Пикс-кочегар Татьяна Геннадьевна Абалова
        Байки Обратной стороны #1
        На Обратной стороне своя жизнь. Подъем по будильнику, неспешный завтрак, нервная работа в горячем цеху, сброс напряжения в борделе. И так по кругу. Как заведенный. Пока не появилась она. Обнаженная, равнодушная ко всему, красивая. 18+
        Татьяна Абалова
        ПИКС-КОЧЕГАР
        Выглянув в окно, понял, что смена предстоит горячая, на улице палило, хотя мгла скрывала источник жара. Зевая, он снял пижаму, которую носил с тех пор, как его вышвырнули с должности начальника плавильного цеха и низвели до простого кочегара. Спальный костюм, разрисованный чертиками, он купил сразу после личной катастрофы в качестве утешения. Служебная лестница, по которой он так стремительно шел вверх, резко покатила в обратную сторону. Нет, не сказать, что он совсем сошел с нее, но кочегар - это самая-самая первая ступень.
        Вешая пижаму на спинку кровати, он улыбнулся чертенятам, кривившим рожи на складках материи. Именно из-за этой способности рисунка оживать, когда ткань мнется, он забрал ее из лавки Пигуса. Во время сна он чувствовал себя защищенным - набитые на ткань черти неустанно находились на страже его покоя.
        Почесывая тяжелые яйца, он направился в душевую. Ледяная вода быстро развеяла сплин, и к холодильнику Пикс подошел взбодрившимся и жаждущим съесть кусок мяса с кровью. К черту быструю разморозку и жаркий огонь печи, Пикс вцепился в мясо ровными крупными зубами, едва сняв упаковку. Ледяные волокна острыми иглами вонзались в язык, заставляя стонать от удовольствия.
        Его пиршество нарушил будильник, резанув по нервам неугомонным сигналом. Придя в ярость, Пикс подлетел и ударил по нему мощным кулаком, хотя умом понимал, что напрасно обрушил накопившееся раздражение на беднягу, исполняющего свою работу. Череп несчастного треснул, как яичная скорлупа, мелкие осколки разлетелись в разные стороны. Возмездие за всплеск ярости последовало сразу же. Сделав шаг назад, Пикс напоролся ногой на один из кусков, и многоэтажный дом сотрясло от рыка страдающего демона.
        Да, Пикс был демоном. Как и все живущие на Обратной стороне.
        Собирая осколки черепа, который столько лет исправно нес службу, раскрывая беззубую пасть в положенное время, Пикс стонал от досады. Ему жаль было расставаться с вещью, некогда свидетельствующей о его мощи. Мало кому позволялось взять домой голову грешника, чтобы тот будил своего хозяина заунывным воем. Правда, со временем череп растерял все свои зубы, и поднимал Пикса противным шипением, но демон не роптал. Он сам был виноват в его плачевном состоянии, так как частенько вырубал будильник ударом в челюсть.
        Недоеденное мясо так и осталось на столе, растекаясь лужей оттаявшей крови, когда Пикс-кочегар, прихрамывая, шел на работу, стараясь не обращать внимания на приветственные крики соседей:
        - Чтоб тебе жару не хватило!
        - Чтоб твой котел опрокинулся!
        - Чтоб очередная красотка тебе не дала!
        А вот последнее приветствие прозвучало зря. Пикс обернулся и одним движением свернул шею наглому сопляку: теперь его голова смотрела на собственный зад. Наглец захныкал и побежал в сторону дома, натыкаясь на демонов, спешащих по делам. Пикс знал, что после смены мать сопляка будет поджидать обидчика у дверей, чтобы вцепиться в его и без того подранную морду.
        - Пикселлион.
        - Галлайя.
        Получив от раздатчицы кочергу, Пикс закинул ее на плечо и похромал по скату вниз, оглянувшись на дверь бывшего кабинета, хотя сколько раз зарекался это делать.
        Перед глазами живо вспыхнули картинки сладострастных совокуплений с Анной, ее полные груди с темными сосками, пышные ягодицы, которые так хорошо ложились в его крупные ладони, когда он приподнимал ее для очередного толчка во влажную глубину. Он словно наяву слышал жалобный скрип дивана, издаваемый им, когда всем телом наваливался на женщину, шум втягиваемого ею через зубы воздуха, когда прикусывал горошину соска или целовал изгиб плеча, где красовалась родинка в виде полумесяца.
        Его член моментально отреагировал на воспоминания, пришлось нести кочергу так, чтобы идущие рядом не заметили его возбуждение.
        - Привет, Анна.
        Она - его любовь и его наказание. Он обречен на страшную работу: разжигать под котлом огонь и смотреть на ее страдания. Контролирующий демон строго следил, чтобы Пикс поддерживал температуру кипения масла. Замеры проводились каждый час, и не было никакой возможности сделать мученице послабление.
        Сжав зубы, Пикс орудовал кочергой, стараясь не смотреть в котел. Встретиться с глазами Анны - высшая степень наказания, в этот момент его пронзала такая боль, что становилось трудно дышать.
        Пикс вспомнил день, когда он, высший демон, впервые задохнулся от грешной красоты Анны. Женщина так же сильно выделялась из толпы новеньких, прибывших для наказания, как действующий вулкан выделяется из сотни исчерпавших силу.
        Шеф обычно не присутствовал на перекличке, но тут Пикселлион спустился с пачкой документов, перекладывая их из руки в руку, пытаясь найти принадлежащие ей.
        - Донателло, - выкрикнул приемщик, сверяясь со списком. Голый мужчина с покатыми плечами и впалой грудью робко поднял руку. - На сковороду!
        Стражник тут же крюком выцепил несчастного из строя и поволок в сторону огромной чаши с невысокими бортами, в которой уже томился десяток грешников.
        Заинтересовавшую его женщину назвали одной из последних. Анна была безучастна, не содрогалась всякий раз, как крюк выхватывал кого-нибудь из соседей, а терпеливо ждала объявления меры наказания.
        Пикселлиону промолчать бы, уйти, но стоило приемщику выкрикнуть ее имя, он вмешался.
        - Для этой грешницы назначаю персональное наказание, пусть следует за мной, - не глядя, что происходит с Анной, он развернулся и пошел в кабинет. У него просто остановилось сердце, когда стражник занес над женщиной крюк.
        Пикселлиону казалось, что все привычные звуки стихли. Он не слышал ни гула огня, ни криков мучеников, ни удивленного возгласа приемщика, не могущего припомнить похожий случай за тысячи лет служения в горячем цехе.
        Только остановившись у стола, Пикселлион понял, что женщина все-таки шла за ним. Он уже знал, что когда-то Анна работала проституткой, но не за этот, осуждаемый людьми, грех она понесла наказание. Детоубийство. Она не раз прерывала зарождающуюся в ней жизнь, пока вовсе не утратила способность зачать.
        Как относился высший демон к грехам людей, присланных на мучения? Как и все остальные. Работа есть работа. Когда мимо тебя тысячелетиями текут людские массы, ты перестаешь различать лица.
        Ему самому, как и его сотрудникам, было удивительно, почему он выделил эту женщину?
        Развернувшись и присев на край стола, Пикселлион молча рассматривал грешницу. Для него оставалось необъяснимым, отчего ее тело светится, хотя должно было подернуться дымкой тлена, как только она переступила Порог.
        - Подойди, - ровным голосом произнес он. Она сделала несколько шагов и замерла. - Ближе.
        Когда ее мягкое тело коснулось его колен, он протянул руку, ухватил женщину за плечо и сильно сжал его. В пустых глазах не отразилось ни негодования, ни страха.
        - Тебе разве не больно?
        - Я заслужила, - ее голос оказался окрашенным теми приятными для уха нотками, которые редко звучат на Обратной стороне.
        - А так?
        Пикселлион не удержался и вцепился в ее сочные губы поцелуем. Обычно люди не выдерживают ласк демонов, они слишком слабы, но Анна не только выдержала, но и ответила.
        - Профессионалка, - заключил он, с брезгливостью отталкивая ее.
        Анна покачнулась, но устояла. Не испугавшись, сделала шаг к сидящему на столе демону, и, остановившись между его раздвинутыми ногами, наклонилась к самому уху и прошептала:
        - Я давно стала вещью. Один хозяин сменял другого. Кто-то был ласков, кто-то вел себя как зверь, но все неизменно продавали. Ты - последний в цепи ублюдков.
        Почему он не ударил ее тогда? Пожалел?
        Нет. Боялся испортить красоту. Он одним движением ладони мог снести ей пол-лица.
        Здесь, на Обратной стороне, всё слишком быстро становится непривлекательным.
        Анна, прочитав в его глазах, какой подвергла себя опасности, отшатнулась.
        Ну, хоть какая-то реакция.
        Проститутка, а рукой, словно невзначай, закрыла лобок. Интересно, какого цвета у нее ТАМ волосы? Такого же жгуче-черного, как на голове?
        Демон скрестил ноги и молча рассматривал Анну. Тогда он впервые заметил родинку в виде полумесяца: ее волосы впереди едва закрывали плечи, хотя сзади нечесаной волной ниспадали до ягодиц. Тонкая талия, живот нерожавшей женщины, крутые бедра, совсем как у демониц из борделя, гладкие ноги без единого волоска. Вот эту гладкость он и захотел потрогать и, не думая, протянул руку. До сегодняшнего утра он ни разу не касался человеческого тела, высшие демоны брезгливы, а тут …
        Ее рука взметнулась, и на его щеке загорелся след от пощечины. Демон еще не успел осознать, что произошло, а она уже стояла, закусив виновницу-ладонь, и просила:
        - Прости, прости…
        Зато он увидел, что ТАМ у нее волосы светлые и выстрижены затейливо.
        - Как ты умерла? - он поскреб щетину на обожженной ударом щеке.
        - Зарезали.
        - Почему не вижу след? - Демон пошарил по ее телу глазами.
        Она не стала отвечать, просто повернулась спиной и убрала в сторону волосы. Между лопаток торчал нож.
        Пикселлион удивленно вскинул глаза.
        - Мое тело еще не нашли, - на этот раз пояснила она.
        Да, это правда. Пока в ее теле на Той стороне торчит нож, она и на Обратной стороне будет ходить с ним.
        - Кто?
        - Последний клиент.
        Демон оставил Анну у себя. После этого разговора что-то тоненько тренькнуло у него в душе, и он не смог вернуть человечку приемщику.
        В тот же вечер он пошел в бордель, выбрал Иксидию, долго не прикасался к ней, рассматривая крепкое тело демоницы, ее волосатые ноги. Слушал болтовню, накручивая черный жесткий локон хвоста на палец, а потом повалил на кровать и грубо взял. Только Икси отдышалась, поставил на колени, притяну ее таз к своему паху, намотал ее длинные волосы на руку, потянул с такой силой, что она запрокинула голову и застонала. Вбиваясь в ее ягодицы, он закрыл глаза, представляя, что под ним стонет Анна. Кончил бурно, рыча от небывалого наслаждения.
        Иксидия лежала на боку, подперев голову рукой, и наблюдала, как высший демон, отличающийся от остальных клиентов суровой красотой и необычайно высоком ростом при мощном телосложении, застегивает ремни на форменной одежде. Чем больше ремней, тем выше место на иерархической лестнице.
        - Ты сегодня странный, - протянула она, закидывая волосы за спину, обнажая грудь, на которой алели следы от его неумеренных ласк.
        Пикселлион помолчал, не решаясь сказать, но звякнула последняя пряжка, и он произнес, не глядя на демоницу:
        - К следующему разу побрей ноги.
        Он знал, что его просьба вызовет шок. Икси хватала ртом воздух, словно грешник, который уже не может кричать.
        Когда он открывал дверь, чтобы уйти, почувствовал, как, кинутая демоницей, подушка летит в его спину.
        - Ненормальный! Извращенец!
        Он успел закрыть дверь, и с той стороны послышался глухой стук и визг Иксидии:
        - Маньяк!
        Больше он в бордель не ходил. Конечно, его яйца опухли от воздержания, но он физически не мог переступить порог этого добропорядочного заведения.
        А в кабинете его ждала Анна. Она тихо сидела на диване, пока он писал, перебирал бумаги, курил, глядя в открытое окно на новую партию грешников.
        Они почти не разговаривали, но достаточно было краем глаза зацепить ее обнаженное тело, белеющее на фоне темной обивки, как его член начинал жить собственной жизнью.
        В такие моменты демон закрывал глаза и начинал мысленно считать грешников.
        Но однажды Пикселлион настолько углубился в подсчет, что не заметил, как Анна подошла к нему, встала на колени и стала расстегивать ремни на штанах, глядя снизу вверх.
        Пикселлион сбился со счета и замер. Недокуренная сигарета выскользнула из его пальцев и, упав на пол, рассыпалась красными искрами.
        Что делать? Отшвырнуть наглую человечку? Наказать, прогнав плетьми? Убить?
        Но женщина оказалась проворной и быстро вытащила то, что ломило от боли в тесных штанах. Член-предатель выпрямился во всю длину и уставился головкой ей в губы.
        - Ого! - сказала она и облизнулась.
        - Ого! - эхом повторил Пикселлион, видя, как женщина с одного раза втянула в себя чуть ли не всю длину.
        После профессионального минета, он понял две истины: Иксидия никуда не годится, и человечка умеет ртом творить чудеса.
        С того дня мир Пикселлиона раскололся. Он мечтал об Анне и стеснялся своей привязанности. Он не мог не вынуть член, находясь рядом с ней, но когда засовывал его обратно в штаны, испытывал жгучее чувство стыда. Пикселлион приобрел комплекс неполноценности и боялся, что о его тайне узнают. Но куда спрятать женщину? Брать работу домой строго запрещалось, держать в кабинете не положено. Охранники и приемщик косились на него, и дело случая, что пока не донесли о самоуправстве.
        Через неделю мучений и метаний, демон решил избавиться от Анны - вывести ее в цех.
        Он, зайдя в кабинет, не сел на диван или в кресло, как обычно, где у его ног тут же пристраивалась Анна, а остановился у стола.
        Когда женщина подошла к нему, с тревогой всматриваясь в хмурое лицо, он грубо развернул ее к двери и подтолкнул в спину, чтобы она без слов поняла, куда идти. Анна обернулась. На ее длинных ресницах висела слеза, затуманивающая взор.
        - Пожалуйста, - простонала она. - Не прогоняй меня.
        Понятно, что грешница боится возмездия за дела на Той стороне, но в ее голосе демону послышалось нечто иное, относящееся лично к нему, глубокое и волнующее.
        Но он свел брови в знак непреклонности и сложил руки на груди.
        - Иди.
        Может слезы тому виной, а может человечка схитрила, но сделав шаг, она рухнула на колени и, чтобы не упасть лицом вниз, уперлась в пол руками.
        Ее великолепные ягодицы, дрогнувшие в момент удара, не позволили отвести Пикселлиону глаза в сторону. Они манили. В штанах стало опять тесно.
        Это потом он будет удивляться, как смог так быстро расстегнуть дюжину ремней, удерживающих штаны, а сейчас он с наслаждением вошел в ее влажную глубину, покрывая человеческую самку любимым демонским способом. И опять он на неделю забыл о своих терзаниях, осваивая новую позу.
        Но все хорошее рано или поздно заканчивается. Профессиональная честь в очередной раз взяла верх, и Пикселлион, боясь подталкивать Анну в спину, чтобы она опять не упала на колени, сам попятился к двери, маня рукой человечку.
        Она шла на него, покачивая бедрами и загадочно улыбаясь. Демон, чувствуя подвох, сбился с шага, запнулся и упал на спину.
        От грохота в кабинете начальника цеха вздрогнули охранники и грешники, а в котлах пошла кругами вода.
        Анна ловко расстегнула ремни и через мгновение сидела на возбужденном демоне верхом, выгибая спину и щекоча его колени длинными волосами.
        Пикселлион сам себе не хотел признаться, как ему понравилась поза наездницы. Он имел доступ и к ее грудям, и к гладкой коже не волосатых ног. Но высший демон никогда не должен находиться под женщиной, это табу. Он должен возвышаться над самкой, особенно в половом акте, когда доказывает свою власть над ней.
        Пикселлион страшно боялся, что кто-нибудь застанет его лежащим под человечкой, но в тоже время пикантность позы доставляла небывалое наслаждение. В общем, он промучился месяц, ежедневно зарекаясь, но вновь и вновь оказываясь под Анной.
        Однажды он не выдержал.
        - Хоть раз легла бы, как положено! - в сердцах выкрикнул он. - Зачем ты меня мучаешь? Демону унизительно лежать под женщиной!
        Анна упала ему на грудь и разрыдалась. Он, желая ее утешить (о, еще одно падение!), провел рукой по спине. И наткнулся на нож. Он совсем о нем забыл!
        - Прости, милая, - произнес демон и прикусил язык. Назвал человечку «милой»?! С ней он скатывался все ниже и ниже! Нет, это просто болезнь. Он должен встать и вытащить ее из кабинета за волосы!
        Но она так жалобно всхлипывала и терлась своими прохладными грудями о его горячую кожу, что Пикселлиону нестерпимо захотелось сделать Анне что-нибудь приятное. Он притянул ее лицо и собрал губами соленые слезы, а она в ответ поцеловала его так нежно, что демон впервые в жизни понял, что нежность - это совсем не страшно.
        - Еще! - потребовал он. Она целовала его лицо, зарываясь в его буйные кудри руками, дышала ему в ухо, втягивала ртом мочку, лизала чувствительное место на шее. А он позволил ей в последний раз попрыгать на его члене. Когда она забилась в оргазме, он выкрикнул:
        - Клянусь, я избавлю тебя от ножа!
        - А я покажу тебе, как умею задирать ноги, обхватывать ими твой торс, класть их на могучие плечи, делать внутренний массаж одними мышцами. Тысячи способов наслаждения!
        После описания ждущих его чудес, он еще раз позволил Анне выступить в роли наездницы.
        На следующий день Пикселлион написал заявление на кратковременный отпуск.
        - Да, решил съездить в Черные горы, искупаться в лаве, погреть косточки в вулканическом пепле, - объяснял он Верховному демону - директору комбината «Возмездие».
        - Это те, что возле Порога? - уточнил Кразимион. - Я был там однажды, когда хоронил в вулкане мать. Или бабушку? Запамятовал за сотни лет. Удачи!
        Ключи от кабинета Пикселлион взял с собой, Анна обещала сидеть тихо.
        У Порога было многолюдно. Длинная цепочка грешников шла с Той стороны, стражники еле успевали их сортировать в зависимости от вида наказания, поэтому никто не обратил внимание на демона, перешагнувшего Порог.
        Даже если какой-нибудь внимательный страж и заметил бы переход на Ту сторону, он точно не кинулся бы на перехват демона-нарушителя, потому что в его инструкции и слова нет, как действовать в странном случае. Просто никому из жителей Обратной стороны не могло прийти в голову добровольно покинуть благодатную Родину и посетить клоаку, где живет раса низших.
        Он шел по улице крупного города, длинный плащ развевался за спиной, делая его похожим на огромную птицу. Ремни, плотно обхватывающие тело, поскрипывали.
        Удивительное дело! Люди совершенно не пугались его, они смотрели куда угодно, только не на демона.
        Пикселлион знал, что сильно отличается от жителей Той стороны и ростом, и накаченным телом, и длиной вьющихся волос, ниспадающих до пояса, не говоря уже о рогах и хвосте, что сейчас нервно бил по икрам. Капюшон, призванный скрыть рога, нелепо топорщился и норовил сползти с головы при каждом порыве ветра.
        Проходя мимо зеркальной витрины, демон резко остановился. Он понял, почему люди не разбегаются в разные стороны - они его не видят!
        Можно сказать, Пикселлион являлся первопроходцем. Если кто из демонов и был на Той стороне, то тщательно скрывал свой поход, потому как для Пикселлиона его невидимость стала полным сюрпризом.
        - Оно к лучшему, - рассудил он и направился в аэропорт. Анна подсказала, что там он сразу поймет, где находится и сможет найти ее город.
        Ожидая нужного рейса, он обратил внимание на рамку, через которую проходили пассажиры. Решив позабавиться, он раз двадцать вставал под нее и с наслаждением наблюдал, как начинали суетиться люди в форме, не понимая, почему стоит такой звон. В конце концов, рамку отключили.
        Железная птица поразила воображение мелким нутром. Демон не помещался ни в одно из кресел, и ему пришлось стоять все десять часов полета над безбрежным океаном.
        Еда в магазине родного города Анны демону не понравилась. Он надкусывал пакеты, но тут же бросал их. Он запомнил ее наставления, что из мяса ему может подойти. Хотя на цветастой упаковке обещалась телятина или баранина, большей мерзости он не пробовал. Ему хотелось настоящего мяса, желательно замороженного, чтобы оно легко жевалось и не пачкало кровью.
        Голод торопил, и Пикселлион быстро нашел нужное здание, стоявшее особняком. Нырнув под лестницу, он выдрал руками железную дверь и протиснулся в подвальное помещение. Крысы шныряли под ногами, но демон упорно пробирался туда, где последний клиент Анны замуровал свою жертву. Удар кулаком по свежей кладке, и она осыпалась грудой кирпичей.
        Пикселлион едва успел поймать мертвую женщину. Даже после смерти она оставалась прекрасна. Тлен не тронул ее тела, длинные волосы при падении свесились на бок и демон разглядел, что преступник не просто так оставил нож в спине. Он пришпилил записку, написанную нервным почерком. Хотя она была залита кровью, демон смог ее прочесть, вытащив нож из спины Анны.
        «Прошу, оставь меня в покое. Что тебе еще нужно? Ты сломал мне жизнь. Вместо обещанной любви, торговал мною, передавая друзьям, словно я вещь. Я больше так не могу. Если еще раз появишься на моем пороге, я всем расскажу, кто прячется за личиной добропорядочного семьянина и мецената».
        На обратно стороне в потеках крови можно было распознать слово «Ублюдок».
        Демон впервые понял, что плачет. Ему до спазмов в животе было жаль Анну, которая лежала перед ним сломанной куклой. Ярость поднималась волной и просила отмщения. Он взял человечку на руки и вынес на улицу, уложив ее на аккуратно подстриженный газон. Нож опять прошел через бумагу, но демон воткнул его в ствол дерева. Потом он обернулся к зданию, блестевшему на солнце чисто вымытыми окнами, и закричал. Так громко и страшно, что стекла не выдержали и осыпались хрустальным водопадом.
        Убедившись, что со всех сторон к зданию побежали люди, демон покинул двор, в последний раз взглянув на мертвую Анну.
        Весь путь назад у него под скулами ходили желваки. Скрип зубов и редкий рык-стон до смерти пугал пассажиров самолета, летящего в Нью-Йорк. Стюардессы бегали по салону и заглядывали под сиденья, но ничего не находили.
        Пикселлион не знал, что на следующий день, рейс, на котором он летел, назовут «Демоническим», а пассажиры разбогатеют на эксклюзивных интервью.
        Порог он переступил, рассекая толпу грешников. Стража оценила хмурый вид высшего демона и не решилась задавать вопросы. У нее и без того много работы.
        Он едва дождался утра, чтобы влететь в свой цех. Прийти на работу в неурочное время он не мог, нестандартное поведение вызвало бы подозрение.
        Достав ключ, он не сразу попал в замочную скважину, так тряслись его руки. Распахнув двери, он выкрикнул ее имя, мечтая, чтобы свободная от ножа грешница прыгнула ему в руки.
        Но на диване вместо Анны сидел Кразимион - Верховный демон, а рядом, согнувшись в услужливой позе, с ехидной улыбкой на губах, стоял приемщик. На его форменной одежде заметно прибавилось ремней.
        Вот так произошла личная катастрофа демона Пикселлиона. По решению суда его низвергли до должности кочегара, сократили имя в табели о рангах до четырех букв и заставили мучить женщину, которую он любил.
        - Пикселлион. - Он поднял глаза на ту, что позвала, с болью отмечая изменения.
        - Анна.
        - Убей меня. Я знаю, ты можешь.
        Ее прекрасные некогда волосы сбились в промасленный комок, обожженная кожа вздулась пузырями…
        Нет, он не будет смотреть на ее обезображенное тело, только в глаза, такого теплого цвета.
        - Я больше так не могу, - простонала Анна, не отрывая взгляда, полного страдания.
        Пикс понял, что она невольно повторила слова, адресованные Ублюдку, и демон сам почувствовал себя ублюдком.
        Как он мог мучить Анну, любя ее больше жизни? Нужна ли ему такая жизнь, полная презрения и унижений?
        Кожа лопалась на его руках, когда он вытаскивал из кипящего масла Анну. Взвалив ее на спину, он прокладывал дорогу кочергой, отбиваясь от тех немногих стражников, что решились встать на пути бывшего шефа. На выходе из цеха, он столкнулся с приемщиком, занявшим его место. Кочерга прошила тело демона насквозь, войдя в его раззявленный рот и выйдя под хвостом.
        Когда демон приблизился к воротам из зоны «Возмездие», проход неожиданно оказался свободным. Ничто не помешало Пиксу-кочегару с женщиной на спине выйти за пределы города и бегом пуститься туда, где виднелись Красные горы, названные так из-за не убывающей вулканической деятельности на протяжении тысячелетий.
        Демоны опасались купаться в лаве Красных гор. Те смельчаки, что попробовали войти в огненную реку, никогда не вернулись. На это и рассчитывал Пикселлион. Демона трудно убить, а жить без любимой он отказывался.
        Пикс-кочегар никогда не узнает, что сказал Кразимион, видя бегущего демона с грешницей на спине.
        - Дайте ему спокойно уйти. Я бы сам не смог жить, видя мучения любимой. Кем бы она ни была: человеком или демоницей.
        И все стражники вытянулись по струнке, скрипнув ремнями формы. Они приложили руку к сердцу, отдавая последнюю почесть некогда могущественному демону.
        Прошло семь лет.
        - Аня, Аня, иди домой!
        - Мамочка, можно я еще немножко поиграю с Илюшей?
        - А во что вы играете?
        - В Ад и Рай. Я ангел, а Илюша демон.
        - Илюша, зачем ты пихаешь Анечку палкой?
        - Это не палка, тетя Ира, это кочерга.
        Белобрысая девочка легко перепрыгнула через кривую палку и со смехом кинулась прочь от темноволосого мальчишки. От бега у нее сползла с плеча лямка сарафана, и солнце ласково прикоснулось к приметной родинке в виде полумесяца.