Отступники Виктория Александрова
        Она - ведьма-ренегатка, сбежавшая из места, которое раньше считала своим домом. Она не помнит прошлого, но знает одну жуткую тайну, и за это её легко могут убить.
        Он - обедневший рыцарь, потерявший замок, состояние и родного человека. Он - сломленный герой минувшей войны, постепенно пропивающий остатки достоинства.
        Их пути пересекаются внезапно, но никто из них не знает, к какой цели они приведут.
        МЕТКИ: ведьмы, Средневековье, би-персонажи, убийства, насилие, жестокость, спасение жизни, смерть основных персонажей, смерть второстепенных персонажей.

***
        Привет всем, кто сюда заглянет.
        Ахтунг: в тексте упоминаются изнасилование и инцест, а также есть феминитивы, не кушайте, пожалуйста, кактус, если вам таковое неприятно.
        Паблик с анонсами, артами, мемами: Приятного чтения)
        Виктория Александрова
        (Viktoria Alex)
        Отступники
        Часть 1. Путь в никуда
        Глава 1. Спасение
        Лес встретил её гробовой первозданной тишиной, и Элет поёжилась. Заблудиться она не боялась - заклинание бы вывело её на нужное место. Страшнее было натолкнуться на хищника или, хуже того, вооружённого человека… Защититься ей было нечем: и так сразу два заклинания удерживала, на боевое её точно не хватит. А ещё Элет значительно выбилась из сил: ступни пронзала тупая боль, колени дрожали, а плечи горели адовым огнём под тяжестью дорожной сумки.
        Хотелось опуститься на мягкую лесную подстилку, вытянуть ноги, раскинуть руки и устремить взгляд в бездонное голубое небо… Хотелось отдохнуть хоть немного. Но останавливаться было нельзя, морок не сможет долго сбивать преследователей со следа.
        Лес сгущался, темнел, и Элет не могла понять, почему в нём было так тихо. Обычно в лесах пели птицы, шуршали белки, а иногда и выли волки. Но теперь… Теперь даже ветер не стонал в густых еловых ветвях, и единственным звуком, прорезающим плотную ткань тишины, был неистовый стук сердца Элет. Такая тишь могла означать лишь одно - лес находился под заклятием.
        Элет была не слишком опытной ведьмой, а потому понять суть заклятия не могла. Это и пугало.
        Обычно на леса наводили различные заклятия их разумные жители: русалки, обитавшие в лесных озёрах, живущие на вершинах елей упыри, оборотни… Так они завлекали добычу: кто для игр, порой даже безобидных, а кто и для еды. Но именно в этом лесу о присутствии подобных созданий ничто не говорило: озёрной прохладой не веяло, ветки не хрустели, кусты не шуршали. Да и как можно привлечь жертву гробовой пугающей тишиной?
        Ничего, абсолютно ничего не издавало звуков.
        Нужно было убираться отсюда, но она уже прошла полпути…
        Не зная, что делать - идти дальше или поворачивать, - Элет застыла возле огромной сосны и запрокинула голову. Боль в ногах постепенно угасала благодаря даже столь короткому отдыху, а вот страх лишь разрастался. Да ещё и растерянность сбивала с толку и напрочь портила все планы.
        Ей никогда не нравилось незнание. Оно лишало сил и спокойствия, тем самым мешая собраться и подготовиться к возможной встрече с врагом.
        Внезапно тишину разрезал звон стали. Элет вздрогнула - она ожидала чего угодно, но только не этого. Режущий слух звук едва не оглушил девушку. Сердце ударило по рёбрам, разливая по венам ледяную от внезапного ужаса кровь. Элет стало так страшно, что она, забыв про всё, сорвалась с места и бросилась куда-то в чащу, не разбирая дороги.
        Бежала напролом, через кусты и заросли, отбиваясь от колючих веток елей и дикого шиповника. Деревья казались похожими на огромную деревянную клетку, в которой Элет была заперта. Сквозь густые зелёные кроны не проглядывало ни клочка неба, чаща всё темнела и темнела, но Элет и не думала останавливаться. Бежать было больно и трудно, но что-то подсказывало ей, что останавливаться нельзя. Страх будто подгонял её, ударяя по спине кнутом.
        Сейчас гробовую тишину леса нарушала лишь Элет, и это слегка успокаивало. Но не взмывали в небо стаи встревоженных птиц, не цокали копытами испуганные олени, не рассекали по нехоженым тропинкам охваченные страхом зайцы. Элет казалось, что она была единственным живым существом в этом страшном месте, однако воспоминания о звоне стали давали понять: тут есть кто-то ещё. Самое малое - двое.
        Лишь через несколько минут бега, забыв про боль и усталость, она поняла, насколько опрометчивым было решение бежать.
        Элет резко остановилась. Одна мысль о том, что в заклятом лесу может находиться кто-то ещё, кроме неё, казалась нелепой. Ведьмы и колдуны не носят мечей - они им без надобности. Значит, в заклятый лес закрался обычный человек.
        Но как?
        Элет споткнулась о выступающий из земли корень, но смогла удержать равновесие. Лишь тогда она заметила, что стальные звуки иссякли и на лес снова опустилась гробовая тишина.
        Элет оперлась рукой о дерево, пытаясь восстановить дыхание. Лёгкие разрывались, в горло как будто залили раскалённого железа, дышать было невыносимо, голова кружилась. И заклинания, которые Элет удерживала, распались, рассыпались, а восстановить хотя бы одно не было сил. И зачем её вообще понесло в это опасное, гиблое место? Захотела срезать путь, дурочка… Если бы пошла через деревню, по тракту, то вряд ли бы столкнулась с чем-то подобным, пусть даже и потеряв день пути.
        Значит, теперь нужно в эту самую деревню вернуться, там восстановить силы, заново наложить морок и продолжить путь.
        Путь в неизвестность.
        Элет вздохнула и сделала пару неуверенных шагов, тут же пытаясь вернуть заклинание направления. Оно было легче морока, и вскоре Элет почувствовала, что её как будто кто-то ведёт прочь из этого проклятого леса. Ноги заново пронзила раскалённая боль, и Элет, поморщившись, проскрежетала ногтями по мягкой коре сосны. Нужно терпеть. Нельзя оставаться в этом проклятом месте.
        - Если пойдёшь туда, забредёшь в чащу и вряд ли выберешься.
        Элет подпрыгнула и вскрикнула. Негромкий мужской голос - уставший и какой-то разбитый - прозвучал так же внезапно, как и звон мечей несколько минут назад. Но в тот момент Элет была слишком измотанной и напуганной, чтобы как-то связать эти два обстоятельства, а также понять, что, видимо, бежала по кругу и вернулась на почти то же место.
        Она оглянулась на голос, но никого не увидела. Лишь колючие ветви деревьев смыкались над её головой да нескончаемые жёсткие стволы составляли лабиринт бесконечных поворотов и тупиков. Было так темно и так тихо…
        - Простите, вы это мне? - негромко спросила Элет, сжимая руку в кулак. Уж на защитный магический удар у неё сил хватит.
        - Да тут, кажется, больше никого и не осталось.
        Было странно разговаривать с пустотой, и Элет позволила себе коротко улыбнуться, тем не менее, не теряя бдительности. В пальцах уже начинали потрескивать искорки энергии - стоит выбросить руку вперёд, и невидимого собеседника отбросит в сторону магической волной. А потом Элет только и останется, что вновь бежать.
        Однако невидимый собеседник таковым внезапно быть перестал. Стоило ей глянуть чуть левее, как она увидела стоящего около большого сухого дерева молодого мужчину, пристально смотрящего на неё. Сквозь тонкий покров темноты Элет разглядела, что вид у него был донельзя уставший, а от виска по щеке сбегала струйка крови. Это пугало.
        Оцепенение охватило её, и Элет не смогла сдвинуться с места. Молодой человек же не сводил с неё внимательного чуть мутного взгляда. Элет нервно сглотнула и чисто для того, чтобы успокоить саму себя, спросила:
        - Вы в порядке?
        - Нет, - резко ответил он и хохотнул.
        Элет снова вздрогнула - вместе со смехом из его горла брызнуло несколько капелек крови.
        Дальше раздумывать было некогда: она бросилась к мужчине, попутно стягивая с шеи небольшой шерстяной платок. Приложила его к виску, и светло-серая ткань тут же пропиталась кровавыми разводами. Всё, что было ниже виска, оказалось залито густой, уже почти запекшейся алой кровью, которая запачкала даже длинные, в темноте казавшиеся иссиня-чёрными волосы. Сама рана смертельной не выглядела: по размеру небольшая и не очень глубокая, она лишь сильно кровоточила.
        - Что, слишком добрая, да? - усмехнулся незнакомец и тут же скривился от боли. - Или тебе больше всех надо?
        - Что - надо? - бросила она и в очередной раз за день содрогнулась: ноги перестали держать молодого человека, и он начал медленно оседать на землю. - Нет, не падайте, пожалуйста. Здесь рядом деревня, вам там помогут, я могу проводить…
        Она не знала, зачем это делает. Сама Элет в своей жизни видела мало добра. Или, по крайней мере, помнила. С ней были холодны, жестоки, нечестны, лицемерны, грубы - и так редко действительно добры… Но она всё-таки чувствовала, что если сама будет доброй, то и к ней будут относиться соответственно. На самом деле до этого момента ничего подобного не наблюдалось. Но, может, стоит попробовать в последний раз? Если и теперь она не дождётся ответа… Тогда, пожалуй, можно будет наплевать на всё и продолжить жить только для себя.
        Впрочем, именно это Элет и собиралась делать. Именно это было её жизненной целью в настоящее время. Но для её достижения нужно было кое-что совершить. Проделать нелёгкий путь и добиться своего.
        Молодой человек был довольно-таки тяжёлым для хрупкой девушки, в жизни не державшей ничего тяжелее дорожной сумки. Но Элет не жаловалась. К тому же тащить его не пришлось: он, еле переставляя ноги, шёл сам, лишь опирался на неё. И почему-то улыбался. Его губы были алыми от крови, несколько красных мазков виднелось на зубах и на щеках. Выглядело это жутко.
        А лес сохранял свою первозданную тишину.
        Элет постоянно спотыкалась, скрипела зубами, а иногда даже постанывала от тяжести, но останавливаться не собиралась. Иначе он истечёт кровью, и тогда… Тогда она себя не простит.
        Элет внезапно почувствовала на себе какую-то странную ответственность за жизнь этого незнакомца, совершенно ей не знакомого. Это было непонятное, но светлое и согревающее душу чувство.
        Наверное, Элет всё-таки могла считать себя добрым человеком.

* * *
        Лекаря в деревне не нашлось, и Элет пришлось отвести незнакомца к местной знахарке. В её домике пахло травами и благовониями, дверь была увешана венками из листьев и цветов, а чёрные занавески на окнах - плотно зашторены.
        Старая знахарка имела длинные, почти до колен, седые волосы, крючковатый нос и бездонные зелёные глаза, не выражающие абсолютно ничего. Из одежды на ней была лишь длинная рубаха серо-бурого цвета и множество деревянных бус и амулетов на шее - Элет даже узнала некоторые. Старуха со спокойным равнодушием буквально втянула молодого человека в свою избушку, не сказав Элет ни слова, и прямо перед её носом захлопнула в дверь.
        Девушка вздохнула. Поведение знахарки её не удивило: такие, как она, не учились магии в Шабаше или где-то ещё, а постигали все тонкости колдовства и ворожбы самостоятельно. Из-за этого они держались весьма гордо и обособленно, явно считая себя лучше тех ведьм и колдунов, которые долгие годы своей жизни тратили на обучение, а потом ещё и позволяли стирать себе память, чтобы в душе не оставалось никаких связей с прошлым, никаких привязанностей и сожалений.
        Старуха вполне могла узнать в Элет ведьму из Шабаша, а потому надменно проигнорировала её.
        Девушка огляделась. Деревня была небольшой, и к вечеру в ней стало совсем пусто. В маленьких окошках деревянных домов загорались огоньки, ночь распростёрла свои чёрные крылья по небу, на котором уже высыпались первые звёзды, то и дело налетал промозглый, колючий ветер.
        Она поёжилась, плотнее закутываясь в свой тонкий суконный плащ. Волнение и страх ещё не оставили её: сердце колотилось, ослабевшие ноги дрожали, пальцы нервно сжимали ткань серой юбки. Нужно было найти место, где можно переночевать, а с утра продолжать свой путь.
        Но не бросать же её нового знакомого просто так… Хотя, чёрт возьми, какой знакомый? Она не знала, как его зовут, и не представилась ему сама. А знахарка вряд ли пустит её в свою избушку во время обряда исцеления.
        Медленно переставляя уставшие ноги в высоких походных сапоги, Элет шла по мостовой, вглядываясь в вывески домов. Усталость, раздражение и разочарование от того, что она потеряла целый день, бродя туда-сюда по лесу, давили на сознание, едва не доводя до слёз. Она быстро отыскала трактир: во всей деревне его здание было едва ли не самым высоким. Рисунок на вывеске Элет в темноте не разглядела.
        Внутри было тепло и светло. На столах, стойке и подоконниках горели свечи, в очаге плясал огонь, приятно пахло мясом и овощами. Элет проголодалась, от этого запаха в животе заурчало, а рот наполнился слюной. Но денег у неё было не так много - едва ли хватило бы заплатить за комнату…
        Большинство столиков пустовали, и Элет прошла в самый дальний угол, стараясь стать наиболее незаметной для редких посетителей. На неё бросили пару безразличных взглядов. Присев на грубо сколоченную лавку, Элет едва не простонала от облегчения: весь день проведя на ногах, она чувствовала, как они болят - будто по ним неустанно бьют гигантским молотом.
        Теперь же стало хоть немного полегче.
        Элет достала из своей сумки маленький кошелёк, высыпала на ладонь монеты и пересчитала. Да уж, не так много, как хотелось бы… С такими накоплениями она долго не протянет, но много времени ей и не нужно.
        Видимо, почуяв деньги, к ней тут же подоспел трактирщик: высокий, тощий, в фартуке и с полотенцем в руках. Элет, правда, трактирщиков представляла себе чуть иначе.
        - Чего желаете, м’леди? - Он натянуто улыбнулся, но во взгляде она разглядела усталость и даже некоторое раздражение. Ему бы закрыться да пойти спать, а тут нагрянула поздняя посетительница…
        - Я не леди, - смущённо опустив глаза, покачала головой Элет. - Мне нужна комната и подогретое вино.
        Спать она не собиралась, и не только из-за боязни обнаружить в постели клопов или блох. Их-то вывести можно, а вот навязчивые размытые образы из стёртого прошлого, являющиеся ей во снах, - нет.
        Поэтому, только зайдя внутрь показанной трактирщиком комнаты, она заперлась, села на край кровати и положила сумку рядом. Вещи, которые были в неё наскоро втиснуты, она так и не разобрала, да и сейчас было не совсем подходящее время. Для начала стоило вернуть заклинание морока: её след уже наверняка поймали, нужно сбить ищеек. Хотя бы на время.
        А морок - это сложно. Невообразимо сложно, почти до физически ощутимой боли.
        Допив кислящее вино, которое не принесло ни бодрости, ни облегчения, Элет приложила пальцы к вискам и постаралась освободить голову от посторонних мыслей. Зажмурилась что было сил, стиснула челюсти до скрежета зубов и вся напряглась, словно струна. В мозг как будто медленно входила острая раскалённая игла, а глаза горели золотым пламенем.
        «Чтобы овладеть искусством магии в совершенстве, нужно изгнать из сердца все чувства. Пусть там останется один только лёд», - говорили в Шабаше.
        Но если там, в сердце, лёд, то почему тогда так горячо?
        Заклинание, сработав, само отпустило её, боль и напряжение мгновенно прошли, и Элет не сдержала стона облегчения. С каждым днём такие сложные заклинания давались ей всё труднее, и она боялась окончательно растерять свой навык. Неужели два года обучения, очистительный ритуал стирания памяти и ещё два года практики прошли даром?
        Пытаясь привести в порядок дыхание, Элет взяла сумку, извлекла из неё небольшой флакон, лежащий поверх вещей, и выдернула пробку. Маленькую тёмную комнатку, расположенную под самой крышей, наполнил резкий спиртовой запах. Настойка лепестков чёрной лилии, сваренная лично Элет ещё тогда, когда она жила при Шабаше…
        Настойка вызывала привыкание, об этом её предупреждали, и всё же Элет взяла с собой несколько флаконов, из которых опустошила уже полтора.
        Успокаивающее действие настойки было как нельзя кстати.
        Сделав глоток, Элет подошла к маленькому закопченному окошку. Небо стало чуть светлее, большая жёлтая луна - бледнее, а звёзды уже совсем погасли. На узких грязных улочках появлялись торговцы, несущие на рынок свои корзины и вёдра. Понимая, что ложиться спать уже бессмысленно, Элет сделала ещё один глоток настойки, убрала флакон обратно в сумку и спустилась на первый этаж трактира.
        Утром здесь было куда многолюднее, чем вчера, поздним вечером. Явные завсегдатаи осушали кружки эля и бокалы вина, уставшие после ночной работы проститутки скромно сидели в самых дальних уголках, а челядинки разносили по столикам блюда с завтраками.
        Отдав ключ трактирщику, протирающему стаканы у стойки, Элет направилась к выходу. Она думала, стоит ли ей зайти к знахарке и узнать о состоянии незнакомца, как вдруг увидела его самого, во плоти, сидящего за столом, закинув ногу на ногу, недалеко от стойки. Теперь у неё появилась возможность разглядеть его получше.
        Предполагаемое место раны выглядело вполне целым и невредимым: не осталось даже шрама. Элет оставалось лишь подивиться умениям знахарки. Сам незнакомец был весьма хорош собой. Чёрные волосы собраны в хвост на затылке, карие глаза задумчиво прищурены. Одет он был в довольно богатую на первый взгляд одежду, правда, ночное приключение давало о себе знать: на камзоле и плаще виднелись прорехи и пятна.
        И Элет решилась. Нервно сглотнув, она уверенными шагами подошла к его столу и села напротив, громко отодвинув стул. Мужчина поднял на неё заинтересованный взгляд, в котором мелькнуло узнавание.
        - Доброе утро, - улыбнулся он, ставя кружку эля на стол, в компанию к свече и паре перчаток.
        - Здравствуй…те, - тихо отозвалась Элет. Она посчитала нужным назвать его на «вы», потому что не знала ни имени, ни возраста. Правда, на вид ему было не больше тридцати.
        - Слушай, я помню, что ты помогла мне вчера, и… - Он замялся, переплетая пальцы и опуская взгляд. - Мне подсказали, что ты здесь, поэтому… Спасибо тебе, что ли. - Он растянул губы в сдержанной улыбке, но в глазах его плескалось замешательство. - Кстати, вот твой платок.
        Оказалось, что платок всё это время лежал у него на коленях, но он быстро и резко переложил его на стол. Элет внимательно оглядела серую ткань - надо же, ни пятнышка! Неужели знахарка постирала и за ночь высушила?
        Не в силах произнести ни слова от удивления, она кивнула и забрала платок, аккуратно сложив его и спрятав в сумку.
        - Может, ты чего-то хочешь взамен? - вдруг предложил мужчина.
        Элет подняла на него круглые от изумления глаза. Она просто хотела поинтересоваться его самочувствием, может, узнать имя, а затем попрощаться и больше никогда его не видеть, а он ещё что-то предлагает взамен? Зачем?
        - Может, тебе нужны деньги или какая-то услуга, я не знаю… - продолжал незнакомец, так и не поднимая взгляда.
        - Ты хорошо знаешь эту область? - вдруг выпалила Элет. Её сердце пропустило удар от неожиданной мысли, обдумывать которую было некогда.
        - Достаточно хорошо, - пожал плечами ничуть не удивлённый сказанным девушкой мужчина.
        - Тогда отведи меня к лорду.
        На неё уставились два больших карих глаза, полные недоумения, растерянности и толики испуга. Элет ухмыльнулась. Теперь был её черёд удивлять собеседника.
        - Зачем? - задал он вполне ожидаемый вопрос.
        - Мне нужно кое-что ему рассказать. Точнее, доложить. - Она замялась. Ни то, ни другое слово не очень подходило к ситуации. - Донести.
        - Что же?
        Элет замялась. Это было сложнее всего.
        - Я пока не могу тебе сказать, - опустила глаза она. - Но это очень важно. Пожалуйста, ты должен мне помочь!
        Элет встала, отодвинув стул, и оперлась руками о столешницу. Теперь она смотрела на пока ещё незнакомого собеседника сверху вниз.
        - Я чувствую, ты хороший человек, - сказала Элет чуть тише. - Будь ты плохим, то не нашёл бы меня, чтобы отблагодарить за то, что я для тебя сделала. Не стал бы ждать меня тут, в конце концов. И если ты правда хочешь выразить мне свою признательность, то, пожалуйста, проводи меня в Хидельберг.
        - До Хидельберга больше месяца пешком, - задумчиво отозвался мужчина, прищурив глаза и сжимая ручку кружки. - Но, видишь ли, нам с тобой, кажется, по пути. Мне нужно добраться до Перекрестья Каменных рек, от которого рукой подать до Хидельберга. Поэтому и только поэтому я соглашаюсь. А уж что тебе нужно донести лорду, меня не касается. Кстати, звать-то тебя как?
        - Элет, - облегчённо улыбнувшись, представилась девушка.
        - Имя… интересное, - заметил он, улыбаясь. Поднялся с места, обошёл стол. - Я Джон из дома Резерфордов.
        И они пожали друг другу руки.
        Глава 2. Дух
        - А деньги у тебя есть?
        - Нет, - пожал плечами Джон, придерживая для неё дверь трактира.
        - Но ты, кажется, мне их предлагал? - Элет приподняла бровь.
        - Деньги будут. - Джон несколько растерялся, но всё же ответил, хоть и довольно расплывчато, что её вообще не устроило.
        - И как же ты намерен их достать?
        - Продай её в бордель на пару-тройку ночей, - загоготал стоящий около трактира пьяница. Одной рукой он опирался о стену, другой сжимал бутылку; бросил хмельной оценивающий взгляд на Элет и попытался оторваться от стены, но зашатался и едва удержал равновесие.
        Девушка отвела взгляд, Джон же недвусмысленно сжал пальцами рукоять меча. Пьяница перестал гоготать и медленно, очень медленно направился прочь.
        - В кости выиграю, например.
        Элет закатила глаза.
        - И сколько ты так уже живёшь? - спросила она с толикой жалости в голосе.
        Джон был дворянином - это заметно и по тому, как он представился, и по его осанке, и некоторым фразам и жестам. Но что он делал в глухой, Богом забытой деревне, без денег и коня, оставалось для Элет загадкой. Спросить она пока не решалась, равно как и не решалась рассказать что-то о себе.
        Внезапно мерную тишину раннего утра разрезал чей-то оглушительный крик, почти визг. Элет вздрогнула, Джон встревоженно огляделся. Люди уже бежали туда, откуда был слышен крик. Элет стало любопытно, хотя вчерашняя тревога всё ещё никуда не делась. Вдруг заклятие, наложенное на лес, распространилось и на деревню?
        Они с Джоном повернули за угол в маленький, узкий и грязный переулок, где и собралась, по-видимому, бОльшая часть населения деревни.
        Сквозь плотные ряды разнообразных спин не было видно причины беспокойства, но невысокая и довольно худощавая Элет смогла протиснуться через небольшую толпу. Правда, она тут же пожалела об этом, зато порадовалась тому, что ничего не ела - иначе её потенциальный завтрак легко мог оказаться на земле.
        На холодной мостовой лежала мёртвая девушка. Юбка и лиф её серо-голубого платья были запачканы огромными багрово-красными пятнами, светлые ослепшие глаза - широко раскрыты, и над ними уже кружили мухи. Но самом жутким, как показалось Элет, выглядело то, во что превратилась шея девушки. Она была не просто перерезана - она была разорвана, как будто её раздирали руками или зубами, но точно не чем-то острым вроде меча или кинжала. Края раны представляли из себя кровоточащие клочья, сквозь которые ещё бились слабые струйки алой крови.
        Её убили не так давно - может, полчаса назад, может, десять минут…
        - Ну и поделом, - буркнула какая-то пожилая женщина, скрестив руки на груди. - Поделом ей, шлюхе! Развратничала она, из койки сапожникова сына не вылезала - вот Бог и наказал.
        - Да всё равно жалко, - возразил стоящий рядом высокий полный мужчина в кожаном фартуке. - Она доброй была, никому ничего дурного не делала.
        Но Элет не собиралась вслушиваться в их болтовню. Она смотрела на убитую девушку, на её скромное платье, спутанные русые волосы, тонкую фигурку, чувствуя, как сердце начинает колотиться всё сильнее и сильнее.
        Убитая была чем-то схожа с Элет внешне, а потому ведьме подумалось, что умереть должна была вовсе не эта девушка.
        Ведь явно не на эту бедняжку объявил охоту Шабаш…
        Тогда и с заклятым лесом всё понятно: заклинание морока не сработало, её нашли и, если бы не Джон, возможно, уже бы убили.
        Джон, кстати, уже стоял рядом с Элет - неизвестно, как ему удалось пробиться сквозь толпу, однако его присутствие немного убавило силу ледяного ужаса, что сковал Элет с ног до головы. С трудом она оторвала стеклянный взгляд от трупа и вдруг увидела, что Джон сжимал в пальцах что-то маленькое и блестящее.
        - Она лежала рядом с трупом, - объяснил он, положил находку на ладонь, и Элет смогла рассмотреть, что это была серебряная монета с отчеканенным на ней огнедышащим змеем без крыльев. - Пойдём-ка отсюда.
        Тем временем двое мужчин подняли труп и понесли прочь. Женщины - кто злорадствуя, кто охая и причитая - начали расходиться. Но лужица багровой крови осталась на мостовой, а мёртвые остекленевшие глаза и ужасная рана убитой - в памяти Элет.
        - Прости, но я должен остаться здесь, - виновато произнёс Джон, когда они вышли из переулка на торговую площадь, по которой уже вихрем разнеслась новость о столь жестоком убийстве. - Я могу нарисовать тебе карту, как идти до Хидельберга…
        - Тогда я тоже останусь, - возразила Элет. - А в чём дело? Ты знал эту девушку?
        - Её - нет.
        Джон оглянулся. Мимо шныряли бойкие молодые торговки, прохаживались ремесленники, тут и там играла со всяким мусором детвора.
        Слишком многолюдно, поняла Элет. Он не станет рассказывать здесь.
        - Давай вернёмся в трактир, - словно прочитав её мысли, предложил он.
        Той монетой, что он нашёл, можно было бы оплатить недельное проживание в лучшей комнате и богатый обед каждый день, однако Джон спрятал монету в карман, и Элет пришлось отдать последние деньги на самую захудаленькую комнатку под крышей, даже хуже той, где она провела прошлую ночь.
        - Я достану денег и всё тебе верну, обещаю, - улыбнулся Джон, а у Элет вдруг мелькнуло в голове, что за такую улыбку она готова простить любой долг.
        Теперь, когда они задержались в деревне на неопределённый срок, Элет следовало обеспечить себе и своему новому спутнику лучшую защиту от преследователей. Верховные ведьмы вряд ли забудут о беглянке или махнут на неё рукой, а снять её слабые заклинания для них - всё равно что раз плюнуть. Поэтому, когда Джон прямо в сапогах забрался на кровать и вновь извлёк монету, Элет решила разобрать свою сумку и поискать принадлежности для создания нужного амулета.
        - На монете - герб моего дяди, - вздохнул Джон, внимательно разглядывая её. - Вообще на нашем гербе изображён змей с крыльями, но не огнедышащий, а дядя права на наследование по закону не имел, поэтому герб изменил. И мне кажется, что монета лежала рядом с трупом не случайно. Может, он нанял убийцу и велел ему оставить эту метку… Но для чего? И что ему сделала какая-то простолюдинка из далёкой деревни?
        Элет не нашлась с ответом, к тому же она была занята, извлекая из сумки склянки с настойками, запасной плащ, перчатки и гребень с редкими зубьями.
        - И теперь я хочу узнать, был ли здесь дядя. Если да, то зачем? Неужели искал меня?
        - Ты тоже в опале?
        Джон резко взглянул на неё, чуть приподнявшись.
        - Я-то нет, а вот ты… Расскажи мне, будь добра, во что я ввязался.
        Элет вздохнула. Развернула плащ, извлекла из него несколько маленьких деревянных пластинок.
        - Мне следовало рассказать тебе заранее, - горько усмехнулась она. - Я - ведьма, и я сбежала из Шабаша. Именно о том, что творят там верховные ведьмы, я и хочу сообщить лорду. Потому что это просто… просто неприемлемо.
        - Что же они там творят?
        - Я не могу тебе рассказать - на мне заклинание. Они заколдовывают любого или любую, кто вступает в их ряды: сначала стирают память, а потом делают так, что вне Шабаша ты не сможешь говорить о том, что решает Совет верховных ведьм. А я случайно подслушала, и они это поняли… Всё, что мне оставалось, - бежать.
        Элет замолчала, переводя дыхание и сжимая в пальцах одну из деревянных пластинок. Во время своего сбивчивого рассказа она не смотрела на Джона и не хотела знать, каким был его взгляд: сочувствующим, осуждающим, непонимающим…
        - И как же ты собралась рассказывать лорду о том, что там… творится? - Последнее слово он выделил голосом, сделав небольшую паузу.
        - В его замке есть придворный маг, я знаю. Он снимет с меня заклятие. Сама я не смогу: оно сильное и очень сложное.
        Повисла неловкая пауза. Элет не знала, что ещё сказать о своей миссии, которую она возложила сама на себя. Не знала, что спросить у Джона - да и стоило ли? Не так уж и много времени они проведут вместе, чтобы открывать души друг другу. Несколько недель, может, месяцев - и они снова разбегутся навсегда. Элет не верила, что их жизненные дороги сплелись, словно влюблённые змеи.
        - Ты теперь меня ненавидишь? - вдруг вырвалось у неё.
        - Тебя? За что?
        Элет сглотнула. Хотела ответить, но Джон внезапно продолжил:
        - Во-первых, я ещё не слишком хорошо тебя знаю, чтобы ненавидеть или любить. Могу сказать, что испытываю симпатию к тебе за то, что ты для меня сделала. Думаю, только самый последний неблагодарный мерзавец может составить негативное впечатление о человеке, которая его спас.
        - Не я тебя спасла, а…
        - Старуха, да. Но если бы не ты, до старухи я бы не добрался.
        - Кстати. - Элет резко повернулась, обнаружив, что Джон так и не сдвинулся с места: он полулежал на жёсткой низкой кровати, наверняка полной клопов, и рассматривал монету. - Что произошло там, в лесу? Кто ранил тебя? Я слышала звон мечей…
        - Не знаю, кем он был… - вздохнул Джон, чуть прищурившись - видимо, вспоминал события минувшей ночи. - Он словно был частью тьмы, окутавшей тот лес, поэтому с ним сложно было драться. Видимо, он решил, что прикончил меня, поэтому внезапно пропал.
        - А что ты делал в заклятом лесу?
        - В заклятом? - поднял бровь Джон, отрываясь от созерцания монеты. Элет не могла понять, что ещё, помимо герба своего дяди, он так силился в ней разглядеть. - Впрочем, неважно: я всё равно не разбираюсь в этих ваших магических вещах. А через лес я пытался срезать путь до тракта.
        - Вот так совпадение: я тоже! - Элет улыбнулась и вернулась к изучению своей сумки.
        На самом её дне она обнаружила то, чего точно взять с собой не могла. Массивный серебряный браслет со странными узорами, украшенный большим тусклым розовым камнем. Элет вспомнила, как собиралась: хватала первые попавшиеся под руку вещи, хоть немного казавшиеся ей нужными в тот момент, и без разбора запихивала в сумку. Браслет мог попасть туда случайно, но она была твёрдо уверена: странное украшение ей не принадлежало.
        Да и вообще, вещь выглядела подозрительной и внушала Элет неподдельный страх. Поэтому, взяв браслет двумя пальцами, она осторожно завернула его в плащ и уложила обратно в сумку. Осторожно подошла к кровати и присела на краешек - расположиться удобнее не позволял Джон. И принялась угольком аккуратно вырисовывать на деревянной пластинке угловатую руну.
        Джон резко встал, и кровать протяжно скрипнула. На серой мятой постели осталось несколько комочков грязи от его сапог.
        - Я пойду… - сказал он как-то рассеянно. - Нужно расспросить местных, может, они знают что-то о дяде. Здесь был либо он сам, либо кто-то из его людей - иначе быть не может. До вечера не жди.

* * *
        Рисуя на пластинках руны и шепча заговоры, Элет не заметила, как стемнело. Всё это время она обдумывала то, что увидела утром. Никогда ещё ей не приходилось наблюдать столько крови, да и труп довелось лицезреть впервые. В Шабаше если кого-то и убивали, то делали это тайно, скрытно. Занимались казнями верховные ведьмы, всё выполнялось подальше от глаз учениц и новообращённых.
        А теперь Элет чувствовала, что всё внутри неё перевернулось после увиденного. Это было страшно, отвратительно… И в чём-то всё-таки прекрасно. Так ярко, так…
        Эта мысль напугала её, и она решила больше не думать об этом.
        Работая над амулетами морока, Элет успела значительно устать и проголодаться. И если от усталости она ещё могла избавиться - просто прилечь на скрипучую кровать, - то голод… Пустой кошелёк красноречиво свидетельствовал: об ужине можно и не мечтать. Элет оставалось надеяться, что Джон, пытаясь выяснить что-то о дяде, заодно добудет денег…
        Мелькнула мысль: а вернётся ли он вообще? Может, узнав о том, кем является Элет, откуда она сбежала и что намерена делать, он решил, что ввязываться ему в это не стоит? Что ж, его можно понять.
        Однако Элет уже успела почувствовать себя брошенной.
        Нет, не то чтобы она привязалась к Джону… В конце концов, они знали друг друга всего несколько часов. Но Элет были не очень понятны его действия. Зачем ему искать своего дядю? Не будет же он пытаться наказать его за убийство девушки? Или у Джона с дядей какие-то личные счёты?
        Элет вздохнула. Положив готовые амулеты на стол, она упала в холодную, грязную постель, закуталась в одеяло и задумалась о том, что ей делать дальше. Денег не было ни монетки, куда идти, она представляла очень приблизительно, а охотиться за ней продолжали и уже явно поймали след. И единственный союзник оставил её спустя несколько часов после знакомства.
        Да уж, просто катастрофическое везение.
        Невесёлые мысли не убаюкивали и не успокаивали, однако усталость давала о себе знать, и Элет начала засыпать. В обрывочных снах мелькала кровь и разодранная в клочья шея убитой девушки, а ещё чёрный заклятый лес, из гущи которого горели жёлтые и красные глаза. Но эти сны таяли быстро, один сменял другой, да и спала Элет не слишком крепко, чтобы сновидения были яркими и правдоподобными.
        - Элет!
        Она не поняла, кто её звал. Перевернулась на левый бок, лицом к стене, и глухо что-то пробормотала.
        - Элет, вставай, надо убираться отсюда!
        Возможно, снится какой-то отголосок прошлый жизни… Опять. Это было мучительно. Она ведь всё равно уже никогда не вспомнит.
        - Элет, чёрт тебя раздери!
        Когда её грубо затрясли за плечо, она была вынуждена отреагировать. С трудом разлепила глаза и сонно взглянула на того, кто её будил.
        Это был Джон. Даже спросонья Элет поняла, что он, мягко говоря, чем-то озадачен. Зубы стиснуты, глаза округлены, рука нервно сжимает рукоять меча.
        - Что такое? - спросила она, откидывая одеяло и поднимаясь.
        - Ту девушку убил не мой дядя. Ни его, ни его людей тут вообще не было. - Джон отошёл к выходу, то кидая нетерпеливые взгляды на обувающуюся Элет, то выглядывая в коридор. - Её убило что-то ваше.
        - Наше?
        Её сердце дрогнуло. Если это из Шабаша - ей конец…
        Впрочем, всё сходится. Элет с самого начала заметила, что убитая была чем-то похожа на неё. Возможно, «что-то ваше», будучи силой не разумной, а подчиняющийся контролю верховных ведьм, просто ошиблось.
        - Правда, я без понятия, каким образом оно достало монету с гербом дяди и как вообще это связано… И связано ли вообще.
        Джон пожал плечами, схватил сумку Элет и стремительно вышел, почти выбежал из комнаты, не удосужившись даже закрыть дверь. Ведьма взяла со стола готовые амулеты, оставив только один, и покинула комнату.
        - Как ты узнал про это «что-то наше»? - спросила она едва слышным голосом: совсем запыхалась от быстрой ходьбы, почти бега.
        Джон резко остановился в дверях трактира и, не поворачиваясь в сторону Элет, быстро ответил:
        - Я видел его. Точнее, скорее даже больше почувствовал. - Он нахмурился и прищурился. - От него так и разило чёртовым адом. И ещё оно кого-то убивало.
        Элет почувствовала, как на неё потоком ледяной воды выливается из ниоткуда страх. Это по её вине страшное существо убивает ни в чём не повинных людей. На неё ведётся охота, а не на них. Придя в эту деревню, Элет невольно подставила под удар её жителей. Это пугало до безумия.
        Она невольно вцепилась в руку Джона. Тот бросил на неё удивлённый взгляд, но возражать не стал. Они направились дальше, и теперь Элет старалась идти ещё быстрее, несмотря на болящие от усталости ноги и буквально слипающиеся глаза. То и дело спотыкалась о камни, и лишь то, что её пальцы мёртвой хваткой сжимали рукав Джона, мешало ей упасть. Вокруг - не видно ни зги, и лишь слабый серый свет луны едва освещал тонкую тропинку, что вела из деревни на тракт.
        Элет вслушивалась в окружающие звуки, боясь, что они внезапно исчезнут, что вокруг снова станет тихо, как в склепе, что заклятие леса распространится и на деревню, и на тракт, будет преследовать её до конца… От этой мысли у неё закружилась голова. Элет зажмурилась, стараясь не думать об этом, но пугающие раздумья слишком сложно контролировать: они окутали сознание, заставив сердце буквально выпрыгивать из груди.
        Наверное, Элет бы умерла от страха, если бы не Джон.
        Осознание того, что она теперь находилась под защитой (надёжность которой, впрочем, стояла под большим вопросом), позволяло хоть немного успокоиться. Совсем чуть-чуть. У Джона всё-таки был меч, да и сам он выглядел вполне уверенно и даже спокойно, в то время как Элет с ума сходила от страха.
        - Как оно выглядело? - спросила она неожиданно для самой себя. Голос не просто дрожал: первое слово она произнесла тоненьким фальцетом, второе - едва ли не басом, а третье вовсе застряло в её горле.
        - Как человек, - пожал плечами Джон, не глядя на девушку. - Правда, очень высокий, наверное, на голову или полторы выше меня.
        Элет нервно сглотнула: Джон в её глазах был выше любого знакомого ей мужчины. Знала она их, правда, не так много: в Шабаше маги мужского пола составляли меньшинство всех посвящённых.
        - Я его только со спины видел, - продолжал он. - Да и темно было, что сейчас на улице, что вчера в лесу. Он в чёрном плаще был, на поясе - меч не то что огромный - гигантский. С человеческий рост, наверное.
        - Ну, а потом я… ушёл. Нужно было тебя забрать и драпать отсюда.
        - Спасибо за заботу, - пролепетала Элет, тревожно оглядываясь по сторонам. - И правильно ты сделал, что ушёл. То существо, что ты описал, похоже на одного из духов Азазеля.
        Если она не ошибается, конечно. Все знания по демонологии, что ведьма получила в Шабаше, мигом вылетели из головы. Может, это просто призрак? Или, что хуже, сам демон?
        - И что это за тварь? - сквозь зубы процедил Джон, настороженно смотря вперёд.
        - Долго объяснять, - замялась Элет. - Азазель - это демон, научивший людей изготовлять оружие и воевать. А духи, подвластные ему, являются самыми изощрёнными мастерами-убийцами. Видимо, Совет верховных ведьм призвал их, чтобы отыскать меня…
        Джон лишь вздохнул и ничего не ответил. Вокруг царила тишина, но тишина вполне естественная, то и дело чем-то нарушаемая: слышны были то гулкие крики сов, то стоны ветра в деревьях, то чьи-то далёкие тяжёлые шаги… Чьи?!
        Элет замерла, заставляя остановиться и Джона. Напряжённо прислушалась, чувствуя, как холодеет и дрожит.
        - Что такое? - недоуменно спросил он.
        - Там кто-то есть, кажется…
        - Да мало ли путников на тракте?
        - На ночном тракте, Джон! - вскрикнула она и тут же прикрыла рот ладошкой: эхо её слов взлетело к верхушкам елей. - Все нормальные люди давно спят в это время, только мы с тобой… драпаем.
        Джон коротко рассмеялся и совершенно спокойно поглядел на Элет. Видимо, собрался было сделать шаг, но она не отпускала, что было силы вцепившись в его руку и словно стараясь просверлить его жалким взглядом.
        Совы больше не кричали. Ветер завыл сильнее, пронзительнее. А шаги… Элет на миг показалось, что они ей всего лишь померещились, но тут же она снова услышала этот звук. Недалеко от них, в нескольких десятках метров вперёд по тракту, кто-то тяжело ступал им навстречу.
        Элет вскоре смогла разглядеть силуэт идущего и предположила, что и Джон его узнал.
        Длинный чёрный плащ с капюшоном, надвинутым на лицо - или, точнее, чёрную субстанцию с горящими на месте глаз жёлтыми огоньками. Громадный меч на поясе. Невероятно большой рост.
        А также дуновение чего-то мрачного, злого, ужасного, как будто существо явилось в этот мир из самых глубин преисподней… Так оно и было на самом деле.
        Элет вспомнила, что это дуновение возникало вокруг верховной ведьмы Жанетты, когда та злилась или, наоборот, была чем-то сильно обрадована.
        Джон резко высвободил руку, не глядя на Элет, отодвинул её рукой за свою спину, бросил сумку прямо на землю, и буквально через секунду, тускло сверкнув в чёрном ночном воздухе, из его ножен вылетел меч. Джон выставил его вперёд, сжимая рукоять двумя руками.
        Существо приближалось. Несмотря на размеры, двигалось оно легко, даже, пожалуй, грациозно, а ещё безжалостно быстро. Буквально полминуты - и оно почти вплотную приблизилось к Элет и Джону и остановилось. Существо не дышало, не шевелилось - лишь тихо стояло в паре миллиметров от лезвия меча, непонятно чего ожидая.
        - Если это дух, то он бесплотный? - тихо бросил через плечо Джон - в голосе его прозвучала слабая надежда.
        И Элет очень не хотелось её разрушать.
        - Нет!
        Она вскрикнула, потому что дух внезапно извлёк из ножен свой громадный меч, начертил им в воздухе над своей головой сложный знак, который на мгновение вспыхнул золотым огнём и тут же погас. Ведьма не успела понять, что это за знак, да и некогда было понимать: воздушная волна толкнула её в спину, и лишь стоящий впереди Джон помешал ей упасть.
        Он оглянулся, но Элет быстро покачала головой: ничего, мол, страшного, не теряй бдительности. Пытаясь вспомнить хоть одно боевое заклинание, она отошла в правую от Джона сторону.
        Дух снова поднял меч, на этот раз, видимо, намереваясь опустить его на голову Джона. Но тот резко отскочил, полоснув адскую тварь по тому месту, где у него должна была быть нога. Ноги, правда, сквозь плащ не виднелись, а руки были скрыты за длинными, почти до пола, чёрными рукавами. Элет прекрасно понимала, что такое свободное облачение сражаться духу никак не помешает, и всё же в глубине души надеялась, что это станет его слабостью.
        Чем она могла помочь Джону? На боевые заклинания ей попросту не хватит сил. Разве что на самое слабое, которое вряд ли сможет сильно навредить духу.
        Неужели они обречены…
        Зато теперь для Элет всё стало ясно. Дух вызвала Жанетта. Заклинание морока на него не подействовало, он напал на Джона в лесу, убил несчастную девушку, похожую на Элет, и ещё кого-то, судя по рассказу Джона. Лес, видимо, закляла Жанетта, проследив, пока беглянка окажется в нём, но её планы слегка подпортил Джон, тоже случайно оказавшийся в этом лесу и тем более случайно вставший на пути у адской твари.
        Утешало то, что тогда он справился с духом. Только вот как…
        Вокруг пальцев правой руки неслышно затрещали и слабо заблестели искорки энергии. Наблюдая, как Джон увиливает от тяжёлых, медленных ударов духа и безуспешно пытается нанести хоть один свой, Элет собирала остатки сил, чтобы атаковать. Может, получится сбить духа с толку, на какие-то доли секунды дезориентировать и хотя бы немного помочь Джону…
        Иначе им обоим конец. Джон умрёт по её вине.
        Тот пригнулся, уворачиваясь от очередного удара, занёс меч и скрестил его с мечом врага. Дух отбил этот выпад и все последующие без особого труда. Клинки скрежетали, соприкасаясь, выбивали друг из друга искры, блестели в свете луны, разрезая вязкую ночную темноту.
        Адская тварь не знала усталости, а вот новый знакомый Элет уже заметно устал - это было заметно невооружённым глазом. Правда, он так и не позволил духу себя ранить, но его попытки отбить удар становились всё слабее и слабее. В один момент Джон и вовсе осел на одно колено, лезвие вражеского меча прошлось в паре миллиметров от его горла, но клинок своего хозяина не подвёл.
        Элет взглянула на свою руку, вокруг которой плясали слабые искорки энергии. Скорее всего, удара дух даже не почувствует. Но выбора не было: либо она сделает сейчас хоть что-то, либо Джону конец.
        Она вспомнила, как тащила его из леса: тогда Элет ощутила странное чувство ответственности за Джона, хотя совсем его не знала. Сейчас это чувство стало сильнее, можно сказать, из ответственности оно превратилось в обязанность.
        «Боже, помоги мне», - подумала Элет, прекрасно понимая, что проклята Богом с рождения, а потому помощи ждать не стоит. И всё же…
        Она резко протянула руку вперёд. Искорки загорелись ярче, чуть обжигая и покалывая кожу, закружились вокруг пальцев и запястья, образуя светящуюся спираль. Джон, кажется, вовсе не заметил этого, продолжая отражать удары духа, которые становились всё более тяжёлыми и ощутимыми. Огромный меч вдруг задел его предплечье, и лишь то, что Джон успел увернуться, спасло его руку.
        Дальше ждать было нельзя.
        Собрав все свои силы, физические и магические, Элет зажмурилась, стиснула зубы и закричала:
        - Убирайся в ад!
        Глаза не просто загорелись - запылали. Казалось, что магия выжигает их вместе с мозгом и сердцем. Элет чувствовала, как эта странная, непонятно откуда взявшаяся сила росла, одержимо пульсировала, рвалась на свободу сквозь кокон её слабости. Едва заметные искорки превратились в тонкий, но безумно яркий луч света, оторвались от её пальцев и, словно стрела или копьё, ударили по духу.
        Он не издал ни единого звука: ни вопля, ни рыка, ничего. Просто постепенно начал растворяться, из чёрного становиться прозрачным, а потом и совсем исчез.
        Элет не знала, убила она духа или просто изгнала, но была уверена в одном: в этом мире он больше не появится.
        Очнувшись, она бросилась к Джону. В первых зеленоватых лучах рассвета она увидела на земле большое чёрное пятно, как будто выжженное. В нескольких метрах от него, прямо на камнях и редкой траве сидел Джон. Меч лежал у него на коленях.
        - Ты в порядке? - спросила Элет, наклонившись.
        Ран на бледном лице заметно не было, одежда в паре мест разорвана, но крови не видно… Джон смотрел вперёд остекленевшим взглядом, покусывая раскрасневшиеся губы. Внезапно стянул зубами с правой руки перчатку и приложил её к ране на руке - небольшой, судя по всему.
        - Знаешь, мне срочно надо выпить, - сказал он.
        Глава 3. Игра
        Когда вдалеке показались очертания деревни, Джон выдохнул с облегчением. Ходьба пешком действительно утомляла, хоть он и не подавал виду. Да и ведьма тоже явно устала: шла, еле переставляя ноги, то и дело спотыкалась и тяжело дышала. И выглядела она не очень-то аккуратно: волосы выбились из тонкой косы, кожа на сапогах стёрлась и запылилась, дешёвая ткань серого платья изорвалась в бахрому на подоле. Своим видом Элет напоминала бездомную кошку, которую, с одной стороны, хотелось погладить, пожалеть и накормить, а с другой, обойти стороной, чтобы не подцепить блох или какую-нибудь заразу.
        А в деревне, помимо всего прочего, можно достать денег на коня, провизию и новое оружие. Наверняка в каком-нибудь трактире ведётся непрерывная игра в кости или карты… Если выиграть пару-тройку партий, то можно собрать вполне приличную сумму.
        Про долг он тоже не забыл. Честно говоря, ему было чуть боязно сделать что-то не так и тем самым как-то разозлить ведьму. Пусть Элет строила из себя жалкую слабачку - Джон видел, на что она была способна на самом деле. Что ей стоит кивком головы свернуть ему шею, если он не отдаст ей пару серебряных?
        Очередная безымянная деревня понравилась Джону больше предыдущей. По крайней мере, трупы на улицах не валяются, духи по подворотням не летают, да и жители выглядят и ведут себя вполне дружелюбно.
        А вот Элет оглядывалась встревоженно. Впрочем, она, судя по всему, встревоженной была всегда. Это неудивительно - когда на тебя ведётся охота, вряд ли легко оставаться беспечной и спокойной.
        Более-менее приличный трактир они нашли не сразу. Внутри было шумно, многолюдно и душновато. В одном углу два смазливых рыцаря обжимались с челядинками, в другом тихо выпивала небольшая разномастная компания. А в центре зала уже разгоралась игра в кости.
        Глаза у Джона так и засветились.
        Элет присела на скамейку около входа, забрала свою сумку и кивнула, слабо улыбнувшись. Джона тронула эта её странная преданность. Пожалуй, она готова ждать его тут ровно столько, сколько ему понадобится, чтобы выиграть достаточно денег. Хотя можно сначала набрать на комнату, пристроить туда ведьму - и уж тогда-то разыграться как следует.
        Опыт игры в кости у Джона был нешуточный. Один раз бросил кости ради интереса ещё на войне, играя с боевыми товарищами, - и больше не мог остановиться. Охотничий азарт завлекал, заволакивая сердце и разум, и возникало лишь одно желание: две шестёрки.
        В игру его приняли сразу, хотя и с недоверием. За большим, грубо сколоченным столом, сидели трое мужчин, все старше Джона лет на десять-пятнадцать, и вид у них был весьма внушительный. Один - лысый, со шрамом через всю левую щёку, с маленькими злобными глазами - сел прямо напротив Джона, потряхивая в огромных ручищах стакан с костями. Его друзья, не такие здоровенные, и всё же вполне себе крепкие, уселись по бокам, ухмыляясь и о чём-то перешёптываясь.
        Джон для вида нервно сглотнул и улыбнулся. На самом деле не боялся - и не таких видал…
        - Что поставишь? - пробасил здоровяк, кивая на свою ставку - кучку серебряных монет. И даже не представился - вот невежливая оглобля!
        Джон вытащил из кармана камзола дядину монету. Всё равно она уже ничем не может помочь - а тут хоть какая-то ставка будет. Лица игроков мгновенно поменялись, однако не так, как он ожидал. Не было ни алчного блеска в глазах, ни восторженных вопросов о том, где он такое достал. Сидящий напротив напрягся, выпрямился, его товарищи встревоженно переглянулись.
        Первым бросал здоровяк. Выглядел он уверенно, расслабленно, то и дело подмигивал своим дружкам, однако Джон заметил, что руки у него слегка тряслись. Либо выпил лишнего, либо правда волнуется…
        Джону не везло. Две тройки против пятёрки и тройки, двойка и четвёрка против шестёрки и тройки, единица и тройка против четвёрки и пятёрки… Однако сдаваться он и не думал: благо, дядина монета ещё не проиграна, а без денег он отсюда не выйдет.
        И волнения нельзя показывать: противники и так, кажется, не воспринимают его всерьёз. Поглядывают насмешливо, негромко хохочут, и лишь их главарь сохраняет сосредоточенное молчание - видимо, что-то его всё-таки напрягает. Но что? Джону казалось, что это важно знать.
        Здоровяк заказал себе эля, и Джон почувствовал, что у него пересохло в горле. Последний раз он пил ледяную воду, набранную в лесном роднике, который Элет с помощью магии нашла недалеко от дороги. А сейчас ему смертельно требовалась выпивка покрепче. Иначе просто не выжить.
        Его соперник по игре метнул снова. Джон оглянулся, бросив короткий взгляд на ведьму. Та стояла неподалёку, скрестив руки на груди, и, словно заворожённая, смотрела на стол немигающим взглядом. Когда Джон повернулся, то увидел, что у здоровяка выпали две двойки. Тут же метнул сам - и глазам не поверил. Две шестёрки?
        Эта же комбинация выпадала столько же раз, сколько они кидали кости. В конце концов всем стало понятно, что дальнейшая игра попросту не имеет смысла. Здоровяк напрягся, изо всех сил стараясь сдержать ярость, его товарищи встревоженно поглядывали на него и кидали злобные взгляды на Джона. Тому было абсолютно всё равно: ещё одна партия, - так, чисто из вежливости - и он заберёт свои деньги и уйдёт отсюда. Про ведьму бы не забыть на радостях…

* * *
        Они великолепно поужинали и сняли лучшую комнату. Джон не ожидал, что в забытой Богом деревне найдётся трактир, где будет светлая просторная комната с мягкими белоснежными постелями, ванной и свежим тростником на полу. Но и стоила она соответствующе, хотя у них ещё оставалась довольно много монет, да и дядина монета была цела. Надо бы купить коня…
        Элет ополоснулась в подготовленной слугами ванне и тут же нырнула в похожую на кучевое облако постель. Ночь прошла вполне спокойно, лишь пару раз с первого этажа или улицы доносились звуки потасовок. Исходящей извне опасности Джон не чувствовал. Исходящей опасности от Элет - тоже. Поэтому ему даже удалось выспаться.
        Утром комнату наполнил прозрачный белый свет. Проснувшись, Джон понял, что уже настал полдень. Элет ещё спала. Видимо, уйти сегодня утром, как они собирались, не получится, потому что утро уже прошло. Ничего, денег им хватит как минимум на две недели проживания в таких хоромах…
        Всё-таки самое блаженное чувство (после удовлетворения с женщиной, конечно) - знать, что у тебя денег полный кошелёк.
        Элет чуть пошевелилась во сне, но не проснулась. Видимо, ей тоже долгое время не удавалось нормально поспать. На лице девушки читалось абсолютное блаженство, бледные впалые щёки чуть подрумянились, обветренные губы растянулись в слабой улыбке. Джон, засмотревшись, далеко не с первого раза попал ногой в сапог.
        А сапоги, кстати, не мешало бы подчистить. Элет успела и ванну принять, и платье постирать, а он… Хотя, конечно, это всё без толку: находясь в бесконечных скитаниях, невозможно оставаться опрятным долгое время. Уже буквально через день сапоги запачкаются, брюки порвутся, кожа на камзоле сотрётся…
        Как только Элет проснулась, - а случилось это не меньше, чем через час, - Джон тут же не преминул спросить:
        - Признавайся: твоих рук дело?
        Элет потянулась, зевнула и выбралась из постели, откинув большое белое одеяло. Видимо, совсем не стесняясь того, что на ней была лишь одна исподняя сорочка, подошла к столу и вытащила из лежащей на нём сумки флакон с какой-то темноватой густой жидкостью.
        - Что именно? - уточнила Элет.
        Она сделала маленький глоток из флакона и поморщилась, видимо, от горечи неизвестного напитка.
        - Комбинация из двух шестёрок раз пять подряд, - отозвался Джон, вытирая носок сапога жёсткой тряпкой. - Чтобы хоть кому-нибудь так повезло? Не бывает такого.
        - Ну, я прекрасно понимала, что деньги нам очень нужны, - пожала плечами ведьма. Букву «г» она выговаривала странно, почти как «х» - наверное, южанка…
        С её губ не сходила лукавая улыбка. Джон не очень понимал, чему она рада: большому выигрышу или своей недавней победе над духом. Впрочем, сейчас это неважно. Нужно было решить, что делать дальше.
        - Значит, смотри. - Он поднялся, поправил камзол, стряхнул пыль с ладоней. - До Хидельберга ещё долго, а мы с тобой теряем день.
        - Почему?
        - Потому что если выйдем сейчас, то к вечеру до следующей деревни не доберёмся, придётся ночевать в лесу.
        - Я так понимаю, тебе к этому не привыкать, - пожала плечами она. - Мне тоже.
        Элет впорхнула в свежевыстиранное и в некоторых местах залатанное платье, быстро обулась и принялась собирать ещё влажные волосы в пучок на затылке.
        - В наших краях это считается вдовьей причёской, - заметил Джон.
        Он поднял стоящие возле кровати ножны, вытащил меч, проверяя его на наличие повреждений после схватки с духом. Нет, ну это никуда не годится - придётся заказывать новый. Иначе он просто расколется в очередной драке - а драки ему ещё явно предстоят, и нешуточные.
        - Я не знаю ваших обычаев, - пожала плечами Элет. - Да и в принципе никаких не знаю, кроме обычаев Шабаша…
        - В любом случае, сегодня мы отсюда не уйдём, - продолжил он, прикрепляя ножны к поясу. - Мне нужно обновить клинок и купить коня. Подождёшь тут?
        - Нет, с тобой пойду, - покачала головой Элет.
        Любой другой на месте Джона, пожалуй, подумал бы: «Вот привязалась!», но его это, наоборот, тронуло.

* * *
        Полуторный меч из драффарийской стали был довольно-таки тяжёлым, однако в руку врос буквально сразу. Да и цена Джона вполне устроила: пятьдесят серебряных вкупе со старым клинком, который он отдал оружейнику на перековку.
        Меч был и правда хорош: тёмно-серая сталь с тонким желобком переливалась на солнце, рукоять была простой, без изысков, которыми любят выпендриваться высокородные выскочки, но зато удобной и крепкой.
        Джон повертел меч в пальцах, перекинул из правой руки в левую и наоборот, бросил в ножны и решил, что надо брать.
        Элет же ненадолго замерла у прилавка с тканями и платьями: своё она кое-где зашила и неплохо выстирала, но оно всё равно оставалось довольно ветхим и чересчур простым, едва ли не нищенским. Однако, глядя на отрезы льна и шерсти, Элет лишь вздыхала. У них были деньги на одежду, что ж она так грустит? Или не хочет тратить за раз слишком много?
        Они задержались у торговцев до вечера, в трактир возвращались уже затемно, когда людей на улицах было совсем немного. Если день выдался солнечным, светлым, ярким, то к вечеру небо заволокло тучами. Не было видно ни звёзд, ни луны. Тьма, словно чёрный туман, заползала в улицы, переулки, окутывала дома, скрывала от глаз неровности на дорогах, и лишь редкие огоньки маленьких окон могли пробить в ней хоть какие-то прорехи.
        Элет то и дело спотыкалась, ругаясь сквозь зубы: видно, не привыкла к «отменным» деревенским дорогам. Тут валялись камни, весенними ручьями, ветрами или временем выкорчеванные из мостовой, попадался под ноги разнообразный мусор и зияли помойные лужи… Джону-то не привыкать: в таких деревнях он был много раз, такие деревни располагались недалеко от его замка… Точнее, уже не его.
        В конце концов, ведьме, видимо, спотыкаться надоело. Хмурясь и неумело ругаясь, она поднесла к лицу пальцы, что-то шепнула, её серые радужки на миг стали золотыми, а вокруг пальцев закружились светлые искорки. Джон уже такое видел и поэтому почти не удивился. Хотя выглядело это всё равно странно и непривычно. Огненные искры вокруг живой человеческой руки - и не обжигают…
        Через пару мгновений слабый свет от этих искр вырвал из темноты три фигуры, чем-то Джону показавшиеся знакомыми. Посредине - высокая, две по бокам - пониже. Когда в полутьме удалось разглядеть их лица, он наконец понял, кто это.
        Его недавние соперники по игре.
        Один - с мерзкой ухмылкой и торчащим клыком, второй - носатый, костлявый, но всё же довольно крепкий. В центре стоял их лысый главарь. И эти ребята явно имели что-то против него. Возможно, их разозлило то, что Джон выиграл их деньги. Может, они догадались, что выиграл он их не без помощи магии. Можно найти множество причин, но есть ли теперь в этом смысл?
        Воинственно настроенные ребята потряхивали оружием: грубый, слегка устаревший фальшион у одного, пара длинных кинжалов у другого… Главарь пока своего оружия не обнажил. Все трое скалились и тихонько посмеивались, предвкушая занятную драку. Джон её тоже предвкушал, но без зубоскальства: один против троих всё-таки не лучший расклад.
        Хотя почему один? Ведьма же с ним.
        Та сзади клацнула зубами - видимо, от страха. Нет, всё-таки один…
        - Элет, отойди, - шепнул Джон, кладя руку на эфес новенького меча.
        - Не-ет, пусть твоя подстилка посмотрит, - загоготал главарь шайки. - Потом и ей применение найдём, да, братцы?
        «Братцы» поддержали его дружным хохотом. Элет нервно сглотнула, сжимая руки в кулаки.
        Здоровяк первым бросаться на стал - лишь кивнул товарищам, и те, вертя в руках свои клинки, начали медленно наступать. Правда, увидев лезвие острого длинного меча - оружия рыцарей и дворян - немного спасовали: один встал как вкопанный, на лице у другого пролегла тень испуга. Но их главарь едва ли не зарычал - пришлось идти дальше.
        Джон усмехнулся: с этими двумя он разделается быстро. Судя по всему, в боях на мечах они не участвовали никогда, а фальшион, как известно, меч не совсем полноценный.
        Тот, что с фальшионом, и бросился первым, однако его клинок даже не успел соприкоснуться с лезвием меча Джона - и тут же оказался отброшенным на землю одним точным ударом. Второй тут же выставил вперёд свои кинжалы, но Джон не намеревался подпускать его слишком близко, а иначе противник ударить точно не сможет. Он сделал выпад, второй - один раз разбойник увернулся, второй - кое-как сделал блок кинжалами… Но на третий раз ему не повезло, один кинжал полетел наземь. Он попытался атаковать оставшимся, но Джон ухмыльнулся, осознавая бессмысленность этой затеи. Что кинжал против рыцарского меча?
        Противник это тоже, кажется, понял. Он чуть растерялся, но длилась его растерянность всего мгновение - он тут же бросился вперёд, и тогда Джон замахнулся… Но бить не стал - лишь рассмеялся вспышке страха на лице разбойника. Правда, из-за этого пропустил внезапную подсечку: противник резко пригнулся и каким-то образом задел острием кинжала его колено. Однако Джону это почти никак не навредило: он лишь слегка пошатнулся, успев краем глаза заметить торжество в глазах головореза.
        Рано радуетесь, ребята…
        Джон тут же отбросил его лёгким, почти ленивым движением отбросил в сторону: меч зацепил плечо, разбойник пошатнулся и рухнул, задев головой ближайшую каменную стену. Тот же, что был с фальшионом, но быстро его потерял, тем временем достал откуда-то небольшую дубинку с небольшими металлическими шипами. Впрочем, что такое кусок деревяшки против стали?..
        Разбойник бросился на Джона, замахнулся своей дубинкой, пожалуй, слишком сильно… Джон успел среагировать и просто направил меч вперёд. Сталь вошла в мягкую плоть плеча легко и быстро, да и вообще всё это длилось недолго - от силы секунды две-три. Ударь Джон ниже, и нападавший бы тут же умер от точного попадания в сердце, но он специально прицелился чуть левее. Зачем убивать без надобности?
        И вот тогда в игру вступил третий. Он вышел из тени под крышей на свет, и обнаружилось, что у него на поясе висели небольшие ножны с ещё одним фальшионом.
        Вот тут пришлось потрудиться. Главарь шайки был явно опытнее своих совершенно безруких товарищей, однако Джон время от времени вспоминал схватку с духом и понимал, что хуже неё, пожалуй, ничего не будет. Ну и что, что здоровяк превосходил его силой и грубым напором? У Джона хотя бы лезвие меча обоюдоострое…
        Он с лёгкостью увернулся от целой серии ударов, предотвращая попытку здоровяка задеть лезвием горло. Попытался ударить его ногой сначала в живот, потом по коленям, но тот увернулся. Значит, придётся искать слабые места в другом месте. На здоровяке вообще не было брони: лишь рубаха, жилетка да штаны, - не было у него и щита, всю его защиту составляло лишь его умение хорошо обороняться и ставить блоки.
        Впрочем, Джону это не помешало, ловко извернувшись, сделать подсечку, чтобы главарь шайки зашатался, и, воспользовавшись его растерянностью, пару раз вонзить лезвие прямо в его здоровый живот. Джону даже подумалось, что сейчас вместо крови из него потечёт пиво или эль…
        Элет изо всех сил старалась не завизжать. Она так и стояла неподалёку, бледная, зажмурившаяся, закрывшая лицо руками, похожая на прозрачное видение. Хоть бы помогла своими ведьмовскими штучками, а то стала как вкопанная… Как будто драк и крови раньше не видела.
        Впрочем, её осуждать не за что, а вот этих непонятных парней…
        Главарь убит, тот, что с дубинкой, лежит, схватившись за руку, и душераздирающе стонет. А тот, которого Джон вырубил первым, как раз очнулся и намеревался уползти отсюда… Что ж, пожалуй, этот подойдёт.
        Ночь полностью вступила в свои права, наполнив воздух непроглядной чернотой, но взгляд Джона привык к темноте. Он поднял бандита за шиворот, впечатал в стенку и впился пальцами в его горло.
        - Расскажи-ка, будь так добр, чем мы с леди Элет вам так понравились, что вы посреди ночи любезно отыскали нас и устроили столь радушный приём?
        Несчастный головорез что-то прохрипел, и Джон понял, что следует ослабить хватку. Сзади раздались тихие шаги: ведьма наконец осмелела и подошла ближе, пристально вглядываясь в лицо побеждённого.
        - Господа, нужно уметь проигрывать, - назидательным тоном продолжил Джон, наблюдая, как его противник медленно сползает вниз по стене, хватаясь то за горло, то за, видимо, пришибленную голову.
        - Дело не в игре… - прохрипел он и закашлялся. - Нам велели… Джетту…
        - Джетт - это он? - Джон кивнул на мёртвого здоровяка, что распластался на мостовой. Его меч лежал недалеко от окровавленной ладони.
        - Д-да, - продолжал хрипеть разбойник.
        - Кто вам велел? И что именно? - сурово спросил Джон, снова протягивая руку к его горлу.
        - Сэр Гилберт Резерфорд! - внезапно прорезавшимся сквозь хрип и шипение дискантом заверещал побеждённый, выставляя перед собой ладони. - Велел прикончить тебя.
        Элет, услышавшая знакомую фамилию, вздрогнула. Джон лишь усмехнулся - мог бы и сам догадаться, чего стоила одна их реакция на дядину монету. Да и они - не первые убийцы, посланные дорогим родственничком. И даже не самые косорукие. Видимо, он ещё не понял, что это бесполезно, а на убийц поопытнее и поудачливее у него денег не было.
        Джон снова сжал пальцы на шее побеждённого головореза и пристально всмотрелся в его глаза. На желтоватых глазных яблоках ярко выделялись розовые жилки, зрачки сузились, сам мужчина вновь начал хрипеть и пытаться вырваться из стальной хватки.
        - Ползи к своему Резерфорду и скажи, что Джон передаёт привет. Скажи, что я скоро приду, и тогда никакие наёмники его не спасут. Скажи, что я верну то, что принадлежит мне по праву.
        Он резко разжал пальцы. Разбойник сполз по стенке вниз, судорожно глотая воздух, а затем ничком рухнул на грязную землю.
        Джон кинул меч в ножны, кивнул Элет и направился прочь. Она было поспешила за ним, но вдруг остановилась возле полузадушенного мужчины. Носком сапога коснулась его подбородка, заставляя поднять голову, чуть наклонилась и вгляделась в глаза.
        - Ну что, нашли мне применение?
        Глава 4. На волоске
        - Я же говорила, что к вечеру даже на лошади мы не доедем до Третьего перекрёстка.
        - Ну говорила, и что?
        Джон отхлебнул из фляжки вина, на мгновение выпустив поводья, и Элет, негромко вскрикнув, вцепилась пальцами в его пояс.
        - Да не бойся ты - не упадёшь, - усмехнулся он. - Хотя я могу привязать тебя к седлу. Правда, каждый раз привязывать и отвязывать займёт много времени, поэтому тебе придётся спать прямо на лошади.
        Элет лишь закатила глаза в ответ.
        Закат был поразительно ярким, словно небо истекало кровью. Редкие облака, проплывающие по нему, моментально окрашивались в бледно-багровый, алый и розово-оранжевый оттенки, а солнце, заходящее за горизонт, напоминало горящее колесо.
        Молодая вороная лошадь, купленная Джоном в деревне, которую они покинули утром, шла смирно, но довольно-таки подвижно. Управлялась легко, в корме была неприхотлива, да и Элет сразу понравилась. Хорошая кобылка, редко такую найдёшь.
        Вдоль тракта рос редкий зелёный лесок, тихий и, можно сказать, уютный. По крайней мере, Джону частенько приходилось коротать ночи в таких жутких чащах, что эта рощица казалась ему просто раем. Элет, скорее всего, разделяла его мнение.
        - Ладно, привал, - объявил Джон.
        Лошадь послушно свернула с тракта на мягкую опушку, переступая копытами по летней траве. Вечер был тёплым, светлым, свежим, хотя на закате темнело, а вдали чуть громыхало. Среди ветвей чирикали птицы, гулял лёгкий ветерок, в воздухе стоял запах хвои и ягод. Подозрительно хорошая и спокойная обстановка - стоит ждать грома среди ясного неба.
        Джон спрыгнул с лошади, помог слезть Элет и огляделся. Лошадь можно привязать к той раскидистой ели, тут же и костёр зажечь: хвороста они с ведьмой вдвоём быстро натаскают. Еды им хватит, а ночью сторожить будут по очереди.
        Когда они наконец со всем справились, Элет тяжело рухнула прямо на землю, подобрала под себя ноги и, не отрывая взгляда от небольшого язычка пламени, спросила:
        - Ты так и не сказал, почему оказался в таком незавидном положении.
        - Почему незавидном? - удивлённо переспросил Джон, пережёвывая кусок солонины. Хотя, может быть, ведьма в чём-то и права: не о такой жизни он мечтал в её возрасте. А теперь… теперь, наверное, всё равно.
        - Знаешь, если бы у меня был дом, я бы сделала всё, чтобы вернуться туда. Несмотря ни на что.
        - Мой дом теперь не мой, - горько усмехнулся он. - Да и я, наверное, уже не я.
        - Почему не твой?
        - Пока служил в Легионе[1 - Легион - что-то вроде небольшой регулярной армии при короле.], дядя там раскомандовался, и…
        - Ты был рыцарем Легиона? - округлила глаза ведьма.
        Джон понял, что проболтался, и отвернулся. Элет не нужно было знать этого - вообще никому не нужно. Но, в общем-то, что с того, если она узнает? Разбалтывать ей некому, да и они всё равно скоро разойдутся и, наверное, больше никогда не увидятся.
        Элет жалостливо смотрела на него, сжимая в руках флягу с водой. Джон вздохнул. Это, скорее всего, будет нелегко. Возможно, ведьма осудит его, не поймёт, отвернётся, но ведь она сама хочет знать…
        - Да, я был рыцарем, - сказал он. - Сейчас я им не являюсь, поэтому не называй меня так, пожалуйста.
        - Насколько я знаю, этот титул вы получаете на всю жизнь? - удивилась Элет.
        - Формально - да, - пожал плечами Джон. - Но, на мой взгляд, рыцаря определяет не титул или словечко «сэр» перед именем, а поступки. - Он улыбнулся, когда Элет согласно кивнула. - Ты, наверное, не знаешь, что пару лет назад мы вели войну с Амфиклией?
        - Знаю, - усмехнулась она. - Мы в Шабаше не теряем связи с внешним миром. По крайней мере, самые важные новости до нас доходят.
        - Хорошо. Так вот, я участвовал в этой войне в составе Легиона. Когда уходил, поручил дяде следить за замком и заботиться о сестре. Ей было шестнадцать: замуж - рано, а оставлять одну - боязно. Я знал, что дяде доверять нельзя, но мне больше не на кого было положиться: мать умерла, рожая сестру, а отца не стало пять лет назад.
        Элет слушала внимательно, не моргая и почти не дыша, и совсем забыла о костре. Джон аккуратно подбросил туда пару толстых веток, сделал глоток из фляги и продолжил, глядя в пустоту:
        - Когда я вернулся, вернулся с победой, награждённый королевой, то увидел, что замок присвоил себе дядя, а сестра… Сестра умерла.
        Элет вздрогнула, а Джон горько усмехнулся. Странно. Он не чувствовал ничего. Воспоминания больше не приносили ни боли, ни отчаяния, ни злости.
        - Дядя сказал, что она забеременела то ли от конюха, то ли от оружейника и умерла при родах. Я ему не очень-то поверил, но он сослался на то, что женщины в нашем роду слабые, и предложил мне остаться в замке в качестве капитана гвардии. Это было жутко унизительно: он не имел на замок никаких прав - отец завещал его мне. Но гвардия встала на сторону дяди, а у меня не было возможности противостоять ему, да и с лордом дядя дружен… - Поймав испуганный взгляд Элет, Джон вновь усмехнулся: - Не волнуйся, я доведу тебя до прямой дороги в Хидельберг, а дальше пойдёшь сама, и он спокойно тебя выслушает. О том, что мы знакомы, он и не узнает.
        - Я и не догадывалась, что ты - вассал Хидельберга, - сказала Элет. - Ну, а дальше что было?
        - Дальше… - Джон вздохнул. - Я не придумал ничего лучше, чем просто взять и уйти.
        В глазах Элет вспыхнул немой вопрос, но она ничего не сказала. Джон опустил взгляд. Лучше бы она осудила, честное слово. Это гнетущее молчание ужасно раздражало. Что может быть хуже молчания, когда так хочется услышать в ответ хоть что-то?..
        - Где-то полгода я перебивался случайными заработками в деревнях и бедных острогах: где-то шайку воров отогнать, где-то упыря отвадить… Ну и игрой в кости или карты, разумеется. Что самое смешное, до войны я ни капли алкоголя не пил, а теперь и дня не могу хотя бы без глотка вина. Но встреча с теми убийцами, которых подослал дядя, что-то во мне перевернула. Хоть они были и не первые, но… Теперь я хочу вернуться и отомстить. За себя, за сестру…
        Тогда Элет резко встала, обошла костёр и бросилась к нему на шею. На самом деле Джон ожидал такой реакции: не помнившая внешний мир и реальную жизнь ведьма не очень хорошо умела сдерживать свои эмоции. А сейчас, видимо, и вовсе не видела смысла этого делать.
        - Ты чего? - тихо спросил Джон, усмехнувшись. В душе по-прежнему не было никаких чувств, и это пугало.
        - Мне очень жаль, - всхлипнула Элет.
        - Знаешь что: ложись спать. Я посторожу.
        Ведьма осторожно отпустила его, одёрнула платье и смущённо отвела взгляд. Видимо, сама удивилась своему внезапному порыву. Достала из сумки плащ и аккуратно расстелила его прямо на лесную подстилку из листьев, иголок и мха.
        - Возьми мой, если не хочешь полночи проворочаться и глаз не сомкнуть, - предложил Джон, расстёгивая пряжку на застёжке плаща.
        Она посмотрела на него удивлённо, кивнула и приняла плащ.
        Когда Элет легла, Джон присел рядом, положив новый меч на колени. Слабый свет костра делал её кожу желтоватой, всполохи плясали в волосах, растрёпанных и тонких. Её пальцы сжимали край плаща, которым она укрылась, губы были плотно сжаты, а между бровями пролегла напряжённая складка - видимо, снилось что-то не очень приятное.
        Элет была совершенно не похожа на Анну, но всё же чем-то напоминала её.
        Неожиданно для самого себя он коснулся рукой её плеча, чуть поглаживая. Показалось, что она немного успокоилась: черты лица разгладились, губы приоткрылись, дыхание стало ровнее. Джон слегка улыбнулся. Рука случайно скользнула ниже, к её острым ключицам, пальцы нащупали грубый шнурок, на котором висела какая-то колдовская штука.
        Вдруг ведьма открыла глаза. Радужки уже почти привычно сверкнули золотом, она вскинула руку, и в следующий момент Джон почувствовал, что воздух вокруг него нагрелся, раскалился, а потом двинул ему в лицо.
        - Ещё раз так сделаешь - получишь похлеще, - сонно пробормотала Элет и перевернулась на другой бок.
        Джон сдержанно усмехнулся. Видит Бог, домогаться он точно не собирался.
        На небе ярко сияла огромная луна. Её серебряный, как будто жидкий свет опускался на землю. Макушки елей тихо качались, вдалеке плакали ночные птицы и выли волки. Джон подозрительно огляделся, не выпуская рукоять меча: они остановились недалеко от тракта, по которому в ночное время могут околачиваться всякие…
        В темноте загорелись два красных огонька. Блуждающие, что ли?.. Ведьма бы объяснила, но она спит. Впрочем, огоньки были слишком яркие, почти багровые, а ещё они двигались исключительно парой на одном расстоянии друг от друга, постепенно приближаясь. Вскоре недалеко от них появилась другая пара, а затем ещё и ещё…
        - Элет, - позвал он шёпотом, несильно тряхнув её за плечо.
        - Я же сказала: ещё раз будешь приставать - получишь.
        - Элет, открой глаза.
        Ведьма лениво послушалась, даже чуть привстала и быстро изменилась в лице.
        - Что это за хреновина? - поинтересовался Джон, кивая на огоньки.
        - Это не хреновина, - встревоженно отозвалась Элет, кидаясь к своей сумке. - Это оборотни.

* * *
        Элет не думала, что лошадь может развить такую скорость. Девушка зажмурилась, потому что в глаза летела пыль, ветер хлестал по щекам, волосы лезли в лицо. А ещё она постоянно соскальзывала с седла, спасало лишь то, что она крепко вцепилась в пояс Джона.
        Видимо, привязать её к седлу было не такой уж и плохой идеей.
        Элет на миг оглянулась, чтобы увидеть разъярённых огромных волков, их пасти, полные острых ядовитых зубов, их красные глаза… До этого она видела оборотней лишь на изображениях в книгах, и теперь ей стало невероятно страшно. У них с Джоном была фора, но совсем небольшая: Элет читала, что оборотни могут бегать с нечеловеческой скоростью. Так что им стоит догнать какую-то лошадь?
        Вдруг Джон резко натянул поводья, и кобыла, заржав, свернула направо, в лес, который с каждым метром всё густел и густел. Гера (так Элет про себя называла лошадь) начала спотыкаться и недовольно ржать, но Джон не уставал её пришпоривать. Элет казалось, что тем шумом, что они создавали, оборотней легче скорее привлечь, чем отпугнуть. Но план Джона она поняла: волкам будет трудно пробраться сквозь заросли.
        Вскоре они выехали к заросшей высоким камышом реке. Вдоль берега росло несколько раскидистых густых ив, по воде плавали кувшинки и лоскутки тины. Небо уже светлело, звёзды гасли, на горизонте загоралась полоса рассвета. Скоро день вступит в свои права, и оборотни будут сильны не так, как ночью.
        Джон соскочил с лошади, помог слезть Элет и привязал Геру к одной из ив. Схватив девушку за руку, он направился прямиком к воде.
        - Спрячемся здесь, - сказал он. - Днём волки превращаются в людей?
        - Да…
        - Скоро рассвет, а выхода у нас нет. - Джон кивнул на чёрную воду.
        Сначала Элет вообще не чувствовала холода, но когда они зашли в воду по пояс, то успела значительно замёрзнуть. Холод пробирал до самых костей, отчего зубы стучали, а конечности - немели. Дно реки было рыхлым, в иле вязли ноги, но Джон продолжал упорно шагать против течения и тащить за собой Элет. Наконец он остановился среди ветвей ивы и зарослей камыша.
        - Надеюсь, вода собьёт их со следа.
        - А как же Гера? - встревожилась Элет.
        - Кто?
        - Лошадь… Оборотни, конечно, не звери на самом деле: при превращении человеческий разум у них остаётся и даже, говорят, обостряется. Но вдруг они её?..
        - Т-с-с, успокойся.
        Джон напрягся, прислушиваясь, и Элет сделала то же самое. Пели сверчки, шумели деревья, но волчьего воя или каких-либо звуков их приближения не было. Это пугало. Вдруг они тоже затаились среди этих зарослей и ждут момента, чтобы напасть?
        В точке, где земля сходилась с небом, становилось всё светлее. Элет с нетерпением ждала часа, когда взойдёт солнце, чтобы выйти из этой ледяной воды, полной грязи и тины, и обсушиться у тёплого костра. Сумку свою она прижимала к груди, боясь, что намокнут те сухие вещи, что были в ней. Джон тоже держал свой меч так, чтобы вода до стали не дошла.
        Говорят, что самый страшный мрак - перед рассветом. Элет была с этим согласна.
        Когда небо наконец озарили первые лучи солнца, Джон тут же направился к берегу, расплёскивая речную воду и пугая лягушек. Элет бросилась за ним.
        Стоять на твёрдой земле было куда лучше, чем на зыбком иле. Сапоги наполнились водой, подол платья и нижних юбок намок и прилип к ногам, а сама Элет дрожала и стучала зубами. Джон выглядел вполне уверенно, но она не верила, что ему не было холодно.
        Он огляделся. Вокруг было пусто и тихо. Гера спокойно пощипывала траву в нескольких десятках метров от них. Ветер едва шелестел в ветвях ив, птиц почти не слышно, лягушки орали редко, а стрекозы трещали тихо. И всё это было до ужаса подозрительно и напоминало то заклятие, наложенное на лес, где Элет встретила Джона. В этой тишине оглушительным казался лишь стук её сердца.
        Джон всё ещё держал меч наготове, сжимая рукоять обеими руками. Длинное лезвие отражало блики восходящего солнца. Элет тоже насторожилась, пытаясь создать боевое заклинание. Солнце ещё не взошло, и оборотни имеют силу…
        Поэтому, когда из густых зарослей, растущих вдоль берега, на них выскочил оборотень, молодой, судя по размеру, со светло-серой шерстью и красными глазами, Элет даже не очень удивилась. И почти не испугалась. Ну разве что совсем чуть-чуть, и то не за себя, а за Джона, ибо волк бросился прямо на него, не боясь обнажённого меча.
        Джон пнул его ногой, но задел лишь переднюю лапу. Волк коротко проскулил, но тут же снова оскалился и прыгнул.
        Элет с тревогой взглянула на горизонт. Солнце почти взошло, почему оборотень не превращается в человека?..
        Она не знала, что ранит сильнее: сталь или ядовитые оборотничьи когти и клыки. Возможно, Джон имел бы преимущества, если бы дрался с обычным волком. Но при превращении оборотни сохраняют человеческий разум: они способны мыслить, анализировать, планировать… И, конечно, они сильнее обычного человека, но как будет обстоять дело, если у человека есть меч?
        Элет бросила мимолётный взгляд на Джона. Оборотень к нему пока не подобрался - молодой человек отпугивал его мечом. Но стоит волку дождаться подходящего момента, и…
        Может, ударить боевым заклинанием? Нет, оно не получится достаточно сильным для того, чтобы поразить врага, это его только разозлит, да и существует риск промахнуться и случайно попасть в Джона… Элет в который раз почувствовала себя бесполезной обузой для него. И зачем она только за ним увязалась? Из-за неё он попадает в неприятности, сражается то с нечистью, то с убийцами, из-за неё рискует… Нельзя так.
        Она задумалась, а когда снова обратила своё внимание на сражение, то обнаружила, что волк ощетинился, зарычал и прыгнул. Джон в то же мгновение чуть отскочил назад, выставил меч, прицеливаясь, чтобы оборотень напоролся прямо на острие.
        Элет зажмурилась и заткнула уши, чтобы не слышать оглушительного крика, почти человеческого, с которым умирал оборотень.
        Их послала Жанетта, не иначе. Верховной ведьме была подвластна любая нечисть. Вот она разозлится, когда узнает, что они и с оборотнями справились. Что может быть хуже и страшнее? Сам Дьявол?
        Хотя, если говорить по совести, то справились они лишь с одним оборотнем: остальные, должно быть, уже перевоплотились в людей и ожидают ночи, чтобы продолжить погоню. Нужно наложить побольше морочных заклинаний…
        Послышался всплеск - видимо, Джон сбросил труп в реку. Когда Элет открыла глаза, то увидела, что небо совсем посветлело, а на прибрежной траве алели следы крови. Она уже не чувствовала ни холода, ни того, что её платье намокло, а дрожала лишь от страха.
        Джон хромал, по чёрной штанине и голенищу сапога стекала густая струйка. Элет бросилась к нему.
        - Он тебя укусил?!
        - Нет, - удивлённо протянул Джон и вдруг пошатнулся. - Чёрт… Нет, не укусил, видимо, когтем задел. Я теперь тоже стану оборотнем? - ухмыльнулся он, но взгляд его помутнел.
        - Это не смешно! - Элет помогла ему добраться до ивы и усесться под её ветвями. - Если бы укусил - то да, стал бы. Но когти у оборотней тоже ядовиты, и это особенный яд. Он любого другого сильнее. И он смертелен.
        - И как скоро я умру?
        - Зависит от глубины раны.
        Она присела, с трудом надорвала ткань и принялась осматривать рану чуть выше его правого колена. Кровоточила она сильно, да и по виду была довольно-таки глубокой. Элет старалась не паниковать: она знала рецепты многих зелий, в том числе и обеззараживающее после попадания в кровь оборотничьего яда. Успокаивающий пустырник у неё был с собой на случай, если настойка чёрной лилии кончится. Крапиву можно найти где угодно, а вербейник и кровохлёбку от боли и кровопотери она видела недалеко от реки. Для того, чтоб убить заразу, понадобится что-то спиртовое, а огонь для варки зелья она создаст.
        - Что ж, видимо, мне суждено было умереть от руки (или лапы) какого-нибудь адского существа, - ухмыльнулся Джон, но ухмылка оказалась похожей на гримасу боли.
        - Нет, - покачала головой Элет, извлекая из своей сумки завёрнутые в тряпицу засушенные цветки пустырника. - Сейчас я промою рану, а потом сварю зелье, которое тебе поможет.
        Джон молча наблюдал за её манипуляциями, кривился, когда она промывала рану, и постоянно чему-то улыбался. Это слегка раздражало: ситуация была более чем серьёзной. Впрочем, Элет вспомнила, что даже тогда, в лесу, когда, казалось, дело было непоправимым, он тоже улыбался и смеялся. Возможно, из-за сильной боли или опьянения… Но всё же стоит относиться к этому снисходительно.
        Крапива обжигала руки, но Элет это не напугало. Она нарвала десяток-полтора жгучих листочков, промыла речной водой и с помощью заклинания засушила. Собрала и кровохлебку, и вербейник - всё сгодится для сбора. Позаимствовала у Джона пустую флягу и смешала в ней все ингредиенты.
        На подготовку зелья ушло не более часа, а она уже устала из-за почти бессонной ночи, испуга и волнения. Руки дрожали, сердце стучало, а мысли в голове так и норовили перепутаться… Этого ещё не хватало. Если она ошибётся и сделает зелье не так, как нужно, Джону конец.
        Элет рухнула на траву рядом с Джоном. Тот выглядел совсем неважно: побледнел и тяжело дышал.
        - Почти всё, - устало выдохнула Элет. - Сейчас я всё сварю.
        - А что с остальными оборотнями? - спросил Джон слабым голосом.
        - Сейчас они в облике людей и вряд ли придут сюда. Скорее всего, дождутся ночи, чтобы напасть. Я поставлю защитные и морочные заклинания, но попозже. Сейчас главное - зелье.
        На её ладони вспыхнул язычок огня. Он был совсем маленьким, но его жара хватило бы, чтобы согреть огромный котёл воды за пару минут. Хотя котёл ей не нужен - лишь небольшая фляга, в которую она напоследок вылила целый флакон своей настойки: сгодится и для успокоения, и для обеззараживания. Теперь нужно сотворить само заклинание, которое поможет травам раскрыть свою магическую сущность и побороть оборотничий яд. И уже через час-другой Джон будет в порядке.
        В Шабаше учили, что каждая трава имеет волшебные свойства, но без воздействия ведьмы они не проявятся.
        Джон удивлённо смотрел на то, что она делала, но взгляд его был мутным и рассеянным. Конечно, магия его поражала, особенно если предположить, что раньше он с ней не сталкивался. При этом Элет не делала чего-то невероятно сложного и удивительного, если не брать тот случай в лесу, во время схватки с духом… Она до сих пор не поняла, что это было.
        Вскоре зелье было готово. Элет намочила чистый лоскуток ткани и осторожно приложила его к ране. Джон поморщился и едва сдержал крик.
        - Извини, - грустно улыбнулась она.
        Множество морочных заклинаний и заговоров образовали вокруг них невидимый щит. Элет чувствовала, как силы оставляют её, но терпела. Сдаваться нельзя. Ради Джона.
        Проходили минуты, а лучше не становилось. Джон стал белым как полотно, губы побледнели, глаза заслезились, на лбу показалась испарина. Элет поднесла к его лицу флягу с водой, но он лишь молча покачал головой.
        - Ты только не засыпай, - предостерегла она, - иначе уже не проснёшься. - Тут Джон, как нарочно, прикрыл глаза, и ей пришлось кричать: - Я же сказала не спать! Держись, Джон, пожалуйста, не засыпай!
        Элет сжала его руку, как ей показалось, достаточно сильно, впилась в ледяную кожу ногтями, не переставая кричать, просить, умолять и в то же время стараясь не плакать. Если он заснёт - не поможет даже зелье в сто раз сильнее того, что она приготовила. Организм должен помогать ему бороться с оборотничьим ядом.
        - Да не сплю я, не беспокойся. Просто глаза режет, - прошептал Джон, едва шевеля губами.
        - Давай я посмотрю рану.
        Элет, конечно, ожидала худшего, но чтоб такое… Края значительно увеличившейся в размерах раны распухли, воспалились, вместе с кровью из-под повреждённой кожи выходил грязно-белый густой гной. Ничего, вообще ничего не зажило. И Джону, судя по его виду, становилось всё хуже и хуже.
        - Больно? - спросила девушка, нервно сглотнув.
        - Нет, - пожал плечами он и слабо усмехнулся. - Я вообще ног не чувствую, если честно.
        Сердце Элет пропустило удар. А она думала, что хуже уже не будет…
        Она быстро очистила рану от гноя, наблюдая за реакцией Джона. Он и бровью не повёл.
        - Что же я сделала не так… - произнесла она тихо, не переставая сжимать холодную руку Джона. - Вроде всё добавила, всё сделала… Крапива, пустырник, кровохлёбка…
        - Элет, давай я объясню, пока могу, как дойти до Хидельберга, - вздохнул Джон. Его бледные губы не покидала улыбка. Почему, почему он всегда улыбается?
        - Не надо, ты сам меня туда проводишь, как мы и договорились. - Она сжала зубы от злости, но это не помогло: слёзы, обжигая глаза, потекли против её воли. - Тебе тоже нужно… вернуться домой, отомстить за сестру…
        - Думаю, до тракта ты доберёшься, иди до Третьего перекрёстка, а оттуда - строго к югу…
        Его голос слабел с каждым словом, дыхание сбивалось, а губы дрожали, мешая внятно говорить. И ещё Элет заметила, что Джон с трудом держит глаза открытыми.
        - Заткнись, - сказала она. - Береги силы.
        - Какой смысл, если я всё равно умру.
        - Заткнись сейчас же, - повторила Элет, качая головой. Джон смотрел на неё мутным взглядом и улыбался, и за этой ей хотелось его ударить. И сейчас, наверное, если она ударит, собрав все свои силёнки, он тут же вырубится. - Ты не можешь меня оставить, понял? Ты же обещал!
        Он молчал, наблюдая, как она плачет.
        - Ты же единственный, кто сейчас… Кто… - Элет поняла, что несёт пургу, но молчать уже не было сил. - Ты мой единственный друг, Джон.
        Сердце бешено било о рёбра, а мысли совершенно перепутались, вытесняя одна другую. Если он и правда сейчас умрёт… Пожалуй, ему это важно знать.
        Элет попыталась вспомнить всё, что сделала для приготовления зелья. Все необходимые травы нашла, спирта добавила, заклинание сотворила, кровь… Кровь! Она забыла добавить кровь! Элет стукнула себя ладонью в лоб. Чтобы зелье, нейтрализующее другое зелье или магический яд, подействовало, изготовительница должна вложить в него частицу себя. Лучше всего действует кровь.
        Элет взглянула на небо: солнце стояло в зените. У них есть ещё несколько часов… Впрочем, рана может убить Джона в любой момент, стоит ему только закрыть глаза и задремать.
        - У тебя есть кинжал? - спросила она, стараясь незаметно смахнуть слезу.
        - Только меч. Зачем тебе?
        Молча Элет схватила рукоять меча обеими руками. Клинок был настолько тяжёлым, а девушка - настолько уставшей и измотанной, что ей потребовалось немало усилий, дабы хоть немного извлечь его из ножен. Она прижала ладонь к лезвию и чуть надавила. Обжигающая боль заставила сжать зубы и зажмуриться. Впрочем, эта боль ничего не значила по сравнению с той, которую испытывал Джон до того, как его нога онемела.
        Несколько капелек густой крови упали во флягу с остатками зелья. Элет потрясла флягой, чтоб полученная жидкость размешалась, подогрела её на уже настоящем костре и, не глядя, сунула руку в сумку в надежде отыскать там чистый лоскут ткани. Но его не нашлось, пришлось рвать подол нижней сорочки.
        - Не смей засыпать, - напомнила Элет, прикладывая обрывок серой ткани, пропитанной зельем, к полной кровавых сгустков ране. Ткань тут же покрылась красными пятнами. - Я забыла кровь, - объяснила она. - Поэтому зелье и не подействовало: в нём не было части меня. Без этого оно не получило магическую силу. Теперь должно сработать.
        Джон молча кивнул. Элет аккуратно присела рядом с ним, обхватила колени руками и закрыла глаза. Она адски устала: ноги гудели, голова раскалывалась, веки тяжелели. Но нельзя позволять себе расслабляться: жизнь Джона ещё в опасности, солнце скоро зайдёт, а Элет не знала, как долго подействуют её морочные заклинания и щиты.
        Когда солнце начало медленно краснеть, подползая к горизонту, Элет решилась проверить рану. Джон, всё такой же бледный, смотрел вперёд стеклянными глазами, почти не мигая. Но когда она осторожно приподняла квадратик ткани, молодой человек негромко вскрикнул и поморщился. Значит, онемение прошло, слава Богу…
        Рана больше не кровоточила, припухлости не было, гной не образовывался. Элет облегчённо выдохнула, надеясь, что сделала это не раньше времени. Джон снова улыбнулся, уже не так слабо, а в глазах наконец появился тускловатый блеск.
        - Я же говорила, что всё будет хорошо, - тихо сказала Элет, взглянув ему в глаза. - У зелья быстрое действие, до рассвета оклемаешься.
        - Спасибо, Элет, - сказал он вдруг. - А теперь поспи хоть немного, ты заслужила.
        - Ты, кстати, теперь тоже можешь, - улыбнулась Элет.
        Джон осторожно положил руку на поражённое место, придерживая ткань, и закрыл глаза.
        Глава 5. Мёртвые
        В Кэберите никогда не было жары, даже летом здесь всегда веяло прохладой и свежестью. Ветер пригонял с севера кучевые облака и чёрные тучи с дождём и градом, пронизывал до костей и выл, словно голодный волк.
        При мысли о волках Элет вздрогнула. Из головы до сих пор не выходил предсмертный вой агонизирующего оборотня и та жуткая рана, что он оставил Джону. Благо, она быстро зажила, а защитные и морочные заклинания подействовали хорошо: ночью Элет и Джона никто не беспокоил, и утром они спокойно вышли к тракту и направились дальше, на юг, благополучно миновав Третий перекрёсток. Теперь они надеялись как можно быстрее добраться до ближайшей деревни, чтобы выручить ещё немного денег и закупиться провизией.
        В утренней тишине пели птицы, гасла жёлтая луна, качались макушки вековых елей. Элет и Джон шли молча; он вёл Геру под уздцы, то и дело отпивая вина из фляги, она на ходу копалась в своей сумке, проверяя, какие травы у неё остались. Элет всё ещё чувствовала себя уставшей, но усталость эта была приятной, после которой будет ещё приятнее уснуть в тёплой постели.
        …Сначала она подумала, что это завывания далёкого ветра. Но потом поняла, что странные звуки, доносящиеся до её слуха, образуют протяжную незатейливую мелодию без слов, исполняемую отстранённым высоким женским голосом. Он словно обволакивал разум, заставляя трепетать душу и взбудораживая желание слушать его бесконечно. Элет замерла, не сразу заметив, что Джон замер тоже.
        - Что это? - шёпотом спросил он.
        Элет казалось, что она знала ответ, но не могла его вспомнить: в памяти был только голос, тихий, нереальный, неземной голос, увлекающий за собой в туманную бездну. Поэтому она не ответила, и тогда Джон, не выпуская поводья, схватил Элет за руку и бросился в чащу.
        Голос становился всё громче и всё сильнее завлекал, очаровывал, притягивал. Странное желание увидеть его обладательницу не покидало мыслей. И наконец-то Элет смогла догадаться, кем была эта обладательница: озёрная русалка, завлекающая случайных путников песнями. То, что это могло быть смертельно опасно, Элет совершенно не волновало. Хотя бы краем глаза увидеть русалку, понаблюдать за тем, как она поёт, и умереть… И чем дальше Джон проводил её сквозь заросли, тем сильнее ощущалось то, что обладательница голоса была близка как никогда. Элет сгорала от нетерпения, не обращая внимания на ветки, ранящие кожу, и недовольно ржущую Геру. Сердце бешено колотилось, кровь била по вискам, а пальцы дрожали.
        Вскоре они миновали заросли и оказались на небольшой лесной полянке, посреди которой расстилалась хрустальная гладь озера. На берегу сидела совсем юная светловолосая девушка в белом платье из тонкой полупрозрачной ткани. Она опустила ноги в зеленоватую воду, рукой поглаживала прибрежную мягкую траву, а взгляд её был устремлён в безбрежное небо. Элет стало интересно, какого цвета у этой русалки глаза.
        Внезапно та перестала петь, и Элет резко очнулась. Как она и думала, это была русалка, утопленница, ставшая обитательницей лесного озера. Но почему она прервала свою песню, не позволив им даже подойти к озеру? Элет сделала пару шагов вперёд, стараясь не смотреть на явно ошарашенного Джона, и тихо поздоровалась. Русалка молчала где-то минуту, а потом повернулась к ним лицом.
        Элет расслышала, как Джон выдал негромкое «ах», как будто его ударили под дых. Обитательница лесного озера и впрямь была прекрасна: светлые, почти белые волосы, чуть вьющиеся на концах, обрамляющие вытянутое лицо, бледная, но без признаков мертвенности кожа и тонкие светло-розовые губы. Русалка улыбалась приветливо, в небесно-голубых глазах не было и тени чего-то зловещего.
        - Я ждала вас, - произнесла она своим небесным голосом, от которого дрожали колени и бешено колотилось сердце.
        - Зачем ты звала нас? Ты хочешь нас убить? - осторожно спросила Элет, не отрывая взгляда от прекрасного лица русалки.
        - О, нет… - покачала головой та. - Точнее, мне было приказано, но никто не имеет права приказывать королеве озера, даже верховная ведьма.
        Элет почему-то не удивилась.
        - Жанетта считает меня нечистью, как каких-то адских духов или упырей. - В голосе русалки зазвенели злость и обида. - Моими руками она хотела избавиться от вас. Но я не желаю вам зла. Я просто хочу вас предупредить…
        - О чём?
        Русалка отчего-то промолчала. Элет осторожно посмотрела в сторону Джона: тот стоял, устремив стеклянный взгляд на королеву озера, сжимая руки в кулаки и то и дело нервно сглатывая. Элет усмехнулась: несмотря на то, что водяница произвела на неё не менее сильное впечатление, придётся решать всё самой.
        - В особенности это касается тебя, Джон, - сказала вдруг русалка, и молодой человек вздрогнул, как будто на него вылили ведро ледяной воды. Он покачал головой, пытаясь прийти в себя. - Скоро вы встретите мёртвых, и встреча вряд ли принесёт вам что-то хорошее. Постарайтесь её избежать, идите дальше, не останавливаясь, идите до Бронзовых Холмов, до Перекрестья Каменных рек и дальше…
        - Каких мёртвых? - тихо переспросил Джон.
        - Подожди, - остановила его Элет. Русалка и так наверняка поделится подробностями, а вот имя её узнать не помешает… - Как тебя зовут?
        - Флориана, - с улыбкой отозвалась она. - А мёртвые… Они будут очень злы и рассержены. Они будут убивать. Лучше вам им на глаза не попадаться.
        С этими словами она внезапно нырнула в озеро. Раздался громкий всплеск, по прозрачному стеклу воды разошлось несколько кругов.
        - Что она имела в виду? - спросил Джон хриплым голосом, не отрывая заворожённого взгляда от озера.
        - Я так полагаю, она владеет даром ясновидения. Пыталась предупредить нас об опасности, исходящей от мёртвых, но я не пойму, всё как-то слишком туманно… Может, в деревне, куда мы направляемся, завёлся буйный призрак?
        - Подумаешь, призрак… - хмыкнул молодой человек, разворачиваясь по направлению обратно к тракту. - Они же прозрачные и бесплотные, какой вред они могут принести?
        - Вообще-то нет, - вздохнула Элет. - Ничто ни в этом, ни в потустороннем мире не бесплотно. Ты же сам на себе это ощутил, когда с духом сражался. И призрак убить можно, правда, придётся постараться.
        - Ладно, разберёмся на месте. Ты мне лучше вот что скажи… - Джон присел, сорвал тонкий зелёный колосок и зажал его в зубах. - Когда русалка пела, я чувствовал, что её голос зовёт меня, и у меня не было сил противиться зову. И только не говори, что на тебя она не действовала так же - это бы и слепой заметил.
        - Действовала, - кивнула Элет.
        - Но… как? И почему? Ты же женщина. И русалка женщина.
        - Всё дело в Жанетте, нашей верховной ведьме, - вздохнула Элет, отводя взгляд и чувствуя, как краснеет. Пальцы нервно вцепились в ремень сумки. - Я… я любила её.
        - В каком смысле любила? - В голосе Джона почему-то не было ни удивления, ни презрения - обычный будничный тон.
        - Во всех смыслах. Я до сих пор не могу отделаться от этой любви и поэтому не хочу с ней враждовать… Но я не могу допустить того, что она задумала.
        Джон не ответил. Он прекрасно знал, что Элет не может сказать всё, а о её былых чувствах к Жанетте ему вряд ли интересно слушать. Невозможность рассказать о планах верховной ведьмы жутко тяготило. Элет даже думать об этом не могла: как только мысль появлялась, её тут же вытесняла другая, гораздо менее важная, но настолько сильная, что ведьма тут же забывала обо всём. Скорее бы её расколдовали…

* * *
        - Ты купи что-нибудь перекусить, а я поищу хороший трактир и отведу Геру в стойло. - Джон огляделся. - Постарайся много не тратить, мне нужно будет что-то поставить, если придётся играть.
        Элет кивнула, вздыхая. Жаль, что у них не было иного способа заработать, а игра - вещь рискованная. Её магическую помощь могут в любой момент вычислить. А ещё, учитывая недавний случай с наёмными убийцами, не стоит позволять Джону выигрывать слишком много. Пошиковать они ещё успеют, когда всё закончится.
        В деревне отчего-то веяло тревогой и скованным страхом. Люди выглядели угрюмыми и мрачными, улицы пустовали, и лишь на небольшой и грязной торговой площади было более-менее оживлённо. Элет быстро направилась туда, сжимая в кулаке несколько серебряных монеток.
        Проходя по рыночным рядам, она обратила внимание на невысокую рыжую девушку лет двадцати, в коричневом грубом плаще и жёлтом платье. Точнее, Элет заинтересовала даже не сама девушка, а огромная книга, которую та прижимала к груди. Редко подобные фолианты можно увидеть в забытых Богом деревнях.
        Девушка спросила о чём-то продавщицу специй, покачала головой и пошла прочь. Видимо, она была настолько увлечена своими мыслями, что не видела ничего и никого перед собой. Хмурое лицо омрачала тень замешательства и даже некоторого испуга. Девушка упорно шла вперёд, не желая никого замечать, и в итоге врезалась в засмотревшуюся на неё Элет.
        Книга с глухим звуком упала на пыльную мостовую, из-за чего в воздух взвилась стайка пылинок. Элет тут же наклонилась, чтобы поднять бесценный фолиант, девушка, видимо, очнувшись, сделала то же самое. Ведьма мимолётом взглянула на обложку и… Древнеанкерский?
        На этом языке сейчас писали лишь самые тёмные заклинания, вроде проклятий или некромантских ритуалов. Элет плохо помнила его грамматику, но быстро сообразила, что единственное слово на обложке переводится как воскрешение. Значит, эта девушка - некромантка? Или книга просто случайно попала к ней в руки?
        Элет взглянула незнакомке в глаза и поняла, что верна всё же её первая догадка. Во взгляде девушки плескался страх вперемешку с удивлением, а также мольба и немой вопрос. Ещё одна беглянка из Шабаша?
        - Ты ведьма? - вдруг спросила девушка шёпотом. Элет нервно сглотнула.
        - Я так понимаю, ты тоже, - отозвалась она так же тихо. - Давай отойдём.
        Незнакомка подняла книгу, тревожно оглядевшись. Слава Богу, на двух девушек никто не обращал особого внимания. Они быстро миновали рыночную площадь и остановились возле узкого безлюдного переулка. При этом некромантка не теряла своего испуганного вида: она сжалась, ссутулилась, опустила взгляд, словно старалась стать невидимой. Впрочем, если она и правда владеет магией, у неё при желании может это получиться.
        - Почему ты не в Шабаше? - спросила Элет, надеясь, что незнакомка не ответит ей вопросом на вопрос.
        - Мне разрешили пожить немного дома… Я ещё не прошла инициацию. А ты?
        - Мне… мне тоже, - соврала она. - Я как раз домой направляюсь. Но неужели тебе и книгу позволили взять с собой?
        - Нет, - покачала головой девушка, рыжий локон упал на её встревоженное лицо. Вблизи она казалась даже младше Элет, совсем юной и растерянной. - Я нашла её дома, на чердаке. Меня, кстати, Кория зовут.
        - Я Элет. - Она пожала хрупкую ладонь новой знакомой. - Ты же понимаешь, насколько эта книга может быть опасна? Заклинания, описанные в ней, такие сильные, что могут сработать, даже если ты их просто прочитаешь про себя…
        - Да. - Кория вздохнула. - Я… Я прочитала. Вслух. Специально.
        Элет остолбенела. Её собеседница опустила голову и негромко заговорила:
        - Я просто хотела провести… эксперимент. И всё кончилось неудачно. Точнее, в целом удачно - своей цели я добилась. Но немного не так, как планировалось. Я рада, что встретила тебя. - Кория подняла на неё умоляющий взгляд. - Ты как ведьма должна меня понять. Ты поможешь мне?
        - Смотря в чём, - ошарашенно отозвалась Элет, наблюдая за тем, как некромантка сначала краснеет, а потом бледнеет. Если дело в призраках, то… Она ведь всё равно ничего в этом не смыслит. Такие тёмные материи никогда ей не давались.
        - Загнать призраков назад. Их много, они выходят с закатом, они злы, и они убивают.
        Так вот о чём говорила Флориана… Рассерженные тем, что их вызвали из потустороннего мира, призраки, убивающие всех на своём пути просто так, без причины, лишь бы было как выплеснуть бесконечную злость. И как их вернуть назад, туда, где должны обитать мёртвые, Элет не знала. Но, может, им с Корией вдвоём удастся найти в этом огромном тяжёлом фолианте нужные заклинания.
        - Хорошо, я приду к тебе до заката. Мне сейчас нужно решить кое-какие вопросы с моим… спутником. А потом что-нибудь придумаем. Где ты живёшь?
        Кория кивнула туда, где сгущались тени, в самую глубь переулка.
        - Самый низкий дом, перед ним - небольшая клумба белокрыльников. Мимо не пройдёшь.

* * *
        Джон сделал большой глоток из кружки с элем и прищурился, задумываясь.
        - И как ты собралась загонять этих призраков назад?
        - Не знаю, - пожала плечами Элет, пережёвывая совершенно не солёный горох. На коленях у неё сидела пушистая чёрная кошка, которую она мимоходом поглаживала за ушком. - У неё эта книга, там наверняка есть что-нибудь. Ты со мной сходишь?
        - Сомневаюсь, что я чем-то могу помочь. Но если ты просишь… - И он привычно коснулся рукояти меча.
        Покончив со своим скромным ужином, они направились к дому Кории. Элет искренне надеялась, что сможет быстро его найти и что они не будут плутать по деревне до полуночи, иначе им не удастся разделаться с призраками и предотвратить новые убийства. До заката ещё оставалось время, и всё же стоило поторопиться.
        Наконец они добрались до домика с клумбой белокрыльников. Элет рассчитывала, что Кория встретит её у калитки или по крайней мере в дверях дома, но незадачливой некромантки нигде не было. В окнах не горел свет, несмотря на то, что уже темнело, а дверь оказалась не заперта. Элет тихо постучала, но ответа не последовало. Тогда она легко толкнула дверь, но войти не решилась.
        - Поищи её внутри, - попросила она Джона. - Я посмотрю на заднем дворе.
        Она обошла дом, за которым обнаружила небольшую лужайку, заросшую белокрыльниками. Только сейчас Элет осознала, насколько нехорошим знаком были эти цветы - цветы, символизирующие смерть. Мертвецы, которые будут злы и рассержены…
        Среди зарослей белокрыльника Элет обнаружила Корию. Она лежала, скрестив руки на груди, но книги в них не было. Веки сомкнуты, рот чуть приоткрыт - казалось, что девушка просто задремала среди нехороших цветов. Но Элет пригляделась и вздрогнула, осознав, что Кория вовсе не спала: грудь её не вздымалась, на лице не дёргались мускулы, ресницы не дрожали. Встревоженная Элет осторожно поднесла ладонь к её губам и не обнаружила дыхания. Неужели…
        В наступающей темноте было трудно сразу разглядеть то, что губы её посинели, как и вся кожа лица. На шее виднелись красные пятна, похожие на свежие синяки.
        Внезапно рядом с ней что-то вспыхнуло. Элет подняла взгляд и увидела, что недалеко от умершей Кории лежала её книга, объятая пламенем. Страницы алели, знаки, написанные на них, чернели. Тонкий пергамент медленно умирал в огне, а пепелинки тёплый воздух уносил вверх, к небесам. Шанс найти заклинание, возвращающее призраки на тот свет, был потерян навсегда.
        Несмотря на близость пламени, Элет почувствовала холод и поёжилась. Однако ветра не было, лишь воздух с каждой секундой наполнялся чем-то ледяным, злым, безумным… И тогда Элет, взглянув на алеющую полосу горизонта, поняла, что призраки здесь.
        Она оглянулась, но никого не увидела. Возможно, они притаились где-то в углах, среди этих холодных воздушных потоков, и ждут момента, чтобы напасть. Ладонь уже привычно чуть обожгли искорки боевого заклинания. Может, против призраков и подействует… И где только носит Джона? Не может же он обыскивать такой маленький дом столько времени?
        Холод становился всё сильнее, укреплялся внутри, и Элет захотелось поскорее сбежать отсюда. Но что-то мешало ей. Что-то как будто сковало ноги, заставляя её стоять, не двигаясь, обняв себя в жалкой попытке согреться. Внезапно воздушный поток, ледяной и невероятно сильный, прижал её к стене, а через миг на шее Элет материализовалась бледная рука. Вслед за рукой из воздуха возникли очертания призрака женщины, но Элет не успела разглядеть её в подробностях. Пальцы призрака, вполне ощутимые физически, безжалостно сжали шею.
        В глазах потемнело, в висках дико запульсировало, а лёгкие словно наполнились живым огнём. Ледяная рука безжалостно сдавливала горло, грозя не только задушить, но и переломать кости. Элет ощущала, как из неё по капле ускользала жизнь, но страха почувствовать попросту не успела. В ушах сначала стоял странный шум, как будто она слушала гул внутри ракушки, но потом внезапно что-то зазвенело.
        Хватка призрака вдруг ослабла, но облегчения Элет не почувствовала. Голову словно свело судорогой, а в чуть освобождённом от удушья горле образовался мерзкий комок.
        Звон повторился, и она поняла, что это был голос Джона, который звал кого-то по имени.
        - Анна!
        Тогда призрак окончательно отпустил Элет, и та тяжело рухнула на холодную землю, не в силах понять, что произошло. Она закашлялась, вдыхая вечерний воздух, разрезающий её дыхательные пути, словно сталь. Через мгновение Элет почувствовала, как Джон (а в том, что это был именно Джон, она не сомневалась), сжав её плечи, заставил её приподняться и прижал к себе. Элет уткнулась лицом в гладкую кожу его камзола и зажмурилась, пытаясь заново научиться дышать.
        - Анна! - повторил Джон громким, но дрожащим голосом, видимо, обращаясь к призраку. - Анна, ты узнаёшь меня?
        Элет решилась взглянуть на ту, кого Джон называл Анной. Лёгкий ветерок заставил несколько выбившихся из причёски прядей упасть на лицо, но они не помешали ей разглядеть призрак совсем юной девушки, которая при жизни была довольно красивой: большие карие глаза, аккуратный овал лица, чёрные вьющиеся волосы, едва доходящие до плеч… У Элет в голове мелькнула догадка, что призрак может являться той умершей сестрой Джона, о которой он говорил.
        На ней было светлое платье, вычурно «украшенное» огромным кровавым пятном от талии до колен. Правда, фигура её была полупрозрачной, парящей в нескольких десятках сантиметров над землёй, и от неё волнами исходил неяркий голубоватый свет.
        А ещё девушка (Элет, зная, кто она, называть её призраком уже не могла) явно злилась, но во взгляде читалось недоумение и узнавание.
        - Джон? - тихо произнесла она, и её низкий голос эхом отразился в воздухе. - Да, я… Я помню тебя, братик.
        - Анна, зачем ты всё это делаешь? - Он кивнул в сторону убитой Кории. - Ради чего?
        Анна молчала. Элет смотрела на неё, боясь, что она разозлится ещё больше, и тогда беды не миновать. Редко кому удавалось подчинить себе души усопших, вырвавшиеся на свободу: ненависть и жажда мести убивали их рассудок, и договориться с ними было просто невозможно.
        - Я не знаю, - сказала вдруг Анна отрешённо. - Точнее, я знаю, что они ни в чём не виноваты, но… Я хочу отомстить за свою смерть, но что-то мешает мне вернуться домой и наказать того, кто виновен на самом деле.
        - Отомстить? Анна, как ты умерла? - Джон почти выкрикнул эти слова и осторожно отстранился от Элет, подходя ближе к сестре. Ведьма молчала, хотя ей хотелось сказать, что это может быть опасно. Но она сдерживалась, испуганно глядя на умершею сестру своего друга и чувствуя, как дрожат коленки и кружится голова.
        - Неужели наш любимый дядюшка тебе не рассказал? - горько усмехнулась Анна.
        - Он сказал, что ты забеременела от кого-то из челяди и умерла во время родов.
        - И ты поверил? - Она хохотнула и отвернулась. Её прозрачное лицо помрачнело, а голубоватый свет стал чуть более тусклым. - Да, я правда умерла во время родов, но забеременела я не от кого-то из челяди, а от него.
        Элет вздрогнула и увидела, что Джон, до этого делавший маленькие медленные шаги в сторону сестры, замер.
        - От него? - переспросил он дрожащим голосом.
        - От нашего дяди, Джон. От Гилберта Резерфорда. - Анна вздохнула, всем своим видом источая физически ощутимую ненависть. - Он взял меня силой буквально через пару дней после того, как ты уехал. И делал это несколько раз. А когда узнал о ребёнке, то запер в комнате, никуда не выпуская. Ему было бы невыгодно, если бы кто-то узнал, что отец ребёнка - он, а вот меня опозорить он был только рад. Разумеется, во время родов мне не помогали. Он, видимо, давно собирался извести меня - и у него это получилось.
        Джон молчал где-то минуту, наблюдая за тем, как воздух становится чернее, вокруг белых цветов сгущаются тени, а на чистом вечернем небе несмело зажигаются искорки звёзд. Его сестра протянула к нему руку, и Джон осторожно коснулся её полупрозрачных пальцев. Её свет становился всё тише и мягче, а выражение лица менялось с каждой секундой. Сначала задумчивая, Анна становилась то злой, то невообразимо печальной. И кровавое пятно на платье вдруг отчего-то исчезло.
        - Я отомщу за тебя, - сказал вдруг Джон, сначала негромко, но потом добавил полным голосом: - Я убью Гилберта, и ты будешь отомщена. Я как раз возвращаюсь домой. Возвращайся и ты туда, где должна быть. Я клянусь, что отомщу.
        Анна взглянула на него пронзительным взглядом, и Элет стало неуютно. Она до сих пор не могла понять, как Джон смог пробудить в призраке сестры человеческие чувства и воспоминания - ведь она была ослеплена ненавистью и жаждой мщения… Но вот они стояли друг напротив друга, а их пальцы были накрепко переплетены, и казалось, что даже смерть не смогла разлучить брата и сестру.
        - Если я правда буду отомщена… - тихо проговорила Анна.
        - Я клянусь тебе, - твёрдым голосом сказал Джон.
        Тогда призрак начал постепенно таять, воздух потеплел, и Элет снова ощутила жар от догорающей книги.
        - Прощай, Джон. - Анна бросила на него невероятно печальный взгляд и, вздохнув, посмотрела на Элет. - Прости, - шепнула она виновато и исчезла.
        Глава 6. Сосуд греха
        За окнами лил дождь и полыхала гроза, а по коридорам замка гуляли ледяные сквозняки. Давно в Кэберите не было такого холодного лета. Хорошо хоть, что снег не шёл.
        У Гилберта леденели пальцы, и даже многочисленные слои шерстяной одежды от холода не спасали. И ещё холоднее ему становилось от вида ведьмы Жанетты, но даже не из-за того, что она всем своим видом напоминала ледяное изваяние. Просто сейчас она полулежала в изящной белой ванне, наполненной прохладной свежей водой. И не мёрзла.
        Жанетта прикрыла глаза и, казалось, вообще не дышала. Концы её длинных чёрных волос падали в воду, в которой плавали облачка пены. Пальцы, украшенные множеством камней, сжимали бортики ванны бронзового цвета.
        Гилберт не решался её позвать, хотя стоял в дверном проёме уже несколько минут. Он сам себя не узнавал. Будь на её месте обычная женщина, он бы давно указал ей её место. Но этой ведьмой командовать не получалось. Или, в глубине души, не хотелось.
        Она пугала его - и очаровывала.
        Если бы не смертельно бледная кожа, она бы сошла за какую-нибудь южанку, хотя бы анкерку. Среди других кэбериток Жанетту выделял большой нос с горбинкой, но он ни капли её не портил, а наоборот, украшал, делая её внешность уникальной. Большие глаза вечно горели золотом, чёрные волосы поражали своей густотой, а женственные плечи, тонкая шея и высокая грудь притягивали взгляд.
        Но дело было не только в красоте. Жанетта держалась, говорила, вела себя так, будто всю жизнь правила половиной мира. Впрочем, судя по её планам, к этому она и стремилась…
        Задумавшись об этом, Гилберт упустил нить их беседы, а когда очнулся, то обнаружил на себе её укоряющий взгляд.
        - Твои люди опять не справились, - тихо произнесла она. - Я же говорила, что вы, жалкие смертные, ни на что не способны.
        Гилберт нервно сглотнул. Возразить ему было нечего.
        За окном несколько раз крикнул ворон, затем ставни сами по себе распахнулись. В комнату вместе с вороном влетел порыв ветра, потушивший несколько свечей, что горели в канделябре в углу. Ворон сел прямо на руку Жанетты, когти впились в идеальную белую, будто мраморную кожу, но никак её не повредили. Раздалось громкое «кар!»
        - Что?! - воскликнула ведьма.
        Золото в её радужках загорелось ярче. Ставни захлопнулись, свечи вспыхнули вновь, а огонь в очаге загорелся ярче и жарче раза в два. Гилберту стало неуютно и даже страшно. Под воздействием гнева Жанетта была действительно опасна.
        - Она не могла провалить такое простое задание! - продолжала негодовать она. Ворон спокойно сидел на её руке, никак не реагируя. - Какой же надо быть растяпой, чтоб тебя убили собственноручно вызванные призраки! Вон.
        Гилберт сначала подумал, что это ему, и уже хотел было встать и направиться к дверям, но тут ворон слетел с руки Жанетты и растворился в воздухе - лишь маленькое чёрное пёрышко упало на ковёр. Пришлось задержаться.
        Все эти страшные чудеса Гилберта перестали удивлять уже давно. Жанетта пришла к нему в замок около месяца назад - была ненастная, дождливая ночь, и внезапную гостью, конечно, не ждал никто. Та прямо с порога рассказала, что из её Шабаша сбежала ведьма, которая, по словам каких-то провидиц, заключила (или заключит) союз с его, Гилберта, племянником Джоном. И предложила сэру Резерфорду объединить силы, чтобы тот смог убить племянника, а она, в свою очередь, направить непокорную ведьму на верный путь.
        И Гилберт согласился - ему казалось, что если бы он отказал, то попросту бы не выжил.
        Он не верил, что Жанетта не справилась бы со своей беглянкой сама. Видимо, у неё были какие-то свои планы, в которые она не собиралась посвящать посторонних.
        - Может, мне послать ещё кого-нибудь? Ты только скажи, где они, - осторожно предложил он.
        - Я не знаю точно, где они, - нехотя признала Жанетта, стиснув зубы. - Элетелла напутала столько морочных заклинаний, что даже я не могу понять, откуда она сюда идёт: к вам ведь ведёт несколько дорог, и на каждой есть верные мне создания, которые только и ждут её появления. Но раз до меня дошли вести от Кории, значит, сейчас она где-то недалеко от Атолезы… - Жанетта нахмурилась, поднеся руку к щеке.
        Атолеза - небольшой городок, принадлежащий непосредственно лорду Хидельбергу, - располагался недалеко от Резерфорда. Гилберт оживился, услышав это название.
        - Так давай я отправлю туда людей, - предложил он, подавшись вперёд. - Не трёх наёмников, а хотя бы десяток… С десятком не справится ни мой племянник, ни, тем паче, девчонка. Его - прикончат, её - скрутят и доставят к тебе, так и быть, в целости и сохранности.
        - При желании Элетелла может справиться даже с десятитысячной армией, - зло отозвалась Жанетта. - Она ещё не знает о скрытом в ней магическом потенциале. Ей подвластны все заклинания. А ты… прекращай злить меня, Гилберт. Прекращай надоедать мне своими тупыми планами.
        Она сжала тонкие пальцы в кулак. Вдруг вода в ванне закипела, а затем начала постепенно окрашиваться в алый цвет. В воздухе запахло железом. Гилберт понял, что ведьма превратила воду в кровь. Как будто издеваясь, Жанетта рассмеялась и провела пальцами по своей щеке, оставляя на белоснежной коже кровавые полосы. Он почувствовал, как сердце заколотилось сильнее, сглотнул и отвёл взгляд. Она играла с ним, будто кошка с мышью.
        Впрочем, Жанетта и вправду чем-то напоминала изящную чёрную кошку. Высокая, стройная, грациозная, верховная ведьма по праву могла считаться одной из самых красивых женщин из всех, что видел Гилберт в своей жизни. На вид ей было не больше двадцати пяти, но на самом деле возраст её явно превышал не одну сотню лет. Жанетта была мастерицей иллюзий - потому и могла выглядеть так, как ей заблагорассудится.
        Когда она встала, перешагнула через бортик ванны и осторожно ступила на мягкий ковёр, кровь снова стала водой.
        - Ты даже обычной иллюзии боишься, - усмехнулась Жанетта, набрасывая красный шёлковый халат, и продолжила вновь серьёзным и злым голосом: - Что ж, будет мне урок: если хочешь сделать что-то хорошо - сделай это сама. Если ещё одна моя союзница не справится, мы просто будем ждать.
        - Чего ждать? - переспросил Гилберт, подходя ближе к Жанетте. Та закатила глаза. Ну чего она вздыхает недовольно? Её планы всегда казались Гилберту слишком туманными, и она это знала, но разъясняла мало.
        - Пока они сами к нам придут. Я чувствую, - ведьма нахмурилась, - что она приближается. Она будет здесь. А ещё у неё Артефакт…
        Жанетта часто упоминала некий Артефакт, но ни разу не объясняла точно, что это такое и каковы его свойства. Гилберт догадывался, что эта вещь была опасной и полной магической силы. И что она оказалась в руках неопытной ведьмы.
        - Она не может сказать, что слышала. - Запахнувшись в халат, Жанетта подошла к окну и задумчиво взглянула на закрытые ставни, словно представляя себе то, что было за ними. - Но если она поймёт силу Артефакта, то заклинание… Впрочем, тебе об этом знать необязательно.
        С каждым днём Гилберт всё больше жалел о том, что связался с этой ведьмой. О своих планах она молчит, его планы постоянно ругает, а ещё в любой момент может убить одним движением глаз.
        - Когда Элетелла придёт сюда с твоим племянником, я её заберу. Она слишком многое знает. Нельзя допустить, чтоб она кому-то проболталась: если дело дойдёт до королевы, беды не миновать. А с ним ты делай что хочешь, - сказала Жанетта. - Если что, я помогу тебе его прикончить.
        - Да зачем тебе девчонка? - удивлённо протянул Гилберт. - Неужели её тоже нельзя убить?
        - Она - слишком ценный экземпляр, нельзя так просто взять и убить её. Так что я просто немного поговорю с ней, и она поможет мне осуществить то, что я задумала. Тогда Шабаш снова будет иметь власть и влияние над всеми лордами и даже королевой…
        Жанетта замолчала и вздохнула. Гилберту, разумеется, хотелось знать, что же столь грандиозное задумала ведьма. Захватить власть? Править вместо королевы? Как-то это слишком мелочно для неё… Ей явно нужно было что-то большее, но что именно, она не говорила, а он понять не мог.
        - Ладно, не будем о грустном, - сказала Жанетта тихо. - Лучше порадуй меня, Гилберт. Порадуй хоть тем, что у тебя получается действительно хорошо.
        Гилберт усмехнулся. Хоть какие-то его действия эта проклятая ведьма не критиковала.

* * *
        - В этом трактире комнат нет.
        Джон поднял на неё хмельной взгляд. Перед ним на столе стоял огромный штоф с вином, а на коленях у него сидела полураздетая девица с распущенными волосами и таким же опьянённым выражением лица. Она почему-то смеялась, но Джон выглядел озадаченным и даже раздосадованным.
        - И что? - спросил он едва слышно.
        Элет вздохнула. Ей было больно на это смотреть.
        Джона она не осуждала: после встречи с призраком сестры он совсем пал духом. Всю дорогу до городка со странным названием Атолеза он сохранял молчание, то и дело прикладываясь к фляге. А сейчас в трактире потратил последние деньги на вино… Ещё и эту незнакомую девушку где-то нашёл - кажется, не проститутку, просто случайно попавшуюся под руку пьяную распутницу. Что ж, если ему хочется забыться - пусть забывается на здоровье, Элет мешать не станет.
        И нет, она вовсе не ревнует и не обиделась.
        Но чёрт возьми, за окном поздний вечер, в единственном трактире маленького городишки нет мест, а он напивается!
        - Ничего, - ответила Элет, стараясь сохранять спокойствие. Глубоко вздохнула, но гнев в груди всё равно неумолимо разрастался. - Вообще ничего страшного. Что-нибудь придумаю. Не буду мешать.
        Под пьяный смех девушки она покинула трактир, выйдя за дверь в холодную ночь.
        Темнота струилась из подворотен, стекала с крыш и перил, кралась и клубилась по улочкам, словно живое существо, и это создавало ощущение опасности. Элет вся сжалась, какой-то частью сознания понимая, что это ощущение небезосновательно. Её тянуло к теплу и свету, но идти было решительно некуда.
        Внезапно в ночной тишине застонал колокол, и Элет поняла, что неподалёку была церковь. Ноги сами понесли её на звон. Это было странно: никогда ещё обитель Бога не вызывала в ней желания непременно посетить её. Она всегда знала, что проклята с рождения и навек, что не быть ей спасённой милосердным Творцом, поэтому всегда обходила церкви стороной. Но сейчас было не так.
        Только увидев в темноте очертания небольшого храма, Элет воспрянула духом. Она не знала, чего хотела там найти, но тяга была непреодолима. Это даже в какой-то момент начало пугать.
        Внутри каменной церквушки было тесно и холодно. В небольших канделябрах горели свечи, скамейки пустовали, а священнослужителей нигде не наблюдалось. Элет замерла на входе, сжимая ремень сумки ледяными пальцами. Она не знала, что полагается делать в храме. Но здесь было теплее, чем снаружи, и никто её отсюда не гнал.
        Поэтому, пока Джон пьёт и развлекается с девками, она подождёт здесь.
        Элет в какой-то момент показалось, что она начала засыпать стоя. Девушка потрясла головой, пытаясь справиться с сонливостью. Ноги чуть болели, и ей хотелось сесть на край скамейки, но так она точно не выдержит и уснёт. Усталость давала о себе знать, а изрядно подпорченное настроение только усугубляло дело.
        - Вам помочь? - донёсся до слуха Элет мягкий мужской голос.
        Она разлепила глаза и увидела мужчину средних лет в одежде священника. Редкие тёмные волосы зачёсаны назад, на лице видны следы оспы, пальцы медленно перебирают чётки. Видимо, стоящая долгое время возле дверей девушка не могла не привлечь его внимания.
        - Вы хотели исповедоваться? - продолжал он, внимательно смотря ей прямо в глаза.
        - Нет, - смущённо улыбнулась Элет.
        - А напрасно, - пожал плечами он. - Исповедь - очень мощный очистительный ритуал, даже для неверующих. Вы верующая?
        - Да, на самом деле да… - Она замялась. - Но я не чувствую, что нуждаюсь в… очистительном ритуале. - Зачем, если это бесполезно? - Просто мы с моим… другом ищем, где бы переночевать. В трактире нет места, а уже поздно.
        - Вы можете остановиться у меня, - вдруг сказал священник. Элет вздрогнула от его странной улыбки. - Места у меня много, да и вряд ли я сегодня буду ночевать дома. Крестьяне утверждают, что в город забрела нечисть, нужно успокоить их и подготовиться к молебну.
        Элет снова вздрогнула, в этот раз - из-за упоминания нечисти. Видимо, снова за ней. И снова в опасности совершенно посторонние, ни в чём не повинные люди.
        - Спасибо вам, - отозвалась она. - Но ведь я совсем вас не знаю…
        - Можете называть меня отец Маор. А вы?..
        - Элет. - Она неглубоко поклонилась. Отец Маор казался ей несколько странным, однако она чувствовала, что ему можно доверять.
        - Я вижу на вас некий магический символ? - Он поднял бровь и бросил взгляд на кулон, что висел на шее Элет: на металлической пластинке были изображены две переплетённые змеи.
        - Да, я… - Элет неловким движением спрятала кулон под платье. - Я какое-то время жила в Шабаше. Надеюсь, Господь одобрит, что я сбежала из этого богомерзкого места. - А ещё она надеялась, что отец Маор не услышал нотки сарказма, невольно прозвучавшие в голосе. - Ну, а то, что я по представлениям веры являюсь проклятой…
        - Кто вам это сказал? - В снисходительном тоне отца Маора скользнуло удивление. - Магическими способностями наградил вас Бог, чтобы вы могли использовать их во благо. Это великий дар, и называть его проклятием даже грешно.
        Была ли то сладкая ложь, или это в Шабаше ей солгали? Элет хотела расспросить отца Маора подробнее, но вспомнила о том, что за окном почти полночь, а ей ещё Джона из трактира тащить… Пожалуй, разговор можно отложить на завтра.
        - Хорошо, я больше не буду. - Элет смущённо улыбнулась, опуская взгляд. - Значит, если вы не против, я схожу за своим другом, и мы переночуем у вас?
        - Не против, - улыбнулся священник.
        Элет не хотелось возвращаться на улицу. Ночь была холодной и тёмной, а слова отца Маора о нечисти вселили в душу тревогу. Вокруг стояла зловеще ненормальная тишина и полное безветрие, поэтому Элет старалась идти как можно быстрее. Не заблудиться бы в темноте… Да и усталость, накатывая волнами, мешала развить приличную скорость.
        К тому же Элет не запомнила дороги от трактира к церкви, а густая темнота, заполонившая воздух, мешала эту дорогу определить самостоятельно. На ум пришло поисковое заклинание, но что-то вдруг помешало Элет его применить. Какая-то невидимая заслонка, причём очень сильная. Это испугало ещё больше.
        Элет поёжилась и ускорила шаг. Где-то вдалеке раздалось громкое карканье, а темнота сгустилась настолько, что показалась ей осязаемой субстанцией, похожей на чёрный столп дыма… А потом она перестала что-либо помнить.

* * *
        Голова не просто болела - Джону казалось, что она вот-вот расколется надвое. А свежий утренний воздух никак не мог помочь избавиться от тошноты. В общем, состояние его оставляло желать лучшего, а тут ещё и Элет куда-то пропала.
        С той девушкой (Господи, он даже имя её не узнал!) он так и не развлёкся, хотя она успела привести его в свою каморку и начать ласкать ртом. Но при мысли о том, что Элет в это время бродит одна среди холода и тьмы, становилось мерзко. Поэтому он остановил девушку, попытался ей всё объяснить, но та, видимо, обиделась и выгнала его без лишних слов, зато с кулаками. И весь остаток ночи Джон пытался справиться с похмельем. К утру стало полегче.
        Воздух был свежим и прохладным, в садовых деревьях распевали птицы, а небо уже начинало светлеть. Но Джон чувствовал, что ему всё это претит. Нужно было поскорее найти Элет, извиниться перед ней и идти дальше. Если она, разумеется, ещё не ушла одна.
        Тогда, наверное, Джон будет винить себя всю жизнь.
        У неё ведь ничего не получится в одиночку. Кто вообще пустит к лорду Хидельбергу какую-то простолюдинку с видом бродяжки? Да даже если и пустят, вряд ли лорд её выслушает и уж тем более поможет. Элет наивно верила в это, не имея чёткого представления о жизни, память о которой ей попросту уничтожили. А вот Джон, может быть, и замолвил бы за неё словечко…
        Но о том, что вытворяли эти проклятые ведьмы, Элет говорила с искренним страхом, хоть и напрямую объяснить не могла. Поэтому Джон заразился её тревогой. Шабаш никогда не вмешивался в мирские дела, но сейчас, видимо, всё иначе. Нужно остановить ведьм, что бы они ни задумывали.
        Джон сам не заметил, как добрался до местной церквушки - каменной, выбеленной, но всё равно выглядевшей довольно обветшало. Несмотря на утренние сумерки, свет внутри не горел, да и людей вокруг не было. Это заставило Джона насторожиться. Элет всегда видела в подобной обстановке опасность и редко ошибалась.
        Он оглянулся, словно надеясь найти ведьму где-то поблизости. Но вокруг было пусто, лишь ветер гонял по небольшой площади возле церкви листья и сор.
        Тогда Джон повернулся в сторону двора церкви, уже не рассчитывая там обнаружить кого-то. Но, как ни странно, он увидел Элет, причём она стояла очень близко к нему, широко, но как-то натянуто улыбаясь. Ведьма словно материализовалась из ниоткуда за его спиной, потому что шагов Джон не слышал.
        - Доброе утро, - сказала она радостным голосом.
        - Не очень-то и доброе, - заметил Джон, поглядывая на Элет с плохо скрываемым удивлением.
        - Ты ещё не до конца протрезвел, - кивнула она и осторожно коснулась его груди. Даже сквозь одежду Джон почувствовал, что рука ведьмы была ужасно холодной. В следующее мгновение он ощутил, как алкоголь покидает его кровотоки, буквально испаряясь, и это было достаточно болезненно. Зато после всего он почувствовал себя куда лучше.
        - Ага, спасибо. - Он замялся, не зная, что ответить. Нужно было попросить прощения за ночную выходку, хотя Элет не выглядела обиженной. Она всё так же странно улыбалась, а в глазах плескалось чуть пугающее его предвкушение. - Элет, ты извини меня, пожалуйста…
        - Да за что? - звонко рассмеялась она так, что у Джона пошли мурашки. - Наоборот, я рада, что ты хорошо провёл время.
        Джона ощутимо передёрнуло, и выглядело это так, будто он повёл плечом, пытаясь сбросить с себя руку Элет.
        Только Элет ли?
        - Кто ты? - спросил он осторожно.
        - В смысле? - Девушка сделала удивлённое лицо, но во взгляде мелькнуло раздражение.
        - Я хоть и напился, но помню, что Элет была очень расстроена и явно не стала бы говорить, что она рада.
        Элет (или не Элет…) продолжала удивлённо и в то же время злобно смотреть на него, не опуская руки, которая становилась всё холоднее. Только потом Джон понял, что холодной была не рука, а какая-то магическая сила, исходившая от неё.
        - А ты умный, - хмыкнула ведьма, отвела взгляд и прищурилась. - Неспроста она так течёт с тебя.
        В следующее мгновение его что-то ощутимо толкнуло и сбило с ног. Та, что выглядела как Элет, с торжествующем видом склонилась над ним, присев на одно колено, и коснулась ладонью его щеки.
        - Что ты с ней сделала? - Джон попытался выкрикнуть эти слова, но падение выбило воздух из лёгких, и получился лишь негромкий шёпот.
        - Просто вселилась в неё. - Существо наклонило голову в неестественном положении, словно змея, продолжая ухмыляться. - Но я могу перерезать ей глотку или вонзить кинжал в живот - ей будет больно, а мне - просто щекотно. Хотя… Нет, она пока нужна мне. А вот тебя я убью без сожаления.
        И она мечтательно уставилась на Джона. Рука с щеки переметнулась к шее, а острая коленка надавила на грудь, лишая последней возможности встать. Самозванка то и дело вертела головой, и Джон испугался, как бы она не свернула Элет шею. Её словам про то, что девушка ещё была ей нужна, он не верил.
        - Её сознание сейчас спит, - продолжала она, медленно сдавливая его горло, - но я могу его разбудить. Да, точно, так я и сделаю, когда начну убивать тебя. И когда ты будешь почти мёртв, я залезу на тебя и буду иметь до самой смерти, и потом ещё тоже. И всё это она увидит и почувствует, но ничегошеньки не сможет сделать.
        - Что… ты такое?.. - прохрипел Джон.
        Ему казалось, что если он узнает природу этого существа, то и справиться с ним будет легче. Оно выглядело как Элет, но от самой Элет ничего не осталось, даже голос изменился - стал вкрадчивым, злорадствующим, похожим на шипение ядовитой змеи.
        - Суккуб[2 - Слово «Суккуб» в данном случае употребляется как имя, пишется с большой буквы и не склоняется.], демонесса. Если тебе это о чём-нибудь говорит.
        Это ему ни о чём не говорило.
        - Так вот, вернёмся к теме нашей беседы. - Суккуб наклонилась ещё сильнее, так, что их лица разделяло всего несколько миллиметров. Джон почувствовал, что и запах у демонессы был чужой - пламя, дым и сера. - Мне кажется, девчонка будет только рада. Да и ты, как я посмотрю, не против. - Она лизнула его по щеке и тут же залилась торжествующе-зловещим смехом - Элет так бы точно не смогла. - Только не говори, что сегодня, когда тебе отсасывала та девка, ты не представлял её. - Суккуб ткнула пальцем себе в грудь. - Жаль, что твои влажные мечты не успеют сбыться полностью.
        И она сильнее сжала его шею, лишая возможности нормально вдохнуть. Несколько дней назад Анна точно так же пыталась задушить Элет, но Джон её остановил. Но теперь остановить адскую тварь было некому.
        - …и как исчезает дым, так и исчезнут бесы, и как тает воск от лица огня, так и погибнут бесы… - послышалось откуда-то издалека, Джон даже не сразу понял, откуда. Но хватка демонессы ослабла, а когда у него перед глазами всё перестало плыть, он заметил, что её слегка трясёт.
        - Не пытайся меня остановить, ты, глупый святоша, - прошипела она и резко вскочила на ноги.
        Джону удалось встать на одно колено, хотя голова кружилась, а в ушах звенело. Кое-как придя в себя, он увидел, что недалеко от них с Суккуб, около побелённой стены церкви стоял невысокий человек в одежде священника с растрёпанными седоватыми волосами. Он сжимал в руках чётки и небольшую, но толстую книгу, а его губы напряжённо шептали слова молитвы:
        - Не оставь нас во мраке кромешном, Господи, дай свой священный знак…
        Суккуб, которую ещё раз ощутимо тряхнуло, гневно зарычала и выставила вперёд руку. Священник чуть пошатнулся, но молиться не прекращал. Джон попытался найти в себе силы встать на ноги, но последствия удушья мешали.
        - Пошли нам лишь светлые мысли, Господи, укажи нам верную дорогу, защити нас от бури, заблуждений и искушений.
        Рука сама метнулась к мечу, но клинок вдруг показался Джону невероятно тяжёлым. Да и чем ему поможет меч? Если он пронзит им демонессу, то и Элет умрёт тоже.
        Суккуб продолжала трястись (видимо, так на неё действовали слова молитвы), но всё ещё рычала и пыталась идти в сторону священника. Джон медленно, пару раз осев на прохладную, покрытую рассветной росой траву, поднялся. Адское головокружение не давало спокойно идти, хотя Суккуб находилась недалеко. Нужно лишь её схватить…
        - Даже в аду, Господи, найди нас, утешь нас, найди нас, утешь нас, найди нас, утешь нас…
        Священник вытянул руку, сжимавшую чётки. Демонесса забилась в конвульсиях, что заставило её прекратить бесплодные попытки помешать молитве. Джон не растерялся, бросился к ней сзади и обхватил за талию, сковывая ей руки.
        - Я всё равно тебя сильней! - завизжала Суккуб, теряя последнее сходство с Элет. Волосы растрепались и упали ей на лицо, а глаза затянуло белой дымкой.
        - Уже нет, - спокойно сказал священник, прикладывая к ней чётки.
        Джону было трудно держать её: Суккуб и правда была сильнее, к тому же она всё ещё билась в конвульсиях, движения с каждой секундой становились всё резче, пару раз она даже ощутимо ударила его ногой и с размаху стукнула затылком прямо по губе. Но Джон держал. Держал и боялся, что как только демонесса умрёт, то и Элет заберёт с собой.
        Суккуб завизжала нечеловеческим голосом, дёрнулась в последний раз и обмякла.
        Глава 7. Дружеская услуга
        - Теперь ей нужно пройти через очистительный ритуал.
        Элет оторвалась от плеча Джона и подняла на отца Маора встревоженный взгляд. На ней была лишь нижняя сорочка и наброшенное на плечи тонкое одеяло. Распущенные волосы, чуть влажные после того, как она искупалась, упали на лицо, но она не стала их убирать.
        - А разве обряд экзорцизма не включает в себя очищение? - спросила Элет слабым голосом, даже не попытавшись изобразить удивление.
        - То был не экзорцизм, а просто молитва, - вздохнул священник, уже привычным жестом перебирая чётки. - Какая-то часть тёмной сущности демонессы в тебе ещё осталась. Не волнуйся, убрать её не составит труда. Это совсем не больно.
        - Я знаю, - едва заметно улыбнулась Элет.
        Джон усмехнулся и приобнял её за дрожащие плечи. Девушка пролежала без сознания всё утро, почти не шевелясь. Джон за это время успел познакомиться с отцом Маором, наконец-то нормально искупаться и побриться, позавтракать и достать немного денег - на этот раз благодаря всё тому же отцу Маору, который любезно одолжил ему несколько серебряных.
        Элет почти не подавала признаков жизни. Священник несколько раз прикладывал руку к её пульсу и уверял, что сердце бьётся, а дыхание есть, но Элет не шевелилась. Когда уже хотели посылать за лекарем, она вдруг очнулась сама, разбитая, потрёпанная и ничего не помнящая. Сказала, что нигде не болит, и только попросила воды.
        Сейчас они находились в маленькой, но светлой и уютной комнате. Отец Маор стоял над небольшим круглым столом, перебирая склянки и кусочки пергамента, а Джон сидел вместе с Элет на низкой кровати. После прохладной ночи настал весьма жаркий день - лето наконец-то заявило о себе. В комнате было весьма душно, не спасали даже открытые окна. Поэтому Элет, как только очнулась, быстро сняла с себя шерстяное платье, ничуть не стесняясь двух мужчин. Тогда и Джон решил, что хватит с него страданий от жары, и остался в одной рубашке и штанах.
        - Я пойду всё приготовлю. - Священник выбрал среди своих склянок несколько и попятился к двери, бормоча: - Не понимаю, как демонесса могла вселиться в непорочную девушку…
        На что Элет сдержанно усмехнулась, мол, не такая она и непорочная.
        Когда они наконец остались одни, она тихо сказала:
        - Извини, что ударила тебя. - И кивнула на чуть припухшую царапинку под его нижней губой.
        Джон улыбнулся, опуская взгляд. Он только что увидел на её бледных ступнях множество ссадин и мозолей. Впрочем, это неудивительно - Элет прошла пешком не один десяток километров.
        - Нет, ничего, - сказал он. - Ты не ударила. Это была она.
        Элет перестала улыбаться и вздохнула. В тот момент она показалась Джону такой маленькой, хрупкой и беззащитной, что ему стало её просто безумно жаль. Он снова обнял её, не переставая винить себя за ночную выходку. Поведи он себя разумнее - и ничего бы не случилось. Стоило извиниться, конечно…
        - Как ты себя чувствуешь? - спросил Джон. Вопрос показался ему вполне уместным - и в то же время глупым.
        - Опустошённо, - вздохнула Элет, не поднимая глаз. Она нервно сжала руками край своей сорочки - бледно-серой, почти белой, и совершенно бесформенной. Один её край был чуть выше другого из-за того, что девушка когда-то оторвала кусок ткани ради создания компресса. - Как будто она выела всё, что было у меня внутри, оставив лишь пустую оболочку. А больше всего удручает, что я не помню ничего, кроме ощущения её присутствия.
        - И хорошо, что не помнишь. - Слова сорвались с языка быстрее, чем Джон успел их обдумать. Но ведь так оно и было: если бы Элет довелось слышать то, что говорила Суккуб, сейчас бы она чувствовала себя ещё хуже. Поймав недоуменный взгляд девушки, Джон замялся, но объяснил: - Она говорила очень… непотребные вещи.
        - Наверное, было очень странно слышать эти непотребные вещи из моих уст? - слабо улыбнулась Элет.
        - На самом деле да…
        Они замолчали на некоторое время, слушая тишину. Элет смотрела вперёд, на столик и завешенное светлыми шторами окно, и вид у неё был весьма озадаченный. Озадаченный - и довольно трогательный. Джон мысленно сравнил её с птицей, выпавшей из гнезда. Впрочем, она правда в каком-то смысле выпала из гнезда, только вот как его теперь искать?.. Судя по говору, родом Элет была откуда-то с юга, но юг большой, там два лордских феода и три крупных города. И найти её родину будет очень, очень сложно.
        Тогда Джон впервые осознал, что мог помочь ведьме почти в любом деле, кроме одного. Против бесчеловечного заклинания стирания памяти он был бессилен.
        - Элет, ты… прости меня, пожалуйста, - вдруг сказал он. Извиниться хотелось и за вчерашнее, и за то, о чём он только что подумал. Элет взглянула на него пронзительно и недоуменно. - Если бы я не…
        - А, ничего, - сказала она, облегченно выдохнув. - Будем считать, что я ударила тебя за это.
        С этими словами Элет осторожно коснулась его царапинки сначала пальцами, а потом и губами.
        «Наверное, та часть сущности демонессы в ней заиграла», - подумал Джон, и эта мысль показалась ему не такой уж и бредовой. Главное, что Элет не пыталась больше его убить. А то, что она делала сейчас… Не то чтобы ему хотелось, чтобы она этого не делала.
        Её губы были мягкими и тёплыми, с лёгким солоноватым привкусом. После первого, весьма продолжительного поцелуя Джон чуть отстранился, но Элет, кажется, не хотела его отпускать, вцепившись пальцами в ткань его рубашки. И ему ничего не оставалось, как, обхватив её талию, притянуть девушку ближе, чтобы было удобнее.
        Вот будет весело, если сейчас сюда зайдёт отец Маор…
        Однако эта мысль быстро улетучилась из его головы. Особенно когда Джон почувствовал, что в штанах становится тесно. Странно, что раньше такой реакции на Элет у него не было. Сейчас же это казалось ему вполне закономерным итогом: Элет была очень красивой и привлекательной… Такие мысли лишь усугубляли дело, и поэтому Джон легонько толкнул её, заставляя опуститься на постель, и навис сверху.
        Элет не сопротивлялась, даже напротив - вцепилась пальцами в его плечи и отвечала на рваные, беспорядочные поцелуи. Ну что ж, видит Бог, она сама это затеяла. В комнате и так было жарко, а теперь она как будто вовсе наполнилась огнём. Но Джону было всё равно. Сейчас для него не существовало ничего и никого, кроме Элет.
        Какой-то частью подсознания он понимал, что это неправильно. Неправильно бесчестить девушку, правда, уже кем-то обесчещенную до него, но мало ли, вдруг то были какие-то ритуалы Шабаша. Неправильно делать это в чужом доме и на чужой постели. Успокаивало лишь то, что Элет тоже этого хотела. И на препятствия им обоим было попросту наплевать.
        Джон провёл рукой по её колену, задирая подол сорочки, а Элет обхватила ногами его поясницу. Губы осторожно коснулись её тонкой белой шеи, отчего Элет задрожала и судорожно выдохнула. Джон понимал, что ей не терпится - не терпелось и ему самому. Раздеваться было некогда, поэтому он трясущимися от волнения пальцами быстро распустил шнуровку: себе - на штанах, ей - на сорочке. Легко и даже как-то неловко, хотя и было не впервой, коснулся её груди, отчего Элет затрепетала сильнее и запрокинула голову.
        Сдерживать себя не было уже никаких сил. Джон почувствовал, что она прижалась к нему плотнее, сдавливая его плечи и опаляя рваным дыханием кожу шеи. А когда Элет едва ощутимо, совсем невесомо коснулась языком мочки его уха, он совсем забылся.
        Через пару мгновений девушка под ним негромко вскрикнула.

* * *
        - Когда я говорил об очистительном ритуале, я имел в виду не это.
        Джон оторвался от своих сапог, которые уже несколько минут безуспешно пытался зашнуровать, но отвлекался то на разговоры, то на созерцание спящей Элет, которая улыбалась сквозь сон. Или она просто притворялась, на самом деле подслушивая их беседу. Её сорочка сползла с плеча, оставляя грудь практически обнажённой, а волосы рассыпались по подушке. Да и вообще, после произошедшего девушка выглядела весьма растрёпанной, взлохмаченной и зацелованной.
        - Я думал, вы, представители веры, подобное осуждаете, - усмехнулся Джон.
        - Вы взрослые люди, - покачал головой отец Маор, - и сами вправе решать, как строить свою личную жизнь. Это не моё дело.
        Джон был крайне удивлён этими словами священника. Все знакомые ему слуги Господа осуждали плотские утехи вне брака, называя их блудом и развратом. И отец Маор был первым на его памяти священником, который предпочитал не лезть в чужую жизнь со своими нравоучениями и правилами, на которые Богу, скорее всего, было бы совершенно плевать.
        - Пока она спит, пойдём со мной. - Отец Маор поставил на стол широкое блюдо, наполненное каким-то порошком, склянку с елеем и свечу. - Мне нужно тебе кое-что отдать.
        Джон взглянул на него недоуменно, но священник уже направлялся к двери. Джон пожал плечами, быстро натянул поверх рубашки жилетку и направился за ним.
        Они прошли по узкому коридору, уже знакомому Джону, и поднялись по лестнице на чердак. Помещение было завалено всяким хламом: гнилые доски, огарки свечей, тюки засаленной ткани… Казалось, все бытовые отходы отец Маор тащил не на помойку, а сюда, в надежде дать вещам второй шанс.
        Но среди этого хлама сильно выделялся один предмет - меч, большой, блестящий, почти сияющий. Джон почему-то сразу почувствовал, что это необычное оружие.
        Меч был спрятан в простые ножны, которые совершенно не вязались с видневшейся рукоятью: причудливые, тончайшие узоры, два алых камешка на крестовине и мастерски выгравированный незнакомый символ на навершии делали клинок настоящим произведением искусства.
        Неужели отец Маор хочет отдать Джону это?
        Его догадка подтвердилась, когда священник осторожно поднял меч с горы тюков и протянул ему. На лице его читалось волнение.
        - Как я понял, вчера вы столкнулись с нечистью не впервые, - вздохнул он. - Это вам может пригодиться в дальнейшем. Того же демона, а также духов и некоторых ведьм обычным мечом не убьёшь, но этот - особый. В те века, когда церковь была сильна, а сила Господа - неоспорима, первосвященники освятили его. Он оказался у меня случайно и пролежал ненужным много лет. Всё-таки моё главное оружие - молитва. Вам он нужнее.
        Джон не поверил, что меч мог быть таким древним, но всё же взял его и тут же извлёк из ножен. Сталь чуть померкла и заржавела от времени и не казалась слишком острой, но всё же клинком невозможно было не восхищаться. От него и правда исходила какая-то особая энергия, не та, с которой Джон сталкивался раньше. То были тьма и зло, а сейчас… Сейчас он чувствовал нечто противоположное - как будто его коснулась десница Божия.
        - Спасибо, - только и смог вымолвить Джон.

* * *
        Тракт завёл их в светлый зелёный лесок, наполненный свежим ветром и пением птиц. Элет то и дело оглядывалась, словно мысленно здороваясь с разнообразными травами, растущими вдоль дороги. Джон улыбался - давно у него не было такого прекрасного настроения. И лишь один нерешённый вопрос мешал полностью наслаждаться жизнью.
        Но он всё никак не решался задать этот вопрос своей спутнице. Хотя для Джона было важно знать, позволила ли себе Элет на что-то надеяться после того, что случилось между ними вчера утром. Но именно это и пугало: что, если всё же позволила? Джон-то понимал, что будущего у них нет. Скорее всего.
        На самом деле Элет ему нравилась, но относиться к ней как к женщине, с которой можно создать семью, он не мог. Точнее, не позволял себе. Иногда в мыслях мелькало, что Джон мог бы по-настоящему полюбить её… Ведь было же за что.
        Но нет, нельзя. Тем более если Джону удастся вернуть свой замок. Тогда нужно будет восстанавливать старые союзы и заключать новые, и без брака по расчёту тут не обойдётся. Да и Элет, с её-то свободолюбием, вряд ли захочет выйти замуж и осесть в замке.
        - Я тут подумала… - сказала она вдруг. - То, что было у нас, ну, вчера… Это же ничего не значит?
        - Если я правильно тебя понимаю… - отозвался Джон, облегчённо выдохнув. Слава Богу, ему не пришлось начинать этот сложный разговор. - Ну, по крайней мере, для меня это точно ничего не значит. - Слова эти дались ему нелегко, ибо правдой были лишь отчасти.
        - Хорошо, - улыбнулась Элет. - Значит, будем считать это просто дружеской услугой?
        - Да, пожалуй.
        Впрочем, Джону казалось, что всё разрешилось как-то слишком просто. Если Элет лжёт, делая вид, что ей всё равно… Ему бы не хотелось разбить ей сердце.
        Гера задержалась у какого-то куста, откусывая от него пару листочков. Элет пришлось схватить её за уздечку, чтобы повести дальше, но лошадь ни в какую не хотела отрываться от внезапного обеда.
        - Ты лошадь или ослица? - буркнула ведьма, не прерывая своих бессмысленных попыток вернуть Геру на дорогу.
        Джон усмехнулся и уже было собрался помочь Элет, но внезапно услышал громкий шорох.
        Через пару мгновений из леса вышел человек с мечом. И за ним ещё несколько - медленно, словно просчитывая каждый шаг. Кто с кинжалами, кто с фальшионами, кто с луком…
        «Чёртовы разбойники», - подумал Джон. Хотя ничего удивительного, что дядя тут развёл… Отец никогда бы такого не допустил, да и сам Джон в то недолгое время своего правления внимательно следил за порядком в окрестностях. Выглядели эти разбойники весьма аккуратно: одежда и сапоги чистые, оружие на первый взгляд весьма хорошее, рожи довольные и откормленные.
        Их с ведьмой молча связали и отвели куда-то в глубь леса - но не в чащу, недалеко от тракта. Видимо, решили не вести в лагерь, чтобы не выдать его местонахождение. За то время, что их вели, Джон для себя определил, что главарь разбойников - единственный лучник в шайке. Он был белобрысым, тощим, одетым в зелёное котарди и высокие коричневые сапоги. Остальные понимали его почти с полуслова - иногда хватало лёгкого кивка, чтобы его приказ исполнили.
        Их усадили на холодную сыроватую землю, перевязав им руки толстой верёвкой так, что сам Дьявол бы не развязал, и начали осматривать вещи - тоже молча. В качестве охраны главарь выставил невысокую девушку с короткими светлыми волосами, очень симпатичную, и парня с двумя кинжалами, внешность которого немного портила повязка на глазу.
        Меч у Джона они забрали - но только один, купленный когда-то в деревне. А тот, который подарил ему отец Маор, куда-то пропал. Просто исчез. Он был привязан к седлу, но сейчас Джон его там не видел. Не видел он также, как разбойники этот меч с седла снимали. И это было очень странно. Не мог же меч взять и испариться?..
        Джон совершенно не знал, что делать. Конечно, можно было попросить их по-хорошему: мол, берите всё, только отпустите, будьте добры. Но разбойники - не те люди, миловать благородных они не любят. А о том, что Джон именно из благородных, они уж точно догадались. Несмотря на поношенность, одежда у него была приличная, лошадь и меч недешёвые, да и причёска его выдавала - крестьяне длинных волос не носили. А Элет они могли принять за служанку или даже жену.
        Да если и отпустят - то наверняка с пустыми руками. А идти без оружия против дяди совершенно бессмысленно, разумнее будет в таком случае примкнуть к этим головорезам, честное слово…
        Джон поймал взгляд главаря. В то время как остальные разбойники перебирали найденное, негромко переговариваясь, он просто стоял и смотрел на пленённых, и во взгляде у него не было ни презрения, ни ненависти, зато угадывалась толика узнавания.
        Внезапно к главарю подошёл один из шайки и пробубнил что-то неразборчивое на ухо, при этом кивнув на Джона. Тогда белобрысый буквально засиял, в глазах блеснуло торжество. Он улыбнулся, а затем приблизился к связанному Джону и двинул ему в лицо.
        Больно двинул.
        Кулак задел левую скулу.
        - Ты сраный Резерфорд?! - то ли спросил, то ли воскликнул утвердительно разбойник.
        Джон почувствовал, как сидящая к нему спиной Элет сжалась, словно ожидая, что и её сейчас ударят.
        - Да, - отозвался он, сморщившись от боли. - Но бить-то зачем?
        Тут же последовал второй удар - на этот раз в правую часть лица. Вот смеху будет, если останутся симметричные синяки…
        Разбойник присел на одно колено и схватил его за грудки.
        - Зачем же ты, крыса помойная, - процедил он, - убежал, поджав хвост, и бросил своих людей на произвол судьбы?
        - Судьбы в лице моего дяди, как я понимаю? - Джон почувствовал во рту привкус крови, но всё равно улыбнулся прямо в наглое лицо разбойнику.
        Тот замахнулся для очередного удара, но его прервала миловидная девушка:
        - Роб, подожди. Он может нам пригодиться.
        - Да чего с ним церемониться? - выкрикнул вдруг парень с повязкой на глазу. Один свой кинжал он засунул в сапог, а второй осторожно подбросил в воздух, поймал на лету и принялся придирчиво изучать лезвие. - Горло ему перерезать - делов-то! А голову Гилберту отправить.
        Тогда Джон сначала усмехнулся, потом сдавленно хохотнул, а потом и вовсе рассмеялся, чувствуя, как капелька крови падает с губ. На него кидали непонимающие взгляды, Элет сзади зашевелилась, словно пытаясь как-то остановить его: их вот-вот убьют, а он смеётся…
        - Думаю, моя голова Гилберта только порадует, - сквозь смех выдавил Джон. - А вы думали, мы нежно любим друг друга? Да он ненавидит меня сильнее, чем вас и вам подобную чернь. Иначе зачем, по-вашему, я ушёл?
        Разбойники молчали, уставившись на него с недоумением. Один только главарь, которого, судя по всему, звали Робом, смотрел спокойно и как будто понимающе.
        - Говорят, что ты якобы уступил замок и земли ему…
        - Не думаю, что вы мне поверите, - вздохнул Джон, с трудом прекратив смеяться, - но произошло это не по моей вине. Гвардия меня предала, и если бы я не ушёл, то Гилберт бы убил меня.
        Он услышал, как Элет сзади фыркнула - ей-то он говорил немного другое. Хотя и не лгал: дядя действительно предложил ему остаться, но Джон знал, чем это могло закончиться. Рано или поздно Гилберт бы подстроил его смерть так, чтобы она сошла за несчастный случай. Всё-таки в очереди наследования Джон стоял впереди него, и с этим надо было что-то делать.
        - Брехня, - высказал своё бесценное мнение парень с кинжалами.
        - Заткнись, Свенгельд, - сказала светловолосая девушка.
        - Допустим, я тебе поверю, - задумался Роб. - Но какого хрена…
        - …Я вернулся? Вот уж не знаю пока, каким образом, но я намерен вернуть своё. Придумаю что-нибудь на ходу. А если вы оставите меня в таком положении, - он кивнул на верёвки, - то у меня вряд ли что-то получится.
        Внезапно Элет зашевелилась, заёрзала по земле, словно пыталась сбросить верёвки. До этого она сидела молча, фыркая и вздыхая, но сейчас что-то заставило её закричать, громко и пронзительно:
        - Положите это на место! Не трогайте, я сказала!
        Джон посмотрел туда, где остальные разбойники разбирали их вещи. С седельными сумками они покончили и принялись изучать сумку Элет. Один достал грубый суконный плащ, развернул его, и из складок выпало что-то маленькое и блестящее. Выпало и покатилось по земле, прямо к ногам Роба. Тот поднял предмет и поднёс его к глазам.
        Джон увидел серебряный браслет, украшенный причудливыми узорами, напоминающими руны, которые иногда рисовала Элет. В украшение был инкрустирован большой розовый камень.
        Роб ухмыльнулся.
        - Знаешь, Гилберт связался с какой-то ведьмой, - сказал он как бы невзначай. - И я видел её. Довольно близко видел. У неё такой же камень был, только не в браслете, а в медальоне. Сама она вся в чёрном, а камень розовый, вырвиглазный…
        - Это Жанетта? - воскликнула Элет, дёргая за верёвки. - Наверняка она!
        - Мне плевать, как зовут эту дьявольскую шлюху, - презрительно хмыкнул Роб. - А ты, Джон, я посмотрю, весь в дядюшку…
        - Какие же вы идиоты!
        Внезапно Джон почувствовал, что верёвки ослабли, словно их перерезал невидимый нож. Элет как ни в чём не бывало высвободила руки и вскочила. Вокруг неё тут же образовался круг из клинков, копий и кинжалов, но она и бровью не повела.
        - Этот камень может быть опасным, так что отдай. - Ведьма, сделав пару шагов, преодолела разделяющее их с Робом расстояние и вырвала браслет из его пальцев. - И если вы нас не отпустите… Жанетта здесь, Господи… Я должна остановить её, потому что иначе она призовёт в мир Войну, Голод, Чуму и Смерть, и тогда… Страшно даже представить. Тогда всем, в том числе и вам, настанет…
        Она затихла, переводя дыхание. Разбойники молча смотрели на неё. Джон, воспользовавшись тем, что всё их внимание было обращено к ведьме, осторожно встал. Последствия ощутимых ударов Роба давали о себе знать: перед глазами появились неразборчиво-яркие пятна, голова закружилась, но на ногах он удержался - и похуже бывало, когда сильно напьёшься.
        Элет выглядела растерянной и озадаченной. Она, видимо, ещё не до конца поняла, что сказала.
        Роб резко оглянулся. Свенгельд потянулся ко второму кинжалу, девушка извлекла меч из ножен. Другие разбойники тоже взялись за оружие. В лесу воцарилась гробовая тишина, и Джон понял, в чём дело, лишь когда Роб схватил свой лук, натянул тетиву и тут же, кажется, даже не целясь, выстрелил куда-то вверх.
        Через секунду с дерева свалилось что-то тёмное и тяжёлое. Джон не успел разглядеть, что это, но через мгновение с деревьев подобные тёмные и тяжёлые существа начали прыгать сами. Чем-то они походили на людей, но роста были небольшого, со сморщенной, почти чёрной кожей, огромными белыми, без зрачков и радужек, глазами (интересно, как они видят и видят ли) и длинными хвостами, заканчивающимися грубыми треугольными кисточками.
        - Грёбаные упыри, - буркнул Роб таким тоном, будто эти грёбаные упыри захаживали к ним на каждый ужин, и вновь натянул тетиву.
        - Отдай мне мой меч, - сказал Джон.
        - Чтобы ты меня прирезал? - отозвался Роб, выпуская одну за другой три стрелы. Все они попали в отвратительных чёрных тварей, но на их место пришёл ещё добрый десяток.
        - Чтобы я прирезал их.
        - Свенгельд, дай ему его чёртов меч! - приказал разбойник и бросился вперёд, не прекращая посылать стрелы в упырей.
        Свенгельд поскрипел зубами, но меч отдал.
        - Упыри? Давно они здесь? - спросила Элет у белокурой девушки, которая уложила своим мечом уже несколько мерзких тварей.
        - С тех пор, как твоя подружка здесь появилась.
        - Жанетта - не моя подружка, - резко ответила ведьма и ударила в одного упыря заклинанием, похожим на разряд молнии.
        Упыри не отступали. Они пускали слюни и шипели, выпускали когти и зубы. Джон помнил оборотней и предполагал, что эти твари тоже ядовиты, поэтому старался не подпускать их слишком близко к себе. Одному он полоснул по глотке, другого просто проткнул клинком. И старался не выпускать из вида Роба, который продолжал отстреливаться. Всё-таки лук - оружие дальнего боя, и для такой схватки он не очень подходит.
        - Как мы поняли, упыри охраняют дорогу к замку, - продолжила белокурая девушка. Кажется, она даже не запыхалась. Один из упырей попытался задеть её лицо или шею когтями, но разбойница пригнулась, а потом вонзила в него свой меч. - Только почему они сейчас вылезли - непонятно…
        - Зато мне всё понятно, - кивнула Элет и «выстрелила» в ещё одну тварь.
        - Я, кстати, Энни.
        - Я Элет. Через «т». - И она коротко пожала Энни руку.
        Энни… Анна терпеть не могла, когда её так называли.
        Джон покачал головой, отгоняя столь мешающие сейчас воспоминания.
        Он заметил, что упыри начали отступать. Кругом валялись их трупы и отрубленные конечности, из которых сочилась чёрная густая кровь. Один упырь ковылял обратно в лес, другой валялся под деревом, пытаясь собрать собственные выпотрошенные кишки. Главное - не вымазаться случайно в их крови, вдруг она всё же ядовита?
        Тогда он понял, что потерял из виду Роба. Свенгельд метнул один свой кинжал в спину убегающего упыря, Энни разрубила другого, который пытался схватить её за ногу, Элет пускала молнии, а Роба нигде не было видно. И свиста стрел Джон больше не слышал.
        Он оглянулся - вокруг темнело. Деревья образовывали огромный купол над их головами, а просветы между их стволами напоминали лабиринт. Не мог же Роб попросту сбежать…
        Но через секунду Джон увидел его, и то лишь благодаря тому, что лес на мгновение осветила вспышка сотворённой Элет молнии. Роб стоял, прижавшись к дереву, лука у него уже не было. И со всех сторон его окружили упыри. В лесу было слишком темно, чтобы заметить это сразу.
        Джон бросился туда, на ходу перерубая шею одной из бросившихся на него тварей, и пригнулся, чтоб кровь не брызнула в лицо. Роба окружило упырей пять или шесть. В одиночку справиться с ними будет трудно. Но Джон, чёрт возьми, прошёл войну, сражался с духом, с оборотнем, с тремя громилами-наёмниками, с демонессой… Что ему какие-то упыри, которые, казалось, сами лезли на острия клинков?
        Он вонзил меч в спину одному, тому, что уже почти подполз к Робу. Парочка упырей обратила на него внимание, остальные же продолжили свою атаку, непрестанно шипя и скалясь. Джон клацнул зубами - неужели этот придурочный разбойник даже кинжала с собой не носил? Он уложил ещё несколько упырей, но один из них уже подобрался к Робу, протягивая свои длинные кривые когти к его лицу.
        Джон замахнулся мечом, но упырь внезапно развернулся в его сторону и бросился вперёд, сбивая его с ног. Тогда Джон ударил его ногой, надеясь попасть в грудь, но промахнулся. Упырь сжал его запястья длинными скользкими пальцами, оскалился и высунул длинный синеватый язык.
        «Он меня сожрать хочет, что ли?» - пронеслось в голове у Джона. Ни одному из нападавших упырей так и не удалось как-то навредить людям, поэтому он не очень понимал, каким способом убийства они пользовались. Но упырь внезапно отлетел от него, не успев задеть ни языком, ни зубами. Что подбросило упыря в воздух, он понял не сразу: это оказался Роб, голыми руками схвативший тварь за шкирку и с размаху ударивший головой о дерево. Ещё пара звонких ударов - и по серой коре расплылось чёрное пятно, а голова упыря превратилась в отвратительнейшую кашу из крови, мозгов и осколков черепа.
        Роб вытер руки о своё котарди и протянул ладонь Джону. Тот помедлил, но помощь принял. Всё-таки он спас Роба, а Роб спас его. Только вот отразится ли это на его дальнейшем положении среди разбойников? Джон очень сомневался, что их с Элет отпустят только из-за того, что они помогли отразить нападение упырей.
        - Нужно что-то делать с трупами, - сказал Роб.
        - Сожгите их. - Джон не заметил, как Элет оказалась рядом с ними. Ему показалось, что её глаза всё ещё пылают золотом. - Так надёжнее. И ещё кое-что… - Она замялась, пытаясь подобрать слова. - Мы как бы вам помогли, так что, может, вы нас отпустите? Я вроде бы достаточно понятно объяснила, почему это необходимо.
        - Я ей верю, Роб. - Энни встала рядом с Элет, положив меч себе на плечо. - В конце концов, будь она на стороне этой Жанны, или как там её, стала бы она нам помогать?
        Роб молчал. Джон встревоженно взглянул на Элет - та улыбнулась разбойнице, однако в её взгляде читалась неуверенность. На запястье ведьмы Джон заметил тот злополучный браслет, и в его голове мелькнула странная мысль: уж не это ли таинственное украшение повлияло на то, что Элет смогла сказать?
        - Ну хорошо, - сказал вдруг Роб. Он нахмурился и внимательно посмотрел на Джона. - Иди. Только пообещай, что сделаешь всё возможное, чтобы дать Гилберту хорошего пинка под зад.
        - Обещаю, - усмехнулся Джон.
        Глава 8. Пиррова победа
        Ветер поднимал в воздух столбы серой пыли. Тёмные облака заполонили небосклон, грозя обрушить на землю нешуточный ливень. Деревья, покрытые первым налётом осени, тревожно шумели.
        Дорога вела их вдаль, к горизонту, где виднелся похожий на чёрточку замок. Джон вздохнул.
        - Я думаю, нам стоит свернуть, - сказал он, привычным жестом коснувшись желтеющего синяка на правой скуле, оставленного ему Робом. На левой никаких следов удара не осталось. - Сначала я доведу тебя до Хидельберга, а потом пойду домой.
        - Как скажешь, - пожала плечами Элет. - Тебе ещё мазь нужна?
        Джон молча покачал головой. Элет сделала заживляющую мазь для его синяка, но он то ли забывал, то ли просто не хотел ею пользоваться. Видимо, синяк - меньшее, что волновало его сейчас. Ибо чем ближе они подходили к его замку, тем тревожнее и даже испуганнее выглядел Джон. Наверное, он прикидывал планы, по которым мог бы вернуть своё наследство, и ничего дельного ему в голову явно не приходило. Элет впервые в жизни пожалела, что не разбиралась в военных хитростях и не умела сражаться. Она очень хотела помочь Джону, но никак не могла.
        Они шли пешком: Геру Джон оставил разбойникам в качестве благодарности за свободу.
        - Может, ты тоже доложишь лорду о Гилберте? - предложила она. - Вдруг он поможет тебе?
        - Очень сомневаюсь, - хмыкнул Джон. - Лорд Хидельберг и мой дядя - давние приятели. Не удивлюсь, если к тому, что со мной случилось, он тоже приложил руку. И, если честно, я даже не знаю, есть ли смысл в твоём походе к нему. Я, конечно, сделаю что смогу, но есть огромная вероятность, что он тебя выслушает, с улыбкой покивает, отправит прочь и забудет.
        - Ты не мог меня сразу предупредить? - На самом деле Элет сама это понимала, поэтому сделала свой тон притворно серьёзным, но усмешки не скрыла. Если лорд Хидельберг её не услышит… Элет не знала, что делать в таком случае.
        За то время, проведённое вне стен Шабаша, ведьма многому научилась и многое поняла. Только оказавшись на свободе, она думала, что её без вопросов выслушают и поймут, но теперь-то она знала, что всё не так просто. Нужно добиться аудиенции у лорда, подобрать нужные слова и доказать ему, что её дело стоит внимания. Это всё потребует немало усилий и времени. И у Элет попросту опускались руки.
        - А если у тебя всё получится? - спросил вдруг Джон. - Если Хидельберг тебя послушает, арестует эту Жанетту, разгонит Шабаш, или что ты там хочешь у него попросить… Что ты будешь делать дальше?
        - Я думала стать знахаркой, - сказала Элет, - жить в какой-нибудь деревеньке небольшой… Может, даже там, где были призраки. Я всегда хотела помогать людям, наверное, даже до того, как мне стёрли память.
        - А о том, чтобы вернуться домой, ты не думала?
        - Я не помню, где мой дом, - повторила она в который раз.
        - Но ведь теперь у тебя есть это. - Он кивнул на браслет, который всё ещё оставался на её запястье. - Благодаря ему с тебя снялось то заклинание, из-за которого ты не могла говорить то, что слышала в Шабаше. Может, ты и вспомнить сможешь?
        - Я не знаю, как он действует, - вздохнула Элет, поднимая руку и вглядываясь в розовый камень. Ей показалось, что он засветился, когда она произнесла те слова, которые долгие дни держала при себе. Но теперь камень был тусклым и матовым. - Я очень хочу вспомнить, просто безумно хочу, но…
        - Ладно, - прервал её Джон, видя, что ей больно об этом говорить. - Сейчас мы дойдём до Перекрестья и свернём на запад. Придётся сделать крюк, на это несколько дней уйдёт, но нам нужно обойти Резерфорд.
        - Я не против, - отозвалась Элет.
        Если честно, ей уже совершенно не хотелось куда-то идти. Пусть Жанетта творит что угодно. Ей-то какое дело? Почему именно она должна спасать мир от обезумевшей фанатички? Это ведь касается всех, а не только её.
        Когда Элет подняла голову, чтобы взглянуть, сколько ещё осталось до Перекрестья, она увидела силуэты людей. Судя по всему, воины: в конусообразных шлемах, кольчугах, с копьями и мечами на поясах, они стремительно приближались к ней с Джоном, и Элет стало страшно.
        Джон грязно выругался.
        - Это моя гвардия, - сказал он. - Точнее, уже не моя. Дядюшка решил обеспечить нам тёплый приём… Видимо, до Хидельберга мы не доберёмся.
        - Бежим? - несмело предложила Элет.
        И что за чёрт дёрнул их отдать лошадь?
        - Поздно, - вздохнул Джон.
        И плюнул в жёлтую пыльную землю, едва ли не под ноги приблизившихся солдат.
        Связывать их не стали, но оружие отобрали и тщательно обыскали. Элет подумалось, что этот балаган с обыском они устроили лишь для того, чтобы облапать её. На неё кидали недвусмысленные взгляды, и она готова была расцеловать Джона за то, что он взял её за руку и грозно посмотрел на солдат. Впрочем, этот взгляд вряд ли их сильно напугал.
        До замка они шли почти целый день. Джон угрюмо молчал, солдаты иногда переговаривались друг с другом, совсем негромко, и Элет их не слышала. Ей казалось, что пальцы Джона дрожат, саму же её буквально колотило. Вряд ли в замке их ждёт что-то хорошее…
        Сердце вотчины Резерфордов было небольшим: ров, серая крепостная стена, несколько башен разной высоты, на самой большой - чёрное знамя с алым огнедышащим змеем. Увидев его, Джон скривился. Мост через ров медленно опустился, ворота раскрылись, и их ввели внутрь.
        Элет смотрела, как Джон озирался по сторонам, но его взгляд был каким-то пустым. Не верилось, что он так долго не был дома, а сейчас вернулся в родные, знакомые с детства стены. Элет казалось, что он разочарован… Или даже испуган. Впрочем, это легко было понять - Джон сам когда-то сказал, что дом его уже не тот, что раньше, и прежним никогда не станет… Как и он сам.
        Потом, когда их привели к главной башне, им пришлось расцепить руки. На осеннем сумеречном небе догорал закат.

* * *
        Стул, на котором сидела Элет, казался ей жёстким и неудобным, несмотря на мягкие, обитые бархатом сиденье и спинку. Прошло уже несколько часов с тех пор, как её привели в эту комнату и заперли, а она всё сидела и ждала. Комната располагалась в башне на третьем этаже, поэтому убежать через окно не представлялось возможным.
        Здесь было темно: свет давало лишь несколько свечей в деревянных подсвечниках. Видимо, настала ночь; раз их с Джоном довели до замка к закату, сейчас наверняка уже полночь.
        Устав сидеть и пытаясь разогнать сонливость, Элет решила пройтись, размяться и оглядеть комнату. Тяжёлые шторы, душистый тростник на полу, стулья и массивный письменный стол у стены - абсолютно пустой, с гладкой светлой столешницей. В углу стояло зеркало: Элет подошла к нему, с неуверенностью взглянула, провела ладонью по рамке и обнаружила, насколько та запылилась. Кровати в комнате не было, кресел тоже, а Элет так хотелось прилечь и отдохнуть… Хоть на пол ложись, честное слово!
        Впрочем, вряд ли ей бы хватило духу закрыть глаза хоть на минуту.
        Ожидание раздражало её, а мысль о том, что Жанетта здесь, и вовсе пугала. Неужели она убьёт её? Или Джона? Раньше верховная ведьма всегда была так благосклонна, так добра… Она заступалась за Элет перед другими старейшинами, часто приглашала её к себе, дарила обереги и гребни. Поэтому Элет без памяти влюбилась в Жанетту, словно неопытная, глупая девчонка, до этого в жизни ни разу не ведавшая элементарной доброты и заботы. Впрочем, наверное, такой она и была… И тем больнее ей было осознавать, что Жанетта оказалась безумной, одержимой фанатичкой, которую интересовала лишь власть. А то, какими целями она была готова её достигнуть, вводило Элет в исступлённый ужас.
        Да и мысли о том, что Джон, скорее всего, тоже не в безопасности, не могли принести облегчение. Но узнать о нём что-либо было категорически невозможно.
        Внезапно дверь скрипнула и медленно открылась. Элет замерла у камина, затаила дыхание и бессильно сжала руки в кулаки.
        Жанетта, казалось, стала ещё прекраснее с их последней встречи. Чёрные волосы волнами ниспадали на узкие женственные плечи, кожа была белой, словно дорогой фарфор, а высокая стройная фигура - как будто высеченной из камня. Ступала Жанетта невероятно изящно, придерживая тонкими руками тяжёлые чёрные юбки. Элет заметила медальон на её шее, о котором говорил разбойник: розовый камень в нём действительно смотрелся почти нелепо на фоне обсидианово-чёрного платья и тёмных драгоценностей.
        Жанетта улыбалась тонкими алыми губами, но в глазах её не было ничего. Абсолютная пустота, полное отсутствие эмоций. Элет вздрогнула и нервно сглотнула, вдруг поняв, что так было всегда. А любовь, нежность, желание позаботиться она лишь хотела видеть в золотистых ведьминских глазах, хотя на самом деле они полностью пусты.
        Невольно Элет подумала о том, как выглядит: серое поношенное платье измято и испачкано, лицо осунувшееся, глаза впалые, губы обветренные, волосы растрёпанные… Жалкий вид.
        - Здравствуй, Элетелла, - произнесла Жанетта, и голос её резал не хуже ножа.
        Она щелкнула пальцами, и в очаге вдруг вспыхнуло пламя. Элет вздрогнула. Несмотря на близость огня, тепла она не почувствовала, наоборот, ей показалось, что в комнате стало холоднее.
        - Здравствуй… те. - В Шабаше верховная ведьма позволяла называть себя на «ты», но сейчас-то совсем другое дело.
        - Ты, должно быть, устала?
        Элет не ответила. Эта напускная забота её пугала. Если хочет убить - пусть убивает сразу, а не играет, как кошка с мышкой.
        Жанетта закрыла дверь, и Элет поняла, что осталась в клетке наедине с хищницей. Живой ей отсюда не выйти. Господи, хоть бы с Джоном всё было в порядке…
        - Как ты добралась? - продолжала расспросы верховная ведьма. - Этот молодой человек не очень досаждал тебе?
        - Он помог мне, - пролепетала Элет, пряча глаза.
        Она не заметила, как Жанетта оказалась возле неё и положила руку на её плечо. Даже сквозь ткань платья ощущался холод её кожи. Должно быть, она чувствует, как Элет дрожит… Впрочем, скрывать свой страх бессмысленно: верховная ведьма и так знала, что её бывшая подопечная боится.
        - Надеюсь, он тебя не тронул. - Её голос дрогнул на последнем слове, и Элет поняла, что Жанетта имела в виду. - А теперь пойдём со мной, милая. Я даже рада, что ты всё услышала. - Она бросила беглый взгляд на браслет. - Тем легче будет тебе всё понять и усвоить. Ты поможешь мне, ведь так?
        Элет подняла на неё круглые от изумления глаза. Она думала, что Жанетта убьёт её. Или заставит мучиться несколько дней, прежде чем убить. Но взгляд её стал дружелюбным, а прикосновения - мягкими и ласковыми… как раньше.
        Но как Элет могла бы ей помочь? Кому как не Жанетте лучше всех знать, что она слаба и неопытна?
        - Я… я не могу. Так нельзя.
        Элет повела плечом, заставляя Жанетту сбросить руку, и встала, повернувшись к ней спиной и лицом к маленькому окну. Эта внезапная смелость удивила её саму. Верховная ведьма хмыкнула.
        - Неужели ты не хочешь, чтобы магия обрела прежнюю силу? - произнесла она почти шёпотом.
        Элет не ответила. Она не знала, о какой силе шла речь, да и не хотела знать. Инстинктивно опустив взгляд, она вдруг увидела, как у её ног сгущаются клубы чёрного тумана, и едва не подпрыгнула от испуга.
        - Мы сможем влиять на всех людей, на всю нежить, даже на саму королеву… - продолжала нашёптывать Жанетта сладким, чарующим голосом, что вводил в трепет и даже забытье. - Но без помощи четырёх богинь нам не обойтись.
        - Они уничтожат мир, - пролепетала Элет, безуспешно стараясь сделать голос твёрдым. Туман продолжал сгущаться. - Чем же вы будете править в таком случае?
        - Я возьму их под контроль.
        Элет не ответила. Она не верила Жанетте. Война, Чума, Голод и Смерть могут только испепелять, убивать и истреблять. Призвав их на помощь, Жанетта станет лишь королевой пепла и руин, не более.
        Туман добрался уже до коленей Элет, прижимая к ней свои холодные щупальца. Она знала, что это было какое-то тёмное, страшное заклятье, и не могла противиться ему.
        - Потом, когда мы всё сделаем, - продолжила Жанетта, - я отпущу тебя куда хочешь. Ты будешь абсолютно свободна. И я постараюсь, чтобы твой ненаглядный Джон выжил, пока мы будем делать наше дело.
        - Где он? - неожиданно громко спросила Элет. Чёрные щупальца, словно разозлившись, сильнее сжали её колени и поползли выше. - С ним всё в порядке?
        - Ты влюбилась в него, да? - «Хотя всю жизнь любила меня» - Жанетта не сказала этих слов вслух, но Элет буквально услышала их подсознательно. Видя смятение девушки, ведьма старалась говорить мягко, но Элет чувствовала, что она начинает злиться. В Шабаше она всегда подчинялась ей, и теперь непослушание её явно бесило. - И ты думаешь, что он тоже любит тебя?
        Элет почувствовала, как щупальца тумана добрались до талии и перехватили её так, что стало тяжело дышать. Вряд ли они остановятся. Наверное, через несколько мгновений доберутся до шеи - и тогда ей конец…
        Но вдруг туман исчез - когда Жанетта осторожно положила руки на талию Элет. Девушка чувствовала, что украшенные камнями пальцы дрожали. Ей показалось, что и сама Жанетта вздрогнула, когда коснулась её.
        - Только потому, что умудрился поиметь один раз, да ещё и с ожидаемым результатом? - продолжила она, касаясь твёрдой ладонью её живота. - Ты плохо знаешь мужчин, дорогая. - Голос Жанетты становился всё жёстче и яростнее.
        - Господи, миледи… - проговорила Элет, стараясь вырваться из её стальных объятий.
        Но ничего не помогало: тонкие нежные руки Жанетты оказались на удивление сильными. Она резко повернула Элет к себе лицом и коснулась ладонью её горящей щеки. Другая рука скользнула вниз, сжала запястье. Вдруг Жанетта сорвала с руки Элет браслет и, не глядя, бросила его в очаг. Пламя вспыхнуло и зашипело, девушка вскрикнула от ужаса, но тут же почувствовала холодный палец Жанетты на своих губах.
        - Запомни одно, Элетелла, - прошептала ведьма, пристально смотря Элет в глаза, - ни один мужчина тебя не заслуживает.
        Жанетта закрыла глаза и медленно, чертовски медленно наклонилась к лицу Элет. Та зажмурилась. Губы ведьмы были холодными, но мягкими, а ладони скользили то к груди, то к бёдрам. Она никогда не делала этого раньше, обходясь поцелуями в щёку или лоб, а сейчас… Элет почувствовала, что дрожит и хочет, чёрт возьми. Хочет. Её рука неуверенно легла на талию Жанетты.

* * *
        В узком тёмном коридоре чадили факелы, и дым, проникая сквозь толстые прутья решётки, ел глаза. Пол уже давно перестал быть холодным, а вот жёстким всё ещё оставался. Иногда туда-сюда сновали крысы.
        Джон уже пару часов смотрел в каменную стену, словно пытался что-то там увидеть. У него забрали плащ и меч. Тот, волшебный, подаренный священником, куда-то пропал после встречи с разбойниками. Когда Джон спросил у Роба, не видел ли он клинок, тот лишь удивлённо развёл руками. Впрочем, Джон уже давно перестал удивляться подобному.
        В животе было пусто - и в голове тоже. Не было никаких идей насчёт побега или хотя бы мирного разрешения ситуации. Неужели это конец? Джону не верилось, что всё рухнуло вот так быстро и внезапно… «Это ты виноват, - шепнул внутренний голос. - Это ты попёрся сюда и привёл Элет в ловушку».
        Да нет, всё началось ещё раньше: когда он доверился Гилберту и ушёл на войну, оставив ему замок. Нужно было выгнать его, усилить охрану и заручиться поддержкой союзников… Расположить к себе лорда Хидельберга… Каким же глупым, недальновидным мальчишкой он был.
        «И сестра, - продолжал голос, - сестра тоже умерла из-за тебя. Неспроста тебе явилась её тень. Бедная осквернённая девочка с кровавым пятном на платье…»
        Внезапно Джон понял, что голос этот был женским. Он резко повернул голову в сторону решётки, но там никого не было, даже стражников: видимо, они сидели где-то в конце коридора, попивали эль и играли в кости. Тогда Джон снова взглянул на стену…
        Он подпрыгнул на месте и инстинктивно отполз в угол. Напротив него стояла сестра.
        Всё то же белое платье с кровавым пятном, всё те же тёмные кудрявые волосы до плеч, всё те же карие глаза - отцовские и его, Джона… Бледная, тонкая, полупрозрачная, Анна ничуть не изменилась с их последней встречи. От неё веяло адским холодом, Джону даже показалось, что решётки камеры покрылись тонким слоем инея.
        - Ты виноват, - сказала Анна бесстрастно. Джона передёрнуло. - Ты ушёл, оставив меня одну. Ваши мужские игры в войну для тебя были важнее меня. Из-за тебя Гилберт бил меня и насиловал. Из-за тебя я двое суток терпела невыносимую боль, которая разорвала меня на части и уничтожила моего ребёнка.
        - Анна, послушай… - начал Джон, но её взгляд буквально пригвоздил его к стене.
        - Ты виноват, - повторила Анна. - Ты. Разве есть кара страшнее, чем быть виноватым?
        Она стояла довольно близко, и Джон протянул руку. Слова её казались ему неестественными, как будто их произносили за неё, а она лишь повторяла. Повторяла безэмоциональным, пустым голосом, не выражающим ни гнева, ни ненависти - ничего.
        Джон протянул руку, поднимаясь на ноги, чтобы коснуться её руки, но его пальцы ничего не нащупали. Он коснулся снова - и снова ничего. Анна была бесплотной, словно тень… Но Джон отчётливо помнил, как тогда переплёл свои пальцы с её, как ощущал её холодную, сухую кожу - а теперь вместо этого был лишь воздух. «Ничто ни в этом, ни в потустороннем мире не бесплотно», - говорила Элет.
        - Ты не Анна, - прошептал он исступлённо.
        Видение тут же растаяло.
        «Чёртов меч, - подумал Джон через некоторое время. - Чёртов священник. Он неспроста сказал, что меч особенный. Наверняка он как-то телепортировался обратно…» Джон вздохнул и снова оглядел свои новые покои, словно надеясь обнаружить в них пропавшее оружие. Но здесь ничего не было, кроме гнилой соломы, крыс, паутины, темноты и сырости.
        Если бы здесь была Элет, он бы спросил… Но Элет увели куда-то в другую сторону, не в темницы. Возможно, она уже мертва, а если жива, то хорошо, что её здесь нет.
        Примерно через час бесплодных размышлений Джон решился. Он встал, чувствуя, что ноги и зад совершенно затекли, медленно прошёл к решётке и стал ждать. Вскоре мимо прошёл стражник: короткая кольчуга, меч на поясе, ни шлема, ни наручей… Прошёл он лениво, явно представляя себя хозяином этого места. Джону бы его самооценку.
        - Эй, ты, - позвал он. - У тебя случайно не найдётся глотка эля? В горле до чёртиков пересохло.
        Стражник улыбнулся, резко повернулся на каблуках и подошёл к решётке.
        - Эль есть, да не про твою честь, - заметил он.
        - Слушай, мне нужно поговорить с Гилбертом, - как ни в чём не бывало продолжил Джон. Надо как-то заставить стражника подойти поближе, незаметно вытащить его короткий меч и… - Если ты его позовёшь, я тебя озолочу.
        - Да кто ты такой? - презрительно ухмыльнулся стражник, обнажая жёлтые зубы. - Хозяин завтра срубит тебе голову, как же ты меня озолотишь в таком случае?
        - Много ли тебе платит Гилберт? - Джон поманил его пальцем, но стражник не сдвинулся с места. Чёрт. - Уже завтра хозяином тут буду я, а не он. Я буду платить вдвое, втрое больше. И обмундирование у тебя будет получше, и меч… Дай-ка посмотрю на твой. Наверняка дерьмо собачье, а не сталь.
        - Чтобы ты мне глотку перерезал?
        - Резать глотки своим потенциальным подданным? Я что, по-твоему, совсем идиот? Если Гилберт тут вешает людей, словно служанка - бельё, это не значит, что я буду делать так же.
        - Ничего ты не будешь делать, без башки-то, - фыркнул стражник, медленно подходя ближе - да, гад, давай, шевелись…
        Неожиданно он сунул ключ в скважину, повернул и отворил с лязгом дверь. Джон глазам своим не верил: ну не могло ему так сразу повезти… Он сжал руку в кулак, готовясь ударить, но вдруг почувствовал у себя в ладони какой-то холодный предмет, помешавший сомкнуть пальцы. Но ведь в камере ничего не было, он даже какую-нибудь деревяшку или камень не мог найти… Джон бросил короткий взгляд вниз и обнаружил, что в его руке материализовался меч, тот самый, отца Маора. Чёрт, ну и дела…
        Недолго думая, он замахнулся. Через мгновение на его лицо брызнули капли горячей красной крови.

* * *
        Джон не знал, куда они отвели Элет, но первой мыслью почему-то было бежать в то крыло замка, где раньше жила Анна. Вполне возможно, что Гилберт захочет поглумиться и запереть её там. Чтобы расчистить себе путь, Джону пришлось разделаться с оставшимися стражниками в темницах - хотя он сам понимал, как аукнется ему этот поступок. Он проверил все камеры, но никого там не обнаружил. Поэтому и рассудил, что Элет где-то наверху, в башнях.
        Джон не знал, что его направляло, просто быстро продвигался по знакомым коридорам, какой-то частью подсознания ощущая, что выбрал правильный путь. Возможно, Элет оставляла ему какие-то магические подсказки, или он просто пытался убедить себя, что идёт куда надо… Но сейчас Джону было плевать. Важно лишь одно: убедиться, что ведьма жива, и бежать с ней отсюда. Бежать им обоим не впервой…
        В коридорах было подозрительно пусто, ибо за окном царила глубокая ночь, и большинство обитателей замка давно спало. По пути Джону не встретилось ни одного стражника, что показалось ему странным: несмотря на то, что Резерфорд - то ещё захолустье, патрулировать коридоры и стены по ночам следовало тщательно… Ну и распустил тут Гилберт, отец наверняка в гробу вертится!
        Наконец Джон добрался до башни, в которую вело его чутьё, сжал меч что было силы и осторожно приоткрыл единственную незапертую дверь.
        Элет была здесь, жива и здорова. С ней в маленькой тёмной комнатке находилась ещё одна женщина: Джон сразу понял, что это та самая Жанетта, верховная ведьма и поехавшая фанатичка… На первый взгляд внешность её радовала глаз, но чем сильнее Джон всматривался, тем сильнее зрело в нём отвращение. У Жанетты была белая, бледная, как у трупа, кожа, резко контрастировавшая с чёрными волосами. Хоть какой-то живости и настоящести этому ледяному лицу придавал лишь крупный южный нос, который, впрочем, не вязался с бледностью - южане в основном были смуглыми. Жанетта отличалась высоким ростом и стройной, похожей на песочной часы фигурой, но Джон понял, что вовсе не хочет ею любоваться.
        Жанетта сжимала Элет в объятиях, и так сразу и не скажешь, правда ли она её обнимала или пыталась задушить. Поэтому Джон перехватил поудобнее меч и прошёл в комнату, задев дверь ногой, и та закрылась. Он видел, как Жанетта улыбнулась, и эта улыбка ему не понравилась.
        - Здравствуй, Джон, - сказала она. Её голос был холоднее северных льдов. - Спасибо, что присмотрел за моей милой Элетеллой…
        Так вот какое её полное имя.
        - Она не твоя собственность, - отрезал Джон, чувствуя, как внутри от страха всё холодеет. Было что-то пугающее в этой ведьме, что-то, заставляющее испытывать настоящий ужас.
        - Но она нуждается в заботе, с этим ты не поспоришь. - Она наконец отпустила Элет, оправила подол расшитого алыми узорами платья и поплыла. Именно поплыла - не пошла - и напомнила ему чёрную лебедь, вроде тех, что обитали в пруду королевского дворца. - Жаль, конечно, что ты испортил её, ну да ничего, я с лёгкостью смогу её очистить даже без применения магии.
        Джон проходил в глубь комнаты, а Жанетта плыла ему навстречу. Но её движения не были красивыми - они были пугающими, страшными, отталкивающими. Было в них что-то неестественное, кукольное… Джон нервно сжимал рукоять меча, с трудом отрывая взгляд от одной ведьмы, чтобы посмотреть на вторую. Элет прижалась к стене, не отрывая взгляда от пола.
        - Я обещала Гилберту убить тебя, - вздохнула Жанетта, и Джона передёрнуло. Если бы это было сказано кем-то ещё - он бы и бровью не повёл. - Но я не стану этого делать. Ты помог моей дорогой Элетелле, а я помогу тебе, сохранив твою жизнь. Большего, к сожалению, обещать не могу.
        Джон молчал. Жанетта взглянула на него, прищурив глаза, и этот взгляд пригвоздил его к месту. Ведьма коротко хохотнула.
        - Ну, а теперь мы пойдём. Прощай.
        - Никто никуда не пойдёт, - раздался в темноте грубоватый хриплый голос, заставивший Джона резко повернуться к двери. Он и не заметил, как она скрипнула, открываясь…
        Гилберт мало изменился с тех пор, как Джон видел его последний раз. Длинные, до плеч, волосы поредели, в них пробралась седина. Морщин на лице прибавилось, а небольшие бесцветные глаза горели злым блеском. Нос у дядюшки был свёрнут в сторону, а рот изогнулся в кривой тонкой ухмылке. Гилберт сжимал в руках небольшой, но, несомненно, острый и хороший клинок, на поясе болтались ножны с кинжалом. А богатое одеяние из шерсти, соболя и золота ему вообще не шло.
        - Точнее, вы все - да, все! - сейчас отправитесь в темницу. А завтра или послезавтра - на плаху.
        - Ну, попробуй, - процедил Джон, и его меч блеснул в воздухе словно молния.
        Через мгновение их клинки скрестились с ужасным звоном, от которого Джон поёжился, будто этот звук не был для него привычнее, чем собственный голос. Он бил сильнее, чем Гилберт, а от его ударов с лёгкостью уворачивался. Дядюшка уже не так молод, да и видно, что он давненько не сражался… Джон краем глаза заметил, как Жанетта прижалась к стене и схватила Элет за руку.
        Они кружили по комнате, иногда нанося удары. Здесь не было места, чтобы нормально развернуться, и Джон чувствовал себя не в своей тарелке. Он привык сражаться на более открытых пространствах, а вот Гилберту, казалось, здесь было привычнее. И даже когда Джону удалось выбить из его рук меч, он не остался безоружным, выхватив из-за пояса кинжал.
        Конечно, кинжал против меча - дело не то чтобы пропащее, но всё же довольно безнадёжное. Но Джону всё равно было чуть страшно: судя по осатанелому виду Гилберта, сдаваться он не собирался.
        - Я не понимаю, на что ты надеешься, - негромко сказал Джон. - Замок - мой по праву. Ты его надолго не удержишь, если я умру. У тебя ведь даже наследников нет.
        - У меня есть сыновья, - возразил Гилберт, отклоняясь от удара. Джона насторожило то, что он старался держаться как можно ближе к Жанетте - и, соответственно, к Элет тоже… Словно надеялся на помощь верховной ведьмы. Но та стояла как истукан, наблюдая за стычкой.
        - Бастарды? Ты думаешь, я позволю тебе завещать им замок отца? - Он снова ударил, Гилберт отбил кинжалом, но пошатнулся.
        - Я рассчитывал, что ты сдохнешь на войне, - признался он, - а твоя шлюха-сестрица…
        - Мою сестру убил ты, выблядок. - Джон направил меч на дядю. - Попытаешься оправдаться - я вырву твой лживый язык и заткну тебе в глотку. - Он бросил взгляд на Элет: та молча смотрела на происходящее огромными, полными испуга и слёз глазами.
        Гилберт тоже на неё посмотрел. Потом он взглянул на меч племянника, ухмыльнулся, и… В мгновение ока изменилось всё. Джон даже не успел заметить, как дядя буквально вырвал Элет из рук Жанетты и приставил острое лезвие к её горлу.
        Джон оцепенел. Ему показалось, что всё это - далеко, что всё это какое-то видение, что всё это происходит не с ним. Однако нет. Это он, выпавший из реальности, ослеплённый жаждой мести, забыл о том, что Элет всё ещё в опасности. Что Жанетта - такая же врагиня, как и Гилберт. Что она точно не стала бы её защищать…
        - Ну что, сопляк? - хмыкнул Гилберт. - Уже не такой смелый, да? - Он приблизил нож к её горлу, Джону даже показалось, что на посеревшей коже выступили капельки крови. - Засунь себе в зад свои пустые угрозы. И железяку лучше положи, а то пальчик порежешь. Клади, клади! - Он обхватил рукой хрупкую талию Элет, грозя переломать ей рёбра одним только сжатием.
        Джон послушно положил меч на пол, не сводя взгляда с Гилберта. Сердце бешено колотилось, и этот звук эхом отдавался от стен. Элет то жмурилась, то распахивала глаза, наполненные слезами. Она смотрела куда-то вверх, словно избегала встречаться с Джоном взглядом. Он нервно сглотнул. Даже если он её спасёт - она его возненавидит… Да и как её можно спасти? Ситуация казалась безвыходной.
        В голове промелькнули моменты, когда Элет спасала Джона. Это случалось не раз и не два. Тогда ему тоже казалось, что выхода нет, но Элет постоянно что-то придумывала, действовала, не стояла на месте, как он сейчас… Так почему теперь, когда они поменялись ролями, он не может придумать ничего стоящего?
        Джон сжал зубы от клокотавшего в сердце бессилия. Он почувствовал, как слёзы обожгли глаза, но торжествующе-злобный вид дядюшки заставил его взять себя в руки.
        - Я сделаю всё, что скажешь, - вздохнул он, - только отпусти её.
        - Что ж, на первый раз я тебя прощу, - улыбнулся Гилберт, выдержав тяжёлую паузу, - и убивать не стану. Можешь идти, откуда пришёл, можешь дальше спиваться, жить на улице и позорить честную фамилию Резерфордов. Ты тоже. - Он кивнул стоящей справа от него Жанетте. - Иди и твори свою дьявольскую дребедень, только чур подальше отсюда. Я тебе больше не помощник. Стража выведет вас обоих. А девчонка… - Гилберт склонил голову, прижимаясь покрытой щетиной щекой к виску Элет. - А девчонка пойдёт с мной.
        Джон ощутил рвотный позыв, когда рука Гилберта скользнула к груди Элет. Та зажмурилась и отчаянно всхлипнула. Послышался слабый хруст. Тут же Гилберт вскрикнул и отдёрнул обе руки; правая - та, что держала нож, - скользнула вниз, а левая безвольно повисла, недвижимая и неживая.
        Элет бросилась вперёд, но тут же её ноги подкосились. Джон успел её поймать - такую лёгкую, почти невесомую. И он не сразу заметил, что серая шерсть её платья была заляпана кровью. Алая струйка стремительно вытекала из раны в правой части живота, небольшой, но наверняка глубокой. Как Гилберт успел задеть её?..
        Элет, и без того бледная, почти посерела. Она осела на колени, словно больше не чувствовала собственного тела. Джон зажал рану рукой, понимая, что это мало чем поможет. Элет дрожала, её пальцы вцепились в рукав Джона, а глаза, наполненные слезами, уставились в потолок.
        - Всё будет хорошо, - тихо сказал он, понимая, что на самом деле - хуже быть не может.
        Джон заметил краем глаза, как Жанетта вытянула руку. Он присмотрелся (перед глазами всё плыло) и увидел, что дядя, ринувшийся было к двери, вдруг встал как вкопанный. Его лицо начало медленно темнеть. Жанетта сжимала тонкие пальцы, издалека напоминающие когти, а Гилберт схватился за шею, судорожно пытаясь сделать вдох, но не мог. Белки его округлившихся глаз стали красными, из носа потекли тонкие кровавые ручейки. Вскоре он тяжело рухнул на колени, дёргаясь в конвульсиях, а затем опустился ничком на пол и затих.
        Но облегчения Джон почему-то не почувствовал.
        Он осторожно уложил трясущуюся Элет на пол, так, чтобы спиной она упиралась в стену, поднял свой меч и направил её на Жанетту.
        - Помоги ей, - приказал он. - Я знаю, что ты можешь.
        - Могу, - пожала плечами Жанетта. - Но вот хочу ли…
        - Она любила тебя, чёрт возьми. Спаси её.
        - Я спасу. - Ведьма взглянула на Элет и коротко усмехнулась, коснувшись камня на своей шее. - Но при одном условии.
        - Она умирает, какие могут быть условия…
        Джон чувствовал, что рыдания мешают ему говорить. Слёзы ели глаза, а в горле образовался мерзкий ком, делающий голос сдавленным и хриплым.
        - Я помогу ей, если она пойдёт со мной, - вздохнула Жанетта, словно и ей было больно смотреть на умирающую девушку. - Я прощу ей всё. Я верну ей память. Я верну ей жизнь. - С этими словами она опустила голову, будто смущаясь, и скрестила руки на груди. - Взамен она поможет осуществить мне всё, что я задумала. Вдвоём мы точно с этим справимся. А чтобы ей не удалось меня обмануть, я, вместе с исцелением, наложу ещё одно заклинание…
        - Нет, - слабо сказала Элет и закусила губу от боли. Её пальцы, сжимающие рану, были абсолютно красными. - Нет, ни за что.
        - Ну что ж… - вновь пожала плечами Жанетта. - Она сама выбрала смерть.
        - Ты сделаешь это, - процедил Джон, направляя на неё меч.
        - Ты угрожаешь мне этим? - Ведьма рассмеялась, запрокинув голову.
        - Это необычный меч. Он с лёгкостью убьёт такую, как ты. - Он не был до конца в этом уверен. Но клинок исчез, а потом, когда стал необходим, появился. Неизвестно, конечно, сможет ли он убить ведьму, но отец Маор говорил… Впрочем, стоит ли доверять словам этого мутного священника?
        - Давай проверим, - хмыкнула Жанетта и сделала шаг.
        Меч с лёгкостью вспорол тонкий шёлк её платья и мягкую плоть и вышел наружу, пронзив её насквозь. На лице ведьмы вспыхнуло удивление, сменившееся ужасом. Она затряслась и огромными глазами уставилась на клинок, обагрённый первыми алыми каплями. Джон усмехнулся ей в лицо. Жанетта в панике покачала головой, не веря в то, что произошло, и в уголке её губ появилось несколько кровавых пузырьков. Она вцепилась пальцами в рукоять, пытаясь вытащить меч, и Джон с выдавленной усмешкой заметил, что на её белых, похожих на мрамор руках появились выступившие узловатые вены и тонкая сетка морщин. Кожа потемнела, сморщилась и стала дряблой - уже не только на руках, но и на прекрасном лице.
        Впрочем, старухой Жанетта пробыла всего несколько мгновений. Потом она начала превращаться в пепел, как будто сгорала изнутри, разлеталась на лёгкие пепелинки, пыль и тлен… И вскоре от неё осталась лишь кучка серой лёгкой золы.
        Джон бросил меч и кинулся к Элет, которая смотрела на всё это спокойно и отстранённо. По её щекам текли слёзы, на лбу проступила испарина, а взгляд не выражал каких-либо эмоций. Иногда она как будто просыпалась и слабо морщилась от боли, сжимая пропитанную кровью ткань платья.
        Джон опустился на колени и обнял её за плечи, прижимая к себе. Нужно что-то делать, позвать кого-то, остановить кровь… Но жестокий рассудок твердил, что уже поздно, и эти мысли впивались в мозг осколками стекла и обрезками стали. Она с самого начала была обречена, ещё до того, как Гилберт задел её ножом.
        Он понимал, что нужно было попрощаться с ней, но хватило его лишь на то, чтобы, зажмурившись, прижаться губами к её холодному лбу.
        - Джон, я… - прошептала она почти неслышно, губы её дрожали.
        - Тихо, тихо. - Джон погладил её по спутанным волосам. - Всё будет хорошо, слышишь?
        Она усмехнулась - слабо, обессиленно, но всё же усмехнулось. Это заставило его ощутить какое-то подобие надежды - очень жестокой и немилосердной надежды, потому что она была напрасной.
        - Джон, я… - повторила Элет, но звука в её голосе уже почти не было, а веки неумолимо тяжелели. - Я… - Это слово она даже не произнесла - выдохнула и запрокинула голову, закрыв глаза.
        - Элет? - позвал Джон, коснувшись окровавленными пальцами её щеки. По его собственной щеке поползла слеза, затем ещё одна и ещё… - Элет!
        Бессилие, отчаяние, злость - на себя, на Жанетту, на Гилберта, на весь мир - казалось, готовы были вот-вот разорвать его на части.
        Он звал её, ещё долго звал, но она не отзывалась.
        Эпилог
        Прошёл год. Время текло неумолимо, жестоко и беспощадно. Оно немного притупляло боль - совсем чуть-чуть. Но не лечило. Не исцеляло. Не дарило долгожданного облегчения. Не позволяло ему забыть.
        Рано или поздно, всё исчезает и заканчивается, только вот пока не в его случае. Он видел, как обрывались чужие жизненные пути, и с трудом и болью продолжал идти по своему, не видя конца и края. И от этого становилось ещё больнее. Больно было каждую ночь закрывать глаза и каждое утро открывать их, чтобы прожить ещё один пустой, бессмысленный, безнадёжный день.
        Джон вообще не видел снов с тех пор, как вернулся домой, но то, что в ту ночь Анна ему именно приснилась, он понял сразу.
        Она стояла на чём-то чёрном и зыбком. Платье на ней было не белое с кровавым пятном, как раньше, а красное - вполне простое, но всё же красивое. И волосы - снова длинные, как в тот час, когда он в последний раз видел её живой. Она смотрела на него большими тёмными глазами и улыбалась. Она была похожа на мать и непохожа на ту, чьё имя ему было больно вспоминать, но всё же так её напоминала…
        Джон невольно окинул её непонимающим взглядом, и Анна усмехнулась.
        - Ты не ожидал? - сказала она тихо.
        - Ты мне снишься? - уточнил он.
        - Да, - кивнула сестра. - Я должна тебя предупредить.
        Джону подумалось, что это просто иллюзия - как тогда, в темнице. Сопоставив все факты, он понял, что в тот раз иллюзию наслала на него Жанетта, но кому это делать сейчас? После смерти верховной ведьмы Шабаш затаился ещё сильнее, чем раньше, планы Жанетты остались неисполненными, а о каких-либо её последователях ничего не было слышно.
        Вдруг Анна оказалась рядом с Джоном, и его проняло холодом. Она коснулась рукой его плеча: кожа казалась прозрачной, но вполне ощутимой физически. Джон облегчённо выдохнул: это она. Не иллюзия, не видение, а именно его сестра - точнее, призрак сестры… Она ведь давно умерла, и в её смерть Джон поверил. А вот смерть Элет до сих пор не укладывалась в голове.
        Он похоронил её в фамильном склепе, рядом с Анной - а вот труп Гилберта велел зарыть где-нибудь подальше от замка. От Жанетты же осталась лишь горстка пепла, даже её одежда и украшения обратились в прах.
        - Элетелла там же, где и я, - словно услышав его мысли, сказала сестра. - Хотя я её не видела. Но я знаю - вы ещё встретитесь. Встретитесь живыми. Через много-много лет вы снова появитесь в этом мире, и вам суждено будет обрести друг друга.
        - Когда? - воскликнул Джон, пожалуй, слишком громко и испугался, что проснётся. Он сжал руку сестры. - Как это вообще возможно?
        - Круговорот смертей и рождений, - пожала плечами Анна. - Вы узнаете друг друга в назначенный час. Только жди.
        Она начала таять, растворяться в окружающей темноте. Джон вздрогнул и ещё сильнее сжал её руку, но она постепенно теряла свою материальность, превращаясь в холодный дымок.
        Когда он проснулся, то сразу вспомнил этот сон до мельчайших деталей. Красное платье и огромные глаза сестры, её смутное предсказание и его волнение… В книгах писали о том, что души умерших спустя какое-то время могут возрождаться в новых телах, но Джон в это не верил.
        Не поверил он и теперь, хотя и чувствовал, что это было не просто сновидение. Анна сама пришла, чтобы его предупредить… Предупредить или просто утешить? Дать ложную надежду на то, что, может, никогда не произойдёт? И вообще, откуда ей знать, что будет там, в следующей жизни…
        Джон Резерфорд не верил в вещие сны. Джон Резерфорд не верил в перерождение.
        Джон Резерфорд не верил уже ни во что.
        Часть 2. Чёрная легенда
        Глава 1. Гостья
        Она чувствовала, как миллионы, миллиарды пылинок собираются, слипаются, приставая одна к другой и образуя вновь живое человеческое тело. И душа её горела от этого чувства. Это было хуже, чем ад, из которого её так внезапно вырвало заклинание. Это было хуже любой другой боли, и ей хотелось кричать, но она не могла, и немота тоже приносила сильные страдания. Пылинки, срастаясь друг с другом, жгли и пульсировали. Её раздирало изнутри - несмотря на то, что снаружи она собиралась сызнова. Это была невыносимая боль - и это была разумная плата за жизнь.
        Но в какой-то миг она закончилась. Резко, внезапно, будто и не было её вовсе. И началась бесконечная пустота.
        Сначала она не чувствовала ничего, даже собственных пальцев, да и видела и дышала тоже с трудом. О том, где и в каком виде она оказалась, думать было рано - на то, чтобы это понять, уйдут часы, а то и дни. Ей предстояло заново обрести зрение, слух, научиться говорить и ходить… Вспомнить своё имя - или придумать новое. Она не знала, сколько времени на это уйдёт, и никуда не торопилась. Сколько дней, месяцев или лет она была мертва, ей тоже не было известно. Это, впрочем, и неважно. Счёт времени она потеряла давно, ещё задолго до смерти.
        Она нескоро почувствовала себя по-настоящему живой.
        И встать ей удалось тоже нескоро. Ноги держали плохо, и она инстинктивно вытянула руку, чтобы обо что-то опереться, но не нашла опоры. Попыталась сделать шаг и снова чуть не упала, лишь каким-то чудом удержавшись на ногах.
        Мир вокруг неё был таким же, каким она его запомнила, - ослепительно светлым. И свет с радужными переливами пока был единственным, что она видела. Из-за этого вернулась боль, слабая, едва ощутимая, и это, как ни странно, заставило её улыбнуться. То, что она снова начала чувствовать боль, делало её действительно живой, а не просто существующей.
        Привыкнув к той лёгкой боли, она пошла вперёд. Постепенно погружалась в эту светлую купель, и лучи грели её, медленно заживляя те раны и шрамы, что оставались после соединения частиц, пылинок, пепелинок, в которые она превратилась. Свет приносил удовольствие, однако она вдруг вспомнила, что эта стихия ей чужеродна. Что её всегда, с самого рождения, влекло к тьме. Что тьма была её покровительницей, наставницей и источником сил. И потому, когда свет в её глазах начал гаснуть, она лишь улыбнулась и не стала задерживаться, оставляя позади то светлое место, что стало для неё новым материнским лоном и ознаменовало её новую жизнь.

* * *
        Тучи затянули небо над Резерфордом - стоило запрокинуть голову, и начинало казаться, что в небесах образовалась чёрная воронка, где иногда мелькали молнии и куда тебя легко могло засосать по воле высших сил.
        Джон весь день не покидал замка - не потому, что боялся оказаться в этой воронке. Просто не хотелось попасть под мелкий накрапывающий дождь, грозящий перерасти в ливень, да и дел накопилось по горло. Так что ему было не до прогулок.
        К тому же из головы не выходил вчерашний сон - за год ему вообще ничего не снилось, а тут… Осязаемая, плотная темнота, сестра в кровавом платье и смутное пророчество… Никак не удавалось выкинуть это всё из головы. Но и думать об этом тоже было, мягко говоря, неприятно: слова Анны вселяли в душу слабую надежду на то, что никогда не произойдёт. По крайней мере, в этой жизни.
        А эта жизнь для Джона не была наполнена чем-либо, кроме будничной суеты, кроме однообразных дел и до боли надоевших мыслей, прогнать которые у него не было сил. Он пытался не вспоминать то, что произошло с ним год назад, но волна этих воспоминаний была слишком сильной, она захлёстывала его с головой и мешала удержаться на ногах - иногда даже в прямом смысле. Джон знал, что здоровье его подкосилось из-за нервного истощения и алкоголя, поэтому старался больше не пить вообще, а вот с истощением он ничего сделать не мог. Ему казалось, что он не способен больше чувствовать ничего, кроме всепоглощающей тоски. Редкая вещь могла вызвать у него улыбку, а уж смех… Джон помнил, что раньше имел привычку смеяться в лицо опасности, но теперь всё было иначе.
        Теперь, если бы в его глаза заглянула старая ведьма с косой, он бы, скорее всего, смог выдавить из себя лишь усталую ухмылку.
        Но смерть и не думала приходить за ним. Жизнь Джона, казалось, вернулась в прежнее русло и стала почти такой же, какой была до войны с Амфиклией. Да, без Анны, её звонкого смеха и громкого, иногда прямо-таки командирского голоса в замке было пусто, несмотря на присутствие прислуги, гвардии, нередких гостей и просителей. А ещё Джон постоянно думал о том, как изменился бы Резерфорд, если бы в нём вопреки всему поселилась Элет. Наверняка комнаты бы оказались пропитаны запахом различных диких трав: полыни, мяты, розмарина, - а ещё ладаном, теплом и волшебством. Хотя Джон прекрасно понимал, что ни при каких обстоятельствах не смог бы сделать эту бедную девушку своей женой и в его замке она бы вряд ли смогла остаться.
        Как бы то ни было, жизнь его продолжалась, будучи довольно тоскливой и размеренной, как раньше. Однако сильно скучать всё же не приходилось: каждый день находились дела, заботы и вещи, требующие его вмешательства.
        Как и в тот злополучный вечер.
        К нему заглянул Уолтер Таннер, управляющий - немолодой мужчина низкого роста, с брюшком и лысиной, зато очень ответственный, предельно вежливый и исполнительный, хоть и не шибко грамотный. Однако отсутствие образования он полностью компенсировал своей преданностью и умением разбираться как хозяйственных делах замка, так и в людях.
        - Сэр, там к вам девка какая-то, - растерянным тоном сообщил Таннер.
        - Какая ещё девка? - Джон оторвался от пергамента и насторожился. Если это была одна из тех девушек, с кем ему доводилось делить постель во время своего «изгнания», и она принесла в подоле ребёнка…
        Он прошёл вслед за управляющим вниз, по винтовым лестницам, тёмным коридорам, небольшим залам - к главному входу в замок. Тучи над ним между тем стали ещё более мрачными, более плотными, густыми и зловещими. Дождь усиливался, капли, уже довольно крупные, ощутимо больно били по лицу, и волосы Джона успели намокнуть буквально за пару минут.
        Посреди внутреннего двора замка он увидел ту самую девушку. Она была закутана в грубый чёрный плащ, который, впрочем, вряд ли спасал её от дождя; из-под капюшона этого плаща выглядывали довольно длинные мокрые локоны цвета воронова крыла. Гостья опустила голову, и лица её Джон не видел, но, когда он приблизился к ней, капюшон вдруг упал с её головы, девушка резко взглянула на него - и это заставило его отпрянуть.
        Перед ним стояла Жанетта.

* * *
        Джон не знал, каким чудом ей удалось убедить его пустить её внутрь. Однако дождь хлестал с каждой минутой всё сильнее, а когда вдалеке разразился гром и в небе вспыхнула ослепительно яркая молния, он подумал, что это для его же блага. И, наверное, безопасности.
        Ведьма не отставала от Джона ни на шаг, и это было ожидаемо: он, не тратя времени, сам схватил её за предплечье и потащил вслед за собой, а она, в общем-то, не сопротивлялась. И всю дорогу она безудержно тараторила умоляющим голосом, пытаясь уверить Джона в том, что она - вовсе не Жанетта.
        - Пожалуйста, выслушай… те меня, - едва не плакала гостья (он уже понятия не имел, как её называть - Жанеттой или как-то ещё), - я всё объясню, просто выслушайте! Я - не она!
        - А кто? Её потерянная сестра-близнец? - зло ухмыльнулся Джон, буквально вталкивая её в свой кабинет и тут же быстро запирая дверь; растерянный, испуганный Таннер остался в коридоре, не успев и слова сказать.
        Когда Джон запер дверь на засов, девушка задрожала - и явно не от холода, а от страха, что было очень не похоже на проклятую верховную ведьму. Та, казалось, вообще не ведала никаких человеческих эмоций и чувств. Кроме, разве что, гордыни и жестокости.
        В кабинете Джона было лишь одно кресло - возле рабочего стола, и гостья, видимо, не решилась попросить разрешения присесть. Хотя ноги у неё дрожали, и стояла она с явным трудом, уставшая, промокшая и испуганная. Однако Джон не спешил проникаться к ней сочувствием. Сам он садиться тоже не стал, лишь остановился около стола, опершись на него, и внимательно взглянул на девушку.
        - Прошу, выслушайте меня сначала, а потом делайте что хотите, - пролепетала она. - Если вам так хочется сорвать на мне всю свою злость на… неё… - Вдруг она слабо кашлянула, прикрыв рот ладонью.
        - Я тебя не трону, если ты не тронешь меня, - устало вздохнул Джон.
        - Я - трону? - девушка горько усмехнулась. - У меня сейчас сил нет совершенно никаких…
        Она не договорила - чуть пошатнулась, но осталась стоять на ногах. Джон насторожился.
        Её мокрый, растрёпанный, абсолютно избитый вид отчего-то заставлял его в глубине души ощущать жалость к ней. Возможно, это и правда не Жанетта… Жанетта бы точно нашла способ укрыть себя от дождя, чтобы ни единой капли не упало на её безупречную белую кожу, на уложенные длинными волнами волосы, на изысканное парчовое платье, расшитое золотом, серебром и драгоценностями… Эта же девушка, очень на неё похожая, выглядела, напротив, жалко - Джон решил называть вещи своими именами. Однако кто знает, на какие уловки способна проклятая ведьма, на какие жертвы она готова была пойти, чтобы втереться в доверие и сделать вид, что она - вовсе не она.
        - Хорошо, что ты хотела мне сказать?.. - сдался Джон.
        Он на мгновение взглянул в окно, возле которого располагался его дубовый стол. Снаружи начиналась настоящая буря, дождь барабанил по стеклу, а чёрное небо вспарывали молнии. Внезапно в сердце кольнуло странным, суеверным страхом: а не связана ли эта ужасная гроза с появлением Жанетты… Может, если ей что-то не понравится, она тут же испепелит его молнией?
        Поборов мелкую дрожь в руках, Джон обернулся, выдвинул из-под столешницы небольшой ящичек и извлёк оттуда кинжал: длинное, блестящее, невероятно остро заточенное лезвие, рукоять из слоновой кости с руническим узором… Джон заметил краем глаза, как гостья сжалась и задрожала ещё сильнее. Он понял, что следовало бы взять тот чудесный меч, которым ему в прошлый раз удалось убить чёртову ведьму… Или не убить, но хотя бы на время - на целый год! - вывести из строя. Однако меч сейчас находился в арсенале, под особым присмотром, и Джон мысленно укорил себя за то, что не потрудился забрать его сразу.
        Впрочем, жалкий вид гостьи заставил его принять то, что напасть на него она пока попросту бы не смогла.
        - Нас здесь никто не услышит? - сдавленным голосом спросила девушка и снова закашляла, уже сильнее… простудилась, что ли? Джон хмыкнул - при такой-то погоде это вовсе неудивительно.
        - Никто, если для тебя это так важно.
        - Сложно будет начать… - пожала плечами она и плотнее закуталась в плащ, который уже почти высох. Впрочем, Джон не испытывал сильного желания тут же согреть девушку у очага и налить ей горячего чая. - И я уже предвижу, что вы мне не поверите. Однако, как я сказала, я - не Жанетта. Да, она выглядела как я, просто… - Она замолчала, нервно взглянула на кинжал в руке Джона, который он внимательно рассматривал, будто видел в первый раз. - Я была обычной, самой заурядной и ничем не выдающейся ведьмой в Шабаше. Как и все девушки, я просто хотела развивать свой дар, направлять его на добрые дела… Но Жанетта решила иначе. Ты же сам видел, какой древней старухой она на самом деле являлась, а долго поддерживать молодость и красоту с помощью иллюзий, эликсиров и рун довольно сложно даже для неё. И она решила использовать меня в качестве… - Она сделала паузу, подбирая слово. - В качестве инструмента, марионетки, называй как хочешь.
        - Когда это было? - прервал её Джон.
        - Года… лет пять назад, может, шесть, - вспомнила гостья. - Когда ей пришёл в голову тот план вызвать всадниц и вернуть магии былое величие. На это нужно много магических сил, и, чтобы больше не тратить их на поддержание красивой внешности, она взяла мой разум под свой контроль, завладела мой, как демоны завладевают людскими телами.
        Он чуть вздрогнул от этого сравнения - в Элет ведь тоже однажды демонесса вселилась… Та явно была подружкой Жанетты и нахваталась трюков у неё. Или наоборот: ведьма научилась вселяться в людей у адской твари.
        - Она изнутри, из моей головы, из души или сердца управляла мной, заставляла делать то, что я делать вовсе не хотела. Но когда ты… вы… - Джон кивнул, молча позволив ей называть себя на «ты», и опустил кинжал. - Когда ты пронзил меня тем мечом, она исчезла. Ты видел старуху - это и была её душа, поселившаяся в моём теле. Она действительно ничего не знала о свойствах меча ровно до того момента, как он пронзил её… - Поймав вопросительный взгляд Джона, девушка слабо улыбнулась и пояснила: - Нет, не меня. Меня ты не убил - она всячески оберегала моё тело от разного рода повреждений, и даже сквозная рана ничего мне не сделала, хотя, как видишь, восстанавливалась я долго. В общем, твой меч почти не нанёс вреда телу, но он смог уничтожить душу.
        - Её? - недоверчиво уточнил Джон, подходя ближе к гостье.
        - Ну, если не уничтожить, то изгнать… изгнать из моего разума, убить её влияние на меня. Я теперь жива, свободна и почти полностью здорова, магия тоже скоро вернётся ко мне.
        Кажется, она закончила свой рассказ - тяжело выдохнула, снова кашлянув пару раз, и беспомощно опустила руки. Джон оглядел девушку с ног до головы: на Жанетту она и правда была похожа, будто копия, сестра-близнец или чрезвычайно точный портрет… и в то же время совершенно не похожа в этом оборванном коричневом платье, с растрёпанными, секущимися, спутанными волосами, осунувшимся лицом, бледным уже не благородно, а болезненно. И глаза у верховной ведьмы, кажется, были светлее и сияли золотом, будто в них навек застыло какое-то магическое заклинание. У его гостьи же были обычные светло-карие глаза с недлинными ресницами, а ещё искусанные губы и несколько длинных царапин на щеке, шее и открытой части плеча.
        - И причём тут я? - поднял бровь Джон.
        - Ты - единственный, кто остался жив из всех, с кем Жанетта взаимодействовала… Ну, из хороших людей, - добавила она, смутившись. - А мне просто некуда больше идти. Мне, как и всем в Шабаше, стёрли память, я не знаю, откуда я родом…
        - А имя помнишь?
        - Кара. Вроде бы, - горько усмехнулась девушка. - Жанетта хотела, чтобы я стала ей целиком и полностью, но имя из моих воспоминаний стереть не могла… - Она набрала в грудь воздуха и заявила: - В Шабаш вернуться я уже не могу.
        Кара, видимо, собиралась объяснить, почему, но Джон прервал её:
        - И как ты докажешь то, что всё сказанное тобой - правда?
        Вопрос был жёсткий, даже, пожалуй, жестокий, но он не мог позволить себе допустить хоть каплю слабости. Если она и правда ни в чём не повинная девушка, ставшая жертвой безумной колдуньи, она, пожалуй, сможет ему простить это недоверие. А если это ложь и перед ним настоящая Жанетта, притворяющаяся, лгущая и пытающаяся выдавить из него жалость и сострадание… С ней уж точно стоит быть осторожным, а от его жестокости ей наверняка никакого вреда не будет.
        - Я не могу это никак доказать, - развела руками гостья. - Но я помню всё, что происходило со мной, когда Жанетта мной управляла, и я… я видела смерть Элет. - Ей приходилось брать паузы, чтобы прокашляться. - Мне… мне очень жаль.
        - Не говори о ней, - приказал Джон, с трудом подавляя желание направить лезвие кинжала то ли на её горло, то ли в своё собственное сердце. - Ты её не спасла, хотя могла бы.
        - Это была не я, - в который раз повторила гостья с отчаянием в глазах.
        Вдруг она снова закашляла, куда сильнее, чем прежде, сжала горло двумя руками, и Джон даже испугался - уж не чахотка ли у неё? Тогда её тем более надо выгнать прочь, чтобы не заразила весь замок… Однако что-то помешало ему сделать это прямо сейчас. Он бросил кинжал на стол, быстро приблизился к двери, отворил её и выкрикнул во тьму коридора:
        - Таннер! Таннер, где тебя черти носят? Скорее зови сюда лекаря.

* * *
        Лекарь смотрел на Джона с укором. Это был не старый ещё монах, начавший службу в Резерфорде не столь давно и пока не взявший в толк, что подчиняться теперь должен власти не только церковной, но и светской. Однако Джон понимал, что укор его справедлив.
        Лекарь, которого в монахи постригли под именем брат Джереми, велел уложить девушку в тёплую постель, принёс травы, настойки и согревающий компресс, а также предложил служанкам пожертвовать пару шерстяных шалей. Жанетта… или Кара, неважно, выглядела откровенно плохо - лишь укладывая её в постель, Джон заметил, насколько исхудавшей и вымотавшейся она была. Под глазами её пролегли тёмные круги, щёки впали; девушка то и дело кусала губы - видимо, от боли, которую вызывали в горле приступы кашля.
        Он сам снял с неё сырой плащ, с платьем она кое-как справилась самостоятельно; осталась в одной не успевшей промокнуть серой камизе, закуталась в одеяло и принесённые служанками шали. Однако он понял, что запасные вещи гостье ещё, возможно, пригодятся, и оставил в комнате старое платье сестры - из тёмно-зелёной шерсти, с жёлтой отделкой на рукавах, - которое Анна обычно носила с широким кожаным поясом. Пояс Джон так и не нашёл, и это отчего-то отозвалось в его сердце странной болью.
        Лекарь тем временем продолжал копошиться над Карой.
        - Простуда, переутомление… - бормотал он. - Девочка, как давно ты спала?
        - Прошлой ночью поспала часа четыре, - слабо отозвалась она, делая несмелый глоток горячего травяного отвара.
        Джону стало любопытно, где она провела весь этот год, на какие деньги жила, ела, где спала и что вообще с ней происходило, но он понял, что расспрашивать сейчас не стоит.
        - А кто это, сэр? - поинтересовался у него Таннер тихим голосом, пока Кара отвечала на, несомненно, важные расспросы лекаря.
        - Да так, знакомая, - отмахнулся Джон, - старая, но не очень хорошая. Запомнит теперь мою доброту, - ухмыльнулся он, прекрасно зная, что глаза его вовсе не смеялись.
        Из головы не выходил рассказ Кары - странный, вызывающий сомнения, сбивчивый и несколько нелогичный… Он не знал, верить ей или нет. Старая ведьма была вполне способна на такое - подчинить себе разум человека, завладеть его сознанием… С неё станется. Однако если она так хотела, чтобы Элет присоединилась к ней в её войне, то почему просто не применила то же заклинание? Джон не сильно разбирался в магических тонкостях, а его покойная подруга была не столь опытной ведьмой, чтобы посвящать его, и посему он решил, что об этом судить не может.
        Хорошо, но где всё-таки находилась эта несчастная девушка целый год? Сколько она собиралась из того праха, в которое превратилось её тело после встречи с лезвием меча?
        И главное, у неё не было никаких доказательств, кроме, возможно, неискренних сожалений о смерти Элет.
        - Хорошо, а теперь отдыхай, - ласково улыбнулся Джереми - ласковее, чем эта девчонка заслуживала. - Если почувствуешь себя хуже, дай знать. Вообще, в любом случае зови. А вы, сэр, пожалуйста, - обратился вдруг лекарь к Джону, выпрямляясь и расправляя плечи, будто пытаясь стать важнее и увереннее в собственных глазах, - будьте с ней внимательнее. Девочка не заслужила вашего равнодушия, видит Бог, не заслужила.
        Джон лишь закатил глаза и кивком головы отпустил лекаря. Таннер тоже ушёл, оставляя Джона наедине с таинственной гостьей. Та продолжала смотреть на него со страхом и отчаянием в глазах, всё ещё умоляя его поверить одним лишь взглядом. Но Джон не мог. Не мог поверить просто так, на слово. Ему нужно было хоть какое-то доказательство, но Кара предоставить их не могла.
        И что же им обоим делать?
        - Как ты оказалась здесь? И вообще, где была всё это время? Не в лесу же ты жила… - поинтересовался Джон, присаживаясь на край кровати в изножье.
        - Ветра принесли те горстки пепла, в которые превратилось моё тело после столкновения с мечом, в замок Конвей, - отозвалась Кара, отпивая из большой деревянной кружки. Девушка наконец чуть разрумянилась и даже повеселела, перестав быть похожей на покойницу.
        - Какой замок?
        - Конвей, это к северу отсюда… Он раньше принадлежал Шабашу, да и сейчас тоже принадлежит, хотя там, кроме одной башни и полуразвалившейся стены, ничего не осталось. Однако это место до сих пор ограждено магией от всех обычных людей. После восстановления из праха, - Кара горько ухмыльнулась и снова закашлялась, сильнее сжимая кружку, - которое заняло несколько месяцев, мне сначала не хотелось ни есть, ни пить. Но потом я заставляла себя набирать воду в ключе неподалёку, нашла в подвалах разные запасы еды… - Она попыталась вспомнить. - Там росли дикие яблони, рядом - кусты малины, заросли земляники… И эти вещи, - Кара кивнула на развешенные у очага платье и плащ, - я тоже нашла там. Это ведь был жилой замок, там тоже жили ученицы Шабаша, только вот он оказался разрушен из-за войны ведьм Беатрис и Дженивер…
        - Кого? - уточнил Джон, которого, по правде сказать, несколько увлёк этот рассказ.
        - Верховные ведьмы, такие же участницы Совета, как Жанетта, - Кара откашлялась и продолжила: - Десяток лет назад, или даже больше, они развязали войну за право быть Главой Совета, половина ведьм Шабаша встала на сторону Беатрис, другая - на сторону Дженивер, однако победа досталась Жанетте хотя бы потому, что она не участвовала в сражениях. В итоге Беатрис и Дженивер погибли, как и некоторые их последовательницы, Конвей оказался разрушен, и все силы Шабаша сосредоточились в его главном замке. Разумеется, люди об этой войне ничего не знали из-за магического барьера, окружающего Конвей.
        Кара вздохнула и замолчала. Интересно, она узнала эту историю из воспоминаний Жанетты или из чьих-то рассказов и записей? В любом случае, это могло оказаться как чистой правдой, так и наглой ложью, но Джон ободряюще кивнул девушке - продолжай, мол.
        - Я не смогла остаться в Конвее, потому что внезапно нашла там Врата, - сообщила Кара.
        - Какие ещё Врата? - Он отчего-то вздрогнул, будто она сообщила ему что-то важное конкретно для него, однако Джон мог поклясться, что не знал, о чём речь.
        - А ты не помнишь, чего именно хотела Жанетта? - Кара вдруг опустила взгляд, будто остывший чай в кружке ей был куда более интересен, чем выражение лица Джона и его реакция на её слова.
        - Вызвать каких-то богинь… - припомнил он. - Они бы помогли ей захватить власть и сделать магию сильнее, что ли…
        - Именно. Всё, конечно, куда сложнее, но в общих чертах - да, - кивнула Кара. - И Врата, через которые могут выйти в мир эти самые богини, как раз находятся в Конвее.
        - Откуда выйти? Где они сейчас вообще находятся?
        Джону подумалось, что он не хочет знать ответ: слишком уж тёмные и страшные материи оказались темой их разговора… Но всё же знать это было нужно хотя бы по той простой причине, что он оказался связан с этими материями. Связан не по своей воле, а из-за того, что ему довелось встретить в лесу беглую ведьму Элет, которая, опять же невольно, втянула его во всё это. Так что отступать некуда.
        - Богини-то? - Кара вдруг взглянула на Джона так, будто он был последним дураком и задал ей совершенно глупый вопрос. - Там же, где и все подобные им создания. Там же, где и демоны, и духи, и призраки.
        Джон вздрогнул от того, что она поставила призраков в один ряд с демонами и духами. Он помнил, что призрак его сестры поначалу был довольно жесток и слеп в своей мести, что он убил ту рыжеволосую ведьму и едва не задушил Элет… Однако всё же оставался его сестрой. Анной Резерфорд, девушкой, изнасилованной собственным дядей и умершей при родах. Она не заслужила такой участи, а потому страсть её призрака к убийствам и мести казалась ему вполне понятной.
        - Разумеется, чтобы войти в это место и выйти из него, нужны Врата, - продолжила Кара тихим голосом. - А для Врат, как известно, нужен ключ.
        - И у неё он был?
        - Был… - Кара вдруг усмехнулась. - До тех пор, пока Элет случайно не украла его. Это был тот розовый камень в её браслете. Именно с его помощью Жанетта поначалу пыталась открыть Врата, но поняла, что силы в нём немного, и вернула его в Шабаш. Как он оказался у Элет, я не знаю, но это действительно помешало планам Жанетты.
        - Она пыталась его уничтожить, - вспомнил вдруг Джон. На следующее утро после той проклятой ночи слуги, разгребавшие золу в камине, нашли там искорёженный шарик расплавленного серебра и тот самый розовый камень, и это натолкнуло его на мысль, что либо Жанетта, либо сама Элет пыталась сжечь сей странный браслет.
        Камень он положил в гроб, в руки почившей девушки.
        - Не уничтожить… она ведь просто сорвала его с руки Элет и швырнула в сторону, - пожала плечами Кара. - В любом случае, Артефакт - так она называла камень - был слишком слабым, чтобы открыть врата, и Жанетта хотела найти другой ключ. И она его нашла. А через мгновение погибла.
        - И что же… что оказалось другим ключом?
        - Меч, которым ты убил её.
        Она замолчала, внимательно глядя на Джона, и уже настала его очередь отводить взгляд.
        Меч действительно был более чем странным: в один момент он попросту пропал, а потом материализовался в его руке именно тогда, когда был нужен сильнее всего. Больше, правда, загадочное оружие такого не делало, но Джон всё равно был начеку и каждый день заходил в арсенал, проверяя, как дела у старого друга. И вот теперь выясняется, что этот меч - ещё и ключ к Вратам, через которые в мир попадает всякая сволочь…
        Если девчонка, конечно, не врёт.
        Но зато теперь ему было понятно, откуда на его пути взялась вся эта пресловутая сволочь. Если раньше Джону доводилось сталкиваться с упырями и болотными кикиморами, если до этого он слышал об оборотнях и вампирах, русалках, полуденницах и полуночницах… Но духи? Демоны? Призраки? Это было чем-то из ряда вон выходящим даже для того сумасшедшего времени, в котором он жил.
        Джон задумался. Возможно, если его гостья врёт, если не было никакой бедной девушки Кары, телом и разумом которой завладела древняя ведьма, если это всё та же Жанетта, то, может, она бы и не стала раскрывать все свои планы, посвящать его в свои колдовские тайны, вплоть до той истории с войной двух магичек, а также рассказывать о Вратах и ключе. Или эти планы - тоже чистой воды ложь? Сложно было понять.
        Он уже не знал, чему верить, а чему нет. В его жизни было слишком много того, чему верить не полагалось, однако порой он всё же верил и не ошибался. И что делать теперь?
        - Что ж, зато я наконец-то понял, зачем ты пришла, - вздохнул Джон. - Тебе нужен мой меч?
        - Мне нужен ты, - подалась вперёд Кара, во взгляде её заблестела небывалая уверенность, - а потом уже - твой меч.
        Джон не отвечал, не зная, что сказать. Тогда она привстала, одной рукой всё также сжимая кружку, а другую протягивая к нему.
        - Ты мог бы помочь мне спасти мир, Джон, - сказала Кара. - Кроме нас, никто не сможет. Подумай об этом.
        Глава 2. Ключи
        Он шёл по лесу, и ему дышалось здесь так хорошо и легко, что он сразу понял - это всего лишь сон. Хрустальный вечерний воздух был насыщен запахами хвои и сладких ягод, влажной земли и свежестью далёкого водоёма. Наверное, недавно здесь прошёл дождь, однако под ногами было на удивление сухо. Узкая тропинка петляла между деревьями, и иногда Джон поднимал голову, чтобы увидеть высокие кроны, а над ними - ослепляюще-голубое небо.
        Девушка ждала его возле огромной раскидистой сосны, чьи корни, словно змеи, расходились в разные стороны, а крона со множеством длинных зелёных игл закрывала собой небосвод. Из-за теней, образованных ветвями дерева, Джон не сразу понял, что за девушка перед ним - может быть, сестра, или, упаси, Господи, Кара… Ещё не хватало, чтобы она и во сне донимала его своими убеждениями пойти с ней в Конвей и якобы спасти мир.
        Но, подойдя ближе и приглядевшись, он понял, что это вовсе не Анна и не докучливая ведьма.
        Опираясь спиной о ствол сосны, Джону улыбалась Элет.
        Он тут же напрочь забыл, что это сон, и бросился вперёд. Обхватил её за талию, приподнял над землёй, прижимая к себе так, что заболели руки, а у неё, кажется, хрустнули рёбра. Элет смеялась, сжимала его плечи, гладила по распущенным волосам. Возможно, она тогда тоже на какое-то мгновение почувствовала себя живой.
        Джон поставил её наземь, но из объятий не выпустил; впрочем, сама Элет тут же прижалась к его груди, вцепилась пальцами в плечи, а он провёл ладонью по её волосам, другой рукой обвивая её тонкую талию.
        Он не очень понимал, что происходит, но ему хотелось, чтобы это не заканчивалось никогда.
        - Я… я очень тосковал по тебе, - шёпотом признался Джон.
        - Не стоило, - Элет оторвалась от его груди, чтобы взглянуть в его глаза, и улыбнулась, - но я тоже скучала.
        Наверное, нужно спросить, где они вообще находятся, что было с Элет весь этот год, в каком состоянии она находилась… и находится сейчас. Но ведь это был мир сновидения. И Джон не был властен над своим разумом: все вопросы вылетели из его головы, вытесненные оттуда невероятной силы потоком чувств.
        Элет была всё та же: бледное вытянутое лицо, серые глаза, чуть длинноватый нос, распущенные русые волосы - две тонкие пряди у висков были заплетены в косы и убраны к затылку, а остальные - рассыпаны по плечам. Она улыбалась широко, счастливо, и во взгляде её тоже сияло счастье, но в то же время и странная, глубокая тоска.
        - У нас не так много времени, - понизила голос Элет. Джон прекрасно понимал это - сны всегда коротки… Элет сильнее сжала его плечи и ещё пронзительнее посмотрела в глаза. - Ты должен сделать то, что тебе предназначено. То, чего не смогла сделать я.
        - Ты имеешь в виду… - начал Джон, вздрогнув, но Элет не дала ему договорить:
        - У тебя есть ключ - так воспользуйся им. Не прячь его. Не мешай предназначению. Попробуй спасти мир.
        - Попробовать? Ты думаешь, ей можно верить?
        Элет молча кивнула.
        Вопросы вертелись на языке, но задать не получилось ни один.
        Джон боялся, что Элет исчезнет, растворится в воздухе, как призрак… как Анна при их последней встрече или в том сне… Но она не растворилась, даже не отошла от него, не выпустила из объятий. Лишь улыбка пропала с её лица, а взгляд стал донельзя серьёзным и даже несколько угрожающим.
        - Сделай это, Джон, - сказала Элет тихо. - Сделай. Ради меня. Ради всего мира.
        «Тебе-то что, - подумал он, но вслух не сказал, - ты ведь всё равно больше не живёшь в этом мире».
        Ветер шумел в кронах деревьев, вдалеке пели птицы и журчал лесной ручей, по чистому небу проплывали редкие прозрачные облака, вдруг мимо пролетела какая-то желтоватая бабочка с огромными крыльями… Время здесь текло равномерно и медленно. Было бы очень хорошо, если бы Джон смог навсегда остаться в этом месте. Он бы тогда вообще перестал чувствовать что-либо, кроме этого тихого умиротворения, и каждое мгновение видел бы перед собой Элет, отпускать которую у него не было сил.
        Но она просит его воспользоваться ключом, то есть мечом отца Маора. Запереть дверь в мир иной, не позволить всадницам вырваться оттуда, а заодно закрыть червоточину, из которой на землю выползали демоны и прочие отродья тьмы. Спасти мир… Как это пафосно звучит. Джону казалось, будто над ним зло шутят, делая вид, что он герой, и зная на самом деле, что он - всего лишь человек, обычный, слабый, порочный человек, не способный даже надолго бросить пить или забыть свою потерянную любовь.
        - Прошу тебя, Джон, - попросила Элет вновь, и голос её стал ещё тише, - воспользуйся ключом. Верь ей. Пожалуйста.
        Джон не ответил, не в силах оторвать от неё взгляда. Приподнял руку, коснулся кончиками пальцев её тёплой кожи на щеке. Она была всё такая же. Как живая, но в то же время он прекрасно знал, что мёртвая.
        - Прошу… - растворилось в воздухе последнее её слово.
        А потом он проснулся.

* * *
        Кара действительно заболела, правда, не слишком тяжело. Она часто кашляла, постоянно мёрзла и лишь через неделю после своего появления в жизни Джона пошла на поправку. Большую часть времени она проводила в постели, в небольшой комнате гостевого крыла. Вид оттуда открывался на маленький лесок и широкий тракт, ведущий до Бронзовых холмов, недалеко от которых находился замок сюзерена Резерфордов - лорда Хидельберга, на кого в своё время возлагала большие надежды Элет. Однако надежды её потухли, стоило ей получше познакомиться с тем миром, который принял её в свои неласковые объятия после бегства из Шабаша. Иногда Джон задумывался, что судьба предопределила смерть несчастной девушки как раз по той причине, что она разочаровалась в своих идеалах, целях и планах и больше не знала, ради чего стоит продолжать путь. Да, Джон готов был ей помочь, но его помощи, видимо, оказалось мало.
        Пока Кара боролась с простудой, кашлем и ознобом, у него было время подумать над её словами и просьбой явившейся ему во сне Элет. Он не знал, стоит ли верить ли этому сну: вдруг это больное воображение явило ему образ из прошлого, потому что смертельная тоска и чувство вины не позволяли забыть о ней? Джон всё чаще стал заходить в арсенал, чтобы проверить тот меч, который мысленно начал называть Ключом по примеру Кары.
        Может, стоит всё-таки рискнуть? Сходить с ней туда, куда она просит, воспользоваться Ключом так, как она скажет, и закрыть навсегда дверь в тот мир, откуда, по сути, возвращаться никто не должен?
        На словах всё было просто. А на деле… чёрт знает, что ему предстояло на деле.
        Каре тоже скучать не приходилось: она попросила у Джона разрешения взять в библиотеке несколько книг. Он было подумал, что она найдёт какие-нибудь магические фолианты, и заранее предупредил её, что подобной литературы в его скромной библиотеке уж точно не сыскать. Однако Кара лишь усмехнулась. Выяснилось, что её интересовали только поэмы и романы. И Джон выдохнул с облегчением. Ещё не хватало, чтобы какая-то мутная девчонка начала в его замке практиковать сложные заклинания.
        В конце концов он решил поговорить с ней снова.
        Кара сидела в кресле у зашторенного окна; на столе рядом с ней горели свечи, чей свет падал на тонкие пергаментные страницы, покрытые мелким полууставным почерком. В нижней части каждой страницы, под последним абзацем, была нарисована небольшая виньетка. Джон пригляделся, но так и не смог понять, что именно читала его гостья. Это Анна за свои неполные семнадцать успела перечитать, кажется, все книги, что были в крошечной замковой библиотеке Резерфорда. Джон же особой любви к чтению не испытывал, и его несколько удивило, что Кара заинтересовалась его небольшой коллекцией книг.
        - Добрый вечер, - улыбнулась она, не отрываясь от книги, и Джон отчего-то застыл у дверей, не решаясь проходить в глубь небольшой комнаты.
        - Я подумал насчёт того, что ты говорила… - начал он. - И, допустим, я тебе верю. Допустим, я возьму свой меч, мы пойдём в Конвей и закроем Врата. Но ты должна сказать мне, как долго идти туда и, вообще, в какую сторону-то?
        - Я сотворю путеводное заклинание, и оно покажет нам, куда идти, - медленно подняла голову Кара. - Хотя я сама неплохо помню путь. Идти туда… не меньше трёх недель, по крайней мере, я шла столько. Но кто знает, что нас будет ждать на пути. Мы можем дойти быстрее, а можем где-то задержаться из-за непредвиденных обстоятельств. Ты же сам знаешь, как сейчас неспокойно на тракте.
        Джон вздохнул. Опять в путь… опять оставлять замок и земли, пусть не столь большие и богатые… опять пропадать где-то, доверившись лишь управляющему и капитану гвардии, положившись на их совесть и порядочность и понадеявшись, что они не продадут Резерфорд потенциальному врагу, как только тот покажется на горизонте.
        - Не беспокойся, - словно прочитав его мысли, улыбнулась Кара. - Я наложу на твой замок особый щит. Благодаря ему в течение определённого времени сюда не сможет попасть кто-либо, желающий зла тебе, твоим людям и владениям.
        - И ты в том числе? - усмехнулся Джон, и Кара взглянула на него с укором. - Ладно-ладно, извини. В конце концов, я пока ещё точно не решил, согласен я или нет.
        - Время не ждёт, - спокойно заметила она. - Но я, впрочем, готова подождать ещё немного.
        - Почему бы тебе не взять мой меч и не пойти сделать всё самостоятельно?
        - В момент закрытия Врат я буду творить очень сложное и мощное заклинание, - Кара вдруг резко захлопнула книгу, - которое предполагает весьма активную жестикуляцию. А ключом в этот момент воспользуешься ты. Я всё объясню, когда мы окажемся на месте, не переживай.
        - Да уж, попробуй тут не переживать… - вздохнул Джон.
        - Что ж, если ты так и не смог довериться мне…
        Кара вдруг встала, положив книгу на стол, привычно кашлянула, поправила подол платья и зачем-то вынула из подсвечника две свечи.
        - Подойди, - позвала она, вглядываясь в пламя.
        - Зачем?
        - Подойди.
        Джон подошёл, и тогда Кара протянула ему одну из свечей - пришлось взять. Крошечный язычок пламени бился на фитиле, с каждым мгновением всё сильнее увеличиваясь в размерах. Ведьма сжимала свою свечу одной рукой, а пальцами другой провела над огоньком, и её глаза вдруг вспыхнули золотом - за год Джон отвык от такого и поэтому вздрогнул. Однако Кара сейчас не казалась пугающей, не выглядела как дитя Преисподней и порождение тьмы. Джон ведь помнил Жанетту - та, даже не творя магию, напоминала оживший труп и казалась самим воплощением зла. Эта же девушка, колдуя, выглядела точь-в-точь как Элет - сосредоточенной и при этом не на шутку увлечённой процессом колдовства.
        Кара задрожала, но её пальцы лишь сильнее сжали свечу. На костяшки попало несколько обжигающих капель воска, но она и бровью не повела. Джон же зашипел, когда на его пальцы упала горячая капелька, - это было действительно больно, хотя боль была очень короткой.
        В конце концов ведьма заговорила:
        - Я клянусь, что не желаю причинить вред ни тебе, ни твоим владениям. Я клянусь, что сказала правду, что целью своей ставлю лишь добро и желание помочь этому миру избавиться от тьмы. Я клянусь, что правда являюсь той, за кого себя выдаю. Принимаешь ли ты мою клятву, Джон Резерфорд?
        Она подошла к нему почти вплотную, и он заметил, как сильно она нахмурилась от напряжения и сосредоточения, как плотно сжала и без того тонкие губы, мог поклясться, что даже слышал, как скрипят её зубы… Вряд ли у Жанетты магия отнимала бы столько сил.
        Кара приблизила свою свечу к его свече, и их огоньки слились в один. Ведьма внимательно взглянула на Джона, в горящих золотом глазах застыло ожидание и призыв.
        - Принимаешь ли ты мою клятву? - повторила она.
        До конца не понимая, что участвует в магическом ритуале, Джон набрал в грудь побольше воздуха и громко ответил:
        - Принимаю.

* * *
        - Ты уверена, что этот камень пригодится? - спросил Джон, перешагивая через огромную лужу. - Не достаточно ли одного меча?
        - Я не знаю… - растерянно протянула идущая вслед за ним Кара - она так задумалась, что наступила во всю ту же лужу, но не обратила на это внимания. - Жанетта знала, что силы Артефакта не хватит для открытия Врат, но он может нам пригодиться.
        Они направлялись в фамильный склеп Резерфордов - туда, где была похоронена Элет. Тогда, год назад, Джон так и не смог зарыть её в землю или сжечь, ему казалось, что она заслужила лучшего, хотя бы после смерти. В жизни бедная девушка пережила немало горя и невзгод, её обманывали и предавали, ею манипулировали, а она, в свою очередь, всегда была очень добра, всегда старалась помогать людям и не пускать в своё сердце ни тени зла. Элет не заслужила столь ранней и несправедливой смерти, и тогда Джону казалось разумным хотя бы похоронить её достойно. Да и сейчас, спустя время, он не жалел о том, что сделал.
        Он помнил, как на пиру в честь зимнего солнцестояния у лорда Хидельберга один из соседей Джона, сэр Говард, явно перебрал вина и как бы невзначай заметил, что сэр Резерфорд опорочил свой фамильный склеп, похоронив там шлюху, подобранную им во время своих странствий. Джон до сих пор не понимал, как ему удалось сдержать себя и не вонзить Говарду кинжал в глаз. Вместо этого он слабо усмехнулся и сказал, что похоронил там вовсе не шлюху, а свою законную жену, с которой заключил брак в Атолезе - так, кажется, назывался городок, где жил отец Маор… Именно он и стал свидетелем их клятв Господу в вечной любви и верности и теперь легко может это подтвердить. Джон знал, что Говарду вообще-то нет до личной жизни соседа никакого дела, что искать священника в Атолезе он не будет и что отец Маор в случае чего обязательно поддержал бы ложь Джона.
        Они с Карой осторожно спустились в старую фамильную усыпальницу, освещая себе путь двумя факелами. Внутри было темно, холодно и сыро, в углах висели клочья серой паутины, а сами пауки изредка давали о себе знать, проползая по стенам и потолку. Вдалеке что-то капало, но в целом здесь было тихо и несколько жутко. Жутко даже Джону, который последний год посещал фамильный склеп чаще обычного. Он чувствовал, как в горле встал невесть откуда взявшийся ком, как сердце заколотилось сильнее, как задрожали ноги, заставляя его замедлить шаг… Мельком взглянул на Кару - она испуганной не выглядела.
        - Она дальше, - Джон кивнул на плотны, вязкий сумрак склепа, - рядом с сестрой.
        Кара понимающе кивнула.
        - Мне так жаль, - повторила она, и Джон, как ни старался, так и не расслышал в её голосе притворства. - И сестру, и… - Она не договорила, видимо, так и не поняв, кем была Элет Джону.
        Он, впрочем, сам до сих пор этого не понимал.
        Первые дни после смерти Элет ему было совсем плохо. Он не ел и не пил ничего, кроме вина или эля, почти не спал и то и дело срывался: хватал кинжал и проводил им по запястьям и предплечьям, ожидая, что боль физическая заглушит душевную и ему станет легче. Но ничего не помогало: ни алкоголь, ни глубокие порезы, ни втайне ото всех пролитые слёзы, от которых болели глаза и было как-то холодно в груди.
        И если запах алкоголя можно было перекрыть листочком мяты, а шрамы от порезов спрятать за тканью рукавов, то потухший, навеки опечаленный взгляд Джона явно видели все, и с этим ничего нельзя было поделать.
        - Мы пришли, - сказал он вдруг - сам не заметил, как дошёл до нужных захоронений. Он привык к этому пути и точно знал, сколько времени нужно, чтобы преодолеть расстояние, разделяющее вход в склеп от могил Анны и Элет. - Там наверху есть держатель для факела, прикрепи туда, так удобнее будет.
        Кара кивнула и сделала, как он сказал. Пламя тут же вырвало из сумрака две эффигии, совсем новые, только-только вышедшие из-под резца скульптора. Ожидаемо, что Гилберт, похоронив умершую из-за него Анну, не стал заказывать для неё надгробие, посему об этом пришлось заботиться Джону. Но он не роптал. Может, Анне уже было всё равно, есть над её могилой эффигия или нет, но для него это было важно. Он боялся забыть, как вообще они с Элет выглядели, а потому не поскупился. Скульптуру Анны делали с портретов, а Элет он описывал словами, и всё равно она вышла весьма похожей, будто в чёрный гладкий камень вселилась частичка её души.
        Кара тем временем замерла возле могилы Элет. Она оперлась руками на крышку гробницы-саркофага и закрыла глаза. Через мгновение крышка слабо затряслась, будто её что-то толкнуло изнутри, но тут же всё прекратилось. Кара устало выдохнула, сильнее склоняясь над эффигией, и проговорила, не открывая глаз:
        - Силы ещё не до конца вернулись… Сейчас.
        Она зажмурилась, глубоко вздохнула, медленно проскрежетав ногтями по камню, сжала пальцы в кулаки. Каменную глыбу с эффигией снова мелко затрясло, но на этот раз тряска так быстро не закончилась, напротив, она усилилась, и Джон испугался, что гроб таким образом может попросту разрушиться, рассыпаться в пыль.
        От него и правда откалывались и падали на пол крошечные кусочки камня, пылинки, и он не сразу понял, что это из-за того, что крышка с эффигией начала постепенно отъезжать. Будто кто-то невидимый, обладающий неограниченной силой, двигал эту крышку в сторону, но не полностью, а оставляя открытой лишь верхнюю часть гроба, так, чтобы были видны только голова и грудь похороненной.
        Джон резко отвернулся, сделав вид, что его больше интересует могила сестры, нежели то, что делала Кара. Он представлял, как может выглядеть труп спустя год после захоронения, и не очень хотел смотреть на то, во что превратилась Элет.
        Снова стало горячо и больно в груди, а в глаза будто бросили горсть песка, и Джон, словно в поисках поддержки, спасения, осторожно коснулся рукой гладкой, холодной, каменной щеки изваяния сестры. Она сейчас тоже наверняка превратилась лишь в голый скелет, едва прикрытый полуистлевшим саваном… Но её гробница была закрыта, и у него не было шанса в этом убедиться.
        Джон уже тысячу раз пожалел, что позволил Каре забрать камень. Он всё ещё не вполне доверял её, постоянно искал какой-то подвох в её словах, какую-то ошибку, доказательство того, что она лжёт… И не находил. Что ж, если это и обман, то обманула его вовсе не Жанетта. Он сам себя в таком случае обманул.
        - Бедная девочка… - громко вздохнула Кара, но Джон даже не оглянулся. - Мне правда жаль.
        Сзади снова послышался скрежет и гул движущегося камня - длился он около минуты, и Джон повернулся лишь тогда, когда всё стихло.
        Кара сидела, опершись спиной о гробницу, и сжимала тусклый розовый камень в трясущихся руках. Она тяжело дышала, то и дело жмурилась, будто переживая приступ острой боли, и, кажется, действительно очень устала.
        Джон приблизился к ней и наклонился.
        - Всё в порядке?
        - Ничего, мне просто нужно немного поспать, - пожала плечами она и слабо улыбнулась. Джон протянул руку, помогая ей встать. Кара пошатнулась, но на ногах всё же удержалась. - Да уж, телекинез у меня никогда не получался…
        Джон ухмыльнулся - у Жанетты-то явно получались абсолютно все заклинания одинаково хорошо. А Кара и вправду устала: шла медленно, то и дело останавливаясь для передышек, пальцы её тряслись, а глаза слезились.
        - Не переживай, я скоро приду в себя, - сказала она, когда они вышли из склепа. Вдохнуть свежий воздух после затхлости и сырости склепа Джону было безумно приятно, а для Кары, видимо, попросту жизненно необходимо, поэтому они оба застыли возле выхода, не спеша возвращаться в замок. - Ещё не хватало, чтобы моё слабое здоровье соврало наше путешествие.
        Глава 3. Кровавая полночь
        Они покинули Резерфорд на рассвете.
        Это было прохладное утро позднего лета. Стояло безветрие - видимо, день будет душным, но не жарким. Жары в Кэберите не было уже долгое время, в том числе и в этом году. В народе поговаривали, что Господь посылает северным странам небывалые холода, а южным - адское пекло в наказание за грехи, но Джон лишь ухмылялся, слушая эти домыслы. В этом королевстве всегда не было слишком тепло, и Господь здесь наверняка ни при чём.
        Кара уверяла, что до Конвея идти недолго, поэтому Джон взял с собой немного: одну лошадь и две седельные сумки с самыми необходимыми вещами: едой, тёплой одеждой, водой и деньгами. Также прихватил кинжал и два меча: обычный, недавно выкованный замковым кузнецом, и Ключ.
        Стражу Джон с собой не позвал, даже десять гвардейцев, даже пять. Всё потому, что ведьма смогла его убедить этого не делать. Это случилось буквально за пару дней до их выхода, и слава Богу, что Джон ещё не успел рассказать всему замку о том, куда и зачем собирается.
        - Наша миссия должна оставаться тайной, - сказала она, не отрываясь от шитья - перешивала старые, изъеденные молью платья Анны, испорченные рубашки и плащи Джона, чтобы обновить свой скудный гардероб. - Я не хочу, чтобы кто-то из твоих подданных узнал о том, куда мы идём, что происходит в Шабаше, чего хотела Жанетта и кто её поддерживал.
        - Но почему? - Джон оторвался от созерцания вида за окном, которое выходило на далёкие Бронзовые холмы. - Если люди узнают о её замыслах…
        - В этом уже нет никакого смысла, - сдержанно усмехнулась Кара. - Пытаться её остановить нужно было раньше. Теперь она мертва, а ты не думай, что остальные ведьмы в Шабаше такие же, как она. Это на самом деле очень хорошее место, полезное, приносящее только благо нашему королевству. Именно из Шабаша выходят придворные маги и знахарки, помогающие людям в деревнях. Там учат разной магии, далеко не всегда тёмной и опасной.
        Джон тут же вспомнил, как Элет спасла его от смерти - и не один раз. Он был благодарен ей до сих пор, хотя и не знал, кому и как теперь возносить эти благодарности. Разве что воспоминаниям, обрывкам снов и мечтаний…
        И правда, ведь делать зелья её научили именно в Шабаше. Раз уж там учат в том числе и спасать жизни, то, может, действительно стоит помолчать и спасти репутацию этого места?
        Помимо всего прочего, была ещё одна причина, по которой Джон не стал брать с собой гвардейцев. Он понимал, что путь предстоит неблизкий и явно опасный. На дорогах наверняка бродят разбойники, а ещё всякая нечисть вроде упырей или тех же оборотней. Если Врата на тот свет оказались приоткрыты, если в мир то и дело вырываются призраки и духи… Джон не хотел, чтобы кто-то снова погибал из-за него, как это случилось с Элет. Он решил взять всю эту ношу на себя и ни с кем, кроме Кары, её не разделять. Неважно, адский дух бы угрожал его людям или шайка разбойников. В любом случае умирать за него они не будут.
        Пожалуй, эта причина была даже важнее для Джона, чем спасение репутации Шабаша. Ну узнает простой люд, что какая-то поехавшая ведьма хотела захватить мир, и что дальше… Он понимал, что в Резерфорде и окраинах и так об этом что-то знали: Жанетта ведь жила здесь долгое время, её видели многие, в том числе и те разбойники, на которых не повезло (или, скорее, как раз повезло) наткнуться ему и Элет. Да, эти слухи могут разойтись по всему королевству, и тогда зажиточные горожане перестанут отдавать своих одарённых дочерей на обучение, бедняки не будут доверять знахарям, а лорды и королева прогонят придворных магов прочь из замков. Но через несколько лет это забудется и всё вернётся на круги своя. Джон ведь прекрасно знал, как это бывает.
        Однако чувство вины действовало на него сильнее. Он не хотел больше быть причиной чужих страданий и смертей. Не хотел видеть эти смерти. Не хотел втягивать в опасное, мутное, странное предприятие тех, кто от него зависел.
        Поэтому и не взял с собой никого, кроме лошади.
        Кара, хоть и не подавала виду, была рада, что они наконец отправились в путь. Как успел заметить Джон, она была девушкой весьма сдержанной и редко проявляла какие-либо яркие эмоции, кроме, разве что того момента, когда они встретились впервые. Но тогда она была уставшей, измотанной и простуженной. Выздоровев, Кара стала куда спокойнее и уравновешеннее.
        Они шли весь день почти молча, лишь пару раз она попросила у него воды. Но к вечеру они внезапно разговорились, чего Джон никак не ожидал, несмотря на то, что задал вопрос первым - от нечего делать:
        - А главы Шабаша сами решают, кто станет, например, знахарем, а кто - придворным магом?
        - В основном да, но они обычно прислушиваются к желаниям ведьм, - пожала плечами Кара.
        - А ты помнишь, кем хотела стать?
        - Уж точно не придворной магичкой у королевы, - коротко рассмеялась она, отведя взгляд. - У меня никогда не было больших амбиций. Странно вообще, что Жанетта выбрала меня.
        - Мы не всегда выбираем, кем нам родиться и быть во взрослой жизни, - заметил Джон, посмотрев на неё с долей сочувствия. - Я, например, точно не выбирал.
        - Но не то чтобы тебе совсем уж плохо живётся?
        - Да, может… может, при немного других обстоятельствах я мог бы быть счастлив.
        Кара на это ничего не ответила, лишь коротко усмехнулась.
        На закате, как она и рассчитывала, они дошли до деревни - действительно большой и довольно богатой, судя по тому, что за высоким частоколом виднелись новые двухэтажные дома. Джона здесь сразу узнали и отвели на ночёвку в дом старосты, посчитав, что их маленького постоялого двора будет недостаточно для его благородия. Лошадь оставили в стойле, дав ей овса и сена. Вскоре вышел и сам староста.
        Это был не старый ещё мужчина по имени Алрик, с седыми волосами и длинной тёмной бородой, в которой тоже серебрилась седина.
        - Как только узнали, сир, что вы, дескать, к нам, так сразу и… заходите-заходите! - Он открыл дверь, пропуская Джона в дом - высокий, крепкий, двухэтажный, с белёными стенами, кирпичным фундаментом и искусно расписанными ставнями. - А это никак жёнка ваша?
        - Если бы я женился, вы бы уже узнали об этом, поверьте, - усмехнулся Джон, заранее подготовивший себя к подобным вопросам. - Это моя двоюродная сестра.
        - И по совместительству его придворная ведьма, - добавила Кара, проходя вслед за ним в тепло крестьянского дома.
        Хотя это звучало несколько нелогично, старосты вопросов не возникло: видимо, он попросту не знал, что в Шабаше ведьмам стирают память и они забывают всё о своих родственных связях. С другой стороны, радовало, что Алрик не знал Жанетту в лицо и теперь не спутал Кару с ней.
        В доме старосты было уютно и просторно. Джону и Каре выделили одну комнату с общей кроватью - свежий тростник на полу, несколько свечей, вода и полотенца на столе, белоснежная постель… Высокий потолок, длинные льняные занавески - редко в доме у простолюдина можно их увидеть. В общем, Джону здесь вполне понравилось, к тому же он помнил, как и на какие средства жил год назад… Его пристанищами были грязные постоялые дворы, общие комнаты в ночлежках, иногда вообще подворотни, а сеновалы или просто расстеленный на земле плащ служили ему постелью. Лишь когда в его жизни появилась Элет, он понял, что вовсе не прочь заночевать в лесу, под деревом, заснув на лесной подстилке - лишь бы она была рядом.
        Пока Джон и Кара располагались в комнате, внизу готовился ужин, и здесь, на втором этаже, уже чувствовался запах жареной курицы, тушёных овощей, гороховой похлёбки и свежего хлеба. Вспомнив, что за день съел лишь пару кусков солонины с чуть чёрствой хлебной коркой, Джон тут же услышал тихое журчание в животе. Кара, видимо, его тоже услышала, потому что посмотрела на него как-то хитро и улыбнулась.
        Вскоре их позвали за стол. Помимо старосты, усевшимся во главе стола, трапезу с ними разделила его жена - полная низкая женщина по имени Элва, с длинной седой косой, тремя рядами бус на шее и ярко-красной шёлковой отделкой на сером платье. Джон знал, что простолюдины редко могли себе позволить даже самую тоненькую полоску шёлка, и в очередной раз убедился, что староста этой деревни был весьма богат.
        Через минуту после того, как все расселись, на кухне появилась дочь старосты - совсем ещё юная девушка лет семнадцати, высокая, стройная и очень красивая. Джон невольно засмотрелся на неё, благо смотреть было на что: ярко-рыжие волосы, убранные в высокую причёску, карие глаза, кротко смотрящие в пол; вырез синего, расшитого цветами платья обнажал верхнюю часть небольшой девичьей груди, а на тонком правом запястье висел скромный браслет с деревянными бусинами.
        - А это Гилина, - сказал староста, с явной гордостью смотря на дочь, которая осторожно отодвинула стул и присела как раз рядом с Джоном, - моя младшая дочь, радость и помощница.
        - Ой, помощница… - возразила Элва. - Тоже скоро уйдёт скоро от нас, и какая будет помощь?
        - Не век же ей в девках сидеть, - отозвался Алрик. - Обе её сестры уже давно замужем, а она у нас как обиженная.
        Несмотря на то, что речь шла о ней, Гилина скромно молчала, изредка поднося ко рту ложку с похлёбкой.
        - Главное, чтобы жених ей нравился, - подала голос Кара и внимательно посмотрела на девушку. Та, кажется, смутилась ещё больше.
        - Нравится, куда деваться, - усмехнулся староста. - Он, кстати, скоро тоже придёт, с минуты на минуту. Каждый вечер ходит.
        - Ага, за дармовыми харчами, - снова забрюзжала хозяйка. - Попробуй его накорми…
        - Ничего, скоро он сам Гилину кормить будет, - спокойно отозвался Алрик, а потом добавил суровее и строже: - Хватит, мать, бухтеть, при гостях-то.
        Кара сдержанно рассмеялась, Джон тоже хохотнул в кулак. Гилина всё ещё сидела тихо, и он подумал, что здорово было бы услышать её голос… Сложно было сказать, нравился ли ей пресловутый жених или нет. Видно, что родителей она уважала и даже боялась, а потому молчала.
        Ещё через несколько минут в дверь действительно постучали - чисто для вежливости, потому что никто не успел ни открыть, ни даже пригласить войти, однако гость всё равно зашёл. Видимо, это и был пресловутый жених Гилины, и он явно чувствовал себя в этом доме совершенно своим человеком.
        Женишок был явно старше своей невесты года на три: за двадцать ему уж точно перемахнуло. Он был красив - пшеничные волосы, голубые глаза, тонкие губы, растянутые в нагловатой ухмылке… Ухоженный, высокий, хорошо одетый, уверенный в себе, чем он совершенно не понравился Джону. Не любил он таких пижонов, хоть убей.
        Увидев, что место возле Гилины занято, женишок немного помрачнел, но всё же не растерялся - поздоровался со старостой и остальными, пожелал приятного аппетита и уселся возле Кары, смерив её при этом оценивающим взглядом. Возможно, окажись на её месте Элет, Джона бы возмутил этот взгляд.
        - Друг мой, ты бы представился, - вдруг подала голос Гилина. Она заговорила за этот вечер впервые, и Джон чуть вздрогнул от неожиданности. - Я думаю, сэр Резерфорд будет рад с тобой познакомиться.
        - Я Валомир, ваше благородие, - отчеканил женишок, наклонив голову и тем самым изобразив поклон. - И раз уж вы к нам нагрянули только сегодня, я думаю, вам будет интересно знать, что у нас тут последнее время… происходит.
        Джон приободрился. Разумеется, ему пришлось соврать крестьянам, что он у них вовсе не проездом, а приехал с проверкой, потому что намерен навести наконец порядок в своих землях после произвола дяди. И, видимо, женишок решил воспользоваться случаем и донести на всех, кого так или иначе недолюбливал.
        - Валомир, ну не к ужину же, - покачала головой Элва.
        - И что же тут у вас такое происходит, что за столом лучше не говорить? - усмехнулся Джон.
        - Вампир-душегубец завёлся, - заявила хозяйка. - Ну, говорят так.
        - Да, правда, - заявил Валомир. - Трупы-то все обескровленные.
        Элва закатила глаза, а Гилина со вздохом опустила ложку в полупустую тарелку.
        - Так, давайте по порядку, - вдруг встряла Кара. - Кто-то у вас в деревне нашёл обескровленные трупы, и теперь вы думаете, что это вампир?
        - Не один раз нашёл, - кивнул женишок, заливая себе в рот огромную ложку похлёбки. - Уже неделю где-то почти каждое утро находим убитого. Мужчины, женщины… разные люди, и у всех рана на шее как будто от зубов.
        - Гадость, - поморщилась Гилина и отодвинула от себя тарелку с недоеденной похлёбкой.
        Джону внезапно стало смешно. Помнится, год назад они с Элет едва ли не в каждой деревне, где им доводилось останавливаться, натыкались на какую-нибудь адскую тварь. И вот снова… Уже, можно сказать, обычные трудовые будни: вычислить очередного монстра, поймать и убить.
        Чёрт возьми, как же он по этому соскучился.

* * *
        - Это не наше дело, - заявила Кара, расчёсывая свои смоляные волосы. Затем она, ничего не стесняясь (Джон заметил, что ведьмам вообще не было свойственно стеснение), быстро сняла тёмно-зелёное платье, оставив на себе лишь серую нижнюю сорочку. - Нам нужно торопиться, поэтому завтра мы уходим.
        - Но это же мои владения, - пожал плечами Джон. Он подошёл к окну, задёрнул шторы, затем быстро сбросил с себя камзол и кинул его в сумку у кровати. - Я должен навести здесь порядок, это мой долг.
        - Мы же можем опоздать…
        - А твой дар тебе на что? Попытайся выяснить, где находится вампир, мы его быстро поймаем и пойдём дальше.
        - Если бы это было так легко… - вздохнула Кара, присев на краешек своей кровати. - Я же не всесильна, в конце концов. Но ты прав, стоит попробовать. Правда, я всё-таки займусь этим утром, если ты не против.
        - Я-то не против, - Джон стащил с хвоста шнурок, распустил волосы, тряхнув головой, - только если ночью опять кто-то умрёт…
        - Одним больше, одним меньше, - девушка рассмеялась, откинулась на кровать, и её волосы рассыпались по большой подушке, - но сейчас, за пять минут, я вампира уж точно не найду. Вряд ли мы уже успеем что-то предотвратить. Если бы мы пришли сюда утром и нам сразу обо всём рассказали, то да, а теперь…
        - Хорошо, я понял тебя. Тогда завтра и разберёмся.
        Ближе к полуночи ему вдруг приспичило отлить. Джон не хотел вылезать из тёплой постели, вставать и спускаться вниз, однако приспичило ему очень сильно, поэтому пришлось.
        Джон накинул рубашку, обулся и быстро, но в то же время тихо спустился по деревянной лестнице на первый этаж, а оттуда вышел из дома на свежий воздух. Ночь была чудо как хороша: свет луны разливался по округе, превращая дома, деревья, колодцы и заборы в причудливые силуэты, звёзд в небе было невероятно много, и сияли они как-то по-особому, будто у каждой была своя душа. Слабый ветерок едва колыхал ветви деревьев и шуршал их листвой, пролетал между травинок и гнал прочь лёгкие облака. Издалека доносились уханья совы, в траве пищали сверчки, где-то поблизости поквакивали лягушки.
        Однако эта ночная красота и спокойствие ему отчего-то не понравились. Было тут что-то тревожное, непонятное, пугающее, заставляющее ждать какого-то подвоха.
        Сделав всё необходимое, Джон уже хотел поскорее вернуться в дом, как вдруг услышал со стороны забора протяжный скрип, будто кто-то открывал калитку. Насторожился - какие могут быть гости так поздно? Разве что кто-то, наоборот, не входил, а выходил… но кто и зачем?
        Жизненный опыт подсказывал: нормальные люди по ночам обычно не шастают.
        Джон быстро завязал штаны и, жалея, что не взял с собой оружия (хотя зачем ему было бы брать оружие в такой ситуации…), осторожно направился к калитке. Возле неё уже никого не было, и ему пришлось выйти на улицу, чтобы осмотреться и понять, что происходит. Лёгкий порыв ветра заставил тонкую прядь волос упасть на лицо, и Джон нервным жестом заправил эту прядь за ухо, чтобы не мешала ему оглядывать улицу.
        И вот уж кого там он точно не ожидал застать, так это Гилину.
        Девушка ещё не успела отойти далеко от дома, да и вообще, шла она достаточно медленно. При желании Джон мог бы её догнать. Однако он не стал.
        Ещё несколько часов назад он смотрел на Гилину с симпатией, но теперь его от неё что-то отталкивало. Несмотря на то, что она уходила всё дальше и ему была видна лишь её спина, всё в ней будто кричало: «Не подходи ко мне!» Но Джон и не собирался подходить. Он отчего-то вздрогнул, чувствуя, как сердце начинает биться чаще, а зубы - постукивать. Странной жутью веяло от этой девушки. К слову, это была вполне знакомая жуть, которую ему не раз доводилось ощущать год назад.
        Когда Гилина всё так же медленно скрылась за поворотом, Джон поспешил вернуться в дом, спрятаться под одеяло и покрепче закрыть глаза, сделав вид, будто ничего не видел.
        Но забыть не получалось. Шли часы, он лежал, смежив веки, но уснуть не мог. Вызывало вопросы буквально всё: зачем Гилина вышла из дома ночью? Куда она направилась? Почему шла такой странной, медленной походкой, будто её кто-то заворожил? А если её и правда заворожили, чему Джон бы ни капли не удивился…
        Он вдруг вскочил, резко сев в постели.
        За окном уже начал загораться рассвет; сквозь тонкие шторы было видно, как светлело и розовело ночное небо, как гасли звёзды и становилась прозрачнее луна. Джон взглянул на Кару - та ещё спала, и пришлось потрясти её за плечо.
        - Ещё рано, - пробормотала девушка.
        - Мне кажется, вампир - это Гилина, - безо всяких предисловий начал Джон, не прекращая трясти Кару до тех пор, пока она не открыла глаза. - Вампирша, точнее. Ночью я видел, как она куда-то ушла.
        - А ты-то что ночью…
        - Выходил отлить, - прервал её он. - Я видел, как она вышла на улицу и медленными шагами куда-то направилась. И догонять её у меня желания не возникло, потому что от неё исходила какая-то… какая-то тёмная энергия, что ли… она меня оттолкнула, не в прямом смысле, конечно, и даже, можно сказать… - он нервно сглотнул, не желая этого признавать, но всё же признал: - Испугала.
        Кара закатила глаза, зевнула и, поведя плечом, чтобы сбросить ладонь Джона, привстала.
        - Если тебе это не приснилось и ты не врёшь, то налицо проклятие, - сказала она. - И тогда, в принципе, всё сходится.
        - Что сходится?
        Оцепенение, вызванное ночным приключением, ещё не прошло - его по-прежнему чуть трясло, да и страх перед Гилиной, засевший в душе, никуда не делся. При мысли о том, что он увидит её сегодня за завтраком или просто случайно столкнётся с ней в доме, становилось неуютно - мягко говоря.
        - Сходятся твои предположения насчёт того, что она вампирша, - Кара откинула одеяло и села, свесив ноги, - и твои, опять же, описания своих ощущений. Она проклята - поэтому так и действовала на тебя.
        - Разве вампиризм - это проклятие, а не что-то вроде заразной болезни, передающейся через укус? - усмехнулся Джон.
        - Ну, это распространённое заблуждение. Равно как и то, что вампира остановит чеснок или осина.
        Опустив босые ступни на пол, Кара уселась поудобнее и взглянула на Джона очень внимательно, будто заподозрила во лжи. Впрочем, он сам ещё не был ни в чём уверен, в том числе и в вампиризме Гилины. Может, она просто шла на тайное свидание с Валомиром? А это страх, эта оторопь… наверное, просто возникли по привычке, оказались навеяны воспоминаниями о том, что происходило с Джоном год назад.
        - Вампиризм - это проклятие, - начала Кара, не сводя с него этого своего взгляда. - Им нельзя заразиться, но его можно получить, если его кто-то сотворит… Проклятие накладывается с помощью магии, заклинаний и рун. Я помню, мы изучали это в Шабаше… не на практике, конечно, - рассмеялась она, заметив, как Джон округлил глаза. - Вампирская сущность проявляется в человеке по ночам, ближе к полуночи, и он, повинуясь зову проклятия, должен выпить крови, чтобы днём прийти в себя. Одной жертвы бывает достаточно.
        - А если не выпьет?
        - Рано или поздно жажда возьмёт верх и вампиру придётся убить человека, неважно, днём или ночью. Но изначально проклятье работает так, что вампиризм проявляется только в полночь. Так охотиться легче и безопаснее.
        Она замолчала, и Джон пока не стал просить её продолжить. На самом деле описание поведения голодного вампира напомнило ему столь знакомую жажду алкоголя… Он невесело ухмыльнулся и задумался. В целом всё выглядело вполне логично: и странная походка Гилины, и то, что она вышла ночью, и эта жуть, охватившая его при виде девушки… И всё же ему до последнего не хотелось верить, что вампирша - это она. Что она, пусть и вынужденно, убивала людей. Ну не могла такая милая, скромная, невинная девушка делать столь ужасные вещи…
        - И если вампир укусит человека, он не обратит его… своим ядом? - поинтересовался Джон.
        - Да нет у вампиров никакого яда, - закатила глаза Кара, коротко рассмеявшись. Он даже чуть обиделся: ну откуда ему, самому обычному человеку, знакомому с магией крайне поверхностно, знать все подробности? - Если вампир укусит человека, то просто выпьет всю его кровь, вот и всё. - Она пожала плечами, будто говорила о каких-то элементарных вещах, например, как пожарить картошку на костре.
        - Но мы можем как-то понять, что Гилина проклята, прямо сейчас, днём?
        - Да, обычно проклятие оставляет какой-то след, - задумалась девушка, скрестив руки на груди. - Может, глаза разного цвета… хотя мы бы заметили это сразу… или какой-нибудь знак на теле… Слушай, ты же пялился на неё вчера весь вечер, может, заметил что-нибудь подозрительное?
        - Во-первых, я не пялился, - вспылил Джон, чувствуя, что краснеет. Вообще-то он всё-таки пялился, но совсем чуть-чуть. Красивая девушка ведь, просто радость для глаз. - А во-вторых, нет, не заметил.
        - Да, по-моему, на той части её сисек, что не прикрыта платьем, действительно не было ничего, - хмыкнула Кара и встала. - Что ж, у нас есть ещё день, чтобы убедиться в правдивости твоих предположений. И, будем надеяться, наша дорогая вампирша осталась довольна ночной охотой…

* * *
        «Кара. Меня зовут Кара», - твердила она себе, мысленно пробуя на вкус это имя.
        Немного странно было воспринимать себя так, но она постепенно привыкала.
        Каре не очень хотелось задерживаться в этой деревне, она желала как можно быстрее преодолеть этот нелёгкий путь от Резерфорда до Конвея и поскорее сделать то, что нужно было сделать. Однако она понимала, что обязана удержать Джона во что бы то ни стало. И если он просил её помочь разобраться с вампиршей, то она должна помочь. Его доверие многое значило для Кары. Так что придётся сейчас искать Гилину и расспрашивать её, а заодно попытаться разглядеть на её теле какие-то знаки, говорящие о проклятии. В конце концов, не существует такого проклятия, которое не оставляло бы какого-либо отпечатка.
        Она встретила девушку на первом этаже: видимо, Гилина встала уже давно, потому что заспанной или растрёпанной вовсе не выглядела, волосы её были осторожно уложены в косу, а карие с зелёными крапинками глаза весело светились. Если она и ходила куда-то ночью, то это вряд ли сильно на ней сказалось. Однако Кара помнила все последствия проклятия вампиризма, в том числе и полные провалы в памяти в дневное время суток.
        Гилина несла в руках большое ведро, наполненное водой, от которой шёл едва заметный пар.
        - Доброе утро, госпожа, - улыбнулась девушка, когда Кара приблизилась к ней.
        - Лина… можно же тебя так называть? - Получив в ответ кивок, она продолжила: - Слушай, нужно поговорить… это касается вампира, который не даёт вам спокойно жить.
        - Простите, я хотела сейчас немного ополоснуться, - Гилина кивнула на ведро, - но потом я с радостью выслушаю вас, ваше благородие.
        - О, нет, не называй меня так, - рассмеялась Кара. - Вступив в сестринство Шабаша, я отказалась от всех титулов, так что прибереги их для Джона. А я для тебя - просто Кара. И, кстати, с купанием я тоже могу тебе помочь.
        Это был неплохой шанс хорошенько изучить её и найти знак проклятия… И заодно попытаться выяснить, кто мог бы наложить это самое проклятие и кому бедная девушка могла так насолить.
        Ещё вчера, за ужином, Кара почувствовала присутствие некой магической искорки и через некоторое время смогла определить, что искорка исходила от Валомира. Но теперь её вдруг начали одолевать сомнения. Это же простой деревенский парень, вряд ли в полной мере осознающий свой талант… А Гилина - его невеста, так что проклятие наложил точно не он. Хотя Кара и не могла быть полностью уверена. Из-за того, что с ней недавно произошло, её магическое чутьё сильно ослабло.
        Они с Гилиной дошли до комнаты девушки - небольшой, но уютной. Большую её часть занимала кровать, а на полу возле неё уже стояла деревянная бадья, куда дочь старосты и вылила воду из ведра. Впрочем, бадья и так была почти полна. Гилина тут же быстро сняла с себя простое домотканое серое платье, нижнюю сорочку, распустила волосы и забралась в воду.
        И пока Каре не удалось найти на её прекрасном юном тельце ничего, что было бы похоже на знак проклятия.
        Она молча подала Гилине мыло и набрала чистой воды в ковшик, чтобы помочь смыть пену с кожи и волос. Молча наблюдала, как девушка водила кусочком мыла по рукам, плечам, шее… При этом щёки её были розовее, чем летний закат. Кара усмехнулась - стеснение Гилины её умиляло.
        - Помочь? - предложила она.
        Девушка молча кивнула и, протянув ей скользкое серое мыло, повернулась к ней спиной. Хорошенько намылив всю спину, Кара осторожно провела пальцем вдоль позвоночника Гилины, отчего та едва заметно задрожала, но ничего не сказала.
        Молчание затянулось.
        Наверное, стоило спросить у неё что-то и попытаться вывести разговор на тему проклятия… может, узнать что-то о Валомире и его даре, в частности то, как часто он его использует… Кара задумалась. С этой девушкой надо быть аккуратнее: одно неверное слово - и никаких полезных сведений от неё не дождёшься.
        - А когда состоится ваша с Валомиром свадьба? - как бы невзначай поинтересовалась Кара, присев на корточки возле бадьи и убирая влажную прядь с плеча Гилины. - Мы с Джоном с радостью бы посетили вас в такой счастливый день.
        - Мы пока не решили, - чуть покраснела Гилина. - Да и денег для пира нужно подкопить… Мой отец-то ведь староста, придётся всю деревню приглашать. - Она едва заметно усмехнулась.
        - Ну, а сам жених тебе как? - Кажется, их девичья светская беседа вполне задалась. - Ты его любишь? - И Кара погладила Гилину по округлому плечу, будто в знак поддержки.
        - Ну… Его мне родители выбрали…
        - И что, совсем не нравится?
        Гилина отчего-то промолчала, и это можно было трактовать двояко: если нравится, то смутилась, замялась, не захотела говорить о том, что чувствует… А если нет, то всё и так понятно.
        - А относится он к тебе хорошо?
        - Ну… - Гилина чуть повела плечами, и Кара вновь слегка погладила её. - Он иногда бывает… чересчур настойчив. Но я себя в обиду не даю.
        А вот это уже интересно… В голове у Кары уже рисовалась вполне знакомая картина: девушка отказывает мужчине, владеющему магией, и тот от обиды проклинает её… Она знала множество мужчин, и большинство из них были порывисты, безрассудны, обидчивы, порой глупы и жестоки… Хотя Валомир с первого взгляда не создавал такого впечатления, он вполне мог в глубине души затаить злость на невесту и проклясть её. Может, он и жениться не собирался вовсе, а просто хотел разок поиметь её на сеновале и отказаться от свадьбы - мол, девка порченная, ещё и легкодоступная, не нужна мне такая. Так что чёрт его знает.
        - Это хорошо, что не даёшь, - кивнула Кара. - Держи его в узде, моя дорогая.
        Когда Гилина закончила купаться, Кара принесла ей большое белое полотенце, и девушка обернула в него волосы. Тогда-то ведьма и увидела на её шее два маленьких красных пятнышка, похожие на следы от укуса комара или клопа… Но это явно были не укусы. Кара пригляделась, напрягла своё магическое чутьё (главное, чтобы Гилина не заметила блеснувшее в глазах золото) и теперь уже точно разглядела знак вампирского проклятия.
        Что ж, значит, Джон прав. И если бедняжку действительно проклял женишок… С ним тоже, пожалуй, придётся разобраться.

* * *
        - Значит, Валомир, - задумался Джон, закинув ногу на ногу. - А ты уверена?
        Кара прошла в глубь комнаты, придерживая подол платья.
        - Нет, - пожала плечами она, - но у нас ещё есть время, чтобы проверить.
        На самом деле времени было не так много. Близилась осень, и с каждым днём темнеть начинало всё раньше. А если вампирша выходит на охоту с наступлением темноты, то им тем более стоило поторопиться. Нужно покинуть дом раньше Гилины, то есть ложиться спать сегодня точно не стоит.
        - К слову, дело даже не в Валомире, - вдруг добавила Кара.
        Джон выронил оселок, которым точил свой меч, выругался, поднял и повертел в пальцах.
        - Ну проклял и проклял, чёрт с ним, - продолжила ведьма. - Главное - девушку расколдовать. Снять с неё проклятие.
        - А ты можешь? - поднял бровь Джон.
        - Могу, - кивнула Кара. - Но это удастся сделать только во время действия проклятия, то есть ночью. Нам придётся выследить Гилину, поймать где-нибудь, где будет удобнее расколдовывать… И я всё сделаю. С тебя причитается.
        Кара прошла к окну, оперлась руками о подоконник и посмотрела вдаль - на улицу, что была видна со второго этажа почти полностью, на разнообразные дома и заборы, сады и огороды, бегающих вдоль улицы собак, на сидящую на одном из деревьев кошку и женщину, собирающую яблоки в саду, что находился напротив дома старосты.
        Какая спокойная, размеренная жизнь… даже не верится, что по ночам она оказывалась грубо нарушена вмешательством потусторонних сил.
        - Ну, я же всё ещё согласен идти с тобой в Конвей, - ухмыльнулся Джон.
        - Но это в твоих же интересах, - заметила Кара, повернувшись к нему лицом. - Впрочем, если ты хочешь сдохнуть от рук какой-нибудь нечисти, то далеко ходить не придётся. Сегодня же ночью тебе выпадет такой шанс.
        Джон снова ухмыльнулся, будто смерть от тоненьких нежных ручек Гилины была его главной мечтой. Точнее, не ручек, а клыков.
        На сегодняшний ужин Валомир не явился, будто заподозрил, что его, кажется, раскрыли. Гилина сидела молча, ковыряя вилкой жареную с овощами свинину. Видимо, она всё ещё была смущена после разговора с Карой… или её смутили эти взгляды Джона, может, невольные, но весьма недвусмысленные. Алрик и Элва изредка переговаривались о каких-то хозяйственных заботах, один раз женщина заикнулась о грядущей свадьбе и расходах на неё, но эту тему развить не удалось.
        - А что вампир? - вдруг поинтересовалась Элва. - Выходил он этой ночью? Нашли кого-нибудь?
        - Нашли не вампира, а новый труп, - пожал плечами Алрик. - Что делать, никак с мужиками не поймём… Охотиться на этого вурдалака надо, да кто решится-то? У нас народ оружием владеть не обучен. Вся надежда на вас, ваше благородие.
        - Попробую сегодня разобраться, - сквозь зубы процедил Джон, поперхнувшись куском огурца.
        Однако весь день он занимался какой-то ерундой, даже не пытаясь делать вид, что хочет разобраться с вампиром раз и навсегда. Кара, конечно, сама ему сказала, что действовать придётся ночью, но крестьяне ждали от него помощи прямо сейчас, неважно, в каком виде! Придётся выручать его, что поделать…
        - Мы сегодня с Джоном после обеда ходили смотреть на тот труп, - сказала Кара, и он снова поперхнулся. - Все раны говорят о том, что это и вправду был вампир, уж простите, что без подробностей, но мы всё-таки ужинаем… Сегодня ночью мы собираемся предотвратить очередное убийство. Ведь правда, Джон?
        Он кивнул, продолжая кашлять, и сидящая рядом с ним Гилина, улыбаясь, похлопала его по спине.

* * *
        В тот день стемнело как-то уж слишком быстро. Джон решил не ждать до полуночи: в конце концов, вчера ночью он увидел выходящую из дома Гилину куда раньше, чем пробило двенадцать. Он подготовил Ключ, хорошенько наточив его лезвие, и при этом искренне надеялся, что волшебный меч не исчезнет в самый неподходящий момент…
        - Когда проклятие действует, вампир становится намного сильнее, - предупредила Кара, выходя из комнаты.
        Джон поджидал её уже несколько минут - ведьма попросила оставить её одну, и теперь он понял, зачем. Из своего повседневного платья она переоделась в дорожную одежду - чёрные штаны, рубашка с высоким воротником и жилет, плотно обтягивающий талию. Однако подобный наряд не делал Кару похожей на мальчишку. Напротив, несмотря на эти штаны и высокие, до колен, ботфорты, она казалась ещё женственнее и привлекательнее…
        - Так что я не удивлюсь, если эта хрупкая девчонка без особых усилий собьёт тебя с ног одним ударом, - ухмыльнулась ведьма, - причём собьёт с ног в прямом смысле. Потому что в переносном, кажется, она тебя уже и так сбила. Ты что, впервые за год живую женщину увидел?
        - Давай не будем об этом, - закатил глаза Джон. Они подошли к скрипучей лестнице, ведущей на первый этаж, и начали осторожно спускаться. - Лучше скажи, что я должен буду делать, когда мы найдём её. Она попытается забраться в чей-то дом или будет поджидать случайного прохожего?
        - Скорее второе, но и первое я не отрицаю, - задумалась Кара. - В общем, будем следить за ней. Напасть надо неожиданно. Держи её крепче, а я попробую снять проклятие… - И она осторожно коснулась кончиками пальцев деревянной руны, висевшей на её поясе вместе с дорожной кожаной сумочкой. - Желательно, чтобы нас никто не увидел.
        - Но как быть с Валомиром? - вдруг осенило Джона, и он замер в дверях, обернувшись к Каре лицом. - Мы расколдуем Гилину, уйдём, а он снова…
        - Значит, придётся разбираться и с Валомиром, - вздохнула Кара. - Думаю, он почувствует, когда его проклятие исчезнет, и явно захочет узнать, в чём дело.
        - Ну или мы задержимся здесь ещё на денёк и поговорим с ним утром…
        Ведьма лишь закатила глаза на это предложение.
        Около часа они провели в саду возле дома, внимательно следя за выходом. Гилина не появлялась, и Джон уже начал беспокоиться. Взглянул на небо - луна была не полной, но достаточно крупной, жёлтой, а вокруг неё плавали туда-сюда полупрозрачные чёрные облака. Однако свет этой луны был весьма ярким, и облакам не удавалось полностью скрыть ночное светило.
        - Вампиризм с фазами луны никак не связан, - заметив беспокойство Джона, сказала Кара. - Неважно, новолуние сейчас или полнолуние, растущая луна или убывающая. Она выйдет, не переживай. Главное, не показываться ей на глаза…
        Вдруг дверь скрипнула, и оба они замерли, даже, кажется, на мгновение перестали дышать.
        Гилина вышла, совершенно не замечая их - да и трудно было бы заметить, ибо они спрятались за стеной дома и могли видеть девушку лишь краем глаза. Она шла, как и прошлой ночью, медленно, уверенными шагами, ступала тихо и неизменно смотрела вперёд. Кажется, вчера она даже не разделась перед сном, но сегодня на ней была лишь белая длинная сорочка, а ветер чуть развевал её распущенные огненные волосы. Она была красива - и страшна. Как и прошлой ночью, Джона передёрнуло от этого неизведанного ужаса перед проклятой.
        Он подался вперёд, кладя ладонь на рукоять меча, но Кара остановила его резким жестом.
        - Пока рано, - шепнула она.
        Гилина тем временем покинула пределы сада, выйдя за калитку, и повернула налево. Ещё один несильный порыв ветра всколыхнул подол её сорочки и длинные локоны. Джону показалось, что он даже ощутил какой-то странный ледяной запах, что обычно исходит от мокрого гранита.
        - Пойдём, - кивнула Кара.
        Они пошли вслед за Гилиной, стараясь держаться на приличном расстоянии и никак не привлекать к себе внимание.
        Улицы в этот час были тихи и пусты. Джон заметил пушистую серую кошку, сидящую на невысоком заборе, - ещё одна хищница, которой не спится… Где-то стрекотали сверчки, дул лёгкий ветерок, приводивший в движение придорожную сухую траву. Джон нервным жестом заправил за ухо прядь. Они с Карой ступали очень тихо, но всё равно их шаги были слышны и создавали гулкое эхо, а вот шаги Гилины - нет.
        Джону стало любопытно, куда она идёт.
        В конце концов вампирша снова повернула - направо, в небольшой переулочек, который вёл к выходу из деревни.
        - Я думаю, пора, - сказала Кара и замерла, напрягаясь. Глаза её сверкнули золотом - на миг, но этого было достаточно для того, чтобы Гилина вдруг остановилась.
        Она, видимо, попыталась сделать шаг, но не смогла - нога зависла в воздухе. Джон тут же бросился к ней, намереваясь схватить, чтобы Кара поскорее провела свой ритуал, но её заклинание сорвалось. Гилина резко обернулась, и Джон увидел, что её глаза горели алым, а через мгновение она кинулась на него, и атакованным оказался уже он.
        Он услышал, как клацнули зубы прямо напротив его лица, но успел вовремя увернуться, и вампирша не смогла укусить его. Джон попытался извлечь меч, хотя и понимал, что причинять вред ей нельзя. Впрочем, воспользоваться Ключом он не смог - Гилина внезапно толкнула его в плечо, а потом - в грудь. Равновесие удержать не удалось. Меч выпал из рук, звякнув о камни мостовой.
        Всё это длилось не более пары мгновений, за которые Кара попросту не успела воспользоваться новым заклинанием. Однако, когда Джон упал, она всё же выпустила из рук мощную энергетическую волну (Джон ощутил её сполна - его буквально пригвоздило к грязной мостовой), но эта волна никак не навредила вампирше, хотя и немного сбила с толку.
        Шум, к слову, стоял жуткий, хотя в этом проулке было пусто, и спящие жители деревни вряд ли их слышали.
        Гилина бросилась вперёд, Джон тут же успел ногой ударить её так, чтобы она упала на него, быстро перевернул, укладывая на землю и сильно прижимая. Она пыталась вырваться, пиналась и наносила удары кулаками, постоянно клацала зубами и шипела… Но за ту минуту, что шёл бой, она ни разу не произнесла ни одного человеческого слова.
        Джону не хотелось признавать этого, но он испугался - не столько за себя, сколько за бедную Гилину.
        Наконец Кара додумалась подойти ближе, и он кинул на неё укоряющий взгляд, но она не обратила на него никакого внимания. Впрочем, они ещё успеют поговорить.
        Ведьма закрыла глаза и присела на одно колено, положив ладони на голову Гилины. Та снова зашипела и обнажила клыки, но Кара вдруг осторожно и, можно сказать, ласково погладила её по волосам. Джон тоже ослабил хватку, боясь оставить синяки на её руках. Пока ведьма снимала проклятие, он невольно рассматривал вампиршу с ног до головы, наблюдая за тем, как к ней постепенно возвращаются человеческие черты. Лицо стало спокойнее, из карих глаз исчезли алые оттенки, и клыки словно втянулись обратно в дёсны… Он не знал, произошли ли какие-то изменения в её теле, скрытом под белоснежным льном сорочки, однако понял, что с трудом мог оторвать взгляд от небольших округлостей под кружевным вырезом, он тонкой шеи, от белых пальцев, которыми она сначала упиралась в его грудь, а потом вдруг расслабила и опустила на свой живот… и закрыла глаза.
        Кара всё ещё что-то нашёптывала, не убирая рук с головы Гилины, но девушка, кажется, совсем перестала подавать признаки жизни.
        - Она жива? - спросил Джон через минуту, на всякий случай не прекращая сжимать её плечи и прижимать к земле.
        - Дышит, - уверенно отозвалась Кара. - Подними её. Булыжники холодные.
        Джон поднял и невольно прижал к себе, обняв за талию одной рукой и за шею другой. Она и правда дышала, он чувствовал, как тихонько бьётся её сердце… Но то, что Гилина не открывала глаз, ничего не говорила и вообще никак не реагировала на происходящее, его пугало.
        - Гилина? - позвал он её.
        Вспомнился тот вечер, когда в Элет вселилась демонесса Суккуб, и, если бы не отец Маор, убила бы и её, и Джона. Он помнил, как держал Элет почти так же, а священник читал молитвы, пытаясь изгнать из неё адскую тварь. И сейчас картина до боли напоминала ту, прошлогоднюю…
        А буквально через пару часов после изгнания демонессы Джон и Элет переспали. И не то чтобы он был бы против, если это повторится сегодня.
        Внезапно Гилина подняла голову, оторвавшись от его плеча.
        Джон уже подумал, что она, возможно, потеряла память и ей придётся всё объяснять… и решил, что никто, кроме Кары, не справится с этим должным образом.
        - Всё закончилось? - вдруг пролепетала Гилина, и он машинально кивнул в ответ. - Я… я правда не хотела этого делать… я правда…
        - Я знаю, - вдруг подала голос Кара. - Да встань ты уже, - кивнула она Джону.
        Он осторожно поднялся, помог встать рыдающей Гилине и снова прижал её к себе. Понял, что она дрожит - и явно не только от безумного испуга, но и от холода, потому что ночь была довольно ветреной, а на девушке ничего, кроме ночной сорочки, не было. Поэтому он быстро снял с себя плащ и накинул его на её плечи. Гилина взглянула на него с благодарностью, однако в её глазах всё ещё стояли слёзы.
        - Не бойся, - сказал Джон, снова прижимая её к себе.
        - Ты помнишь что-нибудь? - спросила ведьма, подойдя к ним ближе и скрещивая руки на груди.
        - Кара! - с укором воскликнул Джон.
        - Что? Это важно вообще-то.
        - Да, помню… - неуверенно отозвалась Гилина. - В этом-то вся и беда.
        - И о том, кто в этом всём виноват на самом деле, тоже помнишь?
        Гилина не успела ответить. Где-то справа от них послышался звон стали о камень, и лишь в тот момент Джон вспомнил, что так и не поднял выбитый из рук меч. Зато его поднял кто-то другой.
        Валомир.
        Кара была права - он, видимо, почувствовал, что наложенное им заклинание исчезло, и решил узнать, что произошло.
        Валомир держал Ключ обеими руками, целясь то ли в Джона, то ли в Гилину, в глазах его плескалась ярость, губы дрожали, а лицо было перекошено от гнева.
        - Я же говорил, что ты шлюха, - обратился он к невесте (наверняка уже бывшей), и голос его напоминал шипение змеи. - Так чем он лучше меня, а? Тем, что рыцарь и богатенький?
        Гилина лишь покачала головой и сильнее прижалась к Джону.
        - И за это ты её проклял? - Кара без страха подалась вперёд, и Валомир направил острие меча на неё. - За то, что отказала тебе? Посмела тебя не полюбить?
        - Ты, чёртова ведьма, это не твоё дело…
        - Ой, да брось, - усмехнулась она.
        Валомир зарычал и бросился на неё, занёс меч, видимо, намереваясь опустить лезвие на её голову, но Кара увернулась, пригнулась, а затем едва заметно махнула рукой, и горе-женишок тут же выронил меч из рук. Ведьма подняла Ключ, внимательно осмотрела лезвие.
        - Кобель ты, - сказала она Валомиру.
        - И ты не понимаешь, что проклял не только её, - подал голос Джон, поглаживая по голове трясущуюся Гилину, - но и себя самого? И всю деревню? Ты не подумал о том, что рано или поздно она бы убила всех твоих односельчан?
        - Я думал, что она быстро поймёт, что делает… и согласится стать моей, - усмехнулся Валомир, видимо, нисколько не испугавшийся того, что у него отняли оружие.
        - Дубина ты пустоголовая! - воскликнула Кара, и эхо подхватило её чуть визгливый голос. - Она не помнила того, что творила по ночам! Господи, ну и бездарность… Кому только не выпадает стать магом в наше время…
        Джону даже стало смешно с её досады.
        - Боюсь представить, что было бы, если бы ты всё-таки женился на ней, - сказал он. - Ладно, хватит разговоров. Что будем с ним делать? - Он наклонил голову, обращаясь к Гилине, но она не сразу это поняла. - Я имею полное право приговорить его к смерти за то, что он использовал магию против тебя.
        - Нет, не надо… - пролепетала Гилина. - Не убивайте его, ваше благородие, пожалуйста…
        - Ты что, всё ещё хочешь за него замуж? Он не оставит тебя в покое, как только мы уйдём, снова придумает что-нибудь, чтобы забраться тебе под юбку.
        - Я знаю, но… не надо убивать. Прошу вас.
        - Ему бы в Шабаш, - вздохнула Кара, приблизившись к Валомиру почти вплотную. Тот стоял неподвижно, явно осознав, что ведьму стоит бояться и слушаться. - Такой талант пропадает… Да и ученицы-ведьмочки были бы просто в восторге от такого любвеобильного красавца. Откуда ты узнал о проклятии вампиризма, а?
        - Нашёл какие-то записи в доме старого колдуна, - признался тот.
        - Где-где?
        - Тут неподалёку к северу лес… там раньше жил старый колдун, знахарь, к нему ещё мои дед с бабкой лечиться ходили. Я, когда понял, что колдовать могу, тут же пошёл туда, нашёл у него какие-то свитки, куски пергамента, даже книги…
        - Грамотный, стало быть? - усмехнулась Кара. - Жаль твоих родителей, потому что они потратили время и обучили тебя чтению, а ты потом читал всякие тёмные заклинания. - Она протянула руку и взяла его за подбородок, вглядываясь в глаза. - Знаешь, что? Я, кажется, придумала.
        Она сделала резкий жест, и Валомир тут же рухнул на мостовую со свёрнутой шеей.
        Гилина взвизгнула, и Джону пришлось прижать её лицо к своей груди, чтобы она не перебудила половину деревни своим воплем.
        - Она же просила! - вскрикнул он чуть тише, чем Гилина. - Просила не убивать его! Я бы сослал его куда-нибудь на лесоповал или в рудники…
        - Она просила тебя. - Кара не повернулась к нему лицом, зато присела, склоняясь над Валомиром, и зачем-то провела рукой по его сломанной шее. - Ну вот, теперь все решат, что его убил вампир. По крайней мере, это была его последняя жертва. Вампира больше нет.
        Гилина нервно сглотнула. Стараясь не смотреть на труп, она вытерла краем плаща слёзы, убрала упавшие на лицо рыжие спутанные пряди и внимательно взглянула на Джона - так, что его отчего-то передёрнуло.
        - Спасибо, сэр Резерфорд, - улыбнулась она - впервые за вечер.
        Джон хотел сказать, что благодарить надо не его, а Кару, которая всё ещё что-то колдовала над трупом, но не успел - Гилина привстала на цыпочки, сжала его плечи и прижалась к его губам, не размыкая собственных губ. Но он тут же заставил их разомкнуться и поцеловал её по-настоящему, сведя на нет все её попытки сделать поцелуй наиболее невинным.
        В голове мелькнуло, что Кара, наверное, даже обрадуется, когда получит свои благодарности хоть и не в первую очередь, зато в несколько ином виде.
        Глава 4. В чаще
        На рассвете ему снова приснилась Элет.
        Вокруг было абсолютно пусто, лишь слабый ветер шевелил ковыль под ногами и подол её серого платья. Джон втянул холодный воздух и почувствовал, что она пахла так же, как те цветы, что он приносил на её могилу. Обычно это были белые гиацинты.
        Элет смотрела без улыбки, и он вздрогнул, насторожился.
        - Всё хорошо? - брякнул он, не подумав, но Элет тут же тихо рассмеялась.
        - Да, спасибо, что послушал меня. - Она приблизилась и положила руку на его плечо. Её серые глаза засияли, на бледных щеках вспыхнул слабый румянец. - Иди дальше, иди к своей цели, и когда ты дойдёшь до ней, то найдёшь меня.
        - Я найду тебя, - повторил он, как заворожённый. Элет будто не просила, а приказывала - мягко, ненавязчиво, тихим спокойным голосом, но всё же давила на него, манипулировала, настаивала… Однако эти мысли быстро улетучились из его головы. Пусть приказывает - он с радостью подчинится. - Я найду, ты только снись мне.
        - Как бы я хотела сейчас быть с тобой и помочь тебе… - покачала головой Элет.
        - Как раньше - я и ты против всего мира, - усмехнулся Джон, беря её за руку. - Мне так тебя не хватает…
        Чувство, что он должен ей что-то сказать, снова поселилось в его душе, и он никак не мог вспомнить, что именно нужно сказать. Это был какой-то вопрос или… Джон зажмурился, покачал головой, а когда открыл глаза, то уже никого не увидел. Только бескрайнее поле ковыля и серое небо - без звёзд, без луны и без облаков.
        Уже проснувшись, Джон понял, что испытывает перед Элет вину. В течение целого года после её смерти он не прикасался ни к одной женщине, и вдруг в его жизни появилась Гилина. Он совсем не знал её, а она не знала его; он был рыцарем, дворянином, некогда служившим в королевском Легионе, а она - всего лишь дочерью деревенского старосты. Ему вот-вот исполнится двадцать семь, ей совсем недавно стукнуло семнадцать.
        Словом, они явно не были созданы друг для друга.
        Но что-то тянуло его к ней, и дело было вовсе не в снятии проклятия - это влечение Джон почувствовал ещё до того, как понял, что Гилина была вампиршей.
        Но он помнил о том, что ему нужно делать. Просто пойти дальше, добраться до Конвея, выполнить всё, о чём просила его Кара, и вернуться домой. Если он, конечно, останется в живых. Если их план не провалится и ведьмы не прикончат их обоих - и весь остальной мир в придачу. Или если Кара не лжёт… Если этого всего не произойдёт, он вернётся, женится на девушке из рыцарского дома и проживёт остаток дней так, как живут нормальные люди. Впрочем, Джон прекрасно понимал, что нормальным человеком не был никогда и уже не сможет им стать.
        - Мы заглянем в тот заброшенный дом в лесу, - заявила Кара после того, как они оставили деревню и вернулись на тракт. - Нам по пути.
        - Сама же торопила и боялась задерживаться, - закатил глаза Джон. С каждым днём ведьма наглела всё сильнее, но в то же время она вызывала в нём если не симпатию, то хотя бы проблески доверия. Жанетта была другой, и прямо противоположный характер Кары вселял в Джона надежду, что она ему не лгала.
        - Я, в отличие от некоторых, нас задержу не более чем на пару часов, - усмехнулась она, поправляя сумку на плече. - Если в доме этого покойного колдуна нашлись сведения о проклятии вампиризма, думаю, я смогу обнаружить там что-то полезное для себя. Может, даже найду сведения про Врата… А ты постоишь у дверей на случай нападения каких-нибудь упырей или оборотней, - добавила она с издевательской усмешкой.
        Да уж, Жанетта бы точно не стала его подкалывать. Почему-то ему казалось, что верховная ведьма была довольно прямолинейной.
        Они шли около часа - ведьма установила поисковое заклинание, которое должно было довести их до заброшенного дома, поэтому долго блуждать по лесу им не пришлось. Впрочем, этот лес Джон знал неплохо, всё-таки то были его не слишком обширные владения, которые ему доводилось не раз объезжать и осматривать. Однако стоило предположить, что дом находился далеко не на опушке, и когда заклинание начало заводить их в глубины леса, Джон всё же поёжился от странного, явно навеянного чем-то потусторонним холода. Кара же продолжала упрямо разводить ветви и перешагивать через поваленные бурей деревья. Но больше всех в данном случае была недовольна их лошадь.
        Внезапно издалека раздался стук. Поначалу Джон не обратил на это внимания, но стук учащался и становился громче, стало понятно, что это не какой-нибудь дятел или вроде того, а самый настоящий топор.
        В Резерфорде с вырубкой лесов дела обстояли строго. Как и отец, Джон всегда старался держать своих подданных в ежовых рукавицах и не разрешал рубить деревья кому попало. К тому же здешние места граничили с владениями его соседа, сэра Говарда, и всегда являлись предметом споров между Резерфордами и Говардами. Отец рассказывал, что соседи часто посягали на эти леса, но при Джоне пока прецедентов не было.
        - Подожди-ка. - Джон коснулся плеча Кары, и она замерла, прислушиваясь. - Слышишь?
        - Слышу. Кто-то деревья рубит, - пожала плечами она и хотела было пойти дальше, но он сильнее сжал её плечо.
        - Это мои деревья, - процедил он. - Мы, если ты помнишь, пока ещё в моём феоде. Нужно сходить проверить.
        - Да Боже мой, да пожалуйста! - воскликнула Кара, закатив глаза. - Иди куда хочешь, только как ты без меня потом дом найдёшь - я не знаю.
        - Никак, поэтому не будем разделяться и ты пойдёшь со мной. Если это люди моего соседа Говарда, поможешь их отпугнуть своей магией.
        - Я тебе не огородное пугало, - скрежетнула зубами Кара, когда он кивнул в сторону, откуда доносился звук топора. - Сам пугай, мне надо как можно быстрее добраться до этого проклятого дома и найти там то, что мне нужно.
        - Хорошо, значит, до Конвея ты тоже пойдёшь одна, - ослепительно улыбнулся Джон, недвусмысленно касаясь рукояти меча, что висел на его поясе.
        Ведьма отчего-то покраснела и молча, сжав губы и глубоко вздохнув, направилась за ним.
        Возле опушки, после которой шли владения Говарда, он обнаружил двух лесорубов - они уже повалили небольшую сосенку и теперь занимались второй. Они действовали на пограничной полосе, значит, были людьми Говарда, как и догадывался Джон. Стоило запомнить их лица, чтобы после всех этих похождений вернуться и предъявить соседу… Но как только лесорубы увидели его с обнажённым мечом, стремительно приближающегося к «месту преступления», то сразу бросились прочь. Джон не стал их догонять. Идущая позади него Кара расхохоталась.
        - Видишь, пугало не пригодилось, - сказала она. - Ладно, пойдём назад.
        И вот они снова пробираются сквозь чащу, ведомые поисковым заклинанием. Лес сгущался, между деревьями оставалось всё меньше просветов, но Кара упорно шагала вперёд. Если она и устала, то не подавала виду, а вот Джон уже изрядно вымотался и запыхался. Иногда колючие ветви больно били по лицу и плечам, он то и дело спотыкался… Ему пришлось оставить лошадь на опушке, чтобы было легче идти. И лишь Каре было всё нипочём.
        Шли они уже достаточно долго, но дома, как бы он ни выглядел, пока не было видно. Джон сомневался, смогут ли они вообще разглядеть его в темноте чащи, но всё равно продолжал терпеливо шагать, переступая через поваленные стволы, старые пни и уворачиваясь от ветвей. А ведь Кара обещала, что они задержатся всего на пару часов… Ага, как же.
        Вдруг она замерла, и Джон едва не врезался в её спину.
        - Что там? - спросил он, но Кара не ответила.
        Джон пригляделся. В лесу царил сумрак, но он всё же смог разглядеть возле одного из деревьев женскую фигуру. Подумалось, что это призрак, но всё же такого знакомого голубоватого свечения вокруг фигуры не было… Может, русалка? А водятся ли они вне озёр и рек?
        Кара стояла, не шевелясь, но всё внимание встретившейся им женщины, кажется, было обращено к Джону. Он нервно сглотнул.
        На этой женщине было зелёное платье, плотно облегающее фигуру: высокий воротник, длинные рукава, узкий подол. Кожа незнакомки была смуглой, едва ли не коричневой, будто она много дней провела под палящим солнцем, волосы - чёрными, заплетёнными в две тугие косы, а глаза - тёмно-зелёными, такими яркими, что Джона передёрнуло от неестественности этого цвета. Кара так и продолжила стоять, тупо пялясь на незнакомку, и ему пришлось обойти её.
        - Ты спас нас! - воскликнула вдруг эта необычная женщина.
        - Кого? - не понял Джон, а незнакомка тем временем, не обращая внимания на ветви и брёвна под ногами, начала стремительно приближаться к нему.
        - Это дриада, - вдруг шепнула ему на ухо Кара. - Хранительница этого леса.
        - Ты спас наш лес от вырубки, а моих сестёр - от смерти! - продолжала вещать дриада. - Как нам отблагодарить тебя?
        - Вас тут несколько, что ли? - поднял бровь Джон, нервно сжимая рукоять меча, хотя защищаться сейчас, кажется, ему не придётся.
        - Нас много, и каждая готова отблагодарить тебя, только скажи, как, - лучезарно улыбнулась подошедшая к нему дриада.
        Джон оглянулся и убедился, что она не соврала: из-за деревьев начали показываться другие дриады - тоже очень смуглые, зеленоглазые и темноволосые, в зелёных, коричневых, чёрных, бежевых платьях разных покроев. В целом они очень походили друг на друга и правда выглядели как сёстры, но всё же черты лиц, фигуры и рост у них были разные.
        И все они были чертовски красивы, несмотря на столь непривычную внешность. Пожалуй, именно это в них и привлекало.
        Впрочем, Джон заметил, что любая женщина, связанная с нечистой силой, неважно, ведьма, русалка или дриада, была красива - именно чертовски, дьявольски, не такой красотой, какой обладали простые человеческие женщины.
        - Ты можешь взять любую из нас, - вдруг проговорила одна из дриад, невысокая, тоненькая, в жёлтом шёлковом платье с глубоким вырезом и без рукавов.
        - Нет-нет, дамы, ну что вы… - заговорил Джон, усмехаясь и краснея.
        - Или всех! - кивнула ещё одна, кажется, самая бледная из всех сестёр, а в глазах её плясали жёлтые искорки. - Каждая готова отдаться тебе так, как ты захочешь!
        И они продолжили наступать, а первая дриада, стоявшая к Джону ближе всех, уже обняла его за плечи, приближая к себе в поисках поцелуя.
        - Так, а ну кыш! - вскрикнула вдруг Кара, и спиной Джон почувствовал волну жара. Он выкрутился из объятий дриады и оглянулся - на пальцах ведьмы горели огоньки. - Кыш, а то я спалю тут всё к чертям!
        Дриады замялись.
        - Нечего лапать чужих мужчин! Кыш! - продолжала угрожать Кара, зажигая огоньки на второй руке. Она гнала их, будто бродячих кошек, решивших стянуть у крестьянки молока из крынки, и, кажется, ни капли их не боялась. А вот дриады…
        Дриады вмиг разбежались с визгом, прячась среди деревьев и зарослей. Джон расхохотался.
        - Чужих мужчин? - спросил он, глядя на донельзя разозлённую и оттого забавную Кару.
        - Надо же было как-то их убедить… - стушевалась она, пожимая плечами. - И вообще, мне стало обидно, что они не обратили на меня внимания, будто ты здесь один. Сначала Гилина, кажется, совершенно не поняла, кто именно избавил её от проклятия… Теперь эти… Вечно вы, мужчины, получаете всю славу и почёт. Несправедливо.
        - Ладно-ладно, прости. - Джон положил руку на её плечо, привлекая внимание. - И погаси, пожалуйста, огонь, иначе ты правда рискуешь спалить мой лес.

* * *
        Заброшенный дом некогда был построен возле огромной старой сосны и теперь, кажется, совсем сросся с ней. Его крыша покосилась и прогнила, стены покрылись мхом, а двери не было вовсе. В целом этот дом напоминал скорее своеобразную деревянную пещеру или пасть какого-нибудь лесного чудища.
        Джону не хотелось туда входить. Да и Кара тоже как-то сжалась, замешкала, растеряв весь свой пыл.
        - Ну, королевских апартаментов я и не ждала… - пробормотала она и всё же прошла внутрь.
        Джон последовал за ней, на мгновение замерев в проходе: внутри дома было темно хоть глаз выколи, и он не представлял, каким образом ведьма решила там что-то найти. Но потом он вспомнил об её умении зажигать огоньки на кончиках пальцев и понял, что темнота ей, в принципе-то, не страшна. Элет, кстати, тоже умела создавать огонь из ничего, только язычки пламени она обычно держала на ладони.
        Джон зашёл в дом вслед за Карой, и через секунду на её пальцах и вправду вспыхнуло пламя, озаряя старинную неказистую постройку оранжевым светом. Когда глаза привыкли к полумраку, Джон разглядел небольшой очаг, заполненный золой, низкую лежанку в углу - на ней была куча тряпья и почему-то еловых веток… В противоположном углу находился стол, к которому тут же направилась Кара: по поверхности стола были разбросаны свитки разного размера, кусочки пергамента и бересты, а рядом стояла стопка книг. Также пергамент и береста валялись на полу, потом Джон разглядел их и на лежанке, и у очага, но Кару заинтересовали именно книги. А ещё он обратил внимание на то, что по всему пространству дома были расставлены вёдра, кадки и корыта, полные воды. Видимо, крыша протекала, и дождевая вода попадала в эти ёмкости, заполнив их доверху. Интересно, а сколько вообще этот дом пустует? Надо было расспросить Валомира об этом старом колдуне, прежде чем Кара свернула ему шею.
        Держа огонёк на приличном расстоянии от пожароопасного пергамента, ведьма начала судорожно пролистывать верхнюю книгу из стопки - тут же повеяло пылью и запахом древности. Джон усмехнулся. В его замковой библиотеке стоял похожий запах, разве что книг там было явно побольше, хотя и не особо много. Кара листала быстро, и он не понимал, как она успевала прочесть хоть что-то, но, судя по её хмурому, сосредоточенному лицу, ничего нужного она пока не нашла.
        Джон же, стараясь ступать аккуратно и не забывая на всякий случай держать меч наготове, принялся изучать валяющиеся под его ногами предметы. Осторожно поднял кусочек бересты, но не смог ничего прочитать - как из-за темноты, так и из-за непонятности знаков, что были на ней вырезаны. Тогда Джон, положив бересту на лежанку, взял кусочек пергамента, но и на нём надписи оказались ему непонятны.
        - Ты знаешь, что там написано? - поинтересовался он, продолжая изучать случайные пергаменты и бересту.
        - Это древнеанкерский, мы учили его в Шабаше, - отозвалась Кара, захлопывая книгу. - Здесь ничего… А ты случайно не нашёл что-нибудь важное?
        - Я-то древнеанкерский не учил, - пожал плечами Джон, протягивая ей найденный свиток.
        Это был язык народа, который сейчас населял южное королевство - Анкер, и в данный момент его речь и письменность были куда более похожи на кэберитский или, скажем, драффарийский, нежели на то, что Джон мог наблюдать на этих странных записях.
        - Чёрт, мне придётся перерыть здесь все записи, что ли? - вспылила Кара. Она взяла свиток, быстро изучила его и зло бросила его на пол.
        - С чего ты вообще взяла, что можешь найти тут что-то про Врата?
        - Не знаю… но надеюсь, что найду.
        Кара вздохнула и приступила к следующей книге - та была гораздо больше, чем первая, и тяжелее, в коричневой обложке с жёлтыми хрупкими страницами. Джон успел краем глаза заметить в ней странные иллюстрации и огромные красные буквицы. Он не знал, чем может помочь Каре, поэтому начал просто поднимать с пола пергамент и бересту и класть на стол, чтобы ведьма смогла изучить их, если в книгах не найдёт ничего, что ей нужно.
        Так прошло несколько минут, может, полчаса. Джон уже привык к полумраку дома, но когда он взглянул в маленькое окошко, то увидел, что снаружи тоже начало темнеть. И как им идти обратно? А, главное, где ночевать? Не в этой же хибаре… Он ощутил острое раздражение и непреодолимое желание наорать на Кару как следует, но всё же сдержался. Если записи этого колдуна и правда могут помочь им в спасении мира, то стоило потерпеть.
        Однако ночевать в этом доме он всё равно зарёкся: здесь, помимо всего прочего, веяло странной жутью, будто у стен были глаза, неотступно следившие за ними. Джон поёжился.
        - Есть! - вдруг вскрикнула Кара, отчего он подпрыгнул на месте и ему показалось, что его сердце остановилось.
        - Не пугай так, - нервно усмехнулся он, подходя к ней. - Что нашла?
        - Здесь есть о богинях… - Кара поднесла огонёк на указательном пальце ближе к книге, и Джон разглядел мелкие незнакомые буквы. На двух жёлтых страницах было четыре полоски текста, и над каждой красовалась иллюстрация - женщина в доспехах и на коне, причём цвет доспехов и коней был разным, и оружие в руках женщин тоже было у каждой своё. - «Снимется печать, и откроются Врата, и появится Белая Всадница на белом коне, и корона будет на её челе, и лук в её руках… - Кара начала читать громко, но с каждым словом её голос становился всё тише, глуше, и Джону пришлось приблизиться к ней, чтобы слышать то, что она читала. - И имя ей будет - Чума. Снимется печать, и откроются врата, и появится Алая Всадница на рыжем коне, и огонь будет на её челе, и меч в её руках, и имя ей будет - Война. - Джон разглядел иллюстрацию: волосы Войны развевались, напоминая губительный пожар, а меч её неизвестный художник нарисовал попросту огромным, больше, чем рыжий конь, на котором она ехала. - Снимется печать, и откроются Врата, и появится Чёрная Всадница на вороном коне, и траур будет на её челе, и весы в её руках… И имя ей
будет - Голод. Снимется печать, и откроются Врата, и появится Бледная Всадница на бледном коне, и страх будет на её челе, и коса в её руках, и имя ей будет - Смерть…» - Голос Кары дрогнул. Джон видел, что под изображением Смерти - бледной женщины с черепом вместо головы и огромной косой в костлявых руках - были ещё какие-то слова, но она их не дочитала. - Печать ещё не снята, - вдруг сказала ведьма и захлопнула книгу, - но повреждена, поэтому духи, демоны и призраки и проникают в наш мир. Ключ может исправить это. И никакие Всадницы не появятся. Ты понимаешь?
        - Понимаю, - отрешённо кивнул Джон, не сводя взгляда с закрытой книги.
        - Теперь ты веришь мне?
        Но он не успел ответить.
        В дом внезапно влетел резкий порыв ветра, потушивший огонёк на пальцах Кары и разбросавший по полу все обрывки пергамента и кусочки бересты, что так заботливо собирал Джон всё это время. Ставня, висящая на одной петле, громко захлопала, стёклышко в окне заходило ходуном. Джон вздрогнул, но тут же извлёк меч из ножен, готовый защищаться.
        В то же мгновение в очаге вспыхнуло пламя, причём оно было куда жарче, чем холодные огоньки, что горели на пальцах Кары. Ходившее ходуном стекло разлетелось вдребезги с ужасно громким звуком, который эхом отразился от стен. Пара маленьких осколков, словно капли дождя, резанули по лицу, но Джон не выпустил меча, со скрежетом зубов терпя боль на лбу и левой щеке и благодаря Бога, что стекло не попало в глаз.
        - Кажется, хозяин не рад незваным гостям… - сообщила Кара дрожащим голосом.
        - Что ты имеешь в виду? - уточнил Джон, но она не успела ничего сказать: одна из кадок, полная воды, вдруг рухнула, и добрый десяток литров вылился на пол, образуя небольшие лужицы, в некоторых из которых уже плавала береста.
        Затем упала ещё одна кадка, и лужицы стали больше, вода ручейками потекла к стенам, и Джон невольно прижался к столу, боясь замочить сапоги. Хотя это, конечно, было не самым страшным в тот момент.
        Очередной порыв ветра пронёсся прямо возле Джона, и несколько прядей упали на лицо, залезли в рот и глаза. Джон попытался убрать их, но в следующую минуту ещё более сильный порыв ударил его прямо в лицо, и этот удар был намного сильнее, чем если бы его нанёс обычный человеческий кулак.
        Джон почувствовал привкус крови во рту. Замахнулся мечом, рубанул наугад, но ветер продолжал носиться по дому, опрокидывая ёмкости с водой, разнося кусочки пергаментов и усиливая магическое пламя в очаге.
        - Зажги свет, - попросил Джон Кару, которая судорожно прятала книгу в свою сумку.
        - Я не могу, у меня не получается! - выкрикнула она, в её голосе слышалась паника. - Этот колдун, он блокирует мою магию…
        После её слов ситуация стала ещё менее понятной.
        - Он же умер?
        - Это призрак!
        Действительно, как он сразу не догадался…
        Вспомнилось, как в прошлом году он встретил призрак Анны - тогда тоже было холодно, порывы ветра сбивали с ног и вокруг веяло жутью и бесовщиной. Только вот этого призрака, в отличие от Анны, точно разговорить не удастся, пробудить в нём человечность вряд ли получится. Джон заскрежетал зубами от злобы и бессилия. Он понятия не имел, как загнать призрака назад, на тот свет, на изнанку мира… Но ведьма-то должна знать!
        - Как прогнать его?
        - Есть заклинания, но я… - она замялась, - я не могу…
        - И что делать?
        - Я не знаю!
        Кара взвизгнула, когда призрак уронил одну из бочек и ледяная вода намочила её ноги. Но почему он метался порывами ветра и никак не желал показывать своё лицо?
        - Твой меч особый, - напомнила Кара дрожащим голосом, - может, он нас спасёт?
        - Мне бы твою уверенность, - закатил глаза Джон и снова рубанул наугад.
        Но призраку было всё равно.
        - Попробуем выбраться отсюда, - решил Джон и схватил Кару за руку. Та взглянула на него недоверчиво.
        - Думаешь, он позволит нам выйти?
        Но раздумывать было некогда: Джон, не выпуская её, резко рванулся к выходу. Под ноги им тут же упала уже пустая бочка - пришлось её обойти, на что ушло несколько драгоценных мгновений. Вода доходила им уже почти до щиколоток, Джон почувствовал, что сапоги промокли насквозь, а штаны Кары были мокрые уже до колен.
        Он снова взмахнул мечом, надеясь, что ему удалось хоть как-то задеть буйного призрака. Но в дверном проёме, до которого они уже почти добрались, вдруг возникло нечто, похожее на смерч, - воронка из воздуха, засасывающая в себя оборванный пергамент, бересту, листья, еловые иглы и пыль. Эта воронка становилась всё больше и больше, она не давала им пройти, готовая поглотить в себя что угодно.
        Джон рубанул мечом и по ней, но ничего не произошло.
        Не выдержав напора, Кара рухнула на колени, намокая по самые уши, и он помог ей подняться, не прекращая держать меч наготове. Смерч тем временем начал приобретать очертания, напоминающие человеческие: приподнятые руки, голова с развевающимися волосами и бородой, длинное, закутанное в бесформенный рваный балахон тело… Наконец-то колдун предстал перед ними во всей красе.
        Он продолжал метать в них порывы ветра, но они были уже не столь сильны. Видимо, дали о себе знать удары, нанесённые волшебным мечом, который некогда оказался способен развоплотить величайшую из ведьм.
        - Врата закроет лишь потерянная дева, - вдруг зашептал призрак весьма тихо, но всё же этот шёпот пробирал до костей, - бездомное дитя зимы и северных вод ударит сталью о камень…
        Джон замер, невольно прислушиваясь к его словам.
        - Бей! - заорала Кара, пытаясь подняться, но снова упала в воду.
        Ему пришлось ударить, целясь в то место, где у призрака должно было быть сердце.
        Сзади упала ещё одна, кажется, последняя бочка, и он почувствовал, что вода забрызгала его плащ и дорожный камзол насквозь.
        Огонь в очаге вспыхнул вдруг так, будто в него подбросили огромную охапку сухих листьев, - и погас.
        Дом накрыла темнота.
        Джон дёрнулся вниз, на ощупь схватил Кару за плечо и буквально поволок к опустевшему выходу.
        Он не знал, что стало с призраком, удалось ли ему отправить его на тот свет… Главное, что Кара успела схватить книгу и они могут убегать оттуда, имя при себе хоть что-то полезное. Ради чего стоило рисковать жизнью и натерпеться адского страха.
        Глава 5. Призраки прошлого
        Джон торопился: уже через два часа в Резерфорд приедут его сослуживцы из Легиона, и они вместе отправятся на юг, к Амфиклийским границам - на войну. Молодой рыцарь уже год состоял в Легионе, но до сих пор ни разу не участвовал ни в одном сражении, кроме учебных схваток и турниров, - просто поводов не было. Поэтому теперь его слегка трясло. Джон не очень понимал, чего ему ожидать от войны, а рассказы знакомых и истории из книг казались ему несколько неправдоподобными, ибо зачастую противоречили друг другу.
        С одной стороны, ему не терпелось, а с другой… Кому хочется оставлять дом и семью, чтобы отправиться в незнакомые места, где придётся рисковать жизнью, убивать и постоянно созерцать смерть?
        Он напоследок проверил, всё ли необходимое собрано, не забыл ли он чего, запряжены ли лошади, начищены ли мечи, шлем и кольчуга…
        Утро только-только наступило, в воздухе веяло рассветной прохладой, а со свежей весенней травы ещё не сошла роса. Джон не знал, проснулась ли Анна - обычно она любила поспать подольше, часов до десяти-одиннадцати… Это в детстве ей приходилось вставать ни свет ни заря, чтобы успеть на уроки географии или истории, занятия по вышиванию, вязанию, фехтованию или метанию ножей. А теперь она уже совсем взрослая и уроки больше не посещает, лишь иногда, пару раз в неделю, выходит во внутренний двор, чтобы присоединиться к тренировкам брата.
        Джон понимал, что к её семнадцатым именинам он не вернётся, а делать подарки заранее - плохая примета… Но он всё же решил зайти к ней и, если она ещё не проснулась, оставить свой подарок на туалетном столике возле кровати.
        Несмотря на ранний час, сестра не спала. Она сидела в своей постели, укутавшись в тонкое шерстяное одеяло, и что-то читала. Джон с тревогой подумал: неужели всю ночь она так и просидела с книгой, не сомкнув глаз? Такое уже случалось, и Анна пообещала, что больше так делать не будет, но… делала раз за разом.
        Увидев брата, девушка засветилась в улыбке; быстро спрятала книгу под подушку, предусмотрительно положив внутрь закладку в виде атласной ленты, откинула одеяло и спрыгнула с кровати, бросившись к Джону. На ней была ночная сорочка из тонкого льна - и больше ничего. Анна никогда не стеснялась брата: с самого детства они были очень близки, ничего друг от друга не скрывали, никогда друг друга не стеснялись и даже порой принимали вместе ванну. Именно Джон, а не отец вынужден был рассказывать Анне о лунной крови, и впоследствии именно брату она рассказала о своей первой крови. Разумеется, с вопросами вроде того, откуда берутся дети, Анна тоже ходила к Джону. А он, в свою очередь, всегда был честен и открыт.
        Вот и сейчас она даже не подумала накинуть поверх ночной сорочки шаль или халат и прямо так бросилась обнимать брата, а он в очередной раз убедился, как сильно она выросла. Анна в последние годы росла не по дням, а по часам, и сложно было не заметить её заметно проступившую грудь (Джон ощутил её мягкость, когда сестра прижалась к нему), округлившиеся бёдра, плавный изгиб талии… Она уже не девочка - это ясно. Она - вполне взрослая, сформировавшаяся женщина. Красивая, статная, хоть ещё немного наивная, но не лишённая отваги, силы воли, упорства и твёрдости характера.
        Скоро придётся искать ей мужа… Видит Бог, Джону безумно не хотелось отдавать её в другую семью, другому мужчине. Но без этого никак, нельзя нарушать многовековую традицию и оставлять сестру в девицах до конца её дней… Разве что она захочет уйти монастырь, но Джон в этом очень сомневался. Так что нужно подыскивать ей жениха, а заодно - и себе невесту, давно уже пора остепениться.
        - Сегодня уезжаешь? - спросила Анна, отстранившись.
        Джон вздохнул.
        - К сожалению. Но ты не грусти - я кое-что тебе принёс.
        Она кивнула и опустилась на край своей кровати, внимательно наблюдая за тем, как он извлёк из кармана небольшую длинную шкатулку, обитую красным бархатом.
        - Скорее всего, я не успею к твоим именинам, - сказал Джон, присаживаясь рядом с ней, - но всё же возьми, пожалуйста. Если что, можешь открыть в день именин, а не сейчас.
        - Хорошо, - с улыбкой кивнула Анна. Она приняла шкатулку и снова бросилась в его объятия. - Я буду скучать по тебе.
        - Мне кажется, дядя Гилберт не даст тебе скучать, - усмехнулся он, не очень уверенный в своей правоте. Дяде он не вполне доверял, но это был единственный живой родственник, имевший возможность управлять Резерфордом, пока самого Джона не будет дома. Была ещё родня со стороны матери, но они жили далеко отсюда. - Ты, главное, жди меня и не думай о плохом, - сказал Джон, увидев, что взгляд сестры помрачнел. - Приеду - найду тебе хорошего жениха.
        - И это твой подарок? - усмехнулась Анна с толикой горечи, выбралась из его объятий и отвернулась, глянув в окно. Небо уже совсем посветлело, ветер гнал лёгкие облака куда-то на север, высокие деревья вдалеке едва заметно качались… - Я не хочу замуж. Я не смогу полюбить никого так, как тебя.
        С этими словами она встала, положила так и не раскрытую шкатулку на столик возле зеркальца и ленты для волос и подошла к окну. Кажется, она серьёзно огорчилась… У Джона защемило сердце от чувства вины. Он ненавидел те моменты, когда Анна была огорчена. И ещё больше ненавидел быть причиной этих огорчений, хотя, видит Бог, становился этой самой причиной он нечасто.
        - А теперь ты уезжаешь, и неизвестно, вернёшься ли, - вздохнула вдруг Анна. - Что я буду делать без тебя? Никакой муж мне тебя не заменит.
        - Энни, я тоже тебя люблю.
        - Не называй меня… - Она не договорила.
        Тогда Джон встал, несмело приблизился к ней, но сестра не повернулась, лишь продолжила задумчиво смотреть в окно, обхватив руками свои обнажённые плечи.
        - И ты сама это прекрасно знаешь, - продолжил он, пытаясь вернуть её расположение. Не хотелось уезжать, не разрешив всех разногласий. - А ещё ты знаешь, что так нужно. Я не могу не уехать, а ты… Ты не можешь не выйти замуж.
        Анна не отвечала. Джон подошёл ещё ближе, провёл руками по её чёрным волосам - они чуть вились, прямо как у мамы… Сестра всё грозилась обрезать их покороче, но ему пока удавалось отговаривать её. После его касания она, кажется, чуть вздрогнула, но больше не шелохнулась.
        - Только не говори, что я всё пойму, когда вырасту, - вдруг сказала она.
        - Ты уже выросла, - улыбнулся Джон.
        Анна резко обернулась, и он вздрогнул, с ужасом обнаружив слёзы в её глазах.
        - Значит, я сама могу решать, - заявила она, - кого мне любить.
        С этими словами она осторожно положила руки на его плечи, стряхнув невидимую пылинку с рубашки, приподнялась на цыпочки и, очень коротко поцеловав прямо в губы, так крепко обняла его, будто желала раствориться в нём до конца. А Джон почувствовал, как в груди стало горячо и больно, а ещё у него появилось ощущение некой странной правильности происходящего.
        …Он проснулся глубокой ночью. В небольшой комнате придорожного трактира стояла абсолютная тишина. Из небольшого окошка, возле которого располагалась его кровать, в комнату лился тихий лунный свет, и Джон увидел, что Кара спокойно спала рядом с ним (удалось снять комнату лишь с одной кроватью), не заметив его пробуждения.
        Он откинулся на спину, натянул одеяло до подбородка и закрыл глаза, понимая, что, скорее всего, уже не заснёт этой ночью. В груди всё ещё горело, будто он проглотил язычок пламени. Джон как никогда чётко запомнил Анну из этого сна, одетую в одну лишь ночную сорочку, запомнил, как прикоснулся к её волосам - ещё таким длинным, почти до талии. Когда она явилась ему в виде призрака, её волосы были короче, чуть выше плеч. Видимо, она всё же их обрезала. Скорее всего, после того, что с ней сделал Гилберт.
        Джон помнил, что подарил ей тогда маленький изящный кинжал, и прекрасно понимал, что воспользоваться им, чтобы защититься от Гилберта, она бы не смогла: сестра училась сражаться наравне с Джоном, но куда ей, шестнадцатилетней девочке, против высокого взрослого мужчины? Джон и сам с трудом справился с ним тогда, в ту роковую ночь…
        А Анна была совсем беззащитна. И как он не понял этого, когда оставлял её одну?
        Джон помнил их прощание и последний разговор. Да, это был сон, но слишком уж много у этого сна было общего с явью.

* * *
        - Ты стал плохо спать, - заметила Кара.
        Джон с трудом оторвался от своей овсянки, которую, впрочем, не ел, а просто перемешивал маленькой ложечкой.
        Они сидели в главном зале небольшого придорожного трактира, где остановились на ночлег. Следовало продолжить путь как можно скорее, но Кара настояла на завтраке, и Джон согласился, хотя у него не было никакого аппетита, зато было полно сухарей и солонины в седельных сумках, чтобы перекусить в дороге, если аппетит вдруг вернётся.
        Утром трактир пустовал; вчера вечером здесь было не протолкнуться, но сейчас оказались заняты лишь два-три столика и узкая деревянная лавка в дальнем углу. Там сидела лишь одна девушка в ярко-жёлтом платье с красными рукавами, её волосы были собраны в небрежный пучок, а алая помада на губах заметно размазалась. Но увидев, что Джон бросил на неё беглый взгляд, она кивнула ему и улыбнулась.
        - Что, хочешь снять? - хмыкнула Кара, отпивая из своей кружки глоток воды. - Думаешь, в тёплых объятиях красивой девушки спать будешь лучше?
        - Нет, ты что, - округлил глаза Джон и, кажется, покраснел.
        Он никогда не снимал шлюх и никогда не приставал к первым встречным девушкам; за то время, что ему пришлось провести вне дома, он спал лишь с теми, от кого слышал явное согласие, и уж точно не за деньги. Это была скорее взаимопомощь, услуга за услугу. И во время войны он обходил стороной и лагерных шлюх, и тех, кто с ними водился.
        - С чего ты взяла, что я плохо сплю? - попытался Джон вернуться к старой теме и даже отправил в рот небольшую порцию овсянки.
        Кара закатила глаза.
        - Всю ночь ворочался, попробуй не услышь, - сказала она. - Может, тебе настойку страстоцвета сделать? Правда, сейчас я его вряд ли в лесу смогу найти… Но, думаю, тут есть какая-нибудь травница, я найду у неё засушенный.
        - Страстоцвет? - поднял бровь Джон и едва не выронил вилку от изумления - название травы его не вдохновило. - Ты всё-таки решила отправить меня к шлюхе?
        - Господи, ну ты и… - Кара рассмеялась и не закончила фразу. - Я хочу, чтобы ты сам поспал и мне дал поспать спокойно хотя бы одну ночь. Страстоцвет - это успокаивающая трава.
        Несколько мучительно долгих, тягучих минут они просидели молча. Джон с горем пополам доел свою овсянку. Нестерпимо хотелось эля, но он поклялся себе не пить утром, да и вообще поменьше принимать алкоголя. Особенно сейчас, в дороге, когда и за Карой нужен глаз да глаз, и всякая шваль шляется вокруг, причём не только воры и разбойники, но и разнообразная нечисть. Стоит отвернуться - и можешь лишиться не только кошелька, но и жизни.
        Да, он всё ещё не мог полностью довериться Каре несмотря на то, что они вместе сняли с Гилины проклятие вампиризма, отбились от любвеобильных дриад и сбежали от буйного призрака, обладающего немалой силой. Вместе натерпелись страха. Вместе делили дорогу, кров и еду. Им уже довелось ночевать под открытым небом - позапрошлой ночью. Темнота застала их в пути, и до трактира они так и не дошли. Ночь была холодной и промозглой, и Джон отдал Каре свой плащ, чтобы она укрылась им, а сам почти всю ночь стоял в карауле. Он в тот момент сам не понимал, чего боится сильнее: внезапного нападения извне, неважно, от кого именно, или того, что Кара прикончит его во сне?
        Ему-то было не привыкать ночевать под открытым небом, а вот Кара то и дело выражала своё недовольство тем, что ей пришлось улечься на холодную землю и накрыться одним только плащом. Она уверяла, что замёрзла и проголодалась, а солонина и сухари голод почти не утоляли, что в её волосах застряли листья и, кажется, какие-то насекомые.
        Вот и сейчас Кара не преминула напомнить ему об этом.
        - Вся моя одежда пропахла гарью, - пожаловалась она. - А ты знаешь, что жечь костры в лесу опасно?
        - Я знаю, что без костра мы не смогли бы ни пожарить грибов, ни вскипятить воды, а ещё либо замёрзли бы - заметила, какие ночи стали холодные? - либо на нас бы напали какие-нибудь хищники, которые боятся огня. - Впрочем, оборотней тогда костёр не испугал, но они ведь и зверями в прямом смысле слова не были… - Элет никогда не жаловалась, - вздохнул Джон.
        Он слегка приврал: Элет, хотя и спокойно и безропотно спала в лесу у костра, всё равно вряд ли была довольна таким положением дел. К тому же она всегда боялась сидеть на лошади за Джоном - опасалась, что упадёт, хотя он нарочно купил большое седло, на котором легко помещалось два человека. Зато Кара не боялась таких поездок, она просто крепко стискивала ремень Джона и полностью доверяла ему управление лошадью, изредка лишь прося либо чуть замедлиться, либо, наоборот, прибавить скорость.
        Он вспомнил об Элет неспроста. Это их путешествие до боли напоминало Джону его прошлогоднее путешествие с Элет. Только вот, несмотря на обилие невзгод, опасностей, чудовищ и разбойников, тогда было… легче, что ли… если можно так сказать, уютнее… Ему не приходилось бояться Элет, хотя поначалу, конечно, Джон ощущал неконтролируемый страх перед её магической силой, но этот страх быстро прошёл, когда он понял, что у девушки, несмотря на её проклятый дар, было добрейшее сердце. Напротив, он защищал её, он доверял ей во всём и даже готов был отдать свою жизнь в её руки. Однажды так и произошло, когда им пришлось столкнуться с оборотнями, - и Элет не подвела.
        Она спасла ему жизнь, и не раз, и чем в итоге отплатил он?
        Джон понимал, что злится на Кару напрасно: вряд ли она собиралась занимать место Элет в его жизни. Ей просто была нужна его помощь. Она просто не хотела, чтобы кто-то из его подданных (да и из населения Кэберита в целом) узнал о том, что угрожает миру. Поэтому снова вышло так, что Джон отправился в опасный путь с девушкой, ведьмой, у которой была какая-то своя цель, а он отчасти случайно попался ей под руку. Да, у него был Ключ, но ведь Кара могла бы просто забрать его и найти себе другого спутника посговорчивее…
        Из размышлений его вывел голос служанки, разносившей блюда:
        - Чего-нибудь ещё, господа? - улыбнулась она, да так лучезарно, что Джон невольно улыбнулся ей в ответ.
        - Мне воды, - попросила Кара.
        Служанка кивнула и убежала.
        - Элет и правда никогда ни на что не жаловалась, - вздохнула ведьма, возвращаясь к прерванному разговору. - Даже когда Жанетта… как бы помягче выразиться… - Джон бросил на неё пронзительный удивлённый взгляд, и ей пришлось ответить: - Даже когда Жанетта затаскивала её в свою постель.
        - Мне она ни о чём таком не говорила… - растерялся он, едва не уронив ложку.
        Точнее, Элет признавалась, что любила Жанетту, а та одаривала её своей милостью и всякими мелочами вроде гребней или колец, но о том, что между ними была какая-то более тесная, сильная связь, он не знал.
        - Она просто не помнила, - тихо ответила Кара. - После обряда инициации Жанетта уже не делала подобного, а вот до него… чего только не было, - невесело ухмыльнулась она. - Я-то ничего против Элет не имела, разве что… Это Жанетта была хоть куда, а я, вообще-то, интересуюсь только мужчинами.
        - Ну, главное, чтобы… - Джон замялся, не зная, как выразить то, что он чувствует. Элет стёрли память примерно три года назад, если верить тому, что она смогла запомнить. Три года назад Джон вовсе не знал её, а она - его. Поэтому нечего даже думать о ревности. Если Элет спала с Жанеттой добровольно, то его это никак касаться не должно. - Главное, чтобы она её не заставляла.
        - Не заставляла, но… Она её откровенно соблазнила. Вскружила ей голову своей… то есть моей, конечно, - хмыкнула Кара, - красотой, а ещё заботой, лаской, защитой… И в какой-то момент бедная девочка просто не выдержала. Попробуй тут не влюбись, если тебе нравятся не только мужчины, конечно. И мне… мне правда жаль, что я тоже в этом участвовала, - сникла Кара.
        - Да брось, - улыбнулся Джон, натягивая поводья. - Ты не виновата.
        Они замолчали, когда служанка принесла Каре воду.
        - Отвар я сделаю, - вздохнула ведьма и сделала небольшой глоток, - но ты мне скажи, что не так? Просто бессонница, или тебе кошмары снятся, или…
        - Да, кошмары, - прервал её Джон. - Или даже не кошмары, а просто сны… - Он замялся, не зная, как объяснить. Не посвящать же её во все тонкости своих взаимоотношений с сестрой, воспоминания о которых не дают ему покоя ночами! - Причём всё было так… как в жизни. Это даже не совсем сон, это скорее воспоминание, которое я так усердно и безуспешно пытался забыть.
        - Об Элет?
        - О сестре.
        Кара не ответила и отвела взгляд, явно жалея, что завела этот разговор. Зато Джон почувствовал, что это его шанс выговориться наконец и, может, избавиться от щемящей пустоты в душе, которая неизменно сопровождала каждое воспоминание об Анне.
        Но Кара вдруг заговорила, не дав ему начать:
        - Бедняжка не заслужила такой участи… Почему-то, как я заметила, ни тебе, ни тем женщинам, что тебе дороги, по жизни не особо везёт.
        - Это мягко сказано, - горько усмехнулся Джон. - Поэтому ты особо ко мне не привязывайся.
        - Просто хочу тебе сказать… - Кара задумалась, опустив взгляд. - Жанетта знала, что Гилберт сделал с Анной, и собиралась как-то наказать его за это. Ты бы слышал её мысли, Боже… - Она невесело рассмеялась. - Она хотела заставить его оторвать член самому себе. Не успела, правда, пришлось убить его быстрее, чем она планировала.
        - Как великодушно с её стороны! - наигранно всплеснул руками Джон и едва не разлил воду из кружки, которую служанка принесла Каре. - Я и не думал, что она такая добрая.
        - Да уж, добрая… Ты же понимаешь, что она позволяла делать ему со мной то же самое, что и с твоей сестрой?
        Джон уставился на неё непонимающим взглядом.
        Да, следовало предположить, что Жанетта спала с Гилбертом, но он отчего-то не подумал, что это могло затронуть девушку, которую старая ведьма избрала своим сосудом.
        - Ей-то всё это нравилось, - продолжила Кара, - и она совсем не беспокоилась о том, что я это тоже ощущала.
        - Чёрт, прости, я… - Джон протянул руку и накрыл ладонь девушки своей. - Я об этом даже не задумывался. Получается, он и тебя тоже…
        - Косвенно - да, - невесело хмыкнула она. - Он ведь не знал, что у Жанетты на самом деле не её тело. Не подумай, что я его выгораживаю, просто… Да и сестра твоя пострадала сильнее, чем я.
        О да, это было правдой. Анне не посчастливилось забеременеть от насильника, а потом она умерла при родах. Джон помнил кровавое пятно на её белом платье, которое исчезло, когда ему удалось пробудить человечность в призраке сестры. Он до сих пор не понимал, как это у него вышло, и Элет тоже не понимала. А теперь Джон смог убедиться в безжалостности призраков на примере того старого колдуна… Анне же удалось побороть в себе желание убивать, стоило брату позвать её, назвать её имя.
        Джон хорошо помнил тот холодный вечер и всё, что было потом.
        Анна исчезла, Элет пришла в себя, но труп бедной рыжей девушки так и оставался лежать среди белых цветов. Вокруг совсем стемнело, уже почти настала ночь, но Джон смог разглядеть на её шее свежие синяки. Видимо, Анна её и задушила…
        - Она мертва, - прохрипела Элет, голос её дрожал, будто девушка вот-вот заплачет.
        - Я понимаю, просто… - Джон обошёл труп, не зная толком, что именно хочет обнаружить. - Нужно ведь её похоронить.
        Элет не отвечала. Она тенью следовала за Джоном, обхватив её руку, и он её не отталкивал. После произошедшего ему не хотелось выпускать её из виду. И вообще отпускать.
        Потому что сестра ушла, и, кроме Элет, у него никого больше не осталось.
        - Мне так жаль, - сказала вдруг девушка, - жаль твою сестру… Она очень похожа на тебя…
        - Тем, что пыталась тебя придушить? - нервно ухмыльнулся Джон. - Прости. - Эта глупая шутка вырвалась из него сама собой, как защитная реакция, как попытка спастись от осознания произошедшего. - Ничего, дядя за неё ещё попляшет у меня. - В этих словах отчего-то не прозвучало злости, как будто он шутил или говорил о чём-то совершенно невозможном. - А сейчас нужно что-то делать с Корией.
        Однако выяснилось, что в деревне рыжую ведьму, мягко говоря, не любили.
        - Гроб-то вам продадут, - заявил староста, - гробовщику плевать, кто и за кого ему платит. А вот священника надо ждать из соседнего городка, у нас тут своего нет. Хотя не думаю, что он будет ведьму отпевать… Наверняка велит похоронить за оградой кладбища безо всяких молитв и ещё потребует приплатить ему, что зазря вызвали. Так что давайте-ка вы как-нибудь сами.
        Лишь позже Джон понял, что речь шла об отце Маоре, потому что ближайшим городом к той деревне была как раз Атолеза. При этом он был уверен, что его знакомый священник легко согласился бы провести панихиду по ведьме: на удивление, он был лишён всяких предрассудков и весьма разумен… В отличие от большинства тех священников, что знал Джон.
        - А она вам вообще кто? - поинтересовался староста у раздосадованной Элет.
        - Подруга… родственница, - соврала она.
        Элет сама обмыла тело Кории и, порывшись в её единственном сундуке с вещами, в большинстве своём весьма старыми и ношенными, нашла для неё единственное новое платье, красное, льняное, с синей отделкой на воротнике - то, в чём ей предстояло отправиться в последний путь. Они осторожно положили её в купленный у гробовщика готовый деревянный гроб. Саванов у гробовщика не было, пришлось прикрыть тело белым отрезом льняной ткани из сундука Кории. Могилу копал Джон, а потом они вместе с Элет осторожно столкнули в неё гроб. Больше было некому.
        Из-за этих похорон им пришлось задержаться в деревне ещё на день, но никто не роптал. За всё это время с лица Кории сошли все следы удушения, она остыла, и её кожа теперь напоминала лёд, будучи, помимо всего прочего, ещё и невероятно твёрдой. На кайме её губ, с которых исчезла синева, образовалась бурая корка, и ещё начали появляться едва заметные трупные пятна.
        - Может, она тоже была от Жанетты, - отрешённо проговорила Элет, когда Джон забил последний гвоздь в крышке гроба. - Может, это Жанетта велела ей вызвать призраков…
        - Думаю, это уже неважно, - отозвался Джон. - Она умерла, а о мёртвых либо хорошо, либо ничего, сама знаешь.
        Ему было жаль эту девушку, хотя он совсем ничего о ней не знал, ни словом с ней не обмолвился. И даже если она выполняла задание Жанетты, если она соврала Элет насчёт того, кем была… То тем более жаль. Она умерла не из-за Анны, а по вине этой проклятой ведьмы. Впрочем, возможно, Джон таким образом просто отказывался признавать, в первую очередь для себя самого, что его сестра, пусть даже после смерти, стала убийцей.
        Когда они закопали Корию, как и посоветовал староста, за оградой кладбища, Элет вдруг спохватилась:
        - Всё равно как-то нехорошо без отходной… Ты знаешь какие-нибудь молитвы?
        Джон покачал головой - на большее не хватило сил. Он весь день занимался тяжёлым трудом: то копал могилу, то нёс гроб, то зарывал его, - и теперь не чувствовал ничего, кроме ужасной усталости. Поскорее бы вернуться в постель и просто забыть всё, что произошло сегодня. Весь этот холод, страх, всю эту боль и тоску. Забыть всё, кроме Анны, её взгляда, её слов… Её, наоборот, забывать ни в коем случае было нельзя.
        Вообще-то, Джон, конечно, знал молитвы, но и их он на тот момент тоже забыл.
        - Я тоже не знаю, но… - Элет замялась. - Я могу попробовать своими словами. Если Бог меня услышит, думаю, ему всё равно… - Она сложила руки, закрыла глаза, набрала в грудь побольше воздуха и произнесла: - Господь, прими в свои чертоги душу дочери твоей Кории, - рыжая ведьма могла солгать и касаемо своего имени, но Элет всё же произнесла его громко и уверенно, - отпусти ей грехи и пошли ей вечный покой. - Она открыла глаза. - Как-то так… Не знаю, правда, услышит ли Бог меня, а не священника, но я сделала всё, что могла.
        Элет всегда была доброй. Слишком доброй для этого жестокого, неприветливого, лживого мира.
        Из воспоминаний его грубо вырвал голос Кары.
        - Я вчера на ночь ещё полистала ту книгу… - Ведьма поёжилась, вспоминая жуть, пережитую в лесном доме. - Там нет подробных описаний обряда закрытия Врат, но есть кое-какие заметки о том, что должен делать Ключ.
        - И что же? - Джон попытался изобразить интерес.
        - Книга говорит, что Врата выглядят как большая каменная арка, над которой никогда не светит солнце и извечно гремит гроза, - сообщила Кара, явно цитируя обнаруженный ею гримуар. - И Ключ должен как-то взаимодействовать с этой аркой, может, ты ударишь по ней мечом или вроде того… А я в этот момент прочитаю нужное заклинание. Его текста в книге нет, но я его помню. Жанетта постоянно держала в голове заклинания открытия и закрытия Врат и то и дело повторяла их шёпотом.
        Джон кивнул. Он давно ждал хоть какого-то плана действий от Кары, и она наконец-то предоставила этот план. Стало чуть спокойнее на душе - его задача прояснилась, и от этого было легче.
        Кара вдруг вздохнула как-то разочарованно.
        - Пойдём, что ли, - сказала она, положив ладонь на его руку. - А то уже часов десять. Стоит поторопиться, если не хочешь больше ночевать у дороги.
        Глава 6. Уникальный вид
        - Ну вот, если бы мы ночью рискнули и проехали ещё пару часов, то точно бы к полуночи добрались до деревни, - заявила Кара, когда вдалеке показалась небольшая россыпь коричневых крыш с дымоходными трубами. - Или к часу ночи… - Она покрепче вцепилась в его пояс и поудобнее уселась в седле.
        - Да? И кто бы нас так поздно пустил переночевать? - парировал Джон, чуть пришпоривая лошадь.
        Хотелось побыстрее доехать до поселения, перебраться из седла в уютную постель и наконец-то отдохнуть, а ещё съесть что-нибудь горячее, выпить хорошего эля, помыться и побриться. Кара, впрочем, даже спустя три дня пути без остановок в деревнях и трактирах (потому что они им попросту не встречались) умудрялась выглядеть опрятно и хорошо пахнуть - травами и чуть горьковатым ладаном, - разве что волосы её выглядели чуть засаленными.
        Где-то через полчаса, миновав пару километров дороги, что спускалась в обширную низину с небольшого пригорка, они добрались до деревни, в которой и собирались остановиться на ближайшую ночь. С запада деревню, подобно крепостной стене, ограждала широкая дорога, ведущая на север, к Конвею, а с востока вилось несколько тропинок в горы. За этим горным хребтом располагалась цепочка пограничных крепостей, а дальше уже шли владения королевства Фарелл.
        Джон и Кара устроились в небольшом трактире, ожидая, что хотя бы этот день, плавно перетекающий в вечер, пройдёт спокойно.
        И это было очень опрометчиво с их стороны.
        Началось всё с людских пересудов в обеденном зале трактира. Пока Кара самозабвенно поглощала обжигающе горячую похлёбку, свежий хлеб и куриные отбивные, вновь потерявший аппетит Джон прислушивался к тому, о чём болтали посетители трактира. На самом деле он надеялся обнаружить здесь людей, играющих на деньги в кости или карты, но пока - безрезультатно. Впрочем, у него не было нужды «заработать» деньги игрой - он взял с собой достаточно, однако старые привычки всё же иногда давали о себе знать.
        Джону удалось расслышать, как две немолодые женщины переговаривались с юной челядинкой - голоса их звучали тревожно, все они говорили чрезвычайно быстро, но он всё же кое-что понял.
        - Снова пролетал, - заявила челядинка, прижимая к себе блестящий металлический поднос, будто щит. - Огромный такой, крылья всё небо закрыли…
        - Ох, Божечки! - воскликнула одна из женщин, полная, румяная, хорошо и опрятно одетая, со множеством бус на шее. - Спаси, Господи, приземлится эта змеюка когда-нибудь…
        - Да не приземлится, - отмахнулась её подруга, сидевшая напротив и очень быстро поглощавшая что-то из большой деревянной кружки. - Ему, поди, в горах еды хватает.
        - А ежели не хватит? - покачала головой женщина в бусах. - Ежели он там всё сожрёт и к нам прилетит? Девок наших потаскает!
        - Ой, не надо! - негромко вскрикнула челядинка, сильнее сжимая поднос. У неё были светлые волосы, убранные в аккуратную косу, но лица её Джон никак не мог разглядеть. - Ни девок, ни парней, ни овец с козами не надо… Вот несчастье-то…
        Слушая этот странноватый разговор, Джон не сразу понял, о ком шла речь, однако несколько признаков - полёт, огромные крылья, обитание в горах и возможное похищение девушек - навели на мысль, что речь шла о драконе. Однако Джон прекрасно знал, что уж кто-кто, а драконы наверняка бывают только в сказках. Да, даже после всего, что ему довелось видеть, он был уверен: драконов нет, это выдумки, не более того.
        Да и крестьянки, может быть, болтали о чём-то другом.
        Джон не стал донимать Кару, чтобы попросить её подслушать разговор женщин и помочь ему разобраться. Она была слишком голодной и уставшей для этого. Да и сам он тоже не особо горел желанием вдаваться в подробности бабских сплетен. Сейчас Джона сильнее всего привлекала возможность поскорее лечь и уснуть.
        Но когда они расплачивались с хозяином таверны за еду и комнату, тот лишь покачал головой.
        - Если б не поздний час, не посоветовал бы я вам здесь оставаться, ваше благородье, - сказал он и вздохнул. - Неспокойно у нас.
        - Да, я слышал, - кивнул Джон. - Но неужели вы и правда верите, что это…
        - Дракон, конечно, а кто ж ещё?
        Кара вдруг встрепенулась.
        - Ты что-то слышал о драконе и не сказал мне? - разозлилась она, невольно сделав свой голос несколько визгливым.
        - Драконов ведь не существует, - пожал плечами Джон. - С чего мне делиться с тобой крестьянскими пересудами?
        - Драконы существовали, но вымерли, - резко возразила Кара. - По крайней мере, так считается. Последний раз дракона видели лет… - она задумалась, - пятьдесят назад, а то и сто. Фрэзер в своём многотомном «Исследовании магии» пишет, что…
        - Кто-кто? - прервал её заслушавшийся трактирщик.
        - Фрэзер - великий маг и учёный, который…
        - Стой, Кара, остановись, - попросил Джон. - Ты утверждаешь, что драконы вымерли, но жители этой деревни утверждают обратное - что дракона они видели недавно. Как это можно объяснить?
        - И великим свойственно ошибаться, - вздохнула Кара, опираясь о стойку. - Драконы живут долго, средняя продолжительность жизни - триста-четыреста лет, встречались и пятисотлетние особи. - Кажется, она начала декламировать зазубренный параграф из учебника. - Может, он просто затаился в горах и не показывался, а тут с чего-то решил дать о себе знать, и… я не знаю. Будь здесь Фрэзер, он, может, и разобрался бы, только вот незадача - он умер тридцать лет назад.
        - Как бы нам убедиться в том, что это и правда дракон, - задумался Джон, прищурившись. - Он ведь ещё не приземлялся? Вблизи вы его не видели?
        - Не приземлялся, стало быть, не видели, - отозвался трактирщик. - Может, если б разглядели, было б полегче. Хотя бы знали, что за тварь и как с ней бороться.
        Кара хихикнула.
        - Ну, согласно многим легендам, драконы любят похищать принцесс, леди и просто красивых благородных девушек, - сказала она. - Так что и мы можем попробовать… Ну, просто привлечём его внимание, посмотрим хорошенько, правда ли это дракон, каких он размеров, на сколько примерно лет выглядит, опасен ли… А там уж решим, что делать.
        - И где ты собралась искать принцессу, леди или благородную девушку? - закатил глаза Джон, оглядывая зал трактира - те две пожилые сплетницы всё ещё сидели за своим столом, о чём-то перешёптываясь и то и дело опрокидывая стаканы с элем, а вот молодая челядинка куда-то исчезла, хотя именно её и можно было бы попробовать выдать за принцессу…
        - Ты что, ослеп, что ли? Она перед тобой, - отозвалась Кара.
        Джон посмотрел на неё вопросительно, не очень понимая, о ком она говорит.
        А потом до него дошло.

* * *
        В дорогу Кара взяла с собой пару перешитых, подогнанных под её фигуру платьев Анны. Сама не знала, зачем, просто подумала, что могут ещё пригодиться. Не век же ходить в штанах и рубашке… И вот - пригодились.
        Одно из платьев было зелёным, с шёлковыми полупрозрачными рукавами, украшенное кружевом и вышивкой. Второе - тёмно-серое, попроще, зато целиком из бархата, отчего оно выглядело богаче, чем зелёное. Его Кара и выбрала. Несмотря на то, что платье было слегка перешито, подол всё же был чуть длинноват - чтобы не волочился по земле и не пачкался, приходилось поддерживать его руками.
        Они с Джоном пошли вдвоём по направлению к горному хребту, где, по свидетельствам крестьян, и мог устроить своё логово дракон.
        Было прохладное осеннее утро. Откуда-то с севера дул не слишком сильный ветер, а небо затянуло серыми облаками, из-под которых с трудом просвечивали солнечные лучи. Деревья, росшие вдоль ведущей в горы тропинки, уже покрылись золотом и багрянцем, лишь несколько старых раскидистых елей сохранили свой зелёный наряд.
        Кара набросила плащ поверх платья, и в нём ей было не столь холодно, а вот Джон, решившийся обойтись лишь дорожным камзолом поверх рубашки, всё-таки дрожал. Однако возвращаться в деревню за плащом он не хотел, да и Кара тоже: на счету был каждый день и каждый час. Она надеялась добраться до Конвея до наступления зимы, иначе снега, которые в Кэберите всегда выпадали рано, очень помешают их продвижению.
        - Что мы будем делать, когда дойдём? - поинтересовался вдруг Джон. Странно, что он додумался спросить об этом лишь сейчас, а не вчера, когда они придумали этот план, и не перед выходом… Впрочем, последнее время он вообще медленно соображал, и Кара не могла понять, с чем это связано.
        - Фрэзер писал, что драконы очень любят запах розмарина, - ответила она, вспоминая записи из учебника-бестиария. - Возможно, это связано с тем, что розмариновые духи - очень дорогие, их могли себе позволить лишь представительницы высших сословий, которых и обычно похищали драконы. Конечно, у меня нет таких духов, в этой деревеньке я и не надеялась такие найти… Но нашла небольшую связку розмарина у местной торговки травами и пряностями.
        - Ты брала деньги, не спросив меня? - Джон остановился и вперил в неё грозный взгляд, видимо, по привычке положив руку на рукоять меча. Видимо, святая Элет так никогда не делала.
        Кара закатила глаза.
        - Доберёмся до Конвея - я тебе всё возмещу в десятикратном размере, - ухмыльнулась она. - Там осталось множество драгоценных украшений и прочего мусора. Думаю, ты будешь счастлив.
        Джон ничего на это не ответил и лишь ускорил шаг.
        Через пару часов они подошли достаточно близко к горному хребту, чтобы дракон, сидя на вершине, смог заметить две крошечные людские фигуры и почувствовать запах розмарина, который Кара намеревалась усилить с помощью магии. Она достала из сумочки связку драгоценных зелёных веточек, перевязанных серым шнурком, и, сделав вокруг них пару движений пальцами, подула на пахучий букетик.
        Струйка запаха розмарина, преодолевая расстояние полетела в горы. Кара видела её - она была ярко-зелёной, прямо как сам розмарин, и искрилась в слабом солнечном свете. Сделать видимым аромат было не так просто, да и человек, не владеющий магией, всё равно бы этого не увидел… Вот и Джон, кажется, не увидел, да и вообще не очень понял, что произошло.
        С каждым преодолённым метром струйка истончалась и в итоге скрылась в горах маленькой, едва заметной ниточкой. Тогда Кара сотворила заклинание вновь, постаралась вырвать из кустика струю сильнее, чтобы та уж точно смогла бы добраться до ноздрей дракона. С третьим заклинанием ведьма почувствовала, что теряет силы.
        Это было некстати и непривычно. Это бесило до слёз и до дрожи в руках. Конечно, она знала, что вернуть былые силы окончательно ей уже не удастся, и злилась от этого осознания. Хотелось верить, что за то время, которое уйдёт на оставшийся путь до Конвея, она наберётся ещё сил и сможет сделать там то, что должна… К тому же Ключ, мощный непредсказуемый артефакт, будет не в её руках, а это уже преимущество - не придётся отвлекаться от сложных заклинаний.
        Три струйки розмаринового запаха улетели в горы.
        Они ждали не так долго, как она думала. Разумеется, им с уровня подножия гор было крайне сложно разглядеть, что творилось на их вершинах, правда ли там обитал дракон и что он делал в данный момент, но Кара всё же поняла, что он заметил их и готов был спуститься. Джон тоже напрягся, будто услышал, как дракон расправляет крылья и взлетает, как преодолевает воздушное пространство, задевая облака своими огромными крыльями, как плавно планирует вниз, одолеваемый любопытством: неужели спустя много сотен лет ему снова отдали принцессу, чтобы задобрить его и снискать его милость?
        Кара ухмыльнулась. Она убрала волосы в сложную причёску, надела изящное платье; она знала, что была красивой по меркам большинства, и всё же чуть сомневалась, что дракон действительно примет её за принцессу.
        С другой стороны, им надо было не это. Они с Джоном просто хотели изучить его и, если представится возможность, поговорить. Эти существа всё-таки разумны и, как писал Фрэзер, очень мудры, так неужели попавшаяся им особь не захочет объяснить, чего ей не хватает и почему она так беспокоит крестьян?
        Джон, к слову, уже готовился извлечь свой меч, хотя Кара не понимала, зачем: дракон же наверняка огромен, что ему до какого-то меча?
        Дракон вскоре показался среди серых облаков, и Кара почувствовала, что у неё замерло сердце. Что сейчас чувствовал Джон, она и представить боялась: он стоял, запрокинув голову, приоткрыв рот и округлив глаза, кажется, совсем не моргал и лишь безостановочно пялился на искрящийся в лучах солнца драконий силуэт - вытянутое, как у ящерицы, тело, длинный хвост со своеобразной «кисточкой» из шипов и твёрдых чешуек, целый венец длинных рогов на голове и огромные, и правда закрывающие собой всё небо крылья. Пока было трудно разглядеть его цвет и точно определить размер и возраст, но Кара уже поняла: он прекрасен. Невероятно прекрасен аномальной, неземной красотой.
        Она дрожала и не могла поверить: драконов не видели несколько десятков лет, считали их вымершими, безвозвратно утраченными существами, а тут, в захолустной деревне под горным хребтом, вдруг нашёлся один… Если это, конечно, не морок и не иллюзия, но Кара сразу отмела этот вариант.
        Дракон приближался к земле, и вскоре она смогла разглядеть его цвет - золотисто-жёлтый, сверкающий, яркий, а вот некоторые рожки на голове, чешуйки на лапах и хвосте были красными. Если бы этот дракон улёгся отдыхать на какой-нибудь лесной полянке в осеннее время года, то вряд ли бы смог чем-либо выделиться среди одетых в золотой и алый наряды деревьев.
        Кара не могла оторвать от него взгляда, хотя на него было больно смотреть, будто на солнце.
        И она всё ещё не могла поверить.
        Дракон почему-то не спешил приземляться, он парил в паре десятков метров над ними, видимо, о чем-то задумавшись. Кара хотела что-то крикнуть ему, понимая, что от Джона сейчас не стоит ждать инициативы: он будто окаменел. Но и её собственный язык тоже словно обратился в камень и совсем не слушался. Наверняка дракон чего-то ждал, может, слов, жестов, но все его ожидания были напрасными. Что ж, древнее мудрое существо, вот тебе ещё один повод убедиться в человеческой тупости.
        Кара заметила, что дракон будто ухмыльнулся и, чуть развернувшись, всё-таки начал снижаться. Она вспомнила о своей роли - принцесса, напшиканная розмариновыми духами и разодетая в пух и прах, потенциальная жертва, принесённая для умасливания дракона. Может, он проглотил наживку и собирался её схватить? Кара не была уверена, что сможет убежать: во-первых, дракон передвигается явно быстрее, а во-вторых, ноги её будто вросли в землю и совсем не слушались.
        Однако дракон направил свои когтистые лапы почему-то не к Каре.
        Она и не поняла, каким образом он подхватил одной из передних лап Джона и тут же резко взлетел вверх, скрывшись в низких сгущающихся облаках.

* * *
        Кара выругалась, услышав, как сильно охрип её голос от долгого молчания.
        Она уже несколько минут, если не часов, стояла одна, прикованная к земле, и то и дело озиралась на деревню. Возвращаться туда в одиночку нельзя, иначе крестьяне поднимут шум, вооружатся вилами, граблями и факелами и пойдут на дракона войной, а тот их просто прикончит одним ударом огромной когтистой лапы. Нужно было что-то делать, но она не знала, что. Впервые в жизни Кара чувствовала такую растерянность, беспомощность и беззащитность. Был один выход: подобрать юбку, создать поисковое заклинание и идти в горы искать Джона, но она понятия не имела, сколько ей придётся блуждать. Однако выбора не было.
        Кара закрыла глаза и, собрав последние силы, сотворила ведущий огонёк.
        Конечно, идти по горным тропкам в таком наряде было не лучшей идеей. Она разорвала боковой шов на подоле платья и заодно камизы, чтобы ничто не стесняло движений, но это только ухудшило её положение: ставшая свободной юбка постоянно путалась в ногах, мешая идти. В конце концов, скрежеща зубами от злости, досады и бессилия, Кара оторвала кусок юбки примерно по колено, то же самое проделала с подолом белой камизы… Хотела сначала выбросить ткань в ближайшую пропасть, но потом всё-таки аккуратно сложила оба лоскута и убрала в поясную сумку.
        Волосы тоже то и дело лезли в лицо, мешая смотреть по сторонам и себе под ноги и наблюдать за ведущим огоньком. Кара оторвала кусок просторного рукава и получившейся ленточкой перевязала волосы в хвост на затылке. Впрочем, это её почти не спасло: волосы были длинными, густыми, из хвоста то и дело выбивались пряди, а ветер иногда разрастался настолько, что хлестал Кару её собственными волосами по лицу, и хлестал очень больно.
        Самое паршивое, что оставить Джона в горах, в драконьем логове она не могла. Ключ был при нём, да и сам он был нужен ей позарез.
        Она шла быстро, стремительно уставая, но не замедляла шаг и не просила замедлиться ведущий огонёк. Небо тем временем начинало темнеть ещё сильнее, и Кара испугалась, что её может застать дождь, однако это было не худшим испытанием за сегодня.

* * *
        Джон очнулся, почувствовав под собой ледяной твёрдый камень. Всё тело ужасно затекло: видимо, во сне инстинктивно он положил руку под голову вместо подушки и теперь эту руку совершенно не чувствовал. Спина гудела, а вся правая часть шеи болела так, что невозможно было повернуть голову.
        Он со стоном приподнялся и сел, опершись спиной на огромный гладкий валун. Огляделся и понял, что оказался в небольшой каменной пещере. Точнее, вход в неё был довольно широким и высоким, но чем глубже, тем при этом и Уже становилась пещера.
        Джон попытался встать, но затекшие ноги его плохо слушались, и он решил посидеть ещё и заодно вспомнить, что вообще произошло.
        Он помнил, что они с Карой пошли охотиться на дракона. Что Кара на его, Джона, деньги купила пучок дорогостоящего розмарина, чтобы этим запахом привлечь дракона. И что дракон таки прилетел. А вот что было потом? Джон помнил странный холод, изредка сменяющийся не менее странным теплом и парализующий конечности. Помнил, как кровь кипела в жилах, помнил ощущение падения, хотя, кажется, всё было наоборот…
        Тут до него дошло, что его похитил дракон.
        Правда, вопросов от этого осознания не уменьшилось.
        Джон хотел было обдумать и как-то решить для себя, зачем он понадобился дракону и что его вообще ждёт, как вдруг обнаружил, что вход в пещеру оказался внезапно закрыт, отчего внутри потемнело. День, судя по всему, и так уже клонился к закату, а теперь и вовсе стало ни зги не видно… Джон поёжился.
        Он пригляделся и понял, что у входа в пещеру стоял тот самый дракон. В момент похищения сложно было разглядеть его в мелочах, да и сейчас, из-за темноты и плохого самочувствия, Джон подметил лишь ослепительно золотистую чешую, сложенные крылья и венец из красноватых рогов на голове. Кажется, дракон улыбался. В передней лапе он держал небольшую связку хвороста.
        - Добрый вечер, - произнёс дракон. Джон ожидал громогласного, низкого, пугающего голоса, но он ошибся. Голос дракона был самым обычным, не слишком высоким и не слишком низким, не особо громким… Обычный человеческий голос, как бы странно это ни звучало. - Надеюсь, вы в порядке, сэр рыцарь.
        Джон выпучил глаза. Какие мы вежливые, оказывается.
        - Ну же, не молчите. - Дракон прополз внутрь пещеры, пригнув голову, и бросил хворост недалеко от ног Джона. - Давайте познакомимся. Меня зовут Гиллебертус, я, как видите, золотой дракон. По драконьим меркам я ещё очень молод и обитаю тут недавно. Я прилетел из-за северо-западных скал сюда, потому что там стало слишком уж холодно, а мы, золотые драконы, существа теплолюбивые… Особенно мы не терпим холода в период спячки, которая, кстати, вот-вот наступит.
        «Вежливый и болтливый», - подумал Джон. На ответ у него всё ещё не хватало ни сил, ни воли.
        - Вы не замёрзли, сэр рыцарь? - Дракон наклонил свою шипастую голову к Джону, внимательно его изучая. - Я понимаю, что путешествия по небосводу вам, людям, причиняют вам немало вреда… Поверьте, я пытался согревать вас своим магическим теплом, но во время полёта это тяжело. Зато сейчас я имею возможность согреть вас как следует.
        Джон сам был крайне поражён тем, что не замёрз насмерть, пока летел в когтях дракона. Он и сейчас чувствовал лёгкий озноб, однако от Гиллебертуса и правда исходило какое-то приятное, едва уловимое тепло, как от слабого костерка или очага.
        Дракон при этом без дела не сидел: он отодвинулся чуть назад, сделал глубокий вдох и подул на хворост. Тот тут же вспыхнул, обдав Джона резким жаром, и в пещере запахло гарью. Джон отшатнулся, прижимаясь к стене пещеры.
        - Многие считают, что мы, золотые драконы, дышим огнём, но это не вполне верно, - усмехнулся Гиллебертус. - Как я уже сказал, мы источаем магическое тепло. Мы можем контролировать его силу. Если нам нужно что-то поджечь, мы просто увеличиваем градус и делаем лёгкий выдох. Тут не помешает знать температуру, при которой горит или плавится то или иное вещество, правда?
        - Ч-то? - пискнул Джон.
        Гиллебертус произнёс несколько незнакомых ему заумных слов, которые, скорее всего, не были известны даже самым учёным мужам, в том числе и столь уважаемому Карой Фрэзеру. Именно эти слова и пробудили в нём дар речи. Градус, температура… Господи Боже. Видимо, это не только ящерица, это ещё и крыса учёная.
        - Вы согрелись? - поинтересовался дракон.
        - Д-да, вполне, - кивнул Джон, инстинктивно приближая руки к огню.
        Несколько минут они сидели в тишине. Джон грелся у постепенно затухающего костра, а дракон внимательно смотрел то на огонь, то на Джона, внимательно изучая его, как будто видел человека впервые в жизни. Хотя ясно, что это не так. Судя по словам крестьян, Гиллебертус не раз пролетал над деревней, хоть и не приземлялся и никого не трогал.
        - Может, всё-таки скажете, как вас зовут? - поинтересовался он вдруг.
        - А, я… Я Джон, - закашлялся он от неожиданности, - Джон из дома Резерфордов. А как вы поняли, что я рыцарь?
        - Я чувствую благородную кровь за версту, и дело тут вовсе не в розмарине, - усмехнулся Гиллебертус. - Хотя, признаться, этот запах мне безумно нравится, поэтому я и прилетел… Однако в вашей, несомненно, прекрасной спутнице высокородного происхождения я не почувствовал. Поэтому и решил забрать вас.
        - Но зачем? - изумлённо протянул Джон. - И откуда такое пренебрежение к… к простолюдинам?
        - О, это вовсе не пренебрежение, просто среди нас, золотых драконов, считается, что только люди благородного происхождения могут хотя бы на толику приблизиться к нам, золотым драконам, по мудрости, красоте, умению вести светскую беседу, остроумию, изяществу, вежливости…
        - А вы скромные существа, - хмыкнул Джон.
        - Скромности в том числе! - закивал Гиллебертус, не различив сарказма.
        - Так вы похитили меня затем, чтобы я мог… просто составить вам компанию?
        - Именно так, сэр Джон. Правда, об этом знают немногие… Некоторые из вас думают, что я вами питаюсь, но это же грубейшая ошибка! - Дракон даже фыркнул от возмущения. - Радует, впрочем, что существуют особи, весьма осведомлённые о наших предпочтениях. Так, например, однажды я встретил некую принцессу. Она вовсе меня не испугалась и заявила, что хочет, чтобы я сам её похитил. На мой закономерный вопрос - зачем? - она ответила, что только таким образом сможет избежать замужества.
        - И как, вы похитили?
        - Это был нелёгкий выбор… - вздохнул Гиллебертус. - С одной стороны, стремление принцессы к свободе и её нежелание вступать в навязанный брак мне понятны. Но с другой… что мне с ней было делать? Ей было лет семнадцать, она могла прожить со мной ещё лет сорок, максимум - пятьдесят.
        - Мак… что?
        - Максимум. То есть самое большое из всего, что только можно предположить, - снисходительно пояснила учёная ящерица. - Я бы за это время к ней привязался, а когда она умерла бы, то моё сердце бы разъела тоска. Так что я отказал, но, насколько я знаю, принцесса эта в итоге смогла убедить своих родителей выдать её за того, кто был мил её сердцу.
        Джон вздохнул. Да, кажется, он здесь застрял надолго, потому что какому-то дракону стало скучно и одиноко… Интересно, а что сейчас делает Кара? Вернулась в деревню за помощью? А есть ли в этом смысл?.. Крестьяне вряд ли пойдут в горы искать дракона - они его боятся до одури. Может, Кара пойдёт дальше в Конвей одна… Только вот Ключ остался у Джона, а без Ключа ей там делать нечего.
        К слову, о Ключе…
        Джон начал озираться в поисках оружия, но ничего возле себя не обнаружил. Дракон, заметив его беспокойство, негромко и сдержанно рассмеялся.
        - Ваш меч я спрятал, - пояснил он. - Понял, что это опасное оружие, которое, в отличие от многого другого, способно мне навредить…
        - Я не хотел вам вредить, - отозвался Джон. - Мы с Карой… Мы просто хотели узнать, зачем вы здесь. Вы пугаете людей.
        - Пугаю? Ни за что бы не подумал… - удивился дракон. - Я просто летал в леса в поисках еды, и мой путь пролегал над этой деревней. Я не собирался делать людям ничего плохого.
        - Они думают, что вы хотите их съесть, - усмехнулся Джон. - Или похитить их девушек.
        - Я же сказал: люди незнатного происхождения меня не интересуют.
        - Но крестьяне-то об этом не знают! Они боятся вас, поэтому и попросили нас с Карой выманить вас из гор и… и вообще-то прогнать, но мы хотели просто поговорить и выяснить, что вам нужно.
        - Мне нужно укромное место, чтобы лечь в спячку, - сказал Гиллебертус. - А перед спячкой - хорошенько наесться и, желательно, пообщаться с кем-нибудь образованным, умным и вежливым.
        - А что вы едите? - не выдержал Джон. Этот вопрос интересовал его всё время, что он разговаривал с драконом, но он так и не решался его задать - боялся услышать ответ.
        - Вообще мы любим листья берёз, осин, тополей, диких яблонь… Сами дикие яблоки тоже любим, - задумался Гиллебертус. - В них много витаминов, - выдал он очередное непонятное слово. - Конечно, в период бодрствования мы откладываем еду на зиму, потому что в холода добывать пищу гораздо сложнее…
        Кажется, Гиллебертус описывал еду не древнего могучего существа из сказаний, а какого-то кролика.
        - А… а мясо? - поинтересовался Джон.
        - Мы не едим мясо живых существ, - снисходительно улыбнулся Гиллебертус. - И не потому, что считаем это варварством или чем-то вроде каннибализма… Просто не испытываем в нём нужды. Для утоления голода достаточно листвы, плодов и травы.
        Джон не сказал ничего. Он до сих пор не мог переварить то, что сообщил ему Гиллебертус. Интересно, а Кара об этом знала? А этот её Фрэзер? В народе о драконах говорили как об опасных хищниках, которые едят людей, крадут овец и коров, не чураются и дикими животными вроде волков… А этот заявляет, что не ест ничего, кроме растений.
        Джон не знал, чему верить.
        - Так что вы можете передать тем добрым людям, что я вовсе не хочу съесть ни их, ни их скот, ни кого-либо ещё живого, - улыбнулся дракон. - Вскоре я перестану их беспокоить, а после выхода из спячки отправлюсь на юг, на Острова Зноя, что за Анкером.
        Джон слышал об Островах Зноя, но очень мало, и почти не знал, что это за место.
        - Я передам, когда вы меня отпустите…
        - Я вас не держу, - сказал Гиллебертус. - Но сейчас вам лучше никуда не ходить. Вам следует отдохнуть и ещё погреться, к тому же я уже чувствую этот прекрасный запах дождя… Вот-вот грянет гроза. Ну куда вы пойдёте в грозу, ещё и по горам? Как только восстановится хорошая погода, я отнесу вас назад. Хворост у меня ещё есть, и я могу поделиться с вами своими запасами диких яблок, если вы проголодаетесь.
        Джон вздохнул. Он тоже чувствовал запах мокрой земли и камня и был согласен с драконом, что ему пока стоит остаться. Только вот что там с Карой? Где она? Может, отправилась на его поиски одна? Это было бы очень мило с её стороны… И это бы в очередной раз доказало Джону, что Кара - это Кара, та, за кого она себя выдаёт, а не Жанетта, притворяющаяся добренькой, чтобы использовать его в своих целях. Впрочем, у Джона же оставался Ключ, а ради Ключа эта проклятая ведьма явно готова на всё.
        Но будет ли она готова идти в дождь и грозу по горным тропинкам, будучи при этом в нарядном бархатном платье?..
        Джон задумался. Гиллебертус сказал, что не почувствовал в его спутнице благородной крови. Но всё же как-то не верилось, что Жанетта не обладала этой самой кровью. Она и выглядела как настоящая королева, и вела себя так же… Она была властной, гордой, явно самовлюблённой, умеющей командовать… Изящной, стройной, с идеальной осанкой и надменным взглядом. Даже королева Кэберита, её величество Элеонора Первая, была… другой. Тоже гордой, тоже надменной, тоже с осанкой… Но другой. К тому же она уже состарилась, а вот Жанетта благодаря Каре могла сохранять молодость вечно.
        С другой стороны, Джон помнил, что рассказывала ему Элет. Ведьмам в Шабаше стирали память, лишая их всех связей с прошлым, с семьёй, с друзьями… Уничтожали их привязанности, любовь и прочие чувства к тому, что могло бы их удержать за стенами Шабаша. И Жанетта, родившись в своё время в простой семье и впоследствии лишившись памяти, могла уже сама себе привить те особенности, которыми обладали представители знати. Сама в себе воспитала надменность и гордыню, сама научилась не ходить, а плавать лебедью, смотреть на всех снизу вверх и говорить презрительным тоном.
        Кара, конечно, была не такой. Она обладала чувством собственного достоинства, была несколько брезглива и явно гордилась тем, что многое знала и умела. Но она не ставила никого ниже себя, в том числе и крестьян. Она походила на особу королевских кровей только прекрасной внешностью, но разве среди крестьянок мало красавиц? Будь Кара Жанеттой, она, конечно, могла бы играть, изображая из себя девицу попроще, нежели глава ведьм, но всё же…
        Джон покачал головой. Каждый раз мысли о Каре-Жанетте заводили его в тупик.
        Он так и не доверился ей до конца.
        Захотелось вдруг поговорить об этом с драконом. Гиллебертус - молодой, несколько наивный, болтливый, - не очень-то походил на древнее мудрое существо, способное ответить на любой вопрос и дать любой совет. Но всё же… Джон ощущал странное доверие к нему. Он ведь добр, он не желает людям зла… Может, поможет чем? Даст совет или какое-то напутствие?
        При этом Джон понимал, что придётся рассказать Гиллебертусу всё с самого начала, а это займёт немало времени… Впрочем, важным было не это. Важным было то, что Джону вовсе не хотелось вспоминать и проговаривать вслух некоторые моменты этой истории. Это было больно и неприятно; мысли впивались в мозг и душу отравленными стрелами, а слова сковывали язык и никак не хотели соединяться в связную речь.
        Значит, нужно поставить свой вопрос как-то обобщённо, не называя имён и не углубляясь в дебри истории… Джон задумался.
        - Гиллебертус, - позвал он спустя пару минут молчания. - Как по-вашему: если человек просит довериться ему, но ты так и не можешь до конца… - Он сглотнул. - Ну не получается ощутить это доверие, постоянно ждёшь от этого человека какой-то подставы… удара в спину…
        - Вы про свою очаровательную спутницу? - поинтересовался дракон.
        - Как вы догадались?
        - А про кого же ещё… Я не знаю всех подробностей, но всё же посмею дать совет. Вы ждёте от неё удара в спину, но попробуйте ждать чего-то хорошего, - предложил Гиллебертус. - Например, того, что она сейчас очень за вас переживает и ищет вас.
        - Понимаете, у меня есть вещь, которая ей нужна, - признался Джон. - Если она и придёт сюда, то скорее за ней, нежели за мной.
        - Ну вот, а вы думайте, что она придёт в первую очередь за вами. Представьте, что эта вещь осталась бы у неё, а она бы всё равно отправилась вас искать. По-моему, это не так сложно.
        И правда, представить Кару, бредущую по горам, сжимая Ключ дрожащими пальцами, было вполне легко. Может, Гиллебертус и прав… Джон понимал, что это удастся проверить только тогда, когда они дойдут до Конвея и Кара сделает то, что хотела. Если же всё окажется иначе, в точности до наоборот… Если Кара - это всё та же Жанетта, которая вместо того, чтобы закрыть Врата, распахнёт их настежь… Джон не знал, что будет тогда делать. Скорее всего, он и не успеет ничего сделать.
        - Спасибо, - искренне поблагодарил он дракона. - Я постараюсь.
        Снаружи лил дождь и гремел гром, изредка пещеру, помимо костра, то и дело освещали молнии. Если Кара сейчас и вправду идёт сюда, ей, скорее всего, не очень хорошо.
        - Если ваша спутница ищет вас, то вам, скорее всего, стоит остаться здесь и подождать её, - предложил Гиллебертус. - Иначе вы разминетесь, и потом уже вам придётся искать её.
        - Да, пожалуй. Когда закончится гроза, не могли бы вы облететь местность, чтобы посмотреть, где она?
        - С радостью, сэр Джон, - улыбнулся дракон. - Что может быть прекраснее полёта по небу после грозы…
        Ему не позволил договорить оглушительный раскат грома, сопровождаемый яркой молнией.
        И именно благодаря этой вспышке Джон обнаружил у входа в пещеру небольшую фигурку.
        Кара, уставшая, мокрая, прямо как в день их первой встречи, стояла, опершись о камень, тяжело дышала, а в глазах её смешались гнев и облегчение.
        Через мгновение она обессиленно осела на колени.
        Глава 7. Осквернённая святыня
        - Подумать только, драконы не едят мясо! - продолжала, смеясь, удивляться Кара.
        - Разожги уже костёр, - напомнил с улыбкой Джон.
        Она спохватилась и чиркнула кресалом, выбивая искру.
        Закат застал их в дороге, и они снова были вынуждены ночевать в лесу. После приключений в горах оба они хотели как можно подольше погреться у костра, хотя Джон чувствовал себя отлично, не обнаруживая никаких признаков простуды или переохлаждения, но за Кару он всё-таки побаивался. Он помнил, как она простудилась, когда пришла в его замок, и повторения чего-то подобного ему не хотелось - это было бы очень некстати… По её словам, до Конвея оставалось совсем немного, и это значило, что Каре нужно копить силы, а не растрачивать их на борьбу с болезнью.
        - Как ты себя чувствуешь? - заботливо поинтересовался Джон.
        - Ничего, - пожала плечами она, не отрывая глаз от огонька костра. Казалось, что она вообще не моргала, пытаясь заворожить пламя. - А что ещё интересного рассказал тебе Гиллебертус? Может, о своих собратьях?
        - Нет, о них он ничего не говорил… но сказал, что после спячки полетит на Знойные Острова. Может, там остались какие-то его родственники? - осенило Джона.
        - Возможно, - пожала плечами Кара. - Насколько я знаю, на Островах не бывал ещё никто из живущих на северной части материка. Может, анкерцы какие-нибудь туда ездят, точнее, плавают…
        Они молча сидели несколько минут, следя за пламенем, пляшущим на толстых сучьях и тонких соломинках. Аппетита отчего-то ни у кого не было: с собой дракон им подарил целую сумку диких яблок, у них ещё оставалась солонина, сухари и вино… Но ни Джон, ни Кара к еде так и не прикоснулись.
        - Я пойду ещё дров принесу на ночь, - внезапно для самого себя подорвался с места Джон.
        Кара лишь кивнула, не отрываясь от огня.
        Джон не спеша пошёл к опушке, где росло множество каких-то незнакомых ему кустарников, с которых уже слетела жёлтая и коричневая листва. Под ногами шуршала трава и опавшие листья, над головой слабо посвистывал ветер и качались вечнозелёные сосны и ели. В глубине леса зелёные оттенки постепенно перетекали в жёлтые, алые и коричневые, но здесь, у дороги, росли в основном хвойные деревья. Лёгкие наполнял приятный запах хвои и смолы, мокрой земли и свежести, которого не бывает ни в замках, ни в деревнях, ни на пыльных трактах.
        Тут же он вспомнил свой сегодняшний сон - там снова была Элет, но если раньше она появлялась либо в лесу, либо в безлюдном поле, то теперь явилась ему среди каких-то жутких руин. Джон предположил, что это и был Конвей. Вокруг Элет возвышались башни - у какой-то не хватало крыши, в какой-то были пробоины, будто от брошенных катапультой камней, но все они выглядели величественно и даже пугающе. Позади девушки виднелась огромная башня, которая выглядела целой и поистине неприступной, она словно парила в воздухе, уходя в облака.
        Элет, под стать окружающей обстановке, тоже выглядела сурово и строго. Поверх её привычного серого платья с высоким воротником был накинут чёрный плащ с капюшоном; она скрестила руки на груди и смотрела на Джона мрачным, непроницаемым взглядом. Он поёжился и не решился что-то сказать.
        - Ты снова сомневаешься, - заявила Элет, и голос её пробирал до костей не хуже северного ветра. - Не смей сомневаться. Ты уже почти у цели. Сделай это.
        - Я не сомневаюсь, просто…
        - Ты знаешь, что она права, знаешь, что нужно сделать. - Элет словно не слышала его. - Так иди и сделай.
        С этими словами она исчезла - растворилась в тёмном холодном воздухе вместе с пылью, а Джон в своём сне ещё долго бродил по руинам Конвея, пытаясь найти её - но безуспешно.
        Теперь же он думал над тем, почему Элет вдруг посуровела, почему начала говорить с ним так. Если это, конечно, правда была она, как-то сумевшая разорвать ткань между мирами и проникшая в его сны… Но если эти сны - всего лишь игры его больного сознания, то ничего удивительного в её тоне нет. Чем больше времени Джон проводил с Карой, тем сильнее укорял себя за это недоверие, иглой засевшее в его сердце. Всё-таки она была неплохим человеком, умела проявлять сострадание… и безумно вкусно готовила на костре похлёбку из беличьего мяса.
        Джон усмехнулся. Возможно, когда они доберутся до Конвея, он сможет довериться ей полностью.
        Вдруг вдалеке мелькнуло что-то белое. За деревьями и опушкой, там, где была дорога, Джон заметил что-то необычайно светлое, приковывающее внимание неестественной белизной. Этот воплотившийся свет становился всё ближе, и Джон невольно пошёл навстречу, обуреваемый любопытством.
        Вскоре он смог различить очертания женской фигуры, и длинное белое платье, и светлые волосы с золотистым отливом, и всё это вкупе с невероятно бледной кожей уже не сливалось в блестящее пятно. Он увидел, что девушка была босая, что платье её было без рукавов, а длинные, ниже бёдер, волосы едва заметно развевались на ветру. Она шла не торопясь, и Джон замер, ожидая, когда она приблизится к нему.
        И странно, но все эти детали её внешности казались ему очень знакомыми…
        Вскоре девушка тоже заметила его: она ускорила шаг, всё стремительнее сокращая расстояние между ними. И тогда Джон понял, кто это.
        Флориана, русалка, королева лесного озера, способная очаровывать своим божественным голосом и заглядывать в будущее…
        Джон улыбнулся. Отчего-то отрадно было встретить кого-то из прошлого, пусть даже прошлое его было не столь радостным и лёгким.
        Однако сейчас Флориана почему-то выглядела гораздо хуже, чем во время их первой встречи. Когда она подошла на достаточно близкое расстояние, Джон увидел, что её тело было не вполне целым, будто кем-то покусанным: на плечах, шее, ступнях виднелись багровые язвы, пальцы на ногах отчего-то почернели, как и тонкие венки, вьющиеся по стопам и щиколоткам, запястьям и предплечьям. Чем ближе подходила Флориана, тем больше язв разглядывал Джон: некоторые были совсем тёмными, гноящимися, другие - едва заметными, розоватыми… Под её ясными голубыми глазами виднелись огромные тёмные круги, между бровей пролегла глубокая складка.
        И, несмотря на это всё, Флориана улыбалась, будто совсем не чувствовала боли… Впрочем, возможно, она и правда её не чувствовала. Кто знает, способны ли существа вроде неё испытывать боль от ран.
        Джон был рад её видеть, но её странное, даже пугающее состояние его насторожило.
        - Боже, что с тобой? - воскликнул он вместо приветствия. Изумление заставило его замереть, да и боялся он подходить к изувеченной русалке…
        - Здравствуй, Джон. Я рада, что ты узнал меня, - ещё шире улыбнулась Флориана, и Джон заметил, что губы её покрылись коричневой кровяной коркой. - Я долго искала тебя, благодаря своему дару я поняла, где ты, но ты так быстро передвигался и так часто менял место своего обитания…
        - Я снова вынужден путешествовать, - отозвался Джон настороженным голосом и прижался спиной к ближайшему дереву. - Но… почему на тебе… это…
        - А, это… - Флориана звонко рассмеялась, махнув рукой. - Такое бывает, когда я долго существую без воды. Не обращай внимания. Вернусь в озеро - пройдёт.
        Да уж, попробуй тут не обращай внимания…
        - Так зачем ты искала меня? - уточнил он.
        Флориана замерла примерно в полуметре от него, наивно моргая своими огромными голубыми глазами. Он заметил, что её длинные волосы совсем спутались и потускнели, к тому же в них застряли листья и сосновые иглы. Захотелось самому (или с помощью путеводных огоньков Кары) немедленно найти ближайшее лесное озеро и искупать в нём Флориану. Джону больно было смотреть на то, как эта несколько пугающая, мистическая, но всё же совершенная красота оказалась осквернена язвами.
        - Я хотела сказать, что ты в большой опасности. - С лица Флорианы сошла улыбка, а в глазах собрались слёзы. - Я вижу, что ты поверил этой женщине, но на самом деле…
        Русалка замолчала, а Джон почувствовал, как у него в груди всё похолодело.
        - Я знаю, Джон, она лжёт тебе. - Флориана приблизилась к нему, протянула руку - тонкие чёрные венки, потемневшие кончики пальцев и пара-тройка облезших ногтей его несколько испугали, однако он позволил ей коснуться его щеки. - Она не та, за кого себя выдаёт, и она вовсе не собирается спасать мир, а наоборот…
        - О, здравствуй, рыбка.
        Флориана вздрогнула, убрала руку и резко повернула голову влево. Джон тоже обернулся на голос - такой знакомый, ставший привычным голос Кары, который сейчас звучал едко, насмешливо и злорадно.
        Кара стояла между двумя высокими елями, облокотившись на одну из них и скрестив руки на груди. Внезапно налетевший ветер взлохматил её волосы и всколыхнул полы длинной красной дорожной котты. Джон замер, не в силах толком осмыслить, что происходит, а вот Флориана подорвалась с места и бросилась к ней. Кажется, полусгнившие ступни никак не мешали ей быстро передвигаться.
        - Ты солгала ему, чтобы он помог тебе вызвать всадниц! - вскрикнула русалка, стремительно приближаясь к неподвижной Каре… или Жанетте? - Он бы до последнего думал, что закрывает Врата, тогда как ты на самом деле открыла бы их! И у него не было бы возможности даже попытаться тебя остановить, потому что всадницы сразу бы уничтожили его… и весь мир!
        - Какая ты болтливая стала, рыбка, - хмыкнула Кара, сделала шаг вперёд и протянула вперёд правую руку, обхватывая тонкую шею Флорианы. Кажется, она ни капли не брезговала прикасаться к язвам, из которых слабо сочился серо-жёлтый гной. Русалка не успела ничего сделать, не смогла отбежать или дать отпор - хватка у ведьмы была безжалостной.
        Джон хотел было помочь старой знакомой, но ведьма (он уже совершенно не понимал, каким именем называть её), заметив это, небрежно махнула левой рукой, и он тут же оказался на земле. Даже не ощутил толком ни короткого полёта, ни падения - его стремительно отбросило на добрый десяток метров магической волной и прижало к земле. Так что ни встать, ни даже толком пошевелиться он не мог, а кричать… кричать было бесполезно. Крики Флориану не спасут.
        - А когда мы разговаривали в прошлый раз, ты была очень краткой, - вспомнила ведьма, сжимая пальцы на бледной шее Флорианы. Та не двигалась, не пыталась как-то остановить свою мучительницу, лишь смотрела на неё пристально, кажется, даже не моргая. - Помнишь, что ты мне ответила?
        - Я не подчиняюсь твоим приказам, - прохрипела Флориана.
        - Ты сказала, что ты не нечисть, - кивнула ведьма. - А кто же ты тогда, рыбка? Зачем такие, как вы, завлекают людей в озёра своим божественным пением?
        И тут Джона осенило: действительно, зачем? В прошлый раз русалка привлекла их внимание песней, чтобы предупредить об опасности, но ведь в большинстве случаев она явно использовала красоту своего голоса для другого… Для чего?
        - Рассказала бы ты своему другу, чем питаешься, - прищурилась ведьма, чуть ослабив хватку, чтобы Флориана таки смогла рассказать. Но она молчала, плотно сжав губы. - Что, не хочешь его огорчать? Джон, русалки едят людей, - бросила она на него краткий взгляд. - Обгладывают до косточек. Видел бы ты дно того озера, где живёт твоя белокурая подружка… - Она мечтательно закатила глаза и свободной рукой едва ли не с нежностью провела по волосам Флорианы. - Столько скелетов я в жизни не видела. Причём едят они в основном мужчин, которые падки на сладкие голоса и привлекательную внешность.
        - Я… я не… нечисть… - прошипела Флориана, так и не шелохнувшись. - Я была… была человеком…
        - Человеком, убившим себя, - закатила глаза Жанетта, в голосе её звучало пренебрежение. - Ты утопленница. Нежить. Ты отвергла жизнь - священный дар Бога. Значит, ты - нечисть, самая настоящая нечисть, милая. - Правой рукой она сильнее сжала её горло, а левой на удивление трепетно провела по изъеденному струпьями плечу русалки. - Такая же нечисть, как мои духи и демоны. Ты ничем не лучше их. Не отрицай.
        С этими словами она сжала пальцы в сотню раз сильнее. Джон снова попытался броситься на помощь Флориане, но тело всё ещё не слушалось его, и ему пришлось остаться лежать в дорожной грязи и пыли.
        А Жанетта продолжала душить Флориану, точнее, видимо, не душить, а воздействовать на неё какой-то разрушительной тёмной магией: чёрные венки на её ступнях и запястьях стали вдруг увеличиваться в размерах, будто чёрные реки, разбегаться, разливаться по всему телу - по тонким щиколоткам, белым плечам, нежной груди и шее… Когда эти чёрные ручейки добрались до глаз, Флориана медленно, будто против своей воли, закрыла их. После того, как Жанетта резко отдёрнула руку, русалка упала и больше не шевелилась.
        В тот же момент Джон понял, что снова может шевелиться. Пока ведьма, довольная собой, любовалась на результат своих творений, он резко подскочил, проверил меч на поясе и бросился прочь.

* * *
        Сначала он бежал. Бежал так быстро, как мог, и постоянно оглядывался. Но, не заметив за собой погони, постепенно перешёл на шаг. Лёгкие горели огнём от быстрого бега, ноги тоже адски болели, несмотря на то, что Джону посчастливилось ни разу не споткнуться и не упасть. Иначе он бы, наверное, и не встал вовсе. Он знал, что Жанетта уже следует за ним, что она легко может найти его, посему понимал: нужно зайти так далеко и так запутать свои передвижения, что даже её блуждающие огоньки не отыщут…
        Впрочем, понимал Джон и то, что блуждающие огоньки - вовсе не гончие псы и им не нужен запах или след, чтобы найти кого-то. Это ведь магия, преодолевающая пространство. А против неё он бессилен.
        Он шёл быстро, без остановок, пока не стемнело. Поднял голову - на чёрном небе не виднелось ни луны, ни звёзд. Наверное, их затянуло непроглядными тучами, и скоро грянет гроза. Не хотелось мокнуть, да и опасность быть убитым молнией или поваленным деревом тоже присутствовала… С другой стороны, Джон просто не представлял, где искать укрытие. Поэтому он просто шёл куда глаза глядят.
        Все его вещи и лошадь остались у Кар… у Жанетты - там, где они собирались ночевать. С собой у Джона была лишь та одежда, что осталась на нём - тонкая серая рубашка, чёрная жилетка, штаны в тон и сапоги из старой коричневой кожи, а ещё старый суконный плащ, который почти не грел. Слава Богу, он догадался оставить на поясе кожаную сумку с деньгами и ножны с мечом. Иначе бы совсем сейчас пропал. А пока Ключ у него, Жанетта не сможет ничего сделать.
        Ему совершенно не хотелось думать о том, что произошло. Это было страшно, от этого по спине бегали мурашки и в груди что-то болезненно холодело… Это походило на воспоминания о войне, о смерти сестры и гибели Элет - невозможно было думать об этом дольше одного мгновения. Поэтому Джон старался не думать - временно, пока рана ещё свежа.
        Вдалеке прогремел гром - тихо, но протяжно, и Джон ускорил шаг, не очень понимая, куда идёт и на что надеется.
        Приглядевшись, он обнаружил впереди очертания здания. Оно было слишком высоким для дома лесничего и напоминало скорее церковь, нежели жильё. Но Джон всё равно поспешил к нему в надежде укрыться от грозы. Главное, чтобы крыша у этой церкви не была дырявой…
        Храм и правда оказался довольно высоким - выше, чем городская церквушка, в которой служил отец Маор. Здание было небелёное, деревянное и покосившееся, однако купол его стоял ровно, и крыша, судя по всему, осталась целой. Джон несмело приблизился к дверям, боясь, что они будут заперты на огромный замок… и к облегчению своему заметил, что одной двери тут не было вовсе, а вторая еле висела на одной-единственной петле. Внутри было жутко темно.
        Джон поднял с земли несколько сухих веток, извлёк из поясной сумки огниво и выбил искру - получилось что-то вроде маленького факела. Затем он осторожно вытащил меч из ножен, перехватил поудобнее рукоять и медленно, рассчитывая каждый шаг, прислушиваясь и вглядываясь в кромешный густой мрак, прошёл внутрь.
        Одной рукой освещая храм горящей веточкой, другой Джон держал меч, не очень представляя, от чего или от кого ему придётся защищаться в этом месте.
        Слабый огонёк выхватывал из темноты изломанные скамейки и полы, сгнившие перила и заржавевшие подсвечники. Вдруг Джон со слабой радостью в душе обнаружил в одном подсвечнике две довольно большие свечи и, подойдя к ним, быстро их зажёг. В церкви стало чуть светлее, и он тут же увидел у алтаря два больших подсвечника - в них обоих оказалось около десятка пыльных свечей.
        Джон понятия не имел, откуда вообще в лесу могла взяться заброшенная церковь и сколько примерно лет она стояла вот так - забытая и пустая. Возможно, раньше здесь была деревенька, уничтоженная в результате какой-нибудь войны (а в истории Кэберита войн случалось немало), и лишь церковь каким-то чудом не пострадала… Или люди просто ушли отсюда, их маленькие избы поглотил лес, но довольно большая и высокая церковь выстояла… Впрочем, всё это догадки. Главное, что ему было где спрятаться от грядущей грозы.
        В сердце также теплилась слабая надежда на то, что проклятая ведьма Жанетта не сможет войти в это освящённое место…
        Джон зажёг все свечи, что ему удалось найти; огоньки чуть подрагивали, создавая на стенах и полу причудливые тени от обломков скамеек и других пустых подсвечников. Самого алтаря - большой каменной плиты, возле которой совершались богослужения, - в этом храме не оказалось.
        Не выпуская меч из рук, Джон осторожно опустился на одну из уцелевших скамеек. Он очень устал и запыхался, ноги ныли и дрожали, сил не было вообще ни на что, в том числе и на размышления о том, что произошло несколько часов назад с ним и Флорианой. Казалось, что это просто сон, очередной кошмар, который растает с наступлением утра.
        Джон прикрыл глаза. Он помнил о том, что спать нельзя, но веки буквально слипались, в глаза будто песка насыпали, и он ничего не мог с этим поделать.
        Из этой странной полудрёмы его вывел громкий звон. Джон резко подскочил и обнаружил, что это всего лишь выпавший из рук Ключ ударился об пол. Он поднял меч с облегчённым выдохом, но снова насторожился, когда в стороне двери что-то заскрежетало. Возможно, это были давно не смазанные петли, но уж слишком долгим и громким был звук…
        Насторожившись и сжавшись от липкого страха, засевшего в груди, он медленным шагом направился к выходу. За окном уже вовсю лил дождь, вдалеке то и дело гремело, а небо вспарывали ослепительные вспышки серебряных молний. Джон даже чуть успокоился и хотел вернуться назад, поближе к тому месту, где должен был быть алтарь, как вдруг увидел в заросшем паутиной углу, под крышей, нечто похожее одновременно на паука и стрекозу, причём это нечто было раз в пять больше, чем обычный паук или стрекоза.
        В следующее мгновение нечто, видимо, осознав, что его заметили, резко слетело вниз и приземлилось на пол, увлекая за собой длинные нити паутины.
        Джон отпрянул, с трудом сдержав крик, - существо было поистине отвратительным. Разглядывать его особо не хотелось, но он всё же заметил восемь шерстистых тонких лапок, ужасно длинных; крылья у существа были прозрачные, но тоже невероятно большие, а тело - круглым, с такой же шерстью, как и на лапах, только не столь густой и местами открывающей грязно-розовую сморщенную кожу.
        На Джона пристально смотрели четыре пары жёлтых немигающих глаз.
        Потом существо открыло пасть, и оказалось, что пасть занимала почти всё пространство внутри его круглого тела. Пасть была полна тонких острых зубов, жёлтых и местами коричневых, но куда отвратительнее был невероятно длинный и юркий розовый язык.
        Джон разглядывал существо недолго - буквально через пару мгновений после приземления оно с громким шипением бросилось на него в прыжке. Он взмахнул мечом, но существо увернулось и вцепилось в его колени. Не дай бог острые концы его лапок ещё и ядовитые… Существо вцепилось хорошо, крепко, но до кожи пока не добралось - зависло на ткани штанов. Джон попытался смахнуть его мечом, но существо снова увернулось, спустившись к носку сапога. Тогда он, не растерявшись, что было сил ударил ногой по хлипкой стене церквушки - чудо, что та не развалилась от этого удара.
        Существо не успело спрыгнуть или слететь с сапога, а потому оказалось превращено в месиво из мяса, коричневой слизи (или это была его кровь?) и чёрной шерсти одним верным ударом.
        Джон провёл носком сапога по стене ещё пару раз, чтобы соскрести с него остатки существа. Почувствовал, как горло сжало рвотным позывом - это было действительно отвратительно, а ещё так внезапно и оттого страшно, что скулы сводило. Оставалось надеяться, что этот странный монстр здесь такой один…
        Джон устало рухнул на ближайшую скамейку и положил меч на колени. Напавшее на него существо явно было магическим, а значит, святость церкви не спасает. Судя по всему, этот монстр - мелкая сошка, на какого-нибудь демона или духа он не похож. Скорее что-то вроде упыря. И даже ему удалось проникнуть в святое место, а что говорить о Жанетте, которая в сотни раз сильнее?
        Поэтому, когда закончится гроза, придётся идти дальше, иначе Жанетта догонит его, и тогда…
        А что тогда? Что она сделает? Отберёт Ключ и убьёт его?
        Пожалуй, это был самый правдоподобный вариант.
        Джон прислушался. За окнами всё ещё гудели раскаты грома, висящая на единственной петле дверь скрипела всё протяжнее и громче. А откуда-то со стороны алтаря вдруг послышался звук, похожий на мелкое частое постукивание. Джон замер, прислушался - не показалось ли? Да нет, всё тот же этот звук, будто кто-то стучит пальцами по деревянной поверхности…
        Джон резко вскочил со скамьи, перехватив рукоять Ключа и принимая боевую стойку. А по проходу между рядами скамеек к нему уже приближались три паукообразных существа, похожих на то, что он только же раздавил. Причём у одного из них, самого большого, помимо крыльев и восьми глаз, были ещё и маленькие чёрные рожки.
        Нет, ему это уже начало надоедать.
        Когда существо с рожками взлетело, Джон прицелился и рубанул мечом, надеясь обрубить эти прозрачные крылышки, но существо резко направилось вниз, с невероятной скоростью сделало круг вокруг Джона, пытаясь, видимо, вцепиться в его спину или плечо, но он успел махнуть мечом и прогнать его. В итоге тварь зависла над его головой, а две других, быстро перебирая лапками, поползли к ногам Джона.
        Чтобы они не успели вцепиться в носки сапог, он запрыгнул на скамейку, потом резко взмахнул мечом, отгоняя существ прочь. Они уже обнажали свои пасти, полные зубов и мерзкой слюны, - интересно, что будет, если укусят? Впрочем, Джон не хотел бы всё-таки познать это на себе.
        Не сразу он догадался броситься к алтарю, точнее, тому месту, где он раньше находился. Он уже ни в чём был уверен, но, может, остальная часть церкви не так свята, как алтарь? Может, там эти существа не будут чувствовать себя столь уверенно?
        Не забывая отмахиваться от них мечом, Джон кинулся вперёд, он то спрыгивал со скамеек, то запрыгивал на них обратно; одна скамья, не выдержав его веса, провалилась под его ногами, но он, успев вовремя пнуть прочь гнилые доски, почти не замешкался из-за этого. Крылатые паукообразные существа летели и бежали за ним, пытались обогнать его и броситься прямо в лицо; то, что с рожками, постоянно обнажало свои жёлтые зубы и вываливало наружу длинный язык, словно вслепую силясь что-то проглотить.
        Когда Джон почти добежал до алтаря, прямо над его головой, где-то возле задней стенки храма, послышался громкий, высокий, поистине душераздирающий вопль. Он был настолько невыносимым, что Джон не выдержал, выронил меч и прижал ладони к ушам, зажмурился, сжался - что угодно, лишь бы не слышать этого, не слышать, не слышать, не слышать!
        Но даже сквозь прижатые к ушам ладони был отчётливо слышен этот вой - он постепенно заглох, но через секунду ударил по его перепонкам с новой силой. Джон почувствовал, что два паукообразных существа уже впились своими острыми лапками в его ногу, увидел, что третье продолжало нарезать круги над его головой, и наконец взял себя в руки. Изо всех сил пытаясь вытерпеть оглушающие звуки, исходящие от паутины, он потянулся к мечу и вдруг увидел, что рукоять и нижняя часть клинка были обмотаны плотным слоем серой липкой паутины. Один из «пауков», тот, что с рожками, тут же спикировал вниз, разинул пасть, и из него на меч брызнуло нечто такое же серое, вязкое - оно попало на сапоги Джона и начало быстро разрастаться, образуя что-то вроде пут, перевязывающих его щиколотки.
        Джон поёжился, чувствуя, что его снова затошнило от ужаса и отвращения; а паукообразные твари продолжали цепляться за его ноги, царапать их клыками сквозь ткань штанов и кожу сапог. Воющие клочья паутины тоже никуда не делись: своими очертаниями они напоминали птиц, бело-серых полупрозрачных воронов, которые вместо карканья издавали лишь адские, громогласные, вводящие в ужасную дрожь вопли.
        За дверью храма громыхнуло так, что на миг Джон прекратил слышать и эти вопли, и свой собственный крик, вырвавшийся из него против воли. Спутанные пряди, выбившиеся из взлохмаченного хвоста, падали на лицо, лезли в рот и нос, мешая дышать.
        А в дверном проёме, озарённая очередной грозовой вспышкой, вдруг появилась женская фигура.
        «Это Жанетта, - подумал Джон, удивляясь при этом, как у него до сих пор получалось более-менее здраво мыслить. - Сначала она заманила меня в эти проклятые развалины, натравила своих адских духов, чтобы запугать и лишить всякого преимущества, а теперь пришла убить…»
        Жанетта медленно проходила по церкви; когда она оказывалась напротив горящих свеч, те тут же тухли, будто от сильного порыва ветра. Звуки её шагов гулким эхом раздавались по храму, и лишь сейчас Джон заметил, что вопли паутинных птиц стихли, как и гром снаружи, и ветер прекратил биться в стены и завывать под стать паутине, и дождь по крыше больше не барабанил.
        В мире воцарилась абсолютная тишина, которую нарушали лишь шаги Жанетты.
        Джон не видел её лица - стало слишком темно. Слава Богу, видеть отвратительных тварей, что атаковали его, он тоже перестал.
        Он ждал своей смерти, можно сказать, с нетерпением.
        Закончатся наконец все его мучения. Закончится невообразимая тоска и боль пустоты, последние несколько лет разъедающие сердце и душу, словно соль в свежей ране. Закончится этот страх, навеянный адскими тварями и проделками проклятой ведьмы, да и в целом страх за свою жизнь, за судьбу мира, которая внезапно оказалась в его руках, вообще за всё на свете. Когда он умрёт, ему будет плевать на всё и на всех.
        Закончится, наконец, его нелепая, больная жизнь. Оборвётся сейчас, в этом заброшенном, полуразрушенном храме, забытого среди леса. И он тоже будет заброшен, разрушен и забыт.
        - Темно, - раздался вдруг женский голос, и Джон вздрогнул - это не был голос Жанетты.
        Женщина щёлкнула пальцами, и вокруг неё загорелось два маленьких огонька, будто от свечи; но внезапно они начали расти, увеличиваться, становиться ярче и белее - словно два маленьких солнца.
        Эти огоньки выхватили из темноты фигуру пришедшей женщины, её лицо, глаза, волосы…
        Джон присмотрелся и обомлел. Если бы он мог, то наверняка бы упал навзничь от ошеломления.
        Перед ним стояла Элет.
        Она улыбалась хищнически, оскалив зубы, её глаза злобно сверкали во тьме, то и дело меняя цвет с серого на золотой. Её распущенные русые волосы развевались на залетевшем внутрь ветру за её спиной, будто плащ или крылья. Платье на ней было чёрное, с широким кожаным ремнём под грудью и многочисленными рюшками на подоле.
        Да, это была Элет, точнее, она выглядела как Элет и в то же время была совершенно на неё не похожа.
        Джон, опять же, был очень удивлён тем, что смог вспомнить момент, когда уже сталкивался с подобным. Поэтому он сразу узнал женщину, что пришла навестить его этой ненастной ночью в жутком храме.
        - Суккуб, - процедил он сквозь зубы - голос сильно дрожал, его сковали хрипы в горле, возникшие, видимо, после того, как он закричал от ужаса несколько минут назад.
        - Ты меня узнал! - радостно воскликнула демонесса и рассмеялась. - А я хотела снова пошутить и сделать вид, что я - твоя подружка. Признавайся - соскучился по ней?
        Джон не отвечал - да и зачем ему было отвечать? Он даже чуть расстроился из-за того, что пришла сюда не Жанетта, а её безумная союзница, демонесса из ада, покровительствующая похоти и разврату. Жанетта бы сразу его убила и забрала Ключ, а эта сейчас будет болтать без умолку. И Джон ничего не сможет сделать - его ноги были скованы, а рукоять меча - оплетена толстым слоем паутины.
        Значит, быстрой смерти ждать не стоит.
        - Ты же знаешь, кто меня прислал? - спросила Суккуб, приближаясь к Джону. Она начала рассматривать его лицо, коснулась двумя пальцами поросшего щетиной подбородка, провела ладонью по шее, спускаясь в груди… затем обошла его провела руками по позвоночнику и пояснице. - Моя госпожа велела вернуть тебя к ней. А кто я такая, чтобы ослушаться её? - Внезапно рука демонессы скользнула к ремню брюк. Джон стоял, не шевелясь и ничего не говоря. - Но мы можем сначала неплохо развлечься, не так ли? Я отпущу своих маленьких друзей, мы останемся наедине, и…
        Он слабо дёрнулся, заставляя Суккуб сбросить руку с его паха, и почувствовал, как две твари сильнее впились в его ноги своими тонкими острыми лапками. Господи, только бы на них не было яда… хотя… если яд всё-таки есть, то, может, это ускорит его смерть и не позволит демонессе долго играть с ним.
        - Совсем ты меня не жалеешь! - сокрушённо вздохнула Суккуб и тут же убрала руки. Она снова обошла Джона, приблизилась к нему вплотную и взглянула в глаза. - Я почти целый год провела по ту сторону Врат, пока Жанетта не вызвала меня оттуда, зато мой братец, Инкуб, тем временем развлекался как мог.
        - И что же он делал? - хмыкнул Джон, не понимая, откуда взял силы на эту ухмылку.
        - О, Жанетта тебе не рассказала? Пока она занята с тобой, он властвует над Шабашем. - Суккуб мечтательно закатила глаза, явно гордая за своего брата-демона. - Он устроил себе целый гарем из ведьмочек. А, может, и из мальчиков-магов тоже, не берусь судить. Развлекался, пока я прозябала за гранью, пытаясь выбраться обратно на землю… Он, как видишь, не такой заботливый родственник, как ты, Джон. Ты же заботился о своей маленькой сестрёнке, верно? - Она растянула губы в довольной улыбке и дотронулась кончиком пальца до груди Джона. - О, я всё о тебе знаю, милый. Я знаю, как ты о ней заботился. Позаботишься обо мне?
        Нет, он не должен позволить этой адской шлюхе убить его. Это попросту не достойно рыцаря - умереть от руки демона. Рано он решил сдаваться на милость смерти. Если уж и умирать, то с борьбой, с мечом в руках и отвагой в сердце, как пелось в одной из хорошо известных в Кэберите рыцарских баллад.
        - Ну… напоследок - почему бы и нет, - пожал плечами Джон и попытался улыбнуться. - Только прогони… их… - Он кивнул на пауков на его ногах. - Пожалуйста.
        - О, конечно! - рассмеялась Суккуб, хлопнула в ладоши, и твари тут же исчезли вместе со своей паутиной - ноги Джона оказались свободными, на рукояти меча больше ничего не было, а вопящие птицы прямо на его глазах рассыпались в прах и осели на скамьи и гнилой пол серым сухим дождём. - Только, пожалуй, эту штуку я заберу. - Суккуб наклонилась и осторожно, с явным трудом (или просто изображая усилие) подняла меч. - Я, конечно, люблю всякие… затеи, - она подмигнула, - но только не такие.
        Вдруг она взвизгнула, выронила меч и начала неистово дуть на свои ладони - Джон заметил, что они покрылись красными пятнами, будто от сильного ожога. Меч со звоном упал на пол, и он понял, что поднять его не успеет. Пока демонесса на время выбита из колеи, надо действовать.
        Он бросился на неё, резко пнул коленом в живот, и пока Суккуб пыталась удержать равновесие, замахнулся для удара в плечо. Но она успела поставить блок - перехватила его предплечье и сжала так, что едва не раздробила кости. Джон пнул её второй раз, по коленям, и она всё же пошатнулась. Но при этом успела пустить в ход ноги, ударив его коленом чуть пониже паха - попади она туда, куда хотела, и Джон оставил бы род Резерфордов без наследников. Он заскрипел зубами от боли, но всё же устоял на ногах.
        Бесило то, что меч находился буквально в полуметре от него, а он не мог до него дотянуться - проклятая Суккуб мешала. Она ударила его кулаком в плечо, явно целясь в шею, но попросту не дотянулась: не стоило ей принимать облик невысокой Элет… Однако Джон помнил, что Элет была достаточно слабой, а вот Суккуб только и делала, что поражала его сильными, болезненными ударами. Впрочем, он тоже в долгу не оставался.
        В конце концов ему удалось повалить её на землю: изо всех сил пнув её по щиколоткам, ударив одной рукой по плечу, а другой - под дых, Джон смог добить её одним уверенным толчком, и она повалилась на пол. Но всё же успела увлечь его за собой, попыталась перевернуться, чтобы прижать его к полу, но не смогла - и в итоге сама оказалась прижатой.
        Джон знал, что торжествовать ему рано. Нужно было как-то обездвижить её, чтобы дотянуться до меча, который после того, как они вдвоём упали, оказался ещё дальше.
        Внезапно в его голову ударила, иначе и не скажешь, вполне логичная идея.
        - Господи, не оставь нас, детей своих, в кромешном мраке, - начал Джон, не прекращая сдерживать руки Суккуб и коленкой прижимать её к полу, - Господи, укажи нам верную дорогу к истине, дай нам верный знак, Господи, защити нас от искушений и заблуждений…
        - Ты думаешь, это меня остановит?! - взвизгнула демонесса, попыталась вырваться, но не смогла, зато как следует приложилась затылком об пол. - Ты не священник, и магией ты не обладаешь, тебе не изгнать меня просто так!
        - А мне и не надо, - процедил Джон, убирая одну руку с её запястий и попытавшись дотянуться до меча. - Даже в самом аду, Господи, найди нас, утешь нас, найди нас, утешь нас…
        Мизинцем он дотянулся до меча, а потом и всей ладонью, резко перехватил его рукоять…
        Суккуб снова взвизгнула и попыталась встать, пнуть его, ударить, но не смогла - молитва почти полностью её обездвижила. На самом деле Джон не так хорошо помнил нужные слова, многое переврал, поменял местами или добавил от себя, но главное, что обращение к Господу всё-таки подействовало. Видимо, само упоминание Единого Бога для адской твари было невыносимым. И как он только не догадался применить этот способ в борьбе с теми мелкими, но опасными и противными существами?
        Он вскочил, и Суккуб было решила, что наконец обрела свободу, попыталась встать - и тут же оказалась пронзённой острием Ключа.
        На лице демонессы вспыхнуло искреннее удивление, глаза округлились, рот приоткрылся - и из него вытекла небольшая струйка густой крови. Из взгляда исчезли злоба, азарт и вечная насмешка, между бровями пролегла складка, ресницы задрожали, будто в предчувствии слёз… И так, в таком виде, Суккуб оказалась настолько похожей на Элет, что Джон невольно отпрянул.
        - Джон… как же… - протянула она тихо. - Я же… тебя люблю…[3 - Рассказик с сценой в церкви с точки зрения Суккуб см. в Приложении.]
        Глава 8. Дочь севера
        Лесная дорога после грозы ужасно раскисла: дождь намесил грязи с жухлой осенней травой, опавшими листьями, какими-то палками и камнями. Пару раз Джону приходилось перелезать через поваленные ветром деревья, пересекать ужасно огромные лужи; он промочил ноги, замёрз и чертовски устал. Солнце стояло в зените, но грело слабо, да и быстрая ходьба и бешено стучащее, разгоняющее по жилам горячую кровь сердце не особо спасали от озноба.
        Но останавливаться было нельзя.
        Недалеко от церкви Джон обнаружил лесной ручей и быстро утолил точившую его всю ночь жажду. Вода в ручье оказалась ледяной, отчего у него тут же засвербело в горле, однако он терпел - жажда была страшнее. Жаль, что у него не было с собой никаких ёмкостей, ведь взять с собой хоть немного воды не помешало бы, но наливать её было попросту не во что.
        После грозы в лесу пахло свежестью, откуда-то с юга дул приятный лёгкий ветерок, вдалеке напевали птицы, и это пение эхом разносилось по всей округе. И всё же было в этой природной безмятежности что-то не то… что-то тревожное и пугающее… заставляющее ожидать удара в спину в любой момент.
        Джон то и дело оглядывался, но на дороге не было никого. Изредка туда-сюда перелетали птицы, пару раз он видел белок среди вечнозелёных ветвей сосен… А ещё эти проклятые комары, которые так и зудели над ухом и оставляли страшно чешущиеся укусы. И почему вчера в чаще, где стояла церковь, их не было? Откуда только они взялись здесь?
        Он то ускорял шаг, то замедлялся, пытаясь наконец обдумать то, что произошло с ним вчера.
        Особенно его взволновали слова Суккуб о том, что Джон не смог бы её изгнать, потому что не был священником… и не владел магией. Эти слова заставили его сделать вывод: отец Маор - колдун.
        Тогда, год назад, он даже не заметил, блестело ли золото в глазах священника, когда тот изгонял Суккуб из Элет. Но это было вполне ожидаемо: он читал молитву Господу-Утешителю, как и Джон этой ночью, но если ему удалось этой молитвой лишь обездвижить демонессу, то отец Маор смог и вовсе изгнать её в ад, по его словам, не прибегая к обряду экзорцизма. Видимо, он всё-таки приврал… или не договорил, под видом обычной молитвы проведя обряд и используя для него свои магические силы.
        Что ж, тогда понятно, почему Маор оказался таким необычным священником. Служители веры не одобряли магию, а ему не повезло (или, напротив, повезло - тут уж с какой стороны посмотреть) родиться магом. Видимо, он успешно скрывал свой дар - да и кто бы стал за ним следить в каком-то захолустном городке и паре-тройке деревенек в окрестностях, куда он иногда ходил выполнять требы? Крестьяне вряд ли заподозрили бы что-то неладное, к тому же священник для них - и так кто-то сродни магу, человек, способный Божьей Волей вызвать дождь в засуху или тепло слишком холодным летом… Со своим простодушием они бы и не заметили ничего.
        Задумавшись, Джон не сразу увидел, что лес начал редеть. Он остановился и внимательно огляделся. Вокруг по-прежнему не было ни единой живой души, не виднелось также чего-то, что могло бы свидетельствовать о слежке Жанетты. Впрочем, Джон уже не доверял своей внимательности и своему обычному человеческому зрению. Всё могло быть намного сложнее.
        Но если бы Жанетта его уже нашла, то наверняка бы схватила?..
        Джон честно пытался разобраться в логике этой женщины - и не мог. Исходя из того, что рассказывала ему Элет, Жанетта просто хотела власти и магического влияния на королеву… Видимо, из-за своего вздорного характера и явного душевного нездоровья она не нашла иного способа, кроме угроз, подчинения, страха… а если не сработает - то уничтожения всего мира, судя по всему. Стереть имеющийся мир, который не устраивает, и возвести на его руинах новый, лучший… Ну просто гениальная тактика, что тут скажешь.
        Усмехнувшись, Джон пошёл дальше. Он по-прежнему не знал, куда идёт и что ему делать… по-прежнему не хотел думать над тем, как ловко Жанетта обвела его вокруг пальца, как жестоко она расправилась с Флорианой и как сможет теперь расправиться с ним, когда найдёт.
        Он просто продолжал идти вдоль узкой лесной дороги, понимая, что вместе с этой дорогой может оборваться его жизнь.
        Вдруг за спиной послышался топот конских копыт - не очень громкий и частый, будто где-то вдалеке кто-то вёл лошадь шагом. Джон замер, прислушался… Его лошадь осталась у Жанетты, и она вполне могла, определив его местоположение с помощью магии, отправиться в погоню верхом. В таком случае ему уже не убежать… Остаётся лишь сражаться, хотя шансов на победу у него, возможно, и нет совсем.
        Джон осторожно оглянулся и обнаружил, что приближающаяся к нему лошадь была ни капли не похожа на его собственную - белая с серыми пятнами, явно очень молодая… Да и всадница в седле была вовсе не Жанеттой. Поэтому он решил не прятаться, а просто пропустить её - лесная дорога была довольно узкой.
        Когда она подъехала ближе, Джон разглядел всадницу - светлые, некогда неровно обрезанные волосы до линии подбородка, бледно-голубые глаза, синий стёганый дублет и высокие чёрные ботфорты, на поясе - меч, за спиной - колчан с небольшим луком и десятком стрел. Девушке было лет двадцать, и она особо не обращала внимания на Джона, о чём-то задумавшись, пока не подъехала к нему совсем близко.
        Он понял, что точно уже видел её, но никак не мог вспомнить, где и когда. Лицо, взгляд, сам этот вид боевой независимой девушки казались ему донельзя знакомыми. Конечно, он мог увидеть её на каком-нибудь приёме у лорда или вроде того, но, пожалуй, наряди эту всадницу в платье, убери волосы под вейл, забери у неё оружие - она окажется непохожей на себя.
        Так что нет, Джон видел её не на приёме и не в чьём-то замке. Он пригляделся, пытаясь вспомнить, и лишь тогда девушка обратила на него внимание.
        Она резко натянула поводья, останавливая лошадь, и Джон невольно вздрогнул.
        - Сэр Резерфорд? - воскликнула девушка, округлив глаза. Она смотрела на него, как на заморскую диковинку, хотя при этом знала его фамилию… Видимо, и его самого она тоже знала хотя бы в лицо. - Как вы… Вы откуда здесь? А где… где Элет?
        Джон вздрогнул снова - ещё сильнее - и невольно отшатнулся.
        Девушка тем временем спешилась, поправила свою стёганку и подошла к нему, замершему в недоумении.
        - Мы с вами виделись однажды, - подтвердила она его мысль, - около года назад. Мы вас сначала не узнали, а потом Роб узнал - он мне позже рассказал, что его отец когда-то в вашем замке служил конюхом…
        - Роб? - переспросил Джон, припоминая. Чёрт возьми! - Ты… Энни?
        - Узнали наконец, - улыбнулась она.
        Джон тоже улыбнулся ей - ну конечно, как он сразу не понял! Среди той шайки разбойников, которая захватила их с Элет на дороге недалеко от Резерфорда и с которой они потом отбивались от упырей, была одна-единственная девушка, явно имевшая право голоса и на многое способная повлиять. Она представилась Элет как Энни, они сразу понравились друг другу, а вот Джону тогда не удалось поговорить с молодой разбойницей, потому что общался он в основном с главарём шайки, Робом.
        - Узнал, - кивнул он и неожиданно для себя самого прижал её к себе.
        Энни охнула, но несмело обняла его в ответ, обвив руками поясницу.

* * *
        Дальше они ехали вместе.
        Точнее, шли: Энни вела лошадь под уздцы, а Джон плёлся вслед за ней. Не то чтобы им было по пути - у Энни была какая-то своя цель, о которой они пока не говорили, а Джон просто увязался за ней, потому что это был человек из его прошлого, которое, несмотря на все невзгоды, оказалось на проверку всяко лучше, чем настоящее.
        По её просьбе он рассказал обо всём - не подробно, в общих чертах, потому что вспоминать подробности у него не было ни сил, ни желания. Энни оказалась слушательницей внимательной, не перебивала и всем своим видом проявляла интерес и сочувствие. Когда Джон рассказал ей о смерти Элет, она вздрогнула, а в глазах её блеснули слёзы.
        - Боже, мне так жаль… Она была такой хорошей… такой храброй… Кстати, прости за бестактный вопрос, - Энни чуть покраснела, - но я так и не поняла, кем она была тебе? Невестой или родственницей?
        Джон усмехнулся. Прошло столько времени, а он до сих пор не мог сам ответить себе на этот вопрос. Кем была ему Элет? Определённо подругой - с этим не поспоришь, тёплые дружеские чувства он испытывал к ней с самого начала знакомства вплоть до её смерти. Но в какой-то момент он понял, что эти чувства преобразились во что-то иное, хоть и по сей день так и не смог понять, когда именно это произошло.
        - Скорее просто… сестрой по несчастью, - отозвался он. - Она, судя по всему, была простолюдинкой, поэтому сделать её своей женой я не мог. - Как удачно, что недалёкого умишка Говард охотно проглотил эту ложь тогда, в замке Хидельберга. - Да даже если и нет… она бы в любом случае своё хоть мало-мальски знатное происхождение не доказала бы. Если бы она выжила, то мы бы, наверное, просто расстались, разошлись по положенным нам местам, вот и всё. Ну, а ты? - Джон постарался улыбнуться, чтобы хоть как-то подбодрить подавленную Энни. - Ты откуда и куда путь держишь, ещё и одна? Где друзья твои?
        - Я иду домой, - просто ответила Энни. - Уже почти пришла даже… Может, ещё недельку пути - и буду на месте.
        «Ну это если Жанетта не успеет добраться до Конвея раньше», - горько усмехнулся про себя Джон.
        - А друзья… - вздохнула Энни. - Друзей у меня больше нет. Свенгельд ушёл ещё раньше, полгода назад, он и меня уговаривал, но я решила остаться с Робом…
        Джон помнил и Свенгельда, и Роба - двух молодых разбойников, явных главарей их шайки, имеющих определённое влияние на остальных ребят, но Роб, кажется, был всё же главнее. Свенгельд, помнится, просто охранял пленников вместе с Энни, пока Роб решал, что делать с ними и их добром. У Свенгельда была уродливая кожаная повязка на глазу, он постоянно носил с собой два кинжала и отчего-то очень злился на всех, кого видел. И лишь одна только Энни могла его приструнить.
        Роб был спокойнее, однако тоже не без вспыльчивости, он сразу с предвзятостью и настороженностью отнёсся к Джону, а когда узнал его, то вовсе дважды ударил по лицу. Однако Джон вспоминал это всё с улыбкой: два удара от какого-то разбойника - не самое страшное, что с ним случалось в жизни.
        - А почему тебя уговаривал именно Свенгельд? - поинтересовался Джон. - Вы с ним дружили?
        - Он мой брат, - улыбнулась Энни. - Сейчас он уже наверняка дома, получил взбучку от родителей за побег и выбитый глаз и живёт себе спокойно, может, уже и женился, кто его знает… А я, дура, его не слушала, потому что была влюблена в Роба, а он только и делал, что вешал лапшу мне на уши.
        Так вот оно что. Впрочем, да, Роб и выглядел как тот ещё хитрый лис, от него следовало ожидать чего-то подобного.
        - В общем, всё пошло под откос как раз после нашей с вами встречи, - вздохнула Энни, взглянув вперёд, на далёкий горизонт. - Роб решил, что нам нужно уйти с твоих территорий, потому что какие-то зачатки порядочности у него всё же были. Мы пошли к Бронзовым холмам, ближе к землям Хидельберга и его соседей. Роб уверял, что там можно найти больше добра и легче прятаться от гвардейцев… Свену это не понравилось, и он сразу начал уговаривать меня вернуться к родителям. А я боялась. Ему-то это проще с рук сойдёт, чем мне, я же девушка… - Она невесело усмехнулась. - Я хотела вернуться домой, но и с Робом тоже хотела остаться: он говорил, что рано или поздно мы бросим это дело, и он заберёт меня в свою деревню, женится… В общем, брехал как последний кобель, сволочь, скотина, я же ему свою честь отдала, ради него всю репутацию к чертям послала, а он, паскуда, мразь, крыса вонючая…
        - Энни, - позвал Джон.
        - Чтоб он три дня из отхожего места не вылезал, падлюка, - не слыша Джона, продолжала ругаться Энни, - чтоб его упыри три версты гнали по бездорожью…
        - Энни!
        Её злость была вполне оправданной, но всё же такой забавной… Она нахмурилась и буквально метала молнии взглядом, а голос её предательски дрожал.
        - Этот гад, этот змей только и умеет, что лгать и грабить, ну и девок портить, чего ещё я от него ожидала, зачем я вообще ему верила, кобелю помойному, сукиному сыну, индюку ощипанному…
        - Анна! - повысил голос Джон, чтобы хоть как-то её остановить.
        И девушка остановилась. Она замерла, не обратив внимания на недовольное ржание своей лошади, посмотрела на Джона огромными удивлёнными глазами, подняв бровь, а потом тихо сказала:
        - Меня зовут не Анна.
        - А как?.. - не понял он.
        - Моё полное имя - Эннхильд.
        Она хотела было пойти дальше, но он сжал её плечо, заставив остановиться, и внимательно и строго на неё посмотрел.
        - Эннхильд… Харальдсон? - уточнил он.
        - Да, - кивнула Энни.
        Джон знал дом Харальдсонов - суровый род северный рыцарей, происходивший, по легендам, от древних племён моряков и завоевателей, часть из которых в конце концов решила остановиться на континенте, на севере Кэберита, и начать жить цивилизованно. Они стали подданными лорда Гаренбаэра, верными вассалами и едва ли не самым сильным рыцарским домом всей северной части Кэберита.
        И Джон даже слышал краем уха, что сын сэра Харальдсона отказался от наследства и куда-то пропал вместе с младшей сестрой, но это были лишь слухи, ничем не подтверждённая болтовня челяди… И вот перед ним оказалось живое доказательство того, что все эти слухи были правдивы.
        - Роб был в нашей челяди какое-то время, - продолжила Энни, ускоряя шаг. - Я знала, что между нами ничего быть не может, и всё равно позволила себе… - Она прикрыла глаза, вспоминая. - Позволила себе думать, что люблю его. А когда мы убежали… Я не знаю, как отец умудрился нас не поймать. Мы были такие глупые! - Она коротко рассмеялась. - Это потом уже жизнь заставила нас умнеть, хитреть, набираться опыта… Точнее, меня. Роб-то только прикидывался дурачком, как выяснилось.
        - Как думаешь, зачем ты была ему нужна? - задал Джон весьма закономерный вопрос. - Ну, кроме постельных развлечений, конечно… Хотя и так - как будто вокруг девок мало?
        - Ну сравнил тоже, - наигранно обиделась Эннхильд. - Представь себя на его месте: ты - конюшонок и мальчик на побегушках, и что для тебя дороже - переспать с кухаркой, которая и так уже всему замку дала, или стать первым мужчиной для знатной девицы?
        Джону было несколько смешно от речи Энни. Видимо, в шайке нахваталась словечек и поговорок, разучилась следить за языком и сдерживать ругательства… Если ей удастся вернуться домой и снова вступить в права благородной дамы, то, видимо, придётся заново переучиваться. Потому что на деле честь уже не вернёшь, а вот на словах - придётся, ей предстоит умасливать потенциальных женихов, которых её отец наверняка попытается тут же найти, вызывать в них симпатию и уважение, а с помощью мужицких выраженьиц это вряд ли удастся.
        - Но даже если и не брать в расчёт нашу связь, - продолжила Энни. - Я умею владеть мечом и топором, у нас на севере этому с детства учат не только мальчиков.
        - У нас в центре тоже, - кивнул Джон. - Мою сестру водили на тренировки вместе со мной.
        - Ну вот, а какому главарю разбойников в шайке будут лишними люди, умеющие хорошо владеть оружием? - Энни, можно сказать, ласково погладила пальцами рукоять своего меча. - И теперь, когда я одна, меня это тоже спасает. К слову, в шайке никто так и не догадался, что мы со Свеном из знати.
        Некоторое время они шли молча. Начал подкрадываться вечер, солнце катилось на закат, приближалось время ужина, и лишь сейчас Джон вспомнил, что проголодался. Он не ел ничего со вчерашнего дня, но после всех приключений в церкви аппетита у него так и не появилось. Зато сейчас, рядом с Энни, он почувствовал наконец небольшое успокоение и почти забыл обо всём, что произошло с ним той страшной ночью.
        Его выдало урчание в животе.
        - Ты голоден? - рассмеялась Энни.
        - Ага, - кивнул Джон. - Но ты не переживай, я…
        - Что - ты? Ты же сам сказал, что все твои вещи остались у ведьмы. А у меня с собой… погоди-ка…
        Она остановила лошадь и приблизилась к одной из двух перекинутых через круп седельных сумок. Покопалась недолго и выудила наконец что-то завёрнутое в холщовый лоскут.
        - Вот, держи. - Она протянула свёрток Джону, а во взгляде её светилась какая-то поистине детская непосредственность.
        Он осторожно принял свёрток, развернул… там было несколько тонких ломтиков чёрного хлеба и кусок солонины.
        - Спасибо, - улыбнулся Джон.
        Они пошли дальше. Джон жевал на ходу.
        - Не знаю, как примет меня мой отец… - вдруг вздохнула Эннхильд. - Всё же потерянный глаз моего брата не сравнится с моей потерянной честью. Но больше мне идти особо некуда.
        Джон не ответил. Ему искренне захотелось как-то помочь этой девушке, но он вообще не представлял, как именно. Можно было бы попытаться замолвить за неё словечко, но вряд ли его слова смогут как-то убедить сэра Харальдсона в том, что Энни, несмотря ни на что, заслуживает лучшего и сама оказалась жертвой обмана… Да, она повела себя не вполне разумно, но теперь-то ведь всё осознала!
        - А Свенгельд-то как в шайке оказался? - спросил Джон. - Ему тоже Роб золотые горы наобещал?
        - Нет, - усмехнулась Эннхильд. - Братца так легко не проведёшь. Просто… когда в моей жизни появился Роб и когда он предложил мне убежать, я сразу обо всём рассказала Свену. Всё-таки он мой старший брат, я его очень любила и уважала… да и до сих пор люблю и уважаю. Он, конечно, отругал меня, но сказал, что это моя жизнь и я вольна распоряжаться ей так, как хочу. И когда я выбрала побег с Робом, он тоже ушёл - чтобы приглядывать за сестрёнкой, видимо.
        Она с таким теплом вспоминала о Свенгельде, так счастливо и лучезарно улыбалась, говоря о нём, что Джон не поверил поначалу, что речь шла о том самом жёстком парне с двумя кинжалами в руках и повязкой на глазу. Он то и дело грубо шутил, ругался, предлагал прикончить пленников и до последнего не верил Джону… Впрочем, неудивительно, что он увязался за сестрой. Судя по всему, он был готов за неё глотки рвать.
        - Надеюсь, он благополучно добрался до Харальдсона, - сказал Джон. - И что ты тоже доберёшься благополучно.
        - А ты что будешь делать? - встревоженно посмотрела на него Энни. - Если теперь эта сумасшедшая ведьма охотится на тебя… Нельзя же вечно от неё бежать!
        - Ну, рано или поздно она найдёт меня, заберёт мой меч и устроит конец света, - пожал плечами он. - Так что ты поторопись, а то не успеешь напоследок с роднёй повидаться.
        - И ты даже не хочешь побороться? Ты, единственный, у кого есть ключ от того света, решил сдаться? Как-то это… - Энни замялась.
        - Я-то, конечно, поборюсь, но будет ли от этого толк?
        - Пока не попробуешь - не узнаешь.
        Конечно, Эннхильд была права, и Джон уже давно передумал сдаваться: при встрече с Жанеттой стоит снова попробовать воспользоваться Ключом, который, как выяснилось, был способен если не убить её, то вывести из строя хотя бы на год. И если ему снова удастся выиграть год… можно что-нибудь придумать. Найти другую ведьму, способную закрыть Врата, и воспользоваться Ключом так, как ему предлагала Жанетта, представляясь Карой.
        Если она, конечно, не лгала насчёт его свойств. Вдруг этот меч вообще не способен сделать то, о чём она говорила? Или с его помощью Врата можно только открыть, но не закрыть? Что ж, если Джону снова удастся обезвредить Жанетту (в чём он, впрочем, сильно сомневался - ну не может ему так повезти снова!), то он должен будет найти как можно больше сведений об этом, где бы их ни пришлось искать.
        Что ж, вот у него и появилась цель на дальнейшую жизнь… Это немного прибавляло сил и неплохо обнадёживало, особенно после почти года абсолютно бесцельного существования. Ещё не могло не радовать, что отчаяние и желание всё бросить окончательно исчезли, что в душе наконец появились жизнеутверждающие настроения, а в голове - положительные мысли.
        Они шли до вечера, изредка переговариваясь ни о чём. Небо тем временем начинало краснеть на горизонте, становилось ещё прохладнее, ветер набирал силу, и Джон закутался в плащ, мысленно ругая последними словами проклятую Жанетту, по вине которой он не мог сейчас надеть поверх рубашки свой дорожный камзол.
        - Замёрз? - улыбнулась Эннхильд. - У меня есть ещё плащ, если хочешь - возьми.
        - Не нужно, спасибо, - отозвался Джон, хотя забота девушки его тронула. - Всё равно скоро на привал остановимся, костёр разведём… К слову, где здесь ближайшее поселение?
        - Я уже не помню… - растерялась она. - Может, и есть пара деревенек у дороги, посмотрим. Но сейчас у нас выбора нет, ночевать придётся в лесу.
        Внезапный порыв ветра пробрал до самых костей… и тут же стих. Джон замер, прислушиваясь; через пару мгновений ветер снова набрал силу, засвистел и едва не сбил его с ног. Энни тоже схватилась за уздечку, останавливая лошадь, и испуганно оглянулась.
        - Что за чертовщина? - пробормотала она.
        И тут же достала меч - видимо, инстинктивно.
        Джон тоже потянулся к ножнам, но извлечь клинок помешал очередной порыв ветра: он сорвал с волос шнурок, отчего локоны полезли в лицо, глаза и нос. Пока Джон убирал их, невидимый воздушный кулак ударил его в позвоночник, и лишь чудо позволило ему удержаться на ногах. Энни держала меч, но ведь не с ветром же она собралась сражаться?
        С деревьев с пугающей скоростью облетали листья, и они тоже били по лицу и шее, залетали под одежду, щекотали кожу. Над дорогой волнами поднималась пыль - тягучая серая река, готовая поглотить в себя неудачливых путников. Жёсткие острые пылинки залетали в глаза, хрустели на зубах, забивали ноздри и кололи лицо. Джон попытался укрыться от них, загородившись рукой, но это мало помогло.
        Лошадь ржала и вставала на дыбы, Энни держала уздечку одной рукой (второй она всё ещё сжимала свой меч), и с каждым мгновением ей было всё сложнее случайно не выпустить испуганное животное. Она выставила клинок вперёд, будто готовясь атаковать неведомого противника, но сейчас их врагом был лишь внезапно разбушевавшийся ветер, который не победить, как ни старайся.
        Меньше всего сейчас Джон хотел услышать раскаты грома, но, как ни странно, ничто не говорило о приближающейся грозе. Ветер был сухим, колючим, как в пустыне, и от него не было возможности скрыться, убежать, спрятаться… Дождь из пыли и опавшей листвы был во сто крат хуже обычного дождя и грозился похоронить их заживо, сбив с ног и медленно, метр за метром, засыпая пылинками и серо-коричневыми листками.
        Но они пока стояли, не зная, как им быть дальше.
        И вдруг ветер стих.
        Пыль постепенно улеглась, и её накрыло осеннее бурое покрывало из листвы. Джон посмотрел вниз и обнаружил под ногами свой шнурок, которым он завязывал волосы в хвост. Ветер затих, деревья стояли неподвижно, ничто больше не свистело и не выло… И это, как выразилась Эннхильд, была самая настоящая чертовщина, напугавшая до дрожи.
        Джон рукавом протёр лицо и глаза, хотя они всё равно болели от залетевшей в них пыли. Энни отплёвывалась - она вернула меч в ножны и теперь успокаивала ошалелую лошадь. Её неровные короткие волосы растрепались и теперь напоминали гнездо, которое она, впрочем, никак не пыталась хоть как-то зачесать.
        Кое-как избавив глаза от пыли (они слезились и болели, ещё и наверняка покраснели - у него не было возможности проверить), Джон бросил короткий взгляд вперёд и тут же вздрогнул. Вдалеке виднелась фигура всадника, что довольно быстро приближался к ним, гоня лошадь галопом. Кажется, буря, разыгравшаяся минуту назад, его нисколько не побеспокоила.
        - Кого это тут носит на ночь глядя… - недоуменно протянула Энни.
        А вот Джон всё понял. Особенно когда всадник подъехал ближе.
        Точнее, это снова была всадница.
        Тёмные распущенные волосы развевались за её спиной, как и чёрный длинный плащ, напоминая крылья огромного ворона. Она то и дело пришпоривала лошадь, и можно было заметить, что на ней было не платье, а костюм для верховой езды - красная рубашка, чёрные штаны, высокие ботфорты. Фигура у всадницы была изящной, высокой, она хорошо держала осанку и издалека напоминала скорее статую, нежели живого человека.
        Джон вглядывался, силясь получше рассмотреть лицо всадницы, хотя и так уже всё понял.
        - Джон… - неуверенно позвала его Энни. - Это… она?
        Он лишь кивнул - на большее сил не хватило.
        Энни, видимо, тоже поняла, что прямо сейчас прыгать на лошадь, резко разворачиваться и скакать как можно дальше отсюда уже бесполезно. Жанетта, казалось, могла найти их где угодно, настичь, налететь хоть на самом краю земли… Впрочем, она и вчера, после побега Джона, и ночью, и утром могла это сделать. Видимо, просто играла. Она любила поиграть со своими жертвами, будто кошка с мышью.
        Когда она приблизилась (а на это у неё ушло не более половины минуты), он разглядел её горящие золотом глаза и торжествующую улыбку на алых губах.
        Жанетта пришпорила лошадь в метре от застывших Джона и Энни и взглянула на них с невероятным довольством.
        - Так и знала, что ты будешь не один, Джон, - улыбнулась она, оскаливаясь. - Но уж простите, что помешала. Нам надо продолжить путь, дойти наконец до Конвея и сделать то, что нужно. То, что хотела я, а не… - Она наигранно замялась и положила руку на грудь. - А не эта бедная девочка. Но, думаю, это не так уж и важно, правда?
        То есть Кара всё-таки существовала, и сейчас дух Жанетты снова занял её тело? Или ведьма, как всегда, врёт? Джон склонялся ко второму - верить ей ни в коем случае нельзя. Скорее всего, она правда играла с ним всё это время, изображая из себя жертву, и сейчас продолжает игру.
        Он хотел было уточнить у неё, не скрывая едкости и агрессии, но Жанетта вдруг взмахнула рукой, и он не смог ничего сказать - горло словно сковало невидимым ошейником, язык и голос перестали слушаться.
        - Помолчи немного, я ещё не договорила, - усмехнулась она. - Хотя, видят богини, я не желала этого делать… Мне всё-таки нравится твой голос, правда, говоришь ты иногда полнейшую ерунду.
        Наконец Жанетта спрыгнула с лошади и медленно, не прекращая улыбаться, подошла к ним ближе.
        - Ах ты сука! - вскрикнула вдруг Энни - видимо, на неё заклятие немоты не подействовало. Девушка же быстро вытащила меч из висящих на поясе ножен и бросилась на ведьму с поистине разгневанным видом. - Кошка ты драная! Не знаю, что именно ты там задумала, но тебе не жить!
        Джон хотел было остановить её, но не смог ни пошевелиться, ни издать какой-либо звук. А Энни с мечом наперевес кинулась на Жанетту, даже успела замахнуться, но полный искреннего веселья смех ведьмы, кажется, выбил её из строя.
        - Ты милая, - сказала она и неожиданно, без какого-либо вреда для себя, обхватила рукой лезвие меча Энни и осторожно отвела его от себя. Джон заметил, что на коже ладони не осталось ни капельки крови, ни пореза. - И такая храбрая.
        Меч вдруг выпал из рук Энни, а Жанетта приблизилась к ней и аккуратно, можно сказать, нежно коснулась щеки. Неизвестно, отчего Энни замерла и не стала сопротивляться: от ошеломления действиями ведьмы или из-за какого-то заклятия… Джон покачал головой, пытаясь справиться с собственным ступором, но не смог.
        Жанетта продолжала смотреть Энни в глаза, а та вдруг издала какой-то хриплый стон и задрожала.
        Джон понял, что прямо сейчас мог бы извлечь из ножен Ключ, быстро подскочить к ведьме сзади и ударить её, пронзить её спину, а потом - изрубить тело на мелкие кусочки, сжечь и закопать поглубже, чтобы она уже никогда не вернулась в этот мир… Но он понял он и то, что у него не получится. Эта адская тварь взяла под контроль его разум и тело и вот-вот убьёт Энни. И он ничего не сможет сделать. Прямо как тогда, когда умерла Элет.
        - Впрочем, нет, ты можешь нам ещё пригодиться, - произнесла вдруг Жанетта и сделала шаг назад, ближе к лошади.
        Энни тут же резко втянула ртом воздух и рухнула на колени, хватаясь за шею. Джон понял, что ведьма едва не задушила её - прямо как Флориану вчера… В тот же миг он почувствовал, что освободился от связывающих чар, и бросился к Энни. Она побледнела, а белки глаз её покраснели, будто в них разом лопнули все сосуды. Дышала она прерывисто и явно с трудом, то и дело громко втягивая воздух и кашляя.
        А Жанетта тем временем, свято уверенная, что её никто не тронет, что-то искала в седельной сумке.
        Лишь убедившись, что с Энни всё более-менее хорошо, Джон решительно поднялся, вынул меч из ножен и, осознавая, впрочем, что шансы невелики, направился вперёд.
        Ведьма резко повернулась и взмахнула рукой. Ключ, как уже раньше случалось, тут же исчез - будто растворился в воздухе, стал стеклянным, хрустальным, невидимым, и твёрдости и холода рукояти в ладони Джон больше не чувствовал. Он заметил, что Жанетта сжимала в кулаке деревянную пластинку с руной на кожаном шнурке - видимо, эта руна и заставила меч исчезнуть.
        - Пока вы с Карой… - начала она.
        - Да прекрати же ты лгать! Я понял, что не было никакой Кары, что всё это время со мной ходила ты…
        - Кара была, - устало вздохнула Жанетта. - Она принесла тебе клятву, помнишь? И она её сдержала, хоть и не до конца. Ну так вот, когда вы путешествовали, я времени даром не теряла, - продолжила ведьма поистине ласковым тоном, будто объясняла несмышлёному ребёнку какие-то особенности окружающего мира, - собирала силы - и ещё все знания об этом мече. И вот что поняла. Раньше он подчинялся тебе - исчезал, когда в нём не было особой надобности, если он занимал много места или привлекал излишнее внимание, и появлялся, если в нём возникала острая необходимость. Тот святоша, изгнавший мою подругу Суккуб, передал его тебе, поэтому меч стал тебе подчиняться. Но я нашла, как преодолеть твою власть над мечом, и теперь он - мой. - Жанетта улыбнулась, щёлкнула пальцами, и через мгновение Джон увидел Ключ, привязанный к седлу. - К слову, о Суккуб… я удивлена, почему она не привела тебя ко мне. Я же просила её.
        - Я убил твою подружку, - хмыкнул Джон, не скрывая искренней радости и торжества. - Прикончил её Ключом в заброшенной церкви в чаще.
        Она снова приняла облик Элет - или просто вселилась в похожую на неё девушку, а Джон в темноте просто не разглядел разницы, - и этого он ей простить не смог.
        - О… сделаю вид, что мне жаль. - Жанетта и правда убрала улыбку. Затем снова развернулась и направилась к лошади. - А теперь пойдёмте, мои юные друзья. Время не ждёт, богини рвутся на свободу. И да, Джон. Если ты не будешь мне подчиняться - я её убью. - Она кивнула на Энни, которая только что с трудом поднялась на ноги.
        - Почему ты думаешь, что мне есть до неё дело? - попытался сблефовать Джон. - Я её знать не знаю.
        - А я знаю, что ты лжёшь. - Жанетта прыгнула в седло. - Ты слишком добр для того, чтобы оставить в опасности даже случайную знакомую и не взять на себя ответственность за её жизнь. Она оказалась невольно связана с тобой, и ты чувствуешь это. Впрочем, если это моё условие кажется тебе неудачным… - Она подняла руку и показала ему руну, которую всё ещё сжимала в кулаке. - Это заставит вас пойти за мной. Вам не сбежать, не спрятаться и уж тем более не убить меня под покровом ночи. Если вы сделаете это, я всё равно найду вас, из-под земли достану, а лишить меня жизни ты уже никак не сможешь - Ключ-то у меня. Поэтому пойдём, Джон. И помоги своей подружке, а то она вот-вот в обморок упадёт. Признаюсь, я немного перестаралась, но, думаю, к завтрашнему утру она поправится.
        С этими словами Жанетта пришпорила лошадь и рысью повела её на закат. И Джон понял, что и ему, и Энни ничего не остаётся, кроме как пойти следом.
        Глава 9. Всадницы
        Конвей оказался совсем не таким, каким Джон представлял его и каким он являлся ему во сне. Он ожидал увидеть хотя бы несколько целых башен - где-то же должна была жить Кара весь этот год! Она сама говорила, что от Конвея кое-что сохранилось, остались даже запасы еды, места, где можно было прятаться от дождя и снега…
        Потом он вспомнил, что не было никакой Кары. Что Жанетта лгала ему, играла с ним, а он проглатывал эту ложь раз за разом. Но она и сейчас продолжала утверждать, что Кара существовала и даже действительно хотела разрушить её планы, а ей снова пришлось занять её тело. Однако Джон ей не верил. Он уже никому не верил, в том числе и себе.
        До Конвея они шли недолго - на двух лошадях галопом доскакали за день. Жанетта позволила устроить привал на ночь, но сама не спала и не ела, внимательно следя за своими пленниками и вслушиваясь в каждое их слово. Джон всё же смог тихо извиниться перед Энни за то, что втянул её во всё это, а та лишь усмехнулась, покачала головой и сказала, что сама виновата. Мол, надо было ей спокойно идти дальше и даже не заговаривать с Джоном - помнила ведь, с какими тёмными тайнами он оказался связан… Потом уже настал черёд извиняться ей.
        Жанетта слышала этот их разговор, но никак на него не отреагировала, даже не усмехнулась.
        В целом ночь на привале прошла спокойно, но именно тогда Джону приснился самый страшный сон за всю его жизнь.
        Всё это время он много думал об Элет и о её просьбах, требованиях, приказах пойти за Карой и якобы спасти мир. Поэтому, увидев её в очередной раз, он ожидал очередных наставлений… Разве теперь, когда правда открылась, может она убеждать его идти дальше? Возможно, она могла бы дать совет, хотя бы словом помочь остановить Жанетту… Но он ошибся. Элет просто лежала на большой кровати, без спинки и изножья, застеленной ослепительно белой простынёй. Белое платье почти сливалось с этой постелью, равно как и бледная кожа девушки. Её руки были сложены на животе, глаза - закрыты, и Джон понял, что в этом сне она была мертва.
        Впрочем, он даже не вздрогнул от этого жутковатого зрелища - в этом сне он себя не ощущал, не мог двигаться, ходить, даже моргать, лишь непрестанно видел мёртвую девушку на белой-белой постели в белой-белой комнате.
        Но внезапно посреди этой ослепительной белизны появилось чёрное пятно. Поначалу оно было бледным и незаметным, но потом, будто облачко дыма, стало сгущаться и темнеть, принимая человеческий облик. Происходило это долго, или просто во сне остановилось течение времени, и чем дольше пятно разрасталось, становясь человеческим силуэтом, тем сильнее начинал дрожать Джон. В груди холодело, как будто кровь прекратила свой бег по венам. Но он по-прежнему ничего не мог сделать и проснуться тоже не мог. Руки и ноги не шевелились, взгляд был прикован к ложу, и лишь сердце бешено трепыхалось в груди раненой птицей. И как это остановить?..
        Ему казалось, что эта чернота сейчас поглотит Элет, но всё произошло не совсем так.
        Силуэт, в который превратился сгусток тьмы, начал проявлять человеческие черты: бледное лицо, тёмные волосы, убранные в скромную причёску, до локтей обнажённые руки, сложенные на груди… Чёрным оставалось лишь платье и чересчур расширенные зрачки - такие большие, что каряя радужка едва проглядывалась.
        Джон хотел было отпрянуть, но он всё ещё не чувствовал самого себя.
        У изголовья постели Элет стояла Анна.
        Она долго и пристально смотрела на неё, не выражая никаких эмоций, и некоторое время в этом сне ничего не происходило. Потом Энни рассказывала, что Джон долго ворочался и будто бы пытался что-то сказать, и он решил, что это происходило как раз в этот момент сновидения: он пытался позвать сестру, но та не обращала на него никакого внимания.
        Одна покойница сверлила взглядом другую.
        Внезапно Анна наклонилась и положила ладони на лицо Элет, с него - на плечи, на грудь… наклонилась сильнее и коснулась белыми губами её бледного лба. Через мгновение Элет шевельнулась, будто просыпаясь от долгого крепкого сна… Всё это время она не дышала, но её грудь вдруг резко начала подниматься и опускаться, а веки задрожали и постепенно открылись.
        Джон хотел отвернуться, но тоже не смог этого сделать. Мир чёрно-белого сна пугал его, вводил в исступление, заставлял неистово дрожать… От страха сердце было готово разорваться. Особенно когда Элет поднялась с постели и взяла Анну за руку. Обе они так и не глянули на него - может, они и не видели его вовсе. Они медленно пошли куда-то вперёд, в беспросветную белизну и со временем растворились в ней вдвоём, обратившись в едва заметное облачко дыма.
        Когда Джон проснулся, то первым, что он увидел, была улыбка Жанетты.
        И вот они добрались до Конвея - древнего замка, разорённой обители ведьм. Впрочем, от замка здесь мало что осталось: на месте некогда высоких башен виднелись груды камней, сквозь которые уже прорастала трава, а сами камни покрылись склизким мхом. Крепостные стены превратились в небольшие возвышения сантиметров на тридцать-пятьдесят - по ним бегали пауки, и Джона передёрнуло: он вспомнил жуткую ночь в полуразрушенном храме. Помнил он и сон, в котором ему явилась Элет на фоне похожих на Конвей руин, однако в том сне была хотя бы одна целая башня, а здесь… Здесь обитал лишь ветер, пронизывающий до костей и взметающий в небо облака жёлтой пыли.
        Однако посреди всех этих руин было нечто целое - высокая каменная арка, не украшенная ничем: ни резьбой, ни лепниной, - вполне обычная, серая и неприметная. Прямо над этой аркой посреди ясного голубого неба сгущался водоворот чёрных туч, из которых то и дело вырывались блестящие ниточки молний.
        Джон понял, что это - и есть Врата.
        Донельзя довольная и счастливая Жанетта спрыгнула с лошади и медленно, благоговейно, излучая искренний, почти детский восторг, пошла к арке. Ночью она переоделась - надела зелёное шёлковое платье Анны, распустила свои смоляные кудри, в общем, преобразилась как на праздник. Хотя то, что она собиралась совершить, для неё, возможно, и было наиглавнейшим праздником.
        Как ни странно, отчаяния, страха, ужаса перед грядущей встречей со вселенским злом Джон не чувствовал. В его измученной душе всё ещё теплился уголёк надежды, что можно ещё что-то исправить, спасти, остановить эту обезумевшую ведьму… Ключ так и оставался у Жанетты, и Джон уже смог убедиться, что меч больше не слушается его, не даётся в руки, будто живое существо. Ну и чертовщина…
        Правда, эта чертовщина скорее злила, а не пугала - настолько он к ней привык.
        А вот Энни выглядела совсем удручённой. Вчера она совсем ничего не съела, выпила лишь пару глотков воды, ночью, кажется, вообще не спала, а сейчас стояла возле своей лошади, опустив взгляд, и видно было, как дрожат её руки и как нервно она покусывает губы в предчувствии чего-то поистине пугающего. Джон тоже трясся, но даже не от страха, а от холода. Эннихильд же дрожала, как в лихорадке, и глаза её наполнились слезами, которые она то и дело украдкой вытирала.
        Джон хотел было обнять её, как-то поддержать, обнадёжить, потому что не мог на это смотреть… Но его внезапно окликнули.
        - Бери меч, - велела Жанетта.
        - Но он же теперь твой, - хмыкнул Джон. - С чего ты вообще взяла, что я что-то буду делать для тебя?
        - Разве эта милая девочка тебе не объясняла, что невозможно одновременно творить заклинание и пользоваться ключом? - хмыкнула ведьма, имея в виду несуществующую Кару. - И даже не мечтай: второй раз ты меня им не убьёшь, я себя обезопасила. А если ты ничего не станешь делать, я прикончу Эннхильд. Я же тебя предупреждала.
        Джон вздохнул, нехотя приблизился к лошади Жанетты и осторожно, боязливо коснулся рукояти Ключа. Он ожидал каких-то возражений со стороны клинка, но ничего не обожгло, не ударило магической волной, и он вытащил меч из ножен.
        Энни застыла возле своей лошади, не зная, куда деть себя, и Джон приободряюще кивнул ей, но она никак на это не отреагировала, даже бровью не повела. Видимо, мысленно она уже похоронила и себя, и своего нового друга, и весь мир, и переубеждать её было бесполезно.
        Джон поудобнее перехватил меч и приблизился к арке.
        Потом он потерял счёт времени и не мог сказать, сколько прошло минут или часов.
        Жанетта начала невыразимо долго нашёптывать что-то непонятное, сложив руки у лица и закрыв глаза. Её ресницы трепетали, а губы безостановочно шевелились, но Джон не мог разобрать ни слова. Через какое-то время она резко распахнула глаза, и золотое свечение, исходящее от её радужек, едва ли не ослепило Джона. Он попытался отвернуться, но… но что-то невероятно притягательное, очаровывающее, влекущее было в образе колдующей Жанетты. И даже тонкие кровавые струйки, что поползли из её глаз по щекам, будто слёзы, показались ему до ужаса красивыми. Кровь на белой, будто снег, коже… Ему вдруг захотелось нежно коснуться пальцем её лица и вытереть с него эти алые слёзы. Но он смог устоять - она ведь пока больше ничего не приказывала.
        Жанетта на кровь внимания не обратила. Она продолжала беззвучно шевелить губами, произнося, видимо, все необходимые заклинания. Порывы ветра то и дело взлохмачивали её чёрные кудри, заставляли трепетать тонкий шёлк платья, а самого Джона едва ли не сбивали с ног. Об оказавшейся в ступоре Энни он на тот момент вообще забыл.
        Вдруг Жанетта сделала тяжёлый шаг вперёд, потом ещё один - она медленно подходила к арке, протягивая к ней руки, будто звала кого-то. Потом-то он понял, что она так взывала к богиням, но на тот момент он не понимал ничего, кроме того, что Жанетта в своём магическом экстазе была пугающе прекрасна.
        Ведьма дошла до арки нескоро, кажется, ей было действительно тяжело идти, и каждый шаг отдавался болью. Джон не пошёл следом за ней - она ведь его не звала, а он должен во всём ей подчиняться… И дело было даже не в том, что она грозилась убить Эннхильд. Он действительно хотел делать всё, что она скажет, он этого желал, он этого жаждал.
        Она стояла спиной, и Джон не видел, кровоточили ли её чарующие глаза и искусанные губы, алела ли кровь на белоснежной прекрасной коже, или всё уже исчезло. Жанетта, встав под самой аркой, сначала положила на землю изъятый из могилы Элет камень, оперлась руками об арку, переводя дыхание, а потом снова начала шептать - в два раза быстрее и усерднее. Через некоторое время она осела на колени, проскребла по камню острыми ногтями, кроша их и ломая, и Джон смог разглядеть, что и тонкие пальцы её тоже начали покрываться кровью. Но она не останавливалась - всё шептала, призывала, молилась…
        И вскоре её молитву услышали.
        Тучи, сгустившиеся над аркой, стали чернее самой кромешной ночи. Они сошлись в огромный, блестящий молниями водоворот, клубясь, будто морские волны в шторм… и тут одна из молний с оглушительным треском ударила прямо в арку.
        Слава Богу, Джон, сбросивший с души оковы очарования, успел отскочить. Он споткнулся об один из оставшихся от Конвея камней и едва не упал, но Энни успела удержать его, схватив за плечи так сильно, как бы сам Джон, наверное, не смог.
        Они ничего не успели друг другу сказать - из-за дыма и столбов пыли, что окутали арку после удара молнией, вдруг послышался явно усиленный с помощью магии голос Жанетты, эхом раскатившийся по округе:
        - Джон, подойди.
        Видит Бог, Джон не хотел подходить.
        Но он знал, что выбора не было.
        Задыхаясь в этой пыли и опасаясь попасть под удар молнии, он решительно направился к арке, вынужденный делать всё, что ему скажут. Руки чуть дрожали, и меч тоже едва заметно трясся, отражая от своего лезвия те блики света, что каким-то чудом попадали в это мрачное место. Джон чувствовал, как колотится его сердце, и это было очень неприятно, будто оно вот-вот разорвётся на части, разрушит рёбра и кожу, раздерёт всю его грудь… Он не знал, что с этим делать. Наверное, успокоиться уже невозможно. Да и есть ли смысл в спокойствии, когда миру вот-вот наступит конец?
        Вскоре он разглядел силуэт Жанетты в клубах пыли. Она всё ещё сидела на коленях, но уже не опиралась руками об арку, которая, как ни странно, перенесла удар. Ведьма тоже выглядела вполне целой и невредимой, кажется, с её головы и волосинки не упало. На щеках её ещё виднелись кровавые разводы, равно как и на пальцах. Она положила руки на колени и смотрела вниз, не моргая. Следом Джон заметил и розовый камень из браслета Элет - он едва заметно светился, и тут же вспомнились слова Жанетты: этот камень - тоже ключ от Врат, но не такой мощный, как меч. Видимо, его магии и правда сейчас не хватало.
        Через мгновение розоватое свечение погасло, а камень с негромким хрустом треснул, будто на него наступила чья-то невидимая нога.
        - Ударь мечом по арке, - отрешённо попросила Жанетта - на этот раз тихо, хрипло; стоящая сзади Энни, наверное, не расслышала этих слов…
        Меч казался ему донельзя тяжёлым и неудобным - раньше такого никогда не было…
        Джон замахнулся, боясь, что клинок перевесит и он таки рухнет навзничь, но ничего подобного не произошло. Он что было сил ударил по арке, ожидая, что место удара раскрошится и на него посыплются камни и пыль, но арка осталась цела, равно как и лезвие меча. Жанетта тем временем начала шептать громче, со временем её голос усилился, окреп и внезапный истеричный, безумный крик разорвал пространство и вознёсся в небо, в этот водоворот туч и молний.
        Джон невольно запрокинул голову, наблюдая за этим водоворотом: молнии слепили его, ветер хлестал в лицо и едва не сбивал с ног, но он не мог оторваться от той ужасающей красоты, что пылала над его головой. И лишь чей-то оклик вывел его из наваждения.
        - Джон!
        Сначала он подумал, что это Энни, но голос был не её. Её голос был достаточно низким, а тот, что его позвал, отличался звонкостью и высотой, будто маленький колокольчик. Жанетта тоже его услышала и повернулась на зов одновременно с Джоном.
        За ними, в паре шагов от арки, стояла Элет.
        Она не была похожа на Элет из снов, разве что из того, первого сна, который приснился Джону после возвращения Жанетты. Выглядела она сейчас так же, как и в последние минуты своей жизни, и даже на подоле серого шерстяного платья виднелись кровавые разводы. Её распущенные русые волосы развевались на шквальном ветру, а во взгляде было столько боли, тревоги и тоски, что Джон не смог долго смотреть ей в глаза.
        - Ты всё-таки выбралась, - прошипела Жанетта и осторожно, с явным трудом поднялась с колен. - Ну ничего, теперь ты мне уже никак не помешаешь.
        - Элет, зачем ты звала меня сюда? - тут же задал Джон столь волновавший его вопрос. Она так часто снилась ему, так яро уверяла, что он всё делает правильно, что он должен дойти до Конвея и спасти мир, закрыть Врата… Так что же это всё значит? - Зачем ты мне снилась?
        Призрачная Элет явно растерялась и замешкалась с ответом.
        - Это не она тебе снилась, - хохотнула Жанетта. - Это я её приводила к тебе во сне, и она невольно заманила тебя в мои сети. Хотя, я думаю, если бы я её попросила - то она бы мне не отказала. Она всегда меня слушала, она была единственным человеком на свете, который всегда меня выслушивал от начала и до конца, - прогремело над Конвеем. Жанетта сделала паузу, а потом заговорила тихо и вкрадчиво: - У меня был ещё один трюк, коронный, хотя я так и не успела его провернуть… Может, после него всякие сомнения покинули бы тебя. Жаль, что не успела… Но было бы замечательно, если бы в одном из снов ты увидел свою возможную семью с ней, - она кивнула на призрак Элет, - и вашим ребёнком.
        - Ребёнком? - эхом отозвался Джон.
        - А она не сказала тебе? - Ведьма улыбнулась ещё шире, обнажая свои окровавленные зубы, и подошла ближе к нему, изобразив на лице вселенское сострадание. - Она была беременна от тебя. Естественно, плод погиб вместе с ней.
        - Это правда? - Пожалуй, он вскрикнул громче, чем ожидал, и Элет даже отпрянула. Кровавые пятна на её платье стали ярче и шире.
        - Правда… - тихо отозвалась она.
        Джон замер, уже не обращая внимания ни на ветер, ни на гром. Получается, Гилберт оказался причастен к смерти не только его сестры и любимой девушки, не только ребёнка Анны, но и его собственного ребёнка… Жаль, что он умер так легко. Жанетта убила его за ненадобностью, придушив с помощью магии, а вот Джон бы поиздевался над ним вдоволь.
        Кажется, он зарычал, в груди что-то зарокотало. Сильнее сжал рукоять меча, чувствуя, как она становится горячее - клинок явно ощутил его намерения… Но ему было всё равно. Он перехватил меч двумя руками и бросился на Жанетту, не думая уже ни о чём.
        В следующее мгновение Джон оказался отброшен наземь - больно ударился плечом и затылком, а меч выронил - клинок укатился куда-то в сторону, за пелену пыльного тумана. Жанетта расхохоталась, а Элет так и осталась стоять на своём месте, бледная, излучающая слабое синеватое призрачное сияние… неживая. И живой ей уже не стать.
        Жанетта продолжала хохотать, не замечая, как позади неё из того страшного облака вырвалось вдруг четыре луча света - будто кто-то внезапно зажёг четыре невероятно яркие свечи. Лишь когда их свет стал невыносимым, пронзительным, ослепляющим, она оглянулась… Джон не видел, как поменялось выражение её лица, но мог поклясться, что она, скорее всего, перестала так радоваться. Опустила руки и тут же рухнула на колени - только не от усталости, а из чувства благоговения, скорее всего.
        Полминуты никто ничего не говорил, а потом Жанетта вдруг воскликнула:
        - Я рассчитывала, что вы будете подчиняться мне, потому что я вас освободила! - Выдержав паузу, она добавила: - Освободила, потому что посчитала нужным! Потому что я так захотела!
        Не сразу Джон догадался, что она разговаривала с богинями, теми самыми Всадницами, и это они были теми четырьмя лучами света.
        Тогда его пробрал такой ужас, какого он не испытывал ещё никогда в жизни. Причём ужас этот был неосознанным, в тот момент Джон даже не особо понимал, что встретился лицом к лицу с чем-то совершенно непостижимым и жутким, древним и всемогущим. Потом он понял, что это сами Всадницы хотели, чтобы он испытал этот ужас. Чтобы он не мог смотреть на них и закрыл руками глаза, как ребёнок, боясь, что они лопнут от увиденного. А голосов их Джон и вовсе не слышал, но вот Жанетта, кажется, слышала, потому что она по-прежнему продолжала выкрикивать в небо, срывая голос:
        - У меня достаточно сил, чтобы заставить вас подчиняться мне! - заявила она, опираясь о камень арки и тем самым опровергая свои слова. - Это королевство, этот мир должен быть моим, и вы захватите его для меня!
        Кажется, Всадницы не были с ней согласны.
        В какой-то момент Джон решился открыть глаза. Он увидел, что Ключ лежал в паре метров от него, едва заметный в облаке клубящейся пыли. Он увидел призрак Элет, который оставался рядом, протяни руку - и сможешь коснуться… А потом он увидел Жанетту: она всё также стояла под аркой, но уже ничего вразумительного не говорила, лишь истошно кричала, видимо, от боли или ужаса.
        А четыре луча, вырвавшиеся из-за туч, вдруг соединились в один, засияв так ярко, что мрачная, суровая местность вокруг развалин Конвея на миг осветилась, как жарким летним днём. Но Джон даже не моргнул в этот момент - момент, когда луч ударил по Жанетте и полностью скрыл её фигуру в своём обжигающем жёлто-оранжевом свете.
        Затем луч медленно погас, растворившись в постепенно возвращающейся мгле.
        - Джон! - вдруг окликнула его Элет, приближаясь к нему - она будто не шла, а плыла, парила над землёй, хотя он прекрасно видел, как её призрачные ступни касаются пыльной земли. - Возьми меч, закрой Врата, быстрее!
        - Но если я их закрою, то ты…
        - Вернусь туда, - она кивнула на арку, под которой не было уже никого - Жанетта будто испарилась, исчезла, и на этот раз от неё не осталось даже горстки пепла, даже пылинки. - Я не смогу долго оставаться в этом мире, он для меня уже чужой. - Она бросила быстрый взгляд на арку. - Она погибла, они убили её. Не беспокойся. Закрой Врата.
        Джон медленно поднялся, сделал пару неуверенных шагов, приближаясь к ней. Об открытых Вратах, об Энни, которая, кажется, вовсе сгинула в облаке пыли, об убитой Всадницами и исчезнувшей Жанетте он уже напрочь забыл.
        Перед ним стояла Элет, и о том, что она была всего лишь призраком из пустоты, он тоже забыл.
        Джон положил руки на её плечи, всё ещё инстинктивно опасаясь, что они пройдут сквозь ту бесплотную материю, из которой мог состоять призрак, хотя прекрасно помнил, как сжал руку своей сестры тогда, год назад, как ощутил холод её пальцев, переплетая их со своими… И сейчас он тоже сжал вполне материальные, ощутимые плечи девушки, будучи не в силах скрыть удивления, и Элет улыбнулась.
        - Но ты не бойся, - сказала она. - Помни, что сказала тебе твоя сестра. Через годы, через сотни лет, в следующей жизни, пройдя круговороты смертей и рождений, мы ещё встретимся.
        - Так это было…
        - Это был не просто сон, - кивнула Элет, проводя ледяной рукой по его небритой щеке.
        Внезапно пыльный воздух встрепенулся, будто в нём вспорхнул лёгкий ветерок, а через мгновение Джон увидел Энни - вполне целую и невредимую. Судя по серым пятнам на её штанах и дублете, поваляться на земле она тоже успела. Странно, что никаких звуков при этом не издавала… Впрочем, она же очень храбрая девушка. Вероятно, что случившаяся фантасмагория её почти не напугала. Её глаза светились насмешкой, а губы искривились в едкой улыбке.
        - Джон, закрой уже Врата, - повторила она предложение Элет. - Видимо, эти Всадницы разгневались на Жанетту за то, что она пробудила их не вовремя, но вдруг они и на весь остальной мир тоже разгневаются?
        - Подожди… Элет! - Джон сжал плечи девушки сильнее, взглянул в глаза, в которых плескались слёзы тоски и счастья одновременно. Она была совсем как живая, но всё же холод и слабое голубое сияние, исходившее от неё, говорили об обратном. Она теперь - создание потустороннего мира, и ничего уже не держит её в этом… - Элет… Элетелла. - Он впервые назвал её полным именем. - Перед тем, как ты… перед тем, как ты умерла, - проговорил Джон, запинаясь от волнения и внезапно сжавших горло рыданий. - Ты хотела мне что-то сказать, но не успела.
        - Ах, да, - коротко усмехнулась Элет. - Я хотела сказать, что люблю тебя.
        Услышав эти слова, Джон встрепенулся, затем наклонился и поцеловал её в холодные призрачные губы.
        - Да ну вас к чёрту! - воскликнула вдруг Энни.
        Через несколько секунд, разорвав поцелуй, Джон открыл глаза и увидел, как бывшая разбойница подняла с земли Ключ, поудобнее перехватив его двумя руками, и бросилась к арке - к Вратам, над которыми всё ещё сгущались чёрные тучи и то и дело вспыхивали молнии. Но Энни не побоялась - она замахнулась мечом и нанесла по арке мощный удар.
        Джон почувствовал, как Элет начинает исчезать из его объятий, растворяться, и даже этот холодок, этот голубоватый свет постепенно пропадал. Как пропадали и тучи над Вратами, освобождая от своего плена серо-голубое вечернее небо. Молнии гасли, облака расплывались по небосводу, улетая в разные стороны света, будто все ветра внезапно налетели на это место и унесли их прочь. Но Джон ветров не чувствовал, напротив, он видел, что не шелохнулась ни одна веточка, ни одна былинка, и ни одна волосинка не упала с его головы после того, как Энни закрыла Врата.

* * *
        - Я не видела у тебя седины раньше, - нахмурилась Энни.
        Они сидели у лесного ручья. Было раннее утро, и с минуты на минуту им нужно было отправиться в путь. Ночь прошла спокойно, а рассвет принёс неожиданное для осени тепло. Солнечные лучи робко пробирались сквозь кроны деревьев, многие из которых ещё оставались золотистым или алым, но с некоторых уже начали облетать листья. Поэтому на месте привала Джона и Энни было весьма светло.
        Джон надеялся добраться домой до того, как наступят холода, - зимней одежды с собой у него не было. Конечно, существовала вероятность попасть под дождь и быть застигнутым врасплох сильной грозой, но от дождя можно накрыться плащом или спрятаться в домике придорожной веси, а вот для того, чтобы спастись от мороза, следовало бы купить меховой упелянд, плащ потеплее и какой-нибудь головной убор, например, худ… А у Джона на всё это с собой попросту не было денег.
        Энни тоже очень хотела бы добраться до Харальдсона поскорее, поэтому они с Джоном вместе дошли до тракта, заночевали в лесу и теперь должны были разойтись по разным дорогам.
        Он прожевал корку хлеба и глянул на своё отражение в ручье. Не сказать, что оно было точным, даже напротив: вода плескалась и бурлила, плохо отражая лицо, но Джон всё же разглядел, что его волосы у висков оказались будто припорошены снегом. Он покачал головой.
        - Думаю, поцелуй с призраком не мог не оставить свой след, - ухмыльнулся он.
        Всё утро одна мысль не давала ему покоя. После исчезновения призрака Элет Джон понял, что больше не может жить один. Ему уже двадцать семь, а он знавал дворян, которые женились прямо в восемнадцать, после наступления совершеннолетия. Его отец женился в двадцать, а старый недруг и сосед Говард - в двадцать два, у него было уже двое детей семи и пяти лет. А Джону совершенно некому будет передать свои владения после смерти, некого назначить наследником… Наследники же, в свою очередь, получаются лишь в результате брака.
        Джон понимал, что жить прошлым и постоянно оплакивать старые потери ему надоело. Нужно было пересилить свою боль, залечить едва зажившие раны, и, пожалуй, брак и дети были бы отличным исцелением.
        Он смотрел на Энни и понимал - лучше невесты ему не найти.
        Умная, красивая, из богатого рода… с испорченной честью, правда, но Джону до этого не было никакого дела. К тому же он мог бы спасти её репутацию, если бы женился на ней. Оставалось лишь заручиться её согласием. Да, это был бы брак по чистому расчёту: никаких романтических чувств Джон к Эннхильд не испытывал, лишь дружескую привязанность, и то не сильную - они ведь знали друг друга не так хорошо. Однако это всяко лучше, чем прозябать в одиночестве.
        Понимал Джон и то, что легко мог сделать её несчастной, невольно передать ей свою неудачливость. И дело вовсе не в отсутствии любви между ними. Просто Джон прекрасно знал о своих недостатках, о пристрастии к вину и не столь давно возникшем желании калечить себя, а ещё о бесконечной тоске, что терзала его душу и не собиралась останавливаться. Всё это могло окончательно испортить жизнь не только ему, но и его жене. С другой стороны, жена могла бы стать дополнительной опорой, могла бы помочь побороть наконец эту тоску, а ещё зависимость от алкоголя и привычку резать руки бритвой.
        Когда он вкратце объяснил Энни о своём намерении, та даже покраснела - неожиданно для него. Джон-то ожидал от неё такого же холодного расчёта, а она… а она повела себя как самая обычная девушка. И это отчего-то очень его обрадовало.
        - Я всё же схожу домой, посмотрю, что там да как, - пожала плечами Эннхильд. - Поговорю с отцом… а потом напишу тебе, если он даст согласие. Приедешь к нам, познакомишься с моей семьёй… Думаю, Свен тоже захочет замолвить за тебя словечко.
        Джон хмыкнул. Свенгельд его с первого взгляда невзлюбил, но вряд ли он станет говорить о нём своему отцу что-то плохое. В конце концов, это Роб обесчестил его сестру, а Джон, напротив, предпринял попытку спасти её честь.
        - Хорошая мысль, - кивнул он.
        Вскоре они разошлись: Эннхильд, взяв свою лошадь, направилась на север, а Джон верхом поскакал на юго-восток.
        Эпилог
        Небольшая парковка напротив университета была заполнена людьми. Джон с трудом пробивался к своему мотоциклу сквозь толпу однокашников, весело гудящих юношей и девушек. Вечер пятницы был тёплым, свежим, солнечным, поэтому студенты так спешили поскорее добраться до своего транспорта и отправиться на заслуженный отдых.
        Но Джон торопился не только поэтому.
        Наконец ему удалось выехать на улицу, оставив позади себя здание университета, парковку, машины и троллейбусы, пешеходов и велосипедистов. Свежий ветер развевал его убранные в привычный хвост волосы, приятной прохладой ласкал лицо, но в кожаной куртке-косухе все равно было чуть жарковато в такой тёплый день. Джон наспех расстегнул её, не отрываясь от дороги, хоть ради этого и пришлось немного снизить скорость.
        Тут же он заметил одинокую девушку, медленно идущую по тротуару, и почти сразу её узнал. Это была Элет, студентка с его курса, из параллельной группы. Из-за своей неприметной внешности - серые глаза, русые волосы, обычно убранные в скромную косу, простая, невзрачная одежда - и невыдающегося поведения она считалась среди сокурсников серой мышкой, но при этом училась отлично, всегда идеально отвечала на семинарах и готовила интереснейшие доклады. И теперь, несмотря на эту неприметность, Джон легко смог её заметить, отличить среди весьма густой толпы. На ней был простой серый свитер и синие узкие джинсы - самая обычная одежда, почти никак не выделяющая её, не подчёркивающая её индивидуальность. Впрочем, эту самую индивидуальность подчёркивало нечто другое.
        Джон уже не раз замечал, что у неё была интересная речь, выдающая в ней южное происхождение. То, что Элет была не из столицы, явно играло немалую роль в её скромном поведении. Возможно, она боялась что-то не так сказать, неверно произнести, поэтому мало с кем общалась и редко заводила разговор первой.
        Но в то же время её необычная манера речи добавляла ей очарования в глазах Джона.
        Он повернул к тротуару и чуть затормозил, чтобы не уехать вперёд. Увидев его, Элет остановилась и улыбнулась. Несмотря на то, что девушка почти не нашла друзей и хороших знакомых на курсе, она всегда была очень дружелюбна и улыбчива, и Джону это безумно нравилось.
        - Подвезти тебя? - предложил он, повысив голос - пришлось перекрикивать проезжающий мимо них разнообразный транспорт: троллейбусы, автомобили и мотоциклы.
        - Тебе же в другую сторону… - растерялась Элет, сжав побелевшими пальцами ремень своей коричневой сумки, перекинутой через плечо.
        Это было правдой, но интересно, откуда она знает? Неужели наблюдала за ним каждый раз, когда занятия оканчивались и он выезжал с парковки на своём байке?
        - Мне надо сестру из школы забрать, - ответил Джон, и это тоже было правдой, - а школа как раз возле общаги находится. Ты же наверняка в общаге живёшь?
        - Да, - покраснела Элет, будто стыдилась этого. Потом она вдруг широко улыбнулась, а глаза её как-то странно засияли. - Ну ладно, поехали.
        Она ловко залезла на мотоцикл - Джону даже не пришлось объяснять, куда ставить ноги - и обхватила руками его талию. Тут уж пришёл его черёд краснеть. Разумеется, Элет ещё ни разу к нему не прикасалась, даже руку не жала, а тут…
        Джон быстро покачал головой, пытаясь стряхнуть наваждение.
        Тут же завёл мотоцикл и ударил по газам.
        Приложение
        Тёмная сущность
        Суккуб всегда была демонессой эмоциональной, но чтоб до такой степени…
        Она шла к церкви и понимала, что это человеческое тело подводит её - дрожит, трясётся, как лист под дождём, в предвкушении чего-то великого, грандиозного. Точнее, ощущала это всё сама Суккуб, а вот тело отзывалось и реагировало так, как и надлежало обычному человеку.
        В церкви Суккуб рассчитывала встретить того, ради кого она так долго и старательно выбиралась из ада, тщетно понадеявшись на помощь брата, Инкуба, и в итоге будучи спасённой верховной ведьмой. Эта ведьма думала, что управляет ей, что Суккуб находится в полном её подчинении, но это было в корне неверно. Демонесса пошла в церковь не потому, что ей приказали. Что ей до приказов какой-то человеческой женщины, которая отличается от остальных лишь тем, что прожила на несколько десятков лет дольше обычного? Люди не смеют приказывать демонам - никогда и ни за что.
        Суккуб пошла туда, потому что всем своим чёрным существом жаждала встречи с человеком по имени Джон Резерфорд.
        Она даже тушку выбрала такую, чтобы ему понравилось: невысокая хрупкая девочка с русыми волосами и серыми глазами, прямо как та его подружка-ведьмочка, в чьё тело Суккуб некогда вселилась. Ведьмочка ныне была мертва, но сколько по свету ходит людей, похожих на неё? Найти одну такую оказалось несложно. Отличный будет сюрприз.
        Мысли о Джоне волновали и согревали, Суккуб не терпелось его увидеть, не терпелось снова ощутить его беспомощность и страх… Именно это её и зацепило в нём тогда, при первой встрече, хотя раньше беспомощные мужчины вызывали лишь чувство презрения. Но тогда, слыша дрожь в его голосе, взволнованный стук слабого сердца, видя, как в его глазах мечется страх и непонимание, она испытала истинный восторг. Она была одной из младших демонов, но прожила всё же довольно долго, и ни разу за эти годы её не охватывали такие чувства к человеческому мужчине. Эти жуткие, странные, невообразимые чувства и спасали её от пресыщения всем тем, что она делала и чувствовала раньше.
        Жаль, что их первая встреча продлилась недолго.
        Суккуб тогда не постеснялась и высказала ему всё, что думала, выдала все свои желания и мечты. Мало что с тех пор изменилось, разве что чувства к Джону стали сильнее и противоречивее. Он нравился ей настолько, что это можно было сравнить с одним из человеческих чувств - любовью. Но в то же время Суккуб безумно ненавидела его за то, что он был человеком, слабым, безвольным, хрупким человеком, которому никогда не стать ровней демону. За то, что он не позволил ей поиграть с ним, отдав её на милость того святоши, молитвами изгнавшего её в ад. Как бы ни кичились демоны и духи, Бог был сильнее их, оттого и воззвания к нему слышать было нестерпимо. И когда облако чёрного дыма навсегда покинуло то тщедушное тело бездарной ведьмочки, Суккуб обнаружила себя за гранью, по ту сторону Врат - именно это место люди и именовали адом.
        Она ненавидела Джона и за то, что он любил не её, а ту глупую ведьмочку. Стоило свернуть ей шею сразу же после вселения в её слабое тело.
        Суккуб ускорила шаг. Она чувствовала приближение святого места, но эта церковь была давно разрушена, и Божий Дух постепенно покидал её, так что никакого вреда демону она не нанесёт. Вокруг этой церквушки расстилалась тёмная чаща: высокие древние сосны уходили кронами в чёрные ночные небеса, колючие кустарники заполоняли пространство, мешая путникам и уничтожая некогда протоптанные дорожки; старые огромные пни, поросшие мхом и грибами, в ночной темноте напоминали ужасных чудовищ, призванных из самых глубин преисподней.
        Вдалеке прогремело - над человеческим миром собиралась гроза. Суккуб довольно ухмыльнулась.
        Заброшенный храм оскаливался выломанной дверью и выбитыми окнами, источая дух осквернения и надругательства. Прежде чем зайти внутрь, Суккуб послала туда своих маленьких помощников - мелких адских чудовищ, не способных убить человека, но внушающих неподдельный ужас. Она надеялась, что Джон как следует испытает этот ужас, что он будет молить о смерти, кричать и плакать, как маленький человеческий ребёнок… Суккуб хотелось, чтобы он натерпелся этого ужаса. Пусть хотя бы на несколько минут поймёт, на что обрёк её, позволив священнику изгнать её в ад.
        Несмотря на всё сильнее растущую привязанность к Джону, Суккуб не было его жалко. Чем слабее и беспомощнее он станет сейчас, тем веселее будет их игра. И тем прекраснее будет выглядеть сам Джон: дрожащие руки, округлившиеся карие глаза, в которых плещется первобытный бессознательный страх, ручейки слёз на бледных щеках, взлохмаченные волосы… Суккуб неожиданно для самой себя поняла, что это было достаточно возбуждающе.
        А потом… она зайдёт в храм под звуки грозы, и Джон замрёт от изумления: как она, демон, порождение тьмы и зла, смеет ступать по этом освящённым плитам? Он поймёт, что ему здесь не спрятаться, что ничто его уже не спасёт… А она будет пить его страх и выпьет его до дна через глубокий поцелуй - в прошлый раз ей даже не удалось поцеловать его, а она так мечтала ощутить его вкус на языке! Следом она исполнит свою давнюю мечту: повалит его на пол и будет иметь до полусмерти - и пусть он кричит и задыхается, зато глубокая рана в горле, которую она оставит, покажется ему избавлением.
        А его сердце, извлечённое из обломков костей и распоротой кровоточащей плоти, она оставит себе на память.
        Такова была её любовь, и Суккуб в полной мере наслаждалась этой любовью, которой ещё ни к кому и никогда не испытывала.
        Она медленно, с опаской зашла в храм: присутствие Божьего Духа ощущалось слабо, но всё же ощущалось. Стоит быть осторожнее и стараться не подходить к алтарю.
        Церковь была освещена неполным десятком свеч: вдоль стен стояло несколько подсвечников, ещё один виднелся у алтаря. Но тёмная энергия, исходившая от Суккуб, не терпела света освящённых свечей. Она гасила крошечные жёлтые огоньки, погружая заброшенный храм во мрак. Тьма поглощала в своё бездонное чрево поломанные скамейки, обшарпанные стены, сгнивший пол… Тьма сожрала даже звуки: и гром вдалеке, и вой ветра, и шум деревьев.
        Вдалеке виднелась одинокая человеческая фигура, и Суккуб хищно усмехнулась. «Наконец-то мы встретились, мой любимый».
        Но все свечи погасли под напором адской черноты, и она не могла разглядеть его лица.
        - Темно, - заявила Суккуб и щёлкнула пальцами. Возле её головы вспыхнуло два маленьких магических огонька, осветивших своим ядовитым жёлтым светом всё пространство.
        И она наконец увидела Джона.
        Он довольно постарел с момента их прошлой встречи: чёрные волосы, обычно убранные в аккуратный хвост на затылке, растрепались и спутались; на лице виднелась грубая щетина, чёрные круги пролегли под карими, полными так ожидаемого ею ужаса глазами, а из уголков их разлетались тонкие лучики морщин.
        Он и правда смотрел на неё как на свою спасительницу, но когда Суккуб создала шары света, в его взгляде мелькнуло какое-то подобие разочарования. Но кого он ожидал увидеть? Уж не верховную ли ведьму?
        Суккуб скривилась. «Какой же ты глупый, Джон».
        - Суккуб, - процедил Джон хрипло.
        - Ты меня узнал! - искренне обрадовалась она и сделала ещё пару шагов, приближаясь к нему. - А я хотела снова пошутить и сделать вид, что я - твоя подружка. Соскучился по ней?
        Джон не отвечал.
        Суккуб, подойдя к нему настолько близко, насколько это было возможно, коснулась пальцами его лица. Он попытался отвернуться, но она грубо развернула его голову, заставляя взглянуть в глаза. О силы тьмы, как же ей хотелось его поцеловать… Но она сдержалась: самое вкусное стоит оставить напоследок.
        Быстро распустила шнуровку его серой рубашки, а потом обошла, встав за спиной, провела пальцем по позвоночнику и обвила руками поясницу.
        - Моя госпожа велела вернуть тебя к ней. А кто я такая, чтобы ослушаться её?
        Рукой она скользнула к ремню его брюк, погладила сквозь плотную ткань его член: могла бы вызвать возбуждение с помощью своих демонических сил… но пока не стала. Джон не отвечал и стоял смирно. Вот и хорошо - именно это смирение ей и нравилось.
        Насчёт приказа ведьмы Суккуб, впрочем, соврала. Никуда она его не поведёт, пусть эта чёртова шлюха останется ни с чем. Демонесса же сейчас поиграет с Джоном, выпьет до дна его любовь, а потом убьёт. Всё будет так, как она хотела, о чём мечтала, коротая долгие, бесконечные минуты в сером безжизненном аду, пока её братец Инкуб развлекался с молоденькими ведьмочками.
        - Но мы можем сначала неплохо развлечься, не так ли? - предложила Суккуб. Даже если он откажется… выбора-то у него всё равно нет.
        Джон слабо повёл бёдрами, пытаясь сбросить её руку.
        - Совсем ты меня не жалеешь! - сокрушённо вздохнула Суккуб и, убрав ладонь с его паха, снова обошла Джона и взглянула ему в глаза: - Я почти целый год провела по ту сторону Врат, пока Жанетта не призвала меня оттуда, зато мой братец, Инкуб, тем временем развлекался как мог.
        - И что же он делал? - презрительно ухмыльнулся Джон, будто и раньше знал о том, как несправедливо с Суккуб обошёлся её брат.
        - Сейчас он властвует над Шабашем, - закатила глаза Суккуб. - Он устроил себе целый гарем из ведьмочек. А, может, и из мальчиков-магов тоже, не берусь судить. Развлекался, пока я прозябала за гранью, пытаясь выбраться обратно на землю… Он, как видишь, не такой заботливый родственник, как ты, Джон. - Она широко улыбнулась, вспомнив, как его можно раззадорить. - Ты же заботился о своей маленькой сестрёнке, верно? - Суккуб со всей нежностью, на которую была способна, коснулась кончиком пальца груди Джона. - О, я всё о тебе знаю, милый. Я знаю, как ты о ней заботился. - Хоть какая-то польза от верховной ведьмы была: она рассказала Суккуб об отношениях Джона и его сестры, таких крепких и близких, что порой они граничили с настоящим кровосмешением. Но сестра Джона давно была мертва, а её призрак изгнан за грань, так что теперь она им уж точно не помешает. - Позаботишься так же обо мне? - жалобно протянула Суккуб и скрыла улыбку, будто и правда нуждалась в заботе и попечении.
        Джон задумался на минуту. Он выглядел растерянным, однако, видимо, ещё не до конца понял, что выбора у него нет. Он будет с ней играть, хочет этого или нет. Слишком простую смерть она ему не подарит. Прежде чем выразить свою ненависть, что терзала её тёмную сущность всё это время, Суккуб хотела показать ещё и свою любовь.
        - Ну… напоследок - почему бы и нет, - пожал плечами Джон и попытался улыбнуться. - Только прогони… их… - Он кивнул вниз. - Пожалуйста.
        Засмотревшись на него, Суккуб забыла, что её маленькие слуги ещё не покинули сводов храма. Они очень хорошо сковали его своими крепкими лапками, из-за них Джон не мог пошевелиться и поэтому был таким смирным. Стоит наградить их за хорошую службу - пусть сожрут его плоть после того, как она вырвет его слабое сердце.
        Суккуб рассмеялась и хлопнула в ладоши. Твари тут же исчезли, и рассыпалась в прах паутина, что приковала рукоять меча Джона к полу. Меч Суккуб не понравился - он выглядел подозрительно, да и светлой энергии от него исходило едва ли не больше, чем от алтаря этого храма.
        - Только, пожалуй, эту штуку я заберу, - заявила она. - Я, конечно, люблю всякие… затеи, - она подмигнула, - но только не такие.
        Она наклонилась, обхватила рукоять меча обеими ладонями и приподняла. Но рукоять вдруг нагрелась, будто была создана из только что вытащенного из печи металла, нагрелась так, что человеческое тело, которым владела Суккуб, не выдержало: кожа на ладонях начала буквально плавиться, оголяя плоть и обнажая нервы.
        Суккуб взвизгнула и выронила меч.
        Она явно недооценила ту светлую силу, таящуюся в мече.
        Ладони порозовели, в некоторых местах - покраснели и закровоточили, в целом напоминая один большой волдырь. Суккуб не могла смотреть на это доказательство хрупкости человеческого тела без отвращения, подула на ладони, но боль не прошла, с каждой минутой всё усиливаясь.
        Меч тем временем звонко ударился об пол и отлетел к центру храма. Ни Джон, ни Суккуб поднять его уже не успеют.
        Понимая, что игра выходит из-под контроля, Суккуб зашипела от ярости: опять этот глупый человек всё портил!
        Джон бросился на неё, но явно не для того, чтобы сжать в страстных объятиях.
        После небольшой потасовки, которая заставила её забыть о боли в ладонях и снова ощутить это адское вожделение, ему удалось повалить демонессу на пол. Но она, сжав его плечи, увлекла его за собой, будто они были любовниками, падающими в постель.
        Суккуб попыталась перевернуться, чтобы поменяться с ним местами, но не смогла: он держал крепко, прижимая её к холодным плитам, по которым слабо разливалась исходящая от алтаря светлая энергия. Спину сначала защекотало, потом уже начало ощутимо покалывать болью.
        - Джон… - прохрипела Суккуб, но он её не услышал.
        Он выбрал самую пугающую пытку из тех, что были возможны. Он начал читать молитву.
        Невыносимо было слышать имя Господа, невыносимо было слышать, как Джон прославляет его и призывает на помощь, и Суккуб начала шипеть ещё громче, дёргаться и бить головой об пол - заткнись, замолчи, закрой рот, ты не смеешь, не можешь в моём присутствии произносить это… Но Джон всё равно произносил, и святые слова вонзались в её тёмную сущность лучами ослепительного света, прорезали её и доводили до агонии, сжигая изнутри, разъедая, испепеляя.
        - Ты думаешь, это меня остановит?! - взвизгнула демонесса, попыталась вырваться, но не смогла. Затылок снова ударился о каменную плиту, но больно было не от этого - больно было от постепенно, медленно, но верно наполняющей храм светлой энергии, которая точила её тёмную сущность, словно ржавчина точит железо. - Ты не священник, и магией ты не обладаешь, тебе не изгнать меня просто так!
        - А мне и не надо, - процедил Джон, убирая одну руку с её запястий и попытавшись дотянуться до меча.
        И правда, изгнать он её не сможет, но причинить боль - пожалуйста.
        «Бессердечный, безжалостный, глупый человек: я же люблю тебя, я хочу подарить тебе все свои чувства, а ты…»
        Когда Джон дотянулся до меча, схватив его одной рукой, Суккуб снова взвизгнула и попыталась встать, но светлые силы Бога сковали её, прибили к полу, будто золотые гвозди, связали светлыми, ей лишь одной видимыми нитями, и пошевелиться было почти невозможно.
        Джон отпустил её, поняв, что его вмешательство больше не требуется. Он держал меч, и Суккуб поняла, что это значит.
        Она хотела проклясть его самыми страшными словами. Она хотела пожелать, чтобы его душа после смерти не смогла обрести покоя за гранью, а осталась здесь, на земле, в мире людей, чтобы она скиталась тут вечно, не в силах найти умиротворения, и промучилась до конца времён.
        Но Суккуб не смогла. Помешала эта проклятая любовь. Она желала Джону мучительной смерти, она хотела разодрать его грудь в клочья, изломать кости, чтоб они впились в лёгкие, превратить плоть и жилы в кровавую кашу, хотела извлечь его сердце и оставить себе… Но она не хотела, чтобы он и после смерти продолжал испытывать муки.
        Когда Джон пронзил её мечом, она ощутила во рту железный привкус человеческой крови: раньше ей доводилось чувствовать его, но то была чужая кровь, а сейчас… Нет, сейчас она тоже была чужая, но всё же истекала из того тела, которым завладела Суккуб, и, успев наполниться её тёмной сущностью, по сути стала её.
        Хрупкое, слабое человеческое тело… Но без него демонесса не смогла бы даже попытаться выразить то, как сильно она любила Джона и как яростно его ненавидела.
        И в глазах тоже отчего-то стало больно и горячо, будто в них прыснули святой водой.
        - Джон, как же… - протянула она тихо: в этом теле не оставалось сил на слова. - Я же… тебя люблю…
        А потом её накрыла пустота, гораздо более страшная, чем та, что была в аду.
        notes
        Примечания
        1
        Легион - что-то вроде небольшой регулярной армии при короле.
        2
        Слово «Суккуб» в данном случае употребляется как имя, пишется с большой буквы и не склоняется.
        3
        Рассказик с сценой в церкви с точки зрения Суккуб см. в Приложении.