Орки: Легенды возвращаются. Часть 1 Игорь Алехин
        Хроники Утумны #4
        Самый дальний край Утумны, забытый за событиями Старого мира. Дымные горы. Бооргузы. Болота Ур-Хатаана. Орки. Павший бог. Почти для всех - давно уже просто легенды. И сейчас это, до недавнего времени забытое место буквально кипит от непривычной для него деятельности основных его обитателей - орков. Поборов вековечный страх, они сейчас увлеченно решают свои внутренние проблемы. Как они это умеют и любят - войной, разрушая давнишние связи и союзы, не жалея ни своей, ни чужой жизни и щедро заливая кровью все вокруг. Попутно основательно зацепив и людей, что к своему несчастью оказались рядом. Горят поселки, на алтарях почти забытых богов и демонов умирают жертвы. И сами боги, казалось с удивлением, прислушиваются к давно забытым молитвам не только себе. А если по-простому, то приключения главного героя продолжаются. Ходок - жив!! Магия. Демоны. Эльфы. Схватки, измены, интриги. Все, как вы любите)) Легенды возвращаются. Злые и голодные. Часть 1, продолжение следует.
        Игорь Алехин
        Орки: Легенды возвращаются. Часть 1
        Пролог
        Дымные горы - созданный неведомыми великанами, непреодолимый каменный барьер, круто вздымающийся в небо и по большей его части закрытый постоянными облаками от любопытных взглядов. Их подножия так же закрыты и спрятаны, но уже туманом. Тяжелым, липким туманом Великих болот Ур-Хатаана, что тянутся вдоль подножия гор, защищая их от нежданных гостей.
        Самый высокий и молодой из трех горных хребтов, что в разных местах пересекают континент с севера на юг и самый восточный из них. На нем и заканчиваются известные земли этого мира и даже в эльфийских академиях и архивах нет данных, что за ними. Есть только описания непроверенных слухов, из разряда легенд и сказаний, что не могут считаться достоверными для высокоученого сообщества.
        И даже то, что армии светлых сил уже почти двести лет назад смогли дойти сюда, не добавило информации.
        Дни, недели и даже месяцы пути в разных местах отделяют подножия Дымных гор от остального мира. И редкие птицы, поднимающиеся до нижней границы облаков, смогут окинуть взглядом пейзаж под собой.
        Глубокие и извилистые ущелья предгорий основного хребта, что «порадуют» глаз путешественника крутыми скалами узких проходов, со снежными вершинами во многих местах. Густые и непроходимые заросли у подножий, холодные реки, пробившие себе дорогу через каменный хаос. Редкие и на удивление сохранные дороги, созданные неведомыми строителями, прихотливо петляющие по берегам рек и ведущие вникуда.
        Мрачная сырость безбрежных болот с угрюмыми островками каменистой суши, заросшими корявыми деревьями, вздымающимися посреди моря высокого тростника, что ленивыми волнами колышется под почти неуловимыми дуновениями ветра.
        Воздух, наполненный запахами гнили и сырости, темными тучами всевозможных насекомых, почти круглогодично висящих над Болотом, настолько плотных, что даже ветер не может их развеять.
        Само Болото живое, и оно, не прекращая, двигается дальше и дальше, с каждым годом захватывая все больше земли и леса Заболотья. Оно создает жутковатые рощи из умерших и подтопленных деревьев, с длинными космами болотного мха на ветвях, заселяя их не менее жуткими обитателями, что также по большей части неведомы для остальной части жителей континента. Все это чуждо, мрачно и дико для обитателей остального мира лесов и степей, обжитых гор, городов и сел.
        Эта полоса почти неприступна для них и смертельно опасна еще и теми болезнями, что приносятся ветром с запахом Болота.
        Человек ли, эльф или гном, любой из них в здравом уме должен держаться от Болота подальше и неутомимо предупреждать соплеменников от губительности похода сюда.
        Если бы не один из постоянных жителей этого места. Существо в большей части этого континента считающееся вымершим, но по-прежнему проклинаемое, основная составляющая множества легенд и преданий. Обладающее с каждым годом все большим количеством омерзительных черт, когда грань разумной оценки событий уже утеряна в потоке безудержной фантазии все новых и новых, все более и более несведущих рассказчиков.
        Орки - одно из самых важных звеньев из триады приспешников и верных слуг Темного, многотысячелетнего противника Светлых богов и их верных слуг.
        Орки - самые многочисленные и смышленые, самые упорные и боевитые из врагов светлого альянса. Главная сила войска Темного и главная рабочая сила всей его державы.
        Именно они после падения своего господина бежали, спрятались и смогли выжить в топях Ур-Хатаана, в холодных коридорах и галереях легендарных подземелий Дымных гор.
        Бежали и, сражаясь, смогли после множества потерь отстоять саму возможность жить и не исчезнуть с лика Утумны.
        Многое потерять и вновь создать свой новый мир. Мир полный страданий, тяжелого труда, голода, страха, опасностей и надежды.
        Смогли заселить почти все подземелье, отчаянно отстаивая эту возможность у других, еще более злобных и кошмарных для постороннего взгляда жителей Глубин Горы.
        Пытливым умом, после множества, часто неудачных, а то и просто смертельно опасных испытаний и поисков, создали саму возможность жить под землей. Почти не прибегая к помощи извне.
        Быстро заполнив даже такие негостеприимные места для проживания, они вытолкнули в Болота волну колонистов, и не всегда добровольных. Что в свою очередь, неся запредельные потери и терпя неимоверные трудности, смогли обжить и это, такое мрачное, опасное и мокрое место.
        Создав везде, где они живут, свои сообщества, с множеством культурных и даже внешних различий, часто отчаянно и жестоко конфликтуя в своей среде, заливая кровью места обитания, и еще получая удары и от людей, что вновь разглядев в них опасность, регулярно чистили Топи, не раз доходя до ворот подземных городов (Бооргузов).
        Постепенно этот мир устоялся, нашел свое шаткое равновесие и, неспешно выедая вокруг себя небогатые возможности своей кормовой базы, стал постепенно сужаться, шаг за шагом сдавая позиции.
        Жилые зоны внутри Бооргузов отступали к внешним Воротам, возвращая Горе и её коренным, исконным жителям их место.
        Жители Болота не имели покоя от постоянной охоты на них людских команд, регулярно прореживающих их рода и семьи.
        Жизнь орков была трудна, лишена перспектив и возможностей для перемен. Только сохранившаяся вера в Темного, часто извращенная и неверно толкуемая, давала им смутную надежду на посмертное воздаяние по заслугам.
        И в это болото буквально свалился наш герой. В короткий промежуток, по меркам истории этого мира, все перебаламутив и перевернув.
        Создав бледную тень былой силы орков из того, что оказалось под рукой. Редких и слабых родов Болотников и Диких, заставив своими действиями выплеснуться на свет один из Бооргузов и обратив внимание на себя далеко-далеко за пределами Ур-Хатаана и Дымных гор.
        До времени спокойно спящие звери лениво завозились и, не открывая глаз, потянулись лапой, что и кто это там такой зудящий?
        И в этом, общем движении сошлись вместе судьбы и жизни сотен и тысяч людей и не людей, с их надеждами, чаяниями и желаниями.
        В Болото хлынули десятки лодок и кораблей, сходясь в схватках и просто перевозя сотни и сотни воинов, рабочих и грузов. Множество людей и нелюдей перемещались, сражались, трудились и строили. Рождались и умирали, теряли надежу и находили ее там, где даже и не могли раньше представить.
        Горели жертвенные огни и искренние молитвы возносились к почти позабытым богам вместе с душами новых жертв.
        И получали ранее немыслимый ответ из-за былой ничтожности своей.
        Хотя и сам наш герой был в свою очередь отголоском других, не менее ярких и весомых событий, что обратили на себя множество пытливых взглядов.
        И мы продолжим свое повествование от его имени, пока тени прошлого еще не заслонили его.
        Все это совершив и поучаствовав, он неожиданно пропал из повествования, оставив всех с одним вопросом.
        Где ты - Ходок??
        Глава 1
        ЗАБОЛОТЬЕ. БОЛЬШОЙ ЛАГЕРЬ. ТЗЯ
        Спокойная суета лагеря, наполненного многими десятками живых существ. Все заняты своими делами, старательно не слушая доносящиеся из-за ограды гнусавые песнопения.
        Но это спокойствие только кажущееся. Страх и неуверенность, старательно спрятанные и загнанные в глубину душ, видны в лихорадочном блеске глаз, дрожании рук и вопросительных взглядах, что везде сопровождают Тзя.
        Вокруг лагеря по-прежнему сотни и сотни чужих орков. Жрец Бооргуза Тайн привел их к лагерю и заполонил окрестный лес не любящими свет орками. Он просто ждет, заливая все вокруг страхом и ужасом от почти не прекращающихся жертвоприношений, отголоски которых сейчас и слышал весь осажденный лагерь.
        Излучая спокойствие и уверенность, что сейчас так необходима всем, кто ждет и надеется в лагере, Тзя неторопливо идет через площадь и, отпустив знаком руки свою свиту, спускается в свой Дом.
        Именно так она называет эту полуземлянку, доставшуюся ей от охотников и ставшую ее Домом. Тем, чего у нее никогда и не было.
        Вся ее жизнь до этого, наполненная не останавливающейся ни на миг борьбой за жизнь - свою, своих щенков и позже, за весь род, резко поменялась с приходом Ходока. Этого странного, иногда понятного и близкого, но чаще невероятно далекого в своем личном одиночестве подростка и воина. Знающего так много, щедро делящегося всем, что он знает и все равно чужого и далекого.
        Ее тяжелый и убогий мир за эти месяцы перевернулся несколько раз, и из Старшей самки малого, умирающего от голода рода Диких, Ходок сделал ее Старшей огромной по меркам Болота Семьи, включающей в себя множество других родов Диких, Болотников, род Уруков и множества одиночек. Семьи, что заключает на равных договоры о торговле и помощи с самим Бооргузом Тайн.
        Взял под свою защиту всех, кто до недавнего времени просто выживал, в любой момент ожидая стрелы Охотника или Егеря.
        Победив тех самых охотников, взяв в добычу людей!!
        Людей Заболотья, что сейчас работали и выживали с ее Семьей и не оставляли своими заботами и проблемами ее, как Старшую Семьи.
        Дав всем оркам их долгожданное место воинов в этом мире голода, страха и безнадежности. Накормив их, дав им оружие, обучив, поведя на врагов и победив их.
        И еще.
        То, что они пока никак не могли оценить полной мерой и возблагодарить.
        Приведя их под лик и взгляд Темного.
        Вернув Веру и Надежду.
        Заполнив пустоты души верующих и надеющихся.
        Показав путь, тот смутный путь, что они всегда хранили в своих душах.
        Он стал понятен, близок и осязаем.
        И хотя сейчас Бооргуз и пришел к ним с войной, это не испугало ее. Ходок справится, придумает и все исправит, просто надо его дождаться. И эту уверенность она сейчас щедро дарила всем, кто с надеждой вглядывался в ее лицо.
        Войдя в Дом, она тихо выдохнула и, подойдя к силуэту, сидящему у очага, села напротив.
        Багровые сполохи от угасающих углей осветили уставшее лицо Шаманки, ставшее таким же и у Тзя, как только она сюда вошла.
        Ведьма сидела с закрытыми глазами, тихо покачиваясь и перебирая пальцами, хитро сделанное ею самой богатое ожерелье из черной кости Болота.
        Открыв глаза, она вопросительно крутнула пальцами. Тзя села напротив и принялась рассказывать.
        - Стоят, вокруг стоят. Много. Много больше нас. Часть разбежалась по лесу. Пограбили все поселки, кроме Большого Поселка. Туда всех и свели. Даритай, его орки и даже люди.
        Они-то по лесам и воюют с бродягами Жреца. К ним не лезут, нас стерегут.
        К нам тоже не лезут. Ждут. Гонцов и посыльных к нам и от нас пропускают, не трогая.
        Хрууз передал, что с Болота они ушли. Рядом с Пристанью ловят рыбу и все.
        К нему пришли Рвачи Бооргуза. Сказали, что пока ничего и никого трогать не будут.
        Возьмут с Болота еду.
        Все.
        - От него?
        - Ничего. По его следам ушел отряд, больше чем его. От него гонцов нет. Ждем.
        - Это правильно. Если я жива, значит и он жив. Но я слабею, не чувствую его. Далеко.
        - В Лагере у нас пока молчат, но….
        - Не говори мне, я чувствую, как липкие лапы страха опутали всех. Они боятся. Все боятся.
        - Еще и потому, что ты не выходишь.
        Шаманка усмехнулась и сжала сухие кулаки.
        - Я держу чужую злобу, это трудно. Там, - она кивнула в сторону выхода, - в лесу Демон, он получил то, что хотел. Иная кровь. Иные души. Они стены и свод его нового мира, что будет неподвластен Вайруне, а может даже и Темному.
        - Тогда чего он ждет?
        - Ходок. Ходок - его ключ и, если согласится, то он первый жрец и хранитель его ворот. И я, - она усмехнулась, - циновка под ногами Демона. Мы похожи, но он вкуснее и сильнее. Он не уйдет, пока его не приведут сюда. А нас всех повесят на пыточные столбы.
        Такая жертва, такой ритуал.
        Он все сильнее. А я слабею.
        - Привести охотников из ямы?
        - Нет, мы пойдем к ним сами. Пора.
        Выйдя из дома, они сразу попали под обстрел десятков настороженных, вопросительных и надеющихся глаз.
        Шаманка медленно распрямилась во весь рост, став, как показалось, выше всех и повела глазами по лагерю, гася встречные взгляды и склоняя головы в уважительном поклоне.
        - Идем, Старшая.
        Глава 2
        ЗАДВОРКИ БОЛЬШОГО ЛАГЕРЯ. ЯМА ОХОТНИКОВ. ШАМАНКА. ТЗЯ
        Пройдя вдвоем до места заключения Охотников, они остановились у края ямы. Из ее полумрака в их сторону повернули лица все ее жильцы.
        - Ведьма, ты пришла. Будешь нас пить?
        Она опустилась на землю рядом с ямой и старательно разложила вокруг себя складки своего плаща. Задумчиво оглядела по очереди каждого, заставив их бледнеть и краснеть, и только потом ответила.
        - Нет, не сегодня. Буду говорить. Ты им рассказал, что ты видел?
        Она покосилась на самого нахального до этого воина, что сейчас с трудом скрываемым страхом смотрел на нее.
        - Да, и мы думаем, что это морок.
        - А как вам спится?
        Сидельцы дружно засопели и забормотали, перемежая проклятья с обращениями к светлым богам за помощью.
        - Это не сны. Точнее не ваши сны. Это его желания. Та тварь, что пришла сюда, так сильно хочет сделать это с вами, что даже вы слышите.
        - Что ты хочешь? - отодвинув испуганного нахала, вперед вышел еще один воин. Он всегда молчал, молча рубился с орками, молча ел, почти никогда не говорил с товарищами по несчастью, но пользовался заметным общим уважением у них. Часто он только взглядом утихомиривал озлобленных и отчаявшихся. - Если просто пугать, то зря. Если есть предложение, то говори.
        - Хорошо, слушайте. Демону нужны вы, ваши души и ваша боль. Много боли от вас. Из нее он построит стены своего Мира - Темницы. Темницы и места мук и вечного ужаса для других душ, что он будет собирать. Смерть, плохая и долгая, ждет вас. Но еще хуже будет ваше послесмертие, вековечное послесмертие. Почему вы? Вы воины, крестьян ему уже наловили, вы это уже видели, - узники дружно вздрогнули, - воины - это стены его мира. Крепкие стены, не выпустят никого из его мира, и не пустят в него.
        - Я не понимаю тебя, Ведьма.
        - А и не надо, - она слегка растянула губы в усмешке, - хочешь, я тебе покажу? Самый краешек.
        Узники дружно шагнули назад.
        - Мы убьем себя сами.
        - Насколько я знаю, ваши боги вас за такое накажут.
        - Думаю, что они нас поймут.
        - Ты не жрец, не священник, не крестьянин или купец. Ты - воин. Это не твой путь.
        - Дай нам оружие, мы умрем как воины.
        - Не выйдет. Его воины голыми руками поймают вас, не считаясь с ранами и своей гибелью. И тогда то, что он вам показал, станет явью. Но есть выход. И вы останетесь живы. Мы, - она кивнула в сторону лагеря у нее за спиной, - тоже.
        Воин тихо пробормотал проклятье и вновь поднял голову.
        - Говори.
        - Все просто, я провожу ритуал. Вы делитесь со мной своей силой, - она подняла руку в ответ на поднявшийся ропот и продолжила, - сами, делитесь. Желая этого.
        Я могу взять силой, но она будет такой же, как и та, что ждет вас там. Ваша добрая воля, желание поделиться, сильнее ее во много раз. Я смогу закрыть вас от него. И вас, и всех остальных. Я не трону ваши души, вы будете слабы, но останетесь живы и восстановитесь. И я клянусь, - она подняла руку в людском жесте клятвы, - что если они прорвутся, вы все умрете, просто умрете. Но этого не будет, я их удержу.
        - Я не верю тебе, мы не верим тебе, Ведьма, - вперед вышел еще один охотник и, потрясая кандалами, взвыл, - будь же ты, - и улетел в угол от оплеухи от молчавшего до того товарища.
        - Выть будем позже. Мы подумаем.
        - Да, до вечера я жду, - Шаманка на удивление легко встала и улыбнулась, - до вечера.
        К краям Ямы шагнули крепкие орки и молча сели, не спуская с них глаз.
        - Это вас от глупостей убережет. И накормите их получше.
        Отойдя от ямы, Тзя покосилась на Шаманку и встала.
        - Что ты хочешь услышать от меня, Тзя? Ты все слышала, я все сказала. Иди, у тебя много дел, у меня тоже.
        Тзя качнула головой, и они разошлись в разные стороны.
        Вернувшись уже в сумерках, Тзя и Шаманка нашли узников там же и в том же составе. О тяжелом процессе принятия решения указывали синяки и ссадины на лицах пары из них, а проклинавший их еще и кособочился, придерживая бок.
        - Договорились? - голос Шаманки был ровен и спокоен, лишь едва заметная искорка иронии сверкнула в ее глазах, и была отмечена Тзя.
        - Да, Ведьма. Мы принимаем твое предложение. Я буду первым.
        - Хорошо, достаньте их.
        Стражи Ямы дружно скинули с нее решетчатую крышку, пара, не дожидаясь лестницы, прыгнула вниз и стала возиться с кандалами. Остальные, спустив лестницу, осторожно и бережно помогли подняться узникам, заставив их удивленно крутить головами.
        После чего все вместе переместились в самый дальний от леса с Демоном сарай в Лагере, предварительно очищенный от вещей в нем.
        Внутри него на полу кольцо из пяти малых костров, просто кучек из почти прогоревших углей, облако дыма, странный и незнакомый запах от сгоревших трав, циновки по количеству участников и еще дополнительный десяток охраны, внимательно следящих за узниками.
        - Там, - Шаманка ткнула пальцем, усаживаясь на центральную циновку, что полукругом охватывали остальные. Севшие на свои места узники были бледны и по-разному скрывали свой страх.
        - Сейчас я буду говорить слова, вы повторять за мной.
        - Какие слова?
        - Мы будем заключать договор. Готовы?
        - Да. Но как я узнаю, что в нем.
        - Я могу тебе рассказать на твоем языке, но я тебя обману. Я могу.
        - Да, можешь. Начинай.
        Шаманка начала четко, ясно и медленно проговаривать слова клятвы-согласия на орокан, узники за ней повторяли с ожесточенно-обреченными лицами. По окончанию клятвы Шаманка мгновение подумала, прислушиваясь к себе, и неожиданно хлопнула руками. Люди дернулись и застыли с теми выражениями лиц, что они успели изобразить.
        А она, с усмешкой поглядев, в неподвижное лицо старшего из узников, что с ненавистью глядел на нее, с трудом едва подергивая губами и по-видимому проклиная ее, тихо запела необычный для орков ровный мотив заклинания.
        Узники забегали глазами, чувствуя, как из них уходят силы, мелкое подёргивание рук указывала на отчаянные попытки вырваться, но связавшая их клятва и заклятие ведьмы держали крепко, и они один за другим стали выключаться, закрывая глаза и замирая статуями.
        Старший из узников так и не отключился, все продолжая сверлить ее взглядом и она пересела к нему.
        - Вот и все. Ты крепок и силен. То, что я взяла, вернется. Я сдержала слово, хотя могла это и не делать. Унесите их. Тзя, приставь к ним своих учениц, они будут очень слабы и беспомощны.
        После чего вышла на улицу и дождалась Тзя.
        - Пойдем, Старшая. Посмотрим, что мы теперь можем.
        - Ты обманула их?
        - Нет, просто не сказала все. Меня этому научил наш Вождь.
        Забравшись на ограду в сопровождении множества открыто пялящихся и старающихся быть незамеченных глаз, она встала в полный рост и, закрыв глаза, долго прислушивалась.
        После чего едва слышно стала нашептывать слова, что не могли разобрать даже стоящие неподалеку стражи, едва не вывихнувшие свои уши от усердия и дружно шарахнувшиеся, когда она неожиданно вколотила в настил у нее под ногами свой посох.
        - Услышь меня!!!
        В нескольких сотнях шагов от нее, в темноте огромной и темной полости шалаша из поваленных деревьев, в свете едва тлеющих углей грубого очага поднимает голову существо, что уже ничем не напоминает бывшего Главного жреца Вайруны Бооргуза Тайн.
        Открыв засветившиеся глаза, внимательно прислушивается, одобрительно скалится. Коротким шипением разгоняет испуганно пискнувших молодых жриц, что до этого смазывали его раны и язвы на теле, и темной тенью скользит к очагу под многоголосый, тихий вой ужаса с разных сторон шалаша.
        Глава 3
        СОН ЩЕНКА. ПАМЯТЬ, ПАМЯТЬ - НЕ МОЯ!!!
        Снова темнота и каменные стены, я иду по пути, подсвеченному пока еще живыми, тускло мерцающими пятнами на стенах.
        Влажный и почти жаркий воздух ласково обнимает меня, баюкая горящую от боли ожогов кожу. Он медленно перемещается по коридору, прихотливо раскручивая тяжелые простыни белого и густого тумана, что с трудом клубится на уровне моей груди, не имея сил подняться выше. Мои шаги тяжелы и неспешны.
        Опустив плечи, я иду и иду под звуки легкого шелеста обрывков одежды, мои когтистые передние лапы почти достают до невидимого в тумане каменного пола, только изредка касаясь силовых кабелей, в спешке проброшенных по коридорам аварийными партиями.
        Они гулко пусты и только изредка по вздымающемуся горбом туману, я замечаю замершие в неподвижности тела.
        Мое зрение, с трудом преодолевая мглу тумана, рисует темные контуры скрюченных в последнем усилии тел, уже навеки остывших и потерявших свою ауру жизни, разума и тепла. Я смутно узнаю их, мимолетные обрывки воспоминаний, и мозг, спасаясь от безумной боли утрат, раз за разом стирает их из памяти, просто толкая мое истерзанное тело вперед и вперед.
        Очередной боковой проем, один из многих пройденных мной, обжигает меня очередной порцией невидимого пламени, в голове пробегает мысль о еще одном пробое в защитном щите, напрочь выбитых шлюзах и исчезает.
        Моего сознания касаются запросы и доклады от многочисленных, все еще функционирующих механизмов и устройств, продолжающих уже бесполезную борьбу за уже погибшие жизни. Я подтверждаю их автономный статус в исполнении последней инструкции и передаю управление локальным контурам псевдоразума комплекса, что катастрофически быстро деградируют после гибели командного центра.
        Мне надо дышать, мне надо идти, мне нужно раз за разом, насилуя запредельной нагрузкой основной мозг, отключать истошно вопящие, еще не сгоревшие болевые рецепторы тела. Используя еще не умершие нервные окончания, в обход уже умершего ходового мозга заставлять тело идти и дышать, буквально выцеживая из себя последние резервы и силы.
        Цель близка и так бесконечно бесполезна, но я иду, качаясь, хромая и спотыкаясь, заливая пол кровью тела и слюной с кровью через прогоревшую маску, оставляя на стенах обуглившиеся куски одежды с такими же обуглившимися кусками кожи.
        Подойдя к проему входа в очередной сектор, с усталой радостью отмечаю, что шлюз цел и моргает сиреневым светом аварийного освещения. Содрав с головы маску, с облегчением утыкаюсь мордой в пятно идентификатора, просто ожидая, когда он среди её ожогов найдет и распознает меня.
        Секунды кажутся столетиями, и я все жду и жду, чувствуя, как постепенно мое тело отключает, на ее взгляд ненужные органы.
        Я не смогу продолжить род, мне уже нечем есть и пить, с горькой усмешкой встречаю сообщение, что я не смогу читать мелкие символы и распознавать запахи.
        Дверь шлюза проваливается вовнутрь, и я едва не падаю. Собравшись, шагаю под лучи стационарного диагноста на входе и вновь едва не падаю от множества всевозможных лекарств и снадобий, что истошно моргая датчиками, он выливает и вкалывает в меня. Отмахнувшись от его несмелого и горького предложения легкой смерти, походя выдергивая из себя инъекторы и чувствуя, что боль уходит, иду дальше.
        Здесь почти нет тумана, что держит отраву ниже ноздрей, свет ярче, и нет тел. Еще один шлюз и короткий, подвесной переход к замершему посередине монолитно-каменного зала с высоким потолком, огромному матово-черному шару.
        Я почти уснул, и наверняка бы навеки, пока очередной дотошный идентификатор воевал с моим телом, пытаясь найти причины не пускать меня внутрь. Но я это все еще я, хоть и трудно узнаваем, и шлюз уходит в стену, запуская меня в шар.
        Я шиплю от отчаяния и почти падаю животом на анатомический пилон управления, не спуская глаз с неподвижной фигуры на втором таком же.
        Но и ему еще рано умирать. Укутанный в защитный костюм силуэт, окруженный тускло мерцающими управляющими символами комплекса, шевельнув хвостом, поднимает голову и стягивает маску с морды.
        Маска с мокрым шлепком падает на пол камеры и почти неузнаваемый мною сосед долго заплевывает его кровью и кусками легких. И наконец, поворачивает морду ко мне, скалит окровавленные зубы.
        - Они достали нас.
        Его с трудом можно услышать. Горловой мешок с трудом раздувается, прогоняя через горло очищенный машинами воздух. Но я вижу символы на экране диагноста и понимаю, что и ему жить не больше, чем мне.
        - Мы их тоже. Но как они смогли…
        Он молча тычет когтем в висящие перед ним символы, и я скриплю зубами.
        Просто чудо, что на этом месте не плещут соленые воды океана, как на несколько сотен лиаров севернее, где теперь могила основного комплекса обороны. Но даже и того, что вскользь досталось нам, хватило. Камень устоял, живая плоть - нет.
        Дальше мы просто молчим, борясь с тошнотой и слабостью. Мобильный диагност комплекса разрывается между нами двумя, почти непрерывно вливая и вкалывая в нас все, что у него есть. Мой сосед молча задевает зеленый символ своим когтем на его контуре управления и подтверждает ему свой и мой выбор.
        Диагност давится и, помедлив, просит повторно подтвердить наш выбор. После чего быстро вкалывает нам новый набор лекарств, гаснет лучами сканеров и замирает.
        Пара манипуляторов еще несколько мгновений освобождают нас от лохмотьев защитных костюмов.
        - У нас полчаса. Ты готов?
        - Почему не ты?
        - Тебя учили и растили для этого, не спорь. Это твой путь. Иди.
        Я медленно встаю, стряхивая с себя липкие лапы диагноста, шагаю в открытый моим собеседником проем вглубь комплекса.
        - Садкхха, - я поворачиваю голову в сторону собеседника, он на мгновение прогоняет муть из своих глаз, мотнув косичками, едва слышно шипит на старом языке первых Юнгшиидов, - для тебя нет боли, для тебя нет страха, нет жалости, нет сомнений.
        Для тебя нет Смерти, пока не выполнишь порученное.
        Я киваю ему, с трудом складывая непослушные пальцы в знак принятия поручения, последнего поручения моего народа, и иду дальше. Узкий проход, прожженный в монолите камня, ведет меня все глубже, и на моем теле начинают вопить еще не умершие клетки всех трех слоев кожи, в другое время я бы и сам осветил себе путь, но сейчас - это только боль.
        Чем ближе я подхожу к центру, тем сильнее я ощущаю потоки энергии, что электризуют воздух прохода, что мерцающими волнами света пробегают по стенам, устремляясь вниз. Мои сердца гулко бьются и едва не останавливаются, когда я вхожу в открытый проем.
        Зерно в своем ложе. В сполохах света я спускаюсь к нему и, положив передние лапы на два иссиня черных пилона, замираю в позе почтительного ожидания. Мгновение ничего не происходит, и наконец приходит ответ на запрос.
        Я опускаю голову и жду. Знаю, что сейчас надо мной светятся символы, и Зерно решает судьбу, мою и моего народа. Тонкий, на грани слышимости звук, и я поднимаю глаза.
        Через безумные сполохи кружащейся энергии нашего мира, черпаемой Зерном прямо из его центра, мне в душу смотрит множество глаз. Странных глаз, пронизывающих и бесстрастных.
        Мимолетно мазнув по мне, мгновенно измерив и оценив все, что сделал я, все, что сделали мы, все, что сделал весь мой народ и каждый из нас, они одни за другими гаснут, не дав ответа.
        Меня начинает трясти от ужаса, все напрасно!!!
        И только одна пара глаз, мгновенно надвинувшись, просто разбирает меня на вопящие от боли капли крови, и, уже не имея глаз, я вижу, как на меня накатывает светящаяся стена мантии Зерна, гонящая перед собой волну все уплотняющегося воздуха.
        Глава 4
        РЕКА МАЛОГО ХРЕБТА. ЧАС ХОДУ ПО ТЕЧЕНИЮ ДО ЛАГЕРЯ ЛЮДЕЙ ЗАХВАЧЕННОГО ОБОЗА.
        ВСЕ ЕЩЕ ХОДОК.
        Я открыл глаза от ощущения, что меня с ног до головы окатило холодной водой.
        Проморгавшись, понял, что так оно и есть.
        Грохот ревущей воды, холодные брызги и регулярное ныряние в такие же холодные волны, перекатывающиеся через скрипящий и стонущий, грубо связанный плот, из не ошкуренных бревен.
        Они скрипят и трутся друг о друга, заливаемые водой, что бурными, холодными фонтанами бьет между бревен, регулярно влетая почти целиком в воду, заливая мне лицо.
        У меня есть лицо и у меня есть мои руки!!!
        С трудом, буквально перебирая пальцами по своему телу, попутно поняв, что я крепко привязан к плоту, дотянулся до лица и стер залившую глаза воду.
        Сил повернуть или приподнять голову уже не осталось, так что, вновь проморгавшись, я уткнулся в пару других глаз.
        На меня, часто моргая и стряхивая воду с ресниц, смотрел Чада, осунувшийся, с лицом серого цвета, он кривил губы в счастливой улыбке и попытался что-то мне сказать. У него на губах пузырилась кровь, я отметил про себя, что она не была густой или яркой, его грудь перетягивала старательно сделанная тугая повязка. И он, кривясь лицом, все пытался и пытался мне что-то сказать.
        Я попытался ему ответить, советом помолчать и поберечь силы, и сам понял, что не могу шевельнуть губами. Дикая, охватывающая все мое тело слабость, сопровождающая каждое мое, самое малое, движение тошнотой и головокружением, периодически закрывающая глаза покрывалом короткого беспамятства не позволила мне даже шевельнуть и без этого задубевшими от холодной воды губами.
        Он тоже бросил попытки что-либо сказать и просто потянулся рукой. Раз за разом, роняя ее от слабости на плот и вновь закусив губы, с трудом шевеля пальцами, царапая бревна, все тянулся и тянулся.
        Мы оба с напряженным вниманием наблюдали за этой битвой руки. И дружно еле слышно выдохнули, когда он дотянулся до меня. Я почти не почувствовал его прикосновения, но постарался ему одобрительно оскалиться, сумев только слабо дернуть уголком рта. Поняв, что одобрение не получилось, собрался с силами и, как мне показалось, бодро подмигнул ему. Он еще чаще заморгал и, закусив губы, еще больше посерев, поднял руку и сразу же ее уронил. Над ним склонилась тень, полностью перекрыв мне обзор, а через мгновение все закрыло мокрое лицо Аи, вглядывающейся в мои глаза. Я уже более уверенно ей подмигнул, и она расплылась в счастливой улыбке. Её кто-то теребил, пытаясь отодвинуть, но она молча отпихивалась и все смотрела на меня. После чего отодвинувшись, запрокинула лицо и протяжно взвыла.
        - Он жииииив!!!!! - ее крик подхватило еще несколько глоток.
        После чего я снова вернулся в мир. Меня отвязали. Мою голову приподняли, держа в несколько рук, и Ая стала поить меня всем, что она нашла в моей сумке. Пытаться сопротивляться не было смысла, и я покорно глотал все, что она в меня пихала, успев подумать, что дар знахарки ей от матери не передался.
        Попутно я разглядел, что мы на плоту, спускаемся вниз по течению, я и Чада лежим привязанными к плоту, а на нем, судя по рыку у меня за спиной, один Болотник и Ая с щенками, что сейчас, оставив меня в руках Аи, скакали с шестами на передней части плота, периодически оглядываясь на меня. Когда Ая попыталась влить в меня мазь от ожогов, я уже осмысленно сжал зубы и нахмурился. После чего меня вновь уложили на плот, подсунув какие-то мокрые тряпки, где я мгновенно уснул, уже не замечая ни тряски, ни холодных брызг.
        Следующее пробуждение было более внятным, если можно так сказать. Меня несли на носилках через толпу встревожено гудящих орков всех родов и, как ни странно, людей. Я заметил встревоженное лицо Купца Асмуса, рядом с ним Вояку и Старосту селян-переселенцев и много незнакомых лиц людей, свободно толпящихся вперемешку с моими орками. Потом все заполнило лицо яростно ругающегося Урты, и носилки пошли быстрее. Окончательно я пришел в себя уже в шатре. Я полусидел на топчане, а вокруг меня кружились взволнованной и старательной толпой ученицы Тзя. Эти хоть делали все осмысленно, в отличие от Аи.
        Меня растерли, согрели, намазали мазями и напоили свежими настоями, заваренными прямо здесь на небольшой жаровне. Все это время Урта сидел в углу и яростно, шепотом ругался. Явившаяся осунувшаяся Ая с котелком мясной похлебки прибавила ему громкости. Выпив через край несколько глотков, я откинулся на свернутые кошмы за спиной и выдохнул.
        - Соскучились.
        Урта подпрыгнул под потолок, ученицы радостно взвизгнули, Ая рухнула на колени у топчана и уронила голову на мои ноги, закутанные в одеяло. Урта быстро, пинками, выпроводил учениц и подошел ближе. За стеной шатра радостно рявкнули и взвыли десятки голосов.
        - Что с тобой случилось? - его просто колотило, его единственный глаз, красный от напряжения и недосыпа, сверлил меня.
        - Все нормально, Урта, все нормально. Немного устал. Что ты, как лысуха над птенцами, надо мной кружишь. Вон Аю спроси. Сможешь? - я с трудом положил ей на голову руку. Она подняла ее и кивнула.
        - Выше по реке две лучницы с двумя ранеными, Чаду и Вождя мы привезли. Остальные мертвы. Егерей оказалось больше. Устроили засаду. Двое было ушли, но мы их нагнали. Почти, их уже нашли до нас, - она провела рукой по лицу, - варги, огромные варги. Он, - она кивнула на меня, - голыми руками отколотил варга и рыком остановил второго. А потом они оба об него терлись, как щенки о свою мать. Они позволили снять с их добычи все, что было цело, и не отходили от него. А потом он упал. Я думала, что нам конец.
        - Стой. Варги!?!?! - глаз Урты, казалось, сейчас выпадет. - Варги?!? Вы все головой ушиблись?
        - Да, два варга. Черный и серый, - Ая порылась в своей сумке, - я вот шерсти подобрала. Там ее много было после такой трепки.
        Урта дрожащими руками выхватил у нее из рук мокрый комок и, ткнувшись в него лицом, принюхался. Потом еще раз посмотрел на нас и выдохнул. Уже более спокойным голосом он просипел.
        - О, кулаки Темного. Я в сказке? Мы победили людей, он победил варгов. Кто следующий еще остался, хотя у нас есть кого…
        Вернув Ае комок шерсти, молча постоял рядом. Сев с ее помощью поудобнее, я спросил.
        - Все в порядке? - Урта горестно посмотрел на меня и, сев на стоящий рядом с топчаном чурбак, начал рассказ.
        - Ты убежал Егерей ловить, к вечеру примчался ученик Даритая на лошади. С вестью, что на нас напали. Бооргуз Тайн, надо было резать тогда их всех. Нас Болотники, что у Уруков рыбачили, предупредили о том, что барки идут полные орков, не Рвачи. Уруки еще раньше тревожные дымы подняли, что у них они остановились. Не знаю, живы ли они теперь. Но Драконы наши успели увести. И Тзя с Хромым предупредили. Все, как мы решили, сидели и ждали Купца. А потом в лагерь прибежал орк с лесного хутора, на них вышла сотня орков Бооргуза, выбили наш дозор и убили всех, кого не смогли поймать живыми. Гонец прибежал раненый, он один из того хутора живой остался. Тут и дымы для Ворот подняли. Даритай послал гонца к нам. Он успел караван с трофеями от первой засады предупредить. Они за ним пришли, еле успели. Столько добра бросили, - Урта покрутил головой, - что у нас там творится, я не знаю. Ворота, может, и удержат, хутора в лесу и Большой лагерь с Пристанью мы, наверное, потеряли. У нас здесь сотня Стражи Ворот, сотня наемников с Перекрестка, большая дружина кого-то из Старших Семей и немного Стражи Жрецов Темного,
нет, не Темного, Вайруны или еще кого, не знаю. Еще рабочие орки. Ты бы видел, как у них глаза горят от вида лагеря. Мы не могли уйти, ты приказал стеречь добычу. Остались в лагере людей. Их-то сначала согнали в загон и посадили ждать. Воинов-то мы сразу, как ты убежал, разоружили.
        Гости, как пришли, с ходу полезли на возы, мы их откинули. Это наемники до нас первыми добежали, остальные днем плохие ходоки. С трудом, но отбросили. Люди, конечно, без присмотра кинулись бежать к перевалу, а там их уже ждали. Прости, вождь. Больше десятка их положили. А взяли в плен пятерых и до утра пытали. После уже они бежать не пытались. Во второй раз, когда нас опять, уже под утро взять пытались, даже часть на возы полезла, тоже дрались. Да и так, с едой, водой, ранеными помогали, ну и мы им. Вот такие вот у нас дела. Хорошо, что ты вернулся. Даже такой.
        - Потери большие?
        - Да, почти четыре лапы убитых, много раненых, всяких. Еле устояли. Лучницы их хорошо проредили. Что дальше делать будем?
        - Вот встану и решим. Сейчас зови учениц Тзя, пусть все, что есть, тащат сюда, лечить меня будем.
        Через час я, обжигаясь, пил горячий настой, что мне с превеликими муками с третьей попытки сделали будущие знахарки. В углу в обнимку с моим оружием спала Ая. Прибежавшая из дозора Таур, быстро меня обнюхав и ощупав, долго смотрела в глаза и, обругав, умчалась обратно. Под топчаном спали оба посыльных. Пока все это происходило, я успел узнать у еще не спавшей Аи, что варги, как могли, старались помочь им и, переплыв на этот берег, долго бежали вдоль по берегу за плотом.
        Вошедший Урта принес просьбу от людей на встречу. Вскоре у моего топчана стояли все те же самые трое переговорщиков.
        - Рад вас видеть живыми, - осунувшийся Купец с Воякой встали у моего топчана. Староста присел на мой топчан, и все с тревогой смотрели на меня. За спинами у них стояло больше десятка Верхних в полном вооружении. У моей головы Ая и ощетинившиеся Посыльные.
        - Асмус, ты по делу пришел? - Купец кивнул. - Тогда говори.
        - Мы рады, что ты вернулся. Мы пришли узнать, что собираешься делать дальше. Твои воины, - он качнул головой в сторону стражи за спиной, - держат ваших врагов. Хотя их гораздо меньше, чем ты нам показывал, - он не удержался от колкости и вызвал досадливую гримасу у Вояки и хитрую усмешку у Старосты.
        - А уж как ты меня провел, - Асмус покачал головой, - что мы дальше будем делать? Мы можем договориться с вашими врагами?
        - Вы нет, вы для них исконный враг. Что вас ждет, вы уже видели, как я понял. Но мы будем сражаться, и вас не отдадим.
        Я увидел, как помрачнели лица людей. Вояка сильнее сжал свой ремень, Староста, насупив седые брови, ухватил себя за бороду, и только Купец выдержал удар стойко. Побегав глазами, он вновь спросил.
        - И что будем делать, Вождь? - произнесенное им мое звание на языке орокан заставило удивленно зашипеть охрану у него за спиной.
        - Ты сказал слово, не понимая его смысла?
        - Я знаю его смысл, прошу принять меня и мою семью в твой род, на то место, что есть у тебя для меня, - под удивленными взглядами его спутников он медленно и не совсем верно с жутким акцентом произносил клятву на орокан, - я буду верен тебе и отдам свою кровь, когда ты мне это скажешь.
        - Не совсем верно, человек Асмус, - я усмехнулся, - но я тебя понял, и все тебя слышали. Я беру тебя и твою семью в свой род гостем. Все слышали? - у него за спиной, рыкнув, ударили копьями в пол стражи.
        - Осталось узнать насколько большая твоя семья? - он удивленно покосился на стражу и, опустившись на колени, положил мою руку себе на голову.
        - Не очень большая. Я, жена, дети и мои люди, что я привел сюда.
        - Так значит так, слово сказано. Возьми на свою семью заботу о еде и питье, уходе за животными. Иди и займись этим сейчас, Асмус. Идите с ним, скажи всем, - я махнул рукой посыльным.
        Купец поклонился и быстро выскочил из шатра с одним из посыльных. Оставшиеся люди проводили его взглядами и вновь повернулись ко мне.
        - Аки змей, везде вывернется, - Староста покачал головой, - как он лихо так, раз и уже гость. Значит, не бросите нас на расправу? - я кивнул ему, - уже хорошо. Мы тоже поможем всем, чем можем. Твои-то как ожили, как тебя увидели. Как в живой воде искупались. Я все, что хотел, услышал, что еще нужно от нас тебе, хозяин?
        - Расскажи, что ты видишь в лагере? Что нужно сделать? - Староста кивнул и, поудобнее устроившись, недолго подумав, начал подробно тыкать нас с Уртой в забытые и пропущенные проблемы.
        В ходе короткого совещания решено было, что Болотники наладят переправу на тот берег и сегодняшним днем перевезут туда часть людей с задачей собрать корм для животных. И будут их охранять. Назначены места, где вырыть дополнительные отхожие места для такого большого количества людей и орков. Животных, сбившихся в пределах лагеря, тоже надо было как-то обиходить, чем и займется часть родни Старосты, уже сегодня большая часть людей выйдет на укрепление ограды из возов. Урта обещал выдать нужные инструменты и разрешить и так свободный проход по лагерю. Побега я не боялся, а если кто-то и выберет себе такую судьбу, пусть о нем заботятся его боги.
        Проводив глазами ушедшего Старосту, посмотрел на все это время молча стоящего Вояку.
        - На поединок позовешь? - я усмехнулся. - Позже, хорошо?
        - Я не об этом, я воин, могу сражаться. И мои люди тоже, ждать, когда нас вырежут, не хочу. Дай нам оружие. Какую клятву тебе дать?
        - А что мне клятвы людские, а тебя мои? Мы разные, просто так вышло, что сейчас мы все здесь. Верить ты мне не будешь, я тебе тоже. А сражаться, ожидая удара в спину. Или я не прав?
        - Прав. Тогда выпусти нас из лагеря с оружием, умрем в бою… - я его прервал.
        - Уже сегодня это оружие будет в руках моих врагов. Сколько вас?
        - Больше двух десятков с теми, кого вы из обоза Ульриха взяли живыми, полтора десятка могут сражаться.
        - Как тебя зовут, воин?
        - Ульфар я. Значит, нет?
        - Значит, нет. Иди, Ульфар, можете встать на ограду без оружия. Чем сможете, тем и поможете. Иди.
        Пришедший позже Урта сказал, что с Чадой все в порядке, и, если Темный захочет, то он выживет. Дальше рассказал о разных мелочах и сам не заметил, как уснул, сидя. Не стал я его будить, вид у него был замученный. Глядя на него, я и сам задремал и проснулся от прикосновения. Рядом с топчаном устраивалась Таур.
        - Что скажешь?
        - Мало что. Мы их сдерживаем, пока стрелы есть. И еще, они днем как слепые, забиваются в лес и только дозорные из наемников Диких за нами смотрят. Но их много, в лес нам лезть, для нас смерть. Там тень, и они, плохо, но видят. К ночи будут пытаться с разных сторон ближе подойти и на возы залезть. Я сказала, там по кругу сложили костры, за полсотни шагов. Выйдут на свет - будем бить. Только разведка сказала, что они щиты из лозы плетут, большие. Не сдержим.
        - Ясно. Помоги мне встать. Так, хорошо. Зови сюда этих учениц Тзя. И огонь сюда, мою сумку и котлы. Будем к встрече готовиться.
        До самого вечера я был сильно занят, под моим управлением ученицы варили укрепляющие настои и вливали в меня. Так что к вечеру я уже был более-менее на ногах. И уже в сумерках с помощью посыльных я обошел ограду из возов.
        По всему лагерю сновали десятки людей и орков. За линией возов в копаемом рву кланялись сотни спин - люди, орки. Землей засыпали проходы между телег, а также проемы под днищем и переднюю стену. Перед валом вбивали острые колья в сторону леса. Подростки всех видов таскали дрова к кострищам, оставшимся с прошлой ночи. С другой стороны реки под дружные крики на канатах тащили вплавь нарубленные и связанные огромными вениками ветки деревьев, что сразу несли голодным животным. На том берегу стучали топоры, и Болотники, ловко управляясь с шестом, перегоняли плоты из наскоро связанных жердей, что сразу же, бегом несли на ограду. Несколько раз попадались знакомые лица. То купец о чем-то ругающийся с женщинами у костров с котлами. То Ульфар в окружении своих безоружных воинов, навалившись, вкатывает тяжелый воз в подготовленное для него место. Выскочивший мне навстречу Углук низко поклонился и нырнул в толпу.
        Обойдя лагерь, остановился на крайнем от леса возу и стал разглядывать недалекую стену леса.
        Ко мне от реки через расступающиеся толпы быстро бежала группа Болотников, на руках тащивших чье-то тело. Подбежав ближе, дружно уронили глухо крякнувший груз.
        Повозившись на земле, незнакомец сел и поднял лохматую голову.
        Орк, орк рабочей касты, с корявой костяной биркой со стертым знаком в ухе, засаленной кожаной набедренной повязке, огрызках и так до этого дранного и старого плаща из тростника. По виду хорошо поживший. Невероятно тощий и жилистый, со связанными за спиной руками с широкими, раздавленными тяжелой работой кистями, со стертыми когтями на пальцах.
        Морщинистое лицо с привычным для него тупым выражением покорности судьбе, только короткий и острый взгляд из-под бровей, когда он якобы почесал о свою грудь острый подбородок, быстро обежал всех, кто его окружил и вновь погас, скрывшись за привычной для него маской.
        Растрепанные волосы почти скрыли этот взгляд, я еще отметил, что глаза у него красны и обильно слезоточат, пробороздив причудливый узор в морщинах и грязи лица.
        - Его оружие, - стоящий над ним Болотник качнул в руке кривой кол с обожженным в огне острием и продолжил, - поймали на этом берегу, похоже рыбу ловил или лягушек.
        - Ты кто?
        Орк поднял на меня мокрые глаза, пару раз прищурился и помотал головой, брызгая слезами.
        - Я Зим, а ты кто? - и зашипел, получив пинок по ребрам от Болотника с его копьем.
        - Всегда говори господин, тварь мокроглазая.
        - Я Зим, рабочий сотни Фермы-2, Семья Лау. Господин.
        - Что ты делаешь на моей земле, Зим?
        Орк пожал плечами и ответил.
        - Шел к тебе с Купцом, работать. Потом со Жрецом, воевать. Ты, - он поскрипел мозгами, вспоминая слово, и добавил, - ну, это… Вайруну обидел, жреца обидел. Господин.
        - А Купец где?
        - Так умер. Еще на Болоте, - орк забылся и, получив очередной пинок, понятливо закивав головой, скрипнул сквозь зубы, - господин.
        - От чего? Зим, тебе нравятся пинки? Может, палки принести? - орки радостно зашевелились, плотоядно разглядывая рабочего, - или ты сейчас рассказываешь, как ты сюда попал, или в костер пятками засунут.
        - Все расскажу, господин. Только что нужно сказать?
        - Купец тебя вез ко мне и …??
        Орк вслед за мной кивнул головой и замер, подождал продолжения и, покосившись на Болотников, заговорил.
        - Егеря, два Дракона. Нам оружие раздали. Они стрелы бросать. Барка Купца сцепилась с Драконом, мы отстали. Пока шли, Дракон громко вздохнул и разлетелся, как старая чашка об камень. Всё, и барка, и орки, и Купец, и Дракон.
        Щуки с Бооргуза Червя пришли, жреца из Тайна привезли.
        Он сказал, что ты не настоящий Тач-Варга, надо тебя резать, и бог обиделся, надо его кормить и резать вас всех.
        Всех рабочих. Диких. Болотников. Уруков, всех, кто есть. Кормить бога. Нам оружие, - он кивнул головой на свой кол, - умрем воинами, пойдем к Вайруне.
        Все.
        Я кивнул своим мыслям и бросил.
        - Этого… - орки вокруг напряглись, плотоядно косясь на пленника, - этого в ров, пусть копает.
        В сумерках из леса стали выходить сначала рабочие и наемники Диких, потом и все остальные, черные воины с высокими прическами из торчащих дыбом волос, черными масками и длинными пиками, коренастые копейщики в масках и шляпах и кожаных плащах, мною уже раньше виданные на орках Купца, с высокими щитами, грубо связанными из лозы. Сбиваясь в темные кучи, они молча садились на траву и чего-то ждали. Закончившие работу защитники лагеря поднялись на ненадежную ограду. Орки и люди уважительно расступались, пропуская немногих лучниц-уруков на их места. В толпе воинов Бооргуза забил барабан. Они все дружно встали и пошли в сторону лагеря. Уже горевшие костры сейчас подсвечивали колышущуюся тучу, неторопливо надвигающуюся на затихший лагерь. Я повернул голову на шум, на соседние возы лезли воины Ульфара с самодельными копьями из грубо обструганных и заостренных кольев. Встретившись с ним взглядом, коротко кивнули друг другу.
        Не доходя десятка шагов до линии костров, толпа воинов остановилась и замерла. Из глубины одна за другой глухо завыли флейты и расступившийся строй выпустил вперед несколько фигур. Протолкавшийся ко мне Урта прошептал на ухо.
        - Будут на поединок звать. И пугать муками, конечно. Я не хожу, как и до этого не ходил. Покричим с возов, оружием помашем, мы им, они нам с поля. И назад, а потом уже на возы полезут.
        - Кто это? - Урта прищурив глаз еще раз присмотрелся.
        - А, опять те же. Тот, что высокий и черный - это командир сотни Стражи Ворот, Фрако. Рядом с ним - это жрица Суйта-си. Еще та гадина, это она пытала и убила пленных. Все проклятьем Темного грозит. И еще Лау-Таек. Он из Старшей Семьи Лау. Того самого. Обещал мне сердце вырвать. У него сотня Стражи Семьи Лау. А тот, что в стороне, это Сотник рабочих. Он молчит все время. Там еще много народу, но я их не знаю.
        - Хм, и где у нас выход здесь.
        Урта поперхнулся и искоса посмотрел на меня.
        - Ты настои с мухоморами пил? Ты куда это собрался? - он махнул рукой лезущей к нам Таур, - слышала, куда он собрался? Опять за свое. Ты на себя посмотри, еле стоишь. И что ты улыбаешься? Таур, глянь на него. Стоит, ветер нюхает и щерится во все зубы.
        - Урта, иди, показывай, как нам в поле выйти. Таур, не надо меня обнюхивать. Лучше подтяни сюда побольше своих сестер. Мне спокойнее, когда вы рядом.
        Очень скоро мы вышли через откинутый борт одного из возов и перешли пока еще неглубокий ров по брошенным через него жердям.
        Отойдя ото рва на два десятка шагов, я замер, ожидая посланцев Бооргуза. Подошедшая группа замерла от нас в шагах пяти. Не дожидаясь, я под гримасу Урты первым начал разговор.
        - Я Ходок, что хотят на моей земле от моего рода орки Бооргуза?
        - Так это ты - Ходок?
        Высокий, жилистый орк с яркой внешностью Старых орков, покрытый по оголенным плечам и груди густой сетью татуировок. Сняв с головы шляпу с бусами, он откинул ее себе за спину и сделал еще один шаг мне навстречу.
        - Ты тот самый хозяин Диких? - он, запрокинув голову и воздев руки к уже темному небу, прокричал, - Великий, ты видишь, кто управляет этими отродьями? - он опустил голову и посмотрел мне в глаза, - я это исправлю.
        Крепкие руки, сжимающие тяжелый макуатль, развитые предплечья, покатые и сутулые плечи бугрятся от мышц. Кривые босые ноги твердо стоят на земле. Короткая кожаная юбка, перетянутая широким кожаным поясом. На теле множество заживших шрамов и следы от солнечных ожогов, не привык он к солнцу. С висков узкого и продолговатого лица с кожей серого цвета свисают две косы с костяными украшениями, костяные браслеты, которые могут сойти за наручи на руках. Узкие черные губы еще раз раскрылись, показав кривые и острые зубы, прошептав.
        - Вызов.
        - А ты не спешишь ли Лау-Таек? - тираду воина прервал шедший за ним черный воин, - может, послушаешь, что скажет Суйта-си?
        Лау недовольно скривился, но посторонился, пропуская вперед самку в одеянии жреца Темного. Крупная и высокая самка, казавшаяся еще больше из-за огромного пучка волос, что торчал на ее макушке во все стороны твердыми прядями, больше локтя длиной каждая. Сбросив движением плеч плащ из травы, она оказалась почти голой, только короткая повязка на бедрах из черной кожи и множество украшений по всему телу из черненых костей. Вся кожа, где ее было видно, масляно блестела от черной краски. Поставив к ноге массивное копье, она молча рассматривала меня и после продолжительной паузы, сверкнув удивительно белыми зубами, заговорила, медленно и нехотя цедя слова.
        - Ты Ходок, самозваный Вождь Диких ущелий Бооргуза Тайн, называющий себя еще и Тач-Варгой. Ты вместе с шаманкой рода Урук взывал к Темному, приносил ему жертвы, не имея на это права. Не предоставил к выбору доли храму Вайруны из украденной у людей добычи. И еще не отдал пленных охотников для справедливой казни. Смутил разум Диким родам, да так, что они посмели оказать сопротивление воинам Бооргуза. Продолжаешь покрывать людей. Берешь с земли, воды и Болота Бооргуза, не отдавая дани хозяину. Убил членов Старшей Семьи Бооргуза. Ты виновен. Ты пойдешь с нами в Бооргуз для справедливого наказания.
        Во время этой речи она смотрела мне в глаза и качала в свободной руке блестящий камень на шнуре. Закончив ее, она повернулась и пошла. Пройдя несколько шагов, удивленно обернулась и замерла.
        - Иди за мной.
        - Нет, не хочу. Я Ходок, и все, что ты сказала, меня не касается. Я хочу сказать вам всем, я никому из вас ничего не должен, - тут меня слегка повело, и меня подхватил под руку стоящий рядом Урта.
        Уже вернувшая невозмутимое лицо жрица довольно и значительно покачала головой.
        - Ты отступник, самозванец и заслужил смерти. Убейте его кто-нибудь, он еле стоит на ногах. Он не может быть Вождем.
        - Я думаю, что это ты всего лишь Чувствующая, слабая такая. А вам всем, я даю последний шанс. Уходите.
        Вперед шагнул сотник Стражи Ворот, до этого молчавший.
        - Она не может тобою управлять?
        - Нет, она слишком слаба.
        За это время к нам понемногу подошли ряды воинов Бооргуза и молча слушали наш разговор. Урта, насупившись, вращал глазом, готовясь к драке. Таур хранила полное спокойствие на лице, нежно поглаживая и перебирая правой рукой стрелы в колчане. Все еще стоявший в ожидании Лау-Таек сделал пару шагов к нам и снова прошипел.
        - Вызов.
        Я окинул его недоуменным взглядом и, повернувшись к реке, прислушался.
        - Подожди немного.
        Неожиданно жрица взбесилась и, тыкая в меня когтем, взвыла.
        - Это еретик, его смерть послужит во славу Вайруны, что вы ждете, убейте его, убейте всех! Напоите его тень кровью жертв там за оградой. Я слышу, как дрожат люди, такая жертва послужит вам при получении места в его войске, когда придет ваше время. Убейте их всех!
        У нее за спиной заворчали и зашипели воины, кто-то тихо запел слова молитвы, славящие Вайруну, я насторожил ухо, они славили не его. Они пели молитву не ему. Всех перекрыл крик Лау-Таека.
        - Ты принимаешь мой вызов?!?! - и ему в ответ от реки взревели два голоса. Волна радости мягко изнутри толкнула меня. Я запрокинул голову и взвыл в ответ.
        Мгновенно оборвавшие песню орки дружно шарахнулись в сторону и сбились плотнее, выставив копья. Мимо них от реки тяжелой рысью пробежали, встряхивая шкурами и разбрасывая фонтаны брызг, Быстрый и Таша. С обеих сторон раздались придушенные выкрики. Подбежавшие животные ткнули меня по очереди носами и, развернувшись в сторону сбившихся плотной толпой воинов Бооргуза, еще раз рыкнули. Стоящий впереди всех Лау-Таек, держа двумя руками макуатль, замер, даже в сгущающейся темноте видно было, как он серел лицом. Сотник стражи Ворот, перехватив копье, тоже замер в ожидании.
        - Лау-Таек, ты бросил мне вызов, я - Тач-Варга, и мои руки это мои Варги, - я запустил руки в мокрую шерсть тихо ворчащих зверей, - вы все пришли на мою землю, убили моих орков, грабили и разрушали. Я спрошу еще раз, ты хочешь бросить мне вызов?
        - Нет, не хочу, - Лау опустил макуатль и медленно встал на колени, - прости меня. Ты пришел, мы ждали тебя.
        - Ты трусливый слизень, Лау, - рявкнула ему в лицо жрица. Выйдя вперед, она, раскачиваясь, запела какой-то ломаный мотив и стала размахивать копьем, песню подхватило множество голосов, и вперед из толпы у нее за спиной стали проталкиваться воины. Понимая, что если ее не остановить, то толпа может броситься в атаку, положил руки на плечи варгов. Обернувшаяся Таша улыбнулась, заставив тонко пискнуть у меня за спиной Таур, и послала вопрос.
        - Эти не твоя семья, убить их всех?
        - Нет, только эту.
        В следующее мгновение оба животных, смазавшись в стремительном рывке, оказались рядом со жрицей и, вскрикнув, она исчезла, в фонтане крови разлетевшись двумя частями и окатив шарахнувшихся орков своей кровью. Оба зверя, открыв пасти полные окровавленных зубов, дружно заревели в лица орков Бооргуза. Шарахнувшись от них, они начали падать, путаясь и спотыкаясь друг через друга, бросая и роняя оружие. Упавшие не пытались подняться, а замирали на земле, закрывая головы. Устоявшие после рева варгов на ногах орки один за другим роняли оружие и становились на колени. Варги замолчали и, поводя мордами, просто оглядывались по сторонам, чутко ловя своими ушами звуки вокруг. Устоявший на ногах сотник Стражи Ворот, шагнул к одной из частей тела жрицы и, наклонившись, вгляделся в ее лицо, помедлив, он повернулся к еще стоящим на ногах воинам и, подняв над головой копье, громко прокричал.
        - И падут неверующие, - повернувшись ко мне, опустившись на колени, осторожно положил свое оружие, - с возвращением в наш мир тебя, Тач-Варга.
        Проговорив это, он протянул вперед руки и, сложив их, опустил на них голову. Стоявший на коленях Лау, покосившись на него, заторопился и повторил жест. У них за спинами сотни воинов повторяли слова сотника и его жест. Я услышал их и за спиной, обернувшись, увидел, что Таур и Урта уже стояли на коленях, а над оградой нашего лагеря были видны только изумленные люди.
        - Скажи мне Лау-Таек, как вы здесь оказались и зачем пришли?
        Не поднимая головы, он мне ответил.
        - Я пришел за местью, ты убил моего родича. Остальные пусть скажут сами.
        Подняв голову, я скомандовал.
        - Старшие, Сотники ко мне. Остальным ждать моей воли, - мне в унисон рявкнули и завыли варги. Обернувшись, я поманил к себе Таур и Урту.
        - Поднимай там с колен всех и сюда полусотню Нижних. Верхним в готовности, Таур твоим всем быть на ограде и держать их, - я кивнул в сторону орков Бооргуза.
        Подошедшие ко мне Старшие сели на землю передо мной на пятки и замерли, не поднимая голов.
        - Вы пришли сюда, напали на мою землю и моих орков. Вы примете мое наказание.
        Старшие, поклонившись, ткнулись головами в землю и хором ответили.
        - Да, Тач-Варга, мы примем с радостью.
        - Сейчас вы все по очереди скомандуете своим воинам сдать оружие. Ты, Лау, будешь первым.
        Лау-Таек вскочил на ноги и пропел команду. Рыкнув в ответ, к нам поднявшись на ноги, побежали его воины. Подходя ко мне, они, упав на колени, протягивали свое оружие и выкладывали перед собой. После чего вставали и понуро шли мимо фыркающих варгов к ждущим их Нижним. Им сноровисто вязали руки за спиной, вязали за шею на общую веревку и сажали на землю. Больше часа нападавших разоружали и вязали. В сопровождении двух десятков Верхних сотник Стражи Ворот пробежался по лесу, собрав стоявших в дозорах и в лагере. После доклада, что в лагере оказалось больше трех десятков раненых, отправил туда под охраной учениц Тзя, вызвав удивление на лицах у вождей, сидевших у моих ног.
        - Их будут лечить. А сейчас я буду говорить с воинами.
        Я оперся о морду, что мне подсунула Таша, и, опираясь с другой стороны на плечо Быстрого, подошел к сидевшей толпе. При моем приближении они неуклюже повалились лицами в землю и замерли в ожидании. У меня за спиной встали их Сотники и Старшие в сопровождении моих воинов.
        - Поднимите свои лица, я хочу видеть ваши глаза, - по всему полю неуклюже зашевелились сотни тел, меняя со связанными руками свое положение. Из гудевшего лагеря мои орки принесли несколько факелов и встали впереди меня, освещая. Из темноты в полной тишине на меня смотрели сотни светящихся глаз, только за спиною у меня гудел растревоженным осиным гнездом лагерь, и тихо переговаривались немногие люди, гроздьями облепившие ограду.
        - Вы пришли взять то, что принадлежит мне. Я вас должен наказать, наказание за такой проступок смерть, - над сидящей толпой пронесся тихий вой и затих, - но я вижу горестное положение моего народа. Всего моего народа, - я поднял голос выше, - орки - это один народ. Вы живете в темных норах, вы живете в стылых ущельях, вы живете в грязи Болота. Умираете от голода, умираете от стрел охотников и егерей. Зачем вам жить, что вам терять?!?
        Над пленными повисла звенящая тишина. Лагерь за спиной тоже затих. Было слышно, как с топотом его жители бегут к возам и молча замирают на ограде.
        - Вы не помните, кто вы, вы не помните, зачем вы здесь, не помните своих отцов и матерей. Вы служите Бооргузу и закончите свою жизнь в виде шара светляков и чашки на кухне!
        Это ваша жизнь? И вам совсем не страшно ее терять. Так ли это?
        Мне в ответ дружно рявкнули сотни голосов, в темноте загорелись яростью и бешенством десятки глаз. Подняв руку, я подождал, пока установится тишина.
        - Мне горько знать, что умрут сотни храбрых воинов, за ошибки других. Я хочу дать вам последний шанс, - я, молча и медленно обвел глазами темное поле затихших в ожидании орков, - я дам вам новую жизнь, я дам вам новые имена. Я дам вам в руки оружие и покажу врага, что должен умереть. Я дам вам другую жизнь - жизнь воинов, достойных строя Темного. Темного, - я поднял руку, показывая свое кольцо, у меня за спиной зарычав, подняли руки мои орки, - не трусливого демона Вайруны, не скары жреца, а Темного!!! Кто из вас примет мой дар?
        Поле взревело от общего крика вскочивших на ноги орков, поднимаясь на ноги, помогая друг другу, они выли, глядя на меня. Из глубины толпы поднялась и окрепла, подхватываемая новыми и новыми голосами песня. Сбившись плотнее, сотни орков самозабвенно рвали глотки в старой как мир песне славящей Темного и его сыновей, дружно топая в припеве ногами в землю и раскачиваясь в танце.
        Старый-старый мотив и слова уже почти незнакомо звучащие, язык менялся за тысячи лет. Но по-прежнему знакомый и известный всем оркам.
        Его никто специально не учит, но услышав, вступает, не задумываясь, повторяя непонятные слова, просто всем сердцем отдаваясь скрытому смыслу, благодарности за даже такую жизнь.
        Она трудна и неприглядна, но он ее дал и нам ее жить.
        Севшие на хвосты варги с интересом шевелили ушами, слушая их и раскрыв в своей замечательной улыбке пасти, поводили мордами из стороны в сторону. Дернув за шерсть, я уложил Быстрого и тяжело сел, привалившись к его теплому боку. Таша повернулась ко мне и, наклонившись, осторожно облизала лицо, послав вопрос.
        - Что это они так обрадовались?
        Устало отмахнувшись, я ответил.
        - Я не буду их убивать.
        Покосившись на орущую толпу, она фыркнула и добавила.
        - Тогда понятно, - неторопливо укладываясь рядом со мной и потянувшись, она процарапала глубокие борозды когтями перед собой, потом покосилась на меня одним глазом и, прижав уши, лукаво спросила, - а может, парочку все-таки убьешь, так есть хочется?
        С трудом дотянувшись и потрепав ее по ушам, я ответил.
        - Не, не будем, они тощие и жесткие, и кормили их всякой гадостью, - Быстрый заинтересованно фыркнул и стал принюхиваться, - таким красивым варгам, я найду что-нибудь вкуснее.
        До самого утра я так и не смог поспать или просто отдохнуть. Море забот и проблем, что нуждались в моем личном участии, десятки вопросов и тучи вопрошающих. Люди, орки, опять люди и опять орки. И варги, чью проблему решили подарком в виде так и не оклемавшейся до конца от настоя Тзя лошади. Разорванной в клочья буквально за мгновения и съеденной под благоговейный шепот сотен зрителей. На это время работа орков замерла по всему лагерю и возобновилась после конца трапезы варгов.
        Сейчас они чутко спали рядом со мной в бывшем шатре Ульриха, доставшемся нам как трофей. Быстрый подставил свой бок, а Таша положила свою голову мне на ноги и встречала всех приходящих приоткрытым глазом. Как она мне передала, терять меня они более не собирались и из виду выпускать такого беспокойного Старшего брата тоже.
        Пришедшие ко мне за распоряжениями Старшие из людей сидели не дыша, каждый раз вздрагивая при возне варгов. Чутко ловившая все эти нюансы Таша закатила им целое представление с потягиванием, зеванием, царапаньем пола когтями и обнюхиванием пришедших. Едва отдышавшихся после этого людей я никак не мог вернуть к вопросам, с какими они пришли и, едва начав обсуждение, они вновь напрочь потеряли нить, когда она, резко дернувшись и хлопнув своим огромным, зубастым капканом, остервенело стала выгрызать несуществующую блоху у себя на плече. Поднявший голову Быстрый иронично фыркнул и вновь сунул свой нос себе в лапы.
        - Прости меня, хозяин, - с трудом отдышавшийся Староста вытер пот со лба и, покосившись на шевельнувшийся в мусоре на полу хвост Таши, продолжил, - уж я не думал, что такое увижу. Видимо, и правда последний день мира наступает.
        - Не преувеличивай, все только начинается и для вас все вполне мирно заканчивается. Давайте еще раз повторим. Даю вам день на выпас и выгул скотины и сборы. Я отставлю здесь заставу. Но вы предупредите и остерегите своих от глупостей. Это, - я провел по морде довольно засопевшей Таши, - не последние варги здесь. Так что снова пугать не буду. Звери любят кушать и считают с недавних пор, что вы гораздо вкуснее кабанов и другой живности, и ваши когти и зубы их не впечатлили. Так что вы собирайтесь, чинитесь и выдвигайтесь вниз по реке, там вас встретят и проводят до меня, а у меня дела. Сами видели, порядка у нас мало пока, и я сам нужен везде. Так что вы уж сами как-нибудь. И не затягивайте. Вам еще место выбирать и дома строить, и поля делить.
        - Ты нам охрану оставишь? - довольный собою купец приосанился. - Мои уже готовы.
        Я уже узнал, что он в своих родственников сманил всех мастеров и возчиков и прихватил часть крестьян не из рода Старосты.
        - Не спеши, подготовьтесь тоже день и трогайтесь. Оставлю вам полусотню. На вас еще все раненые и ваши, и орки.
        - Нам оружие дашь? - Вояка все еще не терял надежды уломать меня.
        - Нет, до лагеря нет. А там мы к этому вопросу вернемся. Обещаю. Идите.
        Дальше ко мне привели Старших набега. Вошедшие орки становились на колени и, бормоча молитвы, кланялись и кланялись со страхом, косясь на поднявших головы варгов.
        - Вставайте, я хочу увидеть ваши лица.
        Вставшие орки подошли ближе и замерли. Я по очереди разглядывал стоявших напротив. Уже знакомый мне Лау-Таек, сотник Стражи Ворот Фрако - высокий воин, укутанный в черный кожаный плащ, сотник наемников Шууа - коренастый воин в одной набедренной повязке с множеством шрамов по всему телу и покрытым корявыми татуировками лицом, Утта - сотник сборной солянки остальных орков, сутулый орк непонятного возраста со слишком умными глазами на простоватом лице.
        У них за спиной замер десяток Уруков, заполнившие собой все оставшееся свободное пространство шатра.
        - Что вы искали здесь?
        - Я искал мести, - вперед шагнул Лау и опустился на колено, - ты убил племянника Старшего моего рода. Я говорю тебе это прямо и готов принять свое наказание.
        - Я говорю при всех этих орках, что пришли с тобой, что твой родич стал жертвой болезни. Он стал скарой. Я не желал ему зла.
        - Каково будет мое наказание?
        - Не вижу смысла наказывать тебя за то, что тебе поручил твой Старший рода. Поговорим об этом позже. Остальные могут говорить?
        - Все мы пришли в набег на самозваного Вождя Диких, нас отправил Совет Бооргуза, - вперед шагнул и тоже опустился на одно колено сотник Утта.
        - И мы тоже готовы принять наше наказание, - произнес Фрако, качнув в поклоне своим пучком волос, - здесь только один, кто не виноват, - он, выпростав из плаща черную руку с тихо гремящими браслетами на узловатом запястье, толкнул вперед наемника. Шууа рухнул на колени и прогудел.
        - Так и есть, мне сказали резать. Я и резал. А этого, как его, - он потянулся чесать себе голову и отдернул руку, - а, вот, умысла у меня не было, Темным клянусь и за своих поручусь. Знали бы, не нанялись бы. И мы тоже готовы наказание принять.
        - Мы посланы взять все. Никто не знал, что легенды вернулись к нам, - Фрако распахнул плащ и опустился рядом с другими. - Мы готовы принять твою волю.
        - Слушайте.
        При выступлении из лагеря следующей ночью меня сопровождала сводная сотня из моих орков разных родов. Остальные и все подростки вспомогательных сотен остались в лагере с людьми и большей частью пленных. С нами шли и все Старшие плененных отрядов. А также сотня отобранных пленных в качестве носильщиков. Большей частью десятники и все уцелевшие младшие сыновья.
        Меня по очереди несли в носилках постоянно меняющиеся смены моих орков. Бегущие по обе стороны от них варги ревниво косились на носильщиков, периодически шумно нюхая их.
        Из старших со мной была только Таур. Её лучниц я забрал всех. Кто уцелел.
        Знахарки-неумехи Тзя успели наварить жутко вонючей мази, что несли сейчас в кожаных мешках пленники, как мне обещали знахарки, она должна была уменьшить силу ожогов для открытых ног и рук, не привыкших к солнцу жителей подземелья. Кроме этого несли запасы еды для всех на переход до нашего лагеря.
        Два дня почти непрерывного бега с короткими остановками для сна, и мы знакомыми местами спускаемся к Приболотью. Из чащи леса к нам выскочило с десяток орков, недавно принятых Диких во главе с десятником с почти зажившим шрамом на лице. Подбежав к голове колонны, он что-то спросил у воинов и, сломя голову, припустил ко мне. Подбежав, сначала шарахнулся от Варгов, а потом с разбегу хлопнулся на колени и, скользя по траве, остановился у моих носилок.
        - Ты еще жив Чуу-Шрам, и копье твое с тобой. Что ты хочешь мне рассказать? - воин потемнел лицом от удовольствия и, подняв голову, ответил.
        - Мое копье и моя жизнь твои, мой Вождь. Я принес тебе вести от Тзя и Шаманки. Они живы.
        - Ты всегда был краток. Но мои уши хотят знать больше, добавь еще что-нибудь.
        - Ну, лагерь цел, в осаде сидят. Людей мы почти всех увели. Дальним хуторам досталось. Последний весь пропал. Прибежал с него гонец, щенок с Заставы. Предупредил.
        - Ворота и Нижние?
        - Там Хромой и куча самок и щенков. Наемники пытались взять, но их отбили и они ушли сюда. Здесь мы с ними по лесу и воюем, и теми, что поселки пожгли. Большое село удержали. Людей в него собрали. Старшим Даритай.
        Я заинтересованно шевельнул ушами. Увидев это, Чуу заторопился, рассказывая.
        - Он хороший Старший, а уж из лука, так как дятел по дереву и все в цель. И всегда впереди, смелый.
        - Хорошо, пошли гонца к нему.
        Обернулся к сидевшим на земле оркам.
        - Идем в село на отдых, дозоры к лагерю и Пристани, пусть Чуу покажет, что и где.
        У околицы нас встречали засекой и организованной заставой из селян и орков. Старшим оказался кряжистый крестьянин, вооружённый здоровенной жердью с обломком косы на конце. Выйдя вперед, он степенно поклонился и прогудел.
        - С возвращением вас, господин. Я Влис, старший заставы. Сотник Даритай сейчас в набеге, пришлых гоняет, к вечеру обещался быть.
        - И я рад тебя видеть, Влис, открывай засеку, воины устали.
        - Всех обиходим ужо, дождались мы вас. Я уж пошлю мальца к нашим хозяйкам, пусть еду готовят, наши защитники вернулись.
        Вскоре я сидел в доме старосты и выслушивал его многоречивые повествования о произошедшем в мое отсутствие. Остальной мой отряд сидел по сараям в ожидании кормежки.
        - Так вот и живем, господин. Слава богам, не пустили врага в село. А уж с вами, устоим, несомненно.
        - А Олли где, не видно его.
        - А он с сотником, как узнал, что с хуторами сделали, так и пришел к нему, мол, хочу поквитаться с врагом. Вспомнил, что он стражником раньше служил, вытащил откуда-то копье и ушел к Даритаю. Не один, с ним еще дюжина парней. А мы тут свою стражу сорганизовали. В дозор ходим, на выпас со скотиной и за дровами.
        Я прервал снова перешедшего на хозяйственные вопросы старосту, подняв руку.
        - Скажи мне, Вилл, почему вы нам помогаете? Мы ведь все для вас одинаковые.
        - Да как вы можете такое говорить, - староста не на шутку разволновался, - как можно этих с вами ровнять. Они-то кто - разбойники и убийцы. А наши-то как сражаются. К нам ведь раненых везут, видим мы, что они себя не жалеют, врага сюда не пуская. Их еще от околицы бабы по домам и разбирают. Мы-то про вас-то орков что знали? То, что охотники врали. А сейчас-то увидели, ну, когти, ну, зубы. Кожа темнее, так я осенью после страды темнее от загара любого орка буду. А мужики у вас справные, работящие. Порядок и закон знают. Бывали недомолвки, но то по незнанию.
        - Ты про самок-то ничего не сказал.
        Староста покосился в сторону кухни, где гремели посудой и переговаривались женщины его дома и, наклонившись ко мне поближе, прошептал.
        - Девки ваши по хозяйству очень справные, молча пашут целыми днями, только тень им нужна, не любят солнца. Так они все ночью добирают. А так-то в работу въедливые, прямо страсть. Были бы не такими худыми, прям загляденье, а не бабы получатся. А молчу, так это мои домашние вдруг узнают, что других хвалил, со свету сживут.
        - Спасибо тебе за добрые слова. Я тебя сейчас еще обрадую новой заботой. Через пять-семь дней подойдут больше двух сотен людей. Селяне, со скотиной. На постоянное поселение. Надо бы присмотреть места под их деревни. Они сами жить хотят, но по первому времени надо бы приютить. Не ко времени разговор, но война проходит и уходит, а жить надо дальше.
        - Люди? Две сотни. Полоняне??
        - Нет уже. С ними договор, как с вами. Им досталось больше вас. Война. Придут, сами расскажут.
        - Да вот, наверное, люди от кочевников бежали, а здесь тоже война, - староста вдохнул и обреченно махнул рукою.
        Глава 5
        БОЛОТО. КУПЕЦ.
        Аааааааа!!!!
        Боль накатила темной волной, накрыв с головой. Купец ощутил свое тело, сразу все и целиком. Все свое избитое, воющее от боли тело. Оно, не слушая своего хозяина, взвыло и, скрипя зубами, стало дергаться, пытаясь уползти от этой боли во мрак гаснущего сознания.
        Хрипло зарычав, Купец вцепился в краешек бытия и понимания того, что он жив и должен вернуться. Несколько рук держали его, кто-то что-то гулко говорил, слова отзывались в его голове звенящим эхом, то стихая, то обрушиваясь на его сознание с грохотом подземного обвала.
        Он попытался открыть глаза и застонал от бессилия, веки, казалось, стали одним монолитом, на все его попытки только слабо подергиваясь. Как будто услышав его, чьи-то руки стали помогать, ему открыть глаза, на лицо полилась теплая вода, омывая лицо и даря ему мимолетное облегчение, притупляя боль.
        Наконец, со скрипом разодрав глаза, он попытался разогнать яркие пятна, слепящие его и проморгаться. С трудом, но это удалось. Первое, что он разобрал, так это лицо склонившегося над ним Шому Белого. Сильно побитого, основательно потрепанного, с разорванной щекой, но довольно скалящегося на его гримасы.
        - Ты жив.
        - Помоги подняться.
        Купца подхватило несколько рук, и он закусил губу, чтобы не заорать. В очередной раз проморгавшись от ярких пятен в глазах и с трудом справившись с подступившей тошнотой, осторожно осмотрелся, стараясь не шевелиться.
        Он сидел на земле, подпираемый с трех сторон его служанками, перед ним стоял на коленях Шому, и маячили у него за спиной еще пара его гребцов. Все были побиты и поранены, заметно загнаны и насторожены. Еще их объединяло выражение искренней радости на лицах.
        - Говори.
        Шому покивал и подождал, пока Купца напоят в несколько рук служанки лечебным настоем. Покивал вновь головой, поморщился и начал рассказывать, пока Купец с трудом глотал пережёванное самками мясо кого-то неизвестного.
        - Дракон от огня, что бросил тот полоумный щенок, как будто выдохнул и разлетелся в щепки, большие и тяжелые. Мы все, что были на барке, улетели в воду, она оказывается, бывает такой твердой, - Шому поежился и продолжил, - вода-то, нам еще повезло, все, кто был в самой барке, ушли к Темному, когда её как будто сдернуло с воды. У всех, кто оказался рядом, до сих пор болят головы, как после удара дубины. Мы вытаскивали из воды Рвачей, они утонули. Рвачи, для которых вода - и Яма и Нора. Сильно колдовство людей.
        Малый Дракон ушел. Некому было гнаться за ним, вышедшие нам навстречу барки и щуки просто отошли в стороны. Я не думаю, что это была трусость. Они везли Жреца. Нас собрали на уцелевших барках и зачитали его волю. Я позже расскажу тебе её. Они искали тебя, жрец очень хотел поговорить с тобой. Я думал, что ты погиб. И все так думали. Прости.
        - Как?
        - Твои служанки. Выдох Дракона подхватил их и тебя и отбросил очень далеко в камыши. В полете они тебя потеряли и потом искали. Долго, нашли на маленьком островке. Темный тебя бережет для чего-то. Ты был как мертвый и только редко дышал. Они были с тобой, не дали умереть, и нашли, как передать нам.
        - Караван?
        - Все, кто уцелел, выполнили приказ жреца. Ушли в набег на Ходока. Он повел великий караван из наших уцелевших барок с тучей других. Там сотни стражей Семей Бооргуза и даже Стражи Ворот. Там наемники с Перекрестка и Младшие Сыновья других Бооргузов. Ты жив. Значит, все не так уж плохо. Поспи, Хозяин. Тебе нужно много сил. Нам всем они нужны.
        Проснувшись в другой раз, Купец откинул край плаща, которым его укрыли, и поднял голову, к нему сразу же сунулись две служанки, Хату и Ирру. Хату сейчас ничем не напоминала красавицу и звезду Танца Ножей своим оцарапанным и опухшим от удара при падении в воду лицом. Но даже сейчас она была спокойна и собрана. Ирру старательно пыталась скрыть, что ей трудно наступать на ногу, пробитую два раза стрелами, пока она закрывала Купца на палубе.
        - Господин, поешьте, - Ирру сунулась с порезанной рыбой на обрывке тряпки в руках, - это сом, молодой, самое то при ранении. И настой есть с кровью гадюки и икрой.
        - Позже, где Шому?
        Самки переглянулись и опустили головы.
        - Где кормчий?!?
        - Господин, он сейчас с Рвачами вслед каравану ушел. Беда, в Бооргузе бунт.
        Глава 6
        БООРГУЗ ТАЙН. УШ. НЕДАВНЕЕ ПРОШЛОЕ, ЕЩЕ ДО БУНТА.
        После прощания со своей сотней Уш с оставшимися влился в новую. И сразу понял, что это не просто сотня рабочей касты.
        Сотником у нее был уже пожилой, но еще очень и очень крепкий десятник Стражи Ворот Бооргуза. Покрытый множеством шрамов, следов схваток и, как позже поняли все подростки, еще и учебы, тяжелой учебы воина Бооргуза. Полусотниками были не менее потрепанные Младшие Стражи Ворот. Без знаков полусотника, но с увесистой палкой каждый.
        Насколько увесистой, узнала очень скоро вся сборная команда новой сотни, так как с этого все и началось. Первое построение еще не знакомых подростков прошло в свисте палок и звуках ударов по головам. Выстроив сотню, полусотники замерли перед строем не дышащих от страха орков, многозначительно покачивая обновленными знаками своего звания.
        Вышедший на середину строя сотник медленно оглядел всех и зарокотал луженой глоткой.
        - Черви ленивые. Тараканы тяжелые. Светляки спящие. Все они лучше вас и от них больше пользы. Но вы научитесь или сдохнете. Или сдохнете и потом научитесь. Я ваш сотник Тратто. Вы все теперь сотня носильщиков от нашего Бооргуза для похода за Нереисом. Никто из вас. Никто из нас, - он стукнул себя в грудь, - обратно не вернется. Запомните это. Но вы все умрете воинами, вы все придете к Темному достойными его строя. И вы и мы. Разделка нас не дождется.
        И я хочу прийти к Темному сотником сотни воинов. И если кто-то из вас подведет, лучше ему самому удавиться.
        Все, что я скажу - вы делаете. Все, что я покажу - вы делаете. Все, что скажут и покажут они, - он ткнул когтем в полусотников, - это сказал я!!
        А сейчас за мной.
        И они побежали на склад за корзинами на спины и потом на склад за оружием. Самым длинным и запутанным ходом, что смог вспомнить Тратто. По дороге все отведали палок от полусотников, за дело или просто так, но попробовали все.
        Цикл за циклом они сновали по всему Бооргузу, перетаскивая тяжести наравне с взрослыми орками.
        Синяки, ушибы и усталость - это то, что стало их повседневным ощущением. Но все искупалось оружием - им дали оружие и стали учить, им пользоваться. За это они были готовы простить все и всем, кто их учил.
        Перед первым занятием сотник коротко добавил.
        - Учить вас драться - пустое занятие. Никто из вас не проживет в схватке с тварью Тьмы и пяти ударов сердца. Но вы умрете воином, а если ее еще и зацепите, поможете кому-нибудь, кто у вас за спиной.
        Выручало щенков заложенное во врожденных рефлексах интуитивное умение сражаться копьями и замечательная мышечная память своего вида.
        После короткого показа основных движений и внушения их в память при помощи палок, пинков и повторения, почти все остальное время они тратили на поединки или схватки группа на группу.
        Тратто был неумолим, и подростки часами колотили друг друга и старые, пыльные корзины, что им выделяли на кухне из мусора с ферм в виде дров. Дрались испорченными заготовками для копий, тщательно ухаживая и сберегая старые и потрепанные копья Младшей Стражи, выданные им на Складе.
        Кормили их лучше - полной долей рабочего. Драться - не работать! Что еще нужно орку для счастья?
        Почти незаметно мимо них прошла новость о возвращении Купца, что что-то там нашел и о переменах в Бооргузе.
        Только принесенный упрямым и быстрым гонцом Главы, догнавшим их во время очередного марша, приказ идти к Керкетам удивил сотника и никак не затронул загнанно дышащих орков, радующихся неожиданному отдыху.
        Тихо поворчав себе под нос, сотник вздохнул и махнул рукой, указывая направление для бега.
        К сосредоточенно бегущему Ушу притиснулся втянувшийся в марши Хр и тихо прошептал, опасливо покосившись на пробежавшего в голову колоны полусотника.
        - Куда нас?
        Бегущие со всех сторон навострили уши и даже стали шуметь при беге меньше, но они дождались только недоуменного и ленивого пожимания плечами, насколько это возможно для бегущего сломя голову орка.
        Уша все устраивало. Его кормили, ему давали тяжелую работу, позволяющую не думать, а забываться в усталости, и ему давали возможность учиться владеть оружием.
        В первый же день сотник, разглядев на нем и других знаки оружия и удержав руку с палкой для профилактического удара, растянув губы в ехидной усмешке, вдруг неожиданно с потягом перетянул его поперек спины.
        Уша снесло с ног, прокатившись по камню галереи пару шагов, он фыркнул и, передернув плечами, быстро вскочил, повернувшись к шагнувшему за ним сотнику.
        Встал в полный рост и, опустив голову, скрестил руки в знаке подчинения. Вся сотня, пытающаяся незаметно восстановить дыхание после пробежки, это же дыхание затаив, с напряжением ждали продолжения. Обойдя пару раз вокруг Уша, сотник поднял его лицо концом палки и заглянул ему в глаза.
        Помедлил и, одобрительно рыкнув, проорал команду бежать дальше.
        Такое же испытание ждало всех остальных, кто носил знак, и, пройдя его, они еще плотнее сомкнулись вокруг Уша. Сотня за месяц потеряла с почти десяток покалечившихся подростков, кого они больше не видели, и продолжала усиленно заниматься подготовкой, по-прежнему вихрем проносясь по коридорам Бооргуза, весело снося всех, кто не успел уйти с их дороги. Хотя это происходило все реже и реже. Их топот знал весь Бооргуз, и все идущие по коридорам, посторонившись, пропуская мимо слаженно бегущие шеренги, поджарых и шустрых подростков, с сожалением качали головами, глядя им вслед.
        - Корм для Тьмы. Долг Бооргуза Тайн Тьме Дома Червя.
        Сейчас он все так же равнодушно бежал рядом с Хр и ни о чем не думал. Через час сотня стояла у Малой норы Семьи Керкет. Норой она была только по названию, являясь своеобразным транзитным складом для караванов носильщиков семьи постоянно снующими из Горы и обратно. Сюда сносились плоды тяжелого труда старателей перед их отправкой дальше и сюда же сносились припасы для работы в Горе.
        Здесь же жили и недолгие посетители Норы. Носильщики и охрана Керкетов.
        Ворота охранялись лапой ветеранов Горы, судя по почти полному отсутствию зубов и волос, но сохранивших недобрый взгляд и крепкие руки, сжимающие не менее крепкие дубины. За годы и годы работы, однообразной работы по рубке камня, орки семьи Керкет почти разучились пользоваться копьями, зато их рубящий удар был всем известен.
        Поговаривали, что старый шахтер Керкетов может по силе удара сравниться с воином Старшей Семьи, но, наверное, как обычно врали. Ведь что может заставить воина Старшей Стражи хотя бы просто заметить облезлого шахтера?
        Из-за ободранной и редкой от ветхости ширмы вышел молодой десятник Стражи Керкетов и хмуро оглядел прибывших.
        - И зачем мне это мясо??
        Сотник и полусотники дружно ощетинились и также дружно пошли к Керкету, очень доходчиво помахивая палками. Из-за ширмы вышла лапа без одного Младшей Стражи Керкетов и замерли за спиной у десятника.
        Сотник, подойдя почти вплотную к десятнику, наклонился к низкорослому и коренастому Керкету и шумно понюхал воздух, на выдохе буквально заплевывая десятника.
        - Навозной ямой пахнет. Пока сюда шли все кучи, что сами по своим норам наложили, лапами собрали, - десятник открыл рот и сотник, плевком заткнув отшатнувшегося Керкета, добавил, - еще их и съели.
        После чего скрестил на груди руки и стал смотреть поверх головы отплевывающегося и закипающего Керкета.
        - Крыса на веревочке, ты мне ответишь за свои слова.
        - Отвечу, после того как отдам тебе это, - сотник сунул руку за спину, вытащил из-за пояса маршрутный жезл, покрутил им перед глазами десятника и без замаха двинул другой рукой ему в живот.
        Сунувшиеся на помощь своему десятнику остальные воины, уткнулись горлом каждый на свой нож, в руках оказавшихся быстрее полусотников сотни Носильщиков. Каждый держал по паре ножей, каждый смотрел тусклыми глазами на стоящих напротив двух Керкетов.
        А сотник за всклоченную гриву пыльных и грязных волос поднял голову десятника, засунул ему в пасть палку жезла и почти проворковал.
        - Твоя мать тебя еще не родила, когда я был десятником у Ворот, или может только собиралась. Тогда я твой отец, я так думаю, уж больно ты нахальный. Сделай то, что должен, сообщи, что мы пришли.
        И ударом в челюсть отправил его сквозь ширму в полумрак Норы.
        - Бросьте их, - он махнул своим полусотниками и отошел к строю подростков, горящими в полумраке перехода глазами пожирающих своего сотника, они одновременно почувствовали еще больший страх по отношению к нему, но еще и запредельное уважение и восхищение.
        За пологом дружно взвыли множество голосов, и в проход повалили вооруженные чем попало носильщики Керкетов, вперемешку с малым числом Стражей Керкетов, эти были вооружены поосновательней.
        Невозмутимый сотник молча смотрел поверх голов выходящих и в только ему видимый момент не привычно звонко для подростков запел команду.
        - Сотняяяя!!! - щенки дружно подняли ногу со стороны уха с биркой и замерли. Из прохода вышел еще один Керкет, злобно оглядывающийся, и сотник, оборвав ноту, рыкнул. - Шаг!!
        Щенки дружно топнули, пройдя навстречу ощетинившимся Керкетам один шаг, и замерли неподвижной стеной, задорно и злобно сверкая глазами навстречу таким же взглядам.
        Керкет с теперь видимым знаком сотника досадливо поморщился и, плюнув в сторону, протолкался вперед.
        - Тратто, плесень ты воротная, что ты здесь делаешь?!?
        Тратто с достоинством слегка склонил голову и гулко прорычал.
        - Сотник носильщиков для похода за Нереисом Тратто привел свою сотню по полученному жезлу от Главы Бооргуза.
        - Кого, какую сотню, - Керкет подошел ближе и в тишине прохода оглядел лица ближайших щенков, протянул руку за спину и, взяв сунутый в нее жезл, мельком оглядел его, - зачем они мне??
        - Не знаю, - Тратто пожал плечами, равнодушно вычищая коготь на руке щепкой, - жезл есть, я пришел. Дальше это проблема твоей Семьи.
        Керкет пожал плечами и рыкнул.
        - Сотняяя, в Нору. Шаг!!!
        Посторонившиеся Керкеты молча смотрели на проходящих мимо щенков и, в шутку щелкнув у кого-то из них зубами перед лицом, получив в ответ равнодушный взгляд, дружно и уважительно закивали головами.
        - Тратто, пойдем, - Керкет махнул сотнику и отошел в проход, где для них уже постелили по короткому половику их старой ивы, - садись. Кивнув, Тратто сел.
        - Что это ты устроил?
        Керкет взял принесенный им кувшинчик и разлил в две чашки. Тратто шевельнул носом и поморщился.
        - Вашу гадость?
        - Ты гость, - Керкет буквально проворковал и, умильно улыбаясь, протянул ее Тратто.
        Сотник посерел, попытался что-то сказать и, обреченно махнув рукой, повторил за Керкетом.
        - Я гость, - еще раз поморщился и, закрыв глаза, влил в себя содержимое чашки, малой чашки.
        Следующие, как ему показалось, очень долгие мгновения он только открывал и закрывал рот, до хруста сжимал кулаки, как будто он ожесточенно душил кого-то и заливался слезами из выпученных глаз.
        Внешне сочувствующе, а глубоко в душе катаясь по полу хранилища своей души, Керкет дождался, когда он закроет глаза и сунул ему чашку с водой.
        - Так почему тебя?
        Тратто, проплевавшись и утерев слезы, ответил.
        - Я уже не годен для Ворот, хотя и ты и я знаем, что это не так. Что-то нехорошее происходит в Бооргузе. Но просто Разделка не для меня. Мне предложили этих, - он кивнул в сторону входа в Нору.
        Нереис. Я и они не вернутся. Так было и так будет. Я доволен. Это лучше, чем стать фонарем или повязкой, что затаскают чумазые рабочие. Щенки хорошие, хотя это и странно, что сотня из них. Стараются.
        Неожиданно даже для себя он усмехнулся.
        - Мы тоже такие были.
        - Все мы такие были, - почесавшись, Керкет добавил, - говори.
        - Мне нужен поход во тьму нашего Бооргуза. Это не совсем то, но это лучше, чем никак. Хочу честно посмотреть в глаза Темного.
        - Темного? - Керкет с невозмутимой мордой смотрел в сторону.
        - Темного. Вайруна не получит меня.
        - Хорошо. А они смогут, а то растеряем на радость Темникам?
        - Не растеряем. Учу уже месяц.
        - Это мало.
        - Да, но они не плохи.
        - Вызов, - Керкет слабо усмехнулся, - уверен?
        - Да, зови своих.
        Через полчаса в широком, ничем не занятом отнорке стояли стеной Керкеты и щенки сотни Тратто.
        И не только они. Какими неведомыми путями новость разлетелась по Бооргузу, но толпа посторонних все росла и росла. Все новые и новые одиночки и малые группы, прибежав, растворялись в толпе, старавшейся поближе протолкнуться в тыльной стене отнорка. Там, освещенные парой шаров, принесенных из Норы Керкетов, напротив друг друга стояло четверо орков. Тратто с Ушем и Керкет со своим побитым десятником.
        - Вызов?
        - Да.
        - Оружие?
        - Нет.
        - Почему?
        - Мне жаль щенка.
        - Жалей Десятника, но как скажешь. Тогда что?
        - Палки.
        - Скучно, но ты хозяин Норы, мы гости. Я согласен.
        Оба сотника отошли к своим бойцам. Керкет кривил битое лицо и скалился на Уша.
        Он посмотрел на Тратто и тихо спросил.
        - Что сделать?
        - Побить побитого. Справишься.
        - Не знаю.
        Уш мгновенно оказался притянут к самой морде сотника, и уткнулся в его безумные глаза.
        - Запомни на всю свою короткую и никчемную жизнь. Знаю и не знаю, это на любой другой работе. Воин всегда знает, что он сможет и сделает, и даже если он не сможет, то до последнего своего вздоха он знает и верит. Иначе ты просто мясо.
        А теперь запомни, он - Керкет, они бьют сверху, сбоку, снизу. А ты можешь колоть. И бить прямо. Помни это. И вспомни, какие у тебя длинные руки. Иди. Я тебя видел в учебе, ты справишься.
        Уш даже поежился, вспоминая те навыки, что в него и других щенков вбивали сотник с помощниками. Как он постоянно оказывался в паре с сотником в учебном поединке, и как его команда ночью старались помочь ему, принесенному ими на руках в очередную нору. Те лекарства и редкие настои, что неведомыми путями попадали к нему, помогая скрипя зубами встать на зов горна очередного цикла.
        Поэтому он просто кивнул и пошел навстречу идущему к нему с другой стороны неровного круга из зрителей десятника Керкета.
        Страха он не испытывал, только легкую досаду, что приходится делать это. Зрители молчали, не в правилах орков рабочих каст шуметь на таких незаконных боях.
        Керкет напоказ легко помахивал увесистой палкой в пол длины копья и презрительно щерился. И за три шага до соперника, ухнув, широко шагнув, нанес сокрушительный удар сверху - наискось.
        Уш привычно качнулся назад, пропуская мимо лица свистящий конец палки, и длинным тычком в подмышечную впадину выбил дух и руку Керкета. Он хрипло кашлянул и сел на пол, зевая и закатывая глаза. Уш шагнул ближе и, занеся над головой бьющегося в тяжелом кашле орка свое учебное, тупое копье, замер, повернув голову в сторону своего сотника.
        По толпе зрителей прошел тихий гул и замер, все глаза уставились на двух зачинщиков поединка.
        Оба сотника молча стояли с каменными лицами и, помедлив, Тратто едва заметно кивнул Ушу. Тот сразу опустил копье и шагнул в сторону своего строя щенков, встав в привычную позу ожидания и подчинения. Сзади его несколько раз толкнули, слегка повернув голову, он наткнулся на восторженный взгляд Хр и за его спиной остальных.
        Сотники тем временем тихо переговаривались, не обращая внимание на остальную толпу. Побитого Керкета быстро уволокли в Нору, остальные орки терпеливо ждали решения судей.
        Сотник Керкетов протянул сжатый кулак Тратто, тот помедлив, провел когтистой лапой сверху и, несильно сжав ее, отпустил. В толпе поднялся гул, по рукам пошли разнообразные предметы, участвовавшие в заключенных пари, и спорщики начали расходиться.
        Подошедший к замершему строю щенков Тратто блеснул глазами и негромко произнес.
        - Мы носильщики Семьи Керкет на время похода туда и обратно, с долей взрослого носильщика.
        Строй едва заметно дрогнул - доля взрослого, предел мечтаний для большинства щенков. Тратто еще добавил, просто ткнув когтем в Уша.
        - По праву сотника, ты - десятник с правом выбора в свой десяток, головной десяток. За мной.
        И, не оглядываясь, потрусил в сторону широко открытых ворот Норы Керкетов. Навстречу запаху обжитой Норы, еды и места для сна.
        Глава 7
        БООРГУЗ ТАЙН. БУНТ. УШ.
        Начало бунта для сотни Уша прошло незаметно, они уже привычно сопровождали ватаги добытчиков, переносили самые разные грузы. Учились ходить в темноте Горы и слышать ее. Кормили хорошо, работы уже была привычна и понятна. И только придя в очередной раз в лагерь, они все почувствовали общую тревогу и страх, что витали над Лагерем.
        Обычно дружные и старавшиеся помогать друг другу орки разных каст Семьи Керкет, сейчас опасливо и подозрительно косились на других и жались к своим. Еще всем очень резануло слух слишком громкими и показательно визгливыми, нахальными голосами самок из кухни Лагеря.
        Стража торопливо отвела их на место разгрузки ноши, и, в спешке скинув её в указанное место, вернувшаяся полусотня была отогнана в свой загон к сидевшим там остальным. На охране выхода осталась лапа ветеранов Керкетов, внимательно слушавших, что происходит в загоне.
        Сев на свое место, Уш кивнул переминающемуся от нетерпения Тощему, и он практически кинул ему под ноги одного из щенков оставшейся полусотни.
        - Говори.
        - В Бооргузе бунт. Самки. Щенки в ямах - всё, матери - бунт. Вот.
        - Сотник где?
        Щенок пожал плечами и мотнул головой в сторону выхода в Лагерь.
        Тощий сел совсем рядом и, наклонившись к уху Уша, горячо зашептал.
        - Бунт, Старшие Семьи рвут. Жрец увел Стражу в Болото.
        - И что?
        Тощий широко растянул свою зубастую пасть и тихо прошипел.
        - Нереис нас не дождется!!! Поживем.
        Остальные щенки дружно загудели, толкаясь локтями и пофыркивая. Уш, подняв голову, увидел подошедших к символическим воротам в их загон Стражей и повел рукой, обрывая звуки.
        Оглядев всех по очереди, тихо сказал.
        - Ждем, слушаем, отдыхаем, - поднял открытую ладонь и, резко её сжав, добавил, - тихо. Все.
        Отдохнуть полный цикл они не успели, в стороне Лагеря, где привычно пахла Кухня Семьи, раздались приглушенные крики и шум. В Норе все дружно подняли головы и насторожили уши. Там тем временем затихло, и все опять стали устраиваться на полу, на старых, рассыпающихся корзинах, когда их просто подкинуло от зова горна Семьи.
        Как из-под земли выросший у распахнувшихся ворот Тратто с полусотниками, обвешанными оружием, рыкнул команду и повел голову колонны в сторону главного зала Лагеря.
        А он уже наполнился шумом сосредоточенно бегущих в ту же сторону орков Лагеря, с оружием и мрачными мордами.
        Главный зал был непривычно ярко освещен еще невиданным здесь количеством из всех шаров Лагеря в одном месте. У дальней стены, закрывая собой вход в Нору главы Семьи, плотной шеренгой стояли с десяток Стражей, со знакомым Ушу по поединку десятником. У них под ногами валялось несколько темных кулей, что изредка шевелились и подвывали.
        В зал продолжали плотно утрамбовываться все новые орки разных рабочих команд, под ногами крутились невероятно возбужденные Носачи, щетинились редкие копья и клацали, соприкасаясь дубинки на плечах остальных.
        Тратто с помощниками плотно составили свою сотню и встали впереди, мрачно хмурясь.
        От Норы Главы через стражу вперед протолкался сам глава в сопровождении своей жены. Выйдя на свет, он медленно оглядел черную стену плотно стоящих орков и рыкнул.
        - Бунт, в Бооргузе.
        После чего замолчал и стал ожесточенно чесаться. Все многоорочье внимательно следило за ним в зловещей тишине. Его жена только пожала плечами, шагнув вперед, уронила перед собой свою кирку, отперелась на нее и продолжила его мысль.
        - В Бооргузе бунт. Самки. Так бывает. Но сейчас в Бооргузе почти нет Стражи, нет Жреца, нет Стражи Семей. Больше нет Теней, - по оркам прошел волнами едва слышный гул, - больше нет Главы. Бооргузу конец.
        Ее муж, прекратив чесаться, кивнул, подтверждая ее слова, и в свою очередь уронил рядом с её свою кирку, громко рыкнул.
        - Я готов!!!
        Его жена покосилась на него и перевела.
        - Бооргузы иногда умирают, но ненадолго. Скоро будет новый Глава. Или придут щуки Великого Червя и в Горе, - она обмахнулась охранительным знаком, за ней его повторили почти все орки, - будут новые не мы.
        По праву бунта, по праву силы, по праву, данному мне от отца нашего - Хозяина Горы, я говорю. Мы останемся здесь.
        Я от имени мужа моего, главы Семьи Керкет, говорю!!
        Я ходил с вами во тьму, я слышал ее, я слышал, стоя впереди вас, как гудят стрелки Глубинных Подземников, я кормил и поил вас, я лечил вас, я провожал в последний путь вас. Я вождь Семьи, я Глава!!
        Кто хочет оспорить мое право?!?!
        Секундная задержка, густой и влажный воздух Главного зала, замер и из строя орков донесся высокий и яростный рев. За ним еще один, сразу два и потом в двух местах по нескольку сразу.
        Мгновение тишины, и Тратто, шагнув вперед, поднял над головой свое копье и на одной ноте заревел своей луженой глоткой, поворачиваясь по кругу.
        - Утаааааа! - его голос, отражаясь от стен, причудливо искажался, гудел и вибрировал, орки дружно зажглись глазами в свете шаров и, вскинув свое оружие, поддержали его.
        Все самозабвенно орали, потрясая оружием и не спуская глаз с сотника, а он, подняв звук до предела, резко махнул рукой, обрывая звук, и казалось в звенящей тишине, стукнул древком в пол.
        - Тууу! - пошел по кругу, продолжая теперь уже негромко напевать и пристукивая копьем, вся орда в такт с ним повторяла пристукивание и пошла за ним по кругу, почти неслышно двигаясь. Тратто тихо запел новый мотив, который подхватили остальные и, не поднимая голоса, пошли по кругу быстрее.
        В крутящемся водовороте организовались как бы буруны из проталкивающихся к центру орков, отозвавшихся на вызов главы.
        Группы, а их было две, достаточно легко пробились к центру, из четырех одиночек вышли двое, еще двое в ходе коротких схваток в толпе, не оправдали свое право на вызов. Их тела вынесли на стихийную Арену и положили под ноги Стражам Семьи. Вынесшие их воины встали за спиной у главы и замерли в ожидании.
        Первый из одиночек, зрелый и могучий поисковик, со следами камня обвала на лице, оскалившись кривым ртом, кинул главе под ноги две дубинки своих противников и встал неподвижно. Другой, уже пожилой и помятый шахтер, с почти беззубым ртом вынес на своих плечах своего соперника и, не торопясь, пройдя мимо главы, сложил свою ношу в ногах у стражи. После чего, так же не торопясь, вернулся и встал рядом с ревниво покосившимся на него поисковиком.
        Обе группы встали плотно друг к другу и настороженно косились во все стороны.
        Тратто рявкнул и в очередной раз пристукнул копьем, круг орков мгновенно стал и на второй удар древка в камень повернулся к центру Арены.
        Жена главы покосилась на мужа, что опять увлеченно чесался и, получив от него, не увиденный другими знак, заговорила.
        - Говорите.
        - Я Гиркаа, - поисковик гулко грянул себя кулаком в грудь
        - Ты, - он указал на главу, помялся, морща лоб и пытаясь подобрать слова, потом тряхнув спутанной гривой волос, продолжил, - вызов!!
        - Да, - глава кивнул и ткнул когтем в шахтера, - ты?
        - Я Умаак, - шахтер равнодушно пожал плечами и добавил, - вызов!!
        - Вы, - глава повернул голову к двум кучкам орков, от каждой вперед шагнул их лидер и, покосившись друг на друга, в ходе мгновенного обмена взглядами, решив, кто будет говорить, один из них знаками показал, что они ждут нового главу для разговора. Получив кивок, они дружно отошли в сторону и замерли в ожидании.
        Глава перехватил свою кирку и, косолапо раскачиваясь, пошел к двум поединщикам, что тоже пошли ему навстречу.
        Последовавшее действо в памяти Уша отложилось очень путано и смутно.
        Обмен первыми ударами главы с двумя противниками, Уш еще отметил, что противники главы зря вышли против него вдвоем.
        Орущие и гремящие оружием орки, что-то кричащая жена главы.
        В очередной раз, отбросив от себя обоих нападающих, глава повернулся к жене и, красуясь, тряхнул над головой киркой. Она как-то обреченно махнула рукой и растянула свои губы в скупой улыбке.
        Мгновенно подобралась и, взвизгнув, ловко прыгнула в сторону, пропуская мимо себя пару копий, у нее за спиной в разные стороны шарахнулись стражи, и самый неуклюжий отлетел к стене с копьем в груди.
        Стоящие в стороне обе группы, вышедшие на вызов, дружно атаковали главу и его жену. Вся толпа орков дружно охнула от неожиданности и разинула рты. Шахтер Умаак прыгнул к главе и, поднырнув под его кирку, на мгновение закрыл его, получив два копья в спину.
        Уже раненый главой Гиркаа, разинув рот, недоуменно провожал глазами летящих мимо него нападающих и, что-то поняв, окаменев простоватым лицом, рубанул ближайшего. Ему на спину прыгнул один из нападающих и распорол ему горло коротким ножом.
        Уш перевел взгляд и скрипнул зубами.
        Рубившийся вместе с женой главы Тратто, что-то веселое кричащий бегущим к нему полусотникам, не замечал, как орки, вышедшие с телами не прошедших отбор, мимолетно переглянулись и дружно кинулись к ним со спины. Уже крича и замахиваясь своим копьем, Уш еще заметил, как блеснули торжеством глаза обоих.
        Он смутно помнил свою мать, что как казалось, со слишком большими перерывами прибегала к нему в его щенячью яму. Смутно помнил ее тихий голос, голос, что настойчиво пытался ему объяснить, научить и предостеречь.
        Он ярко помнил свое ощущение счастья от ее тепла, запаха и голоса. И тогда большая часть ее слов проходила мимо его разума и памяти. И только потом, когда она перестала приходить и он, тоскуя, усиленно пытался вспомнить эти встречи, попутно вспомнил и ее слова.
        - Ты не такой, как все. Но ты будь, как все. Будь меньше и незаметнее. И делай все, как делают другие. Прячь то, что ты можешь делать лучше.
        И только тогда он стал понимать, почему на него порой с удивлением смотрят и сторонятся щенки и, прищурив глаза, смотрят няньки. Его внутренний голос взвыл, почувствовав опасность, и он стал, как все.
        Он искусно научился прятать за нарочитой сутулостью свой рост, научился прятать силу и выносливость, не выделяясь из общей толпы. И только одному он не мог научить свое тело - есть меньше.
        Очень долго, пока он рос, его выручало одно умение, всегда бывшее с ним. Он очень метко бросал камни и любые предметы. И в его набедренной повязке всегда была пара-тройка подобранных в коридорах камешков.
        В мире Бооргуза, мире постоянного голода, где любое существо становилось добычей, как только на нее падал взгляд орка, кое-кто научился выживать и здесь.
        Мелкие и подвижные насекомые, не спускающиеся со сводов коридоров Бооргуза или научившиеся летать и тоже не спускавшиеся ниже.
        И когда тихий щелчок пальцев отправлял к уверенной в своей недоступности жертве меткий камешек, этого никто не видел. За небольшим исключением, добыча была мала и не слишком питательна, но в его ситуации и это была бесценная помощь самому себе.
        Вот и сейчас он, почти не целясь, запустил свое кривое копье, попав в грудь уже замахнувшегося на жену главы орка. Почувствовавший еще до этого опасность Тратто успел встретить второго противника, и арену затопило море озверевших от возмущения орков, что мгновенно растерзали нарушивших ритуал отступников.
        Уш еще запомнил, как глава Керкетов, стоя над умирающим Умааком, что-то настойчиво у него спрашивал и, кивнув ему, коротко дернул своим ножом, обрывая его агонию.
        Помнил и как ему в руки сунул его копье Тратто, его пристальный взгляд и короткий кивок, что за ним повторили полусотники.
        Пол цикла спустя.
        - Тратто. Мы все тебе должны. Чего ты хочешь от моей Семьи?
        Жена главы как обычно заменяла своими словами слова неторопливого мужа.
        - Ничего, я защищал вас как член Семьи на время похода, это мое право и долг.
        - Мы помним тебя и твое дело. И твоего щенка. Ты хорошо научил его.
        Тратто усмехнулся и тихо заговорил, глядя в сторону.
        Они все сидели на циновках в Норе главы и дружно смотрели на едва заметное пламя под котелком с настоем. Тратто старательно сдерживался от жуткого желания спрятать свой нос и бежать прочь. И только слегка морщился под почти не скрываемыми насмешливыми взглядами всей семьи Главы Керкетов.
        - Этому я его не учил. Он сам это умеет.
        - Старая семья?
        Жена главы, продолжая помешивать варево, высыпала в котелок еще одну горсть сухого мха из поданного ей дочерью кожаного мешочка.
        - Нет, он и пахнет не так и выглядит не так.
        - Глаза, - жена Главы, сузив глаза, кровожадно усмехнулась, - чьи? И мне тоже показалось, что он слишком крупный для щенка его сезона.
        - Я тоже так думал, - Тратто, уже не скрываясь, страдальчески сморщился, отмахиваясь от зеленого пара, повалившего из котелка, - о, Темный, помоги мне.
        Керкеты дружно засмеялись, и дочь протянула ему чашку с настоем, что он жадно влил в себя. Отдышавшись, продолжил.
        - Думал, потом спросил, еще спросил и еще спросил у тех, у кого сказали спросить. И вот, что мне сказали.
        Глава 8
        БООРГУЗ ТАЙН. НАБЕГ. УШ.
        После побоища на Арене, запомнившееся всем не схваткой, а тем, что все на вечерней еде получили по большой чашке похлебки, щедро заправленной мясом, на следующий рабочий цикл всех снова собрали там же.
        Дружно облизнувшиеся от приятных воспоминаний орки весело сбежались и замерли в ожидании, плотоядно поглядывая на соседей.
        Но убивать и есть никого не стали, а всем сообщили, что в Лагере остаются полсотни старых и слабых, а остальные идут в поход в Бооргуз. Как сказала жена главы.
        - Пока там многое вкусное не нашло своего нового хозяина.
        - Набег!!! - орки дружно, радостно взвыли и по взмаху руки главы разбежались по своим загонам собираться.
        Бегущий вместе со всеми Уш, навьюченный самой большой и крепкой корзиной, что он выбрал на сотенном складе, был остановлен Тратто и облагодетельствован новым и замечательным копьем с настоящим черным наконечником и наспинной обоймой из кожи с тремя дротиками.
        - А жизнь-то налаживается, - проскрипел у его уха Тощий и, привычно увернувшись от пинка Уша, так же привычно получил подзатыльник от Хр, - десятник Уш, скоро тебе еще и имени добавят.
        И, скрывшись в толпе бодро бегущих щенков их сотни, уже вне зоны досягаемости, громко выкрикнул.
        - А мне нравится бунт!! Да!!
        - Даааааа!! - сотня дружно подхватила его выкрик и, привычно перестроившись в колонну по три, ритмично зашлепала босыми ногами.
        Рядом с Ушем звонко запел, неожиданно для всех нашедший в себе после повторной ломки носа, певческий талант Хр, за короткое время став признанным запевалой.
        Бег, бег, бег.
        Далеко!
        Бег, бег, бег.
        Нам легко!
        Бег, бег, бег.
        Мы в набег!!
        (приблизительный перевод с вульгарного орокан)
        Щенки дружно и восторженно взвыли и дружно подхватили припев.
        Бег, бег, бег.
        Мы в набег!!
        Простенькая песенка, исполняемая звонкими щенячьими голосами, разносилась по сырым коридорам лагеря, заставляя всех его жителей поднять и насторожить уши. Заставляя всегда мрачных и угрюмых шахтеров и поисковиков, растягивать свои пасти в скупых ухмылках и дружески толкать соседа локтем по ребрам, повторяя.
        - Мы в набег!!
        И даже пробегавший вдоль строя в голову колонны Тратто, до этого несильно постукивающий по лохматым головам, придержал свою палку, покосившись на задорно голосившего Хр, и побежал дальше, пряча скупую усмешку, так сильно меняющую его лицо.
        Глава 9
        ДВА ДНЯ СПУСТЯ. ЗАДВОРКИ БООРГУЗА ТАЙН. ЛАГЕРЬ ВО ТЬМЕ СЕМЬИ КУПЦА.
        Один из малых комплексов внутри подземного города, с отдельным, обычно едва заметным входом и неясным предназначением. Такие есть везде, многие знают все, немногие знают только те, кто должен и наверняка есть и те, что до сих пор не найдены.
        Общее для них - это скрытый вход и малозаметность, наличие достаточно просторных, отдельных от общего мира подземелья, небольших, хорошо вентилируемых комнат - нор.
        Данныое скрытое подземелье (лагерь во Тьме), запасная нора Семьи Купца.
        В небольшой комнате со следами нечастого проживания, на необычно роскошных для такого места циновках сидели основные действующие лица Семьи Керкет, Тратто на правах гостя Семьи и сестра Купца. Немного осунувшаяся, но не показывающая виду и по прежнему спокойно-деятельная. Тусклый шар светляков едва подсвечивал лица орков в общем полумраке пещеры.
        Немного выбивается из картины совета орков Тайн кожаный плащ в углу с торчащей из него ушастой головы недовольно косящего слезящимися глазами Дайтуха.
        - Везде толпы орков, рабочих каст и всех остальных. Вооружены почти все, опившиеся настоями до червяков в голове. Дерутся и жрут.
        - Черви в голове, вкусные, - Дайтух зажмурился и помотал головой, разбрызгивая слезы, - не объясняй. Я пошутил, но шар меня убьет.
        Пожавший плечами Тратто молча накинул на тусклый шар свой плащ и сел обратно.
        - Я сам Хозяину Горы скажу, что ты самый лучший из его гостей. Прости меня, хозяйка Норы, я готов слушать и даже видеть вас.
        - Они жрут то, что рядом, сытые начинают искать, что повкуснее. В основном, если еще могут поймать, то членов Старших Семей, Младших Семей, слуг и Стражу. Да, еще. Орки Разделки, что успели сбежать, прячутся у…
        - Мы знаем, где они, - Дайтух, потянувшись, скребнул когтями по камню и распушил мохнатые уши, - отловить?
        - Просто смотрите за ними, брат мне говорил, что это очень нужные орки, сожрут этих, где возьмем других?
        - Хорошо, твой брат хитрый. Я услышал. Но присмотрим.
        - У нас здесь склад на случай бунта. Слуги и все, кто нужен. Еды и всего остального, на мою Семью на три полные руки циклов. Источник, - она кивнула в сторону выхода, откуда пахло свежей водой, - на всех, но с вами уже немного не хватает.
        - Мы знаем рядом еще один, покажем.
        - Хорошо, Дайтух. У главы Тайна есть такой же склад, как и у нас. Там сейчас лапа перепуганных слуг и кто-то из Стражи. Там много, сколько, не знаю. Но много.
        Все дружно облизнулись и потерли лапы.
        - Это не все. Я знаю, - она потрясла связкой мерных бус, - пути во все норы, всех Семей. Надо их все взять.
        - Это хорошая новость. Плохие? - Керкеты дружно покосились на Дайтуха, но промолчали.
        - Плохие, они есть. Рабочие сбиваются в стаи. Скоро начнут жрать тех, кто слабее. В Гору все больше и больше бежит. Слабые, старые, те, кто жили в Семьях. Еды нет, воды нет. Умрут все. Грязь и смерть. И если мы не сохраним им жизни, нам нечего будет сказать, когда у ворот встанут Щуки Бооргуза Червя.
        - Мы можем их всех собрать, - Дайтух обвел всех таким взглядом, что орки ощетинились и заворчали, - собрать и съесть. Вижу, вам не нравится. Тогда, только долгий сон.
        - Мы не умеем, - Тратто поежился, - это знание давно под запретом. Научите?
        - Не знаю, почему у вас на это запрет. Там не нужно умение, нужен настой.
        - Знахари знают? - сестра Купца даже привстала со своего места.
        - Их и спросите, у нас есть немного настоя. Могу поделиться. Положите в сон, кого посчитаете нужным. Кормить не нужно так часто.
        - Мы благодарны тебе и твоему роду, Дайтух, - жена главы Керкетов склонила голову после одобрительного кивка ее мужа, - это спасет много жизней.
        За ней поклон повторили и все остальные.
        - С вас еда на тех, кому не хватит в моем роду на время тихой воды, - Дайтух обвел всех взглядом, - у меня тоже жизни.
        - Мы поделимся, - сестра Купца кивнула после слов жены главы Керкетов, подтверждая сказанное.
        - Мы поделимся. Но это поможет ненадолго. Я схожу к знахарям, мне нужно больше воинов, у меня только две неполные лапы старых шестовых.
        - Я дам десяток щенков, лучший десяток, - Тратто усмехнулся удивленному взгляду сестры Купца - поверь, эти справятся. И добычу отнесут.
        - Мы добавим звено поисковиков с лапой Носачей, заодно дорогу узнаем, - присоединилась жена главы.
        - И от меня пара, - Дайтух почесал свое ухо и продолжил, - нам тоже нужно дороги новые осмотреть. Кто старший?
        - Я сама, старшая Знахарка меня хорошо знает. Выхожу сегодня. Возьму пару шестовых. Остальные поведут вас к Норам Старых Семей.
        Глава 10
        НЕЖИЛАЯ ЗОНА ПОДЗЕМЕЛИЙ БООРГУЗА ТАЙН (ТЬМА ГОРЫ). ЦИКЛ СПУСТЯ. УШ.
        Отряд сестры Купца неторопливо шел по указаниям старого шестового ее Семьи, и уже никто не удивлялся, что орк, проживший большую часть в походах в Болото, знал такие пути. Вел он уверенно и путями, где они никого не встретили до самой норы Знахарей.
        Уш со своим десятком шел в конце отряда и время от времени замечал на себе, как им казалось, мимолетные и незаметные взгляды шестовых.
        Увидев его в первый раз, они на мгновение замерли и позже обменялись несколькими незнакомыми Ушу жестами. Это внимание заметили и щенки Уша. Попытка Тощего пошутить на эту тему стоила ему нескольких оплеух и пинков со всех сторон и заставила его замолчать.
        Всем остальным участникам похода было все равно, все делали свое дело. За ведущими шестовыми топали поисковики Керкетов, ставя только им понятные метки на стенах. Крутившиеся под ногами Носачи успевали недалеко пробежаться по всем встречным проходам и жестами рассказать старшему поисковику, что почти непрерывно вязал узлы с их рассказов.
        Рысившие позади всех своей косолапой, но неслышной походкой родичи Дайтуха, казалось, были ничем не заняты. Пока вдруг, дружно развернув уши, прямо на ходу добавили скорости и, догнав даже слегка шарахнувшегося от них шестового, несколькими жестами указали на что-то, что заставило его сразу изменить маршрут и благодарно кивнуть по-прежнему невозмутимым жителям Тьмы Горы.
        В остальном поход проходил скучно и однообразно, щенки скучали и на бегу мысленно ели выданный им в дорогу рацион.
        Не дойдя одного эха разговора до Норы Знахарей, шестовой остановился и кивнул все это время молчавшей Старшей. После ее кивка в проход улетели Носачи и, не торопясь, ушли дозорные Дайтуха.
        Все остальные тихо сели на пол прохода и стали слушать.
        Через короткое время примчался Носач и, открутив пальцами доклад, замер в ожидании.
        - У норы две полные руки щенков. С оружием. В Норе Стража. Дальше на два эха крика никого. А там дальше только Хозяин Горы знает. Будем резать? - поисковик невозмутимо глядел в глаза Старшей.
        - Щенки большие? - поисковик перевел глаза на Носача, тот поскреб ухо и пожал плечами.
        - Я схожу, посмотрю, - Уш сам удивился своим словам, - может, я их знаю.
        Глава 11
        БООРГУЗ ТАЙН. НОРА ЗНАХАРЕЙ. УШ.
        Бунт в Тайне, как казалось, не затронул Нору Знахарей. Вход по-прежнему подсвечивался знакомым светом, из него лениво полз на камень галереи пар источников Норы. Все так же в полутьме входа не моргая светились глаза Стражей.
        Но на камне у норы, темными кучами сидели и лежали десятки едва заметных во мраке тел.
        Лежавшие и сидящие на самых различных предметах, принесенных сюда из самых разных мест Бооргуза щенки, почти подростки, дружно поставили уши и оскалились.
        - Кто это? - крупный щенок с внешностью Старой Семьи встал с засаленной циновки с узором Семьи Гайту и оперся на дротик Стража.
        Сидевшая рядом с ним самочка шевельнула ушами и прошептала.
        - Один, с копьем, не прячется, - потом принюхалась и добавила, - не взрослый, - и удивленно, широко открыла глаза, - сытый. Давно сытый.
        - Мясо, - к ним подошел еще один щенок, с комплекцией будущего тяжелого грузчика и увесистой дубиной в руках.
        Самочка покосилась на него и фыркнула.
        - Если мы без грибов Норы, то ты сам мясо. Хозяйки не любят, когда мы убиваем.
        - Уйдем с ним в коридор. Грибы, - будущий грузчик поморщился, - мало. Мясо, - он потряс дубиной, - хорошо.
        - Ждем, - первый щенок все так же вглядывался в проход, - ждем.
        К этому времени остальные щенки подошли ближе и тоже замерли, уже привычно держа в руках разнообразное оружие. Один из них небрежно пнул лежащий рядом с ним шар с тусклыми светляками, отправив его навстречу идущему.
        Вышедший из мрака прохода Уш остановился, оперся на свое копье и молча оглядел щенков. Все молчали, и первый не выдержал Грузчик.
        - Мясо пришло само.
        Щенки заулыбались и зашевелились.
        - Я Уш.
        - И что? - первый щенок непонимающе поводил головой, - я не знаю тебя, Уш.
        Самочка, так и не вставшая, дернула его за ногу и быстро закрутила пальцами. Но Грузчик не стал ждать объяснений и, рыкнув, пошел к Ушу, обходя его сбоку. За ним тронулось еще несколько щенков, и замерли после короткого свиста.
        - Тебя зовут Уш, воин?
        - Да.
        - Не испугавшийся Тени?
        - Да.
        - Мы их тоже не боимся. Они мертвые.
        - Моя была живая. Ты Старший?
        - Я, зови меня Кха, - щенок пожал плечами.
        - Я гость?
        Первый покосился на самочку у своих ног и неуверенно кивнул.
        - Только еды нет.
        - Это ничего, ее сейчас у многих нет.
        Уш сел на циновку перед самочкой и кивнул ей.
        - Какая Яма?
        - Малая Яма - щенки, полная лапа сезонов.
        Уш еще раз оглядел всех и спросил.
        - Так вы все почти Знающие и Думающие?
        - Не все, - самочка быстро стрельнула глазами по сторонам и продолжила, - из моей Ямы нас трое, еще трое меньше лапы сезонов, остальные Рабочие Ямы.
        - Ты со мной говоришь, а я чужой для тебя. Ты точно Думающий?
        Кха положил руку на голову самочке и тряхнул своими волосами.
        - Сейчас все чужие. Все. Но ты хотя бы такой, как мы, - он указал на неснятую бирку на ухе Уша, - Уна, сказала, что ты не враг.
        Уш внимательно пригляделся к крохотной самочке и почувствовал, как его сознания что-то осторожно коснулось. Чувствующая?!?
        Самочка едва заметно кивнула и плотнее прижалась к ноге Кха.
        - Хорошо, я знаю место, где вы сможете переждать бунт, там еда и вода. Там орки, взрослые, что вас будут охранять. Но вам нужно поверить мне.
        Кха не успел ничего сказать, как Грузчик шагнул вплотную к Ушу и прорычал.
        - Не верю. Ты слуга. Рабочая каста. Их будут охранять, а мы, - он ткнул себе за спину, - работа, работа, голод и шар для светляков. Я с тобой не пойду. Я ухожу.
        Он размашисто зашагал прочь во главе небольшой группы других щенков рабочих каст. Кха попытался что-то сказать, но Уна его удержала, проводив уходящих в темный проем галереи светящимися глазами. Повернув лицо к Ушу, дернула пальцами - вернутся.
        С ними осталось меньше десятка растерянных щенков разных каст.
        Уш сел поудобнее и спросил.
        - Почему здесь?
        Усевшийся напротив Кха почесал щеку и ответил.
        - Яму бросили, няньки убежали. Уна сказала идти сюда. Мы привели почти всех, и еще много других. Многих потеряли. Не всех. Звали в Нору Уну, она не пошла.
        Потом из Норы пришла старая-старая Мать. Смотрела ей в глаза и забрала всех слабых и маленьких. Долгий сон. Уна здесь слышит их. Нас кормят - грибы Норы Знахарей. А мы отгоняем скар и чужих. Щенки, как тот, - он кивнул в сторону ушедших, приходят и уходят. Сейчас сюда никто не ходит. Все.
        - Я позову своих, не бойся.
        Кха сел ближе к самочке, что доверчиво прижалась к нему и почти прошептал.
        - Я больше ничего не боюсь. Зови.
        Остальные щенки попятились к входу в Нору и замерли там.
        Уш встал и взмахнул над головой копьем. За спиной у него зашипели щенки, видя, как из мрака галереи, на свет почти погасшего шара беззвучно вышли два воина рода Дайтуха. И за ними остальные орки отряда сестры Купца.
        В проеме прохода в Нору Знахарей кто-то тяжело завозился, и в галерею необычно шумно вывалились несколько огромных фигур.
        Стражи Норы Знахарей пришли заступиться за свою заставу.
        Из темной толпы пришедших уверенно вышла вперед Старшая похода и, подойдя почти вплотную к стоящим Стражам, протянула им костяной жетон на шнурке.
        Ее голос звучно разнесся под сводами.
        - Семья Купца. Я к Старшей Знахарке, по делу жизни.
        От темной стены Стражей вперед выдвинулась огромная тень и к лицу гостьи наклонилась каменная в своей неподвижности морда, что шумно втянув воздух, обнюхала ее и еще более внимательно ее жетон, повела глазами на замерших орков у нее за спиной и пророкотала.
        - Ждать, - после чего вновь слилась со стеной Стражей.
        Ожидание затянулось, и орки дружно сели на камень галереи.
        Щенки настороженно поглядывали на пришедших и неосознанно жались к Кха и Уне. Она же была безмятежна и с интересом разглядывала пришедших.
        Через полчаса из Норы вышла обычная Знахарка и, подойдя к посетительнице, замерла в ожидании.
        - Ты не Старшая.
        - Да, она занята.
        - Хоть не врешь, что она тебя прислала, - сестра Купца сняла с шеи еще один жетон и протянула его Знахарке. Та его осмотрела и, кивнув, ушла обратно.
        Ожидание продолжилось. Исчезнувшие еще до общения со Стражей орки Дайтуха неожиданно вынырнули из полумрака галереи и, заставив всех вздрогнуть, присели рядом со Старшей похода.
        - Идут, те же щенки. Спешат. Дрались. Есть раненые.
        По знаку Старшей ее отряд собрался ближе к ней и приготовился к неожиданностям. А у орков это означает, что оружие в руках, и пустят его в ход, не задумываясь.
        Первыми, прибежала пара щенков рабочей касты, ушедшие с Грузчиком. Вслед за ними приковылял и сам Грузчик, неся на руках обвисшего и окровавленного щенка. Цепляясь за его локоть, буквально висел на нем последний. Судьбу остальных, Грузчик прояснил одним словом.
        - Ловчие.
        Держащийся за него щенок, продолжая смотреть перед собой, молча упал лицом вперед в камень пола. Грузчик покосился на него и, кряхтя, сгрузил свою ношу рядом с ним, после чего и сам осел с ними рядом, слепо нащупывая рядом с собой выпавшую из-под мышки дубину.
        Старшая перевела взгляд на растопыривших уши Темников и вопросительно цокнула. Ей на пальцах донесли, что приближаются три полные руки орков (30), разных, с оружием и добавили, задумчиво переглянувшись и принюхиваясь - странные. Если так можно расшифровать несколько жестов, обозначающие слепые, хромые и глухие.
        И только когда новых гостей стало слышно, и до всех донесся их запах, все дружно зашипели - ловчие были по самые глаза залиты самыми разными настоями из кладовых Старших Семей.
        Самые первые трое, еще молодые орки, по виду и поведению не доучившиеся гонцы, выскочив в галерею, разом встали и, покачиваясь, уставились на стоящую впереди всех Старшую.
        За ними один за другим стали появляться и остальные, удивив ее своим разнообразием.
        Здесь были и орки с разных мест работы, разных Семей и участков. Самцы и самки.
        Разнообразно вооруженные и одетые, лохматые и оборванные.
        Вперед, отталкивая со своего пути стоящих толпой орков, вышел воин Младшей Стражи теперь уже неизвестного дома, через его щеки пролегли следы от ожогов, скрывшие его принадлежность. Выйдя вперед на пару шагов, он медленно оглядел всех у Норы Знахарей и проскрипел, с трудом шевеля губами, обезображенными ожогами.
        - Как вас здесь много. Попрошайки. Эти, - он ткнул пальцем в Грузчика и его щенков, - наши. Я Икиа, ловчий Страшной Морды, он победил Тень и взял ее лицо.
        Никто не успел ничего сказать, как Уш шагнул вперед и рыкнул.
        - Иди мимо.
        Пришедшие орки, как казалось, радостно загомонили и, перехватив оружие, двинулись вперед.
        Старшая вздохнула и свистнула в костяной свисток, казалось вынутый ей из воздуха. Стражи Норы, до этого молча и неподвижно стоящие, дружно шагнули навстречу идущим оркам и как будто мгновенно обросли копьями, выдернув их длинные древка из темноты прохода в Нору за спиной.
        Уже побежавшие первые Ловчие с ходу были заколоты и повалились на камень, несостоявшиеся гонцы на удивление ловко увернулись от копий, при этом один даже сумел их два раза отбить привычной для него палкой гонцов.
        Ловчие отхлынули на расстояние в две длины копий Стражей и замерли, остановленные рыком Икиа.
        Сам он, размазывая кровь из рассеченной щеки, рыча ходил вдоль поредевшей шеренги своих Ловчих, взбадривая их оплеухами и пинками. Обернувшись к отряду Старшей, выплюнул на камень пола комок крови и, тыкая в Уша своим копьем, невнятно, но вполне разборчиво проревел.
        - Вызофффф!!!!!
        Почувствовавший, что он закипает от ярости, Уш отодвинул оказавшегося у него на пути шестового, рыкнул в ответ.
        - Вызов!!!
        Все такие же неподвижные Стражи, так же незаметно убрали себе за спины копья, освобождая место для боя.
        Икиа вскинул копье и завыл, его поддержали его Ловчие и, продолжая выть, он побежал на Уша, а тот, видя это, как-то сразу потерял интерес и грустью понял, что его ярость стекает с него, как вода, оставляя за собой горечь и досаду на самого себя. Поэтому он просто шагнул пару раз навстречу своему противнику и запустил свое копье ему в грудь.
        Удар почти пробил Старшего Ловчего и откинул его под ноги своим воинам.
        Все зрители, по обе стороны, просто замерли в секундном изумленном молчании и дружно взорвались ревом и воем. Соратники Уша восторженно орали, потрясая оружием, а Ловчие, дружно взвыв, как по команде развернулись и бросились бежать в темноту галереи.
        Под рев своих Уш прошел мимо Стражей и, выдернув копье, развернулся назад и остановился, уткнувшись в десяток пар глаз Стражей. Понимая, что он стоит слишком близко, просто приставил древко копья к ноге и в считанный раз за многие годы выпрямился в полный рост, спокойно взглянул в глаза самому крупному из Стражей.
        Тишина вновь опустилась на арену жизни, где существа так легко и уверенно отбирали чужие жизни и отдавали свои, заливая камень древних подземелий такой ей привычной субстанцией. Горячей кровью.
        В подсвеченных сиреневым светом глазах Стража ничего нельзя было понять, что он испытывает, и это, если не обращать внимание на каменное, неподвижное лицо и замершее, как опора свода галереи тело.
        Но потом оно шевельнулось, и Страж, хрустя и постукивая костяными бляшками своего доспеха, медленно поднял ногу и громко топнул. И еще раз, уже со всеми своими товарищами, выражая, таким образом, удовлетворение и одобрение от показанных навыков.
        Уш удивленно шевельнул ушами и пошел мимо топающих Стражей к своему отряду: беснующимся от восторга щенкам своего десятка, топающим со Стражами поисковикам Керкетов, визжащим Носачам, почти одинаково задумчиво разглядывающих его Старшей с шестовыми и восторженным глазам щенков Кха.
        Подойдя к Старшей, он склонил голову и уронил к ее ногам копье Икиа.
        - Старшая, я виноват, но я ответил на вызов. Я готов принять твою волю.
        - Потом, сейчас я занята.
        Она прошла совсем близко от него, обдав его запахом, кожи и шерсти ее одежды, запахом здоровой, сытой самки и еще чем-то очень приятным.
        Он обернулся ей вслед и увидел, что она остановилась напротив расступившихся Стражей и почтительно разговаривает с очень и очень старой Знахаркой, что тем не менее, сама стоит на ногах, опираясь на посох с парой молодых Знахарок, что стоят у нее за спиной.
        Его несильно толкнули плечо и, обернувшись, он увидел шестовых Семьи Купца, что пристально его разглядывали.
        - Что?
        - Ты знаешь свою мать?
        Уш сразу насупился и буркнул.
        - Знаю и что?
        - Я тоже ее знаю, у нее был шрам вот здесь, - он чиркнул когтем себя по щеке, оставив белую полосу на грязной коже.
        В ответ Уш только скептично хмыкнул и ответил.
        - У любой самки Бооргуза есть шрам здесь. И не один.
        Второй шестовой миролюбиво поднял свою раздавленную работой на шесте барки, корявую и каменно-мозолистую лапу и прогудел когда-то давно ломаным горлом.
        - Мы не хотим тебя обидеть. Просто спрашиваем, и скажи своим, пусть не заходят со спины, мы не враги ни тебе, ни им.
        Уш успокаивающе махнул своему десятку, что, как им казалось, незаметно притопали за спины шестовых, и хмуро тискали свое оружие.
        - Зачем тебе знать, старый, - Уш уважительно кивнул шестовому, - кто была моя мать?
        Тот в ответ усмехнулся щербатым ртом и фыркнул.
        - А может, ты мой сын, такой воин, любому отцу лестно.
        Второй шестовой закашлялся, и Уш не сразу понял, что он смеется.
        - Не, Учааа, не ты его отец. Сам посмотри, он-то, когда не прячется в половину мачты барки ростом, а ты из трюма только в прыжке верха борта достаешь. Скажи лучше, десятник Уш, был ли след от колотой раны у твоей матери вот здесь, - он ткнул себя в грудь когтем чуть выше соска и убежденно кивнул, увидев, как дрогнуло лицо Уша, - твоя мать Кирдата, мы с ней не раз в Болото ходили.
        Уш пошатнулся и недоверчиво разглядывал в раз посмурневших шестовых.
        - Она жива?
        - Нет, Уш. Зная ее, поверь, она бы тебя обязательно нашла. Болото взяло ее. Егеря.
        У нас так. Почти все находят смерть в Болоте. Мы… - он махнул рукой и показал Ушу за спину, - вон Старшая идет. Потом поговорим.
        Уш кивнул и отошел к своим щенкам.
        Увидев, как шестовые что-то быстро растолковывают Старшей, он поморщился и приготовился к неприятностям.
        Но лицо у нее, когда она позвала его к себе, было спокойно, хотя и не очень радостно.
        - Мне говорят, что ты сын Кирдата?
        - Они так думают, я не знал имени ее.
        - Но шрам-то ты помнишь, - Уш, помедлив, неохотно кивнул. Он уже знал, что ее не дождется, и разговор его тяготил.
        Старшая шагнула к нему еще ближе и, глядя на него снизу вверх, заговорила.
        - Я знала твою мать. Она три раза побеждала на танце с ножами. Она ходила в поход на Болото и возвращалась живой почти полную руку. Если ты помнишь ее шрам, то знай, моя Семья должна ей и тебе, ее сыну. Она тогда собой закрыла моего отца. Моя Семья это помнит.
        - Почему?
        - Почему она держала тебя в общей Яме? Я не знаю. Ты у них спроси, - она ткнула пальцем в стоящих неподалеку шестовых, - наверняка, знают. Все остальное потом.
        Она повернулась к подошедшим Старшим ее отряда и добавила.
        - Встречи не будет. Уходим.
        - Это куда? - поисковик ткнул лапой в лежащие тела.
        - Берите, Стражам они не нужны.
        - Наша доля? - стоящий рядом Темник, отворачиваясь от тусклого шара, недовольно потер глаза.
        - Как по договору, мы поможем отнести.
        В это время шестовые, косясь на Стражей Норы, что-то грузили себе в заплечные корзины из мешка, что принесли две Знахарки из Норы.
        - А нас возьмете? - к Старшим подошел Кха и переводил тусклые глаза с одного лица на другое, - Ловчие вернутся.
        - Не отстанете?
        - Мы нет, но у нас раненые и это… Уна с рождения плохо ходит.
        Старшая удивленно подняла бровь, и в этот момент один из ее спутников коротко дернул пальцами.
        - Вот значит как, - она не успела продолжить, как Уш вздрогнул и, как будто слыша себя со стороны, произнес.
        - Я ее отнесу, и раненых мы возьмем.
        Глава 12
        БОЛЬШОЙ ЛАГЕРЬ. ХОДОК.
        - Мой Вождь.
        Шаманка, склонив голову, замерла на мгновение и вновь подняла ее, тихо загремев своими украшениями. Я тоже кивнул ей и растянул губы в улыбке. Засопевшая Тзя еще плотнее прижалась к моей ноге, с тревогой косясь на ревниво нюхающих ее варгов. Остальные встречающие балансировали на грани восторженного религиозного безумия, радости встречи, странной смеси облегчения и тревоги. Все эти бури эмоций пробегали по их лицам, корёжа их в чудных гримасах.
        Поняв, что в ближайшее время разумные ответы мне не услышать, занял их более простыми задачами.
        - Еда, отдых, много воинов с длинной дороги.
        Как мне показалось, орки дружно и облегченно выдохнули и кинулись выполнять уже привычную работу. Обернувшись, я махнул рукой замершей у ворот колонне моих воинов и носильщиков. Там запели команды полусотники и десятники, и длинная змея запыленных орков начала продавливаться в едва приоткрытые створки ворот. Осадившие Большой лагерь орки старательно сторонились нас, пропуская нашу колонну в лагерь. Пропустив половину, запрыгнул на спину фыркнувшему варгу и въехал в лагерь.
        Стоявшие по обе стороны от входа орки стали валиться на колени, тыкаясь головой в землю и тихо подвывая. Выйдя на середину к колодцу, остановил зверя и скомандовал.
        - Встать!
        Орки лагеря, гремя оружием, дружно встали и замерли в ожидании.
        - Я вернулся. Вы справились.
        Стоящая в молчании толпа дружно рявкнула что-то восторженно невнятное, гремя оружием. Мгновенно поймав волну эмоций, варги заревели, добавив шума и вогнав этим орков в экстаз. Я уже стал задумываться, как их успокоить, когда со стороны леса нам ответили рога Бооргуза.
        Развернувшись в ту сторону, все замерли, с надеждой косясь на меня. Вопросительно дернув бровью, спрыгнул с Быстрого, в последний момент с трудом удержавшись на ногах только благодаря подперевшему меня сбоку варга. Умница Таша подсунула мне под руку свою голову, и мы почти ровно дошли до лестницы на помост. Встав у ограждения, я осмотрелся.
        В лесу горели костры, своими дымами почти окружая лагерь. У кромки леса в почти вытоптанном подлеске слонялось множество орков, сильно отличавшихся между собой. Сейчас они столпились напротив ворот и, усаживаясь на землю, наблюдали за парой десятков орков, что плотной группой мерно топали к нам.
        Над головами легкий ветерок, пахнущий рекой и тиной, колыхал значок из длинных кожаных плетеных полос, свисающих, как косы, с голого черепа чудной, зубастой твари. Закутанные в свои кожаные плащи орки, не поднимая голов, неторопливо шли, дружно топая в ритм глухих ударов небольшого барабана в руках одного из них.
        Подойдя ближе, остановились и, помедлив, сели на землю, воткнув перед собой значок. Я покосился на стоящего рядом Лау. Он глухо стукнул себя кулаком в грудь и, опустив голову, скрутил пальцы в жесте уважительности и готовности служить.
        - Объясни.
        - Вождь, это послы. Это личный знак Жреца. Трое первых - жрецы. Это его слова.
        - Что говорит обычай?
        Лау-Таек еще ниже опустил голову.
        - Вождь, это законы Бооргуза. Ты выше их, твое право делать, как захочешь.
        - Лау правильно говорит, - вывернувшийся из толпы воинов на стене Хрууз тоже поклонился, - нам их законы не важны. Прикажи, и Уруки их выбьют стрелами.
        - Это мы всегда успеем сделать. Откройте ворота, пусть войдут.
        Минут через десять я, опершись, наблюдал, как в лагерь входят послы. Три Жреца, две самки и совсем молодой, подросток со свежим знаком инициации на щеках, несущий значок. Остальные остались неподвижно сидеть на земле, ожидая чего-то.
        - Кто из вас Ходок??
        Высокая и худая самка, казавшаяся еще выше из-за своей высокой прически стоящих дыбом черных волос, не опуская глаз, продолжала смотреть сквозь плотную толпу сбившихся вокруг воинов.
        - Поверни голову, Жрица, я здесь. Хрууз, а не слишком ли здесь много бездельников??
        Двор почти мгновенно оказался полон деловито спешащих во все стороны орков, открыв послам идущих к ним варгов. Все трое дружно дернулись в сторону ворот и обреченно замерли, завороженно глядя на идущую к ним смерть. Подросток тихо заскулил и, едва не уронив значок, повалился на колени, не выпуская древко и прячась за ним с закрытыми глазами. Вторая, помедлив, повалилась на колени и ткнулась головой в землю. Только длинная, посерев и скрипя зубами, молча ждала продолжения, тиская свое ожерелье и не замечая, как порвав шнурок, она рассыпает себе под ноги резные косточки.
        У меня сбоку довольно заворчал Лау-Таек, со скрипом вонзая когти в дерево перил. Поймав мой взгляд, он выпрямился и протянул мне свою руку в знак полного подчинения.
        - Я твой коготь. Возьми мою жизнь, когда пожелаешь.
        - Это твое решение, воин. Обратного хода не будет.
        - Да, я готов, - он помедлил и добавил, - если я достоин.
        - Я принимаю твою малую клятву, о большем позже.
        Стараясь твердо ступать, я спустился к послам, вокруг которых кружили варги. Таша и Быстрый, купаясь в их облаке страха, демонстративно порыкивая и толкаясь, кружили и обнюхивали совсем серых от ужаса послов. Со всех сторон за этим наблюдали десятки и сотни восторженных и мстительных глаз орков лагеря.
        Спустившись, поймал глаза Таши и позвал. Напоследок фыркнув в лицо все же упавшего знаменосца, она подошла и подставила свою голову, с другой стороны притиснулся Быстрый.
        - Я слушаю тебя, Жрица.
        С трудом преодолев страх, она подошла и, замешкавшись, все же поклонилась, вызвав тихий, восторженный вой со стороны моих пленных и, не поднимая головы, заговорила.
        - Мой господин прислал меня сказать тебе, - она помедлила и, с ужасом косясь на варгов, продолжила, - ложный Тач-Варга, тебя зовут в гости, на Большую еду. Мой господин сказал, что прощает тебя за все, что ты сделал, и хочет наградить тебя и наделить тем, что ты заслужил. Твой ответ.
        Жрица выдохнула и поникла, опустив голову. Я молча наблюдал за ней, почесывая мохнатое ухо млеющего Быстрого под ревнивое сопение Таши. По лагерю прошла волна тихого бряцанья, орки деловито перехватывали оружие и, многозначительно скалясь, понемногу со всех сторон стягивались к послам.
        - Ты гость, - жрица удивленно вскинула голову, по лагерю замерли воины, недоуменно округлив глаза, - ты, я не знаю, как тебя зовут, и те, кто с тобой. Не очень мы вам рады, но вы гости. Проводите наших гостей и накормите их. Я позже дам ответ. Идите.
        Проводив глазами ушедших, махнул рукой своим Старшим и, опираясь на варгов, ушел в свой дом. Там меня подхватила Тзя и потащила по ступеням, принюхавшаяся ко входу Таша недоуменно покосилась на меня и послала образ.
        - Мы здесь, у норы побудем.
        Войдя в дом, с наслаждением забрался в ворох шкур и одеял и со стоном вытянул ноги. В очаге уже горел огонь, у него на скамеечке сидела Шаманка и что-то варила в стоящих и булькающих котелках. Покосившись на меня, горестно вздохнула и повернулась к стоящему рядом Ру с подносом, заставленным множеством горшочков, кульков и связок ингредиентов.
        - Встретил Ульриха??
        - Да. Потом кто-нибудь расскажет, как все было. Что у вас??
        - У нас набег. Бооргуз пришел. Их привел Скара-жрец, - усмехнувшись на мою поднятую бровь, рассказала. - Во время ритуала Вайруне, эти скары-жрецы пускают его в себя. Иногда, не часто, но очень глубоко. И тогда жрецу смерть. Но не в этот раз. Этот не только слишком хитрая Тварь, но еще и умный. Он не сдох, нахватав жертв для своего Бога. А смог и успел провести ритуал призыва самому себе. По ритуалу. Есть такой, запретный, но есть. Он очень хочет стать демоном.
        - Сможет??
        Шаманка помотала головой.
        - Я не знаю, легенды слишком старые. Путанные. Сам ритуал есть. В легендах о Темном о таком говорится. Вскользь, что, мол, возможно. В особых случаях, для особой цели. Ненадолго. Демоны Темного, плоть и воля Темного. Они служили ему верно и преданно. Хотя вот Вайруна предал его. А Скара-Демон служит только себе. Они всегда гибли раньше, чем могли совершить ритуал. Просто не могли. Скара не может сохранить знания и умения Жреца. Наш враг уникален, - Шаманка усмехнулась на мою бровь, - ты знаешь, что это значит. Он силен, умен и хочет жить. Демоном. Как не хватает знаний… - Шаманка сокрушенно поводила головой и рыкнула на Ру, - держи ровнее. Рассыплешь, заставлю съесть. Посмотрим, что из тебя получится. С тобой-то что?
        - Пустяки, встретил варгов, пока побил, потом мирились, устал так, что еле хожу.
        Шаманка, подойдя ко мне, внимательно меня осмотрела и, поводив руками, вздохнула.
        - Два раза трансформация незаконченная. Ты хоть понимаешь, что по краю прошел. Жертва?- я покачал головой, она еще немного поводила руками, рождая во мне волны бегающих иголок, и принюхалась.
        - Настои Тзя, только кривыми руками сделанные, и варги тебя держат. И еще что-то, что я не понимаю и не знаю. Расскажешь что?
        - Потом как-нибудь. Что скажешь о Скаре, как его победить??
        - Сейчас не знаю. Ты едва живой, варги у тебя слабые, молодые. Так что нас двое. Ты и я. Я тебя сейчас подправлю, будет больно.
        - Подожди. Только мы двое??
        - Да, и варги. Орков он своей силой задавит. Нас не подчинит. На нас его сил не хватит. Этого мало. Он силен. Он зацепился сейчас на краю, жертвами держит себя и набирает силу.
        - Он зовет в гости.
        - Конечно, зовет. И ты, и я ему, как гора рационов с Черным туманом. Еда и сила. Да и охотники на привязи, он их чувствует. Я бы их и зарезала, но держу как запас.
        - Зачем держишь? - я поднял бровь, - Призыв?
        - Нет, себе. Темного звать - себе хуже. Для него этот Скара, как мешок сильно передержанной браги. И пьянит, и травит. Но он-то с голода, что мы видели, не откажется и от такого. И как эта дрянь на него подействует, я не знаю. Может, прожует, а может и подавится. А хуже, если с него слепок снимет и еще страшнее станет. И за нас примется. Я говорила, не надо было Темного звать. Да и тебе сюда идти.
        - Поздно теперь. Что сделали, то и сделали. Давай свои настои. Позже поговорим.
        - Это не все, - я поднял глаза на нее, - он поставил вокруг алтари Вайруны, ну, так все думают, принес людей в жертву, себе. Пока он жив, пока он силен и, не отвлекаясь, держит связь со своими алтарями, мы не сможем призвать Темного. И еще плохое - если Скара перехватит призыв, а мы точно не сможем пробить четыре алтаря, мы будем в его воле. А нас он не выпустит из Лагеря.
        Глава 13
        НЕМНОГО ПОЗЖЕ. ВЕЧЕРЕЕТ.
        - Мы пойдем на встречу с ним?!? Ты же понимаешь, что это ловушка??
        Мы стояли на помосте, провожая уходящих послов в сторону леса полного врагов.
        - Конечно, ловушка. Только у нас нет выбора. Или мы его убьем, или он убьет нас всех.
        - Он стал сильнее. И Темный…
        - Ты же знаешь, что нас ждет, если ничего не делать. Станет еще сильнее. И будем ходить туда, куда он скажет и делать, что он скажет.
        Мы неторопливо спустились с помоста и остановились у ворот.
        - И умирать при этом от счастья, - Шаманка передернула плечами. - Тогда что у тебя за замысел?
        Я потянулся и, толкнув в бок, сидящую рядом Ташу, широко ей улыбнулся и произнес.
        - Не знаю я. Придумаем что-нибудь. Справимся. Я в тебя верю. Я в себя верю. Ты в меня засунула столько лекарств и настоев, что если их вылить в Болото, все лягушки попередохнут. Иной раз я и сам думаю, что лучше бы я умер. И мне теперь его бояться? Ты только его охрану придержи, хорошо?
        - Хорошо, а я уже начинаю скучать по тихой жизни у Уруков.
        - Забудь. Все здесь? - я оглянулся на стоящих за спиною орков свиты. - Вперед!
        Ворота со скрипом открылись, и мы неспешно направились в гости. Это я на Таше, Шаманка на Быстром. Таша сразу отказалась везти Шаманку, уговоры не помогли, и её нес на спине как всегда спокойный и молчаливый Быстрый.
        За нами шли десяток Верхних с настоявшим на походе с нами Лау. Со стен нас провожали сотни глаз, в воротах стояли стеною мои Старшие.
        В лесу тем временем нарастала суета и тревога, перекликались сотники и десятники. Орки Жреца сбегались со всего леса и сбивались в пока еще бесформенные кучи толкающихся и огрызающихся воинов. К моменту нашего приближения нас встретили все еще гнущиеся и рвущиеся построения воинов с удивлением и почтением разглядывающие нашу процессию. Когда мы подошли ближе, в стоящей в стороне нестройной толпе кое-как вооруженных рабочих Бооргуза раздался задушенный выкрик. Уже хорошо побитый работой орк, судя по висевшему на поясе барабану не меньше полусотника, затыкая себе рот рукою, подпрыгивая на месте, тыкал в нас своей колотушкой и вдруг повалился на колени, тыкаясь головой в прошлогодние листья.
        - Варга, Тач-Варга.
        Тихие слова зашелестели под кронами деревьев, и рабочие орки один за другим повалились головами в листья, подбежавший к ним сотник пытался криком и палкой поднять их, но они, бормоча и огрызаясь, только отползали от него, не вставая и не поднимая голов.
        В других сотнях разных родов тоже началось волнение и отдельные воины стали становиться на одно колено и, не выпуская из рук оружие, опускали головы. Таких становилось все больше. Команды затихли, и нас молча пропускали, расступаясь и кланяясь.
        В глубине леса нам встретилась большая группа младших сыновей, что, опираясь на макуатли, молча ждали нас. Вперед вышел Лау-Таек и встал перед ними. Постояв мгновение, он повернулся ко мне лицом и, ударив себя кулаком в грудь, склонился. У него за спиной тихо зашипели десятки голосов, и вот строй сломался, расступаясь, орки пропустили нас, слегка склонив головы. Впереди нас ждал новый плотный строй черной пехоты воинов Храма. За их спинами возвышался огромный шалаш, сложенный из стволов целых деревьев и обложенный их же ветвями.
        Шаманка вздрогнула и покосилась на меня.
        - Жертвы. Много.
        Кивнув ей, положил руку на загривок ворчащей Таше и послал ее вперед.
        Стоящие стеной воины храма по громко пропетой в глубине строя команде расступились, образовав узкий коридор к входу в шалаш.
        Варги медленно пошли вперед, порыкивая на стоящих воинов, заставляя их, шипя, немного отстраняться. Нам в лица пахнуло запахом мертвой плоти, прокисшей крови и боли. У входа в шалаш на толстых кольях висели нанизанные на них орки разных родов и каст. Подойдя ближе, я даже узнал, с трудом узнал, двух из них. Знаменосец и вторая Жрица, за все время посольства не сказавшая ни слова. Она была уже мертва, а знаменосец, вращая обезумевшими глазами, все еще скользил по подставленным внизу камням, залитыми его кровью, пытаясь приподнять непослушное тело и стянуть его с дерева кола.
        Тучи мух кружили вокруг жертв, облепляя черным, шевелящимся ковром их тела, залезая и копошась в открытых ртах и глазах.
        У самого входа стояла группа Жрецов, все, как один, молодые и со свежими шрамами на лицах.
        Увидев нас, они оживленно заговорили жестами какого-то своего храмового жаргона. Вперед вышла крупная самка и, стукнув копьем с железным наконечником, подняла руку.
        - Жрец вас ждет. Поспешите, вас ждет награда по заслугам, - она дернула уголком рта, - заслуженная. Звери, - она ткнула когтем в заворчавших варгов, - останутся здесь. Переглянувшись с Шаманкой, я пожал плечами и ответил.
        - Здесь, так здесь.
        Спрыгнув с Таши, потрепал ее по шее и заглянул в глаза.
        - Ждите, позову. Бой.
        Меня окатило двойной волной беспокойства, заботы и обещание сожрать и убить всех. Кивнув, повернулся и вошел в шалаш.
        В руках шаманки легко брякнули украшения ее посоха.
        - Пришли.
        Вглубь норы вел длинный коридор, из сложенных шатром бревен, по обе стороны, на стенах висели тела и тела, мертвые или еще живые, обвисшие и неподвижные или дергающиеся и содрогающиеся от боли. И это все были люди, на мой удивленный взгляд Шаманка пожала плечами и пошла дальше. На телах были видны следы от пыток и ритуальных мучений.
        Пройдя дальше, вышли в сводчатый зал из цельных стволов поваленных деревьев, что вверху сцепились своими кронами. Посредине горит дымный костер в обложенном крупными камнями очаге. Вдоль стен вкопаны столбы, занятые другими жертвами. Они еще живы, истерзаны и измучены.
        Я вижу у дальней стены грубый помост, застеленный хворостом. На нем лежит туша сейчас почти ничем не похожая на человекообразную. Скрещенные когтистые лапы служат опорой крупной, бугристой морде с широкой пастью, полной устрашающих зубов. Горбом вздымающаяся спина, скрыта под кожаным одеянием, ног или лап совсем не видно. Его передние лапы протирают две обнаженные жрицы, с ног до головы покрытые черной мазью. Дернув когтем, Тварь отправила прочь жриц и тяжело повела головой в нашу сторону. Серо-белая кожа на ней, покрыта редкой и кустистой шерстью, следами заживающих ран и язв. Закисшие от гноя веки открылись и на нас уставились пара мутных глаз с загоревшимся в глубине багровым светом.
        - Пришли. Гости. Я рад вам.
        Скрежещущий голос был почти непонятен, эта морда, явно была мало приспособлена для речей. Произнеся приветствие, Тварь тяжело заворочалась, поднимаясь. Помост заскрипел и зашатался, едва не разваливаясь. Тварь сначала села по-собачьи, потом с усилием встала на задние лапы, опираясь на стену, царапая когтями и роняя длинные стружки на пол. Встав в полный рост, повела плечами, с треском разрывая на плечах кожаную накидку, и шагнула вперед. На пол ступила широкая и мохнатая лапа, пристукнувшая по попавшемуся камню острыми когтями. На задних лапах появился еще один сустав, дав зверю большую подвижность и, по-видимому, скорость. Еще раз, поведя головой, шумно принюхалась.
        - Гости.
        И пошла по другой стороне очага, косясь, сопя и покачиваясь. Проходя мимо одной из жертв, крупного и рослого мужчины, полностью залитого запекшейся кровью, быстро дернула когтем, в конце как-то хитро провернув его кончик в ране, вырвав из жертвы протяжный крик. Запрокинув голову, разломив корку крови на губах, он забился в путах, мучительно выгибаясь и колотясь затылком в столб. Тварь прислушалась и с наслаждением втянула в себя воздух, еще шире развернув плечи.
        - Гостям, еда.
        Забившиеся в угол за помостом жрицы пискнули и, сломя голову, унеслись мимо нас в проход на выход. Тварь повела лапой, указывая на лежащий у огня короткий обрубок дерева и, дождавшись, когда мы присядем на него, просто хлопнулась на землю напротив.
        Закрыв собой проход наружу.
        - Как мы будем теперь жить, Дикие?
        - Мы как жили, а про тебя, жрец, я не знаю.
        Тварь медленно наклонилась ко мне и шумно принюхалась, у самого моего лица оказались покрытые пеной зубы.
        - Уже не жрец. Как ты вкусно пахнешь, Ходок. Она тоже. Я останусь здесь. Всех людей вы мне отдадите. И я вас тогда не убью.
        - Это не так легко, как кажется. Люди - моя добыча. И эта земля моя добыча. Ты уходишь, забираешь свою орду. И я тебя тогда не убью.
        Что-то, хрюкнув, Тварь зевнула мне в лицо и прошипела.
        - Значит так.
        В следующий момент я уже летел вперед спиной через костер, насилуя в сумасшедшем прыжке связки и мышцы. В устрашающей близости от лица щелкнули зубы и запоздало пролетели когти передней лапы бывшего жреца. В другую сторону темной тенью метнулась Шаманка, на ходу что-то выкрикнув и скрутив сложную фигуру из своих пальцев. Перекатившись, я остановился у самого помоста, не спуская глаз с застывшей на другой стороне Твари. Бывший жрец, упираясь лапами в землю, сейчас мучительно кашлял, что-то выплевывая на пол. Встав и встряхнувшись, я прислушался к зарождающемуся за стеной шуму драки. Слышны были вой атакующих орков Бооргуза и ответный визг нашей охраны и рев варгов. Кивнув на взгляд Шаманки, быстро пошедшей в сторону выхода, я вынул второй клинок и пошел к Твари.
        - Стой.
        Я повернул голову, тот же пленник, что Тварь при мне так полоснула, сейчас смотрел на меня безумными глазами.
        - Беги, его нельзя убить.
        - Меня нельзя убить.
        Жрец уже стоял в полный рост и разглядывал меня. Торчащий из его груди мой клинок, вбитый по самую рукоять, нисколько его не беспокоил. Не спуская с меня глаз, он небрежно выдернул его из своего тела и отбросил в сторону. Все также, не спуская с меня глаз, сунул когти в ближайшую жертву, повозил когтями в воющем человеке и порез на глазах затянулся запекшейся кровью.
        - Ты на этом будешь висеть, - на удивление внятно произнес жрец и ткнул в сторону пустого столба, - долго висеть. Уж больно в тебе кровь чудная.
        У него за спиной показались спины пятящихся воинов моей охраны и наседающие на них воины храмовой стражи. Спиною пятилась и Шаманка, что-то непрерывно выпевающая. Наша охрана быстро таяла и гибла. Но и в рядах стражи постоянно вспыхивали короткие и кровавые схватки. Обернувшись, жрец посмотрел на бой и добавил.
        - А она на этом.
        Сквозь разлетающихся во все стороны стражей Храма пронеслись мои варги, и с ходу вцепились в жреца. Взвыв, я тоже ринулся в схватку, полосуя тварь по орущей морде.
        Обмен моими ударами, тяжелыми плюхами варгов и жреца, отлетающие во все стороны кровавые брызги из-под моего клинка, щелканье зубов, и мы раскатились в разные стороны.
        У меня повисла сломанная рука, и начал опухать отбитый бок. Варги украсились множеством царапин и порезов от когтей жреца, Таша еще и припадала на поврежденную заднюю ногу.
        Жрецу тоже досталось, и сейчас он на нас смотрел одним глазом, яростно светящимся с изодранной и буквально изжеванной морды.
        Буквально чернеющая и стареющая на глазах Шаманка продолжала что-то тихо напевать, дергая пальцами на сжатом до скрипа посохе. Из нашей стражи на ногах осталось только два израненных воина, и пыталась ползти к стене еле живая самка.
        Стража Храма теперь уже неохотно подступала к ним, со страхом косясь на порванную спину своего хозяина.
        Почувствовав это, он обернулся и, шагнув к ближайшему столбу, воткнул в висевшую на нем женщину руку, она задергалась, крича и на глазах усыхая и чернея. Мы с варгами наблюдали, как на спине у жреца быстро зарастают рваные следы от их лап и когтей и мои порезы.
        И не сговариваясь, дружно кинулись к нему, жрец успел только рыкнуть короткую команду, бросая в атаку свою стражу. И мы затанцевали по полу, вокруг косящей на нас одним глазом и глухо рычащей твари, продолжавшей потрошить свою жертву.
        В глазах поплыло, меняя зрение, цвет почти пропал, в полумраке зала, силуэт жреца стал рельефнее и четче, его раны засветились ярким светом. Слабые места на его теле стали светлее. Все мое тело пронизала острая боль, рука с хрустом выправилась, в боку зашевелились ребра наскоро, криво и косо, но срастаясь и становясь на место.
        Почувствовав это, варги дружно взвыли, и разошлись еще шире в стороны, готовясь атаковать жреца, с разных сторон, отрывая его от жертвы и даря мне мгновения для восстановления. Я на ходу подобрал второй клинок и, закрутив веер из гудящей стали, взвился в воздух, пролетая напрямую через дым очага.
        Мимо меня как-то замедленно пролетела отброшенная прочь Таша, разбрасывая веер кровавых брызг и тщетно пытаясь в воздухе найти опору. Осатаневший от злобы Быстрый повис на спине жреца, сзади кусая его за шею и не останавливаясь ни на мгновение, полосуя его бока когтями. Жрец успел только попытаться отмахнуться от меня, потеряв три пальца, что кувыркаясь, улетели в костер. Воя, он завертелся, отчаянно пытаясь стряхнуть с себя варга. Я, вонзая в него свои клинки, как на когтях летал по его телу, коля и рубя, в лицо брызгало чем-то вонючим и едким, жрец ревел, в унисон ему хрипел и выл Быстрый. Меня несколько раз краем достали когти твари, вырывая куски плоти и одежды.
        В проходе все пятилась и пятилась Шаманка, все ее защитники погибли, стража жреца, озверев от страха, слепо кружила на месте, не глядя, полосуя и коля своих товарищей по строю. Набравшая сил Шаманка сейчас могла достаточно долго держать лапу скар, что она сама и поднимала. В плотном строю, они были смертоносны для своих товарищей и сбивали напор атакующих орков, заставляя их вместо боя, ревниво и с опаской коситься на соседей. При малейшем признаке, часто рожденном воспаленным воображением и страхом, стоящий рядом или сзади воин рубил своего товарища и в свою очередь получал нож в бок.
        Скары, успевшие расчистить вокруг себя место для боя, жили недолго, но крови они стоили немалой. Что-то невнятно воя, они били и били, не обращая внимания на получаемые раны и удары. Только исчерпав полностью свои силы, они падали, и Стража начинала озираться, ожидая очередного монстра.
        Раскручивающий над головой тяжелый болар страж, выцеливавший Шаманку, всхлипнув, впечатывает его в голову своего соседа и, выхватив его копье, втыкает в живот орущему десятнику. Хрипло воющего скару пробивают несколько копий и поднимают над головами. Он все еще продолжает размахивать и колоть копьем, потом роняет руки и безжизненно обвисает. Его еще продолжают колоть и рубить, так как уже с виду умершие скары, внезапно оживали и вновь атаковали.
        Шаманка, закусив губу, тихо рыкнула, и стоявший немного в стороне страж, покачнувшись, помотал головой, пряча зажёгшиеся нездоровым блеском глаза, перехватил копье и напал на таких занятых копейщиков. Они заорали, с трудом изворачиваясь от нового врага в толчее рыхлого строя. Со спины к скаре пробился молодой жрец с чьим-то макуатлем и одним взмахом вбил его в спину монстру. Скара выронил копье и, выхватив нож, стал неуклюже пытаться вывернуться и достать до противника, таская за собой орущего от ужаса жреца, намертво вцепившегося в рукоять меча. Скару со всех сторон били копьями стоящие вокруг, и он наконец повалился. Жрец, судорожно всхлипывая, с трудом вырвал макуатль и, захрипев, с плеча рубанул по рядом стоящему стражу. Знакомо завыл и закрутился в танце смерти, щедро одаривая бывших соратников тяжеловесными плюхами и так же щедро получая в ответ.
        Такое повторялось раз за разом, Шаманка пятилась и, скрипя зубами, все продолжала поднимать скар. Поредевшая сотня храмовой стражи сейчас уже не наседала на нее, а устало и обреченно резала сама себя.
        Жрец, обливаясь своей кровью из разорванного Быстрым горла, наконец извернулся и, зацепив его когтями, через голову с трудом стянул с себя, и, шипя от напряжения, тяжело просто впечатал его в земляной пол зала. Со свода посыпались ветки и мусор, Шаманка оглянулась, сразу потеряв контроль за скарами и быстро теряя их. Не обращая на меня внимание, жрец насел на варга, вколачивая его в пол. В него с визгом влетела ожившая Таша, и мы все воющим комком зубов, когтей и клинков покатились к стене, с грохотом впечатавшись в нее. Я сломал один из клинков, оставив его где-то в туше жреца и от души приложился об стену. Жрец двумя руками поднял за горло Ташу и, рыкнув, откинул ее в противоположную стену. Пролетев через весь зал, она упала у стены и задергалась, беззвучно открывая и закрывая пасть. Вцепившись когтями в мохнатое ухо жреца, я раз за разом вбивал в него свой клинок, пытаясь достать до мозга. Воя, он сграбастал меня своей лапой, оторвав с куском уха, и с хрустом сломав ноги, несколько раз приложил об пол. После чего запустил в поднявшую голову Ташу. Отлетев от ее бока, прокатился по полу и замер,
пытаясь понять - жив ли я.
        В глазах все плыло, в теле, казалось, не осталось ни одной не сломанной кости, и я просто выключил боль, сжигая остатки сил в благостном бесчувствии. Зрение рывком вернулось, рассеянное и плавающее, но достаточное, чтобы понять, что и жрецу досталось. Тяжело хрипя, он заталкивал в себя сизые потроха, что вывалились из его разорванного брюха. Это Таша успела перед полетом в стену, вися в его лапах, задними ногами вспороть его почти от груди.
        Возле моего лица стукнул об камень посох, скосив глаза, я посмотрел на Шаманку. Она опять стала горбатой и изможденной старухой со встрепанными космами грязно-седых волос. Тяжело навалившись на посох, она наблюдала, как жрец, с трудом ковыляя от столба к столбу, потрошит пленников, на глазах оживая.
        - Это, наверное, все? - голос ее был, устал и скрипуч. - Славно повоевали. Стражи у него больше нет.
        Я услышал нотки вымученной гордости за сделанное. Почувствовал, что у меня немного и с трудом работает одна рука, оперся на нее и сел, привалившись к тяжело вздымающемуся боку Таши. Выплюнул себе на грудь крошево зубов пополам с кровью и оскалился ей в усмешке.
        - Мы для него самое вкусное, быстро не умрем. Убей меня.
        Сломанная челюсть и полное отсутствие зубов, сильно меняет голос и произношение, но она меня поняла. Кивнув, повела глазами в поиске оружия и, вспомнив, потянула из ножен свой нож на поясе. Прижавшись к мохнатому боку варга щекой, спокойно попрощался с ней, получив в ответ волну горького сожаления и просьбу простить их. С трудом потерся о шерсть щекой, утешая этого замечательного зверя, и кивнул Шаманке. Закусив губу, она шагнула ко мне, сжимая подаренный мной нож.
        - И меня убей, - неожиданно раздавшийся шепот заставил ее вздрогнуть. Со столба, что стоял рядом с нами заговорил, казалось, давно умерший человек, - и меня убей. Тебе ведь не трудно, женщина. Один раз ножом махнуть.
        У Шаманки загорелись глаза и, метнув в меня безумный взгляд, она шагнула к мученику. Когда-то крепкий и сильный мужчина, он сейчас обессилено висел на ремнях, тяжело дыша истерзанной грудью, и из последних сил тянулся вверх, подставляя шею.
        Доковыляв до него, она почти прижала свое лицо к его кровавой маске и прошептала.
        - Хочешь умереть? - пленник закивал головой, скаля черные от крови зубы, - хочешь отомстить? - он удивленно вгляделся в ее лицо и теперь уже медленно кивнул, сжав губы.
        - Я помогу тебе это сделать, - Шаманка стукнула посохом и быстро зашептала слова призыва, человек внимательно слушал и, сжав зубы, скалясь, сдержал крик, когда она полоснула его клинком. Слизнув его кровь с клинка, она замотала головой, тихо напевая и покачиваясь.
        - Как тебя звали, человек?
        Я с трудом заставил свои холодеющие губы выговорить это. Он покосился на меня и внятно проговорил.
        - Дарьял, так меня звали.
        - Я запомню тебя, воин Дарьял, легкой тебе дороги.
        Темная мгла, тихо спускавшаяся по стене, жадно окутала его тело, выпивая жизнь, и открыла глаза.
        - Жертва принята. Я вижу тебя, Ходок. И тебя, жрица. Что….
        Темный замер, прислушиваясь, и медленно, неверяще, повернулся к замершему на полпути к нам жрецу.
        - ВАЙРУНА?!?!?!?
        На нас всех пахнуло холодом и ненавистью, тварь заскулила и стала отползать, не спуская глаз с Тени, что все больше наливаясь темнотой, в считанные секунды высушила всех еще дышащих жертв. И жрец не выдержал, взвизгнув, кинулся бежать, в спешке загребая и раскидывая мертвые тела своей стражи.
        Темный, казалось, в один невидимый шаг догнал его и, схватив за загривок, несколько раз приложил об землю. После чего потряс его, как щенка, и, притянув к глазам, казалось, принюхался. После чего громко и разочаровано выдохнул.
        - Жрец, где твой хозяин?
        - Он уже не мой хозяин. Я сам себе хозяин.
        Тварь дергалась, пытаясь преодолеть паралич, что разбил ее под взглядом Темного.
        - Я уйду в свой мир, там меня ждут.
        - Букашка, ты и твой мир мои, - Темный перехватил другой призрачной рукой жреца и уставился ему в глаза, - ты мне сейчас все покажешь.
        Тварь звонко завизжала, продолжая дергаться, усыхая и распадаясь, из нее через кожу, пасть и глаза полилась черная, вонючая жидкость. Кожа стала чернеть и дымящимися, рассыпающимися кусками посыпалась на землю, оголив тлеющие и рассыпающиеся мышцы. Слегка наклонив темное облако своей головы, Темный внимательно слушал и разглядывал что-то только ему видимое в глазах твари. Брезгливо отбросил в почти погасший огонь разваливающийся костяк, предварительно оторвав почерневшую, но узнаваемую морду твари. Кинул ее мне к ногам. Проскрипел, явно думая о чем-то своем.
        - Это тебе, покажешь его оркам. У меня для тебя поручение.
        Я хмыкнул, еще раз заплевав себе грудь кровью.
        - Вот сейчас на сломанные ноги встану и побегу.
        Темный перевел на меня глаза, заставив застонать от пробежавшим по телу и вывернувших меня ощущений. После чего моргнул, меняя яркость света в глазах.
        - Нахальная ты мелочь, но ты прав, - он повел рукой, заставив меня заорать от боли, выгибаясь и суча ожившими ногами. Сломанные кости с хорошо слышимым для меня звуком вставали на место, меня рвало кровью и кусками плоти. Дымясь, затягивались порезы и раны, экспресс-лечение без эликсира со всеми вытекающими.
        Проплевавшись и прооравшись, я еще пару долгих мгновений черно ругался, пытаясь приподняться на подгибающихся руках, чувствуя, как выгибает от боли почти по-человечески орущего варга рядом со мной. Наконец встал, опираясь о стену, и потрепал тяжело дышащую Ташу. С другой стороны очага к нам упорно полз еще неуверенно владеющий вылеченными лапами Быстрый. А у огня, в паре локтей от земли, в темном, полупрозрачном облаке кружилась Шаманка. Темный пристально ее разглядывал, легкими движениями поворачивая. У нее на глазах распрямлялась спина, и темнели волосы, морщины выглаживались, и открытые глаза приобретали цвет. Опустив ее на пол, еще раз провел над телом облаком руки и поднял глаза на меня.
        - Впечатляет, знаешь такое слово? Сдержать сотню стражи. Она молодец. Очнется, передай ей это.
        У меня перед лицом в облачке темноты сформировался узорчатый браслет с матово-черным камнем и завис, ожидая. Протянув руку, взял его, он был горячим, но терпимо.
        - Знаю я такое слово. Передам.
        - Все остальное я тебе расскажу позже.
        И Темный исчез с тихим хлопком.
        - Чтоб я тебя еще раз позвал…
        Глава 14
        ЗОВ!!
        КОРОТКИЙ ЭКСКУРС В ИСТОРИЮ. 200 ЛЕТ НАЗАД.
        Прошедшая война оставила после себя глубокий и широкий, неизгладимый след в этом мире. В судьбах и умах народов, рас, эльфов, людей, гномов, орков. Со временем, в зависимости от срока жизни расы они стали зарастать и у многих перешли в разряд преданий и легенд, у кого-то так и остались живыми и болезненными.
        Не меньшей глубины след остался и на самой земле. Тысячи лет, в промежутках между головокружительными победами и не менее головокружительными поражениями, когда казалось, что одной или другой стороне остается всего один шаг до полной победы. Когда вражеские армии стояли у границ метрополий противников, в отчаянном порыве бились о последние твердыни, а их защитники из последних сил стояли насмерть, вновь и вновь легкомысленная и ветреная фортуна отказывала почти победителям, и они кровавой пеной откатывались назад, ворча и огрызаясь. Медленно и неохотно цепляясь за каждый холм, вырубленную под корень рощу или русло реки, вычерпанное до самого дна. Возвращаясь в границы привычных мест сражений. В Мертвые Земли.
        Глава 15
        МЕРТВЫЕ ЗЕМЛИ.
        Полоса, протянувшаяся через весь континент. От Югартанских гор на юге, за которыми начинались, казалось безбрежные, прокаленные солнцем пустыни Югартана, не нужные ни одной из воюющих сторон. И до северных, навечно заледенелых пустошей, где только редкие патрули обеих сторон, изредка встречая противника, пожав плечами, расходились прочь, не вступая в схватки, имея более страшного противника - холод ледяной пустыни, что причудливо украшал пустоши ледяными статуями неудачников, служившими единственными ориентирами в этом безбрежном, плоском мире холода и снега.
        Границы Мертвых земель на севере не существовали, по вышеперечисленной причине и, спускаясь вниз, на юг, становились все более заметными.
        Достигая у гор Югартана ширины десяти переходов (300 км), занимая собой весь Умхольдский проход, широкую область в прошлом лесостепи одноименного названия. Самый короткий и легкий путь к коренным областям обеих сторон.
        Протянувшаяся с севера на юг на те же десять переходов она заслужила от всех противников одинакового названия - Проклятая Яма и была засеяна костями на несколько локтей вглубь. Приблизительно в центре ее, напротив друг друга на расстоянии в один пеший переход, невысокой грядой каменистых холмов, оставшимися от стоявших здесь ранее гор, тянулись на с юга на север остатки оборонительных линий противников, неоднократно разрушаемые и вновь восстанавливаемые на костях павших.
        Северное предгорье Югартана, в свое время на сотню переходов по обе стороны выпиленное как стройматериал для укреплений, сейчас в качестве мелкой щебенки и редких обломков и развалин устилающее Умхольд, обрывалось посередине не малым (сто километровым) участком рваного и изрытого базальта. Безмолвного памятника многолетней подземной борьбы.
        Весь кряж от почти исчезнувших предгорий до границы снегов основного массива на сотни и тысячи шагов вглубь был источен хаотическим множеством ходов, галерей и нор, следов столетних, почти непрерывных схваток.
        Сейчас они стояли пустыми и безмолвными памятниками множеству поколений упорных бойцов. Место беспримерного упорства и славы, а также и символического общего склепа и мемориала для известных по обе стороны войны отрядов, таких как гномий Стальной и людской Бешенных Кротов, как и почти одноименный с другой стороны Железный троллей и Безумных Кротов орочий.
        Эльфы от участия в подземных баталиях ненавязчиво уклонились.
        Долгие и долгие годы Умхольдский проход был непроходимой преградой для всех участвовавших в войне. И только после падения Темного инженерные части Империи пробили и более-менее благоустроили всего два колонных пути из множества имевшихся по обе стороны, так как отравленная земля не очень радовала путешественников своим приемом. Отсутствием чистой или местами просто полным отсутствием воды, тяжелой аурой места жестокой смерти немыслимого количества живых существ.
        По просшествии двух сотен лет сохранился только один, наиболее удаленный от гор путь, и всё усилиями редких, заинтересованных лиц, а также немногочисленных жителей этих мест. В основном, владельцев придорожных постоялых домов, стоявших в облагороженных и очищенных на пол пешего перехода по обе стороны от дороги участках. И то в наиболее благополучных местах.
        В остальном, Проклятая Яма стала тем, чем она и была от сотворения мира - лесостепью. Жутковатой, засушливой лесостепью, с редкими и чахлыми речками и ключами в основном с непригодной для питья водой, редкими рощами и отдельными корявыми деревьями, зарослями невысокого, колючего кустарника и высокой травы с прямыми и острыми листьями, регулярно сгорающей от ударов молний, почти без дождевых гроз.
        За прошедшее время эта местность так и не заселилась в полном объеме животными степи, что были по-прежнему очень редки, часто больны и постоянно испуганны.
        Постоялый двор в обязательном порядке стоял в месте нахождения колодца, на расстоянии друг от друга в один переход груженого обоза, наследие инженеров Империи. Капитальное сооружение, уходящее на глубину 200 локтей, до водоносных слоев, не отравленных войной и общим кладбищем на поверхности.
        Вода и была почти единственной и самой главной услугой постоялого двора на тракте на протяжении участка между двумя полосами укреплений. Это и была граница, где заканчивалось до и начиналось после, для всех, кого служебные обязанности или торговые дела заставляли путешествовать здесь. Независимо от расстояния, что путешественнику предстояло преодолеть потом - это и была середина его пути, самая трудная.
        Сотни лет войны здесь, при почти полном отсутствии укрытий, всегда на глазах врага, исключая неожиданность, были излишне затратными и кровавыми. И постепенно, вся острота событий была перенесена гораздо севернее, в Срединные горы.
        На север от Проклятой Ямы, где они поднимались и тянулись до самых северных лесов, преддверия Пустоши. Срединные горы - самые древние горы этого мира, сильно разрушенные временем и почти добитые долгой войной. Они и послужили тем рубежом, что поделил противников.
        Война неоднократно перекатывалась через них по обе стороны, неоднократно выжигая все на своем пути и привычно засеивая новыми костями старые залежи.
        Каменные хребты, с несколькими перевалами, за эти годы были почти подчистую срыты миллионами старательных рук по обе стороны противоборства и послужили основой для гигантских крепостей, прикрывающих проходы в местах бывших перевалов.
        Уже и гор, как препятствий, не стало на пути армий, но наличие развитой системы путей по обе стороны фронта диктовало вождям только один путь. Напролом, в надежде, что именно сейчас быстрый удар в одном месте, всеми силами, позволит пробить защиту и выйти за обводы каменных стен, в мягкое подбрюшье редких крепостей и немыслимо вкусных тыловых запасов и учебных лагерей.
        В Имперских архивах светлых и ушедшей в небытие памяти орочьих Помнящих, в утеряных, легендарных Архивах Темного, хранились тысячи и тысячи отчетов и докладов об редких успешных и несоизмеримо большем количестве провальных попыток прорваться за Срединный рубеж.
        Бесчисленное количество уловок, обманных маневров, способов преодоления вражеских укреплений, тоже постоянно совершенствующихся, различные формации войск, составы штурмовых групп, схемы и графики развертывания осадных парков и инженерных бригад. Расчеты логистики и графики маршей, потребностей в лекарствах, продуктах, предполагаемых потерь и их восполнение.
        Сводки разведок и рейдов, полученные данные и их аналитика.
        Списки немногих награждённых и гораздо большего количества наказанных. Редкие случаи измен, со стороны людского контингента по обе стороны, так как для всех остальных рас это казалось, было немыслимым.
        Крепости по обе стороны неоднократно переходили из рук в руки, неоднократно разрушались и сейчас представляли собой сумасшедшее нагромождение разных стилей и способов защиты, искусно интегрированных друг в друга. В описываемое нами время с западной стороны они стояли почти полностью заброшенные за отсутствием надобности, а с восточной почти под фундамент уничтоженные.
        Мертвые земли в этих местах были сравнительно нешироки, переходов пять по обе стороны, где немного больше, а где и не уходя за крепостные обводы.
        И только в одном месте, (в двухстах км) на север от Проклятой Ямы - Пустошь и Болото на месте руин Хидьяры (крупнейшей из созданных крепостей Темного) могли на равных соперничать с ней, а может и превосходя ее по уровню ужаса и запустения. Никому не приходило в голову измерять ее и исследовать.
        Место последней битвы, место падения Темного, место коренного перелома в этой затянувшейся на века и века войны.
        Именно здесь в предполье крепости Темного Хидьяры силы Света подловили ударные армии Темного с его свитой, буквально на три дня опередив их в нанесении удара. И в момент максимальной концентрации ударных сил в одном месте, применив новинку в умении проведения портальных переносов без привязки к постоянным маякам, залить Хидьяру и округу вокруг нее новой, еще не виданной в этом мире болезнью.
        В ходе всей войны такое случалось не раз, обе стороны часто и эффективно применяли болезни, как способ проредить врагов. Выработали и множество способов по борьбе с ними, от простых карантинов и до очень быстрого создания вакцины и привития иммунитета.
        Новая болезнь была страшна только для орков, но они и были в составе ударных, лучших частей ветеранов, и они приняли на себя первый и самый страшный удар. Кровавый кашель, так назвали Знающие свиты Темного эту болезнь и, проведя исследования, умерли во время доклада у ног своего Повелителя. Имея защиту на уровне гораздо выше воинов первой линии и проникая в самый эпицентр заразы, в то время пока остальные бежали прочь, с трудом сохраняя строй и порядок, они все равно умерли первыми, принеся себя в жертву знаниям.
        Переброшенные в глубокий тыл портальным переходом (новейшим открытием для Темного) образцы и результаты наблюдений были изучены и обработаны, вакцина, полученная через неделю, стоила жизни почти всем Знающим и Умеющим Черной Норы в глубинах Великой Степи, всем подопытным из состава штрафников при ней и всей охраны.
        К этому моменту Кровавый кашель убил всех, кто был на момент атаки у Хидьяры и ее окрестностях.
        Но до этого один из демонов Темного повел в бой ударные части, собой и своей силой тормозя болезнь у тех, кто шел под его знаменами. Его хватило на встречный удар в проходе Хидьяры, и он вырвал два дня у атакующих, зная о том, что действие заразы быстро сведут к минимуму, это знали обе стороны и обе атаковали не щадя себя.
        Немногие из уцелевших ветеранов полков Светлых сил первой волны до конца своих жизней помнили багровый туман, стоявший над волной наступающих орков, что выплевывая при каждом выдохе кровавыми брызгами свои легкие, воя последнюю песню, слепо лезли на пики, пытаясь в последнем рывке дотянуться до врага.
        В кровавой жиже под ногами вглубь вражеского строя рвались Носачи, своими ножами полосуя направо и налево открывшиеся ноги ворочавшейся в страшной схватке ближнего боя пехоты.
        Многочисленные стрелки и легкая пехота орков, выпустив через головы своего строя все, что у них, было, разбивали себе об головы чумные сосуды и прямо по головам своих латников, добравшись до врага, прыгали в их строй с клинками в руках.
        Штатные Шаманы орочьи бригад и отрядов, выжигая себя до конца, поднимали и поднимали уже упавших воинов, даруя им последний удар, и уже под рубяшими их клинками врага шептали последнее проклятье, ломая посмертный амулет.
        В огромной толпе озверевших воинов, что кровавым, воющим и рычащим морем залили проход от края до края, в разных местах с глухими хлопками взрывались амулеты, огненным шаром поднимаясь над толпой и в следующее мгновение выжигая круг из осыпающихся пеплом тел сражающихся, мгновенно заполняемый новыми, пока еще живыми, обезумевшими от близкой смерти врагами.
        И не всегда это были темные, поняв, что чума или быстрая оспа уже ухватилась за них, воины светлых, не задумываясь, разменивали свой короткий и мучительный остаток жизни на возможность дотянуться до еще одного врага.
        Немыслимое количество подвигов так и остались не воспеты и даже просто не замечены в этом море смерти, ежесекундно забрасывая в посмертные чертоги обеих сторон тысячи и тысячи новых душ.
        Так никто не узнал имя мага-огневика, что облепленный с ног до головы рвущими его на части Носачами двумя огненными просеками в строю приостановил атакующий клин латной пехоты уруков, который слепо пер на попятившуюся людскую гвардию Риардана, дав ей время вновь сбить строй и организованно встретить этот натиск.
        Или неизвестного эльфа-мечника, что по головам своих и чужих, избегнув множества клинков, копий и лап, что тянулись со всех сторон к нему, в страшной толчее схватки прорвался вглубь строя орков и зарубил известного всем командира ударного корпуса орков-уруков Уягра. Свита мгновенно изрубила его, и никто так и не узнал, кем был тот неведомый герой.
        Но все знали про меткую стрелу неизвестного арбалетчика-орка, что забравшись на скалу стены прохода и оставшись незамеченным, убил командира ударных сил Светлых, знаменитого героя войны на протяжении почти тысячи лет. А заговоренный болт нашел прореху в носимой защите почти палатина.
        Как стрелок это сделал, само по себе было чудом, к этому моменту он вряд ли что-то видел, изъеденный болезнью за прошедшие два дня, когда наконец штабная колонна вошла в проход.
        Все эти два дня в проходе было темно от дыма и светло от пламени ночами, и, завалив в несколько слоев весь проход телами погибших и умирающих, идя по их телам, в устье прохода наступающие вышли на свиту демона-ректара и его самого, занявших оборону в укрепленном сигнальном пункте.
        Он отдал себя всего, вливая свои силы в идущих умирать в проход воинов, и на тот момент был только тенью себя еще два дня назад, но понадобился еще один день, прежде чем он пал. Его свита не отступила ни на шаг и погибла целиком. И все это время, идущие мимо, по грязной и глубокой жиже из растоптанных тел войска видели, как у стен пункта палатины эльфийских Княжеских домов (официальные главы военного крыла каждого дома, лучшие воины) со свитами, стараются добить упорную и невероятно живучую тварь.
        Как из схватки выносят мертвые тела и тащат плюющихся кровью воинов в порубленных, прожжённых доспехах к едва стоящим от усталости магам-лекарям.
        Как дрожит горячий воздух и толкает их волнами далекого от них жара от глухих вздохов ударов магов-огневиков.
        Как на глазах, под ударами проклятий, покрывается легкой ржавчиной оружие и защита, морщины становятся глубже и нестерпимо начинают ныть старые раны.
        Прямо в проходе развернувшиеся два осадных парка по сигналу трубы били все вместе в темную тучу, почти скрывающую место схватки, прямо через головы в очередной раз отхлынувших воинов.
        Демон пал, посмертным проклятьем пожизненно изувечив ментальное здоровье всех высших, что оказались рядом и просто выжег на пару тысяч шагов во все стороны всех остальных.
        Высокие стены прохода спровоцировали вторую волну, добившую раненых. Беспорядку в налаженном перемещении войск добавили одновременно взорвавшиеся нерасстрелянные боеприпасы осадных парков и подошедший на разгрузку средний обоз второй очереди.
        Узнав о произошедшем, еще живой командующий прорывом только грязно выругался на орокан, заставив сморщиться весь свой штаб. Хотя они и понимали степень своей вины и в чем-то были с ними солидарны.
        Потери от ожидаемого события пока что входили в границы ожидаемых значений. Имевшие уникальную индивидуальную защиту палатины и маги их свиты пока не получили повреждений больше параметра средние и восстанавливались экспресс-лечением до приемлемой боеспособности к моменту выхода ударных частей к основной цитадели Хидьяры.
        Потеря двух осадных парков с обозом тоже пока были не критичны, сзади в очереди у прохода стояли столько же и во второй волне еще больше.
        Такой размен на демона свиты был вполне приемлем, за одним исключением. Тварь подловила свое отбытие во всеобщую пустоту на проходе мимо него обоза с частями временного, тяжелого транспортного портального стола с бригадой сопровождения и настройки, не считая пятерки его штатных магов-порталистов, не имевших такой защиты как сопровождение палатинов и получивших свое горькое посмертие.
        Командующий покосился на мраморно-белоснежного, но сохранявшего внешнюю невозмутимость помощника по снабжению, что убедил его двинуть за первой волной портальный парк.
        Оба понимали, что только быстрота и успех проведения операции теперь отделяет их от военного суда Княжеских домов. И им в лучшем случае доверят звено свиты палатинов из таких же, как они штрафников без полной индивидуальной защиты, при добивании следующего демона.
        Командующий знал, что он уже вышел из графика на полные сутки, и пока не было понятно, где главная Тварь со своей сворой. Но то, что он был неподалеку, было ясно по оперативно выработанным мерам противодействия портальному нападению.
        Центры портального переноса, задействованные для атаки новой болезнью, один за другим замолчали, и только один успел сообщить, что по не заткрытому каналу к ним на стол прорвались Тени орков и окончательно замолчал.
        Сторонние наблюдатели с весомым опозданием сообщили о полном или почти полном уничтожении Центров с использованием незнакомых зарядов. Разбор завалов и попытки спасти персонал невозможны из-за больших потерь охраны внешнего периметра и высокой интенсивности горения на месте нахождения Центров.
        Стало понятно, что Темный и его Ученые Ямы, наконец (увы) смогли разобраться с портальными переносами и достигнуть паритета в этой области знаний.
        И самое главное сохранили это в тайне.
        Попытки загоризонтной разведки жестко пресекались вновь оживившимися Вранами, но и те крохи информации, что они принесли, говорили, что основная часть ударных частей Темного была выбита в проходе или вымерла на пути к нему.
        И в войска пошли приказы все ускорить и усилить.
        - От Курла именно этого и стоило ждать, именно он не раз и не два выкидывал разные номера в последний момент.
        - Командующий, по нашим расчетам, он был способен сопротивляться еще, как минимум пять часов. Мы не можем понять причину ……
        - Он разменял себя на портальный стол!!! Вы сами хоть осознаете эту потерю и ее значимость?
        Он отвернулся от аналитиков и прошелся по штабу.
        - Готовиться к перемещению, разрыв между частями и штабом уже и так слишком велик. А у нас еще впереди взятие Хидьяры. Для меня это будет уже третье ее взятие. Надеюсь, что и последнее.
        Сопротивление за проходом оказывали только разрозненные отряды уже полумертвых орков, упрямо лезущие в схватки, после того как они максимально, для своих возможностей, разрушат или затруднят проход по дорогам.
        Но они творчески задействовали весь достаточно широкий и разнообразный арсенал по сдерживанию врага. Все источники, и так редкие, были отравлены таким набором ядов и болезней, что вымерли все, как минимум на год до самых мелких обитателей включительно. Все, что могло хотя бы условно быть едой, стало смертельно опасным.
        Войска могли рассчитывать только на носимый запас и подвоз из-за хребта.
        Но и как будто и этого было мало, тролли. Не затронутые новой болезнью, они взяли на себя основное противодействие. В отличие от тех же людей, что дружно побежали или косяками стали сдаваться, они просто не могли сообразить, что такая возможность есть и точно, старательно выполняли последние полученные команды.
        Отряды штурмовиков в полном составе остались в проходе, попив немало крови наступающих своим упорством в середине бойни. Проломив растрепанный строй противостоящих им полков, они лоб в лоб сошлись с двумя усиленными штурмовыми бригадами гномов и в ходе двух часовой рубки на глазах остановивших наступление светлых взаимно уничтожили друг друга, завалив проход страшной инсталляцией из горы порубленной и перемешанной стали и плоти.
        Оставшиеся в предполье Хидьяры тролли вспомогательных отрядов делали то, что они умели делать лучше всего. Рабочие рыли, а грузчики таскали. Их усилия были разными, но одинаково неприятными по результату. Дороги были или перерыты или основательно завалены. Но и этого оказалось мало.
        Никто так и не узнал, чья это была идея, и как она попала троллям в головы, но повсеместно они в брошенных ушедшими умирать воинами инженерных и осадных парках наворовали магических или любых других зарядов.
        Теперь колонны не двигались по дороге, пока разведка в районе завалов не найдет зарывшегося тролля. После чего воины вновь разыгрывали, кто будет следующим разведчиком, так как тварь можно было найти только подойдя вплотную, что почти всегда гарантировало скорый полет в чертоги Светлого.
        Удачное, как казалось, начало операции, заставило отдать команду о переходе в наступление по всей линии фронта, от подземелий Югартана до пустошей Севера.
        Отчаянно сопротивлявшиеся войска Темного понесли страшные потери от новой болезни и стали повсеместно откатываться, пытаясь выйти из-под удара, бросая в заслонах смертников, заболевших и раненых.
        И в ответ, вывалив на наступающих все, что у них было наготовлено.
        Им было чем ответить.
        В подземельях Крепости Югартана так и остались Стальная и Железнолобые бригады гномов, попавшие под удар Белой моли (неизлечимая болезнь поражающая только гномов, очень трудна в производстве и хранении, чем и объясняется ее редкое использование). Поняв, что это, командование бригады взорвало пробитые проходы в комплекс сил противника и у себя за спиной, замуровав себя в них с большей частью людской бригады Кротов, попавших под удар Быстрой оспы. После чего подорвало огневые заряды, предположительно зачистив до оплавленного камня захваченную ими часть комплекса.
        И так повсюду. Темные несли потери, откатывались и наносили ответные удары. Все так уже было. А как оно будет дальше, зависело от прорыва в Хидьяру.
        Глава 16
        ПОЧТИ 200 ЛЕТ СПУСТЯ. ПУСТОШИ ХИДЬЯРЫ. ПОСЕЛОК ДАЛЬНЕЕ БОЛОТО. ОДИН ПЕРЕХОД ОТ ЦИТАДЕЛИ.
        - Расскажи нам, что ты знаешь о призраке.
        Сидевший напротив говорившего охотник неуютно поежился и промолчал.
        - Если покажешь дорогу, получишь дом и участок в месте, что лучше этого. Или деньги на это. Решай.
        Охотник, пожилой человек с грубым лицом и беспорядочной копной светлых волос, обхватил себя руками за плечи и с тоской уставился в стол, за которым он сидел.
        Все участники разговора сейчас сидели за одним столом в доме старосты поселка, самым большом и единственном, что мог называться домом. Сам поселок состоял из десятка неряшливо сколоченных из кривых стволов болотной ольхи халуп с крышами из болотного камыша. Дом старосты, единственный сколоченный из старых досок и с какой-никакой мебелью.
        Весь поселок стоит на одном небольшом островке и связан с землей длинной и извилистой дорогой на сваях из тех же стволов ольхи. Жители поселка, сплошь охотники за трофеями, в простонародье - мародеры Мертвой земли. Изгои и неудачники, пьяницы и преступники и еще те, кто наживались на их трудном и часто смертельно опасном поиске.
        Мертвые земли не прощали ошибок и просто были не рады тем, кто лез в них.
        Место прошлых битв не стало за эти годы менее опасным местом. Но мертвые забрали с собой очень многое. По очень древней традиции армии Светлых сил воины получали перед битвой положенное им жалование на месяц вперед, и, чем более жестоким был бой, тем богаче становились уцелевшие.
        О родных и близких павших позаботится казначейство, раненые получат пенсии и собранные до этого деньги с именных счетов в филиале казначейства в своей бригаде.
        Награда за страх оставшихся в строю - карманы погибших товарищей.
        Так было всегда. Но не в Последней битве. Награду некому было взять.
        - Я расскажу, но лучше зарежьте меня прямо здесь. Я туда вас не поведу.
        - Мы сами. Говори.
        Глава 17
        НЕДЕЛЮ СПУСТЯ. ВРЕМЯ СРАЗУ ЗА ПРИЗЫВОМ ТЕМНОГО, УБИВШЕГО ДЕМОНА. ПУСТОШИ ХИДЬЯРЫ. ЦИТАДЕЛЬ.
        - Говори, - Старший партии Мародеров хмуро разглядывал стоящего перед ним поисковика. А у того за спиной остальные четверо его товарищей, что повалившись на землю, вяло стаскивали с себя снаряжение.
        А у них за спинами, за редкой порослью из кривых болотных деревьев, туманной дымкой парило болото Хидьяры.
        - Прошли по маршруту, - поисковик, не снимая перчаток, стащил с головы маску с фильтром и откинул ее в сторону по ветру, открыв распаренное, бритое лицо сорокалетнего мужчины с глубокими морщинами и следами заживших язв. Откинув маску, он стал неуклюже возиться с завязками старого-престарого костюма староимперской выделки для работы саперов в тяжелых зонах. Еще немного повозившись, он просто разрезал их, и неуклюже попрыгав, просто вылез из него.
        Оставшись только в белье, отошел от костюма и сел на землю, блаженно вытягивая ноги и щурясь за заходящее солнце.
        Старший партии, крепкий и коренастый южанин с непокорной шапкой черных волос, лет тридцати на вид, нетерпеливо дернул губами и, нахмурившись, повторил.
        - Рассказывай, Тарк, не испытывай мое терпение.
        - Да сейчас, дай отдышаться, с утра в этой шкуре, - поисковик кивнул в сторону кучи кожи и ткани своего костюма, - и пусть уж нас метр Лукас осмотрит.
        - Уже идет, говори.
        Пожав плечами, Тарк продолжил.
        - Прошли по маршруту. Отметили проход, но только на ходулях. От островка с развалинами поста, до цели только на них. По всей дороге почти все чисто, в двух местах отрава, - он покосился на хмурого Старшего и продолжил, - но по гряде, старая дорога, наверное, на ходулях пройти можно, да и слабая она. Птички, - он кивнул на стоящие рядом с его костюмом легкие клетки с пернатыми затворниками, - живы, значит и нам не опасно.
        Мы дошли до стены, но Лиз сказал, что чует плохое, пометили все и отошли, едва успели, туман поднимается. Прель, похоже, наглотался, пусть его посмотрят первым.
        - Хорошо, - Старший, если и был недоволен, то открыто это не демонстрировал, - идите в карантинный лагерь. Там все готово, костюмы сейчас заберут.
        Тарк кивнул в ответ и, махнув своим поисковикам, пошел, босыми ногами по палой хвое к стоящему на отшибе лагеря высокому шалашу. Его товарищи, подхватив под руки глухо кашляющего соратника, почти потащили его за ним.
        - Митани, что он сказал, - подошедший со стороны лагеря пожилой человек с белыми волосами, заплетенными в косу, закутанный в плащ со знаком лекарей и сумкой в руках.
        - Прошли, говорят, что заразы почти нет, птицы живы. На обратном пути хватанули вечернего тумана, Прель уж точно.
        - Птицы, это еще не все, я посмотрю всех, мойщикам скажи пусть на шестах повнимательней, а то они без перчаток руками делать будут.
        - Я прослежу, - Митани все стоял и смотрел на сейчас почти скрытые туманом далекие развалины Хидьяры.
        Час спустя.
        Партия мародеров лениво возилась, на раскопе старой цитадели не особо стараясь и не спеша, зная, что это место за прошедшее время с падения ее, перерыли и пересеяли не один раз их более ранние и возможно более удачливые коллеги. И все самое просто находимое уже нашли до них.
        Десятки лет основной статьей поиска было оружие, доспехи и кошельки павших воинов Светлых и в меньшей мере воинов Темных сил, те кошельков не имели. Собирая то, что легко продать, поисковики старательно обходили и сторонились различных магических предметов обеих сторон.
        Темная магия, бывшая тысячи лет войны под запретом, и была в то время секретным учебным курсом в немногих закрытых магических академий, готовивших не менее закрытых от всех специалистов Светлых сил, что могли, по крайней мере, понять чего от них ждать.
        За прошедшее время почти окончательно забытые знания, глубоко-глубоко зарытые в Архивах Домов. Амулеты Светлых были понятней, но не менее смертоносны. И попытки отдельных поисковиков, совсем безумных, методом тыка выяснить, что и как работает, закончились после нескольких трагических происшествий, сопровождаемых гибелью людей, заражением болезнями обширных площадей и так не самых благополучных. А пару раз приведшие к прерыванию движения по Трактам с гибелью Постов и Убежищ, чем заставили Империю, выпустить указ, о полном запрете на поиск, исследования и использование каких-либо магических темных артефактов и заодно и остальных оставшихся на полях битв. При находке чего-либо магического, поисковики были обязаны известить о находке Хранителей Пути и не трогать ее.
        Но суть человеческая такова, что остановить жажду наживы может только смерть или отсутствие спроса. А спустя десятки лет он снова появился, в виде увлечений отдельных коллекционеров, пытливых молодых магов и просто безумцев с деньгами.
        Увлечение порицаемое, опасное и наказуемое и тем еще более привлекательное, дающее адептам ощущение элитарности и особости.
        Ко всему прочему время было беспощадно и к магии, даже темной магии. Лишенные постоянной подпитки, обслуживания и связи с ЖИВЫМ хозяином артефакты постепенно теряли свои свойства, становясь или менее опасными или полностью недееспособными.
        И вот сейчас партия была занята перекапыванием прошлых отвалов, руководствуясь смутными и путаными записям и воспоминаниями былых мародеров.
        У старшего в рундуке, специальном хранилище, заряженном за большие деньги, магом-стихийником на экранирование им темных амулетов и предметов, лежали два браслета орков-сотников со свойствами короткой связи и очень редкое ожерелье сотницы Болотных ос, элитных лучниц темных орд с крупным кристаллом жизни в нем. Еще в нем лежало почти два десятка индивидуальных капсул последней воли в разной степени сохранности.
        Только этого хватило бы для окупаемости похода, но поймав кураж, поисковики решили вскрыть еще пару потенциально вкусных точек.
        В отдельной, еще открытой яме лежали не меньше двух десятков различных маг-зарядов с уже не узнаваемыми маркировками. Товар, конечно, дорогой и востребованный разными безумцами, но по негласному кодексу мародера, никогда не выносимый ими за линии постов Хранителей пути.
        Сейчас они осторожно окапывали пару костяков троллей-штурмовиков, редкой добычи для крепости, судя по всему, засыпанных обвалившейся стеной уже после смерти.
        Зная по преданиям, что именно эти воины Темного старались сделать последний подарок врагам после смерти, работали осторожно и внимательно.
        Судя по находящихся на костяках доспехам, он были не простыми вояками, а как минимум сотниками, и амулеты связи у них должны были быть особо крупными, учитывая обычную тугоухость и известное по преданиям тугодумие троллей.
        К Старшему от ямы пришел один из копателей, совсем молодой парнишка из деревни за Полосой (так называли мысленно проведенную грань между противоборствующими сторонами перед последней битвой) решивший, как и многие его земляки заработать на копе. Бедные земли, за сотни и тысячи лет пропитанные смертью, дарили мало и после больших вложений для очистки от всевозможной дряни, и работа в копе для большинства жителей стала подобием инициации к готовности вступить во взрослую жизнь.
        - Там мы до лап дошли. Так и есть, подарок у одного.
        - Я иду, - Старший стал облачаться в защитный костюм, прокручивая в голове текст рукописной, настольной книги любого копателя под многообещающим названием «Не читай, умри плохо и мучительно» авторства мага-ветерана Акселя, давно усопшего, но чей труд, написанный в виде юморесок, по-прежнему оставался востребованным.
        Ему помогал его помощник, пожилой поисковик со следами неудачного поиска на изъеденном лице. Сработавший в давние годы в руках его товарища малый пехотный маг-заряд убил всю партию поисковиков и только ему одному оставил жизнь, забрав взамен его лицо, растворив все, что он не успел спрятать руками в тяжелых перчатках.
        Сейчас эти следы почти прятали плотные повязки, но старший партии знал, что под ними, и это было лучшим напоминанием для него об осторожности, даже большим, чем книга поисковика. И потому он привычно укутывал себя в тяжелый костюм из толстой кожи морского ерка (морского ящера Западного океана), единственной кожи, что могла, теоретически сдержать ту дрянь, что в маг-зарядах сотни лет ждала своих жертв. И пару раз она уже сделала это.
        Упаковав себя с ног до головы, он, не одевая повязку для лица, прошел через весь замолкающий при его появлении лагерь к тропе из грубых слег, ведущих к раскопу.
        Там его уже ждали копатели, дружно вскочившие на ноги и замолчавшие при его появлении. Выслушав бригадира, он не торопясь натянул на голову маску с толстыми стеклянными линзами для глаз, движением руки отправив всех прочь.
        Дождавшись, когда копатели, втихомолку пересмеивающиеся у него за спиной, уйдут к лагерю, взял из рук своего помощника клетку с птицами - лучший указатель опасности, и отправил его за остальными. Осторожно спустился по лестнице в яму и, мягко ставя ноги на полную ступню, обошел торчащие из земли массивные кости троллей.
        Одна из лап, была почти открыта и по-прежнему крепко сжимала почти полностью сгнившими от сырости стальными пальцами перчатки позеленевший от времени бронзовый цилиндр, покрытый рунами.
        Огладив его почти нежным касанием, покосившись на выглядывающий из-под ржавого наруча нетленный браслет связи тролля, он сел прямо в грязь и, внимательно разглядывая руны маг-заряда, стал сопоставлять их в голове, пытаясь опознать его.
        Защитный костюм глушил все звуки вокруг, запотевающие линзы маски тоже давали не слишком явственное изображение и он многое пропустил.
        Но дружный удар в клетку хрупких птичьих тел, в облаке собственных перьев упавших на дно клетки, он увидел.
        Дрожь земли он едва почувствовал, но осыпающуюся землю со стен - он увидел.
        И последнее, что заставило его прямо сидя шарахнуться прочь от лапы тролля - ее пальцы дрогнули, еще крепче сжав маг-заряд.
        Он не увидел, как над всей местностью тучей поднялись птицы в почерневшее не только от них небо, а болото закипело от устремившихся вглубь и дальше прочь отсюда ее жителей.
        Как во многих местах старой крепости, в воздухе над болотом, в зарослях между деревьев поднялись десятки, сотни тускло мерцающих призраков.
        Как оказавшиеся здесь люди, просто повалились, даже не успев закричать и испугаться.
        А он все сидел, обливаясь холодным потом под жарким костюмом и не спускал глаз с лапы с маг-зарядом. А лапа его хозяина, мгновение помедлив, вновь разжалась, выпустив бронзу заряда. Под слоем грязи тускло мигнул и засветился багровым светом кристалл связи на браслете тролля. А прижавшегося к стене поисковика накрыла темная тень, в яму гулко, даже сквозь костюм, свалилось что-то массивное и тяжелое, заляпавшее его густой, черной грязью. Он так и сидел, вжавшись в стену ямы, слыша всем телом, как пришелец недолго повозился и не сразу смог выбраться из нее.
        Он уже и не знал, жив ли он или мертв, обливаясь потом и задыхаясь в своем костюме, но наконец, решившись, движимый не то просто страхом, не то беспокойством о своих людях, протер глаза маски и в свою очередь, с трудом выбрался и ямы по широкому следу, оставшемуся от посещения ее огромным телом.
        За спиной остались и яма с лежавшим в грязи выпавшим из руки тролля маг-зарядом, и сама лапа воина с исчезнувшим браслетом связи сотника.
        Он покосился на мокрый след, из грязи и тины болота уходящий в сторону крепости и, спотыкаясь, почти ничего не видя через стекла маски, неуклюже побежал к лагерю.
        Он не видел, как по обе стороны тропы у него за спиной, поднимались блеклые силуэты призраков, что неспешно плыли за ним, и, добежав до лагеря, первым увидел лежащего ничком своего помощника, кинувшегося к нему и не добежавшего даже до тропы.
        Упав перед ним на колени, яростно содрав с головы маску, мельком заметил кружащихся и сидящих по всему лагерю птиц, отметив, что в воздухе яда нет. Перевернул тяжелое тело и вгляделся. На остатках изъеденных костей лица в небо глядели потерявшие цвет глаза, на голове же ветром болота шевелило абсолютно белые, истончившиеся от старости седые волосы, на его памяти бывшие совсем недавно на удивление темными и жесткими.
        Поисковик медленно оглядел картину лагеря, наполненного неподвижными телами, совсем недавно бывшими его людьми, и обреченно вздохнул, увидев мерцающие силуэты, что распугивая птиц, плыли к нему.
        Повернул голову в сторону движения справа от него и поднял голову. Рядом с ним стоял прозрачный силуэт высокого орка-мага, он узнал, когда-то увиденное на торгах форменное ожерелье темного мага.
        Закованный в призрачные доспехи орк глядел пустыми глазами на восток и кривил губы в неслышимых словах, потом повел рукой, и поисковик, захрипев, повалился лицом вниз на тело своего, такого же седого помощника.
        На болоте у развалин крепости взревело что-то крупное и могучее.
        - Темный!!!
        Тракт вновь стал непроходим для живых. И в этот раз люди здесь были не причем.
        Глава 18
        СЕВЕРНОЕ ПРЕДГОРЬЕ ЮГАРТАНА. СТАРАЯКРЕПОСТЬ В ГОРАХ. В ТОЖЕ ВРЕМЯ.
        Колоссальный массив камня, прилегающий к природному хребту, являющийся его частью, источенный ходами и галереями, во многих местах разрушенными и засыпанными.
        Уходящими вглубь хребта, носящими следы множества боев и разрушений, во многих местах буквально усеянными истлевшими костями и не менее истлевшими доспехами и оружием.
        Эти ходы и галереи стояли сотни лет в зыбкой и настороженной тишине, старательно избегаемые всем живым и разумным. Только вой сквозняков и изредка шорох осыпающихся стен и кладок тревожил их.
        Сейчас старая крепость внезапно дрогнула и тихо загудела задрожавшими стенами. Из редких, высоких проемов сигнальных окон стаями поднялись обжившие их ночные птицы, летучие мыши и другие давнишние поселенцы крепости.
        Сбившись в тяжелые, черные стаи, они закружились над Степью предполья цитадели, оглашая почти выровненные временем развалины бастионов своими тревожными криками и писком.
        В дальних, глубоких коридорах стали слышны приближающийся топот нескольких живых существ, что явно спеша, не разбирая дороги, неслись к сигнальному окну, обращенному на восток.
        Почти добежав до него, они дружно закашляли, давясь свежим воздухом извне, задуваемым в выглаженный временем и дождями проем. В полумраке прохода коренастые и невысокие силуэты нерешительно перетаптывались в толстом слое помета, оставленном постоянными жителями этого места.
        Короткая перебранка на невнятно звучащем наречии, сопровождаемая толчеей и раздачей звонких оплеух и один из участников, грубо растолкав пытающихся его удержать, вышел к пятну света на камне пола, помедлил и под дружный задушенный вздох, шагнул на него когтистой босою ногой.
        Отдернул ее, почувствовав незнакомое ранее тепло и помедлив, уже решительно зашагал дальше, на ходу по-собачьи встряхнув шкурой и подняв тучу пыли. Посмотрел в проем окна, задушено рыкнул, борясь с головокружением от открывшейся ему картины и ненадолго замер.
        Свет осветил горбатый, широкоплечий, кривоногий силуэт, закутанный в заношенную кожу и шкуры уже неопределенного происхождения, крепко держащий в когтистой руке короткое копье с сильно источенным наконечником из темного металла. Его голова почти полностью была укутана в кожу, оставляя только узкую прорезь для глаз.
        Прислонив копье к камню стены, вышедший на свет стал неспешно распутывать свою правую руку из множества повязок. Размотав, открыл массивный браслет из черного металла с руническими рисунками на нем.
        У него за спиной пока еще тихо запели его путники и повалились коленями в сухой помет, все повышая голос.
        Носитель браслета, что-то тихо нашептывая, открыв браслет свету, вытягивает дрожащую руку и ждет. Лучи солнца касаются рун, лениво отбрасывают солнечные зайчики на стены от изломов гравировки рисунка и неожиданно, громко всхлипнув браслет, вздрагивает и, погасив солнечные зайчики, начинает жадно впитывать в себя свет.
        Носитель браслета свободной рукой яростно рвет со своей головы покровы и, откинув в сторону кожаные лоскуты, открывает лицо орка старых семей, с почти белым от волнения цветом кожи с контрастно-выпуклыми татуировками и широко открытыми, безумными глазами.
        Немного погодя браслет отпускает свет, прекращает дрожать и, как-то сыто повозившись, устраивается на руке шамана, медленно мерцая рунами в такт биения сердца своего хранителя.
        А тот, упав на колени, все продолжает смотреть на него безумными глазами, наполненными безумной надеждой, сменяющейся такой же безумной и яростной радостью. Обернувшись к своим, казалось, не дышащим спутникам, он осторожно поднимает руку и показывает им браслет, по его лицу текут слезы, глаза по-прежнему наполнены безумной радостью, медленно переходящей в мрачное торжество, корежащее его лицо в зловещую гримасу.
        - Темный!!!
        Закрывая лица руками, они дружно валятся головами в пол и замирают, кроме одного, что суетливо-яростно рвет из своей сумки ее содержимое и, размотав из тряпок, вынимает на свет боевой рог. Дождавшись кивка шамана, осенив себя знаком-просьбой к Темному, дрожащими руками подносит его ко рту и прикладывает к губам. Низкий и глубокий рев, заставляет остальных вздрогнуть и замереть, лицо шамана корежит еще одной гримасой торжества, он гордо вздергивает голову и поворачивается к проему окна.
        Стены каменной крепости вздрагивают и тихо дрожат, предавая дальше почти забытые ими звуки.
        Бригадный рог Стальной-Безумной орочьей спустя сотни лет вновь зовет своих воинов. Звук его призыва уходит все дальше и глубже, отдаваясь эхом в пустых коридорах постепенно затихая и замирая.
        Короткий период тишины и ему отвечают из глубины, из темноты, из безвременья.
        Из могил.
        Железный троллей и Безумных Кротов орочий и после короткого раздумья Гномий Железнолобый-Яростный.
        Те, кто, как думали, давно умерли, отозвались на зов и шли исполнить свой долг.
        Шаман, шевельнул ухом и, гордо выпрямившись, шагнул к проему окна, обычного сигнального окна, что в былое время, бывшее просто постом приема и передачи световых сигналов. Окно, за мгновение ставшим легендарным местом для подземной крепости. Опираясь руками о низ проема, до скрипа сжав зубы, заставляя себя преодолеть страх, пожизненный страх существа, родившегося и жившего под низким, каменным сводом над головой, он выставил в окно голову, быстро окинул взглядом безбрежную Степь у подножья и, слыша, как по коридорам крепости у него за спиной ширятся и растут звуки шагов, громко и протяжно крикнул.
        - Темный!!!! Мы слышим тебя!!!!!!!
        Глава 19
        В ТОЖЕ ВРЕМЯ. ВЕЛИКАЯ СТЕПЬ. БЕЗБРЕЖНОЕ ТРАВЯНОЕ МОРЕ ОТ СРЕДИННЫХ ДО ДЫМНЫХ ГОР. ПОЧТИ ГОД ПУТИ НА ВОСТОК ОТ МЕРТВЫХ ЗАМЕЛЬ. ПРЕДГОРЬЕ СЕВЕРА ДЫМНЫХ ГОР. ЗЕМЛИ РОДА КОЧЕВНИКОВ ТАЛАУР.
        Великая Степь - общее название места на ненаписанной карте Утумны.
        Месяцы и месяцы пути от Срединного Хребта, с его ядовитыми болотами Хидьяры. Дальше от них на восток, в пяти днях пути (150 км), незажившая язва на месте гибели Темного, почти в самом центре основных провинций его империи, широкой полосой протянувшиеся через весь континент. Его кузница и житница, сейчас, после войны так и не востановившаяся.
        Место, откуда раз за разом, год за годом в топку войны выплескивались волны новых и новых армий. Место, где в коллосальных Ямах и учебных лагерях выращивали и натаскивали им новую смену. Где день и ночь дымили мануфактуры и мастерские, не на мгновение не останавливаясь, ковали оружие.
        Кто ее так назвал? Уже и не узнать. Возможно, что когда-то она и была степью. Но сейчас горизонт заслоняли гигантские отвалы переработанных горных пород. Лик земли уродовали головокружительные провалы карьеров и штолен. А бескрайние поля тянулись от горизонта до горизонта.
        А система каналов и водохранилищ, сейчас почти уничтоженная, в свое время поразила своей продуманностью и широтой осуществленного замысла немногих из дошедших сюда гномов.
        Не зная наверняка, что гибель Темного стала свершившимся фактом, ужасно потрепанная армия, рушила все на своем пути. И дойдя, куда она смогла, откатилась назад. Оставив новым жителям этих мест едва затронутые поселки и шахты.
        И вот только за ними, далеко на восток уходила за горизонт сама Великая Степь. Зеленое море высокого разнотравья, в тех местах, где горы Югартана щедро делятся водой своих рек, и каменистые полупустыни, малоизвестные и малопосещаемые и самими жителями степи в центре.
        Племена людей, единственная раса, что вольготно чувствует себя в этих условиях.
        Бескрайние просторы, давно и основательно поделенные на уделы разными кочевыми племенами. Основа жизни жителей их разнообразный скот, что медленно передвигаясь, совершает обязательный, ежегодный круг по родовым угодьям хозяев удела.
        Множество племен и родов, разных языков, верований и культур, находят здесь себе дом и убежище от тех событий, что сотрясали континент. Проводя свою жизнь в ежегодном путешествии.
        Во времена величия Темного, являясь его вассалами, племена Степи платили ему дань тем, чем они были богаты. Это скот и все, что он может дать. Получая взамен металлы и дерево, то чего у них не было.
        Занятый сварой на западе, Темный не обращал внимание на то, что происходило в Степи. Только в случае если набеги, слишком уверовавших в свою силу кочевников, наконец, отвлекали его внимание. И тогда, после тяжелой пробежки стай варгов со всадниками, Степь надолго замолкала, стыдливо пряча в траве то немногое, что оставалось после них.
        У уделов появлялись новые хозяева, новые владыки кочевых народов, покорно сгибали спины перед Ректарами Темного, беспрекословно отдавая своих детей в людские отряды войска Темного и послушно отсылая свою быстроногую конницу в безвозвратные походы на запад, платя дань и покупая спокойствие.
        Гибель Темного освободила Степь от такой обязанности, и она мгновенно вспыхнула быстротечными войнами. Соседи, не увидев над собой занесенного меча, радостно сцепились, вспоминая старые обиды, находя новые и решая вопрос, самым простым и человеческим способом - войной.
        Войне нужны люди. Людям нужно оружие. Талауры, род людей, живущий в предгорьях Дымных гор, смогли освоить и удовлетворить эту потребность, своим умением купив мир и защиту в Степи. Талауры - оружейники степи.
        - ААААА, - крик всполошил всех людей, спокойно спавших под сенью богатого, вышитого шатра. А жило там не мало, еще больше жило рядом в других шатрах, и сейчас все проснувшиеся тревожно метались, выискивая невидимую опасность.
        Стойбище старшего вождя рода Талауров по старой традиции стояло на границе, степной границе рода, самом дальнем угодье рода от гор, основных и главных уделов этого мало кочевого рода главных мастеров и умельцев Степи.
        Врагов род в Степи не имел, его охраняла общая договоренность всех соседних родов и кланов Степи. Мастера, а точнее их умения были нужны, всем и сейчас слегка заспанная охрана пыталась понять, что произошло.
        Вождь рода, на ходу запахивая свой богато расшитый халат, вышел в центр лагеря и замер в ожидании. К нему подбежал младший родственник, его официальный оруженосец с его изогнутым клинком в небогатых ножнах и, склонив голову, передал его хозяину.
        Вождь проверил, как легко выходит клинок и, кивнув прибежавшим к нему десятку воинов рода пошел в сторону, откуда услышали крик. У шатра кружилась неплотная толпа, быстро разлетевшаяся при виде идущих.
        Кивнув воинам, оставшимся на улице, вождь нырнул по навес, а там, в полумраке шатра качались блики раскачивающихся светильников и ламп, стена спин закрывала тихую возню у задней от входа стены.
        - Кто мне скажет, что случилось? - голос вождя рода, как мечом, разрубил толпу и открыл сидящего в груде подушек старика-талаура. Он же сейчас, не обращая внимание на окружающих, слепо водил руками, разбрасывая подушки и отталкивая пытающихся его удержать двух женщин.
        - Он не слышит и не видит нас, - одна из них повернула к вождю голову и коротко склонила ее в поклоне, - кричал и метался.
        - Все прочь, всем молчать, - коротко поклонившиеся после слов вождя талауры быстро выскочили из шатра и с воинами, пришедшими с ним, образовали кольцо вокруг шатра.
        А он встал на колени и, положив руки на плечи старика, тряхнул его, потом еще раз.
        - У меня голова оторвется, прекрати.
        - Говори.
        - Он вернулся.
        - Ты стар и глуп, никто не поверит в это. И не говори никому, не смущай народ. Ты меня понял? - он тряхнул старика и добавил. - Ты болен и бредишь.
        Он встал и шагнул к выходу из шатра.
        - Он вернулся в этот мир.
        Вождь замер у входа и, не поворачивая головы, ответил.
        - Я услышал тебя, старик.
        На входе его ждала плотная толпа из жителей стойбища.
        Обведя всех глазами, он рыкнул.
        - Идите спать, это болотная лихорадка, все идите.
        Через расходившуюся толпу талауров к нему протолкался зрелый мужчина в плаще жреца Света и, схватив вождя за рукав, остановил его.
        - Он…
        - Он просто больной старик, ты жрец и должен различать это.
        Сбросив со своего рукава руку жреца, повернулся к нему спиной и пошел прочь.
        - Я доложу старшему жрецу.
        - Как хочешь, будь смешон без меня. Я иду спать.
        Глава 21
        ДВЕ КРАЙНОСТИ.
        ДВА МЕСТА ОТДАЛЕННЫЕ ДРУГ ОТ ДРУГА НА ГОДЫ ПУТИ И В ЧЕМ-ТО ОЧЕНЬ ПОХОЖИЕ.
        СЕВЕРО-ЗАПАД КОНТИНЕНТА. САМАЯ СЕВЕРНАЯ ЕГО ОКОНЕЧНОСТЬ. ПОЧТИ У ГРАНИЦЫ ВЕЧНО-ЛЕДЯНОГО МОРЯ. ПОДЗЕМНЫЙ ГОРОД.
        Огромный зал глубоко внутри одинокой горы, гудение и легкие вибрации от непрерывно грузящейся энергии.
        Гора, как живое существо, тянет ее в себя через отделанные камнем воздуховоды. И через такие же, но идущие в глубины земли, сотрясая легкой дрожью все это здание.
        Она пьет ее и никак не может напиться, получая ее и так же щедро раздавая ее. Ее объемы настолько велики, что над горой с приемными каналами воздуховодов круглый год мерцают и переливаются яркие блики северного сияния, освещая снежную пустыню далеко-далеко вокруг, что нескольких местах прорезана широкими дорогами с постоянным движением по ним.
        Напитывающийся энергией от живого поля всей планеты она освещает, обогревает и кормит огромный подземный город. В его ярко освещенных глубинах непрерывно работают колоссальные механизмы, передвигаются грузы, тысячи и тысячи разнообразных живых существ, что здесь работают, спят, едят, отдыхают.
        Многоэтажные казармы принимают смены уставших работников, громадные залы, примыкающие к непрерывно работающим кухням, принимают смены голодных работников и охранников.
        В самом зале с управляющим кристаллом в отдельном, красивом здании-пристройке, многочисленные эльфы и люди заняты своеобразным общением с сердцем горы.
        Это если судить по нескольким рубежам охраны из отрядов тяжелых латников-гномов, лучников, мечников-льфов и просто разнообразных воинов-людей.
        В глубине здания за дверями толщиной в пару шагов, в светлом и отлично освещенном зале, наполненном шорохом от высаженных и взращенных этим необычным светом растений и звуков проточной воды, в удобных креслах полулежат эльфы со знаками высших магов-стихийников, положив руки на белоснежные пилоны управления по обе стороны от кресел. Лица магов спокойны и расслаблены, они слушают и ощущают только малую часть энергии, проходящую через кристалл.
        Часть из них управляет ей, направляя ее в жизненно важные части города, часть просто слушает, умиротворенно внимая тому, что видят только они.
        Немного в стороне, на удобном диване сидит еще один эльф, из высших с очень-очень-очень уставшими глазами, как будто присыпанными пылью. Он неторопливо пощипывает струнный инструмент у себя на коленях, наполняя зал легкой и в тоже время красивой мелодией.
        Неожиданно он поднимает голову, его привлекает приподнятый палец одного из наблюдающих. Его тонкие пальцы быстро отсигналили неведомый текст, и музыкант встает и идет к нему. Из-за ширмы из живых растений выскакивает эльф-подросток и несет за ним резную табуретку настолько тонкой работы, что кажется, что она сейчас сомнется и сломается в тонких пальцах подростка.
        Музыкант садится на нее у кресла позвавшего и осторожно укладывает свою руку поверх руки слушающего. Ненадолго замирает, с невозмутимым лицом слушает и только в конце едва заметно приподнимает уголок рта.
        Слушающий открывает глаза, и они ненадолго встречаются глазами, маг-стихийник коротко кивает, подтверждая безмолвный вопрос, после чего опять откидывает голову на спинку кресла и, закрывая глаза, расслабляется.
        После короткого раздумья по жесту музыканта, еще один служка-эльф приносит прибор для письма. Музыкант наносит несколько строк на белоснежный лист бумаги и, свернув его, передает третьему эльфу-гонцу.
        - Авари, срочно. Всплеск на востоке.
        Гонец коротко кивает и срывается с места, уносясь открывающимися перед ним после неслышимого приказа множества дверей с постами охраны, его провожают бесстрастные глаза стражей и клацающие, закрывающиеся двери.
        Глава 22
        ЮГО-ВОСТОК КОНТИНЕНТА. ДАЛЕКО ЗА ДЫМНЫМИ ГОРАМИ. И ТОЖЕ МОРЕ, НО МОРЕ ТЕПЛОЕ, ХОТЯ ТОЖЕ НЕ ДРУЖЕЛЮБНОЕ. ПОДЗЕМНЫЙ ГОРОД.
        И тоже зал с кристаллом.
        Он неимоверно мал, по сравнению с ранее нами увиденным на Севере.
        И ему явно здесь не место. Не для него этот зал.
        И это снова подземный город.
        Но разница велика. Это город тоже очень древний. Но он стар и неухожен, как старик, лишенный ухода родных. И этот город был построен ни одной из ныне живущих рас этого мира.
        Он гулко пуст и только его малая часть едва жива. Немногие его жители трудно работают и выживают.
        И снова кристал.
        Он мал, он поврежден, его пересекает глубокая трещина. По разлому пробегают яркие, синие молнии, результат пробоев энергии через изувеченные кристаллические структуры. Его окружают едва десяток магов, укутанных в пыльно-синие, плотные плащи, закрывающие их полностью.
        На поверхности кристалла лежат оголенные когтистые руки почти черного цвета, истощенные и покрытые язвами. Пара магов с трудом перенаправляют полученную энергию кристалла на заращивание его повреждений, постоянно меняясь с другой парой в это время обессиленно лежащих на истертых коврах у стены. Их усиленно поят настоями служки-орки и над ними, не останавливаясь, работают маги-лекари.
        В пещере почти нет света кроме бликов от кристалла, по ней снуют орки-служки, что кормят и поят не отрывающихся от своего дела магов.
        Одновременно вскрикивает пара магов, за ними еще два. К ним бросается из бокового прохода, до того незаметного из-за пыльной ширмы, закрывающей вход в него, еще один маг с посохом старшинства.
        Сев рядом с буквально трясущимися от напряжения и азарта стихийными магами, он негромко стукает посохом в растрескавшийся камень пола.
        - Да, есть. Сильный всплеск, он в яви. Наращивает сигнал, явно кого-то взял.
        - Есть ли там кто-нибудь из наших глаз?
        Один из магов скрипя зубами, сильнее прижимает ладони к кристаллу, они начинают дымиться и по норе течет запах горелой кожи.
        - Что-то мелкое, неясная сигнатура.
        - Номер твари, - старший маг буквально кипит от азарта и злости, - каталог мне! - он тыкает в ближайшего служку когтем и тот, уронив свою ношу из кувшинов с водой и настоями, вылетает из норы, буквально расплескивая всех на своем пути. - Номер твари!!!
        Маг еще плотнее прижимается к кристаллу и что-то шепчет, наклонившийся к нему старший маг внимательно слушает и жестом отдает приказ.
        Служки-орки подхватывают истощившегося стихийника и толпой, на руках уносят его прочь из комнаты. Ему навстречу буквально тащат орка-помнящего и роняют его к ногам старшего мага.
        Короткое слово, почти мгновенный ответ Помнящего, и маг медленно кивает укутанной головой.
        - Я иду на Совет, всем усилить внимание, доклады мне, хорошая работа.
        На выходе из норы его встречает крупный и высокий орк, увешанный оружием и в полной броне латника тяжелой пехоты войска Темного.
        - Я на Совет, мне полный список наших сил и средств, имеющихся в готовности к портальной переброске в течение трех-пяти дней. Иди.
        - Да, еще, - уже побежавший прочь воин встал, как вкопанный, и от него кубарем отлетел в полумрак прохода, налетевший на него служка, - и на склад глубокого сна. Приказ - подготовить к расконсервации визоров и… - он на мгновение задумался, - да, еще и кресопов.
        Осторожно, там очень-очень-очень глубокий, давний сон, могут быть срывы. Иди!!!
        Глава 23
        БЫВШАЯ КОРЕННАЯ ПРОВИНЦИЯ ИМПЕРИИ, В НАСТОЯЩИЙ МОМЕНТ ПОЧТИ СУВЕРЕННОЕ КНЯЖЕСТВО РИАРДАН. ДВОРЕЦ КНЯЗЯ. УЖЕ ЗНАКОМЫЙ КАБИНЕТ ГЛАВЫ СЛУЖБЫ ТРОНА.
        - Господин, он прибыл.
        - Пусть войдет.
        По паркету почти неслышно к столу Главы подходит и после официально безупречного поклона замирает эльф.
        - Воландур, как вы думаете, для чего я вас вызвал?
        - Вам развернуто или коротко.
        - Коротко.
        - Возвращение Княжны и все с ним связанное.
        - Очень коротко. Но вы правы.
        Эльф только слегка кивнул головой.
        Высокий, худощавый, с неприметным (что само по себе странно) среди эльфов лицом. Крупные для эльфа кисти мечника, простая и неприметная одежда, обязательный протокольный клинок с нечеткими границами указанной должности. Полное отсутствие знаков принадлежности к какой-либо службе. Несколько более темные и слишком для протоколов дворца коротко подстриженные волосы. Внимательный взгляд, с хорошо и глубоко спрятанным умом и усталостью пожившего эльфа. Легкие движения, покатые плечи и легкий наклон, точнее сутулость воина всегда готового к схватке.
        Глава положил руку на лежащие пред ним уже знакомые бумаги и помедлил.
        - Вы назначаетесь старшим группы по проведению проверки по данным фактам. Не удивляйтесь, я знаю, что это не ваш профиль, но вам здесь самое место. Самой Княжной и всем, что происходит вокруг нее сейчас, займется Лариэн. Это ему как старшему отдельной группы Тихих вполне по силам.
        Вам же, поручается провести проверку и подтверждение по факту уничтожения Гнезда. Привычная для вас дальняя разведка. Портальный, - собеседник Главы едва заметно сверкнул глазами, - заброс наблюдателя. Отчет мне, по любому результату.
        Все это в ближайшее время. Порталист уже оповещен, кого отправить, решите сами.
        Вам провести анализ на перспективу по развитию событий в Аллейн. Там сейчас практический разгром, и наблюдение за Норами может быть утеряно.
        В случае необходимости с выходом в поле. Определите возможную взаимосвязь с Гнездом. Выявите возможное воздействие и просто саму ситуацию. С вариантами развития. Отчет мне.
        А еще это, считайте это личным поручением Азари.
        Он протянул ему запечатанное письмо, после взгляда на которое, Воландур встал в строевую стойку и рыкнул.
        - Верность, верность и честь!
        Глава 24
        СТОЛИЦА КНЯЖЕСТВА АЛЛЕЙН. РЕЗИДЕНЦИЯ БЫВШЕГО НАМЕСТНИКА. В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ ПОЧТИ СУВЕРЕННОГО КНЯЗЯ.
        Зал, один из не слишком-то и большого количества больших и малых дворцовых помещений резиденции наместника, сейчас князя.
        Провинция Аллейн не могла похвастаться древней историей, как множество других в метрополии. Потому и возраст резиденции был всего чуть больше ста лет. Прибывшие из метрополии узнали бы в этом лаконичном здании, раскинувшемся на срезанной вершине холма посреди города, малый барбакан столичной крепости, со стилистикой эпохи Становления, слегка переделанный под потребности и задачи резиденции наместника провинции.
        Имея в нарушение его основного предназначения обширные внутренние переделки, необходимые для своей новой функции, он, тем не менее, не растерял свои оборонительные способности. И хотя против стандартного среднего осадного парка армии былой Империи он не продержался бы и пяти дней, для провинции он был символом силы и ее могущества.
        Во времена того беспорядочного и мало организованного освоения этих краев метрополия была очень занята решением более важных задач, что возникли по неожиданному окончании бесконечной войны, и ее еще более неожиданных последствий. И не сразу смогла выделить толику своих возможностей и внимания для дальней окраины. Бюрократическая машина, со скрежетом перестаиваясь под нужды мирного времени, радостно скрипнула, услышав знакомые слова, и вытолкнула сюда еще не расформированную инженерную бригаду со средствами усиления и охраны.
        Кадровая часть, сформированная по традиции из выходцев области Карлук, она совершила марш через Степь в сопровождении среднего обоза и охраны в виде двух стрелковых сотен одного из Высоких домов. Оставив после себя глубокую борозду в родовой памяти кочевых племен у них на пути, приблизительно равную для них по глубине и остроте события с появлением в этом мире Темного.
        Для провинции Аллейн приход Карлукской бригады и воинов Дома Близард тоже стал предметом широко известного и постоянно расширяющегося эпоса, описания этого похода, сражений на пути к провинции.
        Встреча с наместником, пиры, турниры и сама стройка постепенно превратились в события глобального масштаба и обросли множеством приукрашений и красочных описаний.
        В общем-то, классический вариант появления новой династии и начинается с этого похода по воле Государя на помощь его родственнику, якобы очень близкому родственнику.
        Но если оставить пустословие, то это событие оставило множество следов после своего ухода. Инженеры-гномы, соскучившиеся по неформальной работе, отвели душу на всю ее широту. Оказавшись вдалеке от командования, они попутно с постройкой им порученного, в большей части по собственному почину, сделали еще огромный объем работ на благо Провинции.
        Имея в подчинении полторы тысячи саперов из потомственных рудокопов копей Карлука, гномы быстро организовали работы по постройке резиденции, добавили к ним еще пару тысяч не всегда добровольных помощников и, разбившись на поисковые партии, разбежались по новому краю.
        Именно их и только их заслуга - создание более-менее внятной карты провинции с указаниями самих земель, лесов и рек, организация первых и основных дорог и места постройки первых кордонов Егерей. Именно по их указаниям на наиболее подходящих местах были начаты постройки всех городов провинции и перенесены в лучшие места стихийно организовавшиеся. Найдя же входы в копи Дымных гор, гномы вообще потеряли покой. Именно тогда и были заложены основы Ордена Егерей, именно тогда он из добровольной дружины фанатиков и энтузиастов начал превращаться в то, чем он сейчас является. В его создании поучаствовали и эльфы из пришедших сотен.
        Воины, за прошедшие годы мирной жизни успевшие соскучиться по привычному для них делу, по собственной инициативе прошли на много дней пути вглубь Степи, оставив после себя свободные от давнишних жителей земли и заслужив в эпосе кочевников название Стальной, Звенящей смерти.
        Вернувшись из похода и узнав, что в горах живут орки и что они уже умудрились угробить поисковую партию самых упорных гномов, попытавшихся забраться вглубь их Бооргузов, эльфы отозвали остальных. Гномам объяснили для чего они здесь и озадачили особой работой. А эльфы провели первую чистку Приболотья и ущелий Дымных гор. Отметив, что орки уже не те, и охота на них больше подходит для людей. Выполнение вновь поставленной задачи заняло еще один год, и бригада ушла в метрополию, где по слухам и была расформирована. Это год считается в истории Аллейн ключевым и переломным в создании провинции.
        Год эльфы устраивали турниры, балы, охоты и музыкальные состязания, ознакомив новую аристократию провинции с достижениями цивилизации и культуры, посеяв желание приобщиться и породив море подражателей, попутно сильно разбавив кровь и создав специфичный вид у большей части следующего поколения аристократии провинции. Нравы фронтира были просты и незамысловаты, и после пары-тройки скандалов, дуэлей и даже убийств Наместник, и сам имеющий немалую долю эльфийской крови, одним эдиктом узаконил и уровнял в правах всех детей, имевших таких отцов. Большая часть из них и так не была забыта их отцами, приславших приданое и грамоты о признании отцовства по кодексу для полукровок. Со временем все утряслось и устоялось, и теперь наличие заостренных ушей и специфичной внешности воспринималось, как символ древнего происхождения и аристократичности.
        Сейчас результат выполненных особых работ хранился в одной из самых дальних зал резиденции. Несмотря на годы и годы, как этим подарком не пользовались, охраняли его все также неусыпно. Не умея им пользоваться, уход и охрана была прописаны в обязанностях Наместника, и пока ничего менять не собирались.
        Сейчас на страже стояло двое гвардейцев князя. Уже хорошо пожившие и повоевавшие, судя по шрамам на лицах и отсутствию части пальцев. Такие, как они, уже давно должны были сидеть дома и рассказывать восхищенным внукам о своих прошлых подвигах. Но они стояли на страже и несли на себе полный комплект вооружения гвардейца, слегка потрепанный и старомодный.
        Стояли на страже, вольготно развалившись на ступенях, ведущих к широкому гранитному основанию портального стола. Стоявшие по четырем сторонам света пилоны с вделанными в них кристаллами уже потускнели и были покрыты легкой пылью.
        Все в этом зале говорило о том, что им давно не пользовались и наводят здесь порядок уже только по привычке.
        Портальные переброски живых существ и предметов широко использовались во время войны, позволяя быстро реагировать на возникающие угрозы, и были просто незаменимы для связи с обширными и далекими уделами Империи. Но затраты, не считаемые во время войны, ощутимо били по бюджету страны, только-только начавшей приходить в себя от военных невзгод и разрухи.
        Портальная связь еще какое-то время поработала за счет немногих богатых структур и заказчиков, а потом для магов, обслуживающих эту систему нашлось много другой, более прибыльной, а главное, постоянной работы. А по прошествии нескольких десятков лет стало и некому управлять порталами.
        Жизнь человеческая коротка, и даже маги не могут надолго продлить свой век. Академия выпускала новых специалистов в востребованных областях, и портальные переносы стали уделом редких фанатиков данной отрасли и немногих из уцелевших магов былой выучки теперь уже распущенной Военной Академии Минзарара.
        Военные невзгоды сильно подкосили здоровье большинства военных магов, десятилетиями истощавших свои ментальные возможности запредельными нагрузками во имя победы. И большинство из них, быстро выйдя на покой по состоянию здоровья, тихо поперемерли в своих поместьях. Немногие порталисты из новых, состояли на службе региональных аристократов и наместников, в один момент ставших почти суверенными владыками. Эльфийские порталисты, живущие, как известно, гораздо больше, не спешили брать на себя бремя поддержания и расширения сети порталов, пользуясь по необходимости той, что есть. И с успехом выполняя за баснословные деньги немногие заказы.
        Вот и сейчас гвардейцы сидели в единственном, как было известно, портальном зале провинции Аллейн. Теперь уже вассальном княжестве того же имени. Пожилые вояки коротали часы своей службы за неспешной болтовней, тем не менее чутко прислушиваясь к звукам из коридора, дабы не пропустить проверяющего, такого же пожилого десятника Ральфа.
        Все остальные воины гвардии сражались в войске во главе с сыном Наместника, пытаясь остановить и отбросить кочевников. Пока получалось не очень, и столица княжества был переполнена беженцами. Призванные из запаса воины взяли на себя функции охраны резиденции и поддержания порядка в столице.
        - Твой-то как? - один из воинов, зевнув, потянулся, звякнув кольцами кольчуги и поставив поудобнее ногу, неправильно сросшуюся еще во времена его молодости. Его собеседник, кряжистый, до сих пор могучий старик в пластинчатом доспехе на мгновение прекратил наводить блеск на лезвии своего меча и, подумав, тряхнув когда-то соломенно-желтыми волосами, прогудел.
        - Слава Светлым богам, выздоравливает, на неделе приходил фра Стайрус, осмотрел его и заверил, что все хорошо. Парень-то мой молодой, сильный, и довезли его быстро. Так что не помрет. Еще недель пять дома побудет, а там и в лагерь, пока рекрутов гонять.
        После чего снова вернулся к прерванному делу, посмотрев, как он любовно обхаживает меч, напарник незаметно и сочувственно вздохнул. У старика не хватало двух пальцев на правой руке, мизинца и безымянного, и мечником он был только по списку. Если с копьем он еще что-то мог, то меч был только частью форменного снаряжения.
        Оба одновременно прислушались, готовые вскочить и, помедлив, вновь расслабились, понимающе кивнув друг другу. По коридору все ближе зашлепали неуклюжие ноги, и в зал ввалился бессменный подметальщик этого крыла резиденции Ликум. Кривоногий и чернявый южанин, неведомыми путями, много лет назад попавший сюда и здесь застрявший на этой должности, давно уже стал частью самой резиденции. Его почти не замечали, про него помнил распорядитель резиденции и казначей, его знали на кухне и гвардейцы охраны. Для остальных он был просто тень.
        Гвардейцы особенно любили подшутить над недалеким и неуклюжим южанином.
        К этому их подталкивал весь его вид и поведение, кардинально отличающее его от нахальных и зубастых слуг резиденции, в основном набранных из жителей столицы. Когда-то черная и буйно кудрявая, а сейчас серая и поредевшая шевелюра. Всегда чистая одежда и совсем новый форменный передник с гербом князя. За собой он тащил небольшую тележку с инструментами и что-то невнятно напевал. Войдя в проем входа, он, все также меланхолично бурча, пошлепал к столу и остолбенел, выпучив глаза.
        - Стой, кто такой? - едва сдерживающийся от желания расхохотаться, глядя на глупое лицо подметальщика, гвардеец наставил свое копье и грозно хмурил брови.
        Так и не поднявшийся старик неодобрительно покачал головой, не отрываясь от своего занятия.
        - Так это… Я убирать пришел. Я работаю здесь, - Ликум с испугом косился на острие копья, висевшее у него перед носом.
        - Откуда я знаю, что ты не скрытый враг?
        Ответ гвардеец получить не успел, так как у него за спиною что-то глубоко вздохнуло и вибрирующе загудело. Мгновенно развернувшись, он встал в стойку, поводя копьем в поиске источника шума. Рядом с ним встал и старый гвардеец, уже успевший убрать меч и ухватить копье.
        - Это что? - первый страж мельком мазнул вопросительным взглядом по безмятежно спокойному лицу старика. - Что это??
        Медленно разгораясь, кристаллы на пилонах еще раз моргнули под гудение внутри самих пилонов, ровно засветились, все больше набирая яркость. Со свода зала, из торчащей прямо над серединой стола фигурной пирамиды, смотревшей вниз острием в его центр, сорвались и погасли в завибрировавшим застоявшемся воздухе, голубоватые искры.
        - Это гости к нам, незваные, - старик перехватил поудобнее копье и, досадливо покосившись на покалеченную руку, встал покрепче, - Ликум, ты беги к нам в казарму и кричи по дороге, что гости к нам.
        - Как кричать? Нельзя кричать, фра Гаймус будет ругаться.
        - Не будет, сегодня можно. Беги, Ликум, беги!
        Что-то в голосе старого воина так подействовало на подметальщика, что на мгновение, замерев, не спуская глаз с теперь уже струящихся потоков искр, уходящих в стол, подметальщик коротко кивнул и опрометью кинулся в проем дверей, что-то невнятно, но, главное, громко крича.
        - Хорошо побежал, - добавил старик, проводив глазами Ликума, - и косолапить перестал.
        - Да и орк с ним, - его напарник медленно пятился от теперь уже шатром покрывшего весь стол снопа искр, - нам-то что делать?
        - Что-что, да присягу выполнять. Если враги, то драться.
        - Если, а враг может-то так?
        - Всяко бывает, - старик немного отошел назад, не спуская глаз с искрящейся дымки, покрывшей весь стол, - могут и гости.
        - Откуда это ты знаешь?!? - его напарник пытался разговором скрыть свой страх, - нас еще не было, когда сюда кто-то так приходил.
        - Это да, вот сейчас и узнаем, кто это, - старик, прищурившись, вглядывался в искрящую дымку. - Вот он.
        - Кто?
        Напарник вгляделся и заскрипел зубами. В центре, все более явственно, проглядывалась пока еще смутная фигура, рядом с ней обрисовывались два предмета. Смутный облик на глазах обретал все более четкие очертания, превращаясь в высокий силуэт, укутанный в длинную одежду. Рядом с ним лежали два немалых свертка. Гудение перешло в непрерывный громкий рык, у стража мелькнула мысль, что теперь о госте знают все в здании, пол чувствительно вибрировал, от искрящей сферы чувствительно потянуло холодом и с приглушенным хлопком, похожим на выдох большого существа, она осыпалась тающими в воздухе искрами.
        Оба стража невольно зажмурились от прилетевшего им удара по лицу волной мертвящего холода и немного попятились. В центре стола стояла та же самая высокая фигура, с ног до головы покрытая искрящимся в свете медленно меркнущих кристаллов белым инеем.
        - Стой, назовись, - напарник вздрогнул от лязгнувшей у его уха команды и крепче сжал оружие.
        Пришелец медленно повернул в их сторону, закутанную в капюшон голову и, блеснул огромными глазами. Огромные и выпученные, не моргающие глаза, тоже покрытые инеем и без какого-либо следа ресниц.
        - Демон, - страж не побежал только потому, что его напарник, набычившись и наклонившись вперед, что-то ворча, начал отводить руку с копьем для удара.
        - Человек, не расстраивай меня своей дремучестью, - голос, раздавшийся в зале, легко преодолел закрывающие рот ткани, теперь уже видимого светло-зеленого, глухого плаща. Вынырнувшая из складок плаща рука в плотно облегающей перчатке отстегнула клапан, скрывающий лицо, открыв волевой подбородок, и сняла маску с огромными защитными очками с лица.
        - Эльф, - напарник удивленно выдохнул, покосившись на старого воина, а тот, оскалившись, не опускал свое копье.
        - Ты поражаешь меня своей прозорливостью, воин, - эльф продолжил выпутываться из своего плаща и, сняв его, небрежно бросил на один из стоящих у его ног кожаных баулов. - А кого ты надеялся увидеть? Это все еще Имперская сеть порталов.
        Глава 25
        ОЧЕНЬ ДАЛЕКО НА ВОСТОКЕ, ЗА ОСНОВНОЙ ГРЯДОЙ ДЫМНЫХ ГОР.
        Снег, белый-белый снег. Медленно падающий с низкого серого неба и засыпающий широкое ущелье, выходящее узким проемом на такое же серое море, сонно ворочающееся под падающем белым снегом и сливающаяся с небом недалеко от берега, не показывая линию горизонта.
        Крутые склоны ущелья, теперь сильно разрушенные временем, торчат в небо, немного не дотягиваясь до него кривыми и редкими зубами вершин гребня. По ущелью течет такая же ленивая, как снег, река, причудливо извиваясь в поиске пути к морю среди груд камня, когда-то бывшего чем-то построенным. Из-под снега в редких местах торчат обломки кирпичной кладки, гранитные блоки с истертой временем резьбой и множество уже не узнаваемых обломков окончательно скрытых снегом. По большей части ущелья нет и малейших следов деревьев или иной растительности. И только у самого среза воды, редкой грядой стоят кривые кусты, тянущие к небу засыпанные снегом голые ветви.
        В море уходит сильно разрушенный морем каменный пирс. На его оконечности стоит такая же побитая временем башня. Не видно птиц с моря, не видно и не слышно птиц и в ущелье. Мертвая тишина разлита во всем ущелье, только мерный и негромкий рокот накатывающих на низкий галечный берег волн. Только едва слышный шорох падающего снега и редкий шорох осыпающегося камня.
        Постройки в ущелье, раньше занимавшие почти всю его площадь, лежат в развалинах, по виду сметенные невиданым ударом, искрошившим крепкие стены в мелкие обломки. Среди них выделяется чудом сохранившаяся каменная площадка, даже сейчас не покрытая снегом, его как будто сдувает с нее невидимым ветром. Окружающие ее с трех сторон иссиня-черные пилоны, почти не затронутые общим разрушением, мрачно и тускло поблескивают в тусклом свете зимнего настроения ущелья.
        Когда-то эта площадка находилась внутри большого здания, почти полностью уничтоженного, как и все в этом месте. И только короткий огрызок каменной стены, по-прежнему старательно, частично закрывает это место.
        Сейчас, одновременно звонко звякнув, пилоны пока еще тихо загудели, постепенно усиливая звук. Снег и так почти не касающийся их и камня площадки, стал, как показалось бы несуществующему зрителю, облетать всю конструкцию. В центре площадки появилось слабое свечение, сопровождаемое тихим треском и шипением. Оно все усиливалось, сливаясь во все расширявшееся пятно света, пульсирующее и дрожащее. Оно медленно сформировалось в плотный зеркальный овал, коснувшийся камня и, на мгновение замерев, с тихим звоном рассыпалось в серебристую пыль, коротким искрами осыпавшуюся в камень, исчезнувшую не долетев до него.
        На площадке осталась полупрозрачная фигура, с каждым мгновением наливающаяся цветом и объемом. Помедлив, она шевельнулась, поднеся полупрозрачную руку к уже хорошо очерченному контуру головы и замерла, наблюдая, как она проявляется, и тихо шевеля пальцами.
        Одетая в длинную и плотную одежду, с глухим капюшоном на голове, фигура придерживала навьюченный ей на грудь груз и сейчас быстро огляделась, встав на колено и поставив глухо звякнувший груз на камень. Из складок тяжелого кожаного плаща появился слегка изогнутый клинок, и пришелец внимательно и не торопясь осмотрелся, медленно крутя головой. Стянув освободившейся рукой капюшон и сняв большие, грубые очки, человек, а это был человек, внимательно прислушался. Встав, медленно обошел площадку с умолкшими пилонами, мимолетно погладив их разогревшиеся вершины, на которых сейчас быстро таял падающий снег.
        Человек был среднего роста, худощав, как это стало видно, когда он сбросил плащ. Светло-русые волосы были коротко обрезаны, вытянутое лицо и светлые глаза. Холодные светлые глаза на бледном лице с парой еле заметных шрамов.
        Одетый в темно-коричневый кафтан длиною до середины бедра, темные штаны, заправленные в мягкие кожаные сапоги. Пара наручей из тисненой кожи. Широкий пояс с висевшими на нем ножом и ножнами от клинка в руке.
        Он привычно прикоснулся к крупному амулету на груди, на короткой цепи висевшему у него на шее. Постоял, прислушиваясь к амулету и облегченно выдохнул. Живых поблизости не было, очень далеко подсвечивали сигналы небольших животных, разумных амулет не видел. Осмотревшись еще раз, человек повернулся к своей ноше.
        Старательно завернутая в толстый войлок она небольшим тюком возвышалось над камнем площадки, почти доставая ему до колена. Еще раз покосившись на окружающий пейзаж, тихо вздохнул и, опустившись на одно колено, стал возиться с ношей. Через пару минут пристроив ее у себя на спине при помощи прочных ремней, шагнул в снег за пределами каменного круга.
        Буквально через пару сотен шагов, он остановился у незаметного со стороны, широкого провала в земле. Почти две сотни шагов в ширину, почти округлой формы, с остатками каменной кладки по краям от стоявших здесь ранее зданий.
        Он огляделся и понимающе кивнул сам себе. Большую часть жизни он все делал молча и даже сам собой разговаривал без слов.
        Вот и сейчас, окинув взглядом разрушения, мысленно оценил и сделал вывод.
        - Аварийное схлопывание портала, - пнув ближайший отвал, поднял кусок по виду камня и, сжав его в руке, посмотрел, как он в виде черно-угольного порошка просыпался сквозь пальцы, - если по яме судить, то что-то тяжелое вмешалось в процесс переноса.
        Это не камень кинули.
        Если судить по камням, то стол небольшой был, не больше частного, замкового.
        Да и башня выпускного коллектора совсем небольшая, вся в яму уместилась.
        Или сам стол ниже земли был?
        А это сейчас и проверим. Куда маяк-то поставить?
        Оглядевшись по сторонам, он разглядел торчащий из снега невысокий обломок стены, упавший не до конца и создавший небольшой навес, с неглубокой темной норой, чистой от снега.
        Вскоре его ноша оказалась надежно укрыта и укутана, а сам путник осторожно стал спускаться в провал, уважительно потрогав ровный, похожий на темное стекло срез стен провала.
        Он не ошибся, в самом низу, среди месива каменных блоков очень старой работы он заметил почти по самый верх заваленный вход в туннель.
        - А вот и Нора, - он поежился и, опустившись ниже, заглянул в темноту. Промогавшись со света, смог разглядеть уродливую осыпь, уходящую от входа вниз. Пару раз вздохнув, медленно, останавливаясь и слушая, начал спускаться вниз.
        Долго сидел в едва освещенной, широкой и высокой галерее, вновь слушая свой амулет. Ничего не услышав, достал из поясной сумки скромный с виду скипетр, с хрустальным с виду кристаллом в оголовье, провел над ним рукой с кольцом и получил в ответ еще слабое, но крепнущее пятно света на потолке галереи. Подождав пару минут, получил из кристалла неширокий, но сильный луч света.
        Это позволило ему оглядеть сам проход и осыпь у него за спиной. Вынув клинок, острожно прислушиваясь и регулярно сканируя на наличие живых, тронулся в путь.
        Пройдя с полсотни шагов, остановился у пыльной кучи, ему по грудь. Неспешно ее оглядел и потянул на себя сейчас неузнаваемый предмет. Сунув фонарь за пояс, несколько минут возился с находкой и вновь осветил ее.
        У него в руке, сильно ее оттягивая, висела немаленькая, сильно пострадавшая и наполовину рассыпавшаяся перчатка, латная перчатка, что закрыла бы его руку до плеча, будь она целой. Да и поднять бы он ее тогда смог, только двумя руками.
        - Вот и встретились, - он положил находку на пол и еще потратил немного времени, разглядывая и иногда дотрагиваясь до предметов в этой куче.
        - Пара троллей, куча орков и … - он вытянул из кучи длинный предмет и протер его рукавом, - эльфийский клинок.
        В его руке, тускло блеснул металлом слегка изогнутый клинок с лезвием длиною с его руку, простой рукоятью и ажурным эфесом. С глубоким долом по обуху. На две трети клинок однолезвийный и по окончания дола, становится двулезвийным.
        Внимательно его расмотрел и недоуменно пожал плечами.
        - Близард. Клинок граничара Дома Близард. Что они здесь делали?
        Подумав и поглядев на свой клинок, осторожно приставил к стене находку и не стал больше копаться в куче. Теперь стало видно, что она состоит из множества костей и металлических предметов, как будто спрессованных хлопком между ладоней.
        По стене протиснулся мимо. За ней он обнаружил напрочь снесенные ворота и еще ненадолго задержался, проведя рукой по измятому металлу.
        - Орки. Староимперская мануфактура, сейчас такое и не найти даже в Мертвых землях. Только на картинках ее такой сохранной и видел.
        Здесь он задержался надолго, сидя на камне пола и основательно, очень внимательно, слушая тишину подземелья впереди. А то, что оно не маленькое, он уже и не сомневался.
        Весь его немалый опыт, опыт, состоявший из множества не самых простых поручений и долгого пути ко всему этому, просто кричал, что сейчас ему понадобится все терпение и все его навыки. Вся его осторожность и знания, чутье и быстрота.
        Он сидел на пороге того, что он, как и большинство других людей, считал только легендой. Страшной легендой, старой и страшной войны.
        То, что он изучал под руководством своих наставников, считая ненужной блажью, долго, слишком долго живущих существ, а сейчас лихорадочно вспоминал, все что знал и что его по ускоренной программе заставили повторить перед этим выходом.
        Он сидел у запорных ворот отделяющих, как он теперь понял, малый портальный стол от основного подземного комплекса.
        Легендарной Норы, одной из множества, где ковалась мощь орд Темного.
        Где могли и выращивали, натаскивали и содержали, его особо зловредных тварей. Где их учили и воспитывали.
        Или делали то оружие, что уничтожило большую половину континента.
        Это одна из Нор Ректаров Темного.
        И здесь он нашел клинок воина Дома Близард, принятый на вооружение лет двадцать назад. Да и самого воина. И не одного.
        Глава 26
        ВОСТОЧНАЯ ОКРАИНА КНЯЖЕСТВА АЛЛЕЙН. БАЗОВЫЙ ЛАГЕРЬ ЕГЕРЕЙ. ПРИБОЛОТЬЕ БООРГУЗА ЧЕРВЯ. ДВЕ НЕДЕЛИ ПОСЛЕ ПРИБЫТИЯ ГОСТЯ. СУД.
        - Десятник Альта, встаньте. Я, виндиктарий ордена Руфус, по праву, данному мне капитулом, сообщаю, что суд по вашему делу начинается. Вы обвиняетесь в небрежении к службе Ордену, злостному уклонению от своих обязанностей, бегстве с поля боя и оставлении своего командира в бою.
        Сидевшие в зале глухо загудели, тихо обсуждая услышанное. Виндиктарий Руфус, высокий седовласый, уже пожилой Егерь, со следами бурного военного прошлого, судя по цвету кожи проведенного в Приболотье, повел глазами, устанавливая тишину. После чего поправил форменную камизу с вышитыми знаками своей должности и продолжил.
        - Десятник, вы слышали обвинение и готовы с ним согласиться или хотите разбирательства в суде?
        Стоявший под охраной двух Серых ветеранов из охраны виндиктария, Альта поднял голову и, брякнув кандалами, ответил.
        - Я не согласен, прошу провести разбирательство моих проступков по правилам ордена, согласно Устава и Правды.
        Руфус кивнул головой и, пристально посмотрев в глаза десятнику, продолжил.
        - Десятник, вы приняли предложение на рассмотрение вашего дела. Сейчас ваша судьба в руках Светлых богов и Закона и правил Ордена. Готовы вы дать клятву?
        - Да.
        Десятник в сопровождении конвоя подошел к столу, за которым сейчас стоял виндиктарий, и встал на одно колено. Вытащив свой меч, тот опустил его плашмя на опущенную голову подсудимого и заговорил.
        - Ты принимаешь право Ордена судить тебя и принять его волю, какой бы она ни была. Ты отказываешься от прав быть судимым по законам … - он на мгновение запнулся и, дернув уголком рта, продолжил, - княжества Аллейн. И примешь волю суда смиренно и полностью. Согласен?
        - Да, согласен. И принимаю.
        - Ты отдаешь себя на волю Светлых богов и примешь их волю устами суда Ордена?
        - Да, приму.
        - Ты клянешься говорить только правду, не увиливая и не щадя себя и других?
        - Да, клянусь.
        Вложив меч в ножны, Руфус произнес.
        - Встань, десятник. Но у нас нет здесь еще одного полного брата Ордена. Если ты думал затянуть суд, то это ошибка. Время военное, и ты будешь, судим по статусу войны. Разбирательство короткое, без суда. Наказание - смерть.
        Побледневший десятник опустил голову и бурно задышал, справившись с чувствами, поднял посеревшее лицо и произнес.
        - Значит, судьба. Я все равно уйду Серым, и пусть мою вину взвесят Светлые боги. Я готов.
        - Уважаемый виндиктарий, я смиренно прошу меня выслушать.
        Все в зале обернулись в сторону говорившего. Сидевший в глубине зала силуэт, что даже среди плотно сидевших, плечом к плечу воинов Ордена, казалось, был окружен каким-то своим отдельным пространством, встал и коротко поклонился, самую малость, не дотянув до издевательского кивка. Виндиктарий поморщился и ответил.
        - Конечно, я вас выслушаю, уважаемый Воландур. Но может, мы поговорим позже, я, как видите, очень занят.
        Воландур, высившийся над сидящими, еще раз поклонившись, добавил.
        - Я как раз по этому делу. Если позволите, то я поясню.
        - Извольте.
        - Согласно эдикту Государя от 12.743 года о формировании Ордена Егерей провинции Аллейн, пункт 112-й, члены совета Эльфийских домов могут быть приравнены к Старшему члену Ордена в случае войны с возложением на них всех обязанностей согласно Уставу Ордена, управления и любых других, в том числе судебных. На то моя воля. Государь. Конец цитаты. Кажется, я ничего не забыл?
        - Государь, да примут его душу достойно его заслугам Светлые боги, умер. Мы сейчас княжество. Да и эльфы здесь были уже не один десяток лет назад.
        - Но насколько я знаю, данный пункт в Уставе Ордена еще не отменен.
        - Зачем вам это, ра Воландур? Я сейчас ненадолго прервусь, дабы выслушать ваши доводы. Пойдемте. Заседание отложено на час. Накормите десятника.
        Выйдя в другое помещение, Руфус дождался эльфа и предложил ему присесть на одну из грубых табуреток, что стояли в комнате. Это была одна из комнат барака сотни Серой Стражи. Руфус сел на другой табурет за столом. Воландур умудрился принять такую позу, как будто он полулежит на диване, и бездумно крутил в руках витый золоченый шнурок от портупеи своего меча. Ко всем прочему это было не наигранное, он действительно выглядел как царедворец, и окружающая убогость казармы к нему совсем не прилегала, а только оттеняла его. Руфус почувствовал легкую зависть и со стыдом отогнал ее прочь.
        - Вернемся к нашему разговору, ра Воландур, я повторюсь. Зачем вам это надо? Не спешите отвечать, я не договорил. Вы прибыли в столицу, у меня приказ от князя с подтверждением капитула о ваших особых полномочиях. Как и с чем это связано, я вас не спрашиваю. Не мое это дело. Но вы сейчас здесь. Я в настоящий момент являюсь старшим из всех братьев Ордена в этом самом вонючем углу нашего мира. Мне поставлена задача, не допустить прорыва тварей в тыл нашему княжеству. После того, как Ваш Совет увел большую часть боевых отрядов Ордена в метрополию, это нелегкая задача. И этот несчастный десятник всего лишь пример для остальных, что будет с ними, если они дрогнут. Его вина очевидна и явственна. Суд только формальность в угоду видимости закона. Надеюсь, я понятно все объяснил?
        - Предельно понятно, фра Руфус. Предельно понятно. Но я и не планировал претендовать на главенство. Я хочу услышать из первых уст, что произошло. А с вашей скоростью решения судебных задач у него не будет даже шанса на откровения.
        - Что вы там хотите услышать? Все предельно ясно. С уходом командира заставы начался бардак. Твари вылезли, и Серые вляпались в такую убогую засаду. Те, кто пошустрей, сбежали, бросив остальных. Но так и быть, - видя, что эльф собирается что-то сказать, виндиктарий поднял руку, - вы можете участвовать в суде. Идемте, у меня еще очень много дел.
        Вернувшись в импровизированный зал суда, Руфус принял присягу у членов суда и командира сотни обвиняемого. После чего сел на табурет и показал знаком, что остальные могут сесть. На ногах остался десятник и его конвоиры.
        - Десятник, я даю вам слово, и помните, у нас всех есть очень много дел, связанных с исправлением той проблемы, к созданию которой вы причастны. Начинайте.
        - Фра Руфус, я Альта, десятник Серой Стражи участка три. Сотня сотника Альфуса. Я уже больше года кормчий малого дракона. В тот день мы утром вернулись на кордон и узнали, что нас провели твари. Пока я гонялся за их Рвачами, они провели мимо нас караван. Мы тогда не знали, сколько их. Полусотник Виктум поднял весь кордон и повел нас в протоку. Драконы были укомплектованы полными экипажами. Даже взяли дополнительных из состава вспомогательных служб, из них же оставили стражу на кордоне. Три часа погони, и мы их догнали, они нас уже ждали. Больше десятка барок, как мы потом поняли, набитых тварями, как осиное гнездо осами. Они не бежали, а ждали нас. Виктум остановил пару, и твари завыли сотнями голосов. Завыли и поперли на нас, что-то рыча и воя. По команде полусотника мы стали медленно отходить, пятясь. Лучники били в тварей, не останавливаясь. Я сам видел, как с их площадок сыпались в воду убитые и раненые, но они, не останавливаясь, шли на нас, меняя гребцов и прикрывая их щитами из прутьев.
        Виктум приказал бить по головной барке, на передней палубе которой бесновался орк с металлическим топором и в доспехах, надеясь, что, потеряв главаря, остальные может и растеряются. Но его сразу прикрыли несколькими щитами, и они все шли и шли на нас. Постепенно часть барок стала отставать, ныряя в тростник и боковые протоки. Виктум сказал, что их отловим позже. Все были уверены в победе. Стрелков сменили гребцы. Когда их осталось только три, мы пошли навстречу, готовясь к бою на палубах, как мы ошиблись. Барки оказались набиты тварями. И заорав, они полезли на нас, мы бы их перебили, но у нас за спиной, через тростник вывалились еще несколько барок, и с ними боевые щуки Большой Норы.
        - Десятник, вы отдаете себе отчет, что говорите? Боевые суда Большого Бооргуза никогда не уходят дальше их поймы.
        - Фра Руфус, я никогда не видел их, но я внимательно слушал и запоминал курс, еще рядовым гребцом. Это они, будь все проклято! Быстрые, черные, с закрытыми местами для гребцов. Как большое черное полено, что само машет черными веслами. А нас связали дракой на палубах. Виктум скомандовал отход. Мы их отбросили, он сам срубил главаря тварей с топором. Тот его тоже попятнал, ловкая тварь и быстрая. Его утащили свои. А на нас навалились новые твари. Большой дракон они взяли. Но Виктум …
        - Дальнейший рассказ не имеет значения для суда, у нас достаточно впечатлений от очевидцев, - Руфус небрежно хлопнул по тощей стопке из исписанных листов у него под рукой, - ваш приговор остается в силе.
        Он мгновение подумал, помощился и добавил.
        - Ра Воландур, у вас есть вопросы?
        - Если позволите, Фра Руфус, у меня есть для вас небольшое сообщение, - все время рассказа десятника Воландур просидел глядя в сторону, что-то обдумывая.
        А сейчас он, поднявшись, прошел к столу судьи и выложил на стол металический знак, размером в среднюю брошь. Разглядев ее, виндиктарий с трудом удержался от желания вскочить и, помедлив, просто склонил голову в жесте согласия.
        Эльф, повернувшись к залу, глядя, куда-то в сторону, хорошо поставленным голосом отчеканил несколько фраз.
        - В связи с вновь открывшимися обстоятельствами суд переносится. Альта, десятник Серой Стражи, до окончания следствия, я вас восстанавливаю в должности и службе Ордену. Слушать приказ!!
        Все в зале молча вскочили, даже не думая задаваться вопросом правомочности происходящего. Виндиктарий, застывший в строевой стойке, был лучшим и самым понятным показателем.
        - Малый дракон к походу. Готовнось к завтрашнему утру. Исполнять. Фра Руфус. Останьтесь.
        Глава 27
        ТОЖЕ ВРЕМЯ. ОКРЕСТНОСТИ БОЛЬШОГО ЛАГЕРЯ. ПРИБОЛОТЬЕ. ХОДОК.
        Теплый вечер. С реки слабым ветром приносит запах воды, сырости и тины. Нагревшаяся за день земля щедро отдает накопившееся тепло. В кронах деревьев тихо шелестят пока еще только начавшие покрываться ярко-зелеными, нетронутыми солнечным загаром листьями ветви.
        От лагеря доносится негромкий гомон деловито снующих орков. Только эти звуки, лес и орки, слышны сейчас. Остальные жители леса и реки замерли и затихли, сморенные дневными заботами или еще не проснувшиеся, для кого ночь время главных жизненных забот.
        На песке под старой и развесистой сосной в насыпавшейся коре и иголках во весь рост растянулся варг. Его бок, торчащий крутым и мохнатым валуном, мерно вздымается, глаза закрыты и только редкие движения уха указывают, что он не спит. К его боку привалился Ходок. Широко раскинув ноги, откинувшись спиной на бок зверя, запрокинув голову, молча и неподвижно смотрит ввысь, на медленно летящие в бесконечной синеве быстро темнеющего неба растрепанные почти в клочья облака.
        К его ноге прикипела, обхватив ее руками и прижавшись щекой свернувшаяся калачиком Тзя. Ая в стороне от них копается в своих сумках, не переставая чутко поводить ушами. Таур, лежа в паре шагов от морды варга, длинной травинкой осторожно водит ему по носу, с трудом сдерживая смех от вида гримас, что корчит зверь.
        Напротив всей компании Хромой и Хрууз. Хромой лежит на песке, откинувшись на лежащий ствол другой сосны, проигравшей гонку жизни великану, что прикрыл их всех своей кроной. Бездумно грызя веточку, Хромой всем своим видом излучает довольствие и покой. Из-за ствола торчит еще пара ног. Босых и мозолистых ног. Это Урта после очередного суетного дня, наполненного для него беготней, работой и руганью, не стал ждать начала совета, а откинувшись на песок, тихо засопел, набираясь сил перед ночной суетой.
        Только один Хрууз сидит, как на иголках, что-то прокручивая в голове, явно что-то проговаривая и с кем-то споря, он возмущенными глазами обводит всех и пытается поймать взгляд Ходока. Он несколько раз хмыкнул и прокашлялся, но заразившиеся ничегонеделанием от своего вождя орки не обращали на него ни малейшего внимания.
        Потеряв окончательно терпение, он встает и подходит ближе. Варг приоткрывает глаз и поворачивает в сторону него ухо. Замерев, Хрууз с непонятной робостью рассматривает абсолютно пустые глаза Ходока, в которых ясно отражаются самые первые, еще робкие и слабо мерцающие звезды неба над головой.
        Еще больше смутившись, он садиться рядом и, помедлив, тихо спрашивает.
        - Что ты там видишь?
        В глазах Ходока пробегает тень, и он медленно перекатывает уже осмысленные зрачки глаз на съежившегося Хрууза. Помедлив, глухим голосом отвечает.
        - А ты?
        Дернувшись, Хрууз запрокидывает голову и недолго смотрит ввысь. Пожимает плечами и отвечает.
        - Небо.
        Остальные орки, отвлекшиеся от своих занятий, тоже смотрят в небо, с интересом ждут продолжения.
        - И все??
        - Да, - Хрууз пожимает плечами, - небо, небесный свод, - загоревшись интересом и подавшись вперед, спрашивает, - а ты, что видишь ты?
        - Таур, Быстрый спрашивает, не против ли я, если он сейчас съест одну надоедливую муху, что мешает ему отдыхать.
        Поднявший голову варг улыбнулся попятившейся лучнице и вновь сунул нос в иголки, подняв выдохом облачко пыли.
        - Но он не будет ее есть, если эта надоеда основательно почешет его спину, там куча царапин, и они жутко зудят.
        Фыркнувшая Таур пересела поближе и стала «сильно» чесать мохнатую спину. Варг еще глубже сунул морду в песок и замычал от удовольствия, осторожно потянувшись и скребнув в песке выпущенными когтями.
        Еще немного продлившуюся тишину прервала Ая, глядя исподлобья на Ходока, она негромко спросила.
        - А что ты там видишь??
        Перекатив по боку варга голову, Ходок посмотрел на нее и, помолчав, вновь поднял глаза в темное небо.
        - Небо я вижу. Бескрайнее и бездонное небо. И звезды на нем, мириады звезд.
        - И что, огоньки, прорехи в плаще Утумны, - Хрууз вновь подал голос.
        - Звезды не огоньки. Не прорехи. Это такие же светила, как и наше Око. Просто они так далеки от нас, что мы их и не видим почти. Так далеки, что даже эльфы столько не живут, столько их свет летит до нас. И там, наверное, другие существа смотрят в небо на нас с другой земли.
        Мертвая тишина на поляне заставила его окончательно поднять голову. На него смотрело пять пар глаз и еще два глаза отдельно. Проснувшийся Урта и повернувший в мою сторону полморды Быстрый.
        Задыхающийся от волнения Хрууз, с трудом проталкивая слова, прохрипел.
        - Так далеко? Так далеко?Откуда ты это знаешь? Ты не выдумал это. Ты это точно знаешь.
        Потрепав по голове за торчащими торчком ушами варга, Ходок потянулся и очень серьезно ответил.
        - Не знаю я. Вот не выкатывай на меня глаза. Не знаю я, откуда я это знаю. Просто знаю и все. Я и сам бы хотел знать, откуда у меня в голове все это.
        И вообще не пора и нам в Лагерь? Разбудите Урту кто-нибудь.
        - Я уже и не сплю.
        Вся компания завозилась и, ворча, начала собираться. Быстрый, встав с земли, продемонстрировал весь обязательный набор потягиваний, зеваний и царапаний когтями дерева встающего ото сна варга. Закончив это встряхивание шкурой, засыпал всех хвоей и пылью. После чего подставил мне свою спину и повез меня неторопливым ходом к Лагерю.
        Покачиваясь на мохнатой спине, я несильно толкнул ногой идущего рядом с варгом задумчивого Хрууза и спросил.
        - Не пора Лагерю имя дать?
        Обычно с интересом встречающий все новое, на этот раз он только кивнул, продолжая морщить лоб.
        Дойдя до Лагеря, я хлопком остановил зверя и минуту разглядывал орочий муравейник. В Лагерь входили и выходили идущие военной рысью отряды орков, группы носильщиков и просто самый разномастный народ. Сам Лагерь за две недели после схватки со Жрецом, чья голова, на совесть укрепленная над воротами, по-прежнему пугала многих орков, выплеснулся за свои стены множеством временных и более основательно построенных жилищ. Дымы очагов, пыль от разбитой в мелкий прах земли. Крики, команды, песни, отрядные барабаны, звуки работы разными инструментами.
        Въехав в ворота, я спрыгнул с варга и, толкнув его в плечо, отпустил к поклонникам, что терпеливо ждали своего члена семьи. Людской худенькой девчушке и паре щенков-сосунков, тем немногим, кто остался в живых с Дальнего Хутора.
        Ирука, так ее звали, каким-то чудом прошла сквозь кишащий пришлыми орками лес и принесла на себе еще слабых и потому быстро выдохшихся сосунков-орков из погибшей заставы на хуторе, и никто так и не понял, как. Узнав, что она осталась одна, и что именно ее отец стал тем, кто открыл очень вовремя ворота для Темного, я взял ее в род. Её дядя попытался забрать ее в свой дом, но, посмотрев в две пары мрачных глаз варгов, махнул рукой и теперь просто старался почаще навещать свою племянницу. А узнав, что ее членство в роду Тач-Варги приносит ему и еще искреннее уважение и почитание всех наших орков, вообще оттаял.
        С ним сейчас усиленно наводил мосты и контакты купец Асмус, с ходу втянувшийся в работу по освоению и заселению края такой разнополосицей из родов и семей орков и людей.
        Особые отношение Ируки и орков его семьи нам довел Та, еще один из уцелевших с того поселка и старший брат щенков. Он принес весть о набеге и успел развернуть караван Даритая из Большого Поселка.
        Он и рассказал, что его семья сохранила в своих преданиях, что кто-то из её предков был всадником варгов или их потомком. А так, они все были Чувствующими, своеобразными, слабыми, но легко услышанными варгами. При встрече с этой Семьей Таша и Быстрый сразу их почувствовали и, не сговариваясь, приняли их, как щенков своего прайда. Ничем ни на секунду не испугав Ируку и не удивив сосунков.
        А Быстрый взял на себя роль старшего в своем малом прайде из таких разных членов.
        После смерти, как я надеялся, настоящей смерти Жреца, вынесенная на свет его голова закончила готовившующуюся начаться схватку между моими орками и пришлой ордой. Не все орки были готовы сражаться против нас. Совсем без крови не обошлось, в течение дня все дружно давили и добивали остатки Стражи Храма и фанатиков культа Вайруны. Последними добили младших Жрецов, что до последнего пытались провести ритуал вызова Вайруны, жертвуя собой и призывая его.
        Сейчас-то мы уже знали о том, что пара Жрецов смогла уйти с лапой Стражи, и ушедшая за ними погоня вернулась не найдя их в лесах Малого хребта.
        А нам досталась в наследство многосотенная толпа растерянных и ошеломленных орков самых разных каст, воинов и рабочих. Сейчас орду воинов усиленно муштровали и гоняли мои десятники и полусотники, готовя тех, кто справится к принятию в потрепанные и поредевшие сотни моего рода.
        Выжившие рабочие за небольшим исключением привычно впряглись во множество проблем, требующих упорного труда.
        А я сейчас шел к своей землянке, где на низкой лавке сидел тот, кто уже был всеми похоронен, и, тем не менее, сейчас сверкал на меня глазами, тихо пристукивая крепкой палкой-костылем.
        Сидевшие на земле рядом с ним служанки, державшие над ним два зонта, повернулись ко мне и склонили головы. Мои старшие дружно зашипели и, развернувшись, нырнули в проулки.
        - Как прогулка?
        Купец был сейчас само спокойствие и ничем не напоминал то истерзанное и полуживое тело, что мне привезли необычайно тихие для них Рвачи с шестовыми и кормчими Семьи Купца. Тогда Купец только и смог, что прошипеть новости Бооргуза и отрубиться.
        Как мне потом сказала Шаманка, он не был так слаб, как хотел казаться, но отыграл смертельно раненого почти безупречно. Его свита, оправдывая репутацию главы Семьи, страдала громко и с удовольствием. Попутно обшныряв и сунув нос во всё и вся.
        А слегка оклемавшись, Купец быстро освоил новую игру и обыграл моих Старших, чем и оправдывался их поспешный уход сейчас.
        - Сыграем?
        Купец указал костылем на расчерченную на земле доску для игры.
        - Не сегодня.
        Я сел на лавку, бесцеремонно потеснив Купца. Тот подвинулся, героически скрыв боль, но так, чтобы все это видели.
        - Когда, мой брат по строю?
        - Ты лучше меня знаешь, как готовятся Драконы и барки. Как будут готовы, так сразу. Но вот куда они пойдут? Твои Рвачи каждый день везут и везут беглецов из Бооргуза. Они только этим и заняты. Расскажи, что там?
        Купец еле заметно дрогнул глазами и, справившись, заговорил.
        - Там бунт. Старшие семьи вырезаны. Рабочие разбились на орды и режутся за остатки запасов. Пытаются не погубить совсем фермы. Мы вывозим Помнящих и Знающих. Нам потом все восстанавливать.
        - Ты все равно хочешь вернуться в Бооргуз? Посмотри вокруг, здесь столько места. Я же знаю, что у тебя почти каждый вечер в гостях Асмус. Он сейчас такой окрыленный, что уже почти перестал мне жаловаться на судьбу и разорение. А уж как нам Помнящие и Знающие помогают. Они сейчас нужны везде и всем. Старшие их почти в драку делят. Уже и староста намекал, что и им они бы не лишними были. Тяни всех орков из Бооргуза сюда.
        - Ходок, - Купец снял свою шляпу и сунул ее служанке, они обе молча отошли и сели в стороне на землю, - мой брат по строю, Бооргуз мой дом. Мой дом. Там родился я. Мои предки сейчас сидят в Норе Знахарей. Я должен вернуть его. Как я смогу посмотреть своим предкам в глаза в строю Темного. Тем, кто поколениями держал на своих плечах заботу о Бооргузе. И я пойду туда, даже если ты мне откажешь.
        Мы помолчали вместе. После чего он толкнул мою ногу своей. И, глядя в сторону, тихо добавил краем рта.
        - Ты уже давно все решил. Я почти сочувствую тем, кто станет у нас на пути. И не надейся, что использую твое обещание по такой мелочи, как очистка Бооргуза.
        Я молча, внимательно и долго смотрел ему в глаза. Он старательно изображал честный взгляд, в глубине пряча искры смеха.
        - Ну, - он сам не заметил, как задержал дыхание, - Бооргуз, значит Бооргуз. Не забудь свой знаменитый родовой пень показать. А то мне все уши прошипели.
        - Мне Рвачи привезли гостей, особых гостей, певца культа Тени со свитой из учеников.
        - А это кто?
        - Ты так занят, мой друг, что так и не удосужился поинтересоваться нашей жизнью. Это особая каста, особые орки. Они верят в давнее пророчество - приход Тени. Я могу рассказать, попутно сыграем?
        - Я болен и слаб, но не безумен, садиться с тобой играть. Мои Старшие мне красочно расписали твои способности. Тем более я слышу, как к нам идет Шаманка, - меня передернуло от предвкушения, снова пить ту гадость, что она варит у себя в норе.
        - Снова собираетесь сунуть свои головы в яму с голодными и злыми болотными гадюками?
        Шаманка остановилась в паре шагов от нас, наблюдая, как ученицы Тзя раскладывают на принесенном столике снадобья.
        - Ты становишься все меньше похожей на себя, какую я тебя первый раз увидел, - Купец изобразил попытку встать и склонил голову, - особенно отсутствие веревок.
        Не обращая внимание на последние слова, Шаманка деловито стала вливать в меня свои лекарства.
        А Купец с удовольствием и одобрением наблюдал, как меня корежит и крутит от впечатлений. Его служанки понемногу отползли подальше и отвернулись, прячась за зонтики. Вцепившись в скамейку когтями, я пытался отдышаться и, немного проплевавшись, сполз на землю, опираясь спиной на скамейку.
        - Рассказывай, кто такие и что хотят?
        - Я тоже послушаю, - Шаманка села на мое место и взмахом руки отослала учениц со столиком, - зонты сюда. Держите так.
        Служанки замерли рядом каменными столбами, старательно тиская рукояти зонтов и пуча глаза.
        - Пророчество ты слышал. А вот те, кто в него верят, пришли к тебе. Жрецы культа проводят свою жизнь в поиске подтверждения пророчества, что придет посланник Темного, его пророк и доверенное лицо. Объединит всех орков и вернет им их место в этом мире. Такая вот мысль. Кто придумал, неизвестно.
        На месте не сидят. Путешествуя от одного рода или Бооргуза к другому, проповедуют это учение, призывают быть готовыми к пришествию Тени, а пока помнить и молиться о его пришествии. Культ не имеет определенного места или главного храма. В повседневную жизнь поселений не вмешивается.
        Старшие семьи считают его безопасным для сложившегося порядка и потому не мешают им. Хоть чем-то рабочих занять. А так, послушают песни и в работу во славу Темного.
        Жрецов Тени принимают во всех поселениях Дымных гор, кормят и поят, тем более, что жрецы придерживаются скромности в повседневной жизни, принимая в дар только потребное для поддержания жизни и помощь в путешествии.
        Попутно рассказывают легенды и предания истории орков, часто запутанные и противоречивые, но это лучше повседневности жизни рабочего.
        В певцы идут обычно орки со слабыми способностями Чувствующего. Для жреца мало, для рабочего - много.
        А так, из щенячей Ямы забрали чудного щенка и ладно. Щенок жив, самка щеки не рвет. Для новичков долгий период ученичества, сопровождают наставников, учась. Орден немногочислен и беден, но уважаем. Что еще мне тебе рассказать, чудные они, как и все жрецы. Но эти хоть во власть не лезут. Поют песни, танцуют.
        Про тебя сейчас легенды слагают, а у этого культа уши, уши добровольные и потому помогающие искренне и старательно. Поговори с ними, они тоже знают много. Полезные.
        Шаманка покивала и добавила.
        - Только тебя в порядок приведем.
        Глава 28
        БООРГУЗ ТАЙН. ЭТО ЖЕ ВРЕМЯ. ОКРЕСТНОСТИ СКЛАДА СЕМЬИ ГАЙТУ.
        Еле заметный со стороны проходов Бооргуза короткий отнорок, с узким продухом в вентиляционную шахту сектора. От него до ворот склада не больше десяти минут хода в темпе рабочего шага. На входе, прислонившись к холодному камню спиной, укутанной в рваный плащ носильщика семьи Главы, сидит взрослый рабочий с копьем Младшего стража. Он дремлет, зябко кутаясь в лохмотья и шевеля рваными ушами. По новой моде Бооргуза сейчас все свободные орки режут себе уши тонкой бахромой, не оставляя места для бирки. Поводив головой, прислушавшись и принюхавшись к гулкой тишине подземелья, орк втянул носом запах дыма из норы и довольно усмехнулся. Сквозняк, что тянул в вентиляционный ход, уносил все запахи, почти все, но то, что там готовилось, сильно пахло, и топливо было тоже на удивление пахучим.
        В десятке шагов от входа на старых циновках вокруг малого и вонючего костра сидело четыре орка, задумчиво разглядывая плоский камень на слабо горящем огне. Сидевший лицом к выходу массивный орк-грузчик, задумчиво потыкал в костер избитым мечом воина Старшей стражи и довольно оскалился.
        - Скоро готово будет, подкинь немного этого навоза.
        Молодой орк-рабочий с грубо порезанными ушами суетливо кинулся к огню и стал просовывать под камень щепки от циновок, корзин и раздувать огонь. Сидевшие рядом две самки с татуировками работников Мешалки презрительно дернули ртами. Обе они переложили поудобнее лежащие у них на коленях костяные топоры Старшей Стражи и увлеченно продолжили чесаться. Лишенные обычного, ежедневного купания в месиве Мешалки они страдали от постоянного зуда и были сверхраздражены от всего, что их окружало.
        А вот старшему дозора, орку-грузчику, хотелось поболтать и, проводив глазами молодого в его угол, он продолжил.
        - Она вкусная, нагуляла жирок, пока мы жрали грибы, - он ткнул в стоящую в малой боковой нише голову самки с татуировками служанки дома Лау, - в яме их еще пара, громкие.
        Он еще раз потыкал в костер мечом и, притянув к себе стоящую рядом корзину, порылся в ней. Достал из нее горсть сушеных грибов и по очереди раздал всем. Молодой снял с камня куски слегка обжаренного мяса и, дуя на лапы, раздал всем по порции.
        - Отнеси, - молодой скользнул к выходу и быстро вернулся, на ходу пережевывая свою порцию. В свете еле мерцающего костра Старший крутил в руках голову служанки, рассказывая зевающим самкам историю ее появления.
        - Это награда за прошлый выход на охоту, поймали пару щенков и лапу старых рабочих с фермы. Все тощие, зато много. А щенки хороши, наели себя где-то. Они сейчас везде стаями шныряют. Меньше лапы выходить не стоит в коридоры Бооргуза. Двух поймали и пару подбили. В охоте съели. Наша Глава самка сильная. И мудрая. За добычу похвалила и за съеденных не наказала.
        - Самки всегда умнее вас, - одна из самок покривила ртом, - если бы не мы, все бы уже в котле были.
        - Это да, - старший дозора очень постарался показать, что его не задели эти слова и продолжил, - а голову мне в награду.
        Он небрежно закинул ее в нишу и поднял уши - стучит.
        От входа донесся тихий стук по дереву, остальные орки тоже поставили уши и подняли головы.
        - Охотничья стая Кривого возвращается. Пойдем, посмотрим, что он наловил.
        Орки встали и, встряхиваясь, лениво потянулись к выходу. Выйдя к вставшему во весь свой рост стражу, стали ждать. Со стороны Бооргуза становилось все слышнее идущих к норе множества орков. Чем ближе они подходили, тем понятнее становилось слушателям, что поход был удачным.
        Обычная охотничья (ловчая старалась отловить живых жертв и была обычно больше, но по прошествии времени они в основном распались) стая в две лапы орков вела немного меньшее число наловленных пленников. Сквозняк, постоянный спутник ходов Бооргуза, донес до внимательных слушателей звуки шагов и широкий набор запахов.
        - Они их в Компостной Яме наловили, вонь-то какая, - старшая самка повела носом и сморщилась. Покосившийся на нее грузчик ехидно усмехнулся и ответил.
        - Зато много и идут хорошо, сытые, а грязь - отмоются. Зато еда!!!
        - Вам бы только жрать.
        За время, прошедшее после бунта, отношения между полами в Бооргузе постоянно портились и усложнялись. Самки, уверенные, что они и явились главными освободителями Бооргуза, все больше кичились этим, постоянно третируя самцов. Пока обе стороны не переходили грань, за которой могла начаться очередная свара, но к этому все и шло. Расправившись с главным врагом, орки быстро разбились на группы, севшие на самые важные ресурсы и, оберегая эти крохи, начали полномасштабную охоту на новую дичь.
        А это были сотни рабочих, не успевших попасть в какую-нибудь новую Семью. И сейчас, разбившись на множество малых групп, они мигрировали по всему подземелью, подъедая все съедобное, что они могли найти и своих слабевших товарищей. И прячась от охотничьих партий новых Семей.
        Дерева в костер подливали многочисленные стаи подростков и щенков, никому не нужных и быстро одичавших. А они чистили коридоры от всех слабых и отбившихся от своих групп.
        Сейчас к дозору шла одна из охотничьих стай. Кривой - один из бывших Младших Стражей, что вовремя сообразил дезертировать и прибился к Большой Тау, главе семьи самок, что подмяли под себя склад Гайту. Точнее один из складов ее Семьи, в нем хранился неприкосновенный запас продуктов Бооргуза.
        В общем бардаке после бунта это прошло легко и, когда появилось множество заинтересованных орков, было уже поздно. Большая Тау набрала в свою новую Семью самых зубастых и агрессивных орков из тех, кто в то время шатался по коридорам Бооргуза. Ее гвардией стали самки ее сотни, до того работавшие под ее командой на тяжелых работах в нижних ярусах Бооргуза. Не всей сотни, конечно, при попытке остановить идущих с Фермы грибов Теней от ее сотни осталась едва треть, но и этого хватило. И для закрепления на складе и для запредельной ненависти к самим Старшим Семьям. Именно она назвала награду за любого орка, что служил или как-либо еще был связан с павшими владыками Бооргуза.
        И сейчас стая Кривого гнала перед собой достойную добычу, впереди охотников уныло топали больше десятка рабочих орков со спутанными за спиной лапами. Одобрительно кивая, дозорные пропускали мимо себя идущих пленников и молча, жестами обсуждали их достоинство, как еды. А судьба пленников была ясна и понятна, весь Бооргуз сидел в той или иной мере на мясе орков. Бооргуз ел сам себя.
        Грузчик наморщил свой лоб, заметив, что стая Кривого здорово поредела в количестве знакомых морд.
        - Трудная добыча? - он обратился к идущему позади всех Кривому, что с трудом переставляя ноги, ковылял позади всех, опираясь на одного из новых охотников. В его голове еще мелькнула мысль, что уж больно замученное лицо у всегда злоязыкого и злобного бывшего стража.
        Тот в ответ открыл рот, пытаясь, что-то сказать и упал лицом вниз. Грузчик попытался перехватить свой меч и даже поднять его над головой, когда острая боль пронизала его. Охотник неожиданно оказался совсем рядом с ним и сейчас внимательно всматривался в его лицо, не выпуская рукоять костяного ножа из берцовой кости взрослого орка, вбитую умелой рукой грузчику в бок под поднятую руку.
        За спиной, заверещав от ужаса, ломанулся в нору молодой, захрипел, опускаясь на землю, орк с копьем, и коротко провизжали самки, быстро забитые боларами скользнувших к ним якобы пленников с охотниками Кривого.
        - Тащите сюда, - он ткнул когтем в сторону норы и добавил, - живым. Дай сюда меч, он тебе уже не нужен.
        Забрав у оседающего грузчика его меч, внимательно его осмотрел, что-то шепча и покосившись на все никак не умирающего орка, коротко махнул мечом. К его ногам кинули стучащего зубами молодого дозорного и, повернувшись к нему, он стянул с головы растрепанную шляпу Младшего Стража.
        - Старшие Семьи, - его собеседник посерел и покивал головой, - вернулись.
        Молодой Страж, что в бытность свою вступился за Гайту в споре со Жрицей, еще раз кивнул и за порезанное ухо подтянул собеседника к своему лицу.
        - В Норе есть пленники? - орк быстро-быстро закивал, соглашаясь, - Старшие семьи? - на мгновение, задумавшись, орк вновь замотал головой, - хорошо, Тени есть??
        Подошедшие ближе, за исключение двух дозорных убежавших в сторону Норы, орки замерли, не дыша, ожидая ответа. А там кого только не было: несколько Младших Стражей разных семей, пара уже старых Стражей Ворот и с десяток орков рабочих каст. Сейчас вся эта толпа мрачно и пристально разглядывала дозорного. От этого зрелища тот совсем было проглотил язык, даже в темноте прохода заметно серея, хотя казалось, что дальше уже некуда и ожил после увесистого подзатыльника от уже старого десятника Стражи с еще не зажившими ранами на лице и руках.
        - Если господин спрашивает, думай и говори быстро.
        - Да, да, - дозорный вновь закивал головой, - есть, две и жрица есть. Есть, господин, есть.
        - Где они сидят, знаешь?
        - Да.
        - Покажешь.
        - Да.
        - Веди.
        Через пару минут о произошедшем уже ничего не напоминало, кроме вновь сидящего дозорного, из числа пришедших из темноты Бооргуза новых орков, что поклонившись Стражу, уволокли в дозорную нору мертвых. А новый дозорный, проводив глазами, уходящую к Норе охотничью стаю Кривого, укутавшись в трофейный плащ, точно также сел к стене на место уже идущего к Темному орка.
        Воины Стража тем временем подходили к воротам Склада.
        Охрана на воротах лениво покосилась на подходивших и только для виду перехватила поудобнее оружие.
        - Кто??
        - Стая Кривого, с добычей.
        - Опять ему повезло, сколько взяли.
        - Сколько взяли, все наше.
        - Ты, падальшик!! - старший стражи заставы вышел в проем и загородил его, взрослый орк рабочей касты, с почти отрезанными ушами, с покрытыми свежими татуировками руками и грудью, с побитым копьем Стража ворот.
        Сейчас он мрачно смотрел на сбившихся в кучу теперь уже ловчих и пленников. Что-то его настораживало, что-то беспокоило, он не мог понять что, и это его злило. А тут еще этот нахал.
        - Не слишком много и громко говоришь?
        - Не слишком. Я привел свежее мясо, не сухой рацион, не грибы, мясо. Живое, теплое, - закутанный в плащ воин выволок упирающегося связанного рабочего и, ухватив его за спутанные волосы, задрал ему голову. Посмотри, как бьется жила на шее, кровь, горячая, мясо свежее, не побитое тараканами Нор, не стухшее, не залитое уже неделю рассолом. Живое. Мы потеряли почти всю стаю, Кривой еле на ногах стоит, так его в проходе приложили лопатой с Ямы. Чувствуешь, как несет от них. Догадайся, где мы их нашли.
        - Я не помню тебя. Много слов. Не помню тебя!!
        - Хм, я тоже не помню тебя, сегодня ты на воротах, завтра другой.
        - Кривой может идти??
        После его слов Кривой, поддерживаемый с двух сторон ловчими, вдруг упал лицом в камень галереи. Посмотрев на него, собеседник Старшего Заставы ответил.
        - Видимо, нет. Мы идем обратно, выберем нового Старшего Стаи.
        - Кривого оставь.
        - Еще чего, - собеседник фыркнул, - мы все стая, и он стая. Живой или мертвый.
        Провожая взглядом уходящих в темноту прохода охотников, старший заставы почесал свою голову. Подошедший к нему страж, тоже орк рабочей касты, со знаком Мешалки на лице, толкнул его в бок.
        - И чего ты к ним, - не договорив, плюнул на пол, у него была рассечена губа и так и не срослась правильно, - а так мяса бы поели. Кривой всегда на Воротах добычей делился.
        - Иди на пост, Рваный. Кривой - да. А эти, - он махнул рукой, - все равно придут.
        Отойдя от ворот на пару сотен шагов, орки встали. Пленники распрямились и сняли для виду накрученные на них ремни.
        К Стражу подошла пара орков, судя по насечкам на лице: Страж Младшей стражи и десятник рабочих.
        - Не вышло? Что дальше делаем?
        - Попробуем по-другому, через Нору ненужных бус. Кривого берем. Наших с заставы. Стая - бег!!!
        Покружив по гулким и пустынным переходам и распугав бродячих орков, что черными тенями шарахались от них во все щели, они наконец добежали до удивительно тихих Нор Помнящих и Думающих.
        Махнув своей стае знак ожидания, Страж нырнул в проход в сопровождении пары орков, несших Кривого. Попав в пустынный и тихий главный зал, огляделся, пожав плечами, пошел дальше. В одной из Нор услышал бубнение Помнящего и, зайдя в нее, присел перед ним. Помнящий закатив глаза в потолок продолжал невнятно бормотать что-то мало разборчивое, качаясь в ритме своего рассказа.
        - Где Виига? - Помнящий продолжал свои упражнения, даже не шевельнув ухом.
        - Где Виига? У меня узлы от Купца.
        Его сопровождающие, скинув на пол Кривого, зашипев, схватились за оружие.
        Страж встал и обернулся, в проходе стеной стояли Думающие с разным оружием в руках. Страж достал из-под плаща свой макуатль и оскалился в лица попятившимся умникам.
        - Прежде, чем я начну выбивать вам ваши мозги, спрошу еще раз. Где Виига? У меня к нему узлы от Купца.
        Орки, получив еле слышный приказ, опустили оружие и расступились. По коридору из расступившихся умников прошел вперед сильно сдавший за это время Виига и, остановившись перед Стражем, протянул руку.
        - Давай.
        - Виига, ты всегда был груб и невоспитан. Я гость, принес мясо, - Страж ткнул когтем в тело на полу, - и где благодарность?
        Думающие тихо забормотали и увлеченно заговорили руками, Виига же, слегка качнулся и, собравшись, протянул руки в жесте приветствия.
        - Ты гость, конечно. Я помню тебя. На Гульбище виделись.
        - Прими же этот дар, Умник, и поговорим, пока готовят еду, где-нибудь.
        Через короткое время пришедшая стая спала по Норам Помнящих, взяв однако под охрану вход дозором, а воодушевленные Думающие занялись готовкой.
        Виига и Страж сидели в одной из малых Нор и молчали. Виига уже не первый раз пробежался руками по узлам письма и морщил лоб, что-то соображая. Страж молча ждал, откинувшись на стену и поглаживая свое новое оружие на коленях.
        - Пишет, помочь тебе. Чем я могу тебе помочь? У тебя своя стая и оружие. Все, что нужно для безбедной жизни на наших обвалах.
        - И не просишь помочь тебе?
        - Какое тебе дело до умирающих от голода Помнящих. Кормить их нечем, а сами они, как щенки-сосунки. Чем ты мне поможешь? Твой дар отсрочит много смертей, но надолго ли?
        - Все, что мы принесли - вам. Этого пока хватит. Ничего не надо, - он жестом остановил открывшего рот Умника, - все оплачено с лихвой. Я оставлю часть стаи, как охрану от живоглотов. Купец готов вывезти всех из Бооргуза.
        - Куда, на свет? Зачем мы ему там? Всех, кто может быть полезен, уже увезли. Кому нужны знания коридоров Бооргуза.
        - Он передал для тебя слова. «Бооргуз - мой дом. Бооргуз - твой дом, Виига. Второго у нас нет. Стены остались, а орки размножатся. Память Бооргуза должен спасти и сберечь - ты. Мы все вернем и восстановим».
        - Это он тебе так сказал? - голос Умника скрежетнул сухим горлом.
        - Нет, мне так передали. И это, - Страж передал Вииге еще одно узелковое письмо.
        Выхватив и несколько раз его ощупав, тот закрыл глаза и замер. Страж увидел, что на шее у Умника дергается кадык и из закрытых глаз по лицу побежали дорожки слез. Почувствовав себя неуютно, он отвернулся и подождал. Немного повозившись у него за спиной, Виига уже нормальным голосом произнес.
        - Спасибо тебе, Воин, за весть и слова. Я услышал. Чем я могу тебе помочь?
        Стаж кивнул и, наклонившись вперед, тихо прошептал.
        - Нужен путь в Склад семьи Гайту. Второй склад. Мимо Ворот и никому не известный.
        - Хорошо, жди.
        Вернувшись обратно, Виига привел пару орков, еще молодого Знающего и уже пожилого Помнящего. В норе же сидела пара Старших стаи и спутанный молодой орк, единственный уцелевший из заставы Склада.
        Долго длившийся разговор, с перерывом на еду к которому привлекли еще пару Помнящих и Знающего, и по окончанию которого из Норы Умников в коридоры Бооргуза ушла половина стаи с дополнением из Знающего с мешком мерных бус.
        Почти не останавливаясь на отдых, они пробежали коридоры Бооргуза и уже через два цикла вышли за границы обитаемой зоны, быстро и уверенно углубляясь все дальше и дальше.
        Но все хорошее быстро кончается и Знающий встал и стал лихорадочно перебирать бусы.
        - Что случилось? - внешне спокойный Страж с трудом сдерживался, видя, как сереет лицо проводника.
        - Здесь ошибка, нет такого прохода. Бусам уже много лет. Сюда никто не ходил очень давно.
        - Это ты правильно заметил, - раздавшийся из темноты незнакомый голос, заставил всех вздрогнуть и схватиться за оружие. Один из воинов, коротко хекнув, запустил на голос болар и закрутил следующий.
        - Не стоит, - голос в этот раз раздался с другой стороны и немного отличался о первого, - стены побьешь, Хозяин Горы обидеться может.
        - Ты кто? - Страж взмахом руки остановил метателя и пытался хоть что-нибудь рассмотреть в сумерках разогнанного настоем зрения. Ему только показалось, что в глубине слегка шевельнулась тень у стены, и он так и не понял, было это, или разгоряченное воображение так чудит.
        - Я тот, кто здесь дома, а вот вас я не знаю. Но раз вы пришли, значит, вы теперь мои.
        - Так покажись, хозяин этого дома.
        - Хорошо.
        От темной стены отклеилась широкая тень и шагнула к ним. Подойдя ближе, сформировалась в вооруженного орка со знаками клана Керкет на лице.
        - Ну и кто вы, гости нежданные?
        - Посмотри это, - ему протянул несколько шнурков Страж. - Прочесть сможешь?
        Керкет молча ощупал полученное и поднял голову.
        - Это многое меняет, - и взмахом руки стронул тьму прохода во многих местах.
        - Мы вас проводим до воды. Там подождете.
        Глава 29
        ЦИКЛ СПУСТЯ.
        Забравшись вглубь Брошенной Зоны, Отряд Стража остановился у попавшегося источника и сейчас отдыхал, за исключением бодрой и внимательной стражи. И все равно она пропустила момент, когда рядом со Стражем на камень, очень давно выпавший из стены, неторопливо забрался как из самой тьмы выбравшийся Носач. Поводив головой на изумленно раскрывшиеся глаза всего отряда, он что-то тихо квакнул наклонившему к нему ухо Стражу и протянул зажатый в когтистой лапке шнурок с узлами. Кивнув ему, Страж взмахом руки отпустил гонца и, внимательно ощупав письмо, поднял отряд.
        После получасового бега они встретились с заставой клана Керкет и, обменявшись приветствиями, получили пополнение в виде тройки Носачей и лапы Стражей Керкетов с десятком щенков. Еще пара спутников тихо примкнула к ним в очередном темном коридоре, мягко и беззвучно заскользив рядом с трудом сдерживающих себя от желания шарахнуться в сторону орков.
        Полцикла размеренного бега и короткая остановка. Страж вышел вперед с еле стоящим на ногах Знающим и парой Темников. За ними пришли два орка, притащив за собой едва живого пленника.
        - Ты точно знаешь, где держат самок, - Страж, приблизил лицо к тяжело дышащему рабочему, - говори.
        - Я знаю. Я покажу.
        - Не врет, - проскрипел Темник, принюхавшись к попытавшемуся шарахнуться пленнику, - или знает, или просто верит, что знает. Пытать будем?
        - Не пугай его так, а то последнее забудет, - подошедший Старший Стражи Керкетов, отвесил легкий подзатыльник пленнику. - Не пугайся так. Все сделаешь, как скажут, может, и не убьют тебя. Ты уверен, что все, что затеяли, того стоит?
        Страж молча покачал головой.
        - Хорошо, мы проводим вас до задворков Склада, дальше вас поведет Знающий, а внутри этот. Мы будем ждать снаружи.
        По знаку Керкета во тьму первыми ушли Темники с Носачами, за ними Страж со Знающим и дальше все остальные. Пройдя еще полцикла по путаным коридорам вентиляционных туннелей, по указаниям не выпускающего из рук своих четок Знающего, оставили Заставой Керкетов и Темников с Носачами.
        Страж на мгновение задержался у Керкета, что увлеченно разговаривал жестами с вымотанным Знающим.
        - Иди, Страж, мы вас ждем, с этим поговорим пока. Столько знает, нельзя его потерять. Вам же да поможет Темный, и укроет Хозяин Горы. Я жду вас два цикла.
        Кивнув ему, Страж нагнал свой отряд и прошел вперед.
        Дальше они пошли, стараясь не поднимать шума, постоянно осматриваясь и прислушиваясь.
        Глава 30
        БЫВШИЙ СКЛАД СЕМЬИ ГАЙТУ. ВЛАДЕНИЯ БОЛЬШОЙ ТАУ.
        Гайту с трудом открыла глаза, и сразу черные круги упали в ее голову, бешено закрутились в ней, заставив ее сжать до скрипа зубы и пытаться восстановить дыхание.
        Все это ей частично удалось, в приступах тошноты заплевав себе тягучей желчью грудь и ноги. Подняв голову, мутными глазами повела вокруг.
        Первое, что она увидела, горящие от ненависти глаза Жрицы, и сейчас она пыталась прожечь ее налитыми кровью глазами, редко моргая и смахивая себе на лицо льющиеся из них слезы, что длинными, извилистыми дорожками избороздили ее лицо.
        - Ничего нового, Черная. Я еще не сдохла.
        Жрица с трудом сглотнула и, отведя глаза, опустила голову.
        - Уру, ты жива?
        Гайту с трудом поворачивала голову, шипя от напряжения и слабости. Увидев неподвижный силуэт у стены напротив, дернулась и, выгнувшись как от боли, ударилась головой о камень.
        Все ее тело прострелило уже настоящей болью, и она на мгновение закрыла глаза, пережидая непроизвольные судороги глупого тела, что пыталось убежать или уползти от этой всепоглощающей боли. Выгнулась и замерла, с трудом и тяжело дыша.
        Осторожно приподняла голову и посмотрела в сторону и вверх, на свою руку. Пробитую насквозь через запястье костяным острием из берцовой кости немаленького при жизни орка, вколоченную в щель камня стены у нее над головой, как и вторую руку.
        Сидевшая напротив у стены норы Жрица радостно оскалилась и, непроизвольно дернувшись, тоже зашипела от боли. Их новые хозяева также зафиксировали ее у стены, как и Гайту. Осторожно покрутив в ответ головой со спутанными и залитыми засохшей кровью косичками, Гайту осторожно положила ее на свое плечо, стараясь не тревожить руки новым весом.
        В норе преотвратно пахло испражнениями, кровью и болью. В настоящий момент их там было трое: Гайту, Жрица и Уру. Имелись доказательства нахождения здесь же еще не меньше четырех пленниц. Засохшие лужи грязи и крови на местах, где они сидели, и подтеки крови на стенах от кольев, на которых они висели.
        Закрыв глаза, Гайту вспоминала недавнее прошлое.
        Тогда они, последние оставшиеся в живых Тени, пошли впереди прорывающихся от Норы Главы последних орков Бооргуза, что не примкнули к бунту и остатков Старших семей. Прорыв страшный, отчаянный и кровавый, так как на пути к воротам их ждал сам Бооргуз Тайн. Все касты рабочих, подхватившие все, что только может быть оружием и за неимением оного рассчитывающие на свои когти и зубы. Самки, самцы, все рабочие касты, все работники ферм, Мешалки, мастерских сбившись в стаи, с нетерпением ждали в темных проходах на пути к Воротам своих мучителей.
        Идущих впереди Теней встретили общим воем и шипением и, вздернув над головами оружие, покатились им навстречу. Гайту со своим Тенями встретила их тусклыми проблесками лезвий посохов, уже по самый верх покрытых запекшейся кровью. В них летели копья и редкие болары, камни и палки. Остервеневшие от ненависти орки хватались руками за пробившие их тела посохи, пытаясь их вырвать или хоть на мгновение замедлить их смертоносный танец. В ногах у Теней сражались немногочисленные Стражи и Младшие, и Старшие, стараясь прикрыть их ноги, и погибшие один за другим в считанные минуты. А орки колотили всем, что было под рукой, в ноги, щепили их подхваченными мечам стражи, ломали об твердое дерево каменные и костяные лезвия всевозможного оружия и, не имея его, просто вцеплялись в них зубами и когтями, стараясь повалить врага или по ногам залезть выше. Из верхних воздуховодов галерей градом сыпались безумцы, в отчаянном смертельном прыжке пытавшиеся дотянуться до плаща Тени.
        Разогнанное Темным туманом сознание и реакция Теней позволяло им пока удерживать перед собой всю эту толпу, непрерывно убивая и калеча десятки орков, что забыв страх, волнами накатывались на них. И даже прорвавшись через град ударов сверху, ускользнув от взмахов ноги и проскочив мимо, орки разворачивались и остервенело нападали со спины. Бой длился уже, как казалось Гайту, почти цикл, и они постепенно продвигались вперед, все теряя и теряя своих подруг, что одна за другой падали в кипящее кровавое море скалившихся орков. И в один момент, уже почти теряя сознание, от усталости и накатывающее апатии заканчивающегося действия Тумана Гайту почувствовала руку на плече.
        Шагнув назад, она оглянулась. В коридоре, шатаясь, стояло всего три Тени из почти десятка, что начало этот поход. И со всех сторон их окружало рычащее море врагов.
        - Где прорыв?
        - Они, похоже, пошли другой дорогой, - уже не узнаваемая Тень потянулась к маске, собираясь открыть лицо.
        - Трусы! - и это было последнее, что Гайту запомнила. Предостерегающий выкрик стоящей рядом Тени и летящий ей прямо в лицо взрослый рабочий с огромным деревянным молотом Мешалки в руках.
        Очнулась она уже здесь в окружении воющих и умирающих от передозировки Тумана Теней и пары жриц.
        Новая Семья ее склада сейчас стали их хозяевами. И орки постарались расплатиться с ними со всем размахом, что они смогли придумать. Цикл за циклом к ним врывались группы разъяренных и опившихся самой разной дрянью орков, что вымещали на них свою ненависть. Избиения, пытки, издевательства, сменялись новыми пытками и муками. Насытившись, орки уходили, удовлетворенно рыча и ворча, а им на смену влетали новые с новыми затеями.
        Почему она не умерла, Гайту не знала. Из ее команды прорыва две Тени, так же, как и она пойманные, тихо уснули от сжегшего их изнутри Тумана, а она все жила. Еще пара несколько позже. Проклиная себя за такую выносливость и стойкость, она продолжала жить.
        Новая Семья хорошо заработала на них, за вознаграждение позволяя мучить свои бывшие страхи орков, следя за тем, чтобы такое полезное приобретение не умерло раньше времени. И все равно Гайту лишилась пары пальцев на руках и еще нескольких на ногах. Не считая несчитанного количества переломов, царапин и укусов.
        Вторая жрица умерла после пытки огнем, не сумев справиться со страшной болью от ожогов, что мечтательно нанес на ее тело огромный орк в маске Тени, страшно изломанной и потому не узнаваемой. Небрежно бросившего в ответ на упреки от хозяев большую сумку доз разных настоев на пол. К счастью, он больше не приходил.
        Оставшаяся жрица почти непрерывно кричала, угрожая и проклиная, обещая неслыханные муки всем, кто посмел прикоснуться к служительнице Вайруны. Иногда теряла сознание от пыток и, очнувшись, начинала заново. Пока орки-хозяева этого развлечения, видя, как ее проклятия пугают посетителей, не уволокли ее куда-то, вернув с отрезанным и прижженным языком. Умереть ей не дали, пришедшая Знахарка, влила в нее кучу настоев и не дала уйти к своему повелителю истерзанной жрице.
        - Еще один цикл и, может, если Темный захочет, то новые посетители, наконец, убьют меня. Ты тогда порадуешься. Ты знаешь, что я живу только из упрямства и могу уйти в любой момент, ты нет. Откусить тебе уже нечего. Не дергайся, Черная-пустая, мне жаль, что ты еще не умерла.
        Проговорив все это, Гайту снова аккуратно положила свою голову себе на другое плечо. Это уже устало, из пробитой руки начала сочиться кровь, плечо начало дергать от просыпающейся боли и она приготовилась к новому циклу, стараясь отогнать поглубже в голову мысли о новых посетителях.
        А они не заставили себя долго ждать. Узнав по приближающимся шагам, кто сегодня будет их мучить, она презрительно поморщилась и сочувственно покосилась на соседку. А она, тоже узнав посетителя, беспомощно забилась на своих кольях, с ужасом уставившись в черный проем входа.
        Первым вошел Смотритель Склада, взрослый и крепкий сотник рабочих с Большой Мешалки, укутанный в обрывки плаща Старшей Стражи рода Лау и пара рабочих с фермы Главы, притащившие за Старшим большой горшок с Кухни с крышкой, по запаху с углями.
        За ними в проем, мелко шагая, вкатился Римму, толстый и горбатый Знающий оружейной мастерской Бооргуза.
        Во время бунта он успел поднять своих мастеров сразу после ухода Стражи на зов Главы и вырезать не успевшую сбежать Семью Балаура подчистую, после чего удержать Склад готового оружия. В черных переходах Бооргуза, его товар сейчас был едва ли не самым нужным, после еды, конечно. Где сейчас шайки озверевших от голода орков, кому не нашлось место у новых хозяев вкусных мест, гонялись друг за другом в яростной охоте за живым мясом.
        С ним пришли и пара его десятников, демонстративно увешанные с ног до головы оружием и подчеркнуто мрачно косившиеся на рабочих.
        Укутанный в укороченный плащ Тени семьи Главы Римму, прищурившись на свет принесенного Хозяином Склада шара старых светляков, тихо прошипел.
        - Это я, соскучились? - и, видя как на кольях, мыча, корчится от ужаса Жрица, довольно оскалился. - Вижу, рада.
        - Только эту, - прогудел простуженным басом Смотритель и почесал свои изъеденные за многие сезоны работы на Мешалке руки, знаменитые белые руки работавших там орков, как и белые ноги.
        - Обеих, - Римму небрежно отмахнулся, весь в нетерпеливом предвкушении указывая, где и как поставить горшок и разложить его личные инструменты для пыток.
        - Цену знаешь и добавь сразу еще одну, если опять перестараешься. В прошлый раз они едва не сдохли, после тебя пришлось Знахарку звать. Сколько она стоит, знаешь?
        - Добавь, - Римму махнул лапой своему стражу, что со значением начал неторопливо рыться в поясной сумке, доставая новенькие ножи выделки мастерских.
        Получив плату, Смотритель ушел в сопровождении своих орков, оставив посетителя наедине с пленницами. Его же стражи тоже вышли и, сев у проема, стали играть в камешки, упрощенный вариант для рабочих, обмениваясь после проигрышей громкими оплеухами.
        Римму пещерным пауком сновал по Норе, с удовольствием занимаясь приготовления и буквально купаясь в облаке страха и ненависти от пленниц.
        Разложив на обрывке циновки свои инструменты и открыв крышку горшка, пустив в спертую и вонючую атмосферу Норы еще и запах тлеющих углей.
        - Самое дерево, поперечины с фермы грибов, сейчас там столько не нужно, новые Хозяева им торгуют.
        В багровых, слабых сполохах из горшка, его лицо кривилось от пробегающих по нему теней. Подняв с циновки потрепанный малый веер с Кухни, помахал над горшком, морщась от жара и дыма.
        - Вам понравится, это не сушеный навоз рабочих, только вонь и никакого жара, а здесь чистое пламя.
        Он осторожно засунул в горшок несколько каменных лезвий и присел у горшка, разглядывая своих жертв. Обе самки со старательно скрываемым ужасом смотрели на его морщинистое лицо, что сейчас было полностью неподвижно, только в глазах мелькал блики пламени из горшка.
        - Чистое пламя, для чистых самок, чистая боль, - Римму сунул руку в обрывки плаща и, покопавшись в них, достал черный брусок, понюхал его, довольно оскалился и с хрустом оторвал кусок. Медленно пережевывая, засветился глазами и глубоко вздохнул, по подбородку потекла пузырящаяся слюна.
        - Жаль, что у тебя языка нет, жаль. Ты ей поможешь, голос у тебя звонкий, Гайту, - он покатал ее имя во рту и широко оскалился, - я даже и не мечтал, что смогу до тебя дотянуться. Кричи громче, так чтобы тебя за Воротами услышали. А то ты только проклинаешь и зубами скрипишь. Вот твоя Тень была громкой, жаль-то как, что сдохла. Этот Скара Гловач такой праздник испортил. Криворукий грузчик.
        Римму еще немного посидел, помахивая веером и принюхиваясь к своей готовке.
        - Камень, он, как живой, его надо слышать и чувствовать. Он только с виду холодный, а он живой. Ты его погладь и согрей, и он себя покажет. Вот сейчас, вот слышите, такое потрескивание, значит, скоро готов будет. Он тогда тихо так запоет, воду в нем отдавая. И тогда я вас порадую. Ты, главное, громче кричи, Гайту. Не держи в себе боль.
        - Боль она такая, - он задумчиво покрутил пальцами и с хрустом отгрыз новую порцию, - вам-то, откуда ее знать, сытые и здоровые. Тени-и-и, - он ткнул в потолок пальцем, - а мы щенки в Яме. Меня отобрали на Малом отборе, как я тогда прошел, не знаю. Не помню совсем. Помню - голод и других щенков. Потом ученая Яма, начали учить. Учили и били. Били и учили. Кто не смог, тот сдох. И обрезали нас всех. Дабы глупостями голову не занимать. Кто знал, что я так поднимусь. Уж сам Балаур не раз говорил, что зря. Могли бы от меня щенки быть, породу улучшить.
        - Я его сам убил. Вот этим, - он показал самкам хорошо им знакомый тонкий, источенный железный нож, - это от старых времен осталось в его семье. Не сразу он умер. А перед смертью он увидел, как вся его семья умерла. Долго они умирали, удобный нож, не хуже каменных, что мы делаем. Я вот скоро новый плащ одену, из шкур его и его семьи.
        - А, все, запел, - он дернул порезанным ухом и полез деревянными щипцами в горшок и, достав багряный камень, радостно оскалился.
        Все это время Гайту прислушивалась к шумам Бооргуза за проемом, старательно сохраняя невозмутимое лицо. И только поморщилась на горловой вой жрицы после общения с раскаленным камнем, что в ее тело воткнул стекленеющий глазами от удовольствия и наркотика мучитель.
        Сунув шипящий камень обратно в горшок, Римму вскинул голову на входившего в проем орка, закутанного в плащ Болотника, и заверещал, потрясая перед опущенным капюшоном своим ножом.
        - Я заплатил за этот цикл, убирайся, тварь.
        Орк вскинул голову и оскалился в лицо Знающему, тот помотал головой, пытаясь прогнать помутнение от принятой дряни и, всхлипнув, уронил свои руки вдоль тела.
        Это скинувший с головы капюшон Страж вогнал ему в горло его же нож и, не отпуская, внимательно наблюдал, как пытается что-то сказать Римму, захлебываясь своей кровью и плавая глазами. Потом посадил его на камень пола и, положив руку на его лоб, резко несколько раз дернул клинком. Обезглавленное тело мягко повалилось вбок, и он его толкнул ногой в сторону от горшка. Повертел в руках голову и откинул ее в сторону.
        - Мясо, огонь, - он показал жестами вошедшим за ним оркам и шагнул к сидящей у стены Гайту.
        - Госпожа, я пришел за вами, сейчас вас снимут, примите это, - он попытался сунуть ей в рот черный шарик, но она, сжав губы, тихо покачала головой.
        - Я хочу иметь чистую и незамутненную голову, воин. К боли я привыкла. Делайте свое дело.
        Она молча вытерпела всю процедуру снимание ее с кольев и быструю обработку ее ран.
        Страж все это время задумчиво морщил лоб и оглядывался по сторонам, прикидывая как ее нести.
        А к ней подошел высокий и тощий орк, еще подросток и, отдав ближайшему свое копье, подставил спину с неснятой сбруей под корзину.
        - Я понесу.
        - Ты не слишком силен.
        Он обернулся и ответил.
        - Меня готовили в поход за Нереисом, госпожа, я справлюсь.
        Протолкавшиеся к нему пара подростков осторожно посадили ее в пустую наспинную связку для корзин и увязали ее.
        Оглядев себя, она иронично фыркнула.
        - Как зовут тебя?
        Подросток повел плечами, расправляя ремни, взял свое копье и только после этого ответил.
        - Я Уш.
        - Добить, - она кивнула в сторону жрицы и отвернулась.
        Последующее путешествие для нее слилось в монотонное покачивание на спине, на удивление ровно бегущего подростка. В окружении таких же, как и он подростков.
        Краем сознания она отметила, что их нагнало едва слышное эхо поднятой тревоги на ее бывшем складе, и мысленно пообещала вернуться и наказать всех.
        Она уже и сама поверила, что ее жизнь вновь круто меняется, когда впереди по ходу движения раздались вопли дерущихся орков, и спина ее носильщика окаменела, бугрясь тонкими канатами напряженных мышц.
        Он присел, пропуская над головой свистящий в полете болар и, хекнув, отправил вперед короткий дротик из поясной обоймы, что все это время испытывала ее терпение, толкая ее в бок.
        Рядом с ним, яростно визжа, бросали в темноту перед собой неуклюжие болары его товарищи.
        Из темноты выскочил молодой Страж в сопровождении двух воинов и помчался к ним, что-то командуя.
        Щенки Уша по его знаку дружно повернулись и побежали обратно, в проход из которого они вышли.
        Разворачиваясь на его спине, Гайту успела заметить, как одного из воинов Стража догнал ответный дротик в спину, бросив его лицом в пол галереи.
        Дальше началась безудержная, как ей показалось скачка, по переходам и галереям. Она не раз теряла сознание от резких перемен направлений и уворотов ее носильщика.
        Яростные крики, свист боларов, звук ударов, крики боли и хрипы умирающих, то, что она слышала в коротких промежутках возвращающегося сознания и опять падала и падала в темноту небытия.
        Или же, в очередной раз очнувшись, ощущала всем телом, как ее трясет на спине взмокшего, но все также ритмично и ровно бегущего и бегущего подростка Уша.
        Открыв глаза, она, с трудом подняв голову, увидела впереди тусклый свет шара.
        Перегораживая им дорогу, стоял крупный орк с хорошо знакомой ей маской Тени на лице.
        Скрипнув зубами, она еще больше приподнялась и с удивлением заметила, как мало осталось вокруг орков из спасающих ее.
        Страж со своим последним воином, что с трудом стоял, прижимая к животу черный от крови комок мха, пара непонятных рабочих и чуть больше лапы щенков Уша.
        За орком в маске, стояла плотная толпа по-разному вооруженных орков разных каст и участков.
        Главарь же шагнул вперед и, ткнув перед собой коротким мечом стража с хорошо побитыми лезвиями из черного камня, невнятно что-то сказал.
        - Сними чужое лицо, - ее спаситель, Страж, был само спокойствие, - оно тебе мешает говорить. А мне тебя понимать.
        Ей даже стало интересно, что именно хочет ее мучитель, и она осторожно шевельнулась, приподнимаясь над плечом Уша, скрипнув зубами от боли, ткнулась ему в плечо лбом, пережидая ее и только краем сознания все пытающегося убежать в беспамятство услышала.
        - Ноша, моя!! Вы все - мясо. Я Большая морда!! Я победил…
        - Ты драться будешь, - Страж движением плеча скинул с себя обрывки своего плаща и пошел к противнику, легко помахивая своим мечом, - просто скажи: Вызов!!
        И резко ускорился, срывая дистанцию и буквально протискиваясь мимо летевщих в него боларов.
        Уш со своими шарахнулись в карман галереи, раненый воин не успел и повалился на камень пола.
        Орк в Маске Тени взмахнул мечом и глухо ухнул, когда нырнувший под его замах Страж, рубанул его поперек живота в ответ.
        В опустившейся на галерею тишине, Маска постояла, покачиваясь и заливая камень пола кровью, мотнула головой и резко повернулась к Стражу лицом.
        Как будто ждавший этого, стоящий неподвижно Страж вновь взмахнул мечом и снес с головы покачнувшегося орка его маску, открыв всем из его стаи жуткую морду меняющегося орка-живоглота.
        При постоянном питании себе подобными, орки начинали меняться, страшно и болезненно. Это всегда была самая большая проблема Бооргузов, вынужденных использовать все возможные ресурсы, включая и их самих.
        Спасала та самая добавка Нереиса, что и была главным товаром Бооргуза Червя. Его оружием, благословением и проклятьем. Добавка даже в небольших количествах в рационах Бооргуза Червя купировала отравление себе подобными.
        И сейчас его же стая молча пятилась, с ужасом разглядывая изуродованную изменениями морду своего вождя. А он повел по ним взглядом своих закисающих от гноя глаз и, остановившись на Страже, просто развел руки, подставляя шею под удар меча. Коротко кивнув ему в ответ, Страж одним ударом меча снес ему голову. Доставшийся ему, как трофей, меч с честью выдержал свое последнее испытание и разлетелся в щепки, осыпав им и обломками каменных лезвий откатившуюся голову.
        - Это вы, - Страж ткнул пальцем в голову живоглота, его тело в этот момент мягко упало на пол галереи, заставив орков невольно попятиться, - это то, что вас ждет.
        Скоро придут щуки Бооргуза Червя и вас, что еще смогут ходить, добьют в грязных норах, где вы будете лежать и гнить.
        Мы хотим спасти Бооргуз, она, - он ткнул пальцем в Гайту, что уткнулась лицом в плечо Уша, вновь потеряв сознание, - последняя из Старших Семей.
        Орки дружно зашипели после его слов.
        - Она нужна, сказать Бооргузу Червя, что Бооргуз все еще наш. Как мы будем жить дальше, решим позже. А сейчас ее надо спасти.
        Неожиданно для всех Стража снесло с ног и бросило под ноги Уша прилетевшим ему в лицо из толпы болара.
        - Тогда я возьму ее и покажу Бооргузу Червя, - через толпу орков протолкался укутанный в плащ орк.
        Пойдя вперед, он скинул с головы капюшон, и склонился над упавшим, что слепо шаря руками, пытался встать.
        Толкнув его ногой и вновь опрокинув, поднял свое лицо и оскалился в сторону Уша и его орков. Лицо уже пожившего орка Старшей Стражи, даже не срезавшего свои косы воина.
        - Я слышал, что у кого-то из орков-живоглотов есть свой слуга, Старший Страж, - голос раненого Стража был глух и невнятен, он закашлялся и продолжил, - но думал, что это выдумка.
        - Я не слуга, я правая рука. Теперь Вождь этой стаи. Я помню твой вызов из-за этой самки, я принимаю его, а ты можешь мне ответить?
        Он вновь пинком повалил раненого и продолжил.
        - У тебя нет меча, у тебя нет глаз, ты не стоишь на ногах, сможешь мне ответить?
        Он вдруг рыкнул и опустил глаза, у него из груди на него смотрел окровавленный наконечник копья, что, шевельнувшись, исчез, оставив фонтанирующую кровью рану. Орк неуклюже повернулся, зажимая рану, и недоуменно уставился на стоявщего перед ним Уша.
        - В спину? Щенок!!
        - Он быстро учится, у тебя, - над плечом Уша понялась голова Гайту, - добей его, воин.
        Уш коротко ударил противника в горло и несильно толкнул его в сторону, освобождая дорогу.
        - Орки Бооргуза Тайн! Я Гайту, последняя из Старших Семей, говорю вам. Если сюда придет Бооргуз Червя. Если он увидит это, нас всех убьют. Всех.
        Так было и так будет, если мы не скажем, что мы есть. Вы и я. Вместе. Сейчас нам надо выжить, как мы будем жить дальше, мы решим, - она помедлила, - вместе. Как Семья, - по толпе орков пронесся тихий гул изумления. - Но Бооргуз - это Ферма. Возьмем ее, а потом будем говорить. Да?
        Орки молчали, переминаясь и переглядываясь.
        Потом вперед вышла уже старая самка с парой щенков-сосунков за спиной и, пристукнув коротким копьем, спросила.
        - Мы все Семья? Клятва?
        Гайту с трудом высвободила свои руки и протянула ей обе, в окровавленных повязках и с безжизненно скрюченными пальцами.
        - Да. Клятва!!
        Заслуженная мать, подойдя к ней ближе, осторожно взяв в свои руки, давно раздавленные непосильной работой, ее изуродованные, внимательно обнюхала их, потом ее лицо и, мазнув себя ее кровью по лбу, обернулась к остальным.
        - Я пойду за ней, - пожав плечами, так же спокойно продолжила, - после всех мук она чиста перед нами, она уже давно в ладонях Темного. На то его воля, что она еще здесь, и я пойду за ней. Кто встанет против воли Темного??
        Темная стена стоящих орков дрогнула и расступилась, открывая дорогу. Пропуская идущего усталой походкой Уша с его ношей, легко и осторожно касаясь замолчавшей Гайту, его щенков, несущим Стража с наскоро забинтованной головой, и пристраивались за ними, сбиваясь в привычную колонну.
        Мимо Уша вперед скользнули два растрепанных и тощих гонца, сейчас уже непонятно чьей Семьи и, коротко поклонившись Гайту, привычно пристроились впереди, еще неуверенно постукивая припрятанными в лохмотьях палками.
        За спиной у Уша в плотной колонне орков неожиданно, надтреснуто ударил сотенный барабан. Орки, не раздумывая, подстроились под него и уже уверенно затопали, рождая в коридорах Бооргуза, казалось, уже забытое эхо идущих орков.
        Орков, что знают куда, зачем и за кем они идут.
        Глава 31
        ЛАГЕРЬ БОЛЬШОЙ. В ЭТО ЖЕ ВРЕМЯ. ХОДОК.
        К началу быстро упавшей темнотой ночи я проснулся, снял с себя когтистую лапу Тзя и осторожно выбрался из цепких, широких лап Таур. Ая еще до сна сбежала к своему воздыхателю. Переступив через Ру, спящего на циновке на полу в обнимку со щенками Тзя, вышел из норы. Поднялся по ступенькам входа и сел на короткий обрубок бревна у передней стены землянки.
        Откинувшись на нее, поднял лицо к небу. Иссиня-черное, с россыпью ярких звезд, бездонное и бесконечное. Тишина, прерываемая далекими криками ночных птиц, тихой возней мелких зверей в подлеске за воротами.
        И громкие для моих ушей шаги дозорного на вышке у ворот. От соседней землянки ко мне тронулся Купец, его хромоту я узнавал издалека. За ним, сонно спотыкаясь, шли его служанки.
        Лагерь был почти пуст, все свободные сейчас круглосуточно трудились на Пристани, под руководством Урты спуская, наконец, заново отремонтированный Дракон. Его едва не утопили окончательно, пряча на Болоте во время нашествия из Бооргуза, и по возвращению Урты всеми Болотниками только что не на руках притащили на Пристань.
        Вдалеке прогремела бегущая сотня пехоты, даже здесь было слышно ее песню.
        Под навесом варгов во мраке открылись и засветились глаза. Массивная фигура Быстрого, мягко и тихо ступая, поплыла в мою сторону, неся на спине накрепко вцепившихся в шерсть щенков-орков. За ним, спотыкаясь, побрела тонкая фигурка человеческой самки-подростка, ставшая совсем недавно еще одним членом моей такой большой и разнообразной семьи. Варг, мимолетно ткнувшись мокрым носом мне в щеку, не торопясь начал устраиваться немного в стороне. Наконец улегшись, подождал, пока ему в бок ткнется Ирука и, сверкнув в лунном свете клыками, сладко зевнул, уложив на лапы свою голову. Не открывая глаз, щенки переползли по нему к своей няньке и, уютно устроившись с ней рядом, затихли.
        Мимо морды Быстрого проковылял Купец, ждавший все это время в отдалении, за ним по широкому кругу обошли варга служанки и устроились по другую сторону от входа.
        Усевшись на теплую землю, Купец повозился, устраиваясь и цыкнув на заботливо суетившихся служанок, молча покосился на меня, поблескивая глазами. Я тяжело вздохнул, иногда мысль скормить его варгу была так приятна, и, покрутив ее в голове, я приготовился к очередной беседе.
        - Не спишь?
        - Не сплю.
        - Игру принести?
        - Нет.
        - Еды, браги?
        - Принеси тишину, что ты только что разогнал.
        Купец на мгновение замолк, удобнее перекладывая ногу и пожав плечами, ответил.
        - Не, не могу, нога болит. Не догоню. Ты никогда не говорил, как и где ты жил, до того, как перебаламутил наш край.
        - Далеко отсюда я жил.
        - И как там, далеко отсюда?
        Купец явно решил не отставать от меня со своим любопытством. Пряча горящие азартом глаза, он преувеличенно заинтересованно раскладывал складки плаща, что ему на ноги накинули служанки. Дернув уголком рта, ответил ему.
        - Было плохо, как и здесь, как и везде. Мы об этом уже говорили. Не хочу вспоминать. Лучше ты мне расскажи, Бооргуз Червя, ты там был, какой он?
        - Я там был, мой брат по строю, - Купец, подняв голову, мечтательно вздохнул, разглядывая сереющее небо, - я там был…
        А почему ты проснулся?
        - Не знаю я. Не важно. Рассказывай.
        Глава 32
        ЛАГЕРЬ БОЛЬШОЙ. ХОДОК.
        Вечером следующего дня в Большой прибыл жрец Тени с небольшой свитой.
        Я сидел на грубом кресле, принесенным из человеческого поселка, застеленном шкурой каменного барана.
        Моя свита стояла и сидела у меня за спиной. С ними и Купец со служанками и парой шестовых. Все остальные жители Большого столпились по обе стороны от нас.
        Варги, не обращая внимание на нашу суету, были заняты новыми родственниками и тихо сидели в своем сарае, общаясь.
        В приоткрытые ворота я видел, как от границы леса в нашу сторону вышла плотная группа орков.
        Но потом я шевельнул ушами и удивленно покосился на сидящую от меня на расстоянии вытянутой руки Шаманку. Она пожала плечами и шепнула.
        - Все любят Теней и их песни.
        Из леса вслед за первой группой выплеснулась темная волна неторопливо идущих орков с Пристани.
        - Там кто-нибудь остался?
        Тишина и отводимые в сторону глаза были мне ответом. Несколько раз, глубоко вздохнув и выдохнув, я мысленно представил, кого и как я накажу, усмехнулся и сел поудобнее.
        Гости тем временем подошли ближе и замерли перед открытыми воротами. Помедлив, в проем вошла укутанная в обычный плащ Болотника фигура и остановилась передо мной. Выпростав из складок плаща увешанную глухо брякнувшими черными костяными браслетами когтистую руку, что стащив с головы широкую шляпу с костяной бахромой, открыла лицо молодой самки, почти полностью покрытое татуировками. Мне незнакомыми. Помотав головой, уронила на плечи множество тонких косичек и подняла глаза на меня.
        У нее за спиной, по широкой дуге обходя стоящих гостей, в поселок вливалась толпа моих орков, растекаясь вдоль стен ограды.
        Самка растянула тонкие татуированные губы и протянула ко мне руки в жесте приветствия.
        - Мы рады видеть тебя, Вождь, - у меня за спиной глухо заворчали мои орки, не услышав привычного прозвища, не обратив на это внимание, самка замерла в ожидании.
        - Ты говоришь только за себя? Тогда назови себя.
        - Мое имя не важно, Вождь, я ученик жреца, моими губами он приветствует тебя. Мы гости?
        - Вы гости.
        Самка широко раскинула руки и низко поклонилась, сломавшись под прямым углом в пояснице. Ее спутники дружно шагнули вперед и, пройдя в проем ворот, остановились у нее за спиной. Еще четыре похоже одетых фигуры.
        Стоящий впереди всех высокий орк снял шляпу и в свою очередь помотал головой, встряхнув распущенными, седыми волосами.
        Длинное, худое лицо, явно с примесью Старых Семей, замысловатые татуировки на нем, черненые губы, почти белые, длинные волосы. Уже старый, морщинистый, когда-то могучий, с покатыми плечами, длинными руками с широкими кистями.
        И молодые пронзительные глаза, резанувшие меня и заставившие тихо зашипеть Шаманку.
        «Хм, Чувствующий. Достаточно сильный».
        - Я много слышал о вас, служители Тени. Вы гости, мы рады вам.
        Жрец ее раз поклонился, его свита повторила за ним.
        - Благодарю тебя, Вождь Ходок. Позволь нам ненадолго задержаться в твоем лагере. Вести о тебе и твоих победах разнеслись широко. Мы всегда были любопытны. Мы здесь.
        Кивнув в ответ, я махнул рукой, и подростки-орки быстро расстелили для гостей циновки и забрали у них их шляпы и плащи. Гости расселись на них, мельком оглядываясь. Одеты они были обычно для Диких, идущих по своим делам. Пояса, сумки, обмотки и грубые запашные жилеты до середины бедра.
        Мне и моей свите постелили циновки напротив и выставили между нами широкие скамьи, тоже из поселка. Сев напротив гостей, я подождал, пока всем раздадут их еду и, взяв со своего блюда жареную рыбу, разломив ее, протянул половину старому жрецу.
        Склонив голову в знак благодарности, он ее принял и, отщипнув немного, передал сидевшей рядом с ним самке, постарше и помассивнее первой.
        Орки не любят говорить во время еды, полностью отдаваясь этому занятию.
        Все это время мои орки молча сидели на земле вокруг нас.
        Закончив еду, мы немного помолчали, разглядывая друг друга.
        - Я благодарен тебе за еду, Вождь.
        Жрец сел удобнее сложив руки на коленях.
        - Это мой долг, как хозяина. Обычай велит накормить вас, но я рад, что вы здесь. Я много слышал о вашем служении.
        - Ты вырос не здесь, Вождь?
        - Да, далеко отсюда.
        - Как далеко? - жрец подался вперед, впиваясь в мои глаза, и я почувствовал, как он пытается поймать мою память, а, натолкнувшись на защиту, удивленно приподнял бровь. Сидевшие по обе стороны от него самки-ученицы с похожими татуировками удивленно покосились на него, а он выпрямился и закрыл глаза рукой. Помедлив, опустил руку и покивал головой своим мыслям.
        - Очень далеко, - вновь поднял на меня глаза, усталые глаза старого орка, сейчас стало понятно, как ему тяжело далась его попытка прочитать меня, - мы рады тебе, Вождь. Ветры Болота принесли вести, что ты Тач-Варга. Ты посланец Темного. Мой долг, проверить эту весть.
        - Твой путь был долог?
        - Время и расстояние не важны. Слова и дела важны. Я пришел, увидеть тебя и спросить. Ответь, Ходок.
        Мертвая тишина была ему ответом, его свита незаметно для неопытных глаз перетекли в позы, из которых можно легко вскочить. У меня за спиной зашевелилась моя охрана, подтягиваясь ближе. Заскрипели ремни амуниции, зашелестели вынимаемые из ножен ножи.
        - Жрец, ты гость, не делай глупостей. Мне говорили, что вы мирный клан, что несет оркам предания и веру в Темного.
        - Это так, я жрец культа Тени, посланца Темного. Но если ты не он, а только назвался им, - жрец вынул из-за спины два очень старых стальных ножа, - я должен тебя убить.
        Его свита мгновенно оказалась на ногах и ощетинилась в мою сторону самым разным оружием. Мои орки зашипели, и им в лица уставились десятки копий. Заскрипели тетивы лучниц, загудели раскручиваемые болары и пока еще тихо завыли Младшие Сыновья, раскручивая мечи в раздавшейся вокруг них толпе. Жрец усмехнулся и, поведя плечами, встал понадежнее, слегка наклонившись в мою сторону.
        - Я должен сказать свое имя тебе, Ходок. Я Омур, ты меня встретишь у Темного.
        - Уберите оружие, все. Вы, тоже, - я ткнул в учениц жреца, что закрыли его собой, скалились на меня черными ртами, набитыми острыми зубами, - тебе ведь рассказали про моих Варгов, разве этого мало?
        - Поймать, приручить варга и быть посланником его, это не одно и то же. Вызов!!
        Он отодвинул неохотно подчинившихся учениц и крутнул в руках свои ножи.
        Сидевшая в стороне Шаманка лениво потянулась и встала, ощутимо пахнуло привычной магией, жрец дернул головой и прищурился.
        - Темный ждал тебя долго, жрец, еще немного времени ничего не меняет.
        Она лениво положила свою руку на свой посох и оскалилась в его сторону своей самой ехидной улыбкой.
        - Я не называл себя посланцем Темного. Никогда. Я Тач-Варга, смотри сам, - у меня за спиной мои орки суетливо шарахнулись в разные стороны, пропуская летевших сломя голову на мой зов варгов.
        Таша и Быстрый, увидев мою поднятую руку, резко затормозили, подняв облако пыли, что накрыло группу жреца. Вечерний ветер, что сегодня тянул в сторону Болота, быстро отнес ее к воротам, открыв гостям тихо ворчащих зверей. Орки невольно попятились, опуская оружие, только жрец не шевельнулся, вглядываясь в их глаза.
        Слыша, как варги все громче ворчат, переминаясь на месте и скребя выпущенными когтями землю, я встал и положил и руки на загривки, успокаивая.
        Жрец несколько раз моргнул, вгляделся в глаза Таши и, уронив ножи, потер глаза, после чего встал на одно колено, опустив голову.
        - Если можешь, прости моих учеников, я виноват, только я. В гордыне своей не увидев тебя, Тач-Варга.
        Его свита, покосившись на него, побросала оружие, при этом ученицы только изобразили это, ловко спрятав свои клинки.
        - Все ошибаются, Омур. Ты все еще гость. Садись.
        Жрец просто упал на землю, отмахнувшись от протянутых рук учениц, потом вновь вскочил и, переступив через остатки трапезы, встал передо мной.
        - Я могу?
        Я кивнул, и он протянул вперед дрожащую от восторга, что плескался в его глазах руку к Таше. Покосившись на меня, она обнюхала ее и позволила себя погладить. Омур закрыл глаза, слушая ее и посерев лицом, едва не упал, пойманный в последний момент своей свитой.
        - Это правда! Это правда.
        - Ты устал, жрец. Отдохни.
        Жрец мягко выпутался из рук своей свиты и выпрямился в полный рост.
        - Это не важно. В такой день усталость не должна помешать нам, выполнить свой долг. Мы расскажем вам все, что знаем.
        У меня за спиной мои орки, после появления варгов убравшие оружие и немного разочарованные бескровным решением конфликта, радостно загудели.
        - Что-нибудь еще нужно?
        - Нет, Тач-Варга, у нас есть теперь все и даже больше, чем было раньше. Много, много больше.
        Еще полчаса в сгущающихся сумерках жрец с его командой готовили сцену для предстоящего представления.
        Зрители плотными рядами расселись лицом к закрытым воротам. Между ними и воротами разожгли несколько костров, вытянув их в одну линию.
        У ворот на землю сели наши гости, достав из принесенных с ними Болотниками корзин свои инструменты.
        Два молчаливых взрослых самца: один с инструментом очень похожим на волынку, другой с зажатым ногами небольшим барабаном и сам жрец, сидящий между двумя большими высушенными тыквами, с прикрепленной к ней поверху доской, на которой натянуты струны. Струны и пара из металла!! Самки сели по краям с раскрашенными узорами бубнами.
        Лица всех сказителей раскрашены слегка светящейся краской. Самки почти голые, только длинные передники, украшенные множеством костяных бляшек, и еще увешанные множеством браслетов, тоже раскрашенные по всему телу светящимися узорами.
        Огонь костров багровыми бликами скользит по их лицам и телам, искажая силуэты и стирая границы очерченных линий. Пока еще совсем тихо начинает обивать монотонный ритм барабан, к нему присоединяется гудящий голос волынки, жрец укладывает на струны свои руки и, мгновение помедлив, касается их когтями, легко и осторожно перебирая их, извлекает необычные для наших ушей звуки, легко превращающие весь этот набор разных звуков в общую мелодию, что-то нашептывающую и рождающую в глубине души странное желание.
        Самки на бубнах вступают в свое время, придавая общей мелодии еще большую глубину и звучание.
        Склонив голову, жрец слушает и, кивнув головой, начинает петь.
        На удивление сильный голос, сразу наполняет всю сцену происходящего своей мощью. Пока еще без слов, только играя тонами и оттенками звучания.
        Лежащие рядом со мной Варги, до этого откровенно скучающие и почти заснувшие, с лежащими на них новыми родственниками, подняли уши и, помедлив, подняли головы.
        Таша повернула голову, и меня окатила волна изумления от узнавания этих звуков. Очень далекая, смутная память рода напомнила, что это знакомо варгам.
        Потрепав ее по загривку, послал ей в ответ согласие. Я тоже это слышал. Точнее не совсем я.
        Жрец сменил тональнось голоса и завис на одной ноте, острым звуком буквально распиливая слух зрителей. Оборвал пение и, помедлив немного, просто запел, рассказывая легенду о начале начал.
        - И что была Тьма, и Тьма есть начало этого мира, и не было времени, и не было ничего, только Тьма и тишина. И вечность так было, и открыл глаза Темный. Неожиданный и нелюбимый сын Тьмы. И удивилась она, и вознегодовала она. И попыталась убить его, чтобы вернуть покой и тишину.
        Но ничто нельзя убить, а был Темный просто ничем. И создала Тьма из пустоты ему и его зримое, но по неумелой щедрости своей сделала больше, чем хотела.
        И прятался Темный в новой Тьме, и приходилось ему искать в безбрежном ничего хоть что-нибудь, за что он мог бы спрятаться. И был он мал и слаб, хватало ему тех крох, что он находил для укрытия. И так было долго, и так было незнаемо сколько. И появилось время и, окрепнув, поделилось оно на трех сестер: Вчера, Сегодня, Завтра.
        И Тьма потеряла свою власть над ними.
        Еще больше вознегодовала Тьма, виня в этом Темного, и стала упорно искать его в себе.
        И чем больше она его искала, тем сильнее, умнее он становился.
        В этом поиске перемешала Тьма свое безбрежное Ничего, и стали появляться все большие куски Тьмы, что стали чем-то. И с каждым из них становилось больше укрытий для Темного. Не раз и не два находила Тьма его. И пыталась убить его. Пока она создавала что-нибудь, чем хотела его убить, успевал он ускользнуть в новое укрытие. И в неумении своем создала она Твердь. И не совладала она с ней. И спрятался за ней Темный. И создала она еще большую Твердь назвала она ее Безликой и ударила она ей в укрытие Темного.
        Но и он уже окреп, и подпер свое укрытие. И стал он чем-то. И стал он Силой. И стал он Мыслью. И понял, что он хочет. Жить!!!
        И стала Жизнь, и стала Смерть. Встали рядом они, и испугалась Тьма.
        И ударила Тьма Твердью в укрытие Темного. И назвал он свою защиту Утумна. И встретили они вместе безликую Твердь, посланную их убить вместе.
        Страшен был удар Безликой.
        И застонала Утумна от боли, и осознала себя, входя в этот мир с болью и страданием. И с тех пор они удел всего живого.
        И подпер ее Темный, и обнял ее руками, и прижал ее к груди. И понял он, что и он есть.
        Страшен был удар Безликой.
        И жадно протянула Смерть свои лапы за первой своей жертвой. Встала у нее на пути Жизнь, ибо это было ее, и схватились они в схватке, и идет она с тех пор она нескончаемо. И создает свое Жизнь, и берет свое Смерть, и нет этому конца. И есть это благо.
        От удара раскололась на части Безликая, не сумев победить Утумну и Темного. И с тех пор на лице Утумны остались шрамы и борозды. Увидела она себя, и стало ей стыдно. И появилась Красота, дочь Утумны и Темного.
        И поняли они, что могут дарить Жизнь и возрадовались.
        А куски Безликой от удара загорелись, и появился огонь. Первоначальный огонь. Пробил он во все стороны Тьму, и закорчилась она от боли, и зарыдала она, и залила слезами огонь, кроме тех мест, куда ее слез не хватило. И появились звезды.
        И пролились слезы Тьмы на лик Утумны. И появилась Вода.
        Самый большой кусок Безликой не смогла потушить Тьма, и горит она вечно, и помнит свою цель, и кружит она вокруг своей соперницы, ожидая своего часа. И стало оно Солнцем (Око на старом орокан).
        Пожалел свою подругу Темный и спустился на ее лик, и закрыл, как ему показала Красота, ее раны водой. Но не успел он все сделать.
        И нашла в огне Тьма Свет. И подарила она его Оку, и стал Свет жечь Утумну, и поднял ему навстречу Темный облака и Ветер, закрывая свою избранницу. Жжет пламя облака, горят они и падают их слезы дождем вниз. Но Ветер несет новые облака. И не кончается это сражение никогда.
        Но голодно и одиноко без дела было Смерти и Жизни, и подговорили они Свет создать в воде из мусора грубые подобия Жизни.
        И делает Жизнь их в браке со Светом, и берет их себе Смерть, и все довольны. И все сыты.
        И заселила Жизнь своим созданиями весь лик Утумны.
        И вышли они из воды, и научились они летать, и заполонили они все.
        И ужаснулась Тьма от всего этого и заключила мир с Темным, но окрепли Свет и Жизнь и выступили вместе против.
        Только Смерть осталась в стороне, забирая свое и не вмешиваясь ни на чьей либо стороне.
        И создали Свет и Жизнь своих детей. Светлых. Могучи и велики они были. Щедро наделила их жизнь силой и мыслью.
        И сразились они с Темным, и не смогли его победить, и застыли они в шатком равновесии и в замысле своем стали вредить его подруге Утумне, ослабляя ее.
        И создали они - Эльфов.
        Наделили их жизнью без срока и дали им Мысль.
        И стали они закрывать лик Утумны лесами и зеленью.
        Что рвут корнями ее лицо.
        И создали они - Гномов.
        И дали им долгую жизнь.
        И дали Умение.
        И стали они рыть ее лик, стараясь добраться до ее основ.
        И создали людей.
        И наделили их короткой жизнью.
        И дали им Мысль.
        И понимание своей смертности.
        И наделили их Жадностью и Злобой.
        И наделили их Страстью.
        И заполонили они все.
        И вспомнил Темный, что и он может дарить жизнь.
        И дала ему Тьма часть себя.
        И создал он Орков.
        И нашел он Варгов, и создал он Троллей.
        И дал он им Жизнь, и дал он им Служение, и дал он им Себя.
        После начала песни обе ученицы встали и, отложив бубны, пошли мелкими шагами к кострам. Тряхнув головами, обе уронили на лица свои косы, удлиненные вплетенными в них подвязками с костяными бусам. На руках и ногах ритмично побрякивали браслеты, на груди качались костяные же ожерелья. Опустив головы и раскачиваясь в ритм песни, шли вперед, приволакивая ноги. Встав в бликах костров, они замерли, запустив руки в сумки на поясе.
        И в момент описания схватки с Безликой они резко махнули руками, бросив в пламя горсти порошка из сумок. Пламя, охнув, взвилось в небо, скрыв от зрителей танцоров, вызвав общий вздох. Клубы густого и душистого дыма окатили сидящих орков, и они, жадно принюхиваясь, дружно оскалились в гримасе удовольствия.
        Рассеиваясь, дым открыл учениц, мгновенно преобразившихся. Сверкающие и светящиеся глаза, увязанные на затылке волосы, краски на лицах еще сильнее засветились, придавая им выражение яростно веселого безумия.
        Они дружно оскалились блестящими в свете костров зубами и поплыли в танце, руками и лицами повторяя слова песни.
        Орки дружно испустили общий тихий вой восхищения.
        Движения танцовщиц завораживали своей отточенностью и завершенностью, каждый знак и поза несли смысл рассказа, при переходе от одного к другому слову ученицы замирали в знаковой, мгновенной неподвижности, выжигая слова в памяти зрителей. Иногда замирая в невозможной позе, казалось, зависая в дымном воздухе.
        Орки, раскачиваясь из стороны в сторону, шепотом повторяли знакомые слова, не спуская глаз с учениц. Самки, не замечая этого, повторяли движения танцовщиц, подергивая руками и потряхивая своим косичками.
        По окончанию песни, ученицы вскинули руки, испустив звонкий зов Темного.
        Одним движением все зрители вскочили на ноги и поддержали их своими голосами.
        А жрец, почти не останавливаясь, запел песню о рождении народа орков, и жрицы снова затанцевали, сейчас уже легко двигаясь по площадке между кострами.
        В ритм песни орки стали притопывать и сбиваться плотнее, касаясь плечами, чувствуя единение, дружно подхватывали припев, славя своего отца.
        - И зачерпнул наш отец Жизни с лика жены своей и помял ее в руках своих, и дал подержать ее в руках жене своей, и капнул в нее крови своей, и вдохнул в нее дух свой. И назвал он детей своих орками.
        И повторил он это и зачерпнул еще больше и глубже, и мял дольше. И назвал он детей своих Троллями.
        И искал он во Тьме и нашел он там, и принес детям своим варгов, и сказал им всем - вы братья!!!
        Таша и Быстрый поддержали слова жреца дружным воем, поддержанным всеми зрителями.
        - И дал им он Служение,
        и дал он им Ярость,
        и сказал им, что делать им,
        и учил он их, и показал им врага.
        И стали орки служить ему, как отцу своему, и Утумне, как матери своей.
        И дал он им знания и умения.
        И научил малой части того, что сам знал.
        И завещал беречь и приумножать знания.
        И искать их самим, и будет это благом.
        И стали они воинами Темного, и приняли они всем сердцем Служение.
        Сильны и могучи были братья их Тролли.
        Мысль долго искала путь в души их, но верны и упорны были они.
        И стали они верными братьями по строю для народа орков, и было это благом.
        Стали рядом орки и варги, и Мысль нашла их и связала навеки.
        И стали они верными братьями по строю для народа орков, и было это благом.
        И стало много их, детей Темного.
        И дал он им всем жизнь, полную труда, лишений и войны, и дал им он место успокоения в чертогах своих, что уступила ему Тьма - мать всех и всего.
        По площадке кружились в веере вновь распущенных кос жрицы, ломаясь в поясе под невероятным углом во все стороны, гремя браслетами и украшениями, руками и пальцами выпевая хвалы отцу нашему. Жрец пел, запрокинув голову и терзая струны своего инструмента. Его ученики, не переставая играть, встали и тоже закружились в танце.
        К ним стали присоединяться самые смелые из зрителей, все новые и новые, вливались в бешеный круг жреческого танца, неумело и старательно копируя движения жрецов и громко славя своего отца.
        Уже сидящие варги, не отрываясь, следили за орками, что сейчас бездумно веселились, танцуя. Потом Таша поставила уши и замерла, приглядываясь к тихо качающему в ритм песни головой Быстрому и что-то ворчащему. Помедлив, подняла лапу и, медленно протянув ее у меня над головой, сжав ее в увесистый кулак тихонько, на секунду замедлившись, ткнула его в ухо.
        Тот дернулся и смущенно посмотрел на свою подругу, а она, оскалив зубы, прищурилась, сверля его взглядом.
        Я с трудом удержался от смеха, наблюдая, как смущенный варг, старается стать меньше и, опустив голову, отводит глаза. А его мрачная и скалящаяся подруга нависает над ним, блестя зубами, ворча и вздыбив шерсть на загривке. Потом почти у меня по ногам пробежала человеческая девчушка со спешащими за ней парой щенков и, с трудом дотянувшись в прыжке до поднятой лапы Таши, ухватилась за нее. Таша поймала ее взгляд и задумчиво пожевала губами. Всмотрелась и все же сунула в ухо ободрившемуся Быстрому кулаком другой лапы. После чего, осторожно стряхнув девчушку со своей лапы и задорно фыркнув, лизнула в нос Быстрого.
        Еще через мгновение в толпе разбегающихся орков неуклюже и тяжеловесно прыгала пара варгов, что толкаясь, и покусывая друг друга, задорно задрав хвосты, просто веселились.
        А у них под ногами восторженно вереща, кружились, изворачиваясь, пригибаясь и прыгая из стороны в сторону от неуклюжих для них зверей, обе ученицы жреца. Орки, не прекращая петь, отошли и с благоговением смотрели на танец Варгов и всадников.
        Мне на плечо легла рука Шаманки.
        - Сотни лет не было такого.
        - Теперь есть.
        - Куда идем мы?
        - Туда, где нас еще нет. Мудрая, дорога ведь лучше ожидания смерти на одном месте.
        Глава 33
        ДНИ СПУСТЯ. ЛАГЕРЬ БОЛЬШОЙ.
        Летний зной загнал всех в укрытие и повалил в дрему жаркой истомой. Лето выдалась на удивление солнечным и знойным, и потому в нашем лагере всё движение днем замирало. Все живое пряталось в тень. По лагерю, между землянок и навесов бродили только неуемные куры, старательно роясь в пыли. Орки с удовольствием использовали выдавшуюся возможность поспать и увлеченно наполняли лагерь дружным сопением и храпом.
        Лагерь ко всему прочему вновь был почти пуст. Большая часть рабочих с самой весны жили по поселкам людей, втягиваясь в круговорот посевной, постройки новых хуторов и всей остальной кипучей деятельности всех тех, кто живет от земли.
        Купец уже давно перебрался на Пристань, слишком занятый предстоящим походом в Бооргуз. Там все кипело, стоящие рядами вдоль берега барки, с редкими среди них Драконами, занимали почти всю протоку, кипя непрерывной суетой последних приготовлений. По воде во все стороны сновали десятки разномастных лодок. Над водой стоял непрерывный шум от сотен голосов. Там давно перестали обращать внимание день ли на дворе или ночь, работы шли не останавливаясь. Перегревшиеся на солнце орки, ненадолго оторвавшись от дел, прыгали в воду и, охладившись, неторопливо выбирались на берег, в фонтане брызг по-собачьи отряхиваясь от воды.
        Горели костры и печи, пахло едой и горячей смолой. Деловито шныряли закутанные в глухие плащи Знающие. Под широким навесом, в тени, непрерывно бормотали Помнящие, разбирая груды принесенных мерных бус.
        И те, и другие все последнее время все более ширящимся потоком шли и шли к нам, различными кружными путями выбираясь из Бооргуза. Из него же к нам бежали и орки разных рабочих каст. Малыми и большими группами, самыми диковинными путями они упорно стремились к нам. Дав им недолго отдышаться, их сразу включали в круговорот дел и поручений, даря им так необходимое и привычное состояние принадлежности к большому роду.
        Они же были для нас источником путанных и беспорядочных вестей о состоянии дел в Бооргузе, часто взаимно отрицающих друг друга и противоречивых. У Купца в отдельном сарае сидела лапа из трех Знающих и двух Помнящих, занимающаяся сбором всех этих слухов и их разбором и упорядочением. Потому Купец был уверен, что он достаточно ясно представляет, с чем и кем ему там придется встретиться.
        А из вновь прибывших мы смогли организовать несколько новых мастерских, основной и самой крупной из них стала мастерская производства корзин. Под нее мы отдали один из пустующих сараев Драконов, и сейчас в нем увлеченно трудилось не меньше четырех десятков разновозрастных орков, просто упивавшихся возможностью работы с таким разнообразием сырья. Корзины нужны были везде, и те, кто в них нуждался, был обязан принести и материал для них. Прибывший к нам одним из первых Знающий корзинной мастерской Бооргуза, зрелый и молчаливый орк, в котором можно было увидеть черты Старших Семей, почти не спал, увлеченно работая с двумя помощниками над новыми моделями.
        Сейчас в углу сарая стоял полусобранный каркас плетеной лодки, и лежало множество неудавшихся поделок. Не имея такого, как раньше жесткого ограничения, от малого количества поделочного материала, мастера пьянели от идей и просто разрывались от них, забывая сон и покой.
        К ним даже приставили крупную самку из Нижних, еще не отошедшую от полученных ран, с задачей следить за этим сборищем полоумных фанатов своего дела и заставлять их вовремя есть, пить и хоть иногда спать.
        Потребности в расходных инструментах, что должны были сберечь дорогое железо, постепенно начали покрывать мастера по камню, что уверенно засыпали каменной щебенкой проходы вокруг своего навеса, все более уверенно осваивая новые сорта, что им тащили со всех сторон желающие помочь. И так во всем, не найдя применение своих умений в мире Бооргуза уверенно проедающего прошлые запасы и самого себя, мастера бежали к нам, находя новый дом и новые горизонты.
        На отдельном островке, уже получившем название Вонючий, поселились кожевники и немногие из уцелевших рабочих Разделки. Они сейчас тоже увлеченно осваивали новые сорта кожи и разделку их носителей, новых для мастеров.
        Мастера по дереву также дружно смигрировали к нам почти всем составом, притянув за собой немалое количество подсобных рабочих из рабочих сотен. Как это им удалось, заслуживает отдельной повести.
        Получив новые инструменты и просто безграничный объем материала, они на несколько дней выпали из жизни, не останавливаясь на сон и еду, непрерывно работая. Попадав от усталости и проспавшись, уже осмысленно стали разбираться с реалиями Пристани. Сейчас они, привычно разбившись на лапы и руки, методично пахали, исправляя, чиня и улучшая.
        Найдя в лице Урты и его Болотников заинтересованную и в своем роде разбирающуюся аудиторию, они взаимно обогатили багаж обоюдных знаний, достигнув взаимопонимания и уважения в ходе всего десятка стычек и одного грандиозного побоища, чем ни попадя, на тему самого лучшего крепления поперечных ребер Большой лодки.
        Разогнанные прибывшим на шум драки уруками, спорщики на следующее утро после работы встретились еще раз, уже вдали от Пристани на оговоренном островке и как-то сами нашли взаимопонимание, сожрав, как мне донесли, пол-лодки свежей рыбы и, выпив пару мешков браги из рогоза с добавкой какой-то дряни, что притащили собой из Бооргуза беглецы.
        Работы в тот день остановились, провинившиеся, вернувшись к работе, задумчиво получили заслуженную порку, что-то втихомолку обсуждая и обдумывая. Мои соглядатаи донесли несколько позже, что обе стороны за счет часов своего сна приступили к постройке большой модели Дракона и не меньше пяти малых, с творческим переосмыслением и с учетом своих знаний.
        Ходили слухи, что Урта обещал подарить мастеру, что сделает лучшую, свой топор. Врали, конечно, но работа кипела.
        Сомны самок добирались к нам со всеми своими щенками, что они в первую очередь разобрали из Ям, некоторые по голосу узнав и отловив, свои чада уже в возрасте подростка, вот же память. И в ходе коротких трепок объяснившие им, что мать - это мать.
        Попутно самые сердобольные прихватили и тех щенков, у кого матери погибли.
        Сейчас, отправив, свои подросшие чада за Ворота в учебный лагерь, они увлеченно впряглись в самые различные работы, по своему умению и навыку.
        Тзя, выслушивая привычно для них почтительные доклады Знающих о новых едоках, только морщилась и часами с их помощью перебирала мерные бусы, что она на удивление быстро освоила.
        А уход Быстрого на зов идущего к нам прайда вогнал её в замешательство.
        Почти сразу после прихода Омура, Таша умчалась на поиски своего прайда, оставив со мной Быстрого. И вот Таша как-то смогла ему передать, что прайд найден и идет к нам.
        Приход еще не меньше десятка ТАКИХ едоков рушил и так слабую надежду как-то выкрутиться с проблемой еды. И хотя я особо не переживал, зная, что мои орки могут есть почти все, ее хорошо скрываемая паника меня тоже слегка напрягала.
        Проще всего, как мне казалось, решалась проблема Болотников. Идущие под мою руку Рода, быстро принеся клятву, плавно расходились по новым угодьям, в основном уже имея инструменты, племенное стадо и необходимые навыки. На мои вопросы Урта только отмахивался, говоря, что сами все знают. Поступления еды от новых Болотников начинали идти почти сразу, и это всех устраивало. Появлялись они редко, большую часть своего времени, посвящая освоению и благоустройству новых мест.
        Связь с Бооргузом мы поддерживали через Рвачей, всем своим сообществом дружно поклявшихся Большой Клятвой в верности Роду Тач-Варги. Они же и непрерывно везли к нам все новых беглецов, в Бооргуз же они несли вести о том, что Тач-Варга берет к себе в касту рабочих всех орков, не взирая на возраст и умения. Именно их рассказы заставляли, преодолевая страх отсутствия камня над головой, идти к нам все новых и новых испуганных, истощенных и полностью потерявшихся от свалившейся на них свободы орков.
        Отдельной статьей волнений и проблем стали люди. Приведенные от Малого Хребта новые беженцы с ходу попали в страшную суету и беспорядок, что воцарился в наших угодьях после разгрома похода Жреца. Часть хуторов стояла разрушенная, а часть жителей погибла страшными смертями на алтарях Жреца.
        Разруха была страшная, и Старосты просто зашивались, пытаясь устроить своих и новых людей, учесть и свои интересы и как-то их согласовать с интересами орков. Множество рабочих, переданных мной в помощь, работали с людьми.
        Кипели стройки на старых и новых хуторах, работы по расчистке новых полей, выжигался уголь и прокладывались новые дороги, если можно так назвать тропы в лесу, слегка расширенные для прохода повозки.
        Не хватало всего: инструментов, упряжи, посуды, семян. Не хватало времени, не хватало умений и навыков. Неумелые руки орков, не знающие особенности жизни здесь, новые переселенцы.
        Прибыв на новое место, славное своим отношением к новым жителям, большая часть из них свалилась в Болотной немочи. И сейчас по их хуторам, почти не останавливаясь, металась Шаманка со свитой, стараясь успеть везде и всюду. Раз, за разом вытягивая из липких лап смерти очередные жизни.
        Но не все было так уж и радужно.
        Совместное проживание такого большого количества самых разных существ не могло обходиться без непониманий и конфликтов.
        Для орков люди были ожившим и стоящим рядом кошмаром, и люди отвечали им тем же. Поначалу, не умея объясняться и не понимая друг друга, обе стороны часто создавали множество проблем и недоразумений, иной раз и со смертельным исходом.
        Вот что делать селянке, что в отсутствие мужа занята по дому, и к ней вваливается десяток орков с оружием и невнятными желаниями. Пугаться до смерти, звать на помощь, и никто ей не объяснил, что к ней работники пришли за поручением на сегодняшний день.
        И что ее вой самка-десятник воспримет, как вызов, и, не думая, ткнет ее копьем, не до смерти, но молчать и болеть та будет долго. А попытка людей отплатить тем же, закончится побоищем с кучей раненых и парой убитых по обе стороны.
        И если общение с людьми взяли на себя специальные посредники, на скорую руку выученные Знающими, что и сами с трудом понимали, чего от них хотят, само общение внутри множества родов и семей орков, само по себе было еще тем лесным пожаром.
        За годы и годы жизни в малых группах, орки сильно стали различаться во взглядах почти на все и без контроля со стороны, сразу переходили к силовым методам поиска истины.
        Понеся первые и самые обидные потери в знающих работниках, пришлось озадачиться сводом правил и уложений, что в устной форме, но при помощи привычных палок вколачивали в выделенных от каждой семьи толкователей.
        И самым первым и неукоснительным правилом стало - оружие не применять!!
        Первых же, что подумали, что это правило не для них, казнили очень быстро и провезли в виде почти готового корма для рыбы по всем угодьям Болота. Повтора не понадобилось, получив понятный и, главное, наглядный урок, орки дружно озаботились наличием в каждой семье по толкователю.
        С Дикими пришлось проделать то же самое. С таким же результатом. Доведя им понятную им истину: люди - МОЯ добыча.
        С людьми получилось гораздо проще. Собрал Старост, полдня споров, и они унесли с собой правила и уложения их родов, записанные сыном Купца. Все никак не запомню, как его зовут.
        Короткий период меня периодически отвлекала еще одна проблема, вызова.
        Не меньше полудесятка, очень уверенных в себе, а чаще просто самоуверенных вояк по очереди вызвали меня на поединок, претендуя на мое место.
        Обычай орков Болота и Приболотья позволял это в качестве регулярной смены руководства, но не в моем же случае. Шучу.
        После первых двух, что вылезли с таким предложением, последующих просто резали на месте моя свита, с аргументацией, мол, и куда вам?
        Короткий перечень моих свершений и продолжавших настаивать на своем особо глупых претендентов радостно утыкивали стрелами лучницы-уруки под ехидное хмыканье остальной толпы орков.
        В отличие от людей, сумасшествие у орков не считалось чем-то достойным или заслуживающим участия, а возможный вариант получить по результату скару, еще быстрее укорачивали жизни несчастных.
        И тем не менее, этот забытый всеми богами, и Светлыми и Темными, дальний удел Приболотья ожил. Наполнился суетой живых существ, что жадно старались выжить и устроить свою жизнь. Такие разные и, тем не менее, сведенные вместе моим появлением.
        Я же все никак не мог до конца восстановиться.
        Незаконченная трансформация, да еще и не одна за такой короткий период. Страшные травмы, полученные в схватке со Жрецом и наконец грубое экспресс-лечение от Темного. Он восстановил все, сделав это не глядя, взмахом руки или что там у него есть. Не утруждая себя вниманием к деталям. Он даже более внимательно починил Варгов. Или они просто оказались более крепкими.
        И сейчас идеально отлеченная им Шаманка кропотливо выправляла все то, что он срастил неправильно.
        Возможно, что в продолжающейся схватке, когда важна скорость постановки воина в строй это и вполне приемлемо, но не в моем случае.
        Так что сейчас только редкое выползание из Норы для короткой прогулки и множество настоев и микстур, что согласно полученным распоряжениям вливают в меня старательные ученицы Тзя и Шаманки.
        Все нормально и в тоже время что-то меня беспокоит. Все, весь опыт жизни до этого просто кричит, что такое везение не может продолжаться долго.
        Единственное, что кажется, более-менее нормально двигающимся, - обучение и организация воинов. Дикие моих родов просто тонут в десятках и сотнях разномастных орков Бооргуза, наемников и вновь пришедших Болотников и Диких.
        Я уже не могу вспомнить все лица и имена. Рядом со мной всегда уруки, ревниво относящиеся к попыткам приблизиться ко мне. Сами себя назначив моей охраной, они всегда рядом. А остальное вокруг меня крутится в калейдоскопе лиц, проблем, желаний и вопросов.
        Быт, повседневность и ощущение беды, что все ближе и ближе.
        И вот сейчас я очнулся от полуденной дремы и, не думая, схватил рукоять своего клинка. Кое-что осталось неизменным, он всегда рядом.
        И сейчас вслед за моим рывком подняли головы. Таур и Тзя, от входа в мою сторону повернулись головы моих посыльных и пары лучниц. Дружно взбодрились остальные лучницы охраны.
        Я ткнул в сторону входа когтем и показал знаком - враги.
        Вокруг в ходе короткой суеты вооружились и заняли свои места моя свита и охрана. А с улицы к нам неторопливо шли два десятка орков.
        Закрыв глаза, я прислушался к себе и почувствовал их ярость, скрытую ярость и полную, глубокую уверенность и веру в правильности того, что они делают. Сняв со стены за спиной висящий на ней в обойме дротик, примерил его к руке и пустил в проем прохода, закрытый плетеным пологом.
        А он уже отлетел в сторону от рывка сунувшегося первым орка. Широкоплечий Болотник с незнакомыми мне знаками Рода на лице, отлетел назад пробитый дротиком, не успев убрать с лица выражение торжества.
        Поняв, что их ждут, нападающие зашипели и дружно, разом полезли в проем, что-то тихо напевая. У них за спиной их окликнул дозорный на вышке над воротами и, не получив ответа, звонко заголосил, еще через мгновение подавившись криком.
        А внутрь землянки к нам отчаянно лезли нападающие. У меня над ухом, рыча, рвали луки и щелкали тетивами лучницы. По обе стороны от входа, в неприкрытые бока били копьями посыльные и впереди меня, визжа, крутила пару палиц Тзя.
        Нападающие продолжали рваться к нам, погибая один за другим. Вскользь я мысленно удивленно хмыкнул от понимания того, кто нас атакует. Несколько Болотников, что так и не успели раскрутить свои болары, незнакомый Дикий, с татуировкой рода очень далекого от нас, почти добежавший наемник из стаи Углука, я его запомнил еще после схватки с Ульрихом. И Стражи разных Семей Бооргуза, с парой Младших Сыновей.
        Одного из последних я срубил, уклонившись от его макуатля, и почти побежал к проему входа. По стене сползал один из посыльных, плюясь кровью и царапая когтями стену. Тзя по моему жесту сунулась к нему, отбросив в стороны свои багровые палицы.
        Я осторожно выглянул в проем, у меня на глазах ворота, скрипя, медленно поползли в разные стороны.
        Выходящие из своих лежбищ орки настороженно оглядывались и тискали оружие. Ворота наконец распахнулись, и через них потекли такие же настороженные и вооруженные орки, также разных родов и каст. Все замерли на мгновение в шаткой тишине, разглядывая друг друга.
        Постепенно все замерли в неподвижности, шевеля ушами и скалясь. Здесь все друг друга знали, не раз работали и дрались рядом, и сейчас общее недоумение заставило обычно легко заводившихся орков молча ждать чего-то.
        Через пришедших протолкалась истрепанная и истощенная самка с копной грязно-черных волос, у меня за спиной зашипела команды Таур, и заворчали ее лучницы.
        - Жрица, тварь шустрая, это она ушла от косоногих Диких. Вот где она отсиживалась?
        Я удивленно дернул ухом.
        - Так от нее Болотом даже сюда несет. Я даже знаю, с какого ее края. Даже я.
        А жрица на мгновение зажмурилась, потянула носом и вновь открыла глаза, сверкнув в глубине багровым светом, оскалилась и ткнула когтем в мою сторону.
        - Вайрунааааа!!!
        Её спутники, одинаково дернувшись, присели и, не спуская с меня глаз, открыли пасти.
        Гнусавое завывание, что притопывая на месте, запела жрица, заставило остальных орков дружно оскалиться в ответ и начать медленно отползать к моей землянке.
        Я заметил, как задрожали наконечники стрел рядом с моим лицом, и как тяжело дышали лучницы, сдерживая дрожь.
        - Варгаааа!!!
        Через толпу вперед пробивалась абсолютно голая Ая, размахивающая коротким копьем и пинками, отбрасывая со своего пути не успевших отойти. За ней груженым Драконом пер такой же голый Грым, рассекая собой толпу орков.
        Навстречу Ае дружно шагнула пара Младших Сыновей, чужого и дальнего Бооргуза, слаженно махнув мечами. От одного Ая увернулась, а клинок второго встретил на своем пути свежее вырезанную оглоблю, что сноровисто крутнул в лапах Грым. После того своего поражения Грым или молча работал, делая все, что ему говорили или также молча тренировался, не пропуская ни одного урока, что теперь только изредка я давал остальным.
        И сейчас меч Младшего Сына разлетается в фонтане щепок и обломков камня. Второй противник пытается тоже ударить и ловит головой оглоблю Грыма на обратном махе. Мысленно приподнимаю бровь, узнавая свой удар, да еще так точно повторенный. Ая же, вбив копье в живот сунувшемуся ей навстречу Наемнику, прыжком дотянулась до оскалившейся жрицы, и они воющим клубком покатилась вглубь толпы врагов, а толпу фанатиков затопила встречная волна мгновенно озверевших орков.
        Отталкивая меня со своего пути, откидывая обычно бережно лелеемые луки, в схватку помчались воющие лучницы.
        Еще через полчаса бестолковой суеты взбешенных орков, что по всему лагерю ловили пытающихся сбежать поклонников Вайруны, я сидел на пеньке, разглядывая стоящих передо мной на коленях немногих живых пленных. Изодранная жрица с трудом могла стоять на коленях только потому, что ее держала за волосы не менее изодранная Ая.
        - Зачем ты вернулась, Черная?
        Самка оскалилась и попыталась плюнуть в мою сторону, получив тяжелую плюху по лицу от Аи.
        - Я пришла выполнить волю моего господина, я ее выполнила.
        - Я жив.
        - Ты никто для него, я сделала свое дело, - она цапнула себя за высунутый язык и плюнула в мою сторону кровавым куском мяса, оскалившись в усмешке, заливая себя льющейся сквозь зубы кровью, постояла мгновение. Я кивнул, и Ая вспорола ей когтями горло, кинув лицом вниз к моим ногам.
        - Странно, зачем тогда они пришли.
        - Сейчас никто ничего не скажет, - пришедшая после боя от своей Норы Шаманка, отошла от остальных пленных, - опоены все, хоть режь. Ничего не скажут.
        - А в голове покопаться пробовала?
        - И там защита стоит, настой незнакомый, наведенный, интересный, залезу - умрут. Надо ждать, когда действие закончится, если раньше не сдохнут.
        - Так что им было нужно??
        Шаманка вздохнула и ткнула пальцем в свод ворот лагеря.
        - Голову унесли. А мне можно начинать тебя лечить заново. Несите его в Нору.
        Только уже глубокой ночью, после разбора кучи проблем свалившихся в результате этого нападения, я смог переговорить с Шаманкой.
        На время моих очередных лечебных процедур моя свита из солидарности обычно оставляла нас двоих, не желая видеть, как меня корчит и корежит.
        Как созналась мне Ая и ее поддержали дружным кивком остальные - убьем Ведьму ненароком.
        Зато у нас появилась очень редкая возможность побыть наедине.
        - И что это было? - я утерся после очередного настоя и сел, пытаясь восстановить зрение и не упасть лицом вниз со своего помоста.
        - Это моя вина.
        - А точнее.
        - Я упустила из виду, что все надо проверять.
        - Не ходи по краю, Мудрая, я сейчас не могу улавливать все хитросплетения твоего, такого объемного ответа.
        Она покосилась на меня, продолжая что-то перемешивать в каменной ступке, и отвернулась к огню в очаге. Я молча ждал, разглядывая ее профиль, четко очерченный светом огня.
        - Темный, я была уверена, что он с той жадности, от такого долгого голода, его вытянет целиком. Ты и сам нес эту голову, головешка. И не проверила.
        А она - это зримый якорь его души в этом мире. Я сделала, - она сбилась и продолжила, - я не сделала, то, что обязана сделать и никогда не забыла бы сделать даже ученица любой магической Академии. Я слишком много жила, я слишком стара.
        - Потом поговорим об этом, что нас ждет?
        - Ты и сам знаешь, основы тебе дали. Сейчас, где-то там, - она мотнула головой на выход из нашего дома, - его возвращают в наш мир, в новом обличье. Он скоро себя проявит. А мы не знаем, сколько еще его слуг вокруг нас.
        - Я думаю, что скоро узнаем.
        Глава 34
        ИРУКА. ДОРОГА К МАЛОМУ ХРЕБТУ.
        Неторопливое покачивание мохнатой спины, лучи солнца, пробивающиеся через кроны деревьев, окрашивающие эту широкую спину бегающими зайчиками. Перекатывающиеся под шкурой могучие мышцы еще больше разгоняют их по спине, заставляя причудливо изгибаться, прыгать и прятаться в густой, клочковатой шерсти. Низко опущенная голова варга ритмично покачивалась из стороны в сторону, подергивая ушами, отгоняя нахальных мух и мошек. Иногда зверь поднимал голову, принюхивался и прислушивался, ни на секунду не прекращая свое размеренное движение.
        Сидевшая на спине Быстрого Ирука сонно отмахивалась коротким копьем от веток, что все время пытались хлестнуть ее по лицу и уклонялась от тех, что упорно пытались стряхнуть ее со спины варга. У нее за спиной, уцепившись за ремни сбруи, дремали ее щенки, укутавшись в ее плащ. Рядом с ее ногами, держась рукой за петлю сбруи все также упрямо сжав зубы, неутомимо шел Та.
        Тропа, по которой они шли, была натоптана лесными жителями и позволяла им достаточно свободно походить через густой подлесок пригорного леса, и, все повышаясь, вела их в сторону перевала. Уже третий день они шли и шли на только Быстрому известное место встречи с их новой Семьей.
        Сейчас они все отдыхали, идя неспешным шагом, но обычно это продолжалось недолго. Вот и сейчас Быстрый шумно выдохнул и, встряхнувшись спиной, пошел размашистой рысью, все набирая ход. Ирука села поудобнее, ухватившись одной рукой за верхний ремень и сунув ноги под подпругу. Целая стая самок в Большом лагере едва не в драку шили эту сбрую на Быстрого из собранных по поселкам людей кожи и шкур, приохоченных лучницами-уруками.
        Шили, примеряли, давали поносить, собравшись плотной стаей, не дыша выслушивали, что им рассказывала Ирука, переводившая мысли лениво валяющегося в теплой пыли варга. После чего дружно вычесывали млеющего зверя, попутно переделывая сбрую с учетом полученных указаний. Весь этот процесс закончился после прихода кожевенников Бооргуза, что в драку добились для себя привилегии одеть и обшить варга. С их умелыми руками дело пошло веселее и закончилось в срок. Сейчас в оружейном сарае Большого, плотно увязанными тюками хранились еще несколько наборов, пошитых по указаниям и размерам, что Ирука начертила на земле перед их навесом, расталкивая сопящих от усердия и внимания самок и мастеров.
        Идущий рысью варг - это еще то место для езды для тех, кто к этому не привык, и Ирука еще не была полноценной наездницей. Все время до этого похода она упорно постигала эту нелегкую науку, при полном и всеобъемлющем понимании и участии Быстрого. Сколько раз она летела кувырком, не заметив очередную коварную ветвь, улетала в кусты от неожиданного прыжка в сторону ее скакуна или летела через его голову при резкой остановке.
        С ее лица не сходили царапины и синяки, что каждый вечер смазывала какой-то дрянью Тзя, крупная самка из ближнего круга Вождя, на удивление странно выглядевшего во всей этой толпе орков. Ни размером, ни видом, на обычного орка он был не очень похож.
        Глазами, глазами, что изредка скользнув по ней, заставляли ее вздрогнуть и почувствовать неистребимое желание куда-нибудь убежать, спрятавшись подальше. Обычно под навес варга, где она часами сидела, прижавшись к мохнатому боку и чувствуя, как с другой стороны к ней жмутся щенки. Только к утру под навес возвращался Та и устало валился на тонкую подстилку у стены. И уже через час он, упрямо сжав зубы, бежал с ними на ежедневную учебу.
        Проще всего к езде на Быстром приспособились щенки, умело и ловко перебираясь по сбруе из конца в конец немалой для них спине варга прямо на ходу, по-видимому, получая огромное удовольствие от происходящего.
        Как-то Быстрый, в бытность свою наступивший по недосмотру на лапку щенку, получил мгновенную и громкую трепку от Таши, заставив на час замереть в тишине весь Большой лагерь. Надо отдать должное, чуткие лапы варга мгновенно унесли всю остальную тушу зверя, не спев даже помять испуганно пискнувшего щенка. Второй тоже пискнул, отдернув ту же лапку, что и его брат. Мгновенно ощетинившаяся Таша громко щелкнула своей пастью у морды отпрянувшего Быстрого и, что-то невнятно рыча и ворча, погнала его по всему навесу, на ходу разрушая и разбрасывая убогую обстановку.
        Загнав его в угол и заставив встать на задние лапы, приподняв головой крышу навеса, она сама встала во весь рост и, неуклюже переступая на задних лапах, подойдя к нему ближе, толкнула его передними в грудь. Не приняв вызов, Быстрый сел на свой хвост и хлопнул себя передними лапами по животу, отказываясь от драки. Помедлив, Таша фыркнула ему в опущенную морду и, встав на четыре лапы, отошла к щенкам, старательно и основательно вылизав их. Еще через час, она встала и, подойдя к лежащему в углу Быстрому, ласково куснула его за ухо, извиняясь. В тот день учебы не было, а варги пропадали весь день в лесу.
        С того раза он стал внимательной нянькой и много времени проводил в безмолвной беседе с новыми родственниками, лежа в полный рост и не спуская глаз с щенков. На то, что общение обоюдное, указывало подергивание ушей варга и легкие гримасы на лицах щенков.
        А жизнь Семьи Ируки была учебой, учебой и еще раз учебой. Чутко чувствовавшие в ней глубоко сидящую боль варги не оставляли ее ни на минуту, постоянно занимая ее и усталостью вылечивая боль утраты. Если не езда, то общение, варги упорно крепили первую, еще не вполне внятную связь, что они все почувствовали при первой встрече, если не общение, то навыки стрельбы из лука или работа с копьем. Вторую часть учебы взяла на себя самка-урук по имени Таур.
        А первую встречу Ирука запомнила очень четко и ясно.
        В тот день она как обычно сидела в углу землянки, где для нее и не отходивших от нее щенков выделили место.
        После того, как Та убежал в Большой лагерь, Ирука не один день пробиралась по его следам, прячась по указаниям щенков от поисковых партий пришедших, чужих орков. И питаясь ягодами и всякой мелочью, что пока не ослабли, ловили ее щенки. Выйдя из леса и вытащив на себе страшно уставших и обессиленных щенков, она встретила дозор из орков и людей Даритая совсем недалеко от конечной точки их путешествия.
        Шатаясь от усталости и голода, она с трудом донесла до остолбеневших воинов большой для нее сверток из плаща Болотника и, положив его на землю, упала без чувств рядом.
        Как потом рассказывали воины, они еще больше изумились, найдя в свертке еле живых щенков, тем не менее напрочь отказавшихся отцепляться от своей носильщицы. Старший лапы Диких, уже поживший орк с рисунком рода Орр на лице, задумчиво обнюхав странную находку, пожал плечами на вопрос десятника и, быстро покрутив пальцами, заставил понимающе закивать орков. Десятник же, наморщив лоб, с усилием вспоминая слова на ломаном общем, промычала.
        - Мать, - ткнул в начавшую вяло шевелиться Ируку и, повторив жест на щенков, добавил, - дети. Лауур - выбор.
        - Что он сказал? - селянин-копейщик толкнул в бок своего десятника.
        - Лауур, они так говорят, когда что-то предлагают, на выбор. Непонятно, а девчушка-то с Дальнего.
        - Да брось ты, туда ведь на лошади день. Как она прошла-то, еще этих несла.
        - Мать говорит их, хотя какая мать-то. Это Ирука, блажная с Дальнего. То-то ее дядя обрадуется, хотя, что за радость-то. Из всей родни только она. И та на голову скорбная. Вот беда-то. Иргу, куда мы их понесем? - он обратился к десятнику-орку, помогая в разговоре руками, корява копируя язык жестов орков.
        Самка Диких, Старшая дозора, основательно почесав свою копну спутанных косичек, пожала плечами и, ткнув в сторону, фыркнула.
        - Большой.
        - Большой так Большой, у нас дозор никто не отменял. Как мы уйдем, может к нам на хутор, здесь ближе?
        Самка, переложив в другую руку свое копье, еще раз почесалась и добавила.
        - Большой, два-два, - потыкала в людей и орков, - Большой. Шаманка - лечить.
        - А это ты правильно, она-то у вас лекарь еще тот, и Тзя там. Вы двое идите. Расскажете там.
        В следующий раз, открыв глаза, Ирука увидела прокопченный бревенчатый потолок. В помещении было темно, свет откуда-то издалека подсвечивал контрастно-черные силуэты внутренней обстановки. Пахло дымом, травами и орками. Орками больше всего, многими орками, давно обжившими эту землянку и чувствовавшими себя в ней по-настоящему дома.
        Ирука слабо шевельнулась, и из полумрака выплыло широкое лицо крупной самки, внимательно ее осмотревшей и довольно хмыкнувшей.
        - Жить будет, крепкая. Скоро можно будет людям отдать.
        - Где щенки? - Ирука с трудом сглотнула, горло страшно драло кашлем, и она, закрыв глаза, откинулась на спину, - где мои щенки?
        - Орокан знаешь. Таур, с тебя две белки, а ты не верила.
        Над Ирукой склонилось еще одно лицо, другой самки, что мрачно ее осмотрела и фыркнула.
        - Будут тебе белки, лечи ее дальше.
        Ирука попыталась еще что-то сказать и уткнулась в щербатый край чашки, что ей в рот сунула первая самка. Осторожно вливая в нее пряный и горький травяной настой, она тихо буркнула.
        - Здесь твои щенки, живы, тоже, как ты устали, спи.
        Проваливаясь в черную бездну сна, Ирука сама себе поклялась найти своих щенков, когда проснется. Но как оказалось, он ее нашли раньше и, проснувшись, она обнаружила, что ее плотно охватило множество цепких лапок. Ее малыши крепко спали, вцепившись в нее с двух сторон, и, почувствовав, что она проснулась, дружно вздрогнули и подняли головы. Она им улыбнулась и, дружно моргнув светящимися в полумраке глазами, они также дружно исчезли в темноте. Облегченно выдохнув, она закрыла глаза, чувствуя, что силы вернулись в ее тело, и вздрогнула, вспомнив недавнее прошлое. Она закусила свою руку, стараясь не завыть от ужаса и горя воспоминания, и понимания, что она теперь совсем одна. Она знала, не знала откуда, но знала, что ее отец мертв, как и все, кого она знала.
        И в этот момент ее обняли, крепко и осторожно обняли, открыв глаза и проморгавшись сквозь слезы, она удивительно четко, несмотря на обычную для этого места темноту разглядела две пары глаз, что с пронзительным участием, казалось, утопили ее в своей глубине. Подняв руки, она прижала их к себе и, уткнувшись в теплую шерстку, горько заплакала, горько и облегченно. Она не одна на этом свете, не одна.
        Щенки взяли все ее заботы на себя, без слов, только взглянув ей в глаза, тихо и дружно делая все, что необходимо для больной и еще слабой девочки. Дружно шипя на всех, кто пытался подойти к ней, за исключением Тзя, той самой крупной самки, что выхаживала с ними Ируку. Остальные многочисленные жители этого дома с пониманием отнеслись к такому порядку и спокойно занимались своими делами.
        Пришедший через день Та молча выслушал, что ему тихо-тихо прочирикали щенки и, взяв ее за руку, прижался лицом к ней, помедлил и, тихо вздохнув, лег на пол у ее лежанки. Опустив руку вниз, она положила ее ему на голову и тоже замерла, улыбаясь в потолок.
        С этого дня она резко пошла на поправку и еще через пару дней, выбравшись на свет, долго щурилась на солнце.
        Оказалось, что за это время произошло море событий. Большой лагерь посидел в осаде, вернулся с войском и Варгами Вождь, сразился со Жрецом и победил его. Все это прошло мимо, пока она шла сюда и потом лежала в слабости и немочи.
        По лагерю деловито бегало множество орков и более редкие люди, все кипело и шевелилось, а они малой группой сидели на бревнах, неизвестно для чего уложенных у низкой стены землянки, и дружно щурились на поднимающееся из-за гор солнце. Ирука сидела на обрывке шкуры, что обычно был ее постелью, у ее ног, прямо на земле сидел Та, и обнимали ее ноги щенки. Прошедшие мимо две девушки-люди, Ирука их не знала, остановились и, с жалостью разглядывая ее, о чем-то зашептались. Покосившись на них, Ирука тихо толкнула ногой потягивающегося Та и спросила.
        - Что со мной не так?
        Подросток внимательно ее разглядел и, пожав плечами, буркнул.
        - Все так, ты даже немного отъелась. Правда, - он посмотрел на щенков, что в ответ дружно закивали, - вот они говорят, что ты самая красивая.
        Ирука кивнула и тряхнула спутанной гривой волос, отгоняя мысли об уже ушедших девушках и, почесавшись, задумалась, где бы ей найти гребень и расчесать свои волосы.
        Длинные и густые волосы, за время болезни, старательно распутанные маленькими пальцами щенков. Сейчас вся эта кипа лениво шевелилась под легкими дуновениями утреннего ветерка, дующего со стороны гор. Густая и пышная грива абсолютно белых, седых волос.
        Шедший в окружении небольшой стаи разнообразных орков невысокий орк, вдруг остановился и рукой отодвинул обвешанного с ног до головы оружием подростка. Мгновение он вглядывался в сидящих, и Ирука первый раз почувствовала то самое чувство, что после всегда приходило с появлением этого персонажа.
        Щенки, зашипев на него, еще сильнее прижались к ее ногам, а Та, что-то всхлипнув, повалился головой в песок. Движением пальцев заморозив свою свиту, он просто подошел к ним и присел, сравнявшись с ней ростом.
        Уперся глазами в ее глаза и замер, что-то обдумывая, судя по множеству гримас, что пробегали по его лицу со шрамом. Опустив глаза, легко потрепал по спутанным волосам Та и, поймав его взгляд, заговорил.
        - Ваша мать? - Та молча закивал. - Твои? - кивок на мрачно завозившихся щенков.
        - Девочка, как тебя зовут? - его речь на людском языке почти не отличалась от той, что она знала. Только как-то слишком правильно.
        Выслушав ответ, неожиданно улыбнулся и продолжил.
        - Это твое человеческое имя, хочешь вернуться к людям? - еще раз усмехнулся, наблюдая, как яростно мотает головой Ирука, прижимая к себе щенков.
        - Тебе и раньше было трудно жить с людьми, а уж теперь… - он провел пальцами по ее волосам, - я знаю, как это. Ты спасла щенков, их мать поручила тебе заботу них. Ты спасла их, несла так долго и так далеко. Я Тач-Варга, так меня здесь зовут, ты зови меня Ходок. Я могу предложить тебе новую семью людей. Или могу предложить остаться с нами. Подумай. И отдыхай. Завтра поговорим.
        В тот день ничего больше не происходило, вернувшись в землянку, они поели и уснули после очередного настоя Тзя.
        А на следующий день она проснулась со странным ощущением в своей голове, смутные образы незнакомых мест, странных зверей, сцены охоты одних на других. И зов, ее звали, очень звали. Чувство радости от предстоящей встречи и образ летящего на встречу просыпающегося леса, странное двойное изображение, из глаз чего-то большого, сильного и быстрого, что сейчас, ловко отворачиваясь от летящих в глаза веток, приближалось и приближалось.
        Ирука вскинулась, поняв, что это она уже видела, всю ее короткую жизнь к ней во сне приходили похожие образы такого полета над землей. В нее вцепились ее щенки и потащили ее на выход, Та как обычно отсутствовал по своим делам, и они втроем проталкивались мимо многочисленных жильцов землянки, что посторонившись, продолжали заниматься своим делами. Потом дружно замерли, прислушиваясь, и тоже пошли на выход.
        Выскочившая на свет она, прикрыв глаза рукой, попыталась оглядеться, когда на вышке над воротами пронзительно заорал дозорный, тыча копьем в сторону видневшегося за оградой леса. Из всех землянок, из-под навесов к воротом стало выбираться множество орков, что торопливо шли к воротам, выстраиваясь по обе стороны, напряженно вглядываясь во все расширяющуюся щель, открываемых десятком дежурных воинов створок.
        Взглянув туда же, Ирука остолбенела от открывшегося ей зрелища. Пробив собой зеленую стену редкого и помятого подлеска, на просеку вынеслось два огромных зверя, от облика которых тихо заскулили щенки в ногах у девочки, и ей самой сжало сердце от ожидания чего-то небывалого.
        Звери тем временем, выворачивая лапами фонтаны земли, буквально стелясь над землей, едва не столкнувшись, понеслись прямо в ворота. Не спуская с них глаз, Ирука взяла на руки своих щенков и медленно пошла к воротам. За спиной кто-то придушенно пискнул, там молодая самка со своей парой щенков, было кинулась к ней и была поймана взрослой самкой, что покрутив головой, потянула ее обратно в толпу молчащих орков.
        Влетевшие в ворота звери, все-таки столкнувшись, шумно затормозили в клубах пыли и фонтанах земли из-под когтистых лап и замерли, прижавшись, друг к другу. Облако пыли накрыло Ируку и ее малышей, и она закрыла глаза. Минута тишины, и она услышала тихое поскуливание, открыв глаза, буквально уткнулась в две пары горящих глаз. За это время звери беззвучно оказались совсем рядом и сейчас буквально нависали над ней двумя мохнатыми холмами. Две зубастые пасти потянулись к неподвижной фигурке, обнюхивая ее со всех сторон. У нее на руках мелко тряслись ее щенки, спрятав лица у нее на груди.
        - Не бойтесь, - она погладила их по дрожащим спинкам и улыбнулась зверям, - они хорошие.
        И, протерев свои глаза от набившейся пыли, подняла голову. Звери дружно всхлипнули, еще ниже наклонившись к ней, и замерли, не опуская глаз. В полной тишине под напряженными и тревожными взглядами сотен глаз напротив друг друга стояли тонкая фигурка худенькой, беловолосой людской девочки с парой щенков орков на руках и пара варгов, нависшие над ними двумя утесами мохнатых шкур и бугрящихся мышц. Торчком поставленные уши, приоткрытые пасти, полные острых зубов. Под шкурами пробегают волны сокращающихся мышц, из лап высовываются когти, легко вскрывающие утоптанную до каменного состояния землю.
        Ирука медленно подняла руку и замерла с открытой ладонью. Быстрый покосился на Ташу и, шевельнув ушами, медленно опустив морду, осторожно ткнулся носом в ее ладонь. Замер, через мгновение выдохнув, прижав уши, закрыл глаза. Его резко рубленая фигура как-то поплыла и обмякла. Таша тоже медленно опустила голову навстречу паре мохнатых лапок и, позволив себя погладить, осторожно прислонила свою морду к ее плечу.
        Они так и стояли, прижавшись, друг к другу, такие разные и такие сейчас близкие.
        Это проявилось в ощущении, что варг рядом и часто внутри головы. После первого обмена взглядами, она увидела множество спутанных образов, что вертясь, и быстро сменяя друг друга, рисовали пока еще смутно понятную картину. И она так же мысленно попросила - медленнее.
        Образы замедлились, она почувствовала чувство легкой досады, сменившееся пониманием, и услышала легкий вздох. Буквально оторвав свои глаза от глубоких омутов глаз этого зверя, она отклонилась и уже своими глазами взглянула на него.
        Мохнатая башня, склонив голову набок, рассматривала ее, и в глазах, темных глазах, глубоко сидящих в этой огромной, как ей казалось, морды, светился интерес и понимание.
        Зверь еще ниже наклонился и осторожно лизнул ее в щеку, обдав своим дыханием. Она зажмурилась и, открыв глаза, вновь столкнулась взглядом с ним. И ей показалось, что зверь одобрительно ей подмигнул.
        Выдохнув, она решительно нырнула в его глаза и с удивлением прочитала вслух.
        - Все будет хорошо, маленькая сестра моя.
        Она удивленно тряхнула белой гривой своих спутанных волос и, напрягшись, спросила.
        - Хорошо?
        В иное время знающий всадник варгов сказал бы что это - связь. Та самая связь варга и всадника, что привязывает два существа крепче, чем кровное родство, дружба или долг.
        С того момента она уже не могла воспринимать себя как отдельное сознание, теперь их всегда было двое. Она, Ирука из Дальнего хутора, и Быстрый - варг.
        - Убедилась? - я покосился на молча стоящую рядом Шаманку. В ответ она вздохнула и покачала головой.
        - Она - люди. Да, она Чувствующая, и дальше станет еще сильнее, но она - люди. Это всегда так будет. Сейчас она мала, ей одиноко и страшно. Но она вырастет. Что будет тогда? Ты так уверен в том, что мы сможем считать ее своей?
        - Пока все правильно, говори еще.
        - Орки идут по дороге к Темному. Только это важно. Все остальное оценивается, только как средство достичь цели. Оркам не нужны богатства, большинству чуждо желание власти. Только Дорога и поступки, которые в конце пути оценят и наградят по праву. Да и про награду ты знаешь.
        Люди не знают, куда они идут. У них есть боги, но почти каждый в душе сомневается. Даже в общении со своими богами они просят их о чем-нибудь, что им нужно сейчас. И уверены, что лучшую долю можно выпросить большими дарами или молитвами. Они верят, что их боги такие же, как и они сами. Жадные, жестокие и злые.
        - А наши лучше?
        - И наши не лучше, тоже жадные, жестокие и злые, и самое лучшее, что они могут сделать, это забыть о нас.
        - Как же, забудут они, - я покрутил головой, - давай просто жить, здесь и сейчас. Дай мне побыть хоть мгновение мудрым Вождем, что сделал полезное и правильное дело.
        Глава 35
        ЗАБОЛОТЬЕ. ПЯТЬ ДНЕЙ ПУТИ ОТ БОЛЬШОГО ЛАГЕРЯ. ИРУКА.
        Ирука же в тот день получила новую семью и не заметила, как она почти сразу заполнила ее душевную пустоту. Смутное понимание происходящего, так и не оформилось во что-нибудь решенное. Ее детский разум не смог понять и оценить, что случилось.
        И вот сейчас она ехала на своем варге навстречу с его и теперь уже и ее семьей. С ней ехали ее щенки и упрямый Та. Уже не первый день и уже далеко от всех поселков и людей. За все это время они один раз встретили охотничью лапу уруков, что поделились добычей с ними и вышли один раз на пост Диких у дороги.
        До вечера она так и шли с короткими перерывами на шаг и к закату пришли в широкую долину, поросшему пока еще лиственным лесом, что по краю, спускаясь от вершин невысоких холмов, постепенно теснил упорный хвойный лес.
        Поводив головой, Быстрый уверенно направился к одному из склонов и немного углубившись в заросли подлеска, вышел к роднику.
        Несколько минут все дружно утоляли жажду, стоя рядом у неширокой ямы родника. Напившись, Быстрый еще немного постоял, поводя головой со звонко капающей с нее обратно в воду каплями. И уверенно залез в заросли.
        Выйдя на укрытую ветвями неширокую полянку, густо покрытую мхом, тряхнул шкурой.
        Ирука и Та, уже привычно стали освобождать варга от сбруи, развязывая узлы и расстегивая пряжки, снимая тюки и складывая все это к стволу дерева. Уставшие щенки, с трудом дождавшись первого груза, попадали на него и сразу заснули.
        Освободившись от груза и сбруи, Быстрый вздохнул и немного попрыгал, привыкая к ощущению легкости.
        После чего Ирука и варг отправились на охоту, оставив Та собирать дрова и готовить лагерь. Сам груз и сбруя, пропахшие варгом, служили замечательной защитой от притязаний любых зверей.
        Выйдя к опушке, Быстрый принюхался и, кинув взгляд на Ируку, осторожно пригнувшись, бесшумно поплыл вперед.
        Она же села там, где стояла после получения сигнала и с интересом наблюдала.
        Пройдя тихим шагом до опушки, варг замер неподвижно, помедлил и, быстро рывком пробежав оставшееся расстояние до луга, покатился по нему, хлопая лапами и рывками прыгая из стороны в сторону. Ирука с трудом сдержавшись от смеха, слишком уж варг был похож на кота гоняющего мышь, просто ждала. Быстрый же вскоре принес ей помятого зайца и, уронив его ей в руки, толкнул ее головой обратно, намекая, что дальше он сам. Пожав плечами, она закинула зайца на плечо и пошла к лагерю.
        И встала, почувствовав, что ее позвали.
        Таша и еще много других.
        И услышала, как радостно взвыл Быстрый.
        Встреча!!!
        Глава 36
        НЕДЕЛЮ СПУСТЯ. БОЛЬШОЙ ЛАГЕРЬ. ВСТРЕЧА. ХОДОК.
        Мы стояли у ворот в Большой лагерь. Мы - это я, на удивление серьезный Купец, задумчивая Шаманка, неосознанно жмущиеся друг другу Тзя и Таур. Чему-то хмурящаяся Ая, беспечные и кипящие от нетерпения посыльные, остолбенелый от своей значимости Ру с моим личным значком в трясущихся руках. Грым и новый воздыхатель Тзя ревниво косящиеся друг на друга, с трудом сдерживающийся от зевания Урта, и это не от скуки, он почти не спит все время, его Болотники и пришлые мастера все пытаются построить Дракон. Нервно переступающий на своем месте Хрууз и ехидно косящийся на него Хромой, горделиво оглядывающий стоящие по обе стороны от ворот плотные шеренги орков всех родов. Немного в стороне, на коротком обрубке бревна сидит, все еще трудно и медленно выздоравливающий Чада, с сидящей у него в ногах той самочкой, что тогда одна выжила из дозора за рекой.
        В малой свите Купца нашелся и внешне невозмутимый Лау-Таек, небрежно опирающийся на свой меч, он так и не расстался с привычным оружием, хотя я ему лично предложил меч, оставшийся от Ульриха. Там и тут мелькали еще десятки знакомых и малознакомых лиц, с разными оттенками кожи, разными клановым татуировками, разной одеждой и оружием.
        Неподвижно стояли сотни еле дышащих от волнения и ожидания орков со своим лучшим оружием и украшениями. Плотным строем сотни воинов, рыхлым подобием стоя сотни рабочих, отдельными группами, под зонтами, Знающие и Помнящие, что даже сейчас, с опаской косясь на уходящее солнце, все продолжали что-то бормотать. Рядом с ними стояли и мастера Бооргуза.
        И под ногами у всех темным ковром сидели необычайно молчаливые и тихие щенки. Подростки с самого начала разбежались по своим будущим сотням и растаяли в их строю.
        Совсем малой группой в орочьем море почти терялись люди. Староста, Вилл, Вояка и Даритай с малой группой поддержки самых близких. Человеческого Купца я с самого начала заметил рядом со своим вторым я в его свите.
        Тихо шевелились от тянущегося от протоки легкого ветра значки сотен. Изредка брякали или шуршали украшения на орках. Все ждали.
        Народ орков ждал своих братьев. После долгой разлуки, нашедших дорогу к ним.
        В лесу, он так и не восстановился после такого разоренья, что устроили орки под водительством Жреца, в отдалении хрустнула ветка. От одновременного движения ушами, казалось, прошла волна ветра по поляне.
        Мертвая тишина повисла над сотнями живых существ. В лесу застрекотала сойка и, проломившись через редкую поросль, яростно махая крыльями, наискось через поляну понеслась прочь. Выскочивший в другом месте заяц, чуть не умер от страха, увидев, куда он прибежал, но быстро собрался и стремительно замелькал по опушке прочь от нас.
        Казалось, что сам лес открыл глаза и бесшумно потек на нас, мягко ступая огромными лапами по палой листве. В разных местах загорались все новые и новые глаза и шли на нас, постепенно превращаясь в массивные силуэты крупных зверей, знакомые нам по нашим первым, коротким встречам.
        Из-под полога леса неторопливо выходили и замирали редкой шеренгой вдоль опушки незнакомые нам варги, поводя головами, принюхиваясь и подергивая ушами.
        За спинами из глубины леса вышли еще четыре варга, орки тихо зашипели, на их спинах были видны силуэты всадников. Столбы тускнеющего света, что колоннами криво стоял в лесу, окрасили мерцающими всполохами этих всадников, показывая нам, как малы они, на спинах своих варгов.
        Новые гости вышли на опушку и тоже замерли спокойно, неторопливо оглядываясь. Глаза варгов скользили по лицам, заставляя орков беспокойно дергаться от ощущения волны покалывания, пробегающего по всему телу. Через короткое время все взгляды скрестились на мне и замерли, заставив охнуть у меня за спиной самок и заскрипеть зубами самцов.
        У меня самого волосы по телу встали дыбом и чувствительно зашевелились на голове. На меня смотрели, но не пускали. Ждали и надеялись.
        Я шагнул вперед и, протянув руку, негромко сказал.
        - Мы рады вам, братья наши.
        Ко мне одновременно шагнула и поплыла, легко и мягко ставя широкие лапы, пара крупных варгов. Один особо крупный, с редкими и крупными костяными пластинками на морде и на загривке, и второй очень темного окраса, ловкий и гибкий зверь со светлой полосой на спине.
        Сразу вычленив меня из всей толпы, не торопясь подошли и замерли в паре-тройке шагов от меня. Поймав их глаза, я упал в круговерть смутных образов, ярких вопросов и безбрежное море сомнений и скрытой надежды.
        - Это ты?
        - Да, это я.
        - Почему так долго?
        - Дорога была очень длинной.
        - Опять уйдешь?
        Я шагнул вперед и, подойдя к поплывшему волнами от напряженных мышц черному зверю, обхватил одной рукой за нижнюю челюсть и прижал к своему лицу его морду так, что наши глаза почти соприкоснулись. Зверь еще больше напрягся, почти окостенев в моих руках. Глядя в его карий, почти орочий глаз прошептал.
        - Все хорошо.
        Зверь как-то тихо всхлипнул и, сильнее прижавшись ко мне, медленно выдохнул, закрывая глаза. Я так и не смог обхватить всю его морду и, не достав до противоположной стороны нижней челюсти, медленно гладил ее низ. Покосившись на второго зверя, что широко открыв пасть, остолбенело смотрел на нас, поманил к нам взмахом руки. Она, я почувствовал, что это самка, как-то неуклюже потопталась и осторожно подставила свою голову, дернувшись, как от удара, от моего прикосновения, пойдя по загривку волнами вздыбленной шерсти. Замерла, прислушиваясь к себе, и, мазнув меня по лицу мокрым носом, прижалась к моему лицу с другой стороны.
        - Уйдешь?
        - Нет, не уйду.
        - Я Молния, это Зуб, Семья, - в моей голове плыли образы, полунамеками сливаясь в понятия и слова, - мы пришли на Зов, брат наш.
        - Я Ходок, Тач-Варга. Я рад вам, мы Семья. Я встретил вас, братья и сестры.
        Оба зверя, как по команде, отпрянули от меня и, прижимаясь к земле, буквально поплыли, кружа вокруг меня. В строю орков заворчали и зашипели, моя свита, ощетинившись, медленно стала перехватывать оружие поудобнее. От леса поползли остальные варги, глухо ворча. Стоя неподвижно, просто наблюдаю, как вокруг меня кружится хоровод массивных зверей. Со стороны моя одинокая фигура почти исчезла за мохнатыми боками и вздыбленными загривками. А на меня вздыбленным, пенным, морским валом обрушились образы и мысли. Невероятная круговерть событий, чувств, памяти множества могучих зверей и их предков, что они сейчас дружно и щедро делились со мной. Меня немного качнуло, звери заворчали, я почувствовал, как Шаманка поддержала меня, влив часть своих сил, вызвав в толпе варгов довольное ворчание. Они чутко ловили чувства и мысли сотен орков, что сейчас все больше проявляли беспокойство за меня. Готовясь ринуться в бой на таких страшных противников, если им только покажется, что мне угрожает опасность. Медленная волна животной ярости поднималась вокруг нас, готовясь от малейшего толчка бросить в бой орков.
        И варги дружно встали, помедлив, отошли на несколько шагов обратно к лесу, пропустив вперед, все это время стоящих у опушки Ташу и Быстрого. А они осторожно выложили мне под ноги двух заморенных щенков, что они принесли в пасти.
        Встрепанные и взлохмаченные, они с трудом встали на трясущиеся лапки и уставились мне в глаза, после чего с трудом подошли и ткнулись в мои руки, когда я присел к ним навстречу. Я поднял голову на беззвучный зов Зуба. Он и Молния так и стояли передо мной, не спуская глаз.
        - Это все, что у нас есть. И мы сами. Примешь наш дар, брат наш?
        За ними это повторили остальные варги прайда, теперь я знал каждого из них.
        Подойдя к ним, положил свои руки на склонившие мне навстречу головы варгов и так же молча ответил.
        - Приму не дар, встречу Семью.
        После минуты молчания Зуб заглянул мне в глаза.
        - Враги, ты знаешь?
        - Вы мне покажете?
        Варги дружно заворчали и, надыбив шерсть на загривках, медленно разошлись в стороны, широкой дугой развернувшись к оркам.
        Варги замерли, поблескивая глазами на удивленно затихших орков, и как по команде медленно пошли на них, принюхиваясь и ворча. После мгновенного затишья орки дружно ощетинились в ответ и сбились, плотнее сжимая оружие и недоуменно глядя на меня. Я же повернувшись, оглядел их всех и заговорил.
        - Варги говорят со мной, - я постучал пальцем по голове и продолжил, - варги видят орков очень глубоко, до самых краев души каждого, варги чуют гниль, варги говорят, что здесь, - я обвел рукой строй орков и людей, - враги.
        Старое право Варга - Поиск. Помните его? Кто не враг?
        Минутное молчание и из строя уверено вышел Лау-Таек и, закинув на плечо макуатль, уверенно подошел к Молнии и протянул ей руку. Севший на хвост варг, опустив голову, обнюхал ее и, мимолетно мазнув глазами по лицу орка, шевельнул шерстью на загривке. Я рукой указал себе за спину, и воин все также невозмутимо занял указанное место.
        Из толпы дружно шагнули мои ближники и, пройдя ту же процедуру, встали у меня за спиной. Короткие заминки произошли с Купцом и Хруузом, когда, поглядев им в глаза, варги обернулись ко мне и вопросительно приподняли губы, показывая клыки и сливая в меня образы видения ими обоих орков.
        Купец на это растянул свои тонкие губы в широкую и ехидную улыбку и вопросительно шевельнул пальцами. Я указал ему на место у меня за спиной и повторил жест, глядя в глаза побледневшему Хруузу.
        Купец же, прохромав на свое место, тихо спросил.
        - Что он тебе сказал?
        Я, не поворачивая головы, так же тихо ответил.
        - Ничего нового, я и так это все знал. Все потом.
        Попустив через себя толпу приближенных, варги встали на лапы, и пошли в толпу, разрезая ее, как спокойную гладь реки режет спинами рыба, идущая на нерест. Большинство орков замирали, кто, закрыв глаза, кто глядя перед собой остекленевшим взглядом, сжимая свое оружие и тихо поминая Темного и его милость. Ощутив прошедшего мимо варга, оживали и сломя голову мчались ко мне за спину, сбивая привычный строй и тихо делясь на трясущихся руках своим впечатлениями с соседями.
        Еще через пару минут за каждым варгом пошли по нескольку орков, откликнувшиеся на пару знаков от кого-то у меня за спиной, взбадривая самых остолбеневших оплеухами и пинками. Мгновенная заминка, и кого-то быстро потащили под руки, на ходу освобождая от оружия и спутывая веревками, потом еще и еще. Негромкий вскрик и над толпой мотнулось тело орка в невысоком полете безвольно раскинувшего руки. Кто-то попытался убежать и успел закричать, прежде чем его накрыла темная тень высоко подпрыгнувшего варга.
        Варги продолжали кругами сходиться к центру, постепенно все сужая круг поиска вокруг немногих орков и большинства людей. По правую руку от меня все росла кучка беспорядочно сваленных в одно место спутанных орков разных родов и семей. Кто-то лежал молча, остекленевшими глазами глядя в небо, кто-то скрипел зубами и пытался порвать веревки, кто-то тихо скулил. Пара уже видимо никогда ничего не скажут, при попытке сопротивления попав под взмах лапы варга в поиске.
        Вытолкав носами из оставшейся толпы последних орков, варги дружно сели на хвосты, вздымаясь над затихшими людьми и поочередно косясь на меня.
        Ко мне придвинулись Купец и Хрууз, за ними потянулись и остальные ближники, что-то пытаясь успеть сказать, заступиться, поручиться, объяснить и замерли, глядя мне в спину. Я, прихрамывая, пошел к остающимся, и меня сразу догнала толпа заступников.
        С одной стороны меня подхватил Купец и стал что-то горячо шептать в ухо, кивая в сторону людей, его поддерживал по локоть Хрууз и почти заглушал своими доводами, отмахиваясь от служанок Купца. С другой стороны меня ухватила Тзя и, отпихивая локтем Таур, тоже что-то бессвязно шептала почти не слышное за общим гулом множества просителей и заступников, круживших вокруг и старательно старавшихся не забегать вперед.
        Дойдя до варгов, я встал и в полной тишине вгляделся в глаза серьезного и с хорошо заметным напряжением морщившего нос от усилия объяснить Зуба. Кивнул ему и, оглядев настороженных и испуганных людей, пожал плечами.
        - Говорит, что не очень-то вы нам рады, но это и не новость. Говорит, что вы чужие, и это правда. Тем более для них, - я запустил руку в шерсть на загривке Зуба, - много говорит, и все это я и так знаю. Но мы заключили договор, и я его буду соблюдать. Почти все, - я еще раз обвел глазами лица людей, - из вас тоже будут его соблюдать. А кто нет, - я еще раз потрепал, даже не шелохнувшегося Зуба, - мне скажут. Поиск завершен!!!
        У нас праздник, вы тоже все приглашены. Наша семья стала больше. Гораздо больше. Все в Лагерь!!!
        У меня за спиной облегченно рявкнули сотни голосов орков. Их еще несмело, но все сильнее, выплескивая страх и облегчение, поддержали люди и, смешавшись с хлынувшей на них волной орков, что искренне радовались за своих приятелей - людей и шустро, с большим желанием умчались в ворота Большого, создав короткую толчею в воротах.
        Прямо передо мной осталась Шаманка с почти десятком учениц, что сейчас дружно жались к ней. Жались от страха и все равно старались закрыть ее собой, с ужасом косясь на смыкающийся круг варгов.
        Моя свита дружно вздохнула с самым разным у всех смыслом - от восторженного ожидания до удивленно-ошеломленного вопроса.
        А она все также равнодушно смотрела на меня, лениво перебирая пальцами на своем посохе.
        - Идите, - моя свита несмело обтекла Шаманку и, сбившись в кучку, встала в ожидании у ворот.
        - Вы тоже, - и ее свита, покосившись на свою наставницу, после ее знака, добавила еще одну кучку, ожидающих у ворот.
        - Знаешь, что они сказали? - я кивнул на мрачных варгов, что склонившись вперед, перекатывали под шкурами мышцами, в ожидании команды.
        - Знаю. И ты все это знаешь.
        - Да, ты чужая, враг.
        - Что будешь делать?
        - Хе, что я буду делать, я прикроюсь решением Темного по тебе. И оставлю все, как есть. Пойдем всех успокоим, и у нас куча вопросов к тем, кого наловили «наши» варги.
        И еще возьми вот это, - я протянул ей оставленный Темным браслет, - все думал, когда его тебе отдать.
        Она взглянула на него и немного отстранилась.
        - Хорошо. Но пусть это побудет у тебя. Мне хватит одного ошейника.
        Пока в Большом гремел очередной праздник, где и люди и орки пытались забыть только что пережитое и попытаться не вздрагивать от вида идущего мимо варга, мы были очень заняты. Почти полтора десятка орков под пристальным взглядом Зуба старательно и не очень каялись и сознавались. В основном, лишь два младших жреца только скрипели зубами и шипели через засунутые им в рот палки, дабы язык не откусили. Вызванный сюда же Хрууз все багровел и серел, слушая насколько глубоко в разных местах у нас засели тайные почитатели Демона. Большинство из них были просто служки, пара-тройка фанатиков, что только выли молитвы своему богу и те самые пара жрецов, умело и долго скрывавшие свою суть.
        При попытке Шаманки залезть им в голову просто умершие от остановки сердца. Поручив всех выживших после допроса Урте с задачей отправки за Ворота для тяжелых работ, сели за поздний ужин.
        - Что думаешь?
        Шаманка молча отложила на блюдо кусок жареной рыбы и подняла глаза.
        - Плохо. Мы так увлеклись хозяйством, что вокруг нас обжилось столько дряни. И это варги поверху прошли. Что они тебе сказали о Купце?
        - Ничего нового, спит и видит, как домой сбежать.
        - Люди?
        - Ждут, когда князь кочевников разгонит, и большая часть вернется домой. А малая ждет не дождется, когда мы хутора отстроим, и нас обратно в ущелья загонят.
        - Хрууз?
        - Пока мы живы, будет служить, потом к старым хозяевам побежит.
        Она помолчала и, не поднимая головы, тихо спросила.
        - А я?
        - Хочешь домой.
        Она вздрогнула и скрипнула зубами. Я постучал по циновке рукой и, дождавшись ее взгляда, добавил.
        - Я тоже. Но у нас его нет. Есть только то, что есть сейчас, - обвел рукой, - и это не так уж и мало. По крайней мере, у меня это гораздо, гораздо больше, чем было.
        - Рада за тебя, - она вздохнула и вновь опустила голову.
        Приход варгов ускорил многое, создал множество проблем, как и решил также множество.
        Купец на удивление быстро собрался и с парой сотен воинов и грузом еды убыл к своему Бооргузу. Желающих было больше, но кто-то совсем и не рвался вернуться домой.
        Тзя с каждым днем мрачнела, сидя над своими узелками и палочками. Кормление варгов, а мы только сейчас поняли, в каком потрепанном виде они добрались до нас, легло на нас и наши запасы, что сейчас с пугающей быстротой исчезали.
        Каждое кормление сразу обрастало немалой толпой зрителей, многие из которых специально приходили это увидеть издалека, после чего ко мне шли очередные переселенцы из разных родов, живущих в неделях и неделях пути от нас.
        Омур оставил у нас всех своих учеников и, наняв отвезти его обратно очередных гонцов, от переселенцев возвращающихся домой, спешно убыл, пообещав вернуться. Его ученицы почти каждый вечер танцевали и пели для приходящих, в полученной от меня наскоро слепленной хижине пришедших к ним всегда ждали, казалось, никогда не спящие ученики Омура, готовые рассказать или объяснить ищущим основы истории народа и его веры. Постепенно обрастая новыми и новыми учениками.
        Болото и река стали очень оживленным и временами очень шумным местом. Что-то и куда-то возили Драконы, сомны лодок шныряли по Приболотью и реке. Болотники совместно со всеми жителями возводили Большой дом на своем острове, застраивая его почти по самую воду высокой стеной из мятой глины с камышом. Стена получалось шириной шагов пять, и пока только был виден контур стен, поднятый на высоту по пояс орка, но работа кипела, и болотники были настроены поставить первую свою Крепость на Болоте.
        Угодья были поделены, полученное разрешение и относительная безопасность позволили обжить места, куда раньше они могли только коситься. Потребность в рабочих руках была огромная и с подачи кого-то из Знающих по Болоту шныряли стаи рукастых орков, что получив у Хрууза в аренду инструменты, обустраивали на заказ новым поселенцам их новые угодья.
        Прогулялся я и к давно не проверяемому Хромому. Его лагерь за Воротами кипел, как и вода в горячих источниках. Сотни щенков и подростков, организованными по возрастам отрядами бегали, прыгали, таскали отрядные носилки и почти круглые сутки занимались с оружием.
        Сменяющие друг друга самки в интересном положении кормили всю эту свору, лихо расходуя полноводный поток продуктов, что тащили такие же, как они лодками по реке. Единственная статья расхода данного ресурса, что при мне и не вспоминался Тзя и другими ответственными орками.
        И результат был виден, получая полноценное питание, щенки росли, как в рост, так и в воинских умениях.
        Хрууз каждый раз морщился, получая длинные узелковые письма с перечнем потребных материалов для производства оружия для тренировок. Все это поставлялось в виде готовых комплектов и уже на месте под руководством покалеченных ветеранов и малого количества мастеров Бооргуза собиралось самими щенками. Принцип «сделай сам и умей починить» главенствовал, дополнительно отмечая наиболее способных в этом деле щенков. Некоторые вещи щенячьи мастерские уже стали и сами отправлять обратно в готовом виде.
        Наставники и преподаватели из числа покалеченных ветеранов чувствовали себя нужными и работали на износ, не жалея ни себя, ни учеников. В ходе обучения выявилось, что привычный подход к разделению воинских навыков по принципу самцы - копейщики, самки - лучницы и самые лучшие - уруки, не совсем верен.
        Среди щенков оказались просто необычайно одаренные самцы-лучники из всех родов и каст и такие же замечательные мечники и копейщики самки. До моего прихода все эти новшества орки-наставники старались не высвечивать, не умея заранее понять, как я к этому отнесусь. И потому демонстрация умений лучших из обученных проходила в гробовом молчании и опущенных глазах наставников.
        И только щенки, невероятно гордые, что на них смотрит сам Тач-Варга, выложились на все свои пока еще малые умения.
        По окончанию показа я минуту посидел молча, ощутимо вогнав наставников упадническое настроение, и наконец, позвал старшего наставника по стрельбе, пожившую самку из уруков, уже горбатую и разнорукую от постоянной, многолетней практики стрельбы. Она заметно хромала, в последней схватке в Лагере людей в мое отсутствие, сам Лау-Таек почти отрубил ей ногу, прорываясь со своим отрядом за линию возов. Они так спешили, что не стали добивать свалившуюся между возов самку, и она смогла дожить до момента, когда ее нашли уцелевшие лучницы ее лапы.
        - Сколько они уже занимаются?
        - Три полных руки, мой Вождь, - лучница была мрачна, но старалась изображать спокойствие.
        - Они не все время стреляют, только во время отдыха, - Хромой попытался исправить, как ему казалось, провальное выступление.
        - И зря, - я хмуро посмотрел на подавившегося Хромого и перевел взгляд на слегка посеревшую наставницу, - вы здесь поставлены следить за тем, чтобы они отдыхали и ели вовремя и вволю, что толку их кормить, если они будут спать на ходу. Мне кажется, что они слабоваты для лука, это так? - я опять взглянул на наставницу.
        - Да. Мой вождь, мы учим лучниц по особому, а у этих нет столько времени. Учеба просто воина занимает почти все их время.
        - Вот и я об этом. Отбери таких же способных и учи их с остальными лучницами, им будет и так трудно их догонять. Но воин не должен бояться трудностей. Вам же, - я ткнул когтем в самок других родов, - тоже учиться с остальными. Старайтесь, и Темный вас не забудет своим вниманием. Позже подойди, расскажу, как учили меня.
        - Вам же, - теперь уже самочки-уруки, способные к бою на другом оружии кроме лука, дружно прижали ушки, с опаской глядя на меня, - продолжайте. Станьте умелыми воинами в двух навыках, и я возьму вас к себе в Стражу. Это касается всех, - я поднял голос, и меня услышали и остальные щенки и подростки, плотными рядами, сидевшие напротив меня, - любой, кто сможет достигнуть мастерства в воинском умении, может получить место в моей Страже. Нет умения самца и умения самки. Темный сделал нас воинами. Всех!
        Помните это. Ваши рода дали вам немыслимую уже сотни сезонов возможность. Учиться. Не подведите их, не подведите меня. Не подведите ваших предков в строю Темного. Да?
        От общего визга многосотенной орды щенков и подростков тучами вспорхнули птицы на большом расстоянии за Воротами. Щенки, привычно сбиваясь в свои десятки, ритмично выли, гремя и стуча оружием, не уставая, и стараясь друг друга перекричать.
        Я едва не оглох, и в проводимой инспекции пришлось сделать перерыв, пока наставники разогнали по местам занятий свои сотни.
        - Они же теперь спать не будут, - Хромой все пытался проковырять свои уши в надежде побыстрее вернуть слух, - все.
        - А это уже ваша забота, как сделать, чтобы они спали, ели и учились. Что у кузнецов?
        - Все нормально у кузнецов, все железо, что было, пустили в ход, теперь ремонтируем то, что ломают. Тревор совсем почернел. Все ищет, где здесь железо взять. Ему-то работа в радость, только там оживает. А без нее только молчит или спит. Ремонт его ученики делают, а он все мечется по камням.
        - Идем, посмотрю на него.
        Но уйти мы не успели, так как нам навстречу вышли все еще работающие здесь неудавшиеся мстители. Дружно поклонившись, выпрямились и сын Олли заговорил на вполне внятном, медленном орокан.
        - Вождь, мы просим тебя учить и нас как воинов.
        - Я не ваш вождь, вы не мои воины. Учить чужие клинки и копья. По-моему, это глупость.
        - Тач-Варга, мы можем дать клятву.
        - И это тоже ничего не меняет, клятва не орка, не стоит слов, не орком сказанных. Что вам наши клятвы? И что мне ваши клятвы? У вас есть свой род, вы его кровь. Ваши клятвы его.
        - Тач-Варга!! - мальчишка почти кричал, - вы сражались за нас, за наших родственников там. Они, - он ткнул пальцем в разбегающихся щенков, - они держали Ворота, и гибли. А я. А мы сидели здесь. Мне стыдно. Кус - погиб. Ния - никогда не сможет видеть одним глазом. Мы все потеряли на Воротах тех, с кем были дружны. Пусть Варг подтвердит мою Клятву. Они ведь видят правду. Я готов пройти Поиск.
        Его товарищи дружно рявкнули, подражая оркам. И со всех сторон их поддержали щенки, что как я понял, так и не убежали далеко, а торчали ушами из-за каждого куста или камня, прям так сотнями и торчали. Мерзавцы!!
        - Моя двоюродная сестра всадник варга!!! Ирука - мать щенков. Она тоже мой род!!!
        - В этом мире может что-нибудь произойти и остаться тайной для всех хоть два дня?
        Я понял, что вокруг стало очень тихо. На нас смотрели сотни глаз. Хромой как-то странно пожал плечами и произнес.
        - Они хотели идти с нами в бой. Они помогали раненым. Может…
        Я поднял руку, останавливая его.
        - Я буду думать.
        Весь день я наблюдал, исправлял и показывал учебный процесс разных групп. Провел не меньше десятка поединков с учебным оружием с лучшими из учеников. Провел занятие по бою с копьем, урок с коротким клинком, стрельбе из лука. Во время еды собрал отдельно наставников и, пока не слышали щенки, раздал по заслугам. Получили все, внимательно выслушали и поблагодарили.
        Остался с хозяйственниками, выслушал, забрал вязанку мерных бус к Тзя. И ушел с Хромым к кузне.
        Тревора мы нашли в стороне от его кузнечного городка, где сейчас звенели, молоты без его участия. Он здорово сдал, крепкий и румяный парень, каким я его помнил по первой встрече, превратился в истощенный скелет с потухшим взглядом. Не сразу увидев нас, он с видимым трудом встал и так же медленно поклонился. Его глаза смотрели сквозь меня и ничего не выражали.
        - Ты болен?
        Он промолчал, все также глядя в одну точку. Вместо него ответила одна из его помощниц, коренастая и мускулистая, еще совсем молодая самочка, в кожаном переднике и такая чумазая, что даже я не разглядел бы ее ночью.
        - Почти не ест, почти не спит. Или работает или просто сидит и смотрит мимо.
        Она тряхнула гривой спутанных и почти полностью обгоревших при работе косичек и продолжила.
        - Ничего не помогает. Даже ругаться перестал, я уж специально ставлю криво под удар, а он вздохнет и поправит. И все. На палке паутина уже. Вождь, забери его к Тзя, мы работу, что есть и сами сделаем. А то ведь умрет.
        Вышедшие в ходе этого разговора разномастные орки молча кивнули, подтверждая ее слова. Меня удивили их взгляды, что они бросали на Тревора, наполненные уважением и искренней заботой.
        - Иди, соберите его вещи, - я проводил взглядом убежавшую в кузню самки и сел на ближайший камень. Тревор все также молча стоял рядом.
        - Поедешь со мной, хоть людей увидишь. Хромой, я заберу с собой его и всех людей. Готовь лодку.
        На пути к Болоту мы встретили гонца от Купца. Бегущий по тропе у реки, укутанный с ног до головы силуэт, разглядел меня на лодке и, не медля ни мгновения, прыгнул в воду. Подплыв к нам, ухватился за борт и протянул мне шнурок с узелками и бусинами.
        Быстро пробежав по ним пальцами, я протянул гонцу руку, помогая забраться в лодку, и кивнул себе за спину.
        - Спи, до Болота у тебя время есть, там и расскажешь все, что сам видел.
        У устья нас ждал Дракон, специально задержавшийся после разгрузки по сигналу дымами от Ворот, и, загрузив всю нашу компанию, пошел к Пристани. Рядом с ним держалась и малая лодка Рвачей Бооргуза, привезшая гонца. Еще раз, прочитав письмо, расспросив гонца и подумав, увязал ответ и отправил гонца обратно.
        На Пристани разгружавшиеся с нами мальчишки попали в руки неведомым образом узнавших об их возвращении родителей. Матери и сестры старательно затыкали себе рты, кто-то, по старой привычке попытавшийся заголосить, схлопотал подзатыльник и замолчал. По-быстрому ощупав своих чад, вся толпа родни замерла, молча ожидая моих слов.
        - Они свободны, вины за ними больше нет. Как они жили, сами расскажут, и вам и другим.
        - Вождь, а наше обучение?
        - Расскажите своему роду. Что вы хотите. Тогда и поговорим.
        Посмотрел на стоявшего на полупалубе Дракона Тревора и попросил.
        - Олли, отвези его в Большой. Вам по дороге, а за нами он не успеет.
        Добравшись до Большого, сразу собрал малый совет из Тзя, Шаманки и Хрууза с Уртой.
        - Говорите.
        Первым начал Урта.
        - Вождь, всё работает. Все работают. До Бооргуза Тайн все Болото поделено и заселено. По другую сторону от нас на два дня пути тоже. У нас 25 родов Болотников, кто большой, кто малый. И все еще идут одиночки и малые семьи. Долю отдают вовремя, драконы ходят, все целые. На них теперь постоянные смены, по две на каждый. Сейчас делаем малый дракон. Делаем лодки, разные. Сейчас в работе больше десятка. Нужны инструменты, много. На острове стройка идет, как и шла, все рода по очереди присылают руки. До Перевала заставами стоят полсотни с малыми лодками. Старшими Близнецы. Гонец от перевала на лодке доходит до нас меньше, чем за два дня.
        - Хрууз.
        - Больше десяти родов Диких, потрепанных, но живых, много одиночек издалека. Со своими инструментами и оружием, с нашим не сравнится, но хоть такое. Расселяем по хуторам по лапе в каждом. Учим и работе, и войне, и людей не трогать. Сейчас у нас лапа поселков и почти два десятка хуторов. Людям и оркам времянки поставлены, поля чистят, где-то и распахали уже. Старые поля все засеяны, да ты и сам это знаешь. Семян мало, инструментов мало, скотины мало, соли мало, всего мало. На каждый топор по две пары рук. Днем люди, ночью орки. Скоро сточим. Места хватает, работать нечем. Так и с оружием, хорошо хоть мастера Бооргуза по камню великие мастера. Но каменный топор и железный топор… - он развел руками, - обходимся как-то. Как ты и сказал, корзины делаем, много. Два груза на Дракон есть, хоть завтра отправим. Одежду делаем, посуду делаем, кость делаем. Лучницы в лес только с костью ходят. Да и на Болоте почти все крючки и остроги кость. Тоже мастера. Кожа, веревки, ткани, глину они нашли, такие горшки делают, звенят.
        Я у него, - кивок в нахмурившегося Урту, - хоть часть мастеров по дереву забрал - повозки нужны, тачки нужны, тележки нужны. Пробуют бочки делать, пока плохо выходит, но сплошные колеса уже не хуже людей делают.
        Еще. Оба купца-люди и Знающие с Бооргуза три дня сидели, орали и ругались, но что, сколько стоит, табличку составили, на Торге стоит. А, забыл, Торг мы открыли у Большого и у Пристани. Каждую полную руку Торг. Весы и мерные корзины поставили. Охрану и Глаза назначили. Знающих по паре там сидит, сразу товар по табличке считают.
        Я вот что хотел спросить. Купец Асмус там просится встретиться. Я послушал, дельные вещи говорит.
        - Позже. Тзя?
        - Варги, они одни как людской поселок с рабочими орками едят и ничего не дают взамен. Пока лето прокормим, потом как? Хорошо они сейчас на охоту ходят, почти и не видно их. Но то, что они там приохотили, это то, что уруки не принесут, а это мясо, кожа, шкуры, кости. А после Варгов ничего не остается. Звери нам даны Темным в награду и помощь, но едят они, - она покрутила головой, - как предки с этим справлялись, не знаю. Знаю, что спросишь, Бооргузу мы помочь можем, раз-два и пока все. Если запасы сейчас не делать, к весне траву есть будем. Мы-то привыкли, а люди и щенки. С ними как? И как у всех, железо нужно. Иглы, ножи. Скребки. Камень на такую орду, мало.
        Кивнув, я посмотрел на Шаманку, выглядела она неплохо, была спокойна и нетороплива.
        - Люди почти все больны, но не умрет больше никто, да и работают они, как здоровые. Лежачих орков у меня с два десятка, людей с десяток. Раненые, что полегче, почти все уже расползлись по родам, покалеченных к Хромому отправили. Как ты и сказал. Скотина болеет меньше. А так, пальцы недорубленные, ноги отдавленные, на голову когда что уронят. У людей - страхи заговорить, с родами помочь. Все остальное отдельно.
        - Хорошо. Хрууз, вечером купцов ко мне.
        Я забрался на свой помост и с удивлением посмотрел на пересевших к его подножию Тзя и Шаманку.
        - Разговор?
        - Да, - Шаманка прислушивалась к шуму лагеря и добавила, сейчас еще гости подойдут.
        В проем двери вошли Таур и Суйта и спокойно уселись на табуретки напротив.
        - Суйта, я рад видеть тебя. Что тебя привело ко мне?
        - Забота о тебе, Ходок, - Шаманка иронично разглядывала мою удивленную морду и продолжила, - ты ведь без нас ничего дальше носа не видишь.
        - Услышал я тебя, а теперь подробнее.
        - На Болоте чужаки, - Суйта села поудобнее.
        - А своих там по пальцам можно посчитать, вот здесь и сейчас никого кроме тебя и нет для Болота своих.
        - Я тоже не своя для Болота, Вождь, я глаза и уши Чужие, кто - не скажу, сдохну.
        Шаманка кивнула, подтверждая.
        - Сдохнет, сильный замок.
        - А сейчас чужие пришли, за головой твоей.
        - Кто?
        - Бооргуз Червя, его лапы везде, и такого, как ты, они давно разглядели. Тебе пора умереть. Оркам передраться и Бооргуз Червя пришлет того, кто будет править тем, что останется.
        - Долго они собирались.
        - Они и не собрались пока, Углук им рассказал, что ты просто обычный орк, что хочет большую орду. И все.
        - Откуда ты это знаешь?
        - Я ему сама посоветовала, - она скосила глаза на кончик короткой пики, что повис у нее перед лицом. Остальные самки даже и не пошевелились.
        - Что еще только я не знаю?
        - Углук ушел воином к Темному, - голос Шаманки был ровен и тверд, - последней волей своей отвел от тебя и всех нас пару тысяч Стражей Бооргуза Червя. Что уже не пощадили бы никого, ему не нужны сытые орки и мирное Болото. Рационы протухнут. А так прислали просто наемников, тебя убить.
        - И где они?
        - К Вайруне идут или к Темному, - Суйта скрутила пальцами охранительный знак. - Болото место опасное, съели их.
        - Я думаю, Латник так высоко забрел, - Шаманка смотрела в сторону.
        Суйта поморщила лоб.
        - Судя по следам зубов на лодке, это был он.
        - Я его приманила, я. Так что умерли они быстро. Сообщу по линии. Пришлют новых. Надо бы тебе уехать куда-нибудь.
        - Зачем тебе это, - я спустился вниз и сел ей напротив, принюхался и удивленно шевельнул ушами, - ты тяжелая?
        Шаманка фыркнула, и ее поддержали и остальные самки.
        - Ты точно орк?
        Еще через час у меня были оба Купца, отец и сын, и Хрууз.
        - Вождь, к нам идут селяне, к нам могли бы прийти и мастера, и мои товарищи по гильдии. Сейчас за Хребтом еще не голод, но беженцев много и еды все меньше. Приходящие, а это уж совсем оборванцы, от безысходности они сами переходят хребет, и от них мы узнали, что в Пригорье за хребтом сейчас не меньше трех таборов беженцев и малых с десяток.
        Можно, продавая продукты, получить железо. Можно еще набрать людей, много. Сейчас они готовы на все, и идти, куда скажешь, и делать, что скажешь.
        - Зачем мне это?
        - Руки, скотина, какую они еще не поели, инструменты. Можно просто сказать, что ты берешь только с тем-то и тем-то.
        - К весне у меня будет орда голодных орков и еще большая орда голодных людей.
        - Вот по этому поводу я и пришел тебе сказать. Я могу сообщить своим гильдийцам, что ты можешь их укрыть, за плату, с семьями, со слугами и их имуществом. За это они обязуются закупить продуктов, семян и инструментов.
        - Где они все это возьмут.
        - Вождь - деньги. Имея деньги, можно найти все.
        - Убежище? - я задумался. - Чего ты хочешь?
        - Я, - купец развел руками, - хочу пережить эту напасть и спасти свою семью.
        - Только это?
        - После ухода кочевников, через пару лет, твои угодья смогут кормить половину Аллейн. И я могу помочь с торговлей. Я знаю это дело, я знаю этих людей. Они знают меня. Сможешь купить все, что захочешь. Любое оружие, любые инструменты, дом из камня.
        - Камень я с возраста щенка терпеть не могу. Но говоришь ты складно. Дальше.
        - Я с сыном схожу и посмотрю, - увидев мой взгляд, поправился, - я, без сына.
        - Хорошо, сходишь. И я с тобой схожу, посмотрю, что там. Готовьтесь.
        Глава 37
        В ЭТО ЖЕ ВРЕМЯ, У ПРИСТАНИ. СУЙТА И ШАМАНКА.
        - И давно ты здесь?
        - Давно, - Суйта не повернула даже головы, продолжая следить за погрузкой ее лодки, - еще подростком после учения и в род Болотников.
        - Щенки не твои, - Шаманка кивнула в сторону ее гребцов.
        - Ты знаешь, что не мои, мы все пустые. И я была, раньше.
        - И как ты смогла, - Шаманка склонилась к Суйте и внимательно обнюхала ее лицо, - я не помню, нет, это не важно, кто??
        Суйта резко повернулась к ней и цапнула ее за ожерелье.
        - Убью, даже если подумаешь в его сторону плохо.
        - Ясно, я так и подумала. Но такие как он стерильны, это значит, не могут зачать щенков.
        - Значит, не все вы знаете, Умники.
        - Так и есть, не все. Отпусти нож, я не хочу ему зла. Будь осторожна, сама понимаешь, что ты носишь, - она осторожно положила руку на живот оскалившейся Суйте - ты умница. Иди.
        Глава 38
        УГОДЬЯ ХОДОКА. БЛИЖЕ К МАЛОМУ ХРЕБТУ.
        - Марко, зачем мы так далеко забрались? Нам теперь полдня обратно идти. И если мы ничего не принесем. Мама поймет, что мы опять сюда лазили.
        - Зиа, ты плакса, посмотри, как здесь интересно, и я отсюда вижу, какие грозди винограда на тех деревьях. Мы мигом наберем все корзины.
        - И будем тащить их до вечера.
        Угловатый подросток-девушка поставила на торчащий из травы камень пару корзин и поморщилась, растирая спину. Ее спутник, тоже подросток-человек на вид на пару лет моложе, скинул свои и буквально заплясал от нетерпения, разглядывая торчащие неподалеку из густого подлеска каменные пики.
        Это место, называемое недавними поселенцами в этом краю, как обычно у людей, незамысловато и просто, Черные зубы, сильно разрушенная временем, каменная гряда, одна из многих почти так же названных, торчащих тут и там из зеленого моря предгорья Заболотья. Сильно заросший холм, со скальными выступами в пару сотен шагов высотой. Если бы кто-нибудь их мог так измерить.
        Сейчас ее брат, известный в их поселке баламут и непоседа, вытащив из корзины моток крепкой веревки, накинул ее на плечо и деловито направился к ближайшей скале.
        Он ничего так не любил, как забраться повыше, и не важно, что это. Конек амбара, дерево, своей высотой выделяющееся от остальных. А уж любая скала была для него непереносимым вызовом. Уж сколько раз он падал с самым разным результатом, ломал руки и ноги, разбивал лицо, но, быстро восстановившись, снова брался за старое.
        Проводив его взглядом, его сестра покачала головой и, забрав одну из корзин, пошла в другую сторону. Зиа была обычной девчонкой из поселка, мечтала о новом платье, поглядывала на сына кузнеца, самого высокого парня в поселке, была уверена, что и он на нее смотрит. Любила брата за его непутевость и остальных членов своей немалой семьи. Была основательной и работящей, предметом гордости ее матери и отца.
        И сейчас она в голове прокрутила мысль, что она и сама соберет во все корзины винограда, тем более его здесь и действительно было немало. И на завтра приведет сюда своих подруг, всем хватит. Главное, чтобы Марко опять не упал, подумав это, она повернулась посмотреть на него и уже не увидела его в подлеске.
        Еще через час она вернулась, нагруженная полной с верхом корзиной, поставив ее у камня, где уже стояло три ее и брата, села на него и, вытащив из тени кожаную флягу, отпила из нее степлившейся воды. Марко все еще не вернулся и, поморщившись, она пошла по хорошо видимому следу, что он оставил в подлеске.
        И он, и она выросли там, где деревья были, если не редкостью, то не самой частой частью пейзажа. И хотя жизнь на новом месте их многому научила, лес так и не стал для них домом.
        Вот сейчас она и осторожно пробиралась по затененной густыми кронами деревьев подлеске из местных кустов не очень любящих свет, но отличавшихся повышенной колючестью. И Зиа не знала, как пройти и не располосовать свое платье в клочья. Мысленно проклиная всех и вся, она в очередной раз наклонилась к зацепившемуся подолу и замерла.
        В постепенно затихающем в вечеру лесу расцвеченным солнечными лучами, нашедшими свой путь под кроны, ее привлек звук, явно чужеродный.
        - Марко??
        Она выпрямилась и усиленно вглядывалась в полумрак близкого здесь оврага, стараясь стряхнуть с лица налипшую паутину.
        - Марко, перестань, нам пора.
        Наконец, протерев глаза, она проморгалась и разглядела, что в ее сторону двигается что-то не слишком большое, почти беззвучно раздвигая ветви невысоких кустов. Неведомое животное целенаправленно двигалось в ее сторону, и в ее голове мгновенно вскипели все слухи и выдумки, что бродили по их поселку, описывая то, что их окружает.
        Она уже собралась завизжать и наконец услышать, увидеть или просто позвать Марко, когда из куста высунулся орк.
        Обычный, уже привычный орк из тех, что, как говорили, их приютили. Взрослые считали, что на время, пока в Аллейн все успокоится. А они, подростки, вообще не занимали этим свои головы.
        Хотя она и помнила, как было страшно, когда пришедший со схода отец молча сел на скамью и долго молчал. Как после его слов сначала зарыдала, а потом и завыла, как по мертвому ее мать.
        Сборы ей запомнились жутким беспорядком и, когда они наконец тронулись, она даже порадовалась.
        А дальше была дорога, холод, а вскоре и голод. Ночлеги под открытым небом, множество людей, также как и они не знающие, куда идти, и от того злые.
        Они все-таки не потеряли лошадь, ее не украли на очередном ночлеге, ее не увели очередные, идущие по своим делам воинские отряды, не развалилась и их повозка, что они видели за это время не раз и два.
        И почти случайно они прибились к этому обозу, куда ее отец подрядился возчиком со своей повозкой, к тому времени почти пустой. Весь их нехитрый скарб остался на пути, распроданный или обмененный на продукты, как и скотина, что они с собой увели.
        А неторопливый ход обоза позволил им всем идти пешком, еще и помогая на подъемах вытягивать лошади ее груз.
        От нанимателя кормили лошадь и возчика, отец отдавал почти все, оставляя себе крохи, и они все старались что-нибудь раздобыть.
        Здесь и пригодились умения Марко, он залезал в гнезда, куда кроме него и не мог никто. А они с матерью на каждом привале сразу бежали искать на брошенных полях, а затем и по мере подъема к перевалу и в лесу что-либо съестное.
        Отец надеялся, что в Приболотье наймется с семьей в батраки, и так перебедуют вместе.
        Но пришли орки, ей было очень страшно. Вернувшийся старшина каравана, до того важный и неприступный купец, сейчас растрепанный и явно слегка не в себе, рассказал о предложении их вождя.
        О гибели большей части охраны, об их количестве и силе. И один из возчиков, патлатый Михай, из далекого от них поселка с самого Тракта, стал обвинять купца в трусости и продажности и вдруг упал со стрелой в голове.
        И все страшно закричали, и вокруг лагеря завыли сотни голосов. И днем после разговора с вождем орков, было решено сдаться, надеясь на Светлых Богов и просто удачу.
        Тогда она и увидела первый раз орков, про кого до этого только слышала.
        И сейчас на нее смотрел один из таких же.
        Невысокий, с нее ростом, как и все они, худой и жилистый, почти голый, с обычной для них повязкой на бедрах и обязательной широкой шляпой.
        Короткое копье и дубинка за спиной за поясом. Его лица почти не было видно, и только широкий рот с узкими губами слегка двигался, что-то пережевывая.
        - Тии однааа?
        Она удивилась почти правильному произношению и расстановке слов, обычно орки этим не заморачивались и шпарили все, что могли сразу вспомнить.
        - Нет, брат еще, туда пошел, - она ткнула пальцем, в сторону видимого с этого места каменного зуба.
        Орк даже не шевельнулся, а пошевелил носом и спросил.
        - И все?
        Она только кивнула, и, помедлив, орк дернул рукой. Она еще успела что-то услышать за спиной и упала в темноту.
        Глава 39
        ДЕНЬ СПУСТЯ. ДЕНЬ ПУТИ ОТ МЕСТА ПРОИЗОШЕДШЕГО.
        Один из холмов Заболотья, из-за густого подлеска он с виду обычный зеленый холм, как и сотни подобных здесь. Только немногие, очень настойчивые существа знают о нем несколько больше.
        А именно о наличии в каменистой стене промоины, с еле заметным ручейком на дне, тихо переливающим свое малое количество воды, стремясь затеряться в такой же небольшой болотине у подножья.
        В изъеденной стене еле заметен узкий, вертикальный проход в черный провал, ведущий в немалую систему природных пещер и переходов, до недавнего времени, верное и постоянное жилье, множества летучих мышей, ночных птиц и время от времени ночлег старого медведя.
        Сейчас его обжили новые жители, в тихой и отчаянной схватке победившие медведя и все время уменьшающие поголовье мышей и остальных жителей пещер.
        Они очень старались быть незаметными и тихими, упорно скрывали свои следы и были очень осмотрительны.
        Сейчас по камням, стараясь не касаться воды, ловко прыгало горбатое существо, встряхивая в прыжке длинными прядями свалявшегося и грязного меха, казалось, покрывающего его всего целиком, кроме черных и тонких передних и задних лап с хорошо развитыми когтями. Добежав до входа, оно присело и повело головой, увенчанной прямыми, короткими и острыми рожками. Сидя на задних лапах, оно шевелило мохнатыми ушами и внимательно прислушивалось. Из-под спутанных прядей меха на голове поблескивали темные глаза, и шевелился нос, еле слышно втягивающий воздух.
        Не почувствовав ничего необычного, существо ловко и, как видимо, не в первый раз, нырнуло в проем входа и заскользило по извилистым коридорам, где камень пола покрывал толстый слой высохшего помета летучих мышей и напрочь заглушал звуки шагов. Пройдя по хорошо ему известному пути несколько сотен шагов, вновь принюхалось и уверено поскакало на четырех лапах к боковому, широкому провалу в стене, светящемуся тусклым зеленоватым светом.
        У самого прохода ему навстречу из каменного месива упавших на пол наростов, что покрывали все своды пещеры, беззвучно поднялись две массивные тени и замерли, глядя на него слабо светящимися глазами.
        Пришелец замер и протянул вперед когтистую лапу, одна из теней наклонившись, обнюхало ее и, фыркнув, качнула головой, начав снова растекаться в своем ложе. Гость осторожно вошел в проем и замер, оглядываясь.
        От входа пещера постепенно расширялась и подрастала к своду, густо усеянному острыми наростами, свисавшими местами до каменного пола, местами смыкаясь с такими же растущими из пола. Между ними было заметно несколько тропинок, причудливо пересекающих всю пещеру и ведущих в ее глубину, постепенно понижающуюся все дальше и дальше террасами, уходящую в тихо светящийся полумрак.
        Свет, рассеянный, тусклый, мерцающий свет, волнами расходящийся и с трудом побеждающий мрак пещеры - это стайки крупных насекомых, что неуклюже ползали, летали и просто сидели на стенах и наростах камня, копались в еще ярче светящихся зарослях мха, длинными прядями свисающего вниз.
        Гость встряхнул своей шубой и уверенно побежал по одной из тропинок. Полчаса неторопливого бега с одной остановкой у небольшого озерца, и он добрался до своей цели.
        Еще одно озеро под землей и другой свет. Более насыщенный зеленым, ядовито зеленым. У торчащего из воды серого камня, почти достающего своей вершиной свода, в созданной им арке неподвижно сидело несколько понурившихся силуэтов. Их лица повернуты к выскобленной в камне корявой нише. Вокруг нее густо кружатся в непрерывном танце множество насекомых, волнами зеленого света причудливо расцвечивают камень вокруг и сидящих у ниши существ.
        Они тихо на одной ноте гудят, в ритм этой песни завороженно кружат светляки, мерцающие блики скользят по неподвижной глади озера. Только изредка падающие в воду насекомые заставляют лениво и неохотно расходиться нешироким кругами эту похожую на кисель жидкость. Потом происходит такой же ленивый всплеск, и житель озера хватает случайного гостя, исчезая вместе с ним в черной-черной глубине.
        Медленно переставляя лапы, гость, не спуская завороженных глаз с ниши, крадется к ней, почти скребя животом по камню и метя его своей шкурой. В шагах пяти от ниши ложится на камень пола и, поскуливая, тянется лапой к проему.
        Там, распространяя вокруг себя тяжелый запах разлагающегося мяса, обессиленно развалившись дряблыми складками, лежит большая голова уродливой и зубастой твари, из-под опущенных век неподвижно, мертвыми глазами с усохшими зрачками, смотрящая перед собой. Под ней натекла широкая лужа мутной и вонючей жидкости, складками растекающаяся по прошлым, уже высохшим слоям. По ней неторопливо переползают и перелетают особо крупные светляки, ревниво прогоняющие своих более мелких собратьев и деловито копающиеся в этой разлагающейся массе.
        Лежащий в неподвижной молящей позе гость поднимает голову и стаскивает со своей головы свой скальп, открывая лицо орка, усталого, истощенного орка-самки, что сейчас тряхнув неряшливой кучей спутанных косичек, с мольбой вглядывается в мертвую морду.
        - Я пришла, господин мой. Я пришла.
        И вздрагивает, еще внимательнее вглядываясь в страшную морду. И она дрогнула, едва-едва заметно, больше потому, как шарахнулись светляки, но она дрогнула. Из пасти с торчащим из нее черным высохшим языком, ленивой, медленной волной выползло еще немного слизи.
        За спиной у гостьи зашипели и зашевелились запыленные силуэты, и она услышала.
        - Ты пришла, тварь. Как долго ты шла. Он услышал тебя. Будь же ты проклята!!!
        Обернувшись, вновь пришедшая натолкнулась на чужой взгляд, просто горящий от ненависти.
        Это такой же истощенный жрец Вайруны, с грубо срезанными знаками принадлежности к культу, плохо заросшими и воспаленными порезами. Его, раньше торчащие дыбом, начерненные горной смолой волосы сейчас свалялись в один жесткий колтун и висели неряшливым комком в сторону. Из одежды на нем истрепанная повязка и клочья когда-то нарядного плаща.
        У него за спиной еще несколько фигур жрецов, также истрепанных и неряшливых, с объединяющих их всех горящими глазами.
        - Замолчи, - одна из фигур, до этого неподвижная, зажгла свои глаза, повернув в их сторону лицо, - наш хозяин позвал нас всех и ему выбирать, кого он услышит. Мы рады тебе, сестра наша. Садись рядом. Теперь мы все собрались.
        Это самка-жрец, самая старшая по возрасту, сейчас она взмахом руки вызвала из леса наростов на полу бойкого орка со знаком культа, но не жреца. Служка внимательно выслушал поручение и, кивнув, нырнул обратно.
        - Больше откладывать нельзя, время уходит, варги проредили ряды адептов нашего господина, годы и годы работы пошли прахом. Болото нас теперь не слышит, мы его не видим. Бооргуз пал. Там тоже нет слуг нашего господина. Он должен выбрать кого-то из нас своим хранилищем. Вы готовы?
        Все молча опустили головы в знак согласия.
        Жрец взмахнула призывно рукой, и из леса наростов вывалилось больше десятка разномастных орков, тащивших кого-то. В свете встревоженных светляков стали видны два человека-подростка, исцарапанных и избитых.
        Утром следующего дня из пещеры вышла, пошатываясь и держась за стены, самка-орк из Старых семей, без знаков ее семьи на лице, молодая и крепкая. Почти голая, ее тело перевитое мускулами не несло шрамов или других знаков, украшений или оружия.
        Посидев на камне у входа полчаса неподвижно, она вдруг выгнулась в судорогах и рухнула на землю. Ее корежило и выгибало, по телу пробегали волны сокращающихся мускулов, лицо потеряло свой облик и стало похоже на маску демона Тьмы. С трудом приподнявшись на руках, она запрокинула голову и, открыв светящиеся багровым светом глаза, открыла рот в беззвучном крике.
        Она не выдавила из себя ни звука, но на многие сотни шагов вокруг одновременно взлетели птицы и ринулись прочь, как брызги воды от брошенного камня.
        По земле, также, не разбирая пути, мчались животные, что имели несчастье оказаться рядом.
        Еще через час она уже шла прочь от пещеры, на ней уже был двухсторонний передник со стертой от времени вышивкой принадлежности к неведомому роду и короткая пелерина из ветхой шерстяной ткани, едва прикрывающая плечи. На голове такая же потрепанная шляпа болотника, скрывающая лицо. Через плечо висела плетеная из лыка сумка.
        Единственным ярким пятном в ее облике был почти новый пояс воина-Стража Бооргуза.
        Она уверенно и ловко пробиралась по лесу, держась самой густой чащи, изредка останавливаясь и на короткое время закрыв глаза, слушала лес, сняв шляпу и медленно шевеля ушами, колыхая плотной шапкой спутанных и грязных косичек на голове.
        К концу дня она уже была далеко от пещеры и остановилась на отдых у весело журчащего по камням осыпи у стены очередного каменного гребня. Зайдя в воду, пошла вниз по течению, нырнув под низкую арку из переплетенных над водой густых ветвей высокой горной ежевики.
        Сняв шляпу и низко склонившись над водой, она неторопливо шла вниз, медленно переступая ногами, вглядываясь в воду и постоянно слушая лес.
        Замерев на мгновение, медленно опустила руку в воду и, помедлив мгновение, резко дернула ей, выхватив в фонтане брызг тускло-серебристое тело рыбы. Сунула ее в рот и, с хрустом пережевывая, пошла дальше, продолжая искать глазами следующую.
        Уже в сумерках, умело и ловко выбралась она сквозь заросли колючих стволов на небольшую полянку и села под дерево, лениво потянувшись и с наслаждением вытянув босые ноги. Чутко подремав с полчаса, встала и, потянувшись, спустилась обратно к воде, где больше часа вымывала в воде с трудом распутанные косички. Увлеченно занимаясь этим делом, она вдруг вздрогнула и, подняв уши, прислушалась, поводив головой и принюхавшись, неожиданно злобно оскалилась и едва внятно проворчала что-то оскорбительно-презрительное.
        Не торопясь выбравшись на поляну, застала там десяток орков-диких, по внешнему виду наемников Перекрестка.
        Выбравшись из лаза в зеленой стене ежевики, медленно выпрямилась, укладывая ворох мокрых волос в узел, не закрывающий глаза.
        - Удачно мы мимо шли, - стоявший к ней ближе всех тощий орк-копейщик дернул неоднократно рваными ушами и, встав поудобнее, повел каменным жалом своего копья у нее перед лицом. - Что ты тут делаешь?
        - А мне все равно, - говорившего небрежно толкнул в сторону горбатый здоровяк с изломанным много раз лицом, одетый в драную шкуру уже не узнаваемого зверя и подпоясанный лыковой веревкой, - мне ее пояс и доля в мясе.
        Он пристукнул увесистой дубиной из комля сосны и повел плечами, оскалившись ей в лицо.
        - Почему тебе пояс? - драную шкуру толкнула еще более драная шкура на плечах такого же изломанного орка, только с редкими косичками самки. Единственный признак ее принадлежности к своему полу. - Пояс мне!!
        - Убрали лапы, - в спор вступил следующий участник, самый крупный из всех до этого участвующих орк-дикий с едва заметным участием в его появлении Старых семей.
        Остальные сразу шарахнулись в стороны, ворча и скалясь. А новый персонаж, потянувшись длинной лапой, цапнул новую для них гостью за мокрые волосы и притянул ее к себе.
        В установившейся тишине медленно поднял ее до уровня своих глаз и мгновение вглядывался в невозмутимые глаза самки, даже не поморщившейся от такого знакомства.
        - Терпеливая, - он тряхнул ее, заставив ее тело вращаться, и второй лапой ощупал ее, - сытая, крепкая.
        Обвел глазами остальных наемников и добавил.
        - Мое.
        Первая драная шкура попытался что-то сказать и получил гулкий подзатыльник от своей сестры. Копейщик же и до этого давно смотрел в сторону.
        - Уверен, - все с удивлением уставились на все еще висящую на своих волосах находку, это она спросила и продолжила ровным голосом, - что твоя?
        Ответить наемник не успел, ее глаза, как он еще успел заметить, пыхнули на него багровых светом, и он почувствовал, что не может пошевелить ничем из своих конечностей.
        Брат и сестра, Драные Мо и Ом, не успев даже что-то сообразить, замерли, наливаясь в глубине своих глаз тем же багровым светом и, уронив челюсти, очень похоже пустили слюну.
        - Опусти меня, - орк понял, что его рука без его команды опала вдоль тела, разжав ладонь и выпустив гриву ведьмы.
        - Ведьма, - эта мысли пришла не только ему в голову.
        Копейщик, тряхнув головой, помотав рваными ушами и перехватив копье, взвизгнул, в прыжке пытаясь дотянуться до самки. И уже в воздухе встретился лицом с одной из дубин близнецов.
        Вожак с поднимающимся из глубины души страхом смотрел, как его воины дружно вколотили в песок берега копейщика, еще удивившись, как ловко и слаженно работают обычно неуклюжие близнецы.
        - Смотри мне в глаза, - его вернул уже знакомый голос, самка все еще укладывала свои волосы на голове, даже не повернув голову в сторону закончивших свое занятие близнецов. Он оба замерли, как-то неестественно, как заморозившиеся в движении.
        - Смотри мне в глаза, достань свой нож, - он почувствовал, как его рука метнулась к его поясу и выхватила его нож, все его тело трепетало от желания выполнять все, что ему скажет этот чарующий голос, и только мозг вопил от ужаса, пытаясь шевельнуть хоть пальцем, - приложи к горлу, - от широкого маха руки каменное лезвие пробороздило по его шее, глубокую царапину, сразу набухшую кровью.
        - Я могу приказать твоей руке продолжить или твоим ногам отнести тебя до ближайшего камня и приложить головой. Ты готов со мной говорить?
        Он почувствовал, как казалось, каменная хватка невидимых рук отпустила его горло, и только сейчас понял, что все это время пытался вздохнуть. Откашлявшись и залив себе грудь слюной и слезами, он наконец разглядел все также невозмутимо ждущую его ответа Ведьму.
        - Да, могу говорить.
        - Сколько вас еще здесь?
        - Было две лапы, теперь, - он повел глазами в сторону остальных и добавил, - не знаю.
        - Кто старший?
        - Я.
        - Тебя послушаются, или как твой кузнечик прыгать будут?
        - Послушаются.
        - Зови меня Хозяйка, - она повела рукой, и он упал на колени перед ней, - еще нужно что-нибудь сказать?
        - Нет, - они помедлил, все еще пытаясь отдышаться, в голове понять свое новое место в этой жизни и добавил, - Хозяйка.
        Послесловие
        
        Орки: Легенды возвращаются. Часть 1Орки: Легенды возвращаются. Часть 1(