И вот сегодня вечером слышу - ревет. Ревет-то так себе, сразу слышно, что человек. Значит, точно Васька, он охотник еще тот. Я, значит, сижу слушаю. Через пару часов выстрелы. Повезло ему, значит, попал на дурного лося. Да еще такая канонада, прямо война. Ну, я в уазик сел, и вперед. Только куму позвонил сначала.
        Доехал быстро - смотрю, а там уже пьянка идет вовсю. Васька потеет, лося пластает, только не сильно ему кто помогает. Ну-ну, давай, Васек, старайся, тут тебе одному-то работы часа на полтора-два. Так и так, говорю, товарищи дорогие, не покажете ли лицензию. Товарищи, что потрезвее, смекнули, надо бы добром, да только главный боров ихний наклюкался взюзю и тычет мне своим карабином - типа вот те лицензия. Врать не буду, немного страшновато мне стало. Не стал я с ними спорить, пошел подмогу дожидаться. А чтобы Васька со своими клиентами наверняка не уехали, дерево подпилил и поперек дороги положил. Звоню куму, а тот, как назло, сломавши неподалеку, в ментуре ихней хорошие машины тока в столицах начальству раздают. Тут-то я и занервничал. Как бы не отхватить возле спиленного дерева. Слышу, едут. За пенек присел, страшно, блин. Приехали, матерятся. Хорошо, у Васьки-дебила даже бензы в багажнике не оказалось. Пока они суетились да примерялись, тут и кум подскочил, починивши.
        На их счастье, боров посапывал на заднем сиденье, быковать некому было. Да только все равно гости ничего не поняли. Васька, видать, с три короба им наобещал, что у него все схвачено, вот они и понадеялись, что все само решится. Пьяные опять-таки, что с них взять. Ну, раз товарищи не понимают - повез их кум в райцентр. К утру приехали, а как в сознание буржуи пришли, сразу поняли, чем дело-то пахнет.
        Вылазит, значит, боров сам и типа к ментам. Те ему чего-то такое объяснили, что тот сразу как-то и сник. Смотрю, ко мне лыжи вострит.
        - Слышь, отец, расскажи, чё за кипеш.
        - А то, что Васька вас подставил капитально.
        - Поясни.
        - А чё пояснять? Лицензии-то нет. А лось, это ни разу не административка, уголовное дело.
        - У вас всегда тут все так строго? Как будто не в России.
        - Ну, это кому как. Для Васьки - строго.
        - Что так?
        - А то, что если две тыщи в месяц зажал - то как в армии будет. Служи по уставу, завоюешь честь и славу.
        - В армии служил, знаю. Постой-ка, а две тыщи чего?
        - Рублей, конечно. Мне зайчики белорусские или хохлобаксы без надобности.
        - Ру-у-убле-е-ей. Вот оно что.
        Боров повернулся к джипу, где за рулем сидел долговязый Васька. Тот аж съежился так, что из-за руля не видать стало. Тяжелый у Васьки сегодня будет день.
        - Слышь, отец, непонятка вышла. Мы ваших мастей не знали, с Васькой разберемся.
        У борова аж кулаки хрустнули от злости.
        - Я-то что. Пока в лесу были, нужно было решать, а теперь менты в курсах. Я им не командир.
        - С ментами я договорился. Завтра к вечеру начальник их уедет, и оружие они нам по-тихому вернут. Надо только, чтоб от тебя заявы не было. А я тебе все, что Васька задолжал с начала года, компенсирую.
        - Тогда давай за весь год.
        - Заметано. Держи хрусты. Четырнадцать штук сразу, остальные десять, когда менты завтра оружие вернут. Идет?
        - Идет. Вот так удача! Жалко, бабка к внукам уехала. Ладно, перекантуюсь в Доме колхозника, прикуплю кой-чего, а завтра домой.
        Бритва. Сталкер, в миру Артем Быков
        И чего Батя до меня докопался? Я никого никогда не обманул, как он меня и учил. Что обещал - всегда в срок выполнял. Что ему еще надо?
        Батя - человек уважаемый, и если он дальше будет меня гнобить, то мне придется очень кисло. И хотя я не делаю ничего такого, чего не делают все остальные, Батя может повернуть так, что скоро на меня каждый приличный сталкер будет смотреть косо. Ну, и если начистоту, мне и самому неприятно, что Батя обо мне плохого мнения. Неприятно, потому что он крепко помог мне по жизни. Да и вообще Батя мировой мужик, только на голову немного больной.
        Если бы тогда, два года назад, он не шел мимо, лежать бы мне в сырой землице Зоны. Кем я тогда был? Сопляк, мальчишка, закуска для кровососа. Родители алкоголики, брат уголовник. Стандартная биография. Для Зоны, конечно, стандартная, тут ведь каждый четвертый - вообще детдомовец.
        Хорошо еще, я сам понимал, что сталкер из меня никакой. Понимал, осторожничал, крутого из себя не корчил, но таки вляпался в полное дерьмо всего-то в пяти километрах от бара. А вляпался так глупо, что и рассказать стыдно.
        Я тогда мелочевкой промышлял, глубоко соваться не рисковал. Сопли по десятке за сто граммов идут, немного совсем, но если не лениться, то сотня в день гарантирована, а если повезет, то и больше. Скоро я заметил, что сопли часто кучкуются вокруг электрических линий, и навострился их собирать так, что скупщики стали поговаривать о снижении цен. В тот день, когда я набрел на целое поле, решил, что мне здорово подфартило. Сопли весят мало, поэтому, засучив рукава, я принялся за работу, пока перспективное поле не нашел кто-нибудь еще. В уме я бодро складывал цифры, прикидывая, что, наконец, могу себе позволить себе поменять ПМ на калаш и прикупить защитный костюм средней паршивости. Э то было неразумно, не костюм с калашом, конечно, а посторонние мысли в Зоне, ибо, пока ты внутри, ни на секунду нельзя оставлять без внимания, что рядом творится, особенно если один. Я остановился на минуту, чтобы вытереть пот, и тут краем глаза заметил вкрадчивое движение сбоку. Сердце екнуло, я крепко сжал рукоять «Макарова» и внимательно огляделся по сторонам. Трава вокруг была чуть выше колен и не могла скрывать
никакого крупного зверя. Я немного приободрился, убаюкивая себя мыслью, что мне, должно быть, почудилось. Да и на самом деле не было там никакого зверя. Но ведь в Зоне не только звери смертельно опасны. Внезапно сзади я услышал явственный шорох и инстинктивно прыгнул вперед. Этот прыжок и спас мне жизнь. Ложнощупальце, выброшенное, а точнее, отстреленное черной орхидеей, скользнуло по позвоночнику, разрывая куртку и раздирая кожу на спине. Я закричал от боли и сделал еще несколько прыжков вперед, уходя от неведомой опасности. Тут же я заметил, что трава вокруг шевелится и со всех сторон ко мне движется тихая, скрытая травой угроза. Времени на размышления не было, и я рванул туда, где круг не сомкнулся окончательно, туда, где над травяным полем возвышался холм с небольшим деревом. Это была моя вторая ошибка. Будь я поопытнее, то смог бы понять, что мне угрожает медлительная плотоядная трава, а значит, нужно как можно быстрее разорвать расстояние между хищником и жертвой, которой я тогда являлся. Вместо этого я пулей взлетел на дерево, считая, что обезопасил себя от низкорослых хищников, нападению
которых, как мне тогда казалось, подвергся. В следующий час я бессильно наблюдал, как мое убежище окружают странные кусты, унизанные листами размером с добрую лопату и красивыми лепестками черного цвета на вершинах мясистых стеблей. Один из кустов выбросил ложнощупальце, но радиус действия его оказался совсем невелик. Увенчанный шипами лепесток, напоминающий скорее кирпич, чем растение, бессильно стеганул по дереву подо мной и соскользнул вниз, оставляя неглубокие борозды на поверхности. Я забрался на всякий случай повыше и уселся поудобнее. Боль, вытесненная было страхом, снова навалилась на меня. Ничего, надо потерпеть и подождать.
        А чего, собственно, ждать? Стоило мне осознать, что как раз-то ждать эти твари умеют намного лучше, чем человек, как ужас моего положения пронзил меня насквозь.
        Тут-то я и понял, что такое настоящее отчаяние. Когда ужас сводит внутренности, когда от страха выворачивает наизнанку, человек даже не замечает, как начинает скулить, словно побитый пес. Сначала ты молишься всем богам, которых знаешь, потом начинаешь звать на помощь, пока голосовые связки не сядут, а потом впадаешь в ступор и только через часов семь-восемь понимаешь, что проще всего разжать руки и покончить с этим ужасом. И когда до меня наконец дошло, что самый простой выход - прыгнуть вниз самому, не дожидаясь, пока тело, скованное усталостью, само свалится в лапы охотников, я вдруг услышал далекий свист.
        К тому времени мне уже мерещилось невесть что, так что еще одному глюку я совсем не удивился. И только когда через некоторое время свист повторился немного громче, я понял, что это, может быть, мой шанс.
        К тому времени я не то что кричать - я уже говорить не мог. Слава богу, у меня еще оставались патроны.
        Дрожащей рукой я, едва не роняя ПМ, выстрелил раз, другой и прислушался. Совсем недалеко раздался отчетливый крик. Я не мог понять, что он кричит, но догадался, что человек идет мне на выручку. Сил не оставалось ни на что, если что я и мог, так это только сидеть, обняв кору дерева, и плакать, глотая соленые слезы.
        Через пять-семь минут (а тогда они показались мне вечностью) на опушке леса появился человек. Это был Батя. Самое приятное воспоминание в моей невеселой жизни - это его силуэт на фоне вечернего леса. Батя пошарил в мешке, достал несколько бутылок с прозрачной жидкостью и спички. Через полминуты емкость с бензином, подожженная Батей, полетела в самую гущу кустов, потом вторая, третья. Отвратные создания с визгом брызнули во все стороны. Поляна перед деревом очистилась, но я еще долго не мог разжать руки. Помню только Батин голос, уговаривавший меня расцепить объятия и спуститься вниз. Батя что-то говорил мне, но я ничего не понимал, хотя и кивал в ответ. Просто звуки никак не хотели складываться в слова, а слова - в осмысленные фразы. Потом как-то рывком, без перехода я очнулся. В ладонях у меня была зажата кружка с чем-то горячим и ароматным. Судя по горячему ощущению в животе, я какое-то время прихлебывал маленькими глотками содержимое. Рядом возился, собирая вещи, немолодой сталкер.
        - …соплей. Вот они и любят где погуще. Симбиоз такой вот жутковатый. Так что видишь сопли в большом количестве - ищи черные цветки неподалеку.
        - А что такое симбиоз?
        - Ага, очнулся. Я Батя.
        - Бритва.
        Батя скривил лицо, как будто лимон проглотил.
        - А другого имени что, не было?
        - Да так…
        - Ну ладно, раз Бритва, так Бритва.
        - Батя.
        - Да.
        - Я должник твой. Не знаю, расплачусь ли когда.- Посмотрим. Только если так безбашенно шастать по Зоне - вряд ли когда расплатишься, потому как скоро сгинешь.
        Я нашарил в кармане мятую пачку сигарет. Дрожащими руками попытался закурить, и с третьей попытки мне это удалось.
        - А что, есть варианты?
        - Есть. Про отмычку слышал что-нибудь?
        Батя подошел и сел передо мной на корточки. Только сейчас я разглядел его как следует. На вид лет сорок пять - пятьдесят. Высокий открытый лоб с залысинами. Подбородок чисто выбрит, на щеке небольшой шрам. Ну, и взгляд, конечно. Глаза карие и теплые какие-то, что ли.
        - Мне напарник нужен. Треть заработанного - твоя. Будем ходить вместе - учить буду. Деньгами на снарягу нормальную ссужу. Есть условия.
        Ничего себе вариант. Шутит, не иначе?
        - Какие условия? За такое шикарное предложение ты, наверное, душу потребуешь продать?
        - А ты ничего малец, с юмором. Это хорошо. Условия такие. Первое. Ты идешь всегда впереди. Про отмычку слышал что-нибудь?
        - Нет.
        - Всякая шваль в Зоне неопытных сталкеров так использует втемную. Пускают вперед, и, если сами какую опасность прозевают, отмычка принимает удар на себя. Потом отмычка дохнет, а основная группа идет дальше.
        - И что, соглашаются?
        - Отмычки-то? А кто ж им правду расскажет? Я тебе сразу как есть говорю, потому как не вру никогда. Но ты не бойся, за шесть лет я только два раза своего напарника не уберег. Последний раз, когда вляпался, двое суток его вытаскивал. Ничего, оклемался, сейчас ходит в Зону. Я своих не бросаю, не ссы.
        - А первый?
        - Что первый?
        - Первый раз, когда вляпался. Что было тогда с твоим напарником?
        Батя тяжело вздохнул и посмотрел куда-то в сторону, вдаль.
        - А первый раз, Бритва, я напарника так и не вытащил.
        Не знаю почему, но после этих слов у меня к Бате такое доверие возникло, что я сам удивился. Никогда и никому я так не верил. Отцу с матерью, да и то разве что в детстве.
        - Я согласен.
        - Ну и славно. Второе условие - полгода должен отходить со мной по-любому. И за месяц предупредить, если надумаешь уходить.
        - Не вопрос. А что, бывает, что уходят не прощаясь?
        - Предыдущий напарник так и поступил. Зуб его звали.
        - Я если чего обещаю, выполняю железно.
        - Ну что, тогда приступим. Сопли соберем и возвращаемся. Тут не меньше трех кило валяется. Чего добру-то пропадать?
        Так вот наши с Батей пути и пересеклись. Сейчас, когда мы сидели в баре за одним столом, мне это вспоминалось в деталях. Те же глаза, только теплоты в них немного. Ну, и хрен с ним. Я не доллар, чтобы всем нравиться.
        - Что тебе мешало пройти три лишних километра?
        - А зачем это мне?
        - Там человек погибал.
        - А на мне что, красный крест нарисован? Закон Зоны - каждый сам за себя.
        - У тебя это отняло бы два часа.
        - А может, и жизнь. Зона, она того - тут всякая нечисть водится, знаешь ли.
        - С твоим-то опытом и так далеко от центра Зоны? Ты бы с закрытыми глазами прошел. Я сам тебя учил, если помнишь.
        - Значит, не захотел, раз не прошел.
        - Да, Бритва, скурвился ты совсем.
        - Слышь, Бать, ты меня жить-то не учи. Если у тебя проблемы будут - я и на любой риск пойду, чтобы выручить. А всякой шелупони помогать, знаешь ли, жизни не хватит.
        - Сам-то давно шелупонью был?
        - Недавно. Ну и что? Мне вот повезло, я тебя встретил. А тому парню не повезло.
        - Ага, он встретил тебя.
        - Ну и пусть так. Слушай, Батя, отчего ты ко мне-то пристал, а? Вон сколько сталкеров сидят вокруг, и все бы так поступили. Ты мне скажи, я кого-нибудь обманул за свою жизнь? Или взял чужое? Или подставил?
        - Нет.
        - А половина сидящих здесь и этим похвастаться не могут. Что же ты их не воспитываешь?
        - Мы в ответе за тех, кого приручили.
        - А?
        - Забудь, Бритва.
        Это Батя. Вылетает из него много такого, что мало кто понимает. Он так и не раскололся, к ем был в прошлой жизни.
        - Гордишься тем, что никого не обманул, не взял чужого? Могу сказать, у тебя это все впереди. И обманывать, и брать чужое, и много еще чего интересного ты научишься делать. Одумайся. Так поступать нельзя.
        - Не научусь.
        - Да? А скажи мне, друг мой, давно со своими родителями разговаривал?
        - А о чем мне с ними говорить? О ценах на водяру?
        - Во-первых, какие ни есть, они твои родители. У многих тут и таких нет. А во-вторых… что, совсем ничего хорошего вспомнить не можешь?
        Может, и могу. Только оно мне надо? Я, может, специально забыл, и вспоминать не хочу. Что же Батя-то все в душу лезет, когда не просят?
        - Ладно, Бритва. У меня к тебе дело. Штатники у меня попросили помощи.
        - Да ладно! Вот это номер. И что же им надо?
        - Ну так, по мелочи. Поднатаскать морпехов по выживанию внутри Зоны. Серьезных планов идти внутрь у них вроде нет. Наверное, так, на всякий случай. Скоро у них что-то вроде полевого выхода - собираются порезвиться возле границы Зоны, глубоко не лезть. Мне одному не справиться, нужна помощь.
        - Чего платят?
        - Тут я не за деньги работаю.
        - Не понял.
        - Если ты не забыл, мы для них - вне закона. А теперь скажи, много сталкеров могут похвастаться хорошими отношениями в штабе морской пехоты Пиндосии?
        - Да пожалуй, никто. А ведь и правда, разумно говоришь. Если эта канитель времени много не займет, то я готов.
        - Пару дней. А потом, если они, с их-то техникой, когда-нибудь двинутся в глубь Зоны - наверняка им потребуется проводник. Сечешь?
        - Артефакты?
        - Правильно.
        - Ну да, эти дуболомы могут далеко зайти, если захотят.
        - Если других вопросов не осталось, то выходим завтра с утра.
        - Только, Батя, договоримся сразу - по дороге не воспитывать.
        - Это как получится.
        - Батя!
        - Ладно, хрен с тобой. Но на прощание подумай вот над чем. У тебя сейчас деньги водятся. Не много, но по своим старым меркам ты зажиточный парень. Мог бы и помочь своим родителям. От тебя сильно не убудет. Батя хорошо меня изучил за тот год, что мы провели вместе. И сейчас он ударил в самое больное место, ударил быстро и беспощадно.
        Сергей Демидов. Брянский СОБР
        Сколько возни уже было с этими сталкерами! Все они, похоже, отребье. До границы Зоны полста километров, так что эта публика тут постоянно отвисает. Хотя отвисает - это мягко сказано. Дебоширит, хулиганит, пьянствует. Но такого, как сейчас, еще не было. Коля Смирнов - командир второго взвода, а сейчас старший нашей небольшой команды. Если что-то пойдет не так - отвечать ему.
        Смирнов о чем-то вполголоса расспрашивал сталкера, угрюмо сидящего перед ним на корточках. У этого парня хотя бы мозгов хватило слинять из той кутерьмы, которую устроили его подельники.
        - Коля. Есть дело.
        - Да, Серый.
        - Чтоб ты знал, на всякий случай, заложников освобождать мне приходилось редко. Чаще всего было так, знаешь, если враг не сдается, его уничтожают.
        - У тебя боевой опыт самый большой в отряде, все будет нормально. Готовность к штурму через пять минут, так что двигай.
        Это да. Уж чего-чего, а убивать и выживать я умею хорошо. Иной раз даже думаю - а умею ли я что-нибудь еще? Окно квартиры с заложниками только одно, а значит, я буду первый, кто войдет в квартиру к бандитам. Из вооружения у них вроде только ПМы, решеток на окнах нет, так что все обойдется. Пора мне топать на крышу, занимать свое место.
        Пашка уже ждет меня. Это хорошо. Пашка старательный пацан, даже чересчур, иногда суетится лишнего, но это от молодости. Я смотрю, как тщательно он проверяет снарягу, и немного успокаиваюсь. Руки напарника чуть дрожат, он сконцентрирован, и я стараюсь его не отвлекать. Пашка помогает мне пристегнуться к карабинам подвесной системы и отступает на полшага, чтобы окинуть взглядом свою работу. Судя по всему, он доволен увиденным.
        Ну, вот и все.
        - Где наша не пропадала, Пашка! Везде пропадала…
        Напарник улыбается. Теперь ждать. Ненавижу эти минуты. Надо отвлечься.
        - Пашка, часто эта шушера тут так веселится?
        - Да нет. Проблем от них много, но так чтобы заложников брать - первый раз. Вообще-то про них знаешь, что говорят?
        - Что?
        - Те, что у нас дебоширят,- это и не сталкеры вовсе. Так - бандиты, сами в Зону далеко не суются, любят сталкеров-одиночек подстеречь и ограбить. Те, кто в Зону по-настоящему ходят, на Большой земле не часто появляются. Большая земля - это все, что не Зона, по-ихнему.
        Внизу кто-то забубнил в мегафон.
        - Походу, движуха началась. Пашка, ты бронник-то сними, пожалуй. Он тебе не понадобится, а движения сковывает.
        - Ага, точняк. А вообще у нас с Зоной много чего связано, особенно в пограничных районах.
        - Я уже почувствовал.
        На левом плече зашипела рация.
        - Ну вот, Серый, готовность минута.
        - Быстро они.
        - Ну а долго ли, умеючи. Кстати, бандитов пятеро.
        - Я в курсе.
        - Так, на всякий.
        Пашка помогает мне перелезть через стену, одновременно страхуя резервным концом. Я упираюсь рифлеными подошвами в стену дома и спускаюсь чуть ниже. Томительно тянутся секунды. Пашка поднимает обе руки с растопыренными пальцами. Это значит, что выродки там, внизу, не собираются сдаваться и через десять секунд начнется бой. Через десять секунд обострившиеся от опасности чувства замедлят время и окружающие предметы приобретут неестественную четкость. Я ворвусь в комнату, битком набитую врагами, и постараюсь уцелеть. Когда-нибудь мне не повезет, и я нарвусь на пулю бандита, но не сейчас. Сейчас все обойдется, не знаю почему, но я в этом уверен. Пашка сжимает уже один кулак, разжимает его снова, и я вижу четыре пальца. Три. Два. Вдох. Закрываю глаза и втягиваю голову в плечи. Этажом ниже рвется светошумовая граната. Я скольжу вниз и через оконную раму влетаю в квартиру. Слегка теряю равновесие, но быстро восстанавливаюсь. Теперь вперед. На полу комнаты корчится человек. Граната взорвалась прямо у него под ногами, так что ему ни до чего. Быстро наношу удар прикладом в голову, а ногой отбрасываю
пистолет, выроненный бандитом, и рвусь дальше. Один. В следующей комнате хуже. Один из террористов вместе с заложником лежит на полу лицом вниз, предусмотрительно скрестив руки на затылке. Два. А вот другой, хоть и не очухался окончательно, пистолет из рук не выпустил и даже чего-то пытается им размахивать. Ну вот, уже не размахивает. Поди помаши рукой, переломанной в двух местах. Три. Судя по звуку через стену, внешняя дверь вылетает с петель. В квартиру рвутся бойцы СОБРа. Наши. Как хорошо звучит это слово. Полгода назад, в Ханкале, мы сполна у знали его цену.
        Сзади слева бухает выстрел, и все стихает. Четыре. В мою комнату влетают двое.
        - На кухне бандит.
        Один из бойцов стремительно несется на кухню. Я слышу звуки ударов. Пять. Операция закончена. Квартира наполняется тяжелыми. Бойцы переворачивают все вверх дном в поисках ценностей. Мне неохота смотреть на это на все, и я выхожу в коридор. На полу растеклась лужа крови. Тела нет, наверное, уже унесли. Я спускаюсь вниз и, выйдя на улицу, с наслаждением прислоняюсь к теплой от сентябрьского солнца стене дома.
        - Серый, переодевайся и в автобус. Едем в гостиницу. Не забудь, сразу ко мне в номер.
        Коля сияет. Первая операция, которую полностью спланировал и провел он сам. Неплохо, кстати, провел. Ну что же, пусть гордится, заслужил.
        Из окна автобуса я смотрел, как выходили из подъезда бойцы СОБРа с распухшими от прихваченного добра разгрузками. Наверное, так и надо. Там, в Чечне, тоже все зарабатывали, кто как умел. Еще с первой войны помню перехват: голос с сильным акцентом обращался к немому собеседнику. «Нэ пускайте салдат. Мы ещо пэрвий взвод нэ дабили». И через некоторое время: «Все нормал. Давай слэдующих, брат». Несложно догадаться, кто был адресат. Рота соседей - мотострелков - в тот день понесла большие потери, а командир этой роты скоро уволился на гражданку. Доказать ничего не смогли, да и, наверное, не сильно хотели. Вот так и воюем, сказал мне тогда майор, командир сводного отряда, показавший запись. В наше время все крутятся, как могут.
        Вечером я зашел к Смирнову.
        - Что думаешь, Серег, как прошел штурм?
        - Да нормально все, только ребята погорячились, бандита, что в прихожей сидел, зря шлепнули. Можно было и так взять.
        - Может, и зря. Зато ты, я смотрю, патроны берег. Выдержка у тебя будь здоров.
        - Не Чечня все-таки.
        - Так-то оно так… Только бандитов мы уже сдали смежникам. Всех, кроме одного. Его завтра заберут.
        - ФЭБусам, что ли?
        - Ну да.
        - Во как. А с чего вдруг ФСБ этой швалью занимается?
        - Артефакты из Зоны, видишь ли, ба-а-альшой интерес для военной науки имеют. Никогда не замечал, как наш президент и его шайка злятся, что из Зоны им мало чего достается?
        - Ну как бы неровно дышат они на Зону, это даже мне заметно. Только я этой политикой как-то, знаешь, не очень интересуюсь.
        - А вот это зря. Для нас это не политика, а будни. Зона полста километров отсюда. Давай интересуйся, раз уж к нам приехал.
        - Так вроде же в Зоне международная тусовка заправляет.
        - Формально так. Только реально штатники всем там рулят. Вот наши тут всякую шнягу из Зоны по-тихому и скупают.
        - Так что, выходит, у этих уродцев, что мы сегодня брали,- крыша ФСБ?
        - Верно мыслишь. Не удивляйся, если этого отморозка, которому ты руку ломал, через пару месяцев опять здесь встретишь.
        - А зачем тогда они устроили эту кутерьму с заложниками?- Зачем, зачем. Перепились. Или обкололись.
        А скорее всего и то и другое. Так что в следующий раз ты бандиту не руку ломай, а голову.
        - Сложно тут у вас.
        - Если разобраться, то не сложней, чем в Чечне.
        - Наверное, ты прав.
        - Скажу прямо, я рад, что тебя перевели к нам. Такого военного опыта тут ни у кого нет.
        - Ну да, я зимой девяносто пятого под Гудермесом как начал, так только сейчас и остановился.
        - С таким послужным списком, как у тебя, люди обычно не останавливаются никогда.
        - А я вот, значит, особенный.
        - Не расскажешь отчего?
        - Что «отчего»?
        - Отчего остановился.
        - Устал.
        - Ладно, созреешь, сам объяснишь, тянуть клещами не буду. И на этом спасибо, командир.
        - Сам-то как?
        - В плане?
        - После отряда «Рысь» в Брянский СОБР - ничего?
        - Да ну все нормально, ребята отличные. Квартиру, опять-таки, сразу дали, а то сколько можно по общежитиям мыкаться.
        - Ну и славно. Да, кстати, твоя доля. Смирнов протянул мне конверт.
        - Что это?
        - У нас в отряде без крысятничества. Все честно и поровну.
        Я вспомнил оттопыренные разгрузки и торопливый шмон после штурма. Все ясно. Деньги эти - награбленные, если назвать вещи своими именами. То, что раньше принадлежало преступникам, теперь принадлежит тем, кто этих преступников обезвредил. Забрать то, что тебе не принадлежит - это, оказывается, не крысятничество. Крысятничество, видимо, взять чужое и не поделиться с товарищем. И отказаться ведь нельзя - не поймут.
        - Ну что же, спасибо.
        Я положил хрустящий конверт во внутренний карман и вышел от командира. В моей комнате никого не оказалось.
        Пашка, который и был сегодня моим соседом, еще отмечает внизу удачное завершение операции. Я достал пакет и пересчитал деньги. Их оказалось на удивление немало - почти тысяча зеленых. Я не так богат, чтобы разбрасываться деньгами, но удовольствие от такого заработка небольшое. Что же, каждый крутится, как может. Только на войне бескорыстная любовь к неправедным деньгам творила страшные вещи. Какое-то время я еще лежал на кровати, размышляя. Мысли текли вяло, ничего путного в голову не лезло. Ситуацию разрядил Пашка, неожиданно ввалившийся в комнату.
        Напарник был слегка навеселе. Мне нравился этот парень. Нравилась его молодость, чувствовалось, что он смотрит на мир и на будущее веселым взглядом оптимиста.
        - Завтра домой.
        - Ну да, чего тут делать дальше?
        - Серый, а расскажи про службу, а?
        Пашка, Пашка… Детство в заднице играет.
        - Откуда начинать? Может, с детства? Это я могу - родился в семьдесят шестом…
        - Серый, ну я серьезно. Чечены хорошо воюют?
        - Да, хорошо. Дисциплина у них слабая, но зато наглости и задора хоть отбавляй.
        - Ты же в Ханкале был, когда третья война началась?
        - Был. За сутки командир почуял неладное и отбил всех, кто заступал на блокпосты. Только оттого, что на базе был удвоенный контингент, мы и отбились. С утра чехи на нас насели так, что небо с овчинку показалось. Тогда многие ребята из сводных отрядов, те, что службу несли на территории, в плен попали. Прямо как июнь сорок первого.
        - Двухсотых много было?
        - Да не так чтобы очень… Раненых было много. Еще денек, и все - не удержаться нам. Чечены это чувствовали, давили как могли. К утру следующего дня всю технику свою подогнали, чтобы нас штурмовать.
        - А вы что?
        - Ночью Илы с десантурой начали садиться. Ребята из Рязани, из Пскова, из Новороссийска. К ак же хорошо, Пашка, когда свои на выручку приходят. Не дай тебе бог узнать, как это - когда знаешь, если наши не придут, то все, хана.
        - Да ладно, Серый, я не подвел бы.
        - Я не в том смысле, не догоняешь, молод еще. Ну вот, а пока «Грачи» зачищали точки малокалиберной зенитной артиллерии, чехи, видать, прозевали, что к нам прилетело пополнение. Мы едва успели капониры под технику отрыть, с утра еще толком не рассвело, как начался штурм. Первыми танки пошли, потом БМП и БТРы. Ну мы им и врезали. Ноны прямо с открытых позиций все танки и пожгли. Пленных много было, выменяли на наших ребят, тех, что в первый день попали. Примерно так и было. Короче, устроили им Сталинград и Курскую дугу в одном флаконе.
        - А потом?
        - А потом, как чехи откатились, я рапорт написал. Так что меня там больше не было.
        - Ясно… Серый, а откуда у них это все?
        - Тяжелая техника?
        - Ага.
        - А ты сам не догадываешься?
        - Не-а.
        - Я за месяц до начала третьей войны в горы ходил на разведвыход. Сопровождал оперативника ФСБ. На обратном пути разговорились, и вот что он рассказал. Задание их группа получила от очень высокого начальника с большими погонами. Когда мой оперативник сидел в приемной, то долго ждал, потому как к этому начальнику приходил посетитель. Он хоть и в гражданке был, посетитель этот, но фээсбешник его узнал. Один из командиров чеченских полков. Вот и все.
        - Что «все»?
        - А то, что зашел чех с пухлым чемоданчиком, а вышел без него. А через день вышел приказ передать тяжелую технику «в целях укрепления и противодействия терроризму… . Еще вопросы есть?
        - Не может быть.
        - Спрашиваешь, хорошо ли чехи воюют? Воюют, Пашка, может, и неплохо, только дело не в этом. Они друг друга не продают, понимаешь? Подставляют, предают, убивают друг друга, но не продают. Хотя, ты знаешь, со временем, наверное, начнут и продавать, потому что от нас научатся.
        Напарник замолчал. Жестковато немного, но ничего, пусть избавляется от иллюзий. Я еще долго ворочался в кровати. Сон отчего-то не шел.
        - Сергей?
        - Чего?
        - Ты поэтому рапорт из отряда написал?
        - Да, Пашка.
        Бритва. Сталкер, в миру Артем Быков
        Сегодня ночью, как раз перед выбросом, я проснулся оттого, что мне было тошно. Настроение хуже некуда. Батя, гад неуемный, постарался. Он ничего не делает случайно. Ведь тогда, например, когда Батя меня вытащил, я еще удивлялся, как это он догадался бутылки с зажигательной смесью с собой взять. Случайно? Хрен там. Вчера Хорь рассказал мне кое-что такое, во что я даже не сразу поверил. Хорь тогда скупал у меня сопли по-честному и я все ему сливал. Он и сейчас часто на бирюльки хорошую цену дает. Так вот, тогда, два года назад, после того как я попал в беду и не вернулся вовремя в бар, Батя вдруг стал интересоваться, где это я. Подошел и к Хорю, все ведь знали, что у меня с ним бизнес. Хорь, ясно дело, не знал, куда я пропал. Тогда Батя спросил, что я носил из Зоны в последнее время, и понял, что, скорее всего, меня взял в оборот черный цветок. Тогда он затарился зажигательной смесью и, узнав у кого-то, что я незадолго до исчезновения двинул из бара в направлении Агропрома, пошел по моим следам. А потом мы вернулись вдвоем. Батя, он ведь умный, и что он хочет - тайна великая есть, как он сам любит
говорить. А вчера у него на уме было сделать мне больно.
        У него хорошо получилось. Я вспоминал свою непутевую семью. Как там Батя сказал?
«…что, совсем ничего хорошего вспомнить не можешь?» Конечно, могу. Только, может, не хочу. Все последние годы в Зоне я делал все, чтобы забыть свою семью, и, кажется, у меня получилось. Как я обрадовался, когда в свое время узнал, что в Зоне принято отказываться от своего имени - словно начинаешь жизнь с чистого листа. Но Батя пришел, сделал свое гнусное дело, и я лежу, не в силах заснуть.
        Я помню, как отец, еще когда не закрылся комбинат, взял нас с братом первый раз на рыбалку. То есть отец меня взял первый раз, брат-то уже был «опытный» рыбак и поглядывал свысока. До сих пор я помню это славное чувство причастности к чему-то важному, мужскому. Отец объяснил мне, как нужно смотреть на поплавок, и я таращился на него изо всех сил, боясь, что если пропущу поклевку, то подведу его, не оправдаю доверие. А потом, когда солнце взошло и клев закончился, мы и лежали на песке после купания, и отец курил вкусные сигареты без фильтра.
        Потом помню школу. Я в первый же месяц не поладил с третьеклашками, и они наподдали мне, втроем поймав после уроков. Помню брата, который хоть и был на два года старше моих обидчиков, но из-за низкого роста казался мелким мальчишкой. Мы тогда подловили третьеклассников после школы на следующий день на «поговорить». Мне было страшно, что сейчас мы с братом отхватим с нова, но Сашка полез вперед и крепко взял самого большого из них за ухо. Сашка был ниже его ростом, и ему пришлось подниматься чуть ли не на цыпочки. «Слышь, мелкий, это мой брат, и, если ты тронешь его хоть пальцем, я тебе пасть порву». Это звучало грозно, если не знать, что совсем недавно мы смотрели смешной фильм, где главный герой говорил такую фразу. Третьеклашки этого не знали и потому откровенно трусили.
        Мама… Мне было бы, наверное, легче, если бы наша семья всегда была собранием уродов. Жили мы совсем не богато, хотя родители пытались работать какое-то время. Помню, как мама ночами, придя с работы со швейной фабрики, шила нам с братом одежку, чтобы «не хуже, чем у других». Я еще не понимал, как ей не надоедает шить с утра до ночи? А потом швейную машинку пропили, и шить мама перестала. Уже будучи взрослым, я однажды увидел, как мать плачет ночью навзрыд. Это был, наверное, последний раз, когда я попытался поговорить с ней.
        Мать плакала от жалости к нам с братом, о том, что не смогла быть хорошей матерью, о том, что мы так и не вышли «в люди». Я только разозлился тогда - что плакать над несложившейся судьбой, если сам себя похоронил? Брось пить, а потом рыдай. Презираю такую позицию, тогда так считал и сейчас считаю. Только отчего же тогда так тяжело на сердце? Может быть, можно жалеть и любить, несмотря на презрение?
        Я нашарил в темноте сигареты и подошел к окну. Хорошо сейчас вне Зоны. Теплая ночь бабьего лета пахнет полынью и ветром. Сейчас я закурю, и этот чудесный запах пропадет. Зато станет легче. Ядовитый дым опускается в легкие, голова немного очищается от тяжких мыслей. Боль в груди из острой превращается в ноющую, тупую, но так никуда и не уходит.
        Внезапно, подчиняясь порыву, я беру телефон и набираю забытый номер.
        - Алло, блин. Кто это?
        - Скажите, а из Быковых есть кто дома?
        - Слышь, хрен, ты на часы смотрел? Сто лет как твоих Быковых тут нет.
        - А скажите…
        В трубке гудки. А вообще они живы? Далеко отсюда ухает выброс. Что-то незнакомое слышится в раскатах Зоны. Что-то пошло совсем не так. Надо как-то войти в сталкерскую сеть, чтобы понять, что происходит.
        Алекс Нейл. Морская пехота США, рядовой

«Отставить». Команда, неожиданно прозвучавшая, когда мы уже стояли в полном вооружении и готовности к выдвижению, стала неожиданностью. Солдаты недоуменно загудели.
        - Рот-т-та…
        - Это кэп. Ага, заткнулись. Ну и правильно. Вам-то какое дело, это же армия. Скажут сидеть - будем сидеть, скажут лежать - будем лежать.
        - Снаряжение и вооружение оставить на плацу. До особой команды ожидать в расположении роты. Командирам взводов отвести людей в казармы.
        Пока мы складывали рюкзаки, оружие и разгрузки в аккуратные кучки на влажный после утреннего дождя асфальт, я перебросился парой слов с Марком, капралом нашего отделения. Марк старше меня года на три, но у него уже есть командировка в деплоймент. Вообще он парень не суетливый, надежный и думающий, не то что я, болван черномазый.
        - Что-то случилось, Алекс.
        - Думаешь?
        - Шум слышал ночью, как будто далекий взрыв?
        - Нет. А что слушать-то? Ночью спать надо.
        - Направят нас внутрь пси-аномалии, только не на тренировку, а на реальное задание.
        - Да ладно.
        - Если оружие сказали не сдавать - в течение часа снова вызовут, увидишь. А вон смотри.
        Возле ворот парка с техникой суетились солдаты.
        - Похоже «Хамви» будут выводить. Значит, поедем куда-то не близко. «Хамви» - машинка-то так себе, кстати. В Ираке народу в ней погибло - будь здоров. Сейчас там новая техника, а старье к нам присылают, тут вроде бы спокойнее, считают, что и так сойдет. Так что, рядовой, самое время домой девчонке письмо написать.- Марк ухмыльнулся своей шутке.- Выхожу на задание, с которого, может, не вернусь, ну и так далее.
        Впрочем, Марк, как и я, да и как все ребята, верит в американское оружие, в нашу систему подготовки и вообще в то, что мы самые лучшие солдаты в истории мира. По крайней мере, нам так говорят. Час так час. Надо его пережить. Многим солдатам тревожно, Дорну, например, хоть он это и скрывает. А мне вот по фигу. Ну, или почти, если уж честно. Иногда я думаю, что я прирожденный солдат. Сон крепкий, дурных вопросов не задаю, приказы исполняю. А еще я люблю, когда за меня все решили и обо всем подумали. Я так Дорну и сказал, когда он меня снов а начал доставать. Я, конечно, понимаю, ему поболтать охота, нервишки-то у нашего умника шалят.
        - Слышь, Нейл.
        - Чего тебе?
        - Ну вот смотри. Ты костюм антирадовый давно получил?
        - Нет, а что?
        - А то, что его совсем недавно разработали. А знаешь как? Из тех штуковин, что в пси-аномалии находят, много чего интересного узнать можно. Так что не просто так гражданским туда доступ воспрещен. Представь, например, что военные открытия, которые тут делаются, попадут не туда, куда надо.
        - Это куда, например?
        - Красным, например.
        - Это русским, что ли? Так они уже лет двадцать как не красные.
        - Эх ты, темнота. Это снаружи они белые и пушистые. А внутри-то они такие же красные, как и раньше были. Вот и представь, хорошо это для безопасности Америки или нет.
        - Ты все про следопыта русского не можешь забыть?
        - Да не могу. По-английски-то он чешет - будь здоров. Не простой парень. Доллар за сто даю, что на КейДжиБи работает. Наш спор понемногу начал привлекать внимание сослуживцев вокруг.
        - Дорн?
        - Да, Марк.
        - Знаешь, в чем твоя проблема?
        - Не уверен, что у меня вообще есть проблемы.
        - Проблемы есть у всех. Так вот, ты сколько баллов набрал, когда ASVAB проходил? До ста дотянул?
        - Да как бы и больше набрал, а что?
        - А ты, Нейл?
        - Сорок один.- Ну вот тебе, Дорн, и ответ. Ты до хрена думаешь, солдат. Попробуй смотреть на вещи проще. Видишь цель, слышишь приказ, пух! Идешь дальше, а остальное не твое дело.
        - А по существу ответить слабо?
        - А по существу эти русские следопыты если и унесут что-нибудь, то так, объедки со стола. Все равно самое сладкое достанется нашим яйцеголовым, а не красным, синим или еще каким зеленым. Я вот тебе что скажу. В пси-аномалию соваться рискованно, так?
        - Допустим.
        - А эти русские готовы туда лезть за сотню баксов?
        - И что с этого?
        - А то, что проще с ними договориться - и пусть делают что хотят. Если бы от меня зависело, я бы ограничил им выход на русскую сторону, а так - шастай по этой своей пси-аномалии сколько влезет.
        - Да ты прямо гений, стратег, можно сказать.
        - Это не я. Был бы ты в Ираке - посмотрел бы, что частные армии делают, глядишь, и переменил бы свое мнение.
        - Апеллировать к своему боевому опыту я не могу.
        - Ничего, судя по тому, что оффы бегают по расположению полка как в задницу ужаленные, скоро у тебя этот опыт появится.
        Марк молодец. Заткнул Дорна и красиво осадил. А мог ведь просто приказать. Над нами затопали ноги морпехов роты «Чарли». Значит, скоро наша очередь.
        Сергей Демидов. Брянский СОБР
        На улице идет бой. Если не удержаться, то чехи нас сомнут, и мы тут ляжем все. Стремительно натягиваю ботинки и штаны, бронежилет накидываю прямо на майку. На бегу подсоединяю спаренный магазин к автомату и передергиваю затвор. Предохранитель на автоматический огонь. В два прыжка слетаю по лестнице, выкатываюсь на улицу и занимаю место возле основания оградки. Стоп. Какие чехи? Климово, маленький райцентр Брянского района. Что за чертовщина, неужели я свихнулся? Вокруг слышны нечастые выстрелы, крики ужаса и звуки глухих ударов. Пока никого не вижу. Выбегаю на середину площади. Сзади гостишка, справа здание РОВД. В три стороны от площади отходят широкая улица и два проулка. Вдалеке мелькают неясные тени пробегающих в панике людей, и я наконец замечаю в утренних сумерках странную фигуру. Высокого роста, перекосившись, она словно плывет к центру площади. Ранен он, что ли? Из двери дома напротив вываливается мужчина. Лицо его перекошено от страха, он пытается бежать и натыкается на высокого незнакомца. Остальное я вижу словно в замедленном кино. Высокий размахивается рукой, которая у него,
оказывается, каких-то исполинских размеров, и бьет перепуганного человека. То есть я думаю, что бьет, потому что высокий настолько стремителен, что самого удара я не вижу. Вижу только, что несчастный отлетает в сторону дома, из которого только что выбежал. Его голова издает мерзкий звук раскалывающегося ореха, а тело, оставляя влажные и скользкие следы на покрытой неровной штукатуркой стене, мешком падает вниз. Оно не успевает еще упасть на землю, когда я начинаю стрелять. Высокий падает, но подымается снова. Что это, сон? Он прыжками мчится ко мне, и пули автомата со смачным чавканьем входят в его тело. Магазин пустеет наполовину, и только тогда высокий падает окончательно. Мне нужны боеприпасы. Если каждая тварь потребует столько усилий, я скоро останусь с одним ножом. Здание РОВД рядом. Там должен быть боезапас. А еще, черт возьми, нам нужно оружие посерьезнее. «Печенег» бы был в самый раз, только где же его взять? На крыльцо выбегают ребята из отряда.
        - Коля, срочно БТР на площадь! Курсовые пулеметы снять, в проулки, КПВТ на главное направление! Шесть человек ко мне!
        БТР стоит здесь же, возле РОВД. Смирнов торопливо отдает команды, и ко мне спешат несколько человек.
        - Свяжин, Орецкий, синий дом справа, крыша. Ваш сектор от скверика слева до кафешки справа. Ахрименко, Слепцов, дом слева, второй этаж, ваше направление радиовышка. Патроны пока экономить, минут десять - и будут боеприпасы.
        От здания РОВД бежит дежурный.
        - Дежурный!
        - Капитан Семенов!
        - Капитан, все боеприпасы, что есть, на площадь живо!
        Капитан разворачивается на месте и несется обратно. Хорошо, что нормальный дежурный попался, без дурацких вопросов про разрешения и основания. Справа топот. Разворачиваюсь и на ходу подсоединяю магазин полной стороной.
        Это всего лишь собаки, только какие-то странные. Шкуры в язвах и коросте, шерсть неопределенно-грязного цвета висит сосульками. На войне сначала стреляй, потом разбирайся. Гильзы, весело звеня, сплошным потоком раскатываются по асфальту. Собаки спотыкаются, некоторые падают, но большинство упрямо продолжают путь. Я понимаю, что патронов в магазине мне не хватит, а перезарядить не успею. Рядом раздается еще одна очередь и тут же другая. Это открыли огонь ребята из отряда. Автомат сухо щелкает, но стая уже вся лежит на влажном асфальте, заливая его густой темной кровью. Девять собак.
        - Сколько патронов ушло?
        - Полмагазина.
        - У меня с десяток.
        Итого шесть пуль на зверя. Они что, заговоренные? Странные глаза у этих собак. Бельмы какие-то. А как атаковали-то - прямо как по команде. Неужели эта чертовщина происходит наяву?
        БТР уже фыркает двигателем, выезжая из-за кустов, и занимает положение посреди площади. Мне становится немного спокойнее. Ребята торопливо, но без лишней суеты снимают курсовые пулеметы. Сейчас они установят их в проулках, и станет совсем хорошо. Наверху слышны очереди. Это занявшие оборону двойки видят цели.
        - Пашка, помоги дежурному принести боеприпасы.
        Из БТРа вылезает Смирнов.
        - Серый, что за хрень тут происходит?
        - Не знаю. Сначала отбиться надо, разбираться будем потом.
        - Серый, ты это… командуй. У тебя полюбасу лучше получится. Ну, я как бы уже приступил.
        - Коля, через матюгальники кричите, чтобы все уцелевшие шли на площадь перед РОВД. И еще. Нужны автобусы и автотехника для эвакуации. Сейчас подойдет местный дежурный по РОВД, поставь ему задачу. Мужик вроде толковый, должен знать, где тут автобаза и кто из местных умеет обращаться с техникой.
        - Понял.
        Между бойцов СОБРа, одетых в городской камуфляж, внезапно я замечаю пожилого мужичка невысокого роста в лесной маскировке и высоких болотных сапогах. Мужик вынимает большой нож и наклоняется над убитой собакой, зачем-то переворачивая ее на бок. От здания РОВД рысят Пашка с капитаном, тянут тяжеленный железный ящик. Ну вот, теперь можно и повоевать.
        - Левин, берешь один цинк и бегом на второй этаж дома слева. Там пока остаешься вместе с двойкой Слепцова. Пашка, тоже цинк в зубы и на крышу синего дома. Относишь цинк и идешь назад, к БТРу.
        Эх, за курткой бы сгонять, пока никто не атакует. Бронежилет начинает натирать кожу под мышками и на плечах, с коро сотрет до крови. Ладно, успею еще. Надо бы решить, на чем ехать за автобусами. На площади стояло несколько разномастных машин. Из них, более или менее, для моих целей подходил уазик с широким люком на крыше. Нужно минимум три машины. Если не появится ничего более подходящего, придется брать легковушки.
        - УАЗ чей?
        - Мой.
        Сзади ко мне незаметно подошел мужичок в камуфляже, тот, что ковырялся ножом в убитой собаке. Разговаривая со мной, он одновременно пучком сорванной тут же травы брезгливо оттирал нож, с которого капала темно-густая кровь.
        - Капитан Демидов. Можно просто Сергей.
        - Федоров. Александр Егорович. Районный охотинспектор.
        - Твоя машина возле гостиницы?
        - Я управляю. Уазик мне по должности положен.
        - Мне она нужна, в автопарк по-быстрому смотаться.
        - А ты тут кто?
        - За старшего.
        - Вот что, Старшой, я тут браконьеров вчера доставил, у них оружие в ментовке лежит. Дай команду, чтобы мне выдали, тогда поеду. Без оружия то сейчас как-то, знаешь… Да и лишний ствол тебе не помешает, а?
        - Договорились. Я сейчас скажу дежурному, пойдешь с ним за оружием, а я пока в гостиницу заскочу. Все, что найдешь, клади в уазик и выезжай на нем к БТРу.
        За несколько минут, что меня не было на площади, народу заметно прибавилось. Испуганные люди жались к стенам домов, не понимая, что происходит. Смирнов что-то объяснял обступившим его людям. Полная женщина слева от Смирнова сокрушалась, что оставила во дворе с вечера постиранное белье, и просилась отойти, чтобы его снять. Рядом девочка лет восьми, вцепившись одной рукой за материнскую юбку, другой крепко держала тихо скулившего щенка. Почти все они задавали глупые вопросы, но их можно понять. Мир, в котором они жили, рушился прямо на глазах, и климовчане отчаянно и нелепо цеплялись хоть за что-нибудь знакомое, хотя бы для того, чтобы сохранить рассудок. Многие из этих людей потеряли близких, хотя, быть может, еще и не знают об этом, и сейчас навсегда уедут из городишка, в котором прожили всю жизнь. Все, что можно для них сделать,- увести отсюда как можно быстрее. Впрочем, если разобраться, ничего хорошего их не ждет и в будущем. Если дадут какую-нибудь полуразрушенную общагу взамен утерянных квартир - и то слава богу. Но это уже не моя работа. Я должен вывести их отсюда живыми.
        В толпе мелькнуло лицо дежурного капитана. Как же его…
        - Семенов!
        - Да!
        - Вводную про водителей получил?
        - Да. Нашел пока только двоих.
        - А что остальные, есть надежда отыскать?
        - Может, по домам сидят, может, на личном транспорте выехали. Может, и погибли.
        Рядом с капитаном хвостом ходил здоровенный испуганный мужик.
        - Это водила с тобой?
        - Да. Только говорит, один на базу не пойдет.
        - Один я и сам на базу не пойду. Сколько автобусов на базе?
        Капитан ткнул локтем здоровяка в бок:
        - Мишка, с тобой говорят.
        - Я… это… Пять больших и девять пазиков.
        - Народу сколько в них войдет?
        - В пазик двадцать три, а в большой…
        - По максимуму считай.
        - Тогда в пазик человек шестьдесят и в большой сотни две.
        - Ключи от автобусов в автопарке?
        - А где им еще быть?
        - Слушай, Михаил, кто тут может управиться с автобусом из водил?
        - Это… А кто отвечать будет? Не успел я отреагировать на вопрос водителя, как капитан, поднявшись на носки, звонко шлепнул здоровяка ладонью по лбу:
        - Ты что, малахольный? Мозги отсох ли? Тебе вопрос задали, отвечай.
        - Ну, я это, Петрович, для порядку, так-то что, я с понятием…- испуганно загундел здоровяк.
        - Сейчас найдем водителей, старшой, не переживай. Десять минут.- Капитан грозно посмотрел на своего подопечного.
        - Еще пазик в школе есть, его тоже возьмем.
        - Через десять минут сбор возле БТРа. Бери всех водителей, что найдешь, пусть будет больше, чем надо. На базе должны быть грузовики, прихватим с собой.
        - Понял.
        Воздух разорвала длинная пулеметная очередь. В проулке глухо ударилась об асфальт чья-то массивная туша. Народ на площади испуганно притих. На площадь тем временем въезжали новые машины. Сбоку приткнулась буханка с красным крестом на боку, видимо, «скорая помощь». Это то, что надо. Не успел я окликнуть дежурного по РОВД, чтобы нашел водителя «скорой», как, скрипнув шинами, на площадь подрулил вместительный джип. Из него вывалился быковатого вида водила с ружьем в тяжелой руке. Из ствола ружья поднимался дымок. Вот тебя тут как раз мне и не хватало для полного комплекта.
        - Серега, это, короче, хозяин оружия, тот самый браконьер.- Егерь возник откуда-то из-за спины. В руке он держал ствол знакомых очертаний.- Если чё, я не при делах, лады?
        - Понял. Давай сюда карабин, скажу, что это я взял. А чего это он на СВД похож?
        - Это «Тигр», девятка. Считай, та же СВДэшка, только помощнее.
        - Ну-ка, покажи боеприпас.
        Десятизарядный магазин, в нем тяжелая девятимиллиметровая пуля со скругленным свинцовым носиком. Такие пули, раскрываясь в теле, создают обширный раневой канал, так что толку от нее, если стрелять в серьезного зверя, намного больше, чем от стандартного армейского боеприпаса.
        - Вот что, Егорыч. В порядке эксперимента я его себе возьму. Без обид?
        Оттого, как егерь горестно вздохнул, я понял, что на карабин он давно глаз положил.
        - Тебе виднее. Там у него много оружия было, но я только тигра взял и два ружья. Карабин, конечно, против этих зверюг куда как лучше будет, чем твоя пукалка. Ружья полуавтоматы, надежные. Одно хоть мне оставишь? Оба в багажнике лежат.
        - Оставлю. Только подскажи, где боеприпас к нему брать?
        - В автопарк поедем, заскочим в одно место, возьмешь сколько надо. Ты не подумай, мне чужого не надо, просто такое дело… дочка моя тут недалеко в деревне по соседству, надо будет мне проскочить к ней, а без оружия опасно.
        Вот же напасть! Помочь бы человеку с дочкой, только вряд ли получится. Ладно, потом разберемся, сейчас нужно поговорить с «быком». Сколько таких вот наглых хозяев жизни я в девяностых переломал… Озираясь по сторонам, «бык» достает из кармана ружейные патроны и лихорадочно загоняет их в подствольный магазин.
        - Капитан Демидов, Брянский СОБР.
        - Вован.
        - Вован, что по дороге случилось?
        - Я тебе и сказать-то не знаю что, капитан. Не пойму, то ли белочка у меня началась, то ли сон снится. Может, ты объяснишь?
        - Вряд ли.
        - С утра пальбу как услышал - за ружье и на улицу. А там кабан не кабан, чудище с зубищами какое-то на меня сразу прыг! Я, бляха, почти весь магазин рассадил в него, пока тот лег. Думал, порвет меня в лоскуты. Слышь, чуть не обосрался, реально.
        А парень-то, несмотря на отталкивающий вид, ничего, не из пугливых.
        - Карабин, что у меня на плече,- твой?
        - О, бляха, мой.
        - Мне, чтобы народ вывезти отсюда, нужны автобусы, что в автопарке. А чтобы до автопарка добраться, нужен твой джип, Вован.
        - Зашипись. Карабин отдай, машину отдай. Чего еще отдать? А мне что за это будет?
        - Большое человеческое спасибо.
        - Вот счастье-то. Слышь, капитан, мне хоть оружие помоги забрать из ментовки. То, что еще не растащили.
        - Ничего не растащили. Два ружья взяли только, потом вернем.
        - Ну и на оружие расписка нужна, иначе лицензию заберут.
        - И расписка и оружие тебе будет.
        - Прям щяз хочу.
        - Тогда бегом за мной, времени в обрез.
        - Только машину я сам поведу.
        - Так даже лучше.
        - А еще в джипе друганы мои, надо их где-то приткнуть.
        - А что они, маленькие?
        - Да не, обосрались просто конкретно. Лежат вповалку, блин, никакие.- Так ты один отстреливался?
        - Вроде того.

«Бык» нравился мне все больше и больше. Вот уж точно не суди о человеке по внешности.
        Если все пойдет без приключений, минут через сорок вся толпа отчалит в безопасное место.
        Алекс Нейл. Морская пехота США, рядовой

«Хамви» трясется по русской дороге. Интересно, если это дорога, то какое же тогда у них бездорожье? Ребята примолкли, переваривают брифинг, который кратко провел кэп. Ясно, что теперь ничего не ясно. А отчего это меня должно заботить? Пусть оффы парятся, им за это деньги платят. Точно я понял только одно: появилась новая пси-аномалия, рядом с первой. Пока что мы должны перекрыть выезды-въезды, а потом командование разберется. Только всё перекрыть вроде как не выйдет, часть пси-аномалии на русской территории. Отчего-то с русскими договориться не выходит, а вроде как наоборот, и поэтому поводу все немерено суетятся.
        Марк на переднем правом сиденье склонился к рации. Он что-то говорил в переговорное устройство, но из-за шума в машине мне ничего не было слышно. Наконец Марк закончил разговор и повернулся к нам лицом:
        - Наше отделение должно занять позицию возле самой границы. Это оттого, что у нас в отделении есть переводчик.
        Это я, значит. Интересно, а это хорошо или плохо? Я не понял. Если плохо, то, выходит, я вроде как виноват. Спросить, что ли…
        - Марк, а это что, плохо, стоять у границы?
        Марк не успевает ответить, как в разговор вклинивается Дорн:
        - Да уж счастья мало. Ты брифинг слышал? Красные заявили права на новую пси-аномалию. Если полезут русские солдаты, то мы будем первые, кто их встретит. Наболтаешься тогда с ними вдоволь.
        Вот же черт, а?
        Марк неодобрительно смотрит на Дорна:
        - Не перегибай, Дорн. На самом деле нихрена сейчас не ясно, где лучше, где хуже. Приедем на место, тогда разберемся.
        Классный он парень, наш Марк.
        Похоже, командование решило засунуть нас в самую задницу. Машина все прыгала и прыгала по неровной дороге, поднимая тучи пыли. Эта въедливая пыль набивалась в каждую щелку, скрипела на зубах, лезла за шиворот. Мы еще полчаса тряслись по пыльному пути, пока, наконец, не притормозили на опушке леса. Колея, по которой мы ехали, петляя, уходила дальше в чащу, а налево, вдоль кромки леса, от основной дороги отходил второй путь, заросший травой. Хорошо тут пахнет, свежим воздухом, степными травками и еще не знаю чем.
        Марк, держа в руках навигатор, вылез из «Хамви» и прошел несколько шагов по заросшей дорожке.
        - Это и есть направление, которое ведет в центр новой пси-аномалии. Только навигатор работает через раз. Включите-ка свои портативные ДжиПиэСы. Проверим, что у вас покажет, может быть, у меня пыль в прибор набилась.
        Навигатор ни у кого так и не заработал. Наверняка это шуточки пси-аномалии. Ладно, хоть до места добрались. Солнце тем временем поднималось все выше. По-прежнему ничего не происходило, и ребята расслабились.
        - А что, парни, хорошо бы на нас напали местные пейзанки, а?
        - А что, Джонни, ты, думаешь, отбился бы?
        - Не, я бы сразу сдался в плен.
        - А как же честь морской пехоты?
        - Видишь ли, Санни, есть много способов, чтобы эту честь поддержать. Объяснить как?
        - А давайте проверим, кто больше этих способов знает?
        - Давайте! А что будет победителю?
        - Право провести досмотр первых встреченных пейзанок.
        - Не выйдет. Это к Нейлу. Он у нас по-русски чешет.
        - Нейл, поможешь перевести, если мне нужно будет мило побеседовать с русской девчонкой?
        - А вот хрен тебе, сам побеседую.
        - Ладно, рядовой, ты еще попросишь у меня чего-нибудь. Подходи, не стесняйся.
        Марк не участвовал в общей трепотне, но и не прерывал солдат. Лучше уж языки чесать, чем гонять в голове мысль, что нас ждет дальше. Так прошло немало времени, прежде чем рация на головном «Хамви» пискнула и зажгла красный огонек вызова.
        Гомон разом прекратился, и капрал надел наушник.
        - Слушает капрал Крэйг.
        Лицо Марка, по мере того как он слушал говорившего, вытягивалось все больше. Он поманил нас пальцем и включил громкую связь.
        - …недостаточно. Я сам это знаю. Все, что мне удалось добиться,- так это получить письменный приказ.- Ротный словно оправдывался.- Хуже всего, что укрепить вас личным составом я сейчас не могу. Вместе с научником пришлю одного местного проводника и два пулемета с полным боекомплектом. Это все.
        - Сэр, что делать, если встретим сильное противодействие?
        - Связи со мной может не быть, или, в лучшем случае, связь будет неустойчивой. Поэтому придется действовать по обстоятельствам, капрал. В крайнем случае разрешаю приостановить продвижение и отойти на первоначальные позиции. Мне, как и тебе, не нравится эта спешка, но в армии живут по приказам, сынок.
        - Вас понял, сэр.
        - Конец связи.
        Марк внимательно осмотрел наши лица.
        - Только что поступи ли свежие снимки со спутника. Вы знаете, что после выброса местность изменяется, так что дорог в ареале пси-аномалии не осталось. Единственный путь, который почему-то уцелел,- это тот, на котором мы стоим.
        - И что с этого?
        - А то, что в центре новой пси-аномалии находится предмет, который представляет интерес для яйцеголовых. Спутник его засек.
        - А спешка-то в чем?
        - Русский президент только что объявил эту аномалию зоной своих интересов и нагородил еще черт знает чего. Скорее всего, русские в ближайшие часы направят вглубь пси-аномалии своих солдат. Наша задача - их опередить. Вопросы есть?
        - А русский президент не хочет поцеловать меня в задницу?
        - Когда встречу его, Санни, обязательно спрошу.
        - У меня вопрос, капрал.
        - Говори, Дорн.
        - На чьей территории тот предмет, за которым мы охотимся?
        - Он ровно на границе.
        - А если мы встретим русских, которые также за ним охотятся?
        - Приказ поступил всех опередить.
        - Вот черт.
        - Согласен. Сейчас прилетит вертушка, на которой приедет какой-то хрен из научной миссии. Сдувая с него пылинки, несем в «Хамви» и экспрессом мчим к этой штуковине. Забираем штуковину и также бодро уматываем на свою законную территорию. Или, точнее, на законную территорию независимой республики Украина, что одно и то же. Вопросы есть? Отлично. Значит, так. Пока летит вертолет, всем пересчитать боезапас и доложить результат.
        А что его считать, и так все известно. Просто Марк хочет отвлечь нас делом, пока мы ждем научника с проводником.
        Александр Федоров. Охотинспектор Климовского района
        Так мы и ехали в три машины. Впереди я на уазике, со мной Старшой и двое его бойцов, а за нами буханка с водителями. Московский джип плелся в хвосте. Старшой приказал ехать посередине дороги, чтобы, значит, времени среагировать в случае чего было больше. На улицах никого - ни людей, ни зверья.
        - Слышь, Старшой, как думаешь, такая напасть только в Климове или еще где?
        - Не знаю, не по моей части. А чего вдруг спросил?
        - Дочь у меня практику проходит в сельском ФАПе, недалеко, прямо тут, на границе, я же говорил тебе.
        - А, точно. Что за ФАП?
        - Ну это… на фельдшера она у меня учится. В следующем году заканчивает, сейчас на практике.
        - Сколько отсюда?
        - Километров сорок. По грунтовке.
        - За час с небольшим можно туда и обратно обернуться.
        - На уазике чутка подольше.
        - Погоди пока, Егорыч, лучше скажи, где тот магазинчик с патронами?
        - Тут вот, направо, метров сто крюк если дать, он и будет.
        - Давай тогда. Поворотник не забудь включить, а то этот, на пазике который, дерганый какой-то.
        - Водила со скорой?
        - Ну да. Наверное, сейчас и не рад, что к нам приехал.
        - Потерпит. Вона скока народу-то с оружием. Отобьемся. Приехали.
        - Поезжай вперед метров двадцать и становись боком. Третий, разворачивайся боком тоже, твоя сторона улицы слева. Второй, сиди пока в скорой, смотри за порядком. Выходим. Хлопцы, берите улицу справа, мы с Егорычем вдвоем внутрь.
        Дверь настежь, решетка выдрана с мясом, валяется справа от крыльца. Старшой щелкает предохранителем и аккуратно идет внутрь. Ай, страшно. Вспомнилось отчего-то, как в прошлом сезоне здоровенного подранка-секача ночью добирал. Тоже страшно, но хоть лес был кругом привычный, собака опять-таки, а тут не пойми что. По полу патроны катаются, какой-то мусор разбросан кругом. Справа в углу что-то с диким визгом сорвалось с места. Я даже не успел увидеть цель, как Старшой пальнул и визг захлебнулся хрипом и бульканьем. Не выпуская «Тигра» из правой руки, Серега достал из разгрузки фонарь и посветил в угол. Там, дергаясь и шипя, кровила какая-то хренотень. Старшой обошел ее стороной, заглянул за прилавок в угол, откуда эта нечисть вылезла, и злобно сплюнул.
        - Походу, падальщик это. Хозяин лавки тут лежит, а тот, кто его загрыз, уже ушел. Лучше не смотри, собираем патроны и уходим. К твари не подходи близко.
        Да уж нема дурных. Фу-ты ну-ты, ну и чудище. Вроде издалека на поросенка похожа, а вблизи глянешь - оторопь берет. Спина покрывши чешуей, на передних ногах выше копыт зубцы какие-то, на пилу похожие. Глаза разные, один большой, другой маленький. Ну и дрянь, прости господи, кто же тебя создал? Зашипело где-то у Старшого. Рация, что-то шепчет.
        - Все в порядке, третий, скоро выходим. Отбой. Егорыч, где к Тигру патроны?
        - Патроны к нарезному оружию в шкафу справа. Вверху малые калибры, внизу большие. Девятка должна быть в самом низу, там пошарь. Девять и три на шестьдесят четыре, на коробке должно быть написано.
        Старшой скрипнул дверью шкафчика и зашуршал упаковками. Мне придется повозиться. Покойник порядок не сильно любил. Все еще шутивши, в моем магазине, мол, если легко будет найти любой калибр, зачем я-то буду нужен? Вот и дошутился. Так, тут вроде только дробь одна. Все номера вперемешку, не разобрать, где что, хотя на кой они мне? Пороем следующий шкафчик. Картечь, пятерка. Маловата будет. А вот коробка восемь и шесть, подходит. В самом низу ящик заперт на ключ. Чего ради?
        - Старшой, ломика не видел или арматурки какой?
        - Держи.
        Скрипнув по полу, ко мне подкатился стальной прут. С решетки выпал, наверное. Хозяин, поди, думал за этой решеткой уберечься от тварей этих адских. Да только что им эта решетка, раз плюнуть. Я поддел плохо сваренную крышку ящика и нажал. Передняя стенка со скрипом отвалилась. Ну вот, то, что нужно. Пули, опять картечь, немного дроби, все патроны магнумовские, усиленные. Дробь пусть тут остается, а остальное я забираю.
        - Нашел?
        - Вроде да.
        - Егорыч, глянь-ка на всякий случай, что у меня. Вроде нужный калибр.
        - Бери, подойдет.
        - Бросай то, что отобрал в рюкзак, и поехали. Сколько взял?
        - Все не влезет. Двадцать пять коробок с пулями, это две с половиной сотни, и картечи еще сотни две. Картечи еще много осталось.
        - Тогда бери себе сколько нужно по карманам прямо сейчас, а остальное в коробку и в уазик.
        На улице по-прежнему тихо. Из окон буханки выглядывают перепуганные водители. А как тут не испугаться? Старшой прыгнул в уазик последним.
        - Не разворачивайся, лучше сделаем крюк.
        Старшой повернулся к бойцу сзади и протянул три коробки с картечью. - Жень, это тебе, боеприпас к ружью. Снаряжай, готовься. В багажнике еще есть, если надо. Минут через пять на месте будем. И еще, Жека, слышь?
        - Да, Серег.
        - Если не тяжело, «Вал» свой в машине не оставляй, возьми с собой на всякий пожарный, может, еще пригодится.
        - Возьму.
        Мы повернули на широкую улицу, и метрах в трехстах впереди замаячили железные ворота автобазы.
        - Второй, Третий, готовность минута. Егорыч, близко не подъезжай.
        Уазик затормозил метрах в пятидесяти перед автобазой, и бойцы тут же высыпали из машин, охватывая буханку двумя полукружиями. Из-под ворот показались две собаки, но тут же развернулись обратно. Старшой вскинул карабин, и обе легли на месте.
        - Егорыч.
        - Тут я.
        - А ты был прав, ничего машинка, убедительно выступает. Противно скрипнув, открылись двери автобазы. Пока тихо.
        - Старшой?
        - Да, Вован.
        - Держи. Боров бросил Сергею темный предмет.
        - Ай, спасибо, Вовка. Вот мне второго-то магазина не хватало.
        - Да чего уж там теперь.
        Водители сбились в стайку и, боязливо поглядывая по сторонам, почапали за передней группой бойцов. Когда двери открылись, стало ясно, что зверье здесь основательно похозяйничало. Прямо у входа лежали трупы сторожевых собак кишками наружу, а в воздухе воняло кровью. По широкому плацу автобазы ветерок катал огрызки каких-то бумаг, окровавленные тряпки, клочки шерсти. Старшой вел группу, держась подальше от стен. Диспетчерская впереди, в трехстах метрах, там должны быть ключи. Шли мы шумно, это, конечно, не дело. Остановиться бы, послушать, да разве это стадо остановишь! Ох, нарвемся же, ё-мое. Справа прыснула какая-то мелочевка. Бойцы залегли было, но потом поднялись снова. Пока наша толпа замерла, слева впереди отчетливо послышались странные звуки. Шорох, вроде как стон какой-то, и гул, словно лунь по весне на болоте тянет.
        - Старшой!
        - Чего тебе, Егорыч?
        - Погоди, Серега, спереди чегой-то ползет.
        - Не вижу.
        - Слушай, а не смотри.
        Как назло, водилы начали громко шептаться, заглушая сторонние звуки.
        - Эй, тихо, блин.
        - Вроде яма там, что-то на дне шевелится.
        - Готовимся.
        Да вылазь уж ты быстрее, сил ждать нету. И зачем я поперся сюда? Мое ли это дело? Сидеть надо было на площади. Шум слышу уже не только я. Кто-то медленно идет к нам, особо не скрываясь. Слава богу, вроде человек, только одет в тряпье и выглядит так, как будто неделю не ел. Боров московский справа от меня облегченно выпрямляется и опускает ружье.
        - Слышь, Саня, чё у вас тут бомжей разводят?
        - А как ты думал? Такие, как ты, захапали все на свете, вот честным людям и настала жизня, не одеться, ни пожрать.
        - А честные люди работать не пробовали?
        - А ты лекции-то не читай, мы сами умные. При коммунистах как-то жили, и работали не больше, а бомжей не было.
        - А ну тихо, политклуб закрыли.
        Если бы не Старшой, я б тебе, олигарх, объяснил, где вашего брата держать нужно. Ишь, морду раскормил, хоть прикуривай. Работничек хренов! А Старшой чего-то напряжен. Бомжиков-то вон уже сколько, бредут к нам спокойно так. Метров осталось не больше ста. А ведь правда, откуда столько? Лиц не видно, скрыты под тряпьем.
        - А ну стоять! Стоять, стрелять буду!
        Очередь автомата жахнула прям над ухом. А ведь не бомжи это… неужто опять какая-то хрень, что же прут они молча? Бомжик слева подворачивает ногу, с его башки слетает тряпье. Сердце проваливается куда-то вниз. Ох, ё… что же это за чертовщина-то?
        - Саня, стреляй!
        Это боров жарит вовсю со своего ружья. Справа, слева грохот выстрелов. Стрелять, стрелять быстрее! Отдача отсушила палец, приклад к плечу надо, что же я? Ох ты, ё-мое, образина-то, как из могилы выполз, на тебе в рожу, скушай, *censored*, заряд! Башка чудища разлетелась грязными ошметками, а тело, пошагав метров пять, упало на грязный асфальт. На, следующий! Заряд восьмимиллиметровой картечи отрывает гаду руку, но бомж прет как танк. Да что же ты это, падай! На еще, на! Боек сухо щелкает вхолостую. Когда же я распатронил весь магазин? Пальцы как деревянные, не слушаются, патрон звонко падает на бетон, нагибаюсь поднять, а зачем, у меня же еще есть, эх, не успею, поздно, чудище рядом. Трупная вонь шибает в нос так, что мозги отключаются. Мне конец. Вдруг колено чудища взрывается ошметками плоти, и оно с чавканьем валится мне под ноги. Наконец я досылаю патрон и засаживаю заряд ему в харю прямо в упор. Тишина вдруг наваливается со всех сторон. Вроде я еще не подох, что же так тихо? Неужто отбились?
        - Зомби, блин, ё-мое. Что, Санек, не в кайф пахнет? Надо же, боров выручил. Как там его? Вован?
        - Слышь, Володь, спасибо… вроде.
        - Вроде говно вопрос, Саня. Порвали нечисть, как Жучка грелку.
        Сзади менты между собой переговариваются:
        - Чё дальше полезет, Серега? Вампиры?
        - Хрен его знает, Жека. Патроны-то есть?
        - Есть пока немного.
        - Надо было запасец побольше брать. Двигаем в том же составе дальше. Каждые тридцать метров остановка.
        Дерьмом попахивает. Это от зомбей, интересно, или обделался кто-то? Обосрались водилы, точняк, вон лица у всех белые, как бумага. А как тут не обосраться от такой напасти? Надо было батюшку взять, да кто же знал. Это кто-то впереди маячит? Три зверюги. Кабаны, что ли? Чего-то клыки у них великоваты, прямо ножи, а не клыки, а так на кабанов похожи. А вот пяток собак повылазило, жмутся к стенке, к нам не лезут, знают паскуды, чьи в лесу шишки. Останавливаемся очередной раз. До диспетчерской осталось совсем немного. Вдруг разом зверье кидается к нам, и тут же я чую, как кто-то словно ломиком хряпает меня по башке. Я роняю ружье и валюсь на карачки.
        Бритва. Сталкер, в миру Артем Быков
        Внизу появились фигурки морпехов, и вертолет пошел на посадку. Лихо как все закрутилось, я даже очухаться не успел, как оказался в вертушке, летящей к бабаю на рога. До сих пор не могу въехать - тема, на которую Батя меня сблатовал, - она стоящая или стремная? После выброса если пройти в глубь Зоны, внакладе не останешься, это факт, и сопровождение из морпехов по идее вещь отличная. Только ведь не было такого раньше, чтобы Зона словно отпочковалась. Какие там сюрпризы внутри - никто не знает.
        Я спрыгнул на землю и, пригибаясь, отбежал от вертолета. За мной четверо морпехов вытащили пару пулеметов, боеприпасы и поволокли добро к джипам, стоящим возле опушки леса. Джипчики не совсем то, что нужно для Зоны. Вертушка тут же поднялась в воздух и отвалила от греха подальше. Правильно, конечно, гравипакет словит - накроется в момент, никакой летчик не спасет, только все равно как-то неприятно. Вроде как адью, Бритва, дальше сам разбирайся. Ну и хрен с тобой, разберусь как-нибудь.
        Тринадцать человек. Счастливое число. Смотрят кто неприветливо, кто вообще как на врага. Некоторые, правда, с любопытством. Ишь ты, зверушка какая-то местная выползла. Диковинка, ёлы-палы. Друзей я тут не найду, я уже понял, не на бронепоезде. Ну да знаете, ребятки, на чем я вашу дружбу крутил? Вижу, знаете.
        - Переводчик кто?
        - Я буду транслятор.
        Ох ты, ёшкин кот. Негр, век Зоны не видать. Бельмами своими на меня луп, луп.
        - Прайват Алекс Нейл. Пшалуста, говори простые слова, я буду понимать.
        Руку тянет. Этот вроде ничего, походу, нормальный пацан. Жму.
        - Бритва. Постараюсь. По-нашему значит Леха.
        - Объясни, что значит Леха.
        - Ну это имя, понимаешь, имя твое, по-русски так будет. Алекс, Алексей, Леха.
        - А, понял. Бритва, идем капрал Марк. Он будет командир.
        Пока мы шли, а потом, пока Леха тер с высоким морпехом возле головного джипа, я осмотрел машинки. Вблизи оказалось, что они не кисло бронированные. Не БТР, конечно, но есть и плюсы, например, обзор намного шире. В Зоне, если ехать в незнакомые места, это может оказаться полезнее, чем дополнительная броня. На каждом джипе пулемет крупнокалиберный, типа нашего ДШК или КПВТ. Надо бы узнать, как пользоваться, а то мало ли… Машина бронирована не полностью, окна кабины либо отсутствуют изначально, либо сняты. Места внутри мало, понятно, что кому-то придется ехать сзади в кузове, который прикрывает бойцов только снизу.
        - Это Марк, командир.
        Высокий, худощавый морпех сухо кивнул.
        - Бритва, кратко объясни, какая опасность будет нам встретиться.
        Батя говорил, что кое-что им объяснял. Значит, вот еще. Говорить надо просто, чтобы Леха понял.
        - Звери встретятся обязательно. Оружия достаточно, отобьемся, проблем не будет. Если только псевдогигант полезет, тогда придется повозиться. В этом случае лучше не выходить, стрелять из пулеметов. Псевдогигант - это такой большой. Леха кивал после каждой фразы и лопотал по-своему, переводил. Вроде суть схватывает. Вроде толковый негр.
        - Ну и химера - это очень опасно. Химера редкая. Если глубоко заберемся, можем встретить. Нападает неожиданно. Если не заметим ее первые, будут потери. Я включу ПДА, это детектор такой, он поможет обнаружить. Только не сто процентов.
        - У нас есть детекторы. Хорошие.
        - Хорошие-то хорошие, только сумеешь ли ты отличить на нем зайца от химеры?
        - О\'кей.
        - Еще контролер и собака. Опасны тем, что могут человека взять в контроль. Издалека не могут. Еще я слышал, у вас таблеточки есть специальные, вроде помогают. Мне бы не вредно получить такую.
        Время от времени я делал паузы, чтобы негру было легче переводить.
        - Еще будут аномалии. Их меньше, чем зверей. Это вроде как мины.
        Капрал нахмурился и что-то спросил у Лехи. Замечание про мины ему не понравилось.
        - Насколько опасны мины? Как их обезвредить? Как их обнаружить?
        - Был бы тяжелый БТР, а лучше танк, то почти не опасны. А так… рисковать не советую. Обезвредить никак, только объехать. Обнаружить… можно, но мне нужен обзор впереди и скорость километров тридцать - не больше. Лучше двадцать.
        - Если ехать медленно, ты увидишь мины?
        - Почти наверняка.
        - О\'кей.
        Вроде я их грузанул. Мне ведь надо будет тормознуть морпехов, если встречу достойный артефакт. А для этого они должны верить, что тут есть опасности, которые могу увидеть только я. Леха с капралом о чем-то залопотали по-своему, пошли к джипу. Я же пристальнее рассмотрел своих сопровождающих. Хотя они, наверное, думают, что это я их сопровождающий. Ну и хрен с ними, пусть думают что хотят, истина от этого не изменится. Экипировочка у них будь здоров. Добротная модульная разгрузка. Как тебе нравится, так и ляпаешь кармашки, словно конструктор. У каждого снаряга расположена по-разному - кому как удобно. Прямо в разгрузку вставлены бронепластины. В зависимости от ситуации можно защититься посильнее, а можно быстро сбросить лишний вес. У того морпеха, который стоит ближе всего ко мне, из кармашка слева выглядывает массивный бинокль. Я такой видел однажды, тот был устаревшей модели, снятый с производства. В Штатах снятый, естественно, не у нас. Левый глаз через тепловизор смотрит, правый - через ночник. Мегаполезная штука. Я давно понял, что бережливость при покупке снаряжения - последнее дело, лучше на
оружии сэкономить, только стоил тот приборчик столько, что я облизнулся и решил, что в ближайший год мне он не светит. Этот же, что у морпеха, явно следующего поколения. Маленький тонкий фонарик, наверняка цепляется на ствол оружия. Подсумки под магазины удобные, застегиваются с одной стороны надежно, с другой стороны - легко расстегнуть. Запас гранат для подствольника - каждая в своем кармашке. Это очень хорошо, это они молодцы, в Зоне подствольники могут ой как пригодиться. Слева в верху переговорное устройство от рации. Сама рация на заднице, здоровенная такая, хоть гвозди ею забивай. Ремень на автомате - трехточечный. Прицел колиматорный, и если я правильно понимаю слова «Day-Night», то с режимом ночного прицела. Здорово, конечно, только, на мой взгляд, слишком тяжелый. На коленях защита, очки на каске зачем-то, перчаточки, чтобы пальчики, наверное, не испачкать. Ладно, приспичит в Зоне по-большому, посмотрим, как вы управитесь. Снаряга добротная, только чересчур какая-то основательная и, что неприятно, тяжелая. Если рассчитывать только на огневую мощь, наверное, разумно. Но что будет, если
встретится противник посильнее?
        А вот патроны - дерьмо. Для людей пули. Калибр маленький, да еще и цельнометаллические. Даже на какого-нибудь псевдокабана таких пуль нужно десятка полтора. Ну и расцветка - в пустыне где-нибудь еще ничего, а в вечно осенней Зоне не работает. Морпех, заметив наконец, что я пристально изучаю его снаряжение, беззлобно улыбнулся и спросил:
        - Did you like it?
        - Don\'t understand.
        Это одно из немногих слов, что я знаю.
        - Он спрашивает - нравится?
        Пока я рассматривал морпешью снарягу, незаметно подошел Леха.
        - В целом да. Есть, правда, спорные моменты.
        - Какие?
        - Слишком много барахла. Так вроде все нужное, но в Зоне надо быстро двигаться. А тут слишком много всего.
        - Барахла?
        - Ну вещей, всякого снаряжения. Вон одна рация чего стоит. Ею, если постараться, человека убить можно.
        - А, понял.
        - Ну и оружие не то. Это против людей хорошо, а не против чудовищ. Армейское оружие поэтому в Зоне не сильно котируется.
        - Но твоя штурмовая винтовка - это же «калашников»?
        - Эта?
        Я снял с плеча АКМ и взял его в обе руки.
        - Мы называем его автомат.
        - О\'кей.
        - Он уже сто лет в обед как снят с вооружения.
        - Э… сто лет назад такое оружие… это… не было.
        - Тьфу, извини, забыл. Это в Российской армии его давно нет. Сняли с вооружения. Понял?
        - Да. А зачем тебе старое оружие?
        Я отсоединил магазин. В нем стояли 7,62 полуоболочечные патроны. Патроны охотничьи, они дороже, чем армейские боеприпасы, но эффективность против тварей из Зоны намного выше.
        - Вот посмотри. Оба морпеха, белый и черный, внимательно осмотрели и магазин и патроны в нем. Белый высказался первым:
        - It\'s non conventional bullets.
        - Эти пули, они запрещены… эээ… конвенцией.
        - Не думаю, что зверушки в Зоне эту конвенцию подписывали.
        Леха перевел мои последние слова, и оба морпеха согласно закивали. Стоявший неподалеку от нас троих солдат что-то прожевал сквозь зубы. Не понравилось мне то, как он это сказал. Недобрая у него улыбка, хоть и растягивает ее до ушей. Из тех ребят, походу, к которым бабы липнут. Широкие, накачанные плечи, тяжелый подбородок, уверенный взгляд. Посмотрим, как в Зоне себя поведешь, зубоскал. Те двое, с которыми я разговаривал, ему что-то возразили, но команда капрала прекратила спор. Белокожий морпех протянул мне магазин обратно:
        - Good luck, buddy.
        - Санни тебе желает удачи.
        - Э… гуд лак тебе тоже, Саня.
        - Иди за мной, Бритва. Твое место возле пулемета. Головная машина. Я поведу
«Хамви». Если надо стоп, говори в рацию «стоп». На, возьми.
        Леха протянул мне увесистый кирпичик с антенной. Куда бы его пристроить?
        - Это возьми тоже. Каждые два часа таблетка. Пси-радиация. Чтобы этот… контролер не поймал. Понял?
        Отлично.
        - Спасибо, все понял.
        Ну вот, минут через пять отчалим.
        Сергей Демидов. Брянский СОБР
        Раз. Ближайшая собака перевернулась через голову и прокатилась вперед. Два. Следующая псина, отчаянно взвизгнув, забилась в агонии. Три. Дернул спуск, мимо. Четыре. Кабан, попавший на мушку, на секунду присел на задницу и повернул ко мне. Одной пулей этого крепыша остановить трудно. Почему захлебнулся стрелок справа? Пять. Неужели промазал снова? Аккуратнее, говорю сам себе, патронов осталась половина. Шесть. Прямо посреди зубастой кабаньей головы взрывается красный фонтанчик, и, уткнувшись носом в землю, зверь по инерции проезжает несколько метров на брюхе. Впереди слева раненый кабан, из которого буквально хлещет фонтан крови, рвется к кому-то из моих ребят. Семь. Зверь заваливается на бок, но еще пытается встать. Да что же происходит, почему огонь отовсюду смолкает, хотя твари еще вовсю прут на нас? Восемь. Захрипев, раненый кабан валится на бок. Осталось два патрона. Еще одна собака, которую не остановила короткая очередь из автомата, попадает в прицел. Девять. Есть попадание. Звякнув, магазин падает на бетон. Одно из ружей еще яростно плюется свинцом, остальные молчат. Какого черта? Двое псов
еще живы. Есть перезарядка. Теперь патронов хватит. Я стреляю в одну из собак и, уже не понимая, чьи пули настигают животное, вижу, как оно обессиленно валится на бок. Вторую, оставшуюся, кто-то уже добил. Вроде отбились. Что же стряслось с моими бойцами?
        Я оборачиваюсь назад и с ужасом вижу, как вся группа, которая только что слаженно, как по нотам, вела бой с неведомым врагом, вповалку лежит на асфальте. Кто-то еще силится встать, но большинство моих людей лежат пластом. Они живы, но сейчас абсолютно беззащитны. Хорошо еще, что тварей на горизонте больше не видно. По последним зверюгам вели огонь только трое, включая меня. Дима Силов, не выпуская автомат, съезжает спиной по пристенку вниз и бессильно опускает руки на колени. Он тяжело дышит, словно пробежал пяток километров. Женька, снайпер группы, с ружьем в руках и «Валом» за спиной тяжело опускается на колено и хватается за голову. Ружье с опустевшим магазином с жалобным звоном валится на бетон. Женька беспомощно смотрит на меня, как бы извиняясь.
        Горячка боя закончилась, и меня вдруг охватило странное чувство невероятной, прямо свинцовой усталости. Кабаны с челюстями акулы, бешеные собаки-камикадзе, зомби - а теперь еще одна неизвестная напасть. «Приляг, отдохни», - шепчет мое усталое тело. Неоткуда взяться такому изнеможению, что-то или кто-то наводит на нас морок. Но если это живая тварь, то он где-то недалеко, иначе прихлопнул бы нас еще в самом начале, у ворот, когда автобаза кишмя кишела монстрами. Вот тогда бы нам сразу пришел конец. Надо осмотреться. Несколько зданий вокруг зияют провалами разбитых окон. Стоп. Что-то на секунду показалось в одном из них, мелькнуло и исчезло.
        - Женя, можешь стрелять? Надо чуть-чуть напрячься. Женька, браток, давай, а?
        - Сейчас, командир, передохну, дай секунду.
        - Жека, нет у нас секунд. Вставай, боец. Подъем! Справа зиловский кузов. Твоя позиция - крыша. Ты понял меня?
        - Да.
        - Цель - второй этаж центрального здания, крайнее окно слева. Связь по рации, вперед!
        Женьке очень трудно, он едва бредет. Только бы ему достало сил вести прицельный огонь! Я сбрасываю разгрузку, оставив себе только рацию и оружие. Мне тоже не сладко. Стараясь двигаться скрытно, я, насколько хватает сил, бегу в противоположном направлении. Теперь еще рывок по лестнице вверх. Рацию выставить на минимум и перевести дух. Теперь вверх, только бы не сорваться по дороге. Я на месте. До замеченного мной окна меньше ста метров. Не видно никакого движения.
        Неужели я ошибся? Интуиция просто кричит мне, что главное зло здесь, уж не знаю, кто это или что.
        - На месте, - едва слышно шипит рация.
        - Что видишь?
        - Ничего.
        Я держу на мушке подозрительную комнату. Несмотря на свежий воздух, пот застилает глаза. Надо стрелять сейчас, иначе через минут десять я буду уже не в состоянии бороться за свою жизнь и жизнь своих товарищей.
        - Женя, стреляй в комнату, в подоконник, куда-нибудь. Готовность пять секунд.
        Вытираю лицо рукавом и делаю вдох-выдох. Ну, давай, *censored*н сын, посмотрим, какие у тебя нервы. Щелкает Женькин «Вал», и по плацу автобазы раскатывается звон пули. Я вижу, как в окне темная фигура рефлекторно отпрыгивает от окна буквально на пару шагов. Моментально выбираю холостой ход спускового крючка и делаю выстрел.
        Я сразу понял, что попал. Понял, потому что усталость, мешавшая дышать, словно улетучилась. Я с облегчением перевернулся на спину и посмотрел на затянутое свинцовыми тучами небо. Кажется, мы спасены.
        Диспетчерская оказалась совсем рядом от моей огневой точки. Я даже увидел, что через маленькое дверное окно кто-то отчаянно машет мне тряпкой. Хорошо бы найти там хотя бы трех-четырех водителей. Ну что же, пойдем поищем.
        Бритва. Сталкер, в миру Артем Быков
        Чем больше смотрю на американцев, тем больше убеждаюсь, что они привыкли полагаться только на силу. Когда-нибудь сыграет эта привычка с ними дурную шутку. Только для меня, если мозгами пошевелить, можно использовать эту их привычку себе на пользу. Ведь как они воспринимают все, что видят в Зоне? Правильно, как угрозу, которую нужно убрать. Вот и смотрят на Зону как на врага, а зачем врага понимать? Врага надо уничтожить, сровнять с землей. А чего опасается сильный, который привык все решать именно силой? Конечно же удара исподтишка. А раз так, то дядя сталкер, он же абориген-проводник, должен показать и одновременно скрытую опасность, которую только он сам и может увидеть.
        Мы ехали уже минут десять, а ни одной аномалии еще не встретилось. Странно. Моим соседом по пулеметному гнезду оказался Санни. Отсюда открывался наилучший обзор, но тесно было так, что временами дышать становилось тяжело. Санни время от времени недовольно косился на меня, но пока молчал.
        - Стоп!
        Ну наконец-то. Прямо через крышу я прыгнул на капот, а оттуда на землю перед авто мобилем. Капрал и переводчик повысовывали из дверей свои встревоженные рожи. Я сделал серьезное лицо и поманил обоих за собой. Впереди, метрах в ста, едва заметно струился воздух, выдавая первую встреченную нами аномалию. Трамплин, и судя по размеру, слабенький, но знать об этом американцам не обязательно. Демонстративно осторожничая, я подошел к аномалии поближе. Походу, морпехи трамплин так и не заметили. Тем лучше. Я достал из кармана заготовленный болт с полоской марли, крепко привязанной под шляпкой, и, коротко размахнувшись, бросил прямо в центр. С визгом болт улетел вертикально вверх, а лица морпехов синхронно вытянулись.
        - Масса у машины какая? - с деловитым видом, как будто что-то прикидывая, я обратился к переводчику.
        - Четыре тонны и еще половина. - Леха слегка шокирован. Ну да, одно дело слышать про аномалии, другое - увидеть хотя бы одну вживую.
        - Можно рискнуть. - Я задумчиво нахмурил брови. - Скорее всего, проскочим.
        Конечно, проскочим, только не скорее всего, а просто проскочим, и все. Тряхнет только как следует. Капрал и переводчик оживленно загукали по-своему промеж себя.
        - Эээ. Можно ли объехать?
        - Ну, если нет желания рисковать, то я поищу путь в обход. Давайте за мной, только не торопясь.
        Я свернул с дороги и не спеша двинул в обход. Вот и славно. В школе, помнится, на геометрии был у нас учитель, такой сухонький старичок. Так вот, как докажет теорему, так причмокнет губами и, четко выговаривая, произнесет магические слова
«Что. И. Требовалось. Доказать». Чтд, ребятки, чую, мои акции у морпехов только что поднялись. А вот, кстати, первые артефакты. Пока что медузки мелкие, в другой раз бы и поднял, но не сейчас. Маловат трамплин, вряд ли будет что серьезнее, но смотреть все равно надо. ПДА попискивает, сигналит, что рядом аномалия. Сам знаю, что рядом. Сзади урчит джип с морпехами, смотрят по сторонам, аж шеи повытягивали. А вот медуза покрупнее. И еще одна, совсем большая. Странно, мы отошли от трамплина, вроде бы так быть не должно, обычно редкие и большие артефакты встречаются ближе к центру аномалии. А вот это уже, похоже, каменный цветок. Ну-ка, ну-ка, надо бы посмотреть повнимательнее. Точно цветок. А вот еще один, побольше, прямо под большим кустом. Что-то идет не так, чего-то я не заметил. Я просигналил Лехе, сидевшему за рулем ближайшего джипа, и втянул носом воздух. Лес, трава, влажная земля, и от трамплина с дороги слегка тянет озоном. Стоп. С дороги? Далековато, однако. Я поднял камешек с земли и бросил за куст. Дзинь! От этого, казалось, безобидного звука моя спина покрылась липким потом. Вот так проводник.
Чуть не влетел в другой трамплин, только более мощный. Хотя кое-что меня извиняет - редко бывает, когда две одинаковые аномалии располагаются так близко, что одна как бы маскирует вторую, к тому же второй трамплин оказался спрятанным за большим кустом. Слава богу, пронесло. Громко хрустя ветками, сзади подошли капрал с негром. Ну, раз уж пришли, смотрите.
        Я отыскал поблизости камень побольше, килограммов в пять, для более убедительной демонстрации.
        - Алекс, присядьте пониже и смотрите внимательнее. - Я размахнулся и запустил камень по вертикальной траектории туда, где, по моим расчетам, располагался центр аномалии.
        Бах! Булыжник раскололся надвое со звуком, напоминающим взрыв гранаты, и оба куска под разным углом со свистом разлетелись в стороны. Один из осколков с глухим звуком врезался в ствол рядом стоящего дерева, отчего то, жалобно скрипнув, надломилось.
        - Вау! - Переводчик даже рот раскрыл. Увидев испуг морпеха, я отчего-то снова почувствовал себя уверенно.
        - Good job. - Капрал показал мне два пальца колечком. Дальше он чего-то замурлыкал по-своему, из чего я понял только слово «Ирак».
        - Марк говорит, в Ираке повстанцы ставят мина и мина вместе. - Леха начал переводить. - Однажды Марк был в группе, где сапер не разгадал ловушку. Были большие потери. Но ты молодец. Если бы мы были не в ареале пси-аномалии, а в Афганистане или Ираке, Марк посчитал бы, что эта ловушка специально сделана для нас.
        Конечно, я молодец. Разве не молодец тот, кто смог оттяпать такую крупную ночную звезду, которую я держу в руках? Это ведь тянет на… нет, не буду считать, плохая примета, пока не придем домой, прикидывать не буду. Но тянет хорошо. Теперь было бы классно объезд найти, а то придется переться через первый трамплин. Неудобно получится, если штатники поймут, что первая аномалия - фуфло.
        Сергей Демидов. Брянский СОБР
        До здания РОВД оставалось полкилометра, когда внезапно со стороны площади, словно наперегонки захлебываясь патронами, огрызнулись два автомата. Полностью расстреляв рожок, невидимые отсюда бойцы перезарядили оружие и продолжили яростный огонь. Затем последовал глухой удар, и один автомат захлебнулся. Вдруг воздух прорезала звонкая и долгая пулеметная трель. Еще удар. Оставшийся автомат снова перезарядился, но после странного грохота, будто рухнула стена дома, замолчали оба: и автомат, и пулемет. Короткая дробь сразу из многих стволов раскатилась по округе и сразу прекратилась, возвещая конец скоротечного боя, с кем бы он там ни шел.
        - Коля, что у вас?
        - У нас потери, Серег.
        - Кто?
        - Двойка Свяжина и Пашка.
        Сколько раз погибали мои друзья и товарищи, но я так и не смог привыкнуть. Я стал бояться сходиться с людьми, чтобы не было больно терять друзей. В Брянске, так далеко от войны, казалось, можно изменить этому правилу. Я привязался к этому пареньку, даже знаю почему. Пашка принадлежал к тому редкому типу людей, которые умеют заряжать всех окружающих своим неистощимым природным оптимизмом. Даже я был подвержен действию этой магии. А вот теперь его нет. Кому-то из нас выпадет нелегкая доля рассказать о его смерти близким, матери, девушке, на которой он собирался жениться. Каждый раз, когда из жизни уходит близкий тебе человек, кажется, что кто-то безжалостный откусил кусок тебя самого. А ведь если бы я взял его с собой, он был бы жив. Теперь эта мысль не будет давать мне покоя, сверля мозг, как будто я виноват в гибели Пашки.
        Перед отъездом он просился в нашу команду, но я отказал, потому что был уверен, что рядом с БТРом и его тремя пулеметами будет намного безопаснее, чем неизвестно где в городе. Хотел его сберечь, но получилось вот как…
        Головной уазик еще не заехал на площадь, как перед нами открылась картина произошедшего боя. Стена дома, где занимала позицию двойка Свяжина, обвалилась и рассыпалась битым кирпичом по переулку. Рядом лежала бесформенная туша, виновник кровавой схватки. Из-под туши ручьями лилась темная, вязко дымящаяся кровь. Смирнов и несколько бойцов отряда с непокрытой головой стояли рядом.
        - Этот… слон или кто он там, - Коля пнул тушу носком окровавленного берца, - появился так неожиданно, что мы не успели среагировать. Свяжин и Орецкий тут же начали стрелять. Изрешетили его всего, а тот хоть бы хны. Полез за ними, на крышу, но стена не выдержала, рухнула, и ребята с ней. Орецкого он сразу затоптал, а Свяжина не успел, тут Пашка прибежал, он в проулке с пулеметом был ближе всех. Если бы было еще метров пятьдесят, Пашка бы его положил, но на таком расстоянии этот бегемот в агонии раздавил и его и Ваську Свяжина. Мы прибежали, когда этот гигант уже хрипел.
        Вот и все, Пашка. Хороший ты был товарищ и бойцом оказался отважным.
        - И еще, Серега, там Брянск вышел на связь. Тебе бы надо посмотреть на карту. Сейчас дежурный как раз наносит ориентиры.
        Как бы ни было тошно на душе, но на площади уже огромная толпа, и за их жизнь мы отвечаем. Людей нужно вывозить.
        - Идем.
        - Начальник УВД области спросил, что у нас происходит. Я объяснил, как мог, и сказал, что передал командование тебе.
        - Это было не обязательно.
        - Мне это было обязательно, Сергей. Он спросил почему, и я сказал, что у тебя намного больший боевой опыт. Сказал, что сам остаюсь твоим замом.
        - Спасибо, Коль.
        - Генерал потом спросил, что мы делаем, и я дал подробный отчет. Он просил передать, что ты сделал все очень грамотно. Приказал по возвращении представить список отличившихся.
        - Пашку туда включи первым номером.
        - Конечно, Серега. Сейчас хотя бы стало ясно, что происходит. Тебе нужно посмотреть на карту, так будет проще понять.
        На входе в здание нас встретил один из бойцов.
        - Коля, Серега, быстрее, там про нас говорят!
        В дежурке стоял допотопный телевизор, который, тем не менее, давал исправную картинку. На экране миловидная девушка с печатью озабоченности на кукольном лице вещала скороговоркой:
        - …подверглись жестокому нападению. Отряд местного СОБРа, находившийся в поселке, сумел дать отпор наступающим чудовищам и сейчас вывозит мирных жителей в безопасное место. - Девушка на секунду запнулась и тут же затараторила с удвоенной скоростью:
        - А сейчас прямое включение из Кремля, слушайте заявление президента России.
        Экран мигнул, и на экране появилось первое лицо государства, аккуратно причесанное. Лицо озабоченно нахмурило лобик и начало вещать. Отчего-то казалось, что у президента слегка приподнятое настроение, хотя слова вроде бы говорили об обратном. Главнокомандующий, кратко выразив соболезнования родственникам погибших, неожиданно перешел к обличению кровавых сил НАТО:
        - …близорукая и недальновидная политика некоторых наших западных партнеров привела к трагедии. В погоне за узконациональными интересами были забыты принципы ответственности перед человечеством. Попытка получить не медленный результат привела к тому, что силы, находящиеся за пределами познания современной науки, вышли из-под контроля. И сегодня, - президент грустно опустил глазки, - сотни мирных людей были хладнокровно принесены в жертву безответственности и желанию жить за чужой счет. - Драматическая пауза, во время которой ладошка первого лица сжалась в грозный кулачок. - Но мы больше не будем с этим мириться! Я только что отдал приказ Вооруженным силам России совместно с Белорусской армией взять под полный контроль все происходящее в Зоне. Отныне за все происходящее внутри будут отвечать Россия и Белоруссия!
        На экране снова появилась миловидная куколка. Мы отвернулись к столу.
        - Ага, отвечать, а еще получать все кайфушки. Добились-таки своего, получили Зону в свое распоряжение. Теперь будут мостить солдатскими телами путь к потустороннему знанию.
        А Колька Смирнов здравомыслящий человек. Я давно это приметил.
        - А еще, Коля, скажи, что будет, если натовцы с этим не согласятся. Украинскую территорию пока еще никто н е отменял.
        - Лучше об этом не думать.
        Карта находилась на столе в дежурке, в которую уже ходили все, кто ни попадя. Климово было обозначено большим красным кружком. Несколько кружков помельче, черного цвета, окружали райцентр со стороны России, синие кружки - со стороны Украины и Белоруссии. Возле каждого кружка стояли цифры. По большому радиусу, по самому краю карты, Климово охватывала оранжевая ломаная линия, издали напоминавшая полуокружность.
        - Кружки - это населенные пункты, возле каждого время, когда началось нашествие тварей из Зоны. Не со всеми деревнями есть связь. Оранжевая линия, - это граница, за которой зверья точно нет. На Украинской и Белорусской стороне такая же история.
        Значит, дочь егеря Сашки, скорее всего, уже мертва. Еще одна потеря. Оранжевая линия проведена по линиям дорог. Если сделать из нее примерную дугу, то получится, что центр окружности, радиусом километров тридцать, лежит где-то в болотах на границе. Как будто из этого центра и началось вторжение неведомых тварей.
        - Где погранотряд?
        - Они застряли в Хоромном, отстреливались почти час. Сейчас едут к нам, вместе с уцелевшими местными. Минут через десять будут здесь. Передали, что боеприпасы почти на нуле. У них есть потери.
        А у кого их сейчас нет? Теперь надо посмотреть внимательнее на время нападения. Чем дальше от предполагаемого центра, тем позже. Погранцы первыми в три часа ночи встретились с неизвестной напастью, затем волна прокатилась по всему району, на излете к шести утра зацепив Климово, после чего нападения практически закончились.
        Как эта информация поможет нам наметить маршрут эвакуации? Если эта теория верна, то отступать нужно не на трассу М13, а по узким дорогам на Великую Топаль, а там уже колонна будет в безопасности.
        - Семенов!
        - Я!
        - По этой дороге автобусы пройдут?
        - Конечно. Только обычно мы так не ездим, проще на М13 выехать.
        - Сейчас не как обычно. Коля, ты здесь?
        - Да, я тут.
        - Смотри. В автобазе мы нашли семь человек водителей, забрали оттуда все, что движется, по пути вымели подчистую районную больницу и даже местное дорожное предприятие. Вышло много чего, если потесниться, то люди, те, что на площади, влезут все. Давай команду садиться в автобусы и машины. Когда подойдут погранцы, нужно будет отправляться. Маршрут следующий: Хохловка - Рубежное - Топаль. Потом без разницы как.
        - А ты? Ты что, не с нами?
        - У меня дело тут на пару часов. У егеря, который с нами был, дочь тут рядом в деревне. Если отправимся прямо сейчас, то, может, нагоним вас еще по дороге. И еще. Мне нужен тот хмырь, из банды, которую взяли вчера.
        Ну вот, выбор сделан. Пашку не вернуть, но незнакомую мне девушку спасти еще можно. Как я понял, нигде натиск тварей не был таким яростным, как здесь, в Климове. Может быть, она все-таки уцелела.
        Александр Федоров. Охотинспектор Климовского района
        Старшой - это человек. Настоящий. Раньше, в советское время, такие еще встречались, а нынче, я уж думал, исчезли. А вот гляди, совсем еще не перевелись, кое-кто остался. Просто так вот пришел и сказал: «Собирайся, Егорыч, поедем по-быстрому, дочку твою заберем. Минут пять на сборы хватит?» Как будто на рыбалку пригласил. Мужик, одно слово. Хотя, если по-честному, и при коммунистах таких было мало, просто писать про них любили, вот и казалось, что кругом одни герои. Говна-то и тогда хватало, что греха таить, только оно по щелям сидело, да стеснялось, а сейчас всех подряд лезет учить, как жить надо. Да бог с ним, говном, сейчас о плохом и думать не хочется.
        - Слышь, отец… Я с вечера тут не жрамши. Может, угостишь чем?
        Ну и как о нем не думать, если оно, пахучее, повсюду, а? Сидит себе этот хрюндель долговязый, руки растирает. Что, за ночь-то наручники натерли? Старшой сказал, оружие ему не давать. Но вот про то, что голодом морить, вроде команды не было.
        - Может, что и найду. Как в ментовке оказался?
        У нормального охотника всегда запас есть на все случаи жизни. Где-то тут под задним сиденьем была у меня пара сухпайков заначена.
        - Да связался с уродами. Из рейда уже возвращались, думал, только получу свою долю, хрен больше они меня увидят. Да только не вышло ничего. Устроили кипеш на весь город, теперь и с долей облом, и своего имущества лишился.
        - На вот. Чем, как говорится, богаты. Ложка где-то в коробке была, поищи. Кипеш, значит. Это, часом, не про ту банду ты говоришь, что вертолет требовавши?
        Парень угрюмо зыркнул исподлобья:
        - Они.
        - Хорошая у тебя компания.
        - Да я как понял, к чему идет, сразу смотался, даже барахло бросил. На хрен мне такие приключения. Обкололись, придурки, Болта понесло, не остановить.
        Типа у него тут такие друзья, что ему все можно, что, если захочет, ваще нас всех в расход пустит.
        Долговязый замолчал на секунду, отправив в рот полбанки тушенки разом, и, давясь жратвой, продолжил:
        - Я, канеш, все ждал, что Болт вырубится, но, как услышал, что за стенкой кто-то названивает по телефону, понял, что дело дрянь. Ушел бы раньше, вообще бы в ментуру не попал.
        Старшой сказал, что этот чучел будет нашим проводником. Не завел бы, Сусанин хренов, куда не надо.
        - Ладно, ешь нормально, не давись. Еще хочешь?
        - Ага.
        Оружие ему точно лучше не давать. А жратву… что ее жалеть, пусть ест, от меня не убудет.
        - Привет, дядь Саш.
        Знакомый голос.
        - Танюха! Здорово, надо же, где встретились! Я слышал, ты теперь большой человек в райпо?
        - Была, дядь Саш, была. Какое теперь тут райпо, сам подумай.
        А ведь правда. Так быстро привычная жизнь с ног на голову встала, что в голове все не укладывается.
        - Мой-то бывший вчера вечером заявился. Рожа разукрашена под хохлому будь здоров, все тебя материл.
        - Васька-то?
        - Ну а кто еще? За что это ты его?
        - Окстись, Танюха. Не я это. Хотя скажу, Васька огреб за дело.
        - Напуган был здорово, даже под кровать со страху залез.
        - Неужто поместился?
        - Да куда там. Ноги торчат, кровать ходуном ходит - и смех и грех. Полчаса отлеживался, потом успокоился, выполз.
        Танюха баба из себя видная, да и по хозяйству толковая. У нас в деревне все удивлялись, что она в Ваське-дураке нашла? Хорошо еще им бог детей не дал.
        - По лесному делу попался он, Танюха, на охоте браконьерил. А били его клиенты Васькины, подставил он их. Где он сейчас-то?
        - Выгнала. Он как оклемался, рукам решил волю дать. Ну я его взашей и вытолкала.
        Танюха, она такая. В рыло мужику может сунуть, только в путь, хоть с виду и не скажешь. Не зря последний год климовским райпо командовала, хоть и баба.
        - Дядь Саш?
        - А?
        - Ты вроде с этим, главный который здесь, знаком, может, знаешь, что тут творится?
        - Не знаю ничего, Тань. Хотя уже такого навидавши - рассказать - не поверишь.
        - Выведет нас этот… как его?
        - Старшой-то?
        - Наверное. Как думаешь?
        - Этот выведет. Мужик что надо.
        - Заметно.
        - Такого взашей не вытолкаешь, а, Танюха? Как думаешь?
        - Куда выталкивать? Зачем?
        - Если руки начнет распускать, говорю, хрен такого вытолкаешь.
        - Если такой начнет руки распускать, дядя Саша, его и выталкивать, может, не захочется.
        Танюха, значит, одна живет. После Васьки, походу, не нашла мужа. Жалко, хорошая баба пропадает.
        - Мы со Старшим отдельно поедем.
        - Чего так?
        - Дочка у меня тут недалеко в ФАПе на практике.
        - Ой, дядь Саш. Что ж не сказал сразу?
        - А что мне, про это кричать везде?
        - Видела ее в прошлом-то году. Хорошая девка растет. Вот увидишь, дядь Саш, все будет нормально с ней.
        - Думаешь?
        - Точно говорю. И Старшой этот вас выведет. С таким не пропадешь, сразу видно. Настоящий мужчина, редко такого встретишь.
        Бритва. Сталкер, в миру Артем Быков
        Нехорошо мне как-то запали в душу слава капрала про специально поставленную ловушку. Я в этот фэн-шуй не верю, но многие сталкеры, в том числе и Батя, верят в то, что в центре Зоны есть супер-разум или что-то в этом роде. Рассерженный писк ПДА напомнил мне, что раздумья - это для тех, кто уже выбрался из Зоны.
        - Стоп!
        Джип резко затормозил, и закраина пулеметного гнезда больно уперлась мне в живот. Аномалия, и, судя по поведению ПДА, не одна. Я вытащил из рюкзака горсть болтов и осторожно прошел вперед. Картинка сложная. Трупики птиц, неестественно чистое от веточек и щепок пятно слева, подпалины, легкое марево нагретого воздуха справа, а дальше, метрах в ста, легкая сеточка, как будто паутинки летают. Ну, хоть с этим все понятно: последнее - это амеба. Сказать по правде, такую гроздь я еще не видел и не слышал ни от кого, что они существуют. Ситуация прояснилась, только когда я потратил почти весь запас болтов, взятый с собой из рюкзака. Мощный трамплин почти полностью перегородил дорогу, слева притаилась большая мясорубка, а справа жарка. Еще и крутой обрыв справа, так что и не вскарабкаться, а чтобы на машине проехать - и думать нечего. Я оглянулся назад. Морпехи напряженно ждали от меня хоть какой-то информации. Место тут… неприятное какое-то, что ли. Дорога идет в узкой полосе между двумя лесными опушками. Пусть хоть псевдогигант нападает - не заметишь, пока не подойдет вплотную, если ПДА его не обнаружит.
Убраться бы отсюда, да побыстрее. А как? Будь мы на БТРе, можно было бы прорваться через трамплин, а потом съехать вбок и объехать амебу. Джип морпеховский, увы, втрое легче, хрен его знает, что получится. Можно, конечно, пешком, да вот как-то неохота. Джип-то, он не только средство передвижения, но и две-три тысячи крупнокалиберных патронов… Единственное, что приходит в голову, - это разрядить мясорубку и впритирку к трамплину проехать левой стороной. Да вот только как ее разрядишь? Зомби какой-нибудь забрел бы на огонек, что ли. Вот ведь, когда надо, тварей из Зоны сколько хочешь, а сейчас как назло, никого.
        Я бросил взгляд на детектор. Чисто. Дозиметр тоже ничего плохого не показывает. Пройти, что ли, дальше да посмотреть, нет ли кого впереди? При везении можно было бы заманить какое-нибудь животное в мясорубку, чтобы разрядить ловушку.
        Мои мысли вдруг прервались самым хреновым образом. Сзади протяжно закричали, и послышался дробный стук подошв о дорогу. Что за черт? Детектор же показывает, что все чисто! Я рывком разворачиваюсь к машинам. Справа, растягиваясь в струнку, из-за опушки леса лавиной катятся твари. Собаки, псевдокабаны, излом, пара псевдомедведей как будто выпрыгивают из наркотического бреда. Так не бывает! Что заставило этих чудищ атаковать вместе? ПДА взрывается роем сообщений. Морпехи занимают оборону, стреляя на ходу. Передние твари неохотно валятся на землю, продолжая в агонии ползти вперед, но через них перепрыгивают задние в неудержимом, стремительном рывке. Эх, пули-то мелковаты! Словно отвечая моим невеселым мыслям, дружно начинают стрелять пулеметы, установленные на крышах машин. Ага, не нравится? Тела зверюг покрывают все пространство между лесом и дорогой. Я тоже стреляю, несколько тварей промчались рядом со мной, но все их внимание сосредоточено на солдатских машинах. Три собаки и псевдокабан пробились-таки к морпехам. Штатники расстреливают их в упор, но вот уже и закричал первый раненый. Вроде
отбились? Тут я вижу то, что разгоряченные боем морпехи заметить не в состоянии. Слева, оттуда, где только что все было тихо, огромными прыжками рвутся к машинам два псевдогиганта. Автомат уже не поможет, и я ору во всю глотку, пытаясь обратить на себя внимание. Меня услышали, но никак не сообразят, что я хочу сказать. Я тычу пальцем в чудищ, и наконец один из пулеметчиков, тот, который ехал рядом со мной, Санни, замечает опасность. Тяжелые пули вроде бы останавливают гиганта, но тот упрямо продолжает ползти. Второй пулеметчик замешкался, и огромная тварь с разбегу врезается в джип. Машина кренится и, встав на два колеса, неожиданно переворачивается на крышу. Я слышу вопли морпехов, стоявших по левому борту. Их накрыло перевернувшимся джипом, и участи их не позавидуешь. Первый пулеметчик тем временем справился со своим псевдогигантом и перенес огонь на последнего оставшегося мутанта. Уцелевшие морпехи ведут отчаянный огонь, но главную скрипку играет пулемет. Его пули останавливают чудище, и тот медленно заваливается на бок. Он еще пытается встать, но жизнь утекает из монстра, и расплывающейся глыбой
он устало замирает посреди дороги. И тут кровь стынет у меня в жилах. Я понимаю, что все это было только разминка и сейчас нас ждет кровавая баня. Похоже, нам всем конец.
        Сергей Демидов. Брянский СОБР
        - Это был контролер. Расстояние только вот великовато. Сто пятьдесят метров - это очень много. Матерый, значит, контролерище попался.
        Вот ведь как смешно устроены человеческие мозги. Стоит самому страшному явлению дать название, как оно становится вполовину не таким жутким. Сталкер, неожиданно для себя оказавшийся на свободе, охотно делился своими знаниями.
        - А слепые собаки как атакуют? По слуху?
        - Нет, они чувствуют человека и друг друга. Мысленно. Как контролер, только в одну сторону, тебя чуют, но воздействовать не могут.
        - Зомби, которых мы вначале расстреляли, - их тоже контролер сделал?
        - Не совсем. Управляет ими, конечно, контролер, сами по себе они не злобные. Но вот возникают они после того, как кто-то из людей погибнет в зоне. Не обязательно, конечно, я бы даже сказал редко, но такое бывает.
        - Это значит, что те, кто в Климове погибли…
        - Сечешь. Будут некоторые из них трупами ползать по Зоне. Бэээээ! - Сталкер поднял руки, в его изложении это, должно быть, изображало зомби.
        - И что тут смешного, паря. - Егорыч, угрюмо молчавший за рулем, вмешался в разговор.
        - Ну не хочешь смеяться, поплачь. Освобожденный мною сталкер явно принадлежал к той породе шпаны, которая, будучи трусливой, наглой и бессовестной, вечно пытается строить из себя крутых мужиков. Как только мы отъехали на пару километров от Климова, Лом начал наглеть. Понятное дело, пробивает степень своей свободы. Поворачиваться к такому спиной не стоит, может, и зря я сел на переднее сиденье. Впрочем, он слишком трусоват для нападения. Тем не менее на место его надо поставить, а то потом проблем не оберешься.
        - Слышь, Лом. Я с тобой разговариваю, парень.
        - Ну.
        - У Егорыча дочь в деревне, недалеко отсюда, и неизвестно, что с ней. Так что шутки свои держи при себе. Понял?
        Насупился. Это хорошо.
        - Я вопрос задал, дружок. Ты хорошо меня понял?
        - Да.
        - Ну вот и славно. Я вертел в руках ПДА, отобранный у сталкерского главаря. Если разобраться, штука полезная и несложная в управлении. Пищит - значит, рядом аномалия, в которую лучше не соваться, а если еще один гаджет подключить, то он красным цветом будет отражать живность, если та неподалеку. Одна беда, иногда, в экстремальных условиях, может сбоить. А условия, как я понял из объяснений Лома, сейчас экстремальнее некуда.
        - Слышь, отец. - Лом внезапно прервал молчание. - Я это… ну не подумал, кароч. Типа извини.
        - Ладно, Лом. - Егорычу явно непривычно было выговаривать клички вместо нормальных имен.
        - Мне-то что. Это тебе надо переживать, если из тебя лезет не пойми что.
        ПДА тоненько запищал. Егерь ударил по тормозам, так, что мы порядком клюнули носом.
        - Давай, Лом, показывай, как нужно действовать.
        - А тут в принципе и так видно. Вон видишь, разрядики проскакивают. Ночью так вообще все как на ладони. Можно определить границы, для этого бросаешь болтики, гайки или еще что под рукой окажется, в направлении электры. Это аномалию так кличут. Сейчас определять границы не обязательно, я их и так вижу, но потренироваться стоит. Бросай. Я несколько раз бросил болт с привязанной к нему ленточкой, целясь в край аномалии. Два раза ничего не произошло, на третий аномалия красиво вспыхнула сполохом разрядов. Сзади нетерпеливо пыхтел Егорыч. Я бы попрактиковался еще, но, понимая его состояние, решил, что пока хватит, нужно спешить.
        - Вот так и определяешь примерные границы, а потом осторожно обходишь. - Пока мы садились обратно в уазик, Лом продолжал объяснения. - Только многие аномалии не видны. Тогда нужно смотреть вокруг. Если заметишь что-то подозрительное останавливайся и думай. Болт тоже не всегда выручит.
        - Подозрительное - это что?
        - Ну, например, завихрения, там веточки сломанные, листики по воздуху летают. Или зверек попал в аномалию, валяется наизнанку вывернутый. Короче, что-то необычное, то, что отличается от обычного окружения.
        - Сколько осталось, Егорыч?
        - Километров семь.
        Сталкер, случайно оставленный нам группой ФСБ, по счастью, оказался как раз тот, который сам, добровольно сдался перед штурмом. Когда мы только отъехали от Климова, он важно представился: «Кайфолом». Выяснилось, что в Зоне не принято называть друг друга по именам, а вот дают друг другу или сами себе клички. Я популярно объяснил Кайфолому, что погоняло себе он выбрал неудачное, в случае опасности выговаривать его полностью будет некогда. Так он превратился в Лома, и, как я понял по его реакции, уже не первый раз. Кое-что о повадках Зоны он знал, тут не убавить, так что решение взять его с собой было правильным. Мы уже удачно миновали пару аномалий, в которые вляпались бы, не будь с нами Лома, и теперь до цели оставалось совсем немного.
        - Старшой?
        - Чего тебе, Лом?
        - А этот, ну снайпер который, что по контролеру стрелял, он сам кто ваще?
        - А тебе зачем?
        - Так ведь люди по-разному реагируют на контролера. Говорят, что опытные сталкеры почему-то лучше сопротивляются, чем молодежь.
        - Командировок в Чечню у него не одна и не две. Орден мужества, есть медаль «За отвагу». Боец бывалый.
        - Хм. Ну я так и думал. Про тебя даже не спрашиваю, и так видно.
        - Правильно, что не спрашиваешь.
        - Повезло тебе, Старшой. Сопротивляться можешь и контролеру, и черной собаке. Тебе, наверное, и к Монолиту можно сунуться.
        - Собака - это кто?
        - Ну, такая, черного цвета, типа как контролер, только слабее. Управлять может только другими собаками, не человеком. Правда, может сбить с толку, так что прицелиться будет трудно. Кстати, не дай бог увидишь черную собаку в стае белых - беги далеко и быстро.
        - А монолит?
        - Не монолит, а Монолит. В центре Зоны, недалеко от Припяти, находится не то обелиск, не то камень, а может, металлический куб, по-разному говорят. Так вот, пройти к нему мало кто может, но пытались многие. Говорят, он желания исполняет. Но и без этого, без исполнения желаний то есть, там добра хватает. Если хорошо сходить, а потом хорошо продать, то на всю жизнь может хватить.
        - Мне и так хватает.
        - Да я в курсе.
        Вот черт. Я только сейчас сообразил, что ребята его тоже, поди, обшмонали. Учу Лома, значит, жизни, а его деньги у меня в кармане.
        - Сколько у тебя взяли?
        - Да я не в претензии.
        - Знаю, что не в претензии. Взяли сколько.
        - Ну это… всего-то девять тыщ рублями было. Артефакты забрали, жалко.
        - Артефакты - это не ко мне, это в ФСБ обращайся. А деньги - вот, держи.
        - Слышь, Старшой, я это, не хотел… слышь, извини.
        - Деньги бери.
        - Слушай, за что, а? Я же к тебе по-хорошему, если что не так, то по глупости, убери деньги, Старшой, а? Ну вот Лом и обделался. Решил, что смертельно меня обидел.
        - Слышь, Лом.
        - А?
        - Если ты меня чем-то напряжешь, я тебе в рог дам и прямо об этом скажу. Раз даю бабло, значит, так надо. Всосал?
        - Да вроде да…
        Ну вот, теперь и на сердце полегчало, перестали эти деньги на меня давить темным грузом. А все-таки, если служить дальше, ситуация повторится. С другой стороны, на зарплату тоже сильно не разживешься. Тридцать четыре года, ни квартиры толковой, ни семьи, и денег нет ни на то, ни на другое. В нагрудном кармане лежит визитка Вована. Перед отъездом он мне кое-что успел шепнуть. Звал в Москву, к себе в фирму. «Золотых гор не обещаю, но жить будешь достойно». Нелегкие мысли, ну их к черту. Из этой мясорубки еще вернуться надо, тогда и буду думать.
        - Егорыч, а что ты думаешь, Вован-то нормальный человек?
        - Все они олигархи нормальные, только спят зубами к стенке, кровопийцы народные. Хотя перед ним я все равно извинился. Это я его в ментуру сдал. Когда нечисть эта отовсюду полезла, он себя нормально повел, как мужик. И знаешь что?
        - Чего?
        - Я его на охоту пригласил, когда эта кутерьма закончится. Ни денег мне не надо, ничего, просто так пригласил, потому что человек он достойный, хотя по виду сразу и не скажешь.
        - Согласен, Егорыч. Это ты правильно сделал. Меня тоже приглашай, я вот, смотри, и оружие охотничье осваиваю.
        - Тебя, Старшой, хоть ночью, хоть днем. Я тебе по гроб жизни…
        - Прекращай. Найдем дочку, тогда и будешь про гроб жизни вещать.
        Монолит, значит, в середине основной Зоны. А в центре нашей Зоны тоже что-нибудь есть? Мы, кстати, километрах в семи-восьми от того места, где на карте получалась точка, откуда лезли нападающие.
        - А скажи-ка мне, друг Кайфолом, отчего натовские военные к монолиту не ходят? Не хотят?
        - Хотят-то они хотят, да кто их пустит.
        - Поясни.
        - Там излучение сильное, на мозги давит. Даже название у него есть: «Выжигатель мозгов».
        Опаньки. Ой, горячо!
        - На каком расстоянии можно определить такое излучение?
        - Километров за шесть-семь, точно не скажу.
        - А сейчас ты что-нибудь такое чувствуешь?
        - Нет, конечно, а с чего бы?
        Ну да, с чего бы. Если в центре нашей Зоны есть такой Монолит или монолитик, да со слабым излучением или совсем без него, то к нему, получается, пробраться можно без проблем. Так вот отчего президент наш так возбудился. Не терпится вперед натовцев лапу наложить на новую игрушку. С Осетией доигрались, надоело, Чечня наскучила, Сколково загнулось, а тут такой подарок. Натовцы, надо думать, тоже сидеть сложа руки не будут. Как же паскудно все получается, не дай бог. Взорвать бы его, этот Монолит, к чертям собачьим, пока беды не произошло.
        Впереди показались первые дома нужной нам деревеньки.
        - А еще, Старшой, - продолжал свою мысль Лом, - говорят, что Монолит живой.
        - То есть как живой?
        - Да хрен его знает. Но вот факт такой, что есть группировка такая, так и называется «Монолит», пацаны на голову больные. Так вот, они тот Монолит и охраняют, а их выжигатель мозгов не берет. Правда, мозгов у них не сказать что много, может, там и выжигать-то нечего.
        - Ладно, хорош теории строить, приехали.
        Уазик остановился на окраине деревни, встретившей нас глухой тишиной.
        - Собаки не гавкают, - с тревогой отметил Егорыч. - Собаки-то куда подевались?
        Ответ нашелся очень быстро, уже перед следующим домом лежала одна из собак, разорванным в лоскуты боком кверху. Ее внутренности, плавающие в начавшей густеть крови, вывалились на пыльную дорогу, а над ними вили свой танец жирные зеленые мухи. Дело плохо, но уйти, не найдя тело, нельзя. Я старался не смотреть на Егорыча, наблюдая за окрестностями и ПДА. Первые дома были пусты, но уже в следующем мы обнаружили сразу несколько трупов. Двое, мужчина и женщина, лежали во дворе, остальные трое в доме. Окна выворочены вместе с рамами, дверь сорвана с петель, валяется в луже. Все трупы принадлежали жителям деревни, людям пожилым. Наверное, в страхе перед незнакомыми чудовищами еще живые обитатели деревни инстинктивно сбились в кучу, чем только облегчили монстрам задачу. На полу в доме валялось ружье с двумя стреляными гильзами в казеннике, а под ногами катались несколько целых патронов, судя по помятому виду, самодельного изготовления. Кто-то из мужчин, по всей видимости, пытался отстреливаться. Я подобрал оружие и поспешил выйти из дома, ловить здесь больше нечего. На экране ПДА зажглась точка, где-то за
хлевом.
        - Лом, за мной. Держи ружье. Твой сектор у меня за спиной. Понял?
        Лом испуганно сглотнул и махнул головой. Медленно, аккуратно и по возможности тихо переставляя ноги, я двинулся вдоль деревянной стены хлева. Прыжок, ловлю цель на мушку… и облегченно опускаю оружие. Хавронья, недоуменно глядя на меня, копает что-то вкусное в огороде. Тьфу, пропасть. Сзади шумно выдыхает Лом.
        - Возвращаемся на главную улицу.
        Хотя какая тут главная улица, а какая не главная, не ясно, улочка всего-то одна. Лом в любом случае меня понял, а большего мне не надо. Егорыч рассеяно бредет по пыльной дороге. Он сейчас не боец. Мы догоняем его, и я снова вижу красную точку на ПДА. На этот раз она движется нам наперерез. Лом тоже видит цель на своем устройстве, хотя мое намного мощнее. Мы берем наизготовку оружие и ждем. Егорыч не видит надвигающуюся опасность и продолжает медленно брести вперед.
        - Егорыч, стой.
        Егерь недоуменно поднимает на меня подавленный взгляд и вдруг срывается вперед. Я не успеваю его схватить, как вижу, что точка на экране ПДА превращается в невысокую и худенькую девчушку, которая со всех ног летит к нам.
        - П-а-а-апка!
        - Наташка! Вот это да. Мы с Ломом недоуменно переглядываемся. А еще говорят, будто чудес не бывает.
        - Хорошо, что нашлась, - заявляет Лом, - а то искать тут ее не переискать, а нам хорошо бы по-быстрому рвать когти.
        Вот ведь человек, а? Ну что у него вместо сердца? Точно ведь, Кайфолом. Впрочем, воспитывать такого - зря время терять. Я поворачиваю к егерю с дочкой.
        - Ну и хорошо, конечно, что Саньку повезло, - заметив мою реакцию, пытается исправиться Лом.
        Колени у девушки расцарапаны, локти в ссадинах, платье в какой-то трухе.
        - Это, Натаха, Старшой. Мы с ним тут…
        - Капитан Демидов. Здравствуйте.
        - Ой, здрасьте, я уже думала, не придет за мной никто. Тут такое было, пап, я даже тебе рассказать не могу.
        - Такое, Наташа, сейчас много где. У нас со Старшим этого такого было навалом, так что не трудись.
        Расхлябанной походкой подходит Лом. В моем присутствии держит себя в рамках.
        - Кайфолом, сталкер. Позвольте узнать, как вы, мадам, уцелели?
        - Я со страху забралась на сосну, что возле ФАПа росла, помнишь, пап, я тебе рассказывала. А потом вижу, что они достать меня не могут, так и просидела все утро. Пап, а тут в деревне кричали сильно, надо посмотреть, может, кого перевязать надо… - Никого тут уже не перевяжешь, и смотреть лучше не надо. Давайте-ка двигаться, и чем быстрее, тем лучше. Лом, едем обратно?
        - Погоди, Старшой. Проблема есть.
        - Выкладывай.
        - По той дороге, что входил, выходить нельзя. Правило такое. Сам взгляни.
        Метрах в пятистах от того места, где стоял уазик, мелькали смутные тени. Прямо как в плохом кино, только думаешь, что спасен, как выясняется, что появились новые напасти.
        Вдруг недалеко в лесу раздался резкий треск автоматных очередей. Огонь вели не меньше восьми стрелков. Вскоре глухо застрочил короткими очередями крупнокалиберный пулемет, по звуку «Корд» или КПВТ, затем второй. Внезапно один пулемет захлебнулся, а второй выпустил длинную очередь и тоже замолчал. Следом, один за другим, смолкли автоматы. Ничего себе вооружение у ребят. С таким вооружением путешествовать по Зоне намного безопаснее, чем с тем, что у нас. Только не нравится мне, как складывается бой у этих друзей. И все-таки, кто бы это мог быть?
        Алекс Нейл. Морская пехота США, рядовой
        Когда из лесу повываливались мерзкие твари, я понял, что это мой первый настоящий бой. Первым понял даже не мозг, а тело, потому как рукоять винтовки начала проскальзывать во внезапно вспотевшей руке, а точка колиматорного прицела - выписывать слишком большие дуги. От страха меня крепко замутило, а перед глазами вроде как поплыли круги. Я еще не понял, что мне делать, как ноги словно сами вынесли на штатную позицию слева впереди, а колено коснулось земли, хотя я вроде ему ничего такого не приказывал. Когда твари стали падать, я маленько очухался и от души поблагодарил сержанта учебки, которого готов был съесть без кетчупа и горчицы еще пару лет назад. Тысячи раз заставлял он меня делать одно и то же, то, что я и так выполнял с закрытыми глазами сто раз из ста, а вот пришел момент, когда эта шняга мне здорово пригодилась. Руки в третий раз сменили магазин, когда я перестал быть дрожащим цыпленком и снова стал Алексом Нейлом. Самое время, потому вышло как-то так, что мы очутились в самой заднице.
        Санни бил короткими очередями прямо надо мной. Вдруг он развернул пулемет, то есть я понял так, что он его развернул, оттого что звук изменился, сам-то я не видел, отстреливался вовсю. Санни вдруг выдал длиннющую очередь, видать, из лесу вылезло что-то совсем плохое. Ну, я магазин дострелял, и мы вроде зверей слева всех положили. Только перезарядил, повернулся к «Хаммеру» - бог ты мой, «Хамви», тот, что хвостовой, становится на два колеса и падает на крышу, как есть с пулеметом, и пулеметчик, как там его, он недавно у нас, даже спрыгнуть не успел, так и полетел вниз вместе с машиной. А парни-то, что стояли в середке, не успели выскочить, так их и завернуло под броневик. И тут выглядывает такая морда, что я еще понять не успел, кто это, как высадил в него весь магазин. Хоть ребята рядом со мной тоже каждый по магазину впаяли в монстра, да и подствольники разрядили, только сдается мне, если бы не Санни с его пулеметом, чудище еще наделало бы делов. Осел он на колени (псевдогигант это - во, вспомнил!) и на бок так, нехотя, завалился. Я ему,
*censored*ному сыну, еще в лоб дал очередь, глазки у него вроде закатились, и ногой дрыгает, подох, значит. Кровищи из него натекло что твое озеро, и дух какой-то странный идет, вроде как кровь у него металлом отдает, что ли.
        Я, конечно, к «Хамви», тому, что завалился, прыгнул, забежал с обратной стороны, присел, смотрю, а ну как там живой кто. Только вижу, дело дрянь, плохо, тела лежат, живые так лежать не будут. Тут крик страшный, поднимаю голову и понимаю, что все, хана нам. Эту дрянь я сразу вспомнил, как две башки увидел. Химера. Она, пока мы с гигантами возились, со спины к нам зашла, на крышу «Хамви» запрыгнула и тут же Санни надвое и разорвала. Просто так вот, как бумажного, здоровенного морпеха в бронежилете шутя, напополам. Ближе всех к н ему Дорн был, того кровью как из душа окатило. Дорн как стоял, так и выронил винтовку, закричал страшно и побежал куда-то. Парни, что сбоку были, ничего, видать, не успели сообразить, как химера сверху - прыг! Двоих когтями смяла сразу, а остальные огонь открыли, только без толку. Я успел только очередь дать, как смотрю, те места, где мои пули попали, затягиваются прямо на глазах. И все, нет больше отделения морской пехоты, все лежат. Гадина эта ко мне поворачивается и пасть свою открывает, а из зубищ какая-то смрадная мерзость капает. Я даже оружие выпустил, и сказать кому
стыдно, чую, как теплая струя по ноге течет. И не поверите, гадина улыбнулась погано так, повернулась и к Дорну рванула. Он-то пробежал метров тридцать да упал, ногу, видать, подвернул и воет, словно скулит. Так химера в два прыжка до него добралась. Я шаг назад сделал, другой и в ямку ногой попал, споткнулся, башкой обо что-то хрясь, хорошо, каска спасла. И вот как стукнулся, так все - все про химеру и вспомнил. И что регенерация у нее дикая, и что, самое главное, человека она чует за триста метров и никогда не отпускает. А уничтожить ее можно только огнеметом или, если повезет, свинца много в нее вогнать. В общем, беги не беги, далеко не убежишь. Тут-то я на карачки и быстро-быстро за перевернутым джипом - шмыг! Вот он, головной «Хамви». Скинул разгрузку, руками за крышу и рывком - наверх. Схватил пулемет, а он весь липкий от крови Санни, да еще всякое такое на нем, что и думать неохота, что это.
        А химера над Дорном склонилась, коготь выставила и крутит перед лицом, отчего Дорн уже не кричит, а хрипит от страха. А вы бы не хрипели? Я целюсь, руки дрожат, Дорна боюсь зацепить. Вдруг раз! Коготь ему в ногу вонзает, и вниз хрясь! Дорн уже орет страшно так, боль, видать, адская, чудище, значит, специально помучить его перед смертью хочет. Ну да, значит, терять нечего, я и врезал по химере из пулемета. Она ко мне прыг, как молния, и наполовину уже ближе. Я даже из прицела ее потерял. А жалко-то как, пули-то пулеметные покромсали ее хорошо, тяжко монстру двигаться, сразу видно. Тут откуда ни возьмись очередь, стреляет кто-то, да так удачно, прям по химериным коленям. У нее ножки-то подкосились, и прыжок не вышел, только хлопнулась пузом на травку. Тут-то я как раз очередью ее нащупал, только ошметки кровавые летят. Химера поднялась было, но я ее уже не отпускаю с прицела и вижу, что силы в ней и нету, хлипковата она оказалась против М2. Нашпиговал я ее будьте нате, остановился, только когда увидел, как ко мне бежит последний выживший и руками машет. И то правда, химера сдохла уже, а ствол-то
зачем греть, всяко еще может выйти, пулемет нам еще пригодится. А выжил, оказалось, проводник наш. Обрадовался я ему, как родному, хотел спрыгнуть, да глянул, в чем я перепачкался, и Санни вспомнил. Тут что от завтрака у меня осталось, так и вылилось наружу. Я даже удивился потом, как все это съел-то.
        Очнулся уже внизу, стою на карачках, блюю, порохом отовсюду несет, кровью и нутрянкой человеческой, а проводник меня по плечу хлопает и по-своему говорит, что, мол, герой я, молодец. А я, может, и молодец, только штаны мокрые, и Дорн орет, захлебывается. Я ему про Дорна сказал, а про штаны промолчал, что же я дурак, что ли. Проводник схватил пакет и к Дорну побежал, а я по-тихому в «Хамви», первый попавшийся запасной комплект обмундирования схватил и в сторону. Конечно, тутошние твари могли меня и подловить, им, похоже, моя М16 как семечки, прав был русский. Только не знаю как, но просек я, что нет сейчас тут никого. Внизу ручей тек, хоть и говорили нам, что нельзя в пси-аномалии водой пользоваться, только наплевать мне уже на все стало, так что я в нем вымылся наскоро, как мог, и переоделся.
        Только поднялся - смотрю, русский Дорна тащит, а тот вроде и не орет уже. Я к нему подскочил, вдвоем дотащили до «Хамви», уложи ли в кузов. Дорн бледный как смерть, без сознания, кровью от него так и парит. Бедро располосовано сверху чуть ли не до кости, кровь, правда, не течет, русский жгут наложил. Я вспомнил, чему нас учили, сварганил полевую капельницу, хорошо медицинскую сумку сразу нашел. Русский помог немного, видать, хлебнул всякого в пси-аномалии. Только не смог я вену у Дорна найти. Одно дело в классе на силиконовом муляже тренироваться, а другое дело после горячего боя на своем боевом товарище. И так прикидывал, и этак - не выходит, и все тут, хоть плачь. Тут вроде шум из лесу, как будто двигатель работает. Мы с русским не сговариваясь - я к пулемету на крыше, он ручной пулемет подхватил, залег у колеса, стали ждать. Сжал я М2 крепко, как родного, запах окалины вдохнул и жду. Только никакие твари из леса больше не полезли, а и взаправду выехал самый обычный внедорожник, русские часто на таких ездят. Остановился, значит, и люди из него высыпали, руками машут, свои вроде, не стреляйте.
Видать, сообразили, что у нас тут такое случилось, что мы здорово на взводе, можем пальнуть почем зря. Ну и мы им помахали, а русский еще и крикнул, подходите, мол, не бойтесь.
        Я пока с Дорном возился да после боя остывал, ни о чем не думал, а как увидел этих русских, так про ребят и вспомнил. Вот тут-то и тоскливо мне стало так, что аж в глазах потемнело. И Дорн этот, с которым мы лаялись и дрались всю службу, стал мне милее родного брата.
        Бритва. Сталкер, в миру Артем Быков
        Компания в уазике оказалась разношерстная. За рулем мужик пожилой в камуфляже, роста ниже среднего, сухой, по прическе - не военный, но ружье держит уверенно, по всему видать, к оружию привычный. Вон патронташ не на пояс повесил, а через плечо перекинул, знает, бродяга, что так удобнее бегать и прыгать. Сапоги до колен, чтобы по болотам не промокнуть, здорово ношенные, значит, не вчера он их в магазине купил. Девчонка молодая к нему жмется, худенькая и вся перепачканая в чем-то, но вроде симпатичная, если отмыть. Дочь, наверное. Одета не по сезону, - видать, убегать ей пришлось, так что не до одежки было. Третий вроде бы сталкер, судя по снаряге, только какой-то склизкий, длинный и нескладный. Глазки бегают, держится слишком уверенно, форс на себя напускает, перед девчонкой, наверное. Не то место, чтобы форсить, придурок. А вот четвертый среди них главный, сразу видно. Роста выше среднего, широк в плечах, поджарый. На вид лет тридцать пять. Одет в городской камуфляж, мент, по идее. СВДшку держит легко, как будто она ничего не весит. Разгрузка тоже городской камуфляж, на разгрузке группа крови.
Глаза… глаза немного странные. Усталые, что ли.
        - Крепко вам тут досталось. - Мент протянул мне руку. - Демидов Сергей.
        - Бритва. Я тут у них за проводника.
        - Здорово, Бритва! Я Кайфолом!
        Вспомнил, где я его видел. В барчике. Батя про него говорил. Сталкер он так себе, в Зоне не брезгует мародерством, вечно трется с мутным народом. Вроде не бандит, но в случае чего спиной к нему лучше не поворачиваться.
        - Опаньки! А ч то это тут у нас? Зомби али артефакт? Слышь, Бритва, что это за чуча?
        Натуральный придурок.
        - Прайват Нейл, морская пехота США.
        - Обана. Оно еще и говорит по-нашему?
        - Слышь, Кайфолом. Обломайся, чувак. Морпех пятнадцать минут назад химеру тут положил, так что подойди к нему и поклонись. Его Лехой, кстати, кличут.
        Кайфолом кланяться не стал, но при слове «химера» словно стал ниже ростом и заткнулся. Вспомнил, наверное, где находится. Мент ухмыльнулся, видать, Кайфолом его тоже достал.
        - Нас четверо. Егорыч, егерь, дочь его и мы с Ломом, он у нас за проводника. А вас сколько тут?
        - Было четырнадцать бойцов. Сейчас, походу, двое осталось, я и Леха, который негр. Еще один раненый. Крови много потерял.
        - Натаха! Подь сюда, тут по твоей части. Где раненый лежит?
        Раненый все так же лежал рядом с капельницей, которую мы так и не приладили толком. Это тот, что зубы скалил. Теперь только скулит иногда, когда в себя приходит. Дорн его зовут вроде. В больнице, глядишь, откачали бы, но сейчас вряд ли. А самое главное - в глазах паника, страх. Не жилец. Обузой будет. Лехе надо как-то сказать, ишь, переживает за своего, бедолага. Негр-то себя как показал, а? С таким можно смело в рейд идти. Ладно, пусть пока девчонка с ним повозится, вроде сразу вену ему нашла, физраствор закапал, значит, знает, что делать. Там видно будет, может, сам помрет, все нам легче.
        - Давление мерили?
        - Давление?
        - Ну это… blood pressure.
        - Нет, а надо?
        - Есть сумка медицинская?
        - О да. Сейчас будет.
        Мент бодро командует и Ломом, и егерем. Сейчас они полезли под перевернутый джип, чего-то возятся, похоже, вытаскивают патроны. Молодец этот Серега, толковый мужик. Надо сказать, чтобы пулемет сняли, Леха, похоже, ствол таки перегрел. Эти, с раненым, без меня явно обойдутся, так что я направился к основной группе.
        Подойдя к перевернутому джипу, я не торопясь вытащил пачку сигарет и с наслаждением затянулся.
        - Бритва, угостишь? У таких, как Лом, обычно из курительных принадлежностей только губы. Ну бери, сталкер хренов. Глядя, как Лом вытаскивает сигарету из пачки своими длинными неуклюжими пальцами, мне пришло в голову, что, доведись мне давать ему погоняло, я бы таки окрестил его глистой. Егерь тоже угостился из предложенной пачки, а мент отказался. Спортсмен, ясен пень, не курит.
        - Бритва, а куда американцы так торопились?
        - В центр новой Зоны вроде бы. Там даже ученого какого-то везли, он, как бой начался, побежал со страху, его первым и съели.
        - А что тут произошло-то?
        Я кратко рассказал, как химера положила все отделение.
        - Я думал было, что в Климове мы натерпелись всего, что можно. А получается, может быть намного хуже. Что думаешь дальше делать, Бритва?
        - Дорога одна, а назад по своим следам в Зоне не возвращаются. Теперь только вперед.
        - Знаешь, как ты рассказал, очень на засаду похоже. Словно вас тут караулили и нападение планировали по всем правилам. Тут тебе и ложный удар, и перекрытие дороги, чтобы колонна не проехала, целая операция, одним словом.
        - А что, Сергей, приходилось в таких делах участвовать?
        - Приходилось. И нападать и защищаться.
        По тому как он сказал, я понял, что, может, в Зоне он и первый раз, но опыт у мужика большой. У меня даже от сердца отлегло, оттого что есть в команде человек, который знает, как и что делать, если заваруха начнется.
        - Старшой в Климове так этих тварей покромсал, любо-дорого посмотреть, - вмешался егерь. - Он у нас за главного.
        - Потерь не было, это факт. Хотя нам просто повезло, все могло закончиться невесело. Эй, Лом, ты чего это? А ну сюда иди.
        Лом занимался тем, что его сердцу было милее всего, - мародерством. - А что? - с вызовом сказал сталкер. - Оно что, ему понадобится? Закон Зоны, Бритва, скажи!
        Правильно-то правильно, но не нравится мне, что Лом меня в союзники спешит записать. Только Старшой меня опередил:
        - Мародерством будешь заниматься, когда я скажу. Сейчас все тела на обочину. Бритва, что нам сей час нужнее всего из снаряги морпехов?
        - Инфравизор, совмещенный с ночником. Гранаты. Рации. Боеприпасы у них хреновые, монстров берут плохо. Лом, я смотрю, с двустволкой - пусть берет М16, всяко лучше.
        - Ладно, работаем.
        Минут через двадцать одиннадцать тел морпехов, или того, что от них осталось, лежали возле джипа. Сбоку свернулся калачиком ученый, с которым так и не довелось познакомиться. Жалко пулеметчика, Санни. Боец был толковый и человек вроде неплохой.
        - Эй, Леха, ты живой там?
        - Я здесь.
        - Бритва, будь другом, позови его, пулемет надо снять.
        Голос у морпеха бодрый, значит, дела у его товарища обстояли лучше, чем можно было ожидать. Я запрыгнул в кузов. Дорн слегка порозовел и дышал уже не так часто. И глаза его стали совсем другие. Появилось в них что-то такое, чему и слова не подберешь. Одним словом, парень помирать больше не собирался, т ак что возни с ним теперь будет будь здоров. А вот девчонка выглядела как-то кисло, сидела на скамейке бледная, устало прислоняясь спиной к борту джипа. Морпех уговаривал ее пересесть в кабину, но девушка отнекивалась, ссылаясь, что на воздухе ей лучше. Судя по мягкому, даже скорее вежливому тону морпеха, что-то у них тут произошло такое, после чего Леха сильно зауважал нашего санинструктора. Дорн уже не стонал и не проваливался в забытье. По его открытому лбу текли крупные капли пота, а рот был крепко сжат. Значит, ему сейчас очень больно. Тем не менее молчит. Интересно, что это с нашим храбрым солдатиком произошло, отчего Дорн вспомнил, что он мужчина?
        - Алекс, подойди на секунду. Надо перевооружиться и понять, что делать дальше. Без тебя не справимся.
        - Хорошо, Бритва. Натали, ты о\'кей?
        Девушка махнула рукой, иди, мол, справлюсь. Под крышу перевернувшегося джипа завели подпорки и убрали землю, чтобы прочистить место вокруг пулемета. Гнездо патроноприемника было смято в гармошку, ударно-спусковой механизм тоже был изрядно пожеван, но ствол, к счастью, уцелел.
        - Леха, снять сможешь?
        - Да.
        Морпех подлез под джип, ловко отсоединил несколько деталей, и вскоре ствол выпрыгнул из направляющих прямо ему в руки.
        - Теперь смотри, - обратился Старшой к негру, когда он вылез из-под машины. - Из серьезного оружия у нас два пулемета. Патронов не так чтобы много, но на один хороший бой хватит. Посмотри, все мы нашли?
        - В головной машине есть один ящик с патронами.
        - Пулеметные патроны?
        - Да.
        - Это хорошо. Не пойму, что же вы их не задействовали?
        - Не знаю. Не было приказа. Я думаю, никто не знал, что мы… что на нас… ну overcome будет.
        - Что вас какие-то зверюги крепко прижмут?
        - Да как-то так.
        - Слышь, американец? Опять Лом какую-то гадость придумал.
        - У меня имя есть.
        - Ну по хрен, Леха или как тебя, скажи вот. Отчего у вас, у американцев, censored*ов так много?
        -*censored*ы - это кто?
        - Ну эти, - Лом сделал неприличный жест, - геи.
        - А… - Морпех долгим изучающим взглядом посмотрел на Лома. - Это очень просто.
        - Ну?
        - Zagadochnaya amerikanskaya dusha.
        Дружный хохот был ответом на едкий ответ американца. Лом стоял несколько обескураженный. Он догадался, что над ним подшутили, но не понял как. Я давно просек, что негр - наш парень, и подмигнул ему, мол, молодец, хорошо засранца отбрил. Когда все вдоволь посмеялись, Старшой обратился к морпеху:
        - Мне нужно, чтобы ты всем показал и объяснил, как пользоваться станковым и ручными пулеметами.
        - Станковый - это что?
        - Тот, что на крыше. Ну и эти тоже. Уверен, что это не сложно.
        - Просто. Пять минут, и можешь стрелять, сейчас покажу.
        - Отлично. Теперь смотри. Что с телами делать?
        - Бросать нельзя. Я… у меня есть специальный пакет.
        Вот ведь запасливая нация, а? Леха, конечно, помрачнел, как своих увидел, но в истерику не впал. Блин, ну вот какого хрена Старшой про трупы спросил, а? И так возни с раненым до хрена, еще и с телами геморрой. Батя на что чудной, но этот его переплюнул.
        - Тащи пакеты, и смотри, нам потребуется снаряжение твоих товарищей. Им оно не нужно, а нам поможет выжить. Ты согласен?
        Американец обвел нас беспомощным взглядом и опустил глаза.
        - О\'кей.
        Старшой грозно взглянул на Лома, который начал было гоношиться, отчего тот сразу заткнулся.
        - Теперь, Лом, вперед, бери, что тебе надо. Бритва, отбери на всех самое необходимое.
        - На Наталью тоже?
        - Нет, ей, пожалуй, не надо.
        Инфравизор оказался улетный. Все, что я видел до этого, было тяжелое, с маленьким обзором. А этот прибор словно инопланетная штука, глаз не оторвать. Неделю назад я от счастья сам был бы не свой. Но сейчас, конечно, гораздо больше хочется просто выжить, и приборчик этот греет душу не радостью обладания, а тем, что повышает шансы выбраться из этой передряги целым и, может, даже невредимым.
        - Ты, Лом, наверное, классный сталкер. - С чего бы это Старшого на комплименты потянуло? - Смотрю это я на тебя, смотрю и замечаю в тебе много качеств настоящего покорителя Зоны. Я б так не смог.
        - А? - Лом хоть и придурок, но подвох почувствовал. Посмотрев на него, я увидел, что тот успел снять с убитого морпеха разгрузку и скомканным листком бумаги, найденным в одном из джипов, бойко счищал с нее кровь.
        - Да вот говорю, настоящий сталкер должен быть чуток, внимателен и не брезглив. Ты ж е сам мне так говорил. Верно же, Бритва?
        - Почти.
        - Не знаю, как с внимательностью, но вот с брезгливостью у тебя, Лом, все в порядке.
        Лом застыл на секунду, не зная, как реагировать на слова Старшого, но так и не нашел что возразить. Насупившись, он продолжил свое занятие. Снаряга мертвого товарища - твоя снаряга. Этот закон Зоны, конечно, никто не отменял, да и не товарищ Лому убитый морпех, только все равно Лом этот - ушлепок конченый.
        Сергей Демидов. Брянский СОБР
        Самое время определиться с Бритвой. Не могу понять, что от него ожидать. Хотя Бритва из того же племени, что и Лом, со своими «законами Зоны», которые на самом-то деле давно известные человечеству законы джунглей, но мне кажется, что внутри он на Лома непохож. Это очень хорошо, хотя нет, неверно, слово «хорошо» все-таки тут неуместно. Если бы он был как второй Лом, вот это было бы скверно, а так, как сейчас, - терпимо. А вот что мне нравится в нем еще, так то, что сталкер он ушлый и не дурак. Не дурак хотя бы потому, что, выждав момент, когда все были при деле, отозвал меня в сторонку сам. Я в этот момент как раз обнаружил винтовку с тепловизионным прицелом и размышлял, как ее лучше использовать.
        - Видел когда-нибудь такую игрушку, Бритва?
        - А что это?
        - Смотри.
        - Ого. Такой прицел, да на оружие помощнее - цены бы ему не было.
        - Вот и я про то. Егорыч, подойди сюда.
        Егерь, копавшийся в ящике из разбитого «Хаммера», поднял голову.
        - Можешь сделать так, чтобы эта пуля, - я показал ему патрон от М16, - при попадании хоть немного раскрылась?
        Егерь повертел в руках блестящий латунью патрон.
        - Нужно сделать насечки крест-накрест. Возни, конечно, многовато.
        - Инструмент есть?
        - Найдется.
        - Бери этого… Лома, и сделайте хотя бы штук тридцать. Я ему сейчас скажу, чтобы помог. Доходчиво. Если Наташа справится, пусть тоже поможет.
        Чернокожий морпех ковырялся с пулеметом, меняя ствол, и я не стал его отвлекать. Второй американец тихо лежал в кузове джипа под кое-как сляпанной капельницей. Еще минут двадцать, и раненый будет готов к транспортировке. Тогда и поедем.
        - А отчего тепловизор на стволе такой тяжелый?
        - Иначе он не будет держать отдачу. Матрица лопнет. Ну и оптика, как думаешь, из чего сделана?
        - Да хрен ее знает.
        - Это германий, металл весьма плотный, вернее, не металл, а полупроводник, но это сути не меняет.
        - Ясно.
        - Ты меня за этим позвал? Чтобы лучше понять, как устроен тепловизор?
        - Нет, конечно. Как считаешь, что нам нужно делать дальше?
        - С чего вдруг такой вопрос?
        - Я могу ведь собрать манатки и двинуть по Зоне один, опыта мне хватит. Только толпой как-то веселее.
        Будет проще, если с этим парнем говорить прямо и откровенно.
        - Я хотел бы, чтобы ты шел с нами вместе. Перестань грузить меня про то, что весело, а что грустно, скажи, что тебя тревожит?
        - Если людей больше чем трое, то должен быть кто-то главный.
        - Ты им хочешь быть? Вперед.
        - Нет. Меня вполне устроит, если будешь ты, но я должен знать, что у тебя на уме.
        - У меня на уме выжить. Если этого мало, задавай вопросы.
        - Твой боевой опыт?
        - Пятнадцать лет служил в отряде специального назначения МВД России «Рысь». Из этих пятнадцати лет половина - в Чечне.
        - У нас есть тяжелораненый. Мы его не потянем.
        - Вопрос, как с ним поступить, сейчас не стоит. Есть машины, есть дорога, поэтому пока что тянем его с собой.
        - Ты знаешь, на какие средства живут сталкеры?
        - Сбор артефактов. Правильно?
        - Да. И если я иду с вами, то хочу, чтобы по дороге у меня было время собирать бирюльки. Артефакты то есть.
        - Согласен. Это все?
        - Нет. Мне нужна твоя помощь.
        - Поясни.
        - Вон там, видишь, справа от дороги золотистый шар?
        - Да.
        - Эта штуковина - артефакт. Стоимость - минимум две тысячи долларов. Очень редкая вещь. Если взять его в руки, то можно увидеть продолговатый паз, ведущий прямо в середину. Вставь туда стальной предмет, гвоздь, иголку, скрепку, и через полминуты этот артефакт превратится в искусственное солнце. Сравнение с солнцем даже, пожалуй, неправильное, потому что температура в центре артефакта достигнет 11-12 тысяч градусов, что выше, чем температура поверхности солнца. По крайней мере, так говорил Батя.
        - Что тебе нужно от меня?
        - Здесь сразу несколько аномалий. Потому-то, наверное, тут он и возник, этот артефакт, его, кстати, так и называют - «солнце», что они как-то взаимодействуют друг с другом. Одну из аномалий, мясорубку, случайно разрядил мутант во время атаки на колонну морпехов. Остались три. Одна из них - амеба, она-то и не дает забрать «солнце». Что-нибудь слышал об амебе?
        - Нет.
        - Это одна из гравианомалий. Хотя и привязана к одному месту, как и большинство аномалий, амеба может менять свою форму. Она каким-то образом чувствует живые существа и оказывается способной тянуться за ними. Некоторые даже считают, что это не аномалия, а хищник.
        - И если амеба потянется за кем-то с одного конца, то с другого конца передвинется тоже?
        - Схватываешь на лету.
        - А что будет, если она все же дотянется до своей жертвы?
        - А что делают гравианомалии, когда в них кто-то попадает? Сплющит или разорвет, в зависимости от настроения. Такая большая амеба, как эта, в живых не оставит точно. Но двигается она медленно. Человек с хорошими нервами и выдержкой вполне может потянуть ее за собой.
        - И ты хочешь, чтобы я это сделал?
        - Да. Прибыль, естественно, пополам.
        - Давай-ка расскажи подробнее.
        - Границу амебы легко определить, бросая камешки или насыпая песок. Ты встанешь вон туда и будешь потихоньку отступать к лесу. Самое неприятное в том, что сзади тебя будет жарка, поэтому слишком долго отступать не получится. У тебя вес какой?
        - Килограмм девяносто пять со снарягой вместе.
        - Очень хорошо. Учти, отступать слишком далеко от края амебы нельзя, иначе она может потерять тебя и тогда моментально восстановит свою прежнюю форму. А поскольку я буду в этот момент подбираться к «солнцу», амеба меня убьет. Как видишь, я готов тебе довериться.
        - А как я увижу границу этой «жарки»?
        - Это как раз легко. Видишь опаленную траву?
        - Да.
        - Это и есть граница. Не подходи к ней ближе чем на десять сантиметров, и все будет в порядке. Когда я возьму «солнце» и выйду за начальные границы амебы, ты пробежишь вдоль границы жарки и тоже выйдешь на чистое пространство. Нам всего-то нужно сместить амебу метра на три-четыре.
        - Бритва, мне нужно задать тебе пару вопросов. Пока мы ехали сюда, Лом рассказал мне не только о мутантах и аномалиях, но и о людях, которые там живут. Кое-что меня смущает.
        - И что же?
        - Да вот принцип «каждый сам за себя» - это как, по-твоему, правильно?
        - Что значит правильно или неправильно? Это жизнь, так устроена Зона. А еще в Зоне все время осень, это как, правильно? Я не знаю, как ответить тебе на этот вопрос.
        - Ну ладно, допустим, а что если ты решишь в какой-то момент, что две тысячи долларов - это в два раза лучше, чем одна? Каждый же сам за себя?
        - Это разные вещи. Брать чужое и нарушать слово плохо, но этим многие здесь не брезгуют, тут твоя правда. Многие, но не я. Если мы с тобой замазали - я тебя не подставлю. И не прощу, если ты меня подставишь. К тому же с тобой вместе выжить будет проще, чем без тебя. А все бирюльки, что я нашел, - это, знаешь, пока что только теоретическая ценность. Чтобы их превратить в наличные, нужно отсюда выбраться живыми. А это как раз непросто.
        - Ладно. Давай еще раз и подробно.
        Бритва. Сталкер, в миру Артем Быков
        Шажок. Еще чуть-чуть. Бросаю горсть песка. Отлично, амеба продолжает медленно, но верно смещаться в сторону леса, туда, где стоит Старшой, и, что самое главное, смещается целиком, выбрасывая ложноножки, не меняя формы в целом. Он, так же, как и я, сыплет песок и внимательно наблюдает за границами аномалии, понемногу смещаясь назад. Метра два с половиной мы одолели. Это значит, что если Старшой ошибется, то мне уже не выскочить. Но с другой стороны, еще метр с небольшим, и я буду у цели. Я внимательно смотрю за действиями своего напарника. В какой-то момент он слишком быстро отпрянул назад, и мое сердце замирает от страха. Если амеба его потеряет… Но вот Старшой, увидев свою ошибку, подается вперед, и амеба снова послушно тянется дальше. Я чувствую, как пот застилает глаза, и раздраженно смахиваю его рукой. Слава богу, недостаток опыта Старшой замещает хладнокровием, но мне все же лучше не зевать, чтобы не испытывать судьбу лишний раз. Я снова бросаю горсть песка, который, наткнувшись на невидимую преграду, осыпается красивым водопадом. Еще шажок. Проходит еще несколько томительных минут, и
«солнце» вылезает из-под амебы, поблескивая на дневном свету.
        И все-таки ошибся я, а не Старшой. Боязнь того, что напарник сделает что-нибудь не так, сыграла со мной дурную шутку. Слишком поспешно я потянулся к артефакту, слишком торопливо, хотя ведь знал, что нужно подождать всего-то каких-нибудь пятнадцать-двадцать секунд. Шевельнувшиеся травинки прямо под ногами заставили меня рефлекторно отпрянуть вправо. Случилось самое неприятное - амеба почувствовала вторую цель - меня. Проклиная все на свете, я сделал еще один шаг назад и уперся в стену обрыва. Оттирая спиной преграду позади, я аккуратно двинулся вправо, стараясь обойти амебу стороной. Но не прошел я и шага, как понял, что так мне не выйти - амеба уперлась в обрыв всего в двух метрах от меня. Чего мне стоило спустить с вершины обрыва канат, перед тем как лезть сюда! Этого добра у морпехов в машинах - выше крыши. Сейчас бы я уже был наверху, в безопасности. Мозг лихорадочно заработал, стремясь найти выход от этой напасти. Я заперт на пятачке три на три метра, и к тому же этот пятачок сужается, правда, пока очень медленно. Амеба больше не смещается как одно целое, она сейчас вытягивается овалом,
пытаясь дотянуться сразу до обеих целей, поэтому двигается тяжело. Старшой уже понял, что наши планы пошли кувырком.
        - Что случилось?
        Как же ему объяснить то, что я вижу и чувствую своим опытом?
        - Амеба меняет форму. Она почуяла меня, и мы ее больше не смещаем. Она растягивается.
        - Попробовать ее растянуть посильнее?
        - У тебя осталось два метра.
        - Я смещусь влево. От тебя вправо.
        Но там же трамплин. Неужели он забыл? Сказать или нет? Как хочется, чтобы Старшой попытался сместить амебу, ведь не резиновая же она на самом деле. Только если я напомню ему про трамплин, он может и передумать. Но с другой стороны, он же новичок в Зоне, не видит простых вещей, может вляпаться в простую аномалию на ровном месте.
        - Старшой, - облизнув сухие губы, просипел я непослушным языком, - там трамплин, осторожнее.
        Сергей словно не слышит меня, он старается заинтересовать собой амебу как можно сильнее, даже руки раскинул, словно хочет ее обнять. Аномалия гнется, из-под движущихся границ амебы, мерзко похрустывая, вылетают камешки. Я, кажется, понял, что задумал Старшой.
        - Осторожнее, слишком близко. Отойди чуть дальше.
        Напарник чуть отодвигается и быстро оглядывается назад, чтобы оценить, сколько места осталось до трамплина. Жду затаив дыхание. Движущийся край амебы задевает лягушку, притаившуюся в траве, и с противным чавканьем та лопается. А если так же и меня? Чувствую, как волосы на голове встают дыбом. Между краем обрыва и амебой появляется тоненькая щелочка, которая постепенно начинает расти. Еще немного, и я протиснусь туда. Для верности я сыплю на амебу песком и понимаю, что пора.
        - На счет «один» я нырну вперед, - непослушным голосом предупреждаю Старшого. - Три, два, один.
        Спиной слышу грузные прыжки Старшого. Оборачиваюсь затем, чтобы увидеть, как он прыгает вверх и цепляется за толстую ветку, протянувшуюся над трамплином.
        - Стой где ты есть. Старшой, не двигайся.
        Впрочем, он и сам понимает, что надо делать. Напарник осторожно садится на развилку и смотрит вниз, следя за тем, как амеба медленно, словно разочарованная, принимает прежнюю сферическую форму.
        Я сидел, прислоняясь к большому и теплому колесу «Хаммера», и с наслаждением курил. Старшой кивком отказался от сигареты и попросил:
        - Покажи хоть, какой он. - И добавил, когда я вытащил артефакт из рюкзачка:
        - Красивый. А ведь «солнце» и правда красивое, как я раньше этого не замечал? Впрочем, не сказать, что я его часто видел. Вот он, тускло блестит багровым цветом, отливая сетью едва заметных золотистых прожилок, теплый и чуть шершавый на ощупь.
        - Так как, каждый сам за себя?
        - Да, но если договорились - значит, стоим друг за друга.
        - Так не бывает. Или так, или так.
        - Бывает.
        - Когда-нибудь, Бритва, тебе придется выбирать. Смотри не ошибись. Похоже, есть еще человек, у которого я в долгу. И он тоже любит капать на мозги.
        Алекс Нейл. Морская пехота США, рядовой
        Так мы и тронулись, я за рулем, на сиденье сзади Дорн, на пулемете Старшой, а в кузове ребята, вернее, то, что от них осталось. Сзади ехали на своем внедорожнике русские. Дорн после переливания крови ожил, только стал какой-то странный. Молчит, что-то недоброе в себе гоняет. Я уже давно почуял неладное и попросил Старшого оставить нас в машине одних.
        - Я вот удивляюсь, Дорн, но эти русские, оказывается, неплохие ребята, как считаешь?
        - Это красные-то?
        Вот же упертый парень. Мы сейчас с русскими должны держаться друг друга, волей-неволей, но мы с ними братья по оружию. Интересно, у него для наших друзей другие слова существуют, кроме как «красные»?
        - А девчонка, санинструктор, молодец, правда?
        - Красная.
        - Слушай, Дорн, она тебя вообще-то спасла.
        - Угу.
        - Ты хоть понял, что произошло?
        - Лучше, чем ты думаешь. А ты про что, кстати?
        - Ну, как она тебя вытянула-то?
        - Красная девка?
        - Твою мать, Дорн, ты что, других слов не знаешь?
        - А зачем они мне?
        - О\'кей. Ладно. Ты в курсе, что мы с тобой остались двое из всего отделения и хрен знает, увидим ли мы завтрашний, мать его, рассвет?
        - Это круто. Вот видишь, я знаю разные слова. Я же получил охренительное образование, разве ты не знаешь?
        - Дорн, что с тобой?
        - А ты правда хочешь это знать?
        И тогда я первый раз в жизни назвал Дорна по имени. Его звали Даглас, Даг, имя, которое дали ему родители при рождении.
        - Да, Даг, мать твою, послушай, что я скажу. Я хочу это знать, потому что мы двое американцев на двадцать проклятых миль вокруг. Я чуть с ума не спятил, когда подумал, что ты помрешь, если ты не в курсе. Я, мать твою, чуть не заплакал, когда эта девчонка слила свою кровь, чтобы отдать тебе, хотя она отрубилась, потому что она, мать твою, баба, и я думал, что она кони двинет, только чтобы ты жил, хренов ублюдок, так какого, мать твою, хрена ты мычишь, как корова?
        - Я тебя ненавижу, Нейл, чтоб ты сдох.
        Я решил, что мне послышалось. Нет, ну что это за бред?
        - Даг, ты что такое сейчас сказал? За что ты меня ненавидишь, чувак?
        И тут я услышал такое, что в жизни не догадывался.
        - Я тебе всегда завидовал, *censored*н ты сын. Твое счастье, что я лежу пластом, как баба, а то бы тебе несдобровать.
        И тут Дорна прорвало. Нет, прорвало - это не то слово. Дорна вывернуло наизнанку. Я узнал про него столько, сколько, может быть, не должен один человек знать про другого.
        Наверное, самое главное - это его отец. С него все началось. Дорн очень любил своего отца. Я думаю, что его старик любил Дорна еще больше, только Даг об этом не подозревал. Что-то у них не сложилось, отчего Дорн решил доказать миру, а на самом деле отцу, чего он сам по себе стоит, и записался в морскую пехоту. Отец посмеялся над ним, Даг ведь был маменькин сынок, по большому счету, а учебку пройти не каждый мужик сможет. Но Даг прошел. Прошел, потому что не мог представить, как вернется домой, под язвительные комментарии отца. Он плакал после марш-бросков, до крови кусал губы, когда судорогой сводило непривычные к нагрузкам мышцы, но не сдавался. Спасало то, что его отец неплохо научил Дорна стрелять, и Даг всегда сдавал огневую на пять, потому его и не вышибли. Отец Дорна, я вам скажу, реально крутой. Кроме того, что он конгрессмен, он во Вьетнаме в морской пехоте по чесноку оттарабанил лямку от звонка до звонка.
        И вот когда Дорн прошел весь ад учебки, стал морпехом, то оказалось, что он единственный из выпуска, к кому не приехали родители. Я представляю, что творилось у парня в душе, ведь даже ко мне мои непутевые пьянь-родаки приперлись на присягу.
        И только тогда, когда нас отправили в Россию, ну или на Украину, если точнее, отец Дорна пришел его проводить.
        - И вот тогда, Нейл, я тебя возненавидел окончательно. Отец, оказывается, просматривал личные дела всех тех, кто будет со мной служить. И тогда он мне сказал то, что я помню слово в слово. Ты, Даг, сказал отец, - не приведи господь, серьезная заваруха, обосрешься. Есть у вас стоящие ребята, и он назвал мне троих, в том числе и тебя, Нейл. Эти, говорит, точно не сдадут. Я таких во Вьетнаме навидался, такие не продают. А ты - говно, твое счастье, если ты этого так и не поймешь.
        Баба эта красная, мать ее. Ну вот кто я ей, а? Она же чуть себя не угробила, пока кровь из нее лилась, я же все видел. У нее в одном пальце мужества больше, чем во мне во всем. Ну что же тут такое, все герои собрались вокруг, один я трус. Правильно отец сказал, говно я и есть, сам струсил и товарищей положил, лучше бы тогда химера меня задрала.
        Я сидел за рулем, крутил баранку, объезжая рытвины, и не мог понять, что же я должен ответить своему боевому товарищу. Дорн даже не плакал, он рыдал, потому что ему было очень, очень плохо. И я понял, что, пока худо Дорну, будет плохо и мне. А еще я понял, что кричит он про свою ненависть ко мне потому, что ему нужно, чтобы я пришел к нему на помощь. Ну вот что ему сказать-то? Сидит здоровый лоб, пятерней слезы размазывает по морде, как маленький, вон уже на пугало похож. Не такой уж он и трус, когда псевдогиганты повылазили, стрелял же вместе со всеми. А что побежал, когда химера Санни разорвала, так кто знает, как на его месте повел бы себя я? А скажи ему это, так еще хуже будет, посчитает, что я его утешаю.
        - Даг, мы тут с тобой вдвоем в этой мясорубке выжили, так ведь? И можем друг другу доверять такое, чего родному брату не доверишь. Правильно?
        Дорн, не понимая, к чему я, замолчал на полуслове. Вернее, на полувсхлипе.
        - Я хочу тебе сказать кое-что, но это только между нами. Ты поклянешься никому больше не рассказывать?
        Даг понемногу стал успокаиваться.
        - Да, Алекс, как скажешь.
        - Ты мне доверился, и я тоже хочу тебе кое-что рассказать. Если ты, Даг, хоть кому-нибудь расскажешь, то будешь подлым предателем и я до конца дней своих тебе руки не подам.
        - Я не расскажу ничего, что причинило бы тебе боль. Я клянусь тебе в этом, Алекс.
        - Тогда, когда химера напала на нас, я обмочился.
        - Врешь. Ты это сейчас придумал.
        - Знаешь, отчего эта тварь не бросилась на меня?
        - Химера?
        - Ага. Она ведь всех убила, кто оружие держал. Только проводник ее обманул, он мне сам рассказывал как, сложный способ, долго учиться надо. Я ведь сначала дал в нее очередь, но потом перестал, понял, что это без пользы. Она уже развернулась ко мне, чтобы убить, и тут я обоссался. Знаешь, она свои пасти гнусные раскрыла, с зубов какая-то слизь вонючая капает, а я оружие бросил, стою и ссу в штаны. Эта гадина улыбнулась так поганенько, отвернулась и к тебе попрыгала. Я думаю, она специально нас помучить перед смертью хотела, а про меня, видать, решила, что, раз уж этот ниггер до смерти напуган, пусть пока дозревает.
        - Даже не знаю, верить тебе или нет.
        - Даг, мы тут с тобой в такой заднице, что не знаем, будем ли живы через пять минут. Ты и я, так что, неужели я тебе врать буду? Форма на мне, видишь, капральская. У Марка была запасная, чистая, я ее взял, потому что с обмоченными штанами ходить хреново.
        Дорн все еще переваривал сказанное. По крайней мере, реветь он перестал.
        - И вот когда я ее из пулемета пластал, а она на меня лезла, я знаешь о чем думал?
        - О чем? Думал, кто первый, ты или она?
        - Нет. Ну то есть об этом тоже думал, но больше о том, что мне нельзя сейчас погибнуть. Вот найдут мой труп с мокрыми штанами, и что обо мне тогда подумают ребята? Надо, думаю, выжить, хотя бы для того, чтобы штаны поменять. Представляешь, какая дурь в голову лезла? Она меня в лоскуты вот-вот рвать начнет, а я о штанах.
        Странное существо человек. Только что оба со страху с ума сходили, а сейчас сидим два дурака и ржем как сумасшедшие. А может быть, все не так уж и плохо?
        Александр Федоров. Охотинспектор Климовского района
        Жаль, что Старшой едет не с нами, хорошо бы сейчас с ним потрындеть. С этими-то дундуками разговаривать - только время терять. Бритва мне сначала понравился, а выходит-то, что он по большому счету продажной шкурой оказавши. Я его когда спросил, мол, паря, как ты к врагам в прислужники подался, так тот просто не понял, плечами пожал и в сторону отошел. Может, и не его в этом вина, если ни мать с отцом, ни школа не воспитали как надо. А кого сейчас нормально воспитывают? Даже моя пигалица, когда я у американцев отыскал одежку подходящую, отказалась флаг их поганый с рукава спороть. Красивый флажок, говорит. Нет, ну есть в голове у нее хоть что-нибудь или нет? Еще бы звезду Давида нацепила, курица безмозглая. Ох, что с девкой будет дальше? Хотя, конечно, чтобы оно, это дальше, у нас вообще появилось, отсюда надо еще выбраться. Хорошо еще сестра ее с зятем дома, до нашей деревни твари так и не добрались. Я ведь, пока Старшой в ментовке разбирался, успел дочери позвонить. Сидят там одни, с ума сходят, волнуются. Сказал, чтобы матери ничего не говорили, что младшую сам заберу. Забрать-то забрал, а ведь
выбраться еще надо, дело-то не закончено. Вон зверюга двухголовая, которая американцев размотала, - посмотрел я на нее. Когтищи как у медведя, весит под три центнера, а следы ее на земле метров пятнадцать друг от друга. Эта какая силища-то у твари, если она такая прыгучая при ее-то весе? А уж дырок в ней накрутили буржуи - не счесть. Я такого крепкого на рану зверя даже представить себе не мог. Откуда эта нечисть полезла? Хотя сказал же президент наш - нахимичивши американцы что-то со своими исследованиями. А может, и специально, гадость нам подбросили, народец-то они известный. Я ведь внимательно слушал, что президент наш говорил. Сказано ведь - зона наших интересов. Чего сюда приперши? И ведь не с пустыми руками - вон сколько оружия приволокли. А с другой стороны, нам сейчас поспокойнее, да и отбиться, случись что, будет легче.
        Негр вроде ничего, ну да ясно, негры у буржуев угнетаемый класс, на него можно рассчитывать. Раненый этот… дурища моя еще кровь свою ему отдала. Ну и на хрена, спрашивается? Хотя… Я ведь когда на него посмотрел, лежал он там с ногой разодранной, глаза выкативши, тоже жалостно стало. Живой ведь человек, мучается, нехорошо. Ему, может, генерал приказал, он и пошел. Может, и хорошо, что помогла ему Наташка.
        Ох, не знаю, не знаю. Вопросов много, а ответов не видать. Узнать бы надо, какое у них тут было задание, да так, как бы незаметно. Может, тогда понятнее станет, что к чему. Американский джип моргнул стопарями, и я едва успел затормозить. Негр выскочил из машины, машет руками, что-то Старшому силится объяснить. Я пока вылез из уазика, Наташка уже побежала к американцам. Хорошо, что она по-ихнему немного кумекает.
        - Пап, тут американцы на связь выходили, вроде они недалеко, километров двадцать, не больше.
        Во как. Значит, опередили-таки наших штатники. Так всегда, нам вершки, а им корешки.
        - Чего радуешься-то? - Так если мы пробьемся к ним, значит, выйдем!
        А и то правда. С паршивой овцы хоть шерсти клок. Поклонимся низко Дяде Сэму, глядишь, не выгонят, разрешат за своими холеными машинами пробежать. Хотя чего уж там, права Наташка, главное живыми остаться.
        Негр сгорбился на правом сиденье, бубнит что-то в рацию. Досталось машине, сразу видно. Обивка оборвана, ломтями свисает, на дверях вмятины да борозды. Я хоть по-ихнему ни бум-бум, но понимаю, не слышат американцы нашего негра.
        - У них рация только на прием. Передатчик сломан, во время боя кто-то тут все повредил. Хорошо еще прием работает. - Это Наташка всем перевела. Вот теперь знайте, амеры, хитрить не выйдет, мы не пальцем деланные, ваше лопотанье понимаем.
        - Портативную пробовали?
        - Что есть портативная?
        - Это, Алекс, у тебя на боку.
        - А, это…
        Негр вытащил из кармана рацию и забросил за заднее сиденье.
        - Не работает. Совсем. Металлолом.
        - Бритва, что скажешь?
        - Электроника после выброса в Зоне сбоит часто и глючит иногда странно. Чую, нам их не вызвать.
        Самое время понять, что амерам тут надо. И я так, невзначай вроде, спросил:
        - А что там ваши говорят-то?
        - Да разное.
        - Негр выбрался из джипа и отряхнул руки. - Бой у них. С нами потеряли связь, вызывают. Говорят, не понимаем, что тут вокруг, дальше стоп, ехать опасно.
        - А что у них, какой приказ?
        - Такой же. В пси-аномалию пройти. Фокус пси-аномалии установить. Там найти объект. Объект забрать, из Зоны выйти. Все.
        - А координаты есть?
        - Наконец-то Старшой заинтересовался. - На карте можешь показать?
        - Если карта есть, я примерно показать. Старшой и негр, расстелив карту на капоте, начали ковырять ее пальцами. А я вот так скажу. Хоть академиев Александр Федоров и не заканчивал, но мужицкая хватка у него есть. И теперь я знаю, что в центре этой паскудной, мать ее, Зоны торчит какая-то мудреная штуковина. Эта штуковина нужна и нашим, и америкосам. Пока что штатники опережают, но скоро наши подтянут силы и возьмут Зону в свои руки. Все, что нужно сейчас нашим, - немного времени. А потом они пинка под зад амерам дадут и сами на все лапу наложат. Вот тогда и будет все пучком. Я так Старшому и сказал, когда тот с негром закончил.
        Только Старшой всему этому почему-то совсем не обрадовался.
        - Ты, Егорыч, спятил. Ты понимаешь, что такое «под зад дадут»? Американцы не погулять вышли, так просто не отойдут и не сдадутся.
        - Ну и что с того. Наших-то побольше будет, да и Зона-то у нас под боком. Это им надо за океан лететь.
        - Егорыч, ты вообще соображаешь, что будет, если русские и американцы друг в друга начнут стрелять?
        - А то и будет, что умоются штатники и восвояси уползут, наших больше.
        - А потом, Егорыч? Потом ты думал, что будет?
        - Потом и разберемся.
        - Слушай, ты что, с луны свалился? Сколько раз уже потом разбирались? Афган, Чечня, Кавказ?
        - В Москве, Старшой, не дураки сидят, если есть приказ, значит, знают что-то такое, чего нам неведомо.
        - А с чего ты решил, что не дураки? Я вот так не думаю.
        - Так это ж президент, правительство, ты что!
        - Партию еще вспомни.
        - И вспомню. Я вот от партии ничего плохого не видел, между прочим. Оттого порядок и был, что никому не разрешалось на партию рот открывать. Если посылают солдат, значит, так надо.
        - Надо? Я тебе объясню сейчас про «надо». У тебя, скажи мне, компьютер есть?
        - А что, если мы в деревне живем, значит, темные? Есть конечно, я на нем и карты, и погоду, и на ганзу захожу.
        - Ну вот, а дочь в какие-нибудь игры на нем играет?
        - Допустим.
        - Вот и там в Москве, партия и правительство твои любимые тоже любят в игры поиграть. Только вместо компьютерных игр они в настоящих человечков играют. Если бы того президента самого сюда загнать, глядишь, и не полезли бы тогда в Зону по трупам.
        Ну вот, блин, поговорили. Лучше было бы и не начинать.
        Бритва. Сталкер, в миру Артем Быков
        Чем дальше забирались мы в Зону, тем медленнее продвигались вперед. Грунтовка то и дело пропадала, отчего нам приходилось пробиваться через кусты, так что казалось, что еще немного, и мы остановимся, и дальше придется идти пешком. Наконец впереди замаячила развилка, и шедший впереди «Хаммер» остановился. Не понятно почему, но путь, который отходил влево, выглядел как-то странно.
        - Егорыч? Чего молчишь?
        - Да хрен поймешь, не помню я, чтобы тут была дорога.
        Старшой с негром уже вышли из джипа, осматриваясь вокруг. Пока мы подходили к ним, Старшой развернул карту.
        - Егорыч, с Бритвой пройдите метров сто, не больше. Только осторожно. Мы пока что обед сварганим, раз уж остановились.
        Чудно как-то, не пойму из-за чего. Ловушек вроде бы нет, радиация хоть и выше нормы, но не намного.
        - Глянь, паря, заметил след?
        - Ну вижу. А что такого?
        - Что такого? Эх ты, следопыт хренов. Колесо от телеги, а вот лошадиная подкова. Вся дорога в этих следах. У нас в районе столько телег-то и не отыщется. А теперь глянь внимательно - хоть один след от шины видишь?
        А ведь и правда. Следы четкие, будто недавно тут прошел дождь, а потом сразу же солнце подсушило землю. И ни одного следа от машины или хотя бы мотоцикла. Несколько цепочек человеческих следов. Подошвы странные, без протектора.
        - А что за обувь?
        - Заметил-таки? Сшито у сапожника, в магазине такую не купишь.
        Кажется, все ясно.
        - Можно возвращаться.
        - А что так? Впереди опасно?
        - Скорее всего, наоборот. Придем к остальным - расскажу почему.
        От двух машин уже вовсю пряно тянуло дымком. Оказывается, Нейл приволок свою американскую горелку, на которой уже бодро кипела похлебка из сухпайков.
        - Старшой, надеюсь, в хавчик ничего с земли не добавляли?
        - Не бойся. Морпехи всем запаслись. Вон даже костерок не надо разводить, все с собой возят. Что увидели, рассказывайте.
        - Эта дорога, которая влево ведет, была тут когда-то очень давно. Может, сто лет назад, а может, и больше. После выброса такое бывает, только редко.
        - Это что же получается? Следы, что тут мы нашли, они что, еще до революции, наезжены, что ли?
        - Егорыч, ты не поверишь, но так и есть.
        - Тьфу ты, напасть, чертовщина она, эта ваша Зона, дьявольское отродье.
        - Бритва, объясни нам попроще, так, чтобы понятно стало.
        - Старшой отложил в сторону опустевшую плошку и тщательно вытер губы. - Выброс сносит объекты, такие как деревья, кусты, иногда дороги или даже целые дома. Но он же порождает новые, как правило, аномалии и артефакты.
        - А эти порождения, они могут друг на друге расти?
        - Очень редко.
        - Значит, эта дорога…
        - Правильно мыслишь. На ней в аномалию почти наверняка не вляпаешься.
        - Если пойдем по правой дороге, потом можно вернуться сюда обратно и свернуть налево?
        - Только если ушли не дальше чем на триста-четыреста метров.
        - Ясно. Сам-то что думаешь?
        - Да хрен его знает. Тут не угадаешь. Ты вот, судя по всему, пока что правильно выбирал, куда и когда сворачивать нужно, так что не останавливайся, решай сам - я тебе мешать не буду. Батя сказал бы, что тебя Зона любит.
        - Кто это - Батя?
        - Учитель мой. Ты пока решай, а я пожру, а то у меня уже давно кишка кишке бьет по башке.
        - Зона - она, да, она может кого-нибудь выбрать. - Лом с видом опытного покорителя Зоны покачал головой. - Столько всяких случаев на этот счет бывало…
        Вот трепло. Я подумал, не проучить ли мне его, но голод пересилил, так что я предпочел похлебать ароматное варево.
        - Как еда? - спросила у меня Наташа.
        - Супер, - как мог, с набитым ртом пробурчал я в ответ.
        - Ты готовила?
        - Ага. У американцев было из чего. У них, представляешь, в сухпайках даже специи в пакетиках расфасованы. И в сумке санинструктора препаратов больше, чем в районной больнице.
        Да, это не сублимированный хавчик, который жуешь как резину. Желудок довольно урчал, переваривая вкусную горячую еду.
        Лом, облизав ложку, по-хозяйски подвинулся к Наташе.
        - Слышь, Натаха, а для взрослых у них там ничё нет, а?
        - Вот сам и посмотри. Тебе же вроде нравится в чужих вещах копаться.
        - Ага. Особенно в женских. Гы-гы-гы. Хочешь, в твоих покопаюсь?
        - Лом, а Лом. - Старшой вмешался в разговор.
        - А ты бы рассказал, как в той банде оказался? Лом сразу скис, было заметно, что тема ему неприятна.
        - Как, как. Я что, знал, что они такие уроды? Болт собрал рейд, а мне одному никак, как раз компания была нужна.
        - Болт? Это которого из «Быков» выгнали? - Я уже догадался, о чем речь, и тут уж спускать Лому не собирался.
        - Выгнали или сам ушел, я свечку не держал. - А что, ты не знал, что Болт не брезгует отнять барахло у того, кто послабее?
        Лом отвел глаза:
        - Мало ли что про кого говорят. Про тебя тоже, может, всякую хрень болтают, мне что, верить?
        - Ты, ушлепок, кому-нибудь другому баки заливай. Или ты забыл, кто я такой?
        - Чё вы ко мне пристали? Ну правда, клянусь, не знал я, что у него крышу снесло. Одно дело лоха потрясти, а другое этого лоха мочить. Знал бы я, не в жизнь с ним не пошел. И команда у него уроды с вывихнутыми мозгами. Честно.
        - Ну-ка, ну-ка, кого они завалили? Лом понял, что проговорился, и заюлил:
        - Блин, ну я же в оконцовке слинял от них, Старшой, скажи, ты же видел.
        Старшой задумчиво вертел в руках котелок с кипятком.
        - Все у этих морпехов основательно заготовлено. Хоть на войну, хоть пожрать. Даже нужду справить и то куча приспособлений. Сижу вот и не знаю, какао выпить, чайку черного или чайку зеленого. Лом, тебе чего налить?
        - Я чифирну, пожалуй. - Лом решил, что пронесло. Тупой он все-таки. Я Старшого недавно знаю, но и то вижу, что тот что-то задумал.
        - Ну чифирни, чифирни. Еще налить?
        - Да спасибо, я это… сам…
        - Не, Лом, я за тобой поухаживаю. Мы же друзья с тобой, Ломушка?
        Лом испуганно поежился, даже этот кретин почувствовал подвох.
        - А у друзей секретов нет. Давай выкладывай все. Подробно и без утайки. Угу?
        - Ребят, может, поедем? - Незлобивая она, Наташка, вот уже и Лома пожалела.
        - Конечно, поедем. Сейчас только мы с Ломом чифирнем маленько, и сразу же все вместе и поедем.
        Лом тяжело вздохнул. Он уже понял, что отвертеться не получится.
        - Ну это, перед тем как уходить на Большую Землю, мы поймали какого-то лоха, всего-то третья ходка, а хабар хороший. Не то чтобы сильно редкие вещи там были, но как-то много всего, повезло, видать, парню. Болт с Мутным, как забрали у него хабар, с чего-то начали куражиться. Мутного ваши потом замочили, когда взяли всех на хате. По мне так и правильно сделали.
        - Не отвлекайся, дружище, не отвлекайся.
        - Ага. Я сначала с ними вместе тоже вроде попинал малого, но потом перестал. Все думаю, когда они остановятся, а те все мордуют лоха и мордуют. Мне бы промолчать надо было, а я возьми и скажи - ладно, мол, мужики, пусть катится. Болт этот зрачками своими наркоманскими на меня вылупился и тихо так грит: «А что, Лом, не хочешь рядом с ним полежать? А мы тебя малех потопчем, а?» Вот тут я и понял, что у парня в башке мозгов совсем не осталось и что сейчас меня урыть могут не за спасибо. «Нет, говорю, Болт, ты что, я же свой». А тот, *censored*, мне в ответ:
«А вот щяз посмотрим, какой ты свой». Достает макара, затвор дергает, магазин вытаскивает и грит мне: «Стреляй ему в башку, или оба тут ляжете».
        Лом замолчал, явно не желая продолжать.
        Старшой нагнул голову, заглядывая ему в опущенные глаза.
        - И ты, конечно, того лоха замочил.
        - А что я мог сделать? Пулю себе в башку пустить?
        - А ты что, после того как с ними в Зону вышел, не понял, с кем связался?
        - Понял, когда увидал, что они каждый день колются.
        - А что же не ушел?
        - Одному по Зоне ходить? Спасибо. А потом, уйти - без хабара остаться. А жрать на что? Может, ты, Бритва, покормил бы меня? Каждый сам за себя, крутись как хочешь или сдохни. У нас в Зоне других законов нет.

«У нас в Зоне». Это у вас, в вашей Зоне, гад. Законы законами, а человеком-то оставаться никто не мешает.
        - А тебе его не жалко было? - задала чисто женский вопрос Наташа.
        - А меня не жалко? Я, может, потом ночью плохо спал и кусок в горло не лез. А куда было деваться? Потом только и думал, как бы свалить от этих отморозков.
        - Ладно, тут уже все ясно. - Старшой поднялся на ноги.
        - Давайте завершайте прием пищи и прочие физиологические нужды. Порядок выдвижения сейчас поменяем. Первым пойдет уазик, в нем поедем мы с Егорычем и Бритва. Нейл?
        - Я.
        - Лома посади на соседнее сиденье, и, если он будет наглеть, сунешь ему в зубы прикладом.
        - О\'кей.
        - Дальше поедем по левой дороге.
        Сергей Демидов. Брянский СОБР
        Бритва не соврал. Дорога хотя и была неудобной для машин, но больше не пропадала, так что мы поехали быстрее. «Вагонные споры - последнее дело». А машинные? Американцев с нами нет, и Егорыч опять оседлал свою тему. Сам толком не понимает, чего хочет, а вот бубнит чего-то себе и бубнит.
        - Наши ребята сейчас, значит, себя не жалея, в Зону идут с американцами схлестнуться, а мы с штатниками в десны долбимся.
        - А что, по-твоему, хорошо будет, если схлестнуться?
        - Если есть за что, значит, хорошо, я так вот считаю. Давно пора им по сусалам-то врезать.
        - Лихо ты, Егорыч, чужими-то жизнями распоряжаешься.
        - А надо будет, и сам пойду! В сорок пятом мы им кузькину мать показавши, и сейчас покажем! Вот уж не буду за печкой отсиживаться!
        - Я, Егорыч, крайние пятнадцать лет за печкой ни дня не сидел, между прочим.
        Егорыч смущенно заелозил за рулем. Сам, наверное, понял, что лишнего ляпнул.
        - Ты вот над чем подумай. В сорок пятом за что воевали?
        - Я что «маленький», или идиот? Не знаю, по-твоему, за что тогда воевали? Экзамены вон Бритве устраивай, а не мне.
        - Ладно, по-другому спрошу. Ты хоть знаешь, на что эта хрень, которую тут находят, нужна? Бритва, дай рюкзак. Что это?
        - «Сальса».
        - Для чего она?
        - Омолаживает кожу, косметология, короче.
        - А это?
        - «Красный песок». - А это для чего?
        - Он тверже алмаза. Сечешь? Из него шлифовальные круги получаются. Вечные. Ювелирная промышленность, точная металлообработка.
        - Понятно. Этот кирпичик как называется?
        - «Ландыш». Парфюмерия. Чтобы сто грамм ландыша произвести, средний химкомбинат, говорят, смену должен отработать.
        - Спасибо, Бритва. Ну что, Егорыч, ты за это собирался помирать, да? За бирюльки, за одеколон и за красивых баб? Сорок пятый вспомнил… Слушать тебя противно.
        - Погоди, Старшой, схитривши ты. Я вот слышал, что полно тут таких штучек, из которых оружие делают. Может, названия и не вспомню, но точно знаю, что есть.
        - А зачем оружие? Для чего оно нам, Егорыч?
        - Ты дурочку-то не валяй.
        - Нет, ты скажи.
        - Да против тех же американцев, которые все время к нам норовят влезть.
        - А зачем им к нам лезть, Санек?
        - Все дурнем прикидываешься, Старшой. У нас нефти и газу много, богатые мы. Варежку откроем, придут и все отнимут.
        - А ведь есть страны, Егорыч, где нефти побольше, чем у нас. Только почему-то никто у них ее не отнимает.
        - Еще отнимут. В Ираке вон отняли, и у остальных отнимут, дай срок.
        - Надо было бы кому, уже бы давно забрали. А потом, против тех же американцев у нас ядерная бомба есть. Слышал о такой?
        - Ну… не всегда же можно ее взрывать… Вот в Афгане, например…
        - А на хрен в Афган было лезть? Может, вести себя надо спокойнее, и оружие тогда не понадобится?
        - Ты, Старшой, с чьего голоса поешь? Американцы по всему миру воюют и останавливаться не собираются. Нам что, смотреть на это?
        - Если идиоты, то пусть воюют. Флаг им в руки и попутного ветра в спину. Наедятся дерьма и крови, еще пожалеют. А то что же это получается, нам вечно с них пример нужно брать?
        Егорыч обиженно засопел, крутя баранку и бурча себе что-то под нос.
        А вот и приехали. Дальше дороги нет. Американцы от нас сейчас километров десять слева. Когда из крупнокалиберного пулемета садят, то слышно хорошо, хоть ветер и на них. Солнце клонится к закату, а значит, нужно что-то решать с раненым. Ненавижу такие ситуации.
        Я скомандовал остановку и вышел из машины осмотреться. На холмике перед лесом фундамент старого дома. На метр-полтора торчат обгорелые стены, остатки изгороди полукругом охватывают пепелище.
        - Егорыч, что тут раньше было?
        - Хутор, потом хозяева померли, а их дети дом дачникам продали. Ну а пьянь местная спалила.
        - Зачем?
        - Ты, Старшой, что, наших алкашей не знаешь? Чтобы дачники не жили кучеряво.
        - А что, те кучеряво жили?
        - Да не то чтобы очень, так, дом неплохой, сад, огород…
        - Постой. А погреб был?
        - Должен быть.
        - Поищи, пожалуйста.
        Если спрятать раненого, то к вечеру мы могли бы выйти к американцам. А утром, глядишь, они парня и вытащат. Надо обмозговать. А еще, если верить моим расчетам и тому, что сказал морпех, фокус этой клятой Зоны должен быть не далее чем в двух километрах отсюда…
        Погреб нашелся, даже дверь сохранилась каким-то чудом. Возле него я и собрал весь свой небогатый личный состав.
        - Егорыч, вот карта, давай-ка просвети нас, что здесь к чему.
        - Я эти места немного знаю, хоть и не моя территория. Странно как-то все тут, вроде не совсем так, как было раньше.
        - Зона меняет местность, - вмешался Бритва. - Если изменения не сильные - это уже хорошо.
        - Слева, то есть на западе, и тут, на севере, болото. Идти не просто, но пройти можно. Амеры по дороге двигают?
        - По дороге, Егорыч, по дороге.
        - Тогда они где-то здесь. Если идти налегке, часа через три дойдем. Как раз к закату.
        - А если с раненым и с тяжелым оружием?
        - Умножай на два.
        - Бритва, как считаешь, что будет после захода солнца?
        - Бой будет. Тяжелый. Дрянь всякая из каждой щели полезет. Так что, если брать раненого, придется еще и вооружаться как следует, Старшой. Мобильности не будет, не ускользнем, если понадобится быстро уходить. Тогда надежда только на оружие.
        - Нейл.
        - Да, Старший.
        - Нам нужно оставить Дорна здесь.
        Невесело сейчас нашему переводчику. Ему хуже всех. Для нас раненый чужак, по большому счету. А для него - боевой товарищ. Не хотел бы я очутиться на месте Алекса.
        - Я не понимаю. Как мы его оставим?
        - Здесь есть погреб. Мы его укрепим изнутри. Дорну нужно будет побыть одному одну ночь. Мы к вечеру выйдем к вашим, а утром вернемся за ним. Если понесем его, то по светлому не успеем.
        - По светлому?
        - Пока солнце светит.
        - Понял.
        - На болотах ночью нам не отбиться. Здесь, этой ночью, скорее всего тоже не устоять. В погребе все не поместимся. Вот такой расклад.
        - Я… мне надо подумать.
        - Получается, мы его бросаем? Чтобы свои шкуры спасти, да? Что же вы за люди-то, трусы вы, а не мужики!
        Молчавшая все это время Наташа неожиданно подала голос.
        - Слышь, от горшка два вершка, тебе кто слово давал? - Егерь даже привстал от возмущения.
        - А вот возьму и скажу, молчать не буду!
        - Ты мне не дерзи! Ты думаешь, что говоришь? Своего отца сейчас трусом назвала! Я те сейчас всыплю то по заднему месту!
        - Обана. Гляди, во Санта-Барбара-то! Давай отец, всыпь…
        - Лом поперхнулся на полуслове, когда Бритва засветил ему подзатыльник. - Ты чё, блин, Бритва, рамсы попутал?
        - Слышь, овца, язык-то попридержи, а если чего-то не устраивает, могу объяснить популярно, тут в лесочке.
        - Да я, блин…
        Лом демонстративно начал подниматься, втайне будучи уверен, что его остановят. В другой раз я дал бы ему возможность прогуляться в лесок, на воспитание к Бритве, но сейчас просто не было времени, поэтому я вмешался в происходящее:
        - Ты сейчас захлопнешь пасть и сядешь на место, герой. И учти, ты меня здорово утомляешь.
        Лом также демонстративно сел обратно. Придурок.
        - Если ты думаешь, Наташа, что мне нравится это делать, то сильно заблуждаешься. Если бы я видел другой выход, я бы его предложил.
        - Другой выход - ночью всем вместе переждать, а потом выносить раненого через болото.
        - Мы слишком слабы, чтобы отбить атаку тварей, а одному человеку в семь раз проще спрятаться, чем семерым.
        - А я думаю, что мы не слабы, а трусливы.
        - Цыц, девка, сейчас отхватишь!
        - Старший. - Морпех, мрачно сидевший в углу, поднял голову. - А как его… сколько у него шансов остаться живым?
        Если его заметят, не думаю, чтобы у него были хоть какие-то шансы.
        - Ну а чё там, дадим пулемет, отстреляется если чё, ты не ссы, чувак.
        - Лом, как всегда, выступил очень к месту.
        Нейл вдумчивым взглядом окинул Лома и произнес, медленно подбирая слова:
        - Я не могу. Я должен… с ним. Морпех, он не должен стоять один… Нельзя один… он не чужой… Черт, я не знаю, как это по-русски.
        Что он хотел сказать?
        - Значит, мы идем впятером. Вдвоем вы еще поместитесь в погребке.
        - О\'кей.
        - Бритва.
        - Да.
        - Отбери только самое необходимое. Мы выходим, - я бросил взгляд на часы, - через пятнадцать минут.
        Что же хотел сказать морпех? Что-то знакомое, кажется, вот-вот уцепишь смысл, а он упрямо выскальзывает. Сколько раз я оказывался в ситуации, когда, казалось, вот-вот встанет выбор - уйти, оставив товарища, или погибнуть вместе. Бог миловал, как-то всегда обходилось. А вот тут не обошлось. В девяносто шестом, летом, я еще был совсем зеленым, когда мы пошли на разведку в горы. Это был мой первый выход, и надо же было так случится, что мы наткнулись на чехов. На нашей стороне была внезапность, на их стороне численное преимущество - полтора десятка против четверых. Чеченцы оказались опытными бойцами, не дрогнули, хотя и понесли потери, а наоборот, сумели понять, что нас очень мало. Потом старший группы погиб от разрыва гранаты, и тогда я первый раз увидел, как гибнут боевые товарищи. Этой же гранатой накрыло еще одного бойца, Юрку Медведева, и мы стали отходить, по очереди неся его на спине. Чехи плотно наседали, шли по нашим следам и кричали, запугивая, подробно объясняя, что будет, когда нас зажмут окончательно. Преследователи постепенно охватывали нас справа, прижимая к реке, и в какой-то момент я
понял, что еще пять минут - и все, нам нужно будет выбирать, ляжем мы все или оставим на верную смерть раненого товарища. Каким-то чудом ожила рация, и капитан безымянной мотострелковой роты поддержал нас огнем ротного миномета, после чего мы оторвались и вышли к своим.
        Что же хотел сказать морпех? Он не чужой и не должен стоять один. Эх ты, чудо нерусское! Надо быстро собираться, а мысли все разбегаются, никак не могу сосредоточиться. Егорыч ожесточенно спорит с дочерью, которая сильно бунтует. Глянулся ей американец, понятное дело. Жалко, что так не вовремя. Все, выходим.
        В две тысячи первом где-то под Дербентом наша группа брала боевиков, засевших в большом частном доме. Когда начался штурм, мы вдвоем с Васькой Ковалевым страховали основную группу со стороны второго входа. Поняв, что началась операция, осаждаемые, вопреки всякой логике, пошли на прорыв через нас. Васька сидел первым, поэтому начал бой именно он. Плотность огня была настолько высокой, что ему пришлось нырнуть в пристенок, откуда ни стрелять, ни убежать было невозможно. Кого-то он там положил, отчего у противника замедлился напор, и мне удалось на некоторое время удержать рвущихся наружу боевиков в доме. Я не был готов к длительному бою и, ведя огонь, с ужасом понял, что все, еще две секунды - и магазин опустеет, мне придется отступить, и тогда Ваську озверевшие бандиты разорвут на части. Васька бросил мне свой магазин, и я дал еще несколько очередей. На мое счастье, какой-то нетерпеливый боевик высунулся из двери, получил несколько пуль, после чего накрепко закупорил проход. Потом, когда окончился бой, мы с Васькой просто сидели бок о бок и курили, ничего не говоря друг другу. И так было все
понятно…
        Не чужой… не должен стоять один. Вот же прицепилось, вертится в башке мысль и вертится, накрепко засела. Все никак не могу понять, что он имел в виду. Вон, Бритва идет впереди, ведет группу, немногословный и раздраженный. Видать, ситуация ему тоже не по душе, хотя он сам давно агитировал меня оставить раненого.
        А ведь было и наоборот, под Назранью. При этом воспоминании у меня заныла нога, в том месте, куда попал осколок. Тогда у нас бы ли совместная операция с чеченским спецназом, погода была еще никакая, авиация не работала. Помню только, что впятером мы заняли хорошую позицию на опушке леса, в котором засела крупная банда. Когда те высунулись, мы им вмазали как следует и загнали боевиков обратно. Потом взрыв, очнулся от боли в ноге. Двое ребят тащат меня под руки, почему-то затылком вперед. Я вижу, как сзади бежит уцелевший чеченец, отстреливаясь от кого-то позади. В тумане выстрелы, взрывы, мат вперемешку с вайнахской речью. Все прыгает, боль адская, раненая нога бьется по камням, я кусаю губы, чтобы не закричать. Не бросили ведь тогда, вынесли ребята. Когда вспоминаю этот утренний туман и зеленку, отчего-то в горле встает ком. И ведь чечен этот, Салам, тоже не убежал, хотя и мог. Салам, Салам, где ты сейчас, в чьих окопах? Я, как оклемался немного, спросил его, почему он нас не бросил. Он мне тогда емко так ответил, коротко и ясно. Что же он сказал?
        Я вдруг остановился, да так, что Лом, идущий сзади, уткнулся мне в спину. Я разгадал, что хотел сказать морпех. А когда отгадал, то понял, что не смогу пойти дальше. Я должен вернуться, а там будь что будет.
        Алекс Нейл. Морская пехота США, рядовой
        Русские все-таки ушли. Ну да, а кто мы им? Случайные попутчики. Я, пока было время, перетащил все оружие поближе к убежищу. Вход в подвал был аккуратно так вкопан в землю, словно небольшой окопчик. Тут и займем оборону, ерунда, конечно, яма эта, от местных мутантов не спасет, но так вроде привычнее. Я только яму немного подправил, чтобы на уставной окоп походила, ступеньку сделал, там нишу для магазинов, все как на учениях. Ну и сел на приступку воздуха глотнуть, Даг тоже вылез, рядом устроился.
        - Ушли.
        - Угу.
        - А девчонка-то молодец. Ругалась с ними, бросать, мол, раненого нельзя.
        Чего это он замолчал? Странный какой-то Даг, задумался, что ли, о чем? Думает, наверное, как ночь пройдет.
        - А она красивая.
        Кто? Чего тут красивого, осень кругом мокрая, как подгузники моей младшей сестренки. А, так он о девчонке. Ну, не знаю, симпатичная, наверное, да. Только худющая. Не в моем вкусе. Мне нравятся обстоятельные темнокожие девочки, такие, чтобы было за что подержаться. Я ему это чуть не сказал, но только когда на рожу Дагову посмотрел, отчего-то слова в горле и застряли. Я ему осторожно так:
        - Даг, а ты-то ей вроде понравился.
        - Думаешь?
        - Точно тебе говорю, знаешь, как она со своими из-за тебя ругалась?
        - Правда?
        - Я тебе врать не буду.
        - Слушай, а она что, всю ночь просидела на дереве, когда мутанты на нее насели?
        - Ага. Нормальная такая девка, не растерялась. И с кровью тогда…
        - Точно. Раны не испугалась. Руки у нее откуда надо растут.
        - Ну не то что я, даже капельницу поставить не смог.
        - Ты, Алекс, молодец. Герой.
        - Скажешь тоже.
        - И скажу.
        - А как ты узнал про дерево?
        - Она по-английски немного разговаривает.
        - А, черт, точно.
        - Она совсем не такая, как отец рассказывал про русских.
        - Что, твой предок русских не жалует?
        - Ну да, после Вьетнама. Красные, то есть русские, ему враги на всю жизнь. Он так говорит.
        - Так какой же она враг?
        - Вот и я думаю, что никакой она не враг, просто… классная девушка. Сложно как-то все.
        - А что сложного? Вот пройдет ночь, выберемся отсюда, встретишь, пригласишь ее куда-нибудь.
        Зря я про ночь сказал. Даг приуныл сразу, да и мне самому как-то невесело стало. Надо чем-нибудь заняться, а то точно с ума сойдешь. Винтовки почистить, что ли, пока время есть?
        - Вы тут зря расслабились, аника-воины. Твари не только ночью нападают.
        Я так и подпрыгнул на месте. Посмотрел наверх и глазам не поверил - на бруствере Старший сидит. И вот не поверите, внутри потеплело как-то, вроде матушкин яблочный пирог только что слопал.
        - А кто такой аника?
        Спросил и сам понял, что ерунду какую-то ляпнул.
        - Гм… ну это шутка такая… ладно, проехали.
        - Алекс, - Нейл так на него с надеждой смотрит, - спроси его, отчего он вернулся.
        Я и сам хочу узнать, только страшно удачу спугнуть. А Старший словно понял, что я боюсь напрямую спрашивать, и сам все вперед сказал:
        - Выходить вместе будем. А еще, Нейл, у нас так говорят: «Своих не бросать». А ты лепечешь не пойми, что «Не чужой… не должен стоять один…» Эх ты, басурманин.
        - Значит, правильно будет «своих бросать нельзя»?
        - Так тоже можно. А теперь, Леха, друг мой, давай-ка выберем позицию.
        Ну, конечно, Старший сразу мои планы раскритиковал. Погребок, мол, слишком близко к краю леса. Я сам видел, что близко, но как еще лучше-то сделать? Старший объяснил. Сместимся в сторону болота, там лес редкий, а раз мутанты болото не любят (точно ведь, проводник рассказывал!), значит, оттуда, скорее всего, не полезут. Получается, открытое пространство у нас почти удваивается. Одно плохо - холм, где раньше дом был, закрывает обзор, и за ним вроде как мертвая зона получается. Старший и тут выход нашел. В мертвую зону мы машины поставим. Если оттуда попрутся мутанты, быстро не пробегут, у нас вроде как по-любому время будет приготовиться, а то и гранатами закидать. Машинам, правда, хана, но что машины - железки. Машины можно новые сделать. Людей, конечно, тоже можно сделать новых, но вот такого точно, как Алекс Нейл, не получится. А «Хамви» точно такой же получится, так что бог с ним, с джипом.
        Стали мы тут окапываться, и вроде как повеселело на душе, вижу, получается толково. Вдруг смотрю, Даг, который тихо сидел и пули к М16 растачивал, остановился и лыбится, рот до ушей. Из лесу, оказывается, егерь с дочерью вышли, вот, значит, Дагу счастье и привалило! А Старший даже бровью не повел, как будто так и надо. Оказывается, он их давно по детектору заприметил, он мне потом сам сказал. Старший, оказывается, уже и позиции для них отрыл, словно ждал.
        - Что, Егорыч, вернулся? Попутчики, поди, не по нраву?
        - Да попутчики стремные, Старшой, байстрюки одно слово. Один-то, Бритва который, еще может ничего, но второй уркаган конченый. У нас ведь как говорят, лучше с умным потерять, чем с дураком найти. - Егерь присел на крышу погреба, прищурился и достал из штанов мятую пачку сигарет. - Может, так и лучше, я вот думаю. А то как-то неправильно выходит, амеры все из себя герои, а мы вроде как шкуру спасаем. Ниче, бог даст, отобьемся. Не впервой.
        А девчонка русская ни на кого не смотрит, молчком так села и словно случайно к Дагу поближе подвинулась. Ну, я, конечно, как будто ничего не заметил, чего вдруг я Дага буду смущать, знай себе дальше работаю. И тут замечаю, что вроде как позиция у нас не на пять человек, а на шесть. Улучил я момент, значит, когда рядом со Старшим никого не было, и спросил:
        - Старший, ты думаешь, Бритва вернется?
        Старший посмотрел на небо задумчиво так и ответил, так что я немного не догнал:
        - Я думаю, Бритва сам сейчас не знает, вернется он или нет.
        Бритва. Сталкер, в миру Артем Быков
        Вот ведь какая петрушка получается. Вроде по частям все правильно, а вместе как-то дерьмово вышло. Лом этот еще со своими левыми базарами лезет, когда не просят.
        Как там Батя говорил? «И обманывать, и брать чужое, и много еще чего интересного ты научишься делать». Вот сейчас я чужое взял или нет? Старшой же сам отказался от своей доли. Я ведь специально спросил у него, когда тому моча в голову ударила обратно идти, что с его долей делать. «Отдашь как-нибудь, если встретимся». Значит, все по чесноку, только почему у меня такое чувство, словно я что-то украл?
        А чего я, собственно, опасаюсь? Батя будет мозг выносить? Так он и так всегда мне его выносит. Нет, не Батю я опасаюсь, тут что-то другое.
        Есть еще одна паршивая тема. Когда егерь-то ушел, я назад еще оглядывался, увидал кое-что странное. Сразу я тогда не понял, что это такое. Странная вещица - небольшая такая пирамидка со срезанным верхом, стоит себе прямо посреди болота, в каких-нибудь пятистах метрах от того места, где мы оставили морпехов. Поверхность вроде гладкая и ровная, словно полированная, отливает тусклым металлическим блеском. Никак она не походит на природный, как сказал бы Батя, феномен. Так что же это за чертовщина? Дозиметр показывает, что штукенция еще и фонит изрядно.
        И, только пройдя метров двести, я смекнул, что это могло бы быть. А когда догадался, то остановился как вкопанный и присел на кочку, как будто перекурить. Это же, мать его, маленький Монолит. А что, если он отпочковался от основного? Непонятно, правда, отчего пси-излучение не чувствуется. Тут у меня в голове все и закрутилось, я сразу все странности вспомнил, и как в засаду попали, и про аномалии, которые друг друга словно специально маскировали. Вспомнил и чудные рассказы Старшого про бой в городе. Ведь твари не ведут себя в Зоне так, как я это видел в последнее время. А что если предположить, что Монолит и правда живой, как это говорят? Бред, конечно, но уж очень убедительно все объясняется. А может, он просто силу не набрал? Тогда, получается, ему нужно удержаться любой ценой, пока не заматереет. Вот он и устраняет все, что считает угрозой. Поэтому мутанты и атаковали наш конвой так слаженно. После того как нас раздербанили, Монолит переключился на основную группу морпехов, вон даже отсюда слышно, как те садят из пулеметов да гранатометов. Получается, группу Старшого оставили в покое на время,
сил просто на все не хватает. К ночи морпехи остановятся, тут-то Старшого и прихлопнут. Вот дерьмище-то. Сами-то они ни в жизнь не догадаются.
        - Слышь, Бритва, я вот думаю, а на хрен нам теперь артефакты нужны?
        - Ты о чем, Лом?
        - Ну смотри сам, ночью-то этих дурачков Зона приберет, так? А добра там видел сколько? Ни один артефакт, разве что Джокер, не стоит больше тепловизора. А там их четыре штуки. А еще защитные костюмы, подствольники, прочая шняга. И самое главное, искать ничего не надо, только мы знаем, где это лежит.
        Да, Бритва, смотри, какие у тебя напарники остались. Хоть бы ты заткнулся, недоделок. Лом по выражению моего лица понял, что ляпнул что-то не то.
        - Это… Бритва, мне сорок процентов хватит, ты не думай… Ну треть тогда, лады, а?
        - Я, гаденыш, тебе не Бритва.
        - А?
        - У меня есть имя, и зовут меня Артем, твою мать.
        - Как скажешь, Бр… Артем, ну так что, по рукам? Эй, ты зачем ствол на меня наставил?
        - Отсоедини-ка магазин.
        - Зачем?
        - А ну, *censored*, делай, что говорят, если жить охота! Вот так, молодец. Теперь тихо и аккуратно разряди свою винтовку и поставь на предохранитель. Хорошо. Теперь повесь оружие через плечо.
        - Артем, ты чего?
        - А теперь слушай сюда. Быстро, не оборачиваясь и не снимая винтовку с плеча, дуешь вперед. Споткнешься, попытаешься взять оружие в руки - получишь пулю. Веришь мне?
        Лом облизал сухие губы.
        - Да.
        - Когда до морпехов останется с километр, свернешь влево и выйдешь на них правым кругом. Иначе сожрут твари. Выйдешь, скажешь, что тут наша группа ждет помощи, а тебя послали сообщить, потому что нет связи. Усек? Тогда вперед. Нет стоп. Если тебе, Лом, придет в голову дурная мысль, что пусть нас лучше сожрут мутанты, а ты, такой умный, потом вернешься за снарягой, то ты, Лом, мысль эту похоронишь поглубже. Иначе, брателло, я тебя найду и сделаю тебе больно. Теперь все, двигай.
        Я смотрел в спину удаляющегося Лома и думал. Мне плевать, если на мозги будет капать Батя, Старшой или кто-нибудь еще. Я боюсь не этого. Самый страшный судья для любого человека - это он сам.
        Алекс Нейл. Морская пехота США, рядовой
        Мы промеж себя рассудили так. Если уж с русскими вместе будем биться до смерти, секретов от них быть не должно. Ну, если откровенно, то, конечно, Дорн упирался, как мог, но я его застыдил. Пусть генералы и президенты враждуют, а нам с этими русскими кроме последних патронов делить нечего.
        Я как раз чистил пулемет, когда рация снова зашипела. Даг в это время напильником обтачивал пули от М16, это Старший придумал. Кончик пули снял, две насечки поперек друг друга проточил, и все, готов патрон, теперь если в тварь пуля попадет, то словно наизнанку вывернется. Вот Дорн и засел за напильник, раз уж все равно со своей ногой он сейчас не работник. Только Даг, как услышал, что радиостанция включилась, на одной ноге к джипу припрыгал. Рация недолго работала, минут пять, потом опять зашипела и отключилась. Чудно тут все как-то, одно слово, аномалия.
        Новости мы услышали невеселые. Не понравилось нам с Дагом то, что по рации передали.
        Все, что я услышал, остальным и выложил. И то, что приказ у нашего ротного взять какую-то мутную штуковину любой ценой, даже если придется вступать за нее с противником в бой. А уж про какого противника там наши говорили, догадаться нетрудно. И про то, что русские уже идут к центру пси-аномалии, только опаздывают. А потом еще пришло сообщение, не знаю откуда, что русские, чтобы опередить наших, полетели все-таки на вертушках, только один вертолет уже потеряли, а другие вроде спаслись. Старший на это только выругался по-своему и сказал, что мы, мол, то есть они, русские солдаты, всегда были пушечным мясом для своих царей-президентов. У них за это спор вышел с егерем, я, правда, начало прослушал.
        - Сказано же тебе, сам президент сказал, что это приоритет для страны. Что ж ты споришь-то, а?
        - Ты того президента видел?
        - Да хоть и видел, ну и что? Какой ни есть, пусть и ледащенький, но он же главный. Приказы, Старшой, выполняются, а не обсуждаются. Вот, помню, партия когда была…
        - Хорош про партию пургу мести. Партия… Знаешь, Егорыч, я так за свою жизнь гениальных приказов навыполнялся так, что уже тошно про службу думать. Тебе, кстати, тоже от меня приказ был, патроны готовить, а ты тут языком чешешь.
        Егерь взглянул на Дага, который на пару с русской девушкой ловко работал напильником, и, отчего-то нахмурившись, отправился к ним в окоп.
        - А что такое ledashenkiy?
        - Ну вроде малахольный, нет, стоп, тебе это тоже непонятно… недоделанный, убогий как-то так.
        - «Убогий» понимаю. А «партия» - это КейДжиБи?
        - Не совсем, но близко.
        - Старший, у Дорна отец Вьетнам воевал. Он русских ну… как бы это… не любит… нет не так.
        - Недолюбливает?
        - Да, точно.
        - А теперь представь, Леха, закончится эта заваруха, выберемся мы отсюда, и вот ваш Дорн и наша Наташка поженятся. И встречаются, значит, на свадьбе отец невесты и отец жениха. Вот будет им о чем поговорить, а?
        Я как вообразил такую картину, и мне вдруг смешно стало.
        - Ага, - говорю в ответ Старшему, - они друг с другом скучать не будут.
        Посмеялись мы немного, а потом Старший спросил:
        - Ну а серьезно, как думаешь, что это за предмет, который тут все так ищут?
        - Не знаю. Лучше бы его не стало. Большая беда от него получится.
        - А знаешь, Леха, он, или оно, я уж не знаю, где-то рядом, я по карте смотрел. - И посмотрел на меня, как будто ждал чего-то.
        - А знаешь, Старший, - я его как бы поддразниваю, - у нас в «Хамви» запас пластиковой взрывчатки есть.
        - Ну что, Алекс, тогда, может, поищем эту хреновину?
        - Если ты готов, то я в игре.
        - Сколько тебе времени нужно, чтобы закончить с пулеметом?
        - Десять минут.
        - Давай тогда, а я пока за взрывчаткой.
        Когда мы со Старшим собрались выходить, в лагерь заявился Бритва. Собственной персоной. Вот уж точно zagadochnaya russkaya dusha. Удивился не только я один. Егерь даже патрон выронил, который до этого старательно обтачивал.
        - Ох, ё, паря, это ты или мне уже мерещится?
        Бритва неприветливо посмотрел на егеря и спрыгнул к нам в окоп. Проводник тяжело дышал и перемазан был в грязи с ног до головы - видать, торопился. Пахло от него загнившей травой и стоялой водой.
        - Мотать нам нужно отсюда, чем раньше, тем лучше.
        - Поясни.
        - Вот кто совсем не удивился, так это Старший. А может, и удивился, но виду не показал.
        Бритва пояснил. Я понял не все, и не потому, что чужая речь, как раз наоборот, за последние два дня я в русском языке здорово прибавил. Просто Бритва говорил такое, что в голове плохо укладывается, все равно как зеленые человечки на тарелке прилетели бы и стали про свою жизнь рассказывать. Но главное я уловил четко. В общем, дело обстоит так - или мы, или эта дрянь, которая тут главный босс. Значит, тем более нужно двигать вперед, чтобы врезать ей по заднице, и побыстрее. Так я и объявил свое мнение, прямо и ясно. Бритва тут же возразил:
        - Чем ты собираешься воевать с монолитом, Алекс? Пластитом? Знаешь куда, его можешь запихать себе? Этот пластит ему как комариный укус! Тут люди спорят, ядерным зарядом выйдет его уничтожить или нет, а ты что предлагаешь? Конечно, этот монолит не чета тому, что в основной Зоне, но все равно заруби себе на носу - пластитом твоим тут только рыбу глушить.
        Зачем мне рубить нос, я не понял, но в целом Бритва доходчиво объяснил, что не так все просто, как кажется. Но Старший, который отчего-то молчал все время, все повернул по-другому:
        - Не торопись, Бритва. Если ты знаешь, где эта хреновина стоит, то я знаю, как можно ее уничтожить. Давай-ка сюда свой рюкзак.
        Сергей Демидов. Брянский СОБР
        Вот она, эта загадочная штука. Цвета венозной крови, с ярко-желтой паутиной поверху. Светлые линии снаружи хаотично ветвятся, так что кажется, что они все время передвигаются. А может, и вправду передвигаются? Кажется… нет, не кажется, точно, рисунок чуть изменился. А если присмотреться, то понимаешь, что линии - это не линии вовсе, а отображение на поверхности какой-то сложной внутренней структуры. Шар, тяжелый для своих небольших размеров, теплый и шершавый на ощупь, какой-то такой, что и из рук выпускать не хочется. «Солнце». Я бы назвал его не так, я бы назвал его…
        - Старшой?
        - Да, Бритва, идем, извини, задумался.
        Ишь как приворожил меня артефакт, может, это его побочное действие?
        - Алекс, спасибо тебе за все, ты молодчина, но сейчас оставайся в лагере.
        - Справитесь двое?
        - Если вдвоем не справимся, то втроем тоже не потянем, а тут нужны бойцы, мало ли, вдруг твари попрут, тогда Егорыч с раненым не отобьются.
        - Погоди, Старшой. Ружье мое возьми на всякий, нарезного оружия у вас и так хватает. И вот, с собой патронташ, слева красные патроны - пули, справа синие - картечь. В магазине тоже картечь. С богом, ребятки.
        - Ждите с победой, Егорыч. Алекс, рацию слушай внимательно.
        - О\'кей.
        Страшно. И страх какой-то непонятный. Наверное, это оттого, что я не знаю, чего ожидать впереди.

«Выдуманный страх всегда сильней, чем подлинный, пугает». Откуда это? Уже и не помню.
        Ничего, минут через пятнадцать в любом случае все закончится, всего-то надо немного потерпеть.
        Впереди топает Бритва. На спине между лопаток проступает мокрое пятно, хотя к вечеру стало совсем свежо. Это не от холода, а от напряжения. Ноги все глубже уходят в воду. Берцы, даже непромокаемые, не самая хорошая обувь для прогулок по болоту. И воду все-таки немного пропускают, и через верх нет-нет да и зачерпнешь вонючей жижи. Вон в правом ботинке уже противно хлюпает. Хорошо еще, идти недалеко.
        Таблетки, которые сталкер дал мне перед выходом, оставили противный металлический привкус во рту. Вроде эти пилюли должны помочь пережить промывание мозгов, которым, если верить рассказам, тут в совершенстве владеет каждая вторая зверюга.
        Из бочага справа как будто блестят глаза, прямо под неподвижной поверхностью воды. По тому, как Бритва замедлил шаг, я догадываюсь, что он тоже это заметил. Ну, давай, голубчик. Хлюп! С сочным чавканьем на меня бросается какое-то смрадное создание, но не успевает оно полностью вылезти из воды, как я всаживаю в него заряд картечи. Мутанту настолько сильно разнесло голову, что я даже не могу понять, что же это было такое, и только длинный и склизкий хвост выделывает кренделя, корчась в агонии, когда мы проходим мимо.
        А вот это похоже на росянку, только исполинских размеров. Бритва останавливается, достает обычный взрывпакет и поджигает фитиль. Взрывпакет летит в середину соцветия щупалец, и те мгновенно сжимаются в кокон. Пару секунд ничего не происходит, но потом взрыв разрывает сочные стебли растений, и те яростно извиваются, лишившись основы. Бритва кивает, мол, все в порядке, можно идти.
        Мы поднимаемся на очередной холмик, и я вижу в двухстах метрах впереди цель. Как его только не называли - и сердце Зоны, и мега-артефакт, и фокус пси-аномалии. Бритва вон чуть ли не культ целый развел, понимаешь. А по мне так камень как камень, и нечего с ним церемониться. С камнем, конечно, не с Бритвой, он нормальный пацан, наш человек, только еще этого не понял. Очень скоро становится трудно идти, словно кто-то садится нам на плечи и с каждым шагом прибавляет в весе.
        - Все. Еще немного, и я просто упаду.
        Бритва едва шевелит губами, видно, что он сделал все, что мог. До цели еще метров полтораста. Радиация высокая, так что давай недолго там.
        - Прикроешь меня. Держи. - Я протягиваю ему ружье. - У меня вроде бы завод еще не кончился.
        Я сбрасываю с себя все лишнее, кладу «солнце» в нагрудный карман. Теперь вперед. Немного полегчало, но вскоре, когда остается метров сто, мне приходится остановиться, чтобы перевести дух. Эти сто метров могут стать крайней дистанцией, которую я покорю в своей жизни. Самое время подумать, зачем я жил. Ну, давай, старик, начнем, для начала одолей-ка метров пятнадцать.
        Когда я был чуть младше Бритвы, мечтал стать писателем. Мечты, мечты, где ваша сладость? Не вышло, кушать хотелось. Третий курс Литинститута оказался для меня заключительным. Может, в этом было мое предназначение, сеять разумное, доброе, вечное? Кто его знает. Еще пятнадцать метров.
        Пока учился, подался в ЧОП. А куда еще с моими разрядами, как не морды бить? Ну и модно это было, платили поначалу неплохо. Перспектив не видел, и скучно показалось, вот и свалил в СОБР, может, зря. Мой тогдашний главный начальник сейчас где-то в нефтянке СБ возглавляет. Недавно звонил, интересовался, не надоело ли по горам бегать. Да и Вован тот же к себе зовет, вроде нормальный мужик. Может, и правда, надену костюм, галстук, животик отпущу и буду не товарищ капитан, а Сергей Борисович. Еще пятнадцать метров. Ну вот, половину дистанции и прошел.
        В девяносто пятом начались командировки в Чечню. Верил, что делаю правильное дело. Правда, через год, в девяносто шестом, после того как мы оттуда ушли, появились сомнения. Теперь еще рывочек метров на десять. Что-то в глазах темнеет нехорошо.
        А в девяносто девятом, после того как школу милиции закончил, вроде как и перестал понимать - где мой дом-то? Больше по горам лазил, чем в Москве жил. Отряд у нас был хороший, предателей и карьеристов не было, воевали честно. Таких дураков, как мы, вокруг было мало, все остальные больше о себе, любимых, заботились. Вы молодцы, герои, у вас была хорошая попытка, но у вас не вышло. Может, для этого я был рожден? Идем, идем, не останавливаемся, немного осталось. Еще метров десять.
        Нет, не хочу, чтобы это было целью моей жизни. Ведь если по чесноку, всю дорогу мы были исполнителями чужой воли, пешками на большой доске, которые передвигают бездарные кукловоды. Потому ничего хорошего у нас и не получилось, хоть и старались, себя не жалея. Еще рывок. Как же тяжко-то, кажется, кости вот-вот рассыпятся в труху от напряжения. До монолита десять метров.
        Я чувствую, что руки-ноги мне больше не подчиняются. Я не могу сдвинуть с места даже палец на ладони, как ни напрягайся. Как будто кто-то злобный взял меня безжалостной хваткой, оставив только сознание. А вот теперь ноги сгибаются, и я с ужасом понимаю, что это не я, ими двигает другой, и падаю на колени. Чья-то могучая воля полностью подчинила мое тело. Я старался. Я сделал все, что мог, но я не дошел. Опять все было зря, и я опять проиграл.
        Все, что мне остается, - это думать. И я думаю, мыслю, соображаю. Завтра в схватке за этот монолит схлестнутся солдаты двух государств. Будут двухсотые, и их будет много. Американцы обучены и экипированы так, что нам остается только завидовать, но у наших, по крайней мере у тех, кто пробивается сейчас сюда, исполняя дурацкий приказ, есть кое-что поважнее - боевой опыт. Они отлично знают, что такое контактный бой, и, скорее всего, зададут американцам перцу. Так что завтра тут будет мясорубка, и неизвестно, как далеко она может зайти. А может, мое предназначение - остановить новую бойню? Может, сегодня я должен был сделать самое главное дело своей жизни? Я продолжаю бороться, представляя раз за разом, как достаю из кармана шар, активирую его и кладу на верхушку монолита. Вон там и углубление есть, как будто специально под артефакт. Кажется, я вот-вот, наконец, сделаю это, но каждый раз монолит стоит целый и невредимый, поблескивая тусклыми боками на осеннем солнце. Неужели снова поражение, на этот раз не крайнее, а по-настоящему последнее в моей жизни?
        Я чувствую, как слезы бессилия текут по щекам. Значит, плакать я еще могу? А как насчет остального, твою мать, чертова каменюка? Я скриплю зубами, силясь сбросить морок, и вдруг чувствую, как меня захлестывает запредельная ярость. Я проваливаюсь в боевое исступление, переставая замечать, что происходит вокруг. Теперь во всем мире для меня существует только одна Цель.
        Напарник. Сталкер, в миру Артем Быков
        Он почти дошел. Мне показалось, что уже все, что сейчас Старшой положит «солнце» на монолит, но потом увидел, что их разделяют всего несколько шагов. Старшой попался, и ему ничем не помочь.
        Я орал, кричал, пытался кинуть камнем, чтобы вывести напарника из оцепенения, но все было бесполезно. Старшой опустился на колени и застыл. Никогда не думал, что мне будет так больно видеть Старшого в позе полного подчинения этому адскому творению. Теперь он кукла, оболочка от когда-то сильного человека, игрушка в руках неведомого создания. Было что-то жутко унизительное в этой сцене, чего Старшой ну никак не заслужил. Я метался, проклиная все на свете, Зону, Монолит, американцев и сам не помню что. Я ведь понимал, что Старшой полез туда не затем, чтобы спасти нашу группу, мне он так до конца и не поверил, что Монолит живой. Для Старшого важно другое: он не хочет, чтобы амеры и наши грызли глотки друг другу за эту хренотень.
        И вдруг Старшой встал. Сначала я решил, что это Монолит окончательно сделал из него зомби и он сейчас попытается напасть на меня. Только Старшой двинулся вперед, а не назад. Я следил за ним, затаив дыхание. Как во сне, тот достал что-то из нагрудного кармана, повозился немного и положил предмет прямо на верхнюю грань Монолита. Яркая вспышка убедила меня, что это действительно «солнце», оно вспыхнуло, просигналив, что Старшой его активировал, и начало пульсировать. Сергей неуверенными, словно пьяными шагами двинулся в моем направлении, с трудом удерживая равновесие, но через пару метров его ноги окончательно подкосились, и он осел прямо в вонючую жижу.
        Вдруг «солнце» зажглось. Старшой упал очень вовремя, это его и спасло. Волна раскаленного воздуха с громким хлопком пронеслась над спиной напарника и поднялась вверх, оставив после себя лениво струящееся марево. Верхушка Монолита тут же подалась вниз, оплавляясь под действием чудовищной температуры, и «солнце» скрылось внутри камня, продолжая плавить его своим яростным жаром. Старшой поднялся на ноги и уже увереннее и быстрее побрел-побежал вперед. Еще минута, от силы полторы, и «солнце» расплавит камень полностью. Тут же я понял, что стальные объятия, сковавшие мой мозг, начинают разжиматься. За отпущенное мне время нужно убраться как можно дальше, иначе конец. И я побежал со всех ног. Побежал так, как никогда раньше не бегал, так что легкие разрывало от нехватки кислорода, а ноги отнимались от предельного напряжения. Только побежал я не от Монолита, а, наоборот, к нему, туда, где, запинаясь и проваливаясь в болото, из последних сил пытался подняться на ноги и падал снова мой друг и мой напарник.
        Жар от разогревающегося «солнца» проникает в легкие, а свет ослепляет глаза, заставляя повернуться к плавящемуся камню спиной. Я хватаю Старшого под мышки и забрасываю его руку себе на спину. Какой же ты тяжелый, чертов бугай! Вперед, быстрее, кричу я Старшому, но крик быстро пропадает, потому что мне не хватает дыхания. Старшой обмякает с каждым шагом, и тащить его становится все труднее. Я перехватываю Старшого поудобнее и судорожно рвусь вперед. Еще совсем немного, и мы укроемся за холмиком, который даст нам небольшую надежду выжить.
        Каждый следующий шаг дается все труднее и труднее. Дыхание с противным хрипом вырывается из судорожно сокращающихся легких. Если выберемся, брошу курить. Нога проваливается в какую-то ямку, и я падаю лицом вперед. Старшой пытается встать, но у него даже это получается с трудом. Я взваливаю его себе на плечи, так что ноги Старшого волочатся по болоту, и как могу быстро двигаюсь вперед. Сил уже нет совсем, но какое-то странное упрямство овладевает мной. Нет, *censored*н ты сын, чертово ты создание, я не сдамся и не брошу своего напарника. Я напрягаю все тело и рывками продвигаюсь вперед. Кажется, сейчас я не смогу сделать и шага. Две секунды остановка, а теперь пошел! Сдавленный полурык-полустон вырывается через стиснутые зубы, и из последних сил я протаскиваю нас еще метров пятнадцать. Зеленая поверхность болота прыгает на меня, и я понимаю, что снова упал. Как же хочется застыть и не двигаться! С всхлипом, шатаясь, я поднимаюсь на колени, а затем и на ноги. Старшой уже не двигается, кажется, он потерял сознание. Я хватаю его со спины, пропускаю свои руки под его руками и сцепляю кисти у напарника
на груди. Теперь спиной вперед, рывок, еще рывок. Где-то тут должен быть холмик, нам туда. Метрах в пятидесяти, позади пройденного пути лежит оставленное нами оружие, а значит, укрытие совсем рядом. Я уже даже не хриплю, дыхание с каким-то жутким свистом вырывается из полностью обессиленных легких. Из носа давно течет кровь, а по щекам катятся слезы. Вот он, холмик, но пальцы уже не могут удержать Старшого, и он выскальзывает из рук. Ломая ногти, я хватаю его за ворот, за какие-то ремешки на рукаве и продолжаю ползти вниз по холму, чтобы получить хоть какое-то укрытие. Мы проваливаемся по грудь в какую-то яму, и я поддерживаю Старшого, чтобы он не задохнулся. Сергей и сам вроде бы приходит в себя и пытается встать. С моей помощью ему это удается, и тут прямо за кочкой вырастает огненный шар.
        Глухой взрыв ударяет в уши, огненный вихрь проносится над нашими головами, и внезапно все стихает. Я умер или все кончилось? Мы все стоим и стоим в воде, не в силах поверить, что спасены. Я совсем потерял счет времени. Когда мы пришли на болото? Час, десять минут, сутки назад? Дыхание немного выравнивается, так что я, наконец, могу говорить.
        - Жив, Бритва?
        - Ага. Слышь, Старшой, ты чё такой здоровый, а?
        - Я нечаянно, напарник.
        - Чтоб ты сдох со своим нечаянно, понял?
        - Не дождешься.
        - Ты в порядке?
        - Как эта бяка накрылась, так сразу в себя пришел, не переживай.
        Как же здорово просто стоять и дышать прохладным воздухом, пусть даже к нему примешиваются запах гниющей травы и застоявшейся воды. Я медленно вылезаю на пригорок и снимаю берцы, чтобы отжать мокрые носки. О том, что в двухстах метрах от нас совсем недавно стоял могучий артефакт, напоминает только огромное пятно чистой воды и опаленные кусты в радиусе метров пятидесяти вокруг. Солнце уже почти касается верхушек деревьев. Надо бы торопиться.
        - Давай, Бритва, заберем оружие и сроем отсюда.
        - Старшой, слушай, тут такая просьба у меня. Только не удивляйся.
        - Валяй.
        - Не зови меня больше Бритвой, а? Дурацкое имя.
        Сергей с удивлением и, как мне показалось, одобрительно посмотрел на меня.
        - Ну, тогда, Напарник, двигаем за стволами?
        - Двигаем.
        Оружие в общем-то уцелело. Деревянные части автомата покрылись черной копотью с открытой стороны, а на ружье, взятом у егеря, слегка оплавились пластиковые части. Детали механизма не пострадали, так что оружием вполне можно еще пользоваться. Я вполне оправился после происшедшего, и задремавший было во мне инстинкт сталкера тут же проснулся. Это же Монолит! Не поискать вокруг было бы преступлением.
        - Погоди секунду, Старшой.
        - Напарник, ты сдурел?
        - Просто я профессионал. Понятно? А профи остается собой в любых обстоятельствах.
        Старшой поперхнулся и от изумления не смог сразу ничего возразить. Здорово я его срезал, а? Это Батя мне как-то сказал такую фразу, а я запомнил, вот и пригодилась.
        - Старшой, видишь вот эти шарики, как будто стальные?
        - Да вижу, надеюсь, ты не собираешься собирать их все?
        - Нет, потому что ты их соберешь.
        - Ты точно перегрелся возле своего Монолита.
        - А если я тебе скажу, что эти шарики можно использовать как мины? Они, кстати, так и называются, без затей, «мины».
        - А ну подробнее.
        - Если их стукнуть посильнее, то через минуту-другую они переходят в боевое состояние. Если что-то живое, крупнее собаки, пройдет мимо, то «мина» взорвется. Эффективность взрыва уступит, конечно, противопехотной мине, но зато, если сутки- трое ничего не произойдет, «мина» дезактивируется и ее можно использовать снова. Большой стоимости не имеет, но сейчас, я думаю, нам сгодится. Эй, складывай осторожнее, слышишь? Их положено носить в ящиках с поролоном, так что аккуратнее, а то взорвется в кармане.
        - Давай свой рюкзак и снимай куртку, все равно мокрая. Переложим твои «мины» для страховки тканью.
        Мы принялись торопливо собирать артефакты, но у меня была еще одна цель. Недалеко от опаленного испарившимся Монолитом круга лежало нечто совсем необычное. Старшой уже застегивал набитый под завязку рюкзачок, когда я, наконец, дошел до незнакомого артефакта. Я не видел его раньше, но очень много о нем слышал, как и любой сталкер Зоны. Еще не веря своей удаче, я поднял находку и поднес к глазам. Увесистый и твердый камень формой больше всего напоминал кусок мыла, которым пользовались не один день. Сквозь красноватую основу просвечивали пальцы руки и какие-то мелкие элементы внутренней структуры. Некогда рассматривать его подробно, да это и не безопасно.
        - Что за дрянь ты там отыскал на этот раз, Напарник?
        Если умолчать, то весь куш достанется мне одному. А классно все-таки, когда есть кто-то, кто называет тебя «напарник» и на кого ты сам можешь положиться. По мне так такое ни за какие деньги не купишь, а значит, и продавать его нельзя.
        - Очень много всего хорошего, Старшой. Схрон, набитый всякими полезными штуками, новый костюм самого лучшего качества, тюнинг для моего АКМ и многое, многое другое. Твоя доля - половина, не забывай. Только выбраться отсюда надо.
        Алекс Нейл. Морская пехота США, рядовой
        Все-таки они выжили, эти русские. Я уже почти похоронил обоих, но, когда они мокрые и грязные вышли из леса, у меня как камень с души свалился. Конечно, когда у них там рвануло, стало понятно, что ребята задуманное исполнили. Только вот живы они или нет - неизвестно. Через пару минут после взрыва наши, те, которые за болотом отстреливались, такой огонь открыли - только держись. А минут через пять, наоборот, все стихло. Потом радиостанция заработала, да еще так устойчиво, что сигнал почти перестал рваться. Оказывается, их атаковали мутанты, да так активно, что ребятам почудилось, что вся Зона на них ополчилась. Потом так же неожиданно все прекратилось. А потом передали самое главное - наши потеряли сигнал от монолита и теперь не знают, что делать дальше. Еще минут через пять прошла информация, что русские тоже остановились, и тут уже Старший и проводник вышли из леса.
        Даг, когда их обоих увидал, тоже обрадовался, похоже, он быстро избавляется от отцовских привычек.
        - Старший, - окликнул я русского, когда те подошли ближе, - я тут на вас смотрю и Соединенные Штаты вспоминаю.
        - Отчего так, Леха?
        - Лица ваши Браунсвилл напомнили, вы оба сейчас - вылитые ниггеры.
        Русские рассмеялись, оценив шутку.
        - Алекс, у вас там будет во что переодеться?
        - Поищем, еще что-нибудь?
        - Чистой воды, и побольше, а то у нас болото даже в трусах хлюпает.
        Пока мы подбирали по размеру два комплекта запасного обмундирования, а русские умывались, я рассказал, что происходило в эфире, пока они разбирались с Монолитом.
        - Ну и что теперь морпехи будут делать?
        - Ждать. В восемь утра им будет приказ, куда идти.
        - Утром придется торопиться, иначе можем их не догнать. Самим нам не выбраться. Как ты считаешь, Напарник?
        - Согласен.
        - Ну вот, Тема, теперь мы с тобой на негров не похожи, зато вылитая морская пехота США. Ты рад?
        - Мне по хрен, лишь бы сухо было.
        - Давай-ка, Напарник, проведи-ка еще раз всем ликбез, расскажи подробнее про аборигенов. Особо остановись на убойных местах.
        - Не вопрос.
        - Да, Алекс, теперь Бритвы больше нет, к моему напарнику так и обращаться - Напарник. Можно по имени - Артем.
        - Zagadochnaya russkaya dusha?
        - Типа того. И остальным передай. Расставляем по-быстрому мины и идем в основной окопчик.
        Русские из зоны притащили полсотни шаров. С виду обычный металлический шарик, вроде того, что на бабушкиной кровати были прикручены. Мы с братом в свое время снимали и играли ими, пока один не потеряли. Мне еще матушка тогда по заднице крепко врезала, помню. Так вот, шарик как шарик, только, если его тюкнуть покрепче, он в мину превратится. Конечно, наша противопехотная мина посолиднее будет, но мин-то у нас нет. Ну и как Бри… то есть, как Напарник объяснил, они сами собой дезактивируются. Неплохо, конечно, только нам это сейчас ни к чему. Чудное все-таки место, пси-аномалия, и штуковины тут чудные.
        Минут через десять мы уже сидели в окопчике и слушали Напарника. Дорн на этот раз был внимательнее всех, даже на русскую девчонку почти не смотрел. Самое главное я понял - если химера не припрется, то сил у нас хватит, отобьемся. Да если и припрется, не все будет потеряно. На этот случай Старший велел держать подствольники заряженными. Я вот думаю, если бы тогда на гиганта мы гранаты не потратили, может, и живы были бы ребята. Да чего уж теперь вспоминать, что было-то было.
        - Самое неприятное после химеры - это контролер. Егорыч и Старшой с ним встречались.
        Контролер опасен и сам по себе, но главное в нем, что, как правило, его сопровождает целый отряд. Наверняка с ним будут зомби - бывшие солдаты. Эти будут вести привычный для вас бой, почти как люди, но только убить их попаданием в голову и ли сердце невозможно. Крестным знамением их тоже не испугаешь, Алекс, не старайся, это тебе не кино. Зомби, правда, медлительны, и если они в свите контролера давно, то, значит, разложились как следует. Тогда им много не надо. Просто начиняем зомби свинцом. По этой же причине тела погибших мы заперли в погребок. Контролер может взять их в оборот, и тогда придется сражаться со своими убитыми товарищами. Скажу по своему опыту - крайне неприятная штука.
        Теперь то, что вы еще не видели, - кровосос. Сильный и быстрый, но туповатый. Проблема в том, что может становиться невидимым. Что хочет спросить твой друг, Алекс?
        - Это вроде как хищник, ну тот, который в фильме?
        - Ага. А ты вроде как Шварценеггер.
        - Ну тогда им конец.
        - На этот случай я буду сидеть с тепловизионным прицелом. Если их будет много, Старшой подожжет топливо, которое мы налили в канавку по краю поля. На этом фоне их будет хорошо заметно. Но только в этом случае, иначе огонь привлечет тварей чуть ли не со всей Зоны. Убить кровососа будет тяжело, - он живучий и регенерация у него хорошая, но, если всадить ему пулю в живот, он гарантированно отстанет от вас часов на пять.
        - А как можно убить псевдогиганта?
        - У гиганта, в отличие от химеры, не продублированы все внутренние органы, поэтому теоретически ему можно попасть в мозг. Увы, на практике это невозможно. Чтобы его убить, по-хорошему нужно нашпиговать гиганта свинцом, то есть нанести множественные повреждения. Чтобы было понятно, гигант может пройти метров пятьсот с простреленным сердцем, такие случаи бывали. Поэтому несколькими пулями, особенно если они заряжены обычным армейским боеприпасом, гиганта не по валить.
        - А почему в мозг невозможно?
        - Мозги у него размером с небольшое яблоко. Башка у этого ушлепка, если сбоку смотреть, такой формы, что не поймешь, где глаза, а где нос, привязаться не к чему. А спереди, конечно, если попасть точно между глаз, мозги достать можно. Только скажи мне, Леха, ты сможешь точно прицелиться, если туша в тонну весом летит на тебя как паровоз? Я не смогу, врать не буду.
        - Понятно.
        - Чтобы закончить с псевдогигантом - его привлекает все необычное, прежде всего громкий звук и яркий свет. Так что старайтесь не шуметь, если этот мутант вылезет из лесу. Теперь собаки. Пока они сами по себе, то большой угрозы не представляют, тем более что мин у нас поставлено достаточно. Но вот если ими будет руководить черного цвета пес, он же «чернобыльский», - придется туго. Учтите, эта зверюга умеет, что называется, отводить глаза.
        - Напарник, я не понимаю, как это по-русски.
        - Ну вот смотри. Тебе кажется, что ты целишься в собаку, а на самом деле ствол смотрит в место рядом с ней. Воздействие на мозг, понимаешь, внушение. Тут эффективнее будет картечь на близком расстоянии или, если стреляешь из карабина, серия выстрелов по краям цели. Этот прием называется «стрелять по контуру». Так понятно?
        - Да.
        - Все остальное нам тут или не встретится, как бюреры или снорки, либо просто стреляй в него быстрее, как в излома. Главное - сначала стреляешь, потом думаешь, а то времени не хватит. Стреляешь, короче, как этот… шериф на Диком Западе. Чак Норрис?
        - Клинт Иствуд.
        - Во-во, точняк. Если вопросов нет, то я закончил.
        Старший поднялся на ноги, отряхнув штаны.
        - Теперь кратко расстановка на утро. Условный циферблат - ноль часов сгоревшее дерево, шесть часов - двойной пенек возле леса. Нейл отвечает за крупнокалиберный пулемет, позиция на девять часов, сектор от шести до нуля по часовой стрелке. Дорн - ручной пулемет, сектор от нуля часов до шести тоже по часовой. Егорыч занимает отрытую позицию на шесть часов, я и Напарник - резерв, Наташа - центр, если раненых не будет - сидеть не высовываться. Вопросы есть?
        А вдруг пронесет? Но я, конечно, вслух такой вопрос не задал.
        - Если вопросов нет, то всем, кроме дежурных, - отбой.
        У русских это означает «ложиться спать». Я как первый раз услышал это слово, почему-то решил, что кто-то сейчас будет бить меня по почкам. А вот поди ж ты, всего-навсего «спать пора».
        - Через семь часов, как начнет светать, будем выходить к американцам.
        Сергей Демидов. Брянский СОБР
        Перед рассветом я проснулся как по команде. У меня часто так, если операция или выход, встаю как запрограммированный. Еще час, и будет светать. Натуральный час быка, в прямом и переносном смысле. Сейчас дежурит Напарник, а раз так, то тревожиться не о чем. Вот он стоит ко мне спиной, едва различимый на фоне безлунного неба, наверное, что-то изучает на детекторе.
        - Может, пронесет?
        - Нет.
        - Что-то заметил?
        - Да, посмотри.
        Несколько красных точек роились на краю экрана, смещаясь по часовой стрелке.
        - Хорошие экраны у американцев, чуткие, и радиус действия большой. Только тяжелые и громоздкие, ну и к ПДА не линкуются, поэтому для полевых условий не подходят. Это, кстати, контролер со свитой. Ищет удобное место, чтобы напасть. Пока не понял, что от нас ожидать. Через пятнадцать минут поймет, что мы неплохо защищены отовсюду, и атакует в лоб, где придется.
        - Минут через пять буду поднимать людей.
        - Разумно. Старшой, этот второй американец-то, Дорн, он как бы не герой совсем. Ты зря его на пулемет поставил, если он дрогнет, нам тяжко придется.
        - Я по его поводу подробно с Алексом разговаривал.
        - Леха боец толковый и смелый, тут без вопросов, но второй парень…
        - Так вот, Напарник, я уверен, что второй американец не подведет. Я таких случаев много видел. Кроме того, Нейл сказал, что этот парень отличный стрелок.
        - Ну ладно, тебе виднее.
        - Скажи, Напарник, часто бывает такой улов, как вчера?
        - Что, понравилось?
        - Было интересно.
        - Так везет не всегда, это редкая удача. Я думаю, в зелени наш улов тысяч на двадцать потянет. А вообще хабар зависит от группы. С хорошей группой можно жить припеваючи.
        - Только, Напарник, у нас в группе есть еще люди, и у них тоже есть право на часть добычи.
        - Вот же послал бог правдолюба в напарники. Американцы и так зарплатой не обижены, а остальные… давай выберемся сначала, хорошо?
        - Заметано.
        - Я вот что хотел спросить, Старшой.
        - Валяй.
        - Слушал я краем уха ваши споры с Егерем и так решил, что служба тебя вроде как утомила немного.
        - Не столько служба, сколько дурные приказы, из-за которых гибнут хорошие люди.
        - Так, может, ну ее к черту, а? Давай вместе сталкерить, я Зону знаю, опыт есть, а с тобой не страшно хоть к черту на рога. Прибыль пополам, а не один к четырем или один к трем, как с новичками.
        Старшой. Сталкер, в миру Сергей Демидов
        Вот ведь как бывает. Еще недавно считал сталкеров отребьем, а сейчас всерьез задумался, не стать ли им самому. Теперь понятно, почему люди в Зону уходят, - не за деньгами, не за шмотками, а за свободой. Даже дышится сейчас здесь легче, когда никто над душой не стоит.
        - Выберись отсюда сначала, сталкер. Ладно, готовимся к бою, глядишь, отобьемся.
        - С тобой выберемся, у меня чуйка есть на этот счет.
        - Твоими устами, Напарник, да мед пить…
        - Увидишь. Слушай, Старшой, этот второй американец-то, Дорн, он как бы не герой совсем. Ты в нем точно уверен? Может, зря его на пулемет поставил, если он дрогнет, нам тяжко придется.
        - Я по его поводу подробно с Алексом разговаривал.
        - Леха боец толковый и смелый, тут без вопросов, но второй парень…
        - Так вот, Напарник, я уверен, что второй американец не подведет. Я таких случаев много видел. Кроме того, Нейл сказал, что этот парень отличный стрелок.
        - Ну ладно, тебе виднее.
        - И вот еще, Напарник, насчет добычи мы не договорили. У нас в группе есть еще люди, и у них тоже есть право на свою часть.
        - Вот же послал Бог правдолюба в друзья. Американцы и так зарплатой не обижены, а остальные… давай выберемся сначала, хорошо?
        - Заметано.
        Александр Федоров. Охотинспектор Климовского района
        Эх, маловато картечи осталось. Две небольшие непочатые пачки, это тридцать штук, патронташ, это еще восемнадцать, и в ружье, оно с удлинителем магазина, значит, восемь. Итого полста шесть. Пуль, правда, много, но тут картечь нужна, место у меня между двух пулеметов, если кто прорвется, надо будет обоих пулеметчиков прикрывать. Точно целиться будет некогда. Да, еще вроде Старшой сказал, что пока тварей немного. Небо уже светлеет, еще чуток - и будет полегче. Что же дрожь-то так бьет? От страха? Нет, наверное, оттого, что холодно. Как быстро погода сменилась, только что еще лето стояло, а вот поди ж ты, за день осень наступила, хорошо еще не льет. А нет, вспомнил, тут всегда так, вечная осень, лета нет, зато зимой не холодно. Да ну ее, эту Зону, все тут не по-людски. Быстрее бы началось, а то тянут кота за хвост, сил нет. Надо посмотреть, что кругом творится, у меня же биноклик есть, забыл совсем. Гра-а-амотный приборчик, тут америкосы молодцы, кровопийцы проклятые. Хотя чего я, они же не все кровопийцы, эти-то двое ничего так хлопцы, особенно черный. Так, кнопочку нажать и ждать щелчка. Все, можно
смотреть.
        Правый глаз видит в сером цвете, левый в зеленом. Картинка перед левым глазом хорошая, только, допустим, мы такое видавши, нас этим не удивить. Ночник у меня не хуже. Ну, может, хуже, но чуть-чуть. А вот правым глазом вижу то же самое место, только по-другому. То, что холодное, - черное, то, что белое, - горячее. Какие-то твари крутятся возле леса, вон тепло от них исходит, американская машинка сразу их срисовала. Левым глазом их тоже видно, но только если знать, куда смотреть, а так не заметил бы. Пока их немного, и размера они небольшого. А кто там позади? Что за чертовщина? Вроде фигуры человеческие, только тепловой прибор показывает, что они холодные, а левым глазом, через обычный ночник, их немного видно. В руках у них что-то длинное, никак оружие, ох же ё-мое, Старшой-то их видит? Да они как-никак к нам двигаются, да еще и цепью норовят развернуться. Может, крикнуть, предупредить, или не стоит?
        Тут кто-то из чудищ на мину напоролся, и пулемет под ухом так врезал, что понял я, видят их, супостатов, видят, да еще как. От нежданки я биноклик-то уронил, но ничего, поднял, смотрю, отвяли холодные, а вот теплых тварей добавилось. Много их стало, на кабанов похожи вроде бы, прямо большая дига получается.
        Напарник. Сталкер, в миру Артем Быков
        А вот сзади много красных точек появилось, и мне это сильно не нравится. Это наверняка собаки, а раз их так много, то ведет их чернобыльский пес. Услышал,
*censored*н сын, что тут бой идет, и приперся на горяченькое. Сейчас собирает свою стаю, будет ими минное поле мостить. А вот эта точка, пожалуй, он сам и есть, черная собака своей собственной персоной, держится вдалеке, понапрасну не рискует. Старшой кричит Лехе, чтобы передал второму американцу, что эта свора - его забота. Плохое у меня предчувствие, подведет нас этот Дорн, все через него ляжем. Хорошо хоть светает, ночной бой - это тварям хорошо, они все больше на телепатию полагаются, а нам-то без зрения хреново.
        Кровососов пока нет, но шум стоит такой, что обязательно появятся. Хорошо бы, пока они не приперлись, разделаться с чернобыльским псом.
        Нейл подналег на пулемет, кого-то кромсает.
        - Нейл, направление полдевятого, рубеж семьдесят метров впереди, три гранаты - огонь!
        Это Старшой хочет кого-то там накрыть. Контролера, наверное. По-любому правильно, контролер тварь умная, увидит, что мы огрызаемся, - может отступить.
        Три взрыва один за другим, и тут же с противоположной стороны вываливается собачья свора. Я приникаю к окуляру тепловизора и начинаю «стрельбу по контуру». Что же молчит этот клятый Дорн?
        Алекс Нейл. Морская пехота США, рядовой
        Не нравится, мутанты недоношенные? Ничего, у папочки для вас есть много свинцовых игрушек, подходите, всем хватит. Отступили? То-то же. Пощипали мы монстров, да те еще на мины нарвались, вот хвосты и поджали. Один-ноль в нашу пользу.
        От пулеметной отдачи даже визор на шлеме сбился. Я его поправил, снова осмотрелся и тут вижу, зверушки на краю леса сбиваются в стайку. Так сразу и не поймешь, кто такие, с виду вроде бы неуклюжие, даже нестрашные. Прямо диванные подушки на лапках, жаль, не могу рассмотреть подробнее.
        Хотя и ждал я от них подвоха, но начало атаки прозевал. Ну, а как тут не лопухнуться, если эти увальни как по команде вперед рванули, словно в задницу ужаленные. Я и сообразить не успел, как выдал очередь, только она пошла высоко, зараза. Прицел поправил и в следующий раз врезал как надо. Страшно, я вам скажу, когда эти твари рвутся так вот, не боясь ни пуль, ни мин, ни смерти, крепко их кто-то в оборот взял, по всему видать - контролер на нас нацелился. А что если и живого человека так же, например, меня? Ой, не надо, не надо, даже думать страшно. Пулемет больно бьет в плечо и все время норовит задрать ствол, я едва удерживаю его обеими руками.
        Последняя тварь получила в брюхо пулю из М2, взвизгнула и покатилась по земле. Я прекратил стрельбу и дух, наконец, перевел. Хорошо пахнет мой верный дружок, пулемет то есть, а не то, что вы подумали. Порохом, нагретым металлом, испаряющейся смазкой. Короче, пахнет американской мощью, которая даже этим мутантам не по зубам.
        - Алекс, крикни Дорну, сектор с двух до четырех, атака тварей, предположительно собак. Пусть пластает всех, иначе они мины снесут.
        - Даг!
        - Тут я!
        - Там сейчас на тебя псины попрутся, ты готов?
        - Я о\'кей, Алекс.
        Волнуется Дорн, боится подвести остальных. Я тоже за него боюсь, жалко, что мы не вместе, ему сейчас моя поддержка не помешала бы.
        С поля тянет кровью. Даже кровь у этих монстров пахнет как-то странно. Ничего, нам с моим М2 этот запах тоже нравится. А вот что нам не нравится, так то, что от минного поля мало что осталось. Возле границы леса копошатся какие-то мутанты, видать, опять какую-то пакость готовят.
        Вдруг сзади заработала М16, и тут же еще одна. Даг, дружище, ну что же ты, стреляй! Не оторваться мне сейчас от пулемета, ну никак не могу прийти тебе на помощь.
        Когда, наконец, пулемет Дорна загрохотал, у меня словно гора с плеч свалилась. Я уже чего только не передумал. Даг сначала стрелял длинными очередями, но быстро начал садить короткими, наверное, в себя пришел.
        А вот странно, «мои» мутанты почему-то отступили в глубь леса и затаились.
        Старшой. Сталкер, в миру Сергей Демидов
        Замешкался в самом начале атаки американец - может, испугался, может, еще отчего, он все же ранен, и ранен серьезно. Собаки неожиданно откатываются назад, кроме нескольких, которых добивает Дорн. Первый же отпор их почему-то сильно напугал. Я прекращаю огонь и прыгаю в окоп Напарника.
        - Что с ними? - Артем тоже перестал стрелять, высматривает цель в тепловизорный прицел винтовки.
        - Их хозяин слишком далеко, бережется, вот собаки его и не слушают. Сейчас подойдет ближе, и они снова полезут.
        - Сможешь его снять?
        - Как повезет.
        - На собак не отвлекайся, твоя цель - черный пес, понял?
        - Да. Старшой, американец тормозит.
        - Это не твоя забота. Выполняй свою задачу.
        - Есть, господин начальник.
        Теперь в другой сектор. Минное поле прорвано более чем наполовину, но контролер отчего-то прервал штурм. Я даже догадываюсь отчего. Не хочет зазря рисковать своей свитой, услышал, что рядом лезут собаки, вот и рассчитывает на халяву пройти по их следам. На детекторе я вижу, как стайка красных точек неторопливо смещается по часовой стрелке в противоположный сектор, туда, где к нам пытаются прорваться собаки.
        Бегу к Нейлу.
        - Алекс, относим пулемет в соседнее гнездо, твой сектор теперь с трех до восьми. Когда Дорн остановит огонь - крикни ему, что теперь он держит промежуток с одиннадцати до трех. Понял?
        - Yes, sir!
        Значит, понял. Пулемет тяжелый, зараза, поддается с трудом, хорошо, Леха парень крепкий. Морпех тяжело дышит, но мы уже притащили сам пулемет, и сейчас будем ставить его на станину. Собаки все еще не атакуют. Суставы жалобно хрустят, луч фонарика пляшет в руках у Нейла, и наконец металлический щелчок говорит о том, что пулемет собран. Дальше морпех справится один.
        Снова длинная пулеметная очередь сбоку и тут же разрывы мин. Быстро перепрыгиваю через борт окопа и бегу к Напарнику. Надо поддержать американца огнем, иначе собаки прорвутся. Я уже примирился с мыслью, что наше минное поле сейчас вскроют. Значит, вся надежда на ручное оружие.
        Наступили утренние сумерки, и уже можно видеть, как прут из лесу темные тени. На бегу выбираю место, где их особенно много, и с ходу бросаю туда гранату.
        Напарник. Сталкер, в миру Артем Быков
        Ну, еще чуть-чуть. В инфравизор видно, как в лесу мелькает далекая белая тень. Остальные все здесь, на поле. Сверяюсь с детектором. Все сходится, это чернобыльский пес, больше там никого нет. Только бы не засек мои мысли. Не думать о нем, лучше помечтать о чем-то постороннем. Вот продадим джокера, и поеду отсюда на теплое море. Никогда не был. Собачка, ты знаешь, что такое теплое море, а? Яркое солнце, белый песочек и волны. Никогда не видел, вот и посмотрю. Так вот набегают себе волны на берег, белые барашки ласково щекочут ноги, солнышко ласково греет кожу. Хочешь на море, песик? Вот молодец, умница, давай сюда, ой, о чем это я? Солнце, конечно, солнце, дружба, мир и любовь. Вокруг выстрелы, крики и визг раненых тварей. Глухо ухает раз за разом ружье егеря, значит, прорвались-таки вплотную. А вот и белый силуэт робко выплывает, показывая свой полный профиль, ну, теперь, *censored*н сын, держись.
        Долго сдерживаемое напряжение прорывается наружу, и я моментально выпускаю полмагазина патронов с рассеченной начетверо головной частью. Красная точка на детекторе стремительно уходит вправо, постепенно замедляя свой ход, пока не останавливается далеко в стороне. Попал, твою мать, я в него попал!
        Перед нами хаотично мечутся тени, лишенные направляющей воли. Добить, добить гадов! Ловлю в прицел инфравизора все, что мечется на поляне, и быстро опорожняю магазин.
        Александр Федоров. Охотинспектор Климовского района
        Ружье бьет в плечо, и я вижу, как освещенная фонарем рожа бельмастой собаки взрывается кровавыми брызгами. Ах ты, дьявольское отродье, шелестишь травой справа, где же ты, тварь? Получи на звук, и еще раз, ага, визжишь, *censored*! Шарю лучом фонаря кругом и вижу, как две собаки обходят меня слева, на пулемет нацелились, гады. С поводочкой, с выносом на полкорпуса, на! Следующая, на! Лежат, чудища долбаные, с полным картечи пузом, поди, не побегаешь. Патроны, быстрее, говно этот патронташ, выкину его на хрен, патрон сначала не засунешь, потом не вытащишь. Хватаю патроны прямо из пачки, так быстрее. Клац, клац, весело прыгают они в магазин, ну кто тут еще? Только бы фонарь не оторвался от ружья, да нет, вроде держится.
        Светает, еще минут пятнадцать, и будет видно без подсветки. Опять шорох, только сейчас слева. Свечу туда и вижу клыки размером с палец, близко подобрался гад, да он же прыгает! Выстрелы бьют в уши, я палю вперед, уже не целясь. Вроде жив. Что же так тихо кругом, неужели отстрелялись?
        - Напарник? - Старшой первый подает голос.
        - Тут я.
        - Егорыч это, Старшой, я живой.
        Что-то по-своему лопочет негр. Ему отвечает второй американец. Значит, все целы.
        - Дорн делает извинение. Он сделал паузу, потому что повязка мешает, - издалека доносится голос негра.
        - Скажи ему, что все нормально. Напарник, переходишь на сектор с восьми до одиннадцати, как понял?
        - Принял.
        Где же этот хитрый кобелина, что ко мне так тихо подполз? Вот он, тут валяется, без башки, а все остальное цело. Фу ты пакость какая, ну и видон! Шкура драная, вся в язвах и коросте. Шерсть свалялась, какими-то сосульками висит. По весне у нас энцефалитные лисы попадаются, которых клещи до смерти заедают, так и те краше выглядят. Ладно, пока тихо, надо зарядиться, подготовить патроны и проверить фонарь.
        Напарник. Сталкер, в миру Артем Быков
        Контролер все еще медлил, хотя давно уже вывел своих на самую неудобную для нас позицию.
        - Напарник, что думаешь? Кого-то он ждет, иначе бы напал.
        - Возможно. Он захватил несколько собак из большой стаи. Может, переваривает.
        - Молодец ты, хорошо пса уложил.
        - Старался. Я вот думаю, откуда у контролера столько зомби в свите?
        - И что, какие идеи?
        - Скорее всего, с упавшего вертолета.
        - Вот дерьмо.
        - Они не люди, хотя еще похожи.
        - Я знаю, только хреново это - стрелять по своим.
        - Они уже не свои, Старшой. Поскольку зомби свежие, разваливаться на части от одной пули явно не будут. Ну и человеческие рефлексы в них еще сильны, то есть зомби будут помнить все то, что умели эти люди при жизни. Может быть, не все, конечно, но многое.
        - Чем дальше в лес, тем толще партизаны. Смотри внимательнее, на твоем секторе сейчас меньше всего стрелков. Пока что пришлю тебе в помощь Егорыча. Ну а для контролера у меня есть сюрприз.
        - Какой, если не секрет?
        - Десять мин я отложил в резерв.
        - Предусмотрительный ты. Я вот не догадался бы.
        - Повоюешь с мое, тоже научишься. Все, бывай.
        Контролер, как назло, занял позицию на краю болота, так что, даже если окончательно рассветет, выйти нам по намеченному пути будет тяжело. Поэтому в любом случае нужно, чтобы он сместился, так что уж лучше пусть атакует. Ну вот, вижу какое-то шевеление в моем секторе, мутанты, судя по всему, движутся к краю леса.
        Слева в окоп спрыгнул егерь. В руках у него американская винтовка, с которой недавно отстреливался Старшой, ружье за спиной.
        - А Старшой чем воевать будет?
        - Сказал по старинке, тигром с фонариком, все равно говорит, скоро светло станет.
        - Сейчас могут мутанты полезть, готовься, на всякий случай.
        - А кто хоть там?
        Я вздохнул и немного помедлил с ответом.
        - Похоже, кровососы. Семейка.
        Алекс Нейл. Морская пехота США, рядовой
        Раньше я думал, что в армии хорошо, потому что за тебя все решили, так что тебе остается только исполнять приказы. А теперь вот понял, что это только в мирное время приятно, а когда над тобой пули свистят и съесть тебя все время пытаются, то как-то хочется все-таки знать, что же происходит. Откуда, например, тут пули взялись? Кто тут по нам пострелял было и скрылся? Старший вон мечется как угорелый, сектора меняет, даже не спросишь, что к чему.
        Вот и сейчас спрыгнул ко мне в окоп, сунул в руки М16 и отправил на изначальную позицию. Сам тут, говорит, с пулеметом управлюсь. Хотел я ему вопрос задать, а он только рукой машет, быстрее беги. Ну, бегу я, бегу, куда деваться!
        Рядом на позиции Напарник с егерем.
        - Чего ждем?
        - Кровососы.
        Ух ты, этого чуда еще не видали. Это которые хищники? Ну, то есть которые невидимые? Ладно, посмотрим, какого цвета у вас кровь, погань. Просидели мы так минут десять, а может, и больше, потому как небо розоветь уже стало. Когда в напряжении чего-нибудь ждешь, время быстро летит, я давно заметил. Тут смотрю, Напарник рукой машет в лес, я к прицелу тут же и приник. Вижу, идут, только белые контуры быстро мечутся, да так, что из прицела все время выпрыгивают. Взглянул я в прибор и похолодел - точно ведь, невидимки, глазом не видно, только инфравизор их и сечет. Сбоку уже стрельба началась, а я все никак не могу приспособиться. Кого-то все время ловлю в прицел, стреляю, но чувствую, мажу, потому как резвые они, что твой кенгуру. Напарник с егерем, наверное, не лучше меня попадают, поэтому слышу, как сталкер орет Старшему, зажигай, мол. И мне тут же кричит - снимай прицел. Я и без него уже сообразил, что не выходит с инфравизором ничего, угол зрения маловат. Тут и заполыхало под лесом, языки пламени чуть ли не до крон деревьев достают. Стало, наконец, видно, что вроде кое-где воздух словно струится,
прямо как во втором «Хищнике», там, где в самом начале хищник на фоне неба. Это, кстати, мой любимый фильм. Это потому, что Шварценеггер белый, а во втором фильме главный герой Дэнни Гловер - наш, черный. Я не расист, вы не подумайте, просто нравится мне Дэнни, и все.
        Ну вот, струится эта хрень уже намного ближе, и тут я понимаю, что, если прямо сейчас их не завалить, хрен мы отсюда уйдем. Я уже по открытому прицелу нацелился - и от души очередь в одного хищника, а потом в следующего. Попал или нет, не знаю, но оба вроде бы исчезли. Егерь из ружья рядом садит и хорошо садит, рядом две твари уже валяются. Скажу вам честно, зауважал я гладкий ствол после этой ночи, раньше-то и за оружие его не считал. Для ближнего боя - самое то.
        Перевел дух, значит, по сторонам смотрю, вроде нигде воздух уже не мельтешит, но я палец на спуске держу, готовлюсь, на всякий случай. И тут сзади оба пулемета заговорили одновременно, а им в ответ из лесу тоже кто-то стреляет. Я только на секунду отвлекся, обернулся, посмотреть, как там чего, как слышу - сбоку веточка хрусть. Голову, значит, поворачиваю, да так и обмер. Хитрая гадина ко мне на четвереньках подобралась, я ее и не заметил. Мутант уж е видимым стал, перед прыжком, наверное, у них так заведено, изготовился, тут-то я его и разглядел. Мать честная! Скажу я вам, все эти голливудские режиссеры - сосунки. Гаже и страшнее дряни, чем этот кровосос, ни в каком фильме не встретишь. Руки длиннющие, коростой какой-то покрыты, а на кистях когти, как у Фредди Крюггера. Туловище короткое, в язвах, а ноги как у кенгуру, мощные, толстые. Ну и, конечно, главное - башка.
«Пираты Карибского моря» смотрели, Деви Джонса помните? А, да что там сравнивать, пустое. Башка у него, короче, широкая, вместо рта склизкие щупальца извиваются, как у кальмара, только вместо присосок крючки. И пахнет от него… Говорят, мускусом. А по мне так не мускусом, а смертью от него пахнет. Самой что ни на есть концентрированной.
        Я это долго рассказываю, а тогда, как только увидел эту роскошь, так сразу весь магазин в него и высадил. Он как раз к прыжку готовился, от этого все пули в лоб и в грудь ему пошли. Кровосос уже шлепнулся на землю, уже и боек у меня уже вхолостую щелкнул, а я все давлю на спуск и ору чего-то, вроде «жри, мать твою, получай!». Тут только заметил, что у ребят не все ладно. На егере собака висит, тот даже не кричит, а хрипит как-то нехорошо, а сталкер ножом ее рубит, винтовка в стороне лежит, видать, товарища задеть боится.
        Александр Федоров. Охотинспектор Климовского района
        Промахнулся я только один раз. Но этого раза мне хватило с головой. Бельмастая дрянь прыгнула и вцепилась в руку чуть повыше локтя. Меня как обухом ударили, вижу, как мое мясо наружу выворачивается, а сделать ничего не могу. Как будто со стороны смотрю на чью-то руку, вижу, как распоротый рукав слезает, как кровища по клыкам собачьим течет, заливает ей нос. И вот что странно, боли почти не чувствую, даже подумать успел, а как же она дышать будет, если кровь моя, значит, ей ноздри зальет. Только успел так покумекать, как болью меня и скрутило. Будто свинец расплавленный в локоть залили, и все, ничего больше в мире нет, ни леса, ни чудищ, только одна рука и осталась. А потом свет померк, отключился я, наверное.
        Кричал я, по всему видать, здорово, потому как когда в себя пришел, то только хрипеть и мог, горло сорвал. Рука горит, но болит поменьше, отпускает понемногу. Это я потом понял, что кто-то укол мне сделал, а кто тут рядом, даже понять не могу, перед глазами все плывет.
        Тут слышу, в окоп прыгают. Руку мою, чувствую, поднимают, и опять жгучая боль по мозгам как даст, перед глазами только молнии засверкали. Не знаю уже, сколько времени прошло, мне показалось - минут пятнадцать, не меньше, но опять чуток отпустило. И вот я, значит, слышу:
        - Папочка, миленький, потерпи немного, сейчас все пройдет, еще немножечко, все хорошо будет, рану перебинтую, отпустит, вот увидишь. Это дочка моя здесь, моя младшенькая. Она все еще чего-то лопочет, вроде успокаивает меня, а мне хоть и больно, так что невтерпеж, а вот на душе сразу тепло стало. Я посмотрел, что она делает, но сразу глаза отвел, ну не могу никак на свое мясо распластованное смотреть. Заметил только, что Наташка руку мою держит твердо, а у самой пальцы хоть и трясутся, но двигаются уверенно. Доченька, доченька, когда же ты так выросла, молодчина моя!
        Напарник. Сталкер, в миру Артем Быков
        Сильно егеря пес подрал, но жить будет. Если отобьемся, конечно. Наташка молодец, справится одна, а нам с Нейлом нужно к пулеметам. Там сейчас горячо, а судя по автоматным очередям, зомби из шлейфа контролера пошли в атаку.
        В предрассветных лучах отчетливо видны тени, перебегающие от укрытия к укрытию и прикрывающие друг друга огнем. Грамотно идут, не повезло нам с противником. Надо же было этому контролеру найти профессиональных солдат на нашу голову! Инфравизор тут не поможет, зомби не излучают тепла, и я отбрасываю М16, взамен хватая родной АКМ. Делаю пару очередей и слышу, как рядом шлепают по земле пули. Ничего себе зомби, не все живые так умеют. Я быстро меняю положение и на этот раз целюсь тщательнее. Краем глаза вижу, как Нейл прыгает к пулемету, и сразу же оттуда выскакивает Старшой. Он перекатывается куда-то вправо, в противоположную сторону, и замирает.
        В воздух взлетает осветительная ракета, и на несколько секунд зомби видны как на ладони. Как по команде пулеметы захлебываются очередями, я тоже стреляю, чувствуя, что мои выстрелы находят цель. Слышно, как крупнокалиберные пули с чавканьем входят в тело одного из зомби, и в тот же момент срабатывает мина. Свист над головой вжимает меня в землю, и я задом отползаю в безопасное место. Старшой стреляет из подствольника, меняя положение после каждого выстрела. Дальний правый пулемет, за которым лежит раненый американец, внезапно замолкает, и тут же с его стороны слышатся выстрелы из М16. Значит, кончились патроны. Это очень плохо. Старшой что-то кричит, и Дорн тоже начинает садить из подствольника. Интересно, как американец понял, что от него хотят? Хотя, когда приспичит, и по-китайски начнешь понимать. Внезапно стрельба смолкает. Бросаю взгляд на детектор и с облегчением вижу, что контролер отступает в лес, постепенно забирая вправо.
        Старшой кричит Лехе, чтобы тот помог второму американцу перебраться в центральный окоп, раз уж у того все равно закончились патроны. А я с облегчением переворачиваюсь на спину и смотрю в небо. Совсем рассвело, минут через двадцать нужно будет валить отсюда. Где-то тут в кармане были сигареты. Ох, а я же сам себе обещал бросить курить. Ну, хорошо, вот сейчас покурю и точно брошу. Честно-пречестно. А, к черту, все равно сигарет нету, одна мелкая крошка, не сообразил перед боем выложить из кармана. Вдруг утреннюю тишину разрезает крик ужаса, и я рывком вскакиваю на ноги.
        Алекс Нейл. Морская пехота США, рядовой
        Примерно на полпути до Дагова окопа я услышал, что кто-то зовет на помощь и Старший кричит: «Нейл, назад!» Я обернулся посмотреть, и тут же со всех ног бросился к пулемету, отчаянно понимая, что все равно не успею. Огромное чудище, неуклюже прыгая с ноги на ногу, вывалилось из леса и стало озираться, словно выбирая цель. А что ему выбирать - там, кроме русской девушки и ее раненого отца, никого нет. Хуже всего, что эти двое сидят как раз посередине между моим пулеметом и гигантом, так что, даже добеги я до него вовремя, непонятно, а как мне стрелять? Старший с Напарником отчаянно бегут мне наперерез, смещаясь с линии огня, но что они сделают со своими пукалками против такого чудища?
        И вдруг за спиной раздался крик не крик, а какой-то рев. Я даже грешным делом подумал, что в довершение всех бед еще кто-то из мутантов пожаловал на огонек, и оглянулся на бегу. Дорн стоял во весь рост, тяжело опираясь на раненую ногу, и кричал так, что в ушах закладывало. Я, когда маленький был, однажды слышал, как человек так кричал. Это была мама, когда мы с братом… ну, неважно, короче, это была наша ма. Я сначала не понял, чего хочет Дорн, но когда тот подствольным фонарем начал сигналить мутанту прямо в рожу, то догадался, что Даг отвлекает чудище на себя. Тут я совсем остановился, потому как Дагов пулемет у моего пулемета стоял в мертвой зоне. Старший нас потому так и поставил, чтобы мы в два ствола простреливали все пространство между лесом и болотом. Все, что у меня сейчас есть, чтобы помочь Дагу, - это М16. Для гиганта это совсем немного. Может, Старший поможет, если успеет на огневую позицию.
        Монстр развернулся, взревел и, неуклюже взмахнув рахитичными руками, ринулся прямо на Дага. И тут я понял, что Старший тоже не успеет, а значит, жить Дорну осталось секунд восемь-десять, не больше.
        Даг опустился на здоровую ногу и поднял М16, опершись локтем на другое колено, перемотанное перепачканными землей бинтами. В свете наступившего утра было видно, что на передней ноге, чуть выше линии сгиба, проступает продолговатое кровавое пятно. Дорн уперся локтем в колено и не торопясь, как мне показалось, поднял винтовку. Три одиночных выстрела прозвучали один за другим, потом Дорн слегка поправил оружие и выстрелил еще раз.
        Вдруг гигант, несшийся как ядро из пушки, начал оседать на ходу. Ноги его заплелись, и, как подкошенное дерево, он хлопнулся на мокрую от росы землю. Мутант проехал по инерции еще метра три и остановился, застыв бесформенной кучей.
        В полной тишине Даг, скривившись от боли, медленно перекатился на бок и сел, протянув вперед раненую ногу.
        Напарник. Сталкер, в миру Артем Быков
        Я поднял стволом автомата голову псевдогиганта. Не меньше двух пуль попали точно в мозг, третья, скорее всего, прошла рядом, и еще одна легла в стороне, раздробив скулу. Это лучший выстрел, совершенный в боевых условиях, который я когда-нибудь видел и, наверное, еще увижу в своей жизни. Тут и не знаешь даже, что сказать.
        Все мы собрались возле американца, наперебой выражая ему свое восхищение. Даже егерь пришел, неловко поддерживая раненую руку здоровой.
        Старшой сидел на корточках, чтобы удобнее было смотреть сидящему на земле американцу в лицо, и держал его ладонь в своей руке, слегка потряхивая.
        - Он молодец, Леха, переведи ему, Даг настоящий боец, для меня было честью сражаться рядом с ним.
        Американец что-то ответил, застенчиво улыбаясь. Так он выглядит намного симпатичнее, чем тогда, когда я первый раз с ним встретился. Я почувствовал потребность сказать морпеху что-нибудь хорошее.
        - Ну ты и крикнул, Даг, я, честно говоря, подумал, что еще один гигант из лесу прется, так что перепугался будь здоров.
        Мы рассмеялись, пока Нейл переводил сказанное.
        Американец ответил, и Нейл перевел:
        - Он говорит, что тоже испугался.
        - Ну, а как я обос… гм… очканул, так это точно никому не рассказать, - вмешался в разговор Егерь. - Думал, все, приплыли.
        Наташа стояла рядом с отцом и робко глядела на Дага. В руках она держала нож и упаковку чистых бинтов, намереваясь, видимо, сменить пропитавшуюся грязью и кровью повязку Дорна. Она одна пока еще не проронила ни слова.
        Дорн, сидевший на земле, поднял голову и что-то сказал, обращаясь к Нейлу.
        - Даг говорит, что испугался больше всех, - пояснил Нейл.
        - Да ладно, перестань, видел я, как ты испугался, три пули всадил ему точно в мозг. Не представляю, кто из моих знакомых смог бы так. Ты парень что надо, держи пять.
        Даг улыбнулся, пожимая мне руку, и отчего-то перевел взгляд на Наташу. Он тихо, но четко и ясно выговаривая слова, произнес короткую фразу, как будто обращаясь к девушке.
        Странное дело, но все мы замолчали, почувствовав, что сейчас американец сказал что-то очень важное. Нейл что-то недоуменно спросил Дага по-своему, и тот кивнул.
        - Даг просит перевести. Он говорит, что был сильно напуган, потому что боялся не за себя. Он боялся за нее.
        Дзинь! Нож, который держала Наташа, выпал у нее из рук и ударился обо что-то металлическое на дне окопа. Наташа и Даг смотрели друг на друга не отрываясь. Потом девушка сделала шаг навстречу и опустилась на колени, отчего их глаза оказались напротив друг друга. Тогда она нежно взяла лицо американца в свои ладони и поцеловала его в губы.
        Старшой скорчил страшное лицо и погрозил егерю кулаком. По-моему, самое время, потому что тот был уже давно не в восторге от происходящего и даже покраснел от желания вмешаться.
        - Нейл, Напарник, бегом на позицию, собирайте все боеприпасы, что еще остались, потом за носилками. Егорыч, идем к Хаммеру, найдем тебе оружие для одной руки. Давай, давай, не стой как пень. Через пятнадцать минут готовность к выходу. - Старшой аккуратно, но требовательно взял упирающегося Егеря под руку и повел его в сторону. Ну а нас с Нейлом два раза просить не надо, не тупые, понимаем, что боеприпасы, конечно, вещь нужная, но гораздо важнее, чтобы эти двое остались одни хотя бы на те пятнадцать минут, которые остались нам до выхода.
        Алекс Нейл. Морская пехота США, рядовой
        Сначала мы шли быстро, потому что были еще силы, да и Дага несли мы со Старшим. Напарник прокладывал путь, обходя нечасто встречавшиеся аномалии, остальные шли за ним. Но потом, через пару километров, когда стало ясно, что контролер идет по следу, Старшего сменил Напарник, и мы замедлились. Плечи к этому моменту основательно ныли, как будто кто-то забил в них по гвоздю, ноги отяжелели и промокли.
        Старшой отстал от группы, так что вскоре мы услышали автоматные очереди позади. Никто ни о чем не говорил, но и так было понятно, что все очень надеются, что со Старшим все в порядке. Мы с Напарником припустили из последних сил, но тому все равно время от времени приходилось притормаживать, чтобы не вляпаться в очередную задницу. Наташа шла рядом с носилками, мешаясь под ногами. Отчего-то ни у кого из нас не было желания прогонять ее, и мы шли, шли и шли.
        Вскоре Старший догнал нас и сменил Напарника. К этому времени я устал так, что потерял счет времени и расстоянию. Минут через десять за нашими спинами раздался взрыв. Мы остановились на минуту, чтобы перевести дыхание. Пальцы на руках одеревенели и, казалось, уже никогда не разогнутся. Едва шевеля непослушными руками, я обмотал ремнями кисти и перекинул петли через ручки носилок. Старший снова сменился, чтобы поставить растяжки на пути преследователей. На этот раз взрыв прогремел намного позже. Старший скомандовал пятиминутный привал.
        - Замедлились, гады. Боятся растяжек, жалко только гранат осталось две.
        Как в тумане прозвучал чей-то вопрос:
        - Что будем делать, когда они совсем кончатся?
        - Молиться.
        Старший повозился с какой-то хреновиной, и в воздух неожиданно взлетела сигнальная ракета. Я уже вымотался настолько, что утратил способность удивляться и плохо понимал, зачем это все нужно. Команда «вперед», и снова спина впереди идущего человека работает лопатками - вверх, вниз, вверх, вниз. Интересно, кто это, тот, кто идет впереди? Старший или Напарник? Мне уже все равно. Сзади взрыв и очереди из автоматов. Значит, впереди Напарник, Старший, скорее всего, опять отстал, чтобы задержать контролера и выиграть лишних минут двадцать.
        - Осталось меньше половины пути, - донесся как бы издалека знакомый голос русского, - надо нажать.
        Странно, сзади очереди, кто же там стреляет? Ага, ясно, хитрый русский обманул преследователей, и те, опасаясь попасть в засаду, ведут бой с воображаемым противником. А чего бояться трупам? Хотя нет, контролер совсем не труп, вот он и боится. Наверху опять звенит какая-то ракета. Наверное, наша, только я уже не могу думать ни о чем, кроме этого выматывающего марша и хлюпающей под ногами жижи. Постепенно все мысли вытесняются одной - скорее бы это все кончилось. Звучит какая-то команда, я с удивлением понимаю, что мы остановились, и падаю на четвереньки. Вокруг небольшой, относительно сухой холм, поросший травой. Старшой смотрит на детектор, понятно, что его беспокоит контролер. Тот почти догнал нас, так что остается только принять бой. Бой так бой, что угодно, только не вперед. Сознание проясняется, и я понимаю, что преследователи отчего-то не торопятся сделать последний бросок. Мы ждем, вглядываясь в парящую влагой поверхность болота.
        Впереди, в том направлении, куда мы двигались, появляются красные точки. Их очень много, поэтому, наверное, контролер остановился. Если это новые мутанты, то они сметут нас, даже не заметив. Но вот, наконец, среди деревьев мелькает человек, одетый в песчаный камуфляж, за ним еще несколько. Я понимаю, что все закончилось, и на этот раз закончилось хорошо. На их плечах нашивки, которые мы с Дагом не спутаем ни с чем. Это наши.
        Напарник. Сталкер, в миру Артем Быков
        Как назло, Батя не курит. Говорит, недавно бросил. Собрались одни спортсмены, понимаешь. У егеря тоже курево закончилось, я спрашивал. Зря я выкинул табачную труху. Можно было бы сварганить самокрутку. У американцев стрельнуть, что ли? Надо будет у Бати спросить, у кого из морпехов есть сигареты.
        А вот идет Батя. Сейчас я у него спрошу что-нибудь вроде «ну что, сэнсэй, и куда ты меня втравил?». Не в порядке наезда, конечно, а так, для порядку. Я сейчас такой добрый, что даже Лома готов расцеловать, если он, гнида, появится.
        - Здравствуй, Сергей.
        Старшой удивленно поднялся на ноги и, помешкав, протянул Бате руку:
        - Здравствуйте, Евгений Иванович. Вы тут какими судьбами?
        - Я то же самое хотел спросить у тебя. Здесь, кстати, можешь называть меня Батей.
        Старшой чуть помедлил и отчего-то посмотрел на меня, словно не зная, что сказать. Не спеша он поднял взгляд на Батю и произнес, выговаривая каждое слово:
        - Я - Старшой, сталкер Зоны.
        - Ого. Отчего же я тебя раньше не знал? Давно сталкеришь?
        - Сегодня с утра.
        Батя замолчал, задумчиво глядя на Старшого и переваривая полученный ответ.
        - Бритва, извини, я с тобой не поздоровался.
        - Батя, ты даже не догоняешь, как я рад тебя видеть.
        - Взаимно, сталкер.
        - Только не зови меня больше Бритвой, хорошо?
        - Сегодня что, день сюрпризов? А как тебя звать?
        - Меня зовут Напарник.
        - Ну и дела. Напарник. Твой, что ли, Сергей? - Батя опустился рядом, предварительно убедившись, что под задницей будет сухо. - А ну рассказывайте, други мои.
        Я не стал перебивать Старшого, тем более что тот по-военному четко и ясно описал все, что происходило с нами последних два дня. Два дня… неужели еще позавчера я спал в теплой постели и думать не думал о том, что меня ждет? Кажется, что прошла целая вечность.
        Батя прервал его только раз, когда Старшой упомянул про последнюю мою находку и попросил ее показать.
        - Надо же. Джокер. Третий раз в жизни держу его в руках. Везучие вы, ребята. Хорошо, а как вы отбились ночью?
        Когда Старшой закончил, Батя некоторое время помолчал, обдумывая услышанное.
        - Анабасис у вас получился, будь здоров.
        - Ты чего ругаешься, Батя?
        - Я не ругаюсь. Скорее наоборот. Сергей тебе потом объяснит. Значит, теперь вдвоем собираетесь в Зону?
        - Походу, так, Батя.
        - Когда вдруг надумаете в рейд идти, дайте знать, глядишь, и я к вам присоединюсь.
        - С чего бы это вдруг? Ты же один бродить любишь?
        - С хорошими людьми почему не сходить, Бри… Напарник? Кстати, Лом ваш не такой уж и гнида оказался. Он таки рассказал, что вы к нам пробиваетесь, вот с утра как стало слышно, что где-то бой идет, так морпехи вам на выручку и пошли.
        - Надо же. Никогда бы не подумал.
        - Да, Напарник, в каждом человеке есть что-то хорошее, учти это. Ладно, ребятки, мне к главному американцу нужно, вон он мне руками семафорит.
        Я подождал, пока Батя отойдет подальше, и повернулся к Сергею:
        - Серег, а откуда ты его знаешь?
        - Тема, скажи, мы с тобой напарники?
        - Конечно, Старшой, что за вопрос.
        - Он у меня был преподом в институте.
        - В ментовском?
        - Нет, в литературном.
        - Ты чё нормально ответить не можешь?
        - Я нормально тебе ответил.
        - Я тебя спросил, где ты его встретил, а ты глумишься. Я тебе что-то плохое сделал?
        - Ничего я не глумлюсь.
        - А про литературный институт это что?
        - Это правда.
        - Ты что, шутишь?
        - Нет, я же сказал тебе. После армии я там несколько лет дурака валял.
        Я посмотрел на Серегу и, что называется, прикусил себе язык. У меня много чего было сказать про курсы макраме, балетный кружок и вышивание крестиком, но я вовремя понял, что сейчас лучше помолчать.
        - Старшой, у меня тогда встречная просьба.
        - Для тебя, Напарник, любой каприз.
        - Прежде чем в Зону лезть, мне нужно на Большой земле кое-что закончить. Поможешь?
        - Надеюсь, ты не надумал кого-то завалить?
        - Да нет, просто мне нужно найти свою семью.
        - Дело хорошее, так что не вопрос.
        - Какие-то сложности будут, понимаешь… ну, в общем, ты сам все увидишь и поймешь. Вот артефакты сдадим и отправимся. Денег у нас сейчас хватит надолго, да и много времени не займет. А потом опять в Зону.
        - Я как пионер.
        - То есть?
        - Это значит всегда готов, дядя. Эх ты, темнота. Про пионеров никогда не слышал?
        Алекс Нейл. Морская пехота США, рядовой
        Как вы думаете, кого я увидел, когда наконец вырвался из расположения полка и зашел навестить друга? Правильно думаете. Русская девушка резко выпрямилась при моем появлении и спрятала руки за спину.
        - Мне уже нужно идти, - произнесла она, забавно коверкая английские слова, - поправляйся, Даг.
        - Поправляйся, Даг, - старательно копируя ее акцент, сказал я, когда она вышла.
        - В нос хочешь? - беззлобно спросил Дорн.
        - Умолкаю, умолкаю. Я к тебе по делу, кстати.
        - Какие могут быть дела для больного солдата?
        - Даг, к нам прилетел твой отец и, скорее всего, сейчас идет сюда.
        - О, черт.
        Шутливое настроение слетело с моего друга, он даже попытался сесть, но только скривился от боли.
        - Алекс, я хочу попросить тебя кое о чем.
        - Только давай резче, а то какая-то суета возле входа, не иначе твой старик приехал.
        - Если отец войдет сюда, останься со мной хотя бы минут на пять.
        - Уверен?
        - Мне нужен кто-то рядом, иначе один на один с отцом я… ну ты понимаешь… я всю жизнь ему подчинялся, и я боюсь…
        - Ты должен сказать ему что-то важное.
        - Точно.
        - О\'кей.
        - Слышь, Даг, пока твой отец идет, скажи мне одну вещь. Там, в «Хаммере», когда я тебя вез, ты сказал, что невзлюбил меня окончательно.
        - Алекс, это в прошлом.
        - Да понятное дело, в прошлом, я не про это. Почему ты меня первоначально-то на дух не переносил?
        - Я говорил тебе, что я тебе завидовал.
        - Перестань, я серьезно.
        - И я серьезно. Завидуешь другому человеку, если у него есть то, чего нет у тебя.
        - И что такого у меня было?
        - Помнишь, как мы познакомились?
        - Еще бы.
        Когда я прибыл в подразделение и встретил Дорна, он представился: «Дорн, призер турнира „Золотая перчатка“ Аризоны в первом тяжелом весе». Мне такое представление не понравилось, и я ему тут же выдал ответ: «Нейл, чемпион Браунсвилла по выбитым зубам». Стоит ли говорить, что вскоре мы с Дагом увлеченно били друг другу морды. Вес у нас был примерно равный, так что я тут был без претензий. Надо отдать должное Дорну, навалял он мне изрядно, прежде чем я понял, что обмениваться с ним ударами стоя на ногах - дело абсолютно тухлое. Я сменил тактику, и хоть пропустил еще пару увесистых плюх, но Даг все же оказался на полу, а я - сидящим на нем, после чего с удовольствием постарался вернуть полученное. Хорошо еще, нас разняли, а дело замяли.
        - Я ведь тогда думал что? С моей подготовкой сейчас поставлю тебя на место, что называется, на раз. А ты столько ударов схватил и не остановился. Я бил и думал:
«Этот парень когда-нибудь угомонится или нет?» А потом уже, после драки как следует подумал и понял, что я бы на твоем месте так не смог. Вот и начал тебе завидовать.
        - Ну сейчас-то ты понимаешь, что сможешь и не такое?
        - Да, Алекс, сейчас я понимаю. Ты даже не представляешь себе, как я счастлив от этого. Одно только плохо, что ребята погибли.
        - Мы сделали все, что смогли.
        - Я знаю, но все равно жалко. Посмотри, отец еще не идет?
        - Пока не видно. Слушай, а я вот тут думал, вот мы все спорили с тобой, хорошо или плохо, что русские по пси-аномалии шатаются?
        - Ну да, зачем нам нужно, чтобы военные секреты к красным уплывали?
        - К красным?
        - Ну к русским то есть. Я по привычке, извини.
        - Конечно, нам это не надо. Пусть лучше наши яйцеголовые на них лапу накладывают, но вот знаешь, что я подумал?
        - Чего?
        - А это справедливо?
        - Я тебя не понимаю.
        - Ну вот почему самое лучшее из Зоны должно быть наше?
        - Ну ты и спросил.
        - А ты ответь.
        - Да потому что мы Америка, Алекс.
        - Я понимаю, но вот что сами русские об этом думают?
        - А почему меня должно это волновать?
        - Ну вот представь себя на их месте, что бы ты делал.
        Дорн неловко поежился под больничной простыней.
        - Да хрен его знает. В Америку эмигрировал бы, вот что бы я делал.
        - Ну тогда представь, что про это думает Старший. Или отец Натали?
        - Не знаю.
        - Дорн замолчал. - Чего-то и представлять не охота. А знаешь что?
        - А?
        - Недели две назад я просто посмеялся бы, а сейчас не знаю, что и сказать. Жизнь, она, оказывается, сложнее, чем казалось.
        - Я вот тоже так думаю.
        Дорн вздохнул и посмотрел в окно. Он изменился за последнее время. Да все мы изменились. Только наши ребята остались прежними, те, что в пси-аномалии погибли.
        Запах тут, конечно, в больнице. Пахнет таблетками, отстиранными простынями и слегка кровью. Не сказать, что противно, но пахнет болезнью, бедой.
        В дверь постучали и, не дожидаясь разрешения, открыли настежь. М-да, отец у Дорна из тех, что явно привык командовать. Интересно, он может себе представить, как это может быть, что ему не подчиняются? На лице непроницаемая маска, ни за что не поймешь, что он сейчас думает на самом деле.
        - Здравствуй, сын.
        - Привет, пап.
        - Э-э-э. Рядовой Нейл?
        - Так точно, сэр!
        - Говорят, вы себя здорово проявили во время рейда.
        - Спасибо, сэр!
        - Я думаю, мне нужно поблагодарить вас за спасение моего сына.
        - Не стоит благодарности, сэр. Мы с Дагом стояли друг за друга до конца. Ему просто чуть меньше повезло. А потом русские…
        Отец Дорна слегка скривился, как от зубной боли.
        - Да, да, мне что-то такое говорили. А сейчас, Нейл, не могли бы вы…
        - Нет, отец, он не может.
        Дорн-старший с таким недоуменно-насмешливым видом посмотрел на сына, что мне стало все ясно. И почему Дорн записался в морскую пехоту, и почему стремился доказать себе, что он мужик, и почему, наконец, попросил меня остаться с ним рядом. Дорн выдержал взгляд своего предка и вроде бы чуть осмелел.
        - Я хотел бы, чтобы ты знал все, что там произошло, пап.
        Нейл мне нужен, чтобы кое-что рассказать, чего я не видел сам.
        Крестик на пальцах держит под одеялом, как пить дать.
        - Мне неприятно говорить, отец, но в первом бою я струсил.
        - Вот как. А мне говорили, что ты завалил в одиночку какое-то чудище, которое стоит пятерых бойцов. Нейл, разве это не так?
        - Так точно, сэр! Видели бы вы этот бой! Мутант в тонну весом летел на Дага как локомотив. Я думал, что секунд пять - и ему конец, ей-богу, сэр, я сам в тот момент ничем не мог помочь. Даг даже бровью не повел, влепил ему в башку три пули, как Робин Гуд, а между прочим, он тогда даже стоять сам толком не мог.
        - Даг действительно отвлек этого монстра на себя, чтобы спасти товарищей?
        - Да, сэр, видели бы вы, как…
        - Погоди, Алекс, помолчи, я объясню отцу кое-что. Скажем так, отец, мне не стыдно за то, что я делал в своем последнем бою.
        - Другими словами, ты доказал себе, что чего-то стоишь?
        - Да, отец, доказал на все сто процентов.
        - Значит, я могу тебя забрать? Гарвард все еще ждет тебя, сынок.
        - Нет, отец. Я приобрел в Зоне, как ее называют русские, опыт, который должен передать другим. Иначе морпехи США будут гибнуть, как погибли солдаты нашего отделения.
        Как же захотелось мне исчезнуть из этой комнаты! Отец Дорна словно уменьшался на глазах, сидя на неудобном больничном стуле, хотя он был виден мне только со спины. Я уже делал знаки Дорну глазами, ушами, носом и не знаю сам чем еще, но тот меня упорно не замечал. Дорн-старший, наверное, сейчас услышал слово «нет» от своего сына столько раз, сколько не слышал за всю свою предыдущую жизнь.
        Отец Дага тяжело вздохнул и наконец произнес то, что было нужно. Все-таки он крепкий мужик, настоящий американец.
        - Я был не прав, Даг, во время нашей последней встречи. Родители часто не замечают, как вырастают их дети, но я совершил еще большую ошибку. Я не понял другого, я не увидел, как ты превратился в настоящего мужчину. Ты простишь меня, сынок?
        Даг сиял как новенький доллар. Я еще раз сделал жест в сторону двери, но Дорн-младший только слегка качнул головой.
        - Я люблю тебя, отец.
        - И я люблю тебя, Даг. Я чуть с ума не сошел, когда узнал, что ты пропал без вести. Это ведь все из-за меня, старого дурака.
        - Конечно. Но мне это было действительно необходимо. Как, кстати, ма?
        - Ой, лучше не спрашивай.
        - Отец, мне нужно сказать тебе еще одну очень важную вещь, которая тебе может не понравиться.
        - Надеюсь, ты не решил сделать армию делом всей жизни?
        - Нет, отец, мне больше нечего здесь делать, только выполню свой долг перед ребятами и свалю отсюда.
        - Рад слышать.
        - Когда меня ранило, понимаешь, я потерял половину своей крови. Алекс пытался влить мне физраствор, но не смог, а скорее просто не успел. Меня спасли русские.
        Дорн-старший, который уже повернулся ко мне, вполоборота нахмурил брови:
        - И что, выписать им чек? Сколько?
        - Отец, они двое суток тащили меня на себе по болотам, хотя вполне могли уйти. Не оскорбляй их, пожалуйста.
        - Извини.
        - Меня, как я сказал, спасли русские. А точнее, русская медсестра, которая случайно оказалась рядом и у которой, ты не поверишь, оказалась кровь нулевой группы. Она чуть сама не умерла, когда отдала мне свою кровь. Нейл, так ведь?
        - Натали? Ну да, я у нее из вены иглу вытащил, когда она уже почти отключилась.
        - И я, отец… в общем, она мне не безразлична. Погоди, дай договорить. Может так случиться, заметь, я пока говорю «может». Так вот, может так случиться, что я захочу связать с ней свою жизнь. И тогда это будет мое решение. Мое, отец, и ничье другое. Я буду сам нести ответственность за это всю свою жизнь. Если я буду вынужден, я останусь в армии, чтобы прокормить свою семью, но в этом вопросе не позволю никому говорить мне, как поступать, ни матери, ни братьям, ни президенту США. Даже тебе, отец, не позволю.
        Я отвернулся, чтобы не смотреть на Дагова старика, и съежился, чтобы казаться незаметнее.
        - Но если ты одобришь мой выбор, пап, я буду невероятно, фантастически счастлив. Без твоего согласия мне будет очень горько, потому что, отец, я тебя не только уважаю, но и очень, ты слышишь, очень люблю.
        В больничной палате воцарилась тишина. Наконец Дорн-старший откашлялся и произнес:
        - Это не та худенькая девушка в белом платье с цветочками, которая только что спряталась от меня в дамской комнате?
        - Да, это она.
        - Ты знаешь мое отношение к красным. Конечно, согласиться с этим мне будет нелегко. Но, черт возьми, Даг, если ты хочешь, чтобы я хотя бы попытался, тебе придется нас познакомить.
        Даг улыбнулся до ушей и подмигнул. С облегчением, на цыпочках, стараясь быть как можно более незаметным, я прошмыгнул к двери и выскользнул из палаты.
        Интересно, а что скажет отец Дага, когда познакомится с папашей Натали?
        Александр Федоров. Охотинспектор Климовского района
        Хорошо быть дома. Так много было всего, что голова кругом. Мать места не находит от радости, тяжело ей пришлось за предыдущую неделю, уж поди схоронила мужа и дочь. Сейчас хлопочет по хозяйству, бегает как молоденькая, вон бутыль с самогоном, слышу, позвякивает.
        Уж и не знаю, отчего так получилось, то ли оттого, что Старшой в тень решил уйти, то ли оттого, что ранен я был красиво, прямо как командир Щорс «кровь на рукаве», только что голова не обвязана, но последнюю неделю телевизионщики вились вокруг меня, как мухи вокруг кучи гов… нет, не так, как мухи вокруг меда. Нас как в Брянск привезли, так и началось: то одни, то другие, то газета, то радио, а то и с видеокамерами. Старуха моя первое время все вскакивала и всех подряд звала:
«Мой-то, мой в телевизоре!», но потом вроде привыкла, успокоилась.
        Сколько же я мечтал последние несколько дней вот так присесть перед домом на завалинке, не спеша подымить «Беломором»… А ведь были моменты, когда думал, что уже и не приведется так вот посидеть. Мечтал, мечтал, а вот теперь чего-то не по себе. Вроде все хорошо, а чего-то не хватает, никак не пойму. И денег вроде бы Старшой отвалил столько, сколько я за год зарабатываю, а все равно пустота внутри.
        Они, кстати, с Напарником чего-то там на болоте, когда ходили, нашедши были, вот и поделились. Хорошие все-таки они ребята. И амеры отличные парни, там более что младшенькая-то теперь, м-да… хм…
        Не понимаю я, чего мне еще надо, но такое чувство, что делал я какое-то важное дело, а теперь все закончилось. А вот мелкими делишками заниматься теперь и не хочется.
        Да и как жить теперь рядом с Зоной, даже не знаю. Прямо как на пороховой бочке. А ну опять рванет, что делать?
        Спать надо ложиться, утро вечера мудренее. Ишь, как красиво дым от «Беломора» поднимается. Густой, ароматный дух. Луна даже как будто туманом покрылась. Это вам не какие-то там мальборы с кэмелами.
        - Сань, тебя из Брянска спрашивают.
        - Меня много кто из Брянска спрашивает.
        - Ну этот ваш, Меркулов, что ли.
        - Первый секретарь?
        - Ну да, он самый.
        - Погоди-ка, щяз буду.
        Меркулов Николай Викторович, уважаемый человек. Я его несколько раз видел, даже разок разговаривал. Он у нас в КПРФ главный по области. Интересно, чего ему нужно-то?
        - Федоров слушает.
        - Александр Иванович?
        Точно, его голос, узнал.
        - Он самый.
        - Я хотел бы обсудить с вами кое-что, но сначала разрешите задать вам вопрос?
        - Конечно, Николай Федорович!
        - А правда, что к вам с неприличным предложением обращались наши… эээ… политические оппоненты?
        - Едерасты?
        - Да, да, они самые.
        - Обращались.
        - И что вы им ответили?
        - А что я им мог ответить? Пожелал им со своей закулисой катиться куда подальше, конечно.
        - О-о-о. У меня к вам предложение.
        - Да, слушаю.
        - Вы знаете, что через три месяца у нас выборы в областную думу?
        - Конечно, я же партиец со стажем, не впервой. Мы тут в районе в грязь лицом не ударим, не переживайте.
        - Да я не про район хотел поговорить.
        - А про что?
        - Как вы смотрите, если мы вас включим в первую тройку списка?
        - Какого списка?
        - Будущих депутатов областного собрания.
        - Ох ты… Так я ведь никогда раньше… И говорить не умею.
        - Говорить научим, поверьте, это не самое сложное. Ваше присутствие в первой тройке очень, я повторю, очень поможет партии. Согласны?
        А что? Может, это и есть то, чего мне не хватало? Ох, дай мне власть, я там олигархам бы показал, где раки зимуют. Я так думаю, что всяко они там против тварей из Зоны послабее будут. А чего не знаем - разберемся, чай Федоровы-то никогда дураками не были.
        Эпилог
        В полутемном баре было тесно и оттого, наверное, накурено. За грубо сколоченными столами пили в основном водку, сочно стуча гранеными стаканами о деревянные столешницы, испещренные сигаретными ожогами. Обычный бар, оштукатуренные стены, дощатый потолок, как и тысячи других подобных заведений, что называется, без претензий, если бы не несколько обстоятельств. Посетители, в основном мужчины, все были одеты довольно однообразно - видавшие виды камуфлированные куртки, комбинезоны, маскхалаты всевозможных фасонов и стилей. Странно было и то, что, несмотря на всеобщий градус веселья, в баре было довольно мирно. Не было заметно назревающих или уже вспыхнувших конфликтов и драк, как это часто бывает в заведениях подобного рода. Собственно говоря, удивительного тут было мало, если знать, что комната на входе битком набита огнестрельным оружием посетителей, так что каждый понимал, что, начни выяснять отношения здесь, будешь вынужден продолжать на улице, и финал пьяного конфликта может оказаться трагичным. Так что завсегдатаи питейного заведения и держали себя в руках, предпочитая отпускать тяжеловесные
шутки, а если встречались давние недруги, то они просто держались друг от друга подальше, благо места в зале всем хватало.
        Ну и, конечно, бар был расположен в необычном месте. Ни полиции, ни вообще никакой власти на десятки километров вокруг, только осенний лес да бункера, которые местный народ по недоразумению называл гостиницами или схронами, что было намного точнее. Одним словом, вокруг была Зона.
        Дверь, ведущая на выход из бара, открылась, и в нее вошел молодой человек лет двадцати пяти, среднего роста. По тому, как приветствовали его посетители, можно было понять, что он тут хорошо известен. Увидев за столом в конце бара своего знакомого, он направился к нему слегка утомленной походкой человека, привыкшего к долгим переходам, и устало опустился за столик.
        Его визави был старше лет на десять. Камуфляжная куртка обтягивала его массивные плечи, а когда тот поднялся, чтобы поприветствовать товарища, стало видно, что обладатель широких плеч и роста выше среднего.
        - Как Большая земля? - спросил посетитель вошедшего.
        - Новостей много.
        - Выкладывай.
        - Наташка приезжала, много интересного рассказала.
        - Да ладно. Что у нее с Дагом?
        - Женятся, сейчас подробно расскажу. Повстречался еще и с Лехой.
        - С Нейлом?
        - С ним самым.
        - Как он?
        - Отлично. Готовится убыть для дальнейшей учебы в школу военных переводчиков.
        - Сам-то доволен?
        - Еще как! Говорит, армия для него теперь на всю жизнь. Платить будут в два раза против прежнего, звание офицера, да и риск намного меньше. П одписал десятилетний контракт и через пару недель уедет обратно в Штаты. В Браунсвилл свой, говорит, уже никогда не вернусь. Я так понял, поганое это место.
        - А остальные как?
        - Дорн с Натахой готовятся к свадьбе, как я и говорил. Они, кстати, тебе привет передавали.
        - Как она с семьей новой, ладит?
        - Вроде да. Наташка-то покладистая и работящая, такие всегда с нормальными людьми общий язык найдут.
        - Согласен. А что сватья, до драки, надеюсь, не дошло?
        - Тут самое смешное начинается. Помнишь, что спросил Егорыч, когда мы к американцам вышли?
        - Конечно. Как узнать, нет ли у Дорна еврейских кровей. Я еще ему тогда сказал, что он совсем из ума выжил, тут мы только что спаслись непонятно каким чудом, а он не придумал ничего лучше, чем какой-то хренью интересоваться.
        - Это у него пунктик такой.
        - О, какие ты знаешь слова. «Пунктик».
        - Да, блин. Еще могу сказать «идефикс». Доволен? С тобой и Батей походишь, еще и не тому научишься. Ладно, к Егорычу перейдем. Так вот, папаша у Дорна такой же, как и Егорыч, оказался, только американского разлива. Более образованный и знающий, естественно. Хитрый Дорн сам ему тему подбросил. Саня и наехал на Дорнова отца - типа мол, вы тут развели сионизм по всему миру и все такое.
        - Это я хорошо представляю.
        - А тот возьми и согласись. Тут они и спелись. Наташка говорит, утомилась переводить. Под конец беседы Саня американца учил водку стаканами пить и не закусывать.
        Мужчины рассмеялись.
        - Егерь сказал на прощание, что, жалко, он по-английски ни бум-бум, и клятвенно обещал выучить язык потенциального противника.
        - И как он в своем лесу будет это делать?
        - Ты, Старшой, еще самого главного не знаешь. Держись за стул покрепче. Наш Егорыч теперь, между прочим, Александр Егорович, депутат Брянской областной думы.
        - Не может быть. Напарник, ты свистишь.
        - Ничего я не свищу. Еще как может!
        - Во дела.
        - Ты бы видел, как он выступает!
        - Ни в жизнь не поверю, что Сашка Демосфеном стал.
        - Демосфен, это кто?
        - Гм. Говорить красиво мужик умел.
        - Понял. Нет, он и не стал красиво говорить, и вообще не изменился. Фишка в другом. Егорыч перед народом выступает так же как обычно, говорит по-простому. Клеймит буржуев и олигархов по полной программе. Он совсем не теряется перед народом, типа свой, крестьянский депутат. Наташка говорит, в Москву его недавно вызывали. Второй Шандыбин, говорят, не знаю, что это значит. Могут, кстати, и в Госдуму послать по партийной линии.
        - Чудные дела творятся.
        - Не говори. Ну и еще какой-то Вован тебя спрашивал.
        - О, черт, неудобно-то как. Я с его карабином до сих пор по Зоне ползаю.
        - Да он не в претензии. Просил, если уж конфисковали его карабин, собраться всем вместе и на память сфотографироваться. В порядке компенсации. Говорит, распишитесь на фотке, и он ее в офисе повесит, чтобы все видели, кто у него друзья. Они с Егорычем вроде через месяца три в Брянск собираются приехать на охоту.
        - А как у Сани уживается нелюбовь к олигархам и хорошие отношения с Вованом?
        - Очень просто. Он говорит, что ненавидит олигархов как класс, а Вована уважает как человека.
        - Философ, однако.
        - Ага. А про зятя говорит, что будет разлагать врага изнутри.
        - Снимаю шляпу перед нашим депутатом. Ладно, давай к делу. Твоя доля.
        Старшой вытащил из внутреннего кармана пухлый пакет и передал его Напарнику. Тот, не считая, переложил себе в рюкзак.
        - Через три дня выброс. Пойдем?
        - Да уж наверное, сидеть сложа руки не будем. Кто еще идет?
        - Батя с отмычкой, Отступник и Адидас. За оставшиеся дни еще найдем пару-тройку надежных людей.
        - Отлично.
        - Как твои-то?
        Напарник тяжело вздохнул:
        - Да все так же. Хорошо еще, все живы.
        - Может, хотя бы брата в Зону сводить?
        - Пока не уверен. Он на своей, на уголовной зоне изменился, и не в лучшую сторону.
        - Как скажешь.
        - Слышь, Старшой, я вот пока ходил, все думал знаешь над чем?
        - Над чем?
        - Эта вся наша история, особенно после Монолита, стала для каждого точкой отсчета новой жизни. Ты подался в сталкеры, Наташка с Дагом поженились, Нейл в офицеры пошел, Сашка вообще большим человеком стал. Один я кем был, тем и остался.
        - Главные изменения, Артем, те, что происходят внутри. Понял?
        - Думаешь? А может, ты и прав.
        - Не может быть, а точно. Для тебя этот Монолит стал точкой отсчета больше, чем для кого-либо из нас. Поверь.
        - Ну тогда ладно. А сам-то ты не жалеешь, что ушел в сталкеры?
        - Ни секунды. Жалею только об одном, что раньше этого не сделал.
        - А что это мы на сухую сидим, а? Хорошие люди посидят, посидят да выпьют. Так ведь?
        - Это точно. Ну что, за удачу?
        - За удачу, Старшой.