Сохранить .
1971. Восхождение Евгений Владимирович Щепетнов
        Михаил Карпов #3 Всего год прошел после того, как Михаил Карпов, бывший спецназовец, бывший омоновец на пенсии, и одновременно писатель-фантаст - в 2018 году попал на десятки лет назад - в 1970 год. Идет 1971 год - год покоя, один из тех годов, которые вспоминаются бывшим советским людям как годы сытости, стабильности, и… счастливого детства. За это время Карпов стал самым известным, самым востребованным писателем-фантастом, его «сказки»-фэнтези нарасхват, его собираются издать в американском издательстве «Фаррар, Страус и Жиру», и он отправляется в Нью-Йорк. Но нет ему покоя и там… такая уж у него судьба!
        А тем временем в правительстве СССР зреет заговор, возглавляемый Шелепиным и Семичастным. Убрать Брежнева! Вот их главная задача.
        Содержание
        Евгений Щепетнов

1971. Восхождение
        Пролог
        Я сидел перед Аносовым, и смотрел за его лицом. Оно было страшным. Бледным, окаменевшим, будто выточенным из камня. Он смотрел фотографии, которые я ему привез. Те самые фотографии, которые я забрал у маньяка Сливко.
        А еще - он посмотрел пленку. Только отдельные кадры из пленки, не все, но этого ему хватило. И я его понимаю. Я видел эти пленки - уже оцифрованные, выложенные в интернет. И они меня тоже потрясли. Но я был готов к их восприятию, я знал о Сливко, и как писатель - я хотел узнать, как выглядит абсолютное Зло. Ради знания. Ради информации.
        А еще - я прошел чеченские войны, и захватил чуток Афганистана. И видел трупы наших солдат. И видел съемки, сделанные «духами». И все равно меня потрясло. А для человека, живущего в 1971 году, безопасном, «застойном» году в котором ничего и никогда не случится - это было запредельно.
        Аносов отложил фотографии, касаясь их так, будто они были вымазаны в чем-то отвратительном, ядовитом - одними кончиками пальцев. Потом принес металлический поднос - старый, поцарапанный, вроде как медный или латунный. Когда-то поднос наверное был покрыт серебром, но серебро от времени стерлось, оставив после себя покрытую зеленой патиной поверхность.
        Тренер снова взял в руки фотографии, и начал их рвать. Рвать, и бросать на поднос. А когда на подносе образовалась приличная кучка рваной фотобумаги - чиркнул спичкой. Спичка долго не хотела загораться, потом сломалась, он достал из коробки новую, снова начал яростно чиркать. Я хотел уже забрать у него спички и зажечь огонь, но спичка все-таки вспыхнула, а через несколько секунд занялась и кучка на подносе.
        Дым от сгоревшей бумаги поднимался под самый потолок, а тренер смотрел и смотрел в огонь, и я видел, как у него дрожат руки. Наконец, он оторвал взгляд от затухающих останков бумаги, повернулся ко мне:
        - Как ты его убил?
        - Три пули в голову.
        - Он не мучился перед смертью?
        - Помучился. Я его допросил.
        - Как? Ты ему что-нибудь сломал? Расскажи!
        - Я воткнул ему в колено переплетное шило и шатал, пока он не потерял сознание.
        - Хорошо! Это хорошо! Надеюсь, он как следует почувствовал боль!
        Аносов встал, подошел к шкафу, достал оттуда фотографию. С нее смотрел мальчишка лет тринадцати - улыбчивый, в пионерском галстуке. Очень похожий на Аносова.
        - Мой сын Вовка. Сейчас был бы уже взрослым. Я бы учил его стрелять. Он хотел стать военным, как и я…
        - Что с ним сталось? - спросил я, уже практически зная ответ.
        - Его убили. Кто-то перерезал ему горло, когда Вовка шел домой из школы. Забрали мелочь, часы, которые я ему накануне подарил. Их было трое. Все старше Вовки - по шестнадцать-семнадцать лет. Они жили неподалеку. Их нашли. Судили. Дали смешные сроки - пять, семь лет. Старшему - девять. Они отсидели половину срока и вышли.
        Аносов замолчал, глядя в пространство, а я ждал, не нарушал тишины. И он продолжил:
        - Я в командировке был, в другой стране. Я не мог даже уехать, похоронить своего сына. Так случилось. Так было надо. Я военный. Но я их дождался. Старшего, того, что перерезал горло моему сыну… он долго умирал. И плохо. Я не хочу даже тебе рассказывать, как он умер. Иначе ты меня самого сочтешь маньяком. Двое других умерли просто. Я свернул им головы. Для их родителей, для всех в этом мире - они просто исчезли. Никто так и не узнал, куда они делись. Завели дело, ко мне приходили - менты ведь не дураки. Но ничего не смогли доказать. Пугали, угрожали, а я только пожимал плечами.
        Аносов потер лоб запястьем правой руки, сильно зажмурил глаза.
        - С женой мы расстались. Она мне не простила, что когда наш сын умирал, меня не было рядом. Больше я не женился. Где сейчас бывшая жена - не знаю. Она меня возненавидела и оборвала все связи. Да я и сам себя возненавидел, так что ее не виню. Больше у меня детей не было. Женщины были - я же все-таки мужик. Но детей не было. Наверное.
        - Наверное? - переспросил я.
        - Была одна женщина… уехала. Потом мне рассказали, что она беременна, и скорее всего от меня. Уехала на север. Вроде как в Норильск, но точно не знаю. Мы с ней поссорились - она хотела замуж, детей, а я не хотел.
        - Почему? Почему не хотел?
        - Трус потому что. Я - трус! Потерять еще одного сына?! Я этого не переживу. После смерти Вовки я запил, и меня едва не уволили из армии. Потом все-таки нашел силы, взял себя в руки. И поддерживала меня только одна мысль - дождаться! Дождаться этих тварей! И я дождался.
        - Почему ты мне это рассказал? Вернее - почему ты мне рассказал это именно сейчас?
        - Один из мальчишек, тех, что на снимках… очень похож на моего Вовку. Так похож, что я чуть в обморок не упал, как какая-нибудь институтка. Ты, наверное, удивился, чего это я так все воспринял, тертый-перетертый старый пень? Потому тебе и рассказал. А еще потому, что теперь у меня есть цель в жизни. Ты знаешь - какая.
        - Мне «марголин» самому нужен. Так… на всякий случай! - сказал я неуверенно, ожидая требования вернуть пистолет. Но Аносов махнул рукой:
        - Найду я себе ствол. И глушитель сделаю, теперь уже, по накатанному - совсем несложно. Нет, так-то сложно, конечно, но сейчас я знаю, как его делать, приемы изготовления отлажены - все будет как надо! А можно и без пистолета обойтись. Это ты снайпер, тебе без ствола никак. А я… я диверсант, разведчик. Я тихо убиваю. Нож, удавка, дубинка - вот мое. Список я помню наизусть - тот, что ты мне дал. Не забуду. Так что, Миша, ты занимайся своим делом, а я буду своим. Может спасу какого-нибудь Вовку… и мне зачтется на том свете. Если он есть, конечно, тот свет. А если нет - мне плевать! Главное - я сделаю то, что должен сделать.
        Мы помолчали, Аносов встал, взял поднос, аккуратно ссыпал пепел в мусорное ведро. Потом настежь открыл окно и впустил в комнату свежий майский воздух, тут же унесший из тренерской едкую вонь сгоревшей фотобумаги.
        - Когда ты уезжаешь? - Аносов взял чайник, подошел к крану, налил воды - Уже не вернешься?
        - Что значит - не вернусь? И куда уезжаю? - улыбнулся я, с облегчением меняя тяжелую тему.
        - В Москву, конечно! - покосился на меня Аносов - ты же насовсем уезжаешь? Или я что-то не понял?
        - Насовсем - кивнул я, и мне стало грустно - Не знаю, свидимся ли…
        - Свидимся! - уверенно заявил Аносов - Земля круглая! Адрес оставь - буду в Москве, к тебе забегу. Жаль, конечно, что ты уезжаешь. Но тебе надо делать важное дело! И важнее его - нет сейчас ничего. А насчет маньяков - забудь, теперь это не твоя забота. Знаешь, когда ты мне в первый раз рассказал - я тебе поверил, но… все-таки наверное не до конца. И только когда ты привез фотографии… Но не будем об этом. Тяжелая тема. Теперь - она моя. Я снимаю с тебя ответственность по этой теме! Забудь про этих тварей. Они мои.
        Мы помолчали, а потом Аносов продолжил:
        - И вот что тебе скажу, Миша… я не знаю, как у тебя сложится, что с тобой будет, но знай: если понадобится моя помощь - любая! Обращайся. Повторю - ЛЮБАЯ помощь.
        Дорога домой из Ростовской области не заняла много времени. Ночь, день - и я дома. Не скажу, чтобы я был спокоен, пока ехал - как можно быть спокойным, если у тебя в машине лежит пистолет, из которого ты недавно убил двух человек? И не просто пистолет, а с глушителем! То есть - непременный атрибут всех киношных киллеров. Если ты киллер - у тебя обязательно должен быть пистолет с глушителем. Иначе нещитово!
        Смех смехом, но, если бы меня прихватили с «марголиным» на кармане - дешево я бы не отделался. Хотя отпечатков моих нет ни на нем, ни на запасном магазине. Уж об этом-то я позаботился.
        Когда приехал - Зина ничего меня не спросила. Только посмотрела в глаза, а я ответил на невысказанный вопрос - кивком. Она тоже кивнула и поцеловала меня. И больше мы о том, куда я ездил и зачем - не говорили.
        В газетах, как ни странно, ничего про убийство двух человек в Ростовской области не писали. Впрочем - почему странно? Это в 2018 году все газеты, все СМИ будут неделю смаковать описание какого-нибудь смачного преступления, подкрепляя интерес особо яркими, сочными фотографиями. В 1971 году такого не бывает. Даже о крупных катастрофах передают только из уст в уста - слухи, рассказы знакомых, или даже зарубежные «голоса».
        Помню, как в Саратове в пятиэтажке на улице Танкистов взорвался бытовой газ. Стену дома вынесло практически полностью, обломки полетели через улицу. Ну и что? Хоть одна газета того времени об этом писала? Да боже упаси! В СССР нет проституции, нет наркомании, и нет катастроф. Советский человек живет в раю! И пусть так дальше и… думает.
        Двоякое у меня чувство от жизни в этом мире, мире 1971 года. Именно мире, а не времени - я не уверен, что это мой мир. Совсем не уверен! Ведь я уже внес изменения в историю - например тем, что сообщил о скрытых в руководстве КГБ шпионах. Так почему я о них помню? Об этих предателях? Вернее, так: я помню об этих шпионах не потому, что их разоблачили в 1970 году после моего письма, а потому, что в официальной истории, не потерпевшей изменений с моей легкой руки, они жили и здравствовали аж почти что до 90-х годов. И если бы изменения в истории произошли, я и должен был помнить, что шпионов арестовали в 70-м. А а если их арестовали в 70-м, как я мог написать письмо об их работе вплоть до 90-х годов?
        Стандартный парадокс попаданца в прошлое: ты идешь, и убиваешь своего дедушку (С какого-то хрена! Кто придумал такую дурь?! Да я за дедушку всех порву!). Убиваешь его до того, как он зачнет твоего отца или твою мать. И значит, ты не мог бы родиться! А если не родился, то как попал в прошлое и убил дедушку?
        Единственный способ разрешить этот парадокс - это взять за основу ту гипотезу, что ты переместился не в прошлое своего мира, а в параллельный мир, в котором время течет медленнее, чем в твоем. То есть в моем мире 2018 год, а в параллельном еще 1970-й.
        Возможно ли это? Возможно. А почему - нет? Ученые давно выдвинули гипотезу, что существует бесконечное число параллельных миров, и значит - вполне вероятно, что в них есть миры, время которых течет медленнее, или быстрее, чем в исходном мире.
        Существует и еще одна теория касательно попаданцев в иное время. Тот же парадокс рассматривается как узловая точка, которая пускает единый мир по разным дорогам. То есть - попав в свой же мир в прошлое и совершив некое изменение (вспомнить «И грянул гром!» Бредбери), ты создаешь новый мир, который движется по новой траектории развития. И каждый раз, когда путешественник во времени вольно, или невольно изменяет реальность, он создает новые и новые миры, существующие параллельно исходному миру, и существующие абсолютно автономно! Это не противоречит теории бесконечного множества миров, и радикально устраняет временной парадокс.
        Но мне все-таки больше нравится первая теория, как более простая и не такая головоломная. Возможно - просто потому, что мысль о том что я невольно являюсь создателем миров приводит меня… хмм… в трепет? Нет, не в трепет, для этого я слишком практичен и «толстокож» - просто немного не по себе. Кто хочет быть создателем миров? Кто может легко и непринужденно взять на себя эту ответственность?
        Нет уж - пусть будет параллельный мир, и я в нем немного порезвлюсь, меняя историю в лучшем на мой взгляд направлении. Любой мальчишка, с детства увлекающийся фантастикой, не раз и не два думал: «А вот попасть бы в прошлое, туда, где наши бились с ордами Мамая! И дать нашим пулеметы! И танки! И гранаты с пушками! Вот было бы здорово! И что бы получилось?»
        Вот мне Провидение и дало такую возможность - узнать, «что бы получилось?». Только не с Мамаевыми ордами, а всего лишь с обычными советскими гражданами. И с их руководителями. И без пулеметов и танков. Всего лишь пятидесятилетний отставник, бывший вояка, спецназовец, а потом омоновец - голый и босый, жарким июньским днем заброшенный из 2018 года в 1970-й год. Кто забросил, зачем забросил - откуда я знаю? Ну вот кто «забрасывает» человека в его тело, и заставляет жить? И кто убирает его из тела, когда придет срок? Никто не знает.
        Ну да, есть люди, утверждающие, что они все знают - и про то, какие есть на свете боги, или Бог, и как нужно жить, чтобы им, богам этим, угодить. Но они все врут. Ничего они не знают, кроме того, как быстрее и эффективнее опустошить карманы прихожан. А Что, или Кто есть на свете, и как Он играет судьбами людей - мы никогда не узнаем. Шахматные фигурки не знают, чья рука двигает их по клеткам жизненного поля. Мы может лишь жить так, как нам кажется ПРАВИЛЬНЫМ. И каждый это понимает по-своему.
        Вот втемяшилась мне в голову идея изменить мир, сделать так, чтобы Советский Союз не распался, чтобы он стал могущественным и сильным - сильнее всех на свете. И я пытаюсь этого добиться. Пытаюсь достучаться до руководства Союза. До тех людей, которые могут все изменить, и самое главное - хотят это сделать. У меня очень мало времени. До развала страны остается тридцать лет, до окончательного развала. Но он, этот развал начался именно сейчас, после того, как Брежнев окончательно вошел в силу, подмял под себя все Политбюро, убрав оттуда всех, кто мог хоть как-то покуситься на его власть.
        Вначале я сделал ставку на Брежнева, решив, что генсек просто не догадывается, к чему приведут его непродуманные деяния. Думал, что если подсказать Брежневу, доказать, что все мои слова правда - он начнет реформы и спасет страну. Но я ошибался. Я жестоко ошибался. Брежневу не нужно ничего менять. Он не хочет ничего менять. Он жестко противится любым переменам! Более того, он разрушает те реформы, которые попытался провести Сталин, и результаты которых присвоил себе Хрущев.
        Обдумав свои действия, придя к выводу об их ошибочности, я выбрал из всего сонма советских руководителей того человека, который мог бы поправить ситуацию, того, кто стал бы эффективным менеджером, способным на радикальные меры, того, кто не побоится ни крови, ни пота и положит свою жизнь на то, чтобы сохранить СССР. С моей точки зрения, это - Шелепин, тот, кто сверг Хрущева, и тот, кого Брежнев, пришедший к власти с его помощью, постепенно совершенно отстранил от власти и практически отправил в изгнание, исключив из членов Политбюро.
        Я отправил Шелепину письмо, которым сопроводил те письма, которые я отправлял Брежневу и Андропову, и в которых постарался дать максимум информации о будущем страны.
        Да, я мог бы спокойно жить, наслаждаясь свалившимся на меня успехом, успехом моих книг в этом мире. В своем времени, своем мире, я был писателем средней руки, писавшим неплохие фантастические книги, терявшиеся в потоке всевозможной фантастической литературы. Здесь потеряться трудно - никто из нынешних фантастов не пишет фэнтези. Мне лишь оставалось вспомнить то, что я написал и перенести книги на бумагу. Что я и сделал, начав со своего фэнтези-сериала «Нед».
        И честно сказать - сам не ожидал, насколько успешно мои книги начали продаваться. Нет, так-то я знал, что продаваться они будут хорошо - конкурентов-то нет! Даже Толкина в этом времени в СССР еще не издали! Но чтобы получился ТАКОЙ успех - этого не мог предположить даже я. Моими книгами заинтересовалось даже иностранное издательство - «Фаррар, Страус и Жиру». И пятого июня я должен быть в Нью-Йорке. Мне устраивают пресс-конференцию перед началом продаж моей книги, переведенной на английский язык.
        Теперь, когда я сделал то, что задумал с самого начала моего пребывания в этом мире - убил двух маньяков, Сливко и Чикатило, я могу с чистой совестью заняться своими делами. И первое, что надо сделать - поехать в Москву и отремонтировать квартиру, которую получил после смерти известной поэтессы Капитолины Прокофьевны Залиной-Могилевской. Квартиру в «сталинке» возле станции метро «Динамовская». Туда я попозже перевезу мою беременную подругу Зинаиду. Зина с самого начала знала, кто я такой и поддерживала меня всем, чем могла - и деньгами, и связями, и просто давала моральную поддержку.
        Трудно выжить человеку в чужом мире, без документов и знакомых людей. Очень трудно. И если бы не Зина… не знаю, как я бы жил дальше, и смог ли бы пробиться со своими книгами в такое короткое время. В моем успехе ее вклад просто огромен, и можно сказать - неоценим.
        А еще - она носит под сердцем моего ребенка.
        Глава 1
        В этот раз я отправился в Москву самолетом. Поездом, конечно, привычнее, только… ну его нафиг! Терять драгоценное время на пребывание в вагоне - это не для меня. Погода летная, проблем никаких не предвидится, так что… лечу!
        С Зиной простились очень тепло, она даже немного всплакнула. Вообще, заметил - с тех пор, как забеременела, Зинаида стала гораздо мягче. Раньше чтобы выжать из нее слезу - надо было очень постараться, и то, это были бы скорее слезы ярости, злости, или же наоборот - смеха. Но чтобы вот так, плакать, упершись головой в грудь мужчины… Материнство меняет женщин. Делает их другими. Хуже, или лучше - не мне судить. Мне все-таки кажется, что - лучше.
        Самолет древний, АН-24. Лучше бы, конечно, на ЯК-42, но… АН-24 тоже летает, пусть и не так шустро. И шумит посильнее - поршневой же. Зато - полтора часа, как в автобусе - и ты уже… «Наш самолет совершил посадку в аэропорту столицы нашей родины города-героя Москва! Пассажиров просим оставаться на своих местах до полной остановки…» - ну и так далее. Ностальгически-привычно, и памятно. Летал, знаю.
        В этот раз я еду домой - по месту прописки. Я - москвич! Хе хе хе… понаехал, ага!
        Кстати, всегда замечал - самые что ни на есть истовые радетели запрета «понаезжать» в Нерезиновую, это именно те, кто в нее «понаехал». Как услышишь про «понаехавших», «всю Москву засравших» - так это с очень большой вероятностью говорит именно «понаехвавший», только немного пораньше, чем следующая порция понаехавших. Как сказал мне один из коренных москвичей, предки которого понаехали в Москву сразу после революции: «Нас, коренных, в Москве-то уже и не осталось! Мы в Мытищи переехали!».
        Забросив вещи в квартиру, приняв душ (пока горячая вода есть!), я отправился в Союз писателей - к дражайшей Лидии Петровне, выжиге самого высшего разряда. Кстати, никакого неуважения в определении выжига в данном случае нет. Это как про нетрадиционные меньшинства - есть геи, а есть пи…сы. Геи - художники, балеруны, певцы. И они могут быть вполне приличными, умными людьми. А есть пи…сы - они могут не быть геями, но они настоящие пи…ы, с которыми нельзя иметь дела, и которых надо просто искоренять всеми доступными нормальными человеку способами.
        Так вот Лидия Петровна занималась вроде бы и нехорошими делами - брала взятки, посредничала, получая за это деньги, устраивала не совсем законные, но и не особо переходящие черту закона делишки. Например - маклерствовала, сводя покупателей и продавцов государственных квартир, что суть дело абсолютно незаконное, но практически ненаказуемое и недоказуемое. Это делали многие, и я не помню, чтобы за маклерство кого-то посадили. Нет, не берусь утверждать, что такого не было - наверное, кого-то все-таки прихватывали за незаконную предпринимательскую деятельность, или как она называлась - «нетрудовые доходы». Но я таких случаев не помню, а ведь у меня теперь благодаря моей Зинаиде, врачу-психиатру с мировым именем, абсолютная память, к которой я обращаюсь, будто делаю запрос в интернет. Память моя исправно выдает на-гора все, что я видел или читал в своей жизни.
        Вообще-то я не один такой уникум - людей с абсолютной памятью по миру не так уж и мало, но вся суть в том, что я с рождения такой уникальной памятью не обладал, до тех пор, пока не провалился в прошлое (или вы иной мир?!). И пока Зина не провела надо мной эксперименты, вводя меня в гипнотический транс и раскрепощая мозг медицинскими препаратами. Ее методика воздействия на мозг пациентов признана во всем мире, и на минуточку - моя Зиночка не просто «Зиночка», а профессор, доктор медицины.
        Но речь не о Зине, а о Лидии Петровне. Так вот, Лидию Петровну я уважаю. И даже очень. Да, она берет взятки. Но берет их не за то, чтобы тебе не нагадить, как чиновники в 2018 году, а за настоящую работу - за помощь, за услуги. Понадобилась мне прописка в Москве - она мне сделала не только прописку, но еще и устроила так, чтобы я теперь жил в полноценной однокомнатной «сталинке» возле метро «Динамо», там, откуда я только что вышел, оставив свой чемодан.
        Такой человек всегда нужен. Это нужный человек. К кому обратиться, если тебе что-то понадобилось? Например, как мне - бригада рабочих для ремонта квартиры!
        Я собираюсь вычистить квартиру до голых стен, отциклевать паркет, покрыть его лаком, сменить газовую плиту, сантехнику, ну и все такое прочее. А потом завезти новую мебель - вместо старой, драной, черт знает какого года выпуска. Тут будет жить мой ребенок - и ему нужна чистота и порядок! А потом построят кооперативную квартиру, и мы с Зиной туда переедем. Кстати - и там понадобится ремонт, и все, что положено.
        Да, надо еще и про кооператив Лидию Петровну спросить - как там идут дела? Когда вносить деньги, когда начнут строить?
        Незаменима Лидия Петровна. Вот что бы я делал, если бы ее не было? К кому бы кинулся за помощью? Нет уж, такие «лидиипетровны» всегда нужны, и всегда важны. Забавно, а ведь во времена интернета она наверное никому была бы и не нужна. Зачем «лидиипетровны», когда можно открыть сеть и найти там все, что человеку нужно? Человек эпохи интернета и представить себе не может - как это так может быть, что нельзя найти и купить то что тебе нужно? Открыл поисковик - и вот перед тобой сотни тысяч и миллионы откликов на твой запрос: «Где я могу купить?..». Но сейчас 1971 год, и без Лидии Петровны - никуда!
        - Мишенька! Ох, как я рада! - Лидия Петровна поднялась из-за стола мне навстречу, и я невольно едва не отшатнулся - показалось, что сейчас она заключить меня в свои могучие объятия, положит на кОзлы из своих монументальных грудей. Так-то я это переживу, но потом весь день вонять женскими духами, коих Лидия Петровна льет на себя немеряно, заглушая запах свежего пота - это для меня запредельно. Целый день вонять Лидией Петровной! Фу!
        Но нет, слава богу, на шею мне не бросилась, хотя искренне была рада нашей новой встрече. Я ведь не так просто к ней хожу, обязательно денежку приношу! А Лидия Петровна очень любит денежки…
        - Мишенька, вы вовремя! Я уже и документы на вас оформила! Все в порядке - будет вам пятикомнатная квартира! На Ленинском проспекте, в профессорском доме! Стоит она, конечно, немало, но… вам по карману! Уверена - по карману! Вы такой известный, такой тиражный писатель - вам все завидуют! Председатель - знаете как хорошо про вас говорил?
        - Как? - вздохнул я, который терпеть не может книги председателя СП Федина, и его самого тоже не очень-то долюбливает. Я вообще алкоголиков не люблю, а когда алкоголик служит власти, а при этом еще и устраивает себе страдания по поводу этого служения, «типа я интеллигент продаю душу дьяволу!» - не люблю таких людей вдвойне.
        Впрочем - мне с ним детей не крестить. Он живет где-то в своем мире, я - в своем. И мы совершенно не пересекаемся. Его книгами заполнены все магазины Советского Союза, моих книг там не найти. Они продаются сходу, можно сказать с машины, и на полки книжных магазинов не попадают. Дефицит!
        Эх, если бы я был председателем Союза Писателей СССР! Хмм… и что бы я тогда сделал? Правда - а что? Вопросец, однако… Поймал я сам себя! Круто так поймал, как рыбак здоровенного сома!
        Только вот ответ до безобразия прост и циничен: ничего бы не сделал. Вообще ничего. Союз Писателей суть отдел пропаганды советского образа жизни, и пока власть не сменится - будет продолжать работать на эту власть. А потом на новую - пока новая не решит, что книги никому не нужны, а важнее всего искусство кино.

«Не ложьте сюда ваши книги, они никому не нужны!» - объявление в одном подъезде, в том мире, из которого я пришел.
        - Вам нужно подписать вот тут, вот тут, и тут! - Лидия Петровна таки-лучилась добротой, и ей явно нравилась ее работа. Нет, не работа председателя профкома - работа посредника, устраивающего делишки не столь расторопных граждан.
        - Вот теперь хорошо! Вот вам квитанция, оплатите - не менее тридцати процентов от суммы, и принесете мне! Или можете послать по почте - разницы никакой.
        Я получил квитанцию для оплаты в сберкассе, и потом сунул зарумянившейся Лидии Петровне сто рублей в кармашек на ее платье:
        - Это вам на конфеты, уважаемая Лидия Петровна! Спасибо вам за все! Что бы я без вас делал?! И все мы!
        Зарделась, ага. Довольна - аж светится. И деньгами довольна(в основном деньгами), и добрым словом. А доброе слово, как известно, и кошке приятно.
        - У меня к вам просьба, Лидия Петровна! - начал я, и женщина тут же насторожилась (Деньги! Деньги идут в руки!) - Мне нужна бригада строителей, добросовестных, умелых, и таких, что быстро работают. Ремонт в квартире надо сделать. Моя… хмм… супруга беременна, и я не хочу чтобы наш ребенок появился в квартире со старой тараканьей мебелью и грязными обоями.
        - Поздравляю, Миша! - округлила глаза Лидия Петровна - это же просто замечательно! Дети - это наше все! Ради них и живем!
        Минут пятнадцать после этого Лидия Петровна рассказывала мне про сынка ее Вадичку, который улетел как пташка из гнезда и не очень-то желает с ней общаться. По всему выходило, что сынок у нее абсолютный мудак, который берет у мамаши деньги на свою сладкую жизнь, и поносит мамашу грязными словами Мол, хапуга, только о деньгах думает, и вообще - не интеллектуальная личность. Ага, так и сказал: «Мама, у тебя слишком низкий интеллектуальный уровень, я не могу с тобой разговаривать!» Сцука - деньги у неинтеллектуальной мамаши ему брать не западло, а вот общаться с ней кроме как «по делу» - это никак не можно!
        Мне даже обидно стало за Лидию Петровну и захотелось дать в морду этому мажорчику. Но надо было переводить разговор на нужные рельсы - время-то идет! Мне до начала июня нужно сделать ремонт, до отъезда в США, а времени осталось не так уж и много, всего две недели.
        Я вкратце описал Лидии Петровне ситуацию, и она тут же «уселась» на телефон, предложив мне посидеть и подождать. Ну, я и сидел, слушал переговоры, состоящие из намеков и всяческих иносказаний. А закончилось все бумажкой, на которой хозяйка кабинета написала мне телефон и адрес:
        - Вот, Миша! Это начальник строительной организации. Вы едете к нему и откровенно говорите, что вам нужно. И договариваетесь с ним. Мне ничего не нужно - я делаю это все только потому, что вы хороший человек и меня понимаете. Так что поезжайте прямо сейчас, и все будет хорошо!
        Ну я и поехал. На край Москвы, к незаметному стройуправлению, перекрывающему зданием и бетонным забором доступ к огромной территории, на которой выстроилась строительная техника в различной степени разобранности - от ржавых остовов монстроидальных тракторов, до новеньких «Беларусей»-экскаваторов, блестевших свеженькой, еще не битой солнцем и ветрами краской.
        Обычная контора - пыльная, с вытертым линолеумом и бегающими по коридору женщинами с бумагами в руках. И с работягами, сидящими на скамейке возле входа под отцветшей яблоней, смолившими свои вонючие цигарки под красной надписью на стене: «Место для курения».
        Меня проводили взглядами пролетариев, штурмующих Зимний дворец (Разоделся, пижон! Джинсы натянул, ишь!), и я поднялся на второй этаж по скрипучей лестнице, вытертой сотнями и сотнями ног до такой степени, что в деревянных толстенных ступенях образовались «впуклости», наводящие на мысль об уходящих годах. Сколько лет надо было ходить по этим ступеням, чтобы они ТАК вытерлись? А еще - скользнула мысль о том, что сапожник очень уж часто без сапог - что стройуправление не может себе построить большое, качественное здание?
        Впрочем - это не мое дело. Считает руководство СМУ, что тут ему удобнее - почему я должен считать по-другому?
        Директор СМУ Нарышкин Сергей Никифорович сидел у себя в кабинете, и яростно ругался, крича в трубку телефона и перемежая цензурные слова абсолютно нецензурной, строительно-солдатской бранью. Давно заметил, самые яростные ругатели - это строители и военные. У меня всегда было ощущение, что без мата невозможно ни дом построить, ни солдат чему-либо научить. Ни рабочие на стройке, ни рядовые и сержанты не воспринимают ничего на слух, если не сопроводить это особо крепким словом. А лучше всего - и словом, и пендалем. Как там говорилось в пародии на рекламный ролик Банка Империал? «И была стройка, и был обед, и была водка. И шел прораб, и поднимал он их, и вспоминал он их имена!»
        Я подождал, когда фонтан красноречия иссякнет, и только когда седоватый краснорожий мужик отдуваясь откинулся в своем кресле - рискнул подать голос:
        - Здравствуйте! Я от Лидии Петровны!
        Мужик вначале вскинул брови, мол - какая Лидия Петровна?! Видимо он весь был в делах, и едва замечал перед собой неизвестного пришельца, но потом его лицо разгладилось и даже расплылось в улыбке:
        - Здравствуйте! Как же, как же… звонила мне Лидочка! Это вы хотели ремонт сделать в квартире?
        - Я!
        - Отлично! У меня есть бригада отделочников, просто молодцы!
        Он понизил голос, и глянув на дверь, сказал:
        - Мы проведем ремонт по госрасценкам, поставим, к примеру, оклейку обоев. А остальное - по договоренности с бригадиром. Устроит так?
        - Ну… да! - кивнул я, и хозяин кабинета снял трубку:
        - Катя, давай сюда Марину! Покричи в матюгальник!
        И тут же положил трубку и обратился ко мне:
        - Щас все будет. Лидочка сказала, вы умеете быть благодарным, так что…
        - Не обижу - важно кивнул я, и уселся на один из стульев, стоявших вдоль стены кабинета под вымпелами победителей соцсоревнования и портретами вождей.
        Марина оказалась как раз тем самым бригадиром, которого мне и предлагал директор Нарышкин. Женщина лет тридцати пяти, одетая в аккуратную рабочую робу, миловидная, крепкая, как спортсменка. Не толстая, а именно крепкая - шустрая, налитая природной силой и несокрушимым здоровьем. На меня она не обратила ровно никакого внимания.
        - Чего, Никифорыч? Когда на объект? Простаиваем! Кто семьи наши кормить будет?! Ты, что ли? Полдня уже сидим!
        - Тихо! - директор досадливо поморщился - вот никакого у тебя нет понятия, как себя вести с начальством! Другие-то, постучат, тихонько войдут, попросят… а ты - Ааа! Аааа! Аааа! Вот что ты за вздорная такая баба, Маринка?! И чего я тебя держу, вот скажи мне? Чего терплю-то?!
        - А то ты меня держишь, что моя бригада работает лучше всех! И не бухает при этом! - усмехнулась женщина - и потому ты будешь вопить, плеваться, но меня все равно не выгонишь. Во-первых, не за что. Во-вторых, будешь выступать - я и сама уйду, и со мной бригада уйдет! И кто потеряет на этом - догадайся!
        - Ладно, ладно - ша! Все сказали! - поморщился Нарышкин - Слухай сюда! Вот человек (он показал на меня, и Марина оглянулась, окинув меня взглядом снизу доверху). Ему надо сделать ремонт в квартире. Сейчас пойдешь в прорабскую, сядешь с ним за стол, посчитаешь! Да знаю, знаю - пока не увидишь, точную цену не скажешь! Но примерные-то объемы можешь посчитать! И вот что - документы сделай на поклейку обоев. Остальное - отдельно. Поняла? Все поняла?
        - Поняла! - Марина кивнула повернулась ко мне - Пойдемте за мной.
        Когда мы вышли в коридор, спросила:
        - Вас как звать? (я ответил) Михаил? Я где-то вас видела! Где вот… не помню. Вы где работаете? Не киноактер?
        - Я писатель. Фантаст.
        - Писатель? - Марина удивилась, брови ее поднялись - А что написали?
        - А вы читаете фантастику? - пришел черед удивляться мне.
        - А почему - нет?! - Марина, похоже, слегка обиделась - Я что, похожа на тупую клушу? Которая читает только вывески?
        - Нет, но… стройка, и все такое прочее. Все такое… приземленное, кажется, что тут нет места фантастике. А я написал несколько книжек про Найденыша, Неда. Карпов моя фамилия.
        - Карпов! Ух ты… - Марина вытаращила глаза и недоверчиво помотала головой - Тот самый Карпов?! Да у меня все ваши книжки есть! В профкоме выдрала, чуть глотку за них не порвала! Вы обязательно должны мне расписаться на ваших книгах, раз попались мне в сети! Хи хи хи…
        Обсуждали мы недолго, сошлись на том, что сидеть сейчас и рассуждать о том, что нужно сделать в квартире - просто глупость, и надо видеть фронт работ. Я дал адрес, договорились, что Марина подъедет ко мне завтра, к десяти утра, на том и расстались. А я потащился домой - вначале на автобусе до станции метро, а потом уже до «Динамо». От станции до квартиры пять минут ходу - великое счастье, при практически полном отсутствии такого транспорта, как маршрутное такси. Это в 2018 стоит выйти на остановку общественного транспорта, и тут тебе сразу десяток маршруток на выбор, а в 1971-м ты можешь полчаса стоять и дожидаться вонючего, исторгающего клубы синего дыма «лунохода», как его называют «аборигены». А потом ехать в нем, прижатый спине дебелой мадам, вдыхая запах пота вперемешку с запахом «Красной Москвы». В жару это удовольствие особенно не доставляет ни малейшей радости.
        Дошел. И с облегчением растянулся на диване, вытянув ноги и глядя в требующий покраски потолок. В квартире неуловимо пахло… не знаю, чем пахнет, но замечал - такой запах в тех квартирах, где живут старики. «Старушечий» запах. Из чего он состоит - не знаю. Керосин? Нафталин? Старые сладкие духи? Земляничное мыло? Хлорка для туалета? Старые газеты? Все вместе и все сразу. И запах этот впитывается в стены, в пол, в потолок, в мебель. Даже в одежду, и в ту впитывается. Потому, чтобы от него избавиться нужны радикальные меры - выдрать все до голого бетона, до голых кирпичей! Ну кроме паркета, конечно. Его просто отциклевать.
        Об этом я и сказал на следующее утро Марине, приехавшей ровно без пяти минут десять, чем меня немало удивила. Я ожидал, что она опоздает как минимум на полчаса, а то и часа на полтора. Во-первых, женщина. Во-вторых, строитель, работяга. А работяги-строители всегда отличались своеобразным пониманием дисциплины и обязательности: «Я же приехал! Опоздал на час, ну и что?! Проблемы были!». Их никогда не интересовали твои проблемы, твое убитое время - свои-то проблемы ближе к телу!
        Вообще, я ненавижу необязательность и никогда не опаздываю. Когда говорят о том, что какие-то обстоятельства помешали человеку прийти вовремя, всегда вспоминаю о том, что писал Экзюпери в своем романе «Ночной полет». Там он описывал свою жизнь, свою работу - когда он, летчик, возил через пустыню Сахару почтовые отправления. Так вот: за опоздания летчиков нещадно штрафовали, не принимая во внимание ни встречный ветер, который затормозил самолет, ни неполадки, вдруг возникшие в движке (тяга упала). И что интересно - опозданий не было! Не-бы-ло!
        Откуда в русском народе взялась эта необязательность, этот «пофуизм»? Мне кажется - это чистой воды азиатчина. Восток, как сказал товарищу Сухов - дело тонкое. На Востоке никуда не торопятся, не спешат выполнять свои обещания. Чтобы добиться выполнения договоренностей с восточным человеком, нужно заставить его поклясться на Коране. Аллаха они боятся, наказаний за неисполнение подписанных договоров - нет.
        В Афганистане на это дело насмотрелся. Если ты сидишь с афганцем, пьешь чай, ешь, и договариваешься на завтра, на десять утра куда-то вместе поехать, жмешь руку, уверенный, что все будет так, как вы договорились - жестоко ошибаешься. Вы ни о чем не договорились. Ни о том, что он придет к тебе в 10 утра, ни о том, что вы вообще куда-то поедете. Просто человек ты хороший, отказать тебе как-то нехорошо - опять же, чай вместе пили! А вот выполнять договоренности никто не собирается. Иншалла!
        Марина совсем не походила на вчерашнюю бой-бабу в рабочем комбинезоне: Джинсы, обтягивающие круглую попу, рубашка с лейблами, импортные (вроде как чешские) кроссовки - попробуй, разгляди в ней работягу! Видимо, хорошо зарабатывает.
        В том, что она хорошо зарабатывает, я убедился уже через полчаса, когда мы посчитали примерный объем работ, и Марина назвала цену. Хорошая цена! Для нее. А обычный клиент небось взвыл бы от таких цифр. Известно, что стоимость отделочных работ составляет не менее тридцати процентов от стоимости помещения, которое отделывают. И это без всяких изысков.
        Торговаться я не стал, деньги есть, мне главное - качество. О чем я и сообщил Марине. А еще - мне важны сроки. Если они не уложатся в десять дней - сумма уменьшается на двадцать процентов.
        Само собой, Марина была недовольна таким обстоятельством, но судя по тому, как достаточно легко пошла на сделку - накрутила она мне цену своих услуг по верхнему пределу. Небось - ждала, что я буду торговаться. Но я не стал. Договорились что плитку, сантехнику и все остальное я куплю сам, без их помощи - написала мне, какие объемы плитки мне будут нужны, а что касается стройматериалов вроде краски, лака и всякого такого - это она возьмет на складе стройуправления. На что ей нужны наличные деньги.
        Я без возражений выдал Марине тысячу рублей, и мы расстались довольные друг другом. Пока что меня все устраивало. Бригада приедет завтра, к обеду - привезет стройматериалы и начнет работу.
        Не откладывая дела в долгий ящик (сам же подгонял Марину!), рванул в магазин «Березка», собрав все свои валютные ресурсы. В виде сертификатов Внешторгбанка, конечно. Кстати сказать, нужно будет еще в издательство заехать, подписать бумаги на получение сертификатов, вырученных на валюту от продажи моих книг в «братских странах», как сейчас называют всякие польши и чехословакии с германиями. Кусок должен получиться очень даже приличный! Другое дело, что и потратить-то особенно и не на что. Если только дом построить? Где-нибудь в Ялте? Или в Сочи.
        Впрочем - Сочи с его гнилыми болотами я не люблю. Жил там некоторое время. Помню, утром встаешь, а на твоей машине слой воды толщиной чуть не в палец - стекает с нее ручьями. Нездоровый климат, болота. Когда-то сюда ссылали декабристов - на каторгу. Жара, кровососы и безумная влажность быстро научила декабристов уму-разуму, только было уже поздно. Померли. И да - лучше в Сибирь, чем вонючие болота в тропической жаре. И вот поди ж ты - курорт! Кто там устроил курорт - ему надо палкой по башке настучать. Даже посмертно.
        В уже знакомой «Березке» на Сиреневом бульваре меня встретили как дорогого гостя. Даже сам удивился! Тот же самый милиционер, что встретил меня в первый раз и потребовал показать сертификаты - сейчас ничего не потребовал, а только встал из-за стола, когда меня узнал, и почтительно поздоровался. А я пожал ему руку.
        Продавщицы улыбались, а та, что заведовала вы том числе и отделом книг - подбежала и заговорщицким шепотом попросила оставить автограф и на других моих книгах, что сейчас имелись на полках магазина. В прошлый раз книги с автографами (с ее слов!) разлетелись как горячие пирожки. И откуда только узнали, что в магазине есть книги с автографами автора! Половина Москвы прибежала купить эти книги! (опять же - со слов продавщицы).
        Я не отказался, только попросил отсрочку, пока не куплю то, что мне нужно. И когда заведующая магазином узнала, что мне нужно (она тоже подошла, ей уже кто-то сообщил), повела меня в святая святых - на склад. В той же «Березке» кроме дефицита был и супердефицит! Так всегда бывало - самое лучше под прилавок, для своих. Система, однако. Казалось бы - чего в «Березке»-то прятать? Тут и так все то, что недоступно простому советскому гражданину! Так нет же - и тут «все животные равны, но некоторые - равнее».
        На полках - турецкая плитка. Хорошая, да! Но итальянская-то лучше. На полках - чешский сантехнический фаянс. Но немецкий-то лучше! Пусть и немного дороже, но…
        В общем - закупился я по-полной! Еще и лака прикупил импортного на паркет - после циклевки положат, и не в один слой.
        Вообще-то я терпеть не могу ходить по магазинам, покупать какую-то плитку и все такое прочее - у меня этим всегда занималась жена, я только лишь платил и доставлял - и жену, и стройматериалы. Но тут… странное дело - у меня проснулся какой-то даже азарт! Ни у кого нет - у меня есть! Не просто дефицит, а супердефицит!
        Организовали и доставку - у магазина имелся свой транспорт - два тентованных бортовых «уазика». Один для перевозки моих строительных сокровищ и подрядили. Оформили официально, плюс я сунул водиле пять рублей сертификатами, и четырем грузчикам - тоже по пять.
        Пока грузили барахло, я сидел и подписывал книжки, до того наподписывался - аж в глазах зарябило! Ох, никак не привыкну к тому, что надо писать рукой! Отвык. Совсем отвык с этими чертовыми компьютерами! Оставшимися в 2018 году… увы.
        Впрочем, я и здесь пишу не руками, а на машинке, на импортной электрической машинке. Она осталась у Зины, но я не стал жадничать и прикупил новую - тут же, в «Березке». Деньги есть, так чего жаться? Тем более что стоит она здесь в три раза дешевле, чем если бы покупал ее в обычном магазине.
        Мебель - кухонную и комнатную, всякие там гарнитуры - это после того, как сделают ремонт. Глупо завозить все это барахло, чтобы рабочие потом таскали его из угла в угол.
        Я уселся в кабину - показывать дорогу - грузчики в кузов, и мы поехали ко мне на квартиру. Подъехали уже к вечеру, когда на скамейке возле дома как стая ворон расселись старушки, проживающие в этом же подъезде. Я поздоровался, мне вразнобой ответили, и с любопытством воззрились на кузов «уазика», из которого начали выпрыгивать дюжие грузчики.
        Кстати, в «Березке» и грузчики были другими. Дефицитными, как и все, что находилось под крышей этого магазина. Дюжие мужики в чистых комбинезонах, от которых ничуть не пахло ни перегаром, ни свежим алкогольным испарением. Чтобы от грузчика не пахло боромотухой? Да это нонсенс! Фантастика!
        - Ремонт будете делать? - сладким голосом осведомилась одна из старушек, пошептавшись с товарками. Я как раз спустился из квартиры, проследить, осталось ли что-то в кузове машины. Я так-то людям доверяю, но не надо ставить их в такие условия, когда они волей-неволей будут поставлены перед выбором - попереть плохо лежащее, или пусть совесть будет чиста.
        - Ремонт буду делать! - сумрачно ответил я, и едва не добавил: «А с какой целью спрашиваете?» Не стоит портить отношения с этими мегерами. Они могут быть как и хорошими помощниками, так и яростными врагами. Все зависит от того, как поставишь себя перед ними.
        - Жалко Капу! - сделала горестную физиономию старуха - конечно, женшчина была карахтерная, на хромой козе к ней не подъедешь - поетесса! Но все равно - жалко. А вы кем ей приходитесь?
        - Племянник. Внучатый! - так же спокойно ответил я, и пожав плечами добавил - Все вопросы? Или еще есть?
        - А вы женатый? - не унималась старушка - А то у меня племянница - хороша девушка! И не балованная - сама из-под Рязани. Хозяйка - замечательная! Ейный муж прошлой зимой утоп, напился и через реку пошел. Вот потом весной-то и всплыл. А баба хароша!
        - Хароша, хароша баба! - подхватили остальные сводницы, и мне вдруг стало смешно - вот же чертовки! Это они свою вдовушку пристраивают! А я-то… чуть в шпионки их не записал. Да, не все такие, как бабки из Зининого дома - бывшие жены ответственных работников. Эти точно попроще и почеловечнее. Наверное.
        - Мне жаль, но я женат! - почти не покривил я душой - Жена сейчас… далеко, она беременна. Ребенок у нас будет. Вот отремонтирую квартиру, и привезу.
        - А сколь ей годков? Молодая небось? - это первая старушка, глаза которой поблескивали от любопытства - Щас-то все мужики стараются на молоденьких жаницца! Да штоба в два раза моложе!
        Кстати, так и не пойму ее говора - точно откуда-то приехала. С севера? С Архангельска? Забавный такой говор. Хотя… там же «окают», а тут «акает». Но то, что приехала, а не коренная москвичка - рупь за сто.
        - Пятьдесят лет - легко ответил я, не думая о последствиях. И они последовали.
        - Пятьдесят?! Ой-ей! Охо-хонюшки! Да как же она рожать-то будет! В таким-та возрасти?!
        Я пожелал всем охающим бабулькам здоровья, и пошел за последним ящиком с плиткой, двигающимся ко входу в подъезд на руках могучих непьющих грузчиков. Уже наверху, в квартире, я осмотрел штабель из драгоценных ящиков и вручил старшему грузчику десять рублей - на всех. Премиальные, так сказать. Тот спокойно и достойно сказал: «Спасибо!», и мы распрощались, довольные друг другом. Они не побили ящики, а я оказался совсем не жадным клиентом. Всегда хорошо, когда люди довольны друг другом и не держат за пазухой камень. У меня есть деньги - так почему не дать заработать другим? От меня не убудет!
        За всей суетой - забыл купить чего-нибудь на ужин. Вспомнил уже тогда, когда за окном стало темно и в домах загорелись окна. Идти куда-то ужасно не хотелось, да и куда? Круглосуточных магазинов здесь нет, все гастрономы и просто продуктовые магазины позакрывались - и что делать? Это социализм, деточка, тут отработал свое время - и трава не расти! А если хочешь, чтобы человек работал дольше своего рабочего времени - плати в два раза! Двойной тариф! И будет тебе счастье.
        В ресторан пойти? В принципе, можно… вот только тащиться куда-то душа не лежит. Хотя… до станции метро - пять минут хорошего ходу. Потом в центр, и уж наверное где-нибудь в «Праге» или «Арагви» приютят и накормят голодного писателя! Все-таки надо было позаботиться заранее - вот купил бы в «Березке» палку колбасы, да каких-нибудь консервированных болгарских перцев - и не надо было бы тащиться в ночь-полночь, чтобы съесть котлетку с картошкой пюре!
        При мыслях о картошке и котлетке, у меня началось такое бурное слюноотделение, что я все-так и не выдержал, натянул ботинки и решительно шагнул к двери, подцепив по дороге свою шикарную джинсовую куртку. Ночью в мае все-таки еще холодновато, а я придерживаюсь той истины, что лучше вспотеть, чем замерзнуть.
        До метро дошел быстро, даже слегка разогрелся. Спустился, вошел в подошедший поезд и уселся в уголке, глядя в темное стекло на противоположной стороне вагона.
        Грустно как-то. Честно сказать, настроение не очень хорошее. Один, в чужом - пока чужом! - городе, голодный, усталый, а впереди неизвестность. Нет, не сейчас неизвестность - сейчас я закажу вкусной еды. И попрошу еще и с собой упаковать - на завтрак. Чего стесняться? Деньги-то есть. Тут за десятку можно поесть от пуза, это тебе не 2018 год. И качество совсем другое. Здесь за обман клиентов сажают. ГОСТ, однако. Одно из достоинств советского времени - если уж что-то производят, то отступления от ГОСТа считается преступлением. Чем-то напоминает Белоруссию моего времени, когда белорусский Батька дрючит производителей так, что они и помыслить боятся сделать заведомую каку. Не то что Российские производители колбасы из сисек-писек.
        Ну да, я слегка идеализирую и советское время, и Батькину деятельность, но по большей части все так и есть. Я когда деньги имелись, с пенсии покупал нам домой белорусской колбасы - сыровяленой, или сырокопченой. Дорогая, сволочь, но ее хоть ешь, и радуешься! Со свежим лавашом из пекарни на конечной остановке автобусов, наделать бутербродиков, и… ммм!
        Опять слюни потекли. Мда! Проголодался, как молодой! Когда тебе за сорок, ты уже не так остро чувствуешь голод. Это в юности, когда идешь с рыбалки и в садке десяток окуньков и плотвичек - ты готов сожрать целого быка. Внутри у тебя все трясется от голода, иноги сами собой ускоряются, пока не переходят на бег - домой! Скорее! Жрать! Жрать!
        А когда ты взрослый мужик, видавший виды и побитый жизнью, все уже не так ярко и радикально. Ну да - хочется поесть. Но можно и потерпеть - час, два, три… пять часов. Потом сел, аккуратно, контролируя каждую съеденную калорию (растолстеешь же!) поел, и тут же захотел спать. Прикорнуть после обеда - святое дело! И ученые советуют - раздельный сон! Разбиваешь свой сон на часы - шесть часов ночью, пару часов днем - после обеда и вечером, и это полезнее для организма, чем едины ночной восьмичасовой сон. Хорошая теория! И кто мы, чтобы протестовать против выводов умных ученых? Спать!
        Мне кажется, что ближе к пятидесяти процессы в организме затормаживаются. Потому и не не чувствуется такого сильного голода. Это у молодого организма все обновляется, растет, бурно и яростно - как трава после хорошего дождя на солнечной грядке. А мы, пятидесятилетние, уже тихонько увядаем. Мы застыли в безвременьи, и ждем, когда же начнем спускаться вниз. Мы еще сильны, реакция - быстрее чем у многих молодых, но организм ЗНАЕТ, что это вершина, и дальше нам только вниз.
        Упадочные мысли, я знаю. Я же говорю - депрессуха, упадок настроения и всякое такое. И кстати сказать - мне ли депрессовать? Сколько людей в мире обижены судьбой! Инвалиды, умирающие раковые больные, нищие, которые копаются в помойках в надежде найти пропитание. А я - успешный писатель, можно сказать, по советским меркам - богатый человек! Который едет в ресторан чтобы поужинать. И какого черта я ною?!
        И что касается организма - моего организма - с ним происходит странная вещь. Я молодею. Я на самом деле молодею! У меня почернели практически седые волосы (я седеть начал уже с тридцати лет). Мой организм работает так, как работал в лучшие мои годы, на пике формы - лет в двадцать пять, или тридцать. Я сбросил лишний вес, и меня теперь можно было бы выставить рекламой какого-нибудь тренажерного зала - мышцы, мышцы, мышцы! И даже старые раны перестали ныть перед дождем! Я ведь метеозависимый человек - как перемена погоды, так черт подери - начинается! Голова много раз ушибленная болит, раны, переломы ноют. Хоть напивайся, чтобы ничего не болело!
        Кто-то сказал: «Если ты после пятидесяти просыпаешься, и у тебя ничего не болит - значит, ты умер». У меня это началось гораздо раньше, я еще и до пятидесяти дожить не успел. Жизнь у меня была такая… бурная! Слишком бурная для одного человека.
        Вышел из метро в центре, на Арбате. Куда пойти? В «Прагу»? Или в «Арагви»? А может в ресторан «Арбат»? Его не так давно открыли, и у него очень большой зал. Типа - рекорд такой, две тысячи мест. А что, наверное в него и пойду. Уж точно место найдется! А то придешь, а в ресторане-то и мест нет. Советские граждане же такие бедные… в ресторан хрен попадешь! Это как в 2018 году - все плачут, что совсем обнищали, денег нет. Но однако на улицах хрен протолкнешься от машин, а все кафе и рестораны забиты посетителями. Это вот как так? Для меня лично - загадка.
        Или как с врачами дело обстоит - очень низкие оклады, врачи все время стенают, рассказывая, как трудно живется с такими окладами. Но однако ездят на приличных иномарках, и как минимум раз в год ездят на заграничный курорт. Да не один раз в год. Как умудряются так экономить, чтобы купить новую квартиру? Я вот на свою пенсию в двадцать тысяч едва-едва концы с концами свожу. А тут - кудесники экономии на 12 тысяч оклада!
        Много в жизни загадок, точно. Простым умом не разгадать! Шибко надо подумать, чтобы догадаться!
        Да, зал впечатлял! Это какое-то футбольное поле, а не зал! И обслуживают неплохо. Без хамства и подобострастия - тут же метрдотель провел меня к свободному столику, официант мгновенно подал меню, я посидел, читая перечень блюд и усмехаясь ценам. Уж больно странно выглядели цены в советских рублях. Борщ - рубль. Бифштекс с яйцом - рубль пятнадцать копеек. И это в ресторане высшего разряда! Смешно, правда.
        - Скажите, а виски у вас есть? - внезапно спросил у у официантки, подошедшей принять заказ.
        - Виски? - слегка удивилась она - Есть, вот, в меню. Вам какой?
        Я сам не знал - почему заказал виски. Я же не пью уже давно, и тут вдруг…накопилось, что ли. Усталость, нервная перегрузка… От ста грамм виски ничего не будет, что для меня - сто грамм? А нервы успокоятся. Как лекарство.
        Борщ, два бифштекса с картошкой пюре, салатик из свежей капусты (ну люблю я его, чего уж!). Два чая с лимоном - зеленый чай! Только зеленый! Пару бутербродов с осетриной и пару с черной икрой - виски-то надо закусить? С собой - пирожки с капустой, с мясом, с яблоками, бутерброды с колбасой (вот чего я в «Березке» колбасы не купил, болван!), ромовых бабок пять штук (Люблю! Чтобы сочные!). Ну и хватит. Завтра чего-нибудь в магазине накуплю, благо что это Москва, и купить тут есть чего. Не Саратов же.
        Залпом выпил виски, закусил бутербродом с черной икрой. Надо признать - хорошо пошло! Как огонь в желудок пролился. Потеплело, и настроение чуть-чуть улучшилось. Вроде как стало отпускать. Хорошо!
        - Мужчина, извините, вам компания не нужна?
        Выныриваю из теплого тумана безмыслия и неги, вижу рядом со столиком двух девиц - микроплатья, сетчатые чулки, боевой раскрас - это не девки, а пародия на проституток! Ну надо же так глупо и вульгарно себя раскрашивать! На кого расчет? На «гостей из солнечного Азербайджана»? Ну так и идите к ним, кошелки!
        - Нет. Отвалите!
        - Грубиян! Хам! - хором, потом топот каблучков.
        Сижу, раздумываю - а может еще сто грамм виски? Ну а чего такого? Мне как слону дробина! Что случится, если я выпью двести граммов? На новый год с Зиной бокал шампанского пил - ничего не случилось! А сейчас чего? Будто заклятие на меня наложили - выпьешь - и беда случится! Глупости это все!
        Подзываю официанта, заказываю еще сто грамм. Как раз приносят борщ, и я начинаю наслаждаться горячим, остро пахнущим перцем хлебовом. Люблю борщ! Красный, свекольный, сладкий, из свежей капусты! И чтобы посредине чашки - пятно белой, сладкой сметаны. Разве что-то сравниться с борщом?! Если только домашние пельмени…
        Под борщ - еще сто грамм виски. Под горячее - дело святое! Водка противна, а вот виски неплохо идет. Есть в нем что-то такое… природное. Деревом отдает, угольками. А водка просто разбавленный спирт! Коньяк тоже не люблю - сладкий какой-то, неприятный. Вино - сухое, или полусладкое - ничего идет, но мне надо его много выпить, чтобы в голове что-то было. Для меня оно - как компот. Или квас.
        Кстати сказать - надо сказать официанту, чтобы с собой положили газировки. Ну или квасу - есть же у них квас. У меня в квартире даже чая нет. Или есть? Но даже если есть - это все от старушки осталось, что там за чай - непонятно. Опилки какие-нибудь…
        Кстати, старушка шептала мне, чтобы я коробку прибрал, что в крупах и сахаре спрятана. Хорошо, что вспомнил - как домой приеду, надо посмотреть, что там за коробка. Безделушки ее, не иначе - сережки кольца. Какая бы ни была пролетарская поэтесса, а все-таки женщина, и как любая женщина вероятно любила украшать себя всякой мишурой. Я этого не понимаю, но и не порицаю. Нравится - да ради бога! Носи! У Зины тоже полно всяких побрякушек, я даже не смотрел - каких. Муж ей покупал. Говорила - очень дорогие есть побрякушки, и если нам, мол, туго придется - можно продать, и очень выгодно.
        Из-за стола вышел тяжелый, объевшийся, как давно не жравший удав, проглотивший капибару. На чай оставил пятерку - вполне нормальные чаевые. Официант благодарил, и видно, что искренне. Кстати - все еще плаваю в здешних ценах. Норовлю оставить чаевые едва ли не как в своем времени. Интересно, как бы вытянулась физиономия официанта, если бы я оставил ему на чай пятьдесят или сто рублей? При обычной для этого времени зарплате в сто пятьдесят рублей в месяц.
        Вообще, если разобраться - цены в ресторане очень даже кусаются. Чтобы человеку с зарплатой в сто пятьдесятрублей поужинать в ресторане… это фантастика. Нет - поужинать-то можно, вот только потом как жить? Одеваться, обуваться и всякое такое? Ресторан не для простых советских граждан, коих в стране большинство, он для той прослойки, которая очень хорошо зарабатывает. Для номенклатуры, для всяких артистов и музыкантов с певцами. Ну и для писателей - богатеньких, как я.
        Дотащился до станции метро по пустынной, с редкими прохожими улице. Поздно уже. И не заметил, как время подкралось к полуночи. Вроде только что вошел в ресторан, и… почему-то там время летит быстро - пока ждешь заказа, пока съешь. В ресторане ешь не так, как где-нибудь в палатке под Хасавюртом - скорей, скорей, вдруг сейчас вызовут, останешься голодным! Ножом, из грубо вспоротой банки! Черствым хлебом в теплую, пахучую жижицу в банке! Разогреть нет времени, так, на холодную… В ресторане - смакуешь еду, наслаждаешься каждым кусочком. Ресторан - это спектакль кулинарии. Это театр еды. И спешка здесь неуместна. Опять же - «за что уплочено, должно быть проглочено!» - и ты втискиваешь в себя заказанное, даже если понимаешь, что можно было и бросить - хватит обжираться!
        Переместился на Замоскворецкую линию, сел в вагон - почти пустой, кроме меня два человека. Уселся в угол, положил рядом пакет с моим завтрашним завтраком - обычных пакетов-маечек здесь нет, но есть фирменные картонные пакеты из ресторана, вполне себе удобные. Туда мне все и сложили, честно заслужив свои чаевые.
        После обеда или ужина меня всегда тянет в сон - ну вот такая особенность организма! Хоть десять минут, да поспать! А тут еще и двести грамм виски… в голове мутное тепло… хорошо! Уютно, даже в вагоне метро! Ехать не так уж далеко, но и не близко. Греха не будет, если десять минут придавлю храпака.
        В общем, свою станцию я благополучно прое… хмм… пропустил. Очнулся, когда чья-то рука бесцеремонно ухватила меня за воротник и встряхнула - ощутимо ударив по скуле. Открывая глаза, на автомате я уцепил эту самую руку и сжав у запястья, взял ее на излом, опуская противника к полу. И только тогда заметил, что держу на болевом приеме милиционера!
        - Сука! Он мне чуть руку не сломал! Ах ты мразь! Пьянь е…я! Тварь!
        Я отпустил руку мента, милиционер вскочил и потянул из-за пояса дубинку, но я тут же примирительно поднял руки вверх, как сдающийся фриц:
        - Эй, эй, парни! Вы чего? Я думал вор какой-то ко мне лезет! Извините, что так вышло! Искренне приношу свои извинения!
        - Извинения он приносит! …твою мать! - процедил мент, потирая руку - Встал и пошел, пьянь! В пикет! Там разберемся, какие ты там приносишь извинения!
        Мне очень не понравилось, что милиционер матерится, как портовый грузчик, но чего не бывает? Мало ли… я тоже не промах - могу так отматерить, что уши в трубочку свернутся. В армии без этого нельзя, армия на мате держится и матом погоняет. Но…все таки - милиционер же. Скромнее надо быть. Культурнее. Читал, что в семидесятые в менты набрали много «лимиты» из глухих провинций (к двухтысячным они уже станут «коренными москвичами» и будут задирать нос: «Мы, москвичи!»).
        Вели меня довольно-таки мирно, даже наручники не надели. Может потому, что у них не было наручников? Не били. Только тот, что вел меня держа под правую руку, ткнул один раз кулаком в спину - ощутимо, но не критично. Неприятно, конечно. Маститого писателя ведут как какого-то гопника!
        Привели меня в «пикет», что прямо на станции. Название «пикета» я не разглядел, не успел - меня впихнули внутрь, и я чуть не упал, споткнувшись о стоявший у выхода стул.
        - О! Это что еще за чудо? - слегка гнусаво спросил парень с лейтенантскими погонами, сидевший за столом в углу. Стол перед ним был грязен - крошки, надкусанные куски хлеба, шкурки от кусков колбасы. А еще - перед ним стояли стакан и пустая бутылка из-под водки.
        Черт, да он же в дупель пьяный! - тут же проскочила в голове мысль, и все встало на свои места. Те менты, что меня задержали тоже были нетрезвыми - неестественно блестевшие глаза, речь, пересыпанная нецензурной бранью.
        Я напрягся, ожидая самого худшего. А еще - у меня возникло чувство дежавю. Было! Уже было! Нет - будет. Позже, и не на этой станции. Но такова Система. Система, которую развил Щелоков.
        Кое-кто говорит, что Щелоков ничего себе не брал, ничего особого из благ не имел, и вообще был порядочным человеком. Только вот откуда в милиции, которую он возглавлял 16 (!!!) лет взялась повальная преступность, круговая порука, укрывательство преступлений сотрудников и полная безнаказанность?! Можно ничего себе не брать, но поставить дело так, что… лучше бы «брал». Но только чтобы подчиненные работали, как положено, а не грабили людей, которых должны защищать! Поднимать престиж милиции фильмами, сериалами - это, конечно, замечательно. Только вот какой милиции? ЭТОЙ?! Престиж этого пьяного мента, который не стесняется в рабочее время пить водку, и даже не скрывает своего поведения от чужих людей? Безнаказанность, вот как это называется. Абсолютная безнаказанность!
        - Прошу сообщить мне причину задержания, и предъявить ваше удостоверение.
        Я постарался, чтобы голос мой был как можно более холоден - может это проймет? Решат, что задержанный какая-то «шишка» и побоятся?
        - Сообщаю! - радостно ухмыльнулся сопровождавший, тот, кого я уцепил за руку - ты находился в нетрезвом виде в общественном месте! А еще - напал на милиционера при исполнении! Удостоверение ему! Козел! Может еще сберкнижку показать?
        - Вы его обыскали? - лейтенант довольно осклабился - а может у него нож есть! Или вообще, это какой-то шпион! Американский!
        В углу комнаты захохотал сержант - такой же расхристанный, в одной расстегнутой рубашке и с форменным галстуком, висящим только на заколке:
        - Американский шпион! Ну ты даешь, Вась! Шпион! Обыск шпиону!
        Меня обыскали - гогоча и матерясь вытащили из внутреннего кармана бумажник. Лейтенант заглянул в него, присвистнул:
        - Ух ты! Жирный клоп! Гля! Сотни две, не меньше! Не успел пропить, да? А чего в пакете? Ооо! Пирожки! И колбаска! Пацаны, обожаю пирожки!
        Мой завтрашний завтрак вывалили на грязный стол, лейтенант запихал себе в рот пирожок и откусил. Потом открыл мою бутылку «Боржоми» и выдул сразу половину.
        - Ааа… ништяк! У меня такой сушняк был! Ништяаак! Ну чо уставился, козел? Нельзя в нетрезвом виде в общественном месте! Штраф будет! Вот все твое лавэ на штраф и уйдет! Понял, козлина?
        - Я не козлина. И я не понял - медленно, с расстановкой ответил я.
        На меня накатило. В висках стучало, глаза закрывала розовая пелена. После контузии у меня бывает. Но редко. Так ненавидеть - я давно никого не ненавидел. В последний раз это были «духи», которых я увидел на взятой у пленного пленке. Там нашим парням резали головы. И резал один из тех, кто был заснят на пленке.
        Мы вырезали их всех. Ножами. Никого не оставили в живых. И договорились молчать. Но потом кто-то все-таки проболтался, видать по-пьянке, и нас таскали на допрос особисты. Но бесполезно - ничего не доказали. Иначе бы могли и срок навесить - пленные же, нельзя! А им - можно?!
        - Чо ты не понял?! Чо не понял?! Объясни ему, Петруха!
        Тут же последовал удар в поддых. Я ожидал этого, успел сконцентрироваться и принял удар прессом. Мышцы заныли, но это лучше, чем если бы пришло по печени. По печени - это очень больно и опасно. Можно и умереть.
        - Вы ответите! - вырвалось у меня, и глаза лейтенанта широко раскрылись, лицо исказилось, будто я сказал о нем какую-то гадость.
        - Я отвечу?! Да ни х… я не отвечу! Козел ты душной! Щас договоришься, на рельсах потом найдут! Разрезанного поездом! И х… кто докажет! Не ты первый, не ты последний!
        Лейтентант шагнул ко мне и нанес удар в пах. Вернее - хотел нанести его, но я поставил блок, ухватил его за ногу, с подшагом поднял ногу на сгибе локтя, вывел противника из равновесия, приподнял и со всего размаха воткнул шеей в пол, почти вертикально. Даже добивать было не нужно - хрустнуло, и лейтенант остался лежать на полу, мелко подергиваясь в последних судорогах уходящей жизни. Шея его неестественно повернута, а мертвые глаза смотрят куда-то в сторону, в покрытую потеками и царапинами стену.
        Тишина продержалась секунду. Абсолютно автоматически я шагнул к одному из своих конвоиров, и одним движением свернул ему шею. Второго повалил ударом в переносицу. Третий бросился бежать к двери, но не успел - подножка, он падает на пол, я прыгаю на ему спину, хватаю за голову и ломаю шею. Четыре!
        Один в углу. Уже достал пистолет! Бегу, молясь, чтобы этот гад промахнулся и понимаю, что не успею, что сейчас последует выстрел!
        Щелк! Щелк!
        Ах ты ж сука! С разбегу вбиваю противника в стену, и потом, обмякшему, сворачиваю шею. Семь бед - один ответ! Одного завалил - свидетелей точно надо убирать.
        Беру пистолет из руки покойника, проверяю - ага, точно! Надо патрон в патроннике держать, сука! Не привык, да? Все алкашей грабим? С оружием-то не умеем обращаться! И слава богу. Будь на его месте такой, как я - тут же бы мне и конец.
        Дежавю. Точно - дежавю! Только конец истории другой, совсем другой!
        Забрал деньги, бумажник. Собрал в пакет свои продукты. Нет, не затем, чтобы их есть - брезгую, после того, как они валялись на грязном столе. Просто потому, что это наводка для сыщиков.
        Вытер пистолет, который брал в руки, подумал - чего мог коснуться, пришел к выводу - ни к чему не прикасался. Хотя… вроде как за спинку стула схватился чтобы не упасть. На всякий случай - вытер спинку тряпкой, которую взял со стола.
        Этой же тряпкой открыл дверь «пикета», нажав на дверную ручку, прислушался - тихо, ночь. Никого! Представляю, что они здесь творили, и скорее всего - давно!
        Проверил, есть ли живые. Второй, которому я разбил переносицу - вроде как был еще жив. Скрутил шею и ему. Теперь - гарантированно мертв.
        Поднял воротник куртки, прикрыв подбородок - чтобы если кто-то увидит - потом не опознали, и пошел к поездам. Они еще ходили. Я прыгнул в последний вагон, затаился в углу. Согнулся, пряча лицо в руках, так и ехал до самой станции «Динамо».
        На выходе на меня никто не обратил внимание - всем было не до меня. Ну идет какой-то запоздавший мужик - наверное с вечерней смены - ну и пусть себе идет. Лицо я наклонил к полу, особо и не разглядишь. Ну а на улице уже темно - главное, не попасть под свет от фонаря. И слава богу - видеокамер в этом времени пока нет. Впрочем - в метро нет, и в ментовке нет. Где-то может и есть? Мне это не известно.
        Но все прошло нормально. Открыл дверь в квартиру, сбросил ботинки и свалился на диван. Дошел! Вот тебе сходил, понимаешь ли, поужинал… до сих пор поджилки трясутся - отходняк! Адреналиновый откат. Вот сейчас как раз бы и хряпнуть спиртяги!
        Но ша! Хватит! Нахряпался уже. Пять трупов. Вряд ли, конечно, на меня выйдут, но… на душе препогано! Все у меня не слава богу… вечно во что-то вляпываюсь. Судьба видать такая!
        Глава 2
        Проснулся в девять часов утра, как по звонку будильника. То есть - в восемь часов по моему провинциальному времени. Московское от нашего времени отличается на час - почему, зачем - не знаю. Смысл в этом какой? Чтобы провинциалы на час раньше работать начинали? Нет бы привести все к одному знаменателю…
        Спал я одетым - как упал на диван, так утром и поднялся - кряхтя, хватаясь за голову, будто собираясь узнать - на месте ли она. Но кстати, против ожидания - вчерашняя выпивка никак на мне не сказалась, хотя после очень длительного перерыва в употреблении спиртного я после такой порции виски должен был просто умирать с похмелья. Ну… мне так кажется. Абстинентный синдром, однако!
        Стянул с себя пропотевшие тряпки - рубаху, джинсы, все остальное, и побрел в ванную. Быстренько принял душ, надел чистое белье, сунул ноги в тапочки и побрел на кухню. Есть не хотелось, да и нечего - все, что взял в ресторане, выбросил в урну, выйдя из станции метро. Жаль, конечно, но эту еду опоганили грязные руки моральных уродов. Не смог бы себя заставить съесть хоть кусочек. Да плевать - успею сбегать в гастроном, что по дороге к станции метро.
        Шел на кухню совсем за другим - вспомнил с утра, что обещал себе посмотреть заветную коробку покойной бабульки-поэтессы. Я ведь теперь ее наследник, так что…
        Поиски коробки заняли у меня минут десять, мешки с мукой и крупой занимали все нутро кухонного серванта (или как он там называется?), так что пришлось попотеть, чтобы найти искомое. Когда все-таки нашел (в мешке с гречкой, черт подери!), удивился тяжести коробушки тридцать на двадцать сантиметров размером. Глубиной она сантиметров десять, а на жестяной крышке нарисована дебелая купчиха и написано что-то вроде «Печенье к чаю…» и дальше неразборчиво. Дореволюционная коробка, это ясно. «Умели делать вещи в 14-м году».
        Коробка крепко, в несколько рядов перехвачена прочной бечевкой, так что пришлось мне эту самую бечевку разрезать - узлы затянуты наглухо. Нож тупой, пилил довольно-таки долго, веревка будто окостенела. Но в конце концов она сдалась, я уцепился за крышку, открыл ее, и…
        Точно, цацки. Стекляшки, но красивые. Звезда на голубой муаровой ленте, над ней что-то вроде короны Российской империи, а в центре желтое изображение распятого человека. Христа?
        И тут у меня в голове будто щелкнуло! И я не просто оторопел - назвать это оторопью нельзя! Я ОХРЕНЕЛ! Я видел эту звезду! Видел! Любой, кто хоть мало-мальски интересуется стариной, хотя бы раз встречал изображения царских орденов. Так вот - это был Бриллиантовый знак Святого апостола Андрея Первозванного! На муаровой голубой ленте!
        Нет, этого не может быть! Не может! У какой-то там старушки, поэтессы, последний хрен без соли доедающей - и такой орден!
        И я помню, сколько он стоит. Помню! Однажды я лазил по сети, и смотрел - самые дорогие монеты, самые дорогие ордена. Я ведь несколько лет занимался кладоискательством - чисто для души, но все-таки в надежде найти Его: Клад! И вот он, Клад! Да не Клад, а КЛАДИЩЕ! Такой орден был продан на Сотбис за пять с половиной миллионов долларов! Пять с половиной миллионов… вот же черт… Если бы этот орден да ТУДА, в 2018 год… это вилла на Корфу, это яхта, это безбедная жизнь до самой смерти! И детям останется, и внукам! Живи, и радуйся!
        Меня даже пот прошиб, и очнулся я только минут через десять - вспотевший, хоть и сидел в трусах под открытой форточкой, полный дурацких мыслей - например о том, как бы я продавал этот орден в своем времени, и кто бы мне дал эти пять с половиной лямов. И дали бы вообще, или догнали бы, и еще добавили. У нас это быстро - прознает кто-то особо завистливый о привалившем богатстве, и обязательно попытается нагадить. Или отнять привалившее богатство, или заявить куда надо - мол, клад нашел и не спешит его отдавать. Изымут, а потом и доказывай, что не верблюд - как сделали с людьми, которые купили дом, и нашли в нем двести с лишним золотых монет царской чеканки. Я не знаю, по какой такой причине они вместо того, чтобы нормально продать этот клад решили его сдать государству - но они сдали, рассчитывая на два миллиона рублей награды, то есть половину стоимости клада. И… все. Клад оценили, описали, отправили в Минфин… вот только когда открыли посылку, там вместо золота оказались ржавые гаечные ключи. И плакали два миллиона - нет золота, нет денег!
        В общем - абсолютно бессовестно людей обворовали. И теперь они судятся, надеясь выбить из государства свои деньги. Кто украл золото, кто подложил вместо него железяки - менты только руками разводят: «Не знаем! А может и не было никакого золота?!» Бесстыдство, конечно. Эти же менты явно при делах. Но попробуй, докажи!
        Впрочем, люди за пятьдесят лет мало изменились. И наверное - на тысячи, или даже сотни тысяч лет. Я не религиозный человек, но кое-что можно объяснить только единым созданием мира - например, поведение людей. Оно ОДИНАКОВО во все времена. Зависть, злоба, желание нагадить ближнему только потому, что он более удачлив, более богат - было, есть, и будет всегда.
        С юности помню: одна семья выиграла по облигациям займа двадцать тысяч рублей. Не такая уж и великая сумма, но… После того, как о них написали в газете, мол, семья Пупкиных выиграла такую-то сумму - играйте, и вы тоже выиграете, у этих самых Пупкиных вдруг объявилась масса родственников и друзей, которым совершенно необходимы деньги. Просто вопрос жизни и смерти, как необходимы! А когда Пупкины отправили их подальше… Они жили в полуподвальной квартире, окна которой выходили в приямок, на тротуар. Им посреди ночи в окно закатили огромную каменюку, как минимум на полтонны весом (и не поленились!). Мол, нечего жадничать. Так что я и насчет людей этого времени тоже не обольщаюсь. Всякие были люди. Вспомнить только вчерашнюю банду ментов…
        В голову стукнуло: а может подделка?! Ну так, бижутерия на тему? Взял орден в руку, подошел к окну, приставил к стеклу «стекляшками»… хрр! На стекле осталась жирная черта! Бриллианты. Черт подери, бриллианты!
        Вернулся к коробке, взял ее, положил на кухонный стол. Орден почтительно отложил на тряпочку. Один из тысячи. Их было сделано всего тысяча! И все оставшиеся в живых едва ли не наперечет.
        Так… а это что?! Еще звезда! Другая… щелк! Мозг выдает информацию: Большой крест, или Звезда Великомученицы Екатерины. Больше миллиона долларов стоимостью! В 2008 году на аукционе ушла за такую цену! О-чу-меть!
        Отложил. Потянулся за медальоном на красной ленте - на ленте надпись, крест-накрест: «За любовь и отечество». Еще один орден Екатерины - «Малый крест»! Тоже около лимона баксов.
        Я сидел около часа, выкладывая из коробки сокровища, и осматривая их со всех сторон. Бросилась в глаза изумительная сохранность драгоценностей - большинство из них были завернуты в пергаментную бумагу, или просто в кусочки холста. Здесь были и георгиевские кресты первой и второй степени в золоте, и «Станиславы», и «Анны» - потрясающие, невероятные даже для человека будущего сокровища! А уж для советского гражданина - это запредельно.
        Хотя… вот куда он, этот человек будущего, сунется с такими сокровищами? Может разгадка - почему бабулька ими не воспользовалась - лежит именно в этой плоскости? К примеру, я - не имеющий здесь никаких контактов, никаких связей - иду в комиссионный и предлагаю купить Бриллиантовую звезду. И что дальше будет?
        Во-первых, скорее всего меня попытаются просто грохнуть.
        Во-вторых, если увидят, что сделать это непросто - договорятся с ментами, и…звезду отберут, а меня опять же - грохнут. Только в камере. Или при попытке к бегству. Потому что деньги настолько великие, что никто и не задумается прежде, чем спустить курок.
        Даже в нашем времени я бы задумался - а как продать такую вещь, и не продешевить? Просто продать, за копейки - легко. Миллион, два - запросто. Рублей. Но пять миллионов долларов?! Если только контрабандой вывезти за границу и там уже продать? Только вот чревато…
        Интересно, а здесь обыскивают тех, кто отправляется за границу? А что если прихватить с собой пару орденов, и пристроить там на аукцион? Был бы у меня тогда некий матрасик, кучка соломы - на случай падения с высоты. Вдруг меня здесь прижмут, и мне понадобится бежать - на что тогда жить? А вот тогда и будет мне страховой фонд!
        На самом дне шкатулки лежали николаевские империалы - пятьдесят штук (я пересчитал). Тоже очень недешевая монета - каждая, в зависимости от сохрана, может стоить больше ста тысяч долларов. Редкость по каталогу - четыре «R». Опять же - стоить в будущем. Сейчас, наверное, дешевле. Сейчас их пускают на золотые зубы. Это в будущем людям стремно вставлять себе полон рот золотых зубов, здесь - обтачивают здоровые зубы, чтобы поставить золотые коронки. Особенно кавказцы и цыгане.
        Странно это все. Нет, не то - откуда взялись эти сокровища. В революцию и не то бывало. Похоже, что грабанули революционные массы какую-то сокровищницу, вот и прилипли к рукам некоторые ценности. Как старушка их сумела сохранить, вот что странно. Не потратила - даже в войну, когда все голодали. Не потратила после войны, когда уже все наладилось, но денег не особо хватало - все-таки поэтессы не очень-то богатые особы литературного мира. В музей не отдала. Просто закопала в гречку, и… что она с ними делала? Вынимала, разглядывала? Может, примеряла? Или просто любовалась красотой драгоценных изделий? Теперь уже не узнаешь. Лежит она в могиле, тихая и спокойная, а ты теперь думай - нафига такое сокровище, и что с ним со всем мне сейчас делать!
        К месту, или нет - вспомнился драгоценный камень, который граф Монте-Кристо подарил подлецу-трактирщику. Тот спятил, убил ювелира по наущению своей подлой женушки, и нормально пошел на каторгу, как и полагается подлецам и предателям.
        Я не подлец, и не предатель, но… лучше бы не находил этого сокровища. Потому что не знаю, что с ним делать, и как теперь жить. Будет висеть надо мной это сокровище как какое-то проклятие, буду беспокоиться, что его украдут, буду думать, как сбыть эти проклятые побрякушки, и… все такое прочее. А оно мне надо?
        В музей отдать? Ага, щас прям! Чтобы бросили в запасники, а потом втихую уперли? Знаю, как делаются такие дела! Я лучше в реку выкину, чем отдам на растерзание музейным стервятникам. Насмотрелся в свое время, как растаскивали музейные фонды - особенно в девяностые годы. Краеведческий музей едва ли не наполовину растащили, посмотреть не на что. Позорище!
        Аккуратно упаковал сокровища, сложил примерно так, как они и лежали. Обмотал шнуром, чтобы крышка не открылась, затянул. Хорошо, что крупы и муку не раздал соседям! А ведь хотел! Хорошо, что вспомнил про горячечный шепот старушки: «Там в ящике серванта, на кухне, в крупе… коробка! Все тебе! Делай с ней все, что хочешь! Я долго хранила, сама не решилась! А ты сможешь! Пусть тебе впрок будет!»
        Я и помыслить не мог, что здесь лежит ТАКОЕ. Даже близко помыслить не мог!
        Ушел в комнату, лег на диван, закинул руки за голову и замер, раздумывая над ситуацией. Как там сказано у Ильфа и Петрова? «В сторожке плавал бриллиантовый дым». Вот и у меня перед глазами - ордена, золото, бриллианты, серебро, платина… тяжкое испытание для нищеброда. Ну да, я нищеброд - а кто же еще? Это сейчас немного разбогател на своих книжках, деньги завелись. А раньше? От зарплаты до зарплаты! Никаких тебе дорогих машин, никаких Багамов и Корфу! Скромный домик, скромная, хотя и добротная еда, скромные одежда и обувь. В общем - как все. Как весь народ. И вдруг… Вот так, наверное сходят с ума нувориши, обезумев от павших на них шальных денег. Начинают гулять, выпивать, и в конце концов прогаживают все, что у них есть, плюс обретают долги. Если только за ум не берутся…
        Я пару раз глубоко вздохнул, насыщая кровь кислородом, и решил, что буду справляться с проблемами по мере их поступления. И внезапно упавшее на меня сокровище не такая уж и большая проблема. И кстати - не такие уж и гигантские деньги. Вот если бы это было миллионов сто долларов - тогда, да! А так… миллионов на десять? Пятнадцать? Копейки! Хе хе хе… наглец, ага! Копейки ему пятнадцать лямов «зеленых»!
        Развеселившись, слез с дивана и начал одеваться. Скоро рабочие придут, так не в трусах же их встречать. Достал из чемодана свежие штаны, рубашку (слегка помятая, но сойдет), носки, и скоро был уже готов к встрече бригады. Несвежую одежду сложил в мешок - потом постираю. Вечером, когда уйдут работяги. Кстати, вот еще вопрос - где мне обитать, пока тут идет ремонт? Работать в строительном бедламе совершенно невозможно. Если только на кухню переселиться? Дверь закрыть, и пусть себе бесчинствуют в комнате? Заодно и сокровища под присмотром. Но пока надо сходить в издательство, уладить дела.
        Бригада появилась ровно в двенадцать часов дня. Четверо мужчин и две женщины - не считая бригадирши. Все трезвые, ни от кого не пахнет алкоголем, в руках объемистые сумки - вероятно инструменты и спецодежда.
        - А вот и мы! - радостно известила меня нарядная как для гулянья бригадирша, выступая перед своим боевым отрядом - мы готовы приступить!
        Я заверил, что очень счастлив этому обстоятельству, известил, что купил плитку и все необходимое - что хотел выбрать сам - и процесс пошел. Через пятнадцать минут вся бригада была одета в рабочие комбинезоны, через полчаса - в ванной стучали молотки, сбивая старую плитку и штукатурку, а в комнате скрипели по полу ножки старого дивана, постанывавшего от предчувствия своей скорой гибели.
        Ненавижу ремонт! И без него нельзя, и выносить его просто невозможно! Самое лучшее - это на время ремонта куда-нибудь свалить, приехав только тогда, когда все уже завершено. Может снять на это время квартиру? Только вот как быть с драгоценной коробкой? Вдруг рабочие из любопытства начнут лазить по ящикам? Ну мало ли как оно бывает… ну просто любопытно стало, да и все тут! Хотя ведь можно драгоценности и с собой забрать…
        Эх, вот не было печали, а?! И зачем они мне?! Я и без них хорошо жил! Денег хватает, перспектива отличная - на кой черт мне еще и это бремя?! Разбазарить, пустить по ветру оставленные мне сокровища было бы просто неуважительно по отношению к покойнице, завещавшей коробку. Но и целыми днями думать - как бы уберечь ее от воров, как бы не потерять, как бы кто не узнал о сокровище - это безумие какое-то! И в музей я их точно не отдам. Во-первых, это не такие уж и музейные раритеты. Они ценны для коллекционеров, а вот для музеев - копейки, да и только. Не интересны они им. Опять же - а где гарантия, что те же музейные работники и просто сильные мира сего не тиснут эти сокровища из запасников, в которых те вскорости окажутся? Только вспомнить громкую историю о том, как из Эрмитажа выносили всевозможные раритеты и вынесли десятки, а то и сотни предметов, пока их не схватили за руку. Не хочу никому отдавать неожиданно павшее в руки сокровище, и плевать, если меня назовут стяжателем и жадиной. Плевать! Впрочем, я уже повторяюсь… никак не могу выбросить из головы мысли об этих сокровищах.
        Одевшись, я вышел из квартиры, предупредив бригадиршу, что буду дома скорее всего ближе к вечеру, на что она так же радостно ответила что они будут работать допоздна, так что я могу не беспокоиться и приходить к десяти часам, не раньше. Ведь им нужно уложиться в сроки, а значит - работать будут не по восемь часов.
        Убедившись, что ближайшие десять дней писанина моя накрывается медным тазом - по понятным причинам, я пошел по ступеням вниз, решив спуститься по лестнице, а не с помощью лифта. Нет, не потому, что он был жутким чудовищем, страшно лязгающим металлической дверью (древний раритет, черт подери!). Просто надо больше двигаться, поддерживать физическую форму. Как показывает практика - и в этом якобы тихом и спокойном мире не все так ладно как выглядит снаружи.
        Я ничуть не переживал насчет вчерашнего убийства милиционеров. Мне их было абсолютно не жаль. Наоборот - я был даже рад, что они нарвались на меня, а не на какого-то неспособного дать отпор человека. Представляю, сколько несчастных они обобрали, унизили, оскорбили, а то даже и убили. Я как-то сразу поверил этим тварям, когда они сказали о людях, пропавших в тоннелях московского метро. Запросто могло быть. Тоннели метро сообщаются с подземельями под Москвой, а там может быть все, что угодно. Диггеры не все врут о подземельях Москвы…
        Когда спустился до второго этажа, дверь квартиры что справа открылась, из нее вышел пожилой мужчина лет под семьдесят, ведущий на поводке здоровенную собачару, похожую на болонку-переростка не менее метра в холке. Я даже слегка обалдел, глядя на такое чудо, а потом в голове всплыло: «южно-русская овчарка». Хорошо иметь свой интернет! В мозгу. И вай-фай искать не надо!
        Шерсть собачьей челки полностью закрывала глаза, и я неожиданно для себя самого спросил:
        - Как она видит-то? Глаза-то прикрыты!
        Мужчина задумчиво посмотрел на меня, вздохнул, и переведя взгляд в пространство над моей головой ответил:
        - Она как КГБ - все видит, только виду не подает!
        Мне стало смешно, я улыбнулся, кивнул мужчине, и зашагал дальше. Уже когда отошел от дома метров на двести по направлению к метро, вдруг задумался - а не пророческие ли слова? Может меня уже давно вычислили и ведут, а я только ушами хлопаю, как африканский слон? Было ведь у меня ощущение, что кто-то за мной следит, но потом исчезло. И я точно знаю, что не ошибся. Точно - следили! Только вот - кто? Если это в связи с моей поездкой в США, типа негласная проверка писателя на предмет его лояльности родной стране - это одно дело. А если вышли на Шамана - это всем другое. Только вот почему если вышли на Шамана - меня не арестовали? Значит, не вышли. Значит - просто взяли в разработку как потенциального беглеца из страны, а когда убедились, что со мной все в порядке - сняли слежку. Эта версия все объясняет - почему бы и нет? Подумаю. Крепко подумаю.
        Заместитель начальника РОВД подполковник Семен Викторович Татаринцев стоял чуть в стороне, у стены, и с тоской наблюдал за тем, что происходило на месте преступления. Он знал, что будет дальше. Очень хорошо знал. Эти, с лампасами, уедут, оставив его заниматься абсолютно безнадежным (как он уже выяснил) делом, а сверху пойдут грозные резолюции: «…усилить…!» «…добиться…!» «…не допустить…!» А чего не допустить-то? Пьянки на работе? Так и стараются - не допустить. Не допустить утечки информации? Чтобы никто не рассказал о том, как некто свернул головы пьяным милиционерам? Тогда не надо было пускать информацию по сводкам! Сколько человек ее прочитали? Сколько теперь расскажут женам, любовницам, братьям, сестрам и всем, всем на свете «по-секрету»? В общем - шило в мешке не утаишь. И самое главное - это «висяк». Самый что ни на есть обычный «висяк»! Хотя… какой к черту «обычный»?! Убийство нескольких милиционеров - обычный?! Голыми руками! Без оружия!
        - Подполковник, вы тут старший?!
        Оооо… Татаринцев едва не застонал! Еще один «лампасник»! Да сколько же можно?! Он уже подробно рассказал о происшедшем четверым подряд «лампасникам», и еще один?! Развлекаются они так, что ли?!
        - Я старший, товарищ генерал. Подполковник Татаринцев.
        - Расскажите, что тут произошло - генерал внимательно посмотрел в глаза Татаринцеву, и его губы тронула улыбка - Какой я по счету?
        - Пятый… - невольно улыбнулся и Татаринцев.
        - Уж извините… - пожал плечами генерал, и его моложавое лицо с правильными чертами стало серьезным - Сами понимаете, ситуация чрезвычайная. На теракт походит.
        - А если на теракт, так может «соседи» возьмут?! - воодушевился Татаринцев, предвкушая, что сбросит с плеч тяжкий груз ТАКОГО «висяка» - Мы-то чего тогда будем тут копаться?!
        - Это дело чести, подполковник! - серьезно и почти пафосно ответил генерал, и тут же сбавил накал - Сами понимаете, лучше не выносить сор из избы. Заберут дело - тогда ладно, пусть занимаются, ломают головы, а сами предлагать не будем. Мы на что тогда, если не можем найти тех, кто убил наших коллег! Пусть даже и не совсем праведных коллег. Итак, вкратце, что случилось?
        - Судя по всему, эти кадры (Татаринцев кивнул на трупы милиционеров) кого-то зацепили на станции метро и привели сюда. Между задержанным и милиционерами вспыхнул конфликт. (Татаринцев не стал говорить - на почве чего мог быть конфликт, а генерал уточнять не стал - и так ясно) Действовал какой-то профессионал, возможно шпион. Убить нескольких здоровых, сильных парней голыми руками - это надо уметь. Они даже не успели воспользоваться своим табельным оружием. Как цыплятам головы свернул, ей-ей!
        - Отпечатки пальцев?
        - Да тут этих отпечатков - море разливанное! - досадливо поморщился Татаринцев - сюда водили людей постоянно - пьяных, бомжей, всех, кого зацепят на станции. Хотя и тут есть кое-какие интересные признаки - убийца вытер стол, угол стола, там ни одного отпечатка. Вытер ручки двери - тоже нет отпечатков. Это показывает, что он знаком с основами розыскного дела. По крайней мере, слышал о дактилоскопии.
        - О ней даже первоклашки знают! - поморщился в досадливой гримасе генерал - Свидетели есть? Кто-то его видел? Дежурный на эскалаторе? Машинисты?
        - Опрашиваем, но все это скорее всего не даст результата - вздохнул Татаринцев - Если он такой продуманный, то скорее всего не показался им на глаза. Дежурный никого, способного учинить такое не видел, машинисты - они и не смотрят на пассажиров. Вернее - не присматриваются.
        - Ну так что, получается - «висяк»? - нахмурился генерал - так, что ли?
        - Вот я и предлагаю сбросить его «соседям» - кивнул головой Татаринцев, уходя от прямого ответа - Пусть они себе шею на нем сломают, на этом деле! Ну да, мы будем помогать, будем искать… но если не найдут преступника… или преступников - виноваты будут они, а не мы!
        Генерал, один из заместителей Щелокова, напряженно думал, и честно сказать - было о чем. Действительно - а почему бы не подкинуть свинью гэбэшникам? Пусть отдуваются! В самом деле - это настоящий, галимый «висяк», так что с ним валандаться?
        Татаринцев все это прочитал на мужественном челе высокого начальства, как и все, от постового милиционера до генерала - занятого лишь одной задачей: как бы это половчее прикрыть свою задницу от желающих ее поиметь. Хорошая бумага - залог успеха. Настоящая бумага! Броня! Хорошее средство убережения пятой точки…
        Генерал торопливо кивнул, и тут же забыв о существовании оперативника (что того нимало не расстроило - подальше от начальства - поменьше суеты), зашагал туда, где появился новый персонаж. И этот персонаж был всем персонажам персонаж! Татаринцев мгновенно оценил ситуацию и сделал полностью противоположное действиям последнего собеседника - двинулся прочь от объекта наблюдения, а именно - министра внутренних дел Щелокова. Очень уж не хочется стать стрелочником в этой скользкой ситуации. Пусть они вначале между собой разберутся, скинут свои указания на нижних чинов, а там уж можно будет подумать - как это не исполнять. В ментовке ведь каков закон: ешь начальство глазами, повторяй: «Бу сделано! Бу сделано!» - и… не делай! Инициатива наказуема, слишком умные никому не нужны, но и абсолютных идиотов не терпят. Серый середнячок, шустрячок, который умеет прикрыться бумагой и набить «палок» - вот идеал милиционера.
        Кстати, этих тварей, что лежат теперь в метровском «пикете» - их следовало грохнуть. Грех вроде так говорить про своих коллег - но Татаринцев не любил этих жадных, мерзких тварей, неспособных ни к какой более-менее осмысленной работе. Он был опером, поднимался ссамых низов, с земли, и знал, что почем в этом мире. Не без греха был, да - а кто сейчас безгрешен? Только вот до откровенных грабежей не опускался. До такого уровня, на котором находились эти твари не опускался. Да, на работе бухали. Да, вышибали из задержанных признания. Да, лепили доказуху, если иначе нельзя было «закрыть» явно виновного, но не сознающегося злодея. Но чтобы грабить людей? Чтобы обирать пьяных? Нет, этого делать нельзя. И банда понесла заслуженное наказание.
        Да, он кое-что слышал об их делишках - поговаривали, что происходит в метро темными ночами. Но только это не его дело, не его головная боль. Пусть начальство думает, что делать и как жить. А он будет преступников ловить - настоящих преступников! А этому, что наказал беспредельщиков - надо еще и орден повесить, за то, что покарал скотов. Вот так!
        Татаринцев усмехнулся своим дурацким мыслям (Орден! Договорился, ага!), и пошел к эскалатору, решив подняться наверх, к солнцу. Не любил он подземелья. И подвалы не любил.
        - Привет, привет! - Махров крепко пожал мне руку. Вот никогда бы не подумал, что в этой пухлой интеллигентской ручке столько силы. Если его загнать в спортзал, да согнать лишний жирок… плечи-то у него широкие! Это просто из-за лишнего веса кажется кругленьким и мягким, а на самом деле под жирком таятся очень даже приличные мышцы. Интересно, а не занимался ли он тяжелой атлетикой в юности? Не выдержал, спросил.
        - Было дело! - Махров белозубо улыбнулся - потом забросил. Некогда! С этой беготней! Надо карьеру строить! Работу работать! А с атлетикой все равно бы ничего не вышло - ну поднялся бы до мастера спорта, и может быть даже международного класса, и что потом? Тренерство? За жалкие гроши тренировать начинающих спортсменов? Нет уж! Без меня. А тут работа сидячая, жирком зарос, да. Но девушки меня и таким любят! Веришь?
        Я верил. Мы посмеялись, и Махров перешел к делу:
        - В общем - билеты тебе куплены, все улажено. Летишь с Нестеровым. Ну сам понимаешь… никак по-другому. Кстати, очень легко тебя отпустили - на удивление. Я все-таки подумываю, что имела значение твоя дикая эскапада в адрес Солженицына. Если бы не она… ну ты сам должен представлять - ехать в страну потенциального противника! Идеологического врага! Ну да ладно - отпускают, и слава богу. Расскажи, что нового, чем сейчас занят, что пишешь?
        Я обрисовал ситуацию, и Махров на минуту задумался, а после раздумья поднялся и буркнув: «Щас, погодь!» - вышел из кабинета. Вернулся он минут через пятнадцать, не меньше - я уже слегка заскучал, и от скуки принялся рассматривать газеты на журнальном столике. Читать тут было нечего (Ну не «Правду» же, или «Труд»!), если не считать «Литературной газеты». В нее я и углубился - начал, само собой, с самой что ни на есть последней страницы, с рубрики «Рога и копыта». Минут пять улыбался и хихикал - ведь можно же писать интересно! Чтобы все читали! Чтобы не оторваться! Это как глоток свежего воздуха во всеобщей газетной затхлости.
        - Путевка тебе - на две недели! В Дом творчества! Устраивает? - Махров победно сжал кулак и потряс им в воздухе - на всем готовеньком! Питание, проживание - все твое! Собирай чемодан, и вперед! С песней! Какую споешь?
        - Люуули-люли заломаааюууу… - заунывно пропел я, и Махров радостно захохотал:
        - Может, и заломаешь! Там есть кого заламывать - писательши всякие, официантки, поварихи! От супруги-то далеко! Никто и не увидит!
        - Ага… не увидит! - скривился я - небось друг друга так и пасут! Да и одни старые пердуны собрались. Женского рода.
        - Шовинист! Ты есть - шовинист! - Махров прицелился в меня толстеньким пальцем - Бабушки имеют право на крепких фантастов! Что, трудно утешить пожилую писательницу?! Прижать ее к широкой груди, чтобы косточки хрустнули, а в грудях томление произошло?!
        - Меня сейчас стошнит! - взмолился я - развел тут… геронтофилию! Ладно, к делу - где оформлять и что для этого нужно? Что-то платить надо?
        - Беги в Союз писателей, к дражайшей Лидии Петровне - она уже оформляет путевку. Сегодня переночуешь у себя, а завтра - в Дом творчества! Но прежде чем бежать - давай-ка мы с тобой кое-что подпишем. Я тебя порадую - еще несколько зарубежных издательств изъявили желание напечатать твои романы. Так что будет еще несколько переводов. Пока только соцлагерь, но у меня есть кое-какая информация…вроде как из Швеции и Дании литературные агенты зашевелились - твой герой похож на викинга, вот им и стало интересно. Но они ждут, как дело пойдет в Америке. Если там пойдет - то и они уцепятся. Так что ты, дорогой товарищ рода-племени не помнящий, становишься мировой величиной, классиком фантастики! И вообще - классиком! А еще - довольно-таки состоятельным человеком! Кстати - зайдешь в бухгалтерию, надо оформить перевод на сберкнижку, ну и наличных прихватишь. А еще - бумаги на Внешторгбанк.
        - Вот на кой черт мне эти чеки?! - страдальчески сморщился я - ну что мне с ними делать?! Всю «Березку» не выкуплю! Много мне не надо! Уж лучше бы валютный счет открыли! Может, за границей что-нибудь бы купил!
        - Ага… щас прям! - Махров хохотнул - Валютный счет ему! Это не капитализм, дорогой товарищ! Это социалистическая страна! Не нравятся чеки? Подари их кому-нибудь! Мне, например! Я приму, а чего? Надо же освободить тебя от ненавистных бумажек! Не дури, Миша. Купи себе дом в Подмосковье. Или в Сочи. А что? Хороший вариант! Построй себе дом в Сочи! Или купи! Чего ты переживаешь-то? А можно на Рижском взморье домик прикупить! Там прохладно, ветерок дует! Что, потратить некуда? На кой черт тебе валюта? Больше не говори такие вещи. Я-то ладно, а вот другой кто-нибудь возьмет, да и стукнет куда надо, и плакала твоя командировка! Кстати, насчет командировки - можешь что-нибудь с собой взять, чтобы продать там, за бугром - например черную икру. Или русскую водку. Или коньяк армянский! Вот тебе и деньжата! Открою секрет - на таможне тебя и твоего сопровождающего обыскивать не будут. Конечно, если потащишь чемодан с барахлом - тебе втолкуют, что не дело советскому гражданину вывозить сто килограммов икры. Хе хе хе… А вот если десяток баночек положишь в чемоданчик - так кто до тебя докопается? Все же люди, все
понимают! Суточные - ерундовые. Кстати - у тебя повышенные, не как у всех. Тебе выделят тысячу долларов! Это много, поверь! Больше пятисот никому не дают! А тебе - тысячу. Ну чтобы не стеснялся, представлял страну. Советский писатель не бедный человек, так что заплатить за себя в ресторане ты сможешь. И хот-дог купить. Ну, все - пошли к столу. Подпишешь, и в бухгалтерию. А оттуда - в Союз. Дел у тебя еще куча, так что поторопись.
        Я и поторопился. Хотя это «поторопился» все-таки заняло у меня около полутора часов. Еще около двух часов заняло посещение Внешторгбанка. Сертификаты я получать сразу не стал, оставил их «на потом». Ну не в Дом творчества мне их тащить? Персонал может увидеть… не надо ставить перед людьми соблазны. Уборщица, которая получает сто двадцать рублей зарплаты (в лучшем случае) видит перед собой портфель с двадцатью тысячами сертификатов - что она сделает? Что решит для себя? Я не хочу проверять - что именно она решит и как поступит. Кто-то назовет меня циником, но я не верю в бессребенников. Они больше всего воруют.
        Лидия Петровна была на месте, и в этот раз я не избежал ее объятий, пахнущих нафталином и духами «Красная Москва». Ощущение было такое, будто я попал на козлы для распилки бревен - присунутый между двумя грудями, заключенными в бронебойный лифчик.
        - Мишенька, как я рада! Давно вы у нас не были! (Ага, три дня назад! У нее память как у собачки, которая не замечает времени - то ли день прошел, то ли месяц) Я все подготовила! Все-все! И уже позвонила в Дом творчества, вам выделят очень хорошую комнату - тенистую, сейчас ведь жарко! Все подготовят - и сетку от мух и комаров на окно, и проследят, чтобы вам было удобно! Вот здесь распишитесь… и здесь. И вот вам документы! Адрес вот тут написан, и телефон. Завтра к обеду можете заселяться! Вы довольны, Миша?
        Я понял намек, и уже привычно достал из бумажника сертификат на десять рублей и положил перед Лидией Петровной:
        - Спасибо! Что бы я без вас делал?
        - Ох, Мишенька… вы меня так балуете! Так балуете! Не стоило, я же чисто из дружбы!
        Ага… дружба дружбой, а бумажка исчезла, как под рукой фокусника. Рраз! И нету! Попробуй-ка, сумей так быстро ее спрятать! И самое главное - куда она ее дела? В бронелифчик, что ли? Впрочем, какая разница - куда? Да я и не в претензии - Лидия Петровна, с ее связями и способностями посредника не просто полезна - она совершенно незаменима. Ей-ей в моем времени она бы развернулась так, как и не снилось! Стала бы миллиардершей! Хмм… хотя… в мире, где нет дефицита, где для того, чтобы найти товар или услугу достаточно заглянуть в интернет… нет, все-таки я погорячился. Лидия Петровна на своем месте здесь, в этом времени, времени тотального дефицита и отсутствия всего мало-мальски востребованного. Разному времени - разные герои!
        Из Союза писателей я ушел уже под вечер - Лидия Петровна напала на меня со всей страстью стосковавшейся по общению одинокой женщины и заставила пить чай с домашними плюшками (надо сказать - сдобными и очень вкусными), сразив меня убойным аргументом, что она обидится, если я не попью с ней чаю и не выслушаю о ее неприятностях.
        Ее главной, и скорее всего единственной неприятностью был сынок, великовозрастный недоросль, презирающий мать, но не презирающий дензнаки, которые регулярно у нее вымогал. Я уж не знаю, все ли, что зарабатывала Лидия Петровна на работе и на посреднических услугах она отдавала этому придурку, но уверен - суммы, которые шли в карман мелкому негодяю были очень даже приличными. У меня даже возникла мысль - сходить в гости к Лидии Петровне и поговорить с этим придурком «по-мужски», а конкретно - набить ему морду. Но я тут же отбросил эту идею как совершенно, ну абсолютно непродуктивную. Во-первых, это уголовно наказуемое деяние. И можно конкретно попасть под статью «побои».
        Во-вторых, та же самая Лидия Петровна тут же даст на меня свидетельские показания, и скажет, что не просила избивать любимого сына, что вообще это их, семейное дело, а я чужой агрессор, который не должен был никуда вмешиваться. И получится вместе известного, успешного писателя обычный зек, по глупости похоронивший свое счастливое настоящее и будущее. А оно мне надо?
        Знаю я, как делаются эти дела, не раз слышал и читал о таком. Инициатива, она ведь наказуема… как и все добрые дела. А потому - даже если она попросит, вмешиваться не буду. Но она не попросит. Потому что ее устраивает положение вещей. А если бы не устраивало - все было бы по-другому. Просто ей надо кому-то выговориться, и сегодня она выбрала меня. Ну и пусть… от меня не убудет. Ну вот такой я, типа альтруист!
        Кстати, таких баб по миру не просто пруд пруди, а целое море разливанное. Я искренне считаю, что вот это самое их долготерпение из разряда мазохизма. Иначе я ничем не могу объяснить те факты, когда женщина годами и десятилетиями проживает в можно сказать нечеловеческих условиях с пьющим и бьющим ее мужем. А когда по звонку соседей приезжает милиция - окровавленная, с разбитой рожей она отказывается писать заявление на благоверного. А если пишет - на следующий день прибегает и заявление забирает.
        То же самое касается и других родственников-истязателей. Что, при ее связях Лидия Петровна не могла бы найти управу на сына-тирана? Запросто. А раз терпит, то…ну, понятно.
        Бригада действительно работала, хотя время было уже нерабочее. А точнее - восемь часов вечера. По дороге домой я зашел в кафе и как следует поужинал - ну в самом деле, не готовить же в строительной пыли и грязи? Да и просто готовить ничего не хотелось. Следующий раз буду есть уже в Переделкино, в Доме творчества писателей.
        - О! Хозяин пришел! - радостно встретила меня Марина - Все в процессе, как видите! До десяти часов будем работать! Извиняйте - сами сроки поставили, так что терпите!
        Я прошелся по комнате, вздохнул, глядя на закрытый газетами диван, и сообщил Марине, что следующие десять дней они будут работать без моего надзора. А когда та спросила, не боюсь ли я оставлять их в квартире - а вдруг они все из нее вынесут и убегут? - типа такая шутка юмора - я сказал, что воровать у меня тут кроме стройматериалов нечего, а кроме того, я найду их, и вырежу им сердца. Мне показалось, или нет - но юмор у Марины сразу пошел на убыль. Рожа у меня такая, что ли… не располагающая к плоским шуткам.
        Пришлось обосноваться на кухне, в кресле, где я и сидел до десяти часов, пока бригада заканчивала разрушение квартиры, собираясь завтра приняться и за кухню.
        Перед уходом Марина зашла ко мне в кухню и улыбаясь, попросила подписать мою книгу. Ну я и подписал - жалко, что ли? Когда уходила, вспомнил:
        - Я позвоню, скажу свой номер в Доме творчества! Если что - звоните туда. И вот что - если кому-нибудь нужно это старье - сервант, комод - пусть забирают. Или выкиньте к чертовой матери - когда закончите. Выгрузите только из них всякое там барахло - я потом разберусь, что нужно, а что не нужно. То же самое насчет кухни - старую плиту на помойку! И старую сантехнику тоже! В общем - хочу приехать в чистую отремонтированную квартиру без этой всей рухляди. Договорились?
        - Договорились! - улыбнулась Марина, и мы распрощались. Утром бригада должна была прийти в девять часов, так чтоя дождусь работяг, а потом уже и поеду заниматься творчеством в предназначенный для этого дом. Кстати - надо на утро вызвать такси. Ну не на поезде же поеду в Переделкино? Не на электричке? Неудобно как-то с пишущей машинкой - тяжелая!
        Заказать такси конечно посложнее, чем в моем времени, но вообще-то проблема вполне решаемая - Москва же, не какой-то там Урюпинск. Кстати - город-легенда Урюпинск существует на самом деле, и очень даже хороший городишко. Тихий, спокойный, уютный казацкий городок. Я бы в таком жил.
        Впрочем - это на любителя. Кто-то любит шумные, брыжжущие энергией города, а кто-то тихие, сонные городишки в которых никогда ничего не случается - за исключением запоев соседа дяди Сани, да весенних наводнений, время от времени заставляющих жителей поплавать на лодках. Возраст наверное у меня уже такой, жизнь была слишком бурная. Теперь никакого бурливого горнила - только бы забраться в свою теплую норку и сидеть там, не высовывая носа.
        Впрочем - это было в прошлом. Теперь - хочешь, не хочешь, а бурный поток жизни несете меня куда придется, и куда выбросит, где я найду приют-пристанище - знает только Провидение. А может и оно не знает. Может, подымет на вершины, а может и прихлопнет тяжелым камнем - это уж как Ему захочется.
        Спал я беспокойно. Всю ночь снились рожи ментов, которых завалил в «пикете». Они мне что-то кричали, что-то говорили, и проснулся я рано утром мокрый, как мышь, вымотанный, будто разгрузил вагон угля. Все-таки отвык я от войны. Отвык убивать людей. Хотя… люди ли это?
        Принял душ, собрал вещи. Да и вещей-то тех было совсем немного - то, что привез с собой. Надо было прикупить барахла в «Березке», но сразу-то и не сообразил. Кстати - а что мне мешает на такси вначале в «Березку», а потом уже и в Переделкино? Заодно куплю мебель и договорюсь, чтобы мне ее доставили на квартиру - когда закончат ремонт, конечно. Точно, так и сделаю!
        Бригада пришла без пятнадцати девять, чем снова меня немало удивили. Где это видано, чтобы строители были пунктуальны, как поезда метрополитена?! Это нонсенс! Строитель вечно пьян и никогда не соблюдает сроки! Это все знают!
        Не удержался, сказал об этом Марине и та долго хохотала. Потом пошла и рассказала подчиненным - те тоже начали хохотать, и вот на такой позитивной ноте началось новое утро. Вполне себе неплохое такое майское утро.
        Договорился с Мариной, что она примет мебель, которую доставят после моего звонка. Марина позвонит мне, я позвоню в магазин - барахло привезут. Да, для этого времени сервис просто-таки запредельно высокого уровня, но ведь это «Березка»! И это Москва. Плати - и все будет как надо.
        Как ни странно - и такси пришло вовремя - в половине десятого. Я время от времени поглядывал в окно, и когда увидел как во двор вползает ГАЗ-24 с таксистными шашечками - тут же подхватился, и с чемоданчиком в руке, с машинкой в другой, побежал вниз по лестнице. Я принципиально не пользовался здешним лифтом. Во-первых, надо больше двигаться, а нет лучше фитнесса чем бег по лестничным ступеням. Во-вторых… честно сказать - боюсь я этого чертова допотопного лифта! Ну его нахрен, это сооружение времен Навуходоносора! Пусть на нем смелые люди ездят, а я пешочком похожу.
        Водитель такси оказался мужчиной лет пятидесяти, старый шоферюга, видавший виды и намотавший сотни тысяч, а может и миллионы километров на колеса своих «тачанок». Он был и не подобострастен, в ожидании хороших чаевых, но и не нагло-заносчив, какими бывают ничтожные люди, желающие подняться за счет унижения окружающих, особенно тех, кто от них зависит. Просто работяга, спокойный как танк профессионал, машина которого блестела чисто вымытыми боками, и салон которой пах заводской краской и одеколоном «Шипр».
        - Новая? - поприветствовав водителя спросил я, усаживаясь на переднее сиденье и бросив чемодан и машинку на заднее.
        - Полгода как получил - кивнул водитель, поворачивая ключ в замке зажигания - Пришлось пободаться, когда новая партия пришла. Ну и…
        - Пришлось денег дать - ухмыльнулся я, зная Систему, и порядки в таксопарке в частности - Начальнику колонны, да? Пару тысяч? Или меньше?
        - Тысячу - ухмыльнулся таксист, и внимательно посмотрел на меня - В такси не работали? Больно уж хорошо наши порядки знаете. Да, у нас так - молодому рухлядь, если денег не даст. Да и если даст - новое не дадут. Нам, старикам, на чем тогда ездить? Мы костяк таксопарка, на нас он держится. А молодой - пришел, ушел, а машину раздолбал. И на чем план тогда делать? Я один из лучших водителей, двадцать лет уже в такси оттрубил, вот и…
        - И заказы получше - тоже вам - снова усмехнулся я - только не забыть диспетчера еще подмазать, да?
        - Нет, вы точно у нас работали! - водитель удивленно поднял брови - я определенно вас где-то видел!
        - Писатель я. Информацию собираю, с людьми общаюсь - вот и знаю. Ничего особого. Писатель-фантаст.
        - Оп-па! - таксист протянул руку и выудил откуда-то слева (из кармана на двери?) мою книгу!
        - Так вот где я вас видел! На обложке! Я ее читал, пока вас ждал у подъезда! Правда, недолго - вы быстро вышли. Классная книга! По-блату взял! Оставите автограф?
        - Само собой - вздохнул я, и вкратце объяснил, куда сейчас с ним поедем. Про Переделкино он знал - путевку заранее туда выписали, с указанием пункта назначения, иначе гаишники оштрафуют(выезд за город только по путевкуе с указанием пункта назначения), а вот насчет «Березки» разовора не было. Впрочем, таксисту было все равно - лишние километры, а значит лишние деньги - никогда не лишние, а ожидание тоже оплачивается, счетчик-то включен.
        Таксист попался разговорчивый, что впрочем даже радовало. Отвлекал от нелегких мыслей. Каких? Да много - каких. Например - не аукнется ли мне расправа с ментами на станции метро. Как сложится дело с американцами. И самое главное - что там у Шелепина.
        Эта мысль грызла меня каждый день, я просчитывал варианты, думал, во что все выльется - и для страны, и для меня в частности. Ну вот сместили Шелепин с Семичастным Брежнева - а что это будет для меня? Объявился я, такой весь умный и важный, и?
        Скорее всего - засекретят и посадят в золотую клетку. Пиши, рассказывай о будущем - все, что знаешь. Абсолютная память у тебя? О как здорово! Просто замечательно! Вот и пиши!
        Почему не можешь выйти в город погулять? Почему никуда ездить нельзя? Ну сам же должен понимать - а если попадешь в руки врагов? А если кирпич на голову упадет? Мы не можем так рисковать! Нет, ну а что тебе не нравится? У тебя все есть! Хочешь - самая вкусная, самая экзотичная еда! Хочешь - занимайся спортом! Бабу желаешь? Самые лучшие, самые красивые девушки, комсомолки и члены партии готовы разделить с тобой постель - только пожелай! Денег тебе? Сколько хочешь! Да зачем они тебе, когда мы тебе даем все, что ты спрашиваешь?! Только вот выходить за территорию базы нельзя. Загорай, купайся в море - но за буйки не заплывай. Живи в свое удовольствие!
        Реальный сценарий? Да более чем реальный. Такой реальный, что аж мороз по коже. И теперь нужно крепко подумать - как его избежать.
        Кстати, возможен и такой вариант, что когда я перестану быть нужен власти, меня просто уберут. Это сделать очень просто - сыпануть какого-нибудь экзотического безвкусного яда в пирожок, и отправлюсь я в иной мир. Нет, не в параллельный. Не спасать СССР.
        Что, такого не может быть? Я ведь оказал стране и тому же Шелепину огромную услугу? И что? Ну - оказал, как лояльный стране гражданин. Только вот обстоятельства таковы, что возникла необходимость меня похоронить. Прости и прощай!
        Невозможен такой сценарий? Да щас прям! Спецслужбы - они на то и спецслужбы, чтобы творить любые гадости во славу родного государства. А вернее - тех, кто во главе его стоит. Спецслужба - она ведь не сама по себе, если только ее глава не собирается совершить государственный переворот. Спецслужба - инструмент власти. Один из рычагов, которыми власть управляет страной. Или даже миром.
        Вывод: мне нельзя выходить на свет ни в коем случае. Общаться через какие-то каналы связи - это пожалуйста. Слать им отчеты - запросто. Но вот объявляться, бить себя в грудь: «Я Шаман! Любите меня, холите, лелеяйте!» - это было бы верхом глупости. Значит, буду скрываться сколько смогу. До тех пор, пока не найдут. А там видно будет.
        В «Березке» я задержался на час. Выбрал мебель, выбрал аудиотехнику, выбрал стенку и книжные полки. В общем - выбрал все, что мне было нужно в отремонтированную квартиру. Много-то в нее все равно не влезет, так что выбор особо не затянулся. Основное время заняли переговоры о том, как доставить покупки, а еще - подписывание моих книг директорше и завотделениям. Но это уже было как ритуал - куда деваться? Если ты стал известной личностью - терпи! Нечего строить рожи, как мелкие звездочки и звездульки из 2018-го года! Типа - «Я такой утомленный славой! Ах, оставьте!». Глупо врать самому себе, что слава тебе неприятна, но на самом деле - это немного утомляет. Если тебя узнают, пусть и случайно - и таксист, и продавщица в магазине, и бригадир бригады строителей - эдак и не скроешься от народного глаза. А иногда, по крайней мере мне, очень нужно остаться неузнанным…
        Заплатил за мебель, заранее заплатил грузчикам, за перевозку, заплатил даже за сборку мебели - тем же грузчикам, и удовлетворенный уселся в ожидавшее меня такси. Водитель ничуть не был раздосадован моим долгим отсутствием - все это время он читал мою книжку, и когда я уселся, начал мне втирать, что можно было бы в сюжете добавить то, и добавить это. Нет - ну так-то конечно очень здорово, интересно, но ТАК было бы еще интереснее, точно!
        Мне стало смешно. Нигде не укрыться от желающих улучшить, поправить твою книгу. Ну вот все отлтично, но если бы бы писал этот человек, то книга вообще бы стала гениальной! Без всякого сомнения!
        Так и подмывает всегда спросить: А какого черта тогда ты сам не написал эту книгу? Впрочем, этих людей такими подлыми вопросами не смутишь. У них есть один козырный, непробиваемый ответ: Времени нет! Но вот как найду время, напишу ничуть не хуже!
        Здесь был немного другой случай - это в 2018 году каждый второй читатель считает, что уж он-то написал бы лучше бездаря-графомана, книгу которого он только что прочитал. Здесь же все еще испытывают величайшее уважение к писательскому ремеслу, а самих писателей считают настоящими небожителями. И это, черт возьми, очень приятно! Себе-то я уж точно не совру - давно отучился это делать.
        Дорога в Переделкино оказалась приятной и совсем не напряжной. Полноценной жары еще не было, теплый ветерок доносил запахи мокрой земли, свежей листвы, цветов - в общем, всего того, что приличествует порядочной весне. И пробок - ноль! Да, да - никаких пробок! Просто едешь, выставив локоть в окно, и наслаждаешься весной!
        Фантастика, я понимаю… разве может быть город без пробок? А для Москвы так это нормальное состояние, когда ее улицы наглухо закупорены машинами со злыми и потными москвичами за рулем. И не только москвичами - но злыми и потными. Злые - это потому что для москвича (и нью-москвича особенно) нормально быть злым (понаехали!), а потными потому, что у многих москвичей не знаю почему - не принято включать кондиционеры в автомобиле. Они считают, что все болезни от этого страшного агрегата, он рассадник чумы, проказы и туберкулеза. А вот если в жару, когда плавится асфальт раскрыть в машине все окна и дышать автомобильной гарью - это все нормально, в порядке вещей. Ну такой своеобразный извращенный ЗОЖ. «Сдвиг по фазе».
        Дом творчества был прекрасен в своем неоклассицизме. Построенный еще при «дяде Джо», то есть - Иосифе Виссарионовиче - он восхищал своей варварской роскошью, достойной классиков литературы. И не классиков, злостных фантастов - тоже. Белые колонны подпирали двускатную крышу, украшенную лепниной, и казалось, дом приподнялся на эти самые руки-колонны и нависает над тобой, грозно спрашивая: «А ты что написал для блага советского государства?!»
        Нет, ну так-то я написал и отправил, только Дому об этом рассказывать не буду. Пусть думает что я просто писатель-фантаст, опередивший это время своими сказками для взрослых.
        Кстати, до сих пор не понимаю - почему никто так и не осознал, что взрослые не меньше детей нуждаются в сказках? А может даже и больше нуждаются в сказках, чем дети! Уйти от серой обыденности, раствориться в красочных фантазиях - разве это было бы плохо? Люди устали от всяких там «Танкеров Дербент» и «Оптимистической трагедии»!Хватит трагедий! Хватит борьбы! Дайте людям сказку! Дайте им наконец-то пожить! Они это заслужили, точно!
        Расплатился с таксистом и добавил ему еще десятку сверху. Он был очень доволен, искренне благодарил и напоследок сказал, что расскажет обо мне, о том, как возил знаменитого писателя всем знакомым и в особенно в таксопарке. Парни просто обзавидуются!
        Не знаю, чему тут завидовать, но пусть, если хочется. Не возбраняется. У всех свои заморочки.
        Подхватив вещи, двинулся к входу в Дом творчества, сопровождаемый взглядами гуляющих по аллее людей. Их было немного - взрослые мужики моего возраста и старше, дамы - тоже этих возрастов. Совсем молодых не было, это и понятно - чтобы пробиться в Союз писателей надо написать что-то такое, что издадут, да и не одну книгу, а потом пройти рогатки при вступлении в СП. И только после этого, побыв в Союзе некоторое время (годик, два) - может претендовать на место в Доме творчества. И то - вначале написать заявление и дожидаться, когда тебе предоставят место. И не факт, что это будет весной или летом. Весна и лето зарезервированы для Особо Важных Персон. ВИП, то есть. Ну таких как я, ага.
        Хе хе хе… вот что деньги животворящие делают! Ну и связи - само собой. Без связей в этом мире, в этой стране, в этом времени - деньги просто пустые бумажки. Их и потратить-то не сможешь.
        Впрочем, в этом времени вместе с официально заработанными деньгами сразу прилагаются и все социальные блага - путевки, квартиры, и все такое прочее. Вот если ты тайный цеховик и у тебя куча денег - тогда да, черта с два ты купишь «Волгу» по госцене, и кооперативную квартиру. И дом - если начнешь строить, к тебе могут прийти товарищи из ОБХСС и строго спросить: «Откуда деньги?! Ну-ка, расскажите-ка нам, как заработали капиталы!». Вспомнить только Корейко, который не мог угостить девушку мороженым, имея в чемодане несколько миллионов рублей.
        И с тех пор ничего не изменилось. Я, кстати, застал то время, когда людям запрещали строить двухэтажные дачи. Расскажи молодым, что такое могло быть - ведь не поверят. Но так оно и было - нельзя!
        Машину милиционер мог купить только по разрешению начальнику УВД! Опять же - ведь не поверят!
        Было, было такое время. Тогда ведь как исхитрялись: строят дачу двухэтажную, но живут только на втором этаже. А первый этаж - это типа хозблок, гараж и бендешка для инструмента. Знал одного майора, замполита роты Облгаи, он именно так и сделал. Ну а потом, когда наступила перестройка - все изменилось, уже никто не спрашивал, откуда у тебя взялись деньги, на какие шиши ты построил свой особняк, и возле РОВД и ГУВД тут же выстроились ряды блестящих дорогих иномарок, на каждую из которых менту надо было служить лет пять, а то и десять, при этом ни гроша из зарплаты не тратя ни на еду, ни на одежду.
        Хорошо ли это? Наверное, нет. Были, конечно, перегибы - с тем же вторым этажом и разрешением на приобретение машины, но с другой стороны - полная бесконтрольность, она кому нужна? Если только преступникам и оборотням в погонах. Если ты служишь на госслужбе - будь готов показать свои доходы, и самое главное - расходы. Ведь в нашем государстве расходы человека частенько в десятки, а то и сотни, тысячи раз превышают полученные за то же время доходы. Воруют, да. Много воруют!
        Обогнув похожий на половинку колеса заборчик с колоннами, поднимаюсь по ступеням на крыльцо, выложенное плиткой. В одной руке чемодан, в другой - печатная машинка, которую перед этим купил в «Березке». Электрическая печатная машинка, портативная и очень удобная. Она сразу увеличила скорость моего письма раза в два, не меньше.
        - Товарищ, вы к кому? - это женщина за стойкой на рецепшене (правда такого названия еще и не знают - рецепшен).
        - Я заселяться, с путевкой - уведомил я строгую вахтершу - к кому мне обратиться?
        - Пройдите на второй этаж, к дежурной - она все устроит. Как подниметесь - сразу направо, там уже увидите!
        Красиво. Ей-ей - красиво! Толстые ковровые дорожки гасят шаги - ничто не должно мешать творчеству авторов! Тишина! Высокие потолки - гиганты мысли не должны ударяться вместилищем разума о потолочные перекрытия! Вдруг повредится источник идеологически выдержанных текстов?!
        На стенах - портреты. Читаю… лауреат сталинской премии… лауреат государственной премии… герой социалистического труда… герой… герой… лауреат… лауреат… и тут я, с посконным рылом в калашный ряд!
        Кто все эти люди?! Всматриваюсь в лица и никого не могу узнать. И фамилии не знаю. Хотя… вон тот - вроде как поэт, но стихов его не помню. Да, поэт - так написано.
        Эта женщина с невыговариваемым именем - то ли туркменская, то ли таджикская писательница. Тоже лауреатка чего-то там. Чего-то поскромнее, чем госпремия.
        А это кто? Нет, не знаю… не знаю… не знаю… А, ладно - какого черта я забиваю себе голову?! Ну на кой хрен мне эти забытые, никому не нужные бумагомараки?! А ведь премии получали, на заседаниях заседали! И кому теперь нужны их опусы? Кто их помнит после смерти? Впрочем - они сейчас-то ведь живы, по крайней мере - большинство из них. И если я не читал их книг, не знал об их существовании, ведь это совсем ничего не значит. В свое время - их знают. Ценят.
        Да и по большому счету - а кто будет помнить меня? Мои книги? А если и будут помнить - то как именно? С улыбкой и ехидным смешком, как устаревшие книги времен «совка»? Вот, к примеру, у Стругацких есть «Страна багровых туч». Популярная в это время книжка! Очень популярная! А в мое время? В моем мире? Да кто ее будет читать? Если бы кто-то написал эту книгу в 2018 году, он бы никогда и нигде ее не смог издать! Почему? Потому что все, что написано в книге - безнадежно устарело. Потому что уровень писательского мастерства в этой книге на уровне очень средненького писателя 2018 года. Потому что сюжет просто неинтересен, слаб и не выдерживает малейшей критики.
        Мда… каждому времени свои писатели. Писательское дело не стоит на месте, развивается, и я уверен, что средний писатель 2018 года заткнет за пояс большинство из писателей года 1971. По крайней мере - это касается писателей-фантастов, с которыми я имел дело в прошлом. Или, по ситуации - в будущем. Многие пишут не хуже, а то и лучше Стругацких. Просто те были первыми, и конкуренции для них практически не было. Мы оторвались от старых писателей вроде Беляева и Казанцева, вышли на новый уровень, и возможно - это произошло в результате естественного отбора, жесточайшей конкуренции. Не будешь писать хорошо, интересно - тебя просто не будут читать, а соответственно издавать. Волей-неволей учишься писать на максимально возможном высоком уровне. А ту-ут… тут если попал в обойму писателей, выдавай книжку раз в год, а то и в два года, и живи себе на баснословные для писателей 2018 года гонорары! А еще - пользуйся всеми благами члена союза писателей! Ну чем не жизнь?! Чем не малина?!
        - Здравствуйте! - дежурная была сама приветливость - Вы Михаил Карпов? Меня предупредили о вашем прибытии! (О как! Прибытии! Так и захотелось помахать рукой в стиле «дорогого товарища Леонида Ильича»!). Сейчас подыщем вам номер… сейчас… Директор распорядился принять вас и устроить.
        Она достала «гроссбух», а я достал из чемодана коробку с конфетами «Ассорти» и положил эту коробку ей на стол:
        - Это вам, к чаю…
        - Ой, ну что вы, что вы! - дежурная всплеснула руками и демонстративно засмущалась - Не надо было!
        - А это - за прошедший день восьмого марта!
        Маленький флакончик «Шанель № 5» устроился на краю стола и дежурная теперь уже непритворно охнула:
        - Шанель?! Да вы что?! Это мне?! Ну какой вы… галантный! Красивый, и галантный мужчина!
        Дежурной лет под пятьдесят, про таких говорят - «со следами былой красоты», но выглядела она еще вполне прилично. Худощавая, неплохо, хотя и не очень модно одетая. Явно следит за собой, но небогата. Да богатая бы и не стала работать в обслуге Дома творчества, богатые по домам сидят, журналы мод читают. Но думаю - флакончик духов ей еще в самый раз.
        - Вот! - дежурная ткнула пальцем куда-то в журнал - сегодня выехал герой социалистического труда, номер свободен! Номер - люкс! В нем свой туалет, душ, ванна - заселим вас туда! Зачем вам по этажу бегать, чтобы помыться? Вам надо книжки писать хорошие, а не по этажу бегать! Сейчас я попрошу меня подменить… Валя, иди сюда! Провожу вас в ваш номер.
        Я согласился, что мне по этажу бегать совсем даже не в жилу, и через пять минут уже стоял посреди вполне приличного номера, обставленного по нормальным советским меркам. Можно было бы назвать обстановку «плюшевой безвкусицей», но мне нравится этот ретростиль - плюш, висюльки по краю покрывала, репродукции картин на стене, все такое основательное, «бабушкино», уютное… у меня даже на душе потеплело. Рай! Тихий провинциальный рай. Тут даже телевизор есть - черно-белый, но есть. И холодильник - само собой, «Саратов». Знаменитый, шумный, как танк, и такой же неубиваемый. Хорошо!
        - Сейчас застелим вам постель! - ворковала дежурная - если понадобится чай, кофе - звоните по телефону. Вам принесут. И бутерброды - перекусить. А так - полноценный обед с двенадцати до двух часов, полдник с трех до четырех, ужин с шести до восьми, ну и завтрак - с восьми до десяти утра. Если хотите - вам будут приносить прямо в номер. Или можете обедать со всеми, в общей столовой.
        - А если мне нужно позвонить в Москву? - заранее осведомился я - или мне кто-то позвонит?
        - Если вам позвонят - скажут, что хотя вас услышать, дежурная переключит на ваш номер. Если вам нужно позвонить - просто снимаете трубку, говорите номер, и я вас соединяю. Прямого телефона в номерах нет… пока нет. Так что приходится вот так. Ну как, вам нравится номер? Вид из окна?
        - Очень! - не покривил душой я, вдыхая запах хвои из открытого настежь окна. Окно было забрано сеткой, так что комаров можно не опасаться. Терпеть не могу этих тварей!
        - В номере прошу вас не курить - продолжила инструктаж дежурная - покурить можно на балконе. Инструкция запрещает постояльцам курить в номере.
        - Я и не курю. Совсем - заверил я, и пристроил пишущую машинку в чехле на столе у окна. Стол был массивным, тяжелым, как у Владимира Ильича, он же «дедушка Ленин». Импортная машинка на нем выглядела настоящим анахронизмом.
        - Ой, вы машинку с собой привезли! - удивилась дежурная - да у нас есть машинки! Мы выдаем! Или вы только на своей любите работать?
        - На своей - заверил я, и дежурная кивнула головой:
        - Да, некоторые писатели тоже любят со своими машинками. Говорят - на своей лучше пишется!
        Через пару минут в номер вошла девушка в униформе советской горничной - чистенькая, румяная, пышущая здоровьем. Она смущенно поздоровалась со мной, выслушала распоряжения дежурной, и тут же заметалась по номеру, прибирая невидимые мне соринки и расставляя стулья и кресла в правильном порядке. А потом взялась за кровать, застилая ее свежим, белоснежным бельем.
        - Вы как раз к обеду подоспели! - улыбнулась дежурная - это на первом этаже. Пойдете обедать? Проголодались с дороги? У нас хорошо готовят! Выпечка очень хорошая! И борщ наваристый, со сметанкой!
        Я вдруг почувствовал, как хочу есть, и невольно сглотнул слюну. Дежурная заметила эта и расплылась в улыбке:
        - Пойдемте! Нина все тут устроит, а вы пока покушаете. Сейчас я бумажку занесу в столовую, и будете питаться. Если что - можете пирожков в номер с собой набрать. Советую - пирожки наши очень хорошие, вкусные! С вареньем, с мясом, с капустой и яйцами. С рисом и яйцами! Наша повариха Мария Семеновна могла бы в ресторане работать, точно вам говорю! А за вещи не опасайтесь, тут у нас не воруют, спокойно оставляйте. Писатели - люди все положительные, солидные, а чужие здесь не ходят. Персонал тоже проверенный, сюда абы кого не берут, как рентгеном просвечивают! Так что здесь - все как в сберкассе, никуда ничего не денется.
        И мы пошли из номера.
        Глава 3
        Да, готовили в столовой Дома творчества очень вкусно. Порции огромные, а если хочешь - тебе еще и добавки дадут! Ценят тут нашего брата-писателя, ох, как ценят!
        Я сел возле окна, занавешенного тонкой кисеей, и практически не смотрел в зал, больше времени уделяя рассматриванию сосен, чистых аллей и голубого неба. Потому и не заметил, как за мой стол подсел мужчина на вид лет шестидесяти, лицо которого украшали густые висячие усы.
        - Здравствуйте, молодой человек! Можно к вам за стол пристроиться? - прогудел мужчина сочным басом, и я поднял на него взгляд.
        - А у меня есть выбор? - хмыкнул я, и пожал плечами - Здравствуйте. Как говорится - не куплено!
        Меня почему-то напрягло такое к себе обращение: «молодой человек». Есть в этом что-то уничижающее, покровительственное - вроде как умудренный жизненным опытом и само собой - гораздо более значимый человек снисходит до меня, убогого. Да и староват я для «молодого человека». Это только продавщицы в супермаркете могут назвать молодым человеком седого как лунь мужика, и «девушкой» - пенсионерку, которая уже и забыла, когда была девушкой. Я как-то не выдержал и сказал такой кассирше: «Спасибо за молодого человека!» Впрочем - это был выстрел в пустоту. Она просто не поняла, глядя сквозь меня своими пустыми рыбьими глазами.
        - Скажите, это вас заселили в номер люкс? - ничуть не смутившись от холодного приема спросил мужчина.
        - Меня заселили в номер люкс - так же холодно ответил я, и вздохнул: так хорошо было только лишь три минуты назад! Сочные пирожки с мясом! Горячий борщ! Картошка пюре с подливкой и здоровенными двумя котлетинами - ну что может быть лучше для писателя, который заправившись таким горючим, идет писать свою нетленку? И тут…какие-то дрязги на тему номера люкс! Я что, кому-то перешел дорогу? Занял номер, на который положили глаз лауреаты и депутаты?
        - А почему вас поселили в номер люкс? - гнул свою линию мужчина, имени которого я не знал, и знать, если честно, не хотел.
        - Потому, что он был свободен - выдал я чеканную истину, и мужчина возмущенно запыхтел:
        - Ну вот как так?! Я лауреат премии Мордовии, а в номер, который я ждал, заселяют какого-то никому не известного человека! Ну вот как вас звать, юноша?
        - Вам сколько лет, папаша? - спросил я, в упор уставившись в лицо раздухарившегося лауреата.
        - Мне пятьдесят пять лет! А какое отношение это имеет к делу?
        - Мне пятьдесят. И что дальше?
        - Вам пятьдесят?! - искренне удивился собеседник - Никогда бы не подумал! С первого взгляда - вам лет сорок, не больше, а скорее - тридцать пять! Вы меня разыгрываете!
        - Вам что, паспорт показать? - хмыкнул я, и под ложечкой у меня как-то тоскливо заныло. С одной стороны, это хорошо, что я тут помолодел лет на пятнадцать. А с другой - молодеющий у всех на глазах человек вызовет столько глупых и ненужных вопросов, что… я даже боюсь представить - что именно будет в дальнейшем. Может начать обесцвечивать волосы? Седину себе делать? Или наоборот - сбрить все волосы на голове и ходить лысым? Чтобы не было видно, как мой ежик становится черным вместо седого. Ох ты ж… вот проблема назрела!
        - А покажите! - не унимался мужчина - Приезжает, неизвестно кто, вселяется в номер, который должен был занять я, рассказываете мне о своем несоответствующем возрасте… странно все это!
        - Странно вести нездоровый образ жизни - парировал я, впадая в состояние некой лихости и злого веселья.
        Хочешь наехать на меня? Меня, который пережил сотни битв с гнусными хейтерами, обвинявшими меня во всех возможных грехах? Да ты дитя, парнишка! Ты против меня - щенок! Я вчера на базаре еле от семерых отбрехался, а ты тут только один!
        - Вы намекаете, что я веду нездоровый образ жизни?! - возмутился собеседник.
        - Не намекаю. Впрямую говорю. У вас нездоровый цвет лица, в глазах красные прожилки. Нос с красными прожилками. Лишний вес и одышка. Вы много пьете, много едите, слишком много едите и пьете. Скорее всего, запойный. У вас гипертония, увеличенная печень, больной желудок и постоянные запоры. Вы мало двигаетесь, и жить вам осталось от силы лет пять. Алкоголь и чревоугодие вас погубят!
        - Да как вы смеете! - мужчина привстал на своем стуле, изображая скалу, готовую обрушиться на наглеца, но я так и сидел, с иронией глядя на несостоявшегося громовержца. Я бы мог его уронить не вставая со стула. Просто ткнуть пальцем в подреберье, и… нет, лучше этого не делать. Этот типус-лауреат в таком случае просто скончается от болевого шока. Сердечко-то у него тоже слабенькое!
        - Мирон Макарыч, эк он тебя разоблачил! Вы, товарищ, еще забыли упомянуть о том, что у него и сердце не очень. Постоянно таблеточки пьет. Однако вечно скандалит, вечно недоволен. Мирон Макарыч, иди уж ты… по своим делам. Дай человеку покушать! Испортил аппетит, скандалист!
        - Да я… да вы… - Мирон Макарыч поднялся со стула и тяжело переставляя тумбообразные ноги пошел прочь, отдуваясь и пыхтя больше прежнего. А я остался сидеть на месте, разглядывая нового своего собеседника. Вернее - собеседников: двух мужчин за соседним столиком. Они были моего возраста, и я их тоже не знал. Какие-то писатели, или поэты - а кто же еще? Забытые, никому не интересные… увы.
        - Я Семен Петрович, можно просто Семен. А это Иван Никифорович…
        - Можно - просто Иван - подхватил второй собеседник - вы не обращайте внимания на этого скандалиста. Вечно ходит и жалуется по любому поводу. Сегодня уже сбегал в директорат, грозя нажаловаться куда надо, так как ему не предоставили освободившийся номер люкс. Но вы и правда какая-то загадочная личность! Выглядите молодо для маститого писателя, а в люкс не всех селят! Вот народ тут и заинтересовался. Делать-то нечего, скука одна! Или сплетни, или бильярд, или прогулки по аллеям. Симпатичных женщин раз, два, и обчелся, да и староваты мы для девчонок. А до старушек еще не докатились! Хе хе хе… Можно еще и выпивать, но сколько же можно?! Надоедает! Ну так сознавайтесь - вы сын первого секретаря обкома? Кто вы, таинственный незнакомец? Дежурная молчит, как партизанка, только улыбается!
        - Просто писатель-фантаст - скромно ответил я, и губы мои расплылись в невольной улыбке - Карпов моя фамилия. Карпов Михаил.
        - Карпов?! - охнул Семен - Это вы, то самое новое открытие издательства Кодгиз?! Слышал, слышал! Они с вами носятся, как черт с писаной торбой! Махров такой важный ходит, как гамбургский петух! Ну как же - он откопал изумруд! Бриллиант! И теперь паразитирует на нем, как пиявка! Вот не чаял, что с вами встречусь! Мы, мелкие писателишки эпохи Карпова, копошимся где-то у ваших ног! Таких тиражей и таких денег нам не видать как своих ушей!
        - Да ладно вам - фыркнул я - шутники! Эпохи Карпова! Ну да, книжки пишу. Написал несколько книжек, их издали. Получил гонорары. Но не такие уж и великие, миллионером пока не стал.
        - Пока! - фыркнул Иван - Пока не стал! Простите, Миша, вы наглец! Хе хе хе… мы и мечтать не можем о таких гонорарах! Такие получают только самые что ни на есть великие писатели - типа Алексея Толстого и иже с ним. А мы… знаете, как мы зарабатываем деньги?
        - Как? - не удивился я, знающий по большому счету, о чем пойдет речь. Но не прерывать же начатую беседу? Пусть люди позабавятся. Расскажут «несмышленышу» о смысле жизни.
        - Ездим по трудовым коллективам, как же еще - улыбнулся Иван - четвертной платят за выступление, а еще - номер люкс в гостинице, питание, а в конце - банкет! А гонорар так… на пропой! Думаете с чего Макарыч так разожрался? Все здоровьичко оставил на банкетах! Написал три книжки, получил премию, вот теперь и жирует. Правильно сказали - сдохнет скоро, ибо в питие неумерен, и пищи принимает зело много! Вот!
        Собеседники мои расхохотались, а я поддержал их смех улыбкой. Хотя смеяться по большому счету было и нечему.
        - Все там будем! - видимо поняв мое отношение к обсуждению смерти Макарыча заключил Семен - Да вы кушайте, кушайте! Остыло уже! Тут и правда хорошо готовят! Значит, вы Карпов… слышали, слышали… там какая-то странная история была с вами. Вроде как вы не знаете, откуда взялись, ничего не помните. А еще - что вас штатовское издательство собралось издавать, какое-то известное, и в нем - о боже мой! - Солженицына напечатали! Врут небось. Кому нужны наши писатели, если они не обгаживают советский строй? Вот если бы вы начали гадить на страну, тогда - да. Вам за «бугром» все пути открыты. А простой писатель не имеет никаких шансов!
        - А я не простой писатель! - невозмутимо заявил я, проглотив кусок котлеты - я гениальный писатель!
        Оба собеседника замолчали, переглянулись, видимо оценивая сказанное (то ли дурак, то ли совсем забронзовел?), и только когда я ухмыльнулся уголком рта, дружно расхохотались:
        - Да вы шутник, Миша! Чувствую, мы с вами подружимся! Тут такая скучная компания! Вы в преферанс играть умеете? Распишем пульку? Не умеете? Ох, какая досада! А что умеете? Ну… кроме как книжки писать?
        - Драться умею. Стрелять умею - не задумываясь ответил я, и тут же прикусил язык. Вот же в самом деле - язык мой - враг мой!
        - Вот как? - удивился Иван - А где научились? А! Вы же не помните, да? Кстати, насчет Штатов - правда?
        - Правда. Пятого июня я должен быть в Нью-Йорке. Будет представление моей книги общественности, журналистам.
        - О как! Ну почему я не пишу фантастику? - Семен сокрушенно помотал головой - Сейчас бы в Штаты летел! Иван, почему мы не пишем фантастику?
        - Может потому, что не умеем? - хмыкнул Иван - Ну да ладно. Не будем Мише мешать наслаждаться произведением рук нашей поварихи. Пусть толстеет, не одним же нам ходит толстыми! Миша, приходите вечером в комнату отдыха, в бильярд поиграем. Умеете?
        - Ну так… слегка. Не профессионал!
        - Ну хоть в чем-то мы удачливее вас! - хохотнул Семен и поднялся из-за стола - Пойдем к себе, хоть что-то напишем. О любви рабочего и колхозницы! Не всем же фантастику писать!
        Обед я закончил уже спокойно, больше ко мне никто не подходил. Скорее всего сейчас начнут пытать эту парочку - кто я, да что я…
        Вот же банка с пауками! Нет, ну так-то литературные круги всегда отличались особыми так сказать отношениями - зависть, злоба, анонимные колы в оценках и гнусные отзывы на литературных сайтах - так называемые коллеги, Молодые Талантливые Авторы, а сокращенно МТА - они всегда неравнодушны к чужому успеху. Впрочем - мы все не равнодушны к чужому успеху. Просто одни при виде успеха коллеги пытаются его превзойти, написав хорошую книгу, другие - пытаются втоптать в грязь, думая, что именно так они могут подняться. «Плавали, знаем!»
        После обеда ушел к себе в комнату, запер дверь, чтобы никто не мешал, распаковал пишущую машинку и установив ее, уселся за письменный стол. За окном цвиркали птички, веяло прохладой и запахом хвои, и я вдруг остро затосковал об утерянном домике - домике, что еще и не построен. Домике, оставшемся там, в будущем. О любимой жене, о дочке, которую не видел уже год, о котах, которые бегают по двору и не замечают, что хозяина-то и нет на этом свете. Интересно, как они там все, без меня? Жена поплакала, да может и успокоилась в объятиях другого мужчины. Да почему бы и нет? Как ей одной-то жить? Содержать дом? Да и просто существовать на ее зарплату? Приходит в одинокий дом, где кроме котов некому ее встретить, и ложится в холодную, одинокую постель. Нет, я не могу ее винить. Тем более что и у самого рыльце в пушкУ. Стоило провалиться в прошлое, так тут же нашел себе бабу, да и не одну. Ну да - мужики совсем другое, чем бабы, ага… типа полигамны. А вот бабам нельзя! Смешно… до слез.
        Да, единственное чего, или кого мне не хватает в этом мире - это моей супруги. И тогда было бы полное счастье! Деньги, успех, известность, и рядом - любимая жена! Вот был бы идеальный вариант моей жизни!
        Вздохнул, постарался выбросить из головы депрессивные мысли. Зачем мечтать о том, что не может сбыться? Зачем терзать душу воспоминаниями о былом? Для того мира я умер. Теперь - ЭТОТ мой мир. И мне нужно в нем жить так, как если бы я в этом мире навсегда. Не надо мечтать о возвращении! Единственное, что я мог бы сейчас сделать - помочь жене материально. Только как? Как послать ей посылку, чтобы она дошла через пятьдесят лет?
        И тут же вспомнился фильм «Назад в будущее». Там по ходу сюжета герою фильма передают письмо через несколько десятков лет. И на письме было написано - в какой день, какой час, какую минуту это письмо передать. И еще - описание внешности того, кому передать. Интересная версия, конечно, вот только советская почта совсем не та, что в США. Да и вообще - если это не тот мир, другой, так может оказаться так, что я передаю письмо и деньги ДРУГОЙ моей жене. В ЭТОМ мире. И кстати, тут есть другой «Я», мы существуем параллельно. И потому ТА, моя настоящая жена ничего не получит. А тогда какой смысл? У ЭТОЙ жены буду Я-другой.
        А вот интересный вопрос! Если история в этих мирах идентична, так не получится ли так, что мой дубликат в этом мире тоже отправится в другой мир после катастрофы? И так же сидит сейчас где-то второй Я и рассуждает, как помочь своей жене! И если я отправлю письмо и деньги своей жене, и получит их жена дубль-Я, так кто-то из моих бесчисленных двойников тоже отправит деньги, и их получит уже моя жена!
        Хех… ну и головоломку себе задал! Дубли, миры, двойники… с ума сойти можно! Ладно, потом подумаю как и что можно сделать. А пока что надо закончить серию Звереныша. Дописать последнюю книгу. Допишу, и можно взяться… за что? Хмм… надо подумать. Если «Гладиатора поневоле», так не пропустят. Там я такое накрутил…сплошной секс, и сексом погоняет! Если только убрать излишнюю эротичность из текста? Но там вся суть-то и заключается в том, что героя модифицировали с помощью специальных вирусов, сделали непревзойденным бойцом - но с некоторым побочным эффектом. То есть, он стал не только бойцом, но и еще и неутомимой секс-машиной. Мне тогда это показалось забавным - ну не все же коту масленица? Пусть мучается вечным приапизмом! Хе хе хе… Вот только теперь это мне боком выходит. Чтобы книжка прошла рогатки советской цензуры, ее нужно серьезно и глубоко перерабатывать. А тогда что от нее останется?
        Опять же - там упоминается война с Китаем, и ни слова о советской стране. Везде - Россия, Россия…
        Нет, эта серия слишком уж привязана к тому времени, к тем реалиям. А тогда - что взять? Так и подмывает спереть Гарри Поттера и переписать его слово в слово! Как это делали многие попаданцы из книг моих коллег. Вот только стремно это! Что ни говори, а это ведь воровство! Даже если возьму, и поменяю все имена. А хотя… что мне стоит взять, и написать о мальчике, который учится в магической академии? Только вот куда его поселить… нет, все-таки в Англию. Ну не в Йемен же! И не в США - там что-то и не пахнет древними замками. Если только к индейцем заслать… но тогда это будет академия шаманов.
        В Россию? То есть в СССР? Нет, не прокатит. Зарубежному читателю это будет не интересно, а советскому… как объяснить, что советские маги не помогали советскому государству? Или как НКВД не обнаружило организацию магов?
        Куда еще можно? Франция? Ну это практически то же самое, что поместить Хогвардс в Англию. Смысл какой - менять?
        Мда… Роулинг сейчас шесть лет, она и не помышляет о том, чтобы стать писательницей. Кстати, еще не факт, что «Гарри Поттер» в это время будет иметь успех. Я не раз замечал, что некоторые книги, выпущенные годы назад, вдруг начинают пользоваться успехом через несколько лет после выпуска, и таким успехом - что и сам не ожидаешь. И наоборот - успешные сегодня, в будущем некоторые книги совсем, можно сказать вообще не котируются. И не только мои. Опять же, про тех же Стругацких - «Страна багровых туч» - кому она нужна в 2018 году? Кроме ярых «стругацкистов», сделавших из двух братьев-фантастов икону стиля и мессий, знающих все обо всем.
        Кстати, интересно было бы пообщаться со Стругацкими. Посмотреть на них так сказать вживую в период, когда они еще не стали махровыми либералами, а всячески и яростно поддерживали советскую власть. Это потом, на склоне жизни они «вдруг» стали эдакими прозападными мессиями, а сейчас… сейчас они совсем другие. Что с ними случилось за этот период - я не знаю. Хорошо скрывали свои антикоммунистические взгляды? Иначе не будут печатать? А кушать-то хочется…
        Я так-то их понимаю, но… они меня разочаровали. Хотя я и отдаю им должное - не было бы их, возможно - не было бы и меня как фантаста. Ведь я вырос на их книгах…зачитывался ими. И тем горше осознавать, что авторы моих любимых книг совсем не те романтики и коммунисты, которыми были когда-то. Наверное, приспосабливались. Писали «на злобу дня». Выгодно было писать о победе коммунизма - они и писали. Потом выгоднее стало быть либералом - они и стали либералами. Писатели, они такие…писатели! Это только я, твердолобый вояка пишу то, что придет в голову.
        Прочитали бы мои мысли в секте адептов Стругацких - вот бы мне досталось на орехи! Ну как же! Покусился на святое! Замахнулся вона на что! И как посмел?! Кто он такой?! Жалкий писателишка! Графоман! Ремесленник от литературы! Паааддонок! Хе хе хе…
        Давно уже мне фиолетово, что обо мне скажут хейтеры и сектанты всех видов и наружностей. Собаки лают - караван идет. Я делаю свое дело - шавки свое. Гавкают.
        Я потянулся на большом, креслообразном стуле, достал пачку бумаги, заправил листы и копирку в печатную машинку - уже привычно, набитой рукой - и напечатал: «Глава 5».
        До ужина я успел напечатать приличный кусок текста - по меркам 2018 года не меньше половины авторского листа. Пальцы уверенно стучали по клавишам машинки, она исправно стрекотала, и получалось ничуть не медленнее, чем на ноутбуке. Только вот исправлять тут нельзя. Но и здесь я навострился как никогда раньше - надо внимательнее следить за печатью, не расслабляться, как за компьютером, и будет тебе счастье. Когда у тебя в голове сидит мысль, что ты всегда можешь исправить написанное - волей-неволей начинаешь пофигистически относиться к тому, что выдают на-гора твои руки. Ошибся - исправил! Делов-то! А на машинке так не получается. На машинке каждая ошибка, описка, каждый огрех выливается в минуты, в часы исправлений. Зря тратится драгоценное время, которого у каждого человека не так уж и много. Тем более, у человека за пятьдесят и выше.
        Когда раздался звонок телефона, я уже вытащил из машинки напечатанные листы и раскладывал их по стопкам. Подняв трубку, я услышал голос дежурной:
        - Михаил Семенович, простите, что беспокою… вы ужинать будете в столовой, или вам в комнату принести?
        - Благодарю вас, я схожу в столовую. Спасибо!
        Дежурная положила трубку, а я улыбнулся, держа трубку возле уха и прислушиваясь к коротким губкам. Вот же сервис! А что - заказать ужин в номер, и чтобы принесла мне его эта вот… Ниночка. Приятная девушка - не толстая, и не тонка, крепенькая, как статуи спортсменок на стадионах и в пионерлагерях. Мне всегда нравились такие девушки - не такие, чтобы худые - ноги от ушей, а спортивные «фитоняшки», как их стали называть в двухтысячных. Девушки из спортивного рок-н-ролла. Чтобы никакого жира (ну почти никакого!), плоский животик, крепкая, спортивная фигура. Вот и Ниночка показалась мне такой - опытным глазом заценил! Совершенно непроизвольно! Ну так… чисто из любви к искусству.
        Черт! Мое либидо начинает соответствовать моему помолодевшему организму. Чувствую себя шестнадцатилетним парнишкой, которого приводит в возбуждение все, что хоть мало-мальски похоже на женский организм. Шучу, конечно, но в юности я был еще тем… мечтателем! Трахнул бы все, что шевелится и носит юбки! Нет, шотландцев отказываюсь…
        За то время, что я нахожусь в этом мире (или времени, я еще так и не определился!), у меня было три женщины. Одна погибла - и я за нее отомстил. Одна беременна от меня - пусть даже искусственным оплодотворением. И Леночка - которая меня буквально затащила на себя. Не было ни времени, ни желания искать себе еще какую-то подругу. Зачем? Меня все и так устраивало. Зина всегда под рукой… только пожелай, и… Да и поугас я с годами, уже не два раза в день - ленюсь! Но вот пожил без Зины несколько дней, и началось - уже всякие Ниночки в голову лезут… мысли дурные, мол - не сотрусь я, если уступлю своим бесам в ребро… Тем более, что Зина едва ли не открытым текстом сказала, что дает мне полную свободу действий, мол - ты сделал свое дело, можешь и отвалить. Нет, не совсем так, но смысл почти таков. А тогда чего мне стесняться? Например - с той же Ниночкой. Вон как она на меня смотрела! Прямо-таки глазами ела!
        Интересно, что ей напела дежурная? Небось подаренную «Шанель» показывала, понюхать давала. Вот девчонка и загорелась - богатый писатель с брутальной физиономией, почему бы не попробовать его соблазнить? Во-первых, будет чего рассказать подругам, во-вторых, может и что-то подарит! Нет, не денег, конечно - что она, проститутка, что ли?! Какой-нибудь памятный подарок!
        Нет, надо выбросить все это из головы. Скорее всего, я это напридумал. Кому я, старый башмак, нужен?! Двадцатилетней девчонке - зачем я, если есть комсомольцы, спортсмены, активисты! А я всего лишь богатый писатель, пишущий свои странные сказки. И абсолютно проигрываю молодому, идеологически подкованному комсомольскому вожаку. Наверное.
        Со скрипом выбросив из головы эротические мечтания, отправился ужинать, закрыв мою комнату на ключ. В чемодане кроме всего прочего барахла у меня лежала та самая заветная банка из-под печений, содержавшая такие ценности, от которых мутился разум даже у меня. Потому не стоит вводить людей в соблазн и оставлять комнату открытой. Банка конечно замотана, завязана, и так просто в нее не влезешь, но… пусть будет закрыто. Опять же - интеллектуальную стоимость надо беречь? Вдруг великий мордовский лауреат похитит мои рукописи? Или нагадит на них, что ничуть не слаще… и вся работа коту под хвост.
        Хе хе хе… я так и представил, как дородный лауреат Мордовии пристраивается анально поглумиться над моими рукописями - и в смех пробило!
        Так, улыбаясь, я и вошел в зал столовой. Тут против обеденного времени было почему-то довольно-таки людно, взяв поднос, набрав себе чего душенька желает (а душенька желала блинов с мясом и с творогом, киселя, компота, пирожков с капустой) - я нацелился усестьсязаа тот же самый стол, за которым обедал днем. Там сидел один человек - мужчина средних лет с залысинами на голове - и он уже заканчивал, допивая компот и вылавливая из стакана ложечкой слегка разваренные кусочки яблок. Люблю компот из свежих яблок! Он тоже его любил, потому был очень увлечен процессом и даже не ответил, когда я вежливо спросил разрешения присесть. Уже когда я пожав плечами поставил поднос на стол, мужчина вздрогнул, будто увидел явление Христа народу и смущенно повинился:
        - Ох, простите… не заметил. Увлекся мыслями! Обдумываю сюжет романа!
        - Дело хорошее - дипломатично заметил я, и усевшись за стол принялся расправляться с содержимым моих тарелок, уже не обращая внимания на случайного собеседника. Только когда тот кашлянул, вероятно привлекая внимание, я отвлекся и вопросительно на него посмотрел.
        - Извините, что отвлекаю… вы Карпов, да?
        - Я Карпов. И? - довольно-таки невежливо ответил я, и мой собеседник снова смутился:
        - Извините… вероятно вы хотели спокойно поужинать, а я тут пристаю… ей-ей не хотел вам помешать! Можно я отниму у вас минуту времени?
        Я посмотрел на мужчину, и мне стало немного стыдно - приятный человек, вежливый, культурный, а я сразу в штыки? Надо как-то налаживать отношения с коллегами по цеху, не все же букой сидеть в своем номере!
        - Это вы извините - улыбнулся я, пересилив свое раздражение - Просто меня сегодня уже достали… некий скандалист, вот я и ощетиниваюсь на любой чих. Вы не возражаете, я буду есть, пока мы говорим? Что-то проголодался. Сегодня можно сказать весь день работал, вот надо мозгу подкинуть горючки!
        - Конечно, конечно! - заторопился мужчина - Я хотел вас пригласить на встречу писателей нашего Дома творчества! Сегодня вечером будет встреча, будем разговаривать о литературе, о ее будущем. Так вот очень хотелось бы услышать мнение такого известного, успешного писателя-фантаста, как вы! У нас тут фантастов можно сказать - вообще нет, так что кому, как не вам, с вашим умением заглядывать в будущее делать прогнозы о будущемлитературы? Было бы очень интересно! Тем более, что как я слышал - вы такая загадочная личность! Человек ниоткуда, потерявший память, и вдруг взорвавшийся, как вулкан, выдавший на-гора фонтан романов, да таких, что ими заинтересовались даже американцы!
        - Я вижу, новости тут расходятся очень быстро - усмехнулся я, откусывая сразу половинку пирожка с капустой. Вкусные пирожки - с капустой и яйцами! И самое главное, не пихают везде этот чертов проклятый лук! Ненавижу лук. Нет, не сырой, и не маринованный - жареный и вареный лук. Брр… как я его ненавижу! Смешно, да - видавший виды мужик, прошел огни и воды, и ненавидит жареный лук! А вот ненавижу, и все тут. Запах жареного лука нравится, а сам лук… тьфу!
        - Еще как быстро! - хихикнул собеседник - и расскажут, и своего напридумают! Кстати, тут уже говорят, что вы на самом деле секретный шпион, который только прикидывается, что не помнит прошлого. Что вы служили где-то за границей, и чудом ушли из застенков ЦРУ.
        - Ага… и потому я пятого июня должен быть в Нью-Йорке на презентации своей книги! Вам не кажется, что это как-то не вяжется? - искренне развеселился я - если ушел из застенков, так зачем туда вернусь?
        - А другие говорят, что вы служили во французском иностранном легионе, тоже будучи засланным разведчиком, и воевали в Африке. Потому у вас и шрам на лице!
        - Это я с велосипеда упал… в детстве! - невозмутимо пояснил я, разделываясь с блинчиком, отчего мой голос звучал глухо и был риск забрызгать соседа крошками и слюной (вкусно!) - Рраз! И в забор!
        - А если вы не помните прошлого, откуда вы знаете, что на велосипеде и в забор? - хихикнул собеседник, и я ухмыльнулся и покаянно потряс головой:
        - Точно! Обмишулился! Нелогично. Тогда так - я пьяный шел из ресторана, и… бац! Прямо об трамвай. У трамвая погнул «колбасу», пришлось восстанавливать за свой счет.
        - Хе хе… ох, и не простой вы человек, Михаил Семенович! - улыбнулся мужчина - Очень непростой! Точно, разведчик! Потому вас и засекретили, и не дают рассказывать о прошлом!
        - Если я вас расскажу о себе, о своем прошлом - вас сразу расстреляют! - пригнувшись к столу шепнул я, и собеседник снова захихикал:
        - Хе хе хе… да, с вами интересно общаться! Приходите, а? В двадцать ноль-ноль. Я вам место займу, народу будет - уйма! Я сказал, что попробую вас найти и пригласить. Все и придут - на вас! Пожалуйста, приходите!
        - Вы меня знаете, а я вас не знаю. Как мне к вам обращаться?
        - Я Паршин Виктор Семенович! Писатель, пишу для подростков, детей - представился мужчина - Звезд с неба не хватаю, но… работаю! Вот, в кои века дали мне путевку в Дом творчества. Ну я и согласился - в самом деле, а почему бы и нет? Кстати, я вашего издателя знаю - Махрова. Мы с вами в одном издательстве печатаемся. Только не пересекались в его коридорах. Махров очень, очень дельный мужик! И человек хороший. Кстати, о вас очень хорошо говорил, мы с ним общались сразу после нового года. Говорит - вы великий фантаст, и у вас великое будущее! О как! Великий! А мне никто и не скажет, что я великий…
        Паршин пригорюнился, потом снова улыбнулся и махнул рукой:
        - Да что это я… тоску нагоняю! Все у меня хорошо - книжки печатают, гонорары получаю. А что еще писателю нужно? Жив, здоров, жена, сын - разве этого мало?
        Я согласился, что это очень даже немало, и заверил, что постараюсь прийти на сборище маститых писателей. Хотя сам еще не знал - пойду туда, или нет. Так-то мне особо стесняться нечего, и за словом в карман я не лезу - опыт общения и с хейтерами и с поклонниками у меня можно сказать огромный. Но… это было ТАМ, а это - ТУТ. Не сболтнуть бы чего-нибудь лишнего… есть у меня такой грешок - начну рассказывать, хрен меня остановишь. В раж войду - и понеслось! А тут… надо себя контролировать. Ни на секунду не забывать - где я, и кто я.
        В номере сразу уселся за печатную машинку. До восьми часов времени еще полно, а что делать, кроме как работать? Лечь спать? Для меня, «совы», это очень рано. Тем более, после плотного ужина. Эх, и растолстею я здесь! Кстати, надо будет подумать о том, чтобы заняться физкультурой. Побегать по утрам, точно где-нибудь найдется турник, а то и гири. Иначе снова наберу вес, и мне этого не хочется. Только-только пришел в форму, согнал лишние килограммы. Надо будет узнать у дежурной, как тут с физкультурой дело обстоит. Неужели у них нет даже маленького спортзала? Ну, чтобы писатели не засиживались, разминались! Выясню. Позже. А пока… работать! «Арбайтен! Арбайтен!»
        Когда я вышел из нечто подобного трансу, прикончив очередную заправку листов в машинку, тут же в голову стукнула мысль: «Черт возьми! Это чертово собрание! Я же обещал!». Мда. У меня есть такое «нехорошее» свойство - если я пообещал что-то, то это делаю. Даже если мне это уже не выгодно. А еще - практически не опаздываю. Само собой, и в том, и в другом случае - если это зависит от меня. Ну, к примеру, я обещал жене приехать к ужину, и не приехал. Но я в этом не виноват - некая тварь подрезала меня на своем мерседесе и я благополучно отправился в иной мир - то есть, сюда. А если бы не подрезал - я бы приехал вовремя и выполнил обещание. Ну как-то вот так.
        Быстро натягиваю джинсы (здесь я ходил в обычных брюках), надеваю джинсовую рубашку с короткими рукавами. Плечи у меня дай бог всем, руки мускулистые - бицепсы, трицепсы и все такое - и рубашка все это хорошо подчеркивает. Тщеславие, конечно, но кто сам без греха пусть первый бросит в меня камень! На старости лет становишься большим ребенком? Чушь. Мне всегда было и есть шестнадцать лет! А зеркало, которое показывает мне седого мужика со зверской рожей - бессовестно врет.
        Впрочем, в последнее время оно стало немного исправляться… интересно, до какого возраста я буду молодеть? Вот хохма - известный писатель выглядит как десятилетний ребенок! Как представишь - сразу хочется истерически хихикать.
        На ноги - чешские кроссовки «Цебо». Нравятся они мне. Были у меня такие - в молодости. Случайно зашел в один московский магазин (на каникулах был), в обувной отдел - смотрю, выносят какие-то коробки, а народ, что хотел войти за преграду, состоящую из прилавков и ленты на входе - тормозится дюжими продавцами. Ага! Тут же понял - это «жжж» неспроста! Я медленно выбираю обувь… (почему-то меня не выгнали из отдела), жду, когда коробки распакуют. И вот оно! На полки ставят великолепнейшие чешские кроссовки, мечту любого парня! Кожаный верх! Невероятно удобная колодка! Нога просто отдыхает!
        Ей-ей, я и сейчас уверен, что таких кроссовок, что делали ТОГДА, уже не делают в 2018 году. Впрочем, может и делают, но только мне такие больше не попадались. Я ведь не покупаю кроссовки за пятьдесят тысяч. Все больше недорогие китайские, максимум за полторы-две тысячи. Отставнику дорогие кроссовки не по карману. Те кроссовки «Цебо» я носил три года. Они были невероятно крепкими - сам удивлялся.
        Так вот, как только я увидел похожие (или такие же, давно было, уже не помню!) кроссовки в «Березке» - тут же уцепился за них, и был очень рад, что нашелся мой размер (44.5, не хухры-мухры! Иногда - проблема! Вернее - частенько). И вот теперь - достал их из чемодана и надел. Пусть уважаемая публика как следует меня возненавидит. Почему возненавидит? А как меня не ненавидеть? Джинсы - «Монтана»! Все в заклепочках, в висючках, красотень неописуемая! Мечта любого хипстера! Или как они тут называются? Стиляги? Да пофиг как они называются, в общем - понятно.
        Кроссовки - импортные! Хотя и братской Чехословакии производства. Рубашка - тоже «Монтана»! И тоже висючки, замочки, блестяшки! Я просто витрина западопоклонства! Нет бы надеть ботинки фабрики «Скороход», дедушкины штаны и клетчатую рубашку «а-ля фермер», так я вон как вырядился!
        Настроение у меня сегодня такое. Хорошее. Улыбаться хочется! «Улыбайтесь чаще, это всех раздражает!» - сказал один персонаж. Вот мне и хочется пораздражать - сам не знаю почему. Просто хулиганское настроение. Бывает, чего уж греха таить…
        В большой, но на удивление уютной зале собралось человек тридцать - большинство мужчины, но я увидел и пяток женщин. Мой новый знакомец, детский писатель Паршин Виктор Семенович сидел возле стены, у кадки с пальмой, уныло повесив голову и опершись на пустой стул. Он на самом деле держал место для меня, и я испытал ощутимый укол совести - обещал же!
        Я потихоньку прокрался к Паршину и сел на этот самый пустой стул. Паршин встрепенулся, на лице его расцвела улыбка:
        - А я думал, что не придете! Спасибо! Выступите?
        - Да погодите, я хоть послушаю! Хотя бы знать, о чем речь!
        - Вот этот, что сейчас выступает - пишет о рабочих, о перевыполнении плана и о старых коммунистах, которые направляют и сохраняют. Он говорит о том, что марксистко-ленинская идеология единственно верная, и что книги всегда будут нужны и всегда будут важны. Особенно - идеологически выдержанные книги. Ему никто не возражает, все ждали знаменитого фантаста с таинственной судьбой, и всем им до смерти скучно. Сейчас я ему сделаю затыку!
        Прежде чем я успел остановить Паршина, он встал, и громко, прерывая дребезжащий тенорок докладчика, радостно заявил:
        - Владислав Викторович, мы вас поняли и спасибо вам за выступление. Тут вот у нас новичок, писатель-фантаст, давайте дадим ему слово и потребуем, от всего коллектива, чтобы он рассказал нам о будущем писательского дела! Просим, просим, Михаил Семенович!
        Взгляды всех присутствующих уперлись в меня, а поименованный докладчик отдуваясь, с недовольным лицом сел на свое место и стал вытирать не очень чистым платком начавшую образовываться лысину. Он был очень похож на Ленина, и похоже об этом знал и старался достигнуть максимального сходства - бородкой, стрижкой. Выглядело такое дело довольно-таки смешно, как ряженые «Ленин» и «Сталин» на Красной площади, позволяющие сфотографироваться с ними любому желающему.
        - Просим, просим! - захлопали в ладоши и другие слушатели, и мне пришлось подняться и пройти вперед - ну не оборачиваться же всем на меня?
        Пройдя, я оглянулся в поисках стула - не торчать же на своих двоих? Не люблю я разговаривать стоя, не съезд КПСС, в конце-то концов. Паршин видимо меня понял, тут же уцепил стул, подошел и поставил его рядом со мной. Я кивком поблагодарил и сел, положив руки на колени и с легкой улыбкой рассматривая тех, кто сейчас рассматривал меня. Лица, лица, лица - серьезные, насмешливые, хмурые и даже неприязненные. Но ни одного равнодушного лица, а это уже хорошо. Сидят сейчас и думают: «Да что это за хлыщ?! Что мы от него хотим услышать?! Что дельного может нам сказать этот стиляга с физиономией боксера?! И зачем его пригласили… бред какой-то».
        - Итак, разрешите представиться - начал я, завершив затянувшуюся паузу - Я Михаил Семенович Карпов, писатель-фантаст. Мной написано десяток фантастических книг, которые почему-то полюбили читатели - сам не знаю, почему. (Улыбки, смешки, недоверчивое покачивание головой). Коллега Паршин зачем-то вытащил меня на это собрание - пока я не понял, зачем именно, и вот я перед вами. Терзайте! Мучайте меня!
        - Да мы слегка! Сильно не замучаем! - это женщина лет пятидесяти с умным лицом и живыми, веселыми глазами - Раз вы фантаст, вот и отдувайтесь! Расскажите нам, каково будущее нашей профессии? Будут книги в будущем, или нет? Или люди совсем перестанут читать?
        Ну, держитесь! Меня бесы тянут за язык! Щас я вам выдам! «Остапа несло»…
        - Во-первых, давайте договоримся - что считать книгой? Что ВЫ понимаете под книгой? И о будущем чего пойдет речь - о будущем книг в нынешнем их виде, или о писателе, как сочинителе интересных историй?
        - О как завернули! - с уважением кивнула задавшая вопрос женщина - Я поняла вас! То есть вы говорите о том, что писатели, как источники интересных историй сохранятся, а книги в нынешнем виде - нет? Тогда позвольте задать вопрос - а КАК будут писаться эти самые интересные истории? И как они будут доходить до читателя? Мы говорим «писатель» - подразумеваем «книга», мы говорим «книга» - подразумеваем «писатель», разве не так?
        - Нет, не так. Сами подумайте - древние люди писали, или рисовали - это тоже своеобразная письменность - на стенах пещер. Потом на бересте. А кое-кто - на глиняных табличках, клинописью. ЭТО были книги? Можно сказать - были! А еще были книги на папирусе. И на коже - были. И где они, эти книги? В музеях! Их вытеснила бумажная книга! И вы не допускаете такого, что и бумажную книгу может вытеснить какой-то другой носитель информации? Какой? Ну, например… вы слышали про ЭВМ? Электронно-вычислительные машины? Сейчас они огромные, занимают целые залы в научных институтах, но когда-нибудь эти ЭВМ станут размером с книжку! Да, да - обычную книжку! У них будет экран, как у телевизора, и на нем - будет та самая книжка. Та, которая когда-то была бумажной. И этих книжек можно будет засунуть в ЭВМ тысячи и тысячи! Можете себе такое представить?
        - Честно говоря - не очень! - рассмеялась женщина - Это самая настоящая фантастика! Я видела эти ЭВМ - там каждый шкаф с три холодильника «Саратов», и этих шкафов там несколько десятков, и все, что они умеют - только печатать нолики и единички! А вы говорите об ЭВМ размером с книжку?! Да не может этого быть!
        - Когда-то люди считали, что летать могут только птицы. И что звезды на небе - это серебряные гвоздики, которые держат небесный свод (все зашевелились, послышались смешки). С тех пор много чего изменилось, правда? Человек полетел в космос, и гвоздики ему не помешали! (снова хихиканье) Так почему же вы не допускаете, что человеческая мысльпойдет дальше, и ЭВМ станут такими же повседневными вещами, как чайник, плита или унитаз? Что в каждой семье будем ЭВМ, и не одна!
        - Сколько же вы даете времени, чтобы так случилось? - скептически помотала головой женщина - Сто лет? Двести?
        - Да всего лет тридцать - пожал плечами я - вы сами все увидите, и вспомните мои слова. Многие из вас доживут до того времени, когда у каждого человека в кармане будет свой персональный телефон, размером с пачку сигарет. Когда над Землей поднимутся спутники, транслирующие телевизионные передачи. Когда все без исключении я телевизоры станут цветными, и… много чего еще будет. Человеческую мысль не остановить!
        - Вот сразу видно фантаста! - весело бросил моложавый мужчина лет сорока справа от женщины - Такого напридумать! Так вы не сказали - что, писатели не нужны будут? Все станут придумывать машины?
        - Писатели будут нужны. И писателем сможет стать любой. Любой, кто может мало-мальски связно рассказывать свою историю. Кто-то ведь должен сочинять эти самые истории? А машины, увы… или не увы? - не могут заниматься творчеством. Они делают только то, что им прикажет человек. Тоже, кстати, не навсегда - когда-нибудь машины поумнеют настолько, что смогут делать все, что может человек. Кроме…размножения человеческим способом. Хотя…
        Тут уже все начали хохотать.
        - Болтики сломают! - выкрикнул какой-то мужчина, я поглядел, и узнал одного из давешних собеседников - Ивана. После его слов уже успокоившиеся люди снова начали хохотать.
        Похоже, что вечер удался - подумал я - И вроде как я ничего лишнего и не сказал. Фантастика, и фантастика. Фантасты они все немного «повернутые», иначе как бы они стали писать сказки? Только ненормальный может накрутить ТАКОГО!
        - Итак, вы считаете, что бумажная книга отомрет? - не унималась женщина - Да как же так?! А запах новой книжки, а шуршащие листы, а красота обложки? Нет, не верю - люди никогда не откажутся от бумажных книг!
        - А срубленные деревья? А испорченные отравой стока бумажных комбинатов реки и озера? - парировал я - Бумажные книги умрут не сразу. Пока живы поколения, воспитанные на бумажных книгах, они будут жить. Но постепенно все-таки уйдут. Наши внуки, наши правнуки будут предпочитать книги с экрана ЭВМ книгам бумажным - пачкающимся и горючим. И только так. Это объективный процесс, и ничего тут не поделаешь. Глиняные таблички должны уйти!
        - А можно спросить вас по вашему творчеству? - неожиданно спросил мужчина, сидящий позади моей собеседницы, и тут же, без паузы, спросил - А почему вы пишете только фантастику? Потому что за нее денег больше платят? Разве вы не хотите написать настоящую книгу, а не эти… сказочки? Зачем вообще эти сказки, отвлекающие людей от настоящего, жизненного? Вот мы - пишем о народе, о его судьбе, о людях. А вы о каких-то там вымышленных персонажах, живущих в вымышленных странах и мирах! Это ведь неправильно! Вы растрачиваете ваш талант на пустое, меняете его на дензнаки! Вы даже одеты не так, как пристойно для советского писателя - во все зарубежное, в одежду, которую сделали руки наших потенциальных врагов! Не является ли ваша деятельность, ваше творчество разрушительным, потворствующим буржуазной культуре?
        Ах ты ж сучонок… и ведь ничего не предвещало! Ах ты ж гад! Ладно, щас мы с тобой пободаемся! Ты против меня еще щенок! И тут сцука эта Боллитра меня достала!
        Вечное противостояние Большой Литературы и презираемой, гонимой «икспердами» от литературы - фантастики. Я имел печальный опыт общения с представителями этой самой Боллитры. Даже статью написал по поводу того, как презрительно-хамски самоназванные критики относятся к фантастике и фантастам, где упомянул некую Юдофович, ведущую критикессу на одном из либеральных порталов. Прошелся по ее самоуверенности, наглости, по неспособности сделать логические выводы и откровенному вранью. А еще - написал, что для меня, как и для многих - премия, полученная книгой из рук представителей Боллитры является антирекламой. Значит, эту книгу читать невозможно. Значит, это наипоследнейшая дрянь.
        Они, эти иксперды, вроде как и не заметили меня, но по эдакому стечению обстоятельств, сразу же после статьи некто из свиты этой Юдофович взял одну из моих книг (если быть точным - «Звереныша»), и устроил над ней аутодафе. Мол, отвратительная книга, худшая их худших! Кстати - у меня были гораздо худшие книги - и по стилистике, и по сюжету, но почему-то подручные Юдофович взяли именно «Звереныша», почему - для меня загадка. И понеслось! Боллитра, она такая…мстительная болллитра. Как и весь либеральный бомонд.
        Только вспомнить, за что, за какие тексты дают призы в этой самой Боллитре, чем восхищаются «иксперды» от литературы! Волосы дыбом встают!

«Нищета фистуляла утиными шажками в кожаных поршнях, от ношения которых пятки растаптывались вширь, как неподкованные копыта, а вросшие в дикое мясо ногти толщиной в пятак люди приучались терпеть до последнего, пока хромота не заставляла расщедриться на полушку для мучителя-лекаря, что вырывал ногти в темной каморке на базаре с громким хеканьем малыми копытными щипцами».
        А вот еще, хорошо, что память абсолютная! Или наоборот - плохо? Такую дичь теперь помнить всю жизнь!

«Слеза, сочившаяся из-под воспаленных век, попав на конец сигареты, шипела и фыркала, как кошка, получившая щелбан по носу, а трескучая искра, соскочив с сигаретного кончика, норовила впиявиться в штаны и добраться, прожигая в слежавшейся вате тлеющую змеиную дорожку, до интимной глубины и жестоко укусить еще не отмершие вконец тайные уды страдальца.»

«И эти люди запрещают нам ковыряться в носу!» - только и скажешь… и эта книга получила премию «Русский Букер»!
        - А с чего вы решили, что мои книги никого ничему не учат? - с улыбкой удава Каа спросил я - И почему вы вдруг уверились, что ВАШИ книги чему-то учат? (смешки) Все мои романы - это наша жизнь, переложенная в текст на фоне сказочного антуража. Все мои книги учат добру, бичуют предательство, подлость, Зло! А ваши книги чему учат?
        - Его книги учат, как правильно осуществлять социалистическое соревнование! - с постным лицом ответил за собеседника Иван - Комсомольцы на собраниях обсуждают, как лучше поднять производительность труда и не упасть в грязь лицом перед коллективом соседнего цеха. Замечательные книги! Идеологически выдержанные!
        - Да! - с багровым лицом ответил мой оппонент - именно так! И я за то получил премию Ленинского комсомола! А вы что получили за ваши детские книжки?
        - Путевку в этот Дом творчества - так же нарочито скучно, под смех окружающих заключил Иван - По крайней мере, как и над книгами Михаила, над моими книгами не засыпают, и они не пылятся на полках книжных магазинов. А это тоже достижение! И вообще - мы пригласили Михаила поговорить о будущем, а вы тут, похоже, намерены устроить судилище? Так я понимаю?
        - Ничего, ничего! - я остановил Ивана - Давайте поговорим и об этом. Почему-то в литературных кругах принято считать фантастику литературой вторичной, неважной, можно сказать - бросовой. Я не знаю, откуда взялось, как установилось такое мнение, но вы все знаете - это мнение имеет место быть. Вот и подтверждение - товарищ можно сказать сконцентрировал претензии представителей «Большой Литературы» - в кавычках. А мне кажется, это просто зависть (смешки, хохотки, возмущенные возгласы). Да, да - банальная, ничем не прикрытая зависть! Зависть к востребованным читателями писателям, зависть к тем, кто умеет завладеть вниманием читателя, которого не надо подгонять плеткой, чтобы он купил фантастический роман. Некоторые представители «большой литературы» чувствуют свою ущербность, несостоятельность, как писателя, и тогда рождается чувство черной зависти: почему ему все, а мне ничего?! Почему мои книги пылятся, а его книги продают у букинистических магазинах втридорога, или покупаются по-блату?! Это же неправильно! Так не должно быть! И сам, если человек не совсем уж глуп, понимает: его книги скучны,
тусклы, неинтересны. И если бы не идеологическая составляющая, если бы не указания свыше - их никогда бы не напечатали. Вот представьте себе мир, зарубежный мир, где нет государственных заказов на книги, где книгоиздание предоставлено само себе и выживает только за счет продажи книг, за счет прибыли, маржи, которую накручивают на книгу издатели, а потом и книжные магазины. Представили? Трудно, правда? Мы живем в другом обществе, и в нем деньги тратятся совсем не так, как в «мире чистогана». Так вот, все писатели, книги которых неинтересны читателям - просто бы умерли с голоду. Или пошли искать нормальную работу - например, комбайнером. Комбайнеры за полевой сезон себе на машину зарабатывают, чем не работа! (Хохотки, но лица у многих напряженные. Это ведь и по ним удар!). Мое мнение, писатель в первую очередь должен думать о том - интересна его книга читателю, или нет. Будут ее покупать, или нет.
        - Это конъюнктурщина! - крикнул полный мужчина, сидевший с краю - Это не наш, не советский метод!
        - Вот как? - сощурил я глаза и расплылся в улыбке - То есть вы считаете, что не нужно прислушиваться к мнению народа? Вы считаете, что писатели должны наплевать на наш, советский народ? Разве вы работаем не для народа? Тогда к чему ваши обвинения в конъюнктурщине? Вы вот, для кого пишете? Для самого себя? Получить гонорар, съездить на встречу с читателями, посидеть на банкете и с чистой совестью отправиться домой? Так я понимаю?
        - Да я не то имел в виду! - покраснел мужчина - Читателя нужно приучать к хорошей литературе! А вы ему подсовываете суррогат!
        - А может это ВЫ подсовываете ему суррогат? - вкрадчиво осведомился я - Почему вы считаете наш, советский народ дураком? Почему вы считаете, что советский народ настолько глуп, что не может отличить хорошую литературу от плохой? Вы оскорбляете народ страны! Вы унижаете его, говоря, что люди не знают, что такое хорошо, и что такое плохо! Люди все видят, и сколько бы вы им не говорили - Халва! Халва! - во рту у них слаще не станет. Вообще, понятие «хорошая литература» абсолютно субъективна. И оперировать такими понятиями нужно с большой осторожностью. Здесь больше подходит определение «нравится», или «не нравится», понимаете? Мне, например - возможно не понравятся ваши книги. Но это не означает, что они плохи. Просто они мне не интересны, как и большинству читателей. Нет-нет, не обижайтесь - простите, но я не знаю, кто вы, я не читал ваших книг, возможно они на самом деле гениальны! И останутся в веках, как лучшие образцы литературного творчества! Возможно вы новый Пушкин или Лермонтов! Но ведь и книги великих писателей могут не нравится!
        - Даа? - оживилась моложавая дама, сидевшая прямо напротив меня и поджимавшая губы так, будто я говорил о чем-то неприличном - И какие классики вам не нравятся?
        - Если я вам сейчас скажу, вы меня вообще на вилы подымете - усмехнулся я - и назовете наглым графоманом! (кстати, уже было, и не раз - в другом времени).
        - Ну, все-таки! - не унималась дама - Может вам Максим Горький не нравится? Или Пушкин? Или тот же Лермонтов? Кого из мертвых львов попинаете?
        - Мне Достоевский не нравится - усмехнулся я - а скорее, не нравится, как воспринимают его иностранцы.
        - А как они его воспринимают? - женщина победно оглянулась на присутствующих - Как еще его можно воспринимать, кроме как великого писателя, классика литературы?!
        - Иностранцы взяли себе на вооружение книги Достоевского и на основании их делают вывод - что из себя представляет русский человек. А каков русский человек в этих книгах? Вот то-то же… мне лично неприятно, когда иностранец может меня воспринять как алкоголика, бессмысленного бунтаря и вообще не совсем адекватного человека. А еще мне не нравится Толстой с его «Войной и миром»! Да, да, не делайте такие глаза! Тяжелый, суконный язык, тяжелый для чтения текст. Сам Толстой писал, что считает «Войну и мир» не очень удачным своим творением. Вернее даже - совсем неудачным. А как я могу спорить с классиком? А вот Пушкин и Лермонтов, вернее их книги - мне нравятся. А сами писатели-поэты - нет! Оба были в жизни неприятными личностями, и получили по заслугам. Скромнее надо было быть, не оскорблять людей, не вызывать их на дуэль по любому, даже глупому поводу. Тот же Пушкин - у него было сорок дуэлей! Уж когда-то, да его должны были убить! А Лермонтов? Маленький желчный горбун, который говорил гадости, писал злые эпиграммы - его обязательно должны были убить! Гений ты словесности, или не гений - веди себя
прилично! Я бы на месте противника Лермонтова тоже бы ни на секунду не задумался - всадил бы в него пулю!
        - Да как вы можете?! - задохнулась от возмущения дама.
        - Да вот как-то… могу! - мило улыбнулся я ей - еще у кого-то есть вопросы? Только давайте все-таки о литературе, а не о моей личности. Да, я писатель, который пишет сказки, и эти сказки нравятся людям. Они погружаются в них, уходя от быта, от серой действительности, от домашних забот - и разве это плохо? Люди должны отдыхать! Ну не все же время им работать! Кстати, в чем и есть причина неуспеха многих «рабочих» романов. Ну на кой черт вы грузите людей проблемами производства еще и в книгах? Они на работе устали от этих проблем! А вы им работу еще и домой даете! Как рабам! А как сказано? Мы не рабы, рабы не мы! Вы что, пишете свои романы для рабов? Советский человек имеет свободное время, в которое он хочет отдыхать. А вы хотите его закабалить своими производственными романами! Своим негативом!
        Люди в комнате зашумели, кто-то замотал головой, не соглашаясь с моими словами, мужчина из заднего ряда засмеялся, показал большой палец и подмигнул - он откровенно веселился. А потом крикнул:
        - Браво, Михаил! Давно у нас не было такого бурления страстей! А то сидят, спят, да чушь всякую несут! А тут… всколыхнули! Браво!
        Собрание (или как его еще назвать?) продлилось еще с полчаса. Мне задали несколько вопросов о планах, и я понял, что все это мероприятие плавно перетекло в творческую встречу писателя Карпова со своими читателями. Как оказалось - большинство из присутствующих, как ни странно, мои книги читали. Скорее всего, просто потому, что любому автору хочется знать - в чем причина успеха твоего коллеги-конкурента. А каким образом это узнать, кроме как прочитав его книги? Вот и прочитали.
        Уже в коридоре, когда вышел из комнаты и направлялся в свой номер люкс, меня поймали Паршин и два друга - Иван и Семен. Честно сказать, мне не очень хотелось сейчас что-либо обсуждать, я был выжат как лимон - что ни говори, а привычки к публичным выступлениям у меня нет. Но и быть невежливым совсем не хотелось. Тем более что мужики поддерживали меня на этой встрече, как могли.
        - Вы молодец! - Паршин крепко пожал мне руку - Как их отбрили! Любо-дорого было смотреть!
        - Ага! - Иван дружески похлопал меня по плечу - Особенно понравилось, как вы этих динозавров били их же оружием! Я ржал - у меня аж слезы потекли! «Вы против советского народа? Вы считаете советский народ дураками?!» - они аж чуть в штаны не наделали от возмущения, а сказать что-то побоялись! Кстати, очень интересно было про будущее литературы. Вы в самом деле думаете, что бумажная книга умрет?
        Мне очень хотелось сказать, что я не просто так думаю, я ЗНАЮ! Но конечно же, ничего такого не сказал. Еще сочтут сумасшедшим. Хотя… для фантаста легкая сумасшедшинка только на пользу. Но даже в моем времени еще не все осознают тот факт, что «бумага» умерла. Даже писатели, которые уж должны были на своей шкуре прочувствовать - снижение тиражей, повышение цен на бумажные книги, повальная миграция авторов в сетевые магазины электронных книг. Но нет! Большинство людей все еще пребывает в эдакой розовой дымке - все хорошо, прекрасная маркиза! А уже ничего не хорошо. Уже все сгорело. И пройдет не так уж много времени, и вместо издательств останутся только конторы, управляющие электронными магазинами, торгующие электронными и аудиокнигами. И я уверен, что все это произошло бы еще при моей жизни.
        - Да, я так думаю - только и сказал я, и мои собеседники недоверчиво замотали головами. И я их понимаю. Если бы не интернет - бумажные книги так бы и жили. Если бы…
        Мы минут пять поговорили ниочем, так, треп на тему сегодняшнего «сабантуя», а потом я пошел к себе в номер. Там уселся в кресло и замер, прикрыв глаза, снова и снова переживая сегодняшний разговор с коллегами.
        Честно сказать, ничего нового я из этого разговора не вынес. Впрочем, как вероятно и они. «Нет пророков в своем отечестве». Да и что я мог им сказать, о чем предупредить? О будущем? О том, что практически сто процентов из них будут забыты, а книжки их сданы в утиль? Что написанное ими и ломаного гроша не стоит?
        Нет, я не настолько жесток, и не настолько глуп. Каждый писатель продукт своего времени. И пишут они то, что востребовано в своем времени. Пусть не читателем, пусть лишь государством, но востребовано. Это я - «коммерческий» писатель, книги которого ориентированы не на государственную идеологию, а напрямую к читателю. Я продукт своего времени, в котором тот автор, который не умеет писать интересные книги, обречен на прозябание. И полную творческую смерть.
        Вдруг очень захотел есть. Ну просто очень! Вроде недавно ужинал, и вот… и пить хочется. И что делать? Магазинчика здесь я не заметил… где прикупить еды?
        И тут же в голову стукнуло: дурак! Какие магазинчики?! В этом-то времени! Тут все магазины работают максимум до шести! Если только это не какой-нибудь Елисеевский. И вообще - я где сейчас? В Доме творчества! И что мне было сказано? Чай и бутерброды в любую минуту! Так какого черта я стесняюсь?
        Поднимаю трубку телефона. Идут гудки, потом женский голос:
        - Слушаю вас, Михаил Семенович!
        О как! Ну прямо-таки правительственная связь! И сразу определяет, кто звонит. Замигал огонек на пульте - вот он, Михаил Карпов, попался!
        - Добрый вечер. А нельзя ли мне соорудить что-то вроде бутербродов, и… чаю. Много чаю! Если можно прямо чайником! Хочу поработать подольше, и вот…проголодался.
        - Конечно! Сейчас распоряжусь! Минут через пятнадцать, хорошо?
        - Замечательно! Жду.
        Дежурная отключилась, а я застыл с телефонной трубкой в руке. Странное ощущение… вроде как я в чем-то виноват. Оторвал людей от работы… заставил себе прислуживать. Глупо, да, понимаю - но вот не привык я, чтобы по первому требованию мне приносили чай и бутерброды! Не привык, и все тут! Не барин, ага…
        Не через пятнадцать, но через двадцать минут в дверь постучали. Я к тому времени уже переоделся - тренировочные штаны (импортные, само собой!), майку (тоже из «Березки»), тапочки (Самые обычные, без изысков - уж тапочки-то в советской стране умеют делать. Как и танки.). Мельком глянул на себя в зеркало - как-то не хочется встречать чужого человека в роли расхристанного алкаша со сползшими на задницу «трениками». Нет, все было в порядке, и я повернул защелку замка. И сразу сердце трепыхнулось, как птичка пойманная сачком орнитолога - Ниночка!
        Нет, все-таки в этой униформе, которую надевает обслуживающий персонал гостиниц, есть что-то такое, что сразу настраивает на «нужный» лад. Я и сам не знаю, почему так происходит - может нас приучили многочисленные порноролики, рассказывающие о горничных, страдающих (или наслаждающихся?) бешенством матки и кидающихся на всякого постояльца - лишь бы у него был пенис? Кто-то скажет, мол, «говори за себя, нечего обобщать!» - но я точно знаю, что большинство нормальных половозрелых мужиков ведутся на женщин в униформе. И просто в форме. И объяснения у меня этому опять же - нет.
        Ниночка была очень хороша. Крепенькая, невысокая, с не очень большой и не очень маленькой грудью - она была послана сатаной, чтобы соблазнять и сводить с пути истинного популярного писателя. От нее веяло здоровьем, энергией, и очень, очень хотелось к этой энергии… так сказать… приобщиться! Даже бутерброды отошли на второй план - не так уж я и проголодался, чтобы забыть о женщинах, и обо всем хорошем, что с ними связано. Гормоны, черт возьми! Мой стремительно молодеющий организм просто истязает мой разум! Задавливая его соблазнами…
        - Добрый вечер, Михаил Семенович! Куда вам поставить?
        В руках она держала большой поднос, на котором стояла широкая тарелка с бутербродами, сахарница, стакан в подстаканнике (как в поездах), и довольно-таки большой фарфоровый чайник. Еще было небольшое блюдце с нарезанным на нем лимоном и маленькая вазочка с конфетами - как ни странно, даже шоколадными.
        Все это я схватил один внимательным взглядом, и через секунду легкой оторопи спохватился - тяжело же! А девчонка все на весу держит!
        - Сюда! Сюда ставь! - я указал на стол посреди комнаты - Спасибо!
        Ниночка поставила поднос, заколебалась, слегка смутилась и спросила:
        - Давайте, я налью вам чаю? Поухаживаю за вами?
        Я думал ровно секунду - кивнул головой и уселся за стол. Сердце билось в ритме барабана: БАМ! БАМ! БАМ! - ускорившись примерно раза в три. Глупо, наверное, но…вечер, я в номере вдвоем с соблазнительной девушкой… чего бы сердцу не биться чаще, чем при написании романа?
        Ниночка налила чай, посмотрела на меня - надо сахара, или нет? Я кивнул, она положила две ложечки, подождала, я снова кивнул, мол, хватит. И тогда она налила уже заваренного чая из чайника. Струйка парила, Ниночкина попка маячила перед глазами, и я уже забыл - зачем девушка сюда пришла. Было что-то такое… хмм… семейное в процессе разливания чая. Не зря в Японии такое значение придают чайной церемонии. Есть в ней что-то магическое, сакральное.
        - Посиди со мной! - предложил я внезапно охрипшим голосом - Может тоже чаю попьешь? Вон, стакан есть! (я указал на стакан возле графина с водой, стоявшего на столе)
        - Нет, спасибо! - засмущалась девушка - Я посижу! Просто посижу!
        И тут же, без перехода, добавила:
        - Вы так интересно сегодня рассказывали про будущее! Как будто там были! (Я чуть не закашлялся). Вот скажите, а через сколько времени коммунизм построят? Мне иногда кажется - что никогда. Я смотрю вокруг - и думаю, ну как с этими людьми коммунизм строить? Они же жадные, злые, нехорошие! Вот сегодня, зачем они на вас нападали? Что вы им сделали? Они ведь точно старались вас обидеть, пнуть вас посильнее!
        А девочка-то неглупа! - внезапно подумалось мне - А я ее держу за обычную недалекую прислугу. Забыл, что в этом времени образование совсем не такое, как в моем времени, в моем мире. Тут волей-неволей напихивают в голову столько знаний, что нашему поколению ЕГЭ и не снилось! И разговаривает вполне литературно, никаких тебе «внатури» и «воще».
        - Они просто завидуют, Нина - усмехнулся я - Они услышали, что я много зарабатываю - шила-то в мешке не утаишь! Они узнали, что меня издали в крупном американском издательстве - и у них зашевелилась черная зависть. Ну как же, они пишут идеологически выдержанные книги, а все блага мне? За что?! А как подняться другим способом, кроме как унизить успешного, востребованного? Только вытереть об него ноги. Другого пути они не представляют. Ну не писать же всякие сказки, как и он? Это ниже их достоинства! Они ведь пишут Настоящие Книги! Не всякую фигню! А что касается коммунизма… нет, Ниночка, его не построят. Никогда. Увы. И ты сама ответила на вопрос - почему не построят. Люди не меняются с тех самых пор, как они жили в пещерах. Злоба, зависть, подлость - все, как и в древние времена. И ты правильно сказала - разве эти люди могут построить коммунизм? Коммунизм - это мечта. Недостижимая мечта.
        - А тогда зачем все?! Зачем мы его строим?! Если все равно не достигнем?! Зачем эти бесполезные усилия?!
        - Китайцы говорят - главное не цель, главное - путь к цели. И вот этот путь мы и строим.
        Ниночка помолчала, глянула на меня глазами лани (у меня аж сердце захолонуло) и тихо сказала:
        - Вы такой умный… такой хороший… Мои одногодки все такие дураки! Всякую ерунду говорят, а на уме одно! (она зарумянилась). А вы такой славный, такой галантный, такой красивый мужчина!
        Ниночка порывисто встала и шагнула к двери:
        - Простите, можно, я пойду?
        - Иди, конечно… - растерянно сказал я, и девушка тотчас исчезла за дверью. А я остался один, перед остывающим чаем и тарелкой, полной будербродом с колбасой и сыром. Вот же черт! А так все хорошо начиналось!
        Хмм… а что начиналось-то, старый ты пердун?! Решил соблазнить влюбленную в тебя девушку?! А не стыдно?! Жизнь ей ломать?! После тебя она к своим одногодкам и не подойдет, стремно будет с ними даже разговаривать! И что тогда? Куда она денется? Ведь жениться-то на ней ты не собираешься! Тебя к ней влечет поток гормонов, бурлящих в организме! А не дай бог ребенок, и что тогда? Ты же ведь не бросишь его, будешь всю жизнь тащить! А тебе это надо? Вешать на шею такую обузу, портить жизнь и себе, и ребенку? Хватит уже мечтать о невинных восемнадцатилетних девушках, чертов педофил! Жри бутерброды и на боковую! Или - работать садись! Труд освобождает…
        Я вздохнул, и взяв с тарелки бутерброд, откусил сразу половину. Снова захотелось есть, а когда перед тобой бутерброды с настоящим финским сервелатом, сделанным в 1971 году думать о чем-то другом очень затруднительно. Даже о невинной Ниночке, которую собрался соблазнить и всякое такое.
        Эх, где мои двадцать лет! Где мой… нет, не черный пистолет… где моя молодость! Сейчас я просто битый жизнью мужик, который выглядит моложе своих лет и способен еще влюбить в себя молоденькую девушку. Но очень хочется быть по-настоящему молодым - легким, светлым, наивным… как Ниночка, к примеру. Но увы… этому не сбыться. Я помню все. И никогда уже не забуду.
        Глава 4
        Спал я беспокойно, ворочался, просыпался, снова засыпал. Ночью было прохладно, и я немного продрог, сбросив с себя одеяло на пол. Кстати, кровать в номере довольно-таки широкая, и явно - двуспальная. Хорошая кровать.
        Но проснулся я на удивление отдохнувшим, с ясной головой и бодрым телом - как в юности, когда для отдыха хватало пары часов сна, и можно весь день бежать кроссы или бить по тренировочному мешку. И потому решил сразу же заняться тем, чем собирался - физкультурой. Пробежку, подтягивание на турнике (узнал я, есть турник на задах заведения - коллеги сказали), отжимание, бой с тенью - все, что можно выжать из ситуации. Полноценного спортзала тут само собой нет - какие спортсмены из запойных писателей и дебелых писательниц? Но можнообойтись пока что и малым комплексом упражнений. Вот когда вернусь в Москву - надо будет думать, куда податься, в какой спортзал. Но это уже потом - когда вернусь из Штатов. Сейчас не до того.
        Эх, так жаль было бросать спортивную секцию в родном городе! И ребята были расстроены, что я уезжаю… да и тренер жалел - благодаря мне в секции сильно прибавилось народа. Разошелся слух, что тут обучают каким-то особым приемам рукопашного боя, и опера повалили просто вереницей. Впрочем, теперь они смогут и без меня - основное, нужное им я передал. Не самые убойные приемы, не смертельные, но очень дельные. Ребята опытные, сходу все схватывают, тренер тоже все запомнил, так что теперь статус этой секции возвысился на порядок, не меньше.
        И по Аносову скучал. Привык с ним пару раз в неделю чай пить, разговаривать обо всем на свете. У меня в этом мире и друзей-то на самом деле… только он и был. Нет, конечно я и с Махровым дружу, но это совсем другое. Он все-таки некоторым образом мой работодатель, то есть - мы с ним неравны, я можно сказать - от него зависим. А потому - эта дружба неполноценна. Да и как можно по-настоящему дружить с человеком от которого скрываешь огромный кусок своей жизни? Вот Аносов - тот все про меня знает. А Махров - нет. Он хороший приятель и хороший человек, но… Аносов будет драться за меня до последнего, жизнь отдаст - как и я за него. Мы с ним похожи - оба старые вояки, видавшие виды, оба были на войне и видели смерть. А Махров просто приятель по работе. И ставит эту работу выше нашей дружбы, уверен. И если я буду ему не выгоден, если мои книги не будут покупать… я не знаю, как он поступит. Вернее - знаю…
        Глянул на часы - время шесть часов! Вскочил - ни свет ни заря! На улице солнце, прохлада - все-таки еще май! А в Подмосковье в это время года прохладно, это тебе не Поволжье, и уж тем более - не Краснодарский край.
        Подумал немного, и надел те самые кроссовки «Цебо». Других-то у меня нет, не озадачился покупкой простеньких беговых кедов! А зря, между прочим. И бегать в импортных трениках и майке как-то стремно - жаба душит. Сейчас весь потом изойду, после стирать придется!
        И недоверчиво помотал головой - вот я зажлобился! Треники жалко! Майку жалко! Да я этих маек и треников могу накупить целый грузовик! И маленькую тележку!
        Оделся, пошел к двери. Часы решил не надевать - разобью еще, жалко… хе хе хе… Ага, буржуй! То жалко, это жалко! Нет, ну мне что - все мое барахло извести, раз деньги есть на покупку нового?! Я не жадный, я рачительный! Хе хе…
        Прошел по коридору мимо будки дежурной, никого там не увидел - спит, наверное. А может и вышла куда-нибудь в туалет. Живая же, все время в своем «курятнике» сидеть не может!
        По лестнице, вниз… толкнул тяжелую, высокую дубовую дверь, сбежал по ступеням на асфальтовую дорожку. В прошлом году к старому зданию Дома творчества приделали новый корпус - в нем и разместились столовая, бильярдная и библиотека. А заодно отремонтировали тротуары, дорожки, разбили клумбы. Красиво тут! Пахнет хвоей, весенней землей, травой! Солнце светит! Живи, и радуйся! Особенно - если на халяву…
        Тум! Тум! Тум!
        Кроссовки упруго толкают планету, которая ничуть не желает замечать, как по ее коже ползет известный писатель-фантаст. Маленькая такая животинка, меньше относительно Земли, чем блоха на шкуре бродячего пса. Копошимся, суетимся, бегаем - а на самом деле мы крохотные букашки, молекулы в нашем огромном мире. И кто, зачем нас сюда поставил? Зачем живет человек? Чтобы съесть пирожок с капустой и пробежать дистанцию в три километра?
        Кстати, пирожка захотелось! Вот что свежий воздух делает и физические упражнения!
        По улице, мимо заборов, за которыми типовые дачи писателей, и вдоль речки Сетуни. Вода уже чистая, но скорее всего еще холодная, майская. Еще кое-где в оврагах снег лежит, чего уж там говорить о реке.
        Назад, уже разогретый, слегка вспотевший, но не такой уж и мокрый, как ожидал. В хорошей форме, точно. Не прошли даром зимние занятия в спортсекции.
        По парку при Доме творчества, мимо пруда, окруженного скамейками - к турнику. Рраз! Два! Три!
        Первый подход для разогрева подтянулся восемь раз. Подождал, чтобы мышцы набрали крови, и сходу - двадцать два раза. Есть еще порох в пороховницах! Молодым сто очков вперед дам! Попробуйте-ка при весе в сто килограммов подтянуться двадцать раз! Не можете? А вот я могу. Хе хе…
        Пять подходов. Предплечья и бицепс с брахиалисом уже ватные. Теперь - отжиматься. Сорок раз - как с куста. Потом еще пятьдесят. И еще.
        Когда закончил, мышцы ныли, тело горело - отлично!
        Сделал несколько выпадов руками и ногами, попрыгал изображая бой - мышцы двигаются легко, организм, как хорошо отлаженная машина. Да, я в отличной форме! На удивление! Давно не чувствовал себя так хорошо!
        Теперь в номер - душ, растереться полотенцем, и я готов к трудовым подвигам! Или гастрономическим. Завтракать, в общем, пора идти. Пока побегал, пока помылся - вот уже и полтора часа прошли. Незаметно, как и не бывало!
        В столовой пока почти никого нет. Только два пожилых мужчины, можно сказать - два старичка, которых я вчера не видел. Или видел, но не обратил внимания. Я быстро позавтракал, и ушел к себе в номер. Работать! Работать, пока есть силы, пока… пока пруха! Ну да, именно пруха - а как еще можно назвать мой успех?
        Честно сказать, я не строил иллюзий - назвать мои книги гениальными у меня язык не повернется. Крепко сколоченные тексты, хороший, интересный сюжет - не более того. Просто я был ПЕРВЫМ, первым с фэнтези в Союзе, вот и все. Я попал в струю, сумел угадать, что нужно людям этого времени - всего-навсего. Им просто нужно отойти от серой действительности, нырнуть в мир грез. Эдакий литературный наркотик, и я его им дал.
        Цинично? Не более цинично, чем слова врача, сообщающего пациенту о диагнозе. Люди ходят на работу, копят деньги, стоят в очереди на квартиру. Болеют, выздоравливают. И так - изо дня в день, изо дня в день! Стабильная серость, скука и безнадега. В их жизни ничего не меняется - ни в плохую, ни в хорошую сторону. По крайней мере - у большинства людей. А тут… иной мир! Колдуны! Северные воины, решающие спор ударом меча! Драконы! Предательство, и наказание зла! Это вам не фильм о бригаде, которая решила отказаться от выписанной им премии…
        Поработать удалось недолго - буквально через час зазвенел телефон. Я снял трубку, и услышал возбужденный голос Махрова.
        - Слушаю.
        - Миша! Миша, это Махров! Миша, срочно подъедь в издательство - прямо сегодня! Лучше к полудню! Нужно подписать важные документы! Срочно!
        - Леня, насколько срочно? Может, подождет, пока я не вернусь из Переделкино?
        - Миша, сегодня человек… люди отъезжают, мы уже подготовили договоры - перевод на французский! И на немецкий! Миша, очень выгодное дело! Но - надо очень, очень срочно - люди тут проездом, и времени у них нет! Я сумел уболтать! Но нужна встреча с тобой! Так что не компостируй мне мозги - быстро выдвигайся на боевые позиции! От тебя нужно только чтобы ты подписал, и тут же вернешься назад! Посмотрят на тебя, и вперед! К победе коммунизма! Все! Я сказал! Жду, и возражений не слушаю!
        В трубке послышались короткие гудки, и я раздраженно скривился - очень не хотелось ехать! Только-только начал привыкать, втянулся можно сказать в жизнь Дома Творчества - и вот, уже на второй день надо ехать! Что хорошего?!
        А с другой стороны - уж не зажрался ли я? В прежнее время скажи мне, что меня собирается издать крупное зарубежное издательство - я бы бежал, только пыль столбом! Галопом! Как призовой скакун! А тут… «а может подождут?»! Да не ждут они ни хрена! Кто я такой? Неизвестный советский писатель, от которого еще непонятно - будет прибыль, или нет! А они - солидные, десятки лет работы на издательском рынке (с другими Махров бы и не связался, знаю этого жука!), жирные клопы! А я маааленький клопик… хоть и вонюч.
        Мда, тут думать нечего - ради чего я работаю? Ради того, чтобы остаться в истории как великий классик? Не классик я. И не буду им. Мне деньги нужны, а еще - известность. Чтобы нельзя было меня так просто устранить, или закрыть в клетку. Даже в клетку золотую. А значит…
        Снял трубку, ответила прежняя дежурная. Они по двое суток работают, что ли? Два через два? Наверное…
        - Слушаю вас, Михаил Семенович!
        - Извините, Нина Викторовна… тут такой вопрос… мне нужно срочно ехать в Москву, в издательство, нужно подписать важные документы. Так вот - нужно вызвать такси. Как это сделать?
        - Такси? - дежурная задумалась, потом с сожалением в голосе ответила - Извините, вроде как они заказы на выезд за город не принимают. То есть - из Москвы выехать за город - запросто, а вот вызвать такси - это никак. Глупо, конечно, но прецеденты были.
        - А что делать? - слегка расстроился я - как отсюда вообще добираться?
        - Автобус ходит из Переделкино, каждый час. Но можно и пешком дойти до станции - тут двадцать минут хода. Полтора километра, можно сказать недалеко. Правда дождь собирается… как бы вам не промокнуть. Зонтик у вас есть?
        Зонтика у меня не было, о чем я сразу известил дежурную, после чего она предложила мне свой, розовый, от которого я сразу же категорически отказался. Лучше промокнуть!
        Мы с ней посмеялись, и вдруг она предложила:
        - Михаил Семенович… а что если я попрошу своего свекра? Он так-то подрабатывает иногда… вечерами, таксует. У него волга, старая волга, но хорошая, чистая, крепкая! Я ему позвоню, и он через полчаса будет у нас! А вы с ним уже договоритесь, как и что. Только никому, ладно? А то скажут - нетрудовые доходы. А лишняя копейка в семье не помешает, ведь правда же?
        Я подтвердил, что лишняя копейка не помешает, и дал добро на свекра со старой «волгой». Какая мне разница, старая или новая «волга» - главное, чтобы везла. Зимой в «волгах» «дубак», что в ГАЗ-24, что в ГАЗ-21, стекло лобовое едва оттаивает, а вот летом самое то - едет, в салоне просторно, мягко, милое дело кататься, особенно если не ты за рулем.
        Машина пришла через сорок минут. Ну, это понятно - пока дежурная дозвонилась, пока рассказала свекру, пока он собрался и выгнал машину из гаража (в этом времени с гаражами гораааздо проще, чем в 2018 году, в котором люди убивают друг друга за место на парковке). Сорок минут - это еще и быстро! Вряд ли официальное такси пришло бы быстрее. Если бы пришло вообще.
        Свекр Нины Викторовны, мужчина за шестьдесят, был эдаким крепеньким «боровичком» - розоволицый, толстенький, шустрый. Но не сильно жадный, как того следовало ожидать. Почему следовало? «Бомбилы» всегда отличались непомерными аппетитами, это я помнил по прежним временам. По будущим временам. А договорились мы вот как: я плачу ему полтинник, он меня возит весь день.
        Моему современнику эта сумма показалась бы непомерно малой - ну как это так, за полтинник целый день бить машину и тратить дорогую горючку! А вот и нет. У таксистов семидесятых обязательная касса была сорок шесть рублей. План, который они сдавали государству. И за эти сорок шесть рублей, по десять копеек километр - нужно было столько покататься, что просто ай-яй! Бензин сейчас дешевый - помню, мой дедушка покупал семьдесят шестой бензин у водил за рубль канистру. Рубль - за двадцать литров бензина!
        Опять же, мой молодой современник и не поверит - разве такие цены на бензин могут быть?. Могут. При средней зарплате в 150 рублей. Дело в том, что всем предприятиям на квартал давали лимит на горючку, так называемые «талоны». По этим талонам водитель и заправлялся на заправках. И вот квартал подходит к завершению, а талоны остались! Не выбрали лимит! Что делать? Ну… мой современник скажет - наверное, сдавать талоны. А что еще-то?
        Все не так просто. Сдал талоны - бухгалтерия посчитала, и… срезала лимит! И теперь, в следующем квартале, когда возможно машинам придется больше ездить - тебе не хватит горючки! И творился беспредел. Бензин сливали по канистрам и продавали всем желающим - просто приставали на улицах к частникам-автомобилистам: «Бензин не нужен?! Дешево отдам!». А с соляркой все было еще хуже. Кому нужна солярка в советской стране? Только тракторам, да всяким там дизельным грузовикам. Частникам - никому, потому что советский человек не имел права покупать грузовую машину и ей владеть. Грузовики разрешили покупать в частное пользование только в восьмидесятые годы, уже ближе к распаду Советского Союза. Солярку просто сливали в овраг. Подъехал бензовоз с соляркой, и… понеслось. Несколько тонн - в землю ушло. И это по всему Союзу!
        Так что частный бомбила мог на дешевом бензине спокойно делать свой маленький гешефт - тем более, что по Москве и области дороги хорошие, ровные а никуда на проселок лезть и не нужно.
        Ооо… двадцать первая волга - это песня! Сиденье спереди - сплошной диванчик. Мягкое, упругое! Заднее - тоже неплохое! Просторно, уютно! И… хе хе… все в бахроме и рюшечках - согласно модам этих лет! Каждый уважающий себя водила должен украсить салон всякими там бомбончиками и висюльками, иначе и машина не машина!
        Только «волга» стала отъезжать от Дома творчества - пошел дождь. Вначале слабый - первые капли только прибили пыль - потом все сильнее, сильнее, и через несколько минут уже настоящий ливень.
        Водитель чертыхнулся и включил дворники, а я усмехнулся - да, это не иномарка! С такими дворниками ехать в ливень - невелико счастье! Впрочем, это не мое дело - сиди, и подремывай, я же пассажир!
        Шуршат по асфальту шины, шумно расплескиваются лужи, а в машине сухо, уютно, вкусно пахнет бензином и одеколоном «Шипр». Я люблю запах бензина. Не знаю, почему - но люблю. Не сильный запах, а такой… легкий. А еще - люблю запах сгоревшего ружейного пороха…
        Заборы, заборы… за заборами - дачи писателей. Здесь отметились все известные писатели и поэты советского времени. В мое время, в двухтысячных, эта земля стала выкупаться нуворишами после того, как дачи, выделенные писателям пожизненно, стали приватизироваться. Вообще-то такое не должно было быть - все дачи можно сказать в аренде, пожизненной аренде, а значит ни наследоваться, ни продаваться не должны. Но что не делалось в девяностые, когда продавалось все, за что давали деньги! Да и в двухтысячных тоже… Приватизировали и продали. И выросли пятиметровые заборы, за которые при всем желании не заглянуть. Если такое желание будет, конечно. А пока - только штакетники с калиточками, все патриархально и уютно, как в маленькой деревеньке.
        Дорога шла до станции, а потом поворачивала к Москве, и где-то на середине пути к станции я увидел маленькую фигурку в облепившем колени белом сарафане. Сердце трепыхнулось - я ее узнал, и тут же приказал водителю:
        - Петр Семенович, притормозите у обочины, как только проедем девушку. Это знакомая, подвезем ее.
        Водитель кивнул, и машина качнувшись замерла возле заросшей муравой обочины, а я открыл дверцу и выскочил под дождь:
        - Нина, быстрее! Сюда!
        Девушка нерешительно посмотрела на меня, с опаской придержала шаг, потом узнала и улыбаясь припустила, расплескивая босоножками скопившиеся на асфальте лужи.
        - Ой, как здорово! А вы куда едете? Подвезете?
        - Да садись ты… быстро! Промокнем ведь! - фыркнул я, и пропустив Нину на заднее сиденье, плюхнулся рядом. Дождь припустил еще сильнее, будто ждал, когда мы усядемся, и стекла совсем накрыло пеленой воды.
        - Эк разошелся! - посетовал водитель, и сбавив скорость, поехал медленно, осторожно. А я сидел и как дурак улыбался, глядя в мокрое лицо девчонки рядом с собой.
        - Что, я перепачкалась, да? - улыбнулась Нина, глядя мне в лицо и все еще учащенно дыша после бега - Вот же зараза эта небесная канцелярия! Специально меня промочила! Я сегодня сменилась с дежурства, домой собралась, да задержалась - Нина Викторовна попросила помочь с делами. Ну и вот… попалась! Вы до станции меня подбросите, да?
        - До Москвы - снова улыбнулся я, глядя на розовые щечки девчонки. Она была необычайно хороша! Лицо практически без косметики - только губы чуть-чуть подвела, кожа розовая, гладкая, без единой морщинки и прыщика. Только кое-где веснушки - но это дело святое! Как молоденькой девчонке, да без веснушек?! Глаза синие, носик аккуратный, ровненький…
        Черт! Опять меня понесло! Глаза так и косятся на ее обтянутую мокрым платьем грудь! Хорошую такую грудь… соски просвечивают, платье тонкое, мокрое… ох ты ж черт… А она сама невинность! Мужик же рядом с ней, а она щебечет, будто я не мужик, а статуя говорящая! Эх, возраст, возраст… девчонка-то похоже меня как мужчину-то и не воспринимает! Ну так… добрый дядюшка… или дедушка.
        И так мне что-то стало горько, так тоскливо, что настроение испортилось, я нахмурился и видимо спал с лица, потому что Ниночка сразу всполошилась:
        - Что с вами? Вам плохо, Михаил Семенович? Сердце? Может лекарство какое нужно? Там на станции медпункт есть!
        - Не надо никакого лекарства! - еще больше нахмурился я, пытаясь взять себя в руки - Не обращай внимания… так просто, задумался.
        Нина замолчала, с тревогой глядя на меня, а я прикрыл глаза, чтобы не видеть ее взгляда. Больной дядюшка! Вот кто я!
        - Станция! - воскликнула Нина, и неуверенно посмотрела на меня - Может я на электричке доеду? Неудобно как-то…
        - Да куда ты на электричке-то? - усмехнулся я - Ты же мокрая насквозь! Продует, заболеешь! Давай-ка я тебя до дому довезу. Далеко живешь?
        Нина назвала адрес, и водитель кивнул головой:
        - Знаю! Понял!
        Еще минут пять мы ехали молча, потом Нина не выдержала:
        - А вы зачем в Москву едете, Михаил Семенович? Совсем уезжаете, или так, на время?
        - На время. В издательство вызвали. Бумажки надо срочно подписать, вот и выдернули. Пришлось ехать. Ну и заодно домой заеду, в квартиру - посмотрю, что они там наделали. У меня ремонт идет, бригада работает. Потому я в Дом творчества и взял путевку.
        И тут же вдруг мне в голову стукнуло, и я неожиданно для себя спросил:
        - Нин… а хочешь, со мной поехали? По городу покатаемся, куда-нибудь пообедать зайдем. Ты же сменилась, выходная? А мне одному скучно… тоскливо.
        - Ну я не знаю… - ответила Нина подумав секунды три - Хотите, чтобы я вам город показала?
        - Нуу… да! - выдавил я из себя. Вообще-то мне мучительно хотелось, чтобы она показала мне совсем другое, но… вслух об этом не говорят. По крайней мере не едва знакомым девушкам. Впрочем - может я отстал от жизни? Может молодые в 2018 году именно так и знакомятся? «Хочешь, я покажу тебе одну штучку?» «Вначале я тебе покажу!» Хе хе…
        - Ладно… я только переоденусь, хорошо? - задумчиво сказала Нина и глянула на меня как-то странно, будто оценивала. А у меня поднялось настроение. Шибко поднялось. Не то чтобы я на что-то рассчитывал, хотя… почему бы и нет?
        До дома Нины ехали минут сорок - медленно, остерегаясь врезаться в соседнюю и самое главное - впереди идущую машину. Дождь так и не прекращался, и честно сказать - я не особо понимал, как в такую погоду можно показывать город. Что имела в виду Нина под этим словом. Надеялась на то, что дождь все-таки прекратится? Не знаю, но выяснять этого не стал.
        Ниночки не было около получаса, и водитель даже добродушно заметил, что у женщин обещанные десять минут обычно выливаются в час, а то и больше. И хорошо еще, если в час!
        Она сменила платье на короткую юбку, открывающую стройные, крепкие спортивные ноги и блузку - белую, с кружевами. Выглядела одновременно и как офисная работница из 2018 года, и как девушка, одевающаяся в ретро-стиле, очень ей идущем и подчеркивающем свежесть и молодость. Недлинные, до плеч золотистые волосы свободно спадали на плечи, и еще - она что-то сделала с лицом, глаза подкрасила, что ли? Или щеки покрасила? Не знаю, может все вместе и сразу, но только выглядела она в «боевой раскраске» просто сногсшибательно - модель, да и только! Даже водитель крякнул:
        - Вот это да! Красавица! Бывают же такие… кому-то повезет!
        Я улыбнулся уголком рта и открыл дверцу. Нина схлопнула зонтик и запрыгнула на сиденье, сунув второй зонтик мне:
        - Вот вам! Папин! А то промокнете!
        - А папа ругаться не будет? - усмехнулся я.
        - Не будет - грустно вздохнула Нина - Он на кладбище. Умер, когда мне было пятнадцать. Сердце. Он преподавал в университете, литературу и русский язык. Мама тоже преподаватель. И я буду филологом! Скоро поступать буду. Решила пока поработать - денег не хватает, вот мама и устроила меня через знакомых в Дом Творчества. А что, мне нравится! Люди все творческие, солидные - писатели. Интересные люди! Вот вас встретила! Вы такой интересный человек! И книжки ваши замечательные! Мама, кстати, их тоже любит!
        - Ну что, поехали? - спросил водитель, и я махнул рукой:
        - В издательство. Не думаю, что там надолго засяду, подпишу, да и вернусь. И мы с Ниной погуляем. Кстати, можно тогда договориться - я вас отпущу, а вы на телефоне будете. Как только понадобитесь - позвоню, и вы нас отвезете. Пойдет так?
        - А с оплатой? Все в силе? - забеспокоился водитель.
        - Все в силе. Как сказал, так и будет. Не хочу вас просто так держать, без толку.
        - Ну ладно… вот мой телефон - водитель достал листок и написал на бумаге цифры - Позвоните, и я приеду куда надо.
        Я взял листок, водитель повернул ключ в замке зажигание, машина затряслась и зашелестела движком. И мы поехали.
        Скоро машина остановилась у здания, в котором находилось издательство. Я открыл дверцу, подал Нине руку и она смущаясь выпорхнула из «волги». Похоже, что ей нечасто приходилось ездить с мужчиной в автомобиле, и еще реже он галантно помогал ей выбраться. Девчонка, право слово!
        Нина предлагала посидеть в сквере, пока я буду ходить по издательству - мол, неудобно, кто она такая чтобы бродить по такому важному учреждению, но я со смехом прекратил ее измышления - не хватало, чтобы она сидела на мокрой скамейке под дождем, как бродячая собачка, или как та же собака бродила по аллеям, дожидаясь, пока я напьюсь чая с великим издателем, открывшим звезду фантастик и первой величины. Ну да - меня, любимого.
        Махрова в кабинете не было. Я дважды постучал, потом заглянул - неа, тихо и спокойно в издательстве, и только по коридору время от времени пробегают возбужденные девчонки из бухгалтерии и редакторского отдела, с любопытством оглядывая меня и мою спутницу. Меня они точно знали, а вот Ниночку… сейчас только Леночки не хватает - вдруг подумалось мне - как бы скандал не устроила! Мда… что-то я увяз в отношениях с женщинами… Казанова, черт меня подери!
        Махров появился через минуту - быстрый и квадратный, как итальянская танкетка.
        - Наконец-то! Пойдем в кабинет к директору!
        И тут он заметил Ниночку, и челюсть его отвисла:
        - Это кто у нас такая прекрасная! Миша, ты где выкопал этот цветок прерий! Эту фею! Эту прекрасную камелию!
        - Но-но! - погрозил я кулаком - Это Ниночка, моя хорошая знакомая. Она сегодня покажет мне город. Ну не все же время мне сидеть в Доме творчества со старыми пердунами? (Ниночка тихо фыркнула и покраснела, так мило, так непосредственно…) Ниночка будущий филолог из семьи филологов. Будет поступать в университет на филологический факультет! А это, Ниночка, самый великий издатель всех времен и народов, знаток литературы, дамский угодник и просто хороший человек - Леонид Викторович Махров! Прошу любить и жаловать!
        - Да-да, прошу любить! - фыркнул Махров, и его глазки сделались масляными, как у кота после чашки сливок. Еще тот кот, точно! - Так, Миш… нас ждут у директора, давай я Ниночку усажу у себя в кабинете? Хотя… слушай, а пусть с нами идет! Там иностранцы, давай их поразим красотой - вон у нас какие девушки, пусть завидуют!
        - А Леночке твоя где? - осторожно осведомился я, сделав акцент на слове «твоя».
        - В отпуске! - махнул рукой Махров - Да и вообще вроде как увольняться собирается. Кстати, Ниночка, а вы чем заняты? Где работаете? А давайте ко мне в секретари? Работа несложная! Печатать умеете?
        - Умею - неожиданно призналась Ниночка - Я хорошо печатаю. Даже подрабатывала, дипломы печатала выпускникам. И два языка знаю - английский и немецкий.
        - О как! - удивился Махров - Миша ты где откопал это чудо?! В общем - Ниночка, я вас жду у себя в самые ближайшие дни! С заявлением об устройстве на работу! Зарплата не очень большая, но перспективы! И коллектив хороший, веселый! Опять же - филологу работать в издательстве - самое то! Куда еще-то идти филологу? Если только в писатели… Но по опыту знаю - писатели из филологов ерундовые. Самые лучшие писатели выпадают неизвестно откуда, зажигаются, как звезды! И они точно не учились ни на каких филологических факультетах.
        Ниночка совсем зарделась, но нашлась и даже не заикаясь, ответила:
        - Можно, я подумаю? Я с Михаилом Семеновичем посоветуюсь, ладно?
        - Ладно! - не удивился Махров и незаметно мне подмигнул - Михаил Семенович плохого не посоветует! Слушайся его… во всем!
        Я так же незаметно показал ему кулак, чем вызвал довольную ухмылку толстяка, и на этом наше коридорное общение завершилось. Махров махнул рукой, что очень напоминало старое фото с политруком: «В атаку!» - и мы пошли, почти побежали по коридору. Нину я держал за руку, чтобы не отстала, и таким вот паровозиком пронеслись по издательству, едва не сшибая с ног выходящих из кабинетов людей. Те, кстати, не особо удивляясь такому «Дранг нах остен», видимо эдакие картинки были им не впервой. Рабочие моменты, однако!
        В кабинете директора издательства сидели пятеро - сам директор, которого я уже хорошо знал, а еще - четверо мужчин. Двое, судя по их виду - «начальники», двое - переводчики. Директор издательства с любезной улыбкой им что-то говорил, переводчики переводили, «начальники» прихлебывали красное вино из высоких бокалов, сидя за уставленным угощениями столом. Ох уж это наше русское хлебосольство! Или желание пустить пыль в глаза?
        - О! Вот и наш автор! - выдохнул директор, которому похоже что до смерти надоело принимать удар на себя, развлекая иностранных гостей - Господа! Это Михаил Карпов, автор, ради которого мы в общем-то сегодня и собрались. Михаил, представляю тебе наших гостей: это Клод Галлимар, владелец и директор одного из крупнейших издательств Франции. Известнейшая личность в литературном мире, и вообще в мире.
        - Мне очень приятно! - сказал я, пожимая руку мужчине неопределенного возраста. Ему могло быть от сорока до семидесяти - дорогая одежда, запах хорошего одеколона, дорогие туфли - образ преуспевающего бизнесмена, как и положено главе крупного издательства - Это ваше издательство некогда издало первую книгу Антуана Сент-Экзюпери! За одно это вам нужно ставить памятник!
        Галлимар весело рассмеялся и что-то стал говорить по французски, а переводчик, улыбаясь, перевел:
        - Господин Галлимар говорит, что памятник ему ставить еще рано - он еще жив. Придется подождать, и он надеется, что как можно более долгое время. Но ему очень приятно, что вы знаете о наших заслугах, и вообще - о нас знаете. Нам казалось, что за «железным занавесом» советские люди не очень знают о том, что происходит на Западе.
        Я улыбнулся, оценив шутку с памятником - похоже, что это один вариантов: «Не дождетесь!». Комментировать же слова насчет «железного занавеса» не стал. Ни к чему.
        - А это господин Дитер Хольцбринк, один из директоров издательства «Фон Хольцбринк», наследственного дела семьи Хольцбринк. Дитер впервые у нас в СССР, и хотел познакомиться с одним из представителей новой советской литературы.
        Дитеру было на мой взгляд около тридцати лет - приятное открытое лицо, стройная фигура, подтянутый и элегантно одетый. Если бы не знал, что он немец - сказал бы, что это русский откуда-нибудь из Питера.
        - Очень приятно, господин Хольцбринк! - пожал я руку приветливо улыбающемуся мужчине - Ваше издательство славится качественными книгами - Манн, Пастернак, Хемингуэй… неужели вас могла заинтересовать такая маленькая персона, как я?
        Хольцбринк хохотнул, и что-то сказал по-немецки. Переводчик перевел:
        - Господин Хольцбринк говорит, что вы не такая уж и маленькая персона. С вашим-то ростом и плечами.
        Я тоже улыбнулся и подсел к столу, прежде себя посадив за него Ниночку, которая выглядела совсем потерянной, очень стеснялась и розовела. Что впрочем придавало ей еще большего шарма. Непосредственность, чистота, молодость - это лучше всяких макияжей и ухищрений всевозможных портных. Простая, незамысловатая одежда студентки смотрелась на ней так, будто это были наряды от лучших кутюрье. Для модели у нее не хватало роста, да и поплотнее она, чем эти худые вешалки, но это как раз ее и украшало - ничего нет хорошего в тощих девках, у которых все на заду трясется от налитого под кожу дурного жира. Спортивные девушки - наше все! Кстати, забыл ее спросить - каким видом спорта она занималась? А ведь занималась, точно. Но ничего, потом спрошу. Успеется!
        Стол был накрыт как обычно, когда встречают заморских гостей. Икра, копченый лосось, осетрина - и в бутербродах, и просто так - на тарелках и в вазочках. Вино, водка, шампанское.
        - Господин Галлимар спрашивает, кто эта прекрасная девушка рядом с вами? - переводчик улыбнулся и посмотрел на Нину, потупившую взгляд и покрасневшую - Она так прекрасна, что голова кружится от ее красоты!
        - Это Нина - улыбнулся я в ответ - Она будущая студентка, филолог. Будет работать здесь, в издательстве. Ее родители - преподаватели русского языка и литературы.
        - Господин Галлимар говорит, что он видел много русских девушек, но такую прекрасную - впервые! У вас, господин Карпов, очень хороший вкус! Вы понимаете прекрасное!
        Вот черт! Я даже нахмурился, хотел сказать что-то резкое, но передумал. Зачем? Пусть думают, что хотят. Считают ее моей любовницей, ну и пусть. Плевать.
        Немец что-то сказал Галлимару, и тот слегка улыбнулся. Переводчик переводить не стал, а я глянул на Ниночку и тихо, чтобы не было слышно со стороны, спросил:
        - Чего он там говорит?
        Ниночка так же тихо, почти не слышно проговорила:
        - Он сказал, что я ваша любовница, и что такому солдафону как вы такая красотка ни к чему. И что он вам завидует. Идиот!
        - Господа! - начал я, чтобы завершить с этим всем делом побыстрее - мне сказали, что вы уже обо всем договорились с издательством, и что требуется только моя подпись. Можно узнать, о чем вообще договорились? Я передал свои права издательству, но… без моей подписи они все равно действовать не могут - в случае с зарубежными издательствами. (Это было не совсем так - касалось только издательств в западном лагере. В социалистическом лагере все было гораздо проще). Вы могли получить подписанные договоры и потом, зачем было ждать меня? И еще - откуда вы обо мне узнали, и почему у вас возникла идея издать мои книги? Ведь меня за рубежом никто и не знает.
        Начал, по старшинству, Галлимар, через переводчика, само собой:
        - Мы хотели на вас посмотреть, прежде чем принять решение об издании ваших книг. Согласно договоренностям с вашим литературным агентом, каждый из нас берется перевести и издать серию из шести ваших книг под названием «Нед». А по результатам продаж - и серию «Звереныш». Минимальный тираж каждой из книги - пять тысяч экземпляров, но возможны допечатки, опять же, по результатам продаж. За каждый экземпляр книги вы получите, в долларовом эквиваленте - два доллара. Эти деньги будут перечислены на счет вашего агента - издательства. Примерное время исполнения договора - первая книга должна выйти через два месяца после подписания. И соответственно - по книге каждые два месяца. Узнали мы о вас после встречи со Страусом, вы его знаете, с ним встречались. И насколько знаю - скоро поедете к нему на презентацию вашей книги. Зная Страуса, зная его хватку - уверен, что мы не рискуем издавая ваши романы. У него чутье, как у гончего пса. А кроме того - мы знаем, как успешно расходятся ваши книги и в России… то есть в Советском Союзе, и по всем странам социалистического лагеря. Книги идут нарасхват. Вот, в
общем-то, и все.
        - Ну, вот он я! - я приподнялся и развел руками - смотрите! Как, соответствую я образу советского писателя?
        - Честно говоря - нет! - улыбнулся немец - Скорее вы похожи на наемника из французского иностранного легиона. Говорят, что не знаете, кто вы такой на самом деле? Как так может быть?
        - Не знаю, как так может быть - развел руками я - только вот есть, и все тут!
        - Но вы не выглядите на пятьдесят лет! Вам от силы сорок, и то с натяжкой! - не унимался немец - как-то можете объяснить?
        - Нет, не могу - вздохнул я - может я инопланетянин? Прилетел сюда, и забыл, кто я такой. Глянул на русских девушек, и от их красоты потерял память.
        Я посмотрел на Ниночку, и чуть не ахнул - она смотрела на меня с таким обожанием, и с таким… священным ужасом, что я едва не потерял дар речи! Вот черт! Девчонка вообразит себе невесть чего!
        Оба иностранца расхохотались, и стало видно, что они уже слегка навеселе. Впрочем, об этом указывали и почти пустые бутылки вина, и початая бутылка виски (хотя как может виски сочетаться с вином - не знаю). Директор небось пил.
        - Да вы шутник, герр Карпов! - отсмеявшись, заключил немец - а что касается ваших девушек, да, при взгляде на такое чудо просто отнимается разум! Мне стыдно признать, но ваши женщины красивее наших! Ваши и одеваются элегантнее, и косметикой пользуются умело. Наши совсем забыли, что они все-таки женщины, все стараются быть похожими на мужчин. А это ведь неправильно, согласитесь!
        Я кивнул, и немец продолжил:
        - Ваши книги, как мне сказали, насыщены эротизмом. Неужели цензура пропустила такие книги? Или к вам особое отношение? Если да - то почему?
        - Никакого особого - признался я - чтобы мои книги прошли цензуру, мне пришлось кое-что в них изменить. Написать не так, как я это хотел сделать. То, что сложилось у меня в голове, то, что я хотел изложить - было усечено, можно сказать - кастрировано. И кстати - вдруг решился я - если у вас возникнет такое желание, для вас я могу сделать другой вариант, гораздо более откровенный, изобилующий откровенными сценами. Придется потрудиться, но… впрочем, я думаю - не стоит этого делать. У вас ведь тоже цензура не дремлет!
        - После Набоковской «Лолиты» по-моему всем уже плевать на цензуру - усмехнулся француз - Но вообще-то вопрос интересный. Мы это обсудим. И я лично склонен принять ваше предложение!
        - Ты чего творишь?! - зашептал Махров - Нас распнут! Какая, к черту, эротика?! Ты и так по грани ходишь! Смотри, свалишься, и я с тобой!
        - Не боись… я же для зарубежа! Пусть видят, насколько советский писатель раскован и насколько терпима власть, что пропускает даже такое! Иностранцы будут в восторге! Вот посмотришь!
        - Посмотришь… черт ты эдакий! Обязательно что-то ляпнешь! А мне потом отдуваться! Нам ведь все равно придется докладывать о встрече с иностранцами, понимаешь?!
        Говорили мы само собой тихо, практически шептали, и только Ниночка тщательно изображая отсутствие интереса к нашей перепалке, могла что-то расслышать. Но вряд ли - говорили мы быстро и практически шептали.
        - Ну что же, вы видели все, что хотели! - объявил француз, и немец согласно кивнул - вы интересная личность, господин Карпов! Я хочу с вами поработать. И мой коллега, думаю, тоже (немец кивнул и что-то буркнул). Коллега хочет по примеру нашего американского друга пригласить вас на презентацию книги. И я этого хочу. Бывали в Париже? Нет? Так я вас приглашаю. Официальное приглашение получите позже. Жаль, что наше время у вас уже заканчивается, ведь мы в Москве проездом, хотелось бы с вами поговорить подольше, обсудить мировые проблемы. Да, кстати, условия по договору с моим коллегой - те же самые. Договоры аналогичны, так что не будем терять время. Давайте подпишем их, и займемся делами. Нам еще в гостиницу, потом в аэропорт…
        Подписание не заняло много времени. Через полчаса зарубежные гости уже прощались с нами, пожимая руки и дежурно восхищаясь красотой русских женщин. Француз даже поцеловал руку Ниночки, чем привел ее в совершеннейший ступор. Комсомолке, спортсменке - руки целовать?! Это только буржуи!
        Впрочем, скорее всего я преувеличиваю. Все-таки она выросла в интеллигентной семье, и к таким вещам должна была привыкнуть. Ну… мне так кажется. Так я себе представляю интеллигентные семьи - сам-то можно сказать из «быдла», рабочее-крестьянского, инженерно-технического. Не привелось так сказать пообщаться с настоящими-то интеллигентами! Ну да - яд и сарказм. В 2018 году что слово «либерал», что слово «интеллигент» приобрело эдакую негативную окраску. Почему? Это надо спрашивать не у меня. Простыми словами - гнилой народ эта «гнилая интеллигенция». Как там Ленин говорил - «Интеллигенция не соль Земли, а…»? Вот то-то же.
        - Ффух! - демонстративно выдохнул Махров, когда вернулся в кабинет директора, где я и Ниночка сидели за столом и мило беседовали о литературе. В основном говорила Ниночка, рассказывая, как с детства запоем читала фантастику и мечтала улететь на чужие планеты. Я лишь поддакивал и улыбался - а что еще делать? Лучше дать женщине выговориться, пусть фонтан иссякнет сам по себе.
        - Ффух! - повторил Махров, и усевшись за стол налил себе полфужера виски. Потом медленно влил в себя содержимое фужера и смачно закусил бутербродом с черной икрой - Отлично! Решили вопрос! Ох, и стоило мне это нервов! Еще и отписываться буду три дня! Ладно, промолчу! Ниночка, вы кушайте, кушайте! Бутербродики вкусные! А я еще выпью. У меня сегодня такое отчаянное желание нажраться - вы даже не представляете! А вы, Ниночка, давайте-ка, готовьте заявление о приеме на работу! Вон как к вам иностранцы льнут - любо-дорого смотреть! Вы будете лицом нашего издательства, тем более что знаете языки. Кстати, чего там ляпнул этот немец? Чего он французу говорил?
        Ниночка как и следовало ожидать - зарделась, а я коротко пояснил - ну так, в двух словах. Махров захохотал по типу «бу-га-га!» и я показал ему кулак. Пьяный уже зараза! Валить отсюда надо!
        И мы свалили. К моему (и Нины) удовольствию, дождь к тому времени закончился и на улицу выглянуло солнце. Майские дожди - они совсем не долгие, эти майские грозы с порывами ветра и потоками воды. Ливанул, вылился, ну и хватит. Траву полил - теперь и солнце можно выпускать! Лужи вот только, но если смотреть под ноги и как следует перепрыгивать - вполне ничего. А через особо «опасные» лужи можно и девушку перенести - взять ее на руки, положив на левую гладкие упругие бедра, а правую ладонь ей под грудь, на бок. Хорошо! Ну - прямо-таки молодой вьюнош! Солнце, ветерок, на руках девушка - чем не жизнь!
        Поехали в центр на метро. Бродили по Красной площади, смотрели на очередь в мавзолей. Нина предложила сходить, поклониться «мощам», но я категорически отказался. Во-первых, очередь. Во-вторых, смотреть там по большому счету и не на что. Этот сморщенный труп я видел уже не раз, и не два - вся сеть забита фотографиями этих останков. Неэстетично и неинтересно. Ну а в третьих… не люблю я его. Вреда он нанес России - это просто непостижимо, сколько. Одна только его идея национального самоопределения чего стоит. Разделили страну по национальному признаку, и тем самым заложили бомбу замедленного действия, которая в конце концов и взорвалась. Не так надо было. Совсем не так! Разделить весь Союз на квадратики, как США на штаты, и никаких тебе национальных правительств. И выжигать, искоренять любые проявления национальной культуры! Заменить десятки, сотни национальностей - одной, единственной: «Советский человек»! Как у американцев: «Гражданин США» - и все! Никаких тебе китайцев, никаких латиносов или ирландцев - американец, и все тут!
        Само собой Ниночке я этого всего не сказал. Не поймет. А может и вообще воспринять так, как если бы я занимался пропагандой сатанизма. Советская молодежь воспитана совсем иначе, чем молодежь в 2018 году. Они такие патриоты, что нашим патриотам и не снилось! Советское - самое лучшее, самое дельное, самое красивое, самое… самое… самое… А все забугорное - от Сатаны.
        С одной стороны это хорошо - как следует промыли мозги и эта молодежь точно не выйдет на митинги с требованием выдать им кружевные трусы, а с другой стороны… не знаю. Чувствую себя рядом с ними как астроном, знающий о настоящей структуре вселенной и видевший ее в телескоп воочию. А они - все еще думают, что Земля стоит на черепахах, черепахи на китах, а киты плавают в бесконечном море. Вот такая у нас разница - даже не в годах, а в количестве накопленной информации.
        А потом случилась неприятность. Когда шли по тротуару (Ниночка при этом держала меня под руку и щебетала что-то про то, как она училась в школе), мимо пролетел лихач на задрипанном москвиче-412 и обдал Нину с ног до головы. Все - блузка, юбка, были уделаны потеками грязной воды так, что казалось - Ниночка валялась в луже и ее только что оттуда подняли. У нее даже слезы из глаз покатились - вот и погуляли! А я еще подозревал, что одежда, которую Нина надела, была самой лучшей в ее гардеробе. Со слов девушки я понял, что семья жила не шибко богато - взятки за экзамены точно не брали. А когда отец умер, перед этим опустошив все денежные запасы за время своей болезни (я так и не понял - чем он болел, спрашивать не стал). В общем - плакала девушка неподдельно и горько, и тогда я принял решение: остановил первую попавшуюся машину, сунул туда Нину и приказал: «В „Березку“, что на Сиреневом бульваре!»
        Что мне тут всегда нравилось - дешевое такси. И частники-бомбилы дешевые. Вероятно им кажется, что запросив червонец они невесть какие деньги с меня поимели - а мне это видится такой дешевкой… Впрочем, я - это я, известный писатель, которого вот-вот издадут и в капстранах, а для обычного гражданина с зарплатой в 150 рублей…
        В магазине меня встретили как дорогого гостя. Директор, которая была в зале, тут же заверила, что помнит о наших договоренностях и все сделает как надо - мебель привезут, соберут, я не должен беспокоиться. Я и не беспокоился, о чем ей сразу и сообщил. А еще подтолкнул вперед заплаканную Ниночку, на которую набросил мою джинсовую куртку, и попросил подобрать ей такое платье - чтобы всех мужиков с ног сшибало! И туфли! И духи! И косметику! Ну и всякое там - по мелочи. В общем - одеть ее как следует, дабы было не стыдно ходить по миру рядом с таким классным парнем как я (последнюю часть я сказал про себя, не вслух). Впрочем - директорша меня поняла, как поняла и заведующая отделом женской одежды.
        Ниночку увели, а я занялся тем, чем занимался каждый раз, приходя в этом магазин - уселся на кожаный диванчик под пальмой у окна, и принялся подписывать книги, которые тащили мне продавщицы книжного отдела. Книг было много - со слов одной из продавщиц, миленькой брюнетки с прической «каре», книги завезли сегодня утром, так как вчера купили последние три экземпляра. Но с утра уже продали несколько пачек - наверное, спекулянты, чтобы торговать ими с рук.
        Когда наконец-то появилась Ниночка - я даже не удивился. У меня просто отвалилась челюсть. На ней было надето то самое «маленькое черное платье», которое некогда изобрела Шанель. В руках сумочка под стать этому платью, на ногах, затянутых в черные чулки - туфли на шпильках. Ну и как вишенка на торте - шляпка, похожая на абажур от лампы. Голливудская актриса, да и только!
        Мда… голливудские актрисы не таскают в руках пакет с грязным барахлом это уж точно. Может бросить его здесь? А то как-то… не в тему! И тут же передумал - тут одежда Нины, не захочет бросать. И я ее понимаю. Когда у тебя не так много хорошей одежды, быть расточительной - это неправильно.
        - Присядьте на диванчик, милочка! Сейчас я с вашим мужчиной переговорю, и… все будет в порядке.
        Директорша поманила меня пальцем, и когда мы отошли в сторону, зашептала:
        - Девочка просто прекрасна! У вас великолепный вкус, Михаил Семенович! Я ее одела с ног до головы - даже трусики и бюстгалтер ей дала французские. Кстати - дефицит даже у нас! Но для вас - пожалуйста. В общем, одели как куколку. Еще - духи французские, косметику - слегка подкрасили, но совсем немного. Ей и красится-то не надо… - вздохнула, и с грустинкой - шепнула - где мои семнадцать лет?! Я не хуже была! Ей-ей не хуже!
        - Да вы и сейчас… ого-го! Мечта любого мужчины! - почти искренне сказал я, и директорша благодарно на меня посмотрела:
        - Вот умеете вы быть галантным, Михаил Семенович! И соврете, а выглядит так, будто говорите правду! И даме приятно!
        - И ничуть не вру! - кинулся я в атаку - У вас прекрасная фигура, высокая грудь, нет морщин - да вам больше тридцати и не дашь! И честно скажу… я бы от такой женщины не отказался! Вот честно - не отказался!
        - При такой-то молоденькой красотке? - улыбнулась директорша - Впрочем, ловлю вас на слове! Когда-нибудь я вам напомню ваши слова! Попались, коварный соблазнитель!
        Мы расхохотались, но я заметил, что глаза женщины ненадолго затянула эдакая паволока мечтаний, и я хорошо знал эту паволоку. Лучше будет не оставаться с этой дамой наедине в запертом кабинете - изнасилует, и разрешения не спросит! У дам в сорок лет иногда просыпается такой аппетит к мужчинам, что просто ай-яй! Ну… по крайней мере я об этом читал. Мол, они как бы доказывают себе и окружающим, что желанны и еще кое на что годятся. И самое интересное, что и доказывать-то им по большому счету не надо - годятся, еще как годятся! Но они все равно хотят это слышать, и… от как можно большего числа мужчин. Гормональная перестройка идет, так что они вроде как и не виноваты, что пускаются во все тяжкие.
        Впрочем, дама и правда хороша. Немного отяжелела, но это ей даже прибавило шарма. Знойная женщина - мечта поэта! Нет, совсем не толстая, даже лишнего веса нет. И за собой следит - чистенькая, гладкая…
        Тьфу! Опять меня понесло! Десять лет возраста долой - куча бесов в ребро! Меня там девчонка с картинки модного журнала ждет, а я рассматриваю сиськи бабы вдвое ее старше и прикидываю, как бабу разложить на рабочем столе в укромном кабинете! Ну не маньяк ли?! Что-то тема секса меня слишком уж стала доставать… это ненормально! Тестостерон зашкаливает! Впрочем, я всегда отличался повышенным уровнем тестостерона. Ну так вот… железы работают.
        Я расплатился сертификатами - вышла довольно-таки приличная сумма. Но не такая приличная, чтобы так уж - «ох!» Тем более, что в плане моих будущих доходов и нынешних финансовых запасов - совсем даже плевая сумма.
        - Это же все так дорого! Я не смогу вам сразу отдать! - сделала большие глаза Нина - И мама спросит, откуда все взялось! И что мне сказать?
        - Скажи, что это подарок от одного писателя, которого она любит читать. За то, что ты такая красавица!
        Мы шли по залам магазина продавщицы перешептывались, завистливо рассматривая меня и мою спутницу, и я чувствовал себя так, будто вышел на красную ковровую дорожку Голливуда, иду - под вспышками фотокамер и жадными взглядами тысяч поклонниц. Честно скажу - не очень приятное ощущение. Тебя буквально раздевают, и…
        А Нина так вообще ссутулилась и шла, опустив взгляд в пол. Наивная она, или нет, но прекрасно понимала, что думают о ней молоденькие продавщицы: «Ах, сучка! Отхватила богатенького папика! Одел ее, как картинку! А сейчас небось в номер отвезет, снимет с нее все эти тряпки и заставит отрабатывать!»
        Кстати, а куда теперь? В таком прикиде грех бродить по улицам! В маленьком черном платье нужно сидеть в дорогом ресторане и пить коктейли пряные!
        - Поехали в ресторан? - не думая предложил я - ты когда-нибудь была в ресторане?
        - Нет… - тихо ответила Нина - только в кафе.
        - Ну вот и поедем! Посидим, музыку послушаем, поедим!
        - Я не голодная - вяло трепыхнулась Нина, но я тут же смел баррикады сопротивления:
        - Ну не хочешь - не ешь. А я хочу! Просто посидим! Когда еще в ресторан попадешь?
        Нина глянула мне в глаза, видно было, что она колеблется. Потом кивнула:
        - Хорошо, поедем. Только недолго, ладно? А то мама волноваться будет. Я ей сказала, что до десяти домой вернусь.
        - Хорошо… до десяти, так до десяти! - слегка разочарованно ответил я, и махнул рукой машине такси, которая стояла возле «Березки» чуть в стороне, явно дожидаясь «жирного клопа». Как это говорят таксисты двухтысячных - стояла «на пятаке».
        Такси с рыком завелось, и брызнув водой из под колес подкатило к нашим ногам. Нина даже попятилась, помня сегодняшнюю неприятность. Не хватало еще, чтобы и «маленькое черное платье» обдали грязью - этого она бы точно не перенесла, судя по выражению ее лица.
        В этот раз я почему-то решил отправиться в «Арагви». А почему - нет? Деньги есть, можно и «продегустировать» рестораны Москвы! Время еще - не час пик ресторанного дела, так что место нам скорее всего найдется.
        И правда - когда такси высадило нас у входа в «Арагви», я не заметил возле него особого бурления. Рабочий день еще не закончился, так что рыночные торгаши, цеховики и научные работники нормально ковали свое благосостояние. Ибо делу время - потехе час.
        Швейцар окинул нас с Ниной внимательным взглядом бывшего кэгэбиста, и видимо удовлетворившись увиденным, пропустил внутрь, придержав перед нами дверь.
        Не скажу, чтобы я так уж часто ходил по ресторанам в своей достаточно долгой жизни, но пришлось посещать - всякие и разные. Потому меня ничуть не смущали ни эдакая важность швейцара, ни нарочитая роскошь интерьера ресторана. Обычное дело - в двухтысячных, каких только ресторанов не бывало! И пафосных, и самых дешевых «забегаловок». И все они благополучно заканчивали свое существование, пройдя определенный путь этой жизни. Наверное у каждого такого заведения есть свой срок существования, как и у человека. Так и «Арагви» - читал где-то в 2018 году, что его хотят вообще закрыть - нерентабелен, невыгодно содержать такой пафосный ресторан только для того, чтобы людисидели в нем, жрали и пили. Вроде как планировали сделать из него что-то вроде торгового центра, что тоже довольно-таки глупо - на кой черт нужен еще один ГУМ, или ЦУМ? И в них-то люди ходят чтобы мороженое поесть, да поглядеть на роскошь убранства советского времени. А так… одни пафосные магазинчики с супердорогими брендами часов, сумочек, обуви и всякой дребедени, где ни одного покупателя и только продавцы рядом с важными, одетыми во все
черное секьюрити, преисполненными своей важности и значимости на фоне бродящих по коридору нищебродов.
        Интерьер меня не поразил. Ну да, красиво - в грузинском стиле, и все такое прочее. Ресторан-то с грузинской кухней! Каким ему еще-то быть? Кстати, я больше люблю китайскую и корейскую кухню - острое люблю, пряное, экзотичное. Но хинкали уважаю. Да и шашлык бараний, нормально сделанный - тоже вполне ничего. Впрочем - к шашлыку у меня нет абсолютно никакого почтения - когда ты живешь в своем доме и может в любую минуту выйти и пожарить себе мяса на мангале (а именно это и есть шашлык) - ценность его как особо интересного блюда резко уменьшается. Это для горожанина, сидящего в четырех стенах шашлык - как для меня в обычной жизни поход в ресторан - планирование, сборы, хорошая компания и все такое прочее. Для меня - просто жареное мясо.
        Нина потерялась в этом ресторанном великолепии. Когда я взял ее под руку, входя в ресторан, она прижалась ко мне и почти не дышала, опасливо озираясь по сторонам, будто опасаясь, что на нее сейчас набросятся и куда-то утащат. Даже удивительно, вроде взрослая девушка, а такой ребенок! Но это даже придавало ей шарма - женщина-ребенок, что может быть интереснее для мужчины? Взрослого мужчины…
        - Здравствуйте! Вам столик на двоих? - метрдотель был важен, как первый министр европейского государства. И сразу вспомнился «пират»-метрдотель Арчибальд Арчибальдович из «Мастера и Маргариты»: «И было в полночь видение в аду. Вышел на веранду черноглазый красавец с кинжальной бородой, во фраке и царственным взором окинул свои владения. Говорили, говорили мистики, что было время, когда красавец не носил фрака, а был опоясан широким кожаным поясом, из-за которого торчали рукоятки пистолетов, а его волосы вороного крыла были повязаны алым шелком, и плыл в Караибском море под его командой бриг под черным гробовым флагом с адамовой головой.».
        Мне непроизвольно стало смешно при воспоминании об этих строках, я улыбнулся, а метрдотель, естественно, не понял причины моей улыбки, воспринял ее по-своему:
        - Может вам отдельный кабинет?
        Я покосился на слегка бледную Ниночку и снова улыбнувшись, отрицательно покачал головой:
        - Нет, достаточно будет столика на двоих, где-нибудь в не особо шумном месте.
        - Извините, особого выбора уже нет! - развел руками мужчина, кивнул на почти заполненный посетителями зал - Но что-нибудь придумаем!
        Я в ответ вынул бумажник, достал десятку и не скрываясь, сунул ее метрдотелю. Тот ничуть не смутившись принял подношение, благосклонно кивнул и предложил подождать буквально пару минут - сейчас все будет устроено.
        И действительно, пусть и не через пару минут, но через пять - мы с Ниной уже сидели за столиком, полускрытые от зала пресловутой пальмой в кадке, неизменным атрибутом всех советских ресторанов, и колонной, поддерживающей сводчатый потолок. Тут было и правда уютно и хорошо. Официант, тоже мужчина - подал нам меню, и я углубился в изучение этого документа, автоматически, как обычно, дивуясь невероятно низким с точки зрения аборигена 2018-го года ценам на всевозможные блюда.
        Ниночка так и не решилась ничего заказать, и тогда я взял дело в свои руки - закуску, горячее, ну и само собой - бутылку шампанского. Нет, не импортного - вполне сгодилось полусладкое крымского розлива. В конце концов, я патриот, или нет? Крымнаш, и никаких гвоздей! И «Абрау-Дюрсо» полусладкое - тоже наше!
        Официант разлил шампанское по бокалам - бутылку принесли в «серебряном» ведерке, на льду, все, как положено в хорошем ресторане - и удалился, пожелав нам приятного аппетита. Советское время, чего уж там!
        - Ну что же, Ниночка, выпьем? Сегодня я подписал важные документы, грех не обмыть такую сделку, согласись! Вот я и пригласил тебя в ресторан. Больше-то мне тут отпраздновать и не с кем - чужой город, чужие люди.
        Ниночка несмело улыбнулась, мы звонко стукнулись краями бокалов и выпили. Она отпила глоток, закашлялась - шампанское было холодным, потом справилась с собой и храбро, с видимым усилием допила игристое вино. Затем поставила бокал на стол и вдруг тихонько, прикрыв рот рукой рыгнула, смутилась, покраснела и захихикала:
        - Ой! Простите! Я такая неуклюжая! Пузырьки в нос ударили! Я редко пью спиртное! Последний раз на выпускном - мальчишки принесли какое-то вино, противное такое, сладкое, мы пили, а потом мне стало плохо, и я… ой, простите! Ну чего я несу! Дурочка такая!
        Прелесть какая дурочка! - подумалось мне - да и не дурочка. Невинное дитя, каких в 2018 году уже и не встретишь. Девки в моем времени не вылезают из интернета, разглядывая и изучая способы и позы секса во всех его видах и проявлениях. А тут… есть еще нетронутые делянки! Хе хе хе…
        Я разлил шампанское по бокалам, и предложил выпить за нашу с ней встречу. Случайную, но такую приятную! Ниночка не отказалась, выпила еще бокал, и теперь было видно, как после двух фужеров она расслабилась и пришла в себя. Шампанское быстро бьет в голову, но так же быстро и отступает, практически не оставляя за собой шлейфа из головной боли и других неприятных последствий. Если только это хорошее шампанское, и если с ним особо не перебирать - три-четыре фужера для веселья и радости вполне достаточно. Ну я так считаю. Для меня это как слона дробина, а вот Нина - она сразу захмелела. Это и понятно - сравнить мою массу и тренировку в питие, и ее объемы.
        - Я вам так завидую! - вдруг призналась она - Нет-нет, не подумайте ничего плохого! Я завидую вашей интересной жизни! Вы так запросто встречаетесь с иностранцами, разговариваете с ними, будто они каждый день приходят в ваш дом. А мне они кажутся какими-то инопланетянами! Живут где-то далеко-далеко, в другом мире… думают иначе… живут иначе… и только прилетают, чтобы посмотреть на нас, землян!
        - Всяко они живут - пожал я плечами - всякие бывают иностранцы. Я тебе вот что скажу, Ниночка… наши люди и душевнее, и… хмм… духовнее, не побоюсь этого слова. Иностранцы думают только о прибыли, только о деньгах. Не нужно на них равняться.
        - Да я и не равняюсь! - Ниночка помотала головой - Вы не поняли! Просто они… другие! И мне интересно на них смотреть! Ну как на инопланетян! И знаю, что никогда у них на планете не побываю, да и нечего там особо делать, а все равно тянет - а вдруг?!
        - Побываешь… когда-нибудь - усмехнулся я - когда-нибудь люди будут свободно летать, ездить в любую точку Земли, если только захотят. Лишь бы были деньги на билет. И ты это время застанешь - лет через тридцать, не больше.
        - Мне тогда будет… - Нина принялась считать - Почти пятьдесят лет! Я буду такая старая! Такая древняя! Как мамонт!
        Я посмотрел на нее и криво усмехнулся, а Ниночка покраснела, спохватилась и затараторила:
        - Вы про себя подумали?! Да что вы! Вы не выглядите на пятьдесят лет! Правильно сказали иностранцы, вам лет тридцать, не больше! Вы такой красивый, такой мужественный! Я видела, как на вас продавщицы в магазине смотрели - это ужас какой-то! Если бы вы щелкнули пальцами и приказали служить, как собачкам, они бы просто на колени упали с поводком в зубах! А директорша - да она просто без ума от вас! Да что директорша, я сама…
        Тут Ниночка поперхнулась, закашлялась, и я налил ей шампанского в бокал:
        - Попей! И давай, закуси чем-нибудь, ну что ты не ешь? Бутербродикис икрой - когда еще черной и красной икры поешь? И вот еще вкусные штучки… тарталетки называются. И вот - бутербродики с осетриной - поешь, давай! Сейчас горячее принесут. Я заказал бараньи ребрышки с жареной картошкой. Вкусная штука! Любишь бараньи ребрышки?
        Горячее принесли минут через двадцать - довольно-таки быстро для ресторана. И они правда были хороши. Умеют тут готовить баранину! Порции большие, как на двух человек, и Нина с испугом вытаращила глаза, пискнув: «Я не съем столько!» На что я тут же заверил, что если не доест, я ей за пазуху напихаю, чем вначале ее напугал, а потом развеселил.
        Мы ели, пили, разговаривали - о жизни, о литературе, о семье Нины. Все-таки я спросил, откуда у нее такая крепкая, спортивная фигура, и Нина с готовностью рассказала, что довольно-таки плотно занималась спортивной гимнастикой - с самого детства. Но потом бросила - нужно готовиться к университету, и надо было выбирать - или спорт, или университет. Звезд с неба в спорте Ниночка не хватала, а потому выбор был однозначным - учеба!
        Так вот почему она такая крепенькая и мускулистая, при ее достаточно небольшом росте! Обычно те, кто заканчивает спортивную карьеру начинают толстеть, организм, привыкнув к запредельным нагрузкам требует постоянного притока пищи - в запас, так как вот-вот снова начнутся физические нагрузки, и соответственно - откладываются запасы жира. Но тут был иной случай. То ли обмен веществ у Нины был такой, то ли просто она умела себя ограничить, но с ее слов - не потолстела, а даже немного похудела. Мышцы-то без нагрузок уменьшились в размерах. Вот и получилась она такая… микромодель!
        Заиграла музыка, на танцполе появились пары. Я видимо тоже слегка захмелел, потому не раздумывая встал и протянул Нине руку. Танцор из меня был хреноватый, но главное не победа, главное - участие! По крайней мере, так говорят все, кто продул соревнование.
        Нина танцевала хорошо, гораздо лучше меня, и была в своем «маленьком черном платье» просто сногсшибательна. Она походила на Одри Хепберн, только была гораздо, гораздо красивее своей несравненной, здоровой славянской красотой.
        Мы потанцевали, потом посидели за столом и выпили еще по бокалу шампанского. Потом снова потанцевали, и снова… мне было приятно держать в руках ее горячее, упругое тело, чувствовать на груди ее чистое, жаркое дыхание. Ниночка раскраснелась, лицо девушки сияло и было видно, что ей очень нравится то, что сейчас происходит.
        А может, ей и правда нравился я сам, как мужчина. Честно сказать, мне в это не верилось, хотя может быть, что и напрасно. В определенном возрасте ты уже начинаешь понимать, что для молоденьких красивых девушек ты давно не являешься объектом романтических устремлений. Что от тебя они хотят чего-то такого, что находится гораздо ближе к земле, чем к небу. В основном - денег. Или же удовлетворения спонтанно возникшего взрыва похоти. На раз. Чтобы потом со смехом рассказывать подругам как по пьянке отдалась почти старику, который, впрочем, был гораааздо «вкуснее» предыдущих молодых претендентов на молоденькое «мясцо». «Ну так захотелось трахнуться, просто сил нет! И только он рядом! И что было делать?! Но он был хорош!»
        А потом я захотел в туалет. Нет, вначале захотела Ниночка - смущаясь и краснея, попросила проводить ее к дамской комнате. Я проводил. Дождался, когда выйдет, отвел к столику, и вернулся уже в «мужскую комнату».
        Сделал свои делишки, умылся, посмотрел в зеркало - а что, может и вправду я еще могу быть объектов вожделений для молоденьких девчонок? Все-таки не хухры-мухры, аура великого писателя-фантаста так и сияет над головой, так и слепит!
        Ох, трудно отличить настоящее от поддельного. Трудно вычислить тех женщин, кто любит тебя ради денег, а кому просто приятно касаться твоего твердого плеча. Всегдашняя беда миллионеров - попробуй-ка, определи - охотница за богачами перед тобой, или наивная тургеневская барышня?
        Постоял еще у зеркала, постоял… а и пошел на выход. Будь, что будет! Никогда не было, чтобы никак совсем не было. Хе хе…
        Уже когда прошел половину пути да своего столика, заметил, что там не все ладно. Гражданин типичной внешности со жгуче черными волосами уцепил мою Ниночку и пытается поднять ее со стула. Ниночка, надо отдать ей должное, активно сопротивляется, а когда тот совсем уже разошелся, встала, и плавным движением, каким наверное когда-то отталкивалась от брусьев, толкнула гражданина в грудь обеими руками. Бывшая спортсменка не растеряла былой силы, потому гражданина едва ли не подбросило над полом и он со всего маха плюхнулся спиной на паркет. Грохот был такой, будто на пол с высоты человеческого роста швырнули мешок с картошкой.
        Гражданин тут же вскочил - красный, как рак, взбешенный, встрепанный, и бросившись к Нине ударил ее по лицу - открытой ладонью, сильно, так, что голова ее мотнулась и глаза на секунду закатились - видимо на мгновение отключилась.
        Это все произошло буквально за те четыре-пять секунд, что нужны мне были для того, чтобы подойти к столику. Практически мгновенно! Я смотрел за происходящим, будто видел это все в кино, и ничего, совсем ничего не мог изменить! А когда подошел, у Нины из носа проскочила темно-вишневая капелька, которую она успела поймать ладонью и теперь сидела, недоуменно ее рассматривая - будто драгоценный рубин, невесть как оказавшийся у нее в руке.
        В голове зазвенело - гулко так, будто колокол забухал. Бамм! Бамм! Бамм! Лицо какой-то там национальности размахивается, чтобы ударить еще раз… я шагаю вперед, ловлю его руку, и легко, как ветку переламываю ее пополам в локте. Потом беру его лицо в свою ладонь и резко толкаю, так, что мужчина пролетает по воздуху метра полтора, прежде чем упасть на пол. Музыка гремит, никто по-моему и не услышал его вопля - кроме тех, кто сидел рядом. Я присел к Нине, отнял ее руку от носа и подал салфетку:
        - Вытри. Нос цел? Не сломан?
        - Нет. Просто разбит - ответила она на удивление спокойно, и тут же добавила - Танцевать звал. Я отказалась. Тогда он начал предлагать деньги - чтобы я с ним поехала. Тогда он уцепился, стал тащить из-за стола. Я толкнула его, и…
        - Я видел… - хмуро ответил я, и поднял руку, подзывая официанта - счет, пожалуйста. И побыстрее.
        Пока принесли счет, пока я расплачивался - сумма вышла смешная - кавказец куда-то исчез, как и не бывало. Если бы не покрасневшее лицо Нины и не припухший нос, можно было бы подумать, что все происшедшее мне привиделось. Расплатился, оставил десятку чаевых, и не мешкая мы пошли к выходу. Если я что-то и знаю о горячих кавказских парнях, это то, что обид они не прощают, невероятно мстительны, и стараются нападать толпой. А мне бы не хотелось, чтобы Нина оказалась в гуще разборок. Да и валить наглушняк никого из этих типов тоже не хотелось. Зачем мне лишние проблемы? Особенно перед поездкой в США. Валить отсюда нужно, и как можно быстрее.
        Глава 5
        После дождя захолодало, и Нина поеживалась в своем легком платьице. Я поставил на ступеньку сумку, в которой лежали грязные юбка, блузка и наши зонтики, стянул с себя джинсовую куртку и накинул Нине на плечи. Это заняло всего пять секунд, но этих пяти секунд нам как раз и не хватило, чтобы уйти спокойно и без проблем.
        Мы уже отошли метров на десять от входа в ресторан, когда дверь его распахнулась, и оттуда буквально выбежали несколько мужчин, оглядываясь по сторонам, будто искали кого-то знакомого. На улице темно, уже загорелись фонари, потому пройди мы еще метров десять, заверни за угол - только нас и видали! А теперь…
        Я точно знал - это по нашу душу. Вся оголтелая толпа - это за нами.
        - Ни во что не вмешивайся, молчи, ничего не делай! - сквозь зубы процедил я, пересчитывая потенциальных противников. Восемь. Их - восемь!
        И вдруг сделалось весело и бесшабашно - какого черта? Восемь каких-то придурков, подогретых винищем и водярой! Да я не таких глушил, как эти ресторанные «воины»!
        «…гляжу - стоят,
        - Они стояли молча в ряд,
        Они стояли молча в ряд - Их было восемь.
        Со мною - нож, решил я: что ж.
        Меня так просто не возьмешь…»
        Ножа со мной не было, а если бы и был - я скорее всего не решился бы его применить. Ножом - это насмерть. И слишком легко взять след, начиная с ресторана. Точно найдут, тем более что кавказская диаспора постарается, чтобы нашли. Проспонсирует поиски, можно так сказать.
        Эх, вот дернул меня черт идти с Ниной в ресторан! На одного меня никто и внимания бы не обратил, не такая я уж и выдающаяся личность, но она! Она светится, как сверхновая! Как полная луна! Ее нельзя не заметить, а заметив, нельзя не попытаться ей завладеть! По крайней мере - каждый уважающий себя джигит должен попытаться завладеть такой красотой!
        Не надо было ему руку ломать. Дал бы пару плюх, и все! Но у меня просто крышу снесло - на моих глазах, моей девушке бьют по лицу! Как я должен был отреагировать?! «Уважаемый, не соблаговолите ли вы перестать бить мою девушку? Она этого не любит!» - так, что ли?! Я сделал то, чего меня учили делать. И по-другому сделать не мог. И теперь поздно пить «боржоми», когда печень уже отвалилась. Попробую «выехать на базаре». Вряд ли бросятся бить меня сразу толпой! Хотя… все может быть. Такой уж у них менталитет - толпой. Насмотрелся, ага…
        - Эй! Стой! Стой тибе гаварю! Эй!
        Ох, как я не люблю это «ЭЙ»! Ну что у них за привычка такая, кричать незнакомому человеку «эй»?! Так и хочется в ответ на «эй» крикнуть - «х… себе забей!» Горные гуроны, мать их…
        Клянусь, я не ксенофоб, просто не люблю хамства, и в частности - хамства от приезжих. Ты приехал в мой дом, на мою землю, так веди себя пристойно! Соблюдай правила вежливости!
        - Повторяю - не кричи, не лезь, отойди к стене и стой. Держи сумку, она мне помешает. Поняла?
        - Поняла! - голос Нины дрогнул, но держалась она в общем-то хорошо, для ее лет, и для ситуации, в которую мы попали. Если меня сейчас завалят, ей скорее всего тоже мало не покажется. Могут увезти, изнасиловать, избить.
        Хотя… я меряю сейчас мерками двухтысячных годов, или даже девяностых. ЭТИ еще не набрали силу, но. пытаются. К девяностым они совсем созреют и подомнут под себя огромный кусок бизнеса. А деньги к себе домой будут увозить грузовиками.
        - Эй, ты зачим нашему дрюгу руку сламал, а? - высокий мужчина с щегольскими усиками а-ля Радж Капур остановился передо мной, тяжело дыша. Рука его была опущена в карман блестящего «концертного» пиджака. Что там у него? Скорее всего - или нож, или кастет. Со стволами в этом времени по ресторанам еще не ходят. Нож, точно нож - это типичное оружие кавказца. Еще там, у себя дома я всегда знал - если произошла поножовщина, ищи кавказца. Узбеки? Таджики? Не-а! Эти скорее бейсбольной битой отоварят, или арматурой, нож - это кавказцы.
        Остановились - не в ряд, кучкой, но такой… неприятной кучкой. Впереди тот, что начал говорить первым, ему лет тридцать-тридцать пять на вид, может поменьше - кавказцы всегда выглядят старше своих лет, видимо подсознательно хотят быть солиднее. Типа - возраст солидности добавляет. Рядом с первым - два кавказца помоложе - крепенькие такие, плечистые. Скорее всего борцы. У них борьба как в России футбол и хоккей - в каждом дворе.
        Остальные позади - то ли группа психологической поддержки, то ли запасные игроки. Тоже крепкие ребята, покрепче того хлыща, которому я сломал руку.
        - Он ударил мою девушку - спокойно пояснил я.
        - Слюшай, эй! - кавказец явно начал себя накручивать - Зачим она его талкнула?! Зачим он упал?! Эта шлюха…
        Я коротко, носком ботинка ударил ему в пах. Без замаха, правой ногой, которая была выдвинута вперед. Почему-то все считают, что ударить можно только ногой, отведенной назад - как в футболе, размахнулся, и… рраз! Чушь собачья. Для хорошего удара достаточно резко выбросить ногу вперед, и вот уже гениталии противника отключают ему мозг. Впрочем - у многих мужиков гениталии отключают мозг - даже если по ним не бить.
        - Еще кто-то хочет оскорбить мою девушку? - холодно спросил я, глядя на то, как опускается на тротуар нокаутированный мной мужчина - И вообще, кто-то хочет со мной один на один? Или вы только толпой можете? Давайте, ну? Один на один!
        Глупости, конечно. Чушь собачья! Ага, щас прям они выделят из своих рядов Челубея, а я заделаюсь Пересветом. И давай-пошла махаловка, а остальные стоят и смотрят!
        А то я не знаю кавказского менталитета! Толпой одного месить - вот он, менталитет! И не надо говорить, что это не так, что не все одинаковы - я говорю о тенденции. Запороть ножом в «честной» схватке «на кулачках», отдубасить толпой «гяура» - в порядке вещей, и даже в ранге положенности. Обыватель даже не представляет, насколько наши менталитеты с этими людьми различаются. Мы, русаки, все еще живем в плену дурацких советских постулатов, типа: «Все люди братья!» и «Нет наций криминальных, есть криминальные люди!» Ага, вы это американцам скажите. Поржут.
        Ох, уж этот советский интернационализм! До добра он не доведет, точно… уж я-то знаю!
        Я не просто болтал. Я сдвигался по линии атаки так, чтобы они мешали друг другу на меня нападать. Чтобы не зашли сзади. И чтобы выяснить - кто опаснее всего, у кого имеется нож или другое оружие.
        С ножом, похоже что были двое - тот, что стоял рядом с уроненным мной запевалой, и парень с краю - у него тоже рука была в кармане и оттуда вот-вот должен был появиться нож.
        Продолжая нести «ботву», я прыгаю к парню с края, не ожидавшего такой прыти от достаточно массивного мужика, и красивым классическим крюком бью его в скулу у правого уха. Он валится, как подрубленный. Мозг, это такая штука, которая очень не любит сотрясений. Достаточно резко ударить в нужную точку, мозг бьется о черепную коробку, и нокаут обеспечен. Просто надо знать как и куда ударить. Я знал.
        Следующим пал парень рядом с ним - крутые плечи, бочкообразная грудь - красиво, да! Но никакого преимущества в драке не дает. Если только не дать ему захватить себя в объятия окорокообразных рук. Схватит - поломает, к чертовой матери! Их, борцов, этому учат.
        Вот только меня учили совсем другому, и я не собирался переходить в партер с этим мастодонтом. В нос ребром сжатой в кулак правой рукой - снизу, ломая хрящи, делая из орлиного носа свиной пятачок, а потом, когда голова запрокинулась - ребром ладони по гортани. Не сильно, не насмерть - не надо мне смертоубийства!
        Но хватило. Рухнул, захрипев, заливаясь кровью и булькая из разбитых ноздрей. Минус два!
        Нож я едва не пропустил. Парень бил мне прямиком в правую почку. Практически смертельный удар, если вовремя не оказать помощь. Сразу падает кровяное давление, человек теряет сознание, и делай с ним все, что хочешь. Так снимают часовых - зажав рот и погрузив клинок в тело. Похоже, что мужика где-то учили, в какой-то армейской учебке - снимать часовых. А может и родственники-друзья научили приемам ножевого боя, передающимся из поколения в поколение. Менталитет!
        Едва успел заблокировать руку с узким, и довольно-таки длинным клинком. Что-то вроде стилета, заточенного с двух сторон. Желание было развернуть клинок и вонзить его в живот подонку, но это верный путь в тюрягу. Ограничился тем, что вывернул нож из руки, ударом головы расплющил гаду нос, и апперкотом в подбородок отправил его в нокаут.
        Отвратно! Завтра рука будет болеть - это пока что я не чувствую боли, будучи сосудом кипящего в крови адреналина. А когда начнется отходняк… ох, сам себе не завидую!
        Но это позже. А пока - минус три!
        Пятеро. Двое где-то позади, будто случайно замешкались. Так всегда бывает - всегда находятся те, кто не полезет первыми в драку, и слиняет, когда запахнет жареным. Если бы они все сразу на меня бросились, скопом - возможно, что у них что-нибудь бы и получилось, но вот так, когда их лучшие кадры валятся один за другим заливая кровью тротуар… Нет уж, пусть другие джигиты позабавятся, а мы уже попинаем бесчувственное тело - так будет логичнее! И безопаснее.
        А вот одного я проморгал. Кастет свистнул в воздухе, прочертил мне по черепу справа, над ухом, и провалился в воздух. Инерция удара развернула нападавшего и он подставился мне под оглушительный удар в ухо, пал одиноким сухостоем. Ох, рука моя, рука! Как работать буду с такими руками?! Завтра опухнет все… Но минус четыре!
        И я пошел в атаку. Хватит ждать, когда они нападут! Подсечкой одного - добил падающего, ушел от удара другого, локтем ему в челюсть и сверху, по шее!
        Двое позади быстро, очень быстро свалили - только топот по мостовой. И тут я услышал трель милицейского свистка. Где же вы раньше были, черти драповые, когда меня тут убивать собирались?!
        - Бегом! Скорее! - хватаю Нину, замершую у стены, тяну за собой, она сопротивляется - не пойму почему, но потом понимаю - девушка снимает туфли на высоких каблуках, хватает их в руки, и теперь мы бежим быстро, очень быстро, так быстро, как умеем! Главное - чтобы ногойни на что не напоролась!
        Вижу такси с зеленым огоньком - стоит у тротуара. Редкая зверюга - свободное такси! Но это нам бог послал, точно - мы же хорошие люди? Ну и вот! А хорошим бог должен делать подарки!
        Распахиваю дверцу, Ниночка влетает в салон, я плюхаюсь следом:
        - Шеф, гони! Быстрее!
        Водитель испуганно оглядывается, медленно, очень медленно поворачивает ключ, двигатель схватывает не сразу, водитель повторяет движение… а мне хочется выкинуть его из-за руля, нажать на газ и рвануть отсюда, как можно быстрее!
        Наконец двигатель завелся, и как раз в этот момент мимо нас пробежали двое милиционеров, громко топая по тротуару форменными сапогами. Нина испуганно сжалась, я успокаивающе взял ее за руку и она вцепилась мне в ладонь с силой напуганного детеныша мартышки, цепляющегося за свою мать при виде ползущего удава. Но милиционеры побежали дальше, а такси так же неспешно как и завелось, все-таки тронулось с места.
        - Куда едем? - спросил таксист, обернувшись ко мне, и я назвал адрес. Он молча кивнул и сел прямо, пристально следя за дорогой.
        Минуты две мы ехали молча, потом таксист спросил:
        - Мусора за вами бежали, что ли?
        Я помолчал - уж очень мне не нравится вот это: «мусора»! Что ни говори, а неким образом я сам был «мусором», если вспомнить службу в ОМОНе. И мне не нравится, когда всякие уроды называют ментов мусорами. «Мент», это нормально - «менты» сами себя называют «ментами», а службу свою - «ментовкой». Это как американские полицейские себя называют «копами». А вот «мусора» - это другое. Кстати, пошло от «Московский уголовный сыск» МУС - мусора!
        Я терпеть не могу шансон, ибо не переношу уголовной «романтики». И честно скажу - остался по эту сторону баррикад. Есть менты, и есть злодеи. Менты ловят злодеев, злодеи убегают и зовут ментов «мусорами». И только так. Пусть даже менты иногда оказываются злодеями-оборотнями…
        - За нами - сухо сообщил я.
        - А что так? - не унимался водитель.
        Я хотел промолчать, но тут неожиданно подала голос Нина:
        - Кавказец меня ударил. А Миша их всех побил. Вот милиционеры и гнались за нами.
        Я неодобрительно помотал головой - на кой черт она вываливает подробности первому встречному? Нина смущенно покосилась на меня и пожала плечами - мол, прости, сглупила!
        - О как! - удивился водитель - совсем ары распоясались, обнаглели! Русскую девчонку бьют посреди белого дня! Надеюсь, ты им вломил? Сколько их было?
        - Восемь человек! - снова пискнула Нина, и я демонстративно надул щеки и выдохнул - опять?!
        - Восемь?! - ахнул водила и оглянулся на меня - да ладно?! Спортсмен, наверное?!
        - Двое сбежали - скучно пояснил я, не желая распространяться на эту тему - Останови вон там, у перекрестка. Ага, у магазина!
        Я сунул водиле трешку (мы и на рубль не наездили), и мы с Ниной вышли из потрепанной, с просаженными пружинами сидений «волги». В ней воняло какой-то тухлятиной, а может и блевотиной. «Волге» давно стоило отправиться на кладбище всех такси, но она жалобно скрипя и попердывая трясущимся глушителем возила и возила пассажиров, мечтая наконец-то успокоиться и забыться. Мне ехать в такой машине было просто противно. Да и водила попался слишком словоохотливый, ну его к черту. «Мусора», понимаете ли! Козел.
        Вообще, меня лично бесит, когда какой-то обыватель называет ментов «мусорами», и пишет у себя в подписи на каком-нибудь форуме «по интересам» - «менты казлы!». Как только у этого придурка обнесут квартиру или дадут ему по морде - он тут же бежит за помощью к «ментам-казлам». А к кому еще-то? Не к бандитам же. Девяностые давно закончились. Да и тогда, случись что - обычный обыватель бежал не к местному Дону, а в обычный зачуханный райотдел. Если вы так уж ненавидите ментов - так и не обращайтесь к ним! Вообще! Что бы у вас не случилось! А то начинают заискивающе заглядывать глаза: «Вы нам поможете?! Вы их найдете?! Точно найдете?!» Точно, сцука! Особенно если ты мешать не будешь…
        Поставил Нину у стены дома, под фонарем, сам пошел к телефону автомату - в пяти метрах от этого самого фонаря. Хватит бродить по доброму городу, столице нашей родины, пора и честь знать! Набрал номер, подождал, услышал голос Петра Семеновича, коротко назвал адрес, куда надо приехать (посмотрел на углу, на стене дома), и повесил трубку. И тут услышал:
        - Отстаньте! Пошли к черту!
        О господи! Вот это денек! Они что сегодня, все спятили?!
        Возле Ниночки стояли четверо парней лет под двадцати - прилично одеты, можно даже сказать, модно. Возле них - новенькие красные жигули-копейка. Ниночку ухватили за руки и нормально тащили в машину, а она упорно сопротивлялась, да так умело, что один из мажоров от ее пинка полетел на землю, матерясь так, что позавидовал бы и грузчик овощного магазина. И тут же звонкая пощечина - опять Ниночке прилетело! Да что за день сегодня?! То ли я нагрешил, то ли она нагрешила - но только нам сегодня так насыпали за наши мнимые прегрешения, что хватит на несколько месяцев! Или даже лет! Правая рука у меня глухо ноет - бил-то я в полную силу, не жалел ни себя, ни противника. Левая… левая тоже не слава богу. Но что делать?
        Подскакиваю сзади, и втыкаю кулак в почку того, что слева возле Ниночки. Он глухо охает и валится на землю. Кровавые ссаки ему обеспечены, и надолго!
        Второго хватаю за руку и без всяких церемоний и предупреждений просто ломаю ему два пальца. Он воет, и я ударом в поддых отправляю его в нокаут.
        Третий бросает руку Ниночки, становится во что-то подобное боевой стойке, идет на меня. Типа боксер, да? Тогда получи!
        Резко бью в пах, и парень падает в отключке. Почему они все думают, что я буду драться по боксерским правилам? И вообще по каким-то правилам! Я вояка. Я старый, тертый, подлый в бою и злой в сражении вояка! Для меня на войне нет подлости, нет никаких правил - кроме одного - побеждать! Выполнить приказ командира, и выжить! А может и не выжить - но выполнить приказ. А вы, твари - щенки против меня, старого волкодава с порванным ухом!
        Четвертый завизжал - тоненько так, будто испуганный щенок. Я догнал его уже тогда, когда он садился на водительское сиденье - видать, это его была машина. Я дважды ударил его головой об угол дверного проема, разбивая эту голову в кровь, и он вырубился, закатывая глаза и заливаясь красной жижей.
        Теперь убрать их с глаз - я адрес назвал, такси наше приедет сюда. Где-то нам надо тусоваться, пока за нами едут? В общем - одного забросил в багажник, двух закинул в салон, на заднее сиденье. Что интересно - они даже не очнулись, когда я их грузил. Как мешки с картошкой, каждый килограмм по семьдесят весом! Так-то здоровые ребята…
        Интересно, что когда грузил их, Ниночка вышла из ступора и попробовала мне помочь - хваталась за ноги «полутрупов», мол, одному мне будет тяжело. Хе хе… смешная такая! Отогнал - пусть лучше не мешает, а то еще в крови перемажется. Платье-то такое красивое у нее одно! Беречь надо!
        Как ни странно - аргумент про платье сработал, и Ниночка отошла, кусая губы и заламывая руки наблюдала за погрузкой. Хорошо, что людей рядом не было - мы в какой-то глухой двор заехали, тупик. Впрочем - если бы были люди, возможно, что эти козлы к Ниночке бы и не полезли. Кстати, эти - совсем даже не кавказцы, мажоры, точно, вполне славянской наружности. Говорю же - я не ксенофоб! Если надо навалять пилюлей - что кавказцам, что русским мажорам - всем наваляю! Интернационалист, ага.
        Еще минут пятнадцать ждали нашего водителя - я вычислил, откуда примерно он должен подъехать, мы прошли вперед, встали в тени, чтобы нас не было видно (благо, что Ниночка в черном, как ниндзя, ну и я не в особо светлом), и так дожидались, поглядывая на шевеления в жигуленке. Побитые мной типчики начали отходить только минут через десять, и то не все. Двум из них похоже что крепко досталось. Очень крепко.
        Когда появилась наша «волга», я с облегчением вздохнул, и через минуту очутившись на заднем сиденье, скомандовал:
        - Давайте к Ниночкиному дому. Да побыстрее - ее мама ждет!
        Ниночка благодарно сжала мою руку и положила мне голову на плечо. Я посмотрел - глаза ее закрыты, правая щека немного припухла, а на лице такое выражение лица, как у ребенка, которого наконец-то забрали из детского сада, пусть поздно, но забрали.
        Мда… вот я ей сегодня устроил приключение! Просто охренеть! Честно сказать, даже не пойму, как получилось - какого черта они все ТАК к ней клеились? Ну ладно бы выглядела как шлюха, так наоборот! У нее вид принцессы - «И не подступись!»
        Хмм… может этот ее вид и вызвал такую агрессию, и такое желание утащить? Доступных девушек полно, а вот такая, неприступная, холодная, чистая - она одна! Вызов! Ее надо добиться, хотя бы и силой!
        Это мои измышления, конечно. Может, просто так совпало, не повезло. Совпадения бывают всякие, такие, в которые иной раз и не поверишь…
        К десяти часам Нина, конечно, не успела. Мы подъехали, когда на часах было половина двенадцатого. Я вышел из машины проводить - сегодня Нине хватит уже приключений, надеюсь, в подъезде нас не ожидают три маньяка и пять торговцев живым товаром.
        Нет, не ожидали. Я поднялся с ней на третий этаж, ее квартира была направо первая, попрощался, и тут она бросилась мне на шею, впилась в губы крепким поцелуем, а когда оторвалась от меня, тихо сказала:
        - Вы такой классный! Вы такой замечательный мужчина! Вы самый, самый лучший на свете!
        И нажала кнопку звонка. А я поспешно ретировался, успев услышать сердитый голос Нининой мамы:
        - Как ты могла?! Ты посмотри, который час! Я тут испереживалась вся, хотела уже звонить в милицию! Тебе всего восемнадцать лет, ты знаешь, что случается с молоденькими девушками на улицах?!
        Восемнадцать лет. Она себе год прибавила для солидности, точно! Ох я и старый ловелас… на молоденьких потянуло! Черт подери, у меня же любимая жена в другом мире! У меня тут женщина, беременная от меня! А я втрескался в молоденькую девчонку?!
        Это не любовь. Это гормональный шторм. Я прекрасно это все понимаю, но ничего не могу с собой поделать! И самое главное - не хочу…
        Водитель молчал, я тоже. Говорить не хотелось. Ныли кулаки, и я попросил подъехать к какой-нибудь круглосуточной аптеке. Пожилая провизорша посмотрела на мои припухшие кулаки и выдала каких-то мазей и примочек, пообещав, что завтра буду уже как огурчик. Я ей поверил.
        Дорога до Дома творчества не заняла много времени - дороги пустые, лети, и лети! Дождик давно закончился, мостовые проветрило и они были сухими. Холодный ветер, пустая дорога, и ночные деревья машут руками-ветками, будто стараясь меня задержать.
        Первым делом забрался в душ - горячий душ для меня сейчас самое то. Потом вытерся, надел чистые трусы и майку, намазал себе кулаки дурацкой вонючей мазью. Свинцовые примочки, так вроде называется? Смешно, но если бы я дрался с этими козлами насмерть - руки были бы целы. Почему так? Потому, что я бил бы в такие места, удар в которые вызывает гарантированную смерть, или же калечит. А мне нужно было только выключить подонков, а что лучше вырубает, как не удар по башке? Была бы дубинка… другое дело! А так… я бы мог выбить им глаза, вырвать кадык, сломать шею. Отобрать нож, и этим ножом всех положить. Но меня тогда бы гарантированно вычислили. И нашли. А так есть шанс, что особо усердствовать не будут. Все ведь живы? Ну да, слегка поломались, ну и что? Никто ведь не убит! Сейчас не девяностые годы, до настоящих, жестоких и злобных бандитов еще далеко. Вряд ли заявят в ментовку - не тот контингент. С этими мыслями я и лег спать.
        Провизорша не обманула. Утром руки еще побаливали, но опухоль практически сошла. Я спокойно мог работать.
        Встал спозаранок, снова отправился на пробежку, хоть и очень не хотелось - после вчерашнего безобразия мечтается как следует отлежаться. Но на то она и воля, чтобы толкать человека, заставляя делать не то, что он хочет, а то что должен. С его точки зрения, конечно - должен. Не впервой мне преодолевать свою слабость и лень. Привык.
        После физкультуры - на завтрак. Забавно - теперь меня многие знают, а я вот как-то и не особо кого знаю. Здороваются, я отвечаю, улыбаюсь. Подсаживаются за мой стол трое моих уже хороших знакомых - обмениваемся дежурными фразами, потом говорим ниочем.
        Не стал рассказывать, зачем ездил в Москву. Так… бумажки подписать. Но откуда-то троица уже знает, что именно я подписывал. Откуда? Дежурная, черт ее подери! Телефон-то через коммутатор! Вот правильно говорят - не надо лишнего болтать по телефону! Хотя… какая разница? Ну и знают, и что? Что мне с этого? Ни холодно, ни горячо. Просто не хотелось, чтобы завидовали. А то, что завидуют - в этом никакого сомнения нет. Паршин даже в сердцах высказался: «Ну вот что такого особенного в ваших книгах?! А эти черти иностранные - в очередь за ними стоят! Издатели буржуйские! Магия какая-то, да и только!»
        Я и сам знал, что магия. Колдовство! Сам не ожидал. О чем тут же и сообщил троице новых приятелей, и мои слова были встречены дружным хохотом - мол, ври, да не завирайся! Небось считаешь себя гением, и прибедняешься! Всяк писатель обязательно считает себя гением, а всех остальных графоманами, только виду не подает!
        Честно сказать, я не считаю себя гением, и графоманами всех подряд не считаю, но разуверять в этом людей не стал. Пусть как хотят, так и думают. Плевать. Что-то в их словах, конечно, есть… но не до такой степени, чтобы быть правдой.
        Пока сидел за завтраком, неожиданно для самого себя принял решение - я буду писать Гарри Поттера! Но только не слово в слова, даже имена изменю - я возьму идею, идею, которая всколыхнула мир. Идею о мальчике-волшебнике, сироте, который учится в магической академии. А сюжет уже сам напридумаю, в первый раз, что ли? И получится - вроде как я и не украл чужой труд, а идеи… ну что идеи? Они носятся в воздухе! Мало ли кто изобрел электричество - главное, кто воплотил в жизнь идею использовать его в народном хозяйстве!
        Вот закончу с последней книгой серии «Звереныш», и вперед! В принципе, мне осталось дописать совсем немного. За два дня добью, и за новую эпопею возьмусь.
        День прошел в работе, только ближе к вечеру позвонил Зине. Она была непривычно холодна, отвечала односложно, но я не особо по этому поводу переживал. Все-таки беременна женщина, а у беременных - у них характер ох какой сложный! Знаю, плавал… Вот доделают квартиру - буду ее в Москву вызывать. Пусть тут рожает.
        И снова за работу. Выходил из номера только чтобы пообедать, да поужинать. Полдничать не ходил.
        Спать лег в двенадцать часов, за день забабахал авторский лист текста, как в былые времена. На машинке вообще-то это сложно, даже на хорошей, электрической. Эх, где ты, мой любимый ноутбук! Как я к тебе привык!
        Утром снова пробежка, турник, отжимания, бой с тенью. Потом завтрак, в номер, и работа, работа, работа…
        К вечеру все-таки добил книгу - написал благословенные слова: «Конец книги», и откинувшись на спинку стула, шумно выдохнул - есть! Готово! Надо будет отвезти рукопись в издательство - так быстрее, чем почтой, и… снова в бой! Новая книга! Покой нам только снится!
        Упаковал рукопись, разделив ее на три экземпляра - один чистовой, тот, по которому долбит машинка, и два через копирку, качеством похуже. Чистовой и один копирный - в издательство, один копирный - мне, пусть лежит. Так… на всякий случай. Вдруг пожар в издательстве! Или конкуренты бомбу взорвут! Впрочем - насчет бомбы и конкурентов - это в мой мир. В девяностые. Тут о таком еще ии не слышали.
        В этот раз лег спать рано - часов в десять вечера. Новую книгу начинать пока не хотелось, старую уже закончил - а что еще делать? С коллегами общаться? Щас начнут снова ныть о том, что их мало печатают и мало дают денег, а вот фантастам - все! Надоело это нытье… хоть из номера не выходи.
        И тут вдруг в дверь тихонько так, осторожно постучали. Я насторожился, встал с кровати, подошел к двери, спросил:
        - Кто? Кто это?
        За дверью неразборчиво пискнули, я ничего не понял, и плюнув - приоткрыл дверь, забыв даже что стою в одних трусах. В щель между косяком и дверью шмыгнула фигурка в форменном халате горничной, и мою шею обвили ласковые, но крепкие руки:
        - Я не могу без вас! Я не могу! Я еле дождалась, когда приеду на работу!
        Я смотрел в лицо Нины, и не знал, что ей сказать. Нет, ну а что тут можно сказать? Про двух жен, одна из которых беременна? О том, что я старый пень, который только выглядит молодым и крутым, но мне пятьдесят лет, черт подери! Она младше моей дочери! Чуть не во внучки мне годится!
        Да, я все это ей сказал. Сказал, что мы не можем быть вместе, что у нее еще будет молодой парень, который сделает ее счастливым. Что она совершает гигантскую ошибку, о которой потом пожалеет. Что я не хочу ломать ей жизнь. Что… что… что… полчаса я вываливал на нее всю ту информацию, которая обязательно должна была отвратить Ниночку от такого старого и никчемного мужика, как я. Уж так старался, так старался! А она слушала. Слушала, каменея лицом, и ничего не говорила. А потом подошла к двери под моим тоскующим взглядом человека, который вот-вот готов заскрежетать зубами от бессильной на себя злобы, (Такую девчонку упускаю! Идиот!) - и заперла дверь. А затем сбросила с себя халат, оставшись только в кружевных трусиках и таком же лифчике. И еще в темных чулках - тех, что я ей купил в «Березке». Подошла ко мне, и хозяйским жестом усевшись верхом на мои колени, впилась мне в губы долгим поцелуем. А когда оторвалась от губ, задыхаясь, сказала:
        - Молчите. И не говорите глупостей! Вы самый лучший, и я знаю, что делаю! И не смейте мне больше говорить чуши о вашей старости и неготовности. Я ее чувствую, эту вашу готовность!
        И куда девалась несмелая девушка, красневшая после каждого неловкого слова?! Впрочем, в полутьме комнаты мне не было видно - краснеет она, или нет. То, что мы с ней делали - было нормально для мужчины и женщины, которые хотят друг друга и получают друг друга. Главное было - не порвать трусики и лифчик в процессе осуществления мечты. Все-таки французское белье, не хухры-мухры.
        Ниночка, как я и ожидал, оказалась девственницей. Везет мне на девственниц в этом мире! Леночка… теперь Ниночка… и все молоденькие девчонки! Любят тут нашего брата писателя, ох, как любят! Даже такого старого волка, как я.
        А потом мы лежали, обнявшись. Ниночка у меня на груди - влажная от любовного пота, томная и сонная, усталая и довольная. Как она мне потом призналась - ожидала, что первый раз будет очень болезненным, и очень этого боялась. Но все оказалось совсем не страшно, я был нежен, терпелив, и она почти не почувствовала боли. А вот оргазм получила практически сразу - так бывает, если партнер на самом деле очень нравится. Ну… так я слышал в своем времени - может, и врут.
        Отдохнув, мы сделали это еще раз. А потом еще, меняя позы, медленно, наслаждаясь каждой минутой, каждой секундой нашего соития. Ниночка тихонько стонала, вздрагивала, тяжело дышала, закатывая свои прекрасные глаза, а я наслаждался тем, что доставляю ей наслаждение, иногда, впрочем, удивляясь своей неутомимости.
        Да, помолодел, точно! Восемь раз за ночь - с самой своей молодости такого не бывало!
        Измотанные, мы уснули уже под утро. А когда я проснулся - Ниночки уже не было. Только отпечаток на подушке, пахнущий французскими духами, да свитая в жгуты простыня, свидетель наших ночных безумств. В голове было звеняще пусто и хорошо. Я будто освежился, войдя в бурный и холодный горный ручей. Что там у нас с Ниночкой впереди - не знаю, но эту ночь я точно не забуду.
        Снова на пробежку - расслабленный, вялый, но довольный. Шлепаю кроссовками по еще не до конца просохшей земле, и в такт бега мурлыкаю под нос: «Все выше, и выше, и выше… стремим мы полет наших птиц! И в каждом пропеллере дышит… спокойствие наших границ!».
        Добежал до реки (там небольшой пляжик с белым песком. Но по понятной причине никто еще не купается - холодно!), подумал секунд пять, и скинув с себя одежду, голышом (трусы тоже снял, рядом-то никого нет!) - бросился в воду. Уххх! Будто огнем обожгло! Ни хрена себе! Ощущение такое, будто эта вода только что вытекла из под снегового сугроба! Что впрочем вполне себе вероятно. Но - хорошо! Просто замечательно! В прежней жизни я бы не решился разгоряченным прыгнуть в ледяную воду - воспаление легких заработать как-то не хочется. Но сейчас, чувствую - все обойдется. Организм перестроился - быстро восстанавливается, легче переносит нагрузки.
        Но задерживаться в воде не стал. Побултыхался у берега - по грудь - и на берег. Подождал минут пять, обсыхая на ветерке и на уже пригревающих лучах утреннего солнца, и принялся натягивать на себя одежду. А что, хорошо получилось! Надо взять себе на вооружение - пробежался, нырнул, освежившись, и снова на пробежку, кровь разгонять! Прекрасно!
        Честно сказать, мне тут, в Доме творчества, стало нравиться. Тихо, спокойно, опять же - Ниночка! Жаль, что она послезавтра уедет. Впрочем - а кто мешает мне встретиться с ней в Москве? Вот квартиру закончат ремонтировать…
        И тут же острый укол вины - Зина! А как же Зина?! Я за все время позвонил ей один раз! Ну да, она почему-то холодно со мной разговаривает - не пойму - почему, но это ничего не значит. Надо будет сейчас ей позвонить. Обязательно позвоню!
        Проделав весь комплекс упражнений, отправился в номер, тщательно вымылся, оделся, критически осмотрел тренировочную одежду Честно сказать, от нее уже… хмм… попахивало. Много поту пролил! Подумал пару секунд и снял трубку телефона. Ответила дежурная, та самая, что была в день моего приезда.
        - Доброе утро, Михаил Семенович! Что хотели?
        - Вы знаете, какая проблема… мне бы как-то постирать одежду. Тут прачечной поблизости нет?
        - Как не быть? Все у нас есть! Я сейчас пришлю к вам горничную, она соберет одежду и отдаст в стирку.
        - Замечательно! - обрадовался я, сложил барахло в кучку и стал дожидаться горничной. И дождался.
        Ниночка выглядела слегка смущенной, и когда я чмокнул ее в припухшие губки, тихо сказала, краснея и пряча глаза:
        - Вы не подумайте… я не такая развратная! У меня до вас никого не было! (как будто я этого не понял - пришлось простыню замывать) А то, что я ночью творила… это как бесы в меня вселились! Сама не знаю, что со мной такое получилось! Никогда не думала, что такое… такое буду вытворять! Мне стыдно даже вспоминать!
        Я притянул ее к себе, Ниночка пискнула от неожиданности, когда я взялся руками за ее попку и приподнял над полом. Потом подошел к кровати, опустил ее на постель, рывком задрал халатик и уцепившись за трусики сдернул их к ступням. Трусики упали на пол, а Ниночка замерла, будто мышь, загипнотизированная змеей.
        Когда я вошел в нее, она глухо и глубоко вздохнула, застонала и негромко, захлебываясь словами проговорила:
        - Ооой… у меня еще все болит! Ооой… как хорошо… хорошо… миленький, как хорошо! Да… да… ДА!
        Когда мы закончили, Ниночка пошла в душ. Зашумела вода, и девушки не было минут пять. Вышла она уже одетая, и даже причесанная, будто десять минут назад не она извивалась и пыталась выгнуться дугой, вжимая меня в себя, собираясь поглотить всего, без остатка. Я ожидал, что она снова смутится, не будет на меня смотреть, застесняется, но ничего такого не было. Подошла, встала на цыпочки, дотягиваясь до губ, чмокнула меня, шепнула:
        - Я ночью приду, до утра! А сейчас мне нужно идти. И так уже Нина Викторовна начинает подозревать! Спасибо, вы такой… классный!
        Она схватила мое грязное барахло в охапку и не торопясь вышла за дверь. Когда дверь за ней закрылась, я вдруг широко и глупо улыбнулся и заблажил, едва ли не в полный голос:
        - Все выше, и выше, и выше! Стремим мы полет наших птиц!
        Вот же… привязалась! Песня…
        Семен Викторович Татаринцев прочитал сводку о происшествиях по городу раз, другой, третий - уже медленно, вчитываясь в один из абзацев, и сердце его невольно забилось быстрее. Неужели след? Неужели хоть что-то?
        Дело об убийстве милиционеров на станции метро не удалось спихнуть «соседям». Прекрасно понимая бесперспективность дела, они под каким-то надуманным предлогом оставили дело в ведении Татаринцева, пафосно заявив, что будут держать на контроле и помогать всем, чем могут. Если простым языком, стоило перевести эту фразу так: «Мы вас будем дрючить за это дело при первой же возможности, и склонять на всех ведомственных совещаниях!» Видимо свою помощь «соседи» понимали именно так - отдрючил задницу заместителя УВД по оперчасти - вот он и дал результат! Гэбэшники, они и есть гэбэшники.
        Татаринцев был уверен, что за всеми, кто работает по этому делу установлено негласное наблюдение, телефоны прослушиваются и стоит найти что-то дельное - гэбэшники тут же выскочат, как чертики из табакерки, и перехватят инициативу у подчиненных Татаринцева, ничтоже сумняшеся переписав заслугу поимки злодеев себе, любимым.
        Нет, он не обижался на них. Как можно обижаться на стихийное явление? Ну вот есть гроза - разве люди обижаются на молнии? Или на град? Так и «соседи» - они существуют в этом мире, чтобы портить жизнь трудягам-ментам. И поделать с этим ничего нельзя - только перетерпеть и жить дальше.
        Сегодня с утра Татаринцев отправил двух лучших сыщиков - опытного, старого волка с двадцатилетним стажем Кузовлева Андрея, и не менее дельного, но помоложе - Семена Рыльского. Семен тоже проработал в УВД немало времени - больше десяти лет, и кроме своих могучих статей (он был похож на штангиста-тяжеловеса, или на йети), отличался редким здравомыслием, быстротой реакции (несмотря на габариты!), и еще - способностью к озарению. Или как это назвали бы ученые - «интуицией». Он мог идти по следу злодея сутками напролет, забывая о еде и сне, и когда след терялся - вступала в действие его знаменитая интуиция. Он внезапно решал, что хорошо было бы посетить «вот это место», поспрошать «вот того парня», и след, наглухо потерянный, вдруг находился как по волшебству.
        Этих оперов не раз пытались переманить в Цетральное управление, но дорожа своей дружбой с Татаринцевым, они каждый раз оставались на месте, будучи тертыми-перетертыми продуманами, практически лишенными служебных амбиций. Это были фанатики своего дела, можно сказать - киношные сыщики, у которых за душой ни кола, ни двора, ни семьи, ни детей. Да и откуда заведутся это самые колы и дети, если ты днями и ночами пропадаешь на работе?
        Впрочем, насчет детей все было не так просто. Оперов женщины любят - ну как же, опасная профессия, опять же - фильмы всякие о ментах, романтизирующие их работу. Например - недавно вышел «Следствие ведут знатоки».
        В общем, если эти два зубра не найдут убийцу ментов - никто найти его не сможет. НИКТО. В этом Татаринцев был уверен. И цеплялся за любую зацепку. В сводках о происшествиях и преступлениях по городу он искал что-то такое, что может навести его на след. Он тоже обладал развитой интуицией (и немудрено обладать, проработав сыщиком больше двадцати лет!), а еще - знал о так называемой «серийности». Преступник имеет свой «почерк». Он совершает преступления практически одним и тем же способом. Один убивает только ножом. Другой - душит руками. Третий - удавкой. Ну и так далее. Как поступит человек, который легко свернул головы пятерым молодым, сильным милиционерам, если на него будет направлена агрессия? Конечно, воспользуется своими умениями! Будет бить, будет ломать! И нужно искать СТРАННОЕ происшествие, не укладывающееся в рамки привычного.
        И когда Татаринцев увидел в сводке информацию о том, что некий мужчина уложил шестерых лиц кавказской национальности, переломав им ребра и конечности, а потом в этом районе вырубил еще четырех мажоров - он понял, это оно! Вот она зацепка! И если ее раскрутить как следует, результат возможно и будет!
        Двое «волкодавов» ушли по его заданию еще утром, как только появились в отделе. И вот - уже четыре часа вечера, а их все нет! Неужели зацепились? Неужели взяли след?
        Татаринцев поднял телефонную трубку внутренней связи, но нажать на кнопку пульта не успел. В дверь постучали - резко, даже грубо, и тут же дверь распахнулась. Татаринцев хотел рявкнуть насчет того, что надо вначале спросить - а вдруг он занят?! - но тут же замолчал. Это были его два персональные «волкодавы», и с ними все эти политесы гроша ломаного не стоят. Они могут хоть на руках в кабинет заходить - лишь бы давали результат!
        - Ну, что?! - вместе приветствия нетерпеливо бросил Татаринцев - Что узнали?
        Кузовлев устало опустился на стул, приставленный к длинному столу совещаний, и стал обмахиваться листком бумаги, обдувая искусственным ветерком полнощекое розовое лицо. Он был похож на бухгалтера какой-нибудь заготконторы, и никто, ни один человек в мире не смог бы распознать в нем старого, матерого хищника, за плечами которого десятки и десятки задержаний опаснейших преступников. Он прекрасно владел приемами самбо, в молодости даже выступал на областных соревнованиях, великолепно стрелял, а самое главное умел находить контакт с любыми, самыми неконтактными людьми. Пара слов, улыбка - и вот человек раскрылся, спрашивай, чего хочешь! Для сыщика - это просто незаменимое умение!
        Стрелять может научиться каждый, как и бить морды, а вот расположить к себе человека так, чтобы он потек, раскололся - только единицы. Татаринцев подозревал, что тут не все так просто и Кузовлев обладает какими-то особыми способностями - ну вроде способностей гипнотизера - иначе как объяснить его такие феноменальные способности?
        Оба опера работая где-нибудь за границей в сыскном агентстве, загребали бы огромные деньги. Но тут, будучи на государственной службе - огрести можно только оклад плюс добавку за звание, а еще - кучу всяческих неприятностей. Неприятностей и от преступников, готовых всадить тебе нож в брюхо, и от начальства, ежесекундно подкрадывающегося к тебе со стороны задницы.
        Рыльский уселся напротив Кузовлева, через стол, и его грубое, будто выточенное из гранита лицо было хмурым, как если бы он узнал о мире что-то совсем уж отвратительное и ему хочется лишь пойти напиться - чтобы забыть эту мерзость. Впрочем - для него это было нормальное выражение лица. Повседневная рабочая маска, если можно так сказать. А контакт с людьми он находил иначе, чем его напарник - кулаки, каждый с дыню величиной, тому способствовали. Попробуй, не сконтактируй с таким!
        - Так что узнали, ироды?! - вскипел Татаринцев и в сердцах бросил грязный носовой платок на стол перед собой. Последние полчаса он усиленно вытирал им шею и лоб. Жарковато, да и парИт - не дай бог! После дождя очень высокая влажность. Хотя… это же Москва! Тут всегда в жару рубашка липнет к телу - болота, сплошные болота! Сейчас бы за город… на травку! Шашлычок замутить, пивка холодного! А не смотреть на этих двух мерзавцев, которые как воды в рот набрали!
        - В общем, опросили мы народ - начал Кузовлев, оставив лежать на столе листок бумаги, на котором чья-то рука нарисовала женскую задницу, принадлежащую стоявшей раком толстой женщине. Задница была обращена к зрителю и выглядела отвратительно. Татаринцев припомнил, что во время утреннего совещания черкал на листке молодой опер Мишка Матвеев, типа что-то записывал. Типа слова начальника - чтобы не забыть. Вот что он «записывал», скотина! - подумал Татаринцев и нахмурился - вот я ему покажу сегодня!
        - Мужчина, на вид тридцать-сорок лет. Высокий, выше среднего роста, плечистый. Лицо со шрамом - вот тут (он показал на лице напарника, и тот недовольно заворчал - плохая примета показывать повреждения на машине и на теле). Одет очень хорошо, модно - дорогие американские джинсы, джинсовая куртка, джинсовая рубашка. Дорогие ботинки. Халдеи в таких делах разбираются хорошо. С ним была девчонка - со слов администратора и официантов - очень красивая, просто невероятно красивая! Как с картинки! И одета, как с картинки - черное платье в обтяжку, туфли на высоком каблуке. Они сидели, пили шампанское, ели. Потом пошли в туалет - мужчина проводил женщину, вернулся. Она осталась за столиком. Пока ходили в туалет, девушку приметили - говорят, ее трудно было не приметить. Рядом гуляла компания - вперемешку торгаши с рынка, какие-то «деловые», и вроде как спортсмены. Дагестанцы. Один из них пошел к девушке и пригласил ее на танец. Он был сильно пьян. Девушка отказалась, он стал ее тянуть за руку, тогда она встала и его толкнула. Мужик был тщедушным, а девушка, судя по всему - довольно-таки сильная. В общем -
летел он он, как горный орел. А когда поднялся с пола - ударил девушку по лицу и похоже что разбил ей нос.
        - Вот мрази! - не выдержал Татаринцев - совсем эти хачики распоясались! Как у себя дома себя ведут!
        - Ну так вот - продолжил Кузовлев, вроде как не заметив тирады начальника - Тут как раз вернулся этот самый мужчина. Кавказец хотел ударить девушку еще раз, не заметив, что тот уже пришел, мужчина перехватил руку и ее сломал.
        - Как сломал? - деловито осведомился Татаринцев - специальным приемом?
        - Этого свидетели не знают, а со слов - неясно - неохотно пояснил Кузовлев - Переломил в локте, как тростинку. И шваркнул придурка об пол. Потом расплатился - с хорошими чаевыми, и пошел с девушкой на выход. Вот только не рассчитал - вся компания бросилась за ними следом, уехать пара не успела.
        - На чем они были? - оживился Татаринцев - на личном автомобиле?
        - Нет. Наверное, хотели взять такси. Потом они так и сделали - пожал плечами Кузовлев - в общем, их догнали, остановили - видел это швейцар, администратор и еще официанты - в окна глядели. Восемь человек. Начали докапываться. Мужчина поставил девушку в стороне и начал месить эту толпу. И как говорит швейцар - давно он такой жестокой драки не видал. Ничего особенного в плане приемчиков не было - мужик просто валил их подлыми приемчиками и добивал потом сверху - локтем, кулаком. Бил в пах, бил крюком в челюсть. Судя по милицейским рапортам патруля и по заключениям скорой помощи - имели место быть телесные повреждения разной степени тяжести, от легких, до средних. Никого не убил. Двое убежали, им не досталось. Когда появился милицейский патруль, парочка побежала, и по дороге им попалось государственное такси. Они в него запрыгнули, наши тупые патрульные этого не заметили и пробежали мимо. Наберут же сцука колхозников… Ну, дак вот: сели в такси, назвали адрес - похоже, что левый. А сами отъехали пару кварталов и вышли. Видать, кого-то хотели вызвать. Мужчина пошел к телефону-автомату, девушка осталась
стоять у стены под фонарем. И тут подъехали те самые мажоры, что сейчас парятся в больничке. Мажоры увидели красивую девушку и стали ее затаскивать в «Жигули» - одному как раз недавно папенька машину подарил. Сынок какого-то из замов министра Легпрома. Мужик увидел такое безобразие и раскидал молодых тваренышей как щенят. Потом загрузил их в «жигуленок», и пара пошла по направлению к трассе. Там их похоже что и забрала машина - случайный наблюдатель, что вышел покурить ночью и все это видел, сказал, что модель машины определить не может - далеко было и темно. По звуку - «волга». Мажоры, конечно, рассказывают другую версию своих страданий. Мол, мы мирно стояли и радовались жизни, наслаждаясь вечерним воздухом, к нам подошел злой демон и всех нас заглушил - ни за что, ни про что. Найдите и накажите!
        - Так вы узнали, кто это вообще такой был? Ну - мужик этот! Ведь что-то узнали же! - нетерпеливо пристукнул ладонью Татаринцев - Я по рожам вижу - узнали!
        - Узнали, товарищ полковник. Только не знаю, что это нам даст… в плане расследования убийства ментов - вздохнул Кузовлев - Толку-то от этого знания? Как привязать избиения хачиков и мажоров к убийству в метро?! Доказательств-то никаких! Ну да, крепкий мужик - просто уважуха! И что? Ну вот пришли мы к нему, грозно сказали: Покайтесь! Это же вы убили ментов! И он прямо так и сдался?
        - Можно его задержать! В камеру сунуть! Нажать как следует, он и поплывет! - уверенно заявил Татаринцев, который уверенности никакой на самом деле не испытывал - первый раз, что ли? Вы что, не знаете, как это делается? Первый день работаете?
        - Викторыч, ты не кипятись… вначале выслушай до конца. Не знаешь, кто это такой, а шумишь! - усмехнулся Кузовлев, и его напарник молча кивнул головой - По одному тому, как этот мужик расправляется с толпой хачиков - между прочим, они с ножами были, и с кастетами! - можно бы понять, что с ним не так все просто. Такого сломать… это очень и очень потрудиться надо. И то - сомневаюсь, что он поплывет. В общем - начали опрашивать всех, кто хоть мельком видел этого мужика. И таксиста тоже - он всегда на том месте пасется, на пятаке. И вот что выяснилось - таксист сказал, что видел этого мужика, а где - никак вспомнить не может! Мы с ним поговорили, посидели, наводящие вопросы позадавали, и… вспомнил! На фото он видел его! В таксопарке один таксист работает, с этим таксером вместе, так тот как-то раз хвалился, что вез одного знаменитого писателя, фантаста. И что так получилось - он читал книжку именно этого писателя, когда тот сел к нему в машину! Представляешь? И автограф ему писатель оставил! А на книжке, сзади, есть фото этого писателя, и его биография. И вот тот таксист нашему показывал и книжку, и
фотку эту. А у таксистов глаз наметанный, он его и узнал, этого мужика. Вспомнил. Ну вот, звать этого писателя - Михаил Карпов. Михаил Семенович Карпов. Слышал про такого?
        - Хмм… слышал - признался Татаринцев - мне даже книжку его подарили на двадцать третье февраля. Очень модный писатель, известный. Говорят - его собираются за границей издавать, вроде как даже в газете об этом писали. И что, это был точно он?! Не верится мне! Известный писатель машет кулаками, как боксер-олимпиец! Не верю! Что там у него в биографии? Проверили?
        - А что в биографии… нет ничего в биографии! На книжке написано, не читал? Там сказано, что Карпов сам не знает, кто он такой и откуда взялся! И что нашли его на дороге, и он ничего не помнит! Так что может и боксер - почему бы и нет? С таким-то отсутствием памяти! Ну так что будем делать, Семен Викторович?
        - Ехать надо к этому Карпову, и трясти! Перед законом все равны!
        - Ага… все! - саркастически заключил Кузовлев - Ранее некуда! Как бы нам не нарваться на неприятности!
        - Трусоват стал на старости лет, да? - хмыкнул Татаринцев - «Хулиганка» на Карпове уже есть. Хачиков бил? Бил! Мажоров долбил? Долбил! Упрячем его в камеру, а там уже и попробуем его потрясти. Не верю я в стойкость интеллигенции! Девицу - выяснили, кто такая?
        - Нет. А чего нам девица? Только если как свидетель. Только она точно не будет на своего любовника свидетельствовать.
        - Любовника? А откуда знаешь? Может просто случайная?
        - Халдеи сказали. Мол, она смотрела на него так, будто щас из трусов выпрыгнет. И он так же на нее глядел. Точно - любовь у них. В общем - пробили мы по картотеке его адрес. Прописан он у метро «Динамо». Ездили туда. В квартире бригада работает, строители. Сказали, что сам он сейчас в Доме творчества, в Переделкино. Туда не поехали - без твоего приказания мы к Карпову не подойдем. Мне хватило дерьма после того… композитора хренова! Такая вонь поднялась - до сих пор отдышаться не могу. Прикажешь, официально - «задержать Карпова!» - мы его и задержим. Только вот прости, Викторыч, я сам по себе к нему не сунусь. До пенсии хочется доработать без особых проблем. Немного уже осталось.
        - Ой, да не прибедняйся ты! Смотри-ка, какой испуганный стал! Рожи мне тут корчишь! Когда я вас без защиты оставлял? Было такое? То-то же! Всю жизнь прикрываю вас, залетчиков! Будет тебе приказ, будет… и от следователя будет поручение - задержать и доставить. В общем - зад прикроете… умники!
        - Вот это другое дело! - довольно кивнул Кузовлев - Вот это - по-нашему! Пистолеты брать? Мы может его голыми руками и не возьмем! Стрелять придется!
        - Чокнулся, что ли? - заволновался Татаринцев - Расстрелять из пистолета безоружного писателя?! Да нас нахрен порвут! Растопчут! Два мордоворота какого-то интеллигента задержать не смогли! Совсем ты спятил! Мне проблемы не нужны! То, что это он грохнул метровских ментов - только догадки, умозаключения! А у нас на него ничего нет!
        - Викторыч, ты хочешь и рыбку съесть, и на хрен сесть! - мрачно заметил Кузовлев - Какого черта тогда брать этого парня, если у нас на него ничего нет?! Смотри, что получается - хачиков взяли с ножами на кармане, они первыми напали на парочку - известного писателя и его красавицу - девицу. Он отбился, обратил их в бегство! И замечу - никого не убил! Просто морды начистил! Да ему орден за это надо вешать!
        - Сутулого! Орден Сутулого! - мрачно заметил Татаринцев.
        - А с мажорами как вышло? Они вообще-то похищали человека! Девушку пытались похитить, и возможно - изнасиловать! А потом стали ее бить и набросились на мужика! И только потом он им навалял - есть на то свидетель! И свидетель молчать не будет - морячок дальнего плавания, мужик резкий и крутой. Он так сказал - я сам пойду в ментовку и сдам этих козлов - если кто-то попробует мужика закрыть. Мужик - герой! И после этого ты рассчитываешь писателя закрыть? У таких известных личностей обязательно найдутся защитники. Лучшие адвокаты! И просто люди с самого верха. И зачем нам лезть в эту кашу? И кстати - на самом деле, с чего ты вдруг решил, что мужик причастен к убийству ментов? Потому что десять человек за один вечер уронил? Несерьезно.
        - Несерьезно, несерьезно… а что - серьезно?! - рявкнул Татаринцев, прекрасно понимая, что Кузовлев прав практически во всем. И что версия не то что сыплется на части, она вообще не выдерживает ни малейшей критики - Что-то надо делать! Поезжайте к этому чертову писателю, и поговорите с ним! Жестко поговорите, угрожайте, пугайте, ну не мне вас учить! Может, поплывет! А если жалобу напишет - так как-нибудь отмажу. Мол, перепутали! Обознались! Приносим свои извинения! А вдруг прокатит?! И вдруг он начнет совершать какие-то ошибки, заволнуется, и… ну не знаю, не знаю я! Вот чувствую - это он, и все тут! Рыльский, ты чего молчишь?! Он это, или не он?!
        - Он. Я думаю, что - он - загудел Рыльский - Только интуицию к делу не пришьешь. Сам не признается - тогда дохлый номер. Да и признается… на суде все равно может сказать, что Андрюха его запугал, обещал ливер вырвать. Вот он и подписал признание - под давлением. В общем, так - она видимость. Пустяшная, пустая работа.
        - Если Карпов сознается - не пустяшная! Отправим дело в суд, а суд пускай и решает! У нас оправдательных приговоров - хрен, да маленько. Практически нет! Наш гуманный советский суд всех на нары гонит, только дай ему повод. И родители мажоров поднажмут… может и выгореть. Вы только с него признание добейтесь, а там видно будет. Только вот что… не в Доме творчества. Когда он оттуда собирается уезжать? Узнали?
        - Через неделю - пожал плечами Кузовлев - Бригадирша строителей сказала. Что через неделю приедет - договор у них, чтобы стройку за это время закончить, иначе штраф. Вот так…
        - Ну вот через неделю его и навестите. Похоже, он один живет? Вот и отлично, никто не помешает. Все, шагайте! Работайте! Дел невпроворот! И это… молодцы! Раскрыли за один день - просто шерлохомецы, и никто другой!
        Опера улыбнулись, ничего не ответили и пошли на выход. Когда дверь за ними закрылась, Татаринцев откинулся на спинку стула и крепко задумался - а оно ему надо? Может правда взять, и уволиться? Зовут ведь завгаром в таксопарк, и деньги будут, и покоя больше! Галя запилила - «когда на дачу поедем?!» Выслуга для пенсии уже есть… может, хватит? Он свое отбегал. Пусть другие теперь болеют душой, ищут злодеев! Зачем ему лезть в это дело? Ментов метровских грохнули - так картинка вырисовывается очень мутная! Похоже, что за дело их грохнули! Так почему он тогда все еще землю роет? Неужели только из-за повисшего на шее «висяка»?!
        Татаринцев вздохнул, полез в сейф, достал початую бутылку водки, налил полстакана и медленно, цедя сквозь зубы, выпил. Даже не поморщился, как воду. Посидел еще минут пять, чувствуя, как в желудке растекается благословенное тепло и отпускает, расслабляются напряженные нервы, и начал собираться. Сегодня он вернется домой пораньше - как и обещал жене. И хотя бы раз выполнит свое обещание!
        Неприятности начались под вечер. Нет, не так - неприятности начались гораздо раньше, когда я вдруг решил нарядить Нину в красивое платье и отправиться с ней в ресторан! Но узнал я о продолжении вчерашних неприятностей именно под вечер, когда сидел и настукивал по клавишам, начав писать первую книгу серии о мальчике Гарри Голдмане. Да, я не стал его называть Поттером. Пусть будет Голдман. Звучно, и красиво - не то, что «горшечник». Пришлось менять имена и всем остальным героям книги. Глупо, наверное, ведь о Гарри Поттере сейчас и слышать никто не слышал, авторше пока что лет пять от роду, но… вот замкнуло меня на этом деле, и все тут! Сменил имена - и вроде как не воровал чужую идею.
        Впрочем, а что значит «украсть чужую идею»? Если так рассуждать, все романы о магических академиях после Гарри Поттера тоже написаны по украденным идеям!
        Ну да, да - я ищу оправдание своему воровству! Воровству у тетки, которая сейчас еще играет в игрушки и ходит на горшок. Долго я держался, да… но все-таки не смог устоять перед соблазном. Но для очистки совести я не буду полностью повторять все эпизоды «Гарри Поттера», тем более, что многое из написанного мне категорически не нравится. Например - глупости насчет русских колдунов, которых изобразили какими-то странными и дикими. Что, впрочем, нормально для дурацких представлений Запада о русских - водка, балалайка, медведи в каждом доме.
        А еще - я подгоню сюжет под современные реалии. Пусть будет и русский Хогвардс. Назову его… назову… Беловодье! Вот! И там будут обучаться наши, русские маги! И Гарри Голдмэн отправится в Россию… хмм…в Советский Союз, и будет общаться с русскими магами! И вместе они будут спасать мир от… Воланда. Ну никак не могу по-другому его назвать! Воланд, и все тут!
        В общем, я заранее составил список имен - измененных имен. Рядом с каждым написал его образ - как выглядит, что делает, как относится к Гарри. Так-то это можно сказать было лишним - я ведь запоминаю все, как фотографическая бумага, но… так дисциплинируется мозг, и глянув на листок можно увидеть какие-нибудь несоответствия в характерах.
        Кстати - я изменю концовку, которая меня так раздражила. Пусть Гарри все-таки женится на своей любимой. К черту эту рыжую! Пусть с ней кто-то другой милуется. А рыжему дадим… дадим… ага! Вот эту слегка придурковатую! Хе хе… Полумна! Полумна Лавгуд! Пусть рыжий вдруг обнаружит, что она не такая уж и сумасшедшая - просто красивая девушка, ушедшая в свои грезы. И он полюбит ее за чистоту и непохожесть на толпу! И дети у них будут двойняшки, такие же как Полумна - немного не от мира сего! Оп-па!
        А если в отношения Гарри и Гермионы внести какой-нибудь диссонанс? А пусть она увлечется… кем? Хмм… американец! Пусть ее соблазнит американец, заколдует и заставит с ним переспать!
        Нет, не стоит… все-таки книжка детская, а меня потянуло на секс-сцены… не прокатит. Хмм… а почему же не прокатит? Я же не собираюсь описывать секс Гермионы и американского мага! Пусть она бегает за ним, выполняет все его приказания, а он над ней глумится! Читателю это понравится - пусть потом Гермиона страдает, в поминая о своем падении, а Гарри ее утешает, прощая ей невольную измену. Не настоящую измену - до секса так и не дошло - но целовались, обжимались и все такое. Ну и Гарри все это время переживал. А что, будет вполне недурно. Добавить в роман любовную интригу среди подростков - думаю, что им понравится.
        К вечеру я уже закончил список имен, и даже (о ужас!) написал синопсисы по всем восьми книгам о Гарри Голдмэне! Почему ужас? Да потому, что я ни когда не составляю никаких планов по написанию книг. Ни-ког-да. Для меня всегда основное - это сама идея и главный герой книги. То есть, к примеру - однажды я обедаю под включенный телевизор, и там рассказывают о том, что некий человек находится в психиатрической лечебнице, так как якобы видит монстров, заполонивших этот мир. Я улыбаюсь, а потом вдруг думаю: А какого хрена?! А вдруг он и правда видит то, чего никто не видит?! А если он обладает экстрасенсорными способностями?!
        И понеслось. Вот она, идея! Берем обычного, простого парня, каким-нибудь образом даем ему особые способности, и… что он будет делать? Куда пойдет? Как использует свои способности?
        Я вживаюсь в этого героя и пытаюсь угадать, как он поступит дальше. И как поступят второстепенные герои вокруг него. И странное дело - они живут своей жизнью! Они совершают такие выверты, такие повороты сюжета, что потом удивляюсь - неужели это я придумал? Неужели это я написал?! А ведь неплохо получилось! Интересно!
        А если бы я загонял героя в рамки заранее написанного синопсиса, как это делают многие авторы? Что было бы тогда? А тогда, многим из читателей было бы просто неинтересно читать. Они бы угадывали сюжет с первых же строк.
        Кстати, я с самой юности не могу читать классические детективы а-ля Агата Кристи. Я знаю убийцу прочитав примерно двадцать процентов текста. Мне гораздо интереснее детективы в стиле экшн с мордобоем и кровищей. Тут хотя бы мое предзнание не имеет никакого значения, главное - перипетии приключений героев.
        Кстати - главный маг Хогвардса точно не будет гомосексуалистом, как в оригинале. Может ему жену дать? Которая погибнет от рук Воланда? Подумаю…
        Скорее всего, и в «Гарри Голдмэне» я уйду от заранее написанных сюжетов книг. Не выдержу. Но… все-таки постараюсь держаться и работать по плану. Посмотрим, как получится.
        Когда прозвенел звонок, я как раз плавал в эмпиреях, прикидывая, соображая - куда и как мне засунуть Гарри в первой книге, и как улучшить уже знакомый мне сюжет. Потому трубку взял не сразу - пока это до меня дошло, что звенит не у меня в голове, а рядом, на тумбочке, вот этот красный аппарат.
        - Михаил Семенович! Здравствуйте! Это Марина!
        Какая еще Марина? Что за Марина?! Я так глубоко ушел в мысли, что не сразу вспомнил, а когда вспомнил, выругался - вот не вовремя сейчас! У меня в голове все кипит, бурлит - Хогвардс, колдуны, сюжеты - мешанина! А тут… проза жизни! Терпеть не могу, когда отрывают от дела!
        - Привет, Марина! - выдавил я из себя, стараясь, чтобы голос мой звучал как можно дружелюбнее. Она ведь ни причем, она не нарочно выбила меня из колеи! Баба работает, и хорошо работает!
        - Спешу вас обрадовать - дело идет к завершению, и скоро все будет готово! Квартира получилась - как пасхальное яичко! Увидите! Не пожалеете, что нас наняли!
        - Спасибо, Марина! - искренне ответил я - Уважаю профессионалов! Надеюсь, что все именно так, как вы говорите. А чего позвонили? Вы же должны были позвонить, как все закончите? Что-то случилось?
        - Да нет, ничего не случилось… - Марина слегка замялась, будто решала, стоит ли говорить по телефону, или нет, потом все-таки решилась - Тут приходили двое, вас спрашивали. Из милиции. Один такой толстенький, крепенький боровичок, другой здоровый, как медведь, с лицом, как из пенька вырезанным. Не знаете их? Хотели вас увидеть. Мне пришлось сказать, что вы в Доме творчества, так что скорее всего они к вам приедут. Имейте в виду.
        - Хорошо, Марин - я напряженно задумался, да так, что все Гарри и Гермионы тут же вылетели у меня из головы - Я их не знаю, но да черт с ними. Пусть приезжают! Жду вашего звонка об окончании работ! Удачи!
        - И вам удачи!
        В трубке запиликали гудки, я положил ее на аппарат и досадливо поморщившись, подумал: неужели насчет тех ментов? Или это по драке в ресторане? Скорее всего - да, по драке. А как они меня вычислили?
        Впрочем - это как раз не вопрос. Я же популярный фантаст, и мои фото на каждой книжке. Кстати, это была идея Махрова и я не смог отказаться. Мол, кто-нибудь увидит мое фото, вспомнит меня, и тогда я смогу обрести свою жизнь! Типа - помощь мне такая! Ну не буду же я протестовать - подозрительно бы выглядело! Ну вот и нарвался - кто-нибудь меня да и вспомнил.
        Теперь нужно обдумать, как себя вести, и что мне могут предъявить. Надеюсь, никто из побитых не помер, иначе… иначе все будет очень плохо! Эх, и дернул же черт меня вести Нину в ресторан! Ловелас престарелый… тьфу! Теперь отдувайся…
        Глава 6
        Остаток вечера я провел за работой. Никуда не выходил - кроме как на ужин, да и поужинал очень быстро, практически не общаясь с коллегами. Они звали меня поиграть на бильярде, но я сразу же отказался, мотивировав тем, что в голову пришла замечательная идея, и мне срочно нужно ее воплотить - пока не убежала. Писатель писателя всегда поймет, так что мое объяснение приняли, хотя и с некоторой завистью. Как оказалось, (впрочем, я это знал и раньше!) большинство писателей просто-таки вымучивают из себя текст, и это можно назвать творческим запором. Они так тужатся, так пытаются исторгнуть из себя свои словесные… хмм… выделения, что каждый, у кого процессы в организме происходят легко и приятно вызывает вольное или невольное чувство зависти.
        Да, сегодня вечером я не в духе. Совсем не в духе! Похоже, что моя поездка в Штаты накроется медным тазом. Вот выпишут мне подписку о невыезде, и все, пиши - пропало! Нужно хорошо, очень хорошо обдумать - как себя вести с ментами и что им говорить!
        Ниночка пришла около одиннадцати часов - я на часы не смотрел. Постучала в дверь - тихонько, осторожно, я тут же открыл, не спрашивая - «кто там?», она прошмыгнула и тут же бросилась ко мне на шею, прильнув к губам. У меня сразу голова пошла кругом - господи, ну как же хорошо!
        На разоблачение ушло несколько секунд, и вот, мы уже в постели. Даже свет не выключили! Когда все закончилось… первый раз, и Ниночка обнаружила, что лежит совершенно голой и освещенной довольно-таки яркой люстрой, пискнула и попыталась натянуть на себя простыню. Но я не позволил.
        - Лежи! Я хочу тебя как следует рассмотреть! Насладиться видом твоего тела! Ты прекрасна!
        - Правда? Вы не обманываете?
        - Нин, зови меня на «ты», ладно? - усмехнулся я, поглаживая ее плоский животик спортсменки - А то как-то глупо получается - кувыркаемся в постели, а ты меня на «вы»!
        - Ладно, я попробую… - Ниночка улыбнулась, и вдруг ойкнула, когда я ущипнул ее за сосок:
        - Ой! Не щипитесь! То есть… не щипись!
        - Нет такого слова - «щипись»! - поддразнил я, и ущипнул ее уже за правый сосок - А еще филолог! Будущий!
        - Ай! - Ниночка хлопнула меня по бедру ладонью, и с минуту мы пыхтели, щипаясь, хлопая друга друга и хихикая. Постепенно наши пощипывания и похлопывания перешли в ласки, и скоро мы снова занялись тем, с чего начали.
        Так продолжалось всю ночь. Я засыпал, просыпался от того, что меня ласкали ласковые руки и губы, снова засыпал, снова просыпался - уже сам возбуждал Ниночку, и все это было как во сне, где-то на границе бодрствования и сна.
        Когда проснулся утром - Ниночки снова рядом со мной не было, а ночные игрища казались лишь плодом воображения, игрой измученного воздержанием мозга. Вот только простыни не оставляли никаких сомнений, что ночью здесь была женщина, да запах духов, которые я ей подарил.
        Ниночка оказалась невероятно чувственной женщиной, и еще - очень хотела мне доставить удовольствие, даже больше, чем себе. А потому просила меня учить всему, что я знаю о сексе. И я учил. Ох, как я учил! Всему, чего знаю. Ну… за малым исключением. Не очень-то я люблю эти… хмм… грязные игры. Да и муторно - готовиться надо заранее… Потом, когда-нибудь, если обоим захочется.
        Быстро в душ, потом натянул чистые, выстиранные тренировочные штаны и майку, и на пробежку! Приятно бежать по холодку - ночью в мае еще холодно, а вот днем уже июньская жара. В городе особенно - не завидую тем, кто сейчас парится в московской жаре!
        Кстати, у меня в квартире будет кондиционер. Купил в «Березке». Дорого, да - японский! Но зато будет прохладно. Терпеть не могу жару!
        Кроссовки стучат по дороге, ветерок обдувает разгоряченное лицо - хорошо! Чувствуешь себя таким молодым, таким здоровым, что хочется взлететь! Взлететь над землей и парить, как птица!
        У речки опять разделся и плюхнулся в воду. И почему-то сейчас вода уже не казалась такой холодной. Она обжигала, она ласкала, целовала, гладила… как молодая любовница. И мне было хорошо.
        - Не холодно? - услышал я мужской голос и повернувшись к берегу увидел двух мужчин, сидящих возле кучки моей одежды. Один - улыбчивый, розовощекий толстячок среднего роста, массивный, кругленький и какой-то… уютный. Такие люди хороши в застолье, с ними интересно разговаривать, им хочется излить душу.
        Второй - звероподобный, человека-гора. Рост - точно под два метра, такой если схватит - сломает на-раз. И у таких людей несведущий человек никак не хочет увидеть проблески интеллекта, считая, что такие здоровенные, сильные люди неспособны думать, что все их умение - это огромные кулаки и способность ими сокрушить все и вся в этом мире. Опасное заблуждение! Я это прекрасно знал, потому что там, где я был - видел всяких людей. И таких видел тоже. И многие из них были настолько хитрыми, настолько умными - что просто диву давался. Поначалу. А потом привык. Не надо судить о человеке по его внешности - навязшее в зубах, но всегда актуальное правило.
        - Нормально! - индифферентно ответил я, сразу же догадавшись, кто передо мной. Вот только как они меня наши? И что хотят делать?
        - Я бы вот не решился нырнуть в такую холодную воду! - бесцеремонно разглядывая меня, заключил толстячок - Простыть можно! Опять же - гениталии заморозить! А как мужчине без гениталий, если у него молодая красивая любовница, не правда ли?
        - Чего надо? - нелюбезно спросил я, натягивая трусы.
        - Вас надо - улыбнулся толстяк - Хочу вас спросить кое о чем.
        - А кто вы такой, чтобы меня спрашивать? - холодно заключил я - и с какой стати я должен вам отвечать?
        - Я майор милиции Кузовлев. А это капитан милиции Рыльский. У нас есть основание подозревать вас в избиении нескольких посетителей ресторана «Арагви», а еще - четверых молодых людей - примерно через полчаса после первого инцидента. Что скажете по этому поводу?
        - Ничего не скажу - хмыкнул я, чувствуя, как бесследно уходит легкость и радость бытия - Можете доказать - доказывайте. Я вам ничем помочь не могу. Слушайте, ребята, шли бы вы отсюда, а? Неохота мне с вами говорить. Ерунду какую-то несете, чего-то приписываете мне… а сами даже удостоверений не предъявили! Может вы шпана какая-то! Хулиганы!
        - А у вас с хулиганами разговор короткий, правда? Рраз! И в челюсть! Рраз! И два пальца сломаны!
        - И так можно - холодно подтвердил я, зашнуровывая второй кроссовок - так у вас есть чего предъявить? Нет? Тогда позвольте с вами распрощаться!
        - Слышь, хорош блатовать! - рыкнул молчавший до сих пор Рыльский - ты что считаешь, раз ты известный писатель, на тебя управы нет? Хачиков покрошил? Мажоров долбил? Хулиганку на себя уже навесил! Думаешь, не сможем тебя закрыть? Да ты просто придурок, если так думаешь! Щас тебе железные браслетики навешу, и пойдешь ты, как миленький, и даже не пикнешь! А пикнешь - я тебе башку оторву, тыковку твою безмозглую!
        - А сможешь? - нехорошо оскалился я - Кишка не тонка?
        - А смогу! - неожиданно легко, одним стремительным движением поднялся Рыльский - Ну-ка, руки протянул!
        Он шагнул ко мне и мгновенно выбросил руку, пытаясь схватить меня за плечо. Я ожидал чего-то подобного и перехватив руку, вывернул ее, закручивая по спирали, а затем с подворотом, приподняв - метнул здоровенную тушу в воду!
        Брызги во все стороны! Яростный рев и мат!
        - Вы тоже попробуете, или как? - спросил я у толстяка, внимательно следя за тем, как мокрый Рыльский лезет на берег.
        - Или как - ухмыльнулся Кузовлев - Говорил я тебе, Семен, не надо было пробовать! Хорошо хоть документы мне отдал!
        - Вот сволочь! - на удивление беззлобно сказал Рыльский (я ждал, что он бросится в драку, но… нет), и стал раздеваться. Снял штаны, отжал из них воду, повесил сушиться на куст шиповника. Потом то же самое проделал с рубахой и остальным барахлом - кроме трусов. Отжатые трусы он надел сразу.
        - Это ты ментов убил! - вдруг мрачно, без всякого перехода заявил Рыльский - я знаю, чувствую это!
        У меня внутри все захолодело - вот оно! Если кто-то один догадался, значит, это могут сделать и другие!
        - Еще что придумаете? - холодно спросил я.
        - Сдайся, и тебе будет снисхождение! - как-то неуверенно продолжил Рыльский.
        Я не удержался, захохотал, и оба мента неодобрительно на меня посмотрели, а Рыльский так же хмуро спросил:
        - Чего ржешь-то?
        - Да глупости говоришь! - я вытер прослезившиеся глаза и выдохнул, утихомиривая дыхание - Если бы я убил каких-то там ментов, и вы были бы в этом уверены, и у вас были бы доказательства - вы бы сейчас со мной не вели душеспасительные разговоры. Заластали, да и все. А у вас ничего нет! Вы хотите меня взять на фу-фу! Ну посадите меня в камеру, и что? Думаете, что будете прессовать и я расколюсь? Возьму на себя чужое преступление? Не-а! А вы поимеете большие, очень большие проблемы! Не забывайте - я известный писатель, курица, несущая золотые яйца. Издательство не даст меня в обиду! Шум поднимется - до небес! Если вы меня по беспределу закроете.
        - А побои? Хулиганка? - вроде как без интереса осведомился толстяк - это гарантированная отсидка! Пацанов-то покалечили. Они заяву написали.
        - А я встречную напишу - о том, как они избивали мою знакомую, как хотели ее похитить. Свидетелей найду - уверен, кто-нибудь да видел, как они это делали (Я блефовал - какие свидетели темной ночью?! Утопия! Но вроде как на них подействовало - неужели и правда есть свидетели?). Я лишь защищал и защищался. Подключим адвокатов, подключим дельных людей с самого верха - и мажоры сами огребут по-полной! Да только начнись возня вокруг них, они сами заберут свое заявление! Напишут, что повздорили между собой и претензий ни к кому не имеют! А насчет хачиков - вообще чушь собачья. Хачи никогда не подадут заявление в милицию! Они милицию обходят стороной, как черта! Что, «деловые» заяву кинут? Или барыги? Не смешите мои тапочки, парни! И мне вообще интересно - вы на что рассчитывали, когда сюда шли? Что я вот так просто возьму, и расколюсь? Разыграли из себя доброго и злого полицейского, спектакль тут какой-то устроили! Вам самим не смешно?
        Опера переглянулись, и Кузовлев пожав плечами, сказал:
        - Что скажешь, Семен? Летим мы, как фанера над Парижем?
        Рыльский помолчал и через минуту прогудел:
        - Как меня все уже достало! Может, уволиться? Пойти сторожем работать - сутки дежуришь, двое дома! И на рыбалку можно сходить! Я лет десять на рыбалке не был! Как думаешь, Карпов, может мне уволиться?
        - Роли решили поменять? - усмехнулся я - Парни, у меня к вам ничего личного, ей-богу. Но я буду сопротивляться до последнего, и ваше дело в суде точно развалится. И кстати - сейчас вы работаете на дьявола. Вам самим это не претит?
        - Это как это? На дьявола? - якобы не понял Рыльский, глянув на напарника.
        - Он имеет в виду, что побитые им люди - очень нехорошие. И что отлупив их, он оказал нам услугу! - задумчиво покусывая травинку ответил Кузовлев - И что ему надо орден дать, за то, что они их всех отдубасил.
        - Вон оно как - задумчиво протянул Рыльский - Орден ему! Кстати, откуда у тебя огнестрельные и ножевые ранения, будущий орденоносец?
        Я не ожидал такого вопроса, замешкался с ответом, потом пожал плечами:
        - Не знаю. Я же ничего не помню! Вы же знаете мою биографию!
        - Мутный ты, писатель… ох, и мутный! Не верю я тебе! - взгляд Рыльского из под выпирающий надбровных дуг был острым и умным - Врешь ты! Все ты помнишь! А вот почему говорить не хочешь - это уже другое дело. И не числишься ты нигде. Совсем нигде! Так не бывает. Чую - не все с тобой просто! Но да ладно. Хошь, не хошь - а мы постараемся навесить на тебя побои мажорам. На нас напирают сверху - один из мажориков, это сынок какой-то шишки из министерства легкой промышленности. Папа у него крутой гавнюк. Сынок - просто гавнюк. Они желают крови. В ближайшие недели тебя вызовут к следователю - вроде как собираются возбудить уголовное дело по «хулиганке». Наше дело телячье - обосрался, и стой! Мы нашли преступника, он не сознался - пусть следак решает, что с тобой делать. Мой совет - не позже, чем через неделю свали отсюда куда подальше и не отсвечивай. Для суда ты не будешь робингудом и юным помощником милиции. Ты хулиган, который ни за что побил хороших мальчиков. Ищи концы, чтобы прикрыть задницу - скоро ее прижарят по-полной.
        Он помолчал, усмехнулся, снова заговорил:
        - А каким приемом ты меня в воду кинул? Это дзюдо, что ли?
        - Не знаю - тоже усмехнулся я - Откуда я могу знать, если не помню? Ну что, я могу идти, или вы меня арестовывать будете?
        - Ага, один попробовал! - с сарказмом заявил Кузовлев и покосился на напарника - Идите! А мы тут посидим. Уж больно хорошо на природе! Сто лет за город не выезжал! Если бы не вы, сейчас бы парился в Москве! Слушай, Семен, а давай на станции пивка купим, воблы, и посидим на травке? Что-то меня тоже все достало! Имеем мы право на отдых, или нет?
        Я побежал по дорожке к Дому творчества - мимо дач, вдоль заборов, все удаляясь и удаляясь от странной парочки. Честно сказать - так их и не понял. Если они действительно хотели меня задержать - почему не задержали? А если не хотели - зачем приехали да еще и в такую рань? И как нашли меня?
        Впрочем - как нашли, выяснилось быстро. Приехали они на «москвиче» (я видел его возле речки), спросили, где моя комната, им сказали, что я убежал на пробежку и показали - куда именно. Они туда и поехали. Мое фото на каждой книжке, так что узнать меня несложно.
        Ну вот, вроде бы и все. Чего теперь ждать - не знаю. Если меня действительно закроют, либо на подписку о невыезде - плакала моя поездка в Америку. Столько труда, столько сил затрачено… и все впустую.
        Впрочем - я ни о чем не жалел. Только сейчас понял - не жалею, и все тут! Я хотел сводить красивую девушку в ресторан - я это сделал! Ее обидели, оскорбили - я наказал обидчиков. И если бы это не сделал - сам бы себя перестал уважать. Хотя и не могло быть по-другому, ведь я - это я.
        Буду жить, как жил. Единственно что - надо будет подстраховаться и сообщить Махрову. Он мужик ушлый, чего-нибудь, да придумает. Связей у него - выше крыши. Надо будет в город съездить, переговорить. Кстати - и отвезти рукопись последней книги серии «Звереныш».
        - Хорошо! - Рыльский выпил половину стакана холодной шипучей жидкости, и с треском сорвал шкуру с красно-янтарной воблы - Ты любишь икру?
        - Какую? Вообще икру? Или в частности - в этой вобле? - Кузовлев вытер пену с губ и аккуратно налил в стакан из трехлитровой банки.
        - В частности!
        - Тогда - не очень. Она ляскает, к зубам липнет, потом хрен выковыришь, а еще - горчит после нее пиво. Я лучшеспинку погрызу!
        - Спиногрыз! - фыркнул Рыльский - Ничего ты не понимаешь в ритуале выпивания пива!
        - Ритуале? Это как чайная церемония у японцев? - заинтересовался Кузовлев - Типа - сакральное выпивание пива?
        - Вот! Ты совершенно приземленный, абсолютно не романтичный тип! Питие пива есть давным-давно установившийся ритуал! Обычно он происходит где-нибудь в прохладном гараже, в который допускаются только посвященные, понимающие толк в пиве. Должна быть вобла и граненые стаканы. Пиво лучше разливное, хотя допускается и бутылочное - при отсутствии вариантов. Мужики рассаживаются, наливают, поднимают тосты и пьют, обсуждая баб и международную политику. И это способствует установлению тесных связей в народе! На этом и держится русский народ! Понял теперь, темнота?
        - Так вот ты чем занимаешься в свободное от поиска злодеев время! - Кузовлев задумчиво пососал перышко воблы и вдруг неожиданно спросил - Ну и как он тебе?
        - Крут! - Рыльский прожевал, отхлебнул пива - По-настоящему крут. Ты знаешь, он легко мог меня уделать - как бог черепаху. И уделал. А я ведь совсем не дитя. Во мне сто тридцать килограммов, и это не все жир! А ты видел его шрамы? Это ведь пулевые ранения. А еще - осколочные и ножевые. Где он мог получить такие ранения, как думаешь?
        - Вьетнам?
        - Может, и Вьетнам. Похоже, что он из Конторы. Только зачем это скрывает?
        - Второе имя? Легенда? Отставник? Все может быть. Знаешь, я думаю - мы скоро получим подтверждение. Если дело по-быстрому спустят на тормозах, если хода не будет - значит, Контора его кроет. А вообще, он мне нравится. И с черными разобрался, и мажоров на место поставил. Кстати, знаешь, о чем я подумал с самого начала, когда услышал про мажоров?
        - Знаю - Рыльский невозмутимо налил себе пива и поднял полный стакан - Прозит!
        Отпил, ухмыльнулся:
        - Я тоже об этом подумал. Надо проверить по сводкам изнасилования группой лиц. А еще - исчезновения девушек. Скорее всего - второе. Эти мажоры мрази еще те! Я бы взял одного из них, да и зажал как следует. Ей-ей - потечет! Пообещать, что ему ничего не будет, что все спишется на подельников - и он их сдаст. Вот чую - сдаст! Ох, хорошо на природе, правда?
        - Что следаку скажем? Насчет Карпова?
        - Ищем… что еще сказать. Будем тянуть, сколько сможем.
        - Татаринцев нас на вилы подымет, сам знаешь. Его дерут и в хвост, и в гриву - за тех ментов.
        - Твари они были, ты же знаешь. Настоящая банда! И поделом он их завалил. И да, я уверен, что это он - если меня так легко сделал, то бывшие колхозники-лимитА ему на один зуб. Видел, какой у него взгляд? Это волкодав! Он бы и нас мог убить! Легко!
        - Не мог. Я знаю - не мог. Помнишь того водилу, что из такси? Что тот ему сказал? Мусора, и все такое. Так вот сразу после этого Карпов приказал ему остановиться, и таксист даже испугался - показалось, что щас в морду ему прилетит! За «мусоров». Не будет он ментов убивать… если только ему не станут угрожать смертью. Ощущение у меня такое.
        - И у меня - такое. Только вот закона это не отменяет. Закрыть могут просто на-раз! Давай займемся мажорами? Хачики заявление подавать не будут, точно он сказал. А вот мажоры… это уже проблема. Выцепим этого хлюпика, что за рулем был - он их и сдаст!
        - Ты чо? Это и есть папенькин сынок, этого… из Легпрома! Он ему тачку на день рождения подогнал! Надо другого крутить. Помнишь, мордастый один, выежистый такой? Вот сдается его надо крутить. Чем не выежистей, тем кишка тоньше. Закрыть его… например за то, что попытался напасть на сотрудника милиции - подпишем парочку из доверенных лиц, типа они видели - ну и покрутим его по их художествам! Что-нибудь, да выплывет. А там уже и пойдет, как по маслу! И раскрытие будет! Зайди сегодня к Мишину Вадьке, в отдел по розыску пропавших людей, и узнай - сколько девок в последний год в розыске, и что по ним есть. Чую - будет раскрытие!
        - И я чую - Рыльский порылся в сумке и достал еще одну воблу - жирную, просвечивающую на солнце куском янтаря - Гля, какая красота! Пока я не сожру ее и не допью пиво - хрен куда поеду! Пусть хоть весь мир рухнет! Достало все, ей-ей достало!
        И они принялись с наслаждением пить из стаканов. Солнце светило, майский ветерок обдувал разгоряченные плечи, одуряющее пахла весенняя трава и было так хорошо, так славно, что Кузовлев вдруг серьезно задумался - а может и правда хватит?! Господи, какая красота мимо проходит! Жизнь уходит, занятая… чем?! Грязью! Рожами злодеев! Вонючими притонами и ссаными алкашами! Разве в этом жизнь?! Разве ТАК надо жить?!
        И тут же пришла следующая мысль: если не мы, то кто?! Кто-то же должен убирать дерьмо из этого мира! Чтобы солнце светило, чтобы весна приходила! Иначе мир превратится в абсолютную клоаку! Только вот почему - именно мы? Мы что, хуже других? Иэхх!
        И он налил себе свежего пива в стакан.
        В город отправился сразу после завтрака. Вернее, так: позвонил после завтрака Петру Семеновичу - тому, что возил нас на своей «волге ГАЗ-21», тот через сорок минут ко мне и прикатил. Довольный и веселый. Понравилось ему, как мы катались в прошлый раз, ага. Считай - вообще не катались, а деньги получил сполна. Сегодня о цене не договаривались - мне только до издательства, потом заеду домой - посмотрю, как там и что, и сразу в Дом творчества.
        Само собой, Нину в город брать не стал. Во-первых, она на работе - зачем привлекать внимание и просить администарциюее отпустить? А во-вторых, и самое главное - зачем? Ну не в ресторан же идти!
        Если только за компанию, посидеть в машине? И что будем делать в машине? Целоваться под пристальным взором водилы? И так небось уже разговоров - по всей округе! От нашего народа ничего не скроешь! То-то Паршин сегодня так довольно улыбался, тонко намекая на толстые отношения… мол, хорошая девочка Нина, правда? Красавица, каких мало! Я спустил это на тормозах, но посыл понял - знают, поганцы! Все они знают!
        Да и пусть. Ну и знают, и что? Ну что они сделают? Аморалку мне припишут? Хе хе… да мне плевать! Я что, какой-то чиновник? Партийный босс, чтобы бояться огласки? Вообще-то официально я неженатый мужчина, и могу делать все, что хочу - в пределах закона, конечно. И если мне нравится какая-то женщина, и ей уже восемнадцать - кто может запретить нам встречаться? Идите лесом, моралисты хреновы! Тьфу на вас!
        Махрову я заранее позвонил, он сказал, что будет на месте до самого вечера, и что ждет меня с нетерпением - с новой рукописью. И сказал, что поставит мне памятник в виде курицы, из которой летят золотые яйца. Я не согласился, сказал, что женский образ меня не прельщает, потому - идет он со своим памятником в то месте, куда только проктолог заглядывает, и то с отвращением. В общем, поржали, хотя мне особо смеяться-то и не хотелось.
        Леонид сидел у себя в кабинете и работал, а конкретно - орал на молодую девчонку, редактора из редакторского отдела. Из всего фонтана слов и слюней я вычленил две составляющие претензий главного редактора. Первое - это умственная отсталость девушки, которая несмотря на свое филологическое образование не знает простейших, известных любому филологу выражений. Каких именно - я не особо вникал.
        Второе - это то, что она ничему не хочется учиться, вследствие вышеперечисленной умственной отсталости. И скорее всего с ней придется расстаться.
        Вообще, с редакторами книг - беда, что в этом времени, что в моем. Некогда одна из моих книг, космофантастика о попаданце к инопланетянам, подверглась такой дикой редактуре, что я был просто в ужасе. Например - эта редакторша не знала выражения «Большой брат за тобой следит», она посчитала, что это брат такой… крупный родственник. Толстый. И он подглядывает.
        Ага, смешно, если бы не было так печально! Я как наложил на свой текст правки этого редактора, как глянул… у меня и глаза на лоб полезли! Она испохабила все, что могла! До чего дотянулась!
        Я тут же по скайпу набрал главреда издательства, и примерно полчаса орал, да так, что у меня чуть пена изо рта не пошла - рассказывал ему на пальцах и примерах, что эта дура вытворила и почему ее надо забить словарем Ожегова! В общем, с редакторами у меня отношения достаточно натянутые.
        Нет - есть, конечно, отличные редакторы! И без редактора вообще трудно - как бы ты не редактировал свои тексты, а все равно глаз замыливается и пропускаешь «очепятку», но как их мало, хороших редакторов! Просто на вес золота!
        И кстати - лучшие редакторы, это твои коллеги, писатели. Издательства экономят на всем, привлекают к редактированию не вполне компетентных людей, даже студентов-филологов, считая, что раз филолог, то и он и в книгах разбирается как орнитолог в птицах. И получается пшик. А вот опытный писатель - он сразу видит огрехи, наметанным глазом.
        Насколько я знаю, некоторые маститые писатели вообще не подпускают к своим текстам издательских редакторов - какой есть текст, такой пусть в печать и идет! Только корректор где надо запятые расставит, и все! Наверное, это все-таки самый продуктивный подход к делу. Правильный подход.
        Наконец девушка-редактор была отправлена восвояси зализывать душевные раны и проклинать злого главреда, и мы с Махровым остались наедине. Он с минуту еще отдувался, вытирал лоб салфеткой, оставшейся наверное еще с представительского обеда, потом пил воду из графина, запрокидывая голову и отфыркиваясь, как боевой конь, и наконец излил свою досаду и злость мне:
        - Видал?! Вот как с ними работать?! И не выгонишь так просто, не частная лавочка! Молодые специалисты, мать их перемать! Обязан принять! Обязан учить! А какого черта она в институте не училась?! Почему Я должен ее учить?! Превратили предприятия в какие-то богадельни! Бесплатное образование, понимаешь ли! Вот если бы как на Западе платила за обучение бешеные деньги, тогда бы и училась как следует! Тогда бы и выходила из ВУЗа с багажом знаний, а не дура дурой!
        Я не стал говорить Махрову, что дуры и дураки выходят из ВУЗов вне зависимости от того, платят они за обучение, или нет. В 2018 году. Родители оплачивают, а отпрыски не учатся, и плевать им на то, что за их обучение выкинули огромные деньги! На все им плевать, кроме своих дурацких соцсетей и лайков под фоточками. Поколение ЕГЭ, двумя словами… Видел я все это, видел…
        - Ну что, принес рукопись? - закончил свои стенания Махров - о мой гусь с золотыми яйцами! О антилопа моя золотая!
        - Тьфу на тебя - возмутился я - почему все эпитеты у тебя женского рода?! Возмутительно! И попахивает дурно! Вот, держи!
        Я шлепнул ему на стол рукопись, и Махров любовно погладил ее рукой:
        - О мой…
        - Молчать! - рявкнул я - ухо откушу!
        - Ладно, ладно - довольно ухмыльнулся Махров - лучше расскажи о творческих планах! Что имеешь в загашнике? Чтто будешь писать?
        - Есть задумка. Очень крутая! - многозначительно кивнул я - увидишь, весь мир просто ахнет! Офигеет! Уже начал! Через пару месяцев выдам тебе книгу, первую книгу! А вообще планирую восемь частей!
        - О как! - поразился Махров - через два месяца - по книге?! Слушай, да ты мутант какой-то! Ты… ты… бешеная печатная машинка! Ты робот! Дай я тебя иголкой ткнул - может там железо?! Это же невозможно! Скажи, что ты прятал их где-то в сейфе! Не может человек так быстро писать! Люди по пять лет одну книжку вымучивают, и в итоге получается дерьмо на палочке, а ты… нет, это просто невозможно! Кстати, забыл сказать - билеты тебе и Нестерову уже куплены, вылет третьего июня. Четвертого - день на акклиматизацию, время-то ведь там другое, спать будешь на ходу - пятого у тебя пресс-конференция. Готовься!
        - Лень, тут такое дело… настроение у меня опять упало ниже плинтуса - Мне, наверное, твоя помощь понадобится…
        И я рассказал Махрову о том, что со мной случилось, и что мне может грозить. Махров вначале слушал с удивленным лицом, потом нахмурился, и когда я закончил рассказ встречей с двумя операми, совсем стал мрачен, как на похоронах.
        - Миш, мало получить успех, надо еще его суметь удержать, понимаешь? Вот ты знаешь, что тебе лететь в Штаты, что от этой поездки многое зависит, но ты тащишься с девчонкой в ресторан, устраиваешь там драку, калечишь каких-то мудаков и ставишь под удар всю нашу с тобой работу! Именно нашу, а не только твою! Знал бы ты, сколько усилий я приложил, чтобы тебя продвинуть! Чтобы твои книги пропустили сквозь забор из цензуры! Сколько порогов обил, чтобы тебе позволили выехать, чтобы не ставили рогаток, чтобы не терзали за лишнюю болтовню с иностранцами! И ты сейчас мне рассказываешь такие вещи?! Да ты головой вообще думал, когда это все делал?!
        - Да что мне было делать, позволить, чтобы моей девчонке физиономию начистили?! - вскипел я, вскакивая со стула - Лень, ты не охренел?! Ты что, не мужик, что ли?! Как ты бы отреагировал на моем месте?!
        - Во-первых, я бы не поперся с красоткой в ресторан, где собираются кавказцы…
        - Да там не только кавказцы собираются, черт подери! Там и писатели, там и артисты, актеры, да кто угодно туда ходит! - перебил я его - Лень, не говори глупостей!
        - Во-вторых - будто не услышал он - Я бы остановил этого негодяя, позвал администратора, он бы вызвал наряд милиции и его бы отправили в отдел. И не был бы вынужден драться с толпой кавказцев! А потом не было бы нужды бить этих мажоров! Ты бы их просто не встретил! Вот как оно должно было выглядеть.
        - Да ну тебя к черту! Не хочешь помогать - не помогай! - вызверился я, и шагнул к двери - Сам как-нибудь разберусь!
        - Ни хрена ты не разберешься - холодно заявил Леонид - Сядь на место и не отсвечивай! Ясное дело, помогу - куда мне деваться? У меня другого выхода нет, как тебя вытаскивать - ты же сейчас ведущий писатель нашего издательства, можно сказать - локомотив! А закроют тебя - ты будешь не книжки свои толкать, а вагонетки на Колыме!
        - Нет там вагонеток! Там лес рубят! - отходя от вспышки ярости, буркнул я.
        - Для тебя найдут вагонетку! Персональную! С твоим фото на боку! - мстительно буркнул Махров, и уже теплея голосом до почти дружеского, добавил - Не ссы, прорвемся! Узнаю я, в какой стадии дело. Где надо - нажмем! Где нужно - подмажем! Никого ведь не убил? Нет? Вот и ладненько! А битые морды это нам не впервой…
        Он засмеялся, будто что-то вспомнил, и тут же снова посерьезнел:
        - Езжай, занимайся своими делами и готовься к поездке. Теперь тебе нормально съездить в Штаты и вернуться, и все будет хорошо. Все, вали отсюда! Подписывать бумаги я тебя позову! Ах да… доллары в дорогу получишь во Внешторгбанке, сходи в бухгалтерию, получи соответствующие бумаги. И не вздумай потратить в Союзе хоть один доллар! Это все для Америки!
        - Ты американский шпиен! - злобно прошипел я - мы будем тебя немножко вешать и немножко стрелять! На Америку работаешь! Все доллары для нее, любимой!
        - Иди, иди… хулиганье! - ухмыльнулся Махров - Твой дом - турьма!
        На этой позитивной ноте мы и расстались, довольные друг другом. Я знаю - если что-то можно сделать, как-то можно мне помочь - Махров поможет. И не только потому, что мы с ним в дружеских отношениях. Просто чтобы сберечь источник золотых яиц. Тьфу! Опять эти яйца…
        Чтобы получить пятьсот причитающихся мне баксов пришлось потратить полтора часа. Пока получил документы в бухгалтерии, пока доехал до банка, пока там выстоял в очереди - весь истомился. Вот не люблю я заниматься такими делами! Не просто не люблю - ненавижу! Бррр…
        Из банка поехал к себе домой. Еще не успел подняться на этаж, как услышал вой циклевочной машинки и голоса рабочих. Процесс идет! Пришлось долго стучать в дверь, пока открыли - не слышно ведь. Высунулась женщина с «намордником»-респиратором на лице. Узнала меня, махнула кому-то рукой. Шум сразу стих, воцарилась тишина, а из квартиры ко мне вышла - судя по фигуре - Марина. Когда сняла такой же респиратор, как и на открывшей мне женщине, убедился - точно, Марина.
        - О! Михаил Семенович! - радостно встретила она меня - заканчиваем, заканчиваем, еще пару-тройку дней, и все! Полы вот циклюем! Пришлось поднимать паркет и все промазывать, чистить - тараканья, просто толпы! Как бы и клопов не было! Так что работа идет! Хотите посмотреть? Только пыльно, перемажетесь…
        Я все-таки прошел. Заглянул на кухню, в туалет - уже стояла новая сантехника, ванна сияла белизной (старая вся была в ржавых потеках), потолки ровные - вывели в ноль. Плиткой обложили - ровно, залюбуешься! Молодцы! Умеют работать! И на кухне порядок - плитка уложена, газовая плита стоит на месте, все, как положено.
        - Что насчет финансирования? - спросил я Марину - добавить нужно?
        - Если пару сотен дадите до полного расчета - не обидимся! - улыбнулась женщина - Если нет - переживем, в конце расплатитесь.
        Мне понравился ее ответ, и я сунул три сотни. Работа делается, так что пусть берет. Хотел уйти, но Марина настояла, чтобы я взял расписку в получении, мол - деньги порядок любят. И это мне тоже понравилось - основательная работа, ничего не скажешь.
        В машину садился уже в более позитивном настроении. С Махровым «перетер», дома ремонт идет - порядок в танковых войсках! Живем!
        - Петр Семенович - в Дом творчества! Все, дела закончены. Хотя… давайте-ка заедем в «Березку»! На Сиреневый бульвар!
        Из «Березки» я вышел с пакетом вещей и пакетом продуктов. Сервелат, конфеты в коробках, шампанское, и всякое такое прочее. А еще - платье для Ниночки. И не только платье… уж больно хорошо она выглядела в чулочках! И в кружевных трусиках. Похоже, на старости лет делаюсь фетишистом? Хе хе хе…
        Еще - купил ей золотой кулончик с буквой «М» - ну так… на память. Не шибко дорогой. Хотел купить колечко, но девушка может понять этот подарок… не совсем так, как хотелось бы. Зачем подавать ей напрасные надежды? Жениться на ней я не собираюсь! Глупо выглядит мужик в возрасте рядом с молоденькой, похожей на школьницу девятого класса невестой. А Ниночка выглядела именно так - девчонка девчонкой, особенно, если не накрасится. Накрашенная - там уже не поймешь, от пятнадцати до тридцати, а вот без косметики - девчоночка-школьница, да и только! Ей молодого мужа надо, ровесника, или чуть постарше. А я… что - я? Она мне даже не в дочери, онаа почти во внучки годится!
        Купил еще бутылку виски - Ниночка сказала, что никогда его не пробовала. Так-то фигня это самое виски, но честно сказать, мне больше нравится, чем водка. Все-таки деревом отдает, а не просто спиртовый раствор.
        Еще решил по дороге заехать позвонить Зине - как она там? Из Дома творчества звонить не хотелось, дежурные постоянно подслушивают и мне неприятно, из своей квартиры тоже, рабочие слушают, да и заказывать надо разговор, ждать. Так что поеду на главпочтамт, оттуда поговорю.
        Сказано - сделано. Разговор заказал, сижу, жду в деревянной кабинке, сквозь которую едва доносится шум в зале почтамта.
        - Ало! Ало, Зина! Слышишь меня? Зина! - ору я в трубку, там что-то щелкает и голос Зины отвечает:
        - Да, слушаю. Привет, Миша.
        - Зина, как ты там? Как самочувствие?
        - В порядке самочувствие. Все нормально.
        Голос Зины спокойный, холодный, будто разговариваю с чужой. У меня даже сердце закололо - что-то не то! Что-то случилось?!
        - Зин, квартиру заканчивают! Ремонт заканчивают! Ты готовишься к переезду?
        Молчание. Потом негромкий голос Зины, негромкий, но тяжелый, будто вбивающий гвозди в крышку гроба молоток:
        - Миша, я не приеду. Миша, нам нужно расстаться.
        - Что?! - я опешил, а на лбу выступил холодный пот - как расстаться!? Почему расстаться?! Ты вообще - о чем?! У тебя что, с головой не в порядке?! От беременности?! Зина, ты чего несешь?!
        - Миша, все кончено. Мы расстаемся! - голос холодный и звенящий, голос профессора, врача, преподавателя института медицины. Таким голосом наверное она объявляет студентам о «неуде» - пришло мне в голову.
        - Я тебе не верю. Давай я приеду и все обсудим!
        - Нет. Все решено. Мы расстаемся. Когда вернешься из Америки - заберешь машину. Я послежу, чтобы с ней ничего не случилось. И… все. Кончилась любовь! Прости, Миш, я не могу сейчас разговаривать. Мы остаемся друзьями. Если тебе что-то понадобится, ты всегда можешь ко мне обратиться. И еще - родится ребенок - я не запрещу тебе с ним встречаться. Но никаких обязательств у тебя перед ним, передо мной нет. И да - я молчу, никому ни слова, это и так понятно. Все Миша, прощай. И… прости.
        В трубке длинный гудок, я держу ее, гляжу на нее - и не понимаю, где нахожусь и что со мной. Я просто оглушен. Даже сам не ожидал, что известие о расставании с Зиной меня так шибанет. Она была первым человеком, кто меня поддержал. Она первая узнала, кто я такой и помогала мне всем, чем могла. Я любил ее - не так, как жену, не так, как свою суженую, но все-таки любил. Она была чем-то средним между любовницей и другом, и вот теперь вдруг - ее рядом нет. Пустота! Вакуум.
        Почему? Из-за чего?! А может ей донесли о моей связи с Ниночкой? А кто мог донести? Кто знает об этом? Если только Махров? Он знает и Ниночку, и Зину! Зину заочно конечно, по телефонным звонкам, но знает. Он мог сообщить, что я таскаюсь по городу с молодой красоткой!
        Только зачем это ему? Да и не станет он этого делать - не такой человек. Кроме того - я ведь все равно бы узнал, итогда… тогда - я не знаю как бы поступил. Морду бы набил - это самое малое. Ну и больше бы с издательством не сотрудничал. А то и еще чего хуже - взял бы, да подставил его. Начудил бы за границей. Например - попросил бы политического убежища - только чтобы нагадить Махрову! Нет, так бы я не сделал - просто из брезгливости. Подлость я могу сделать только на войне, но там это не подлость, а военная хитрость.
        Нет, это не Махров. И вообще - вряд ли связано с Ниночкой. Тогда - что? Неизвестно. И эта неизвестность просто бесит!
        А может все проще? Нашла себе другого мужика? Или просто - разлюбила, и все тут! Ну сердцу-то не прикажешь! Женщина же! У нее семь пятниц на неделе!
        Повесил трубку, вышел из кабинки и пошел на выход. Вслед мне начала кричать кассирша:
        - Мужчина! Мужчина! Вы оплачивали за полчаса! Заберите сдачу!
        Я только махнул рукой и пошел прочь. Ощущение было - я вышел из дома и на меня со третьего этажа сбросили мешок с мукой. БАМ! Пыль, грохот, в голове звон - просто аллес капут!
        Сел в машину, закрыл глаза - водитель что-то срашивает, а я даже и не пойму - что именно. Потом разобрал - спрашивает, куда ехать. Говорю - в Дом творчества и снова проваливаюсь в пустоту. То ли сплю, то ли бодрствую - странное полусонное состояние. Шок! Иначе и не назовешь.
        Очнулся только тогда, когда водитель начал меня будить - уже возле входа в Дом творчества. Как сомнамбула расплатился с Петром Семеновичем - сколько он спросил, столько и отдал, даже не запомнил - сколько именно. Рублей тридцать, вроде как. Забрал свои покупки и медленно побрел в свой номер, не обращая внимания на окружающих. Кто-то мне встречался, что-то спрашивали, но я не отвечал и шел как робот, как в тумане.
        Странно так… мне еще никогда и никакая женщина не давала отставку. Как-то не приходилось мне быть в таком положении. Вот оно как бывает - когда тебя посылает нахер любимая женщина! Которую считал своей навсегда!
        Урок мне. Хороший урок! Не надо ни к кому прикипать - к той же Ниночке, например. Надо сразу все ставить на свои места. Развлекаемся вместе, занимаемся сексом, нам хорошо - и не более того! Хватит мне разочарований. Хватит!
        В номере я медленно, осторожно разделся, пустой и звонкий, как старый барабан, положил продукты в холодильник - рефлекс, однако! Продукты не должны попасть, это уже на уровне инстинктов. И упал на кровать, проваливаясь в настоящий крепкий сон. Сон все лечит, во сне все не так уж и плохо. Главное - не просыпаться.
        Зинаида положила трубку и замерла, откинувшись в кресле. Ее лицо было белым, как мел и похожим на лицо мраморной статуи. Красивое, с точеными чертами, оно не хотело сдаваться времени. Неумолимому времени, которое разрушает даже казалось бы вечные - пирамиды. А тут - всего лишь человек, существо мягкое, состоящее из легко ранимой плоти.
        Сколько ей осталось быть молодой и красивой? На вид - молодой и красивой. Ведь ей уже пятьдесят лет! И Зинаида знала, что после того, как родит, организм пойдет вскачь, наверстывая то, что упустил за годы «консервации». Каждые роды - это несколько лет жизни, это гормональный сбой, это несколько выпавших зубов, растяжки и морщины. После родов она превратится в совершеннейшую старуху… рядом с молодым, красивым, брутальным мужчиной!
        Глупо выглядит молодящаяся старуха рядом с молодым парнем - если только этот парень не ее сын или внук. Но все будут знать - Михаил не сын, не внук, он ее… ее мужчина. И будут смеяться. И над ней, и над ним.
        Михаил явно помолодел, и сильно помолодел! Он все еще пребывает в заблуждении, думает, что остался седым ветераном, старым псом, доживающим свои дни! Но Зинаида видела, как на него смотрят женщины. И как смотрят на нее. На него - с вожделением, тараща глаза и вытягиваясь так, будто готовы тут же выпрыгнуть из трусов - если только он попросит. На нее - с ненавистью, и самое печальное - с насмешкой. Мол, отхватила баба молодого мужика, содержит его - а он ее и… хмм… пользует.
        Противно. Чувствовать себя стареющей мадам рядом с молодым жиголо - это мерзкое ощущение. И дальше все будет только хуже. Гораздо хуже!
        Зинаида уткнулась лицом в ладони и зарыдала - безутешно, горько, выплакивая горячими слезами всю горечь накопившуюся за долгие, очень долгие годы. По-настоящему она жила именно сейчас, всего год, год, когда в ее жизни появился седой мужчина с телом спортсмена и тяжелым, усталым взглядом человека видевшего слишком многое. Многое такое, о чем Зинаида могла только догадываться.
        Только теперь она поняла, как его любит, и как он ей дорог, и Зина не выдержала, протянула руку и сняла трубку телефона - позвонить! Объяснить! Попросить прощения! Вернуть все на место - пусть он будет! Пусть делает, что хочет - пусть хоть толпу любовниц заводит, лишь бы он был рядом! Лишь бы не уходил! Лишь бы был с ней!
        И тут же в голову пришла где-то услышанная ей истина: «Если любишь человека - отпусти его! Не усложняй ему жизнь!». И она положила трубку на место.
        Все кончено. И не надо ворошить прошлое. Надо жить дальше - с болью в разбитом сердце, но жить! Жить, несмотря ни на что! Жить, ради ребенка…
        Зина погладила округлившийся живот и закрыла глаза - даст бог, все будет нормально, и у нее наконец-то появится ребенок. Долгожданный, любимый, выстраданный ребенок!
        И отчество у него будет - «Михайлович». Или «Михайловна». Хорошее такое… русское отчество.
        Я нажрался. Вот взял, и нажрался! Благо что с собой у меня было. Выпил бутылку виски, которым собирался угощать Нину, а после открыл бутылку импортного шампанского, и тоже ее выжрал. Сидел, и просто прихлебывал из горлышка, как воду. Без стакана, без закуски - просто пил, пил, пил…
        Я уже давно не пью. Обещал жене, что не буду пить, и не пью. Хотя и могу выпить немного вина, или под настроение - кружку ледяного пива жарким летним днем в хорошей компании. Но вот чтобы так нажраться - у меня такого не было уже много, очень много лет.
        Впрочем - ТАК у меня никогда не было. Чтобы нажраться виски «Блю лейбл» и добить себя бутылкой шампанского - такого еще никогда не было. Напиваться элитным сортом «Джонни Уокера» - это или аристократизм, или кретинизм. Его надо пить в хорошей компании, пробуя на вкус, ощущая, как в желудок проваливаются твои деньги - и немалые, надо сказать, деньги! А чтобы еще и заполировать шампанским… тьфу! Скотство какое-то!
        Но мне было плохо. Очень плохо. Не каждый день тебе дает отставку… хмм… можно сказать - жена. А как еще ее назвать, мою… нет, теперь уже не мою - Зину? Она же беременна от меня! Жена, и никак иначе.
        А как тогда быть с настоящей женой? Той, что оплакивает мою могилу в 2018 году? Никак. Она там, а я тут, и скорее всего никогда к ней не вернусь - просто потому, что не смогу. И что тогда делать? Я же мужик! Да еще и помолодевший каким-то образом мужик! Меня, понимаешь ли, гормоны душат! Тестостерон чертов в голову бьет! Ну и в другие части тела…
        И вот я, весь такой помолодевший, весь такой брутальный, богатый и успешный получаю отлуп от женщины, которую считал своей женой, а еще - своей спасительницей, своей боевой подругой, своим настоящим другом! Предательство, никак больше это не назовешь! Предательство! Я бы ее никогда не бросил! Никогда!
        Ниночка? Как тут вписывается Ниночка? Хмм… мда… я сам себя поймал. Себя-то не обманешь. Ну да - Ниночка! И что? Ниночка просто для души! Это гормональный шторм! Это… это… в общем - отстань совесть, к черту тебя! Теперь все неважно! Теперь хоть Ниночка, хоть Леночка, хоть все сразу! Нет у меня жен! Есть только подружки!
        У меня хватило сил доползти до унитаза, в «белом друге» я и оставил - и «Блю лейбл», и французское шампанское, и остатки завтрака и хорошенькую порцию желудочного сока - когда уже нечем было блевать. И уснул на полу в туалете - несчастный, пьяный в умат, заблеванный и заплеванный. Отвратительный тип.
        Ночь я почти не помню. Помню только, что меня кто-то тащил, я отбивался, не давал меня перемещать, вроде как даже рыдал (стыдоба-то!).
        Поганая ночь была, точно. И нахрена мне под руку попалась сумка с выпивкой? Ослабел я без регулярной тренировки в «литрболе». Чтобы так «улететь» здоровому мужику?! Позорище! Впрочем - мешать виски и шампанское - и не то еще будет. Сказано же еще Аменхотепом Четвертым: «Не понижай градус пития, сукин ты сын!» Не сказано? Да мне плевать… я решил, что он так говорил - значит, так тому и быть. Вот!
        Проснулся на рассвете - голый, как младенец, а рядом лежит Ниночка. Нет, не голая - в трусиках. В обычных трусиках - в горошек. Голова трещит так, будто сейчас лопнет, изо рта воняет кислятиной и перегаром, и вообще мир кажется совершенно мерзким и отвратным - кроме… ну да, Ниночки, конечно. Во сне она тоже прекрасна! А эти «горохнутые» трусики придают ей какой-то беззащитный, домашний вид… так и хочется прижаться к ней, поцеловать в коричневый, упругий сосок… Но только не тогда, когда изо рта у тебя воняет, как с городской помойки! В душ! Сейчас же - в душ!
        Долго стоял под струями горячей воды, приходя в себя. Потом почистил зубы, побрился - содрал со щек почерневшую щетину. Задумался - а может бороду отрастить? Ну а чего… нормально так-то с бородой! Буду как Толстой - борода и умище.
        Нет, насчет умища как-то не катит. После вчерашнего я в своем умище сомневаюсь. С какого рожна надо было так нажираться?! Я что, пацан? Девка истеричная?! Да что это со мной такое?! Ну, бросила меня жена, ну так ей же хуже!
        Не знаю, кому из нас сейчас было хуже, но мне определенно хреново. Подташнивало, и по-хорошему сейчас надо или опохмелиться, или лечь на кровать и лежать, пока похмелье не закончится само собой. Большего ничего сделать нельзя. Ну не врача же с капельницей вызывать?
        Нина уже была в своем форменном халатике, и видимо ждала меня - лицо светлое, спокойное, как если бы проспала часов десять, не меньше. Хорошо быть молодым!
        - Я вообще-то почти не пью! - сходу брякнул я, будто оправдываясь за вчерашнее. Хмм… почему - «будто»?
        - Я знаю… - грустно кивнула Нина - Мне очень жаль.
        - Чего жаль?! - несказанно удивился я - Тому, что я почти не пью?
        - Жаль, что твоя жена тебя бросила - спокойно пояснила Нина, а меня будто обухом по голове стукнуло - откуда знает?
        - Ты мне все ночью рассказал - пожав плечами пояснила Нина, видя замешательство на моем лице - Что жена тебя бросила, что у нее от тебя ребенок, что она, наверное, нашла себе другого мужчину.
        - А еще что? Что еще я рассказывал? - спросил я, чувствуя, как холодеет внутри и сердце ледяными иголками ссыпается к пяткам.
        - Плакал. Говорил, что любишь меня, но у тебя есть еще одна жена. Что ты ее любил всегда и будешь любить всегда. Но никогда не увидишь, потому что она в ином мире. У тебя первая жена умерла, да?
        - Эээ… ммм… давай не будем об этом, ладно? Слишком больная для меня тема! - пролепетал я, давая себе зарок не пить - по крайней мере, до самой Америки. Да и там не пить!
        - Хорошо, не будем! - Ниночка встала, подошла по ко мне и обняв, поцеловала в губы - Бедненький! Мне тебя так жаль! Слушай, у меня еще есть немного времени… хочешь?
        Я ничего не хотел. Совсем ничего! И это было постыдно. Мужчина должен хотеть женщину - даже если у него к горлу подкатывает комок желчи, потому что больше ничего подкатить у него не может. Ну нечему подкатывать!
        Ниночка не обиделась. Пообещала забежать днем, а еще - принести мне горячего чая и чего-нибудь перекусить. Насчет «перекусить» я отказался (даже затошнило), а вот горячего чая, да покрепче - за эту идею я ухватился обеими руками. Впрочем - «перекусить» у меня тоже было, еду-то из «Березки» я никуда не дел! Вон она, в холодильнике лежит!
        Ниночка пришла минут через пятнадцать, принесла чайник с кипятком, стакан в подстаканнике, сахар, заварочный чайник и стакан со сливками. Так-то я не любитель пить чай с молоком, или как сейчас - со сливками, но что-то просто от души пошло! Горячий сладкий чай со сливками! Вроде как и попил, а вроде как и поел. Для такого похмельного черта как я - самое то!
        Нина сидела за столом напротив и смотрела, как я вливаю себя эту мутную жидкость - стакан за стаканом. Вот так вот подперла голову рукой и смотрела - как моя жена, там, в другом мире, в другом времени…
        Иэххх! Хорошо быть известным и богатым, вот только кто за меня порадуется так, как моя благоверная? Столько с ней прошли, столько пережили… и теперь она сажает траву на моей могилке, заливаясь слезами. Печаль, однако!
        Опять тоска навалилась. Чтобы отвлечься, решил кое-что узнать.
        - А как ты в номере оказалась? Кто тебе открыл?
        - Я сама открыла… прости! - Ниночка потупила взгляд - Ключ-то запасной ведь есть! Ты на ужин не вышел, вот я и забеспокоилась. У дежурной спросила - нет, не видела. Попросила позвонить, напомнить - звоним, а ты трубку не снимаешь. Тогда я и заволновалась - а вдруг чего случилось? С сердцем, например! Открыла, нашла тебя на полу - думала, у самой сердце лопнет! Ну, все - кончился мой любимый! (Я чуть не вздрогнул на «мой любимый») Бросилась к тебе, щупаю… а ты вон чего, выпил. Я давай тебя тащить в комнату, а то простынешь на полу-то. Ты сопротивляешься, вцепился в двери - оттащить не могу. Ты вон какой здоровый! Потом отпустил и начал плакать, рассказывать мне о… ее Зина зовут, да? Ты ее любишь?
        Я посмотрел в глаза Нине, закусил губу, потом неохотно ответил:
        - Давай сейчас не будем об этом, ладно?
        - Ладно! - легко согласилась Ниночка, и тут же спросила - Скажи, а ты меня любишь?!
        Твою мать! Началось! Вот же началось! Ну вот зачем это все? Зачем эти выяснения с гаданием на ромашке?! Так хорошо все было! Зачем надо портить?!
        - Ты хочешь, чтобы откровенно? Или чтобы понравилось? - мрачно отвечаю я, у которого чай со сливками начал в желудке слегка бунтовать. Как бы того… на унитаз не зарычать!
        - Откровенно, конечно! - легко согласилась Нина - Я тебя люблю, и не скрываю этого! И ты не скрывай!
        - Я не знаю - коротко ответил я - Ну чего ты на меня смотришь? Мне с тобой хорошо, ты очень красивая девушка, надеюсь - и тебе со мной хорошо, так зачем усложнять?
        - Зачем? Ну… не знаю! - задумалась Нина - ты теперь свободный человек, и… прости, я не хотела!
        Видимо я сделал такую зверскую рожу, что Нина испугалась. И я тут же ее успокоил:
        - Да ладно, чего пугаешься… просто тебе не кажется, что это как-то… неправильно, напоминать в этот самый момент о том, что меня бортанула моя жена? Ладно, закрыли вопрос. Давай начистоту: я в обозримом будущем жениться не собираюсь. И детей делать не собираюсь. Так что тебе надо об этом хорошенько подумать, и решить - нужен тебе такой мужик, или нет. Может стоит подыскать парня помоложе и с планами на будущее, а не такого старого коня, как я?
        - Во-первых, ты не старый! Хотя и конь еще тот… жеребец! - хихикнула Нина - Во-вторых, мне с моими однолетками неинтересно. Они такие… глупые! Неинтересные! Ты известный писатель, у тебя такая интересная жизнь - вон, в Америку скоро поедешь! А они? Что они?! Или папенькины сынки, совсем рохли, или работяги, которые только и думают, как сшибить лишнюю копейку! Они скучные, понимаешь! А ты… ну такой интересный! Такой крутой! Такой сильный, умелый, галантный! Да ты мечта любой женщины! Я хочу быть с тобой! Кем хочешь! Хочешь - любовницей! Хочешь - женой! Только чтобы с тобой! Я и ревновать не буду! Хочешь - приведи женщину, только все равно лучше меня нет, я знаю! Я самая красивая! Самая добрая! Самая… самая… самая! Хи хи хи… Вот!
        - Самая дурочка ты! - усмехнулся я, и вдруг вспомнил - Ох ты ж… а я ведь тебе подарки купил. Вон, видишь, пакеты лежат? Иди, посмотри, это все для тебя.
        Ниночка вспорхнула со стула, бросилась к пакетам и через несколько секунд раздались ее вздохи и ахи:
        - Ах! Вот это да! Класс! Можно, я примерю?
        - Можно, конечно! Тебе же куплено! - и яприготовился смотреть процесс примерки.
        Да, это было правда красиво. Ниночка уже совершенно не стесняясь меня разделась донага, за полторы секунды сбросив халатик и трусики (как змея выскользнула, и как это у женщин так эротично получается?!), и начала примерять французское нижнее белье. Потом надела платье - уже белое, но очень похожее на «маленькое черное платье», а потом с восторгом и писком нацепила на шею золотой кулончик.
        Зрелище было - отпадное! Господи, ну откуда берется такая красота?! Природная красота, без операций, ухищрений и даже практически без косметики! Все-таки бог совершенно не справедлив. Кому-то дает щедро, а кому-то то, что осталось в пыльном углу. Тут бог конечно расстарался, и красивая одежда только оттенила совершенство.
        Хорошо, что она не осознает силы своей красоты! Иначе бы вертела мужиками, как хотела! - пришло мне в голову.
        А потом я забыл обо всем. Я даже платье с нее снимать не стал, только повернул к себе спиной, стянул трусики, нагнул и… куда только девалось мое похмелье с тошнотой и слабостью!
        Все-таки я здорово помолодел. Только в молодости можно откалывать такие номера после ночи с пьянкой, с жутким похмельем, вдруг улетучивающимся как по мановению волшебной палочки когда перед тобой маячит круглая попка прекрасной девушки!
        В общем, нам было очень хорошо. Так хорошо, что я боялся - об этом услышат соседи на два номера в стороны от нас, и все те, кого ЭТО застало в коридоре.
        К обеду я уже почти отошел - вот преимущество молодого тела. Когда уселся за стол, взяв себе тарелку борщка и картошку пюре с котлеткой (я прост в своих предпочтениях!), ко мне подсел подкравшийся со спины Паршин.
        - Привет, Михаил! Как успехи? - начал он неопределенно-стандартно.
        - Лучше всех! Цвету и пахну! - буркнул я с набитым ртом, подумав о том, что все-таки есть в номере наверное лучшее решение для похмельного социопата. Никто не будет приставать и нести всякую ересь.
        - Тут это… поговаривают, что на тебя жалобу написали - Паршин понизил голос и оглянулся, как заговорщик - Ну… типа разврат и все такое!
        - Кто написал? - я так охренел, что даже есть перестал - Какой разврат?!
        - Ну так… все знают, что к тебе девчонка из персонала ходит… Ниночка! И в номере ночует. Так вот и написали - что мол, разврат тут устроил, совратил работницу сферы обслуживания, что подаешь плохой пример и вообще - порочишь образ советского писателя. Кто написал? Да этот вот… козел… и написал! Мирон Макарович. И еще несколько человек подписались - он ходил, собирал подписи. Большинство отказались, но некоторые подписались. Вот, как-то так!
        Вот же не было печали! У меня тут же и бесповоротно испортилось настроение. Удастся ли вообще досидеть в Доме творчества до конца срока? А может свалить отсюда, пока меня не выгнали официально?
        - Ты это… не переживай особенно - хмыкнул Паршин, вылавливая в стакане кусочек вареной груши - Он время от времени пишет жалобы, всех уже замучил. Так что к его словам не особо-то и прислушиваются. Но будь осторожнее… это насчет Ниночки. Ее могут уволить. Скандала затевать не будут, но по собственному желанию - запросто. Ну а насчет тебя… да чушь это собачья - тут всякое бывало! Рассказывали, как один пьяный классик дебош устроил - так он телевизор разбил, и мебель переломал! И ничего! Так что… забей. Я зачем тебе и сказал - чтобы ты был осторожнее, не так открыто.
        - Откуда они знают, черт подери? - раздраженно бросил я, запихивая в рот кусочек остывшей котлеты - Подглядывают что ли?!
        - Миш, чему удивляешься? - фыркнул Паршин - Ты ведь на виду! Модный, популярный писатель, богатый, известный. За твоими книжками гоняются, расхватывают как горячие пирожки! Думаешь, не обидно? Все мы стараемся, пишем, считаем себя гениями, и вдруг… появляется какой-то мужичок со своими сказками, и ему все блага! Как ты думаешь, мало найдется людей, которые захотят бросить в тебя камень?
        - Риторический вопрос? - усмехнулся я.
        - Еще какой риторический! - тоже усмехнулся Паршин - Даже из тех, кто тебе улыбается, кто здоровается и хвалит, найдется куча народа, который обрадуется, если ты попадешь в неприятности. И часть из них при первой возможности подставит тебе подножку. Так что… дерзай! Борись! Кстати, у тебя хороший вкус! Я тоже пытался за Ниночкой поухаживать, еще до тебя, но она наотрез отказалась даже разговаривать о встрече! Тут о ней половина мужиков мечтает, а вторая половина слюни на нее пускает! Хе хе хе…
        Паршин хихикнул, потом вздохнул:
        - Кстати, часть подписавших - женщины. Обидел ты их!
        - Чем?! - я едва не поперхнулся компотом.
        - А тем, что внимания не обращаешь! - снова ухмыльнулся Паршин - Они-то считают себя неотразимыми, великолепными! А ты проходишь мимо них, как мимо табуреток! Обидно! А ведь ты самый в этом месте завидный и желанный объект вожделения!
        - Тьфу на тебя! - фыркнул я, едва не расхохотавшись - да какой, к черту, завидный и желанный?! Я что, киноактер?! Или артист-певец?! Мужик, тертый жизнью, в возрасте уже! Нахрена я им?! Небось еще и замужние!
        - А что, у замужних строение тела другое? - тоже фыркнул Паршин - или им мужика не хочется? А ты, Миша, себе цены не знаешь! Ты высоченный, плечистый, с мужественным лицом - тебя даже шрам украшает! Молодой - тебе на вид больше тридцати пяти не дашь! То есть мужчина в самом соку, знаешь, что делать с женщиной! А еще - над тобой витает аура тайны! Ты неизвестно откуда взялся - может, инопланетянин?! Или тайный шпион, разведчик?! Вот как в «Щит и меч»! Там тоже герой все про себя забыл! Потому что потерял память в боях за светлое будущее народа! А то, что ты известный писатель, который деньги лопатой гребет, это не повод, чтобы в тебя влюбиться? Да ты бы видел, как бабы в зале краснеют и запинаются, когда ты входишь! Как они пожирают тебя взглядами! И самое интересное - даже те, кому за пятьдесят!
        - Эти-то какого черта? Им о душе думать надо! - досадливо сморщился я, ругая себя на отсутствие наблюдательности. Расслабился на «гражданке»! Нюх потерял! Хех… на красивой гражданке.
        - Ты только им об этом не скажи! - заговорщицки прошептал Паршин - убьют, прямо здесь! Батожком голову разобьют!
        Мы расхохотались, и остаток обеда болтали уже совсем о другом. Можно сказать - ни о чем. Паршин спрашивал что-то о международной политике, я автоматически отвечал - ничего интересного.
        Вообще, советский народ невероятно политизирован. Те, кто говорил, что советские люди ничем, не касающимся их жизни не интересовались - глубоко заблуждаются. Еще как интересуются! И происками международной буржуазии, и событиями за рубежом вроде каких-то катастроф и неприятностей. О наших катастрофах советская пресса никогда не писала, а вот о зарубежных, происшедших в странах, угнетаемых империализмом - это всегда-пожалуйста.
        Впрочем - может и правильно. Меньше знаешь плохого о своей жизни - крепче спишь. Что толку, если ты узнаешь, сколько людей сгорело на станции от взрыва газа? Или погибли в авиакатастрофе? Это как-то улучшит твою жизнь? Нет. А вот настроение испортит точно. И летать на самолетах начнешь бояться. Да, это правильно - не смаковать подробности катастроф.
        Уйдя в номер, я уселся за работу и не высовывался до самого ужина. Подумывал и на ужин не ходить, но все-таки пошел. И зря. В зале тут же наткнулся на инициатора движения: «За народное презрение проклятому Карпову» Мирона Макаровича Сядристого. Увидел его красную рожу, и едва с катушек не слетел. Так захотелось подойти и дать ему в морду - аж кулаки зачесались! Ну вот что, что людям надо?! Я что, отнял у них кусок хлеба? Жену увел? Дом спалил? Просто пишу свои сказочки, которые нравятся людям - ну за что, за что меня так истово ненавидеть?
        Может за то, что я чего-то добился? Что живу на гонорары от своих книг, а их книги не покупают? Ну почему люди такие злобные, мерзкие существа? Мда… Вот так и поймешь фразу: «Чем больше я узнаю людей, тем больше люблю собак». Ей-ей понимаю эту актрису.
        Социопат? Да нет… не такой уж я и социопат. Просто не люблю дураков и подлых мразей. А их во все времена хватает - выше крыши.
        Я набрал себе на поднос еды и прямиком отправился к столу Сядристого. Не спрашивая разрешения сел напротив, и улыбаясь мерзейшей из своих улыбок, ласково спросил:
        - Ну что, козел, не стоИт? Хер не стоИт?
        - Вы что себе позволяете?! Да как вы смеете! - начал приподниматься над столом Сядристый, но я жестко и холодно прикрикнул:
        - Сидеть, козел! А то сейчас нос оторву, и скажу, что так и было!
        Из Сядристого будто вынули стержень. Он плюхнулся на место и замер, уставившись в меня красными, с перепою, глазами.
        - Что, обзавидовался?! Импотент поганый! Чужой радости позавидовал?! Гнида задохлая! Скоро тебя пьянка в могилу загонит, а ты все людям настроение портишь?! Все не успокоишься, тварь?! Молчать! Я говорю!
        Командирский голос у меня никуда не делся, а ярости хватило бы на трех берсерков. И люди это чувствуют. Всегда чувствовали. Вот и этот почувствовал - испугался.
        - Если ты, мразь, еще что-нибудь вякнешь в мой адрес - я просто откручу тебе башку! И мне похрену, что потом будет! Если хоть слово услышу о моей девушке, о Нине - сдохнешь, тварь! Ты не знаешь, кто я такой, вот и не советую узнать! Понял, гнида?! Что молчишь, полудурок?! Отвечать!
        - П-п-понял!
        Губы Сядристого тряслись, и я подумал, что его сейчас трахнет апоплексический удар. И кстати - могут меня обвинить, мол, что-то сделал с заслуженным лауреатом! Пусть лучше валит отсюда.
        - Раз понял - пошел отсюда! И чтобы заявления никакого больше никто не видел! Иначе пеняй на себе! Вон отсюда!
        Грузный мужчина подскочил, как подброшенный пружиной, стул, на котором он сидел едва не упал, и Сядристый пошел из столовой на негнущихся ногах, эдакая статуя Командора, сошедшая с пьедестала. Ужинающие проводили его любопытными взглядами - даже шум стих - но когда он ушел, все снова заработали ложками и вилками. Да, будет им что обсудить этим вечером! И не только этим вечером, точно.
        А вообще - теперь мне остро захотелось свалить из этого гадюшника и никогда больше сюда не возвращаться. Не мое это. Все-таки я, наверное, социопат.
        Глава 7
        Работал я в этот день до одиннадцати часов, до тех пор, пока не пришла Нина. К вечеру я уже практически восстановился, от похмелья не осталось и следа. Ну… почти не осталось. И вообще, скорее всего мое тяжелое похмелье было не просто похмельем, а некой смесью алкогольной интоксикации плюс потрясение от удара, нанесенного мне жизнью. Простыми словами - шибко распереживался от предательства Зины. А иначе - чего это я так поплыл от не очень-то и большого количества выпитого?
        Сделав такой радикальный вывод (надо же оправдать свою слабость в питие алкоголя?), успокоился, и занялся литературой, тем более что мне самому было интересно - что я смогу соорудить из Гарри Поттера и собственных измышлений, как должны жить герои книги? Задача представлялась сложной, но интересной - нужно было и не съехать на абсолютное повторение творения Роулинг, и не написать такое, что не понравится зарубежному читателю. Именно зарубежному, ведь в основном эта книга популярна за рубежом.
        Начало, как и всегда, пошло просто на-ура. Впрочем, как и у всех, или большинства авторов. Вот концовку книги многие, даже очень маститые, известные писатели сливают наглухо, а начало - это просто песня! За день и вечер я накарябал примерно половину авторского листа, или по обычным меркам - 12 страниц. Очень неплохой результат для печатания на пишущей машинке!
        Ночь наша с Ниной прошла не очень бурно, почти как у недавно поженившихся молодоженов. Ну не каждую же ночь устраивать всяческие безумства! Надо и поберечь себя! Но было хорошо, да.
        Рассказал Нине о том, какие мерзкие письма сочиняет этот чертов Сядристый, рассказал, как с ним поговорил. Она посмеялась, но мой наезд на этого придурка не одобрила. Сказала, что будет только хуже - он еще и заявление напишет о том, что я ему угрожаю и злодейски хочу башку свернуть. А что касается заявления об уходе - так она его уже написала. Махров-то к себе звал, так на кой черт она будет работать прислугой?
        Рано утром Нина ушла, сказав, что договорилась с дежурной о замене, так что останется еще на два дня. И это было хорошей новостью.
        Оставшиеся дни в Доме творчества я досидел без каких-либо приключений. Утром - гимнастика и турник, потом завтрак, после завтрака - работа. И так до обеда. После обеда - снова работа. И до ужина.
        Вечером приходила Нина, оставаясь до утра. Мы занимались сексом, разговаривали обо всем на свете - кроме моей тайной жизни, кроме моего прошлого. Само собой, Нине было интересно - как это так, что я ничего не помню до определенного периода? Но я отделывался односложными ответами и она отставала.
        Заходила Нина и днем - ненадолго, но это «ненадолго» выбивало меня из работы как минимум на час - пятнадцать, двадцать минут бурного «украденного» секса, а потом минимум полчаса «отходняка», когда я валялся на постели и наслаждался ощущениями и воспоминаниями о только что пережитом. А иногда и засыпал. Организм после секса, после эмоциональной встряски требует сна, и этот сон самый сладкий из всех снов в моей жизни!
        Из Дома творчества уехал рано, еще до завтрака. Никого не хотелось видеть - уехал, да и уехал. Прощаться ни с кем не стал. Можно было бы с Паршиным отдельно попрощаться, да еще с двумя писателями… но вот так решил - просто тихо исчезну, и все. Надеюсь, они не особенно обиделись. Все-таки мы не друзья - так… хорошие знакомые.
        Со мной уехала и Нина. Я еще раз созвонился с Махровым, и он подтвердил, что готов взять ее секретарем. Зарплата небольшая, но ничуть не меньше, чем у горничной. Скорее всего, будет больше.
        Хорошо, что она устроится в издательство. Свой человек, который постоянно в курсе всех новостей издательства - разве это плохо? Уж от меня-то она точно не будет скрывать никаких новостей. Не знаю, понимал ли это Махров, когда брал ее в штат. Скорее всего, ему было просто наплевать. А что такого тайного он может делать, о чем я не могу знать? Да ничего. По крайней мере - мне так кажется…
        Нину отвез домой - договорились, что созвонимся, когда освобожусь с делами, и она ко мне приедет. Домой приедет.
        Когда поднялся на нужный этаж в своем доме и сунул ключ в замочную скважину, сердце билось чуть быстрее, чем обычно. Какая-никакая, а все-таки моя квартира! Первая моя квартира в этом мире! Или в этом времени. Однокомнатная, да, но… моя! Как якорь, который я бросил в этой вселенной…
        Ключ повернулся, тяжелая дверь плавно пошла на меня. Стальная дверь, между прочим! Ее сварили по моему заказу на предприятии Марины, поставили сложный замок с бороздчатым ключом, и вот теперь дверь уже стоит на месте, поблескивая своей свежей покраской «под дерево». Ключи Марина вручила мне в прошлую нашу встречу, заверив, что как только закончат ремонт - оставшийся ключ она передаст мне лично в руки, и что пока он у нее в руках, его не получит ни один человек на этом свете! Даже за сто тысяч рублей! Так что замок потом менять не нужно.
        Я ей поверил. Да и зачем ей обиманывать? Случись что - кража с помощью дубликата - в первую очередь это ударит по ней, по ее репутации. А оно ей нужно? Марина хорошо зарабатывает и пользуется репутацией честнейшей, хотя и дорогой бригадирши (как сказал мне ее начальник). В общем - бояться мне нечего.
        Я вошел в квартиру с интересом озираясь по сторонам, и тут же едва не грохнулся на блестящий, натертый мастикой паркет. Он сиял, этот паркет! Наверное, он уже сто лет не был таким сияющим, как сейчас! Нет, ну не сто лет, конечно, я загнул - дому всего наверное лет… хмм… тридцать? Сорок? Да неважно! Главное, что сияет паркет будто сделан он был только вчера. Треснутые плашки заменили на новые, верх срезали циклевочным аппаратом, отполировали и натерли мастикой. Пахнет… хмм… мастикой пахнет. А еще - новостройкой, побелкой, краской, деревом. Хорошо пахнет! Чистотой и… достатком.
        Да, так и пахнет в домах и квартирах людей, которые имеют денег достаточно для того, чтобы содержать свое жилье в идеальном состоянии. Бедняки живут в разрухе и духоте. Это уже аксиома…
        В окне торчал кондиционер - небольшой, белый. Рядом на подоконнике лежал пульт управления. Я включил аппарат, и он тихо загудел, отправляя в комнату поток прохладного воздуха. Хорошо! Терпеть не могу жару!
        В углу стоял немецкий цветной телевизор, собранная стенка с книжными полками еще пустовала. Но собрана хорошо, умело.
        Кровать покупать не стал - купил хороший импортный диван, его вполне хватит. Полноразмерный, удобный, да и сложить можно, места не столько занимает, сколько двуспальная кровать.
        В углу куча узлов - это содержимое серванта и прочей мебели. Мебель выкинули на помойку (А что с ней делать? Фанерная дрянь, не «Чиппендейлы»!).
        Пошел в кухню - там тоже куча узлов. Посуда, мешки с крупами, сахаром и всякое такое. Вместо старого дряхлого серванта теперь современная немецкая кухня. Огромный импортный холодильник и новая газовая плита.
        Вообще-то я бы лучше купил холодильник «Саратов», тот, что двухкамерный - вечная штука! Крепкий, как танк! Но двухкамерных таких в Саратове пока что не делают, а ставить старый «Саратов» с крючковатой ручкой и трясущимся на пружинах движком мне как-то стремно. Пусть уж лучше «Розенлев» постоит. Финская машинка. Хорошая.
        Первое, что я сделал - залез в новую ванну! Кстати, не будет у меня проблем с горячей водой, как у большинства горожан. Газовая колонка (немецкая) тому порукой. Но сейчас пока что горячая вода из центральной системы есть (летом отключат), и я забираюсь в здоровенную ванну, наполнив ее за считанные минуты - трубы тоже сменили, как и все краны в ванной - вода хлещет водопадом!
        Когда покупал ванну, представлял, как заберусь в нее с Зиной. Типа - опробовать! Теперь Зины здесь не будет. И это мысль меня снова расстроила - ну никак я не привыкну, что свободен, как кирпич в полете!
        Полежал минут пятнадцать в воде, затем помылся, вытерся досуха большим махровым полотенцем (Из обычного магазина! Уж чего-чего, а полотенец отечественная промышленность «клепает» море разливанное!). Переоделся в чистое, а грязное белье сунул в автоматическую стиральную машину - само собой, тоже импортную.
        Буржуй, ага… а что делать? Если у меня есть деньги, мне что теперь, прибедняться? Кстати, надо бы все-таки подумать о загородном доме… понравилось мне жить на природе, точно.
        Ну а теперь, пока не пришла Марина (она должна прийти к 12 часам, как договорились), надо хоть немного разобрать узлы. Муторная работа, черт ее подери!
        И тут зазвонил телефон. Почему-то на душе стало как-то… тоскливо, что ли… ну кто может звонить в восемь часов утра? Только менты какие-нибудь, да другие… хмм… неприятности. Почему-то все хорошие известия приходят ближе к вечеру! По крайней мере - так у меня. Снимаю трубку…
        - Слушаю…
        - Миша, я у твоего подъезда! Можно, я к тебе поднимусь? Я с мамой поругалась…
        - Поднимайся, конечно… номер квартиры ты знаешь, я тебе говорил.
        Иду к двери, открываю, жду, когда подъедет лифт. Грохает металлическая дверь, больше похожая на двери где-нибудь в «Крестах».
        - Привет, давно не виделись! - ухмыляюсь я, и Нина целует меня в щеку:
        - Точно, давно! Аж целый час! Или уже больше?
        Нина растрепана, глаза красные, на ней сарафанчик, в руках здоровенный чемодан, который она держит с натугой. Протягиваю руку за чемоданом, и через минуту мы уже в квартире.
        Нина осматривается по сторонам и ахает:
        - Класс! Вот как, оказывается, живут классики фантастики! Даа… красотища!
        - Ну не такие уж и классики - хмыкаю я - Совсем даже наоборот, можно сказать… а ремонт… ты бы видела, что здесь было! Старушка квартирку совсем запустила! Тараканов развела! Кстати, хорошо, что ты пришла - сейчас я тебя запрягу в работу! Узлы перебирать и раскладывать вещи по местам - что-то придется выкинуть, а что-то мы все-таки оставим. Например - книжки. Готова к труду? Тогда раздевайся, и вперед!
        - Совсем раздеваться? - хихикает Нина.
        - Совсем! - серьезно киваю я - А иначе какой интерес? А так - как будто в Парижском Мулен-Руже побывал! Стриптиз посмотрел! И польза, в отличие от варьете, очень даже большая!
        Голышом Ниночка разбирать узлы не стала, нашла простенький короткий сарафанчик, вот в нем и стала заниматься делом. Вместе со мной, конечно.
        Кстати, узнал я, что у них с мамой вышли за разногласия такие. Оказалось, что поменялась Ниночка с другой горничной чтобы быть подольше рядом со мной не предупредив маму. А когда приехала домой, та раскричалась, сообщив, что дочь так и норовит ее в гроб загнать, и слово за слово - Ниночка собрала вещи и сказала, что уходит жить к ее любимому мужчине! И хватит указывать - как жить и что делать! Она взрослая женщина!
        Я как-то что-то затосковал… Одно дело, когда девушка приходит к тебе, а потом уходит - довольная, удовлетворенная - как и я. И совсем другое, если она живет в твоей квартире. Это получается уже не подружка, это можно сказать - жена! А я еще не готов жениться!
        Мда… влип я конкретно, и что делать - неизвестно. «К любимому мужчине»! «Жить»! Это меня просто пугает…
        Но виду я не подал, а потом и вообще - не удержался, и завалил Ниночку на диван. Если уж ты не можешь избежать женщины с чемоданом собирающейся у тебя жить, так почему не воспользоваться моментом и не трахнуть ее тогда, когда тебе захочется, и там, где ты ее поймал?
        Впрочем, Ниночка была совсем не против - она как-то сразу вошла во вкус наших игрищ и участвовала в них самозабвенно и с большим, просто-таки огромным желанием.
        Кстати, наверное в том и кроется секрет того, почему браки, где муж в два-три раза старше своей жены разваливаются так быстро, можно даже сказать - стремительно. Выходя замуж за человека в возрасте молодая хищница имеет целью приобретение денежного мешка, или по крайней мере - положения в обществе. Но скоро вдруг оказывается, что кроме денег очень хочется иметь в постели еще и мужика, способного тебя ублажить хотя бы раз, а лучше два раза в день. Организм-то молодой, требует! А мужику в возрасте уже вроде как и не надо столько секса, ему нужна была не жена-любовница, а жена-вешалка, стенд для вывешивания дорогих нарядов и крутых драгоценностей. И начинается… поиск молодых любовников, измены, обманы и все такое прочее. В общем - не жизнь, а малина, сценарий для дурного мыльно-оперного фильма.
        Мораль: не можешь часто трахать молодую супругу - нехрен на девке жениться. И вообще - мужику в пятьдесят совершенно нехрен жениться! Жену надо обретать лет в двадцать пять, пусть тридцать, но никак не тогда, когда у нормальных мужиков уже внуки родятся.
        А что тогда делать? Ну… если в пятьдесят ты еще бодр и здоров, а жениться принципиально не хочешь? Заводи любовницу. Дешевле обойдется, и проблем никаких! Разругались - выпер ее из дома к мамочке, и пусть идет, рассказывает в слезах и соплях какой ты козел и мужлан. И все тихо, спокойно… никаких тебе разделов имущества и бабла. Умиротворение и покой!
        Цинично, да. Ну да - я не ангел. Зато и не дурак! Кстати, Ниночке я с самого начала ведь сказал, что не женюсь на ней, что я уже женат, что если хочет быть любовницей - пускай ей будет, только пусть не тащит меня в ЗАГС!
        Повторюсь - я не ангел! И женщин люблю, просто обожаю. Но терпеть не могу, когда на меня нажимают! А вот этот демонстративный приезд с чемоданом к «любимому мужчине», чтобы у него жить - это самый что ни на есть настоящий нажим. Или я ничего не понимаю в этом мире! Ниночка совсем не дура, при ее кажущейся беззащитности и наивности. Она хочет меня - и пытается меня взять. Как охотник, который мечтает о редкой добыче.
        И да - деньги ее по большому счету не особо и привлекают. Ниночка к деньгам совершенно равнодушна - я это видел, и я ей верил - не играет. А вот быть женой большого писателя, таинственного человека, мировой известности - это для нее Настоящая Мечта.
        Ладно. Там будет видно, как жить дальше. С Ниночкой, или без Ниночки.
        Марина пришла как и обещала к двенадцати часам дня. А я, как обещал, полностью с ней расплатился, и даже добавил пару сотен сверху - премиальных. Они помогали собирать мебель, да и вообще - сработали быстро и хорошо. Марина осталась очень довольна. Как и я.
        Кстати, заметил - Ниночка смотрела на Марину довольно-таки с прохладцей. Марина была в обтягивающих бедра джинсах и в приталенной импортной рубашке, и выглядела довольно-таки сексуально. Ниночке это не очень-то понравилось. А ведь говорила, что согласна на все! И не ревнует! Все бабы такие… хмм… противоречивые.
        Разбирать вещи мы закончили только к вечеру. Отложили здоровенную кучу - чего на выброс, остальное перемыли (посуду, вилки-ложки) и разложили по шкафам. Посуда, конечно, не ахти какая, но оставаться совсем без посуды тоже не след. Когда это я еще накуплю новой хорошей посуды? А до тех пор как жить без чашек и ложек?
        Ниночка помогала мне без всяких там жалоб на усталость - просто делала то, что я говорил, и более того. Что надо было делать, то и делала.
        Спали мы сегодня ночью вместе - на новом шелковом белье из все той же «Березки». А прежде - попробовали ванну, уместимся ли мы там вдвоем. Уместились, и очень даже хорошо. Вода только на пол плещется, надо поменьше наливать. Или двигаться осторожнее, не увлекаться…
        Уснули поздно, довольные и усталые. Прежде чем уснуть я долго еще лежал, глядя в белый потолок и прислушиваясь к дыханию спящей рядом девушки. Мне было хорошо. Нужно пользоваться моментом и жить именно сейчас - не потом, «когда-то», не дожидаться всю жизнь: «Вот сейчас накоплю… сделаю… и заживу!», а именно сейчас. Есть крыша над головой, есть на что купить поесть-попить, одеться-обуться, красивая девушка под боком - чего мне еще надо? Живи, и радуйся!
        Вот только не живется, точит голову мысль - а что там, у «Небожителей?», что они сейчас делают? Строят планы относительно страны, руководствуясь моими прогнозами, или забили на мои «дурацкие» письма и продолжают жить так, как живется?
        По большому счету - а зачем им что-то менять? Большевистские лозунги для большинства из них стали просто мишурой, заклинанием, словами, которые ничего не значат. Они сами не верят в свою идею, а как тогда могут строить то, во что не верят? Какой толк от священника, не верящего в Бога?
        Хотя, впрочем - этот пример наверное неудачен. Священник не верящий в Бога не может принести своей пастве столько вреда, сколько правитель, который строит будущее, в которое не верит. И которое построить невозможно. Заботиться лишь о себе, любимых, сохранять свою власть и уничтожать всех, кто ей угрожает - вот главные принципы тех, кто сегодня на самой вершине власти. И жаль, что я это понял так поздно.
        Впрочем - ну и понял бы раньше, и что? Ну вот что я мог бы сделать кроме того, что уже сделал? Как и сейчас - практически ничего. Хорошо хоть, что от моих писем есть самый что ни на есть практический толк - я спас сотни и сотни людей, которые должны были погибнуть в катастрофах - бывших и будущих. А это уже немало! ЭТА игра стоила свеч!
        Я посмотрел через плечо на своего спутника - тот дрых, открыв рот, сопя, как младенец в люльке. Нестеров ехал со мной (вернее - летел) переводчиком при моей важной особе, но на самом деле - он был штатным сотрудником КГБ, и я это прекрасно знал. Нестеров курировал издательство, и соответственно - «паровоз» этого издательства, то есть - меня.
        Глупо было бы думать, что меня выпустят из страны без сопровождающего. Да еще и в КАКУЮ страну! США - наш потенциальный противник!
        Кстати, ничуть не потенциальный - самый настоящий противник. И если между нами нет горячей войны, то холодная - в полном разгаре, и в конце концов она приведет к развалу Союза. И не только потому, что в гонке вооружений Советский Союз переоценил свои силы, хотя и это дало свой негативный результат. Агенты влияния, это они развалили страну, растащили ее на мелкие удельные княжества. Уверен я в этом был и в своем времени, уверен в этом и сейчас.
        Задумался. А если все-таки Шелепин со своей камарильей не решатся на переворот? Если у них не получится? Если их разоблачат? Тогда что делать?
        Подсознательно я уже знал - что буду делать. И я этого очень не хотел. Одно дело убить маньяка, который будет истязать, или уже истязал людей, и совсем другое - человека, который… хмм… который - чего?! Который довел до катастрофы страну? По вине которого погибли тысячи и тысячи людей, а миллионы были ввергнуты в нищету?! Который уничтожил гигантскую советскую империю - вольно, или невольно, но уничтожил!
        Чем эта мразь лучше маньяка? Господи, да маньяк «всего-то» убил пятьдесят, или восемьдесят человек, а этот… этот тысячи! ТЫСЯЧИ! Так разве он не заслуживает смерти?!
        Еще как заслуживает. Вот только добраться до него будет трудно - это тебе не Чикатило в коридоре прихватить. Там самая лучшая охрана в стране!
        Хотя… какая там охрана? Он ведь еще не Генсек. Он всего лишь краевой партийный лидер. Всадить ему пулю в Каинову печать на башке, и в бега! Только вот запасной аэродром подготовить… где-нибудь в США. На всякий случай.
        Пфф… что-то я размечтался! Может еще и получится! Чего я зря икру мечу? Времени прошло всего ничего, а заговоры так быстро не делаются. Шелепин очень умный и дельный мужик, должен справиться. Сейчас надо думать, как мне в Америке жить. То есть - встретиться с журналистами, а еще… еще - попробовать продать мои цацки, да еще и так продать, чтобы деньги остались у меня на зарубежном счету.
        Пока шел через таможню аэропорта - чуть… нет, чтобы в штаны наделать от страху - такого не было, и быть не могло. Но пованивало от меня изрядно. Я-то прекрасно помню то, как пассажиров на международных рейсах проверяют в 2018 году. Буквально заставляют раздеваться догола - если они вызовут хоть малейшее подозрение. И уж багаж-то просветят - совершенно определенно! А тут… я был просто в шоке - никакого к нам с Нестеровым интереса. Пропустили через стойку для ВИП-клиентов… хмм… даже не знаю, как ее еще назвать - в общем, пропустили и не досматривали. Шлепнули в загранпаспорте печати, и все - мы уже вроде как в Союзе, но не совсем в Союзе. Уже, типа, выехали!
        Нет, так-то я показывал свой портфель, но только в портфеле ничего не было. Коробка со старинными драгоценностями лежала в чемодане, а чемодан - сдан в багаж. Опасно, конечно, но… в этом времени пока что нет ни рентгена для проверки багажа, ни шустрых грузчиков, вскрывающих чемоданы улетающих и прилетающих лохов. Нет, грузчики есть, но до такого повального воровства, откровенного грабежа здесь еще не додумались. Будет еще время аэропортовых банд, но пока - почти тишь и гладь. Уверен, есть и тут криминал, но не в таком объеме как в мое время. Да и чемоданчик у меня в общем-то никакой. Кожаный, правда, но невзрачный. Не выглядящий так, будто в нем лежат драгоценности на десяток-полтора лимонов баксов.
        Самолет, который нас должен доставить в Нью-Йорк, в аэропорт имени Кеннеди - ИЛ-62. Последнее детище Ильюшина. Прижизненное детище. Он его проектировал сам, и вложил в него столько умения, создал столько новшеств, что даже я, человек будущего, смотрю на салон этого самолета и удивляюсь - ну ничем не отличается от самых современных аэробусов 2018 года! Кстати - гораздо лучше многих!
        Нет, ну конечно мне трудно судить из бизнес-класса, но все-таки! Салон ИЛ-62 великолепен!
        Да, нам купили билеты в бизнес-класс. Стоят они, если не ошибаюсь - что-то около шестисот долларов штука. Или чуть больше. Точно знаю, сколько стоит «эконом» - триста пятьдесят зеленых, а вот «бизнес» - не знаю. Если бы сам покупал, а так… оплатила приглашающая сторона - как и отель. Кстати, не хухры-мухры, «Ритц-Карлтон»! На Манхеттене буду жить! В пятизвездочном отеле!
        Мда… никогда не думал, что окажусь в Нью-Йорке, да еще в таком качестве, и… в таком отеле. Правда я никогда и не думал что окажусь в прошлом, как какой-нибудь чертов попаданец, но… если мечты имеют свойство сбываться, почему не сбываться и фантазиям писателей? Как кто-то сказал: все придуманное нами где-то обязательно существует, ведь Вселенная бесконечна!
        Были бы деньги - я бы всегда летал бизнес-классом. Ноги вытягиваешь - никаких проблем с этим нет! Спинку откинул - спи, и никого этой спинкой не придавливаешь, как в дурацком аэробусе-321! А кормежка какая?! Вот не поверили бы люди в 2018 году - тут ЧЕРНУЮ ИКРУ дают на обед! В бизнес-классе, конечно, не в экономе, но все равно. А еще - шампанское, коньяк, вино - что хотите, на выбор.
        Впрочем, не знаю - может и в 2018 году в бизнес-классе тоже дают черную икру с шампанским, но я что-то сомневаюсь в этом. Хотя в бизнес-классе никогда и не летал - не по Сеньке шапка.
        Нестеров тут же нажрался - вначале шампанского поддал, потом коньяка, и спит теперь сном младенца. Ну а чего ему? Насосался - и спи! А мне как жить думать нужно! Например, как продать те же цацки, и чтобы мне за это ничего не было - со стороны того же Нестерова. Как мне его отвлечь? Как вырваться из-под опеки? Есть план, конечно… хорошо, что он любит поддать! А пока спит по-пьянке, я и попробую провернуть свои делишки. Неужели Страус не поможет, если я попрошу? Все-таки я для них не простой писатель - иначе бы они меня не вытаскивали в Штаты и не устраивали такие траты на мой приезд и пребывание.
        Тринадцать часов лететь - с посадкой в Монреале. Там дозаправка, и уже до аэропорта Кеннеди. Там нас должны встретить.
        В аэропорте, когда мы уже сдали багаж и сидели, ожидая посадки, Нестеров вручил мне пять сотен баксов. Достал, и торжественно «наградил». Мол, вот тебе, и ни в чем себе не отказывай! Я вначале даже не понял - что это такое, а потом вспомнил, что мне говорили что дадут не пятьсот баксов, как положено каждому советскому гражданину, выезжающему за рубеж, а тысячу! Типа - на представительские расходы, дабы не позорил советскую литературу. Я когда от издательства доллары во Внешторгбанке получал, отметил для себя, что сумма в два раза меньше, чем обещали. Но спрашивать ничего не стал - может что-то изменилось? Да и вообще у меня голова была занята совсем другим. Дали, и дали - и черт с ними! Кстати - ни хрена не «дали»! Конвертировали мои деньги! Это деньги-то мои, личные! Заработанные! Которые в противном случае ушли бы за те самые «чеки», а мне их выдали баксами.
        А вот эти, что далее Нестеров - это уже государственные. Хмм… и тоже не государственные! От издательства! А кто их издательству заработал? Вот то-то же!
        Эх, как же мне Нестерова нейтрализовать? Переводчик хренов… я не хуже его на английском разговариваю. Может и с акцентом, но все прекрасно понимаю и даже слов не искажаю.
        Но кстати - если бы не Нестеров, уверен, я бы так лихо таможню не прошел. Других пасажиров все-таки крепко шмонают, я видел. А то, что со мной гэбэшник летит - лучшая рекомендация для таможни. Недаром мы прошли через вип-выход. Следующий этап для меня - прямо к трапу самолета на машине, но я до такого уровня еще не добрался. Увы. Но какие наши годы? Хе хе…
        Еще раз кормили, потом еще раз - да так сытно, так классно - ну просто ресторан! «Аэрофлот» - советский «Аэрофлот» - ну почему я в тебя такой влюбленный? Хе хе…
        Нас действительно встречали. Багаж мы получили быстро, паспортный контроль - молниеносно, хлопнули печати, и все (Ах, времечко было, времечко! Благословенные 70-е!). В зале, у выхода, стоял мужчина лет сорока в рубашке расписанной обезьянами, лазающими по пальмам, и держал в руках плакатик с надписью «Микаил Карпофф». Именно так - «Микаил Карпофф».
        Мне стало смешно - уж лучше бы на английском тогда написали, а то черт те что получилось! И говорят еще - что у нас раздолбаи, бардак, разброд и шатание, а гляньте - вон, представитель американского бизнеса! Сцука табличку не могут как следует написать!
        - Привет. Я Карпов! - обратился я к мужчина, и тот перестал задумчиво работать челюстями пережевывая свою извечную жвачку. Кстати - я думал это такой стереотип о вечно жующих америкосах, так вот хрена с два! Чуть не каждый второй мужик здесь жевал жвачку! Как национальный спорт какой-то… сунул в рот пластинку, и жуй себе. Типа - зубы очищать помогает. Сберегает.
        - Ооо! Майкл Карпофф! - обрадовался мужчина и потряс мне руку - Я ваш секретарь, Рон Говард! Нет, не тот Говард, который… и не другой Говард… я просто Говард! Ваш секретарь и водитель на то время, пока вы у нас гостите! Можно, я буду тебя звать Майкл? Русский вариант я не выговорю!
        - Да без проблем - хмыкнул я, и представил Нестерова - Это мой переводчик, господин Нестеров.
        - Приветствую, сэр Нестеров! А зачем тебе переводчик, Майкл? Ты же говоришь почти без акцента!
        Я усмехнулся, посмотрел в глаза Рону, и тот похоже понял. Улыбнулся и махнул рукой:
        - Пойдемте! Майкл, давай свой чемодан!
        Я отмахнулся, и Рон побежал вперед, показывая дорогу. Через пять минут мы вышли на парковку у аэропорта, к самому ее краю, и еще через пару минут Рон подвел нас к небесно-голубому кадиллаку - мечте любого фаната американских автомобилей! Да, американцы никогда не жались в размерах своих «тачек» - машина, так машина! Красивая, сволочь!
        Рон погрузил наши чемоданы в багажник, и скоро кадиллак уже несся по ровной как стол трассе. Было по-летнему жарко, но я попросил открыть верх - ну как отказать себе в удовольствии покататься с открытым верхом?! Ветер треплет волосы! Солнце печет макушку! Живем, бродяги!
        Ей-ей, при первой же возможности куплю себе такой кадиллак! Из чистого упрямства - куплю! Высоцкий, помню, рассекал по Москве на единственном в ней БМВ, который пригнал из заграницы, а я вот буду на «Кадиллаке Де Вилль»! И пусть мои коллеги писатели охреневают и пишут жалобы на то, какая я буржуазная сволочь!
        Хе хе хе… Мечты, мечты… Но машинка хорошая. Это тебе не «Волга» с ее кривой рулевой колонкой. Этот - настоящий дорожный крейсер! Идет - не своротишь! А и попробуй его своротить - с двумя тоннами веса. Да, по весу он почти джип, 2200 весит, и даже 2300 - пустой. Объем двигателя - семь с гаком, почти восемь литров! Это просто охренеть! Только представить такую машинку в 2018 году… с ценой бензина в сорок рублей за литр. Сожрет, скотина! А вот в 1971-м году, когда горючки в стране советов хоть залейся - можно и покататься. Только вот черта с два его в Союз привезешь! «На какие шиши купил? Откуда у тебя взялись девять тысяч баксов?!» Или сколько он там стоит… вроде как девять тысяч, я помню, читал. Интересовался автомобилями в прошлом. Или в будущем? Скорее - в будущем.
        Ладно, что-то я увлекся, рассуропился, увидев красивую тачку. Выкинуть из головы, забыть! И помог мне в этом как ни странно - Нестеров Константин Владимирович. Он когда из самолета вышел, выглядел не очень хорошо, а на жаре совсем его разморило.
        - Меня сейчас вырвет! - жалобно простонал он, и я крикнул Рону, матерясь про себя и молясь, чтобы Нестеров дотерпел до обочины:
        - Рон, остановись у обочины! Константину плохо, сейчас блеванет!
        Надо отдать должное Рону - тут же ударил по тормозам и крутанул рулем, как заправский гонщик. А когда Нестеров рычал у обочины, закрываясь от попутных машин корпусом «Де Вилля», озабоченно спросил:
        - Что с ним? Он болен? Чем-то отравился?! Может ему к врачу нужно?!
        - Пить ему меньше нужно! - мстительно повысил я голос - Дармовой коньяк шампанским не надо полировать! Дорвался до выпивки!
        Нестеров только жалобно посмотрел на меня и продолжил свое грязное дело, а я довольно ухмыльнулся - вот и крючок! Вот я тебя и поймал, карасик! Мы еще повоюем!
        Как и ожидал, Нестеров буквально минут через пять как мы отъехал от места его позора завел свою занудную песню:
        - Михаил, я попрошу…
        - Никому не говорить, как ты нажрался и опозорил нас перед американскими бизнесменами? - припечатал я несчастного гэбэшника - Даже если меня спросят, как ты себя тут вел, и не позорил ли облик советского чекиста?
        - Тссс! - всполошился бледный, как мел Нестеров - Ты чего?! А вдруг он понимает русский язык?!
        - Да ладно тебе! - покачал головой - Ты их плакатик видел? Вот то-то же! Ладно, не буду я на тебя стучать. Но и ты давай не особо меня зажимай. А то начнешь - туда не ходи, сюда не ходи, это не говори, и то не говори! Давай договоримся - считаем наше путешествие за туристическую поездку, и нормально радуемся жизни! Забываем, что мы во вражеской стране, а просто смотрим вокруг и наслаждаемся поездкой! Договорились?
        - Договорились! - буркнул серо-зеленый Нестеров - Только еще раз давай остановимся. Мне кажется, я мог и в самом деле чем-то отравиться… чего меня так полощет? Я что, первый раз спиртное пил?
        Я промолчал, и снова попросил Рона остановиться у обочины. Тот не выказал удивления или неудовольствия, что я сразу же отметил, а Нестеров занялся своим любимым дело - удобрением придорожной травки. Не знаю, что у нас с Нестеровым получится, но рычаг давления у меня на него точно есть. Прекрасный рычаг! Если я на него настучу - ему точно больше не видать заграницы, как своих ушей, а могут и вообще загнать туда, куда Макар телят не гонял. Куда-нибудь в поселок Мирный, где полгода ночь и морозы до минус 60 градусов. Не любит «кровавая гэбня», когда их сотрудники за границей ведут себя подобным образом. Очень не любят. Бойся, Нестеров!
        Эта остановка была не последней. Я даже забеспокоился - а вдруг и правда Нестеров чем-нибудь отравился? Не на самолете, уверен - где-нибудь дома! Или в аэропорте - купил какой-нибудь беляш, да и сделал себе такое удовольствие. Хотя… тогда бы его перло со всех дыр, а так просто рвет. Сколько он выжрал - я не следил, бутылку коньяка? Две? А может у него с собой было?
        Вот ведь черт… вроде на вид приличный интеллигентный человек, и какого лешего с ним случилось?
        - Жена от меня ушла! - вдруг совершенно трезвым голосом буркнул мне Нестеров, будто отвечая на незаданный вопрос - К приятелю моему. Изменяла, стерва! И ушла! Вот я и сорвался…
        Я кивнул и промолчал. Вот оно как выходит! Кстати - а я-то? Я как тогда поступил, когда Зина объявила, что я ей теперь не нужен? Практически - один в один. Тогда какое моральное право имею его поучать?
        Права такого не имею, а вот возможность держать его на крючке - имею! Прости, Костя, ты так-то мужик неплохой, только… своя рубашка ближе к телу. Я из тебя выжму все, что смогу! Не надо было прикреплять ко мне «поводыря», я вам не ребенок! Да и вообще… отвык я от такого тотального контроля, меня это оскорбляет. Я свободный человек!
        Отель был прекрасен. Нет - снаружи все как-то… обыденно, что ли… старинное здание, похожее на здания сталинской постройки, ухоженное, чистое. Вывеска, как вывеска - ее даже сразу и не заметишь. Только и отличается от обычных офисных зданий тем, что у входа стоят два здоровенных швейцара в ливреях и белых перчатках. Эдакие гранадеры швейцарского племени.
        Мы остановились прямо у входа в отель, метрах в двадцати от выстроившихся в очередь «чекеров», желтых Нью-Йоркских такси. Смешные такие машины - пузатые, с мордами будто вечно чем-то недовольными, сердитыми. Для Нью-Йорка они что-то вроде обязательного атрибута, достопримечательности города. Ну как английские таксомоторы - довольно-таки уродливые, но удобные машины.
        А внутри отеля я почувствовал себя дикарем, который только что вылез из джунгей. И признавать это было просто печально. Возмутительная роскошь! Нашей гостинице «Россия», в которой мне приходилось бывать, или «Космосу» - не снилась такая роскошь! Пять звезд - не хухры-мухры. Мой чемодан да и я сам в своих «крутых» шмотках (джинсы, джинсовая куртка, джинсовая рубашка и кроссовки) смотрелись здесь случайными гостями, эдакими селянами облепленными соломой и навозом, невесть как забравшимися туда, где их не ждали.
        Но впечатление было обманчивым. Нас ждали. Поселение в номер произошло буквально за минуты - рраз! И вот уже ключ у меня.
        Рраз! И мы идем к лифту, а впереди тащат наши убогие чемоданы два «боя» - чернокожие молодые парни с гладкими, красивыми как с картинки физиономиями. Эдакие образцово-показательные «бои»!
        Кстати - поселение было не в номер, а в номера! Как оказалось, номера у нас разные - меня поселили в полулюксе, а Нестерова обычном одноместном номере этажом ниже. Нестеров только скрипел зубами, бормоча под нос что-то вроде: «Вот сволочи! Да чтоб вас пронесло!»
        А у меня душа пела - «Есть! Есть, попался! Теперь меня не так уж и просто контролировать!»
        А потом я задумался и слегка насторожился - правда, а зачем нас разделили? Была у меня одна мыслишка на этот счет, но я решил оставить ее до времени. Вот настанет ТА минута - я и подумаю на этот счет. А пока что… может ничего еще и не будет.
        - Михаил, аккуратнее! Могут вербовать! - шепнул мне Нестеров, выходя из лифта, но я беспечно махнул рукой - плавали, знаем!
        Номер состоял из двух комнат, заставленных роскошной мебелью. Просто варварски роскошной мебелью. В таком номере мне никогда не приходилось бывать - только по телевизору видел, и даже помыслить не мог, что когда-то окажусь в чем-то подобном. Человек из глухой Российской провинции, вояка, который ползал по грязи, пытаясь вжаться в нее как можно сильнее чтобы не получить пулю в задницу - в роскошнейшем номере пятизвездочного отеля в США, на Манхеттене! Да это даже не сказка, это бред, глюки!
        Но я здесь. И буду изображать из себя эдакого видавшего виды равнодушного известного российского писателя, которому все пофиг, и который видал и получше. Не знаю, удалась ли мне каменная рожа бывалого богача, но Рон похоже что был слегка разочарован. Не знаю, чего он ожидал - криков восторга? Испуга? Может быть. Но только ничего этого он не получил. Ни на один цент.
        Чаевые «бою» дал Рон - доллар, по-моему, у меня были только пятидесятидолларовые купюры, а я не настолько богат, чтобы раздавать чаевые по пятьдесят долларов за раз.
        - Тебе часа хватит, чтобы привести себя в порядок? - осведомляется Рон, оглядывая меня с ног до головы - помыться с дороги, побриться всякое такое? В общем - через час я жду тебя внизу. Пойдем в ресторан, отметим твое прибытие. А потом погуляем по городу - если хочешь, конечно! Пресс-конференция завтра в двенадцать часов дня, времени хватит и отдохнуть и развлечься. Ты раньше не был в Нью-Йорке? Нет? Вот и посмотришь.
        Этот день отложился у меня в памяти мельканием лиц, автомобилей, домов и улиц - такая мешанина обрушилась на память, что даже голова заболела. Нет, не от выпивки - я почти не пил, так, для порядка, пару бокалов шампанского. А вот Нестеров опять нализался. Пришлось его экстренно эвакуировать в номер, иначе могла бы случиться неприятность.
        Ну а мы с Роном отправились по Манхеттену - смотреть и восхищаться. Само собой, восхищаться должен был я - а кто же еще? Рон это все видел, и много, очень много раз. Я должен был быть поражен роскошью и могуществом, силой и красотой Великой Америки. Зачем?
        Понятно, зачем… Но не сейчас. Я думаю, они полезут ко мне после пресс-конференции. Даже уверен в этом. Не зря они поселили меня в один из лучших отелей, не зря показывают мне все лучшее, что у них есть. А лучшим они считают все, что сейчас вокруг меня. Как там сказано у Вилли Токарева?
        «Я приехал из деревни
        В этот крупный городок.
        Очень трудно разобраться,
        Где тут запад, где восток.
        Небоскребы, небоскребы,
        А я маленький такой…
        То мне страшно, то мне грустно,
        То теряю свой покой.
        А вокруг - чужие люди,
        А кругом - чужой народ,
        От тоски глушу я водку,
        Только водка не берет.»
        Вилли Токарева я не люблю, как и никогда не любил так называемый «шансон», а точнее - то, что у нас называют шансоном - блатняк. Но вот эта песня вспомнилась, хоть Токарев сделал все, чтобы вполне приличнее стихи испортить своим бездарным исполнением. Эта песня должна исполняться грустно, с переборами, нараспев, а не так, как это делал он - с залихватским привизгом, радостной улыбочкой и прыжками. Тут грустит эмигрант, которого жизнь занесла черт-те-куда, грустит, и заливает тоску водкой из-за безысходности своего жалкого существования.
        Вспомнил песню именно потому, что вокруг меня - те самые небоскребы. И да - рядом с ними ты такой маленький-маленький… такой ничтожный! Жалкий!
        Нью-Йорк подавляет. И я бы не хотел здесь жить, ей-ей не хотел бы. Возможно, просто во мне говорит провинциал, подсознательно мечтающий о тихом, уютном местечке, городке, где все друг друга знают, и ненавидящий громадные города, высасывающие у человека душу и сердце.
        Песня эта еще не написана, Токарев еще не эмигрировал в США. Это произойдет только в 1974 году, когда успешный ресторанный музыкант решит, что его душит «кровавый режим» и сбежит, полностью уверенный в том, что в Америке-то он развернется на полную мощь! Уж там-то заметят его искрометный талант, оценят, завалят деньгами, предложениями!
        Посуду мыл. Даже курьером его не взяли - язык не знал. Когда устроился работать в такси - считал, что ему повезло. Какая, к черту, музыка? И в конце концов, все равно вернулся в Москву. Как-то не очень гостеприимна к нему оказалась новая родина. А ведь песни писал для Эдиты Пьехи! Сам выступал, пользовался успехом! И вот… видимо вскружилась голова. Зажрался.
        - А это Рокфеллер-Центр! - радостно сообщил Рон, указывая мне куда-то направо. Я посмотрел, и тут же в голове щелкнуло и сложилось: «Кристи»! Вот оно! Аукцион Кристи!
        - Рон… - начал я задумчиво, глядя на вожделенное здание - Мне нужно с тобой поговорить. Консультация нужна. Это не уличный разговор, может где-нибудь в кафе посидим?
        - Хорошо, посидим! - Рон бросил на меня быстрый взгляд, и в глазах его зажегся живой интерес. Ей-ей этот парень аналог «моего» Нестерова! Да ну и черт с ним - аналог, так аналог. Главное - чтобы помог.
        Мы зашли в кафе с холодным, кондиционированным воздухом, и я облегченно вздохнул - хорошо! Вот чего не отнимешь у американцев, умеют они создать удобства для посетителей. В любой кафешке, в любом офисе обязательно стоит кондиционер, работающий так, будто собирается всех заморозить! Сидишь, балдеешь, рубаха к телу не липнет - это же классно!
        - Ну, так о чем ты хотел поговорить, Майкл? - Рон отпил ледяного пива из запотевшей кружки, и удовлетворенно вздохнул - Ох, хорошо! В жару холодное пиво - в самый раз! У вас там в России есть пиво, Майкл? Наверное, есть, но точно не такое вкусное, как у нас! Попробуй!
        Я тоже глотнул из кружки. Пиво было вполне приличным, но на мой взгляд слишком горчило.
        - Мне нужно открыть счет в каком-то из ваших банков - бросился я в омут головой - А еще, я хочу, чтобы часть гонораров от моих книг шла на этот счет.
        - Вот как… - Рон усмехнулся - Готовишь себе площадку для приземления в случае чего? Уж не собрался ли ты просить политического убежища?
        Собеседник так остро и пристально посмотрел мне в глаза, что я понял - вот он, момент! Ждет! И он точно уверен, что я сейчас это сделаю! Придется разочаровать.
        - Нет, Рон… по крайней мере - пока что нет - улыбнулся я в ответ - Я не могу подвести людей, которые меня сюда отправили. Да и зачем мне убегать из своей страны? У меня там все просто замечательно! Я популярный писатель, мои книги массово издают, я могу купить практически все, что хочу - так зачем мне бежать? От чего? На меня нет никаких гонений. Да, у меня есть претензии к власти в моей стране, так и что? Разве у вас, американцев, нет претензий к вашему государству? Но я очень предусмотрительный человек, и хочу, как ты правильно понял, чтобы у меня была подушка безопасности.
        - Как ты назвал? Подушка безопасности? - весело удивился собеседник - Забавное название. Что это такое, подушка безопасности?
        Я чуть не выматерился. Вот надо же так проколоться! Нет еще подушек безопасности на серийных автомобилях! Их впервые поставят только в 1972 году на олдсмобиль! А сейчас 1971 год!
        - Ну я имел в виду - когда падаешь, лучше, чтобы на полу лежала подушка, на которую упадешь - усмехнулся я - Чтобы помягче было заднице при падении!
        - А! Ясно - довольно кивнул Рон - Ну что тебе сказать… я узнаю насчет счета. Что касается направления туда части гонораров, так это уже при следующем заключении договоров, ты же понимаешь. В прежних прописаны другие условия, и мы не можем в одностороннем порядке изменить трехсторонний договор. Но счет откроем, да - почему бы и нет? Какой банк тебя устроит? Я предложу тебе Джи-пи Морган Чейз. Он тут, на Манхеттене. Можно сказать - мы рядом с ним сидим. Я поговорю со Страусом и мы все устроим. Думаю - проблем никаких не будет. Кстати, да, мы ведь сможем тогда подписать договоры и без вашего издательства, но в этом случае ты будешь иметь неприятности у себя на родине. Если тебя это не пугает - нам по большому счету безразлично кому перечислять деньги. Еще что-то? Еще какие-то просьбы?
        Я помялся, не решаясь, а потом все-таки выдал:
        - Да, еще просьба. После того, как счет будет открыт - мне нужно связаться с аукционом «Кристи». Мне нужно, чтобы кто-то меня рекомендовал. Мне кажется, так будет правильнее.
        - Вот как?! - Рон искренне удивился - И что же такое ты хочешь продать?! Ты что-то привез с собой, я правильно понял?
        - Правильно. Я вывез из своей страны бабушкино наследство - старинные русские награды, очень редкие и дорогие. И мне хотелось бы их продать и положить деньги на счет в американском банке. Это возможно?
        - Да что тут невозможного?! - хохотнул Рон - Америка - страна возможностей! Никто не может тебе запретить что-то продавать или покупать - если, конечно, это не оружие и наркотики!
        Он снова хохотнул и понизив голос, спросил:
        - Дорогие эти штуки? Действительно такие ценные, чтобы их приняли на аукцион «Кристи»?
        - Миллионы долларов - скучно сказал я, стараясь не смотреть на ошеломленного собеседника. А тот невольно присвистнул и ошеломленно откинулся на спинку стула, вытаращив на меня глаза:
        - Майкл, ты все продолжаешь меня удивлять! Скажи, а как тебя выпустили с таким грузом?! Как не отняли все на границе?
        - Сам не знаю - пожал я плечами - Мы не со всеми пассажирами шли, через отдельный вход. И со мной ведь… переводчик, ты знаешь. Нас и не досматривали.
        - Ага… ясно! - подмигнул Рон - твой спутник шпион, вот его и пропустили! А ты… может быть ты - тоже шпион? Майкл, ты шпион?
        Я вдруг расхохотался, и смеялся с минуту, не меньше. Мне это предположение показалось таким забавным, таким глупым, что я не смог удержаться. А может накопилось напряжение последних месяцев. Надо же как-то сбрасывать накопленный негатив? Так лучше смеяться, чем бить кому-нибудь морды!
        - Ага, русский Джеймс Бонд! - я вытер прослезившиеся глаза салфеткой, и помотал головой - Умеешь ты развеселить, Рон! Шпион с драгоценностями на несколько миллионов долларов! Замечательно! Только вот я не хочу оставаться у вас жить. Зачем тогда мне шпионить? И самое главное - КАК?! Хе хе хе…
        - Ладно, ладно! Хватит издеваться! - Рон хохотнул, вытянул ко мне ладони в жесте защиты - Я же шучу! В общем, так: ты сейчас идешь в свой номер, отдыхаешь, смотришь телевизор, а я отправляюсь к руководству и пытаюсь выполнить твое задание. По результатам я тебе скажу… ну… скажем - завтра, перед пресс-конференцией будет что-то известно. Возможно. А после пресс-конференции мы продолжим разговор. Хорошо?
        - Хорошо! - кивнул я, и отпил из кружки почти не нагревшегося пива. Прохлада. Чего ему особо нагреваться? Вот если бы на улице сидели, тогда - да…
        Мы допили пиво, и только после этого пошли к отелю. Честно сказать, ходить по улице по такой жаре очень не хотелось, даже если вокруг столько интересного. Что именно интересного? Да хотя бы люди - такие непривычные, такие… странные. Я люблю иногда вот так усесться где-нибудь в центре города, на пешеходной зоне - взять кружку пива, орешки, сидеть, и смотреть на проходящих мимо людей. И придумывать им биографии: кто они такие, куда спешат, или не спешат, как живут и чем живут, если у них семья, хорошо ли им живется. Это полезная тренировка для мозга писателя, а еще - помогает в написании книг. Чем больше накопленной информации, тем легче тебе потом пишется. Проверено.
        И вот здесь - я иду, и смотрю на мир, смотрю на проходящих мимо людей и пытаюсь понять - кто они такие, как оказались на Манхеттене, пытаюсь представить их жизнь. И само собой - здесь мне сделать это многократно сложнее. Ну как я могу понять жизнь вот этой пухленькой молодой девушки в костюме офисной служащей? Может она бедна, а может богата, может у нее есть мужчина, а может, нет - странно, но в Союзе 1971 года гораздо легче понять, насколько хорошо (или плохо) обеспечен тот или иной человек. У нас есть что-то вроде дресс-кода, рассказывающего о человеке все, что возможно рассказать. По крайней мере - об уровне его доходов. Видишь человека в новых американских джинсах - понятно, это достаточно обеспеченный и продвинутый тип, не какой-нибудь работяга из колхоза! А здесь… нет, само собой - тут джинсы не предмет роскоши. Но тут еще и не выпячивают богатство… так, по крайней мере, мне показалось. Одеваются, кто во что горазд - главное, чтобы было удобнее.
        Но да ладно. Пойду отдыхать. Вообще-то я не слишком и устал - тринадцать часов перелета в бизнес-классе ИЛ-62 это совсем не тринадцать часов в каком-нибудь дерьмовом аэробусе-321, где в эконом-классе нельзя даже просто сидеть - ноги не умещаются. Но все равно - хватит на сегодня впечатлений, нужно к завтрашней пресс-конференции готовиться, обдумать - что буду говорить.
        Хотя… ну вот что такого я могу обдумать? Откуда я знаю, что именно меня спросят? Придется определяться по ходу дела, так что… Нет, я всего этого действа не боюсь, я вообще можно сказать свое отбоялся, и уж не какие-то там акулы пера меня испугают, но… не хочется ударить в грязь лицом. Впрочем - я за словом в карман никогда не лез.
        Номер встретил меня роскошью и негой. Я плюхнулся на кровать, глядя в стильно изукрашенный потолок и стал сосредоточенно обдумывать сегодняшний разговор с Роном и завтрашнюю конференцию, и как следовало ожидать - мгновенно заснул. То, что за окном светит солнце и день разгулялся - ничего не значило. По московскому времени сейчас около полуночи.
        Проснулся я… хмм… утром. Московским утром. В шесть часов утра по Москве. Двадцать три часа - по нью-йоркскому времени. За окном светло - тут скорее всего вообще на улицах не бывает темно - светятся рекламные щиты, да освещены улицы совсем не так, как в каком-нибудь Ртищево или Хвалынске (ничего не имею против этих городишек, Хвалынск вообще мне нравится).
        Сна - ни в одном глазу! Бодрость, свежесть и желание вытворить чего-нибудь такое, о чем потом буду жалеть. Например - погулять по вечернему Нью-Йорку. Кстати - если не погуляю, потом буду жалеть еще больше.
        Сказано - сделано. Натягиваю свои верные кроссовки, закрываю номер, и вперед! «Большое яблоко» - жди меня! Денег с собой взял триста долларов - обязательно зайду в какое-нибудь кафе и посижу. Только теперь не внутри, а снаружи.
        Ключ сдал на рецепшен дежурно-улыбчивой девушке в белой блузке и вышел на улицу. Да, вечером хорошо! Жары нет! И людей столько нет, как днем!
        Красиво, черт подери. Все вокруг сверкает, переливается цветами радуги! Отвык я в Союзе от того, как может быть много рекламы. Впрочем - даже в моем шумном, безумном 2018 году столько рекламы на российских улицах нет! Но здесь она как вирус заполнила все пространство! Она расползлась во все стороны, и во всполохах рекламных огней казалось, что находишься в каком-то гигантском дьявольском калейдоскопе!
        Странное ощущение, конечно. Я шел в этом рекламном аду (или раю?!) ошеломленный, можно сказать обалдевший от такого напора на мой тощий кошелек. Реклама умоляла, просила, требовал - Купи! Купи! Купи!
        Я бы купил, но с деньгами как-то туговато. Вот продам мои цацки, и тогда… А что тогда? Все равно - даже если я что-то куплю, провезти это в Союз я не смогу. Никак не смогу. Скажут: а откуда у тебя взялись деньги на покупку?! Что, нетрудовые доходы?! А может контрабанда?! А ну-ка, колись!
        Мда… это тебе не 2018 год, где всем наплевать, на какие шиши ты купил себе новую машину, или не купил ничего вообще и подыхаешь с голоду. В 1971 году тебе умереть с голоду не позволят, но и купить практически ничего из того, что бы тебе хотелось ты не сможешь. Ибо советскому человеку это не положено! Одно хорошо - такого убийственного количества рекламы, как здесь - в Советском Союзе нет, и еще не скоро такая пакость у нас заведется. Впрочем - может она и раньше заведется… если Шелепин все-таки решится.
        И я снова углубился в свои мысли о будущем, забыв даже как следует посматривать по сторонам и любоваться ночным Нью-Йорком.
        Я шел, шел, шел… и только минимум через полчаса (скорее всего больше, не менее часа) заметил, что зашел неизвестно куда. Дело в том, что я заворачивал за углы домов, проходил по улицам перпендикулярным той, по которой я шел, снова куда-то сворачивал, и так насворачивался, что когда очнулся от мыслей - совершенно потерял ориентацию на местности. Чистые, ухоженные улицы и фасады домов сменились высоченными многоэтажными домами и грязными, забросанными мусором мостовыми. Людей на них почти не было, да и внешний вид прохожих очень отличался от тех ухоженных офисных клерков, которые пробегали по своим офисным делам возле моего отеля. И самое хреновое, что я не мог воспользоваться своей абсолютной памятью - по одной простой причине: я не смотрел на номера улиц и не старался запомнить, сколько раз и куда повернул. Просто шел - быстро, как будто куда-то спешил.
        Увидев вывеску какого-то бара, я поспешил туда - передохнуть и вызвать такси. Без такси я до отеля точно не доберусь, а как его найти - не знаю. За то время, что прошло с момента моего «отрезвления» мимо не проехал ни один «чекер». Кстати - это было очень плохим признаком.
        Толкнув дверь под неоновой вывеской, я оказался в тускло освещенном баре, похожем на все бары, которые я видел по телевизору, в которых бывал сам, и которые сразу же буквально вопили посетителю: «Шел бы ты отсюда, не напрашивался на неприятности!»
        Черные. Или как привыкли их называть в Союзе - негры. Угнетенные, забитые хозяевами-плантаторами, дяди Сэмы и их производные. Ну да, ну да… были когда-то забитые! А теперь…
        Честно скажу - я никогда не был ксенофобом, и уж тем более нацистом - да как может быть нацистом человек, рожденный и воспитанный в Советском Союзе? Выращенный на книгах об интернационализме, о ненависти к рабству? Уже будучи достаточно взрослым человеком, я с досадой и грустью узнал, что русского, советского человека не так уж и любят за границей те, о ком мы так яростно пеклись и чьи права защищали. Права вот этих - чернокожих, угнетаемых и обиженных.
        А позже вообще выяснилось, что практически 80 процентов преступности в том же США составляют вот эти - обиженные и униженные, которые усиленно обижают и унижают тех, кто их когда-то обижал. И так преуспели в своем желании отомстить за обиды предков, что и работать некогда - надо исправлять, надо возмещать нанесенные их предкам неприятности! Проще говоря - как минимум три из четырех преступников в США чернокожие, или их производное.
        У черных свои анклавы, свои питейные заведения и свои клубы. На том же Манхеттене есть такие районы, куда не стоит забредать белому человеку во избежание больших неприятностей. И вот меня, болвана эдакого, угораздило забрести именно в этот район, и в такой бар.
        Я по инерции сделал несколько шагов к стойке, пока происходящее в баре не привлекло мое внимание. Вот все-таки мирная профессия писателя расслабляет, делает тебя рассеянным, не от мира сего! Если бы я попал сюда только что из «зеленки», пахнущим сгоревшим порохом и ружейным маслом - для меня было бы достаточно только глянуть внутрь, открыв дверь - и я бы уже ретировался отсюда куда подальше. Именно ретировался бы, сбежал, если проще сказать. Во-первых, я не Илья Муромец, чтобы «Повел направо - улочка! Повел налево - переулочек!». Уточнять - чем повел - не буду. Каждый водит чем хочет.
        Во-вторых… а на кой черт мне встревать в драку с черными? Печальный опыт побоища возле «Арагви» у меня уже есть - когда я героически пытался никого не убить, и в результате отбил свои руки до состояния небольших подушек. А оно мне надо? Я заточен на то, чтобы убивать и калечить, а не беречь мягкие тела моих противников! И вот, к примеру - вырву я пару черных кадыков, и что тогда? Да плохо тогда, совсем плохо. Засадят меня как минимум лет на двадцать, и закончится моя карьера писателя и прогрессора. Вся жизнь моя - псу под хвост.
        Но мозг мой сработал с замедлением в несколько секунд, и когда я все понял - был уже возле стойки бара.
        За стойкой стоял чернокожий здоровила лет сорока на вид - может, он был и моложе, я вообще не могу определять возраст черных, желтых, красных и других объектов не европоидной расы. Впрочем - у европейцев тоже все обманчиво, и я тому пример. Мне-то тоже сейчас больше тридцати пяти на вид не дашь, а может и того меньше. Впору начать краситься в седину, чтобы возраста добавить. А то ведь странно все это…
        - Привет! - невозмутимо сказал я, сохраняя хорошую мину при плохой игре - Я хочу вызвать такси. Можно отсюда позвонить? Я заплачу вам!
        - Нет - после долгой паузы сказал бармен, дыхнув (с выплеском слюней) в стакан и продолжив усиленно его полировать не очень чистым полотенцем - Тебе здесь нечего делать, мужик! Вали отсюда, пока цел!
        Я ничего не сказал, хотя мог сказать очень многое, многосложное и яркое, повернулся через плечо и пошел на выход под внимательными взглядами десятков пар глаз. Меня никто не попытался остановить, и слава богу! И через минуту я уже шел по пустынной улице, по которой ветер переметал обрывки газет, блестящие обертки и какую-то шелуху - то ли от семечек, то ли от орешков. Ветер усилился, и похоже что намечался дождь. А может просто ветер разогнался как в аэродинамической трубе среди высоченных зданий, стиснутый боками уродливых каменных громадин - будто в длинном горном ущелье. Я даже вихрь увидел - небольшой такой, но вполне себе полноценный столбик вихря который бросил в мне в лицо пригоршню пыли пополам с мусором, как если бы сам недоброжелательный район выражал пришельцу извне свое неудовольстие, и требовал, чтобы я поскорее отсюда ушел.
        Странно, конечно - буквально в двух шагах отсюда - громадные небоскребы, чистые улицы, дорогущие, сверкающие магазины и отели, Рокфеллер-центр с его мировым аукционом «Кристи», чистые, ухоженные люди в своих кабинетах и квартирах, чистая и красивая жизнь - центр мирового бизнеса. И тут же - грязные, заплеванные улицы, нищета и сплошной криминал. Стоит только отойти чуть в сторону, и контраст будет поразительным.
        Хотя… чего я так уж распинаюсь - «странно»! Да ничего странного! Буквально в двухстах метрах от здания администрации Саратовской области, от Театральной площади, от улицы Московской (бывшей Ленина) - улочки, застроенные частными домами в которых нет даже канализации, нет выгребных ям! Люди выходят и выплескивают помои прямо на проезжую часть, и когда идешь по этим улицам летом (улицы Зарубина, Гоголя и т. д.), в воздухе витает сладкий, отвратительный запах мочи. А зимой на этих улицах намерзают целые желто-зеленые наледи, на которых машина скользит и норовит пойти юзом. Сам попадался на такой наледи, чуть в аварию не попал. И это в 2018-м году! Так что тогда говорить о чужих городах, если свои - ничуть не лучше? Совсем не лучше. Особенно в 1971 году.
        Итак, куда теперь идти? Да куда глаза глядят! Где-нибудь все равно увижу станцию метрополитена, спущусь в него, и проеду… не знаю, куда проеду - но как-нибудь найду дорогу. Прогулялся, черт подери!
        Они догнали меня перед спуском к станции метро. Пятеро, впереди здоровенный чернокожий с толстой золотой цепью на шее. Все молодые, крепкие парни ростом пониже меня и потоньше, но видно, что тренированные и крепкие. Любит этот народ бокс, а лучшие боксеры получаются из уличных хулиганов, драчунов. И единственный для черных способ выйти из нищеты - научиться как следует бить морды. И они это умеют. Потому сейчас речь уже шла не о том, чтобы остановить противников, а о том, чтобы спасти свою жизнь. Вокруг никого, пустынная улица, ночь, а в руке того, что с цепью - нож с узким, длинным лезвием, выкидной, наподобие «испанца».
        - Эй, мужик! Стоять!
        Так. У двоих похоже что стволы - у латиноса, что справа от меня, и у черного. Стоят далеко. Тот, что с ножом - тоже пока далеко для атаки. Двое остальных просто стоят, якобы расслабленные, но парни тренированные - зачем им ножи? Они сами, как ножи!
        Вот я влип! Попробую «отбазариться», только шансов ноль - не так хорошо я знаю английский и жаргон местных гопников. Вернее - я совсем не знаю жаргона местных гопников.
        - Слушаю, мужик! Чего хотел? - отвечаю я, мониторя перемещение противников.
        - Денег хочу! - просто отвечает бандит, и довольно улыбается - у тебя ведь есть деньги, давай их сюда, они мне нужнее.
        - Тебя как звать? - спрашиваю я как можно более миролюбиво - Должен же я знать, с кем говорю?
        - А зачем тебе знать? - удивляется негр - кэш отдал, и валишь куда хочешь! Кстати - часы тоже сними. Мне они нравятся. Золотишко, да? Дорого отдал?
        - Четыреста рублей - говорю я так же безмятежно - считаю, вполне недорого. Это русские часы. А я русский. Ты знаешь, кто такие русские?
        - Русский?! Ах ты сука! - негр делает шаг вперед, и я тут же выставляю ладони вперед:
        - Эй, эй, ты чего?! Чего тебе русские сделали? Я тебе чего сделал? Я только сегодня прилетел из России!
        - Вы, суки русские, выжили нас с Брайтона! Я вас ненавижу! - негр угрожающе машет ножом - Порежу на куски, сука!
        Вот зачем я сознался, что русский? Опять же - упорно живет в душе такой червячок, такая глупая мыслишка, что любой негр, узнав, что я русский, тут же заключит меня в объятия и облобызает: «Брааат! Братииишка!»
        Вот же чертов дурак! В общем, попытка была сделана и не защитана. Скорее - наоборот. Дисквалификация. И что делать?
        Дорогу к станции метро никто не перекрывает, но толку, если я туда побегу? Там тупик. Зажмут - просто расстреляют на месте, и пофигу им моя рукопашка. Значит, только вдоль по улице - вон туда!
        И я срываюсь с места так, будто от этого зависит моя жизнь. И очень помогает бежать то обстоятельство, что от этого как раз и зависит моя жизнь. И кстати, тот, кто скажет, что я трус - пошел в задницу! Вы Спартаку это скажите, когда на том свете окажетесь. А я на тот свет не спешу!
        Толпа ублюдков само собой помчалась за мной, радуясь новому развлечению. Нет ничегоинтереснее, чем погоня за жертвой, особенно если эта жертва ничего не может тебе противопоставить. Ты сильный, смелый, могучий - растопчешь это жалкого белого человечка и потом хохоча будешь рассказывать, как из него потекло дерьмо, когда ты топтал его ногами. Хорошее развлечение! Хорошая ночь!
        Как и ожидалось - они вытянулись в цепочку. Так всегда бывает. Кто-то медленнее бегает, кто-то просто ленится и рассчитывает добежать, когда первые уже начнут пинать лоха. Ну а мне теперь нужно выбрать момент и свалить первого набежавшего, забрать у него нож и завалить второго. А вообще лучше было бы скрыться куда-то так, чтобы ни одна сволочь не смогла найти! Ну нельзя, нельзя мне их мочить! Я не в своей в стране! Да и в своей - не так все просто! Не убивают у нас людей на каждом углу!
        Я завернул за угол, тут же остановился, готовясь принять первого бегуна, и тут… о господи! Ты послал мне небесную кавалерию! Нет, ну должна же быть и у меня удача? Почему бы и нет?
        В общем - как они тут оказались, что тут делали - я не знаю. Спали, наверное. Ну как наши менты в ночном патруле - забьются куда-нибудь в тупик, чтобы никто не видел, и дремлют, включив рацию на полную катушку. Вызовут - так вызовут, а не вызовут - к восьми часам на развод и сдавай оружие в оружейку. Патруль отдыхает!
        Машина стояла у обочины, и когда я выскочил за угол, то оказался метрах в семи от нее. Патрульные врубили «люстру», вернее - два фонаря, синий и красный по бокам крыши, и медленно начали вылезать из машины навстречу набегавшим на меня ублюдкам. В свете «люстры» и рекламных огней я хорошо рассмотрел полицейских - один невысокий кряжистый пузан лет сорока - он был за рулем - другой рыжий высокий парень лет тридцати, весь в конопушках, а его рыжие волосы напоминали огненный костер. Ирландец, не иначе! - проскочила отдаленная, не соответствующая моменту мысль. Какая хрен разница - ирландец он, или китаец?! Главное - это полиция, а полицию тут боятся все! По крайней мере я так думал…
        - Эй, что тут происходит?! Стоять, полиция! - крикнул один из «офицеров» (рыжий и худой), как тут их называют, и потянулся за пистолетом. Пистолет застрял в кобуре, а напарник все еще пыхтя выбирался из машины. Я рванул дальше, прикрываясь от набегающей толпы корпусом рыжего копа, и тут произошло то, чего я совсем не ожидал. Ну вот что должен был сделать любой гопник, к которому обращается мент? Или застыть на месте, бросив нож или что у него там в виде оружие - или свалить как можно быстрее. Потому что это же милиционер! Это власть!
        Что делает американский черный гопник? Он сходу налетает на копа и всаживает ему в грудь нож! Ах-ре-неть! Только и скажешь!
        Он занес нож для второго удара, когда я очнулся и прыгнул вперед, оттолкнув копа в сторону. Больше я ничего сделать бы не сумел. Бандит само собой промахнулся, нож мелькнул в воздухе и скулу обожгла боль - зацепил! Не знаю, насколько сильно зацепил, но… мне только второго шрама на морде не хватало - и так морда сошрамом, как у какого-то трактирного вышибалы! Вот же сука!
        Ярость, холодная, расчетливая ярость. И все стало на свои места - вот враг, вот я, и мне нужно врага убить. И больше никаких сомнений. Время бегства закончилось, настало время убивать!
        Я блокирую руку с ножом своей левой рукой и правой бью в горло противника - и не просто бью, а так, чтобы двумя пальцами зацепить его трахею и вырвать к чертовой матери! Это непросто, надо суметь как следует попасть… но я попадаю. Противник стоит на ногах, но из его глотки бьет фонтан крови, пробиваясь между зажавшими горло черными пальцами с белой ладонью. Мне почему-то именно это бросилось в глаза - пальцы сверху черные, а подушечки и ладонь - белые. Глупо, конечно, но в такие моменты бросается в глаза вот такое… непривычное.
        Грохнул выстрел, и рядом со мной из бордюрного камня выскочила искра. По мне бьют! Или по копу? Коп жив, он уже достал свой дурацкий ствол и взводит курок. Но пока он взведет его - нас нахрен расстреляют! И я прыгаю ко все еще стоящему на ногах, но уже мертвому негру, выворачиваю у него из руки нож и прикрываясь его телом бросаю выкидуху в стрелка, благо что он рядом, метров в семи от нас. Нож входит тому в шейную впадину, можно сказать - в горло. Целил-то я в грудь, но он наклонился (к моему удовлетворению и к своей беде), вот и попал ему чуть выше груди. Хорошо!
        Трое остальных тоже начали палить - двое в толстяка, который довольно грамотно укрылся за дверцей машины и капотом, и расчетливо огрызался одиночными выстрелами (впрочем, абсолютно без толку, безбожно мазал), третий все-таки решил добить рыжего и соответственно меня - тем более что я уже ничем не укрыт. Первый мой противник и второй - уже повалились на мостовую и не служили для меня надежным укрытием.
        Открыл огонь и рыжий, но то ли из-за того, что стрелял он с земли, то ли потому, что был ранен - толку от него было столько же, сколько от толстого напарника.
        И тогда я решился - бросился ко второму парню, выхватил у него из руки пистолет (кстати, между прочим - кольт 1911! Никелированный!), и начал стрелять.
        Первым же выстрелом я уложил того кадра, что палил в нас с рыжим - вышиб ему мозги. Я ведь снайпер, куда целюсь - туда и попадаю.
        Еще двумя выстрелами свалил противников толстяка. Его, кстати, за время перестрелки похоже что успели ранить - я слышал, как он охнул и простонал: «Черт побери! Они меня достали, Джек!».
        Последнего из нападавших я свалил уже тогда, когда он бросился бежать, выпустив в нашу сторону (в белый свет, как в копеечку, если не считать результатом разбитый рекламный щит) оставшиеся пули из своего магазина. Я попал ему в зад - прямо в центр, в самый анус. Если не сдохнет, то жить теперь будет очень трудно и мне кажется - проживет недолго. И это хорошо. Очень уж я не люблю всяческую шпану, особенно ту, что покушается на целостность моих кожных покровов. Латинос завопил, задергался на тротуаре, заливая его темной жидкостью, а я уже обернулся к рыжему копу, чтобы посмотреть - живой он, или уже откинулся. Он мне очень был нужен живым. Очень! Кто подтвердит, что это не я перемочил копов и черных бандитов?
        Рыжий был жив и вполне даже бодр - он матерился, называя противников различными нехорошими именами и названиями, постоянно поминая их черные зады. Похоже, что я столкнулся с копом, который очень не любит черных. Впрочем - понятно, почему.
        - Ты как? Как дела? - спросил я, и нагнулся над полицейским, рассматривая порез в его рубахе - Легкое вроде не задето. Пузырей на губах нет, крови нет - значит, не попал.
        - Ты врач? - простонал мой собеседник - Я в норме, плечо проколол, сука! Посмотри, что с напарником! А я вызову помощь!
        И я пошел к толстяку. Вот тому и правда досталось. Он получил две пули довольно-таки приличного калибра - одна перебила ему голень, вторая - вошла в ключицу. Он был в сознании, но дышал тяжело и похоже что не вполне понимал, что с ним происходил. Типа «поплыл». Из ноги хлестала кровь, из раны торчали белые кусочки кости, потому я тут же выдернул у него из штанов ремень и перетянул ногу выше раны - на полчаса хватит, а там скорая приедет, решат вопрос.
        С ключицей было и сложнее, и проще - пуля прошла навылет, вырвав приличный кусок мяса из спины. Все, что я мог сделать - это снять с себя рубаху и перетянуть рану наискосок, через подмышку, чтобы хоть как-то утихомирить поток крови. Если скорая не приедет в ближайшие пятнадцать-двадцать минут - ему конец. Просто истечет кровью. О чем я и сообщил рыжему напарнику.
        К тому времени, как я закончил импровизированную перевязку - коп уже потерял сознание, а я сидел над ним и ждал, когда же наконец приедет чертов реанимобиль.
        Он приехал через пятнадцать минут, но раньше него приехали штук пять полицейских машин - завывая сиренами, сверкая яркими огнями. Все закрутилось, завертелось, а я все сидел и сидел, зажимая рану толстого копа и думал - чем же кончится вся эта бодяга.
        А еще - как замечательно я умею попадать в неприятности, чтобы из них героически выкручиваться. Карма у меня такая, точно! Как там сказано? «Кого бог любит - того испытывает»! Ага… любит он меня испытывать, ох, как любит!
        Глава 8
        Мурыжили меня до самого утра. Опрашивали, допрашивали - хорошо, что я знаю язык, а еще лучше - что у меня с собой был паспорт.
        И вообще здорово, что рыжий коп, Джек Райан, был ранен не очень серьезно - ублюдок пробил ему только плечо - и смог дать показания, в том числе и в мой адрес. Ну а я рассказал практически все так, как оно было: пошел гулять по вечернему городу, заблудился, зашел в бар, где сидели только черные. Меня оттуда прогнали. В баре я сказал, что хочу вызвать такси, и что у меня есть деньги. Вот и вызвал на себя интерес черных бандитов. Догнали, я бросился за помощью к полицейским, те напали на полицейских. Когда увидел, что бандит собирается добить Райана - вмешался и убил негодяя, чтобы он не смог закончить свое грязное дело. А потом забрал у него нож, метнул, и убил второго - который хотел застрелить и раненого, и меня. А когда бандиты подстрелили напарника Райана- его звали Джулио Герра, судя по всему итальянец - взял пистолет убитого ножом негодяя и перестрелял всех остальных. Вот, в общем-то и все.
        На меня приходили смотреть, как на заморского зверя. Каковым, по большому счету, я и являлся. «Вот он, русский зверь! Вот он, „казак“! Видите, что творят?! Взял, и запросто перебил пятерых бандитов! Кадык вырвал голыми руками! Ножом зарезал! А потом из их же оружия перестрелял остальных! Вот это русские! И мы с ними собираемся воевать?!»
        Смешно, ага, но эти полицейские смотрели на меня, как на чудо морское - весь отдел перебывал в комнате, где меня допрашивали!
        Я сообщил, что нахожусь в Нью-Йорке по приглашению издательства «Фаррар, Страус и Жиру», что живу в отеле Ритц-Карлтон, и что в 12 дня у меня пресс-конференция. И просил меня побыстрее отпустить. Мне обещали, но побыстрее у них никак не вышло. Пока записали, пока прочитал и подписал, пока дождался вердикта начальства - вот время и прошло. И самое главное, что меня заставили дать подписку о невыезде из страны - до тех пор, пока прокуратура не примет решение по этому делу. Решат они, что я ни в чем не виноват, а совсем наоборот - кругом прав, так тому и быть. Поезжай, писатель, живи как хочешь. Ну а если не решат… думать об этом не хотелось.
        Сколько будет действовать подписка? А неизвестно. Пока решение не будет принято. Обычно - в течение месяца. Тут может быть и подольше - все-таки убийство пятерых человек! Хотя пятый, с простреленной задницей, вроде как был еще жив и находился в больнице.
        Кстати, Герру успели спасти. Уже под самое утро об этом радостно сообщил заглянувший в комнату коп. И это известие было приятным. Не зря я загубил свою драгоценную рубашку, теперь валяющуюся кровавым комом у меня под ногами. Не знаю, можно ли ее теперь отстирать, может лучше сразу выбросить в мусорный бак? Я во время допроса сидел в джинсовой куртке - тоже уделанной кровью, но только больше кровью убитого мной черного бандита. Как ни уберегайся, но когда рвешь кадык - кровь все равно попадает тебе на руки и на грудь. Вырвать его не так уж и сложно, если знать - как. Два пальца, указательный и средний, и отработанные до автоматизма движения. И да - пальцы должны быть сильными. Впрочем, это никому не интересно, и никому не нужно.
        Был и забавный момент, когда меня спросили, какого черта я поперся по ночному Нью-Йорку. Сразу вспомнился «Брат-2». Ужасно хотелось ответить, что я увидел красивые дома и пошел на них посмотреть. Слово-в-слово ответить. Но не решился. Слишком уж это… хмм… смешно, наверное. Сказал, как оно и было - я приезжий, гулял по городу днем и сложилось впечатление, что здесь, на Манхеттене, абсолютно безопасно. Гуляют люди, везде народ. И кстати - там, возле отеля, здания и правда красивые. Небоскребы и все такое. Ну вот я и пошел гулять вечером - днем-то ведь жарко! Откуда я знал, что здесь, в финансовом центре мира есть такие места, в которые белым людям вход воспрещен?! Где нет власти, и царят порядки африканских джунглей?!
        На меня посмотрели как на идиота, но отстали. Что с меня взять - русский! Дикарь! Забыл дома медведя и балалайку, и болван - отправился ночью искать водку. Вот и попался.
        И если быть совсем уж до конца честным - перед собой - я не ожидал, что попаду в такую передрягу. Вот честно - не ожидал! Думал, что хотя бы в 1971 году в Штатах не так все плохо с черным вопросом. Оказалось - ничуть не лучше, чем в 2018 году. В буквальном смысле на собственной шкуре убедился - на скуле вспухла приличная царапина. Мне ее продезинфицировали, зашивать там ничего не нужно, неглубокая, но видно ее чуть неза километр. Впечатление такое, будто мне в физиономию вцепилась женщина с очень острыми ноготками и хорошенько поработала над лицом. Как буду объяснять эту царапину журналистам - не знаю. Придумаю что-нибудь…
        Мне отвезли в отель на полицейской машине. Было уже без десяти минут восемь, когда я вошел в «Ритц-Карлтон» и невозмутимо, будто всегда хожу в джинсовой куртке на голое тело - забрал ключ от своего номера. В руках у меня свернутая в комок пропитанная кровью рубашка, на куртке тоже следы крови, на щеке багровая царапина - красавчег, да и только! Чуть не расхохотался, увидев ошеломленную мордочку пухлощекой девицы с рецепшена. Но не расхохотался. И она ничего не спросила - вышколенный персонал!
        Рубаху бросил в ванной комнате, куртку тоже - предварительно вынув из нее документы и деньги, пустил воду в ванну, и не дожидаясь, когда она наполнится, забрался в нее и лег, чувствуя, как легонько зудят-дрожат мышцы на остатках адреналинового отходняка.
        Видит бог - я ночных событий не хотел! Я покоя хочу! Тихого, сонного покоя русской деревеньки! Чтобы медленно, никуда не торопясь дойти до речки, влезть в теплую, прозрачную воду распугивая пескарей и стоявшую и берега щучку, чтобы возиться во дворе, отыскивая на грядке спрятавшиеся огурцы и радуясь зреющему винограду - покоя, не войны! Я навоевался по самую шейку! И не надо мне адреналина, я его нахлебался «по самое не хочу»! Если кто-то скажет, что я адреналиновый алкоголик - я ему в рожу плюну!
        Но если война сама меня находит?! Если она идет за мной по пятам?! Если я по большому счету ничего не умею, кроме как писать книги и воевать? Что тогда мне делать? Не выходить из дома? Запереться в четырех стенах? Так война и там меня найдет, я уверен! Мы с ней родня, с войной… она моя сестра. Проклятая сестра!
        Ну вот что я сегодня такого сделал, чтобы вызвать на себя огонь? Прогулялся по городу? Это что, такое преступление? Почему я должен был предполагать, что обязательно вляпаюсь? Сидеть в отеле и не вылезать на белый свет?! Я писатель, черт подери! Мой хлеб - это сочинение книг, а как можно сочинять книги, не выходя из дома? Не собирая, не аккумулируя новые впечатления, новую информацию?!
        Нет - в 2018 году по большому счету это возможно, там интернет есть. Открыл браузер - и понеслось, перед тобой весь мир! А сейчас? Читать книжки и никуда не выходить потому что в противном случае могут случиться неприятности? Да это с ума сойдешь! Агорафобия какая-то получится.
        Вымывшись надел чистое белье, добравшись до кровати сдернул с нее покрывало и бросился на шелковые простыни, чувствуя, как накрывает меня пелена забытья. Последнее, что сделал перед тем, как провалиться в сон - натянул на себя простыню-одеяло, потому что в номере было очень прохладно - не более двадцати градусов.
        Проснулся от настойчивого стука в дверь. Вначале не понял - что это такое. Стучат где-то, да и хрен с ними - стучат! Может ремонт кто-то делает! И только потом дошло - какой, к черту, ремонт?! Я в Штатах! У себя в номере отеля «Ритц-Карлтон»!
        Схватил со стула аккуратно сложенный халат, предоставляемый отелем, сунул руки в рукава, запахнулся, и как можно быстрее подойдя к двери, хрипло спросил, почти каркнул:
        - Кто?
        Понял, что сказал по-русски, перешел на английский:
        - Кто там?
        - Это я, Рон! - знакомый голос, почему-то напряженный, обеспокоенный - С тобой все в порядке?
        - А что со мной должно быть не в порядке? - буркнул я, открыв дверь своему секретарю - А ты чего так рано?
        - Рано?! - поразился Рон, вытаращив глаза - Да через час пресс-конференция начнется! Журналисты уже приехали, в конференц-зале рассаживаются! Ты чего?! Спал? Ты вчера выпил, что ли? Собирайся, скорее! Я к твоему переводчику заходил - он тоже сейчас будет готов. А пока ты бреешься и умываешься, расскажу тебе о твоих делах.
        - Каких делах? - насторожился и похолодел я.
        - Ну каких?! - снова удивился Рон - Ты же меня просил узнать насчет открытия счета и насчет аукциона! Или уже не нужно?
        - Нужно! - я нырнул в ванную комнату, но запирать не стал, оставив дверь приоткрытой - давай, рассказывай, а я пока побреюсь.
        - Ну, так вот! Господин Страус все устроил. Откроешь счет в банке Джи Пи Морган. Для этого тебе нужен будет только твой заграничный паспорт. Там еще нужен почтовый адрес, на который будет приходить корреспонденция, но господин Страус указал почтовым адресом адрес издательства. Корреспонденция будет приходить на этот адрес, а потом пересылаться туда, куда ты скажешь. Тебе остается только лишь прийти в банк и подписать договор. Его сейчас уже готовят. Рад?
        - Еще бы! - хмыкнул я, и спросил, соскребая с лица щетину старым металлическим станком для безопасных бритв. Вот люблю я такие станки! У меня и в 2018 году такой есть - от дедушки остался. Берегу, как зеницу ока. Бреет чисто, хорошо! Ну да, я консервативен… но может же писатель иметь какие-то свои причуды?
        - Но это еще не все! - многозначительно добавил Рон - Господин Страус созвонился с представителями аукциона «Кристи» и договорился, что они будут ждать в любое удобное для тебя время. Само собой - в рабочее время, с девяти часов до восемнадцати. За исключением субботы и воскресенья. В общем, после пресс-конференции ты можешь сразу посетить банк, а после банка - аукцион. Теперь - доволен?
        - Очень! - искренне сказал я. У меня будто гора с плеч упала. Честно сказать - я и не представлял, как все буду устраивать.
        - Рон! - продолжил я, споласкивая лицо - Скажи, а к кому можно обратиться, к какой юридической конторе или еще к кому-то, чтобы со счета передали некоторую сумму человеку в России? Лет через десять, например. Или двадцать.
        - Вот как! - Рон явно удивился - И кому же ты собрался передавать деньги через двадцать лет? Дай-ка угадаю… тайный ребенок, так? К совершеннолетию, да? Хе хе… ты затейник, Майкл! Любишь женщин? Ладно, ладно - я и сам такой! Да никого не надо - напишешь в банке распоряжение, и банк сам через своих юристов найдет этого человека и передаст деньги. Возьмут за это какой-то свой процент, но совсем небольшой, чисто символический. Но вообще - если надо, подыщем и юридическую контору, надежную, старую, такую, что не развалится за двадцать лет. А сам почему не хочешь передать эти деньги? Что, боишься - не доживешь?
        - Боюсь! - признался я - жизнь такая… странная штука! Сегодня жив, а завтра - нет. Хорошо. Вернемся к этому разговору после пресс-конференции.
        Я вышел из ванной, и тут Рон заметил царапину на моем лице:
        - О! Это что такое у тебя?!
        - Брился - порезался! - невинно ответил я, пожимая плечами - Старый бритвенный станок, торопился, и вот…
        - Ага… и бреешься ты наверное опасной бритвой! - саркастически хмыкнул Рон - Или ножом? Ладно, давай скорее! Время уже поджимает! Не забывай, что ты здесь вообще-то ради вот этого самого события!
        - А я думал, что нахожусь здесь ради издания моей замечательной книжки - ухмыльнулся я, и Рон радостно хохотнул:
        - Поймал! Поймал меня! Но и правда - давай скорее, уже зад поджаривает, как некогда!
        Зал был полон. Я сам не ожидал, что их будет так много - этих акул пера и снайперов телекамер. Этих самых телекамер насчитал целых четыре штуки - от разных телекомпаний. Ну а журналистов… не знаю, сколько их было, потому что отличить журналистов от просто любопытных с первого взгляда довольно-таки трудно. Если только по блокнотику и авторучке в руках?
        - Привет, Майкл!
        Страус был тут - элегантно одетый, с галстуком-бабочкой, потомственный аристократ, породистый ухоженный пес в сравнении со мной, облезлым дворовым бойцом.
        - Привет, Роджер! Прекрасно выглядишь! - я демонстративно обвел взглядом его подтянутую фигуру - Я рядом с тобой как облезлая шавка!
        - Ха ха ха… - Страус радостно, искренне расхохотался, потом наклонился ко мне и нарочито-доверительно сказал - Майкл, ты писатель, от тебя ждут чего-то такого… странного, эксцентричного, можно сказать - сумасшедшего! Потому что каждый из читателей подсознательно считает писателей людьми ненормальными, а уж фантастов - совсем безумными. Потому что только безумец может напридумать такого! А вот я - обычный бизнесмен, которому нужно выглядеть суперуспешным, супербогатым, суперумным - иначе зачем я притащил сюда русского писателя с его сумасшедшей книжкой? Понимаешь?
        Я понимал. И только кивнул, криво ухмыльнувшись. А Страус продолжил:
        - Я взял на себя труд заниматься этой пресс-конференцией, представлять на ней наше издательство - по понятным причинам. Компаньоны заняты другими делами. Мы еще съездим к нам в офис, и ты познакомишься и с Фарраром, и с Жиру - это очень интересные люди, очень дельные, настоящие профессионалы! И они высоко оценили твою работу, поддержали меня в этом проекте. Итак, сегодня здесь собрался цвет журналистики, все ждут чего-то особенного, такого, что всколыхнет летний застой в новостях. Постарайся дать им то, чего они ждут. Кстати, а чего у тебя царапина на скуле? Что-то случилось? Свежая царапина…
        - Порезался, когда брился! - усмехнулся я, и под внимательным взглядом Страуса добавил - Потом расскажу. И кстати, спасибо за помощь с банком и аукционом!
        - Все в порядке. Ты мой автор, и я должен был тебе помочь - отмахнулся Страус - Пойдем, сейчас начнется. Представлять тебя буду я, а потом пойдут вопросы. Не спеши, обдумывай слова, и не забывай - не все в этом зале любят русских писателей. И вообще - русских.
        Я кивнул, двинулся к столу, на который указал мне Страус, и тут увидел бледного, но причесанного и прилично выглядевшего Нестерова.
        - Привет, Михаил! - Настеров подошел поближе и тихо, быстро начал говорить, глотая слова так, будто они толпились и не пролезали у него в глотку - Будь осторожен! Здесь три основные телекомпании! И всякой журналистской швали выше крыши! Есть и Голос Америки и все такое прочее! Выбирай слова, помни, тебя услышат не только в Америке, понимаешь? Очень советую - выбирай слова! Не подставляй ни себя, ни меня! Кстати - чего у тебя царапина на щеке?! Что случилось?
        - Вот вы все задрали! - внезапно рассердился я, и тут же постарался себя утихомирить. Видимо все-таки сказалось напряжение последних суток, нервы уже ни к черту - Порезался я! Потом все расскажу. Мне есть тебе что рассказать…
        После такого многообещающего заявления глаза Нестерова вытаращились, он вцепился в рукав моей рубашки, желая все-таки выяснить, что со мной произошло и подозревая (справедливо) самое худшее, но Страус уже сделал мне жест рукой, сидя за тем же столом, за которым буду сидеть я, и… я пошел к издателю.
        - Господа! - Страус поднялся из-за стола, и шум в зале стих, сменившись щелчками фотоаппаратов и вспышками ламп - начинаем нашу пресс-конференцию. Меня вы знаете. А кто не знает - представлюсь: я Роджер Страус, один из директоров издательства «Фаррар, Страус и Жиру». А это (я поднялся) тот, ради кого мы и собрали сегодняшнюю пресс-конференцию, русский писатель Майкл Карпов. Он вчера прилетел из Советского Союза, чтобы встретиться с вами. Предлагаю поступить так: вы не тратите наше с вами время, просто задаете вопросы, Майкл на них отвечает. Не надо представляться, мы и так вас всех знаем (смех в зале), а кого не знаем - так пусть вначале сделает так, чтобы его все знали, а потом уже задает вопросы! (смех еще громче) Начнем с наших телекомпаний, ребята вон столько аппаратуры натащили, уважим их! Да, кстати, Майкл свободно говорит по-английски и… язык у него очень острый! Так что можете не обольщаться его мирным, интеллектуальным видом!
        Народ откровенно заржал - видуха у меня была еще та! На щеке царапина, на виске шрам - мордоворот, а не интеллигенция! Мирная, понимаешь ли, интеллигенция!
        - Острый язык - хорошо! Главное, чтобы он не был раздвоенным!
        Это еще что за сука?! Кто это? Ага! «Голос Америки», ну кто же еще…
        Я взял микрофон в руки, щелкнул по нему, удостоверяясь, что работает, и негромко сказал насторожившемуся залу:
        - Конечно, корреспондент «Голоса Америки» знает толк в раздвоенных языках… как и всякий пропагандист.
        В зале засмеялись, оглядываясь на коллегу, а тот сузил глаза и покраснел, явно преисполняясь ко мне неизбывной ненависти. Впрочем, как и к любому «советскому».
        - Ну я же вам говорил! - радостно ухмыльнулся Страус - Острый язык! Итак, сейчас Маргарет (он указал на симпатичную девушку с короткой прической) будет подходить к вам с микрофоном, и вы будете задавать вопросы. Повторюсь, представляться не нужно, не тратьте наше и ваше время. Короткий, насколько возможно, вопрос - и Майкл отвечает. Давайте, вывернем его наизнанку! Мы же должны знать, что из себя представляет советский писатель-фантаст! И кстати, давайте ближе к теме - напомню, завтра начинаются продажи первой книги фантастического сериала «Нед», написанного Майклом Карпов, и напечатанного нашим издательством. Конечно, нам интересно, что ест на завтрак советский писатель и с кем он спит (смех в зале), но все-таки главная тема - это продажа книги. Итак, начинаем! Маргарет, подходи к тому парню, который тебе нравится больше всего. Или к девушке. Тебе нравятся девушки, Маргарет? А! Тебе все нравятся, ты всех любишь! (Смех) Ну вот с кого-нибудь и давай, начинай!
        Страус сел, незаметно выдохнул, и я заметил у него на лбу небольшую каплю пота. Разогревать зал не такое уж и простое занятие… вспотеешь тут! Но разогрел, точно. Умеет продавать!
        - Господин Карпов - начал представительный мужчина с бейджиком «Эй Би Си» на кармане - скажите, как вы относитесь к противостоянию США и Советского Союза?
        О как завернул! Сходу, с налету, с повороту! Кстати, на английском языке фраза звучала так: «Сэр Карпов, как ты относишься…» и так далее. Но если перевести ее дословно, звучать будет достаточно грубо. Просто в английском нет деления на «ты» и «вы», и кстати, может так даже и правильно. Проще. Если они хотят подчеркнуть уважение к собеседнику, добавляют «сэр», или «мисс», «миссис» и так далее. Но я уже начинаю привыкать переводить для себя так, как положено - если с «сэром», то на «вы».
        - А как можно относиться к противостоянию двух стран? Плохо, конечно! Мы должны жить в мире, дружбе, сотрудничать, а не разгонять гонку вооружений.
        - А что вы скажете о режиме в вашей стране? О гонениях на ваших диссидентов? Что вы скажете о вашем коллеге Солженицыне?
        - Я не встречался с Солженицыным, и честно скажу - не горю желанием с ним встречаться. Мне он не нравится. Я его не уважаю. И не считаю его книги настоящей литературой.
        - А свои - считаете?
        Ах ты ж сука… ловушка! Скажи сейчас что считаю - скажут, что загордился, выставляет себя классиком литературы. Скажи, что не считаю - ага! Значит твои книги дерьмовые, раз сам это говоришь!
        - Я сказочник, сэр. Я пишу сказки для взрослых. Сказки, которые делают людей немного чище, немного позитивнее. Которые скрашивают жизнь людей, из серой превращая ее в яркую, цветную. А настоящая это литература, или нет - решать не мне, а моим читателям. Для меня, как и для любого писателя - свои книги самая настоящая, великая, гениальная литература! (смех в зале) Это как дети - они все делятся на своих, и плохо воспитанных. (смех)
        - Господин Карпов… - снова начал телевзионщик, и тут Страус, к которому подошла его секретарь Пегги и что-то начала говорить на ухо, встал, и остановил говорившего:
        - Господа! Тут мне пришла одна новость, которая вас, думаю, заинтересует! Мне только что сообщили, что господин Карпов сегодняшней ночью спас двух полицейских офицеров, уничтожив банду, которая на них напала! Одного он убил голыми руками, другого ножом, который отнял у первого гангстера, трех других застрелил из пистолета, который отнял у второго гангстера! Наш писатель не только невероятно популярный в своей стране фантаст, но еще и герой! До приезда скорой помощи он сидел и зажимал рану одного из полицейских, чтобы тот не истек кровью! Браво, Майкл! Браво!
        Страус встал и захлопал в ладоши. Следом за ним захлопала Пегги, за ней - весь зал, даже тот, с красной мордой из «Голоса Америки».
        - Браво! Браво, Карпофф! Браво!
        Я медленно встал. Вот что теперь делать? Раскланиваться, как идиоту? Как цирковому клоуну? Ну вот нахрена он это сделал?!
        Хотя я знаю - нахрена. Он сделал то, что должен был сделать - реклама! Это - реклама! Теперь все захотят посмотреть, почитать - какую же книжку написал русский писатель, убивший голыми руками пятерых гангстеров! Мда…
        Кстати, а чего я ожидал? Что ночное происшествие останется незамеченным? Ну тупо же! Мне все равно бы пришлось рассказать обо всем и Нестерову, который сейчас сидел с вытаращенными глазами и то бледнел, то краснел, и Страусу, отбивавшему ладони в овациях, и… всем, кого это касается. Шила-то в мешке не утаишь! Только вот шуму не хотелось, ох, как не хотелось!
        Ладно… чего теперь боржоми пить, коли печень уже отвалилась… будем выжимать из ситуации все плюшки, которые возможно выжать. Уж на то пошло - этот шум мне точно на пользу. По крайней мере - в плане продажи моих книг в Штатах. Уж Страус-то постарается, по-полной раскрутит историю!
        Минут пятнадцать пришлось рассказывать, как это я оказался в неблагополучном районе, и как на самом деле все происходило. Меня не перебивали, а потом все как с цепи сорвались - бросались к Маргарет, вырывая у нее из рук микрофон, кричали с места, потрясая блокнотами, и только когда Страус рявкнул в микрофон, призывая всех к порядку, шум постепенно стих. Первым микрофон получил высокий мужчина с благородной сединой на висках, эдакий здешний Познер - с вкрадчивыми манерами и хитрыми еврейскими глазами.
        - Скажите, господин Карпов, а что, обязательно было убивать этих гангстеров? И вообще, как вы это смогли сделать? У вас что специальная подготовка? Может вы русский шпион?
        Я ухмыльнулся:
        - Вы судите о том, какие бывают шпионы по книжкам о Джеймсе Бонде, да? То есть - шпион только тем и занимается, что всех бьет? Это какой-то странный шпион. Для комиксов. Что касается вашего первого вопроса - а мне некогда было думать. Одного полицейского ранили ножом в грудь, другого расстреливали на моих глазах - что мне оставалось делать? Уж на то пошло - добили бы их, принялись бы за меня. А я не хотел убивать этих негодяев, пусть даже они и негодяи. Я попытался вначале убежать! Нормальные герои всегда идут в обход! (смех) Но раз уж пришлось драться - надо тогда бить наверняка, чтобы не встали. Ну и по второму вопрос: я не знаю, откуда у меня различные умения. Я даже не знаю, кто я такой. Чуть больше года назад я обнаружил себя стоящим на дороге в одном из российских городов. На мне не было ни одной нитки одежды, а сам я не помнил - ни своего имени, ни места, где нахожусь. Имя и фамилию мне дали уже в лечебнице, куда вначале поместили. А государство уже после проверки выдало мне паспорт. Так что моей биографии всего один год.
        - И вы за год написали столько книг?! - поразился журналист - сколько их у вас?
        - Десять. Пишу - одиннадцатую.
        - О господи! Да вы - Бешеная Пишущая Машинка! - «Познер» широко улыбнулся - Вы просто монстр какой-то! Да вы один сделаете богатым издательство господина Страуса! Зачем им другие писатели, если есть вы?
        - Издательство Страуса и так уже богато - усмехнулся я - Но я постараюсь сделать его очень богатым! Если они захотят, конечно.
        Страус рассмеялся и показал мне большой палец - молодец!
        Следующим был упитанный господин непонятно из какой газеты, выглядящий так, как всегда выглядели буржуи с советских плакатов - в клетчатом костюме, толстощекий, явно выпивший всю кровь у рабочего класса. Но заговорил он не как кровопийца-буржуй, скорее наоборот.
        - Скажите, господин Карпов, все те, кого вы убили, были черными?
        Опа! Это что еще такое?! Куда он меня ведет?
        - Да, все черные, и что? Не понимаю вашего вопроса.
        - Все вы поняли, сэр. А если бы это были белые, вы бы их пощадили?
        - Честно сказать, в тот момент мне было все равно, в чьей руке нож, или пистолет - в черной, белой, красной или зеленой. Даже если бы это были зеленые человечки с Марса, я все равно поступил бы так же. Они хотели убить полицейских, а я не мог позволить им это сделать. Совесть бы потом замучила!
        - То есть, вы не себя защищали, а полицейских? У нас в стране такие полицейские, что их должны защищать русские?! Полицейскому департаменту надо разобраться со своими офицерами. Их профессиональная подготовка совершенно не годится!
        Вообще-то я был полностью согласен с этим придурком - не годится. Если бы не я - этих пентюхов точно бы грохнули. Но только вот говорить этого точно не надо. Зачем подставлять парней? Все-таки они можно сказать соратники - и потому, что они копы, а я все-таки почти мент, пусть и бывший, а во-вторых, мы вместе стояли под пулями. И кстати - они не побежали, не испугались, отстреливались, как могли. А то, что никуда не попали - так это бывает. Люди теряются, совершают странные поступки в сложной ситуации. Но они вмешались, когда за мной гнались эти уроды, выполнили свой долг. Так что…
        - Все произошло слишком неожиданно. Первого офицера сразу ранили, второго тоже. Они просто физически не могли стрелять как следует. Так что зря вы на них… (хотел сказать «бочку катите», но осекся. Не поймут!) Зря вы их обижаете. Они выполнили свой долг, защищали меня! Не побоялись пятерых вооруженных бандитов! Да им медали надо дать за храбрость!
        Страус посмотрел на меня, и глаза его сузились. Он лоснился, как наевшийся сметаны кот. Ему все это действо явно очень нравилось. Ну а что - такой паблисити, это только представить! Шума - до небес!
        - Господа, все-таки ближе к теме - не забывайте, что мы обсуждаем творчество русского писателя, а не только его подвиги на земле Америки!
        Это Страус решил снова переключить внимание на главное - на мою книгу. И правильно. Маркетинг… такой маркетинг! Хорошего понемножку!
        - Скажите, господин Карпов, почему вы уверены, что ваша книга понравится американскому читателю? - это молодая женщина лет тридцати, очень даже миленькая. Тоже с блокнотиком в руках - Кто вам сказал, что она понравится американцам?
        - Я в этом доверяю чутью моих издателей, господ Страуса, Фаррара и Жиру. Все уже давно должны были убедиться, что они берутся издавать только тех авторов, от которых будет толк. Тех, кого покупают, тех, кого читают. Ну а как там дело пойдет - это уже одному богу известно!
        - А вы верующий человек, господин Карпов? - мертвой хваткой вцепилась в меня девушка - Вы верите в бога?
        - Знаете, я как тот солдат, что сидит в окопе и молится: «Хоть бы не в меня! Хоть бы не в меня! Господи, помоги!» А потом вылезает живой и забывает о молитвах и церкви. У нас есть пословица: пока гром не грянет - мужик не перекрестится. Я ответил?
        - Нет - улыбнулась девушка - Вы хитро ускользаете от прямого ответа. Еще раз спрошу: вы верите в бога? Вы ведь живете в Советском Союзе, и у вас преследуются верующие! Вы боитесь сказать откровенно? Вас за это отправят в лагерь?
        - Да что за глупости?! Кто вам это сказал? - фыркнул я и весело рассмеялся - у нас открыты церкви, хочешь - ходи в них, не хочешь - не ходи! И синагоги! И мечети! Не приветствуются только всякие сектанты-изуверы, но ведь эти секты и в США не особо популярны. А что касается моей веры в бога… это вопрос слишком интимный. И касается только нас с богом.
        - Скажите, господин Карпов - не унималась девушка - а как вы относитесь к правам сексуальных меньшинств? У вас ведь на родине за подобное сажают в тюрьму! Вы согласны с таким законом?
        - Я считаю, что все люди имеют права на то, что не запрещено. И сексуальные меньшинства никак не мешают мне жить - если только не ведут пропагандистскую работу среди детей, подростков. За это нужно очень строго наказывать. А с тем, что надо сажать этих людей в тюрьму я не согласен. Может быть лечить? Это - да. Но в тюрьму-то за что?
        - Так вы считаете их больными? - девушка просто ликовала. Да что за журнальчик она представляете?! Феминистка какая-нибудь? Типа «розовая»? Вот же надоела, чертова кукла!
        - Да. Я считаю, что гомосексуализм - психическое отклонение от нормы. Но не собираюсь как-то порицать этих людей, ненавидеть или что-то подобное. Я уже сказал - они мне не мешают жить, и пусть делают что хотят - если это укладывается в рамки закона. Закон превыше всего!
        - Господин Карпов! А вы всегда не согласны со своей властью? Может быть вы диссидент?
        Это уже маленького роста черноволосый мужичонка, похожий на итальянца. Наверное и есть итальянец по происхождению.
        - Нет, я не диссидент. Хотя и не всегда согласен с властью в моей стране. Но обсуждать это буду не с вами. Это моя страна, и моя власть. И обсуждать ее я буду только с моими согражданами.
        - А что вам понравилось в Америке? И что не понравилось? - это все тот же черненький - что бы вы хотели взять с собой на родину?
        - Если я вам скажу, что Манхеттен хочу с собой забрать - вы поверите? (хохот в зале, улыбается и черноволосый). Машины ваши нравятся. Кадиллак Де Вилль, например. Наши машины пока что хуже ваших. Нравятся небоскребы. Нравятся ваши джинсы (улыбки). Да много чего нравится!
        - А что не нравится?
        - Не нравится… - я задумался, и нашелся - когда на меня бегут с ножом и пистолетом. Я тогда очень сержусь. (хохот) А больше как-то я не успел найти того, что мне не нравится. Вот подольше тут поживу, тогда и спросите. А пока - что я видел? Номер в этом отеле? Так он великолепен! Журналисты? Хорошие вы журналисты, наверное - лучшие! Ведь господин Страус пригласил только лучших, ведь так? Ну вот! Так где мне увидеть что-то плохое?
        Хитрый я! Ох, хитрый! Никто не любит чужаков, которые гадят на твою страну, на твой уклад жизни! Сейчас начну говорить о толстых, которые наели зад на фастфудах - на меня спустят собак! Начну говорить о грязных улицах всего в полутора часа ходьбы от отеля - кому это понравится? «Понаехали! Грязью обливают! Да пошел он! И его книжки!» Нет, такое делать нельзя.
        - Хотел посмотреть Америку, и видите, во что это вылилось? - улыбаюсь, невзначай дотрагиваюсь до царапины на щеке.
        - Кстати, а что у вас на лице? Что за царапина? Это гангстеры вас ранили? - заинтересовался черненький.
        - Ну уж ранили! - снова улыбаюсь я - царапина! Да, когда я полицейского прикрыл, меня царапнул ножом тот, кто его ранил. И это не героизм, мне за такую неуклюжесть надо выговор сделать!
        - А может останетесь жить у нас в США? Пойдете служить в полицию? - улыбается «итальянец» - будете учить наших офицеров!
        - Нет, мне нравится моя страна. Я хочу в ней жить. Да и вообще - я ведь в любой момент могу приехать в любую точку Земли! В том числе и в США. Потому зачем обязательно жить в одной стране? Когда-нибудь я отправлюсь в путешествие по миру, и буду жить там, где захочу. Поживу месяц в одной стране, в другой… кто мне может это запретить?
        - Ваше правительство! Вы же советский человек! А советские люди не путешествуют по миру!
        - Ну я же здесь? - ухмыляюсь, и смотрю в глаза собеседнику чистым-чистым взглядом - А вы говорите, не путешествуют!
        - С вами не все так ясно! - не унимается «итальянец» - Вы деретесь как коммандос, в пятьдесят лет выглядите на тридцать, не помните, кто такой! Может вы вообще пришелец? (у меня вдруг екнуло сердце) Может вы инопланетянин?! СССР установил связь с инопланетянами и скрывает это? Признавайтесь!
        - Вы видите у меня антенны на голове? - спрашиваю как можно серьезнее - А щупальца? А какой тогда инопланетянин без щупалец?
        Зал ржет, а я про себя матерюсь - мне тут только РЕН ТВ не хватало! Его загробного голоса, вещающего о вольфрамовых планетах! Чертова желтая пресса! Или не желтая? Или у них вся пресса такая? Ведь я читал, что американцев совершенно не интересует международная политика, и главное в новостях - это кто кого убил, какой скандал в в Голливуде, и… реклама. Реклама, реклама, реклама!
        - Господа! - вмешивается Страус - давайте вернемся к творчеству господина Карпова. Пожалуйста, задавайте вопросы, касающиеся его творчества - если таковые остались! Кто хочет задать вопрос? Давайте, вы, мисс!
        Встала девушка лет двадцати пяти, очень похожая на актрису из фильма «Завтрак у Тиффани». Худенькая, черненькая, элегантная. Миленькая, очень миленькая девушка! Мой типаж. Всегда нравились такие интеллигентные худенькие девицы. Впрочем - по юности мне нравились все девушки, похожие на девушек. Лишь бы шевелились, и… сиськи! Хе хе хе… гормоны, однако!
        - Господин Карпофф (он так и сказала - Карпофф. Ох уж эти американцы…), скажите, в ваших книгах есть секс?
        Зал загудел, кто-то засмеялся, кто-то захлопал в ладоши, а девушка продолжила:
        - В книгах советских писателей секса нет совершенно! Такое ощущение, что советские люди размножаются почкованием! (смех) Почему ваша власть так боится малейшего упоминания о сексе? Не потому ли, что все руководство вашей страны уже старики, и им не нужно женщин?
        Зал взорвался - зашумели, закричали, захлопали в ладоши, кто-то даже засвистел, но тут же замолк под укоризненными взглядами коллег. А я слегка охренел. Вот это она меня бортанула!
        - Во-первых, с чего вы взяли, что наши руководители такие уж старые, что им не нужно женщин? Вы что, у них в постели побывали? Проводили испытание? (зал засмеялся) И вообще - разве это порядочно, делать выводы без малейшей на то информации, оскорблять людей? Нехорошо. А то, что у нас строгая цензура в отношении секса… так может это и к лучшему? Может если бы в США цензура в этом направлении построже, тогда бы и нравственность в стране поднялась на более высокий уровень? Впрочем - об этом не мне судить. Для того есть ваша власть, выбранная вашим, американским народом. Замечу только, что в моих книгах много откровенных сцен, и они вполне спокойно прошли государственную цензуру. А что это значит? Это значит, что не такая уж и строгая эта самая цензура! (Врать, так уж с размахом! Нет - ну а что я еще могу сказать?!) Возможно, что я даже слишком злоупотребил описаниями секса в своих книгах, но я руководствовался моим пониманием действительности, ведь секс неотъемлемая часть нашей жизни, возможно даже - главная. Иначе откуда бы взялись люди, без секса? Выращивать детей в пробирке мы еще не научились! И
почковаться - тоже. Так почему мы должны замалчивать эту сторону нашей жизни?! Мои герои - люди. И как все нормальные люди, они живут полноценной жизнью, в том числе и занимаются сексом.
        - Следующий! Кто? О! Лайла! Так и вижу, как у тебя горят глаза - дайте ей скорее микрофон! - Страус указал на женщину лет пятидесяти, элегантную, хорошо одетую. Он улыбнулась тонкими губами и взяла микрофон из рук Маргарет.
        - Скажите, господин Карпов… а как вы объясняете успех ваших книг в вашей стране? Ваши книги на самом деле настолько хороши? Или тут еще что-то есть? И еще - как вы относитесь к творчеству Толкиена? И не оказал ли влияние на ваше творчество этот автор?
        - Я уже говорил - не знаю, насколько мои книги хороши. Людям нравятся, и это самое главное. Я ведь пишу не для самовыражения не для того, чтобы получить литературную премию либо чтобы заниматься политикой, пропагандистской деятельностью. Я всего лишь пишу сказки для взрослых. Развлекаю людей. Скрашиваю им серое существование, позволяя окунуться в другой - яркий, интересный, незнакомый мир! Мир, в котором существует магия, мир, где живут драконы и волшебники. Вот, в общем-то, и все. Да, я популярный автор, мои книги нравятся советскому читателю. Надеюсь, понравятся и вам. Что касается творчества Толкиена… я отношусь к нему с толикой скепсиса. Понимаете, в чем дело… в своих книгах я стараюсь придерживаться логики. Всегда и во всем. Я перепроверяю себя на логику! Добиваюсь того, чтобы мои герои были логичны, чтобы их персонажи не выглядели глупо! А что мы видим у Толкиена? Полурослики несут волшебное кольцо к жерлу вулкана, и от того, донесут ли они его - зависит судьба мира. Они терпят много страданий, за то время, пока они несут - гибнет множество людей, эльфов, всех, кто участвует в этой войне со
злом. Так вот вы - можете мне сказать, почему волшебник, в подчинении которого находились гигантские орлы, попросту не взял и не посадил полурослика на одного из орлов?! Чтобы тот подлетел и кинул кольцо в жерло вулкана! Чтобы не подвергать опасности мир! Чтобы не погибли тысячи людей, эльфов и гномов? Вот то-то же… просто никто над этим не задумывался, и все тут. А я считаю, что и фэнтези должно быть абсолютно логичным. По большому счету что такое фэнтези? Это жизнь людей в сказочном антураже, вот и все! Жизнь, украшенная волей автора! Так почему жизнь должна быть нелогичной?
        - Поклонники творчества Толкиена будут с вами не согласны! - усмехнулась дама - А вы не хотели бы, чтобы по вашим книгам создали фильм, или вообще сериал?
        - Это все равно как если бы вы спросили у солдата - хочет ли он стать маршалом! - рассмеялся я - Конечно, хотел бы. Но это не от меня зависит. Надеюсь, что мои книги понравятся читателем и кинодеятели ими заинтересуются.
        - Мистер Карпов, скажите… а где вы прочитали книги Толкиена? Ведь их в Советском Союзе до сих пор не издали!
        Оп-па! Вот я и попался! Прокол! Их издали в восьмидесятые годы, а сейчас 1971! Да и издали странно - одна переводчица умудрилась засунуть ВСЕГО Толкиена в одну небольшую книжку, вырезая целыми главами и добавляя дурацкой отсебятины! Помню, что писали об этой Бобыревой - чуть не проклинали. Даже в 2018 году ее вспоминали дурным словом - это надо же так испохабить чужую книгу!
        - Во-первых, книги Толкиена ходят у нас по рукам так называемым «самиздатом». Это когда кто-то перевел книгу, а остальные распечатывают ее на машинке и передают по друзьям и знакомым. Слышал о таком, но читать Толкиена в самиздате не приходилось. Я читал ее в оригинале, на английском языке. Вы же слышите - я свободно изъясняюсь по-английски. Но прочитал я Толкиена совсем недавно, так что никакого влияния он на меня оказать и не мог.
        - Как вы считаете, почему руководство СССР не хочет переводить и печатать романы Толкиена? В чем тут дело? Неужели в его романах есть нечто, подрывающее основы советского строя? Почему их не пропускает цензура?
        - Для меня это загадка. Я ведь не так близок к власти, как вы думаете - откуда я могу это знать? По-моему, его романы ничего особого из себя не представляют, ни как образцы художественной литературы, ни как нечто, имеющее политическую окраску. Политики там - ноль. Ну совершенно никакой политики! Что там можно было такого усмотреть - для меня загадка. Возможно, это чья-то ошибка, и мне кажется, что в конце концов наши чиновники разберутся с этим делом и снимут запрет на издание этих книг. Повторюсь - я не чиновник, не тот, от кого зависит решение по вопросу, но если бы от меня зависело - я бы снял запрет. Ну смешно же, право - полурослик несет колечко и спасается от злых гоблинов, фашистов, идет, чтобы победить зло! Как разведчик во время войны с фашистами! Ну что, что в этом плохого? Напомню - книги Толкиена были написаны во время второй мировой войны, и под гоблинами и орками он вывел мировой фашизм. Так что плохого в этих книгах?!
        Пресс-конференция длилась еще два часа. Я вымотался так, как не устал даже после ночного боя и последующих допросов. Каждый ответ приходилось обдумывать в доли секунды и выдавать верные слова. Иначе ведь и вернуться домой не смогу! А мне есть для чего возвращаться. Или - для кого.
        Я не смотрел, что там случилось с Нестеровым. Судя по тому, что происходило - его вообще должен был хватить кондратий. Единственный раз я глянул на него после того, как Страус сообщил о моих героических подвигах на улицах ночного Нью-Йорка. Нестеров был белым, как мел и хватал ртом воздух, будто при сердечном приступе. Но мне было совершенно не до него.
        Так-то я его прекрасно понимаю - по приезду в Союз его спросят: «А где ТЫ был, когда Карпов демонстрировал хероизм, спасая американских полицейских? Почему тебя не было рядом? И почему он потащился по ночному Нью-Йорку и вообще попал в эти неприятности? Почему не предотвратил?!»
        А он должен был, точно. Отговорить меня, в конце концов - запретить мне! И если бы я вырвался в город без его разрешения, практически через его труп - тогда другое дело, тогда вся вина за происшедшее лежит на мне. Но он лежал в номере и страдал от похмелья. А потому - будет расплата. И Нестеров об этом знал.
        Мне даже было немного стыдно и жаль гэбэшника - не хотел подставлять, видит бог! Но что сделать, если так вышло?! Кто виноват? Это форс-мажор!
        Когда все корреспонденты разошлись с пресс-конференции, а мы всей толпой оказались в моем номере, Страус, который сидел за столом и пил ледяное шампанское, с довольным видом задумчиво сказал:
        - Это самая лучшая пресс-конференция, которая у меня была! Майкл, если ты нарочно пошел, и нашел этих черных ублюдков чтобы подгадать к пресс-конференции - ты гений! Хе хе хе… лучшей рекламы и представить трудно!
        - А черные? - спросил я, глядя на Нестерова, находящегося в состоянии прострации - Если они устроят бойкот продаже книги? Мол, не будем покупать книги этого убийцы!
        Страус фыркнул, закашлялся, а потом хриплым после кашля голосом возопил:
        - Майкл, не смеши! Черные не твоя аудитория! Они тебя не будут читать! Они вообще не читают ничего сложнее комиксов! Какие книги?! Твои читатели - белые американцы обоих полов, которые живут серой жизнью и мечтают о приключениях! О сказке! Клерки! Средний класс! Ты правильно все сказал на пресс-конференции! Вот если бы твоя книга говорила о том, как черные завоевывают мир, отнимая его у мерзких белых ублюдков - это, да! Это бы черные читали! Но только если книга не превышала бы объемом комикс о Супермене! Ха ха ха…
        - Похоже, Роджер, ты не очень-то любишь цветных? И особенно черных? - осторожно осведомился я, наливая себе холодной минералки.
        - А за что мне любить эту грязь? - презрительно хмыкнул Страус - От них одни неприятности! Они не хотят работать, но хотят получать. Они совершают преступления, и не хотят за них отвечать! Когда черных тащат в суд за то, что они совершили - эти ублюдки в суде кричат, что их судят за то, что они черные! Это - как? Как тебе это нравится?
        Я сообщил, что мне это никак не нравится, и что перед законом все равны, и Страус довольно хмыкнул, продолжив обличать чернокожее население Америки, ну а я тем временем готовился к разговору с Нестеровым. Очень неприятному для нас обоих разговору!
        Страус и его камарилья ушли через полчаса, оставив нас отдыхать после трудной ночи и трудной пресс-конференции. Обсуждение дальнейшей нашей жизни оставили «на потом». Номера были оплачены еще на трое суток, и мы могли не беспокоиться, что нас из них выгонят. А вот потом надо будет думать - куда деваться.
        Жить в консульстве? Глупо как-то… да и позволят ли они у них жить. Но к ним, в консульство, все равно придется обратиться, это определенно. Ситуация очень даже неоднозначная, очень странная, и чтобы понять это не надо быть семи пядей во лбу.
        - Что ты наделал! - замогильным голосом спросил Нестеров, глядя на меня глазами обиженного Бемби - Как ты мог?!
        - Что мог? - вздохнул я, и чтобы прекратить дальнейшее нытье, предложил - давай поступим вот как: когда меня спросят, как я оказался на улице Нью-Йорка ночью, я скажу правду. Я тебя обманул, сказал, что лягу спать и никуда не пойду. А сам отправился гулять. Ты об этом ничего не знал, и сделать ничего не мог, потому что я насильно выпроводил тебя из номера, сказав, что желаю спать один, а не в твоей компании. И тебе ничего не оставалось, как отправиться в свой номер. А еще, мы с тобой скажем, что случившееся никак не бросило тени на образ советского человека. Наоборот! Мы показали на весь мир, что советский человек является защитником добра, закона и порядка. И что он всегда готов вступиться за обиженных и угнетенных. Ну как-то так, я утрирую, конечно - сам придумаешь как и что сказать. Думаю, что мысль тебе понятна. И вот теперь все информационные агентства разнесут по всему миру, как хороши советские люди, и как нехорошо на них нападать! А также на тех, кого они взяли под защиту! Сревато для агрессоров! Понял?
        - Понял! - Нестеров явно приободрился, закивал головой - А что, я с этой позиции ситуацию не рассматривал! Вполне вероятно, что сработает! Я обдумаю, что именно сказать, но думаю - твою версию событий мы возьмем на вооружение!
        - И кстати сказать, тут нет ни слова вранья - серьезно заявил я - именно потому наша версия самая правильная. Я действительно думаю, что мы подняли престиж Советского Союза. Скажешь, что это не так? Не скажешь. Потому что для тебя единственно правильная формула защиты - именно эта. На ней ты можешь подняться так, как тебе и не снилось. Поверь мне.
        - Кстати, а что ты там за чушь нес насчет Толкиена? - хмыкнул Нестеров - Ты вообще-то знаешь, почему его не издают у нас?
        - И почему?
        - Потому что он анархист! Он не признает никакое государство! А нам с анархистами не по пути!
        - Чушь какая! - фыркнул я - в книгах хоть слово о его анархизме есть? Так какого черта запрещать добрые, позитивные сказки?! Господи, ну что за идиотизм! Все, вали отсюда - отдыхать буду! Я всю ночь в участке сидел, не выспался. У меня голова трещит, разламывается! Спать буду.
        Я ухватил Нестерова под руку и не глядя на его сопротивление, подвел к двери, открыл и вытолкнул в коридор. Тошнит меня от этих гэбэшных игрищ! Вот реально - тошнит! Неет… Союз заслуживает перестройки! Да такой перестройки, что и не снилось! Все надо ломать, все заново сшивать! Хватит ходить на кривых ногах, выпрямлять надо! Иначе и получится, как предсказывали - «Советский Союз - колосс на глиняных ногах». Так оно и получилось, увы… на глиняных ногах. Подгрызи, твари, толкнули - и рухнул великий Союз, распался на множество кусков и кусочков! Грязь, жалкие кусочки да насекомые, грызущие тело России. Не хочу этого! Сделаю все, чтобы этого не допустить!
        Выпроводив Нестерова, сбросил ботинки и плюхнулся на кровать. Все! Хватит на сегодня волнений! Полежу немного, посмотрю телевизор - надо же знать, чем живет страна, ну а потом лягу спать. И никаких тебе ночных Нью-Йорков!
        Само собой, никакого телевизора я не посмотрел, и проснулся только поздней ночью, чтобы… раздеться и лечь спать уже раздетым. Спал спокойно, провалившись в сон, как в колодец. За последние сутки у меня было слишком много волнений…
        Разбудил меня Рон. Он объявился в десять утра по местному времени, когда я уже умывался и чистил зубы. Я открыл ему, Рон ворвался в номер и грохнул пачкой газет о журнальный столик:
        - Сенсация! На первых полосах всех газет: «Русский писатель спасает двух полицейских!» «Русский писатель - окруженный тайной человек - голыми руками убивает пятерых вооруженных бандитов!» «Русский писатель, который приехал в Нью-Йорк для презентации своей новой книги, вышедшей в издательстве „Фаррар, Страус и Жиру“, защищая двух полицейских убивает пятерых гангстеров, вооруженных ножами и пистолетами». Майкл, ты чудо! Лучшей рекламы и представить нельзя! Твои книги рвут из рук продавцов! Книжные магазины открылись в девять часов утра, и твоих книг к десяти утра на полках уже нет! Новости по всем телепрограммам начались с твоей истории! Майкл, ты - наш выигрыш! Страус бегает и мочится кипятком, помчался договариваться о дополнительном тираже - тысяч пятьдесят, а то и сто! Мельком бросил мне на ходу, что звонили с «Уорнер Бразерс», интересовались твоей книгой! Ты представляешь?! Братья Уорнеры заинтересовались!
        - Это хорошо… - усмехнулся я - Вот только бы еще расследование пораньше закончили. А то не дай бог превращусь из героя в обвиняемого.
        - Не превратишься - отмахнулся заглянувший в ванную Рон - Все будет нормально! Ну да, придется подождать, так и что? Тут вот какое дело, на время расследования Страус снял тебе квартирку на Манхеттене, недалеко… честно сказать, господин Страус у нас немного прижимист, так что через пару дней тебе придется переехать в эту квартиру. Но ничего страшного! Поживешь там, пока расследование не закончится, а потом и полетишь домой! Если захочешь, конечно…
        Рон многозначительно посмотрел на меня, но я пропустил мимо ушей это его «если захочешь». Пусть старается. Ему за это деньги платят. И похоже что из двух источников сразу. Впрочем - это было ясно с самого начала.
        А после мы с Роном отправились в банк, открывать счет. Нестеров пытался пойти со мной. Само собой он не знал, что я иду в банк - я ему сказал, что хочу пройтись по магазинам, погулять, купить новые рубашки и брюки - мои-то кровью забрызганы. Так вот Нестеров порывался пойти со мной, на что я категорически не согласился. Нет уж, мне его только в банке не хватало! Мотивировал я это тем, что мы с ним договорились - я делаю то, что хочу, хожу куда хочу, а с ним потом договоримся, как у нас тут все «на самом деле было». В общем - он мне не мешает, а я не качу на него бочку. Да и что ему? Куда я денусь? Сиди в номере, да заливай свое горе дармовым виски! Благо, что все оплачено - и еда, и выпивка. Когда еще ты на такую халяву нарвешься? Точно - никогда.
        Счет открыл быстро - заняло это всего час, и часть этого времени ушло на дорогу к банку. Договор на мое имя уже был готов, мне оставалось только его прочитать и подписать. Читал внимательно - мало ли чего там понаписали? Но насколько я разобрался - особых подводных камней не было, и не особых - тоже. Обычный банковский договор, похожий на все договоры, которые я видел в свое времени.
        Что касается распоряжения о доставке денег моей жене через пятьдесят лет - после углубленных размышлений на тему, я не стал ничего делать. Почему? Да по одной простой причине - на самом деле, а кто мешает отдать мне эти деньги самому? Прежде убедившись, что она моя жена в этой реальности, и что дубль-Я тут является ее мужем и погиб в автомобильной катастрофе? Или исчез при автомобильной катастрофе - с этим я не разобрался. Скорее всего - исчез, иначе как бы я оказался в этом времени (или мире?) в своем обычном теле? При гибели я бы перенесся в качестве неумирающей души, а никак не в своем простреленном, не первой молодости организме.
        И вот еще какая штука… а если она в этом мире не моя жена? Если изменения, которые я уже привнес в этом мир зацепили и ее, и моего дубль-Я? Какие изменения? Ну, например - я спас сотни людей от различных катастроф, и еще спасу - например, от катастрофы на чернобыльской АЭС. И как эти изменения скажутся на судьбе моей будущей жены и на моей лично? Может в этом мире моя жена мне чужой человек! Нет уж, вначале надо убедиться в обратном, и уже тогда…
        А что - «тогда»? Через пятьдесят лет я приду к моей жене и скажу: «Вот вам пятьсот тысяч баксов, подарок от покойного мужа, и письмецо от него, чтобы не волновались»? Так, что ли?
        Может, и так. Потом узнаю - как оно будет. Через пятьдесят лет. Если доживу. А вот если не доживу… нет, все-таки оставлю распоряжение насчет денег. Вернее - это будет уже завещание. Но с ним я потом определюсь. Потом. У меня ведь должен родиться ребенок. Скоро. Вернее - не у меня, а у Зины. Мой ребенок. И мне не стоит об этом забывать.
        Посещение конторы аукциона «Кристи» заняло гораздо больше времени, чем посещение банка. Рон, кстати, со мной в кабинет управляющего не пошел, сказал, что будет ждать меня в машине. Мол, погода хорошая, и все такое прочее. Я оценил его деликатность. Мне бы не хотелось, чтобы при Роне оценивали мои цацки. Мало ли…
        Хотя с другой стороны - я уже сказал ему о примерной стоимости вещей. Но все равно - вот не хочу, и все тут! Могу после оценки сказать, что рассчитывал на крупную сумму, а оказалось - стекляшки. Ладно, потом решу - как и что сделать.
        Приняли меня вежливо, улыбчиво, предупредительно. Ни слова никто не сказал ни о пресс-конференции, которую скорее всего они видели, ни о происшествии, в которое я вляпался. В этом заведении царил Его Величество Доллар, и только он, а Доллар не терпит лишних разговоров. Только по делу.
        Когда я поставил на стол пресловутую коробку, обмотанную шпагатом - тоже не удивились. По-моему, они видели в этих стенах все, что угодно. Аукцион торгует стариной, а старина попадает сюда откуда угодно и в каком угодно виде. Да и люди здесь перебывали всякие - от старушек и старичков, божьих одуванчиков, нашедших в кладовке картину Дега, до авантюристов всех видов и наций, пытавшихся через аукцион легализовать свои неправедные прибытки.
        Когда мне принесли нож и я разрезал шпагат, а потом аккуратно вынул и разложил на столе мои сокровища - у присутствующих широко раскрылись глаза и слегка отвисли челюсти. Что, кстати, мерня удивило - неужели никогда не видели столько бриллиантов? Только потом управляющий пояснил, что ему сказали, будто я хочу продать бабушкино наследство - какие-то никчемные брошки. И когда увидели, ЧТО это за наследство - искренне удивились.
        В принципе, я их понимаю. Откуда что-то ценное у советского человека, который, как говорят все газеты, живет в абсолютной нищете, ходит в треухе и валенках и постоянно пьет водку. Когда есть деньги.
        Осмотр затянулся больше чем на час, даже часа на полтора. Или два? (я не засек время). Каждый объект нужно было осмотреть, зафиксировать на фото, дать ему предварительную оценку. И на каждый объект нужно составить отдельный договор.
        Не знаю, почему так все сложно, почему нельзя было уложить все лоты в один договор - но наверное, так у них принято. А если принято - что толку возмущаться, и тем более, не мне менять процелуру.
        Наконец, осмотр был закончен, и эксперт довольно кивнул головой:
        - Все эти вещи подлинные. Предварительная оценка - семь миллионов долларов. Что даст аукцион - это другой вопрос.
        - Поздравляю вас, господин Карпов! - управляющий встал со своего кресла и подойдя ко мне пожал руку - Оказывается, вы миллионер! Это очень хорошие деньги! И я думаю, вы их получите. Конечно, остается риск того, что этими лотами никто не заинтересуется, но мой богатый опыт продаж дает мне основание думать, что лоты будут очень интересны клиентам. Особенно - бриллиантовый знак Андрея Первозванного, большой и малый кресты Екатерины. К началу аукциона мы попробуем выяснить, кому могли принадлежать эти исторические реликвии - их было выпущено не так уж и много, а кое-какие архивные документы царской семьи были вывезены в США. Мы уже имеем опыт такого рода. Так что возможно - цена поднимется. Поздравляю! Сейчас мы подпишем договоры и акты передачи, и все будет в порядке. Ваши лоты выставим в ноябре - русский отдел «Кристис» проводит торги русского отдела дважды в год - в апреле, в Нью-Йорке, и в ноябре - в Лондоне.
        - Мне нужно вам говорить о полной анонимности? - спросил я, глядя в глаза управляющему.
        - Абсолютно не нужно! - так же серьезно ответил управляющий, не отводя глаз - Большинство клиентов аукционов желают остаться анонимами. И да, я понимаю ваше сложное положение - вы же из Советского Союза, и потому… я понял вас.
        - Это хорошо, что вы меня поняли - кивнул я, и начал подписывать пачку бумаг, которую до этого постарался хорошенько прочитать. Двухтысячные годы научили меня хорошенько читать договоры, особенно - написанное мелким шрифтом - насколько я понимаю, комиссионные проценты по лотам платит покупатель?
        - Да, не беспокойтесь - улыбнулся управляющий - комиссионные платит покупатель. Вам только чистый доход. С налогами, само собой, вы разбираетесь сами. Это не наше дело.
        Договоры подписаны, печати проставлены - все, делать тут больше нечего. Я был немного разочарован - почему-то мне думалось, что аукцион работает гораздо быстрее. Ну типа как комиссионный магазин! Сдал вещь в комиссионку, и вот, она уже не прилавке! Хорошо! А тут… два раза в год. Мда…
        Впрочем - а куда мне торопиться? Вещи продадутся, деньги перечислят - и пусть они лежат на банковском счете. В Союзе у меня денег хватает, а эти деньги - подушка безопасности.
        На у что теперь? А не знаю, что теперь. Из Штатов я уехать не могу, денег у меня - нетронутая пока тысяча баксов, продержусь как-нибудь. Номер еще за три дня оплачен, потом жилье мне тоже предоставят, поживу. Только вот как с работой? Где я тут возьму пишущую машинку с русским шрифтом? Хотя… может где-нибудь и возьму. Например - в консульстве. В консульстве Советского Союза. Неужели не дадут на время попечатать?
        Это надо будет выяснить с Нестеровым. Ну а пока… обедать пойду! Время-то обеденное! Хватит дел. Пару дней можно просто бездумно побродить по городу. Хех… но только днем! Хватит мне уже приключений… наелся!
        КОНЕЦ 3 КНИГИ

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к