Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / AUАБВГ / Авербух Наталья : " Дочь Воздуха " - читать онлайн

Сохранить .
Дочь воздуха Наталья Владимировна Авербух
        Услышать вночи музыку ипойти намагическийзов. Поддаться чарам, которые так легко обрубить, но… зачем? Приманить песней понравившуюся девушку… иоказаться связанным сосвоенравным созданием воздуха. Пойти засвоим сердцем - истолкнуться сзастарелым проклятием. Случайная встреча, обернувшаяся судьбой…
        Магия песни, побеждающая даже эльфов. Маги, эльфы, сильфы, русалки, гномы исаламандры. Сумеютли они договориться между собой?
        Дочь воздуха
        Наталья Авербух
        Дизайнер обложки Денис Вадимович Жердев
                
        Глава первая.Зов
        Напостоялом дворе было необычайно людно. Зелёное лето уже сменялось золотой осенью, аэто означало, что люди, столь вросшие вземлю все остальные времена года, бросят свои дома иотправятся впуть. Кто ради наживы, кто - продать наярмарке урожай иприкупить расписных платков ишалей жёнам, дочерям иневестам, кто - приключений ради, акто - вслед засвоим бродячим сердцем. Мимы, путешествующие бурги итэны, даже самые извсех тяжёлые наподъём керлы - все сословия высыпали надорогу, пользуясь последней вгоду возможностью повидать мир - пока дороги неразвезло осенней распутицей. Аэто означает радость для хозяев постоялых дворов - можно взвинтить цены накомнаты, кровати, лавки вобщих залах идаже сеновалы. Ноэто означает ипостоянную тревогу для хозяев постоялых дворов - нехватилили они лишку, заломив цену? Что, если гости уйдут отних надворы соперников или вовсе - пока погода позволяет - спать под открытым небом? Ауж если гость окажется неизтех, кого можно безнаказанно обсчитать - так ивовсе пиши пропало. Ножить-то надо, инадо запасаться средствами напозднюю осень изиму - время холодов, злых ветров ибезлюдных
путей.
        Переступив порог, я внимательно оглянулась, следуя наставлениям древности. Тело клонила кземле нечеловеческая усталость, нонужно было прежде всего убедиться вбезопасности пристанища. Вот семья керлов - продали корову ивсё пересчитывают деньги, споря, достаточноли выручили засвой дорогой товар. Вот бродячий фокусник, возмущается, что сидящий рядом сын тэна назвал его мимом, анебургом. Ну, исын тэна рядом сним - пользуется преимуществом своего сословия, пронёс меч напостоялый двор итеперь посмеивается над бесполезной злостью. Вон бург, одетый так плохо, что сразу видно - богач. Это ещё инесчитая пятёрки сынов тэнов, сидящих налавках недалеко отнего. Авон - бродячая танцовщица. Эта необижается, если её назвать мимми, она будет счастлива игорда таким обращением. Вижу, платить ей сегодня непридётся - ни заобед, ни закомнату. Немолодая керли (изтех, что продали корову), повиду, мать семейства, неодобрительно косится набесстыдницу, амолодёжь глазеет нанеё ввосторге. Юношам нравится женщина, девушкам - ярко-красное платье, лёгкое, летящее, при одном взгляде накоторое хочется засмеяться. Новот меня
заметила хозяйка двора.
        - Эй, мимми! - грубо окликнула она меня. - Нечего стоять напороге, ветра вдом гулять пускать! Хочешь ночевать - это ко мне, хочешь есть - ко мне, заплатишь, так напиться принесу. Астоять иглазеть уменя неположено.
        - Ачем тебе неугодили ветра, керли? - удивилась я, новсёже шагнула вперёд, вдушный зал, где пахло плохой едой, немытыми человеческими телами игнилью. - Коли сними по-доброму, они тебе одно только добро сделают.
        Хозяйка постоялого двора презрительно фыркнула, нето обидевшись наобращение, нето выражая отношение кмоим словам.
        - Чего тебе, мимми? - хмуро спросилаона.
        - Всего, керли, - улыбнулась я. - Иеды, ипитья, иночлега. Рада, что утебя всё это найдётся.
        - Мы неэльфы, - также хмуро ответила хозяйка, - радостью нерассчитываемся.
        - Я тоже, - спокойно ответила я. - Найдётся, чем заплатить, уж несомневайся.
        - Заплатишь вперёд! - потребовала хозяйка, начто я кивнула ипоманила её вугол, где стоял колченогий (итолько оттого незанятый) стол. Там я спустила сплеч котомку, развязала её идостала содна припрятанный узелок.
        - Перец, корица, кардамон, розмарин, кориандр, куркума, гвоздика… - начала перечислять я, иглаза хозяйки зажглись алчностью.
        - Небоишься ссобой эдакое богатство таскать, керли? - более почтительно, чем раньше, спросила она меня.
        - Небоюсь, - улыбнулась я. - Заполузелка, думаю, сторгуемся, керли? Отвсего, что тут есть - половина.
        - А… - оторопела отмоей щедрости хозяйка. - А… Порукам!
        - Прекрасно. Значит, договорились - полузелка, азаэто вечернюю иутреннюю трапезы, да получше, иотдельную комнату.
        Хозяйка постоялого двора поскучнела иотодвинула узелок.
        - Нет, керли, чего нет, того нет. Нет уменя отдельной комнаты, радоваться будешь, если свободную лавку найду!
        - Есть, керли, - холодно возразила я. - Чуланчик задверью, который ты заотдельную плату сдаёшь, да ненаночь, анастражу, да неодному человеку, апарочке. Авпоза-том году так пятерым сдала, помнишь? Сними ещё девчонка была такая молоденькая…
        - Откуда? - еле выговорила женщина, явно неожидавшая такой осведомлённости.
        - Ветра нашептали, - беспечно улыбнулась я. - Ну, как, сторгуемся, керли?
        - Гори впламени, ведьма, иподавись моим чуланом, - выругалась хозяйка, ия нахмурилась.
        - Учти, керли, вэтой комнате я буду спать одна, иты никого туда непоселишь, пока я неуйду.
        - Уменя так мало кроватей осталось, - покачала головой хозяйка, - агости всё пребывают ипребывают… куда мне всех селить?
        - Незнаю, - пожала плечами я. - Новот что я тебе скажу, керли… вернее, покажу.
        Ия откинула серый плащ, под которым закрученный бело-голубой пояс был заткнут длинный прямой нож. Ничем, всущности, непримечательный, еслибы нерукоять - грубо вырезанная вформе сложившего крылья стрижа. Голова птицы вышла навершием. Этот нож, я знала, многое скажет хозяйке.
        - П-прости, тэнни! - сзапинкой выговорила она. - Яж незнала! Тыбы сразу представилась!
        - Полузелка тебе, имне комната, еда ипитьё, - ответила я. Страх женщины был мне неприятен.
        Вскоре я сидела вобщем зале заотдельным столом (роль которого выполняла доска, спешно приколоченная кчурбану) исблагодушным настроением уписывала поданную мне кашу. Пока мы решали дела схозяйкой постоялого двора, туда вошёл новый гость - невысокий юноша вкоричневом плаще итакойже цвета шляпе сголубым пером. Нето отправленный споручением отцом или старшим братом бург, нето удачливый мим, изтех, кому неприходится спать под забором. Вотличие отменя, он сперва стремился поесть, атолько потом договориться оночлеге, так что еду нам подали одновременно. Гость потребовал пива, итолько тогда хозяйка спохватилась, что непринесла мне напиться.
        - Чего я желаю? - переспросила я наугодливый вопрос женщины. - Нет, ни вина, ни пива мне ненужно, имёд как-нибудь вдругой раз. Подай простой воды, керли.
        - Вода плохой напиток, тэнни, - скорбно покачала головой хозяйка. - Никогда незнаешь, что заболезнь вней таится. Послушайся совета, тэнни, возьми пива. Принести тебе кружку?
        - Нет-нет, керли, - замахала руками я. - Нет воды, чтож - подай настой насеми травах.
        - Каких травах, тэнни? - оторопела женщина.
        - Любых, керли, кроме ядовитых. Главное, чтобы их было ровно семь, иводинаковом соотношении. Сделаешь? Ането так неси мне простую воду. Увидишь, сомной беды неслучится.
        - Да гдеж мне сейчас взять-то их? - взмолилась женщина. - Яж немаг, незнахарка, откудамне…
        - Воду, - приказала я. - Обычную воду. Ипобыстрей.
        - Но…
        - Если мне будет позволено… - вмешался зашедший следом замной гость. - Моя мать знахарка, ия как раз везу ей травы… могу я угостить прекрасную тэнни?
        Я взглянула наюношу синтересом. Человек как человек. Светлые волосы острижены коротко, как носят почти все мужчины, светло-карие глаза, широко расставлены ичуть навыкате. Говорят, это означает мечтательность. Авот такие вот полные губы - это кжадности кжизни, аещё кстрастности. Нос забавный, «картошкой», которой питаются только керлы. Отаких носах никто ничего умного неговорит, новсе считают их обладателей наивными простаками, если несказать хуже. Аподбородок твёрдый, решительный. Вот иразбирайся после этого влюдях! Одет человек был всерые штаны ижёлтую тунику, наногах унего красовались кожаные сапоги - слишком хорошо для сына знахарки, которого мать послала собирать травы.
        - Икаков будет приговор? - усмехнулся юноша. - Я достоин оказать эту услугу прекрасной тэнни?
        Смутившись, я отвела взгляд. Такое разглядывание ивсамом деле неприлично для любой женщины, кроме мимми. Ноназваться мимми - себе дороже, небось, навсех мужчин бродячей танцовщицы нехватит.
        - Я буду рада, если ты поможешь мне, - ответила я. Юноша ничего несказал, только поклонился иповернулся кхозяйке гостиницы. Странно, почему он неназвал своего сословия, чтобы я знала, как кнему обращаться?
        Принесённый напиток благоухал смесью таких запахов, что я мгновенно опьянела иразвеселилась. Горьковатая ромашка, медовый аромат донника, пахнувший летним лугом… Яркий солнечный день, синее небо над головой, ветерок, отгоняющий жару иприносящий пьянящие запахи… Азажарким днём приходит спокойный вечер, как лето сменяется осенью. Пряный, тёплый оттенок тимьяна… горьковато-свежий запах мелиссы ипохожий, номягче - душицы. Авот лаванда… икое-что ещё… Добрый юноша наблюдал замной сжадным интересом. Настой насеми травах - очень хорошо, нонеужели обязательно добавлять зёрна колдовской ржи - посеянной при луне, собранной назакате? Я вдохнула ещё раз пьянивший меня запах, которому чары придавали особенно изысканный оттенок. Нестоит пить, нестоит пьянеть, но… Отсалютовав приготовившему предательский напиток юноше, я выпила залпом всю чашку. Пропади всё пропадом, неужели я немогу расслабиться иотдохнуть вэтом страшном мире, когда каждый шаг даётся струдом иноги едва отрываются отземли? Юноша торжествующе улыбнулся. Я подмигнула ему, чувствуя вголове приятную лёгкость ирадуясь этому ощущению. Человек встал
иподошёл комне.
        - Позволеноли мне будет составить компанию прекрасной тэнни? - спросил он, ия впервые обратила внимание, какой красивый унего голос. Изысканный, бархатистый, «вкусный», богатый оттенками иинтонациями. Этот голос пьянил неменьше, чем настой насеми травах.
        - Позволено, - живо кивнула я. - Эй, хозяйка! Подай-ка нам ещё одну лавку! Благородному юноше неначто сесть! Как мне прикажешь сним разговаривать - стоя или выворачиваяшею?
        - Необязательно лавку, - мягко добавил юноша, ия снова восхитилась его голосом. - Хотяб чурбачок какой-нибудь…
        - Но, тэнни, - пролепетала подбежавшая кнам хозяйка постоялого двора. - Какже?.. Ведь онже… Ведь тыже…
        - Прошу тебя, керли, - ядовитым тоном отозвалась я. - Неси лавку, чурбан, хоть камень, ноя хочу поговорить сэтим человеком!
        - Да, милая керли, - поддержал меня юноша. - Неоткажи нам втакой простой просьбе.
        Произнеся эти слова, он созначением взглянул наженщину иона стушевалась.
        - Как знаете оба, - махнула рукой она иушла выполнять приказание. Вскоре мы сидели заодним столом сдобрым юношей иболтали как старые приятели - покрайней мере, так могло показаться состороны. Я чувствовала себя совершенно пьяной исчастливой, человек - он просил называть его Рейнеке, без сословного обращения, - был очень мил иприветливо улыбался. Он спрашивал, куда я иду - я пожала плечами, - иоткуда - я махнула рукой, указывая направление. Бродячие торговцы живут немногим лучше мимов ипочти также неуважаются. Ноя разносила пряности, аэто товар такой дорогой, что нагод хватало небольшой торбочки, аведь я раздавала его сневероятной щедростью.
        - Иду, куда ветер несёт, - откровенно призналась я. Рейнеке улыбнулся.
        - Я живу точно также, - подбодрил меняон.
        - Не-е-ет, - затрясла головой я. - Также, анетак. Вот скажи, где ты будешь через декаду?
        - Откуда я знаю? - засмеялся Рейнеке, ия замерла, всем своим существом впитывая звуки его волшебного голоса.
        - Вот! - торжествующе выкрикнула я, когда смех стих.
        - Атэнни осебе - знает? - заинтересовался юноша.
        - Нет, - погрустнела я. - Незнаю. Раньше всегда знала, атеперь - фьюить!
        - Куда ветер подует, да? - подсказал Рейнеке. - Нокто выследит ветер?
        - Не-е-ет, ты непонимаешь, сын… хм… да… непонимаешь, Рейнеке.
        - Незови меня сыном тэна, ненадо, - неожиданно попросил юноша ия, намиг протрезвев, серьёзно кивнула.
        - Хорошо, небуду, - обещала я, тем более, что инесобиралась так его называть.
        - Спасибо, - улыбнулся юноша. - Так чего я непонимаю, прекрасная тэнни мне скажет?
        - Ты? - удивилась я, снова пьянея отодного только звука голоса (зачем я просила настой насеми травах, неужто нехватилобы трёх?!). - Ах, да. Ветер нельзя выследить, это…хм…
        Вразгар моих пьяных откровений тот самый ветер, окотором мы только что говорили, ударил вокно, едва неразбил его. Я умолкла, незакончив своей мысли. Невежливо выслеживать ветер. Да изачем? Можно просто спросить, куда он направляется. Аможно ипопросить полететь туда, куда ты хочешь. Всё просто. Ноэтого я собеседнику несказала.
        - Могу я обратиться спросьбой кпрекрасной тэнни? - поинтересовался юноша, когда молчание затянулось.
        - Спросьбой? - удивилась я. - Хм. Обратиться всякий может. Ночто уменя теперь можно выпросить?
        - О, многое, - улыбнулся Рейнеке. - Номне ничего ненужно, пусть прекрасная тэнни небеспокоится.
        - Непонимаю, - пожаловалась я. - Говори правду, смер… хм… Рейнеке. Чего ты хочешь?
        - Я слышал разговор тэнни схозяйкой, - признался юноша. - Тэнни знает, что ей досталась последняя кровать напостоялом дворе? Илавки все заняты, идаже насеновале этой ночью никому непопасть.
        - Вот оно что, - развеселилась я. - Рейнеке, друг мой, я незатем просила себе свободный чулан, чтобы разделить его спервым встречным. Мой ответ - нет.
        - Но, тэнни, - заспорил юноша.
        - Моё последнее слово - нет, - отрезала я. - Этот чулан мне исамой нужен.
        Рейнеке нестал спорить, проклинать мою жадность или настаивать намилосердии. Он кивнул, будто неожидал ничего другого, поднялся из-за стола, вернулся ксвоей лавке, накоторой оставил шляпу, плащ, котомку вроде моей идлинный пузатый свёрток. Одевшись, он вскинул наплечи котомку исвёрток, поклонился хозяйке, посмотрел мне вглаза иприподнял шляпу, прощаясь. Ивышел задверь.
        Ночь - волшебное время, когда становится невидным всё, что днём застилает людям взор. Когда оживают страхи, мечты ижелания, когда небыль становится былью икогда само собой получается любое, даже самое трудное колдовство. Четыре ночных стражи - сзимнего заката полетний рассвет - вот время, когда жизнь изнеясности дневной суеты становится однозначной всвоих самых важных проявлениях, когда ставятся все вопросы инаходятся самые лучше ответы. Самые лучше - да, но, увы, невсегда самые нужные. Земля - кому мать, акому мачеха, неумолимо тянула меня ксебе, ия сболью чувствовала себя тяжелой, неуклюжей, медлительной, запертой вуродливой оболочке, которую я немогу ни изменить, ни отринуть. Постоялый двор казался мне тюрьмой, ловушкой, его воздух был пропитан потом, алчностью, дневной суетой икислой похлёбкой. Выпрошенный чулан больше походил нагроб, там едва помещалась кровать, потолок висел нарасстоянии вытянутой руки, аотпривкуса вынужденной страсти меня мутило. Окошко было пообычаю заперто - хорошо, что незаколочено, ведь все люди уверены вопасности ночного воздуха, который будтобы несёт всебе болезни,
как ипростая вода. Струдом, то идело ударяясь головой опотолок, я отворила окно. Пахнуло свежестью, прошедшим дождём иосенними листьями. Ворвавшийся ветер растрепал мои волосы, вполумраке кажущиеся белыми, какими они были раньше, анесветло-русыми, как сейчас. Я улыбнулась, иветер унёс ссобой затхлый запах человеческого жилища, оставив мне букет ночных ароматов.
        - Лети, - прошептала я одними губами. - Хорошо быть свободным. Лети.
        Напостоялом дворе многое мне было вновинку. Жёстким казался набитый соломой тюфяк, невозможно тяжёлым - одеяло, аподушку я вовсе приспособила под ноги - под головой она натирала шею. Оттесноты подступивших вплотную стен хотелось кричать.
        Ветер больше непроникал вкомнату, ия снова начала задыхаться. Сбросила душащее меня одеяло, пинком отправила подушку напол, ноэто помогло только накороткий миг, апотом… потом я уснула, забылась тяжёлым муторным сном, откоторого устала ещё больше, чем задень.
        Разбудила меня негромкая музыка, которая, казалось, разносилась над самой моей головой.
        - Кого ещё ветер несёт? - удивилась я, садясь накровати иоглядываясь. Нонет - как я ни напрягала зрение ичутьё, разглядеть мне никого неудалось. Вчулане никого, кроме меня, небыло. Кроме меня - имузыки. Она словно впорхнула воткрытое окно, присела наплечо, оплела меня тысячью нитей, будоражила сердце, волновала кровь, звала… Звала, да так сильно, что меня охватила дрожь. Прежде я думала, что лишь эльфы могут творить такое чудо, когда собирают всех напраздник добрых ветров, отмечающий границу зимы илета. Носейчас невремя для эльфийских танцев, отступает тепло ивсё злее становятся ветры… Нет, это немогут быть эльфы.
        Музыка ни очём непросила, она звучала сама посебе, пробуждая нездешнюю тоску инеясные желания, откоторых некуда скрыться икоторые нельзя удовлетворить.
        Русалки? Они танцуют всё лето, каждую лунную ночь, пока холод неостановит воду инескуёт её ледяной неподвижностью. Икогда они начинают свои пляски, они пением сзывают всех, кто нескрылся отночного воздуха зазатхлыми стенами. Игоре тому, кто придёт наих танцы без подарка! Ноя слышу перебор струн, арусалки только поют, им неподвластны музыкальные инструменты, иникому они так нерады, как человеку смандолиной или лютней… нахудой конец сгодится искрипка, ато итростниковая дудочка. Нет, русалки немогут меня звать - несветит луна, одни лишь звёзды приветливо мигают свышины, инеженский голос вплетается взовущую музыку.
        Чужая магия сплела вокруг меня кокон, захватила сердце, закружила голову. Я оценивающе взглянула наокошко. Тесное, ноия неизупитанных. Ухватившись зараму, я выскользнула вночь - искать, где играет позвавшая меня музыка.
        Вчас неурочный, вчас колдовства,
        Вчас, когда искры родятся костра,
        Пой, моё небо!
        Тёмное небо!
        Пой, моё небо, что мне недосна!
        Хей!
        Пой, моё небо, что мне недосна!
        Задыхаясь, я пробиралась сквозь лес, ломилась напрямик сквозь ветви, билась остволы, которые преждебы слёгкостьюбы обогнула. Спотыкалась, падала иснова вставала. Плащ я забыла напостоялом дворе, исейчас рвала околючки своё платье, сбивала ноги, цеплялась засучки волосами… Скорее. Толькобы успеть. Толькобы успеть дойти, пока звучит песня!..
        Звёзд путеводных горят янтари.
        Снова терзаться допоздней зари.
        Пойте, созвездья!
        Нету возмездья,
        Лаской илестью вомут мани!
        Хей!
        Лаской илестью вомут мани!
        Путь через лес был чудовищной, невыносимой ибесконечно сладкой мукой. Жизнь можно отдать только зато, чтобы идти, идти иидти, недумая ни очём, только следуя приказам захватившей сердце музыки. Прекратить это былобы просто. Так просто! Одно движение - ия свободна, ноя непыталась вырваться наволю, апослушно следовала запутеводной нитью - дальше идальше влес, всамую чащу, вловушку иплен - всё равно.
        Осени чары цветут наветру,
        Может случиться, что я неумру.
        Пой засыпая,
        Волчия стая,
        Волчия стая надальнемяру.
        Хей!
        Волчия стая надальнемяру.
        Я остановилась задеревом, нерешаясь выйти ипопасться певцу наглаза. Мой сегодняшний знакомец, Рейнеке, сидел насложенном пополам плаще посреди очерченного ножом круга, иперебирал струны похожего одновременно наскрипку иналютню инструмента. Кажется, их называют гитарами - любимые игрушки тэнов иих детей, одновременно иприхоть иотличительный знак сословия. Нагитарах никто больше неиграет, даже сыны тэнов предпочитают любимую бургами лютню. Вот кто ты такой, сын знахарки…
        Рейнеке снова запел, ия забыла обо всём насвете. Как человеку может быть дана такая сила, такой дар - завораживать голосом, звать музыкой, похищать сердце песней?
        Иотчегоже тоскует душа?
        Как незнакомка моя хороша!
        Пой иты тоже,
        Ломкое ложе,
        Что потревожим, друг другом дыша.
        Хей!
        Что потревожим, друг другом дыша[1 - Стихи А. Садовникова.].
        Волшебный голос умолк, игитарный перебор звучал тихо-тихо. Я вышла из-за дерева ишагнула ближе, чтобы только слышать дивные звуки. Шаг, другой… я переступила проведённую волшебником черту, ион поднял глаза. Кивнул так, будто ничего другого инеожидал увидеть, изнаком, непрерывая игры, предложил мне подойти ближе. Я послушалась иостановилась только вшаге отмага. Ночной воздух, залитый чарами, лесными запахами ижеланием, подарил ощущение лёгкости исилы. Я села уног мага, жадно ловя последние крохи позвавшей меня сюда музыки. Новот всё смолкло, волшебник бережно отложил гитару ииспытующе посмотрел наменя.
        - Итак, ты пришла, - после долгого молчания выговорил он. Мне нехотелось говорить, ия только кивнула.
        Глава вторая. Наследник мостов
        Ветры злились всё больше ибольше, пробираясь под одежду ивдома холодными пальцами. Русалки заснули подо льдом, эльфы попрятались всвоих подземных жилищах, инелучше их были люди, самые бедные изкоторых селились ведва защищающих отзлости природы землянках. Подорогам неходили даже самые упрямые мимы, инакаждой заставе я вызывала семидежды семь вопросов истолькоже подозрений. Иногда для меня находилась работа, иногда - нет, имне приходилось продавать пряности извсё оскудевающего запаса. Довесны, когда я смогу его пополнить, протянуть было непросто, аследовать зазлыми, холодными ветрами - радости мало. Снепривычки я простудилась, инеделю пролежала вчьём-то доме вбреду. Приютившие меня люди позже рассказывали, будто я плакала, звала маму, просила зачто-то прощения исослезами спрашивала братьев, зачто они так суровы ко мне. Однажды ветер ударил вокно стакой силой, что распахнул его, ивкомнату, где меня положили, влетел ворох листьев - ко всеобщему удивлению, высушенных исовершенно непромокших, хотя сутра шёл мокрый снег, иктому времени ничуть неперестал, адаже усилился. Придя всебя отпотрясения, я
настояла натом, чтобы листья были немедля заварены втом порядке, который я укажу, ивыпила лекарство маленькими глоточками. Жар спал иуже наследующий день я вышла водвор - неслушая никаких возражений - поклониться исцелившим меня ветрам. Ауже вечером вмои двери постучался маг изближайшей Ложи - дом стоял вгороде, державшем руку Белого Ордена, аэти люди нелюбят шутить, когда речь идёт онедозволенной ворожбе. Номеня вдоме уже небыло - я выбралась через окно, оставив людям почти все свои пряности вблагодарность задоброту ипроклятие запредательство. Тот, кто выдал меня Ордену, никогда небудет знать покоя - взависимости отпричин, толкнувших его или её сделать донос. Страх - так промучается весь век отстраха, подлость - так узнает предательство сам, аколи отусердия, так уж ивовсе завидовать вего жизни будет нечему.
        Ножизнь продолжается, ивскоре я горько раскаивалась всвоей щедрости: теперь я рада была, если меня пускали греться вдома, ауж окровати инемечтала, начто они подешевели снаступлением осени. Аветра всё дули идули, злые иравнодушные, ини один нехотел привести меня вовладения Серого ордена, где я моглабы работать, ни откого нескрываясь инебоясь попасться невмеру ретивым магам Белого или Чёрного орденов.
        Два раза я была наволосок отпоимки, иуйти мне удавалось лишь чудом. Положа руку насердце - незаметай ветры мои следы, ни зачтобы мне нескрыться, маги меня выслеживали, преследуя буквально попятам, пускали замной собак, шептали заклинания ипривлекали простых людей, кого подкупая, кого запугивая, кого улещивая. Уменя закончились проклятия, я металась как заяц, путая следы ивсякий раз едва уходя отпогони… Весну я встретила оборванной, загнанной ибесконечно усталой. Даже если я виновата, если я провинилась, если нетерпение исебялюбие - зло, неужели можно заэто так жестоко наказывать? Да, я забыла своё слово, заигравшись светрами, новедь все сильфы такие, зачтоже сомной так жестоко?..
        Затянись зима, ябы ивовсе невыжила, но, насчастье, ветра наэтот раз рано подобрели идаже отвели меня туда, где я могла пополнить свои запасы пряностей. Апосле смилостивились ещё больше, ия смогла, наконец, попасть вместо, покотором моё сердце тосковало всё время моих скитаний. Правил там тэн северного моста. Его сводный брат унаследовал южный мост, разбив таким образом доставшееся им ототца владение Два моста, которое само-то составляло пятнадцать гайд, причём надесяти изних сидели керлы, остальные пять возделывая пооброку. Может, для семьи керла гайды идостаточно, нодля двух семей тэнов (братья нестали дробить землю, благо, южный был бездетен) пяти гайд едва-едва хватало. Маг наМостах был серым, ия могла немного расслабиться после всех своих горестей. Нонепоэтому я стремилась ксеверному мосту.
        Так уж сложилась судьба, что именно здесь - вединственном месте наземле - находило успокоение моё сердце, итолько здесь я могла пробыть хоть три декады, еслибы пожелала, иветры перестали дуть, когда я появилась удвух мостов, инегнали меня впуть. Нодаже это было неглавным. Один день вгоду итот былбы счастьем - единственным счастьем, которое оставалось вмоей безрадостной доле.
        Постоялого двора небыло ни усеверного, ни уюжного мостов, ия остановилась встраноприимных покоях ложи Серого ордена, откоторой донужного мне места идти приходилось целую стражу. Счастье, что здесь нет ни белых, ни чёрных магов, асерые только рады приходу подобных мне, ивсегда привечают сулыбкой! Наэтот раз работы мне почти недосталось: вложе необучали неофитов, изаними небыло нужды прибирать. Почиститьже мусор, зазиму налипший намагов, несоставило никакого труда. Жалкие крохи, ноя уже знала: мой удел - крохоборство итерпение, бесконечное терпение, даже если жить будет невыносимо. Итак дотех пор, пока я невыполню обещания, данного почти год назад, когда танцевала напразднике добрых ветров.
        Ночто толку напрасно вздыхать? Я покинула Ложу ещё доконца четвёртой ночной стражи иксередине первой дневной пришла туда, куда звало меня моё сердце - наширокий луг, украя которого росла черноствольная липа. Наветвях дерева была натянута сильфова арфа, запевшая при моём появлении. Ласковый ветерок играл моими волосами, пахло свежестью, весной, пробуждением жизни…
        - Мама… - прошептала я, сквозь слёзы улыбаясь дереву иарфе. - Мама, я так скучала, мне было так плохо…
        Музыка прервалась, ветерок подул сильнее, ивэтом дуновении мне почудилась ласка, поцелуй иматеринское объятье. Я села натраву под липой изаплакала. Вновь заиграла арфа - утешая, уговаривая подождать, ведь ветры дуют каждый год, возвращаясь туда, откуда прилетели иулетая вневедомые дали, каждый день новые ибесконечно старые.
        - Мама… - вновь ивновь повторяла я. - Мама, мама, мамочка!..
        Пахнувший мне влицо ветерок принёс влагу, ия поняла: мама тоже плачет, а, может, инеона одна.
        - Родные мои, ненадо, - взмолилась я. - Ненадрывайте сердца ни себе, ни мне. Я вернусь квам, скоро вернусь, апока…
        Пока звучала сильфова арфа - несколько струн, натянутых между ветвями липы, - звучала нежно иласково, отрицая разлуку игоре. Гдебы я ни оказалась, кудабы ни привели меня ветра, ивсегда буду помнить эту музыку, самую прекрасную музыку насвете. Звуки родного дома.
        Человек подошёл кполудню, когда солнце уже грело вовсю, отогнав последние остатки ночного холода. Ветерок принёс мне весть оего приближении и, еслибы неарфа, я ушлабы слуга как можно скорее, нежелая вновь встречаться сосвоим осенним знакомцем. Говорят, если мужчина иженщина случайно встречаются, расставшись пред тем без прощания, это знак судьбы, ну ауж коли втретий - то предопределённость. Ноя ненуждалась вподсказках.
        - Ба! - раздался знакомый красивый голос. - Керли, тебе мама неговорила, что сидеть наземле опасно? Небоишься простудиться?
        - Впрошлую нашу встречу ты звал меня тэнни, наследник мостов, - ответила я, необорачиваясь. - Нотогда ты скрывал своёимя.
        - А-а, прекрасная тэнни спостоялого двора! - засмеялся юноша и, опровергая свои слова, уселся рядом сомной. - Ну, несуди строго, втаком деле имимми будешь как тэнни звать, лишьбы непрогнала. Акак ты узнала, кто я такой?
        - Отебе вся округа толкует, Рейнеке-маг, - засмеялась я вответ, при звуках волшебного голоса забывшая свою досаду. - Ты ведь назвал мне своё настоящееимя.
        - Никакой почтительности, - посетовал наследник северного моста. - Тебя несмущает ни имя моего отца, ни моё ремесло. Тебе ведь сказали, что я принят вЧёрный орден?
        - Сказали, - помедлив, признала я. - Да я исама знаю, виделаж натебе знак вашего ордена. Ночто мне стого?
        - Инебоишься? - хмыкнул волшебник.
        - Нет, - спокойно ответила я. - Чего мне бояться?
        - Чтож ты сбежала тогда? - недоверчиво спросил Рейнеке.
        - Ветер переменился, - честно призналась я. Как иследовало ожидать, человек принял мои слова заиносказание.
        - Скажи мне своё имя. - предложил он, меняя тему разговора. - Немогу я звать тэнни бродячую женщину, акерли для тебя слишком низко.
        - Помне - так хоть мимми, - пожала плечами я. - Ноколи желаешь - зови меня Ликой, наэто имя я отзываюсь.
        - Странно ты разговариваешь, - отметил наследник тэна. - ЧуднО. Каким ветром тебя сюда занесло?
        - Попутным, - улыбнулась я. - Ежели непрогоните, так поживу здесь немного, анет - дальше пойду.
        - Прогнать такую красавицу! - шутливо возмутился юноша. - Небойся, пока я здесь, ты можешь оставаться унас сколько захочешь. Где ты поселилась?
        Я указала направление.
        - Усерых? - поразился волшебник. - Иты шла сюда целую стражу, одна, пешком?
        - Я всегда хожу одна ипешком, - резковато ответила я, имагу осталось только пожимать плечами.
        - Ичто привело тебя сюда? - спросил он. - Только неговори, будто пришла заветром!
        - Нескажу, - пообещала я: ветер всю дорогу ветер толкал меня вспину.
        - Ачтоже? - неотставал Рейнеке. - Или пришла проведать старого знакомца?
        Вместо ответа я кивнула наарфу.
        - Вот. Сильфова арфа. Я хотела послушать.
        - Ивсё? - уточнил юноша, ноя нахмурилась. - Достойная причина, врать небуду. Я помню, ты любишь музыку, хоть накрай света заней пойдёшь.
        Говоря это, маг пристально вглядывался вмоё лицо. Что он хотел там увидеть - стыд, страх, восхищение? Я незнала, испокойно выдержала этот взгляд.
        - Да, - признала я. - Дороже музыки ничего нет. Ноэта арфа особенная.
        - Этоже просто ветер, шевелящий струны, - поморщился человек.
        - Да, - нестала спорить я. - Просто ветер.
        - А, ты тоже слышала эту басню, будто натаких арфах играют сильфы? - понял волшебник. - Ну, так это вздор! Во-первых, ни одного сильфа ещё никто невидел. Я так думаю, это выдумка эльфов, добрый народец вечно рассказывает байки.
        - Аво-вторых? - спросила я, изо всех сил стараясь незасмеяться.
        - Ну, аво-вторых, еслибы они ибыли, эти сильфы, зачембы они слетались кнескольким натянутым надереве струнам? Неужто нельзя найти другого места?
        - Незнаю, - рассеянно ответила я, угадывая ввоздухе движение. Еле слышным смехом зазвенели колокольчики, азатем арфа заиграла сновой силой, иветер принялся играть моим волосами.
        - Ты так говоришь, будто всё остальное ты знаешь, - нахмурился волшебник.
        - Нет, - успокоила я его. - Я знаю невсё.
        - Любите вы, девушки, загадки, - проворчал мой собеседник. - Ну-ка, скажи мне, Лика, знаешьли ты, где будешь через декаду?
        - Знаю, - засмеялась я. - Здесь. Иещё три декады я буду здесь. Непрогоните? Я уйду задекаду до…хм.
        Я осеклась. Врядли человеку известен праздник добрых ветров, перед которым я должна была найти эльфов.
        - Икуда ты пойдёшь? Опять заветрами? - неотставал волшебник.
        - Нет, - покачала головой я. - Ветра тут непомощники. Я пойду искать добрый народец.
        - Эльфов? - присвистнул человек. - Ичтоже ты уних забыла?
        - Своё слово, - честно ответила я, ичеловек снова засвистел.
        - Неужто руку эльфу отдашь? - поинтересовалсяон.
        - Зачем им моя рука? - удивилась я. - Неужто других дел кдоброму народцу быть неможет? Я задолжала им услугу, исейчас пойду возвращать.
        - Даже так? - поднял брови мой собеседник. - Так это правда, будто эльфы ничего неделают даром?
        - Правда, - тяжело вымолвила я. - Они щедро награждают задоброе ижестоко взыскивают зазлое. Аесли просить их онезаслуженном, строго спросят потом.
        - Икакую услугу ты им задолжала? - продолжал сыпать вопросами волшебник. Я удивлённо нахмурилась: разве улюдей принято так жадно выспрашивать? Моё сердце сжало предчувствие беды.
        - Возвращение домой, - тем неменее честно ответилая.
        - Икак, обманули? - деловито уточнил Рейнеке.
        - Зачем обманули? Вернули. Только потом также вернули обратно: несмогла я дома выполнить их желание. Сейчас вот ищу, коли исполню, добрый народец мне поможет.
        - Вот оно как, - задумчиво потянул мой собеседник. - Иты, конечно, пойдёшь одна ипешком?
        - Разумеется, - удивилась вопросу я. - Как мне ещё прикажешь идти?
        - Ты моглабы пойти сомной, - предложил маг, ия поднялась наноги. Подул сильный ветер.
        - Нет, - отрезала я ихотела идти прочь, ночеловек удержал меня закрай платья.
        - Непрогоняй меня так легко! Неужели тебе ненужна защита впути?
        - Нет, - снова ответила я. Что-то изменилось вмире, стоило магу высказать своё предложение. Так бывает восне, когда смотришь начеловека ивдруг понимаешь: он именно тот, кто тебе нужен. Ноеслибы Рейнеке мог обэтом знать, онбы необрадовался. Мне хотелось дать человеку шанс избежать уготованной судьбы.
        - Ну, тогда, может, спутник? - предложил волшебник, вшутливом отчаянии прижимая край платья кгубам.
        - Нет.
        - Лика! - угрожающе выговорил маг. - Возьми меня ссобой, пока я добром прошу!
        - Я ещё непокидаю этих мест, - ответила я, глядя наволшебника сверху вниз. - Спросишь меня через три декады. Ноя нетак уж легко меняю свои решения.
        Сэтими словами я выдернула подол изрук человека ипошла прочь. Кконцу этой стражи вложе Серого ордена как раз будет готова дневная трапеза.
        Музыка зазвучала кночи, ия невольно поразилась упорству волшебника. Зачем? Начто я ему сдалась? Он пел под самыми моими окнами, ничуть несмущаясь тем, что творит чёрную магию ввотчине серых. Серые маги, впрочем, неторопились возмущаться. Или незамечали безобразия, или нежелали связываться снаследником здешних земель.
        - Второе, - улыбнулся Рейнеке, когда я спросила его обэтом, выпрыгнув изокна. Итутже добавил:
        - Разве можно так поступать? Ты моглабы разбиться, еслибы я неподхватил тебя.
        - Разбиться? - непоняла я. - Какэто?
        - Вдребезги, - мрачно ответил маг. - Непритворяйся ребёнком. Или скажешь, что ты ничего небоишься?
        - Почему небоюсь? - удивилась я. - Все чего-нибудь боятся, ия неисключение.
        - Чего, например? - полюбопытствовалмаг.
        - Огня, - призналась я, сделавшись серьёзной. - Стоит оказаться поблизости, как сбегутся саламандры…
        Я поёжилась, представляя страшную картину. Огонь питается воздухом, вэтом всё дело. Нетолько воздухом, разумеется, ноиим тоже.
        - Откуда ты берёшь эти сказки? - удивился волшебник. - Неужто добрый народец наболтал?
        - Почемубы инет? - улыбнуласья.
        - Саламандр несуществует, - отрезал чёрный маг. - Это неболее чем алхимическая аллегория. Сказки для маленьких магов.
        - Если вэто верят эльфы, - возразила я, - это уже нетолько сказки для магов. Добрый народ нестанет лгать.
        Маг раздражённо передёрнул плечами.
        - Ты, вижу, часто встречаешься сдобрым народцем, - отметил он, пристально меня разглядывая. - Странно для бродячей торговки.
        - Анаследнику двух мостов нестранно таскать ссобой подорогам колдовскую рожь? - парировалая.
        - Откуда ты знаешь? - нахмурился волшебник.
        - Ветер нашептал, - беспечно ответила я, ноРейнеке это неуспокоило.
        - Ты странная девушка, Лика, - медленно проговорил он иподнял руку, чтобы коснуться моих волос. - Говоришь как блаженная, апотом вдруг снова разумные речи. Или тебя воспитали эльфы, иоттого ты выросла нетакой, как все люди?
        - Что тебе доэтого, Рейнеке-маг? - тихо ответила я. Ночной воздух был тих ипрохладен, иневольно верилось, что нет ничего невозможного. Я непотому прыгнула вокно, что ничего небоялась. Инепотому, что доверяла магу. Мне просто хотелось снова оказаться ввоздухе. Говорят, люди немогут летать даже если сделают себе крылья. Они слишком тяжёлые, воздух их недержит… Вдалеке зазвенели хрустальные колокольчики. Я прислушалась. Сильфы сейчас танцуют всвете молодой луны, иперебрасываются звёздным светом.
        - Твоими волосами играет ветер, - вместо ответа произнёс волшебник.
        - Да, - только иответилая.
        - Новоздух недвигается, листва нешевелится. Взгляни туда, набашню: флаг повис, неколышется наветру.
        - Да, - ответила я. Маг оказался слишком наблюдателен, нонечувствовал, как вокруг него смыкается судьба. Ия, решившись, добавила: - Знаешь, Рейнеке, я тебя обманула.
        - Что такое? - немедля посерьёзнел волшебник.
        - Я уйду отсюда завтра нарассвете.
        - Куда? - деловито спросил наследник мостов.
        - Куда глаза глядят. Тебе нет доэтого дела, маг, нет инебудет, запомни.
        Волшебник внезапно схватил меня заплечи ибольно встряхнул.
        - Ты никуда непойдёшь, - прошептал он, приблизив своё лицо кмоему так, что я моглабы укусить его занос. - Даже ненадейся.
        - Я уйду спопутным ветром, - возразила я. - Инедумай меня задержать, нето все мельницы вокруге встанут, итебе придётся вертеть их самому!
        Сказала - ипожалела: вглазах мага появился изучающее выражение.
        - Так эльфы научили тебя своей магии? - немедля спросилон.
        Вместо ответа я расхохоталась.
        - Что такое?
        - Рейнеке-маг, добрый народ неберёт учеников, а, кого берёт, того навсегда делает своим!
        - Это общие слова, - отмахнулся волшебник.
        - Нет, это правда! - загорячилась я. - Ты глуп, Рейнеке! Эльфом надо быть, чтобы колдовать как они. Быть светом, смехом, счастьем, горем, плачем итемнотой, быть самой жизнью. Забыть опрошлом инедумать обудущем, никогда ничего нежалеть инежелать. Разве этому можно выучиться?
        - Ноты разговаривала сними, - настойчиво проговорилмаг.
        - О, многораз!
        - Говорят, стоит взглянуть эльфу вглаза, как ты изменишься иуже никогда небудешь таким, как прежде, - вспомнил волшебник ивыжидающе посмотрел наменя. Я пожала плечами.
        - Мы всё время меняемся, Рейнеке-маг. Посмотри вмои глаза. Разве ты можешь остаться прежним после этого? Ая - могу? Мы всё время меняемся, только эльфы недают нам обэтом забыть, алюди - дают, вот ивсё.
        Волшебник выпустил меня изрук также внезапно, как исхватил.
        - Ты несдвинулась сместа, авсёже уменя было такое чувство, будто я держу птицу вруках, иона рвётся наволю, - медленно произнёсон.
        Отэтих слов уменя навернулись слёзы наглаза, ия закусила губу, чтобы незаплакать.
        - Ты неможешь дать мне свободу, волшебник, даже отпустив.
        - Аэльфы - могут? - тутже заинтересовался маг. Я тяжело вздохнула. Он сам рвался навстречу своей судьбе. Мне было неспастиего.
        - Мне неотделаться оттебя, Рейнеке, как я вижу.
        - Инепытайся, - заулыбался наследник двух мостов. - Я оттебя так просто неотстану.
        - Я предупредила, - произнесла я, ночеловека это неостановило.
        - Я могбы попросту объявить тебя беглой служанкой, - заявил он. - Слово мужчины уже вдвое против слова женщины, ая ктомуже наследник тэна ичёрный волшебник. Слышала поговорку «чёрному ордену всё дозволено»?
        - Здесь ложа серого ордена, - напомнила я, незная, как отвечать наугрозу. - Чтоже, Рейнеке-маг, хочешь пойти сомной - я тебя испытаю.
        - Испытай, - ухмыльнулся волшебник, сделавшись похожим намальчишку. - Лика, ты знаешь, что ни один человек неосмеливается говорить сомной подобным тоном?
        - Неспорю, - кивнула я. Иябы неосмелилась, будь я человеком. - Так вот тебе моё испытание, человек. Ты спрашивал, отчего мои волосы колышутся наветру, которого ты нечувствуешь кожей, невидишь глазами. Так повтори мой фокус, Рейнеке-маг, если сможешь. Заставь струны сильфовой арфы играть, неприкасаясь кним ни руками, ни магией, ни инструментом. Сможешь - признаю, ты достоин сопровождать меня, несможешь - непрогневайся, пути наши навек разойдутся. Ну, как, принимаешь мой вызов, наследник мостов?
        Волшебник вскинулся, словно я швырнула ему перчатку.
        - Я сын тэна исам стану тэном всвой черёд, керли, - произнёс он таким неприятным тоном, словно желал нанести мне оскорбление. - Я могу приказать - иты вжизни неувидишь белого света, непочувствуешь ветра инечему будет играть твоими волосами.
        - Так зачемже дело стало? - насмешливо спросила я. Угроза придала мне сил исмелости спорить хоть совсем миром. Он сам напросился нато, что его ждало впереди.Сам!
        - Я принимаю твой вызов, Лика, - выговорил маг, внезапно утратив спесь. - Ещё дорассвета ты услышишь музыку сильфовой арфы.
        - Буду ждать, - обещала я, имаг удалился.
        Когда он отошёл достаточно далеко, чтобы неслышать, я посвистела ему вслед.
        - Долго ты, сын земли, будешь ловить ветер. Ой, как долго… Нестражу инедве, уж можешь мне поверить.
        Повернувшись, я направилась впредоставленную мне ложей келью, ноуеё дверей меня уже ждали. Невысокий - ростом сРейнеке - маг, закутанный всерую хламиду - официальную одежду волшебника, представляющего свою ложу. Голову мужчины покрывала шляпа сширокими полями, затенявшими лицо.
        - Значит, ты решила сним расстаться? - заговорил волшебник безо всякого вступления. Голос его показался мне смутно знакомым, как будто я слышала его раньше - или очень похожий.
        - Атебе что задело, серый маг? - незамедлила сответом я. - Или, ночуя втвоей ложе, я обязана тебе ещё иотчётом?
        - Это немоя ложа, я здесь такойже гость, как иты, - возразил волшебник. - Иты ничем необязана мне, дочь ветров. Теперь ты ответишь?
        - Отвечу, - отозвалась я. - Я невсегда решаю, быть мне скем-то или уйти. Если тебя интересует мальчик, ушедший отсюда снадеждой - я непринадлежу ему, иникогда непринадлежала, поэтому ни кчему говорить орасставании.
        - Все вы, дети ветров, спридурью, - проворчал серый маг. - Лика, послушай, ты можешь делать что угодно, нодержи свою ворожбу подальше отмальчика. Я непозволю тебе ему навредить.
        - Разве ты его отец, чтобы заботиться онём? Или задолжал жизнь исердце? - удивиласья.
        - Я его брат, - неохотно признался волшебник. - Старший брат, ушедший издома, как поступают все старшие братья. Издесь гощу попросьбе нашей матери инашего отца, чтобы присматривать забратишкой, пока он дома.
        - Анадорогах заним кто присматривает? - развеселилась я. - Или утебя только здесь онём сердце болит?
        - Надорогах его бережёт осторожность, - серьёзно ответил маг, ия фыркнула, вспоминая, как необыкновенно «осторожен» был Рейнеке при нашей первой встрече. - Аздесь он отдыхает иразвлекается. Иногда - опасно для себяже самого.
        - Как сомной, да? - поняла я. - Имного тут бродит изнаших?
        - Ты первая, - чему-то кивнув, ответил заботливый брат. - Идело невтебе. Человеку сдвумя проклятиями насудьбе, есть кого опасаться икроме разрушителей магии.
        - Двумя проклятиями?! - ахнула я. - Как это он умудрился, твой брат? Аещё такой молоденький!
        - Первое - материнское, - хмуро сообщил волшебник. - Когда издома ушёл, последний сын, аведь двое старших умерли вбитвах. Второе - учительское, когда изложи ушёл, аведь там его приютили изащищали отбед.
        - Перекати-поле, - засмеялась я. - Человек светром всердце. Незнала, повиду нескажешь.
        - Понему никогда ничего нескажешь, - раздражённо ответил маг. Он чего-то ждал отменя, имоя весёлость была ему неповкусу. - Лучше скажи, дочь ветров, можешьли ты избавить его отпроклятий?
        - Отчужих чар - струдом. Отзлого слова - даже недумай, - честно ответила я. - Да иплохая это затея - мага отмагии лечить. Яж могу ипромахнуться инеотчужого, аотсобственного волшебства его вылечить, адля таких, как вы, это хуже смерти.
        - Хуже, - согласился серый маг. - Так, значит, ничего поделать нельзя? Иникто непоможет?
        - Или просите наложившего снять или ведите кэльфам. Они могут помочь, ноочём попросят взамен - никто непредскажет.
        - Эх! - махнул рукой маг. - Мать ослабила, аполностью снять отказалась. Сказала, непосилам ей это, да инехочет. Пусть, говорит, хоть проклятие вдом пригоняет. Онже теперь унас неприкаянный. Только дома или вчёрных ложах может больше одной ночи под крышей провести.
        - Вроде нас, - обрадовалась я, новолшебник только посмурнел. Как ивсе люди, посвящённые втайну нашего существования, он считал всех встреченных «детей ветра» людьми, тайно выучившимися своему зловещему искусству - изаэто отдавшими покой ибезмятежность. Такой судьбы для брата серый маг нежелал. - Заклинанием можно сдержать чужое, нооно никуда неденется, ивместе они будут тяготить жертву. Твоя мать плохо сделала, что неотправила сына кдоброму народу.
        - Чтобы те сделали изнего такогоже полоумного, как они сами? - вскипел волшебник. - Нет уж, благодарю покорно!
        - Сэльфами всегда можно договориться, - пожала плечами я. - Иди ксебе, сосед итоварищ погостеприимству ложи. Мой ответ «нет» наоба твоих вопроса. Мне ненужен твой брат, ия несмогу ему помочь. Нежди отменя ни беды, ни помощи для него.
        - Как скажешь… мимми, - сотвращением произнёс волшебник иушёл намужскую половину, куда женщины недопускались. Я проводила его взглядом изашла, наконец, всвою келью, незная, что ещё доисхода ночи нарушу своё слово.
        Ветер бесновался вокруг здания ложи. Бился вовсе окна, пролетал покоридором, стучал незапертыми дверями. Пока ненашёл мою келью иневорвался туда, сшибая всё насвоём пути. Я едва успела одеться, потому что ветер, как верный пёс, рвался наволю, скорее, как можно скорее, куда-то дальше, прочь изтесных каменных стен - туда, где напросторе творилось некое зло. Бежать было тяжело, пускай снеба светили илуна, извёзды, озаряя мне дорогу (авернее, неумея укрыться заоблаками - ветер безжалостно сорвал их, оставив ночные светила обнажёнными). Нотяжело тянула ксебе земля, воздух обжигал, разрывая грудь, иболезненно стучало сердце.
        Я всё-таки успела. Ветер покинул меня, когда впереди показалась знакомая липа снатянутыми наней струнами арфы. Рядом слипой метались, невсилах улететь, три прозрачных пятнышка, которые склонившемуся над землёй магу, наверняка, казались неболее чем бликами света. Ноя-то узнала своих родных. Узнала - иразъярилась. Чёрному ордену всё дозволено, Рейнеке-маг?
        Он поднял голову, когда я подошла нарасстояние удара мечом. Моргнул, отвлекаясь отпрорезанных вдёрне колдовских знаков ирассыпанных-разлитых поверх колдовских зелий. Осталось - я видела - произнести закрепляющее слово, чтобы пленённые сильфы остались вовласти чёрного волшебника. Я нащупала рукоять ножа.
        - Отпусти их, - потребовала я прежде, чем маг успел начать разговор.
        - Оком ты? - искренне удивился волшебник. Проследил замоим взглядом, нокак будто ничего иникого неувидел. - Лика, немешай мне. Ты сама поставила условие - атеперь пытаешься нарушить уговор новыми сказками.
        - Отпусти, - повторила я дрогнувшим голосом. - Ставь любые условия, распоряжайся мной как хочешь, только прекрати своё колдовство.
        - Прекратить? - удивился идаже обиделся маг. - Забавная шутка. Сейчас, когда я вот-вот постигну таинственные силы воздуха, ты требуешь прекратить колдовство!
        - Требую, - подтвердила я. - Зачем тебе оно, Рейнеке-маг? Ты занялся им из-за моего безумного условия - ну так вот, я отменяю его. Я твоя. Перестань колдовать, прошу тебя!
        Сэтими словами я упала наколени ипротянула кволшебнику руки. Он невидел ножа, который я при этом держала - моё оружие умеет быть невидимым, когда нужно. Рейнеке нахмурился.
        - Я должен разобраться. Странно, почему доменя никто недодумался достоль элементарного…
        Закончить свою мысль маг неуспел, я всё-таки ударила. Невсердце - став человеком, я поклялась, что смерть магу или его магии принесу только вслучае угрозы для моей жизни. Я ударила влевое плечо, перерубая тем самым ток волшебства пожилам человека. Рейнеке ничего непонял, нотэны ненапрасно обучают своих сыновей - юноша оттолкнул меня иобнажил длинный кинжал, скоторым никогда нерасставался - оружие, без которого представители его сословия даже несадятся застол.
        - Ты сошла сума, - заявил маг, неторопясь нападать набеззащитную девушку. Я вответ тряхнула рукой истриж нарукояти издал протяжный свист, будто он внебе гоняется замухами, апосле нож вмоей руке удлинился ипотяжелел, превращаясь вкороткий иузкиймеч.
        Разумеется, магу ничего нестоило отразить мой удар… будь уменя вруке оружие изхолодного железа. Ноклинок, скованный избурь иветров, легко прошёл сквозь кинжал смертного, непричинив тому вреда инесломавшись сам. Прошёл - и, извернувшись, ударил мага вправое плечо, отрезая иэту руку отвозможности колдовать. Незаконченное заклинание, неуспевшее приобрести собственную силу, полыхнуло, сделав сильфов намгновение видимыми человеческому глазу, апосле пропало. Исчезли вырезанные вдёрне колдовские знаки, впитались вземлю зелья - ивсё это втот самый миг, когда я нанесла свой удар. Вот теперь Рейнеке проняло. Он сосвистом выдохнул и, занося кинжал, шагнул ко мне. Я отпрянула - драться я неумела, да инесталабы, сознавая свою вину. Земля, видно, заботится освоих детях неменьше, чем воздух освоих - она кинулась мне под ноги, заставила упасть ибольно стукнула поспине. Рейнеке приставил кмоему горлу кинжал ипосмотрел мне вглаза. Пощады я неждала - волшебники немогут жить без своего волшебства ислёгкостью убивают, если что-то встаёт наих пути.
        - Тебя следует повесить занападения нанаследника тэна вего владениях, - холодно сообщил мне юноша. - Азато, что ты сотворила сомной - сжечь накостре. Что скажешь, Лика, дочь ветров?
        - Убей! - попросила я, непытаясь даже шевельнуться. - Убей сам, своей рукой, иутоли моей кровью жажду мести. Убей!
        - Ты небоишься смерти? - удивился человек иотвёл кинжал отмоего горла. Даже тогда я нестала подниматься: позакону человек, напавший натэна или наего наследника, принадлежал пострадавшему дотех пор, пока тот неопределял наказание. Что мне задело доземных законов? Я незнала исама, номежду тем лежала наземле, терпеливо ожидая решения своей участи. - Ах, да. Я забыл. Ты боишься только огня. Ипоэтому просишь убить тебя железом?
        - Нет, - ответила я, прямо глядя человеку вглаза. - Если ты убьёшь меня своей рукой - это будет справедливо. Отдав меня намуку, ты нарушишь законы мира.
        - Сумасшедшая! - воскликнул маг иубрал вножны кинжал. - Я небуду тебя убивать, идаже небуду преследовать. Иди своей дорогой, коли хочешь. Твои страдания невернут мне утраченного.
        - Ты отпускаешь меня, Рейнеке-маг? - изумилась я, поднимаясь сземли. Нашарила выпавший измоей руки нож - он снова уменьшился вразмерах, итеперь тихонько пел - человек неслышал - наслаждаясь долгожданным угощением. Волшебник незнал, что может творить магию голосом, ато иногами (если сумеет, конечно): я неубила её внём, только перерезала пути, покоторым волшебная сила стекала вруки.
        - Отпускаю. Проваливай, - грубо ответил человек, ия склонила голову перед его гневом. - Нет, постой. Пока ты ещё здесь. Я хочу знать.
        - Спрашивай, Рейнеке-маг, - улыбнуласья.
        - Неназывай меня так! - сорвался накрик волшебник. Успеетли солнце взойти, прежде чем маг окончательно убедит себя втом, что сделался помоей вине неизлечимым калекой?
        - Спрашивай, - предложила я. - Или позволь, я угадаю. Ты хочешь спросить, как решается моя загадка?
        - Да, - просто ответил маг. - Что я должен был сделать?
        - Попросить, - тихо произнеслая.
        - Ивсё?! - неповерил маг. Я молча кивнула. - Нокого мне просить?
        - Сильфов, - ещё тише сказала я, чувствуя, что искренняя жажда знаний заслуживает честного ответа - даже если он опасен для меня имоих близких.
        - Ихже несуществует, - пробормотал человек инеуверенно оглянулся налипу. Колдовские сети, поймавшие моих собратьев, сделались видимыми иосязаемыми, исейчас валялись под деревом.
        - Думай как хочешь, Рейнеке-маг, - поклонилась я иповернулась, чтобы идти. - Ипоступай как знаешь.
        Я отошла неболее чем надесяток выпадов, когда замоей спиной голос Рейнеке произнёс:
        - Духи воздуха, невидимые смертным! Я невижу вас, инезнаю, видители вы меня. Ноя слышал вашу музыку, ихотелбы услышать ещё раз. Понезнанию я пытался пленить вас - простите. Исыграйте для меня, если будет нато ваша воля.
        Это было самое нелепое воззвание ксильфам, которое только можно себе представить. Очень похоже насмертного, который даже впопытках познать стремится сначала подчинить, раздавить, апотом только выяснять истину. Но… почему он так легко простил меня? Так просто смирился сосвоей утратой? Пожав плечами, я зашагала всторону ложи серого ордена. Мне следовало исчезнуть оттуда быстрее, чем старший братец пронюхает омоём вероломстве, абросать вещи всё-таки нехотелось. Вэтом, наверное, проклятие смертного тела - ему столько всего нужно, что я волей-неволей оказалась привязана кземным предметам. Ещё несколько шагов, ипорыв ветра пронёсся мимо меня, ласково взъерошив мне волосы. Апосле я услышала тихую нежную музыку. Моя мать заиграла наарфе. Рейнеке выполнил поставленное условие.
        Небо едва окрасилось алым навостоке, когда маг вышел изворот замка. Там я ждала его - сильфы тоже умеют держать своё слово. Волшебник кивнул мне, изашагал подороге, несказав мне ни одного слова. Я тоже молчала. Ввоздухе разносился звон колокольчиков итихие переборы струн. Мать провожала нас вдорогу.
        Глава третья. Добрый народ
        - Сын земли, ответь мне, - нарушила я молчание кисходу первой дневной стражи.
        - Спрашивай, дочь ветров, - помедлив, отозвался Рейнеке.
        - Почему ты неубил меня?
        - Атолку? - пожал плечами маг. - Разве это вернёт мою силу?
        - Когда это людей заботил смысл их мести? - удивиласья.
        - Еслибы я был мстителен, мне пришлосьбы убить слишком многих, - ровным голосом отозвался волшебник. Я подумала, что так беспечен может быть только человек, который ничем вжизни недорожит иничего неценит. Новслух сказала другое:
        - Значит, это правда, что тебя прокляла твоя мать итвой собственный учитель?
        - Кто это тебе сказал? Опять ветра нашептали?
        - Наэтот раз нет, - невольно улыбнулась я. - Мне сказал твой старший брат, серый маг. Хотел, чтобы я сняла стебя проклятия.
        - Аты отказалась, - прозорливо отметил волшебник, ия кивнула.
        - Сколько братьев утебя, сын земли?
        - Шесть, - ответил волшебник.
        - Имать прокляла их всех?
        - Нет, - коротко ответилмаг.
        - Тогда почему тебе повезло больше?
        - Меньше, ты хотела сказать? - поправил меня Рейнеке. Я неответила, ион принялся объяснять. - Мать была гадательницей, идосих поговаривают, что отца она привораживала, давая ему напиться водой, оставшейся после умывания.
        - Итэн женился напростолюдинке? - удивилась я. - Иих потомство признали законным?
        - Мать небыла простолюдинкой, - возразил наследник мостов. - Она прирождённая тэнни.
        - Тогда прости меня, наследник мостов, - склонила я голову.
        - Неназывай меня так! - потребовал Рейнеке. - Впути я такойже странник, как ивсе.
        - Как хочешь, сын земли.
        - Странное прозвание, - потянул маг ивернулся ксвоему рассказу: - После рождения каждого сына мать гадала. Дважды. Первый раз - будутли унеё ещё дети. Второй раз - удастсяли ей удержать этого дома. Нодля меня она ограничилась одним гаданием - первым.
        - Ты последний изеё сыновей? - понялая.
        - Да. Старший ушёл ипоступил вбелый орден. Второй ушёл исделался мимом, натягивает между домами верёвку иходит поней, забавляя народ. Третий нанялся охранять какого-то бурга, да иженился наего дочери ивошёл вдело. Этих двоих отец видеть нехочет. Четвёртый ипятый братья, погодки, ушли иневернулись вовсе. Мать гадала, сказала - погибли вбою. Шестой сделался серым магом, аменя родители растили для себя, недля дороги.
        - Ноеё-то ты ивыбрал вконце концов, - закончилая.
        - Конечно. Мать грозилась, ругалась, плакала. Апотом прокляла ипрогнала сглаз долой. Я вышел изворот замка - ни семьи, ни друзей, один насвете, только гитара заспиной. Решил отыскать старшего брата, спросить совета. Он-то мне исказал, ивелел нигде неночевать, ни под одной крышей, незвать беду клюдям. Я попросился вбелый орден, аон сказал, что проклятые им ни кчему. Тогда я пошёл кшестому брату, серому. Он повторил слова брата итоже прогнал. Сказал, только чёрная магия может вынести проклятого.
        - Иты подался вчёрный орден.
        - Да, - признал волшебник. - Маг изменя вышел неслишком толковый. Я сколько-то там проучился - заэто время вмоей келье раз десять протекал новенький, укреплённый заклинаниями потолок, один раз провалился пол итри раза без причины загорались занавески. Номне надоело. Невижу смысла сидеть ипомешивать зелья, рассуждать осмыслах, заложенных встаринных заклинаниях ичертить намраморе древние символы. Вконце концов я встал иушёл. Учитель был против - он, видишьли, хотел идальше изучать моё проклятие, ноя счёл, что десяти трактатов ему хватит. Аон непростил, как оказалось.
        - Сам почувствовал или сказал кто? - уточнилая.
        - Братья. Встретили меня наперекрёстке трёх дорог ирассказали. Мать прокляла каждую крышу, которая меня закроет отдождя иненастья. Аучитель открыл меня для предательств. Теперь всякий, кто только способен предать, предаст меня. Сам незная, зачем.
        - Иты доверился братьям?! - возмутиласья.
        - Родная кровь может предать, нонеотпроклятия, - пояснил волшебник, непоняв вопроса. - Они привели меня домой иупали кногам матери. Мы три дня лежали наполу имолили простить.
        - Простила? - полюбопытствовала я. Маг покачал головой.
        - Недоконца. Нопроклятия снять согласилась.
        - Икак она это делала? - немедля спросилая.
        - Хочешь перенять секреты ремесла? - засмеялся волшебник. - Врядли я смогу открыть тебе суть. Она ночью отвела меня вцентр луга, велела раздеться донага илечь наспину, смотреть нанебо ини очём недумать. Слуги подобрали одежду иубрались, апотом явилась мать - простоволосая, босая, водной сорочке. Хотела прийти обнажённой, ноотец запретил. Виданноели дело, чтобы тэнни северного моста плясала голой при свете звёзд! Потому, верно, инеснялось полностью ни одно проклятие.
        - Ночто она всё-таки сделала? - неотставалая.
        - Пела, - пожал плечами маг. - Плясала. Играла намаленьком бубне, он унеё владони помещался. Я незнаю толком, только вот клевер налугу весь впыль осыпался. Ини один цветок там уже несколько лет нецветёт, только трава растёт ижухнет быстро. Вот всё, что я могу поведать. Ты довольна моим рассказом, дочь ветров?
        - Нет, - отозвалась я. Ветра неошиблись, чутьё меня неподвело. Маг был тем самым человеком, закоторым меня послали эльфы. - Недовольна. Нестоило твоей матери браться незасвоё дело игубитьлуг.
        Маг недоуменно взглянул наменя, нопромолчал.
        - Я ответил натвои вопросы, дочь ветров, - выговорил волшебник, нарушая воцарившееся молчание. - Теперь мой черёд.
        - Спрашивай, сын земли, - согласиласья.
        - Почему ты вступилась засильфов, которых я поймал? Я ведь поймал их, правильно?
        - Поймал, - признала я. - Асам ты непонял этого?
        - Я невидел ни сетей, ни сильфов. Только чувствовал, что вот-вот вмои руки попадёт нечто, управляющее ветрами.
        - Нечто! - грустно усмехнулась я. - Таковы все люди - ради пустых затей подчинять то, чего непонимаешь.
        - Акак иначе можно познать истину? - удивился сильф.
        - Задать вопрос, - ответила я. - Попросить. Неужели ты привык влюбом деле действовать силой?
        - Нет, - отозвался маг. - Ноты неответила, дочь ветров.
        - Ты спрашиваешь, почему я вступилась, сын земли? - удивилась я. - Аты сам непонял? Ловить сильфов - большой грех, ветра непростят тебе подобного ни втвоей жизни, ни вжизни твоих потомков.
        - Грех? - недоуменно переспросилмаг.
        - Очень плохой поступок, - пояснила я. - Мир тебя заэто накажет.
        Маг засмеялся, как будто я очень удачно пошутила.
        - Значит, дети ветров поклоняются сильфам? - уточнил он, отсмеявшись.
        - Авы - нет? - прямо спросила я. - Выже верите вволшебную силу, разлитую ввоздухе, вземле иводе, словом, везде. Которая может принадлежать людям ипомогать им сохранять этот мир вравновесии.
        - Очень грубое изложение проповедей, - хмыкнул маг. - Унас вложе тебе пришлосьбы писать пересказ надесяти табличках, пока ненайдёшь слова более проникновенные, чем выбранные тобой.
        - Я неученица ордена, - возразила я. - Так вот, сильфы - это иесть то волшебство, которому вы поклоняетесь.
        - Номы говорим, что оно невидимо инеощутимо, - уточнил волшебник.
        - Аты разве видел их? Или мог потрогать?
        - Нет, - признал маг. - Значит, они живые?
        - Уж живее тебя, - проворчала я. - Ты, наверное, хочешь спросить, насколько они разумны? Насколько сознают себя вэтом мире?
        - Хочу, - нестал спорить маг. - Инасколько?
        - Намного, - втон ему ответила я. - Ноиначе, чем ты. Иначе видят, иначе слышат, иначе думают. Для них главное - носиться светрами над землёй инезнать никаких печалей. Только два раза вгоду они сходят наземлю - весной, когда эльфы танцуют вчесть добрых ветров, иосенью, когда умиротворяют злые. Тогда сильфы танцуют вместе сними, иветра танцуют вокруг них. Если нарушить это сборище, втом месте родится вихрь, ивсё вокруг будет изрядно порушено.
        - Вот, значит, как, - потянул волшебник. - Ноты инаэтот раз неответила мне, Лика. Почему ты вступилась? Чтобы я несовершил этого, как ты говоришь, греха? Неповерю.
        - Нет, - глухо ответила я. - Чего ты хочешь, сын земли? Мне всё равно, какие грехи ты насебя соберёшь засвою жизнь, ты прав. Я хотела спасти оттебя сильфов, которых ты бездумно пленил. Они дороги моему сердцу.
        - Иты нехочешь сказать, почему? - неотставал волшебник. Я покачала головой. Эта тайна непринадлежала мне, и, главное, раскрыв её, я могла принести вред другим «детям ветров». - Ты полна загадок, Лика. Тогда скажи мне, можетли женщина понести отсильфа?
        - Земная женщина?! - изумилась вопросуя.
        - Акакаяже ещё? Потому что я уверен, что тебя воспитали сильфы. Возможно, всех вас, детей ветров, воспитывают сильфы, недаром вы так прозываетесь. Глуп я, что раньше незаметил.
        - Да, меня воспитали сильфы, - созналась я. - Ноземная женщина неможет зачать отсильфа, они сотканы изразных материй.
        Волшебник отмахнулся отменя, уверенный всвоей идее. Я втихомолку смеялась: зачать отсильфа! Аответра вы нехотите получить потомство? Маг неожиданно приободрился. Нето надеялся вернуть утраченное, нето нетак уж ценил свою волшебную силу, нето радовался своим новым идеям. Кто поймёт человека? Заразговором мы вышли наперекрёсток пяти дорог, ия остановилась. Сейчас я совершу подлость, норазве доброму народу есть дело домоей чести?
        - Здесь, - коротко произнеслая.
        - Что - здесь? - непонял Рейнеке. - Встреча сэльфами?
        - Нет, отсюда мы можем начать их поиски, - объяснила я. - Закрой глаза, возьми меня заруку исчитай вслух, пока я неразрешу остановиться.
        - Что зачушь?! - поразилсямаг.
        - Нехочешь, я пойду одна, - ответила я, оставляя человеку последний шанс наспасение. Волшебник сдался.
        - Как скажешь, дочь ветров, ногоре тебе, если ты затеяла это, чтобы посмеяться надо мной.
        - Тогда я вовек неувижу горя, - отозвалась я. Мне было недосмеха.
        Мы свернули сдороги исделали ровно семь шагов, потом три шага, потом один шаг. Надвенадцатом раздалось пение флейты инезнакомый голос мелодично произнёс:
        - Остановись, смертный, иты, Л'ииикькая! Зачем вы сюда пришли?
        - Неоткрывай глаз, - прошептала я наухо человеку, итот послушно кивнул.
        - Видеть вас, если это будет позволено, - произнёс Рейнеке.
        - Вернуть свой долг, - сказалая.
        - Услышано, - произнёс эльф. - Сделайте пять шагов туда, куда шли.Оба.
        Оба?! Мы так недоговаривались!
        - Но… - заспорила я, иэльф (так инесоизволивший показаться нам наглаза) властно приказал:
        - Оба.
        Мы повиновались, исделали указанные пять шагов, напоследнем переступив через границу колдовского круга. Остро запахло травами. Уменя закружилась голова, человек пошатнулся иупал наземлю. Я присела рядом и, подумав, положила под голову человека свою котомку. Вот ведь… даже потеряв разум падает так, чтобы неразбить гитару.
        - Ждите, крассвету мы скажем обоим свой приговор, - заключил эльф. Я вздохнула. Справедливость доброго народа вошла впоговорки. Впервую очередь своей непонятностью для всех остальных…
        - Почему эльф назвал тебя Л'ииикькая? - был первый вопрос смертного, когда он очнулся. Нанебе густо высыпали звёзды, ивдалеке прекрасными голосами пели эльфы, аккомпанируя себе наарфах ифлейтах. Я прислушалась. Добрый народ проставлял весну, пел освежей траве иновой листве. Иолюбви, которая творится наэтой самой траве под листвой. Хороший признак, эльфы никогда непоют перед действительно суровыми наказаниями.
        - Потому что это моё имя, - ответила я, когда молчание слишком уж затянулось.
        - Мне ты представилась Ликой.
        - Так проще, - пояснила я. - Аэльфы слышат моё имя как «Л'ииикькая», итак иназывают.
        - Акак тебя зовут по-настоящему? - неотставал человек.
        - Лика, - хмуро ответила я. - Наземном языке нельзя произнести слова, рождённые ветрами. Уэльфов более чуткий слух, они слышат так, адля людей иЛика сгодится.
        - Ты тоскуешь посильфам? - спокойно уточнил человек. - Поэтому изавела меня вловушку? Это ведь ибыло желанием доброго народа?
        - Да, - подтвердила я. - Ты, вернее, твоё проклятие, потравил эльфийское пастбище. Наклеверном лугу добрый народ пас пчёл. Они непростили тебе ихотели судить, ноты носишь холодное железо имог прийти кним только подоброй воле.
        - Ты ссамого начала знала? - напряжённо спросил человек.
        - Откуда? Эльфов неинтересует ни время, ни место, ни имя смертного. «Сын земли осквернил наше пастбище своим проклятием, найди иприведи его кнам» - вот всё, что они соизволили поведать.
        - Значит, меня выдал брат, - подумал вслух человек. - Асам, бедняга, думал, что помогает.
        - Нет. Я пришла втвои земли незатобой, я пришла послушать как играет моя… хм. Как играют сильфы наарфе. Нокогда ты попросился сомной - я всё поняла. Я давала тебе возможность спастись, помнишь?
        - Акак ты поняла? - тутже спросил волшебник. Я пожала плечами.
        - Акак ты узнал меня? Ты посмотрел мне влицо ипонял, что уже видел прежде. Так ия. Посмотрела тебе влицо ипоняла, кого яищу.
        - Почемуже непоняла осенью? - непонялмаг.
        - Осенью ветра злые, - объяснила я. Волшебник раздражённо пожал плечами ипринялся проверять, наместели оружие. Сохранность кинжала его весьма удивила.
        - Твои эльфы недобрый народ, они беспечный народец! - всердцах воскликнул он. - Неужто им даже вголову непришло разоружить пленного?
        - Они ненезахотели, они немогли, - ответила я. - Утебя напоясе холодное железо, как добрый народец его отнимет?
        - Ха! - откликнулся маг исамодовольно улыбнулся. Небыло нужды читать мысли, чтобы понять, очём он думает.
        - Даже ненадейся, - поспешила его разуверить я. - Эльфы куют оружие избронзы идобавляют вметалл толчённые камни, придающие их мечам истрелам прочность алмаза. Ты неуспеешь замахнуться.
        - Ичего они отменя хотят, какой виры? - поинтересовался волшебник.
        - Вот уж незнаю. Мне велели только привести.
        - Иты так спокойно выполнила этот наказ? - полюбопытствовал Рейнеке.
        - Акак я могла его выполнить? - непоняла я. - Смертный, я ведь предупреждала тебя. Инехотела брать тебя ссобой.
        - Ноты несказала, что там ловушка.
        - Тогда тыбы непошёл сомной, - произнеслая.
        - Непойму я тебя, - помотал головой Рейнеке. - Или ты хочешь завести меня вловушку, или ты нехочешь этого. Зачем предупреждать, нонеобъяснять, очём предупреждаешь?
        - Так живут люди, - улыбнулась я. - Достигая цели той ценой, которую готовы заплатить. - Аэльфы исильфы совершают поступки, близкие ксправедливости. Справедливо наказать, нонесправедливо предать, аесли непредать, то инаказать неполучится. Всё очень просто.
        - Для эльфа, - подытожил человек. - Азачем было оставлять тебя сомной? Ты ведь выполнила свою задачу. Эльфы небоятся, что я сгоряча убью тебя запредательство?
        - Для доброго народа, - пояснила я, - это будет совершенно правильный поступок ствоей стороны. Законный. Они считают, что предатель должен разделить спреданным его участь.
        - Иты непобоялась?! - поразился смертный.
        - Акуда мне было деваться? Я слово дала.
        - Сборище сумасшедших, - буркнул человек.
        - Мы нелюди, только ивсего, - возразилая.
        - Анарассвете придут эльфы ивелят мне сделать что-нибудь стольже безумное взамен уничтоженного клевера, - проворчал Рейнеке.
        - Необязательно, - возразила я. - Могут попросту издали нашпиговать стрелами, инедумать ни очём. Или уморить вкругу голодом ижаждой.
        - Иты так спокойна?!
        - Акакже иначе? - непоняла я. - Моя жизнь втвоих руках, аесли тебе она ненужна, то вруках эльфов. Это наказание занетерпение ипоспешность, откоторого они меня отговаривали прошлой весной.
        - Нетерпение, говоришь… - процедил маг. - Лика, ответь откровенно ичестно - если я тебя сейчас убью, эльфы очень наменя обидятся?
        - Я незнаю, - ответила я, глядя человеку прямо вглаза. - Как я могу говорить задобрый народ? Вот ветры…
        - Обидятся, да? - хмыкнул человек и, поднявшись, положил руку нарукоять кинжала.
        - Обидятся, - подтвердила я. - Нопризнают твоё право, смертный. Убей, если хочешь.
        - Дура, - неожиданно ответил Рейнеке исел рядом сомной. - Что эльфы хотят стобой сделать?
        - Незнаю, - устало ответила я. - Или тоже, что истобой, или ещё как-нибудь накажут. Ты хочешь просить опомощи? Так попроси, зачем столько лишних слов?
        - Акак ты можешь помочь? - оживился волшебник. - Разрушить чары круга?
        Тут я вспомнила, что человек даже непопытался вырваться запроведённые вземле границы. Зря он назвал себя бестолковым магом - чутьё унего развито отменное.
        - Нет, эльфы мне никогда непростят, - покачала головойя.
        - Да какое тебе дело доэтих уродцев? - возмутился волшебник. - Они тебя подставили, атеперь хотят убрать, небось, боятся, вдруг ты про их делишки растреплешь!
        - Ты всвоёмли уме? - расхохоталась я. - Да весь мир знает опроказах доброго народа, они даже гордятся ими! Нообижать их негодится, только хуже сделаешь.
        - Значит, мы умрём, - подытожил волшебник. - Хочешь, я спою тебе напоследок?
        - Хочу, - согласилась я. - Нозачем нам стобой умирать именно сейчас? Ты можешь усыпить добрый народ ивывести нас иззаколдованного круга.
        - Очень смешная шуточка, дочь ветров, - мрачно ответил Рейнеке ипомахал ввоздухе руками. - После твоего подарочка я ни начто уже негожусь.
        - Так попроси меня забрать его, сын земли, - предложила я. Сердце испуганно трепыхнулось. Нескоро мне удастся восполнить отобранное умага.
        - Иты молчала?! - вскочил наноги волшебник. - Лика, дай только выбраться, ия сделаю изтебя отбивную!
        - Сделай, - нестала спорить я. - Сядь, Рейнеке, есть вещи, которые недоверишь даже дочери ветров.
        - Иными словами, магию я верну себя сам, - понял волшебник ипослушно опустился наземлю рядом сомной. - Что отменя требуется?
        - Сначала - клятва. Обещай мне: ты вернёшь мне то, что я тебе дам, едва я обэтом попрошу.
        - Клянусь, - ответил маг, ия протянула ему рукоятью вперёд нож ветров.
        - Проведи поперёк моих ударов, маг, иты разрушишь запруду, - проговорила я. - Нобудь осторожен: втвои руки вольётся больше волшебства, чем ты привык. Это вскоре пройдёт, неполагайся нановую силу.
        Пока Рейнеке, закусив губу, выполнял мои указания, я мысленно оплакивала свою потерю. Отобрав уволшебника его магию, я могла рассчитывать вернуться ввоздух ещё доисхода лета, атеперь… инож ветров нета вещь, которой могут касаться руки смертных. Одна изнас, говорят, доверила оружие человеку, он невернул - иона осталась жить сним как его жена. Говорят, она ипосле смерти мужа несможет освободиться. Нодаже если смертный ненарушит клятвы… Его прикосновение всё равно останется сомной навсегда. Нестоило мне пить настой насеми травах тогда, напостоялом дворе…
        - Поразительно! - воскликнул Рейнеке, честно возвращая мне нож. Я взялась зарукоять, истриж обиженно щёлкнул клювом. - Мне кажется, я своими руками могу разобрать мир побрёвнышку.
        - Начни сзаколдованного круга, - предложила я, протягивая человеку гитару. - Эльфам стоило забрать скорее её, номузыка для них также священна, как для вас - оружие.
        - Ты хочешь, чтобы я песней разрушил эльфийские чары? - изумилсямаг.
        - Ачем ещё ты собрался бороться? - удивилась всвою очередь я. - Эльфы - сама жизнь этого мира, наних недействуют ни травы, ни заклинания, ни волшебные знаки. Между собой они соревнуются вмузыке ивовладении оружием, причём музыка намного важнее. Пой, Рейнеке, иты вернёшь себе свободу.
        - Сборище полоумных, - буркнул маг икоснулся струн.
        Вмузыку гитары вплеталась магия, заглушая далёкое пение арфы. Эльфы сдались без борьбы, слишком мало они верили влюдей, чтобы теперь отказаться послушать ипонять, как далеко простираются способности смертных. Апотом Рейнеке запел, ипесня его, плавная ирезкая, мелодичная инеправильная, снеясными перебоями, брала засердце, пьянила точно также, как тогда, осенью. Пьянила иусыпляла. Зря он назвал себя никудышным магом…
        Тёмным пламенем дышитлес,
        Ярым пламенем.
        Сколько вмире ни есть чудес,
        Вхраме каменном
        Вчас осенний ивволчийчас
        Всех дивнеедив,
        Всех прекраснее без прикрас,
        Будто древниймиф,
        Спит огонь, разгоняя тьму,
        Душный морокзла.
        Спи иты, глядя наигру
        Языков костра.
        Твой усталость угасит взор,
        Будто ночь искру.
        Ипогладит, оставив спор,
        Лапкой повиску
        Собеседник извечныйнаш:
        Тень земных страстей.
        Воздух душен, ивоздухвла-
        Жен, инет вестей
        Доутра, что моглибысон
        Потревожить твой.
        Чуть поскрипывает крыльцо,
        Дремлет век хромой.
        Маг ненадолго умолк, иввоздухе плыли нежные переборы струн. Ветра недоносили доменя ни единого звука, кроме этой музыки: спал лес, спали птицы, спали звери идаже ночные бабочки уснули, сложив тусклые крылышки. Умолкли кузнечики, дотого стрекотавшие втраве, именя саму клонило всон так, что я едва могла разомкнуть тяжёлые веки. Апотом Рейнеке запел снова, исон слетел сменя как подхваченная ветром листва. Чёрный волшебник пел отом, что сильфам всего дороже - освободе истранствиях. Бесконечных странствиях посвету.
        Яже ветром покинудом
        Доигры зарниц.
        Идорогой, иколесом
        Изскрипучихспиц
        Обернусь посреди грозы,
        Вливня серебре.
        Стану листьями, что рассы-
        Паны поземле.
        Шаг неслышен иголостих,
        Только скор исход.
        Ивобъятиях золотых
        Отлюбых невзгод
        Перезвоном истаю струн,
        Песнею скворца.
        Пока крепок твой сон июн,
        Ухожу скрыльца[2 - Стихи А. Садовникова.].
        Круг вспыхнул ипогас: разрушились чары. Я всхлипнула, имаг повернулся комне.
        - Лика? - удивился он. Голос Рейнеке был как будто чужой, словно это он проснулся ото сна, анепогрузил внего всех эльфов вокруге. - Ты плачешь?
        - Н-н-нет, сын земли, - выдавила я. - Неплачу… Ноты… Я никогда невидела такого волшебства, такой музыки…
        - Музыку нужно слушать, анесмотреть, - серьёзно возразил смертный. Аккуратно убрал гитару вмешок и, поднявшись, протянул мне руку. - Идём, Лика, эльфы скоро проснутся. Я чувствую, как рвутсяузы.
        - Иди, - отозвалась я, недвигаясь сместа.
        - Аты? - непонял смертный. - Решила остаться? Эльфов подождать? Глупая!
        - Зачем я тебе, сын земли? - настороженно спросилая.
        - Незнаю, - откровенно усмехнулся Рейнеке. - Ноесли ты непойдёшь сомной, я унесу тебя силой.Ну?
        - Уговорил, сын земли, - засмеялась я иподнялась наноги. Еслибы он попробовал только пальцем меня тронуть против моей воли, ветра разбудилибы добрый народ, ичеловека расстреляли излуков, ноговорить обэтом нехотелось. - Идём, эльфы ивсамом деле скоро проснутся.
        Глава четвёртая. Русалки
        - Зачем ты меня ссобой позвал? - спросила я, когда мы вернулись наперекрёсток пяти дорог исвернули насреднюю изних.
        - Я тебя ещё неразгадал, - спокойно ответил маг. - Аты хотела остаться? Неужели эльфы ненаказалибы тебя затвоё участие вмоём побеге?
        Я грустно улыбнулась. Волшебник слишком многого непонимал вдобром народе… иуменя небыло особого желания ему всё разжёвывать. Поэтому я сказала коротко:
        - Эльфы несердятся, когда человек поступает так, как для него лучше всего. Добрый народец немстит, атолько воздаёт позаслугам.
        - Икак они оценят мои чары? - ухмыльнулся смертный.
        - Как величайший подарок, - удивилась вопросу я. - Разве ты сам невидел? Они были прекрасны!
        - Вот как, - потянул Рейнеке. - Аесли ябы создал злые чары?
        - Разве злые чары бывают прекрасными? - вопросом ответила я. - Ты неверно оних судишь, напрасно приписываешь красоту - или злобу.
        - ЧуднО ты всё-таки говоришь, - буркнул маг. - Теперь я исам вижу, насколько ты нечеловек.
        - Ая никогда инеговорила, будто я дочь земли, - подтвердилая.
        - Ты дочь воздуха? - спросил волшебник и, остановившись, повернулся ко мне. - Сильф?
        Я молча склонила голову. Вот потому-то нам инесоветуют беседовать слюдьми очём-то, кроме прямых сделок. Наша чуждость кричит осебе вовесь голос, идостаточно нескольких фраз инемного внимательности…
        - Вот почему… - проговорил волшебник икоснулся пряди моих волос. - Ты хочешь вернуться ввоздух?
        - Хочу, - подтвердила я. - Носмертный неможет мне помочь, наэто способны только эльфы. Они качнут весы судьбы, ия смогу снова стать собой, отбросив это уродливое тяжёлое тело.
        - Уродливое?! - возмутился Рейнеке. - Тяжёлое?! Девочка, ты знаешь, что легка как пушинка ипрекрасна как солнечный день? Неужели утебя нет глаз, чтобы увидеть собственную красоту?
        - Спасибо затвою лесть, сын земли, - засмеялась я. - Ноэто слова смертного, несильфа. Вот еслибы ты мог увидеть меня прежде… Воздушная, прозрачная, я летала, обгоняя ветер, иповоздуху плыли мои волосы - белые, как самое чистое вмире облако, акогда я их расчёсывала, поднимался ураган… Вот было время! Асейчас?!
        - Асейчас ты человек, - мягко заметил Рейнеке. - Может, для сильфа ты итяжеловата, но, поверь мне, ты исейчас кажешься легче пушинки. Я могбы нести тебя весь день наруках идаже незапыхаться.
        - Будь я сильфом, ты несмогбы даже обнять меня - я просочиласьбы между пальцев, выскользнулабы изсомкнутых рук, - возразилая.
        - Ты хочешь, чтобы я радовался этому? - уточнил смертный, ия засмеялась.
        - Учти, я неигрушка для людей, Рейнеке-маг. Инебукашка, которую ты будешь рассматривать сквозь увеличивающие стёкла, чтобы понять, как я устроена.
        - Учту… дочь ветра. Ноты ведь неоткажешься ответить намои вопросы?
        - Неоткажусь выслушать - это честнее, - уточнила я. - Спрашивай, сын земли, досих пор ты всегда задавал нужные вопросы, накоторые я ответилабы даже перед лицом смерти.
        - Доэтого дело, надеюсь, недойдёт, - пробормотал человек, поправляя гитару. - Лика, скажи, как эльфы вернули тебя ввоздух впрошлый раз? Что они сделали такого, чего человек неможет повторить?
        Воспоминания заставили меня поёжиться, как будто ветра внезапно сделались злыми.
        - Они… незнаю, как это объяснить. Эльфы взяли весы моей судьбы иположили наодну изчаш мою клятву. Другая взлетела вверх, имне сказали, что я могу подняться ввоздух иостаться там, если выполню обещание. Они несказали, что, став сильфом, я сделаюсь ещё беспечнее прежнего, ичто день ото дня моя клятва будет становиться всё более легковесной, пока весы некачнутся обратно, ия невернусь всмертный облик. Видишьли, Рейнеке, сильфы - это магия, разлитая ввоздухе, авы, люди, берёте слишком много волшебства взаймы изокружающего мира инеумеете возвращать. Вот мы итеряем свою природу, ипадаем наземлю… Идолжны долго, очень долго возвращать утраченное. Ая незахотела ждать. Ибыла наказана.
        - Авчём твоё наказание? - непонял меня смертный. - Втом, что эльфы забрали свой дар, когда ты невыполнила их условие?
        - Нет, Рейнеке-маг, это справедливо. Наказание - втой плате, которую они попросили. Думаешь, легко предателю взлететь? Я очень долго теперь неподнимусь ввоздух.
        - Акак ты вернулась впрошлый раз? - неотставал волшебник. - Или ты рассталась сосмертным телом сразуже, как добрый народ качнул весы?
        - Нет, - покачала головой я иснова поёжилась. - Эльфы всего лишь подтолкнули…
        Умолкнув, я поплотнее закуталась вплащ, зачем-то оглянулась посторонам ипризналась:
        - Я прыгнула собрыва иразбилась окамни.
        - Что?! - возмутился маг, ия, встав нацыпочки, приложила палец кего губам.
        - Некричи, Рейнеке-маг, ненадо. Сильф, став смертным, может умереть навсегда, аможет вернуться ввоздух после гибели тела. Добрый народ обещал, что я неумру, ия прыгнула соскалы. Иони ведь сдержали своё слово!
        - Икак оно прошло? - неожиданно злым голосом спросил человек.
        - Неспрашивай! - невыдержала я. Наменя нахлынула пережитая боль. - Это было ужасно, итело оставалось таким тяжёлым, иземля так неумолимо меня тащила ксебе! Я уж думала, что эльфы меня обманули, апотом… удар,и…
        Всплеснув руками, я закрыла лицо, иуже неувидела, атолько почувствовала, как маг прижал меня ксебе.
        - Бедная девочка, - только ивымолвил он - словами, ноего голос ируки сказали мне гораздо больше.
        - Ноэльфы сдержали слово, - горячо заговорила я. - Моё смертное тело рассыпалось впрах иразлетелось поветру, ая взлетела ввоздух ивернулась кродным.
        - Попадись они мне… - процедил сквозь зубы волшебник. - Неужто нельзя было найти другой способ?
        - Какой? - удивилась я. - Эльфы нехотели меня убивать, ведь это страшный грех - убить сильфа. Даже если он вчеловеческом облике. Что им оставалось делать?
        Человек прорычал что-то невнятное икрепче прижал меня ксебе.
        - Уже потом, - поспешила продолжить рассказ я, - когда весы качнулись обратно, прах, которым стало моё тело, стал налипать наменя итянуть вниз, кземле. Счастье, что это происходило постепенно, ането я моглабы упасть сбольшой высоты иразбиться уже навсегда. Ветра принесли мне пряностей ипривели кдругим таким, как я. Те объяснили мне, как жить среди людей, непривлекая ксебе внимания.
        - Другим таким как ты? - задумчиво повторил волшебник. - Значит, дети ветров насамом деле упавшие извоздуха сильфы?
        Высвободившись, я прижала руку ко рту человека иумоляюще заглянула ему вглаза.
        - Сын земли, ты должен обещать мне, что сохранишь мои слова втайне.
        Волшебник взял мою руку всвою, повернул иподнёс кгубам тыльной стороной.
        - Я ничего несобираюсь обещать тебе, дочь ветров, - ответил он. - Ноя недам тебя вобиду, непричиню вреда итвоим родным.
        - Смотриже… если обманешь…
        - Ты хочешь есть? - спросил меня человек наисходе первой дневной стражи. Проспав перед тем весь день взаколдованном кругу, мы шли всю ночь куда глаза глядят, ивот теперь впереди показалась сторожевая застава, при которой наверняка можно встретить лоточника сгорячими пирогами или ещё какой-нибудь едой втаком духе.
        - Наверное, - неуверенно отозвалась я. - Нобольше я хочу отдохнуть. Я непривыкла столько ходить наногах. Всё-таки тяжело зовёт ксебе земля, воздух нетак суров.
        - Какже ты раньше странствовала, бедная девочка? - поразился волшебник.
        - Неторопясь, - пожала плечами я. - Отдыхала, находила ручьи имыла вних ноги. Вода смывает усталость, аесли уж попросить русалок опомощи…
        - Русалок?! - вскинулся маг. - Иты знаешь, как найти их? Иможешь поговорить сними?!
        - Знаю. Могу, - подтвердила я. - Носмотри, смертный, нежалуйся, будто тебя непредупреждали.
        Волшебник, конечно, необратил намоё предупреждение никакого внимания.
        - Вот, - кивнула я наручей, возле которого мы присели - отдохнуть исъесть купленные назаставе пироги. - Здесь живут русалки.
        - Иты можешь позвать их? - жадно спросил смертный.
        - Зачем их звать? - удивилась я. - Мы пришли, иэтого достаточно.
        - Так они нам покажутся? - неунимался волшебник.
        - Ночью, - пояснила я. - Днём русалки невидны даже эльфам, растворены вводе, ипоют, вплетая голоса впесню ручья.
        - Асейчас они поют? - уточнилмаг.
        - Сколько вопросов, смертный! - засмеялась я. - Ты сам неслышишь?
        - Нет, - покачал головой Рейнеке.
        - Это потому, что ты говоришь, - назидательно объяснила я. - Замолчи, сядь наземлю, склони ухо кводе иприслушайся.
        - Ноя ничего неслышу, - заявил человек, едва выполнив мои указания.
        - Плохо слушаешь, - отмахнулась я, принимаясь запринесённый ссобой пирог. Пожалуй, я действительно успела проголодаться. Счастье, что эльфы усыпили нас всего наодин день - сних сталосьбы инасемь лет задержать, иничего незаметить.
        Доев пирог (маг так иприслушивался, неглядя наеду), я достала из-за пазухи дудочку. Отломила тростинку, вставила её вширокий конец дудочки, асвободный конец тростинки опустила вводу. Иподула, заставив воду ручья забулькать. Ручей намиг стих. Апосле разразился серебристой трелью-журчанием.
        - Их тут три, - сказала я, повернувшись кмагу иснова подула вручей. - Я попросила разрешения погостить уних икинуть крошки вводу, для рыбок.
        - Крошки? - спохватился волшебник. - Лика!
        - Да, сын земли? - безмятежно отозвалась я, догадываясь, что именно возмутило волшебника.
        - Ты съела всё, что мы принесли!
        - Разумеется, всё, - согласилась я. - Мне хотелось есть.
        - Ая?! - рассердился волшебник.
        - Аутебя, сын земли, вмешке припрятана копчённая грудинка иломоть хлеба, - пояснила я. - Их давно пора доесть, анеждать, пока еда испортится.
        - Икак только узнала, - проворчал разоблачённый волшебник иполез вмешок доставать свои припасы. Изводы донёсся явственный смех.
        - Ветер нашептал, - улыбнулась я иснова забулькала. Маг неожиданно вздрогнул иразвернулся комне.
        - Ветер нашептал… Лика, послушай, ты сейчас, что, разговариваешь срусалками?
        - Про твои припасы мне неони рассказали, - заверила я, новолшебник отмахнулся.
        - Я неотом. Ну, разговариваешь?
        - Разумеется, - отозвалась я иснова подула вдудочку. Вода ответила. - Русалки неслышат того, что происходит ввоздухе, да ичеловеческий язык понимают струдом.
        - Аты их язык понимаешь? - жадно спросил смертный.
        - Понимаю, - признала я. - Сейчас, например, они просят тебя остаться дотемноты ипотанцевать сними.
        - Они сами обэтом заговорили? - восхитилсямаг.
        - Ну, да, - подтвердила я, весьма удивлённая восторгом Рейнеке. - Русалки обожают танцевать, исчастливы, когда находится скем. Так что им передать?
        - Передай, что я буду счастлив принять их приглашение! - потребовал волшебник. Я просвистела его ответ вдудочку, апосле, отложив её, повернулась кмагу.
        - Ты дурак, сын земли.
        - Это ещё почему? - насторожился смертный.
        - Потому, что жизнь тебя ничему неучит. Неужели ты неслышал орусалочьих плясках?
        - Нет, - встревожился Рейнеке, однако поего глазам я поняла, что человек исейчас по-настоящему неиспугался.
        - Может быть, ты принёс ссобой ленты? Гребень? Зеркало? Сын земли, ты подумал, чем будешь выкупать свою жизнь?!
        - Ясно, - спокойно ответил человек и, оперевшись спиной оближайшее дерево, вытянул ноги. Вся поза его выражала полную расслабленность ибеззаботность. - Ты снова завела меня вловушку, нетакли?
        - Я предупреждала тебя, - начала было я, номаг остановил мои возражения, подняв руку.
        - Это всё неважно, Лика, дочь ветров. Лучше расскажи мне про обычаи русалок.
        - Ачто тут рассказывать? Они дети воды, они появились изслёз создателя мира, как сильфы появились извздоха, аэльфы - изсмеха. Летом они выходят изводы поночам идоодури пляшут наберегах своих жилищ - ручьёв, рек, озёр… Каждый смертный, который окажется здесь, будет затанцован досмерти, если только неоткупится подарком. Они ужасно тщеславны ирады любой безделке. Правда, девушек они могут отпустить зачестное слово, ногоре той, которая невернётся собещанным! Номужчине они неповерят, тут даже надеяться неначто.
        - Так, может, мне сбегать назаставу залентами? - уточнил маг. - Врядли, конечно, они есть усторожей, новдруг… Или я могу успеть вырезать гребень довечера.
        - Зачем? - удивиласья.
        - Нехочу умирать, - вежливо пояснил маг. - Ты уж прости, Лика, если я срываю твои планы насчёт моей смерти, номне совершенно нехочется сегодня прощаться сжизнью.
        - Ты несрываешь планов, - улыбнулась я. - Только я непонимаю, зачем тебе бегать залентами игребнями, когда утебя есть то, что русалки ценят больше всего.
        - Гитара? - проследил мой взгляд смертный. - Ну уж нет! Лучше я сам утону, чем отдам им свою гитару!
        - Вот глупый! - воскликнула я и, схватив дудочку, поспешила поделиться сказанным сручьём, который давно уже гневно журчал, требуя посвятить его вдетали разговора. Выслушав мой пересказ, русалки засмеялись так весело, как умеют смеяться только дочери вод. - Зачем тебе топить гитару? Ты можешь просто наней сыграть. Для русалок нет ничего важнее музыки, им скучно плясать под одно только пение, аиграть они неумеют.
        - Тебебы стоило сказать обэтом сразу, - проворчал чёрный волшебник. Я пожала плечами.
        - Если твоя игра ипение им непонравятся, тебе уже никто непоможет. Поэтому стоило припасти навсякий случай идругой подарок. Сейчас-то уже поздно бежать. Они знают, что ты заранее неозаботился.
        - Обязательно было говорить! - рассердился маг. Я отвернулась иснова заговорила сручьём. Мне было что обсудить сводными сестрицами ибез смертного мужчины.
        - Очём ты сними шепчешься? - невытерпел Рейнеке.
        - Обо всём насвете, - повернулась я кнему. - Они рассказывают, новости, которые приносит ручей, ая - отом, что видела наберегу.
        - Имного ты видела? - немедля поинтересовалсямаг.
        - Немного, - признала я. - Так я им исказала.
        - Аони?
        - Они видели многое, - честно ответила я. - Нотебе вряд ибудут интересны новости ручейка.
        - Нехочешь отвечать? - догадалсямаг.
        - Нехочу, - помедлив, признала я. Я кое очём попросила дочерей воды, ирассказывать обэтом человеку неимело смысла.
        - Твоё право, - медленно проговорил волшебник, пристально меня разглядывая. - Давай тогда поговорим про русалок. Это правда, что ими становятся утопленницы идевушки, которых ониже сами заманивают надно?
        - Ты невозможен, сын земли, - всплеснула я руками. - Откуда ты взял эту чушь?
        - Все так говорят, - пожал плечами Рейнеке. - Неужели неправда?
        - Только эльфы могут принимать смертных иделать их частью своего народа! - рассердилась я. - Ни русалки, ни сильфы наэто неспособны! Незнаю, очём рассказывают люди, нодочери воды, разумеется, родятся отдочерей вод, инепополняют свои ряды засчёт…
        - Русалки ведь все женщины, - прервал меня Рейнеке. - Или среди них имужчины водятся?
        - Нет, мужчин среди них нет, - отвергла я это предположение. И, разумеется, волшебник немедля заинтересовался:
        - Тогда какже уних рождаются дети?
        - Всё-то тебе хочется знать, - досадливо проворчалая.
        - Аэто тайна? - уточнил смертный, раздосадовав меня ещё больше.
        - Да нетайна, просто…
        - Непродолжай, я угадаю, - прервал меня человек. - Они рожают дочерей оттех мужчин, скоторыми танцуют наберегу?
        - Разумеется, - кивнула я. Рейнеке кивнул вответ, но, словнобы неудовлетворившись собственным объяснением, продолжал наменя смотреть, ия добавила: - Ониже некак люди… они икру мечут, эти русалки. Тысячи икринок - иэта только одна, аведь вкаждом ручье их живёт подве, потри, аещё сморей приплывают…
        - Нанерест? - хмыкнул волшебник. Я снова кивнула.
        - Ну… да. Русалки мечут икру только впресной воде, иморским былобы худо, еслибы их непускалибы вреки иозёра.
        - Тысячи икринок! - оценил Рейнеке. - Заодин год русалки должныбы заполонить весь мир. Или невсе выживают? Вводе ими кто-нибудь питается?
        - Ачто толку? - отмахнулась я. - Даже рыбы сделаны изземли, норусалки - водные создания, иим ничего несделается, даже если ты проглотишь её целиком.
        - Значит, их неедят, - подытожил смертный. - Ночто тогда? Как спасти мир отрусалочьего засилия?
        Против воли я засмеялась.
        - Ты как скажешь… Икринка - это капелька воды, неболее. Она должна пройти длинный путь, пока её непроглотит женщина, способная стать матерью будущей русалке. Уже познавшая мужчину, нонеимеющая собственных детей - это обязательное условие. Такая женщина зачнёт иродит девочку, совершенно обычного ребёнка. Разве только глаза будут беспокойные, ну, иуводы будет просиживать стражу застражей, номалоли укого какие причуды… Аоднажды весной, когда будет половодье, идочери вод запоют особенно громко, дитя невернётся всвой дом насуше - она уйдёт вводу истанет русалкой - такой, как ей иполагается быть поправу рождения.
        - Ужасно! - выговорил смертный после долгого молчания. - Ичто станется сеё бедной матерью?
        - Сматерью? - удивилась я. Такие вещи никогда неинтересовали русалок, имне оних нерассказывали. - Незнаю, наверное, будет жить, как раньше жила… Какое это имеет значение?
        - Значение?! - гневно переспросил Рейнеке, но, встретив мой удивлённый взгляд, махнул рукой иотвернулся. Ручеёк тем временем вновь потребовал пересказать разговор, и, услышав мой ответ, зажурчал ещё веселее прежнего.
        - Что они говорят? - неудержался отвопроса волшебник.
        - Грозятся, - пожала плечами я. - Говорят, если я буду всем рассказывать тайны их рода, они могут поведать кое-что интересное иомоей родне.
        - Аотвоей родне можно рассказать неменее интересно, Лика? - осведомился Рейнеке.
        - Вот уж незнаю, - хмыкнула я. - Мы никого нетрогаем, живём высоко над землёй ввоздушных городах изамках. Люди невидят нас, инам нет дела доземныхдел.
        - Иувас есть имужчины, иженщины, как улюдей? - уточнил волшебник. - Акакие вы знаете ремёсла? Чем питаетесь? Что пьёте? Изчего шьёте свою одежду?
        - Извоздуха, разумеется, - ответила я. - Мы живём ввоздухе, имужчины, иженщины, иунас нетак много ремёсел, потому что каждый может обеспечить себя всем необходимым. И, конечно, мы неедим такой грубой пищи, как вы, люди. Мы питаемся чистой магией, ипьём запахи, которые нам приносят ветра. Акогда вы, смертные, начинаете колдовать, вы отбираете волшебство увоздуха, иотдаёте его земле. Ипочему-то забываете развеять обратно, поэтому многие изнас голодают идаже падают наземлю без сил, апотом долго, очень долго немогут подняться.
        - Как ты? - прозорливо заметилмаг.
        - Какя.
        - Ичто вы делаете потом? - неотставал смертный.
        - Живём наземле, - сухо ответила я. - Копим магию, пока невернёмся обратно внебо. Иногда умираем прежде, чем успеваем закончить свой труд.
        Волшебник подсел ко мне ближе, обнял заплечи иприжал ксебе. Кажется, он неправильно меня понял, увидел горе там, где была одна только досада… ноя нестала ничего объяснять, слишком приятно было это неожиданное сочувствие. Догадалсяли смертный, что из-за него иего собратьев нанебе давно уже царит голод, ибеспечная жизнь детей воздуха испорчена вечным поиском пищи?
        Отгорел закат, начёрный бархат неба высыпали звёзды, новода оставалась спокойной. Мы сидели наберегу имолчали. Всё уже было сказано - иизвинения, исожаления, исоветы. Теперь оставалось только ждать. Лишь только когда мир залился серебряным светом луны, гладь ручья всколыхнулась. Изводы, одна задругой, вышли русалки, одна прекрасней другой, синеволосые девы, завораживающие взгляд плавными, текучими движениями. Наних были свободные платья, сплетённые изводорослей, иплатья эти нескрывали красоты русалочьих тел. Они остановились усамого берега ислюбопытством посмотрели нанас. Вих голосах звучали трели ручья.
        - Привет тебе, сестрица! - прожурчали они. - Давно ты немыла ноги внашей воде.
        - Долгую-долгую зиму, - ответила я, склоняя голову. - Новы, разумеется, спали.
        - Как всегда, сестрица, - ответили мне все трое ипосмотрели наРейнеке. Маг вскочил наноги ипоклонился. Они засмеялись. - Какой красивый утебя спутник. Отдаёшь егонам?
        - О, да! - живо обещала я. Рейнеке округлил глаза, ноя покачала головой: мой отказ незащитилбы его отколдовства русалок. Хотелли он защиты вэтот момент? Журчащие переливы русалочьих голосов завораживали даже меня, вызывая безудержное желание забыть обо всём иотдаться бешеной пляске.
        - Чегоже ты хочешь взамен? - прожурчали дочери воды всё также хором.
        - Услугу, сестрицы, - быстро ответила я, ивсе трое кивнули.
        - Аты, смертный? - заговорили они смагом, откровенно его рассматривая. - Что ты принёс нам? Какой подарок?
        Рейнеке посмотрел наменя, потом пожал плечами. Ещё непришло время для плясок, ирусалки могли отпустить его по-хорошему - еслибы он понравился им. Время для плясок начнётся после праздника добрых ветров, когда всё живое прославляет жизнь.
        - Принёс… - медленно произнёс маг, ласково касаясь пальцами струн. - Хороший подарок, вам понравится.
        Он заиграл, ивзвуках гитары я услышала всё тоже журчание ручья, что ивголосах русалок. Аещё там был звёздный свет, прохладный ветер истрастное желание жить. Жить, дышать, любить, наслаждаться каждым днём и - особенно - каждой ночью. Это было искусство, это была магия.
        - О! - ахнули дочери воды. - О, как прекрасно ты играешь. Аголос твой… Спой нам! Спой, смертный! Спой каждой изнас!
        Маг улыбнулся ипокачал головой. Он играл ииграл, иего музыка совершенно заворожила русалок. Они вышли наберег иуселись уего ног: одна поправую руку, другая полевую, атретья обняла колени смертного изаглянула вглаза.
        - Пой для нас, - попросила она ивруках её замерцала горсть речного жемчуга. - Чего ты хочешь? Вот, возьми, жемчуга: подаришь женщине - влюбится, только тебя ибудет помнить, подаришь мужчине - навсю жизнь друг будет. Возьми, только спой длянас.
        - Зачем ему такой подарок? - неодобрительно произнесла я. - Узнают люди, его зарежут, ажемчуга отберут.
        - Нет, - прожурчала русалка. - Отобрать его нельзя, только подарить, иобманом невыманить, аесли отберут злом, то, кто возьмёт, поругаются, перебьют друг друга, ажемчуг сам вернётся. Возьми, сын земли, спойнам.
        Маг кивнул, ирусалка сложила свой дар наземле. АРейнеке изменил ритм, итеперь вего музыке зазвучало другое…
        Разнотравьем окаймлёны
        Берега.
        Нежит душу водоём,
        Пока снега
        Незабелят вод зелёных
        Глубину,
        Непогонят вьюгу сонную
        Польду.
        То, очём пел волшебник, вставало перед глазами. Летняя жара сменилась осенней слякотью, апосле намиг пахнуло ледяными, злыми ветрами… Апотом мы услышали перезвон капели иробкие ещё звуки ручья, пробивающегося из-под льда.
        Диво дивное издревности
        Манит,
        Девой мается взаветности
        Ракит,
        Память чья недолгаи
        Легка,
        Чья любовь, как горная
        Река.
        Рейнеке подмигнул дочери воды изамолчал, перебирая струны.
        - О, нет! - застонали заворожённые русалки. - Немолчи, смертный, пой ещё! Рейнеке покачал головой. Тогда поднялась наколени сидящая справа русалка итоже обняла его колени. Вруках её словно сама соткалась причудливая раковина.
        - Спой для меня, сын земли, о, пой для меня, ия одарю тебя, как никому неснилось.
        Маг покачал головой.
        - Неотвергай мой дар, человек, вот, взгляни только! Сестра дала тебе жемчуг - хорошо, ая дам раковину: укого она будет, тот сам никогда непотонет, идрузья его непотонут, иродичи. Возьми, сын земли, сыграй длянас!
        - Начто ему этот дар? - буркнула я. - Узнают люди, отберут, аего зарежут.
        - Нет, сестрица, нет. Нетакой этот дар. Отобрать-выманить нельзя, кто украдёт - все потонут, ираковина вернётся. Пой, смертный, спой длянас!
        Маг кивнул, идева сложила дар уего ног, рядом сжемчугами сестры. Волшебник продолжил играть, ия услышала смерть иугрозу вего песне.
        Неприпомнят еёимя
        Стар имал.
        Кто вобъятья стылые
        Попал,
        Неворотится, зовииль
        Незови.
        Смертью воглою дарыеё
        Остры,
        Как глоток воды студёной
        Поцелуй,
        Светлы волосы, плетённые
        Изструй…
        Рейнеке снова замолк, иснова застонали русалки. Ноон молчал итолько улыбался, перебирая струны.
        - О, я знаю, чего ты хочешь! - оживилась первая русалка. - Я знаю, человек. Ты хорошо пел для нас. Хочешь - отпустим тебя, о, да. Небудем плясать, небудем щекотать, отпустим, ведь ты так хорошо поёшь. Только немолчи, о, пожалуйста, немолчи, ведь твой голос слаще мёда.
        Маг покачал головой, непереставая играть, иметнул наменя странный взгляд.
        - Этого мало, - хмуро произнеслая.
        - О, сестрица, небудь так жестока! - взмолилась вторая русалка. - Пусть он играет для нас, пусть поёт. Мы нетронем ни его, ни его родных. Вком ни почуем его кровь - того отпустим. Нопусть он немолчит, о, сестрица!
        - Этого мало, - упорствовалая.
        Тогда третья сестра, сидящая полевую руку отмага, поднялась наноги иобвила его своими белыми руками. Маг едва несбился, ивглазах всех трёх сестёр замерцал голодный, жадный огонь. Однако Рейнеке справился ссобой ипродолжил играть.
        - Тогда мы придём напомощь тебе, сын земли, - посулила третья русалка. - Когда только ты захочешь, осмертный. Вот, взгляни, я даю тебе зеркало. Только направь его наогонь, да скажи заветные слова - польётся изнего вода, изальёт любой огонь, даже если сбегутся внего голодные саламандры. Никто неотберёт его утебя, возьмиже мой дар ипой для нас, смертный.
        - Сперва скажи заветные слова, - потребовалая.
        - Скажу, сестрица, скажу, - переливом струй засмеялась русалка. - Твоему мужчине скажу. Запоцелуй. Он ведь сам просил нас, помнишь?
        - Он вовсе… - начала было я, норусалки только рассмеялись. Маг смотрел наменя поверх гитары, одурманенный голосами дочерей воды исобственным пением. Ночное волшебство захватило его ивело засобой. Одна русалка мягко отняла его руки отгитары, другая взяла инструмент. Атретья прижалась кгубам волшебника. Поцелуй длился долго, бесконечно долго, целую вечность, ия смотрела, как заворожённая, непонимая, что сомной творится. Неужели так захватила меня земля, что я стала злой ижадной, как люди? Неужели мне больно?
        Русалка оторвалась отгуб человека, когда сердце моё, казалось, уже разрывалось вгруди. Шепнула что-то наухо ихлопнула владоши. Её сёстры вернули гитару, асама она наклонилась исложила волшебное зеркало уног человека. Выпрямилась - иснова обняла его, насмешливо глядя наменя.
        - Атеперь пой для меня, сын земли, - приказала она. Имаг запел, подчиняясь одним только звукам её голоса.
        - Ляг спокойно, убаюканный,
        Надно,
        Что чарующими звуками
        Полно,
        Выдохни сомненья
        Изгруди,
        Все земные пренья -
        Позади.
        Бархатный голос мужчины убаюкивал, как итогда, когда мы уходили отэльфов, нонаэтот раз несон он сулил, аблаженство вечного покоя.
        - Всем делам былым
        Окончен счёт,
        Всё, что совершил -
        Стобой уйдёт,
        Идыханьедевы
        Неземной
        Станет просто пеною
        Речной[3 - Стихи А. Садовникова.].
        Едва он сказал последнее слово, вдалеке, назаставе, запел петух, ирусалки превратились вструйки воды, которые стихим звоном стекли вручей.
        Волшебник подобрал свои дары иподошёл ко мне. Да неко мне, аксвоему походному мешку, развязал его ипринялся бережно укладывать туда волшебные вещи. Я отвернулась. Сын земли… человек… русалочьи подарки больше спутницы ценит.
        - Возьми, - протянул мне Рейнеке раскрытую ладонь. Я нехотя посмотрела - иахнула. Ну, сын земли, ну ты ихитрец! Маг протягивал мне жемчужину. - Бери, дарю.
        Я засмеялась, взяла подарок.
        - Ты ошибаешься, сын земли. Насильфов водные чары недействует.
        - Тем лучше, - пожал плечами волшебник. - Ты довольна?
        - Чем? - непонялая.
        - Полученными дарами. Я всё сделал, как ты сказала.
        - О, да! - фыркнула я. - Всё!
        - Они всамом деле работают? - уточнилмаг.
        - «Работают»! - покатилась я сосмеху. - Только человек мог так сказать. О, да, Рейнеке-маг, они работают. Ижемчуг подарит тебе любовь идружбу, раковина защитит тебя, азеркало проведёт ктебе трёх водных сестёр, если ты только слушал заветные слова, априходил всебя после русалочьих ласк.
        Глаза мага сделались… странными. Светлые, тёплые, они были похожи наотвар зверобоя, исейчас вэтом отваре плескалось прозрачное непонимание. Только тут я иуслышала свой голос: визгливый, злой, жадный… Недобрый смех, как урусалки, заманившей путника вомут. Чтоже это сомной творится? Плохо быть наземле, ой, как плохо!
        - Извини, - пробормотала я, отворачиваясь. - Тяжело мне. Тело это тяжёлое.
        Маг непонял, нодогадался: подошёл, обнял, прижал ксебе. Я криво усмехнулась, нопослушно прильнула кчужому телу. Может, он иправ был, навязавшись мне впопутчики: плохо ходить поземле одной. Маг провёл рукой помоим волосам. Я скосила взгляд: поднимающееся солнце вызолотило светлые пряди. Наверное, человеку это кажется красивым.
        - Куда теперь?
        Маг ответил несразу - сперва разжал руки иотвернулся.
        - Я устал спать наземле, - был его ответ. - Пойдём назаставу, там нам дадут приют ипищу. Наодну ночь я под крышей задержаться сумею.
        Глава пятая. Белый орден
        Все заставы устроены одинаково. Содной стороны дороги башенка, скоторой далеко видно округу. Сдругой - дом, для отдыха исна охраняющих земли сынов тэна. Рядом раскинулись палатки торговцев, асамые бедные изних раскладывают товары ивовсе наземле перед собой. Любой - заплативший пошлину, разумеется, - может найти там еду, одежду, коня или самоцветы. Одного нельзя найти назаставе - крова, ведь недля путниковже стоит дом узаставы, адля людей, которые стерегут её отчужаков. Но… Чёрному ордену всё позволено, как гласит человеческая поговорка, иРейнеке намеривался показать назаставе знак своего ордена - медную бляху, накоторой выбит чёрный круг. Маг таскал её нашее иобмолвился ночью, что, хоть волшебства взнаке иникакого, нооберегом отчеловеческого предательства она служит. Все боятся обидеть чёрного волшебника. Послужит знак ипропуском назаставу, апара добрых слов - платой заночлег. Рейнеке изакупленную вчера еду ничего неплатил.
        - Аты платила засвои пряности? - ответил он намой робкий упрёк, ия перестала спорить.
        Аещё над дозорной башней заставы всегда висит флаг. Висел он итут - ослепительно белый, как первый снег, когда злость ветров только-только вошла вполную силу. Его издалека было видно над дорогой.
        - Ты чего? - удивился волшебник, когда я попятилась обратно влес, под защиту закрывавших прежде обзор деревьев. - Лика.
        - Там, - указала я. - Белый орден.
        - Ну да, - подтвердил маг. - Здесь живёт мой старший брат.
        - Я туда непойду, - уже непопятилась - рванулась влес я. Рейнеке, неглядя, удержал меня заруку. Подтащил ксебе.
        - Ты чего, глупая?
        - Они хуже всех, - простонала я, глядя наразвевающееся над дорогой белое полотнище. Второго флага небыло, значит, земли целиком под властью ордена. Ветра притихли, оставляя мне возможность выбирать дорогу самой. Ну, чтоже, я выбрала. Посвоей воле вловушку несунусь. - Они думают, что добрые, ипоэтому незнают жалости.
        - Что ты несёшь, Лика! - разозлился человек. Что-то изменилось внём - или вомне. Только миг назад, казалось, он готов был слушать, готов идти заневедомым, иговорил сомной тихо, чтобы неспугнуть волшебства. Он был открыт для ночи, для тайны, для чуда… То властный, то задиристый, ато добрый инежным - таким я узнала его итаким полюбила. Теперьже передо мной стоял обычный человек - неспособный разговаривать сдочерью воздуха.
        - Что ты несёшь, Лика? - повторил маг. - Неглупи.
        - Пусти! - стряхнула я его руку. - Сказалаже - непойду!
        - Акуда пойдёшь - влес?
        - Да! Где нет людей, там всегда спокойно! - зло выкрикнулая.
        - Ну уж нет! - невесть счего разозлился маг. Прежде, чем я успела отпрянуть, снова схватил меня, да незаруку, азаволосы, идёрнул насебя тонкую прядь. - Хватит сменя. Я затобой как барашек шёл, теперь ты замной пойдёшь.
        - Как овечка, да? Пусти меня, смертный, пусти, ането!..
        Влицо человеку задул долгожданный ветер, ветки дерева, под которым мы стояли, ударили его, номаг держал крепко.
        - Ты отдала мне себя, помнишь? Значит, пойдёшь сомной, ая…
        - Держи её, брат! - ворвался внашу ссору мужской голос. Чужой, носмутно похожий наголос самого волшебника. Чёрный маг непослушался, разжал пальцы, сам толкнул меня вобъятия леса. Подороге, восседая набелом коне, кнам стремительно приближался всадник. Некто-нибудь, асам командор здешней крепости Ордена: наего груди висела двойная золотая цепь сбелой бляхой. Копыта скакуна были обёрнуты тряпками, приглушавшими звуки, ноя знала - непотому мы его незаметили. Миг - изаего спиной показались ещё трое, водеждах братьев Ордена. Спешились, бросились кнам. Белые маги владеют отводящими глаза чарами нехуже доброго народца.
        Я бросилась бежать. Прочь, скорее прочь, как можно дальше отволшебников. Чёрные ненавидят нас зато, что мы разрушаем их козни, нострашнее всего белые, полагающие нас злом воплоти. Прочь.
        Ветер свистел вушах, ветер толкал меня вспину идул преследователям влицо, хлестал их ветками, ветер помогал мне, ноземля… Мачеха, ненавистная, неполюбившая приёмная дитя, злая земля, как ипрежде, предала меня, выставив под ноги корень. Запнувшись, я упала, больно ударилась коленями, рассадила руки. Усталость отбешеного бега втаком тяжёлом теле сковала силы. Приближался топот итреск ломающихся ветвей. Я едва смогла перевернуться наспину, чтобы взглядом встретить смерть, набегающую наменя состалью вруках…
        - Нет! - Рейнеке опередил белого мага наполшага, иуспел кинжалом отвести его меч. - Нетронь её, онамоя!
        - Уберите его! - нетерпеливо крикнул похожий голос. - Кдевке неприближаться!
        Вслед запервым братом Ордена прибежал второй, их без спешки догонял командор. Третьего они, видать, оставили надороге сконями, мельком подумала я, поднимаясь сземли, нобыло недонего. Ветер донёсбы, приближайся он, лесбы непропустил бесшумно. Это насозданной людьми дороге белые маги обманывают слух изрение. Бежать, бежать отсюда, пока они отвлеклись наРейнеке… Первый маг спрятал вножны меч, показал чёрному волшебнику пустые руки. Я неудержала удивления, замешкалась, иуспела увидеть, как мой спутник опускает кинжал. Маг был сначала сыном инаследником тэна северного моста, итолько потом волшебником. Несмог ударить сталью безоружных. Я шагнула прочь, инесмотрела уже - нознала - как белые маги хватают под руки чёрного. Впервый раз вжизни мне было жаль кого-то оставить, хоть речь ишла омоей жизни, имне оставалось только…
        Я неуспела сделать идвух шагов, как мимо меня пронеслась белая отзлости магия смертного. Я отшатнулась, нометили невменя. Волшебник ударил вдеревья, заставляя их отступить, расчищая место вокруг меня изакрывая мне дорогу кбегству. Я повернулась ксвоему преследователю. Передо мной стоял командор - безоружный, спокойно глядящий наменя такими знакомыми светло-карими глазами. Старший брат Рейнеке. Белый маг. Вмоей руке сам собой вырос нож. Если волшебник угрожает моей жизни - я могу его убить. Его или его магию. Это вернёт меня внебо - домой, но, я знала, погребальные обряды волшебников утянут наземлю кого-нибудь измоих собратьев. Поэтому каждый изнас клялся, что только всамом крайнем случае, только…
        Маг поднял руку, иввоздухе соткалась белая сеть. Он шевельнул пальцами, иона метнулась ко мне. Я взмахнула ножом, рассекая чужое волшебство. Стриж нарукояти издал торжествующий свист, поглощая долгожданную пищу, номаг неунимался. Заклинание зазаклинанием он кидал вменя. Путы, ловушки, клетки, сети… Они налетали совсех сторон, свистел стриж, свистел сам воздух вокруг меня, ия сама кружилась волчком, превратившись ввихрь. Маг был глуп, он кормил мой нож, возвращая мне украденную людьми магию, ия насыщалась ею, чувствуя, как приближается моё возвращение внебеса. Ещё миг - ия покину смертное тело, предоставив волшебников их собственной судьбе. Ещё миги…
        Стриж издал жалобный свист, вылетая измоей руки. Я ахнула иостановилась. Командор стоял совсем рядом сомной, держа умоего горла снежно-белый меч. Неизстали скованный, аизмагии… Я слишком поздно поняла, что, дав напитаться моему ножу своим волшебством, командор сделал его подобным своему клинку… Ивот теперь нож ветров нерассёк магический меч, абыл выбит сильным ударом.
        Белый волшебник кивнул нето мне, нето самому себе, ищёлкнул пальцами. Мои запястья стиснула магическая петля, аножа, чтобы спастись, уменя больше небыло.
        - Эти отродья немогут противостоять мечу истинного света, - буднично пояснил командор, обращаясь ксвоим подчинённым. - Главное - отвлечь их внимание, чтобы они немогли ранить вас своим прОклятым оружием. Апотом нанести удар.
        - Отпусти её, брат! - вмешался Рейнеке. - Иприкажи своим людям отпустить меня!
        - Она тебя околдовала, - сжалостью покачал головой командор. - Небойся, вложе белого меча мы избавим тебя отгибельныхчар.
        - Это ложь! - рванулся чёрный волшебник. - Отпусти её, слышишь? Это моя женщина, итолькоя…
        - Аэто - моя земля, - перебил его старший брат. - Инаней я решаю, кого отпустить, аскем расправиться. Мать написала мне всё. Ты спутался смимми, которая оказалась дочерью ветров инапала натебя ночью. Анарассвете ты ушёл сней. Хорошо, что вы отправились вмою сторону: здесь я смогу тебе помочь. Уже назакате ты будешь свободен отеёчар.
        - Я свободен, - процедил Рейнеке, безуспешно пытаясь сбросить ссебя чужие руки. - Был, пока вы ненапали нанас.
        - Вот видишь, она тебя околдовала, - посочувствовал командор. - Небудем продолжать этот спор. Когда прах отродья развеется, тебе самому станет стыдно засвои злые слова.
        - Вы собираетесь убить её без суда?! - взвился наследник мостов.
        Я тихонько вздохнула. Смертный. Какое мне дело, сразу меня бросят саламандрам или сначала вволю начешутся языками? Вземлях Белого ордена таким как я один приговор - смерть.
        - Это нечеловек, - холодно ответил командор. - Такие как она неимеют право считаться людьми. Само их существование нарушает мировое равновесие ипротиворечит законам природы. Мы только восстанавливаем искажённое.
        - Да нетже!..
        - Я устал, брат, - отвернулся отРейнеке командор. - Завтра ты будешь смотреть наэто по-другому, апока - будь гостем нашей ложи!
        Белый орден уверяет, что они творят только добрую магию. Для меня, их исконного врага, это означало, что камеры смертников вложе нет. Только чулан состарыми мётлами - лицемеры-волшебники практикуют смирение исами выполняют все работы всвоих жилищах. Вернее, выполняют их послушники. Я представила себе Рейнеке сметлой вруках ихихикнула. Это прозвучало чудовищно неуместно.
        - Смейся-смейся, отродье, - проворчал сопровождавший меня маг (кажется, тот, который едва неубил меня мечом влесу) ивтолкнул внутрь. Рейнеке иего брат ушли вдругую сторону, едва мы шагнули водвор, двое изтроих братьев ордена отправились заними ия, связанная ибеспомощная, осталась напопечении одного-единственного охранника. Без ножа ветров я ничего немоглабы сделать. - Тебе недолго осталось смеяться.
        Дверь - слишком массивная для чулана, дубовая, окованная железом имедью, - стреском захлопнулась. Я упала напол. Руки были связаны заспиной, ия стукнулась окамни сначала коленями, потом грудью, апотом илбом. Камни были очень твёрдые, имне стало больно. Сверху наменя свалилась метла, заней другая. Я всхлипнула, глотнула спёртый воздух, проникнутый сладковатым запахом пыли, ивсхлипнула громче. Снаружи заскрежетал засов.
        Очень скоро мне надоело лежать ничком. Я струдом перевернулась, стряхивая соспины мётлы, исела. Колени илоб ужасно болели. Земля, недобрая ты мачеха, зачтоже ты сомнойтак?
        Окна вчулане небыло. Ни ветерка, ни даже движения воздуха. Спёртый воздух изапах пыли. Волшебники недумают даже, какой страшной пытке меня подвергают. Сбратьями-ветрами я увижусь только перед смертью. Белые маги бросят меня насъедение саламандрам. Я умру назакате страшной смертью - если только незадохнусь вчулане раньше. Сдавило грудь, заломило ввисках. Смертное тело хотело жить, хотело дышать.
        - Эй! - окликнул меня детский голос. Это был очень неприятный голос, полный издёвки инескрываемого злорадства - итем неменее отодного его звука вчулане стало свежее. Как будто пахнуло свежескошенной травой, апотом донёсся ветер среки. - Я подобрал твой нож влесу, Л'ииикькая.
        - Спасибо, - буркнула я, поджимая ноги, чтобы освободить хоть немного места наполу. Если эльф подобрал вашу вещь, он совсем необязательно её вам вернёт. Ноя благодарила незаэто. - Покажись.
        Мётлы зашуршали, расступаясь, ико мне вышел мальчишка, ростом недоходящий мне допояса, худой, бледный, согромными зелёными глазами ирыжими волосами, забранными вхвостик. Одет он был взелёные штаны итунику, аголову его венчала остроконечная ярко-красная шапочка. Это тоже непредвещало ничего доброго. Мальчишка улыбнулся, показывая мелкие острые зубы. Ножа при нём небыло.
        - Твой волшебник отравляет воду вколодце, - темже противным голосом сообщил эльфёнок иплюхнулся напол рядом сомной. - Кстати, ты знаешь, что тут темно? Несмотри наменятак.
        - Зачем? - спросила я, игнорируя его второе заявление. Сильфы даже вчеловеческом облике прекрасно видят втемноте, нехуже эльфов. Почему-то белые маги ненавидят нас заэто ещё больше.
        - Ну, волшебники небудут тебя сжигать наголодный желудок, - ответил мальчишка. - Аводу они берут вколодце. Варят изнеё похлёбку ивсё такое. Я Добрый Малый, атебя я знаю.
        - Робин? - удивилась я. Имя знаменитого шута эльфов было известно повсему миру, только дети земли, пожалуй, умудрились онём неслышать. - Я думала, ты выглядишь старше.
        - Это мой дядя, - пояснил мальчик, мимоходом отламывая прутик отметлы. - Бабушка им очень гордится.
        - А, - кивнула я ипоёрзала. Руки затекли вмагических путах, нахолодных камнях было неудобно, нопросить эльфа опомощи… Мальчик взмахнул прутиком. Путы неисчезли, ноослабились. Камни как будто стали мягче итеплее. - Спасибо.
        - Незачто, - впервые потеряв издевательский тон, серьёзно отозвался мальчик. - Обижать сильфов грешно. Твой маг правильно поступает.
        - Чтож ты тогда ему непомогаешь? - криво усмехнулась я. Какая польза мне ототравленного колодца? Как долго действует яд? Сколько человек съедят ту похлёбку?
        - Я помогаю! - возмутился мальчик. - Я стобой сижу.
        - Вот как, - медленно произнесла я, вглядываясь вэльфёнка. Он серьёзно кивнул. - Вот как. Идавно ты?..
        - Не-а, - беспечно отозвался ребёнок. - Лет десять, небольше.
        - Всё время?
        Улыбочка уРобина вышла ужасно пакостной.
        - Да уж неотворачиваюсь, - гаденько произнёс он. - Ты спрашиваешь, виделли я, как вы сним…
        - Я нечеловек, - покачала я головой, неответив наиздёвку. - Иэто немоё тело.
        - Ненастолько нетвоё, как ты думаешь, - хмыкнул эльф. Потом вгляделся вменя пристальней икивнул сам себе. - Очень даже твоё, Л'ииикькая. Ты исама это знаешь. Потому иводила своего мужчину крусалкам,да?
        - Он вовсе не… - начала было я, носдалась под внимательным взглядом бледно-зелёных глаз. - Да.
        Мальчик стал серьёзней смертного судьи вих нелепых мантиях.
        - Ты знаешь, как мы зовём таких, как вы? - сердито спросил он итутже сам ответил. - Кукушки!
        - Я всё равно немогу взять его ссобой внебо! - запротестовала я. - Я итак достаточно позаботилась…
        - Кукушка, - неунимался эльфёнок. - Кукушка, а, кукушка, сколько тебе жить осталось?
        - Какая теперь разница? - устало спросила я. - Дозаката, небольше. Атам…
        Меня передёрнуло. Мне уже приходилось умирать. Нонетак. Саламандры незнают жалости, они растерзают защиту смертного тела ивонзят вменя свои огненные когти изубы. Они сожрут меня заживо.
        - Эй! - толкнул меня вногу эльфёнок. Мучительный страх отступил прочь. Робин ивсамом деле помогал - несмотря наиздевательский голос исердитый тон. - Яже говорю, твой маг отравит колодец. Они тут чокнутые, наобед всегда похлёбку едят. Вроде как это для смирения. Вечером все уснут, ион тебя спасёт. Ты только подожди.
        - Как получилось, что заним никто несмотрит? - уточнилая.
        - Аон сказал, что оттебя вылечился, - беспечно ответил мальчишка. - Осознал, понял иочень извиняется. Я как услышал - сразу рот зажал идёру. Думал, неудержусь, крикну, что врёт. Ведь врётже!
        - Асюда как прошёл? - неотставала я. Таким эльфам, как Робин, доверять было нельзя, предательство сидело уних вкрови иуправляло сухожилиями. - Тутже железо.
        Мальчишка скривился.
        - Я особенный. Это отдяди. Небоюсь ничего. Иникого тоже.
        - А-а-а…
        - Небойся, Л'ииикькая, - посоветовал он. - Мешать твоему спасению - плохая шутка. Тыже сильф.
        Я кивнула. Люди думали, что эльфы поклоняются сильфам, иони всамом деле почитали нас как высшие проявления магии. Амы их - как суть живой жизни. Поклонение было взаимным. Ноэльфы никогда ничего неделают простотак.
        - Ты приведёшь его кнам снова, - произнёс мальчик, когда затянулось молчание. - Имы отправим тебя нанебеса.
        - Аон? - несдержавшись, спросилая.
        - О, сним поступят посправедливости.
        - Тогданет.
        - Ноя тебе помогаю! - обиделся мальчик.
        - Я хочу, чтобы он жил, - настаивалая.
        - Он будет жить, - ещё сильнее обиделся Робин.
        - Так, как этого хочетон.
        - О, тут ты ему неподмога, - гаденько засмеялся мальчишка. - Он хочет жить стобой, видишьли. Нам инаказания придумывать непридётся.
        - Так вы отпуститеего?
        - Да.
        - Инепроклянёте?
        - Ему своего хватает, - хихикнул Робин.
        - Именя отпустите?
        - Тебя - обязательно.
        - Тогда я согласна.
        Мальчик издал победный вопль иподпрыгнул. Опустился наруки ипрошёлся колесом почулану - пополу, постенам ипотолку, сшибая мётлы ичудом ненатыкаясь наменя. Ивсё это - совершенно бесшумно. Даже вопль.
        - Вы пожалеете, - заверил он меня. - Оба. Номы сдержим слово.
        - Пусть так, - завершила я сделку.
        Мальчик снова сел возле меня. Его лицо сделалось отрешённом, авзгляд устремился вдаль.
        - Вас спасут, - обещал он. - Русалки. Иты всё равно поступишь, как собиралась, иони сдержат своё слово. Апотом ты сдержишь своё.
        Помоей коже пробежал холодок. Взгляд эльфа был устремлён вбудущее. Сильфы так неумеют. Всё, что можем видеть мы - это ветер. Русалки говорят, что могут увидеть, кто тебя любит, нотолько эльфы могут смотреть вперёд. Что касается людей, то они, по-моему, смотрят исключительно назад итолько затем, чтобы вспоминать никому ненужные обиды.
        Вчулане повисла тишина, неменее плотная, чем был воздух допоявления эльфа. Ивэтой тишине, ненарушая её, шумел водный поток, брызги падали накожу, шептали-пели русалки иоглушительно пах весеннийлуг.
        - Ачего ты ещё ждала отэльфа? - покосился наменя мальчишка.
        - Ничего, - покорно согласилась я. Потом уловила взгляд Робина иобречённо добавила: - Спрашивай.
        - Зачем ты это сделала, Л'ииикькая? - выпалил мальчик. Досих пор мы понимали друг друга сполуслова, носейчас я осталась внедоумении.
        - Что я сделала, Робин? - уточнилая.
        - Там, нанебе, - неопределённо помахал руками мальчишка, - никтоже незахочет натебе жениться, когда ты вернёшься?
        - Свить гнездо, - поправилая.
        - Что?
        - Незахочет свить сомной вместе гнездо изветров, - пояснила я. - Да.
        - Исовсеми другими такимиже, как ты? - неотставал мальчишка.
        - Аты бываешь очень противным, - нахмурилась я, хотя голос Робина был как раз очень серьёзным идаже сочувственным. Он внимательно смотрел наменя, ия снова сдалась. - Да.
        - Ну изачем вы это делаете? Зачем вы делите ложе сосмертными, если после этого вам предстоит одиночество нанебе?
        - Быть смужчиной - единственный способ сделать своё тело приятным, - незадумываясь, ответила я. Ни человеку, ни эльфу непонять, как тяготит сильфа налипший нанего смертный прах, как мучительно земное притяжение икаким трудом даётся каждый шаг. Как отвратительны нам неуклюжие грубые тела, которые мы вынуждены таскать. Мы терзаемся каждый миг своего изгнания, забываясь только вобъятьях смертных. Атеперь эльф спрашивает - зачем?
        - Итолько? - неунимался Робин.
        Я задумалась. Эльф молча ждал ответа. Он сидел рядом сомной очень спокойно имолчаливо, словно неон только что ёрничал иговорил пакостным голосочком. Вэтом суть эльфов - они всегда знают как правильно ждать ответ. Икак его выслушивать. Молчание Робина заставляло говорить отаких вещах, которые беспечные сильфы обычно неупоминают.
        - Мы умираем, - наконец выговорила я. - Люди вытягивают извоздуха всю магию изабывают возвращать обратно. Мы голодаем. Нам нечего есть. Еслибы мы нелюбили друг друга, смерть каждого изнас наземле былабы праздником для остальных, ведь тогда былобы меньше голодных ртов. Разрушая заклинания, мы запасаем пищу для себя исвоих родных.
        - Это причина невозвращаться, - холодно ответил эльф.
        - Ребёнок, которого небудет уменя, - это право натого, кто родится умоей матери, когда она снова совьёт гнездо, - пожала я плечами. - Она мудрее, и, может, он вырастет счастливым. Ая уже отравлена прахом.
        - Мыбы помогли вам, - откликнулся эльф. - Новы никогда непередаёте нам своих ножей.
        - Аты отдалбы мне руку? Или ногу? - возразила я. - Это больше, чем часть тела. Это наша свобода.
        - Ноты отдала его человеку.
        - Ноон обещал мне его вернуть!
        - Я тоже верну, - поспешно отозвался эльф, доставая изнеоткуда мой нож. Втонких руках мальчишки он смотрелся сказочным мечом. Стриж расправил крылья ииздал пронзительный свист. - Потом. Сейчас он тебе ненужен.
        - Отдай! - несдержалась я. Магические путы наруках стянулись сильнее, больно врезались вкожу.
        - Потом, - настаивал Робин. - Сама подумай, вот придут тебя вести накостёр - аутебя руки развязаны.
        Вчулане как будто стало жарче, словно огненное дыхание саламандр коснулось моей щеки.
        - Спасибо, - мрачно отозваласья.
        Мальчик разжал руку, инож исчез.
        - Извини, - нестал притворяться непонимающим он. - Он точно тебя спасёт. Я видел.
        - Ая нет, - пояснилая.
        - Да, - кивнул эльф. - Ты слишком долго была наземле. Ты сейчас человек.
        - Неправда! - вскинулась я. Эльф покачал головой.
        - Правда, Л'ииикькая. Сильфбы поверил. Атвоё тело слишком боится смерти.
        - Иболи, - добавила я. Робин кивнул. - Хотелабы я знать, откуда взялись эти твари.
        - О, очень просто, - оживился эльф. - Излюдей.
        - Что?!
        - Тебя неудивляет, что ты - человек, сделанный изсильфа ипраха, - обиделся Робин. - Алюди состоят нетолько изземли, если незнаешь. Ещё изводы, воздуха иогня. Извсего. Когда человек умирает, земля ивода возвращаются кистокам, аогонь пожирает воздух истановится саламандрой. Они ещё как нарочно сжигают своих умерших.
        - Неможет быть, - твёрдо ответила я. - Ябы чувствовала.
        - Яже неговорю, что люди - это помесь сильфа исаламандры, - засмеялся эльф. - Новлюдях есть огонь. Это он толкает их навсякие безумства, вроде как защищать родину иввязываться вдраки.
        - Ябы чувствовала, - повторила я нетак уверено.
        - Пока человек жив, внём всё слито воедино, - пояснил Робин. - Вот ты иневидишь. Взять, кпримеру, их чувства.
        - Я думала, этим занимаются русалки, - невыдержалая.
        - Неперебивай. Вот земля. - Он начертил прутиком символ наполу, итот засветился. - Земля рождает похоть. Кней добавляется огонь - ипохоть становится страстью. Воздух - ивозникает влюблённость. Вода превращает её влюбовь.
        - Почему? - непоняла я. Накамнях светились символы стихий. Каждая своим цветом. Они дрожали ипереплетались между собой.
        Эльф развёл руками. Картинка пропала.
        - Реки текут всегда водну сторону. Вода остаётся водой влюбом виде. Её нельзя ни уничтожить, ни остановить. Так илюбовь.
        - А… - неопределённо потянула я ивгляделась всвоего маленького собеседника. - Откуда ты знаешь такие вещи?
        - Мне сто лет исполнится напразднике добрых ветров, - надулся мальчишка.
        - О. Изачто тебятак?
        - Зазанудство, - надулся Робин ещё больше. - Я был слишком взрослым для своего возраста. Эй! Несмейся! Перестань немедленно! Я сказал, перестань!
        Ноя немогла остановиться даже ради спасения своей жизни. Я смеялась исмеялась, пока эльф, разозлившись, нетолкнул меня, апотом неисчез селе слышным хлопком. Я повалилась напол, итут заскрежетал засов вдвери.
        - Прорыдала весь день, - раздался неодобрительный голос моего тюремщика. Он подошёл ирывком поставил меня наноги. Отсмеха иболи нового удара вмоих глазах всамом деле стояли слёзы. но… целый день? Эльфы! Неужели обязательно настолько сокращать ожидание?
        Маг развернул меня кдвери иподтолкнул. Снаружи чулана ждал командор, который оглядел меня сголовы доног ипожал плечами.
        - Притворяется, - был его вердикт. - Подобные твари неспособны чувствовать. Ведиеё.
        - Апоследнее слово? - раздался знакомый голос. - Ей ведь дадут последнее слово?
        - Рейнеке! - осуждающе воскликнул командор. - Ты недолжен сюда приходить, она может снова…
        - Она? - равнодушно уточнил чёрный маг, иуменя заныло что-то вгруди. Тем, кто творит волшебство своим голосом, нельзя лгать, и, значит… - Недумаю. Унеё нет никакой силы меня околдовать. Издесь я неиз-занеё.
        - Аиз-за кого? - тутже успокоился белый волшебник.
        - Ты уже отошёл, когда тебе принесли письмо издома. Плохие вести.
        - Отец? Мать? - Вголосе командора слышался неподдельный страх. Да, конечно, эти люди нечудовища, просто считают чудовищаминас.
        - Дядя, - успокоил его Рейнеке. - Тэн южного моста умер вчера ночью. Нас зовут напохороны.
        - Я немогу, - смутился белый волшебник. - Нам запрещено иметь дело сосмертью, ты знаешь.
        - Вот как? - кивнул наменя Рейнеке.
        - Такие, как эта, невсчёт, - пояснил белый маг. - Когда люди отвергают заветы Великого Мага, они теряют душу, атело их сгорает вогне дотла. Мы ставим помост над рекой, ипламя, разделавшись сэтими, сжигает ипомост. Пепел уносит река, иБелый орден ничто неоскверняет.
        - Акогда умирают ваши братья? - заинтересовался Рейнеке.
        - Мы всегда предвидим их смерть, так что они успевают покинуть свою ложу исохранить её чистой. Любой керл вокруге срадостью предоставит свою хижину, чтобы приютить белого мага, ведь это его обязанность как вассала.
        - Ахижина ненароком неоскверняется? - продолжил любопытствовать чёрный волшебник.
        - Оскверняется, икерл обязан её сжечь, невынося наружу ни единой вещи, - подтвердил белый маг. Я охнула, нонаменя никто необратил внимания. - Иодин сезон ему запрещается возделывать землю. Это священный обычай.
        - Я понимаю, - совсей серьёзностью согласился чёрный маг. - Так ей неполагается последнего слова?
        - Мы никого неказним, - отрезал командор. Он кивнул брату ордена, именя подтолкнули всторону выхода водвор. - Мы уничтожаем то, что продолжает оставаться рядом слюдьми понелепой случайности. Насамом деле она давно мертва.
        - Тонко замечено, - кивнул Рейнеке, именя толкнули дальше.
        Будь я сильфом, ябы разрыдалась. Человеческое тело несмогло выдавить ни слезинки, когда нанего смотрели люди, равнодушные кчужим страданиям. Будь я сильфом, мне былобы всё равно, сколько вокруг людей. Будь я сильфом, онибы меня невидели…
        - Да нетрясись ты так! - послышался издевательский голосок Робина. Я оглянулась иполучила ещё один тычок вспину. Новсёже успела разглядеть эльфа - он сидел нашее умоего конвоира иотизбытка чувств подгонял его пятками. Человек, конечно, ничего незамечал, только поводил плечами, пытаясь избавиться отнепонятного ощущения. - Всё просто. Река, помост, русалки. Всё будет хорошо.
        - Идиже ты, отродье, - снова толкнул меня конвоир итутже поймал, когда я чуть неупала.
        Маги всамом деле несчитали предстоящую им процедуру казнью. Небыло ни барабанного боя, ни герольда сосписком моих злодеяний, ни палача. Была река, протекающая рядом состенами ложи, крепко сколоченные мостки, аккуратно сложенные дрова, деловитый послушник сфакелом. Итолпа. Назападе догорал закат.
        Когда мы вышли изворот, кто-то засвистел, новтолпу сразу пошёл один измагов ордена, исвист прекратился. Стало очень тихо.
        - Ступайте прочь! - приказал командор собравшимся людям. - Неначто тут смотреть. Это дела Ордена.
        Толпа попятилась, давая нам пройти, ноникто неушёл. Маги, впрочем, необращали напростых людей внимания. Я тоже. Стоило мне сделать несколько шагов кмосткам ифакелу, как вровно горящем пламени словнобы что-то сгустилось. Я сощурилась иувидела проступающие сквозь огонь контуры ящерицы. Саламандра. Хищная тварь, почуявшая свою исконную добычу. Пламя затрепетало ивытянулось вмою сторону - это саламандра высунула изогня голову. Омерзительно пахло гарью, перекрывая даже запах реки. Меня сковал смертельный ужас, колени мои ослабли, ия рухнула наземлю. Снова раздался свист. Конвоир опять вздёрнул меня наноги ишвырнул прямо насложенный костёр. Саламандра дёрнулась замной ипламя наклонилось всторону реки. Удар одерево был ничуть неменее болезненным, чем окамни, ноя собрала все свои силы, чтобы сползти споленьев. Там, замостками, река, арека неможет гореть.
        - Очень хорошо, - одобрительно произнёс командор ищёлкнул пальцами. Магические путы обвили всё моё тело, мешая дышать. Теперь я немогла сдвинуться сместа, даже пальцем пошевелить неполучалось. Даже моргнуть!
        - Вот видишь? - спросил меня Робин, спрыгнувший изнеоткуда наполено перед моим лицом. Вруках мальчишка держал мой нож ибыл серьёзен как никогда раньше. - Аеслибы я тебя развязал раньше, всебы заметили.
        Я хотела взмолиться опомощи, нонесмогла произнести ни звука.
        - Белые маги ужасно нелюбят предсмертных криков, - пояснил эльф. - Несмотри наменя так. Тебя спасу нея. Мне нельзя.

«Ты подлая мерзкая зловредная ошибка природы» - подумала я, когда Робин помахал перед моим носом ножом ветров. Эльф осклабился иотвесил шутовской поклон, закоторый его хотелось пнуть.
        - Квашим услугам, прекрасная тэнни, - ответил он испрыгнул скостра.
        - Рейнеке, ты уверен, что тебе неповредит здесь находиться? - раздался тем временем встревоженный голос командора. - Эта тварь может всё ещё влиять натебя. Что ты сейчас чувствуешь?
        - Уверенность, - послышался ответ чёрного мага. Доменя донёсся запах речной воды - нонеснизу, аотберега. - Сомной всё хорошо, старший брат.
        - Тогда небудем откладывать. Послушник, делай своё дело.
        Саламандра прыгнула ко мне, оскаливая свою чудовищную пасть. Я сжалась вкомок исумела закрыть глаза, вужасе предвидя нестерпимую боль, когда вменя вонзятся огненные зубы. Сначала она превратит впрах моё тело. Это будет очень больно. Огонь разгорится, исюда сбегутся другие саламандры. Вместе они доберутся доменя, итогда будет ещё больнее. Мама, прости меня, я несмогу вернуться домой.Ма…
        - Рейнеке, стой! Держите его! - раздался разгневанный голос командора.
        Кто-то - я чувствовала, что это был чёрный маг, ноглаза открывать ещё боялась - прыгнул намостки замной ивыкрикнул какие-то слова. Вних было журчание ручья - впервые мгновения, - нопосле они превратились врёв реки, сметающей плотину впаводок. Совсех сторон отменя вдруг оказалась вода, апотом она схлынула, ия поняла, что запах гари - запах саламандры - исчез. Неподалёку напряжённо застыла толпа, авот белые маги, казалось, нешевелились. Подул ветер, имне стало холодно. Мокрых волос коснулась мужская рука.
        - Лика, проснись! - взмолился Рейнеке. Я немогла пошевелиться. Даже ради него. - Поднимайся, надо бежать, пока они неочнулись.
        Раздался журчащий смех.
        - Ты здорово нас позабавил, сын земли, - певуче сказала вчерашняя русалка. - Какой помощи ты ждёшь? Хочешь, мы утопим этих людей? Это будет красиво.
        - Нет! - протестующе закричал чёрный маг. - Я хочу оказаться подальше отсюда! СЛикой!
        - Ах, это, - засмеялась её сестра. - Положись нанас, сын земли. Нуже. Прыгай ко мне, вмои объятия.
        - Но… - начал было возражать маг. Сберега донёсся возмущённый рёв толпы, укоторой отняли любимое развлечение.
        - Безумно глупый человек, - донёсся голос Робина, который, кажется, слышала только я. - Аеслибы я неначертил здесь заранее круга, так сталбы имёртвым.
        - Прыгай!
        Мостки опустели. Русалки засмеялись безумным смехом, где-то вдалеке пропел петух, апосле меня накрыло волной. Ия задохнулась.
        Глава шестая. Снова эльфы
        Я неоткрыла глаза. Просто немогла. Магические путы мешали мне пошевелиться, ия почти недышала. Нодаже так я ощущала запах земли, травы, листвы идеревьев. Запах леса. Слышала знакомое журчание ручья.
        - Ты доверишь мне свой нож? - раздался дразнящий детский голосок.

«Нет» - подумалая.
        Обладатель голоса надулся отобиды - это я чувствовала, даже невидяего.
        - Асвоему мужчине доверишь?

«Он не…Да».
        Кто-то похлопал меня пощекам. Потом раздался такой знакомый, такой волшебный голос.
        - Лика, очнись! Открой глаза!
        - Он глуп, - недовольно заметил Робин. - Ничего невидит. Меня ни видит, твоих пут невидит. Глуп.

«Так скажи ему».
        - Вот ещё! - фыркнул эльф. - Может, мне ещё ему шнурки завязывать?
        - Она связана, смертный, - прожурчал голос русалки. - Инеочнётся. Зачем тебе эта женщина? Разве мы некрасивейеё?

«Замолчи!»
        - Как её развязать? - требовательно спросил чёрныймаг.
        - Так ибыть, - процедил Робин. - Только ради тебя, Л'ииикькая.
        - Это её нож! - обрадовался смертный. Эльф, видно, положил перед ним моё оружие.
        - Дочего глуп! - прошипел Робин.
        Мою кожу обожгло холодом, я услышала торжествующий свист стрижа ипочувствовала, как нож впитывает связывающие меня путы. Всё. Этого мне достаточно, чтобы улететь. Вернуться нанебо. Мама…
        - Лика, любовь моя! - Никогда я неслышала вголосе смертного столько нежности истраха. - Открой глаза.

«Какже ты мне надоел…» - подумала я иповиновалась. Глаза чёрного мага были полны тревогой илюбовью. Он наклонился ко мне так близко, что я кожей впитывала его дыхание.
        - Тебе придётся задержаться тут, - хихикнул над ухом эльф. - Пока мои братья неотпустят тебя. Подождёшь?
        Маг потянулся кмоей щеке. Он стоял наколенях возле моего распростёртого тела ивправой руке по-прежнему сжимал мойнож.
        - Лика, скажи что-нибудь, - попросилон.
        - Рейнеке… - струдом выдохнулая.

«Отдай нож» - хотела продолжить, ноэльф, сидящий умоей головы, поспешно закрыл мне рот рукой.
        - Вот ведь дурная! - хмыкнулон.
        Волшебник наклонился ко мне, иРобин едва успел отдёрнуть руку, как губы Рейнеке накрыли мои. Поцелуй вышел очень тяжёлым, он был проникнут томившим смертного желанием. Он опалял сжигавшей мага страстью. Ивнём была нежность весеннего ветерка. Ився стремительность водного потока. Вэтом поцелуе была любовь, которую знают люди инезнают сильфы. Я протянула руки иприжала его ксебе. Своего мужчину. Того, вчьих объятиях земное тело становилось лёгким как дуновение.
        - Знаешь… - откуда-то раздался задумчивый голос эльфёнка. - Сейчас завами, пожалуй, даже я небуду подсматривать.
        Когда я проснулась вследующий раз, навостоке занималась заря ивокруг горланили птицы. Воздух был свежим илёгким, нотрава вокруг нас покрылась инеем. Мы лежали накоричневом плаще сына земли, ирядом валялась его шляпа спером. Ссухого сука над нашей головой свисала гитара.
        - Ночью ударили заморозки, - пояснил Робин, подсаживаясь ко мне. - Хорошо, что тебя ветра любят.
        - Да, - согласилась я исела рядом соспящим человеком. Ветер закружился вокруг меня, лаская иприветствуя свою сестру. Я тихонько дунула, иветер засвистел отудовольствия.
        - Ты нехочешь одеться? - уточнил эльф, выразительно оглядывая моё тело.
        - Зачем? - удивилась я. - Мне нехолодно.
        - Конечно.
        - Издесь никого нет. Излюдей, я имею ввиду.
        - О,да!
        - Мне необязательно вести себя как смертная, - запротестовала я, новсёже потянулась заплатьем. Под внимательным взглядом мальчишки я чувствовала себя очень иочень глупой.
        - Новыже внебе носите одежду, - напомнил эльф.
        - Она красиво развевается, - пояснила я. Робин хмыкнул. - Насамом деле мы просто так выглядим. Аназемле часть нас превращается водежду.
        - Я знаю, - кивнул эльф.
        - Тогда зачемже спрашивать?
        - Хотел поиздеваться.
        Наэто отвечать нехотелось, ия посмотрела належащего рядом мужчину. Говорят, что восне люди расслабляются истановятся как дети. Этотже хмурился иказался неумолимо взрослым.
        - Он напрасно волнуется, - впривычной уже манере возразил моим мыслям эльф. - Вы всовершенной безопасности, я нарисовал кольцо вокруг этого места. Да ктомуже, там, вОрдене, сейчас недонас.
        - Я думала, он собирался их отравить, - вспомнила я. - Новсе они небыли…
        - Нет, он отравил их, - пояснил эльф. - Просто ненасмерть. Когда вас накрыла волна, все маги уснули.
        - Акерлы вокруг?
        - Ну, кто-то изних тоже уснул. Акто-то испугался.
        - Икогда они проснутся?
        - Думаю, кконцу четвёртой ночной стражи. Ну, может, ксередине первой дневной.
        - Асейчас… - замялась я. Человеческое деление времени я освоила плохо.
        - Сейчас середина второй дневной. Через полстражи будет полдень.
        - Так быстро?
        - Допраздника добрых ветров солнце поздно встаёт, ты разве незнаешь?
        - Я спрашивала про белых магов.
        - А! Ну, да, так быстро. Ты небойся, они непойдут впогоню. Сейчас они думают, что им случившееся просто пригрезилось. Обидно считать иначе, когда тебя усыпляют втвоейже собственной ложе.
        - Нокерлыже невсе уснули изнают…
        - Керлам прикажут забыть.
        - Иони забудут? - удивиласья.
        - Вовладениях, где можно отобрать убедняка последнее только потому, что магам нехочется тратиться напохороны? - цинично усмехнулся эльф. - О,да!
        Он снова окинул меня изучающим взглядом.
        - Тебе пора идти крусалкам, - заявил он. - Ябы натвоём месте неоткладывал.
        - Уже? - удивилась я, нопокорно поднялась наноги.
        - Аты нечувствуешь? - укоризненно проворчал Робин. Сейчас он меньше всего походил наребёнка. - Курицы втаких случаях вовсю кудахчут.
        - Акукушки? - огрызнулась я. То, что сильфы ирусалки живут иначе, чем люди иэльфы, почему-то всегда было предметом шуток удоброго народа.
        - О, кукушки втаких случаях ведут себя будто ничего непроисходит.
        Вернулась я как раз ктому моменту, когда чёрный маг соизволил проснуться. Я села рядом наплащ. Эльфа нигде небыло видно. Рейнеке прижал меня ксебе инежно поцеловал. Его объятие было крепким, агубы мягкими инежными.
        - Ты как будто мерцаешь, - ласково произнёс он через какое-то время. - Я ещё ночью заметил.
        - Да, - кивнула я. Это означало только одно, итолько сейчас мне сделалось грустно. Рейнеке крепче прижал меня ксебе, апосле ослабил объятья.
        - Где-то тут был… А, держи! - протянул он мне мой нож. Стриж врукояти встряхнул крыльями. Я отшатнулась
        - Н-н-нет… несейчас. Подержи его усебя, ладно?
        Маг стревогой заглянул мне вглаза.
        - Раньше ты ни намгновение невыпускала его изрук.
        - Да, но… Он накопил больше магии чем мне нужно, чтобы вернуться. Если я возьмуего…
        - А, - только исказал маг. Разжал руку - нож растворился ввоздухе, - иобнял крепче прежнего. Плохо. Значит, мой нож подчиняется смертному. Очень плохо.
        - Пусти-ка, - попросила я и, высвободившись, достала из-за пазухи тоненькую дудочку. - Вот, возьми взамен.
        - Что это? - удивился маг, принимая подарок.
        - Ничего особенного. Научись наней играть, иты сможешь разговаривать светром. Он подарит тебе тепло или прохладу, отнесёт твою весть куда пожелаешь… Иты можешь позвать меня даже когда я вернусь нанебо. Я приду натвой зов, гдебы ты ни был. Игдебы ни былая.
        - Зачем? - холодно игрустно спросил волшебник. - Что ты сможешь сделать?
        - О, всё, что может ветер! - рассмеялась я, носмех умер уменя наустах. Рейнеке пристально посмотрел мне вглаза.
        - Говори, что скрываешь, - приказалон.
        Я вздохнула. Ветерок пробежался помоим волосам.
        - Я вскоре предам тебя, Рейнеке-маг, - призналась я. - Снова.
        - Я начинаю кэтому привыкать, - заметил волшебник. - Что наэтотраз?
        - Добрый народ.
        - Снова?
        - Это было условием моего спасения, - пояснила я. Что-то горячее обожгло щёки. Стыд. Раньше я никогда нестыдилась. Никогда иничего.
        - Как интересно, - ядовито произнёс волшебник.
        - Это из-за твоего проклятья, - поспешила пояснить я. Что-то винтонациях смертного подсказывало, что он ненашутку обижен. - Я… мне пришлось… его действие надо было замедлить…
        - Мне стоило тоже поставить условие твоего спасения, - сухо заметил чёрный маг. - Ноя как-то недогадался. Недотого было.
        - Рейнеке…
        Это прозвучало очень беспомощно.
        - Чего хочет добрый народец?
        - Он… и… они несказали. Приказали только привести тебя. Ноони поклялись, что ты останешься жить. Что они отпустят тебя.
        - Ивсё? - уточнилмаг.
        - Аещё они сказали, что мы оба пожалеем, - призналась я. - Рейнеке, послушай!..
        - Небудем, - отмёл мои извинения чёрный маг иподнялся наноги. - Я уже понял, что эльфов необманешь. Давай, веди, раз взялась.
        - Рейнеке!
        Обратную дорогу кэльфам мы проделали вполной тишине, нарушаемой только мерзкими смешками Робина, который вызвался показать нам прямую дорогу. Человек его невидел инеслышал, иего мрачного спокойствия ничего ненарушало. Мне приходилось тяжелее, ногоняться забеспечно подпрыгивающим потропинке эльфом - всё равно что ловить руками ветер. Когда-то я могла ито, идругое. Когда-то. Иснова смогу вновь. Эта мысль вселяла непривычную грусть. Земля - жадная стихия. Она никогда неотпускает.
        - Остановись, Рейнеке-маг иты, Л'ииикькая! - раздался впереди голос. Робин противно хихикнул иисчез. Волшебник оглянулся вокруг и, никого неувидев, отвесил почтительный поклон.
        - Я приветствую добрый народ, - ровным голосом произнёс он. - Вы звали меня - ия пришёл.
        Впереди послышался смех, похожий наптичье пение весенней порой.
        - Хорошо сказано, Рейнеке-маг! Ты знаешь, зачем ты здесь?
        - Намне лежит долг, - высокопарно ответил смертный. - Я пришёл, чтобы расплатиться.
        Смех повторился.
        - Закрой глаза исделай три шага влево, - распорядился невидимый нам эльф. - Л'ииикькая, ты должна будешь последовать заним.
        Мы сделали три шага между деревьями и, едва остановились, перед нами открылась картина, откоторой усмертного перехватило дыхание. Лагерь эльфов - они нестроят городов издерева, глины или икамня, нораскидывают полотняные шатры. Разных цветов, причудливых форм, сверкающие ипереливающиеся, амежду ними дорожки изструящейся ткани. Хотя вмире царил ясный день, вокруг лагеря как будто сгустился полумрак, икаждый шатёр освещался маленькими фонариками, сияющими, словно звёзды наночном небе. Усамых наших ног начиналась нежно-зелёная, цвета молодой листвы, дорожка, которая вела прямо котгороженной такойже зелёной тканью площадке.
        - После праздника добрых ветров добрый народ обретёт власть над природой ипереселится жить надеревья, - тихонько сказала я. - Апока они ждут, когда природа проснётся.
        - Никогда невидел ничего подобного, - пробормотал волшебник иприжал меня ксебе. - Ногдевсе?
        - Пусть позовёт, - раздался над моим ухом голос Робина.
        - Позови их, - подсказала я волшебнику.
        - Добрый народ! - окликнул маг. Никто неоткликнулся, иволшебник прикоснулся кструнам гитары. - Покажитесьнам!
        Вокруг послышался всё тотже мелодичный смех, потом кто-то трижды хлопнул владоши, илагерь оказался заполнен эльфами - хрупкими мужчинами иженщинами всвободных серебристых нарядах. Волосы их, золотые или чёрные, окутывали фигуры мерцающими завесами. Наголовах умногих были изящные обручи - серебряные, золотые идеревянные. Ближе всех кнам стоял величественный эльф, отличающийся отсобратьев ярко-зелёной одеждой, перехваченной драгоценным поясом. Голова его венчалась венком изтонких веток столько что распустившимися листьями. Я низко склонилась перед ним. Рейнеке, помедлив, последовал моему примеру.
        - Повелитель, - произнесла я, выпрямляясь. - Большая честь для нас увидетьвас.
        Повелитель эльфов смерил нас взглядом своих сияющих звёздным светом глаз.
        - Привет итебе, Л'ииикькая, - высвистел он моё имя почти также, как это делают дети воздуха. Ты пришла, чтобы мы вернули тебе небеса?
        Волшебник крепче прижал меня ксебе, ноничего несказал. Я боялась взглянуть ему вглаза исмотрела прямо перед собой насказочно прекрасное лицо эльфа. Добрый народ славился своей жестокостью.
        - Да, повелитель, - выговорила я. - Я выполнила все твои условия ипришла ктебе. Отпусти меня. Мне тяжело наземле. Я устала таскать это тело.
        - Твоё желание будет исполнено, - ровным голосом ответил эльф. - Аты, смертный. Ты пришёл, чтобы ответить засвоё преступление. Готовли ты принять мой приговор?
        Волшебник чуть напрягся, ия догадалась, что он хотел положить руку нарукоять своего кинжала, норешил сэтим повременить. Он долго молчал, апосле тяжело выговорил:
        - Да, повелитель доброго народа.
        Вокруг нас раздались тревожные шепотки. Смертный отказался принять власть повелителя эльфов, хоть исогласился наего суд. Что он задумал?
        - Ты чёрный волшебник, - медленно произнёс властитель доброго народа. - Ваш орден ломает икалечит всё живое посвоей прихоти. Ты разорил наше пастбище, имы остались без мёда. Ты пытался поработить свободных сильфов. Ты завёл дочь ветров вловушку. Что ты ответишь наэто, смертный?
        - Я незнал, - пожал плечами маг. - Ия исправил сотворённое зло там, где это было вмоих силах.
        - Зло есть зло, - непреклонно произнёс властитель эльфов.
        - Повелитель… - вмешалась я. - Рейнеке-маг спас меня откостра. Он пошёл против своих собратьев, чтобы спасти меня.
        - Ты говоришь занего, Л'ииикькая? - уточнил эльф. Я кивнула. - Это всё, что ты можешь сказать впользу смертного?
        - Нет… - Я сглотнула, пытаясь справиться смучительной болью, которая разрывала грудь. - Нетолько… Он дал мне много радости… Я… я люблю его. Отпусти его, повелитель.
        - Ивсёже ты хочешь вернуться внебо, Л'ииикькая?
        - Мне тяжело наземле, - глухо произнесла я. - Это немоё тело. Я немогу больше его таскать.
        - Пусть так, - кивнул повелитель эльфов. - Л'ииикькая, ты виновна всебялюбии ибеспечности. Заэто ты будешь наказана. Рейнеке-маг, ты виновен вневежестве иупрямстве. Заэто ты будешь наказан. Таково моё решение, ионо неизменится.
        - Что вы сделаете снами? - спросил волшебник, делая шаг вперёд изагораживая меня собой.
        - Ты узнаешь всвоё время, - был ответ повелителя эльфов. - Асейчас спой длянас.
        - Спеть?! - поразился Рейнеке-маг. Такого поворота событий он неждал.
        - Пой, смертный, - подтвердил эльф. - Пой для нас. Пой для своей женщины, которая томится наземле. Она забудет тебя, вернувшись внебо, нопесню твою запомнит, так пойже.
        - Повелитель! - вскрикнула я отразрывающих меня боли игоря. Эльф посмотрел мне вглаза безжалостным звёздным взглядом, ия сникла.
        - Пой, смертный, - приказал эльф. - Иначе наши лучники поразят вас стрелами. Ты умрёшь, аЛ'ииикькая вернётся нанебо. Ноперед этим ей будет больно.
        - Пой, Рейнеке, - взмолилась я. - Я хочу, чтобы ты жил. Пожалуйста.
        Чёрный волшебник медленно улыбнулся. Отрешённой инежной улыбкой. Его руки коснулись струн, ипослышался долгий ичистый звон. Оттоски, звучавшей внём, хотелось неплакать - хотелось выть подобно смертельно раненному зверю.
        - Только для тебя, - проговорил маг. Изапел.
        Неиметь корней, словно неродиться.
        Оттого ветров так беспечны лица.
        Оттого вдуше запевает буря.
        Неиметь корней, ни очём недумать.
        Музыка распахнула передо мной бескрайнее небо… ветра, то добрые, то злые, новсегда - родные иблизкие. Облака итучи, развевающиеся одежды иволосы… запах грозы.. свежей листвы… оглушительный аромат цветов. Свобода илёгкость. Беспечность. Нет прошлого, нет будущего, есть только одно мгновение. Счастье быть сильфом.
        Тем владеет мир, кто владеет миром.
        Брось наветер жизнь иуйди счастливым.
        Как собаке кость - пусть наполнит брюхо.
        Дети облаков, вам достанет духа.
        Слова свободно лились, голос мага был красив как никогда, музыка завораживала, туманила взгляд… итело моё скаждым словом становилось всё легче илегче, словно вся тяжесть земли, весь налипший плах ссыпался снего…
        Он иссыпался. Ноневниз, возвращаясь впородившую его почву. Мои русые волосы потяжелели, заблестели золотым блеском иудлинились. Скаждым словом мага они делались тяжелее идлиннее, амоё тело - всё легче ипрозрачней.
        Допев куплет, волшебник покосился наменя ирезко оборвал музыку. Струны жалобно взвизгнули. Меня словно кто-то дёрнул запотяжелевшие волосы. Добрый народ заставил пение смертного сделаться освобождающим меня заклинанием, итишина была мучительна для ещё недоконца изменившегося тела.
        - Продолжай, смертный, - милостиво кивнул повелитель эльфов.
        - Вы… вы обманули меня!
        - Это часть твоего наказания, Рейнеке-маг, - возразил эльф. - Твоего иеё.
        - Рейнеке… - взмолилась я. Мой голос прозвучал как вздох ветра вглухую ночь. - Пожалуйста, Рейнеке… я немогу больше… мне больно… прости меня, Рейнеке.
        - Продолжай, смертный, - повторил повелитель эльфов. - Её освобождение нельзя отменить.
        Забросив наспину гитару, маг рванулся ко мне, обнял, прижал ксебе…
        - Мне больно, Рейнеке, - простонала я. - Я непринадлежу земле. Нетерзай меня, любимый мой. Отпусти… я задыхаюсь…
        Потрясённый, маг разжал объятья. Измоих глаз лились слёзы. Последние слёзы Лики-человека. Я провела бесплотной рукой пощеке любимого. Он немог ощутить больше, чем дуновение ветерка. Прикоснулась губами кгубам. Он неощутил ничего.
        - Отпусти меня, Рейнеке-маг, - выдохнулая.
        Что любил забудь втанце поднебесном.
        Ни кчему печаль налице чудесном.
        Ни кчему тоска, стон иболь утраты.
        Прежнее оставь небесам вуплату.
        Мои волосы выросли ещё больше, заполнив шелковой массой всю зелёную площадь. Теперь они были уоснования белыми ибесплотными - волосами сильфа - итолько науровне лопаток превращались взолотые пряди.
        - Вы наказаны достаточно, - подытожил повелитель эльфов. - Отпусти Л'ииикькаю внебо, смертный, имы отпустим тебя.
        - Нож, - прошелестела я голосом ломким, как шорох сухой листвы втраве. - Отруби золотые пряди, Рейнеке-маг, ия сделаюсь свободна. Возьми себе одну. Эльфы нестанут возражать.И…
        - Да, любовь моя? - спросил волшебник, струдом вслушивающийся вмою чуть слышную речь.
        - Иверни мне нож, - закончила я, слишком поздно поняв, какого продолжения ждал смертный.
        Он отрезал мои волосы одним ударом.
        Оружие невыпало изруки человека - оно прошло сквозь, сделавшись стольже бесплотным, что имоё тело. Мир изменился. Мои ноги больше некасались тяжёлой ижадной земли, авоздух воспринимался плотнее иреальней, чем прежде. Окружающие нас эльфы светились тёплым светом той жизни, средоточием которой они являлись. Рядом сними смертный казался неуклюжим итусклым. Человек. Всего лишь человек. Такойже, как ивсе они, дети земли - тяжёлый, жадный, упорныйи…
        Светло-карие глаза смотрели наменя снадеждой. Смотрели сквозь меня, потому что человеку я наверняка казалась прозрачной. Вглазах надежда мешалась сболью иссамого дна поднимались чёрные водовороты отчаяния.
        Я дала ему дудочку…
        Я проливала из-за него слёзы…
        Так недавно это казалось важным.
        Он освободил меня отсмертного тела. Он спас меня откостра. Он дал мне много радости.
        Я забуду его ещё доисходадня.
        Подплыв кмагу повоздуху, я обвила его шею руками ипоцеловала так крепко, как только могла. Что он почувствовал, кроме холодка идуновения?.. Губы смертного шевельнулись, отвечая напоцелуй.
        - Позови меня, когда я буду нужна тебе, - пропела я. Маг кивнул, как будто всамом деле мог слышать. - Я приду натвой зов, гдебы ты ни был. Игдебы ни была я. Обещаю.
        Разжав объятья, я взлетела прямо внебо. Сделала круг над лагерем эльфов иувидела, как закутанная вкоричневый плащ фигура повернулась спиной кповелителю эльфов ишагнула прочь. Маг обнял гитару итронул струны. Отсюда, извоздуха, музыка была ещё прекрасней, чем наземле. Я улетала, авслед мне неслась песня. Обещая. Уговаривая. Связывая.
        Несвернуть спути, обернувшись дымом.
        Пусть страдает тот, кто владеет миром.
        Пусть оплачет, кто вземлю возвратится.
        Память отпустить - словно неродиться
        Нопоёт свирель поутру ивполдень.
        Исреди ветров есть, кто вечно помнит.
        Чтоб взакатной мгле бурею явиться.
        Может быть, иты сможешь возвратиться?[4 - Стихи А. Садовникова.]
        Глава седьмая. Загадки
        Едва смолкла песня, как эльфы исчезли. Погасли их волшебные огни, апосле вспыхнул солнечный свет, как будто смира сдёрнули серый плащ. Рейнеке оглянулся. Небыло ни эльфов, ни их палаток. Только птицы пели, да ещё откуда-то доносился противный детский смех. Чёрный маг повесил гитару заспину ипошёл прочь. Он привык кэтому смеху, который толи есть, толи его нет, звучащему насамой границе слышимости. Иэтот смех означал неприятности.
        Внезапно ниоткуда послышался глумливый голос:
        Кто чужд проклятья
        Солнечных долин.
        Кто убирает клевер неодин.
        Кто убивает просто, неспросясь.
        Тот ипридет,чтоб
        Свергнуть нашу власть.
        Рейнеке огляделся. Рядом никого небыло. Странные слова словно напоминали оего приключении… нобыли чужды инепонятны. Адальше надтреснутый мальчишеский голос понёс нечто ивовсе невообразимое:
        Кто жить приходит,
        Чтобы убивать,
        Кто воскресает каждый день опять,
        Кто вызывает трупами чуму,
        Тот будет богом
        Хоть надень вгоду.
        Отстихов веяло чем-то очень древним, чем-то таким, что люди давно забыли. Как будто кто-то примеряет кРейнеке слова очень старого, давно забытого пророчества.
        Ая вернусь зачем-нибудь сюда,
        Ипопятам замной придет чума,
        Иматери детей начнут рожать
        Лишь потому, что я пришел назад.
        Нанебе подсчитают, взвесятвсё.
        Ичто-нибудь окажется легко.
        Икто-нибудь изхрама - прямо вад.
        Ну чтоже.
        Он еще придет назад[5 - СтихиА.В.Лазарсфельда].
        Смех… мерзкий смех вредного ребёнка. Эльфы. Проклятие, которое замедлила Лика. Договор сдобрым народом…
        - Эй, как тебя! - позвал чёрный маг. - Я знаю, что ты здесь! Покажись!
        Никто неответил. Стало тихо. Рейнеке пожал плечами. Унего было мало желаний, новсе они обычно исполнялись. Ни дом, ни родня, ни даже магия небыли так важны, как дороги ипесни. И - Лика. Л'ииикькая, сумел выговорить он. Короткий щёлкающий звук, апотом как свист стрижа, сперва пронзительный, апотом затухающий. Дочь воздуха. Его женщина. Нечеловек. Существо иной природы, создание магии, бесплотное инеощутимое… бестелесная женщина вего руках, поцелуй как дуновение ветерка, голос, которые неслышится, а - угадывается. Потеряна. Потеряна навсегда.
        Она забудет тебя, вернувшись внебо, нопесню твою запомнит…
        Я приду натвой зов, гдебы ты нибыл.
        Отпусти меня, Рейнеке-маг.
        - Что ты сможешь сделать?
        - О, всё, что может ветер!
        Он найдёт. Он придумает способ, как её вернуть. Апока…
        Маг достал из-за пазухи дудочку. Она была такой лёгкой, словно её сделали неизлистка даже, излепестка. Поднёс кгубам. Подудел. Звук вышел едва различимый, словно далёкий вздох. Ветки деревьев зашелестели, словно отвечая. Рейнеке прижал дудочку плотнее кгубам изасвистел сильнее, выводя знакомый мотивчик. Над головой что-то щёлкнуло, стукнуло, подул сильный ветер. Наголову магу упала шишка. Рейнеке поднял глаза иудивлённо нахмурился. Деревья вокруг были покрыты нежно-зелёной листвой. Следующую шишку он поймал иуспел разглядеть мелькнувший среди ветвей хвост. Белый счёрной полосой.
        Рейнеке поднёс шишку кгубам ипробормотал несколько слов. Апосле отправил крохотный снаряд обратно. Раздался пронзительный крик, белка показалась целиком. Белая, счёрной полосой поспине исярко-красными ушами. Она выпрямилась вовесь рост игрозила магу кулачком. Рейнеке удивлённо поднял брови истранный зверёк исчез. Маг зашагал дальше. Влесу слишком сильна была магия эльфов. Теперь он ощущал её явственно. Слишком сильна иэто мешало внятно воспринимать действительность. Странный голос, ветер, белки… такойже морок, как полумрак посредидня.
        Куда идти? Укого просить совета? Истоитли? Белый брат его уже никогда непростит. Плевать. Он непонимал, какое чудо держал вруках икакое сокровище пытался бездумно уничтожить. Рейнеке зябко повёл плечами. Что было причиной, он незнал, ноему явственно увиделось то, чего так боялась Лика. Саламандра, огненная ящерица, рвалась изпламени факела, раззявив пасть. Сколько сильфов погибли там, насооружённом братом помосте? Серый брат ему непомощник. Он имеет дело только сосмертью иеё проявлениями. Мать? После её письма брату ждать отнеё помощи было глупо. Учитель… аесли - написать? Извиниться, попросить прощения? Рассказать отом, чему был свидетелем? Учитель жесток, номудр, он поймёт иповерит. Вместе они как-нибудь найдут ключ… ключ…
        Рейнеке задумался. Когда он творил свои чары возле сильфовой арфы… когда странное оружие прошло через его руки… намиг он увидел… тогда он думал - показалось… может, именно поэтому маг несердился надевушку, которая чуть несделала его калекой. Он видел её взгляд, лицо, позу. Так встают, чтобы защитить последнее, так спасают родных иблизких. Так ненападают. Аон - видел. Сотканную магией сеть ибьющиеся вней призрачные фигуры. Мгновение. Думал - показалось.но…
        Учитель неостановится. Он опутает сильфов сетью, наколет набулавку, распотрошит ибудет изучать. Он ведь готов был изучать своего ученика, и, кажется, непрочь был увидеть, как Рейнеке умирает отсвоего проклятья. Так былобы ещё интересней. Асильфы…
        Ловить сильфов - большой грех, ветра непростят тебе подобного ни втвоей жизни, ни вжизни твоих потомков… Мир тебя заэто накажет…
        Рейнеке плевать было насильфов, как иналюдей инаэльфов. Плевать напоследствия, новые проклятия инесуществующих потомков. Ночтобы Лика металась всетях как пойманная сачком бабочка…
        Он поправил гитару. Лес закончился, начинались поля. Какбы то ни было, сейчас его путь лежал обратно вДва Моста. Похороны, наверное, отложат довозвращения наследника.
        Петь нехотелось. Была какая-то песенка про то, как хорошо идти подороге исмотреть напроплывающие нанебе облака… Рейнеке поднял взгляд. Где-то там, внебе летает Лика. Ипляшет отрадости, что вернулась домой. Он прижал кгубам дудочку. Танцующий мотивчик, как будто ребёнок бежит, приплясывая находу… Первые звуки дались легко. Надуше полегчало. Вспину подул лёгкий и, казалось, такойже танцующий ветерок. Небо было по-весеннему свежее, облака лёгкие икак будто только что выстиранные аккуратной хозяйкой. Кто знает, может быть, оно так иесть… Рейнеке свернул вместе сдорогой иувидел, как прямо нанего несётся белая коза счёрной полосой нахребте икрасными ушами. Рога унеё были тоже ярко-красными, как будто уже обагрёнными чьей-то кровью. Или для того, чтобы наних нетак была заметна свежая кровь… кинжал сам собой очутился вруке… итут коза исчезла. Рейнеке только сейчас понял, что незаметил, откуда она появилась. Играть ему расхотелось. Он спрятал дудочку ипошёл дальше, держа вруке обнажённый кинжал.
        Эльфы небросили свои игры. Это было… неприятно. Однако Лика сказала правду: холодное железо всамом деле защищало. Рейнеке задумался, незаглянутьли ему впридорожную кузницу инеобвешатьсяли гвоздями, чтобы вбудущем избегать таких вот приключений. Одно дело - узнавать новое, адругое - когда это новое нападает нанего из-за угла. Нападает… он никогда невидел таких животных. Белый-красный-чёрный. Свет-кровь-тьма, день-солнце-ночь… Когда мать пыталась снимать снего проклятия, она изрисовала его знаками именно этих цветов. НовЧёрном Ордене ничего обэтом незнали. Мать небыла настроена отвечать навопросы, ночто-то такое сказала… что-то отом, что это волшебство древнее всего, очём он только может узнать.
        Древнее волшебство.
        Недоступное волшебство.
        Он никогда невстречал ничего подобного, пока… пока…
        Маг разозлился. Он спрятал кинжал иснова достал дудочку. Странные создания нападали нанего, когда он пытался играть. Дудочка, конечно, была проводником волшебной силы сильфов, возможно, способом управления воздухом. Лика что-то говорила отом, чтобы разговаривать светром,но…

…он никогда недумал, что этот инструмент может так низко звучать. Его злость, протест наневидимых преследователей. Ненависть кДоброму Народу, который звался так наверняка внасмешку. Они отняли унего возлюбленную. Они хотели убить его. Они мешают ему сейчас!
        Воздух пронзили тяжёлые гневные звуки. Ветер подул стакой силой, что мага едва несбило сног. Небо потемнело, облака потяжелели изаслонили солнце. Несколько надрывающих душу нот - ивот вокруг мага бушует метель. Рейнеке неуспокоился даже итогда. Пусть метель, пусть буря, пусть заморозки… даже если весь мир останется без тепла исвета - что ему задело?! Он ничего нехотел вжизни, ничего непросил, только дорогу, свободу и - Лику! Так пускай дует ветер, пускай будет метель, буря, пусть замерзают путники ипогибают животные. Пусть эльфы подавятся своей добротой. Им следовало убить его. Им неследовало так легко отпускать человека, которого они сделали своим врагом.
        Маг намгновение оторвал дудочку отгуб, чтобы перевести дыхание… иеле успел уклониться отклюки, которую какая-то старушонка уже опускала ему наголову. Маленькая, щуплая, вбелом платье под чёрным плащом, скрасным платком наголове, из-под которого выбиваются седые пряди.
        - Прекрати немедленно! - потребовала она. - Ишь, герой выискался!
        Как сын тэна инаследник отцовских владений Рейнеке никогда неподавал больших надежд. Нокое-что внего наставники вродительском доме всёже вколотили. Вот исейчас кинжал как будто сам вырос вруке, остриём прикипев кшее старушонки. Она опустила клюку.
        - Убери, - хмуро потребовалаона.
        - Кто ты? - спросил маг. - Что тебе надо? Зачем ты меня преследуешь?
        - Ишь ты! Бестолковый! - возмутилась старушонка. - Сам злишь ветра, исам спрашиваешь! Железку свою убери, кому говорят?!
        - Кто ты? - повторил Рейнеке.
        - Бадб, - ответила старушонка. - Я Прародительница.
        - Чья?!
        - Это титул, - одними губами улыбнулась Бадб. - Я изСтарых Доброго Народа.
        - Ты?! - задохнулся отудивления Рейнеке иопустил кинжал. - Эльф?!
        - Нравлюсь? - кокетливо спросила старушонка.
        - Ты - уродливое отродье, - грубо ответил маг. - Я видел эльфов. Они прекрасны.
        - Ты видел Юных Доброго Народа, - пояснила Бадб. - Я - древнее. Но, если хочешь…
        Старушонка оттолкнула его клюкой, пронзительно засвистала изавертелась наместе. Миг - иперед магом стояла высокая статная красавица, вот только волосы её были белее снега.
        - Перестань, - потребовал маг иженщина немедленно состарилась иусохла, снова сделавшись маленькой противной старушонкой.
        - Я - Бадб, - повторила она. Я изСтарых Доброго Народа. Я Прародительница. Аты кто такой?!
        Она аж подпрыгнула отнегодования иснова замахнулась клюкой.
        - Человек! Глупый! Неблагодарный! Проклятый! Дважды! Да ты даже непонял, какое сокровище тебе дали! Столько юношей лучше тебя! Прекрасных идобрых! Каждый год! Мечтали! Просили! Аты?! Что ты сделал, чтобы получить это?! Ичто ты сделал, получив?!
        - Я тебя непонимаю, - холодно ответилмаг.
        Добрых… Добрых?..
        - Что я получил?
        - Это!!! - завопила старушонка, указывая клюкой надудочку вего руке. - Флейта ветров! Иты играешь наней как пастух насвоей дудке! Как мальчишка! Ты разозлил ветра! Зачем?! Ничтожный, глупый, бестолковый!..
        - Бадб, - мягко прервал старушонку Рейнеке. Против ожиданий, она замолчала сразу, опасливо косясь накинжал вего руке. - Чего ты отменя хочешь? Я неотдам дудку, пастух я там или непастух.
        Эльфийка издала злобное шипение.
        - Ничтожный, - проскрежетала она. - Когда столько прекрасных юношей… когда эта флейта моглабы достаться подлинно достойному, когда…
        - БАБУШКА!!! - раздался протестующий мальчишеский голос. Рейнеке обернулся. Рядом сними никого небыло.
        - Кто здесь? - требовательно спросилмаг.
        Старушонка сплюнула.
        - Молодёжь пошла!.. - горько произнесла она. - Ни вочто неставят седины Старших!
        Она повернулась стаким видом, словно собиралась уходить.
        - Куда ты? - невыдержал Рейнеке. Загадки мерзкого создания выводили изсебя. - Постой, объясни…
        - Думай, что играешь, - наставительно произнесла Бадб, оглянувшись через плечо. - Иди куда шёл. Покуда твои проклятья стебя будут сняты, если ненатворишь бед. Прощай.
        Иисчезла.
        Рейнеке выругался.
        Дозамка дядюшки маг дошёл задва дня, попути задержавшись вкузнице, чтобы заказать себе железные обереги изгвоздей извеньев старой цепи. Теперь он накаждом шагу позвякивал, нозато чувствовал себя вподлинной безопасности, вкоторой небыл уже очень давно, стех пор, как покинул отцовские владения. Идорога действительно обошлась без приключений, если несчитать терзавшие волшебника мысли.
        Что он знал про эльфов дотого, как они выставили ему счёт затот злосчастный погубленный луг? Иногда смешные, иногда прекрасные создания, похожие налюдей, ноотличающиеся особенными магическими способностями. Говорили, что весной, перед началом лета, они устраивают праздники, после которых вокрестных сёлах обязательно кого-нибудь недосчитываются. НовДвух Мостах никто непропадал, иэто могли быть выдумки.
        Только два раза вгоду сильфы сходят наземлю - весной, когда эльфы танцуют вчесть добрых ветров, иосенью, когда умиротворяют злые. Тогда сильфы танцуют вместе сними, иветра танцуют вокруг них. Если нарушить это сборище, втом месте родится вихрь, ивсё вокруг будет изрядно порушено.
        Похоже, наэтих праздниках эльфы надеялись выманить усильфов их побрякушки. А, может, ивступить вбрак. Носильфы им всегда отказывали. Лика говорила, что брак между сильфом исмертной женщиной невозможен. Амежду сильфом исмертным мужчиной?
        Они качнут весы судьбы, ия смогу снова стать собой, отбросив это уродливое тяжёлое тело.
        Хотябы намиг - вернуть. Обнять. Увидеть снова. Видеться сней. Хотябы раз вгоду. Хотябы два раза…

…сильфы сходят наземлю весной, когда эльфы танцуют вчесть добрых ветров иосенью, когда умиротворяют злые.
        Проклятье! Почему он никого неспросил, когда эти отродья собираются насвои сходки?! Когда именно.

…аможетли маг стать эльфом иможетли это ему помочь?
        Эльфом надо быть, чтобы колдовать как они. Быть светом, смехом, счастьем, горем, плачем итемнотой, быть самой жизнью. Забыть опрошлом инедумать обудущем, никогда ничего нежалеть инежелать. Разве этому можно выучиться?
        Непохоже, чтобы эти создания совсем ничего нежелали. Инежалели.
        Встреченная им уродина меньше всего походила насвет исмех - ни повнешности, ни похарактеру.
        Способ был. Наверняка был. Вопрос только, как им воспользоваться.
        - Рейнеке, мальчик мой! - бросилась кнему тётушка Меик. Маг послушно обнял родственницу. Она явственно изменилась после смерти дядюшки, но… он отстранился ивзглянул тётушке влицо. Бледная, хрупкая, сбольшими глазами - такой она была всю жизнь, сколько он себя помнил. Сейчас, пожалуй, глаза стали ещё больше и… что-то вних пропало, ачто-то появилось…
        Гнев, внезапно понял он. Истрах.
        Тётушка всегда начто-то потаённо злилась, ноникогда непозволяла этому прорываться. Атеперь она чего-то боялась.
        - Что ты? - обеспокоенно спросила родственница, тоже вглядываясь вего лицо. - Что случилось стобой, мой мальчик?
        - Сомной… - усмехнулся маг. Они стояли водворе дядюшкиного замка. Деревянный забор вместо стены иединственная башня. Разумеется, были ещё иразнообразные службы: хлев, конюшня, кузница, курятник… всё это кривое ипокосившееся. Владение Южного моста никогда неславилось своим богатством. Инисколько хижин, вкоторых жили дядюшкины люди. Впоследнее время, говорят, дядюшка жил водной изних. Атётушка - нет. Она всегда жила насамом верху башни.
        - Рейнеке… - уже испуганно окликнула его тётушка. Маг отвёл взгляд отпродуваемой ветрами площадки насамом верху башни. Там стоял шатёр. Слухи неврали. Тётушка жила насамом верху.
        - Я устал сдороги, - признался волшебник. - Инесказал, что я разделяю твоё горе. Клянусь, если ты только невстретишь достойного тебя избранника, этот дом останется твоим. Ты всегда найдёшь здесь всё, чего только пожелает твоя душа иты…
        - Избранника… - грустно перебила женщина, снеприкрытой болью разглядывая свои руки.
        Рейнеке сказал то, что обязан был сказать как наследник Мостов. Бездетная вдова лишалась права нанаследство, новыгонять её издома было непринято. Другое дело, еслибы она нашла себе мужчину. Некоторые вдовы отказывались даже думать обэтом - опасаясь лишиться крыши над головой. Другие тайком заводили любовников. Третьи искренне хранили верность покойным мужьям. Четвёртые были слишком стары.

…тётушка совсем нестара инепохоже, что так уж нуждается вкрове. Любилали она дядюшку? Рейнеке понял, что ничего незнает оней. Вдетстве она была просто грустной женщиной, которая кормила его сладостями. Ивсегда как-то странно нанего поглядывала, нето сжалостью, нето ссочувствием…
        - Спасибо тебе, мой дорогой, - проговорила тётушка Меит. - Ты всегда был добрым ичестным мальчиком.
        - Только нерассказывай обэтом моему учителю, - неудержался отшуточки Рейнеке, - ато он подумает, что напрасно потратил намоё обучение столько лет иусилий.
        Тётушка слабо улыбнулась.
        - Ты угадал. Канцлер Ортвин уже здесь. Мой… твой… Рунольд назначил его своим душеприказчиком.
        Рейнеке покачал головой. Вголосе тётушки он услышал страх. Привычный, усталый страх, который нельзя успокоить никакими увещеваниями. Скоторым она давно свыклась. Чего она боится? Или только могущественного волшебника изсамого опасного Ордена? Илиже…
        - Где он поселился? - вслух спросил Рейнеке, демонстративно оглядывая двор. Тётушка снова улыбнулась.
        - Что ты! Разве мы можем принять такого гостя? Он остановился уСеверного моста.
        - Апочему невовладениях командора Экельварда? - непонялмаг.
        Экельвардом был тот самый чёрный маг, мимо владений которого они прошли сЛикой, когда она вела его впервую ловушку.
        - Ты иэтого незнаешь? - покачала головой тётушка. - Спозволения командора там остановился какой-то юнец инаводнил всю округу своими чудовищами. Всего пару дней иуже отнего никому нет житья. Канцлер Ортвин нетак глуп, чтобы встречаться спорождениями больной фантазии своих учеников.
        - Как его имя? - тутже заинтересовался Рейнеке. - Ох, прости, тётушка, я хотел спросить, когда состоятся похороны. Теперь, когда я здесь…
        - Твоя мать спросит луну, - ответила Меик. - Я полагаю, хороший день наступит послезавтра, вноволуние. Ненадо лицемерить, мой дорогой. Я понимаю, что тебе скучно состарухой.
        - Тётушка!.. - запротестовал Рейнеке. Она отмахнулась.
        - Мне ничего ненужно. Того юнца зовут Нивард. Тебе знакомо этоимя?
        - Я попробую его урезонить, - оживился волшебник. Нивард был одним изнемногих вих Ложе, кто несмотрел нанего как наизучаемую букашку. Вообще говоря, Нивард завсю жизнь никогда иничем неинтересовался, кроме «порождений своей больной фантазии». Проклятого матерью Рейнеке это устраивало.
        - Урезонить, - покачала головой тётушка. - Как будто свами это возможно.
        Рейнеке ухмыльнулся. Да, чёрные волшебники гордились своей неуправляемостью. Еслибы непостоянные нападки Белого ордена, керлам ибургам вовсе небылобы житья, да итэны моглибы неудержать своих беднеющих владений. Он уже почти решил попрощаться стётушкой ипойти вовладения командора, незаходя кродителям. Ему нехотелось слушать мнение матери поповоду его выбора, безрассудства, непослушания инепоседливости. Ему вообще нехотелось слушать мнение матери. Хотя… вообще-то вОрдена брали иженщин, их обучали вотдельных Ложах, новсему томуже, чему имужчин. Ноходили слухи отом, что женщинам доступна какая-то своя, особенная магия, непонятная инеподвластная Орденам. Такли это? Рейнеке достоверно знал, что так, ноникогда немог добиться отматери подробностей. Если рассказать ей про уродливую эльфийку, станетли она разговорчивей?
        Нестоило твоей матери браться незасвоё дело игубитьлуг.
        Нет, пожалуй, она ничего незнает про эльфов. А, значит…
        Рейнеке перехватил тётушкин взгляд. Он никогда немог похвастаться особенной проницательностью, нонесколько дней вкомпании Лики, которая поминутно намекала нановый способ расправиться с«сыном земли», сделала его внимательнее кмелочам. Сейчас он видел, что тётушка напугана. Её как будто пугало… пугало…что?
        - Я пойду кнему после похорон, - как ни вчём ни бывало произнёс маг. - Могу я остановиться утебя?
        - Да, дорогой мой мальчик, - оторопела тётушка, - ноты знаешь, взамке уже давно нельзя жить,он…
        - Мне сойдёт ихижина, - мягко улыбнулся Рейнеке. - Утебя найдётся чем угостить скитальца?..
        Дядюшка небыл магом, номагом был его душеприказчик. Поэтому пообычаю Орденов его тело горело напогребальном костре. Тётушке это ненравилось, ноона молчала. Она вообще молчала всё время досамых похорон ипочти неотходила отплемянника. Рейнеке тоже молчал. Он напряжённо думал имысли унего были невесёлые. Учитель нестал сним разговаривать, ноэто ничего неозначало. Канцлер Ортвин ираньше мог промолчать две декады кряду, обдумывая очередное заклинание. То, что он хотябы изредка сосредотачивался напроисходящем вокруг, иотдавал необходимые приказания, было свидетельством его уважения кмёртвому другу. Что связывало этих двоих? Рейнеке впервые задумался над этим. Вюности всё казалось очевидным. Куда он мог податься, ккому проситься вученики? Кконечно, кдругу своего родственника. Апочему они дружат икак сошлись - неего ума дело. Спасибо натом, что взяли. Учитель итак долго морщился, разглядывая его совсех сторон, мол, начто ему великовозрастный болван, над которым вечно течёт крыша?
        Тётушка прижалась кнему, спрятала лицо наплече. Рейнеке посмотрел туда, откуда она отворачивалась. Напогребальный костёр. Мерзкое зрелище. Видеть такое…
        Вокруг плакали женщины. Пела мать - поправу сестры иженщины, владеющей волшебством. Учитель морщился. Отец стоял иплакал, нестыдясь своих слёз. Родителей Рейнеке избегал все дни перед похоронами исейчас отец то идело кидал вего сторону взгляды. Когда всё закончится, надо будет сбежать.
        Серое небо. Серая земля. Серые лица людей. Единственное яркое пятно - костёр. Маг смотрел впламя, неотрываясь, ипод женское пение, кажется, засыпал ивидел… видел… видел, как над телом поднимается.. нечто… похожее очертаниями начеловека. Как тамже пламя принимает форму тупоносой ящерицы, как призрак прыгает вверх, внебо… как пламя взмётывается следом заним… беззвучный крик. Тётушка ещё сильнее вжалась вего плечо. Ящерица обошла изнутри пламя, поводя мордой так, как будто принюхивалась… Рейнеке стало непосебе ион шагнул так, чтобы заслонить родственницу. Встретил угольно-чёрный взгляд огненного создания. Ему случалось встречаться влесу сволком, задравшим оленя. Хищник тогда отступил назад, куже убитой добыче. Вот исейчас саламандра отвела взгляд, попятилась и… исчезла. Рейнеке расслабился итолько тогда заметил, что учитель пристально заними наблюдает. Зачем? Ичто он успел понять?..
        Пламя погасло, оставив после себя один только пепел. Мать перестала петь идвинулась кним. Рейнеке даже попятился под её пристальным взглядом, номать интересовал ненепослушный сын, ануждающаяся всоболезновании родственница.
        - Сестра, - мягко произнесла гадательница, касаясь плеча Меик. - Позволь нам разделить твою скорбь.
        Рейнеке подтолкнул тётушку вобъятья матери инатолкнулся наотца.
        - Сын, - начал тэн Северного моста. Он выглядел смущённым. Рейнеке скаким-то острым чувством уставился наседые волосы, изборождённое морщинами лицо изалатанную одежду родителя. Магия хранила его мать, ноотец… отец состарился. Он был старше Рейнеке, когда женился, асейчас… сейчас…
        - Сын, - снова начал отец. - Теперь, когда твой дядя…
        - Прости, отец, - пробормотал волшебник почти впанике. - Я не… не… я спешу… мне надо… да, я давно обещал Ниварду, что помогу ему… тыже знаешь… я писал… ах, нет… это такой человек… мне надо… да, отец, прости. Матушка, был рад повидаться… то есть нерад… тётушка, мне очень жаль… конечно, оставайся тут сколько угодно, это твой дом… учитель… моё почтение…
        Последние слова он выпаливал уже набегу. Ещё немного, иотец запербы его вэтом тухлом сарае, владениях Южного моста!
        Глава восьмая. Голем
        Никаких чудовищ вовладениях командора Экельварда небыло: затакой малый срок слепить их немогбы даже настолько свихнувшийся насозидании маг, каким был Нивард. Зато Нивард сдетства обожал иллюзии имог засчитанные мгновение воссоздать увиденный им восне кошмар, чтобы товарищи тоже порадовались. Рейнеке никогда незабудет огромную оскаленную пасть, полную мерцающих клыков, горящие злобой глаза изапах гнили, исходящий отприснившейся приятелю твари. Вту ночь Ниварда чуть неубили итолько вмешательство учителя спасло талантливого мальчишку.
        Рейнеке шагнул сдороги налуг, куда несмели пустить скотину даже самые бесстрашные керлы, походя отмахнулся отомерзительной помеси червя ижабы, прошёл сквозь носатого уродца сострекозинными крыльями иоттолкнул длинноногую неуклюжую ящерицу.
        - Эй! - прокричал он. - Нивард! Так-то ты встречаешь гостей!
        - Меня здесь нет! - донеслось издалека, состороны замка. - Проходи мимо, ктобы ты нибыл!
        - Ты дурак! - заорал волшебник. - Это я, Рейнеке!
        - Сам дурак! - обиженно ответил приятель. - Иди сюда, если небоишься.
        Вместо ответа Рейнеке пустил всторону замка заклятье, когда-то придуманное его учителем наоснове наложенного наученика проклятия. Тот, кто попадал под действие этого заклятия, нанебольшой срок лишался удачи. Обычно жертва спотыкалась ипадала, иногда что-то роняла или ломала. Однако вответ ничего непослышалось. Неужели сисчезновением проклятья заклинание учителя тоже утратило силу?
        - Сам дурак, - обиженно повторил Нивард, когда приятели, наконец, встретились. - Невидел, я тебе взгляд отводил!
        - Невидел, - признался Рейнеке. Ну да, Нивард болван, ноненастолько, чтобы орать «меня здесь нет». Могбы исам догадаться. - Над чем работаешь?
        Приятель оживился.
        - Ты всамом деле хочешь посмотреть? - навсякий случай спросилон.
        Рейнеке решительно кивнул. Нивард всегда начинал попять-десять проектов, ноникогда недоводил доконца ни одного изних. Однако унего были интересные идеи.
        - Смотри изавидуй! - объявил приятель ипотащил Рейнеке всторону замка. Владения командора Экельварда были намного богаче Южного моста, изанастоящими каменными стенами вдва человеческих роста высотой стоял… ну, пусть недворец, нополноценный дом. Это несчитая смотровой башни иобычных втаких случаях служб. Службы, впрочем, пустовали все доединой: здесь давно никто нежил. Дом стоял пустой, сзаколоченными окнами, акакие-то признаки обитаемого жилья были только укривого шалаша узадней двери. Видно, командор несогласился пустить непутёвого ученика даже вкурятник.
        - Завидное обиталище, - усмехнулся Рейнеке.
        - Балда! Сюда смотри!
        Возле шалаша валялся развязанный мешок скартошкой.
        - Жрать хочешь? - уточнил изобретатель.
        - Я спохорон, - вместо ответа сообщил Рейнеке. Родственникам покойника вдень похорон есть возбранялось, так что ко владениям командора маг нагулял себе неплохой аппетит.
        - Тогда заткнись, - предложил Нивард ипринялся колдовать.
        Он пользовался уже созданным заклинанием, апотому ненуждался втом, чтобы чертить знаки ипризывать откуда-то магию, просто свёл руки, а, когда развёл их, между ладонями мерцало полупрозрачное облачко.
        - Выбери картофелину, - приказал Нивард. Рейнеке хмыкнул ивытащил самую крупную. - Болван! Выбери среднюю картофелину. Обычную.
        - Отболвана слышу, - буркнул Рейнеке, ноповиновался.
        - Кинь вматрицу, - потребовал изобретатель. Облачко поймало картофелину изаискрилось, апосле искорки, словно дождь, «пролились» намешок. - Десятка нам хватит…
        Осыпаемый искрами мешок зашевелился, словно внём кто-то рылся, апосле картофелины одна задругой стали выпрыгивать измешка воблако. Одна, другая, третья… десятая. Все они были примерно тогоже размера иформы, что исамая первая.
        - Теперь молчи! - приказал Нивард исделал странное движение руками, как будто перетряхивал свою «матрицу». Изоблачка вразные стороны полетели клочья картофеля. Рейнеке поспешно отскочил, аНивард так истоял, пока это продолжалось. Судя поего искажённому лицу, держать матрицу вовремя чистки было непросто.
        - Теперь смотри! - гордо потребовал изобретатель, подбрасывая облачко вверх иподставляя сомкнутые ладони. «Матрица» исчезла ивруки Ниварда высыпался десяток идеально ровных белых шаров. Рейнеке несразу понял, что так выглядит магически отчищенная картошка.
        - Ты потерял больше половины, - прокомментировал он результат.
        - Балда! - обиделся изобретатель. - Я сохранил кучу времени!
        - Апочему они шарообразные? - полюбопытствовал Рейнеке. - Непрощели были сделать их элипсоидными? Так тыбы снизил потери.
        - Непроще! - рассердился Нивард. Он развёл ладони ишары исчезли, осталась только одна, нечищенная, картофелина.
        - Опять иллюзии, - разочаровано протянул Рейнеке. - Поздравляю, тебе удалось меня разыграть.
        - Это неиллюзии, апрототип, - надулся изобретатель. - Вот доведу доума исделаю всё как надо.
        - Ну-ну, - хмыкнул Рейнеке. - Ажрать мы что будем?
        - Как что? - изумился Нивард. - Запечём картошку, костёр-то готов. Пиво уменя есть.
        - Ты ко мне надолго? - спросил Нивард, когда они уже доели картошку имирно сидели удогоревшего костра. Пиво унего было паршивое. Наверняка керлы принесли какое попало, аНивард непривык обращать внимание нато, что приходится есть ипить.
        Рейнеке пожал плечами. Он несобирался тут особо задерживаться, сдругой стороны, идти ему сейчас было некуда. Родную страну он исходил вдоль ипоперёк, подаваться вчужие края было неохота. Ему почему-то казалось, что нестоит далеко уходить оттого места, где они сЛикой встретились вовторой раз. Какая разница, где думать?
        - Ачто? - лениво спросил он. - Или ты забыл омоём проклятии?
        Судя повыражению лица, Нивард действительно забыл исейчас немог даже вспомнить, очём говорит приятель.
        - Есть пара идей, - осторожно сообщил изобретатель. Рейнеке вскочил наноги.
        - Ну, нет! - решительно объявил он. - Знаю я твои идеи!
        - Да погоди ты! Ничего тебе делать ненадо. Просто посмотри, где я ошибаюсь.
        Рейнеке успокоился иуселся обратно наземлю.
        - Это запросто, - согласился он. - Это мы можем.
        - Смотри! - раздуваясь отгордости, потребовал Нивард, подводя приятеля кзапертому назасов сараю.
        - Сарай, - кивнул Рейнеке. Идобавил. - Хороший сарай. Тут даже жить можно.
        - Дубина! - отмахнулся изобретатель иснатугой отодвинул засов. - Эй! Нелезь внутрь, он сам выйдет.
        - Он?
        НоРейнеке уже услышал мерные шаги, которые стали различимы, когда дверь приоткрылась. Ждать пришлось недолго. Шаг-шаг-шаг-шаг. Глухой удар. Снова шаги. Опять удар. Снова шаги. Иизсарая вышли глиняные ноги. Или, говоря точнее, глиняная задница наглиняных ногах.
        - Голем! - сгордостью представил изобретатель своё детище. - Первый вмире шагающий голем!
        - Опять прототип? - сподозрением спросил Рейнеке, разглядывая творение. Говорили, что познавший основы материи может вычленить дух жизни инаделить ими неживое, иэто неживое будет покорно создателю. Говорили, что следующий шаг - создание живого изничего. Ноиголем, игомунклус были только мечтой, легендой. Аведь Нивард никогда вжизни нетратил времени наизучение основ материи. Он вообще нелюбил учиться, изучать, познавать. Изобретать разные бредовые заклинания - вот это было больше повкусу приятелю. Рейнеке пришло вголову, что дух жизни вычленять ненадо. Если верить Лике, то такими вот духами жизни являются эльфы. Интересно, изних следует выделить эликсир или нужно собрать квинтэссенцию их магии?..
        - Сам ты прототип, - надулся Нивард. - Это работающая модель.
        - Работающая задница, - жёстко поправил Рейнеке. - Агде всё остальное?
        - Азачем?! - искренне удивился Нивард. - Онже ходит!
        - Ачто он умеет? - уточнил Рейнеке.
        - Он ходит, - нетерпеливо ответил изобретатель ипобежал догонять своё творение. - Может огибать препятствия.
        Нивард встал напути мерно шагающего голема. Тот упёрся всоздателя, немного постоял, повернулся под прямым углом изашагал дальше.
        - Отлично, - скептически похвалил Рейнеке. - Ичто ты отменя хочешь?
        - Помоги мне его усовершенствовать, - попросил Нивард. - Я его итак, исяк проверял. Ходит. Огибает. Знает команды «стой» и«иди». Номне нехватает воображения.
        Рейнеке хмыкнул. Воображения ему нехватает. Ну, хорошо…
        Он догнал голема икак следует пнул. Голем упал набок ипродолжал махать ногами, пытаясь продолжать движение.
        - Ты чего?! - оскорбился Нивард.
        - Устойчивость, - пояснил Рейнеке. - Или пусть непадает или пусть поднимается. И, кстати, земля тут слишком ровная.
        - Так хорошоже для испытаний! - непонял изобретатель.
        - Первая вмире шагающая поровному полю задница? - уточнил Рейнеке. Нивард насупился. - Или изобретай выпрямлятель земли или пусть учится ходить понеровным поверхностям.
        Они провозились сголемом допоздней ночи, новсё, чего сумели достичь - это того, что, после столкновением спрепятствием он неповорачивался, авозвращался напрежний путь. Ну, ещё несколько большей устойчивости. Теперь его можно было свалить несодного, аспяти пинков. Наэтом Рейнеке объявил, что устал ихотелбы уснуть. Ижелательно под крышей.
        - Нет! - решительно заявил Нивард. - Всарай я тебя непущу! Над тобой всегда крыша течёт, ауменя там голем стоит. Ему под воду нельзя попадать, онже глиняный.
        - Могбы иобжечь, - проворчал Рейнеке. Приятель очень уж некстати вспомнил опроклятии. - Последний он утебя, чтоли?
        - Так ведь немойже! Меня командор только водин сарай ипустил. Испортишь этот - куда я денусь? Давай тебе шалаш построим.
        - Что поделать, давай, - согласился Рейнеке итоже кое-что вспомнил освоём приятеле. - Только надругой стороне замка.
        Нивард насупился, ноничего несказал. Он страшно храпел и, когда ученики чёрного ордена стали подрастать, старшим неудавалось найти никого, кто согласилсябы спать сним водной комнате.
        Утро началось скакого-то странного грохота. Рейнеке струдом открыл глаза. Вголове трещало. Вчерашнее пиво оказалось наредкость паршивым. Накакое-то мгновение Рейнеке показалось, что это стучит унего вголове. Нонет. Грохот разносился состороны. Он сел. Отэтого движения ибез того хлипкий шалаш рассыпался иеловые ветки упали ему наголову. Это непривело чёрного мага вдоброе расположение духа.
        - Эй! - закричал он, страшно недовольный своим пробуждением. - Нивард, ты совсем спятил?! Нивард!
        - Сам ты спятил, - обиженно отозвался приятель. - Я готовлю площадку для испытаний! Самже говорил вчера!
        Рейнеке обошёл дом иуставился нато, что недавно было относительно ровным местом между стеной ибашней. Теперь вся земля там была изрыта, словно перепахана огромным плугом. Ивместо плуга поней шагал… шагал…
        Чёрный маг открыл рот ивсамых простых выражениях описал то, что предстало его глазам. Вчерашний голем обзавёлся выростом спереди, длинным иузким, которым он бороздил землю. Выходило похоже назадницу стем, что обычно прикрывается одеждой. Натыкаясь научасток более твёрдой земли, голем удваивал усилия ипринимался громко топать ногами.
        - Сам ты, - ещё больше обиделся Нивард. - Вкои-то веки я сделал что-то работающее, аты…
        - Ты сделал задницу с… - выругался Рейнеке. - Иты сделал её нарассвете. Ты немог подождать хотябы конца первой дневной стражи?!
        - Немог, - огрызнулся Нивард. - Наменя упал шалаш. Этот твой малец…
        - Какой малец? - непонял Рейнеке.
        - Тот, который затобой притащился, - отмахнулся Нивард. - Что-то про эльфов болтал. Обошёл все мои защиты, наткнулся намой шалаш…
        - Гдеже труп? - удивился Рейнеке. Нивард только казался занятым своими идеями недотёпой, ноон был чёрным магом, аправила ордена непозволяют спускать даже пустяковые обиды. Особенно пустяковые обиды.
        - Да здесь где-то бегал, - отмахнулся Нивард. - Эй, ты чего? Нестал я его убивать. Твой малец, сам его иубивай. Ктомуже, это он мне предложил приделать кголему разрыхлитель.
        - Разрыхлитель, - «понимающе» подхватил Рейнеке. - Теперь это так называется.
        - Знаешь, Рейнеке, - вспылил Нивард, - я долго терпел. Ноты самый бесполезный, тупой ибездарный измагов, какого когда-либо видел свет! Недаром учитель держал тебя как учебное пособие!
        - Спасибо заоткровенность, - покивал Рейнеке. - Конечно, я самый бездарный. Иэто говорит тот, кто даже наиспытаниях несмог довести заклинания доконца.
        - Уменябы всё получалось, еслибы меня нетолкали под руку! - возмутился Нивард.
        - Толкали под руку?! Да ты застыл нацелую стражу!
        - Я сосредотачивался! Правилами это дозволялось!
        - Никакие правила недозволяют глупости!
        - Ух ты! - перебил их высокий детский голосок.
        - Замолкни! - приказал Нивард, неглядя запуская заклинание себе заспину - откуда донёсся голос. Обычному глазу заклинания невидны, номаги, как правило, различают их как сгусток воздуха. УНиварда - это Рейнеке помнил посвоему опыту - была неприятная привычка заставлять свою магию преследовать жертву, гдебы она ни находилась. Нотогда, вдетстве, их заклинания ослабляли учителя, нежелающие терять половину учеников из-за обычной мальчишеской ссоры.
        - Ух ты! - восторженно повторил голосок. Нивард резко обернулся. Давешний мальчишка, тощий заморенный ребёнок сгрязно-рыжими патлами прыгал вовсе стороны, уворачиваясь отего заклинания. Нивард слегка смутился. Мальчишка сделал какой-то немыслимый кульбит испрятался заголема. Заклинания влетело прямо впередовое достижение чёрной магии… иничего непроизошло.
        - Опа, - произнёс Нивард, разом перестав интересоваться как мальчишкой, так иссорой сприятелем. - Они ещё игасят магию! Ну-ка, ну-ка…
        Нивард присел возле своего голема ипринялся ощупывать воздух передним.
        - Ну, вот, - расстроенно произнёс мальчишка. - Абыло так весело!..
        Он вышел из-за голема идал себя рассмотреть. Худющий, вкаких-то грязно-серых отрепьях, мелкий неповозрасту, он восторженно уставился наРейнеке.
        - Вот я тебя инашёл! - радостно объявил мальчишка.
        - Это как понимать - нашёл? - непонял маг. - Кто ты такой? Откуда меня знаешь?
        - Я Робин, - сообщил мальчишка иуселся прямиком наземлю. - Сто лет назад меня увели эльфы. Я провёл уних всего три декады, апотом увидел тебя ивышел потвоим следам изих леса. Возвращаюсь домой, атам…
        Он горестно хлюпнул носом.
        - Эй, неплачь! - перепугался волшебник. - Ты чего?
        - Они все умерли! - провыл сквозь слёзы мальчишка. Рейнеке растерялся.
        - Ну да, - промямлил он. - Сейчас все умерли, новедь несразуже, как ты пропал. Они жили, может даже счастливо…
        Он осёкся. Мальчишка явно был керлом, акерлам обычно живётся несладко. Сдругой стороны, живутже они как-то… Празднуют приход весны, рассвет весны, середину лета, сбор урожая… как-то живут. Завремя своих странствий он видел ибедность идаже нищету, видел ирадость. Конечно, любой тэн мог приказать сделать скерлами что угодно, да иордена тоже были хороши. Чёрный орден просто несчитает залюдей никого, невладеющего магией. «Чёрному ордену всё позволено», маги недержат ответ перед обычными людьми. Белые, которые так кичатся своей чистотой, могут запросто отнять исжечь убедняка хижину совсем добром. Серые… серые были спокойней всех… их просто неинтересовало живое. Ноиони хотели есть ипить, а, значит, заставляли керлов работать насебя иотдавать ткань изерно. Словом, чтобы керлу жить счастливо, ему надо было обладать очень уж беспечным нравом.
        - Носейчас их сомной нет! - прорыдал мальчишка.
        - Сверни ему шею, - посоветовал Нивард, всё ещё уткнувшийся всвоего голема. Мальчик кое-как вытер слёзы иуставился начёрного волшебника.
        - Ая думал, ты добрый, - собидой произнёсон.
        - Я?! - поперхнулся Нивард. - Я добрый?! Рейнеке, ты слышал?!
        - Отстань отнего, - посоветовал Рейнеке. - Чего ты хочешь отребёнка?
        - Чтобы он заткнулся инемешал мне работать! - немедленно ответил Нивард. - Вот что, Робин, ты предложил хорошую мысль ипомог мне сделать открытие. Поэтому я неубью тебя зато, что ты помешал мне спать. Носейчас заткнись инесмей тут реветь, понял?! Ивыкинь изголовы, что я добрый. Добрый! Хорошо, тебя неслышит канцлер Ортвин.
        - Ноя… - запротестовал было ребёнок.
        - Всё, заткнись инемешай мне! - потребовал чёрный маг. - Ты хотел увидеть Рейнеке - вот он, подавись им, аотменя отстань. Добрый! Надоже было придумать!..
        Рейнеке поманил мальчишку засобой иувёл подальше отпогружённого вработу приятеля.
        - Начни сначала, - предложил чёрный маг. - Кто ты такой?
        - Я Робин, - немного обижено напомнил мальчишка, снова усаживаясь наземлю. - Однажды вночь напраздник рассвета весны я услышал пение. Оно было такое красивое! Я пошёл иувидел… увидел… они светились! Имузыка… пели такими красивыми голосами… я пробрался туда, итоже плясал сними, апотом наступило утро икто-то сказал «Ах, бедный малыш!», акто-то сказал «Пусть останется снами!», ия прожил уних много-много дней, исоскучился помаме спапой, ипобратикам… я искал дорогу, ноони только смеялись иговорили «Снами лучше, оставайся!». Апотом я услышал твою музыку ипошёл затобой. Номоей деревни больше нету.
        Он шмыгнул носом, нобольше плакать нестал. Вместо этого он свосторгом уставился наволшебника.
        - Аутебя правда есть волшебная дудка? - спросил Робин. - Я видел, как ты колдовал! Вотбы мнетак!
        - Это неколдовство, - наставительно ответил Рейнеке, - аапробация уникального артефакта.
        - Апро… апро… акация… - запинаясь, попытался повторить мальчишка. - Покажи, а! Как ты это делаешь?
        Рейнеке сунул руку запазуху, новтоже время подул сильный ветер. Он сбил грязно-серую шапку сголовы мальчишки, растрепал его волосы инакакое-то время напаренька невозможно было прямо взглянуть. Наглаза мага набежала слеза, он смогнул… показалось… показалосьли… что голова уРобина будтобы больше, чем удетей такого роста, хоть иненамного, аволосы ярко-рыжие, икакой-то странной жадностью горят бледно-зелёные огромные глазищи. Мальчик заискивающе улыбнулся. Зубы унего были мелкие, редкие иочень острые. Рейнеке сморгнул. Наваждение пропало. Обычный человеческий мальчишка, тощий, грязный… глаза большие, правда, ноэто понятно, если он месяц голодал… вот ведь исхудалкак…
        - Потом покажу, - покачал головой маг. Ветер предупреждал его. Очём? Что занарод мог иметь такую уродливую внешность? Или помстилось?
        Лика упоминала только эльфов, сильфов, русалок исаламандр. Она неговорила ни окаких уродливых созданиях. Вглазах Лики все, кроме людей, были прекрасны. Аэто…
        - Ты - уродливое отродье, - вспомнил он. - Я видел эльфов. Они прекрасны.
        - Ты видел Юных Доброго Народа. Я - древнее. Но, если хочешь…
        Иона превратилась встатную красавицу.
        - Я изСтарых Доброго Народа.
        - Столько юношей лучше тебя! Прекрасных идобрых! Каждый год! Мечтали! Просили!
        Очём они мечтали? Отакой вот флейте ветров?
        Ветер подул снова, наэтот раз нестегнув прохладным потоком воздуха поглазам, асосвистом задувая вуши так, что мерещились какие-то звуки. ИРейнеке вдруг понял, что узнал голос мальчишки. Это он кричал «Бабушка!», когда маг разговаривал состарой уродливой Бадб.
        - Покажи… - отвлёк его отразмышлений мальчишка.
        - Покажу, - пообещал волшебник, стараясь отвлечься отзлого иголодного выражения глаз ребёнка. Как он сразу их незаметил? - Носейчас мне нужно кое-что сделать. Мне нужны маленькие дощечки… щепки, может быть… можешь найти? Ая пока займусь едой. Нивард, как колдовать примется, обо всём забывает.
        Он подмигнул.
        Мальчишка захихикал. Маг вздрогнул. Он слышал этот смех. Он сопровождал его последние… сколько лет? Апотом всегда что-то происходило. Протекала крыша, проламывался пол, лучший друг предавал его вбою (их тогда хотели побить керлы зато, что они натворили наполях… ну, изапару-тройку соблазнённых керли тоже обиделись).
        Покуда твои проклятья стебя будут сняты, если ненатворишьбед.
        Номожноли верить эльфам?
        Они поделили по-братски печёную картошку, честно оставив Ниварду его долю. Робин послушно натаскал дощечек, щепок идаже веток. Рейнеке отогнал его подальше ипринялся колдовать. Он рассуждал просто.
        Эльфом надо быть, чтобы колдовать как они. Быть светом, смехом, счастьем, горем, плачем итемнотой, быть самой жизнью. Забыть опрошлом инедумать обудущем, никогда ничего нежалеть инежелать. Разве этому можно выучиться?
        Эльфы - сама жизнь. Знаки жизни рисуют белые маги, нознакомы они, конечно, всем орденам. Рейнеке заботливо чертил знаки жизни, стараясь наносить парные узоры нащепки разных размеров. Маленькие он откладывал всторону, большие он складывал усвоихног.
        Что может быть противоположно жизни? Только смерть. Знаки смерти рисуют серые, ноРейнеке знал иих. Он перевернул все маленькие щепки идощечки инаобратной стороне нарисовал знаки смерти. Получилось так хорошо, что самому было противно касаться. Потом подобрал большие иначертал знаки родства ипритяжения. Перенёс их намаленькие. Разбросал большие - рядом ссобой идаже подальше. Робин поглядывал нанего, лукаво усмехаясь. НоРейнеке, будто незамечая мальчишку, достал чашку иначертал наободе знаки смерти. Придётся выкидывать, получилась потрясающая пакость. Ночто тут поделаешь? Он вымочил впорченной воде соломинки, апосле принялся связывать ими щепки. Вслух он непроизносил ничего: нехотел выдавать своих намерений. Новсю свою волю напряг, чтобы соединить воедино большие ималенькие дощечки. Измаленьких получилась клетка. Грубоватая, новсе знаки жизни были внутри, асмерти - снаружи. Напоследней щепке Рейнеке надписал имя эльфёнка. Это был самый рискованный шаг: тот мог его обмануть.Но…
        - Что это ты делаешь? - невыдержал молчания мальчишка. Рейнеке усмехнулся иподмигнул. - Чего молчишь? Смешная какая клетка… без входа. Кого ты будешь ловить? Птичек? Или мышек?
        Рейнеке молча засмеялся. Если слово обладает силой, то неменьшей силой обладает молчание. Ктомуже… что-то ему было понятно вэтом мальчишке. Что-то было очевидным. Тот разозлился. Маг этого иожидал.
        - Ты, наверное, спятил, - решил Робин. - Наверное, ты украл свою дудку. Асам ииграть наней неумеешь. Иколдун изтебя плохонький.
        Мал снова беззвучно засмеялся, мысленно заклиная мальчишку подойти поближе.
        - Эй, ты чего?! - ещё сильнее рассердился Робин. - Я знаю! Ты решил меня обмануть! Глупый маг! Разве тебе сомной сладить?!
        Волшебник всё ещё молчал итогда разозлённый эльфёныш шагнул кнему прямо поразбросанным дощечкам.
        Под голой пяткой мальчишки хрустнула первая дощечка. Волшебник быстро достал подаренную Ликой дудочку. Молчание мага - это больше, чем просто тишина. Он приложил дудочку кгубам, нонеизвлёк ни звука. Эльфёныш шагнул ближе. Вот он перешагнул ещё одну дощечку, вот наступил натретью. Рейнеке сделал знак руками, замыкающий круг… что-то потемнело…
        - Так нечестно!!!! - закричал многократно уменьшенный мальчишка изастучал кулочками поклетке. Наваждение снего слетело, итеперь Рейнеке видел ребёнка сослишком большой головой, бледно-зелёными глазищами икопной рыжих волос. Одет мальчик был взелёную одежду икрасную шапочку. Цвета эльфов. Нето чтобы Рейнеке сомневался. - Рейнеке-маг! Ты гнусный обманщик! Выпусти меня отсюда!!!!
        Волшебник засмеялся.
        Робин попытался ухватиться запрутья клетки руками, нознаки смерти его обжигали.
        - Ненравится? - сочувственно спросил Рейнеке. - Так-то, братец. Амне, думаешь, твои шуточки нравились?
        Глава девятая.Небо
        - Выпусти меня! - протестовал мальчишка. - Выпусти! Я бабушке пожалуюсь!
        - Этой уродливой старой карге, которая чуть непришибла меня клюшкой? - поинтересовался маг. - Жалуйся, кто мешает. Если сможешь.
        Мальчишка надулся исел напол клетки.
        - Вредный ты, - пожаловалсяон.
        - Да уж неполезный, - отозвался Рейнеке. - Что мне стобой делать, а, Робин? Может, засунуть вбочку ивыкинуть вреку?
        - Думаешь, я испугаюсь? - задрал нос эльфёнок.
        - Конечно, тебя выпустят русалки. Ещёбы ты боялся воды.
        Робин скривился.
        - Сам едва отних ушёл, атеперь думаешь, что другим просто. Я-то петь неумею!
        - Аты никак нажалость давишь? - поднял брови Рейнеке. - Может, мне вырыть яму поглубже, а? Вземле-то никто, надеюсь, дотебя недоберётся.
        Робин скорчил ему рожу.
        - Ввоздухе сильфы, вводе русалке, вогне саламандры. Почему ты, смертный, думаешь, что вземле никогонет?
        - НоЛика…
        - Л'ииикькая, - издал эльф тот странный свист, который заменял девушке имя, - сильф, дитя воздуха, она ничего незнает про землю. Там живут гномы. Они ходят сквозь землю, как сильфы ходят повоздуху. Они ищут клады исъедают зарытое золото. Мерзкие создания.
        Он скривился ещё больше. Рейнеке молчал, раздумывая, как ему поступить дальше, иразглядывал свою добычу.
        - Слушай, смертный, - прервал молчание эльф. - Давай торговаться.
        - Мне ничего ненужно, - покачал головой волшебник.
        - Неправда! Всем людям что-то да нужно. Хочешь, я покажу тебе, как найти кладовую гномов. Золотатам…
        Он причмокнул, как будто рассказывал опрекрасном кушанье. Рейнеке засмеялся.
        - Ну, хорошо, ты нехочешь золота. Тогда что? Давай, я тебе подарю благополучие, а? Пусть натвоих землях всегда будет урожай, хочешь?
        Рейнеке покачал головой.
        - Ну идурак. Керлы втвоих владениях нищие, аты нос воротишь!
        - Уменя нет владений, - покачал головоймаг.
        - Тогда, хочешь, я приведу тебе коня, а? Хватит пешком ходить! Скакун такой, что ветер обгоняет… ну, как договоритесь. Голос - как колокол, день скачет, ночь скачет, неустаёт.
        - Мне это неинтересно, - улыбнулся Рейнеке.
        - Тогда давай магии научу? Будешь цветы понимать, зверей слышать, рост деревьев видеть,а?..
        - Зачем это мне? Яже чёрныймаг.
        - Ну, ладно, - надулся мальчишка. - Я знаю, чего ты хочешь. Встретиться сЛ'ииикькаей. Я могу это устроить.
        - Можешь, - легко согласился маг иподнялся наноги. - Только я тебе неверю. Пойдём-ка сомной.
        Он отыскал Ниварда водном изсараев. Тот, забыв обо всём насвете, увлечённо колдовал, магией создавая изглины человеческую фигуру без головы согромным глинянымже щитом налевой руке имолотом вместо кулака направой.
        - А, Рейнеке, - рассеянно отозвался волшебник. - Я сам непонял, почему, ноэто неважно. Я сделаю воинов, которые могут сражаться против магов! Им нестрашны заклинания! Теперь только научитьбы их ходить понеровной местности… Что это утебя?
        - Неузнал? - засмеялся Рейнеке, показывая свою клетку.
        - Ну, ты даёшь, - удивился Нивард инамгновение отвлёкся отглины. Та стала терять очертания имаг грязно выругался. - Погоди-ка. Как ты это сделал? Живые существа немогут быть уменьшены заклинаниями. Я помню, хотел крысу ворехе спрятать, она лопнула…
        Рейнеке скривился: он тоже это помнил.
        - Приглядись, - посоветовал он приятелю. - Ничего незамечаешь?
        - Голова унего вроде побольше стала, - почесал взатылке Нивард, мельком глянув напленника.
        - Нивард-маг! - завопил эльфёнок. - Убей этого человека, ия расскажу тебе, где зарыто золото!
        - Амного золота? - поинтересовался маг, принимаясь обходить своё творение покругу иволшебством подправлять его форму.
        - Хватит этот сарай забить! - пообещал эльфёнок. Рейнеке засмеялся.
        - Не, - ответил Нивард, - мне сарай самому нужен.
        - Я могу дать тебе кошель, вкотором всегда будет лежать золотая монета, сколькобы ты ни достал изнего! - посулил мальчишка.
        - Это я исам умею. Рейнеке, что это зачудо такое бестолковое?
        - Это эльф, - посмеиваясь, объяснил Рейнеке.
        - Сума сойти! Что, настоящий? Агде величественный облик ивсё такое?
        - Это такой особенный злобный эльф, - пояснил Рейнеке. - Я думаю, он поссорил нас сегодня утром, вот только незнаю, как ему это удалось.
        - Убей его! - снова потребовал мальчишка.
        - Поссорил? - удивился Нивард. Он уже забыл обутренней перепалке. - Ах, да, что-то было. Слушай, Рейнеке, раз уж ты пришёл отвлекать меня отработы, пойди принеси мне поесть, а? Я жрать хочу, совчерашнего дня ворту ничего небыло.
        Рейнеке переглянулся сРобином изасмеялся.
        - Холодная картошка устроит? Мы её сРобином для тебя оставили.
        - Она незаколдованная? - сопаской спросил маг. - Ато слышал я всякое, про этих самых эльфов.
        - Вот ещё! - надулся мальчишка. - Мы - Добрый народ!
        - Оно ивидно, - кивнул Нивард, косясь назлобное личико эльфёнка.
        Рейнеке сходил закартошкой: Нивард немог отойти отсвоего творения, нерискуя тем, что оно распадётся начасти.
        - Так как ты его уменьшил? - спросил Нивард, усевшись обедать прямо наполу сарая.
        - Он сам себя уменьшил, - пояснил Рейнеке. - Я только поймал его вклетку. Этоже существо, состоящее изчистой магии.
        - Надоже, - без особого интереса отозвался Нивард. - Ичто он умеет делать?
        - Всё! - тутже откликнулся Робин. - Выпусти меня - ия исполню любое твоё желание! Хочешь - золота? Хочешь - коней хороших? Хочешь - женщин? Хочешь - дом богатый? Хочешь…
        - Да ничего я нехочу, - перебил его Нивард. - Он всегда такой? Ерунду какую-то предлагает.
        - Смотри, какбы тебе локти потом некусать, - пригрозил эльфёнок.
        - Незнаю, - снова засмеялся Рейнеке. - Я раньше эльфов вклетке держать непробовал. Я икрысами неинтересовался. Вот что, Нивард, пойду я, пожалуй.
        - Куда ты пойдёшь? - рассеянно спросил приятель.
        - Да… куда глаза глядят. Может, вернусь скоро, может, нет. Подумать хочу.
        - Подумай, - кивнул Нивард. - Иди, конечно, дальше я сам справлюсь. Увидишь керлов местных, вели, чтобы девку прислали - еду готовить, да ипостирать кой-чего надо. Крутилась тут одна, да убежала чего-то.
        - Аты свой прототип доуме доведи, - предложил Рейнеке, - который картошку чистит. Тогда все девки твои будут.
        - Некогда мне, - нахмурился маг, нобыло видно, что предложение заставило его задуматься. - Ты иди. Занят я, видишьже.
        Рейнеке уменьшил клетку втрое против прежнего, завернул вплаток исунул запазуху.
        - Вы всегда такие равнодушные? - приглушённо спросил эльфёнок. - Что засмертные пошли! Другойбы счастливбыл!
        - Мыже чёрные маги, - отозвался Рейнеке. - Что хотим - наколдуем или отберём.
        - Атайное волшебство эльфов? - напомнил Робин. - Неужели тебе неинтересно?
        - Интересно, - откровенно признался маг. - Ноя ещё непридумал, что стобой сделать. Ктомуже тайн своего народа ты, пожалуй, инеоткроешь.
        - Неоткрою, - согласился эльф. - Стебя ипары фокусов будет довольно. Вот что… пошли-ка отсюда, смертный.
        - Веская причина задержаться подольше, - поднял брови волшебник, забыв, что собеседник его невидит.
        - Пошли-пошли, - настаивал эльфёнок. - Тыже нехочешь встретиться смоей бабушкой.
        - Тыже хотел ей нажаловаться, - напомнилмаг.
        - Ага, - мрачно отозвался эльф. - Ты незнаешь мою бабушку. Вот что. Ты подуди надудке своей, тихонечко. Вызови ветер испроси, куда тебе идти надо. Дети ветров всегда так делают… только уних этих дудок нету, всмертном облике они исчезают, знаешьли.
        Совет показался магу здравым ибезопасным. Поднявшийся ветер закружился вокруг волшебника, апосле принялся толкать его куда-то всторону, понаправлению ктой дороге, покоторой он возвращался домой прошлой осенью.
        Постоялый двор был тот самый. Внём была некрасивая ворчливая хозяйка, которая так испугалась, когда бродячий чёрный маг уселся заодин стол сдочерью ветров - представительницей того странного племени, которое проклинается почти всеми волшебниками зато, что им дано разрушать чужие заклятья. Теперь Рейнеке знал, дети ветров - ненарод, асильфы, изгнанные снеба ивынужденные примеряться кнеудобной для них жизни наземле. Сейчас, весной, постояльцев почти небыло. Хозяйка, ещё более угрюмая, чем осенью, принесла остывшей овсянки икружку пива.
        Рейнеке принялся было заеду, нозаметил, что хозяйка отнего неотходит.
        - Вчём дело, милая керли? - мягко спросил он. Маг часто бывал ласков спростыми людьми, которых приводило вужас одно присутствие кого-то изчёрного ордена.
        - Ты… ты… благородный тэн… - запинаясь, произнесла женщина, - я тебя узнала… ты ведь не… ты несердишься?..
        Рейнеке поднял брови.
        - Я даже непомню, начто сердиться, милая керли, - всё стойже мягкостью отозвался он. - Надеюсь, наэтот раз ты найдёшь для меня постель?
        - Да… я… и… если хочешь, моя дочь…
        - Ненужно, - покачал головой Рейнеке. Он уже видел дочку хозяйки, да ивообще такие развлечения были невего вкусе. Ему ненравились перепуганные женщины, безуспешно пытающиеся крыть отвращение. Чёрных магов нетолько боялись, их ещё иненавидели зато, что они могут сделать.
        - Эй, керли! - раздалось отдальнего стола. - Принеси-ка настой насеми травах!
        - Но, керл… - отозвалась хозяйка. - Унас нет такого настоя, мы незаваривали его сосени, стех пор, как одна из… из… изваших побывала унас…
        - Я знаю, - прервал её постоялец. - Это моя дочь. Если нет семи трав, завари мне специи, которые она принесла.
        - Он врёт, - вдруг шепнул Робин, дотого сидевший очень тихо.
        - Что? - непонял Рейнеке.
        - Он врёт, - ещё тише шепнул эльф. - Сильф, укоторого есть дети, нестановится сыном ветров. Подойди кнему.
        - Сыном ветров? - также тихо хмыкнул Рейнеке. - Ты спятил?
        - Подойди кнему, говорю. Он врёт.
        - Ну ичто? - по-прежнему протестовал Рейнеке.
        - Подойди, - настаивал эльф.
        Маг пожал плечами ирешил послушаться.
        - Спроси его про Л'ииикькаю, - нето попросил, нето потребовал эльф и, когда волшебник подошёл кстолу, закоторым сидел сын ветра, снова просвистел это имя: - Л'ииикькая.
        Сын ветра вскинулся.
        - Ты знаешь её? - спросил Рейнеке.
        - Знаю, - отстранённо ихолодно кивнул сын ветра. - Я её жених.
        Недожидаясь приглашения, Рейнеке сел рядом. Сын ветра был высок, сярко-синими, похожими навесеннее небо глазами, гордым профилем изаплетёнными вкосу светлыми, почти белыми волосами.
        - Зачемже сказал, что отец? - удивился Рейнеке.
        - Я дружен сеё отцом, - пояснил сын ветра. - Адля этой керли всё едино. Аты…
        Сын ветра оглядел мага.
        - Утебя вволосах запутался ветер, - сообщил он. - Тем лучше. Полагаю, это тебя я искал. Я… ты можешь звать меня Довард. Нанебе меня зовут Д'ооооврд.
        Имя прозвучало как колокольный звон, прерванный вдруг стуком камней. Рейнеке почувствовал себя неуютно. Одно движение этого странного человека - ион лишится магии. Навсегда. Взгляд сына ветра был отрешённый, холодный ирешительный. Ему невпервой сражаться смагами, понял Рейнеке.
        - Зачем ты искал меня? - спросил волшебник.
        - Я собираюсь жениться наЛ'ииикькае, - пояснил сын ветра. - Я добился двух изтрёх иосталось только третье.Её.Ноона недаёт мне согласия, пока ей самой принадлежит первое изтрёх. Тебе принадлежит второе, я хочу, чтобы ты взял насебя ипервое. Это непотребует оттебя никаких хлопот: обо всё позаботятся русалки. Ты только должен напразднике добрых ветров сказать, что согласен.
        - Аесли я несогласен? - спросил Рейнеке, порядком запутавшийся отэтих первых ивторых.
        Довард криво усмехнулся.
        - Я знаю способ тебя заставить, Рейнеке-маг. Подумай сам. Ты ничего непотеряешь, если согласишься, только приобретёшь. Ах, да. Я видел Прародительницу Доброго народа. Она сказала, что надерёт кому-то уши. Недумаю, чтобы это был ты, хотя она ивелела произнести эти слова при тебе. Незнаешь, очёмона?
        Сын ветра оглядел человека любопытным взглядом исам себе пожал плечами.
        - Подумай, Рейнеке-маг. Я подожду, нопосле праздника добрых ветров…
        Он дал этой фразе повиснуть ввоздухе.
        Рейнкеке почувствовал, как эльф закопошился всвоей клетке. Это было неприятно, имаг вернулся засвой стол. Ему было… противно. Он слишком хорошо помнил то ощущение, которое мучило его, пока Лика невернула ему магию. Но… уступать угрозам? Помочь сопернику жениться налюбимой девушке?
        - Чего тебе? - шепнулмаг.
        - Вытащи меня так, чтобы никто невидел, идай мне взглянуть нанего, - попросил Робин. Голос его был странно серьёзным. Рейнеке нахмурился. - Послушайся меня. Это очень важно!
        Маг пожал плечами. Впоследнее время им помыкали все, кому нелень,но…
        Ему удалось достать узелок склеткой ичастично его развернуть так, чтобы никто немог увидеть эльфёнка, атот сумел бросить взгляд наДоварда. После чего узелок отправился обратно запазуху.
        - Слушай меня, - снова зашептал Робин. - Ты должен помочьмне!
        - Я?! - поперхнулся холодной овсянкой Рейнеке. - Ты совсем ума лишился?
        - Рейнеке-маг, - моляще потянул Робин. - Этот человек… сильф… он лжёт. Он сделал что-то очень плохое. Я должен наказатьего!
        - Я ничего непонимаю! - рассердился Рейнеке, незабывая, впрочем, говорить практически неслышно. - Тебе-то какое дело?!
        - Дочери ветров недаром зовутся кукушками, - продолжал нести ахинею эльфёнок. - Л'ииикькая никогдабы несослалась напервое изтрёх, еслибы хотела занего замуж. Дочерей ветров вообще неберут замуж! Он неможет быть её женихом. Рейнеке-маг, помогимне!
        - Я тебя непонимаю, - сердито прошептал волшебник. - Какое первое изтрёх? Какие кукушки?
        - Я немогу тебе открыть эту тайну, - прошептал эльфёнок. - Еслибы Л'ииикькая хотела, чтобы ты знал, онабы сказала сама.
        - Послушай меня, Рейнеке-маг, - продолжил уговаривать эльфёнок, когда волшебник уже удалился впредоставленную ему комнату, большую часть которой занимала кровать, способная выдержать допяти постояльцев. - Я уверен, Д'ооооврд задумал какое-то зло! Помоги мне его наказать! Я должен успеть раньше других! Пожалуйста, Рейнеке-маг! Я исполню любое твоё желание, только помоги.
        - Ничего непонимаю, - отозвался волшебник. - Объясни толком. Для начала - если этот Д… д… Довард задумал зло, почему тебе непременно надо его наказывать?
        Рейнеке был взбешён. Решив таскаться смаленьким пленником, он поставил себя вдурацкое положение: ему недоставало злобности, чтобы всерьёз мучить мальчишку, аотпустить ходячее проклятие былобы неразумно. Рейнеке почти склонялся кидее забить Робина вбочку ивыбросить вреку, ноэльфёнок ещё недостаточно разозлил волшебника, чтобы тот решился настоль суровые меры. Ктомуже его страшно злил Довард. Жених он Лике или нежених, он неимел права… ни начто неимел права. Вспоминать её имя, строить планы… ходить поземле стаким видом, будто все перед ним - смертные букашки - он тоже права неимел. Этим он немного напоминал Лику, та тоже смотрела налюдей так, как будто они находились где-то насамом краю земли инеба ией приходится вних всматриваться, чтобы хотябы поддерживать беседу. Даже когда она пришла наего зов тогда, осенью, даже тогда она смотрела именно так. Хотя кэтой… отстранённости примешивалось что-то ещё… восхищение… радость… он слишком поздно понял, что она небыла околдована.
        - Рейнеке-маг, - осторожно позвал эльфёнок. Волшебник встряхнулся, отвлекаясь отприятных воспоминаний. Мальчишка издевательски хихикнул, взбесив Рейнеке ещё больше. - Я тебе говорю: мы поклоняемся ветрам, асильфы - пастыри ветров. Отних зависит, каким будет лето. Поэтому мы помогаемим…
        Он замялся.
        - АЛика говорила, что вы всё время требуете плату, - напомнил Рейнеке.
        - Мы помогаем им остаться чистыми, - пояснил Робин. - Несовсем… вязыке людей нет нужного слова. Мы решаем их споры, если тебе так понятней. Отделяем оттого, что может наних насыпаться, когда они приближаются кземле.
        - Вы их судите, - кивнул Рейнеке.
        - Можно итак сказать. Ноесли Д'ооооврд задумал зло, я обязан его очистить.
        - Азачем тебе успевать первым? - уже спокойно спросил Рейнеке, решив быть последовательным.
        - Как - зачем?! - изумился эльфёнок. - Яже изДоброго Народа!
        - Ну ичто?
        Робин снисходительно взглянул начеловека.
        - Рейнеке-маг, - снова начал он. - Этот человек хочет причинить зло твоей возлюбленной. Я предлагаю тебе спасти её, аты ещё раздумываешь?!
        - Я тебе неверю, - просто ответил Рейнеке. - Чтобы незадумал этот… Довард, я неверю, что ты хочешь ему помешать.
        - О, злые ветра! - взвыл мальчишка. - Ты сам напросился, смертный, сын земли!
        - Что ты задумал? - насторожился Рейнеке, ноостановить эльфёнка уже неуспевал: тот сунул рыку запазуху ивынул оттуда сжатый кулак. Прежде чем волшебник добрался донего, мальчишка разжал руку иподнёс ко рту. Дунул, иискрящийся серебристый порошок, пролетев между прутьями клеток, попал налицо волшебника.
        - Ах ты гнусный мелкий… - начал Рейнеке, нодоговорить несмог. Светильник, подвешенный настене, замигал ипогас, вкомнате стало темно, апотом уРейнеке подогнулись колени. Втишине слышался только злорадный смех маленького эльфа.
        - Чего ты застыл? - нетерпеливо спросил эльф спустя целую вечность. - Летим!
        Ответить Рейнеке неуспел. Чья-то рука взяла его зашиворот, инеожиданно лёгкое тело взмыло вверх, без труда преодолевая твёрдость крыши ипотолка.
        - Открой глаза! - каким-то странным голосом потребовал эльф иРейнеке смог оглядеться посторонам.
        Он висел… насамом деле висел между небом иземлёй. Тело его было как будто издыма. Рядом покатывался сосмеху такойже дымчатый эльфёнок.
        - Что ты сделал? - стараясь сохранять спокойствие спросилмаг.
        - Ничего особенного, - пожал плечами эльфёнок. - Это твоя душа. Я достал её изтвоего тела, чтобы ты смог попасть нанебо.
        - Зачем?!
        Эльфёнок картинно вздохнул.
        - Утебя есть флейта ветров, Рейнеке-маг. Ты можешь управлять ветрами. Кстати, если тебя спросят, представляйся Р'ееейкье. Скажи, что прибыл издалека. Что твоим отцом был человек, что он волшебник. Что ты договорился сэльфами.
        - НоЛ'ииикькая сказала… - удивился волшебник, без труда воспроизведя странный свист, который был именем его возлюбленной. Его собственное «сильфийское» имя было похоже накрик атакующей охотничей птицы.
        - Л'ииикькая сказала, что дочери земли нерожают отсыновей воздуха, - перебил эльф. - Р'ееейкье, клянусь, это неважно. Запомни, что я сказал. Тебя небудут расспрашивать. Сильфы никогда ничем неинтересуются. Ивот ещё что. Л'ииикькаю ты неувидишь. Дочери воздуха неспускаются так низко допраздника добрых ветров, авыше мне тебя неподнять.
        - Зачем ты это сделал? - настойчиво спросилмаг.
        - Я хочу разузнать про Д'ооооврда, - терпеливо разъяснил эльфёнок. - Нодети воздуха никогда неответилибы намои вопросы досамого праздника добрых ветров. Они вообще неочень жалуют эльфов.
        - Ая думал, они вам поклоняются, - перебил Рейнеке.
        - Поклоняются, - кивнул эльфёнок. - Поклоняться илюбить - разные вещи. Ктомуже больше нас ценят дети ветров, сильфы, опустившиеся наземлю. Они идут кнам иумоляют отпустить обратно, внебо. Авот мы поклоняемся ветрам. Нотолько сильфы могут сними договариваться итолько летом. Зимой…
        - Что запраздник добрых ветров? - уточнил Рейнеке, решив выяснить всё доконца.
        - Вы называете его праздником рассвета весны, - скучающе объяснил эльф. - После него ветра становятся добрыми ипомогают земле: пригоняют иразгоняют дождевые облака, несут тёплый воздух… Всё расцветает имы переселяемся надеревья. Осенью будет праздник злых ветров, после которых договориться сними будет невозможно…
        Он ухмыльнулся.
        - Былобы невозможно, - торжествующе поправил сам себя эльфёнок. - Ноутебя есть флейта ветров!
        - Ну ичто? - непонял Рейнеке. - Разве неукаждого сильфа есть такаяже?
        - Укаждого, - подтвердил эльфёнок. - Ноты - маг, аони только питаются магией.
        - Питаются - чем?! - ахнул Рейнеке.
        - Аты как думал, зачем дети ветров разрушают ваши заклинания? - засмеялся эльфёнок. - Сильфы - это волшебство, которое соткало извоздуха их тела иразум. Они немного могут использовать чужую магию, ноито, когда их одевает земная плоть, когда они становятся детьми ветров, почти настоящими людьми. Атак… они её едят. Ипьют запахи. Знаешь, чем ты понравился Л'ииикькае? Ты сплёл для неё такое прекрасное, такое пьянящее заклинание… она немогла устоять.
        - Замолчи!
        Эльфёнок гаденько хихикнул.
        - Всегда пожалуйста, - отозвался он спротивной усмешкой.
        - Нет, продолжай объяснять! - спохватился Рейнеке. - Что ты задумал?
        - Пакость, - расхохотался эльфёнок. - Правда, здорово? Здесь, нанебе, мне нестрашны твои чары. Ты сделаешь всё, что я скажу, лишьбы вернуться наземлю. Иесли ты будешь очень, очень, очень послушен, то я, возможно, помогу тебе найти Л'ииикькаю… когда-нибудь.
        Он поспешно увернулся отзанесённого кулака, новпустоте неба спрятаться было незачем.
        - Ладно, смертный, - «смилостивился» эльфёнок. - Тебе всего-то надо дождаться сильфов испросить их отом, что я подскажу. Апока…
        Он крутанулся набосой пятке ипревратился вкоролька. Птичка вспорхнула магу наплечо.
        - Они почти никогда ничего непомнят, - прощебетал королёк наухо волшебнику. - Поэтому всегда следуют своим обычаям: чтобы неперепутать. Ужасно костные существа при всей их воздушности. Они иногда спускаются науровень гроз. Здесь мы их идождёмся.
        Ждали они недолго. Ещё только начало светлеть небо навостоке, как подул ветер. Рейнеке пришлось приложить всю свою волю, чтобы неулететь стого места, где они находились. Прямо над ними проплывали пушистые облака. Одно вдруг остановилось иснего спрыгнули две мужские фигуры вразвевающихся одеждах. Длинные их волосы плыли наветру и, казалось, вплетались внего.
        - Чужак, - холодно инеприязненно проговорил один изних иголос его был похож наколокольный звон.
        - Мы незнаем тебя, - поддержал его второй, иречь его звучала как крик вороньей стаи.
        - Моё имя Р'ееейкье, - спокойно отозвался маг. - Я прибыл издалека.
        - Это мы видим, - пропел первый. - Я чую втебе земной прах. Ты тяжёл инеповоротлив. Тебе нечего делать ввоздухе.
        - Добрый народ отправил меня сюда.
        Наполупрозрачных лицах отразилось отвращение.
        - Добрый народ давно подбирается кнашим тайнам, - хрипло прокаркал второй изних. - Возвращайся кпраху, здесь тебе нечего делать.
        Тут ветер подул сильнее иунёс обоих сильфов ссобой. Рейнеке оставалось только смотреть, как они подпрыгивают, пытаясь снова оседлать облако. Наконец, им это удалось.
        - Могло быть ихуже, - весело прочирикал Робин.
        - Они нас прогнали, - возразил Рейнеке.
        - Малоли что они себе говорят, - засмеялся Робин. - Кто слушает ветер?
        Тем временем восток окрасился алым ииз-за линии горизонта появились первые лучи.
        - Ой, - испугано пискнул Робин. - Какже я неподумал…
        Очём он неподумал, Рейнеке узнать неуспел. Лучи солнца пронзили его призрачное тело. Его охватила невыносимая боль, которая всё нарастала инарастала помере того, как появлялись новые лучи. Боль перешла вжар, иРейнеке показалось, что он сейчас сгорит заживо. Когда это ощущение сделалось совершенно нестерпимым, его сменило блаженство настолько сильное, что душа Рейнеке воспарила кнебесам. Поскольку именно душа его инаходилась сейчас ввоздухе, внешне это выразилось втом, что посветлевшая фигура Рейнеке поднялась выше, чем находилась дотого.
        Как долго это длилось - Рейнеке несмогбы сказать. Прошла вечность, когда солнце, наконец, поднялось над горизонтом исменило мучительно-алый напривычно-жёлтый цвет. Волшебник обрёл дар речи инезамедлил им воспользоваться, навсе корки ругая коварного эльфа, его бабушку ивсю его родню, атакже надменных сильфов ивообще всех ився, что подворачивалось ему под руку. Когда он замолчал, он вдруг сужасом понял, что ему никто неотвечает. Он был один впустом небе, покоторому пробегали белые облачка. Скакой-то ужасающей ясностью Рейнеке осознал, что ему несуждено вернуться наземлю. Унего перехватило дыхание.
        - Эй! - раздалось знакомое чириканье икнему подлетел Робин по-прежнему воблике королька. - Тут нельзя пугаться, ты свалишься наземлю!
        Ощущение безнадёжности постепенно отступало.
        - Где ты был? - спросил волшебник.
        - Втвоём теле, - хихикнул эльфёнок. - Бррр! Отвратительно! Как вы, люди, живёте! Как вам нежалко поутрам возвращаться назад всвои тела? Такие мерзкие, такие тяжёлые…
        - Что ты там делал?! - рассердился волшебник. Он догадывался, что ничего хорошего ему выходки эльфа непринесут.
        - Как - что?! - обиделся эльф. - Сам подумай! Настало утро, ты лежишь напостоялом дворе иедва дышишь! Тебяже ипохоронить могли, еслибы нея!
        - Еслибы неты, такой опасностибы невозникло, - парировал Рейнеке.
        - Я только сказал, чтобы тебя нетрогали, - надулся королёк.
        - Ты могбы меня спросить!
        При одной мысли, что вего тело вселился маленький уродливый эльф, делалось тошно.
        - Некогда было, - хихикнул Робин. - Ищи другого дурака - встречать стобой рассвет.
        - Ты неговорил, что это так… так…так…
        Он осёкся, невсилах подобрать слов.
        - Не-а, - согласился эльф. - Зачем портить сюрприз?
        - Ты мерзкий мелкий подлец иобманщик! - разозлёно сообщил Рейнеке.
        - Это я итак знаю, - прочирикал Робин, очень довольный своей выходкой.
        - Ах,ты…
        - Тшш! - прервал его эльфёнок.
        Этот ветер был похож натабун лошадей, скачущих понебу. Огромные, слетящими гривами, они приближались, сметая всё насвоём пути. Наих могучих спинах балансировали три мужские фигуры, то идело перепрыгивая содной лошади надругую. Налицах сильфов отражался восторг иупоение скачкой.
        - Сделай что-нибудь! - панически закричал Робин. - Они нас растопчут! Тыжемаг!
        Еслибы уРейнеке было время подумать, онбы, конечно, вспомнил, что флейта ветров осталась наземле, рядом сего телом. Новремени небыло, ион безотчётно сунул руку запазуху. Кони почти доскакали, когда он прижал дудочку ко рту ииздал несколько первых трелей - мягких иуспокаивающих. Табун сбавил скорость. Рейнеке продолжил играть илошади уже шагом окружили его иостановились. Сильфы спрыгнули сих спин. Лица их выражали бешенство.
        - Кто ты такой, чужак, что прервал нашу скачку?! - закричали они хором. Вих голосах клекотание коршуна сливалось слошадиным ржанием.
        - Как ты сумел договориться снашим братом? - спросил один изних, который показался Рейнеке постарше собратьев.
        - Моим отцом был сын земли, - отозвался Рейнеке, - иуменя есть флейта ветров.
        - Ты волшебник? - выплюнул старший изсильфов так, как будто назвал Рейнеке падальщиком. Маг кивнул. - Тебе нечего делать нанебесах. Возвращайся кпраху.
        - Меня послал квам Добрый народ, - возразил Рейнеке. - Я должен узнать озле, которое сотворил один изтех, кого наземле зовут сыновьями ветров.
        - Доброму народу нет дело донаших страданий! - проклекотал один измладших сильфов. - Мы непримем их посланника!
        - Я непосланник эльфов! - рассердился Рейнеке. - Я хочу остановить того, кто сотворил зло здесь, асейчас находится наземле.
        Сильфы переглянулись.
        - Отпусти их, - потребовал старший, кивая наконей. - Ты можешь остаться.
        Рейнеке сыграл ещё несколько трелей - сначала нежных, апотом всё более яростных. Кони заржали иснова пустились вскачь, огибая место, где висела ввоздухе душа волшебника. Сильфы засмеялись чистым смехом, вкотором слышался звон капели, иснова вскочили наспины коней.
        - Что стоишь?! - возмутился Робин, колотя Рейнеке крылом поголове. - Заними!..
        Рейнеке неуспел даже возмутиться. Робин скакал унего наголове, бил крыльями ивремя отвремени принимался клевать.
        - Скорее! - чирикалон.
        Рейнеке решился. Он подпрыгнул, поднявшись выше лошадиных спин, иопустился точно натёмного, грозового цвета коня.
        - Сыграй ему! - пропел Робин. - Сыграй, сын земли! Пусть отвезёт тебя выше! Слышишь, выше, котцу ветров! Скорее!
        Рейнеке снова приложил кгубам флейту ветров. Резкая мелодия, попадающая втакт бешеной скачке, которую емубы никогда невыдержать, сиди он нанастоящей лошади всвоём собственном теле. Сначала - втакт. Потом - быстрее, легче, выше. Конь поднялся надыбы, едва несбросив всадника, замолотил копытами понебу иринулся вверх.
        Глава десятая. Отец ветров
        Небо простиралось вокруг, радуя глаз голубизной. Конь скакал искакал, то повоздуху, то выбивая клочья излёгких перистых облаков. Внизу проплывали деревья, дома, поля, реки… Всё выше ивыше, пока впереди невстала стена изоблаков, окоторую конь ударился и… исчез.
        - Непадай! - возмутился Робин иизо всех силёнок вцепился коготками вворотник потерявшего равновесие волшебника. Он отчаянно махал крылышками, волоча Рейнеке засобой, пока недотащил его допросвета. - Стой, сын земли! Стой! Смотри: пол! Опирайся нанего! Стой нанём!
        Рейнеке послушался ивыпрямился. Отмахнулся отназойливо чирикавшего над ухом королька. Душа постепенно привыкала копоре.
        - Уф! - обрадовался Робин и, кувыркнувшись, опал натотже пол вобразе уродливого ребёнка. - Ты молодец, Рейнеке-маг! Мы пришли котцу ветров!
        - Непохоже, - усомнился маг. Он ощущал странный холодок инебывалую лёгкость. - Тут только сарай какой-то… облачный.
        - Сверни заугол, балда! - отозвался эльф. - Идержись крепче!
        Волшебник последовал обоим советам. Зауглом открывался коридор, встретивший их шквальным ветром. Эльф уцепился заногу человека ипрокричал:
        - Иди вперёд! Иди навстречу ветру! Вперёд, сын земли!
        Каждый шаг был мучителен. Голая душа дрожала наветру, который как будто выдувал снеё налёт всего лишнего, земного, суетного. Слёзы заливали глаза, иРейнеке ничего невидел перед собой.
        - Остановись, чужак! - раздался голос, вкотором слышался вой ветра.
        Рейнеке протёр глаза. Перед ним, натроне изоблаков, сидел сильф вбледно-голубых струящихся одеяниях, белоснежные волосы его, сплетаясь сгустой бородой, трепетали наветру… Волшебник приглянулся ипонял, что они исоздавали ветер.
        - Поклонись ему, дурак! - прошипел эльфёныш, падая ниц. - Иговори только правду, слышишь?!
        - Я знаю тебя, - обратился кнему сильф, пока Рейнеке раздумывал, стоитли ему склоняться также унижено, как иэльфу. - Ты Робин Добрый Малый. Я знаю, чего ты хочешь, ноя незнаю, зачем ты явился сейчас изачем ты привёл сюда сына праха.
        - Я хочу наказать Д'ооооврда, оотец ветров! - ответил эльф, вскакивая наноги. - Он сотворил большое зло, ноя незнаю,как!
        - Асын земли?
        - Я ищу Л'ииикькаю, отец ветров, - неуклюже поклонился Рейнеке. - Она… наземле мы были вместе.
        Взгляд небесно-голубых глаз сильфа был печален.
        - Разве ты незнаешь, что дочери воздуха забывают всё, что происходило сними наземле, когда возвращаются обратно? Разве ты незнаешь, что они хотят это забыть? Что жизнь их наземле мучительна иужасна?
        - Он незнает, - вылез Робин. - Ноон дарил Л'ииикькае вкусную музыку иаппетитные чары!
        - Разве он незнает, что волшебники - наши враги? - поднял белоснежные брови сильф.
        - Он незнает! - снова ответил эльф.
        - Я ищу Л'ииикькаю, - упрямо произнёс волшебник. - Я неверю, что жизнь её сомной была ужасной.
        - Разве ты незнаешь, что такое - дочери воздуха? - покачал головой сильф. - Какую жизнь они ведут? Смотри!
        Ветер, вплетённый вего бороду, подул прямо влицо волшебника. Наглазах снова выступили слёзы. Рейнеке моргнул, ивдруг увидел…
        Вода… много воды… безграничные просторы воды… море… понял он несразу. Только море бывает таким бескрайним. Рейнеке никогда его невидел - инемедленно дал себе слово дойти. Чтобы увидеть это своими глазами.
        Потом - девушки. Вбледно-голубых платьях, которые трепетали наветру, сволосами, укого белоснежными, укого - того цвета, какой бывает увысоких облаков, когда их снизу золотит рассвет, укого - багряно-красными, как закат…
        Лику Рейнеке узнал сразу. Она летала между сестёр, танцевала сними, купалась ввоздушных потоках, смеялась незнакомым ему бездушно-счастливым смехом… Это была нета Лика, которую он любил, ивтоже время - неузнать её было невозможно. Чем она отличалась отсестёр?.. Чуть больше лёгкости, чуть мягче движения, чуть задумчивей взгляд. Лика наслаждалась полётом, играла спотоками воздуха, которые ему никогдабы неразглядеть сземли, перекидывалась ссёстрами клочьями облаков. Исмеялась. Смех её надрывал душу. Нечеловеческий. Лишённый всякой доброты, всякой сердечности. Только полёт, только радость движения. Наконец, они успокоились и, рассевшись наклочках облаков, принялись расчёсывать свои длинные волосы, которые, казалось, удлинялись отих движений. Лица девушек были полны предвкушения, движения стали плавными изавораживающими. Вот подул ветер, сгоняя облака. Вот он закружился, аоблака потемнели, наливаясь грозой. Девушки засмеялись всё темже бесчувственным смехом. Одна изних прекратила расчёсываться илегла натучу, свешивая голову так, чтобы ветер играл её бесконечными волосами. Другие последовали её примеру.
Внизу показался корабль. Крохотные человечки поспешно спускали паруса. Все снова засмеялись. Лика указала рукой накорабль ичто-то сказала. Голос её походил начаячьи крики.
        Налившиеся темнотой тучи сомкнулись. Девушки спрыгнули сосвоих мест изакружились над тучами, свосторгом отдаваясь налетевшей буре. Лица их выражали нечеловеческий восторг икакое-то странное хищное ожидание. Вдруг - ослепительная вспышка, сопровождаемая страшным грохотом. Рейнеке моргнул. Это была невспышка, это насвободу вырвалась огромная саламандра и, ужасно рыча, бросилась наближайшую девушку. НеЛику. Спронзительным чаячьим криком она бросилась вниз, сквозь тучи, ввзбешённую морскую воду. Саламандра, неудержавшись, полетела заней, нотут вместе сволной ей навстречу выгнулась русалка: прекрасная женщина ссиними глазами иволосами. Она раскинула руки исаламандра, страшно зашипев, потухла. Вводу упал кусок угля, который русалка подхватила иутащила надно. Девушка сторжествующим смехом вылетела изводы. Снова загремел гром ивот вторая девушка, сволосами цвета заката, бросилась вспасительные воды. Она едва успела, ещё мгновение исаламандра схватилабыеё.
        Тем временем остальные дочери воздуха спустились ниже изакружились вокруг корабля. Волны швыряли его вразные стороны ипод каждой волной пряталась злорадно усмехающаяся русалка. Дочери воздуха принялись ломать мачты, рвать снасти ипаруса. Ветер всё усиливался, волны захлёстывали палубу, сбивая людей сног иутаскивая их вводу, вжадные объятья русалок.
        Рейнеке потерял извиду Лику инесразу увидел её снова: она подлетела кчеловеку, отчаянно цепляющемуся замачту ихищно закружилась вокруг. Потом её осенило, она подхватила какую-то доску исразмаху ударила ею порукам человека. Пальцы того разжались. Волна, вкоторой скрывалась нетерпеливо улыбающаяся русалка, забрала свою добычу.
        Буря утихла.
        - Наши дочери могут призывать бури, - печально произнёс отец ветров. - Вовремя бури их сердца незнают жалости.
        Рейнеке промолчал.
        - Уходи, сын земли, - стойже печалью вголосе произнёс отец ветров. - Возвращайся кпраху. Дочери воздуха недля тебя.
        - Это… - начал Рейнеке, ноунего перехватило дыхание. Он сглотнул, мимоходом подумал, как это его душа чувствует себя так, будто всё ещё находится втеле. - Это неправда. Лика… когда она была наземле, она никогда…
        - Вы показали только одну сторону, - проговорил молчащий дотого эльф. - Так нечестно. Покажитеещё.
        Отец ветров подмигнул.
        - Ты слишком умён, мальчик, - покачал он головой. - Ну, чтоже, смотрите.
        Иснова ветер влицо.
        Бедная хижина. Старая, очень старая женщина. Она двигается струдом, струдом выполняет несложную работу. Даже состороны видно, как болят её руки, спина, ноги… как болит она вся. Воздух солёный исвежий: недалеко находится море. Стены хижины незащищают ответра ивместе светром влетела прозрачная девушка. Лика. Неузнать её было невозможно. Её широко расставленные серые глаза выражали грусть, аулыбающийся рот скривился отжалости. Старуха вздохнула. Вместе сЛикой вдом влетел запах цветов. Лика заметалась подому, стараясь держаться подальше оточага. Вот она вымела задверь, распахнувшуюся отеё прикосновения, весь мусор, вот покатила клубок, выпавший изослабевших пальцев, смотала находу нитки. Она то идело подлетала кстарухе, обнимала её, заглядывала влицо, дула наседые волосы. Старуха как будто оживала наглазах, ноЛика нестановилась спокойнее.
        Вдруг она проскользнула вщель встене истрелой полетела внебо. Добравшись дооблаков, она закружилась иветер закружился вокруг неё. Превратившись вцентр урагана, девушка помчалась всторону моря. Она летела очень быстро, а, может, это отец ветров показывал всё скорее, чем оно происходило.
        Лика летела илетела над бескрайне-синим морем, ивместе сней летел ветер, пока впереди непоказалась земля, накоторую дочь воздуха бросилась состремительностью стрижа. Вот она спустилась так низко, что почти задевала траву. Ветер, который её принёс, кружился усамого берега. Дочь воздуха металась то водну сторону, то вдругую, пока неувидела немолодого мужчину, таскавшего землю вместе сдругими такимиже оборванцами. Они строили дорогу. Лика подлетела кнему, обняла зашею своими бестелесными руками, расправила свалявшиеся волосы ичто-то прошептала наухо. Человек вздрогнул. Губы его шевельнулись. Он отмахнулся, пытаясь отогнать наваждение, ноЛика неотставала. Она то отлетала, то возвращалась, гладила грязные спутанные волосы, что-то шептала. Стемнело. Выбранный Ликой мужчина отправился вместе совсеми вгрязный сарай, нодолго немог уснуть, акогда уснул, Лика присела рядом иснова принялась что-то шептать наговаривать. Рейнеке заметил, что неиспытывает никакой ревности. Он понял: Лика пытается донести донесчастного любовь итоску его матери. Вот он вздрогнул. Проснулся, вскочил наноги. Пошарил под грязным
комком тряпок, которые заменяли ему подушку, выскочил вгустую ночную темноту. Лика подлетела ближе иснова зашептала что-то наухо. Тот пожал плечами, снова попытался отогнать наваждение исел усарая. Он ждал иЛика ждала вместе сним. Новот забрезжил рассвет иоборванец зашагал всторону порта. Рейнеке неувидел, как тот договаривался, потому что следил заЛикой - она полетела кморю и, нырнув вволны, разыскала русалок. Что она им говорила, что сулила, очём упрашивала - этого он разобрать несмог, нодочь воздуха вылетела изводы ивлетела вожидающий её ветер. Дальше события происходили так быстро, что Рейнеке уже инесомневался, что отец ветров ускорил проходящие перед его глазами картины. Вот корабль несётся поволнам, иснизу его подталкивают русалки, аветер надувал его паруса. Вот корабль пристал кберегу. Авот оборванец вбежал вхижину, где вздыхала старая женщина. Лика трижды облетела хижину ивзмыла внебо. Старая женщина осталась плакать нагруди своего вернувшегося сына.
        - Стихии небывают добрыми или злыми, - снедетской рассудительностью проговорил эльфёнок. - Стихии просто… существуют. Дети воздуха приносят надежду узникам, облегчают страдания стариков, которые всё недождутся своих детей, приносят людям весточки отлюбимых, надувают паруса икрутят ветряные мельницы. Иониже устраивают бури, дразнят саламандр ипомогают русалкам топить корабли вобмен заспасение. Они нелюди, Рейнеке-маг. Они такие, какие они вэто мгновение. Миг пройдёт, всё изменится, изменятся иони. Наземле Л'ииикькая очень страдала, что больше неможет быть такой, какой была всегда. Авнебе она непомнила ни очём. Ты всё ещё хочешь её вернуть?
        - Да!
        Рейнеке ответил прежде, чем успел подумать. Он запоздало понял, кчему его толкал Робин. Лике хорошо без него, Лика его непомнит, Лике ненравилось наземле. Лику надо отпустить. Ноэто было невозможно.
        Рейнеке закрыл глаза ивего воображении соткалась Лика. Такая, какой он помнил её - отстранённый взгляд, вдруг вспыхивающий страстью иснова затуманивающийся безразличием. Улыбающийся рот. Мягкие ласковые руки…
        Её - отпустить? Жить без неё, без её улыбки, без прикосновений, без поцелуев, откоторых веяло прохладой…
        Жить без того волшебства, которое слышалось веё смехе.
        - Да, - повторил волшебник. Робин склонил лохматую рыжую голову.
        - Ты хочешь обречь дочь воздуха настрадания? - поднял брови отец ветров.
        - Я хочу, чтобы мы были вместе, - упрямо ответил Рейнеке, нежелая попадать врасставленную ловушку. - Я хочу, чтобы она помнила обомне.
        - Аесли она вспомнит иотвернётся, асын земли?
        Рейнеке сглотнул.
        - Тогда… тогда я небуду больше… тогда я небуду её… её звать… искать… нотолько если она сделает это непод угрозой или чарами.
        - Сильфы неподвластны чарам, - покачал головой отец ветров. - Мы ими питаемся, сын праха.
        - Несовсем так так, овеликий! - поднял голову эльф. - Я уверен, Д'ооооврд как-то заколдовал Л'ииикькаю! Позволь мне разузнать, что он сделал!
        Отец ветров вздохнул, едва несбив просителей сног.
        - Воля как ветер, она никому неподвластна. Сын земли, ты прах инетебе смотреть нанаших девушек, но… окажи услугу нашему народу - иты увидишь Л'ииикькаю напразднике добрых ветров. Робин Добрый Малый… я даю тебе позволение, но, сдаётся мне, ответ натвой вопрос скрывается ненанебе. Оставайтесь здесь, да будут ветра квам милостивы.
        После этих слов он подул гостям влицо, да стакой силой, что их подхватило ивынесло изоблачного дворца.
        - Ух ты! - произнёс Робин, когда их перестало кружить. - Вот повезло-то!
        - Повезло? - раздражённо переспросил Рейнеке. - Он отказался нам помогать! Зачем ты меня кнему потащил?
        - Тебя потащили кони, - засмеялся эльфёнок. - Ты дурак, сын земли. Отец ветров помогнам!
        - Незаметил, - парировалмаг.
        - Он дал нам позволение остаться - это раз, - обстоятельно начал эльф, усаживаясь прямо навоздух. - Неприказал тебя убить - аон могбы, ведь ты маг! - это два. Сказал, каким образом ты можешь получить позволение увидеться сЛ'ииикькаей - это три! Ведь напразднике добрых ветров сильфы обретают плоть итанцуют снами дорассвета! Ты сможешь сней поговорить! И, потом, он подсказал мне, где искать ответ!
        - «Сдаётся мне, ненанебе» - это подсказал?!
        - Ну да, - кивнул Робин. - Нанебеже следов неостаётся, сильфы ничего непомнят! Как тут искать?
        - Аесли вморе? Или вболоте каком-нибудь?
        Эльф вздохнул.
        - Онаже нерусалкой сделалась, глупый ты человек. Так что наземле или под землёй.
        - Понять немогу, - отозвался Рейнеке, решив пропустить «глупого человека» мимо ушей, - счего ты взял, что Лика заколдована.
        Эльф вытаращил намага свои огромные глазищи.
        - Ну, ты даёшь, Рейнеке-маг! Натвоей возлюбленной собирается жениться какой-то проходимец, аты неверишь, что она заколдована?! Другойбы натвоём месте этого негодяя вземлюбы врыл!
        Рейнеке пожал плечами. Может, иврылбы. Связываться воткрытом бою счеловеком, способным одним движением лишить его магии, неслишком хотелось. Рассуждения Доварда отом, что он женится наЛике, сами посебе ничего незначили. Вот если тот начнёт угрожать, тогда будет нужно вмешаться… Дети ветров нетак уж неуязвимы перед магией, это показал брат, легко сумевший спеленать Лику связывающими заклинаниями. Насамый крайний случай можно приманить саламандру. Он заметил: даже вчеловеческом теле Лика панически боялась духов огня.
        - Ох… - покачал головой наблюдавший заним эльфёнок. - Рейнеке-маг, подумай сам: он собирался жениться наЛ'ииикькае! Нодочерей воздуха, побывавших наземле и… ну, словом, таких как она, никогда неберут вжёны! Никогда!
        - Ну ичто?
        - Да то, что пообычаям сильфа девушка неможет отказаться выйти замуж, если её зовут! Она может выбирать, если есть изкого, она может сослаться напервое изтрёх, ноона неможет прогнать жениха, если нет других желающих!
        - Какое первое изтрёх, что ты мелешь? - рассердился Рейнеке.
        - Неспрашивай, - потребовал эльф, вскакивая наноги.
        Маг вздохнул.
        - Ты намекаешь, что Довард подстроил превращение Лики вчеловека, чтобы остаться единственным женихом?
        - Ну да! Я ненамекаю, я знаю, я чувствую! Я почуял это, едва увидел Д'ооооврда, ведь добрый народ всегда прозревает правду! Он сумел как-то её заколдовать! Он всё подстроил! Он изтех, кто необрёл равновесия, поэтому то спускается наземлю, то взмывает внебо, он мог, он мог что-то сделать! Отец ветров дал ответ, разгадка ненанебе, аназемле! Я уверен!
        - Или вземле, - вдруг проговорил маг, наблюдая, как эльфёныш пляшет отнапряжения.
        - Или вземле, - согласился Робин исразмаху сел навоздух. - Почему ты это сказал?
        - Просто подумалось.
        - Или вземле… - повторил эльф. - Аты умён, Рейнеке-маг.
        Рейнеке снова пожал плечами. Нанебе ему ненравилось, дувшие ветра холодили обнажённую душу иощущение было такое, как еслибы он посреди осени вышел надвор водной сорочке.
        - Тогда думай, сын земли! - торжественно предложил эльф. - Думай, как помочь детям воздуха.
        Рейнеке вздохнул.
        - Откуда мне знать, какие уних нужды? Врядли им требуется моя магия.
        Эльф картинно почесал взатылке.
        - Так ибыть, Рейнеке-маг. Я тебя научу!
        Рейнеке вздохнул ещё горше. Он уже заметил, что эльфёныш, когда непрыгал инедурачился, становился удивительно занудливым созданием.
        - Ты сошёл сума! - заявил волшебник спустя… некоторое время.
        - Ачто ты так рассердился, Рейнеке-маг? - невинным голосом спросил эльфёныш. - Тебе всего-то надо…
        - Сразиться счудовищем, - издевательски закончил Рейнеке. - Я похож надурака издетских сказок?!
        - Очень похож! - заверил его Робин иувернулся отпинка. - Инесодним чудовищем, одного чудовища нехватит.
        - Сейчас невремя для гроз, - перешёл кразумным аргументаммаг.
        - Ха! Ты имеешь дело сэльфом - иневеришь вчудеса?!
        - Это опасно!
        - Трусишь?
        - Они поймут, что это подстроено!
        - Ты жалкая ящерица, Рейнеке-маг! - возмутился эльфёныш. - Говорю тебе, это единственный способ!..
        - …сделать мне пакость, - подхватил волшебник, который уже успел изучить образ мыслей эльфёныша.
        Робин осклабился.
        - Ты хочешь вернуться домой, Рейнеке-маг? Я нерассказывал тебе, что будет ствоей душой, если ты задержишься нанебе,а?
        - Нерассказывал, - угрюмо подтвердил волшебник.
        - Она развеется наветру, Рейнеке-маг. Очень скоро развеется наветру. Поэтому…
        Мелкий паршивец действительно знал своё дело. Рейнеке так инепонял, что тот сделал. Эльф превратился вкоролька ивзлетел ввышину, потом упал вниз иснова вернулся кволшебнику. Перекувырнулся ввоздухе, распустил рыжие волосы изавертелся волчком, пронзительно визжа иподскакивая напятке. Потом прошёлся вокруг волшебника колесом ичерез три круга опять принял облик птицы.
        - Готово! - радостно прочирикал Робин ивспорхнул волшебнику наплечо.
        - Что-то незаметно, - проворчал маг. Ввоздухе ничего неизменилось. Стоял ясный день, понебу медленно проплывали редкие облака. Нанекоторых восседали сильфы, ноони демонстративно несмотрели всторону эльфа иволшебника.
        - Гордые, - хихикнул королёк. - Раз нас нельзя прогнать, так будут делать вид, что мы несуществуем. О, смотри, смотри! Да нетуда, дурак! Вверх смотри!
        Рейнике послушно уставился напроплывающее высоко внебе облако. Эльф скатился сего плеча иснова сделался мальчишкой.
        - Эй! - завопил он, размахивая руками. - Л'ииикькая! Л'ииикькая! Мы здесь!
        - Тыже сказал… - начал было маг итутже осёкся. Сидящая наоблаке девушка наклонилась вниз, чтобы разглядеть, кто её зовёт.
        - Я тебя незнаю, - растерянно произнесла она. Голос её был похож накрик чайки, нобыл куда мелодичнее.
        - Ты что?! Яже Робин! Добрый малый!
        - Ты эльф, - произнесла девушка. Вэтих словах непрозвучало ни удивления, ни злости, ни радости, ни узнавания.
        - Забыла, - добродушно засмеялся Робин.
        - Я знала тебя наземле?.. - наполовину утверждающе, наполовину вопросительно произнесла девушка. - Я хотела забыть. Что было между нами?
        - Ну… - откашлялся Робин. - Мы нераз оставались только вдвоём…
        Рейнеке ожил. Дотого он стоял, разинув рот ивпившись глазами всвою возлюбленную. Лика была… была… она изменилась. Призрачная фигура, краски для которой дало небо. Облака повыше горизонта нарассвете бывают такими вот, чуть тронутыми румянцем, какой было лицо девушки, аещё выше них разливается такое вот бледное золото, вчей цвет нежно окрашены волосы Л'ииикькаи. Платье светло-голубое иглаза серые - как грозовые тучи. Наземле она была… земной. Здесь перед ним предстало создание воздуха. Иещё одно изменилось вней. Когда отец ветров показывал свои пугающие картины, Рейнеке неразглядел этого, нотеперь…
        Лика расслабилась. Изглаз, излица, издвижений рук, изположения тела - изнеё ушло то напряжение, которое так мучило девушку наземле. Здесь, нанебе она была дома. Здесь она была счастлива.
        Услышав наглое замечание эльфа, он попытался пнуть мальчишку. Робин ловко увернулся ипакостно захохотал. Лика засмеялась тоже - как будто зазвенели хрустальные колокольчики.
        - Ты слишком мал, эльф, - равнодушно отметила она. - Кто это стобой? Он непохож наэльфа.
        Робин стал серьёзным.
        - Твоё второе изтрёх, Л'ииикькая, - понизив голос, призналсяон.
        Девушка вскочила наноги ииздала пронзительный крик.
        - Это?! Это?!! О-о-о!.. Иты посмел!..
        Она топнула ногой иоблако под ней вздрогнуло как получившая шпоры лошадь.
        - Вы пожалеете обэтом! - посулила она, погоняя облако.
        - Погоди, Л'ииикькая! - прокричал ей вслед эльф. - Я хотел только спросить…
        - Я отомщу! - донеслось издалека.
        - Мы ненарочно!..
        Рейнеке растерянно смотрел девушке вслед. Его предупреждали, что она небудет онём помнить, ночтобытак…
        - Эх! - расстроенно проговорил эльфёныш. - Пойди пойми этих женщин! Между прочем, ты её спас!
        - Отчего? - оторопело спросил волшебник. - Ичто такое второе изтрёх?
        - Потом, - отмахнулся мальчишка. - Лучше приготовься. Скоро тут будет весело!
        Рейнеке встряхнулся. Радостные нотки вголосе товарища заставили его насторожиться.
        - Ты, что, нарочно всё это подстроил?!
        - Ну… - засмеялся эльф. - Честно говоря, я собирался разозлить её иначе. Нонам повезло.
        - Повезло?!
        - Слушай, - терпеливо произнёс Робин. - Ты, похоже, совсем туго соображаешь. Как иначе ты собирался вызвать бурю?!
        Глава одиннадцатая.Буря
        Однако время шло иничего непроисходило.
        - Мда… - потянул эльф, когда солнце начало клониться кзакату. - Небеса изменились заэти столет…
        - Очём ты? - устало спросил Рейнеке.
        Ему было плохо ввоздушной пустоте, ветер пронизывал его насквозь, аотсутствие какойбы то ни было опоры заставляло каждое мгновение ощущать себя так, будто он летит впропасть. Они дважды пытались оседлать облака, нооба раза доних доходили сильфы итребовали вернуть воздушному народу его собственность. Впервый раз Робин сними поругался, ноони стояли насвоём, пока маленький занудный эльф непожал плечами инесдался. Вовторой раз он пытался найти укромное местечко, нонанебе, похоже, таких небыло. Приходилось висеть ввоздухе. Робин пел, то заливаясь корольком, то принимая образ мальчишки - внём он орал писклявым голоском плохо рифмованные вирши. Остановить его было невозможно, прибить неполучалось.
        - Я думал, Л'ииикькая нападёт нанас сразуже. Сильфы, когда вярости, нераздумывают слишком долго. Новот мы здесь иничего непроизошло.
        - Может, она успокоилась? - снадеждой спросил Рейнеке. Он подозревал, что загадочное «второе изтрёх» как-то связано стем, чем он был для Лики наземле, нопредставить немог, чемже он был помнению сильфов.
        - Сильф?! Успокоилась?! Ха! Нет! Будь уверен, скоро здесь будет весело. Очень весело.
        Он беспокойно оглянулся назаходящее солнце идобавил:
        - Скореебы…
        - Это ещё почему? - подозрительно спросилмаг.
        - Какойже ты зануда, смертный, - вздохнул эльф. - Почемубы тебе непринимать мои слова наверу?
        - Твои? - хмыкнул Рейнеке. - Ищи другого дурака.
        - Ну, хорошо, - закатил глаза Робин. - Потому что, дурья твоя башка, втемноте ничего невидно!
        - И?..
        - Да как ты поверишь всебя, если ты небудешь себя видеть, дурак! Ты ведь голая душа! Втемноте - фьюить - ветерок подует - инет тебя!
        - Ты говорил, что люди поутрам возвращаются всвои тела, - напомнил Рейнеке. - Значит, души летают восне? Поночам, получается. Так нас учили вордене.
        - Несовсем, - поморщился эльф. - Во-первых, невсегда. Во-вторых, невсегда ты взлетаешь внебо. Ав-третьих, если ты найдёшь мне дурака, которому снится сон отом, что он висит между небом иземлёй итак всю ночь, то радуйся, хоть кто-то дурнее тебя!
        - Прекрати свои шутки, эльф, - нахмурился Рейнеке.
        - Я нешучу. Я пытаюсь тебе сказать, что восне счеловеком что-то происходит, акогда стобой что-то происходит, верить всебя гораздо легче.
        - Вернёмся обратно, - предложил Рейнеке.
        Эльф покачал головой.
        - Я истратил серебряную пудру, которую получил отбабушки, - хмуро пояснил он. - Второй раз мне неподнять тебя внебо.
        - Невелика потеря, - пробурчал человек.
        - Ха! Акакже великая услуга воздушному народу? Ипотом, маг, аесли всё веселье случится безнас?
        - Окаком веселье ты говоришь? - рассердился волшебник.
        - Тш-ш-ш! - прошипел эльфёныш. - Кажется, начинается.
        - Что?..
        - Слушай!
        Сначала Рейнеке неслышал ничего, только вой ветра доносился откуда-то сзапада, где ярко-алым горел закат. Он успел подумать, что закат, вотличие отрассвета, непричиняет ему вреда, когда Робин превратился вкоролька ивозбуждённо зачирикал.
        - Глупец! - пел он. - Глупец! Яркий закат - кветру! Аэтот закат - кбуре! Будет такая буря, каких здесь давно невидывали! Она разозлила ветра! Л'ииикькая сумела их раздразнить! Нас сметёт, нас развеет! Держись, сын земли, держись!
        Рейнеке схватился зафлейту, ноРобин принялся клевать его руки иголову.
        - Убери, глупец, убери! Ветра уже злы, нет смысла дразнить их ещё пуще!
        - Это твоя выдумка! - рассердился Рейнеке и, изловчившись, стащил птичку сосвоей головы. - Вочто ты нас втравил?!
        Схваченный захвост королёк трепыхнул крылышками иснова стал уродливым мальчишкой. Он оскалил мелкие острые зубы.
        - Гроза, сын земли. Сейчас начнётся гроза. Будь готов спасать народ воздуха.
        - Какая гроза? - моргнул Рейнеке. - Весна только-только началась.
        Эльфёнок залился звонким смехом.
        - Раскрой глаза, сын земли! Ты разозлил дочерей воздуха!
        - Я разозлил?! - потерял терпение волшебник. - Ты, крысёныш, сказал что-то Лике, иона…
        - Ну, сказал, - неожиданно мирно подтвердил Робин. - Нетрясись ты так, я уверен, ты справишься.
        Рейнеке вздохнул. Гроза всё приближалась, аэльфёныш несобирался ничего объяснять, пока она неначнётся.
        - Чем ты её раздразнил?
        Робин превратился вкоролька ипротяжно присвистнул.
        - Нуууу, сын земли… Вот ты девиц приманивал… так представь, еслибы ты наутро встретил такую ипринялсябы ей подмигивать. Онабы ведь тоже ничего непомнила, что увас было.
        Рейнеке слегка смутился. Вообще-то он ни содной девушкой незаходил так далеко, как сЛикой. Нето, чтобы его останавливало благородство, нонаставники Чёрного ордена считали приворотную магию унижением высокого искусства, асреди учеников ходило суеверие, что отэтого можно лишиться мужской силы.
        - НоЛика говорила…
        - Ая неговорил, что Л'ииикькая злится именно наэто, - засмеялся эльф. - Я только сказал, что похоже.
        - Что такое второе изтрёх? - снова спросил маг, ноэльф опять неответил. Он вспорхнул человеку наголову иударил крылом.
        - Смотри! Да нетуда, балда, туда смотри!
        Где-то вдалеке отземли поднимались струи чёрного тумана, более чёрного, чем надвигающаяся темнота, более чёрного, чем приближающаяся туча.
        - Авот туда! - показал эльфёныш, показывая вдругую сторону.
        Там тоже был туман, номолочно-белый. Итот, идругой тянулся назапад, всторону собирающейся грозы.
        - Чтоэто?
        - Человеческая магия, - серьёзно ответил Робин.
        - Я никогда ничего такого невидел.
        - Человеческими глазами такого неувидишь, - пояснил эльф. - Белые пытаются остановить грозу. Они предвидели, что она принесёт много смертей. Ачёрные - взять под контроль инасылать потом навсех, кто им ненравится. Они увидели, что это непростое колебание погоды.
        Он хихикнул.
        - Зря стараются. Человеческой магии никогда несправиться своздухом.
        - Ты вызвал грозу, которая убьёт многих людей, - нахмурился Рейнеке. Воздух стал невыносимым, нето душным, нето свежим, нето переполненным каким-то напряжённым ожиданием. Откуда-то сверху доносились пронзительные женские крики, больше похожие наптичьи.
        - Тебе важны другие люди? - насмешливо чирикнул эльфёныш. - Тыже чёрныймаг!
        Рейнеке попытался поймать королька иотшвырнуть его всторону, нотот увернулся.
        - Да непереживай ты так, смертный! Эта гроза предназначена для тебя, недля других. Сейчас тучи тебя окружат - инаволю вырвутся саламандры.
        - Лика говорила, что сильфы боятся саламандр, - непонял Рейнеке.
        Королёк издал переливчатую трель.
        - Конечно, боятся, ведь те пожирают их живьём. Ачем ещё они могут тебя наказать?
        Наэтот раз Рейнеке всё-таки удалось поймать птицу, ноэльфёныш просочился унего между пальцами, находу принимая свой настоящий облик.
        - Это будет весело, сын земли, - заверил он, запуская руку запазуху. - Кудаже я их… ах,да!
        Рейнеке тупо наблюдал заэльфом, который лихорадочно связывал крошечное подобие весов изпары травинок иодной веточки. Было… странно. Неверилось, что это всё насамом деле, что он висит внебе, что его хотят убить, что Лика нанего злится из-за загадочного «второго изтрёх», чтобы это ни значило. Всё было невзаправду, как восне. Может, это ибыл сон. Может, он уснул ивсё это ему просто снится?
        - Эй! Эй! - испугался эльф, поднимая нанего свои бледно-зелёные глаза. - смертный, ты куда?! Несмей уходить! Слышишь?! Несмей!
        Рейнеке заморгал. Он чувствовал себя так, будто проснулся - нознал, что насамом деле уснул ещё крепче. Эльфёныш сжимал вруках самодельные весы, ккоторым содной стороны была привязана короткая прядь неопределённо-светлых волос. Его, Рейнеке, волос. Волосы, привязанные сдругой стороны, он узнал сразу, он помнил их золотой блеск, их неожиданную жёсткость… Волосы, которые он отсёк, чтобы Лика могла вернуться нанебо.
        - Так, так, так, - пробормотал себе под нос мальчишка. - Так-так.
        Рейнеке вдруг стало страшно. По-настоящему страшно.
        - Что ты делаешь?!
        - Подумай сам, сын земли, - как-то очень устало отозвался Робин. - Разве ты незнаешь, что сильфы обращаются кнам, когда надо качнуть весы их судьбы? Именно так мы возвращаем их нанебо.
        Рейнеке похолодел.
        - Зачем ты уравновешиваешь наши волосы?
        - Чтобы она разделила твою судьбу, конечно.
        Робин смотрел нанего бесстыдным взглядом.
        - Когда нанас кинутся саламандры, тебе должно быть, закого драться, сын земли, - сообщил он спокойно. - Как иначе ты найдёшь способ защитить сильфов?
        Ответить Рейнеке неуспел. Буря налетела внезапно. Только что она готовилась, надвигалась - ивдруг обрушилась сострашной мучительной силой. Ветер, что, казалось, выдувает душу изтела. Только вот Рейнеке уже был душой. Что ему терять? Дождь - огромные крупные капли проходили сквозь него, причиняя неожиданную боль. Потом пришёл черёд градин. Рейнеке почти ослеп отзахватившей всё темноты. Рядом взвыл Робин.
        - Уворачивайся, болван! - прозвучало откуда-то издалека. - Уворачивайся!
        Совет был хорош. Рейнеке закрутился ужом, вспоминая уроки, полученные вЧёрном ордене. Там, бывало. Приходилось уворачиваться отчужих заклятий… правда, они никогда нелетели сверху.
        Над головой прозвучал пронзительный чаячий крик. Против всех законов природы раздался раскат грома… нет… рычание чудовищной ящерицы, вырывающейся насвободу.
        - Думай, сын земли! - закричал изтемноты Робин. - Думай!
        Вследующее мгновение волшебник увидел саламандру. Проблеск огня исвета, неожиданно холодного, белёсо-синего цвета. Тонкая игибкая, она бросилась кнему, новдруг замерла, подняв чудовищную голову. Принюхалась… ипобежала, гибкая истремительная, как настоящая ящерица, цепляясь лапами заструи воды, затучи… побежала наверх, туда, где бесились призвавшие тучу дочери воздуха.
        - Скорее, сын земли! - завыл Робин. - Мне её несдержать!
        Рейнеке бросился заней. Двигаться было неожиданно легко. Он вцепился вхвост саламандры - нераздумывая, небоясь ни боли, ни ожога, ни смерти. Их инебыло. Ящерица даже незаметила неожиданный груз. Пальцы как будто кололо мелкими иголками.
        - Берегитесь! - закричали над головой женские голоса. - Спасайтесь, сёстры!
        - Л'ииикькая, прячься! - взмолился смутно знакомый голос, похожий наголос Лики, нокак будто ниже, зрелее, старше. Её… её мать?.. - Лети отсюда!
        Ответомбы пронзительный плач - будто чайка кричала над морем.
        Рейнеке вдруг догадался. Почему саламандра нетронула его изачем - вернее, закем - она бросилась наверх.
        - Отпусти её, крысёныш! - потребовал он, ноответом был издевательский смех. Ветер раскачивал тело волшебника… то, что он считал своим телом, вода по-прежнему пронзала его, асаламандра бежала вполной темноте, издавая низкое угрожающее рычание.
        - Думай, сын земли, - раздалось соспины. - Думай!
        Рейнеке заставил себя успокоиться. Здесь, нанебе, это было просто - ненадо было успокаивать дыхание, утихомиривать бьющееся сердце, ненадо было подчинять себе тело, оно осталось наземле. Достаточно было представить себе размеренный вдох…
        Саламандра - это дух огня, его суть, его проявление. Алхимия учит: чтобы горел огонь, нужно, чтобы воздух принял тот особенный флюид, который есть вовсех творениях земли. Еслиже этот флюид нечему принять, огонь гаснет. Если его нечему принять… если его нечему принять…
        Женский визг раздался совсем рядом. Вхолодном свете саламандры было видно, как впереди бежит?.. летит?.. девичья фигурка, смутно напоминающая волшебнику его возлюбленную. Она оглядывалась через плечо. Призрачное лицо дочери воздуха было объято страхом.

…чтобы нарисовать воздух, надо перечеркнуть огонь[6 - Алхимический символ огня представляет собой равнобедренный треугольник. Алхимический символ воздуха представляет собой равнобедренный треугольник, перечёркнутый горизонтальной линией.]… что будет, если перечеркнуть воздух?..
        Рейнеке высвободил одну руку, полез запазуху идостал флейту ветров. Приложил её кгубам инамгновение задумался. Что будет, если душе станет нечем дышать?.. нуждаетсяли душа ввоздухе?..
        Саламандра, почувствовав, что его хватка ослабла, мотнула хвостом. Рейнеке отлетел всторону. Ящерица остановилась, поводя мордой отдочери воздуха ксыну земли иобратно.
        - Ты!.. - прокричала Л'ииикькая, разглядев человека. - Ты украл мою флейту!
        - Ты сама мне её подарила, - напомнил Рейнеке.
        Саламандра решилась ипоползла всторону девушки - медленно, то идело оглядываясь намага. Л'ииикькая - вовсе неЛика, недобрая, всегда ласковая Лика, нет, безжалостная дочь воздуха Л'ииикькая - пронзительно закричала. Маг приложил флейту кгубам изаиграл.

…он так инепонял, как управлять ветрами при помощи этой штуки. Он так инеузнал, как это делается. Новетра, взбешённые, разъярённые своей сестрой, напуганные бегущим поним чудовищем, подхватили его песню и… расступились, оттесняя иЛ'ииикькаю, иволшебника отсаламандры. Расступились вместе своздухом. Ящерица зарычала - открылась чудовищная, полная огня пасть, судорожно сжалось горло, - нонераздалось ни звука. Она метнулась водну сторону, вдругую… как будто музыка сплела вокруг неё кокон, который сжимался, сжимался, сжимался…
        Саламандра сжалась вкомочек, она уменьшалась… исчезала… вот она превратилась вкрохотный уголёк… он исчез без звука. Л'ииикькая ошеломлённо взглянула наволшебника.
        - Я тебя непомню, - состранной грустной улыбкой произнесла она. - Наверное,зря…
        Рейнеке рванулся кней. Влице девушки, втом, как она говорила, всамом голосе было что-то отЛики, его Лики, которую он знал илюбил. Он попытался обнять её, ноЛ'ииикькая выскользнула изего рук - печальная истрогая.
        - Слишком много магии, сын земли, - непонятно сказала она итолкнула волшебника вгрудь. Где-то встороне запел королёк - состранным злым торжеством. Адальше была одна темнота.
        Глава двенадцатая. Чёрная магия
        Сознание возвращалось медленно. Оно, может быть, совсембы невернулось, еслибы Рейнеке небылобы так неудобно лежать. Он смутно помнил, что засыпал напродавленном тюфяке ввонючей комнатке постоялого двора… Нопод его спиной было почему-то очень твёрдо… ировно… Ичто-то давило нагрудь, мешая дышать. Он, что, заболел?
        Волшебник открыл глаза. Закрыл. Иснова открыл. Обстановка неизменилась. Он лежал накаменном полу внутри круга, изрисованного магическими фигурами. Наего груди чутьли неподпрыгивал отнетерпения уродливый эльфёнок идовольно скалил мелкие острые зубки.
        - Ну издоров ты спать, сын земли! - возмущённо заявил Робин. - Давай, просыпайся уже, ато всё без тебя произойдёт!
        - Что произойдёт? - вяло спросил маг ипостарался сесть. Удалось это неспервой попытки идаже несовторой инераньше, чем Рейнеке успел испугаться, что чья-то магия приковала его кполу.
        - Тебе непонравится! - посулил эльфёнок, скатываясь напол. - Давай, спрашивай, утебяже много вопросов. Теперь ты знаешь, каково это - очутиться вклетке?
        - Я затобой небегал, - напомнилмаг.
        - Тыже проклят! - возмутился эльфёнок. - Я твоё проклятие! Я обязан затобой бегать!
        - Ичто ты натворил наэтот раз? - устало вздохнулмаг.
        Эльфёнок противно хихикнул.
        - Помнишь, как нарассвете я вернулся втвоё тело?
        Рейнеке передёрнуло ототвращения. Ощущения были такие… как еслибы кто-то влез вего исподнее, причём когда оно было нанём самом.
        - Что.ты.Натворил? - процедил волшебник.
        - Неузнаешь, сын земли? Это замок твоего дяди! Я вызвал ктебе твоего учителя! Притворился, что ты умираешь иназвал его имя! Здорово, правда? Он так хотел изучить твоё проклятие!
        - Ты поэтому здесь? - уточнил маг. Хуже он себе ипредставить немог… чтобы учитель поймал его вместе сэтим ходячим недоразумением иподверг своим операциям…
        - Ну… - засмеялся эльфёнок. - Вообще-то я могу иуйти. Норядом стобой как-то приятнее. Пока эти знаки нестёрты, знаешьли. Кстати, смотри!
        Он сунул руку запазуху исторжеством показал Рейнеке украденную флейту ветров.
        - Отдай! - безнадёжно потребовалмаг.
        - Экие вы, люди, неблагодарные! - почти обиделся эльф. - Для тебяже стараюсь! Пока она сомной, никто её утебя неотберёт! Или ты хочешь отдать флейту ветров своему учителю? Вблагодарность занауку,да?
        Рейнеке внимательно посмотрел наэльфа. Всё было нетак-то просто.
        - Почему ты здесь сидишь?
        Эльфёнок вздохнул.
        - Аты умный. Потому что я - твоё проклятие. Сын земли, атвой учитель хотел изучить твоё проклятие! Доволен?
        Рейнеке пожал плечами.
        - Несъем я твою дудку, - проворчал эльфёнок. - Такие вещи, видишьли, нельзя отобрать или украсть, нужно, чтобы их подарили. Нехочешь мне её подарить? Вот я так идумал.
        - Давно я тут лежу? - спросил Рейнеке, смирившись споступком эльфа.
        - Лежишь?.. Да пару страж, небольше. Как тебя привезли сюда, так сразу иположили.
        - Адолго везли?
        - Ты хочешь узнать, многоли ты пропустил? - засмеялся эльфёнок. - Пару дней, небольше. Пока послали затвоим учителем, пока он приехал, пока всех запугал инашёл телегу… разбудить-то тебя несмогли! Теперь он думает, что спасает твою жизнь… может спасти, вернее. Аможет инеспасать, он ещё нерешил.
        Рейнеке обдумал происходящее совсех сторон. Оно ему непонравилось.
        - Зачем? - коротко спросилмаг.
        Эльфёнок засмеялся.
        - Уменя тут есть свои дела, сын земли. Нотебе всё равно непонравится. Лучше попробуй встать.
        Маг пожал плечами ипопробовал. Встать получилось, авот шагнуть вперёд - нет. Стены круга толкнули его назад.
        - Ну, вот, - удовлетворённо кивнул эльфёнок. - Теперь явится твой учитель. Вам будет очём поговорить!
        - Очём? - непонял маг. Он всё ещё плохо соображал.
        - Увидишь, - засмеялся мальчишка иисчез.
        Канцлер Ортвин, вотличие отсвоего непутёвого ученика, выглядел как типичный чёрный волшебник. Был он худ, бледен, одет всегда вчёрное, волосы его, когда-то тёмные, теперь были седыми. Крючковатый нос придавал его лицу зловещее выражение, которое неменялось, даже когда он улыбался. Особенно когда он улыбался.
        - Здравствуй, мой мальчик! - приветливо поздоровался он. Рейнеке вытаращил глаза научителя. Вот уж чего неожидал! - Рад видеть тебя живым издоровым. Наслышан, наслышан отвоих приключениях.
        - Прив… - Рейнеке сглотнул. - Приветствую вас, учитель.
        - Мне передали, ты был при смерти, - растерянно сообщил канцлер Ортвин. - Нодыра, вкоторой я тебя нашёл, была совершенно целой… Жаль, жаль. Такому месту непомешалбы огонь. Потебе клопы бегали!
        Рейнеке передёрнуло.
        - Вижу, ты как-то сумел договориться сосвоим проклятием, - разочарованно сообщил канцлер Чёрного ордена. - Жаль, мальчик, жаль…
        - Учитель,я…
        - Ноэто неимеет значения. Я слышал, утебя неожиданные успехи вработе состихиями? Тогда ты, разумеется, заинтересуешься моим открытием.
        - Открытием, учитель? - переспросил Рейнеке.
        - Вот и-мен-но. Снедавнего времени мне попали вруки дневники твоего дядюшки… Удивительный был человек… Видел когда-нибудь такую вещицу?
        Он хлопнул владоши, развёл их - иввоздухе соткался призрачный образ очень знакомого Рейнеке предмета… это был нож срукояткой ввиде сложившего крылья стрижа. Новедь…
        - Откуда это увас? - услышал свой голос юный волшебник.
        - Вижу, оно тебе знакомо, - удовлетворённо кивнул старый. - Удивительная штуковина, неправдали? Сего помощью твой дядюшка, неумея колдовать, нетолько вызвал себе фантома, который выдавал засвою жену, ноиуправлял погодой свесны досамой осени. Я так инепонял, что мешало ему делать это зимой…
        - Где тётушка Меик?! - почти закричал Рейнеке.
        - Кто? - непонял его канцлер Ортвин. - Ах, это. Ты считаешь это своей тётушкой? Нооно нечеловек, оно… какбы это сказать?.. побочный эффект. Я так инепонял, что первично - нож или женщина, ноболее чем уверен, что они связаны. Что-то вроде вторичной персонификации одухотворённой материи, если ты понимаешь, очём я. Кто-то, правда, утверждает, что они как-то связаны ссектой детей ветров, которые объявлены вне закона везде, где мы можем дотянуться.
        - Где она? - настаивал Рейнеке.
        Старый волшебник окинул его ссожалением.
        - Я поместил это навершине единственной уцелевшей башни. Вподвале оно чахло так быстро, что я небыл уверен, что успею поставить все необходимые опыты. Кстати, вот тебе доказательство, что оно неживое: я держу это там сосмерти твоего дядюшки ионо ненуждается ни вводе, ни впище. Да что стобой сегодня?! Ты как будто плохо меня понимаешь!
        Рейнеке услышал подловатый смешок маленького эльфа - тихо, почти неслышно. А, может, он раздался унего вголове?
        Это заставило юного волшебника встряхнуться.
        Он потёр лоб, встряхнул головой ипринял извиняющееся выражение лица.
        - Простите, учитель. Я… я ещё непришёл всебя после…
        - Ах, да, - спохватился канцлер Ортвин. - Полагаю, ты захочешь есть. Подкрепись иприходи ко мне. Я собираюсь воспользоваться твоей помощью для следующего шага.
        После еды, принесённой отводящей взгляд керли, Рейнеке нашёл своего учителя встаром сарае, спешно перестроенном под лабораторию. Там наздоровом железном треножнике стоял огромный стеклянный - редкость! - котёл, укрытый стекляннымже колпаком. Изкотла торчали трубки, авнутри булькала какая-то бесцветная жидкость.
        - Ах, это ты мой мальчик! - рассеянно поприветствовал юношу старый волшебник. - Чтож, ты подошёл как раз кначалу опыта. Встань, пожалуйста, вэтот круг.
        Рейнеке открыл было рот, чтобы задать вопрос, нотутже закрыл. Вид учителя необещал ничего доброго. Если ученик начнёт возражать, спорить или тем более сопротивляться, то будет записан внедостойные человеческого отношения букашки, после чего участие вэксперименте всё равно примет, авот живым изнего невыйдет точно. Покорность, конечно, негарантировала выживания, нобыл шанс, что Ортвин потрудится потом вытащить «помощника» стого света. А, может, инет…
        - Вкруг, мальчик! - нетерпеливо повторил волшебник. Рейнеке молча повиновался. Круг был исчерчен знаками жизни, воздуха исилы иотнего шли линии ктреножнику икстоящей поодаль жаровне. - Как ты знаешь, всё вмире является лишь вибрациями единого первоначала. Я наслышан отвоих странных приключениях… кроме того, я провёл предварительные изыскания… всё указывает натебя… ты соприкасался своздушными элементалями… разумеется, я предпочёлбы основываться наподобии, нопринцип близости нетак уж плох… полагаю, ты нечитал моего трактата наэту тему… ну, ничего, мальчик. Когда твоё участие перестанет быть столь… предметным, мы наверстаем это упущение. Кстати, оподобном я тоже позаботился.
        Он кивнул куда-то вугол, иРейнеке увидел то, что - он был уверен - было ножом его несчастной тётушки. Тот был прикрыт опасными чарами подавления ипокорности, атакже увит проклятиями, обещавшими немедленную смерть любому, кроме канцлера Ортвина, если он возьмёт это волшебное оружие вруки.
        Так вот что затайну скрывала его тётушка! Она была дочерью ветра, доверившейся смертному - как ему самому недавно доверилась Лика! НоЛика свой нож берегла как зеницу ока, атётушка Меик, видимо, неустерегла. И, как всказке, дядюшка воспользовался этой тайной, чтобы удержать женщину рядом ссобой. Рейнеке стало стыдно. Всю жизнь его тётушка была несчастна ивсю жизнь она как будто что-то искала. Даже просила однажды его влезть дядюшке вкомнату… что-то говорила осюрпризе… ноон ничего ненашёл. Авот канцлер Ортвин - нашёл. Ивсё понял. Так, как мог понять правильный чёрный волшебник.
        - Внизу тоже, что сверху, малое повторяет структуру большого, - бормотал учитель, обходя покругу начертанные им фигуры. Рейнеке знал: вэтих словах нет никакой силы, они лишь помогали волшебнику настроить разум напринципы, которые он хотел заставить действовать. Настоящее волшебство было взнаках, вволе, вдвижениях старого мага. - Любые противоположности можно примирить одним парадоксом…
        Канцлер Ортвин усмехнулся - последнее утверждение было его любимым.
        Рейнеке вглядывался вдвижения учителя, пытаясь уловить течения магии… ноничего невидел. Так всегда бывало - если ты стоишь рядом, ты ещё можешь что-то разглядеть, ноесли ты жертва - то ничего.
        - Отлично! - заключил, наконец, учитель. - Теперь остаётся только ждать.
        Рейнеке послушно кивнул ихотел уже сделать шаг, новзгляд старого мага пригвоздил его кцентру круга.
        - Я поручаю тебе наблюдение, - строго сообщил канцлер Ортвин. - Когда элементаль, наконец, сконденсируется, позови меня имы закончим исследование.
        Он хлопнул владоши иссарая слетела крыша. Послышался стук, скоторым обломки балок посыпались наземлю снаружи.
        - А… учитель… - отважился Рейнеке. - Что вы сним сделаете? Когда он… сконденсируется?
        - Посмотрим, - хмыкнул маг. - Я полагаю, мы проведём несколько опытов… нагревание, сжатие… если выяснится, что оно бесполезно, то можно попробовать смешать его скислотными парами… носэтим мы торопиться небудем, я неуверен, что смогу восстановить его после реакции. Нонаша цель - произвести внём такие изменения, которые дадут нам власть над погодой хотябы локально. Наднях я пытался воздействовать нагрозу, однако воздух нетак-то легко даётся вруки. Я, однако, сумел достичь некоторых успехов согнём иводой, иэто будет нам наруку.
        Рейнеке кивнул. Вголове стоял шум. Надо было прервать заклинание учителя как можно скорее, надо было…
        Канцлер Ортвин взмахнул рукой. Огонёк соскользнул кжаровне, поначертанной наполу линии побежал кРейнеке… Ивот юный волшебник стоит вцентре огненного круга. Ему показалось, что он начинает задыхаться.
        - Как тебе, мой мальчик? - сдовольным видом поинтересовался старый маг. - Иэто только малая часть!
        Он покивал сам себе ивышел изсарая.
        Глава тринадцатая. Предательство
        Жизнь внебесах отличается отжизни наземле. Каждый день непохож надругой, каждое впечатление смывается новым. Воздух неоставляет следов, ветра непомнят прошлого. Я витала, наслаждаясь беспечной жизнью сильфа, пока неслучилось… нечто странное. Что засущество затащил нанебеса эльф? Оно было… чем? Душой смертного? Магия, переливающаяся внём, была мне чем-то знакома…
        Эльф назвал его вторым изтрёх… моим вторым изтрёх, тем, кто обрёк меня наунизительные оковы… Дальше помню плохо… ярость… гнев… ветра… я пришла всебя только когда израздразнённых мной туч выпрыгнула саламандра и, вопреки всему, погналась замной. Авушах стоял откуда-то знакомый смех маленького эльфа…
        Воспоминания делались всё… ярче? Твёрже?.. Ощутимей?.. Я стремительно обретала плоть, земной прах налипал наменя… нет… нет… снова… только нетак…
        Всё стало туманным, всё заслоняла пелена ядовитого пара… Я висела, так инеобретя смертную плоть, ноуже перестав быть частью воздуха, вкакой-то прозрачной клетке. Болело всё тело. Ныло всердце. Запределами клетки всё казалось смутным… Новстороне я увидела привязанную нацепи саламандру… Люди. Только им могло прийти вголову приручить это существо. Люди. Люди поймали меня вловушку. Нагубах горчил вкус предательства. Встороне светилось… светилось… мой нож, пока ещё призрачный, нопостепенно твердеющий! Он лежал рядом счьим-то чужим, твёрдым, старым, давно незнавшим руки хозяйки… Ивтом, что они лежали рядом, тоже был вкус предательства.
        Иснова смех… знакомый мне смех рыжего эльфа.
        Рейнеке, как заворожённый, следил затем, как под стеклянным колпаком медленно проявлялся силуэт его возлюбленной. Ещё необретя смертный облик, она бросилась настенки колпака, забилась, как пойманная птица, заметалась… ивдруг ещё неясное лицо её загорелось гневом.
        - Робин! - гневно прокричала девушка. - Робин! Я знаю, что ты здесь! Робин!!!
        - Ну, здесь я, - отозвался маленький эльф, выкатываясь изкакого-то тёмного угла. - Здравствуй, Л'ииикькая.
        - Твои шуточки? - спросила я, пытаясь успокоить панику. Это состояние было куда хуже, чем ношение ненавистной смертной плоти. Сейчас я была скована чужой магией, аведь сильфа нельзя поймать магией, сильфы магией питаются! Ввоздухе пахло болью исмертью. Медленной смертью. Я задрожала, понимая, что эта смерть - моя.
        - Чуть что, так сразу Робин, - проворчал эльфёнок. - Я вообще здесь случайно.
        - Ты?! Случайно?! - расхохоталась я. Смех получился невесёлый, горький. - Освободи меня!
        Эльф покачал головой.
        - Нея тебя поймал, милая, - объяснил он. - Немне испасать. Лучше поздоровайся.
        Он кивнул всторону ия только сейчас разглядела, что охраняла посаженная нацепь саламандра. Чудовище разрывалось между желанием сожрать меня иукусить заключённого вклетку изгорькой магии смертного. Отсына земли пахло чем-то знакомым… сладость… нежность… злость… предательство. Предательство?!
        - Ктоэто?
        - Неузнала? - гаденько засмеялся эльф. - Это твоё второе изтрёх.
        - Это?! - неповерила я своим глазами. - Это?!
        Человек был… человеком… Неслишком похожим навстреченную нанебе душу. Был он твёрдым, тяжёлым… отнего пахло магией, травами ивсё темже предательством. Аещё отнего пахло памятью. Памятью обо мне. Я заморгала, пытаясь сквозь неказистые черты разглядеть то, что я видела внём, пока сама была человеком.
        - Что я внём нашла? - непонимающе спросила я эльфа.
        Робин улыбнулся ещё гаже.
        - Тебе нравилось, как он поёт.
        Это прозвучало… неплохо.
        - Аон поёт? - уточнилая.
        - Да уж конечно, - усмехнулся эльф.
        - Может, хватит меня обсуждать?! - закричал человек. Голос его был… нетакой противный, как убольшинства людей. - Ичто такое второе изтрёх?
        - Я тебя непомню, - сказала я человеку. - Спой для меня.
        - Вы сума сошли?! - приглушённо возмутился смертный. - Лика! Тебе грозит опасность! Ты непонимаешь?! Робин! Помоги ей! Помоги мне! Ну, чего ты смеёшься?! Чего вы оба смеётесь?!
        - Ты незнаешь добрый народ, - объяснила я. Смертный был… забавный… - Рядом сними время течёт… иначе. Спой мне, сын земли. Мне нравится твой голос. Может быть, я тебя вспомню. Раз уж ты - моё второе изтрёх, мне есть очём вспомнить.
        Смертный сприглушённым стоном опустился наземлю.
        - Что такое второе изтрёх? - сердито спросилон.
        Я посмотрела наэльфа. Тот пожал плечами.
        - Это немоя тайна, - снеожиданной мягкостью сказалон.
        Эльфы ничего неделают просто так. Еслибы Робин считал, что смертному можно знать, он наплевалбы навсе тайны вмире. Эльфы вообще неслишком ценят чужие секреты.
        - Тогда я отвечу тебе напразднике добрых ветров, - решилая.
        - Лика! - вголос закричал человек. - Ты вопасности!
        - Нотыже меня спасёшь, - легкомысленно отозвалась я. Человек свозмущением уставился наменя. Робин захихикал.
        - Сильфы неспособны думать одвух вещах одновременно, - пояснил он смертному. - Сейчас она пытается понять, что она втебе нашла, инеспособна думать обопасности. Считай, нам повезло. Непредставляешь, сколько неприятностей может быть отперепуганного сильфа.
        Рейнеке постарался успокоиться. Постарался задуматься. Он вплену. Если отбросить обманчиво добродушные заверения учителя, он вплену. Его использовали, чтобы через связь между ним иЛикой выманить девушку сюда. Иуучителя это получилось. Что-то такое было между ними - связь, более прочная, чем любовь, более прочная, может быть, чем сделанный Ликой подарок. НоРобин… Если эльфы всамом деле поклоняются сильфам, то рано или поздно паршивец прекратит издеваться и… Ичто?
        - Ладно, - обратился волшебник кэльфу. - Чего ты хочешь?
        Эльфёнок довольно рассмеялся итрижды подпрыгнул наместе.
        - Я хочу вот это, - кивнул он всторону.
        - Нет! - закричала Лика всвоей стеклянной тюрьме. - Только немой нож! Я лучше умру!
        - Ты итак умрёшь, - презрительно бросил эльф.
        - Робин! - прозвенел злостью голос дочери воздуха. - Незли ветра!
        Эльфёнок скорчил гримасу.
        - Чтоже ты наменя злишься, милая? Неяже поймал тебя вловушку.
        - Робин!
        - Что мне дать тебе взамен? - перебил её крик Рейнеке.
        - Эх ты! Смертный! Совсем глупый стал. Шуток непонимаешь. Отдашь мне нож своей тётушки, ей его всё равно неносить.
        - Несоглашайся, - забилась остекло Лика. - Несоглашайся! Это нетвой нож! Ты неимеешь права! Молчи, смертный, слышишь! Несоглашайся - ия прощу тебя!
        - Лучшебы ты меня вспомнила, - вздохнул Рейнеке.
        Я покачала головой.
        - Это невмоей власти, сын земли.
        - Спой ей, - неожиданно серьёзно посоветовал эльф. - Небойся, смертный, время несдвинется сместа, пока я велю. Твоя песня сделает её сильнее. Она сделает сильнее тебя. Ты дурак, смертный, ты учился фигурам изнакам, учился пустой болтовне, нотвоя сила невэтом. Ты - один изнас, смертный, просто родился среди людей.
        Сын земли глупо заморгал своими светло-карими глазами. Он небыл красив, этот человек, даже померкам сынов земли. Небыл высок, небыл особенно пригож инетак уж хорошо сложен. Отнего исходил явный запах магии - иэльф был прав - нетой, которая обычно окутывает смертных волшебников, магии, вкоторой изъятая извоздуха сила скована надуманными правилами, нет. Волшебство внём текло свободно, как будтобы он ивсамом деле был эльфом. Как будто он был одним изнас. Ноон был человеком, неуклюжим, уродливым человеком, тяжёлым инеповоротливым. Как он умудрился стать моим вторым изтрёх? Инож, что светился рядом счужим старым ножом, этот нож хранил следы его прикосновений. Что это - предательство, которым пахло ввоздухе, или глупость?
        - Спой, - снова попросилая.
        - Уменя нет гитары, - растерялся смертный. Робин закатил глаза.
        - Держи! - хлопнул эльф владоши. Через дыру наместе крыши безо всякого ветра залетело два свежих дубовых листа. Покружившись, они упали вруки человека - саламандра попыталась их перехватить, ноцепь помешала ей дотянуться. Робин посвистел противный мотивчик илистья, склеившись, принялись расти, расти, расти… Пока непревратились встранноватую зелёную гитару.
        - Ноэтожене…
        - Спой!
        Волшебник тронул струны. Они ласково зазвенели. Наколдованная гитара была прекрасно настроена иобладала дивным звучанием. Струны как будто подсказывали нужные слова песни…
        Нам путей своих неизбежать,
        Несдержать провидениярык.
        Нерождённого требует мать,
        Арождённого ждёт гробовщик.
        Твоё тело - ветра,
        Иземнаяигра
        Недоступна желаньям твоим!
        Кто бежал отстрастей
        Итревожных вестей,
        Только небом ибудет храним!
        Я стою, заключённый воплоть.
        Ты паришь, недоступно легка.
        Для тебя словно цепи - любовь.
        Прежде было так идля меня.
        Когда волшебник запел, я внезапно всё поняла. Его голос был… был… таким… он пьянил как настой насеми травах, как цветущий луг весной, как… как уже было однажды… Слова вплетались вмузыку. Он звал, он просил, он обещал… иничего нетребовал…
        Мою силу прими!
        Пусть она отземли -
        Облачу её вветра напев!
        Я дыханье ловлю
        Усудьбы накраю,
        Твоей флейты коснуться посмев!
        Знаю я, грозовоедитя
        Инадежды живительной дочь,
        Ты корнями уже проросла
        Вмоём камне. Позвольже помочь!
        Песня сплетала воедино землю ивоздух. Эти стихии, такие разные, могли объединиться только вмузыке… ивлюбви… Рейнеке пел отом, что видел, что чувствовал, что было сним вего долгом истранном путешествии - иотом, что знал он теперь освоей возлюбленной.
        Возвращайся скорей
        Из-за дальних морей,
        Издалёких ичуждых высот!
        Твою флейту игрусть
        Возвращаю, ипусть
        Олюбви моей весть донесёт[7 - Стихи А. Садовникова.].
        Лика, досих пор туманным облачком висевшая под стеклянным колпаком, становилась всё плотнее, темнее, объёмнее… Снеприятным визгом эльф подпрыгнул исразмаху врезался веё тюрьму, разрушая прозрачные стенки клетки ироняя ставшую человеком девушку напол сарая. Осколки покакому-то невероятному капризу эльфийской магии упали сдругой стороны.
        - Ты болван, сын земли, - заявил эльфёнок, спрыгивая стела девушки напол. - Утебя есть русалочье зеркало, аты сидишь ибоишься какой-то задохлой саламандры! Доставай его! Время вернулось вэтот сарай, так что скоро будет весело!
        Волшебные слова вернули мне память - вместе стелом. Иэто тело оказалось ужасно тяжёлым. Я уж изабыла, какое оно невероятно тяжёлое. Апотом эльф спрыгнул смоей груди ипоскакал всторону Рейнеке, который наконец-то догадался использовать волшебный подарок русалок. Я поднялась наноги. Тело слушалось меня, точно также, как ираньше. Постепенно я привыкала кощущениям своей… овеществлённости.
        Лика поднялась наноги одним плавным движением. Встряхнула головой, будто пытаясь привыкнуть ксвоим ощущениям. Впрочем, Рейнеке отлично понимал, что так оно ибыло. Наволшебника, как раз уничтожившего саламандру, она иневзглянула, шагнула кэльфёнку иподняла его зауши спола, ничуть несмущаясь его тяжестью. Мальчишка беспечно болтал ногами.
        - Отдам всё завсё, - предложила девушка. Мальчишка стал раскачиваться ещё сильнее. Лика как следует встряхнула его иразжала руки. Эльфёнок плюхнулся напол. - Я знаю, чего ты хочешь.
        Мальчишка неответил, ноЛика требовательно протянула руку.
        - Это немоё! - затряс эльфёнок уродливой головой. - Немне отдавать!
        Я ждала. Время текло как ему иполагалось: эльф вернул его, когда разбил мою стеклянную тюрьму. Уже слышались шаги чёрного мага, чьим волшебством тут всё пропахло. Уже становилось опасно. Ноя ждала.
        - Отдай! - повторила я. Эльф вздохнул ипротянул мне флейту ветров. Смертный сделал протестующее движение.
        - Оттебя пахнет предательством, - сказала я сыну земли. - Ты неуберёг мой подарок. Я заберу иподарю другой: ветра нестанут тебе мстить. Робин! Ты знаешь, чего я хочу.
        - Чуть что, так сразу Робин, - проворчал эльфёнок.
        Ноответить я ему неуспела: мальчишка исчез сгромким хлопком, ивтотже миг дверь сарая распахнулась.
        - Так-так, мой мальчик, - произнёс чёрный волшебник. - Вижу, мой опыт увенчался успехом. Когда ты собирался меня позвать?
        Рейнеке растерялся ия совсем потеряла кнему интерес.
        - Робин! - топнула я ногой. Магия незнакомого чёрного волшебника окутывала мой нож ия небыла уверена, что смогу донего дотянуться, неподхватив какое-нибудь вредное проклятие. Ведь если маг умудрился связать меня самоё…
        - Хм… произнёс старик, подходя ближе. - Оно выглядит… достоверно. Нобылобы удобней, еслибы ты позаботился сохранить ёмкость для его изучения…
        Он поднял руки иначал чертить ввоздухе магические знаки. Валяющиеся наполу осколки взлетели ивокруг меня начался восстанавливаться стеклянный колпак. Мне стало непосебе.
        - Робин! - закричала я ещё громче. - Всё завсё, слышишь?!
        Что-то зазвенело, как будто лопнула струна. Нож влетел мне вруку, акраем глаза я заметила эльфёнка, который прыгал наодной ноге, тряся обожжённую руку. Я облегчённо вздохнула. Нож. Ифлейта ветров. Моя флейта ветров. Теперь я снова была целой. Ия стояла под открытым небом вокружении магии. Такой вкусной, притягательной магии!
        - Ты призвал меня, старик, - мягко сказала я, поднося флейту кгубам. - Ты хотел управлять погодой? Посмотри!
        Допраздника добрых ветров они редко откликаются нафлейту, новмоей ещё были отголоски человеческой магии, ктомуже…
        - Оно обладает всеми чертами псевдоличности! - восхищённо заявил маг ипротянул ко мне руку.
        Я обнажила нож. Магия, которая удерживала осколки ввоздухе, потекла ко мне, астекло осыпалось напол. Больше ничего иникогда немоглобы снова вернуть им форму. Я сделала несколько рубящих движений. Волшебник ошибся, оплетая свой сарай магическими знаками. Сейчас они все были связаны ипоэтому мне легко было собрать всё волшебство, которое вних содержалось. Связаны они были исволшебником. Тем хуже для него.
        - Они действительно связаны сдетьми ветров! - восхитился старый волшебник, отступая нашаг. Колдовать он больше непытался, только стоял исмотрел наменя снеподдельным интересом.
        - Ты неверишь вменя, - покачала я головой. Магия, которой я наелась, переполняла меня ощущением силы, ногде-то рядом маленький эльф бубнил что-то отом, что волшебники всегда остаются опасными. Особенно чёрные волшебники. Это меня отрезвило: я вспомнила, как попалась белому ордену. Песня Рейнеке вернула мне память…
        Рейнеке…
        Я покосилась намолодого волшебника. Он всё ещё стоял всвоём круге, хотя его больше неохраняла саламандра. Магия, которая меня связывала икоторую я поглощала, принадлежала иему. Я отсекла эту связь иволшебник кулем упал вцентр магического круга.
        - Чтоже, это любопытно, - проговорил старик. - Ты меня заинтересовала, девочка. Ну-ка, ну-ка, посмотрим, что ты скажешь наэто…
        Голос его был странным: как будто он разговаривал несдевушкой, аспрохудившейся лодкой. Волшебник хлопнул владоши ивдверь вошло странное… существо, откоторого непахло жизнью, только сырой глиной. Унего небыло ни головы, ни тела, только ноги, руки инечто посередине, кчему всё это крепилось.
        - Мальчик мой, ты будешь заинтересован тем, как твой друг усовершенствовал своё изобретение, - произнёс старик. - Я заинтересовался его открытием. Покорное, исполнительное, нечувствительное кмагии… думаю, оно сможет схватить нашего строптивого элементаля…
        Рейнеке неответил: он лежал вглубоком обмороке. Я расхохоталась тем смехом, которым смеялась, когда начинала бурю внебесах. Изаиграла нафлейте короткий мотивчик. Скаждой нотой флейта таяла, исчезала, становилась частью меня, возвращая мне силу для разговора светрами. Скаждой нотой снаружи сарая задувал всё более сильный ветер.
        - Братья мои! - закричала я, глядя, как неуклюжее существо струдом преодолевает расстояние между нами. - Придите ко мне напомощь!
        Ветра задули всарай втот самый миг, когда существо сомкнуло руки намоём теле. Ното, что делает сильфа сильфом - это немагия. Земная плоть осыпалась песком, ая, освободившись отвласти чужой стихии, взлетела внебо. Последнее, что я увидела, это как рушились стены сарая, аветра поднимали ввоздух столы, котлы ижаровни.
        Глава четырнадцатая. Нелюди
        Рейнеке пришёл всебя, новсё, что он успел увидеть - это как рушились стены сарая, ачудовищный смерч закручивал столы, котлы ижаровни. Потом одна изних влетела ему влоб ибольше он ничего непомнил. Темнота ипустота были бесконечными идлились, длились идлились… пока несменились болью икаким-то странным влажным прикосновением.
        - Мальчик мой! - раздался над его головой женский голос. Рейнеке попытался открыть глаза, ноунего ничего неполучилось. - Бедный тымой…
        - Зачем он тебе? - брезгливо спросил мужской. - Нам надо убираться отсюда, арядом сэтим смертным просто опасно.
        - Это мой племянник, - сдостоинством произнесла женщина. Тётушка Меик?.. Впервые веё голосе неслышалось страха.
        - Это племянник твоего тюремщика, - зло ответил мужчина. - Один изтех, кто нас убивает!
        - Неговори так освоём отце, - строго потребовала тётушка.
        - Тот смертный мне неотец! - сяростью возразил Довард. Довард?! - Из-за него ты должна была…
        Тётушка вздохнула.
        - Мальчик мой, дочери ветров исами нелучшие матери.
        Рейнеке нехотел давать понять, что очнулся, ноболь усилилась ион несдержал стонов.
        - Рейнеке, милый, - ласково позвала тётушка. Довард презрительно фыркнул. Рейнеке попробовал разлепить глаза… перед ними мелькали разноцветные пятна. - Подай мне другую тряпку, сынок.
        - Он смертный, он того нестоит, - запротестовал сын ветров, новскоре лицо Рейнеке обтёрли заново смоченной тряпкой. Он снова попытался открыть глаза. Наэтот раз унего получилось.
        - Тётушка… - позвал волшебник. Вышло настолько жалко, что он сам испугался.
        - Ну, здравствуй, кузен, - хмуро проговорил Довард, склоняясь над лицом своего родственника.
        - Ты сын моего дядюшки? - переспросил волшебник. - Нопочему он нерассказал нам отебе? Ведь ты должен унаследовать Южный мост!
        Сын ветров презрительно фыркнул.
        - Нужен мне этот сарай!
        Тётушка Меик вздохнула.
        - Милый мой… Всё это так сложно…
        - Матушка, перестань! - возмутился Довард. Его голос болью отозвался ввисках. - Видишьли… кузен… матушка никогда небыла человеком. Как иЛ'ииикькая, накоторую ты позарился, только казалась. Икогда мой покойный батюшка узнал, что вместо ребёнка его жена снесла яйцо, он был вярости, нопрогнать свою диковинную игрушку незахотел. Только велел выкинуть это вреку. Этим, сам понимаешь, был я. Пока невылупился. Ксчастью, таких, как я, высиживают русалки, так что его приказ спас мне жизнь.
        - Яйцо? - непонял Рейнеке. - Высиживают?
        - Мы.Не.Люди, - зло отчеканил Довард. - Тебе тоже противно, второе изтрёх?!
        - Второе изтрёх? - снова переспросил волшебник. - Да что такое второе изтрёх?!
        - Отец ребёнка, - тихо сказала тётушка Меик иобтёрла лицо племянника влажной тряпкой. Её ласковые прикосновения потихоньку уменьшали боль, как уменьшалбы свежий ветерок. - Мы… сильфы верят, что закаждым изних стоит три воли. Первое изтрёх - воля матери, второе - воля отца, атретье - самого птенца. Итак дотех пор, пока непридёт время вить гнездо, мой милый, тогда надо добиться трёх согласий.
        Волшебник состоном сел исхватился заголову.
        - Второе изтрёх… русалки… яйцо…
        - Наконец-то ты понял, - презрительно хмыкнул Довард. - Л'ииикькая свилабы гнездо сомной, еслибы ей непринадлежало первое изтрёх! Наши девушки недля тебя! Хватит стебя тем, что ты стал вторым изтрёх, хватит! Забери себе птенца, русалки приведут его напраздник ветров, иты признаешь его своим сыном, аЛ'ииикькая станет моей.
        Рейнеке почувствовал, как его переполняет злость. Этот… человек… сильф… это существо решило добиться Лики - его собственной Лики! - итеперь требует, чтобы он, Рейнеке, чёрный маг, своими руками отдал ему девушку. Девушку. Его женщину. Птенец… яйцо… русалки… Проклятье! Лика снесла яйцо тогда, влесу, когда они спаслись отбелого ордена. Наверное, ссамого начала она хотела именно этого ипотому ишепталась сними ипотому ипривела его кним, чтобы расплатиться заэту… услугу… Итеперь напразднике добрых ветров он увидит… сына? Или дочь? Волшебник никогда незадумывался, что унего могут быть дети. Члены орденов незаключали браки инепризнавали случайных детей, новедь он всвоё время сбежали…
        Он попробовал обратить свои мысли наболее насущные заботы. Они сидели уручейка посреди луга. Вдалеке виднелся лес. Местность показалась волшебнику знакомой, отЮжного моста - полдня пути.
        - Как я здесь оказался?
        - Тебя принёс эльф, - пожал плечами Довард. - Мерзкое создание, ещё хуже тебя!
        - Довард, сынок, неговоритак…
        Сын ветров отувещеваний матери отмахнулся.
        - Авы? - уточнил Рейнеке.
        - Я оставалась набашне, - грустно ответила тётушка. - Этот страшный человек недавал мне спускаться ивсё время пытался колдовать, ноя так давно невидела своего ножа, что его чары меня совсем непитали. Потом он затеял что-то страшное, апотом налетели ветра. Они были страшно злы, нотвой маленький друг сунул мне вруки нож, так что я просто шагнула сбашни…
        Она пожала плечами ирассеянно улыбнулась.
        - Ветра подхватили меня ипринесли сюда ивскоре меня нашёл мойсын.
        - Я увидел, как ты пыталась разбиться! - зло ответил сын ветров. - Незнаю, каким чудом уменя получилось забрать часть твоего праха, чтобы ветра смогли выдержать тебя насвоих крыльях! Никогда неслышал, чтобы такое было возможно без Доброго народа!
        Вголосе полусильфа слышались такая злость ипаника, что Рейнеке внезапно ему посочувствовал. Хорошего мало - смотреть, как твоя родная мать пытается себя угробить! Тётушка Меик благодарно погладила сына поруке.
        - Пойдём, матушка, - поднялся наноги Довард. - Оставь смертного его судьбе иего делишкам сДобрым народом! Нам надо уходить отсюда. Напразднике добрых ветров ты сможешь обрести свободу, адонего надо ещё дожить. Пойдём, матушка!
        Наэтот раз тётушка Меик послушалась сына ипозволила увести себя прочь.
        - Ушли, хвала ветрам! - откуда-то из-за кустов выпрыгнул Робин. - Э, нет, смертный! Так негодится!
        Он сразбега прыгнул Рейнеке прямо влицо. Вспышка острой боли… апосле маг почувствовал, что унего больше ничего неболит.
        - Паршивец! - проворчал волшебник, ощупывая голову.
        - Яже изСтарых Доброго народа, - пожал плечами мальчишка. - Еслибы ты встретился сЮными, онибы часами пели над тобой целительные песни. Хочешь? Могу устроить.
        - Нет уж, - помотал головой Рейнеке иподнялся наноги. - Зачем ты пришёл?
        - Как?! - удивился эльфёнок. - Мыже хотели явиться кгномам!
        - Куда-куда?!
        - Кгномам! - как ни вчём ни бывало заявил мальчишка. - Надо узнать, что им посулил Довард! Очень уж он мне ненравится!
        - Ичто ты придумаешь наэтот раз? - издевательски спросил волшебник. - Закопаешь меня вземлю или скинешь мне наголову камень потяжелее?
        - Нужен ты мне, камни натебя кидать! - обиделся Робин. Отвернулся изашагал прочь, новскоре остановился. - Ладно, сын земли. Ты мне нужен. Доволен?
        Рейнеке уселся наземлю ивнимательно посмотрел наэльфёнка. Мальчишка выглядел непривычно серьёзным идаже обеспокоенным.
        - Рассказывай сначала, - предложил Рейнеке. - Зачем ты заманил меня вэту ловушку?
        Робин пожал плечами.
        - Какой ты зануда, сын земли! Так надо было, понятно?!
        - Нет, - покачал головой волшебник.
        - О, злые ветра! Сын земли, ты болван! Если ты сажаешь эльфа вклетку, чего ты ещё отнего ждёшь?!
        - Аесли эльф ходит замной иделает пакости - это считается? - уточнил Рейнеке. Ему было неуютно общаться смальчишкой, который влюбой момент мог выкинуть какую-нибудь гадость иостановить которого нестоило ипытаться.
        - Не-а, - засмеялся эльф ивстал наголову. - Несчитается!
        Он поболтал ввоздухе ногами ивнимательно посмотрел начеловека. Потом перекувырнулся несколько раз ивстал наголову.
        - Эй, смертный! Ты чтоже, обиделся, да?! Итеперь нехочешь сомной водиться?!
        Рейнеке пожал плечами, настороженно выжидая, что ещё выкинет маленький негодник.
        Робин вздохнул.
        Уселся рядом счеловеком.
        - Зануда ты, смертный! Рядом стобой ия становлюсь занудой. Ну, хорошо. Давай попорядку. Твой учитель держал твою тётушку вплену. Это раз. Два - он давно готовил заклинание вроде того, которым ты поймал родню Л'ииикькаи. Три - твой кузен Д'ооооврд тут тоже давно крутился. Я решил связать все нити воедино дотого, как твой учитель придумает что-то совсем уж опасное.
        Он подпрыгнул наместе иснова чинно уселся.
        - Ну, иотомстить тебе - тоже было приятно, сын земли! Впредь будешь знать, как шутить сомной шуточки!
        - Впредь буду знать, как иметь стобой дело, - проворчал волшебник. - Что Доварду здесь надо?
        Эльф развёл руками.
        - Мать. Л'ииикькаю. Незнаю, смертный. Его нить ещё нераскрылась.
        - Почему ты сразу необъяснил мне про эти первые, вторые итретьи?
        - Азачем тебе знать? - холодно икак-то по-взрослому спросил мальчишка. - Какое тебе дело?
        - Ноесли Лика… если унеё отменя…
        - Что тебе задело докомочка материи, который зреет надне ручья? - пожал плечами эльф. - Ты несможешь назвать это своим ребёнком, ты несможешь онём заботиться, даже если изахочешь. Живи как жил, смертный.
        - Комочка материи? - непонялмаг.
        - Смесь земли ивоздуха, ни то, ни другое. Оно может выжить только вводе, смертный.
        - Нопотом оно… нопотом ребёнок родится!
        - Вылупится, - ехидно подсказал эльфёнок. - Слушай, смертный, ты дурак. Я расскажу тебе, почему твой дядюшка непризнал Д'ооооврда. Он сделал для него всё, что мог, нодети редко бывают благодарны родителям.
        - Так скажи иперестань скалить зубы, - сердито бросил волшебник. Намёки инедомолвки мальчишки его раздражали.
        Эльф снова демонстративно вздохнул.
        - Подумай сам своей дубовой головой, сын земли! Онже нечеловек! Д'ооооврд никогда небыл младенцем, никогда незнал материнской груди. Вгод он уже мог бегать, прыгать илазить подеревьям, впять лет то идело сбрасывал плоть, чтобы слиться светрами, авдесять выглядел старше, чем ты сейчас. Думаешь, сколько лет твоей возлюбленной?
        - Сколько? - обречённо спросилмаг.
        - Лет семь, я полагаю. Или восемь.
        - Сколько?!
        - Ачто ты так удивляешься, смертный? Тебяже несмущает, что мне столет?
        - Сколько?!
        Эльфёнок противно захихикал.
        - Я нешучу, сын земли. Сильфы взрослеют быстрее, чем люди: им неприходится день заднём растить иобучать тяжёлую плоть. Эльфыже никуда неторопятся. Непереживай, Л'ииикькая была взрослой померкам своего народа втот день, когда ты её впервые увидел. Видишьли, надетей сильфов смертный прах неналипает. Только навзрослых итолько натех, укоторых нет своих детей. Ну, или натех, кто уже побывал наземле. Думаешь, почему сЛ'ииикькаой никто, кроме Д'ооооврда, нехотел вить гнездо?
        - Зачем ты мне всё это рассказываешь? - устало спросил Рейнеке.
        - Чтобы ты понял: сильфы - нелюди. Твой дядюшка немог признать сына, он слишком мало похож начеловека, чтобы быть вбезопасности среди людей. Иты несможешь признать. Проще забыть.
        - Нопочему Довард настаивал, чтобы я взял насебя заботы оребёнке? - запутался Рейнеке.
        - Он наполовину человек, - сочувственно ответил эльф. - Ктомуже… Видишьли, сын земли, он спросил мать Л'ииикькаи - её первое изтрёх, спросил отца - второе, нотретьего - согласия самой Л'ииикькаи - неполучил. Она сослалась, что сама является матерью - первым изтрёх для своего ребёнка. Нодочери воздуха, вернувшись нанебо, забывают освоих детях инепереживают заих судьбу. Она никогдабы несослалась наэту обузу, еслибы хотела заД'ооооврда замуж.
        - Хочешь сказать, он принуждает её? - запутался Рейнеке.
        - Наконец-то ты понял!
        Отрадости Робин подпрыгнул навысоту вдва человеческих роста, спустился навысоту одного изавис там, глядя насидящего наземле волшебника сверху вниз.
        - Атебе-то зачем её спасать?
        Робин плюхнулся наземлю иугрюмо посмотрел наволшебника.
        - Мне очень нужно. Я уже почти всё сделал, ты слышишь, она обещала - всё завсё! Ябы предпочёл забрать её нож - ну, или нож твоей тётушки, новсё завсё - такое обещание, закоторое нужно хвататься.
        - Ты меня только запутал, - сердито произнёс Рейнеке.
        - Непереживай, сын земли, - ободряюще похлопал его поплечу эльф. - атеперь вставай ипойдём кгномам!
        - Да кгномам-то зачем?!
        - Незачем вам кгномам являться, - раздался рядом… голос. Рейнеке незнал, как назвать то, что он услышал. Если голоса сильфов были похожи наптичье крики, то сейчас донего донёсся стук камней, сложенный вслова.
        - Итебе долго жить, Ргырпырлог!
        - Ргрпрлг! - поправил его странный голос, доносящийся из-под земли. - Ты надоел нам,Рбн!
        - Подумаешь, всего-то пару горстей…
        - Мешков! - проворчал голос. - Ты сыпал песок внаши ходы, Рбн! Я, Ргрпрлг, пришёл спросить тебя: чего ты хочешь отдетей камня?
        - Это кто - гном?! - несразу нашёлся сословами Рейнеке.
        - Актоже, - вздохнул Робин. - Укого ещё может быть такое ужасное имечко?
        - Я всё слышу! - раздалось из-под земли.
        - Вообще-то сними нельзя разговаривать, - зачем-то объяснил эльф. - Я имею ввиду, что они нас едва видят, аслышать вовсе немогут. Потому-то он ипрячется: чтобы наши голоса прошли земли ион мог вообще разобрать, очём мы говорим.
        - Врёшь ты всё, - пробурчал Ргырпырлог. - Закройте глаза.
        Робин так демонстративно зажмурился, что Рейнеке решил последовать его совету. Земля задрожала, как будто кого-то пыталась выплюнуть, апотом успокоилась.
        Волшебник осторожно приоткрыл один глаз. Ничего ужасного неувидел иоткрыл оба. Перед ним стоял невысокий сутулый человечек. Ростом он едва достигал взрослому человеку допояса, новплечах был шире самого Рейнеке. Одет гном был вштаны ирубаху, сшитые изчего-то, похожего нагрубую белёсую ткань. Наголове унего был медный, позеленевший отвремени колпак. Новсего удивительнее были кусочки смарагда, закреплённые унего наглазах икамушки, закрывающиеуши.
        - Что пялишься, смертный? - проворчал гном. - Никогда невидел детей камня?
        - Никогда, - подтвердил Рейнеке.
        - Скалы ипропасти! Ну, слушай, одежда намне соткана изкаменной кудели. Ты обэтом хотел спросить?
        - Н-н-нет… - растерялся волшебник. - Апро… про… ну, наглазах… иуши…
        - Рбн тебе всё сказал! - возмутился Ргырпырлог. - Я неслышу сквозь воздух! Да иневижу! Яже гном!
        - А…
        - Даже улюдей принято здороваться, - проворчал гном. - Ипредставляться. Ты моё имя знаешь, ая твоёнет.
        - А… Я… М-м-м… Рнк по-вашему.
        - Умный мальчик! - удивлённо сказал гном. - Ты волшебник, да? Ихороший волшебник. Только очень уж маленький.
        Рейнеке слегка растерялся. Он никогда несчитал себя хорошим волшебником, иуж тем более неждал такой похвалы состороны.
        - Ты разговариваешь сэльфами, - объяснил гном. - Видел русалок, сильфов, можешь разглядеть хитрюгу-саламандру впламени… Сейчас сомной беседуешь. Ты хороший волшебник!
        - Нояже ничего несделал! - изумилсямаг.
        - Я иговорю - маленький. - Рбн, объясни этому младенцу: его дело - встречаться счудесами, аон может даже разговаривать сними!
        Эльф рассмеялся.
        - Неждал оттебя, Ргырпырлог! Я думал, ты нелюбишь людей!
        - Я никого нелюблю, - проворчал гном. - Твоему младенцу итак неповезло: он связался стобой! Зачем его ещё имной пугать?
        - Ргырпырлог - гном-говорун, - зачем-то объяснил эльфёнок. - Он недобывает волшебные камни, неищет золота, атолько общается сразными кошмарами вроде меня.
        - Все камни - волшебные, - возразил гном иуставился наРейнеке сквозь зеленовато мерцающие смарагды. - Зачем ты привёл ко мне этого ребёнка?
        - Чтобы спросить, - беспечно ответил эльфёнок иснова встал ноголову. - Аему всё интересно.
        Он принялся болтать ногами ввоздухе.
        Гном снял сглаз смарагды - они оказались соединены между собой проволокой - ипринялся их протирать. Без камней его глаза казались маленькими ислепыми как укрота.
        - Ему неинтересно, - сообщил Ргырпырлог, водрузив смарагды наместо ивнимательно осмотрев Рейнеке. - Ты странно его воспитываешь. Зачем ты показываешь ребёнку чудеса, когда ему неинтересно?
        - Я нере… - начал было Рейнеке, ноосёкся.
        - Для волшебника ты младенец, Рнк, - строго ответил ему гном. - Ты только начал встречаться счудесами. Нотвой учитель плохо отебе заботится. Рбн! Почему ты так плохо заботишься освоём ученике?
        - Делать мне нечего - обо всяких смертных заботиться, - засмеялся эльфёнок.
        - Хватит! - закричал Рейнеке ивскочил наноги. - Я устал отваших недомолвок, тайн иоскорблений!
        - Ты сердишься, - одобрил гном. - Это хорошо.
        - Фу-ты-ну-ты, - захихикал эльфёнок. - Какие мы обидчивые!
        - Я могу провести вглубь земли, нотолько его одного, - неожиданно заявил Ргырпырлог. - Ты слишком весёлый для этого. Пойдём, ребёнок. Пока ты неуспокоился.
        Прежде, чем Рейнеке успел возразить, гном взял его заруку своей широченной лапищей, иперед глазами волшебника вкоторый раз померкло.
        - Держи, - сунул ему вруки что-то холодное итвёрдое гном. - Это хрусталь горный. Наглаза надень. Будешь видеть под землёй.
        Рейнеке послушался итемнота перед ним действительно стала рассеиваться.
        - Ты слишком лёгкий, ребёнок, - заявил гном. - Злись, пока мы идём, ато выкинет. Земля, она, видишь, какая, воздуха непонимает.
        - Зачем ты меня сюда затащил? - сердито спросил Рейнеке.
        - Скалы ипропасти! - проворчал Ргырпырлог. - Он ещё спорит! Совсем ребёнку голову задурили!
        - Я неребёнок! - заскрипел зубами волшебник.
        - Знаешь, сколько мне лет? - веско спросил гном. - Вот имолчи.
        - Ты неответил, - напомнил волшебник. Гном тащил его заруку куда-то вперёд потёмному ходу, вкотором под ногами то идело попадались камни, так что Рейнеке едва успевал переставлять ноги инепадать.
        - Инесобирался, - скрипуче засмеялся гном. - Лучше посмотри насебя, ребёнок. Ты ничего незамечаешь?
        Рейнеке послушно посмотрел насвои ноги исужасом отметил, что они стали как-то ближе. Покосился нагнома - иобнаружил, что они сделались одного роста, гном даже, пожалуй, немного повыше.
        - Испугался, ребёнок? - снисходительно хмыкнул гном. - Небойся. Чтобы ходить под землёй, ты должен стать тяжелее. Злись давай, неотвлекайся!
        - Куда ты меня ведёшь? - снова спросил Рейнеке.
        - Кмоему Камню, - непонятно ответил Ргырпырлог. - Там мы можем поговорить.
        - Что закамень? - устало уточнил Рейнеке.
        - Некамень, аКамень, - сердито пробурчал гном. - Никакого почтения кстаршим, ребёнок! - Камень, изкоторого я родился. Ты слышал, что гномы рождаются изкамня?
        - Неприходилось, - втон ему пробурчал волшебник.
        - Ну, иболван! Ничего, поумнеешь!
        Ход сделал изгиб икак-то расширился. Сбоку появились тёмные фигуры, которые заскрежетали-застучали-заскрипели. Рейнеке несразу понял, что это другие гномы, которые заговорили сего проводником.
        - Это мои братья, - пояснил Ргырпырлог. - Грдртм, этот справа, иВтпргрм, вон, видишь, какой верзила!
        Гырыдрытам иВутпрагрым - как расслышал Рейнеке - подошли поближе иразразились гневными речами. Они так сердито махали руками, что волшебник испугался, незахотятли они поколотить своего брата, асним инепонятного чужака.
        - Стесняются, - хмыкнул Ргырпырлог иотвесил братьям поподзатыльнику.
        Они, казалось, обрадовались, иГырыдрытам ударил Ргырпырлога вплечо, аВутпрагрым отвесил ему оплеуху.
        - Они говорят, что тебя надо выкинуть наповерхность - да идело сконцом, - пояснил Ргырпырлог. - Неочем нам стобой разговаривать. Ноони ошибаются.
        Он ткнул каждого избратьев под рёбра, оттолкнул ипотащил Рейнеке дальше. Волшебник оглянулся. Гырыдрытам иВутпрагрым продолжали перебранку, топая ногами иосыпая друг друга неслишком серьёзными, ноувесистыми ударами.
        - Давно невстречались, - хмыкнул Ргырпырлог. - Чуешь, соскучились! Радуются!
        - Могу себе представить, как вы ссоритесь, - пробормотал себе под нос Рейнеке.
        - Неможешь, ребёнок, - строго ответил гном. - Дубовые корни! Думаешь, шум, пыль, драка? Сам подумай, кчему этонам?
        - Скалы ипропасти, - передразнил Рейнеке. - Откуда мне знать?
        - Вот видишь! - невесть чему обрадовался гном иткнул его кулаком вплечо. - Аговоришь - плохой волшебник!
        Рейнеке плохо понял, что Ргырпырлог имеет ввиду, нотак устал отзагадок, что, нераздумывая, ткнул проводника вответ.
        - Умный мальчик! - ещё больше обрадовался гном. - Да нетрясись ты! Будут тебе ответы! Сейчас доКамня дойдём - ибудут.
        Путь показался Рейнеке бесконечным, он едва волочил так некстати потяжелевшие ноги иструдом держал спину нето что прямой, ахотябы неслишком согнутой. Теперь он понял, что испытывала Лика, нераз жаловавшаяся нато, как ей трудно ходить поземле. Еслибы уволшебника ещё оставались силы, онбы всерьёз задумался над тем, стоитли её возвращать - непотому, что девушка ему разонравилась, акак раз потому, что обрекать любимую наежедневную пытку, подобную сегодняшней… Носил додумать эту мысль уРейнеке уже небыло.
        - Наглазах умнеешь, ребёнок! - обрадовался гном, вталкивая юношу вкакую-то низенькую пещеру спокатыми стенами. - Вот теперь ты почти как настоящий!
        - Кто настоящий? - непонял Рейнеке.
        - Гном, конечноже! - гордо произнёс Ргырпырлог. - Ходить как гном стал, анекак эльф какой-нибудь. Вот, садись сюда, кКамню. Нестесняйся, обопрись спиной. Заслужил. Отдыхай.
        Рейнеке ирад был послушаться. Едва его лопатки коснулись твёрдой поверхности Камня, как нанего накатило… нечто. Ни водном языке нет таких слов, чтобы описать, что Рейнеке почувствовал втот момент. Волшебник полагал, что это что-то вроде… приветствия?.. принятия? Нечто вроде протянутой руки или открытых объятий. Человеку такого невынести. Хрупкая человеческая плоть неможет вынести столкновения скамнем, прикоснуться может, нони проникнуть внутрь, ни принять всебя. Ногном превратил Рейнеке всебе подобного, ипотому маг выдержал всё. Это небыло больно, небыло даже неприятно. Скорее напротив, волшебник обрёл недоступную прежде твёрдость иясность мыслей, неутратив их сложности.
        - Отдохнул? - бесцеремонно потряс его заплечо Ргырпырлог. - Ты нам понравился, ребёнок. Я так идумал.
        - Нам? - тупо переспросил Рейнеке, мимоходом отмечая, что изего рта вырываются чуждые прежде звуки. Недавняя ясность ушла, ноРейнеке откуда-то знал: она вернётся.
        - Нам, - твёрдо ответил гном. - Мне иКамню. Я так идумал.
        - Чего ты хочешь? - струдом спросил маг. - Зачем ты меня сюда привёл?
        - Ачего хочешь ты? - засмеялся Ргырпырлог. - Ичего хотел твой учитель?
        - Он не… - начал было Рейнеке, но, заметив выражение лица гнома, сдался. - Он думал, квам обратился сильф… полусильф, сын моей тётушки, как оказалось… чтобы вы что-то сделали, чтобы Лика… она сильф… Чтобы она стала человеком.
        Гном пожал плечами.
        - Мы неимеем дела сдетьми воздуха. Они слишком лёгкие для нас. Даже став людьми, они немогут нас увидеть, амы невидимих.
        - Но, может, он… спрятал что-нибудь под землёй? - предположил Рейнеке. Ему идея эльфа тоже казалась дурацкой, ноуходить, непроверив её, было глупо. Зачем ещё он мучился?
        - Скалы ипропасти! - выругался гном. - Что он мог спрятать? Клочок воздуха изеё платья?!
        - Волосы, - вдруг всплыло воспоминание. - Когда я… когда она превращалась вчеловека, её волосы были изчистого золота…
        Гном несделал ни одного движения, ноРейнеке загривком почувствовал, как тот насторожился.
        - Волосы изчистого золота, - мечтательно повторил Ргырпырлог. - Достань мне их, ребёнок.
        - Что?!
        - Их тут нет, - терпеливо пояснил гном. - Уверен, это прекрасное лакомство. Добудь его - ия освобожу тебя оттвоего учителя. Вижу, вы сним неладите.
        Рейнеке вскочил наноги ивыругался.
        - Как вы мне надоели - все! - сосвоими условиями изагадками! Хватит! Наэту удочку я больше непопадусь! Рейнеке, сделай то, Рейнеке, сделай это! Поди туда, сын земли, поди обратно! Заколдуй свою девушку, расколдуй свою девушку, отпусти, спаси, поймай, вернись… хватит сменя - понятно тебе?! Хватит!!!
        - Ого! - поднял брови Ргырпырлог. - Дубовые корни, как ты хорош! Изтебябы вышел отличный гном, ребёнок. Злись дальше, это полезно.
        Его одобрение остудило мага. Он сел обратно искрестил руки нагруди.
        - Мне надоело играть повашим правилам, - заявилон.
        Гном сел рядом идружески ткнул человека вплечо.
        - Ладно, ребёнок. Принесёшь - хорошо, непринесёшь - иненадо. Я тебе итак помогу. Надоел нам твой учитель - хуже ржавчины.
        - Зачем тебе это? - хмуро спросил Рейнеке.
        - Недоверяешь, - засмеялся Ргырпырлог. - Иправильно. Пора тебе засвой ум взяться, невекже почужим советам жить. Нонам оттебя ничего ненадо. Только хвост пора прищемить этой ожившей пыли. Слушай: я представил тебя своему Камню иКамень тебя принял. Этого мало, чтобы стать мне братом. Ноесли ты будешь приходить сюда снова иснова, однажды - станешь.
        - Зачем это мне? - пожал плечами Рейнеке.
        - Авот это ты сам решай, ребёнок. Нехочешь - неприходи. Апока я расскажу тебе кое-что, апотом выведу тайными норами. Игдебы ты ни был, прикоснись ккамню или кземле ипроизнеси моё имя. Я выведу тебя хоть изтемницы, хоть изколодца, хоть изчистого поля.
        - Икуда приведёшь? - подозрительно уточнилмаг.
        - ККамню. Аотнего - куда пожелаешь.
        - Апотом я стану гномом?
        - Несразу, - засмеялся Ргырпырлог. - Несразу, ребёнок. Ты состариться успеешь человеком, даже если будешь гостить уменя раз вдесять дней.
        - Зачем тебе это нужно? - повторил вопрос Рейнеке.
        Гном пожал плечами.
        - Ты понравился моему Камню.
        - Азачем это твоему Камню? - неунялся волшебник.
        Гном одобрительно хохотнул.
        - Наконец ты задал правильный вопрос, ребёнок! Я скажу тебе. Мой Камень слишком стар инеслишком твёрд, чтобы породить новых детей. Ты можешь стать его приёмным сыном. Чем больше братьев всемье, тем лучше Камню.
        - Асестёр? - ляпнул Рейнеке.
        Гном сдвинул медный колпак ипочесал затылок.
        - Я слышал это слово, ноникогда непонимал его значения.
        Рейнеке вдруг понял, что они говорили нагномьем языке, нослово «сестра» он произнёс начеловеческом. Аведь его никто неучил гномьему…
        - Сестра - это как брат, только женщина, - пояснил волшебник.
        - Иэто слово я слышал, - кивнул гном.
        Волшебник задумался.
        - Женщина - это та, откого мы рождаемся. Тогда это мать. Или дитя одного отца иодной матери. Тогда это сестра. Или та, кто рождает нам детей. Тогда это жена… или возлюбленная. Аесли это наш ребёнок, то это дочь.
        - Мы рождаемся отКамня, - пожал плечами гном. - Я знаю слово «любовь», номы любим только свой Камень исвоих братьев.
        - Аоткуда берутся Камни? - заинтересовался волшебник.
        - Когда гном очень сильно стареет иему надоедает ходить, он находит себе пещеру исадится отдохнуть. Однажды он становится Камнем. Чем больше он рождает детей, тем он больше, сильнее имудрее.
        - Сильнее? - непонял Рейнеке.
        - Ты почувствовал, - неожиданно строго ответил гном иРейнеке прекратил расспросы. Он действительно понял это, когда прислонился кКамню.
        Повисло молчание - нето чтобы неловкое, нотакое, какое хочется прервать.
        - Пойдём, ребёнок, - предложил гном. - Мне непонять, какая сила толкает тебя наглупости. Мне неувидеть детей воздуха инепонять, что заЛика оттебя ускользнула. Нотеперь ты будешь устойчивей. Быть может, тебе это поможет. Азахочешь отблагодарить - принеси нам золотые украшения.
        - Зачем они вам? - удивился Рейнеке. Он успел заметить, что нагномах небыло никаких украшений.
        - Мы их едим, - пояснил гном. - Золото, которому придали форму, для нас как… как для тебя жареная куропатка. Мы ловим саламандр инаих огне плавим металлы. Новы, люди… ваши работы полны нетолько формы, ноисмысла… Хороший мастер вкладывает свои мысли, мечты, надежды… для нас они как приправа.
        Рейнеке хмыкнул.
        - Если смогу - принесу, - пообещал он. - Ноя бедный человек.
        Ргырпырлог засмеялся.
        - Гномы умеют находить золото. Ты тоже научишься, ребёнок. Атеперь - идём.
        Глава пятнадцатая. Замок северного моста
        Подземные тропы вывели Рейнеке туда, где он меньше всего хотел оказаться: вподвалы родного дома. Вернее, так задумывал вредный гном, новзамке Северного моста отродясь небыло подвалов, так что Рейнеке оказался впогребе иуспел разбить несколько горшков, прежде чем сообразил, где он находится. Пришлось долго колотиться вкрышку, пока неприбежала старая, седая как лунь иполуослепшая нянька, принявшаяся причитать над погребом оподлости крыс ибесполезности господского сынка, откоторого, даром что маг, пользы небыло ни вот нисколечко.
        - Эй! - разозлился Рейнеке. - Габи! Это некрысы, это я! Выпусти меня!
        - Ники! - ахнула нянька. - Негодный мальчишка, ты как сюда забрался?!
        - Магические тропы, - подпустил загадочности молодой волшебник. - Выпусти меня!
        Нянька засуетилась, загремела ключами, откинула крышку.
        - Ахти! Ктож это стобой сделал?! - закричала она громче прежнего. Рейнеке оглядел себя изакатил глаза. Ну, конечно, он всё ещё выглядит как гном. Ну, да, он под землёй ион злится.
        - Отстань, Габи, - проворчал юноша ипостарался успокоиться. Сделать это под причитания няньки было весьма непросто, новот тело юноши вернуло прежний рост игибкость ион, подтянувшись, выпрыгнул изпогреба. Судовольствием вдохнул вечерний воздух.
        - Недоведут они тебя додобра, - покачала головой старуха. - Добегаешься, как учитель твой!
        - Канцлер Ортвин? - переспросил Рейнеке. - Что сним?
        - Ато ты незнаешь! - продолжила воркотню нянька. - Доколдовался наднях! Весь Южный мост лежит вразвалинах, сам унас назадворках валяется, твоя мать его выхаживает. Говорит, выживет.
        - Надеюсь, ради него она неколдовала, - пробормотал Рейнеке, вспоминая, чем закончилось для него материнское колдовство.
        - Да сним - колдуй, неколдуй, толку небудет. Матушка твоя говорит - если додня вершины весны неоправится, то как есть помрёт. Худо ему. Вот оно что отвашей магии-то бывает. Одумалсябы, подорогам побираться, Ники! Дома мать потебе все глаза выплакала, отец стареет…
        - Отстань, - отмахнулся Рейнеке. Нянька принималась причитать каждый раз, когда он возвращался домой.
        - Хоть наглаза-то покажись отцу сматерью! Как спохорон сбежал дядюшкиных, так ородителях изабыл!
        Рейнеке вответ только выругался ипошёл через двор впокосившуюся башенку, служившую домом его родителям.
        Он вдруг задумался над владением Южного моста. Если тётушка несобирается там жить, если дядюшкиного сына никто непризнает занаследника… может, ему ивсамом деле забрать себе это место? Снести остатки башни, убрать сараи… двор замостить камнем, авокруг устроить лужайку… где-то там водворе бил родник. Прудик ещё можно выкопать. И, разумеется, натянуть сильфову арфу иповесить рядом всевозможные колокольчики. Если найти, кто позаботится овладении вовремя его странствий, туда будет приятно возвращаться. Учитель говорил когда-то, что унекоторых волшебников идаже уобычных людей бывает место силы… место, где кним возвращается утраченная сила… правда, учитель называл это «детским баловством»… вот идобаловался.
        Родителей он нашёл напервом этаже, взале, вкотором днём обедали все домочадцы, собирались для дела идля разговоров, аночью спала немногочисленная челядь. Отец сидел уочага и, недоверяя никому, точил старый меч. Мать уокна толкла вступке какое-то снадобье, наполняющее зал горьковатым запахом. При виде младшего сына родители бросили свои дела ишагнули кдвери. Такого приёма волшебник неожидал. Рейнеке поклонился отцу, обнял мать. Что-то изменилось внёмли, внихли… толи они стали ниже ростом, толи он подрос… онили согнулись, онли расправил плечи…
        - Сынок… - тихо произнесла мать. Отстранилась, вгляделась вглаза, провела рукой поволосам идаже, ксмущению сына, принюхалась. - Ты изменился, сынок…
        - Матушка, не… - сдосадой начал волшебник, ноона закрыла его рот рукой.
        - Втвоих волосах запутался ветер, носердце… сердце стало твёрдым. Инад тобой больше невластны проклятия. Что ты нашёл всвоих странствиях, сынок?
        Рейнеке открыл было рот, носдержался. Мать прокляла его, навесив нашею безумного эльфа; теперь, когда он знал, сколько тому лет, когда гном называл эльфа его учителем, было невозможно считать того мальчишкой сдурным характером. Нет, немальчишкой был Робин, аволшебным таинственным существом, чьё могущество стольже огромно, сколь ипугающе… Апосле мать навязала ему эльфийскую месть иэто благодаря её неумелому вмешательству он был заведён вловушку… Ликой. Стоитли винить мать заэтот прекрасный дар? Апотом она написала старшему сыну. ИЛику чуть несожгли.
        Волшебник пожал плечами.
        - Я вернулся, - объявил он. - Думаю поселиться взамке Южного моста.
        Отец невесело хохотнул.
        - Сын, там нет никакого замка. Знаешь, что натворил твой учитель?
        - Мне сойдут иразвалины, - отмахнулся Рейнеке.
        Отец сердито фыркнул ипрошёлся взад-вперёд позалу, распинывая брошенную напол солому.
        - Он утверждал, что ты тоже был там, - сказал отец. - Что ты, несомненно, погиб.
        - Я был там, - пожал плечами волшебник. - Нонепогиб, как видишь.
        Он протянул руку отцу итот поспешно схватился, как будто всерьёз хотел убедиться, что рука младшего сына живая, тёплая, настоящая.
        - Я вваши магические дела нелезу, - всё также сердито продолжал отец. - Однако вы оставили меня без второго замка ибез вдовы родного брата. Я составил письмо командору Экельварду, да вот беда: никто нежелает его отвозить.
        - Тётушка Меик жива издорова, - хмыкнул Рейнеке. - Но, думаю, мы её уже неувидим.
        - Он сказал, что она изэтих отродий. Детей ветра. Как идевка твоя, ради которой ты бросил дом. Это правда?
        Рейнеке сжал кулаки.
        - Отец, если хочешь, чтобы между нами был разговор, ты небудешь называть мою жену девкой.
        - Жену?! - ахнула мать. - Но, сынок, когда…
        - Брак без благословения родителей незаконный! - отрубил отец.
        Рейнеке закатил глаза.
        - Отец. Матушка. Позвольте начистоту. Мне отвас ничего ненужно. Ни Южного моста, ни северного, ни благословения ия небоюсь ваших проклятий. Ничего ненужно.
        - Ты сказал, что вернулся домой, - напомнил отец. Голос его вздрогнул иРейнеке вгляделся внего повнимательнее. Немолодой уже человек. Давно немолодой. Согбенный, седой, сердитый. Хороший вышелбы гном, промелькнула непрошенная мысль иРейнеке усмехнулся краешком губ. Когда-то отважный воин, ноочень, очень долго - всего лишь старик, бессильно проклинающий всех, кто нежелает прислушиваться кего наставлениям.
        - Вернулся, - терпеливо ответил Рейнеке. - Ноя всегда могу уйти.
        Родители неответили, волшебник нестал их торопить. Наконец, мать смольбой прикоснулась кего рукаву иРейнеке смягчился.
        - Нет, - ответил он. - Мы неженаты иженаты быть неможем. Ни водном ордене неблагословят наш союз, потому что она действительно издетей ветра. Ноесли она вернётся ко мне, я потребую уважать её как мою жену идам ей защиту своего имени.
        Матушка грустно покачала головой. Женщина, объявленная женой тэна, действительно получала защиту отлюбых обвинений идаже маги предпочитали сними несвязываться. Сыновьяже тэнов… даже прямые наследники должны были получить подтверждение родителей.
        - Даже бродячая мимми - ита его бросила! - фыркнул отец. - Чему тебя вэтом ордене учили…
        Рейнеке чуть нерассмеялся. Прежде воркотня отца заставляла злиться, сейчас забавляла.
        - Я отвезу твоё письмо, отец, - пообещал он. - Носначала мне надо поговорить сучителем.
        - Поговори, если сможешь, - хмуро ответил старик. - Наверху он, втвоей комнате. Только лежит вбеспамятстве ибормочет непойми что. Мать твоя его уж всякими зельями потчевала, да только без толку. Раз только всебя пришёл, отебе рассказал - ивсё.
        - Ачто именно обо мне он сказал? - заинтересовался Рейнеке.
        - Бредил, - фыркнул отец. - То проклинал, кричал «сочтёмся, проклятый мальчишка!», ато вдруг вздыхал итвердил «бедный мальчик, я чуть неубил тебя». Вот ипонимайтут.
        - Мальчишка, - пробормотал Рейнеке. Поцеловал мать ипошёл всвою комнату, которую так спокойно уделили канцлеру Ортвину. Отэтого было чуть-чуть неприятно, как будто его нето предали, нето выгнали издома.
        Ноон ушёлсам…
        Комната Рейнеке была маленькая, снизеньким потолком икрошечным окошком. Это когда ты вырастаешь всемье тэна, ты, младший сын - наследник. Акогда ты ещё маленький, ты самый последний вбольшой семье. Всё тебе достаётся впоследнюю очередь. Доживёшьли дополных лет, станешьли наследником, или помрёшь, освободив место брату постарше. Учителю была коротковата детская ещё кровать ученика ипод ему ноги подсунули рассохшийся ларь. Небогато жил тэн Двух мостов игостей принимал также небогато.
        Вопреки мнению отца, учитель был впамяти. Канцлер Ортвин сидел напостели, зябко кутаясь вветхое отвремени одеяло его ученика. Рядом стояла жаровня иРейнеке ясно видел, как между углей прыгает маленькая ящерка.

…можешь разглядеть хитрюгу-саламандру впламени…
        - А, Рейнеке, - равнодушно бросил учитель. Ученик вгляделся внего иохнул. Старого волшебника пронизывали нити - пути магических потоков. Все они были оборваны, скомканы исмяты. - Значит, ты выжил. Амне сказали, тебя ненашли под завалами.
        - Меня там небыло, - объяснил ученик.
        - Ты тоже это видишь? - кивнул старый волшебник нажаровню. - Я заметил, как ты сюда уставился.
        - Это саламандра, - пояснил Рейнеке. - Они живут впламени.
        - Значит, мне непочудилось… - пробормотал маг ипротянул руку кящерке. - Ну, здравствуй, аллегория.
        Аллегория бросилась вперёд ицапнула волшебника запалец. Канцлер Ортвин коротко вскрикнул иотдёрнул руку. Наукушенном пальце красовался свежий ожог.
        - Смешная, - хмыкнул волшебник, рассматривая руку. - Адевушку? Девушку ты тоже видел? Тогда, всарае?
        - Видел, - вздохнул Рейнеке.
        - Что это было?
        - Сильф, - пожал плечами юный волшебник.
        - Ты многому научился… без меня.
        - Многому, - согласился ученик. Он оглядел чуланчик, ища, кудабы присесть, нотут отродясь небыло ничего, кроме кровати.
        - Ты разговаривал… сними?
        Рейнеке молча кивнул.
        - Забавно. Я столько сидел над книгами… искал их… ставил опыты… аты бродил, как дурак, сосвоей гитарой. Ивот теперь ты стоишь ипоучаешь меня, старого дурня.
        - Неговорите так, - мягко произнёс Рейнеке, ноканцлер Ортвин только махнул рукой.
        - Как ты наменя смотришь, я тоже заметил, неслепой, знаешьли. Плохи мои дела.
        - Это пройдёт, - посулил Рейнеке. Оборванные нити шевелились, тянулись друг кдругу. Юный волшебник ясно видел, нет, точно знал - они ещё могут срастись. Зла научителя он недержал. Тот следовал обычаям Чёрного ордена - как исам Рейнеке совсем недавно.
        - Ну, если ты так говоришь, - сипло рассмеялся старый волшебник. Они надолго замолчали.
        - Стихия воздуха так инепокорилась мне, - заговорил канцлер Ортвин. - Я думал, после той сделки дело пойдёт налад…
        - Какой сделки? - насторожился Рейнеке.
        - Да содним издетей ветров. Отродье явилось ко мне… Лицо скрывал, говорил сиплым шёпотом, имени называть нестал. Я заранее оплёл заклинаниями место встречи, нопотом ненашёл ни следа отсвоей магии. Шёл туда идумал - дурак, зачем идёшь, зачем рискуешь?! Нопришёл. Он дал мне пузырь… незнаю, изчего сделан. Прозрачный, стенки тонкие, мягкие такие наощупь. Там был вроде как клочок дыма, нотолько золотистый. Сказал, сего помощью я могу предсказывать погоду. Иверно: перед дождём он набухал, перед ясной погодой сжимался, аперед ветрами дым так ивился. Иненакануне, азадень, задва. Позже я научился колдовать сним: если поместить его вцентр фигуры воздуха, можно было предсказать погоду задекаду, ато изамесяц, смотря сколько магии вложить взаклинание. Ноя хотел больше. О, да, много больше. Анедавно он сам собой лопнул, ия понял, что пора идти дальше.
        - Ачто это была засделка, учитель? - почтительно спросил Рейнеке. История, рассказанная старым магом, показалась ему очень важной.
        - Нож, - пожал плечами старый маг. - Это отродье утверждало, что умоего старого друга хранится нож срукоятью ввиде стрижа. Он хотел его выкупить.
        - Исразуже отдал свой товар? - хмыкнул Рейнеке.
        - Он говорил, что это - малая толика того, что он может мне дать, - медленно, струдом припоминая старый разговор, ответил старый волшебник. - Ноя нехотел, чтобы разгадка природных тайн была мне дана. Я хотел открыть всёсам.
        - Ииспользовали нож, - бесстрастно добавил Рейнеке.
        - Я спрашивал твоего дядюшку, - пожал плечами волшебник. - Нотот только взавещании открыл мне, где тот хранится. Он говорил, что, пока нож сним, жена отнего неуйдёт. Тогда я ипонял, что она - нечеловек, просто элементаль, привязанный кпредмету.
        Рейнеке вздохнул.
        - Ты знаешь обэтом больше меня, - проницательно посмотрел нанего учитель.
        - Да, она элементаль, - признался Рейнеке. - Нонефантом. Просто женщина, созданная извоздуха, которую дядюшка заставил жить наземле.
        - Звучит как детская сказка, - хмыкнул старый волшебник.
        - Учитель, - настойчиво произнёс Рейнеке. - Поверьте мне. Они живые, уних есть ум, воля…
        - Придётся поверить, - проворчал старый волшебник, иРейнеке вдруг понял: канцлер Ортвин соглашается непотому, что ученик его убедил, апотому, что потерпеть поражение вбитве снечеловеческим существом ему чуть менее обидно, чем пострадать отошибки взаклинании.
        - Давно состоялась эта сделка? - уточнил Рейнеке. Старый волшебник задумался.
        - Да уж порядочно… Погоди-ка… Ты ушёл отменя вконце лета… вразгар осени пришло это отродье… Всю зиму я сним работал, апрошлой весной пузырь лопнул.
        Рейнеке молча кивнул. Совпадение? Золотистый дым впрозрачном пузыре… когдаже Лика оказалась наземле? Они встретились осенью, ноЛика говорила, что эльфы уже возвращали её нанебо. Непрошлойли весной это было?
        Неслишкомли просто?..
        - Вы знаете, что отец хочет жаловаться командору? - перевёл разговор юный волшебник.
        - Нато, что я разрушил его замок? - понимающе переспросил старый волшебник. - Пусть жалуется. Ложа богатая, оплатит. Несмотри наменя так, мальчик мой. Чёрному ордену всё дозволено, да. Носильный может позволить себе проявить щедрость. Недолжно быть слухов, что мы несправляемся сволшебством иоставляем вокруг себя одни руины. Ты знаешь: магов много, нонетак много, как простых людей, имагические силы небезграничны.
        Рейнеке кивнул. Если маги начнут рушить замки тэнов, невыплачивая зато виру, кто поручится, что тэны непризовут детей ветров инеизбавятся отнеприятного соседства.
        - Асейчас оставь меня, - откинулся накровать старый волшебник. - Я устал. Пришли свою мать соснадобьем инепозволяй ей пускать сюда эту кошмарную старуху. Квохчет тут, ногами топает… иди, иди. Я устал. Поедешь ккомандору, зайди, я черкну пару слов.Иди.
        Рейнеке вышел издома нарассвете. Он неспал той ночью. Ещё вечером он получил письмо отца ккомандору Экельварду иприписку кнему канцлера Ортвина. Можно былобы уйти ещё под светом звёзд, номаг ждал, стоя уворот икутаясь всвой коричневый плащ. Идождался.
        Мать вышла водвор, взглянула насветлеющее небо, гаснущие звёзды. Зябко закуталась внакидку. Исобралась было пойти посвоим делам, нотут заметила сына.
        - Рейнеке, сынок, - позвала она. Волшебник нестронулся сместа иона подошла кнему сама. Робко коснулась плеча. - Ты сердишься?
        Рейнеке покачал головой.
        - Зачем ты писала обо мне вбелый орден? - хмуро спросил юноша.
        - Ты потерял всю силу из-за этой девки, - удивлённо ответила мать. - Я знаю таких, они могут сделать всего несколько движений, чтобы навсегда…
        - Матушка, - мягко перебил волшебник. - Взгляни, моя сила примне.
        - Твой брат помог тебе, - убеждённо ответила мать.
        - Он неписал тебе? - развеселился Рейнеке. - Матушка, она вернула мне волшебную силу, которую отняла зато, что… задело, одним словом. Мой брат захватил нас влесу ичуть было несжёг её заживо.
        - Она нечеловек, - упрямо ответила мать.
        Рейнеке отвернулся ишагнул впроём ворот. Мать удержала его закрай плаща. Сын хмуро повернулся ивыжидательно посмотрел нанеё.
        - Чего ты отменя хочешь? - сослезами заговорила женщина. - Чтобы я признала эту…эту…
        Рейнеке ждал. Мать молчала. Впредрассветных сумерках её лицо было очень бледным. Мать Рейнеке была красивой женщиной. Высокой истройной, будто иневыносила иневыкормила семерых сыновей. Прямая, как ива, сдлинными волосами, что спускались поеё спине досамых пяток. Магия позволяла носить их распущенными, хотя иногда тэнни заплетала их вкосы. Всё ещё красивой. Носейчас прожитые годы проступили наеё лице. Неморщинами, абезмерной усталостью женщины, которая теряла одного задругим своих сыновей. Они уходили иисчезали. Только немногие умерли. Ноникто невернулся.
        Рейнеке молча ждал.
        - Хорошо, сын, - переборов себя, произнесла мать. - Вот тебе моё слово - эта женщина, отдай она тебе руку, будет принята мной как любимая дочь. Ия небуду чинить вам препятствий.
        Рейнеке улыбнулся. Лицо его потеплело, он обнял мать.
        - Гдебы я ни был, - заверил он, - я вернусь домой.
        - Гдебы ты ни был, - ответила она, - стобой будет моё благословение.
        Они стояли, обнявшись, пока солнце неподнялось из-за горизонта, апосле Рейнеке зашагал навстречу рассвету.
        Глава шестнадцатая. Праздник добрых ветров
        После того, что сним случилось, Рейнеке начал иначе относиться крассвету. Словно какая-то часть его души всё ещё могла, обнажённая, трепетать под пронизывающими лучами новорождённого светила. Нето, чтобы юный маг начал бояться рассвета. Скорее - благоговеть. Ивот сейчас он шёл исмотрел наокрашенные облака, нанебо, насолнце… Ещё было слишком холодно, чтобы радоваться утренней свежести, ноутру… утру можно было радоваться совсем пылом. Чёрные волшебники редко видят рассвет, разве что ритуалы затягиваются допоздна, иещё реже идут ему навстречу.
        Всё благоприятствовало дороге. Как ни бедно было владение Северного моста, авсёже дома Рейнеке справил новые сапоги взамен прохудившихся старых, забрал отосланную спостоялого двора домой гитару. Теперь шагалось веселее. Словно что-то изменилось - вмире, внёмли. Словно ушли страхи, ушла неуверенность. Рейнеке чувствовал всебе магическую силу - она вместе скровью бежала пожилам, веселила душу и, казалось, рвалась вчистое небо. Праздник добрый ветров уже скоро. Вэтом году - раньше, чем обычно, потому что он, Рейнеке-маг, задобрил ветра, научив сильфов сражаться ссаламандрами. Праздник добрых ветров - это недата. Это время, когда воздух становится теплее имягче. Когда год поворачивается клету. Скоро. Это чувствовалось ввоздухе.
        Рейнеке шагал легко, привычно, идошёл довладений командора Экельварда ещё дотого, как наступил вечер. Он несобирался искать командора. Достаточно передать письмо любому изего людей - ите сами позаботятся, чтобы доставить послание вложу. Чёрного ордена все боятся - иособенно обрабатывающие его земли керлы.
        Рейнеке шёл ившуме ветра ему слышался раздражающе знакомый голос, который размеренно читал ни счем несообразимые стихи:
        Аон все шел, шел,шел.
        Пока неистлел.
        - Эй! - закричал Рейнеке. Ему никто неответил, только как будто рябь пошла полугу. Апосле голос зазвучал снова:
        Аон все шел, шел,шел.
        Ишла его тень.
        - Робин?! Брось эти шуточки!
        Аон все шел, шел,шел.
        Пока неупал.
        - Несмешно, - пожал плечами волшебник ирешил необращать навздорного мальчишку внимания. Ившуме шагов невидимый эльфёныш торжественно закончил:
        Адальше тень вперед
        Одна пошла[8 - СтихиА.В.Лазарсфельда].
        Волшебник заметил, что дошёл доперекрёстка пяти дорог, иневольно замедлил шаг. Он сам немог сказать, чего ждал. Нападения? Чуда? Зная эльфов, можно было ожидать итого, идругого. Вушах зашумело иоткуда-то сбоку, где, Рейнеке мог поклясться, мгновение назад никого небыло, нанего помчалась белая коза счёрной полосой нахребте икрасными ушами ирогами, будто обагрёнными кровью. Наэтот раз маг нестал хвататься занож. Он сорвал сголовы шапку ипоклонился - учтиво, как поклонилсябы одному извысших лиц своего ордена.
        - Приветствую тебя, Прародительница доброго народа, - ровным голосом произнёс волшебник.
        Коза исчезла. Наеё месте стояла тщедушная уродливая старушонка.
        - Аты повзрослел, мальчишка, - хмуро произнеслаона.
        Рейнеке пожал плечами. Бадб медленно, тяжело опираясь насвою клюку, обошла кругом юноши. Маг ждал, струдом сдержавшись, чтобы поворачиваться следом заней.
        - Чтоже, - веско проговорила старуха. - Ты несберёг дар дочери воздуха.
        Рейнеке снова пожал плечами.
        - Иты напал намоего внука.
        Уволшебника вертелось наязыке детское «он первый начал», ноон смог сдержаться.
        - Я вижу втебе изменения, нонезнаю, кдобру они или кхуду. Однако ты свободен отпроклятий инеприобрёл новых. Ты доволен этим, сын земли?
        - Я отдам вам луг всвоих владениях, - вместо ответа произнёс Рейнеке - медленно, также веско, как истарая эльфийка. - Вы сможете пасти там пчёл иникто невойдёт туда без вашего разрешения.
        - Это хороший дар, - одобрила Бадб. - Чего ты хочешь взамен?
        - Ничего.
        - Подумай, сын земли.
        - Мне ничего ненадо, - равнодушно отозвался волшебник.
        - Ты нехочешь вернуть себе Л'ииикькаю, сын земли?
        - Она невещь, чтобы мне её возвращали.
        - Ты нехочешь отомстить сыну своего дяди, Д'ооооврду?
        - То, что он сделал, он сделал непротив меня.
        - Норазве ты нехочешь отомстить засвою женщину? - настаивала старуха.
        - Она несчитает себя моей женщиной. Я буду защищать её, номстить… я никому иникогда немщу.
        - Бабушка! - раздался откуда-то мальчишеский голос. Волшебник неповернулся. Он знал: какбы он ни встал, голос Робина будет звучать заего спиной, пока паршивец незахочет показаться. - Ты неотом спрашиваешь!
        - Мой внук, - усмехнулась старуха, - хочет знать, что рассказали тебе гномы.
        - Дети камня невидят детей воздуха, - всё стойже холодностью ответил волшебник. - Они неимеют отношения ктому, что случилось сЛ'ииикькаей.
        Он без труда высвистал птичье имя своей возлюбленной.
        - Ты плохо спрашивал! - срывающимся отвозмущения голосом завопил Робин.
        Рейнеке засмеялся.
        - Если я отвечу натвой вопрос, ты перестанешь меня донимать? - уточнилон.
        - Вот ещё, - тотчас надулся мальчишка.
        - Тогда проваливай.
        - Эй! - завизжал эльфёнок. - Ты знаешь! Ты знаешь! Ответьмне!
        Он выпрыгнул откуда-то из-за угла, которого тут небыло, изаскакал вокруг юноши.
        - Скажи! Скажи мне! О, скажи скорее! Говори сейчасже! Ты знаешь!
        - Внук, - прозвучал голос его бабки. Робин надулся исел наземлю.
        - Ну, хорошо, сын земли. Пожалеешь ещё. Вот, клянусь - перестану тебя донимать! Что сделал Д'ооооврд?
        - Отдал волос магам, - усмехнулся волшебник. - Комужеещё.
        - Так просто?! - обиженно ахнул мальчишка. - Да яего…
        Он вскочил наноги иумчался.
        - Ты хочешь попасть напраздник добрых ветров, - сказала старая Бадб.
        - Да, - просто ответил волшебник.
        - Я проведу тебя туда, - также просто сказала старуха ипротянула руку. Волшебник без колебания вложил свою враскрытую ладонь.
        Они оказались наполяне, окружённой вековыми дубами. Рейнеке даже ради спасения собственной жизни несмогбы сказать, где именно находится это место икак отсюда вернуться. Было темно. Вночном небе вспыхивали яркие звёзды - поодной, смедленной ивеличавой торжественностью. Откуда-то из-за деревьев доносилась музыка, кто-то перебирал струны арфы - небрежно, словнобы ни очём ни думая, нополучалось красиво изавораживающе.
        Ветер дул, кажется, отовсюду, он трепал плащ волшебника, сдул снего шапку иворошил волосы. Где-то вдали закручивались маленькие, чуть светящиеся смерчи, вкоторых постепенно проглядывались очертания человеческих фигур.
        Нечеловеческих, поправил себя Рейнеке. Сильфийских.
        - Наэтот раз ты герой вечера, - неожиданно мирно заявила старуха, всё ещё держа юношу заруку. - Мой внук иззавидовался весь. Хоть он идобился отЛ'ииикькаи обещания отдать всё завсё, атакой чести ему невидать как своих ушей.
        - Что значит «всё завсё»? - немедленно спросил волшебник.
        Бадб рассмеялась.
        - Аты всё тотже, мальчик. Ноя тебе отвечу. Всё завсё - это обещание выполнить любое желание вобмен нанеограниченную помощь.
        - Любое? - насторожился Рейнеке. Бадб рассмеялась ещё громче - молодым смехом, который так странно прозвучал вустах сморщенной старушонки, что волшебник невольно покосился насвою спутницу.
        - Небеспокойся, сын земли, он непопросит её руки.
        Рейнеке пожал плечами, нестав оправдываться, что вовсе неэто имел ввиду. Он исам незнал, что имел ввиду, просто Робин был нетем существом, перед которому он рискнулбы пообещать выполнить любое желание.
        - Растёшь, мальчик, - снова засмеялась старуха иотпустила его руку.
        Рейнеке только намиг отвёл взгляд… ивот Бадб рядом сним уже небыло.
        Неведомый музыкант тихонько запел, вплетая голос взвучание арфы. Сильфов наполяне всё прибавлялось. Они были веселы, оживлены иподхватывали звучащую под деревьями песню. Слов Рейнеке неразбирал, небыл даже уверен, что эта песня состоит изслов, анетолько изпереливов звонких нечеловеческих голосов.
        Волшебник молча ходил между эльфами исильфами, почти неудивляясь тому, что научился их различать. Он исам незнал, ищетли среди них Лику. Наверное, всё-таки да. Ночто он ей скажет? Очём они будут разговаривать?
        Ноон наткнулся накое-кого другого.
        - Рейнеке, мальчик мой! - раздался одновременно знакомый инезнакомый голос тётушки Меик. Волшебник повернулся. Тётушка была внеподпоясанном бледно-голубом платье, неукрашенная ничем, кроме копны светлых распущенных волос. Ностраннее наряда был её взгляд. Рейнеке моргнул. Извзгляда тётушки ушёл страх иэто было… красиво. Застолько лет он никогда недумал, что его старая тётушка была по-настоящему красива завораживающей нечеловеческой красотой. Теперь он понял, почему дядюшка удерживал жену возле себя даже против её воли. Нопочему того некоробил вечный страх вглазах возлюбленной - этого Рейнеке немог ни понять, ни принять.
        - Тётушка! - искренне обрадовался волшебник иобнял родственницу.
        Она крепко обняла его вответ, погладила порастрёпанным светлым волосам.
        - Ты изменился, - произнесла она удивлённо.
        - Ты тоже, - откликнулся волшебник. - И, тётушка… если я могу тебе помочь… возместить то зло, которое тебе причинил мой дядя…
        - Ей ничего оттебя ненужно! - раздался злой голос иДовард, красный отвозмущения, оттолкнул кузена отсвоей матери. - Убирайся прочь, ты, глиняное чучело!
        - Довард, сынок, - неуверенно произнесла тётушка. Рейнеке снесвойственной ему проницательностью вдруг понял: ей неловко рядом ссыном. Ссыном, которого она бросила легко, как все женщины сильфов, очутившиеся наземле, бросают своих детей, икоторый ждал, любил иверил, что сможет быть ей нужным. Ито, что Доварда, готового ради неё расшибиться влепёшку, она нисколько нелюбила, ачужого ребёнка, племянника человека, который отнял унеё воздух - любила, сдетства ласкала ибаловала, - это ей тоже приходилось скрывать.
        Иещё вдруг Рейнеке понял: нет. Даже если Лика отнего откажется, даже если она незахочет разделить сним жизнь наземле, нет. Он непозволит, чтобы его ребёнок однажды вырос вот втакое вот создание, которое…
        - Довард, - вдруг мягко произнёс волшебник. - Скажи мне, как умер твой отец?
        - Он мне неотец! - сненавистью выкрикнул Довард. - Этот… это… он мне неотец! Он держал вплену мою мать, он вжизни непозаботился отом, чтобы узнать освоём ребёнке,он…
        Тётушка отвела взгляд.
        Рейнеке замутило. Он неслишком любил отцовского брата, ноузнать такое… долженли он убить заэто кузена? Нодядю уже невернуть…
        - Вот ты где! - раздался пронзительный мальчишеский голос. - Д'ооооврд! Вдень добрых ветров, под светом далёких звёзд иради распустившихся цветов илистьев я бросаю тебе обвинение!
        - Поди прочь, козявка! - отмахнулся Довард, ноэльфёнок ухватил его зарукав иповис ввоздухе, болтая ногами. Рейнеке усмехнулся: он знал, как цепко может вцепляться маленький негодник.
        - Я бросаю тебе обвинение! - ещё пронзительнее завопил мальчишка. - Все слышали?! Обвинение! Обвинение Д'ооооврду!
        Музыка оборвалась, пение смолкло. Их немедленно обступили эльфы исильфы. Повисла напряжённая тишина.
        - Д'ооооврд, сын дочери воздуха исмертного человека! - по-прежнему пронзительно вопил эльфёнок. - Я обвиняю тебя втом, что ты подверг свою сестру понебу человеческой магии! Ты обрёк её наземлю! Ты! Слышите все! Я обвиняю Д'ооооврда!
        Вокруг послышались голоса: возмущённые, удивлённые, недоумевающие. Потом толпа незнакомых Рейнеке сильфов иэльфов расступилась, пропуская…
        Один раз вгоду мы превращаемся ввихри, которые, крутясь волчком наэльфийской поляне, становится всё плотнее, плотнее… Это волшебство, злую пародию накоторую сотворил недавно человеческий маг. Онём я невспоминала: старик получил сполна. Моя жизнь нанебе была… наверное, всёже нетакой, как мне мечталось. Что-то тянуло меня кземле. Что-то недавало забыть. Ктомуже всю зиму, досамого праздника добрых ветров нам нехватает еды. Мы носимся понебу, беспечные ижестокие, номы голодны, очень голодны. Люди отнимают унас слишком много магии.
        Ктомуже нанебе нетак много закоулков иукромных мест. Мне некуда было укрыться отнавязчивого поклонника, который летал замной, уговаривая, прося, умоляя, требуя… нодочери воздуха выбирают сердцем. Дочери воздуха несоглашаются нато, что есть…
        Невесело было мне, когда меня подхватили ласковые ветерки изакружили впобедном танце. Нехотелось мне плясать вместе совсеми. Нехотелось, чтобы приходила весна, чтобы добрели ветра. Мне было невесело, так зачем мне радоваться состальными?..
        Этот голос ябы узнала изтысячи. Даже забыв всё, что меня связывало сжизнью наземле, забыв осмертном теле, даже забыв оботложенном мной яйце, ябы всё равно - узнала.
        Тот единственный день вгоду, когда земля нетяготит инемучает детей воздуха. Самый светлый праздник. Кто ещё мог испортить его, как неРобин Добрый Малый?
        - Робин! - окликнула я. Эльфёнок осклабился, расплылся взлой ирадостной улыбке.
        Кто-то втолпе вздрогнул. Я всмотрелась вего лицо изастыла. Это лицо. Эти глаза. Некрасивый человек сзавораживающим голосом. Второе изтрёх.
        - Л'ииикькая, любимая! - это сказал неон. Я моргнула, привыкая клюдскому зрению. Робинже назвалимя…
        - Здравствуй, Д'ооооврд, - степенно кивнулая.
        Даже здесь.
        Даже здесь отнего никуда недеться.
        - Лика… - это произнёс человек. Произнёс тихо ипотеряно.
        Я отвела взгляд.
        - Я обвиняю Д'ооооврда! - продолжил вопить эльфёнок. - Он подверг Л'ииикькаю человеческой магии! Он отдал её вруки чёрного мага!
        Я бросилась кним, схватила мальчишку зауши, без труда оторвала отД'ооооврда, развернула ксебе.
        - Что ты мелешь?!
        Робин засмеялся, оскалив мелкие острые зубы.
        - Всё завсё, Л'ииикькая, ты помнишь? Я исполняю обещание. Всё завсё!
        Итутже эльфёнок покатился потраве, отброшенный рукой моего… жениха?.. предателя?..
        Вруке Д'ооооврда появился меч. Меч ветров, то оружие, которое есть назеле улюбого издетей ветров, который поволе владельца становится то мечом, то простым ножом. То оружие, которое позволяет разбивать чужую магию. Которое может убить магию вчеловеке. Меч ветров… но… какой-то… неправильный… словно он недолжен был находиться вэтих руках. И - знакомый. Где я могла его видеть? Ведь нанебе ножи - это часть нас самих, их видно только наземле… Я вгляделась влинию лезвия… меч был женским. Откуда уД'ооооврда женский меч?!
        Мой нож - меч ветров - признавал, кроме меня, смертного человека, ставшего вторым изтрёх. Кем идля кого должен был стать Д'ооооврда, чтобы держать вруках чужой женский меч?!
        - Замолчи! - потребовал Д'ооооврд.
        Эльф бестрепетно взглянул насильфа.
        - Это нетвой нож, сын ветра, - сказал эльфёнок. - Это нож твоей матери, так ведь? Твой отец - смертный, ты неродился смечом, как другие дети ветра.
        НаД'ооооврда было неприятно смотреть. Он гордо выпрямился, держа меч вруках состранно-привычной ловкостью. Отнего пахло гневом ипредательством так, что перехватывало дух. Эльфы синтересом разглядывали его, мои собратья морщились, акое-кто зажимал нос ототвращения кразлившейся наполяне вони.
        Довард нестал отвечать эльфу. Он опустил меч ишагнул кЛике.
        - Ты обещала дать мне ответ сегодня, Л'ииикькая! Впраздник добрых ветров!
        Налице Лики появилось очень… человеческое выражение. Тоска. Усталость. Досада.
        - Мне принадлежит первое изтрёх, - без выражения произнесла девушка.
        - Я дам тебе другое! - пылко возразил Довард. Рейнеке сжал кулаки иневольно шагнул кним… попытался. Что-то держало его заноги. Кто-то.
        - Тихо, сын земли, - прошептал Робин. - Это - нетвоя забота.
        Лика закатила глаза.
        - Никто непоймает меня вклетку! - отчеканила она иотпрыгнула назад. Веё руке появился меч, похожий натот, который держал самозванный жених. Стриж нарукояти раскрыл крылья ииздал пронзительный свист, которому ответил стриж намече Доварда. Утого опустились плечи.
        - Я нестану стобой драться, - потерянным голосом произнёс полусильф.
        Я почувствовала, как меня захлёстывает бешенство. Дикая, неукротимая ярость, чувство награни радости. Счастье, вывернутое наизнанку. Откликаясь намой призыв, запели ветра, окружая меня стеной.
        - Ты станешь сомной драться, Д'ооооврд, потому что я буду драться стобой! Ты предал меня людям! Ты загрязнил меня смертным прахом!
        - Это ложь!
        - Да оттебя смердит подлостью, - выплюнула я. - Ты будешь сомной драться или погибнешь!
        Д«ооооврд отбросил материнский меч иупал передо мной наколени.
        - Убей меня! - закричал он иввоздухе запахло таким отчаянием, что уменя перехватило дыхание. - Убей, потому что без тебя я жить нехочу!
        Я попятилась. Мне стало противно. Так непоступали сильфы. Сильфы никогда непоступали так, как этот… этот… получеловек.
        Я пропустила тот момент, когда Д'ооооврд вдруг поднялся, метнулся кмечуи…
        - Хватит!
        Голос маленького эльфа прозвучал могущественным заклинанием. Все застыли.
        - Всё завсё, так, Л'ииикькая?
        Я глубоко вздохнула. Ярость успокаивалась, стихали ветра.
        - Рассуди нас, Робин Добрый Малый. Меня, этого мужчину итого, - кивнула я наРейнеке.
        Рейнеке…
        Это егоимя.
        Рейнеке-маг.
        Человек, ставший отцом моего ребёнка.
        Я так злилась нанего - там, нанебе. Зачто? Он дал мне много радости. Много вкусной магии. И… он изменился.
        Рейнеке-маг застыл, напряжённо глядя наменя инамужчину, добивавшегося моей руки. Рядом сним застыла женщина измоего народа, женщина, которая давно неотряхивала ссебя смертный прах.
        Она хотела его… защитить? Нопочему? Зачем? Икто она ему? Почему она, анея?
        Ипочему он неуберёг мой подарок?..
        Я посмотрела ему вглаза.
        - Я тебя помню, - сказала я. Что-то дрогнуло вего глазах… влице…
        Голос Лики прозвучал стакой неожиданной мягкостью, что Рейнеке намиг показалось, что он грезит. Никогда она небыла так нежна сним. Она несделала кнему движения. Один только голос. Выражение лица. Взгляд. Иэтого было достаточно.
        Довард рванулся кволшебнику, ноэльфёнок поднял руку иполусильф словно наткнулся наневидимую стену.
        Эльфы расступились пропуская своего повелителя. Насей раз его венчала корона изпервых цветов весны.
        - Рассуди их, Робин, - кивнул эльф. - Мы посмотрим, что ты умеешь.
        Робин надулся отважности. Он подпрыгнул, схватил Доварда заволосы иотскочил прежде, чем тот успел его ударить. Вруках умальчишки был зажат клок волос. Насупившись, эльфёнок сплёл уже знакомую Рейнеке конструкцию, только наэтот раз увесов было 4плеча. Рейнеке узнал свои волосы, прядь Лики и… седые, сероватые бесцветные волосы. Потому, как вздрогнула изастыла тётушка Меик, Рейнеке догадался, кого скем собирается рассудить эльфёнок. Он привязал свои весы ктравинке ираскрутил её. Рейнеке почувствовал, как унего темнеет вглазах, ноустоял наногах. Рядом осели натраву тётушка Меик иЛика. УДоварда подкосились колени.
        - М'ееейиик, - мягко обратился кстаршей женщине Робин. Одетые всеребристые одежды эльфы помогли ей подняться. - Земля гнетёт тебя. Человек поймал тебя вловушку, носейчас ты можешь стать свободной.
        Тётушка Меик неуверенно оглянулась наостальных.
        - Я могу вернуть тебе небо, - продолжил Робин иповелитель эльфов заего спиной согласно кивнул. - Чего ты хочешь?
        - Небо… - повторила заним тётушка Меик. Веё голосе звучала тоска. Женщина бросила короткий взгляд насына, тот втянул голову вплечи иотвернулся.
        Робин кивнул.
        - Л'ииикькая? - спросил он девушку. Та поднялась наноги самостоятельно.
        Пришла моя очередь отводить взгляд. Я посмотрела наД'ооооврда. Как он надоел мне! Ещё там, нанебе! Перевела взгляд наРейнеке. Человек… всего лишь человек. Второе изтрёх - имеетли это значение? Я вдруг подумала, что досих пор невидела своего ребёнка. Даже моя мать интересовалась им больше, чем я, инераз летала над тем ручьём, где я оставила яйцо.
        - Ты знаешь, чего я хочу, - сказала я эльфёнышу.
        Робин подмигнул.
        - Рейнеке? - спросил эльфёныш. Маг пожал плечами.
        - Лика, - кивнул он надевушку. - Ноя хочу, чтобы она была счастлива, аей нужно небо.
        Робин кивнул, ивместе сним кивнул повелитель эльфов.
        - Это всё? - вкрадчиво спросил эльфёнок.
        - Ребёнок, - снова пожал плечами волшебник. - Даже если ему нельзя жить среди людей, я хочу его видеть. Хочу воспитывать.
        - Аесли это она? - коварно спросил эльфёнок.
        - Или её, - согласился Рейнеке.
        - Ноэтоже моё яйцо! - возмутилась Лика. - Я хотела забрать его ссобой внебо!
        - Он несоздан извоздуха, Л'ииикькая, - напомнил Робин. - Ия немогу занего решать, пока он невойдёт ввозраст. Ты можешь лишь иногда брать его ссобой. Ненавсегда, атолько навремя.
        Лика вдруг засмеялась.
        - Тогда мы воспитаем его вместе, так ведь, Рейнеке-маг?
        Лицо уРейнеке было дотого ошарашенное, что я засмеялась снова. Он медленно, словно струдом, протянул мне руку ия вложила внеё свою. Его пожатие было крепким, нонемучительным ия, повинуясь внезапному порыву, бросилась вего объятья.
        Поцелуй имел цветочный привкус - сладость игоречь, нежность истрасть. Рейнеке забыл обо всём, прижимая ксебе возлюбленную. Воздух наполнился запахом цветущего луга.
        - Я незабыл отебе, Д'ооооврд, - торжественно проговорил Робин.
        - Убей меня, - сквозь зубы ответил полусильф, всё ещё стоящий наколенях.
        - Зачем? - пожал плечами эльфёныш. - Я отниму утебя половинчатую природу иты станешь обычным человеком. Ты забудешь онебе иосегодняшнем дне, ночерез год придёшь сюда снова. Иесли ты позовёшь меня, ты получишь дар эльфов.
        - Подавись своим даром, ты, козявка! - выплюнул Довард.
        - Через год ты скажешь иначе, - засмеялся Робин. Он оглянулся наЛику, всё ещё прижимающуюся кРейнеке ивозмутился: - Как?! Никто нехочет закричать, что Д'ооооврд слишком легко отделался?!
        Рейнеке неответил, ему было недотого. Эльфёныш закричал как подстреленный заяц исхватил человека заштанину.
        - Отстань, - отмахнулся волшебник. Он-то прекрасно понимал, каково это - лишиться всего, что отличало тебя отдругих людей… стать обычным человеком, забыть всё волшебство… да уж, эльфы действительно добрый народ!
        - Эх ты! - насупился мальчишка. - Л'ииикькая! Я выполнил свою часть?
        Я мягко высвободилась изрук человека, шагнула кэльфёнышу, присела рядом. Робин зажмурился отпредвкушения.
        - Всё завсё, - подтвердила я. - Дети воздуха платят свой долг.

…это небыло волшебством: сильфы неумеют колдовать. Немогут менять судьбы, как это делают эльфы. Это было… чем-то вроде снятия заклятия, то, что делают дети ветров для людей…
        Ветра скользнули вмои руки, наполнили собой моё дыхание. Я взяла Робина зауши ипоцеловала влоб. Нежно, как целовалабы собственного ребёнка, вдыхая вэльфёныша то, очём он просил. Иподнялась наноги.
        Лика шагнула назад, сулыбкой повернулась квозлюбленному. Ион увидел, как уродливый эльфёныш, сидящий наземле накорточках, поднимается, распрямляется икак будто сбрасывает ссебя уродливую оболочку, которая рассыпается ввоздухе сверкающими искорками. УРейнеке заслезились глаза. Он моргнул, апосле увидел, как посреди луга стоит…
        Нет, он нестал писанным красавцем. Унего по-прежднему была слишком большая голова, слишком большие уши, слишком острые зубы иголодный взгляд зелёных глаз. Он был ниже ростом, чем другие его собратья. Маленький уродливый эльфёныш превратился вмаленького некрасивого эльфа. Нотеперь он был взрослым.
        Робин поклонился впояс Лике. Подмигнул Рейнеке, небрежно кивнул повелителю эльфов. Сорвал сголовы красную шапочку ишвырнул внебо. Наголову ему упал шутовской колпак спронзительно звенящими бубенчиками. Эльф издал пронзительный вопль, прошёлся колесом вокруг собравшихся иостался стоять наголове возле своего повелителя. Все засмеялись. Вдалеке зазвучала музыка. Откуда-то выпрыгнула Бадб и, по-свойски ухватив повелителя эльфов зарукав, закружилась сним втанце. Какой-то эльф пригласил тётушку Меик. Лика потянула Рейнеке заруку итот срадостью дал себя увлечь следом заостальными.
        - Утром мы расстанемся, - сказала я, когда мы остановились перевести дух ипоцеловаться. - Апосле снова встретимся. Итак будет всегда.
        - Я буду ждать, - просто ответил смертный итронул струны гитары.
        Нопоёт свирель поутру ивполдень.
        Исреди ветров есть, кто вечно помнит.
        Чтоб взакатной мгле бурею явиться.
        Может быть, иты сможешь возвратиться?
        Весна 2009 - зима2019
        notes
        Примечания

1
        Стихи А. Садовникова.

2
        Стихи А. Садовникова.

3
        Стихи А. Садовникова.

4
        Стихи А. Садовникова.

5
        СтихиА.В.Лазарсфельда

6
        Алхимический символ огня представляет собой равнобедренный треугольник. Алхимический символ воздуха представляет собой равнобедренный треугольник, перечёркнутый горизонтальной линией.

7
        Стихи А. Садовникова.

8
        СтихиА.В.Лазарсфельда

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к