Мат Юрий Алкин
Они - восходящие звезды. Они - на пути к ослепительному успеху. Они - это одиннадцать преуспевающих менеджеров, съехавшихся в уединенный отель на недельный семинар по искусству управлять. И начинается «Ватерлоо» - игра, по условиям которой одиннадцать выбирают одного лидера. Неожиданно приятельская атмосфера сменяется интригами и подозрительностью, смутные угрозы становятся реальной опасностью. Некоторые из участников начинают подозревать, что у этого странного тренинга есть «второе дно».
Юрий Алкин
Мат
Власть - самое сильное возбуждающее средство.
Генри Киссинджер
Пролог
3октября 1815 года, на борту корабля «Нортумберленд»
- Что там, Бертран?
- Кит, сир. По-моему, даже несколько.
- Узнаю людей. Годами они плавают по морю, но даже в сотый раз какая-то безмозглая туша мяса заставляет их бросить все и толпиться как бараны. Офицеры тоже там?
- Некоторые, сир.
- И это люди, которые претендуют на избранность. Белая кость. Они везут на борту величайшего человека их времени, и хоть бы один стремился использовать эту возможность. Нет, они видят во мне лишь пленника, которого надо кормить и стеречь. Рыбы их интересуют гораздо больше. Пять лет назад любой из них почел бы за честь обедать за одним столом со мной - пусть даже как с врагом.
- Они просто люди, сир.
- Вот именно, Бертран. Вот именно. Сколько нам еще плыть?
- Вчера говорили, что около двадцати дней при таком ветре.
- Двадцать дней… Как обесценилось время. Совсем недавно за двадцать дней я поднимал всю Францию. Вы помните? От Канн до Парижа, от горстки преданных людей до трона. И все за двадцать дней. А сейчас я потрачу то же самое время на созерцание этих убогих, которых безмозглые рыбы интересуют больше, чем великий император. И я стану лишь на двадцать дней ближе к могиле - точно как они.
- Вы сами всегда учили терпению, сир.
- Терпение хорошо, когда есть надежда. Теперь ее уже нет. Святая Елена - не Эльба. Впрочем, вы правы. В отличие от этих болванов, у меня впереди бессмертие. А их если и вспомнят, то только потому, что они везли меня на этот остров.
- Да, сир. Если даже сто лет спустя будут по-прежнему спорить о роли личности в истории, то в первую очередь будут говорить о вас.
- О будьте покойны, спорить они будут. Мещане всегда спорят о роли личности в истории. Тем временем личности историю делают. Вы знаете, Бертран, без таких, как я, мировая история была бы пустым местом. Это была бы история чавкающих толп. Толпы становятся народами лишь тогда, когда находится человек, готовый их вести. Тогда они возносят тебя на самый высокий пьедестал, пока зависть и предательство не сбрасывают тебя оттуда.
- Сир, даже будучи сверженным, вы остаетесь великим человеком.
Я знаю, Бертран. В этом-то и дело. Мне безразлично, что мое имя будут поливать грязью. Бриллиант можно окунать в грязь сколько угодно, он от этого хуже не станет. И мне безразлично, что меня будут стеречь убогие болваны, пока другие болваны растаскивают мою империю. Но знать, что я уже больше ничего не свершу, пока жив… Поверьте мне, Бертран - вот мука, перед которой меркнет все. Александр мог бы меня понять.
- Думаю, что я понимаю вас, сир.
- Да, Бертран, в вашей преданности я не сомневаюсь.
- Сир…
- Помните, что кричал мне тот боров в порту? Про революцию, создавшую тирана?
- Помню, сир. Я жалел лишь о том, что не в моей воле было заставить его замолчать.
- Они все так думают. Несчастные. Для них великий человек - это порождение обстоятельств. Они не понимают, что тот, кто рожден для великих дел, для великой власти, всегда придет к ней. Именно это и делает его великим.
Глава первая
Дождь настойчиво стучался в окно - так, словно ему не хватало простора над потемневшим угрюмым озером и нахохлившимися горами. Он требовал, чтобы его немедленно впустили в комнату и разрешили вдоволь порезвиться - напитать влагой бумаги на столе, залить пол, разукрасить веселыми потеками стены. Он был неутомим и надоедлив. Но человек в комнате не обращал внимания на требовательный стук. Дождь удвоил, затем утроил свои усилия, позвал в союзники ветер и темноту и с удовлетворением обратил еще недавно светлую комнату в полутемную пещеру, наполненную дробным стуком. Человек проигнорировал и эти маневры. Он лишь проверил, что окно плотно закрыто, и включил торшер, сведя на нет титанические усилия дождя и его помощников. Ему было не до негодующе буянившего ливня. Он работал.
Мягкими точными движениями он брал один за другим листы бумаги из стопки слева и, быстро просматривая их, что-то быстро писал остро отточенным карандашом. Работа была, по всей видимости, неприятная - человек хмурился и перечитывал написанное. В какой-то момент он даже отложил карандаш в сторону и провел несколько минут, глядя невидящим взглядом в окно. Но порой благообразное лицо озаряла не вяжущаяся с ним ироническая улыбка, и тогда становилось ясно, что человек просто серьезно относится к своему занятию, и ничего неприятного оно в себе не несет. Затем он откладывал исчерканный пометками лист в сторону и под неумолчный говор дождя принимался за следующий.
Наконец, последний лист порхнул в правую стопку. Человек с видимым удовлетворением потянулся, окинул плоды своего труда довольным взглядом и, словно впервые обнаружив беспорядки за окном, озабоченно посмотрел на уже едва видимое озеро. Затем, видимо решив не беспокоиться о погоде, он протянул холеную руку и, почти не глядя, набрал номер на коммутаторе.
- Все,- тоном победителя сообщил он в трубку.- Готово. Завтра можете печатать. Но это был первый и последний раз. Отныне - только суббота. По пятницам эти сочинения я писать категорически отказываюсь. Эти эксперименты не для меня. Одиннадцать отзывов это вам не письмо бабушке. Что? Кто сказал, что они одинаковые? Разные они, очень разные. Одно и то же происходит - это да. Но это не значит, что я отзывы под копирку пишу. Хотя вы бы видели, что эти с десятым номером вытворили. Давно такого уже не было. Да, на втором этаже. Именно… А про копирку бросьте, пожалуйста. Тут такие страсти кипят, люди не на жизнь, а на смерть бьются - как же можно халтурить? Нет, мне уж лучше как обычно - целый день, с утра. Теперь здесь ночевать придется. Так что с того, что шесть дней? На то и отпуск. А? Меньше?.. Нет, милая, так шутить не надо. Я понимаю, что шутка. Но за это число столько копий было поломано, что об этом даже шутить неприлично. Их должно быть одиннадцать - ни больше ни меньше.
Ровно одиннадцать. И ровно на пять дней. Чтобы в первый день имена не могли запомнить, а на пятый… Ну вы знаете, что у нас на пятый день. Так что пять -одиннадцать. Вот тогда у нас получится все, как и должно получиться…
Роберт
Красный «порш» оказался нахалом. Он резво обошел машину Роберта справа, презрительно вильнул бампером, становясь впереди, и, словно пытаясь показать, как легко даются ему такие маневры, резво увеличил дистанцию. Роберт улыбнулся. Именно этого ему и не хватало.
Пум-тири-пам… тири-пум-тири-пам… Р-р-р-раа… Р-р-р-раа…- стремительно пульсировала музыка, заполняя собой весь салон. Роберт повернул рукоятку громкости почти до упора. Настоящая скорость требует настоящего сопровождения. Короткий взгляд вправо. Антирадар молчит - похоже, полиции вблизи нет. А впрочем, если бы и была… Он немного наклонил голову и, вживаясь всем телом в жесткий бьющийся ритм, плавно выжал газ. Мощный мотор послушно взревел, набирая обороты. Слева приблизилась и тут же унеслась вдаль какая-то зеленая колымага почтенного возраста. Роберт не видел лица водителя, но не сомневался, что вдогонку ему сейчас несутся не самые вежливые возгласы. Справа прогрохотал и остался сзади вместе со своим черным вонючим дымом измазанный трейлер. Р-р-р-раа… Р-р-р-раа…
«Порш» был уже совсем рядом. Роберт едва заметно двинул рулем влево, и мгновение спустя его машина поравнялась с «поршем». Сигналить не пришлось - водитель повернул голову сам. Секунду-другую Роберт вглядывался в недовольное гладкое выбритое лицо. Если бы это оказался только что получивший права мальчишка, было бы неинтересно. Но этот упитанный экземпляр явно привык к роли короля дороги. Ну что ж… получай. Улыбаясь наиприятнейшим образом, Роберт сложил из пальцев правой руки известную фигуру и несколько секунд демонстрировал ее ошеломленному экземпляру. Ошеломленность последнего явно усугублялась тем, что левой рукой Роберт делал то же самое. Затем, не возвращая руки на руль и продолжая придерживать его только левым коленом, он резко прибавил газ. Стрелка тахометра возмущенно подпрыгнула, рев мотора на какое-то время заглушил стремительную музыку, и «порш» вместе со своим негодующим водителем остался позади.
Роберт откинулся на спинку сиденья. Дорога прямой стрелой уходила вдаль. Теперь можно немного уменьшить громкость. Хороший альбом… Как раз то, что надо… Р-р-р-раа… Р-р-р-раа… Когда-нибудь надо будет прекратить начальствовать и податься в гонщики. Что может быть лучше скорости? Разве что это сумасшедшее карабканье по скалам. Он вспомнил прошлый отпуск, громоздящиеся под пронзительно голубым небом красно-коричневые скалы, впивающиеся в них корни скорчившихся деревьев. И крошащийся камень под ногой… Как он тогда летел… Сандра потом сказала, что была уверена: на этот раз от него действительно останется только мокрое место. Но ничего, повезло… И железная Сандра висла у него на шее и плакала как девчонка, когда он, наконец, спустился вниз. Нет, в том, чем приходится заниматься каждый день, никогда не будет такого чувства жизни, такого риска, такого горячащего кровь действия. Но платят они неплохо. И порой бывает интересно. А иногда даже можно съездить отдохнуть за счет работы. Например, этот непонятный курс, куда его отправили вчера. «Вы - талантливый менеджер, а таланты надо развивать. Так что нам бы
очень хотелось, чтобы именно вы поехали туда. Вы не представляете себе, какие люди интересуются этой программой». Почему же, представляем… Вполне представляем. Он сказал, что это где-то в горах. Интересно, какие там скалы?
Кевин
- Можно?
- Да, входите.
- Добрый день, Барбара. Я вам не очень помешал?
- Что вы, Кевин, вы же знаете - у меня всегда найдется для вас минута.
- Спасибо, Барбара. Я это очень ценю. Просто удивительно, как при вашей занятости вы находите время для каждого посетителя.
- Я стараюсь. Так чем я могу помочь?
- Даже и не знаю, как сказать… В общем, опять те же проблемы. Я бы так не хотел вас отвлекать такими вещами, но думаю, что вы должны об этом знать.
- Снова что-то с Ларсом?
- Как бы сказать… да. Мне кажется, то, что происходит в нашей группе, выходит за разумные рамки.
- Неужели он снова не дает вам нормально работать? Или вы опять не можете высказывать открыто свое мнение?
- Нет, дело не в этом. Не совсем в этом. Вы знаете, мне все-таки очень не хочется об этом говорить… получается, я вам опять жалуюсь на своего начальника. А ведь он отличный, просто отличный человек. У нас с ним, конечно, есть некоторые расхождения. Но ведь он превосходный лидер, специалист первоклассный. Я, наверное, лучше пойду…
- Нет уж, Кевин, если вы начали, пожалуйста, говорите. Если бы это были не вы, было бы другое дело. Но я же знаю, что кто-кто, а вы просто так жаловаться не станете.
- Понимаете, в последнее время мне снова стало тяжело работать с Ларсом. У меня одни взгляды на то, что и как мы должны делать. А у него, очевидно, другие. Вот, пожалуй, и все.
- Конечно, это не все, я же вижу. О каких именно взглядах идет речь? И в чем состоят ваши? Говорите.
- Речь идет о том, в чем состоят наши задачи и как их надо выполнять. А мои взгляды… Проще всего, наверное, сказать, что они совпадают с вашими. Вы же меня знаете - если бы я не был согласен с ними, я бы вам об этом прямо так и сказал. Но вы задаете превосходное направление… Все так четко, ясно, продуманно. И прямо обидно видеть, как все это идет насмарку. Причем абсолютно беспричинно. А еще эти слухи…
- Какие слухи? Я вас не понимаю.
- Нет-нет… это я уже не вправе говорить. Это к делу не относится. Ларс не соглашается со мной, когда я доказываю ему, что надо следовать вашим рекомендациям, но для этого он и поставлен так высоко. А то, что он говорил в частном порядке, не имеет никакого значения. Ну, все, спасибо, Барбара, что вы меня выслушали. Я пойду.
- Нет, стойте. Пожалуйста, договаривайте.
- Да это действительно того не стоит. И вообще, я не могу вам такое повторить? Мало ли о чем он говорит… И где - в мужской уборной! Я такое и произнести при вас не могу. Вы ведь даже не представляете себе, как я вас уважаю… как лидера, как человека… Да я поэтому и был возмущен, когда услышал, как он отозвался о вас.
- Послушайте, Кевин, вас никто не тянул за язык. Но если уж вы начали, то закончите, пожалуйста.
- Ну, хорошо… Раз вы настаиваете…
- Барбара, я ничего не понимаю. Почему вы забираете у меня людей Кевина? Куда они все идут?
- Повторяю, Кевина я забираю, потому что считаю, что вы недостаточно хорошо справляетесь со своими обязанностями. Начиная со следующей недели Кевин будет подчиняться непосредственно мне. А вам я предлагаю хорошо подумать над тем, как вы собираетесь руководить остающимися у вас людьми. Если вы будете продолжать это самоуправство, Кевин будет первый, но не последний.
- Тут какое-то недоразумение. Да, я принимал решение сократить сроки. Но вы же об этом знали. И вообще, как Кевин будет подчиняться вам? Разве его группа не слишком мала? И вы же сами говорили, что…
- Вот видите, Ларс, вы опять спорите. Да, вы информировали меня о своем решении, но сделано это было слишком поздно, когда менять что-либо уже не имело смысла. И вообще, дело не только в этом случае. Это уже давно превратилось в систему. Если я молчала, это не значит, что мне ничего не было известно. Что касается Кевина, то о численности его группы можете не беспокоиться - Эм-монс переходит к нему.
- Эммонс?! Это человек сто пятьдесят вместе! Да Кевин не знает, что делать с таким количеством народа!
- Еще раз говорю вам - перестаньте волноваться за Кевина. Он превосходный менеджер, и, кроме того, курс, на который мы его посылаем, ему поможет. Лучше следите за собой. И за тем, что вы говорите своим подчиненным.
Стелла
- Простите, но я вынуждена еще раз повторить: на таких условиях мы вашими услугами пользоваться не будем.
- Но почему? И вообще, откуда появились новые условия? Дилан говорил, что эта встреча - просто формальность. Мы даже не должны были все это обсуждать. Нам же надо было только обговорить сроки.
- Я очень рада тому, что у вас сложились столь теплые отношения с Диланом Волано,- не меняя ровного тона, сказала Стелла.- Но по независящим от него причинам на встречу он прийти не смог. Нашу компанию представляю я, и любые устные обещания, данные вам прежде, недействительны. Разве что,- она холодно улыбнулась,- вы можете предъявить соответствующие документы.
Три человека на другом конце огромного стола синхронно покачали головами.
- Почему-то я так и предполагала. Итак, вы согласны на наши условия?
- Это грабеж,- недовольно произнес рыжеволосый крепыш, нервно ослабляя узел галстука.- Грабеж на большой дороге.
Сидящий рядом с ним худощавый тонкогубый человек предостерегающе поднял руку. Стелла спокойно ждала, никак не реагируя на замечание.
- Вы отдаете себе отчет в том,- спросил худощавый,- что ваше предложение для нас практически неприемлемо? Вы принесете вашему руководству не выгодную сделку, а отказ. Категорический и окончательный отказ.
- А вы отдаете себе отчет в том,- в тон ему ответила Стелла,- что отказ обойдется вам гораздо дороже?- Ее прямая черная бровь едва заметно подалась вверх.
- Да на что вы намекаете?!- взорвался крепыш.- Да это же ни в какие ворота не лезет! Да это же…- Рука худощавого крепко сдавила его плечо.
- Я вижу, мы наконец достигли полного взаимопонимания,- удовлетворенно подытожила Стелла.- Но может быть, вы хотите еще немного подумать? Мы можем встретиться еще раз.
Худощавый изучающе посмотрел на нее.
- Спасибо за предложение,- ответил он после продолжительной паузы.- Мы им воспользуемся. Только одна просьба: следующую встречу мы бы хотели провести с обычным представителем вашей компании.
Стелла покачала головой.
- Даже и не знаю, кого вы называете обычным представителем. С сегодняшнего дня я представляю все наши интересы в этом вопросе.
Она поднялась. Три фигуры в темно-серых костюмах встали вслед за ней.
- Было приятно познакомиться. Думаю, что наша встреча была небезрезультатной. Мы сделали шаг в нужном направлении,- говорила она во время рукопожатий.- О времени встречи вы сможете договориться с моим секретарем. Всего хорошего.
Закрывая за собой дверь, Стелла услышала злобный шепот:
- Чертова баба.
Она улыбнулась. Еще бы! Конечно, чертова. Такой она и хотела быть всю жизнь. Сильной, опасной, обладающей реальной властью. И именно баба. Женщина. Но женщина, ни в чем не уступающая мужчинам. Более того, превосходящая большинство из них. Не приставка при грозном муже, купающаяся в отблесках его славы. И даже не закулисная движущая сила - та непременная хитрая обольстительница, которая, согласно молве, стоит за каждым высоко взлетевшим человеком. А сама по себе - личность, сила, власть.
Ведь не случайно именно она проводила эту столь важную для компании встречу. Сначала ей надо было разгадать, что за двойную игру вел этот смазливый Волано, осторожно добиться встречи с нужными людьми, прощупать почву, раскрыть им глаза, ошеломить доказательствами, убедить… А потом, не теряя темпа, развернуть перед ними изящный красивый сценарий. Тщательно продуманный и выверенный, этот сценарий не только решал некрасивую проблему - он превращал ее в решение. Будучи правильно выполнен, он мог принести компании неплохие деньги, укрепить ее позиции в глазах аналитиков, а главное - сделать ее одной из основных движущих сил в новой и очень перспективной области. Но для того, чтобы превратить эти замыслы в реальность, нужен был правильный человек. Например, она, Стелла.
И вот сейчас после длительных совещаний с адвокатами, после консультаций с такой звездой юриспруденции как Беккер, после споров и недоверчивых взглядов - она блестяще провела эту критическую встречу. Провела, играя частично вслепую, не будучи уверенной в успехе до последней минуты, сохраняя на лице маску спокойствия в минуты неуверенности. И она выиграла - они скрипели зубами, но не ушли, хлопнув дверью. Значит, она была права, права с самого начала, с той самой минуты, когда заподозрила неладное, разбирая эти, в общем-то, случайно попавшие к ней, документы.
Следующую встречу надо будет назначать не раньше чем через неделю. Хотя они, вероятно, будут просить организовать ее раньше. Но им придется подождать, для того чтобы лучше оценить свое новое место - место, на которое их поставила она. Впрочем, нет, на той неделе она не сможет. Барнетт ясно сказал: «Если встреча пройдет так, как предполагаете вы, не планируйте ничего на следующую неделю - у нас есть определенные планы. Но только в том случае, если вы не ошиблись»,- и он вежливо улыбнулся той улыбкой, которая говорила больше многих слов.
Но она не ошиблась, не ошиблась, не ошиблась… И люди непроизвольно оглядывались на звонкий звук шагов стройной, коротко стриженной женщины, которая, словно не замечая окружающих, шла вперед - к невидимой для них цели.
Брендон
- И все-таки я не согласен.
- Брендон, мне кажется, вы упираетесь уже просто из принципа.
- Абсолютно верно - из принципа. Мои принципы не позволяют мне согласиться с тем, что они хотят. Это же абсурд! Это предложение отлично выглядит на бумаге, но когда дойдет до дела, мои люди будут работать дни и ночи и все равно ни черта не закончат в срок. Да что там моя - вся ваша группа окажется в таком же положении.
- Но они уже получили согласие. Их поддерживают… сами знаете кто.
- Эти халтурщики могут запудрить мозги кому угодно. И даже вице-президенту.
- Может, не надо бросаться словами, а? Халтурщики, запудрить…
- Словами бросаются они. А мы с вами будем бросаться деньгами и хорошими людьми.
- Но поймите, даже если бы я был с вами согласен…
- А вы не согласны?
- Хорошо, несмотря на то что я с вами согласен, мы ничего не можем сделать. Мы вообще должны были только выполнять то, что нам было сказано. Даже я не могу это изменить. Никто не ожидал, что вы начнете чуть ли не целое расследование.
- Значит, если нам скажут заставить наших инженеров копать ямы, они будут копать?
- При чем тут это? Вас же не просят делать неквалифицированную работу.
- Меня просят делать идиотскую работу. И я не понимаю, какова моя роль в этом случае. Да и ваша тоже. Я не для того поставлен управлять работой сотни людей, чтобы бездумно передавать любые распоряжения. И я всегда считал, что у вас такие же взгляды. У нас, в конце концов, бизнес, а не армия.
- Ну, хорошо, что вы предлагаете? Обговорить это с ними?
- С ними можно разговаривать только через мегафон, сидя на танке. Надо идти вверх. Если Мур согласен с этим бредом, надо обращаться к его начальству.
- И?..
- И рассказать, чем для нас чреват этот проект.
- Вы понимаете, каких врагов вы себе при этом наживете?
- Они меня и так не любят.
- Они-то не любят, но Мур пока что даже не знает вашего имени.
- Узнает.
- И что будет, когда лично Винтер велит вам выполнять полученные указания?
- Не знаю. Работа есть не только в нашей компании.
- Даже так?
- Даже так.
- Хорошо… Хорошо… Рискуйте. Только помните - я вас на эту беседу не уполномочивал.
- Но вы и не запрещали ее проводить, верно?
- Нет. Скажем так… Мы с вами обсудили этот вопрос, я нашел ваши возражения достойными внимания и попросил вас еще поработать над этой темой. А вы на свой страх и риск решили действовать через три, нет… через четыре головы.
- Меня это устраивает.
- Тогда давайте-ка, я вам сообщу несколько интересных фактов. Может пригодиться… Слушай, что у вас там приключилось с чилийским заказом? Тут народ уже шушукается.
- А что говорят?
- Что ты проект зарубил, что чуть ли не самого Винтера впутали… Потом вроде бы у Корда неприятности, причем из-за вас. Слухи конечно, но что-то же было. Давай, колись.
- Слухи. Сплошные слухи.
- Что - пустой треп?
- Скажем так, треп с основаниями. Во-первых, не «чуть ли», а именно Винтера и втянули. Во-вторых, неприятностей у Корда не будет. Потому что всю его группу разгоняют. А в-третьих, не из-за нас. Из-за меня.
- Да ты что? Шутишь? Силен, силен… И как ты такое провернул?
- Мне это все с самого начала казалось подозрительным. Вот и сказал Брендону глянуть.
- Брендон? Это такой квадратный, с усами?
- Он самый. Вот он, значит, глянул, доложил… Я смотрю - ерунда полная. Что мы, в самом деле, только приказы должны исполнять? Самим думать тоже надо. Ну и дошли до Винтера.
- А с Кордом и его людьми даже говорить не пытались?
- Да с ними можно только с танка говорить… через мегафон.
- Ну и как Винтер?
- Не зря на своем месте сидит. Со всем разобрался, все понял, все по местам расставил. Брендона на какой-то курс послал квалификацию повышать.
- Весело у вас.
- И не говори.
Майкл
Майкл никогда не любил демагогов. Особенно на работе. Каждый раз, слыша многословные излияния, он начинал подозревать, что произносящий их человек либо неискренен, либо глуп. Работать ни с теми, ни с другими ему не нравилось. Вот и сейчас, слушая трескучую речь Оскара, он с трудом сдерживал желание понимающе улыбнуться и сказать: «Ну что вы, в самом деле, заладили. Мы уже давно поняли, как сильно вы печетесь о благе корпорации». Но произнести такую фразу было бы, по меньшей мере, неблагоразумно - Оскар обращался не к нему, а к начальству. Начальство же одобрительно качало головой и слушало с видимым вниманием, изредка вставляя благосклонное «несомненно, несомненно». Наконец, Оскар выговорился, еще раз ненавязчиво подчеркнул свое непосредственное участие в новом почине, пожелал всем приятного дня и откланялся.
- Интересная идея,- задумчиво сказал Тодд, покачиваясь в кресле.
На секунду Майкл подумал, что видавший виды босс тоже понимает истинную цену отзвучавшей здесь болтовни, но предпочитает держать свое мнение при себе. Слишком уж щекотливые темы были затронуты в этом монологе. «Когда же этот тип поймет, что может мне доверять?» - шевельнулась досадная мысль. Но вслух он спросил:
- Вы меня для этого вызывали?
- Да нет,- махнул рукой Тодд.- Он здесь случайно оказался.
И из-за того, как прозвучали эти слова, Майклу вновь показалось, что в этой комнате не он один недоверчиво относится к патетическим фразам о ценностях компании.
- Тут на тебя запрос пришел,- сказал тем временем босс.- С самого верха,- он многозначительно воздел палец к потолку.- На курс тебя послать хотят.
- На курс,- вежливо удивился Майкл.- Какой курс?
- На котором из тебя сделают настоящего лидера.
- Приятно слышать. Действительно, пора взрослеть.
- Шучу, шучу. Ты и так настоящий с таким отделом. Но здесь что-то особенное намечается. Дело такое - кто-то в верхах, чуть ли не сам Норман, получил восторженный отзыв об этом мероприятии от своего коллеги. Ну и решил, что раз в других компаниях это делают, надо бы и нам попробовать. А то от времени отстанем.
- Норман? Норман Сторн?
- Да. А что тебя удивляет? Майкл пожал плечами.
- Ничего, кроме того, что президент знает о моем существовании. Между нами пять начальников, и таких, как я, сотни три, не меньше.
- А он и сейчас о тебе ничего не знает,- почему-то радостно сообщил Тодд.- Зато ты четко подходишь под это вот описание.
Он протянул руку и взял с необъятного стола листок.
- Не более пяти лет в компании. Ты. Непосредственно руководит работой не менее ста людей. Ты. Изначально не нанимался на руководящую должность. Снова ты. Тебя инженером ведь брали? Ну… ты, значит. На данный момент является ценным работником и сильным руководителем. Ты. Ладно, ладно, теперь уже скромничать нечего. Вот и получается, что всем критериям ты соответствуешь. Жаль, за поимку не платят. Ну что, едешь?
Майк посмотрел на висящий за спиной Тодда календарь. С календаря на него хищно глянул широко расставленными фарами новейший «мерседес» - Тодд имел слабость к хорошим машинам.
- А когда? И на какой срок? А то ведь проект сами знаете в каком состоянии. Последние дни идут. Не самое лучшее время уезжать.
Тодд откинулся на спинку кресла и от души захохотал.
- Да ты уникум!- он покачал головой, как бы умиляясь услышанному.- Тебя лично Сторн просит об одолжении. А ты о проекте печешься.
- Если будут проблемы,- твердо сказал Майкл, игнорируя умиление,- тот же самый Сторн первый поинтересуется, из-за чего они возникли.
- Ну, скажем, не поинтересуется, потому что по всей компании таких проектов сотен пять наберется. Разве что если вы там совсем что-то дикое вытворите. Но у ценного работника и хорошего руководителя такое ведь произойти не может?
Майкл лишь улыбнулся.
- Ладно, не переживай,- успокоительно сказал Тодд.- Курс через две недели. А документы вы подписываете в следующий вторник. Так что успеешь. А потом поедешь, расслабишься. Это где-то в горах. На целых пять дней. Вернешься - расскажешь. Ну, так что?
- Похоже, тогда и думать нечего.
- Конечно,- согласился Тодд.- Я бы на твоем месте и о проекте не говорил.
Может, поэтому ты и не на моем месте, подумал Майкл. Впрочем, и я не на твоем. Пока.
- Вот тебе вся информация,- Тодд извлек из ящика благородной желтизны конверт. - Куда, когда, зачем и тому подобное. Там один документ надо подписать, что-то вроде стандартной бумаги о неразглашении. Будут вопросы - звони им напрямую. Им уже заплачено.
- То есть заранее было точно известно, что я поеду?- уточнил Майкл.
- Нет,- ответил Тодд, протягивая ему конверт.- Но было известно, что кто-то поедет. Сам же сказал - таких, как ты, у нас немало. А нужен только один.
Крис
- …Таким образом, очевидно, что предлагаемая реорганизация позволит уже через год сэкономить не менее двадцати процентов от нынешних затрат. И это притом, что за счет упрощения процесса производительность повысится почти вдвое. А теперь,- Крис блеснул неотразимой улыбкой,- я с радостью отвечу на ваши вопросы.
Артур Соммерс с удовольствием слушал выступление своего протеже. Речь гладкая, четкая и в то же время живая - как раз то, что нужно для того, чтобы эти старые перечницы согласились утвердить предложение. Он мысленно усмехнулся: кого он называет старыми перечницами? Некоторые из них моложе, чем он сам. Но он в свои пятьдесят семь понимает необходимость изменений, а они - нет, даже те из них, кому едва перевалило за сорок. А изменения нужны. Гигантский механизм еще работает, доходы, как и прежде, исправно раз в квартал радуют акционеров. Но на горизонте маячат новые технологии. Новые подходы. Новые способы. Новые, новые, новые… И если компания сейчас же, немедленно не перестанет почивать на лаврах, то через пять лет ее просто сметут, несмотря на многомиллионные прибыли. Сметут, как в свое время они смели других. Сметут, растопчут и пойдут дальше прямо по чавкающему месиву. Остановка на месте - это смерть. Отсроченная, но верная смерть.
И все же они этого не понимают. Не хотят понимать. Ведь изменения - это риск. Это уменьшенные доходы. Это отход от накатанной колеи. И все ради чего? Для того чтобы противостоять каким-то молокососам? Что с того, что за этими молокососами будущее? Сомневающихся слишком много. И сидят они слишком высоко. Десять лет назад он просто пришел бы к Филу и все объяснил. Фил бы понял. Он всегда все понимал, поэтому и смог поднять компанию в такие заоблачные выси. Но Фила уже восемь лет как нет в кресле президента. И два года как нет в живых. А в кресле сидит случайный человек, который умеет управлять, но который начисто лишен того, без чего нет настоящего лидера - истинной, животной способности чувствовать опасность задолго до ее появления. И хотя машина, отлаженная за много лет Филом, несется в пропасть, никто не хочет это понимать.
Но у искусного бойца всегда есть в запасе несколько уловок. Например, вот такая реорганизация. Небольшой масштаб, малый риск, большие дивиденды. И никакой связи со смутными опасениями. Ее вполне можно и утвердить. Почему бы и нет? Особенно если придумал ее такой напористый, обаятельный и уверенный в себе молодой человек.
Это позже станет ясно, что этот сравнительно небольшой проект наряду с тремя-четырьмя ему подобными - часть большого плана. Плана, который неукоснительно, неизбежно покажет, что без изменений им не выжить. Все, даже самые закоснелые из них, поймут, что надо действовать. И кто-то должен будет стать во главе этих грандиозных изменений. А кому же еще это под силу, как не тому, кто целых три года назад говорил об их необходимости. И тогда мы еще посмотрим, кому лучше подходит кресло президента. В конце концов, это определяет совет директоров, а мнение этой группы может и измениться. Если, разумеется, к этому правильно подойти. А для этого нужен Крис и такие, как он.
Обаяшка - так назвала Криса жена Соммерса, когда впервые увидела его на праздничном вечере. Он и был обаяшкой. Женщины таяли в его присутствии. Высокий, крепкий, с открытым приятным лицом, уверенный, несущий в себе неисчерпаемый запас энергии, с этой красивой, плакатной улыбкой. Эдакий символ мужской привлекательности. Но когда Соммерс стал присматривать себе подходящего человека, он остановился на Крисе не из-за обаяния, которое тот распространял вокруг себя. Точнее, не только из-за него. Обаяшек в компании было много. И добрая половина могла неплохо говорить. Но, в отличие от большинства из них, Крис обладал еще одним неоценимым качеством - холодным, цепким умом. Он на лету схватывал то, на что другие тратили дни, и с полуслова понимал намеки. Он умел делать именно то, что от него ожидалось, даже если пожелание не было высказано напрямую. Он был идеальным кандидатом на требующуюся роль. Соммерс не раз сравнивал Криса с самим собой двадцатилетней давности. И сравнивая, каждый раз не забывал напоминать «обаяшке» о разделявшей их огромной дистанции. Он знал, что без этого Крис может стать опасен.
- Молодец,- сказал он, когда Крис сошел с трибуны.- Отлично выступил. Про налоги это ты, конечно, зря…
Но ничего, я заглажу потом. А в остальном хорошо. Кстати, у тебя сколько сейчас человек в подчинении?
- Сто двенадцать,- без запинки ответил Крис. - Подходит, подходит… А сколько лет ты у нас? Крис на минуту задумался.
- Пришел в марте… Четыре года и два месяца.
- Хорошо… Начинал как начальник?
- Нет. Специалист по маркетингу.
Соммерс выдержал паузу. Крис, как обычно, смотрел на него прямым открытым взглядом. Он уже неоднократно показывал, что умеет обходиться без лишних вопросов.
- Мне сообщили об одном нестандартном курсе для менеджеров,- сказал, наконец, Соммерс.- Нужен кто-то вроде тебя. Вещь в наших краях новая, но звучит заманчиво. Занимает неделю. Думаю, тебе стоило бы съездить.
Он вопросительно взглянул на Криса.
- Разумеется,- сказал тот.- Большое спасибо за доверие.
Соммерс кивнул.
- Зайдешь утром за бумагами. А сейчас мне надо поговорить с коллегами. Как бы они не разволновались из-за этих налогов.
Крис понимающе склонил голову.
- Зайду непременно. До завтра.
- До завтра,- отозвался Соммерс.
Все-таки я его правильно выбрал, думал он, направляясь к группе оживленно разговаривающих «перечниц».
Как будто я не знаю, что с налогами все было в порядке, думал Крис, идя к себе. Но если старикану нравится показывать, что он главный, пусть себе тешится. Пока он мне гораздо нужнее, чем я ему. Всему свое время.
Алекс
- Семь! В-восемь… Де-е-евять… Давай, давай, давай, еще раз, жми… Ну! Десять!
С лязгом, гулко раскатившимся по огромному залу, штанга легла на стойки. Алекс сел на скамье, переводя дыхание и с удовольствием чувствуя, как кровь распирает мышцы. Он очень любил это ощущение после последнего подхода, когда кажется, что перенапрягшиеся мускулы окаменели и вот-вот прорвут кожу.
- Справился,- уважительно сказал Дэн.- А я думал, с этими двумя блинами не потянешь.
Алекс оглянулся на массивную штангу. Парень на соседнем тренажере взирал на нее с заметным уважением. Впрочем, было неясно, относилось ли оно к штанге или же к двум внушительным фигурам, беседующим возле нее.
- Ничего,- сказал Алекс, медленно поводя необъятными плечами.- Даже легче, чем я думал. В следующий раз еще навесим.
Дэн кивнул.
- Давай-давай. Только зря это.
- Опять ты за свое?
- А то. Ну зачем оно тебе там надо? Ты ж сюсюкаешь весь день.
Алекс поморщился.
- Ну уж… сюсюкаешь.
- А то.- Дэн начал загибать толстые, как сосиски, пальцы.- Начальник? Начальник. С клиентами говоришь? Говоришь. Послать хоть одного можешь? Не можешь. Вот и говорю - сюсюкаешь. А мышцу накачал - будь здоров. Пропадает добро. Шел бы к нам.
- Что я у вас не видел? Пьяных придурков разнимать?
- Зачем пьяных? Сам знаешь - и без всякого буза бывает. Тогда интереснее только. Вчера вон трое из-за девки толкаться стали. Девка - первый класс,- Дэн причмокнул и мечтательно возвел глаза.
- Да вам же их трогать нельзя.
- Но смотреть-то можно.
Алекс улыбнулся: Дэн был как всегда непосредственен.
- Она с хахалем пришла. Танцевали себе, жались - все как надо. А там два бобра. Серьезные такие, почти как ты. Я их сразу приметил - такие только за тем и ходят. То да се… Звать стали, один руки вроде как распустил. А хахаль тоже не дурак - в кармане не одни спички носит. Как пошло…
- Ну а ты?
- А че я? Подошел, понимаешь, взял,- Дэн вытянул перед собой бугристую ладонь с растопыренными пальцами и резко сжал огромный кулак.- Хахаль-то сразу усек, в чем дело. Ничего, нормальный парень оказался. А бобры того, тормознули. Ну а мне что? Мне того и надо. Короче, ребята когда набежали, их уже только выносить можно было.
- Здорово,- серьезно сказал Алекс.
- А то. Вот так у нас. А ты ж у себя там киснешь, небось.
- Да нет, ничего пока.
- Так зачем антураж весь?- Дэн любил щегольнуть красивым словом.
- Во-первых, приятно. Чтоб не киснуть. А во-вторых,- Алекс усмехнулся,- помогает.
- Да чем оно тебе помочь может? Вы ж там треплетесь с утра до вечера.
- А это не важно, чем заниматься.
- Как не важно?
- А так. Вот ты, например, у своих ребят вроде тоже как начальник?
- Ну?
- Уважают они тебя?
- А то. Попробовали б не уважать.
- А если бы ты в два раза меньше был?
- Скажешь тоже,- хохотнул Дэн.- А как бы я работать мог?
- Ну, скажем, карате, айкидо там всякое. Спец был бы, короче.
Дэн почесал подбородок.
- А, ну это тоже неплохо. Только очень хорошо уметь надо. А то как припечатают вместе со стойкой и блоком - и киякнуть не успеешь. Но если умеешь, можно. Рэнди вон у меня - что надо парень. А мне до плеча.
- Значит, можно меньше быть и все равно у вас работать?
- Можно, ясно дело.
- Так вот если бы ты был как твой Рэнди, крутой, но поменьше, хорошо было бы?
- Что ж хорошего? Лучше чтоб сразу видели. Тогда и до дела не всегда доходит.
- И ребята уважают?
- А то.
- А кого больше уважают, Рэнди или тебя?
- Меня, конечно. Я ж главный. Да Рэнди и похлипче будет.
- А делать может не меньше.
- Да какая разница, что он может? Вида у него такого нет.
- Антуража не хватает?
- Рубишь.
- Видишь? Хорошо начальнику антураж иметь? - Да что видишь-то? У меня ж работа такая. Алекс улыбнулся.
- Ладно, не важно. Пойдем, приседать пора.
Они неторопливо направились в другой конец зала. Даже в этом помещении, полном рельефных мышц, на них оглядывались.
- Подходи к нам в четверг,- сказал Дэн, пока они нагружали штангу.- Сто лет уже не заглядывал.
Алекс покачал головой.
- Не могу. На курс уезжаю.
- Какой курс?
- Да так… начальствовать учить будут.
- А тебе оно надо?
- Не особо. Но поехать стоит. Большие люди послали. Дэн понимающе кивнул.
Джоан
В долгожданной тишине кабинета Джоан позволила себе на минуту расслабиться. День выдался тяжелый. Да еще это увольнение под конец. Стюарт, конечно, еще зелен для таких дел. Перед ним сидит двухметровый детина с каменной челюстью, которому уже сто раз говорили, что надо работать, а не бездельничать. Сидит и прямым текстом сообщает, что никуда уходить не собирается, так как его, видите ли, заранее не информировали. Это притом, что ничем, кроме своего роста, баса и нахальства, он это заявление подкрепить не может. И рохля Стюарт вместо того, чтобы завершить разговор и указать нахалу на дверь, начинает что-то мямлить, ссылаться на неудовлетворительные результаты, едва ли не просить прощения и вообще вести себя, словно нашкодивший пятиклассник. И приходится брать все в свои руки, отбрасывать в сторону сочувствующую мину и устраивать этому двухметровому халтурщику нагоняй.
Впрочем, чего уж там - именно на случай такой ситуации и надо было там сидеть. Со Стюарта много не спросишь - в начальниках без году неделя, пухнет от гордости и шарахается из одной крайности в другую. То он на подчиненных шумит, как паровоз, то он к ним подлизывается. Учиться ему еще и учиться. Ничего, уволит еще парочку и привыкнет. А может, и нет - мягок он слишком. Ладно, там посмотрим. В крайнем случае, через год станет одним начальником меньше.
А детина-то разинул рот, когда услышал, как с ним разговаривают. Он к такому обращению не привык. И тем более, от нее ничего подобного не ожидал - до этого ведь только иногда в коридорах виделись. А там она всегда милая, приветливая и совершенно безобидная. Настолько милая, что они все ее в своих курилках иначе, чем «наша Барби», не именуют. И шушукаются при этом, конечно, не только о голубых глазах. Поэтому, когда взгляд такой Барби вдруг становится холодным и твердым, а с милых губок слетает замечание, что думать надо было раньше, это производит определенный эффект.
Детина все-таки хоть и дурак, а понял, что теперь уже лучше не спорить, быстро тон сменил на уважительный и начал говорить о детях, которых кормить надо. Да что тон - через две минуты он уже оправдывался и просил Стюарта (нашел, к кому взывать!) изменить решение. Дурень, он даже не понимает, кто его уволил. А когда в конце она решила снова подпустить немного сочувствия и участливо побеседовала с ним о семье, он вообще растаял и смотрел на нее, как на союзника. Правильно - врагов надо всегда выбирать самой. Пусть в детининой памяти плохим останется его рохля-начальник. О ней же он будет теперь вспоминать с восхищенным уважением.
А потом после прощаний был момент, когда он и Стюарт вдвоем стояли и смотрели ей вслед. О чем они в этот момент беседовали - и беседовали ли вообще,- это неизвестно, а вот то, что смотрели, как два барана,- это точно. Все они одинаковые. Что недалекие подчиненные, что увольняющие их начальники. Мужики они и есть мужики…
Да, день был не из легких. Но зато была случайная встреча в коридоре с Рэндаллом. Самим Рэндаллом. И сам Рэндалл ушел очарованный ее познаниями в бизнесе. Или ее улыбкой. Или и тем и другим. Или только улыбкой. А разве важно, чем именно? Главное, что он ушел очарованный.
Джоан оценивающе обвела взглядом стены. Почти пять лет заняло у нее восхождение к этому кабинету. К этой должности. К этому кусочку власти. Почти пять лет. Меньше, чем у многих. Больше, чем у некоторых. И впереди еще так много ступенек. Вершина корпоративной лестницы скрывается в облаках, даже если смотреть с высоты этого кабинета. Оттуда, из-за облаков, конечно, доносятся иногда раскаты грома, в просветах мелькают важные лица, иногда даже оказывается, что о ней там слышали. Это уже не тот плотный непроницаемый облачный покров, который виден тысячам людей, работающим в самом низу. Но все же эта заоблачная жизнь пока недосягаема. Так что расслабляться нельзя. Нельзя.
Телефонный звонок будто поставил жирную точку в ее размышлениях.
- Джоан Портер слушает,- произнесла она тем нейтральным тоном, который всегда мог плавно перетечь в сухой, покровительственный, заинтересованный или восторженно-почтительный, в зависимости от того, кто звонил.- О, здравствуйте, Шелдон. Разумеется, вы не помешали. Как прошло? Вы знаете, совсем неплохо. Как я и предполагала, у Стюарта в определенный момент возникли сложности, но я вовремя вмешалась. Так что все в порядке. Этот человек больше в нашей компании не работает. Да, я абсолютно с вами согласна, нам надо быть более строгими в этом отношении. Это безобразие, что сначала такие, как этот Хопторн, не желают нормально работать, игнорируют замечания начальства, а потом еще недовольны, когда мы вынуждены их увольнять… Да, вы полностью правы. Пожалуй, я скажу своим, чтобы они вовлекали лично меня с самого начала. Тогда такие вещи не будут затягиваться. Спасибо… Спасибо… Зайти к вам сейчас? Конечно. Я буду у вас в течение пяти минут. Да.
Джоан вернула трубку на место. Еще одно дело. Похоже, уход домой откладывается. Но если начальник приглашает «по важному вопросу», выбирать не приходится. Быстрым уверенным движением она достала зеркало, критически изучила лицо, слегка коснулась помадой губ, поправила лежащий не на своем месте локон и, оправив строгий брючный костюм, покинула кабинет.
Росс
- Итак,- Росс оглядел подчиненных,- вы все понимаете, с какой проблемой столкнулись. Какие будут предложения?
Они молчали. Они вообще часто молчали. Их надо было подстегивать, подбадривать, заводить. Тогда они начинали открывать рты и высказываться. «Больше инициативы! - говорил он каждому из них.- Будьте же активны. На вас лежит немалая ответственность». Но они предпочитали отмалчиваться. Уже пять месяцев он был их начальником, но так и не смог их расшевелить. Впрочем, особо он и не пытался. Работа шла, порой даже кипела, все делалось в срок, а многое и раньше, проблем, по крайней мере видимых, не было, трудности, на которые постоянно жаловался его предшественник, куда-то исчезли… И Росс знал, что именно на это обращают внимание те, кто выше. На числа, на сроки, на затраты, на внезапно испарившиеся проблемы. А вовсе не на кислые физиономии, которые словно лежалые дыни маячат сейчас перед ним. Он ведь не зря менял уже третье место за последние два года. Корпорация была огромной, а искусством переходить на новую должность с существенным повышением он овладел в совершенстве. И часть этого искусства состояла в том, чтобы не обращать внимания на мелочи, которые не давали спать работягам. Начальствующие
работяги пеклись о своих группах и наивно считали, что все подчиненные в ответ должны быть готовы идти за ними хоть на край света. Но он, он-то знал, что вовсе не это является залогом успеха.
- Надо решать, что важнее,- наконец нарушил молчание Брумер.- Все вместе никак не потянем.
Росс кивнул.
- Разумеется. Вопрос в том, что важнее. Они опять погрузились в молчание.
- Ну? Неужели ни у кого нет соображений? Посмотрите на список.
Все исправно повернули головы к доске.
- Наверное, второй важнее остальных,- осторожно сказала Харрис.
- А мне кажется, первый должен оставаться в начале,- немедленно возразил ее сосед.
- Почему это?- тон Харрис сразу сделался на порядок уверенней.- С каких пор они стали более важными клиентами?
- С тех пор как они стали платить нам хо-орошие деньги… Можно подумать, другие денег не платят.
- Платят, но меньше и реже.
- Да о чем тут говорить?- вмешался Дрейк.- Правительственный заказ должен стоять на самом верху. А сейчас он почему-то на четвертом месте.
- Правительство,- фыркнула Харрис.- Эти бюрократы опять забросают нас дополнительными требованиями. Им вечно что-то не нравится. Мы можем выполнить все остальные заказы быстрее, чем этот один.
- Три заказа быстрее, чем один? Ну да…
- Конечно! Я с ними работала.
- Кто с ними не работал.
- Да вы, например.
- Я?!
- Не важно, не важно…- примирительно сказал Росс.- Вы все хорошие специалисты, и ваши мнения одинаково важны для меня. Значит, так,- он подошел к доске,- первое место остается таким же, правильно? Все согласны? Хорошо. Заказ министерства идет на второе место. Или есть возражения? Нет? Пишем… А вот как распределить третье и четвертое места, не совсем понятно. Какие будут мнения? Говорите же, говорите.
Но они уже снова замолчали.
Вечером, открывая дверь на стоянку, Росс увидел две покатые спины, одна из которых, несомненно, принадлежала Брумеру.
- Опять ничего сам решить не может,- донеслось вместе с запахом дешевых сигарет.- Хоть бы один раз как мужик…- тут говорящий услышал шаги и замолчал.
- Доброй ночи, Брумер,- приветливо сказал Росс.- Не зарабатывайтесь.
Он улыбнулся курящим своей милой улыбкой, так хорошо идущей к его полному круглому лицу, и направился к машине - приземистый, какой-то весь основательный, в добротном черном плаще. Пусть себе сплетничают. Да, решения принимать он не очень любит. Да, порой его демократичному подходу не хватает начальственной твердости. Может, над этим даже стоит поработать. Но зато начальство всегда и везде им довольно. Он умеет внушать к себе доверие. Он умеет выдавливать хорошие результаты и правильно их показывать. Он знает, как из неплохой группы можно сделать хорошую команду, пусть даже на короткий срок. Он сменил уже не одно место в компании, но при этом у него нет врагов. И именно его, его одного, только что выбрали для участия в этом важном курсе, который вызывает интерес в таких высотах, о которых он даже и не мечтал еще сегодня утром.
Пол
- Неужели вы не могли хоть немного подумать, прежде чем говорить?! Или вам недоступна такая концепция? Какого черта вы приходите ко мне, даже не удосужившись проверить свои выкладки?
- Но, Пол, это ведь не так безнадежно…
- Не безнадежно? Мне не нужны небезнадежные предложения! Оставьте их для своей жены! Мне нужны четкие, верные, блестящие предложения. Если вы еще раз принесете мне такую ерунду, вы у меня работать не будете! Это понятно?
- Да.
- Вы свободны.
Пол мрачно смотрел на закрывающуюся дверь. Как можно работать с такими рохлями? Из двухсот человек нормально мыслят от силы тридцать. Разогнать бы этих убогих куда подальше, да набрать крепких, толковых людей - таких, как его ядро. Ан нет, нельзя. О людях заботиться, видите ли, надо. А то, что эти люди в последний раз шевелили мозгами во время университетских выпускных экзаменов, это никого не волнует. Впрочем, даже с выпускными экзаменами не все однозначно.
На столе требовательно звякнул телефон. Пол наградил его угрюмым взглядом. Тебе еще что надо?
- Слушаю.
- Пол?
- Да, Стив. Чем могу быть полезен?
- Я вижу, ты снова не в духе.
- Будешь тут…
- Зайди ко мне на минуту. Разговор есть.
В кабинете начальника Пол утонул в глубоком кресле, предназначенном для избранных посетителей, и кисло посмотрел в потолок.
- Ну что в этот раз?
- А бывает что-то новое? Всегда одно и то же.
- Снова людьми не доволен?
- Как с ними можно быть довольным? Тяп-ляп… нет чтоб подумать. Половина вообще откровенно не тянет. Уровень не тот. Зачем вы мне только их всех подсунули?
Стив вздохнул.
- Ты вообще отдаешь себе отчет в том, что говоришь о лучших специалистах в фирме?
Пол лишь хмыкнул в ответ и еще глубже осел в кресле.
- Когда тебя брали на работу, тебе было сразу сказано, что большинство людей надо будет взять изнутри. Так?
Пол кивнул.
- А раз так, будь добр справляться. Ты и так лично нанял не один десяток.
- А надо было всех. Стив вздохнул.
- Значит, так, тебе придется с этим мириться. Или проектом будет руководить кто-то другой. Собственно говоря, для этого я и попросил тебя зайти.
Пол нахмурился.
- Вы опять собираетесь дать мне управляющего?
- Да. И если это произойдет, в этот раз ты не отвертишься.
- Но почему?!
- Потому что так дальше продолжаться не может. Тебя позвали из-за того, что считали, что лучше тебя с этой задачей никто не справится.
- Правильно считали.
- Да, правильно,- Стив был очень серьезен.- Ты делаешь свое дело. Но слишком дорогой ценой. По компании уже ходят легенды о твоих разносах. Люди недовольны. Полгруппы на ножах с другой половиной из-за твоих методов. И при этом ты сам вечно недоволен. Ты перетасовал своих людей уже не один раз, но по-прежнему раз в неделю заявляешь, что так работать дальше нельзя.
- Ты же знаешь, что я немного преувеличиваю.
Зато я нет. Тебе уже дважды пытались дать опытного администратора. Ты не хотел, ты устраивал скандалы, ты кричал, что пусть «этот теоретик сам и пашет», ты практически выживал их. Но всему бывает предел. Мы по-прежнему видим в тебе главного человека проекта. Но если ты прямо сейчас не изменишь своего отношения к людям, которые у тебя работают, то проектом начнет руководить кто-то другой. А ты будешь техническим руководителем. А не диктатором.
Пол встал и нервно прошелся по комнате.
- Хорошо. Хорошо. Я понимаю. Хотя это, конечно… Да, я понимаю. Я с ними разберусь.
- Это еще не все,- сказал Стив, следя за резкими перемещениями угловатой фигуры.- Мы считаем, что тебе необходимо стать более сильным лидером для того, чтобы с этим справиться.
Пол остановился.
- То есть?
- То есть мы хотим отправить тебя на недельный курс, который тебе в этом поможет.
- Курс? Вроде того, куда вы меня уже пытались загнать? Болтовня о том, что к каждому нужен свой подход?
- Нет,- Стив начал заметно раздражаться.- О том, как стать истинным лидером. И не болтовня. И, между прочим, к каждому нужен свой подход. И вообще, тебе не кажется, что ты немного забываешься?
Пол миролюбиво поднял руки.
- Ну, прости, прости. Погорячился. Я не должен был так говорить. Но ты же сам понимаешь, тут черт знает что творится, а мне придется неделю заниматься чем-то другим. Что за курс-то?
Стив покачал головой, изображая смесь усталости и недоверия.
- Курс такой, что тебе туда ехать, по-хорошему, не следует. Но это не мое решение. Короче, я об этом много не знаю. Да и никто, похоже, не знает. Слухи одни. Что-то уникальное, никто туда никогда не ездил и тому подобное. Информация об этом просто нулевая. Раскопал эту программу где-то Тронберг… Да, я не шучу, именно он. И теперь во что бы то ни стало хочет туда кого-нибудь послать, потому как наши конкуренты непременно это сделают. А там какие-то жесткие требования. Берут только тех, кто очень хорошо и очень быстро продвинулся. Так что ты не совсем тот случай. Тебя-то заранее брали для больших дел.
- Ладно, Тронберг знает, что почем. А что делают там?
Стив пожал плечами.
- Делают из тебя лидера. А как - понятия не имею.
Алан
Алан медленно перевернул широкий желтоватый конверт и высыпал содержимое на стол. Итак, свершилось. Его заметили. На него обратили внимание. На него пал веский начальственный выбор, мгновенно выделив из сотен других. Он неторопливо смаковал свой триумф. Четыре, нет, пять лет тяжелой работы не пропали зря. Тот крутой взлет, о котором он мечтал с самого начала, когда сразу после университета пришел в эту гигантскую корпорацию, похоже, все-таки начался. Как он спорил тогда с Тимом и Ларри! «Ты затеряешься!- кричал Тим.- Ты будешь одним из многих тысяч! Да там уже потеряли счет людям! Опомнись!» Но он знал, что делал. Если ты незауряден, если ты круглый отличник, если ты умеешь произвести хорошее впечатление, то тебя выберут из легионов выпускников и будут вежливо упрашивать принять предложение о работе. Не так ли? Тим и Ларри соглашались. Но если так, то почему и дальше нельзя идти по тому же пути? Почему надо останавливаться? Разве нельзя с той же настойчивостью и целеустремленностью, используя все свои таланты, идти вверх, нагоняя и обгоняя более заурядных людей, пусть даже и пришедших в компанию
раньше? И через десять лет встать возле тех, кто правит одной из таких компаний, которые - тут Алан делал многозначительную паузу - которые, как мы с вами понимаем, правят миром.
Но в этом месте друзья переставали соглашаться с ним. «Это тебе не кино,- фыркал Тим.- Там таких умных знаешь сколько? И все к рулю хотят. Станешь за десять лет начальником отдела и начнешь пенсию ждать». А Ларри одобрительно качал умной очкастой головой, слушая эти громкие сентенции. Сам он не стремился в начальники, но его амбиции были ничуть не меньше, разве что другого рода. Хотелось ему научной славы и всемирного признания. И хорошо бы Нобелевку. «Не туда надо идти! Ну, пойми, не туда!» - провозглашал Тим, ободренный молчаливой поддержкой друга. Под «не туда» подразумевалось «а туда, куда иду я». А шел Тим в какую-то никому не известную, богом забытую, людьми непримеченную фирмочку, одну из тех, что как грибы после дождя выросли в последние годы среди сверкающих конструкций технологического центра. Там, как свято верил и громко доказывал Тим, его ждал мгновенный и ошеломительный успех - такой, которого никогда и ни за что не добиться слепцам, продающим свои души корпоративным монстрам. Фирмочка должна была неотвратимо вознестись, расшириться, расцвести пышным цветом, и вместе с ней в
невидимые снизу выси должен был воспарить Тим. И жалко ему было смотреть на то, как его талантливый и незаурядный друг готовился совершить трагическую ошибку. «Тимчик прав,- соглашался Ларри.- Риск, конечно, есть, но рисковать надо. Нужное время, нужное место… Да ты сам понимаешь». Но Алан не хотел рисковать. Он хотел бить наверняка - так, как поступал всегда и во всем.
Ну, и кто оказался прав? Где теперь Тим и Ларри? Тим стучит по клавишам в фирмочке. Да только не в той - та тихо развалилась через два года. И пошел Тим к бывшим конкурентам, надеясь, что там его оценят. И оценили его, и зар плату хорошую дали, и горы золотые пообещали вдобавок. И радостно лопнули через восемь месяцев. Вот так. А Ларри? Ларри сидит в своем университете, по уши погряз в местных дрязгах, сражается за гранты, жалуется на то, что его подсиживают, да читает лекции безнадежным олухам. И Нобелевка пока ему не светит. А вот Алан правит. Правда, пока не миром. И не всей компанией. И даже не филиалом. Но сто с лишним человек у него есть. И вовсе не десять лет у него заняло восхождение к должности начальника отдела. А всего-то два с половиной. И не затерялся он, и не утоп в корпоративном болоте. А теперь вот о нем узнали и заговорили на самом верху - там, куда непременно, неотвратимо рано или поздно он попадет сам. И решили, что именно его надо послать на этот загадочный курс, о котором даже его начальник толком ничего не знает. Его одного и никого другого.
Алан гордо посмотрел на конверт. Вот так-то… Вот так. Посмотрим, что же нам тут сообщают. Как выяснилось пять минут спустя, сообщали немного. Сообщали, например, что будут очень рады видеть еще одну яркую личность. Сообщали, что проводят этот курс не первый год и всегда с неизменным успехом. Намекали на невероятную уникальность методики. Туманно ссылались на могущественных и удовлетворенных клиентов. Демонстрировали фотографию очаровательного бревенчатого дома на берегу хрустального озера и рассказывали, как туда добраться. Обещали представить подробный отчет и анализ лидерского потенциала (как раз это обещание особого восторга не вызывало, но делать было нечего - не отказываться же от такой возможности из-за подобной ерунды). Сулили сделать из яркой личности не менее яркого лидера. Прилагали еще одну фотографию, на которой молодой человек с орлиным профилем, хмурился, словно роденовский мыслитель над какой-то сложнейшей задачей. Надпись под снимком гласила, что запечатлен на нем не актер, а реальный участник курса во время проведения оного. И все. Ни слова о методах, распорядке дня и о том,
почему сам вице-президент занимался этим вопросом.
Впрочем, еще кое-что там было. Листок с двумя лаконичными вопросами и настоятельной просьбой подумать над ними и сформулировать откровенные ответы. Слово «откровенные» было недвусмысленно подчеркнуто. Алан перечитал вопросы и усмехнулся. Неужели они действительно ожидают получить откровенные ответы? Он небрежно бросил листок на стол и встал. А разве важно, что они ожидают и что там будет происходить? Главное - он туда едет. А вопросы… Ну кто же на его месте искренне ответит на эту бестактность? «Почему я получил ту должность, в которой сейчас нахожусь? Чего я хочу больше всего, когда думаю о дальнейшей карьере?» Ясно почему. И ясно, чего хочу… Но говорить об этом вслух? Увольте, это же просто наивно. Он еще раз усмехнулся и начал складывать яркие бумаги обратно в конверт.
До чего же мы любим играть словами. Курс для настоящих лидеров! Как громко и звучно сказано. Лидер. Человек, за которым идут. Человек, которого слушают. Человек, чье слово - закон. Вы желаете стать таким человеком? Приходите к нам! Мы сделаем из вас лидера, даже если обычно вы стесняетесь спросить, кто последний в очереди. Коль скоро вы провели пять лет, передавая чужие указания, сидя с умным видом на совещаниях и подписывая многочисленные бумажки, вы пригодны. У вас есть потенциал, а у нас есть методика. Совместим эти ингредиенты, слившись в пятидневном единении, и, словно Феникс, вы родитесь заново,- на этот раз истинным лидером. Ваши подчиненные станут боготворить вас, ваша жена сменит «ты где был?
на «конечно, дорогой», а ваше начальство будет ценить ваш совет больше, чем свое собственное мнение. И, словно мессия, вы поведете своих подчиненных к невидимым им целям. Заходите, приобщайтесь, наслаждайтесь! Все уже оплачено вашим работодателем!
Лидеры… Язык все стерпит. Даже такое надругательство. Они ведь даже не знают, что такое лидер. Для них это просто новое модное словечко. Очередное завихрение в корпоративных мозгах. Притом, что истинных лидеров здесь раз-два и обчелся. Для них лидер - это бодрый болтун, чутко улавливающий настроения начальства и направление ветра.
А настоящий лидер это не так. Это, в первую очередь, лицо. Молодое ли, старое, свежее или изможденное, красивое или некрасивое - это все не важно. Главное - это вера, которым оно светится. И голос. Тембр неважен, важен напор, важна сочащаяся кровью вера. «Это проблема, это большая серьезная проблема, но мы справимся с ней. Справимся!» «Я, как лидер этой нации, со всей ответственностью заявляю…» «За мно-о-ой!» «Ну, давай, не смей отставать, слабаки нам не нужны!» «Уберите его…» «Запомните мои слова: враг не пройдет!
«Я не могу предложить ничего, кроме крови, тяжелого труда, слез и пота…»
Голоса, сливающиеся в один Голос. Лица, сливающиеся в одно Лицо. А за лицом, за голосом, за непреклонностью и уверенностью - сила и воля. Вот что такое лидер. И главное, вот уж кем точно не становятся, а рождаются. Правильные обстоятельства, воспитание, окружение - это все, конечно, помогает. Но в первую очередь должен быть тот жесткий несгибаемый внутренний стержень, на который все эти обстоятельства будут нанизаны.
Но ни о чем подобном там, конечно, говорить не станут. Этот курс, несомненно, порождение того же суетливого скучного мира, который приходится наблюдать пять дней в неделю. В этом мире очень любят использовать громкие слова, более достойные генерального штаба армии, чем мирных кабинетных работников. Стратегия, потери, борьба за власть… Хотя «стратегия» в этом мире - это способ сэкономить три процента расходов путем
перехода на более дешевую туалетную бумагу. А «борьба за власть» - это убогое писание жалоб начальству с целью заполучения д вух человек из соседнего отдела.
«Лидер» же в этом мире - это безобидный полнеющий человек, которого до шестнадцати лет дразнили и называли тюфяком. Ладно, что уж там. К чему это брюзжание? Будет хоть какое-то разнообразие…
Глава вторая
Горы были серо-синими. Крутой ломаной линией они рассекали свежее утреннее небо, тянулись по всему горизонту и с обеих сторон замыкали свои объятия. Словно на картине, хребты, приближаясь, меняли свой оттенок от полупризрачного бледного до налившегося темной краской полноценного цвета. А у их подножия окаймленное зеленой массой деревьев сверкало зеркало озера.
Майкл медленно втянул в себя прохладный бодрящий воздух. Уходить с веранды не хотелось. Пожалуй, ради одного этого вида стоило ехать почти четыре часа, встав спозаранку. Сначала была залитая ярким светом горная дорога над захватывающим дух обрывом, затем - петляющая среди величественного леса грунтовка, неожиданно закончившаяся идиллическим пейзажем. В самом центре пейзажа возвышался своими двумя этажами основательный, крепко сбитый из длинных бревен дом. Бревна почернели от времени, и на глаз этому строению можно было дать лет сто, но при этом не чувствовалось в нем ни малейшей ветхости. Напротив - прямые отвесные стены были пропитаны основательной солидностью, словно древнее, но полное сил и жизни, дерево.
Дом стоял почти у самой кромки воды, повернувшись окнами к дремлющему озеру. У короткого бревенчатого причала, увешанного угольными покрышками, едва заметно покачивались три ослепительно белые «моторки» и пара лодок с красными веслами. Мелькнули, словно кадры в кино, профессионально радушная улыбка администратора, просторный холл с традиционными чучелами и рогами на стенах, солидная дубовая дверь номера, широкая, будто для молодоженов предназначенная кровать. Хотя до начала оставалось еще минут двадцать, задерживаться в номере не имело смысла, и Майкл отправился вниз - в конференц-зал, где, как утверждала карточка, и будет проводиться курс.
Небольшой зал неуловимо сочетал в своей отделке серьезность и раскованность. Меблировку составляли стоящие полумесяцем четыре круглых стола с разложенными на них глянцевыми папками, прямоугольный стол перед ними, еще несколько столов у стен, аккуратно расставленные стулья, да развешанные на треногах огромные, девственно чистые листы. Зал был практически безлюден. Только в углу возле шведского стола с булками и бутербродами какой-то солидный круглощекий мужчина сосредоточенно колдовал над стаканом кофе, с величайшей осторожностью отмеряя в него сливки. Майкл коротко кивнул ему и прошел наискось через зал на веранду. И там, на веранде, на него и навалилась эта красота едва проснувшихся гор, словно сошедшая со страниц рекламного журнала. Он усмехнулся этому сравнению. До чего же странной стала жизнь, если человек непроизвольно сравнивает настоящие красоты с журнальными. По здравому смыслу должно быть наоборот. А он вот стоит и думает, что давеча видел как раз такую фотографию. И краски там были такие же и убаюкивающее спокойствие застывшей воды, и взбегающие вверх по склону ели. И даже мчащаяся лодка
тоже была там.
Он отвел взгляд от бешено вспарывавшей озерную гладь «моторки» и взглянул на часы. Все, пора идти. Начало через пару минут, а чашка кофе действительно не помешает. Моторная лодка внизу лихо подошла к причалу. Темная фигура гибким движением перемахнула через борт на настил и стала ловко вязать узлы на причальной колодке. Интересно, подумал Майкл, когда ему надо было встать, чтобы успеть прошвырнуться по озеру до начала? Впрочем, приехать он мог еще вчера вечером.
Появившиеся за пятнадцать минут люди неузнаваемо изменили зал. Он ожил, но стал еще меньше. Майкл с интересом остановился в дверном проеме, не торопясь входить. Если всех отбирали по одному принципу, компания должна была получиться любопытная. Все - менеджеры среднего звена. Все быстро делающие карьеру. Все подающие большие надежды. И разумеется, все по-своему амбициозные и стремящиеся наверх. На вид никого старше тридцати пяти-тридцати шести. Хотя юных дарований тоже не видно. Юные дарования вообще редко оказываются в менеджменте. Гораздо чаще они упоенно работают, обогащая своих работодателей и создавая у менеджеров иллюзию, что именно они руководят этой кипучей деятельностью. А иногда они основывают свои компании, и через какое-то время мир начинает восторженно охать, а именно такие амбициозные тридцатилетние начальники отчаянно стараются в эти компании попасть.
Одно юное существо сюда все же затесалось, хотя относится ли оно к дарованиям - это еще вопрос. Майкл некоторое время понаблюдал за высоким хрупким херувимчиком с юношеским румянцем на щеках. Судя по уверенной манере держаться, херувимчик вполне мог быть дарованием, впрочем, особого рода. Вот он любезно пропустил вперед изящную женщину с короткой, почти мальчишеской стрижкой. Женщина что-то ему сказала, он ответил, и, судя по выражению ее лица, ответ был удачен. Вот он уверенно пожал руку приземистому усачу - пожалуй, самому старшему из присутствующих. Усачу комплимент отвесить будет посложнее, но, похоже, он справился и с этим, потому что под усами складывается одобрительная улыбка. Ай да херувимчик! А вот он слишком долго смотрит куда-то вбок, и теперь, когда он не следит за выражением своего лица, особенно хорошо видно, до чего же он молод. Майкл проследил за взглядом голубых глаз и нашел причину такого оцепенения весьма уважительной. Блондинка действительно была хороша. Чудо как хороша. Разумеется, она об этом знала, и это только придавало ее движениям особую привлекательность. Вот для кого
эта неделя однозначно обещала быть приятной. Во всем зале кроме нее и шатенки, с которой до этого любезничал херувим, не было ни одной женщины. А что может быть лучше на таком курсе, чем тщательно скрываемое за любезными манерами, восторженное, а то и жадное внимание десятка мужчин?
Кстати, десятка ли? Майкл мысленно пересчитал собравшихся. Оказалось, что вместе с ним в комнате набралось тринадцать человек. Любопытное число. Кроме суеверной подоплеки подсчет выявил двух мужчин, которым было явно за сорок, одного охранника - никем другим человек таких габаритов быть не мог - и любопытствующий взгляд блондинки. Поймав этот взгляд, Майкл решил, что пребывание в дверях затянулось, и прошел в зал.
Джоан видела, как пришедший с веранды невысокий брюнет с немного насмешливым выражением лица внимательно осматривал присутствующих. Ему явно не мешало бы поучиться хорошим манерам. Ей самой тоже любопытно посмотреть на тех, с кем предстоит провести неделю, но нельзя же так беспардонно глазеть на людей. Хотя этот мальчик возле стола смотрит еще более настойчиво. Но он хотя бы глядит так только на нее одну. Надо ему улыбнуться. Вот так. Теперь он наверняка засмущается. Нет, надо же, никакого смущения. Напротив, радостно улыбается в ответ. И улыбка у него очень милая. Весьма самоуверенный юноша. Он до этого любезничал со Стеллой - так, кажется, назвалась это деловитая шатенка, когда они вместе получали ключи. Интересно, это крашеные волосы? Очень уж приятный цвет. Так или иначе, конкуренции она не составляет. Симпатична, несомненно, следит за фигурой и лицом, но не особо женственна. Излучает чуть ли не мужскую уверенность в себе. Не в своей красоте, а именно в себе самой. А мужчинам такое не очень нравится.
Мужчины тут, между прочим, собрались весьма интересные. Чего стоит, например, один этот блондин. Высокий, но в меру, не телеграфный столб. Лицо открытое и очень приятное, особенно когда улыбается. А улыбается он, кстати сказать, часто. Чем-то он напоминает того русского, который первым полетел в космос. И такой крепкий, ладно сбитый. Ему, конечно, далеко до громилы в углу, но до того далеко всем в зале. Впрочем, ничем, кроме своих размеров, громила не примечателен. Наверное, не особо умен, с такими широченными плечами… А вот еще один… только что вошел проворно осмотрел всех, но, в отличие от насмешливого брюнета, задерживаться на пороге не стал. Пострижен коротко, пожалуй, слишком коротко - к такому живому лицу скорее пошли бы более длинные волосы. Глаза очень резко очерчены. Ясные такие глаза, уверенные, быстрые. Тоже невысок, но очень хорошо скроен. В общем, приятен, ничего не скажешь. А еще…
- Прошу вас, прошу вас, присаживайтесь,- произнесенные ровным голосом слова прервали ее размышления.
Роберт закончил наливать кофе, кинул на блюдце яркий кусок дыни и повернулся на голос. Благообразный мужчина с пробивающейся в густых волосах сединой приветливо приглашал всех рассаживаться. Собравшиеся с готовностью окликались на предложение. Так, похоже, успел в самый раз. Правильно сделал, что перед целым днем разговоров глотнул свежего воздуха. Лодки у них тут ничего. Не самые мощные, конечно, но тянут. Завтра утром надо будет повторить. Хорошо бы еще прокатиться на водных лыжах, но вряд ли у них тут есть такое развлечение. Развлечения здесь, судя по всему, предстоят другие. Он заметил свободное место и прошел к стулу.
- Роб,- коротко представился он, протягивая руку круглолицему соседу.
- Росс,- радушно отозвался тот, улыбаясь и зачем-то проводя левой рукой по начинающей лысеть голове.
Сидящая слева от него стройная шатенка одарила Роберта вежливой улыбкой и, по-мужски уверенно протягивая ладонь, сказала:
- Стелла.
Роберт кивнул ей, повторил свое имя и, осматриваясь, сел. За другими столами тоже происходили знакомства - там пожимались руки и звучали имена. Соседний стол эту стадию уже явно прошел. Поместившаяся между двумя мужчинами эффектная блондинка оживленно болтала с соседями. Один из них что-то вежливо отвечал ей, перемежая свои ответы широкой улыбкой, другой вертел в мощной руке карандаш и сдержанно вставлял в разговор короткие реплики.
- Как вам гостиница?- круглолицый Росс исходил желанием начать непринужденную беседу, но ничего лучше такого вопроса, очевидно, придумать не смог.
- Красиво,- отозвалась Стелла, отрываясь от своей папки.- Озеро чудесное. Надо будет найти время искупаться.
- Вряд ли получится,- коротко сказал Роберт.- Вода холодная.
Стелла недоверчиво взглянула на него.
- Почему вы так думаете? Сейчас июнь.
- Во-первых, вода идет с ледников. А во-вторых, я пробовал.
- Вы здесь бывали?- удивилась она.
- Нет, я пробовал сегодня. Час назад. Стелла улыбнулась.
- Раз тут есть пляж, то, очевидно, для того, чтобы люди купались.
Роберт покачал головой.
- Пляжа нет. Я нырял с лодки.
- И почему вы думаете,- Стелла приложила тонкий палец к щеке,- что вода, которая хороша для вас, недостаточно тепла для других?
Потому что…- начал Роберт, но тут его прервал голос благообразного: «Начинаем, начинаем».- …Потому что я знаю только двух людей, которые купаются при такой температуре,- закончил он вполголоса.- И второго здесь сейчас нет.
Стелла испытующе посмотрела на него и, тоже понизив голос, ответила:
- Возможно, вам следовало бы расширить круг знакомств.
- С удовольствием,- глядя ей в глаза, согласился Роберт.
- Итак,- провозгласил благообразный в центре зала,- давайте приступим к тому, для чего мы все сюда приехали.
Остатки разговоров порхнули по комнате, задержались над крайним левым столом и растаяли в солнечном воздухе. Благообразный встал из-за стола, обошел его, являя начинающую полнеть фигуру, облаченную в серый джемпер и мягкие брюки, и вдруг непринужденно присел на стол, нисколько не считаясь с тем, что это совсем не вяжется с его обликом.
- Добро пожаловать на самый важный курс в вашей жизни.
Роберт не смог сдержать ироническую улыбку.
- Это не беспардонное нахальство,- сладко сказал благообразный.- Это простая констатация факта. Каждый из вас - профессиональный менеджер. И значит, каждый из вас провел не один год, подготавливая себя к своей нынешней карьере. Сначала школа, потом университет, затем еще какие-то курсы, на которые вас всех, разумеется, посылали. Но ни одна неделя обучения в вашей жизни не была столь полезной для вас, какой станет эта. Если, разумеется, вы собираетесь оставаться менеджерами…- Па-азвольте,- встрял недовольный голос справа,- откуда вы знаете, какие курсы я посещал и насколько полезными они для меня были?
Все повернулись вправо - к гладко выбритому человеку, который, полуразвалившись на стуле и обмахиваясь, словно веером, какой-то бумагой, ожидал ответа.
- Этого я не знаю,- вежливо согласился благообразный.- Зато я знаю, что вы еще не бывали на нашем курсе. И этого достаточно.
- Вы хотите сказать,- оживился недовольный,- что ни один курс для менеджмента во всем мире не может сравниться с вашим?
Благообразный пожал плечами.
- Сравниться может. Превзойти - нет. Неделю спустя вы и сами так будете думать.
Недовольный скептически фыркнул и поставил перед собой согнутую пополам бумагу, на которой оказалась надпись «Пол». На лице его читалось явное «ну-ну».
- Для начала представимся. Мои коллеги,- благообразный простер руку вправо,- Арден и Эд.
Щуплый, походящий на напоминающий небритого мальчишку, Арден раскланялся. Солидный Эд ограничился улыбкой.
- Меня же зовут Кларк, и я отвечаю за курс в целом. Ну а теперь к делу. Я не буду вам пересказывать то, что вы прочли в своих брошюрах. Песни о международном успехе, удовлетворенных клиентах и о том, что сюда попадают только по рекомендациям глав компаний,- дело наших рекламщиков. Хотя, между прочим, все, что там написано,- чистая правда. Что само по себе уже редкий случай. Гораздо интереснее другое: почему я, да и не только я считаю, что ни один курс не может превзойти наш. Считаем мы так, согласно выражению одного из моих знакомых, по трем причинам.
- Первая,- Кларк растопырил пальцы левой руки и с маху загнул мизинец.- Мы единственные в нашем бизнесе, кто полностью, до самого конца называет вещи своими именами. Все, для чего вы приходите каждый день на работу, все, что мотивирует вас уже не первый год, все, о чем вы мечтаете, когда думаете о карьере,- все это вы не найдете в других курсах. На эти темы наложено негласное, но очень жесткое табу. Мы же его не признаем, нарушаем и отметаем. Мы говорим вам правду - ту правду, которую до этого вам в лицо не говорил никто, по крайней мере, никто, с кем вас связывали деловые отношения.
- Вторая причина,- безымянный палец ушел вниз, тускло блеснув кольцом.- Мы единственные в нашем бизнесе, кто, назвав вещи своими именами, выделяет истинные факторы, лежащие в основе успеха компаний и людей. А выделив их, мы помогаем вам развивать именно те качества, которые необходимы для успеха.
И, наконец, причина третья - то, как мы это делаем. Ни одна компания в мире не использует подобную методику. Ничьи методы не могут даже приблизительно сравниться с нашими. То, что мы делаем, просто, как все гениальное, и точно так же эффективно. Наш курс - это уникальный шанс, который предоставляется только прибывшим сюда. Ваши коллеги и конкуренты не имеют возможности попробовать что-либо подобное. Почему - вы поймете сами.
Кларк загнул большой палец и, с мгновение подержав перед собой оставшееся «V», увел руку вниз.
- Вот, собственно, и все. Сегодня вам предстоит день теории, а затем четыре дня практики. Поначалу теория вам покажется очевидной, а практическое задание - примитивным. Тем не менее, прошу вас: не поддавайтесь первому впечатлению. Чем серьезнее вы отнесетесь к курсу, тем больше вы в ходе него почерпнете.
Теория начнется прямо сейчас. Но сначала - несколько простых правил. Все, что вы знаете друг о друге, это имена. Даже не фамилии. И тем более не компании, в которых вы работаете. Я настоятельно рекомендую вам не делиться друг с другом никакой другой информацией.
- Почему?- с едва заметным вызовом поинтересовался Пол.
Кларк вежливо улыбнулся.
- В интересах вас и ваших работодателей. Через два-три дня вы поймете, почему я так говорю. Пока поверьте на слово.
«Интересный предстоит курс,- подумал Майкл.- Как будто мы здесь собрались лечиться от алкоголизма».
- Еще одно правило,- Кларк продолжал гнуть свою линию.- Все, что здесь происходит, не подлежит огласке. Вы, разумеется, можете в каком-либо виде описывать этот курс знакомым, но, пожалуйста, ни в коем случае не переходите на личности. Все это, впрочем, подробно описано в соглашении, которое каждый из вас подписал. Единственные люди, с которыми вы можете смело все обсуждать,- это ваши руководители. Мы, кстати, получаем около девяноста процентов новых клиентов именно в результате подобных рассказов и, разумеется, наглядных результатов. Ну и последнее: попытайтесь быть максимально раскрепощенными и будьте просто сами собой.
- Расслабьтесь и получайте удовольствие,- добавил Пол.
- Именно!- подхватил Кларк, словно даже обрадовавшись скользнувшим по лицам улыбкам.- Удовольствие я, кстати, гарантирую. По крайней мере, некоторым из вас.
Майкл улыбнулся. Гарантия звучала несколько двусмысленно.
- Можно вопрос?- вежливо спросил херувимчик, перед которым теперь оказалась надпись «Алан».
- Разумеется.
- Как вы получаете остальные десять процентов ваших клиентов?
Кларк с интересом взглянул на него.
- Оставшиеся десять процентов новыми клиентами, собственно говоря, назвать нельзя. Это те, кто в свое время посетил наш курс.
- Они посылают вам своих людей, став главами компаний?- уточнил Алан.
- Абсолютно верно,- с тонкой улыбкой подтвердил Кларк.- Очень хорошо подмечено.
- А как же совсем новые клиенты? Вы же себя как-то рекламируете?
- Уже много лет наши единственные рекламные агенты - это люди, прошедшие курс. Мы давно не прибегаем к обычным рекламным средствам.
- В таком случае, сколько времени ваш курс существует?- озадаченно спросила блондинка.
Кларк развел руки.
- Долго. Очень долго. Значительно дольше, чем можно предположить. Мы учим вечным истинам. А теперь пришло время поговорить о той самой правде. О табу.
Росс с видом заговорщика качнулся к Стелле и тихо сказал:
- Любопытно, что он нам сейчас поведает.
- Поведаете это, собственно, вы,- проявив незаурядный слух, отозвался Кларк.- Я буду только обобщать. Помните два вопроса, о которых вам предлагалось подумать на досуге? Теперь самое время поговорить об ответах. Будьте добры, возьмите, пожалуйста, самый верхний лист из вашей папки, впишите туда соответствующие ответы и сложите. Просто пополам или как вам будет угодно. Эд соберет ваши записки, а затем мы их огласим. Это и будет та самая правда. При условии, что вы будете искренни. Подписываться не надо - ответы могут быть анонимными. Пожалуй, даже лучше, если они будут анонимными.
Под идущий со всех сторон шелест Майкл открыл папку. Да, те же самые вопросы. И зачем-то в двух экземплярах. Почему получил… Чего хочу… Игры. Сплошные игры. Ладно, поиграем. Он оглядел зал. Лишь на некоторых лицах было написано любопытство. Усач явно скучал. Скептическое выражение на лице Пола лишь усилилось. Вот кому это все явно не нравится. Блондинка демонстрирует вежливый интерес. Так, значит, как я оказался на своем месте? Скажем, вот так. Чего хочу? Послание анонимное, так что можно написать и честно. Анонимность вообще стимулирует откровенность. Так же как и самый гнусный обман… Но мы будем честными. Не будут же они проводить графологическую экспертизу. А даже если бы и проводили, что в этом такого? Записали, завернули… А вот и Эд тут как тут. Извольте получить.
Майкл отдал сложенный лист Эду и вновь огляделся по сторонам. Прямо как в начальной школе. Только здесь - все отличники, поэтому закончили почти одновременно и теперь переглядываются. Впрочем, один человек еще что-то пишет. Любопытное лицо. Аристократическое и некрасивое одновременно. Имени полностью не видно, он его частично закрыл. Начинается как «Ке…». Вот теперь и Ке закончил. И оказался Кевином.
- Ну что ж,- сказал Кларк, расправляя листки,- давайте поговорим о вечном. Я буду только читать ваши ответы. А выводы вы делайте сами. Итак, вопрос первый.
«Почему я получил ту должность, в которой сейчас нахожусь?» А вот и ответы.
«Потому что я - наиболее подходящий для этой должности человек».
По комнате прокатился смешок. Кларк, даже не улыбнувшись, взял следующий лист.
«Потому что мой бывший начальник ушел наверх». Следующая записка. «Потому что я умен». Зал хохотнул теперь уже громче. Кларк задумчиво почесал подбородок, как будто желая что-то сказать, но промолчал. Следующий ответ показался чем-то знакомым: «Потому что мой босс ушел на пенсию». Шелест бумаги. «Потому что выше я пока подняться не смог». Кларк задумчиво оглядел зал и вернулся к чтению.
«Потому что на этой должности я полезен своей компании». Майклу показалось, что некрасивый аристократ еле заметно улыбнулся. «Потому что без меня это был бы не проект, а полное дерьмо». Кларку пришлось выждать минуту для того, чтобы хохот утих.
- Честное слово…- маша рукой, говорил Росс,- …честное слово, я это не писал, но полностью готов подписаться.
Стелла взглянула на Роберта. Он отрицательно качнул головой.
- «Потому что мое начальство меня ценит».- Кларк уважительно покивал.- «Потому что должен же кто-нибудь руководить этим отделом. Почему бы не я?»
- Собственно говоря,- Кларк все-таки нарушил свой обет молчания,- это не ответ. Это вопрос. Впрочем, ладно. «Потому что мне нравится эта работа, и я делаю ее хорошо». «Потому что когда надо было выбрать одного человека из пятерых, выбрали меня». Все.
Кларк замолчал.
- Так,- сказал он после недолгой паузы.- Примерно то, что ожидалось. Теперь вопрос номер два. Чтобы было интереснее, сделаем так… Впрочем, вы все равно пока не следите…
Он рассыпал листки по столу, перемешал их и опять собрал в стопку.
- Вопрос номер два, как вы помните, звучал так: «Чего я хочу больше всего, когда думаю о дальнейшей карьере?» Посмотрим, посмотрим… «Успеха»… «Успешного продвижения»… «Быстрого повышения»… «Хочу продолжать приносить пользу своей компании»…
Пол громко фыркнул. Кларк коротко глянул в его сторону и продолжил: «Хочу когда-нибудь возглавить компанию».- Переглядывание в зале.- «Хочу расти и дальше»… «При количестве окружающих меня идиотов, моя будущая карьера весьма сомнительна». Теперь уже фыркнуло ползала.
- Опять же,- вздохнул Кларк,- это не ответ на поставленный вопрос. «Хочу хорошо и быстро продвигаться»… «Хочу руководить большей группой в этой области»…
«Хочу со временем заменить своего начальника»… «Хочу стать вице-президентом».
Он хлопнул стопкой листов о ладонь.
- Интересно,- негромко сказала Стелла.- Не президентом, а именно вице-президентом.
- А что тут такого,- пожал плечами Роберт.- Человек знает свой потолок.
- Какие будут комментарии?- обратился к залу Кларк, перебирая листки.
- У кого-то на работе засилье идиотов,- сверкнул белозубой улыбкой сосед блондинки.
- Верное наблюдение, Крис,- подтвердил Кларк, скользнув глазами по надписи на табличке.- Еще какие-нибудь замечания?
- Очевидные ответы,- сухо сказал грузный усатый мужчина, сидящий за крайним левым столом.
- Вот как?- удивился Кларк.- И почему же они очевидные? Кстати, не могли бы вы немного развернуть свою табличку. Вот так, спасибо… Брендон. Так чем же эти ответы для вас очевидны?
- А что вы еще ожидали в них найти?- вопросом на вопрос ответил Брендон.- Каков вопрос, таков и ответ.
- Правду, например,- очень серьезно отозвался Кларк.- Но я ее не очень-то ожидал. Это ведь не первый мой курс.
- И что именно в этих ответах лживо? Кларк покачал головой.
- Я бы не сказал, что они лживы. Просто все они, за исключением разве что одного, поверхностны. Хотя некоторые из них весьма остроумны.
- Простите, не понимаю. Я лично написал все очень честно, серьезно и никак не поверхностно.
- Честно и серьезно - разумеется. Никак не поверхностно - позвольте с этим не согласиться.
Брендон огладил усы.
- Позволяю. Но только если вы объясните, что имеется в виду.
- С удовольствием. Это именно то, для чего мы здесь собрались. Возьмем, к примеру, ответы на первый вопрос. Что мы имеем? Я занимаю свое нынешнее место, потому что мое начальство ушло, потому что мое начальство ушли, потому что мое начальство меня ценит, потому что мое начальство меня любит… Разве это не поверхностно?
- Но мы же не дети,- басовито сказал атлетически сложенный сосед блондинки.- Именно так все и происходит. Мы ведь все это понимаем.
- Вы правы, Алекс,- подтвердил Кларк.- Без любви начальства и свободного места далеко не уедешь. Но разве это и есть основная причина того, почему вы оказались на своем месте? А почему бы не оглянуться назад? На год. На два. На десять. Из-за чего вы вообще оказались под начальственной рукой, когда начальство искало подходящего руководителя? Откуда это начальство взяло, что вы хотите занять эту должность? Почему, в конце концов, вам эта работа нравится? Почему вы не инженер, не ученый, не рабочий, не журналист, короче говоря, не отдельный работник, а менеджер? Заметьте, стремительно поднимающийся вверх менеджер. Менеджер, начинавший совсем не как начальник. Менеджер, обгоняющий своих коллег. Менеджер, проделавший очень впечатляющий путь за последние пять лет. Так что же гонит вас наверх? Подумайте. Подумайте.
Он обвел взглядом лица и требовательно повторил:
- Подумайте.
Над залом повисло молчание.
- Давайте сделаем так,- произнес минуту спустя Кларк.- Вы сейчас еще немного поразмыслите над этими вопросами. А затем возьмете вторую копию - вы же знаете, в каждой папке она есть - и еще раз запишите ответы. Только в этот раз попытайтесь отразить самую суть. И постарайтесь ограничиться всего несколькими словами. А на второй вопрос лучше ответить вообще одним словом. Выделите самое главное. Самое основное. То, что прельщает вас в работе руководителя. То, что ведет вас наверх. То, чего вы действительно хотите добиться. То, для чего вы стремитесь выше и выше. Подумайте, чем вы отличаетесь от президента вашей компании. И в чем вы похожи на этого человека. И запишите. А самое главное - будьте откровенны!
Майкл задумчиво повертел в руках ручку. Становилось интереснее. Чуть-чуть интереснее. Понятно, к чему они ведут, но не ясно, во что именно это выльется. Одно слово… Одно слово…
Эд, молча улыбаясь, собрал бумаги. Кларк принял у него стопку, медленно перетасовал ее, словно гигантскую колоду и, усиливая сходство с карточной игрой, переложил один лист из середины вниз. Затем снова оглядел зал.
- Приступим. На этот раз я буду зачитывать оба ответа. Вопрос первый: «Почему я получил»… Ну, вы знаете. Вопрос второй: «Чего я хочу больше всего, когда думаю о дальнейшей карьере?» А теперь ответы. Итак, почему. «Потому что хочу руководить». Чего хочу. «Расширить сферу влияния»… Чувствуете разницу? Идем дальше. Почему. «Потому что преуспеть можно только на верху». Чего хочу.
«Попасть на самый верх»… Почему. «Потому что на этом месте я полезен»…- Стелла тонко улыбнулась.- Чего хочу. «Продолжать расти, принося пользу компании»… Почему. «Потому что хочу быть главным». Чего хочу. «Контроля»… Отлично, спасибо тому, кто все-таки нашел одно слово. Почему на этом месте. «Потому что я всегда хотела быть лидером». Чего хочу. «Быть им и дальше»…- Джоан и Стелла переглянулись.- Почему. «Потому что я умен»… Кларк поднял голову под звук нескольких коротких смешков и тут же продолжил:
- Чего хочу. «В нужное время оказаться в нужном месте»… Хорошо сказано. Почему.
«Потому что начальству платят больше». Чего хочу. «Чтобы меня часто повышали, чего же еще?» Так и написано: «Чего же еще?» Кто-то никак не может обойтись без вопросов. Почему на месте. «Потому что мне нравится контролировать ход событий». Чего хочу, когда думаю о карьере. «Хочу иметь эту самую карьеру»… Почему.
«Потому что я - хороший организатор». Чего хочу. «Продвигаться, не становясь карьеристом»…
Четкие слова мерно падали в зал.
- Почему. «Потому что люблю свое дело и не хочу, чтобы всякие болваны говорили мне, как его делать». Чего хочу. «Чтоб меня как можно реже посылали на все эти курсы»…- Снова прошелестел смех.- Почему. «Не терплю бессилия». Чего хочу.
«Власти».
Кларк обвел взглядом неожиданно притихший зал.
- Вот,- сказал он, подняв перед собой последний лист.- Вот почему вы все тут. И вот об этом наш курс.
- Так все-таки у кого так много идиотов?- весело спросил Крис, разделывая курицу.- А то тему мы как-то быстро замяли.
- Ладно тебе,- добродушно сказал Алекс.- Не хочет человек говорить…
- А может, ты сам и написал?- Стелла посмотрела на Криса.
Они уже все были на «ты». Поначалу над столом раздавалось вежливое выканье, но к концу обеда оно как-то незаметно испарилось. Вместо него пришла легкость, ирония и даже дружеское подтрунивание. Сознание собственной значительности уравнивало всех. Только к Брендону продолжали обращаться на «вы» - он казался старше остальных, и его немного суровое лицо не способствовало фамильярности.
- Нет, не я,- вздохнул Крис.- Хотя у меня их, конечно, тоже хватает.
- А у кого их нет? Без них никак,- улыбаясь своей милой улыбкой, сказал Росс.
Крис поднял палец.
- Вопрос, у кого их больше, чем требуется для здоровой организации?
- Для здоровой организации их требуется круглый ноль.
- Не скажи… А кто будет тогда создавать внутренние трудности? Люди расслабляться начнут.
- Да зачем внутренние? Внешних, что ли, не хватает?
- Вот у кого-то же не хватило. Зачем они их иначе всех нанимали?
- Хорошо, хорошо,- раздался голос Пола.- Это я написал. Довольны? Серьезная тут анонимность, ничего не скажешь.
Ах, вот как?- на щеках Джоан появились очаровательные ямочки.- Теперь нам только осталось узнать название твоей компании. Представляете себе реакцию биржи? «Согласно заявлению высокопоставленного внутреннего источника, подавляющее число работников компании такой-то являются клиническими идиотами»…
- Они не клинические,- вздохнул Пол.- В этом вся проблема.
- Ну что вы напали на человека,- миролюбиво сказал Брендон.- Всякое бывает. Дайте ему хоть неделю отдохнуть.
- Вы, наверное, плохо слушали,- возразила Джоан.- Мы сюда приехали не отдыхать, а работать. Мы же из тех, кто никогда не отдыхает. Мы - материал, так он сказал?
Брендон неторопливо потянулся к блюду с фруктами.
- Работа работе рознь. И кстати, почему меня единственного все называют на «вы»? Что я вам, дед?
Алан краем уха слушал этот разговор. Обычно он четко придерживался золотого правила: в ходе любой беседы с любым человеком, который может когда-нибудь пригодиться, надо производить хорошее впечатление. «Правило очарования», как он называл этот нехитрый постулат для себя. Были еще и другие правила. Правило молчуна: не говорить слишком много. Правило болтуна: не говорить слишком мало. Правило глупого обещания: не обещать то, что заведомо невозможно исполнить. Правило надежности: пообещать - значит сделать. Правило отрытого глаза: не упускать ни единой возможности. И много других - всего тридцать шесть. Все это он придумал еще в школе, кое-что вместе с Тимом и Ларри, кое-что сам. И хотя с тех пор прошел не один год, правила эти всегда были при нем, словно надежный испытанный боевой арсенал. Он подсмеивался над собой, не раз уже думал, что формулировки звучат по-детски, но продолжал использовать их каждый день. И считал, что своим успехом не в последнюю очередь обязан этому внутреннему своду законов и неукоснительному его соблюдению.
Но сейчас правило очарования терпело поражение в борьбе с совершенно неуправляемыми мыслями. Слишком уж сокрушительную информацию вывалил на него этот благообразный человек сегодняшним утром. Это было восхитительно, это былo как сладкий томящий сон, как внезапно сбывшаяся ослепительная мечта. Это было лучше всего того, что он воображал, направляясь сюда. Слова, произнесенные Кларком во время утреннего занятия, расцветали в воображении, словно тропические деревья, блистая невиданными цветами. Алан, конечно, знал, что когда-нибудь к нему придет успех. Настоящий, серьезный успех. Но никак, никак не ожидал он, что успех этот придет так скоро и будет настолько опьяняющим.
«Вы - тот материал, из которого растут властелины корпораций. Вы - те, кто через некоторое время сменят нынешних воротил делового мира. Вы - те, кто в какой-то момент будут определять, куда идет глобальная экономика. Не выпускники престижных колледжей, не наследники аристократических семей, не ваши нынешние начальники, а именно вы - те, кто одержим стремлением к власти,- рано или поздно будете управлять работой многих тысяч людей. Это то, что отличает вас от тысяч других, то, что не дает вам стоять на месте, то, что влечет вас вперед. Вы можете любить или не любить свое дело, можете быть отличными или посредственными специалистами, можете осознавать или не осознавать, почему вам хочется наверх. Но в вас есть именно то, что рано или поздно поднимет вас туда, куда доходят лишь немногие…»
Алан задумчиво очистил банан. Все-таки они знают, на какие кнопки нажимать, чтобы пробудить интерес даже у самых больших циников. Все эти люди вокруг могут сколько угодно посмеиваться и демонстрировать, что на них это не подействовало, но на самом-то деле их ведь тоже зацепило. Еще как зацепило. Джоан вон сейчас веселится, а ведь в конференц-зале сидела, как завороженная, и все слушала, слушала… Правило маски: не демонстрируй свои мысли без необходимости.
«Каждый из вас был отобран по прямому указанию главы компании. Вы уже, наверное, догадались, почему они принимают такое непосредственное участие в этом процессе. Это просто. Они знают, что вы - их смена. Они знают, что вы - те, кто через десять лет будет принимать решения, которые повлияют на всю компанию. Они знают, что руководить международным конгломератом невозможно, не имея правильных людей на ключевых должностях. И они знают, что эти люди - вы. На вас делают ставки. Большие, капитальные ставки».
Вокруг шутили, смеялись, жестикулировали, просили передать яблоко. Вокруг было весело. Но каждый наверняка думал о том же. Не могли же они не думать об этом. Такие слова невозможно проигнорировать.
«Но сейчас вы еще не готовы. Сейчас вы находитесь в самом начале пути. Сегодня вы не более чем талантливые дети, из которых может получиться что-то действительно стоящее. А может и не получиться. Ни одному из вас сейчас еще нельзя доверить ответственность, о которой идет речь. А все потому, что сейчас вы - менеджеры. (Здесь Кларк сделал паузу. Похоже, он прекрасно знал, когда нужно делать паузы и как долго они должны длиться.) Отличные, превосходные, умелые - но всего лишь менеджеры. Наемные работники, которым платят за то, что они направляют работу других наемных работников в соответствии с заданным курсом. И не более того. А для того чтобы стать одним из них… преуспевающим одним из них этого недостаточно. Для этого надо быть лидером. Человеком, за которым идут. Причем неважно куда. И послали вас сюда для того, чтобы мы помогли вам стать лидерами. Потому что, не став лидером, ни один из вас не сможет взлететь действительно высоко. В этом и состоит наша специализация - превращать менеджеров в лидеров. Это то, что мы умеем, то, мы что знаем, и то, что делаем уже много лет».
Майкл искоса взглянул на Алана. Да, призадумался херувимчик. Выпадает из беседы. Ему все эти речи о власти и избранности, видимо, как мед. Впрочем, речи действительно производят определенное впечатление. Над ними, очевидно, трудились не один год. И, наверное, не один человек. Над всем этим трудился не один человек. Не один умный человек, причем. И над речами, и над вопросами, и над рекламной стратегией, и над установлением связей с главами корпораций. Сверхсекретный курс, о котором знают только сильные мира всего… Добро пожаловать во внутренний круг избранных. Вот неподалеку сидит ваш президент, вот тот самый человек, о котором вчера трезвонили все газеты, а вон там прогуливается… да, да, вы не ошиблись, именно министр финансов.
Попахивает дешевой теорией мирового заговора. Особенно если предположить, что домик этот - не единственный, а скорее всего, так и есть. И над домиком тоже, кстати, поработали неплохо. Виден почерк профессионала. Обстановка как раз подходящая и природа вокруг - прямо мечта пейзажиста. Один вид из этого во всю стену окна чего стоит. Кушайте, дорогие, и ощущайте себя будущими хозяевами мира. Властелинами корпораций. Что, еще не властелины? Так их из вас сейчас сделаем. Что-то тут не так. Перегибают они палку. Самую малость, но перегибают. Причем намеренно. Пытаются ослепить, заворожить… А вот зачем - это вопрос. Ладно, завтра увидим, в чем состоит практическая часть. Сеансы массового гипноза? Или это будет включено в послеобеденную теорию?
Однако сеансов массового гипноза после обеда не последовало.
- Давайте поговорим об интересах,- предложил Кларк, снова утверждаясь на краю стола.- Об интересах личных и общественных, а также о том, как они совмещаются.
- А также о королях и капусте,- вполголоса добавил Пол.
- Можно и о них,- согласился Кларк.- Разговор о королях непременно сведется к тому же вопросу. А вопрос состоит вот в чем: где проходит граница между тем, что вы делаете для себя, и тем, что вы делаете для вашей компании? У кого-нибудь есть готовый ответ?
Готовый ответ нашелся у Кевина.
- По-моему, тут все ясно,- бойко сказал он. Кларк одобрительно кивнул.
- Для компании мы делаем все, что относится к бизнесу. Все остальное - для себя самих.
- Не могли бы вы уточнить?
- Уточнить…- Кевин задумался.- Скажем, мне надо достигнуть определенных результатов к такому-то числу. Все, что я делаю для того, чтобы это произошло, я делаю для компании. Мне ведь, между нами говоря, не так уж важно, будут ли достигнуты эти результаты в срок, да и будут ли они достигнуты вообще. А вот если я хочу, чтобы в моем кабинете стояло удобное кресло, и прошу секретаршу об этом позаботиться - это уже только для меня. Компании это безразлично.
- Спасибо,- вежливо поблагодарил Кларк.- Весьма интересная точка зрения. Кто-нибудь еще?
- Это все, разумеется, не так просто,- смотря на него своим открытым взглядом, сказал Крис.- Вот подумай сам,- он повернулся к Кевину.- Разве тебе так уж наплевать на твои проекты? Так, конечно, думают те, кем мы руководим, да и то не все. А для нас это уже вовсе не такое черно-белое. Правда ведь?- он блеснул уже привычной белозубой улыбкой.
Кевин повел плечом.
- Не уверен. Объясни.
- Пожалуйста. Ты ведь почему должен что-то закончить в срок? Потому что тебе так сказали. А почему тебе так сказали? Потому что компании это выгодно. Это же основы… А раз ей это выгодно, значит, она сделает больше денег. Верно?
Кевин кивнул.
- А раз у компании больше денег, больше достанется и тебе. Особенно если у тебя есть акции. Так что не все так прямолинейно. Нет четкой линии. Я думаю,- Крис поджал губы,- тут примерно пятьдесят на пятьдесят выходит.
- Хороший подход,- сказал Кларк, видя, что Кевин молчит.- Проценты… Хороший подход. Будут еще какие-то мнения? Нет? Тогда давайте поработаем в парах.
Пол громко вздохнул.
- Постарайтесь, пожалуйста, вспомнить ситуацию, когда кто-то из ваших коллег делал что-то якобы для блага компании, а на самом деле заботился только о себе. О, сколько улыбок. Похоже, каждому из вас есть что вспомнить. Вот и замечательно. Вспомните все детали этого инцидента. Затем опишите его вашему соседу справа. А сосед в свою очередь пусть расскажет вам о каком-нибудь случае, когда он сделал что-то на благо компании и без малейшей выгоды для себя. Если, прослушав рассказ, вы будете не согласны с той оценкой ситуации, которую предлагает рассказчик, выскажите, пожалуйста, свое мнение. На все упражнение у нас есть пятнадцать минут. Пол, вы, кажется, остались без пары? Ничего, не расстраивайтесь, я составлю вам компанию.
- Хочешь быть первым?- спросила Джоан.
- Давай,- согласился Алекс.
А может, он вовсе и не глуп, подумала она, глядя на него. Вблизи лицо у него достаточно умное. Хотя до Криса ему далеко. Вот уж кто не нуждается в наставлениях для того, чтобы стать полноценным лидером. У него это лидерство в крови, на лице написано. Жаль, что работать надо с соседом справа, а не с соседом слева. И все же это значительно лучше, чем если бы слева оказался этот Кевин. Тот еще зануда…
Роберт вошел в бар и остановился в дверях, привыкая к приглушенному свету. Бар производил приятное впечатление. Все в лучших традициях: тонущее в полумраке уютное помещение, темные стены, сверкающие шеренги бутылок за стойкой, островки света над столиками, удобные плетеные стулья. И все настоящее, отнюдь не подделка под дерево и старину. Компания в полном составе уже сидела за несколькими сдвинутыми столами. Судя по долетающим звукам, атмосфера там установилась самая что ни есть раскрепощенная.
- Алекс!- взлетал полный притворного возмущения голос Джоан.- Как можно рассказывать такие анекдоты при дамах?!
- После того, что пять минут назад выдала Стелла, нам можно рассказывать и не такое,- без тени смущения ответствовал ей молодцеватый бас Алекса.
- Верно, верно,- поддерживал Алан,- я до сих пор краснею.
Роберт улыбнулся и пошел к стойке.
- Кто бы говорил,- сказал ему вдогонку саркастический голос Стеллы.
- Что сделать?- бармен сочетал в себе профессиональную уверенность с небарменовской обходительностью.- Сегодня много заказывают мартини. Напиток вечера.
- Черный русский. Льда совсем немного…
Бармен уважительно кивнул и потянулся к высокой прозрачной бутылке.
- Много у вас сейчас людей?- спросил Роберт, глядя на хрустальную струю водки.
- Четырнадцать,- отозвался бармен.
- Мало едут? На вид можно больше вместить.
- Вместить-то можно. Только для вас снимают нас на корню.
Он наклонил над бокалом шоколадную бутылку ликера.
- Часто так?- поинтересовался Роберт.
- Это-то? Пока третий раз. Как по мне, могли бы и чаще.
- Что, работать легко?
- Легче некуда - мы-то тут только в первый день. А потом всю неделю гуляешь, а деньги идут. Только повару с официантами наезжать приходится. И то говорят, в прошлый раз два дня ездили, а потом - от ворот поворот.
Бармен явно стремился поделиться информацией.
- Интересно… Так полностью оплачивают?
- До последней копейки. Бумажку только какую-то подмахнуть заставляют.
- Ну, счастливо погулять.
- За этим не станется. Бывай.
Роберт принял прохладный бокал, еще раз оглядел бар и после короткого размышления направился в дальний угол - туда, где под мягким светом лампы располагался Кларк в компании Эда. Эд держал в руке раскрытую папку с бумагами и, подавшись вперед, что-то говорил Кларку. Тот слушал его, поглядывая на шумевшую компанию, и время от времени негромко отвечал.
- Вы позволите?
- Присоединяйтесь,- Кларк радушно указал на свободный стул.
Эд кивнул и, улыбаясь Роберту, мягким движением закрыл папку.
- Скучно,- сказал Роберт, опускаясь на стул.
- Скучно?- с вопросительной интонацией повторил Кларк.
- Ярко, но скучно. И шумно. Отдает Шекспиром.
Эд удивленно взглянул на Кларка.
- Предполагаю, что наш гость имеет в виду «Много шума из ничего»,- пояснил тот.
- Именно,- Роберт медленно отпил из бокала.- Ничего, что я так, с претензиями?
- Что вы,- улыбнулся Кларк.- Это называется «конструктивная критика со стороны клиента».
- Тогда слушайте клиента. Клиент разочарован. Что вы нам дали за этот день? Подборку информации, которую можно почерпнуть из двух-трех книг по психологии. Кое-что из теории менеджмента. Рассказали несколько занимательных исторических анекдотов. Это было, кстати, самой ценной информацией, особенно история о Моргане. Но, кроме этого, ничего стоящего я не услышал. Все оставшееся время вы только и делали, что пели нам дифирамбы и с непонятной целью пытались эпатировать якобы откровенными высказываниями.
- Почему якобы?- поинтересовался Кларк.
- Потому что ничего эпатирующего в этом не было. Что вы, собственно говоря, мне сообщили? Что я предпочитаю контролировать события и хочу преуспеть? Как вы понимаете, я это знал и сам. Что мое начальство меня ценит и делает на меня ставку? Приятно слышать, но до откровения не дотягивает. Что я всегда работаю на себя, а не на компанию? Тоже не новость, хотя вам зачем-то понадобилось заставлять нас открыто это признать. Или что чем выше начальство, тем больше оно дерется за власть? Так даже с этим открытием вы опоздали лет на семь-восемь. Я ведь не первый день в начальниках - как дела делаются, вполне понимаю. Так в чем же соль? Или вся ценность должна была состоять в том, что такое обычно не говорят на подобных курсах?
- Почему бы и нет?- спокойно спросил Кларк.
- Хотя бы потому, что есть много вещей, о которых не говорят и о которых все, тем не менее, знают. И оттого, что они произнесены вслух, ничего не меняется. Это хорошо для телевизионных шоу, но при чем здесь менеджмент?
- Некоторые вещи не обсуждают в телевизионных шоу. И могу поспорить, что большинству из вас никто никогда ничего подобного не говорил.
- Правильно,- согласился Роберт.- Ну и что с того? Давайте я вам скажу, что вы хотели бы переспать с ней,- он небрежным кивком указал на хохочущую Джоан.- Это ведь правда. И никто никогда не говорил ее вам в лицо. Чем же она вам помогла?
Кларк улыбнулся, глядя в сторону Джоан.
- Предположим, вы правы. Хотя у меня может и не быть подобного желания. У вас недостаточно информации.
- Хорошо, вы, может, и не хотите, но Эд точно хочет. Я же видел… Правда, Эд?
Эд неопределенно крякнул, растягивая губы в смущенную улыбку. Ему было явно не по себе.
- Видите?- Роберт сделал еще глоток.- Правда в глаза. А толку-то?
- Ваш пример любопытен, но неубедителен. С таким же успехом можно говорить о некоторых физиологических потребностях.
- Или о жажде власти.
- Или о жажде власти. Но что именно вы ожидали? Откровения? Это ведь деловой курс, а не семинар по новейшему спиритуализму.
Простите,- возразил Роберт,- если бы это был не более чем деловой курс, я бы ничего особенного и не ожидал. Более того, я бы счел сегодняшние занятия весьма интересными. Но вы-то претендуете на большее. И пока что этого большего я не вижу. При этом теория сегодня закончилась.
- Вы, похоже, любите Шекспира?- неожиданно спросил Кларк.
- Не особо. Скорее знаю.
- Но представление о драме вы имеете?
- Некоторое.
- Так вот, для того чтобы сыграть хорошую драму, всегда надо подготовить сцену.
Кларк умолк, доброжелательно глядя на Роберта.
- Значит вы - постановщик?
- В некотором роде. Но только в очень некотором.
- И завтра начнется драма?
- Завтра начнется практическая часть.
- Хорошо,- Роберт поднялся,- было приятно с вами побеседовать. Вы, конечно, понимаете, что опять делаете то же самое?
Кларк вопросительно поднял брови.
- А именно?
- Претендуете на большее.
- Это часть моей работы,- ответил Кларк, вежливо улыбаясь.
- А он ей и говорит: «Только для вас». И с этой фразой падает,- закончил Крис под взрыв смеха.
Что только ни говорят под мухой,- сказал Брендон, когда хохот утих.- Особенно если пьют раз в пять лет. Я когда работал во Франции, у нас был один парень, спиртного в рот не брал вообще. А потом вечеринка как-то раз была, и дамочка одна вокруг него увивалась; вобщем, понесло его, да так, что затормозить вовремя не успел. Так вот, такого я ни до, ни после - вообще никогда не слышал. Сначала он принялся утверждать, что лицо это - не его. Пощупать предлагал. Мы стали смеяться - он сердится. А когда спрашивать стали, о чем это он, вообще выдал, что лицо ему лет десять назад переделали, а потом в каком-то закрытом институте он три года занимался… угадайте чем? Бессмертного человека выводил. И главное, нес он это все так серьезно-серьезно. А утром ничего не помнил. Вообще ничего.
- Бывает,- сказал Алекс.- Особенно если определенные фильмы часто смотреть.
- Что пили-то?- поинтересовался Пол.
- А я что, помню?- пожал плечами Брендон.- Я как раз после этого рассказа сам отключился. Мальчишка был еще, только после колледжа.
- К вопросу о пьянстве,- объявил Алан,- кто будет еще мартини?
- Неси,- весело отозвалась Джоан,- мартини хорош. Роб, что ты там один бродишь? Иди к нам. Мы обсуждаем вред пьянства и запиваем мартини.
- Теория и практика,- сказал Роберт, подходя к столу.
- Вот именно!- провозгласил Алан.- Все, как днем! Роберт опустился в кресло.
- О теории и практике есть любопытный анекдот. Встречаются как-то адвокат и врач…
Что, уже утро? Нет, еще темно. Совсем темно. Который час? Вечно в гостиницах любят радовать постояльцев часами с красными цифрами. А эти еще и светят, словно прожектор. Половина третьего? Странно… Еще спать и спать. Что же это было? Какой-то звук? Нет, не было никакого звука. Отчего я тогда проснулся? Тихо… Нет, вот где-то капает вода. Редко-редко. Кап… кап… Дорогое вроде бы место, где здесь может капать вода? И небо вечером было чистое. Почему же все-таки не спится? Как тогда, в Пекине. Когда это было? Три, нет, уже четыре месяца назад. Никогда с переходом на другое время сложностей не было, а тут вдруг сработало по полной. Просыпаешься себе в четыре утра и заснуть уже никак не можешь. И главное - спать-то хочется, хочется невероятно, а вот не можешь, и все. Что-то внутри ехидно напоминает тебе, что ты - не более чем надстройка над сложнейшим механизмом, который отнюдь не видит в тебе хозяина. В лучшем случае ты с этим «чем-то» можешь полюбовно договориться. А не повезет - тогда лежи и наслаждайся видом потолка. Вот такое было любопытное откровение в Пекине.
Было, впрочем, еще одно. Ворота Тяньаньмэнь. Врата Небесного Спокойствия… Проходишь средней вежливости досмотр, поднимаешься по крутой лестнице, стиснутой красными стенами, оказываешься на верхней веранде. И здесь перед тобой распахивается во всю свою ширь эта ненормальных размеров пло щадь. Тысячи людей идут по ней под огромными развевающимися на холодном пекинском ветр у красными флагами. Тысячи - и все же не занимающие и одну десятую этого необъятного дремлющего прос транства.
И все о чем ты думаешь, все, о чем можешь думать, это вовсе не о том, что площадь эта - самая большая в мире. И не о том, что стоишь ты в месте, долгие годы почитаемое за центр Поднебесной Империи. И даже не о том, что здесь творилось в одна тысяча девятьсот восемьдесят девятом году от рождения
человека, до которого большинству людей в этом городе нет никакого дела. А думаешь ты о том, как в середине прошлого века ничем не примечательный начинающий лысеть человек с тоял здесь на этом самом месте и выкрикивал слова в бушующее море толпы, запрудившей эту площадь. И толпа эта, слившаяся в едином грозном порыве, отзывалась радостным гулом каждый раз, когда он делал паузу. Они были готовы идти за ним, куда бы он ни позвал, они были готовы исполнить любое его приказание, они были готовы созидать или разрушать - ему стоило лишь пожелать этого. И он знал это и, подобно скульптору, лепил из податливой глины людских душ то, что хотел слепить.
Он стоял на этой площадке, в окружении свиты и все же один - такие, как он, всегда рано или поздно оказываются в одиночестве,- и никому не ведомо, что он думал в тот момент, описанный нынче в бесчисленных книгах и статьях. Не было еще огромных зданий по сторонам площади - он велел воздвигнуть их позже. Не было еще серой громады монумента в центре - прошел не один год, прежде чем он решил, что там ему самое место. И не было еще окруженной деревьями монументальной гробницы на дальнем конце Тянь аньмэнь - в нее он лег, словно фараон в пирамиду, почти тридцать лет спустя. А были только люди. Которые своей верой сделали его тем, кем он в конце концов стал. Он хотел править, а они хотели, чтобы ими правили. Они всегда хотят, чтобы ими правили.
И вот ты стоишь на этом месте, ощущая под ногами тот же пропитанный историей настил, смотря на ту же площадь, слыша вокруг тот же язык. Ты пытаешься представить себе, о чем он думал в тот момент, к которому шел долгие годы. Ты думаешь, думаешь, думаешь… И неожиданно приземистые здания, окружающие площадь, и серая ступенчатая колонна монумента, и мавзолей вдруг как будто мягко проваливаются под землю. Исчезают хлопающие на ветру флаги. Растворяются в прозрачном воздухе несущиеся между площадью и воротами машины. И на площади вдруг меняет разноцветную пестроту своего одеяния на однообразные г рязно-зеленые оттенки. И этих однообразных, одинаковых, безликих фигурок становится все больше, и больше, и больше… И вот уже вся площадь запружена людьми. Их тысячи, десятки тысяч… И они все смотрят на тебя, ловят каждое твое слово, сжимают в руках твою книгу. И от этой веры, и граничащего с обожанием благоговения, и от тысяч взглядов, сливающихся в один полный восторга взгляд, твоя речь становится еще уверенней. Ты чеканишь слово за словом, и каждое из них летит в толпу, словно камень из пращи.
Лежащий за твоей спиной Запретный город - бастион бастионов, опора опор, древнее сосредоточие императорской мощи вдруг, словно по мановению невидимой руки, обращается в бутафорское скопище красных строений. Век за веком правили из него огромной страной императоры, слепя, словно звезды, даруя жизнь или обрекая на смерть, начиная войны и подавляя восстания. Страшна и божественна была их власть, дарованная Небом. Умирал один император - и тотчас же на его место заступал другой, подхватывая эстафету неумолимой власти… И где же теперь она теперь - эта потомственная мощь династий? Сгнила, обветшала и рассыпалась в прах. Последний император стал посмешищем для всей Азии, марионеткой которой играли все, кому не лень. Но власть, истинная власть осталась.
Там, где есть люди, есть власть. Там, где есть много людей, есть страшная власть. И хоть она рассыпалась, разлетелась по осколкам империи, она не умерла до конца. Она лишь ждала своего часа, своего человека - того, кто не побоится ее, того, кто будет жить ей, мечтать о ней, идти к ней через все и всех. И ты нашелся и пришел, и за годы лишений, заговоров, сражений, побед и разгромов, союзов и предательств собрал ее по частям. И теперь ты и власть стали неделимы. Твое имя отныне обозначает власть. Твое слово отныне обозначает закон. Ты и есть власть. Потому что истинной властью наделен лишь тот, кто создал ее сам.
- Хорошо, правда?- спросила Стелла, глядя на озеро. Майкл кивнул. Они разговаривали на веранде - точно на том же месте, где он стоял вчера, ожидая начала занятий. И воздух был точно такой же, как день назад: прозрачный, свежий и наполненный непривычными городскому носу запахами. И небо было то же - бледно-голубое, безоблачное и очерченное линией гор. Ничего не изменилось. Словно и не промелькнули двадцать четыре часа, в которые вместились и знакомства, и странная «теория», и развеселый вечер.
- Особенно хорошо тем, у кого окна выходят на эту сторону.
- Как раз в этом ничего хорошего нет,- возразила Стелла.- Я сегодня проснулась в шесть утра - кто-то решил, что это самое подходящее время для того, чтобы прокатиться на моторной лодке.
- Это, наверное, Роберт,- сказал Майкл.- Он вчера тоже катался.
Они снова замолчали. На этой веранде было хорошо молчать. Но не всем.
- Что вы скажете об этих исторических аналогиях?- как обычно с улыбкой спросил Росс.- Редко такое слышишь. А тем более на курсах. Жрецы, придворные… Никогда об этом не задумывался.
- Хорошие аналогии,- согласился Майкл, стараясь не поморщиться.
Тема была выбрана неудачно. Слова, которыми Кларк закончил вчерашние занятия, действительно мало вязались с понятием «курс менеджмента». И граничили они с бестактностью. Собственно, бестактностью они и были.
«В каждом из вас горит жажда власти. Выйдя из среднего класса, вы не можете удовлетворить эту жажду только за счет положения, полученного при рождении. При этом вы - не гениальные предприниматели, не любители военного дела и не поклонники криминала. Некоторые осознают в себе эту жажду еще в школе. Другие далеко не сразу. Но когда она осознана, ее всеми силами пытаются удовлетворить. Любая эпоха знала таких людей. Если бы вы жили двести лет назад, вы бы шли в управляющие поместий и фабрик. Пятьсот лет назад вы пытались бы прибиться ко двору ближайшего лорда. А пять тысяч лет назад где-нибудь в Египте вы бы стремились попасть в жрецы. Менеджер - это просто наиболее подходящее для вас место в наше время. Но аппетит всегда приходит во время еды…»
Эти фразы явно предназначались для каждого в отдельности. Для обдумывания, для запоминания, похоже еще для чего-то. Но никак не для общественного пережевывания. Росс этого явно не понимал и горел готовностью провести подробное обсуждение. А вот Стелла, похоже, понимала.
- По-моему, начинают,- сказала она, хотя было еще без пяти девять.- Может, пойдем?
И они вернулись в зал.
- Ну что ж,- сказал Кларк, когда все расселись по местам.- Рад вас всех видеть в полном составе. Сегодня у нас, как вы знаете, начинается практическая часть. Надеюсь, что вы все сделали необходимые звонки.
Вот еще одна странность,- подумал Майкл.- Зачем надо было запрещать сношения с внешним миром? Только, видите ли, входящие звонки и только на гостиничный телефон. А мобильные телефоны, будьте добры, сдайте под расписку. Впрочем, сейчас все станет ясно.
- Расписание у нас будет простое,- Кларк поднялся из-за стола.- Сейчас я вам объясню задание. После этого отвечу на ваши вопросы. Все это вместе займет примерно час. А затем у вас будет четыре дня на то, чтобы это задание выполнить, и вы уже сами будете определять, каким образом распоряжаться своим временем. Задание ваше состоит в следующем. Сегодня у нас, как вы знаете, вторник. К пяти часам пятницы вы все без исключения должны признать одного из вас своим лидером. Для достижения этой цели разрешается использовать любые средства. Если вас не устраивают эти условия или подобная задача вам неинтересна, вы можете покинуть курс в любой момент.
Он замолчал.
- А дальше?- спросил Пол.
Кларк развел руки.
- Это все.
- Как все?
- Все задание. Больше ничего нет.
- И никаких подробностей?- изумился Пол.
- Пожалуй, никаких.
- А цель?
- Цель я описал еще вчера: помочь вам превратиться из менеджеров в лидеров.
- Странный способ,- сказала Джоан.
Ее лицо выражало недоумение, смешанное с досадой.
- Вы что, не собираетесь за эти четыре дня нас чему-либо учить?
- Мы же не в школе,- улыбнулся Кларк.- Самостоятельный взрослый человек лучше всего учится на опыте. И что бы ни утверждали поговорки, именно на собственном опыте. Вот мы вам и предоставляем возможность получить незаменимый опыт. В соответствии с просьбой вашего начальства.
- То есть вы вообще не собираетесь вмешиваться и давать советы?- спросил Алан.
- Ни в коей мере. Мы будем только наблюдать. Собственно, поэтому нас трое, а не я один. Трое абсолютно нейтральных наблюдателей.
- Абсолютно нейтральные наблюдатели бывают только в классической физике,- с расстановкой сказал Роберт.- Которая, как известно, давно устарела. Вы зачем наблюдать будете?
- Для того, чтобы составить подробный отчет для тех, кто вас сюда направил.
- Ага!- громко сказал Пол, и по всему залу пронесся и так до конца не исчез гомон.
- И что именно будет входить в этот отчет?- поинтересовался Роберт.
- Разумеется, сам результат: признали ли вас остальные лидером или нет. А кроме того, описание ваших действий и оценка вашего потенциала как лидера. Кстати, одну вещь я не упомянул. Если вы уедете сегодня до полудня, отчет о вас мы представлять не будем.
- Подождите,- озадаченно сказал Брендон,- а что если мы все сделаем за час?
- Тогда вы поедете по домам через час и пятнадцать минут.
- А если наоборот?- спросил Кевин.- Если мы вообще не придем к согласию?
- Тогда наши отзывы будут не самыми благоприятными.
Кевин нахмурился.
- То есть, когда мы выберем одного из нас лидером, вы напишете плохие отзывы обо всех остальных?
- Ни в коем случае,- проникновенно отозвался Кларк.- Негативные отзывы последуют только в том случае, если вы не придете к согласию. Это ведь будет обозначать, что среди вас вообще нет истинного лидера. Но коль скоро такой найдется, а я очень надеюсь, что так и произойдет, то ничего плохого об остальных мы писать не станем - ведь вы просто проиграете в честной борьбе. Вы получите возможность научиться кое-чему на своих ошибках, не более того. А отчет будет содержать определенные рекомендации, которые вам помогут в будущем.
- Что-то очень просто получается,- сказал Пол.- Поговорили, выбрали лидера, разъехались по домам. Вы уверены, что больше ничего не будет?
Кларк кивнул.
- Не могли бы вы уточнить, что именно подразумевается под «любыми средствами»,- сказал Майкл.
- Именно это,- с веселыми нотками в голосе ответил Кларк.- Любые.
- Спасибо,- поблагодарил Майкл и откинулся на спинку стула.
- То есть как любые?- недоуменно спросил Росс.- Ну, говорить, писать, это я понимаю. А что еще?
- Физические?- подсказал Алан.
- Именно,- подтвердил Кларк.- Любые средства, включая физические.
Гомон мгновенно стих.
- Это уже не смешно,- сказала в полной тишине Джоан.
- Очень хорошо,- отозвался Кларк.- Потому что это не шутка.
- Вы это серьезно?- спросила Джоан.- Вы ожидаете, что мы будем…- ее красивый рот презрительно искривился,- бить друг друга? А вы, значит, будете наблюдать? Это вам что, бесплатный реслинг?
- Я не говорил, что вы будете бить друг друга,- вежливо ответил Кларк.- Я лишь сказал, что вы абсолютно не ограничены в средствах. Вы только не можете использовать помощь людей, не участвующих в нашем курсе. А про возможность физической расправы сказал, если не ошибаюсь, вот этот молодой человек,- и он указал на Алана.
- Вы на это намекнули,- возмутился тот, видя, что все головы повернулись к нему.
- Простите, но я ни на что не намекал,- возразил Кларк.- Это была ваша интерпретация слова «любые».
- Какая разница,- нарушил молчание Алекс.- Кто-нибудь об этом все равно бы спросил. Не Алан, так другой. Вы лучше скажите, насколько это законно.
Кларк довольно кивнул, словно только и ожидал услышать этот вопрос.
- Настолько, насколько законно соглашение, которое вы подписываете, беря на прокат водный мотоцикл. В бумагах подобного рода всегда написано, что дающая его вам в пользование компания не несет ответственности за ущерб, который вы можете себе причинить - вплоть до смертельного исхода. Я уверен, что вы не раз подписывали такие бумаги. Похожий пункт был включен в соглашение, которое каждый из вас подписал до начала курса. Более того, не только мы, но и каждый из вас не отвечает за ущерб, причиненный другому участнику. Так что с точки зрения закона вы можете сделать друг с другом что угодно, и наша компания не будет нести за это никакой ответственности. Это, разумеется, не лишает вас права подавать на нас в суд, как, впрочем, и на любую другую организацию или личность. Я еще раз хочу подчеркнуть, что вы вправе покинуть курс в любой момент.
- Но ведь это ставит нас в неравные условия,- озабоченно сказал Кевин.
- А разве вы хоть где-нибудь бываете в равных условиях?- лукаво поинтересовался Кларк.
- Где можно получить оружие?- спросил Пол. Кто-то хихикнул. Кларк оставался невозмутимым.
- Простите, чего нет, того нет. Ни огнестрельного, ни холодного.
- А дубинку?- игриво протянул Алан.- Или…
- Подождите вы с хохмами,- раздраженно прервала его Джоан.- Чушь какая-то невероятная. Это все как-то…- она запнулась в поисках нужного слова,- глупо. Просто глупо, и все. Ну что это, в самом деле, за постановка вопроса: лупите друг друга, а мы тут ни при чем? Как вы вообще можете об этом серьезно говорить? Мы зачем вообще сюда все приехали?
- Послушайте,- терпеливо сказал Кларк,- эту постановку вопроса предложили именно вы, а не я. Почему вас так тревожит этот аспект? Вас тут одиннадцать человек, умных, культурных, цивилизованных менеджеров. Чего вам опасаться? С какой стати кто-то кого-то должен избивать? Я же не разбавляю ваше общество десятком уголовников. Мне вообще очень странно слышать подобные опасения.
- В самом деле,- весело сказал Росс,- что это мы? Мы же менеджеры. Вот если бы мы были боксерами…
- Или адвокатами,- задорно подхватил Крис.- Ну что, будем закругляться с инструкциями?
- Подожди,- поднял ладонь Брендон,- все-таки я кое-что не понимаю. Вот мы сейчас закруглимся. А дальше что? Будем вот так сами по себе сидеть и кричать:
«Выбери меня!»? Вы что, не предоставите нам какой-либо процесс, какую-то структуру? Халтурно это как-то выглядит, знаете ли.
Вы не поняли,- из Кларка струилось безграничное терпение.- Мы уже предоставили вам структуру, просто вы этого пока не заметили. А будете ли вы сидеть и кричать или решите использовать более действенный метод, это уже зависит только от вас. Если у вас есть задатки истинного лидера, что-нибудь вы непременно придумаете. Еще вопросы имеются?- он оглядел зал.- Нет? Тогда, простите за банальность, но да победит сильнейший.
С этими словами он мигрировал в угол комнаты и комфортабельно расположился за небольшим столом. Эд сел за стол в противоположном углу, а Арден, видимо решив, что двух наблюдателей достаточно, просто ушел.
С минуту все молчали.
- Ну что,- сказал, наконец, Крис.- Давайте как-то начинать.
- Давайте,- без особой уверенности поддержал Кевин.
Крис одобрительно взглянул на него.
- В первую очередь нам надо определиться с тем, как мы будем выбирать лидера. Нужен процесс, как совершенно правильно заметил Брендон. Без процесса мы далеко не уедем.
- В первую очередь,- сказал Майкл,- нам надо сдвинуть столы. Мы сейчас даже толком не видим друг друга.
Глава третья
Они сидели и смотрели друг на друга. Благо это было несложно: составленные вместе три стола представляли собой подобие стола короля Артура. Только вот короля за столом не было. И в ближайшее время не предвиделось. Впрочем, факт этот никого особо не расстраивал. Еще два часа назад, когда Кларк только обнародовал условия, половина из них была озадачена, а другая половина раздосадована. Еще два часа назад Джоан сердито объявляла, что подобные фокусы годятся для старшеклассников, но никак не для взрослых людей, а Брендон угрюмо твердил: «Халтура, халтура…» Еще два часа назад Пол говорил, что с самого начала подозревал, что эта неделя обернется полной потерей времени, но никак не думал, что это будет настолько очевидно для всех. Все это было два часа назад.
А теперь всем было интересно. Потому что за эти два часа вдруг обнаружилось, что им всем есть что сказать. Вначале они - в основном Крис, Алан и Росс - пытались с ходу придумать хороший процесс. «Процесс,- повторял Крис, сверкая глазами,- нам необходим хороший процесс». «Мы можем,- говорил Росс, улыбаясь и оглядывая остальных,- правда, можем?» А Алекс тихо барабанил мощными пальцами по столу и задумчиво поглядывал в сторону Криса. А потом, когда процесс все так и не возникал, а Брендон скептически улыбался, а Пол демонстративно рисовал страшные рожи в своем блокноте, Майкл, который до этого не произнес ни слова, вдруг повернулся к Стелле и спросил:
- А что ты ценишь в лидере?
Он задал свой вопрос негромко, по-видимому обращаясь только к ней, но почему-то именно в этот момент была микроскопическая пауза, и его услышали все.
- Я?- с некоторым недоумением спросила Стелла.- Что я ценю в лидере?
- Да,- подтвердил Майкл,- ты.
- В каком лидере?
- В том, за которым ты бы пошла.
- Ну,- сказала Стелла,- для начала это должен быть очень сильный лидер, чтобы я за ним сама пошла.
- Не сомневаюсь,- согласился Майкл.- А что еще? Подробности.
Стелла задумалась.
- Подробности… Во-первых, этот человек должен верить в ту цель, к которой он меня собирается вести…
И тут обнаружилось, что слушают их уже все, или почти все, и процесс уже никого почему-то не интересует, и никто уже не пытается его изобрести. И что у всех есть что сказать на эту тему. Росс, правда, сделал слабую попытку вернуть всех к делу, но попытка эта ни к чему не привела и даже вызвала удивленный взгляд со стороны Стеллы, которая к этому времени уже объясняла, что значит «верить в цель». А еще через полчаса, когда они уже все перебивали друг друга и бросались фразами типа «вот как раз таким власть давать нельзя», Пол вдруг перестал рисовать свои ухмыляющиеся на один лад рожи и сообщил, что, с его точки зрения, называться лидером может лишь тот, кто умеет не окружать себя идиотами. Сначала все просто расхохотались, но потом с подачи Роберта вдруг выяснилось, что формулировка эта не так уж и проста, и спор закипел еще сильнее. «Позвольте,- горячился Брендон,- иногда одного интервью для меня недостаточно, чтобы понять, насколько человек хорош». «Но ты же можешь отличить идиота от нормального человека?» - интересовалась Стелла. «Конечно, могу». «Так откуда же, черт возьми, они берутся, да еще
в таких количествах?!- громогласно вопрошал Пол.- Значит, кто-то их нанимает? Значит, есть начальнички, которым они нужны? Так вот, такого типа я в жизни не назову лидером. И уж тем более не пойду за ним сам!» «Тише, мальчики, тише,- утихомиривала их Джоан,- бывает, что и лучший лидер ошибается». «Ни чер-рта!- величественно провозглашал Пол.- Тот, кто делает такие ошибки, уже не лидер. Он сам…» «Идиот…» - подсказал Алекс. «Вот именно!» - и Пол победоносно взглянул на Брендона.
- Я тут кое-что записал,- спокойно сказал Майкл.- Получается интересно. Мы, конечно, сильно спорим, но в главных вещах мы сходимся. Хотите послушать?
- Давай,- рыкнул еще не совсем отошедший от драки Пол.
Джоан укоризненно взглянула на него, и он повторил уже спокойней:
- Давай.
- Может, все запишем на стенде?- предложил Алан.- Еще пригодится.
- Хорошо,- согласился Майкл.- Ты мог бы пойти к доске, если не возражаешь?
Алан помедлил мгновение, однако встал и, подняв палец, звонко объявил:
- Истинный лидер должен быть всегда готов делать любую работу своими руками.
- Некоторую работу лучше делать чужими,- сказал Алекс, и все заулыбались, а Кевин даже хохотнул.
- Во-первых,- сказал Майкл, когда Алан стал у стенда,- мы все сошлись на том, что лидер должен верить в то, к чему он ведет.
Алан с неожиданной готовностью начал писать.
- Подожди,- попросил Крис.- Это, я думаю, во-вторых. А во-первых, лидер должен знать, чего он хочет. Иметь цель.
- Не вижу разницы,- сухо сказал Брендон. Крис повернулся к нему.
- Что значит, не видишь? - То и значит. В чем разница между тем, чтобы иметь цель, и тем, чтобы верить в нее? Просто слова.
- Правильно,- на лице Криса возникла тонкая улыбка,- разницы нет. Только я говорил совсем не об этом.
- А именно?
- Именно: любой менеджер ведет людей к чему-то. Ты, я, мы все. Нам за это деньги платят. За то, чтобы остальных водить. А вот цель имеет только лидер. Свою цель.
- И иногда это совсем не та цель, к которой он якобы ведет?- полувопросительно сказала Джоан.- Этого я уже не говорила?
- Этого я уже не говорила.
- Ты это подразумевала,- ухмыльнулся Алан.- Но мы тебя хорошо поняли.
И он вывел четким почерком на листе: «Лидер всегда имеет свою цель». Майкл одобрительно кивнул.
- Продолжаем. Лидер должен вызывать уважение.
- Лучше страх,- веско сказал Алекс. Майкл вопросительно взглянул на него. - Уважение легко проходит. Страх - нет,- пояснил Алекс.
- Вы тут сейчас неизвестно до чего договоритесь,- снова недовольно сказала Джоан.- Какой еще страх?
- Обычный,- отозвался Алекс.- Физиологический. От которого дрожат коленки и выделяется пот.
- За таким лидером далеко не пойдут,- сказал Росс.- И вообще не пойдут.
Алекс лишь улыбнулся. Доброжелательная улыбка на его массивном лице смотрелась в этот раз почему-то неприветливо.
- За Чингисханом ходили,- неожиданно сообщила Стелла.- А его, по-моему, менеджером никто не назначал.
- Все. Приехали,- сказал, поднимаясь, Брендон.- Чингисхан. Тамерлан. А также Наполеон, Цезарь, Сталин и Мао Цзэдун. Вы что, сюда историю изучать съехались? При чем тут чингисханы?
- При том,- сладко проговорила Стелла,- что говорим мы о лидерах. Как же не упомянуть лучших из лучших?
Брендон хмыкнул.
- Не вижу, каким образом я могу применять их методы. Специфика у меня другая.
- А-а…- качнула пальцем Стелла.- Другая, если ты хочешь оставаться менеджером. А если хочешь быть лидером, то именно та. Масштабы другие, что да, то да.
- При чем тут масштабы?- Брендон начал медленно закипать.- Я в диктаторы не лезу. Я руковожу работой группы. Вот такая у меня специфика. Руководить. А не страны завоевывать да на троне сидеть.
- Так и они руководили. Только людей у них было побольше.
- Что с того? Какая разница, сколько у них было людей? Бывает, конечно, что начальник - тиран, но тиран начальником быть не может. Да вообще о чем тут говорить? Они же другим делом занимались. Понимаешь? Другим.
- Так и мы вроде все занимаемся разными делами,- улыбнулась Стелла.- Компании, конечно, называть нельзя, но я, например, в фармацевтической области. Кто-то еще занимается подобными вещами? Нет? Алан, может, ты? Тоже нет? Вот видишь, Брендон, дела у нас у всех разные. А учимся мы тут почему-то одному и тому же.
- Пока что мы ничему не учимся,- откуда-то сбоку кисло сообщил Пол.- Хотя говорите вы интересно. Вы продолжайте, продолжайте… Эд вон уже полтетради исписал.
Все повернулись к Эду, который, сначала одарив их улыбкой, начал отчаянно жестикулировать, мол, нет тут меня, не обращайте внимания, сижу себе, пишу себе…
- Ладно,- сказал Алан,- давайте просто напишем так… И на листе появилось:
«Лидер всегда вызывает сильные чувства».
- Например, стойкое отвращение,- радостно прокомментировала Стелла.- Боишься написать «страх»?
- Ничего я не боюсь,- передернул плечом Алан.- Под это определение просто все подходит.
- А нам все не нужно,- проникновенно произнес молчавший до этого Крис.- Нам подробности нужны.
- Ну и что ты можешь предложить?- поинтересовался Алан, по-видимому нисколько не обижаясь на то, что его вариант так быстро забраковали.
- Например, так: «Лидер всегда вызывает уважение, страх или любовь».
- Неплохо,- сказала Стелла.- Совсем неплохо. Это уже ближе к делу.
- Уважение, переходящее в любовь?- предположил Росс.
- А может, пойдем пообедаем?- спросил в воздух Пол.- А то меня тут вместо страха и уважения пока что голод возник.
И они пообедали. Правда, не сразу - оказалось, что обед подадут только через полчаса. Но они хорошо использовали это время, и на листе появилось еще две строчки. Очень интересные, неожиданные строчки, которые на первый взгляд мало вязались со словом «менеджер». Да и на второй взгляд тоже. И чем дольше они спорили, и кидались словами, и искали определения, тем явственнее вставали перед ними призраки прошлого - тени властителей и бушующие волны идущих за ними людей. И все властители как на подбор сами вырастали из этих волн, поднимались с самого дна, медленно набирали силу и вставали грозными монументами для того, чтобы навсегда остаться в истории. Вышедшие из низов, не имеющие власти от рождения, ищущие ее, жаждущие ее… И Брендон уже не говорил о специфике, а лишь шагал вдоль стола и только щипал ус, когда Стелла, Крис или Алан приводили очередной пример.
«Вот это был лидер,- сжимая кулак, говорил Крис,- из ничего, из никого, пыль, грязь, а ведь за ним вся страна пошла. А уж цели у него были будь здоров».
«Причем свои»,- добавлял Алан, поглядывая на Джоан. «Вот именно, свои»,- соглашался Крис. А Майкл сидел, откинувшись на спинку стула, и лишь изредка вставлял замечания да смотрел на говоривших своими темными, немного ироническими глазами.
За обедом по предложению Криса говорили обо всем за исключением темы курса.
«Иначе,- сказал он,- мы тут вообще не отдохнем». Никто не возражал, и грозные тени отодвинулись обратно в прошлое, а потом и вовсе растаяли вдали. Только Брендон, на которого предобеденный разговор, очевидно, произвел сильное впечатление, был не очень общителен. Говорили о таиландской кухне. Роберт оказался настоящим знатоком, особенно поразив всех рассказом о том, каким способом ему готовили мясо в одной деревушке на границе с Лаосом. «Не может быть!» - громко ахнула Джоан, но Роберт как-то повел головой, и сразу стало ясно: может, и не только может, но и было, и не только было, но и с ним. Говорили о коктейлях и породах собак. Здесь уже познания проявил Алекс и некоторое время они с Кевином обсуждали сравнительные характеристики немецких овчарок и сенбернаров. Потом как-то неожиданно выяснилось, что, несмотря на горячее согласие Кевина с доводами Алекс в пользу овчарок, собаки у него самого нет, и никогда не было, и тема себя исчерпала. Говорили о фильмах и сошлись на том, что ничего стоящего последние полгода на экраны не выходило, а некоторым актерам давно пора бы удалиться от дел. «И
продюсерам»,- добавил Алан. «И актрисам!» - бухнул развеселившийся Росс, но Джоан тут же объяснила ему, почему он неправ, и он с подозрительно многочисленными извинениями взял свои слова обратно. Походя коснулись предстоящих выборов, но как только запахло различными политическими взглядами, Крис сразу же попросил сменить тему, и спорщики мгновенно согласились. Вместо политики начали обсуждать недавнее изменение в налоговой системе, и тут уже разногласий не возникло. На налогах и крем-брюле обед завершился.
- Ну что, дальше будем записывать?- оживленно спросил Росс, когда они вернулись в конференц-зал и расселись по своим местам.
- Записывать мы, конечно, можем,- сказал Роберт.- Только когда мы лидера выбирать начнем?
- А что мы пока делаем?- удивился Росс.
- Записываем,- вежливо ответил Роберт.- Как с утра начали, так до сих пор и пишем.
- Да, действительно,- пробормотал Росс, на глазах теряя энтузиазм.
- Майкл,- сказала Джоан,- это ведь ты затеял, правда? Вот ты и скажи, что дальше.
- Да,- оживился Росс,- как это помогает определить процесс?
Майкл посмотрел на него с любопытством.
- Процесс? Вы, наверное, чего-то не поняли. Процесс пытались определить вы. Ты, Крис. Алан пытался. А мне показалось интересным поговорить о качествах лидеров. Кто же знал, что мы будем об этом полдня беседовать.
- Вот именно,- произнес Крис.- Полдня. А дней у нас всего четыре. Давайте закругляться.
- Давайте,- согласился Майкл.
- По-моему, хорошо поговорили,- сказал Кевин.
- Никто не спорит,- ответил Крис.- И нам это еще, может, даже пригодится. Но пора заняться делом. - Значит, снова процесс?- спросила Джоан. Крис кивнул.
- Снова процесс. Без него мы никуда не уедем.
Он вдруг резко поднялся - крепкий, уверенный, с гордым красивым лицом.
- Нравится нам это или нет, но если мы не определимся с процессом, то проиграют все. Они,- он, не глядя, указал в угол, где сидел Кларк,- именно на это и рассчитывали. На то, что мы будем болтать, трепаться о том, о сем, незаметно стараться пролезть в лидеры и побоимся назвать вещи своими именами. Но нам нужен процесс. И нужен он нам не позднее сегодняшнего вечера.
Он требовательно оглядел всех.
- Это и есть наше первое решение. Если мы не определимся с этим прямо сейчас, то можем уже разъезжаться. Понимаете? Пока у нас не будет процесса, мы не сдвинемся с мертвой точки. Итак, все согласны, что нам надо договориться о правилах, по которым мы выберем лидера?.. Похоже, что все. Алекс?
- Конечно,- кивнул тот.
- Отлично. Все согласны с тем, что нам надо определить эти правила сегодня? Снова все. Возражений нет?
Все, теперь мы говорим только об этом и больше ни о чем. А теперь какие у нас есть предложения?
Поначалу предложений оказалось немного. Было предложение Алана всем по очереди рассказать о том, как они руководили бы воображаемой компанией. Предложение было встречено дружным «Хм», одобрительным кивком Майкла и Крисовым «Хорошо, хорошо». Было предложение Джоан рассказать о тех случаях, когда каждому приходилось принимать сложное решение. Было предложение Кевина рассказать, чему каждый из них научился за последний год. Было прозвучавшее несколько странно замечание Роберта о том, что вообще не важно, о чем они будут говорить эти четыре дня, а важно лишь то, как они будут голосовать. Существенной реакции это замечание не вызвало, но слово «голосовать» оказалось ключевым, и спустя пять минут предложения потекли рекой.
Примерно через час выяснилось, что все они, впрочем, так или иначе предлагают одно и то же: определить одно, два или целый набор заданий, выполнить их, а затем путем голосования выявить победителя. «Только за себя голосовать нельзя! Оч-чень важный момент»,- настаивал Кевин. Было, впрочем, не совсем понятно, почему этот важный момент его так взволновал, особенно потому, что никто с ним и не спорил. Так или иначе, но путь постепенно вырисовывался.
Был, правда, еще один способ, предложенный Россом. «А что, если голосование мы оставим, а задания упраздним?- поинтересовался он.- Нам же Кларк четко сказал: никаких правил. Пусть каждый сам выберет, на что делать упор. Надо будет выйти и сказать: если я буду вашим лидером, я сделаю то-то и то-то. И привести примеры.
Будет совсем как настоящие выборы». «Вот именно,- проворчал Брендон,- совсем как настоящие». И, видя недоумевающий взгляд Росса, пояснил: «Одни рассказывают, что будут делать после выборов, другие за них голосуют». «И?» - спросил Росс, по-прежнему не понимая. «И все отлично знают, что после выборов никто ни черта не сделает». На этом дебаты об альтернативном пути и закончились, не успев толком начаться.
- Ну, хорошо,- сказал, наконец, Крис с видимым удовлетворением.- В целом договорились. Теперь давайте определимся с заданием. Алан, будь другом, запиши. Почерк у тебя уж очень хороший. Я бы сам записал, но поверь, по сравнению с твоим - что курица лапой.
И снова Алан стал у напоминающей мольберт доски, правда, в этот раз он еще больше помедлил перед тем, как подняться. И снова посыпались рекомендации и предложения. Крис широкими шагами мерил зал, ловил каждое слово, добавлял, прояснял, оттачивал, убеждал, спорил. Он говорил со всеми и с каждым в отдельности, он не давал никому отмалчиваться, он рубил воздух широкой ладонью и лишь иногда задумывался, подыскивая наиболее точную формулировку. Он был явно в ударе, и даже Алан постепенно растерял свое недовольство и откровенно сиял, слыша, как Крис кричит ему: «Отлично! От-лич-но!»
Однако еще час спустя, когда два листа покрылись четко выведенными строчками, всеобщее воодушевление пошло на убыль. Задания, записанные на листе, сами по себе были хороши. Более того, все вместе они, несомненно, представляли собой очень достойный способ оценки менеджеров. Проблема была в другом.
Время, как лаконично выразился Роберт в ответ на риторический вопрос Росса: «Что же тут не так?» Время. Его катастрофически не хватало. Проще говоря, его не было. На выполнение всех этих заданий одному человеку требовалось никак не меньше двух дней. Путем элементарных вычислений это число обращалось в абсолютно неподъемные двадцать два. Попытки выделить одно-два главных задания приводили лишь к плачевным результатам, которые не удовлетворяли никого, не говоря уж о том чтобы удовлетворить всех. Двадцать два дня никак не желали обращаться в четыре. («Какие четыре? Три! Всего три!» - горячилась Джоан.)
Когда сложившаяся ситуация стала окончательна ясна, энтузиазм сошел на нет окончательно. Они были в ловушке, которая поджидала их с самого начала. Только сейчас она стала осязаема. В ловушке было тоскливо и тесно, и ее спертый воздух действовал на настроение самым удручающим образом. Предложения еще изредка взлетали, вяло обсуждались и даже порой так же вяло записывались, но момент был потерян бесповоротно. Даже Крис приуныл и продолжал играть взятую на себя роль скорее по инерции.
- Бесполезно,- вздохнула, наконец, Стелла.- Мы делаем что-то совсем не так. Так мы просто ничего не добьемся.
- А как добьемся?- несколько враждебно поинтересовался Крис.
- Если бы я знала,- Стелла развела руки.- Ясно только, что подход нужен другой.
- Это всем ясно,- разочарованно сказал Брендон.
И все замолчали, потому что теперь жирная точка была поставлена окончательно. Молчание обволакивало их с минуту. А потом заговорил Майкл. Негромко, но и не тихо, без Крисовой напористости, но при этом твердо и уверенно. Не надо усложнять. Мы ведь давно подошли к решению, просто оно слишком простое для того, чтобы обратить на него внимание. (Фраза эта, несомненно, обратила внимание всех если не на решение, то, по крайней мере, на Майкла.) Все мы можем рассказать, как хорошо мы бы управляли воображаемой компанией. Идея, кстати, очень хорошая. Просто в нашей ситуации она не очень помогает. То же и с предложением провести воображаемое интервью. Или с придумыванием ситуации, в которой пришлось бы проявить выдержку. Хотя, Алан, я уверен, что не каждый из нас хорошо бы справился с таким заданием. Но выбираем-то мы реального человека. Выбираем не за его поведение в гипотетических ситуациях. Не за его фантазию. И не за его актерские способности (согласитесь, воображаемое интервью требует определенных способностей, которые все-таки не очень нужны в нашей повседневной работе). А выбираем мы его за то, какой
он есть. За то, что он извлек из своего прошлого, что представляет собой сейчас и кем хочет быть завтра. За его прошлое, настоящее и будущее.
У нас есть три дня. Вот давайте и посвятим их этим трем составляющим. Завтра будет день прошлого. Каждый из нас сможет рассказать, как он стал тем человеком, которого мы видим в этом зале. Да, Пол, именно: как он дошел до жизни такой. Пусть все расскажут о том, почему они решили стать менеджерами, что их привлекло в этой профессии, с чего они начинали, какие ошибки они делали (между прочим Джоан, мне очень понравилось твое предложение - все мы совершали ошибки, а тот, кто это отрицает, совершает их регулярно и по сей день). Пусть расскажут о том, чему они научились на своих ошибках, как они смогли применить этот опыт, что другие люди им о них говорили. И к концу завтрашнего дня каждый из нас расскажет о своем прошлом - только то, что он считает нужным, и только так, как ему нравится.
Майкл говорил спокойно, но не монотонно, переводя взгляд с одного лица на другое, порой улыбаясь, порой становясь очень серьезным. Он словно знал, что его не прервут, не попытаются остановить. Одобрительно кивал Брендон, что-то просчитывал в уме Кевин, с непроницаемым лицом сидел Алекс. Крис почему-то смотрел не на Майкла, а попеременно то на Роберта, то на Брендона. Прищурившись и изредка покачивая ногой, слушала Стелла. И из дальнего угла внимательно наблюдал за этим монологом Кларк. А Майкл говорил, и что бы ни думал про себя каждый из присутствующих, никто не пытался прервать его неторопливую речь.
В четверг мы будем беседовать о настоящем. О том, что представляет собой наша работа (разумеется, без каких-либо деталей). О том, что представляем собой мы как менеджеры. О трудностях, с которыми мы сталкиваемся, и о том, как мы с ними справляемся или не справляемся. О том, что мы любим и что не любим. О тревогах и радостях, о победах и просчетах. О том, за что нас любят или не любят те, кто нам подчиняются. А также те, кому подчиняемся мы. Обо всем том, что, так или иначе, составляет большую часть нашей нынешней жизни.
А в пятницу мы займемся будущим. Чего мы хотим достичь - если, конечно, хотим. Почему. Когда. Каким образом. Где. Что мы собираемся для этого делать завтра. И что мы делали для этого вчера. Что нам может помешать. И что нам может помочь. О том куда, зачем и как мы идем.
Три дня коротких, от получаса до сорока минут, выступлений. В каком-то роде даже исповедей. Или искусной саморекламы - это уж как посмотреть. Очередность, как предлагал Брендон, определяется в начале каждого дня жребием. Можно просто слушать выступающих. Можно записывать. Можно задавать вопросы. Но только в конце выступления - каждый должен иметь возможность сказать все, что он хотел. Смесь жестких рамок и свободы слова. А потом - голосование. По схеме, которую мы обсуждали час назад. Всего два правила. Первое: каждый обязан проголосовать. Второе: голосовать за себя нельзя. Голосование, разумеется, открытое. И наконец победитель. Один, потому что иначе получиться не может. Все. И Майкл умолк.
- Что же ты раньше молчал-то?- проникновенно поинтересовался Крис после короткой паузы.- Я же спрашивал. Могли час-другой сэкономить.
Майкл улыбнулся.
- Всему свое время.
Крис укоризненно покачал головой.
- Этому предложению время было два часа назад. Ну что,- он снова требовательно оглядел всех,- будут возражения?
- Какие там возражения,- сказал Брендон.- В самую точку попал.
- Молодец,- промурлыкала Джоан.- Просто молодец.
- А что теперь?- поинтересовался Росс после того, как все выразили свою поддержку.
- Понятно что,- немедленно прозвучал голос Криса.- Сейчас уже пятый час. А завтра с утра нам уже речи произносить надо. Самое время разойтись и подумать.
Все начали подниматься.
- Пол, а ты?- спросил Крис.
Пол пририсовал огромный язык к очередной роже, удовлетворенно посмотрел на нее и поднял голову.
- А что я?
- То же, что и все: разойтись, подумать…
- Ну, вы расходитесь. А я подумаю. И он вернулся к рисованию.
- Это талант,- услышала Стелла.- Настоящий талант.
Она оторвала взгляд от блокнота.
- А, Кевин, ты. Какой талант?
- Уметь так потрясающе выглядеть после целого дня работы.
Стелла недовольно качнула головой.
- Льстец.
- Вовсе нет,- отозвался Кевин, присаживаясь напротив.- Просто говорю, что думаю. Я не помешал?
Стелла махнула рукой.
- Ничуть. Мое прошлое все равно ничем особым не блещет.
- Так уж и не блещет,- Кевин положил ногу на ногу.- Не верю. Не такая ты женщина.
- Звучит двусмысленно. Ты уверен, что это комплимент?
- О… Да я совсем не то имел в виду. Я ведь что хотел сказать…
- Ладно, не переживай. Шутка. Но сказать мне действительно особо нечего. Сам завтра убедишься. По сравнению с тем, что есть порассказать Робу, мое выступление будет очень пресным.
- Да, с Робом в этом тягаться сложно,- согласился Кевин, рассматривая чучело медведя в соседнем углу.- Впрочем, с Майклом тоже.
- А что с Майклом?- заинтересовалась Стелла.
- Как что?- удивился Кевин.- Этот процесс. О, черт… Как же ты можешь знать?
- Какой процесс? И что значит последняя фраза?
- Да, ладно,- Кевин смущенно посмотрел на нее,- трепло я. Сочтет нужным, расскажет еще раз. Забудь.
Он вдруг резко поднялся и начал одергивать рубашку.
- Извини, ты тут делом занималась. Я пойду.
- Подожди,- Стелла подалась вперед.- Что это за манеры: пришел, сделал комплимент, заинтриговал, а теперь, значит, вспомнил, что я занята?
- Но ты ведь действительно занята.
- Пять минут назад тебя это почему-то не смущало. Начал, так говори.
- Да не о чем там говорить,- Кевин скривился, как от зубной боли.- Так, мужской треп.
- Я думала, все мужчины считают, что треп бывает только женский.
- Не без того. Слушай, а почему ты здесь, а не на воздухе?
- Потому что валяться на траве мне сейчас не хочется, а все остальные места заняты,- Стеллин палец указал на буколическую сцену за окном.
Кандидаты в лидеры, словно классические поэты, корпели на лоне природы над своими выступлениями. На первом плане выделялся Алан в своей белоснежной расстегнутой рубашке. Казалось, он сейчас отложит в сторону карандаш и, вспрыгнув на деревянный стол, огласит зеленеющую округу свежеиспеченной одой.
- Независимость - черта истинного лидера,- заметил Кевин, поворачиваясь от окна к Стелле.
- Да,- согласилась она.- Так же как и умение не отвлекаться от главного. Ты уже тему закончил менять или еще немного поговоришь о том о сем?
- Поговорю,- Кевин улыбнулся.- Ты всегда такая упрямая?
- А как же? Еще одно качество лидера. Не правда ли?
- Не совсем. Упорство и упрямство - это не одно и то же.
- Называй это как хочешь. Так что там с Майклом? Кевин медленно опустился обратно в кресло и теперь уже абсолютно серьезно посмотрел Стелле в глаза.
- Я думаю, тебе лучше поговорить об этом с ним. Не знаю, случайно или нет, но он рассказывал это только мужчинам. И то не всем.
Стелла ответила ему таким же серьезным взглядом.
- Он просил тебя об этом никому не рассказывать? Кевин отрицательно покачал головой.
- Тогда я думаю, что пока что мне достаточно поговорить с тобой.
Кевин обреченно вздохнул.
- Почему?
- Потому что если это была случайность, я тоже могла быть там. А если это не случайность, то это было не что иное, как попытка настроить часть людей на свою сторону. Ты ведь только что именно на это намекал? И в таком случае я имею полное право об этом знать. Согласен?
Кевин почесал подбородок.
- В логике тебе не откажешь.
- Тогда не отказывай и в рассказе.
- Я не люблю наживать себе врагов. Особенно в подобной ситуации.
Стелла мягко улыбнулась.
- Поздно. Теперь ты можешь нажить врага, если ничего не расскажешь после такого вступления. Я никому ничего не скажу.
Кевин окинул взглядом огромную гостиную, запятнанную яркими квадратами окон, и неожиданно резко, едва ли не враждебно спросил:
- Помнишь, вчера ты, Джоан и Пол ушли первыми?
- Да.
- Потом ушли еще два человека. А потом Майкл вдруг стал рассказывать, как в прошлом году его едва не посадили. Оказывается, он регулярно избивал свою жену. Все?
- Нет,- Стелла медленно положила блокнот на журнальный столик.- Вот теперь уже точно не все.
«Случай на конференции». Алан поставил жирную точку. Случай, безусловно, неплохой, о нем обязательно надо рассказать. Это ведь чуть в газеты не попало, а уж в Сети об этом судачили недели три. Ну что ж, рассказов набралось прилично. Тут и на два часа будет, не то что на сорок минут. Он медленно перелистал блокнот. Да, тут, несомненно, достаточно материала. Только все это не то. Совсем не то. Он поднялся со скамьи и ступил на мягкую траву. Вокруг было безлюдно - все уже разошлись в преддверии ужина. Пора тоже идти, тем более что работа сделана. Все основные моменты подготовлены - теперь осталась импровизация.
Ему не раз приходилось произносить речи, и в какой-то момент он обнаружил, что тщательная подготовка ему не нужна. Вообще не нужна. Напротив, она вредила. Лучше всего было подготовить вот такие главные, ударные моменты, перечитать их раз-другой и, выйдя к слушателям, ощутить это мало с чем сравнимое чувство вдохновения. И речь начинала литься сама по себе, и не было ни малейшей необходимости в бумажках и тщательно продуманных оборотах. Не то чтобы его речи воодушевляли,- о каком воодушевлении можно говорить, когда из сотни человек, сидящих перед тобой, от силы десять приходят на работу не только из-за зарплаты? - но, по крайней мере, его внимательно слушали. Будут слушать и завтра, никуда не денутся.
Да вот толку от этого слушания будет не много. Если вообще будет. Ситуация, которая еще день назад казалась невероятной удачей, оказалась капканом. Да еще каким! Это же надо было додуматься - собрать десяток способных, честолюбивых, во всем более-менее равных начальников и предложить им самим выбрать лидера. То-то этот Кларк так хитро улыбался. Ну, хорошо, предположим, как это сделать, мы придумали. Предположим даже, все будут следовать правилам (а ведь кто-нибудь обязательно не захочет!). Предположим, раз уж мы все так всё хорошо предполагаем, что в пятницу мы это голосование проведем. Ну и что с того?! Алан с силой пнул подвернувшуюся под ногу корягу. А то с того, что теперь все продвижение, весь этот пресловутый взлет, в который было вложено столько сил и труда, зависит не от него. А зависит от того, что решат эти думающие лишь о себе люди, которых он не знал до вчерашнего дня и которых никогда не увидит после этой пятницы. Вот что с того.
К власти идут шаг за шагом. Это только со стороны кажется, что кто-то взял да и взмыл в поднебесье. На самом деле это кропотливый, выверенный процесс. Словно продвижение сапера по минному полю. Иногда надо замедлиться, иногда ускориться. Иногда замереть, иногда, собрав все силы, прыгнуть. Но главное - всегда, в любой момент знать, какой шаг надо сделать и что последует за ним. Потому что идущий к власти, как сапер, серьезно ошибается лишь один раз. Победа на этом курсе - это очередной и очень немаловажный шаг. Проигрыш - та самая ошибка. Единственная и последняя. Никого, конечно, не волнует, кому достанется наклейка лидера. А волнует то, что последует по возвращении. Вернешься единственным победителем - сразу заявишь о себе в высших сферах. Вернешься «несомненно одаренным участником», а проще говоря, одним из проигравших, можешь на стремительном взлете ставить крест. И на не стремительном тоже. Середины нет. Со щитом или на щите…
Он подошел к неуловимо меняющейся линии, за которой влажный песок нырял в озеро, и пошел вдоль нее. Слабое колыхание воды лишь подчеркивало разлитый вокруг покой. Не надо было сюда ехать. Было же написано что-то об оценке лидерского потенциала. Надо было заболеть, улететь, обнаружить внезапные семейные проблемы, чтонибудь придумать. О чем речь, найти повод было бы легче легкого. Да кто же знал? На поверхности все это выглядело более чем заманчиво. Даже предположить нельзя было, чем это окажется на самом деле. А ведь кое-кто знал! Те, кто послал его сюда. Они-то точно знали, что здесь будет происходить. Так, значит, решили проверить, что дальше делать с этим «молодым и талантливым»? То ли приблизить его, то ли оставить, где он есть на веки вечные. Можно, конечно, всегда уйти в другую компанию, но это обозначает сунуть пятилетний труд коту под хвост. Нет, об этом даже не хочется думать. Значит, остается…
- Эй, Алан!
Алан обернулся. От стола, за которым он провел последние несколько часов, к нему шла Джоан, помахивая какой-то бумагой.
- А это решил тут оставить?- Она взмахнула бумагой над головой, и Алан узнал свой блокнот.- Корпел, корпел, и все зря?
Он подождал, пока Джоан подойдет ближе, и только тогда покачал головой.
- Я собирался вернуться.
- Ага,- было видно, что Джоан ничуть ему не верит.- Ладно, держи,- она сунула ему блокнот.
Алан принял его, ощутил короткое прикосновение тонких прохладных пальцев и улыбнулся.
- Спасибо. Только я его специально оставил. Не хотелось с собой носить.
Джоан, прищурившись, посмотрела на него. Алан спокойно встретил ее взгляд и несколько секунд смотрел ей в глаза с тем же изучающим выражением.
- А ты что тут делаешь?- спросил он наконец.
- Думала, что совершаю благородный поступок. Оказалось, недооцениваю твою память и предусмотрительность.
Алан взвесил блокнот на руке.
- Ты что, специально за ним пришла?
- Поздравляю - безупречный вывод.
- А как ты узнала, что блокнот мой?
- Вот тут тебе уже проницательность отказывает. Ну что может быть проще? Ты за этим столом сидел полдня. А потом сам исчез, а блокнот остался. Стол из моего окна виден, это место - нет. Откуда мне было знать, что ты здесь? Я и решила забрать для тебя блокнот. Чтобы ты не переживал.
Джоан говорила, не отводя глаз от его лица, и почему-то он вдруг снова ощутил это прикосновение двухминутной давности.
- А ты, оказывается, просто гуляешь по берегу и не нуждаешься в услугах бедной женщины.
«Нуждаюсь»,- едва не сказал Алан, но промолчал.
- Правда не нуждаешься?- Она взглянула на него с таким наивным выражением, как будто действительно считала, что ценность ее общества определяется лишь ее полезностью.
- Ну что,- Алан улыбнулся, старясь отогнать невидимое прикосновение.- Очень хорошо, что ты пришла.
- Рада слышать,- Джоан вдруг резко откинула шутливый тон и стала серьезной.- Я тебе еще кое-что хочу сказать.
- Да?- Его глаза скользнули по ее шевелящимся накрашенным губам.
- Ты даже не знаешь, какой ты молодец. Я была уверена, что ты не захочешь выходить к этой доске и все испортишь. И сразу начнутся склоки и тому подобное. Но ты с таким достоинством это проделал… Просто молодец. Если бы ты тогда начал возражать, весь день пошел бы насмарку. Серьезно.
Уже почти стемнело, и Джоан была особенно красива той манящей красотой, которая преображает любую женщину в сгущающихся сумерках. Алан украдкой облизнул неожиданно пересохшие губы. Она была на расстоянии вытянутой руки, даже немного ближе. «Ты вторгаешься в мое пространство»,- вспомнил он фразу из какого-то фильма.
- А потом ты еще так здорово придумал с заданиями… Это ведь была твоя идея.
Она щебетала, а он, едва слушая ее, боролся с желанием протянуть руку и прикоснуться к этому смутно белеющему в полумраке лицу. И не только к лицу. Но Джоан даже не замечала того, что творилось с ним, и продолжала говорить - о его вкладе, о том, как он здорово стоял у этой доски, о том, что далеко не все смогли бы так достойно себя вести. Алан смотрел на ее светлые, до плеч волосы, которые иногда шевелились на легком ветру, и чувствовал глухой стук сердца.
У него никогда не было проблем с женщинами, напротив - они тянулись к нему. К его уверенности, смешанной с не по возрасту зрелой серьезностью, к юношеской свежести правильного лица, к его стройной фигуре и умению быть интересным. Но то были девчонки - его сверстницы, не много видавшие, не много знавшие, не много из себя представляющие. Он всегда знал, что не встретит отказа стоит ему только захотеть одну из них. И он хотел и не встречал. Но сейчас все было иначе. Женщина, стоявшая перед ним, была обаятельней всех тех девчонок, вместе взятых. Она, несомненно, была также умнее их всех - иначе что бы она делала на этом курсе? Она, в отличие от них, казалась почему-то абсолютно недоступной. И еще она была невероятно, ненормально соблазнительна.
Ее бархатный голос, который был почему-то чуть понижен, будил мысли, весьма далекие от записей и голосований. В той далекой яркой стране, где обитали эти фривольные мысли, такие слова, как «лидер» и «руководство», были не более чем пустыми унылыми звуками. Иные звуки населяли эту полную сладкого томления страну, и сейчас они начинали петь голосами сирен. Расстегнутая на несколько пуговиц блузка обращала их зовущие голоса в почти неуправляемое желание. И каким-то странным образом притягательность Джоан лишь усиливалась оттого, что произносимые ею слова не имели ничего общего с этой атмосферой соблазна.
- …неплохая, но за меня все равно никто не будет голосовать.
Алан повел головой, прогоняя наваждение. Оно отлетело куда-то в звенящую страстью полумглу и замерло где-то неподалеку в воздухе, готовое в любой момент вернуться.
- Что ты говоришь?- Слова дались ему с некоторым усилием.- Почему никто не будет?
Джоан пожала плечами.
- Ясно почему. Я хороша на своем месте, но я - женщина. Куда мне тягаться с Крисом, с тобой, с Робом? Я, конечно, свои три раза выступлю, но иллюзий у меня нет.
- Ты себя недооцениваешь,- сказал он как можно более проникновенно, чувствуя, что имеет в виду совсем не ее лидерские способности.
- Нет, это ты переоцениваешь меня,- ответила она с ласковой улыбкой.
Наваждение сделало рывок в их сторону и настороженно зависло на полпути.
- Не переживай, меня такое положение вещей вполне устраивает. Даже если вообще ни один человек не проголосует за меня, я не буду особо расстраиваться. Это ведь, в конце концов, не более чем игра.
Алану показалось, что теперь она говорит не совсем искренне, но поручится за это он бы не смог.
- Ладно, мы с тобой совсем заговорились. Пойдем, уже поздно,- и Джоан прикоснулась к его руке.
Наваждение с коротким клекотом рванулось к нему, впилось в тыльную сторону ладони и бешеной волной растеклось по телу.
- Пойдем,- ответил он внезапно севшим голосом.
Крис медленно обтер лицо белоснежным полотенцем. Воздух приятно холодил кожу после бритья. Неплохо… День прошел неплохо. Можно даже сказать, хорошо. Не великолепно, но хорошо. Можно было, пожалуй, выжать больше из этих часов, но в целом получилось удачно. Они явно почувствовали, кто здесь настоящий лидер. Что и требовалось. Теперь надо не терять момент.
Он всмотрелся в свое отражение. Хорошее лицо. Лицо победителя. С таким лицом да не выбиться в люди - это позор. Уверенное и по-мужски обаятельное. С густыми, но в меру, бровями, раскинувшимися под высоким лбом, с прямым, немного широким носом, с красиво очерченным ртом, с этим твердым подбородком. Одинаково хорошо выглядящее с романтической щетиной и будучи элегантно выбритым. Люди идут за таким лицом, особенно если оно подкреплено звучным голосом и уверенными манерами. А уж если у обладателя такого лица есть ум и жажда успеха, то нужно лишь немного удачи. Впрочем, к черту успех. Успех - это приманка для тех, кто смотрит на все поверхностно. Влияние, власть - вот о чем идет речь. А все остальное придет вместе с ними. Тот, кто написал, что хочет власти, был прав - именно за ней мы все и гонимся. Любопытно, кстати, чья это была записка. Впрочем, не важно. Написал один, а думали все.
Значит, так, как распределяются силы? Этот круглый толстяк не конкурент. Кевин с его лошадиной физиономией тоже. Качок не дурак, но и не блещет. Мы же тут не капитана олимпийской команды выбираем, а лидера. Так что его батоны большой роли не сыграют. Тем более что роста мы с ним почти одного, а говорю я лучше. Есть две бабы. Но кто же будет рассматривать их всерьез? Эмансипация эмансипацией, но чтобы девять привыкших командовать мужчин добровольно выбрали женщину в командиры, это уже слишком. Стелла, конечно, распространялась про эту Жанну д’Арк, но мы же не в средневековой Франции. Да и Жанн здесь тоже не наблюдается, несмотря на то что Стелла явно претендует на такую роль.
Пол… Этому все равно, ему карьера до лампочки. Брендон… С ним, пожалуй, придется повозиться. Но ничего, повозимся, и не с такими справлялись. Молокосос угрозы не представляет. Говорит он, конечно, гладко и с дамочками язык находит хорошо, да и не только с дамочками, но мал он пока. Не дорос. Есть еще Роб. Вот с ним может быть непросто. Это с первого взгляда видно. А со второго тем более - он ведь раньше всех остальных схватил, что к чему. «Не важно, о чем мы будем говорить, главное - как будем голосовать»… И Майкл - у того непонятно что на уме. Слишком мало говорит. Редко, да метко. Очень даже метко. Слишком метко. Впрочем, именно на этой редкости он и проиграет. Лидер должен быть на виду. В реальной ситуации с ним было бы нелегко, но здесь акценты сдвинуты.
Получается, что есть два сильных соперника, два послабее, а все остальные - мелочь. Раз так, план действий вырисовывается. Голосов-то требуется всего шесть. Это в худшем случае. А может получиться и так, что хватит всего двух. Сильные конкуренты все равно будут голосовать за самых слабых - чтобы понизить шансы главных соперников. По крайней мере, это совершенно очевидный ход. Некоторые пешки, между прочим, могут им тоже воспользоваться. Особенно потому, что они-то себя пешками не считают. Но будет же хоть кто-нибудь голосовать честно. Вот именно их и надо настроить на свою сторону. Создать, так сказать, свой электорат. Как это сделать? Достаточно просто.
Во-первых, нельзя останавливаться на достигнутом. Если у кого-то есть еще сомнения, то надо, чтобы завтра их не осталось. К концу завтрашнего дня каждый должен понимать, что, если бы ситуация не была настолько искусственной, только один человек мог бы повести их всех за собой. Причем, как сказал Кларк, не важно куда. Кларк этот, между прочим, хитрец тот еще. Пока все, или почти все, о чем он говорил, так или иначе начинает вылезать на поверхность. Все, что казалось отвлеченными рассуждениями. Ладно, и так было ясно, что все это неспроста. Значит, это во-первых. Электорат.
А во-вторых, надо приступать к нейтрализации конкурентов. Начиная, разумеется, с сильных. Потому что если говорить откровенно, тут есть вовсе не один человек, который может повести за собой остальных. Но необходимо сделать так, чтобы это было вовсе не очевидно для наших честных избирателей. Соммерс хорошо знал, куда он его отправляет. Возможно, старый лис сам в свое время побывал здесь. И он не будет делать ставку на человека, который не смог победить в такой простой игре.
Крис вышел из ванной и, скинув полотенце, начал одеваться. Так, бежевую тенниску и эти брюки оставим на завтра. Сейчас лучше подойдут джинсы и вот эта рубашка. Такой свойский парень, наш Крис. Между прочим, вчера вечером Роб-то взял и перехватил инициативу со своими историями. И ведь совсем не навязывался, наоборот, все просили рассказать еще что-нибудь. Надо быть повнимательнее сегодня. Ну что, пора идти. Все уже, наверное, там. А нет, вот еще какая-то загулявшая парочка бредет. Это, кстати, кто?
Он выключил свет и подошел ближе к окну. Черт, почти ничего не видно уже. Так, женщина с такой фигурой здесь есть только одна. Джоан. Лакомый кусочек. А вот кто у нас кавалер? Судя по росту, это может быть или Пол, или Кевин, или… Неужели молокосос? Да, он самый. Прыток, ох прыток. В груди шевельнулась неожиданная зависть. Кольцо у нее на пальце такое симпатичное. И недешевое. Вот тебе и кольцо. Да ну, чушь все это. При чем тут кольцо? Беседуют два лидера. Но почему с ним? Со всех дел - с ним? Две светлые фигуры неторопливо обогнули дерево и исчезли за углом. Крис отошел от окна. Что ж, беседуйте, голубки, беседуйте. У меня есть дела поважнее. Впрочем, нет, дорогой Алан. Думаешь, ты прогуливаешься с обольстительной женщиной? Как бы не так! Ты прогуливаешься с голосом. С моим голосом. И я уж позабочусь о том, чтобы он стал моим! Но кто б мог подумать?..
- Не вышло,- Брендон с сожалением проводил взглядом шар, медленно катящийся от лузы.- Роб, теперь ты.
Роберт обошел стол.
- Такой винт не всегда удается.
- Да,- вздохнул Брендон.- Но и такой подставкой он не всегда заканчивается.
Блестящий красный шар завершил свое неторопливое путешествие и теперь находился совсем недалеко от желанной цели, возле которой он минуту назад ударился в борт. Брендон тоскливо посмотрел на него. Черный шар - единственный сосед красного по столу - находился четко на невидимой прямой, соединяющей красный шар и лузу. С такой расстановкой смог бы справиться и человек, первый раз взявший в руки кий. Короткая партия подходила к бесславному концу. Роберт еще раз глянул на зеленое сукно и снова направился в обход.
- Зачем?- изумленно спросил Росс, следя за тем, как Роберт склоняется над столом.- Там же верный удар.
- Удар верный,- согласился Роберт, прицеливаясь.- Слишком верный.
- Не дотянешь,- покачал головой Алекс.
- Все может быть. Но иначе не интересно.
Кий с сухим треском ударил по черному шару. Черная точка метнулась через весь стол, отлетела от борта, врезалась в красную и, отправляя ее прочь от ожидающей лузы, остановилась на месте. Красный шар рванулся прочь, принимая эстафету, прошел мимо средней лузы и, вальяжно замедлившись, плавно вкатился в угловую.
- Здорово!- В голосе Росса слышалось неподдельное восхищение.
Брендон подошел к Роберту.
- Так и проигрывать не стыдно,- сказал он, с чувством пожимая ему руку.
- Проигрывать никогда не стыдно,- улыбнулся Роберт.- Обидно бывает, но это не тот случай.
- Еще раз?- спросил Алекс.- А то я еще ни с кем не играл.
- Я пас,- отозвался Брендон.- С меня хватит этого разноса.
Алекс вопросительно обернулся к Роберту.
- Можно,- сказал Роберт.- Есть еще желающие?
- Я посмотрю,- сказал Майкл.- Мы уже играли.
- Присоединяюсь,- Пол поерзал в кресле.- На игру Роба безопаснее смотреть со стороны.
- Я пойду,- Кевин поднялся.- Завтра с утра работать надо.
- Ну а я только что играл,- сообщил Росс.- Так что прошу. До завтра, Кевин.
Роберт взглянул на Алекса.
- Что играем?
- Как насчет девятки?- спросил тот, придирчиво осматривая кии.
- Пойдет,- Роберт отобрал несколько шаров.
- Раскатаем?
- Не надо, все свои. Разбивай ты.
- По чем?- осведомился Алекс, вытягивая кий из стойки.
- Мы здесь на деньги не играем,- доброжелательно ответил Роберт.
Алекс удивленно посмотрел на него.
- Почему?
- Потому что это просто развлечение. Серьезная игра будет завтра утром.
- И какой тогда интерес?
- Например, выиграть.
- Победа ради победы?
- Почему бы и нет?
- Хорошо,- Алекс чуть заметно улыбнулся.- Сыграем по-детски.
- Зачем же по-детски,- все так же доброжелательно ответил Роберт.- Если нужна ставка, мы ее можем сделать.
- Роб,- озабоченно сказал Брендон,- какие ставки? Мы же с самого начала договорились. Алекса тогда не было, но ты-то был. Не надо сюда деньги впутывать.
- А мы не на деньги,- Роберт в упор посмотрел на Алекса.- Мы на речь.
- На что?- удивился Брендон.
- На речь. Проигравший добровольно отказывается от завтрашнего выступления.
Алекс молча поджал губу. Роберт, приветливо улыбаясь, ждал.
- Согласен,- сказал наконец Алекс.
- Да вы что, серьезно?- изумился Росс.- Что это за глупости такие? Понижать свои шансы из-за такой ерунды?
- А чем я, собственно говоря, рискую?- спросил Алекс, ставя шар на стол.- Есть еще два дня в запасе.
- Рискует вообще-то один Роб,- сказал Майкл.- Ты его игру видел, он твою - нет.
Алекс взглянул на него через массивное плечо.
- За язык никто никого не тянул. Роб, ты, может, передумал?
- Разбивай,- отозвался Роберт.
Росс оглянулся по сторонам в поисках поддержки.
- Но это же ерунда какая-то! Что это за мальчишество такое? Мы же договорились, что каждый выступит три раза. Был бы тут Крис, он бы вам сразу сказал, что свои же правила нарушать нельзя.
- Во-первых,- сказал Майкл, размеренно постукивая шаром по подлокотнику,- Крис слишком занят разговорами в баре, для того чтобы тут быть. Во-вторых, ты несколько переоцениваешь его роль. А в-третьих, я не вижу, чтобы эта игра нарушала наши правила. Алекс и Роб, похоже, с этим согласны. Кто-нибудь еще считает, что это нарушение правил?
Брендон пожал плечами.
- Нарушение - нет. Глупость - возможно.
- Проблем не вижу,- отозвался Пол.- Брось ты это Росс, давай лучше смотреть. Да и вообще,- он заговорщицки подмигнул,- одной речью меньше - одним шансом для нас больше.
- Ну, как знаете,- развел пухлые руки Росс.- Я предупреждал.
- О том и речь,- Пол с довольным видом откинул назад длинные волосы,- я знал, что этот аргумент подействует.
- Правила…- произнес Алекс, с грохотом разбивая ромб.- Нарушать…- он обошел стол, следя за разбегающимися шарами, один из которых уверенно катился в лузу,- нельзя.
- Я…- он медленно согнул руку, отводя назад кий,- правила…- под рукавом тенниски вздулся бугор бицепса,- уважаю.
Очередной шар с треском влетел в боковую лузу.
- Более того…- он оглядел стол в поисках следующего подходящего шара.- Я всегда настаиваю…- следующий шар нашелся, и Алекс уверенно направился к нему,- на том, чтобы правила уважали…- еще одним шаром на столе стало меньше,- все игроки.
- Так мы и не узнаем, чем Роб раньше занимался,- вполголоса сообщил Пол.
- Подожди,- сказал Брендон.- До конца игры подожди, там увидим.
- А что там смотреть,- Пол кивнул в сторону стола, с которого за это время исчез еще один шар.- Ему же ударить никто не даст.
Роберт, не обращая внимания на этот разговор, спокойно наблюдал за перемещениями Алекса.
- А вот это,- Алекс медленно согнул указательный палец кольцом над кием,- называется «шанхайский звон».
- Ох ты!- выдохнул Росс, когда цветное мельтешение на столе замедлилось. Брендон одобрительно крякнул.
Алекс, проходя, похлопал Росса по плечу.
- Между прочим, самый простой из всех красивых ударов. Только выглядит сложно. Могу показать потом, если хочешь.
- А что это Роб такой довольный?- тихо спросил Пол у Майкла.
- Не туда смотришь. Глянь на Алекса.
Алекс несколько дольше, чем обычно, изучал стол. Наконец, он принял какое-то решение и в полной тишине наклонился над бортом. Щелкнул кий.
- М-да,- громко сказал Пол.
- Какой там м-да?- отозвался Брендон.- Не видишь, что это специально?
- Что специально? Так промазать?
- Конечно. Оттуда закатить все равно ничего нельзя было. Зато теперь у Роба никаких шансов. Ему же сначала надо по восьмерке бить, а она вон где. Мертво.
Алекс выжидающе посмотрел на Роберта.
- Мертво,- согласился Роберт.- Совсем мертво.
Он быстрым шагом обошел стол и, почти не примериваясь, хлестким ударом отправил шар по совершенно непонятной траектории. Над столом взлетел веселый треск.
- Так не бывает,- сказал Пол.- Два за раз от четырех бортов…
Алекс неподвижно смотрел на стол, на котором одиноко застыл единственный шар.
- Силен,- сказал он наконец, поворачиваясь к Роберту и широко улыбаясь.- На деньги с тобой действительно лучше не играть.
Пять минут спустя все, пошумев и еще раз обсудив красоты последней партии, расходились. Алекс демонстрировал Брендону какой-то сложный винт; время от времени приговаривая: «Хотя это ты лучше у Роба спроси». Брендон кивал и в третий раз безуспешно старался повторить удар.
- Да ну его,- сказал он после того, как шар снова неумело ткнулся в борт,- все равно с ходу не получится.
- Потом еще попробуем,- ободряюще сказал Алекс.- Росс?
Росс остановился в дверях.
- Я про «звон» серьезно говорил. Если хочешь, могу показать.
- Давай,- Росс радостно вернулся к столу.- Брендон, посмотришь тоже?
- Нет, с меня на сегодня хватит,- и Брендон исчез, оставляя Росса наедине с Алексом.
- Значит, делают это так.- Алекс вытащил из лузы несколько шаров.- Во-первых, далеко не всегда такой фокус проходит. Но если ситуация позволяет, от него отказываться нельзя.
Он замер, как будто к чему-то прислушиваясь, затем продолжил:
- В первую очередь важен расклад.- Он короткими движениями разложил шары на пустынной зелени стола.- Во-вторых, очень важно, с кем ты играешь.
- Не понял,- сказал Росс, изучая расстановку.- В каком смысле?
- Сейчас поймешь.- Алекс стал рядом с Россом.- Положи кий, сначала надо проанализировать ситуацию. Видишь, где лежит этот шар? Так вот, его легко закатить семеркой в ту угловую лузу.
- Конечно, легко,- согласился Росс.- А дальше?
- Что дальше?
- Ну, это же очевидный удар. А «шанхайский звон»?
- «Звон»?- Алекс удивленно взглянул на Росса.- Он-то тут при чем? «Звон» - это совсем другое.
- А что?- недоумевая, спросил Росс.
- А вот что.
Белая стена перед глазами Росса вдруг стала черной с красным отливом. И еще очень захотелось дышать. Еще мгновение назад легкие незаметно работали как-то сами собой, а теперь они почему-то судорожно сжимались от недостатка воздуха. Но вдохнуть никак не получалось. Вместо воздуха в голову рвалась кровь. Она обтекала неожиданно сжавшееся горло, распирала щеки и глаза, наполняла уши нестерпимым звоном. Казалось, сейчас она прорвет кожу и брызнет во все стороны, заливая стол, кресла и аккуратно подметенный паркет. Потом свежая струя воздуха влилась в истерзанные легкие, черная в багровых пятнах стена побледнела, и, вытесняя звон, в ушах возник шепот Алекса.
- Вот это и есть «шанхайский звон».
Росс, ни о чем не думая, отчаянно рванулся прочь.
- Спокойно!- Нечто, напоминающее по твердости кусок дерева, вновь сжало его горло.- Не перестанешь дергаться - будет гораздо хуже.
- Ты… ты…- Росс судорожно вдохнул.
- Конечно, я,- согласился Алекс, немного ослабляя захват.- Еще раз говорю: дернешься - будет хуже. А закричишь - всю жизнь жалеть будешь. Понял?
Росс кивнул, насколько позволяла массивная рука, стальным кольцом охватившая шею.
- Теперь слушай. Мне от тебя нужно всего две вещи. Скажу - и пойдешь. Первое. Голосовать будешь, разумеется, за меня. Ты уже это и так понял. Второе. В любой ситуации выставляй меня наилучшим образом. Ясно?!
Росс опять кивнул, чувствуя, как неуправляемый страх сковывает все тело.
- А… а…
- Что?
- А… как?
- Это уж твое дело. Ты же умный, сообразишь. Будешь плохо справляться, мы с тобой опять побеседуем. И смотри, не перегни палку. Если кто что заподозрит, тоже еще раз беседовать будем.
- Так ведь…- Росс безуспешно попытался шевельнуться,- правила… Ты же сам говорил…
- Дурак,- насмешливо произнес шепот над ухом.- Какие правила? Сказали же тебе в первый день: никаких правил нет.
- Ты с ума сошел!- взвизгнул Росс, наконец, полностью осознав ситуацию.
Однако вместо крика раздалось еле слышное сипение.
- Тебе это что - боевик! Я ж тебя засужу!
- Или я тебя,- спокойно возразил шепот.- Это твое слово против моего. А следов никакая экспертиза не найдет.
- Найдет,- без особой надежды возразил Росс.
- Ошибаешься,- в шепоте появилось нечто отдаленное напоминающее сочувствие.- От чего-то следы остаются, а от чего-то нет. Например, от этого ничего не останется.
Левую кисть Росса будто обожгло огнем. Он закричал, ничего не помня от этой режущей боли, но жесткая рука, охватывавшая шею, немного сдвинулась выше, полностью закрывая ему рот. На этот раз крик обратился в тихий стон.
- Теперь понял?- осведомился шепот.- А может быть гораздо хуже. Ну? Понял?!
Росс качнул головой.
- Кричать будешь?- рука снова сдвинулась вниз к горлу, освобождая рот.
- Н-нет…
- Жаловаться будешь?
- Нет.
- Понятливый, значит. Тогда последнее,- низкий угрожающий шепот Алекса стал еще тише,- даже не думай удирать. По номеру любую машину найти можно. А хулиганье сейчас опасное бывает. Побудешь здесь три дня - и живи себе спокойно. Убежишь - пеняй на себя.
И железное кольцо исчезло. Росс, все еще до конца не веря ни в то, что произошло, ни в то, что его отпускают, сделал неуверенный шаг к столу. Пальцы левой руки горели и сочились болью. Он осторожно, словно опасаясь удара, обернулся. Алекс стоял возле кресла и добродушно улыбался.
- Правда, красиво?- спросил он обычным голосом.- Я рад, что смог тебе помочь. Кстати,- его брови озабоченно нахмурились,- все в порядке? Ты что-то бледен.
Росс сглотнул.
- Все в порядке.
- Отлично!- Улыбка вернулась на лицо Алекса.- Я еще немного шары покатаю. Ты ведь больше не хочешь? Нет? Тогда до завтра.
- До завтра,- безжизненно ответил Росс, глядя на него остановившимся взглядом.
Он мелкими неуверенными шагами пересек комнату и, обернувшись уже у самой двери, тем же безжизненным голосом повторил: «До завтра».
Алекс радушно махнул ему и повернулся к столу.
Первый день был выстроен очень профессионально. Все разговоры сегодня - это четкие последствия того, что упорно вдалбливалось в наши головы вчера. От Чингисхана до физиологического страха. Они хотели, чтобы мы говорили об этом, более того, хотели, чтобы мы постоянно об этом думали. Чтобы не просто выбирали лидера, а видели его в отблеске пожаров, на фоне древних правителей и великих честолюбцев. Они намеренно направляли наши мысли в это русло и замечательно преуспели в этом. Не будь вчерашних исторических рассказов, сегодняшние разговоры были бы совершенно иными. Мы говорили бы привычным языком о привычных вещах.
И даже когда этот Кларк не забирался в исторические дебри, каждое его утверждение вело к определенной цели. Одни «талантливые дети» чего стоят. Что бы ни казалось на первый взгляд, но речь он вел не о таланте руководить, не о таланте вести за собой. Говорил он о таланте идти, ползти, пробираться на верх. О таланте, без которого не может выжить ни один высокопоставленный начальник. Без которого практически нельзя стать высокопоставленным начальником. О таланте, о котором редко подозревают те, кто смотрит на размеренную работу корпораций со стороны или с низу.
Когда такие разные вещи путают, ни к чему хорошему это не приводит. Например, начинают удивляться, почему человечество всегда ведет войны, вечно мечтая о мире. Как будто не понятно, что войны начинают не народы, а те, кто стоят у власти. А к власти, не важно, политической, финансовой, религиозной, - к истинной власти можно прийти, только обладая определенными талантами и мировоззрением. Но именно эти таланты и заставляют тех, кто к ней пришел, зариться на чужое добро. На котором уже настороженно сидит свой талант.
Вообще людям свойственно смешивать понятия, когда речь заходит о власти. Видимо, потому, что мало кто имеет о ней правильное представление. Тот же Бонапарт. Его сегодня упоминали чаще всех. Лидер, правитель… Нарицательное имя. Но разве он был повелителем? Разве он был тем, кем он всю жизнь хотел стать? Нет и еще раз нет. Был он гениальным завоевателем, мечтающим властвовать. Но не более того. При всей его гениальности талант власти ему не был дан. Он расстреливал врагов вместо того, чтобы расстреливать предававших его министров. Он оставлял сотни тысяч погибших на полях сражений - и позволял народу злословит ь о его личной жизни. Он наводил страх на королей, но не на своих подданных. Он завоевал почти всю Европу, но не смог удержать власть даже в своей стране. И вознесясь на Вандомскую колонну, он уже через пять лет оказался на крошечной скале посреди океана, где был оставлен умирать, черпая жалкое удовлетворение в воспоминаниях о славе. Интересно, хотя бы плывя на Святую Елену, он осознал, чего ему не хватало? Или он и там продолжал называть себя великим властителем? Неужели он даже под конец
жизни не понял, что талант власти - это вовсе не умение воевать?
Впрочем, разве он был один такой? Его любимый герой Александр, разрушитель Рима, бич божий Атилла, опустошивший Европу лунатик - все они жадно рвались вперед, хапая все, что можно, и уничтожая все на своем пути. Но при этом ни один из них не умел распорядиться нажитым добром.
А были другие. Действующие неторопливо и продуманно. Начинающие войны, лишь зная, что они непременно победят. Не прощающие измену, не позволяющие вольнодумство, не поощряющие несанкционированную мысль. Наводящие Порядок на каждом клочке своей земли. Понимающие, что истинная власть - это не опасения в головах у соседей, а ужас в головах у подданных. Шаг за шагом создающие Систему - безупречно работающий механизм власти. Уничтожающие соперников и использованных слуг, не верящие никому и ни в кого, кроме себя, выращивающие поколения пропитанных Идеей, невероятно подозрительные и дальновидные. Прагматики до мозга костей. И, в отличие от рано сгоревших завоевателей, в отличие от потерявших на плахах головы королей, умершие от старости в своей постели, оплакиваемые миллионами. Выжившими при их правлении миллионами. Это были люди, умеющие создавать и поддерживать власть. Это были гении власти. И бонапарты с александрами имели с ними мало общего. Разве что желание быть великими и полнейшее презрение к человеческой жизни.
Построить империю - это не значит очертить на карте завоеванные земли. Истинные империи строятся в головах подданных и лишь затем - на картах. Не зря в некоторых языках слово «власть» обозначает и сам факт управления одного
человека другим, и структуру управления. Только народ, обожженный истинной властью, идет на такие лингвистические игры. То, что англичане, не хлебавшие истинной власти со времен Средневековья, безмятежно называют power и authorities, русские, не мудрствуя лукаво, именуют одним и тем же словом. Власть хочет… Власть требует… Власть хочет больше власти… Общество, раз столкнувшееся с истинной властью, не делает больше различия между ней и тем, у кого она есть. И в этом - ее высший смысл.
Так что путать понятия чревато. Но Кларк это должен все отлично понимать. И все же, несмотря на показную шокирующую откровенность, он предпочел все запутать и, играя терминологией, смешать все вместе. Зачем? Затем, что очень тонко, очень незаметно, но он пытался запрограммировать наши действия на четыре дня вперед. И времени зря он не терял.
Что-то здесь совсем, совсем не так. О чем-то нам умолчали. О чем-то важном. Но о чем? Ведь если разорвать, стащить всю эту лидерскую мишуру, это будет обычное соревнование. Олимпиада. Съехались незнакомые люди, посоревновались, попрыгали, побегали, пошумели вечерами, определили самого шустрого и разъехались. То же самое. Если слово «лидер» заменить словом «приз», то все станет на свои места. Мы сражаемся за приз. За первое место. Вот и все. А то, что на призе кто-то коряво написал «лидер», должно лишь сбивать с толку. Ведь на самом деле то, что кого-то назначат этим самым лидером, ровным счетом ничего не значит. Это не более чем забавное соревнование, игра. Так? Так, да не совсем. Потому что победителей всегда определяют судьи. А здесь их нет. Вернее, есть - мы сами. И судим мы и судимы будем. Ничего хорошего из такого получиться не может.
А выиграть все же надо. Зачем? Чтобы вернуться домой с призом? Плевать на это. Я себе цену знаю и так. И эти наполеончики, которые меня сюда послали, знают. Иначе бы я здесь не был. Похвалят, не похвалят - мне как-то все равно. Приз здесь ни при чем. Но проиграть нельзя. Проиграть - это значит сказать: я признаю тебя своим лидером… Я добровольно отдаю тебе приз… Я подчиняюсь твоей воле… Мы оба хотели получить этот приз, но ты заставил меня отказаться от него… Нет. Этого я не допущу. Не могу допустить. Почему - не знаю, но знаю, что не могу.
Глава четвертая
Завтрак был превосходен. Превосходен он был, разумеется, не аккуратно разложенными на подносах аппетитными ватрушками, бубликами и печеньем. И не многочисленными видами тонко нарезанных сыров и ветчины, только и ожидавшим, чтобы их положили в тарелку. И даже не ароматным кофе, льющимся черной струей в изящные чашки.
Превосходна эта утренняя трапеза была атмосферой - той теплой шутливой атмосферой, которая иногда складывается между случайно собравшимися на несколько дней приятными, остроумными и зачастую семейными людьми. Над ними не тяготеет груз повседневных проблем, у них нет общего прошлого, запятнанного конфликтами и ссорами, у них нет общих знакомых, которые могут судачить и портить кровь. Не надо заботиться о том, кому что говоришь, не нужно думать, а не кроется ли корысть под внешне приятными фразами и участливыми вопросами. Здесь позволительны и раскованные шутки, и легкий флирт, и не особо продуманные комментарии - словом, все, что по большей части является рискованным предприятием для разумного человека в обычных условиях.
Ну как можно разрешить себе даже легчайший флирт, когда неподалеку ведет светскую беседу твоя законная половина? И скажите на милость, можно ли откровенно высказывать взгляды о своем начальстве сочувствующему человеку, если уже завтра эти взгляды могут быть переданы этому самому начальству, да еще с такими подробностями, о которых вы сами даже и не заикались? Что же касается изложения этих не совсем лояльных взглядов человеку, которому можно полностью доверять, а именно законной половине, то ничего хорошего из этого тоже обычно не выходит, потому что заканчивается этот задушевный разговор словами: «Он-то, конечно, мерзавец и дурак, но почему ты до сих пор на своем месте сидишь, а он тобой командует»? И ничего, кроме расстройства, подобные сентенции не приносят.
А иногда ведь так хочется поговорить откровенно с милым, приятным, а главное, понимающим собеседником. И тут оказывается, что ничего лучше подобной компании быть не может. Люди вокруг все как на подбор - твоего круга, каким бы он ни был, у них те же обстоятельства, те же сложности с откровенными высказываниями, те же желания. Они умны и приятны, и у них нет причин скрывать свой ум или преувеличивать свою приятность. Они ничего не хотят от тебя, и ты ничего не хочешь от них. Здесь торжествует общение - общение в чистом, первозданном виде, не обремененное двусмысленностями, опасениями и тайными целями. Слово ради слова, мысль ради мысли. Нет, лишь в таких случайных и в то же время неслучайных компаниях можно еще почувствовать, что это такое настоящее общение.
Такие мысли излагал Брендону и Кевину Росс, попутно запивая свои наблюдения кофе и поглощая невероятное количества сыра. Едва ступив в зал, он, правда, был чем-то озабочен и, пожалуй, даже расстроен. Но вскоре, стоя возле Алекса, он, видимо, привлек его внимание своим несколько хмурым видом и был немедленно ободрен. «Ты что это, Росс?- нависая над ним, радушно поинтересовался Алекс.- Загрустил?» Росс мгновенно сменил грусть на радость и сообщил, что он просто-напросто задумался. «Не о том, наверное, задумался,- дружески хлопнул его по плечу Алекс,- мы же тут совсем одни. Ни семьи, ни начальства. Расслабляться надо. А то хочешь, можем вечером еще раз в бильярд перекинуться?» И Росс расслабился, правда, от игры отказался по причине неравных сил. Теперь он весело болтал с Брендоном и Кевином, рассказывая о том, как удачно слова Алекса навели его на эти вполне очевидные мысли.
Вокруг стоял гомон, и было даже удивительно, как одиннадцать человек могут создавать такой шум. Людей, впрочем, было четырнадцать, но Кларк со своими ассистентами сидел, по своему обыкновению, в самом дальнем углу, маленькими глотками попивал кофе, лениво поглядывал в сторону сдвинутых столов и в разговорах не участвовал. Внимания на эту троицу никто не обращал - к ним уже привыкли, как к предметам обстановки. Будущие властелины корпораций веселились.
- Кто сегодня с утра шумел под окнами?
- Роберт, конечно. Опять на «моторке» гонял.
- Нет, не я.
- Тогда кто?
- Не знаю.
- Эй, кому по утрам не спится? Речи готовить мешаете.
- Крайнего ищешь?
- Вот именно. Кстати, нам действительно нужен крайний для лотереи. Кто хочет быть Фортуной?
- Вот ты и будь.
- Я не могу - нужна женщина.
- О, их у нас достаточно.
- Достаточно?!
- Конечно. Недостаток количества с лихвой компенсируется избытком качества.
- Алан, это самый тяжеловесный комплимент, который мне когда-либо приходилось слышать.
- Стеллочка, ты просто никогда не слышала по-настоящему изящных комплиментов. Твои обычные поклонники, очевидно, несколько косноязычны.
- Джоан, ты слышала? Он называет это изящным комплиментом.
- А мне нравится.
- Чем? Он говорит о нас, как о каких-то холодильниках. Качество, количество. Осталось проверить смету и отправить на склад.
- Стелла, по-моему, ты придираешься. Алан просто хотел сделать нам приятно. По-моему, у него это получилось.
- Алан, ну ты даешь!
- Крис, придержи язык.
- Да ладно тебе. После вчерашних-то разговоров…
- Вчерашние разговоры начал ты.
- Начала их, положим, Джоан. Так, не дерись, пожалуйста… Кстати, зря вы там остались сидеть. В бильярдной такое творилось.
- А что там было?
- Чудеса там были.
- Правда? Обожаю, когда профессионально играют. А кто с кем играл?
- Роб вот играл.
- Ах, Роб… Могла бы и догадаться.
- И Алекс играл отлично. Брендон. Майкл. Все играли.
- А чудеса кто творил?
- Кто-кто… Роб, конечно. Ну и Алекс.
- О, Алекс играл как настоящий лидер!
- Росс, а как играют настоящие лидеры?
- Это я как-то неудачно сказал. Ну, здорово, в общем, играл. Красиво.
Росс смущенно улыбнулся, быстро сунул в рот кусок сыра и повернулся обратно к Брендону.
- Ерунду какую-то несу. Совсем у меня мозги от этого лидерства пухнут.
- Да ладно тебе,- сказал Брендон.- Ничего ты такого не сказал. Я даже внимания не обратил.
Росс вздохнул.
- Думал, хоть здесь отдохну. Так нет - забивают голову. Правда, все-таки меньше устаешь, чем дома.
- Ты женат?- поинтересовался Брендон.
- А как же?- Росс мгновенно извлек из кармана бумажник.
При виде фотографии улыбающейся полной женщины и двух серьезно смотрящих в объектив мальчиков сидящий рядом Кевин вздохнул.
- Ты что?- спросил Брендон.
- Так,- махнул рукой Кевин.- Хорошая у тебя семья,- сказал он Россу.
И повторил со странной тоскливой ноткой:
- Хорошая.
- Спасибо,- Росс расплылся в улыбке.- Ребята у меня мировые. - Да,- Кевин еще раз вздохнул.- Дети - это здорово. Брендон исподлобья взглянул на него.
- Кевин, что-то не так? - Все нормально,- Кевин улыбнулся, но улыбка у него вышла какая-то невеселая.- Я пойду еще кофе возьму. Кто-то еще будет? Нет? Сейчас вернусь.
- Проблемы у человека,- сказал Брендон, глядя ему вслед.
Росс кивнул, думая о чем-то своем.
- Ну что,- раздался бодрый голос Криса,- будем начинать? Пора жеребьевку проводить.
Жеребьевку организовали быстро. Одиннадцать бумажек с именами были положены в тарелку и тщательно перемешаны. Джоан, картинно закрыв глаза и отвернувшись, вытянула имя первого выступающего и передала клочок бумаги Крису.
- Алан!- громогласно объявил он, записывая имя на листе.
Алан привстал и раскланялся. Джоан извлекла следующую бумажку.
- Стелла!
Стелла изящно склонила голову.
- Пол!
- Ах, какая честь,- Пол прижал руки к груди, словно получающий премию лауреат. - Спасибо вам всем! Спасибо.
Джоан прыснула, затем снова горделиво вскинула голову и протянула руку к тарелке.
- Алекс!
- Не пиши.
Крис задержал руку в воздухе и вопросительно повернулся к Алексу.
- Я сегодня не выступаю,- пояснил тот.
- В чем дело?- весело удивился Крис.- Не хочешь говорить о своем прошлом?
- Нет, поговорил бы с удовольствием. Но я вчера с Робом договорился, что делать этого не буду.
- Не понял,- Крис стал серьезен.- Как это договорился? А Роб тоже не выступает?
Алекс отрицательно покачал головой.
- Роб выступает. Я - нет.
- С чего вдруг вы о таком стали договариваться?
- Очень просто,- Алекс развернулся к Роберту.- Роб предложил сыграть партию в бильярд на сегодняшнее выступление. Я согласился. Он выиграл. Я пропускаю ход.
Роберт коротко кивнул, подтверждая, что все сказанное правда. Брендон хотел что-то сказать и уже открыл было рот, но в последний момент передумал.
- Так,- сухо произнес Крис.- Это, конечно, никуда не годится. Если процессу не следовать, то скоро от него ничего не останется. Но если вам так хочется,- он пожал плечами,- делайте, как хотите. Давайте только в дальнейшем обойдемся без таких пари. А то скоро мы тут тотализатор откроем.
- А что,- обрадовался Пол.- Это идея. Я, например, на себя поставлю.
- И проиграешь,- сладко добавила Стелла.
- Эй!- Крис предупреждающе поднял руку.- Это уже совсем не по правилам.
- Почему?- удивилась Стелла.
- Потому что это слишком наминает личные нападки.
- Нападки? Какие нападки?
- Никаких нападок,- подтвердил Пол.- Красивой женщине можно позволить и не такое.
Стелла улыбнулась ему и, не давая Крису вставить слово, сказала:
- Это простая логика. Если человек ставит на себя, то, голосуя за него, я просто отдаю ему свои деньги и ничего не получаю взамен. Какой же мне в этом интерес? Я хочу голосовать за лидера, который заботится обо мне, а не о личной выгоде.
- Удачи тебе,- серьезно сказал Роберт. И под общий смех добавил: - Главное, на обычные выборы с такими принципами не ходи.
- Раз так, минуточку,- откликнулась Стелла.
- Мы вообще-то задерживаемся,- сказал Крис.
- За минуту ничего не случится. Я просто хочу прояснить один момент. Чтобы потом не возникало разногласий. А то мы вчера так долго говорили, говорили, а одну важную вещь, похоже, так и не сказали.
Крис еле слышно вздохнул.
- Ничего,- успокоила его Стелла,- это того стоит. Так вот, мы здесь все, конечно, заботимся только о своей выгоде…
- Зачем же так?- укоризненно спросил Кевин. Стелла наградила его коротким взглядом и повторила:
- Мы заботимся сейчас только о своей выгоде. Заботится о чем-либо еще в подобной ситуации было бы по меньшей мере наивно. Я это знаю, и вы это знаете. Каждый из нас хочет лишь одного - чтобы его избрали лидером. Это очевидно. Каждый проделал немалую работу для того, чтобы здесь оказаться. Каждый знает, насколько эта победа важна для будущей карьеры. Мы все готовы играть всерьез, лишь бы победить. Я, по крайней мере, готова. Но,- она подняла палец,- есть граница, которую я переходить не собираюсь. И никому переходить ее не советую.
- Не усложняй, пожалуйста,- попросил Брендон.
- Я упрощаю. Сложно будет, если мы с самого начала об этом не поговорим. Так вот, давайте не будем переходить эту границу. Не будем откровенно ставить только на себя.
- Ты не могла бы уточнить?- попросил Майкл.
Пожалуйста,- с лица Стеллы не сходила обаятельная улыбка, но тон ее оставался серьезным.- Мне все равно, насколько будут соблюдаться правила, которые мы вчера придумали. Если кому-то хочется использовать свои бильярдные навыки для того, чтобы уменьшить конкуренцию, меня это ничуть не волнует. Особенно если находится доброволец, который рад рискнуть. В конце концов, мне от этого только лучше. Мне безразлично, насколько правдивы будут сегодняшние выступления. Меня даже не будет волновать, если кто-то решит вместо рассказа о своем прошлом спеть песню или станцевать канкан. Как по мне, можно делать все что угодно, вплоть до того, чтобы пообещать каждому тысячу по возвращении. Но никто из нас не должен играть грязно. Давайте обойдемся без интриг, без закулисных махинаций, без попыток склонять на свою сторону людей по национальным или каким-либо другим признакам. (Пол фыркнул и Стелла, не останавливаясь, строго глянула на него.) Давайте играть чисто, как бы патетически это не звучало.
- Не совсем понимаю, к чему это все было сказано,- произнес Алекс, когда Стелла замолчала, и возникла несколько натянутая пауза.- Уверен, что все эти границы никто переходить и не собирается.
- Вот и отлично,- Стелла взглянула на Майкла и откинулась на спинку стула.
- Разве что Крис все-таки организует тотализатор, и Пол поставит на себя,- добавил Алан.
- А тысячу по возвращении я бы получил,- мечтательно сообщил Пол, возводя глаза к потолку.- Никто не хочет предложить? А жаль…
- Интересная точка зрения,- проговорил Крис, очевидно имея в виду сказанное Стеллой.- Весьма интересная. Продолжим жеребьевку?
- Мне кажется, Стелла затронула важный вопрос,- сказал Майкл.- У кого-нибудь есть возражения?
- О чем ты говоришь?- удивился Кевин.- Давайте еще договоримся не поджигать дом. Разумеется, мы все с этим согласны. Я согласен, по крайней мере.
- В самом деле,- сказал Крис,- все же в своем уме. Зачем нам тут интриги разводить? Их что, на работе не хватает?
Майкл повел глазами по лицам.
- Да. Похоже, что все согласны. Хорошо, раз так, давайте продолжать.
Крис укоризненно покачал головой.
- Вопрос, конечно, любопытный, но давайте больше не будем отвлекаться. А то мы так до следующего утра не закончим. Так, что у нас там?- он повернулся к доске. - Алекс, значит, не будет. Кто следующий?
Джоан с едва заметным недовольством покосилась на Стеллу и потянула клочок бумаги из тарелки.
- Брендон,- объявила она.
- О моем прошлом можно с уверенностью сказать только одно,- начал Алан,- оно ничем не примечательно.- Он с подкупающей улыбкой развел руки.- Это обычное прошлое обычного отличника. Я бы мог, конечно, рассказать вам, где я родился, чем занимались в то время мои родители, в каком возрасте меня отдали в детский сад, с кем я там дрался, а с кем дружил, как звали мою первую учительницу, какие предметы мне нравились больше всех и в какой город мы переехали, когда мне было двенадцать лет. Но думаю, что это только лишний раз подчеркнет заурядность моей биографии. Кроме того, я не помню, ни с кем я дрался в детском саду, ни как звали мою первую учительницу. Я помню, правда, что изрядно тосковал по своей последней учительнице, и, по-моему, она была не против развеять эту тоску, но рассказ об этом стал бы попыткой завоевать дешевую популярность. Поэтому я не стану утомлять вас рассказами обо всех этих заурядных событиях и взамен расскажу вам о нескольких эпизодах. Эпизоды эти имеют непосредственное отношение к теме нашего курса и в то же время не должны навевать сон. Пожалуй,- он на мгновение задумался,- я
даже не буду соблюдать хронологическую последовательность…
«Хорошо излагает,- думала Стелла, глядя на стройную фигуру, как всегда одетую в светлых тонах,- ничего не скажешь, хорошо. Четко, ясно, обаятельно, остроумно с этой свежей улыбкой, которая кажется более естественной, чем заученная улыбка Криса. Казалось бы, именно ему рассказ о прошлом ничего хорошего не сулит. У всех вокруг должно быть гораздо больше рассказов в запасе. Ну что интересного может сказать такой мальчик по сравнению с Робом или Брендоном? А он взял да и начал с этой самоиронии, с удара по тому самому больному месту. Сам же и сказал: нечего мне рассказывать. А теперь берет и выворачивает это наизнанку: нечего-то, конечно, нечего, а все-таки я ничем не хуже вас буду, даже в этой не самой удачной ситуации. И будете вы у меня слушать, и переживать, и смеяться. И поймете вы, что я лидер хоть куда, несмотря на свой юный возраст, а может, именно благодаря ему. Только что-то он слишком часто смотрит на Джоан. Иногда даже кажется, что рассказывает он все именно ей. Это он зря. На это многие обратят внимание. Интересно, что на Джоан посматривает не он один. Пол что-то тоже зачастил. Смотрят они,
конечно, все, но эти двое на порядок активнее чем вчера. С чего бы это?»
- …И вот вообразите себе эту картину,- говорил Алан.- Моя первая встреча с такими важными клиентами. Директор наш там, два-три больших начальника, еще какие-то шишки. Встречаемся мы все в каком-то сверхшикарном клубе и начинаем вести умные разговоры о совместном бизнесе. Их трое и мы все. Еще должен приехать наш вице-през, но пока он задерживается. Я, конечно, особо вперед не лезу, но, когда вижу подходящий момент, вставляю что-нибудь умное. Все идет как по маслу, клиенты довольны, директор доволен, шишки довольны, народу мои сообщения нравятся. Наконец, приезжает наш главный. Вот, думаю, здорово, как раз я почву подготовил, в разговоре место занял, сейчас при нем и блесну. Он заходит, все ему навстречу встают, здороваются, знакомятся. Наших он знает всех, кроме меня, из клиентов - ни одного. И вот пожимает он всем руки, выслушивает имена, себя, разумеется, называет каждый раз… очень приятно… очень приятно…- Алан стиснул воображаемую руку.- После очередного клиента здоровается со мной, выслушивает мое имя и точно так же говорит: «Очень приятно с вами познакомиться». И тут…- Алан на секунду
замолчал,- не знаю почему, но меня осеняет дикая мысль: «Он меня принял за одного из них!» И, неизвестно зачем, я ему поспешно сообщаю, что я - работник нашей компании. Он на меня долго смотрит, что-то там себе в уме обдумывает и говорит: «Несмотря на этот факт, мне все равно очень приятно с вами познакомиться». И все до последнего хихикают.
Стелла вместе со всеми усмехнулась. Еще немного самоиронии. Смотрите, какой я простой и человечный, и в какие забавные ситуации мне приходилось попадать. Сильная вещь эта самоирония, если, конечно, не перестараться и не превратить себя в шута. Интересно, он знает, где надо провести черту?
Он знал. Еще одна история представила его в смешном виде и теперь уже заставила сидящих перед ним расхохотаться. А потом смешные истории плавно перешли в другие, где он уже не совершал промахи, а принимал решения и преодолевал препятствия. И решения эти были весьма нетривиальными, и ситуации, в которых он оказывался, были непростыми, а порой и этически сложными. И он брал на себя ответственность, и рисковал, и стоял горой за своих людей, и даже иногда навлекал на себя гнев начальства тем, что шел нехожеными путями. Он знал не только, где надо провести первую черту, но и где должна проходить следующая. И в какой-то момент эти драматические истории тоже прекратились, и на смену им пришли другие, в которых он совершал ошибки, но ошибки эти впоследствии чудесным образом оборачивались победами. Он знал многое, а что не знал, то чувствовал, и когда его речь завершилась, они все зааплодировали, хотя, спроси их час назад, возможно ли такое, они бы разве что усмехнулись в ответ. И он глянул еще раз на Джоан, и пошел к своему месту - стройный, ужасно юный и очень уверенный. А Джоан улыбнулась загадочной
улыбкой, в которой, впрочем, он не нашел ничего загадочного.
А вот выступавшей за ним Стелле аплодисменты сорвать не удалось, хотя после Алана она на это рассчитывала. Вначале было все хорошо - и история о девочке, которую дергали за косички, и отдых в летнем лагере (тут опустила самые интересные подробности), и школьная история с прогулявшим занятия классом. Рассказ об увлечении айкидо даже вызвал бурное оживление, и ей показалось, что Роберт впервые взглянул на нее с интересом, когда она намеренно употребила несколько малоизвестных терминов. Но к середине речи что-то пошло не так. Только было наладившийся контакт с аудиторией начал стремительно тончать и минут через десять исчез вовсе. Стелла не могла понять, почему это произошло, но ясно видела, что участники курса слушают ее с холодным, вежливым вниманием - и без капли заинтересованности. Нет, разумеется, они не перестали приветливо улыбаться,- чего стоила одна улыбка Криса. Но улыбки эти были притворными - она видела это так же ясно, как если бы они глумливо смеялись.
Только выражение лица Брендона осталось тем же, да пристальный взгляд Роберта не изменился.
И от этого она лишь разозлилась. А разозлившись, она стала именно такой, какой показалась им после странно прозвучавшей фразы о зарвавшемся властолюбце,- жесткой, решительной и бескомпромиссной. Вызывающей в лучшем случае уважение, но никак не симпатию. Чертовой бабой. И вот такой чертовой бабой она проговорила остаток своего выступления, едва ли не свирепо улыбаясь и с трудом скрывая свое раздражение. Идя на место, она думала лишь об одном: «Теперь эти паршивцы за меня ни за что не проголосуют».
- Перерыв?- спросил Крис, глядя на часы.- Почти два часа подряд говорим уже. Рассказы, правда, отличные, я даже не ожидал, что так интересно будет. Ну, так что, через десять минут здесь?
- Как тебе здесь пока?- поинтересовалась Джоан.
- Неплохо,- отозвалась Стелла.- По крайней мере, не скучно. А тебе?
Джоан немного помедлила с ответом. Они были абсолютно одни в зале. Алекс куда-то ушел, как только начался перерыв, вслед за ним исчез Роберт, а остальных Крис с шутками-прибаутками увел на балкон «подышать воздухом». Стелла хотела было присоединиться к ним, но свежие воспоминания о фиаско заставили ее остаться в комнате. Теперь женщины, улыбаясь друг другу, беседовали за пустым столом. Было в них что-то, делавшее их похожими на двух настороженных кошек, готовых в любой момент отпрыгнуть друг от друга или пустить в ход когти.
- Тоже неплохо,- сказала, наконец, Джоан.- Правда, не совсем то, что я ожидала.
Стелла понимающе кивнула.
- Да. Интересный материал дают. Обе замолчали.
- А то, что ты утром говорила…- осторожно нарушила молчание Джоан.- Ты что-то знаешь?
- О чем ты?
- Ты говорила что-то о честной игре, о линии, которую не надо переходить… Это просто на всякий случай?
- Ах, об этом…- Стелла слегка улыбнулась.- А мне показалось, ты была не очень довольна.
- Что ты,- удивилась Джоан.- Ничуть.
- А если честно? Улыбка Джоан сошла на нет.
- Это и есть честно.- В ее голосе проскользнули едва заметные высокомерные нотки.- Не понимаю, почему ты в этом сомневаешься.
- Хорошо,- Стелла опять улыбнулась.- В таком случае, можешь считать, что я говорила на всякий случай.
- Почему можешь считать ?
- Потому что это такой же честный ответ, как и твой. Нас тут всего две женщины, и, конечно же, мы поддерживаем друг друга без вранья и притворства. Пойдем ко всем?
Джоан вздохнула.
- Ладно. Предположим, я не очень была довольна твоим выступлением.
- Предположим, у меня есть кое-какая информация. Стелла снова замолчала.
- Ну и что дальше?
- А что дальше? Мы обменялись любопытными предположениями. Есть еще о чем говорить?
- Я была недовольна,- хмуро сказала Джоан,- потому что мне казалось, что ты пытаешься нас всех перессорить.
- Моя информация может быть весьма интересна,- парировала Стелла.
- Но теперь я вижу, что ошибалась.
- Но, может быть, никакого интереса она и не представляет.
- Что еще ты ожидаешь от меня услышать?- сухо спросила Джоан.
- То, что от нас вчера хотел услышать Кларк. Правду.
- Я уже сказала правду.
- А я уже рассказала все, что мне известно,- Стелла поднялась, оправляя жакет.
- Хорошо,- голос Джоан стал откровенно неприязненным.- Мне не нравилось твое выступление, потому что оно отвлекало внимание от меня. Хотя я не понимаю, зачем тебе понадобилось, чтобы я это сказала.
Стелла вернулась на стул.
- Затем, что тут плетется достаточно интриг без нас. Как тебе Майкл?
- Хорош,- коротко ответила Джоан.- А что? Стелла внимательно изучила свои аккуратные ногти.
- На тот случай,- она подняла голову,- если ты за него захочешь голосовать, есть интересная информация к размышлению.
На лице Джоан появилось настороженное выражение.
- Голосовать? Разве мы уже говорим о голосовании?
- Нет, что ты,- Стелла снова оглядела результаты своих маникюрных усилий и, очевидно, осталась довольна увиденным.- О голосовании говорить еще рано. Но некоторые вещи полезно знать.
- А подробнее?
- Подробнее: вчера, когда мы с тобой ушли, Майкл подождал, пока останется половина мужчин, и начал разливаться соловьем о своих отношениях с женой. По его выражению, он ее «регулярно ставил на место». Проще говоря, поколачивал. Полчаса он рассказывал о том, как женщинам надо «не давать распускаться», и том, как
«они должны быть благодарны за то, что мы позволяем им сидеть у нас на шее за наш же счет». Жена, в конце концов, подала на развод, попыталась, как он выразился, «забрать все, что он заработал», но он с помощью хорошего адвоката снова поставил ее на место - теперь уже окончательно.
Джоан покачала головой.
- Надо же. Вот мерзавец. Но зачем он это все рассказывал? И в чем связь с голосованием?
- Связь простая - некоторым это очень даже понравилось. Милашка Крис, например, говорил, что с «этими стервами» только так и надо. И наш мужественный Роберт тоже был совсем не против. Только советовал быть поосторожнее с рукоприкладством, потому что в этой стране в суде можно доказать что угодно. На что Майкл сказал, что именно о том и речь. Короче, вчера вечером в баре образовалось крепкое мужское братство с Майклом в виде отца-основателя и души общества.
Джоан покосилась в сторону балкона, где Майкл как раз что-то обсуждал с Крисом.
- Никогда б не подумала,- сказала она.- Он совсем не таким кажется. Вот ведь погань… Подожди,- она недоверчиво взглянула на Стеллу.- А тебе-то это все откуда известно?
- С одним человеком Майкл просчитался,- развела руки Стелла.
- С кем это?
- А ты бы мне сказала?- невинно поинтересовалась Стелла.
Лицо Джоан вытянулось.
- Думаю, что теперь сказала бы,- Стелла словно размышляла вслух.- Так что и я скажу. Кевин.
- Кевин?!
- Он самый.
- С чего вдруг он это тебе рассказал?
- Вот так он решил.- Веселые глаза Стеллы словно говорили: не к тебе одной мужики липнут.
- Ему можно верить?
- По-моему, вполне. У него там что-то случилось с семьей, так что он был очень враждебно настроен. Назвал Майкла ублюдком.
- А что с семьей?- Джоан снова посмотрела на прозрачную балконную дверь.
- Не знаю, точно он не сказал. Ему об этом явно сложно говорить. Волнуется, слова глотает… Насколько я догадываюсь, там была какая-то авария. То ли жена погибла, то ли жена с детьми… Причем достаточно недавно.
- Да что ты говоришь!
- Вот так,- сказала Стелла.- Так что он уж точно за Майкла голосовать не будет.
Джоан о чем-то задумалась.
- Говоря о голосовании,- сказала она наконец, как будто все еще сомневаясь, стоит ли продолжать,- может быть…
Но закончить ей не удалось - с балкона шумно явилась мужская компания в полном составе.
- Ну, уж нет,- говорил Крис, продолжая начатый на улице разговор,- в этом сезоне они ни за что не победят. Куда им с таким составом?
- Подожди,- возражал Брендон,- а Кремер? Ты что, забыл? Раньше у них его не было.
- Кремер Кремером, но один он их всех не вытянет.
- Еще как вытянет!
- Может, начнем?- предложила Стелла. И, повернувшись к Джоан, тихо добавила: - Потом.
- Действительно, пора начинать,- громогласно поддержал Крис.- Все в сборе? Кто следующий?
- Я следующий,- лениво сообщил Пол.- А про сезон это ты зря.
Выступление Пола оказалось совершеннейшим сюрпризом. Ожидалось: полное едких комментариев саркастическое повествование о мальчике, который рос, героически и поминутно сражаясь с идиотами и халтурщиками. Было предоставлено: хорошо продуманный, увлекательный, иронический, но при этом ничуть не злой рассказ о подростке, который с детства шел по выбранной дороге и к тридцати годам руководил группой первоклассных специалистов. И хоть Полу было далеко до мягкого остроумия Алана, его рассказ вызвал гораздо больше интереса, чем Стеллин. А вот в чем Пол напоминал Алана, так это в том что его глаза останавливались на лице Джоан гораздо чаще, чем на чьем-либо другом.
Следующим вышел Брендон, и тут уже сюрпризов не последовало. Грузному усачу было о чем порассказать, и рассказывал он именно так, как это можно было предвидеть. Тут была и бедная семья, и попытки совмещать учебу с заработком, и сломанная на первом курсе шейка бедра, из-за которой ему едва не пришлось отказаться от образования. Были там и первые неудачи на работе и первые конфликты и первое непростое решение, которое, в конце концов, оказалось не более чем опрометчивым порывом неопытного юнца. Было там многое. Говорил он скупо и далеко не так цветисто, как те, кто выступал до него, но за его короткими фазами вставали такие трудности, которые мало вязались с царящим вокруг комфортом.
- Очень впечатляет,- сказал Крис, когда Брендон закончил свой рассказ.- Процесс работает. Молодец, Майкл. А теперь давайте пойдем обедать.
Процесс работает, процесс работает… В том-то и дело, что работает. В том-то и дело, черт возьми! Крис недовольно посмотрел в окно, за которым буйствовала летняя природа. В том-то и проблема. Эдак процесс заработает настолько, что они возьмут и проголосуют не за того, кого надо. И ведь пока ни за кого невозможно поручиться! Джоан вроде на крючке, но хитра, хитра… Вот за кого точно можно быть спокойным, так это за Стеллу. Эта уж точно проголосует за кого-то другого. За Роба, например. Или за Майкла. Впрочем, Майкла еще надо послушать. А пацан-то, пацан… Кто мог ожидать от него такой прыти? А надо было ожидать, между прочим. Кстати, за кого он будет голосовать, понятно. За того же, точнее, за ту же, кому отдаст свой голос Пол. Который, похоже, совсем не так уж прост. Во-первых, выяснилось, что говорить он умеет, а следовательно, умеет и думать. А во-вторых, и это главное, неожиданно оказалось, что ему этот курс вовсе не так безразличен, как можно было подумать, слушая его цинические замечания. Так что ни в ком и ни в чем уверенным быть нельзя. Хорошо, хоть интриги пока еще никто не плетет, по крайней
мере, явно. Стелла их всех крепко припугнула утром. С чего это она, кстати, начала такие воинственные речи произносить? Уж не наткнулась ли она на какие-то некрасивые факты? И на Майкла косилась так неласково. Короче, черт знает что здесь творится.
А власть между тем уходит из рук. Только-только появилась и уже уходит. И ведь ничего не произошло, и гонять их всех по-прежнему удается, словно стадо. Раз-два, встали, раз-два, пошли туда, раз-два, пошли сюда… Не отставать! Не расслабляться! Ты молодец, а ты мог бы работать и получше. Раз-два, раз-два… И все слушают, не возражают, принимают как должное. Только одна проблема: ничего кроме этого «раз-два» предложить сейчас нечего. И что они себе думают, когда слушаются, никому не известно. Может, мысленно хихикают, представляя себе, как они его прокатят на этих идиотских выборах. Тот же Пол, например, вчера откровенно взбунтовался. Вы, говорит, идите, а я, мол, подумаю… Я бы тебе подумал, если бы мы не в такой ситуации были. Хорошо еще, не слышал никто. Но крыть нечем. Полу и без указаний хорошо живется. И не только ему. А все почему? Да потому что дела нет. Нет и все. Было одно - организовать процесс; вот он теперь и организован. И идет себе этот процесс, словно по рельсам, только куда идет, непонятно… А больше дела нет. И не предвидится. А без дела кому к черту нужен лидер?
Он глянул на алеющие цифры будильника. Надо идти вниз. Какой бы хлипкой эта власть ни была, какой бы ни бутафорской, но лучше на данный момент ничего нет. Поэтому ее надо беречь и лелеять. А для власти нет вещи опасней, чем оставить ее без присмотра. Она без присмотра хиреет. Стоит на секунду отвлечься, ослабить захват, расслабиться - и власти как не бывало. Обойдут, подставят, утопят в дерьме. Охотники всегда найдутся. Так что надо идти вниз и за неимением лучшего загонять всех за стол и задавать тон беседы.
Он глубоко вздохнул и вышел из номера.
- На этом мое прошлое заканчивается и начинается настоящее. О котором я расскажу завтра.- Роберт коротко кивнул и вернулся за стол.
Все проводили его приязненными аплодисментами. Атмосфера вообще была проникнута всеобщей приязненностью. За этот день было рассказано столько личных подробностей, столько деталей, что теперь казалось, будто они знают друг друга не один год.
- Похоже, на сегодня у нас все,- Крис встал.- Завтра в девять. То же место, то же время, те же замечательные люди.
- Еще не все.
Все повернулись к Алексу. Что-то в его непривычно резком тоне совсем не вязалось с разлитым вокруг благодушием.
- Передумал?- поинтересовалась Стелла.
- Как это, передумал?- чуть недовольно осведомился Брендон.- Там все было честно. Сегодня выступления не будет.
- Это не выступление,- веско сказал Алекс.- Мне теперь не до этой ерунды.
- Ерунды?!- Крис даже привстал от возмущения. - Дайте же человеку сказать,- попросил Росс. Алекс коротко глянул на него и повторил:
- Это не выступление.
Он неторопливо открыл лежащую перед ним папку и так же неторопливо извлек из нее сложенный пополам лист бумаги. Такими же спокойными, медленными движениями, словно судья перед оглашением приговора, развернул его, провел по нему широкой ладонью, даже как будто прочитал несколько строк. И лишь потом поднял тяжелый взгляд и оглядел молчащих при виде этих странных приготовлений остальных.
- Кто-то подбросил мне сегодня эту бумажку,- он постучал по листу полусогнутым пальцем.- Если это шутка, то я ее нахожу чрезвычайно плоской и абсолютно не смешной. Если же это не шутка, то это просто большая глупость. Кто-нибудь желает поговорить со мной на эту тему?- он снова повел глазами по лицам.- Нет?
- Мы же даже не знаем, что там написано,- сказал Пол.
- Один из вас знает,- возразил Алекс.- Но, похоже, этот человек решил молчать. Ну, так что? Вот так сюрприз, да? Я ведь не должен был об этом говорить, правильно? Я же должен был сидеть смирно и делать то, что мне будет сказано? Такой ведь был план?
Казалось, он обращается к каждому и ни к кому в отдель ности. На лице у него было написано брезгливое отвращение, словно вместо бумаги перед ним на столе лежал раздавленный таракан.
- Мы понятия не имеем, о чем ты говоришь,- мягко сказал Брендон.- Я, по крайней мере, не имею.
- Тогда позвольте мне объяснить,- Алекс еще раз провел ладонью по листу.- Некто, пожелавший остаться неизвестным, сообщил мне, что желает со мной сотрудничать. Проще говоря, эта бумажка - предложение сделки. От меня требуется сущая ерунда - всего лишь делать все, что мне будет сказано. А неизвестный коллега со своей стороны обязуется по возвращении отсюда не подавать на меня в суд.
- В суд?!- недоуменно повторил Брендон.
- В суд,- подтвердил Алекс.- В самый настоящий суд.
- За что?
- За применение насилия с целью победы на курсе.
- Так,- сказал Крис,- я что-то запутался. Ты что, кому-то угрожал? Трогал кого-то?
Вот,- с горькой улыбкой произнес Алекс.- Именно поэтому угроза подать в суд совсем не пустая. Ты что, серьезно думаешь, что я к кому-то могу хоть пальцем прикоснуться? Да именно об этом и речь!- брезгливость на его лице неуловимо сменилась негодованием.- Разумеется, я никого не трогал! Разумеется, я никого не собираюсь трогать. Что это за бред такой? Что это за чушь такая? Это же абсурд! Что это вам - фильм? Книжка?! Я серьезный человек. У меня карьера. Так что с того, что я после работы хожу в спортзал? Хобби у меня такое. Кто-то самолеты клеит, а я штангу поднимаю. Так теперь меня можно в суд за такое тащить?! Не получится!
Он помахал перед собой пальцем.
- Не выйдет!
- Алекс,- сказал Роберт,- ты можешь подробнее объяснить, чем тебе угрожают?
Алекс глубоко вздохнул.
- Все очень просто,- проговорил он уже спокойнее.- Мне угрожают иском за действия, которые я никогда не совершал, не собирался совершать и о которых я даже не задумывался. Но человек, написавший это письмо, считает, что любой суд, глядя на меня, поверит, что я действительно кого-то запугивал и избивал. Мне угрожают загубленной карьерой в лучшем случае и возможным тюремным заключением в худшем. Чтобы избежать этих неприятностей, я должен сотрудничать. Вот и все.
- Можно посмотреть?- попросил Майкл.
- Пожалуйста,- Алекс передал ему записку.
В полной тишине Майкл пробежал глазами короткий текст.
- Да,- сказал он, закончив читать,- на шутку это не похоже. Жаль, что ты поторопился.
- Поторопился?
- Конечно. Лучше было бы согласиться и узнать, кто это. В какой-то момент это стало бы ясно.
- Да,- Алекс с досадой покачал крупной головой.- Действительно. Наверно, стоило подождать. Только это как-то не по мне. Хитрости все эти… Я такое не собираюсь молча глотать.
- А по почерку нельзя выяснить?- поинтересовался Кевин.
- Нельзя,- отрезал Алекс.- Все напечатано.
- А где это у нас тут принтер?- спросила Джоан.
- В библиотеке,- процедил Алекс.- Я первым делом проверил. Но там все сделано грамотно.
Джоан недоверчиво нахмурилась.
- Неужели вообще никаких следов?
- Никаких,- внимательно глядя на нее, ответил Алекс.- Но это не важно.
Было видно, что он уже полностью взял себя в руки. Его массивное лицо было спокойно и чуть высокомерно. Это было лицо человека, оскорбленного в лучших чувствах, но не желающего оставлять обидчика безнаказанным.
- Вообще-то мне безразлично, кто это сделал. Человек этот не слишком умен. Более того, этот тип просто глуп. Он самонадеян и наивен.
Серые глаза Алекса скользили по лицам, пока он с заметным презрением произносил эти фразы.
- Он думает, что с помощью подобных фокусов можно победить, но он крупно, очень крупно ошибается. Да, я действительно мог бы использовать физическую силу, если бы захотел. Более того, я мог бы получить не один голос подобным образом. Но что бы этот умник обо мне ни думал, для меня отвратительна даже мысль о подобных средствах. В распоряжении цивилизованных людей есть гораздо более действенные методы. Гораздо более действенные… И даже если я найду этого человека, я и не подумаю прикасаться к этому ничтожеству. Напротив, я воспользуюсь его же советом. Я притащу его в суд, и тогда мы посмотрим, чья карьера будет навсегда испорчена.
- Неужели его никак нельзя найти?- спросил Кевин после тяжелой паузы.
- Уверен, что можно!- горячо отозвался Росс.- Надо его найти и просто-напросто выгнать.
- Выгнать мы, положим, не имеем права.
- Но, по крайней мере, мы будем знать, кто есть кто! Может, проверим, кто где был в то время, когда записку подбросили? Ведь это же кто-то из нас,- Росс явно рвался в бой.
- Жалко на это время терять,- задумчиво сказал Крис.- Но знать бы, конечно, не помешало. Мало ли что он еще придумает. Нам тут интриги не нужны.
- Вот именно,- кивнул Кевин.- Мы не можем себе позволить не знать, кто здесь играет нечестно.
- Можем.
Алекс всем корпусом развернулся к Майклу.
- Объясни.
Майкл спокойно встретил его подозрительный взгляд.
- Давайте только не будем начинать все эти «господа, среди нас убийца». Ты же сам только что напомнил - с самого начала нам сказали, что в этой игре правил нет. Кто-то запомнил эту фразу лучше остальных. Человек попробовал, у него не получилось, мы это все обязательно возьмем на заметку. Но если мы сейчас начнем его искать и подозревать всех и каждого, ничего хорошего из этого не получится. Наоборот, может получиться как раз то, на что он рассчитывал, подбрасывая тебе эту записку.
- А пока мы будем делать вид, что ничего не произошло, этот человек придумает что-нибудь новенькое,- недовольно сказала Джоан.
- А как же,- с легкостью согласился Майкл.- Разумеется, придумает. Но он это сделает в любом случае.
- Опять решил прокатиться?
Роберт сунул ключ от лодки в карман и посмотрел на Стеллу.
- Почему опять?
- А разве утром ты не катался?
- Нет. Сегодня еще нет.
Он закрыл за собой толстую дубовую створку и вышел из-за стойки, которую обычно занимал портье. Обслуживать себя было несколько непривычно, но из прислуги никого, кроме двух людей на кухне, в гостинице не осталось.
- А что ты в этом находишь? Я понимаю, прокатиться можно раз, два. А еще зачем?
- Места красивые. И лодки здесь хорошие. Мощные.
- И что с того?
Роберт звякнул ключом в кармане.
- Ты, наверное, редко катаешься на «моторках».
- Вообще ни разу не каталась,- покачала головой Стелла.- На обычной лодке плавала, на каяках когда-то давно. А на таких, как здесь,- никогда. Но ты не ответил на мой вопрос.
Роберт о чем-то на мгновение задумался, глядя на нее.
- Поехали со мной, сама и ответишь. Хочешь?
- Не особо.- Голос Стеллы неожиданно стал прохладен.- Вообще, было бы неплохо. Но сейчас что-то не хочется.
Роберт пожал плечами.
- Дело твое. А почему не хочется?
- Настроения что-то нет. Ну, хорошо, счастливо поразвлечься. Не буду задерживать.
И Стелла отвернулась к яркой стопке журналов.
- Подожди,- с нажимом сказал Роберт.- Может, объяснишь? Я тебя, по-моему, ничем не оскорблял.
Стелла посмотрела на него с удивлением.
- Да, ничем.
- Тогда в чем дело?
- Ни в чем. Просто не хочется ехать. У тебя есть с этим проблемы?
- Да,- сказал Роберт,- проблемы есть. Но мы можем об этом поговорить и позже. Счастливо оставаться.
Он подошел к автомату с водой, скормил ему купюру, извлек грянувшую о поддон голубоватую бутылку и, не оборачиваясь, пошел к входу. Стелла посмотрела ему вслед и вдруг, будто что-то вспомнив, позвала:
- Роб!
Роберт обернулся.
- Извини, я передумала. Можно с тобой? Роберт чуть помедлил с ответом.
- Хорошо,- сказал он наконец.- Тебе надо взять с собой что-нибудь потеплее, там будет холодно. Я тебя буду ждать на пирсе.
Роберт повернул ключ и уверенно увел вниз рукоятку газа. Лодка послушно ускорилась, причал мотнулся и мгновенно остался где-то позади. Славный мотор. Он еще прибавил газу и встал, опираясь коленом на упругое сиденье. Тугой ветер радостно ударил в лицо. Вот так, теперь совсем хорошо. Прохладная струя воздуха била в глаза, трепала рукав. Он глянул вправо - Стелла молча, но с видимым удовольствием подставляла лицо ветру. Роберт понимающе улыбнулся.
Надвинулся короткий утыканный редкими соснами мыс, за которым лежала большая часть длинного как змея озера со всеми своими многочисленными рукавами. А ну-ка обойдем его на максимуме. Вот тут есть такой рычажок… Нос лодки задрался к безоблачному начинающему темнеть небу. Роберт еще раз взглянул на Стеллу. Похоже, ей это нравится. Никакого ойканья и аханья, нaоборoт - даже глаза мечтательно прикрыла. Он плавно повернул руль и по широкой дуге обошел мыс. Навстречу распахнулся водный простор. Ну а теперь - по прямой к тому водопаду на склоне. Что у нас с бензином? Вполне - тут хватит до самого конца озера и обратно. Хорошо они здесь следят - вечером не больше четверти бака оставалось, а теперь залито под завязку, едва ли не зашкаливает.
Он оглянулся назад - туда, где за клокочущим белым следом виднелся ставший крошечным дом. Ну вас всех с вашей возней. Записочки, угрозы, шантаж какой-то неуклюжий. Впрочем, так хоть становится интересней. Да и не такой уж неуклюжий этот шантаж, если задуматься. Такой мордоворот действительно мог бы очень чисто выиграть, прижав кого надо. Правил-то действительно нет. И бумагу все подходящую подписали. А если прижимать умеючи, без следов да без свидетелей, можно себе много горячих сторонников завербовать. Но не из того он теста - вон как про суд заверещал. Цивилизованный человек, видите ли… Все они такие, эти перекачанные работники умственного труда. И мускулы у них в три обхвата, и стрижки такие короткие, и затылки мощные, и кий они сжимают, как дубину, и глаза нехорошо щурят, как будто сейчас за кадык возьмут. А чуть что не так, мгновенно вспоминают о том, что они цивилизованные, сдуваются и грозят судом. Пустышки.
Роберт открыл рот и с наслаждением втянул рвущий щеки воздух. Вокруг под ровный гул двигателя величественно проплывали поросшие елями склоны гор. Длинные вечерние тени деревьев пересекали редкие проплешины. Совсем дикие здесь места. Всего четыре часа езды от города, а такая глухомань. Действительно, подходящее место для подобного курса. Ничего тебя не отвлекает, кругом дичь да глушь. Можно сосредоточиться и с максимальной отдачей превращаться из менеджера в лидера. Курс, кстати, уже начинает надоедать. Обещанной драмой здесь и не пахнет. Скорее, растянувшееся на неделю заседание, приправленное экскурсами в историю. Хотя компания подобралась неплохая. Майк вроде ничего. Брендон хороший мужик. Стелла… С ней, впрочем, не все понятно.
- Ну, как?
Стелла повернулась к нему.
- Хорошо,- просто сказала она.- Лучше, чем я думала.
- А чем лучше?
- Я думала, ты будешь много говорить. О том, как тебе нравится скорость.
Роберт лишь улыбнулся в ответ.
- Хочешь повести?- спросил он минуту спустя.
- Давай,- поднимаясь, ответила она.
- Управление очень простое,- говорил Роберт после того, как они поменялись местами.- Как машина, только еще легче. Вот это газ. Его один раз выставишь, и все. Руль как в машине. Тормоза вообще нет. Захочешь остановиться - скидываешь газ.
- Угу,- отвечала Стелла, пробуя рукоятку.- Вот так, что ли?
Роберт едва успел схватиться за поручень.
- Примерно так,- пробормотал он, глядя на вздыбившийся нос лодки.
На этот раз улыбнулась Стелла.
- Теперь я понимаю,- она медленно повела рукоятку вниз.
- Понимаешь что?
- Что ты в этом нашел.
- Еще бы.
- Кстати, куда плыть, направо или налево? А то мы сейчас в берег въедем.
- Давай направо. Слева от этого острова я уже плавал.
Стелла уверенно повернула руль, и «моторка» понеслась в правый рукав лежавшей перед ними развилки.
- Так,- задумчиво сказал Роберт.- Что-то тут неладно.
- Тонко подмечено,- Стелла поболтала пальцами в воде.- Мы уже здесь десять минут кукуем. Хотя,- она оглядела окрестности,- вид тут замечательный. И закат такой романтический. Вот если бы еще мотор работал.
- Мотор в порядке,- сообщил Роберт.- Только не заводится.
Он еще раз резко вытянул шнур. Мотор оживился, радостно взревел, но тут же, не проработав и двух секунд, захлебнулся и затих.
- И часто такое бывает?- поинтересовалась Стелла.
- Нечасто.
Роберт осмотрел мотор с таким видом, как будто собирался разобрать его на мелкие части.
- Такое впечатление, что в нем бензина ни капли.
- Бензин есть,- сказала Стелла, бросив взгляд на индикатор.
- В том-то и дело,- Роберт выпрямился.- Тут еще минимум полбака должно быть.
- Какие там полбака,- Стелла еще раз глянула на стрелку.- Полный бак. Как будто только что заправили.
- Как ты сказала? - Будто только что заправили. А что? Роберт молча пересек лодку.
- Значит, полный бак…
- Почему тебя это так удивляет?
- Потому что полным он быть никак не может. Роберт вернулся на корму и с минуту колдовал над мотором.
- Теперь все ясно,- с хмурым удовлетворением констатировал он.
- Что ясно?- спросила Стелла.- Перестань говорить загадками.
- Ясно, почему стоим. Тут,- Роберт похлопал по блестящему черному металлу,- ни капли бензина. А без него,- он развел руки,- плыть не получится.
Стелла перестала иронически улыбаться.
- А почему здесь полный бак?
- О,- Роберт поднял палец,- превосходный вопрос. Боюсь только, обратно он нам вернуться не поможет. - Ты хочешь сказать, что мы тут застряли? Роберт кивнул.
- И еще хочу сказать, что застряли крепко.
- К ужину не вернемся?- улыбнулась Стелла.
- И к завтраку тоже. Тебя это, по-моему, не очень смущает.
- А почему меня это должно смущать?- Стелла безмятежно пожала плечами.- Переночуем в лодке. А завтра нас начнут искать. Озеро не такое уж большое. Сядут на пару «моторок» и к обеду найдут. Еще и вертолет вызовут.
Роберт с интересом взглянул на нее.
- А еда?
- А что еда? Один день без еды перебиться можно. Даже полезно. Романтика.
- Романтика,- согласился Роберт, глядя на коснувшийся гор багровый диск солнца. - Только есть две проблемы.
- Какие проблемы?- с ленцой поинтересовалась Стелла.
- Если индикатор испортился сам, то проблема одна. Ты когда-нибудь видела лидера, которого надо спасать? Такого жалкого беспомощного лидера…
- То есть,- Стелла вновь стала серьезной,- если за нами приедут, у нас будет меньше шансов победить?
- У нас их просто не будет,- сказал Роберт.- Ни одного. Но это все в том случае, если это,- он указал на индикатор,- случайность.
Стелла с сомнением покачала головой.
- А что еще это может быть? Саботаж? Роберт кивнул.
- Я таких поломок еще не видел. И если кто-то помог этой стрелке сломаться, то он мог пойти и дальше.
- Например?
- Например, этой ночью отогнать наши машины в лес. И тогда никаких вертолетов вызывать утром никто не будет.
- Без ключей?
- Это не сложнее, чем так испортить индикатор. Даже проще.
- И что он этим будет изображать? Два труса потихоньку удрали? - Или двое любовников соскучились и уехали. Стелла скривилась.
- Двое любовников… - У людей бывает богатая фантазия,- сказал Роберт.- Не важно, что они в этом случае подумают. Но искать не будут. Нет машин - нет подозрений.
- Глупость какая-то,- Стелла недоверчиво посмотрела на красную стрелку.- Чтобы кто-то на такое пошел… Зачем?
- Причины найти несложно. Ты сама утром намекала на грязные игры.
- Но не настолько же грязные.
- Степень подлости часто зависит только от степени наказуемости.
- Если это не случайность, наказуемость никто за такие вещи не отменял. Так что ты предлагаешь делать?
Роберт смерил взглядом расстояние до берега.
- Если бы был один, поплыл бы сейчас туда.
- А потом?
- Прошел бы, сколько можно, переночевал бы, утром пошел бы дальше.
- А со мной?- иронически спросила Стелла.
- А с тобой этот вариант не подходит.
- Почему?
- Я тебе уже говорил - вода слишком холодная. В лучшем случае простудишься. В худшем - заработаешь пневмонию.
- А я-то думала главная опасность - это судорога. Роберт покачал головой.
- Нет,- серьезно сказал он, будто не замечая сарказма, который Стелла вложила в этот вопрос.- Во-первых, есть спасательный жилет. Во-вторых, я бы плыл рядом.
- Спасибо за заботу,- сарказм в голосе Стеллы стал еще заметнее.- Я польщена. Так приятно чувствовать себя под опекой настоящего мужчины.
Роберт взглянул на нее.
- В чем дело?
- Да так,- Стелла сощурилась.- Интересно, если бы вместо меня тут был Майк или Алекс… Говорил бы ты им то же самое?
- Зачем? Это было бы смешно.
- Тогда давай посмеемся,- Стелла резко поднялась, качнув лодку.- Отвернись.
- А это уже глупо.
- Отвернись! Или это тоже зависит только от степени наказуемости?
- Пожалуйста.
И Роберт повернулся к заходящему солнцу.
Правило разделения: никогда не смешивай личные чувства с работой. Хорошее правило. Надежное. Очень важное, едва ли не одно из самых важных. Но почему же тогда сейчас так сложно ему следовать?!
Алан плотно сжал губы. Ну вот, теперь еще нарушено и правило маски. Никогда еще отделение личного от делового не давалось ему с таким трудом. Сейчас личное бесцеремонно вторгалось в покои делового. Оно нагло перло вперед, давя все на своем пути и тесня назад все деловые мысли. Деловые мысли были безлики. Они вертелись вокруг блеклых, плоских понятий: курс, успех, победа, лидер… Личное же представало в самом обольстительном виде. Лицо Джоан. Яркие, красиво очерченные губы. Манящая фигура. Расстегнутая у ворота блузка. Персиковая щека. Легкое прикосновение… Бархатный голос… Вечер, когда казалось, что ее интерес далеко выходит за рамки вежливости. И это несмотря на настойчивое внимание Криса… Деловое бледнело перед этими картинами и нехотя отступало все дальше и дальше.
А теперь еще и эта сцена. Коричневые стены бара как будто надвинулись, когда он увидел Джоан сидящей у стойки рядом с Алексом. И не просто сидящей - мило щебечущей. Она казалась такой хрупкой рядом с его огромной фигурой, словно высеченной из камня скульптором-монументалистом. Алекс, подперев голову, внимательно слушал, а Джоан, чуть подавшись вперед, оживленно говорила. До входа долетала лишь тень ее голоса, но даже она несла с собой радостную непосредственность. Вот Алекс что-то сказал, Джоан с улыбкой покачала головой, он что-то прибавил, и она рассмеялась, легко хлопнув его по плечу. В эту секунду Алан понял, что мог бы ее ударить. Он представил себе, как бьет наотмашь по этой персиковой щеке, стирая белую улыбку, и ему вдруг стало весело и страшно. Тогда он внутренним усилием оттолкнул прочь это странное чувство и решительно шагнул по направлению к ним.
При его появлении ничего не изменилось. Алекс пророкотал нечто дружественное, Джоан наградила его улыбкой - точно такой же, как та, что мгновение назад она дарила Алексу. Алан автоматически кивнул им и, не останавливаясь, прошел дальше. Вступать в разговор, как он собирался, было выше его сил. Плеснув в бокал пива, он коротким движением осмотрел полумрак и пошел к остальным. Вдогонку ему полетел еще один смешок и обрывок фразы: «Они так всегда говорят…»
С остальными ему стало легче. Крис, казалось, был искренне рад его приходу и радушно махнул ему рукой еще издалека. Брендон поинтересовался, не видел ли он Роберта, а Майкл коротким жестом указал ему на свободное кресло. Алан сел, чувствуя, как накатившее в дверях злобное чувство медленно уходит. Он сказал Брендону, что не видел Роберта уже давно («У него должно быть, хорошая компания»,- многозначительно прибавил Пол), кивнул Майклу и в два глотка выпил полбокала. Крис, видимо возвращаясь к прерванному рассказу, заговорил о хитроумных трюках какого-то администратора. Все приходило в норму. А еще пять минут спустя, когда смесь веселой злобы и страха совсем исчезла, к ним подошла Джоан.
Алан едва повернулся в ее сторону, отметив при этом, что улыбка ее совсем не изменилось. Когда она присела рядом, он автоматически глянул в сторону стойки, рассчитывая увидеть идущего к столу Алекса. Однако коротко стриженный затылок над широченными плечами обнаружился у двери. Их обладатель явно не стремился присоединяться к обществу и вместо этого исчез в проходе.
- О чем болтаем?- весело осведомилась Джоан.
- О женщинах,- подмигнул Крис.
- Вот так всегда,- улыбнулась она.- Если не о спорте, то о юбках. Ну, хоть что-нибудь хорошее?
- А как же,- сказал Брендон.- Мужчины о женщинах вообще говорят лучше, чем женщины о них.
- И реже,- добавил Майкл.
- И вообще, мы в вас видим женщин, а не стереотипы,- закончил Крис.
- Можно подумать,- обиделась Джоан,- что мы только о мужиках и сплетничаем. Вот это и есть стереотип!
Крис покачал пальцем.
- Стереотип,- возразил он,- это то, что ты сама только что произнесла. Если не о спорте, то о юбках,- процитировал он, копируя интонацию Джоан.- Вот это самый настоящий, костный, древний, пыльный стереотип.
- Да,- легко согласилась Джоан,- это я упростила.
- Вот именно,- подтвердил Майкл,- упростила. Я весь не вмещаюсь между башмаками и шляпой…
- Это откуда?- вдруг заинтересовался молчавший до этого Росс.
- Уитмен. Был такой поэт.
- Я же говорю - упростила,- примирительно сказала Джоан.- Ну что вы все на меня, да еще с цитатами?
- Прощаем,- Крис сделал широкий жест.- Как не простить красивую женщину?
- К тому же единственную!
- Которая к нам сама пришла!
- Вот и славно,- улыбнулась Джоан.- Я ведь не со зла забыла.
- Что забыла?- не понял Крис, с размаху влетая в расставленную западню.
- Конечно, вы говорите не только о женщинах и спорте.- Джоан сделала паузу.- Есть ведь еще политика и машины.
- Ты с ней не тягайся,- сказал Брендон под общий хохот.- Опасная женщина.
- Ладно,- с показной угрюмостью отозвался Крис,- посмотрим еще…
- Не все потеряно,- как ни в чем не бывало сказала Джоан,- бывает, что стереотипы умирают. Например, еще недавно мне в таком месте было бы нечего делать. Десять мужиков все равно ни за что не выбрали бы меня в начальники.
- А что, теперь…- начал было Росс и осекся.
- Что теперь?- ласково поинтересовалась Джоан.
- Н-ничего… Теперь все по-другому.
- Вижу,- Джоан смотрела на него до тех пор, пока он не отвел глаза.- Ну и что, все так думают?
- Что теперь все по-другому?- весело спросил Крис.
- Нет. То, что Росс хотел, но побоялся сказать.
- Что ничего не изменилось?- уточнил Майкл.
- Да,- со странной интонацией подтвердила Джоан. Все молчали.
- Я вообще-то не это имел в виду,- сказал Росс.- Вы меня неправильно поняли.
- Да не волнуйся ты,- ободрил его Пол.- Все тебя правильно поняли. А кто как думает - голосование покажет.
- Чушь,- вдруг коротко сказал Алан.- Голосование покажет совсем не это.
- А что?- заинтересовался Пол, игнорируя «чушь».
- Только то, кто кому понравился,- Алан отвечал Полу, но смотрел при этом на Джоан.- А равноправие полов здесь ни при чем. Даже наоборот…
- Как это наоборот?- спросила Джоан.
- А так. Быть одной женщиной среди десятка мужчин здесь, может, даже лучше. Уж, по крайней мере, не хуже.
Джоан иронически улыбнулась.
- Что ты имеешь в виду?
- Только то, что сказал.
- А все-таки?
- Думаю, что все меня поняли.
- Так, дорогие мои,- сообщил Крис.- Что-то мне не нравится, куда этот разговор идет. Давайте-ка лучше вернемся к старой теме.
Джоан с веселым недоумением развела руки.
- Так мы ведь все о том же. Сам сказал, что вы здесь о женщинах болтали. Или это был чисто мужской разговор?
- Крис пошутил,- сказал Майкл.- Мы говорили о другом.
- Например, о том, что женщин надо ставить на место?- неожиданно резко спросила Джоан.
Майкл спокойно покачал головой.
- Нет. О том как…
Договорить ему не пришлось - бар огласился зычными возгласами.
- Давай, давай! Здесь скрывать нечего! Давай при всех!- Алекс шел к ним, словно танк, подзывая кого-то, не желающего выходить на свет.
- Пошли, пошли, нечего тут,- он остановился и властно махнул человеку за дверью.
Человек, наконец, внял настойчивому призыву и, зайдя в бар, оказался Кевином. Пока он с явной неохотой продвигался к столу, Алекс опустился на стул, бросил в рот пригоршню орехов и, хрустя ими, сообщил:
- Интересные вещи рассказывает. А я даже слушать не стал - говорю, это при всех надо обсуждать. Майк, хорошо, что ты здесь. Ну, рассказывай,- он повернулся к подошедшему Кевину.- Что ты видел?
- Да ничего особенного я не видел,- мрачно ответствовал Кевин, почему-то косясь на Майкла.
- Ага, ничего. Только ко мне с этим пришел. А у меня секретов нет. Давай, всем говори.
Кевин вздохнул.
- Да говорить-то не о чем,- с тоской сказал он.- Это к слову пришлось.
- К слову? Да ты только об этом и говорил. Короче, не тяни резину.
- Слушай,- обозлился вдруг Кевин,- давай вежливо, а?
Алекс миролюбиво поднял руки.
- Извини, погорячился. Но ты же сам понимаешь - мне это важно. И не только мне, между прочим.
- О чем речь?- спросил Майкл после очередного вздоха Кевина.- И почему хорошо, что я здесь?
- Да потому что речь о тебе,- сказал Алекс, отправляя в рот очередную порцию орехов.- Кевин, будь человеком. Общество ждет.
Кевин снова вздохнул и повернулся к Майклу.
- Мы просто тут говорили об этой записке… Он замолчал.
- Какой записке? - Которую Алексу подкинули. Шантаж этот про рукоприкладство.
- И что?
- Ну, я и сказал Алексу, что подозревать можно всех и каждого. А то, что принтер есть только в библиотеке, ничем не помогает.
- Что-то я ничего не понимаю,- сказал Брендон.- При чем здесь принтер?
- Да при том,- весело сообщил Алекс,- что он видел кого-то, выходящего из библиотеки с распечаткой в руке.
- И видимо, этот кто-то был я,- холодно сказал Майкл.
- Именно!- обрадовался Алекс. Кевин виновато пожал плечами.
- Я не собирался тебя ни в чем обвинять. Это был просто пример. Понимаешь? В смысле, что не надо искать виновных, а то так можно далеко зайти.
- Понимаю,- Майкл посмотрел на него, о чем-то размышляя.- Конечно, понимаю.
Он повернулся к Алексу.
- И почему ты решил, что об этом должны слышать все?
Алекс сложил руки на груди и немедленно стал похож на борца.
- Потому что это еще не все. Кевин, ты говори уж все, а? Так, как ты мне рассказывал. Что, не хочешь? Про то, как Майк туда зашел, как он оттуда через десять минут вышел, как бережно распечатку в руках держал, как пошел в сторону моей комнаты, как оглянулся… Раньше это у тебя все как-то драматичнее звучало.
- Драматичнее…- повторил вслед за ним Майкл, выжидающе глядя на Кевина.
Кевин, в свою очередь, наградил недовольным взглядом Алекса.
- Алекс преувеличивает. Я просто говорил о фактах. О фактах, которые сами по себе ничего не значат. И ничего, кроме того, что только что рассказал Алекс, там не было.
- Не было,- подтвердил Алекс.- Но впечатление было другое. И я хотел бы, чтобы все подобные разговоры происходили при всех. Или не происходили вообще.
- Кевин, а откуда ты знаешь, что Майкл провел там именно десять минут?- подозрительно спросила Джоан.
Последовал очередной вздох. На лице Кевина было ясно написано: ну и влип же я!
- Окно выходит на веранду. Я там сидел, когда Майкл зашел. Воздухом дышал, понимаешь? Хороший воздух здесь. А когда вернулся, Майкл как раз оттуда и выходил.
- Когда ты воздухом надышался,- сказал Брендон.
- Да,- с видимым раздражением ответил Кевин,- именно. Когда надышался. Ты на что намекаешь?
- Ни на что,- пожал плечами Брендон.- Просто факты, которые сами по себе ничего не значат.
- Ладно, хватит,- подвел итоги Алекс.- Зря я это затеял.
- Зря,- согласился Майкл.
Алекс в упор посмотрел на него. Казалось, он хочет что-то сказать, но в этот момент раздался голос Росса:
- Майк, а если не секрет, что ты печатал? Майкл отозвался не сразу.
- Я обязан отвечать?- спросил он наконец.
- Конечно нет,- улыбнулся Росс.- Но мы же тут все свои.
- Тогда я, пожалуй, не буду. Росс перестал улыбаться.
- Разве что…- Майкл обвел глазами сидящих,- большинству хотелось бы услышать мой ответ.
- Меня это не интересует,- быстро сообщил Кевин. Крис покосился на него.
- Как хочешь, Майк. - Какая нам разница, что ты там делал?- сказал Брендон.- Что это еще за разговоры такие?
- Рад слышать,- Майкл, храня на лице выражение покерного игрока, взглянул на Алекса.- Тогда, видимо, это тема себя исчерпала.
Алекс молча кивнул.
- Кстати, Росс,- сказал Майкл,- любопытно, что тебя заинтересовало, что я там печатал.
- А что еще могло меня интересовать?- сухо отозвался Росс.
- Например, был ли я там вообще.
Вытянутое лицо Кевина, казалось, вытянулось еще больше.
- Майкл, ты о чем говоришь?
- О том же, о чем и ты,- позволил себе улыбку Майкл,- о фактах.
Он встал.
- Я там был и печатал карту. Кто-то хочет еще что-нибудь из бара? Нет?
Он коротко глянул вправо и пошел к барной стойке. Алан, которого происходящее смогло немного отвлечь от мыслей о Джоан, посмотрел направо вслед за ним. Там, через стол от них, сидел Эд и что-то быстро записывал в свой серый блокнот.
Интересные были сегодня речи. Разные и одинаковые одновременно. Видно, что собрались профессионалы. Настолько разные - и настолько схожие. И все до одного - дети своей эпохи. Продукты своего общества. Общества, в котором каждый лидер всеми силами стремится понравиться. Очаровать. Обольстить. Они так старались, что порой напоминали политических кандидатов в сезон выборов.
Раньше все было не так. Прошли времена, когда человек, стоящий во главе был проповедником Идеи. Будь то идея королевской власти или мирового господства. В те времена сегодняшние речи были бы смешны и нелепы. Кто захотел бы пойти за человеком, который суетится, словно лакей? Человек, идущий впереди, должен звать за собой, даже не за собой - за Идеей. А не подлизываться к толпе, взывая к чувству личной выгоды. Общество без Идеи - это стая обезьян. Бандерлогов. Каждый из которых мечтает лишь о том, как бы набить себе брюхо, почесаться, совокупиться и показать окружающим, что он в чем-то лучше их. И такое общество рождает соответствующих лидеров.
Это же насмешка над историей - лидеры, которые хотят денег, а не власти. И самое, самое главное - это противоестественно. Даже бандерлогам нужен вожак.
Об этом шла речь еще на том памятном уроке истории много-много лет назад. Этот добродушный толстяк учитель долго, хотя и вполне занимательно, втолковывал нам, что такого понятия, как общечеловеческие ценности, не существует. Что многообразие человеческих культур показывает всю нелепость попыток найти хот ь одну-единственную подобную ценность. Что кажущееся очевидным нам далеко не обязательно кажется очевидным другим. И он приводил примеры. Родительская любовь? Ха! Вспомните Спарту, где болезненных младенцев бросали с обрывов. Вспомните Китай, где родители с надеждой отдавали мальчиков на операцию, чтобы из них сделали императорских евнухов. И это при том, лишь один из восьми выживал. (Сейчас он, конечно, еще припомнил бы страны, где родители фотографируют трехлетних детей, опоясанных поясами шахидов.
Отношения полов? Ха-ха! Моногамия, полигамия, матриархат, патриархат, свободный брак, в одной стране - невозможность развестись, в другой - невозможность жениться. Инстинкт самосохранения? Ха-ха-ха! Надеюсь, вам достаточно камикадзе? Религия? После возникновения государств, где единственной реально исповедуемой религией был атеизм, а уцелевшие церкви превратились в запущенные музеи, это слово вообще невозможно серьезно рассматривать в подобном контексте. Запомните, мои дорогие, этика, мораль, понятия добра и зла - все это меняется от культуры к культуре, от народа к народу, от эпохи к эпохе. Незыблема только физиология.
Он получал несомненное удовольствие от своего рассказа и в целом был прав. Почти прав. Но из-за этого «почти» его пришлось перебить. И для него явились полнейшим откровением мои слова о том, что подобная общечеловеческая ценность существует. Правда, всего одна, но от этого она не делается менее ценной.
Стремление к власти. Оно универсально. Оно - везде и всегда. От первобытного племени людоедов до огромного современного демократического госу дарства. Формы разные, но суть одна. И эта суть не меняется ни со временем, ни с географией. Власть - это тот общий знаменатель, на котором покоится любое общество. Он пытался возражать, но было видно, что сам он не верит в свои слова. Любопытно, что он был единственным человеком в классе, кто это понял. Все-таки он был учителем истории. Ученики за партами были уже слишком взрослыми - с промытыми мозгами, уже на полпути к созревшим бандерлогам. Они слушали наш разговор и глубокомысленно соглашались с ним, с его словами о необратимости демократии. А он, произнося эту ложь, соглашался со мной.
Глава пятая
- Ты разве куришь?- спросила Стелла, протягивая руки к огню.
Роберт качнул головой.
- Нет.
- Тогда почему у тебя оказалась с собой зажигалка?
- Потому что в лес я без нее не хожу.
- Ты же не знал, что попадешь в лес.
- Не знал,- согласился Роберт.
Стелла с раздражением посмотрела на него. Ее короткие темные волосы уже почти высохли и смешно топорщились. Как ни старалась она пригладить их руками, без расчески они упрямо не желали лежать, как полагается. А этот Роберт смотрел на ее усилия без малейшего сочувствия и, более того, даже без тени улыбки.
- Это, наверное, очень сложно,- сказала она наконец.
- Что именно?
- Все время быть суперменом. Каждый день, каждый час. Теперь он должен был запротестовать. Сказать, что он - никакой не супермен. А то и смутиться. Но вместо этого он ответил:
- Нет. Сложно было только вначале.
- Привык?- Стелла даже не пыталась скрыть сарказм.
- Привык,- опять согласился Роберт.
Стелла недовольно замолчала, глядя в огонь. Ей вдруг захотелось, как в детстве, фыркнуть, крикнуть: «У-у… Воображала!» - и высунуть язык. А потом хорошо было бы встать и уйти в лес. Чтобы он потопал за ней. Впрочем, этот тип не потопает. Она уже почти стала тонуть, когда он прыгнул в воду. Если бы он подплыл на две секунды позже, сидеть бы ему здесь одному. А ей лежать - там.
Надо было, конечно, не строить из себя героическую женщину, а надеть жилет, как он сказал. Но так хотелось показать ему, что он не один тут такой. Вот и показала… Какой прок от умения плавать пятью стилями, если правая нога тебя абсолютно не слушается? И берег вроде недалеко, и вода уже не такая ледяная, как в первое мгновение… А все равно какое-то холодное чудище тянет тебя к себе на дно, и ничего уже нельзя поделать. Только барахтаться всеми стилями сразу и удивляться беспросветной тупости этой последней мысли: «Лишь бы не закричать… Лишь бы не закричать…»
Хорошо, конечно, что он все-таки подплыл. Это было бы невероятно, дико глупо - приехать на этот ненормальный курс и вот так утонуть, во время случайной прогулки, в трех часах езды от города. И главное, утонуть, словно последняя дура, пытаясь доказать неизвестно что неизвестно кому и неизвестно зачем. Всю жизнь она кому-то что-то доказывает… Себе, другим… А зачем, спрашивается? Утони она сейчас, и все, к чему она стремилась, для чего работала сутки напролет, осталось бы недостигнутым. И никого бы это не взволновало. Кроме мамы, конечно. Мама бы от этого не оправилась.
А на работе… На работе Барнетт вздохнул бы, покачал своей благородной головой и произнес: «Жаль… Она подавала большие надежды». Ей показалось даже, что она слышит его низкий голос: «Подавала надежды…» А потом голос сменил грусть на озабоченность и строго вопросил: «И кого мы теперь поставим во главе этого проекта?» И о ней забыли бы уже через неделю. Разве что год спустя, встретив ее имя в старых бумагах, какой-нибудь новичок поинтересовался бы: «А это кто? Она еще здесь?» И кто-нибудь другой равнодушно ответил бы: «Куда там, здесь. Утонула она в прошлом году. В глуши где-то… Послали ее учиться на неделю, сошлась она там с кем-то… Поехала с ним гулять да и не вернулась».
Так вот зачем он меня спас!- сообразила она. Ну, может, не только поэтому, но вернись он один, ему долго бы пришлось доказывать свою невиновность. И еще неизвестно, удалось бы ему это или нет. Классический ведь сюжет… Парочка, лодка, несчастный случай. А так - и неприятностей нет, и он - герой. Да еще какой! Дуру эдакую, самонадеянную спас. Жизнью рисковал… как был в одежде, в воду прыгнул…
Она почувствовала, что несправедлива к Роберту, но поделать с этой злостью ничего не могла. Да и не хотела. Вместо приличествующей случаю благодарности, в ней клокотало раздражение. Супермен доморощенный. Хоть бы словом упрекнул. Намекнул бы хоть как-то на то, что он предупреждал. Нет ведь, на берег вытащил, в чувство привел, костер в пять минут соорудил, на лодку сплавал - и все так, как будто он только этим с утра до вечера и занимается. А может, и занимается. Кто его знает, что он после работы делает. Да и на работе тоже. Теперь сидит здесь себе и демонстрирует железную выдержку. Словно взрослый с ребенком. И все было бы хорошо, но ведь это тот самый мерзавец, который женщин вообще за людей не считает. Да он свою собаку и то быстрее спасал бы! Грош цена всей его помощи после разговора, о котором Кевин рассказывал. Вот именно: грош цена!
Стелла угрюмо покосилась на Роберта. Он смотрел на костер с тем видом комфорта и расслабленности, который нормальные люди имеют, развалившись перед телевизором на любимом диване. Уже почти стемнело, и блики огня, освещавшие его спокойное лицо, делали его похожим на охотника, остающегося на запланированный ночлег в лесу. Вот только на костре сходство с запланированным ночлегом заканчивалось.
Роберт почувствовал взгляд и повернулся к ней.
- Ну, как ты?- спросил он.
Стелла сделала усилие и постаралась ответить вежливо. В конце концов, он ее спас, чем бы при этом ни руководствовался.
- Нормально.- Ее тон все-таки оставался сухим.
- Если сможешь, постарайся заснуть. Мы пойдем, как только рассветет.
- Туда?- Стелла показала в ту сторону, откуда их так неудачно привезла лодка.
- Нет, туда,- Роберт ткнул пальцем куда-то за спину.
- Хочешь уйти подальше от озера?
- В некотором роде.
- Зачем?
- Где-то там должна быть дорога. Лучше потратить лишние три часа, но дойти до нее.
Он был снова прав. И это раздражало больше всего.
- Ты будешь спать?- поинтересовалась она, чтобы не молчать. Было очевидно, что его молчание абсолютно устраивало.
- Скорее всего,- кивнул Роберт.
- А я думала, супермены никогда не спят,- съязвила Стелла.
Это было уже совсем глупо.
- Спят. Когда удается.
- А как же дикие звери?
- Здесь никто опаснее кугуара не водится. А кугуар к огню не подойдет.
- А медведи?
- Во-первых, они приходят на запах еды, так что у нас им делать нечего. А во-вторых, их здесь нет.
- Тогда знаешь что…- Стелла поднялась, остро ощущая, что делает глупость.- Я пройдусь. Посижу у воды.
Он должен был спорить. Хотя бы предупредить, чтобы она не отходила далеко. Но он только посмотрел на нее с каким-то веселым интересом и сказал:
- Как хочешь.
А затем повернулся к огню и замолчал. Стелла стиснула зубы, мысленно проклиная все на свете, встала и, сама не зная зачем, направилась к темной громаде озера. Когда пламя костра осталось позади, она поняла, что Роберт мог истолковать ее прогулку совсем неверно. А уж фраза «посижу у воды» обращалась при этом из правды в какое-то неуклюжее объяснение с ехидным подтекстом.
В кустах хрустнула ветка. Хоть бы зверь какой-то, с угрюмой надеждой подумала Стелла. И там действительно оказался зверь. Маленькая желто-серая белка. Она выскочила на траву, с любопытством изучила Стеллу темными бусинками глаз и неслышно исчезла. Ей явно было не до людей и их глупых игр.
Когда она вернулась, Роберта у огня не было. Костер весело потрескивал в полном одиночестве, озаряя летящим светом стволы елей. Было что-то странное в этом хорошо сложенном костре, вокруг которого не было ни малейших атрибутов привала - ни вещей, ни еды, ни даже людей. Только куча хвороста неподалеку. Стелла вздохнула и, ступив в теплый круг, присела на землю. За двадцать минут прогулки вся детская злоба выветрилась. Осталось тяжелое взрослое недовольство - собой, Робертом, всей ситуацией. Да еще это ноющее ощущение в желудке.
Она вдруг с удивлением осознала, что ее совсем не беспокоит отсутствие Роберта. Не то чтобы это было ей безразлично - напротив, перспектива ночевать одной в лесу совершенно не радовала. Но она просто знала, что Роберт вернется. Это было странно - не рассчитывать на его возвращение, не догадываться, а просто знать. Знать с той же степенью уверенности, как о восходе солнца. И тем более странно это было потому, что знакомы они были всего-то три дня, и знакомство это вряд ли можно было назвать приятным.
Слева в отдалении раздался треск - кто-то уверенно и напористо шел к костру. Стелла внутренне напряглась. Конечно, это Роберт. Кто же еще это может быть? А что, если нет? Кто тогда? И, вообще, человек ли там? Темнота между стволами вдруг напиталась враждебностью и тревогой. Треск на мгновение стих, затем возобновился, приблизился, и мгновение спустя, отбрасывая длинную стелющуюся тень, на свет вышел Роберт. В руках он нес какой-то мешок, при ближайшем рассмотрении оказавшийся его курткой.
- Наш ужин,- сообщил он, как будто они закончили говорить секунду назад.
Он присел возле костра, положил куртку на землю и аккуратно развернул ее. Куртка оказалась полна крепких пузатых грибов. После голодного вечера они выглядели очень аппетитно.
- А как мы их будем готовить?- спросила Стелла, на мгновение забывая обо всем. Ее щекотало какое-то детское любопытство.- Пожарим?
Ей почему-то представились дымящиеся грибы, нанизанные на палочки. Или так их сушат?
- Лучше всего было бы, конечно, сварить,- сказал Роберт.- Но не в чем. Так что будем печь на углях. Дай-ка мне, пожалуйста, вон ту палку.
Может быть, все дело было в голоде, но печеные грибы оказались вкуснее, чем сотворенный профессионалом вчерашний обед. Им явно не хватало соли, они немного отдавали горечью, но, тем не менее, они были великолепны. Когда сосущее ощущение в желудке уступило место приятной тяжести, Стелла обнаружила, что ей больше не хочется пререкаться.
Разговор как-то сам собой зашел о том, что случилось с лодкой и кого они должны благодарить за ночлег на холодной земле. Стелла считала, что это, несомненно, дело рук того же интригана, который пытался шантажировать Алекса.
Недавнее купание в ледяной воде делало ее непримиримей, чем обычно, и она только и мечтала о том, как выведет негодяя на чистую воду. Роберт с ней не спорил, но в ответ на вопрос о том, кого подозревает он, сказал, что подозревать можно тех, кому это выгодно, а выгодно это было всем.
Стелла попробовала зайти с другой стороны и начала вычислять, кто мог испортить индикатор под покровом ночи. В полной темноте это сделать невозможно, днем это заметно, значит, нужен был фонарь, и еще надо было знать, чьи окна выходят на озеро, а кроме того… Роберт снова выслушал ее теории-предположения и снова все упростил. Индикатор вовсе не надо было ломать ни в тьме кромешной, ни на глазах у всех. Достаточно было совершенно открыто отогнать моторку за ближайший мыс, там все настроить, точнее, расстроить в полном одиночестве, и так же открыто вернуться назад. Что кто-то и сделал этим утром, судя по разговорам за завтраком. Человек этот, несомненно, знал, что делал, потому что сделано все было очень профессионально. Кроме того, неизвестный доброжелатель хотел действовать наверняка, вследствие чего предусмотрительно избавился от рации, которая по всем правилам должна была находиться в лодке.
Все было правильно. И все же…
- И все же, как узнать, кто этот гад?- задумчиво сказала Стелла.
Вопрос был, разумеется, риторическим. Тем не менее, к ее удивлению, ответ последовал.
- Завтра узнаем.
- Как?
Роберт неожиданно улыбнулся.
- Да очень просто. Подстроил все тот, кто будет руководить поисками. Если, конечно, нас будут искать.
Потом под шум ветра, совершающего вечернюю прогулку в верхушках сосен, они заговорили о ночевках в лесу, о заблудившихся туристах, о глупых поверьях и об игнорировании настоящих опасностей. Точнее, говорил в основном Роберт. Стелла только иногда задавала вопросы и удивлялась про себя, почему он не рассказывал ни о чем подобном в своем утреннем выступлении. Она слушала о людях, ходивших кругами через бурелом, об отравлениях ягодами и грибами, о потерявших надежду и о нашедших себя. Затем прозвучало экзотическое слово «тайга», и выяснилось, что Роберт когда-то сам заблудился в бескрайнем русском лесу, куда его занесло по приглашению студенческого приятеля. Приятель возник в результате программы обмена студентами, и после двух семестров рассказов о тайге и бездонном озере Байкал, Роберт отправился туда сам. На третий день он отбился от группы. Как именно это произошло, Стелла не поняла, а уточнять не стала. Возможно, не последнюю роль сыграло то, что из шести человек по-английски изъяснялся только тот самый приятель. Но факт был в том, что Роберт остался один.
Его нашли через двенадцать дней. Как потом выяснилось, к этому времени уже никто не верил, что он жив - так долго новички в тайге не протягивают. Но продолжали искать - больше всего потому, что настаивал приятель. Когда поисковая группа наткнулась на него - обросшего двухнедельной щетиной, оборванного, грязного и голодного,- он сам уже не верил, что когда-нибудь выберется. Выяснилось также, что он прошагал невероятную дистанцию, особенно учитывая отсутствие нормальной пищи и какого-либо снаряжения. Портило это великолепное достижение лишь то, что шагал он в абсолютно неверном направлении, заходя все дальше и дальше в самое сердце тайги.
А с приятелем этим они еще не раз забирались к черту на рога. Приятель часто любил повторять немного картинную фразу «Умирают все, живут лишь некоторые» и в полном соответствии с этой философией лез на горы и на рожон. Они встречались пару раз в год, каждый раз в другом месте, с группой таких же, как они, любителей острых ощущений и получали эти самые ощущения с избытком. «Живут лишь некоторые…» - говорил приятель, совершив очередное сумасшествие. А потом в один прекрасный день он сорвался с уступа где-то в Южной Америке.
Роберт замолчал.
- Ты был с ним?- спросила Стелла после короткой паузы.
- Да,- сказал Роберт.- Но слишком далеко. Ладно, давай о чем-нибудь другом.
Стелла молчала. После услышанного все перипетии курса с его подброшенными записками и поломанными лодками вдруг показались мелкими и дешевыми. Да что курс - то, что привело ее сюда, рабочие интриги, вся история с Волано, все то, что недавно казалось важным и волнующим, теперь поблекло и съежилось. Тихо шумевший вокруг лес, казалось, говорил: «Будешь ты бороться, будешь ты стараться, будешь переживать из-за неудач, будешь радоваться победам… А жизнь так и пройдет мимо». Кто-то будет лезть на горы, кто-то изобретать, кто-то воспитывать детей… А ты будешь бороться с призраками и, в лучшем случае, одерживать призрачные победы. И все твои достижения могут быть в одно мгновение перечеркнуты одним решением вышестоящего начальства, которому ты чем-то не угодишь. И позади не останется ничего стоящего. Ни у блестящего Криса, ни у хитрой Джоан, ни у себе-на-уме Майкла. И тут она вспомнила…
- Значит, ты одобряешь то, что делал Майк?- спросила она изменившимся голосом.
- О чем речь?- не понял Роберт.
- О том, что он сделал с этой бедной женщиной.
- С какой женщиной?
- Со своей женой. Слушай, ты же прекрасно знаешь, о чем я говорю.
- Нет,- Роберт повернулся к ней.- Не понимаю, о чем ты.
Стелла устало вздохнула. Этого следовало ожидать. Яркая картина странствий неутомимого мачо тускнела на глазах.
- Я все знаю, так что можешь зря не стараться. И том, что Майк рассказывал мужчинам в понедельник вечером. И про то, как он говорил, что избивал ее, потому что женщин надо ставить на место. И про то, как Крис сказал, что с этими стервами иначе нельзя. И даже про то, что говорил ты.
- И что же именно говорил я?- поинтересовался Роберт, которого эта тирада, по-видимому, не очень впечатлила.
- Что все правильно, но надо быть поосторожнее с рукоприкладством. А то засудить могут.
- Любопытно,- сказал Роберт.- Теперь понятно… А пересказал тебе это, разумеется, кто-то из тех, кто там присутствовал? Видимо, пылая праведным гневом.
- Я не собираюсь тебе это рассказывать.
Было очевидно, что Роберт не имел ни малейшего намерения оправдываться, и Стелла мрачнела все больше.
- Тогда я тебе расскажу,- Роберт пошевелил алеющие угли длинной веткой.
- Некто пришел к тебе… Сейчас скажу когда… Скорее всего, вчера, после всех разговоров. Сказал, что вынужден с тобой кое-чем поделиться. Очень не хочет, но вынужден. Правильно? Вижу, что правильно. И рассказал тебе, как вечерком Майк в кружке мужиков хвастался, как он лупит свою жену. А мужики одобрительно кивали и говорили, что так ей, мерзавке, и надо. А я так даже посоветовал заметать следы. Верно?
- Более-менее.
- Скорее более, чем менее. А теперь ты вынуждена сидеть в лесу с одним из этих мужиков, принимать его помощь и даже слушать его излияния. Неприятная ситуация.
- Неприятная,- сухо подтвердила Стелла.
- Сочувствую,- сказал Роберт и отвернулся к костру.
Поддерживать дальнейший разговор он, похоже, не собирался. Стелла вдруг пожалела о том, что припомнила этот случай. Только что принявший приятные очертания вечер был скомкан, смят и безнадежно испорчен. Тишину теперь нарушало лишь потрескивание костра. Стелла непроизвольно вдохнула и плотнее обхватила колени.
На мгновение ей захотелось, чтобы Кевин никогда не пересказывал ей тот разговор. Чтобы он рассказал это кому-нибудь другому. Джоан, например. А кстати, почему он не рассказал об этом Джоан? Почему решил поделиться этой информацией именно с ней? Хотя не очень-то он хотел делиться. Из него пришлось все вытаскивать, словно клещами. Пришел он для чего-то иного. Интересно, для чего? Как только все было рассказано, он распрощался. Может, ничего больше он рассказывать и не хотел? Но тогда выходит, что он специально оговорился. Так чтобы она заинтересовалась и начала расспрашивать.
Нет, тут что-то не сходится. Кевин очень славный, самый славный из них всех. Он едва сдерживался, когда пересказывал этот разговор. И так смущался, когда говорил об аварии, которая оставила его без семьи. Разумеется, господину Супермену это не очень нравится. Господин Супермен никогда бы не позволил себе пересказать подобный разговор женщине. Хотя господин Супермен к ним, в общем, неплохо относится. Судя по его рассказам, он даже брал их с собой в свои опасные походы. И вообще, если бы не этот разговор в баре, его никак нельзя было бы заподозрить в подобных взглядах. Похоже, он даже обиделся. Несмотря на то что супермены должны быть вроде бы выше подобных эмоций. А может, Кевин что-то напутал? Может, это кто-то другой советовал быть осторожным? Само слово
«осторожность» как-то слабо вяжется с Робертом.
- Роб,- тихо спросила она,- это был не ты? Это кто-то другой посоветовал?
Господин Супермен ответил, не отводя взгляда от огня. Ответ его был весьма загадочен:
- Неверный вопрос.
- Что это значит?..- начала Стелла.- Тебя там что, вообще не было?
- Теплее.
- Не понимаю.
На этот раз господин Супермен повернулся в ее сторону.
- А почему ты считаешь, что там вообще кто-то был?- спросил он, глядя на нее в упор.
Спать не хотелось, читать тем более, говорить в это время уже было, очевидно, не с кем, да и не особо сейчас тянуло на разговоры, и Майкл спустился во двор. Снаружи было свежо и темно. Где-то неподалеку шумел невидимый лес, да с озера изредка доносился невнятный звук - то ли плеск, то ли тихое постукивание. Вверху протарахтел вертолет. Майкл машинально поднял голову и замер при виде открывшейся картины. Черное, глубокое, без единого облака небо было усыпано крупными, мерцающими звездами. Оно никогда не бывало таким в городе. Там холодный свет звезд растворялся в зареве городских огней, тускнел от постоянно возносящихся к нему выхлопных газов, заслонялся громоздящимися силуэтами домов. Ночное небо в городе было частью пейзажа, причем отнюдь не самой впечатляющей. А здесь небо уверенно властвовало над землей. Оно простиралось, словно бесконечное, сияющее неземными бриллиантами покрывало, укрывшее все вокруг: и спящее озеро, и неспокойный лес, и таинственно молчащий дом, и пустынный пляж. Оно укрывало весь мир, и грань горизонта лишь подчеркивала его спокойную бесконечность.
И главным на этой черной пелене были звезды. Не тонкий серп луны, не стремительно уносящиеся прочь случайные огни вертолета, а именно звезды. Все они - одинокие и сплетающиеся в привычные узоры созвездий, крупные и едва видимые - притягивали и манили к себе своим ярким, бледно-голубым вечным сиянием. Совсем как в тот вечер, подумал Майкл. Тот вечер был уже лет пятнадцать, если не все двадцать назад, и случился он совсем неожиданно, и пролетел он мгновенно, но в памяти он остался навсегда. Было в тот вечер все, о чем может мечтать подросток: и кажущаяся очаровательной девушка, и безмятежное спокойствие вокруг и беспричинная уверенность в том, что никто не помешает, и не запачканное взрослой практичностью растущее влечение, и смешанная с неуверенностью напористость, и тихий смех, и дурашливая борьба, и расстеленный на начинающей холодеть земле пиджак. И звезды. Холодные яркие звезды, которые все видели и которых увиденное совершенно не взволновало. Потому что они видели многие-многие тысячи подобных пар, и вздумай они волноваться о каждой из них, они бы давно перегорели.
Точно такие же, подумал он. Как будто ничего и не изменилось. Но изменилось многое. Протекло пятнадцать… нет, какие пятнадцать, какой же это был год?.. девятнадцать лет. И где та очаровательная девушка, я понятия не имею, хотя лет шесть назад я слышал, что она успела развестись и еще раз выйти замуж. И мне уже почти тридцать четыре. И неуверенности с женщинами я уже давным-давно не испытываю. И занимают меня уже совсем другие вопросы, например, как победить на этом странном курсе, в чем вообще его смысл и что творится на работе в мое отсутствие. Того восторженного паренька, который взглядом победителя смотрел на эти звезды девятнадцать лет назад, давно нет на свете. Он исчез, ушел в никуда, и вместо него по земле ходит озабоченный взрослыми серьезными проблемами начальник, которого все называют молодым, но который, если разобраться по-настоящему, уже не особо молод. А звезды остались такими же. Они будут такими же и когда этот «молодой начальник» исчезнет, и когда пропадет сменивший его
«зрелый мужчина», и когда улетит в небытие «еще крепкий человек», и когда
«моложавый старик» превратится в «дряхлую развалину», они будут такими же. И даже когда эти метаморфозы вообще прервутся навсегда, и растает даже оболочка, в которой они происходили, звезды будут точно так же равнодушно мерцать над землей, над озером, над лесом.
Да что там я. Все эти всемирно известные диктаторы и завоеватели, о которых мы говорили день назад, эти чингисханы и наполеоны видели те же самые звезды. Именно те самые звезды, на которые я смотрю сейчас. Может быть, под другим углом, но все равно именно те же самые. Они горели честолюбием, они строили свою жизнь на честолюбии, они шаг за шагом создавали себе имя. Они поднимались над толпой, вели за собой, вдохновляли одних и приводили в трепет других. Они жаждали власти - безграничной, беспрекословной, не знающей аналогов в истории. И они преуспевали в этом. Мир дрожащим шепотом повторял никому не известное десять лет назад имя, и еще недавно презрительно фыркавшие цари спешили на поклон. И не было у них другого желания, кроме власти. Деньги, женщины, рабы, дворцы, монументы, сокровища - все это были атрибуты. А власть, абсолютная власть, была целью. И они обрели ее, и покорили десятки народов, и по дороге умертвили сотни тысяч, если не миллионы, людей, и построили империи, и основали династии, и испытали такую власть, которую в их времена не испытывал никто другой. А потом они умерли и сгнили,
и холодные звезды - вот эти самые звезды - безразлично взглянули на их могилы и как ни в чем не бывало продолжили свое мерцание. А еще спустя несколько сотен лет - меньше чем доля мгновения для звезд - не было уже ни империй, ни постепенно выродившихся династий, ни власти, которая умирает вместе с властителем. Остались лишь имена, записанные в книги передающиеся устно, превращающиеся в нарицательные - ставшие синонимами власти и жажды ее. И все.
А вот от нас не останется и того. Мы сидим сейчас в этом доме и думаем лишь о том, как победить: любой ценой, любыми средствами. Потому что, победив, мы вернемся домой с печатью «к власти годен». И победителя обласкают и возвысят, и дадут новое важное задание, и, может быть, новую высокую должность, потому что теперь будет доподлинно известно, что уж кто-кто, а этот человек может повести за собой других. И победитель получит еще кусочек власти, ведь что такое управление другими людьми, как не власть? И он получит его, на некоторое время почувствует удовлетворение, может быть даже гордость. А потом он посмотрит по сторонам, вспомнит, что те, кто дали ему этот кусочек, имеют гораздо больше, и с новой силой захочет еще, еще, еще… Потому что тот, кто хочет власти, никогда не бывает удовлетворен тем, что у него уже есть. А если он становится удовлетворен, значит, дни его сочтены, так как найдутся более хищные, более молодые, более опасные, и захотевший отдохнуть, будет сметен в сторону и заменен тем, кто хочет большего.
А может, наоборот, никто не будет давать новый кусочек власти победителю. Напротив, круглая сиреневая печать на лбу будет гласить «опасен». И победителя немедленно отправят куда-нибудь на периферию или, в лучшем случае, оставят сидеть на месте и лишь будут изредка подкармливать поощрительными премиями, отказывая в главном - в продвижении наверх. Да, нам намекнули на то, что пославшие нас сюда сами когда-то поучаствовали в этом курсе. Но ведь нам никто не говорил, что они были победителями! Мы сами предположили это. А может быть как раз проигравшие сейчас руководят компаниями? Те, кто в свое время догадались продемонстрировать своим покровителям, что они не пойдут по трупам. И сейчас они с интересом ожидают, хватит ли ума у тех, кто хочет их сменить. Хватит ли ума проиграть?
Так или иначе, по возвращении мы будем заниматься тем же, чем занимаемся здесь, - бороться за власть. Только не за фиктивную, а настоящую. Впрочем, настоящую ли? Мы будем делать свое дело, двигать компанию вперед, воодушевлять, решать проблемы, разрабатывать стратегии, увеличивать доходы и уменьшать траты. Мы будем, несомненно, приносить немалую пользу. Но в глубине души мы будем по-прежнему хотеть лишь одного - чтобы нам дали еще больший отдел, чтобы нам доверили еще более серьезный проект, чтобы нам разрешили нанять еще десяток человек. Чтобы нам предоставили еще больше власти. И хотя эта власть будет невероятно микроскопической по сравнению с той, которую имели наполеоны и тамерланы, мы будем упорно бороться за нее, всем сердцем радуясь победам и досадуя на неудачи. А звезды будут по ночам смотреть с усмешкой на крошечные здания корпораций, в которых днем кипят страсти. Звезды видели многие миллиарды людей, и они знают истинную цену власти - самой призрачной, самой иллюзорной и самой навязчивой из всех человеческих страстей.
- Давай быстрее,- нетерпеливо произнес неподалеку чей-то низкий голос.- Не хочу, чтобы нас видели вместе.
Майкл резко обернулся, рассмотрел две смутные тени и, не раздумывая, отступил к дому, сливаясь со стеной.
- Нога болит,- капризно и в то же время испуганно произнесла тень, которая была поменьше.- Подвернул.
Она осторожно опустилась на одно колено и стала проделывать какие-то манипуляции с ногой.
- Меня это не волнует,- жестко произнесла вторая тень.- Ну, так что?
- Слушай,- взмолилась тень с подвернутой ногой,- давай обратно в дом пойдем, а? Холодно тут, я даже одеться не успел. Можно в той же бильярдной встретиться.
- Нельзя, там Брендон.
- Давай, тогда в номере. Или в баре. Ну что это, в самом деле? Мы что, уже и поговорить не можем?
- Не можем,- с теми же жесткими нотками сказала большая тень.- Так, как мне надо, не можем.
- Ты что?- испуганно спросила первая тень, забывая про больную ногу и отшатываясь.- Опять?
- Да не бойся ты. Говори, что узнал, и все. Надо мне тебя трогать.
- Ничего не узнал,- с облегчением вздохнула первая тень.- Все отмалчиваются. Конспираторы.
- Вообще ничего?
- Вообще. Джоан только сказала, что Крис молодец. Но она это про всех говорит. Роба и Стеллу не нашел. Загуляли, видимо.
- Ясно,- сухо сказала большая тень.- Проку от тебя… Что Майкл?
- Я с ним после того не разговаривал. А до этого не успел.
- Кевин?
- Молчит. Я уже и так и сяк разговор заводил. Со всем соглашается, но сам - ни слова. Даже хуже, чем другие.
- Хитрый, сволочь,- сказала вдруг с чувством вторая тень и впала в задумчивость.
Тень поменьше терпеливо ждала.
- С Майком у тебя неплохо получилось,- нарушила, наконец, молчание большая тень.- Почаще так делай. И не стесняйся надавить, если надо. Только в меру. Все в меру.
- А что тебе Кевин рассказал?- полюбопытствовала первая тень, с нотками гордости.
- Что надо, то и рассказал,- грубо отозвалась вторая.- Ладно, можешь идти. Я тебя завтра найду, когда надо будет. И смотри мне, старайся. А то опять в бильярд перекинемся.
- Я стараюсь,- проникновенно заверила первая тень и, немного прихрамывая, отправилась восвояси.
Большая тень глядела ей вслед, пока она не исчезла за углом. Потом она наклонилась, что-то подняла с земли и, широко размахнувшись, махнула рукой в сторону воды. Мгновение спустя с озера донесся тяжелый всплеск и тревожное кряканье.
- Конспираторы,- недовольно буркнула, словно выплюнула, тень и исчезла вслед за первой.
Майкл осторожно вышел из тени. Вот тебе и чистая игра по правилам. Вот тебе и оскорбленный в лучших чувствах человек, которого невинно очернили. И с чего это Росс взялся так рьяно помогать Алексу? Холодно, поздно, нога болит, а ведь пришел и все оскорбления сносил безропотно. Да еще какие оскорбления! Об него же тут просто ноги вытирали! Куда только подевалась вся его вальяжность? Алекс, похоже, нашел к нему ключик. А для себя нашел голос. Можно не сомневаться, за кого Росс теперь будет голосовать. По крайней мере, одним конкурентом теперь меньше. Хотя конкурентом он никогда и не был.
А ключик-то, похоже, больше напоминал дубину… «Надо мне тебя трогать»… И ведь всегда такой вежливый да обходительный. Неужели он его действительно прижал? Вот так взял, откинул все минимальные приличия и дал под дых? Как он сказал? В бильярд перекинемся… Даже поверить сложно. Впрочем, записка именно об этом и говорила. А записка, кстати, теперь предстает совсем в ином свете. В очень даже интересном свете она предстает. Любопытное у нее авторство намечается. И вообще, в интересном свете после этого разговора предстает многое. Впрочем, теперь не до этого. Разговоры закончились, начинается серьезная игра. Он глянул по сторонам и, уже не обращая внимания на звезды, направился ко входу.
Джоан сидела, неторопливо покачивая ногой, обтянутой ажурным капроном, и внимательно слушала Пола. Точнее, это Полу казалось, что она его внимательно слушала. На самом деле гораздо больше внимания она уделяла взгляду Криса. Крис, склонив голову, тоже прислушивался к тому, что говорил Пол, но глаза его раз за разом, словно магнитом, тянуло к медленно покачивающейся приманке. Джоан была довольна. Кто бы ни изобрел капроновые чулки, этот человек был гением. Нет, он был талантом, а гением был тот, кто придумал мини-юбку. Как бы ни был независим, умен и горд мужчина, перед таким простым трюком он устоять не может. Конечно, надо еще, чтобы было, на что натянуть все эти аксессуары, но уж на что, на что, а на это жаловаться не приходится. Вот он снова посмотрел на Пола, кивнул, задал вопрос, а потом опять метнул этот неуловимо быстрый, неконтролируемый взгляд наискось и вниз. Крепко сидит, можно подсекать. Вообще-то, это терминология Лизы это у нее муж - рыболов, но очень уж она точная. Только вот стоит ли подсекать? Нет ли здесь рыбы покрупнее? Потому что времени осталось с рыбий хвост.
Сегодня вечером идет большая игра. Пренебрегать, конечно, нельзя никем, голос он и есть голос. Но мелочью можно и нужно заниматься днем. Мощную вечернюю артиллерию надо использовать только для крупной добычи. Потому что пользы от ее поимки гораздо больше. И здесь-то и возникает вопрос: кто же в нашем омуте крупная добыча? Славный Крис, конечно, у нас формально-неформальный лидер, но останется ли он им к пятнице? А главное - настоящий ли он лидер? Может ли он действительно влиять на других? Потому что если не может, то пользы от него не больше, чем от того же Пола. Просто более крупный и смазливый экземпляр, не более того. А нужно найти того, кто хоть как-то манипулирует другими. Ведь мы все только это и пытаемся делать - манипулировать остальными. Только одним это более-менее удается, а другим - нет. Впрочем, неверно. Кое-кто не пытается никем управлять. Брендон, например. Или Роб. Хотя этот, скорее всего, сейчас очень удачно манипулирует Стеллой. Во всех смыслах.
Кто же у нас добыча вечера? Так, опять он сюда посмотрел. На этот раз даже задержал немного взгляд. Сразу видно, что женат. Женатые, они все такие - с комплексами вечно подавляемых желаний. И мой Джерри такой. Что я не видела, как он на Лизу на прошлой неделе смотрел? Точно такой же был взгляд - цепкий, быстрый и незаметный. Вернее, это они думают, что их взгляды незаметные. Нам-то они всегда видны. И те, что они бросают на нас, и те, что на других. Хотя бывают исключения. Кто-то недавно так смотрел… не скрываясь. Кто же это был? А, конечно. Наш милый Майкл. Когда он с веранды в первый день зашел. Тогда он с ног до головы оглядел, точно султан новую наложницу. Вот этот точно без комплексов. Если он смотрит тебе в глаза, точно знаешь, что именно туда он и хочет смотреть. И выдержать его взгляд, кстати, совсем непросто. Странное что-то такое иногда в этом взгляде видится. Непривычное. А уж если он на твои ноги посмотрит, то скрываться не будет. Осмотрит, как манекен. Да и на манекен-то не каждый будет прилюдно так смотреть.
Только проблема в том, что с того утра он ниже плеч взгляд не опускает. Что я говорю, его интересует. И как говорю. А как выгляжу - совсем нет. Его вообще интересуют только разговоры. Он здесь самый хороший слушатель. Остальные озабочены тем, что о них думают другие. По лицам видно. А он - нисколько. Ему, похоже, важно только, что именно они думают - не важно, о ком или о чем. А интересовать подобные вещи могут с одной-единственной целью - для того, чтобы мысли эти как можно удачнее менять. Выходит, крупная добыча определилась сама собой. Из всех, кого здесь есть смысл ловить, Майк единственный не проявил сегодня ни капли интереса. Крис проявил - вот секунду назад еще раз, Алекс проявил, Алан… даже жалко бедного мальчика, Роб проявил было, но его, видимо, интересуют девицы другого сорта, короче, все проявили, а Майк - воздержался. А между тем, это именно он установил правила, по которым мы нынче играем. Не Крис, не Роб, не Алекс. Майк. И установил их прямо-таки играючи. Крис из кожи вон целый день лез, а Майк три слова сказал - и все стало, как он захотел. Захотели-то, скажем, все, но правила были
почему-то именно его.
Ну и где же его сейчас искать? Спать он вряд ли отправился, рано еще. Он должен понимать, что именно сейчас самое время работать. Не думает же он, в самом деле, что победить можно за счет этой дневной болтовни. Конечно же, не думает. Правила хороши, спору нет, но они ведь совсем не для этого. Хорошие правила - это правила, в которые верят все, кроме того, кто их ввел. Значит, он должен быть где-то поблизости. Вариантов не так ведь много. Бар, бильярдная, гостиная с этими дурацкими чучелами, библиотека. Разве что еще двор, но там сейчас глухомань. Темно и скучно. А он должен быть там, где люди. В баре мы вчетвером, сладкая парочка уже часа четыре как пропала, значит, пять мужиков где-то, скорее всего, сидят вместе. С чучелами им делать нечего, в библиотеке и подавно. Получается, что они в бильярдной. А туда сейчас идти не стоит. Имело бы смысл там появиться и всех обыграть, но для этого надо, по крайней мере, уметь держать в руках кий. И вообще, роль крутой женщины у нас уже занята. Будем оставаться в своем репертуаре. Ладно. Может, еще сюда заявятся, тогда и поговорим. А нет - всегда можно найти
благовидный предлог для визита в номер. Пока же займемся теми, кто есть под рукой.
И она сладко улыбнулась Крису.
Ступени издавали тонкий, еле слышный скрип. Им словно не нравилось, что на них наступают, но протестовать в полный голос они побаивались. Пройдет еще несколько лет, и, потеряв с возрастом осмотрительность, они начнут громко возмущаться при каждом нарушении их покоя. Тепло, поднимающееся во время вечерних бесед из приятеля-камина, день за днем будет делать их еще брюзгливее. Некоторое время их недовольство будут терпеть, но в один прекрасный день скрипучее старческое ворчание покоробит не тот слух. Тогда в доме появятся умелые равнодушные молодцы, которые бодро разберут выжившую из ума лестницу и заменят ее новой - белой и яркой. Молодые ступени будут понимающе молчать и с готовностью подставлять свои крепкие спины под шагающие ноги. Они еще будут верить в светлое будущее и в свое великое предназначение. А старые ворчливые ступени окончат свои дни в ненасытной пасти камина. Потемневшие стены тихо-тихо вздохнут, провожая улетающий в небеса белый дым, но дальше этого они не пойти не посмеют - и останутся стоять еще на долгие года.
Майкл медленно поднимался на второй этаж, ведя рукой по гладкому изгибу перил. Так неожиданно завершившееся посещение грандиозного планетария оставило в душе странное чувство. Голоса беседующих теней как будто прикоснулись к чему-то почти забытому, словно пытаясь осторожно разбудить какие-то воспоминания. Какие - он и сам не знал. Не знал он и почему его так потянуло в бильярдную. «Опять в бильярд перекинемся…» - низко произнес голос Алекса. И невысокая тень пугливо вздрогнула. Что бы ни произошло между ними, это случилось здесь, за этой самой дубовой дверью. Но зачем надо было сейчас к ней идти? Ответ где-то есть, но его не уловить, не понять… И все же захотелось прийти именно сюда.
Как в тот день, когда он вернулся в город, в котором вырос. Почему-то первым делом понадобилось зайти в школу. И стены там уже были чужими, и лица незнакомыми, и весь прилегающий район узнать уже стало невозможно. Но что-то тянуло именно туда - даже до родительского дома, который не видел те же двенадцать лет. Только походив по шумным коридорам, воссоздав в памяти занесенные временем лица и картины, он понял, что теперь его уже ничего здесь не держит, и ушел. Зачем нужно было начинать визит именно с этого здания, он так до конца и не осознал, хотя отдаленно догадывался. Но разбираться не стал. Лишь непроизвольно усмехнулся при виде боковой лестницы. Именно здесь все произошло. Пыль, лезущая в глаза, серая с выщерблинами бетонная плита, с размаху бьющая по щеке, потная рука на шее. И плавящая, разъедающая все тело незнакомая ненависть. Кровь. Своя ли, чужая ли - уже не важно. И испуганный, срывающийся голос директрисы: «Это неправильно… Неправильно! Он же… Дети так не дерутся!..»
А потом - глаза, много пар глаз. Они окружали его еще не один год. И в них всегда светились два чувства: страх и желание угодить. Он знал цену этим чувствам. Она была невысока - и все же гораздо выше, чем цена слов. Слова уже не стоили ничего. Слова были средством, которое каждый использовал для своей выгоды. Тогда и поселилось в нем презрение к этим глазам и их обладателям. Оно уверенно существовало год за годом, пока во взрослой жизни не ушло куда-то очень далеко вглубь, оставив вместо себя холодный цинизм.
Лишь какой-то десяток раз за время своего существования это презрение в неожиданно простых ситуациях бледнело, размякало и вдруг пропадало совсем. Вместо него приходила непонятная теплота и сочувствие черт знает к кому. И в эти редкие моменты он был готов заплакать от бьющих внутри, словно дикий океанский прибой, чувств. И тогда казалось, что мир наполнен не только людьми, у которых в глазах живут страх и подобострастие. Словно растрескавшаяся на солнце земля зацветала на глазах, и возникали на ней из ниоткуда настоящие люди и настоящие чувства. И такие слова, как «дружба» и «любовь», «надежность» и «доверие», не были больше пустыми звуками, придуманными хитрыми людьми для околпачивания наивных простаков. Так было и в тот звездный вечер. Но такие моменты случались редко, очень редко. И рано или поздно момент проходил, все слова вновь превращались в сухую шелуху и глубокое презрение вновь затопляло душу. А потом они исчезли совсем. А мир, полный шелестящих, словно прошлогодние листья, слов и бегающих глаз остался.
Он открыл дверь и шагнул через порог. Никого. Кии, выстроившиеся в ряд, словно винтовки, аккуратный пестрый треугольник шаров на столе, чей-то джемпер на кресле. Просто комната для невинных игр. Но совсем недавно в ней происходила другая игра. Странная, грозная и в то же время нелепая игра, в которую люди играют бессчетные тысячи лет. Два человека вошли сюда. Два ничем друг другу не обязанных, ничего особо друг для друга не значащих человека. Каждый со своими желаниями, мыслями и мечтами. А вышел отсюда только один. Второй, покидая эту комнату, человеком уже не был. Теперь он был подчинившимся, он был раздавленным, он был уничтоженным. Он был рабом. Его желания стали неважными рядом с желаниями его повелителя. Его собственные мысли уступили место потугам угадать мысли повелителя. И его мечты исчезли навсегда. Отныне по-настоящему он мог мечтать только об одном - о жизни без повелителя.
В этой ничем не примечательной комнате из двух людей возникли Повелитель и Раб. Каждый занял свое место точно так же, как многие-многие люди до них. И пусть от этих двух слов веет мрачной стариной, и пусть современное общество беспечно называет эти понятия пережитками древности, ничто не изменилось так мало до наших дней, чем эти две роли. Само отрицание этих слов - не более чем успешная попытка нынешних повелителей отвлечь от своих целей внимание будущих рабов.
Так было, так есть и так будет. Там, где есть два человека, рано или поздно возникнет борьба за власть. Там, где есть борьба за власть рано или поздно возникнут повелитель и раб. Он вдруг осознал это с пронизывающей ясностью. Ты можешь жить долгие годы, не подозревая об этом. Но однажды ты войдешь в такую комнату. И в ней станешь повелителем или рабом. Середины не дано. И выбор можно сделать лишь один раз. Став рабом, ты останешься им, даже если твой повелитель умрет. Став повелителем, ты останешься им, даже когда твой раб падет. И если у тебя есть повелитель, то, даже заимев своих рабов, ты останешься рабом. Высокопоставленным рабом. Середины не дано. Не дано…
Скрипнула дверь. Майкл поднял голову.
- Свитер забыл,- радушно улыбаясь, сообщил Кевин.- А ты что, ждешь кого-то?
Майкл молча смотрел на него. Кевин вопросительно нахмурил брови.
- Все в порядке?
Майкл не отозвался. Он смотрел, не отрываясь, на Кевина, смотрел с равнодушным интересом энтомолога, встретившего неплохой, но отнюдь не редкий экземпляр для своей коллекции. Кевин вновь улыбнулся и непонимающе посмотрел по сторонам, словно ожидая увидеть за спиной жестикулирующего шутника. Такового в пределах видимости не обнаружилось, и улыбка медленно сползла с его лица.
- В чем дело, Майк?
Майкл склонил голову и отозвался все тем же молчанием. Кевин еще раз огляделся.
- Майк?
С таким же успехом он мог обратиться к креслу. Кевин сделал шаг к Майклу. Затем остановился.
- Новое задание?- неуверенно поинтересовался он. Молчание возвестило ему, что ответа не последует и на этот раз. Кевин потряс головой.
- Так, я здесь тебе не помощник. Молчи один.
Майкла такой вариант, похоже, устраивал. Кевин пожал плечами и, недоверчиво поглядывая из стороны в сторону, проследовал к стулу. Подняв джемпер, он хотел было что-то сказать, но раздумал и, метнув на неподвижного, словно Будда, Майкла недоверчивый взгляд, пошел обратно.
- Надеюсь в какой-то момент услышать объяснения,- довольно сухо произнес он уже в дверях и занес ногу над порогом.
- Они сразу умерли?
Кевин медленно вернул ногу на пол.
- Кто?!
- Сам знаешь,- сказал Майкл таким тоном, словно этой фразе предшествовала нормальная беседа, а не загадочное молчание.
- Зачем ты спрашиваешь?- Кевин вернулся в комнату. Теперь на его лице не было даже малейших следов радушия.
- Любопытно.
- Это не самая подходящая тема для любопытства,- медленно сказал Кевин.
- Ты говорил, что с тех пор ты один?
- Один.
- Значит, все подробности рассказывать некому. Вот и расскажи.
- Зачем ты спрашиваешь?
- Я уже ответил,- терпеливо сказал Майкл.- Из любопытства.
- Из любопытства,- повторил Кевин, пристально глядя на него.- Из любопытства… Хорошо.
Он вдруг резко присел на стул, возле которого стоял.
- Тогда тебе должно быть любопытно узнать, что мальчики умерли на месте. Старшего пытались спасти, но это было бесполезно. Все было бесполезно.- Он как-то судорожно сглотнул и невидящим взглядом посмотрел в пол.- А Молли прожила еще два дня. Любопытно, да? Она не могла говорить, но все понимала. И у нее была такая трубка…- Его рука описала полукруг.- Она все понимала. И она знала, что мальчики не выжили. Ей сказали. Какой-то придурок сказал. Я хотел, чтобы она не знала, но было поздно. Ей все сказали. Очень, очень любопытно. Правда? Я сидел с ней рядом и знал, что еще день или два - и ее тоже не станет. Хотя это они мне не хотели говорить. Меня они жалели. Понимаешь, меня они жалели. А ей сказали про ребят. Но я все равно знал. Тебе это должно быть очень любопытно. Это ведь такая любопытная история.- Его голос становился все глуше и глуше.- Я сидел с ней два дня. А они только меняли капельницу. Ничего больше они делать не могли. И так эти два дня - это больше… Понимаешь, больше, чем она должна была прожить. А потом она… Кевин медленно поднял голову.
- Она…- он осекся, глядя на Майкла. Майкл широко улыбался.
- Ты что?- лицо Кевина окаменело.- Смеешься? - Нет,- усмехнулся Майкл.- Просто наслаждаюсь рассказом. Да ты продолжай, продолжай.
- Ты… ты,- Кевин поднял ладони и отвернулся, словно отказываясь верить в то, что видели его глаза.- Да у как тебя вообще язык поворачивается?..
- Не волнуйся,- подбодрил его Майкл,- рассказывай. Так что там с ней на третий день приключилось? Вознеслась? Или умоляла простить ее?
Кевин вскочил, словно подброшенный невидимой пружиной.
- Сволочь,- прошипел он, тяжело дыша.- Это тебе дорого обойдется!
- Сядь,- сказал Майкл незнакомым голосом.
- Ты мне еще указывать будешь!
- Сядь,- негромко сказанное слово прозвучало необычайно отчетливо и веско.
И неожиданно Кевин повиновался. Он снова опустился на стул и замер, поблескивая на Майкла глазами из-под насупленных бровей.
- Негодование побереги до завтра. Оно тебе еще понадобится.
- Что ты себе позволяешь?- хрипло спросил Кевин.
- То, на что имею право. А что, собственно, тебя так обижает? Ты на что рассчитывал - на сочувствие?
- Ну, т-ты…- Кевин с гримасой омерзения качнул головой.- Какое там сочувствие. Приличия хотя бы соблюдал.
- А я их и соблюдаю. Иначе я бы этот спектакль давно прервал.
- Что?!- Кевин подался вперед, как будто хотел снова вскочить.
- Сядь,- в третий раз повторил Майкл.- Напрыгался уже.
- Кто дал тебе право так со мной говорить? - Ты сам, когда начал ломать эту комедию. Лицо Кевина пошло пятнами.
- Да какие у тебя вообще основания… Майкл не дал ему договорить. - Оснований достаточно. Во-первых, в понедельник ты еще не знал, что к чему, и говорил кому-то по телефону, что ваша дочка совсем от рук отбилась. Вряд ли это был звонок на небо. Сиди-сиди… Во-вторых, если бы это была правда, ты бы мою улыбку не терпел и здесь бы ни минуты не оставался. А в-третьих, ты бы меня про основания только что не спрашивал. Двинул бы в зубы - и все дела. Или просто дверью бы хлопнул. Кстати, вот сейчас ты действительно переживаешь. А то был хороший фарс. Теперь…
- Хватит!- взорвался Кевин. Кулаки его были судорожно сжаты.
Не горячись,- снисходительно произнес Майкл.- Актер ты неплохой, только чувства меры нет. Пора бы уже остановиться. Кулачки можешь разжать, они тебе не понадобятся. Сейчас тебе уже лучше давить на жалость. Это же твоя специальность. Надо рассказать, что тебя на это вынудило, может, еще что-нибудь придумать. Разжалобить меня, короче. Жалко, времени нет на подготовку. А совсем без подготовки ты не умеешь. Ты хорошо уже понял, что тебя раскусили, но еще не знаешь, как себя вести. Ну не рассчитывал ты на такой вариант. Нельзя же совсем все предугадать. Вот и цепляешься за праведный гнев. А не надо уже, не надо…- Майкл успокаивающе махнул рукой.- Делай лучше то, в чем хорош. Ты же в жизни кулаками не размахиваешь. А на жалость давить умеешь. Замечательно, кстати, умеешь. Вот так, правильно… Теперь, я вижу, ты меня внимательно слушаешь. Ты поудобнее устраивайся, уйдешь ты теперь, когда я тебя отпущу…
- А на жалость ты всю жизнь давишь. С начальством, с сотрудниками. С женщинами… Не надо дергаться так, это же правда. Ты это знаешь, я это знаю. А теперь ты только хочешь, чтобы об этом не узнали остальные. Представляешь себе лицо Джоан, когда она узнает, что никакой аварии не было? Да и Молли никакой не было. Или ты настоящее имя своей жены использовал? Нет, на такое даже ты вряд ли пойдешь. А Стелла… Представляешь себе ее реакцию? Она ведь твои намеки так хорошо слушала. Едва не плакала. Ладно она, там и мужчины некоторые расчувствовались. Брендон, тот вообще расстроился. А сейчас вдруг окажется, что все это ты выдумал. Причем не от безысходности, а для самой обычной выгоды. Все хорошо рассчитал, все продумал. Все, для того чтобы мы все пустили слезу, пожалели тебя хором и дали тебе нашу конфетку. Которая у нас, как известно, одна на всех. Только надо же было на этом остановиться. Ну, скажи на милость, зачем ты к Алексу полез на меня ябедничать?
- Алекс сам ко мне пришел,- угрюмо сообщил Кевин. Он уже не протестовал.
- А, сам,- равнодушно сказал Майкл.
Было видно, что его это известие совершенно не взволновало.
- Все равно ябедничать не надо было. Тебя этому в школе не учили? Не учителя, конечно, а ученики? Ты ведь еще тогда начал. Или ты Алекса испугался? Не надо бояться. Его - не надо. Ладно, спасибо за спектакль. Иди, готовься, тебе завтра следующее представление давать.
- Что ты от меня хочешь?- глядя в сторону, глухо спросил Кевин.
Майкл, казалось, ничуть не удивился вопросу.
- Пока просто не вреди.- Он неторопливо поднялся.- А там посмотрим.
И он, не ожидая ответа, вышел.
Неужели он до сих пор не вернулся? Или уже спит? Джоан еще раз постучала в дверь с тусклыми латунными цифрами. В баре он так и не появился, в бильярдной пусто… Жаль, если упустила. Шуметь не хочется, приходить еще раз - тоже не вариант. А завтра будет слишком поздно… Дверь распахнулась.
- Замечательно выглядишь,- сообщил Майкл, возникая на пороге.
«Он что, совсем не удивлен?» - подумала Джоан, глядя в непроницаемые темные глаза.- Можно подумать, он меня ждал». На мгновение ей вдруг стало не по себе.
- Чем обязан?- поинтересовался тем временем обладатель непроницаемых глаз.
И не дожидаясь ответа:
- Зайдешь?
Шустрый. И… обычный. Обычный мужчина, почувствовавший сладенькое. Стойку уже сделал. И вовсе он меня не ждал. Неприятное чувство схлынуло.
- Зайду,- Джоан уверенно шагнула вперед, не отвечая на первый вопрос.
- Что читаешь?- спросила она, глядя на раскрытую книгу в темно-зеленом переплете.
- Что предлагают,- Майкл опустился на диван и приглашающе похлопал возле себя рукой.- Присаживайся.
Джоан понимающе улыбнулась и опустилась в кресло напротив. В следующую секунду она пожалела об этом - кресло оказалось гораздо мягче, чем казалось на вид. Для мини-юбки оно явно не было предназначено. Но делать уже было нечего, и она как ни в чем не бывало вытянула ноги, почти уперев их в журнальный столик.
- А что предлагают? Майкл молча подал ей книгу.
- Макиавелли. «Государь»,- прочла вслух Джоан, рассматривая оттиснутый на обложке мрачный профиль.- Ничего себе чтение на сон грядущий. И это лучшее, что ты нашел в библиотеке?
- Это лучшее из того, что я нашел у себя на тумбочке. Кроме этого там есть еще краткая всемирная история и сборник статей о процессах против корпораций. И телефонный справочник, разумеется.
- Странный вкус был у предыдущего жильца.
- Сомневаюсь, чтобы они от кого-то остались. Это для нас. Здесь случайностей не бывает.
Джоан вспомнила, что у нее на тумбочке тоже стояли какие-то книги, к которым она, впрочем, даже не притронулась. Нескольких толстых ярких журналов вполне хватало для вечернего чтения после трех часов в баре.
- И как, интересно?
- Любопытно.
- Никогда не читала. По-моему, книги, которым больше двухсот лет, вообще читать невозможно.
- Зря.
- Почему?
- Потому что ничего не изменилось. А мусор как раз двести лет не протягивает.
- Это я уже вчера слышала.
- И они были правы. Попади этот Ник в твою компанию, он бы у вас быстро стал главным. Да и у нас тоже.
Майкл поднял книгу, раскрыл ее наугад и нараспев прочел: «Об уме правителя первым делом судят по тому, каких людей он к себе приближает; если это люди преданные и способные, то можно всегда быть уверенным в его мудрости, ибо он умел распознать их способности и удержать их преданность».
Он опустил книгу и весело посмотрел на Джоан.
- А теперь вспомни, что ты думала о начальстве, когда оно в прошлый раз приблизило очередного тупицу. Или не приблизило тебя.
- Это лучше не вспоминать,- отмахнулась Джоан. «Слишком много болтаем,- недовольно подумала она.- И вообще не о том. Пора». Она заложила руки за голову и сладко потянулась.
- Интересно, что мы должны делать, почитав такие книги?
- Еще интереснее, что мы не должны делать.
- Ну, и как ты думаешь,- она медленно положила ногу на ногу,- есть что-то такое, что нам делать не следует?
Глаза Майкла скользнули вниз.
- Может, и есть,- сказал он после короткой паузы.- Например, мы не можем позволить себе терять время.
Наконец-то… Сразу бы так. А то макиавелли, шмакиавелли… Но теперь уже моя очередь тянуть. Джоан серьезно кивнула.
- Да, времени на ошибки нет. Осталось ведь всего два дня.
Она вдруг рассмеялась.
- Представляешь, какие интриги здесь крутятся? У тебя сейчас за стеной вполне может созревать заговор.
- За стеной никого нет. Ни за одной, ни за другой.
- Откуда ты знаешь?
- Оттуда же, откуда ты знаешь номер моей комнаты,- Майкл, не глядя, указал на дверь, на которой красовался список имен.- А заговоров здесь не бывает. - Ты всем настолько доверяешь?- изумилась Джоан. Ей даже не потребовалось притворяться.
- Нет, конечно. Но здесь каждый сам за себя.
- И ты?
- И я,- кивнул Майкл.- И ты тоже.
- Вы, мужчины, ужасно любите все упрощать,- сверкнула жемчужной улыбкой Джоан. - Все у вас или черное, или белое. Друг или враг. Если не со мной, то против меня.
Она снова переложила ноги и немного потянула юбку вниз. Старый, но безотказный трюк сработал и в этот раз.
- Опять стереотипы?- поинтересовался Майкл, переводя глаза обратно на ее лицо. - У тебя что, не так?
- Не так,- Джоан встала.- Я могу быть против тебя. Но и с тобой.
Она обошла диван, рассматривая комнату, и наклонилась, опершись локтями на спинку. Теперь темные внимательные глаза оказались совсем близко.
- Надо уметь совмещать приятное с полезным. А иначе не будет ни того, ни другого. Понимаешь?
- Понимаю,- согласился Майкл.- А сейчас ты хочешь заниматься приятным или полезным?
- А это ты мне скажи,- и она качнулась навстречу этим глазам.
- По-моему, это было приятное,- задумчиво сообщил Майкл минуту спустя.- Впрочем, я не уверен. Надо бы повторить.
И они повторили.
- Ты был вчера просто великолепен,- сказала, отстраняясь, Джоан.- Эти правила - вообще гениальный ход.
- Садись,- сказал в ответ Майкл.- Вот так. Нет, ближе. Еще ближе…
- Отдышаться дай,- попросила Джоан через несколько минут.- Нельзя же так…
Она поправила волосы. Майкл смотрел на нее со странным выражением. Джоан почти физически ощущала, как его взгляд скользит по ее разрумянившемуся лицу, спускается ниже на плечи, перескакивает на струящийся шелк полурасстегнутой блузки. О чем он думает, понять было, как обычно, невозможно, но на какую-то долю мгновения ей показалось, что в глубине этих глаз промелькнуло сочувствие.
- Действительно,- сказал он, наконец.- Пора это прекращать. Тебе ведь еще многих обходить.
Сначала Джоан показалось, что она ослышалась.
- Обходить?- все еще улыбаясь, вопросительно повторила она.
- Посещать?- предположил в ответ Майкл.- Нас девять, а ночей всего три. Вряд ли я последний.
Джоан сама не поняла, когда именно закатила ему звонкую пощечину,- до того, как вскочила на ноги, или после. Она судорожно застегивала упрямую пуговицу, которая никак не желала попадать в петлю, и повторяла:
- Мерзавец, ну, мерзавец…
Майкл тоже поднялся. Что-то в его лице вдруг напомнило Джоан о том, что рассказывала ей Стелла: избиваемая жена, суд, «женщин надо ставить на место»… Ей вдруг почудилось, что Майкл произносит низким изменившимся голосом: «Никогда, слышишь, никогда не смей меня бить»…
Но ничего подобного Майкл не говорил. Вместо этого он потрогал начинающее выступать на щеке багровое пятно и сказал:
- Зря только время тратишь. Не нас надо окручивать, а тех, кто бумажки пишет. Эд вон уже третий день на тебя пялится.
Джоан окатила Майкла холодным презрением синих глаз и молча развернулась.
- Закончишь с полезным, приходи за приятным,- донеслось ей вслед.
Ей потребовались немалые усилия для того, чтобы не хлопнуть изо всех сил дверью.
Минуту она постояла возле ставшей теперь ненавистной двери, медленно дыша и приходя в себя. Затем пошла прочь от нее, кусая губы и так до конца и не успокоившись. Так сильно ее еще никто и никогда не оскорблял. «Нас девять, а ночей всего три»…- жег память холодный голос. Лучше бы он просто назвал ее шлюхой. Собственно, именно это он и сделал, но в еще более оскорбительной форме. И главное, она ведь сама к нему пришла! Сама! И пусть он был тысячу раз прав, а в чем-то он и был прав, никто ему не давал никакого права так с ней разговаривать. Подумаешь, нашелся тут. Да она и не собиралась с ним спать, по крайней мере, в эту ночь. А он обошелся с ней, как с дешевой проституткой. Нет, даже с ними так не обращаются! Ей хотелось вернуться и врезать ему еще раз.
Но главная обида жила даже не в этих спокойно произнесенных словах. Она была в другом. В том, когда он это сказал. Сделай он это после секса или после категорического отказа - и тогда все было бы понятно. Пощечину он заслужил бы и в этом случае, но клекочущей подступающей к горлу обиды не было бы и в помине. А так… он же просто отказался. Так пробуют старые консервы - аккуратно открывают, нюхают, пробуют на язык и, скривившись, равнодушно швыряют в помойку. И он так поступил с ней! С ней?! Может, он просто равнодушен к женщинам? А как же жена? Нет, не подходит. Это был бы хороший вариант, но в те несколько минут он был каким угодно, но только не равнодушным. Уж она-то могла это сказать. И все же он намеренно отказался от всего, что ему сулила эта ночь. Отказался, прекрасно зная, к чему это приведет. Ведь он знал, хорошо знал, что после этих слов она не останется в его номере ни секунды. И все же просто-напросто выставил ее за дверь. Нет, это вообще не человек. Это какой-то ненормальный. Ненормальный…
Джоан сама не заметила, как пришла в бар. Видимо, оказаться в пустом номере после недавней сцены было выше ее сил. Но в полутемном баре было пусто. Только у дальнего конца стойки сидела одинокая фигура, задумчиво склонившись над бутылкой пива. При звуке шагов фигура повернула кучерявую голову. «Эд уже третий день на тебя пялится»,- вспомнила Джоан. Веселая злость овладела ей.
- Скучаешь?- спросила она, делая шаг навстречу неловкой, но такой радостной улыбке.
Все-таки кое-что этот мерзавец не знал…
- Уехать?- Кларк тщетно попытался сдержать зевоту.- Сейчас?
- Мне надо срочно уехать,- повторил Крис. Кларк снова зевнул.
- Который час?
- Одиннадцать.
- Что у вас стряслось? Да вы заходите, зачем в дверях-то стоять? - Ничего,- Крис остался на пороге.- Я хочу как можно быстрее выехать.
- Как знаете. Так что все-таки произошло?
- Дома неприятности,- Крис вздохнул.- Жену скрутило, отвезли в больницу. Подозревают аппендицит. Пока еще не решили, но, может, будут резать.
Кларк перестал зевать и сочувственно кивнул.
- Конечно, о чем речь. Уезжайте. Или, может, подождете до утра?
- Нет, я уж лучше сейчас. К утру уже там буду. Мне надо что-то подписать?
- Что вы,- Кларк замахал руками,- какие еще подписи. Мы же не изверги какие-нибудь. Я просто напишу, что вам пришлось уехать на третий день по семейным обстоятельствам. Вам, разумеется, сейчас не до этого, но отзыв о вас будет самый благоприятный. Вы замечательно поработали. Очень жаль, что именно вам приходится уезжать.
Крис равнодушно отмахнулся.
- Мне сейчас действительно как-то не до этого. Что напишете, то и будет.
- Будет хорошо,- улыбнулся Кларк.- Все, не надо из-за меня больше задерживаться. Спасибо, что предупредили, и желаю, чтобы все окончилось благополучно.
- Спасибо,- отозвался уже на ходу Крис.
Кларк проводил задумчивым взглядом статную фигуру и, возобновив зевание, закрыл дверь.
Крис швырнул последнюю рубашку в чемодан и с треском захлопнул крышку. Что-нибудь еще осталось? Он оглядел комнату, потом заглянул в ванную. Ехать, конечно, надо срочно, но не пропадать же из-за этого вещам. Две-три минуты погоды не сделают даже при таких обстоятельствах. Хотя чем быстрее, тем лучше. Он вернулся в комнату, проверил ящики и взял с тумбочки часы. Похоже, все. Холодный металл браслета обхватил запястье. Можно идти. Нет, не можно - нужно. Страшно жаль все вот так кидать, но выбора нет. Так и тянет остаться здесь, но есть вещи, перед которыми бледнеет даже карьера.
Он стоял, застегивая и расстегивая браслет, и все никак не мог заставить себя взять чемодан и покинуть номер. Все ведь так хорошо шло. Они уже почти все были на крючке. Уже и Джоан удалось немного приручить, и Брендон уважительно кивал при разговоре, и этот чистюля Кевин смотрел в рот. Все было хорошо, все налаживалось. И тут на тебе - такая гадость приключилась. И сразу все голосования и интриги стали детскими и игрушечными. Да, сразу. И все же жаль… Жаль. С утра можно было бы все укрепить, набрать еще голосов. Может, все-таки остаться? Может, это неверное решение? Не просчитаться бы… И тут его взгляд упал на скомканную простыню в углу. И при виде этого бесформенного кома к нему мгновенно вернулся липкий, охватывающий все тело почти что животный страх. Нет, решение было верным. Еще как верным. Он быстро поднял чемодан и вышел.
Страх не отпускал. Он должен был уйти, стечь с тела на землю, исчезнуть, как ночной кошмар. Но при каждом шаге он лишь сильнее впитывался в кожу. Крис прибавил шаг, слыша за собой тихое шуршание катящегося чемодана, но страх никуда не ушел. А все эта проклятая простыня. Нечего было глазеть по сторонам. Решил, собрался, ушел. Вот как надо было делать. Не на пустом же месте надумал все кинуть. И зачем вдруг понадобилось тянуть? И снова видеть эту вонючую тряпку…
Властно зазвучали неуправляемые воспоминания. Еще час, да какой там час, полчаса назад все было хорошо. Вечер прошел великолепно, и к крепнущему предчувствию победы добавилась перспектива заманчивого приключения. Такие многообещающие взгляды неверно истолковать было невозможно. Он вернулся в номер, раздумывая, не стоит ли ему сделать первый шаг самому прямо этим вечером, и думал об этом все время, пока стоял под душем. Но потом все-таки решил, что развлечения развлечениями, а карьера важнее, и что этот самый шаг подождет до завтра. Оставалось еще слишком много работы, и расслабляться было еще рано. Кроме того, она могла кокетничать не только из-за его прекрасных глаз и хоть немного, но рассчитывать на какую-то выгоду. Тем более стоило подождать один день. Размышляя об этом, он потушил свет и скользнул под одеяло.
И вот тогда это и произошло. Точнее, происшествием это и назвать-то было нельзя. Просто вместо приятной, холодящей тело прохлады под одеялом его ожидала невыносимо мерзкая холодная сырость. Какое-то мгновение он еще удивлялся глупости подобного ощущения, а затем как ошпаренный выскочил из-под одеяла. Щелкнул выключатель, одеяло полетело в сторону - и он замер, глядя на кровать. Именно в этот момент по телу щемящей волной прокатился страх. Прокатился и оставил свой неистребимый след. Вся простыня была пропитана кровью.
Огромное, в человеческий рост, темно-багровое пятно было еще влажным. Ему вдруг показалось, что эта кровь - его, и он стал яростно ощупывать себя. Но еще до того, как он прошелся рукой по спине, ему стало ясно, что это никак не может быть его кровь, и он снова замер. Внезапно он понял, что здесь убили человека. Эта мысль не оставляла никакого простора для сомнений. Она была четкой, ясной и конечной. Прямо здесь, в его номере, в его кровати убили человека. Никто не мог бы выжить, потеряв такую лужу крови. И произошло это совсем недавно, может быть, пока он был в душе. А потом убийца куда-то забрал мертвое тело и ушел. Или еще хуже - спрятался где-то в номере. Может, на балконе. А ему осталась эта страшная простыня. Что-то мешало сделать самое очевидное - одеться, выскочить в коридор, позвать людей, срочно позвонить в полицию. И, несмотря на страх, это что-то заставило его медленно опуститься как был голым на колени перед жуткой кроватью и так же медленно глубоко втянуть в себя воздух.
И тогда это что-то оказалось слабым знакомым запахом. А кровь - вином. Кровать была щедро полита вином, красным словно кровь, подсыхающим вином, обычным вином. Он вдруг ощутил это вино у себя на спине, на пальцах, на ногах - и бросился снова в душ. И пока он с неожиданным ожесточением драил себя, смывая эту холодную липкость и этот дразнящий запах, ему вначале стало смешно, а потом страшно. Страшно по-другому, не так, как было в тот с размаху ударивший момент. То был леденящий, отдающийся гулом в висках страх ситуации, граничившей с невозможным. А это была жуть реальной неподдельной опасности. Потому что от этой нелепой странной шутки за милю веяло опасностью. Да и не была эта вымоченная в вине постель шуткой. Намеком, предупреждением - вот чем она была. А вовсе не шуткой.
Кто-то зашел в номер, пока его здесь не было, откинул одеяло, хладнокровно вылил на кровать бутылку, а то и две бутылки вина, также хладнокровно вновь застелил постель и ушел, не забыв прихватить с собой пустые бутылки. Этот человек знал, что делал, и делал это абсолютно намеренно. И он заведомо старался сделать так, чтобы это пятно выглядело кровавым. И с какой целью он, спрашивается, эти все странные действия совершал? Маньяк, идиот, шутник с извращенным чувством юмора? Нет. При всей их странности, цель этих действий была очевидна. Кровать была конвертом, пятно - посланием. Посланием, жестко говорившим: «Сегодня - вино, завтра - кровь. Твоя кровь». И какой бы нелепостью это ни было, почему-то верилось, что человек, способный отправить подобное послание таким способом, способен выполнить эту угрозу. А если и не способен, то проверять почему-то не хотелось. И вопрос стоял очень просто: а стоит ли эта игра таких свеч? И ответ тоже был простым… Крис еще немного постоял перед кроватью и начал собираться. До отъезда надо было еще зайти к Кларку… Теперь он шел по стоянке, и неумолчное бормотание
катившегося сзади чемодана все больше и больше действовало на нервы. Наконец он с коротким ругательством подхватил чемодан за ручку и почти бегом бросился к машине. Кабриолет стоял в дальнем конце стоянки, куда едва доходил рассеянный свет подслеповатого фонаря. Крис с облегчением кинул надоевший чемодан в багажник, грохнул крышкой и, уже представляя себе, как по прошествии нескольких часов заходит домой, сел за руль. Рука привычным жестом полетела к замку зажигания… и остановилась, не достигнув цели. Медленно-медленно Крис опустил руку с ключом и замер, глядя на белеющий справа квадрат. Он не мог понять, как не заметил его раньше. Небольшой лист бумаги угрюмо гласил: «И не думай! Найду». Жирные напечатанные буквы грозно темнели в желтоватом свете. Держал лист невероятных размеров гвоздь с перекошенной шляпкой, под углом вбитый в глянцевую кремовую панель. Почему-то при одном взгляде на эту перекошенную шляпку сразу же становилось ясно, что вбит был гвоздь с одного удара. Тонкая длинная трещина выбегала из-под бумаги и терялась, немного не доходя до стекла.
Крис прикоснулся к гвоздю, ощутив бездушный холод металла. Мыслей не было вообще. Такой вандализм начисто выходил за рамки всего, к чему он привык, к чему привыкал всю жизнь. Так поступали хулиганы в новостях и злодеи в фильмах. Для людей, с которыми он общался день за днем, подобные действия были немыслимы. Затем появилась одна мысль: «Скорее отсюда!» Но вслед за ней пришла другая:
«Нельзя. Найдут». И эта вторая мысль становилась все настойчивее, все беспардонней. Она грубо навалилась на слабо попискивающую первую и безжалостно мяла ее, пока, наконец, не пересилила окончательно. Уезжать было нельзя. Никак нельзя.
Человек, оставивший кровавое предупреждение в его комнате, человек, нашедший его машину и без раздумий вогнавший ржавый гвоздь в многотысячный сияющий пластик, такой человек не остановится ни перед чем для того чтобы победить. Победить - вот ключевое слово. Все это делается с одной-единственной целью - победить. Этот неизвестный хочет, настаивает, требует, чтобы Крис остался и помог ему одержать победу. После этого Крис его совершенно ни интересует. После этого Крис может вернуться домой в родной и уютный мир, где одержимые не поливают вином кровати и не забивают гвозди в дорогие кабриолеты. Но если Крис надумает вернуться в этот родной мир прямо сейчас, неведомый одержимый может разозлиться. Он почему-то считает, что для победы Крис ему необходим. И если из-за отсутствия Криса он проиграет, то в его ненормальном, воспаленном мозгу может поселиться месть. И точно так же, как он зашел в этот номер, в эту машину, он может одним вечером зайти к Крису в дом. Он или те, кого он пошлет. И милый привычный мир будет разрушен навсегда.
Крис огляделся. Желтоватая тьма вокруг безмолвно шептала о таящейся вокруг опасности. Этот страшный человек мог быть совсем недалеко, сидеть в соседней машине, стоять за ближайшим кустом. Он мог остаться здесь для того, чтобы убедиться, что все прошло благополучно. Кто знает, какие еще сюрпризы приготовил он? Может, стоит только завести машину - и в лобовое стекло со звоном влетит булыжник. Нет, пытаться уехать было еще опаснее, чем остаться. Ощущая непривычную слабость в ногах, Крис вышел из машины, взял из багажника ставший почти ненавистным чемодан и понуро двинулся обратно. На машину с изуродованной панелью он больше не взглянул.
Бур-бур-бур… бурчал позади чемодан, и в каждом звуке слышались осторожные зловещие шаги. Постоянно оглядываясь и озираясь по сторонам, Крис наконец достиг входа. Но и здесь мерзкий чемодан не угомонился. Его бормотание перешло в глухой шепот, и снова никак нельзя было понять - не старается ли он своими речами скрыть крадущегося по пятам сообщника. Когда Крис дошел до номера, он был готов швырнуть черного болтуна с балкона. А кроме того, теперь надо было идти с утра к Кларку и придумывать новую историю. И вообще, предстояло где-то найти новое постельное белье и потом лечь в эту воняющую кровать. Даже страх отступил перед растущим раздражением. Он последний раз глянул в пустой коридор, шагнул в номер и потянулся к выключателю.
И снова рука не завершила простейшее действие. Вместо привычной твердости пальцы встретили какую-то мягкую склизкую массу. Крис отдернул руку, ощущая разносящие по всему телу глухие удары сердца. В следующий момент дверь за спиной мягко закрылась, и затопившая комнату темнота толкнула его в спину, швырнула лицом в кресло и мягко накрыла голову. Крис понял, что его душат, и потерял сознание.
Когда он пришел в себя, он сначала никак не мог вспомнить, где находится. Потом стало ясно, что он дома, и завтра с утра важная встреча с Соммерсом, и надо скорее ложиться спать. Только почему так темно? Здесь наваждение улетучилось, и он все вспомнил. Что-то давило в спину, и ему понадобилась еще секунда для того, чтобы осознать что он сидит на полу, упираясь спиной в кресло. А вокруг была грозная тревожная темнота, пропитанная кислым противным запахом. Крис сглотнул, ощущая мерзкий привкус во рту, и попытался встать.
- Сиди,- коротко сказала темнота полузнакомым голосом.
И Крис сел. Он не хотел ничего - только чтобы этот кошмар скорее закончился.
- И больше не смей удирать,- назидательно произнесла темнота.- Ясно?
Крис кивнул.
- Ясно?- повторила темнота.
- Да. Конечно.- Крис понял, что кивать без света нелепо, и испугался, что его снова будут душить.
Но темнота была настроена благодушно.
- Молодец,- похвалила она.- Значит, остальное тоже быстро поймешь. Поймешь ведь?
- Да. Разумеется.
Происходящее все никак не могло до конца обратиться в реальность. Было что-то неестественное в стремительных событиях последнего часа, вдруг перетекших в этот почти деловой разговор с невидимым собеседником.
- Слушай тогда. Эти два дня ты должен стараться выиграть. Точно так же, как ты старался до сих пор. Гоняй их кругами, руководи, лезь вперед. Даже если со мной конфликт, веди себя как обычно. Короче, никаких изменений. Понятно?
- Да,- в очередной раз подтвердил Крис, хотя теперь он уже ничего не понимал.
Если увижу, что ты стараешься меньше, чем сегодня, я к тебе снова в гости приду, - говорила тем временем темнота.- Ни один человек не должен даже заподозрить, что ты не хочешь выиграть. А ты, кстати, выиграть хочешь?
- Да. То есть нет.- Крис тревожно напрягся.
- Понятливый,- удовлетворенно констатировала темнота.- Слушай дальше. Будешь, в общем, стараться. А завтра вечером введешь правило. Чтобы после голосования человек мог перевести полученные голоса на кого угодно. Ясно?
- Да.
Теперь все действительно прояснилось.
- А когда голосование произойдет, все свои голоса отдашь мне,- подытожил голос из темноты.- Но только если мне не будет хватать. Кому отдавать, знаешь?
- Знаю,- снова кивнул Крис, вслушиваясь в низкий голос.
- Тогда все. Самому голосовать сам понимаешь как надо. И еще раз - не смей удирать. Или трепаться об этом. Из-под земли достану. А так два дня попрыгаешь и забудешь. Попробуешь вспомнить и рассказать… сам знаешь, что будет.
- Ясно,- подтвердил Крис, хотя на этот раз вопроса не было.- Но это правило…- он почувствовал неконтролируемое напряжение в затылке.- Как мне такое ввести? Никто же не согласится.
- А это уж твои проблемы,- строго сказала темнота.- Придумаешь, если не хочешь, чтобы хуже было. Все, топай спать. Ты мне завтра нужен свежий, как огурчик. На вот.
Что-то большое и мягкое ударило Криса в лицо и грудь. Он едва не закричал, хотя сразу понял, что это такое. Тихо открылась и сразу же закрылась дверь. Крис остался сидеть у кресла, зарыв лицо в свежую, лишь немного помятую простыню.
Несчастное, обреченное общество бандерлогов. Оно насквозь пропитано самообманом. Оно улыбается самодовольной улыбкой человека, восседающего на пороховой бочке, под которой уже потрескивает искрами фитиль. Оно пропитано словами, утратившими значение. Призраками идей, потерявшими смысл. Это общество, подменяющее древние понятия суррогатами. Общество, в котором ребенок умиляет родителей, говоря, что хочет быть дантистом, но вызывает лишь смех, если говорит, что хочет быть великим королем. Не президентом, не генералом. А королем, властителем. Тем, кто властвует. Да, в тот вечер они долго смеялись… А потом эта фраза вошла в семейный фольклор… Как будто это пролепетал младенец, а не горячо сказал девятилетний мальчик. Великий художник, великий предприниматель, великий модельер, великий велосипедист - это все им понятно. Ничего против слова «великий» они не имеют. Но властитель? Он что у вас - власти хочет? Забавно. Нет, это, пожалуй, не забавно, а дурно. Объясните ребенку, что такое говорить не принято. Да и забивать этим голову тоже. У нас правитель - слуга народа. А не наоборот.
Мы ходим среди величественных обломков прошлого, небрежно считая их грубыми поделками дикарей. Мы выше их. Мы цивилизованны. Мы демократичны. Да, в нас сидит зверь, но мы приручили его, сделали его когтям маникюр и надели на него крепкий ошейник. Мы выбираем своих правителей, а когда их манеры перестают нам нравиться, мы с улюлюканьем прогоняем их назад в безвестность. Мы хотим, чтобы нами не правили, а ублажали нас. Пусть где-то рядом страшно бурлит жизнь, в которой нищие грязные дети воспитываются в ненависти к нам и сумасшедшие царьк и вырезают народы,- мы выше этого. Там, в этих кипящих котлах, подогреваемых нищетой и фанатизмом, ничего не изменилось. Там власть существует в своей первозданной кровавой наготе. Там люди открыто рвутся к власти, по дороге разрывая в клочья конкурентов и не заботясь о красивых декорациях. Там сильные не нуждаются ни в чем, кроме силы и жестокости, для того, чтобы править слабыми. А слабые там уважают лишь силу и жестокость, оставляя нам, цивилизованным слабакам, одно презрение. И те из их детей, которые выживают, вырастают такими же - по-звериному опасными,
готовыми на кровь, и грязь, и смерть. Казалось бы, вот самое лучшее напоминание о том, что люди на самом деле не меняются. Но нас это не интересует. Мы уже прошли этот этап. Мы - Homo Democraticus.
И все же древние понятия не перестают существовать. Они лишь уходят в глубь общества - любого общества,- где они таятся и ждут, ждут своего часа. И пусть стремление к власти считается у нас чуть ли не неприличием, оно будет жить до тех пор, пока на Земле остается хоть один человек. Оно неистребимо. Оно всего лишь умеет ждать.
А для тех, кто думает, что стремление к неограниченной власти можно объявить несовременным, есть история. Есть Рим сорок девятого года до нашей эры, есть Франция тысяча семьсот девяносто девятого и есть Германия тысяча девятьсот тридцать третьего. Там тоже верили, что демократия - это лучший способ избежать диктатуры. Более того, там радостно считали, что демократия - это следующий этап. Они, точно так же как бандерлоги, не понимали, что демократия рано или поздно выхолащивает правителей. Вместо тех, кто рожден править, она выталкивает на верх хитрецов, которые лучше других умеют скрывать свою алчность под сладкой ложью. Которые видят в людях не материал для великих дел, а толпу, которую надо подкармливать зрелищами и хлебом, получая взамен ее непостоянную благосклонность. И рано или поздно - через десять, сто, пятьсот лет - это выхолащивание приводит к слабой власти. А за слабой властью неизбежно приходит диктатура - единственная форма правления, которая естественна для человека. Вот о чем, надрываясь, кричит нам в рупор госпожа история.
Одна лишь проблема - госпожа сия у нас не в почете. Куда ей до финансов, маркетинга и математики. Впрочем, разве она хоть когда-нибудь бывала в почете? Никогда и нигде. Умные всегда обходились с ней как с девкой, а глупые - игнорировали. Бедные бандерлоги - они никогда ничему не учатся…
Глава шестая
- Ну и где они?- Крис недовольно посмотрел на часы.- Шутки шутками, но так они нам весь день сорвут.
Шуток в это утро действительно хватало - с той самой минуты, когда обнаружилось, что за завтраком недостает двух человек. Сначала говорили о другом, но потом с подачи Пола беседа перекинулась на отсутствующих, и к концу завтрака их иначе, чем парочкой, уже не называли. И хотя ниже пояса шутки не опускались, двусмысленностей хватало.
«У нас, похоже, началось альтернативное соревнование»,- говорил Пол. «А победитель выходит в полуфинал»,- вторил ему Росс. «Это теперь так называется?» - резвился Пол. «Будет вам»,- урезонивала их Джоан, но почему-то сложно было поверить, что она говорит серьезно.
Веселье, однако, закончилось вместе с завтраком. А когда часы показали пятнадцать минут десятого, в воздухе запахло откровенным недовольством.
- Влюбленные часов не наблюдают,- сообщил Алан.
- Это их дело, что они там наблюдают,- хмуро сказал Крис.- Не хотят - не надо. Начинаем без них. Будут выступать последними.
- Тоже нехорошо,- отозвалась Джоан.- Голосовать ведь они будут так же, как и все. А выступления не услышат.
- Опоздают надолго - лишим права голоса.
- А может, просто вычеркнем?
- Действительно, что это за отношение такое?
- Все, начинаем,- подвел итоги Крис.- Появятся - решим, что с ними делать.
- Подожди,- твердо сказал Алекс.- А что, если что-то случилось?
- Конечно, случилось,- фыркнул Пол.- Мы даже знаем что.
- Нет,- Алекс предостерегающе поднял ладонь.- Что, если случилось что-то серьезное? Кто сказал, что они просто проспали или не хотят выходить? - А что еще может быть?- спросил Брендон. Ответил ему молчавший до сих пор Майкл:
- Например, то, что их здесь вообще нет. - Как это нет?- удивился Росс.- Куда они могли подеваться?
- Куда - это другой вопрос,- ответил Алекс.- Сначала надо проверить, здесь ли они.
Крису это предложение пришлось не по душе.
- Нечего здесь проверять,- сказал он, недовольно хмуря широкие брови.- Взрослые люди, сами решат, что им важно, а что не важно. А если захотелось прогуляться - пожалуйста. Силой никто не держит. Еще чего, ходить, к ним в комнаты стучаться. Давайте начинать. И так уже задерживаемся.
Алекс резко поднялся.
- Не знаю, как ты, а для меня есть вещи важнее, чем это соревнование. Мы в лесу, в конце концов. Если с людьми что-то случилось, теперь не до этих мелочей.
- Мелочей?!- неожиданно резко возмутился Крис.- Да ты понимаешь, что говоришь?
- Понимаю,- Алекс смерил его взглядом.- Хорошо понимаю. А вот понимаешь ли ты, не знаю.
- Да ты вообще о чем?
- О том. Их хоть кто-нибудь с вечера видел? Нет? Вот то-то и оно. Так что как хочешь, а я сначала хочу убедиться, что они здесь. Можете начинать без меня, если вам так не терпится.
Он широкими шагами пересек комнату и исчез за дверью. Майкл тоже встал.
- Он прав. Я проверю машины.
- Ты знаешь, на чем они приехали?- удивилась Джоан.
- Нет. Но можно просто посчитать. Кларк, я предполагаю, что у каждого из вас троих своя машина?
Сидящий в углу Кларк с непроницаемым видом пожал плечами.
- Может, да, а может, нет. Мы - всего лишь предметы обстановки. Обстановка не разговаривает.
Майкл кивнул, как будто услышал что-то само собой разумеющееся.
- Тогда предметы обстановки, разумеется, не станут возражать, если их машины окажутся случайно поцарапанными после того, как мы все укажем свои. Обстановке ведь безразличны люди и предметы. Это только мы торопимся.
Он повернулся к столу.
- Придется идти всем.
- У каждого своя,- сухо бросил ему в спину Кларк.
Майкл кивнул ему через плечо и скрылся вслед за Алексом.
- Бред какой-то,- произнес в наступившей тишине Пол.
Крис раздосадованно смотрел на дверь.
- Никого,- сообщил Алекс, появившись две минуты спустя.- Постели застелены. Уехать они не могли, по крайней мере, на Стеллиной машине - ключи на столе.
- Ты заходил в комнаты?- уточнила Джоан.
- Пришлось. Все равно все открыто.
- Ну и что теперь?- спросил Росс.- Что нам делать?
- Во-первых…- начал Крис.
- Машины все на месте,- сказал Майкл, вырастая в дверях.- Если они и уехали, то только на лодке.
- Точно!- Алекс выглядел, словно восставший из мраморной ванны Архимед.- Как же я не догадался! Роб с утра до вечера…
Он не договорил и быстро пошел к балкону.
- Так и есть,- с каким-то мрачным удовлетворением сказал он, глядя на причал через стеклянную дверь.- Одной не хватает. Майк, ты гений! Как в воду глядел.
После этих слов все мгновенно сгрудились вокруг Алекса, как будто созерцание пустого места помогало узнать, куда исчезла занимавшая его прежде «моторка».
- Ладно, что там смотреть,- сказал Алекс, отворачиваясь от стеклянной двери.- Пошли.
- Куда пошли?- сухо поинтересовался Крис. Во взгляде Алекса мелькнуло недоумение.
- Вниз. Куда еще? Надо разделиться и ехать искать.
- А выступления?- напомнила Джоан.
- Выступления, видимо, пока откладываются. Не до разговоров сейчас.
- Ага, трясти надо,- насмешливо сказал Крис.
- Не понял юмора,- отозвался Алекс.
- Не важно. Анекдот. Зачем нам всем куда-то ехать?
- Люди пропали,- терпеливо пояснил Алекс.- Или, может, их кто-нибудь все-таки видел с утра? Нет? Так о чем говорить? Они с вечера уехали. Ты думаешь, они по своей воле там заночевали?
Крис набычился.
- Может, и по своей, я не знаю. Никаких доказательств нет. Поехали развлечься, понравилось, решили остаться. Мы не их родители. Чего вдруг мы все будем срываться с места и мотаться по озеру? Я сюда не для этого приехал. Да и ты тоже. Если бы мы точно знали, что что-то случилось, я бы первый сказал, что это важнее. А так… нечего нам всем день терять.
- Когда мы точно будем знать, что что-то случилось, будет поздно,- вздохнул Алекс.
Крис скривился.
- Вот только не надо сгущать краски. Хорошо? Про товарищей, попавших в беду, каждый может речь произнести. Где доказательства? Нет их. Ни одного. Так что давайте займемся тем,- он выдержал многозначительную паузу,- для чего мы сюда все приехали. А если они не появятся к вечеру, тогда будем что-то делать. Договорились?
- По-моему, Алекс прав,- ответил Брендон.- Мало ли что.
- Однозначно прав,- подтвердил Росс.- Всякое бывает.
- Да вы что,- тихим голосом произнес Крис,- смеетесь? Волнуетесь о них - позвоните в полицию. Пусть высылают спасателей.
- Полиция по таким сведениям никуда не поедет. Скажут подождать еще день.
- О!- Крис поднял палец.- Именно! Не поедет. Хотя это их работа - пропавших людей искать. Потому что они в своем уме. А мы поедем. Нам делать нечего. Мы сюда развлекаться приехали. Отчего б нам не прокатиться?
- Мы не имеем права закрывать на это глаза,- отчеканил Алекс.- Плевать я хотел на официальные правила. С людьми могла случиться беда, и я не собираюсь это игнорировать.
- Беда… Ну что там могло произойти?
- Все что угодно. Лодка могла перевернуться.
- Да ты на этих «моторках» плавал? Их невозможно перевернуть! Специально стараться будешь, все равно ни черта получится. А если они вдруг как-то, каким-то образом умудрились ее опрокинуть, то плавать они, я думаю, умеют. Роб уж точно умеет.
- А если мотор сломался?- предположил Брендон.
- Так рация на то есть!- взорвался Крис.- Это же до-рогущий отель! На каждой лодке в таком месте есть рация! Включил - и вещай на все озеро! А не вещают - значит, не хотят! Кого вы спасать собрались?! Роба? Да он сам кого хочешь спасет.
- Насчет рации это мысль,- с одобрением сказал Майкл.- Пошли, попробуем с ними связаться. А там посмотрим. Хорошо?
Связаться по рации ни с кем не удалось. Впрочем, никто и не пытался, хотя они все, включая троицу наблюдателей, вслед за Майклом спустились к причалу. Попытки установить связь прекратились, не успев начаться, как только Брендон, присвистнув, извлек из ближайшей лодки две одинаковые рации. На каждой из них красовался белый номер. Цифра «два» явно соответствовала моторке, на которой возвышался Брендон. Небрежно выписанная на второй рации четверка бессловесно указывала на отсутствующую лодку.
- Так,- медленно проговорил Майкл,- похоже, ехать придется.
Брендон задумчиво взвесил в руках черные рации.
- Интересно, кто ее сюда переложил? И зачем? Майкл покачал головой.
- Это мы узнаем не скоро. А сейчас не до этого. Как сказал Крис, надо трясти.
- У кого есть карта?- спросил Алекс с незнакомыми командными нотками.
Казалось, что у него неожиданно появилось законное право спрашивать и ожидать, что ответ всегда будет дан.
- У меня есть,- отозвался Кевин.- В машине.
- Сгоняй за ней, пожалуйста. Без карты толку мало. Теперь уже никто не спорил. Обстановка сразу стала деловой и серьезной. Даже Крис внимательно склонился над картой, с которой вернулся Кевин. В результате короткого обсуждения решили, что одна моторная лодка отправится на восток - в короткую, но извилистую часть озера. На долю двух оставшихся приходилась западная часть с ее разветвлениями и бухтами. Условились регулярно держать связь и вернуться к закату независимо от результатов. Майклу что-то вдруг понадобилось в доме, и он ушел, прихватив с собой Эда. Затем все могли наблюдать, как он, выведя несколько ошарашенного Эда на балкон, что-то втолковывал ему, попеременно указывая то на запад, то на восток. Затем Майкл вернулся, а Эд остался на балконе, видимо, переваривать полученную информацию. По предложению Алана загрузили лодки едой и запаслись теплыми вещами. Проверили, что баки заполнены. Все было хорошо, но в последний момент без трений не обошлось.
Алекс, который в течение получаса уверенно руководил приготовлениями, с удовлетворением осмотрел всех и сообщил:
- На восток поедут Майк и Росс. На запад в северный рукав - Крис с Брендоном. Я поплыву на третьей «моторке» с Полом. Джоан, Алан, Кевин - вы вполне можете остаться. Больше, чем по двое, садиться не надо - лодка медленно пойдет.
- И по какому принципу ты отобрал людей?- кисло поинтересовался Крис.
- По принципу физической подготовки. Мало ли что там надо будет делать. Вопросы есть?
- Есть ответ,- сообщил Пол. Алекс вопросительно взглянул на него.
- Мне ехать не хочется. И плавать я не умею. Так что спасибо за доверие, но ищи другого партнера.
- Плавать тебе не придется,- возразил Алекс. Пола этот аргумент не убедил.
- Сам же только что говорил, что там всякое может быть. И вообще, если я сказал, что не поеду, этого должно быть достаточно. Не правда ли?
- Я поеду,- сказал Алан.
И, не дожидаясь согласия Алекса, он шагнул к лодке.
Алан сидел на корме и смотрел в белый бурлящий шлейф. Озеро за кормой кипело - Алекс гнал моторку на максимальной скорости, и негодующая вода провожала ее злобным рычанием. Он вспомнил, что должен смотреть по сторонам в поисках Роба и Стеллы, и, щурясь, огляделся. Предполуденное солнце нещадно било сверху, покрывая воду вокруг лодки мириадами слепящих осколков. Зеленые склоны были безжизненны - казалось, все живое попряталось от иссушающего света. Лодка номер
«четыре» тоже не желала попадаться на глаза. Но рано или поздно она найдется, в этом Алекс прав. Озеро не бесконечное, а утонуть такая «моторка» практически не может. Надо только вглядываться в эту пылающую рябь и иногда выходить на связь с остальными. Алекс все хорошо продумал. А вот он - нет.
Правило двух шагов - не совершай важное действие, не продумав его минимум на два шага вперед. Проигнорировано, как и многие другие правила за последние дни. Проигнорировано и нарушено. Хотя внезапное командирство Алекса и раздражало его, он был даже рад, когда услышал, что ему предлагают остаться. Было бы, конечно, любопытно узнать, почему Алекс решил, что его физическая подготовка хуже, чем у того же Росса, но сейчас это было не принципиально. Пусть себе Росс, Майкл, Крис и прочие носятся туда-сюда по озеру. А он пока найдет, чем заняться, в обществе Джоан. И кстати, соревнование пока еще никто не отменял. Неизвестно еще, где можно заработать больше потенциальных голосов - проведя целый день с Джоан и Кевином на берегу или разъезжая на тарахтящей «моторке» наедине с одним из этих доморощенных спасателей. Точнее, известно. Лавры за это мероприятие все равно получит один Алекс. А на берегу это время можно провести с пользой. Он слушал, как Алекс пререкается с Полом, и уже мысленно намечал, как с наибольшей пользой провести день.
И тут он заметил взгляд Джоан. На Алекса в этот момент смотрели все, но так смотрела она одна. И этот взгляд, полный удивленного одобрения толкнул его куда-то в затылок, заставил на мгновение стиснуть зубы и качнул вперед. И не успев ничего продумать, он услышал, как произносит эти слова: «Я поеду».
Теперь он сидел на корме и пытался определить, насколько глуп был этот опрометчивый поступок. Выходило, что особой глупости совершено не было. С одной стороны, он мог бы быть сейчас с Джоан и каким-то образом зарабатывать голос Кевина. С другой стороны, он был бы тогда в положении мальчика, которого мужчины не взяли с собой. А так - он поехал, а женщины и немощные остались на берегу. Удивительно, как Алексу удалось придать обычной поездке на лодке черты сурового приключения. Когда вот такой амбал с твердокаменным лицом отдает командирским голосом резкие приказания, волей-неволей возникает дух предстоящей опасности. Вздумай он это делать день назад, все бы лишь рассмеялись. Но когда два человека действительно пропали, как-то уже и не до смеха. А ведь ничего особенного в этой гонке с бесконечным вглядыванием в жгущую глаза воду нет. В общем, так на так. Так на так. Раздражает лишь то, что решение это было совсем непродуманным. А под действием момента правильные решения возникают очень редко.
Мотор вдруг издал странный захлебывающийся звук и смолк. Лодка прошла еще немного и остановилась, покачиваясь на ласковых волнах. По ушам ударила ватная тишина.
- Странно,- прорезал ее голос Алекса.- Не понимаю.
Алан повернулся к нему. Алекс, нахмурившись, вглядывался в индикаторы.
- Что-то не так?- спросил Алан.
- Угу,- отозвался Алекс.- Мотор сдох.
Алана неприятно резанул по ушам этот диагноз - сдох. Ничего странного в этом слове не было, слово как слово. Но раньше от Алекса он такого не слышал.
Алекс резко повернул ключ в замке. Мотор весело завелся и как ни в чем не бывало бодро затарахтел. Однако заряда бодрости ему хватило секунд на десять, не больше. Алекс еще не успел убрать руку с ключа, а капризный механизм уже снова огрызнулся и затих.
- Ну что за чертовщина!- Алекс с негодованием хлопнул по рулю.- Только этого нам не хватало. Спасатели называется.
- Может, с ними случилось то же самое?- высказал предположение Алан.
Происшествие скорее забавляло его, чем расстраивало. По крайней мере, это немного собьет спесь с Алекса. У них-то рация есть. Так в крайнем случае за ними приедут.
- Может быть, может быть…- Алекс уже остыл.- Дохлые у них «моторки». Вернемся - пожалуемся. Только вернуться сначала надо.
Он с досадой осмотрел безлюдные берега и, качая при каждом шаге лодку, прошел на корму.
- Посмотрим, что здесь творится,- сказал он, опускаясь на колени возле Алана.- Подвинься немного, пожалуйста.
А теперь снова вежливый,- автоматически подумал Алан, отодвигаясь от кормы. Алекс скинул ветровку и, перегнувшись через борт, начал что-то делать с мотором. Глядя на широкую спину, где под тенниской перекатывались узлы мышц, Алан гадал, сколько времени понадобилось, чтобы так накачаться. И главное - зачем? Вроде не спортсмен-профессионал. А кто его знает, может, и спортсмен. Может, он менеджер не в компании, а в футбольной команде. Ничего же неизвестно. Но человек он неплохой. Может, оно и к лучшему, что так все вышло. Особенно если мы их найдем. Он представил себе, как Стелла, устало прикрывая покрасневшие глаза, говорит Джоан: «Мы уже совсем было потеряли надежду, но тут появились Алекс с Аланом». Нет, нет так… «Появились Алан с Алексом…» Звучит. А небритый Роберт протягивает руку и говорит: «Спасибо. Выручил». А Джоан…
- Вроде ясно,- сказал, поднимая голову, Алекс. Теперь он улыбался, и вид собой являл самый добродушный.
- Какая-то ерунда на винт накрутилась. Могло быть хуже. Сейчас распутаем и поедем. Тугая только.
- Помочь?- предложил Алан.
- Давай. Вдвоем быстрее будет.
Алан придвинулся к нему и склонился над водой.
- Вот тут,- сказал Алекс,- с другой стороны. Ниже. Алан наклонился еще ниже, стараясь рассмотреть винт.
И тут вода вдруг рванулась навстречу и цепким холодным объятием охватила его голову. Вокруг замерцали, переливаясь колышущиеся цветные блики. Он ничего не успел понять и изо всех сил закричал. Ледяная вода радостно ринулась в раскрытый рот, заливая все внутри грозным холодом. Алан напрягся, пытаясь вырваться из этого ледяного ужаса, но какая-то грубая сила не давала ему ни поднять голову, ни даже пошевелить руками. Он почувствовал, что сознание покидает его, но в этот момент та же сила резко извлекла его из воды.
По глазам вновь резануло солнце, в рот вместо страшной воды пошел воздух. Он изо всех сил инстинктивно вдохнул, и в ту же секунду неумолимая сила вновь толкнула его под воду. На этот раз он не кричал. Теперь он понял, что с ним происходит, но все еще не мог в это поверить. Это было немыслимо. Этого просто не могло происходить. И тем не менее, терзающая лицо вода подтверждала: это - реальность.
В следующее мгновение его вновь извлекли на воздух, но оставили возле самой воды. Она нетерпеливо колебалась у глаз, словно напоминая о том, что может вновь ринуться вперед.
И тогда появился голос. Чей-то смутно знакомый голос. Он не грозил, он не утешал. Он просто спокойно говорил. Говорил страшные невозможные слова.
Ты сам так захотел… Ты занял чужое место… Тебя никто не звал сюда… Ты мог бы сейчас сидеть в гостинице… Но ты напросился ехать, и у меня нет другого выхода… Ты уже, конечно, все понял… Тебе нужно только проголосовать за меня и не вредить. Больше ничего… Проголосуй и не вреди. И, разумеется, молчи обо всем. Если ты это сделаешь, на том все и закончится. Если не сделаешь - все только начнется. Ясно? А теперь будь молодцом и не глупи.
И голос исчез. А вместе с ним - и сковывающая движения сила.
Алан резко откинулся назад и окатил Алекса взглядом, полным ненависти. Алекс приветливо улыбался.
- Ты сошел с ума,- хрипло сказал Алан. Говорить было сложно - холод все еще терзал горло.
По лицу стекали прохладные струйки воды.
- Напротив,- Алекс продолжал улыбаться.- Я едва ли не единственный, кто здесь в своем уме.
- Ты думаешь, тебе это так сойдет?
- Уверен.
- Ты просто псих.
- Можешь называть меня как хочешь. Но только пока мы здесь.
- Когда мы вернемся, я тебя назову по-другому.
- Например?
- Например, преступником.
- А вот это зря,- холодно сказал Алекс.- Я думал, ты все понял.
Он медленно поднялся, возвышаясь над Аланом грудой мышц. На его груди темнели свежие пятна брызг.
- Можешь не сомневаться,- Алан тоже встал.- Я все понял правильно.
Он, не отрываясь, смотрел на Алекса. В этот момент ему больше всего хотелось иметь в руке что-нибудь тяжелое. Например, увесистый гаечный ключ. Этот гад бросился бы вперед, а он замахнулся бы и… Он понял, почему Алекс хотел взять с собой не его, а Пола. Пол бы не дергался после такого купания. А здесь он не на того напал. Да, не на того… Так просто меня не запугаешь. Даже если ты - гориллоподобный детина. Ты ведь все-таки не уголовник. Ты - менеджер. Цивилизованный человек. Очень сильный, очень коварный, очень опасный, но цивилизованный. Опасающийся правосудия. Ты меня так легко не запугаешь, гад… Не запугаешь.
- Ты многое не продумал,- сказал он, сам удивляясь тому, насколько спокоен его голос.
Алекс молчал. Да, он явно не был готов к такому повороту…
- Ты думал, я буду скулить и просить отпустить меня. Думал, я сделаю все, что ты мне скажешь, лишь бы ты меня больше не трогал… Ты ошибся… Ты крупно ошибся.
Алекс молчал.
- Ты слишком понадеялся на свою силу. Ты не продумал даже элементарные детали.
Алекс по-прежнему молчал.
- Например, если мы кого-нибудь встретим прямо сейчас, как ты объяснишь то, что у меня мокрая голова? Только голова.
- Ты тонул, я тебя спас,- ответил наконец Алекс.
- Тонул,- уже насмешливо сказал Алан.- Одной головой?
- Да,- задумчиво согласился Алекс.- Ты прав.
И, не сходя с места, он резко качнулся вперед и назад. Лодка предательски шатнулась под ногами Алана, и мгновение спустя знакомый холод впился в него сотнями игл. Но в этот раз он был весь в воде.
Он еще не успел вынырнуть, а в волосы уже мертвой хваткой вцепилась железная рука. Вторая рука ухватила его за шиворот.
- Вот теперь ты тонешь, а я тебя спасаю,- прошипел Алекс, вытягивая его из воды.- Но я ведь могу и не успеть.
И он с силой толкнул Алана обратно под воду.
Алан неистово бил руками и ногами, но все - без малейшего результата. Тогда он вцепился в эти страшные руки, но они даже не дрогнули и по-прежнему не давали ему вынырнуть на поверхность. «Сейчас он отпустит меня, сейчас он отпустит»,- билась в голове отчаянная мысль. Но руки все не отпускали и не отпускали, они словно обратились в камень, жуткий холодный камень, который все давил, и давил, и давил вниз…
И тогда он понял, что Алекс может и не отпустить. Он будет держать его под водой еще минуту, две, три, целую вечность… Столько, сколько понадобится для того, чтобы он перестал бороться и сдался, и открыл рот… И еще ровно столько, сколько понадобится для того, чтобы вода хлынула в горло, проникла в легкие, заполнила их до отказа и прочно утвердилась там, навсегда изгоняя из его тела последние остатки жизни. И тогда Алекс еще немного подержит его под водой - так, на всякий случай,- а потом втащит на борт. И он равнодушно посмотрит на безжизненное тело с посиневшим лицом и, возможно, даже пнет его ногой. А потом он заведет моторку и лодка помчится обратно. И там он с причитаниями и вздохами расскажет о том, как не уберег опрометчивого юнца и как сделал все возможное для того, чтобы спасти эту молодую жизнь. Он будет проклинать себя и тот момент, когда согласился взять с собой этого юношу. И ему поверят. А как же не поверить - никому ведь и в голову не придет предположить то, что произошло на самом деле. Алекса никто не станет подозревать - ведь у него не будет ни малейшего мотива. И они, плача,
вызовут полицию, а он будет лежать на полу мокрой неподвижной кучей и будет бесповоротно мертв. Мертв… Мертв… Мертв…
Воздух ласковой струей вошел в изнемогающую грудь. Алан со всхлипыванием втянул его в себя. Он дышал с жадностью, дышал как никогда в жизни, дышал - и все не мог никак надышаться.
Но вместе с воздухом вернулся голос. Тот голос.
- Понял теперь?
И Алан послушно кивнул. Только что пережитый ужас сковывал сердце и не оставлял ни малейшей возможности сопротивляться. Сопротивление было для других - для тех, кого не держали до последней секунды под водой. Для тех, кто еще считал, что их защитят законы и суды. Для тех, кто еще не был по-настоящему запуган.
- Если ты попробуешь хотя бы пикнуть, будет хуже. Ясно?
Кивок.
- Ты будешь об этом молчать. И эту неделю, и после. Ты никогда никому ничего не скажешь. Да? Да?!
Кивок.
- И голосовать ты будешь за кого? Тяжелое дыхание.
- За кого?!
- За тебя…
- Не слышу!
- За тебя!
- Не слышу!!
- За тебя-я-я!!!
- Вот так.
И железные руки перестали давить.
- Залазь. Пора ехать дальше.
- По-моему, идет неплохо,- оживленно болтал Росс, развалившись на мягком сиденье в углу и предоставив Майклу вести.- Жаль, конечно, что ребята потерялись, но ничего ведь серьезного произойти не могло. Сидят где-нибудь, ждут нашей помощи. Знают, что мы их не бросим. Правда, Майк?
- Ага,- Майкл рассеянно кивнул, не отрывая взгляда от берега.
Россу такой реплики было недостаточно.
- Даже разнообразие какое-то. А то пять дней взаперти… Алекс эти поиски так здорово организовал, что всем дело нашлось. Ведь если подумать, даже Джоан с Полом есть что делать. А вдруг они сами как-нибудь доберутся. Мы бы и не узнали. Эти писатели ведь и не пошевелились бы. А так можно связаться, сообщить.
- Нельзя,- все так же рассеянно сказал Майкл.
- Не слышу,- огорчился Росс.- Мотор шумит.
- Нельзя,- повторил громче Майкл.
- Почему?- удивился Росс.
- Потому что все рации на лодках.
- А, ну да,- не особо расстроился Росс.- И у хороших лидеров бывают просчеты. Все равно найдут, чем заняться. Приберут,- он хихикнул.
- А что ты так Алекса все время нахваливаешь?- поинтересовался Майкл, тем же полубезразличным тоном.
- Я?- Росс вдруг закашлялся.- Ничего я его не нахваливаю. Кхм-кхм… Не нахваливаю я его вовсе. Кхм…
- Может, тебя по спине похлопать?- предложил Майкл.
- Нет!- вдруг всполошился Росс.- Нет, спасибо, не надо.
Его кашель мгновенно улетучился.
- А Алекса я вовсе не хвалю. То есть хвалю, но когда есть за что. Так я так всегда делаю. Алекс всех на поиски поднял - молодец. Крис всех подумать заставил - молодец. Ты голосование придумал…
- Молодец,- закончил за него Майкл.- Все, выходит, молодцы.
- Да,- с долей растерянности согласился Росс.- Не так что совсем все, а те, кто сделал что-то.
- Ну а ты что сделал?- осведомился Майкл.
- Я?- даже удивился такому вопросу Росс.- Я… я участвую. Высказываю мнение. Критикую, когда не согласен.
- Выиграть еще надеешься?
- Конечно. Само собой.
- Мы ведь лидера выбираем,- напомнил Майкл.- А ты участвуешь. Мнение высказываешь. Думаешь, после этого за тебя кто-то голосовать станет?
- А почему нет?- оскорбился Росс.- Не всем же надо красоваться. Каждый по-своему руководит. Не руководит то есть, а участвует.
- От твоего участия больше хочется за Алекса голосовать, чем за тебя,- неожиданно холодно сказал Майкл.- Переигрываешь.
- Переигрываю?
- Именно,- Майкл проводил взглядом удаляющуюся лодку Алекса и сбросил обороты.
- Было очень больно?- спросил он, поворачиваясь к Россу.
- Что?- лицо Росса могло послужить натурой для картины «Недоумение».- Больно? О чем ты вообще? И почему мы останавливаемся?
- Поговорить надо, шум мешает,- Майкл отвел взгляд от ставшего крошечным белого пятна и взглянул Россу в лицо.- А о чем, сам знаешь. Что именно он с тобой сделал?
- Слушай, я тебя что-то не понимаю,- Росс подобрался на своем белоснежном сиденье и мелко потряс головой.- О чем речь? Кто сделал? С кем?
- Алекс. С тобой.
На лице Росса возникла напряженная улыбка.
- Шутишь? Я надеюсь, ты шутишь?
- Ничуть.
- Ты хочешь сказать, что Алекс меня…- Росс пошевелил рукой, как бы ища наиболее подходящее слово,- ударил?
- Я хочу сказать, что он тебя запугал. И тебе очень не хочется, чтобы это повторилось. Так что именно он сделал?
- Знаешь что,- лицо Росса вдруг обрело неподвижность маски,- что-то эта шутка далеко зашла. Мне как-то не смешно.
- Мне тоже. И это не шутка. Да ты и сам это знаешь.
- Значит, так,- Росс подался вперед,- хватит. Понятно? Хватит! Не знаю, откуда у тебя такие идеи, но мне этот разговор неприятен. Сначала эти странные вопросы, потом вообще оскорбления, теперь - это. Вернемся - найдешь себе другой объект для остроумия. Вот так. Ясно?
Майкл коротко улыбнулся.
- Не волнуйся. Конечно, я понимаю - ничего приятного в этом для тебя нет. Но лучше поговорить об этом со мной, чем терпеть издевательства дальше.
- Единственные издевательства, которые мне приходится терпеть, это твои намеки. И я их больше выслушивать не намерен.
И Росс, гордо вскинув голову, отвернулся.
- Лучше бы ты так разговаривал с ним,- сказал ему в спину Майкл.
Спина еле заметно дернулась.
- Ладно, давай по порядку. Я знаю, что Алекс тебя как-то запугал. Знаю, что ты из страха согласился ему помогать. Знаю, что ты не хочешь это признавать. Так?
Спина неподвижно выражала презрение.
- Тебе не повезло, но это не значит, что ничего нельзя изменить. Ты можешь мне сейчас все рассказать, и мы вместе выведем его на чистую воду. И бить он тебя больше не будет - я об этом позабочусь.
Спина продолжала хранить гордое молчание.
- Алекс опасный человек,- с нажимом сказал Майкл.- Очень опасный. Если он пошел на то, что он сделал с тобой, можешь не сомневаться, что на этом он не остановится. Ему нужна только победа.
- Так же как и любому из нас,- нарушила молчание спина.
- Так же как и любому из нас,- согласился Майкл.- Хотя тебе сейчас нужно еще кое-что.
Он замолчал, ожидая продолжения, но спина уже снова замкнулась в горделивом безмолвии.
- Цель действительно одна,- сказал Майкл, убедившись, что продолжения не последует.- Только средства у нас с ним разные. Ты думаешь, что, если будешь его слушаться, он тебя больше не тронет? Тронет и еще как. Для острастки. Или когда потребует сделать что-нибудь такое, что даже тебе не понравится. Я понимаю, что ты боишься…
- Ни черта ты не понимаешь!- неожиданно высоким голосом выкрикнул, оборачиваясь, Росс. Его полное лицо все алело, как помидор.- Психолог хренов! Хватит эту чушь нести! Ведь это же чушь! Чу-ушь! Чушь несусветная. Да где ты этого только нахватался?! Сидит и говорит мне тут такую чушь… Слушать прямо тошно! Хватит уже! Сколько можно?! Думаешь, у меня терпение безграничное?!
Он замолчал, угрюмо пыхтя и истекая негодованием.
- Закончил?- поинтересовался Майкл. Росс зло втянул в себя воздух.
- Закончил,- констатировал Майкл.
Он с сожалением оглядел Росса. Тот ответил ему возмущенным взглядом, но мгновение спустя увел глаза куда-то вбок. Майкл отвернулся, молча прибавил обороты и под нарастающий гул непонятно сказал:
- Чужой раб.
- Что?!- вновь вскипел Росс. Но Майкл ничего не ответил. - Что скажешь?- поинтересовался Крис, кисло оглядывая плывущие мимо темно-зеленые берега.
- А что тут говорить,- пожал плечами Брендон.- Жаль на это время тратить, но что поделаешь. Тебя не надо сменить?
- Нет, нормально. Не весла же.
- Как знаешь. Уже час с лишним так стоишь.
- Ничего, скоро будем разворачиваться. Вон за тем мысом.
Они замолчали и некоторое время устало смотрели по сторонам.
- Что ты думаешь с ними приключилось?- вновь нарушил молчание Крис.
- Кто ж его знает. Мотор полетел, бензин кончился. Может, к берегу подплыли - и винтом о корягу… Всякое бывает.
- А рация?
- Вот с рацией вопрос. Сам не понимаю, зачем они ее оставили.
- А что, если не они?- спросил Крис, покусывая губу.- А?
Брендон с сомнением покачал головой.
- Зачем? Да и как кто-то мог знать, что у них что-то случится? Постой… Ты на что намекаешь?
- Угу. Кто-то мог знать, что что-то произойдет. Даже знать, что именно.
- Да ну,- отмахнулся Брендон.- Кто-то, что-то… Это уже слишком. Уголовщиной пахнет. Чтобы кто-то из нас намеренно испортил лодку?.. Ты серьезно?
- А почему бы и нет? Ты никогда грязных игр не видел?
- Видел,- согласился Брендон.- Всякое видел. Но так? Людей подставить, чтоб они в этой глуши пропали? Это уже не кабинетная политика. Все ж тут нормальные люди, не монстры. Нет, не думаю.
- Я сейчас в своей третьей компании,- сообщил вдруг неясно к чему Крис.
Брендон молча смотрел на него.
- Я у нас, как и ты, всякое видел. И в предыдущей тоже. Подсиживают друг друга, стучат, отделы перетягивают, проекты. В общем, все как у всех. И никакой уголовщины. А в первой компании я и с тем не сталкивался - слишком низко сидел, да и зеленый был еще совсем. Так что там вообще все было тихо, гладко и красиво. А как я там год проработал, за нашим президентом пришли. И не только за ним, а еще и за половиной верхушки. Оказывается, они не очень качественную работу… как бы это сказать… поощряли. А от некачественной работы кое-где стены сыпались. А под стенами люди гибли. Не один, не два.
Он прищурясь вполоборота глянул на Брендона.
- Человек девяносто погибло. Подряды по всему миру были, да еще через цепь контакторов, так что к ним долго подкопаться не могли. И они все прекрасно знали. Но деньги получались хорошие, и цепочка была очень длинная, так что кран заворачивать никто не собирался. Процесс был потом. Шумный такой, ты, может, даже слышал. Дали им всем хорошо, до сих пор, наверное, сидят. Нормальные были люди, не монстры. Я одного из них лично знал, за руку здоровался, да еще за честь почитал. На курсы они в свое время ездили. А вот подмахивали бумажку, и кого-то бетонной плитой через два года накрывало. Навсегда. А тут - просто дырку в лодке проковырять, чтоб твой прямой конкурент, в крайнем случае, искупался или на лодке переночевал. Есть о чем говорить?
- Ладно,- сказал после короткого молчания Брендон.- Ладно. Уговорил.
Он вздохнул.
- Не нравится мне это все.
- Что это ? Поиски?
- Нет, все. Курс весь. Дурной он какой-то. Дурной и грязный.
Крис с пониманием усмехнулся.
- Грязный-то он грязный. Только кто его таким делает? Мы сами и делаем. Ты, я. Тот, кто записку Алексу подкинул. Или тот, кто дырку проковырял.
- Да я понимаю,- скривился Брендон.- Все равно сама организация с самого начала неверная. Как тут можно лидера выбрать? Нас же заведомо стравливают. Никаких правил, да победит хитрейший… Какой же лидер без доверия?
- Тебя и меня кто-то стравливает?- поинтересовался Крис.- Я тебе доверяю. Ты мне, надеюсь, тоже. Не так все страшно.
- Да,- Брендон постучал ладонью о борт,- все верно. Я не о том… Хорошо, я тебе верю, ты мне веришь, это все понятно, все хорошо. Но кто-то же здесь мухлюет. Записки эти вшивые сочиняет, рации из лодок выкидывает… А треплется при этом, может, лучше всех. И я его должен выбирать? Как же голосовать тут? Здесь вся система исключает доверие.
- Доверие?- с сомнением повторил Крис.- Оно-то здесь при чем?
- Да, доверие,- горячо сказал Брендон.- Если я веду за собой людей, они должны мне доверять. Верить. Больше, чем свату, больше, чем брату. Больше, чем себе. Они должны знать, что они идут за мной, а я стою за них. Как стена железная, понимаешь? И если они мне не верят, не верят - так, то какой же я, к черту, лидер?!
Он помолчал.
- А здесь я выбрать лидера не могу. И меня не могут. Кто-то ведь не по правилам играет. Откуда они все знают, что это не я рацию переложил?
- Ну, я, положим, знаю, что это не ты,- улыбнулся Крис.- Но что да, то да - интриганам наши правила хорошо помогают.
- И главное, лучше же ничего нет,- хмуро сказал Брендон.- Целый день в это вбили. Куда уж дальше.
- Кое-что можно было бы и улучшить,- осторожно сообщил Крис.
Брендон вопросительно глянул на него. Крис ухмыльнулся с видом заядлого заговорщика.
- Сейчас стоит кому-то получить на один голос больше - и на этом все заканчивается. Скажем, ты получишь три, я - два, Стелла - два. А тот самый интриган - четыре. Потому что болтает хорошо. И все.
- И что здесь можно изменить?
- То, что если я получу два голоса, а ты - три, то мне лично гораздо приятнее будет отдать их тебе, чем просто потерять.
Брендон задумчиво подергал ус.
- Что-то в этом есть. Знать бы еще, кому не передавать.
- Важнее знать, кому отдавать не страшно,- в тон ему ответил Крис.- А то ведь кто там с рацией пошалил, мы, скорее всего, так и не узнаем.
- Между прочим, с рацией есть еще один вопрос,- задумчиво сказал Брендон.
- Какой?
- Кто ее переложил, это, конечно интересно. Но еще интереснее, откуда он знал, из какой лодки ее забрать…
Рация, словно услышав, что речь зашла о ней, неожиданно ожила.
- Меня слышно? Меня слышно?- вплелся в шум двигателя голос Алекса.
- Слышим, мы тебя слышим - сказал, морщась, Брендон.
Глядя на Криса, он потряс свободной ладонью. Крис кивнул и сбавил скорость.
- Слышим,- повторил Брендон.
- Можете возвращаться.
- Нашли?!
- Нашли лодку.
- Как они, в порядке?
- Нашли лодку,- странным тоном повторил Алекс.- Только лодку. Их там нет.
Глава седьмая
- Так, мальчики, чем займемся?- весело спросила Джоан, когда они вернулись в конференц-зал.
- Лидера, что ли, выбрать?- протянул Пол, задумчиво оглядывая пустую комнату.
- Ага,- подхватила Джоан,- быстро выберем и поедем по домам.
- Точно! Найдем Кларка, скажем ему, что нам поручили сообщить результаты, и быстро откланяемся.
- А они уже потом будут разбираться, в чем тут дело.
- Заметано. Осталось разыскать Кларка с его орлами.
- Арден, скажем честно, на орла не тянет. Скорее на голубя.
- А Эд - на индюка. Такой упитанный важный индюк.
- Индюк с блокнотом!
Кевин, слушая их, неодобрительно покачал головой.
- Нехорошо как-то. Даже если бы такое и было возможно…
Пол хмыкнул.
- Слушай, ты такой правильный. Аж страшно. Если бы такое было возможно, ты что, не сделал бы именно так?
- Выбрал бы одного из нас троих, а остальных оставил с носом? Нет, конечно.
- Именно.- Голос Пола сочился иронией.- Тот случай.
- Что значит тот случай ?
- То, что так бы сделал любой, если б мог. Ясно, что лучше выбирать из троих, чем из одиннадцати.
- То есть ты бы так поступил?
- Можешь не сомневаться. И ты тоже.
- Я? Ни за что!
- Тише, мальчики, тише,- руки Джоан порхнули к их плечам.- Зачем ссориться? Да еще по таким пустякам. Знаете что,- она, что-то прикидывая в уме, перевела взгляд с Пола на Кевина,- вы сами можете тут несколько минут побыть?
- О чем речь,- отозвался Пол.
- Конечно,- вторил ему Кевин.
- Замечательно. Постарайтесь за это время не поругаться. Поговорите о чем-нибудь другом, обсудите что-нибудь. Неужели двое мужчин не могут обойтись без трений? А я сейчас вернусь, и мы что-нибудь придумаем.
Уже в коридоре ей вдогонку донеслось:
- И вообще, из троих выбирать совсем не проще, чем из одиннадцати…
В уборной она долго и придирчиво изучала лицо. Вечером в баре соблазнительно выглядеть легко. Света почти нет, тени и полутени мягко подчеркивают все, что надо подчеркнуть. Несколько уверенных движений - и ты в боевой готовности. Можно пить мартини, можно изящно откидываться на спинку стула, можно закидывать ногу на ногу.
Можно выйти на воздух, окунуться в теплые сумерки и побеседовать с Аланом, почти физически ощущая, как мальчик исходит желанием. И тогда из него можно лепить все, что угодно, как умелый скульптор из куска податливой холодной глины.
А при ярком солнечном свете соблазнительно выглядеть легко только в восемнадцать лет. В тридцать с хвостиком для этого уже требуется искусство. Особенно если мужчина сидит в соседнем кресле. Тут уже двумя мазками не обойдешься. Может, румяные дородные фермерские дочки и в этом возрасте совсем не нуждаются в косметике, а нам, кабинетным работникам, расслабляться нельзя. Солнечные лучи выделят совсем не то, что надо выделять, безжалостно укажут на изъяны, подчеркнут едва заметные морщинки, обесцветят волосы. Полумрак - самый надежный друг. А солнце хоть и не враг, но и не союзник. Однако даже врага при верном подходе можно обратить в друга. Надо только сделать вот так и вот так…
Пока ее руки совершали привычный ритуал, она размышляла о том, как наиболее продуктивно использовать это время. Времени осталось совсем мало - можно сказать, в обрез. Ночь, конечно, прошла не зря - ради еще одной такой одной ночи Эд расстарается. А уж ради продолжения за стенами этого дома… Бедный индюшок, видимо, не может похвастаться яркими победами. Но боится, боится… Ничего ведь особо и не просила, только почву прощупала, а он чуть с кровати не упал. Но так как с кровати он чуть не падал и от других вещей, на его помощь можно рассчитывать. Еще одна такая ночь, полная невнятных вздохов, правильно поданных обещаний, приправленных восхищением комментариев - и он сделает все, что надо.
К сожалению, его возможностей может оказаться недостаточно. Вот если бы Кларк пошевелился… Но к этому и подходить не стоит. В глазах - лед, в руке - карандаш. Опомниться не успеешь, как вместо пользы заработаешь проблемы. Уж лучше вытянуть из Эда все, что можно. По его словам выходит, что характеристики на восемьдесят процентов состоят из его заметок. Арден новичок, стажируется, так сказать, а Кларк себя ежедневными наблюдениями не утруждает. Поэтому именно Эд везде и шастает. Так что победу - не победу, а второе место с помощью этого индюшка заработать можно. Это, конечно, значительно лучше, чем ничего, но хочется-то ведь первое место. То самое единственное и неповторимое.
И здесь начинаются сложности. Все закончится через полтора дня, а до необходимых шести голосов - как до неба. Есть, конечно, Алан. В мальчике сомневаться не приходится. Есть Пол. И все. Два гарантированных голоса. И то, даже ими приходится непрерывно манипулировать. Нельзя расслабиться и спокойно заняться другими. Все в одних и тех же стенах. Если вчерашний демарш Алана был ожидаем и четко просчитан, то нынешний сарказм Пола оказался непредвиденным. Да еще такая нехорошая скользкая тема. Еще секунда, и один из них поинтересовался бы, как поступила бы она. А при нынешнем раскладе и таких диаметрально противоположных точках зрения… В-общем, хорошо, что получилось вовремя прервать эти разглагольствования.
Кто есть еще? Во-первых, Майкл. Она почувствовала, как губы сами непроизвольно сжались. С этим типом разговор особый. Настолько особый, что первое место должно достаться кому угодно, но только не ему. Это почти так же важно, как выбраться на это место самой. Вообще, настолько же важно! Мразь такая. С утра сегодня так мило смотрел, будто и не произошло ничего. А за завтраком еще и имел наглость поинтересоваться, как спалось. Будто намекал на что. Хорошо спалось, скотина ты эдакая, спасибо за заботу. Она даже опустила руку с кисточкой - ее всю трясло от злости. Даже думать об этом поганце спокойно нельзя, не то что видеть. Ладно, Эду можно будет еще одно поручение дать. Комментарии не только положительные бывают. И тем не менее, надо взять себя в руки и поработать. Если они его выберут, никакие индюшачьи заметки не смогут ему навредить.
Она несколько раз глубоко вздохнула. Роб и Крис - темные лошадки. С этими как головой об стенку - можешь стараться как угодно, а гарантировать все равно ничего нельзя. Стелла - здесь и говорить нечего. За Роба, может, проголосует. В память о незабываемом водном путешествии. А Роб - за нее. Сладкая парочка. А может, с ними в самом деле что-то стряслось? Да нет, что там может случиться? Что-то тень слишком густо легла. Вот так лучше…
Идем дальше. Росс… Росса можно обработать. Нужно обработать. Только он какой-то подозрительно восторженный в последнее время стал. Переживает, что ли? Так или иначе, пора за него приниматься. Алекс подает надежды. Хотя, учитывая то, что произошло этим утром, с ним не все ясно. Ничем, кроме размеров, до этого не выделялся и вдруг на тебе - так умело воспользовался ситуацией. За какие-то десять минут взял да и обошел Криса. Да еще как обошел! Короче, за этим нужен глаз да глаз. Неизвестно, что он еще выкинет.
Брендон… Честный, прямой, надежный Брендон. Образец мужчины. Суровая порядочность, нетерпимость ко всякого рода уловкам, прямолинейность, граничащая с грубостью, и так далее. К сожалению, он еще и хороший муж. Из него это так и прет. Так что о Брендоне можно забыть. Он будет действительно голосовать за того, кого сочтет самым убедительным лидером. Кстати, он, скорее всего, станет едва ли не единственным, кто проголосует таким образом. Хотя нет, есть еще Кевин. До отвращения правильный Кевин. Кевин, всерьез излагающий вещи, которые хороши разве что для сборника корпоративных правил. Кевин, который год назад потерял в аварии семью и до сих пор говорит об этом не более чем намеками. Кевин, за которого так и тянет проголосовать из сочувствия и жалости. Кевин, Кевин, Кевин… Кевином мы сейчас и займемся. Разумеется, так, чтобы при этом не потерять Пола. Тогда, если считать еще неохваченного Росса, получается четыре голоса. Мало. Предположим, Алекса удастся дожать. Пусть даже самыми грубыми методами. Уже лучше. Пять голосов - это уже ощутимо. А еще Эд и его пресловутые записи. Уже неплохо. Тяжело,
правда, но победить надо. Надо любой ценой.
Все, пора поторапливаться. Пять минут это, конечно, недолгий срок, но как бы они там чего не натворили. Очень уж колюче Пол был настроен. Вот обидит он бедного Кевина, испортит ему вконец настроение, и станет Кевин надутым и невосприимчивым. А его надо успеть подцепить до того, как все вернутся. Любопытно, когда это, кстати, произойдет?.. Морока с этими петушками.
Но когда она возвратилась в зал, оказалось, что пяти минут было достаточно. За это время петушки успели изрядно друг друга поклевать. Результат этого грозного кудахтанья и резвых наскоков был, впрочем, весьма неожиданным. Кевин восседал на своем насесте в самом благодушном настроении. Его обычно невеселое лицо если и не сияло, то, по крайней мере, несло на себе печать удовлетворения. Пол же, колючий, язвительный, острый на язык Пол недовольно оглаживал поредевшие перья и угрюмо топорщил хохолок. Неизвестно было, что произошло за эти пять минут в этих щедро политых солнцем стенах, но факт был налицо - Полу досталось. И досталось крепко. Правильный и склонный к меланхолии Кевин нашел какие-то слова, магически подействовавшие на задиру Пола.
Джоан не оставалось ничего иного, как самым невинным тоном поинтересоваться, как они провели время. В ответ оба петушка горячо заверили ее, что время они провели чудесно, но ее им все же не хватало. Джоан порадовала их сообщением о том, что больше не намерена их покидать. Вслед за этим она грациозно опустилась на стул, заняв стратегическую позицию между ними, и приготовилась следовать своему плану.
- Что вы думаете об этом исчезновении?- запустила она пробный камень.
Вопрос был адресован, разумеется, двоим, но ее глаза чуть дольше задержались на лице Кевина.
- Я так надеюсь, что с ними ничего не случилось,- сокрушенно сообщил он.
- Приятно слышать,- ответил ему знакомый голос. Все трое обернулись как на звук выстрела. В дверях стояли Роберт и Стелла.
Первым нарушил молчание Пол.
- Похоже, всем можно возвращаться,- сказал он.
- Это замечательно, что с вами все в порядке,- добавила Джоан, бросив на него укоризненный взгляд.- Мы все очень волновались.
И они все вернулись. Вернулся невозмутимый Майкл с оживленным Россом. Вернулись, о чем-то негромко разговаривая, Брендон и Крис. Вернулся полный холодного удовлетворения Алекс. Появился десять минут спустя непривычно угрюмый Алан. Каждый с порога интересовался, что произошло, и каждый получал один и тот же ответ: «Мотор заглох, вылезли, переночевали, утром пришли к дороге, словили попутку, через полчаса были здесь, спасибо, что вы нас искали, жаль, что так получилось». Стелла улыбалась, Роберт пренебрежительно кривил рот, говоря о никудышных местных лодках, Пол демонстративно вздыхал, давая понять, что он слышит этот рассказ уже в который раз. Возникший из ниоткуда Эд с каменным лицом что-то тихо строчил в углу.
Все были в сборе.
- Пора начинать,- сказал наконец Крис.- Что было, то было. Хорошо, что все так благополучно закончилось, теперь давайте наверстывать упущенное.
Он скользнул взглядом по часам.
- До обеда успеем провести жеребьевку и прослушать одно выступление. Остальное - потом.
Его голос, полный бодрых уверенных интонаций, звучал так, как будто ничего не произошло.
- Придется задержаться, но делать нечего. Надо довести все до конца.
- Так не пойдет,- звучно сообщил Алекс. Крис нахмурился.
- Почему?
- Потому что последнему человеку придется выступать поздно вечером. Уж наверное, слушать его будут не так внимательно, как первого. Особенно после этих поездок.
Дальше - на завтра подготовиться уже никто не сможет, разве что за счет выступлений остальных. И вообще,- Алекс широким жестом указал на Стеллу,- некоторые из нас ночевали в лесу. Так что план надо менять.
- Я не хуже тебя понимаю, что это сложно,- отозвался Крис, быстро теряя зажигательную бодрость.- Думаешь, мне нравится идея заниматься этим до полуночи? Но мы не можем теперь уже что-либо менять.
- Еще как можем.
- Мы потратили день - целый день - на то, чтобы придумать этот процесс. Ты собираешься за пять минут предложить что-нибудь лучше?
- Зачем лучше?- пожал плечами Алекс.- Можно просто сократить время для выступлений. Двадцать минут вместо сорока. Что скажете?
- Логично,- согласился Брендон.
- В самый раз,- подхватил Росс, покосившись при этом отчего-то на Майкла.
- А-а, ты об этом,- сказал Крис, расцветая широкой улыбкой.- Конечно, будем урезать. Отличная идея. Двадцать минут хватит вполне.
Алекс коротко кивнул, как бы одобряя Крисову покладистость. Вследствие этого покровительственного начальственного кивка или нет, но бодрость Криса вновь улетучилась.
- И завтра тоже,- вдруг сказала Стелла, прерывая затянувшуюся паузу.
- Что тоже ?- не понял Крис.
- Тоже по двадцать минут,- пояснила Стелла.- О планах на будущее больше рассказывать и нечего. И спать можно раньше отправиться.
- И закончить раньше,- сказал, едва заметно улыбаясь, Майкл.
Стелла весело взглянула на него.
- Ну, и это,- согласилась она.
- Меня устраивает,- сказал Алекс так, как будто все только и ждали его разрешения.
- Меня тоже,- быстро сообщил Крис.- Если возражений нет, давайте начинать.
Жеребьевка прошла быстро, разве что не так шутливо, как в первый раз. После серьезного и какого-то очень делового выступления Брендона все отправились обедать. За едой царило согласие и веселье, только Алан был серьезнее, чем обычно, да Пол не оживлял разговор своими язвительными комментариями. Стелла в самых веселых тонах описала ночь в лесу, печеные грибы и встречу со страшным зверем под названием белка. Роберт еще больше оживлял ее повествование сравнениями с ночевкой в тайге и намеками на то, что Стелла порывалась покинуть его одного в лесу.
Крис не остался в долгу и поведал длинный сказ о том, как они все утро под руководством Алекса пытались вызволить их из неизвестной беды и гоняли взад-вперед по озеру, тревожа его удивленных обитателей, пока объекты помощи скучали в гостинице в ожидании неутомимых спасателей. Несмотря на его мягкий юмор, а может, именно благодаря ему, из рассказа при этом ясно следовало, что переживаний им хватило. Алекс лишь похохатывал, слушая Криса, а когда тот закончил, короткими мазками описал, как они с Аланом обнаружили брошенную моторную лодку и какие ужасные предположения терзали их на обратном пути. В ответ Стелла перешла на менее шаловливый тон и самым серьезным образом поблагодарила всех за активную помощь и проявленное сочувствие. Джоан потребовала было рассказа от Алана, но тот настолько сухо отказался от этой чести, что она мгновенно отступилась.
В конференц-зал все явились в самом благодушном настроении. Лишь Пол с Аланом несколько выделялись на общем фоне.
- Начнем, начнем, начнем,- пропел Крис, двигая ладонью, словно наслаждающийся музыкой дирижер.- Кто следующий?
- Да ты и есть следующий,- сказал Брендон.- Ты же сразу после меня шел.
- Точно!- обрадовался, разворачиваясь, Крис.- Что значит хорошо посидели.
Пол громко фыркнул.
- Что?- обернулся Крис.
- Да ладно тебе,- усмехнулся Пол. Крис озадаченно взглянул на него.
- Ты о чем?
Он недоуменно пожал плечами, наткнувшись на колючий взгляд Пола, и зашагал к центральному столу.
- Можно подумать, ты не знал, что теперь твоя очередь,- сказал ему в спину Пол.
Крис замер.
- Не знал,- сказал он, медленно поворачиваясь.- Точнее, не помнил.
- Как скажешь,- криво улыбнулся Пол.- Тебе виднее.
- Похоже, кое-что изменилось,- шепнула Стелла, качнувшись к Роберту.
Роберт еле заметно кивнул.
Крис на мгновение замер, что-то прикидывая.
- Вот не поверишь,- он обезоруживающе улыбнулся,- но действительно не помнил. Сегодня хватило, о чем волноваться.
- О чем?- очень естественно удивился Пол. - Не о чем, а о ком. Как будто ты не знаешь. Нижняя губа Пола сокрушенно оттопырилась.
- Не знаю. Совсем не знаю. - Роб и Стелла,- напомнил Крис, проявляя ангельское терпение.- Утром их не было. Мы волновались. По крайней мере, некоторые из нас.
- А-а…- Пол звонко хлопнул себя по лбу.- Точно! Некоторые волновались. Не то что я, сухарь. Но ты-то здесь при чем?
- Я что-то не понимаю,- терпение Криса перешло из категории ангельского в человеческое.- Во-первых, ты на что намекаешь? Во-вторых, какая муха тебя укусила?
- Мух хватает… Ни на что я не намекаю. Не начинай только рассказывать, как ты переживал. Кто утром доказывал, что до вечера можно здесь сидеть? А теперь ты - герой. Все озеро объездил и все затоны осмотрел.
- Знаешь что…- терпение окончательно покинуло Криса.
- Может, хватит?- ровным голосом поинтересовался Майкл.- Пол, что с тобой?
- Ничего,- буркнул Пол.- Надоело просто.
- Что надоело?
- Да вот то самое. Ладно, проехали.
- Проехали так проехали,- не стал уточнять Майкл.- Тогда давайте Криса слушать. А то и в двадцать минут не уложимся.
Пол что-то буркнул себе под нос, но возражать не стал.
Начал Крис мощно. Тремя-четырьмя широкими мазками он нарисовал картину разительных перемен, к которым с его помощью неудержимо шла компания. Замелькали слова «новый подход», «поразительные результаты», «риск, но зато какие возможности!».
- В ударе,- шепнула Стелла.
- Он всегда в ударе,- усмехнулся Роберт.
Но уже на третьей минуте что-то разладилось. Между фразами начали появляться какие-то неуместные заминки. Блестящие метафоры потускнели. А две минуты спустя выяснилось, что Крис был не в ударе. Плавная, гладкая речь окончательно превратилась в скачущее, неуклюжее повествование. Он постоянно сбивался, подыскивал слова, а то и просто замолкал. Нет, в ударе он никак не был. Скорее был он в легкой прострации. Выглядело это так, как будто кто-то начал воспроизводить эффектную запись на медленной скорости.
Контраст был настолько разительным, что после десяти минут подобных странностей аудитория в лице Алекса не выдержала и попросила объяснений.
- Что с тобой?- спросил он сочувственно.- Это ты из-за Пола? В чем дело?
Крис даже не пытался делать хорошую мину при плохой игре. Вместо этого он прервал монолог и с некоторым даже облегчением объяснил. Оказалось, что Пол здесь ни при чем - всегда могут быть разногласия, с кем не бывает… Терзало Крисову душу другое - внезапно открывшееся ему во всей своей неприглядности несовершенство в остальном превосходной системы. Несовершенство это стало ему ясно еще вчера, а уж на фоне сегодняшних событий приобрело настолько гнетущую форму, что не давало нормально говорить.
- Не тяни, что не так-то?- торопил Алекс.
Было видно, что он быстрее хочет покончить с этим непредвиденным затруднением и вернуться к делу. Возможно, он только сейчас осознал, что к середине четвертого дня он был единственным, кто еще вообще не выступал. Но Крис и не тянул. Несовершенство было простым - доведенное до абсурда равенство голосов.
- Это как?- подозрительно вставил Пол.- Все равны, но одни должны быть ровнее других? Неплохо.
Да, в некотором роде именно так. Чрезмерное равенство, как известно, вредит. Если человек выбирает лидера искренне, а не из каких-то там хитрых соображений, то он этому самому лидеру должен доверять. Верить. Больше чем брату, больше чем свату, больше чем себе. Когда ты доверяешь правительству, ты даешь ему свои деньги в виде налогов и веришь, что оно для тебя что-то сделает. А что ты можешь дать лидеру в данной ситуации? Только свой голос. И кажется даже, что ты ему этот самый голос даешь. Но если хорошо вдуматься, то разве это так? Это ведь остановка на половине пути. Разве не логичнее дать ему право распоряжаться этим голосом по своему усмотрению? Вот и выходит, что правила надо немного улучшить. Внести, так сказать, первую поправку к конституции…
Когда Крис закончил, первым высказался Пол.
- Между прочим,- сообщил он,- когда я не доверяю правительству, налоги я все равно плачу. Доверяй, не доверяй - все равно тебя имеют. Так что думайте…
- Вот и думай,- сердито прореагировал Крис.- А критиковать - много ума не надо.
- Ума не надо?
- Да, именно. Язык длинный нужен только.
Пол уже набрал воздуха для язвительного ответа, но его неожиданно опередил Кевин:
- А что на этот счет думает автор конституции?
- Это обо мне?- уточнил Майкл.- Я бы такую поправку к нашей конституции не вводил. Чревато.
- Чревато чем?- подозрительно спросил Крис.
- Всем,- сказал Майкл.- От союзов до саботажа. Если уж хотите улучшать правила, то гораздо чище проводить голосование в несколько этапов. Остается пять кандидатов - голосуем только за них. Потом еще раз - и так, пока не останется всего два. А там уже точно один победит. Нас ведь одиннадцать. Иначе все неподконтрольно.
- Вот именно,- раздался неожиданно злой голос Джоан,- неподконтрольно. А вот не надо нас контролировать.
Майкл повернулся к ней, но она уже смотрела не на него, а на остальных.
- Лично мне правило нравится. И права вето, насколько мне не известно, здесь ни у кого нет. Вот давайте прямо сейчас и проверим, насколько можно полагаться на голосование. Как проголосуем, так и решим. Идет?
- Пожалуйста,- безразлично сказал Майкл.
- Давайте только в открытую голосовать,- мило улыбаясь, попросила Стелла.
- Вполне,- кивнул Крис.- Может, еще обсудим детали?
- Нечего здесь обсуждать, и так неделю уже болтаем,- отмахнулась Джоан.- Ну, кто за?
И она первая вздернула руку.
- Семь,- подвел итоги Крис,- против можно не голосовать.- Алекс, Кевин, а вам что не понравилось?
Алекс с любопытством посмотрел на сидевшего рядом с ним Росса.
- Не люблю усложнять. Действительно, всякие лазейки открываются. А ведь кто-то здесь меня шантажировать пытался. Все уже забыли, а я нет. Так что я не сторонник новшеств. А ты, Росс, почему не голосовал?
- Мне чужие голоса не нужны,- гордо отозвался Росс.
- А мне - интриги,- добавил Кевин.
- А интриганам - правила,- хмыкнула Джоан.- Хорошо Алекс сказал: короткая у нас память. Кому надо жульничать, тот и без правил обойдется.
- Ну что, поехали?- спросил Алекс.
- Сейчас поедем,- ответил за всех Майкл.- Только один вопрос к Крису.
- Да?- Крис с готовностью посмотрел на него. От Майкла веяло благодушной задумчивостью.
- Точнее вопроса два. О чем ты говорил, когда сказал, что именно сегодня понял, что голоса надо переводить? И почему никого, кроме меня, это не удивляет?
Глава восьмая
- И что теперь?- тихо спросила Стелла. Роберт отвел взгляд от полного лица Росса.
- Теперь? Теперь уже неизвестно.
Просто и ясно, подумала Стелла. Лучше и не скажешь. Теперь все было действительно неизвестно. Впрочем, не совсем все. Кое-что известно было. Было, например, хорошо известно, что из-за вопросов Майкла весь их план по выявлению таинственного злоумышленника едва не пошел насмарку. Ну не собирались они обсуждать эту тему со всеми вплоть до последнего момента. Тогда, в последний момент, после голосования это обсуждение обретало жесткость грозного ультиматума, а с ней и смысл. А сегодня подобный разговор был преждевременным и ни к чему хорошему привести не мог. Он и не привел.
Крис вначале немного помыкался, а потом рассказал прелюбопытные вещи. Выяснилось, что мысль о саботаже посетила не только тех, кто был на злополучной лодке. Спасателей она, видимо, посетила тоже, хотя и не с такой степенью уверенности. Все-таки есть разница между сломанным индикатором и переложенной рацией. Но обоснованно или необоснованно, а подозрения этим утром зародились немалые, и не только у самого Криса.
Майкл все это внимательно выслушал, поблагодарил, а затем осведомился, каким именно образом только что введенное правило позволяет улучшить ситуацию. Ведь дальше подозрений дело пока не пошло. Не считает ли Крис, что ему достоверно известно, что кто-то намеренно испортил лодку, а так же кто именно это был? Крис, в очередной раз заметно раздражаясь, сообщил, что подобные вещи ему неизвестны, но если уж станут известны, то правило как раз придется ко двору. Майкл спорить с этим не стал, но порекомендовал в таком случае делиться информацией со всеми по весьма очевидным причинам. Крис, раздражаясь еще больше, напомнил Майклу, что не далее как вчера тот сам просил не устраивать охоту на ведьм.
Майкла подобное напоминание ничуть не смутило, более того, он и не подумал объяснять внезапную перемену взглядов. Фразу «то было вчера» нельзя считать объяснением, даже если произнесена она самым небрежным тоном. Покончив, таким образом, с удовлетворением чужого любопытства, он вновь принялся удовлетворять свое. А не думает ли Крис, что принятая поправка лишь поощряет подобные действия, если, конечно, считать, что они действительно имели место? Если кто-то из присутствующих в зале (здесь он замолчал и обвел глазами комнату) пошел на подобный саботаж, этот самый кто-то может пойти и дальше, а может, уже пошел. И тогда правило ему очень даже пригодится. После этих слов мрачный, как туча, Крис вновь напомнил Майклу его собственные слова о том, что действия пресловутого интригана («Не интригана, а преступника»,- неожиданно поправил Алан) никого не должны волновать.
На этот раз Майкл снизошел до объяснений. Одно дело, сказал он, подкинуть ни к чему не обязывающую записку. («Ничего себе, ни к чему не обязывающую!» - грохнул Алекс), хорошо, очень злонамеренную записку, и совсем другое - специально навредить. Кстати - здесь Майкл развернулся к Стелле,- а были ли повреждения? А то спорим, обвиняем, а там, может, все в порядке. Стелла не успела раскрыть рот, как за нее ответил Роберт. Нет, сказал он, никаких следов вредительства мы в лодке не обнаружили. Бензин кончился, вот и все дела. А парус в стандартный комплект не входит. Вот и пришлось ночевать. А рация - совпадение.
Конечно, совпадение, согласился Майкл. Невооруженным глазом было видно, что в подобные совпадения он не верит, а также что новое правило ему совсем не по душе. Просто ряд невинных совпадений, сказал Майкл после паузы. Почему-то все дали этой паузе медленно висеть в воздухе, словно оставляли последнее слово за ним. Рация - совпадение, сказал тогда Майкл. Бензин кончился - совпадение. Должен же он когда-то заканчиваться. Особенно у новичка, который и не думает следить за его уровнем. Записка - совпадение. Может, еще совпадения есть? Нет? Жаль. Мы бы еще десяток совпадений свободно выдержали. Хотя все еще впереди. Раз так, давайте продолжим. До следующего совпадения, по крайней мере.
А ведь он еще не знает про индикатор, думала Стелла, слушая спокойный насмешливый голос. И про россказни Кевина - про то, что его самого очернили. Он знает только о том, что всплыло на поверхность. И то, говорит не обо всем. Ведь это так неожиданно появившееся правило… что если это - еще одно «совпадение»? Что-то происходит здесь. Что-то невидимое, но, тем не менее, очень грязное.
И никто об этом открыто не говорит, все заняты своей выгодой. Она вдруг поняла, что думает о Майкле с непривычной симпатией. Он, по крайней мере, не молчит.
Но как раз здесь Майкл и замолчал. Все было сказано, и настало самое время возвращаться к прерванным выступлениям. К ним бы они и вернулись. Если бы не Росс. Все время, пока Майкл говорил, он мрачнел и надувался словно индюк. Видимо, ждал случая высказаться. И дождался.
- Да это же все чушь!- с нотками возмущения сообщил он.- Чушь какая-то.
- Что именно?- сухо осведомился Брендон.
- Да все это.- Росс выглядел как человек, оскорбленный в лучших чувствах.- Что за теории такие? Ну, кончился бензин, ну, рация в другой лодке была. Так теперь подозревать будем всех и каждого? Да всем же ясно, что это ничего не значит. Тут и думать особо…
- Ты за себя говори,- почти грубо оборвал его Алан. Росс поперхнулся и замолк на полуслове. Алан, насупившись, смотрел перед собой.
- Вовсе ничего не ясно,- сказал он, ни к кому в отдельности не обращаясь.- Мне - не ясно.
- Мне тоже,- угрюмо сказал Алекс.
Он кивнул обернувшемуся всем телом на его голос Алану.
- Согласен с тобой - здесь кто-то шурует. И его очень стоило бы найти. Пока это не зашло слишком далеко.
Алан молча смотрел на него, и было что-то странно тяжелое в его молчании.
- Но не беспокойся,- в голосе Алекса послышалась скрытая угроза,- если решим искать, найдем. Никуда не денется.
Алан по-прежнему молчал.
- Найдем-то найдем,- вздохнул Крис.- Только поздно будет. Пока найдем, домой надо будет ехать.
- По крайней мере, если найдем, будем знать, что своими руками не выбрали,- сказал Брендон.- Как подумаешь только…- он махнул рукой и замолчал.
- Да будет вам,- с раздражением сказала Джоан.- Мы же не дети. Что было, то было. Интриган, не интриган - что это меняет? Кого-то выбрать все равно надо.
Крис будто ждал этих слов.
- Все, мое время уже точно кончилось,- сказал он, отправляясь на место.- Кто следующий?
- По-моему, я,- засуетился Росс.- Да, точно, я. Он встал.
- Алан, ты скоро, да? Я могу подождать.
Алан, который поднялся вместе с ним, равнодушно отмахнулся.
- Начинай, начинай. Я минут через двадцать вернусь.
- Так… так у меня всего ведь двадцать минут,- растерялся Росс.- Ты же послушать не успеешь.
Сейчас он был похож на большого обиженного ребенка.
- А мне и не надо,- отозвался Алан, направляясь к выходу.- Уж кого-кого, а тебя я в лидеры точно не выберу.
Дверь закрылась.
- Ну, дела,- произнес в полной тишине Пол.
Вот что было известно. Известно было также, что, пошумев немного после выходки Алана, все решили продолжать, и обиженный Росс начал говорить. Говорить-то он говорил, но, слушая его гладкий скучный рассказ, Стелла не могла отделаться от ощущения искусственности. Ну, в самом деле думала она, какой он, к черту, лидер? Разве такого можно назвать лидером? Если бы мы по-настоящему выбирали лидера, вожака, разве я бы хоть на секунду задумалась о нем? Да и не только о нем? О том же Поле, или о Джоан, или о Кевине… Или… о себе? Если бы речь шла о том, чтобы вести за собой этих людей, хотела бы я этого? Не уверена. Совсем не уверена. Скорее уж хотела бы, чтобы впереди шел кто-то вроде… Майкла. Из всех почему-то на ум в первую очередь приходит именно он. Спокойный, уверенный и неуловимо властный. Роб, ему, конечно, сто очков вперед даст во многом, но он все-таки мистер Супермен. Опасный Кот, который гуляет сам по себе. А это не одно и то же. Другая специализация, как сказал Брендон. Который тоже, между прочим, до Майкла не дотягивает. Суров, надежен, но играет по правилам. А Майкл их устанавливает.
А Алан молодец. Взял и ушел. Он здорово изменился за эти два дня. Все мы здорово изменились. Еще вчера не висела над нами эта гнилая подозрительность. А теперь я человека слушаю, киваю, улыбаюсь, а сама думаю: не ты ли, милый, заставил меня в лесу ночевать? Хотя мы, конечно, помним, кто поисками руководил. Вот он сидит, такой большой и серьезный, слушает Росса внимательно и примеру Алана следовать не собирается. Хотя не может такой, как он, выбрать такого, как Росс… Не может, а слушает и не прерывает. Что, если Роберт ошибся? Лодку сломал один, а инициативу перехватил другой? А если не ошибся? Выходит, Алекс? Так или иначе, один из этих людей намеренно и хладнокровно испортил лодку. И несмотря на это или благодаря этому, имеет все шансы победить. Если, конечно, мы ему не помешаем. Но помешаем или не помешаем, выберут или не выберут, а на душе погано… Азарт вчерашнего дня прошел, теперь здесь гадостно и тоскливо. И что дальше, действительно неизвестно. Ушел интерес, ушел…
Она переложила затекшую ногу, устроилась удобнее и вновь начала слушать.
Это случилось во время выступления Пола. Он только закончил живописать окружавшие его сложности («ни черта делать не хотят, лишь бы языками потрепать да настрочить отчет подлиннее») и перешел на позитивные моменты.
- При всем при том кое-что все-таки вселяет надежду. Например, на прошлой неделе…
Что именно вселяло надежду в Пола, осталось загадкой навсегда.
- Да?- сказал трагическим шепотом полузнакомый голос.- Ты знаешь, где я нахожусь?!
Стелле потребовалось несколько секунд для того, чтобы осознать, кто именно произносит эти слова. С таким же успехом мог заговорить стол.
- Ты знаешь…- повторил Эд, прижимая к уху едва видимый мобильный телефон и кривясь, словно от зубной боли.
По всей видимости, незримый собеседник знал. Более того, было очевидно, что этот факт его не беспокоил ни в малейшей степени.
- Что?!- сказал Эд уже громче.- Не может быть! Подожди…
Он встал и, уже нисколько не заботясь о приличиях, пересек комнату.
- А нас заставили сдать…- сказал Брендон.
- Продолжим?- спросил Крис.- Так что там было на прошлой неделе?
Но стоящий у доски Пол не ответил. Его глаза были прикованы к столу, за которым только что располагался Эд. Теперь Эда там не было. А вместо него на правом крае стола лежала папка. Обычная темно-зеленая папка. И она была раскрыта.
Заговорили одновременно все.
- Ну, дает!
- Незачем туда лезть.
- Нельзя же такой шанс упускать.
- Вы что, серьезно?
- Как хотите, а я туда загляну.
- Он же вернется сейчас… Погорим!
- Нечего, нечего!.. Только хуже будет.
- Или все, или никто.
- А если я не хочу вообще?
- Росс, прикрой дверь и стань рядом,- после этих резких, жестких слов Алекса стало тихо.
Росс послушно стал возле двери, оставив узкую щель.
- Пусто,- констатировал он.- Вообще ушел.
- Значит, так,- голос Алекса звенел теперь уже знакомыми командными нотками.- Этот шанс упускать глупо.
Он встал, в полной тишине подошел к столу и резким движением закрыл папку.
- Все, что они о нас сейчас пишут, все, что думают,- здесь. Не читать это - просто наивно. Но читать надо всем.
- Чтобы было честно,- подал от двери голос Росс.
- Или чтоб все были одинаково запачканы,- сказал Роберт.
- Да,- не стал спорить Алекс,- именно поэтому. Так что читать будем вслух.
- И побыстрее,- добавил Пол.- Он может в любой момент вернуться.
Алекс оглядел зал и протянул руку.
- Стой,- негромко сказал Майкл.
Рука Алекса, уже коснувшаяся было папки, замерла.
- Все подумали о последствиях?
- Да,- нетерпеливо ответил Алекс.- Что тут думать?
- Думать всегда полезно. Там ведь не стенограмма. Там выводы.
Алекс скривился.
- Ежу ясно, что выводы. Потому и читать хотим.
- Выводы не для всех удобны,- расплывчато ответил Майкл.- Впрочем, делайте, как хотите. Правила сменить всегда можно.
- Давай, Алекс,- поторопила Джоан.- А ты, Майк, не беспокойся. При чем здесь правила?
И малахитовая обложка порхнула вверх.
Тайны, как известно, бывают разные. Одни ошеломляют и заставляют сердце глухо и учащенно стучать. Другие тонким подвизгивающим голоском выдают секреты, которые не стоят бумаги, на которой написаны. Третьи вгоняют потревожившего их в мрачную задумчивость, могущую окончиться чем угодно. А есть тайны, обманывающие ожидания и оставляющие в недоумении.
Тайна зеленой папки была из разряда таких. Уже десять с лишним минут Алекс под взглядами столпившихся вокруг будущих властелинов корпораций, щурясь и кривясь, разбирал Эдовы каракули. Взгляды вокруг становились все недоуменнее.
«Пока система работает, хотя результат, разумеется, очевиден… Вовсю разворачивается вариант №3… Классика… Перешли во вторую фазу…»
Короткие гусеницы слов неторопливо ползли по строчкам. Строчки же складывались в нечто туманное и бесполезное. Несомненную ценность имела только одна свежая фраза: «Выделился несомненный лидер». Но кто? Этого каракули не сообщали.
- «Ушли на обед,- морщась, читал Алекс.- Сильный отрыв. Галы… Голосование созревает». Что значит созревает ?
- Четвертый день уже?- предположил Пол.
- А шут его разберет,- Алекс перевернул лист.- Бред какой-то. «Явных группировок пока нет… Отклонения в пределах допустимого… Физическая расправа маловероятна…»
- Они ее считают возможной?- удивился Брендон.
- Правильно делают,- тихим голосом сказал Алан.- У нас все возможно.
Алекс оторвался от чтения, коротко глянул на него, перехватил по дороге внимательный взгляд Майкла и вернулся к папке.
- «Сценарий “Ватерлоо”… Необходимость возрастает, пока претендентов нет…»
- Сплошное «пока»,- сказал Брендон.- Как будто ждут чего-то. Что там дальше?
- И при чем здесь именно Ватерлоо?
- «Недостаточное влияние на втором уровне… Необходим толчок… Общий уровень интриги в данной группе относительно низок».
Джоан кашлянула.
- Бред,- повторил свой вывод Алекс.- Нулевая польза. Ни имен, ни деталей… И вообще это не все - здесь только два дня. Давайте закругляться.
Он перевернул последний лист.
- Опа…- сказал Пол.
Алекс молча смотрел на украшенный логотипом печатный текст. Это были уже не каракули. Это было письмо - окончание письма. После прыгающего почерка Эда напечатанный текст смотрелся необычайно официально и солидно.
- «…согласию, предложенный формат представляется удовлетворительным всем участвующим компаниям. В свою очередь предоставленный список кандидатур отвечает всем требованиям, предъявленным участвующим компаниям Вашей стороной. Согласно прилагаемому контракту, участвующие компании обязуются признать любого из участвующих претендентов, выбранного по Вашей методике.
При этом мы еще раз хотим подчеркнуть необходимость строжайшей секретности. Малейшая утечка информации о создании объединенного филиала может оказать критическое влияние на успех предприятия. Обоюдная заинтересованность, отраженная в пункте 4.7 Договора о сотрудничестве…»
- Я знаю одного из этих людей,- медленно сказал Алекс, закончив чтение и глядя на список из одиннадцати имен в конце страницы.
- И я - одного,- сказал Брендон.- И это, скорее всего, другой.
- Другой,- ответил ему Майкл, подошедший к столу во время чтения.- Сторн - мой президент. А кого сюда послал некий Соммерс?
- Меня,- упавшим голосом отозвался Крис.
Он как зачарованный смотрел на лист с эмблемой.
- Майк, ты, похоже, прав,- сказал Роберт.- Правила придется менять.
- Вот-те раз,- Пол был непривычно тих,- договорились, значит? Вот так взяли и договорились. А нам, значит, курсы, лидеры… Хитро… - Идет!- прервал его громкий шепот. Росс почти приплясывал у двери:
- Идет! Идет!
- Закругляемся в пять!- как-то необычайно отчетливо сказал Майкл, обрывая всеобщее движение.- В пять тридцать все встречаемся на причале.
Когда минуту спустя Эд вошел в комнату, все внимательно слушали Брендона. Эд сделал шаг к столу, на секунду замер, увидев папку, посмотрел по сторонам, чуть слышно вздохнул и с видимым облегчением двинулся дальше. Никто не повернулся - Брендон умел завораживать аудиторию.
Четвертый день в этих стенах… С ума сойти можно! Джоан нетерпеливо пересекла комнату. Шок уже, видимо, прошел, раз думается о таких мелочах. А шок был нешуточный. На четвертый день интриг и хитростей узнать, что все это - липа? Узнать, что ставки на самом деле не просто высоки, а фантастически, невероятно высоки. Что речь идет, оказывается, не о каком-то никому не нужном курсе, не о дутом лидере искусственной группы. Куда там. Речь-то, оказывается, идет о создании мощнейшего конгломерата, о совместной работе индустриальных гигантов, о новой реальной пирамиде и - самое главное - о месте на верху этой пирамиды. Вы понимаете, что это такое, место на вершине пирамиды? Эти кларки и эды здесь вовсе не для того, чтобы обучать. Их цель - помочь десятку компаний выбрать лидера для совместной работы.
«По вашей методике»… Вот как, оказывается, делают выбор в подобных случаях. Мы не первые, мы не последние. Лишь в одном мы уникальные. Мы знаем, для чего нас здесь всех собрали. А знать нам это не положено. Методика пресловутая на том стоит. На незнании. На естественности. Только теперь уже поздно - мы знаем. Поэтому, кстати, мы и решили, что при них будем помалкивать - мало ли что им в голову взбредет, если им это станет известно. И потому ведем такие речи, как там, на причале.
И что мы там только ни говорили. И про новые реалии. И про то, что времени мало. И про ответственность. И про то, что а на кой черт нашим боссам сдалось такое общее предприятие. И про голосование. И снова про ответственность. И снова про то, что времени мало. Как будто если об этом трепаться полчаса, его станет больше. Но мы все равно говорили. Потому что под всю эту трескотню, под лозунги эти каждый думал. Каждый вычислял. Каждый просчитывал. Потому что блаженное неведение закончилось. Теперь надо было решать, хочешь ли ты этого? А готов ли ты к этому? А потянешь ли ты? А не слишком ли высоко падать будет? И самое главное - каковы твои шансы? И если да, если хочешь, то как же, черт возьми, это место заполучить? Ведь вершина-то она одна. Она всегда одна. А нас - вон сколько. Если же нет, если не хочешь, если шансы малы, то за кого ты? Кого ты на своих плечах, на своей спине понесешь к победе? На кого ты ставишь?
И мы все говорили, говорили, говорили… Хотя надо отдать должное Майклу - он молчал. Басил Алекс, говорил суровый Брендон, Крис, конечно, пытался руководить дебатами, что-то как всегда в точку подмечал Роберт, горячо рвалась в бой Стелла, Кевин распространялся о моральных нормах, осмотрительно ехидничал Пол, угрюмо возражал Алан. Не говоря уже об этом невыносимом Россе - тот достал уже со своими речами о «настоящем лидере». А Майкл собрал всех и молчал. Молчал до предела, молчал, пока его напрямую не попросили высказаться. Потому что без его мнения стало уже как-то непривычно. Подлец, подле-ец, мерзавец, а все равно хочется знать, что он же скажет, что же он думает. Ну, хотя бы для того, чтобы знать, как ему посильнее навредить. Да и вообще…
И у него, как всегда, нашлось, что сказать. Да так сказать, что все разговоры сразу утихли. Сказал он простую и очевидную вещь, которую каждый и так понимал, но никто не озвучивал. Раньше,- как всегда четко и неторопливо, сказал Майкл,- каждый из нас был сам за себя. Мы все это знаем. До четырех часов этого дня у нас был Закон Джунглей. А теперь, хотим мы того или нет, мы в одной лодке. И нам надо просто выбрать рулевого. У нас осталось несчастных двадцать с лишним часов. Теперь уже не до игр и не до записочек. Теперь начинается дело. Система у нас уже есть, и менять ее незачем. Нет на это ни времени, ни причин. Надо лишь использовать ее для настоящего выбора. И для тех, кого по-настоящему волнует карьера, выбор этот может стать критическим. Потому что завтра все не заканчивается. Завтра все только начинается. И нечего нам сейчас болтать, а надо все остановить до завтра. Дать каждому время подумать, принять решение, подготовиться. Для того чтобы завтра мы все сделали верный выбор.
Нам придется выбрать того, кому такое под силу, кому мы все доверяем и за кем мы все пойдем. То есть меня, прямо-таки слышалось в этом месте. И тем оглушительнее прозвучала следующая фраза. Что же касается меня, я буду только голосовать. Кандидатуру свою я снимаю. Как снимаю?- даже не понял Брендон. Вообще? Да ты что? Да, вообще, подтвердил Майкл.
И было, конечно, ясно: ломается, кокетничает, цену набивает. Умный ход. Сейчас его попросят, и он быстро одумается. Но оказалось, что не кокетничал. Могу ли я руководить такой группой? Да. Уверен ли я, что сделаю это хорошо? Да. Нужно ли мне это сейчас? Нет и еще раз нет. Этот пост - чистейшей воды администрация. Это необходимость понимать, что происходит в десяти различных отраслях. Это мгновенный переход от всего, чем я занимался последние пять лет, к чему-то совершенно другому. И мне это, честно говоря, совершенно не надо. Мне будет гораздо лучше отвечать полностью за то, чем я занимаюсь сейчас, а не за все в целом. Когда-нибудь позже это может стать правильным шагом для меня. Но не сейчас, не сегодня. Сегодня для меня главное - случайно не выбрать того, кто стоит за всеми этими совпадениями. Вот такие у меня приоритеты. Он, как всегда, был откровенен, как всегда, прям, и, как всегда, ему было невозможно не верить. И у нас стало на одного кандидата меньше.
А потом еще на одного. Мне это тоже, честно говоря, не надо,- сообщил Пол. Еще меньше, чем Майклу. Какой уж там из меня администратор. А вот главным по технической части вы меня, будьте добры, сделайте. И идиотов не подсовывайте. Ну вот, теперь вы знаете, как можно купить мой голос. Это было ключевое слово:
«купить». И рванула у нас с места невидимая, не слышимая никем, открыто непризнаваемая купля-продажа. Где каждый - покупатель и каждый - продавец. И все разошлись, думая об этой самой купле-продаже.
Впрочем, думалось не только о ней. Думалось еще, например, об Эде. О том, как бы его, сердечного, использовать поудачнее. Что происходит, например, когда народ выбирает одного человека, а специалисты рекомендуют другого? Не зря же он свою летопись пишет. «Выделился несомненный лидер»… Значит, эта информация куда-то пойдет? На чей-то стол ляжет? И не все равно ли тогда, о чем мы здесь договорились, главное, чтобы в конечном варианте было правильное имя. Видимо, вечернее рандеву становится теперь еще важнее. Главное - нельзя чтобы он что-то заподозрил. Истинные причины нашего внезапного романа ему, скорее всего, ясны, и они его нисколько не волнуют. А вот о нашем тесном знакомстве с его блокнотом знаменитым, что внутри зеленой папочки лежит, ему знать никак нельзя. План на вечер, таким образом, образовался. Но оставшиеся до встречи с Эдом несколько часов надо тоже использовать с умом. Причем осторожно. Нам ведь теперь работать вместе. А это резко меняет то, что еще вчера было можно, на то, что нельзя.
Примерно здесь и появился Алан. Очень своевременно, надо сказать, появился. Никого вокруг не было, как в тот первый раз, два бесконечных дня назад. И голос его теперь нужен был, как никогда, и помучался он уже достаточно, и пора было его уже ублажать и приводить в нужное состояние. Да только Алан оказался не тем - словно подменили. До того странная перемена с ним произошла, что даже жутью какой-то повеяло. Поначалу казалось, что сама в этом и виновата - перестаралась, вот и не желает обиженный мальчик общаться. Типичные были приметы - даже почудилось на минуту, что это снова восьмой класс и Свен, набычившись, сообщает, что больше он подобные штучки терпеть не намерен. И плотно сжатые губы наличествовали, и слова цедились нехотя, и стальные глаза смотрели угрюмо и тоскливо. Все было, как бывало уже не раз, и никакой сложности все эти глаза и губы собой не представляли. Но время шло, разговор вяло продвигался, а слова все так же неохотно текли, словно вода из плохо закрытого крана, и глаза не теплели. А под самый конец стало вообще ясно, что все не так просто и что школьные воспоминания сейчас ничем
не помогут. Речь в тот момент шла о том, как интересно будет всем работать вместе и что кого бы ни выбрали, Брендона, Алекса или самого Алана, атмосфера уже сложилась правильная.
Тут он это и буркнул. «Атмосфера,- его рот странно искривился,- он вам покажет атмосферу». И хотя Алан немедленно навалил на эту короткую фразу кучу замечаний, она под ними осталась и оттуда, из-под словесной кучи, поблескивала опасным блеском. Не было в ней обид, разбитых сердец и дешевой романтики. Была в ней тревога и тайна. Кто «он»? И почему «вам»? Но вытащить из Алана на эту тему ничего не получилось. Он снова вывалил груду соображений, а потом торопливо стал прощаться. И в этом прощании снова проглянула та пугающая фраза. Потому что так не прощаются обиженные и оскорбленные в лучших чувствах мужчины. Так прощаются мужчины, которым до тебя дела нет. Вообще никакого дела.
- И что в этом плохого?- спросил Майкл.- Кто-то же здесь действительно орудует.
- Время не то,- терпеливо повторил Алекс.- Раньше надо было. Вчера. А теперь от этого вред один.
Майкл вынырнул из мягких объятий кресла и стал, опираясь на борт бильярдного стола.
- Почему же вред?- возразил он, скользнув равнодушным взглядом по стойке с киями.- Наоборот, теперь это стало важно. Как-никак, трое в одной лодке, не считая лидера. А вчера это как раз выеденного яйца не стоило.
Алекс вздохнул.
- Ну что ты хохмишь. Народ сейчас вместе должен быть. Что было, то было. Нельзя их сейчас пугать. Понимаешь? Нельзя. А ты их запугиваешь весь день. Ладно другие, но ты-то должен понимать, что теперь все забыть пора. Все, шутки кончились. Делом заниматься надо. А не упырей искать.
- А что насчет записки?
- А что насчет ее?
- Уже не интересно, кто ее подкинул?
- Майк, ты просто не слушаешь. Да плевать мне, кто ее написал. Теперь - плевать.
- А на что не плевать?- с интересом спросил Майкл.
- Сам знаешь, на что. На то же, что и тебе.
- Не совсем, не совсем,- немного растягивая слова, произнес Майкл.- Я же сказал - меня теперь победа не интересует.
- А меня интересует,- неожиданно холодно ответил Алекс.- Я из этого секрета не делаю. И твоя охота на ведьм мне начинает мешать. И не только мне. Всем от этого хуже будет. И тебе самому - тоже.
Майкл мельком глянул на часы.
- Ясно. Хорошо, я твое мнение приму к сведению. Ты только для этого хотел встретиться или что-то еще было?
- Для этого,- Алекс немного подобрался в кресле, словно огромный зверь перед прыжком.- Но на чем мы расходимся, я что-то пока не понял.
- На чем расходимся?- удивился Майкл.- Я же сказал: понял. Твое мнение учту. Тебе мешают поиски интригана.
- Ты…- Алекс резко поднял палец, но тут же опустил руку.- Ты будешь продолжать? Или нет?
- Если сочту нужным.
- А что ты считаешь нужным?- казалось, Алексу приходится говорить через силу.
- Пока что считаю нужным искать дальше. Ведь если подумать, такие поиски мешают только некоторым. Двум категориям, точнее: тем, кто думает, что это отвлекает людей, и тому, одному…
- На воре шапка горит?- с сомнением произнес Алекс, едва заметно расслабляясь. - Думаешь, этот тип перепугается и сглупит?
- Именно,- Майкл был, несомненно, доволен.- Именно!
- Ну и сколько ты будешь ждать? А если он вообще не проявится?
- Ничего,- успокоительно сказал Майкл.- Пока что наоборот - не проявляется первая категория.
- Ну, это еще ни о чем не…- Алекс замолчал, словно его кто-то выключил.
Затем он снова включился, перешел в движение и начал медленно вставать из кресла - сантиметр за сантиметром, мышца за мышцей, распрямляясь и становясь в полный рост.
- Так вот ты о чем,- сказал он наконец, полностью встав. Его всегда приветливое лицо было теперь непривычно жестким.
Майкл пожал плечами.
- Я об этом с самого начала.
- Ты считаешь, это я испортил лодку?
- Это тебе виднее.
- Говори, раз уж начал.
- А что говорить?- удивился Майкл.- Я же не знаю, ты это сам или поручил кому.
- Поручил?
- Почему бы и нет? Вызвал Росса в бильярдную и поручил.
- Ах, Росса,- задумчиво сказал Алекс, оглядываясь.- В бильярдную…
- Или еще кого,- ответил Майкл, понимающе глядя на закрытую дверь за спиной Алекса.- Ты ведь убеждать умеешь.
Он сделал шаг в сторону и неторопливо взял со стойки поблескивающий лаком кий с черной рукояткой.
- Мало ли кому ты мог это поручить.
- Зря ты это,- сказал Алекс, следя за этими действиями.- Вроде умный…
Майкл ничего не ответил. Он молча стоял, держа кий, словно бейсбольную биту, и смотрел на Алекса с каким-то ироническим равнодушием. И это выражение на его лице было гораздо оскорбительнее, гораздо опаснее, чем все то, что он сказал. Алекс коротко улыбнулся и шагнул вперед. Будущие действия словно раскручивались перед глазами как немое кино. Жаль, что до такого дошло, но отпускать его теперь просто так нельзя. Слишком много знает и слишком нагло говорит. Он сейчас, конечно, не выдержит и махнет этой палкой, сам, пугаясь этого движения и, скорее всего, целясь куда-нибудь в плечо. Ну, в крайнем случае, в голову. Палку эту нужно будет на излете перехватить, хорошенько дернуть, а дальше уже ясно. Главное - вовремя зажать ему этот нахальный рот. Потом парочка болевых - и всю строптивость как рукой снимет. Ты ведь никогда не пробовал настоящий болевой. Вот заодно и узнаешь, что это такое. Элементарный, короче, расклад. Но Майкл повел себя крайне странно. Вместо того чтобы махать кием, целясь в плечо, он вдруг сжал его, так что побелели костяшки, и резко ударил им о край стола. Кий с треском разлетелся
пополам, и в руках у Майкла остался острый, словно пика, кусок. И этой короткой пикой он, ни на секунду не останавливаясь, наотмашь рубанул наискосок снизу вверх. Алекс едва успел отклониться - рассекающий воздух удар, несомненно, разорвал бы щеку. Светлый излом дерева, холодя кожу потревоженным воздухом, свистнул у него перед самыми глазами. А где-то там, далеко за мелькнувшим косым обломком на внезапно ставшем незнакомым побледневшем лице стояли темные пятна глаз.
- Прикоснешься - убью,- неожиданно ровным голосом произнес Майкл.
Он стоял, спокойно держа в опущенной руке обломок кия, и что-то в его голосе говорило, что он не преувеличивает. Он не угрожал и не пытался напугать. Он просто констатировал несложный факт. Бледность постепенно сползала с его лица. И было ясно, что хоть он на голову ниже Алекса, он действительно будет стараться убить. Не отбиться, не спастись, не повредить. Убить.
Алекс постоял еще секунду, глядя в эти спокойные, под стать голосу, глаза.
- Псих,- фыркнул он, наконец.- Вообразил себе неизвестно что. Нужно мне об тебя пачкаться.
Он развернулся и, очевидно, не опасаясь за свой тыл, двинулся к выходу.
- Стой,- властно произнес голос у него за спиной. Алекс на ходу качнул головой, как бы удивляясь подобной наглости. Повторно голос настиг его уже у выхода.
- Росс будет говорить. Алекс медленно повернулся.
- И не только он,- добавил Майкл.
- Где говорить? Что говорить?- медленно спросил Алекс.
- Сам знаешь. Что и где. Алекс нехорошо усмехнулся:
- Шантажируешь? - Зачем же,- Майкл говорил так, как будто минуту назад в воздухе не шуршал несущийся обломок кия.- Шантажировать тебя буду не я. Мне от этого ни горячо, ни холодно. А говорить найдется кому.
- Пусть говорят. Мне-то какая разница.
- Такая, что, когда ты нашим общим начальничком станешь, ты у них в руках крепко будешь сидеть. У каждого, а тем более у всех вместе.
- Это еще почему?
- Потому что любой, даже самый убогий суд найдет мотив. Разве что ты свои голоса отдать успеешь. Тогда и мотива нет, и услугу тебе такую не забудут. А иначе возьмут тебя в оборот. И показания сойдутся, и свидетели выступят. Загремишь по-страшному.
- Ну, ты фантазер,- коротко ощерился Алекс.- Какие свидетели? Чему - свидетели? Вот ты здесь сейчас дрова ломал, а свидетели у тебя есть?
- А как же,- ответил Майкл, к чему-то прислушиваясь.- Хотя мне-то они, положим, ни к чему.
Алекс тревожно вслушался в наступившую тишину. Тишины больше не было. Вместе нее был веселый топот ног, возвещающий о чьем-то прибытии. Алекс метнул короткий взгляд на пол - туда, где у ног Майкла одиноко лежал второй обломок. Он уже сделал было шаг в эту сторону, но Майкл отрицательно качнул головой и мягко наступил на блестящее дерево.
- …и почему именно в семь пятнадцать?- донесся из-за двери голос Брендона.
- Пунктуальный человек,- ответил ему голос Роберта.
Вслед за голосами в комнате появились их обладатели. Диспозиция, правда, к этому моменту несколько изменилась. Едва успела дрогнуть дверная ручка, как Алекс услышал сказанное громким шепотом короткое «Лови!». За шепотом, прочертив в воздухе блестящую дугу, к нему метнулось то, что раньше было кием. Он автоматически вскинул руку, ощутил короткий толчок - и только тогда понял, что делать этого не следовало. Дверь открылась.
- Вот ты мне, Майк, скажи, почему встречаться понадобилось именно в семь пятнадцать?..- с порога вопросил Брендон.
Роберт же ничего сказал. Он молча переводил взгляд с одного обломка кия на другой. С пола на руку Алекса.
- Потому что Алекс хотел поговорить со мной наедине,- объяснил Майкл.
Он посмотрел на Алекса.
- У него есть некоторые соображения по поводу нашего мистера Икс.
- Что, прямо валялся сломанный кий?- изумилась Стелла.
Роберт кивнул.
- Да. Причем случайно так сломать нельзя.
- Так ты не веришь?
- Ни на грош. Если бы он на него навалился, в крайнем случае, трещина была бы. Но не так. Там лупили от души. И непонятно, обо что.
- И зачем бы Майкл стал вам врать? Если Алекс действительно… даже поверить сложно… Все равно врать-то зачем? Наоборот - вы же практически свидетели.
- Так говоришь, поломок в «моторке» не было?- не к месту поинтересовался Роберт.
- А ну тебя,- отмахнулась Стелла.- Нам есть смысл молчать. Мы-то не знаем, кто это был. Нам его искать надо. А он, наверное, знал, кто за ним с палкой гонялся. Кстати, зачем вообще такое делать? Глупо же просто. Прямо не верится… Алекс на Майкла… с кием… абсурд.
- А испорченный индикатор не абсурд?- Роберта явно тянуло на вопросы.- Причина у Майка была. Какая, еще не знаю точно, но была. Он, может, не меньше нашего заинтересован его вычислить. Теперь все заинтересованы.
- Ну, разве что. Он бы еще наши планы знал…
- Он их знает.
Стелла резко помрачнела.
- Ты сказал? Но мы же договаривались.
- Нет, конечно,- Роберт взглянул на нее, словно взрослый на ребенка.- Это не я ему, это он мне рассказал.
- Как он мог узнать?
- Он и не знал. Он свой вариант предложил.
- Слушай, ты еще долго темнить будешь?
- Я и сейчас не темню. Майк сказал, что, конечно, понимает, что поломок не было. Странных таких поломок. Но если бы были, и если бы он сам от этого пострадал, и если бы он хотел найти того, кто это сделал, то тогда… Вот такой был разговор.
Роберт подобрал плоский камень.
- Вариант у него очень похож на наш. И цели те же.
- Что вообще то же самое?
- Лучше.
Камень зашлепал по спокойной воде.
- Восемь. Неплохо.
- Ты издеваешься?
- Нет, конечно. Давно не кидал просто… Вариант у него лучше, потому что мы наш придумали до того, как Крис со своим переводом вылез. Если это новшество использовать, получается красивее. Надежнее. Но подход тот же.
- Это он все тебе при Алексе говорил?
- Нет. Даже не при Брендоне. Потом.
- И тогда он тоже про бортик рассказывал?
- Мм, ничего нового не сказал. Хотя был готов, по-моему.
- В смысле?
- Уточнил еще раз, что на лодке все было в полном порядке. Совсем в полном. А когда я сказал, что так и было, он так посмотрел, ну, знаешь, как он иногда смотрит, и сказал, что здесь все какое-то ненадежное. Лодка вот, кий… А потом уже если бы да кабы пошло…
- Не нравится мне это,- сообщила Стелла, следя за вторым камнем.- А что, если это он сам был? Теперь он точно будет знать, что мы собираемся делать.
- Не будет,- успокоил ее Роберт.- Я его выслушал, но ничего, разумеется, не сказал. Ни о планах, ни об индикаторе - вообще ничего. Правда, про твоего милашку Кевина я ему сообщил. Ты ведь не против?
- Не против. А что он? Удивился?
- Он ничему не удивляется. Улыбнулся, поблагодарил. И сразу - о чем-то другом.
- Все равно нехорошо, что он теперь как бы вне подозрений.
- Да уже практически вне. Майк это не делал. Капитал он на этом никакой не нажил и даже не старался. А теперь он даже не в игре, так что у него и интереса нет. И вообще, не беспокойся, он уже давно все сам вычислил. Ты бы слышала, как он это все рассказывал.
- Может быть,- с сомнением произнесла Стелла.- Да,- оживилась она,- а что Алекс вообще про этого мистера Икс сказал? Из-за этого же вроде все и началось.
- А, ерунда,- Роберт оглянулся в поисках очередного голыша.- Только лишний раз доказывает, что не за этим они встречались. Лодку он ночью слышал, записку ему подбросили зачем-то с бутылкой красного вина… А он вообще не пьет и смысла не улавливает… Весьма озабочен ситуацией… По-моему, он импровизировал. Слишком коряво это звучало.
- А почему именно с Майклом надо было встречаться?
- Об этом история умалчивает,- Роберт, наконец, нашел то, что искал, и подкинул на руке темно-серый голыш.- Все это ерунда, главное будет завтра. Смотри, он у меня сейчас за десять уйдет.
Ну и где он? Джоан сердито взглянула на часы. Уже почти одиннадцать. В баре его нет, у камина его нет, трубку у него никто не снимает. Замечательное окончание этого дурацкого вечера. Сначала Алан. Потом Кевин. Затем - кто бы мог подумать! - Крис. Алекс просто испарился. А теперь неизвестно куда пропал Эд. Все мужики с ума посходили. Один Пол оказался нормальным и на многозначительные намеки о будущей совместной работе отреагировал должным образом. У него аж руки вспотели. Проникся этой идеей настолько, что порывался начать совместную работу прямо сегодня вечером. Но кто ж ему даст? Теперь он как раз в нужном состоянии. Проблема лишь в том, что это - единственный голос, на который можно завтра серьезно рассчитывать. Остальные нынче в полном разброде. И что это с ними со всеми стряслось? Хорошо, хоть Эдова папочка всплыла. Что-что, а она пришлась как нельзя кстати - теперь можно раздавать серьезные авансы, не то что раньше. Но опять же, опять же, мужчины раньше были нормальными…
Тот же Крис, к примеру. Ведь он же хотел, хотел! Жуть как хотел. Из-за голоса ли, по другим ли соображениям, но хотел с треском. А теперь? Они с Аланом чуть ли не близнецы. Оба намертво отмороженные. «Да-а, коне-еч-но, нам надо тесно обща-аться… Да-а…» Ужас, что с человеком стало! На людях такой же, а в личной беседе - черт-те что.
А Алан? Ходячая, вернее, бродячая загадка. Что с ним произошло, мягко говоря, не ясно. Этот и на публику даже не играет. Грубит, хамит, на общественное мнение плюет. Мы, конечно, все плюем, но он единственный - открыто. Как тот тип из анекдота про бассейн. На Росса страшно взглянуть было, когда он ему это выдал. Не буду за тебя голосовать, и все. И комментарии эти постоянные… Кевин же производит и вовсе странное впечатление. С одной стороны, он вроде бы слушает, смотрит и размякает, с другой - от вопросов о голосовании уходит со стремительностью потревоженного зайца. А уж когда прозвучало ненавистное имя Майкла, он вдруг приосанился и произнес речь о том, что Майкл умница и вообще талант. Пришлось плюнуть на этически-политические соображения и напомнить ему его же собственный разговор со Стеллой всего какие-то два дня назад. Тогда, согласно его же словам, умница Майкл был домашним тираном и подонком. Тут с Кевином стряслась тихая внутренняя истерика. Полминуты было вообще не ясно, что он собирается сделать - то ли гаркнуть, то ли расплакаться. А то ли убежать. По окончании этого ошалелого
безмолвия Кевин сообщил, что ничего подобного он Стелле никогда не говорил, о чем речь, понятия не имеет, и вообще при подобном рассказе Майкла не присутствовал. После чего он, изливая смесь недоумения, досады, грусти и даже отчасти возмущения, принялся выяснять, что именно сказала Стелла. Разузнав некоторые подробности, он выразил недоумение и сообщил, что со стороны Стеллы было, по меньшей мере, непорядочно очернить сразу двух ни в чем не повинных людей. На этой тираде он окончательно выдохся и поспешно удалился.
А вот теперь исчез Эд… Подумать только, до чего она докатилась,- сама названивает мужчине. И кому?! Эдакому ничтожеству… А может, неспроста они все сбежали? Может, как любит говорить этот ехидный русский, как там его… Борис, в консерватории что-то подправить? Она пересекла комнату и подошла к столу, над которым в золоченой раме покоилось монументальное зеркало.
Но в консерватории все оказалось в порядке. Она придирчиво изучила всю амуницию и лишь в очередной раз пришла к выводу, что любой мужчина в своем уме должен найти ее, по меньшей мере, весьма привлекательной. Значит, дело не в этом. Но в чем же, в чем?
Ладно, проглотим гордость - не в первый раз за этот день, так что не привыкать - и позвоним еще раз. Восемь, шесть, девять, один… Вот. Уже даже не надо смотреть в бумажку. И результат известен заранее…
- Да?
Джоан даже вздрогнула от неожиданности. Попался, голубчик!
- Эд! Эд, ты где… Короткие презрительные гудки.
Что?! Этот… это ничтожество бросило трубку?! Может, он еще и специально не отвечал? Ах ты… Восемь! Шесть! Девять! Один!
- Во-первых, не смей бросать трубку! Во-вторых…
- Джоан…
- …Во-вторых, ты можешь…
- Не звони мне больше.
- Что?
- Не звони мне больше. И не обращайся ко мне на людях. Считай, что ничего не было. Пожалуйста.
И снова гудки…
Секунду Джоан боролась с искушением швырнуть телефон в стену. Так, глубокий вдох… Выдох… Вдох… Выдох… Трубку на место. Она не виновата. А кроме того, такой звон и треск все бы услышали. Не говоря уже о вмятине в стене. Не хватало еще, чтобы Рендаллу выслали счет за разнесенный вдребезги аппарат. Похоже, что его и так ждут приятные новости. Она устало села на кровать. Нет, положительно все мужики сошли с ума…
Россу было холодно. Надо было, конечно же, захватить куртку. Но Алекс сказал:
«Через минуту - за домом». А когда Алекс говорит, лучше делать сразу. Что ему еще понадобилось? Все уже сделано. Завтра голосование, и с выходом Майкла уже понятно, кто победит. Некому там больше побеждать. И будет он нашим боссом. А что, может, и ничего. Можно, конечно, остаться у себя, но зачем? Он сумеет оценить преданность по заслугам. Да, именно преданность. И нечего такого слова стыдиться. Хотите лучше? Тогда лояльность. Лояльность нынче - большая редкость. А преданность и подавно. Каждый только и думает, что о себе и о том, как урвать кусок пожирнее.
А между тем именно на преданных людях все держится. Не на хитрых да льстивых, а на преданных. И настоящий вожак преданность всегда сумеет оценить. Иначе кто же будет ему предан? Можно было даже обойтись без этого хамства… без нажима. Без
«звона шанхайского». Мог бы просто поговорить. Разве такому человеку можно отказать в помощи, в поддержке? Нет, с первого взгляда ясно - такого ждет большое будущее. А раз так, за этим человеком надо идти, а не воображать, что можешь с ним тягаться. Всегда важно вовремя распознать, за кем надо идти. Чем раньше распознал - тем лучше.
И все эти зазнайки, все эти Роберты да Стеллы еще поймут, кто здесь главный. Даже Майкл поймет. Нет, этот вряд ли. Этот какой-то другой. Этот… а какая разница? Поймет - не поймет. Не поймет - уволим. Алекс его возьмет и вышвырнет. Укажет на дверь, и все дела. Чтоб знал в следующий раз, как людям в душу лезть. Психолог нашелся. Вот ему бы «шанхайский звон» показать. Ничего, может, Алекс ему еще и покажет. Тут вообще многим не мешало бы его показать. Пацану в первую очередь. Этому еще какой-нибудь персидский треск в придачу. Совсем охамел.
Куда он задевался? Холодно же… Пойти, что ли, за курткой? Нет, надо ждать. Раз задержался - значит надо. Он бы просто так задерживаться не стал. Надо ему, кстати, рассказать про утренний допрос на лодке… Хорошо, что промолчал там. Тянуло, конечно, все рассказать, но хорошо, что промолчал. Это и есть преданность. Когда не за выгоду что-то делаешь. А потому что знаешь - так надо. Он, конечно, порадуется. Тут его все грызут, все подсиживают. Он должен это оценить. Молчание, оно дороже самых полезных слов. Он оценит…
- Замерз?
Вот. Он все сразу понимает. И когда он подошел?
- Нет, нормально.
- Извини, задержался.
- Да что ты, ничего страшного.
- Понимаешь, надо было срочно с одним человеком поговорить.
Не доверяет. А жаль. Все равно теперь говорит уже по-другому. Тепло, не так как вчера.
- Пошли, тут слишком много ушей вокруг.
- Куда? Темно же совсем.
- Недалеко, просто чтобы говорить можно было. Не хочешь?
- Нет, что ты. Пойдем, конечно. Слушай, я тебе рассказать кое-что хотел.
- Сейчас и расскажешь.
Медленно надвинулась кромка леса. Стволы деревьев темнели безмолвными часовыми. Росс поежился. Знобящий воздух, угрюмо молчащий лес, Алекс, доброжелательно шагающий рядом…
- Слушай, ты, когда сегодня всех собирал… Короткий толчок сшиб его на землю. Сверху упало что-то невероятно тяжелое. И всплыл, въелся в душу знакомый шепот. Тот шепот.
- Болтаешь, значит…
И боль. Рвущая, пронизывающая до костей боль. Как тогда, но гораздо сильнее. Все как тогда. И рука, зажимающая рот. И сквозь боль, сквозь мерный шепот где-то слышанные, кем-то сказанные, тысячу лет назад произнесенные слова: «Ты думаешь, он тебя больше не тронет? Тронет и еще как»…
- Значит, собрался говорить…
И снова, снова, снова - боль. Весь мир вокруг наполнен болью. Ничего нет, кроме боли. Ничего не осталось, кроме боли. Пропала земля, небо, воздух, ты сам - есть только боль. Нет, есть еще шепот. И страх. Страх перед бесконечной болью. Ну почему он не дает даже кричать?..
И вдруг боль исчезла. Осталась память о ней, засевшая в каждой клетке измученного тела. Остался страх. А боли не было. Вместо нее были жесткие твердые ладони. Одна - на затылке. Вторая - под подбородком.
- Теперь слушай,- равнодушно сказал шепот, возникая из пульсирующей красной тьмы.- Мне сейчас стоит только руки повернуть - и тебя больше нет. Вот так…
Ладони шевельнулись, и в шею осторожно проникла боль. Другая, не та. Не жадно рвущая на куски, а спокойная и равнодушная. И гораздо более опасная.
- Ты пойми, мне ничего не мешает. Тут тринадцать подозреваемых, плюс неизвестные бродяги в лесу. Пять лет копать будут, и все равно не раскопают. У меня все будет чисто. А вот тебя…- Ладони надавили еще сильнее.- Тебя уже не будет. Понимаешь, как оно… Ты зачем Майклу все разболтал? Я же тебя по-хорошему просил.
И тогда, несмотря на боль и страх, пришло изумление.
- Я… Я не болтал.
- Зачем же так,- мягко посетовал шепот. И опасные ладони нажали еще чуть-чуть сильнее.
- Я не болтал!
- Не ори мне тут.
Ладони жмут еще сильнее. Боль уже не просто сидит в шее - она ползет по позвоночнику, скользящими движениями змеи продвигается вверх и вниз.
- Я не болта-ал!
- Заткнись!- быстро приказал шепот.
Но Россу было уже все равно. Его несло торопливой сбивающейся скороговоркой:
- Я ему ничего, ничего не сказал! Вообще ничего… Ты что хочешь делай, а я ничего не говорил! Он все выпытывал, выпытывал, угрожал даже, а я не сказал… Я его психом назвал вообще! Он лез и лез… А я не говорил. А вот ты… ты что вообще хочешь… вот так вот и делай тут… а только я ничего, ни капли, ни слова ему не говорил… И никому другому тоже… А ты что хочешь, то и делай сейчас…
Он говорил, роняя вперемешку слова и слюну, и всхлипывал, и судорожно сглатывал, боясь что-то упустить, и только в какой-то момент вдруг понял, что страшные ладони исчезли, а с ними и змеистая боль в позвоночнике, и тяжесть на спине. Все исчезло.
Взамен перед лицом в траве возникли ноги.
- На этот раз прощаю!- сказал сменивший шепот негромкий голос.- Но впредь смотри. Выбирай, с кем и о чем говорить. Обо всех подозрительных разговорах - мне немедленно.
- Я же хотел,- всхлипнул Росс.
- Немедленно,- строго повторил голос.- А не через полдня. Сейчас приведешь себя в порядок и вернешься минут через пятнадцать. Не раньше. Старайся никому не попадаться на глаза в таком виде. Если все-таки кого встретишь, скажешь - упал. И сразу - спать. Из комнаты сегодня уже ни шагу. А завтра держись при мне.
И голос смолк и удалился, унося с собой боль и тяжесть. И оставив на своем месте страх.
Опершись на перила, Роберт с любопытством следил за перемещениями полной фигуры, двигающейся по широкому холлу внизу. Маневры фигура совершала весьма загадочные. Сначала в проеме двери возникла лысеющая голова и при виде сидящего у камина Майкла моментально исчезла. Затем Майкл встал и ушел, и минут пять спустя голова вновь появилась на свет. На этот раз результаты осмотра оказались удовлетворительными, и вслед за головой возникло тело - такое же пугливое и настороженное. Образовавшаяся таким образом фигура стремительно пересекла холл и с неожиданной для ее комплекции резвостью взнеслась по лестнице на второй этаж. Здесь она немного расслабилась и позволила себе перейти на быстрый шаг. Роберта, стоявшего на противоположной стороне, фигура, по всей видимости, пока не заметила.
Потребовалась еще минута на то, чтобы блуждающие глаза фигуры наткнулись на него.
- Все в порядке, Росс?- спросил Роберт.
- Конечно!- чуть вздрогнув, бодро ответствовал Росс.- Все замечательно.
Вид его, тем не менее, говорил об обратном. От колен к поясу ползли темные влажные пятна. Рубашка выглядела не лучше и в придачу была кое-как заправлена, что совсем не вязалось с привычным аккуратным образом. На левой щеке ближе к подбородку наличествовало розовеющее пятно. А при виде прически в памяти отчего-то всплывало слово «трущобы». Но самое главное - глаза. В них было все что угодно, но не бодрость и не замечательность. Страх там был и немая просьба. А о чем - неясно.
- Ты где это так?- Роберт постарался задать вопрос как можно участливее.
- Упал,- просиял Росс.- Представляешь, пошел себе погулять, воздуха глотнуть, - в четырех стенах ведь сидим. А там - роса уже. Ну я и поскользнулся и ка-ак загудел. Едва руки успел выставить.
Он зачем-то продемонстрировал правый локоть.
- И обидно так. На ровном месте свалился. Хорошо хоть брюки запасные есть. А то стыдно было бы так даже выступать завтра.
Он улыбался и жестикулировал и был даже, скорее, рад, чем раздосадован, но глаза его продолжали светиться гноящимся страхом. Это были глаза собаки, старой бездомной облезлой собаки, которая хочет только одного - чтобы ее не пнули. И лишь потом уже - чтобы ей кинули что-нибудь поесть.
- И главное-то, когда выходил, подумал ведь, что поздно уже, завтра погулять можно. А вот не усиделось. Правда, воздухом действительно подышал, что да, то да.
Роберту вдруг захотелось, чтобы он замолчал. Слишком уж этот радостный торопливый рассказ не вязался с безмолвной тоской в глазах.
- Хорошо, я тебя тогда не буду задерживать,- сказал он.- Ты иди, переодевайся. Холодно, наверное, в мокром стоять.
И в этот момент лицо перед ним вдруг отразило все то, что до этого стояло в одних глазах.
- Только ты… только ты никому не говори, хорошо?- тихо попросил исказившийся вместе с лицом голос.- Хорошо?
Роберт увидел его как будто впервые - эту дрожащую улыбку, эту повернутую под углом голову, этот судорожно дернувшийся кадык. И страшные, наполненные молящим подобострастием глаза. Ничего не осталось в нем от того вальяжного, уверенного в себе человека, который неторопливо наливал себе кофе в пустом зале несколько дней назад. Ничего.
Эк его,- с неожиданным для себя равнодушием подумал Роберт. Упал, значит. Поскользнулся. Конечно, поскользнулся. Раз десять, не меньше. Интересно, что он сейчас чувствует? А ведь я не представляю себе, что можно чувствовать в подобной ситуации. Вот с такими глазами. Не представляю, и все. Понимаю, что человек чувствует, когда ему хорошо. Или когда плохо. Или когда скучно. Неплохо представляю себе, что чувствуют, когда страшно. Это, например,- ставишь ногу на камень, на хороший такой, надежный вроде выступ. А там - пустота.
И подтянуться уже нельзя. И что чувствуешь, когда надо бить, хорошо понимаю. Не разговаривать, а бить. И так же хорошо - когда бьют тебя. Особенно когда несколько сразу. Не как в фильмах, по очереди. А все сразу. Много чего себе могу представить. Но что чувствуют, когда смотрят вот так, с этим затравленным ожиданием - это уже никак. С ненавистью, с недоверием, с вызовом, с сомнением, с презрением, с жалостью, да с чем угодно. Но вот так… как запуганная дворняжка… нет, не знаю.
- Конечно,- ответил он.- Никому не скажу.
На стук долго никто не отвечал. Роберт уже собирался уходить, когда дверь отворилась.
- А, Роберт,- приветливо сказал Кларк.- Заходите, заходите. Всегда рад вас видеть.
- Я на минуту,- сказал Роберт, переступая порог.
- Хотите - на минуту, хотите - присаживайтесь. Чаю не хотите? Я как раз вскипятил. Вы никогда не пробовали чай с молоком? Давайте я вам все-таки налью.
- Вкусно,- констатировал Роберт несколько минут спустя.- Действительно вкусно.
- Это меня один знакомый научил. Англичанин. Вот уж где понимают в чае толк.
- А вы в Китае бывали?- спросил Роберт.- Там в чаевню заходишь - и пять тысяч сортов. Жизни не хватит перепробовать… Ладно, теперь о деле. Как вы оцениваете обстановку?
Кларк перестал пить и укоризненно посмотрел на Роберта.
- Вы же знаете, я об этом говорить никак не могу. Завтра после пяти - пожалуйста. А сейчас, простите, никак.
- Хорошо,- не стал спорить Роберт.- Попробуем по-другому. Вам не кажется, что все зашло слишком далеко?
- Что значит «далеко»?- весело полюбопытствовал Кларк.
- Это значит, что у меня есть все основания предполагать, что в ход была пущена физическая сила.
Кларка это сообщение, похоже, ничуть не удивило.
- А у меня были все основания полагать это, как только я увидел некоторых участников. Более того - до того, как я их увидел.
- Вы что, заранее на это рассчитывали?
- В некотором роде да.
- А именно?- спросил Роберт.
- Мы заранее рассчитывали на то, что все участники приложат максимум усилий для того, чтобы победить.
- Понятно,- Роберт кивнул.- И как далеко с вашей точки зрения это может зайти?
- А уж это зависит только от вас,- улыбнулся Кларк.
- Значит, вы вообще не собираетесь вмешиваться?
- По-моему, я очень четко обозначил свою роль еще в первый день. Я - наблюдатель, не более того.
- Да, я помню: абсолютно нейтральный наблюдатель.
- Именно,- возрадовался Кларк.- Именно. Абсолютно нейтральный.
- А что, если использование силы приобретет слишком большой размах?
- Тогда найдется истинный лидер, который сможет справиться с ситуацией.
- Это при условии, что он будет о ней осведомлен. А если нет?
- Тогда,- удрученно сказал Кларк,- насилие будет продолжаться до пяти часов завтрашнего дня. Но вы знаете, настоящий лидер всегда будет осведомлен о ситуации. Более того, он ее будет контролировать.
- А все же,- повторил Роберт.- Допустим, этот лидер не знает о происходящем. Или его среди нас попросту нет. Вы допустите, чтобы люди страдали? Даже точно зная об этом?
- Люди,- сказал, ласково улыбаясь, Кларк,- могли уехать, как только услышали задание. Между тем они решили остаться и узнать, что такое борьба за власть. А при такой борьбе всегда кто-то страдает. Так что это - часть процесса обучения.
- Ясно,- Роберт встал.- Благодарю за чай. Интересно, что вы даже не поинтересовались, о ком идет речь.
- А вы бы мне ответили? Роберт промолчал.
- Зачем же мне интересоваться? Если бы хотели, то начали с имен. Кроме того, догадаться было несложно еще в понедельник. Я, знаете ли, в этом бизнесе не первый год.
А я ему просто кивнул… Кивнул. Молча кивнул… Алан снова, все так же бесцельно провел ладонью по лицу. Поднял голову. Невидящим взглядом повел по сторонам. Блеск. Что это? А, просто лампа отражается в зеркале. Как то солнце. Как то проклятое солнце.
Оно плескалось в мелких волнах, оно горело расплавленным золотом, оно выедало своим диким блеском глаза, и оно навсегда равнодушно выжгло в груди пустоту. Там теперь нет ничего. Раньше были надежды, жажда успеха, гордость, радость… много чего там было. А теперь - пустота. И ничего больше. Потому о чем можно мечтать, что можно желать после этого? После того, как кричал, выплевывая ледяную воду:
«За тебя! За тебя-я-я!!!» После того, как был на все, совсем на все согласен. И после того как завтра пальцы выведут на клочке бумаги: «Алекс»… Тогда с ледяной водой было выплюнуто многое. И надежды, и элементарное самоуважение…
А казалось бы, ну что здесь такого? Там же действительно ничего нельзя было сделать. Что можно противопоставить, беспомощно барахтаясь в воде, этой горе мускулов с глазами змеи? Ведь ни единой души вокруг и под рукой ничего нет и выбор простой - подчиниться или умереть. Да, он бы на это пошел. Мог бы пойти. Сто, двести раз уже обдумано и решено - он действительно мог на это пойти. А если так, какой смысл в геройстве? Какой вообще смысл в геройстве? В любом, к черту, геройстве? Ложь это все, ложь и промывка мозгов. Ну, согласился, ну, крикнул, ну, проголосуешь завтра, за кого надо. Ну и что, убудет тебя от этого? Нет и еще раз нет. А жить, между прочим, останешься. А жить всегда лучше, чем не жить. Вот такая простая философия.
А то, что противно на душе от этого, так ничего, привыкнешь. Сначала привыкнешь, потом забудешь. На крайний случай еще одно правило выдумаешь. Тридцать седьмое. Где это число такое было - тридцать семь? Не важно, хорошее число. Ничем не хуже тридцати шести. Правило чистой совести: не стыдись того, что сделано по принуждению. Нет, нет так… Не стыдись того, что сделано для того, чтобы остаться в живых. Нет, еще проще: не стыдись того, что хочешь жить. Вот так. Аа… Все не так. Какие, к чертям собачьим, правила? Что за игры? Правила остались там, в той жизни. Которая закончилась этим утром. Закончилась оборвалась навсегда. Да и не жизнь это была. Детство. Невероятно затянувшееся наивное щенячье детство.
А вот новая жизнь - это уже всерьез. Собственно, это и есть настоящая жизнь. Без фальши и без мишуры. И в ней нет места играм. В новой жизни все серьезно. В ней не болтают, в ней бьют. Это та самая жизнь, о которой с утра до вечера твердят газеты и телевидение. Со смертью и насилием, с грязью и кровью. С ледяной водой, с равнодушно топящим холодным камнем рук. С неизбежной расплатой, к которой ведет неповиновение силе. Только раньше эта жизнь была где-то там, далеко - в другой стране, в другом городе, в другом районе, у кого-то другого. Раз не у тебя - значит бесконечно далеко. А теперь эта жизнь пришла и стала единственной реальностью.
Здесь не мечтают о великих достижениях, не строят планы, не гордятся успехами. Здесь просто живут. И радуются этому факту во всей его простоте. И тому, что никто не трогает. Это ведь немало. Это даже очень много. Потому что это раньше было само собой - чтобы никто не трогал. А теперь это далеко не обязательно. Понадобишься - сразу тронут. Здесь новые понятия: боль, страх, стыд… нет, стыд не нужен… покорность. И снова страх…
Это старая жизнь с ее фальшивыми позолоченными идеалами толкала сегодня на эти глупые демарши, дерзкие реплики, на показную смелость. Но новая, настоящая жизнь уже вступила в свои права. И именно поэтому двадцать минут назад встретив в коридоре Алекса, я отвел глаза. И когда он спросил: «Ну, как, готов к голосованию?» - я кивнул. Просто молча кивнул… В дверь постучали. Алан поднял голову. Кого это еще несет? Небось, Алекс - удостовериться, что к голосованию все готово. Кому еще придет идея зайти в гости, да еще в такое время? Сейчас я ему снова кивну… Но это оказался совсем не Алекс.
- Не спишь?- уточнил Майкл.- Пошли, посидим со всеми. А то, как эту бумажку нашли, вся компания расползаться стала.
- Нет,- Алан заставил себя натянуто улыбнуться,- нет, спасибо.
- Давай,- не терпящим возражения тоном сказал Майкл.- Нечего раскисать. Надо всем собраться. Последний вечер.
- Будут еще вечера.
- Будут, да не такие. Там уже будет один начальник и десяток подчиненных. Пошли, что я тебя, как девушку на свидание вытаскиваю.
Действительно, подумал Алан, что это я? Завтра утром ведь встану и пойду. Какая разница? И хоть кто-то по-человечески…
- Сейчас,- ответил он,- только ключ возьму. Пока они шли по коридору, Алан ловил себя на мысли, что раньше не замечал, что он выше Майкла. Почему-то всегда казалось, что они одного роста. Может, потому что никогда не шли вот так - рядом.
- Ты, по-моему, уже не рад, что сюда приехал,- внезапно сказал Майкл, когда они подошли к лестнице.
- Почему же?- растерялся Алан.- Почему не рад? Рад.
От неожиданности возражение получилось не очень убедительное.
- Если рад, то хорошо,- проговорил Майкл, останавливаясь и смотря ему прямо в глаза своим твердым немигающим взглядом.- Но если вдруг не рад, то особо не расстраивайся. Некоторые вещи лучше выучить здесь.
И Алану вновь показалось, что они одного роста.
- Я не очень понимаю, о чем ты.
- Тем лучше для тебя,- и Майкл двинулся вниз по лестнице под еле слышный скрип ступеней.
А вот если бы тебя так, подумал Алан. Был бы такой суровый да смелый? И вдруг понял: может, и был бы. Может быть, и не орал бы там, в воде… Скорее всего, и не оказался бы там. Ни на лодке, ни за бортом. А если бы оказался, скорее бы Алексу глаз выдавил, чем закричал. А уж если и был бы вынужден кричать, то не придал бы этому никакого значения. И не сидел бы вот так на кровати, как над могилой…
- Майк!- крикнул он, не успев до конца разобраться, зачем он это делает.
Майкл остановился.
- Слушай,- Алан спустился к нему и сказал уже тише: - А вот как у нас тут с запиской… У тебя бывало, так чтобы кто-то шантажировал?
- Я не даю поводов к шантажу,- Майкл смотрел на него, словно ожидая чего-то.
Алекс тоже говорил, что он не давал,- хотел было сказать Алан, но на такое язык уже не повернулся.
- Ну а если ты повода не давал, а все равно кто-то пытается?
- А что пытаться, когда повода нет?- Глаза Майкла смотрели с усмешкой.- Пусть пытается, если времени не жаль. Знаешь, теперь уже я не понимаю, о чем ты.
- Да понимаешь ты все,- не выдержал Алан.- Если жить кто-то не дает… Без повода. Так бывало? Чтобы… ну чтобы как-то выйти из ситуации надо было… выжить.
- Выжить,- медленно повторил Майкл.- Ты с этим осторожно. Привыкнешь выживать - забудешь, как жить.
Однажды, много миллионов лет назад, оставляя на твердых колючках клочья шерсти и волоча искромсанную перебитую ногу, неслась через древний мохнатый лес обезьяна. Тяжело, с присвистом дыша, она роняла в густую траву тяжелые капли крови и бежала все медленнее и медленнее . Временами она затравленно озиралась назад. Там, среди увитых ядовито-зеленым вьюном исполинских стволов, мелькала полосатая шкура. Обладатель шкуры неутомимо и неуклонно догонял обезьяну, и хотя та, вереща и подвывая, продвигалась вперед, расстояние между ними сокращалось. Обезьяна сама уже не помнила, как ей удалось вырваться в первый раз, но хорошо помнила другое: надо бежать, пока можешь. И она бежала.
И все же она была обречена. Не прошло и минуты, а стальные когти уже впились в ее спину, и над судорожно напрягшимся затылком хищно распахнулась кровавая пасть. Но в этот момент что-то произошло. Вместо победного рыка по изумленному лесу разнеслось жалобное басистое мяуканье. Страшные когти неожиданно втянулись, и получившая свободу обезьяна рванулась вперед. Она даже не оглянулась и так никогда и не узнала, что именно приключилось с хозяином леса. Быть может, его лапа случайно попала в опасную незаметную трещину. Или в пылу охоты он не обратил внимания на летящую сверху ветку - обезьяна не ра з видела эти опасные трухлявые палки, ломающиеся под тяжестью седых клочьев мха.
Что бы ни произошло за ее спиной, это осталось далеко позади. А с ней осталось кое-что другое: шрамы и навечно искалеченная нога. И страх. До конца своих дней она помнила кромсающие спину когти и деловитое нетерпеливое сопение. Момент, когда она еще жила, но уже была обречена. Момент полнейшего бессилия. И тягучий страх этого момента остался в ней и слепыми отголосками, смешавшись с тысячами страхов тысяч других обезьян, много миллионов лет спустя поселился в их потомках. Хотя началось это все, конечно, не с обезьян, а гораздо раньше - с бегущих, ползущих, как угодно удирающих от неизбежного конца всевозможных существ. Накапливаясь капля по капле, поколение за поколением, их ужас оседал в генах, проникал в каждую клетку, пропитывал насквозь мозг. И когда возник человек, этот ужас был уже намертво впечатан в его сознание.
От кого бы мы его ни унаследовали, это - наш главный страх. Страх перед бессилием. Страх того момента, когда ты еще жив, но уже беспомощен. Когда ты все понимаешь, но ничего, абсолютно ничего не можешь поделать. Когда ты беспомощен перед болезнью, увечьем, чьей-то пастью, катастрофой, обстоятельствами, перед болью, перед страданиями. И самое главное - перед другими людьми. Перед их злом, пытками, побоями, издевательствами. Перед звериной жестокостью толпы, выбравшей себе человеческую жертву. Перед убийцами и садистами, расстрелами и лагерями, равнодушными исполнителями приказов и изощряющимися палачами. Перед людьми. Потому ничто и никто не причиняет людям больше страданий, чем они сами.
В какой-то момент тоскливый ужас жертвы породил свою крайнюю противоположность, которая позволила повзрослевшей обезьяне хоть как-то уживаться с ним. Ее истоки давно затерялись в лабиринтах эволюции, и, неведомая животным, она обрела свою независимую и страшную жизнь. Она давно перестала быть защитным средством, щитом, реакцией. Она вырвалась на волю и, не зная преград, заставила человека слепо служить ей, думая, что служит он себе. Противоположность, ставшая самоцелью, единственным смыслом существования для многих, ядом, пропитавшим любое общество и любую группу людей. Породившая, в свою очередь, новую разновидность бессильного, навсегда калечащего страха - страха перед бездушной системой, построенной людьми. Притягивающая сильнее наркотика, не знающая границ, вечно требующая поклонения и обожания. Напяливающая на себя разноцветные одежды, прикрывающаяся тысячами красивых лозунгов, меняющаяся, но никогда не умирающая. И имя этой противоположности - Власть.
Глава девятая
- А вы знаете, что, когда в восемьдесят девятом году в Польше выбирали президента, в голосовании участвовало примерно пятьсот депутатов парламента?- непонятно к чему объявил Крис.
- И что с того?- поинтересовался Алекс.- Алан, будь добр, салфетку передай, пожалуйста.
- А то, что будущий президент Ярузельский при таком немалом количестве людей победил с перевесом в…- Крис умолк.- Будут предположения?
- Сорок?- предположила Джоан.
- Двадцать три?- уменьшил ставку Пол.
- Один голос,- торжественно сказал Крис.- Из пятисот.
- Впечатляет,- согласился Роберт.- А в чем мораль?
- В том, что каждый голос важен,- вместо Криса отозвалась Джоан.
- Именно,- согласился Крис.- Тем более что нас здесь не пятьсот, а всего одиннадцать. А ставки…- он оглянулся на сидящего за отдельным столом Кларка с сопровождением.- Короче, надо очень крепко думать.
- Ну, пошли, подумаем,- согласился, вставая Алекс.- Все уже вроде поели.
- Генерал Ярузельский,- сказал Майкл,- пробыл на своем президентском посту чуть больше года.
Он опустил чашку с кофе на стол и посмотрел на Криса.
- Его избрали летом, а уже в следующем декабре, мягко говоря, попросили уйти. Так что здесь может быть не одна мораль.
Рассаживались долго. Сначала все заняли свои, ставшие привычными места, затем Джоан сказала, что ей отчего-то слишком мешает яркое солнце, и попросила Кевина с ней поменяться. Кевин, как истинный джентльмен, согласился, но не успел он пересесть, как Пол вскочил и начал перебирать свободные стулья в поисках
«чего-нибудь нескрипучего». Вся троица наблюдателей со снисходительным интересом следила за этими манипуляциями из своего угла. Эд, как обычно, записывал. Наконец все были готовы.
- Приступим,- провозгласил Крис, привычно взваливая на себя обязанности ведущего.- Джоан, ты готова к роли Фемиды?
- Почту за честь,- изящно склонила голову Джоан.- Если, разумеется, никто другой не хочет.
Все было, как несколько дней назад. Весело шуршали бумажки под рукой Джоан, добродушно ехидничал Пол, вставлял свои прямолинейные четкие комментарии Алекс. Солнце щедро поливало выступающих, и одна за другой светившиеся золотистым сиянием фигуры выходили и говорили о том, чего они хотят - или не хотят - добиться.
Впрочем, при ближайшем рассмотрении сходство с прошлым тончало, а затем и вовсе улетучивалось. Несколько дней назад Алан редко отводил взгляд от выступающих, разве что для того, чтобы посмотреть в сторону Джоан. А сегодня он больше изучал покачивающиеся лодки за окном, чем говоривших перед ним людей. На Джоан же он не смотрел вовсе. Что же до Джоан, то она хотя и продолжала являть собой самое чарующее зрелище, но иногда на ее лице появлялось непреклонное жесткое выражение.
Росс три дня назад никогда не упускал случая задать вопрос или высказать свое мнение. Теперь же он только молча улыбался, странно поводя головой и изредка оглаживая волосы. А порой улыбка стекала с его лица, словно толстый слой грима с лица коверного после продолжительного выступления. И тогда выступали под ней усталость и равнодушие. Брендон в первые дни совсем не хмурился, а теперь глядел по большей части недоверчиво. Кевин же непривычно часто кивал, как бы одобряя каждое второе слово и изредка поглядывая на невозмутимую Стеллу. Да и сам Крис, сохранив свою оживленную непосредственность, что-то однозначно растерял за эти дни. Нет-нет да и проглядывала в его словах и жестах какая-то натужность, словно хотелось ему сказать: «Ладно, вы бывайте, а я пойду». Но ничего такого он не говорил, и выступления текли.
Собственно, ни выступать, ни, тем более, слушать никому особо не хотелось. Это стало ясно еще вчера, там, на причале. «Все уже друг друга знаем, как облупленные,- сказал тогда Брендон.- Только время зря терять». «Или хотя бы о деле говорить,- прибавил Пол.- Кого теперь это все волнует?» «О деле пока нельзя»,- возразила Джоан. «Замаскируем. Лучше, чем день впустую тратить»…
«Успеем еще»… Спор даже не успел толком разгореться когда Майкл произнес одну фразу, которая до сих пор незримо витала над ними. «Они могут признать результаты недействительными, если заподозрят, что мы знаем». Так что речи текли. Более того, для того чтобы не вызывать излишних подозрений, Стелла попросила Пола и Майкла проголосовать. «Ну, кто вообще поверит, что вы добровольно отказались, не зная, о чем речь?» - сказала она. И они согласились.
Согласились… Стелла с удовлетворением слушала рассказы. Отчего-то создавалось впечатление, что полное душевное спокойствие за эти дни сумели сохранить только Роберт и она сама. И, разумеется, Майкл. Он, его, видимо, сохраняет всегда и везде, совершенно независимо от обстоятельств. А остальные, похоже, не сумели… Хотя винить их сложно - поди, сумей при таких ставках. Все теперь видится в другом свете. Даже слова Барнетта об «определенных планах». Только теперь понятно, о каких планах шла речь. И от таких планов действительно может пойти кругом даже самая трезвая голова. Почему же это не затрагивает нас? А потому, дорогие мои, что со вчерашнего дня, с той самой проселочной дороги, по которой мы шли час, пока не встретили попутку, у нас есть еще кое-какие планы. Иногда бывают вещи поважнее, чем попытка залезть на пьедестал. Так что вы говорите. А мы будем ждать… Два дня подождать - это совсем несложно. Особенно когда есть ради чего.
Вот вышел Кевин. Молодец, хорошее самообладание. Пока сидел, справлялся посредственно, а сейчас ничего, на высоте. На лице - благородство и порядочность. Не то член парламента, не то академик. Типаж, короче. Никто и не поверит, что ты вчера нес. Как слезы по лицу размазывал там, на веранде. Крепился вначале, новые подробности рассказывал, играл в оскорбленную добродетель. Однако на предложение позвать Роберта отреагировал почему-то неадекватно. Скис, обмяк и нашел в себе силы только на невнятную просьбу простить и понять. Прощать тебя - это не наше дело, скорее уж, Майклово. Понимать же - и так все понятно. А вот услышать новую версию происшедшего было забавно. Оказывается, да, виновен в обмане, виновен в поклепе. И все вину, все тяжесть на себя принимает (можно подумать, кто-нибудь предлагал ее с ним разделить). Но дело в том, что на работе все так плохо, так плохо… И курс этот - последний, случайный, в общем-то, шанс. Не он должен был сюда ехать, заменили в последний момент, копают под него страшно… Но если бы знал, о чем здесь на самом деле речь идет, ни за что, совсем ни за что не поступил бы
так. Да что там поступил - не подумал бы даже об этом. И на все он теперь готов - на публичное признание, на публичное покаяние. Даже на разговор с Майклом.
Что с такого возьмешь? Слизняк, да и только. Нет, не мог он индикатор испортить. Гадить по мелочам, нашептывать - это пожалуйста. А своими руками что-то сломать - вряд ли. Не тот уровень. А теперь говорит, выступает, разворачивает картины. До чего же все-таки мало можно верить словам и внешности. По-хорошему, вообще нельзя. Внешность - случай, слова - искусство. Правильно Роберт вчера сказал: «Я верю одним делам. И то не всем, а только последовательным…» А хорошо все-таки, что был этот вечер в лесу. Один всего вечер, а многое теперь видится яснее. А то и совсем по-другому. Может, именно поэтому Кевин так и смог уйти вчера без каких-либо требований о покаянии. Что уж там каяться…
Это какое у нас уже по счету выступление? Брендон, Пол, я, перерыв, Кевин… Четвертое. Скоро обедать пойдем. Все давай, пора тебе закругляться. Так, еще один жест, еще пара красивых фраз, одухотворенный вид под занавес… Молодец, за пятнадцать минут закончил. Хвалю.
- Обрати внимание на Кларка,- шепнул Роберт, когда после обеда все вернулись в конференц-зал.- Для абсолютно нейтрального наблюдателя он что-то слишком переживает.
Стелла осторожно посмотрела вправо. Благообразный лик, в самом деле, нес на себе легкую, но непривычную тень озабоченности.
- Может, ему Крис не нравится?- шепнула она в ответ.
- Сомневаюсь. Он таким стал еще час назад.
- Подозревает что-то?
- Все может быть…
Стелла кивнула и еще раз глянула на стол у стены. Кларк, не отрывая взгляда от выступающего Криса, что-то негромко говорил Эду. Эд демонстрировал понимание и посматривал на часы. Что-то было неладно. Вплоть до этого момента беспокоиться мог кто угодно, кроме этой троицы.
Крис закончил. На сцене - Джоан. Замечательная смесь женственности и деловой собранности. Можно сказать, образец женщины-лидера. Странно, но сегодня ее чары по большей части не срабатывают. Мысли избирателей явно витают где-то далеко, и очаровательные улыбки их волнуют не больше, чем обтягивающие джинсы. Все, что ей достается,- это вежливое внимание. Но не более того. Где-то мы это уже видели… Старалась тут уже одна пару дней назад… Так, женское отделение закончено.
Росс. Еще одно профессиональное выступление, которое могло бы быть совсем неплохим, если бы не эта непривычная сутулость и не это странное выражение в глазах. И вообще, порой кажется, что единственный человек в зале, который его волнует,- это Алекс. Не то чтобы Росс на него смотрел чаще, чем на других, но вот когда он все-таки смотрит, взгляд у него меняется. Становится какой-то более напряженный, более… просящий? О чем просить-то? Почему именно его? Или это просто так кажется? Так или иначе, еще одни длинные-предлинные занудные-презанудные двадцать минут наконец-то закончились. Крис (а кто же еще, если не он?) поднимается и объявляет десятиминутный перерыв. Дня два назад он бы, несомненно, узнал мнение большинства, собрал бы кворум, достиг бы консенсуса… Но нынче он у нас командир. Теперь не до консенсусов да кворумов. Положение, так сказать, обязывает. «Перерыв!» Молодец. Сразу виден лидер. Такое ключевое, понимаешь ли, решение, а он его так ловко принял. Ладно, перерыв так перерыв. Нам спешить некуда.
Антракт завершен, и завершен весьма своевременно, потому как все натужные попытки имитировать непосредственную светскую болтовню однозначно провалились. Уровень стресса слишком высок. Даже для нас…
Роберт. Так как его приоритеты изменились (хотя об этом, разумеется, не знает никто) и так как к высоким ставкам интерес у него, скорее, спортивный, он первый, кто смотрится естественно. И это хорошо. Это, можно сказать, замечательно.
Майкл. Угу… Ага… Весьма, весьма… Очень даже весьма. Особенно если учесть все, что он говорил там, на причале. Сейчас это полноценная речь, но все о том же. Его не волнует управление супер-мега-корпорациями… Люди за ним обычно идут и никогда об этом не жалеют, но на данный момент он хочет концентрироваться на своих проектах… И все остальное в том же духе. Подбор слов - на высшем уровне. Каждый, кто был там, знает, о чем идет речь. Но для тех, кто там, на этом причале, не был, выступление звучит совсем по-другому. А это в свою очередь обозначает, что для Кларка и его компании это не более чем еще одна речь еще одного претендента на престол. Невинная такая речь. Так, невинная или не очень, но речь эта закончена. Майкл идет на место.
Алекс. Подтянутый и спокойный. И огромный. Сегодня он в рубашке, которая не так сильно подчеркивает мышцы, как тенниска, в которой он щеголял позавчера. Тем не менее, стоит ему убрать улыбку и выставить вперед эту гранитную челюсть, и вид у него будет весьма устрашающий. Не то чтобы он это собирался делать. Он ведь у нас такой человечный, такой заботливый. Когда двое его непутевых коллег по курсу неожиданно исчезли, он был первым, кто забил тревогу, снарядил целую спасательную экспедицию и не успокоился до тех пор, пока непутевые коллеги не объявились. Разве такое можно забыть?
Роберт толкает под столом ногой. Что теперь? Ого! Кларк откровенно нервничает. Можно подумать, ему сейчас предстоит участвовать в голосовании, причем без малейших шансов на победу. Что это с ним? Так гладко здесь уже давно все не шло. Алекс между тем закончил. Теперь у нас на очереди Алан. Почему же тогда снова воздвигается Крис? Ах да. Конечно. Еще один перерыв. И снова - ни тебе опроса, ни тебе консенсуса. Командир сказал: десять минут - значит, десять минут. И никто не возражает. А почему бы, собственно, и не прерваться на десять минут? Спешим мы куда-то, что ли?
Возвращаемся на свои места. Последняя речь. Алан. Молодой человек значительно изменился за эти дни, как, впрочем, и все мы. Тем не менее, что бы там его ни тревожило и ни глодало, держит он себя в руках на этот раз превосходно. Смотришь на него, слушаешь и думаешь: этот действительно далеко пойдет. Очень далеко. Только эти темные круги под глазами несколько портят впечатление. И еще… Что, уже закончил? Уже двадцать минут прошло? Вот это выступление так выступление. Первый раз за весь день по-настоящему заслушалась.
Все, речи окончены. Кларк выглядит так, как будто он сейчас совершит что-то ненормальное. То ли заорет, то ли упадет в обморок. Его ассистенты выглядят ничуть не лучше. Ребята, что это с вами? Вам бы за нас радоваться, а вы тут дергаетесь.
На часах пятнадцать десять. Мы, несомненно, успеваем. Мы, однозначно, молодцы. Мы - материал, из которого получаются властелины корпораций…
«Дамы и господа,- звучно объявляет Крис,- мы приступаем к голосованию века. Осмелюсь напомнить, что каждый из вас должен написать свое имя, а ниже - имя человека, которому вы отдаете свой голос. Ваш выбор необычайно важен! У всех ли есть бумага? У всех ли есть письменные принадлежности? Все ли готовы? Тогда приступим». Шелест бумаги…
Пора!
Стелла вскинула руку.
- Одну минуточку!- звонким голосом сказала она. Краем глаза она увидела лицо Кларка. Кларк облегченно улыбался.
- Что-то не так?- спросил Крис.
- Да,- ответила Стелла поднимаясь.- Кое-что не так.
Под всеобщее молчание она прошла к центральному столу, который в первый день занимал Кларк.
- И сейчас самое подходящее время для этого?- кисло спросила Джоан.- Нельзя было раньше? Или позже?
- Нельзя,- Стелла развела руки.- Сейчас - не подходящее, сейчас - единственное время для этого.
- Раз единственное,- серьезно сказал Майкл,- мы слушаем.
- Спасибо. Это будет совсем недолго. Вы, конечно, помните вчерашнее утро. Благодаря злополучному пустому бензобаку вы все были вынуждены искать нас вместо того, чтобы получать ценные знания. Вы знаете, как Роберт и я признательны вам за это.
- Странное время для благодарности,- проворчал Крис.
- Для благодарности всегда есть время,- весело улыбаясь, ответила Стелла.- У вас ведь было время на поиски. Но, вы знаете, одного человека мы все забыли поблагодарить. При этом он заслуживает особой благодарности. Как-никак, а водная прогулка на свежем воздухе стоит одного «спасибо». А уж ночевка у костра - и подавно.
- О ком именно речь идет?- подозрительно спросил Пол.- Нельзя ли поточнее?
- Разумеется, можно. Речь идет о человеке, который дал возможность мне и Роберту ночевать в лесу, а всем остальным - плавать по озеру вместо того, чтобы прозябать в гостинице. Для этого он сделал три вещи. Во-первых, убедился, что горючего в одной определенной лодке осталось на полчаса ходу. Во-вторых, извлек из этой «моторки» рацию, а в-третьих, повредил в ней индикатор горючего, самую малость - так чтобы стрелка всегда показывала полный бак.
Стелла умолкла, наслаждаясь моментом звенящей тишины.
- Согласитесь, что не поблагодарить этого человека за его старания было бы, по меньшей мере, неприлично. Ведь он, несомненно, жертвовал своим личным временем на благо других.
- А… доказательства у вас имеются?- неожиданно хрипло спросил Росс.
- Имеются, раз такое говорят,- спокойно ответил ему Алекс.- Кому-то сейчас не поздоровится.
С другой стороны,- размышляла вслух Стелла, игнорируя вопрос,- человек этот со всей очевидностью пожелал остаться неизвестным. Мы не знаем, каковы были его мотивы. Скорее всего, им двигала необычайная скромность. Ведь с тех пор он имел далеко не один шанс открыться, но предпочел этого не делать. Из чего можно заключить, что его не волнует дешевая популярность. И мы, скромные объекты его доброты, готовы уважать это желание. Не готовы мы лишь к одному… Она сладко улыбнулась и обвела глазами молчащий зал. Затем улыбка исчезла с ее лица.
- …чтобы он победил,- закончила она совсем другим тоном.
Теперь у стола стояла иная Стелла - та, которая три дня назад, блестя сердитыми глазами, говорила о том, что надо играть честно.
- И победить мы ему не дадим,- жестко сказала она.- Нам точно, железно известно, кто это был. Если победит кто-то другой, мы будем молчать - в конце концов, какая нам разница. Если же большинство голосов окажется у него, мы прямо здесь, прямо сейчас назовем его имя и предъявим доказательства.
Она твердо посмотрела на Росса, и тот почему-то отвел глаза.
- Более того, в этой комнате находятся свидетели, которые подтвердят наши слова. Но если по какой-то причине, узнав факты, все пожелают избрать этого человека, несмотря на его преступление, мы, Роберт и я, откажемся его признавать лидером. Что это значит, понятно каждому из нас. Победителем он не станет. Вот и все, что я хотела сказать.
Все молчали. Потом Крис звучно кашлянул.
- Не слишком ли громко сказано: «преступление»?- спросил он.- Грустно это все слушать, очень грустно. Сложно даже поверить. Но преступление? Делать можно было что угодно, а вынуть рацию - это ведь не подсудное дело. Да и индикатор испортить - тоже. Не в самолете же.
- Индикатор…- начала Стелла. Но ее прервал голос Майкла.
- Рация - это, может, и не преступление,- согласился он, невзирая на протестующий жест Стеллы.- Но Стелла не сказала, что здесь происходили вещи пострашнее этого случая. Такие, которые и суд вполне признает преступлением. Тем более что в мотивах здесь недостатка нет. Он на мгновение замолчал.
- И раз уж такой у нас разговор пошел, найдутся свидетели и на это.
Теперь молчание стало ошеломленным.
- Ты о каких вещах говоришь?- спросил, наконец, Пол.- Жутковато это звучит.
Майкл покачал головой.
- Те, кто был вовлечен, знают, о чем я. И виновник, и те, кто пострадал. Но говорить более подробно я буду, только если этого человека выберут. А кроме того, здесь уже не один человек хорошо догадался, о чем и о ком я говорю.
- Н-да… Просто замечательно,- задумчиво сказал Брендон.- Ели вместе неделю, пили, общались… А если это разные люди? Твой виновник и этот, с рацией?..
Майкл пожал плечами.
- Значит, теперь они оба заинтересованы в том, чтобы их не выбрали.
- И что теперь?- уныло спросил Пол.
- Голосование,- отозвался откуда-то сбоку молчавший до этого Роберт.- Его никто не отменял.
- Да,- сказал Майкл,- голосование.
Он вдруг поднял руку, в которой оказался лист бумаги, и подержал ее на весу, каким-то образом обращая этот девственно чистый белый лист в центр всей комнаты. Затем в полной тишине летящим движением написал на нем два слова, сложил бумагу несколько раз и, быстрым шагом подойдя к центральному столу, опустил на него лист.
- Все,- сказал он, поворачиваясь,- я готов.
- Дурной пример…- сказал Пол.
Но, так и не закончив, тоже быстро написал имена и положил бумагу на стол вслед за Майклом. За ним потянулись другие. Пришел, грузно ступая, Брендон; улыбаясь, подошла Джоан; поглаживая голову, подошел Росс. Последним положил свой лист на стол Алан. Идя обратно к своему месту, он вдруг поднял голову и посмотрел на Джоан. Она уже было улыбнулась ему, как вдруг обнаружила, что смотрит он не на нее, а на сидящего за ней Алекса.
Все было закончено. На столе лежали одиннадцать сложенных листов - плоды пяти дней работы.
- Кто?- почему-то тихо спросил Крис.
- Давай уж ты,- ответил за всех Роберт.- Ты там ближе всех. И вообще…
Никто не возражал. Крис медленно подошел к столу.
- Как читать хотите?
- Да как написано,- снова ответил за всех Роберт.- Кто и за кого.
- Хорошо. А вы считайте.
- Чего уж там,- усмехнулся в усы Брендон.- Не пять сотен. Сосчитаем.
Крис сгреб записки. Затем, видимо передумав, вернул их на стол. Медленно взял крайнюю.
- Ну, давай,- сказал Пол.- Не томи душу. Крис неожиданно улыбнулся и развернул лист.
- Кевин,- прочел он.- Алекс. Он взял следующий лист.
- Пол - Джоан.
Джоан кинула на Пола благодарный взгляд.
- Крис.- Произнеся свое имя, Крис отчего-то закашлялся.
Все терпеливо ждали.
- Крис,- повторил Крис, откашлявшись.- Алекс.
- Два один в пользу Алекса,- сказал Пол. Почему-то он был очень доволен. Крис, не обращая внимания, прочел:
- Стелла - Роберт.
В следующую записку он смотрел долго.
- Что?- спросил Пол.- Почерк как у…- он наткнулся на колючий взгляд Алекса и замолчал.
Крис, наконец, справился с запиской.
- Росс - Алекс,- прочел он.- Это ж надо, такое из десятка букв сделать.
Росс смущенно улыбнулся.
- Майкл…- прочел тем временем Крис. В зале стало еще тише.
- …Стелла,- с оттенком удивления закончил он. Еще больше удивления было во взгляде, брошенном Стеллой на Майкла. В руке Криса возник очередной лист.
- Алекс…- он запнулся.- Крис.
- Взаимное уважение - это здорово,- заметил неугомонный Пол. - Брендон - Роберт. Комментариев не последовало.
- Джоан …
Пол глуповато улыбнулся.
- …Алекс.
Улыбка переместилась с лица Пола на гранитное лицо Алекса. Здесь она, правда, не чуствовала себя вольготно и, потоптавшись одно мгновение, исчезла окончательно.
- Роберт - Стелла.
Минуту назад Пол, несомненно, не упустил бы возможность что-то сказать, но теперь он был не в духе.
- Алан - Майкл.
Крис еще раз перечитал записку.
- Мы же вроде…- начал он.
- Сначала,- многозначительно произнесла Стелла,- давайте закончим подсчет. А голос - личное дело каждого. Независимо от того, что говорили другие.
Крис пошелестел записками.
- Роберт - два голоса, Стелла - два, Джоан - один, Алекс - четыре. У Майкла и меня - по одному. Все вроде.
Все повернулись к сидящему, словно каменное изваяние, Алексу.
- Ну,- сказал Крис,- похоже…
Закончить ему не пришлось - Алекс поднял ладонь и отрицательно покачал головой.
- Ты же сам день назад правило ввел,- напомнил он.- А теперь что - забыл?
Его серые глаза выжидающе смотрели на Криса. Крис был явно расстроен.
- Да,- сказал он сокрушенно,- замотаешься тут… Переводить кто-нибудь будет?
- Будет,- ответила ему Стелла.- Майк, ты только скажи сначала, почему ты за меня голосовал?
- А, можно такие вопросы задавать!- обрадовался вдруг Пол.- Давайте, давайте, я тоже кое-что спрошу.
- Потому что,- ответил Майкл, не обращая внимания на эту реплику,- опыта у каждого из нас достаточно. А позаботиться о том, чтобы все было по правилам, сможет, а главное, захочет далеко не каждый. Ты - и захочешь, и сможешь.
Из дальнего угла прилетел громкий возбужденный шепот: Кларк что-то гневно выспрашивал у Эда и Ардена. Поняв, что его теперь слушают не только помощники, он замолчал и жестами показал, что на него не стоит обращать внимания.
- Спасибо,- серьезно ответила Стелла, когда шепот утих.- Тогда я, с твоего позволения, воспользуюсь правилом. Я точно знаю, что Роберт в этом не подведет.
Она повернулась к Крису.
- Я перевожу свои голоса Роберту.
На заднем плане вновь зашелестели голоса.
- Простите,- спросил Роберт,- вам не кажется, что абсолютно нейтральных наблюдателей не должно быть слышно?
Голоса пристыженно умолкли. Роберт, улыбаясь, развел руки.
- Что я могу сказать? «Спасибо за доверие» звучит как штамп.
- Тогда я скажу,- Крис движением карточного фокусника выставил две руки с растопыренными пальцами.- Четыре четыре. И три решающих голоса по одному.
- Хорошую ты поправку ввел,- с неопределенным выражением сказала Джоан.- С каждой минутой все интереснее.
Ввели ее, положим, все,- парировал Крис.- Но я за свой голос цепляться не буду. Тем более что… И вновь его прервал Алекс.
- Ты извини, Крис,- как-то очень вежливо произнес он,- но я, пожалуй, сейчас этот вопрос полностью решу. Сам. Майк только что очень хорошо сказал о правилах. А я, как вы знаете, правила уважаю. Но иногда…- он в упор посмотрел на Алана,- иногда их надо уметь нарушать. Алан у нас на глазах одно неписаное правило нарушил. Да, Алан, так оно и было. И огромное тебе за это спасибо. Потому что я об этом тоже думал, а вот не сделал. Я этот урок не забуду… Что, запутал я вас совсем?
- Не без того,- ответил Брендон.
- Короче,- сказал Алекс, возвращаясь к обычному тону,- есть тут кто-нибудь, кто голосовал бы за Майкла, если бы не эта нелепая просьба? Которую я, конечно, очень уважаю. Есть? Говорите, вы никого не обидите. Хорошо, достаточно и того, что скажу я. Крис, ты уж не серчай, но мой голос пошел бы Майклу.
Крис без обиды пожал плечами.
- Нормально. Нет проблем.
- А теперь к нему отправляются все мои голоса,- ровным голосом закончил Алекс.
- Ни фига себе,- выдохнул Пол. Майкл молча смотрел на Алекса.
- Ты уверен?- недоверчиво спросил Крис.- Четыре голоса…
На лицо Алекса вернулась пропавшая улыбка.
- Стелла и я проследим за тем, чтобы правила выполнялись. Алан найдет те, что пора менять. Но кто-то же должен их устанавливать.
- …происходит!- отозвался эхом из угла абсолютно нейтральный шепот.
- Майк?- вопросительно сказал Крис. Майкл недоверчиво усмехнулся.
- Я же просил,- сказал он.- Есть тут малейшее уважение к свободе личности?
- Не будет тебе уважения,- сказал Роберт. Он звучно хлопнул ладонью по столу.- Получи еще четыре. Можешь не расписываться.
- Пошел мой голос по рукам,- задумчиво сообщил Кевин.
Но прозвучало это, скорее, радостно. Росс растерянно смотрел на Алекса.
- Где девять, там и десять,- сообщил Крис.- Тем более что это и так был твой голос.
- Ребята, хватит,- сказал Майкл.- Ну что это, в самом деле?
- Это тебе, Майк, хватит,- ответил Роберт.- Кто там вчера философствовал?
«Могу ли я? Хорош ли я?» За свои слова надо отвечать. Не хотел, чтоб за тебя голосовали - пожалуйста. Мы ж тебя и не просим в голосовании участвовать. А делом заняться будь добр.
- При подавляющем большинстве голосов,- добавил Кевин.
- Без намеков,- сердито сказала Джоан.- Я не против, но должна же быть хоть какая-то оппозиция.
Майкл обвел глазами лица. Улыбалась Стелла, ободряюще кивал Брендон… И глазами полными надежды смотрел Алан. Майкл встал.
- Будешь ломаться?- спросил Пол. Но Майкл ломаться не стал.
- Хорошо,- сказал он.- Хорошо. Только имейте в виду,- он вдруг с какой-то подкупающей искренностью улыбнулся,- у меня начальники работают больше, чем их подчиненные.
Роберт улыбнулся и с интересом взглянул на Кларка.
- Вам не кажется, что мы поменялись ролями?- спросил он.
Кларк непонимающе нахмурился.
- Раньше я у вас время от времени пытался что-либо узнать, а вы говорили загадками. Теперь все, похоже, наоборот.
- С моей точки зрения, вы совершенно не говорите загадками,- отозвался Кларк.
- Тем не менее мы общаемся уже десять минут, а вы продолжаете задавать один и тот же вопрос, разве что на разные лады.
Кларк нашел это утверждение спорным.
- Мне казалось, что вопросы я задаю весьма разнообразные.
- Позвольте не согласиться,- возразил Роберт.- Вопрос у вас всего один: за каким лешим вы, дорогой Роберт, отдали свои голоса Майклу? Вот и все, к чему сводится эта беседа. Причем пока результатами вы не довольны.
- Это любопытная теория,- улыбнулся Кларк,- но, как и многие любопытные теории, она ошибочна. Все мои вопросы, разумеется, не случайны, и результатами я как раз весьма доволен. Вы ведь должны понимать, что такие беседы я провожу по многу раз каждую неделю.
- Понимаю. Не понимаю только, почему Эд не был уверен, в какую комнату нас направить. Но это дело десятое.
- Это все - не более чем случайности,- терпеливо сказал Кларк.
- Конечно,- согласился Роберт,- так же как и ваша несколько сбивчивая заключительная речь. Вы просили меня отвечать на вопросы откровенно, так позвольте уж и непрошеное откровенное наблюдение: вы к этой речи не готовились и произносили ее впервые.
Когда Кларк закончил смеяться, Роберт смотрел на него все так же - с насмешливым интересом.
- Неужели вы до сих пор не поняли,- сказал, все еще посмеиваясь, Кларк,- что все, абсолютно все на нашем курсе продумано? От распределения комнат до книг на тумбочках. И если у вас возникло впечатление, что я произносил эту речь впервые, или что Эд не знал, где я буду вас принимать, или что я задаю вам всего один вопрос, то именно такие впечатления мы хотели у вас вызвать. Все, что делаю я или один из моих помощников, это часть сложного, тщательно продуманного и очень дорогого сценария. Который преследует весьма определенные цели.
- Да, я знаю,- кивнул Роберт.- Сделать из менеджеров лидеров, показать, как делаются дела, сделать очевидной борьбу за власть… И все - применяя вашу уникальную патентованную методику. Я вас внимательно слушал.
- Вы правы,- подтвердил Кларк.- Именно так, разве что без вашей иронии.
Раз так, то вы преуспели,- обнадежил его Роберт.- У меня создалось много запланированных впечатлений. Неизгладимое впечатление, к примеру, произвел тот факт, что после голосования вы несколько раз уточнили, что само по себе оно не много значит и что вам требуется признание всех и каждого в том, что Майкл - наш лидер. Другое неизгладимое впечатление было оставлено фразой Эда «сейчас еще только четвертый час». Самым главным же впечатлением стало ваше проникновенное обращение к Джоан, которой вы зачем-то решили напомнить, что она не обязана идти на поводу у большинства. Побочным впечатлением от этого любопытного разговора было ощущение, что вы намеренно размахиваете красной тряпкой перед быком. В целом же все эти впечатления складываются в картину под названием «удивление».
- Что и требовалось,- весело сказал Кларк,- что и требовалось. Спасибо вам - после длинной недели всегда приятно услышать что-то забавное. У меня больше вопросов нет.
- Спасибо вам,- не уступил в вежливости Роберт.- Независимо от целей и сценариев, здесь было очень неплохо.
Он поднялся и аккуратно подвинул стул.
- Что же до вашего единственного вопроса… Да, я знаю, вы его не задавали… Так вот, я считаю, что лучше всего в жизни быть на своем месте. Если его, конечно, нашел. Мне там было бы скучно. А Майклу - в самый раз.
- Вот как,- с вежливым интересом улыбнулся Кларк.
Он продолжал улыбаться, пока за Робертом не закрылась дверь. В следующее мгновение улыбка была бесследно стерта с его лица гримасой озабоченности. Он достал из ящика стола какую-то бумагу, бегло просмотрел ее и сделал несколько пометок карандашом.
- Теперь Джоан,- сказал он в трубку после минутной задумчивости.- И побыстрее, пожалуйста.
- Ну что,- спросила Стелла,- с тобой он тоже о моральных принципах беседовал?
- Какое там,- Роберт кинул сумку в багажник.- Видимо, на мои моральные принципы он уже махнул рукой.
- А о чем?
- Все пытался понять, с какой стати все голоса ушли Майку. Что только не спрашивал!
- По-моему, его должны интересовать только определенные голоса…
- Алекс?
- Конечно. Вот это для него должна быть загадка. А все остальное - очевидно.
Роберт побарабанил пальцами по блестящему металлу.
- Очевидно нам. Знающим то, что мы знаем. Это его, по-моему, больше всего и волнует. Не должны мы знать, вот в чем дело.
- Думаешь, ему из-за утечки придется несладко?
- Вполне возможно. Я не отказал себе в удовольствии под конец намекнуть.
- Хуже от этого не будет?
- Не будет,- беззаботно сказал Роберт.- Дело сделано.
- Действительно,- согласилась Стелла.- Что уж теперь…- Смотри,- без видимой связи сказала она,- многие уже разъехались.
- Вон Алекс маячит. Да и там еще многие сидят. Джоан, Алан, Майк. Росс, по-моему.
- Подождем кого-то?
- А что ждать? Еще увидимся.
- Да,- думая о чем-то, сказала Стелла.- Со всеми увидимся…
Роберт понимающе посмотрел на нее.
- Ты же знаешь, кто это был. Так даже лучше - хорошо знать цену тем, с кем работаешь.
- Знаю,- согласилась Стелла.- Все равно… ладно, что уж там.
Она неожиданно улыбнулась.
- До последнего момента не думала, что сработает. Он ведь мог понять, что мы блефуем.
Роберт пожал плечами.
- Тогда Майк рассказал бы игру в бильярд. А мы бы с Брендоном подтвердили.
- И что с того? Вы же видели только сломанный кий. Негусто…
- Негусто,- ответил Роберт, осматривая полупустую стоянку.- Только это не все.
- Ты что-то еще знаешь?- удивилась Стелла.- И молчал?
Роберт усмехнулся.
- Я - нет. И Майк, скорее всего, тоже. А вот Алекс знал. И именно этим чем-то рисковать не мог. Ждал до последнего момента, тянул, надеялся, но рискнуть не посмел.
- Похоже на то,- задумчиво сказала Стелла.- Тем лучше… Ну что, по машинам?
- Один вопрос все-таки остался открытым,- сказал Роберт.- Важный и с серьезными последствиями.
- Что именно знает Кларк?- оживилась Стелла.
- Гораздо важнее,- ответил Роберт.- Какие у тебя планы на выходные?
Росс тщательно прикрыл за собой дверь.
- Присаживайтесь,- Кларк радушно указал на стул.- Спасибо за ваше терпение. Я прекрасно понимаю, что вам не терпится попасть домой, но для нас так важно зафиксировать свежие впечатления после курса.
Росс, опустившийся на стул во время этой тирады, с пониманием улыбнулся. Он вообще светился пониманием и готовностью помочь.
- Конечно, конечно,- ответил он.
- Итак,- с улыбкой сказал Кларк,- расскажите, пожалуйста, о ваших впечатлениях. Что вам понравилось, что не понравилось. Что следовало бы улучшить. Было ли пребывание здесь для вас полезным?
Росс смущенно кашлянул и разверз уста. И выяснилось, что понравилось ему все, решительно все. От первой до последней минуты. От теории до практики. Все - подача материала, профессиональность изложения, изящество, с каким была представлена практическая часть, расписание, подбор исторических примеров, наглядность задания… Словом, все, решительно все! Невероятный уровень, фантастическая целесообразность.
А люди, люди!.. Давно уже ему не доводилось быть в обществе таких ярких, таких интересных личностей. Каждый - опытный, состоявшийся, сильный менеджер. И при этом, при всем сходстве - все настолько разные, настолько непохожие, все по-своему уникальны. Уверенность Майкла, грациозная речь Джоан, деликатность Алекса, прямота Брендона, непримиримая честность Стеллы, теплый юмор Пола, бурлящая инициативность Криса… Незабываемые знакомства.
И эта милая, теплая атмосфера, которую не может испортить даже заложенная в задании неизбежная конкуренция. Все честно, все открыто, все остроумно и со вкусом. Положительно, эти люди - элита менеджмента, будущие звезды корпоративного мира. И нет, он ни в коем случае не имеет в виду себя. Он, конечно, тоже не первый год в начальниках, и ему есть о чем порассказать, но все-таки уровень у него не тот. Что, кстати, подтвердилось в ходе голосования. Ему до них, до всех них, еще учиться и учиться. И курс в этом смысле очень помог.
Что же до пользы, то она, несомненно, превзошла все ожидания. За пять дней им, Россом, было усвоено больше знаний о роли и о качествах лидера, чем за предыдущие несколько лет. Теперь многое, очень многое из того, что он видит у себя на работе, предстает абсолютно в ином свете. Некоторые ситуации, некоторые конфликты теперь воспринимаются совершенно по-другому. Ему прямо не терпится применить полученные знания на практике.
А возможности! Какие открываются возможности! Вооружившись новыми знаниями, умея то, что он умеет теперь, можно столько всего сделать. Ведь он у себя в компании не первый год. В определенном смысле это - его дом родной. Он там каждого человека знает, каждый проект видит, со всем руководством знаком. И теперь, теперь, со всем приобретенным богатством он сможет такие горы свернуть! Даже если бы ему сейчас предложили бы уйти куда-нибудь на очень, очень высокую должность, он бы отказался. Вынужден был бы отказаться. Потому что его ждут дела, потому что его успех надолго, еще не на один год неразрывно связан с его нынешней компанией. Столько сил вложено в нее, столько мысли. И уходить теперь, так и не испробовав на практике все эти чудодейственные рецепты, было бы невыносимо жаль. Более того, это стало бы ошибкой.
Поэтому первое, что он сообщит своему начальству по возвращении, это то, что он теперь собирается надолго остаться в компании. Впрочем, нет. Первым делом, он, разумеется, расскажет, насколько ему понравился курс. А вот вторым - насколько неколебима его готовность приносить пользу компании.
На этой радостной ноте Росс наконец умолк и наградил Кларка умиленным взглядом. Кларк несколько отрешенно улыбался.
- Спасибо,- проговорил он после подозрительно долгого молчания.- Вы, право, ответили на все мои вопросы. Включая те, что я еще не успел задать.
Росс озарился счастьем. На его полном лице возникло желание оказать еще какую-нибудь услугу.
- Спасибо,- повторил Кларк.- Благополучного вам возвращения домой.
Здесь на чело Росса легла легкая, даже легчайшая тень озабоченности. Он еще раз поблагодарил Кларка, повторно выразил восхищение курсом, но остался сидеть на стуле.
- Я могу еще чем-нибудь помочь?- спросил Кларк.
И тогда Росс, клоня голову и смущенно улыбаясь, поинтересовался мнением Кларка по поводу его, Росса, непреклонного решения продолжить работу в своей нынешней компании. Не думает ли уважаемый Кларк, что это может каким-то образом отразиться на чьих-либо планах? Не находит ли уважаемый Кларк, что это верное решение может кому-то показаться спорным?
Уважаемый Кларк отнюдь не находил. Напротив, он считал, что подобное решение делает честь Россу и показывает его лишь с хорошей стороны. Это мнение мгновенно согнало тревожное облачко с лица Росса. Видимо, желая ковать железо, пока горячо, он смущенно спросил, не мог бы Кларк, в случае возникновения непредвиденных затруднений определенного характера, используя свой несомненный вес в определенных кругах, так сказать, посодействовать. Чтобы в случае возникновения подобных затруднений этот искренний порыв не стал поводом для нелицеприятных дискуссий. Ведь все-таки на кон поставлено немало, и когда такие крупные компании решаются на создание совместного предприятия…
На этом Росс свою речь почему-то внезапно оборвал и смолк, настороженно глядя на Кларка. Однако каковы бы ни были причины его настороженности, Кларка они никак не задели. Напротив, пространная тирада привела его в самое что ни есть бодрое расположение духа.
- Совместное предприятие,- повторил он,- разумеется… Так вы знаете?
Росс знал. То есть знал-то он по чистой случайности, об обстоятельствах которой он, будучи человеком высоких принципов, не считает себя вправе говорить, но все же, да, знал… А не станет ли это хоть в какой-то мере препятствием…
- Не станет,- твердо пообещал Кларк.- Никак не станет. Ну, выкладывайте, что вам известно. Положительно, в этих стенах невозможно удержать тайну…
А все-таки что скажет Рэндалл? И с кем он будет говорить? Джоан хмуро посмотрела в окно. Дурацкое озеро… Дурацкие горы… Начиналось все так неплохо, а к чему удалось прийти за пять дней? К положению единственного оппозиционера? Сомнительный успех. «Так вы единственная, говорите, были против?- усмехнется Рэндалл.- Весьма похвально и дальновидно». И больше он не скажет ни слова. Ни в ходе первого разговора, ни потом. Не будет других разговоров.
Но ведь нельзя же, нельзя было голосовать за него после того плевка! Можно было не возражать, не использовать пресловутое право вето, но голосовать? Увольте! Даже после этих нескольких слов, которые он произнес там, на веранде после завтрака. Они уже заходили в зал, когда он легко коснулся ее локтя и сказал: «Ты прости». И вместо того чтобы гордо шагнуть дальше, она повернулась - столько сдержанного достоинства и уважения было в этом голосе. И он повторил, глядя ей прямо в глаза: «Ты прости. Так было надо. Ты потом поймешь». Она покачала головой и шагнула в зал, но что-то было уже нарушено. Гордая высокая стена из спокойствия и презрения дала трещину. Нет, развалиться она не могла - слишком щемящим и свежим было оскорбление, но теперь она не была уже гладкой и непоколебимой.
Было, конечно, ясно, зачем он это сделал. Голосование, как-никак, самое время посыпать голову пеплом. Но в том-то и дело, что пеплом он голову не посыпал. Не говорил «Ах, какой я был осел», не вымаливал прощения, не отвешивал запоздалые комплименты. Нет, он, видите ли, верил, что так было надо. И, что уж совсем невероятно, считал, что она это со временем поймет. Здесь он, пожалуй, терял связь с реальностью. Такое - понять? Нет, спасибо. Но все же след остался. Он произнес эти слова так, как будто подразумевалось, что ему надо верить беспрекословно. Так, словно его «так надо» перекрывает все - и обиду, и боль, и злость. Не объясняет, а просто перечеркивает. Так надо. Ты поймешь…
Но каковы бы ни были его ожидания, голосовать за него рука не поднялась. И так, пожалуй, лучше. Надо бы и ему кое-что понять. Тем более что, по всей видимости, работать придется в достаточно тесном контакте. Любопытно все-таки, что после пяти, ну, пусть четырех дней интриг победил едва ли не самый бесхитростный человек. Меньше чем он интриги крутил разве что Брендон. Правильный до отвращения Кевин явно как-то хитрил, технарь Пол только и хотел обмануть и затащить в постель, даже проголосовал соответствующим образом. Каменное рыльце Алекса, несомненно, оказалось в пушку, иначе с какой бы стати он добровольно и поспешно отдал почти верную победу? Алан явно был вовлечен в какие-то закулисные махинации, но, видимо, не смог с ними справиться и заполучил только головную боль. Росс… Об этом даже говорить нечего, он был частью какого-то странного сговора едва ли не с первого дня. Даже праведница Стелла на пару с повидавшим все и вся Робертом, и те - накрутили нечто хитрое. Правда, с целью вывести на чистую воду интригана и подлеца, но все же…
А Майкл только и делал, что говорил то, что думает, ни с кем в союзы не вступал, ни перед кем не заискивал, никого подкупать не пытался. Просто был самим собой, и все. И отхватил девять голосов из десяти. Девять! Со своими неброскими манерами, зачастую негромким голосом, не лезучи на рожон, не размахивая руками, никуда не зовя, ничего не обещая… Как такое могло получиться? Нестандартный он все-таки человек. Чувствуется в нем сила. Не такая, как в Алексе. А настоящая. Которую штангой не накачаешь. В голосе, в бесконечной, идущей изнутри уверенности в себе, в пристальном изучающем взгляде. Хочется его слушать, хочется знать, что он думает, хочется, чтобы он указывал путь…
А главное - об обычном человеке после такого и думать было бы нечего. Вон Эд, к примеру. Наказан и забыт. И не важно, что у него приключилось. Это, дорогой мой, никого не волнует. У тебя, зяблик, такая женщина была первый раз в жизни. И можешь не сомневаться - в последний. Так что надо было вести себя соответственно. Есть проблемы, подозревает начальство, просто струсил - веди себя по-человечески и получишь такое же поведение в ответ. Но трубку бросать?! Но «не звони мне больше»? Да с кем же ты думаешь, ты дело имеешь? Что с зябликами одна ночь делает… Вот ведь как в голову гордость ударяет. А теперь придется платить. Начальство-то теперь не подозревает - знает оно. И знает не то, что было, а то, что посягал. На все святое. Используя, можно сказать, служебное положение. И случайно ведь это произнеслось. Невзначай, между делом, с последующим прикрыванием рта, смущением и упорным нежеланием обсуждать эту тему. А тебе ее придется обсудить. Да еще и в подробностях. Потому что все-таки ты - не Майкл. Да Майкл и не стал бы себя так вести. Цезарю цезарево…
Нет, Рэндалл не усмехнется. Он поймет. Более того, оценит. В этом и была мудрость человека, которого он сюда послал. Не в том, чтобы захватить власть в объединенном филиале. А в том, чтобы, несмотря на личные счеты, обиды и амбиции, вывести в победители того, кто сможет повести новую организацию по правильному пути. Выгодному для всех партнеров. И голосование получилось в таком случае весьма удачным. Так оно, пожалуй, и к лучшему. Вести-то он будет вести. Но пусть знает, с кем имеет дело. Пусть помнит, что еще раз подобные фокусы не пройдут. Не пройдут!
И обретя, наконец, душевное спокойствие, Джоан с легким сердцем закрыла за собой дверь.
«- …думал, победителем быть выгодно. А вы меня дольше всех продержали. Кевин уже, наверное, дома».
Кларк щелкнул кнопкой диктофона:
- Интересный разговор у нас с ним вышел. Да вы садитесь, садитесь… Я очень хочу, чтобы вы это послушали.
Эд осторожно опустился на стул.
- Вы их всех записывали?
- Всех до единого,- вздохнул Кларк.- А что делать? Слушайте, слушайте, такое не каждый день услышишь. Я кое-что проматывать буду, разговор был длинный.
И он снова щелкнул кнопкой. «- И каково быть победителем?
- Неплохо,- сдержанно произнес слабо искаженный голос Майкла.- По крайней мере, чувствуешь, что не зря потратил пять дней.
- Иными словами, не стань вы победителем, это была бы пустая трата времени? - Учитывая специфику курса - да. Шорох бумаги.
- Видимо, разговор предстоит интересный.
- Вам виднее. Это ваша территория. - Действительно, моя. Давайте тогда начнем с простых вопросов.
- Давайте.
- Когда вы поняли, что победа вам гарантирована?
- Когда я получил восемь голосов. Пауза.
- Вы знаете, что я не об этом спрашивал. Когда вы поняли, что ваши шансы на победу высоки?
- Когда услышал задание. В самом деле, простые вопросы.
- Это шутка?
- Почему?- удивился голос Майкла.- Не мог же я понять это раньше».
Кларк нажал кнопку.
- Он с самого начала был невероятно самоуверен. Но даже без тени нахальства. Я бы так мог беседовать с первоклассником. Так, здесь не очень интересно… А вот здесь… Да, тут. Слушайте.
«- Как вы думаете, почему вы победили?
- Вы сказали, что вопросы будут простые.
- А этот вопрос сложный?
- Нет, он просто наивный. Слишком наивный для вас.
- Почему вы считаете, что для меня он наивный?
- Потому что вы заранее знаете ответ.
- Но я хочу услышать ваше мнение.
- Пожалуйста. Я победил, потому что был сильнее остальных. Разве это не то, чего вы ожидали?
- То.
- Вот видите…»
Кларк вновь остановил запись.
- Последнее слово постоянно оставалось за ним. И, по-моему, получалось у него это автоматически. Он вовсе не старался меня переиграть, подавить. Наоборот, мне показалось, что он просто расслабился после этой недели. Стал самим собой. Понимаете?
Эд озадаченно кивнул.
- Ничего-то вы не понимаете,- добродушно, но с ноткой раздражения сообщил Кларк.- Да я и сам… Вот, дальше.
«- …другое. Чему, по-вашему, учит наш курс?
- Тому, что менеджеры везде и всюду стремятся к власти. Тому, что менеджер и лидер - не одно и то же. Тому что менеджер - это профессия, а лидер - это призвание. Тому, что…- Майкл замолчал, видимо припоминая подробности,- что надо научиться отделять стремление к власти от успешной карьеры… Короче, всему, о чем вы нам говорили в понедельник и сегодня.
- Я не говорил об умении отделять.
- Значит, имели в виду. Там такое точно проскользнуло.
- И чему именно научились вы?
- Ничему,- произнес без эмоций голос Майкла.- Хотя…- на мгновение голос пропал,- нет, ничему. Что вовсе не значит, что курс плох.
- Я знаю, что курс хорош. Иначе два года назад мы бы не отмечали сорокалетний юбилей. Но не кажется ли вам, что есть нечто странное в том, что именно человек, победивший в соревновании, не нашел в нем ничего полезного?
- А что здесь странного? Не считаете же вы, в самом деле, что мы все были одинаково подготовлены.
- Ваши ответы мало помогают.
- Попробуйте другие вопросы». Кларк выключил диктофон и вздохнул.
- Я попробовал и другие вопросы, и другие подходы. Бесполезно - он меня все время переигрывал. Вы понимаете? Меня! И опять же - как бы это ни звучало, он ни йоту не хамил. Улыбался иногда, проявлял интерес… Но я себя с ним чувствовал, как обычно они со мной. Хотя, учитывая нашу ситуацию, особо удивляться не приходится. Вот полюбуйтесь.
- «- …вам другой вопрос. Вас радует победа?
- Да.
- Почему? Внутреннее удовлетворение, похвала начальства или что-то еще?
- Внутреннее удовлетворение,- мгновенно отозвался голос Майкла.- Похвалы начальства меня никогда не радуют.
- Вам безразлично, что скажут те, кто вас сюда направил, узнав о вашей победе?
- Нет, почему же…- послышался звук зевоты.- Извините. Нет, не совсем безразлично. Если они меня решат продвинуть, ясно, что меня это как-то задевает. А похвала - это мне все равно. Я не собачка.
- Но вас интересует карьера?
- Нет.
- Позвольте, почему вы в таком случае так быстро выросли за пять лет?
- Это надо спросить у тех, кто меня сюда направил.
- А что вас привлекает в работе?
- Сама работа. И зарплата.
- Зачем же вы подались в менеджеры?
- Не затем, о чем вы подумали. Эти игрушки с властью меня не волнуют».
Кларк в очередной раз нажал кнопку.
- После этих «игрушек» стало ясно, что хитростями из него ничего вытянуть не удастся. Можно было так беседовать до утра, но с тем же успехом. Ни на какой контакт он не шел, хвастаться ему не явно не хотелось, и вообще… Вообще вопросы задавал я, но разговор контролировал он. Вы можете представить себе человека, который контролирует разговор со мной, если я этого не хочу? Вот… Надо было, конечно, не торопиться… Короче, слушайте.
Эд сосредоточенно кивнул.
«- …курса вы хотели бы работать на прежнем месте?
- Пока там неплохо. Это у вас что, психологический тест?
Шелест бумаги.
- Нет, все гораздо проще. Сейчас поймете. Хотите, я вам скажу, чему этот курс должен был вас научить? Чему, мы надеялись, он вас научит.
- Вежливости?
- Мы надеялись, что он поможет вам увидеть всю тщетность, всю бесцельность, всю нелепость удовлетворения жажды власти на работе. И все. Этому мы учим, с большим, надо сказать успехом, все эти годы. И за это нам платят немалые деньги. И каждую неделю отсюда возвращаются люди, навсегда усвоившие, что жажда власти - это болезнь, которая убивает любую корпорацию, если ее запустить. Как вы думаете, насколько мы преуспели в этом на этот раз?
- Это вам виднее. Вы ведь со всеми беседовали.
- Да,- в голосе диктофонного Кларка прозвучала горестная нота.- Мне виднее. Мне действительно виднее. Хотя вы победитель… А вы знаете, сколько до вас было победителей?
- Сорок один умножить на пятьдесят шесть?
- Ноль,- неожиданно тихо произнес голос Кларка». Эд недоуменно нахмурился.
- А что мне было делать?- вопросил Кларк, обрекая диктофон на вынужденное молчание.- Что? Я, в конце концов, должен был знать, что там произошло. И узнать-то я узнал… Но как! До сих пор не понимаю, как он меня до этого смог довести. Идем дальше.
«- …я первый победил? Приятно.
- Вы не понимаете,- с горечью сказал кларковский баритон.- Вы победили там, где победить невозможно.
- Вы же сами говорили…- начал голос Майкла.
- Невозможно!- грохнул голос Кларка.- Курс так рассчитан. Вы понимаете, что вы сделали?! Здесь никто не должен побеждать! Здесь невозможно победить! Здесь никто никогда не побеждал! Вы понимаете? За сорок два года - никто и никогда! Вы понимаете? Понимаете?! Неделю за неделей, год за годом я вижу одну и ту же картину: люди договариваются о правилах, четыре дня их нарушают, а под конец отказываются выбрать одного из них. Отказываются! Это - кризис, это - фундамент курса. В этом вся соль. Всегда находится кто-то один, кто первым говорит: «Раз не я, то никто!» А потом это говорят все! Сорок лет уже говорят! О чем бы они ни договаривались, как бы ни играли в демократию, в чем бы ни клялись публично, человеческая натура берет верх! И только в вашем случае они все как один вдруг решили голосовать. Как будто…»
Кларк с кислым видом оборвал тираду, льющуюся из динамика, и хмуро констатировал:
- Первый раз за всю мою карьеру. Орать на кого-то ненамеренно? Даже не знаю, что может быть хуже… Вы знаете?
Эд не знал.
- Да не переживайте вы так,- сказал он.- Это должно было когда-нибудь случиться. Я читал работы Дольже. Он ожидал одну победу в десять лет. Наоборот, разве не хорошо, что при вас?
Это,- повторил вслед за ним Кларк.- Да, это , несомненно, случилось. И надо было не… Ладно, поехали дальше. А Дольже вы читали поверхностно. Да, он ожидал редкие победы, но вследствие стечения обстоятельств, по причине слабости остальных. И то - это так и не произошло. А в этот раз набор был выше среднего. Один Алекс чего стоил.
Диктофон выдал серию торопливых возмущенных звуков. Кларк с гримасой нажал кнопку перемотки.
«- …хорошо, я победил, вы на это не рассчитывали, это стало сенсацией. Но почему вас это так расстраивает?
- Да потому что вы своей победой вывернули наизнанку всю теорию. Это курс о власти! О настоящей власти. О том, что каждый, кто рвется на верх за властью, должен понять, что в современных корпорациях ее нет! Призрак ее там есть. Фантом. А власти нет. Она - в политике, в армии, в полиции, в организованной преступности, в культах, в религии, в конце концов. Но не в корпорациях. Менеджер во власти - никто. Власть - это когда ты говоришь кому-то вылизать твои ботинки, и он вылизывает. Скулит, но вылизывает. Ненавидит, но вылизывает. Или еще лучше - всем сердцем хочет. Это - власть. Когда ты говоришь кому-то: пойди и умри. И он идет. И даже не задает вопросов. Это - власть. Когда один школьник приказывает другому принести из дому деньги, и тот приносит,- это власть! А попробуй менеджер, да что там менеджер… президент компании сунуть ботинок в лицо подчиненному, и тот ему такую кузькину мать покажет… Из компании с треском уйдет, по судам затаскает и еще деньги огромные отгребет за моральный ущерб. Вот о чем наш курс!
- Я понимаю.
Нет, вы не понимаете. До конца даже вы это не понимаете. Мы ведь сами не называем это курсом. Мы это называем прививкой. Шоковой терапией для самых талантливых. Это - курс отрезвления, курс очищения перед восхождением на самый верх. Ведро холодной воды после недели страстей. В нашем задании заложено…
- Я понимаю, что в нем заложено,- спокойно повторил голос Майкла.
Голос Кларка кашлянул и замолчал.
- Вы собираете вместе десяток людей, которые привыкли командовать. Матерых, опасных, умных, с фантастическим самомнением. Которые хороши в политике. Которые очень резво идут наверх. Которые не имеют иллюзий о том, что творится начиная с середины пирамиды. И загоняете их в ловушку своим заданием. На самом деле, выборы лидера - это просто декорация. Истинное задание совсем другое - не имея формальной власти над людьми, заставьте их поступиться своей выгодой в вашу пользу. Без каких-либо привычных рычагов. Добровольно.
К пятнице хотя бы некоторые это осознают. И, разумеется, отказываются от такой невыгодной сделки. Тогда на сцене появляетесь вы и произносите речь. Не ту, что вы произнесли сегодня, а настоящую. Которую вы частично произнесли только что. О подлинной власти, о фантоме, о болезни. А под конец вы говорите: вот если бы кто-либо из вас такое сделал, это была бы настоящая власть. Так сказать, квинтэссенция власти. Но никто из вас это сделать не мог, потому что в данных условиях это было невозможно. Голыми руками, дорогие мои, без званий и субординации вы не можете заставить людей даже вытереть нос. Самое страшное, что вы можете сделать с подчиненным - это лишить его работы, тем самым освободив от своей власти, точнее, от ее подобия. Так что поймите это, осознайте это и занимайтесь делом. Играйте в политику сколько угодно, но периодически спрашивайте себя, зачем вы это делаете.
И если ваш искренний ответ будет: потому что власти хочется, вспомните об этой неделе, об этом моменте. О том, как вы прикоснулись к настоящей власти, и о том, насколько она отличалась от того муляжа, который вы видите на работе. И займитесь чем-нибудь другим. Для вашей карьеры это будет лишь полезнее. А хотите власти - ищите ее в других местах. В корпорациях ее просто нет. Голос Майкла смолк.
- Да,- медленно произнес голос Кларка.- Это вы все правильно сказали. Это вы в точку…
- Я знаю,- все так же бесстрастно ответил ему голос Майкла.- И поэтому еще раз спрашиваю: почему это вас расстраивает? Сорок лет вам уже доказали, что теория идеальна. Аномалии неизбежны».
Эд радостно ухмыльнулся и многозначительно показал Кларку на диктофон.
«- Тем более,- сказал диктофон голосом Майкла,- что это даже не аномалия. Я просто указал вам на слабое звено в организации курса. Поправьте его, замените его - и следующие сорок лет без сбоев вам гарантированы.
- Слабое звено?- с недоумением переспросил голос Кларка.
- Вы спросили меня, собираюсь ли я работать на прежнем месте. Это была, разумеется, не случайность.
- Случайность,- горько усмехнулся голос Кларка.- Хорошо, что вы об этом сами заговорили. Какая уж тут случайность. Все, кроме вас, почему-то считают, что завтра всех вас позовут создавать какой-то фантастический конгломерат. Что победителя поставят всеми командовать. Вас то есть поставят. Они об этом все говорят - кто намеками, кто октрыто. Одним не терпится, другие боятся.
Алекс, тот вообще прямым текстом требовал, чтобы я рекомендовал сделать его главным, пока я ему не сообщил, что понятия не имею, о чем речь. Он никак не хотел верить, пришлось показать кое-какие бумаги.
- Алексу?
- Да. А что?
- Ничего. Вы его убедили?
- Вполне. Хотя тот, кто до меня убедил его в обратном, достиг впечатляющих результатов.
Диктофон замолчал.
- Может, вы расскажете, почему только вы ничего не знаете об этом конгломерате? - спросил, наконец, голос Кларка.
- Я не говорил, что не знаю,- ответил голос Майкла.- Я лишь сказал, что никуда не собираюсь переходить. Что же до вашего вопроса, лучше всех на него может ответить Эд».
Щелкнула кнопка.
- Собственно,- произнес Кларк, кладя диктофон на стол,- именно об этом я хотел с вами поговорить.
Он посмотрел на окаменевшего Эда.
- А также об интересных фактах, которыми со мной поделилась Джоан.
Пустая дорога весело летела навстречу. Алану приходилось заставлять себя притормаживать - повороты здесь были нешуточные. Но убирать ногу с педали газа каждый раз не хотелось. Напротив - так и тянуло вдавить ее до упора. Он ее и вдавливал при каждой возможности, и какой-то черный автомобиль, вначале мелькавший где-то позади, через какое-то время окончательно растаял в изгибах дороги. Еще хотелось петь, и он постоянно мурлыкал себе под нос невесть откуда возникшую бодрую мелодию. Мелодия была из тех, которые зовут на край света, на подвиги, приключения и прочие яркие безумства. И хотя он не помнил, где ее услышал, он точно знал, когда она пришла на ум: сразу после того, как вместо ненавистного имени он написал: «Майкл». Именно тогда она осторожными шажками забралась в голову и с тех пор веселилась там. Но он не возражал. Даже слова какие-то все время на нее ложились. «Вот так тебе, вот так тебе, вот так тебе, безмозглому… Теперь уж ты попрыгаешь, вот так тебе, вот так…»
Майкл так и сказал: «Ничего, за все заплатит». Он все понял и с ходу взял верный тон - ни грамма жалости. Сочувствие, понимание - но не жалость. И холодная непреклонность: «Здесь уже не о должности речь. За такие вещи сажают, и сажают надолго». Обещал полную поддержку. И сказал: «Но ты из-за этого не задерживайся. Кто знает, сколько времени они будут раскручиваться. Нам официально до сих пор ничего не сказали. Так что не жди, иди в полицию. Одно дело на следующий день, другое - через два месяца. Только ничего не скрывай. Расскажи им все, что мне рассказал». И снова был этот удивительный взгляд. Такой, что было ясно - он не оставит, он поможет.
Не стоило, пожалуй, после этого так разговаривать с Алексом. Но что поделать, если наткнулся на него сразу после разговора с Майклом. Если бы этот гад не улыбнулся своей змеиной улыбкой и не сказал: «Приятно было работать вместе», может быть, все окончилось бы короткими прощальными кивками. Но после этих полных скрытого яда слов промолчать не вышло. И он сказал. Все сказал. Почти все. Про Майкла и полицию хватило ума промолчать. Но про то что за все придется заплатить - сказал. И про то, что он сожалеет, о том, что при таком количестве голосов Алекс так и не смог победить. И про то, что иногда даже самые хорошие планы не срабатывают. И про ненадежные лодки. (Здесь Алекс даже в лице изменился.) И даже про цивилизованную страну с хорошим судопроизводством. Много чего сказал. Пожалуй, слишком много. Но все равно сомнительно, чтобы он побежал жаловаться первым. Ему-то жаловаться не на что. Его еще позовут. Вот так тебе, вот так тебе, за все сполна заплатишь ты…
В зеркале мелькнула черная точка. О, не совсем, значит, отстал. Упорный. А мы еще нажмем… Справа в покоящейся далеко внизу массе воды блеснуло солнце. Теперь оно было совсем не таким, как в тот день. Не злобно выжигающее глаза мириадами осколков, а безмятежно протянувшееся через воду длинной, мягко светящейся полосой. Никогда не видел еще таких обрывов над озерами. Над морем - да, но не над озером. Красиво… Теперь, конечно, все красиво. После неверия, после слабости, после моментов тщедушия. Курс и в самом деле оказался полезным. Хотя совсем не в том, в чем должен был стать полезным по мысли его создателей.
На этом курсе закончилось щенячье детство. Здесь впервые за двадцать семь лет довелось столкнуться с реальной жизнью - грубой, жестокой и равнодушной. Сначала эта реальная жизнь своими железными кулаками сбила с ног, швырнула на землю, в вонь, в грязь - туда, где только слабость и позор, перемешанные с малодушием. Но прошло два дня, и, несмотря на страх, он смог подняться оттуда - из этой липкой холодной грязи. Он до последней минуты не знал, сможет ли пойти на это, но когда пришло время выбирать, время действовать, он не струсил. И теперь знает, на что способен. Спасибо, конечно, Майклу. Без него, скорее всего, подняться бы не удалось. Без его слов, без его твердого спокойствия, без «Привыкнешь выживать…».
А все правила теперь можно было заменить одним. Три слова без названия: будь верен себе. Вот и вся премудрость. Внутри тебя есть нечто, постоянно измеряющее твои поступки по неизвестной, неуловимой шкале. И ты всегда знаешь, сможешь ли ты спать спокойно после поступка. Надо жить так, чтобы не было стыдно, так, чтобы можно было всегда открыто взглянуть своему отражению в глаза. Иначе - вообще незачем жить. И все, совершенно все, любая ситуация, любая проблема укладывается в эти три слова. Как уложилось короткое решающее мгновение там в конференц-зале…
В зеркале возник выныривающий из-за поворота черный автомобиль. Возник - и оказался неожиданно близко. Догнал,- с удивлением подумал Алан.- И когда он успел? Настырный. Теперь будем в паре ехать - сплошные повороты сейчас. И обрыв сбоку. Однако автомобиль оказался наивным. Он резко прибавил ходу и вдруг мгновенно надвинулся. Дурак, что ли?- подумал Алан.- Куда ты так резво? Не видишь, какая дорога? Ладно, хочешь в мой бампер смотреть - на здоровье.
Он плавно ввел машину в очередной поворот, наслаждаясь скоростью. Надо бы, конечно, притормозить. Знак только что просил ехать ровно в два раз медленнее. Но полиции здесь обосноваться негде, а так, со свистом веселее. Вот так тебе, вот так тебе, за все, за все заплатишь ты… Куда это он? Черный автомобиль, видимо, куда-то очень торопился - он вдруг дернулся и уверенно вышел на встречную полосу, проигнорировав непрерывную белую линию. Здесь обгонять?! С ума он, что ли, сошел? А если навстречу кто-нибудь выскочит? Вот ведь придурок. Алан с раздражением начал нехотя притормаживать, хотя делать это на повороте было не очень удобно. Автомобиль ждать, однако, не захотел. Он хищным скачком продвинулся ближе и встал рядом, словно солдат в строй.
И тогда Алан увидел лицо человека за рулем. Каменное, спокойное и равнодушное. Почему-то раньше он даже не пытался рассмотреть водителя. Человек неторопливо повернул голову, а затем - рывком - руль. Черная сверкающая стена резко придвинулась почти вплотную; Алан не успев ни о чем подумать, увел руль вправо, попытался нажать на тормоз - и понял, что уже не контролирует машину. Шатнулась навстречу низкая стальная полоса ограждения, из-под колес метнулся и полоснул по нервам пронзительный скрипящий звук. Мелодия в голове взвизгнула и остановилась. И солнце вновь, как в тот день, разлетелось на тысячи сверкающих игл…
Минуту-другую Кларк потухшим взглядом смотрел на закрывшуюся за Эдом дверь. Затем пододвинул к себе телефон.
- Да,- без приветствий сказал он минуту спустя,- все именно так. Гениальная липа. Спасибо Эду.
Трубка что-то возмущенно буркнула в ответ.
- Ну, дурак, что делать,- вздохнул Кларк.- Переспал с этой куклой, а этот как-то узнал. Что?.. Нет, ума не приложу как. Да какая теперь разница. Узнал - и сразу в бараний рог скрутил.
Из трубки донеслось властное недоумение. Кларк снова вздохнул.
- Эд и сделал. Бланк, качество - все как положено. Главное, он ему приказал все зарплаты туда вписать. Эд утверждает, что возражал, но безуспешно. Железная получилась бумага, я бы сам поверил.
При этом известии трубка разразилась яростным клокотанием.
- Ну, какой там саботаж,- устало сказал Кларк, когда клокотание утихло.- Справимся, объясним. Они же могли и сами друг другу рассказать. Скажем, что дурак уволен… Разумеется, придется уволить… А? И с этим разберемся. Что мы, базу не подведем? Я вам за полчаса речь настрочу. И все у вас будет в соответствии. Надо только оперативно действовать, чтобы они это услышали от нас, а не от них. И, по крайней мере, о посягательствах Эда беспокоиться не надо. Там все было по полной программе и по обоюдному согласию. Я его знаю. Дурак, но никак не маньяк.
Трубка более-менее успокоилась и принялась давать указания.
- Это все ерунда,- непочтительно сказал Кларк, когда поток указаний иссяк.- Это мы сделаем. А вот он… Вот где проблема. Мы же знаем, что у нас победить нельзя. Это - факт. Нормальный человек здесь победить не может. Да и талантливый тоже. На том стоим. А он победил. Только не у нас, понимаете? Не у нас, а нас. Нас самих.
Окончательно успокоившаяся трубка авторитетно высказалась. Кларк покачал головой.
- Эд здесь ни при чем. Документ, шантаж, Эдова глупость - это все частности. Не было бы Эда, он бы другой способ нашел. Вы бы видели, как они на него смотрели под конец. Как этот мальчик на него смотрел. Я такие взгляды только в кинохрониках встречал. За пять дней довести до такого состояния десяток незнакомых незаурядных людей даже талантливому человеку не под силу. И еще этот разговор со мной… Вот в чем проблема. А не в Эде. Вот вы хотя бы об этом подумайте: он себе поехал домой, будучи первым победителем за всю нашу историю. А все остальные разъехались с промытыми мозгами и ожидая черт знает какие сокровища. Мне даже представить сложно их реакцию, когда они узнают, что им ничего особенного не светит и светить не может. Они ведь догадаются, что это расстарался кто-то из их коллег. Но и тогда, я уверен, и тогда половине из них даже не придет в голову подозревать Майкла. Вы себе даже близко не представляете, что он с ними сделал за эти пять дней.
Трубка разразилась поучительными трелями. Кларк поморщился.
- Я его профайл сам читал. Ничего подобного там и близко не было. Умный, яркий, незаурядный… стандартная белиберда. Не было там ничего подобного, не было, и все. И в этом вся соль.
Трубка высказала короткое соображение.
- Да какая там казуистика!- вдруг рявкнул Кларк.- Я двадцать лет этим уже занимаюсь! Я их всех знаю, всех видел, знаю лучше, чем они сами когда-нибудь знать будут! Не был он таким! Не был! А теперь взял и стал! Знаете, кто он на самом деле? Не знаете? Так я вам скажу. Он гений, ясно вам?! Гений! Как Моцарт. Такой, какие раз в три поколения рождаются. Только ему пианино никто не давал. Читали ему о музыке, говорили ему о музыке, долбили ему о музыке, а пианино не давали. Не подпускали даже! Говорили ему, что инструменты вообще больше не делают, что музыка - это уродливый пережиток прошлого, что музыка - это для дикарей. И он сидел себе в своей конторе и готов был просидеть там всю жизнь, потому что по-настоящему ему ничего, кроме музыки, не надо. Только он не мог это даже толком понять. Потому что пианино ему никто, никогда, нигде не давал. А мы дали! И мы не только дали. Мы показали ему, как на нем играют, мы рассказали ему, что музыку никто не отменял, мы ему песни спели о том, как он замечательно играть на нем будет, и мы сказали ему, что с этим инструментом он может делать все, что ему
заблагорассудится. И вот этими нашими играми мы его разбудили! Вот то, что в нем спало годами, вот это мы и разбудили!
Он замолчал, подвигал желваками и устало сказал в ошарашенно молчащую трубку:
- К власти он пришел самым демократическим путем. Честных он очаровал. Сильных заставил служить. Тех, кто не захотел его любить, заставил бояться. Аналогий никаких не видите? И все за пять дней. Пять дней. Говорю вам - мы разбудили что-то страшное.
Эпилог
Вот, значит, как это закончилось. Майкл медленно сложил газету. Несчастный случай. Несчастный-то он несчастный, но случай ли? Маловероятно. Хотя ничего, разумеется, не найдут. Не справился с управлением, занесло, очевидное превышение скорости на опасном участке… Слова. Отличная вещь - слово. Можно заставить человека думать о чем угодно. Рулевое управление, опасный участок… и что встает за этим описанием? Искореженная машина, гнутое железо и грохот. И ни коим образом - сидевший в этой машине человек. Его жизнь до этой секунды, его надежды, его ужас, когда он понял неизбежность страшного удара, его боль… Из него мог выйти толк. Он был порой слишком наивен, слишком доверчив, но это все было исправимо. И он был первым, кто полностью, до конца, безраздельно безоговорочно поверил. Его сложно будет забыть. Да и не надо.
Их будет еще много - юных, порывистых, неосознанно ищущих фундамент. Считающих, что они знают о жизни все, и не понимающих в ней ничего. Играющих в цинизм, об истинном смысле которого они не имеют ни малейшего представления. Они только делают вид, что знают, чего хотят. Всю жизнь они притворяются перед другими и даже перед собой. Все эти карьеры, модные профессии, соревнования в новейших электронных игрушках, бары, бесцельные вечера перед телевизором - не более чем беспомощное тыканье еле научи вшихся видеть щенят. На самом деле желают они одного - направления. Чтобы кто-то пришел и направил, указал цель, указал путь. Сделал жизнь осмысленной. Кто-то не такой, как они сами, не такой, как их ничего не достигнувшие родители, не такой, как бесцельно существующие знакомые, не такой, как слюнявые и жадные политики с телеэкранов. Другой, бесконечно уверенный в себе, не знающий сомнений, не терзаемый комплексами, никому ничего не доказывающий. Знающий что-то, что им знать не дано.
И так как подобных людей вокруг нет, они вынуждены удовольствоваться шарлатанами. И они идут за бесталанными крикунами, которые сами удивляются эффекту своих слов. Но крикуны даже не знают, что им делать с толпами, собирающимися на их крики. У них невеликое воображение, идеи, достойные телевизионных сериалов, и подсознательный страх перед истинным размахом. Они всего лишь вожаки мелкого пошиба, и почти всегда за ними стоит кто-то невидимый. И главное - они тупо идут против замечательной системы, вместо того чтобы использовать ее. Системы, которая, несмотря на долгие годы своего существования, а может, именно благодаря своему почтенному возрасту, только на вид кажется неуязвимой. На самом деле система ждет своего Хозяина. Баланс власти, для сохранения которой она была выстроена и отлажена, предполагает, в первую очередь, наличие этой самой власти. Истинной Власти. И когда в системе не остается ничего, кроме жадности и слабодушия, истинная власть проникает вовнутрь, словно вода в трюм тонущего корабля. Проникает, для того чтобы, снеся прогнившие перегородки, заполнить систему изнутри и подчинить ее
себе.
В этой стране, в этой цивилизации забыли, что такое истинная вера в кого-то. И все же все они - люди, а значит, неосознанно, незаметно, вера эта в них живет. Она гнездится в их душах для того, чтобы в один день найти объект обожания. И тогда, сливаясь вместе в ручейки, ручьи, реки, они станут тем необратимым потоком, который несет в себе власть. Небывалую, безграничную - власть. Я покажу вам, что значит это затасканное, захватанное потными мещанскими руками слово. Я сделаю ваше бесцельное существование осмысленным. Я напомню вам, что значит существовать для кого-то, а не для себя. Для ослепительной цели, а не для себя. И я дам вам эту цель.
Он снова ощутил это пьянящее, ни с чем не сравнимое ощущение легкости. Впервые оно пришло в тот момент в бильярдной, когда он понял, что может управлять ими словно марионетками. Что он видит все ниточки, на которых подвешены их нехитрые чувства и желания, а значит, действия. Как раз тогда в комнату вошел Кевин, волоча за собой свисающие нити, и надо было их только легким движением подобрать. И уже через десять минут первая марионетка послушно двигалась. Ведь эти нити настолько очевидны, настолько легки в обращении… Алекс видел один лишь толстый канат под названием «страх» и то - дергал за него как попало. Иначе не потерял бы голос бедного Алана. А главное, Алекс не понимал, что и сам он не более чем марионетка.
Шахматная партия. Вот что это было. Привычная аналогия, придуманная теми, кто ничего не понимает во власти. Теми, кто вечно путает фигуры с шахматистами. Но в данном случае она пригодна. Только игра шла вовсе не с Крисом, не с Джоан и не с Алексом. Они были там, на доске. Фигуры-марионетки, воображающие себя игроками. А с другой стороны сидел благообразный опытный игрок, выдающий себя за болельщика. Один ход, другой, рокировка, отвлекающая защита… Пощечина… Размен фигур, рокировка, видимое игнорирование страшного вражеского ферзя… Просчитанная до мелочей многоходовая комбинация. Резкая, сминающая все на своем пути атака. Мат.
И все же это была пустяковая игра. Даже не разминка. Стены комнаты вдруг раздвинулись, затем мягко опали вниз, открывая бескрайнее клетчатое пространство. Там, полные наивной уверенности в своей свободе, словно на средневековых венецианских картинах, двигались человеческие фигуры. А где-то далеко, на другой стороне, смутным грозным силуэтом - второй игрок. Он всегда выигрывает. Его песочные часы неумолимы, так же как и его коса. Его невозможно обыграть. Но это не значит, что с ним нельзя сразиться. Только такое сражение и стоит того, чтобы на него тратить жизнь. Это понимали те, кто в прошлом решался на эту игру. Единицы, чьи имена навсегда остались в истории. Следы их даже самых древних партий до сих пор проступают в законах и границах, в языках и обычаях, в том, как люди мыслят и чему поклоняются. Они поняли правила игры, разглядели того единственного игрока, с которым стоит играть, поняли неотвратимость проигрыша - и все же не побоялись. И их дерзость, сплавившись с редчайшим врожденным талантом, принесла плоды, на которые большинство людей могут разве что смотреть с благоговейным трепетом. А
теперь пришло время новой игры. Вся страна - это шахматная доска. Весь мир - это шахматная доска. Доска, на которой он еще сыграет невиданную историей партию.
Майкл весело тряхнул головой. Темнеющий вдали силуэт и черно-белые клетки медленно растаяли, уступая место зеркалу. С минуту Майкл всматривался в свое отражение. Отражение отвечало ему внимательным взглядом глубоких темных глаз. Потом оно неожиданно подмигнуло.
- Для начала придется стать президентом,- сказал ему Майкл.- Для начала.
|
