Проект «Справедливость» Даниил Павлович Аксенов
        # Люди часто мечтали о справедливости. Одни видели справедливость в посмертном духовном существовании, другие грезили о рае на земле, но никто не мог предугадать, как сбудутся их желания на самом деле.
        Глеб, обычный курьер малоизвестной фирмы, сталкивается лицом к лицу с вековой мечтой человечества. В этой встрече мало приятного, но много полезного. Глеб становится другим человеком, меняется физически, приобретает силу, влияние, но вынужден заплатить за все слишком большую цену: обрести знания, с которыми непросто жить и совершенно невозможно умереть.
        Даниил Аксенов
        ПРОЕКТ «СПРАВЕДЛИВОСТЬ»
        В этой книге автор утверждает: бессмертной души у людей сейчас нет. Она, вероятно, появится потом, даже у тех, кто давным-давно мертв. Бессмертная душа возникнет у человека с опозданием.
        Глава 1
        Эта история случилась, когда листья только начали желтеть и еще прочно держались за ветки, борясь с ветром. В тот день я прибыл на работу ровно в восемь, как положено курьеру. Мой мотоцикл остался на подземной стоянке, а прозрачный стеклянный лифт понес меня на двадцать седьмой этаж.
        Фирма «Уральская проволока» казалась мне очень богатой еще со дня первого знакомства с ней. Это впечатление нисколько не изменилось и до сих пор. Фирма щедро тратила деньги на своих сотрудников: даже арендовала места для личных машин курьеров, - но поначалу я толком не знал, откуда эти деньги берутся. Из названия следовало, что организация торгует проволокой, но даже наименования отделов главного офиса не имели к проволоке никакого отношения. Вот, например: «Отдел маркетинга», «Транспортный отдел», «Отдел логистики», «Отдел информационных технологий» и прочее в том же духе. Не было даже элементарного отдела продаж, не говоря уже о производственных секциях! В свой первый месяц здесь я осторожно спрашивал у коллег и даже у начальства, чем же занимается фирма. Мои вопросы разбивались о стену глубокомысленных улыбок. Мне советовали спокойно получать безобразно высокое для курьера жалованье и больше ни о чем не думать. Не думать я не мог, но прошла пара месяцев, когда вдруг часть моих вопросов неожиданно обрела ответ.
        В эту фирму меня устроил отец, которого я никогда не видел. Однажды мне пришло официальное письмо-приглашение, где было указано имя рекомендателя: Савьенов Дмитрий Владимирович. Судя по фамилии-имени-отчеству, мой отец, вдруг вспомнивший об отпрыске, оставленном еще до рождения. Я сначала решил, что должность курьера очень скромна даже для моего четырехлетнего якобы высшего образования, но в письме было два примечания: первое касалось уровня зарплаты, а плюс к этому обещался служебный рост. Положив письмо в роскошную черную папку, которую напоследок подарила бывшая подруга накануне отъезда в Англию, я отправился в главный офис. Там ни о каком Савьенове Дмитрии Владимировиче слыхом не слыхивали, но письмо признали подлинным. Меня послали к начальнику отдела связи, и я сразу был зачислен в штат. С тех пор минуло полгода, весьма насыщенных событиями.
        Итак, я поднялся на лифте и прошествовал к своему рабочему столу. Этот стол был черен, солиден и совсем не соответствовал моей скромной должности. На нем располагались компьютер и телефон (одновременно внутренний и внешний), тоже черные. Дабы немного оживить рабочее место, я повесил на стену небольшой плакат с пальмами и девушкой в бикини, идущей по песчаному берегу. Плакат располагался не очень удачно: получалось, что девушка заходит куда-то за монитор и дальше ей предстоит брести в полной темноте в сторону моего соседа, известного бабника.
        Не успел я усесться в кресло и ввести пароль, как раздался телефонный звонок.
«024» - высветилось на табло. Номер моего шефа. Подняв трубку, я услышал знакомый хрипловатый голос:
        - Глеб, зайдите ко мне. Это срочно.
        Срочно так срочно. Я прошел по консервативному серому офисному коридору, миновал улыбчивую секретаршу Светочку, брюнетку с бледным лицом и накрашенными алой помадой губами, и, постучав, вошел в кабинет.
        Шеф сидел за столом, отбивая синей ручкой нетерпеливый марш. За его лысой головой висели стеклянные полки, сразу привлекающие внимание блеском стоящих на них вещиц: мотков с платиновой, золотой и серебряной тонкой проволокой. На первый взгляд это служило доказательством того, что фирма все-таки что-то производит. Однако если перевернуть катушку тыльной стороной и посмотреть на надпись, то выяснится: проволока сделана в далекой Калифорнии и к нашей фирме не имеет никакого отношения.
        - Поедете в район Арбата, - вместо приветствия сообщил мне шеф, живо шевеля толстыми губами. - Вот адрес. Там живет старик, в прошлом оценщик Третьяковской галереи и консультант еще нескольких музеев. Возьмете у него посылку, он в курсе. Да, и проследите, чтобы он из-за маразма не подсунул что-то другое. В посылке должна быть глиняная миска. Поняли?
        Раньше мне никогда не сообщали о содержимом посылок, но месяц назад возник скандал: один из моих коллег доставил по назначению совсем не то, что ожидалось. Уж не знаю, в каких выражениях более высокое начальство призвало к порядку мою контору, но с тех пор меня стали вводить в курс дела. Выяснилось, что я перевожу удивительные вещи, среди которых глиняная миска смотрится очень органично.
        - Понял, Виталий Григорьевич. А куда доставить? Сюда?
        Шеф едва заметно покачал большой головой:
        - Нет. Туда. И без задержек. Справитесь? Медальон с собой?
        Я едва сдержал вздох. «Туда» мне уже дважды приходилось доставлять вещи. Но я действовал без спешки, к тому же меня сопровождали.
        - Медальон с собой, Виталий Григорьевич. Будет сделано. - Не хотелось признаваться, что я волнуюсь.
        - Езжайте. Доставите посылку и можете считать, что норматив на сегодня выполнен. Думаю, вам захочется прогуляться по городу.
        Доброта шефа показная, он явно действует с умыслом. Завтра наверняка спросит, где я был и что видел. Полагаю, ему нужно, чтобы я привык к городу, а это лучше всего сделать, гуляя там в одиночестве. Город - забавное место, кажущееся на первый взгляд спокойным. Но только на первый. Я еще не разобрался во всех тамошних хитросплетениях, ведь увидел лишь поверхностную часть. Что ж, придется сегодня копнуть поглубже.
        Выйдя от шефа, мысленно прикинул маршрут. Старичку повезло жить на Композиторской улице. Роскошное старинное место, только, к сожалению, уже застроенное новыми домами.
        Я спустился в гараж, встречая по пути знакомых из других фирм. Будучи общительным человеком, я за полгода успел со многими перемолвиться хотя бы словечком.
        Мне показалось, что за углом мелькнул красный плащ. Захотелось бежать туда, чтобы проверить, так ли оно, и лишний раз поздороваться. Этот красный плащ мог принадлежать Иванне. Девушка со столь необычным именем работала в соседнем офисе. Ах, Иванна, ну как бы нам встретиться? Мне есть что тебе сказать. Все слова уже давно и по нескольку раз продуманы, жаль только, что до сих пор не высказаны.
        Мой зеленый «кавасаки» - хороший, рычащий друг. Он немного сердится, когда я газую, обгоняя поток, или на полной скорости забираюсь в гору, но службу несет исправно. Мне удалось обойти несколько отечественных авто и новехонькую спортивную
«ауди». Очень бы хотелось такую машину, но, к сожалению, из-за моей патологической честности вряд ли удастся ее приобрести в ближайшем будущем. Сейчас нужно или родиться богатым, или изворачиваться, как змея, чтобы разбогатеть. Роль рептилии мне не идет.
        Вскоре я прибыл на место и нажал кнопку звонка. Худой низенький старичок впустил меня в квартиру. Старичок выглядел совсем ветхим, его волосы были седыми и даже местами желтоватыми. Он говорил тихо, чинно и очень вежливо.
        - Здравствуйте, вы за посылкой? Могу я узнать ваше имя?.. Очень приятно. У меня раньше был приятель по имени Глеб Дмитриевич. Полярник. Он замерз во льдах в семьдесят шестом. Подождите минутку. Не хотите ли чаю?
        Я старался отвечать столь же вежливо, одновременно оглядывая зал. Там над современным телевизором висел портрет молодого черноволосого морского офицера с кучей орденов и кортиком. Я с трудом узнал в офицере моего старичка. Вот это да! Дедок-то был весьма боевой, с погонами капитана третьего ранга. Интересно, чем же он командовал во время Великой Отечественной?
        - Был командиром подводной лодки. - Старичок появился из-за спины и по выражению моего лица угадал вопрос. - Глеб Дмитриевич, вот пакет.
        Хозяин квартиры держал небольшую картонную коробку. Мне не хотелось огорчать тенью подозрения в маразме такого радушного и заслуженного дедка, но шеф твердо сказал, что нужно убедиться в содержимом посылки.
        - Могу я посмотреть, что внутри? Чтобы не было накладок.
        Старичок безмолвно положил коробку на стол, распаковал ее, вытащил мятые газеты, а потом - сам предмет. В его руках дрожала посеревшая от времени неровная глиняная посудина. Нет никаких сомнений в том, что это - миска. Интересно, сколько ей лет?
        - Спасибо, - кивнул я.
        Оценщик снова завернул посудину в газету и уложил в ящик. Мы пошли к выходу. Хозяин дома провожал меня степенно и с достоинством.
        Дверь открылась. Я уже был готов выйти за порог, как вдруг заметил, что на лестничной клетке стоят двое. И ладно бы просто стояли, но они смотрели прямо на нас. В руке одного из них нехорошо блестел пистолет.
        - Не закрывайте, - сказал безоружный, крепкий и низкий, с цепким взглядом. - Нам надо…
        Старичок не послушал их, а рывком захлопнул дверь. Раздались выстрел и щелчок замка. Я обернулся к хозяину квартиры. Увы, его лицо было бледно и неподвижно. Он сполз вниз по стене, на голубой рубашке расплывалось красное пятно.
        Вот это поворот. В первую секунду я растерялся. Что делать? Звонить за помощью? Попытаться спасти старичка? Мои хаотичные мысли прервались криком из-за двери:
        - Открывайте! Мы сейчас ее выломаем! Глеб, отдай чашу!
        Они знают мое имя? Но я ведь их вижу в первый раз!
        Тут же раздался удар. Стены затрещали, с притолоки посыпалась белая пыль. Одного взгляда достаточно, чтобы понять, что долго дверь не выдержит.
        Я схватился за сотовый и нажал кнопку автовызова шефа. Пока телефон набирал номер, я осмотрелся. На этот раз искал не достопримечательности, а обыкновенные двери. Они мне понадобятся, чтобы проникнуть в город. Нашел три, которые ведут из коридора в спальню, кухню и, наверное, в ванную. Кому-то может стать интересно, почему я звонил шефу, а не в полицию, но если бы вы видели нашу службу безопасности, то не стали бы задавать такой вопрос.
        - Глеб, открой! Мы сохраним тебе жизнь и даже заплатим! - снова раздался крик. - Десять кусков зелеными за чашу!
        Непонятно, откуда им известно мое имя, но насчет главного они не в курсе: меня невозможно подкупить. Это - мое достоинство и моя беда. Мама рассказывала, что я такой с раннего детства. Честен, как хрустальная слеза, и ничего не могу с этим поделать. Мне можно доверить миллион долларов наличными без расписки, потом прийти за ним через год - и я верну каждый цент.
        Прогрохотал еще один удар. Дверь подпрыгнула, но в этот момент я услышал в трубке голос шефа:
        - Алло. Глеб? Это ты?
        - Старик убит, я прячусь в его квартире, миска со мной. - Мой доклад был краток. - Убийцы ломятся и скоро будут здесь. Что делать?
        - Бежать можешь? - Голос шефа даже не дрогнул.
        - Только туда.
        - Ну так беги!
        Даже если бы шеф это не приказал, я бы все равно так и поступил. Я в два шага оказался рядом с дверью, ведущей в спальню. Мокрыми от пота пальцами нащупал медальон и нажал на холодный металл. Теперь - дверь. Я потянул на себя ручку, дверь распахнулась… увы, за ней действительно была спальня.
        Звуки за моей спиной нарастали, треск усилился. Деревяшка с замком вот-вот падет, открыв меня пулям. Остались две двери.
        Я бросился к той, которая ведет на кухню. Рывок ручки… и разочарование. Мое волнение и беспокойство за собственную жизнь многократно умножились. Дверь на кухню открыла мне кухню.
        Человек, не осведомленный о Лиме, обязательно бы сказал: «Ну что городит этот чудик? Почему дверь на кухню разочаровывает его? Он на самом деле ожидает, что она приведет его в какое-то другое место?.. У него вообще все дома?»
        На этот резонный вообще-то вопрос отвечу так. Дома у меня никого нет, живу один. С тех пор, как получил работу курьера, ушел из маминой квартиры и снимаю жилье. Что касается двери, то да, ожидаю. Даже всем сердцем надеюсь, что она приведет меня в другое место. Все дело тут в медальоне. Он должен в этом помочь, но, к сожалению, мой ранг среди сотрудников фирмы невысок и медальон первого уровня не может дать стопроцентной гарантии. Примерно один случай из четырех - вот мой предел. Нужно открыть в среднем четыре двери, чтобы наконец попасть туда, куда собираюсь. Мой худший результат - девять дверей, а лучший - две. Но вернемся в квартиру с застреленным старичком и убийцами, рвущимися по мою душу.
        После очередного удара я услышал резкий, пронзительный треск. Этот треск говорил о том, что еще один такой рывок - и между мной и стрелком останется лишь стена пыли. А стена пыли - это такая преграда, через которую очень легко проходят пули.
        Я быстро оглянулся назад: замок едва держался. Взгляд невольно упал на старичка: он сидел, привалившись к стене. Если не обращать внимания на красное пятно, то может показаться, что хозяин квартиры отдыхает. Будь у меня больше времени, я поразмышлял бы о том, сколько раз этот старичок сидел вот так, опираясь на стену каюты или поручень, прислушиваясь к залпам орудий, шуму волн или просто мечтая о мирной жизни. Его мирная жизнь сложилась, пожалуй. Он стал известным специалистом по предметам искусства. Жил в тишине и покое много лет, но умер, подражая собственной молодости, солдатом.
        Рука легла на ручку двери, ведущую в ванную. Дверь была белая, немного поцарапанная, на ней висела коричневая металлическая гравюра с изображением писающего мальчика. Такие, наверное, раньше были в моде. Очень давно.
        Сзади раздался резко оборвавшийся треск. Все, входной двери пришел конец. Я вцепился в рукоятку и потащил ее к себе. Сразу же увидел что-то темно-красное. Неужели плитка в ванной? Тогда конец и мне. Эту дверь можно попробовать закрыть и еще раз открыть, но это резко снижает шансы: если нужно быстро попасть в город, то следует искать еще одну дверь. Но где ее возьмешь? Я уже перепробовал три, все, что были.
        Мне показалось, дверь открывается слишком медленно. Чувства обострились. Помню, как однажды упал со второго этажа: тот полет тоже был для меня как вечность.
        Дверь распахнулась, и я сделал шаг, затаив дыхание. Нет, это не ванная. Получилось! За моей спиной все еще слышался шум, но я даже не обернулся. Здесь безопасно. Никто не посмеет оскорбить Цензора.
        Я привалился спиной к стене. Стена была теплая и даже казалась слегка мягкой, хотя вроде бы сложена из кирпичей. По лицу потек пот. Надо же, открыл всего три двери, а так устал.
        Не нужно оглядываться, чтобы узнать, где я нахожусь. Помещение давно знакомо. Представьте себе сложенную из красного кирпича квадратную комнату примерно пять на пять метров. У нее нет ни окон, ни дверей, пол и потолок тоже кирпичные. Казалось бы, переверни эту комнату, поставь на ребро или вверх тормашками - и ничего не изменится. Однако на стенах горят длинные белые свечи в темных подсвечниках, будто указывая на правильное расположение. Дескать, стены - вот они. Откуда берется воздух или кислород для огня, я не знаю: в комнате нет никаких видимых щелей. Зато посередине пола стоит деревянный стул с черной, высокой и наверняка очень неудобной спинкой. На стуле сидит человек. Это Цензор.
        Здесь следует сделать небольшое отступление. Я буду использовать знакомые и простые слова, чтобы не усложнять рассказ. Например, когда говорю, что Цензор - человек, подразумеваю лишь, что он похож на человека. Толстый и короткий, с мясистым носом-картошкой, на макушке - пролысина. Одет в нечто вроде белой древнеримской тоги с золотой каймой. Цензор сидит и смотрит очень серьезно, будто готовится выступать перед Сенатом. Однако я очень сомневаюсь, что он - человек. Дело не только в том, что Цензор умудряется жить в комнате без входа и выхода, но также и в том, что его невозможно увидеть со спины. Если идти вокруг стула, то всегда будет казаться, что Цензор обращен к тебе лицом. Это не зависит от того, сколько людей в комнате: он будет обращен лицом к каждому.
        - Рад снова видеть тебя, Глеб, - тихим голосом произнес свою обычную фразу Цензор.
        - А уж как я рад! - откликнулся я вполне искренне. - Меня же чуть не подстрелили. Было всего три двери, а я умудрился правильно открыть лишь последнюю. Несколько секунд задержки - и все. А старика, хозяина квартиры, убили. Вот мерзавцы! Он наверняка столько раз стоял лицом к лицу с настоящими врагами, победил в войне, а его застрелил какой-то уголовник.
        - Очень жаль, Глеб. - Цензор не повысил голоса и смотрел на меня, не моргая. - Кто в вас стрелял?
        - Не знаю. - Я с досадой махнул рукой. - Я успел сообщить своим. Пусть сами разбираются.
        Цензор не ответил. Он дышал равномерно, и было видно, как тога на груди слегка приподнимается в такт дыханию. Я все-таки ждал реплики, но Цензор молчал. Его редкие темно-коричневые волосы казались чистыми, хотя кто знает, сколько он тут сидит.
        Я уже собрался нарушить паузу и вновь начать разговор, как вдруг меня осенила догадка, и губы плотно сжались. Фраза Цензора «кто в вас стрелял?» была не просто фразой, а вопросом Места. Дело в том, что из этой кирпичной комнаты можно выйти двумя способами: либо оказаться в произвольном месте города, либо самому выбрать точку прибытия. Когда Цензор задает вопрос Места и ты отвечаешь правильно, то имеешь право попасть в любое место в городе, куда пожелаешь. Не угадал, не ответил
        - извини, окажешься в какой-нибудь дыре, из которой будешь долго выбираться, блуждая по незнакомым улицам.
        - В меня стрелял высокий мужчина, блондин, лет тридцати. - Теперь я подбирал слова тщательно. - Он был одет в темно-синий пиджак и брюки. Больше о нем ничего не знаю.
        - Неправильно, - покачал головой Цензор. - Идите, Глеб. До встречи.
        Решение принято, и оно необратимо, я это знал. Не нужно больше ничего делать, надо только ждать. Кирпичные стены изменили цвет, посветлели, будто кто-то направил на них мощный прожектор. Но это, конечно, не прожектор, просто солнце над городом начало проникать сквозь истончающиеся стены. Один мой коллега, бывший технарь, в прошлый раз сказал, что стены не могут исчезать, растворяясь, словно кусок сахара в чае. Он прав, конечно, но в городе иные законы.
        Вскоре от кирпичной комнаты и Цензора не осталось и следа. Я стоял на какой-то улице: с одной стороны - желтоватое трехэтажное здание с красивыми барельефами, изображающими то ли сатиров, то ли кентавров, а с другой - облицованный мрамором шестиэтажный дом с огромными черными дверьми и массивным парадным крыльцом. Солнце светило вовсю, и дома напоминали Петербург девятнадцатого века в ясную погоду. Я никогда не видел такой Петербург, но представляю его именно так: величественные здания, многочисленные скульптуры, гулкие мостовые, прихотливо изгибающиеся перила мостов, кареты, степенные прохожие, одетые в сюртуки… в этом городе все то же самое. Он красив и солиден, однако его название - Лим.
        Думаю, пришло время рассказать все, что знаю на этот момент о городе и его обитателях. Но для этого нужно мысленно перенестись на три месяца назад. Тогда меня впервые представили Цензору.
        В один прекрасный день шеф вызвал новоиспеченного курьера и хладнокровно сообщил, что испытательный срок подходит к концу. Если я хочу продолжать работать на фирму и получить прибавку к окладу, то должен буду дать подписку о неразглашении коммерческих секретов, к которым меня допустят. Признаться, я не колебался ни секунды. Место мне очень нравилось, работой не перегружали, платили более чем щедро и обещали платить еще больше в обмен на подпись. Кто бы отказался? Я все подписал. И дальше началось самое интересное. Шеф подошел к двери, открыл ее, но вместо того, чтобы выйти со мной из кабинета, пригласил меня войти в непонятно откуда взявшуюся комнату из красного кирпича, где сидел господин в древнеримской тоге, одаривший меня маленьким серебристым медальоном.
        Сразу выяснилась занятная деталь. Моя подпись оказалась ненужной: любой человек, пройдя через Цензора, изменялся - утрачивал способность обсуждать некоторые темы. О них можно было сколько угодно думать, но писать, говорить или показывать знаками
        - нет. Город блюл свою тайну, и это было покруче подписки о неразглашении.
        Любопытство одолевало меня, но, увы, свободно расспрашивать окружающих я уже не мог, оставалось довольствоваться тем, что вижу. Мне сказали, что потом ограничение на разговоры притупится, я смогу говорить почти обо всем с теми, кто посвящен в тайну Лима.
        Город казался очень большим и был окружен стеной. В нем обитали люди, местные жители, всеми делами заправляла ратуша. А самое главное - многие вещи работали тут не так, как в моем мире. Здесь нет двигателей, электроники и огнестрельного оружия, но зато есть то, что некоторые назвали бы магией. Эту «магию» я попытаюсь описать как можно более подробно, настолько, насколько сам понимаю.
        Представьте, что пространство пронизано некоей энергией. Ее не все видят, но те, кто видит, способны брать и превращать энергию в известные формы, пропуская через свой внутренний резервуар. Если маг хочет получить, к примеру, огненную стрелу, то должен взять часть энергии из своего резервуара и наложить ее на форму, причем хорошо изученную и отработанную. Мне уверенно сказали, что существует семьдесят два раздела магии, каждый из которых включает десятки форм. Чаще всего используется около дюжины разделов, но любой ценящий свою жизнь маг будет стараться узнать как можно больше форм, чтобы научиться защищаться от них. К сожалению или к счастью, не все разделы доступны, некоторые из них считаются потерянными. Но интересно и то, что, например, фехтование тоже опирается на несколько разделов магии. Любой опытный фехтовальщик здесь - маг, и его удары отнюдь не просты.
        Мне хотелось знать, что это за город такой и для чего он нужен. Как он связан с моим миром и кто такой Цензор? Отчего, к примеру, в магии именно семьдесят два раздела, а не семьдесят три или девяносто пять? У меня была масса вопросов, но я поначалу собирал информацию по скудным крохам.
        К тому времени мне удалось выяснить, что фирмой «Уральская проволока» управляют обитатели этого города. Они никогда не появляются в моем мире, а предпочитают действовать через подставных лиц. Люди ли они? Не знаю, но местные жители, те, кого я вижу на улицах и в закусочных, - самые настоящие люди. Зато я был уверен, что наша фирма и соседние в том же здании - не единственные в своем роде. Земляне на улицах Лима попадались часто, и я сразу узнавал их. По одежде, спросите вы? По походке и поведению? Нет, но об этом чуть позже.
        Итак, покинув Цензора, я оказался на узкой улице между двумя большими домами. Нужно было найти дорогу к представительству фирмы, которое располагалось в третьем доме маркиза Ори.
        Солнце стояло в зените. Было жарко и душно. Поблизости не было ни одного прохожего. Я дошел до угла, узнав, что узкая улица называется «пер. Щеголей», а перпендикулярная ей, та, которая чуть пошире, - «ул. Дубки». В городе повсюду были развешены сверкающие медные таблички, наводящие на мысль о том, что их кто-то регулярно начищает.
        Я хотел найти закусочную или любое другое публичное место, чтобы узнать дорогу, но рядом не было ничего подходящего. Озираясь, вдруг увидел, что вдалеке в какое-то здание вошли двое, а следом - еще трое. Вероятно, там пивная или ресторан.
        Плитка на тротуаре была гладкой - еще одно указание на фешенебельность района, в котором я очутился. Но легкое смущение охватило меня, когда я достиг серого массивного здания, куда входили люди. Над дверью висела черная табличка с белыми строгими буквами: «Воздушные просьбы графа Мара».
        Кто-то может подумать, что это - молельный дом, но в городе, насколько мне известно, нет ни жрецов, ни какой-либо религии. Просто так называется одна из школ магии.
        Немного помедлив, я задумался, стоит ли сюда входить. Но в итоге решил: нет ничего плохого в том, чтобы узнать дорогу, - и шагнул внутрь, бережно придерживая коробку с миской. Полутемный холл встретил меня прохладой и блеском картин, нарисованных на стеклянных основах. Картины представляли собой запутанные разноцветные схемы и обозначали, скорее всего, формы, обращению с которыми обучают в этой школе. Неподалеку от входной двери стоял стол. За ним восседал человек с белым гусиным пером за ухом. Рядом стояли пятеро разодетых молодых парней. Секретарь и студенты
        - догадаться было нетрудно.
        Я решительно направился к столу. Студенты не сводили с меня заинтересованных взглядов. Секретарь же посмотрел на свои бумаги и открыл блестящий железный футляр, чуть не смахнув рукавом темно-синего сюртука чернильницу на пол.
        - Вы на проверку? - Голос секретаря, брюнета средних лет, был деловит. - Запись на сегодня уже закончена. Если угодно, можете попробовать в следующем месяце… сейчас, сейчас… где же списки? А, вот… Как вы знаете, у нас не бесплатная проверка. За внесение в список с вас один ливр и еще девять заплатите сразу перед…
        - Я просто… - Мне хотелось сразу перейти к делу и спросить дорогу, но секретарь не позволил себя перебить.
        - Подождите, а вы вообще откуда? - живо поинтересовался он. - Вас до этого хоть где-то проверяли? Хотя бы предварительно?
        - Но…
        - Не волнуйтесь, я сейчас посмотрю. Это бесплатно, - поспешил успокоить меня секретарь, неверно истолковав мои намерения. - Может, сэкономите луидор. Судя по наряду, вы не очень-то богаты.
        В этом торопливый собеседник прав. Одежда на мне была так себе. Во время перехода синие джинсы превратились в черные суконные штаны, зеленоватая рубашка стала белой, и поверх нее появился плотный коричневый жилет. Я стал похож на младшего клерка или помощника приказчика. Когда прощаешься с Цензором, твоя одежда изменяется. Впрочем, не только одежда, но и отдельные вещи, которые берешь с собой, включая деньги.
        Секретарь, не переставая говорить что-то о пользе экономии, извлек из футляра небольшое плоское розовое стеклышко и поднес его к правому глазу. Мужчина умолк лишь на пару секунд, изучая меня через это стекло, а потом принялся болтать с еще большим задором.
        - Так я и думал! Пусто! Удивительно пусто! Неужели вы раньше ни к кому не обращались? Или считаете, что вы - исключение? Нет, если хотите напрасно потратить целый луидор, тогда конечно. Кто вам станет мешать? Но мой долг предупредить: если пусто изначально, то ничего и не появится! Я уже столько видел таких, как вы. Все надеетесь на что-то, надеетесь… эх! Ну что, будем записываться? Пятое число вас устроит? Или попробуете двадцать пятое?
        Он наконец замолчал, явно ожидая моего ответа.
        - Спасибо, но мне этого не надо, - обрадовался я возможности вставить словечко. - Я вообще не за этим и знаю, что пуст. Просто хотел спросить дорогу к третьему дому маркиза Ори. Этот район города мне незнаком, я заблудился.
        Секретарь разом погрустнел, зато среди студентов наметилось оживление. Один из них слегка повернулся, и я увидел небольшую косую синюю полосу на левой щеке, будто сделанную неряшливым татуировщиком.

«Землянин», - сразу мелькнула мысль. Вот я и встретил счастливчика с магическими способностями.
        Распознать землянина в Лиме довольно просто. Когда я говорил о том, что при переходе изменяется не только одежда, но и другие вещи, то подразумевал также главную «вещь», которая у человека всегда с собой. Это его тело. Чаще всего изменения очень малы: на коже лица появляются какие-то линии, которые исчезают после возвращения землянина домой. У каждого человека изменения всегда одни и те же. Однако мне рассказывали о более серьезных переменах. Эти рассказы немного пугали, но я отнесся к ним как к страшным сказкам, потому что никто из моих собеседников лично ничего подобного не видел.
        Итак, один из студентов был землянином, а тусклый значок в форме петли на его сюртуке явно указывал на принадлежность к когорте учеников. Последнее было тем более удивительно, что магические способности у моих соотечественников встречались нечасто. Например, у меня их не было вовсе.
        - Все дома маркиза Ори далеко от нас, - произнес секретарь, кладя стекляшку обратно в футляр. - Вам придется взять кеб. Выйдите на улицу Полесья, она в паре кварталов отсюда. Там кебы часто ездят.
        - В какую сторону двигаться? - уточнил я.
        Один из студентов, здоровый розовощекий детина, хмыкнул. На его лацкане красовался блестящий значок старшего ученика.
        - Ты из предместий, да? - спросил он. - Вообще ничего не знаешь? Деревенщина?
        В тоне сквозило пренебрежение - городские жители не уважали выходцев из сельской местности.
        - Такой же деревенщина, как и ты, - ответил я. Не люблю хамства.
        - Городской? - протянул детина. - А что ж ничего тут не знаешь? И что ж магов не уважаешь?
        - Магов уважаю, недоучек - нет.
        Ну кто меня тянул за язык? Я мог бы спокойно выйти со своей коробкой и уж кеб бы как-нибудь нашел.
        - Успокойтесь! - не очень-то уверенно приказал секретарь.
        Однако детина вроде бы послушался. Он глубокомысленно возвел очи к потолку.
        Я же, поняв, что ответа насчет направления мне не дождаться, пошел к двери.
        - Так вы не из предместий? - спросил секретарь. Он, похоже, недоумевал, как это городской житель может не ориентироваться в городе.
        - Землянин, - ответил я.
        - Землянин? - удивился секретарь. Даже шею вытянул, чтобы разглядеть меня более тщательно. - А метки нет!
        - Метки нет, - согласился я.
        По какой-то неизвестной причине я был, возможно, единственным исключением из правил: мое тело совершенно не менялось при переходе.
        В этот самый момент детина наконец опустил глаза, перестав разглядывать потолок. Он посмотрел на меня, и его губы раздвинулись в злобной усмешке.
        Неладное я заподозрил сразу, но отреагировать не успел. Плотный поток воздуха ударил меня в бок, возникнув будто из ниоткуда. Я покачнулся и едва сдержал кашель: этот воздух был неимоверно вонюч, словно вобрал в себя аромат всей городской канализации. Коробка выскочила из моих ослабевших рук и отлетела к двери.
        Детина и другие студенты разом захохотали. Молчал только землянин. Он неодобрительно посматривал на свою компанию.
        - Это магия, детка! - сообщил мне маг-недоучка, борясь с приступом смеха. - Тебе такое никогда не освоить! Один удар - и ты раскис!
        Я повернул голову, стараясь не дышать, хотя запах подозрительно быстро выветривался. Коробка слегка помялась. В этот момент я внезапно подумал о том, что из-за ее содержимого убили старичка. Хороший был дедок! И мне не понравилось, что такую ценную коробку вырывает из моих рук и бросает на пол какой-то недоросль. Я приблизился к смеющемуся недругу. Он не перестал ржать, даже когда между нами оставалось менее метра. Мой кулак пошел легко от груди, целясь в подбородок. Раздался хрустящий звук, и детина опрокинулся навзничь. Он упал и лежал, раскинув руки, бессмысленно хлопая глазами. Смех моментально стих.
        - Это бокс, детка, - сказал я. - Один удар - и ты раскис.
        Дальнейшее помню смутно. Кто-то прыгнул мне на спину, другой вцепился в мои руки. Землянин кричал и ругался, призывая оставить меня в покое. Секретарь куда-то убежал. Я попытался стряхнуть нападавших, но не смог. Меня ударили чем-то по голове, потом еще раз… в глазах и мыслях помутилось. Последнее, что я запомнил, перед тем как провалиться в темноту, - это пол, выложенный серым с черными прожилками мрамором.
        Что происходило между моим падением и болезненным пробуждением, я, понятное дело, не знал. Но пришел в себя на кушетке, которую принесли в этот самый холл. Глаза едва открывались, но уши слышали нормально.
        - Идиоты! - громыхал чей-то голос. - Вы же видели: землянин с коробкой, ни хрена не знает, ищет дом маркиза Ори. Это курьер маркиза Ори, бараны! Остолопы, вы напали на чужого курьера! В этих стенах! Что скажет граф, когда ему доложат?! А ему доложат!
        Мои руки зашевелились. Я внезапно обнаружил, что они не вытянуты вдоль тела, как бывает у раненых, а сложены на груди. Но на моей груди покоилась еще какая-то тяжесть. Онемевшие пальцы задвигались, нащупывая шероховатую поверхность. Коробка! Кто-то положил мне коробку на грудь и сверху поместил мои же руки, дескать, вот тебе твоя вещь, мы ее даже трогать не хотим, нам чужого не надо. Похоже, я неожиданно стал важной персоной. Курьер маркиза Ори, надо же!
        Глава 2
        Окончательно я пришел в себя уже в карете. Меня, крепко сжимающего коробку, посадили на заднее сиденье. Рядом сел маг-землянин с синей меткой на щеке. Его отрядили в сопровождающие.
        - Гони к третьему дому маркиза Ори, - услышал я напутствие кучеру. Невидимый мне мужчина говорил властным голосом. - Не останавливайся и не задерживайся! Вместе с курьером передашь вот это письмо. Если будут расспрашивать, то скажешь, что сам ничего не знаешь, пусть свяжутся прямо со мной. И добавишь, что люди графа Мара выражают почтение людям маркиза Ори и надеются, что нашу дружбу ничто не сможет поколебать. Езжай!
        Карета сразу же тронулась. У меня слегка зарябило в глазах, когда розовый узор на внутренней атласной обшивке вдруг затрясся.
        - Нам дали личную карету мастера-наставника, - сказал землянин, хватаясь за нависающий над головой кожаный поручень. - Ты как? Пришел в себя хоть немного? А то после удара статуэткой по голове…
        - Мне лучше. Я помню, ты пытался их остановить. - Я заговорил гладко, не запинаясь, язык вполне повиновался мне. - Спасибо.
        - Слава яйцам! - вдохновенно воскликнул землянин, встряхнув длинными рыжеватыми волосами. - А то я уж думал, тебе кранты! Но броситься с кулаками на Журпа - это что-то! Как ты его уделал! Я знал, что он когда-нибудь нарвется со своими шуточками. У меня у самого руки давно чесались, но мы с ним в разных весовых, так сказать…
        - Ты давно тут? - спросил я, прикрывая глаза, чтобы унять рябь.
        - Да года полтора, - бодро ответил тот. - У брата нашли магические способности, а он похлопотал за меня. У него они, конечно, лучше, но меня тоже взяли. Граф Мар - неплохой чувак. Я, ясен пень, с ним не говорил, так, видел пару раз, но его мастера - нормалек. Дело иметь можно. Не цепляются без причин. А ты-то как? Давно в курьерах? Меня, кстати, Виталий зовут.
        На вид моему собеседнику было около двадцати. Мне стало интересно, откуда он. Его манера изъясняться была похожа на речь подростка. Мы использовали подобные словечки, только, пожалуй, у Виталия они были слегка устаревшие.
        - Глеб, - представился я. - А ты вообще откуда?
        - Из Жданова, - ответил он. - А ты?
        - Москва. - Я придирчиво осматривал коробку, но ее, похоже, не открывали. Как и многие предметы, коробка изменилась при переходе. Картон сохранился, но стал более плотным. Клейкая лента превратилась в полоски желтой бумаги, приклеенные намертво.
        - Этот твой Жданов где? Дома часто бываешь?
        - На Украине, - ответил Виталий, посматривая в окно через красные шторы. - А дома не был ни разу. Не пускают, пока не научат. Я ведь ни с кем из наших не общаюсь, даже не вижу никого. Поспал, пожрал - и на занятия. Потом пожрал - и снова спать. Это меня к тебе приставили, как земляка, чтобы ты не сильно переживал. - Виталий хохотнул, толкнув меня в плечо. - Ты им дорог, брателло! Хотели даже лекаря вызвать, но передумали. Сказали, что тогда ваши люди решат, что курьера обработали. Но рад, что тебе лучше, рад!
        Его искренность не вызывала сомнений, но я не мог припомнить Жданов, хотя гордился знанием местной географии. Моя бывшая подружка обожала путешествовать и таскала меня за собой везде, включая ближнее зарубежье.
        Я хотел еще спросить про Жданов, но карета внезапно остановилась.
        - Приехали, что ли? - неуверенно спросил Виталий. - Что-то быстро.
        Мне тоже показалось, что быстро. Я уже взялся за деревянную ручку каретной дверцы, как услышал крик нашего кучера:
        - Эй, чего стоим?!
        - Не знаю, впереди затор! - издалека донесся ответ. - Какие-то дрова посреди дороги!
        Мы с Виталием переглянулись. Я никогда не слышал о заторах в городе, и ученик магической школы, похоже, тоже.
        В этот момент дверца со стороны Виталия резко распахнулась. Около кареты стоял уже знакомый по квартире старика высокий блондин с сухими и тонкими губами. На этот раз он был одет не в синий пиджак, а в темно-фиолетовый сюртук явно маленького размера. Лоб блондина украшала двойная черная метка. Незнакомец смотрел на меня тяжелым взглядом, сжимая в руке небольшой черный жезл.
        - Отдай коробку, Глеб. Отдай по-хорошему.
        Мне больше всего не понравился даже не взгляд, а жезл - обычная, казалось бы, палка с шаром на конце. Он тускло блестел в ярких солнечных лучах. Виталий тоже не сводил с жезла глаз. Лицо моего приятеля почерствело и потемнело. Было нетрудно понять, о чем думает маг-недоучка: пытается угадать, каким разделом магии владеет обладатель металлической палки, явно полноценный маг.
        Я толкнул свою дверцу и кубарем вывалился из кареты. У меня был шанс скрыться, даже созрел план - бегу к ближайшему дому и прячусь где-нибудь в подворотне. Этот тип не так уж быстр. Все маги с жезлами хоть и смертельно опасны, но быстрыми бывают редко. Я приземлился около большого заднего колеса… и сразу же увидел короткое копье с горящим наконечником в каком-то метре от меня. Оно слегка подрагивало в руках толстяка, одетого в красный жилет. Того самого толстяка, который приказал старичку-подводнику не закрывать дверь.
        Копье резко спутало мои планы. Обращению с этим оружием тоже учит один из разделов магии, формы которого очень быстры. Мне приходилось видеть показательный бой между копьеносцем и магом-ритуалистом. За боем следили несколько лекарей, которые должны были ослабить формы, не допустив смертоубийства. Бой закончился очень быстро: ритуалист проиграл, хотя мне сказали, что если бы копьеносец затянул чуть-чуть или не смог бы прервать рождение медленных форм, то фортуна повернулась бы лицом к его противнику.
        Толстяк теперь ничего не говорил. Его пухлые губы кривились в усмешке. Я уже знал, что он сделает в следующую секунду. Даже знал, куда ударит: в левую половину груди, чтобы не повредить коробку, которая была справа.
        В тот момент мне внезапно стало жаль, что я нахожусь в тени кареты. Это значит, что на меня не падает солнце. Пусть это не земное солнце, но все же захотелось в последний раз ощутить кожей тепло лучей.
        Однако глаза толстяка внезапно расширились. Он отвел от меня взгляд и устремил в глубь кареты.

«Виталий! - догадался я. - Или что-то сделал или делает!»
        К сожалению, я не мог выяснить, чем именно занимается мой земляк, и даже не мог помочь ему. А просто нырнул под карету и выскочил аккурат между желтыми передними колесами и задними ногами лошадей. Меня не волновала мысль, что лошади могут ударить копытами: было не до этого. Хотелось опередить магов, обогнать их.
        Сзади раздался хлопок. Тут же полыхнуло, кто-то крикнул. Я уже выскочил из-под кареты и разгонялся, направляясь к ближайшему переулку, когда увидел Виталия. Он тоже оставил карету и тоже бежал. Только бежал, охваченный зеленоватым пламенем.
        Кто-то может заподозрить меня в том, что я прибеднялся, когда сказал, что мало знаю о городе, но это пламя было мне хорошо известно. Ложный огонь. О нем говорили с ужасом, уважением и печалью, ведь он не жжет одежду и не дает тепла.
        О ложном огне мне очень поэтично рассказал коллега. Думаю, что это - психологическое оружие наподобие слабого инфразвука, который пугает, но не убивает. Коллега сказал, будто цитируя книгу, что «человек всю жизнь копит внутри себя непроявленные чувства. Они просто тлеют, почти не мешают, но когда что-то случается, чувства разом вырываются наружу и становится очевидной их мощь. Ревущее пламя спрятанных чувств обжигает тело, не принося ему видимого вреда, но сводя человека с ума от боли. Многие знают, что такое „закипеть от гнева“. Но этот гнев основан на недавних, скоротечных событиях. Если же собрать все чувства, накопленные в жизни, и разом выпустить их, то не закипишь, а вспыхнешь».
        Версия была красивой, но столь же поэтично можно описать инфразвук. «Он вызывает первобытный страх предков человека перед пещерным медведем», «он пробуждает в тебе ужас новорожденного, впервые увидевшего свет», «он…», короче говоря, все эти эпитеты не имеют ни малейшего отношения к реальному воздействию. Подозреваю, что и ложный огонь можно вызывать с помощью хитроумного приспособления и просто воздействовать на эмоции.
        До переулка было рукой подать. Я уже не смотрел на Виталия, а бежал, прижимая коробку к животу и ощущая, что за спиной что-то происходит. Звуков преследования не было слышно. Очевидно, блондин и толстяк слишком серьезное внимание уделили деятельности Виталия и порядком отстали.
        По спине разливался холод, я вспотел и каждое мгновение ожидал чего-то. Чего? Я и сам не знал, но это должно быть очень плохим. Только бы добежать до серого угла. Угол выглядел таким основательным, надежным… Я знал, что многие формы действуют лишь по прямой линии, не терпя преград, но некоторые могут огибать препятствия. Мне хотелось обернуться, но как трудно сделать это на большой скорости!
        Впереди показались две черные фигуры прохожих. Я в первую секунду не обратил на них внимания, но потом надежда озарила мои собранные в пружину мысли. Прохожие бежали сюда.
        Я почти сумел достичь угла и уже видел каждую впадину шероховатых камней, скрепленных друг с другом. Но то ли отвлекся, предаваясь надеждам, то ли еще что, как вдруг споткнулся и упал, едва успев подставить руки. Я больно ударился животом о каменный стык тротуара и дороги. Коробка вновь выскочила из рук, но не смогла далеко отлететь, врезавшись в серую стену. Моя голова щекой лежала на плитке, теперь я мог видеть то, что происходит сзади. О, лучше бы я этого не видел!
        Ко мне, оставляя за собой красноватый след, летел лилово-черный шар. Я не знал, к какому разделу магии и к какой форме относится этот шар, но почему-то был уверен: он не промахнется. Мои глаза закрылись. Не хочу смотреть на этот шар, с меня уже достаточно. Пусть он долетит или не долетит, на какое-то мгновение мне стало все равно. Зато именно в этот момент я отчетливо понял, почему у рядового курьера такая высокая зарплата.
        Шар долетел. Он ударился о мою спину резко и решительно, обволакивая ее ледяными иголками. Я уже приготовился к самому худшему, к невероятной боли, попытался даже заранее усмирить ее, но… действительно мало что почувствовал. Меня охватило блеклое синее свечение и форма, вызвавшая шар, вероятно, угасла, не причинив особого вреда.
        Теперь я как следует разглядел прохожих, моих спасителей. На их головах красовались черные повязки, которые так любят режиссеры фильмов о пиратах. Прохожие были одеты в строгие сюртуки с серебристыми пуговицами, чем-то напоминавшие старинные костюмы английских полицейских. Последнее сравнение было верно: обладатели повязок являлись местными жандармами.
        Ненадолго оставлю без присмотра свое собственное распластанное на тротуаре тело, чтобы рассказать о городских жандармах. Это того стоит. Каждый маг в городе, а возможно, и за его пределами, обладает ограниченным резервуаром энергии. Его хватает на две-пять энергоемких форм, что зависит от силы и опыта мага. Потом опустошенный резервуар постепенно наполняется. По сути, резервуар есть у любого человека, только далеко не все могут его наполнить, а мага без резервуара и быть не может. Такого немага называют «пустым», и ко мне это тоже относится. Жандармы же могут с ходу выдать десяток форм - у них гигантский резервуар. Им таковой вручила ратуша. Мало кто из могущественных магов, обладающих отточенным мастерством, захочет связываться с ними. В жандармерии обычно служат середнячки, но огромный запас сил делает их сверхопасными.
        Теперь снова вернемся к моему телу. Жандармы стояли рядом со мной, обратившись лицом к карете. Карету видел и я. Вот уж не знаю, что там произошло, но желтая деревянная крыша ввалилась внутрь, ощетинившись острыми поломанными досками. Две передних лошади рвались вперед, пытаясь встать на дыбы. Но им мешал существенный груз: задние лошади были мертвы и повисли на лямках и перекладинах. Рядом с каретой лежал незнакомый мне человек в темно-зеленом жилете, вероятно, кучер. А на полпути между кучером и мной едва шевелился Виталий. Пламя на нем погасло, и сейчас он еле слышно постанывал, механически скребя рукой мостовую. Ни блондина, ни толстяка не было видно. Похоже, удрали.
        Зашевелился и я.
        - Вы в порядке? - склонился надо мной один из жандармов. Я увидел совсем еще молодое лицо с небольшими черными усиками.
        - Да… кажется… спасибо… - Я попытался пошевелить руками и ногами, и это вполне удалось.
        - Как ваше имя? - Этот жандарм явно допрашивал меня, а его напарник устремился к Виталию.
        - Глеб. Я - курьер маркиза Ори. На нас напали.
        - Вы были рядом с каретой?
        - Внутри.
        - Это карета графа Мара.
        - Да, я знаю.
        Допрос прекратился столь же внезапно, как начался. Теперь жандармы оказывали помощь Виталию, кучеру она уже была ни к чему.
        Встав на ноги и сделав пару неуверенных шагов, я подобрал коробку. Будь она неладна, эта миска, но я ее доставлю по месту назначения! Из-за нее погибли двое, ранен Виталий, да и мне пришлось туго. Доставлю и тут же уволюсь с этой работы. Пошло оно все!
        Держа картонку под мышкой, я побрел к Виталию. Он был совсем плох. Лежал на спине, смотрел в небо немигающим взглядом и что-то неразборчиво бормотал. На его одежде и коже не было ожогов, да и быть не могло. Он был обожжен иначе.
        Я заметил, что в зрачках земляка отражаются окна трехэтажного желтого дома, стоящего на противоположной стороне улицы. Окна были узкими, продолговатыми и почему-то именно сейчас казались исключительно старомодными.
        - Вы его друг? Родственник? - Жандарм снова обернулся ко мне.
        - Земляк, - ответил я.
        - Землянин? А где же… неважно.
        Виталия одно за другим окутывали небольшие разноцветные облака. Они медленно возникали, быстро исчезали и появлялись снова. Белое, голубое, розоватое, снова белое… Я знал, что это: жандармы старались вовсю, перебирая формы, надеясь, что хоть что-то поможет.
        Послышался грохот повозки, и вскоре из-за дальнего поворота выскочила черная карета, украшенная двумя флажками. Она неслась лихо, стремительно приближаясь, словно стараясь обогнать цокот копыт.
        Жандарм бросил на нее быстрый взгляд и тут же обернулся ко мне:
        - Ваши люди. Маркиза Ори.
        Виталий вновь зашевелился. Мне показалось, что его взгляд стал чуточку осмысленней. Захотелось что-нибудь ему сказать. Но что? Я не знал.
        - Выздоравливай. - Мое напутствие звучало по-дурацки. Я помолчал и почему-то добавил: - Теперь вспомнил твой Жданов, вспомнил. Он ведь Мариуполь, а Жданов - устаревшее название.
        Виталий посмотрел на меня, в этом не было никаких сомнений, и неожиданно четко ответил:
        - Ты путаешь. Мариуполь - старинное название, а Жданов - настоящее.
        Я был рад, что мой приятель пришел в себя. Ложное пламя - не шутка, оно действует на всех: и на многомудрого старца, и на развязного подростка.
        Карета подъехала совсем близко и резко остановилась. Из нее выскочили трое: двое в серых костюмах и один в белой рубашке и разноцветном жилете. Я знал последнего. Его звали кавалер Файет. Большая шишка в нашей иерархии!
        Испугавшись, что сейчас кавалер будет уже совсем рядом и мне не удастся больше поговорить с Виталием, я наклонился к земляку и спросил, почти крича в ухо, будто полуглухому:
        - Ты сказал, что здесь всего полтора года. В каком году ты прибыл?!
        Кавалер Файет уже подскочил к нам, но Виталий мигнул и ответил, с трудом шевеля пересохшими губами:
        - В восемьдесят восьмом.
        Я разогнулся. Он прибыл в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом, а сейчас две тысячи двенадцатый. Этот город никогда не уставал преподносить сюрпризы. С самого моего первого визита сюда. Когда я только знакомился с этим местом, то почувствовал, что и в ближайшее время мне его до конца не понять. Сейчас же казалось, что вообще никогда не пойму. Петербург девятнадцатого века, надо же… Прочь отсюда, прочь! Я уже не хочу ничего понимать. Сейчас отдам коробку кавалеру
        - и домой. Скорее, скорее домой!
        Глава 3
        Если сильно чего-то желать, желание может быстро исполниться. Уже к концу дня я был дома и сидел в зале, игнорируя говорящий телевизор. Передо мной стояла одна вещь, еще недавно занимающая все мои мысли. Что это была за вещь, станет ясно чуть позже, а сейчас вкратце объясню, как получилось, что я все-таки оказался дома, цел и невредим, да еще с большими служебными перспективами.
        Кавалер Файет по прибытии сразу же взял бразды правления в свои руки. Виталия отправили обратно в школу, а меня доставили в один из домов маркиза Ори, где подвергли допросу, хоть и мягкому, но по всем правилам этого искусства. Однако я мало что мог сказать. Описал злоумышленников, сообщил, что они знали мое имя и вообще, наверное, были хорошо подготовлены. Миска перекочевала к кавалеру. Он очень удивился, увидев ее, а я это удивление поначалу истолковал неправильно. Кавалер крутил эту миску и так и эдак, чуть ли не пробуя на зуб. Потом вызвал троих старых магов. Каждый старательно осмотрел миску, и все трое качали седыми головами совсем одинаково. Вскоре маги удалились, и в комнате, стены которой были обиты светлым резным деревом, остались я, кавалер и злополучная посудина.
        - Глеб, вы останетесь с нами или собираетесь уходить? - спросил Файет.
        У кавалера не было никаких особенно запоминающихся черт: черно-сероватые волосы, тщательный пробор, многочисленные морщины при любом изменении выражения лица - вот и все, что всплывает в памяти, когда я его не вижу.
        Это был откровенный вопрос, и я тоже ответил откровенно, сказав, что ухожу, увольняюсь, и как можно быстрее. Кавалер попробовал меня уговаривать, но, поняв, что это бесполезно, вдруг предложил поработать в другом, «безопасном» отделе. Он так и сказал:
        - Вы доставили посылку, рискуя жизнью, хотя могли все бросить. Руководство ценит таких людей. Я прикажу удвоить вашу зарплату, Глеб, и переведу вас в отдел рекрутирования. Работа по-прежнему в Москве, но в совсем небольшой конторе. У вас будет интересный круг обязанностей.
        Он говорил еще долго, и я в итоге согласился. Уж не знаю, что на меня повлияло больше: хорошие служебные перспективы или нормальное отношение начальства. И то и другое редко встречается. Но затем кавалер меня поразил.
        - Заберите с собой эту миску, Глеб, и отдайте прежним владельцам, - неожиданно сказал он. - Она нам не нужна.
        Если бы Файет заявил, что я стану могущественным магом, мое изумление было бы меньше. Как это «не нужна»? Почему не нужна? Из-за нее погибли двое, а она не нужна?!
        Следует объяснить, для чего наша фирма собирала разные вещи с Земли и в чем суть работы курьеров. Я сам это понял до конца буквально сегодня. Дело в том, что некоторые земные предметы обладали огромной силой. Они были бесполезны в моем мире и невероятно востребованы в городе. Титулованные особы Лима, не имея возможности приходить к нам в гости, просто-напросто создавали фирмы, целиком состоящие из землян и занимающиеся, помимо всего прочего, поиском артефактов. Я до сих пор толком не знаю, как эти артефакты отбираются и создаются, хотя узнать очень хочется. Земляне, единственные люди, обладающие способностью проникать к Цензору, перевозили их. Файет сказал мне, что между конкурирующими фирмами изредка случались стычки, в которых гибли курьеры. Лучше бы я это узнал заранее!
        Что касается миски, то кавалер сам не мог понять, для чего она понадобилась тем двум магам: толстяку и блондину. Проверка показала, что в ней нет ничего интересного, она не обладает никакой силой, просто старый предмет! Файет был озадачен. В конце концов он не нашел другого объяснения, кроме того, что враждебные маги что-то перепутали, приняв миску за нечто иное. Кавалер пообещал выяснить, с чем именно ее спутали, и непременно узнать имена врагов, чтобы отомстить. Но теперь с миской по инструкции следовало поступить так, как и со всеми ненужными вещами: отнести прежним владельцам.
        Тогда я еще не догадывался, что судьба, стоящая над двумя мирами, бросила свой жребий, прочно соединив меня с этой миской. Вообще очень любопытно, как иногда жизнь связывает человека с неодушевленными предметами: обручальное кольцо тому пример.
        Коробка снова вернулась в мои руки. Я открыл дверь, ведущую к Цензору, прямо в доме маркиза Ори.
        Человек, одетый в белую тогу, выглядел важным, как и всегда. Я внутренне напрягся, пытаясь собраться с мыслями и ответить на вопрос Места. Мне совсем не хотелось оказаться в случайном районе Москвы, а потом снова блуждать.
        Цензор посмотрел на мою коробку, пошевелил густой коричневой бровью и произнес:
        - Зачем вы ее несете назад, Глеб?
        - Потому что она не нужна, - ответил я совершенно искренне. - Бесполезный артефакт! Даже не артефакт вовсе, а кусок обработанной глины. Ее место на Земле.
        - Неправильно, - печально улыбнулся Цензор.
        Дома я оказался спустя два часа, с трудом добравшись до станции метро с какой-то окраины. Отдохнув и слегка придя в себя, я вернулся к дому старичка, чтобы забрать мотоцикл. Там стояла только одна полицейская машина - наверное, остальные уже разъехались. Я бы не стал помогать следствию, даже если бы мог все рассказать. Меня переполняла вера в возможности кавалера. Такой тип выйдет на след убийц гораздо раньше полиции, если выйти на него вообще возможно.
        На следующий день я проснулся рано. Не могу сказать, что меня посетила особенная бодрость, но ожидание нового, связанное с переменой работы, все-таки приносило радость, и обещанная высокая зарплата была как нельзя кстати. Мне хотелось купить наконец собственную квартиру, хотя бы маленькую.
        Я положил коробку в рюкзак, собираясь потом заехать на прежнюю работу и отдать миску бывшему шефу. Хочу обратить внимание, что обычно складываю вещи в черную кожаную сумку, которую вешаю на мотоцикл. Какой порыв побудил меня положить коробку в рюкзак - не знаю и, вероятно, никогда не узнаю. Но это очень важная деталь.
        Моя новая «контора» располагалась на углу Скатертного и Малого Ржевского переулка в красноватом здании. Самый центр Москвы! Я оставил мотоцикл во дворе и поднялся на второй этаж. Никто не спрашивал, кто я и зачем пожаловал, просто дверь в подъезд открылась, когда я нажал кнопку звонка. Дверь на втором этаже была нараспашку, но все-таки я сумел прочитать надпись на золотистой табличке:
«Рекрутинговое агентство Морозова».
        Что ж, Морозова так Морозова. Пройдя несколько шагов, я оказался в большом офисе, где стояло шесть столов. Три из них пустовали, а за остальными сидели двое мужчин и одна женщина. Еще несколько дверей вели из офиса в другие помещения. За одной из них, стеклянной, угадывался силуэт человека.
        - Вы по какому вопросу? - Женщина посмотрела на меня, остальные даже не оторвали взглядов от компьютеров. - Если по поводу работы на нефтяных платформах, то это не к нам. Это этажом выше.
        Женщина была молода, красива, ее светлые волосы были коротко подстрижены, а яркие губы казались лишенными помады. Мне захотелось пошутить, чтобы произвести впечатление.
        - Я - маг, - сказал я. - Огромной силы. Мне посоветовали прийти сюда, чтобы…
        Договорить не удалось. Сказанного оказалось достаточно, чтобы привести всю комнату в движение. Один из мужчин, брюнет в узких очках, вскочил, уронив на пол какую-то папку, другой быстро посмотрел на меня и сунул руку в ящик стола, женщина в изумлении открыла рот. В следующую секунду у всех троих в руках оказалось по плоскому розовому стеклу, через которое они уставились на меня. В довершение картины прозрачная дверь распахнулась и на пороге возник взволнованный седоусый мужчина, сжимающий такое же розовое стекло.
        - Отбой, - разочарованно произнес брюнет в очках, - это не маг.
        - Не маг, - подтвердил его коллега, тщательно причесанный шатен с грустными глазами. - Это псих.
        - Наверное, псих, - согласилась девушка. Ее губки поджались, она выглядела расстроенной. - Не будет нам премии.
        Пошутил, называется! Я почувствовал, как мои акции стремительно летят вниз: эта девушка не понимает шуток.
        - Вы кто? - спросил седоусый мужчина.
        Лучше сразу же во всем признаться. Похоже, слово «маг» имеет большой вес в этой конторе.
        - Ваш новый сотрудник. Глеб. Савьенов Глеб Дмитриевич.
        - Очень рад, - проявил формальную вежливость седоусый. - О вас предупрежден.
        Обстановка моментально разрядилась. Девушка неуверенно улыбнулась, остальные сухо кивнули и уселись к мониторам.
        - Разрешите представить наш коллектив. - Слово «коллектив» седоусый произнес забавно, четко выговаривая каждую букву и напирая на «о». - Я - Морозов Олег Геннадьевич, Марина Сергеевна - наша секретарь и бухгалтер…
        - Можно просто Марина, - вставила девушка.
        - Петр Борисович - менеджер. - Морозов показал на брюнета в очках, а потом перевел взгляд на грустного шатена: - Михаил Петрович - старший менеджер.
        - Присаживайтесь вот сюда. - Шатен кивнул на пустующий белый стол рядом с собой. - Это будет ваше рабочее место. Компьютер мы поставим сегодня же.
        Голос моего коллеги был приветлив. За какое-то мгновение комната превратилась в обычный офис, погруженный в спокойную рутину. Я подумал, что здесь точно никто не рискует жизнью.
        В кабинете моего нового шефа раздался телефонный звонок. Морозов энергично пошел туда, слегка покачиваясь, будто отставной моряк, сказал в трубку «да» несколько раз, а потом подытожил коротким «едем!».
        - Господа, - произнес он, останавливаясь на пороге кабинета. - Есть работа. Наш клиент наконец выходит. Куйте, пока горячо!
        Брюнет и шатен разом засобирались. Я замер около стола, не зная, что делать.
        - Езжайте с ними, Глеб, - радушно предложил шеф. - Осмотритесь, вольетесь в коллектив.
        Я кивнул, подумав, что вот такая размеренная жизнь как раз для меня. Никто ни в кого не стреляет, никого не убивают. Сидишь в офисе, ездишь куда-то по делам, получаешь высокую зарплату… красота!
        - На всякий случай наденьте бронежилет, - добавил шеф. - А то мало ли что. Мы туда теперь без бронежилетов не ездим. Сейчас принесу.
        Кровь отхлынула от головы, я почувствовал, что пальцы начали неметь. В довершение ко всему Михаил подошел к стоявшему в углу сейфу, вытащил оттуда пистолет с кобурой и повесил его под мышку, набросив сверху пиджак.
        Шеф неправильно истолковал мое выражение лица.
        - Это пустяки, на всякий случай, - сказал он. - В сложных ситуациях мы вызываем службу безопасности, но сейчас случай не сложный, Михаила достаточно…
        - Я не поеду, - решительно сказал я. - Спасибо, но двух трупов и засады с перестрелкой и магами с меня хватит. Благодарю!
        - Каких трупов? - удивился Морозов, подняв вверх седоватые брови. - Вы о чем?
        Я молчал, не представляя, как обойти внутренние барьеры и все объяснить.
        - А, не можете сказать? - догадался шеф. - Так вы подбирайте слова. Используйте другие выражения, говорите иносказательно. Мы же в курсе. Попробуйте, у вас получится. Мы тут все уже стали настоящими виртуозами намеков. Что поделать, надо же как-то общаться! Если бы здесь был кто-то из чужих, непосвященных, то, конечно, ничего не получилось бы, вы бы и слова не могли сказать. Но мы - свои, это совсем другое дело. Пробуйте, Глеб, пробуйте.
        На меня внимательно смотрели все, кто присутствовал в комнате. Я ощущал себя стоящим на сцене актером, не выучившим роль. Подумал немного и начал рассказ. Сначала не выходило, мой взгляд почему-то упорно изучал большие белые вертикальные жалюзи и не хотел переключаться на что-то другое. Но потом пошло легче. Я сообщил, что был курьером, и какими-то фантастическими аллегориями принялся описывать, что со мной произошло. Умудрился художественно рассказать о засаде, в которую попала карета, и даже описал Виталия, человека, спасшего меня. Споткнулся лишь на роли кавалера Файета, но, к моему удивлению, коллеги все поняли.
        - Вы видели ложное пламя? - с уважением и легкой завистью произнес Петр. - Вот повезло! Говорят, его могут вызывать только могущественные маги.
        То, что на меня нападали могущественные маги, особого успокоения не принесло. Однако шеф принялся меня утешать.
        - Понимаем, вам трудно пришлось, - сказал он с отеческими интонациями. - Но поймите и нас. Работать-то надо, а надежных людей не хватает. Бронежилет и оружие
        - на всякий случай. Я здесь тружусь уже добрый десяток лет и до сих пор никого из сотрудников не убили… тьфу-тьфу.
        Олег Геннадьевич сплюнул через левое плечо и даже постучал по дереву, выбрав белый дверной косяк.
        - Просто в прошлый раз, - продолжал он, - когда мы забирали клиента, кто-то открыл стрельбу. Не по нам, нет, обычные бандитские разборки! Но туда мы теперь без бронежилетов не ездим. А оружие на случай, если клиент поведет себя буйно. Мы ведь не пай-мальчиков вербуем, а… сами понимаете.
        - Да-да, слушайте Олега Геннадьевича, - подключилась Марина, очаровательно улыбаясь. Девушка буравила меня внимательным взглядом хитрых глаз. - В нашей работе нет ничего опасного. Разве что чуть-чуть. Но ведь такой храбрый человек, как вы, выстоявший в схватке с двумя магами, не испугается маленьких неприятностей? Я лично думаю, вы ничего не боитесь, только осторожничаете. Осторожность очень украшает мужчин, особенно если знаешь, что в трудную минуту она будет забыта. А женщины ценят эти минуты больше всего на свете! Наверное, мы даже живем ради этих трудных минут. Ведем домашнее хозяйство, воспитываем детей, угождаем мужу, но лишь потому, что терпеливо ждем трудную минуту, когда один-единственный мужской поступок с лихвой окупит нашу рутинную и неинтересную жизнь. Вы никогда об этом не задумывались?
        - Нет, не задумывался, - с недоумением ответил я. Уж чего-чего, а такой речи от Марины не ожидал.
        В дискуссию тут же включились брюнет с шатеном. Петр лихо заявил, что наша работа опасна не более, чем профессия автогонщика, а Михаил сообщил, что вооруженный человек в нашей стране живет дольше невооруженного, да и вообще чувствует себя гораздо лучше. И, дескать, он, Михаил, лично раздал бы оружие каждому, чтобы люди жили дольше и чувствовали себя лучше.
        - Михаил - бывший маг, утративший способности в бою. Там! - Шеф сделал неопределенное движение рукой. - Он знает, что говорит.
        Эти четверо обрабатывали меня так ловко, что мои аргументы быстро иссякли. Все-таки нелегко выдержать спор с подготовленными специалистами по подбору персонала. У них у всех языки подвешены будь здоров. В результате я пообещал себе, что как только придется туго, сразу же уволюсь, и… согласился поработать.
        - Вот и хорошо. - Шеф дружески потрепал меня по плечу. - Вы не пожалеете, Глеб. Чувствую, мы сработаемся. Кстати, у вас все еще первый уровень?

«Первый уровень чего?» - хотел спросить я, но осекся, потому что понял. Морозов спрашивал об уровне медальона.
        - Да, первый.
        - Скоро будет второй, Глеб, - обнадежил шеф. - Вы ведь получили повышение.
        Вскоре я в компании Петра и Михаила вышел из подъезда и погрузился в новенький черный «кроссовер». Тонкий бронежилет под курткой доставлял мне неудобства. Какой-то человек в помятом сером пиджаке пристально взглянул на меня, когда я садился в машину. Но Петр газанул, и я тут же забыл про этого человека.
        Примерно через час мы подъехали к старому двухэтажному дому, который стоял напротив новенького отделения полиции. Нам пришлось ждать совсем немного. Из дома вышел мужчина с растерянно-затравленным выражением лица в сопровождении двух энергичных парней в спортивных костюмах. Они посадили мужчину к нам в машину на заднее сиденье рядом с Михаилом и ушли, не сказав ни слова. Мы сразу тронулись.
        - Здравствуйте, Андрей Викторович, - вежливо поздоровался Михаил. - Это ведь мы вас вызволили. Мы вас помним и по-прежнему ценим. Наше предложение все еще в силе.
        Мужчина пробурчал что-то невнятное. Он то и дело поправлял воротник белой грязной рубашки, словно это могло чем-то помочь.
        - За нами хвост, - вдруг сказал Петр, посматривая то в боковое зеркало, то в зеркало заднего вида. - Черный «мерин».
        - Что скажете, Андрей Викторович? - Михаил снова обернулся к мужчине. - Может быть, это ваши друзья, родственники? Переживают за вас, волнуются?
        В серых усталых глазах на мгновение вспыхнул интерес, но тут же погас. Мужчина покачал головой.
        - Я тоже так думаю, Андрей Викторович, - сказал Михаил. - Это не ваши друзья, у вас их не осталось. Жена вас предала, компаньоны раздербанили ваше имущество… У вас не осталось не только друзей, но и вообще ничего. Что делать здесь? Ваша жизнь сейчас безрадостна, но все может измениться. Соглашайтесь на наше предложение, соглашайтесь. Посмотрите, вас спасли мы, а больше никто не пошевелил и пальцем.
        - Я подумаю, - неуверенно ответил мужчина.
        - Подумайте, - доброжелательно кивнул Михаил. - Скажем, до завтра, а? Позвоните мне завтра - и послезавтра ваша жизнь изменится к лучшему. Я обещаю. Петр, отрываемся от «мерина», чьим бы он ни был!

«Кроссовер» сделал головокружительный поворот, я был вынужден схватиться за поручень над дверью. Мы выскочили в переулок, и Петр лихо подрезал «жигули», заставив их вклиниться между нами и «мерседесом». Потом сделал еще один поворот, проскочив в узкое пространство между припаркованными машинами. Бордюр был низок, тротуар, где мы оказались, - безлюден, но этот маневр произвел неизгладимое впечатление не только на меня, но и на опустошенного пассажира. Петр, казалось, задался целью его взбодрить и совершал один финт за другим. Я не думал, что можно так ловко водить машину по городу, мой коллега показал себя настоящим профи.
«Мерседес» уже давно канул в Лету, а Петр с потаенной гордой улыбкой все демонстрировал и демонстрировал свои умения.
        Когда мы подъехали к дому Андрея Викторовича, я обнаружил, что изо всех сил сжимаю поручень. Мои пальцы словно заклинило. Я с трудом разжал руку и посмотрел на нашего пассажира. Тот был бледен, взъерошен и весь в поту. Его невзгоды, очевидно, отошли на второй план, и сейчас мужчина все еще переживал волнующую поездку.
        - До свидания, Андрей Викторович! - со сдержанной радостью сказал Михаил. - До завтра! Буду ждать звонка, вы уж меня не подведите!
        Мужчина вышел и направился прочь на нетвердых ногах. Мы снова резко тронулись с места.
        - Согласится? - спросил Петр, оборачиваясь.
        - Да, - твердо ответил Михаил, улыбаясь. - Теперь он никуда не денется.
        Шатен, бывший маг, посмотрел на меня.
        - Вы поняли, в чем дело, Глеб? - поинтересовался он и, не дожидаясь ответа, пояснил: - Андрей Викторович - неплохой маг, редкость среди землян, у нас тут либо вообще способностей нет, либо они слабенькие. Мы ему сделали предложение еще год назад, но он отказался. Тогда прочно стоял на ногах, недавно женился, жену любил… Зачем ему было менять свою жизнь на карьеру наемника? Но у него не заладилось. Бизнес лопнул, жена ушла, прежние друзья отвернулись, чтобы не давать в долг. В конце концов попал в такую передрягу, что мы его насилу вырвали живым. Теперь все, он наш, хотя до сих пор еще толком не представляет, куда попадет. Вы никогда не задумывались, почему одни соглашаются сменить мир, а другие - нет?
        Мне показалось, что Михаил сам же ответит на вопрос, но он молчал, равнодушно взирая на лобовое стекло.
        - Наверное, соглашаются те, кто здесь несчастлив, - ответил я. - Надеются на лучшее. Может быть, они правы. Многие мои друзья уехали в другие страны, пишут, что там чувствуют себя счастливее.
        - Да, баловень судьбы никогда не согласится стать наемником, - вздохнул Петр. - Пусть даже и магом.
        Мы добрались до офиса без всяких водительских выкрутасов. Я вылез из машины и обнаружил, что человек в помятом сером пиджаке все еще здесь. Он встал с зеленой скамьи и сейчас направлялся явно ко мне, размеренно и осторожно двигая ногами в светло-коричневых потертых ботинках. Петр и Михаил, полагая, что это мой знакомый, ушли вперед.
        - Ну здравствуй, Глеб, - сказал незнакомец. - Давно не виделись. Вернее, давно не говорили с тобой.
        - Здравствуйте, - настороженно ответил я, не припоминая этого человека.
        - Ты сейчас, наверное, думаешь, что я тебя ждал здесь целых два часа? Да, ты прав, ждал. Это для меня нетрудно, я могу ждать годами.
        Мужчина в пиджаке выглядел слегка необычно. Лет тридцати, светлая кожа, иссиня-черные волосы. Похож на белокожего выходца из арабских стран, но по-русски говорил безукоризненно. Очевидно, он действительно меня ждал, пока мы ездили спасать Андрея Викторовича.
        - Кто вы? - спросил я.
        Мои коллеги остановились у темно-красных дверей подъезда, поглядывая на нас, словно решая, стоит разлучать меня с таинственным собеседником или нет. Я этого пока и сам не знал.
        - Я не задержу ни тебя, ни твоих знакомых, - сказал мужчина вместо того, чтобы представиться. Его черные глаза смотрели прямо и спокойно. Этим отрешенным спокойствием были пронизаны и его мимика, и жесты. - Просто у каждого человека есть чувство долга, которое иногда не дает покоя. Мой долг - объяснить тебе кое-что важное. Это взамен того, что я не смог объяснить тебе множество маловажных вещей.
        Ничего не понимая, я открыл рот, чтобы переспросить, но незнакомец продолжил:
        - Глеб, ты скоро встретишься с Цензором и твой медальон изменится. Слушай внимательно. Вместе с медальоном тебе полагается награда. Так вот, медальон бери, а награду нет. Ни в коем случае! Только не от того и не там.
        Я даже не сразу вник в смысл последних слов, так был удивлен тем, что человек в потертом пиджаке может спокойно говорить о Цензоре. На него что, не действует запрет?
        Мужчина развернулся и пошел прочь. Рукава на локтях его пиджака были порядком протерты. Похоже, он не уделял своей одежде никакого внимания. Но не успел отойти и на три-четыре шага, как внезапно обернулся, театрально хлопнув себя ладонью по лбу:
        - Да, вот еще что! Совсем забыл! Попроси у Цензора проездной, Глеб. Проездной - очень полезная вещь. До встречи!
        Глава 4
        Я думал о загадочном незнакомце, лишь пока шел по лестнице, осторожно наступая на вычищенные до блеска ступени. Но стоило войти в офис, как шеф сразу взял меня в оборот, тут уже было не до раздумий.
        - Мы поставили вам компьютер, Глеб, - сказал Олег Геннадьевич, довольно потирая руки, словно он его лично ставил (хотя, может, так и было). - Данные о клиентах будете хранить в отдельной папке. К ней у нас у всех должен быть доступ. Клиенты - самое ценное, что у нас есть. Вы разбираетесь в магах?
        В это время я с трудом пытался уследить за манипуляциями шефа на компьютере. Вопрос застал меня врасплох.
        - Не знаю… не очень… даже нет… не разбираюсь.
        - Это не беда, - сказал Олег Геннадьевич, поднимаясь с моего кресла. - Главное, чтобы был «глазок», а с остальным справится даже ребенок. Вот, держите.
        Он протянул мне круглое плоское розовое стекло размером с большую монету.
        - Никогда не расставайтесь с ним, Глеб, и не упускайте случая посмотреть на знакомых, попутчиков, просто прохожих. - Олег Геннадьевич обвел широким жестом всех сотрудников: улыбающуюся Марину, хмурого Михаила и задумчивого Петра. - Если найдете слабого мага, то можете не обращать на него внимания. Среднего - обязательно познакомьтесь или выследите. Всем магам среднего уровня мы делаем предложения. А если увидите сильного, то хоть в лепешку разбейтесь, но узнайте досконально, кто он таков и где живет. За сильного вам полагается такая премия - если он согласится завербоваться, конечно, - что пару лет сможете жить на Гавайях, ни в чем себе не отказывая. А Гавайи - дорогие острова, очень дорогие, Глеб.
        Жить на Гавайях я не собирался, но купить квартиру в Москве - это да.
        - А как работает стекло? - Мои пальцы ощупывали твердые края стекляшки.
        - Посмотрите через него на Марину, - предложил шеф.
        - Не надо! Только не на меня! - воскликнула девушка, пытаясь спрятаться за монитором. Ее лицо вмиг запылало, будто от стыда.
        - Марина, в чем дело? - Шеф шутя погрозил пальцем. - Он все равно тебя увидит через стекло рано или поздно. Покажись! Смотрите, Глеб, внимательно смотрите.
        Марина положила руки на грудь. Я поднес стекло к глазу и сразу понял, почему она это сделала. Комната окрасилась красноватым светом, а одежда девушки исчезла. Нельзя сказать, что я видел все досконально: пожалуй, не разглядел бы даже сосков, если бы она убрала руки, но очертания тела угадывались.
        - То, что вы видите, - не тело, - в такт моим мыслям произнес шеф. - Это резервуар. «Глазок» - один из немногих предметов, которые работают и здесь, и там. Кстати, пользоваться им могут лишь те, кто побывал там. Вы видите двигающееся красноватое облачко вокруг Марины?
        Я присмотрелся. И хотя мой взгляд почему-то соскальзывал вниз, в район груди, никакого двигающегося облачка не было заметно.
        - Нет, не вижу, - сказал я. - Может, не туда смотрю?
        - Туда, туда, - успокоил меня шеф. - Просто у Марины его нет. Это значит, что энергия не поступает в резервуар. Марина - не маг. А теперь посмотрите на Михаила.
        Я перевел стекло на сдержанного и сурового шатена. Он не попытался чем-то заслониться или закрыться, просто сидел с непроницаемым выражением лица. Вокруг его красноватого тела-резервуара было небольшое розоватое облако. Оно двигалось, но, приближаясь к границам тела, внезапно останавливалось, словно натыкаясь на невидимую преграду.
        - Видите движение? - спросил шеф.
        Я кивнул.
        - Резервуар Михаила притягивает к себе энергию, но проникнуть в него она не может. Боевая травма. Он - бывший маг, хотя, возможно, когда-нибудь и выздоровеет. Но мага вы уже отличить сумеете. Грубо говоря, чем лучше двигается облачко, тем выше уровень. Но вы и на другие вещи обращайте внимание, обо всем странном докладывайте. Я на этой неделе отправлю вас на день в одну из школ. Туда, конечно. Вероятно, даже завтра. Кстати, не хотите перед этим получить второй уровень? Я бы на вашем месте так и поступил, ведь процесс получения может затянуться.
        На лице шефа появилась глубокомысленная улыбка. Марина захихикала, Петр усмехнулся, только Михаил посмотрел на меня серьезно и внимательно.
        Я молчал, но Олег Геннадьевич и не ждал ответа.
        - А идите прямо сейчас, - предложил он. - Первый день, как-никак. А завтра сюда или туда - с новыми силами!
        Это был уже второй раз, когда начальство отпускало меня в свободное плавание в город, ведь получать очередной уровень придется у Цензора. Первое путешествие в Лим закончилось печально. Будь на моем месте суеверный человек, он бы поостерегся. Но я был молод, уверен в себе и, как мне казалось, лишен предрассудков.
        Почему-то рюкзак не хотел надеваться. Его лямки цеплялись то за локоть, то за плечо, я с трудом справился с ним. Мой план на ближайшее будущее был прост: встречаюсь с Цензором, получаю этот самый второй уровень, а если предложат награду, о которой упоминал незнакомец в пиджаке, то подумаю, что с ней сделать. Затем брожу немного по городу, возвращаюсь на место прежней работы, отдаю миску и… пытаюсь поговорить с Иванной. Я теперь не просто курьер, а перспективный менеджер с очень солидным стартовым окладом. Новая должность меняет человека еще больше, чем, скажем, новый костюм или новая машина. Я считал, мои шансы резко возросли.
        На этот раз повезло: дверь к Цензору открылась со второй попытки. Он встретил меня полуулыбкой, делающей его упитанные щеки еще упитанней:
        - Становитесь большим человеком, Глеб.
        (Интересно, скольким людям он уже это говорил?)
        - Маркиз Ори считает, что вы - его желанный гость. Дайте мне медальон.
        Я был уверен, что лично маркиз обо мне и знать не знает, в лучшем случае слышал краем уха, но фраза Цензора была приятна. Все произошло так, как сказал шеф: мне собирались даровать повышение. Медальон второго уровня не только увеличивает мои шансы попасть в Лим, но и меняет мой статус там. Теперь я имею право заходить туда, куда раньше и близко бы не подошел. Мне положены некоторые льготы в популярных ресторанах: смогу сидеть ближе к окну, но еще не в отдельной кабинке, для этого нужен третий или четвертый уровень. Даже трудно сразу припомнить, сколько мелочей мигом изменится вместе с моим повышением. Мелочей, из которых состоит вся жизнь.
        Местные жители тоже имеют свой статус в «табели о рангах». У них сходные с нашими медальоны, только их нельзя использовать для перемещения между мирами. Всего уровней - девять, но последние два труднодостижимы. Я еще не видел никого, кто ими бы обладал. Возможно, сам маркиз Ори и другие титулованные особы. Не знаю, с ними не общался.
        Медальон покинул мою шею и перешел в руки Цензора. Человек в тоге сжал серебристый кругляш на какую-то секунду и тут же протянул мне. Прежде гладкая поверхность медальона теперь была покрыта тонким узором, состоящим, казалось, из листьев и веток.
        - С нами вы всего полгода, Глеб, - сказал Цензор, пока я надевал медальон, - начали снизу, как обычный человек, лишенный магических способностей, и уже так продвинулись. Еще через лет пять, вероятно, станете эсквайром.
        Эсквайр - это, кажется, четвертый уровень. С такого титула начинается местное младшее дворянство. Почему-то здесь любят английские и французские названия.
        Я поблагодарил, гадая, то ли это прогноз, то ли целое обещание. Если обещание, то с чего бы вдруг?
        - Вам положены две вещи, - неожиданно сообщил Цензор. - Во-первых, сейчас вы можете попасть в любое место города, не отвечая на вопрос. А во-вторых, вам предлагается ночь с женщиной. Одна ночь с одной женщиной. Но с любой.
        В этот момент я прятал медальон под рубашку, да так и замер - с поднятыми вверх руками. Какая еще ночь? С какой женщиной? Что значит «с любой»? Возникло ощущение легкой растерянности, что бывает с каждым, если его внезапно ошарашить экстремальным предложением.
        - С любой? - Я решил переспросить. - Совсем-совсем с любой? Это такая награда?
        - Да, - ответил Цензор теперь уже с серьезным выражением лица. - При повышении уровня полагается награда. Каждый раз - своя. Повышение на второй уровень - это ночь с любой женщиной или с любым мужчиной в зависимости от предпочтений. Вы встретитесь с женщиной в указанном месте, проведете ночь, а потом расстанетесь. Она об этой ночи не будет помнить. И о вас тоже не будет помнить, если, конечно, не знала вас ранее.
        Я потер рукой лоб. Так вот о чем говорил незнакомец и на что намекал шеф! Оригинальная награда, нечего сказать. Ее даже можно назвать щедрой. Интересно, что полагается при переходе на третий уровень или даже на четвертый? Впрочем, я решил не отвлекаться. Что бы ни имел в виду незнакомец в потертом пиджаке, когда предостерегал меня, он достиг своей цели. Я насторожился.
        - Мне бы хотелось кое-что уточнить, - мой голос слегка охрип от волнения, - если с любой женщиной, то это ведь не обязательно с той, которая сейчас в числе живых, да? Вот, скажем, мне захочется встретиться с Мэрилин Монро времен расцвета ее красоты. Это тоже входит в понятие «любая»?
        Цензор посмотрел на меня внимательным, острым взглядом. Я впервые видел такое выражение на его лице! Мне даже показалось, что он слегка напрягся, подтянулся, словно недооценил собеседника и сейчас наверстывает упущенное.
        - Да, вы можете встретиться с Мэрилин Монро времен расцвета ее красоты, - медленнее, чем обычно, проговорил человек в белой тоге.
        - И Мэрилин Монро тоже не будет помнить эту ночь? - уточнил я.
        Цензор молчал, лишь изучая меня глазами, вмиг ставшими колючими.
        - Вы предлагаете мне секс с подделкой? - тихо спросил я. - С чем-то или кем-то, кто только кажется выбранной мной женщиной?
        - Это не подделка, - ответил Цензор, поглаживая пальцами деревянный подлокотник. - Женщина будет помнить все, что помнила настоящая женщина на тот момент времени, будет выглядеть точно так же, будет думать, как она… она идентична той, за одним лишь исключением. Ей в голову взбредет сумасбродная мысль провести ночь с вами и в меру своих сил выполнять ваши желания.
        Мне было интересно, как я могу провести ночь с неподдельной Мэрилин Монро, которая уже давным-давно умерла. И что с ней случится потом? Что потом бывает с людьми, которых неизведанная сила воскрешает на краткое время, а затем отбирает память о часах, проведенных среди живых?
        Я не знал ответа на этот вопрос, и мне уже совсем не нравилось могущество города. Это уже… чересчур. Да-да, «чересчур» - хорошее слово. Что это за место, черт побери? Такой вопрос всплывал в моих мыслях неоднократно.
        - От награды можно отказаться? - спросил я. - От той ее части, где мне надо выбирать женщин на ночь. А так бы я, конечно, согласился не отвечать на вопрос и наконец попасть туда, куда мне нужно, чтобы не блуждать понапрасну.
        - Другого шанса не будет, - веско сказал Цензор, оглядывая меня так, словно видел в первый раз. - При получении следующих уровней - иные награды.
        В моей голове возник образ черноволосой Иванны. Признаться, я хотел эту девушку больше, чем Мэрилин Монро или иную диву. Но если что-то будет неправильное с Мэрилин Монро, то ведь такое же неправильное будет и с Иванной, не так ли?
        - Спасибо, я уж как-нибудь без этого, - ответил я. - Мне бы хотелось оказаться на площади Ветров.
        - Как угодно, - кивнул Цензор.
        Кирпичные стены потускнели и расплавились. Лишь теперь я вспомнил о своем намерении спросить, что означает «проездной». Начали проступать очертания прямоугольной башни с острым длинным шпилем. Я дал себе слово, что в следующий раз поинтересуюсь насчет проездного. Человек в помятом пиджаке зарекомендовал себя знающим. Похоже, он предлагал дело.
        Площадь Ветров - самая нарядная в городе, земляне ее очень любят. Небольшой парк с неувядающими кленами и ровными дорожками окружен разноцветными зданиями: красными, желтыми и белыми. В них - банки и рестораны.
        На этой площади я очутился неспроста: мне хотелось сообщить банку об изменении моего статуса. Это несколько снизит процент по кредиту, который я взял во время одного из предыдущих визитов, последовав непрофессиональному совету моего коллеги-технаря. Кредит был не очень большой, но мне хотелось вернуть долг как можно быстрее.
        Я поправил рюкзак с миской внутри и устремился к зданию с красно-белой вывеской
«Гарантии герцога Буна». Вся моя судьба в будущем окажется связанной с этим рюкзаком. До перехода он был темно-синего цвета с оранжевыми лямками. Теперь же превратился в прочный фиолетовый шелковый мешок с белыми толстыми веревками. Он все так же сидел на спине, но веревки столь сильно врезались в плечи, что снять рюкзак без посторонней помощи было затруднительно.
        У широкой лестницы, ведущей в банк, я остановился, чтобы дать дорогу карете, точнее, ее очаровательной пассажирке. Девушка с белыми волосами и удивительной, почти сияющей белой кожей как раз садилась в эту желтую карету. Незнакомка была ослепительно хороша и отличалась необычной, неземной красотой. Подол тонкого черного платья пролетел совсем недалеко от моей ноги. Я замер, пораженный. В ней все было совершенно. Одежда и серебристые браслеты с ожерельем подчеркивали ее очаровательность. Признаться, в тот момент мне хотелось лишь одного: быть представленным этой незнакомке. Я был уверен, что тогда смогу перебороть свою небольшую стеснительность и как-нибудь с ней разговориться, если девушка, конечно, не принадлежит к сословию местных титулованных особ. Но даже если и принадлежит, что с того? Я, может быть, все равно бы попытался. У меня мелькнула мысль сказать прямо сейчас какую-нибудь нелепость, чтобы привлечь внимание. Но девушка казалась безучастной ко всему, что происходило вокруг. Эх, если бы Цензор предложил мне немного остроумия вместо ночи с любой женщиной, то я совершил бы удачную сделку!
        Внезапно девушка, уже дойдя до дверцы, услужливо распахнутой кучером, обернулась. Увидев меня, улыбнулась и кивнула, будто старому, но не очень близкому знакомому. Я был потрясен. Рядом еще стояли люди, но, несомненно, улыбка предназначалась лишь мне. Белоснежка меня знает?
        Опомнившись, я сделал шаг вперед, но прекрасная незнакомка уже скрылась в глубине кареты. Кучер взгромоздился на свое место и тронул лошадей. Четверка рванула с места. Я успел разглядеть только букву «S» в центре неизвестного герба.
        - А кто это? Чья карета? - Мне хватило наглости громко задать вопрос.
        К сожалению, рядом не было никого из землян, а несколько местных жителей то ли сами не знали, то ли не сочли нужным ответить.
        Войдя в банк, показал медальон клерку. Привычная дежурная улыбка сразу стала чуть шире и приветливее.
        - Я внесу изменения в ваш кредит, - заверил клерк, двигая худой шеей под белым воротником с галстуком-бабочкой. - Вы будете платить меньше на… три су в месяц…
        - Скажите, а эта девушка вышла отсюда? - перебил я. - Кто она такая? Как ее имя?
        - Какая девушка? - удивился клерк.
        - С белой кожей и белыми волосами. В черном платье. Очень красивая. Она села в желтую карету.
        - Здесь не было никакой девушки, господин Савьенов, - ответил клерк. - Возможно, она вышла из другого здания. Рядом еще четыре двери.
        - Хорошо, а вы знаете герб, посередине которого - буква «S»? - не растерялся я. - Чей он?
        Клерк на минуту задумался, шевеля тонкими губами. Ему было лет двадцать, почти как мне.
        - Наверное, это герб графа Андра, - наконец сказал он. - У него «S» посередине.
        - Графа Андра? Спасибо. Я запомню, - ответил я и задумчиво произнес: - Может быть, жена? Или любовница? Или дочь?
        Непонятное выражение мелькнуло на лице клерка. Он как будто испугался.
        - Послушайте, господин Савьенов, - тихо сказал клерк, слегка нагнувшись ко мне через полированную деревянную стойку. - У титулованных особ нет ни жен, ни детей. И об этом не принято говорить.
        Вскоре я готовился проститься с площадью Ветров, шагая по направлению к одному тихому переулку. Там меня ждало кафе с отличным кофе. Признаться, такой кофе нигде больше не встречал: золотистый и густой, он смягчал горло и бодрил. Я собирался забежать в кафе минут на десять, а потом - домой.
        Знакомый переулок показался довольно скоро: он был не такой праздничный, как площадь, а состоял из обыкновенных серых зданий. Я свернул в него и тут же услышал за спиной топот бегущих ног.
        Дул легкий ветер, словно оправдывая название площади. Я обернулся, ожидая увидеть прохожего, спешащего по своим делам, или, если повезет, юношу, догоняющего обидчивую и капризную девицу. Увы, там не было никакого юноши, да и прохожими тех, кто бежал, назвать было нельзя. Ко мне приближались два знакомых мага: толстяк и блондин. Те самые, которые убили старичка, кучера и чуть не расправились со мной и Виталием.
        Трудно описать, что я ощутил в тот момент. Смешанные чувства овладели мной: ужас, желание бежать, спасаться и… недоумение. Да-да, перед лицом опасности я никак не мог понять, что им теперь-то нужно, когда выяснилось, что миска не представляет никакой ценности в городе. Мой ум работал так споро, что, пожалуй, лишь этот вопрос остался без ответа. В тот миг я даже догадался, как они меня нашли: просто прыгали туда-сюда без устали, отвечая на вопрос Цензора и выбирая место прибытия.
«Перемести нас туда, куда ты перенес Глеба», - вот что говорили они.
        Я развернулся и побежал, как еще никогда не бегал раньше. Мешок-рюкзак подпрыгивал за спиной, норовя ударить в шею, редкие прохожие шарахались в стороны и прижимались к домам. Мне показалось, что стена, мимо которой я пробегал, вдруг обуглилась. Случилось это на самом деле или нет - неизвестно, я не стал оглядываться и выяснять.
        - Стой, Глеб! Стой! - вдруг раздался крик сзади. - Брось чашу на землю! Мы отпустим тебя!
        Я мчался, моля судьбу, чтобы на этот раз не споткнуться. Маги сделали достойное предложение: теперь-то я бы избавился от чаши, раз она никому, кроме них, не нужна. Но веревка была слишком тугой, мне не снять мешок быстро, а останавливаться нельзя: прикончат.
        Хотелось сделать круг и вернуться к площади. Там-то они не посмеют напасть: слишком много народу, да и полиция может оказаться поблизости.
        На полном ходу удалось свернуть направо в малознакомый переулок, потом еще в один, совсем незнакомый. Топот за спиной не утихал, скорее даже приближался.
        - Бросай чашу, Глеб! - кричали мне.
        С удовольствием бы бросил, но как? Под ноги попался выступающий из мостовой булыжник. Я чуть не споткнулся, но сумел сохранить равновесие. Сразу же сделал еще один поворот направо. По моим расчетам, скоро должна показаться площадь.
        Прибавив скорости, как следует разогнался и… вместо далекого, столь ожидаемого просвета, в котором виднелось бы одно из красочных зданий площади, увидел дом буквой «П», занявший собой весь переулок.
        Не нужно оглядываться, чтобы понять: преследователи вот-вот меня настигнут. Я бросился к первому же подъезду. Он оказался не заперт. Заскочив в темный коридор, увидел, что лестницу, ведущую наверх, перегораживает еще одна дверь с большим висячим замком. Но зато лестница, ведущая вниз, свободна.
        Не раздумывая, я прыгнул туда, почти в полную тьму. Почему-то не скатился кубарем, а довольно резво побежал по лестнице, не видя ступеней.
        - Стой, Глеб! Стой! - Теперь кричали откуда-то сверху.
        И я остановился. Но лишь оттого, что на полном ходу врезался в какую-то дверь. Дверь оказалась хлипкой, непрочной. Она треснула под моим напором, и я ввалился в помещение, не видя вокруг ни зги. Что это за помещение, так и не удалось понять. Нога соскользнула, и я, взмахнув на прощанье руками, тщетно пытаясь уцепиться за несуществующую опору, полетел совсем куда-то вниз.
        Судя по всему, я оказался в узком квадратном кирпичном жерле. Пальцы, цепляясь за кладку, напрасно пытались затормозить полет. Я их только сбил в кровь, но, к счастью, глубина была не очень велика, к тому же мне удалось приземлиться на что-то мягкое. Хотя это не помешало сильно удариться левым боком. Лежа с распахнутыми от боли глазами, я заметил свет наверху.
        - Ты что-нибудь видишь? - доносился сверху глухой и слабый голос толстяка. - Куда это он?
        - Куда, куда… В старый город! - раздался голос блондина, полный отчаяния. - Все! Накрылась чаша!
        - В старый город?! Но как теперь быть?!
        - Никак. Туда никто в своем уме не полезет. Пошли отсюда.
        Толстяк, видимо, колебался. Свет горел еще некоторое время, но постепенно начал тускнеть и наконец погас. Я остался в темноте и в полном одиночестве.
        Глава 5
        Трудно было понять, что это за ветошь, на которой я лежу, да и лежать долго не хотелось: бок болел, но терпимо. Я привстал и вытянул руку вверх, пытаясь достать до кирпичного жерла и, если повезет, нащупать нечто вроде лестницы. Ладонь встретила лишь пустоту. Держась за больной бок левой рукой, подпрыгнул, не теряя надежды за что-нибудь зацепиться. Снова пусто. Похоже, жерло заканчивалось метрах в четырех от пола.
        Свет сверху почти не проникал. Решив выяснить, где же все-таки очутился, я принялся двигаться кругами. Подо мной были то ли залежи ковров, то ли свалка одежды. На ощупь это казалось шерстистой тканью. Я шарил руками перед собой и осторожно переставлял ноги, опасаясь во что-нибудь врезаться или снова куда-то провалиться.
        Ситуация мне совсем не нравилась: внезапная погоня и не менее внезапное падение - все выглядело как стечение обстоятельств. Однако любопытно, почему преследователи не полезли вниз за мной, если им так нужна эта миска. Что за старый город они имели в виду? Чего боялись? Ответов не находилось.
        Уж не знаю, сколько я блуждал по помещению, неожиданно большому. Круги становились шире и шире, пока рука не натолкнулась на стену. Похоже, стена - деревянная, к тому же гладкая, окрашенная. Я пошел вдоль нее, поглаживая поверхность ладонью. Ободранные о кирпич пальцы ныли, но сейчас было не до этого. Хотелось выйти к свету.
        Наконец стена закончилась, я натолкнулся на шероховатую дверь. Происходящее напоминало детскую игру, когда с завязанными глазами нужно отыскать какой-то предмет. Предмет обычно лежит на видном месте: на столе или тумбочке, но попробуй его найди, когда тебя покрутят на месте раз десять! Я уже давно запутался, утратил всякое чувство направления.
        Дверь была заперта и не поддалась толчку. Я нащупал холодную железную рукоять и дернул пару раз без всякого успеха. Руки зашарили в поисках замка. Ни над, ни под рукоятью его не было. Как же заперта эта дверь? Щеколдой снаружи, что ли? Или висячим замком?
        Мне очень хотелось рассмотреть хоть что-то. Теперь я ощупал дверь по периметру, обнаружив шершавые (ржавые?) дверные петли и вогнав пару заноз. От безнадеги попробовал нажать плечом и даже ударить ногой. Дверь стояла как влитая.
        Снова пошел вдоль стены, намереваясь вернуться к двери чуть позже. Вдруг найду что-то более полезное? Однако не успел сделать несколько шагов, как споткнулся о какой-то тюк. Без труда определив на ощупь, что это просто рулон ткани, я последовал далее и натолкнулся на такой же тюк. Потом еще на один и еще. Весь пол в этой части помещения был завален рулонами.
        Пару минут я раздумывал: идти вперед или вернуться к двери. Мне совсем не хотелось пробираться в полной темноте по разбросанным тюкам. Ощущение такое, словно идешь по кочкам болота: никогда не знаешь, где упадешь или провалишься, но каждую секунду этого ждешь.
        Я уже почти совсем решил вернуться и снова попытать счастья с дверью, как вдруг почувствовал какое-то движение рядом с ногой. Казалось, будто перышко, подхваченное ветром, коснулось голени. Я с ужасом отдернул ногу, а потом попытался пнуть то место, где она стояла мгновение назад. Только крыс мне тут недоставало!
        Удар пришелся в воздух. Если я и задел крысу, то только по самому верху шерсти. Впрочем, она, наверное, испугалась, потому что издала тонкий пищащий звук.
        - Мерзость, - громко произнес я, словно кто-то мог меня слышать.
        Мной овладело раздражение в сочетании с беспомощностью. Я мог ругаться, но не мог видеть, мог двигаться, но не мог уверенно ставить ноги во тьме. Решено - поворачиваю назад и пытаюсь еще раз открыть дверь.
        Но стоило сделать несколько шагов, как я снова почувствовал легкие прикосновения к штанинам. Крыса преследовала меня! Или даже здесь их несколько!
        Я ударил пару раз ногой, но без ощутимого результата. Крысы, похоже, видели в темноте и прятались в щелях между рулонами ткани. Пришлось отступать вдоль стены, чтобы слезть с рулонов и ступить на обычный пол. Очень хотелось почувствовать под собой твердость досок, тогда крысам будет негде прятаться.
        Рулоны вскоре закончились, я прочно встал на ноги и приготовился дать отпор. То ли крысы почувствовали жестокость моих намерений, то ли не решились покинуть свое убежище среди тканей, но оставили мои штанины в покое. Я будто бы слышал легкое дыхание, скорее, сопение, доносящееся откуда-то снизу. Хотя не могу поклясться, что действительно слышал это: мои нервы были на пределе и могли сыграть со мной в темноте любую шутку.
        Вернуться к двери оказалось просто: нужно лишь двигаться вдоль стены. Я вновь взялся за дверную ручку, чтобы подергать, как вдруг обнаружил, что сверху этой ручки находится подвижная скоба. Такие встречались в старых домах: нужно лишь нажать большим пальцем на скобу, и щеколда поднимется.
        Раздался легкий скрип, когда мой палец надавил на железный рычаг. Я сразу же толкнул дверь. Она, к счастью, поддалась. Створка распахнулась почти беззвучно, серый блеклый свет ударил по моим привыкшим к темноте глазам.
        Я на миг зажмурился, но любопытство оказалось сильнее. Сквозь прищуренные веки удалось рассмотреть улицу, уходящую вдаль. Невзрачные двух- и трехэтажные дома, на многих из которых я заметил выцветшие вывески, тянулись ровными рядами вплоть до пересечения с другой, большой улицей. Людей не было.
        Обернувшись назад, я рассмотрел склад, в который свалился. Большое помещение завалено тканями и шерстью. Посередине в потолке квадратная дыра. Очевидно, через нее я попал сюда. Однако строго под ней в полу была такая же дыра. Удивительное везение: я промахнулся мимо нее при падении (наверное, меня просто швырнуло в сторону), а также не упал, когда блуждал.
        Какая-то тень метнулась вдоль стены. Я присмотрелся, ожидая увидеть крысу, но увидел длинный пушистый хвост и острые ушки. Котенок! По складу бегал черно-белый котенок, которого я чуть не пнул, спасаясь от мифических крыс.
        Я хотел позвать котенка, но он исчез, затерявшись среди тюков. Мне почудилось, что со стороны улицы раздался какой-то шум. Я обернулся, но ничего не увидел. На тротуаре лежал толстый слой пыли. Казалось, дорогами тут не пользовались много-много лет.
        Прикрыв за собой дверь, я сделал несколько шагов и обернулся. Над моим складом висела синяя вывеска с белыми буквами: «Швейная фабрика у реки». Довольно необычное название, даже по меркам Лима. Наверное, стоит объяснить, как я сумел овладеть местной грамотой. На самом деле овладевать ничем не пришлось. Каждый человек, прибывший в город, говорил здесь на лимском языке. Наверное, это изменение было под стать изменениям одежды или земных предметов.
        Я пошел по тротуару, озираясь по сторонам. Облачка пыли подлетали и оседали в такт моим шагам, будто движимые невидимым музыкантом, пытающимся следовать ритму.
        Мимо проплыли старые вывески булочной, бакалейной лавки и мастерской гончара. Здания были невзрачные: желтые, серые и красноватые. Я дошел до пересечения с большой улицей и остановился в недоумении. Людей по-прежнему не наблюдалось. Нигде ни одного человека!
        Уж не знаю, как долго я брел по пустынному городу, поднимая пыль и разглядывая допотопную кладку домов. Даже удалось выйти в центр. Планировкой город напоминал Лим, даже площадь Ветров шелестела кленами, но здания были гораздо старее. На том месте, где в Лиме стоял банк, располагался трактир, а рядом, вместо какой-то конторы, - дом сапожника. За время путешествия я так никого и не встретил. После некоторых колебаний решился войти в трактир.
        Это было деревянное здание, слегка скособоченное от старости и больше напоминавшее европейские провинциальные трактиры средних веков, чем строгую архитектуру Лима. На полу и столах в полутемном помещении лежал уже привычный слой пыли. Я двигался осторожно между черными стульями, опасаясь их задеть - они не выглядели прочными. Хотелось пить.
        Зайдя за темно-коричневый прилавок, обнаружил несколько бочонков с краниками. Бочонки стояли на полу. Пальцы покрылись серым налетом, когда я открывал краники. Увы, емкости были пусты.
        Пошарил за прилавком в поисках бутылок, но ничего не нашел, кроме россыпи старинных серебряных и золотых монет. Монеты весело блестели, я даже взял в руки пару штук, чтобы рассмотреть получше, а затем вернул на место. Моя пресловутая честность позволяла искать питье, если я мучим жаждой, но запрещала красть чужие деньги.
        Площадь Ветров встретила меня неподвижными листьями на деревьях и прежними серыми облаками. Солнца в старом городе я не видел ни разу за время моего невольного путешествия. Любопытство все еще терзало меня, но жажда взяла верх. Я решил возвращаться домой. Что для этого нужно? Лишь длинная крепкая лестница, которая наверняка найдется в каком-нибудь доме поблизости от швейной фабрики.
        Мне казалось странным, что в месте, которое располагалось под Лимом, есть облака и небо. Но удивлялся я недолго. Полгода назад сам Лим с его магами и жизненным укладом произвел на меня неизгладимое впечатление. Возможно, эти облака - просто иллюзия, существующая по чьей-то прихоти. Тогда насчет лестницы я мог не волноваться: она выведет меня на поверхность.
        Я уже знал, где находится фабрика и как туда добираться с площади Ветров, поэтому слегка срезал путь. Теперь пришлось идти мимо того места, где в Лиме располагалась ратуша: массивное строение в четыре этажа, где каждый верхний этаж по периметру чуть меньше нижнего. Ратуша в Лиме была украшена одной-единственной башней с колоннами, шпилем и часами. Над главным величественным входом располагалась белая каменная надпись «Справедливость». Я опасался даже проходить мимо ратуши. Там обитали могущественные властители города, о которых среди землян распространялись самые противоречивые слухи. Я могу рассказать одну историю, хотя не гарантирую, что она правдива.
        Когда-то давно жил на Земле человек по имени Альбер, кажется, выходец из Франции. Он оказался весьма сильным магом и был завербован земной конторой на службу к кому-то из местных герцогов - отцов города. Каким-то образом хитрому Альберу удалось избежать участия в военных действиях (тогда как раз шла небольшая война между двумя местными кланами), вместо этого он стал одним из секретарей герцога. Неизвестно, как бы сложилась далее его блестящая карьера, если бы не одно происшествие. Враг этого самого герцога подсунул молодому секретарю женщину, в которую тот, как истинный француз, влюбился сразу и бесповоротно. Влюбился и предал своего господина, стащив у того какую-то вещь. Об этом стало известно. Герцог рассердился, но даже не стал его выгонять. Вместо этого он распорядился увеличить штат своих секретарей ровно на одну единицу. С француза содрали кожу и
«посадили» ее на стул рядом со стулом, на котором сидело тело. Говорят, так они и заседают до сих пор: кожа и тело, выполняя свои секретарские обязанности. Среди землян эта история, как и многие другие, пользуется большой популярностью и служит доказательством того, что к высшей знати Лима не нужно подходить слишком близко. Чем дальше от этих господ - тем лучше, веселее и спокойнее твоя жизнь.
        Но вернемся к путешествию по старому городу. Итак, я обогнул угол, гадая, какую очередную рухлядь увижу на месте величественной ратуши. Воображение рисовало нечто приземистое с соломенной крышей. К моему удивлению, не было никакой рухляди, ратуша стояла точно в таком виде, в котором присутствовала в Лиме: фигурные окна, колонны, балкончики на верхних этажах, даже по-прежнему белела надпись
«Справедливость»… Казалось, стоит обернуться - и я вновь увижу вокруг знакомый торжественный стиль девятнадцатого века. Но, увы, повсюду по-прежнему виднелись трущобы, только ратуша выглядела прежней.
        Я не решился бы подойти к ратуше в Лиме, но любопытство снова запустило в меня свои паучьи лапы. Куда приведет каменная лесенка с затейливыми перилами? Что там, за этими черными двойными дверьми? Если здание такое же снаружи, то оно должно быть неизменным и внутри. А раз в старом городе нет ни души, то почему бы не заглянуть в ратушу?
        Шаги звучали почти неслышно на мостовой скверного качества. Мне показалось, что пыли становится меньше по мере того, как я приближаюсь к входу в ратушу. Я уже хотел было начать подниматься по лестнице, но неожиданно левая половина черной железной двери распахнулась, и на пороге возник незнакомец.
        Он был одет в синий камзол с золотым шитьем. Голову венчала шляпа с красным плюмажем. С пояса незнакомца свисала длинная шпага на кожаной перевязи: он был похож, скорее, на мушкетера, чем на выходца из просвещенного девятнадцатого века.
        Обитатель ратуши внимательно посмотрел на меня (я стоял, видимо, с открытым ртом), усмехнулся и произнес, шевеля губами, спрятанными под острой черной бородкой:
        - Ну здравствуйте, Глеб.
        Похоже, меня знали многие, в то время как я не знал никого.
        - А кто вы… э… с кем имею честь? - Я сумел справиться с удивлением и теперь изучал шпагу, пытаясь припомнить, если ли какой-нибудь раздел магии, связанный с этим оружием.
        - Ах, виноват! - улыбаясь, покаялся незнакомец. - Сударь, позвольте представиться: я - губернатор. Губернатор старого города. Всего того, что вы видите тут. Простите, что не приглашаю вас сейчас, но приходите позже. Сегодня, но позже. Непременно приходите.
        Он сделал широкий жест рукой, указывая на черную дверь.
        Ратуша нависала надо мной, как серая скала-монолит. Возможно, кто-то попытался бы покорить эту вершину, но не я. Губернатор - это тоже титул, по меркам Лима. Со мной сейчас впервые говорила титулованная особа.
        - Мне тоже нужно спешить, ваше сия… светл…
        - Можно просто «монсеньор», - любезно пришел мне на выручку губернатор. - Куда вы спешите, сударь?
        - Надо отдать миску. - Я попытался кивнуть на рюкзак, который по-прежнему висел за спиной. - А потом отдохнуть перед новой работой. Может быть, действительно как-нибудь в другой раз… благодарю за приглашение, монсеньор.
        - А говорят, что земляне невежливы, - с иронией произнес губернатор. - Кстати, а где вы оказались, когда сюда попали? В каком месте?
        - На швейной фабрике, - ответил я, удивляясь вопросу. - Рядом с какой-то дырой.
        - Занятно. - Губернатор спустился на пару ступеней с лестницы, выходя из-за перил. Я увидел его рыжие ботфорты. - Оказывается, в моем городе теперь есть швейная фабрика. Не удивляйтесь, сударь, не удивляйтесь. Я - губернатор лишь номинально, моя власть не распространяется дальше этой ратуши. Когда вы воспользуетесь моим гостеприимством, я многое объясню. Но придется подождать. Ступайте, Глеб, и возвращайтесь скорее. Не забывайте об осторожности, а то мы с вами можем не встретиться. Вы тут порядком наследили, а троих я уже видел. Они пойдут по вашим следам.
        - Кого видели… монсеньор? - насторожился я.
        - Довольно живописную троицу, - ответил губернатор, доставая белый платок и прикладывая его к лицу. - Один был похож на воина-ассирийца, другой выглядел как конкистадор, а третий напомнил мне зулуса. Признаться, не ожидал такой красоты. В последнее время появляются лишь унылые убийцы в серой одежде.
        - Убийцы? - недоумевая, переспросил я.
        - Убийцы, - кивнул собеседник. Перья на его шляпе весело встрепенулись. - Понимаете, сударь, мой город не привык к живым, он от этого приходит в растерянность и пытается привести все в норму. Так этот город был задуман. Возможно, будь вы мертвы, эта ваша швейная фабрика никогда бы не выпустила вас. Но вы пока еще живы, и я этому рад. Поторопитесь же. У вас есть еще час-другой спокойствия. Что вы стоите? Идите же, идите! Чем быстрее уйдете, тем быстрее вернетесь.
        - Почему вернусь? Почему, монсеньор? - Я мало что понимал, и губернатор чутко уловил мою тревогу.
        - Я вам потом все объясню, а кое-что вы поймете и сами. Идите, сударь. Двери ратуши будут открыты для вас.
        Что бы ни имел в виду губернатор, мне хотелось убраться из этого места, именуемого старым городом.
        Я пошел прочь. Не знаю, почему губернатор решил, что мне придется вернуться: возвращение не входило в мои планы. Неужели во всем городе не найдется хорошей длинной лестницы? В это трудно поверить.
        Мои шаги невольно ускорялись: я помнил о странном предостережении, связанном с ассирийцем, конкистадором и зулусом. Поразительный набор! Если когда-нибудь я снова встречусь с губернатором, то попрошу его расшифровать смысл упоминания этой троицы.
        До фабрики было рукой подать, но, делая очередной поворот, я вдруг остановился, увидев цепочку следов. Это были не мои следы, мне еще не довелось тут проходить. На пыльной мостовой красовались отпечатки пяток и пальцев. Кем бы ни был этот пешеход, он был босым. Я зашагал еще быстрее, почти побежал. Сейчас не хотелось вникать в эти тайны, лучше это сделать потом, дома, в спокойной обстановке.

«Швейная фабрика у реки» ждала меня с открытой дверью. Ничего необычного. Я заглянул в помещение, дабы убедиться, что все в порядке. Воздух по-прежнему был спертый. Рулоны тканей лежали на своих местах, дыры в полу и потолке тоже присутствовали, а где-то в дальнем углу прыгал котенок. Я сразу же принялся искать лестницу.
        Фабрика выходила в переулок, который мне уже был знаком. Он упирался в большую улицу и состоял из двух рядов домов, на которых сохранились вывески булочной, бакалейной лавки и мастерской гончара. Я начал поиски с ближайшего дома без вывески. Похоже, этот дом принадлежал фабрике: внутри стояло несколько длинных столов, на которых были разложены пыльные отрезы тканей, скроенные, но еще не сшитые. На полу валялись какие-то инструменты. Приставной лестницы тут точно не было.
        В булочной я тоже ничего не обнаружил. Зато бакалейная лавка порадовала меня масляной лампой, наполовину заполненной маслом, и спичками. Спички были толстыми, длинными, с грубой желтой головкой. Они работали, лампа тоже работала: я проверил их, и тонкое пламя заиграло над стеклянным сосудом, заключенным в медную сетку.
        Оставив лампу в бакалейной лавке, я продолжил поиски, хотя уже был согласен просто на длинную доску. Осмотр еще пары домов не дал никаких результатов: там была лишь мебель, низкая и непрочная. Зато сапожная мастерская вызвала восторг. Не знаю, видели ли вы такую штуку: дом, состоящий из двух этажей, когда на второй этаж ведет не обычная основательная лестница, а приставная, очень длинная и крепкая, поставленная примерно под углом в сорок пять градусов. Это было как раз то, что нужно.
        Она оказалась прибитой к балке, но гвозди не были прочны: мне удалось ее расшатать, а потом вытащить, сорвать с места, на котором она стояла невесть сколько лет. Мысленно я извинялся перед неизвестным владельцем дома, но утешал себя тем, что не делаю ничего плохого: если вдруг хозяин решит вернуться, то найдет свою лесенку неподалеку, на складе фабрики. Там же будет и лампа.
        Мое кряхтенье, сопровождающее вынос ступенчатой конструкции через неудобные двери, наверное, слышал весь переулок. Но, к сожалению или к счастью, никто не явился мне помочь. Ноша была тяжела, и один край ее волочился по земле, цепляясь за гладкие, неровные камни и оставляя за собой канаву между булыжниками.
        Внутри швейного склада она подпрыгивала на тюках, но мне удалось развернуть ее как надо, приставить к отверстию и даже вогнать как можно глубже в зияющий темный провал. Я попытался подняться на несколько ступеней, но наверху была такая тьма, что мне пришлось вернуться за лампой: еще не хватало снова куда-то провалиться.
        Котенок кружил около основания, то ли пробуя когти, то ли пытаясь играть с незнакомым предметом. Я протянул руку к шалуну, чтобы взять его с собой, но он отпрыгнул в сторону, недоверчиво сверкая глазами. Мне не хотелось задерживаться и, предоставив животное его собственной судьбе, я полез вверх.
        Что бы ни говорил губернатор, он попал пальцем в небо: я не встретил ни зулуса, ни ассирийца, ни конкистадора и уже не вернусь к ратуше старого города. Возможно, монсеньор - любезный хозяин, но скорее всего, мне с ним больше не доведется пообщаться. Конечно, я наведу о нем справки, постараюсь узнать и о старом городе, но это будет позже, когда успокоюсь и приду в себя.
        Ступени слегка поскрипывали подо мной, но не трещали. Я быстро добрался до верхнего конца, освещая путь лампой, которую держал в левой руке. Потолок казался необычно толстым: примерно метра три-четыре. Я сумел продвинуть лестницу вглубь на половину этого расстояния, и мне не составило никакого труда преодолеть оставшееся, поставив лампу на пол верхнего помещения. Я вылез из дыры, в которую провалился, буквально сияя от счастья. Скоро буду дома!
        Подняв лампу, я огляделся по сторонам, пытаясь найти сломанную дверь, через которую мне пришлось влететь сюда, спасаясь бегством от толстяка и блондина. Но двери почему-то не было. Точнее, не было поблизости, лишь вдалеке серым прямоугольником зиял открытый проем. Под моими ногами расположился квадратный провал, рядом стояла приставная лестница, а вокруг лежали рулоны ткани и шерсти. Я поднял голову и посмотрел вверх. В потолке тоже зиял провал, верхние ступени скрывались в нем. Возле стены помещения, где я оказался, раздался шум, и из темноты выскочил маленький черно-белый котенок. Он подбежал к приставной лестнице и начал осторожно на нее нападать, то ли пробуя когти, то ли играя с незнакомым предметом.
        Я посветил фонарем вниз. Верхние ступени, по которым я поднялся, были хорошо видны. Тогда я осмотрел лестницу, что была в верхнем помещении. Коричневая с черными пятнами, она ничем не отличалась от той, которую я принес сюда. Моя лампа приблизилась к полу: на нем были четко видны следы, будто кто-то тащил две тяжелые деревяшки. Лезть наверх не хотелось, хотя это нужно сделать. Подозреваю, наверху будет то же самое, что внизу: склад швейной фабрики, пыльные рулоны тканей, котенок и выход в старый город. На каждом ярусе одно и то же, видимо, до бесконечности.
        Глава 6
        Когда мне надоело слезать вниз и залезать на очередные ярусы, я успокоился. Теперь понятно, почему блондин в ужасе отказался спускаться в старый город. Отсюда нет выхода. Я уже готов поверить и в зулуса с конкистадором и ассирийцем, что бы это ни значило.
        Вторая ступень лестницы была удобным сиденьем. Я сел и задумался, уже не обращая внимания на котенка, который бегал вокруг, но не давался в руки. Мне пришлось посетить несколько десятков ярусов, чтобы убедиться: мой первоначальный вывод верен. Можно лезть вверх или вниз, все равно окажешься в одном и том же помещении. Я даже привязал лампу к веревке и опускал ее вниз, чтобы посмотреть, что происходит на ярусе, недавно оставленном мной. Он был такой же, как и тот, на котором я находился. Эксперимент с лампой получился не сразу, я элементарно боялся его проводить, предполагая, что если каждый ярус копирует любые изменения, то может копировать и сущность, вызывающую эти изменения. Иными словами, я боялся увидеть на нижнем ярусе самого себя, опустившего лампу в дыру и рассматривающего еще более нижний ярус.
        Но, к великому счастью, до этого не дошло. Неизвестные создатели старого города то ли не предусмотрели такой вариант, то ли специально его отбросили. Зато я видел двух котят: один бегал около моих ног, а другой описывал круги возле пустого места внизу, повторяя все движения первого котенка.
        Исследовать загадочную швейную фабрику дальше не имело никакого смысла. Хотелось домой, и единственный выход из создавшейся ситуации - вернуться к ратуше и опять поговорить с губернатором. Я оставил лестницу на складе, но на всякий случай прихватил с собой лампу. Думаю, ее владельцам все равно, где она окажется, ведь, скорее всего, никаких владельцев у нее нет.
        Выбрав наиболее прямой путь к ратуше, снова пошел по улицам старого города. Небо было по-прежнему серым, не ощущалось даже дуновения ветерка. Я провел здесь несколько часов, но ничего не менялось, только старые следы, оставленные мной, тянулись узкой пыльной дорожкой.
        Черные башмаки (в них превратились мои сине-белые кроссовки при переходе в Лим) шагали вдоль старых следов, удваивая количество цепочек. Я торопился, но не бежал, а умудрялся еще рассматривать по пути дома, отдавая дань старой привычке. У двухэтажного деревянного здания с белой вывеской, на которой был намалеван желтый каравай, мне пришлось остановиться. Вдали, почти в центре перекрестка, стоял человек.
        Отсюда не было видно, во что он одет и как выглядит: просто черный силуэт на фоне блекло-желтого здания. Однако на первый взгляд человек занимался самой обычной работой: измерением угла наклона дороги. Я часто наблюдал подобную картину на улицах земных городов. Перед незнакомцем на подставке стоял какой-то инструмент. Сам же человек, пригнувшись, выполнял только ему известные манипуляции.
        Я колебался лишь мгновение, выбирая, что делать: идти вперед или прятаться. От старого города не приходилось ждать ничего хорошего, но, с другой стороны, передо мной не город, а человек. Вдруг он окажется столь же дружелюбным и разговорчивым, как губернатор?
        Вперед - вот что я решил. Пыль с энтузиазмом взлетела из-под моих башмаков, будто радуясь тому, что шаги возобновились. Мне пришлось пройти метров двадцать, прежде чем удалось различить одежду незнакомца и понять, чем он занимался. На его голове был черный шлем без плюмажа и с открытым лицом. Доспех на груди поблескивал начищенной чернотой, а инструмент для измерения угла наклона дороги… это оказался вовсе не инструмент, точнее сказать, инструмент, но предназначенный не для того, о чем я сначала подумал. На подставке-шесте стоял мушкет с огромным дулом и целил в меня.
        Любой на моем месте сразу же догадался бы, что этот незнакомец - конкистадор, о котором предупреждал губернатор. Любой, кроме меня. Ведь я в тот момент понял лишь одну вещь: чем больше дуло, тем сильнее недогадливость. Вместо того чтобы думать о словах губернатора, я развернулся и побежал назад. Определенно, это спасло мне жизнь.
        За спиной грянул выстрел. Мне показалось, кожа ощутила звуковой удар даже под одеждой. Серый угол дома, мимо которого я пробегал, вдруг пошел трещинами. От него отвалился кусок, разбиваясь на мелкие осколки. Стрелок промазал. Уже потом я подумаю о том, что оружие в Лиме подвергается удивительной метаморфозе. Им невозможно воспользоваться, при перенесении оно превращается в бесполезный кусок металла. Невозможно и создать его здесь - по крайней мере, ни у кого из землян это не получалось. Но оно работало в старом городе!
        Со всех ног я понесся к перекрестку, который совсем недавно прошел. Нужно свернуть, пока стрелок перезаряжает мушкет. Однако моя скорость невольно снизилась. Впереди тоже замаячила неясная фигура. Казалось, вдали меня ждет незнакомец, одетый в халат, конусовидную шапочку и сжимающий в руке палку. Но тут уже моя догадливость не подвела. Там, где есть конкистадор, могут быть и другие. Этот вот, похоже, ассириец.
        Я успевал добежать до перекрестка раньше нового врага и решил не останавливаться. Углы перекрестка состояли из четырех каменных домов. Почему-то бросилось в глаза, что окна левого дальнего здания заколочены досками, будто старый хозяин съехал или умер, а местные власти не теряли надежды продать дом новому владельцу.
        Хотелось повернуть налево, уж не знаю почему, просто было такое желание. Едва не коснувшись плечом острого каменного угла, я влетел в новый переулок и все-таки остановился. Вдали был третий силуэт, тоже с палкой и еще каким-то большим овалом в руках. Зулус!
        Этот третий размеренно бежал, двигая палкой-копьем и держа овал-щит над землей. Верхний край щита был явно выше макушки нового действующего лица. Мой план повернуть налево сейчас выглядел плохо. Оставался единственный вариант: направо.
        Если уж я начал писать здесь о мыслях, которые меня посетят потом, то хотелось бы добавить еще кое-какие размышления. Из слов губернатора было ясно: ни зулус, ни ассириец, ни конкистадор не являлись обычными обитателями города. Наоборот, вместо них встречались некие люди в серой одежде. Получалось, что эта троица существует специально для меня, эдакий подарок от неизвестного «доброжелателя».
        Я понесся по единственному доступному пути мимо покосившегося крыльца харчевни, которое пришлось огибать, мимо непонятных зеленых кустов, загораживающих низкие окна, мимо коновязи, на которой болталось нечто вроде одинокой уздечки. Моя скорость была хороша. Ноги двигались легко и свободно. Я мог бы бежать еще долго, но тревожная мысль билась в голове, и ее удары нарастали с каждым шагом.
        Меня преследовала троица, а ведь возле переулка - четыре дороги. По какому-то странному стечению обстоятельств эта троица взяла меня в «мешок», оставив лишь одну свободную дорогу. Я слышал, так охотятся на некоторых животных: перекрывают им все пути, кроме того, что ведет к охотникам. Мне не нравилась эта мысль. Если она верна, то получается: конкистадор, зулус и ассириец - не главные мои враги, просто загонщики. А что тогда ждет меня впереди? Какой сюрприз? После случая на швейном складе я целиком и полностью верил в мощь создателей старого города. Они явно не поскупятся на что-нибудь оригинальное. Ради меня. И нет никакого желания с этим встречаться.
        Не добежав до конца очередного квартала, я нырнул в первую попавшуюся улочку между домами. Улочка извивалась, была заставлена корзинами и бочками. Я едва протискивался между ними, пытаясь унять возмущение, так некстати захватившее меня. Это уже вторая или третья погоня за последнее время. Сколько можно?! В чем я провинился? Мою жизнь нельзя было назвать необычной: работал, отдыхал, встречался с девушками. Я не делал ничего плохого, просто жил, как все.
        Мне удалось перескочить через большую поваленную бочку. Я уже прикидывал, в каком месте выберусь из этой узкой улочки, как вдруг после резкого поворота почти носом уткнулся в каменную стену. Тупик! Слева был деревянный дом с большим балконом на втором этаже, справа - то ли саманный, то ли каменный, трудно разобрать под толстым слоем посеревшей побелки. Мне хотелось остановиться и подумать, спокойно выбрать дорогу, но сзади уже доносился шум - кто-то спешил прямо сюда.
        Я полез на балкон, благо он оказался без перил. Половина балкона уставлена пустыми корзинами и тяжелыми бочками. Казалось, несколько корзин и бочек с этого места под порывом ураганного ветра упали вниз и разметались по улочке. Дверь, ведущая в дом, была заперта. Я толкнул ее несколько раз, но, услышав совсем уже близкие шаги, спрятался за бочку, стоящую у самого края балкона. Кто бы ни преследовал меня, он сейчас появится здесь: перепрыгнет через преграду, сделает резкий поворот и упрется в стену. Кстати, а кто меня преследует? Или преследователей несколько?
        За бочкой было мало места, в поясницу упиралась ручка корзины. Следовало сидеть тихо, но я все-таки осторожно выглянул. Преследователь уже добежал до тупика, остановился и стал оглядываться, как недавно делал я. Его копье было не очень велико, а то одеяние, что издалека я принял за халат, теперь выглядело как длинная накидка темно-красного цвета. Внизу стоял ассириец.
        В этот момент мое будущее стало мне совершенно ясно. Знаете, бывают состояния прозрения, когда сначала бредешь в тумане, а потом выходишь на солнечную дорогу и даже щуришь глаза от яркого света. Будущее было простым: сейчас ассириец поднимет голову, присмотрится, залезет на балкон и проткнет меня копьем. Это же один из убийц, как назвал его губернатор. Моих персональных убийц.
        Плечо будто само собой надавило на бочку. Потом я не мог вспомнить, сознательно ли сделал это или нет. Но тяжелая бочка поддалась на удивление легко, заскрежетала, расставаясь с дощатым настилом балкона, и полетела вниз.
        Раздался удар, треск, еще какой-то звук, но я не смотрел на ассирийца до тех пор, пока все не стихло. Потом я взглянул вниз, спрыгнул с балкона и подошел к лежащему человеку. Его багряная накидка по краям была раскрашена золотистым узором, длинные черные волосы выбивались из-под конусовидного шлема, борода выглядела тщательно завитой, а внизу была перехвачена широкой лентой. Ассириец дышал, но был без сознания, большая ссадина шла через его левую кисть. Я не думал, что задержусь, разглядывая поверженного врага, но тем не менее растерянно стоял над ним. Тому была простая причина: мне уже приходилось встречать этого человека.
        Думаю, многие переживали состояние, когда наталкиваешься на что-то знакомое, но не можешь вспомнить, где это видел. Состояние очень неприятное - оно мучает почти любого. Ум требует ясности, и чем значимей предмет, тем сильнее мучения. Мои мучения начались, когда я разглядывал ассирийца. Мне казалось, я задержался у тела на полчаса или даже на час, хотя, наверное, прошло всего несколько секунд. Я так и не смог вспомнить, зато твердо решил, что видел ассирийца не в Лиме и уж конечно не в старом городе, а на Земле, и это было очень давно. «Где же обитают древние воины-ассирийцы на Земле?» - спросите вы. Это хороший вопрос, на который я не знал ответа.
        Мне удалось вернуться по улочке немного назад - остальных преследователей не было слышно. Я свернул еще в одну улочку, потом еще в одну и наконец оказался в самом настоящем переулке. Излишне говорить, с какой осторожностью я выглядывал из-за угла: мушкет способен оставить чересчур большую дыру в моем усталом теле. То ли конкистадор с зулусом ждали меня в другом месте, то ли готовили очередной сюрприз, но горизонт был чист.
        Я крался к ратуше, как белая рысь по черному распаханному полю: ежесекундно оглядываясь, выверяя каждый шаг и путая пыльные следы. Это заняло раза в три больше времени, чем самая неспешная ходьба, но дело того стоило: я никого не встретил. Лишь когда уже подходил к лестнице и полуоткрытым черным железным дверям, услышал вдалеке какой-то шум, однако не стал даже оглядываться: шмыгнул в двери, быстро закрыл их и задвинул массивную щеколду. Я был спасен.
        Холл ратуши оказался почему-то черным. Точнее, черными были лишь стены. На них висели картины в золоченых рамах, горели свечи в подсвечниках. Благодаря этим изображениям и тихим огонькам помещение казалось не таким мрачным. На картинах было множество изображений львов, даже верхушки подсвечников выполнены в форме львиных голов. С потолка свисала стеклянная или хрустальная огромная люстра: такие я видел разве что в музеях. Под ногами лежал темно-синий ковер, мягкий и упругий.
        Я не двигался с места, опираясь спиной на дверь и разглядывая мрачноватую роскошь. Старый город был сер, а ратуша черна - интересный переход. К добру ли он?
        Откуда-то сверху послышались шаги: это спускался губернатор по широкой лестнице. Теперь он был одет в зеленый камзол с белыми кружевными рукавами, выглядывающими из-под манжет. Губернатор улыбался.
        - Добро пожаловать, Глеб, - сказал он, подходя ко мне. - Добро пожаловать! Наверное, вы голодны? Пойдемте. Стол накрыт.
        Если и были на свете слова, способные успокоить меня, то они прозвучали. «Стол накрыт»! Что может быть лучше? Я не ел и не пил уже много часов.
        Мы медленно поднимались по лестнице. Губернатор шел рядом, почти касаясь моей руки, и, оглядываясь на меня, говорил:
        - Я очень рад, что вы отыскали возможность нанести визит. Это доказывает, что вы держите слово. Ах, сколько сейчас развелось лжецов! Пообещают, а потом не торопятся выполнять. И мешает им всегда одно и то же.
        - Что мешает, монсеньор? - поинтересовался я, следя за тем, чтобы не споткнуться на незнакомой лестнице с чересчур низкими ступенями.
        - Как - что? - удивился губернатор. - Смерть, конечно. Или вы относитесь к числу тех лиц, которые считают, что смерть способна оплатить все кредиты и снять груз всех обещаний?
        Мне показалось, собеседник шутит, но он выглядел вполне серьезным.
        - Разве не способна, монсеньор? - спросил я.
        - Зависит от того, кому обещаешь и кто дал кредит, - ответил губернатор и, показав на мой «рюкзак», добавил: - Сударь, а что вы с собой постоянно носите? Эта сумка была с вами в первый раз, и вы до сих пор с ней не расстались. Что там, простите мое любопытство?
        Рюкзак до сих пор висел у меня за спиной. Я не пытался его снять: не было необходимости, а весил он совсем мало и почти не мешал.
        - Миска, - пояснил я. - Меня из-за нее пытались убить, хотя она бесполезна, как заверили люди маркиза Ори. Но кому-то все-таки очень нужна. Кстати, именно из-за миски я попал сюда. Провалился в какую-то дыру, а назад ходу нет…
        Ожидая разъяснений, я взглянул на губернатора.
        - Это нормально, сударь, - ответил он, делая успокоительный жест рукой. - Все в порядке. Я уже говорил вам, что старый город приходит в растерянность в присутствии живых, но не выпускает их. Обычно они погибают от рук убийц, но иногда находят спасение здесь, в ратуше. Я помогаю им и в обмен прошу тоже кое-что сделать для меня. Услуга за услугу, так сказать. Но не будем сейчас говорить о делах. Вам нужно поесть и успокоиться. Так лучше думается.
        Не знаю, кем надо быть, чтобы считать нормальным бесконечное воспроизведение одного и того же яруса. Тем не менее я продолжал следовать за проводником. Мы прошли по синему коридору, не такому сумрачному, как холл, и наконец оказались в столовой.
        Вопреки моим ожиданиям, столовая оказалась очень светлым помещением. Сквозь большие окна лились потоки солнечного света. Они отражались от начищенного паркета и освещали большой длинный стол с полной сервировкой. Тарелок было столько, что можно предположить, будто губернатор ждет роту гостей. Посередине стола стояли серебряные блюда, наполненные едой. На каждом блюде выгравирован маленький лев. Мне особо запомнился фазан, украшенный фиолетовыми перьями, и поросенок, держащий солонку во рту. Я онемел от такого великолепия.
        - Присаживайтесь, сударь. - Губернатор радушно кивнул на ближайший стул. - Мы здесь, можно сказать, одни. Сначала у меня были слуги, но они мне быстро надоели. Я начал все делать сам. Это тоже наскучило… Не покажете ли мне свою миску? Очень любопытно взглянуть на этот предмет.
        Мне все равно пришлось бы снять с себя рюкзак, перед тем как сесть на стул. Я потянул за веревки, но ничего не произошло, они словно спаялись с моими плечами. Вертеться угрем, чтобы избавиться от обузы, не хотелось. Я просто взял со стола нож и перерезал веревки, после чего спокойно развязал суму и достал коробку.
        - Откройте ее сами, - сказал губернатор, отказываясь брать коробку. - Мое первое правило: никогда не прикасаться к незнакомым артефактам.
        - Но миска безобидна, - возразил я, распечатывая картон. - Люди маркиза Ори…
        Губернатор прервал меня решительным жестом:
        - Нам придется долго общаться, сударь, и это - первый урок. Если вы видите якобы безобидный предмет, о котором некто думает как о могущественной реликвии, то не называйте его безобидным, пока не узнаете, кто именно о нем так думает. Мысли некоторых существ изменяют вещи. Маркиз Ори всегда плохо учил своих людей, а я учу хорошо. Вы скоро почувствуете разницу.
        Слова настораживали, но я, не споря, показал глиняную миску губернатору. Он сухо кивнул и, больше не говоря о ней ни слова, сел во главе стола. Я примостился на предложенный стул, стоящий очень далеко от места собеседника.
        Сначала мы ели в полной тишине. Губернатор в основном пил вино, я же налегал и на вино, и на еду, и даже на обычную воду. На полу между окнами стояли старинные часы. Я посматривал на желтый циферблат: прошло минут двадцать, прежде чем мне удалось насытиться.
        Губернатор одобрительно следил за мной. Когда я откинулся на спинку стула, показывая, что в целом закончил трапезу, он с удовлетворением произнес:
        - У вас хороший аппетит, сударь. Это доказывает вашу храбрость. Невзирая на все происшествия, вы не замкнулись в себе. Просто отлично. Храбрость вам скоро понадобится.
        Никому не понравится, если он услышит, что ему скоро понадобится храбрость. Это означает опасность, а опасностями я уже сыт по горло.
        - Храбрость и честность, - задумчиво продолжал губернатор, изучая темное вино в изящном бокале. - Любопытная комбинация. С таким я еще не встречался. Честность - особенно хорошо. Когда вы поймете, с кем имеете дело в Лиме, то кое-кому не поздоровится…
        Я молчал, с тревогой слушая хозяина ратуши.
        - Вы когда-нибудь ненавидели, сударь? - внезапно спросил он. - У вас были или есть настоящие враги? Такие, что когда вы думаете о них, дыхание становится холодным, а сердце замирает от гнева? Такие, что когда вы вспоминаете их лица, хочется обратить их в камень и прибить над бездной вулкана, чтобы всплески магмы век за веком облизывали их? Вы просто человек… но вдруг, вдруг испытывали что-то подобное?
        - Не припоминаю, - ответил я, изумленный подобной речью. - Даже нет. Точно не испытывал.
        - Ну а в детстве, когда, например, вас кусала оса? - продолжал допытываться губернатор, сверкая темными глазами. - Вы не делали ничего предосудительного, даже не видели эту осу, и вдруг - подлый укус! Разве вы не чувствовали гнев? Ребенок ведь часто гневается даже на неодушевленные вещи, приносящие ему боль, а на осу, наверное, и подавно.
        - Может быть, и чувствовал, - пожал я плечами. - Только уже ничего такого не помню. Помню только один случай. Мой друг начал рассказывать моей же девушке обо мне гадости, чтобы переспать с ней. Я был зол тогда. Очень зол. Но это длилось недолго.
        - Вспомните это чувство! - Губернатор наставил на меня указательный палец. - Вспомните и усильте многократно. А потом умножьте на двести лет! Да так, чтобы каждый год тоже разогревал этот гнев! Вспомните, и вы поймете меня!
        - А о чем, собственно, речь, монсеньор? Я не совсем понимаю. - Мои руки легли на скатерть рядом с миской и бело-золотой тарелкой, из которой я ел.
        Губернатор встал из-за стола и кивнул на окна. Солнечный свет, льющийся сквозь стекла, разом померк.
        - Это был мой город, сударь. Его у меня забрали. На него - прямо на него! - взгромоздили другие здания, такие уродливые. Мне, конечно, предложили место в Совете, сказав, что на Земле настало новое время… Новое время, подумать только! И это мне - тому, кто правил здесь безраздельно!
        Я молчал, пытаясь догадаться, куда клонит мой странный собеседник.
        - Но, к счастью, у меня осталось еще оружие. - Губернатор уже не повышал голоса, а подошел к окну и говорил тихо. - Те, кто попадают сюда. Я спасаю некоторых… тех, кто достоин спасения. Учу их своей магии и отправляю наверх. Они мстят за меня. Они - мой меч в ножнах, ждущий своего часа.
        Губернатор перестал говорить, а лишь смотрел в серый проем окна. Я чувствовал легкую растерянность, но пересилил себя и сообщил, как бы невзначай:
        - Но я ведь не маг, монсеньор. У меня нет никаких талантов к магии.
        Хозяин ратуши повернул голову, посмотрел на меня черными глазами и усмехнулся:
        - Конечно, вы не маг, Глеб. Но вы попытаетесь им стать. Будете пытаться так сильно, как только сможете. И я вам помогу в этом.
        - Но у меня нет вообще никаких способностей, - продолжал убеждать я. - Мне все так говорили. Ничего не получится. Нельзя ли просто помочь мне выбраться отсюда, монсеньор?
        Губернатор подошел очень близко и даже слегка наклонился надо мной, источая запах дорогих духов.
        - Может быть, и не получится, сударь, - сказал он. - Но у вас только два выхода. Либо вы выйдете отсюда как маг и Лим обрадуется новому могущественному существу, либо вас выбросят как труп и старый город наконец обретет рассудок. Выбирайте, Глеб. Хорошенько подумайте и выбирайте.
        Глава 7
        Если предложить человеку выбор между смертью и совершением какого-то действия, он, конечно, выберет действие. В моем случае проблема была лишь в том, что это действие от меня нисколько не зависело. Смогу ли я стать магом? Каким образом? Это все равно что требовать от меня усилием воли изменить собственный цвет волос с русого, скажем, на рыжий. Я понимал магический дар именно так - нужен особый талант, данный с рождения, типа дополнительной мышцы, которая способна шевелить ухом. Есть эта мышца - можешь шевелить, нет - не можешь и никогда не сможешь.
        Однако губернатор считал иначе. Он почему-то был убежден, что человека можно заставить сделать все, что угодно, и поначалу долго рассказывал мне об открытых и закрытых людях.
        - Люди бывают двух типов, - говорил он. - Те, кто открыт для окружающих, принимает их и хорошо себя чувствуют в этой среде, и те, кто замкнут и нелюдим. Есть люди - весельчаки и балагуры, таких называют «душа компании». За праздничным столом они чувствуют себя как окунь в озере. Есть люди еще более значительные, их можно назвать душой целого общества. Они открыты для происходящего, понимают его и оборачивают себе на пользу. Даже любой земной чиновник, который бултыхается в своем мирке циркуляров и взяток, успешен лишь тогда, когда знает все писаные и неписаные правила. Он встроен в свое общество, открыт для него! Так же и с магией. Открыться магии можно и нужно, тогда энергия потечет в резервуар. Я знаю три упражнения, вы будете пробовать их одно за другим. Думаю, в итоге у вас все получится и число магов возрастет в наших мирах.
        - А если не получится? - скептически осведомился я.
        - Тогда вы умрете, сударь, - буднично ответил губернатор. - Немаг не способен пережить третье упражнение, последнее. Но мы начнем с самого мягкого. Вдруг вам все удастся сразу?
        Нельзя сказать, что я спокойно относился к намекам на смерть, хотя владыка старого города часто ими пользовался. Все-таки утешало то, что первое упражнение будет мягким. Перед моим мысленным взором вставали учебные пособия, карточки, даже слайды (можно ведь помечтать?). Я представлял, что сижу за столом или гуляю по залам, а мой самозваный учитель что-то объясняет, втолковывает и дает задания.
        Уже позже стало понятно: это была пасторальная картинка. Ибо губернатор начал с того, что ослепил меня. Это произошло внезапно, на следующий день после моего появления в ратуше. Губернатор пригласил меня в очень необычную просторную комнату. В дальнем углу стояла кровать, в ближнем - располагался обеденный стол, еще ближе - дверь, ведущая в уборную, а посередине топорщились пики и острые копья, вделанные в пол под разными углами. Стены помещения были украшены торчащими из них лезвиями мечей. Их рукояти казались погруженными в камень. По этой комнате не то что бегать - даже быстро ходить не стоит. Иначе по неосторожности можно превратиться в рябчика, насаженного на вертел, или, в лучшем случае, обзавестись глубокими резаными ранами.
        - Вы будете здесь жить, - сказал радушный хозяин, показывая рукой на все это великолепие. - Недолго. Всего несколько дней. Располагайтесь, сударь.
        - Как - буду жить? - недоуменно переспросил я, останавливаясь в дверях. - Они что, острые? Эти копья и мечи? Острые, да?
        - Конечно, - подтвердил губернатор, поправляя левую манжету жестом заправского франта. - Наточены так, что могут разрезать упавший на них волосок.
        Предыдущую ночь я провел в роскошной спальне со светло-лиловым постельным бельем, серебристым балдахином и невероятно мягким матрасом. Перемена места показалась чудовищной.
        - Спать придется там. Видите узкую кровать? - продолжал мой жестокий собеседник. - А есть - за этим столом. Еда будет появляться на столе в положенное время, просто считайте удары часов.
        Неподалеку от кровати стояли напольные часы, темно-коричневые, лоснящиеся от лака, с циферблатом величиной с суповую миску. Они выглядели совсем новыми, словно их только-только закончил мастер и принес сюда, гордясь качественной работой.
        - Между кроватью и столом ровно двадцать шагов, - сообщил губернатор. - А между столом и уборной - десять. Постарайтесь их преодолеть так, чтобы не наткнуться на какое-нибудь лезвие. Дверь тоже не пытайтесь открывать - не тратьте силы понапрасну на невозможное.
        - Это часть обучения? - спросил я, с ужасом разглядывая оружие.
        - Разумеется, сударь. - Хозяин поправил другую манжету. - Я сделаю так, что свет в этой комнате будет связан с магической энергией вокруг вашего резервуара. Если вдруг энергия потечет в резервуар хотя бы самой тоненькой струйкой, вы станете кое-что видеть. Потечет сильнее - будете видеть лучше. В этом и заключается цель.
        - Какой свет? - в отчаянии спросил я. - Вы хотите оставить меня в этой комнате впотьмах? Среди этих лезвий?!
        Губернатор выглядел совершенно спокойным, будто делал и говорил нечто, давным-давно ставшее привычным:
        - Располагайтесь. И не сидите подолгу на одном месте, а то я заставлю мечи и копья двигаться.
        Дверь захлопнулась. И не просто захлопнулась, а исчезла, слилась со стеной, будто сама превратилась в стену. Я остался один в комнате, уставленной смертоносным оружием. Тогда я еще не знал, что между хлопком двери и погружением в темноту у меня было примерно десять секунд. Целых десять секунд, когда я мог наслаждаться светом! Мог, но не стал… а зря. Ведь когда эти десять секунд истекли, мое зрение погасло, как гаснет свеча, упавшая на пол.
        Представьте на мгновение кромешную тьму. Вы живете в ней, ею дышите, но при этом отчетливо понимаете, что живете и дышите лишь до тех пор, пока не шевелите ни рукой, ни ногой. Стоит вам двинуться - и невидимые острые лезвия вопьются в вас. Сделайте лишь шаг - и не только ноги окажутся под угрозой, но и все тело. Куда нацелено ближайшее копье? Куда метит меч, торчащий из стены? В бедро? В голень? В живот? В глаз? А если в глаз, то достаточно малейшего касания, чтобы слепота стала вечной.
        В тот момент я знал, что света нет лишь временно. Может быть, преуспею в выполнении «упражнения» и энергия потечет в мой резервуар. Или как-то пережду эти несколько дней, и губернатор освободит меня. Но разве их можно переждать? Мне придется часто ходить между кроватью, уборной и столом.
        Первые минуты я просто сидел, привалившись к той части стены, где недавно была дверь. Меня одолевали возмущение и страх. Что должен сделать человек, чтобы с ним так поступили? До какой степени может дойти невезение? Нахожусь непонятно где, в темноте, и еще от меня требуют невыполнимого, угрожая смертью.
        Я попытался освоиться в комнате и сделать хотя бы пару шагов, шаря перед собой руками. Шаги были мелкие, просто шажочки, но расплата не заставила себя долго ждать: в бок воткнулось нечто острое, хорошо, что только поцарапало кожу. Пришлось немедленно отпрянуть. Нет, так не пойдет.
        Поразмыслив, я опустился на четвереньки. Если передвигаться таким способом, вероятность быть нанизанным на вертел резко снижается. Я помнил, что справа от меня должен быть стол, и пополз туда. Пополз! Еще вчера я мог ходить и даже бегать. Я был перспективным молодым человеком: карьерный рост, достаток, девушки, с которыми собирался познакомиться. А сейчас ползу к какому-то столу, зная, что если не заработает резервуар, мне конец. А как он может заработать, спрашивается? Мне предложили сделать из самого себя мага! Разве это возможно?
        Впрочем, я все-таки достиг кое-каких успехов. Не в смысле заполнения резервуара, конечно, а в смысле работы памяти. Никогда бы не подумал, что экстремальная ситуация может так усилить человеческие возможности. Моя подстегнутая стрессом память обострилась до крайности: я «видел» мысленным взором мечи и копья, расположенные между дверью и столом, хотя смотрел на них лишь несколько секунд! Это позволило доползти до стола с минимальными потерями, если не считать разорванный рукав.
        Стол был холоден, гладок и… безопасен. На нем стояла пустая тарелка, лежали вилка, ложка и салфетка. Я немного посидел на невысоком стуле, а потом решил взять вилку. Это будет мой маяк, мое щупальце. Не хвататься же за лезвия пальцами?
        На четвереньках пополз к кровати, исследуя пространство перед собой с помощью вилки. Память не переставала удивлять: я запоминал почти каждую преграду. Думаю, если сделаю три-четыре рейда туда и обратно, то смогу ориентироваться и без вилки. Просто запомню путь! Похоже, губернатор ошибся. Вместо активизации резервуара получилась тренировка пространственной памяти. Я так думал в ту минуту, еще не зная, что такие, как хозяин ратуши, редко ошибаются.
        Однако хорошие новости насчет памяти мало улучшили мое настроение. Почему я должен ползать с вилкой в руке, как какая-то обезьяна? Вот что трудно понять!
        Достигнув кровати, я лег, положив вилку под подушку. Теперь у меня было много свободного времени, а отсутствие зрения позволяло сосредоточиться на внутренних проблемах. Поразительно, как легко думается, когда ничего не видишь.
        Мне всегда хотелось знать, что собой представляет Лим. Губернатор обмолвился, что старый город был задуман «таким». Получается, неизвестные архитекторы специально сконструировали этот город и наделили его невероятными свойствами? Но зачем? И кто эти архитекторы? Инопланетяне с пока непонятными мне целями? Я оказался во власти чуждых мне по разуму жителей других миров?.. Но где находится Лим? На какой он планете, если вообще на планете. В какой галактике? Как далеко от Земли? Я не мог спрашивать об этом прямо, но сейчас вдруг понял, что существует способ это узнать. Над Лимом есть солнце - днем и звездное небо - ночью. Вот он, ключ. Я, конечно, не разбираюсь в астрономии, но кто мешает слегка позаниматься ею, если выберусь отсюда? По крайней мере, узнаю, где расположен Лим, если он находится неподалеку от Земли.
        Был еще один вопрос, который меня очень интересовал. Я примерно представлял себе, как работает местная магия. Энергия поступает в резервуар и берется оттуда для создания форм. Затем формы материализуются. Это слегка противоречит физическим законам Земли, но все равно выглядит более-менее логично. Однако то, что вытворяет губернатор, не укладывалось в знакомую схему. Каким образом он лишил меня света, да еще привязал это к изменениям энергии вокруг моего тела? Что это еще за фразы насчет слуг, «которые надоели и после которых он стал все делать сам»? Что он теперь «делает сам»? Сервирует стол и моет посуду? Я с трудом представлял губернатора за таким обыденным занятием. Возможно, он действительно сервирует стол и моет посуду, только делает это не так, как обычные люди или даже обычные маги. Получается, он очень могущественен и его необъяснимое могущество не имеет видимых границ. Впрочем, насчет границ я, наверное, ошибаюсь. Губернатор не способен создавать магов. Предел его возможностей - лишь с помощью хитроумных средств заставить человека самого стать магом.
        Весь день прошел однообразно: я прислушивался к часам и к своим ощущениям, передвигался на четвереньках по комнате, пользуясь известным маршрутом и прощупывая путь вилкой. Еда на столе появлялась исправно и была довольно вкусна. Но я не благодарил губернатора, а копил в себе раздражение.
        На следующее утро раздражение усилилось. Я пополз в уборную по знакомой «дорожке» и чуть не наткнулся на копье: хорошо, что, осторожничая, все еще тыкал впереди себя вилкой. Губернатор за ночь поменял расположение оружия!
        Мне пришлось привыкать к новому маршруту. Я разозлился и даже пытался ругаться вслух, костеря губернатора, старый город и ратушу. Мои конструкции были витиеваты и громки. Ничего не происходило, и внезапно я понял, что напрасно сотрясаю воздух
        - губернатору все равно, как движется мое «обучение». Он не наблюдает за мной! Ему до лампочки, выживу я или погибну тут от ран. Даже если буду истекать кровью, никто не придет на выручку. Вероятно, губернатор лишь изредка посматривает, дабы убедиться, что я не сижу на одном месте, и это все, что он делает. «Мушкетер» настроил ловушку и предоставил «подопытную мышь» ее собственной судьбе.
        На этот раз мне удалось быстрее освоиться с расположением оружия, чем вчера. Память улучшалась, но с резервуаром не было прогресса: вокруг царила тьма.
        Я ползал, думал, тихо ругался, спал и ел. Так прошло четыре дня. На мне появились две свежие царапины, к счастью, не очень глубокие. Та, что была на руке, особо не беспокоила, но царапина на бедре болела и мешала передвигаться на четвереньках.
        Раздражение сменилось злостью, злость - отчаянием, отчаяние - упрямством, а упрямство - напряженным смирением. Я возненавидел эту комнату, ее хозяина, а заодно и ратушу, но держал чувства при себе. Хотелось вырваться отсюда лишь для того, чтобы подкрасться к губернатору сзади и приложить его по голове чем-нибудь тяжелым. Но размышления о пользе подобного поступка охлаждали мой пыл. Можно ли этим повредить губернатору? Что он за существо? Его вообще возможно убить? Даже другие титулованные особы, которых он ненавидит, не стали его убивать, а оставили в старом городе. Почему? Он неуничтожим или они просто не захотели приканчивать своего? Точных ответов на эти вопросы у меня не было.
        На пятый день я совсем отчаялся. Колени болели от твердого пола, раны слегка кровоточили, а резервуар и не думал наполняться энергией. Иногда я что-то ощущал, перед глазами пробегали какие-то точки, блики, но это напоминало скорее обман чувств, чем прозрение. Губернатор за все время ни разу не появился и никак не дал о себе знать. Или он с самого начала принял меня за никудышного «ученика», или поступал так со всеми. Интересно, сколько у меня было предшественников? И что случилось с ними?
        Иногда я вспоминал маму. Она наверняка ищет меня, беспокоится. Я ей обычно часто звонил и старался заходить в гости на выходных. Впрочем, меня, пожалуй, разыскивает не только она, но и моя контора. Интересно, знает ли кавалер Файет, куда я попал? Может, он сумеет выручить меня? Хотя кавалер казался деловым и энергичным, надежд на спасение почему-то было мало.
        Шестой день принес разнообразие. Я пробудился от новых ощущений. Казалось, будто кровать сжалась, свернулась и сдавила мое тело. Мне даже успел присниться сон на эту тему: словно меня запеленали в ковер и подвесили над пропастью. Я проснулся в ужасе, заранее готовясь к новым неприятностям. К моей радости, первое, что почувствовал, - яркий свет, струящийся в окна. Я прозрел, мне вернули зрение!
        Солнечный свет ударил по глазам, уже почти отвыкшим видеть. Я прищурился, скривился, но все-таки сумел рассмотреть, что нахожусь в прежней комнате, только мечи и копья куда-то исчезли. В правом углу стоит знакомый стол (гладкий и холодный на ощупь), слева - дверь в уборную (шероховатая и твердая), а моя кровать… как раз кровати не было. Я висел на том месте, где она стояла раньше. Мою грудь охватывал широкий кожаный ремень, от которого шла цепь вверх, к потолку. Руки и ноги тоже были зафиксированы и тоже цепями, но уже не такими толстыми. В потолке и в полу торчали массивные кольца, к которым крепились цепи. Пока я озирался, пытаясь рассмотреть, как именно меня подвесили, в комнату вошел губернатор.
        Он был одет в темно-красный камзол. Черные начищенные ботфорты слегка блестели. Его руки ощупывали белый платок, а на лице было написано разочарование и, пожалуй, даже сочувствие.
        - Не получилось, сударь. - Губернатор говорил тихо, но я так жадно прислушивался, что слова показались мне громовыми раскатами. - Самое медленное упражнение не принесло результатов. Что ж, попробуем упражнение побыстрее.
        - Я не хочу ничего пробовать! - Хотелось надеяться, что мой голос звучит уверенно, без излишней нервозности. - У меня все равно не получится! Да я и не хочу быть магом! Почему меня нельзя просто отпустить?! Почему?!
        Губернатор зачем-то вытер бородку платком и отвернулся. Он смотрел на пустую стену.
        - Вы никогда не задумывались, сударь, почему люди часто делают то, что делать не хотят? Полагаете, многим нравится работать, хотя они каждый день ходят на работу? Многим нравится жить в тесной квартирке, хотя живут там десятилетиями? Многим нравится видеть лица соседей, сослуживцев или просто прохожих? Современный человек рождается, чтобы насиловать самого себя. Некоторые это делают с улыбкой. Улыбаются сослуживцам, соседям и себе, хотя к середине жизни не переносят никого из них. Люди даже умирают не потому, что хотят, а потому что надо. И, заметьте, мало кто восстает против этого.
        Губернатор бросил платок на пол и теперь смотрел прямо мне в глаза.
        - Я не понимаю людей, сударь, - сказал он. - Наверное, оттого, что сам не человек. Но вы-то - человек и, вероятно, знаете, почему еще лет тридцать будете заниматься вербовкой магов, получая хорошую зарплату и в глубине души ненавидя себя за каждый бездарно прожитый день. Знаете? Нет? Вы молчите. Значит, не знаете. У меня до вас был гость. Бухгалтер фирмы, принадлежащей одному графу. Мой гость очень хотел не возиться с пустыми цифрами, а плавать с аквалангом среди пестрых рыб и морских чудовищ, как это делал некий капитан Кусто. Мы с ним договорились так: он становится магом, выполняет одно-два моих поручения и идет выбирать акваланг…
        - Он не мог согласиться на такое! - Набравшись наглости, я прервал монолог губернатора. - Лучше долго жить, считая цифры, чем быстро сдохнуть, наткнувшись на меч или еще на что-то!
        - Да, человек, возможно, создан для того, чтобы жить и тихо страдать, - кивнул хозяин ратуши. - Но я так не могу. Не могу затаиться, поступиться своими целями. Лучше сразу перейти в небытие! Но пока я туда не спешу, ведь есть надежда. В старый город иногда приходят гости. Они мне помогают мстить.
        Он по-прежнему говорил негромко и спокойно, но в этом внешнем равнодушии чувствовалась непреклонность. Интересно, все титулованные особы таковы?
        - Я не могу отпустить вас, сударь, - продолжал губернатор, разведя руками. - Не потому, что я упрям, а потому, что лишен гуманизма и жалости. Я даже не понимаю, что это такое. Вы попали сюда и стали моим орудием. С чего бы вдруг мне отказываться от орудия? Разве вы на поле сражения бросили бы винтовку на землю? Сомневаюсь. Вы можете проклинать меня, умолять, уговаривать - это ничего не изменит. Я не выброшу винтовку до тех пор, пока не поверю, что она уже никогда не выстрелит.
        Эти слова меня впечатлили. В них чувствовалась искренность. Самая настоящая искренность законченного мерзавца и людоеда.
        - Но я должен рассказать вам о следующем упражнении, - будто спохватившись, сказал губернатор. - Оно продлится недолго, всего несколько часов. Не радуйтесь, ведь упражнение очень болезненно. Вокруг вашего тела возникнет огненный обруч. Он станет жечь, причиняя нестерпимые муки. Однако этот огонь - не огонь вовсе, а просто сгусток энергии. Если вы сможете раскрыть свой резервуар, то начнете потихоньку впитывать эту энергию и в конце концов избавитесь от обруча.
        Мои глаза расширились от ужаса. Несколько часов пытки огнем!
        - Постарайтесь, сударь, вы уж постарайтесь, - добавил губернатор, направляясь к дверям. - И, пожалуйста, большая просьба - не сойдите с ума. Я не умею лечить сумасшедших… Если это произойдет, придется просто отдать вас старому городу.
        - Стойте! - Я закричал уже тогда, когда дверь закрывалась.
        Губернатор не вернулся. Он ушел, оставив меня в смятении. Но это смятение длилось недолго, пожалуй, лишь мгновение. Я овладел собой в предчувствии нового испытания. Моя обострившаяся интуиция подсказывала, что у меня в запасе снова десять секунд. Десять секунд между спокойствием и болью. Как их потратить? Это важный вопрос. Что можно сделать, зная, допустим, что умрешь через десять секунд? Наверное, попрощаться с родными. На это уйдет пара секунд. Вспомнить ошибки, совершенные в жизни. Две-три секунды, если ошибок не так уж много. Подумать о том хорошем, что не произошло, но о чем мечтал. На это - одна секунда. Что еще? Ничего! Остаются четыре секунды безделья. Думай о чем хочешь!
        Почему-то я подумал об Иванне и о девушке с белыми волосами. Эти мысли были со мной, когда вокруг груди начал появляться огненный обруч. Вопреки ожиданиям, он не сразу вошел в полную силу, а постепенно разгорался, обхватывая меня пылающими объятиями. Сначала было просто горячо, потом стало жарко, а затем будто раскаленные иглы вонзились в кожу. Я хотел закричать, но не мог даже вздохнуть полной грудью, - любое движение усиливало боль. Отчего, отчего я не маг?! Об этом уже не получалось подумать спокойно, но у меня оставалось еще несколько часов, чтобы поискать ответ.
        Глава 8
        Когда долго терзает боль, чувства притупляются. Считается, что организм приспосабливается к неудобству. Наверное. Но притупляются не только чувства, но и мысли. Ты превращаешься в тупое животное, наполненное болью, единственное желание которого - получить хотя бы минуту отдыха. За эту минуту можешь отдать почти все, не говоря уже о деньгах. Но, к сожалению, денег у меня никто не просил.
        Не буду растягивать описания мучений, причиняемых огненным обручем. Скажу прямо: мой резервуар не заработал. Ни через час, ни через два, ни через три, ни когда пришел губернатор и, покачав головой, прекратил пытку.
        - Не получилось, сударь, - с печалью сказал он. Я пытался вдохнуть воздух, моргая красными глазами, - невольные слезы уже высохли. - Очень прискорбно, но снова не получилось. Ничего, мы попытаемся в третий раз. Последнее упражнение почти такое же медленное, как и первое. Вы успеете отдохнуть. Хотите воды?
        Мне казалось, губернатор задал этот вопрос, чтобы спросить хоть что-то и проверить, не сошел ли я с ума. Какая наивность! Губернатор почти ничего не делал просто так.
        Я собирался высказать ему все, что думаю о тех существах, которые считают себя вправе играть с другими существами. Даже львы и тигры быстро убивают свою добычу! Хотел ли я смерти? Боль примирила меня с ней. Я теперь понимал неизлечимо больных, которые с нетерпением ждут своей кончины. Однако мои пересохшие губы разжались, и вместо того, чтобы произнести пламенную речь, я смог прошептать лишь «да». Голос изменил мне еще часа четыре назад, когда крик стал походить на шипение.
        - Сейчас будет вода, - сказал губернатор. На столе, стоявшем в дальнем углу, появились белый кувшин и коричневая миска.
        Миску я узнал сразу - это была та самая глиняная посудина, из-за которой все началось. Стол мгновенно переместился ко мне. Я даже не успел моргнуть, а он уже появился рядом. Судя по действиям губернатора, меня никто не собирался освобождать от цепей. Почему?
        - Я здесь полновластный хозяин. - Губернатор неверно истолковал мой взгляд и попытался объяснить перемещение стола. - Можно даже сказать, ратуша - часть меня. Скорее, я - часть ратуши. А там, наверху, просто подделка. Когда-то я был частью целого города, но меня лишили сил. Все титулованные особы утратили прежнее могущество. С этого времени начались раздоры… Но не будем отвлекаться, сударь. Вот ваша вода. Хлебните.
        Губернатор взял руками в тонких синих перчатках кувшин и поднес к моему лицу. Я сделал несколько жадных глотков. Вода была прохладной и показалась очень вкусной. Пожалуй, самой вкусной из того, что мне приходилось пить.
        - Почему… почему вы не освобождаете меня от цепей? - Мой голос походил на дуновение ветерка в роще.
        - Цепи нужны для третьего упражнения, сударь, - поставив кувшин на стол, печально ответил хозяин ратуши. - Видите этот сосуд? Я подвешу его над вашей головой. Подниму немного стол, и миска окажется напротив вашего лица. Нити, поддерживающие кувшин, очень чувствительны к изменениям энергии. Если кувшин наклонится хоть чуть-чуть, вода польется в миску и вы напьетесь. Если не наклонится и даже не дрогнет, вы умрете от жажды. Все зависит от вас, Глеб, все зависит от вас.
        Несмотря на то что мое тело все еще тряслось мелкой дрожью после экспериментов с обручем, я похолодел. Вот какая мне уготована кончина! От жажды. Я напрасно рассчитывал, что третье упражнение принесет быструю или не мучительную смерть. Похоже, губернатор по-другому не мог.
        - Я специально перенес сюда вашу миску, сударь, - продолжал мой зловещий собеседник. - Она может помочь. В такой сложной ситуации ничем нельзя пренебрегать. Вдруг эта миска действительно артефакт? Но даже если нет, только подумайте, через какие испытания вы прошли вместе с ней! Она - ваш талисман.
        Вскоре я остался один. Мой взгляд скользил по гладким цепям, обращался к свету, падающему с потолка, останавливался на платке… Зачем губернатор бросил на пол свой белый платок? Если на платок долго смотреть, то белизна становилась нестерпимой для усталых глаз. Хоть бы пол был не темно-серым, а посветлее…
        В первые два часа я делал то, что делал бы каждый на моем месте. Разглядывал кувшин, висящий прямо над головой, гипнотизировал его, всей душой желая, чтобы резервуар наконец заработал как надо и вода полилась в миску. Я даже мысленно приказывал кувшину наклониться и, наверное, разговаривал с ним. Подумать только: умереть от жажды рядом с водой! Умереть из-за кувшина, который болтается на белесых тонких нитях и никак не хочет накреняться.
        В то время я еще не чувствовал сильной жажды, но готовился к ней, как узник, приговоренный к смерти, готовится к встрече с виселицей. Жажда подкрадывалась незаметно мягкими нетвердыми шажками. Часы отсчитывали время, и с каждым их боем я ощущал что-то новое. Часа через четыре мои губы начали становиться сухими. Не особенно сильно, стоило их облизать - и сухость исчезала. В обычное время я бы не обратил на это внимания, но сейчас прислушивался даже к самым мелким изменениям в организме.
        Еще через четыре часа облизывание губ почти перестало помогать. Я отметил, что это произошло слишком рано, хотя ничего удивительного. Ведь перед этим я долго висел, опаляемый огнем, а затем сделал лишь несколько глотков воды.
        Губернатор был прав: у меня оказалось достаточно времени, чтобы «отдохнуть» от предыдущей пытки, но от переживаний «отдых» получился скомканным, да и не был уже нужен. Когда прошло двенадцать часов, сухость, как опытный полководец, захватила не только губы, но и рот. Слюна стала не такой, как прежде, - более вязкой, тягучей. Но в целом я чувствовал себя сносно, даже мог размышлять.
        Оставив попытки «договориться» с кувшином или воздействовать на то, о чем не имел никакого представления, я отбрасывал один за другим смелые планы побега. Цепи были крепки, мои ноги почти вообще не могли двигаться, а разведенные в стороны руки сдвигались сантиметров на десять, не больше. Замков у цепей не было, звенья казались цельными и прочными. Конечно, я попрыгал, как мог, надеясь, что хоть одно звено лопнет, но вскоре устал, так и не достигнув никаких результатов.
        Мне удалось забыться сном. Что снилось, не помню, но я часто просыпался и неизменно видел перед собой белый платок на темно-сером полу. Потом закрывал глаза, и сверкающее пятно еще долго танцевало под веками.
        Окончательно проснувшись, я долго ворочал сухим языком в сухом рту, пытаясь отыскать хоть каплю влаги. Прошло около двадцати часов, и мне становилось все хуже.
        Я пытался думать о резервуарах, магах и Лиме. Почему те земляне, которым посчастливилось родиться с магическим даром, не могут им пользоваться дома, а должны переходить в другой мир? Мне пришла в голову нелепая мысль, что это происходит по той же самой причине, по какой ребенок, выросший в семье крестьян, становится крестьянином, а не, например, музыкантом, хотя к музыке у ребенка явный талант. Земляне-маги не нужны Земле. А Лиму - нужны.
        Когда прошло больше суток, заметил интересную деталь. Моя кожа тоже высохла, начала шелушиться и сморщилась. Она выглядела, почти как у старичка. Я подумал, что неутоляемая жажда - это не что иное, как ускоренная старость. Я быстренько состарюсь и умру - обычное дело.
        Нельзя сказать, что меня взбодрила эта мысль, но я всерьез подумал о том, чтобы закричать, позвать губернатора и попытаться с ним договориться. Хотя о чем нам разговаривать? Что я могу ему предложить? Я ведь до сих пор не знаю даже, кто он такой. Кричать я передумал и даже не стал проверять, смогу ли что-то выкрикнуть.
        После полутора суток мне надоело считать часы. Я висел, уставившись в одну точку на столе, и лишь изредка переводил глаза на что-то другое, чаще на миску или платок. Мои мысли текли неторопливо, словно поезд, который долго несся как сумасшедший, а теперь постепенно замедляется, готовясь полностью остановиться. Конечно, мне хотелось пить. Все это время я испытывал невероятную, глубокую жажду, но отчего-то быстро смирился с тем, что воды не получу. Откуда ей взяться? Я не верил в свой резервуар, хотя и пытался подражать йогам, занимаясь самовнушением. Меня мог освободить губернатор, но он не придет. Я копил свою жажду, как мальчишка копит блестящие монетки. Вскоре моя «копилка» оказалась забитой под завязку, но
«монетки» жажды прибывали и прибывали. Просто лились рекой.
        Примерно на третьи сутки, не помню точно, я впервые потерял сознание. Это длилось недолго, но я пожалел о том, что пришел в себя. Забытье похоже на смерть, а смерть
        - на забытье. Переход между одним и другим незаметен. Меня бы вполне устроил такой конец. Ты как бы засыпаешь и больше не просыпаешься. Кто сообщит тебе, что ты умер, а не спишь? Можно ли быть мертвым, думая при этом, что спишь? Любопытный вопрос.
        День на четвертый мне стало значительно хуже. Появились галлюцинации - какие-то разноцветные пятна, они скакали по комнате и напоминали то ли собак, то ли кошек. Я уже не роптал на судьбу и даже почти не шевелился, лишь иногда поднимая голову, лежащую на столе. Впереди стояла миска, и до нее можно было дотянуться, если слегка податься вперед. Но к чему так делать? Миска пуста и суха. Я ее разглядывал так долго, что изучил каждую трещину и царапину. Теперь мог бы нарисовать эту посудину по памяти.
        Умирал я медленно. И хотя мне не удалось поторопить свою неспешную смерть, наконец настало время, когда почувствовал: все, осталось чуть-чуть. Эта мысль даже слегка обрадовала, а затем я ощутил странную легкость. Мысли будто засияли и заскакали с прежней силой. Так, наверное, вспыхивает огонь перед тем, как погаснуть.
        Внезапно я понял, что эта легкость закономерна. Когда человек умирает, он уже не привязан к досадным ограничениям: он не скован капризным телом-обузой, над ним нет власти туповатых земных начальников, ему даже неинтересно, что о нем говорят. И неважно, продолжает ли он как-то существовать после смерти или нет. Смерть все равно - венец жизни, самый ее расцвет, высшая цель. Я наконец взобрался на эту гору и теперь стоял почти на самой вершине.
        Оставалось сделать только шаг. Мне даже почудилось, что поднимаю ногу, но отчего-то в мыслях нога ощущалась очень тяжелой. Будто в нее что-то вцепилось и не пускало. Мои чувства так перепутались, что казалось, словно в ногу вцепились не коряга или камень, а звук. Равномерный звук, напоминающий ход старинного хронометра. Мой угасающий разум полюбопытствовал в последний раз. Часы? Но часы шли гораздо тише.
        С трудом разлепил глаза. Вероятно, они тоже изрядно подсохли, потому что видели плохо, расплывчато. Я с трудом сфокусировал их на столе, а потом и на миске. Мне хватило сил удивиться еще раз. Столь знакомая миска слегка изменилась. Нет, края остались прежними, а вот дно выглядело блестящим и синеватым. Я даже сначала не понял, что это, но потом, когда на дне появился расходящийся круг, догадался. В миску равномерными каплями падала вода. Вершина моей жизненной горы вдруг ожила и устремилась ввысь. Я, счастливый альпинист, оказался снова у подножия. До вершины мне еще идти и идти.
        Глава 9
        Мягкие блики серебристого балдахина резанули по глазам. Я снова лежал в спальне, на кровати, убранной светло-лиловым постельным бельем. Мое самочувствие оставляло желать лучшего, но только моральное. Физически я чувствовал себя хорошо.
        Рядом с кроватью у стены стояла высокая корзина. Мне сначала показалось, что в ней зонтики, но, присмотревшись, увидел - шпаги. Изогнутые эфесы были так красивы, что сами просились в руки. Я поднялся и, не ощущая никакой боли, ничего неприятного, подошел к корзине и вытащил одну из шпаг. В эту минуту я задумал убийство.
        Мысли еще не успели толком оформиться в решение, когда в спальню вошел губернатор. Он был одет теперь в черный камзол с золотистыми пуговицами. Взгляд вошедшего был испытующим, а губы улыбались так широко, что даже бородка слегка растягивалась в ширину.
        - Поздравляю, сударь! - В голосе губернатора была такая искренность, что на миг я поколебался. - Рад, что все получилось! Признаться, не ожидал, совсем не ожидал. Еще за пять минут до появления вашего дара я мог поклясться, что у вас ничего не выйдет. Был уверен, что вы умрете, как многие до вас. Я вообще не могу припомнить случая, чтобы дар появлялся перед самой смертью! Непосредственно перед! Мне даже пришлось потрудиться, чтобы привести вас в порядок. К счастью, я умею лечить. Не все, конечно, но в целом умею.
        На лицо губернатора я не смотрел. Мой взгляд был устремлен на его грудь, точнее, на левую половину груди между золотыми пуговицами и валиком рукава.
        - А сколько людей умерло, монсеньор? - поинтересовался я, надеясь, что голос, вернувшийся ко мне, звучит буднично.
        - За двести лет-то? - Улыбка не сходила с лица губернатора. - Много, сударь, много. Мне, конечно, попадались маги, но очень редко. В основном - просто местные жители, а земляне - чуть чаще магов. Магами здесь стали лишь восемь человек. Я горжусь этим результатом, ведь до меня никому не удавалось…
        - Защищайтесь, монсеньор! - Сам не знаю, почему произнес эту фразу и дал собеседнику целых две секунды на ее осмысление. Разумнее было бить без предупреждения.
        Мой удар не достиг цели. Губернатор слегка развернулся, и шпага пронеслась мимо. Я попытался нанести еще один удар, но удивленно замер: мой противник смеялся.
        - Сударь! - хохотал губернатор, показывая ровные белые зубы. - Вот это да! Вы еще лучше, чем я думал! «Защищайтесь, монсеньор»! Надо же! Не ожидал. Меня многие били в спину, но чтобы так… Вы ведь понимаете, что лучше бить в спину, Глеб? Подкараулить, дождаться момента и… Это проще и эффективней! Понимаете?
        - Понимаю, - согласился я, примериваясь и делая второй выпад. - Простите, что разочаровал.
        Губернатор отклонился, и я опять промазал. Он двигался слишком быстро, ненормально быстро.
        - «Защищайтесь, монсеньор»! - Губернатор продолжал заразительно смеяться. - Если бы мне кто-нибудь рассказал об этом, я бы не поверил! Вы догадываетесь, что с моей смертью дороги наверх для вас не будет? Старый город сначала убьет вас, а потом поглотит. Вернет на швейную фабрику!
        - Может быть, - снова согласился я, делая третий выпад и целясь в голову.
        Огорчали и слова противника, и то, что он даже не пытается извлечь из ножен собственную шпагу, лишь виртуозно уворачивается.
        - Вы не умеете фехтовать, сударь. Вы знаете это? - спросил сквозь смех губернатор.
        - Знаю, - сказал я, пытаясь нанести удар лезвием, а не острием.
        - Вы не разочаровали меня, я в восторге! - ответствовал губернатор, глядя на меня сверкающими удивленными глазами. - Теперь даже думаю, что мне не придется давать вам никакого задания. Вы справитесь сами! Я положусь на вашу честность! Мы просто заключим договор… Мне кажется, что вы - бомба, бомба замедленного действия, как говорят на Земле!
        - Какой договор? - Удар, направленный в ногу, тоже не достиг цели.
        - Остановитесь же, сударь! - воскликнул губернатор, протягивая ко мне руки. - Даже если вы пронзите меня насквозь в десятке мест, я останусь жив и буду хорошо себя чувствовать! Я бы поддался вам, но поощрять такие бездарные удары не в моих правилах. Остановитесь!
        Я подумал и остановился. Можно легко поверить в то, что шпага его не убьет.
        - Хорошо, - кивнул губернатор. Он прекратил смеяться, но по-прежнему улыбался. - Вы неправильно держите оружие, но об этом потом. О договоре я тоже расскажу чуть позже. Сначала нужно выяснить, как получилось, что вы стали магом. Ответьте на мои вопросы, и в благодарность я расскажу вам о миске. Люди маркиза Ори ошиблись, сударь. Эта миска - самый настоящий артефакт. Вы, вижу, все еще хотите поквитаться со мной. Обещаю, что дам вам такую возможность, но это случится не ранее чем через пять лет. Если, конечно, доживете до того времени.
        Губернатор угадал мои мысли. Я думал о том, что же способно убить его, если не шпага. Однако фраза насчет миски отвлекла меня от кровожадных намерений. К этому предмету я порядком привязался, как привязывается заключенный к своему собрату, скованному с ним одной цепью.
        - А что не так с миской, монсеньор? - после небольшой паузы спросил я, не зная, куда деть обнаженную шпагу, вмиг ставшую ненужной.
        - Потом, сударь, потом, - покачал головой губернатор. - Сначала мои вопросы. Согласны?
        - Да, - кивнул я. - А разве так и не было запланировано? Что ваши… мягко говоря… упражнения должны сами собой пробудить магический дар?
        - Конечно, - ответил губернатор, отходя в угол комнаты и садясь в светлое деревянное кресло с мягкими лиловыми подушками. - У восьмерых так и произошло. Они были почти магами, вы понимаете? Таким нужен лишь толчок, иногда слабый, а иногда сильный. Вы же вообще не маг, даже близко к этому не стоите. Тем не менее перед самой смертью, с которой, по-видимому, вы уже смирились, что-то случилось и ваш резервуар начал поглощать энергию. Конечно, очень слабо, медленно, но теперь это лишь вопрос времени, сударь. Мне хотелось бы знать, что именно привело вас к тому, чтобы стать магом?
        В моих глазах репутация губернатора упала до нуля. Получается, он заранее знал, что ничего не выйдет, и спокойно облек меня на верную смерть. Точно так же хозяин ратуши поступил с другими немагами. Они умерли, будучи заранее обречены.
        Затем я подумал о том, что губернатор ведь на мне не остановится. Сюда будут проникать другие люди. Они погибнут в жутких мучениях. Кажется, пять лет ждать того момента, когда можно будет убить губернатора, неразумно. Желательно это как-то ускорить.
        - Сударь, поверьте, по сравнению с остальными я - просто агнец. Вы в этом сами убедитесь, - снова угадал мои мысли губернатор. - Тем не менее вы - первый случай абсолютного немага, который благодаря моему методу стал магом. Мне нужно знать, как именно это произошло. Чтобы повторить, конечно. Скажите, вы никогда не чувствовали головокружения, в то время как смотрели на огонь?
        Было довольно странно вести светскую беседу с человеком, который еще недавно хотел меня убить. Но по сравнению со многими прошлыми событиями эта странность была терпима.
        - Нет, - ответил я. - Никогда.
        - А что вы обычно ощущаете, когда…
        Я не буду занимать ничье внимание вопросами, на которые ответил «нет», а перейду сразу к наиболее важной части беседы. Она касалась моих родителей.
        - Ваша мать - обычный человек? - внезапно спросил губернатор. Он по-прежнему сидел, закинув ногу на ногу.
        - Конечно, - ответил я. - Обычный и самый заурядный.
        - Кем она работает?
        - Переводчиком. Еще учит французскому и английскому.
        - А отец?
        - Его не знаю. Он никогда не жил с нами. Может, хватит вопросов, монсеньор?
        - Потерпите, сударь, прошу вас. Я стараюсь не только ради себя, но и ради вас. Кто знает, куда приведут мои вопросы? Может быть, я смогу помочь вам, ведь я, как никто другой, заинтересован в вашем могуществе.
        Я не испытывал раздражения. Мой разум был холоден и беспощаден. Рассудив, что отказ отвечать на такие простые вопросы будет расценен как обида, я решил продолжать. То, что было внутри меня, нельзя назвать обидой. Это нечто большее.
        - Кем работал ваш отец? Вы что-нибудь о нем знаете?
        - Мало знаю. Наверное, тоже был переводчиком. Мама рассказывала, что он знал много языков.
        - Насколько много? Пять? Десять?
        - Не имею представления.
        Губернатор вздохнул и замолчал. Потом встал с кресла и направился к шкафу, сделанному из такого же светлого дерева, как и вся мебель в комнате. Хозяин ратуши распахнул дверцы шкафа, и я увидел свою миску, а рядом с ней - тот самый белый кувшин, который был подвешен надо мной. Я с трудом сдержал дрожь.
        - Возьмите. - Губернатор показал мне на миску. - Возьмите и посмотрите на нее хорошенько.
        Как только я вернул шпагу обратно в корзину, злополучная посудина снова оказалась в моих руках. Я испытывал смешанные чувства: она мне не нравилась, но одновременно вызывала любопытство. Что хочет сообщить мой собеседник?
        Миска выглядела обычно: неровные, выщербленные от времени края, темные разводы на самом дне - в ней ничего не изменилось.
        - Это все-таки артефакт, сударь, - сказал губернатор. - Но он действует лишь в присутствии одной субстанции. Я сам удивился, когда это обнаружил. Плесните туда воды.
        Я взял кувшин с полки, старательно следя за рукой, чтобы не допустить дрожи в пальцах. Быстро наполнил миску наполовину и поставил кувшин на место.
        - Посмотрите туда, - предложил губернатор. - Что вы видите?
        Под небольшим углом вода казалась прозрачной и обычной, но когда я приблизил лицо, то заметил нечто белое.
        - Что это, монсеньор? Вода становится белой, если смотреть близко.
        - Это потолок, Глеб, - ответил губернатор, показывая рукой вверх. - Только потолок не ратуши, а совсем другого помещения. Когда вы, будучи на грани жизни и смерти, все-таки заставили кувшин перевернуться, я поспешил к вам на помощь и увидел это. Миска с водой отражает другую комнату, которая расположена далеко отсюда. И в этой комнате кое-кто есть.
        В череде событий, произошедших за последнее время, тайна миски занимала отнюдь не главное место. Больше всего мне хотелось узнать нечто другое, но я решил немного подождать.
        - Кто есть, монсеньор?
        - Думаю, миска соединена точно с такой же миской. Это большое искусство - сделать два взаимозависимых предмета. К счастью, я им частично владею и могу оценить трудоемкость! - Кстати, в той комнате находится автор этих артефактов. Вы с ним сможете пообщаться, если научитесь читать по губам. Но раз уж мы упомянули о взаимосвязанных предметах, то расскажу вам, пожалуй, о вашем втором теле, которое намереваюсь создать. Обычно я сначала заключаю договор, а потом ставлю ученика перед фактом, но с вами лучше всего быть полностью открытым. Честность способна простить что угодно, даже самый неблаговидный поступок, но не способна простить ложь. Я буду с вами предельно искренен.
        Мне пришла в голову простая мысль, что пока ничего не остается, кроме как предоставить событиям течь своим чередом. Лучше подождать, вникнуть в ситуацию, а потом…
        - О каком втором теле? - спросил я.
        - Пойдемте. Покажу вам кое-что.
        Губернатор вышел из комнаты и направился по коридору мимо висящих на стенах картин с изображениями зданий и прудов. Я следовал за ним, любуясь не столько пейзажами, сколько резными золочеными рамами. Хозяин ратуши спустился по лестнице, открыл дверь, ведущую в нижние помещения, и сделал приглашающий жест. Вычурный средневековый стиль убранства мигом сменился минимализмом. Теперь стены были белыми, как и пол. Через стекла в потолке проникал солнечный свет. До этого я готов был поклясться, что над нами располагаются другие помещения и никакого солнца наверху быть не может.
        Вскоре мы оказались в большой длинной комнате, уставленной прозрачными шкафами, напоминающими прямоугольные кубы льда. Казалось, в каждом шкафу навеки замерзла гигантская рыба, но, приглядевшись, я понял: это вовсе не рыбы.
        - Вот, - сказал губернатор, показывая платком на шкафы. - Взгляните. Скоро там будет и ваше второе тело.
        Я подошел к ближайшему «куску льда». Сквозь прозрачную оболочку увидел: внутри стоит обнаженный человек в расслабленной позе. Впрочем, человеком это было назвать трудно, учитывая необычно темный цвет кожи.
        - Кто это? - спросил я. - И что значит «второе тело»?
        Мой голос звучал подозрительно спокойно. Может быть, за последние дни я утратил способность сильно удивляться?
        - Это - один из моих учеников, - произнес губернатор, с одобрением глядя на темную фигуру. - Я дал ему второе тело, чтобы защитить. Его сейчас очень трудно убить. Глубокие сильные раны быстро затягиваются, а утраченные конечности вырастают вновь. Всему причиной второе тело. Вы разбираетесь в земной физике, сударь?
        Вопроса о физике я почему-то ожидал меньше всего.
        - Не очень хорошо, монсеньор.
        - Тогда буду краток. Ваши физики сказали бы, что это скорее не тело, а антитело, впрочем, неважно. Связь между телами не зависит от расстояний. Когда вы обретете второе тело, то почти любое повреждение, которое могло бы стать причиной вашей гибели, будет быстро «заращено». Второе тело всегда стремится достроить первое по своему подобию, хотя мелкие изменения допустимы. Конечно, всему есть предел. Если повреждения слишком велики или вы, например, полностью сгорите в огне, то восстановление невозможно. Надеюсь, до этого не дойдет.
        У меня уже давно крутился на языке очень важный вопрос. Однако проклятый барьер мешал его задать. Вопрос был слишком прямолинеен для Лима. Но сейчас я вдруг почувствовал, что путы не столь жестки. То ли запрет на мгновение ослаб, то ли случилось еще что-то, но мне удалось воспользоваться ситуацией.
        - Кто вы такой, монсеньор?! - вдруг выпалил я. - Кто вы, черт возьми, такой?!
        - Мы подходим к этому, сударь, - улыбнулся губернатор. - Думаю, вам скоро все станет ясно. Скажу лишь, что изначально у моего существования была определенная цель. Я появился на свет с этой целью, умею это лучше всего. Сводить счеты, мстить и карать - вот что я умею. Но лучше, если вы докопаетесь до истины сами, без моей помощи. То, что я расскажу, будет лишь словами, а то, что вы поймете самостоятельно, станет очень важным. Вы прочувствуете правду! Ту правду, которую так любите. Для этого я не буду давать вам никаких особенных поручений, не прикажу кого-нибудь убить, когда выйдете из старого города. Нет! Вы - особенный ученик. И если другим я давал сложные задания, то вам скажу мое единственное условие: вы откроете детективное агентство. На Земле и в Лиме, но для начала можно только на Земле. Это все, чего я от вас хочу.
        Наступает момент, когда чаша терпения все же переполняется. Я наконец сумел задать прямой и ясный вопрос, но получил на него весьма необычный ответ.
        - Детективное агентство? При чем тут детективное агентство? - Я уже не пытался скрывать раздражение в голосе. - Кого мне ловить? Жуликов? Уличать чужих жен в изменах?
        Губернатор подошел к другому прозрачному кубу и постучал по стенке пальцем. Раздавшийся звук напоминал удар небольшого молотка по толстому стеклу.
        - Этот мой ученик мертв, - сказал хозяин ратуши, рассматривая темное тело. - Обитатели Лима убили его. Если вы подойдете поближе и вглядитесь, то увидите, что тело распалось на мельчайшую пыль. Оно просто кажется целым. У меня было двенадцать учеников, из них живы лишь трое. Вы будете тринадцатым.
        Пока не хотелось никуда подходить. Я стоял на месте, ожидая ответов на свои вопросы. Трое из двенадцати - слишком маленький процент выживших.
        - Вы полагаете, взаимоотношения Земли и Лима ограничиваются Цензором? - спросил губернатор, не оборачиваясь ко мне. Он все еще рассматривал труп, если, конечно, это можно назвать трупом. - Нет, все гораздо шире, только мало кто может об этом рассказать. Вы поймете сами. А когда поймете, то… я уже упоминал о том, что считаю вас бомбой замедленного действия.
        - Я бы хотел узнать что-то конкретное! - Теперь я почти вспылил. - Почему я должен угадывать намеки?! Я чуть не сдох, выполняя эти самые «упражнения», и согласился выслушать вас, прежде чем принимать какие-то решения. Но ничего не слышу! Мне трудно задавать прямые вопросы о Лиме, я и так изворачиваюсь изо всех сил, чтобы спросить хоть что-то. А тут намеки, намеки, намеки! Сколько можно?! Ответьте прямо, кто ваши враги и что нужно от меня!
        Теперь губернатор посмотрел на меня и укоризненно покачал головой:
        - Я прощаю вашу грубость, сударь, но запомните: человек, вступивший на путь мщения, должен быть всегда спокоен и вежлив, иначе ничего не получится. Вы же собираетесь отомстить мне, не так ли? Пусть. Я бы хотел сейчас объяснить, в чем ваша роль, но опасаюсь, что во время допроса в Лиме вы обо всем расскажете. Вас будут допрашивать после того, как вы выйдете отсюда. Догадываетесь об этом? О многом я не могу говорить прямо, и тем более не могу врать вам. Пообещайте, что при допросе утаите некоторые вещи, и я вам расскажу, что к чему. Как утаить - научу, врать не придется. Согласны? Да, еще в качестве жеста доброй воли разрешу вам написать письмо родным. Напишете, что с вами все в порядке, что задерживаетесь на некоторое время, но обязательно вернетесь. Письмо я сумею передать.
        - Согласен! - Я хотел узнать хоть что-то, голова шла кругом. - Согласен! Говорите, наконец!
        Губернатор кивнул и двинулся вдоль стеклянных шкафов, приглядываясь к их содержимому с таким видом, словно встречал старых знакомых. Сквозь потолок по-прежнему проникал солнечный свет, играя на гранях прозрачных кубов. У некоторых
«темных» людей освещенными оказывались лицо и даже глаза. Когда их глаза блестели, чудилось, будто они смотрят на меня, подбадривая или порицая.
        - Я здесь уже давно, сударь, и моя борьба обречена. - Голос губернатора доносился из другого конца зала, гулко отскакивая от белых стен. - Если повезет, смогу чужими руками убить приближенных моих врагов. Если очень повезет, то нанесу непоправимый вред титулованной особе. Опять-таки чужими руками. Этого мало, бесконечно мало. Я хочу, чтобы было по-другому. И вы, честный храбрец с магическим даром, такое редкое существо, что я готов сделать на вас самую крупную ставку. Я научу вас даже тому, чему не учил других, ничего не потребую взамен, а позволю событиям идти своим чередом. Вы знаете из земной истории, что даже несколько честных людей способны развалить империю? С этим делом справится и один человек, если будет занимать подходящий пост. Империи вообще редко выдерживают правду. Я дам вам этот пост и буду наблюдать за вашей деятельностью в Лиме. Вы станете убийцей магов.
        Усевшись на холодный пол, я приложил пылающий лоб к ближайшему стеклянному кубу. Недавно я был затравленным беглецом, потом едва не превратился в труп, а сейчас из меня хотят сделать убийцу. Конечно, губернатора я бы убил, почти не задумываясь, моя ненависть к нему превосходила все разумные пределы, но остальных-то зачем? Что мне сделали маги? Губернатор говорит, что не собирается заставлять меня заниматься убийством, но ведь научит это делать! Вряд ли такое существо станет обучать кого-то просто так. Ему точно известно, что я узнаю нечто, после чего захочу убивать.
        - Я отказываюсь, монсеньор! - Мой голос был тверд и решителен. - Мне не нравится быть убийцей ни магов, ни людей, ни кого-либо еще. Не буду у вас ничему учиться!
        - Некоторые люди пытаются подражать улиткам и черепахам, прячась в скорлупу или панцирь, - пожал плечами губернатор. - Им кажется, если закрыть глаза и заткнуть уши, то все будет хорошо, а если не будет, то постепенно изменится к лучшему. Проблема в том, что у людей нет панциря, сударь. И когда вы притворяетесь, будто он есть, то смотритесь несерьезно. Не хотите узнать, как правильно держать шпагу? Если бы это знало большинство людей, то Земля бы выглядела по-другому.
        Глава 10
        Шесть месяцев спустя я снова был в Лиме. Нет смысла рассказывать, как прошли эти полгода. Плохо прошли. На моем лице теперь был тонкий шрам, идущий от левой брови к виску, - след от шпаги губернатора. Изменилась и моя походка, став более упругой, взгляд обрел уверенность и пронзительность. Я сейчас не любил свое лицо: может быть, еще не успел привыкнуть к новому жесткому выражению. Даже мои русые волосы отчего-то ощутимо потемнели.
        Одет я тоже был непривычно: черный сюртук, белая рубашка и черный платок на шее вместо галстука. Платок был застегнут бриллиантовой брошью. Я размахивал резной деревянной толстой тростью, по всей длине украшенной орнаментом. В левой руке держал кожаный саквояж. Трость металлическим наконечником выстукивала мерную дробь о мостовую Лима, а я неторопливо шел, посматривая по сторонам, пытаясь найти изменения, произошедшие за время моего отсутствия. Изменений не было. Точнее, были, но лишь внутри меня.
        Я прошел мимо железной кованой ограды, изображающей пауков, засмотрелся на садик, где росли деревья с зелено-красными листьями, и свернул за угол, обойдя двух жандармов, взглянувших на меня с интуитивным подозрением. Подойдя к большому четырехэтажному желтому дому, я постучал дверным молотком, изучая мраморную вывеску. «Второй дом маркиза Ори», - гласила она.
        Дверь открыл швейцар в коричнево-золотой ливрее.
        - Я хочу встретиться с кавалером Файетом, - произнес я уверенным голосом.
        - Господину назначено? - осторожно осведомился швейцар, потрясая седыми бакенбардами.
        - Нет, но от встречи со мной он не откажется.
        Швейцар поверил безоговорочно и передал меня в распоряжение секретаря, который сидел в холле у окна. Секретарь, мужчина средних лет с печальными карими глазами, поинтересовался моим именем.
        - Глеб Савьенов, - ответил я.
        - Землянин? Вы работаете у нас?
        - Да.
        Это была сущая правда, ведь мне так и не удалось уволиться.
        - Позвольте, я загляну в списки. - Секретарь достал из ящика стола толстую синюю папку с надписью «Служащие на Земле» и принялся ее изучать.
        Я терпеливо ждал, слегка постукивая тростью по паркетному полу.
        Внезапно тощий палец секретаря, двигающийся по спискам, замер. Секретарь приблизил лицо к папке, словно не доверяя своему зрению, а потом резко разогнулся и посмотрел на меня. Его губы побелели.
        - В-вы с-сказали, в-ваша фамилия С-Савьенов?
        - Именно так, любезный. Савьенов. Глеб Савьенов.
        Секретарь быстро отодвинулся от стола и, засунув руку за портьеру, принялся что-то ожесточенно дергать. Где-то вдали послышался звон колокольчика.
        Не прошло и полминуты, как в холл вбежали трое магов. Двое из них сжимали жезлы, а третий - небольшой топорик. Они живо взяли меня в кольцо: человек с топориком остановился за моей спиной, а двое других - по бокам.
        - Что такое, Феодр? - Маг с белым жезлом обратился к секретарю. - Разве посетитель буянил?
        Вместо ответа секретарь дрожащей рукой ткнул в список. Маг наклонился и прочитал вслух:
        - Глеб Дмитриевич Савьенов, второй ранг, вербовщик, бесследно сгинул в старом городе.
        Я почувствовал, как сгущается воздух. Еще чуть-чуть - и в нем заблестят молнии от избытка напряженности. Лица магов, прежде просто озабоченные, стали такими сосредоточенными, будто все трое решали сложную математическую задачку. Глава охраны потянулся к жезлу и, секунду поколебавшись, вытащил его из-за пояса.
        - Вы действительно Глеб? - спросил он, прищурившись. - Вы были в старом городе?
        - Был, - просто ответил я, наблюдая за реакцией.
        Маги как по команде отступили на один шаг. Жезлы теперь были нацелены в меня, а что происходило с топором, я не видел. Зато секретарь медленно, бочком пытался залезть за портьеру.
        Глава охраны, видя, что я не собираюсь ничего предпринимать, оттянул воротник, будто надеясь облегчить доступ воздуха к легким.
        - Глеб… господин Савьенов, - спросил маг после паузы, - а по какому делу вы к нам пришли?
        - Хочу встретиться с кавалером Файетом, - ответил я, словно не замечая переполоха и безмятежно разглядывая вазу с кактусом, стоящую на полу.
        Маги переглянулись.
        - Мы должны всеми силами обеспечивать безопасность сотрудников, - невпопад сказал глава охраны. Он так сильно сжимал черную рукоять жезла, словно боялся, что она сама собой вылетит из руки.
        - Конечно. Отчего бы нет? - удивился я. - Просто хочу сообщить, что вернулся и готов далее работать на маркиза Ори.
        На морщинистом лице отразилось тяжкое раздумье. К тому же глава охраны был явно растерян. Возможно, он - боевой маг, которого после ранения перевели на более спокойную работу.
        - Надо доложить, - подсказал напарник. Он тоже держал в руках жезл, только серебристый.
        Глава охраны кивнул.
        - Трость, - раздался позади меня голос мага с топориком.
        Глава охраны снова кивнул. Точно, это - заслуженный боевой маг. Ему доверили руководящую должность в охране, но приставили опытных подчиненных.
        - Господин Савьенов, - вкрадчиво и очень вежливо сказал он, - не будете ли вы так любезны оставить трость… и саквояж на столе секретаря? Мы их не тронем, обещаю. Вы вернетесь и найдете их в целости и сохранности.

«Если вернетесь», - мысленно закончил я речь собеседника.
        - Обыскать тоже надо, - не унимался маг с топором.
        Взглянув на мое лицо, глава охраны явственно заколебался. Или ему уже приходилось встречать учеников губернатора старого города, или он уважал нас заочно, на основании одних лишь слухов.
        - Кавалер Файет сам решит, - наконец сказал глава охраны. - Мы не можем оскорбить такого гостя.
        Еще полгода назад я был просто курьером, а теперь могущественный маг называет меня
«таким гостем». Подумать только.
        У меня проверили лишь медальон, после чего препроводили в роскошный кабинет, который оказался пуст. Я развалился в мягком кожаном коричневом кресле. Не успел заскучать, как в дверь впорхнула симпатичная девица в облегающем грудь платье и нежнейшим голоском поинтересовалась, не угодно ли мне что-нибудь выпить или поесть. Девица сказала, что принесет сюда все, стоит мне только пожелать.
        Я окинул взглядом обитые красным шелком стены, массивный черный «министерский» стол и шкаф, уставленный золотыми фигурками зверей. Эта комната не подходила на роль столовой, да и я не был похож на клиента.
        - Благодарю, ничего не нужно.
        Девица сделала церемонный реверанс и удалилась, шурша юбкой. Напротив меня стояли часы. Их резные столбики напоминали часы в доме губернатора. У меня с теми часами связаны очень неприятные чувства, но я попытался преодолеть эмоции и засек время. Интересно, через сколько придет кавалер? Я не сомневался, что он придет. Никакая рыба не проплывет мимо такой прекрасной наживки, как живой выходец из старого города.
        Мне пришлось ждать почти полчаса. Два раза заглядывал маг-охранник и, демонстрируя отменную предупредительность, интересовался, не нужно ли чего.
        Затем наконец вошли два боевых мага в форменных темно-лиловых мундирах. На их поясах висело по короткому мечу. Они внесли стеклянную непрозрачную шкатулку и поставили ее на пол в центре комнаты. Я притворился слегка удивленным, хотя догадывался, что это такое.
        Маги откинули крышку. Внутри шкатулки на красном бархате лежал небольшой серебряный предмет, напоминавший свернутый бутон розы. Он так и назывался
«Серебряная роза». Один из магов протянул руку в элегантной черной перчатке, осторожно взял бутон, приподнял его примерно на полметра и отпустил. Роза упала в шкатулку и от удара раскрылась. Я ничего не почувствовал, но знал, что теперь не почувствую при всем желании, мне будут доступны лишь обычные человеческие ощущения.
        Почти сразу после этого в комнату вошел кавалер Файет, одетый в коричневый жилет, расшитый красными лилиями. Файет улыбался, но взгляд казался встревоженным. Ноздри его небольшого носа нетерпеливо раздувались.
        - Здравствуйте, Глеб. - Кавалер слегка поклонился. Я привстал и ответил тем же. - Не ожидал вас опять увидеть, совсем не ожидал.
        - А я рад встрече. Там, внизу, дышится совсем иначе, чем здесь.
        - Представляю, - криво и через силу усмехнулся Файет.
        Он сел напротив меня. Установилось молчание. Я беззаботно разглядывал золотые фигурки в шкафу и «Серебряную розу».
        - Это очень ценный артефакт, - перехватил мой взгляд кавалер. - Он меняет пространство вокруг себя. Если его раскрыть, то появится невидимая сфера, воссоздающая часть Земли. Здесь сейчас нет магии, ничего нет.
        - «…„Серебряная роза“ превращает Лим в Землю, а Землю в Лим, - процитировал я. - Если ее раскрыть на Земле, то там появится часть Лима».
        - Вы это знаете. - Кавалер погрустнел и закусил нижнюю губу.
        Интересно, чего он ожидал от ученика губернатора? От нас никому не стоит ждать ничего хорошего - это самый разумный подход.
        - Мне всегда было любопытно, как работает роза, - сказал я. - По идее она должна в одном месте убирать излишество, а в другом его создавать. Вопрос лишь в том, является ли магия излишеством. Или излишеством является как раз отсутствие магии? Может быть, в центре планеты, на которой находится Лим, имеется как раз такая вот роза, только могущественнее? Или в центре Земли?
        Файет удивленно посмотрел на меня.
        - На вас уже не действуют ограничения землян? Вы теперь можете говорить обо всем?
        - спросил он.
        - Нет, - с досадой ответил я. - Исключительно выборочно и только в Лиме. На Земле все будет по-прежнему. Ограничения сильнее власти губернатора.
        Кавалер кивнул.
        - Это Цензор, - сказал он. - Ограничения связаны с ним. Он сильнее губернатора и…
        - …любой другой титулованной особы, - закончил я.
        Файет кашлянул. Было видно, что разговор отклонился от намеченного пути.
        - Вам, наверное, хочется знать, откуда стало известно, что вы попали в старый город. - Мой собеседник предпочел сменить тему. - Мы вышли на след ваших врагов, тех двоих магов, даже почти поймали копьеносца. Когда мы вели с ним переговоры о сдаче, он рассказал о вас. Но о миске и своем руководстве ничего не сказал. Ему удалось улизнуть, а потом вообще уйти из Лима. Пока он с нами говорил, то готовился проломить глухую стену. Нас было слишком мало, чтобы сразу идти на штурм. Думаю, у него пятый или шестой ранг. Это достойно степени его дарования.
        Дверь снова открылась. Еще двое боевых магов ввели новое действующее лицо. Я бы назвал это «лицо» человеком, но его голова была скрыта под коричневым грубым мешком. На руках и ногах незнакомца висели тяжелые кандалы. Я знал, что происходит. Кавалер Файет специально не приступает к допросу. Допрашивать меня будет совсем не он.
        Незнакомец тяжело сел у стены. Маги встали рядом.
        - Это Филин, - пояснил Файет. - Он распознает правду.
        Я уже слышал от губернатора о Филине. Тот был, что называется, вечным заключенным без имени, но с прозвищем. В чем его вина, за что он попал в тюрьму маркиза Ори, никто не знал. Интересно, что Филину не нужна магия, чтобы распознавать правду. Возможно, такие специалисты есть и на Земле, не знаю. Однако Филин не всемогущ. Он точно мог сказать, когда человек лжет, если тот отвечал на вопросы только «да» или
«нет». В случае пространных ответов мастерство Филина хромало. По сути, он работал как земной электромеханический детектор лжи. Может быть, чуть лучше.
        - Глеб, надеюсь, вы не откажетесь еще немного подождать? - учтиво поинтересовался кавалер, будто у меня был выбор.
        - Сегодня до самого вечера я совершенно свободен, - с выражением серьезности на лице ответил я. - А вечером, слышал, в Большом театре будут давать «Травиату». Хотелось бы пойти.
        Файет хмыкнул и снова замолчал.
        Вскоре в комнату вошли еще два действующих лица - как мне хотелось надеяться, последние. Один был стар и сед, как лунь, в старомодном потертом сером камзоле. Плечи его согнулись под грузом накопленного опыта, волосы свисали на плечи желтовато-белой поникшей гривой. Второй был грациозен и щеголеват. Его твердая поступь и величественная осанка казались достойными короля. Темноватые усы и бородка - тщательно напомажены, а костюм сиял белизной. Да-да, этот второй был во всем белом: от сюртука до туфель.
        Встав, я отвесил поклон по всем правилам:
        - Монсеньор, большая честь!
        Человек в белом скривился, будто проглотил ядовитый гриб, но тут же исправил невольный промах. Его лицо расплылось в любезной улыбке:
        - И для меня большая честь видеть вас, господин Савьенов. Пожалуйста, оставьте обращение «монсеньор» вашему губернатору Марбу. Называйте меня просто «милорд».
        Не вижу большой разницы между обращениями «монсеньор» и «милорд», зато точно знаю: губернатор и маркиз Ори ненавидят друг друга во всем, вплоть до мелочей.
        Меня и старика никто и не подумал представить. Маркиз сел за «министерский» стол, а старик встал справа от него.
        Некоторое время маркиз смотрел на меня, слегка барабаня пальцами по полированной поверхности стола. Я выдержал этот взгляд с честью: за время обучения у губернатора видал еще и не такое. Часы тихо тикали, отсчитывая секунды. Кавалер Файет, сидящий неподалеку от меня, замер, словно боялся вдохнуть.
        - Так вы все еще хотите работать на меня, господин Савьенов? - вдруг спросил маркиз, изучая мое лицо.
        - Если позволите, милорд, - ответил я. - И если это не будет противоречить выполнению обязательств, возложенных губернатором.
        Ори нахмурился. Он даже не пытался скрыть недовольства.
        - Обязательства! - Его голос стал ворчлив. - Губернатор всегда опутывает обязательствами. Что на этот раз? Вам нужно кого-то убить? Надеюсь, жертва не из числа моих людей? Или это я сам?
        - Нет, - ответил я, специально не добавляя «милорд». Это «нет» должно многое сказать присутствующим.
        Маркиз тут же понял мой намек. Он бросил быстрый взгляд на Филина. Тот кивнул своим мешком. Я сказал правду, ответив «нет» сразу на все вопросы.
        Теперь старик смотрел на меня чуть растерянно, а маркиз - с еще большим интересом.
        - Старый пройдоха отказался от убийств? Поверить не могу! - воскликнул он. - А что же он поручил вам, господин Савьенов? Нанести мне иной вред?
        - Нет, - ответил я.
        - Не мне? Кому-то другому нанести вред?
        - Нет, - снова сказал я.
        Комната погрузилась в тишину.
        Пока маркиз напряженно думал, пытаясь сообразить, что же такое происходит и отчего один из учеников губернатора, один из явных убийц, не получил задания никого убить, я поведаю, что рассказал мне губернатор. Это любопытная речь.

«Когда вы вернетесь в Лим, - говорил он, - возможно, о вашем путешествии в старый город уже будут знать, ведь вы попали сюда в присутствии двух свидетелей. Но если не узнают сразу, то узнают потом. Поэтому вы во всем признаетесь немедленно. Мол, так и так, попал в старый город и выжил. В допросе будут принимать участие опытные дознаватели и наверняка сам маркиз Ори. Допрос очень формален и не оставит никаких возможностей для уверток. На первых порах вы будете отвечать лишь „да“ и „нет“. Вас спросят, поручал ли я кого-нибудь убить. Вы ответите „нет“, это будет правдой. Тогда спросят, поручал ли я нанести кому-нибудь вред. Вы снова ответите „нет“, что тоже будет правдой. После этого маркиз слегка растеряется, и допрос пойдет другим путем. Вам дадут больше свободы в ответах, а это значит, что из совокупности правд вы сможете выбирать подходящую. Вас спросят: „А что губернатор вообще поручал?“ Теперь вы уже отвечаете не „да“ или „нет“, воспользуйтесь этим! Скажите: „Ничего не поручал“, что тоже будет правдой. Спросят: „Есть ли договор с губернатором?“ Вы скажете: „Да, есть. Губернатор дал мне второе тело
с условием, что я открою детективное агентство и буду ловить преступников“. У вас спросят: „Каких преступников?“ Вы ответите: „Не знаю. Наверное, любых“. После этого маркиз растеряется еще больше. Ведь такого не было, чтобы я кого-то отпустил без соответствующих поручений! Тогда вас спросят, упоминал ли я о своих планах или хотя бы намекал на них? Вы скажете: „Да, упоминал. В планы губернатора входит отомстить как можно большему числу титулованных особ“. Вас спросят: „А какова ваша роль в этом деле?“ Вы честно ответите, что не имеете никакого понятия и не собираетесь наносить никому вред. И далее допрос пойдет по кругу. Вы только не рассказывайте о вашей честности и о том, как я на нее полагаюсь. В остальном можете говорить что угодно».
        - А что вообще поручал вам губернатор? - наконец спросил маркиз. Он уже после моих первых ответов перестал выстукивать марш пальцами.
        - Ничего не поручал, - ответил я, изумленный тем, что мой учитель может так хорошо знать маркиза.
        - Но с ним есть договор?
        - Да, есть. Губернатор дал мне второе тело с условием, что я открою детективное агентство и буду ловить преступников.
        Маркиз повернулся к старику и в упор посмотрел на него. Тот недоуменно пожал плечами. Мне показалось, его дряхлый камзол сейчас разойдется по швам.
        - Каких еще преступников? - с недоверием спросил маркиз.
        - Не знаю. Наверное, любых.
        Маркиз поерзал в кресле. Оно заскрипело.
        - Старый пень наконец сошел с ума? - спросил он, ни к кому не обращаясь. - В чем дело, Рене? В чем подвох?
        Последние два вопроса были адресованы старику. Тот задумчиво погладил левую бровь и посмотрел на меня:
        - Скажите, господин Савьенов, губернатор учил вас ремеслу сыщика?
        - Нет, - ответил я, сдерживаясь, чтобы не показать свое удовольствие. - Он учил меня только убивать. Убивать магов.
        По комнате словно пронесся невидимый ураган. Физиономии четверых боевых магов окаменели. Кавалер вжался в кресло. А Филин одобрительно и энергично кивнул.
        Лицо маркиза на миг утратило лоск и сделалось злым. Он хлопнул рукой по столу:
        - Вот что, все прочь! Этого увести, - кивок в сторону Филина. - Розу оставить. Я желаю поговорить наедине с драгоценнейшим господином Савьеновым.
        В его тоне появились новые нотки: какая-то смесь иронии, настороженности и гнева. Никто не ослушался. Все быстро покинули комнату, оставив нас вдвоем. На полу по-прежнему блестел серебряный цветок розы.
        Маркиз вышел из-за стола и, заложив руки за спину, размеренно заходил по комнате, держась между мной и цветком.
        - Я ведь о вас все знаю, господин Савьенов, - внезапно сказал он. - Всю вашу биографию, как говорят на Земле. Когда вы родились, где учились, с кем дружили в детстве. Знаю, что у вас не было отца, что, когда вам было восемь лет, вы сломали ногу и долго лечились, вам делали две операции. Вы не состояли ни в каких обществах, ни разу не были пойманы, хотя частенько по ночам нарушали закон, гоняя на мотоциклах наперегонки. Даже знаю, почему вы отказались от этого занятия! Испугались, что рано или поздно собьете случайного пешехода. Знаю, что вы давали взятки коньяком, чтобы вам поставили «зачет» по физкультуре в университете. Знаю, что наша канцелярия по ошибке прислала вам приглашение, адресованное вашему однофамильцу, полному тезке! Ошибку потом обнаружили, но вас решили не выгонять, к тому же вы сами неплохо потрудились, когда были курьером. На таких людей, как вы, можно положиться! Вам дали второй ранг просто так, лишь бы оставить на службе. Я даже примерно знаю, что произошло с вами в старом городе… Нет, скажу иначе. О самом старом городе я ничего и слышать не хочу, но знаю, что произошло в
ратуше старого города. Мне известно, чему и как вас учил губернатор и почему вы вдруг стали магом! Вам худо пришлось, Глеб. Вы сильно изменились, много страдали. И я готов пойти вам навстречу. Хотите детективное агентство? Пожалуйста. Откроете его под моим патронажем. Но ответьте только, в чем план губернатора, на ваш взгляд? Как вы сами-то думаете?
        Маркиз тоже произнес хорошую речь. Пожалуй, он под стать моему учителю. Я даже хотел сейчас рассказать все как есть, но, к сожалению, был связан договором. Первый договор имеет приоритет над вторым, не так ли? «Pacta sunt servanda» - договоры нужно соблюдать.
        - Я думаю, в планы губернатора входит отомстить как можно большему числу титулованных особ, - честно ответил я.
        - А какова в этом ваша роль? Как вы считаете?
        - Я не собираюсь никому причинять вред. И мне не поступало таких предложений.
        Маркиз сдался. Я понял по выражению лица, что он сдался. Его лицо перестало быть сосредоточенным и напористым, а слегка расслабилось. Маркиз вернулся к своему креслу за столом и снова сел.
        - Я принимаю вас на службу, - сказал он, механически переставляя тяжелую чернильницу на край стола. - Такими сотрудниками не разбрасываются, тем более что у меня намечаются разногласия кое с кем из местной братии. Если разногласия не удастся погасить в зародыше, то призову вас. Не на первую линию, конечно, а в службу охраны. Постараюсь сделать так, чтобы о вас не узнали другие титулованные особы. Но если они узнают и на всякий случай потребуют вашу голову, то вас не выдам. Тогда будем думать, что делать.
        Мы с губернатором не сомневались в таком результате. Почти любой оставил бы у себя на службе убийцу магов.
        - Пока дам вам третий ранг, - продолжал маркиз, - а дальше посмотрим. Зависит от того, как пойдут дела у вашего агентства и чем оно будет заниматься. Мне кажется, вы сами не имеете об этом ни малейшего представления. На первых порах вы останетесь прикрепленным к конторе вербовщиков. За вами, конечно, будут наблюдать.
        Маркиз говорил медленно, и я знал, о чем он думает. Он считал, что губернатор решил ввести всех в заблуждение, подбросив пустышку, убийцу, который не собирается никого убивать. Чтобы маркиз нервничал, совершал ошибки и предпринимал шаги, которые губернатор мог бы обернуть себе на пользу.
        - У вас есть какие-нибудь вопросы, господин Савьенов? - спросил мой титулованный собеседник.
        Я поднялся и поклонился. Вопросов у меня пока не было.
        Глава 11
        После старого города главные улицы Лима казались цветником, выращенным руками заботливого садовника. Я с удовольствием смотрел на яркие дома с белыми барельефами на стенах, разглядывал витые ручки дверей и солидные ступени, ведущие к подъездам. Моя душа соскучилась по величественной архитектуре. Из окон ратуши старого города были видны лишь лачуги с покосившимися стенами и проваливающимися крышами. Я даже сейчас остановился у сине-желтой мозаики, нанесенной на стену одного из ресторанов. Мозаика изображала лодку при солнечной погоде, почему-то оказавшуюся посреди бурлящего океана. Нелепость, конечно, но мне приглянулись яркие цвета.
        Я решил перенестись домой на Землю с помощью какой-нибудь двери на площади Ветров. Можно заодно зайти в банк разобраться с давним кредитом, выпить кофе, и кто знает, вдруг снова получится встретить девушку с белыми волосами? Именно в тот момент, подходя к площади, я вдруг подумал, что под словом «дом» подразумеваю уже не только Землю. Лим, современный Лим, нравился мне. И если целиком выполнить условия договора с губернатором, то филиал моего детективного агентства придется открыть и здесь. А значит, нужно снять в Лиме квартиру или дом.

«Интересно, на какие шиши?» - неожиданно подумал я.
        Почему-то никто из моих высокопоставленных покровителей, оказав поддержку на словах, не озаботился проблемой финансирования. У меня, наверное, по-прежнему была неплохая зарплата штатного вербовщика, но разве ее хватит на содержание агентства? Пожалуй, об этом нужно было спросить у маркиза, но при беседе с ним я был озабочен тем же, чем и он: пытался разгадать планы губернатора. Увы, практические и полезные мысли часто приходят с опозданием.
        Девушку я так и не встретил. Нужно торопиться домой и наконец повидать маму. Из места своего заточения я написал ей несколько успокоительных писем, но, думаю, она будет рада увидеть меня воочию живым и невредимым.
        Сегодня мне везло. К Цензору удалось попасть с первой попытки, использовав дверь банка. Цензор был такой же: пожилой, усталый, одетый в тогу, сидящий на фоне кирпичных стен, будто древний политик, которого бросили в тюрьму.
        - А, Глеб, - просто сказал Цензор, словно мы виделись только вчера, - пришли улучшить медальон? Давайте.
        Он протянул пухлую ладонь. Я снял медальон с шеи. Удивительно, но только Цензор может повышать ранги. Маркиз и прочие влиятельные особы лишь рекомендуют кандидатов.
        Мой медальон покрылся дополнительной паутиной узоров, хотя остался серебряным. Я надел его, совсем забыв, что мне положена награда, однако Цензор все помнил.
        - Вы получили третий ранг, - сказал он, рассматривая сверкающую брошь на моем шейном платке. - Вам предлагается пир.
        - Какой еще пир? - удивился я, даже не сразу поняв, о чем идет речь.
        - Трехдневный пир, - ответил Цензор, поощрительно улыбаясь. - С самыми лучшими блюдами. Большинство из них вы никогда не пробовали и в будущем вряд ли попробуете. Многие из этих блюд уже давно не готовят, их рецепт утерян. Это - единственный шанс, Глеб. Земные гурманы отдали бы жизнь за него.
        Я был озадачен не на шутку. Цензор постоянно предлагал что-то подозрительное. Сначала - женщину, любую женщину, вплоть до тех, которые давным-давно канули в Лету. Теперь загадочный пир со всеми блюдами, в том числе теми, о которых все давно забыли. Мне только кажется, что женщина и пир - яйца из одной корзины? Или так оно и есть?
        - У меня нет трех дней на пир, - ответил я. - К сожалению, очень спешу.
        - О, это время не учитывается, - все еще улыбаясь, ответил Цензор. - Хотя вы проведете три дня за едой, но вернетесь в текущее время и даже в эту же секунду. Пир - бесплатный подарок всем, кто получает третий ранг.
        Вернусь в эту же секунду? Приехали! Если у меня оставались какие-то колебания по поводу этого халявного мероприятия, то они мгновенно исчезли. Пир с таким ходом времени, что оно тянется бесконечно, словно резина, живо напомнил мне старый город с его нарушениями пространства и бесчисленным множеством ярусов. Может быть, это вообще взаимосвязанные вещи? Если так, то пошло все к черту!
        - Спасибо, но не надо, - твердо ответил я. - Задавайте вопрос Места. Я спешу.
        Цензор выглядел разочарованным, как и в тот раз, когда я отказался от женщины. Его густые брови хмурились, но голос был по-прежнему любезен.
        - При повышении уровня медальона вы можете выбирать пункт назначения без вопроса Места, - ответил он. - Куда вам угодно попасть?
        Куда? Конечно, к дому матери! Я уже собирался сказать об этом, но последние события, большинство из которых так и не получили внятного объяснения, навалились на мою бедную память. Предложение попировать три дня только подлило масло в огонь.
        - А какой был бы вопрос Места, если бы мне не дали повышения? - спросил я. - Просто любопытно знать для общего развития.
        Я пытался найти хоть какую-то закономерность в вопросах, если она вообще имеется.
        Цензор посмотрел на меня почти с сочувствием и задумчиво погладил пальцами резную ручку кресла.
        - До вас уже многие об этом спрашивали, Глеб. Некоторые даже считали, что могут угадать заранее, о чем я спрошу. Они ошибались. Вопрос Места касался бы швейной фабрики.
        Швейной фабрики?! Я похолодел. Хотя с ратушей были связаны отнюдь не самые теплые воспоминания, швейная фабрика по-прежнему казалась неприятным и зловещим местом.
        - И как бы звучал этот вопрос?
        - Что вы помните о швейной фабрике, Глеб? Не о той, которая была в старом городе, а о настоящей? - произнес Цензор, разом перестав улыбаться.
        В этот миг я тоже не улыбался, причем давно не улыбался, и лишь поэтому выражение моего лица не изменилось.
        - Я хочу оказаться возле Театра на Таганке. - Мой голос тоже не изменился. Спасибо губернатору за хорошую школу.
        К сожалению, снова забыл спросить о проездном. Да и немудрено забыть, если тебя постоянно огорошивают неожиданными предложениями.
        Цензор ничего не ответил. Кирпичные стены начали исчезать, уступая место оживленной площади и красно-белому зданию с тремя дверьми. Прохожие не обратили на меня никакого внимания - еще одна загадка Лима. Где бы ты ни появлялся, твое появление будет выглядеть обычным делом. Если остановить и расспросить прохожих, то выяснится: один видел тебя только что вышедшим из-за угла, второй - перебежавшим дорогу на красный свет, а третий вообще шел за тобой три квартала. Я появился рядом с афишами, и женщина средних лет, до того идущая прямо на меня, осторожно обошла преграду, словно заметила еще издалека.
        Неподалеку от Театра на Таганке жила моя мама. Я не стал задерживаться у афиш, а направился по дороге, ведущей вниз. Мама мне обрадуется, я ей тоже. Увы, приятное предчувствие встречи было омрачено вопросом Цензора. Так единственная небольшая тучка, заслоняющая солнце, омрачает небо. Я понятия не имел, что должен помнить о настоящей швейной фабрике. Могу поклясться, что никогда, ни разу в жизни в ней не был!
        Как я и предчувствовал, мама встретила меня тихим оханьем, беспокойной бледностью, безуспешными расспросами и испеченным на скорую руку пирогом. Мне очень нравится мамин яблочный пирог. Горячий, поджаристый, с дном, состоящим из порезанных яблок,
        - он напоминает о детстве. Уже многие годы что-то менялось: обстановка в родительской квартире, соседи, лампочки в подъезде… Я взрослел, мама старела, не менялся только этот пирог. Когда его ел, то иногда закрывал глаза, представляя, что вот мне семь лет, а вот десять, двенадцать. Представлял, что на улице меня ждут приятели, зовут играть, что меня позвала надень рождения одноклассница, а подарка еще нет, что я скоро поеду в первую самостоятельную поездку в летний лагерь. Все эти события объединяло одно: накануне я точно так же ел пирог на кухне.
        Мама занималась переводами и сейчас сидела напротив меня в домашнем красном халате, надев очки. Ее окружала кипа бумаг и журналов. Она пыталась узнать, где был ее единственный сын и что делал, но я ничего не мог сказать.
        Уже потом, устав от расспросов, но взбодренный рассказами о жизни наших общих знакомых, я вспомнил одну из бесед с губернатором, во время которой он интересовался моим родителем.
        - Сколько языков знал мой отец? - спросил я.
        Мама уже успокоилась. Сдвинув очки на нос, коротким карандашом писала цифры в кроссворде судоку.
        - Много, Глеб, - после паузы сказала она. - Точно: английский, французский и немецкий. Потом, я помню, приезжала какая-то делегация из Малайзии. Переводчика долго не могли найти, но за дело взялся твой отец. Так лихо переводил с малайского, будто знал его в совершенстве. На китайских диалектах тоже говорил свободно. С японцами общался, с индусами…
        Я ненадолго задумался. Получалось весьма интересно. Возможно, губернатор не зря спросил о количестве языков, которыми владел мой сгинувший бесследно отец-переводчик.
        - Мама, а были случаи, когда отец не мог перевести с какого-то языка? Ну, не знал его просто?
        Мама положила кроссворд на колени, посмотрела на желто-белые обои, туда, где притаился последний солнечный зайчик заката, и ответила:
        - Не припоминаю. Насколько я помню, он мог перевести все что угодно. Языков тридцать знал, наверное. Или даже сорок. При нашем первом знакомстве он произвел на меня сногсшибательное впечатление.
        Рано утром, переночевав в доме матери, я отправился на работу. Мой франтоватый сюртук превратился на Земле в столь же франтоватый черный пиджак, шейный платок - в широкий, мягкий галстук. Брошь не изменилась, и, хотя поблескивала вызывающе, я решил не снимать ее. У меня был вид старомодного щеголя, я был похож на Мефистофеля. Именно так представляю его на улицах современной Москвы: в строгом костюме, с тросточкой и, вероятно, даже с саквояжем, куда он складывал контракты на души. Контрактов у меня не было, зато была миска.
        Я чувствовал, что вошел в какую-то большую игру с пока неизвестными мне ставками. Даже непонятно, кто другие игроки и что они собираются делать. Но я до поры до времени не собирался углубляться в дебри, а решил начать с малого: выполнить договор и открыть детективное агентство. Еще бы знать, чем оно будет заниматься…
        Глава 12
        Мое появление в рекрутинговом агентстве Морозова было встречено гробовым молчанием. Петр и Михаил с интересом посматривали на меня, но их интерес был ничем по сравнению с любопытством Марины. Алые губки девушки приоткрылись, и она разглядывала мои лицо и костюм, как студентка провинциального университета разглядывает шедевры Лувра.
        - Доброе утро, - вежливо поздоровался я, поигрывая тростью.
        Петр кивнул. Михаил отчего-то привстал и поклонился. А Марина улыбнулась. Любой мужчина, даже тот, который совсем не разбирается в женских улыбках, сразу бы понял, что Маринина улыбка означает нечто большее, чем ответ на мои слова. Девушка была мне симпатична, я собрался улыбнуться в ответ, но вдруг дверь, ведущая в кабинет шефа, распахнулась. На пороге показался Морозов Олег Геннадьевич собственной персоной.
        - Добро пожаловать, Глеб! - церемонно произнес шеф. - С возвращением! Как провели отпуск на Канарских островах? Выздоровели полностью, надеюсь? Там отличный влажный климат, который помогает при такой тяжелой астме, которая была у вас.
        Я попытался вставить словечко, но не тут-то было.
        - Подождите, дайте мне закончить. - Шеф покачал указательным пальцем. - Сегодня я получил инструкции от нашего с вами начальства. Наверху очень обеспокоены вашим здоровьем и настоятельно советуют ни о чем вас не расспрашивать, чтобы вы не акцентировались на болезни. Я понятно для всех выражаюсь? Ни о чем не расспрашивать! Это запрещено! Наша компания стоит горой за каждого сотрудника и, если того потребует его здоровье, готова пойти на крайние меры. Я понятно выражаюсь? Есть какие-нибудь вопросы? Вопросы, естественно, ко мне, не к Глебу. К Глебу вопросов нет и быть не может. Он слишком расстраивается, когда ему напоминают о болезни.
        - Понятно, что уж тут, - первым пришел в себя Михаил. - Болел, поехал на Канары, выздоровел. Чего тут не понять?
        Петр согласно кивнул. Марина подняла темноватые бровки, но промолчала.
        - А то, что одевается необычно, - шеф смерил взглядом мой консервативный наряд, - так это доктор велел. Для смены обстановки. Очень полезно для астматиков. И трость Глебу нужна. Он иногда хромает. У него перемежающаяся хромота, если я ничего не путаю. А если путаю, то все равно хромает. Короче, никаких вопросов!
        Петр достал из ящика розовое стекло и с любопытством посмотрел через него на меня.
        - О! Вот оно как! - сказал он.
        - Молчать! - тут же отреагировал шеф. - Все изменения, которые вы видите, тоже связаны с тяжелой болезнью. Других мнений быть не может!
        - Конечно-конечно, - покладисто согласился Петр, убирая стекло обратно. - Сходный случай произошел недавно с моим дядей. Он сильно заболел корью. Представляете, корь в его-то возрасте, почти в семьдесят! Все думали, помрет, но он как-то сумел выкарабкаться. И, что интересно, до кори его рост был метр шестьдесят, а после болезни вдруг стал метр девяносто пять. Дядя начал играть в баскетбол, записался в спортивный клуб и собирается принять участие в чемпионате страны, ему пророчат большое спортивное будущее. Что характерно, продолжает расти. Женился на двадцатилетней красотке, она сейчас беременна от него сразу тройней. А дядя растет и растет, только крепче становится. Вот что с людьми тяжелая болезнь делает.
        Марина фыркнула. Шеф подошел к Петру и ударил кулаком по столу:
        - Ты эти свои шуточки брось! Шутить тоже запрещено!
        Олег Геннадьевич грозно обернулся ко мне:
        - Пойдемте в мой кабинет. Поговорим о детективном агентстве. Я не совсем понял, что это и для чего.
        Приняв приглашение, я последовал за шефом. Попытаюсь объяснить в меру своих сил, что к чему, не выходя при этом за очерченные рамки. Очевидно, маркиз приказал скрывать тот факт, что я - выходец из старого города. Мудрая мысль, иначе высшая знать Лима может устроить настоящую охоту за моей головой. Интересно, до какой степени дойдет скрытность маркиза. Сколько человек точно знают о том, что я был в старом городе? Сколько человек догадываются, но не верят? Сколько догадываются и верят? Что сделает маркиз с каждой из этих трех групп? И вообще какие ходят слухи?
        - Присаживайтесь. - Шеф кивнул на черное крутящееся кресло перед своим столом, а сам уселся в белое и высокое, напоминающее трон. - Мне поручили оказывать вам всемерную поддержку. Я принимаю это. Последовал приказ не расспрашивать вас ни о чем. Я принял и это. Но детективное агентство! Мне велено помочь вам создать детективное агентство в штате моей собственной конторы! Я думаю, этот вопрос относится не к прошлому, а скорее к будущему, и его можно задать. Итак, Глеб, кто будет руководить детективным агентством, можете сказать?
        - Я, - ответил я.
        Шеф покачал головой:
        - У вас есть опыт в этом деле?
        - Нет, разумеется. Откуда?
        - Тогда кто будет в вашем штате?
        - Я, - снова ответил я.
        - И больше никого?
        - Больше никого. - Я развел руками. - У меня нет людей на примете, да и платить сотрудникам нечем, если вы, конечно, не дадите на это денег.
        - Ничего не понимаю, - пробормотал шеф, почесывая лоб. - Если начальство хочет расширить штат, то всегда присылает подробные инструкции и новое штатное расписание, где прописано все вплоть до зарплат. Но ничего этого нет! Мне поручено помогать вам своими силами. Это значит, новых ставок нет.
        - Нет так нет. - Я пожал плечами, всем своим видом показывая, что мне безразлично.
        Шеф вздохнул. Он выглядел растерянным.
        - Но что тогда от меня требуется, Глеб?
        - Не знаю, - честно ответил я. - А с чего начинается создание агентства? Я-то вообще не имею никакого понятия.
        - Иногда высокие материи, в которых витает начальство, недоступны для понимания простых людей. - Шеф сокрушенно покачал головой. - Вы, правда, ничего не знаете? Совсем ничего?
        - Совсем. И буду рад любой подсказке.
        Олег Геннадьевич на миг прикрыл глаза руками, но тут же спохватился и выпрямился:
        - Вот что, Глеб, говорите прямо, что вам нужно.
        Мне это было неизвестно, но я постарался ответить на вопрос:
        - Нужно, чтобы агентство существовало. И чтобы делами в нем заправлял я. Чтобы любой человек пришел, увидел и сказал: «Да, оно существует!»
        На шефа было жалко смотреть. Даже его короткие усики слегка обвисли.
        - Наверное, мне нужен офис, стол и стул, - безжалостно продолжал я. - Ну еще папки какие-нибудь для солидности.
        - И табличка на двери, - подсказал шеф убитым голосом.
        - Да-да, именно табличка, - оживился я. - Табличка - это хорошо придумано. Непременно табличка!
        Шеф налил себе воды из большого графина и осушил стакан в два глотка.
        - Понятно, - сказал Олег Геннадьевич таким тоном, что было ясно: ему ничего не понятно. - Что-то еще?
        Я на секунду задумался. Что мне еще надо?
        - Нет ли у вас свободной машины? - спросил я. - А то мне на мотоцикле неудобно с тростью разъезжать.
        - Красный «ситроен» устроит? - печально осведомился шеф, погруженный в размышления о том, кому и за каким делом понадобилось явно липовое детективное агентство. - Ему года два, но он очень юркий.
        - Устроит. - Я даже слегка обрадовался. - Юркий - это здорово. Как раз для детективной работы.
        Олег Геннадьевич, который в этот момент снова пил воду, поперхнулся и закашлялся.
        - Водить-то умеете? - Шеф быстро справился с кашлем, но на глазах выступили слезы.
        - Конечно.
        - Это все?
        - Пожалуй, все, - ответил я и вдруг понял, что забыл задать важный вопрос. - А нет, не все. Скажите, Олег Геннадьевич, где здесь ближайшее общество глухих?
        Шеф уже ничему не удивлялся.
        - Вам нужно общество глухих? - переспросил он. - Марина сейчас найдет в справочнике.
        Общество глухих, как и клуб фехтования, куда я собирался заехать, могли подождать. Мой следующий визит был к бывшему шефу, у которого я работал курьером.

«Ситроен» оказался не только юрким, но и мощным. Двухлитрового двигателя для такой маленькой машины более чем достаточно. Я припарковал свое новое авто на привычном месте (прощай, мотоцикл, мы не скоро еще увидимся) и поднялся к шефу. Секретарша Светочка встретила меня радостной улыбкой на ярко-алых губах. Эта веселая и беззаботная девушка любила развлечения подороже и мужчин побогаче. С ней легко общаться, она всегда готова смеяться почти над любыми шутками. Я даже ходил со Светочкой пару раз в ночные клубы. У меня остались самые приятные воспоминания.
        Я уже собрался войти в кабинет бывшего шефа, как вдруг дверь приемной распахнулась и появилась Иванна, предмет моих давних вожделений. Волосы девушки черным пушистым пятном лежали на светло-желтом плаще. Я знаю, Иванна работает в соседнем офисе, и догадываюсь - ее офис, как и многие другие в этом здании, занимается не тем, что указано на вывеске.
        - Здравствуйте, Глеб, - сказала она красивым низким голосом.
        Светочка погасила улыбку. Секретарша знала себе цену и никогда бы не стала соревноваться с броской внешностью Иванны.
        - Здравствуйте, - ответил я, удивленный. Мне казалось, Иванна не может знать моего имени. Нас друг другу не представляли.
        - А я пришла к вам, - продолжала девушка, подогревая мое удивление. - Увидела издалека и решила пообщаться поближе.
        Со стороны двери, ведущей в кабинет бывшего шефа, я услышал скрип. Мне почудилось, что Виталий Григорьевич хотел выйти, но, услышав голос Иванны, передумал и остановился за дверью.
        - Насколько близко вы хотите пообщаться? - спросил я.
        Иванна рассмеялась в ответ. При этом она не сводила с меня глаз.
        - Здесь не очень удобно разговаривать. Встретимся в кафе «Чайный сервиз». Знаете?
        Это кафе располагалось в соседнем здании. Я там часто бывал.
        - Знаю. А когда встретимся?
        - Как только освободитесь. - Иванна явно флиртовала. Она смотрела на меня, слегка прищурившись.
        Вот это номер! Похоже, после всех моих злоключений дела пошли на поправку.
        Дверь шефа наконец отворилась, и на пороге кабинета возник он, собственной персоной.
        - До свидания, Глеб. - Иванна поспешила попрощаться и упорхнула, махнув ручкой.
        Светочка проводила ее завистливым взглядом. Виталий Григорьевич, одетый в строгий серый костюм, сохранял столь же строгое лицо. Впрочем, ко мне он обратился весьма радушно:
        - Глеб! Какими судьбами? Я слышал, вы получили повышение, и значительное. Поздравляю! Заходите, заходите же!
        - Спасибо, - ответил я. - Виталий Григорьевич, я пришел из-за миски. Мне поручили вернуть ее прежним владельцам, но она до сих пор со мной. Признаться, у меня относительно нее свои планы, мы через многое вместе прошли. Где я могу найти прежних владельцев, чтобы поговорить с ними?
        - Заходите, - повторил бывший шеф. - Светочка, сделайте нам кофе!
        Войдя, я уселся на знакомое кожаное кресло посетителя. Шеф садиться не стал. Он остановился у входа в кабинет. Мне пришлось развернуться, чтобы смотреть на него.
        - Ваша щепетильность делает вам честь, но боюсь, собственников этой миски найти не так-то просто. Оценщик мертв, а их знал только он. Но не беспокойтесь, думаю, им хорошо заплатили. Можете спокойно оставить миску у себя.
        Я вздохнул с облегчением. Теперь моя совесть чиста. Я бы никогда не смог считать, что миска принадлежит мне, если бы шеф так не сказал. Наша фирма купила посудину у владельцев, значит, фирма - собственник, несмотря на то что некие правила требуют возвращать бесполезные предметы тем, у кого они приобретены.
        Мы с бывшим шефом перемолвились парой фраз о том о сем, не касаясь важных вещей, связанных с прошлым. Потом вошла Светочка с подносом, но кофе я пить не стал, мыслями витая в облаках в предчувствии встречи с Иванной.
        - Послушайте, Глеб, - неожиданно сурово произнес шеф, когда мы остались наедине, - а что от вас хотела эта девушка из соседнего офиса?
        - Иванна? - переспросил я. - Не знаю… ничего, наверное… просто встретиться.
        - Просто встретиться, значит… - Шеф медленно двинулся от высокого шкафа, расположенного рядом с дверью, к противоположной стене. Мне снова пришлось поворачиваться. - Вряд ли просто. Вы знаете, кто она?
        - Нет, - ответил я, поворачиваясь в кресле, чтобы не упускать собеседника из виду.
        Виталий Григорьевич поморщился, но все-таки пояснил:
        - Она работает в жандармерии. Довольно высокопоставленный сотрудник.
        - В какой жандармерии? - изумился я.
        Шеф молча сел за стол и принялся перекладывать бумаги с места на место.
        Я ощутил неприятное ноющее чувство, будто сильно укололся, пытаясь сорвать розу. Иванна, девушка моей мечты, работала на жандармерию Лима!
        - Как же так? - спросил я. - Разве эти офисы… ну… мне казалось, здесь всем заправляют титулованные особы.
        - Не всем, - ответил шеф. - Информация точная. Остерегайтесь.
        От шефа я вышел сам не свой. Не каждый день приходится слышать, что девушка, которая тебе нравится, работает в органах правопорядка. Хотя не отказываться же из-за этого от встречи? Возможно, мне разонравилась бы обычная женщина-полицейский, но женщина - жандарм Лима вызывала любопытство. Эта должность нисколько не портила Иванну, наоборот, окутывала ее ореолом романтичной тайны. Я решил пойти на встречу, хотя испытывал легкое беспокойство. Жандармы Лима - первые враги губернатора, который пытается разрушить установившийся порядок вещей. Мне казалось маловероятным, что они смогли так быстро узнать обо мне. Но даже если бы узнали, то засады на Земле не нужно опасаться. Жандармы никогда ничего не предпринимают за пределами Лима. Это непреложное правило, такое же нерушимое, как и запрет для уроженцев Лима, включая титулованных особ, появляться на Земле. Чего же тогда хочет Иванна? О, теперь на встречу меня вели не только симпатии к этой девушке, но и любопытство.
        Заведение «Чайный сервиз» было уютным и неброским. Темно-зеленые стены освещались лампами, сделанными в форме свечей, а черные столики с изогнутыми ножками были явной подделкой под старину.
        Иванна сидела у окна, перед ней лежал журнал с кроссвордами. Девушка заметила меня и приветливо помахала рукой. Я осторожно подошел, но не смог сдержаться и огляделся по сторонам. Все соседние столики были пусты.
        - Здравствуйте, Глеб. - Улыбка Иванны по-прежнему волновала, а черные волосы, отражая свет ламп, напоминали корону, принадлежащую королеве тьмы из детской сказки. - Рада, что вы пришли.
        Я без лишних слов сел напротив. Мне хотелось сказать девушке что-нибудь любезное, но, как назло, ничего в голову не приходило. Информация о ее работе в жандармерии сбила меня с прежнего настроя.
        - Я тоже рад. Чем вызвана наша встреча? - Слова прозвучали резковато, но Иванна вроде бы не обратила на это внимания.
        Она посмотрела на меня с самым невинным видом. Я давно заметил, что некоторые девушки в совершенстве владеют искусством напускать на себя невинность. И чем они красивее, тем у них это лучше получается.
        - Это поспешный вопрос, но все-таки отвечу. Я уже давно вас заметила, приглядывалась к вам, а потом, когда вы исчезли, очень обеспокоилась. Теперь вы вернулись, и я решила просто поговорить.
        Признаться, я бы принял такое объяснение, если бы не слова шефа. Девушка только что сказала, что ваш покорный слуга ей нравится и всегда нравился! Еще полчаса назад я бы это проглотил и не только не поморщился, но был бы, пожалуй, даже счастлив.
        - Мне тоже хочется познакомиться с вами поближе, - произнес я. - Но о вас так мало известно. Скажите для начала, где и на кого вы работаете?
        Иванна внимательно посмотрела на меня. Она поняла почти мгновенно, что я все знаю. Плюс в ее пользу - девушка оказалась наблюдательной и опытной.
        Пальцы начали переворачивать страницы в журнале с кроссвордами. Рядом лежал карандаш, девушка взяла его, но тут же отложила в сторону.
        - Вы изменились, Глеб. Очень сильно изменились, - сказала она. - Это вызвало мой интерес.
        - Изменилась одежда, походка? - уточнил я.
        - Нет, не только. Вы больше не пусты.
        Ах вот оно что! Иванна, оказывается, может видеть магов без помощи розового стекла. Такой способностью обладал теперь и я, это самое первое, что в меня
«вколотили»: убийца магов должен сразу видеть жертву. А может быть, девушка успела воспользоваться стеклом?
        - А жандармам какое дело до моих изменений? К тому же мы в Москве, ваша власть не распространяется за пределы… известного места. - Я снова говорил резковато, не как изысканный кавалер. Пожалуй, губернатор был бы слегка недоволен мной.
        - Жандармам есть дело до многого. И жандармы надеются на вашу помощь. - Иванна обезоруживающе улыбнулась. - Например, вы знаете, как называется один из притоков реки Лена? Жандармы будут очень благодарны вам. Взгляните, вот в этот кроссворд нужно вписать название притока.
        Я бросил быстрый взгляд на тонкий красный журнал с кроссвордами и обомлел. Карандашом на полях было написано:
«Делайте вид, что ничего не произошло. Возможно, люди м. О. слушают ваши разговоры. Нам нужно встретиться в месте, где прослушка невозможна. На пл. Ветров завтра в 8 вечера?»
        - Я ничего не знаю о притоках Лены. - Мой голос даже не дрогнул. - Не могу доверять своей памяти в этом вопросе. Просто не могу доверять.
        Особенный упор сделал на слове «доверять». С чего бы это мне все бросать и спешить в Лим на встречу с агентом жандармерии? Ни губернатор, ни маркиз мне таких поручений не давали.
        Иванна коротко кивнула и перевернула страницу. Там в кроссворд было вписано карандашом одно-единственное слово. «Авиньон». О, я узнал бы это слово из тысячи других. Это был пароль.
        - Чуя или Чуйка, - сказал я. - Кажется, так называется один из притоков. Но я не уверен.
        - Мы встретимся завтра? - спросила Иванна. - Вот мой телефон.
        Девушка передала мне бело-золотую визитку, на которой под словами «старший менеджер» был список телефонных номеров.
        - Встретимся завтра, - ответил я, пряча визитку в карман. - Конечно, встретимся.
        Иванна продолжала улыбаться. Я улыбнулся ей в ответ и взял трость, прислоненную к столику. Тяжелая деревянная палка - все-таки отличное оружие. Мне почти не пришлось изгибать руку, чтобы вставить трость между ног проходящего мимо мужчины и резко ударить его по ахиллову сухожилию. Вся штука в том, что бить нужно по опорной ноге, той, которая была впереди, иначе жертва не упадет. Этот тип рухнул как подкошенный, с грохотом опрокидывая ближайший стул. Я привстал и, быстро перехватив трость, вонзил наконечник в спину незнакомцу.
        - Грр… - Мужчина издал рычащий звук.
        Наконечник вошел неглубоко, даже не повредил кожу, но зато нажал на замечательную точку рядом с шеей. Первую пару минут после нажатия человеку будет казаться, что он не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Потом, разумеется, это пройдет, но кто об этом знает?
        - Глеб… - начала Иванна и осеклась.
        Признаться, было от чего. Никто ведь не думает, что я бросаюсь на людей без всяких причин? Этот тип, проходя мимо, решил прихватить мой саквояж. Видимо, по рассеянности.
        - Кто ты такой? - быстро спросил я лежащего, стараясь не обращать внимания на переполох в кафе. - Отвечай!
        После того как Иванна назвала пароль, я был склонен ей доверять, но на всякий случай и ее не упускал из виду. Ведь что-то привело сюда похитителя саквояжа. А в саквояже была миска.
        - Пусти, - сквозь зубы простонал мужчина, пытаясь пошевелить хотя бы головой с редкими каштановыми волосами. - Пусти, сволочь!
        Кто-то из официантов выглянул на улицу. Когда я подходил к кафе, неподалеку прогуливался полицейский патруль. Если он не успел уйти далеко, то сейчас будет здесь. Впрочем, эпопея с охотниками за миской начала утомлять. Очень хотелось как можно быстрее узнать, кто за всем этим стоит.
        Я усилил нажим. Теперь похититель должен испытывать ни с чем не сравнимые ощущения.
        И действительно, он застонал и даже попытался подвывать.
        - Кто ты такой? - повторил я вопрос.
        - Митек! - ответил мужчина с легким повизгиванием. - Митек я! Пусти!
        - Кто послал? Кто навел?
        - Не знаю! Леха сказал, что стукнули из офиса. Сказал, что надо сделать, увести товар быстро. Больше ничего не знаю! Пусти!
        Из офиса? Из моего бывшего офиса, откуда я только что вышел? Интересный поворот событий.
        Я хотел задать еще пару вопросов, но не успел. Ретивый официант все-таки привел патруль: двух плохо выбритых полицейских в темных мундирах.
        - Чтэ происходит? - спросил один из них, с погонами прапорщика. Он так и говорил -
«чтэ».
        Я вздохнул и убрал трость. Митек сразу же начал шевелиться, сначала потихоньку, а потом все активнее и активнее.
        - Ничего не происходит, - ответил я. - Это мой приятель, мы с ним просто боремся. Он самбист и утверждал, что легко выстоит против трости. Малость ошибся. Я хоть и хромаю, но тростью владею будь здоров.
        - А ты что скажешь? - обратился полицейский к мужчине, который теперь пытался с кряхтеньем приподняться.
        - Да, начальник, он правду говорит… приятель мой, - ответил Митек. - Мы боролись на интерес.
        - Документы, - сухо бросил прапорщик.
        Вот любят же они проверять документы! Будто в паспорте может быть ответ на главный вопрос: на что способен тот, кто перед тобой? У меня все было в порядке, и вложенная в паспорт купюра быстро разрешила дело. Полицейские чинно удалились. Митек вышел вместе с ними, но повернул в другую сторону. Мне следовало торопиться.
        - До завтра, Иванна, - сказал я. - Есть одно срочное дело.
        - В офисе? - крикнула девушка мне вдогонку.
        - В офисе! - на ходу ответил я.
        - Я тоже туда иду!
        - Вы идете, а я бегу! - Теперь моя притворно-хромающая походка больше напоминала бег. Я боялся упустить добычу. Ведь даже кавалер Файет будет рад узнать, кто оказался стукачом и диверсантом, кто подставил меня, назвал налетчикам мое имя и адрес старичка, а сейчас навел воришку.
        У меня была только одна кандидатура на примете, но какая! Этот человек знал о моем прежнем маршруте, и благодаря такой осведомленности я чуть не погиб. Что ж, теперь пришло время заплатить по счетам. Губернатор, пожалуй, поставит мне «троечку» за торопливость, но я не мог сдерживаться. Скоро кое-кто узнает, как подставлять своих сотрудников.
        Глава 13
        Стоило скрыться с глаз доблестных московских полицейских, как моя скорость возросла многократно, а притворная хромота исчезла. Я ворвался в свой бывший офис подобно смерчу. Пронесся по коридору мимо удивленных коллег, влетел в приемную и, на ходу кивнув озадаченной Светочке, распахнул дверь к шефу.
        Виталий Григорьевич черкал ручкой какой-то список и медленно поднял голову, изумленный неожиданным вторжением. Я же, не теряя времени даром, подошел к столу и навис над шефом, отчетливо видя, как свет лампы отражается на лысине.
        - И кто же охотится за моей миской? - язвительно спросил я, постукивая тростью по ножке стола. - Похоже, это целая организация. Ведь мало кто смог бы так быстро найти исполнителя, чтобы украсть мою миску. Как они называются, Виталий Григорьевич, а? И чего хотят? Может быть, это даже не просто конкуренты, а нечто более крупное, что несказанно порадует кавалера Файета? Впрочем, осведомитель, работающий на конкурирующую фирму, его тоже обрадует, не так ли, Виталий Григорьевич?
        Лицо шефа приобрело недоуменное выражение. Я даже восхитился тем, что пропадает такой хороший актер: маркиз не произвел на меня впечатления существа, способного простить предательство.
        - О чем вы говорите, Глеб? Какой вор? Какая организация? Я ничего не понимаю.
        Я наклонился чуть ниже и доверительно произнес:
        - Вор только что пытался украсть мою миску. Неужели вы об этом ничего не знаете, Виталий Григорьевич? А ведь трудно поверить. Вор успел рассказать, что информация о миске пришла прямиком из офиса. А кроме вас, я ни с кем об этом не говорил.
        - Подождите. - Шеф поднял руки вверх, будто собираясь сдаваться. На левом запястье блеснули дорогие золотые часы. - Вас только что пытались обокрасть? Я правильно понял?
        - Правильно, - с улыбкой кивнул я, вспоминая советы губернатора и сохраняя подобие вежливости. - Отчего бы меня не обокрасть, если вору все известно? Не только о том, что лежит в моем саквояже, но и о том, куда я пошел, чтобы встретиться с Иванной! Когда все это знаешь, то трудно удержаться от соблазна.
        - И вы обвиняете меня? - Теперь шеф говорил деловым тоном, как опытный менеджер, готовый в любую минуту подключиться к бизнес-переговорам. - Меня, Глеб? Почему, разрешите спросить?
        Спокойствие собеседника на мгновение поколебало мой напор, но только на мгновение.
        - А кому еще удалось бы навести на меня тех двух убийц? Кто знал мое имя и адрес старичка-оценщика? А сейчас кто знал о миске и кафе, в котором я находился? Или скажете, что здесь все разговоры прослушиваются «жучками», а информация тут же поступает конкурентам? Я в это никогда не поверю!
        - Конечно, наши разговоры не прослушиваются, еще чего! - Вот теперь шеф заметно встревожился. - Но почему вы решили, что я навел убийц на старичка? О вашем маршруте знало много людей. Их всех проверили, но виновного, к сожалению, так и не нашли. Наша служба безопасности решила, что произошла какая-то роковая накладка. Миска-то бесполезна, насколько я понял.
        Я молчал, догадываясь, что ценность этой миски, пожалуй, превышает ценность всех артефактов, добытых нашей конторой за год.
        - Мы усилили безопасность, но наказывать было некого, - продолжал шеф. - Я даже не думал, что такое может произойти опять! Полагал, убийцы поняли свою ошибку…
        - Пока еще не поняли, - с сарказмом ответил я.
        - Да, - кивнул шеф. - Вижу, был неправ. А что этот вор еще сказал? Кроме того, что ему сообщили из нашего офиса?
        - Ничего, - произнес я. - Его спас полицейский патруль. Я не хотел с ними связываться. Москва - плохое место для этого.
        - Плохое, - согласился шеф. - Но я ведь с момента вашего ухода ни с кем не говорил и никуда не выходил. Даже по телефону не говорил. Это легко проверить.
        Я внимательно посмотрел на шефа. Он выглядел встревоженным, но не более того. Так тревожится начальник, у которого на вверенном предприятии происходит черт знает что без всякой его вины. Моя уверенность опять поколебалась. Слова шефа действительно легко проверить.
        - К тому же мне ничего не стоило еще в самом начале приказать вам, чтобы вы доставили миску прямо ко мне. - Виталий Григорьевич выложил сокрушительный аргумент. - И вы бы, как курьер, подчинились.
        - И кто тогда донес? - спросил я, все еще сохраняя язвительность. - Или все-таки
«жучки»?
        - Нет, точно не «жучки», - покачал головой шеф. - Давайте подумаем… Вы, кроме меня, никому о миске не рассказывали? Что она при вас?
        - Конечно, нет.
        - Но это было в приемной. Не помните, сюда никто не заходил? Или были посетители? Иванна уже ушла и не могла слышать о миске… разве что осталась за дверью.
        Я, разумеется, понимаю, что любой уважающий себя шпик обязательно подслушает под дверью, но образ Иванны как-то не вязался с этим действием.
        - Сомневаюсь, что это она, Виталий Григорьевич. А больше никого не было.
        - Спросим у Светочки, - предложил шеф.
        У Светочки?
        Я моментально развернулся и вышел из кабинета в приемную. Черная спинка кресла секретарши - вот что бросилось в глаза. Пустое кресло. Когда Светочка куда-то выходила, то всегда оставляла сумочку между стеной и большой кадкой, где рос кактус. Теперь сумочки не было.
        - Я сообщу в службу безопасности, - быстро сказал шеф.
        Отвернувшись, я посмотрел в окно. Мне было стыдно за свой порыв: не успев ничего хорошенько обдумать, бросился обвинять Виталия Григорьевича. Порывистость - враг мой, об этом говорил даже губернатор. А Светочка, конечно, молодец. Получала зарплату и тут и там, очень современный подход к работе… кстати, где это - «там»? Кто ей платил? И самое главное - о какой сумме идет речь, чтобы так рисковать? Я не знал ответа, но очень хотел узнать.
        Раздумывая о том, как часто мы не замечаем очевидных вещей, я спустился в гараж. Мне даже и в голову не пришло подозревать бесследно исчезнувшую Светочку! Она была эдакая мышка, серая в офисе и яркая на вечеринках. Интересно, ей вообще приходило в голову, на что она пошла и чем это может закончиться? Высшая знать Лима любит предателей примерно так же, как их любят крупные корпорации. Уволиться можно, а предать - нельзя. Корпорации затаскают по судам, а титулованные особы изберут более прямой метод наказания.
        Мой красный «ситроен» чинно стоял на месте. Я даже на минуту залюбовался им, как-никак моя первая машина. Сунул руку в карман, чтобы достать ключ, как вдруг услышал жужжание мотора за спиной. Ко мне на небольшой скорости приближалась черная «ауди». Видимо, она выезжала или пыталась найти свободное место, я не присматривался.
        Мне почти удалось нащупать ключи, когда звук ползущего вниз стекла вновь привлек внимание к машине. В салоне рядом с водителем сидел черноволосый усатый мужчина с блеклым равнодушным лицом. Я подумал, что эти двое, очевидно, заблудились или хотят что-то спросить, и повернулся к ним.
        Из окна высунулся короткий черный ствол. Я запомнил матовую блестящую поверхность и высокую мушку. Пистолет выглядел игрушечным, шуточным - наверное, только это и смутило меня, заставив потерять столь нужную секунду. Нет ничего хуже, чем искать шутку там, где ее нет.
        Лицо черноволосого мужчины не изменилось ни на йоту, когда он открыл огонь. Первая пуля попала мне в грудь, а две другие - в живот и снова в грудь. Стрелок, видимо, был меткий и опытный, хотя с такого расстояния и я не промазал бы. Пули сделали свое дело так быстро, что я почти ничего не успел почувствовать, только жжение, за которым пришла темнота. Отброшенное ударами пуль, мое тело упало на цементный пол. Кажется, мне удалось закрыть глаза, хотя я бы ничего не смог увидеть, даже если бы держал их открытыми. Когда сердце останавливается, кровь больше не несет живительные силы, глаза слепнут очень быстро, так же быстро, как и мозг. Последнее, что я почувствовал, - это удивление и, пожалуй, досада на то, что кому-то удалось так просто меня подловить.
        В дальнейшем я задавал себе вопрос, что же произошло потом, после выстрелов и до того, как убийцы доставили мое тело к месту назначения. Иногда казалось, чувства потухли не совсем, сохранилось что-то позволяющее хотя бы слышать. Вероятно, это игра воображения, не более того. Но я думал об этом происшествии так много, что волей-неволей набросал мысленную картинку. Так могло быть или даже так было!
        - Готов, - сказал водитель, пытаясь выглянуть в окно пассажира. - Бери саквояж.
        Черноволосый вышел из машины и подхватил сумку, выпавшую из моей руки. Саквояж тут же оказался в салоне «ауди».
        - Поехали! - махнул рукой водитель.
        - Подожди, - сказал черноволосый, оглядываясь. - Тут нет никого. Давай-ка заберем труп.
        - Ты чего?! - изумился напарник. - На кой он нам?
        - На выезде из гаража стоят камеры. - Черноволосый говорил размеренным равнодушным тоном. - Если труп найдут сразу после того, как мы выедем, нас засекут. А если трупа нет, то и ловить некого. Положим в багажник, потом где-нибудь выбросим. Крови немного, а тачка все равно не наша.
        Водитель хмыкнул, но из машины вышел, не забыв открыть багажник. Вдвоем мужчины кое-как подняли мое тело и бросили на серую мягкую обивку. Багажник захлопнулся с резким звуком, и машина вскоре тронулась.
        Они поехали по улочкам и переулкам. Не знаю точно, по каким, но расскажу, как представляю себе маршрут, которым воспользовался бы сам. Они с трудом выбрались из тупичка неподалеку от гаража, свернули на Мещанскую, проследовали мимо места, где когда-то была Сухаревская башня, знаменитое пристанище школы чернокнижника Якова Брюса, затем выехали на Сретенку, бывшую главную московскую улицу, известную своими лавочками и магазинчиками, поехали по прямой, свернули в переулок, название которого позабыл, и наконец остановились перед небольшим желтым двухэтажным домом, обнесенным черной оградой. У дома был совсем крохотный садик, состоящий из нескольких деревьев, растущих по периметру.
        Водитель припарковал машину рядом с калиткой, которая, в отличие от ограды, состояла из нескольких железных пластин. Оба незнакомца вышли, на ходу закрывая машину электронным ключом.
        Такие двухэтажные дома с прямоугольными высокими окнами раньше часто встречались в Москве. Их украшали портиками с колоннами, тянущимися до второго этажа или до самой крыши, наличниками из лепнины, резными ставнями. Дома были слишком малы для знатных дворян, но пользовались любовью у купцов. Этот дом с белыми наличниками, видимо, тоже давным-давно был построен торговцем.
        Черноволосый мужчина взялся за одну из ручек и, не стуча, потянул на себя. Незапертая дверь распахнулась. Оба незнакомца скрылись в старых недрах дома, унося с собой мой саквояж.
        В багажнике оставленной машины было темно и душно. Шершавая поверхность пола местами была залита липкой жидкостью, моей кровью. Не удавалось даже толком ворочаться: из опасения, что меня услышат, и из-за того, что разогнуться было невозможно. Как работало второе тело, я и сам не знал толком. Мне известно лишь, что оно реагирует на быстрые и существенные изменения. Пулевые ранения, порезы, отрывы конечностей - это все входило в «список». Заживление ран происходило с некоторой задержкой, тоже непонятной. Интересно, что целиком заживали отнюдь не все раны. Следовало беречь некоторые части мозга, хотя как их убережешь? Губернатор сказал, что у второго тела нет маленькой области в головном мозге, иначе оно бы жило полной жизнью: могло бы чувствовать, думать и знать ровно то же, что и я. Если мне когда-нибудь не посчастливится получить пулю в это место на голове, то придется навеки распрощаться с сознательным существованием, ведь второе тело тут уже не поможет.
        Создатели «ауди» были очень умными людьми, предусмотревшими множество ситуаций. Вот, казалось бы, есть ли этим людям дело до того, что в багажнике какой-нибудь машины неизвестно когда повезут живого человека? Может быть, такого никогда не случится! Но, к моему счастью, инженеры оказались самыми настоящими обстоятельными гуманистами. Они предусмотрели небольшой рычажок с внутренней стороны багажника. Если рычажок сдвинуть, то багажник откроется.
        Я выполз наружу, щурясь от яркого света и оглядываясь по сторонам. Больше всего я боялся, что меня заметят. Из багажника по голосам и шагам было слышно, куда пошли незнакомцы. Мне даже удалось услышать хлопок от закрытия двери, ведущей в дом. Я сначала подумал, что эта дверь ведет в подъезд, но сейчас понял, что не прав. Передо мной стоял особняк. Его хорошее состояние бросалось в глаза: сохранились даже массивные коричневые двери с круглыми ручками-петлями.
        На небольшой узкой улице не было ни души. Напротив желтого дома стоял почти такой же красный, рядом - еще ряд низких строений, вдали виднелся крохотный парк. Я подошел к ограде, отворил калитку и приблизился к двери, ведущей в желтый особняк. Поначалу опасался, что перед входом висят видеокамеры и отслеживают происходящее, но когда отошел на три шага от машины, мои опасения развеялись. Я почуял
«Серебряную розу». Она тут, где-то в доме. Рядом с ней никакая техника работать не может. Роза переносит Лим на Землю, а Землю - в Лим.
        Жаль, что со мной нет трости, она осталась на стоянке. Но все равно роза превратила особняк в мою вотчину. Я оказался в темном длинном коридоре, стены которого были оклеены розоватыми выцветшими обоями. Впереди слышались приглушенные голоса.
        Один из плинтусов совсем отстал от стены, держался на паре гвоздей. Я наклонился, примерился и резким движением сломал деревяшку. Раздался короткий звук треснувшего дерева. Я прислушался. Голоса бормотали по-прежнему. В моей руке был кусок узкого треугольного светло-коричневого плинтуса. Конечно, не шпага, но сойдет.
        Должен сказать еще кое-что про второе тело. Этот вопрос меня мучает, терзает, как терзает любое необъяснимое событие, от которого зависишь. Я старательно думал о том, как работает второе тело, и никак не мог понять.
        Частицы-античастицы меня не интересовали, я не хотел влезать в дебри и верил губернатору на слово. Любопытно другое. В организме человека каждую секунду происходит множество изменений. Некоторые из них существенны. Как второе тело отличает нужные изменения от ненужных? Это ведь совсем непросто, если подумать. Должен быть какой-то фильтр. Почти интеллектуальный фильтр, который знает о каждом изменении и решает, оставлять его или нет. А откуда в Лиме, мире магии, где не работает техника, возьмутся интеллектуальные фильтры? Вот что, помимо всего прочего, волновало меня.
        Голоса впереди стали слышны более отчетливо. В коридор яркой полоской проникал солнечный свет. Я приблизился достаточно, чтобы разобрать слова.
        - Мы завалили его, - говорил незнакомый голос, - сработали чисто. Не знаю, что в нем такого, он даже не дернулся. А за чистую работу надо бы добавить, шеф.
        - Вам заплачено по уговору. - Второй голос мне показался знакомым. - Идите и не побирайтесь.
        - Зря ты так, шеф, - выдержав паузу, продолжил первый. - Мы не побирушки, а хотим свое. Нам было сказано добыть сумку, а хмыря завалить по возможности. Лучше завалить, чем не завалить! Мы и завалили. За сумку бабки получили, а за хмыря? Все стоит денег, шеф.
        - Это у вас в горах так принято. - Второй собеседник не скрывал раздражения. - Валите отсюда оба. Побирушки!
        - Вот что, шеф, заплати за хмыря. И заплати щедро. Тогда я прощу «побирушек».
        Ситуация стала ясна как день. Убийцы не работали на моих врагов на постоянной основе. Просто временные наемники. Жадные временные наемники. Интересно, чем они собираются тут угрожать в присутствии «Серебряной розы». Пистолетами, что ли? Даже не смешно.
        - Быстро спрятали стволы и свалили, пока я не пнул вас коленом под зад! Отребье! Прочь! - Раздражение в голосе второго достигло пика.
        Раздались два сухих щелчка. А затем, почти моментально, прозвучал короткий и звонкий хлопок, сопровождавшийся вспышкой. Сразу же потянуло гарью. Я застыл за дверью, как застывает солдат-новичок в присутствии смерти. Мне известно, что там произошло: мои убийцы отправились в мир иной. Право же, не стоит ссориться с магами, превратившими этот дом в часть Лима с помощью «Серебряной розы». Наверное, убийцы были просто убийцами и не разбирались в таких тонкостях. Что ж, многие знания не только умножают скорбь, как сказал один мудрец, но и продлевают жизнь.
        Теперь, похоже, мой выход.
        Я толкнул дверь и вошел в комнату. Через большое окно заглядывало яркое солнце, освещая обстановку. А обстановка была живописной. Рядом с входом на паркетном полу валялись два трупа. Черноволосый лежал ничком, его спина была обуглена между лопаток. Водитель «ауди» валялся на спине, его живот не только почернел, но и казался сплющенным. Стоял мерзкий гниловатый запах паленых перьев.
        У противоположной стены была еще одна дверь. Рядом с ней на серых матерчатых креслах сидели двое. О насмешка судьбы! Они мне знакомы! Это те самые маги с жезлом и копьем, которые с самого начала преследовали меня и убили старичка-подводника.
        Высокий блондин, сжимающий жезл, был одет в прежний темно-фиолетовый сюртук. На лбу мага чернела двойная метка - Лим скрупулезно изменил внешность обитателей этого дома. Низковатый толстяк с копьем был в красном жилете. На щеке толстяка тоже располагалась метка, но в форме синего полумесяца. У ног блондина стоял мой распахнутый саквояж.
        Оба мага потеряли дар речи, когда увидели меня. Да и было от чего: я тоже сам по себе выглядел сногсшибательно. Мой старинный пиджак превратился в элегантный сюртук. В двух местах на груди, а также на животе краснели рваные следы от пуль. Следы казались самыми настоящими серьезными дырками, проделанными основательным оружием, да и были таковыми. Наверное, в первый миг магам почудилось, что перед ними предстал взъерошенный и злобный зомби, чье тело убили недавно, но оно отказалось от покоя ради мести. Хотя… может, так и было?
        - Что-то сегодня похолодало. Слышал, завтра к нам придет антициклон, а Узбекистану вообще не поздоровится. - Разговор нужно было как-то начать, и я решил начать его именно так. - Очень печальные новости. Это может погубить урожай хлопка.
        Блондин издал хриплый звук, но толстяк не растерялся. Кавалер Файет недаром описывал его как решительного и сильного мага. Пятый или шестой уровень!
        Сияющий наконечник короткого копья разгорелся еще ярче. Прямо на моих глазах начала рождаться форма. Прекрасная, быстрая, боевая форма - наверняка гордость того раздела магии, которым владел толстяк. Форма была даже не просто быстрой, а почти мгновенной. Она слетела с наконечника копья и устремилась ко мне со скоростью охотящегося стрижа. Я залюбовался ею. Все-таки в формах, когда их видишь, есть красота. Чаще всего это красота танцующего пламени, выделывающего коленца под прихотливыми порывами ветра. Если за огнем внимательно наблюдать, то увидишь такие прекрасные фигуры, перед которыми меркнут даже полотна Эрмитажа.
        Впрочем, я любовался этой формой вдвое дольше, чем обычно длится ее жизнь. Она подлетела ко мне, развернулась и с прежней грацией устремилась к своему создателю. Тот вряд ли успел даже до конца обдумать происходящее. Его грудь вдруг приоткрылась, впуская в себя подобие огненной стрелы. Это произошло так быстро, что даже показалось, будто грудь вот-вот закроется вновь. Но нет, этого не произошло. Толстяк сумел только издать булькающий звук, затем замер, широко открыв глаза и сжав руки в кулаки, и упал на пол. Бедный пол многострадального дома! Было ли когда-нибудь на тебе за всю твою долгую жизнь сразу три трупа?
        Блондин вскочил. Он сейчас казался бесноватым. Взгляд перескочил с толстяка на меня, потом снова на толстяка и на его копье. Металлический жезл в руке блондина дрожал крупной дрожью. Маг даже не пытался ее унять.
        - Ну что, обсудим узбекский хлопок или как? - Я говорил спокойно, подражая губернатору, моему учителю. Когда тот выкидывал что-то из ряда вон, то говорил равнодушно и небрежно, будто все произошедшее было пустяком.
        - Зеркало! - закричал маг, прижимаясь к стене. - Будь я проклят, зеркало!
        - Зеркало, - согласился я, удивленный его осведомленностью. Все-таки не все ученики губернатора обладали способностью быть зеркалом и отражать. Обычно убийцы магов могли лишь мгновенно прерывать формы, делая магию бесполезной, но ради меня учитель расстарался.
        - Остался жив! - Эта новая фраза прозвучала, как обвинение. - Ты остался жив!
        - О, не переживай, это не его вина, - кивнул я на труп черноволосого. - Он в меня отлично попал. Видишь? Испортил такой сюртук. Придется теперь новый заказывать у портного. Я, знаешь ли, после старого города стал консервативным в выборе одежды. Но сюртук еще ладно. А шелковая рубашка? Где я теперь такую возьму? У нее широкие рукава и старомодный покрой. Ты видел фильмы о мушкетерах? В таких рубашках они фехтовали на дуэлях и просто на тренировках. Боюсь, подобного в магазинах не найти.
        Блондин смотрел на меня дикими глазами. Его можно понять. Я стоял в окружении трех изуродованных трупов и рассуждал об одежде. Время, проведенное у губернатора, сильно изменило меня.
        - Но-но! Не нужно туда идти! - Покачав палкой, которую держал в руке, я тотчас пресек все попытки блондина сдвинуться в сторону двери. - Я успею тебя остановить. Понимаешь? Успею. Эта штука - не шпага, но ее хватит.
        - Чего тебе надо? - хриплым голосом спросил маг, останавливаясь и опуская жезл, разом ставший ненужным и даже опасным. - Что ты хочешь?
        Я сделал несколько шагов и остановился у своего саквояжа.
        - Прежде всего, где миска? Куда вы ее дели?
        - Там. - Блондин кивнул на дверь. - Уже там. Мы… гм… сразу ее переправили с курьером.
        Секундное сожаление охватило меня и тут же исчезло. Мне было жаль миски, но в то же время я знал: она не утрачена и даже не попала в руки врагам. Чуть позже я раскрою секрет этого парадокса.
        - К кому переправили? - спросил я. - Кто это, интересно, ее так страстно хочет?
        Это был главный вопрос, я долго к нему шел, и блондин знал это.
        - Если скажу, то позволишь мне уйти? - быстро спросил он.
        Да, этот маг своего не упустит. Как только появилась возможность торговаться, он сразу же и начал.
        - Может быть, и позволю, - ответил я. - Если ответишь на все вопросы.
        Мне хотелось сдержать это обещание, хотя было понятно, что оно идет во вред. Блондин знал, что я был в старом городе, а сейчас видит, что я жив и обладаю очень нежелательными способностями. Если он доберется до своих покровителей с этим рассказом, то за мной начнется настоящая охота. Почти все титулованные особы захотят меня прикончить во избежание недоразумений в будущем. Пока я решил просто узнать имена своих врагов, а дальше уже буду действовать по обстоятельствам.
        Маг прочитал это все в моих глазах. Либо он был очень опытен, либо сильно хотел жить. А может, и то и другое вместе. Блондин не стал сильно упираться. Уже через несколько минут я знал, что за миской охотится вовсе не знать Лима, а сообщество независимых магов, которое называется «Братство Восходящих». Мой собеседник занимал в братстве не очень важный пост, покойный толстяк был главнее.
        - Кто возглавляет это братство? - В ходе разговора я переместился ближе ко второй двери, чтобы исключить всякую возможность бегства пленника.
        - Маги. Гм… несколько из них. Я не знаю настоящих имен. Каждый, кто вступает в братство, берет себе другое имя. Как у монахов.
        Говорил маг быстро, но выглядел искренним. О «Братстве Восходящих» я ничего раньше не слышал, но верил, что если там несколько главарей, то это точно не титулованные особы. Те вообще не заключали какие-либо союзы друг с другом. Они были индивидуалистами и даже переделкой сфер влияния предпочитали заниматься в гордом одиночестве. Единственное исключение - Лим. Вельможи договорились считать его нейтральной территорией. Но перед этим объединились, чтобы избавиться от губернатора, моего учителя.
        - А что они хотят? Каковы ваши цели? - Я вынул из руки трупа копье и бросил кусок плинтуса на пол.
        Маг подчеркнуто небрежно пожал плечами. Его фиолетовый сюртук был расстегнут, под ним виднелась серая шелковая рубашка.
        - Стать такими же, как титулованные особы, какие еще могут быть цели? Они бессмертны, мы тоже хотим быть бессмертными, они могущественны, как библейские демоны, мы тоже хотим стать такими.
        Мои брови поднялись. Что ж, я всегда уважал честность, о чем бы ни шла речь.
        - Титулованные особы безвылазно сидят там. Сюда они не могут проникнуть, - показал я рукой на землю. - У них нет ни жен, ни детей. Никто не знает, как они выглядят на самом деле. Они похожи на людей, да, но вдруг это иллюзия? Многое из того, что мы видим там, вовсе не то, чем кажется. Вы этого для себя хотите? Стать неизвестно кем и навечно застрять неизвестно где?
        - Гм… это сгущение красок, - криво усмехнулся маг. От этой усмешки на его лице появились глубокие морщины. Он был весьма немолод.
        Спорить не хотелось. Я понял, что нужно братству: обмануть судьбу, получить положительные черты высшей знати и увильнуть от отрицательных. Что ж, Лим существует долго; должно быть, это братство с подобными целями - не первое. Интересно, что случилось с другими? Я пока не мог точно сказать, кто такие титулованные особы, но, наблюдая за губернатором, понял, что в них мало человеческого. Они могут логично мыслить, их воображение широко, эрудиция всеобъемлюща… Но когда общаешься с ними, создается впечатление, будто говоришь с иным разумом, который лишь притворяется человеком. Я про такое читал. Некоторые сильные шахматисты рассказывали, что, играя в шахматы с неизвестным противником, могут отличить машину от человека. «Машина мыслит странно» - так говорили шахматисты. Но машина - единственный известный мне пример нечеловеческого разума. Я мог предположить, что титулованные особы - инопланетяне или какие-нибудь сверхъестественные существа. Насчет инопланетян мне нечего сказать, а сверхъестественные существа - это вопрос веры. Увы, несмотря на магию Лима, я оставался скептиком.
        Хотя сейчас решать глобальные вопросы ни к чему. Я сосредоточился на практической стороне дела. Итак, за похищениями миски стоит некое братство. Это интересно само по себе, такую информацию можно попробовать продать маркизу Ори через кавалера Файета. Вдруг братство работает также в других направлениях и дорогу перешло не только мне? Если так, то маркиз заплатит щедро.
        - Зачем вам миска-то понадобилась? - спросил я.
        - Будто сам не знаешь, - буркнул маг.
        - Я задал вопрос. Твое дело - отвечать. - Копье в моей руке дрогнуло.
        Блондин покосился на наконечник и поморщился. Мой собеседник невольно оказался прав, когда с иронией предположил, будто я не знаю о миске. Я действительно мало что знал. Губернатор отнял ее у меня на время обучения и вернул только в конце, посоветовав непременно пообщаться с тем, кто живет по «другую сторону воды».
        - Миска - это артефакт, - произнес маг таким тоном, словно растолковывал очевидные вещи. - Очень важный и полезный. Но я в этом не особо разбираюсь. Что с меня взять? Я - просто… гм… исполнитель. Знаю лишь, что старшие братья говорили о каком-то утраченном могуществе. Что, дескать, это могущество есть там, куда приведет миска, и если они туда доберутся, то найдут того, кто остался прежним.
        Маг положил жезл на сиденье кресла.
        - Кого найдут? - насторожился я. - Кто остался прежним?
        - Не знаю, но они его сами явно побаивались, говорили о нем так, словно он сумасшедший, очень опасный сумасшедший. Больше я о миске ничего не знаю.
        Я молчал, перебирая в уме те скудные крохи информации, которая мне известна. Если прибавить к ней слова мага, то все равно цельной картинки пока не складывалось. Мне захотелось еще расспросить о Светочке, а потом вернуться к братству, но маг опередил меня.
        - Слушай, давай я куплю свою жизнь, - неожиданно предложил он, запустив руку за пазуху. - У меня тут есть кое-что интересное. Список!
        - Какой еще список?
        - Да вот! - Блондин, порывшись в недрах сюртука, вытащил лист бумаги. - Смотри! Вот же! Список не мой, я должен был лишь передать, но написанное легко проверить. Первый случай произошел около года назад в Подмосковье, второй - рядом с Иваново, потом были еще… тоже не очень далеко, все почти в одном районе, Иваново - самое дальнее. А вот и последний случай! Буквально вчера! Видишь? Москва, Тропаревский парк, ночное время. Да сам посмотри!
        Я взял список, недоумевая, что он означает. Маг тыкал пальцем в строчки и на какой-то миг усыпил мою бдительность. А может, ему просто показалось, что усыпил. Его рука скользнула под сюртук и вытащила широкий длинный нож, почти кинжал.
        О, это был очень мудрый ход! Если меня нельзя прикончить при помощи магии, то всегда остается старый проверенный способ. Вопрос лишь в том, куда ударить.
        Блондин знал об этом. Знал, что место очень важно. Если ударить в живот - это одно, я, вероятно, останусь в строю, если ударить в сердце, то могу отключиться на время.
        Маг слегка поднял нож, и это дало мне лишнее мгновение. Я боялся не успеть создать форму и воспользовался тем, что нашлось под рукой, - копьем. Дело решали доли секунды, мне даже не удалось толком развернуть наконечник, чтобы нанести не опасный для жизни удар. Копье вошло в грудь.
        Что ж, это крушение моих планов. Я уже совсем было решил, что передам блондина в руки службы безопасности одной из фирм маркиза Ори. Уж они сумеют о нем позаботиться: пожалуй, не убьют, а продержат некоторое время в заключении, а потом попытаются перекупить. Но теперь этот план невыполним. Маг сам выбрал свою судьбу.
        Наконечник копья вошел в грудь чуть ниже шеи с небольшим хрустом. Лезвие оказалось очень острым. Оно пронзило тело насквозь. Блондин превратился в подобие бабочки, нанизанной на иголку. Все-таки напрасно он достал нож, напрасно!
        Некоторые люди так боятся ближайшего будущего, что готовы рискнуть чем угодно, чтобы его изменить. А ближайшее будущее - не самое страшное по сравнению с тем, когда у человека вообще нет никакого будущего. Мой неудачливый пленник это слишком поздно осознал.
        Он упал на пол и вскоре затих, вцепившись напоследок в злополучный список. Я не стал разжимать руку, наверняка этот список был какой-нибудь чушью, призванной усыпить мою бдительность. У меня даже не возникло желания проверить, что же случилось вчера в Тропаревском парке.
        Глава вне нумерации
        Тем не менее это событие имеет настолько прямое отношение к моей истории, что умолчать о нем просто невозможно.
        Итак, поздним вечером, когда редкие звезды казались отражением света фонарей, на скамейке в Тропаревском парке, знаменитом своими речушками и озерами, сидели двое подростков, Четвертак и Мыльный. На самом деле у них были другие имена, но эти клички прилипли к ним примерно год назад, когда парни впервые попали в одну из местных банд.
        Четвертак, худощавый шатен со сломанным носом, получил свое прозвище сразу же, когда с гордостью вытащил из кармана редкий юбилейный американский двадцатипятицентовик. Долговязый блондинистый Мыльный сначала был «Верзилой», но потом, когда открыл рот и начал что-то путано и многословно рассказывать, тут же приобрел кличку Мыльный - по аналогии с мыльными операми.
        Эти двое парней сидели в темном уголке парка не просто так. Они не ждали своих девушек, не играли в прятки и, уж конечно, не рассуждали о смысле бытия. Они крали сумки у припозднившихся прохожих.
        Четвертак и Мыльный относились к редкой породе «гуманистов» в агрессивной среде подростковых банд. У них не было с собой молотка, которым нужно бить жертву сзади по голове, но зато имелась замечательно отработанная схема, направленная в основном на женщин и пьяниц. Мыльный толкал, а Четвертак вырывал. Просто и эффективно. Иными словами, в их работе присутствовала строгая синхронность: они подскакивали к одинокому прохожему, Четвертак вцеплялся в сумку, а Мыльный толкал жертву с небольшого покатого склона. Женщины обычно вскрикивали, взмахивали руками, чтобы удержать равновесие, выпускали сумку и катились под откос, отделываясь синяками или, изредка, переломами. Жертвы оставались живы, а парни гордились этим, называя свою работу «чистой и быстрой». Четвертак даже хвастался своей ловкостью: ведь чтобы женщина упала, сумку нельзя тянуть на себя, помогая жертве устоять, а нужно толкнуть по направлению к ней, чтобы ускорить падение.
        В Тропаревском парке было несколько подходящих склонов. Поначалу парни меняли места засад, опасаясь, что их выследит полиция, но время шло, а полиция не чесалась. Местные правоохранители даже ни разу не пришли ни с одной из жертв, чтобы осмотреть место происшествия. Это обнадежило наших оригинальных грабителей-«гуманистов». Их деятельность продолжалась вторую неделю, и они работали лишь в двух-трех точках, просто переходя с одной на другую по нескольку раз за ночь. Пока слухи о «плохом» месте не растеклись по округе, можно снять неплохой урожай.
        - Идет, - хрипло сказал Четвертак, гася сигарету о деревянную скамью. - Одна.
        Мыльный присмотрелся. Дорожка петляла и поднималась на небольшой холм. Одинокая женщина была совсем рядом, но неподалеку между деревьями мелькали какие-то тени.
        - Рядом толпа хмырей, бегать не хоцца. Мы даму уделаем на раз, а бегать не хоцца. Нога болит после вчерашнего, крутит, зараза, в колене. В лом бежать, а?
        Четвертак помедлил и кивнул. За женщиной шла толпа человек в пять-шесть. Конечно, рискнуть можно было. Вырвать сумочку из рук - плевое дело, никто не успеет помешать. Но потом придется улепетывать. Грабителям бегать было лень. Да и возможных неприятностей не хотелось.
        Парни не двинулись с места, когда мимо них устало прошла пожилая женщина с большой хозяйственной сумкой. Затем прошествовала молчаливая компания, состоящая из троих мужчин и двух девушек. Потом настало затишье.
        В это время суток через Тропаревский парк ходили мало. Скоро окончательно стемнеет, и жидкий ручеек прохожих иссякнет. Становилось прохладно, настроение у грабителей было хмурое - день, похоже, выдавался неурожайным.
        Скамья располагалась в темном закутке между толстыми обшарпанными березами. Вдалеке виднелись многоэтажные дома, а ближайший фонарь поблескивал метрах в двадцати. Место было глухое, и парни иногда удивлялись, почему его до них никто не облюбовал. Это же какое раздолье для всяких отмороженных! Четвертак, как правильный, но осторожный пацан, даже носил с собой широкий и длинный охотничий нож. Не ровен час, нарвешься на какого-нибудь беспредельщика. Мыльный не носил ничего, целиком доверяя своим рукам-граблям.
        - Потопали, а? - неожиданно предложил Мыльный. - Холодрыга жуткая, ветер, ни хрена не видно. Никто не пойдет, все по домам сидят. Да и нога болит. Нужно было ту даму брать и сваливать. Фонарик хоть работает? А то как возвращаться будем? Тут шею сломаешь, и не вспомнит никто.
        Четвертак пошарил в кармане, и узкий пучок света выхватил круг помятой травы.
        - Ты сам сказал, что бегать не хочешь. Сиди тогда. Подождем еще немного, сегодня почти ничего не заработали. Сотовый, что сняли, баксов на двадцать потянет. Остальное барахло никому не нужно.
        Мыльный замолчал, но начал угрюмо сопеть. Четвертак понял, что его приятель потихоньку закипает и скоро впадет в припадок: примется нести эмоциональную и многословную чушь. Тогда уже не остановишь.
        - Ладно, потопали, - торопливо сказал Четвертак и тут же осекся: вдали, под светом фонарей, показалась одинокая фигура.
        - Дама. Точно дама, - прищурился он. - Сюда идет. Все, Мыльный, нам повезло. Эту берем и сваливаем.
        Сопение тотчас стихло. Мыльный насторожился.
        Походка женщины была несколько неровной: так всегда ходят на высоких каблуках, когда думают, что их никто не видит. Стали заметны очертания маленькой сумочки: не сумка, а пустяк, но парни знали, что именно в таких часто хранится самое ценное.
        - Пора, - прошептал Четвертак после минутного молчания.
        Женщина подошла к повороту дорожки, ненадолго скрывшись за деревьями. Скоро она будет здесь.
        Грабители привстали, готовясь к одному-единственному рывку. Они даже не волновались, будучи вполне уверенными в успехе. Мыльный сделал шаг вперед и слегка согнул руки. Теперь он напоминал не неуклюжую оглоблю, а длинную и гибкую ветку ивы. Четвертак неосознанно пошевелил пальцами. Вчера в пьяной драке пострадало не только колено Мыльного, но и кулак Четвертака, разбитый и расцарапанный в кровь.
        Жертва вот-вот должна появиться. Парни выжидали. Неожиданно раздался глухой звук, будто бревно ударило по другому бревну. А затем донесся крик. О, такого крика ни Четвертак, ни Мыльный еще не слышали. Он был громким, звонким и душераздирающим, будто отталкивался от деревьев и безжалостно ударял по ушам, не желая стихать.
        Ошарашенному Мыльному даже показалось, что листва трясется в унисон. Четвертак, морщась и не обращая на природу никакого внимания, схватился за нож: он был более практичен, чем его приятель.
        Крик стих столь же внезапно, как и возник. Мыльный даже вздохнул с облегчением, когда невидимые иглы перестали колоть уши. Четвертак замер, по-прежнему морщась и вглядываясь в поворот дорожки.
        - Что-о-о это было? - глухим голосом спросил Мыльный. - Она упала?
        - Наверное, - поразмыслив, ответил Четвертак. - Упала и испугалась.
        - Тогда подберем сумку?
        Четвертак отчего-то посмотрел наверх, туда, где звезды пробивались через жидкие кроны деревьев. Ему не хотелось идти к повороту. Почему - он и сам не знал.
        - Ну? Идем! - подгонял Мыльный. - Если она ударилась башкой, то нас даже не увидит.
        Четвертак не стал прятать нож, а осторожно двинулся по дорожке, поигрывая лезвием. Фонарик скупо освещал путь, выхватывая из темноты то сухие корявые ветки, то клочки голой черной земли.
        Мыльный заспешил вперед и, взявшись за ствол дерева, начал спускаться вниз, чтобы срезать путь. Несмотря на то что Мыльный был впереди, первым женщину увидел Четвертак. Она лежала рядом с дорожкой, раскинув руки. Легкий плащ распахнулся, но сумочки нигде не было видно.
        Луч фонарика нервно пошарил поблизости и замер, натолкнувшись на долговязую фигуру Мыльного. Тот уже подошел к женщине и стоял, вглядываясь. Луч фонарика проскользнул мимо его ног, и Мыльный вдруг вскрикнул, отшатнулся и нелепо взмахнул руками.
        - Что?! - нарочито громко спросил Четвертак. - Что там?!
        - Пошли! Быстрее пошли! Отсюда! Скорее! - Мыльный, судя по перекошенному лицу, был явно не в себе.
        - Да подожди… - неуверенно сказал Четвертак, озираясь по сторонам. - Что там?
        Мыльный схватил приятеля за рукав и потянул прочь:
        - Скорее, брат, скорей, скорее… она зашита. Нитью!
        - Что? - переспросил Четвертак, обеспокоенный паникой в голосе напарника.
        От дерева, расположенного метрах в пяти, отделилась какая-то тень. Фонарик осветил лицо незнакомца.
        - Пацан, ты чего?! - закричал Мыльный.
        - Мужик, опусти штык! - крикнул Четвертак, не думая прятать свой нож и даже выставляя его вперед.
        Незнакомец, словно не слыша, плавно двинулся навстречу. В его руке, как казалось Мыльному, была длинная острая палка. Четвертак же видел нечто иное: оружие со штыком, что-то вроде старинной винтовки.
        Грабители продолжали пятиться. Они уже пришли к мысли, что с незнакомцем связываться не стоит, и от панического бегства их отделяло лишь несколько секунд. Но неизвестный мужчина не дал им этих мгновений. Он стремительно бросился вперед, быстро сокращая расстояние. Его первый удар достиг цели, когда палка или винтовка со штыком вошла в бедро Мыльного.
        Тот взвыл и упал. Четвертак отпрыгнул в сторону, но сумел перебороть ужас и попытался вступиться за товарища. Неизвестно, чем бы закончилось дело, но со стороны скамьи, где прежде сидели в засаде грабители, вдруг послышались многочисленные шаги. Забегая вперед, скажем, что это возвращалась молчаливая группа, состоящая из троих мужчин и двух девушек.
        Незнакомец взмахнул оружием и скрылся среди деревьев, оставив за собой один труп, одного раненого и еще одного насмерть испуганного. И Четвертак, и Мыльный запомнили лицо убийцы, его приметы, а также путь отступления. Впрочем, память сыграла дурную шутку с нашими грабителями. Лучше бы они не запоминали ничего, ведь позже, когда их начала допрашивать полиция, выяснилось, что показания Мыльного и Четвертака коренным образом расходятся. Один видел палку, а другой - штык. Один запомнил коренастого подростка в красной рубашке, с диким взглядом, а другой - высокого пожилого лысого мужика, одетого в темно-зеленую куртку. Один решил, что убийца побежал к многоэтажным домам, а другой - что к роднику. Излишне говорить, что такие противоречивые показания сильно повредили грабителям и сделали их главными подозреваемыми.
        Глава 14
        Когда я понял, что маг, мой старинный противник, окончательно и бесповоротно умер, дом начал давить на меня своей пустотой. Мне было известно, что я здесь один. Так часто бывает: входишь в помещение и по отсутствию мельчайших звуков, даже по дуновению ветерка понимаешь, что вокруг тебя ни души. Я, конечно, проверил остальные комнаты, заглянул даже в ванную и кладовые, но никого не нашел. Четыре трупа и одиночество - вот и вся моя компания.
        Однако следовало отыскать «Серебряную розу». Это ведь очень ценный артефакт, я даже не думал, что им обладают простые смертные. Роза делает из Земли Лим! Да за такую драгоценность любой из земных магов, вхожих в Лим, отдал бы полжизни. Я даже затруднялся сказать, сколько стоит «Серебряная роза». Наверное, целое состояние. Но я не собирался ее продавать, такая вещь нужна самому. Тем более вещь не краденая, не добытая преступным путем, а взятая в качестве военного трофея у побежденного врага. Моя трепетная совесть после некоторых колебаний позволила забрать трофей.
        Я начал искать, заглядывая в шкафы и изучая содержимое полок. Сначала мои поиски были основательны и неторопливы. Мебель не загромождала пространство, и мне легко удалось осмотреть все комнаты. Единственное, что беспокоило, - это курьер, который ушел с миской. Что знает этот курьер? Вернется ли он? Хотелось надеяться, что курьер - просто курьер, не слишком осведомленный о происходящем. В конце концов, ведь нужен был этим двоим магам мальчик на побегушках?
        Удалось перерыть почти все, но «Серебряная роза» не находилась. Я даже обыскал трупы, но тоже тщетно. Маги вообще были пусты, а у моих убийц не обнаружилось ничего, кроме пистолетов, документов (наверное, липовых) и увесистых пачек денег. Что касается денег, то я встал перед дилеммой: брать их или не брать? С одной стороны, купюры тоже были трофеем, но с другой - как-то плохо пахли. Это ведь деньги за грабеж и убийство. Однако убить пытались меня, разве не будет справедливо, если я возьму деньги, заплаченные за мою голову? Хотелось их взять, дополнительные финансы никогда не помешают, но что-то отталкивало. В конце концов я решил так. «Серебряная роза» принадлежала магам - моим врагам. Я убил врагов в бою. Значит, роза моя по праву победителя. Деньги принадлежали не магам, а моим убийцам. Убийцы были уничтожены магами, но ни блондин ни толстяк не успели обыскать трупы и забрать деньги. Получалось, что деньги мне не принадлежат. Возможно, принадлежат наследникам убийц, возможно, кому-то другому, но точно не мне. Моя щепетильная совесть удовлетворилась этим причудливым выводом и успокоилась. Деньги
остались лежать на полу. По-прежнему хотелось их взять, но я не мог, хотя ничто не мешало! Так воспитанному псу иногда хочется повыть на луну, но он не делает этого из-за опасения разбудить своих хозяев. Гипертрофированная честность - очень неприятная ноша на жизненном пути. Она доставляет массу проблем и не способна дать никаких благ, которые можно пощупать, попробовать на вкус или положить в карман.
        К сожалению, поиски «Серебряной розы» не увенчались успехом. Я заглянул даже в горшок из-под увядшего цветка, даже в сливной бачок в туалете - ничего! Было ясно, что роза находится где-то ближе к центру дома, ведь я чувствовал явное угасание изменений, стоило только подойти к выходу или окнам. Но где именно?
        Я простучал пол метр за метром, сдвинул шкафы, кровати и кресла. Почти везде лежал паркет, и он звучал одинаково глухо. Пришла в голову мысль тем же способом простучать стены и потолок. Но стены звучали непонятно, иногда казалось, что полость есть, а иногда - что нет. В конце концов я сдался, вернулся в комнату с трупами, уселся в серое кресло и принялся размышлять.
        Сколько часов я могу находиться здесь в одиночестве? Не разумнее ли выйти из дома и позвонить, вызвав подмогу? У меня есть сотовый, но после каждого визита в Лим батарея безнадежно разряжалась. Нужно найти другой телефон, это займет некоторое время. Но вдруг кто-то придет, пока меня не будет, и увидит, что произошло? Лучше звонить так, чтобы не терять вход из виду. Однако в доме имелась задняя дверь. Как быть с ней? Замок на той двери не заржавел - вероятно, им недавно пользовались.
        В конце концов я пришел к простому решению: буду выглядывать из окна дома. Когда увижу прохожего с сотовым, выбегу, предложу денег и возьму телефон на пару минут. Этого времени хватит.
        Вскоре я засел у окна. Через черные прутья изгороди видел серый асфальт дороги, небольшую яму на тротуаре, выбоину в бордюре. Красно-кирпичный дом напротив был непонятного предназначения: то ли жилой, то ли нет. Над дверью висела черная табличка, но буквы или малы, или сильно выцвели, я ничего не мог разобрать.
        Прохожие сновали редко, и никто из них не держал в руках сотовый. К сожалению, я был так озабочен поиском телефона, что не сразу подумал о своем внешнем виде. Представляю, как испугался бы бедный прохожий, если бы вдруг заметил, что ему навстречу бежит окровавленный человек со следами пулевых отверстий на одежде. Я вспомнил, что в шкафу видел старый плащ, и уже собрался было им воспользоваться, как вдруг услышал шум, доносящийся из задней части дома.
        К тому моменту я обыскал все, что можно, и не обнаружил ни живых людей, ни животных. Электроника же в этом месте не работала.
        Шум удивил. Я прислушался, стараясь понять, что же там. Скрип, шарканье и звуки, напоминающие шаги, подсказали ответ: в доме кто-то есть. Я не верил в мистические проникновения или тайные подземные ходы. Скорее всего, гость или гости вошли через заднюю дверь и сейчас двигаются к гостиной, туда, где разыгралась драма в двух или даже трех действиях.
        Я бросился наперехват. Кем бы ни был посетитель, ему не нужно видеть то, что произошло в гостиной. Даже самый неосведомленный человек способен сделать кое-какие выводы, увидев четырех мертвецов, умерщвленных весьма необычным способом. С собой прихватил копье: магических атак опасаться не приходилось, а от обычных никто не застрахован.
        Тихо пройдя по коридору, так, что паркет почти не скрипел, я остановился у поворота и даже прислонился плечом к потертым розоватым обоям. Судя по звукам, неизвестные гости вот-вот выйдут прямо на меня. Копье стояло, прислоненное к стене, примерно в паре метров от моей спины. Оно не бросалось в глаза, но, если что, успею дотянуться.
        Дыхание было спокойным и размеренным. Я успел сделать четыре вдоха и выдоха, как вдруг из-за угла торопливо выскочил незнакомец.
        Это был юноша лет семнадцати-восемнадцати, с растрепанными длинными каштановыми волосами, в расстегнутой желтой куртке. Он шел быстрым шагом и, неожиданно наткнувшись на меня, резко отпрянул. Черты его лица исказились, как это бывает у внезапно испугавшихся людей.
        - Ч-что… кто вы? - Юноша попытался справиться с эмоциями. Он, наверное, считал, что показывать страх - стыдно и недостойно высокого звания мужчины. У меня другое мнение на этот счет. Нанимать за деньги киллеров - вот что недостойно высокого звания мужчины. Страх с этим и рядом не стоит.
        - А ты кто? Как зовут? - Я снова подражал губернатору, на этот раз его командному голосу. Что ж, учитель неплохо поработал: ученик перенял очень многое.
        - Леша… Алексей… - Юноша остановился в замешательстве. Трудно сказать, что тому виной: мой тон или костюм, изрешеченный пулями. Торопливый собеседник не сводил глаз с черного сюртука и красных подтеков.
        - Чего тебе здесь надо, Алексей? - Я говорил слегка покровительственно, с почти неуловимой насмешкой.
        - Так это… я телефонограмму принес. Как поступила, так и принес… только что поступила…
        Новое слово на сегодняшний день! «Телефонограмма»! Кажется, в последний раз я встречал это слово в книгах давным-давно умершего писателя, специалиста по военным, врачам и прочей неразберихе.
        - И что в ней? В твоей телефонограмме, Алексей?
        Поначалу я даже подумал, что это сосед или просто приятель одного из магов, не имеющий к делу никакого отношения. Но, к счастью, выяснилось, что это не так. Не придется в случае чего применять силу к «гражданскому». Парень на службе у врагов.
        - А вы кто такой? - Алексей сумел справиться с первоначальным шоком, даже его тонкие губы перестали дрожать. Теперь он пытался понять, кто же перед ним в святая святых - в штабе. То, что здесь именно штаб, ясно как день: в обычном месте розу держать не будут.
        Мне не понравилось, что юноша достаточно пришел в себя, чтобы задавать разумные вопросы. Должно быть иначе: спрашиваю я, а он отвечает. Мой разум, ставший холодным и жестким за последнее время, моментально подсказал решение: применить губернаторские методы воздействия. Но сердце еще не избавилось от человеколюбия и воспротивилось. Я последовал голосу сердца. Пусть передо мной враг, но враг неопытный, губернаторские штучки тут пока излишни.
        - Пойдем, Алексей. Я кое-что тебе покажу.
        Юноша, поколебавшись, направился за мной. Он явно испугался, когда увидел копье. Оружие я взял с собой, потом открыл дверь в гостиную и сделал приглашающий жест. Привести сюда гостя теперь уже можно и даже нужно. Алексей осторожно заглянул в гостиную и побелел от лба до подбородка. Мне даже на миг показалось, что мой юный собеседник потеряет сознание.
        - Вот так-то, Алексей. Вот так-то. Поверь, я имею полное право задавать здесь вопросы, - сказал я, следя за тем, чтобы он не упал. - Итак, что это за телефонограмма и на кого ты работаешь?
        Через несколько минут я знал все. По крайней мере, все, что известно Алексею. Оказывается, мои знакомые маги оборудовали рядом со штабом телефонную точку. Очень разумная мера, ведь в самом штабе телефоны не работали. Связистов было двое: Алексей и Саша, курьер. Курьер часто находился в штабе, но в комнате, соседней с гостиной. Он был слишком молод и незначителен, ему не доверяли. Алексей обычно сидел на телефоне и принимал сообщения.
        В этот день все шло обыденно. Алексей следил за входящими звонками, а Саша отправился в штаб за заданием. Хорошо, что теперь я знаю его имя.
        Телефонограмма поступила от еще одного мага, который тоже состоял в братстве. Он сообщал своим коллегам, что извиняется за задержку и что скоро будет. Это была ценная информация, мне следовало готовиться к приходу гостя.
        Солнце по-прежнему заглядывало в окно гостиной, ярко освещая прямоугольный участок потертого паркета и создавая обманчивое впечатление, будто именно тут спрятана
«Серебряная роза». Мне хотелось найти этот цветок. Роза, роза, где ты?
        К сожалению, Алексей ничего не знал о местонахождении артефакта, но это могло быть известно третьему магу, тому, который вскоре заявится. Время поджимало, нужно избавиться от телефониста и выбрать место для засады.
        Алексей отправился в одну из комнат, расположенную вдали от главного входа. В комнате не было окон, но стоял полуразвалившийся диван. Я заботливо связал пленника грубой бельевой веревкой, найденной в одном из чуланов, усадил на диван, обитый темно-коричневой дырявой тканью, и пообещал, что если он будет вести себя тихо, то я его скоро выпущу и сохраню жизнь. Нельзя сказать, что мои слова слишком обрадовали юношу, но он просто не знал, с кем имеет дело. Мои обещания незыблемы, как скала, покрытая мхом.
        Теперь оставался главный вопрос: какое место выбрать для засады? Можно было засесть на полпути от главного входа до гостиной. А если маг пойдет другой дорогой? Дом большой, с разветвленными коридорами, гость мог выбрать дорогу вдоль восточной стены. А вдруг он вообще пойдет через заднюю дверь?
        Первым делом я заблокировал замок на двери черного хода и на всякий случай приставил к ней тяжелую, старинную, деревянную тумбочку. Вряд ли маг решит ломать дверь в собственный штаб. Скорее он пойдет к главному входу. Дверь будет не заперта, маг осторожно войдет, чтобы осмотреться, и тут-то ловушка сработает.
        Магические формы отличаются большим разнообразием. Их объединяют два фактора: красота и кратковременность существования. Но бывают исключения. В моем арсенале имелось несколько долговременных форм. Эта долговременность условна, всего-то несколько минут, хотя губернатор рассказывал, что изредка встречаются формы, живущие днями и даже неделями. Однако сейчас нескольких минут вполне достаточно.
        Я спрятался за окном, ближайшим к главному входу, стараясь лишний раз не выглядывать, но прислушиваясь ко всем звукам, доносящимся с улицы. Звуки, которые издавал дом, могли представлять интерес только для романтической особы с богатым воображением. Слышались поскрипывания, шорохи, треск… Дом, пожалуй, был глубоким старичком, приблизившимся к концу своей жизни. Алексей вел себя тихо, мертвецы, понятно, тоже.
        Трудно сказать, сколько я ждал - возможно, около десяти-пятнадцати минут, - когда к дому свернул прохожий, одетый в черный длинный плащ. Я осторожно выглядывал из самого уголка окна. Прохожий был высок, худощав, с вытянутым лицом, крупным носом и беспокойными глазами. Как я и ожидал, маг не пошел через заднюю дверь, а предпочел войти через парадную, как всякий, кто осознает свою значимость и право находиться здесь.
        Когда незнакомец прошел мимо решетки ограды, я отпрянул от окна и устремился в коридор. Чтобы создать долговременную форму, требовалось около двух секунд.
        Шаги мага были тяжелы, создавалось впечатление, будто он устал. Теперь я прятался за углом коридора и отчетливо слышал, как скрипит открываемая дверь. Незнакомец ступил на паркет, сделал пару шагов, и ловушка сработала.
        Не знаю, видел ли кто-нибудь, как крупное животное, например антилопа, проваливается в яму, наполненную жидкой грязью. Такие ямы - не редкость после сезона дождей. Ничего не подозревающее животное идет или даже бежит, ступает на коричневую корочку и неожиданно для себя по самую шею погружается в яму. Грязь жидкая, но вязкая. Под жарким солнцем она высохнет буквально за несколько часов, просто животное поторопилось, пришло раньше, когда корочка еще была слишком тонкой, чтобы выдержать большой вес. Антилопа не может даже толком двигаться. Конечно, она пытается бороться, но вязкость сковывает ее движения. Единственное, на что способна пленница, - это недоуменно шевелить шеей, да и то недолго. Скоро потревоженная корочка засохнет снова, и антилопа окажется в вечном плену.
        Маг был в более благоприятной ситуации. Конечно, он не мог оказаться в вечном плену, не мог даже никуда провалиться, просто моя ловушка, подобная той грязевой яме, надвинулась на него снизу и захватила, спеленала, окутав тусклыми коричневыми жгутами. Жгуты причиняли боль при каждой попытке пошевелиться, это видно по ошарашенному взгляду мага. В глазах сверкали изумление и разгорающееся страдание.
        Я сразу вышел из-за угла. Сейчас маг попытается высвободиться. Моя задача - прерывать зарождающиеся формы и поддерживать жизнь в жгутах.
        - Не надо дергаться, не стоит, - таковы были мои первые слова, обращенные к пленнику. Я изучал его искаженное лицо и не находил в себе ненависти. Блондин и копьеносец вызывали куда более сильные чувства, чем этот незнакомец.
        - Кто вы? - прохрипел незнакомец.
        Он, как и попавшая в грязевую ловушку антилопа, мог двигать только шеей и, пожалуй, немного плечами. Жгуты доходили почти до самых плеч, скрывая руки и грудь. Надо отдать магу должное: несмотря на растерянность, он уже многое успел. За несколько секунд я прервал три созданные им формы, что должно было почти исчерпать его энергетический запас. Не знаю, понял ли он, с кем имеет дело, но определенно находился близко к пониманию.
        - Кто я - неважно, - сказал я. - Важно, кто вы.
        Маг промолчал, вращая глазами и остервенело двигая головой, будто пытаясь вырваться.
        - Я упрощу задачу. - Мой тон был ледяным. Черт побери, я снова подражаю губернатору! - Мне пока неинтересно, кто вы. Ответьте для начала, где находится
«Братство Восходящих» и кто им управляет.
        - На кого… на кого вы работаете? - Маг все еще был полон отваги, находя в себе силы спорить.
        Я решил все-таки ответить. Почему бы нет. Мой палец красноречиво показал вниз. Глаза мага в ужасе расширились, он застонал.
        - Это вы! Человек маркиза Ори, вышедший оттуда! Я предупреждал, чтобы с вами больше не связывались! Предупреждал ведь! Мне даже обещали, что ничего не станут предпринимать без моего согласия… обманули! Обманули! Недоумки! Пожадничали! Что с ними? Они здесь? Мертвы?
        - Отвечайте на мои вопросы, - сказал я. - Отвечайте, и мы договоримся.
        - Да вы знаете, во что ввязались? - заскрежетал зубами маг. - Даже такие, как вы, не смогут противостоять этому! Наше братство…
        Незнакомец осекся. Что неудивительно - произнося свою страстную речь, он задергался сильнее, и жгуты ответили. Пленник, должно быть, испытывал нестерпимую боль. Я хотел повторить вопрос, но вдруг в голову закралась неприятная мысль. Если блондин и копьеносец были совладельцами розы, то этот маг - тоже совладелец. Получается, у розы есть живой хозяин! Скверное дело. Мне не хотелось отбирать чужую вещь, а просить розу в качестве выкупа противно моей совести.
        Между тем голова мага подозрительно низко наклонилась к воротнику. Пока я размышлял над проблемой собственности розы, зубы незнакомца быстро схватили воротник плаща. Маг бросил на меня дикий взгляд и изо всех сил сжал челюсти. Мне даже показалось, что-то едва заметно хрустнуло.
        Я подскочил и схватил мага за лицо, пытаясь насильно раскрыть ему рот. Бесполезно. Губы начали быстро синеть, а дыхание стало быстрым, глубоким и хриплым, будто из воздуха исчез кислород.
        - Что ты принял?! - закричал я. - Что это?! Чем лечить?!
        Маг молчал. Губы его сложились то ли в усмешку, то ли просто судорожно искривились.
        Похоже, с этим братством дело нечисто. Я мог представить только одну причину, почему человек внезапно кончает с собой: если он предал титулованную особу, на которую работал, и теперь боится разоблачения и наказания.
        Я ослабил, а затем убрал жгуты, держащие тело мага в вертикальном положении. Мой самоубийственный гость медленно опустился на пол, поддерживаемый мною. Я хотел облегчить его дыхание, но это не помогло.
        Теперь маг лежал на спине. Его длинное лицо еще больше удлинилось, глаза запали, под ними отчетливо обозначились синяки. Губы тоже стали совсем синими, жизнь покидала незнакомца. На воротнике плаща виднелось небольшое влажное пятно. Вероятно, там была зашита ампула с быстродействующим ядом. Маг оказался очень предусмотрительным.
        Я поймал взгляд незадачливого визитера. Сознание еще не покинуло его. Зрачки расширились, но по-прежнему смотрели на меня. И внезапно я понял одну вещь. Трудно даже сказать, почему пришла эта догадка. Может быть, оттого, что маг не испытывал ко мне враждебности, а просто до ужаса боялся последствий разоблачения. Или из-за того, что его губы слегка шевелились, будто он пытался что-то сказать. Это неважно. Я понял главное: если задам сейчас вопрос, пожалуй, даже любой вопрос, маг постарается ответить на него. Вероятно, этот ответ будет последним, что он сделает в жизни, но он постарается!
        У меня оставались сущие мгновения, но я успел подумать о многом. Можно ведь снова спросить о братстве, где оно находится и кто в нем состоит. Или поинтересоваться тайной миски, полюбопытствовать, кому именно она так понадобилась. Или заговорить о главном: попросить мага раскрыть самую важную тайну, которую он лично понял насчет Лима. Вдруг незнакомец, в отличие от меня, уже что-то знает? Что такое Лим? Зачем он? Когда возник? Кто такие титулованные особы и Цензор? Маг, конечно, не смог бы ответить прямо, но я всегда считал себя достаточно сообразительным, чтобы понимать намеки.
        Вот сколько замечательных и точных вопросов пришло мне в голову! Но вместо того чтобы задать хоть один из них, я открыл рот и спросил:
        - У «Серебряной розы» есть еще хозяева? Кроме вас, блондина и копьеносца? Есть другие?
        Открытые веки мага слегка дрогнули. Клянусь, он не утратил способность удивляться даже перед лицом смерти! Этот маг, видимо, был умный человек, потому что мне показалось, будто он все понял. Понял, зачем я задал этот вопрос, и, похоже, догадался, кто перед ним.
        - Нет, - прошептал маг. - Нет, больше нет никого, забирай ее…
        Его глаза закрылись, но губы все еще шевелились. Я наклонился, боясь пропустить что-то важное, и услышал еще пару слов:
        - Ну и дела.
        Это было последнее, что он произнес. Жизнь отлетела тихо, будто ее не было вовсе. Незнакомец превратился в неподвижную бледную куклу, одетую в дорогой наряд. Я видел прежде восковых кукол, которые, казалось, вот-вот заговорят. Но маг теперь никогда не заговорит. В этом отличие между куклами и мертвецами: на первых еще надеешься, а на вторых - уже нет.
        Я не стал терять время даром и быстро обыскал незнакомца. У него были деньги и документы. Деньги я бросил на пол, а документы взял себе - вдруг пригодятся, чтобы выйти на след братства. Затем я расстегнул рубашку, чтобы посмотреть на медальон. К моему удивлению, на добротной цепочке болталось сразу три предмета: обычный медальон пятого уровня, позволяющий проникать в Лим, маленькая металлическая пирамидка и круглый золотистый жетон с выгравированной головой оскалившегося льва. Последнее убило меня наповал: такие жетоны носят жандармы Лима.
        Цепочка была без замка, и я стянул ее через голову мертвеца. Пожалуй, предположу, почему маг покончил с собой. Жандармерия Лима наверняка относится к предателям еще жестче, чем титулованные особы. Маг сознательно пошел на риск, но после этого каждую минуту боялся, что его сотрудничество с братством выйдет наружу. Его жизнь с тех пор стала ничтожной, наполненной нервозностью и плохими предчувствиями. Он был все-таки не очень умен, если не учел таких последствий, когда пошел на предательство. А может, его заставили, кто знает? Доказательства, подтверждающие мои догадки, отсутствовали, и я решил уточнить, как обстоят дела в реальности. Что происходит с предателями-полицейскими? Много ли таких? Почему они предают? Уж на эти вопросы, наверное, легко получить ответы, - достаточно завтра прийти на свидание к Иванне. Она все расскажет.
        Цепочка с медальонами и пирамидкой отправилась в мой карман, потом я вернулся к Алексею. Юноша, видимо, рассчитывал, что маг одолеет меня. Глаза телефониста на миг блеснули, но тут же погасли, когда он увидел, кто вошел. Парень выглядел подавленным, даже чересчур.
        Я освободил его от пут, он и не пытался мне помочь. Его мышцы казались дряблыми и безвольными. Плохо: он мне еще нужен, да и причинять ему вред я не собираюсь.
        - В чем дело? - громко и энергично спросил я. - Что с тобой? Готовишься к смерти? Ее не будет! Я сделаю так, как обещал. Распрямись - и пойдем. Ты же солдат, хоть и из вражеского лагеря!
        - Я не солдат, - тихо прошептал Алексей, понурив голову.
        - Солдат-солдат. - Я похлопал его по плечу. - Эти твои маги были настоящими воинами, считай, что офицерами. Ты работал на них, служил им. Ты - солдат! Идем со мной. Покажешь, где находится телефон, я вызову своих людей и передам тебя им. Они тебя не отпустят, чтобы ты не болтал раньше времени, но ничего плохого не сделают, я прослежу. Разве что допросят, но это пустяк, если будешь говорить правду.
        Юноша был слишком подавлен, чтобы поверить мне полностью, но силы частично вернулись к нему. Он проводил меня в соседний пустой дом, откуда я наконец позвонил.
        Не прошло и двадцати минут, как сотрудники службы безопасности маркиза Ори прикатили на трех машинах. Прибыл даже глава службы: высокий и широкоплечий Смирнов, неплохой маг, если судить по очень подвижному красному ореолу вокруг его тела. «Службисты» поначалу хорошо отнеслись ко мне. Они улыбались, шутили, но, обнаружив пять трупов, шутить прекратили. Их взгляды, обращенные на меня, стали колючими и настороженными, скрывающими глубинный страх. Я теперь хорошо чувствую такие вещи.
        Со мной перестали разговаривать, предоставив это дело начальнику. Тот тоже был немногословен.
        - Это вы их так? - спросил он, нервно кивая на тела, сваленные в коридоре.
        - Не всех, - ответил я. - Некоторые - друг друга в моем присутствии, а кое-кто покончил с собой, когда я его допрашивал.
        Смирнов занервничал еще сильнее, хотя старался не показывать этого, скрываясь за показной суровостью во взоре.
        - Полагаю, вы наведете здесь порядок, - сказал я. - И о мальчишке позаботитесь, я обещал ему жизнь. А теперь поговорим о самом важном. О «Серебряной розе», которая спрятана где-то тут.
        - Я слушаю, - кивнул Смирнов, стараясь не смотреть мне в глаза.
        - Это моя роза. - Я был тверд и бескомпромиссен. - Она принадлежит мне. Когда вы ее найдете, то отдадите мне. Договорились?
        Смирнову не хотелось спорить. Его массивное лицо, обычно спокойное; дрогнуло. Однако он не смог переступить через свой долг.
        - По инструкции я вынужден передать все найденные артефакты начальству, - произнес он, тоже пытаясь говорить твердо. - Особенно такие, как роза. Я не знаю, в чем ваша роль в нашей организации, но думаю, она достаточно велика. - Смирнов кивнул на трупы. - Я передам розу кому положено, а потом вы решите этот вопрос на самом верху.
        Что ж, начальник службы безопасности был прав, и я не стал настаивать. Если нужно поговорить насчет розы с маркизом Ори, то поговорю. Теперь-то я убежден, что она принадлежит мне, и никому другому. Последний маг прямо завещал мне этот артефакт, когда сказал: «Забирай ее».
        Глава 15
        Служба безопасности выступила в роли бюро добрых услуг, когда отвезла меня домой. К тому же сотрудники нашли трость, оставшуюся на парковке, и подогнали к моему подъезду красный «ситроен». Я переоделся, тщетно пытаясь отыскать в своем шкафу хоть какую-то раритетную одежду. Если интересно, с чего это я стал таким консервативным модником, ношу допотопные пиджаки, шелковые «мушкетерские» рубашки и прочие аксессуары денди образца девятнадцатого века, то отвечу просто: это не прихоть, все дело в игле.
        В толстый рукав моей рубашки вколота тонкая черная игла - настоятельный подарок губернатора. Игла не предназначена для шитья, у нее даже ушка нет. Она служит маской. Знаете, на многих карнавалах люди пляшут в масках, чтобы не быть узнанными? Как раз мой случай: я тоже не хочу быть узнанным. Любопытно, что люди на карнавалах часто притворяются волшебниками, колдунами и магами, я с помощью иглы поступаю наоборот: притворяюсь не таким магом, каким являюсь в действительности. Кажусь не столь сильным.
        Когда губернатор увеличил мои магические способности, в очередной раз чуть меня не убив, он сказал, смахнув со своей белой манжеты невидимую пылинку:
        - Ваша сила, сударь, теперь будет бросаться в глаза. Не мешало бы в эти глаза напустить туману. Люди очень настороженно относятся к могущественным магам, это вам совсем ни к чему. Возьмите иглу, воткните ее в одежду, и всем будет казаться, что вы слабее, чем есть на самом деле. Лишь одно условие: вы должны использовать старинную одежду. Старинного фасона, старинного покроя и шитья, иначе игла будет плохо работать. Она создана по моему заказу двести лет назад одним из моих бывших друзей. Я не платил деньги за работу, дружба была платой. С тех пор наша дружба закончилась, хотя игле не нужно об этом знать. Усыпите ее бдительность, носите старинные камзолы и жилеты. Пусть время замрет для этой иглы. Знаете, сударь, такие предметы любят обманываться почти так же, как и люди.
        Мне было не совсем понятно, как игла может знать что-то о дружбе. Видимо, губернатор шутил: он имел в виду, что между вещами, сделанными примерно в одно время, есть какая-то связь. Но, как бы то ни было, игла действительно работала лучше, когда я носил старинную одежду.
        Я отмылся, почистился и в новой куртке поехал к дому матери. Уже темнело, суматошный день клонился к концу, но улицы были заполнены машинами. Я припарковал
«ситроен» около родного подъезда, внутрь же дома заходить не стал, а вместо этого отправился к невысокой трансформаторной будке, сложенной из красного кирпича. В этой будке была деревянная зеленая дверь, которая, сколько помню, никогда не открывалась. Впрочем, дверь меня не интересовала. Я обошел будку вокруг, следуя вдоль узкого асфальтового тротуара. Тротуар окружен бордюром, который еще во времена моего детства казался потрепанным и выщербленным. Рядом с тыльной стеной будки росла высокая раскидистая ива. Корни дерева тоже приложили усилия к разрушению и тротуара, и бордюра. Один, особенно большой корень, рос так, будто врезался в асфальт. Я подошел к этому месту, нагнулся и слегка сдвинул в сторону ком земли, обнажив отверстие под тротуаром. Открылся тайник, также знакомый мне с детства. Еще мальчишкой я прятал сюда разные вещи, которые не хотел хранить дома. Потом тайник оказался заброшен, но, возвращаясь недавно из Лима, я решил обновить его и вновь использовать по назначению.
        Рука скользнула внутрь вдоль корня ивы, нащупала завернутый в целлофан предмет и потащила его наружу. Целлофан легко раскрылся, затем развернулась грубая ткань, похожая на мешковину, потом я убрал прокладку из мягкого шелка, и на моей ладони оказалась… миска. Та самая миска, из-за которой началась эта история.
        А что же тогда потащил в Лим вражеский курьер? Что, как не миску в саквояже, убийцы передали блондину и копьеносцу? Что ж, и на эти вопросы есть простой ответ: в Лим отправилась подделка.
        Дело в том, что губернатор оказался не только бесчеловечным, но и предусмотрительным (как часто эти два качества идут рука об руку!). Он сделал копию миски и вручил ее мне, посоветовав спрятать настоящий артефакт в надежном месте, а с собой носить подделку. Теперь же я рассудил, что моей посудине ничто не угрожает. Братство получило «липу», с которой еще не скоро разберется, если разберется когда-нибудь вообще, мои враги-маги мертвы, значит, уже можно носить в саквояже столь ценную вещь.
        Я едва успел замаскировать отверстие, как зазвонил мой свежезаряженный сотовый.
«На проводе» был Смирнов.
        - Мы взяли курьера, Глеб, - пророкотал бас в трубке. - Он сообщил искомый адрес. Это - улица Ослиц, шесть. Начальство сказало, что по этому адресу мы не имеем права устраивать переполох, но не будет возражать, если вы полюбопытствуете. Вам понятна суть сообщения?
        Смирнов мог бы не спрашивать, я понял все сразу, хотя он говорил намеками. Улица Ослиц находится не в Москве, а в Лиме. Курьер, утащивший поддельную миску, вернулся из Лима в штаб магов, где его ждала засада. Служба безопасности уведомила маркиза Ори, но коварный маркиз не решился штурмовать дом, расположенный на нейтральной территории, где только жандармы имеют право совершать силовые действия. Вместо этого маркиз распорядился поставить в известность меня, надеясь, что я пойду на улицу Ослиц в гордом одиночестве и наведу там порядок. Ори убивал одним ударом сразу нескольких зайцев. Во-первых, если моя миссия провалится, маркиз всегда может заявить, что он лично ни при чем, я действовал на свой страх и риск. Во-вторых, маркиз верил, что моя миссия все-таки не провалится - пять недавних трупов были тому доказательством. В-третьих, Ори сам хотел как можно быстрее узнать, что это за братство такое. В-четвертых, он выказывал мне явное доверие, что немалого стоит.
        Попрощавшись со Смирновым, я выключил телефон, нажав на красный символ на серебристом корпусе. Похоже, нет мне покоя. Конечно, хотелось бы узнать все насчет братства, но… зачем мне это нужно сейчас? Главные враги мертвы, а те, кто стоит над ними, меня ни разу не видели, да и, наверное, не знают. Какой смысл идти на эту улицу Ослиц? Что я получу, кроме удовлетворения любопытства? Вряд ли члены братства захотят поделиться информацией добровольно. Мне придется убивать и применять губернаторские методы.
        Я решил, что пусть маркиз расследует все сам, если ему так хочется. Мой долг - исполнять прямые приказы, а не туманные намеки. Меня на улице Ослиц не будет. В конце концов, пора бы уже и отдохнуть, каждый человек имеет право на отдых. Позвоню сейчас какой-нибудь знакомой, схожу в ресторан или в клуб, не все же время с магами сражаться! С Иванной тоже попытаюсь наладить близкие отношения, но это будет завтра. А отдыхать хотелось уже сегодня. Я слышал, в каком-то ночном клубе появилось сногсшибательное лазерное шоу. Почему бы не посмотреть?
        Когда мой «ситроен» подъезжал к дому, я уже договорился с девушкой о встрече. Это была давняя приятельница Вика, хорошая во всех отношениях, хотя и не вызывающая глубоких чувств. Я близко знаком с ее братом: мы дружили в детстве. Потом наши пути разошлись, но отношения по-прежнему тлели. Отчего я вспомнил об этой девушке именно сейчас, ведь не думал о ней ни разу за последние месяцы? Мне показалось это просто случайностью. Какая наивность! Следовало бы уже давно догадаться, что, сделавшись одним из важных обитателей Лима, я перестал быть мишенью для «просто случайностей». А может, эту встречу организовало мое подсознание, где таились воспоминания о настоящей швейной фабрике.
        Дома я привел себя в порядок и приготовился к свиданию. К первому свиданию за столько времени! Свежая одежда, одеколон - все как полагается. Я уже собирался выходить, но… решил задержаться еще на пару минут. Вытащил миску из саквояжа, налил в нее воды, поставил на желтый кухонный стол и стал вглядываться в свое отражение.
        Миска - артефакт, сделанный в Лиме. Эта старинная посудина должна работать везде, жаль лишь, что у меня не было времени заняться ею основательно.
        Когда налил в нее воду, сначала ничего не происходило, только мое отражение стало размываться, уступая место белому потолку. Все-таки миска работала на Земле хуже, чем в Лиме. Я видел сам себя на белом фоне. Лицо казалось прозрачным, а потолок не выглядел четким, создавалось ощущение, будто две картины наложены друг на друга.
        То ли мне повезло, то ли «обитатель миски» в последнее время стал часто заглядывать в свою посудину, но вскоре однородная поверхность потолка была разрушена появлением человеческого лица. Мне сейчас плохо видно, но я уже знал это лицо по нескольким кратким встречам в замке губернатора. На меня смотрел старик с короткой стрижкой, опущенными вниз уголками губ, небольшим носом и внимательными глазами. Мое изображение, наложенное на картинку, мешало видеть все в деталях, но старик отчетливо улыбнулся мне. Его указательный палец стал показывать на грудь, на черный жилет, а губы зашевелились. Он был одет, кроме жилета, в белую рубашку с высоким воротником. На жилете золотом вышиты несколько линий. Четыре самые большие линии пересекались, а три маленьких располагались внизу под большими. Губы старика продолжали шевелиться. Он показывал на грудь и что-то говорил. Увы, я не мог разобрать, ведь звука не было, а читать по губам я не умел! Было ясно, что старик произносит лишь два слова. Два одних и тех же слова! Первое выглядело как «мрим», а второе я вообще не мог понять.
        Я тоже бил себя в грудь и произносил свое имя. Старик благожелательно улыбался, кивал, будто все услышал, но продолжал говорить два своих слова, словно предлагая мне повторить их. А как я мог, если ничего не понимал?! Мне все-таки нужно взять несколько уроков у сурдопедагога, учащего глухонемых читать по губам.
        Время совсем уже поджимало, и я с поклоном попрощался с загадочным собеседником. Затем опустошил миску, протер мягкой тряпочкой и вложил в пыжиковую толстую шапку, которую давным-давно подарила мне мама. Шапка отправилась на полку для одежды, расположенную в коридоре рядом с входной дверью. Полагаю, в этом месте, которое на виду, вряд ли будут искать. Сюда заглянут в последнюю очередь и лишь при систематическом длительном обыске.

«Ситроен» приветливо мигнул подфарниками, когда я открыл его электронным ключом. Клуб располагался неподалеку от моего дома. Я хотел заехать за девушкой, но она сказала, что доберется сама.
        Уже почти совсем стемнело, но огни пролетающих мимо машин пока казались тускловатыми в свете еще не полностью ушедшего дня. Я подъехал к клубу, украшенному синей неоновой вывеской «Подземка». Необычное название, но, конечно, с улицей Ослиц по необычности не сравнится.
        Мне удалось припарковаться неподалеку: просто кто-то отъезжал на синем ВАЗе и место освободилось - повезло! Я вышел из машины, прошел по тротуару и остановился у блестящих черно-красных дверей клуба. Звуки музыки вырывались на улицу, когда двери распахивались.
        Долго ждать не пришлось: к клубу подкатил черный «рено». Я узнал пассажиров: на месте водителя сидел мой друг детства Юра, а рядом - его сестра Вика, с которой у меня свидание. Юра - невысокий парень с вечно взъерошенными каштановыми волосами. Он суетлив и непоседлив, так и норовит влипнуть в какую-нибудь историю. Вика, в противоположность брату, спокойная девушка. Ее осветленные волосы были собраны в пучок на затылке.
        Я помог Вике выбраться, а затем подошел к Юре, чтобы пожать ему руку.
        - Знаешь, Глеб, у меня плохие новости, - вместо приветствия сказал он. - Леня-то того… умер!
        - Как - умер?! - удивился я, от огорчения едва не выронив трость. - Болел, что ли?
        Леня был еще одним моим другом. Мы с ним и с Юрой в детстве составляли неразлучную триаду. Все делали вместе! Ходили в кино, интернет-клубы, даже втроем записались на хоккей, когда нам было по девять лет. Но со спортом не сложилось, всем нам помешала лень и несобранность, как говорили тренеры.
        - Не болел. - Юра печально покачал головой. Он хотел было выйти из машины, но передумал: остался сидеть на месте водителя и разговаривал со мной через открытое окно. - Сгорел насмерть. Напился и сгорел. Знаешь, как это бывает? Лег с сигаретой в постель по пьянке, и все… кранты.
        Известие, прямо скажем, обескураживающее. Хотя я с Леней уже давно не общался, но ощутил неприятное чувство пустоты в груди. Друг детства как-никак! Рановато ему еще на тот свет.
        - У него же была собака, - отчего-то сказал я. - Очень умный, породистый пес. Ризеншнауцер! Почему собака не разбудила, когда он заснул? Я читал о нескольких таких историях. Собака могла хотя бы залаять, а крупная - вообще стащить его с постели. Такие погорельцы ведь от дыма погибают, быстро задыхаются, не просыпаясь. А если разбудить, то можно спасти!
        - Да какая там собака! - Юра поморщился и махнул рукой. - Нет уже никакой собаки. Сдохла еще полгода назад. Ты ведь Леню не видел, а он превратился в настоящего психа за последнее время. Пес что-то сделал не так, а Леня его избил. Так сильно избил, что он сдох. Вот тебе и собака.
        - Убил свою собаку?! - поразился я. - Он вообще спятил?!
        - Да он и раньше-то был не вполне того. - Юра покрутил пальцем у виска. - Мы просто в детстве внимания не обращали, а я вот иногда вспоминаю… Ты разве не помнишь?
        Признаться, не все эпизоды детства отложились в памяти. Кое-что я помнил отчетливо, но многое было как в тумане. Почему-то с каждым годом все меньше и меньше думал о раннем периоде своей жизни.
        - Не помню, - ответил я. - А что он делал-то? Не помню ничего необычного. Был как все.
        - Как все? - улыбнулся Юра. - Ну ты даешь! Забыл, как он птиц мучил? Ловил, а потом у живых отрывал перья. Забыл, что ли?
        - Хм… забыл, - ответил я. - Каких еще птиц? Голубей?
        - И голубей тоже. Эх, дырявая у тебя голова, Глеб. Ну ладно, мне пора. Развлекайся тут. - Юра начал закрывать окно, но вдруг снова обернулся ко мне: - А котенка хоть помнишь? Как Леня его взял за хвост, размахнулся и убил, швырнув в кирпичную стену? Нам тогда лет по восемь было.
        - Не помню, - покачал я головой. - Какого еще котенка? Я это точно видел?
        - Конечно, видел! - удивленно воскликнул Юра. - Мы же тогда втроем залезли на старую швейную фабрику. А там был этот котенок! Фабрику-то помнишь?
        Фабрику?! Старую швейную фабрику?! Догадка пронзила меня, как удар молнии. Я вдруг вспомнил все так отчетливо, словно это было вчера. Склад швейной фабрики с каменными стенами, деревянным полом и тюками тканей… Мы туда залезли через окно на чердаке. Нам действительно было по восемь лет. Мы светили фонариками, и среди тюков обнаружили веселого котенка. Черно-белого котенка, который хотел с нами играть! Леня первым завладел животным. Ни я, ни Юра не успели его остановить, как вдруг он размахнулся и швырнул котенка в стену. Я теперь это отчетливо помню. Но помню и другое! А именно: что та швейная фабрика из моего детства была как две капли воды похожа на швейную фабрику в старом городе, из которой не было выхода. И котенок был таким же. Он ничем не отличался от того котенка!
        - Ну ладно, мне пора. - Юра неправильно истолковал мое потрясенное молчание. - Опаздываю совсем. Have fun, как говорят америкосы!
        Он нажал на газ, и машина тронулась. Я с трудом пришел в себя и бросился за ним, хватаясь за рукоятку двери:
        - Стой, стой! Подожди!
        Раздался резкий звук тормозов.
        - Глеб, ты с катушек слетел?! - заорал Юра. - Что делаешь?! Зачем под машину бросаешься?!
        - Послушай, - я торопился задать главный вопрос, - раз уж у тебя такая хорошая память, то скажи: ты помнишь зулуса, ассирийца и конкистадора? Помнишь их? Да?!
        - Какого еще зулуса? - Юра обалдело захлопал глазами. - Глеб, что с тобой? Ты заболел или ударился головой? Вон с тросточкой ходишь. Обо что ты приложился?
        - Так, значит, не было зулуса? - спросил я, отпуская дверь.
        - Не было, Глеб. Никакого зулуса не было. Прости, но тороплюсь. Звякни мне завтра или я тебе позвоню. Бывай!
        Юра снова нажал на газ, «рено» рванулся и вскоре скрылся за поворотом. Какая-то машина прогудела мне, чтобы я не занимал проезжую часть. Вика стояла перед входом в клуб и терпеливо ждала меня. Нашла кого ждать! Я уже не был тем, кем был несколько минут назад. Швейная фабрика и котенок меня доконали. Я стал кое-что понимать. Пока это были обрывочные догадки, но такие, которые вот-вот сложатся в единое целое.
        - Пойдем, Вика. - Я подошел к девушке и сделал приглашающий жест рукой. - Постараюсь тебя развлечь. Но что-то мне подсказывает, что сейчас это плохо получится.
        Глава 16
        На следующее утро я проснулся с головной болью. Клуб действительно оказался хорош, как и Вика. Они оба помогли мне отвлечься от забот, я провел яркий вечер, но заботы-то никуда не делись, а только передвинулись на время. Сдвинулись на это самое утро, объединившись с головной болью и образовав чудовищный союз.
        Приняв душ, я наскоро позавтракал. Солнечные блики мерцали на моем желтом кухонном столе, будто вырезанные из фольги звездочки на детском утреннике. Мелькнула мысль снова наполнить миску водой, но, поразмыслив, решил не спешить. Что толку? Нужно сначала научиться понимать, о чем говорит незнакомец.
        Не откладывая столь важное дело на потом, я сразу заехал в местное общество глухих. Там у обходительной пожилой женщины взял телефон хорошего учителя, позвонил ему и договорился о немедленной встрече. У меня еще оставались средства - нетронутая зарплата за те месяцы, которые я провел в старом городе. Эти деньги нужно потратить с умом, выкроив из них сумму на погашение кредита.
        Сурдопедагог оказался деловитым пожилым мужчиной невысокого роста, но очень подвижным. Он запросил дорого, но зато не только провел вводное занятие, но и снабдил меня материалами, по которым нужно заниматься, включая диск с обучающим фильмом. Оказывается, чтение по губам - не такое уж сложное дело. Здесь главное - опыт. Считывающиеся с губ звуки называются фонемами. К сожалению, не все они видны. «К» или «Х» довольно сложно рассмотреть, а некоторые фонемы вообще походят друг на друга. Но это не беда. Человек ведь может угадывать слова с пропущенными буквами, ориентируясь на свое знание речи и даже на контекст. Я покинул учителя обнадеженный. У меня оставался лишь один вопрос: на каком языке говорит со мной
«старик из миски»? В Лиме для всех был один-единственный язык. Американец, француз или русский поймут там друг друга без проблем. Но что будет, если говорить с представителем Лима, находясь в России?
        На этот сложный вопрос я ответил так: для Лима не существует языковых барьеров, любой другой язык поглощается и преобразуется. Получается, обитателям Лима все равно, на каком наречии говорить, они будут поняты. Вполне вероятно, мне покажется, будто «старик из миски» говорит со мной по-русски.
        Мой следующий визит был в фехтовальный зал. Губернатор рекомендовал регулярно тренироваться, чтобы сохранялись данные мне навыки. Я не собирался бить рекорды и становиться чемпионом, мне просто был нужен спарринг-партнер.
        Зал примостился в трехэтажном здании рядом с метро «Аэропорт». В четверг днем занятия не проводились, даже индивидуально тренеры занимались по средам. Однако деньги открывают все двери. Я поговорил с молодым мастером, чтобы он фехтовал со мной два-три раза в неделю в произвольное время. Поначалу Евгений, так его звали, воспринял предложение без энтузиазма. Он хотел было чрезмерно вздуть цену, приняв меня за одного из богатых бездельников, которые бросаются от одного дела к другому, ни на одном не задерживаясь долго. Но потом решил все-таки поинтересоваться моим опытом.
        - Занимался всего несколько месяцев, зато без перерыва, - честно ответил я. - Это выходило… примерно пять часов в день на одно лишь фехтование.
        Евгений удивленно посмотрел на меня и снял узкие модные очки, чтобы протереть их клетчатым носовым платком.
        - И у кого вы занимались, можно поинтересоваться?
        - Вы вряд ли знаете этого типа, - ответил я. - Он себе на уме, но учить умеет. Если ученик не сдыхает в ходе занятий, то из него выходит неплохой специалист. Я не говорю, что специалист в фехтовании, но… скажем так, в другом деле. Фехтование
        - это побочный продукт.
        Евгений слегка нахмурил русые брови. Ему, должно быть, показалось, что я брежу. Тем не менее он решил оценить мое мастерство и предложил провести пробный бой.
        Зал оказался довольно большой, с несколькими светло-желтыми дорожками для фехтования. Мы надели белые костюмы и маски. Современная спортивная шпага показалась мне легче привычной. Мы встали в стойку по команде «к бою!», а затем я сделал то, чему был обучен: провел мгновенную короткую разведку, а когда стало ясно, что противник опытный, воспользовался одним из рутинных приемов, которые так любил губернатор.
        Мне никогда не доводилось фехтовать с современными мастерами. Я слышал, что старые школы фехтования проиграли бы новейшим, ведь все растет, все развивается. Поэтому, когда Евгений сорвал с себя маску, его обескураженное лицо стало для меня сюрпризом.
        - Повторим! - воскликнул мой учитель. - Это ведь у вас получилось не случайно! Я такого никогда не видел!
        - Повторим, - кивнул я. - Хорошо.
        Тут будет уместно объяснить наконец, в чем заключалась суть некоторых упражнений в губернаторском доме. Мое тело помещалось в плотную аморфную белую массу, которая так крепко обхватывала меня, что становилось трудно дышать. Было важно полностью расслабить все мышцы, иначе бы дело закончилось их разрывами и даже переломами костей. Затем губернатор или один из «разумных», вновь созданных манекенов становился напротив меня и… аморфная масса начинала двигать моими руками и ногами. Губернатор утверждал, что при такой пассивной тренировке тело запомнит правильные движения, а потом будет их с легкостью повторять. Что ж, он был прав, однако происходящее отнюдь не казалось мне «магическим действием», а скорее напоминало интеллектуальную обучающую систему, настолько ловко и эффективно аморфная масса распоряжалась моими конечностями.
        - Вы прекрасно играете ритмом! - Евгений после второй схватки был возбужден. Он ходил по дорожке взад и вперед, хватаясь за свои собственные руки. - Это большое искусство! Я раньше даже и поверить бы не мог, что кто-то так быстро способен втянуть меня в свой ритм, почти загипнотизировать!
        Да, ритмы - это «конек» губернатора.
        - Разве я фехтую не в старомодном стиле? - осторожно спросил я.
        - Что вы! - воскликнул Евгений. - Наоборот! То, что я увидел, можно назвать стилем будущего! Вот куда должно развиваться фехтование - в сторону психологического воздействия на противника!
        Было видно, что Евгений хотел о многом поговорить со мной, но я не собирался задерживаться. Плата за тренировки резко снизилась и составила ноль. Евгений рассудил, что может не только дать мне кое-что, но и многое почерпнуть из моего стиля.
        Я уезжал, удивляясь мастерству губернатора. Неужели он, сидя в ратуше в одиночестве, неуклонно занимается совершенствованием не только магии, но и фехтования, чтобы наращивать свою мощь «мстителя»? Вот же упорный тип!
        На работе меня ждал сюрприз: вывеску для моего детективного агентства не только изготовили в ударно короткие сроки, но даже повесили рядом с дверью, ведущей в одну из пустых комнат в приемной конторе Морозова. Получалось очень интересно: посетитель заходит к Морозову, видит столы, сосредоточенных сотрудников и… натыкается на еще одну вывеску, ведущую в глубь помещений. Эта вывеска гласила:
«Детективное агентство широкого профиля. Мы рады всем! Приемные часы: строго по первым понедельникам месяца с 1:00 до 1:30 (предварительная запись обязательна)».
        Телефон для записи нигде не указывался. Что ж, Морозов поступил разумно: агентство есть, а случайных посетителей нет и не будет. Мой второй шеф профессионально выполнил свой долг. О чем, в самом деле, мне говорить с посетителями? Я же в детективной работе ничего не смыслю! Но губернатор теперь должен быть доволен: договор я выполнил от и до, детективное агентство работает, даже табличка есть.
        Едва я уселся в первом своем собственном кабинете и уставился на загорающийся экран черного монитора, ко мне пришел Морозов.
        - Глеб, вам сообщение от начальства, - сказал он, приглаживая короткий седой ус. - Я не понимаю, о чем речь, и передаю дословно. Они хотят знать, будете ли вы что-то предпринимать или им стоит уведомить жандармов. Сказали, что подождут ваших действий до завтра. Если ничего не произойдет, туда отправятся жандармы.
        Морозов, конечно, ничего не понимал, ведь он не в курсе. Если перевести послание на человеческий язык, то получалось, что маркиз Ори очень интересуется, собираюсь ли я наведаться на улицу Ослиц или нет. Если почему-то не собираюсь, то люди маркиза уведомят жандармерию о таинственном братстве и дадут делу официальный ход.
        - Когда они свяжутся с вами еще раз, - ответил я, - передайте, что скорее всего никуда не пойду. С меня достаточно вчерашних пяти трупов, нет никакого желания увеличивать их количество.
        Брови Морозова поползли вверх при упоминании о трупах, но он усилием воли сумел придать своему широкому лицу непроницаемое выражение.
        - Полагаю, мне лучше не входить в курс этого дела, - немного помедлив, произнес он. - Глеб, если вам что-нибудь понадобится для успешной работы агентства, дайте знать. Возьмите еще визитки. Я подумал, что где есть табличка, там должны быть и визитки. Мы их тоже быстро напечатали.
        На мой стол легла стопка бело-черных строгих бумажных прямоугольников, на которых стояло мое имя с солидной приставкой «детектив». Телефон и адрес агентства написаны маленьким разборчивым шрифтом. Я почувствовал внезапный всплеск гордости: до этого у меня никогда не было визиток.
        Остаток дня прошел спокойно. Ох, как я отвык от этого спокойствия! Мне удалось посидеть за компьютером, полистать новости, зайти на форум, посвященный архитектуре Москвы, и даже крепко с кем-то поспорить по поводу зеленых газонов. Занимаясь такими явно нерабочими делами, я невольно пытался расслабиться перед встречей с Иванной в Лиме. Встреча беспокоила меня, волновала, вызывая море предчувствий: плохих и очень хороших.
        Не забывал я и об упражнениях по чтению речи с губ. Михаил, Петр и Марина стали первыми жертвами. Я просил коллег произносить определенные слова и звуки, а сам при этом наблюдал за губами. Мне удалось измучить всех, прежде чем я достиг весьма скромных результатов. Но дело продвигается, и я этому рад.
        Вечер настал незаметно, как это обычно бывает. Он подкрался на мягких лапах, волоча за собой шлейф из пышной, прозрачной темно-серой ткани. Шлейф был настолько большой, что окутал даже верхние этажи домов, заставив их загореться желтым электрическим светом.
        Я попал к Цензору через дверь, ведущую в мой собственный кабинет. Все-таки медальон третьего уровня - совсем иное дело. С ним быстро попасть в Лим было проще, нежели с моим первым медальоном.
        Цензор встретил меня вежливой улыбкой. Насколько я мог судить, выражение его морщинистого лица часто менялось, но причина этих изменений мне недоступна.
        - Зачем Лиму нужны жандармы? - Цензор задал необычайно простой вопрос Места и почему-то ласково поглядел на меня.
        Я уже устал от того, что все время попадаю пальцем в небо, и решил не искать в вопросе никаких глубин. Даже если здесь подвох, то что такого? Поблуждаю по городу, все равно до встречи с Иванной времени навалом.
        - Для того, чтобы титулованные особы не вцепились друг другу в горло, - ответил я.
        - Лим - нейтральная территория, и даже маркиз Ори вынужден действовать с оглядкой на законы. За стенами города наверняка творится какой-нибудь бедлам, зато в Лиме царит спокойствие.
        - Куда желаете попасть? - учтиво поинтересовался Цензор.
        Вот это да! Я ответил верно! Радость на мгновение охватила меня, впрочем оставив место для сомнений. Вопрос был слишком легкий. Или Цензор почему-то решил мне подсуживать, или за этим скрывался какой-то расчет.
        - Я бы хотел кое-что спросить, - сказал я, не ответив, намереваясь воспользоваться добрым расположением духа стража. - Скажите, а что такое «проездной»? Мне советовали узнать об этом у вас.
        Карие глаза Цензора потемнели и вонзились в меня двумя иглами:
        - Кто вам посоветовал?
        - Не знаю, - развел я руками. - Какой-то человек в сером помятом пиджаке. Он похож на араба, но по-русски говорит без акцента.
        Цензор перевел хмурый взгляд на точку за моей спиной.
        - Я давно никому не предлагаю проездной, - с расстановкой ответил он. - Уже лет пятьдесят не предлагаю. С тысяча девятьсот шестьдесят первого года по европейскому летоисчислению. Но если у меня об этом спрашивают, то не могу отказать. Проездной
        - это возможность попадать в любую точку Лима или земного города без вопроса Места. Чтобы получить проездной, нужно правильно ответить на один-единственный вопрос. Число попыток не ограничено. Хотите попытаться, Глеб?
        - Если отвечу на этот вопрос, то смогу оказываться там, где мне захочется? - изумился я. - Больше никаких блужданий? Смогу скакать по Земле и Лиму взад и вперед?
        - Не по всей Земле, а по Москве, - уточнил Цензор. Он говорил медленно, словно нехотя. - Вы будете всегда возвращаться в ту местность, из которой проникли в Лим. В остальном верно. Если правильно ответите на мой вопрос, то никаких блужданий.
        У меня перехватило дух. Передо мной открывались удивительные возможности. Если не нужно будет отвечать на вопрос Места, то это сэкономит массу времени не только в Лиме, но и здесь, в Москве. Допустим, мне нужно быстро попасть в район Арбата, хотя нахожусь на окраине. Без вопросов Места это сделать легче легкого. Я открываю дверь к Цензору, оказываюсь в хорошо известном районе Лима, снова открываю дверь и появляюсь на Арбате. Это же сколько времени можно сэкономить!
        - А этот проездной не требует никаких других условий? - Истории с женщинами и пиром научили меня осторожности.
        - Нет, никаких. Только правильный и подробный ответ. - Цензор посмотрел на меня чуть насмешливо. - Задавать «проездной» вопрос, Глеб?
        - Да, конечно! Задавайте! - Я не смог сдержать радость, прозвеневшую в моем голосе. Пусть вопрос будет труден, но ведь на любой вопрос можно найти ответ. Есть ведь справочники, в конце концов! Или у кого-нибудь можно спросить. Похоже, скоро транспортная проблема будет решена!
        - Зачем жить человеку? - небрежно произнес Цензор.
        Улыбка застыла на моих губах и начала медленно бледнеть.
        - Что? - тихо переспросил я. - Это… такой вопрос? «Проездной»?
        - «Проездной», - подтвердил Цензор. Его толстые щеки слегка надулись, как бывает при сдерживаемом смехе.
        Сначала мне почудилось, что вопрос задан в шутку. Ну кто, в самом деле, будет такое спрашивать? Или, может быть, имеется в виду какой-то конкретный человек? Но, глядя на Цензора, на это существо, которое никто не видел со спины, на стену, в которой не было ни окон ни дверей, я понял, что все совершенно серьезно. Цензор спрашивает обо всех людях. Сразу обо всех.
        - Но на этот вопрос нет ответа! - обескураженно пожал я плечами. - Где я возьму ответ? Его никто не знает!
        Белая тога собеседника заколыхалась. Казалось, он беззвучно смеется.
        - Есть ответ, Глеб. Есть. Я знаю его и могу сравнить с вашими версиями. Ответите правильно - получите проездной.
        Вскоре я очутился на площади Ветров. Мое настроение можно сравнить с недоумением человека, купившего в магазине шляпу, вернувшегося домой и обнаружившего в красивой упаковке вместо головного убора разноцветного попугая. Совет насчет проездного оказался бесполезным. Я не думал, что когда-нибудь найду правильный ответ на такой вопрос.
        В Лиме тоже был вечер. Многие прохожие медленно шли по тротуарам, прогуливаясь. Мне особо запомнился маленький мальчик с коричневым крохотным, почти игрушечным, зонтиком. Мальчик шел, держась за руку отца, с раскрытым зонтиком над головой.
        Дождя не было, хотя небо казалось пасмурным. Я решил зайти в банк, чтобы наконец расплатиться по кредиту. А потом подожду Иванну за столиком в кафе. Клерк в банке все провернул быстро. Я же, выходя на площадь, попался на глаза двоим патрульным жандармам. Один из них сделал поразительную вещь - приложил два пальца к черной повязке, будто салютуя мне. Второй, заметив жест напарника, проделал то же самое.
        Я, замешкавшись, коротко кивнул. С чего бы такая честь? Раньше жандармы не обращали на меня особого внимания.
        Далее чудеса продолжились. В кафе мне предложили столик у самого окна, даже не взглянув на медальон. У окна, как я помнил, должны были сидеть владельцы медальонов, начиная от четвертого уровня.
        Что ж, я не стал протестовать, а сел и заказал кофе. Его принесли необычайно быстро, а потом официантка, молоденькая девушка в черном переднике, несколько раз подбегала ко мне, осведомляясь, не угодно ли сделать более существенный заказ. Я вежливо отказывался, неторопливо пил кофе и следил за площадью.
        Примерно через полчаса мимо моего окна прошли двое магов в темно-фиолетовых сюртуках. Прохожие были специалистами по одному и тому же разделу магии, ведь на их поясах болтались короткие мечи. Ближайший к окну маг внезапно остановился и глубоко поклонился мне. Я, пораженный, привстал и тоже ответил поклоном.
        Маги остались довольны мной и друг другом и степенно удалились, подарив мне повод для тягостных раздумий. Сначала жандармы, потом сотрудники кафе, затем маги оказывали мне непривычные знаки почтения. Почему? Я не знал ответа и терялся в догадках.
        Тем временем облака окончательно рассеялись. Стало быстро темнеть, черноволосый фонарщик зажег газовые фонари, а на небе появились первые звезды. Я вспомнил о данном себе обещании сверить звездное небо Лима со звездным небом Земли. Но сейчас это делать неудобно: высокие здания загораживали вид, и я был не готов. Нужно ведь хоть что-то почитать по астрономии, на школьные знания надежды никакой.
        Часы на небольшой серой башне пробили восемь. Я вышел из кафе, чтобы Иванна сразу же могла меня заметить. Мимо двигались повозки, пешеходов стало еще больше, какая-то женщина в темно-зеленом плаще предложила мне фиалки. Я взял букетик, заплатив два су. Иванны пока не было видно.
        Скамейки возле деревьев оказались заняты, и я шагал туда-сюда, любуясь ровными темноватыми плитками тротуара. Мой взгляд внезапно упал на мальчонку лет девяти. Он целеустремленно шел ко мне, смотрел тоже на меня. Темно-красный выцветший жилетик был ему мал, а синяя рубашка - явно велика. Я остановился, не сводя с мальчонки глаз.
        - Это вам! - Он подошел поближе, сунул мне в руку какую-то бумажку и умчался прочь, сверкая серыми подошвами дырявых ботинок.
        Я подошел к фонарю и развернул бумажку. Там красивым бегущим почерком Иванны было написано:

«Глеб, идите к Скорняжному переулку. Убедитесь, что за вами никто не следует. Там будет желтая карета с завешенным гербом. Сразу садитесь в нее. Прошу, сделайте так, чтобы это никто не видел. Иванна».
        Я помнил о том, что маркиз обещал приглядывать за мной, и о нежелании девушки быть подслушанной соглядатаями. На Земле меня могли поставить на прослушку, ну а в Лиме? Здесь нет электронных устройств, остается только слежка.
        Мой внимательный взгляд прошелся по всем прохожим. Если за мной и следили, то это не было видно. Впрочем, хороший шпик незаметен всегда.
        Я сделал вид, что продолжаю прогуливаться, неуклонно смещаясь в сторону Скорняжного переулка. Это довольно извилистая улочка, примыкающая к площади не под прямым углом. На перекрестке росли парочка ширококронных кленов и несколько кустов. Иванна выбрала правильное место: если быстро шмыгнуть в переулок, а затем заскочить в карету, то никакой шпик не успеет ничего рассмотреть.
        Однако я решил не рисковать. К чему подводить девушку? Вместо того чтобы следовать инструкциям, изложенным в письме, я подошел к соседнему переулку и резко свернул в него, прошел несколько шагов и вжался в щель между двумя трехэтажными домами. Щель была темной, зато оттуда весь переулок виден как на ладони. Если за мной кто-то решит последовать, то обязательно пройдет мимо.
        И точно. Буквально через полминуты в переулок свернула женщина с корзиной - та самая уличная торговка, что продала мне фиалки. Я остался наблюдать, удивляясь качеству и скорости организации слежки со стороны подчиненных маркиза Ори. Женщина шла быстро и, очевидно, вскоре достигла следующего переулка, ничего не обнаружив. Я уже хотел было выскочить из укрытия, как вдруг показалось очередное действующее лицо: пожилой мужчина в котелке. Я уже видел его на площади: он сидел на скамье и беззаботно бросал крошки птицам. Похоже, тут собралась целая команда.
        Теперь-то мне точно пора. Я вышел и двинулся широким шагом, громко постукивая тростью по булыжникам. Женщина действительно остановилась вдалеке, а мужчина резко обернулся и замер, увидев мою улыбку. Ну почему во всех подобных ситуациях я подражаю повадкам губернатора? Это что, останется со мной навсегда?
        - А ну стой! - сказал я мужчине, который хотел было рвануть назад на площадь. - Ты куда шел? К этой девице с цветами? Туда и иди!
        Мужчина затравленно огляделся по сторонам. За моей спиной бурлила многолюдная площадь, но в самом переулке никого не наблюдалось. Вид у шпика был еще тот: неровно подстриженная седоватая борода, кривой нос и тревожные глаза. Я так думаю, мужчина был профессиональным агентом, из тех, кого берегут. А это значит, что на мой счет он получил кое-какие инструкции, которые не раскрывали моей сути, а звучали примерно так: «В прямой контакт не вступать ни при каких обстоятельствах, объект очень опасен».
        Шпик буравил меня глазенками, будто решая, как поступить. Надо сказать, мой учитель губернатор не был столпом гуманизма и оплотом милосердия. Он научил меня такому, чему позавидовал бы любой мастер заплечных дел. Не думаю, что я применю когда-нибудь весь этот арсенал на практике, но уверен, что опытный глаз способен распознать человека, у которого такой арсенал есть. Шпик был опытным. Он даже не стал спорить, а резво развернулся и засеменил по переулку.
        Я посмотрел на площадь. Вроде бы больше никаких соглядатаев не заметно, но разве можно знать наверняка? Я быстро пошел, почти побежал к следующему переулку. Скорняжному. Мне удалось протиснуться между кустами и стеной, поднырнуть под низкую крону клена и, преодолев буквально метров десять, оказаться у дверцы желтой кареты. Фиалки я выбросил по пути - вдруг это какой-нибудь неизвестный мне следящий артефакт? Лучше не рисковать.
        Но сюрпризы этого дня еще не закончились: самый главный ждал меня впереди. Эх, если бы знать заранее! Впрочем, этот сюрприз был из той категории, что если бы заранее узнал о нем, то все равно не поверил бы до конца. Знаете загадку о заключенном, приговоренном к смерти, и тюремщике, который никогда не врет? Очень любопытная загадка. Суть ее такова. Честный тюремщик приходит к заключенному и говорит: «Завтра ровно в пять часов вас казнят. Это явится для вас сюрпризом». Спрашивается, как такое может быть: время казни известно, но это будет сюрпризом? Получается, тюремщик все-таки врет хоть в одном из двух утверждений? А вот и нет, он говорит сущую правду! Я вернусь чуть позже к ответу на эту задачку, ведь сейчас дверца кареты, движимая моей рукой, распахивается, я протискиваюсь внутрь и сажусь на мягкое сиденье.
        Карета сразу начала двигаться. Неяркий свет фонарей проникал сквозь красные полуопущенные шторы, но мои глаза уже привыкли к темноте за время блуждания по соседнему переулку. Я видел черное платье сидящей напротив женщины, светлые волосы, потрясающую белую кожу… Да это же та прекрасная незнакомка, которую я встретил у входа в банк несколько месяцев назад! Она так и не выветрилась из моей памяти. Если не ошибаюсь, незнакомка садилась в желтую карету с гербом графа Андра. Неужели в эту карету, в которой мы едем сейчас?!
        - Здравствуйте, Глеб, - сказала девушка красивым низким голосом. - Теперь мы сможем с вами спокойно поговорить.
        Если бы я не сидел, то, наверное, покачнулся бы от удивления. Белокожая и светловолосая незнакомка говорила со мной голосом Иванны.
        Глава 17
        Чтобы не затягивать с ответом на загадку про заключенного и тюремщика, сразу раскрою ее секрет. Узник, ожидающий казни, будет мучительно думать над словами тюремщика. Казнь - это ведь важно, это, можно сказать, главная веха в жизни человека. Его казнят завтра в пять, но это станет сюрпризом. Как? Невозможно! В конце концов узник придет к выводу, что здесь какая-то ошибка, что казнь не состоится, а тюремщик что-то напутал, ведь честный человек не способен выдать два взаимоисключающих утверждения. Узник будет думать об этом так напряженно, что найдет множество объяснений, скорее всего благоприятных, ведь всегда хочется надеяться на лучшее. Сутки пройдут в самых витиеватых и запутанных размышлениях, и когда ровно в пять в камеру войдет палач, это будет все-таки большим сюрпризом. Так что окажется, что честный тюремщик не солгал.
        - Иванна, это вы? - в недоумении спросил я. - Вы… не похожи на себя.
        - Вы тоже на себя не похожи, Глеб, - с иронией ответила девушка, нервно перебирая пальцами черный веер. - Еще вчера вы мне показались довольно средним магом, а сейчас ваш резервуар так и сияет!
        - Это из-за иглы, - объяснил я. - Такой артефакт. Чтобы игла скрывала резервуар, на мне должна быть старинная одежда. А вчера в меня стреляли, испортили и пиджак, и рубашку.
        Я закончил последнюю фразу и с досадой потер лоб. Теперь стало ясно, почему полиция салютовала мне, а маги кланялись. Они увидели мой настоящий резервуар, созданный усилиями губернатора, и подумали, что перед ними - носитель медальона одного из высших рангов. То же и в кафе: сотрудник, должно быть, незаметно посмотрел на меня через розовое стекло и поспешил дать лучший столик.
        Но что случилось с Иванной? Почему изменилась ее внешность? Она была красавицей-брюнеткой, а стала красавицей-блондинкой. Обе красавицы были ничуть не похожи друг на друга.
        - С вами все в порядке после выстрелов? Только одежда пострадала? Тогда нужно найти для вас новую одежду, - озабоченно сказала Иванна. - Или старую… новую старую! С таким резервуаром нельзя гулять по Лиму. Вы слишком бросаетесь в глаза.
        - Со мной все отлично, - ответил я, не желая вдаваться в подробности. - Вы лучше о себе расскажите. Как получилось, что вы стали блондинкой? Тут краской для волос не обойдешься.
        Иванна отняла пальцы от веера и посмотрела прямо на меня. Пробегающие мимо окон фонари заставляли ее глаза искриться и сиять. В полутьме она казалась еще более красивой.
        - В Лиме у землян обычно появляются отметины на лице, - тихо произнесла Иванна. - Почти у всех, но бывают исключения. Я так понимаю, что вы - исключение, у вас ничего не появляется, но я - тоже исключение. У меня слишком большие изменения. Меняется все: волосы, лицо и даже тело.
        - Правда?! - Я не сдержал удивления, и возглас получился чересчур напористым. - Что, с самого начала так? С первого визита в Лим?
        - Не с первого, - ответила Иванна, отворачиваясь.
        О, здесь какая-то тайна! Я с трудом усмирил свое любопытство. Мы с девушкой еще не очень хорошо знакомы, время для разрешения тайн пока не пришло.
        - Куда мы едем? - спросил я. - В какое-то определенное место или просто катаемся, чтобы поговорить?
        За окнами мелькали дома и изгороди, не похоже, чтобы мы двигались по кругу.
        - Мы едем к другому ученику, - ответила Иванна, все еще смотря в сторону.

«К какому ученику?» - хотел спросить я, но неожиданно понял, что знаю ответ. Наш путь лежит к еще одному убийце магов, который закончил губернаторские университеты! Насколько я помню, из всех учеников выжили трое. Вероятно, мы едем к одному из них.
        - Разрешите поинтересоваться, а вы-то какое отношение имеете ко всему этому? Иванна, вы ведь служите в жандармерии Лима.
        - Да, - согласилась девушка. - Я сначала была в числе людей графа Андра… Вы знаете, как набираются жандармы Лима, Глеб? Каждый из титулованных особ дает своих людей, снимая с них клятву верности, если, конечно, такая клятва когда-нибудь произносилась. Мы приносим другую клятву… которую лучше не нарушать, но частенько сохраняем хорошие отношения с прежним начальством. Граф Андр доверяет мне, даже разрешает пользоваться каретой с его гербами и дарит другие… льготы. Так поступают многие титулованные особы. Конечно, жандармы не имеют права разглашать тайны, мало кто готов пойти на такое серьезное нарушение, но мы здесь, в Лиме, преуспели в намеках и недомолвках. Умный поймет, а титулованные особы не вчера родились, Глеб. Намеки они понимают с ходу.
        - Но при чем здесь граф Андр?! - удивился я, подозревая, что Иванна пытается увильнуть от прямого ответа на мой вопрос. - Я спрашивал, какое отношение вы имеете к губернатору старого города и его ученикам.
        Девушка нахмурилась и отвернулась почти всем телом, хотя это казалось невозможным. Она смотрела в окно, провожая глазами фонари.
        - Я нарушила свой долг, Глеб, - наконец ответила она. - Долг полицейского. Согласилась на то, на что соглашаться ни в коем случае нельзя.
        О, похоже, мою очаровательную знакомую элементарно купили, склонив к сотрудничеству. Или шантажировали? Мне хотелось бы знать ответ, но я вспомнил одного знакомого мага, ныне уже покойного, и задал другой вопрос, более важный:
        - А что жандармам бывает за измену, если она вдруг открывается?
        Лицо Иванны помрачнело, не утратив, впрочем, привлекательности.
        - Об этом лучше не спрашивать. Кары, практикуемые титулованными особами, не идут ни в какое сравнение с нашей судьбой.
        - Я примерно так и думал. Дело в том, что буквально вчера обездвижил полицейского из Лима… продажного полицейского, как понимаю. А когда начался допрос, он взял и покончил с собой.
        Иванна резко повернулась ко мне и впилась в мое лицо горящими глазами.
        - Не нам его осуждать! - Ее губы слегка дрожали. - Уж точно не мне… Зря вы его обездвижили, Глеб. Он очень испугался и предпочел не рисковать.

«Черт побери, что же они делают с продажными полицейскими?!» - подумал я.
        - Вот, посмотрите, - добавила Иванна, вытягивая вперед руку. - Видите браслет?
        На ее запястье мерцал тонкий браслет из белого жемчуга.
        - Если сильно нажать на одну из жемчужин, то появится игла, - продолжала девушка.
        - Она вонзится в руку, и я быстро умру. Это лучше, чем быть схваченной.
        На миг я утратил дар речи. Происходящее нравилось мне все меньше и меньше.
        - Поговорим о деле, пока есть время, - сказала Иванна, успокаиваясь после мгновенной вспышки. - Вы наверняка захотите обсудить с другим учеником разные второстепенные темы, но дело важнее всего. Тем более что это связано с жандармами и убийствами.
        - Убийствами? - переспросил я, пытаясь сосредоточиться на новой теме и забыть о намерении девушки покончить с собой.
        - Да, убийствами. К счастью для преступников, эти убийства произошли не здесь, а на Земле. Жандармы Лима бессильны, хотя мы пытаемся просто собирать информацию. Каждый жандарм-землянин в курсе, следит за этим делом, но не имеет права ничего предпринимать. Губернатор хочет, чтобы вы, Глеб, покарали убийцу.

«Почему я? Других, что ли, нет?» - Эти слова почти сорвались с моих губ, но в последний миг я прикусил язык. Если губернатор хочет, чтобы делом занялся именно я, значит, у него есть на то причины. Что ж, послушаем об этих убийствах.
        - Кого убили-то, Иванна?
        Девушка вытащила из широкого рукава платья лист бумаги, свернутый в рулон, и дала его мне. Лист развернулся с легким шорохом. Я попытался прочитать написанное, но в полутьме довольно трудно разобрать буквы.
        - Этот список содержит описание мест преступлений с указанием времени, когда они были совершены, - пояснила Иванна. - Все убийства очень необычные и на первый взгляд совершены маньяком. Началось все около года назад в Подмосковье. Жертва - молодой парень. Его сначала убили ударом в лоб, потом раздели, а затем отрезали руки и ноги. Но это произошло так стремительно, что некоторые считают, что удар в лоб и отрезание конечностей случились одновременно. И совсем уже неясно, как его сумели раздеть за такой короткий промежуток времени. Одежда была лишена не только пятен крови, но и грязи, а также следов от падения тела на землю. Самое интересное
        - показания свидетелей. Да, почти во всех этих делах присутствуют свидетели, и они дают диаметрально противоположные показания. Вот самый типичный случай: последнее убийство в Тропаревском парке. Оно случилось совсем недавно. Жертва - женщина средних лет. Ее не стали убивать сразу, просто разрезали живот, вынули часть внутренностей и зашили. Свидетелей двое, они же - обвиняемые. Оба показывают, что преступление произошло в течение нескольких секунд. Оба видели преступника, но описывают его по-разному. Вопрос: если свидетели не лгут, то как можно за несколько секунд разрезать живот, вынуть внутренности, а потом все зашить? Кем нужно быть, чтобы такое сделать?
        Рассказ произвел на меня впечатление. Я задумался. Если действительно кто-то или что-то убивает ни в чем не повинных людей, а губернатор считает, что я могу распутать это дело, то получается, оно связано с Лимом. Ведь только в Лиме мои способности работают в полную силу. К тому же название «Тропаревский парк» показалось мне смутно знакомым. Такое чувство, будто я его слышал совсем недавно.
        - Жандармы считают, что убийца пришел из Лима? - спросил я.
        - Да, - кивнула Иванна. - Но дело в том, что у нас такое не происходит. Мы не можем контролировать ни Землю, ни даже предместья Лима. Законы Лима не карают за преступления, совершаемые за его пределами.
        - А в частном порядке? Разве жандармы не могут расследовать это дело в частном порядке? - поинтересовался я.
        - Мы интересуемся необычными вещами, но не более того, - ответила Иванна. - Дела людей Лима не касаются, а частные расследования за пределами Лима не приветствуются. В соответствии с нашими законами, если преступник ничего не совершил в Лиме, то он не преступник вовсе. Если бы пострадал кто-то, работающий на титулованную особу, тогда означенная особа могла бы заинтересоваться случившимся. Но гибнут обычные люди. Жандармы Лима вообще узнали об этом случайно и лишь потому, что собирают сведения обо всем необычном… Мы уже подъезжаем, Глеб. Когда приедем на место, то покажу вам фотографии, точнее, гравюры, в которые превратились эти фотографии здесь. Вы увидите трупы и прочее. Нам, агентам губернатора, пришлось собирать полную информацию по клочкам, подкупая земных следователей и снимая копии со следственных дел, но таков был приказ губернатора.
        Карета сделала поворот и начала замедлять ход. Я выглянул в окно и увидел яркий тройной фонарь, висящий рядом с высокими деревянными воротами. Карета остановилась напротив них. Я вышел и вежливо подал руку даме, помогая ей спуститься с подножки.
        - Это особняк баронета Ирвинга, - сказала Иванна, когда слуга в бело-синей ливрее открывал калитку. - Мы не будем подъезжать прямо к дому, просто пройдемся.
        - Баронет? - спросил я. - Если не ошибаюсь, это восьмой ранг.
        - Да-да, - усмехнулась девушка, ступая на дорожку, покрытую мелким светло-желтым щебнем. - Почти титулованная особа! Баронет добился всего стараниями нашего с вами покровителя. Видите впереди маленький заборчик? Большинству слуг запрещено за него заходить и вообще приближаться к дому. Они живут в домике для прислуги, который находится между двумя заборами: большим и маленьким.
        Дорожка казалась длинной, вокруг нее росли тщательно подстриженные прямоугольные кусты, и я мог только догадываться, сколько стоит такой особняк в Лиме.
        - Баронет Ирвинг - большой чудак. - Теперь Иванна говорила, не умолкая. На ее щеках горел легкий румянец. Девушка, казалось, предвкушала приятную или необычную встречу. - К счастью, никто не знает, чем эти чудачества вызваны, никто не знает, что он был в старом городе! Идемте быстрее, Глеб. Здесь мы можем говорить без опасений. В доме совсем нет слуг, кроме самых верных.
        Девушка подошла к массивной входной двери и постучала дверным молотком. Трехэтажный особняк нависал над нами, как древняя скала. Если бы не свет фонарей, отражающийся в окнах, сходство со скалой было бы полным.
        Дверь открыл длиннобородый мужчина, одетый в черное. Его лицо было худым и непроницаемым. Борода достигала до пояса и почти заслоняла серебристую пряжку ремня.
        - Добрый вечер, Штосс, - произнесла Иванна.
        - Здравствуйте, госпожа. - Дворецкий поклонился, сгибая лишь поясницу. Его шея и верхняя часть спины остались на одной линии.
        - Баронет у себя?
        - Да. Прошу вас. - Штосс сделал два привычных шага в сторону, освобождая нам путь. Он двигался, как солдат при смене караула. - Хозяин в зале для фехтования. Он распорядился, чтобы вы шли к нему, как только появитесь. Вас проводить?
        - Благодарю, мы справимся сами, - ответила Иванна. - Я знаю, где этот зал.
        Мы пошли по коридорам, устланным красными коврами и украшенным портретами вельмож с мрачными лицами. Особняк баронета очень сильно напоминал губернаторскую ратушу. Конечно, этот дом был поменьше, золоченые рамки портретов - поуже, но все равно я не мог избавиться от неприятного ощущения, будто снова попал в сердце старого города.
        Наши шаги были почти неслышны, их глушили мягкие ковры. Мы прошли через несколько дверей, окрашенных в темно-коричневый цвет, прежде чем оказались в оружейной. Представьте себе большую комнату, освещенную переливающимся светом газовых ламп. На белых стенах висят пики, копья, алебарды, длинные мечи и щиты разнообразной формы. Вдоль стен стоят плетеные корзины, в них - россыпи шпаг и рапир. Точь-в-точь как у губернатора. Я больше нигде не видел, чтобы так хранили оружие.
        - Фехтовальный зал там. - Иванна показала на очередную дверь, расположенную напротив той, через которую мы вошли. - Идемте.
        Сделав шаг, я остановился.
        - Что же вы? Идемте! - вновь пригласила меня девушка, взмахнув черным подолом платья.
        - Отойдите назад, - сказал я. - Держитесь за моей спиной.
        - Что? - удивилась Иванна.
        - Идите туда! - Мой палец показал на открытую дверь, которую мы еще не успели закрыть за собой.
        - Что с вами, Глеб?! - Иванна изумленно взирала на мое напряженное лицо.
        Повернувшись к девушке, я заговорил быстро и решительно:
        - Не знаю, как сложатся наши дальнейшие отношения и что вы собой представляете как маг, но в определенных ситуациях лучше слушать меня, причем безоговорочно. То, что происходит за дверью, нельзя назвать фехтовальной тренировкой. Там идет настоящий бой. Кто-то бьется с противником, превосходящим по силам. Думаю, это наш баронет. Держитесь за моей спиной, Иванна, и вперед не высовывайтесь.
        - Может быть, позвать слуг? - испуганно спросила девушка.
        Махнув рукой, я подошел к ближайшей корзине и вытащил хорошую тяжелую шпагу. Она была тщательно заточена. Оставив здесь же трость, я направился к двери, ведущей в фехтовальный зал, и вошел, любезно пропустив вперед свой клинок. Уже издалека я ощутил рождение форм. Формы не были насыщены энергией и принадлежали либо начинающему магу, либо мэтру, резервуар которого почти иссяк.
        До чего хороша звуконепроницаемость в этом доме! Дверь была так тщательно подогнана, что, будучи закрытой, почти не пропускала ни звуков ударов, ни сопения нападавших. А нападавшие не кричали, не стонали, не извергали ругательств, а именно сопели, сгрудившись в дальнем углу.
        Я оказался в белом зале с высоким потолком. Многочисленные газовые светильники давали желтовато-белый свет. Три стены были уставлены тренировочными снарядами, а напротив входа в зал чернел большой двухстворчатый шкаф.
        В левом углу копошилась куча-мала. Приземистые существа, покрытые темно-синей шерстью, почти лишенные шеи, но зато с непропорционально длинными, мощными руками, пытались добраться до чего-то или кого-то, прижавшегося к стене и обороняющегося с помощью затухающих форм и шпаги.
        По пятнам крови, трупам синих тварей и частям их тел можно проследить, как развивалось сражение. Оно началось от черного шкафа, потом вышло на середину зала, сделало петлю и, наконец, подошло к конечной точке: дальнему левому углу.
        Буквально секунду я колебался, а потом бросился на выручку. Не совсем понятно, что здесь происходит и откуда взялись человекоподобные твари, но они порядком теснили того, кого я даже не мог толком рассмотреть. Видел лишь мелькание лезвия и слышал приглушенные проклятия.
        Не хотелось терять время, и с моей шпаги тут же слетела сияющая форма. Она развернулась в полете, приобрела окончательные очертания и обрушилась на неизвестных тварей. Я не собирался никого убивать, пока ситуация полностью не прояснится, - мои невольные противники были лишь оглушены небольшим взрывом. Пожалуй, следует объяснить, что большинство боевых форм, которыми я владею, нуждается в использовании шпаги. Обычно каждому разделу магии соответствует свое оружие. Это оружие редко применяется по прямому назначению, чаще всего лишь служит основой для рождения форм. Есть разделы магии, связанные с топориками, молотами, даже косами и серпами! Общее правило создания форм таково: чем смертоноснее оружие, тем быстрее созданная им форма. Но и у «медленных» жезлов есть свое преимущество: длительность жизни форм и меньшая энергоемкость.
        Однако вернемся к нашему нечаянному бою. Мне не понадобилось прибегать к другой форме, первая сработала как надо. Все шестеро нападавших оказались на полу. Теперь я смог рассмотреть человека, который с трудом, но удерживался на ногах.
        Это был пожилой мужчина с седыми усами, свисающими вниз. Казалось, его тонкие, аристократичные черты лица в любой момент могут изменить выражение. Он был одет в светло-зеленую шелковую рубаху, на которой в нескольких местах выступала кровь, и черные штаны с ботфортами. Мужчина посмотрел на меня и, не говоря ни слова, принялся методично добивать лежащих на полу тварей, рассекая им горло короткими взмахами шпаги.
        Я не стал мешать, а наблюдал за его усталыми, но отточенными движениями, одновременно прислушиваясь к шагам Иванны за моей спиной. Девушка, очевидно, не выдержала и решила тоже поспешить на выручку. Что ж, если она хочет иметь дело со мной в будущем, ей нужно будет привить некие понятия о дисциплине.
        - Баронет, с вами все в порядке? - Встревоженный голос Иванны раздался, когда последняя тварь вздрогнула, скрюченная смертной судорогой. - Что случилось? Баронет, что случилось?!
        - Не волнуйтесь, миледи, это была просто тренировка. - Мужчина говорил высоким хрипловатым голосом.

«Тренировка, как же! - подумал я про себя. - Да он бы сдох, если бы не я!»
        - Только она вышла из-под контроля, - продолжал Ирвинг, опуская шпагу. - Я хотел сделать небольшой сюрприз к приходу нашего гостя, но, увы… не получилось!
        Да уж, пора бы вставить словечко.
        - Мне не нравятся сюрпризы, баронет. И хотя, наверное, мы с вами принадлежим к одному и тому же лагерю, но в будущем попросил бы обо всех сюрпризах предупреждать заранее.
        Баронет удивленно взглянул на меня, а Иванна за спиной тихо и осуждающе шикнула:
«Глеб!» - будто я сказал что-то невежливое.
        - Вероятно, вы правы. - Ирвинг уже вполне овладел собой. Я видел, как его опустевший резервуар поспешно закачивает энергию. - Я просто хотел дать вам возможность проявить себя в полной мере. Ведь кому, как не мне, знать, что вынужденный простой такого мага, как вы, плохо сказывается на настроении и самочувствии. К сожалению, я совершил ошибку при пользовании этой вещью. - Мужчина кивнул на черный шкаф.
        - Баронет, разрешите представить. Это Глеб, носитель медальона третьего ранга. Глеб, позвольте представить вам… - Иванна вышла вперед, решив завершить процедуру знакомства самым светским образом, невзирая на то что повсюду валялись трупы неведомых тварей.
        Я прервал девушку на полуслове. Последние события сделали меня нетерпеливым и агрессивным.
        - Иванна, подождите. Я хочу знать, что здесь произошло. - Мой голос был негромок, но полон недовольства. - И хочу знать это немедленно. Что это за звери, откуда они взялись и при чем тут шкаф. В моей голове уже столько загадок, что она скоро пойдет кругом. И одну из загадок я желаю разрешить прямо сейчас! Мне не хочется начинать знакомство с людьми, у которых в их собственном зале для тренировок появляется черт знает кто!
        - Глеб, да что с вами? - шепнула Иванна.
        О, эта девушка еще не знала, с кем имеет дело! Мои упрямство и порывистость смешались в клубок, и я уже не мог их остановить. Меня вот-вот понесет по волнам раздражения.
        Баронет, видимо, понял мой настрой и не стал возражать против объяснений.
        - Желание гостя - закон. - Он развел крепкими руками. - Что поделать, это правило работает не только у вас на Земле, но и здесь. Вы - дорогой гость и…
        Я нетерпеливо постучал лезвием шпаги о каменный пол. Иванна печально вздохнула, будто извиняясь за грубияна, которого сюда привела. Но баронет вернулся к сути:
        - Этот шкаф - артефакт. Он был сделан в Лиме в незапамятные времена, но мне удалось его купить около десяти лет назад. Если открыть его дверцы, то оттуда начнут выходить эти самые твари. Как они правильно называются, я даже не знаю, хотя сам именую их моррисонами. Если вы посмотрите на дверцы шкафа, то увидите, что там выгравирована надпись «Д.Ж.Моррисон» - наверное, знак изготовителя. Чтобы артефакт заработал, нужно проделать кое-какие манипуляции и открыть дверцы шкафа. Оттуда полезут моррисоны. Обычно мне для тренировок хватает двух-трех, но иногда я сражаюсь и с большим числом, чтобы держать себя в форме. Но сегодня, в честь вашего прибытия, чтобы порадовать…
        - Подождите, баронет, - прервал его я. - Я правильно понял, что вы специально выпускаете этих тварей и деретесь с ними?
        - Чтобы держать себя в форме. Исключительно ради этого.
        - Но ведь это опасно! - воскликнул я. - Это же настоящий враг! Вы хоть предусмотрели какую-то защиту на случай, если что-то пойдет не так?! Лично я защиты не увидел. Где она, баронет?
        Ситуация мне абсолютно не нравилась. Посудите сами: человек ждет прихода гостей, но перед этим, чтобы поразвлечься, выпускает опасных тварей непонятного происхождения. Причем выясняется, что он занимается этим на регулярной основе. Никакой защиты не предусмотрено, человек рискует жизнью просто так. Вопрос, кто же он? Мне кажется, ненормальный. А иметь дело с сумасшедшими я бы не стал по своей воле.
        - Конечно, у меня есть защита. - Баронет поспешил отвести невысказанные подозрения. - Во-первых, меня убить так же трудно, как и вас, из-за второго тела. А во-вторых, и это самое главное, моррисоны отчего-то никогда не бьют в голову. Игнорируют ее. Могут ударить в шею, в туловище, в конечность, но в голову - никогда. Я поэтому их выбрал в качестве объектов для тренировок.
        Я с печалью посмотрел на этого человека. Его лицо казалось нервным, неспокойным. Удивительно, почему Иванна восхищается им?
        - Ну а если просто оторвут шею? - спросил я. - Такое ведь может быть!
        - Может, - согласился баронет, рассматривая пятна крови на зеленой рубашке. - Такое даже было. Один раз. Но разве вы не знаете, как работает второе тело? Главное - чтобы голова осталась целой. А потом из нее вырастет новое тело. Прямо из шеи.
        Я швырнул шпагу на пол и направился к выходу. Это уже слишком! Пусть я неправ, иду на поводу у эмоций, но задерживаться здесь не хочу. Если у губернатора нет других связных, кроме этого Ирвинга, тем хуже для него. Мне безразлично, как работает второе тело, но воображение подсказывало поразительную картину: вот лежит голова, а из нее что-то там растет. Это же отвратительно! Нормальный человек на такое не пойдет! Не станет рисковать!
        - Куда вы, Глеб?! - воскликнула Иванна. - Постойте!
        Я обернулся на ходу:
        - Передайте губернатору, что я отказываюсь иметь дело с безумцами. Пусть найдет кого-нибудь другого, с кем я соглашусь разговаривать. С этим вашим Ирвингом - нет!
        - Стойте! Но это ведь баронет! У него восьмой уровень! - Девушка была настолько удивлена, словно мое вызывающее поведение сотрясало основы Вселенной.
        Следовало все-таки объясниться, хотя меня переполняло возмущение. Мне навязывали общество безумца. Я остановился.
        - Мне все равно, баронет он или корнет! Пусть хоть заслуженный водопроводчик! Если человек не в своем уме, то он прежде всего сумасшедший, а не баронет. Сумасшествие
        - это самый первый и главный титул! Даже главнее королевского! - Я поперхнулся, но откашлялся и продолжил: - Мне неизвестно, почему губернатор хочет, чтобы я прикончил убийцу, но это задание, несомненно, опасное, требующее сосредоточения и напряжения сил. А если мне в напарники дают сумасшедшего, то никакое дело не будет закончено. Я, вероятно, погибну понапрасну, и вы, Иванна, тоже. Прощайте, мне здесь больше нечего делать.
        Дойдя до двери, я вдруг услышал фальцет Ирвинга:
        - Постойте, Глеб, вы не понимаете! Я действительно немного не в себе, но это ничего не значит! Ведь все дело в старом городе. Я в нем побывал, как и вы, но вам отчего-то удалось сохранить ясный рассудок. Признаться, не думал, что это возможно. Вернитесь, Глеб! Мы поладим! Обещаю! Я расскажу вам все, что знаю о старом городе и Лиме, а знаю я немало!
        Услышав последние слова, я застыл на пороге. Клянусь своей честью, это хорошее предложение, славная сделка! Чертовски славная!
        Глава 18
        Говорят, многие дети боятся шкафов. Думаю, тут дело в излишне богатом детском воображении: можно представить, что за дверками в темной глубине шкафа живет какое-то чудовище. Я никогда не понимал этого и в ранние годы вообще мало чего боялся. Даже теперь, опираясь на таинственный черный шкаф с причудливым вензелем
«Д.Ж.Моррисон», испытывал только любопытство.
        Баронет стоял поблизости, с печалью оглядывая пол, залитый кровью. Кровь была на стенах и на тренажерах, что превращало зал в иллюстрацию к фильму ужасов. Синие звери, превратившись в трупы, посинели окончательно. Их лица, почти лишенные меха, стали фиолетовыми, глаза запали, носы заострились, в смерти они были похожи на людей еще больше, чем при жизни.
        Иванна находилась рядом со мной. Она старалась ни к чему не прикасаться, опасаясь запачкать кровью свое дорогое платье. Мы втроем вели интересный разговор. Трупы придавали нашей беседе зловещий оттенок.
        - Вы, наверное, удивляетесь, Глеб, почему губернатор ничего не объяснил вам про Лим и прочее, даже когда подарил способность свободно задавать вопросы в старом городе и в Лиме, - говорил баронет. Теперь, когда все успокоилось, он почти не выглядел сумасшедшим. Только иногда его левая щека едва заметно дергалась. - Не удивляйтесь, он никому ничего не рассказывал. Я думаю, даже у титулованных особ есть свои запреты на некоторые разговоры. Позвольте выполнить обещание и рассказать о моих приключениях в старом городе.
        Баронет прошелся по залу, осторожно ступая черными ботфортами с серебряными пряжками мимо пятен крови. Казалось, он собирается поведать о чем-то важном, о чем еще никогда не говорил. Мы с Иванной не сводили с него глаз.
        - Это очень давняя история, - наконец сказал Ирвинг. Его голос сейчас был лишен визгливых нот, а звучал приглушенно, будто горло говорящего сдавила невидимая рука. - Мне было семнадцать лет, я обучался у одного известного мага, жившего в городке за пределами Лима. Я не родился в том городке, а пришел из деревни неподалеку.
        Многие земляне слышали о жизни за стенами Лима, но мало кто видел все собственными глазами. Междоусобица и, как следствие, беззаконие - вот что происходит там.
        - Однажды в городке случились беспорядки, - продолжал баронет, машинально трогая полированную планку фехтовального тренажера. - Враги моего учителя подняли за собой толпу и ворвались в наш дом. Я был молод и… труслив. Вместо того чтобы защищать своего наставника, я бросил жезл и бежал, перескочив через забор. По городу ловили магов нашей школы, но мне удалось раздобыть копье и выдать себя за адепта иного раздела магии. Меня останавливали пару раз, и я прилюдно отрекался от своего учителя, заявлял, что не имею к нему никакого отношения. Учителя убили, остальных учеников тоже. На следующий день я выбрался из городка и отправился в Лим. Рассказываю это, чтобы было ясно: тогда за всю свою короткую жизнь я не успел совершить ничего особенно дурного. Постыдное бегство и отречение - вот и все мои прегрешения на тот момент.
        Ирвинг протер пальцами и без того блестящую светло-коричневую деревяшку.
        - В Лиме мне не повезло. Через пару дней я оказался в старом городе. Случайно, конечно. Туда ведь никто не попадает по своей воле. Страшное место! Когда я провалился вниз, а потом встал на ноги, то обнаружил себя в светлой квадратной комнате с двойными стенами и без выхода. Внешние стены были каменные, а внутренние
        - стеклянные. Посередине комнаты на полу лежал жезл. Жезл был раскален докрасна и остывать не собирался. Но я сразу разглядел клеймо. Этот жезл принадлежал моему учителю и был как две капли воды похож на тот, который я бросил, убегая. Мой резервуар был опустошен, я не мог создать ни одной формы, а энергия поступала очень медленно. Некоторое время я осматривался, пытаясь найти выход, но вдруг обнаружил, что внутренние стеклянные стены сужаются, надвигаясь на меня.
        Отойдя от тренажера, баронет приблизился к газовой лампе, вглядываясь в сине-желтое пламя.
        - Я не мог создавать формы и не мог разбить стекло ногами. Когда прозрачная стена оказалась совсем близко, меня охватила паника. Чудовищная паника и страх! Я потерял рассудок, сбросил с себя сюртук и схватился за раскаленный жезл, используя сюртук как прокладку. Это помогло. Мне удалось разбить стекло, применяя жезл как молоток, но сюртук весь выгорел. Я сел на пол и зарыдал от облегчения. Еще чуть-чуть и стена раздавила бы меня!
        С печальной улыбкой Ирвинг провел рукой над пламенем.
        - Я был неопытен и не сразу понял, что собой представляет старый город. Когда я плакал, захлебываясь слезами от счастья, то вдруг увидел, что внутренняя стеклянная стена появилась вновь и опять начала сужаться. Я вскочил и в ужасе принялся стягивать с себя рубашку. Но рубашка оказалась слишком тонкой. Она вспыхнула, когда я попытался обернуть ею жезл. Тогда я снял штаны. Это снова помогло и снова лишь один раз. Стекло было разбито, но штаны затлели и развалились. Я с отчаянием вглядывался в стены, мои предчувствия оправдались: стеклянная стена появилась вновь и опять начала сужаться.
        Баронет еще несколько раз провел рукой над пламенем. Его ладонь покраснела.
        - Я помню, что заревел, как дикий зверь, и стал бегать по комнате, пытаясь найти выход. Стеклянные стены неумолимо сужались, и мне ничего не оставалось, кроме как схватить раскаленный жезл практически голыми руками. До сих пор чувствую, как клеймо моего учителя впивается в ладонь.
        Теперь Ирвинг держал руку над огнем газовый лампы, даже не пытаясь отстраниться.
        - Я не буду рассказывать в подробностях, что было потом. Стены сдвигались вновь и вновь. Мои руки обгорели. Сначала красными пузырями сошла кожа, потом мясо, а затем обнажились кости. Я уже тогда был близок к безумию. К счастью, старый город, очевидно, не предназначен для живых. Мой резервуар продолжал работать, накапливая энергию, и в конце концов ее хватило, чтобы создать форму, разрушившую каменную стену. Я вырвался из западни и оказался на улице. От моих рук мало что осталось, только дымящиеся кости.
        Наконец баронет отнял ладонь от огня и с усмешкой посмотрел на крупные волдыри.
        - А потом? Что было потом? - Я с нетерпением ждал конца рассказа.
        - Потом появились убийцы. - Ирвинг подошел к небольшой полочке, взял оттуда кувшин с водой и принялся поливать обожженную руку. - Они были в виде загонщиков лис, только, конечно, загоняли не лису, а меня. Их было около полусотни, мне чудом удалось вырваться. Губернатор спас меня и сказал, что убийцы были слишком однообразны и это не делает мне чести.
        Баронет немного подумал и добавил:
        - Знаете, о чем я размышляю чаще всего? О том, как хорошо, что не успел натворить ничего существенного, перед тем как попасть в старый город! А если бы я что-нибудь украл? Или кого-то оклеветал? Наверное, не вырвался бы. Губернатор как-то сказал, что закоренелые преступники к нему не попадают. Они даже на улицы старого города не могут выйти, а погибают в том помещении, где оказались по прибытии.
        Вода по-прежнему лилась из кувшина. Баронет замолчал. Молчали и мы с Иванной. Рассказ многое прояснил, теперь мне следовало осмыслить услышанное.
        - Глеб, вы останетесь на ужин? - спросил Ирвинг, возвращая кувшин на место. - Прошу вас, оставайтесь. За ужином мы закончим нашу беседу о старом городе.
        С неохотой я отошел от шкафа, но тут же вернулся к его черным дверцам:
        - Как этот артефакт работает, баронет?
        - Нужно насытить его энергией, что уже сделано мной, а потом просто открыть дверцы, - ответил Ирвинг, подходя поближе. - Но весь фокус в том, чтобы вовремя их закрыть!
        - Мне бы хотелось заглянуть внутрь. Это возможно?
        - Там туман.
        - Но все-таки?
        - Тогда возьмите шпагу, Глеб.
        Я поднял шпагу и остановился перед шкафом. Иванна испуганно отошла в дальний угол. Баронет взялся за ручку дверцы.
        - Готовы?
        - Готов! - ответил я.
        Дверца шкафа быстро распахнулась. Внутри действительно был густой туман, но я ощутил застоявшийся воздух пыльного помещения.
        - Сейчас пойдут! - воскликнул Ирвинг. - Закрывать?
        - Подождите секунду. - Я приблизился к шкафу почти вплотную.
        Баронет оказался прав. Вскоре в тумане мелькнула синяя рука, кто-то двигался прямо на меня. Я бросил внутрь оглушающую форму, ту самую, которая оказалась такой эффективной при спасении хозяина дома.
        Туман содрогнулся, на какое-то мгновение сгустился наверху, но стал более разреженным посередине и внизу.
        - Закрывайте! - крикнул я.
        Дверца с грохотом захлопнулась. Запах старого помещения исчез почти сразу.
        - Увидели что-нибудь? - поинтересовался баронет, трогая седой ус, печально свисающий вниз.
        - Да. Это довольно необычный шкаф. Его стенки изнутри сделаны словно из кирпича.
        - Рассмотрели, значит, - вздохнул Ирвинг. - Острый у вас глаз! Когда я впервые увидел шкаф изнутри, то подумал, что кто-то умудрился притащить сюда часть стены из старого города.
        Внимательно посмотрев на надпись «Д.Ж.Моррисон», баронет внезапно спросил:
        - Как вы думаете, Глеб, старый город - это ад?
        Я ожидал, что такая тема всплывет, и не удивился вопросу.
        - Полагаю, что нет, хотя очень похож. Невероятно похож! Но все-таки нет, не ад.
        - Почему так думаете?
        - Во-первых, туда попадают живые. Во-вторых, оттуда можно выбраться. Это не то, что я знаю об аде. Но есть еще и «в-третьих».
        - В-третьих?
        - Я не верю в ад, баронет. Пожалуй, это - самое главное. Хотя разговоры о старом городе пару раз поколебали мои убеждения. Слишком уж он похож!
        Ирвинг подумал и кивнул. Его щека вновь начала дергаться.
        - Извольте отужинать, Глеб. И вы, госпожа! Прошу вас.
        Нетерпеливое любопытство овладело мной. Я согласился. Мы пошли в столовую, по пути наведавшись в кабинет хозяина особняка. Там в больших коробках хранились материалы дел о загадочных убийствах в Москве и Подмосковье. Земные оригиналы, наверное, были напечатаны на принтере или машинке, но Лим превратил текст в рукописный шрифт, а фотографии - в гравюры. Гравюры и рисунки были настолько высокого качества, что изображенное на них ужаснуло даже меня, привыкшего ко многому. Если убийствами занимался маньяк, то это был очень больной маньяк. К сожалению, о самом убийце мало что известно. Иванна сказала, что некоторые жандармы, оказавшиеся на местах событий, сумели почувствовать след от могущественного артефакта, который действовал, как «Серебряная роза». В этом нет ничего удивительного: только
«Серебряная роза» дозволяет применять магию на Земле.
        Глядя на разорванные, а иногда и на заново сшитые тела, я подумал: «Пожалуй, займусь этим делом». Губернатор ведь считает, что это мне по силам, иначе не стал бы устраивать спектакль с детективным агентством. На моем месте любой честный человек не упустил бы шанс найти убийцу. Губернатор - существо старой закалки, иногда мыслящее очень прямолинейно. Если есть убийца, значит, с ним должен бороться сыщик - видимо, так рассуждал мой подземный учитель.
        Ужин был великолепен, но снова напомнил мне о губернаторских угощениях. На столе даже лежал запеченный поросенок с солонкой в зубах. Поразительно! Если я невольно подражал губернатору в интонациях, то Ирвинг сознательно пытался добиться сходства в привычках и обстановке.
        Наш разговор тек неспешно. Иванна то ли флиртовала со мной, то ли пыталась показать баронету силу наших с ней дружеских отношений. Эта девушка удивила меня уже дважды. В первый раз тем, что оказалась замешанной в предательстве, а во второй - с каким пиететом воспринимала титулы Лима. Она восторгалась их обладателями, как маленький ребенок восхищается разноцветными стеклышками.
        За ужином выяснилось, что Ирвинг - большой знаток местной истории, которая была прелюбопытной.
        Начну с того, что двести лет назад Лим не был тем Лимом, который я знал. Он состоял целиком из старого города и ратуши, в которой правил губернатор. Вся остальная высшая знать ютилась в своих поместьях, пусть больших, но несопоставимых по сравнению с Лимом. Почему же этот город так важен? Ответ банален: Лим - транзитная станция, как метко выразился Ирвинг. В этот мир невозможно попасть и его невозможно покинуть, минуя Лим. Как у всякой станции, здесь есть диспетчер и таможня, правда, в одном лице. Это - Цензор. Цензор словно обыскивает нас, отнимая опасные предметы и заменяя их равноценными неопасными.
        Еще двести лет назад обычные люди в Лиме не жили. Да и как можно жить в старом городе? Там хорошо получается только умирать. Ирвинг долго и безуспешно рассказывал, откуда в мире Лима взялся обыкновенный человек, но в конце концов принес старинную цветную гравюру. На ней были изображены люди, одетые, как мне показалось, в белые обтягивающие рабочие комбинезоны.
        - Перволюди, - сказал баронет. - Их никто не видел воочию, но все так называют.
        Откуда взялись перволюди, он тоже не знал и быстро вернул разговор в русло знакомых событий.
        Титулованным особам не нравилось подобное положение вещей, при котором Лим, столь лакомый кусок, контролировался одним лишь губернатором. Они вступили в заговор и заключили пакт. Лим объявили нейтральной территорией. Губернатору, понятное дело, этот пакт не понравился, но противостоять объединенной мощи знати было немыслимо. Они обрушили старый город вниз и буквально взгромоздили новый Лим поверх. Губернатор оказался в ловушке, из которой для него не было выхода. Ему оставалось только вынашивать планы мщения и отправлять наверх своих учеников.
        Ирвинг считал, что вынужденное заключение губернатора немного увеличило его силу. Тот научился создавать убийц магов, больше никто не мог это делать. Вообще, Ирвинг говорил о личной мощи титулованных особ с осторожностью. Ему казалось, что раньше, давным-давно, каждая из этих особ была более могущественной, чем сейчас. Доказательства баронет черпал из письменных источников, из которых следовало, что в незапамятные времена тот же маркиз Ори мог сделать такое, что сейчас сделать уже не в состоянии. Почему титулованные особы утратили часть могущества, неясно, но поговаривали, что где-то остался некий принц, сохранивший былую мощь в полном объеме. Его никто не видел. Где он прячется и по какой причине - тоже непонятно.
        Когда знать свергла губернатора и захватила власть над Лимом, то заселила этот город людьми. Теперь Лим стал безопасен и красив. Здесь царили общие для всех законы, за выполнением которых следила почти неподкупная жандармерия.
        Рассказ баронета показался мне очень интересным, хотя, к сожалению, не был полным. У меня оставались вопросы о происхождении этого мира и его местоположении. Я даже думаю, что если точно узнать, кто такие титулованные особы или Цензор, то остальное тоже станет ясно. Однако Ирвинг рассказал все, что ему было известно. Сейчас старый город напоминал детскую загадку: «Похоже на ад, но не ад. Что это?» Пока загадка казалась неразрешимой.
        Дом баронета я покидал, нагруженный вещами, сложенными в большие кожаные сумки. Ирвинг был так любезен, что подарил три комплекта старинной одежды, чтобы моя игла могла скрывать истинную мощь резервуара, а еще вручил бумаги с краткой выжимкой из уголовных дел, а также карту, где были отмечены места и время совершения преступлений.
        В Лиме у меня пока не было своего дома, и я прямиком отправился в московский офис, несмотря на позднее время. Цензор продолжил играть в поддавки: он спросил, приносит ли Лиму пользу «Братство Восходящих». Я раздраженно обозвал братство ворюгами-шакалами, и выяснилось, что угадал. Цензор доставил меня к вновь созданной детективной конторе, что оказалось очень кстати - не пришлось блуждать по городу с баулами.
        В офисе было пустынно. Я отпер двери, выключил сигнализацию и слегка облагородил свой кабинет. На стену повесил большую карту (которая после перемещений между Лимом и Землей и многочисленных правок тут и там казалась нарисованной художником-мультипликатором), а на стол вывалил материалы дел. Фотографии, изображающие трупы, смотрелись очень живописно, превращая кабинет в выставку, посвященную пыткам, используемых дикарями-каннибалами.
        Я уселся на кресло-вертушку и бросался от карты к фотографиям, от фотографий к документам - и снова к карте. Дело представлялось непростым. Конечно, кое-что Иванна и Ирвинг установили без меня. Например, то, что убийства совершаются строго геометрически. На карту были нанесены два пятиугольника, вписанные друг в друга. Вершины этих фигур - точки, где совершались преступления. Большой пятиугольник был уже закончен, а в малом не хватало двух вершин. Убийства происходили против часовой стрелки, и место следующего преступления легко предугадать. Это - Люблино, точнее, тот отрезок Ставропольской улицы, который касается северо-западной границы Люблинского кладбища.
        Ирвинг смог установить, что убийства совершаются по схеме «6-13-23» - именно столько дней проходит между соседними преступлениями. Если между первым и вторым убийством прошло шесть дней, то между вторым и третьим - тринадцать, а между третьим и четвертым - двадцать три. Затем цикл повторялся.
        Следующее нападение должно было случиться всего через семь дней, но я, взявшись за эту работу, не знал, чего ожидать от таинственного преступника. Его жестокость и скорость, с которой он расправлялся со своими жертвами, наводили на самые печальные размышления. Сумею ли я одолеть это существо, чем бы или кем оно ни являлось? Моя осторожность вполне понятна: трусом я и раньше не был, а старый город и губернатор окончательно выбили из меня даже намек на малодушие. Однако глупо бросаться очертя голову на врага, о котором ничего не знаешь. Это то же самое, как если бы опытный копейщик взял копье и заявил, что готов сразиться с любым противником. Очень неумная позиция. А если бы против него вывели бешеного слона, носорога или десантника с автоматом? Нет уж, мне не хотелось оказаться в такой ситуации, враг должен быть известен хотя бы приблизительно.
        Я усиленно думал, просматривал материалы дел, но так ничего и не решил. Поначалу стало жаль, что на месте предыдущих преступлений не было ни одной видеокамеры, но потом понял, что видеокамеры не помогли бы. Они и Лим несовместимы, и вот почему.
        Допустим, некий землянин собирается вернуться домой из Лима. Он правильно отвечает на вопрос Цензора и говорит, что желает «высадиться» на Новом Арбате рядом, скажем, с газетным киоском. Цензор выполняет пожелание, но оказывается, что именно это место снимают видеокамеры. Вопрос: запечатлеется ли на пленке внезапное появление нашего путешественника или нет?
        Чтобы правильно ответить, нужно представлять себе, как работает Лим. Я этого, конечно, не знаю, но берусь объяснить, подражая многим начинающим педагогам. Возможны два варианта: либо наш землянин окажется в слепой зоне и его прибытие нельзя будет записать, либо путешественник появится прямо перед камерой, но в эту самую секунду она выйдет из строя или подвергнется воздействию каких-то помех. Запечатлеть момент появления человека из ниоткуда невозможно. Вот так работает Лим, и в этом есть какая-то логика, до глубин которой я еще не добрался. Выскажу лишь догадку.
        Земля - это мир, где восторжествовали суровые и неизменные законы физики. Но где-то существует иной мир, в котором совсем другие законы. Что случится, если миры пересекутся? Наверное, ничего хорошего. Это будет подобно падению Земли в черную дыру, внутри которой вообще непонятно что происходит. А теперь предположим, что есть некто, одинаково хорошо разбирающийся и в земных законах, и в законах Лима. Этот некто, вероятно, проложил дорогу из одного места в другое. Конечно, он примет меры, чтобы не случилось коллапса! Позаботится о том, чтобы переход из одного мира в другой был мягким и не бросался в глаза. Отсюда и невозможность говорить на некоторые темы. Это так… мои размышления.
        Я корпел над папками до самого утра. Каждое дело баронет снабдил заметками. Они были любопытны, но не отвечали на главный вопрос о преступнике. Человек ли он? Похож хотя бы на человека? Или невиданная тварь с восемью ногами и тремя головами, вооруженная когтями-скальпелями? Могло быть что угодно!
        Солнечный свет узкими полосками пробился сквозь жалюзи, когда мои усталые глаза оторвались от документов. Я не сумел ничего решить с наскока.
        Утро в офисе… что может быть более волнующим? Ты сидишь и работаешь всю ночь, а потом врываются утренне-свежие коллеги, источающие улыбки, ароматы шампуней, духов и одеколонов. Коллеги полны сил, и это кажется тем более удивительным, что пользы от этих людей нет никакой.
        - Глеб, вы уже пришли? Так рано? - заботливо осведомился Морозов, заглядывая в мой кабинет. Начальство было тщательно причесано, даже седоватые усики казались покрытыми какой-то лоснящейся дрянью.
        Ответить я ничего не успел. Взгляд шефа упал на одну из самых красноречивых фотографий, изображающую тело с отделенными левыми рукой и ногой.
        - Что это? - спросил Морозов. - Что это?!
        - Труп, - ответил я. - Ничего особенного. Просто изображение очередного трупа. Видите красные метки на карте? Это все трупы, Олег Геннадьевич. Мне даже кажется, что с каждым днем их будет вокруг меня больше и больше… Впрочем, вы не любите говорить о трупах, не так ли?
        Морозов откашлялся и плотно прикрыл за собой дверь, чтобы наш разговор не донесся до остальных сотрудников.
        - Так детективное агентство все-таки настоящее? - осторожно осведомился шеф. - Оно заработало?
        - Заработало, - без энтузиазма ответил я. - И работает уже часов шесть. Всю ночь напролет.
        Глава 19
        Моя следующая встреча с Цензором оказалась бы обыденной, если бы я не попытался все-таки ответить на «проездной» вопрос. Черт возьми, вопрос-то есть, сулит огромные преимущества, почему бы не воспользоваться?
        - Зачем жить человеку? - сказал я, не сводя глаз с толстого лица собеседника. Оно казалось еще более толстым на привычном фоне красных кирпичей. - Предположим, у людей есть какая-то одна-единственная большая цель, к которой они стремятся. Я не знаю, в чем она заключается. Возможно, это технический прогресс, который превратит человека в богоподобное существо, или какие-то духовные достижения, которые сделают ненужным технический прогресс, или то и другое вместе, не знаю. Но, допустим, цель есть. Тогда получается что?
        - Что? - с легкой и доброжелательной улыбкой повторил Цензор.
        - Что цель может быть достигнута и наверняка будет достигнута. А если она будет достигнута, предназначение человека осуществится, и получится, что после этого жить не имеет смысла. Все уже сделано! У меня лично нет сомнений, что рано или поздно человек доберется до вершин. А если я уверен, что таинственная цель будет достигнута, то жизнь человека лишена смысла уже сейчас. Что бы мы ни делали, рано или поздно выполним свой долг, это будет нашим концом, который легко предугадать.
        Цензор улыбнулся еще ласковее. Белая тога на его плечах заколыхалась без всякой видимой причины.
        - Вы хорошо подготовились, Глеб, но ваш ответ неверен. Могу объяснить почему. Допустим, есть курица, цель жизни которой - снести одно-единственное яйцо. Курица знает, что снесет это яйцо, а потом ее жизнь станет бессмысленной. Но это случится потом, а не сейчас, понимаете? Сейчас, когда яйцо еще не снесено, жизнь курицы наполнена смыслом, ведь после нее останется яйцо. Видите? Яйцо-то останется. А что с ним сделается потом, никто не знает. Цель жизни курицы перейдет в цель существования яйца. То же и с человеком. Он достигнет своей цели, но у этой цели тоже будет цель. До свидания, Глеб.
        Мне оставалось только вежливо попрощаться. Дальнейшие события завертелись так быстро, что «проездной» вопрос временно перестал быть важным: спрятался в глубине разума и только время от времени давал о себе знать, подобно вспышкам далекого маяка.
        Иногда бывают такие темные ночи, что облака плотным одеялом закрывают звезды, позволяя лишь иногда выглядывать краешку луны. Дует небольшой ветер, срывается мелкий дождь, а фонари на улицах кажутся расплывчатыми. В одну из подобных ночей я сидел в Лиме в засаде. Правильнее было бы сказать «стоял в засаде» или даже
«ходил».
        Мой путь пролегал по улице вдоль высокой каменной ограды. Я старался держаться темных мест, хотя точно знал, что здесь не будет видеокамер. Запоздалые одинокие прохожие - только они могут мне встретиться.
        Высота ограды была чуть больше двух метров. Достаточно, чтобы перелезть, но недостаточно, чтобы просто посмотреть, что же там, за ней. Я решил этот вопрос подпрыгиванием. Выбрал место вдали от фонарей и подпрыгнул пару раз, ухватившись руками за холодный и мокрый камень.
        За оградой темнели пять строений. Одно очень большое трехэтажное здание с длинным шпилем, украшающим крышу. Второе, третье и четвертое - аккуратные одноэтажные домики, по-видимому, жилые. Пятое - приземистое подсобное помещение, где с одинаковой вероятностью могут быть и склад, и каморки для слуг.
        Я подумал и решил, что моя цель - ближайший к ограде домик. В большое здание нет резона идти: там могла быть охрана, а устраивать заварушку не хотелось.
        Отойдя от объекта, я свернул в ближайший переулок, который был настолько узким, что в нем напрочь отсутствовал пешеходный тротуар. В окрестностях был всего один фонарь, мерцающий где-то вдали. Я залез в карету, стоящую под большим деревом с низкой кроной.
        В этот момент пошел дождь, глухо забарабанив крупными каплями по крыше. Загрохотал гром - погода стремительно портилась.
        - Я, пожалуй, пойду сейчас, ждать не буду, - сказал я, пытаясь разместить трость между сиденьями кареты. - Самое время. Если даже кто и закричит, то из-за ливня его не услышат.
        - Как хотите, Глеб, - отозвалась Иванна, сидящая напротив. Глаза девушки загорались при вспышках молний. - Будьте осторожны. Если что не так - бегите. А если вас все-таки поймают…
        - Не беспокойтесь, вас не выдам, - сказал я. - Вам не придется прибегать к браслету. Хотя кто меня может поймать? Чтобы меня схватить, нужно точно знать, кого ловишь. Но даже в худшем случае не выдам ни вас, ни маркиза.
        - А что сказал маркиз? - спросила девушка. - Я не могу поверить, чтобы он прямо распорядился штурмовать дом в центре Лима! Это же нарушение законов. Только жандармы имеют право на такое.
        - Не прямо, Иванна, в том-то и дело, - усмехнулся я. - Маркиз очень хитрый. Мне позвонил один человек из службы безопасности и просто назвал адрес «Братства Восходящих». Дескать, что хочешь, то и делай с этим адресом, а маркиз останется в стороне. Он думал, я захочу сквитаться, прежде чем передать дело полиции. Но маркиз слегка ошибся. Сначала я не собирался сводить с ними счеты, но задание, порученное губернатором, этого, похоже, требует.
        - А может, братство все-таки ни при чем? - неуверенно сказала Иванна. - Мало ли почему у товарища того жандарма оказался список мест, где произошли убийства. У всех жандармов, посещающих Землю, есть такой список. К тому же братство появилось совсем недавно, мы даже не успели толком собрать о нем информацию.
        - При чем братство или нет, это скоро выяснится, - ответил я. - Все равно у нас зацепок никаких. Что собой представляет убийца? Я не знаю. Вы тоже не знаете. А это братство у меня уже в печенках сидит. Если они ни при чем, то пусть считают, что им просто не повезло. Ну ладно. Мне пора, а то вдруг еще дождь закончится, нельзя упускать момент.
        - Счастливо, Глеб, - быстро шепнула девушка, пожимая мою руку. - Не рискуйте понапрасну.
        Я вылез из кареты. Дождь принялся рьяно бить меня по лицу, словно не одобряя мои ближайшие планы и пытаясь остановить. Лучше бы неизвестного убийцу бил, а не меня!
        На тротуарах уже появились лужи, которые увеличивались прямо на глазах. Я сосредоточенно прыгал через них, пытаясь не намочить черные ботинки. Сказанное Иванне было правдой: несмотря на то что мне пришлось просидеть несколько часов, изучая материалы дел, я не смог найти ответ на вопрос, что же собой представляет убийца. Зато вспомнил, как маг в доме с «Серебряной розой» совал мне в лицо какой-то список, пытаясь отвлечь. Я этот список не стал вытаскивать из мертвой руки, но теперь, задним умом, догадался, что в нем речь шла о тех же самых убийствах. Маг был связан с братством, и, вероятно, братство замешано не только в попытках украсть мою миску, но и в этом деле.
        Сейчас я подходил к ограде со стороны переулка, сама же улица Ослиц была немного левее. Даже удивительно, что братство занимало такую большую территорию: целых пять строений, окруженных основательным забором, и плюс парк. Откуда у них на это деньги?
        Когда я понял, что придется все-таки нанести братству визит, то позвонил Смирнову и намекнул, что сообщать об «улице Ослиц, шесть» в жандармерию не надо. Уверен, теперь и маркиз с нетерпением ждет результатов моего визита.
        Осторожно я перелез через забор, едва не порвав манжет, зацепившийся за неровную поверхность камня. Газон оказался скользким, но, к счастью, следы на нем не отпечатывались. Я прокрался к ближайшему домику, к тому, в котором не горел свет. Мне хотелось сначала осмотреться, понять, с кем имею дело, изучить их вещи, а потом взять высокопоставленного «языка». Я рассудил, что если симпатичные и ухоженные домики стоят прямо на территории братства, то в них наверняка живут не последние люди в местной иерархии.
        Коричневая дверь, снизу мокрая от капель дождя, была заперта. Взламывать замок не хотелось, и я пошел вдоль кирпичной стены, пробуя окна, открывающиеся вверх. Они все были заперты, но одно, напротив фонаря, слегка поддалось, сдвинувшись буквально на миллиметр. Вероятно, щеколда была погнута или просто болталась. Я поднатужился, ухватившись за край рамы, в окне что-то треснуло, и оно поползло вверх. Хорошо, что не пришлось выбивать стекло.
        Дом впустил меня, как жилище мелкого зверька впускает хищника. Я оказался на паркетном полу рядом с коричневым массивным столом. Уличный фонарь скупо освещал комнату. У противоположной стены стоял шкаф, а рядом с ним располагалась дверь, ведущая в глубь дома.
        Закрыв окно, я на миг замер, прислушиваясь. Дробь дождя сильно мешала, но все-таки мне удалось различить скрежещущий звук, доносящийся из-за двери. Увы, план по спокойному ознакомлению с обстановкой рухнул: я был в доме не один.
        Мое дыхание почти замерло. Я подкрался к двери и приложил ухо к слегка ржавой замочной скважине. Сначала показалось, что в коридоре все-таки никого нет, но затем я уловил едва слышное поскуливание. Неужели собака?
        Дверь осторожно приоткрылась, придерживаемая моей рукой. Коридор был темен, но я заметил невысокую тень, жмущуюся к стене. Видимо, собака была небольшая и не отличалась агрессивным нравом.
        Отступив обратно в комнату, я позвал животное, мягко причмокивая, как обычно звали в Лиме незнакомых собак. Пес пошел за мной. Он перешагнул через границу темноты и света и вновь заскулил.
        Что ж, я видел много сторожей, но из этого явно хотели сделать идеального сторожа. Собака тащила на себе артефакт в виде короткого черного жезла, вживленного в череп. Жезл выступал всего лишь на пару сантиметров над редкой шерстью. На его вершине горел слабый огонек, который я бы узнал даже с завязанными глазами. Ложное пламя! Оно мерцало, переливаясь красным и желтым, иногда касаясь кожи собаки. Бедное животное! Даже маленькая искра ложного пламени могла причинять страдания.
        Жезл-артефакт был не закончен. Его создатель, очевидно, еще работал над ним, пытаясь усилить пламя и приподнять его. Задумка легко угадывалась: собака должна бросаться на врага, используя артефакт. Но интересно, хороший ли сторож получится из дрожащего существа, мучающегося от боли?
        Я не стал долго размышлять над этим и прикончил бедную тварь. Что за экспериментатор живет в доме и какие дела тут творятся?
        Мне удалось найти масляную лампу. Я ее зажег и оставил в коридоре, опасаясь, что свет в окнах выдаст мое присутствие. Коридор с темно-серыми покрашенными стенами был довольно узок: в нем могли бы разминуться два человека, но никак не трое. Несколько дверей вели в комнаты, и я принялся за поверхностный обыск, стараясь быть методичным, но быстрым.
        Первые две комнаты, в числе которых оказалась библиотека, дали поразительные результаты. Здесь жил специалист по артефактам. По крайней мере, книги прямо говорили об этом. Лучше книг ничто не может рассказать о роде занятий человека. Я обнаружил потрепанные руководства в синих обложках, новенькие справочники, старинные рукописи, которые объединяло одно: они все повествовали об артефактах. Меня даже удивило количество написанного, не ожидал, что в Лиме существуют целые библиотеки, посвященные этому вопросу.
        Кроме книг я нашел аккуратно пронумерованные мелкие артефакты, расставленные по полкам, и крупные, разложенные вдоль стен. Я понятия не имел, что все эти вещи могут делать, но чувствовал энергию некоторых из них.
        Однако больше всего меня заинтересовала коллекция человеческих черепов, украшенных перламутром и позолотой. Одиннадцать черепов лежали в шкафу за стеклянными дверцами, а двенадцатый покоился на рабочем столе. Он был незакончен, как и артефакт на собаке. Череп со снятой верхней частью был наполовину покрыт позолотой, а зубы с нанесенным на них перламутром ярко блестели в свете лампы. Увидев эту коллекцию, я порядком призадумался. Мне не верилось, что хозяин дома ходит по захоронениям и раскапывает могилы. Это неспортивно и не имеет ничего общего с искусством. Скорее, всех этих людей хозяин дома убил собственноручно. Какой смысл столь заботливо украшать черепа, если только они не принадлежали врагам?
        Я не провел в доме и часа, как передо мной уже вырисовался образ обитателя этого места. Ученый маг, специалист по артефактам, вероятно, житель Лима, родившийся здесь, жестокий, мстительный. Он мало с чем считается, когда пытается достичь своих целей. Наверное, таким и должен быть один из высших чинов подобного братства, не так ли?
        Едва я приступил к обыску очередной комнаты, как вдруг услышал шум, доносящийся от входной двери. К счастью, моя лампа стояла за поворотом. Даже если бы хозяин дома внезапно вломился в свое жилище, он бы ее не увидел. Я потушил лампу и отступил на заранее выбранное место. Теперь пришло время для настоящей засады.
        Вошедший долго топтался в прихожей, покашливал, а затем скрипучим голосом позвал собаку:
        - Аррас, Аррас!
        Пес, естественно, не откликнулся. Тогда хозяин дома, шепча ругательства, пошел по коридору. Доски скрипели и стонали под его тяжелой походкой. Он заглянул в одну комнату, потом - в соседнюю, напротив.
        Тело собаки неподвижно лежало около стола. Хозяин дома снова выругался и с фонарем вышел на середину комнаты. Дверь за ним тут же закрылась - ловушка сработала.
        Хозяин изумленно обернулся. Фонарь, который он держал в руке, осветил грузного рыжебородого человека с неприятным взглядом из-под густых, низких бровей. Лоб незнакомца был покат, что придавало мужчине сходство с неандертальцем.
        - Что… - только и сказал незнакомец, мгновенно перейдя к действиям.
        В его руке блеснул жезл, а магическая форма стала рождаться так быстро, что я едва успел ее прервать. Любой другой на месте хозяина дома опешил бы, увидев, как неродившаяся форма разлетается вдребезги, но только не этот.

«Неандерталец» принялся тут же создавать другую форму. Мне она показалась знакомой, и я решил оценить уровень мастерства своего противника, позволив закончить начатое. Форма возникла через пару секунд - довольно обычное время для ритуалиста. Зато сам болван удался на славу: голубой, высокий, полупрозрачный, он переливался и сверкал синеватыми гранями.
        Не знаю, удастся ли вообразить такую штуку: прозрачная фигура высотой в полтора метра без талии и конечностей, но с намеком на голову в форме пирамиды. На жаргоне эта неподвижная штука называется болваном и появляется вследствие проведения ритуалов. Каждый болван выполняет одну функцию. Некоторые бросают со строгой периодичностью холодные полуматериальные, но обжигающие стрелы, другие создают вокруг себя невидимое поле, замедляющее движения, однако наш голубой болван был создан с целью лечения хозяина. Он мог быстро затягивать мелкие и средние раны.
        К сожалению или к счастью, жизнь болванов ограниченна. Она длится от нескольких секунд до нескольких минут. Я прервал очередную форму, потом еще одну, и нас в комнате осталось трое: ваш покорный слуга, выдохшийся хозяин дома и голубой болван.
        - Ну что, поговорим или как? - поинтересовался я, поигрывая тростью.
        Маг не сводил с трости яростного взгляда черных глаз. Он явно был опытен и знал, на что смотреть. Оттуда может прийти его смерть. Чтобы прерывать чужие формы, мне трость не очень нужна, но для создания собственных - мне без нее не обойтись.
        - Старый город. Воин губернатора. - Голос «неандертальца» был хрипл и сочен. Он не спрашивал, а утверждал, как человек, который видит яркое солнце, утверждает, что стоит хорошая погода.
        - Да, вы правы. - Я отвесил легкий поклон. - С кем имею честь?
        Хозяин дома колебался лишь мгновение, но потом то ли воспитание, то ли просто страх смерти взяли свое.
        - Диад. Мастер-артефактор. - Собеседник тоже наклонил голову на градус-другой, показывая, что передо мной человек светский.
        - Диад? - удивился я. - Кажется, в древности был инженер с таким именем. Вас назвали в его честь?
        Ярость еще больше разгорелась в глазах Диада. Нет, он явно не расположен поддерживать непринужденную беседу.
        - Вы дважды произнесли слово «честь»! Вы вломились в мой дом!
        - В бесчестии меня никто не может упрекнуть, - холодно ответил я. - Слышали об ответных визитах? Так вот, мой визит - ответный. Ваше братство охотилось за моей миской, не брезгуя даже наемными убийцами.
        - Чаша! - Лицо Диада скривилось, он оскалил желтые зубы. - Чаша! Я знаю вас!
        - Да, миска, которую вы украли, - произнес я, имея в виду подделку. - Где она? Что с ней?
        Хозяин дома подошел к столу. Я не стал препятствовать, но внимательно наблюдал за его движениями.
        - Мы разобрали ее на мелкие части. Она бесполезна. - Диад остановился у стола. Там лежали бумаги, какая-то темно-синяя папка и стояла чернильница. Ничто не выглядело опасным.
        - Зачем вам вообще эта миска? Что вы надеялись от нее получить?
        - Знания. Что же еще? - Диад говорил грубыми рублеными фразами.
        - Какие знания? - Мне стало интересно, почему подрагивает левая рука собеседника, почти касающаяся стола.
        - Изначальные! - Диад стремительно выдернул ящик стола и бросил его на пол.
        Я не видел прежде этот ящик, он был слишком глубоко в столе. Только такое оправдание может извинить мою невнимательность. Но артефакт, спрятанный в ящике, сразу пришел в действие из-за удара.
        Меня учили сражаться с магами, но с магическими приспособлениями - нет. Форма, созданная и заботливо свернутая загодя, развернулась мгновенно.
        Тусклое алое сияние заставило меня вздрогнуть. Если я был убийцей магов, то передо мной - кошмар магов, красный болван, забирающий энергию из резервуаров при попытке создать хоть какую-нибудь форму. В его кратковременном присутствии способности всех магов в округе не работали. Что ж, хозяин дома неплохо подготовился к приему неожиданных гостей. У него, как у мастера-артефактора, таких ловушек наверняка припрятано великое множество.
        Надо отдать должное Диаду, он среагировал на изменение обстановки быстрее, чем я. Приземистая и плотная туша ринулась на меня, спеша ошеломить натиском, не дать опомниться. Небывалое зрелище: опытный маг пошел в рукопашную, как уличный торговец, размахивая жезлом, словно поленом.
        Я успел встретить Диада ударом трости в ногу. Мне с трудом удалось увернуться, оставив клок нового старого сюртука в кулачище нападающего. Если такой тип подомнет под себя, то это будет примерно то же, что и тесная схватка с борцом сумо. Мое спасение - дистанция.
        Маг развернулся и вновь бросился на меня, пытаясь отмахиваться жезлом от особо опасных выпадов. Я нанес несколько ударов, но то ли голубой болван работал на совесть, то ли Диад оказался на редкость устойчивым к боли - мои удары ни к чему не привели. Я отступал, кружась по периметру комнаты, не удаляясь от противника, но и не приближаясь к нему, возбужденно решая, прибегнуть ли еще к одному средству или нет. К счастью, Диад, споткнувшись, решил за меня. Он на секунду утратил равновесие, и трость поразила его шею. Удар был хорош, голубой болван тут не мог быстро помочь. Мой противник остановился и, схватившись руками за горло, захрипел. Губернатор был прав, когда советовал вести любой допрос, предварительно обездвижив допрашиваемого. Да, моя порывистость вновь уступила в споре с вековой мудростью.
        Через несколько минут, когда оба болвана уже перестали действовать, картина в комнате изменилась. Диад сидел на стуле, крепко привязанный веревками, взятыми мной из соседней комнаты. Хозяин дома выглядел плохо: на горле алел большой кровоподтек, белки глаз покраснели из-за многочисленных лопнувших сосудов, дыхание было тяжелое и сиплое.
        Теперь я начал допрос по всем правилам. Ни к чему пытаться с самого начала узнать важные вещи, сначала нужно понять, с кем имеешь дело.
        - Сколько вам лет? Где родились? Кто родители? Как попали в братство? Когда оно было образовано? Кто его возглавляет?
        Если губернатор сделал бы мне выговор за позорное начало общения с магом, то теперь непременно бы похвалил. Я ни на йоту не отходил от канвы правильного допроса. Слова лились из меня, как вода из водопада. Диад еле успевал отвечать, медленно шевеля губами и выдавливая звуки через осипшее горло. Он не особенно сопротивлялся натиску: рационально мыслящий хозяин дома представлял, с кем имеет дело и чему меня мог научить губернатор.
        Выяснилось, что мой пленник - сын богатых и влиятельных родителей, уроженец Лима, с хорошим образованием специалиста по артефактам и отличными магическими способностями. Диад шел по жизни легко, не встречая существенных препятствий, и не смог отказаться от авантюрного вступления в братство, сулившее еще большую силу. Впрочем, маг в ходе разговора показал свою изворотливость, пытаясь подкупить меня бриллиантами, хранившимися в тайнике в шкафу. Они лежали в черном кожаном мешочке. Я развязал мешочек, полюбовался ими (целое состояние, которое могло разом решить все мои финансовые проблемы!) и положил бриллианты на стол. Увы, я не беру мзду.
        Следующая часть нашего разговора коснулась миски. Маг сообщил, что отдал бы все на свете, чтобы пообщаться с ее создателем и узнать, где он обитает. Диад назвал мне даже имя этого существа - принц Ипос, единственный из титулованных особ, который
«никогда не ступал по мостовым старого или нового Лима». Маг процитировал фразу из древней книги, но не мог объяснить, что она означает. Диад лишь верил, что принц - ключ к невероятному могуществу, и был очень расстроен, когда узнал, что миска оказалась поддельной.
        К моему разочарованию, братство не имело никакого отношения к убийствам землян. Мастер-артефактор ничего не знал об этом и отчаянно отрицал связь с убийствами. Не подействовали ни посулы, ни угрозы. Я в конце концов поверил ему и даже поинтересовался его мнением насчет происходящего. Диад сказал, что понятия не имеет, кто за этим стоит, но предполагает, что речь идет об испытании какого-то артефакта. Строгие геометрические фигуры указывают на то, что кто-то ищет наиболее удачное местоположение артефакта. Я впервые увидел, как мыслит хорошо обученный мастер своего дела. Диад заявил, что связь между Землей и Лимом возможна лишь с помощью Цензора. Если некто пытается доставить артефакт из Лима на Землю, то должен сначала договориться с Цензором, чтобы тот пропустил такую возмутительную и опасную вещь неизмененной. Однако Цензор считался очень неуступчивым, он следовал своим собственным правилам. Еще никто не слышал, чтобы эти правила нарушались.
        Узнав столь много всего интересного, я решил ковать железо, пока горячо, и начал расспрашивать о совсем уж посторонних вещах: о Лиме в целом, об артефактах и даже о черепах.
        Кстати, о последнем маг поведал занимательную историю. Оказывается, черепа принадлежали не его врагам, а случайным жертвам сафари. Да-да, братство организовывало для своих высокопоставленных членов развлечение, которое я бы назвал самым настоящим охотничьим сафари. Все происходило за пределами Лима. Дело было поставлено на широкую ногу. Специальные ловцы отлавливали путников, чаще одиноких. Затем их отвозили в определенную местность и выпускали. Вдело вступали загонщики и собственно охотники, к числу которых принадлежал мой собеседник. Каждый охотник старался добыть как можно больше трофеев - головы ни в чем не повинных путников. Диад был одним из лучших. Он разработал собственный метод: ставил многочисленные ловушки в виде долгоживущих болванов и метался от одного болвана к другому, обновляя их. Метод был хлопотным, но зато эффективным - тринадцать черепов тому подтверждение.
        Мне стал любопытен ход мыслей охотника. Я спросил Диада, не испытывал ли он сочувствия к своим жертвам, ведь они все-таки были людьми. Мастер-артефактор недоуменно ответил, что никакого сочувствия и быть не может. Он ведь маг, рожденный в Лиме и занимающий высокое положение, а кто дичь? Путники, бродяги, нищие крестьяне. Когда Диад был отроком, то выезжал из Лима на другой вид спортивных развлечений, когда нужно было давить смердов колесницами. Но потом Диад подрос и такое примитивное увеселение приелось.
        С магом я беседовал почти час. Дождь слегка утих, гром грохотал редко, да и звук был потише. Лишь иногда молния освещала комнату, прорисовывая мельчайшие черты моего взлохмаченного пленника, привязанного к стулу, и трупа собаки с опавшей шерстью.
        Когда допрос был закончен, я на миг задумался, пытаясь понять, что делать. С одной стороны, отпускать мага нельзя, он может рассказать обо мне. С другой - убивать безоружного не хотелось. К тому же братство с его традиционной охотой на людей и безудержным воровством мне очень сильно не нравилось.
        Я отошел от пленника на два шага и соорудил круг опеки, слабое проявление магии. Это такая штука, похожая по функциям на болванов, но искусством ритуалов я не владел. Круг опеки действует на ограниченном участке и никогда не атакует прямо кого бы то ни было. Любой, кто занимается программированием, легко вспомнит оператор «если… тогда». Круг опеки именно так работает. Например, «если» в зоне действия окажется раненое существо, «тогда» возобновится или усилится кровотечение. Или другой пример: «если» кто-то вбежит в круг опеки, «тогда» его движения сразу замедлятся. Вот только пара примеров, хотя разновидностей кругов великое множество, они есть почти в любом разделе магии.
        Поставив свод круг, я заметил удивленный взгляд Диада.
        - У меня два выхода, - сказал я. - Могу вас убить, а могу взять в плен и тайно вывезти из Лима, чтобы поместить в одну из тюрем маркиза Ори. Думаю, вы предпочитаете плен.
        Маг помедлил и кивнул.
        - Я должен выйти и отдать распоряжение, чтобы карета подъехала прямо к ограде, - продолжал я. - Оставлю вас здесь связанным, а рот завяжу платком. Потом вернусь, и мы пойдем к карете. Ваш резервуар почти пуст, но поклянитесь, что не будете даже пытаться создавать формы и шуметь. Конечно, нормальная форма у вас сейчас не получится, но мало ли что. Мой круг опеки реагирует на появление форм. Последствия будут самые страшные. Поклянитесь, что ничего не станете предпринимать и тихо подождете меня. Иначе я просто убью вас.
        - Клянусь, - ответил маг с темными глазами, в которых читалась жажда мести.
        Проверив веревки, я покрепче привязал ноги к ножкам стула, чтобы пленник не мог ездить на нем по комнате, вставил матерчатый кляп в рот и завязал рот платком. От двери меня отделяло несколько шагов. Я сделал их и остановился на пороге.
        - Послушайте, - мой голос был тих и спокоен, - я хочу рассказать вам об одном мальчике и котенке. Однажды безобидный котенок был убит на глазах у мальчика. Трудно сказать, мог ли мальчик предотвратить его смерть или нет, но кто-то подумал, что мог. И воссоздал этого котенка, вернее, бесчисленное множество копий одного и того же котенка. Я полагаю, этот «кто-то» чересчур придирчив, ведь мальчик был ни при чем и не совершил ничего дурного. По крайней мере, не сделал ничего такого, чтобы видеть бесчисленное множество котят. Вы понимаете меня? Это существо, кем бы оно ни было, очень придирчиво. Слишком придирчиво. Поразмышляйте над этим.
        Хотел добавить еще кое-что, но, увидев тяжелый взгляд мага, передумал и пошел прочь. Я уже сделал многое, чтобы уберечь Диада от уготованной ему судьбы, но вдруг понял, что это бесполезно. Многоопытный мастер-артефактор не поверил мне, счел мой круг опеки блефом и дал клятву лишь затем, чтобы ее нарушить.
        Наружные двери тихо захлопнулись за мной, я даже сделал несколько шагов по скользкой траве, прежде чем услышал это. Дождь закончился, и звуки были отчетливо слышны. Со стороны дома донесся приглушенный треск, будто пол внезапно просел и рухнул в подвал под действием невиданной тяжести. В доме, конечно, не было никакого подвала, хотя пол на самом деле просел и рухнул. Диад нарушил наш уговор.
        Хозяин дома был действительно знающим магом и понимал, что круг опеки не сделает ничего особенно дурного, если попытаться создать форму. Круг опеки - невеликая магия, а значит, можно попробовать рискнуть и преодолеть его. Что ж, маг прав. Круги опеки слабы и не причиняют существенного вреда. Но есть одно-единственное исключение.
        Губернатор, бывший владыка старого города, не мог отпустить своего ученика без того, чтобы не показать ему дорогу обратно. Эта дорога была невероятно проста, ведь старый город находится прямо под Лимом. Нужно лишь создать специальный круг опеки и насытить его энергией. Если энергии будет достаточно, то пол провалится в старый город.
        Так я и сделал: поставил круг опеки и насытил его почти до предела, не хватало какой-то малости. А потом ушел, предоставив мага его судьбе. Он попытался создать форму, и этого оказалось достаточно: круг опеки вобрал в себя ее энергию и пришел в действие. Диад провалился вниз, и кто знает, что там ждет мага с его бесчисленными убийствами и дикой охотой? Даже боюсь представить.
        Я поспешил вернуться в дом, ожидая, что Диад сумел как-то вырваться из круга и выжить. Но этого не случилось.
        Посередине комнаты зиял провал, обломками досок напоминая оскаленную пасть. Провал был большой и простирался от шкафа до самого стола, на котором по-прежнему лежал мешочек с бриллиантами. Ни стула, ни мага не было видно. Я пошел по комнате, осторожно огибая отверстие. Затем взял мешочек и высыпал бриллианты на ладонь. Их грани задорно сверкали в свете лампы, стоящей в углу.
        Деньги мне очень нужны… хотя кому они не нужны? Но, к сожалению, эти бриллианты мне не принадлежали. У них был хозяин, который сейчас сражается внизу с какой-нибудь жутью, порожденной им же. Я повернул ладонь, и бриллианты посыпались в провал серебристым дождем. Может быть, они помогут своему владельцу, раз уж он так верил в их силу? Но мне почему-то казалось, что не помогут.
        Глава 20
        Слухи распространяются со скоростью звука. Уже на следующий день по Лиму прокатилась молва, что старый город нанес неожиданный удар, такой, какого еще не было прежде. Невиданное чудовище вылезло из-под земли, проломив пол в доме уважаемого мага. Этот маг храбро сражался, но силы были неравны: чудовище оказалось могущественным и, возможно, непобедимым, как многие существа старого города. Маг исчез, сгинул в черной пропасти, что вызвало легкую панику среди степенных обитателей Лима.
        Об этих слухах я узнал в иносказательной форме от своего шефа, который с утра получил важный устный приказ и успел поболтать с гонцом. Приказ касался вашего покорного слуги и предписывал немедленно отправляться в Лим, чтобы встретиться с высокопоставленным начальством. Я сразу понял, что меня призывал к себе маркиз Ори.
        От некоторых приглашений невозможно отказаться, тем более что у меня накопились вопросы к маркизу. Под изумленным взглядом шефа я собрал со стола наиболее красноречивые фотографии, положил их в папку и сказал, что готов.
        - Зачем вам фотографии? - настороженно спросил Морозов, почесывая впадину между нижней губой и краем белого уса.
        - Не беспокойтесь, Олег Геннадьевич, - ответил я. - Они не для начальства.
        - А для кого?
        Я загадочно улыбнулся и развел руками. Адресат вскоре должен появиться. Он будет самым первым по дороге в Лим.
        Дверь удачно распахнулась со второй попытки. Я снова оказался в кирпичном четырехугольном склепе в обществе Цензора, притворяющегося римским сенатором.
        Нужно было с чего-то начать: либо с «проездного» вопроса, который меня очень волновал, либо с фотографий. Я решил начать с того, о чем мог говорить беспрепятственно.
        - Зачем жить человеку? - вновь повторил я задание. - Об этом думали многие, но ничего не придумали, поэтому сочли, что людская жизнь бессмысленна. Некоторые пошли еще дальше и обнаружили, как с этим бороться: нужно заниматься наиболее бессмысленным трудом. Был такой мифический персонаж по имени Сизиф. Его покарали боги и приговорили к тому, чтобы он вечно катил в гору камень. Когда камень достигал вершины горы, то срывался вниз, и Сизифу приходилось начинать все сначала. Один мудрец сказал, что жизнь Сизифа более счастлива, чем жизнь всех остальных людей, потому что он борется с бессмысленным существованием, выполняя совершенно бессмысленную работу. Если так и есть, то человек должен жить для того, чтобы производить бессмысленность. Вот его цель!
        Цензор улыбнулся настолько ободряюще, что я подумал, что почти точно поразил мишень. Увы, меня всегда подводила привычка делать поспешные выводы.
        - Вы отлично подготовились. Лучше, чем в прошлый раз. Но ответ неверен. Объяснить почему? С бессмысленностью невозможно бороться ею же. Это не математика, где минус на минус дает плюс. Занятия бессмысленной работой общую бессмысленность не уничтожают, а умножают. Даже если многие люди считают, что жизнь лишена цели, бороться с этим можно лишь одним способом: сознательно искать и придумывать искусственную цель. Это убьет бессмысленность существования.
        Цензор помолчал, с интересом поглядывая на мои руки.
        - Вы открываете и закрываете папку, Глеб. Она для меня? Что в ней?
        Попытка ответить на «проездной» вопрос снова провалилась. Вероятно, Цензор ожидал какой-то очень особенный ответ, но какой? Я открыл папку, чтобы убедиться, что фотографии еще не успели превратиться в гравюры. Цензор смотрел на меня, щуря маленькие глазки под слегка отечными веками.
        Я сосредоточился. Почему-то именно здесь, между двумя мирами, задавать вопросы иногда особенно трудно. Я много думал о том, какие ситуации мешают говорить о Лиме свободно, и понял, что сложнее всего бывает тогда, когда присутствуют посторонние люди, никак не связанные с Лимом, или ведется запись разговоров. Часто в таких случаях вообще нельзя сказать ничего важного. Но Цензор-то с Лимом связан, отчего же с ним иногда невозможно свободно разговаривать?
        - Гм… не все артефакты полезны для людей, - неуклюже начал я, кляня и себя и того, кто поставил невидимые барьеры для нормального общения.
        Цензор приподнял брови. Это должно было означать вежливый жест, но выглядело издевательством.
        - Некоторые артефакты не… гм… полезны… для здоровья… Вот. - Я протянул Цензору раскрытую папку.
        Мне сначала даже показалось, что мой собеседник туда не посмотрел, настолько был мимолетен его взгляд. Затем почудилось, что Цензор сейчас задаст свой вопрос Места и прекратит еще не начавшуюся дискуссию. Я ошибся. Цензор увидел все и понял, что я хочу услышать. Его губы изогнулись, будто он погрузился в нелегкие раздумья, а лоб сморщился. Он стал похож на пожилого циничного мыслителя. Я понял, что сейчас узнаю такое, на что даже не рассчитывал, и затаил дыхание. Это будет не вопрос Места, а что-то важное… я даже не думал, что могу так хорошо читать по скупой мимике Цензора. Или могу потому, что раньше в движениях его лица не было искренности?
        Цензор прикрыл глаза, словно отказываясь смотреть на меня. А может, ему не нужно смотреть глазами, он и так все отлично видит? Как много бы я отдал, чтобы понять суть этого существа!
        - Это прошло не через меня, Глеб. - Слова Цензора прозвучали неожиданно, несмотря на то что я готов был их услышать.
        - Что? - переспросил я и, на секунду почувствовав облегчение, выпалил: - Но ведь вы - единственная связь между Землей и Лимом! Разве нет?
        - Да, - наклонил голову Цензор, открывая глаза. - Я - единственная связь. Так было и так должно быть.
        - Но как же… - Я был растерян и пытался сформулировать понятный вопрос.
        Прерывая меня, Цензор тяжело поднял руку. Его старческие пальцы, похоже, не могли разгибаться до конца.
        - Действуйте, Глеб, - внезапно сказал он голосом, полным силы. - Сделайте то, что вы должны сделать! Исполните долг!
        - Что? - снова переспросил я, ошеломленный энергией этих слов.
        - В чем ваш долг, Глеб? - глухо произнес Цензор. - Что вы обещали?
        - Обещал губернатору? Создать агентство и покарать убийцу… - Я был поражен. Обитатель каменного склепа со мной еще никогда так не разговаривал.
        - Действуйте же! - Цензор словно смягчился и после паузы добавил: - Куда желаете попасть?
        Черт побери, оказывается, его последний вопрос об обещании губернатору был вопросом Места!
        Я плохо помню, как пробурчал что-то насчет площади Ветров, но зато помню, как оказался там. Мысли скакали в голове, будто мошкара перед ночником. Ситуация складывалась удивительным образом. Я прежде никак не ожидал, что и губернатор, и маркиз, и даже сам Цензор вдруг окажутся единомышленниками. Губернатор дал мне задание, маркиз не стал против него возражать, а бесстрастный немыслимый Цензор приказал или попросил это задание выполнить! Да что же за всем этим стоит?!
        Чтобы слегка успокоить нервы, я прогулялся по площади, пройдя мимо полупустых зеленых скамеек и ровных стволов кленов. Дул свежий ветер, солнце ощутимо припекало, а в небольших лужах прыгали воробьи. Разглядывая достопримечательности и прохожих, я медленно шел к первому дому маркиза Ори.
        Маркиз принял меня почти немедленно. Я не прождал и пяти минут, как оказался в огромном кабинете, стены которого были обиты красным бархатом. Маркиз сидел за столом, а рядом стоял седовласый Рене. Больше никого не было: или мне уже доверяли, или охрана пряталась за фальшивыми стенами.
        Мне придется сделать небольшое отступление, но об этом нельзя не сказать. Вопрос касается Лима и моих астрономических изысканий, которые я закончил буквально вчера. Мне наконец удалось рассмотреть звездное небо над Лимом и найти там нечто знакомое: созвездия Большой и Малой Медведицы. Находка и обрадовала, и удивила. Если смотришь с какой-то планеты на звезды и видишь, что они очень сильно напоминают земное звездное небо, то значит ли это, что планета и есть Земля? Интересный вопрос, как ни крути. Не мудрствуя лукаво, я перелопатил свою записную книжку и нашел телефон одного знакомого то ли астронома, то ли астрофизика, короче говоря, человека, разбирающегося в астрономии. К счастью, он меня вспомнил и оказался столь любезен, что согласился встретиться без промедления ранним утром. Дмитрий терпеливо выслушал мои немного путаные вопросы и объяснения, затем развернул на компьютере карту звездного неба и рассказал такое, что немало озадачивало.
        Но вернемся к маркизу. Я уселся в предложенное красное кресло, положив папку и трость на колени. Мне казалось, к разговору не нужно готовиться. О чем может спросить маркиз? Конечно, о братстве.
        - Господин Савьенов, для вас не является тайной, что мои люди следили за вами, - произнес маркиз Ори, когда я расположился поудобнее. - Они не нашли ничего подозрительного. Все ограничилось парой неприятных для них инцидентов. Думаю, слежку можно снять.
        Я молчал. Не благодарить же за то, что меня решили вывести из-под колпака, в самом деле?
        - О вашем проникновении в здание, принадлежащее «Братству Восходящих», я тоже наслышан, - продолжал маркиз, восседая неподвижно, словно глыба белого льда. - Хорошая работа! А уж как вы убрали свидетеля - вообще выше всяких похвал. Теперь жду от вас отчета по всей форме. Кавалер Файет поможет. Но вы были вызваны не за этим.
        Как «не за этим»? А за чем же? Я сразу насторожился.
        - Я вынужден использовать ваши… навыки, - сказал маркиз, не дождавшись от меня никаких вопросов. - Дело не терпит отлагательств. Но прежде чем я перейду к сути, хочу поинтересоваться, нет ли у вас просьб и пожеланий? Довольны ли вы вашим положением? Или вас что-то гнетет? Говорите, не стесняйтесь.
        Сразу стали очевидными две вещи. Первая - маркиз изображает из себя высококлассного администратора, заботящегося о подчиненных. Вторая - пришло время кое о чем попросить.
        - Милорд, я всем доволен. За одним исключением. Ваши люди забрали важный артефакт, принадлежащий мне. Хотелось бы получить его обратно.
        - Какой артефакт? - Маркиз приподнял черную бровь ровно на миллиметр.
        - «Серебряную розу», которая была спрятана в земном доме членов братства. Она - моя.
        Маркиз обернулся и посмотрел на Рене.
        - Почему вы думаете, что она - ваша? - тут же спросил старик.
        - По завещанию, - ответил я. - Последний хозяин розы перед смертью завещал ее мне.
        - Смирнов написал об этом, милорд, - сказал Рене, обращаясь к маркизу. - А я докладывал, что если…
        - Помню. - Маркиз смотрел на меня оценивающе. - Не думаю, что наш уважаемый сотрудник будет лгать.
        Не знаю, кого имел в виду Ори, меня или Смирнова, но я все-таки подумал, что меня. Получается, маркиз допускал такую возможность, что я буду лгать из корысти! Плохо же он меня знает… Например, губернатор нисколько не усомнился бы в моих словах, а поверил бы сразу и безоговорочно.
        - На ратуше Лима написано «Справедливость», - произнес маркиз. - Мы все здесь стараемся придерживаться этого принципа. Если роза завещана вам, то она ваша.
        - Благодарю, милорд. - Я наклонил голову.
        - Но получите вы ее только после выполнения моего поручения. Право же, господин Савьенов, дело слишком важное. Если у вас есть какие-то иные заботы, то постарайтесь отложить их на потом. Если желаете написать кому-то письмо или дать поручения, то курьер доставит письма на Землю. Ваши услуги мне понадобятся немедленно.
        - Я не попаду сегодня на Землю? - с тревогой осведомился я.
        - Не сегодня и не через три дня, а дальше посмотрим, как пойдет дело, - подтвердил маркиз. - За время отсутствия вы будете получать жалованье в четырехкратном размере.

«Как на войне», - подумал я. И угадал.
        Глава 21
        Мы выехали из Лима, когда солнце уверенно двигалось к горизонту, напоследок щедро разбрасывая ярко-красные лучи. Мне никогда не приходилось бывать за пределами этого города, и все вызывало интерес.
        Я трясся в карете вместе с двумя высокопоставленными магами, одетыми в расшитые золотом фиолетовые плащи. Спутники были неразговорчивы и бросали на меня угрюмо-настороженные взгляды. Я, догадавшись, что беседы не получится, сосредоточился на изучении вида из окна, наполовину прикрытого желтыми шторками.
        Оказывается, Лим окружен очень высокой крепостной стеной. Пожалуй, я не видел подобных стен даже в исторических фильмах. Она возносилась вверх, будто тысячелетняя скала, о которую разбились мириады волн. Тусклый черный камень стены лениво сиял на закатном солнце, а железные ворота были настолько велики, что через них мог свободно пройти диплодок.
        Когда стена осталась позади, появились возделанные поля и небольшие деревеньки, окруженные темными бревенчатыми оградами. Вскоре мимо окна проплыли очертания замка, подернутого дымкой далекого тумана.
        Поначалу нам встречалось много людей, в основном крестьяне. Они испуганно жались к обочине отличной дороги вместе со своим скарбом, пропуская величественную кавалькаду, состоящую исключительно из магов и их слуг. Но когда появились поля, количество прохожих уменьшилось. Стали встречаться в основном конные, однако попадались кареты и повозки. Всадники в запыленной одежде и с оружием тоже уступали дорогу, но провожали нас неодобрительными, хмурыми взглядами. Этим магам было известно, куда идет небольшая армия под фиолетовыми знаменами маркиза Ори: явно не на охоту и не на пикник.
        Мы ехали пару часов, пока не свернули с главной дороги и не достигли гигантской бело-синей пленки, словно натянутой между двумя столбами. Я не знаю, почему в этом мире существует физический запрет на земные технологии, однако маги не дремлют - вовсю развивают свое искусство. Бело-синяя пленка оказалась самым настоящим порталом, ведущим в другое место, в точку сбора, куда подтягивалась вся армия маркиза.
        Я никогда до этого не проходил сквозь портал и считал его выдумкой из научной фантастики. Мне так захотелось испытать новые ощущения, пощупать чудо, что я вылез из медленно двигающейся кареты и пошел рядом, ступая ботинками по светло-коричневой пыли обочины тракта. Впереди и сзади тянулась длинная цепочка нашей армии. Не все маги любят ездить верхом, большинство предпочитают кареты. Наверное, могущественные маги думают о себе как о генералах или крупных чиновниках, считая удобства непременным атрибутом своего положения.
        Пленка портала лишь издалека казалась плотной, а вблизи выглядела как тонкая полоска тумана. Когда я прошел через нее, то на миг показалось, что в спину и в лицо одновременно дует ветер. Это чувство быстро исчезло: ветер в спину бить перестал, но зато начал похлопывать по лицу невидимыми лапами.
        Когда совсем стемнело, разросшаяся армия приблизилась к цели - небольшому городу, принадлежащему графу Халу, временному врагу маркиза. Город был уже плохо виден, я мог отчетливо рассмотреть только наш лагерь, освещенный чадящими факелами. Кругом стояли круглые, высокие, белые шатры. Сновали люди: маги и слуги. Я снова вылез из кареты и в первую минуту почувствовал себя потерянным, но потом решил обратиться прямо к начальнику охраны маркиза Ори. К этой службе меня приписали еще в Лиме.
        Я стал пробираться в центр лагеря к еще более высоким шатрам, огибая какие-то котлы и доски, как вдруг случилось неожиданное: мне впервые в жизни представился шанс почувствовать войну собственной кожей.
        Сначала раздался звук, напоминающий быстрые и многочисленные хлопки. Следом за этим послышались отдаленные крики, единичные, но быстро сливающиеся в пронзительный гул. Затем гудяще-звенящий визг труб стряхнул с меня оцепенение, а пробегающий мимо маг в фиолетово-красном плаще подлил масла в огонь, крикнув:
        - Все на восточную сторону! На восточную! Быстрее!
        Мои сослуживцы не заставили себя ждать и ринулись прочь от нарастающего гула. Я ненадолго замешкался, пытаясь понять, что происходит. Что поделаешь - новичок! Или, как говорят североамериканские индейцы, чечако.
        Эх, ждать не следовало! Мимо хлынула пестро-фиолетовая толпа, но быстро, подозрительно быстро иссякла. Казалось, я очутился в штиле между двумя штормами, когда вокруг неистовствуют волны, а ты сидишь посередине островка спокойной воды. Не знаю, может ли такое быть в действительности, но сейчас именно это сравнение пришло мне в голову.
        И вот когда я возвышался над штилем, подобный лодке, какой-нибудь верткой и опасной боевой канонерке, показались фигуры в зеленых плащах. Они приближались очень стремительно. Сделав несколько шагов назад, я почувствовал, что не успеваю убежать и развернулся, чтобы встретиться с врагом лицом к лицу.
        Маги графа Хала двигались в основном сплоченной, слитной группой. Они подошли с тьма и уже опрокинули этот край лагеря. Я не знал, что стало причиной промашки: резвость противника или нерасторопность нашего командования.
        Мои глаза смотрели на врага, а спина чуяла, что сзади, вблизи, никого нет. Я был один против целого отряда. Захваченные шатры уже повалились, некоторые даже загорелись, разбрасывая веселые искры и салютуя черным дымком. Впереди бежали три мага, и по их лицам я видел, что они нашли цель - меня.
        Сбросив ножны с тяжелой шпаги, которую держал в руках (моя трость осталась в Лиме), я приветствовал бегущих блеском стали и прерыванием форм. О да, маги пытались создавать формы прямо на бегу, но, к счастью, ни один из них не был ни ритуалистом, ни мастером по артефактам.
        Горячка боя плохо сказывается на рассудке. Теперь я это знаю не понаслышке и представляю, почему те маги сразу не поняли, с кем имеют дело. Они добежали до меня «голыми», без всякой магической защиты, тогда как я встретил их двумя отличными формами, охлаждающими горячие головы.
        Губернатор, когда создавал свой раздел магии и придумывал имена формам, не слишком-то оригинальничал. «Дикое лезвие» и «птичий выпад» - вот образцы нелепых названий, которые словно взяты из подростковых фильмов о единоборствах. Как знать, может, именно оттуда грозный губернатор черпал вдохновение? Поначалу эта мысль казалась невозможной.
        Теперь на меня бежал всего-навсего один маг, зато за его спиной роилась как минимум сотня. Я приготовился встретить противника ударом шпаги, рассчитывая припасти оставшуюся энергию резервуара для толпы и подороже продать свою жизнь. Теплилась слабая надежда выйти живым из заварушки. Даже шансы сохранить голову в целости были не очень велики, а с поврежденной головой второе тело немногого стоит.
        Моя шпага уверенно блестела в мутном свете факелов. Ветер швырял в лицо чадом, запахом смерти. Вдали темнели стены неизвестного мне городка. Умирать в этом месте, с которым меня ничто не связывало, не хотелось.
        Однако сражения тем и хороши, что ситуация может поменяться в любую секунду. Когда нападающие маги были еще не очень близко, я ничего не чувствовал за спиной, зато сейчас вдруг внезапно ощутил. То ли войска маркиза оправились для контратаки, то ли это было частью заранее продуманного плана, но позади явно что-то происходило. Я не мог оглянуться, приходилось доверять лишь ушам и интуиции.
        Маг был совсем рядом, когда в меня врезалось бревно. Вот уж не знаю, откуда оно взялось - может, кто-то применил слишком энергоемкую форму и получилось нечто вроде взрыва, - но бревно ударило по ребрам и сбило меня с ног.
        Я упал на бок. На миг в голове помутилось, хотя боль поначалу не ощущалась. Обстановка менялась стремительно. Я потерял из виду мага, зато увидел множество ног, бегущих ко мне и от меня. Трудно понять, кто союзник, а кто враг. Я тяжело перевернулся на спину и замер, надеясь, что меня не накроет какой-нибудь случайной смертоносной формой. Встать не было сил.
        Мои глаза смотрели в черное в желтых крапинках небо. Боль сковала бок, но быстро отступила. На какое-то мгновение я отвлекся, вспомнив о звездах Лима. Они почти идентичны земным. «Почти» - главное слово. Дело в том, что на земном небосклоне есть так называемая Полярная звезда - яркая точка, ближайшая к Северному полюсу мира. Сейчас Полярной звездой является альфа Малой Медведицы. Но так было не всегда. Например, тысячу лет назад Полярной звездой была бета Малой Медведицы. Мой приятель-астроном Дмитрий подробно объяснил это прямо на звездных картах. В Лиме же Полярной является совсем другая звезда, не имеющая отношения к Малой Медведице. Это - Альраи или гамма Цефея. Я узнал о ней с помощью Дмитрия, который был терпелив и любезен с таким невеждой, как ваш покорный слуга. Казалось бы, вот и отличие между земным небосводом и звездами Лима. Но не все так просто. На земном небе эта самая Альраи через тысячу - полторы тысячи лет станет Полярной. Иначе говоря, звезды Лима очень сильно похожи на будущие звезды Земли.
        Я сумел подняться на ноги в самый разгар схватки. Уж не помню, как сражался и с кем, в основном лишь защищал себя. Люди маркиза Ори смогли собраться и отбросить нападавших, оставив многочисленные трупы на выжженной и обмороженной земле. Подумать только, такие жертвы ради одного-единственного городка, толком никому не нужного. Ведь если осада пойдет полным ходом, то этот городок смешается с прахом и не достанется ни маркизу, ни графу.
        Когда удалось найти начальника службы охраны, мне пришлось выслушать хвалебные слова. Оказывается, я в гордом одиночестве встал на пути врага, позволив нашим магам отойти и перегруппироваться. Мой подвиг вселил отвагу в сердца и поднял дух отряда на недосягаемую высоту. Пожилой начальник охраны договорился до того, что я спас жизни нескольким десяткам наших людей, но умолчал о том, что эти жертвы все равно случились, но уже с вражеской стороны.
        Начальственную благодарность я выслушал спокойно, хотя меня до сих пор интересовал вопрос, откуда взялось бревно. Зато незамедлительно получил в свое распоряжение шатер и слугу, ловкого, ушлого малого, выходца из семьи ремесленников Лима. Лутер, так звали моего временного слугу, приготовил сносную постель из тонкого матраса с простыней, и мне удалось более-менее выспаться, благо люди графа Хала больше не причиняли беспокойств.
        Наутро маркиз, желающий прибрать городок к своим рукам, отправился на
«рекогносцировку», прихватив с собой целый отряд и меня в том числе. Мы объехали вокруг городка, который оказался еще меньше, чем я думал, с приземистыми серыми башенками и печальными зелено-красными флагами. А затем мне довелось встретить мародера, редкость в мире Лима. Впрочем, об этом лучше рассказать подробнее.
        Маркиз остановился на рыхлом поле, заросшем то ли низкой дикой травой, то ли молодыми злаками. Рядом шелестел лесок, и несколько магов отправились туда, чтобы проверить, всели тихо, нет ли там врага. Вызвался и я. Мне надоело плестись в отряде, а хотелось отдохнуть от толпы спесивых бойцов. К тому же те, кто знал о моей подлинной сущности (их было совсем немного), шарахались от меня, как от зачумленного. В их глазах читался ужас. Я понимал чувства этих людей: нельзя заставить волка полюбить волкодава.
        Лесок оказался так себе: с редкими хилыми деревьями и подстилкой из хрупких сучков. Прогулявшись в одиночестве, я собрался было возвращаться к маркизу, как вдруг заметил пригнувшуюся фигуру, прячущуюся за тонким деревцем. Я окрикнул этого человека так, чтобы слышал маг, прочесывающий лес неподалеку от меня.
        Незнакомец разогнулся и, не ответив, поковылял прочь, прихрамывая. Я догнал его безобразно быстро. Это был совсем старик. Спутанные жидкие волосы выбивались из-под драной черной шапки. Изможденное тело завернуто в утлый кафтан.
        - Кто таков? Чего здесь прячешься? - спросил я, осматривая грязную физиономию пойманного.
        - Мародер! - пояснил вместо старика подоспевший маг. - Смотрите!
        Обернувшись, я увидел два трупа в зеленых плащах. Люди графа Хала нашли свое последнее пристанище среди кучи сухих веток.
        - Наверное, их прикончили наши патрульные этой ночью, - произнес маг, подходя поближе к телам, которые лежали рядом друг с другом, будто их аккуратно сложили вместе. - Здесь и еще в нескольких местах. А старикан промышляет. Когда-то еще придет похоронная команда!
        В мире Лима теми, кто пал в сражениях, занималась похоронная команда соответствующей стороны. Если конкретный победитель не считал нужным сразу заявить права на имущество побежденных, то оно признавалось спорным и в конечном итоге либо отходило в казну победившей армии, либо возвращалось законным наследникам. Кражи отчего-то случались редко. То, что я прежде называл «бедламом», на самом деле было феодальными войнами между знатью с соблюдением общепринятых правил. Довольно необычное поведение при отсутствии центральной власти. К сожалению, тогда я еще не догадывался, из каких жутких исторических бездн это поведение возникло.
        - Точно, обысканы! - подытожил маг, сердито поворачиваясь к старику. - Ну-ка, покажи, что нашел!
        Мародер благоразумно не стал сопротивляться. Он сунул трясущуюся руку за пазуху, вынул несколько золотых цепочек с медальонами и бросил их на землю.
        - Еще! - приказал маг.
        К кучке золота присоединились небольшой изящный кинжал с костяной рукоятью и миниатюрная коробочка, покрытая красным лаком.
        - Все? - спросил маг.
        Старик кивнул. Его запавшие отчаявшиеся глаза перебегали с меня на мага, но чаще задерживались на последнем.
        - Прикончим его? - спросил «сослуживец».
        На мне был обычный черный сюртук старинного покроя, но золотисто-фиолетовый бант на груди указывал на принадлежность к службе охраны маркиза. Я был главнее обычного мага. Очень непривычно ощущать себя офицером.
        Я посмотрел на старика, а потом на блестящий желтый металл у его ног. Вот цена жизни. Цена довольно завышенная, ведь многих убивали за гораздо меньшие суммы. Меня интересовало сейчас лишь одно: почему мародер один? Отчего все жители окрестных деревень не слетаются сюда, как вороны на кровавый пир, в надежде обогатиться и насытиться? Неужели боятся наказания? Но под покровом темноты многие земляне рискнули бы своей жизнью ради жирной наживы. Нет-нет, здесь что-то другое. Эта законопослушность простых людей должна иметь какое-то объяснение.
        - Пусть идет, - сказал я. - Он стар и болен… Пусть идет.
        Маг неопределенно махнул рукой. Ему было все равно.
        Вскоре мы вернулись к маркизу, сообщили о двух трупах и отдали найденные ценности. Но приказ выдвигаться поступил не сразу. Начальство то ли чего-то выжидало, то ли строило какие-то планы. Только после полудня наш отряд вернулся в лагерь.
        В течение следующих полутора дней ничего не происходило. Я имею в виду, что не было событий, касающихся меня лично. Маркиз предпринял попытку штурма города, но не преуспел, хотя особенно и не старался. Я с интересом наблюдал, как маги работают в группах. Наша армия состояла из рот, в каждую из которых входили сплоченные отряды, подобранные по разделам магии. Атака десятка сработавшихся и дополняющих друг друга магов весьма впечатляла. Но я ловил себя на мысли, что думаю о том, как прерывал бы это дело, уничтожая зарождающиеся формы сразу нескольких противников. Да, из меня получился отличный ученик губернатора.
        Второй вечер, проведенный в лагере, принес прохладу. Я грелся у костра, наблюдая за искрами и надеясь, что скоро выберусь отсюда и вновь попаду на уютную обжитую Землю. Я не был приучен к деревенской жизни, никогда не ходил в походы, и танцующие костры не казались мне романтичными. Слуга вел себя как форменный плут: отлынивал от поручений, куда-то исчезал, но я его не наказывал, считая это бесполезной тратой времени, ведь скоро все равно буду дома. Надежды оправдались сполна, потому что на третий день осады маркиз решился на генеральный штурм.
        Как и при предыдущем пробном штурме, я находился рядом с Ори. Маркиз ценил меня, и, как вскоре выяснилось, совсем не зря.
        Было раннее утро, когда наши войска пошли в атаку. Роса падала с травы на землю под твердым шагом магов, из которых и состояла армия. Со стороны противника тут и там виднелись зеленые конусовидные шапочки лучников - простых горожан, боязливо прячущихся за низкими зубцами стен. У нас простых воинов не было: только маги, исключительно маги.
        Стоя на небольшом пригорке, я любовался слаженностью действий передового отряда. Маги - носители пик отлично тормозили стрелы и камни, создавая полупрозрачную сферу. Эта сфера жила лишь несколько секунд, но «пикинеров» было много, и над войсками у стен постоянно парило голубое, идеально круглое облако. Маги казались заключенными в рождественский шар - знаете, такой, в котором идет «снег», если перевернуть его или потрясти.
        Когда отряд приблизился к стене, то попытался обрушить ее, используя грубые формы, создающие воздушные удары или заставляющие подрагивать землю на небольшом промежутке. Противник сопротивлялся. Он ставил болванов, вытягивающих энергию, создавал круги опеки, пытался прерывать формы, атаковал непосредственно магов… Никогда не думал, что бывают такие размеренные, основательные бои. Примерно за полчаса сражения потери с обеих сторон исчислялись единицами. Противник хранил самое главное - стену, а наши маги тщательно заботились о собственной шкуре.
        Допускаю, что рано или поздно стена пала бы под столь кропотливым напором, но неожиданно случилось худшее: враг снова контратаковал. Вот уж не знаю, где противник взял силы, наверное, готовился загодя, однако патрули едва-едва успели протрубить сигнал тревоги, как в нашем тылу появилась пара сотен отборнейших магов.
        Нет смысла подробно описывать, как они сминали наш резерв, прорываясь к чудесной ярко-белой мишени - маркизу Ори. Мы не сумели сразу отозвать основные силы от стены, к тому же те все равно увязли там, сражаясь с противником, внезапно хлынувшим через открывшиеся ворота. К маркизу прорвались не все маги из двух сотен, но их оказалось вполне достаточно, чтобы Ори лично принялся отдавать приказы.
        Думаю, трудно будет угадать, каким стал его первый приказ. Он смутил не только меня, но и опытных магов - я увидел, как изменились их лица. Приказ прозвучал как выстрел, но точные слова быстро забылись, поэтому передам лишь их смысл: маркиз распорядился, чтобы половина магов личной охраны защищала меня!
        Я не сразу понял, в чем дело, забыв о мудрости многовекового существа, но когда понял, то восхитился. Суть приказа как раз была в том, чтобы избавить меня от защиты собственной персоны! Если я свободен от этого, то могу сосредоточиться на самом главном, на том, что умею лучше всего, - убивать чужие формы.
        Три-четыре десятка магов бросились на нас и тут же обнаружили, что их первые ряды молчат. Они онемели, скованные мной и потерявшие способность беречь себя. Тут и там появились болваны, но наши маги расправлялись с ними издалека, одновременно выкашивая лишенный защиты авангард. Надо отдать должное противнику: на этот раз он сориентировался быстро и, презрев всякую опасность, ринулся на сближение. Его целью, наверное, был я, единственный маг со шпагой.
        Из семидесяти двух разделов магии шпага используется только в трех разделах, один из которых изобретен губернатором. Думаю, маги при свете дня сразу раскрыли меня. Они рвались сюда так неистово, что вскоре все смешалось. Я успел прервать и отразить еще несколько форм, когда оказался лицом к лицу с двумя противниками. Моя шпага замелькала, нанося удары, но вражеские маги вскоре настолько приблизились, что в борьбе с ними мог помочь разве что кинжал.
        Случилось ровно то же, что и в первое сражение: меня сбили с ног. На этот раз виновником было не бревно, а маг-гигант, одетый в порванный на груди зеленый плащ. Мои формы быстро закончились, а прерывать уже толком было нечего: маги не решались ни на что, кроме грубой схватки. Рядом с моим лицом мелькали чьи-то ноги, кто-то пнул меня, то ли намеренно, то ли случайно, а один пробежался по мне, будто по мягкой болотистой кочке.
        В этот момент я решил, что мы проигрываем. Граф Хал оказался не лыком шит: собрал в кулак довольно большой отряд и сумел использовать его в нужном месте и в удачное время. Увы, я мало что мог сделать, даже моя шпага отлетела неизвестно куда еще в миг моего падения. Кругом был шумный хаос, создаваемый полуобезумевшими магами.
        Я вновь подумал, что моя песенка спета. Если люди графа потеснят нас, то мне не жить. Наверное, они знают, как бороться с такими, как я, - достаточно размозжить голову. Другой на моем месте, может, все-таки подождал бы окончания боя. Но я не мог терпеливо ждать, валяясь на земле, как брошенная плюшевая игрушка. Это не в моем характере. Я слегка приподнялся, получил скользящий удар башмаком в челюсть, но все-таки сделал последнее, что мог, - использовал остатки энергии, чтобы поставить круг опеки.
        Да-да, это был тот самый круг опеки, проламывающий землю в Лиме и призывающий старый город. Но мы были отнюдь не в Лиме, а далеко от него, и я понятия не имел, что случится. Может, вообще ничего не произойдет. Но мне хотелось верить в обратное.
        Круг опеки получился не очень сильным. Он словно светился коричневатым светом, исходящим из центра, - оттуда, где лежал я. Мои худшие ожидания подтвердились: ничего не происходило. Надежда вспыхнула и быстро погасла - так часто бывает, если ее не питает ничего, кроме бесплодных ожиданий. Я все-таки решил снова попытаться подняться, чтобы принять разгром в более достойном положении.
        Мои скрюченные пальцы уперлись в холодную землю, когда раздался чей-то истошный вопль. Поначалу я не связал его с моим кругом опеки. Однако неожиданно вопль стал многоголосым, доносясь одновременно со всех сторон. Я изумленно повернул голову, с трудом двигая затекшей шеей, и увидел нечто такое, что, пожалуй, не смогу забыть до конца своих дней: из земли тянулись черные щупальца, похожие на дым от чадящей резины. Щупальца легко проходили сквозь предметы и тела. Они казались нематериальными, но отчего-то вызывали неистовый ужас.
        Маги сразу же расступились, прекратив сражаться. Я остался один, окруженный извивающимися столбами черного дыма. Одно из щупалец коснулось моей руки. Ощущение было такое, будто я подержал ладонь над кипящей водой.
        Оглядевшись вокруг, увидел магов, стоящих неподалеку, и вдруг поймал взгляд маркиза, чей сюртук белел в окружении фиолетово-золотых фигур телохранителей. Маркиз смотрел на меня так, как смотрит на ядовитую змею человек, неожиданно увидевший ее посредине мирной зеленой лужайки.
        Трудно сказать, сколько продолжалось невольное перемирие. Черные щупальца постепенно истончались, теряя насыщенность цвета. К нам уже бежало подкрепление - маги, сумевшее отбить атаку защитников городка.
        Маги вновь сошлись, но на этот раз нас было больше. Я помогал как умел, прерывая формы и даже не пытаясь побыстрее накопить энергию. Мы опрокинули врага. Из тех, кто атаковал маркиза, мало кому удалось уйти. Вскоре наш лагерь был завален трупами, обильно залит кровью, и чудилось, что здесь еще не скоро вырастет трава.
        Маркиз подошел ко мне и отвел в сторону, не обращая внимания на стоны раненых. Он выглядел не столь блестяще, как прежде: черные и серые пятна испортили белизну одеяния.
        - Никогда больше не делайте так, господин Савьенов, - тихо произнес маркиз, глядя на меня недобрым взглядом. - Никогда в моем присутствии! Я уже слишком похож на человека, чтобы достойно выдержать встречу со старым городом.
        - Но Лим ведь далеко, - попытался объясниться я. - Не думал, что земля провалится…
        Резким жестом маркиз остановил меня:
        - Вы многого не знаете, господин Савьенов. Как и остальные люди. Старый город состоит из нескольких ярусов, если угодно, этажей. Самый верхний действительно находится под Лимом, но нижние простираются за пределы Лима. Когда мы погрузили старый город вниз, что-то сдвинулось. Возможно, в некоторых местах он теперь даже ближе к поверхности, чем раньше.
        - Хорошо, милорд, - кивнул я. - Постараюсь прибегать к этому средству как можно реже, но ответьте мне на один вопрос…
        - Не надо вопросов, господин Савьенов. - Маркиз поджал губы. - Каждый из нас, из титулованных особ, общаясь с людьми, испытывает затруднения при беседах на некоторые темы. Вы исполнили свой долг передо мной, я отдам вам «Серебряную розу» по возвращении в Лим. Осады не получилось - полагаю, мы вскоре вернемся. Но берегитесь, господин Савьенов! Некоторые маги графа Хала сумели сбежать. Возможно, они расскажут о вас. Тогда нам нужно подумать, как уберечь такого ценного союзника, как вы.
        Эта мысль не приходила мне в голову. Да, ситуация складывалась неприятно: может начаться рьяная охота за мной, которую я вряд ли переживу. Но на холодном лице маркиза была почти человеческая задумчивость, подарившая мне надежду на то, что хотя бы некоторые из моих вопросов не останутся без ответа. Я решил рискнуть:
        - Милорд, я ценю вашу заботу и не прошу многого. Однако разрешите все же спросить кое-что. Недавно я получил очень важные сведения о Лиме и…
        Маркиз ждал. Его взгляд становился все более неприязненным.
        - Скажите, Лим - это Земля в будущем? - неожиданно выпалил я, опасаясь, что мой титулованный собеседник просто развернется и уйдет. - Пожалуйста, ответьте только на этот вопрос! Сами же сказали, что я много сделал для вас!
        Ори усмехнулся. Усмешка получилась одновременно мрачной и сочувствующей, словно маркиз думал, что я страдаю от неутолимого любопытства и ничего не могу с этим поделать. Возможно, в этом он прав.
        - Нет, господин Савьенов, - все же ответил Ори, задумчиво глядя на копошащихся людей: те оказывали помощь раненым и сортировали убитых. - Лим - не совсем Земля. Но… конечно, Лим никогда бы не существовал без Земли. И я бы не советовал вам пытаться узнать эту тайну. Ведь если вы все-таки узнаете ее, то больше не сможете спокойно жить. И уж разумеется, у вас не получится спокойно умереть. А что есть у человека, кроме надежды на спокойный конец? Подозреваю, что ничего. Подумайте об этом, господин Савьенов. Умерьте свое любопытство.
        Глава 22
        На следующий день я возвращался домой. Мы проиграли: маркиз решил отойти от городка, ставшего чересчур трудной добычей. Мне казалось, Ори чем-то похож на древнего хищника, скажем, на гепарда. Гепард всегда точно оценивает свои силы и не нападает на слишком сильную дичь. Если пятнистый охотник получит хоть небольшое ранение, то его чудесная скорость снизится, а это будет означать многие дни голода или даже смерть. Городок, конечно, можно было взять, но цена оказалась бы непомерной.
        Я попал к Цензору прямо из Лима ранним утром. Эх, мне так нравится встречать утро среди зданий «девятнадцатого века»! Тонкие железные шпили блестят из-за росы, ставни нижних этажей прикрыты, словно охраняют какую-то тайну, а сами дома тихи и значительны, будто спят вместе со своими обитателями.
        Цензор встретил меня отнюдь не вопросом Места. Маркиз не только отдал мне
«Серебряную розу», но и повысил мой ранг. Подумать только, я буду обладателем медальона четвертого уровня! Это же почти дворянство… Мне лишь хотелось знать, какой «поощрительный подарок» приготовил Цензор на этот раз. Женщины были, еда была, что может быть еще?
        - Это вам, Глеб. - На подрагивающей ладони Цензора покоился коричневый кожаный мешочек. - С новым уровнем медальона вам положена награда. Возьмите.
        - Что в мешочке? - деловито спросил я, не спеша тянуться за подарком. У меня на плече висела прочная серая холщовая сумка. В ней лежала роза. Если «награда» Цензора без подвоха (в чем я сомневался), то ее тоже можно положить в сумку.
        - Монеты, - ответил старик, слегка улыбаясь мясистыми губами. - Старинные монеты. Они очень ценятся на Земле. Возьмите их и продайте. Они для вас.
        - Монеты? - Мои брови, наверное, поползли вверх. - Это подарок? Без всяких условий?
        - Не то чтобы без условий. - Улыбка Цензора стала шире, его губы вытянулись в извилистую толстую линию. - С небольшими условиями. Двумя.
        Теперь уже усмехнулся я. Конечно, как же без этого? А я-то забылся и в самом деле на секунду подумал, что Цензор хочет мне что-то подарить.
        - Первое - вы поклянетесь, что продадите их как можно быстрее, - сказал старик, не дождавшись моего ответа. - Второе - вы поклянетесь, что потратите вырученные деньги только на развлечения и веселье. Ни на что больше! Согласны?
        Я поправил жесткую лямку сумки на плече и попытался ответить как можно более вежливо:
        - Нет, спасибо. Мне сейчас развлекаться никак нельзя. Полно других дел.
        - Подумайте, Глеб. - Цензор продолжал держать мешочек на вытянутой руке. - Большинство людей не отказалось бы от такого предложения. Вы можете поехать на тропические острова, взять с собой милых вам спутников или спутниц, найти себе необременительных друзей, попробовать…
        Я медленно покачал головой. Недоверчивая улыбка не сходила с моего лица. После разговора с маркизом мне казалось, я понял наконец, что все это значит: Лим, старый город, Цензор… Не могу сказать, что картина получилась детальной, но более-менее полной. В таких делах ведь главное - ухватить основную мысль, а потом раскручивать многочисленные нити. Остальное - вопрос времени.
        - Вы ведь сказали не «должны потратить», а «поклянитесь, что потратите», - произнес я, не сводя взгляда с толстых боков мешочка. - Интересно сформулировано, да? Если я возьму монеты, продам их, но потрачу деньги не на веселье, а на что-то другое, то буду не кем иным, как клятвопреступником, не так ли? А если сдержу слово, то получится, что я - мот, расточитель или кто-то в этом духе. Спасибо, но нет. Мне с самого начала не советовали играть в ваши игры, и теперь я понял, насколько хорошим был тот совет.
        - Кто не советовал? - глухим мрачным голосом осведомился Цензор, кладя руку с мешочком на подлокотник кресла.
        - Точно не знаю кто. Я уже рассказывал о нем. Видимо, этот человек желает мне добра, - ответил я, наблюдая за тем, как лицо старика принимает холодное, враждебное выражение. - Интересно, если бы я согласился тогда на предложенную мне женщину, то кем бы стал? Сладострастником? Прелюбодеем? Распутником? А если бы пошел на трехдневный пир? Вышел бы готовый чревоугодник или как это правильно называется? Дело у вас поставлено на широкую ногу, ничего не скажешь. Вот только зачем, если Лим уже давным-давно не работает так, как задумано? Или это осколки былого величия с неизвестными последствиями?
        Я говорил храбро и мощно, хотя в моей груди с недавних пор притаилось немалое изумление. Было тяжело поверить собственным выводам. Я напоминал сам себе путника, который, томясь от жажды в пустыне, наконец оказался перед оазисом, но никак не мог решить: это мираж или реальность.
        Лицо Цензора превратилось в маску каменного сфинкса. Глаза и веки словно застыли, двигался только рот.
        - Куда желаете попасть, Глеб? - Голос тоже был безжизненным, будто мои последние слова выпили из старика все живительные соки.
        - Домой, - ответил я, желая оказаться поближе к телефону.
        Утро в Москве отличалось от утра в Лиме. Роса не лежала на шпилях и башенках, а скапливалась на крышах каменных коробок. Не было ставен, да и дома не производили впечатления сонных. Что-то грохотало, издалека доносился шум машин, все казалось суетливым и беспорядочным.
        Я вошел в квартиру и, не снимая с плеча сумку, набрал один из телефонных номеров Иванны. В целях конспирации у нее было несколько номеров, оформленных на подставных лиц. Девушка ответила почти сразу. Признаться, я обрадовался ее чуть хрипловатому голосу.
        - Иванна, скажите, а что случится, если на Земле в одном и том же месте окажутся две раскрытые «Серебряные розы»? - первым делом спросил я. - Ведь вы, жандармы, должны знать ответ.
        О, это был важный вопрос. Каждая роза превращает Лим в Землю, а Землю - в Лим. Неужели получится, что они начнут работать друг против друга?
        - Случится кое-что интересное. - Мне показалось, девушка улыбнулась. - Магия ослабнет. Станет очень и очень слабой, но все же сохранится. Получится, что не туда и не сюда.
        Я вздохнул с облегчением. Этот исход устраивал более всего.
        - У меня есть кое-что, что решит наши проблемы, - сказал я, имея в виду свою
«Серебряную розу». - Обладая этой вещью, я готов встретиться с убийцей, но сначала хотелось бы поговорить с выжившими свидетелями. Вы мне рассказывали, что сейчас под следствием два парня. Нельзя ли с ними пообщаться?
        - Когда вам нужно? - деловито поинтересовалась девушка.
        - Как можно быстрее, до следующего убийства осталось всего полтора дня.
        - Езжайте в ОВД «Теплый Стан» на улице Бакулева, - чуть подумав, ответила Иванна.
        - Мы там с вами встретимся.
        Торопливо позавтракав, я положил миску в саквояж, где уже находилась «Серебряная роза», и помчался к месту встречи. Все-таки московские утра отличаются от остальных. Свежесть ветра соединяется с выхлопами машин, запахами гари, обильных вечерних духов, которыми поливают себя женщины, миазмами от мусора, который не забирали уже несколько дней, - все это создает неповторимый аромат мегаполиса. Пожалуй, москвич, давно не покидающий города, не почувствует ничего особенного в этом запахе, но я-то, скачущий в Лим и обратно, воспринимал современные городские особенности очень остро.
        ОВД «Теплый Стан» оказался одноэтажным белым кирпичным зданием, скромно примостившимся среди многоэтажек. Нижняя часть стен отчего-то была выкрашена в фиолетовый цвет, и чудилось, что строение - это корабль, плывущий по волнам, причудливо освещенным восходом.
        Пробираясь через пробки, я потерял много времени. Иванна была уже на месте. Не успел я вылезти из авто, как она подошла ко мне и, слегка прищурившись, стоя лицом к солнцу, тихо, осторожно произнесла:
        - Вы точно уверены, что теперь с этим справитесь? Мне казалось, нам нужно больше времени, чтобы понять, с кем мы столкнулись.
        Ветер слегка тормошил ее длинные волосы, и я не мог решить, где она красивее: здесь или в Лиме. Внешность брюнетки была эффектней, но блондинки - печальней и загадочней.
        Я похлопал по толстому боку саквояжа:
        - Не беспокойтесь. Здесь лежит вещь, которая поможет нам. Хотя, конечно, нужно пообщаться со свидетелями. Нам понадобится любая информация.
        - Понимаю. - Девушка отвернулась от солнца и посмотрела на красный капот
«ситроена». - Я поговорила кое с кем из знакомых, нажала на рычаги… короче, нас ждут. Мы встретимся с полицейским, который думает, что мы - представители спецслужб. Он не будет ни о чем расспрашивать.
        Мы вошли в здание, ненадолго задержались у дежурного, потом проследовали по коридору и выловили из кабинета чернявого капитана-прощелыгу с бегающими глазками. Он подобострастно и с вожделением рассматривал прекрасную Иванну, изредка бросая недоумевающие взгляды на черный раритетный пиджак, трость и саквояж ее спутника. Наверное, я казался ему франтом, выросшим в поселке мормонов и закалившимся в кровавых боях с отщепенцами.
        Капитан-прощелыга отвел нас в комнату для допросов. Густо поцарапанный коричневый стол и жесткие стулья были прикручены к полу. Капитан так и увивался вокруг Иванны. Девушка же отвечала ему холодновато-отстраненной улыбкой, свойственной всем опытным красавицам.
        Я восхищался деловитостью этой женщины и ее связями. Ей очень быстро удалось договориться с высокопоставленными чиновниками, чтобы нас приняли в ОВД по высшему разряду. Но восхищение слегка тускнело, когда я вспоминал, что девушка совсем непроста. К тому же однажды она совершила настоящее предательство, обманув своих работодателей-жандармов и согласившись сотрудничать с губернатором. Все-таки интересно, что ее на это толкнуло?
        - Эти двое хоть в нормальном состоянии? - спросила Иванна, когда капитан закончил отдавать распоряжения охранникам, толстым молодцам.
        - В нормальном, - поморщился прощелыга, бросая на девушку очередной плотоядный взгляд. - Нам звонили из министерства и сказали, чтобы ничего на них не вешали. Якобы не они. А кто же тогда, если там больше никого не было?!
        Риторический вопрос остался без ответа, а вскоре привели задержанных. Не знаю, что капитан имел в виду под нормальным состоянием, но парни были сильно избиты. Их лица пестрели синими и желтыми красками, следами кровоподтеков. Парень, который повыше, - позднее выяснилось, что он носил кличку Мыльный, - сильно хромал на левую ногу. Нос другого - Мыльный называл его Четвертаком - был совершенно кривой, свернутый набок. Впрочем, мне показалось, полиция в «сворачивании» носа не участвовала, похоже, это случилось давно.
        - С ними поговорит Глеб, - любезно объяснила Иванна капитану.
        Тот недоуменно посмотрел на меня, но возражать не стал. Он никак не мог понять, кто я такой, а моя одежда еще больше сбивала с толку. В итоге капитан, видимо, решил, что я - какой-нибудь секретный агент с прибабахом, и эта мысль, похоже, его успокоила.
        Около стола стояли только два стула, остальные пришлось принести из соседнего кабинета. Капитан уходить не хотел, рассчитывая подольше побыть рядом с Иванной, да его никто и не прогонял.
        Избитые парни осторожно уселись и с испугом уставились на меня, грозно восседающего по другую сторону стола. Я мог бы попытаться придать своему лицу добродушное выражение, но знал, что ничего не получится: после губернаторского тренинга мой взгляд был не очень-то дружелюбен.
        Я все-таки постарался переломить впечатление от моего черного костюма и мрачной физиономии. Разговор начал с пустяков, расспросив парней об их родственниках, увлечениях и даже домашних животных. К сожалению, домашних животных и увлечений у моих собеседников не оказалось. У Мыльного когда-то в детстве была морская свинка, но он привязал к ней свернутый бумажный парашют и выбросил из окна пятого этажа. Парашют не раскрылся, а родители не захотели покупать второго парашютиста.
        Поначалу Иванна не вмешивалась, но потом начала тихонько поправлять ход беседы, чтобы мы не отклонялись слишком далеко от интересующего нас события. Парни отвечали охотно и многословно. Могу только представить, что тут с ними делали в эти дни. Нет, капитан все-таки гнида, подростков хорошо обработали.
        В конце концов мы добрались до убийства женщины. Парни и тут показывали чудеса словоохотливости, пришлось даже их останавливать. К чему выслушивать одно и то же, ведь я читал протоколы допросов. Меня интересовали скрытые детали.
        - Ты видел, что убийца держал в руках острую палку, - сказал я, обращаясь к Мыльному, - а ты видел штык. - Мой палец указал на Четвертака. - А теперь скажите, блестело ли в темноте оружие или нет? Палка была деревянная, но могла блестеть, если ее остро наточили или отполировали. А штык каким был? Матовым?
        Мой вопрос слегка смутил парней. Им было известно, что их показания очень сильно отличаются. Они считали, что один из них нес явный бред, и каждый думал на другого.
        Я же задал этот вопрос неспроста. Если существо пришло из Лима, то обычный человек не способен его увидеть таким, какое оно есть. Человек увидит нечто иное. Но я полагал, что искажения будут все-таки не очень велики. Если из Лима, например, придет какое-нибудь четвероногое, то свидетелю оно не покажется гуманоидным монстром, скорее свидетель воспримет его как крупную собаку.
        Мне очень хотелось составить хотя бы приблизительное впечатление о моем противнике. Как он выглядит, чем вооружен, на что способен. Пока я предполагал, что это - человекоподобное существо, ведь все без исключения свидетели описывали убийцу как мужчину, правда, разной комплекции и возраста. Но меня еще очень занимал вопрос об оружии. Свидетели утверждали, что убийца был вооружен острым предметом, и мне хотелось прежде всего знать, этот предмет стальной или нет, из искусственного или натурального материала. Из Лима могло прибыть любое чудовище, его основные черты наверняка искажены, но второстепенные могут остаться без изменений. Я очень рассчитывал, что ответ на вопрос о блеске прояснит ситуацию.
        - Не знаю, - с сомнением произнес Четвертак, вытирая рукавом кривой нос. - Штык блестел, кажись. Точно!.. Блестел!
        Я посмотрел на Мыльного. Тот ерзал на стуле, пытаясь поудобнее вытянуть длинные ноги.
        - Вроде полирована палка… да… полирована… как ножка от табурета. Да… как ножка.
        Что ж, если оружие блестело, то, возможно, на самом деле было стальным.
        - В какой руке убийца держал палку или штык? - снова спросил я.
        - Не помню, - уверенно ответил Четвертак.
        - В правой, - сразу же сказал Мыльный.
        - В левой, - возразил Четвертак.
        - Не помнишь или в левой? - уточнил я.
        - В левой… не помню, - моргнул Четвертак, хлюпая носом.
        Пытаясь представить своего противника, я задавал еще вопросы. Образ получился смутным: нечто, имеющее руки, ноги и голову, вооруженное мечом или коротким копьем. К сожалению, показания были слишком противоречивы и мои догадки не выглядели очень надежными, на самом деле убийца мог оказаться другим. Что ж, увидим через полтора дня, а сейчас я разузнал все, что мог.
        Когда мы с Иванной вышли на улицу, то обнаружили, что утро давно закончилось. Дул несвежий ленивый ветер, крыша «ситроена» слегка нагрелась под лучами солнца. Прохожие двигались неспешно, сменив утреннюю бодрость на обеденную расхлябанность.
        - Вам помог разговор со свидетелями? - спросила Иванна, доставая из сумочки черный сотовый.
        - Трудно сказать. Рассчитывал на большее. - Пришлось приложить усилия, чтобы не смотреть все время на лицо собеседницы. - Почти ничего нет, кроме догадок. Но все же думаю, что убийца - человек. Или похож на человека.
        Из разговора я вынес еще кое-что, но Иванне говорить об этом не стал. Думаю, полиция неспроста отказалась считать этих парней главными подозреваемыми. Я не очень любил московскую полицию, считал ее плохой, никуда не годной! Этим лентяям ничего не стоило подставить ребят, повесить на них очевидно нераскрываемое дело. Но поди-ка - не стали! О чем это говорит? Неужели там, наверху, в руководстве, кто-то собрал факты воедино и что-то заподозрил? Понятно, что Лим не позволит явно обнаружить себя. А неявно? Пусть на верхушке московской полиции сидят настоящие олухи, но они ведь все равно люди. А люди могут мыслить, особенно если их ткнуть носом в факты и сделать это несколько раз. Неужели московская полиция о чем-то догадывается?
        - Если помощь от меня больше не требуется, то встретимся позже. - Иванна включила телефон, предусмотрительно отключенный на время допроса.
        - Пока нет. Увидимся. Спасибо за помощь, - ровным голосом ответил я, ловя себя на мысли, что мне, как и капитану, почему-то не хотелось расставаться с этой девушкой.
        Легкий зеленый плащ Иванны слегка помялся сзади, и я с трудом удержался от того, чтобы его разгладить ладонью. Моя напарница пошла прочь, стуча каблучками и набирая на телефоне номер, намереваясь, похоже, перезвонить какому-то счастливчику. Я сел за руль и завел машину - пора заняться другими делами.

«Ситроен» плавно сдал назад. Я переключил передачу и стал поворачивать, как вдруг в боковое зеркало заметил, что ко мне бежит Иванна. Ее прежде бледное лицо раскраснелось, девушка размахивала телефоном.
        Опустив стекло, я вопросительно уставился на напарницу.
        - Глеб! - Иванна слегка задыхалась от быстрого бега-рывка. - Глеб, мне только что сообщили. Вас ищут!
        - Кто? - удивился я, рассматривая белые зубки девушки.
        Иванна быстро справилась с дыханием:
        - Жандармы уже получили приказ! Вам нельзя в… Короче, нужно спасаться. О вас уже знают!
        Я недоуменно молчал, переведя взгляд на черный телефон в руке девушки. Какой приказ получили жандармы? Кто обо мне знает? И вдруг я понял. Случилась катастрофа, о которой предупреждал маркиз. Люди графа Хала все-таки поняли, с кем столкнулись при осаде городка, и заявили в жандармерию Лима, что маркизу служит ученик губернатора. Н-да… Похоже, в Лим мне путь теперь закрыт.
        - Скорее, Глеб! - Иванна протянула ладонь. - Где ваш сотовый?
        - Вот. - Я достал черно-серебристый аппарат, и тонкая рука в черной перчатке тут же выхватила его, бросила на землю, а изящная ножка в туфельке принялась топтать, превращая мой драгоценный сотовый в кучу осколков.
        - Скорее, поехали! - распорядилась Иванна. - Нам нужно уехать отсюда как можно быстрее. По телефону вас могут выследить, даже по выключенному. Вам нельзя возвращаться ни на работу, ни домой. За вами скоро придут. Баронет Ирвинг заранее сказал мне, что делать при таком развитии событий, - спасать вас любой ценой!
        - Но жандармы… гм… не имеют права действовать в Москве, - возразил я, пораженно взирая на обломки телефона, к которому был весьма привязан. - Вы же сами говорили.
        - Да какие тут жандармы! - воскликнула девушка, обегая «ситроен» спереди и усаживаясь рядом со мной. - Там вас будут ловить жандармы, а здесь - просто агенты сами знаете кого. Быстрее!
        Я все понял. В Лиме по моему следу пойдут служители порядка, а тут, в Москве, будут действовать агенты титулованных особ, переживающих за свои шкуры. Дела! Целый и невредимый ученик губернатора нужен только самому губернатору, да и, пожалуй, маркизу Ори.
        Автомобиль тронулся с места. Натиск Иванны был таким неожиданным, что я пока решил с ней не спорить.
        - Куда едем? - кратко спросил я, гадая, насколько серьезна ситуация, и подозревая, что очень серьезна: если девушка права, то теперь моя жизнь не стоит и ломаного гроша. Знать Лима боится и ненавидит учеников губернатора.
        - В одно из моих убежищ, - ответила Иванна, оглядываясь по сторонам, словно рассчитывая заметить слежку. - У меня их несколько. Держу на всякий случай. Работа ведь нервная, никогда ничего не знаешь заранее. Еще надо поменять вашу машину. Этот «ситроен» известен многим.
        Подчиняясь командам своей спутницы, я вырулил на улицу с оживленным движением. В обеденный перерыв машин почему-то очень много - можно подумать, служащие ездят на обед домой или в рестораны. Мысль о том, что на меня вот-вот начнется охота, еще не укладывалась в голове.
        - Все только начинается, - говорила Иванна, когда мы неслись в машине по многополосной магистрали. - Вы пока в безопасности, но это лишь вопрос времени. Скоро вас начнут искать все, кому не лень, наверняка за вашу голову объявят сразу несколько наград. Главное - пережить первую волну, а потом интерес слегка схлынет. Это я вам как полицейский советую.
        Удивительно, как быстро иногда меняется ситуация. Еще недавно я был важным человеком, с моим мнением считались, я даже провел допрос в присутствии настоящей полиции, а теперь - получите и распишитесь, мне говорят, что по моим следам вот-вот пойдут многочисленные убийцы. Все-таки нужно привыкнуть к таким стремительным изменениям.
        Мы выбрались из самой Москвы и ехали по предместьям, чтобы попасть в дом, расположенный в каком-то селе. Мелькали высокие деревья, гладкие дороги, встречные машины, но мои мысли были заняты угрозой со стороны обитателей Лима. Получалось, что сейчас вся мощь жандармов, подкрепленная мощью почти каждой из титулованных особ, обрушится на меня. Хорошая перспектива, нечего сказать.
        Иванна наконец закончила краткую лекцию по технике безопасности и выживанию в условиях всеобщей травли. Сидя рядом на правом переднем сиденье, она посматривала на мое озабоченное лицо.
        - Сейчас нужно просто посидеть в укрытии, - продолжала убеждать девушка, будто я возражал, - а потом наше начальство что-нибудь придумает. В Москве, конечно, не получится остаться, но мир ведь большой, есть и другие города. Ирвинг, например, менял имя несколько раз, пока его не оставили в покое. Некоторые из вас, учеников губернатора, были не столь расторопные, за что и пострадали. Но вы в моем убежище будете в безопасности, а потом начальство…
        - Начальство, - криво усмехнулся я, притормаживая, чтобы съехать с широкой дороги на узкую, с небольшой коричневой колеей и мелкими выбоинами. - Начальство. Как интересно звучит это слово… Иванна, вы хотя бы догадываетесь, на кого мы работаем?
        Девушка медленно повернулась. Ее черные глаза слегка расширились, а ноздри дрогнули. Я невольно подумал, что Иванна - все-таки жандарм с головы до ног, настолько она напомнила породистую охотничью собаку, напавшую на след.
        - Что вы имеете в виду? - тщательно выговаривая каждое слово, спросила она. - Вы знаете что-то, чего не знает никто?
        Желтая машина стремительно обогнала нас и помчалась дальше, подскакивая задом на скверной дороге. Ветер дул порывами, временами пуская на дорогу жидкое облако пыли.
        - Наверное. - Я постарался небрежно пожать плечами. - Кое о чем догадываюсь. Вероятно, каждый землянин задавал себе этот вопрос. Может быть, некоторые нашли ответ, но сомневаюсь. Не все ведь бывали в старом городе.
        Вопрос о титулованных особах и Лиме, очевидно, волновал девушку: ее взгляд стал цепким и внимательным.
        - Говорите, Глеб. Прошу вас.
        Рука Иванны легла на мое плечо и мягко сжала его. Но я не нуждался в просьбах: правда или то, что я принимал за правду, не могла удержаться во мне и пыталась выплеснуться сама собой.
        - Объясню, что такое тот город, - сказал я о Лиме. - Это - неудавшийся проект.
        - Что? - переспросила Иванна, недоуменно нахмурив брови. - Что за неудавшийся проект?
        - Провалившийся, - ответил я. - Лопнувший, не оправдавший надежд, пошедший вразнос, называйте как хотите. Но тот город - это проект.
        - Я не понимаю, - призналась девушка, крепче сжимая мое плечо. - Проект чего? Кто за ним стоит? Кто его начал?
        - Точно не знаю, - ответил я, обгоняя неторопливый старый грузовик с заляпанным грязью кузовом. - Но думаю, даже почти уверен, что проект принадлежит будущему. Нашему с вами будущему, Иванна. Сначала я это понял по звездам, а потом… впрочем, ход моих мыслей долго объяснять. Может быть, после… а пока поверьте на слово, тот город - это чей-то проект, который когда-то был простым и логичным, но пошел вразнос, и в нем все смешалось. Я не верю в сверхъестественные силы, не верю и в инопланетян. Да и звезды против инопланетной версии. Нет, проект - это единственное объяснение, которое может принять скептический ум.
        Грузовик остался далеко позади, но теперь передо мной появился зеленый трактор, тоже грязный и очень медленный.
        - Все еще не понимаю, - вздохнула Иванна, к сожалению снимая руку с моего плеча. - Что за проект? Кто за ним стоит?
        Я пошел на обгон трактора. Подозреваю, его водитель не совсем трезв, учитывая небольшие «восьмерки», похожие на вальс в исполнении колес.
        - Могу объяснить, но предупреждаю: объяснение может показаться безумным или даже чудовищным, хотя другого-то и нет. Это - одно-единственное логичное объяснение. Возможно, кто-то придумает что-то получше, но у меня есть только оно, да и то черновое. Я пока еще даже не разобрался в мотивах создателей проекта.
        Мужик за рулем трактора попытался поддать газку, когда я его обгонял, но ничего не вышло: с тем же успехом черепаха могла бы попробовать обогнать юркую ящерицу.
        - Говорите, Глеб, - попросила, а скорее приказала Иванна. - Хотя мы уже подъезжаем. Но говорите, говорите!
        Мы проехали мимо края села и стали приближаться к небольшому дому на околице. Дом был одноэтажный, из красного кирпича, с зеленой железной крышей.
        - Вы слышали об Артуре Кларке? Это был довольно известный писатель-фантаст. Он как-то сказал, что любая достаточно развитая технология неотличима от волшебства. Очень правильные слова! Только представьте, если бы современный человек, вооруженный супергаджетами, оказался в Средневековье. Да его сразу бы приняли за могущественного колдуна, чернокнижника, мага!
        Медленно подрулив к красному дому, я остановился у ворот.
        - Боюсь, наша с вами магия, которой нас научил город, из той же категории. Она нам, невежественным, только кажется магией.
        - Пойдемте, Глеб, поговорим внутри. - Девушка распахнула дверцу машины и поставила ноги, обутые в черные туфельки, на мелкий гравий.
        Отворив ключом калитку, Иванна прошла по короткой белой дорожке к дому и дважды повернула ключ в замке входной двери. Я следовал за своей спутницей, любуясь маленьким, но аккуратным садом, в котором росли пара яблонь и вишня.
        - У меня несколько таких домов в разных местах, - пояснила Иванна, включая свет в прихожей. - Они не в самой Москве и не так дорого стоят. Машин у меня тоже много, одна из них тут, в гараже. Признаться, деньги у меня есть. Держу машины и дома на всякий случай, а то мало ли что. Жизнь жандарма неспокойна.

«Жандарма-предателя», - хотел уточнить я, но сдержался.
        Пока Иванна готовила чай на кухне, облицованной радостной светло-зеленой плиткой, я наблюдал за девушкой и посматривал в окно, гадая, кто приходит ухаживать за садиком, не иначе человек из деревни, которому Иванна специально платит. Пузатый электрический чайник весело зашумел, но моя напарница крепилась, не задавала вопросов, видимо, из чувства гостеприимства решила отложить их на время чаепития.
        Внезапно мимо нашего домика пронеслась синяя дорогая BMW, «кроссовер». Я сначала удивился, откуда в глуши такая машина, но затем заметил, что BMW развернулась и остановилась неподалеку.
        - Это еще кто? - Я обернулся к Иванне, хлопочущей у газовой плиты. - Мы ждем гостей или они ошиблись адресом?
        - Не знаю. - Девушка выглянула в окно, касаясь моей шеи длинными черными волосами.
        - Вроде никого не ждем.
        Встав из-за стола, я вышел на крыльцо, поглядывая на «кроссовер». Наверное, не стоило этого делать: из авто тут же выскочили четверо и врассыпную побежали к нашему дому. В руках у них были пистолеты.
        Глава 23
        Я сразу же отступил в дом, поспешив запереть дверь. Затем быстро вернулся на кухню и удивился, не обнаружив там Иванны. Впрочем, девушка вскоре появилась, держа два пистолета, вероятно добытые из тайника.
        Подумать только, как она подготовилась к будущим опасностям! Купила несколько домов, превратив их в убежища, поставила туда машины, организовала тайники и наверняка наполнила их не только оружием! Из Иванны могла бы получиться великолепная жена и домохозяйка, скорее всего, даже самая лучшая жена и домохозяйка, первая в мире, но поди-ка, эта девушка выбрала профессию жандарма и одновременно работает на того, на кого должна охотиться.
        В ту секунду, когда увидел бегущую Иванну с матово-черными пистолетами и несколькими запасными обоймами, я почему-то подумал не о том, что мы окружены неизвестными врагами, а о том, зачем все-таки Иванна переметнулась к губернатору. Чем ее подкупили? Что пообещали? Это была шальная мысль, не имевшая отношения к обстановке, в которой мы оказались.
        - Держите, - сказала Иванна, твердой рукой протягивая пистолет. Оружие выглядело тяжелым и совсем не подходило для нежных пальцев девушки. - Берите, Глеб. Вы умеете им пользоваться?
        Я отмахнулся от пистолета и тут же услышал крик, доносящийся снаружи:
        - Эй, там! Выходите и останетесь живы! - Мужской голос кричал баском. - Выходите быстрее!
        Приятно все-таки иметь дело с цивилизованными людьми. Они сначала пытаются договориться! Другое дело, что если это агенты титулованных особ, то меня все равно убьют, хотя бы на всякий случай, а Иванну выдадут жандармам Лима.
        Быстрым движением я зашторил окно на кухне плотной красной шторой с рисунком танцующих мальчиков и девочек.
        - Заткнись, придурок! - заорал я, повернувшись к уже зашторенному окну. - Сам иди сюда!
        Меткий одиночный выстрел звонко разбил стекло. Осколки посыпались на стол, подпрыгивая и распадаясь на еще более мелкие части. Крупный осколок упал рядом с моей ногой.
        Напарница заняла позицию рядом с окном и прицелилась, прищурив левый глаз, сжимая пистолет двумя руками.
        - Не стреляйте, - прошептал я, отчаянно жестикулируя. - Пусть думают, что у нас нет оружия, и подойдут поближе.
        - Почему? - быстро спросила Иванна, отрываясь от невидимой мне цели.
        - Предоставьте это дело мне, - я кивнул на саквояж, лежащий у моих ног, - а сами спрячьтесь. Так будет лучше: вдруг вас заденет случайная пуля.
        Иванна посмотрела на саквояж, в ее глазах мелькнули понимание и скрытый страх.
        - Я не буду прятаться, - ответила она, все-таки отходя в глубь кухни.
        - Как угодно. - Я открыл саквояж, и тут раздался еще один выстрел, разбивший оранжевую декоративную тарелку, стоящую на полке. Один из керамических осколков едва не ударил меня в лоб.
        - Они еще не поняли, что у нас нет оружия, но ничего, скоро поймут, - с усмешкой прошептал я. - Знаете Иванна, я назвал проект «Абсолютная справедливость».
        - Что? - переспросила девушка.
        - Проект, для которого создан тот город, называется «Абсолютная справедливость». Это мое название, но, думаю, оно подходит.
        Со стороны входной двери послышался шум. Звякнуло еще одно окно, находящееся в другой части дома. Враги, похоже, приближались.
        - Вы верите в загробную жизнь? - спросил я, не сводя глаз с двери, отделяющей кухню от коридора. - В жизнь после смерти?
        - Нет, - тихо ответила Иванна, спрятавшись за шкаф. Девушка, должно быть, решила, что я говорю о посторонних вещах, чтобы не нервничать слишком сильно перед схваткой. - Не особенно верю.
        - Я тоже не верю. - Сосредоточившись, я прислушался к происходящему за стеной. - Но жизнь после смерти - это цель проекта.
        Дверь рывком распахнулась. В проем влетел мужчина в черной куртке, еще двое прикрывали его, прячась за выступами стены в коридоре. Штора на нашем окне с треском оборвалась - за окном стоял еще один человек и целился в Иванну из длинного мощного револьвера.
        Первые осечки я не услышал, но они, конечно, были, ведь никто всерьез не собирался брать меня в плен. Зато я увидел, как палец влетевшего в комнату человека безрезультатно нажимает на курок. Этот палец даже побелел, но оружие не срабатывало. Я разогнулся, поднимаясь в полный рост. Убийцы пока еще не поняли, что произошло, - наверное, сказалась горячка боя. Но понять они, конечно, могли - все четверо были магами.
        Трость в моих руках дрогнула и показала на пол. Я решил быть великодушным и дать убийцам шанс, маленькую передышку. Глаза мужчины в черной куртке проследили за наконечником трости и расширились. Мне даже показалось, что дрогнули его зрачки, хотя за это не ручаюсь.
        На коричневом линолеуме, поблескивая сияющими белыми гранями, лежала раскрытая
«Серебряная роза», превращающая Лим в Землю, а Землю - в Лим.
        Надо отдать магам должное, они не побежали, а рискнули, надеясь на свои силы и численный перевес. Возможно, их шеф пообещал хорошую награду, которую не хотелось потерять, или маги просто опасались, что я ударю в спину. Как бы то ни было, трое из четверых тут же принялись создавать формы.
        В дальнейшем я спрашивал себя, как бы поступил, если бы маги обратились в бегство. У меня получилось бы остановить двоих, в лучшем случае троих, один бы спасся точно. Может, маги оказались более расчетливыми, чем я о них подумал? Они знали обо мне, но не знали, что у меня «Серебряная роза», это стало сюрпризом, который сразу же изменил соотношение сил. «Если навалиться вчетвером, то больше шансов выжить, чем при попытке спастись бегством», - может быть, так рассуждали маги? Мне трудно судить, тем более что спросить уже не у кого. Трое боевых магов умерли как им положено - сражаясь. Из нападавших остался лишь один, особенный, который не стал нападать.
        Наша битва завершилась быстро. Кто победит: убийца магов или трое обычных магов - задачка для простаков. В ней на самом деле есть только один маг - это я, остальные не могут создавать медленные формы, а быстрые, атакующие, разбиваются о «зеркало».
        Судя по спокойному поведению Иванны, для нее избиение магов учениками губернатора
        - дело не новое. Интересно узнать, сколько своих умений показал ей баронет Ирвинг и кто служил жертвами. Впрочем, это планы на будущее, сейчас главное - разобраться с неожиданным пленником, прикончить которого у меня не поднялась рука по той простой причине, что он не пытался создать какую-либо форму: ни защитную, ни наступательную.
        Я переступил через первый труп, скрючившийся на полу в кухне, обошел второй труп, прижавшийся к стене в коридоре, будто вплавившийся в эту стену, и приблизился к единственному выжившему из нападавших. Невысокий брюнет с круглым, гладко выбритым лицом смотрел на меня с явной опаской. Я протянул правую руку, удерживая в левой трость, и незнакомец молча отдал бесполезный пистолет, зацепив рукавом коричневого замшевого пиджака мою ладонь.
        - Почему ты ничего не делал? - спросил я, разглядывая капли пота, выступившие на лбу брюнета. - Другие лихо меня атаковали, а ты нет. Почему? Испугался?
        Незнакомец мотнул головой и, медленно двигая пересохшими губами, произнес:
        - Нет. Я - лекарь.
        Вот оно что. Я кивком подозвал Иванну. Конечно, этот маг не способен нападать. Его удел - медленные защитные и быстрые лечащие формы. Но наше сражение закончилось так стремительно, что лечить, по сути, было некого.
        - Позвольте. - Иванна уверенно отодвинула меня в сторону. - У нас мало времени, а его нужно по-быстрому допросить.
        Нужно так нужно, я не возражал и отдал дело в руки высокопоставленного жандарма.
        - Имя? Фамилия? На кого работаете? - Девушка начала задавать вопросы сухим тоном, подобным чирканью спичек о коробок.
        Я любовался ею: Иванна демонстрировала все новые грани своей многосторонней личности.
        - Сергей… Сергей Вадимович Альсевич, - отвечал брюнет, теперь уже не сводя тревожных глаз с пугающе прекрасного лица женщины.
        Буквально через несколько минут история преследования стала кристально ясной. Оказывается, некоторые титулованные особы не дремали, а, узнав обо мне, сразу перешли к действиям. Люди графа Хала вступили в контакт с людьми маркиза Наба и сумели быстро установить мою личность, а также с самого утра выследили красный
«ситроен». Пока я допрашивал свидетелей, к моей машине прикрепили маячок. К сожалению для преследователей и к счастью для меня, враги не смогли сразу же сколотить сильную группу захвата, ограничившись лишь четырьмя магами. Впрочем, другие отряды уже формировались или даже подтягивались к убежищу Иванны. Увы, мои плохие предчувствия и пророчества напарницы сбывались стремительно: я оказался дичью, целью гигантской охоты.
        Надо отдать должное Иванне, девушка не теряла ни минуты. Сначала она предложила прикончить нашего пленника как человека, видевшего ее лицо. Я отказался. Мне было не просто жаль убивать мага-лекаря, у меня появились на него кое-какие планы. Иванна немедленно выступила с иным предложением, которое тут же было принято. И вскоре наша компания отправилась в другое убежище на новой машине, синем
«фольксвагене», припрятанном в гараже. (Прощай, прекрасный «ситроен»! Я к тебе привык и буду поминать добрым словом.) Пленник был аккуратно сложен в багажник, на моих коленях лежал ценный саквояж, а Иванна крутила руль, позволяя любоваться своим безукоризненным профилем.
        Мы быстро выехали на трассу и неслись, держась, однако, в рамках разумной скорости. Наш «фольксваген» - тихая машина, маломощная. В салоне почти не слышно урчания двигателя, зато шуршание покрышек по асфальту наполняет уши равномерным насыщенным шумом.
        - Мне нужно позвонить матери, - сказал я, рассеянно следя за высокими деревьями, пролетающими мимо. - Вдруг ее захотят использовать, чтобы выманить меня? Надо предупредить, пусть куда-нибудь уедет на время.
        - Да, - кивнула Иванна. Ее белые руки были настолько нежны, что, казалось, ласкали руль. - Но не думаю, что это произойдет. Наши враги не такие. Они, конечно, спесивы, презрительны, ни во что не ставят людей, но на низкие поступки не способны. Я не знаю, как это объяснить. Наверное, потому… потому что…
        - Потому что это несправедливо, - сказал я, разглядывая тщательный маникюр и лак телесного цвета на пальчиках девушки. - Слышали поговорку: «Сын за отца не в ответе»? Эта поговорка истинна сейчас и будет истинна в будущем. Тот проект, о котором я говорил, целиком посвящен справедливости. Хотя позвонить матери все-таки надо: ведь на Земле решения будут принимать земляне, а от нас, землян, справедливости не дождешься.
        - Мы скоро где-нибудь остановимся, оттуда и позвоним, - согласилась Иванна. Она обогнала старинные белые «жигули» и вернулась на прежнюю линию, крайнюю справа. - А все-таки, Глеб, можете рассказать подробнее об этом проекте?
        Девушка быстро посмотрела на меня, но тут же вновь сосредоточилась на дороге. Я не стал возражать, давно уже собирался выговориться, но нападение помешало.
        - У меня был один знакомый, - сказал я. - Он учился со мной, хотя лет на пять старше меня. Большой чудак и очень нервный человек! Представляете, он до зубовного скрежета ненавидел правительство и всяких нефтяных магнатов. Однажды мы вместе с ним смотрели телевизор. Никогда не забуду, как он комментировал каждого набоба, о котором там говорили! И рассказывал о том, как именно тот или иной набоб обокрал народ. Этот мой приятель знал буквально все о них. Он помешался на своей ненависти. Наверняка читал статьи, выискивал сплетни, изучая тех, кто о его существовании даже не подозревал. Он мне рассказал, что обучает этой ненависти своего малолетнего сына. Сажает его перед телевизором и рассказывает правду о каждом, кто там мелькает. Представляю, что вырастет из такого ребенка!
        - Это имеет отношение к проекту, о котором вы рассказывали? - Пальцы Иванны двигались на руле, словно ощупывая его.
        - Самое прямое, - ответил я. - Мне просто хочется убедить вас, да и себя самого, в мотивах создателей проекта. Я их не до конца понимаю, могу лишь предполагать. Мой приятель - живое доказательство того, что существуют люди, которые помешались на ненависти и не собираются прощать своих обидчиков. И если бы ему представился хоть малейший шанс свести с ними счеты, он бы не колебался ни секунды. Такие, как он, ничего не забывают и не прощают, просто ждут своего часа. Может, существуют и другие, те, кто ненавидит не только теперешних мерзавцев, но и живших сто, двести лет назад. Как знать?
        Я замолчал. Моя теория казалась стройной, но когда начал ее излагать, то выяснилось, что нужно заполнить пару белых пятен. Я временно потерял уверенность и начал колебаться.
        - Можно я продолжу немного позже? Мне надо кое-что додумать до конца.
        Девушка недовольно сжала губы, но согласно кивнула.
        Вскоре мы съехали с трассы и остановились у одноэтажного кирпичного здания сельского переговорного пункта. Это здание было окружено деревьями, ветви которых нависали над крышей и даже щупали окна, будто мечтая влезть в маленькие приоткрытые форточки.
        Позвонив матери, я попытался обрисовать всю серьезность ситуации. Люди титулованных особ в моем рассказе предстали жестокой бандой. Я покаялся, сказав, что влип в крупные неприятности, и умолял маму на время покинуть квартиру и уехать куда-нибудь, никому об этом не рассказывая. Пришлось потратить минут пятнадцать на увещевания и просьбы, пока согласие не было получено. И хорошо, что мать нигде не работала, перебиваясь частными заработками как переводчик, иначе не знаю, чем бы все закончилось. Я взял с нее слово, что она уедет сегодня же, и только потом попрощался.
        В магазинчике неподалеку Иванна купила упаковку минералки, сыр, хлеб и колбасу. Одна бутылка воды перекочевала в багажник к нашему пленнику. Он лежал там смирно, до сих пор испуганный решимостью Иванны прикончить нежелательного свидетеля.
        Мы с девушкой сели в салон, и машина тронулась. Я взял бутылку, открыл саквояж, достал миску и плеснул туда воды. Эх, давненько не приходилось общаться с моим немым собеседником: все некогда и некогда. Хлопоты, заботы, спасение собственной шкуры - это отнимает время, друзья мои. Но есть и хорошие новости: я тренировался читать по губам, когда только выдавалась свободная минутка. Нельзя сказать, что сильно преуспел в этом занятии, но кое-каких успехов достиг.
        Мы ехали в молчании минут пятнадцать. С миской ничего не происходило, был виден только белый потолок. Я даже подумал, что собеседник не придет, но продолжал сосредоточенно всматриваться. Иванна поглядывала на меня, ни о чем не спрашивая. Внезапно темная тень наползла на белый потолок, и я увидел знакомый высокий лоб, залысины и тонкие губы, то ли надменно, то ли с досадой сжатые.
        Я слегка улыбнулся, так, словно встретил давнего приятеля, которого, впрочем, никогда не знал особенно близко. Человек в миске кивнул, его шея терлась жестким стоячим воротником. Губы незнакомца разжались, я был весь внимание.
        Он, как и прежде, начал говорить, показывая рукой себе на грудь и повторяя одно и то же несколько раз. Мои брови слегка нахмурились, но я быстро нашел ответ, ведь уже знал его!
        - Принц! Иванна, это точно он, принц! Принц Ипос!
        В этот момент Иванна резко затормозила. Не знаю, оказал и ли на нее влияние мои слова или машина впереди действительно замедлилась, как впоследствии утверждала девушка, но часть воды выплеснулась из миски и разлилась по салону, намочив бардачок и пол. Сеанс связи прервался.
        Иванна проехала еще немного по трассе и, не обращая внимания на мой негодующий взгляд, начала сворачивать на небольшую асфальтовую дорогу. Мы почти подъехали к новому убежищу.
        Возобновлять связь я не стал, ведь вскоре мы остановились у небольшого желтого одноэтажного деревенского домика с зелеными ставнями и дверями. К домику примыкал саманный самодельный гараж, а дворик был совсем мал.
        Мы вытащили из багажника нашего пленника и, вручив ему теплое старое женское пальто и войлочное одеяло, отправили в погреб. Погреб был почти пуст. Когда-то прежние рачительные хозяева хранили там банки с вареньями и соленьями, сейчас же остались лишь грубые деревянные полки и связка чеснока, нависающая над приставной лестницей.
        - Каковы наши дальнейшие планы? - спросила Иванна, включая в сеть небольшой белый холодильник.
        Я поставил саквояж у кухонного шкафа и, сидя за длинным столом, любовался видом из окна. Вдоль забора-сетки росли густые кусты малины. Воробей спикировал откуда-то сверху и, лихо развернувшись перед самым стеклом, улетел прочь.
        - Планы прежние. То, что на меня началась облава, еще не повод откладывать встречу с убийцей. Следующей ночью я подожду его в запланированном месте. Вы же, Иванна, постараетесь сделать так, чтобы поблизости больше никого не было.
        Девушка покачала головой:
        - Может, наймем помощников? Каких-нибудь охранников? Они оцепят периметр, а я помогу вам в схватке.
        Ее глаза внимательно смотрели на меня. Неужели в них читалась забота? Или это просто чувство долга к товарищу по оружию?
        - Спасибо, но я справлюсь сам. Если убийца на меня нападет, то посмотрим, кто кого. А ваша помощь понадобится не только следующей ночью, но и этой. До того, как придется рискнуть жизнью, я хочу кое-что проверить. Наш пленник тоже поможет нам. В конце концов, не очень разумно идти на смерть, не сделав напоследок ничего полезного.
        Глава 24

«Фольксваген», как и «ситроен», неплохая машина: идет мягко, не рыскает в стороны, словно раненый заяц, неплохо разгоняется. Когда-то я пробовал ездить на «москвиче» выпуска восьмидесятых годов. Это, с позволения сказать, авто не могло обогнать ничего и никого, как ни вжимай в пол педаль газа. Оно набирало скорость настолько медленно, что оставалось только скрежетать зубами, глядя на стрелку спидометра. Я тогда очень сочувствовал нашим предкам, старичкам, передвигающимся на таких чудовищах.
        На заднем сиденье «фольксвагена» расположились Иванна с пленником. Я поглядывал в зеркало заднего вида: салон был темен, но иногда свет фонарей прорисовывал лица моих пассажиров. Пленник был подавлен, сидел скукожившись, Иванна же посматривала на него, притворяясь, что увлечена дорогой впереди. Я верил, что в случае побега И ванна сможет остановить пленника лучше, чем кто-либо. Девушка не станет колебаться и терять драгоценные секунды, такое она производила впечатление. Наверняка в ее прошлом было множество дел, требующих решительных действий. Думаю, если поискать, можно найти и пару-другую трупов, настолько безучастно Иванна смотрела на магов, павших в бою. Девушка ничего не рассказывала о своем прошлом, на прямые вопросы не отвечала и делала вид, что не понимает намеков. Эх, Иванна, нам бы не помешала толика откровенности.
        - Почему не спрашиваешь, куда мы едем? - обратился я к пленнику умышленно бодрым голосом.
        - Разве можно спрашивать? - уныло отозвался тот.
        - Можно. Отчего нет? - великодушно разрешил я. - Там, куда мы едем, тебе придется поработать.
        По встречке несся водитель-хулиган, забывший выключить дальний свет. Я прищурился, но бросил мимолетный взгляд в зеркало заднего вида. Лекарь слегка разогнулся, он был поражен моими словами.
        - Удивляешься, что нужно работать? - тут же спросил я. - Не беспокойся, это по специальности. Ты быстро лечишь больных?
        Встречные машины мелькали одна за другой, освещая фарами моих пассажиров. Я увидел, как лекарь поворачивает голову, будто безмолвно обращаясь за объяснением к Иванне. Но девушка молчала.
        - Каких больных? - робко спросил Альсевич. - Раненых? Тогда зависит от раны.
        - Не раненых, а просто больных, - ответил я. - Больных болезнью.
        - Какой болезнью? - опешил наш пленник. - Я же не врач, здесь лечить не могу, а там болезней мало.
        - На этот счет не волнуйся. Я сделаю так, что «здесь» будет «там». Но лечить придется землянина.
        - А, «Серебряная роза»! - догадался Альсевич. - Тогда смогу. Займет от пары минут до часа, зависит от болезни. Что лечить-то будем?
        - Лейкоз, - сухо ответил я.
        - Лейкоз?! - Лекарь на мгновение замер. - Ох… я этого никогда не видел даже. Там такого нет. Там люди таким не болеют. Ни разу не встречал, даже когда учился!
        - Но сможешь вылечить? - с подозрением осведомился я.
        - Смогу. Почему не смогу? Дело нехитрое.
        - Вот и ладно. Постарайся, напрягись и останешься жив… до тех пор, пока я живу. Это - мое условие.
        Иванна кашлянула. Я знал, о чем думает напарница. Пленник ее видел и может опознать. Для жандарма-предателя это смерти подобно. Иванна очень не хотела, чтобы лекарь превращался в долгожителя. Я рассчитывал, что если останусь жив после схватки с убийцей, то сам позабочусь о пленнике. А если погибну, то Иванна может делать с ним что хочет.
        Вполне допускаю, что убийца окажется сильнее меня. Пусть губернатор думает, что у его ученика есть шансы выйти целым из передряги, пусть мне известно, что противник
        - человекоподобен и вооружен, скорее всего, стальным лезвием, но он слишком быстр. Слишком! Не каждый может расчленить человека, а потом сшить заново всего за пару секунд. У меня нет такой скорости, зато есть кое-какие догадки, как это происходит. Но догадки догадками, а если я все-таки погибну? Мне не хотелось покидать этот мир, не сделав ничего хорошего. Я вспомнил о своем троюродном брате, бедном мальчике, больном лейкозом. Мне удалось позвонить его матери и договориться о встрече поздним вечером. Если завтра мне не повезет, то после меня останется хоть одно хорошее дело.
        Вскоре мы прибыли в тесную трехкомнатную квартирку, расположенную на окраине Москвы. Моя двоюродная тетя встретила нас приветливо и даже улыбнулась лекарю, которого я представил как «известного нетрадиционного целителя». Мальчик уже спал. Мы вошли в небольшую спальню, обклеенную синими обоями. Я распорядился, чтобы тетя выключила везде свет и электроприборы, закрыл за ней дверь, а затем достал
«Серебряную розу». Этот цветок тускло светился, но почти ничего не освещал. Мы находились в полутьме, благодаря желтым уличным фонарям, заглядывающим в окно.
        Первые секунды Альсевич не двигался с места, он с ужасом смотрел на Иванну. Девушка изменилась почти мгновенно. Черты лица стали чуть мельче, а черные волосы превратились в белые. Много раз меня озадачивало удивительное свойство Лима изменять людей. Зачем? Зачем Лим это делает? Почему бы не ограничиться вещами, а людей оставить в покое?
        - Лечи, - сказал я, отвлекаясь от ненужных мыслей. - Приступай.
        Лекарь с трудом оторвал взгляд от Иванны, достал серебристый жезл и подошел к узкой кроватке. Мальчик ровно дышал. На его голове почти не было волос. Я почувствовал, как всколыхнулся резервуар энергии мага. Тонкая тщедушная форма устремилась к мальчику и тут же вернулась обратно. Альсевич недоуменно помотал головой и повернулся ко мне.
        - Что-то не так? - спросил я.
        - Я не могу его вылечить, - вполголоса произнес лекарь.
        - Почему? - Я нахмурился. Еще несколько минут назад этот человек хвастался, что ужасный недуг для него - пустяк!
        - Не могу, - повторил лекарь. - Он здоров.
        - Что?! - с недоверием произнес я. - Как это «здоров»? Тетя сказала, что в последний раз они сдавали анализы пять дней назад. Результаты плохие.
        - Здоров, - упорствовал маг. - Я лично такое не видел, но мне рассказывали, что у землян некоторые серьезные болезни «там» сами исчезают. Мальчик кажется здоровым в присутствии «Серебряной розы».
        Я посмотрел сначала на цветок, а потом на мирно сопящего мальчика. Я был так расстроен, что сначала не мог понять, о чем говорит маг. Но пазл быстро сложился в моей голове. Я начал догадываться, почему Лим изменяет не только вещи, но и людей. Да уж, может быть, создатели проекта где-то и напортачили, но часть с сокрытием тайны у них получилась почти идеальной. Влияние Лима на жизнь землян было минимальным. Если больной землянин проникал в этот город, то его там не могли вылечить - для магов он был здоров. А если возвращался домой, то и болезнь возвращалась. Никаких чудес, никаких исцелений, никакого излишнего внимания к Лиму.
        Мы возвращались назад в разном настроении. Я был подавлен и сосредоточен, Иванна выглядела искренне сочувствующей мальчику, маг столь же искренне беспокоился о своей судьбе после провального сеанса исцеления.
        Убивать лекаря я не собирался, пусть еще посидит в заключении, а насчет мальчика решил так: если ему станет совсем плохо, то возьму его в Лим. Пристрою куда-нибудь, если Цензор пропустит.
        Мы вернулись в убежище, и огорченный лекарь снова отправился в погреб. Я дал ему лампу и несколько старых книжек, чтобы не скучал и не вынашивал от скуки самоубийственные планы побега.
        Следующий день, день перед встречей с таинственным убийцей, прошел довольно обыденно. Мне удалось хорошо поспать, вкусно поесть, поразмыслить над возможными стилями боя противника и позаниматься с миской.
        Эх, рано я поверил в свое умение читать по губам! Нужно еще тренироваться. Принц Ипос, выйдя на связь, принялся мне что-то вкрадчиво втолковывать, но поначалу я не понимал ни слова. Прошло около часа, прежде чем у нас получился разговор. Оказывается, принц хотел узнать побольше обо мне и расспрашивал о моем возрасте, родителях (точь-в-точь как губернатор), а также почему-то о планах на будущее. Я отвечал сначала кратко, а потом подробно, когда догадался, что собеседник отлично меня понимает. Наш разговор закончился на самой оптимистичной ноте: принц улыбнулся, поправил белый стоячий воротник и… пригласил меня к себе. Да-да, он так и сказал:
        - Идите ко мне, Глеб.
        У меня ушло минут десять на то, чтобы понять эту фразу, но когда старик принялся объяснять, как к нему попасть и зачем, я сдался и не стал особо вникать. У меня не было столько свободного времени перед боем! Пришлось вежливо попрощаться и прервать связь до лучшего момента.
        Затем я снова строил планы и обсуждал с Иванной место будущего сражения, водя пальцем по желтой карте и рассматривая фотографии, которые мы сделали заранее.
        Вечер наступил быстро. Пришел сумрак - огромная серая тень, которая, казалось, выбирает свой дальнейший путь: стать белой или черной. Но черный цвет почему-то всегда побеждает и тень сгущается, темнеет, превращаясь в ночь.
        На место встречи с убийцей мы поехали загодя. Иванна настояла на том, чтобы взять лекаря с собой.
        - В случае чего он вас вылечит, Глеб, - с мрачной улыбкой сказала девушка. - А если не вылечит, то меня уже ничто не сможет убедить в его полезности.
        Люблинское кладбище было окружено белым забором, украшенным выдавленными прямоугольниками. Баронет Ирвинг рассчитал, что первоначально убийца появится прямо на территории кладбища, а потом, если поблизости никого не окажется, переместится к ближайшему человеку.
        Лекарь остался в багажнике, а Иванна отправилась проверить, нет ли поблизости любопытствующих жандармов-землян, которые, наверное, тоже догадывались, где и когда произойдет следующее убийство. К счастью, на кладбище росли деревья, и это помешало бы использовать бинокли и подзорные трубы.
        Девушка быстро вернулась: никого не было. Это неудивительно - мало найдется охотников рискнуть жизнью, ведь если убийца перемещается к ближайшему человеку, то кто поручится, что им не окажется лимский жандарм? Теперь ближайшим человеком должен быть я. Мне пришлось перелезть через забор и слегка углубиться в кладбище, чтобы оказаться вплотную к месту появления убийцы.
        До встречи оставалось меньше получаса, и я устроился с удобством: сел около дерева, положив саквояж на траву и вытянув ноги. Уже почти совсем стемнело, воздух был влажен, сквозь листву деревьев пробивался свет фонарей, зажженных по другую сторону Ставропольской улицы. Я терпеливо ждал, бросая взгляды на часы: циферблат мягко светился зеленоватым светом. Скоро придется достать розу, тогда свечение часов погаснет.
        Внезапно показался приближающийся ярко-желтый пучок света. Он подрагивал и скакал вверх и вниз. Я осторожно встал на ноги. Это еще что? Кто-то гуляет по кладбищу в такое время! Интересно, кто? Иванна притаилась вдалеке за забором, а остальные свидетели были излишни.
        Луч фонарика упал на белый камень ближайшей могилы, а потом уставился в мое лицо.
        - Уберите свет, - попросил я. - Слепит.
        Неизвестный послушался, луч прыгнул в сторону. Передо мной стояла странная фигура в черной рясе с крестом на груди. Обладатель рясы и креста, бородатый мужчина лет тридцати, сжимал в одной руке какую-то книгу в темном переплете, а в другой держал длинный солидный фонарик.

«Священник, - подумал я. - Поп. Тут рядом церковь Андрея Первозванного. А может быть, это вообще кладбищенский сторож? Вроде не похож. Но, с другой стороны, я понятия не имею, как должен выглядеть кладбищенский сторож!»
        - Вы что здесь делаете в такое время? - То ли священник, толи сторож подозрительно уставился на меня.
        Я понял, что оказался в тупике. Посторонний человек мне тут совсем не нужен, и счет шел на минуты. Но не буду же я прогонять священника или сторожа с его собственного кладбища!
        - Пришел проведать родственника. - Я кивнул на ближайшую могилу и подумал, что ради сохранения жизни ближнего допустимо лгать самым бесстыдным образом. - Моего дорогого дедушку. Днем у меня нет времени, знаете ли, много работаю.
        Луч фонарика высветил серый камень.
        - Здесь похоронена женщина, - баском сообщил незнакомец.
        Я оглянулся. Действительно, женщина. Некая Мария Федоровна Петрова, тысяча девятьсот двадцатого года рождения.
        - Это - родственница, - сказал я. - А дедушка рядом с ней, но, к сожалению, памятник ему не удалось поставить.
        Мужчина хмыкнул и замолчал. Причем, судя по всему, уходить не собирался! Он с интересом разглядывал мой старинный пиджак, трость, саквояж и даже блестящую брошь на шейном платке.
        Надо было что-то делать, и срочно. Но что? Представиться сотрудником спецслужб? Кликнуть Иванну? Сказать правду, в которую никто не поверит? Пригрозить незнакомцу? Нет, скандал поднимать не хотелось, а то еще наш разговор затянется. Этот тип может отвлечь на себя убийцу. Надо действовать иначе.
        - Это молитвенник или Библия? - спросил я, кивая на книгу в черном переплете. - Мой дедушка, тот самый, который лежит здесь, очень хвалил Библию. Говорил, что эта книга удивительно правдивая. Да и я сам, признаться, так думаю.
        Незнакомец польщенно улыбнулся:
        - Это - великая книга.
        - Великая, - охотно согласился я. - И точно знаю, что она правдива в месте, которое касается ада.
        - Ада? - нахмурился мужчина. - Ада?
        - Ну да, - ответил я. - Все так и будет, как написано. Человек умрет, а потом вдруг очнется, чтобы понять, что попал в ад. Это правда. Я сам там был.
        - Где вы были? - Глаза незнакомца загорелись тревожным светом.
        - Как - где? В аду. Где же еще? Иначе как бы я узнал, что Библия правдива?
        Мужчина издал нечленораздельный звук и сделал небольшой шаг назад.
        - Только, к сожалению, ад был уже не такой, каким задумывался, - продолжал я. - Что-то в нем сломалось. А раньше, наверное, - он очень походил на библейский. Знаете, такой чистый вариант ада Данте? Я читал об этом.
        - В чем сломалось? - слабым голосом спросил незнакомец, оглядываясь, словно пытаясь убедиться, что никто не придет на помощь из темноты, если сумасшедший собеседник в моем лице вдруг станет буйным.
        - Как - в чем? В аду. Он после поломки уже не такой, как прежде. Действует еще более сурово и цепляется к мелочам, хотя кое-что прощает.
        - Что прощает? - осторожно уточнил мужчина, пятясь назад.
        - Взятки коньяком, - честно ответил я. - Когда учился в универе, то зачеты по физкультуре оплачивал коньяком. Как выяснилось, это ненаказуемо. И очень хорошо! Зато животных не советую мучить. О, за это воздастся сторицей, как у вас, священников, говорят. Послушайте мой совет: никогда и ни при каких обстоятельствах не мучайте животных! Собачек там, котят всяких… Не мучайте! Это - нельзя!
        За время моей речи священник не переставал медленно отходить назад и наконец, развернувшись, устремился прочь, едва не путаясь в полах черной рясы. Что ж, я достиг своей цели - территория была очищена самым мирным способом.
        - Библия - очень правдивая книга! - крикнул я вдогонку. - Как в ней написано, так и будет. Почти на все сто!
        Но, похоже, незнакомец уже не слышал меня.
        - Правда, Всевышний тут ни при чем, - тихо добавил я, смотря на часы. До встречи с убийцей оставалось четыре минуты.
        Со стороны забора раздался шорох. Это была Иванна, привлеченная криками, и тоже с фонариком. Я ей махнул рукой, чтобы она отошла подальше.
        Времени почти совсем не оставалось. Я взял саквояж, достал «Серебряную розу» и бросил ее на траву. Цветок раскрылся и засиял мягким белым светом, хорошо освещая вокруг себя небольшое пространство. Я встал рядом и попытался найти положение, в котором могу оставаться некоторое время совершенно неподвижным. По стойке «смирно» не получилось: мое тело слегка покачивалось. Тогда я оперся на трость, выставленную вперед.
        Минуты тянулись медленно. Время вообще движется неспешно, если к нему приглядываешься, но стоит забыть о нем, отвернуться, как оно развивает такую скорость, что только держись. Я считаю, от стремительной старости нас спасает только одно: то, что мы иногда все-таки думаем о времени и следим за ним.
        Сейчас я следил изо всех сил, не упуская из виду и местность: приглядывался, прислушивался ко всяким мелочам. Поэтому мне повезло: я заметил дверь еще даже до того, как она полностью проявилась.
        Сначала мне почудилось, что метрах в пяти от моего носа возникло некое сияние. Будто луч света случайно заблудился и заиграл, отраженный гранью предмета. Но проблема в том, что никакого предмета в том месте не было, а был лишь темный ночной воздух.
        Дверь появлялась постепенно, возникая словно ниоткуда и уплотняясь. Сначала она была ярко-желтой, сияющей, но краски постепенно гасли. Я ожидал, что появившаяся дверь полностью утратит свою яркость и превратится в обыкновенную. Этого не случилось. Цвета заметно побледнели, но не потухли. Создавалось впечатление, что в воздухе на расстоянии примерно полуметра над землей висит не настоящая дверь, а ее проект. Будто неизвестный инженер решил спроектировать на компьютере трехмерную схему.
        Я стоял неподвижно, даже очень старался стоять неподвижно. В этом был резон. Вероятно, убийца использует что-то ускоряющее его движения, ведь ни одно существо не способно двигаться само по себе с такой скоростью. Моя «Серебряная роза» помешает двери-артефакту, которая тоже похожа на «Серебряную розу». Магия Лима резко ослабнет, и ускорения не получится. Вдруг убийца этого сразу не заметит и неосторожно приблизится ко мне?
        Когда появилась-дверь, я ощутил, что в присутствии двух «Серебряных роз» мой резервуар словно заклинило. Нет, он готов был отдать энергию и еще работал, но очень вяло, медленно. Получалось, будто я нахожусь не на Земле и не в Лиме, а в каком-то промежутке, на полпути между ними. Похоже, о магических формах придется забыть.
        Тускло-желтая дверь плавно отворилась, и оттуда вышли двое. Они оба были одинакового роста, шатены с короткими стрижками и похожими лицами, а их одежда живо напомнила мне одну из гравюр баронета Ирвинга. Гости были одеты в белые обтягивающие комбинезоны, которые я, не задумываясь, назвал бы рабочими.

«Перволюди», - сразу вспомнилось мне словечко Ирвинга.
        Один из гостей нес в правой руке длинный нож. Второй гость тоже держал нож, а в другой руке - небольшую темную шкатулку, белое содержимое которой слегка просвечивало сквозь стенки.
        Эх, я так старался сохранять неподвижность, но получилось, что зря. Перволюди сразу поняли - что-то не так. Возможно, движение веток, листвы или травы навело их на эту мысль, а может, они почуяли, как плохо работают резервуары, но оба догадались: никакого ускорения нет, они на равных с человеком в черном пиджаке, который стоит неподалеку, опираясь на трость.
        На какую-то секунду мы замерли друг против друга, а потом мои губы сложились в нехорошую усмешку. Я долго ждал этой встречи. Еще когда увидел гравюры жертв в кабинете баронета Ирвинга, понял, что свидания с убийцей не избежать: задание губернатора рано или поздно будет выполнено.
        - Добро пожаловать, - церемонно и с легкой издевкой произнес я. - Тяжела ли была дорога? Не устали ли вы? Ничего, скоро отдохнете и расслабитесь.
        Я приподнял трость, ожидая, что они сейчас же бросятся на меня. Однако ничего не происходило. Оба просто смотрели.
        Один из них выступил вперед.
        - Вы можете видеть и дверь, и нас? - спросил он хорошо поставленным, но безэмоциональным голосом.
        - Лучше, чем кого-либо, - подтвердил я, тоже делая шаг вперед и прикидывая расстояние для удачного выпада. - Даже больше: просто счастлив видеть вас. Отцу родному не был бы так рад, как вам.
        Они, похоже, не понимали иронии, их лица оставались серьезны и неподвижны.
        - Мы должны сделать предложение первому человеку, который сумеет увидеть нашу дверь, - произнес один из них. - Так велел хозяин. Он сказал, что от нашего предложения никто не сможет отказаться.
        Я как раз делал очередной шаг, но от удивления замер на месте. Какое еще предложение? Что происходит?
        - Какое предложение? - Мои мысли облеклись в слова. - Ты о чем?
        Гость вытянул руку, на которой лежала темная полупрозрачная шкатулка:
        - Возьмите этот кристалл и держите его в руках как можно дольше. Мы скоро уйдем, не можем здесь долго оставаться. Вы наблюдайте за кристаллом. Он или растает в ваших руках, или развалится на части. Если растает, то это хорошо. Если развалится, то придете на новую встречу с нами через двадцать три дня. Место я укажу.
        Я с недоумением посмотрел на шкатулку, в которой что-то белело, - по-видимому, упомянутый кристалл. Ситуация меня даже позабавила. Я здесь, чтобы уничтожить убийцу, а точнее, этих двух убийц, а они, вместо того чтобы спасаться бегством или вступать в бой, дают мне какие-то задания! Да еще делают это с таким апломбом, будто убеждены, что я приму их предложение!
        - Место я и сам знаю. - Из моего голоса еще не выветрилась ирония. - Ты мне лучше вот что скажи: тебя живым-то хоть можно назвать? А то физиономия у тебя какая-то неподвижная. Да и голосок еще тот.
        Гость в комбинезоне молчал несколько секунд. Его небольшие глаза смотрели на мое лицо не моргая.
        - Меня можно назвать живым, - наконец ответил он.
        - Отлично! - Я широко взмахнул тростью. - Если ты живой, то тебя можно и убить! Чем я, пожалуй, скоро займусь.
        - Это неразумно, - сразу ответил гость. - Хозяин сказал, что наше предложение примет любой человек. С нами выгодно сотрудничать. Если кристалл растает в ваших руках, то вы обретете то, о чем мечтают все люди, - бессмертие. Настоящее бессмертие. Вы не будете стареть, не будете болеть и нисколько не изменитесь. Останетесь самим собой, только приобретете несколько полезных способностей. Вас невозможно будет уничтожить. Если кристалл не растает, то в следующую встречу мы дадим вам золото и прозрачные камни. Хозяин сказал, что людям нужно золото и прозрачные камни. Они будут настоящими, не такими, как мы, дверь или кристалл. Мы не можем долго быть на Земле. Но затем будем встречаться еще и еще, пока кристалл не растает в ваших руках.
        Предложение, несмотря на то что было высказано безжизненным тоном, звучало настолько удивительно и прямолинейно, что я слегка опешил. А потом подумал, что на моем месте любой бросился бы уточнять детали: «Это на самом деле бессмертие? Что изменится во мне? Что случится с кристаллом, когда он растает? Проникнет ли он в меня? Мне это не повредит? Сколько золота вы притащите в следующий раз?» О, вопросов было бы много, и если бы на них был получен удовлетворительный ответ, сделка бы состоялась. С любым, но не со мной. Признаться, я только сейчас понял план губернатора. Он знал об этом предложении и специально послал именно меня, человека, которого невозможно подкупить.
        - А людей зачем убивали? - вот что спросил я. - Неужели засовывали этот кристалл в разные места тела, ожидая, что он «растает»? Только за этим убивали?
        - Мы не могли дать кристалл людям в руки, не могли с ними поговорить, - ответил гость, не сводя с меня глаз. - Хозяин велел говорить лишь с тем, кто увидит дверь. Если бы кристалл растаял внутри тела, то человек бы ожил. Мы просто ставили эксперимент. Хозяин сказал, что так говорят на Земле. Это слово объяснит все любому землянину. Вы принимаете наше предложение?
        - Интересно, что случится, если я вас убью? - Я проигнорировал их вопрос и задал свой. - Ваш хозяин успокоится или продолжит свои делишки?
        - Наша смерть ничего не изменит. - Собеседник ответил столь же безэмоционально, и я снова засомневался, что он живой. - У хозяина много таких, как мы. Он может сделать еще больше.
        - И они придут в следующий раз с такой же шкатулкой? Через двадцать три дня?
        - Да. Хозяина не остановит наша смерть.
        У меня было стойкое ощущение, что я говорю с роботом, отлично сделанным механизмом.
        - Кто такой этот ваш хозяин? - спросил я, особенно не надеясь на откровенный ответ.
        - Мы не можем сказать. - Гость оправдал мои ожидания.
        - Откройте шкатулку, я хочу посмотреть на кристалл, - попытался я еще раз. - И бросьте ножи на землю.
        - Наше время истекает, - ответил гость. - Мы не можем здесь оставаться. Вы принимаете предложение?
        - Время истекает? - повторил я, подходя поближе. - Тогда шкатулку не открывайте. Откройте дверь, я посмотрю, что за ней.
        Только теперь что-то шевельнулось на лице собеседника. Была ли это эмоция или просто тик, я не разобрал.
        - Невозможно! Это запрещено! - Гость даже слегка повысил голос. - Вы принимаете предложение? Отвечайте!
        Даже губернатор никогда не приказывал мне, а лишь учтиво просил и советовал, хотя многие его просьбы и советы могли закончиться моей смертью. Тупые убийцы уже порядком вывели меня из себя.
        - Открыть дверь! Живо! - Я тоже умел командовать, и у меня получалось просто отлично.
        Это их все-таки проняло. Вместо того чтобы повиноваться и сохранить свои никчемные полумеханические жизни, убийцы подняли ножи и бросились на меня. Что ж, наша беседа наконец вышла на новый уровень.
        Оба гостя находились от меня примерно на одинаковом расстоянии. Я сразу понял, что мне придется туго: двигались они все-таки быстро. Толи благодаря остаткам магии, то ли сами по себе были такие, но мне показалось, что прорваться к двери будет тяжеловато.
        Ножи выглядели основательно, время шуток прошло. Я нажал на небольшую выпуклость на рукояти трости, и в левого гостя полетели деревянные ножны, обнажая клинок, скрывавшийся в трости.
        Тут же я сделал шаг вправо, оказываясь ближе к другому противнику. Этот бесстрашно встретил ножом шпагу. Я собирался сразу вывести одного гостя из строя, но не удалось: клинок лишь черканул по его руке, оставив темно-красную царапину. Драгоценная секунда была потеряна - я очутился меж двух огней.
        Убийцы орудовали ножами так, будто полжизни провели в пиратских трактирах, где бой на ножах - излюбленное развлечение. Длина шпаги спасала меня от ран, но к двери прорваться не было никакой возможности.
        Теперь гости не разговаривали, а мрачно сопели, плотно сжав тонкие губы совершенно одинаковым образом. Я все-таки был неплох: сумел пару раз задеть ноги убийц, но это ни к чему не привело. Перволюди не отступили, и стратегического преимущества я не обрел. Мне только один раз повезло: противник слева споткнулся, и образовалась брешь, ведущая к двери, куда я почти ввинтился, чтобы взглянуть, что там.
        К сожалению, мой запал был слишком велик. Нож неплохо прошелся по правому плечу, кровь поначалу полилась так обильно, что весь рукав стал мокрым и тяжелым. Мне стало жаль, что сражение развернулось так быстро: нужно ведь еще узнать, зачем неведомому хозяину пришла в голову (если у него есть голова) выдающаяся мысль организовать на Землю десант из потрошителей. Может, убийцы ничего не ответили бы, а может, что-нибудь и ответили, сейчас это уже не понять.
        Не знаю, сколько длилось наше сражение. Возможно, всего пару минут. Я чувствовал себя как устрица, попавшая в клешню к крабу. Убийцы давили с двух сторон, не чувствуя ран. Но вскоре наступил момент, когда я понял: они отступают. Мои враги, вероятно, сочли бесплодными попытки убить такого юркого противника, как я, и медленно отходили к двери, не позволяя, впрочем, мне туда приблизиться.
        Я не мог им помешать, лишь в последний момент каким-то отчаянным рывком сумел пронзить руку гостя, держащую шкатулку. Шкатулка упала на землю, а убийцы уже не могли ее поднять. Один из них вошел в дверной проем, освещенный белым светом, а другой совсем не хотел остаться со мной один на один. Я предпринял еще одну атаку, но последний гость тотчас скрылся за дверью, которая тут же захлопнулась и начала таять. Сеанс связи с землянами был окончен. Я попытался взломать дверь, но ничего не мог сделать даже с помощью шпаги. Дверь вновь стала ярко-желтой, а потом исчезла, не оставив после себя никаких следов. Я огляделся по сторонам, словно чтобы убедиться, что больше опасаться нечего, и только потом обратил внимание на шкатулку.
        Нельзя сказать, что мне не удалось ничего рассмотреть за дверью. Кое-что я увидел. И это, в совокупности со всеми событиями, наконец привело в порядок мои мысли. Теперь мне точно известно, что я расскажу Иванне о загадочном проекте, который пришел в негодность.
        Шкатулка основательно примяла траву своими острыми гранями. Я осторожно поддел шпагой крышку, не решаясь касаться рукой, но это привело лишь к тому, что шкатулка начала распадаться, о чем предупреждали гости. Мне показалось, шкатулка слеплена из снега, который тает и отваливается кусками. Она вместе с кристаллом разваливалась, превращаясь в бесформенную массу. Части шкатулки, размазываясь вдоль земли, таяли, даже не расплываясь в лужицы. Увы, вещи гостей, да и сами гости, пожалуй, действительно могли быть на Земле лишь ограниченное время.
        Когда шкатулка исчезла, я подождал еще немного, сам не зная чего, и послушал звуки спокойной городской ночи: неторопливый шелест листвы, далекое шуршание автомобильных колес по асфальту и приглушенный гул двигателей. Тусклые звезды и круглая луна подернулись черными облаками. Стало совсем темно, и если бы не
«Серебряная роза», я бы почти ничего не видел. Дальше ждать точно нечего. Я положил сияющий цветок в саквояж и направился к Иванне.
        Глава 25
        Мы возвращались в убежище в задумчивости. Каждый думал о своем. Я - о том, кто такой хозяин и чего он хочет; Иванна - наверное, о дороге и о чем-то еще, недостижимом; наш пленник, извлеченный из багажника, - о собственной жизни и перспективах на будущее.
        Мелькали желтые фары встречных машин. Заморосил дождь, включились дворники. Девушка смотрела на нас с лекарем в зеркало заднего вида. Я решил прервать молчание и выполнить то, что обещал.
        - Теперь уже могу рассказать о проекте. - Я говорил тихо, но уверен, что Иванна не пропустила ни словечка. - Если вы, конечно, хотите послушать.
        - Конечно, Глеб. Говорите. - Девушка попыталась произнести это бесстрастно, но у нее плохо вышло. Было видно, что тема беспокоит ее.
        Я же решил пойти ва-банк. Сколько, в конце концов, можно изображать из себя вежливого и воспитанного джентльмена? Неизвестно, что ожидает нас впереди, а в своем напарнике я должен быть уверен.
        - Но с одним условием. Если вы потом расскажете, как вышло, что вы предали своего работодателя.
        Глаза Иванны сузились, я это хорошо видел в зеркале. О, ей вовсе не хотелось говорить о том, почему она предала жандармерию Лима и стала служить губернатору. Я не стал ничего добавлять, просто молчал, ожидая ответ.
        - Хорошо, Глеб, - после длительного молчания с трудом вымолвила Иванна. - Я расскажу вам. Наедине.
        Лекарь с тревогой прислушивался к разговору. Он пытался понять, какие тайны будут открыты в его присутствии. Вдруг часть этих тайн окажется несовместимой с жизнью? Тогда он не хочет ничего знать! Но, к сожалению, его никто не спрашивал.
        - Вы верите, что в будущем технический прогресс достигнет такого уровня, что люди окажутся способными на очень и очень многое? - неожиданно поинтересовался я.
        - Конечно. - Иванна едва заметно тряхнула черными волосами, не отрывая взгляда от идущих впереди авто. - Не просто верю, а не сомневаюсь в этом.
        - А верите, что люди будущего смогут воскрешать умерших или, точнее, создавать копии уже давным-давно мертвых? - снова спросил я.
        Девушка уставилась на меня в зеркало и смотрела так долго, что я начал беспокоиться насчет дороги, на которой в последние минуты появилось много машин.
        - Не знаю, - наконец ответила она. - Может быть, и смогут. Но зачем им это надо? Мертвецы и есть мертвецы. К чему их тревожить? Кому они нужны?
        - Вероятно, кому-то и не нужны, но другим уж точно нужны, - усмехнулся я. - Я ведь не зря рассказывал вам о приятеле-фанатике, который ненавидит властей предержащих и считает, что им удастся уйти от ответа за свои преступления, ибо они неподсудны. Сколько таких фанатиков живет сейчас и сколько будет жить в будущем? Не думаете же вы, что люди будущего изменятся в лучшую сторону? Что они утратят ненависть, встанут на путь всепрощения и христианской морали? Нет, они не слишком-то изменятся, несмотря на технический прогресс. Да и христианской морали к тому времени может уже не быть, если люди окончательно разуверятся в аде и жизни после смерти. Вот ведь какая штука получится: могущественные фанатики, которые ничего и никому не собираются прощать, вдруг начнут считать, что ада нет! Ну не забавно ли?
        - Вы намекаете, что… - Голос Иванны звучал глухо.
        - Да. Намекаю. - Мой рукав, пропитанный кровью, стал жестким и твердым, он мне сильно мешал. - Люди будущего - интересные персонажи. Они могущественны, словно боги, но, как обезьяны, раздираемы эмоциями. Примерно как современный человек, только гораздо могущественнее. Хотя я даже в чем-то их понимаю, этих людей будущего. Бывает, читаешь о каком-то особо мерзком деятеле прошлого и негодуешь: как же так, такой подлец и кровопийца, а спокойно умер в теплой постельке! Но мое негодование пусто и бессмысленно, потому что я ничего не могу с этим поделать. А люди в будущем смогут. О, я уверен, что смогут! Вопрос лишь в том, захотят ли. Думаю, не все, но некоторые захотят. Еще как захотят.
        Лекарь вжался в спинку сиденья, боясь даже пошевелиться. Мне показалось, он тоже догадался, о чем идет речь.
        - Вы только представьте, Иванна, - продолжал я, пользуясь потрясенным молчанием девушки. - Вы живете в будущем, у вас есть сила и власть, есть все, что угодно, кроме душевного покоя. Вы познали тайны Вселенной, выяснили, что ни ада, ни рая нет, что человек умирает окончательно и бесповоротно, его мозг, похороненный в землю, гниет там и больше не создает никаких картинок и не рождает звуков. Вы умерли, а значит, вас нет, если, конечно, специально не позаботиться о том, чтобы вы все-таки были. О, я уверен, что в будущем люди сумеют не умирать. Вот только что делать с теми, кто уже давным-давно покойник? Оставить их как есть? Разрешить мертвецам быть мертвыми? На это не все пойдут. Поверьте, не все.
        Девушка крутнула было руль влево, чтобы обогнать «хонду», но вдруг передумала и осталась в правой линии. Иванна нервно покусывала нижнюю губу.
        - Не знаю, кто создал тот город, - продолжал я, имея в виду Лим. - Сколько фанатиков из будущего над ним потрудилось… не знаю, да это и неважно. Мне пока неизвестно даже, кто были первыми жертвами. Только фанатики подошли к делу ответственно. Я себе это представляю так: изготавливается какое-нибудь многоразмерное помещение-аномалия на Земле, или просто создается ненастоящее небо над спутником или объектом… детали мне неясны, важно лишь, что это будет наше собственное небо, принадлежащее будущему. Затем протягивается дорожка между этим местом и каким-то отрезком прошлого Земли, не очень большим отрезком, ведь это, скорее всего, пробный проект. А к дорожке приставляется диспетчер, искусственное существо, которое…
        Лекарь издал непонятный звук, похожий на писк.
        - Пожалуй, я съеду с трассы, - сдавленно проговорила Иванна.
        Я не стал возражать. Если ей нужна тихая дорога, пусть будет так. Я просто продолжал рассказывать:
        - Не будем забывать, что мы говорим о тех временах, когда старый город был еще на поверхности. Думаю, что воскрешения или создания живых копий осуществлялись в нем. Участники проекта выбирали жертву - допустим, человека, умершего двести лет назад,
        - и с помощью дорожки между старым городом и Землей собирали об этом человеке всю информацию, нужную для создания живой копии. Я даже не знаю, что это за информация… об этом будет любопытно поговорить с каким-нибудь физиком. Важно лишь, что умерший как бы воскресал, но оказывался в старом городе, который уже успел познакомиться со всеми проступками человека и готовил пренеприятнейшую встречу. Титулованные особы же вы-подняли роль сортировщиков, чиновников или зачитывателей приговоров. Наши фанатики не отличались особым воображением и организовали все по типу христианского или древнегреческого ада с уровнями, подуровнями и ответственными «демонами», которых было ровно семьдесят два. Ад Данте! Этих
«демонов» даже назвали так, как положено называть демонов. Была создана и магия. Какой же ад без магии? Плюс некоторые разумные ограничения, направленные на защиту тайны. Вот так проект должен работать, пока не сломается.
        Иванна приложила ладонь к правой щеке, словно пытаясь охладить лицо. Девушка уже не смотрела на меня, а подчеркнуто внимательно наблюдала за дорогой. Это была наигранная внимательность, я знал, что Иванна думает вовсе не о дороге.
        - Глеб, а почему проект сломался? - наконец спросила мой спутница, пристраиваясь за старой желтоватой «Волгой».
        - Трудно сказать. Наверное, кто-то что-то неправильно рассчитал, не учел. Я не знаю, но тоже любопытно узнать.
        Дорога, по которой мы ехали, ремонтировалась, и правая полоса была закрыта, заставлена красными знаками и резиновыми столбиками. Иванна пронеслась по встречной полосе, выжав из бедного «фольксвагена» все, на что он был способен.
        - Почему же проект не закрыли, если что-то пошло не так? - поинтересовалась девушка, возвращаясь в правый ряд и вклиниваясь за сине-белым автобусом, чтобы не налететь на встречные машины.
        - Тоже не знаю точно, Иванна. Меня больше всего интересует, откуда там взялись люди. Настоящие живые люди, которые рождаются обычным образом от матерей, стареют и умирают. Может быть, поэтому проект не удалось закрыть? Кто же будет сворачивать проект с невесть откуда взявшимися живыми людьми? Наши фанатики, искатели справедливости, могли счесть истребление ни в чем не повинных негуманным или даже несправедливым. Переселять никого не стали: то ли не захотели, то ли не хватило средств. Вот и получилось, что неработающий проект никак нельзя закрыть. Это лишь догадка, конечно, так, навскидку. Чувствую, этот проект мне еще изучать и изучать.
        Мы вернулись в убежище глубокой ночью. Иванна старалась не гнать, ехала медленно и осторожно, ее мысли были заняты отнюдь не вождением.
        Пленник снова отправился в погреб. Лекарь слегка покачивался, наверное, не очень хорошо себя чувствовал после разговора в машине.
        Я сидел за кухонным столом, освещаемым тускловатым светом электрической лампочки без плафона. Иванна изображала из себя рачительную хозяйку, переставляла посуду и периодически открывала белый холодильник. Я закончил свой рассказ и теперь подозревал, что девушка опасается моих вопросов.
        Внезапно зазвонил один из секретных телефонов Иванны. Она поднесла сотовый к уху, внимательно послушала, сказала кратко «да», «понятно» и быстро закончила разговор.
        - Плохие новости. - Девушка опустилась на кривую табуретку, стоящую напротив меня.
        - Один мой товарищ сообщил, что титулованные особы намереваются собрать Совет. На повестке будет вопрос о допустимости вмешательства жандармов в ситуацию на Земле. И речь пойдет не об убийце, а о вас, Глеб. Они боятся. Боятся всех учеников губернатора, но вас почему-то особенно. Хотят разрешить жандармам-землянам охоту в Москве. Если бы вы знали, какие у нас тут связи на самом верху! Это очень плохо. Ваш маркиз, похоже, ничего не смог сделать. Титулованные особы требуют вашу голову.
        Да, новости не из лучших. Я невольно покосился на трость и саквояж, стоявшие у стены. Похоже, скоро о покое смогу только мечтать. Меня охватила внезапная злость, какая часто накатывает, когда встречаешься с явной несправедливостью. Я ведь ничего не сделал этим титулованным особам и пока не собираюсь причинять никакого вреда! Просто сражаюсь с убийцей, который не имеет к ним никакого отношения. А никто из них пальцем о палец не ударил, чтобы поймать этого убийцу. Чего им надо от меня?!
        - Вот что, Иванна, - мой голос звучал чуть раздраженно, - если они решили так поступить со мной, то я тогда вынужден принять кое-какие меры. Поговорю кое с кем. И после этого разговора посмотрим, как все они запоют.
        - С кем поговорите? - чуть нахмурилась Иванна. - С губернатором? Но его никто не слушает. С маркизом? Он наверняка уже сделал все, что мог, чтобы вас спасти.
        - Скоро узнаете. - Я попытался овладеть собой и дружески улыбнуться. - Не будем зацикливаться на этом. Лучше исполните обещание. Расскажите, как получилось, что вы стали работать на губернатора.
        Темное облачко опустилось на лицо Иванны. Даже не облачко, а целая туча. Неужели Иванна думала, что я забуду спросить об этом? Наверное. Человеку свойственно надеяться на хорошее.
        Я начал едва слышно постукивать пальцами по столешнице. Иванна отвернулась, посмотрела в темноту окна, затем ушла и быстро вернулась с черной сумочкой.
        Тонко звякнул серебристый замочек, девушка извлекла кошелек и достала оттуда фотокарточку:
        - Посмотрите. Посмотрите хорошенько.
        Фотокарточка оказалась в моих руках. Кухонная лампа светила плохо, но достаточно, чтобы я рассмотрел лицо молодой незнакомой девушки, изображенной на фото. Прямо скажем, у этого лица были проблемы, красотой оно не блистало. Нос казался слишком крупным и слегка кривоватым, губы были чересчур тонкими, почти незаметными, щеки - впалыми, а глаза сидели глубоко, словно утопая в глазницах.
        - Кто это? - спросил я. - Ваша родственница? Подруга?
        Иванна опустила голову, а потом посмотрела на меня с явным вызовом:
        - Это я, Глеб. Я!
        - Что? - Мои брови поползли вверх, и я не пытался их остановить. - Что? Но это же… вы совсем не похожи на это фото, Иванна. Вы очень красивая, а… Но лицу на фото даже косметическая операция не придаст с вами никакого сходства!
        - В том-то и дело, Глеб, - тихо вздохнула Иванна, снова опуская голову. Ее длинные волосы были распущены и почти закрывали глаза. - Вы не представляете, каково девушке жить с такой внешностью. Просто не представляете! Чем быть такой, лучше и не жить вовсе! Сначала, конечно, все воспринимается не так трагично. Я хорошо училась, потом работала, полностью выкладываясь: еще бы, свободного времени было навалом! Никто не звал на свидания, даже в театр или в кино не приглашали. На меня смотрели в лучшем случае как на пустое место, а в худшем - отворачивались, чтобы я не портила им прекрасную панораму своим лицом. Вы просто не представляете, Глеб. Может, я бы и дальше так жила, стараясь лишний раз не попадаться на глаза всяким эстетствующим мачо, но на беду влюбилась. Он оказался… короче, он не счел нужным даже воспользоваться моим чувством. Понимаете, Глеб? Не воспользовался, прошел мимо! Я не знала, как поступить, так дальше продолжаться не могло. Но, к счастью, мне сделали одно предложение. Баронет Ирвинг сделал. Думаю, вы догадываетесь, что он сказал.
        - Работа на губернатора в обмен на новую внешность? - Я был поражен этим коротким, но эмоциональным рассказом.
        - Не внешность, а только лицо, - ответила Иванна. - Фигура осталась прежней, в ней нечего было исправлять. Но почему-то после переделки лица возникло досадное недоразумение. Натуральная брюнетка здесь, я отчего-то превращалась в блондинку там. Баронет Ирвинг не смог это изменить. Он даже не смог объяснить, почему так вышло. Получилось, что у меня два лица. Даже три. Одно лицо в прошлом, а два других в настоящем.
        Я потер рукой лоб, как делал всегда, когда был крайне озадачен. Мне не нравились предатели, но этот случай выглядел особенным. Признаться, даже не мог решить, как это все воспринимать. Я оправдывал предательство лишь тогда, когда оно было вызвано серьезным шантажом, угрозой для жизни близких. Вынужденное предательство! А Иванна? Понятно, что она - жертва несправедливости. Несправедливости природы. Дает ли это ей право предать?
        - Поговорим об этом позже, если хотите. Я не знаю, как к этому относиться.
        - Лучше об этом больше не говорить, - тихо сказала девушка.
        Ответить я не успел, потому что из погреба донесся приглушенный, но душераздирающий крик. Кричал наш лекарь.
        Схватив трость, я бросился туда. В руках Иванны, которая определенно более практична, возник пистолет. Мы подбежали к погребу, отодвинули щеколду на люке и отбросили сам деревянный люк, который тяжело упал рядом. Иванна заглянула в погреб первая, за ней - я.
        Сам погреб был освещен яркой настольной лампой, которую мы поставили специально, чтобы пленник не сидел в темноте. Лекарь находился на глиняных ступенях. Он был взволнован, губы слегка дрожали.
        - Что случилось? - спросил я, готовый ко всему. Последние события сделали меня взвинченным, избыточно и чутко реагирующим на все. Кто знает, что произошло здесь, в погребе? Может, лекарь каким-то образом сумел обратиться к Лиму, а Лим ответил? Может, в темном углу притаилось какое-то чудовище, опасная тварь, неосторожно вызванная нашим пленником? А может, случилось еще что-то, более страшное? Я внутренне собрался, намереваясь встретить самое худшее.
        - К-крыса, - произнес лекарь, показывая дрожащей рукой на дальнюю глиняную стену.
        - Здесь пробежала крыса! Я их с детства не переношу!
        Иванна вздохнула, с мученическим видом подняла глаза к потолку и убрала пистолет. Я понимал ее чувства.
        - Что за шутки? - возмутился я. - Какая еще крыса? Ты же лекарь, интеллектуал, работник умственного труда, вон у тебя сколько книг! - Я указал пальцем на аккуратную стопку книг, выданных пленнику для чтения.
        - П-при чем тут книги? - удивился лекарь.
        Пожалуй, я впервые встречал таких недогадливых.
        - Каждый работник умственного труда очень хорошо умеет обращаться с книгами. Вот и бросай их в крыс! А нас больше не зови по пустякам.
        Мы с Иванной вернулись на кухню. Фонарь, освещающий двор, вдруг начал мигать. Было интересно смотреть в ночное окно, которое то вспыхивало желтоватым светом, то гасло, становясь полностью черным. Казалось, на улице свирепствует непогода и одна за другой вспыхивают молнии. Но снаружи никаких молний, конечно, не было. Были тихая ночь без ветра, запоздавшие прохожие, одинокие машины. За окном притаилось спокойствие, если не считать многочисленных ищеек и убийц, мечтающих выйти на мой след и получить вознаграждение.
        - Мне пора кое с кем поговорить, - сказал я Иванне. - Последите за пленником, потом станет ясно, что с ним делать. Зависит от того, как пойдет разговор.
        Девушка кивнула и проводила меня встревоженным взглядом, следя за тем, как я иду к двери. Она уже догадалась, что я хочу сделать. Все-таки Иванна - умная женщина, несмотря на душевную травму, полученную в ранние годы жизни.
        Дверь правильно открылась с первого раза. Наверное, мне везет сегодня. Я вошел в квадратную кирпичную комнату и остановился напротив Цензора. Старик сидел, опираясь щекой на ладонь, и с любопытством смотрел на меня. Слегка помятая тога едва колыхалась на неощутимом ветру, ее золотые края поблескивали в свете невидимых ламп, и я внезапно понял, почему Цензор задает вопросы.
        Всем приходилось слышать о секретных военных постах. Часовой или караульный - это названия одного и того же явления, когда куда-то пропускаются не все, а только избранные. Что нужно сделать, чтобы проникнуть, например, в особо Охраняемый склад? Предъявить пропуск или назвать пароль. Какой у тебя уровень допуска, туда тебя и пропустят. Так работает пост - отсекает ненужных людей и направляет остальных в предназначенное им место. Но ведь когда создавался проект, когда он работал как положено, Цензор выполнял роль обычного поста. Старик наверняка сортировал сотрудников строго по допуску. Этих - в один отдел, а тех - в другой. Ему предъявляли пропуск или называли пароль. Потом, когда проект рухнул и все сломалось, как сломался Цензор? Он продолжал выполнять ритуал, ставший уже бессмысленным. Требовал допуск или пароль у вновь прибывших. Но ни у кого не было ни допуска, ни пароля. Тогда Цензор, не в силах отказаться от своего долга, но будучи достаточно разумным, чтобы приспособиться, изменил условия. Он стал задавать вопросы, справедливо рассудив, что осведомленный человек имеет право попасть в любое
место. Ответившие правильно оказывались там, где им нужно, а неправильно - в любом случайном.
        Идея же «проездного», главного вопроса, тянулась еще с тех пор, когда у некоторых сотрудников был абсолютный доступ в любое место и в любое время. И Цензор потом решил, что если человек знает ответ на главный вопрос, то имеет право на все. А какой главный вопрос мог родиться в испорченном разуме искусственного существа? Конечно, тот, который издавна волнует людей и на который почти невозможно найти ответ. Зачем жить человеку? Вот же вопрос!
        - Что привело вас ко мне, Глеб, в этот непростой для вас час? - Клянусь, Цензор сказал именно так!
        - Нам надо поговорить, - буркнул я, слегка озадаченный показной осведомленностью насчет моей травли.
        Старик слегка приподнял левую бровь. Движение толстой мохнатой брови смотрелось отнюдь не комично.
        - Я хочу обжаловать действия титулованных особ Лима, - чеканным голосом произнес я.
        Цензор за время своего существования, должно быть, повидал много всего. Он наверняка сталкивался с разными предложениями: умными и глупыми, честными и обманными, наивными и коварными. Старик привык ко многому, его удивление обычно было наигранным, призванным придать разговору человеческую естественность. Но сейчас, когда лицо Цензора будто окаменело, когда в разговоре возникла долгая пауза и не было не то что удивления - не было даже признака жизни, движения во всем теле старика, я понял, что сумел его потрясти.
        - Кому вы собираетесь подать такое прошение, Глеб? - тихо спросил Цензор. На его лице жили только шевелящиеся губы.
        - Вам, - ответил я. - Кому же еще? Ведь только вы испокон веков занимаете одну и ту же должность. И какую должность! Решаете, кого пропускать и куда, даже присваиваете ранги. У вас невероятная власть, невероятная и неизменная. Вы незыблемы, в отличие от титулованных особ, которые то падают вниз, то поднимаются вверх, то борются друг с другом, то теряют могущество. Вы ведь - столп Лима. Единственный столп, на котором все держится.
        Трудно сказать, как на самом деле воспринял мою речь Цензор, но в его маленьких глазах горел интерес.
        - Предположим, Глеб, у меня есть некоторая власть. Но, как вы понимаете, она не распространяется на титулованных особ. Они существуют самостоятельно.
        Я медленно покачал головой, не соглашаясь:
        - Мне кажется, я знаю, как это все работает. Как работало раньше и работает сейчас. В Лиме нет ничего самостоятельного. Даже старый город, находящийся в глубине, оказывает огромное влияние. Если на то пошло, то не уверен, что с исчезновением старого города современный Лим продолжит свое существование. Не хотите же вы убедить меня, что у вас нет никаких рычагов воздействия на титулованных особ? Совсем-совсем никаких?
        Цензор улыбнулся. Он уже ухватил нить разговора, который вошел в привычное русло торговли и убеждений.
        - Допустим, вы правы. Но в чем суть вашего прошения? Почему я должен вам помогать?
        Наконец мы подошли к главному! Я с трудом сдержал вздох облегчения.
        - Суть в том, что я не могу нормально выполнить задание, которое вы мне сами же и поручили. Не могу, если у меня за спиной толпа агентов, так и норовящих меня прикончить. Как можно в таких условиях бороться с убийцей ни в чем не повинных людей?
        - Я поручил, Глеб? - переспросил Цензор.
        - Да, вы! Именно вы сказали мне: «Исполните свой долг!» Ведь лично вам выгодно, чтобы я «исполнил долг». Знаете, почему выгодно? Не потому, что убийца убивает каких-то там людей, до которых никому в Лиме нет дела. А потому, что убивает в обход вас! Появился еще один путь из Лима на Землю, и этот путь вы уже не контролируете! Нарушается монополия на перемещения. Конечно, вам очень нужно, чтобы я покарал убийцу и закрыл новый путь. Вы - самое заинтересованное лицо из всех, чьи мотивы мне понятны. Поэтому хочу сказать именно вам: работать в таких условиях я не могу. Отзовите агентов!
        Впервые за весь разговор Цензор оторвал от меня взгляд и устремил его в кирпичную стену. Я ждал, уже догадываясь, каким будет ответ. Всякое разумное существо четко видит свои интересы.
        - Возможно, я смогу кое-что сделать, - наконец произнес страж.
        - Благодарю. Тогда у меня есть еще одна небольшая просьба. Если титулованные особы согласятся с вами и прекратят преследование, пусть выделят мне в помощь какого-нибудь жандарма из числа землян. Я слышал, жандармы хорошо обучены и знают много полезных вещей. Лучше даже, если я сам отберу подходящего человека, чтобы мы точно сработались.
        Теперь Цензор улыбнулся очень широко. Определенно он знал об Иванне, и ему понравилась моя хитрость, направленная на то, чтобы сделать сотрудничество с девушкой официальным.
        - Что-то еще? - Старик продолжал улыбаться. Сейчас он напомнил мне профессионального актера, который и сам не в курсе, искренна его улыбка или нет.
        Если предлагают, то грех отказываться. Я решил выжать из встречи все, что можно.
        - А еще я хотел бы снова попытаться ответить на «проездной» вопрос. Можно?
        - Говорите, Глеб. - Цензор радушно махнул рукой. - Говорите.
        - Зачем человек живет? - привычно начал я, слегка волнуясь. - Признаю, что сейчас на этот вопрос нет ответа. Но в самом отсутствии ответа заключен ответ! Человек живет из любопытства. Ему интересно познавать мир, изучать Вселенную и самого себя. Человек стремится узнать как можно больше вещей, не только чтобы ими пользоваться, но и так, на всякий случай. Это заложено в нас природой. Даже наши меньшие братья таковы. Вы знаете, что если взять мышей, посадить их в просторную клетку, где есть вода, обильная еда, всякие палочки-жердочки, то эти мыши будут не очень счастливы. Им скоро станет скучно. Но если к этой клетке присоединить темный пугающий туннель, то мыши тут же оживятся. Они начнут изучать туннель, бояться, ползти вперед и прыгать в ужасе назад - но изучать! У мышей появится цель! Такая же цель есть и у человека. Что там, вдали? Какие секреты хранит небытие? К чему наша жизнь, короткая, как огарок свечи? Каждый задает себе этот вопрос, но часто не видит простой ответ. Человек живет ради любопытства. Ради того, что рано или поздно люди узнают нечто такое, что все и всем объяснит. Каждый из
нас должен стараться жить долго, как можно дольше, в надежде наконец узнать ответ на главный вопрос: зачем человек живет?
        Цензор медленно поднял руку и погладил бровь. Его пальцы, обычно дрожащие, сейчас были тверды. Наверное, он забыл о дрожи.
        - Не знаю, Глеб, - проскрипел старческий голос. - Это довольно близко, но не совсем. Хотя… все-таки близко. Я пока подумаю. Может, и у вас потом появится какое-нибудь дополнение. Ответ близок настолько, что в качестве поощрения предложу вам вернуться обратно в Москву. С визитом в Лим желательно повременить.
        Я никогда не пренебрегал хорошими советами и вскоре очутился в ночной Москве на перекрестке рядом с убежищем Иванны. Еще не светало, но желтая машина-дворник медленно ползла по улице, вращая круглыми щетками. Вдалеке смеялась припозднившаяся компания из девушек и парней. Они были явно навеселе. Бегун в зеленом спортивном костюме приблизился ко мне и побежал дальше, сверкая белыми подошвами кроссовок. По дороге мчались редкие машины, одна из которых, черный чиновничий «мерседес», неожиданно включила мигалку, осветившую все синими бликами.

«Мерседес» скоро пропал из виду, и я невольно проводил его усмешкой. Езжай,
«хозяин жизни», езжай. Надеюсь, ты не сделал ничего такого, чтобы остаться в недоброй памяти могущественных потомков. Впрочем, «мерседес» быстро выветрился из моих мыслей.
        Я смотрел на смеющуюся молодежь, на высокого парня, обнимающего миниатюрную брюнетку, на его друга, подпрыгивающего и распевающего неприличные песни, на бегуна, который почти успел скрыться за поворотом. Люди казались живыми и искренними, вели себя свободно и очень подходили Москве. Необъяснимая тоска вдруг сжала мое сердце и тут же отпустила, сменившись счастливым созерцанием. На секунду мне почудилось, что никто из этих людей на самом деле никогда не умрет.