Операция "У Лукоморья" Олег Александрович Шелонин
        Виктор Олегович Баженов
        Лукоморье #1 Где, как не у Лукоморья, может находиться точка перехода в параллельный мир? Тем более если мир этот - тридевятое царство-государство, куда неожиданно попадает бравый капитан спецназа Илья Иванов. Пока друзья и подчиненные ищут своего командира по дремучим земным лесам и болотам, он сколачивает армию нечисти против самого Кощея Бессмертного, и совершает настоящий переворот среди обитателей сказочного царства.
        Шелонин Олег & Баженов Виктор
        Операция «У Лукоморья»

1
        - Что делать будем?
        - Хрен его знает. Сам себя мужик под статью подводит.
        Содержимое вещмешка впечатляло: гранаты, наркота, запечатанная в прозрачные целлофановые пакеты, и даже две пластиковые мины. Отдельно у стены стояли три фляги чистейшего медицинского спирта, выдернутые наивным хозяином из подполья. Илья был растерян не меньше своего зама. Он смотрел на добродушного гиганта, хлопотавшего у очага, на неподвижные тела бандитов, грудой лежавшие в углу заимки, и с трудом удерживался, чтобы не сплюнуть с досады.
        - Может, на них запишем? - кивнул в сторону измордованных отморозков Кожевников.
        - На них только списать можно, - выразительно чиркнул себе ребром ладони по горлу капитан, - а записать… потом забодаешься отписываться. Запаковать, - коротко скомандовал он.
        Бойцы группы захвата действовали быстро и слаженно. Наручники защелкнулись на запястьях полуживых бандитов.
        - Добро ваше в целости и сохранности, воевода, - басил меж тем гигант. - Четвертый год берегу. Даже медовухи этой дивной не коснулся. Все хозяев ждал.
        - Молодец, Иван! - с самым серьезным видом кивнул Кожевников.
        - Мне б твою силу воли, - поддакнул Илья, лихорадочно соображая, что же делать с этим детинушкой, вбившим себе в голову, что бойцы рамодановского спецназа и есть истинные хозяева заимки. Парень, похоже, не в себе. Сдвиг по фазе явный. Языком говорит каким-то былинным, и одежда под стать: рубаха до колен, кушаком подпоясанная, портки сукна доброго, хоть в некоторых местах и потертые. На ногах сапоги, уж точно не кирзовые, размера этак пятидесятого. А уж ножны на боку такими брюликами отделаны, что, не будь это стразы (а другого варианта Илья просто не допускал), - до конца жизни можно не работать. И внукам и правнукам хватило бы.
        - Может, он с Лукоморья? - вклинился в мысли капитана Степан.
        - Нет, - решительно отмел проводник. Афанасий Никодимович поскреб свою жиденькую бороденку. - Я там всех знаю. Да и поселок-то - одно название. Раньше в нем промысловики тусовались, а сейчас редко кто захаживает.
        - Далеко до него? - полюбопытствовал Илья.
        - Верст двадцать, ежели напрямки.
        - А может, из скита какого сбежал? - высказал предположение Олежка Молотков. - Я вот читал, целые деревни в тайге находят. Живут себе, в ус не дуют.
        - Если и сбежал, то скорее из дурдома, - буркнул Кожевников. Придется его с собой брать. Пусть специалисты разбираются.
        - Очень мило! - разозлился Илья. - Иван за нас, почитай, всю работу сделал, а мы на него в благодарность это дерьмо навесим? Затаривай назад!
        Трофеи затолкали обратно в мешок и поставили рядом с флягами.
        - Да вы садитесь, не в гостях, чай. Небось притомились с дороги? В ногах правды нет, - радушно предложил богатырь, мерно вращая вертел с нанизанным на него кабаном. Капли жира падали на угли и с шипением вспыхивали, отчего огонь начинал полыхать еще ярче. - Скоро трапеза поспеет. Грейтесь пока.
        Бойцы скинули мокрую одежду и расположились вокруг очага. За порогом монотонно стучал дождь.
        - А ведь нам здесь еще не один день загорать, - неожиданно подал голос Николай,
        - Как минимум трое суток поливать будет, - подтвердил Кожевников. - На вертушку пока можно не рассчитывать.
        Все задумчиво посмотрели на фляги.
        - Даже не заикайтесь, - пресек возможные поползновения Илья, - вот операцию закончим…
        - Да вообще-то закончили уже, - не удержался Молотков, - спасибо Ване…
        - Нет, ну действительно, поручик…
        - Товарищ старший лей…
        - Да какой старший? Капитан!
        - О! И звездочки заодно обмоем!
        Илья заерзал на скамье. В роли командира он чувствовал себя не очень уютно. Это была первая операция, проводимая под его чутким руководством, в новой должности и в новом звании. Сам он небезосновательно считал свое назначение чистейшей воды недоразумением. Того же мнения придерживалась добрая половина управления, ибо сослуживцы знали Иванова Илью Алексеевича как человека весьма несерьезного, любителя в перерывах между заданиями душевно выпить, закусить и поволочиться за юбкой. За глаза, а порой и в глаза его иначе как поручик Ржевский никто и не называл. На решение, скорее всего, повлияли великолепные бойцовские качества кандидата, умение, молниеносно сориентировавшись, найти выход из любой самой сложной ситуации и невероятное, прямо-таки фантастическое, везение. Вот и сейчас им повезло. Преследование остатков разгромленной банды Бекаса завершилось без единого выстрела. Все бы хорошо, но вот Иван с этим чертовым складом оружия…

«Доложить все как есть, - мучительно размышлял Илья, - затаскают парня. Хороша благодарность за оказанную услугу… А тут еще эти поросята с обмывкой…» Капитан покосился на фляги, задумчиво посмотрел на Ивана, на повязанных бандитов и, почесав затылок, вопросил свой внутренний голос. «Звоночек», честно предупреждавший об опасности и не раз спасавший ему жизнь, молчал. Капитану Иванову для душевного спокойствия этого было мало. Поручику Ржевскому - выше крыши. Внутренняя борьба длилась недолго и закончилась блистательной победой Ржевского.
        - Ладно, - махнул рукой Илья. - Серьезные дела решать будем опосля, а пока разрешаю слегка расслабиться.
        - Вот это дело! - радостно загомонила группа захвата.
        - За три дня тут с тоски сдохнуть можно, а теперь живем!
        - «Слегка» я сказал! - повысил голос капитан.
        - Кто спорит? - Олежка Молотков, самый юный боец группы, азартно потер руки. - Сейчас мы…
        - Мы, но не ты. Охранять будешь, - расстроил его Илья, - береженого бог бережет.
        - Ну вот! Опять дискриминация… Товарищ капитан, по-моему, во вверенном вам подразделении запахло дедовщиной.
        - Топай, топай, - ласково помахал ему рукой Илья.
        Олежка тяжело вздохнул, подхватил автомат и пристроился с краю стола поближе к арестантам.
        - Готово, - удовлетворенно прогудел Иван, потыкав огромным тесаком, чем-то напоминающим мачете, тушу. Сунув его в ножны, он легко, не напрягаясь, как шашлык на шампуре, перенес кабана на стол.
        - Разливай! - скомандовал Илья. Застучали походные кружки. Степан расплескал по ним хмельное.
        - Ну, твое здоровье, богатырь!
        - Благодарствую, воевода, - с достоинством ответствовал Иван и одним махом опрокинул в себя полный ковш чистейшего неразбавленного спирта.
        - Ай да витязь! - восхитился Кожевников. - Однако мы тоже не лыком шиты, еще и не так могем!
        Здоровье у спецназовцев было крепкое, да и гонор на попятную идти не позволял, потому все дружно последовали примеру гиганта, принципиально не разбавляя свои дозы водой.
        - А что, Иван… как тебя там дальше-то?
        - Иван-вдовий сын. Так меня кличут. Раньше, пока в силу не вошел, больше Иваном-дураком звали. Теперь перестали почему-то…
        - Ну, это понятно, - хмыкнул капитан, покосившись на арестантов. - Так я что хотел спросить: как же ты три года здесь вытерпел? - В заимке становилось душно. Илья расстегнул гимнастерку. Тяжелый серебряный крест закачался на его груди. - Неужто к людям не тянуло?
        - Тянуло, воевода, - вздохнул Иван, - да мне отсюда ходу нет.
        - Почему?
        - Дорога к терему Василисы моей отсель зачинается. Срок мне даден три года, три дня и три месяца.
        - Ну, это еще по-божески, - хмыкнул Илья, - у нас бы ты за один порошочек больше получил.
        - И кто тебе такой срок накрутил? - поинтересовался Степан, прицеливаясь ножом к поджаристой филейной части дикой хрюшки.
        - Кощей Бессмертный, - скрипнул зубами Иван. - Перенес меня колдовством своим за тридевять земель в тридевятое царство-государство. С тех пор и сижу я здесь, в лесах дремучих. К Василисе моей все сватается. Ужо доберусь я до него…
        Группа захвата понимающе переглянулась.

«А может, и прав Степан? - мелькнуло в голове Ильи. - Ну что убогому в тайге делать?» Кожевников демонстративно развел руками. Перед глазами капитана неожиданно возникла больничная палата и мрачные дюжие санитары. Ну уж нет…
        - Не тужи, Иван! - треснул Илья кулаком по столу, сердито глядя на подпрыгнувшего кабана. - Все образуется. И Василису свою найдешь, и Кощею морду набьешь. Это я тебе говорю. Мы, брат, в обиду тебя не дадим, ты, парень…
        Капитан осекся. Внезапно наступившая тишина удивила и заставила его вскинуть глаза на Ивана. Лицо гиганта восторженно сияло. Земно поклонившись, он отцепил от пояса ножны с тесаком и торжественно протянул их капитану:
        - Благодарствую за честь, воевода. Прими от меня подарок сей скромный и будь мне за брата старшего.
        Илья торопливо поднялся, неловко поклонился в ответ, покрутил головой и, не найдя ничего лучшего, отцепил от пояса свой видавший виды десантный нож.
        - Клинок этот, хоть и вид имеет невзрачный, волшебным свойством обладает. Как ни кидай его - всегда острием вперед полетит, - осипшим вдруг от волнения голосом произнес капитан. - Будем побратимами, Ваня! - И тут же утонул в горячих объятиях витязя.
        - Братину хмельную сюда! - ликующе взревел Иван. - Пьют все!
        Олежка Молотков проворно подставил свою кружку под черпак Степана, добровольно взявшего на себя функции разливальщика, получил от него подзатыльник и кабанью ляжку в качестве утешительного приза. С тяжелым вздохом он вернулся на свой пост, вонзил зубы в румяную корочку и с завистью уставился на пирующих. Гомон и шум за столом быстро набирали силу, ибо братский договор был подкреплен обильными возлияниями, от которых группа захвата вскоре «поплыла». Не прошло и часа, как охраннику пришлось покинуть свой пост, дабы оттранспортировать первого сломавшегося в противоположный от бандитов угол заимки.
        - Процесс пошел, - пробормотал он, оттаскивая туда же второго.
        Илья, как самый опытный, продержался дольше всех, но, даже «поплыв», со скамьи не падал и с умным видом внушал что-то побратиму. Иногда, в моменты просветления, капитан ловил себя на том, что несет такую околесицу… Еще сутки назад скажи кто-нибудь Илье, что он с умным видом будет полемизировать о тактике и стратегии боевых действий против сил противника, использующего огнеметы, плюнул бы в лицо, оборжал, а то бы и в драку полез. А вот ведь - беседует.
        - … Ну п-п-очему обязательно в чистом поле? - слегка заплетающимся языком втолковывал капитан Ивану. - Если чудо-юдо о трех головах п-п-п-рет на тебя на форсаже, у-у-у-у… - изобразил Илья, пристроив три пальца к затылку в виде короны, для большей наглядности пригнув крепкую, коротко стриженную голову к столу, - не лучше ли его в т-т-темный бор заманить да под заранее подпиленную лесину подвести?
        - А зачем? - недоуменно хлопал глазами Иван.
        - Да… ик!… чтоб уронить ее на… ик!… головы его дурные, сердился на бестолкового братца своего «младшенького» Илья. - А пока у я… ик!… ящерицы этой драной мозги просветлеют, ты уже головы две, а т-т-то и все три оттяпаешь.
        - Не можно так, воевода, - виновато оправдывался Иван, - в битве сей чести мало. Кто потом про тебя былины слагать будет? Этак и погибнуть геройски не получится.
        - Н-н-не получится, - соглашался Илья, кивая, - об этом… ик!… я как-то не подумал… А м-м-может, о дракончике потом былину с-с-сложим?
        Последнее воспоминание - заботливое лицо Ивана, пытающегося посолить кабанчика кокаином из пакетика, озабоченно бормочущего при этом: «Без соли вкус совсем не тот», - и свое горячее желание защитить брата младшего, неразумного, от этой чумы цивилизации. Отнятый у Ивана пакетик перекочевал в вещмешок боевиков, который Илья поволок из заимки, закинув по привычке автомат на плечо.
        - Ты куда?
        - До ветру, - соврал в стельку пьяный капитан.
        - Один не ходи, здесь места топкие, гнилые…
        И в ответ гордое:
        - Поручику Ржевскому… ик!… провожатые до ветру не требуются.

2
        Тронный зал Кощея Бессмертного, вопреки общепринятому мнению, утопал в роскоши. Пол был застелен шикарным пестрым ковром гигантских размеров. Стены украшали портреты хозяина. По всему было видно, что по полотнам прошлись кисти разных художников и в разные времена. На них Кощей был изображен преимущественно в монументальных позах: верхом на коне (и без коня), попирающий гору человеческих черепов (или черепков), и так далее. Чаще всего Кощей любовался картиной, где недотрога Василиса Премудрая ласкается к нему, удобно пристроившись на его костлявых коленях. Сам Кощей гордо восседает на троне и что-то презрительно цедит сквозь зубы Ивану, раболепно склонившемуся перед ним в низком поклоне.
        - И чего ей не хватает? - Подав вперед нижнюю челюсть с редкими желтыми зубами, Кощей аккуратно выдавил прыщик. На сухой, пергаментной коже с зеленоватым отливом появилось едва заметное бурое пятнышко. Старательно припудрив его, Кощей выпятил тощую грудь и задрал подбородок кверху. Отражение в зеркале послушно приняло ту же позу. - Не косой, не рябой, продолжил Кощей, - так какого ж ей еще надобно? - И внезапно, вскинув руку вверх, завыл дурным голосом:
        Богатств у меня не мерено,
        Да и силушкой не обижен я.
        Захочу, покорю всю вселенную,
        Стоит знак подать слугам верным мне.
        - Тьфу! - Отражение Кощея заколебалось, пошло волнами и, покрывшись голубым туманом, исчезло. - Расхвастался, старый хрыч! Мало того, что я каждый день твой скелет отражать обязано, так еще и концерты кошачьи терпеть должно? Не буду! В бадейку с водой любуйся на мощи свои облезлые.
        - А договор? - возмутился Кощей. В руках у него материализовалась пачка бумаг, из которой он торопливо выдернул нужный лист и потряс им перед потухшим стеклом. В глубине темной поверхности стоящего у стены на манер трюмо зеркала мелькнул чей-то сердитый глаз.
        - А чихать я на него хотело.
        - Это как? - опешил от такой наглости Кощей.
        - А вот так! - отрезало зеркало. - И убери от меня подальше эту филькину грамоту. Тоже мне договор! - фыркнуло малиновым всполохом стекло. - Одни обязанности… а права где? На все государство ни одного юриста. Так что ты сначала законы издай, референдум проведи, конституцию прими… в чтениях там разных. - Из стекла вспучились вдруг гигантские губы. - И только когда мой адвокат проверит эту туфту на соответствие с основными положениями конституции, я, возможно, соизволю рассмотреть все претензии Вашего Бессмертия в рамках данного договора!!! - проорал зеркальный рот и с хрустальным звоном захлопнулся.
        Кощей испуганно отпрыгнул от взбесившегося трюмо, споткнулся о маленького, толстенького человечка с огромным животом и щеками и покатился по ковру по направлению к трону. Сразу стало понятно, почему местные дизайнеры положили такой толстый и пушистый ковер. Благодаря его прекрасным амортизирующим свойствам стук костей был почти не слышен.
        Торопливо взобравшись на трон, выточенный из цельного куска черного мрамора, Кощей рискнул огрызнуться:
        - Скажи спасибо, что я такой отходчивый, а то бы как дал в глаз!
        - Сам дурак. - Этой репликой зеркало свернуло дебаты и заткнулось окончательно.
        - Потакаете вы им, Ваше Бессмертие, распустили слуг нерадивых, избаловали.
        - Истину глаголешь, Соловушка. Пользуются моей добротой все кому не лень. И поносят, ироды, оскорбляют всячески, - закручинился Кощей. Василиса мне три года мозги пудрит. Все по увальню сохнет - Иванушке. Вот скажи мне, варнак, почему самые красивые девки в дураков непутевых влюбляются? Чем я ей не хорош? И силен, и богат, а она от меня все воротится. Ведь силком мог взять…
        - Ну и взял бы давно, не пойму я тебя что-то, Кощеюшко, - в недоумении развел руками Соловей-разбойник.
        - Темнота. А чувства, чувства-то как же? Порывы светлые? Она полюбить меня должна за нрав мой кроткий да терпение ангельское…
        Монолог влюбленного Кощея утонул в гомерическом хохоте. Зеркальная поверхность трюмо ходила ходуном, корчась от смеха.
        - Расколочу! - взревел взбешенный Кощей. Зеркало продолжало корчиться, но уже беззвучно.
        - Не утруждайте себя, Ваше Бессмертие, - засуетился Соловей-разбойник, - я щас свистну, и от этой вредины только осколочки останутся. - Соловей со всхлипом втянул в себя воздух. Щеки его раздулись, глаза выпучились…
        - Не сметь! - взвизгнул Кощей. - Экземпляр уникальный. Где другой такой найдем?
        С тихим свистом проколотой шины грудь разбойника медленно опала.
        - Уникальный… Я, может, тоже уникальный, - набычился Соловей, - а кто ценит? Все косятся… детишек малых мной пугают… А я, может, только снаружи такой страшный, а внутри желтенький и пушистый… Уйду я от тебя, Кощей, в тридевятое царство.
        - И чем заниматься там будешь? - ехидно осведомился Кощей.
        - В ансамблею поступлю.
        - Куда-куда?
        - В ансамблею… Свистом художественным заниматься буду.
        - Твоя работа? - подпрыгнул на троне Кощей, стремительно повернувшись к зеркалу.
        - Знаешь, как это называется? - Острый костлявый палец Кощея Бессмертного выстрелил вверх, будто вознамерился пронзить потолок. Несанкционированный допуск посторонних лиц к секретной информации!
        - Ух ты, - завистливо протянул Соловей-разбойник, почесывая затылок, мне бы так…
        Зеркало, подавленное эрудицией шефа, пришибленно молчало. Воодушевленный моральной победой Кощей поспешил развить успех.
        - Терем ненаглядной моей, - бросил он короткий приказ.
        - Как представить изволите? Вид сверху, сбоку, спереди аль в разрезе? - не удержавшись, опять съязвило зеркало.
        - Не умничай!
        Зеркало замерцало. По темной поверхности вновь покатились голубые волны.
        - Ну, скоро ты там? - нетерпеливо заерзал на троне Кощей.
        - Отстань. Видишь, настраиваюсь? Координатную сетку на местность накладываю. В данный момент идет поиск объекта. Не мешай работать.
        Похоже, зеркало решило показать, что и оно не лыком шито. Кощей недовольно крякнул, но промолчал. Тем временем волны успокоились, и на поверхности зеркала установился штиль. Голубизна становилась все прозрачней и прозрачней, и вот уже сквозь нее проступили контуры посада Василисы Премудрой. Изображение стремительно наливалось красками, наполнялось жизнью. У резного терема хозяйки посада царила предпраздничная суета. Как угорелые сновали взад и вперед сенные девки. На огромное блюдо, покрытое затейливо расшитым рушником, два дюжих пекаря водружали гигантский каравай, украшенный сверху внушительного размера солонкой. Сама Василиса дирижировала хором мальчиков: разучивалась кантата по случаю возвращения Ивана вдовьего сына в терем суженой.
        - Готовятся, - прошипел Кощей, - каждый денек считала, змея подколодная.
        - Чего это они? - полюбопытствовал Соловей-разбойник.
        - Ваньке, увальню деревенскому, неграмотному да неотесанному, встречу готовят, - мрачно ответил Кощей. - Ну ничего, ужо вы у меня попляшете, вот только последнюю зарубку сделаете.
        В этот момент к Василисе подошел старый седоусый воин. Сняв шелом, почтительно поклонился и протянул ей кинжал с изящной рукояткой в виде золотой змейки, держащей во рту кроваво-красный рубин. Радостно вспыхнув, Василиса схватила кинжал и подбежала к частоколу из сорока столбов, испещренному многочисленными зарубками. Последний сороковой столб имел всего лишь две отметины.
        - Вот оно… - Кощей Бессмертный аж привстал от нетерпения, нервно потирая руки. - Ну, милая, давай, - азартно прошептал он. Внезапно Василиса Премудрая повернула голову и, взглянув в упор на Кощея Бессмертного, шаловливо высунула язычок и рассмеялась.
        - Не нукай, не запряг, - озорно пропело ее изображение. И Василиса смело погрузила нож в мягкую древесину. В безоблачном небе яростно полыхнула молния. Грянул гром, и вот уж не Василиса Прекрасная, а страшный лесной зверь - огромная бурая медведица, оскалив жуткую пасть с острыми желтыми клыками, ревет Кощею в лицо:
        На погибель свою
        Ты затеял войну
        С Василисою…
        И вновь полыхнула молния, сопровождаемая оглушающими раскатами грома, в котором утонули последние слова Василисы Премудрой. Зеркало выгнулось дугой и потухло.
        - Она знала… - прошептал пораженный Кощей. - Ах, какая женщина, какая женщина… Нет, Я должен… просто обязан на ней жениться… Соловей!
        - Здеся я, Ваше Бессмертие. - Соловей-разбойник попытался вытянуться по стойке
«смирно».
        - Иван до терема дойти не должен! - Окинув критическим взглядом своего солдата, Кощей с сомнением покачал головой: - Не, один не потянешь. Лиха Одноглазого с собой возьмешь.
        Нараспев прочитав заклинание вызова, Кощей щелкнул пальцами, и в тронном зале появился маленький, пришибленный, сгорбленный мужичок в старом, неоднократно залатанном платье. Покрытый струпьями, лишаями и перхотью, он распространял вокруг себя невыносимое зловоние давно не мытого тела. Один его глаз скрывала широкая черная повязка наискось, другой он медленно поднимал на Кощея Бессмертного.
        - Не сметь на меня смотреть! - Кощей поспешно ретировался под прикрытие трона.
        Под сводами зала прошелестел тихий, жалобный стон.
        - Зачем звали, Ваше Бессмертие?
        - Ты вот что, болезный… ты… это… того… к стеночке поближе…
        - Уже стою, Ваше Бессмертие.
        - Да к нам, извиняюсь… тылом…
        - Уже повернулся, Ваше Бессмертие.
        - Ну и умничка, вот так вот и стой… пока… до особого, так сказать, распоряжения… да. - Кощей осторожно выглянул из-за трона. Бедовый глаз Лиха Одноглазого изучал картину, на которой Его Бессмертие стоял на вершине горы, сложенной из черепов.
        Кощей облегченно вздохнул.
        - Диспозиция у вас, значит, такая будет, ребятушки, - сообщил он, обращаясь преимущественно к Соловью-разбойнику. - Зеркало! А ну-ка высвети нам все тропки к терему Василисы Премудрой, что от северных границ царства-государства моего начало берут.
        Зеркало с подозрительной расторопностью вспыхнуло вновь и нарисовало на стекле что-то отдаленно напоминающее географическую карту. Кощей Бессмертный с опаской ткнул пальцем в тонкую ниточку дороги и, убедившись, к своему удивлению, что палец остался цел, окончательно воспрянул духом.
        - Ивашке, кроме как по этой дорожке, другого пути нет, да вот беда чисто поле вокруг, где одолеть богатыря не каждому дано. Значит, что?
        - Что? - тревожно спросил Соловей-разбойник.
        - Засаду будем делать. Как только дорожка в лесочек нырнет.
        - Так их тут три. На какой залегать-то будем? - заволновался Соловей-разбойник. Дорога действительно расходилась на три тропинки, которые, причудливо петляя, углублялись в редкий лесок, выныривая уже у посада Василисы Премудрой.
        - На центральной, конечно, - противно захихикал Кощей. - Витязи - они ленивые, привыкли ходить короткой дорожкой. Ну а чтоб не заблудился родимый, мы ему камешек путеводный подкинем. За дело, славные воины мои! Жду вас с победой. - Кощей Бессмертный щелкнул пальцами, одним махом переправив своих слуг в зону предполагаемых военных действий. Исчезновение Лиха Одноглазого сопровождалось грохотом упавшей картины, которую он перед этим терзал своим страдальческим взглядом. Вместе с картиной упал и изображенный на ней Кощей. Теперь он лежал вверх тормашками у подножия горы, наполовину засыпанный плотоядно оскаленными черепами.

3
        Неглубокая яма у корней корявой березки привлекла внимание Ильи. «Лучше места не сыскать, - мелькнуло в затуманенных мозгах бравого капитана, - закидаю валежником. До утра никуда не денется». Он уже собрался было скинуть мешок, как вдруг что-то с силой дернуло его за пояс. Илья обиделся и провел великолепный хук с разворота в сторону невидимого противника, но в связи с отсутствием оного кулак, лихо нокаутировав несколько капель дождя, увлек командира группы захвата за собой. Вода в луже оказалась холодной, через пару минут капитан решил ее покинуть, но стоило ему принять вертикальное положение, как неведомая сила вновь повлекла его вбок. Опустив глаза, Илья обнаружил виновника всех этих безобразий. Им оказался подарок названого брата. Тесак рвался из ножей, дергая за брючный ремень капитана.
        - Э нет, меня голыми руками не возьмешь. - Облюбованная упившимся в зюзю воякой березка послужила надежным якорем. - Не балуй, - строго сказал Илья подарку и…
        Резкий переход от дождливой теплой ночи к жаркому ясному дню Илья ощутил не сразу. Березка, в тот момент выступавшая в роли третьей точки опоры, вдруг куда-то исчезла, и капитан, повинуясь законам физики, покатился по пологому склону непонятно откуда взявшегося оврага. Отпустив в адрес Ньютона, придумавшего такие идиотские законы, пару нелестных замечаний, он попытался подняться. Попытка была сорвана догнавшим его вещмешком. Этот возмутительный факт так обидел Илью, что он немедленно занялся воспитательной работой. Однако пинать мешок в горизонтальном положении ему показалось неудобным, и он предпринял повторную попытку принять вертикальное. Вот тут-то до него и дошло. Несмотря на то что был он, можно сказать, никакой, это заставило его сесть на многострадальный вещмешок и задуматься. От роденовского мыслителя в тот момент его отличала лишь пара мелких деталей: одет он был по последнему писку спецназовской моды, и подбородок опирался не на кулак, а на дуло автомата. Напротив его носа неподвижно зависла стрекоза, удивленно рассматривая двоими выпуклыми фасеточными глазами невиданного доселе мокрого
пятнистого зверя, ловко замаскировавшегося на фоне зеленой травы.
        - Будем рассуждать трезво. - Сраженная спиртным духом наповал стрекоза отлетела метра на два, судорожно вцепилась в белую ромашку и, не удержавшись, шмякнулась на землю. - Одно из двух: или какой-то козел законы природы рушит, или у меня глюки.
        На решение этой дилеммы много времени не требовалось, и через какие-то жалкие полчаса Илья был твердо уверен, что виноват все-таки козел, ибо капитан быть виновным не может по определению, так как он начальник. А начальник, как известно, всегда прав, что зафиксировано во всех должностных инструкциях. Солнышко меж тем припекало все сильнее, и Илья немедленно занялся решением очередной проблемы - найти тень. По счастью, всего в двадцати шагах, на другой стороне оврага, росла в гордом одиночестве довольно приличных размеров ель. Однако добраться до нее, используя лишь две точки опоры, оказалось не так-то просто. Но капитан со свойственной ему энергией перекинул за спину автомат с вещмешком и пошел на штурм, используя все четыре. На беду Ильи, правый склон оврага был гораздо круче левого, как только эта крутизна становилась максимальной, вещмешок перетягивал, и доблестный капитан кубарем возвращался к начальной точке подъема. С вершины ели за его героическими усилиями наблюдали две маленькие симпатичные белочки.
        - Ты думаешь, это он?
        - А то кто же?
        - Махонький он какой-то.
        - Да какой еще дурак акромя Ивана будет вот так напролом переть? Не, точно он.
        Скатившись на дно оврага в третий раз, окончательно рассвирепевший Илья выхватил из мешка трофейную гранату и швырнул ее в неподатливый склон. Грохот взрыва смешался с испуганным писком белочек. Дерево опасно наклонилось и через секунду съехало вниз вместе с огромным пластом земли, окончательно рухнув уже рядом с Ильей. Две стремительные юркие тени прыгнули на спину капитана, пощекотав последнего острыми коготками, и метнулись прочь. Меланхолично почесав спину, Илья удобно пристроился в тенечке между мохнатыми лапами поверженной ели и спокойно заснул.
        - Ну что, Парашка, он? - задыхаясь от быстрого бега, спросила первая белочка.
        - Он, Малашка, он, - запаленно дыша, ответила вторая. - Но почему он такой махонький?! - отчаянно воскликнула она.
        - Значит, укатали сивку крутые горки, - сердито оборвала подругу Малашка, - может, он там на энтой… как ее… диете три года сидел. Доложим все, как было, и пусть теперь у Василисы об ем головка болит. На то она у нас и Премудрая, - хихикнула почему-то первая белочка.
        - Ничего, вот Ваня с Кощеем разберется, Василиса его откормит. А ты глянь, Малаш, махонький-то он махонький, а силенок едва ли не поболе стало. Ить одним камушком, во-о-о-т такусеньким, таку лесину своротил. Вот хозяйка радоваться-то будет…
        - Ох и глупая ты у нас, Парашка. Лучше б он тама, в тридевятом царстве, ума поднакопил. Куды уж ему с энтим камешком супротив Кощея переть. Одна надежа - Василиса своими хитростями подсобит, а не то так и будем до конца жизни по веткам прыгать.
        Белки влетели в лес, взметнулись на ближайшую сосну и понеслись на доклад, совершая головокружительные прыжки с ветки на ветку в сторону посада Василисы Премудрой.
        - Это саботаж! - Кощей нервно дернул себя за полы черного сюртука, вперив гневный взор в зеркало.
        - Да нет его в твоем царстве-государстве, - устало проворчало зеркало. - Вот, смотри, смотри… - На зеркальной поверхности замелькали картины северных границ Кощеева царства. - Видишь, войско твое верное в засаде сидит.
        Почти на самой верхушке сосны, росшей в десяти шагах от тропинки, тесно прижавшись к смолистому стволу, сидел Соловей-разбойник. Правой рукой прикрывая от солнца выпученные от напряжения глаза, он старательно глядел вдаль. Лихо Одноглазое пристроился в кустах на противоположной стороне дороги, но маскировка его оставляла желать лучшего. Кусты вокруг него поникли, листья пожухли и один за другим падали на землю, избегая почему-то касаться самого виновника их преждевременной гибели.
        - Не верю. Я неприятности за тыщу верст чую. Здесь Ивашка! Хоть убей здесь!
        - Ой, да была б моя воля, давно б убило! Зануда ты, а не Кощей…
        - Опять дерзишь? Смотри, забуду о том, что ты такое уникальное. Как дам… А ну, быстро показывай мне Ивана…
        - Опять снова-здорово… для особо одаренных повторяю еще раз: нет его в твоем царстве-государстве. Вот, смотри…
        - Но это точно Иван? - Медведица сурово смотрела на качающихся на ветках белочек.
        - Точно, точно… - запрыгали рыжие вертихвостки.
        - Он ка-а-а-к кинет камешек, а дерево - хрясть! А мы вместе с ним шлеп! Ой, страху было! - затараторила Парашка.
        - Он, правда, росточком чуток поменьше стал, - видно, плохо в тридевятом царстве с харчами, но это точно он, - вторила ей Малашка. - А уж по матушке-то как соскучился сердешный, ну через слово ее вспоминает… только почему-то твою матушку, - удивленно сообщила она.
        - Мою? - Медведица была удивлена не меньше. - Так он ее и не видел, почитай, ни разу. Странно… Да где ж его носит? Как был непутевым, так таким и остался. - Василиса в сердцах двинула лапой по пеньку, на котором сидела, и оказалась на земле (пенек был довольно трухлявый). Своей резиденцией Василиса Премудрая (Прекрасной ее в новом обличье язык назвать не повернулся бы) выбрала небольшой холм посреди дубравы, расположенный чуть южнее родной вотчины. Отсюда великолепно просматривался терем и все, что творилось за частоколом на посадском дворе. - Ой, девочки, что-то неспокойно у меня на душе. А ну как не поспеет Иван в терем до заката…
        Ему снилась вода. Много воды. Он к ней полз, пытался поймать ее ртом, а она утекала, и губы тыркались в сухой горячий песок. Илья сделал рывок в тщетной попытке схватить драгоценную влагу руками и… выкатился из-под поваленной ели. С недоумением оглядевшись вокруг, капитан мучительно пытался сообразить, где он есть и каким ветром его сюда занесло. Не найдя ответа на этот вопрос, он взглянул на небо и подскочил как ошпаренный.
        - Чертовы синоптики! Шаманы! Кретины яйцеголовые, мать вашу…
        Дождем вокруг и не пахло. Следовательно, вертолет где-то в пути, если уже не на полянке около заимки Ивана, а он… Илья затравленно оглянулся, схватил автомат, вещмешок и, не обращая внимания на бьющую в виски при каждом шаге боль, выскочил из оврага. Широкая степь, раскинувшаяся перед его взором, внесла еще больший сумбур в тяжелую от избытка винных паров голову. Степи здесь быть не должно, это Илья знал точно. Лес - сколько угодно, но степь… Присмотревшись внимательней, капитан понял, что синеющая на горизонте дымка - не что иное, как тот самый пропащий лес. И тропинка подходящая нашлась - в ту сторону. Если хорошо поднажать, часа за два добраться можно. Жажда мучила все сильнее. Начинался
«сушняк». В пустой фляжке, кроме острого запаха спирта, обнаружить ничего не удалось.
        - Ну что ж, капитан, будем трезветь на ходу, - вздохнул Илья и, поправив на плече автомат, быстрым шагом направился прямиком в расставленные на его побратима силки.
        - Идет! - истошно заорал Соловей-разбойник. - Лихо, Иван идет! Вставай скорей.
        - Зачем? - простонал из кустов Лихо.
        - «Зачем-зачем»… - передразнил Соловей. - Навстречу пойдешь. Нищеньким прикинешься. Ты, главное, сил его жизненных лиши, а там и я за дело возьмусь.
        Стеная и причитая, Лихо выполз из кустов и побрел навстречу Илье.
        Сам виновник переполоха в этот момент находился на окраине леса, внимательно изучая первый дорожный указатель, встретившийся в этих местах. Надпись, начертанная на огромном замшелом камне, вросшем в землю, гласила:
        Направо пойдешь - богатому быть.
        Налево пойдешь - сыту, пьяному быть.
        Прямо пойдешь - женатому быть.
        - Ну, блин, приколисты, - сплюнул с досады Илья. - Точно, на Лукоморье набрел. Нет, вредно пить из мелкой посуды. Пил бы из Ванькиного ковшика, спал бы сейчас на заимке сном праведника. Однако по какой дорожке-то топать? - Илья вытер рукавом обильно выступивший пот. Выбор, собственно, невелик: что направо туфта, что налево… Тем не менее второй вариант пришелся ему по вкусу. Перед мысленным взором капитана возник огромный бокал холодной воды, которым он запивает предварительно принятый стакан водки.
        Нет, похмелиться просто необходимо. «А вдруг и впрямь на стакан нарвусь, чем черт не шутит? - Илья задумчиво почесал затылок и качнулся было налево, но тут из-за деревьев показалась жалкая, сгорбленная фигурка Лиха Одноглазого. - Тьфу, блин! На бомжару нарвался», - мелькнуло в его голове, но так как поблизости никого больше не было, капитан все же двинулся по дорожке, заготовленной для него Кощеем Бессмертным.
        - Уважаемый, - зашумел он еще издалека, - эта дорожка, случайно, не в Лукоморье ведет?
        Лихо медленно поднял голову…
        Соловей-разбойник, радостно хихикая, заерзал на суку, потирая руки:
        - Давай, одноглазенький, крути его!
        И Лихо начал крутить. Сложив ручки на животе, склонив голову набок, он с жалостливой улыбкой смотрел своим единственным глазом на скрюченного Илью, выворачивающего содержимое своего желудка на обочину дороги. Приступы неудержимой рвоты волна за волной накатывались на капитана до тех пор, пока в желудке не осталось ничего, даже желудочного сока. Затем он распрямился, улыбнулся и, дружески хлопнув Одноглазого по плечу, о чем-то оживленно заговорил с ним, направляясь прямиком к дереву, на котором Соловей усиленно чесал затылок, озадаченный таким поворотом событий.
        - …поверь опытному, бывалому человеку, - донеслось до Соловья-разбойника, - в любом вытрезвителе тебе цены не будет. Уж на что я заматерел на этом деле… Порой и хочешь в форму прийти: водички попьешь, два пальца в рот сунешь, ан нет! Не отдает организм обратно то, что с охоткой по доброй воле накануне принял. А на тебя вот глянул, сердешного… и так мне стало легко…
        - И меня там будут уважать? - Мечтательная улыбка, озарившая вечно постное лицо Лиха, заставила разбойника еще энергичнее активизировать мыслительный процесс методом почесывания затылка. Ветка затряслась, что, соответственно, привлекло внимание капитана.
        - Еще как будут, - заверил он одноглазого спутника. - Да вон, смотри, еще один бедолага явно с бодуна мается. Ишь куда его зеленый змий занес. Голову на отсечение даю: глянет на тебя - враз протрезвеет.
        Лихо поднял голову, сук под Соловьем-разбойником треснул, и он, ломая ветки, полетел вниз.
        - Ну как, полегчало? - спросил капитан у выползающего из тернового куста Соловья-разбойника. Тот почему-то кивнул и долго еще смотрел вслед удаляющейся парочке, выдергивая шипы терновника из мягких частей тела. О том, что Кощей послал его сразить Ивана лихим разбойничьим посвистом, Соловей вспомнил, когда супротивника и след простыл. После такого конфуза являться на глаза Кощею разбойнику не улыбалось. Его вдруг страшно потянуло домой, в родные Муромские леса.
        - А че хорошего я на службе у Кощея видел? - внезапно задал сам себе вопрос Соловей-разбойник. - Одни попреки да придирки. Темнота, темнота… передразнил он, сплюнул и, решительно махнув рукой, углубился в лес.
        Меж тем Лихо Одноглазое любезно проводил Илью до подворья Василисы Прекрасной, резонно полагая, что именно туда стремится его душа после долгой разлуки. По дороге он осторожно выяснял у капитана: кто такой вытрезвитель и где его найти. Полностью запутался в объяснениях Ильи, однако понял, что в этих местах он вне конкуренции. Одарив на прощание Илью дружеским взглядом, от которого капитану стало еще «легче», Лихо торопливо засеменил прочь в поисках новых пациентов.
        - Эгей! Люди добрые, есть кто живой? - Илья медленно обвел взглядом пустой двор. Тишина. Ни звука в ответ. Три десятка неказистых домишек тянулись вдоль узкой улочки, которая и привела Илью на площадь перед богатым резным теремом.
        - А где ж народ? Да в поле пашет… - пробормотал капитан. - Какие хоромы! Под старину кто-то косит. Не иначе новый русский себе хибарку заказал. А это еще что такое?
        В центре площади кто-то вкопал целый лес деревянных столбов, около которых валялся в пыли огромный серебряный поднос. Размеры каравая заставили капитана поскрести затылок. Подошел поближе, отломил кусочек и задумчиво пожевал.
        - Пришел! Хлебушко жует! - радостно чирикали воробьи (бывший хор мальчиков). В стане Василисы Прекрасной царило бурное ликование.
        - Ну, Кощеюшко, посмотрим теперь, кто кого. - Медведица азартно потирала лапы. - Малашка, Парашка, бегом к Ивану. Растолкуйте ему, что к чему, пока солнце не село. И до заката чтоб обратно!
        - А сама-то ты что ж, хозяйка? Неужто не соскучилась по миленку своему? - удивилась Парашка.
        - И то правда, - подхватила Малашка. - Ой, я бы сейчас как на крылышках летела к своему суженому. - Белочка мечтательно прикрыла черные бусинки глаз и скрестила на груди лапки. - Поцеловала бы его в уста сахарные…
        - Брысь, вертихвостки! - взревела медведица. - Куда я в таком виде… а ну, быстро к Ивану!
        Что-то пискнув в ответ, белочки стремительно взлетели вверх и помчались к посаду, прыгая с ветки на ветку, с дерева на дерево.
        Несмотря на терапию Лиха Одноглазого, «сушняк» все еще давал о себе знать. Далекий рев медведя застал капитана уже на крыльце. «На мишку я еще не хаживал,
        - мелькнуло у него в голове. - Эх, сейчас бы здоровьице подправить да на охоту…» Илья толкнул дверь и замер. Посреди огромного зала стоял длинный стол, покрытый белоснежной скатертью, расшитой затейливыми петушками и крендельками по краям. Вдоль стола стояли длинные лавки, во главе - два кресла с высокими спинками, а на столе… Илья судорожно сглотнул набежавшую слюну.
        - Икра черная, икра красная, икра белая… блин, горячка это белая, а не икра…
        От обилия закусок на столе рябило в глазах. Конечно, зрелищем жареного поросенка, аппетитно лежащего на овальном деревянном блюде, бравого капитана было трудно удивить, но запеченные целиком лебеди с гордо поднятыми головами доконали Илью. А тут еще ароматы из высоких кувшинов…
        - Вы уж простите, хозяева дорогие… - внезапно осипшим голосом пробормотал в пустоту Илья, - но терпеть больше мочи нет. - И, отбросив все сомнения, сел во главе стола (не из наглости, а в силу привычки - за спиной стена, распахнутая дверь напротив, окна тоже перед глазами). Не долго думая, сграбастал со стола кувшин и, не обращая внимания на стоящую рядом чару, приник к горлышку.
        - Фу-у-у, - покачала косматой головой медведица, - ну и манеры… Набрался ты в тридевятом царстве… Ну ничего, как только к нам прежний облик вернется, я займусь твоим воспитанием.
        Василиса дыхнула на мгновенно запотевшее зеркальце и осторожно протерла его мохнатой лапой. Из глубины овальной зеркальной поверхности, обрамленной серебряной оправой, на медведицу смотрело повеселевшее лицо Ильи, довольно вытиравшего рот рукавом.
        - Почему я его не вижу!!! - бесновался Кощей.
        - Ничего не могу поделать. Над посадом магический щит. Хочешь узнать, что внутри, - поди и посмотри, - злорадно проинформировало зеркало.
        - Работничек! Послал гос… - Кощей внезапно поперхнулся и разразился сухим старческим кашлем.
        - Не поминай имя Господа всуе, - ехидно посоветовало зеркало, - ибо сказано в Писании…
        - Молчать! - взвизгнул Кощей. В руке его материализовался молоток. Не такое уж ты и ценное, - зловещим голосом прошептал он, подступаясь к задрожавшему трюмо,
        - какого-то щита дрянного испугалось.
        - Не надо, Кощеюшко, - заверещало испуганное зеркало, поняв, что перегнуло палку. Все четыре ножки трюмо внезапно пришли в движение, и зеркало, сорвавшись с места, галопом понеслось по залу. Следом с ревом несся Кощей Бессмертный, яростно размахивая молотком.
        - Брось железку! - визжало зеркало.
        - Обязательно, - пообещал Кощей и метнул молоток в трюмо. Выгнувшись дугой, зеркало увернулось от летящего со свистом снаряда. Молоток врезался в стенку, по дороге разнеся вдребезги черную мраморную корону, венчающую трон. Зеркало пулей вылетело из зала…
        Медовуха оказалась знатной. Блаженно развалившись в кресле, Илья с аппетитом обгладывал лебединое крылышко, когда по столу перед ним запрыгали две маленькие рыжие белочки.
        - Иван, - пискнула первая белочка.
        - Иван, - пискнула вторая белочка.
        - Нас Василиса… - затараторила первая.
        - Послала, - закончила вторая.
        - Ну вот, - расстроился Илья, - белку словил. Все нормальные люди белую ловят, а я рыжую. Да не одну, а две.
        Белочки переглянулись и попятились.
        - А зачем нас ловить? - осторожно спросила Парашка.
        - Да вот и я о том же, - сокрушенно вздохнул капитан, - совсем это нам ни к чему.
        - Василиса тебе передать велела, чтобы ты три ночки в тереме ее переночевал, - засуетилась приободренная Малашка, - а ее, значит, искать не смел.
        - А не выстоишь супротив нечисти Кощеевой, - добавила Парашка, - не видать тебе больше свою ненаглядную. Пропадет она, Кощеем злым околдованная.
        - И челядь ее вместе с ней… - шмыгнула носом Малашка. Рыжая плутовка, решив для верности разжалобить «Ивана», собиралась пустить слезу, но заткнулась, получив тычок в бок от подруги. Илья тряс головой, крепко зажмурив глаза, в тщетной попытке прогнать наваждение.
        - Брысь! - рявкнул он, что есть силы грохнув кулаком по столу. Парашка с Малашкой кубарем слетели со стола и двумя рыжими молниями метнулись к двери. Илья открыл правый глаз - никого. Открыл левый - тоже. - Вот это другое дело, - удовлетворенно пробормотал он, хотя голос слегка и подрагивал. Илья был испуган. Белые стены… халатик с длинными рукавами… «Стоп! - оборвал себя капитан. - За два дня пьянки словить белку? Бред. Такого быть не может».
        В принципе Илья этим делом особо не увлекался. Мог погудеть, пошуметь по праздникам, оттянуться по полной программе после выполнения какой-нибудь особо сложной операции, но в остальное время, если этого не требовала работа, он предпочитал иметь ясную голову.
        - Надо полагать, это стресс… радостный… И звание и должность одним махом… - Капитан тяжело вздохнул, понимая абсурдность своих рассуждений, но другого объяснения у него просто не было. - Будем принимать меры, вздохнул он, потянувшись к кувшину. Илья знал, как лечить стрессы.

4
        Устав метаться по замку, Кощей вернулся в тронный зал, так и не поймав вредное зеркало. Кипя от негодования, дал по инерции пару кругов вокруг трона, споткнулся об обломок каменной короны и, в попытке сохранить равновесие, резко повысил обороты задних конечностей, ласточкой взлетев на трон. Примостившись поудобнее, Его Бессмертие сердито осмотрелся вокруг и разразился гневной тирадой в пустоту:
        - И черт меня дернул податься на Русь! Они же здесь все патологические анархисты и хронические алкоголики! И ведь это заразно! Даже какая-то паршивая стекляшка позволяет себе… - Кощей заерзал на троне, скрипя зубами от бессильной ярости и обиды. - Что я ему плохого сделал? С уважением вроде всегда… Внешность моя не нравится? Так пусть на себя сначала посмотрит. Ножки кривые, полировка вся в трещинах. Предлагал ведь омолодиться, было б как я. Три тыщи лет, а как огурчик, весь позеленевший… Патина! Раритет! Нашло чем хвалиться. Однако… это что… Пора баланс подвести. Соловей в Муром намылился, Лихо вообще с катушек съехал, народным целителем себя вообразил, Ягу трогать нельзя, полянка заповедная, триста лет держится и столько же держаться будет… если не облажаюсь. Горыныч остался… На больничном, зараза!!! Ну говорил же, не трогай это стадо! Ящур! Провалиться… Я что, один на один против Ваньки остался? Не-е-ет, так дело не пойдет. Не хотелось, конечно… у него цена известная… - Кощей Бессмертный задумался и, наконец на что-то решившись, воздел руки кверху и завыл дурным голосом. Обычное заклинание
вызова не требовало таких диких усилий голосовых связок, но тут случай особый.
        - …приди ко мне, Люцифер, и исполни волю мою!
        Лиловая ветвистая молния, сопровождаемая оглушительными громовыми раскатами, вонзилась в пушистый ковер. Остро запахло серой и паленой шерстью.
        - Ну ты и наглец! - Люцифер поправил бабочку на шее, смахнул невидимую пылинку с лацкана черного фрака и холодно посмотрел на Кощея. - Еще договор не подписал, а уже приказы отдавать собрался?! «Исполни волю мою»! передразнил он Кощея. Щелкнув пальцами, выудил из воздуха хрустящий лист пергамента, допотопную перьевую ручку с прозрачным пластиковым нутром, одноразовый шприц в целлулоидной упаковке, флакончик медицинского спирта и аккуратно запечатанный пакет с хирургическими перчатками.
        - Это еще зачем? - подозрительно спросил Кощей, опасливо косясь на дьявола, который деловито вскрыл пакет и уже натягивал перчатки на свои холеные волосатые руки.
        - Договор подписывать будем, - любезно пояснил Люцифер, направляясь к трону. - Закатайте рукавчик, пожалуйста.
        - Но-но-но! - Кощей кубарем скатился со своего насеста и все дальнейшие переговоры предпочел вести с безопасного расстояния. - Какой договор? Мы пока ни о чем не договорились.
        - Что ты так разволновался? Договоримся. Бланк стандартный, оплата тоже…
        - Я все же хотел бы ознакомиться.
        - Крючкотвор, - усмехнулся дьявол, - ну изучай, изучай.
        Пергамент мягко взмыл в воздух и скользнул в руки Кощея. Бессмертный нацепил на нос пенсне и принялся дотошно изучать стандарты адской канцелярии. Люцифер меж тем не спеша поднялся по ступенькам и, взгромоздившись на трон, окинул обитель Кощея хозяйским взглядом. Картинная галерея не привлекла его особого внимания. Любопытство возбудил лишь одинокий холст, стоящий на полу лицом к стене. Свистнув ему, как собачке, Люцифер поманил полотно пальцем, и оно послушно подплыло к дьяволу. Увидев ноги Кощея, устремленные в зенит, и торчащую из груды черепов плешивую голову, Люцифер радостно заржал. Вольготно развалившись на троне, держа полусогнутые в локтях руки в резиновых перчатках кверху, Люцифер имел вид заправского хирурга перед операцией. Наклонив голову набок, одним движением бровей перевернул картину на сто восемьдесят градусов. Теперь Кощей торчал, оттопырив кверху тощий зад, на широком основании пирамиды, острый конец которой соответственно смотрел вниз. Внезапно пирамида задрожала, поехала, потекла, и Кощей закувыркался вниз. На этот раз лавина черепов погребла его с головой.
        - Прелесть! - восхитился Люцифер. - Подари, - попросил он Бессмертного, но тот, увлеченный содержанием пергамента, лишь махнул рукой. Люцифер продолжил развлекаться, подмигивая картине то одним, то другим глазом, вращая полотно вокруг своей оси. Из перекатывающейся груды черепов периодически выныривала тощая фигурка Кощея, разукрашенная многочисленными синяками и шишками. От этого увлекательного занятия нечистого оторвал возмущенный вопль Кощея.
        - Ага! Я так и знал!
        - Вас что-то не устраивает? - полюбопытствовал Люцифер.
        - Еще бы! Ты только посмотри, что твои умники понаписали: «Душа Заказчика передается Исполнителю в вечное пользование с момента окончания проведения Исполнителем всех работ по исполнению данного Договора». Это что, насмешка? Да за каким, извиняюсь, чертом мне сдалось ваше выполнение этих работ, если я его плодами воспользоваться не смогу? Мою чистую, нежную душу сразу чик - и в ад.
        Разглагольствования Кощея о его чистой душе еще больше развеселили Люцифера.
        - Не вижу ничего смешного, - обиделся Кощей.
        - А что ты предлагаешь? - спросил Люцифер, вытирая стерильными перчатками выступившие от смеха слезы.
        - Ну… как и положено… душу после смерти… Тоже мне стандартный бланк, - перешел в наступление Кощей. - Где это видано, чтоб душу сразу забирать? Что-то я не помню таких прецедентов.
        - Ишь, какой эксперт нашелся, - продолжал веселиться Люцифер. Значит, говоришь, после смерти?
        - Ну да.
        - После смерти Кощея Бессмертного? Неплохой каламбурчик получился. И как долго прикажете ждать смерти Вашего Бессмертия? - Люцифер выразительно посмотрел на Кощея. Последний, видя, что дьявол уже не смеется, почувствовал себя неуверенно:
        - Ну… обычно ведь… когда сам, того… естественной смертью, значит…
        - Ну что ж, не договорились, - сокрушенно вздохнул Люцифер, стягивая резиновые перчатки, - тогда остается только уладить вопрос о компенсации, и можно отправляться домой, в пекло. Извольте оплатить неустоечку, Ваше Бессмертие.
        - Какую такую неустоечку? - насторожился Кощей.
        - За ложный вызов, - любезно пояснил дьявол. - С вас полцарства. Себе можете взять любую половину. Наша фирма всегда предоставляет клиентам право свободного выбора, - доверительно сообщил он ошарашенному Кощею.
        - Э нет, - затряс головой Кощей Бессмертный, - мы так не договаривались.
        Глаза Люцифера внезапно вспыхнули красным огнем. Одним прыжком он слетел с трона и оказался рядом с хозяином замка.
        - Ну ты, скелет ходячий! - Дьявол двумя мохнатыми пальцами подцепил за манишку съежившегося Кощея, подтянул его поближе и, жарко дыша в лицо, продолжил: - Я те че, пацан, туда-сюда из преисподней прыгать? А что такое счетчик, слыхал? - (Кощей испуганно замотал головой.) - Щас услышишь. С тебя полцарства, понял? Через три дня все отдашь. Ну так как: мою долю сразу оприходуем или мне через три дня зайти? - внезапно вновь став любезным, поинтересовался Люцифер, отпуская манишку Кощея.
        - А может, вернемся к первоначальному тексту договора? - робко попросил Бессмертный.
        - Можно, - лучезарно улыбаясь, согласился Люцифер, - я же говорил: наша фирма предоставляет полную свободу выбора своим клиентам.
        - Разумеется, с маленьким изменением, - рискнул добавить Кощей.
        - Опять? - грозно насупил брови Люцифер.
        - Совсем, совсем маленьким, - залебезил Бессмертный и, получив разрешающий кивок дьявола, продолжил: - Предлагаю спорную фразу «…с момента окончания…» чуть-чуть подкорректировать. Ну, скажем, так: «…через тысячу лет после окончания…»
        - Ты испытываешь мое терпение.
        - Пятьсот.
        - Довольно!
        - Двести.
        - Вернемся к неустойке.
        - Сто.
        Безнадежно махнув рукой, дьявол щелкнул пальцами, и медицинские принадлежности с легким хлопком исчезли в воздухе, полотно с треском вырвалось из рамы, аккуратно свернулось в рулон и нырнуло под мышку Люцифера.
        - Благодарствую за подарок. Дивная картина.
        - Пятьдесят… ну десять, - завопил Кощей, видя, что Люцифер не шутя собирается в родные пенаты.
        - Я навещу тебя через три дня, - пообещал дьявол.
        - Год. Ты можешь дать мне год? - рассердился Кощей.
        - Могу. Месяц.
        - Полгода.
        - Два месяца.
        - Четыре.
        - Три. И больше не проси! По рукам?
        - По рукам. - Кощей впечатал свою костлявую ладонь в волосатую длань Люцифера.
        - Ну, излагай свои проблемы, - покровительственно похлопал Кощея по плечу дьявол. - Я в полном твоем распоряжении.
        - Понимаешь, с Иваном-дураком никак справиться не могу…
        - Угораздило тебя. А ну-ка поподробнее.
        Кощей принялся излагать грустную историю своей безответной любви. Под конец он так расстроился, что не удержался от скупой мужской слезы. Люцифер, дав выплакаться себе в жилетку (роль жилетки добросовестно выполнил его безупречный фрак), озабоченно произнес:
        - Да, Ваше Бессмертие, дело твое тухлое. Однако попробуем разобраться.
        Из воздуха перед Люцифером возник огромный фолиант и автоматически открылся на нужной странице.
        - Так-так, - пробормотал дьявол, - как срок подошел, ты, значит, Ваньке обратно дорогу открыл, а Василису с челядью, чадами и домочадцами в зверушек превратил. Думал, что Иван от вида ее страшного открещиваться начнет, любовный пыл в нем угаснет, а с ним и силушки поубавится. Тогда вы его скопом и возьмете. Я все правильно излагаю?
        - Истину глаголет твоя книжица. Всю подноготную враз выложила.
        - Вынужден вас огорчить, Ваше Бессмертие. Весь ваш план Василиса изначально скомкала. Силенок целиком заклятие снять у нее не хватило, но свои коррективы она внесла. Цена твоей ворожбе три денька и три ночи. А потом к ним облик прежний вернется. Но самое главное - власти ты над ними с того момента иметь никакой не будешь!
        - Почему? - взвился Кощей.
        - Потому, - отрезал Люцифер. - Любое колдовство тогда против тебя и обернется.
        - Это как?
        - А вот так. Захочешь, скажем, ее в лягушку превратить, и сам станешь зелененьким в пупырышку. Уразумел?
        - Что ж мне делать-то? - испугался Кощей.
        - Не дрейфь, есть у тебя лазейка. Ивану три ночи в посаде переночевать надобно. От зари до зари, как штык. Стоит ему только нос за частокол сунуть, пока не рассвело, - они все твои. Делай с ними все, что твоей душе заблагорассудится. Вот только с Иваном не все понятно.
        - А что такое?
        - Да что-то тут книженция моя мудрит. Мямлит. Ни «да», ни «нет» не говорит. Во-первых, выбрался он из тридевятого царства не сам по себе. Кинжал помог. Василиса на него свою ворожбу наложила. Во-вторых, тридевятое царство его так обломало, что от прежнего Ивана мало что осталось. А в тридевятом царстве, Кощей, такие дела творятся… - Люцифер сокрушенно покачал головой. - Если Иван-дурак три года около новых русских крутился, я тебе не завидую.
        - Почему? - заволновался Кощей.
        - Я свои лучшие кадры сейчас туда на стажировку отправляю. Это тебе ни о чем не говорит?
        - Ты? - поразился Кощей.
        - У них есть чему поучиться. - Люцифер улыбнулся. - А уж их методы ведения переговоров - просто прелесть.
        - Да уж… - пробормотал Кощей, поежившись.
        - Вижу, оценил, - понимающе кивнул Люцифер. - Ну да ладно, к делу. Свои кадры гробить, ты уж извини, у меня желания нет. По опыту знаю, с дураками связываться
        - себе дороже будет…
        - Это как понимать? - возмутился Кощей - Душу так почитай сразу оттяпать норовишь, а как до дела - в кусты?
        - Не суетись! - оборвал его Люцифер. - Все оформим в лучшем виде. Тебя волнует результат?
        - Ну!
        - Будет тебе результат. Есть в этих местах одно симпатичное болотце. Обосновались в нем мои бывшие подданные…
        - Это что, черти, что ли?
        - Они самые.
        - А как понять «бывшие»?
        - А очень просто. Независимости дурачкам захотелось. Объявили свое болото суверенной территорией.
        - И ты их отпустил? - поразился Кощей.
        - Разумеется.
        - Этак у тебя все разбегутся.
        - Для того и отпустил, чтобы остальные не разбежались.
        - Не понимаю, - замотал головой Кощей, - совсем ты меня запутал.
        - Это, Ваше Бессмертие, не для средних умов, - деликатно намекнул дьявол.
        - Где уж нам уж, - обиженно засопел Кощей.
        - Ну будет тебе, не дуйся. Для шибко умных поясняю, - вновь не удержался от шпильки Люцифер. - Отпустил их на вольные хлеба специально, в назидание другим. За этим социальным экспериментом сейчас весь ад наблюдает.
        - Ну и?
        - Желающих больше нет. Однако вернемся к нашим баранам. Да будет тебе известно, что не хлебом единым жив человек. К нашему брату, черту, это относится больше, пожалуй, чем к человеку. Мы, дорогой, свою энергетику душами подпитываем. Ну так вот, ребятишки мои, совершившие, кстати, безвизовый въезд на твою территорию и основавшие на ней свое суверенное болото, в нем теперь и загнивают. У нас дело поставлено на широкую ногу реклама, заказы, едва успеваем клиентов ублажать, а они, пардон, сопли жуют да болотной жижей запивают. Теперь-то они, может, и рады вернуться, да гордость не позволяет. Они на тебя и поработают. Понял, как дела крутить надо? Учись. Передовые технологии. Посредническая деятельность называется.
        Люцифер щелкнул пальцами, и в руке его вновь оказался шприц.
        - Ну зачем это? - занервничал Кощей.
        - Договор подписывать будем, - напомнил Люцифер. - Чернил набрать нужно.
        - У меня ручка есть.
        - У меня тоже.
        - Так моя уже заправлена, - засуетился Кощей.
        - Чем?
        - Чернилами.
        - Какими чернилами?
        - Хорошими. Голубыми.
        - А то ты не знаешь, какими чернилами с нами договор подписывают?
        - Колер подходящий. Ты же знаешь, я голубых кровей.
        - Голубых? - засмеялся дьявол. - В некоторых закрытых клубах тридевятого царства ты бы котировался очень высоко. Ну хватит дергаться! Рукавчик закатали… вот так.
        Люцифер профессионально наложил жгут и принялся тыркать иголкой в локтевой сгиб в поисках вены.
        - Больно же! - заверещал Кощей. - Ну почему просто не уколоть пальчик?
        - Темнота, - пропыхтел Люцифер, ворочая под кожей иглой, - а инфекция?
        - Черт с ней с инфекцией…
        - Я те дам «черт с ней»! Очень она нам нужна… А ну не вертись! Все будем делать по науке. Пальчиками поработали, в кулачок и обратно, в кулачок и опять выпрямили… Так… а где же вена?
        - Какая тебе разница?
        - Большая. Я точно знаю, здесь должна быть вена!
        - Да иди ты к дьяволу…
        - Это ты мне?
        - Ну Люцик, ну пожалуйста, давай из пальчика.
        - Нет, это вопрос принципиальный. Она здесь есть, и я ее найду.
        С этими словами Люцифер решительно вогнал шприц еще глубже. Кощей придушенно пискнул и бухнулся в обморок. Игла попала в цель. Шприц быстро наполнился зеленоватой жидкостью.
        - Попробуй теперь только сказать, что ты голубых кровей, - пробормотал дьявол, перекачивая содержимое шприца в ручку. Затем помахал перед носом Кощея ваткой, пропитанной нашатырным спиртом, и, как только последний закончил трепыхаться, подсунул ему в руки пару бланков договора. Кощей автоматически подписал их предложенной ему ручкой.
        - Прелесть, - умилился Люцифер, - я его в рамочку. Подписи такого колера ни у кого в аду нет. Это тебе, а это мне. - Дьявол быстро поделил бланки. - Ну, до скорого, и жди гостей.
        Люцифер энергично тряхнул Кощея за руку и под грохот громовых раскатов с довольной ухмылкой исчез из тронного зала. Кощей долго тряс своей бессмертной головой, вчитываясь в только что подписанный им договор, и только тут до него дошло, что Люцифер внаглую оттяпал его душу, практически не ударив пальцем о палец, просто передав клиента на обслуживание другой фирме.
        - Так вот что такое посредническая деятельность! - взвыл Кощей Бессмертный дурным голосом. - Жулик! Аферист! Попробуй только приди по мою душу, я тебе покажу, где раки зимуют, хорошо, что у меня души нет, а то я не знаю, что бы с тобой сделал! - орал облапошенный Кощей, яростно раздирая злосчастный договор на мелкие клочки. От этого занятия его оторвало деликатное покашливание за спиной.
        Три рогатых делегата из суверенного болота преданно ели глазами долгожданного клиента.
        Сытый, в меру пьяный Илья тоскливо оглядывал горницу. В вечерних сумерках уже трудно было различить яства, стоящие на противоположном конце стола. Снизошедшая на него лень не позволила капитану даже зажечь свечи, ежиком торчащие из серебряного подсвечника на расстоянии вытянутой руки. Капитан любил расслабляться в шумных, веселых компаниях с задушевными разговорами и песнями.
        - Повымерли они все тут, что ли?
        Говорящих белочек Илья как-то не воспринял всерьез и все ждал, когда же появятся хозяева. Пересилив себя, капитан достал зажигалку и зажег свет.
        - Лампочка мощностью в шестнадцать восковых свечей, - пробормотал он, наливая себе еще чарку для поднятия тонуса. Похоже, процедура снятия стресса шла довольно успешно, раз капитан умудрился перепутать ватты со свечами. От мерцающих язычков пламени по столу заплясали тени. И тут Илья разглядел гусли, пристроившиеся между подсвечником и копченым осетром. С помощью трещины в дубовом столе и периодически обращаясь к определенной матери капитан попытался перестроить их на шестиструнный лад. Однако дело шло туго. Струны упорно не желали настраиваться. То, что здесь дело не чисто, Илья понял, натягивая третью. Гусли яростно сопротивлялись. Убедившись в тщетности своих попыток и сообразив, что в гуслях лады вообще-то отсутствуют, окончательно расстроенный Илья выдернул из стола гусли вместе с симпатичным пушистым зверьком с огромными ушами. Зверек висел, держась короткими лапками за инструмент, забавно таращась на капитана большими круглыми глазами.
        - Это что за чудо-юдо? - пробормотал пораженный Илья. Зверек отпустил лапки, шмякнулся на пол и юркнул под стол, не удостоив капитана ответом. Илья положил гусли на край стола и сунул голову вслед - темно и пусто.
        - Ау-у-у. - Никакого ответа. Только чьи-то маленькие ножки простучали над ним, и все затихло. Илья разогнулся. Гусли исчезли. Сплюнув с досады, капитан затянул без сопровождения:
        А у меня запой от одиночества.
        По ночам я слышу голоса.
        Слышу вдруг, зовут меня по отчеству.
        Глянул - черт. Вот это чудеса.
        Желтые язычки пламени пригнулись под тяжестью внезапного порыва ветра, пронесшегося по горнице. Три свечи с шипением погасли.
        - Тринадцать свечей, - вздохнул Илья, поднимая глаза, и замер.
        На пороге стояли три мохнатых черта с крутыми козлиными рогами. В руках у них были вилы, на бедрах коротенькие юбки из сушеных водорослей. Больше из одежды на них ничего не было. Лидером у этой троицы был, похоже, толстенький коренастый черт с одутловатыми щеками, в которых утонул плоский поросячий пятачок. Из-за его спины справа осторожно выглядывала фигурка постройнее, боязливо косясь на Илью. Слева от застрельщика расположился третий представитель суверенного болота с широко открытыми глазами и ртом. «Трус, Балбес, Бывалый, - мысленно окрестил их Илья, невольно рассмеявшись. - Лечение идет успешно. Налицо прогресс со знаком минус. Но до чего ж они забавные. Чую, если продолжить курс спиртотерапии, будет еще веселее». Илья безуспешно пытался справиться с веселым настроением, но у него ничего не получалось, ибо «звоночек», не раз спасавший ему жизнь, упорно молчал. Несмотря на дикую ситуацию, в которую он попал, опасности капитан не чуял. С любопытством разглядывая мохнатую троицу, Илья почесал зазудевшую грудь. Пальцы нащупали крест, который почему-то довольно ощутимо нагрелся.
        - Накаркал, - пробормотал он, продолжая веселиться. - В гости пожаловали аль по делу пришли?
        - В гости, - косясь на богатый стол, заявил Балбес.
        - По делу, - буркнул Бывалый.
        - Это с какой стороны посмотреть, - проблеял Трус. - С одной стороны в гости, с другой - по делу.
        - Угу, понятно, деловые гости, значит. Ну что в дверях застряли? Прошу к столу. На Руси гостям всегда почет и уважение.
        Черти неуверенно переглянулись, пошаркали копытами, вытирая ноги, и, оставив вилы у порога, бочком протиснулись вдоль лавок. Чинно расселись и, склонив головы набок, уставились на Илью.
        - Наливай, - скомандовал он. Посетители не заставили себя долго упрашивать. Четыре кубка дружно звякнули, и их содержимое забулькало в луженых глотках капитана и нечистой силы. Глаза у чертей замаслились, узкие красные язычки облизнули усы, и троица вновь уставилась, правда, теперь не на Илью, а на кувшин с медовухой.
        - Понравилось, - засмеялся капитан, - ну давай еще по одной.
        Пропустили еще по одной, потом еще, еще и еще, пока черти не осмелели настолько, что Бывалый, деликатно откашлявшись, решил наконец сообщить капитану цель своего визита:
        - Как я уже сказал, мы к тебе по делу, Иван.
        - Излагай.
        - Мы к тебе… - Бывалый замялся.
        - От имени и по поручению… - продолжил за него капитан.
        - Кощея, - брякнул Балбес, разом расставив точки над «i», за что тут же схлопотал локтем в бок от Бывалого и слетел с лавки. Илья задумчиво посмотрел на торчащие над столом мохнатые копытца Балбеса, смущенного Бывалого и съежившегося от страха Труса.
        - Ну от Кощея так от Кощея. Чего вы, собственно, всполошились? - Илья откинулся на высокую спинку кресла, спокойно крутя пустой кубок в руках. Мне, правда, говорили про него, что он редиска…
        - Не, не, - загалдели черти, - он не редиска…
        - Редиска она красненькая, - пояснил, вылезая из-под стола, Балбес, а Кощей зелен… - Бывалый торопливо зажал ему рот:
        - Ну так что, побеседуем?
        - Побеседуем. - согласился капитан. - Наливай!
        Трус с готовностью расплескал хмельное по чаркам, и беседа продолжилась.
        - Значит, от Кощея, говоришь? - осведомился Илья, вытаскивая из-за пояса тесак побратима. Трус полез под стол, Бывалый отскочил к окну, а Балбес выставил свои рога вперед и застыл, косясь на шефа, в ожидании команды. Илья пододвинул поближе блюдо с жареным молочным поросенком и аккуратно отрезал ножку. - Да вы закусывайте, - радушно предложил капитан, убирая тесак на место. Черти облегченно вздохнули.
        - Мы свинину не едим, - буркнул Бывалый.
        - И козлятину тоже, - проблеял из-под стола Трус.
        - Вера не позволяет, - понимающе посочувствовал Илья.
        - Мы атеисты, - заявил Балбес.
        - Но не каннибалы, - добавил Бывалый, возвращаясь на свое место.
        - К каннибализму я тоже отношусь отрицательно, - кивнул Илья, - а вот насчет атеизма… я что-то не понял. Вы что, в Бога не верите?
        - Нет, - категорично заявил Балбес, вонзая зубы в гуся с яблоками.
        - А в черта? - полюбопытствовал капитан.
        - Черт - это объективная реальность, данная нам в ощущениях, - весомо заявил Бывалый, прицеливаясь к жареной утке. - Вот он черт, - толстяк ткнул мохнатым пальцем в Труса, - он черт, - палец уперся в Балбеса, - я черт, а Бог… Ты его видел?
        - Нет, - мотнул головой Илья.
        - Я тоже. Значит, Бога нет.
        - Логично. Значит, черт есть, а Бога нет. Ну а Кощей Бессмертный есть?
        - Есть, есть, - промычал Балбес. - Говорить ему мешала гусиная гузка, торчащая изо рта.
        - Только что с ним беседовали, - подтвердил Бывалый.
        - Ну и что ему от меня нужно?
        - Он хочет… - начал Трус.
        - Из посада тебя вытурить, - закончил Балбес, успевший справиться с гузкой, и перед глазами Ильи вновь возникли его задние конечности. На этот раз Балбес схлопотал в пятак.
        - Ты его не слушай, - проникновенно сказал Бывалый, потирая зашибленный кулак, - он у нас от рождения такой дурной, вечно все путает. Кощей тебя в гости приглашает. Пойдешь?
        - Не, мне лень. Если я ему зачем-то надобен, пусть сам сюда топает. Так ему и передайте.
        Бывалый сердито шикнул на Балбеса, в очередной раз пристраивающегося к столу:
        - Дать бы тебе по рогам, губошлеп несчастный.
        Балбес виновато молчал, шаря по столу руками в поисках чарки. Это было нелегко, так как глаза его съехались к переносице и сфокусировались на пострадавшем пятачке.
        - А вот это правильно, - поддержал Балбеса Илья. - Что мы все о делах да о делах? Давайте лучше выпьем да в картишки перекинемся. Идет?
        - Идет! - радостно загомонили черти, и вновь зазвенели кубки, наполненные медовухой.
        - Разбирай стол! - скомандовал капитан. Черти быстро сдвинули посуду в сторону, освобождая место для игры, и даже скатерть завернули, чтобы крошки не мешали. Заново рассевшись в кружок, черти перемигнулись, и в руках Труса появилась замусоленная колода карт, которую он ловко начал тасовать.
        - На что играем, на интерес или на щелбаны? - подался вперед Трус. Карты резво прыгали в его мохнатых пальцах.
        - На щелбаны пусть пацаны играют, а мы из пеленок уже выросли.
        - В дурачка?
        - В очко, - отчеканил Илья. - А ну дай-ка сюда карты. - Выдернув колоду из рук Труса, капитан внимательно рассмотрел ее и небрежно отшвырнул в угол горницы. - Так я и думал. Еще играть не начали, а уже шельмуете, черти.
        - Ты че? - возмущенно вскинулся Трус и тут же выпал в осадок под холодным взглядом капитана.
        - Крапленые. За дурака меня держите?
        - А нам сказали, что ты Иван-дурак, - простодушно сообщил Балбес.
        - Поумнел ваш Иван за три года странствий, - усмехнулся Илья. «Глюки у меня или не глюки, а побратима подводить не будем, - подумал он. - Раз уж они все меня за Ивана принимают - так тому и быть». - Играем моими, коротко бросил капитан, доставая из кармана непочатую, купленную им накануне операции, колоду, щелчком отправив ее к Трусу.
        Черт, съежившись под пристальным взглядом Ильи, тем не менее рискнул пискнуть:
        - Я тоже проверю.
        - Проверяй, колода чистая, - усмехнулся капитан. «Только вам это теперь вряд ли поможет, - подумал он, - сами напросились».
        Трус распечатал колоду, открыл веером карты и замер, выпучив глаза.
        - Крапленые? - настороженно поинтересовался Бывалый.
        - Не крапленые, меченые, наверно, - предположил Балбес.
        Трус молчал, уставившись в карты. Глаза его готовы были выскочить из орбит. Бывалый не выдержал и, обогнув стол, заглянул Трусу через плечо, судорожно вздохнул и застыл с открытым ртом. Балбесу тоже стало любопытно, и он присоединился к своим приятелям. Так как узкие кошачьи зрачки его по-прежнему изучали переносицу, Балбесу пришлось втиснуться между болотной братией и ткнуться рогатой мордой прямо в руки Трусу.
        - Продай! - взметнулся он вверх, ошалело тряся головой. Трус и Бывалый, сбитые рогами Балбеса, улетели под стол.
        - Подари!
        - Презентуй! - донеслись оттуда их вопли.
        - Фигушки, выиграйте, - предложил Илья.
        - Согласны! - заорали черти, осторожно собирая разбросанное по полу сокровище. Этот процесс занял у них много времени, так как на картах было изображено такое, что черти не могли от них глаз оторвать, глотая обильно набегающую слюну.
        - Какая грудь!
        - А талия, попка!
        - Мужики! Вы только на семерку пик гляньте… о-о-ой… не могу…
        Наконец карты были собраны, и потные, тяжело дышащие черти заняли свои места за столом.
        - Кто банкует? - Трус дрожал от нетерпения, бережно тасуя карты.

«Плохо дело, - огорчился Илья. - Если в моих фантазиях порнография ноу-хау, пора жениться. Старею.»
        - До туза, - коротко скомандовал он. Туз выпал сразу, с первого же захода, и аккуратно лег перед Трусом.
        - Я банкую! - ликующе завопил черт. Балбес и Бывалый радостно потирали руки, перемигиваясь и хлопая друг друга по спине. Трус уже снова тасовал, готовя раздачу.
        - Не суетись, рогатый. Сначала скажи, что ставить будешь.
        - А все, что захочешь, - не задумываясь, пообещал Трус. Похоже, мысли о проигрыше он не допускал.
        - Самогонный аппарат.
        - Идет. А что это такое?
        - Потом объясню, сдавай.
        Трус дал сдвинуть колоду, ловко подсек ее, и первые карты легли перед игроками.
        - Еще? - поинтересовался Трус.
        - Разумеется.
        Вторая карта скользнула по столу к капитану. Отхлебнув медовухи, Илья взял карты. Восьмерка треф и дама червей.
        - Еще? - Трус в предвкушении облизнулся. Узловатые пальцы, покрытые черной шерстью, уже вытягивали очередную карту. По раскладу она просилась сама, но Илья почуял подвох. Что-то насторожило его.
        - Себе, - аккуратно положив карты на стол рубашками кверху, скомандовал капитан.
        Балбес и Бывалый разочарованно вздохнули, но Трус не расстроился.
        - Очко, - радостно сообщил он, даже не взглянув на свои карты. Роскошные брюнетки, томно изгибаясь, игриво смотрели на Илью с десятки бубей и туза червей. И тут до него дошло.
        - А с чего это наш червонный туз колер сменил? Насколько я помню, он всегда был блондинкой. - Молниеносно выхваченный из-за пояса тесак вонзился в тяжелые дубовые доски. Крестообразная рукоятка завибрировала перед пятачками отшатнувшихся чертей, и карты приняли свой первозданный вид. Червонный туз превратился в пиковую даму, а бубновая десятка в крестового валета.
        - Иван, убери ножик, - заныли черти, испуганно косясь на рукоятку тесака.
        - Порезаться боитесь?
        - Боимся, - вякнул Трус.
        - Ладно, - усмехнулся капитан, выдергивая тесак из столешницы и убирая его в ножны. - Жарковато что-то стало. - Илья расстегнул гимнастерку, и массивный серебряный крест, выскользнув из-под камуфляжки, закачался на его широкой груди. Тут уж чертей совсем скрутило.
        - Убери, Иван!
        - Так вы же в Бога не верите, - засмеялся Илья.
        - Оно конечно… не верим, - заерзал Бывалый, - но все равно неуютно.
        - Добро, - запахиваясь, согласился Илья, - но чтоб без баловства у меня, а не то…
        - Мы согласны, согласны, - загалдели черти.
        - Да, кстати, интересно, а у меня-то что? - Илья перевернул свою взятку. Девятка бубей и семерка пик. - Банк сорван, господа. Еще есть желающие испытать судьбу?
        - Я, я хочу. - Отпихнув в сторону Труса, Балбес поспешил занять место напротив Ильи. - Чего с меня потребуешь?
        - Да что с тебя взять? - махнул рукой Илья. - Поможешь корешку аппарат мастерить, дровишек натаскаешь, может, еще чего по мелочи… да там видно будет. Идет?
        - Идет, - решительно мотнул рогами Балбес. - Раздавай.
        Илья улыбнулся, отхлебнул в очередной раз из кубка, не спеша потер руки, осторожно массируя подушечки пальцев, заодно проверяя их чувствительность. Выровняв колоду, быстро разделил ее на две части, свел углами вместе и с треском замешал.
        - Главное, - пояснил он Балбесу, - это хорошо затасовать карты. Чтобы исключить жульничество.
        Черти, затаив дыхание, следили за руками капитана, в которых с неуловимой для глаз скоростью мелькала заветная колода. Продемонстрировав гостям десять способов замешивания карт, среди которых не было ни одного честного, Илья позволил Балбесу сдвинуть колоду на нужном ему месте, и игра началась.
        - Еще! - потребовал черт, получив валета и короля. Илья скормил ему еще два очка.
        - Еще! - Копытца Балбеса от нетерпения выбивали под столом чечетку.
        - Еще так еще, - согласился капитан, и очередной валет перекочевал в руки Балбеса.
        - Давай еще, - сатанея от этой мелочевки, прорычал черт, и последний валет скользнул ему в руки. Балбес так долго шевелил губами, подсчитывая очки, что Илье даже захотелось помочь ему, но он сдержал этот порыв. Наконец Балбесу удалось подбить баланс, и его поросячья мордочка застыла в глубокомысленном раздумье. Брать или не брать? Вот в чем вопрос. Двенадцать очков не лезут ни туда, ни сюда. Однако долго думать Балбес, похоже, не любил и, решительно тряхнув рогами, потребовал добавки. Добавку он тут же получил.
        - Перебор, - сочувственно проинформировал Балбеса капитан, вытряхивая из колоды туза. - К барьеру, сударь! Ваша очередь.
        Бывалый в смятении посмотрел на Труса. Тот растерянно пожал плечами. С видом приговоренного, взбирающегося на эшафот, Бывалый водрузился на скамью:
        - А с меня что потребуешь? Тоже дровишек понатаскать?
        - Нет. Тебе будет особая задача.
        - Какая?
        - Морду Кощею набить.
        - Кощею?
        - Кощею… Нет, ну если боишься, то не надо. - Илья со вздохом постукал колодой карт по столу, выравнивая закраины, и принялся упаковывать ее в картонный футляр.
        - Это я-то побоюсь? Да я… я… даже если выиграю, все равно морду ему набью. Сдавай!
        - Наш человек! - Илья восхищенно треснул Бывалого по плечу. - Дарю. От всей души дарю. Один черт вам ее у меня не выиграть.
        - Это почему? - Бывалый трясущимися руками принял заветную колоду.
        - А вот смотри.
        В хмельном угаре бравому капитану было море по колено, и в руках у него оказалась точно такая же колода карт.
        - Ну заказывай. Какую карту тебе достать?
        Бывалый ошарашенно переводил взгляд с одной колоды на другую.
        - Семерку крестей, - потребовал Трус, быстрее других сообразивший, в чем дело.
        - Нет проблем.
        Верхняя карта оказалась крестовой семеркой.
        - Даму пик.
        - Извольте.
        Капитан перевернул колоду и сдвинул ее веером. На изумленных чертей, призывно улыбаясь, смотрели тридцать пять жгучих брюнеток, томно обмахиваясь прозрачными веерами, абсолютно не скрывающими пикантных подробностей их роскошных тел.
        - Совсем забыл, первая-то карта какая была?
        - Семерка крестей. - нервно икая, проблеял Балбес, автоматически поднимая отдельно лежащую карту.
        - Не может быть, а мне показалось, это тоже дама пик.
        - Это жульство! - возмутился Балбес, швыряя на стол тридцать шестую пиковую даму.
        - Вы колдовством, а я естеством, - развел руками капитан.
        - Мужики, нас надули, - ахнул Бывалый.
        - Бей его! - храбро пискнул Трус, ныряя под стол.
        - Меня? - радостно удивился Илья. - Ну держись, нечисть, щас я вам хари чистить буду.
        Стол с грохотом отлетел в сторону, и капитан азартно ринулся в бой.
        - Поглядим, на что вы способны! Вас в аду карате обучали?..
        Бывалый согнулся пополам.
        - А айкидо?..
        Мохнатое тело Балбеса смело Бывалого за порог.
        - Надо же… чему вас там только учат?
        Вечер явно удался: с выпивкой, закуской, песней, а теперь еще и с мордобоем.
        Грех жаловаться.
        - Так их, так, Иванушка! - Медведица в восторге била себя по мохнатым ляжкам, наблюдая, как ее ненаглядный гоняет чертей по подворью. - Гони их в шею!
        Все этапы баталии Василиса наблюдала в разных ракурсах, переводя взгляд со своего ручного зеркальца на трюмо, сбежавшее от Кощея. Зеркала исправно вели трансляцию, переговариваясь шепотом.
        - Знала б ты, сестричка, как он мне надоел, плешивый черт. То так свои кости передо мной выставит, то в позу станет такую, что пнуть хочется!
        - Не завидую. Мне вот с Василисой повезло. Пока она в медведицу не превратилась, так ее отражать одно удовольствие было.
        - И уж чего я только не придумывало, чтоб ему, черту старому, не показывать что не нужно. И щит магический, и место, похожее на то, что он просит, да не то…
        Пока подруги предавались воспоминаниям, баталия стала подходить к концу, но результаты ее перестали радовать Василису. Вместо того чтобы гнать нечистую силу с подворья, как желала того ее душа, Иван действовал с точностью до наоборот. Черти явно хотели удрать, а он их не пускал. Напрягая все свои силы, избранник Василисы тащил упирающегося Труса и Бывалого за рога в горницу. Балбес уже поджидал их там, связанный по рукам, рогам и копытам. И, что примечательно, своим же собственным хвостом.
        Увидев разгром, царивший в горнице, Василиса ахнула:
        - Если так дальше дело пойдет, то наших запасов на три ночки не хватит. Никита Авдеевич, Матрена!
        К медведице поспешили пепельно-серая рысь и пестрый петух.
        - Что приказать изволите, государыня?
        - Если на каждую ночку такой стол собирать будем, надолго нас хватит?
        - Выдюжим, государыня, не сумлевайся. Лишь бы Ваня выдюжил, а запасы у нас хорошие, Чебурашка расстарался. У него учет - о-го-го! - Рысь протяжно зевнула.
        - Ладно, иди, кормилица, отдыхай… Да, а почему я Чебурашку не вижу?
        - Так в посаде он остался, хозяйка, - кукарекнул Никита Авдеевич.
        - Как в посаде? - ахнула Василиса. - Почему не доложили?
        - Расстраивать тебя не хотели, - вздохнул петух.
        - Но зачем? Почему? - взревела расстроенная до слез медведица.
        - Дык какой я, говорит, домовой, если вверенное мне ценное имущество на растерзание нечисти оставлю?
        - Вот дурачок, ведь прибьют его там, - застонала медведица, - где я другого такого найду?
        - Да, - согласился петух, - такие домовые раз в сто лет рождаются. Ну да ничего, если эту ночь переживет, я его завтра силком за уши вытащу, успокоил дядька Василису.
        - Ты уж постарайся, Никита Авдеевич, - вздохнула медведица, горестно уставившись в трюмо. А оно показывало что-то уж совсем непонятное. Повязав чертей, Иван с грозным видом что-то им внушал, сопровождая свою речь странной жестикуляцией.
        - Ну что, мужики? Разберемся? - Илья сделал серьезное лицо, склоняясь над лежащими вповалку чертями. - За базар отвечать придется. Вот ты… «Коза» из мизинца и указательного пальца левой руки ткнулась в сторону Труса.
        - А что я? - шарахаясь от страшной «козы», проблеял Трус.
        - О чем думал, когда за стол садился? Карточные долги священны. Самогонный аппарат продул - и в кусты? У нас братаны за меньшее убивали. Илья сорвал с шеи крест и поднес его к самому пятачку насмерть перепуганного черта.
        - Да будет тебе аппарат!!! - заверещал Трус.
        - До рассвета, - строго сказал Илья, - не то счетчик включу.
        Трус не знал, что такое счетчик, но на всякий случай испугался еще больше и предложил два аппарата, но уже без счетчика. Илья торговаться не стал и гордо отказался от взятки.
        - Ну а ты… - Капитан повернулся к Балбесу.
        - Наколю, нарублю, помогу… - выпучив от усердия глаза, отрапортовал черт.
        Бывалый не стал ждать своей очереди:
        - Как увижу, сразу по роже - хрясть!
        - Вам когда Кощей стрелку забил?
        Черти растерянно переглянулись.
        - Ну, встречу когда назначил? - рассердился на бестолковых собеседников Илья. - Должны ж вы отчитаться за наезд.
        - Так… завтра поутру… - Бывалый недоуменно хлопал глазами.
        - Вот завтра поутру и хрястнешь, а до утра своим корешам поможешь долги возвращать. - Илья отвязал хвосты чертей от их рогов и копыт. - За работу, мохнатые! И чтоб крутились как черти!
        Балбес пулей вылетел из горницы, и вскоре с площади раздался торопливый стук топора. Бывалый поскреб пятерней между рогов, задумчиво посмотрел на Труса и присоединился к Балбесу.
        - Ну а ты что стоишь? - грозно насупил брови Илья.
        - Пощади, - бухнулся на колени Трус, - все сделаю, ну все… только не знаю я, что за аппарат это такой диковинный.
        - Так бы сразу и сказал. У нас ведь как: не можешь - научим, не хочешь - заставим. Давай к столу. Перетрем это дело.
        Илья поднял опрокинутый стол, черт установил лавки, и под мерный стук топоров Илья принялся что-то чертить острием тесака по гладкоструганой столешнице. Ни черт, ни Кощей, ни даже Василиса Премудрая, таращившаяся в этот момент в зеркало в попытке понять, что там еще задумал ее ненаглядный, не подозревали, что этой ночью в посаде рождается эпохальное открытие, которое перевернет Кощеево царство с ног на голову.
        - Никита Авдеевич, не пойму я что-то. - Медведица в крайнем недоумении уставилась на воеводу. - Ведь он же их побил. Ну, вытолкал бы взашей, да и дело с концом. Что он от них еще хочет?
        - Обасурманился Ванька. - Петух величаво вышагивал по полянке, бросая сердитые взгляды на зеркало. - Ты гляди-ко, зорют все подряд… Вона… главный чан с твоей кухни приволокли. А дров-то… мать честная. Весь частокол с северной стены разворотили… Вот что, Василиса, не обижайся, хоть и жених он твой, но завтра поутру я его поучу уму-разуму. Дай ему волю, он весь посад по бревнышку раскатает.
        - Поучи, дядя, поучи, - шмыгнула носом медведица. - Представляю, каково там Чебурашке… с его-то домовитостью…

5
        Чебурашке действительно пришлось несладко. Пока избранник хозяйки вел светские беседы да песни пел, он тихо, как мышка, сидел под столом и терпеливо ждал окончания первой ночи. Была, правда, пара неприятных минут, когда Илья задрал скатерку и, засунув колок гуслей между дубовыми досками, принялся терзать несчастный инструмент, но домовой для того и остался в родных пенатах, чтобы блюсти хозяйское добро. Неравная борьба кончилась блистательной победой. Гордый и довольный собой, Чебурашка запрятал спасенный инструмент под крыльцо и собрался было вернуться на свой наблюдательный пост, как над его головой прогарцевало три пары копыт. Решив, что теперь он в горнице лишний, домовой устроился поудобней и принялся ждать. На первых порах встреча с нечистью протекала довольно мирно, в теплой дружественной обстановке. Но эта идиллия длилась недолго. Услышав звон разбитой посуды, посыпавшейся со стола, Чебурашка горестно пискнул и чуть не рванул обратно, но зона боевых действий переместилась во двор, где ломать было почти нечего, и домовой облегченно вздохнул, но ненадолго. Как и Василису, его насторожили
странные действия Ильи. Согнув чертей в бараний рог, он почему-то не спешил от них избавиться. А дальше вообще началось непонятно что. Из горницы пулей вылетел взмыленный черт, ошалело огляделся по сторонам, нырнул в кузницу Вакулы и выскочил оттуда вооруженный острым топором и огромной двуручной пилой. Вывернув из земли несколько столбов с календарными насечками Василисы, черт принялся яростно крошить их топором. Вскоре к нему присоединился еще один представитель суверенного болота, и работа закипела с удвоенной энергией. Черти пилили, кололи, рубили. Третий черт вышел в сопровождении Ивана и ринулся шуровать по кладовым, выволакивая оттуда плошки, поварешки и кастрюли. Всю добычу он тащил к Ивану, а последний методично забраковывал находки, отрицательно качая головой. Чебурашка мрачно наблюдал за действиями нечисти сквозь узкую щелку меж досок крыльца, но терпел. Терпел, глядя, как, покончив с календарными столбами, черти принялись за частокол. Терпел, увидев огромный чан, наконец-то удовлетворивший Ивана и водруженный на козлы для свершения неведомых ему колдовских чар. Терпение домового лопнуло,
когда в полном согласии все три черта вместе с избранником Василисы, дружно почесав затылки, свалили в дворовую пыль добротный каравай и принялись прилаживать серебряный поднос к чугунному чану, заклепывая на него хитроумно свитую полую медную трубку. Серебра и злата у Василисы Прекрасной в хозяйстве хватало. И было его столько, что, узнай Премудрая их точное количество, глаза б квадратными стали. На то и нужен домовой, чтоб хозяева в достатке жили. Но медная полая трубка Алхимериуса стоила столько, что Чебурашка взвился под потолок, которым служила верхняя доска крылечка, и, завопив: «А ну положь назад! , боднул под коленки Ивана. При этом выбитая доска подкрепила его требование увесистым ударом по мягкому месту капитана. Илья, не успев отдать последнее распоряжение, сел на пятую точку. Рефлексы сработали автоматически. Молниеносный захват левой рукой выудил из воздуха домового.
        - Ты кто такой?
        Домовой, пойманный за ухо, тихонько пыхтел, пытаясь освободиться.
        - Чебурашка.
        - Это я уже понял. - Илья положил выбитую дошечку на место, сел и поставил пленника перед собой. - Ну а по жизни-то ты кто?
        - Чебурашка я по жизни, - коротко вздохнул Чебурашка. - Домовой в смысле. За хозяйством тут присматриваю.
        - Ты лютню спер?
        - Какую лютню?
        - Ну… эту… со струнами.
        - Гусли?
        - Ну да, гусли… кой черт разница.
        - Я. Только не спер, а сберег. Спас, можно сказать… Я ведь домовой… - Чебурашка шмыгнул носом. - Моя обязанность - за хозяйским добром приглядывать.
        - Одобряю. - Илья вынес из разгромленной горницы чудом уцелевший кувшин медовухи. - Люблю хозяйственных мужиков. Прорабом будешь. - Илья с удовольствием отхлебнул из горлышка. - Вкусно. Слабовата, правда.
        - Самый лучший хмель, - обиделся Чебурашка, - нигде больше такого не найдешь, хоть сто лет ищи.
        - Мы сейчас из этого хмеля такой напиток забацаем - закачаешься. Ну так что? Будешь прорабом?
        - А это кто?
        - Производитель работ. Командиром над чертями тебя ставлю.
        - А они послушаются?
        - А куда они на хрен денутся? Они у меня вот где! - Илья поднес к носу Чебурашки крепко стиснутый кулак. Чебурашка внимательно его осмотрел, похлопал глазами и согласился. - Молодец… Однако какой же ты прораб без пилотки… Погоди чуток.
        Илья вытащил из рюкзака свежий номер еженедельника «Рамодановские вести», ловко свернул бумажную шапку и нахлобучил ее на домового. Шапка тут же съехала Чебурашке на нос, начисто перекрыв обзор. Тогда Илья, недолго думая, натянул ее ему на уши, развернув на девяносто градусов.
        - Класс! А ну, Чебурашка, руку вот сюда! - Илья похлопал себя по груди. Домовой послушно приложил руку на указанное место. - Ну вылитый Наполеон, - умилился капитан. Подхватив легкое тельце, поставил на верхнюю ступеньку крыльца. - Командный пункт будет. Ставлю задачу. Чан должен быть наполнен медовухой доверху. Под ним огонь пожарче, чтоб все кипело и бурлило. Под трубку ведерко подставьте - в него нектар капать будет. А саму трубочку водичкой холодной поливать без остановки. Под начало тебе даю вот эту «святую» троицу. - При слове
«святую» черти содрогнулись и тихо зароптали. - Ребята дружные. Работать будут как черти. Знакомься: Трус. Илья ткнул пальцем в черта, колдовавшего над чаном.
        - Это почему я трус? - возмутился черт под дружный хохот своих товарищей.
        - Трус, трус, - подтвердил Бывалый, вытирая выступившие от смеха слезы. - Иван в точку попал.
        - Погоняло у тебя такое будет, - успокоил Труса Илья. - И кончайте меня Иваном величать, надоело!
        - А как к тебе обращаться? - пискнул Чебурашка.
        - Ну, скажем, пахан… Нет, пахан больше Черепу подходит…
        - Какому Черепу? - Круглая мордочка Чебурашки излучала искреннее любопытство.
        - Кощею Бессмертному. А что, хорошо звучит. Пахан, погоняло Череп. Ну а меня лучше папой зовите… Да, папой…

«А почему бы и нет? - Илья хлебнул еще медовухи. - Пора привыкать. Меня теперь самого за глаза папой величать будут».
        - Балбес, - представил он следующего черта Чебурашке. Теперь радостно ржал Трус. Ему вторил Бывалый. Балбес обиженно насупился.
        - Погоди, посмотрим, как тебя обзовут, - пробурчал он расстроенно. Бывалый насторожился. Трус и Балбес замерли в радостном предвкушении.
        - Бригадир ихний - Бывалый, - представил Илья последнего черта. Бывалый самодовольно улыбнулся, затем грозно нахмурился.
        - Ну, че встали? - рявкнул он на Труса и Балбеса, старательно копируя «папу».
        И работа закипела. Под чутким руководством Чебурашки из кладовых выкатывались бочки с медовухой. Из них лихо вышибалось дно, а содержимое перекочевывало в чан, под которым уже весело мерцали первые язычки пламени. Чан был так велик, что спокойно вместил в себя все годовые запасы хмельного Василисы.
        Чебурашка задумчиво посмотрел на опустевшие бочки, положил палец в рот и принялся теребить «папу» за рукав:
        - А что же теперь посадская дружина пить будет?
        - Вот именно! - яростно кукарекнул в зеркало Никита Авдеевич. Трюмо шарахнулось в сторону, а медведица поспешно оттащила разъяренного петуха за хвост:
        - Остынь, Никита Авдеевич. Зеркало-то здесь при чем?
        - Нет, ну ладно, Иван, - продолжал кипятиться петух, барахтаясь в лапах Василисы, - разболтался там, в тридевятом царстве, дури нахватался, но Чебурашка! Ты смотри, что творит. Все закрома ему вывернул. И это наш домовой! Чем он его взял, а? Василиса? В толк не возьму.
        - Ты Ивана не хай! Вижу, в нем ум государственный рождается. Мы вот Чебурашка туда, Чебурашка сюда, а Иван ему должность придумал, начальником поставил. Вот он и старается. Ты смотри, какой гордый стоит. Нам еще у Ивана поучиться придется, как с челядью ладить. Не пойму только, почему он от имени своего отказывается. Папой величать себя требует… Странно это.
        - Не Иван это! Помяни мое слово, не Иван! Подменыш! Басурман! Нехристь!
        - Да какой же он нехристь? Ты посмотри, какой крест здоровенный на груди болтается.
        К тому времени огонь в костре набрал силу и прекрасно освещал всех участников ночного действа. Но Никита Авдеевич смотрел не на крест. Глаза разъяренного петуха налились кровью при виде пара, со свистом вырвавшегося из длинной витой трубки Алхимериуса.
        - Убью басурмана!!! - Петух таки вывернулся из лап медведицы и рванул вперед. На этот раз поймать строптивого воеводу Василиса не успела. С треском всполошенное трюмо вломилось в кусты, уворачиваясь от квохчущего петуха.
        - Все! Хватит с меня! - донесся до Василисы удаляющийся крик зеркала, сопровождаемый яростным хлопаньем крыльев. - Варварство! Дикая страна! Так обращаться со специалистами! В эмиграцию… Прощай, сестра!
        - Прощай… - обиженно пискнуло маленькое зеркальце, стиснутое в лапе Василисы.

6
        Взмыленные черти как угорелые носились с ведрами между колодцем и костром. Проклятая трубка требовала неимоверного количества ледяной воды. Чуть зазеваешься - и из нее вместо вонючей жижи начинал вырываться не менее духовитый пар. На крылечке уже стояло первое ведро самогонки.
        - Может, хватит, папа? - умоляюще спросил Бывалый, запаленно дыша. Трус и Балбес с надеждой косились в сторону бригадира, не прекращая, впрочем, работу.
        - Никак нельзя, - категорически покачал головой Чебурашка, не дав вмешаться Илье. - Я уж не знаю, что из нашей медовухи получилось, - домовой выразительно посмотрел на ведро первача, - но раз начали, будем стоять до конца. Пока из трубки капать не перестанет.
        - Да кто ты такой? - возмутился Бывалый, тяжело поводя боками.
        - Прораб, - гордо сообщил Чебурашка, так высоко задрав нос, что бумажная треуголка слетела с его ушей и плюхнулась в ведро с переработанной медовухой.
        - Папа! - рванул на груди невидимую рубаху Бывалый. - Скажи хоть, за что страдаем? - В его когтистых лапах остались черные шерстистые пучки волос.
        - Ша, братва! Брэк! - Илья взял черпачок, погрузил его в ведро и протянул Бывалому. - Ты уж на прораба нашего не обижайся. Он все-таки только-только из домовых в люди выбился.
        Чебурашка горестно хлопотал над разбухшей духовитой треуголкой, так и сяк пытаясь пристроить ее на уши. Шапка прорывалась, и коричневые ушки постоянно вылезали из-под размазанных газетных статей.
        - И не расстраивайся так сильно, - продолжал меж тем Илья, глядя на Бывалого мутными глазами. Он уже успел снять пробу с неразбавленного пойла и теперь был в плывущем состоянии, располагающем к лирике. - Три ведра… и все. Я думаю, до утра хватит… а потом что-нибудь придумаем. Ну-ка хлебни, чертушка. Оцени качество.
        Бывалый осторожно нюхнул и передернулся так, что полковша выплеснулось на землю.
        - Ты что? - рассвирепел Илья, с трудом поднимаясь со ступеньки. - А ну пей! - Его пальцы попытались сжаться в кулак, но не послушались и сложились в дулю. Бывалый, памятуя недавние подвиги бравого капитана, решил, что «папа» собирается сокрушить его каким-то неведомым страшным приемом, и торопливо опрокинул в себя остатки литрового ковша неразбавленного спирта с целым букетом сивушных масел. Узкие зрачки кошачьих глаз Бывалого расширились, воздух со свистом вырвался из косматой груди и возвращаться назад не собирался. При виде мчащегося на него бригадира Трус, только что отошедший от колодца, выронил ведро, но Бывалый не дал ему упасть. В немыслимом фантастическом прыжке, которому позавидовал бы любой голкипер, черт перехватил заветную емкость и направил струю в широко открытую пасть. Трус и Балбес, бросив работу, осторожно приблизились к бригадиру. Бывалый, с трудом отдышавшись, помотал рогатой головой. Его зрачки медленно, но верно начали принимать первоначальную форму. Икнув пару раз, он уставился на своих сограждан из суверенного болота, блаженно улыбнулся, затем нахмурился и зарычал:
        - Кто разрешил работу бросить? Слыхали? Тринадцать ведер, и все!
        - Сделаем, - испуганно проблеяли черти.
        - Смотрите! - Илья, покачиваясь, стоял на крыльце. - У нас с этим строго… ик! - Он растопырил пальцы рук, пытаясь изобразить ими что-то чертям. - За базар ответите… - Капитан грузно осел на ступеньки. - Как закончите, доложить.
        Илья привалился к стене и поманил к себе пальцем прораба.
        - Все хотел узнать, это откуда? - с трудом ворочая языком, вопросил Илья, ткнув в трубку, над которой трудились черти. Заглянув из-под его руки, Чебурашка определил направление, не спеша вернулся на место и, коротко вздохнув, ответил:
        - Ведун у нас был. Башковитый мужик. Все камень философский искал и этот… как его… илисир.
        - Чего?
        - И-ли-сир, - старательно пояснил домовой, - илисир этой… как его… жизни.
        - А-а-а… ну и как? Нашел?
        - Нашел, - лаконично ответил Чебурашка.
        - У-у-у, - прогудел Илья. - Молоток! Познакомишь.
        - Не могу! - Чебурашка виновато посмотрел на Илью.
        - Почему?
        - Помер.
        - Кто?
        - Алхимериус.
        - К-какой Алхимериус?
        - Ведун.
        - Т-так он же эликсир нашел.
        - Вот от него и помер, - вздохнул домовой. - Так же вот котел кипел, только поменьше, - критически осмотрев чан, сообщил Чебурашка. - И вода на трубку сама текла. Он на нее ручеек отвел. Я, говорит, Чебурашка, илисир жизни нашел. Теперь мне все таинства бытия открылись, так что философский камень мне без надобности. Надо только этого илисиру внутрь побольше принять, ибо чую истину великую в нем.
        - Ну и как? - Илью очень заинтересовал этот рассказ.
        - Три седмицы принимал. А потом помер, - удивленно сказал Чебурашка. Папа, а почему?
        - Видать, эликсир некачественный попался, - понимающе вздохнул Илья, или силенок ваш ведун не рассчитал.
        - Вот и Василиса то же говорит.
        - Пошли проверять наш эликсир на качество.
        Капитан зачерпнул черпачком из ближайшего ведра и щелкнул зажигалкой. Чебурашка как зачарованный смотрел на синие язычки пламени, заплясавшие в черпачке.
        - Ну и чего ты добился? Кощеево зеркало за кордон рвануло, мое бойкот объявило.
        - Медведица выпускала пары, яростно тряся кривую осину. Никита Авдеевич крыльями, клювом и лапами безуспешно пытался удержаться за макушку ни в чем не повинного дерева.
        - Так… матушка… они ж добро наше, годами нажитое… - тихонько кудахтал он сверху.
        - Знаем мы это добро, - свирепо рычала Василиса. - Вот вернется ко мне моя былая стать, больше ни меда, ни винных ягод заморских в посаде не будет. А ну лети к Ивану!
        - Дык… не рассвело еще!
        - Ничего, в самый раз. Да и костерок у них еще тлеется. Разглядишь как-нибудь. Виноват - отрабатывай. Заместо зеркала у меня теперь будешь. До утра схоронишься где-нибудь, понаблюдаешь, опосля мне доложишь!
        Согнув осину в дугу, Василиса резко отпустила ствол, и петух вылетел на разведку с хорошей начальной скоростью, приданной ему этой импровизированной катапультой.
        - Штрейкбрехер! - вякнуло ему вдогонку зеркальце.

7
        А в посаде в это время стоял пир горой. Честно выработав тринадцать ведер, черти деликатно разбудили задремавшего было капитана, подхватили под ручки белые, усадили на место почетное - во главе стола. И пошла гулянка дым коромыслом. Черти сивуху разливают. Илья тосты говорит да анекдоты травит. Чебурашка слушает, пробы снимает да носом клюет. Никита Авдеевич пристроился поудобнее под окном и принялся сооружать над собой навес из лопухов, надранных по дороге. Разведка на территории, оккупированной врагом, - дело серьезное. Тут главное замаскироваться. Лопухи никак не хотели держаться вместе, и красный гребешок постоянно оказывался снаружи. Воевода начал потихоньку закипать. Разведка должна вестись по всем правилам военного искусства, а тут, понимаешь, лопухи… Никита Авдеевич сел на хвост, обхватил крыльями непокорное инженерное сооружение и начал клювом стягивать его черенки стеблями ромашек, росших тут же, под окном, тихонько квохча от усердия. К тому, что творилось в горнице, он не прислушивался.
        - А что, Чебурашка! Апельсины когда-нибудь едал? - Раскрасневшийся Илья весело смотрел на домового.
        - Нет, - вздохнул Чебурашка. - Слышал от купцов заморских про плоды те дивные, а едать не едал.
        - Ну, не едал и не едал. Не о том речь. Я те ща анекдот про них и про тебя расскажу, хочешь?
        Чебурашка молча покачал головой. Это был уже не первый анекдот про него и про какого-то неведомого ему крокодила Гену. Черти громко смеялись, Чебурашка - нет. Он был обижен. Ну, есть у него дружок. Зелененький. Геной зовут. Но никакой он не крокодил. Обычный домовой. Только дикий. Из лесу. Потому и зелененький.
        - …и вот заходит Чебурашка в магазин…
        - А это еще что за зверь? - Поросячья мордочка Бывалого выражала искреннее любопытство.
        - Чебурашка-то?
        - Да нет, магазин.
        - А-а-а, ну… лавка такая… жратву там продают, одежду.
        - Базар, короче. - Трус пододвинул поближе блюдо, на котором лежал огромный сом, запеченный целиком, и вонзил зубы в его жирный бок.
        - Э нет! - помахал рукой Илья, - базар - это… - Капитан начал шевелить пальцами, пытаясь ими что-то изобразить. - Понятно?
        - Ага, - сказал Балбес, отрицательно качая головой.
        - Рынок, одним словом, - Илья потянулся к своей чарке. - Подходит к продавцу, и говорит: «Дайте килог… э-э-э… пуд ляписинов». Ну, продавец ему, естественно:
«Пшел вон, ушастик, не то уши гвоздями к стойке прибью».
        Дружный гогот чертей заставил вздрогнуть Никиту Авдеевича, клюв которого от неожиданности перекусил уже затянутый узел, и лопухи разлетелись в разные стороны.
        - Нельзя ли потише?! - раздраженно кукарекнул воевода. - Невозможно работать!
        Илья понизил голос:
        - На следующий день приходит Чебурашка обратно и спрашивает продавца: «У вас есть гвозди?» - «Нет», - отвечает продавец. «Тогда дайте пуд ляписинов».
        Черти задумались.
        - А чем же он собирался прибить прорабу уши? - удивленно прошептал Балбес.
        - Не знаю, - пожал плечами Трус, усиленно работая челюстями.
        - Нет, ну действительно? - Бывалый в полном недоумении повернулся к Илье за разъяснениями. Капитан начал тихо ржать, но удержать внутри веселое настроение не смог. Смех его нарастал, креп, становился все сильнее и сильнее, и наконец капитан зашелся в гомерическом хохоте, сполз со стула и долго еще продолжал веселиться, катаясь по полу и дрыгая ногами от избытка чувств. Никто из присутствующих в горнице не заметил, как Чебурашка тихонько встал из-за стола и вышел на улицу. Никто, кроме Никиты Авдеевича. Воевода сумел-таки перевязать лопухи красивым бантиком из ромашки и натянул эту шаткую конструкцию себе на хохолок, сразу став похожим на маленькую зеленую ярангу. Сочтя себя достаточно замаскированным, воевода двумя ударами клюва пробил в яранге дырки для глаз, и в поле зрения разведчика появился домовой, быстро семенящий в сторону кузницы Вакулы. Яранга двинулась следом. Скрипнула дверь, и Чебурашка скользнул внутрь. Из кузницы послышалось звяканье металла, и вскоре в дверном проеме вновь появился домовой. Он с трудом тянул за собой ящик с гвоздями и лопату. Пыхтя от натуги, прораб затащил
хозяйство кузнеца в палисадник и, воровато озираясь, принялся торопливо закапывать его в землю.

«Ага, к ворогам переметнулся! - догадался Никита Авдеевич. Неподкованный конь уже не конь, а кобыла. Без кавалерии нас решил оставить. Запомним!» Яранга, шурша лопухами по земле, двинулась в обратном направлении.
        Судя по заплетающимся голосам, за время отсутствия воеводы участники ночной пирушки успели принять на грудь еще грамм по двести. «Что они пьют? - мучительно размышлял разведчик. - Медовухой в посаде уже и не пахнет. Может, у Чебурашки заначка какая есть?» А в горнице анекдоты уже не травили. Иван делился богатым опытом, приобретенным в тридевятом царстве.
        - …к-к-короче, заб-бивают нашему пахану стрелку… но я ж мент… Ты х-х-хоть знаешь, рогатый, что такое настоящий мент?
        Кто-то отрицательно промычал в ответ.
        - Вот и они, к-к-козлы, не знали. - До Никиты Авдеевича донесся довольный смех в дупель пьяного человека.
        - Папа, не надо козликов обижать, - послышался чей-то жалобный голос.
        - Только ради т-т-тебя, черненький…
        - С-спас… ик! Спасссибо.
        - Я, короче, с-с-сопли долго не жевал… да… тачку пластиком обклеил… и в-в-все…
        - Что в-в-все?
        - Тю-тю… Любимый город может спать спокойно… ик! - Пел Илья хорошо, почти не заикаясь.
        - А стрелку-то пахану к-к-куда забили? - послышался осторожный вопрос. Иван долго не мог ответить. Он ржал. Именно не смеялся, а ржал.
        - Не знаю, к-к-куда ему забили, - выдавил он наконец из себя, - но я пластик забил всем. И тачке, и паханам, которые ее оседлали.
        - А кто такой пластик?
        - Хошь познакомлю?
        - Хоччу.
        - Я тоже хочу, - послышался голос Чебурашки, закончившего землеройные работы.
        - Раскатали губы. Н-н-на всех… ик… не хватит. Бывалый первый забил. Ему и прилепим.
        Никиту Авдеевича разобрало любопытство. Хоть одним глазком бы глянуть на таинственный пластик. Он попытался подпрыгнуть, но до края подоконника доставала лишь макушка яранги. Упрямства Никите Авдеевичу было не занимать, и, разумеется, одной попыткой дело не ограничилось.
        Чебурашка, вновь обидевшись на «папу», заполз на лавку и даже не стал смотреть, что там он извлекает из своего мешка. Окно, под которым прыгал воевода, оказалось прямо напротив его больших круглых глаз.
        - Папа, а цветочки прыгать умеют? - не удержался он от вопроса, заинтересованный странным поведением ромашки. «Папа» только отмахнулся.
        - Подс-ставляй рога, - скомандовал он Бывалому. Что-то стукнуло об пол. Похоже, рога, удостоившиеся чести познакомиться с пластиком, перевесили и оказались под столом.
        - От… лич… но. - Судя по звукам, кто-то полз. - Так, пожалуй, даже удобней. - Опять застучали рога. - Не дергайся, с-с-скотина. - Рога продолжали стучать. - Да держите же его, ч-ч-черт!
        - 3-з-здеся я.
        - Раз з-з-здеся, то д-д-держи. Он, г-г-гад, по полу… ик!… пластик мажжжет.
        Петух, отчаявшись допрыгнуть, попытался взлететь, но проклятая яранга не давала простора крыльям. Сплюнув с досады, воевода обежал вокруг терема, увидел пустое ведро, радостно заквохтал, схватил его за дужку и с грохотом поволок к окну.
        - Ну вот, - удовлетворенно произнес Илья.
        Чебурашка оторвался от окна и посмотрел вниз. Капитан выползал из-под стола, волоча за рога Бывалого. Трус и Балбес ползли следом, помогая «папе» транспортировать бригадира, упираясь в него рогами и копытами. На макушке черта красовалась серая нашлепка, плотно охватившая рога. Капитан дополз до мешка.
        - Эту х-х-хреновину втыкаем с-с-сюда… запал называется. - Илья наугад пошлепал пальцами по кнопкам, и на дисплее, меж рогов Бывалого, замелькали зеленые цифры.
        - Красиво, п-п-правда?
        В ответ раздалось чье-то одобрительное мычание. То ли Труса, то ли Балбеса. Удовлетворенно хрюкнув, капитан уронил голову, а потому не мог видеть, как над подоконником появилась пирамида лопухов, повертела ромашкой в разные стороны, качнулась и с грохотом рухнула вниз.
        - Папа… лопух… - тыкая пальчиком в окно, проинформировал капитана домовой, но
«папа» его уже не слышал. Хмель наконец одолел капитана.
        - Папа… не… лопух. - Опять застучали рога. Трус попытался приподнять голову. - А за п-п-па-льцовку… ик!… ответишь. - Рога стукнули в последний раз, и все затихло.
        Чебурашка вздохнул, по-хозяйски задул свечи и пошел устраиваться на ночлег поближе к ведрам, захватив с собой зачем-то ковшик.
        - Ну чего ревешь? Сам виноват - сам пусть и расхлебывает. - Рысь суетилась вокруг всхлипывающей медведицы.
        - Из-за какой-то стекляшки дутой родного дядьку на верную смерть послала. - Василиса была безутешна.
        - Он воин! - сердито мяукнула рысь.
        - Да какой из него сейчас воин? Все оружие - клюв да шпоры. - И хозяйка посада зарыдала в голос.
        - Ну, дитятко… ну… - Матрена закрутилась на месте, не зная, что предпринять, чем утешить любимое чадо. - Глянь, светает! Щас народ подыму. Все к терему пойдем. Отыщем Никиту Авдеевича. Ничего ему не сделается. Чертей-то Иван ведь побил!
        - Побить-то побил, да потом сам чертовщиной занялся, - вновь захлюпала носом медведица.
        - Ну хватит сырость разводить! - прикрикнула на Василису мамка. Найдем мы воеводу. И сюда доставим в целости и сохранности.
        - И Чебурашку тоже… - Василиса вытерла нос лапой.
        - Будет тебе и Чебурашка, - уже на ходу буркнула рысь, - все тебе будет. - И, расстроенная вконец, потрусила будить челядь.
        Сознание медленно возвращалось к Илье. С трудом разлепив глаза, он понял, что его разбудило. За окном слабо розовел рассвет, а на подоконнике встряхивался взъерошенный петух.
        - Ку-ка-ре-ку! - истошно заорал он.
        Лежащие вповалку черти страдальчески сморщились и слабо затрепыхались. Первым осилил земное притяжение Бывалый.
        - Ну, нам пора, - выразительно сказал он, - ты нас, Ваня… не забывай. - Бывалый пьяно мотнул головой, сверкнув зелеными цифрами запала.
        - Папа, - проблеял Трус, пуская умильную слезу. Он старательно пытался встать на четвереньки, но ручки и ножки постоянно, подламывались. - Ежели кто обидит, обращайся к нему. - Трус мотнул рогами в сторону Балбеса.
        - Мы за тебя, папа, - просипел Балбес, - любому глотку порвем.
        - Вперед, мужики! - скомандовал Бывалый, и мохнатая троица из суверенного болота поползла к выходу, дружно стуча рогами и копытами по дубовым половицам, мимо аккуратно стоящих вдоль стены ведер, заботливо прикрытых крышками. На одной из них, уютно свернувшись маленьким коричневым клубочком, спал Чебурашка. Петух вновь растопырил крылья, выгнул шею дугой…
        - Кыш! Проклятая птица. - Пустой кувшин звонко щелкнул Никиту Авдеевича по клюву, сметя его с подоконника. Под обиженное квохтанье воеводы Илья вновь погрузился в дрему.

8
        Ожидание становилось невыносимым. Кощей устал слоняться по пустому залу. Черти с докладом о проделанной работе не спешили.
        - Горыныч!
        В проеме среднего окна появилась огромная зубастая пасть на длинной зеленой шее.
        - Чего тебе?
        - Центральная? А где остальные? - рассеянно спросил Кощей, думая о чем-то своем.
        - Спят. Притомились за день, - шмыгнула носом Центральная.
        - Опять передрались? - полюбопытствовал Кощей, свесившись из окна во двор.
        Центральная врала. Левая и правая головы не спали. Правая нога дракона придавливала правую голову, левая - левую. У правой головы под правым глазом багровел огромный фингал, у левой такое же украшение алело под левым глазом. Головы придушенно шипели, пожирая друг друга глазами. Левая умудрилась просунуть голову чуть-чуть вперед и теперь, яростно изгибаясь, как щенок, взятый за шкирку, пыталась укусить себя за левую ногу.
        - Чего на этот раз не поделили? - вздохнул Кощей.
        - А ну их! Дурищи, - раздраженно буркнула Центральная. - Заспорили, кто первый на это стадо гриппозное накинулся, Правая или Левая.
        - Ну и кто первый? - поинтересовался Кощей.
        - Да ты че, хозяин! Соображаешь, че спрашиваешь? Я ж Цент-раль-на-я! Да рази ж я кому позволю первому мою добычу рвать? Кто ж знал, что у них болезнь сродственная - ящер.
        - Ящур, дубина, - поправил Кощей.
        - Ну змий! - донеслось снизу. - Мы ему, можно сказать, почетное место доверили, а он… бей его, Правая!
        Центральная голова дернулась и упала вниз. Оттуда донеслись звучные шлепки, хрип и повизгивание. Через некоторое время в окно вновь сунулась зеленая голова Центральной с разбитым носом.
        - Ну так че надо-то, хозяин? - нервно спросила голова. - Видишь, недосуг мне. Проблемы у нас… внутренние.
        - Мне бы на болото слетать. Чертей проведать. - Кощей вновь свесился из окна. - Должок за ними числится. Как, сгоняем, а?
        Теперь правая нога держала левую голову, а левая - правую. Левая что-то сердито шипела Правой, подняв глаза вверх. Снизу, похоже, зрел заговор.
        - Не, - мотнула головой Центральная, - никак нельзя. Эти дурачки сейчас в таком состоянии, что по дороге шеи пооткусают, а то и крылья перегрызут. Шмякнемся, и хана.
        - Ну ладно, - вздохнул Кощей. - Давай наводи здесь порядок, но чтоб к вечеру был готов к вылету на боевое задание.
        - Как же… полетит он вверх тормашками, - посулили снизу. Голова Центральной вновь дернулась, зубы клацнули о подоконник, и оконный проем опустел. Кощей не стал ждать, чем кончится сопение и пыхтение во дворе. Тяжело вздохнув, он проскрипел заклинание переноса и оказался на краю суверенного болота. Кощей не любил пользоваться этим заклинанием. Оно отнимало много энергии, и от него потом, как с похмелья, болела голова. А главное - чуть-чуть напутаешь с координатами и запросто можешь вляпаться в какую-нибудь неприятность Вот и сейчас, вместо того чтобы прочно стоять на берегу на своих двоих, Кощей извивался как червяк в тщетной попытке дотянуться до соседней ветки огромного дуба. Крепкий сук, на котором он висел, нырнул под фалды его парадного фрака и вынырнул над загривком худосочной шеи владыки этих земель. Скоро Кощей понял, что так просто освободиться не удастся и придется колдовать повторно. Чертыхаясь про себя, Кощей собрался было произнести заклинание, как вдруг странные звуки снизу остановили его. Завывания неслись со стороны тропинки, ведущей к болоту. Кошачье трио старательно выводило:

… А по ночам я слышу голоса.
        Затрещали кусты, и в поле зрения Кощея появились три качающиеся фигуры, цепляющиеся друг за друга.
        Слышу вдруг, зовут меня по папеньке!
        - Папа - наш человек! - торжественно провозгласил толстый черт со странным светящимся украшением на рогах. Остальные дружно закивали.
        - А мы, козлы, его обидеть хотели, - всхлипнул щуплый черт с испуганным выражением лица.
        - Эх, братаны, щас бы пахана поймать, по черепушке ему настучать. Черт с отвисшей губой стукнул себя кулаком в грудь. - Мне ж перед папой стыдно! Должок за нами!
        - Ниче, братва! Он еще на нас нарвется!
        Бывалый попытался что-то изобразить пальцами, связка, держащая троицу, распалась, и черные фигуры оказались в партере.
        Кощей потряс головой. Говорят вроде по-русски, а понять невозможно. Тем временем черти умудрились скучковаться и с натугой приняли вертикальное положение.
        - А мы ему, братва, стрелку забьем, - проблеял Трус.
        - Умница! - заорал Бывалый.
        - А че это? - спросил Балбес.
        - Ну… - неопределенно промычал Бывалый, - это стрела такая…
        - Для Черепа нужна стрела о-го-го… - почесал затылок Балбес. - Эта подойдет? - И он постучал рогами по дубу, на котором висел Кощей.
        - Вполне, - безапелляционно заявил Бывалый. - Навались, мужики!
        Черти уперлись рогами в ствол и дружно заработали копытами. Дуб затрясся, но устоял.
        - Не, братаны, все по уму надо, как папа учил. - Бывалый схватился за нашлепку на рогах. - Блин! Прилипла. Братаны, выручай!
        Трус и Балбес уперлись рогами в бригадира и дружно рванули Пластиковая бомба с чмоканьем отпустила рога.
        - Лепи!
        Бомбу шмякнули о шершавую кору у основания дуба, и вся честная компания села рядком в ожидании «стрелки». Кощей тоже ждал, сгорая от любопытства. О заклинании переноса он и думать забыл. Ждать пришлось недолго - на таймере оставалось всего десять секунд. Взрывная волна приподняла дуб метров на тридцать над землей, а Труса, Балбеса и Бывалого благополучно швырнула в родное болото. Благополучно, если не считать потери набедренной повязки Бывалого. Во время полета она зацепилась за корягу и осталась на берегу.
        - Карты! - отчаянно заорал Бывалый.
        - Где? - заволновались Трус и Балбес.
        Бывалый, не тратя времени на объяснения, рванул обратно к берегу. Трус и Балбес ринулись вслед. Им повезло. На то место, откуда они сделали спринтерский рывок, с громким чавканьем вляпался дуб. Кощею повезло не меньше. Хотя тело его плавало в болотной жиже, голова торчала снаружи.
        - Вот они, родимые, - донеслись до него умильные голоса чертей. Кощею это надоело.
        - Эй, вы! - напустив на себя грозный вид, заорал Его Бессмертие. Быстро ко мне!
        - Череп! - радостно заорал Бывалый.
        - Пахан! - возликовал Балбес.
        - Бей его! - заверещал Трус, храбро ныряя в кусты.
        - Ай да папа! Стрелка-то сработала! - восторженно вопил Бывалый.
        При виде несущихся на него галопом чертей Кощей попытался произнести заклинание, одновременно втянув голову в плечи, хлебнул болотной жижи, закашлялся, но все же довел дело до конца и вместе с дубом рухнул посреди тронного зала, отчаянно чихая, кашляя и костеря недобросовестных наемников на чем свет стоит.
        - Горыныч!
        - Здеся мы, - послышались голоса из правого и левого окна. Кощей вытянул шею. Две головы с симметрично расположенными фингалами радостно смотрели на хозяина. Среднее окно было пусто.
        - Помоги освободиться.
        - Запросто, хозяин! - гаркнули головы и дружно ринулись вперед. Под мощными челюстями хрястнули толстые дубовые ветки, и Кощей с облегчением сорвал с себя ненавистный фрак. - Где Центральная?
        - Мы Центральные. - Головы переглянулись. - Ах да! - Они дружно вынырнули из своих окон и с трудом втиснулись в среднее.
        - Мы Центральные, - пропыхтели они.
        - Ну… а… эта-то… которая раньше… - ошарашенно спросил Кощей, пытаясь протиснуться сквозь них и выглянуть вниз.
        - Смещена влево, - категорически заявила голова с фингалом под левым глазом.
        - В пользу демократических сил с правым уклоном, - подтвердила голова с фингалом под правым глазом.
        Кощей наконец умудрился протиснуться к подоконнику. Центральная действительно была смещена. Ее шея, сделав петлю под левой ногой, надежно удерживалась правой. Выпученные глаза с характерными кровоподтеками с двух сторон мрачно смотрели на Кощея снизу вверх.
        - Ладно, - махнул рукой Кощей. - Отдыхайте до вечера. - А потом в бой! На Ивана!
        Кощей уже понял, что миссия чертей в посаде Василисы окончилась полным крахом.
        Пробуждение было тяжким. Сквозь плотный ватный туман пьяного угара до Ильи доносились чьи-то голоса. «Надо же так нажраться. Ну и погудели мы вчера… А с кем это я, собственно? - В голове капитана завертелись смутные воспоминания. - Банда Бекаса… заимка… братание с Иваном… потом вроде меня тепленького куда-то занесло. Два мужика каких-то… дорога… потом стол… опять с кем-то выпивали… Куда ты катишься, капитан? - Илья тяжко вздохнул и попытался перевернутая на правый бок. Стало еще неудобнее. Что-то жесткое вмялось в ребра. Илья недовольно зарычал и отбросил это что-то в сторону, не видя, как чья-то серая лапа остановила движение автомата. - С кем же я все-таки пил? Не могу вспомнить, черт!»
        И тут перед мысленным взором капитана появились забавные рожицы Труса, Балбеса и Бывалого, умильно косящиеся на кувшин с медовухой.
        Илья как ошпаренный подскочил и привалился спиной к стене. Он вспомнил все… вплоть до белочек и Чебурашки. «Допился… Горячий-горячий… белый-белый… Отдельный номер в веселенькой палатке мне обеспечен». - И тут же самокритично поправился.
        - «Насчет отдельной я, пожалуй, погорячился. Скорее всего, буду делить ее с Наполеоном и прокурором. Интересно, где я, на заимке или уже там… в палате? - Открывать глаза было страшно. Илья осторожно пощупал рукой стенку. - Бревно. Заимка, - облегченно вздохнул Илья. - живем. Пока мы не в палате, шансы еще есть».
        - Старшой! Как там вертушка, еще не прибыла? - гаркнул капитан, не открывая глаз, во всю силу легких и тут же пожалел об этом. Что-то всполошенно заметалось по «заимке». Кудахтанье, гомон, чириканье, настороженное рычание. Все это перекрыл чей-то сердитый голос с характерным подквохтыванием.
        - Очухался, ворог! Мало того что посадскую дружину без медовухи оставил, так еще и командовать норовишь?
        Илья подпрыгнул как ошпаренный, но ватные ноги не удержали бравого капитана, и он сполз обратно на пол по бревенчатой стене с выпученными от удивления глазами. На спинке кресла сидел петух, вперив огненный взор в Илью. По горнице метались куры, воробьи, индюки. В углу сидела пепельно-серая рысь, трясясь всем телом от страха. Рука непроизвольно потянулась к автомату и тут же отдернулась, наткнувшись на чью-то жесткую шерсть. Скосив глаза, капитан увидел матерого волка, с любопытством обнюхивающего автомат.
        - Ты его еще лизни, - сердито посоветовал Илья. «Господи, спаси и сохрани! По второму кругу пошел…»
        Волк тем не менее задумчиво посмотрел на Илью и послушно лизнул дуло.
        - Булат… добрый булат. Сам ковал?
        Илья отвалился от стены и пополз к выходу, нервно хихикая на ходу.
        - Санитары, ау! Клиент созрел. - Надежды на благополучный исход таяли на глазах. Сил хватило доползти только до крыльца. Привалившись к косяку двери, капитан вновь прикрыл глаза, плюнув на привычные меры предосторожности. Пусть его галлюцинации делают что хотят. Теперь уже все равно.
        Рысь осторожно выползла из своего угла и озабоченно обнюхала ведра.
        - А с этим-то что делать будем? - Она с омерзением фыркнула, тряся головой.
        Никита Авдеевич спрыгнул со своего насеста, строевым шагом подошел к ведрам, клювом скинул крышку с ближайшего, глянул внутрь одним глазом, затем, повернув голову, глянул другим и вынес свой вердикт:
        - В выгребную яму зелье басурманское.
        Это почему-то задело Илью за живое.
        - Сначала попробуй, а потом оговаривай, глюк несчастный! Зелье что надо получилось. Вашей медовухи до него еще о-го-го!
        - И попробую! - воинственно кукарекнул Никита Авдеевич.
        - Вот тогда и побазарим, чье зелье лучше, - устало пробормотал Илья.
        - Батюшка, и думать забудь! - замахала лапами рысь.
        Петух сердито тряхнул гребешком и решительно заявил:
        - Витязя Василисы вонючим пойлом не испугаешь. - Опустив клюв в ведро, Никита Авдеевич засосал приличную дозу, с натугой выдохнул, глянул мутнеющим взглядом на Илью и, оседая, посулил: - А за глюк ответишь.
        - Батюшка, Никита Авдеевич! Что с тобой, родимый?
        Рысь бросилась к окосевшему петуху, подняла его с пола, по-матерински прижала к своей груди. Воевода довольно закурлыкал и попытался крылом дотянуться до серого хвоста.
        - У ты, медовая моя…
        Послышался мягкий шлепок, и мимо Ильи пролетел пестрый комок, по дороге роняя перья. Воевода Василисы распластался в пыли в форме маленького самолетика, у которого хвост был задран гораздо выше носа.
        - Так, ребятушки. Стол накрыт?
        - Все сробили, - прочирикали воробьи.
        - Тогда горницу подмести, зелье - в яму выгребную.
        Никита Авдеевич при этих словах рыси сердито чихнул и завозился в пыли. В горнице раздался чей-то тихий, вкрадчивый голос с характерным подвыванием.
        - А может, не стоит? Вдруг на какие нужды хозяйственные сгодится…
        - Знаю я ваши нужды. Вылить!
        В ответ послышались разочарованные вздохи. На пороге возник понурый волк с первым ведром в лапах. На его пути вырос взъерошенный петух.
        - А ну поставь на место, пес! - грозно приказал воевода, пытаясь засучить невидимые рукава, отчего перья на крыльях встали дыбом. Волк от неожиданности сел на хвост и принялся затравленно озираться. Сзади до него донесся не менее грозный приказ.
        - Я кому сказала «вылить»?
        Волк боязливо покосился на петуха.
        - Пасть порву, - проникновенно пообещал воевода.
        Волк решительно бросил дужку ведра, одним прыжком слетел с крыльца и понесся в сторону леса.
        - Сами разбирайтесь… - донесся до Ильи его удаляющийся вой. Петух гордо приосанился и покачивающейся походкой бывалого моряка пошел наводить порядок в горнице. Илья заинтересованно хмыкнул и из чистого любопытства пополз следом.

«Белка, это, конечно, паршиво. Но какой полет фантазии… Ишь, чего мои глюки выделывают!» Он обессиленно ввалился в горницу, вольготно расположившись вдоль ведер.
        Тем временем события внутри терема развивались своим чередом. По приказу Матрены гусаки дружно пошли в наступление. Загнанный в угол Никита Авдеевич истошно кукарекнул:
        - Дружина! Ко-ко-ко мне!
        Два индюка, нерешительно топтавшиеся посредине горницы, услышав клич воеводы, прорвали окружение и, сердито тряся пестрыми бородами, встали по бокам своего командира. Сотники привыкли к дисциплине. Тут Никита Авдеевич сообразил, что суженый Василисы уже перекрыл дорогу к заветным емкостям, и радостно кукарекнул:
        - В атаку! Окружай их, Иван!
        Ряд гусаков дрогнул. Мужички, привычные к сохе, были не робкого десятка, но, зная, что собой представляет воевода в гневе, да еще вкупе с двумя своими лучшими сотниками… Илья попытался приподнять голову. Это послужило сигналом к паническому бегству. Ивана в посаде помнили все… Из окон и дверей, роняя перья и оставляя клочки шерсти на затесах, повалила челядь Василисы.
        - Орлы! - кукарекнул Никита Авдеевич гордо выпятившим грудь индюкам. Крылья воеводы уперлись в пол, клюв приподнялся. - Выношу вам свою воеводскую благодарность…
        - Рады стараться, воевода-батюшка! - гаркнули индюки и дружно повернули головы в сторону ведер.
        Никита Авдеевич был вояка старый, намек понял сразу, а потому, как бы продолжая начатую мысль, добавил:
        - …и награждаю чаркой…
        Индюки, не ожидая окончания речи, рванули к столу. Раздался звон бьющейся посуды. Сотники искали себе чарку посолиднее. Петух нетвердой походкой направился к ведрам и попытался вспорхнуть на них.
        - Недолет, - пробормотал он, падая прямо в руки капитана. Илья, недолго думая, подкинул его вверх. Что-то загремело, захлопали крылья о бревенчатую стену.
        - Перелет, - сообщил Никита Авдеевич из-за ведер.
        - Не извольте беспокоиться, батюшка воевода. Мы и сами… - Индюки нетерпеливо топтались в ногах Ильи, пытаясь зачерпнуть чарками из открытого ведра. Крылья - не руки. Чарки булькнули и оказались на дне. Сотники переглянулись и, не сговариваясь, опустили клювы прямо в ведро.
        - Орлы мои! - Петух выполз из-за ведер, ухватился клювом за ботинок капитана, подтянулся и вольготно расположился на его ногах. - Я воевода Василисы, а потому мое место здесь, в посаде. Буду с Ваней супостата бить!
        - Правильное решение, батюшка! Нам, людям ратным, не пристало по кустам хорониться! - Изрядно окосевшие индюки стукнули себя крыльями в грудь. - Мы с тобой, батюшка. В ратном деле без хорошего сотоварища не обойтись.
        - А Василису кто охранять будет? - грозно вопросил петух.
        - Так, батюшка… сколько при ней ратников на поляне-то, не счесть, а вас здеся двое всего… - заволновались индюки, косясь на ведра.
        - Не сметь прекословить! - сердито стукнул крылом по ноге Ильи Никита Авдеевич.
        - Бегом на поляну, и от Василисы ни на шаг!
        Индюки тяжело вздохнули и, понурив головы, направились к выходу.
        Посад опустел. Вечерело. Илья лежал на полу, с тоской глядя в потолок. Настроение было премерзкое. Голова болела жутко. Капитан пошевелил затекшими членами. Петух недовольно завозился в ногах. И тут вдруг до Ильи дошло, что галлюцинация вполне реально царапает шпорой его щиколотку. Капитан рывком приподнялся. От резкого движения боль в голове плеснулась, как огненная жидкость в чане. Илья осторожно тронул пальцем растрепанные перья петуха.
        - Ко-ко-ко, - отозвался Никита Авдеевич.
        - Петух, - глубокомысленно сказал капитан и взял воеводу в руки. Самый обыкновенный. Живем, короче. Живем и трезвеем. Петя у нас уже самый обыкновенный, только какой-то задохлый.
        Голова Никиты Авдеевича, безвольно висящая набок, чуточку приподнялась.
        - Ваня… ты меня уважаешь?
        - Нда-с, обыкновенный, но в дупель пьяный, - расстроился капитан.
        - Это я пьяный? - возмутился воевода.
        - Ты, Петя, ты…
        - Никитой Авдеевичем меня нарекли, а не Петей.
        - Пусть так, - отмахнулся Илья. Его мозг, разгоняя туман похмелья, уже лихорадочно просчитывал ситуацию. Что-то здесь не сходилось, ну не верил он ни в белку, ни в глюки. Интуиция ему подсказывала, что все это чушь. «Блин! Сплошное фэнтези в гротескном стиле… Стоп!» В памяти всплыл книжный развал и курносый продавец, совсем еще мальчишка, азартно рекламирующий какого-то Белянина. Илья, обычно не клюющий на рекламу, умудрился соблазниться и не пожалел об этом. Перечитал раза три. От души повеселился. Еще мысль дурная, помнится, посетила: классно мальчик отпуск провел, мне бы так оттянуться. Пусть не месяц… неделю… или хотя бы три дня. «Ай да Белянин, ай да… Как там дальше у Пушкина-то?.. Гм… молодец… Но удружил! Мерси, Андрюша!»
        - Живем, Авдеич! - уже веселее сообщил Илья. - Сбылись мечты идиота.
        - А раз так, то пора нам с тобой к битве готовиться. Вишь, солнце к долу клонится. Вот-вот нечисть поганая нагрянет. А ну, прислони-ка меня к стеночке на крылечке… вот так. - Петух удовлетворенно вздохнул.
        Палящий зной сменился приятной прохладой тихого июльского вечера. Легкий ветерок овевал пылающий гребешок воеводы. Илья, твердо решивший завязать, вынес из горницы кувшин кваса и ведро самогонки. Отхлебнул из кувшина и принялся озираться в поисках выгребной ямы. Не найдя таковой, присел рядом с Никитой Авдеевичем, поставив ведро на верхнюю ступеньку крыльца. Чувствовал себя на ногах капитан еще неуверенно.
        - Лепота, - пробормотал чуток оклемавшийся на свежем воздухе петух. Он сидел, выставив растопыренные лапки вперед, для устойчивости опершись крыльями в дощечки крыльца. Солнечный диск уже полностью скрылся за горизонтом, напоминая о себе лишь узкой полоской розового заката, на фоне которого рельефно выступали могучие деревья дубравы, окружающей посад со всех сторон.
        - И впрямь красиво, - согласился Илья, озирая окрестности. Взгляд его упал на трофейный рюкзак, выволоченный им с заимки. Габаритная штучка. С таким только по горам лазить. Обязательно грохнешься. Ему пришло в голову, что неплохо бы провести ревизию, ибо в пьяном угаре предыдущих суток толком не помнил даже, что там у него есть. Подтянув рюкзак поближе, капитан развязал тесемки и вытряхнул содержимое на крыльцо. Результаты осмотра заставили его почесать затылок.
        - Ну, наркота понятно, «узи» - тоже, «Ф-1» - ладно, но световые-то им на хрена?
        - Капитан повертел перед глазами продолговатую гранату. - Нас бы так оснащали. А тут что? - Из боковых карманов Илья извлек запасные обоймы и толстую пачку денег, аккуратно завернутую в целлофановый пакет. - Ух, какой ты симпатичный, - польстил он Франклину, укоризненно смотревшему со стодолларовых купюр, - только вот цвет лица у тебя нездоровый. Зеленый. Видать, тоже накануне за воротник заложил, а похмелиться не догадался. Да сколько ж вас тут?
        Капитан пересчитывать не стал и принялся запихивать все обратно. Как обычно, после разборки и сборки остались лишние детали. Световая граната и баксы упорно не хотели лезть на место.
        - Ну и хрен с вами, - благодушно пробормотал Илья и рассовал все по карманам камуфляжки. Пачку пришлось делить пополам. Слишком она оказалась объемной. От этого занятия его оторвал воевода.
        - Ну давай, Иван, рассказывай, как… ик!… зелье это ч-ч-чудесное делаешь.
        - Это можно. - Капитан закинул рюкзак в горницу и почесал зазудевшую грудь. Крест вновь ощутимо нагрелся. - Сначала берешь…
        Поделиться опытом Илье помешал шум и гам, донесшийся до них сверху.
        - Тормози, балда! Промажем!
        - Отвали, я за посадку отвечаю!
        - Еще чего! Сегодня моя очередь.
        - Да ты че, дура! Тебя всегда налево тянет. Опять во что-нибудь вляпаемся. Я сажаю!
        - Ты свои центристские замашки бросай! У нас теперь демократия. Все по очереди!
        Что-то с шумом пронеслось над посадом.
        - А чтоб тебя! Проскочили! Разворачивай, дубина!
        - Это что за аппарат? Вертолет, что ли? - протянул Илья, удивленный странными переговорами пилотов.
        - Горыныч летит. - Никита Авдеевич вновь попытался засучить рукава, отчего перья на крыльях еще больше встопорщились. - Щас мы ему морды бить будем… ик!.
        - Впервые о таком типе вертолета слышу…
        Меж тем Горыныч, завершив крутой вираж, сделал повторную попытку произвести посадку. О том, что демократия победила, Илья понял по взметнувшимся в небо бревнам частокола с левой стороны посада.
        - У-у-у, е-мое!!! - взвыл Горыныч, рванув вверх. - Говорил же, не лезь! Все! Я сажаю!
        - Фигушки, моя очередь, - раздался голос справа. Это стоило посаду частокола с правой стороны. Третья попытка была более удачной. Сметя по дороге останки костра и чан, Горыныч затормозил в десяти шагах от крыльца, запаленно дыша всеми тремя головами. Илья, впрочем, в наступивших сумерках голов не разглядел, но конструкция странного «аппарата» его заинтересовала. Он хлебнул еще из кувшина, поставил его на крыльцо, крякнул и не спеша двинулся к «вертолету». Горыныч, при виде которого народ, как правило, разбегался и забивался по щелям да подвалам, был немного удивлен наглостью этой козявки. Головы переглянулись и дружно нырнули вниз. Илья тем временем подошел к тумбообразной лапе дракона, попинал чешуйчатые ромбические пластины, отливающие зеленью, вытащил тесак побратима и попытался подковырнуть одну. Лапа Горыныча нервно дернулась. Щекотки он не любил.
        - Интересная облицовочка, - пробормотал Илья. Тут он заметил когти, глубоко вонзившиеся в плотно утрамбованную землю подворья. - Надо же, восхитился капитан, - и фиксаторы на шипах. Очень оригинальное решение. Ну-с, а тут у нас что? - И Илья, освеженный квасом, с видом экскурсанта двинулся под брюхо чудовища, высоко задрав голову, осматривая фюзеляж «вертолета» неведомой конструкции. За ним по пятам молча ползли Правая, Левая и Центральная. Им тоже стало интересно. Тут Илья дошел до места стыковки фюзеляжа с частоколом посада. Из-под развороченных пластин сочилась желтоватая жидкость.
        - Вот в чем дело, - хмыкнул капитан, - баки пробило. Горючее течет. Видать, вынужденная посадка. То-то пилоты нервничали. Ну, это поправимо. И Илья, используя навыки боевого карате, занялся ремонтом, колошматя по пластинам ребром ладони. Пластины с резким щелчком фиксировались на своих местах, и вскоре Илья с удовлетворением отметил, что течь прекратилась. Горыныч был тоже удовлетворен и смотрел на новоявленного «доктора» уже более доброжелательно всеми шестью глазами. А экскурсия тем временем приблизилась к хвостовой части фюзеляжа, где Илья заметил нечто, отдаленно напоминающее бомболюк. Расположен он был высоковато, а потому капитан, к счастью для него и Горыныча, не стал изучать эту часть конструкции и вышел под звездное небо. Сделал он это очень вовремя, ибо в тот момент его соратник по борьбе с нечистью, отчаявшись найти морды, которые он так жаждал набить, доковылял до левого бока Горыныча и после громогласного
«кукареку» заорал во всю глотку:
        - Ну ты, червяк-переросток! Покажь харю! Я ее чистить буду!
        Истошный вопль петуха заставил Левую рвануть влево, Правую вправо, а Центральную вперед. Левая шея подрубила левые ноги, Правая - правые, а Центральная боднула хвост. Многотонная туша ящера разом осела, припечатав длинные шеи к земле. С изумлением смотрел Илья на жалобно выпученные глаза Центральной, глядящие на него из-под хвоста. До него наконец-то дошло, что собой представляла конструкция странного «аппарата». Никита Авдеевич восторженно заквохтал, радуясь произведенному эффекту. Петуха явно штормило, но никакая качка не могла сбить воеводу с курса. Он увидел цель! Левая придушенно шипела, едва выглядывая из-под придавившей ее ноги. Никита Авдеевич попытался поставить ногу на голову поверженного врага, но она едва доставала до нижней губы. Потеряв равновесие, воевода шлепнулся на землю, очень обиделся и вновь заорал:
        - Ваня! Бей его! Я свою уже уделал!
        - Щас, Горыныч, обожди чуток, - ошарашенный таким поворотом событий, засуетился Илья. - Ты потерпи, я что-нибудь придумаю.
        Он, спотыкаясь, обежал вокруг дракона, оценивая обстановку, по пути схватил петуха за ногу, отволок в горницу, сердито шикнув:
        - Сиди и не высовывайся, вояка! Это ж уникальное животное. В Красной книге хрен найдешь, а ты…
        Илья махнул рукой и бегом рванул обратно. В голове у него созрел план действий.
        - Горыныч! - заорал он, обращаясь преимущественно к Центральной. Действуй по моей команде! Понял?
        Глаза Центральной яростно заморгали, давая знать: все, мол, понял, только поторопись, а то дышать очень хочется.
        - Крылья вверх! - С резким хлопком расправились крылья, затмевая звезды над головой капитана. - Хвост поднять!
        Горыныч послушно поднял хвост.
        - Как скажу «взлет», бей крыльями что есть силы! Понял?
        Глаза Центральной вновь замигали, выражая полную готовность.
        - Взлет! - рявкнул Илья и подкрепил свою команду, вонзив тесак в «бомболюк вертолета».
        Воздушной волной капитана отшвырнуло метра на три. Горыныч взметнулся вверх и запрыгал по подворью, схватившись крыльями за «бомболюк». Удовлетворенный успешной операцией по спасению жизни редкого животного, настолько редкого, что его даже в Красную книгу занести не удосужились, капитан вернулся на крыльцо, стараясь по дороге не попасть под «танцующего» Горыныча. Последний вскоре устал прыгать и повернулся к «доктору». Шесть налитых кровью глаз впились в капитана, невозмутимо примащивавшегося на верхней ступеньке.
        - Ну ты! Знахарь-недоучка! Коновал несчастный! Че, других способов нет?
        - Э, братан! Да ты в этой глухомани от жизни отстал, - спокойно ответил Илья, с удовольствием отхлебывая из кувшина. - Самым продвинутым методом лечу. Китайская медицина. Иглоукалывание называется. Панацея от всех бед.
        - Ты мне что, панацею туда засунул? - Центральная голова нырнула под хвост.
        - Тащи ее оттуда, - загомонили Правая и Левая.
        - Поздно, - успокоил их капитан, - теперь пока сама не рассосется…
        - Дурацкий метод, - категорично заявила Левая.
        - Зато эффективный, - возразил Илья.
        - Непонятно только, как он работает. - Правая вопросительно уставилась на невозмутимого «доктора».
        - Понимаешь, Горыныч, - с самым серьезным видом пустился в объяснения капитан, - вот, предположим, голова у тебя болит…
        - Какая? - потребовала уточнения левая голова.
        - Не важно, - отмахнулся Илья. - Так вот, китайцы в таких случаях берут иголку и втыкают ее себе в мягкое место.
        - А нам куда? - Правая голова осмотрела свою бронированную шкуру. - У нас мягких мест нет.
        - Ну а ваша подруга что сейчас изучает?
        Правая и Левая посмотрели на Центральную, упорно ищущую панацею.
        - Ну хорошо, - согласилась Правая, - укололи, а дальше что?
        - А дальше, как и задумано. Головная боль проходит.
        - Почему? - не поняла Правая.
        - Я думаю, потому что в другом месте больнее, - дошло до Левой.
        - Ну уж нетушки, - возмутилась Правая, - так не пойдет, у Центральной постоянно башка трещит, а мы страдать должны?
        - С чего это она у нее трещит? - заинтересовался Илья.
        - Так она у нас Центральная, - ехидно пояснила Левая.
        - Вот и приходится иногда ее… одергивать, - дополнила Правая, - чтоб не зазнавалась шибко.
        - Понятно, все как у людей. Тогда могу предложить французский метод. Илья откровенно развлекался. - Старая добрая гильотина.
        - И что, тоже полегчает? - Центральной надоело изучать бомболюк, и она вынырнула наружу.
        - Стопроцентно.
        - Это как?
        Илья выразительно провел себе ребром ладони по шее:
        - Болеть будет нечему.
        - Китайская медицина мне больше нравится, - мрачно сказала Центральная.
        - Это с какой стороны посмотреть, - хмыкнула Левая, переглянувшись с Правой.
        - Стоп! - вмешался Илья, нутром почуяв назревающий скандал. Он был в принципе не против, прекрасно понимая, что дракон сюда прибыл не просто так, а, скорее всего, по его душу, но ему жалко было вымирающий вид. - Вы о цели своего визита не забыли? Чем, так сказать, обязан?
        Капитан почему-то был абсолютно уверен, что задурит простодушному Горынычу голову, да и крест… Крест!!! То, что уже давно спокойно приняло его подсознание, только сейчас обрело конкретные словесные формы. У него есть свой Меч Без Имени!
«Звоночек» никуда не делся. Просто он трансформировался, переместился в крест. Опасность - крест горячий. Чем больше опасность, тем горячее. Илья торопливо сунул руку за пазуху. «Звоночек» был едва теплый.
        - Ну и?..
        - Да мы… это… биться с тобой прилетели, - смущенно выдавила из себя Центральная.
        - А может, ты не Иван?
        - Иван, - разочаровал ее Илья, засучивая рукава. - Ох и жаль мне вас, ребята. Сказали б хоть, что умеете, чтоб сразу я вас не до смерти… Сами понимаете… уж больно вы симпатичные. Обидно…
        Головы сбились в кучку, о чем-то усиленно шушукаясь. После небольшой заминки Правая и Левая вытолкнули Центральную вперед.
        - Из драконьего племени мы, - отрапортовала Центральная. - Силушкой не обижены, огнем плеваться можем, ну и в магии кое-что смыслим.
        - И это все? - сделал круглые глаза капитан.
        - Все, - стушевалась Центральная.
        - Нда-а-ас, не густо. Ну, выбирайте, с чего начнем?
        Головы опять организовали кружок. Спорили они долго и азартно, постепенно повышая голоса. До Ильи стали доноситься отдельные фразы:
        - …не вздумай! Отколь нам знать, сколько у него гильотин энтих али еще чего позаковыристей в запасе…
        - Огонь!
        - Лучше магией. Супротив нашей только Кощей да Яга выстоять могут.
        Наконец головы пришли к консенсусу.
        - Мы тут посовещались, - деловито сообщила Центральная, - и я решила: будем кто кого перемагичит.
        - Добро, - усмехнулся капитан. - Что бы вам такое попроще… Ну, скажем, для начала… достаньте с неба звездочку.
        - Че? - дружно выдохнули головы.
        - Да они на такой высоте приколочены…
        - Сколько раз пытались долететь…
        - Чуть не задохлись…
        - Ох, как у вас здесь все запущено, - скорбно покачал головой Илья. У нас этому сызмальства учат.
        - Неужто можешь? - выдохнула Правая.
        - Невероятно, - замотала головой Центральная.
        - Брешет, - уверенно заявила Левая.
        - Я брешу? - возмутился Илья. - Спорим, достану?
        - Спорим!
        - На что?
        - А на что хочешь! - азартно выдала Левая.
        - Продуешь - поступаешь в мою команду и слушаешь как отца родного. И иначе как папой не называешь. Согласна?
        - Идет!
        - Ладно. - Илья приподнялся и поднял руки кверху: - Зажмурьтесь, дурачье.
        - Зачем? - подозрительно спросила Левая.
        - Вы в этих вопросах, оказывается, такие слабаки, что первый этап заклинания вам лучше не видеть.
        - Почему? - боязливо спросили Правая и Центральная.
        - Ослепнете на всю жизнь.
        - А как же… - открыла было пасть Левая, но Илья ее бесцеремонно прервал:
        - По моей команде на счет «три» глазки откроете, и любуйтесь на здоровье. Согласны?
        Головы робко переглянулись.
        - О вас же забочусь. Ну… пеняйте на себя.
        Горыныч торопливо зажмурился. Илья не спеша достал гранату, выдернул чеку и что есть силы швырнул ее вверх.
        - Раз, два, три, - продекламировал он уже изнутри терема.
        Горыныч послушно открыл глаза…

9
        Вой дракона, подкрепленный иллюминацией, переполошил обитателей поляны.
        - Ой, что это? Ой, кто это? - наперебой запищали Парашка и Малашка, слетая с дерева. Они с разбега взметнулись на медведицу и пристроились у нее на загривке, трясясь от страха. Загалдели гусаки, куры, утки. Челядь Василисы сгрудилась у ее ног, обратив свои взоры на родной посад.
        - То нареченный мой и воевода с нечистью бьются, - торжественно сказала Василиса. - Чую, Змея Горыныча Кощей на них наслал. Молитесь, слуги мои верные, чтоб не одолела нечисть поганая защитников наших.
        - А Чебурашка? - робко спросила Малашка.
        - Думаю, и Чебурашка в стороне не остался, - вздохнула Василиса. - Эх! И в такой момент ты меня предало, - упрекнула она зеркальце. - Хоть одним глазком глянуть, что там творится!
        - Вряд ли тебе это понравится, - буркнуло зеркальце. - Спи спокойно. Иван твой такой пройдоха стал, что его теперь никакая нечисть не проймет. А показывать я вам больше ничего не буду. Бойкот у меня, ясно?
        - Ясно, - вздохнула медведица и вновь устремила свой взор в сторону посада, где, по всей видимости, продолжался бой. Вой Горыныча затих, но чудовище было еще живо. Небо периодически озарялось всполохами его пламени, а затем начали стрелять. Выстрелы Василиса слышала впервые…
        Чебурашка, подброшенный оглушительным ревом Горыныча, подскочил со своего ложа, на котором благополучно проспал все этапы борьбы с трехглавым змием, и схватился за голову, ощупывая набухающую шишку. К счастью, та дощечка крыльца, в которую он вмазался на этот раз, была прибита гораздо лучше предыдущей, благодаря чему прораб и избежал судьбы дракона, испуганно воющего у порога. Поправив здоровье медовухой из тайных запасов (какой же домовой НЗ не имеет), он осторожно выглянул наружу.
        - Ну… не плачь, не плачь, - успокаивал Илья Горыныча, - поправим тебе зрение. Будешь как новенький. Ты уж прости меня, силенок не рассчитал. Надо было б звездочку поменьше выбрать… погорячился. Ты глазки-то закрой, я поколдую…
        - Не надо! - шарахнулся Горыныч в сторону.
        - Не робей, зрение возвращать буду. Или ты еще сомневаешься в моих силах?
        - Нет, папа, - дружно сказали головы и покорно закрыли невидящие глаза.
        Илья забормотал что-то неразборчивое, мысленно отсчитывая секунды. Он прекрасно знал, как долго длится шок от переизбытка фотонов на сетчатке у человека. В данный момент, правда, он имел дело с драконом, но…
        - Откры-ы-ывай! - скомандовал капитан.
        - Вижу, - облегченно выдохнула Правая, восторженно глядя на усыпанное звездами небо.
        - Ну ты и силен, папа, - прохрипела Центральная, и тут она заметила ведро. Дальний перелет, оригинальные методы спасения капитана и ослепительный спор разожгли в ней такую жажду, что она, недолго думая, с размаху плюхнула свою морду в ведро, одним глотком втянула содержимое внутрь, несколько раз судорожно вздохнула, взметнулась вверх - и окрестности вторично огласил утробный рев дракона, сопровождаемый гигантским столбом пламени.
        - Ух ты, - завистливо прошептала Левая, - я тоже так хочу.
        - И я, и я, - засуетилась Правая, - мне тоже…
        - Без базара, - радушно улыбнулся Илья. Вопрос утилизации был решен. Выгребную яму искать больше не нужно.
        Он зашел в горницу, оттащил Никиту Авдеевича в угол (тот уже почти дополз до порога с явным желанием разобраться с супостатом, а заодно и с Иваном), подхватил два ведра самогонки и выставил их на крыльцо. Правая и Левая дружно ринулись вперед, и вскоре над посадом расцвели еще два огненных цветка.
        - Мы вот тут смекаем, матушка, - слегка покачивающиеся индюки старательно дышали в сторону. - Надобно воеводе нашему с Иваном подкрепление доставить. Дозволь пострадать за отечество! Не пожалеем живота своего… - Сотник Авдей стукнул себя крылом в грудь, но не рассчитал парусности своих новых «рук» и зарылся клювом в землю.
        Митрофан гордо тряхнул бородой и выступил вперед, прикрывая павшего товарища.
        - Насмерть будем стоять, матушка! До последнего вздоха!
        - Мамка, да они никак пьяные, - выпучила глаза Василиса.
        - До последнего, говоришь? - зашипела рысь, вздыбив холку. - Это я вам сейчас устрою. Там, понимаешь, Никита Авдеич и Чебурашка с супостатом бьются, а они…
        Битва была тяжелой, и Чебурашка, как и положено приличному домовому, занимался спасением остатков добра Василисы. Гремя ключами, домовой шнырял по подсобкам посада, торопливо пряча кухонную утварь в погреба и подвалы.
        - Чебурашка! Мишень!
        Пробурчав что-то нечленораздельное, Чебурашка схватил стопку тарелок, выскочил на крыльцо, сунул их Илье и вновь испарился. Илья взмахнул рукой. Блюдо взмыло в воздух. Левая плюнула огненным сгустком. «Снаряд» прошел метра на два левее. Цель булькнула в колодец. Центральная и Правая радостно заржали.
        - Мазила, - закатывалась Правая.
        - Ее всегда налево тянет, - вторила ей Центральная.
        - Теперь моя очередь! Моя! - нетерпеливо задергалась Правая. Илья не возражал. Огнемет Правой сработал на два метра правее цели. Этой тарелке не повезло. В нижней части своей траектории она попыталась торпедировать чан, но он оказался крепче, о чем Чебурашке сообщил жалобный звон разбитой посуды. Чебурашка стиснул зубы и прибавил обороты.
        - Ну кто так стреляет?! - Душа вояки не выдержала. - Салаги! Целиться надо!
        Илья нырнул в горницу, споткнулся о петуха, упорно ползущего к двери, чертыхнулся, схватил автомат, поставил его на боевой взвод и выскочил обратно. Он решительно сунул тарелку в зубы Центральной.
        - По моей команде кидай. А вы, демократы, подсветите вполсилы.
        Правая и левая головы послушно задрали морды кверху и включили огнеметы.
        - Давай, - скомандовал Илья. Центральная мотнула головой. Капитан вскинул автомат и короткой очередью срезал летящую мишень. Град черепков застучал по спине Горыныча.
        - Здорово, - выдохнула Центральная. - Папа, научи. Как нам… это… целиться?
        Капитан начал было нести ахинею насчет мушки и прорези, снайперской точности ворошиловских стрелков и заткнулся. Какая там, к черту, мушка и прорезь у Горыныча? Однако сообразительная Центральная самостоятельно нашла выход из положения.
        - Папа! Базара нет! Ща попаду… - Голова завертелась в поисках достойной мишени и остановилась на последнем, чудом уцелевшем календарном столбе, торчащем на окраине подворья. Глаза Горыныча съехались к переносице, и капитан понял, что Центральная пытается использовать их в качестве мушки, а ложбину между выпуклыми ноздрями - в качестве прорези. Разумеется, ничего путного из этого не получилось. Если правый глаз видел в прорезь столб, то левый - кузницу Вакулы. Если левый смотрел на столб, то правый упирался в гостиный двор. Попытка еще ближе свести глаза привела к тому, что вскоре и правый и левый глаз не видели ничего, кроме переносицы. Центральная окосела. В прямом и переносном смысле.
        - Папа! - Центральная ударилась в пьяную панику. - Спасай! - Зубастая морда шмякнулась о крыльцо, чуть не пришлепнув капитана. Чудом вывернувшийся из-под удара Илья мысленно погладил себя по голове. «Вовремя завязал. Рефлексы уже в норме. Однако с дракончиком надо что-то делать…» Капитан взглянул на Горыныча, доверчиво тыркавшегося носом в его живот, почесал затылок, махнул рукой, запрыгнул на шею Центральной и, примостившись поудобнее, руками и ногами попытался растащить глаза на положенное им место, но они упорно возвращались назад.
        - Без кардинальных мер не обойтись, - вздохнул Илья. - Ну-ка, болезный, прикрой глазки. Не стоит тебе на это смотреть.
        Доверие к «доктору» было так велико, что глазки прикрыли даже Правая и Левая. Илья перехватил автомат за ствол и со всего размаху хрястнул прикладом по выпуклому черепу Центральной. Шея ее выгнулась дугой, глаза, готовые выскочить из орбит, разъехались в разные стороны, потом съехались обратно, покачались и наконец встали как надо.
        - Чур, другая моя! - Петух таки выполз на крыльцо. - Слышь, Горыныч, подставляй мурло. Попробуй удара молодецкого! - Никита Авдеевич попытался встать, но дальше партера дело не пошло.
        - Да полно тебе воевать, Авдеич! Здесь все свои, врагов нет. Так что кончай буянить. А то похмелиться не дам.
        - Что? - возмутился петух. - Это ты мне?
        - Тебе-тебе. А будешь выступать, воеводства лишу, - решил подначить петуха Илья.
        - Вот только царем стану - и в рядовые.
        - Меня? Дядьку Василисы? - Никита Авдеевич аж протрезвел от возмущения. Сердито толкнув крыльями пол, он принял вертикальное положение и вперил гневный взор в капитана.
        - А почему бы и нет? Царская немилость - штука серьезная.
        - Это да, - тяжело вздохнув, согласился петух, вспомнив, видать, что-то свое.
        - Папа, давай я его съем! Он у Василисы самый вредный. - Центральная, облизнувшись, прицеливалась, как половчее схватить петуха, не задев при этом
«папу».
        - А почему ты? - возмутилась Левая. - Я, может, тоже хочу петушатинкой поужинать. Я, может, после того стада тифозного крошки во рту не имела.
        - А меня забыли? - разозлилась Правая. - В конце концов, у нас демократия или нет? На троих делим. Чур, мне ножки… и гузку.
        - Ох и ни хрена себе! А мне, значит, глотка костистая да крылья худосочные? - воинственно вскинулась Левая.
        - Распределили, - ядовито прошипела Центральная, - все вкусненькое вам, а потроха вонючие мне.
        - Это у меня вонючие? - вновь разозлился Никита Авдеевич.
        - А это мы сейчас проверим, - посулила Центральная, широко разевая пасть. Судя по всему, делиться она ни с кем не собиралась и на этот раз.
        - Остынь, Горыныч! - Пасть захлопнулась. - И ты охолонь, Никита Авдеевич. Скажи лучше, ты мне друг или как?
        Петух задумался. С одной стороны - обиды, нанесенные ему беспутным Иваном. Сразу зачесался клюв, по которому он ни за что ни про что схлопотал кувшином. А бесцеремонность, с которой Иван транспортировал его подальше от Горыныча? С другой - вроде защитник. Не дотянет до конца срока в посаде век кукарекать Никите Авдеевичу да и… Петух покосился на поредевший ряд ведер с супермедовухой. Они и перевесили чашу весов.
        - Друг, - мрачно заявил воевода.
        - Ну а ты, Горыныч, что скажешь? Друг я тебе или нет?
        - Да ты че, папа? - загомонили головы. - Какой базар? Мы за тебя кому хошь пасть порвем! Без проблем, в натуре…
        - Значит, друг?
        - Друг! - рявкнули головы.
        - А друг моего друга - мой друг, - изрек Илья древнюю мудрость.
        Воевода с Горынычем с минуту пережевывали эту свежую мысль.
        - Какой ты умный! - наконец выдохнула Центральная.
        - Г-г-госсударственная голова… ик! - Никита Авдеевич растроганно обмяк, и хмель мгновенно захватил господствующие позиции в петушином теле.
        - А я тебе друг или прораб? - Чебурашка, вынырнувший неизвестно откуда, теребил рукав капитана, тихонько позвякивая ключами.
        - Ты даже больше. - Илья подхватил Чебурашку на руки. - Ты мой Друг Прораб, Левая Рука Папы Посада Василисы Премудрой, или Прекрасной… ну, это кому как понравится.
        - А новую шапку дашь?
        - Какой базар, пушистик? - Капитан потянулся к рюкзаку и, поколдовав над
«Рамодановскими вестями», торжественно водрузил новую треуголку на Чебурашку.
        - Братину хмельную сюда! - загорланил восторженно петух. - Скрепим наш союз, по обычаю русскому, чарой застольной!
        - Правильное решение! - загомонили головы. Чебурашка радостно прыгал по крыльцу. Центральная, не дожидаясь команды, вытянула длинную шею и извлекла из горницы очередное ведро. Илья смущенно крякнул. События начали выходить из-под контроля. Пить ему уже не хотелось. Чувство самосохранения подсказывало бравому капитану, что выпутаться из этой дурацкой истории, куда его занесло с бодуна, можно только на трезвую голову. Окинув взглядом хмельную компанию, он мысленно оценил габариты Горыныча и решительно тряхнул головой:
        - Быть посему! - Собственноручно наполнил черпачок до краев и с поклоном преподнес Никите Авдеевичу: - Вам, воевода, по старшинству, как дядьке Василисы, первый глоток.
        Петух гордо тряхнул гребешком и погрузил свой клюв в мутноватую жидкость. Так как братина шла по кругу, то следующий на ее пути оказался нетерпеливо ерзающий Чебурашка. Этого трезвый Илья вынести уже не мог.
        - Детям до шестнадцати лет нужно пить исключительно молоко, назидательно произнес капитан, отдергивая черпак. - Ты и так вчера отличился.
        - А мне сто шестьдесят, - обрадовался Чебурашка.
        - Чего сто шестьдесят?
        - Лет.
        - Сколько? - ахнул Илья.
        - Ну, почти сто шестьдесят, - заторопился Чебурашка, - скоро исполнится… совсем чуть-чуть осталось… один годик всего.
        - Один? - обалдело переспросил капитан.
        - Ага… два… с половиной… но никак не больше трех.
        - Тты его… ик!… не слушай, - пьяно качнулся петух. - Ему десять лет разменять, все равно что нам год.
        Илья строго погрозил пальцем домовому:
        - Нехорошо обманывать старших.
        - Так за дружбу же, - обиженно пискнул Чебурашка, - святое дело…
        Против этого возразить было трудно.
        - Хорошо, но только один глоток. Символический.
        Чебурашка обрадованно облизнулся. Глоток был долгий и смачный. Когда братину сумели выдрать из его рук, уровень жидкости в ней заметно понизился. Три пары глаз Горыныча с явным осуждением посмотрели на домового. Чебурашка смущенно шаркнул ножкой, пряча глаза. Левая заглянула в братину:
        - Да тут и пить-то…
        - Тут дело не в выпивке, - оборвала ее Центральная, - уважение оказать надо.
        Головы переглянулись и по очереди погрузили длинные змеиные языки в черпачок.
        - Мы еще успеем наверстать, - успокоила Правую и Левую Центральная, косясь на практически полное ведро. Расчеты Ильи не оправдались. Неожиданная деликатность Горыныча оставила в чаре довольно солидную дозу. Капитан мученическим взглядом посмотрел на дракона. Тот понял это по-своему.
        - Папа, - громко прошептала Левая, - а ты долей. Ты у нас самый главный, тебе положено…
        Это был шанс, и Илья им, естественно, воспользовался.
        - Будем считать, что вы ничего не видели. - заговорщицки подмигнул он Горынычу. Головы дружно закачались на шеях и честно отвернулись. Остатки сивухи вернулись в ведро, а ее место занял квас из кувшина.
        - Ну, Горыныч, за дружбу! - воскликнул капитан, осушая черпак до дна.
        - Молодец папа! Душевно принял, - загомонили готовы.
        Илья окинул взглядом свою команду:
        - Так, баиньки пора, завтра, чую, хлопот не меньше будет.
        - Мне никак… - затрепыхался по крыльцу петух, - нельзя… чувство долга…
        Никита Авдеевич дополз до края крыльца, кубарем скатился по ступенькам и, не открывая глаз, двинулся на Горыныча. Дракон на всякий случай подвинулся, но лапу убрать не успел. Наткнувшись на нее, Никита Авдеевич сел на хвост, сердито закудахтал и заковылял в обход.
        - Какой долг? - поинтересовался капитан.
        - Перед матушкой нашей, Василисой. Я посад охранятъ должен от нечисти всякой, - сообщил петух, мерно вышагивая вокруг тумбообразной лапы Горыныча.
        - Я тоже… - буркнул Чебурашка и загремел ключами. - У меня тоже долг… Хозяйство большое… за всем углядеть надо…
        Домовой повторил путь Никиты Авдеевича по ступенькам и зачем-то пополз под крыльцо.
        - Долг, - пробормотала Центральная, - у всех какой-то долг… а мы чем хуже? А ну-ка напрягитесь, - обратилась она к Правой и Левой.
        - Наш долг быть с папой, - уверенно заявила Правая.
        - И охранять его от Кощея, - добавила Левая.
        - Так мы ж на него работаем, - ахнула Центральная.
        - На кого?
        - На Кощея, - растерянно прошептала Центральная, - и наш долг съесть папу…
        Из-под крыльца высунулась ушастая физиономия Чебурашки.
        - Сдается мне, морда твоя… - домовой попытался упереть коротенькие ручки в бока,
        - …помятая.
        - Это почему помятая? - обиделась Центральная.
        - А потому что мы тебе ее сейчас помнем, - пояснила Левая.
        - С двух сторон, - уточнила Правая.
        Никита Авдеевич имел феноменальное чутье на любой намек назревающей смуты и драки и, как правило, никогда в стороне не оставался. Недолго думая, он вонзил свой клюв в лапу Горыныча, вокруг которой ходил дозором. Илья, почувствовав, что запахло жареным, закинул Чебурашку на крыльцо, схватил в охапку петуха и поволок его от греха подальше.
        - Поостынь тут немного, - пробормотал он, прислоняя вояку к срубу колодца. Петух клюнул и его. На это ушли последние силы. Клюв застрял в трещине разбухшего от влаги бревна. Никита Авдеевич отключился, повиснув грязным, пыльным комком перьев на срубе. Илья этого уже не видел, ибо спешил на шум драки, разгоравшейся у крыльца. Правая и Левая дружно мутузили Центральную. На перилах стоял Чебурашка с поднятым над головой черпаком.
        - Ты Центральная? - интересовался он у каждой из мелькавших перед ним драконьих морд. Морды не отвечали. Им было не до того. - Ты Центральная? - чуть не плача, вопрошал домовой и, наконец отчаявшись добиться ответа, принялся лупцевать по всем подряд. Ковшик начал быстро выворачиваться наизнанку.
        Разборка длилась недолго. К моменту возвращения Ильи длинные шеи дракона переплелись в немыслимый клубок, из которого торчали оскаленные драконьи морды с выпученными глазами. Которая из них была Правая, которая Левая, а какая Центральная, разобрать было абсолютно невозможно. Вошедший в раж Чебурашка спрыгнул с крыльца на клубок и упоенно стучал по головам ковшиком, переползая по очереди от одной к другой. Головы молча терпели издевательства домового и только обалдело моргали при каждом ударе. Илья сдернул с клубка зверствующего Чебурашку и отнял у него черпак.
        - Пусти, - запыхтел, пытаясь вырваться, домовой, - они мне скажут, которая из них Центральная.
        - Я, - сообщила голова с двумя симметричными фингалами под глазами.
        Чебурашка дернулся за ковшиком, но Илья легонько шлепнул его пониже спины.
        - Брэк! В угол ринга.
        - За что? - обиженно засопел домовой, но послушно поднялся по ступенькам и встал в угол. Авторитет «папы» был непререкаем.
        Илья повернулся к Горынычу и даже присвистнул от удивления. Шейный узел был тугой и плотный.
        - Ну и - что теперь делать с тобой будем, Горыныч? Не успели за дружбу братину хмельную опустошить, как ты сразу мордобой устроил.
        Головы пристыженно молчали.
        - Да-а-а, - протянул Илья, - гордиев узел развязать непросто.
        - А ты возьми да сабелькою острой, - подал из своего угла голос Чебурашка. По всему было видно, что он еще не остыл.
        - Нет, ты не Наполеон, - укоризненно покачал головой капитан, - у тебя все замашки Македонского.
        - Красиво. Какие стихи рождаются, - вдруг мечтательно протянула Центральная. - А если, скажем, так:
        Гордиев узел развязать непросто,
        Но если меч у вас наточен остро,
        Вам повезло…
        - Кому повезло, дура, - подала голос Левая, - нас сейчас на полоски резать будут.
        - За что? - искренне удивилась Центральная.
        - За папу, бестолочь. - прошипела Правая. - Память отшибло? Кто его скушать хотел?
        - Кощей.
        - А разве не ты?
        - Не я.
        - А за что мы тебе морду били?
        - Вы мне? Ха-ха…
        Головы сделали рывок по направлению друг к другу и затянули шейный узел еще туже.
        - Какой темперамент! - покачал головой Илья. - Я вас, пожалуй, не буду распутывать, не то опять передеретесь.
        - Папа, спасай! - просипела Левая. - Дышать нечем.
        - А буянить больше не будете?
        - Мы больше не будем, - с натугой прошелестели головы.
        - Попробую поверить. Так… ты морду назад… да не ты, а та, у которой фингал под правым глазом… Хорошо… А теперь ты, бард наш посадский, ныряй в ту петлю… Отлично…
        Не прошло и двух минут, как драконьи морды вздохнули с облегчением, покачиваясь на длинных шеях.
        - Ну миленькое, ну что тебе стоит? Прости ты дурня старого, мужлана неотесанного. Позволь хоть одним глазком глянуть, что в посаде делается. Василиса нежно поглаживала зеркальце. - Сердце мое изболелося, исстрадалося. - На зеркальце упала первая слезинка. Стеклянная позерхность нервно вздрогнула.
        - Ну разве что одним глазком, - неуверенно пробормотало оно.
        - Одним, одним, - обрадовалась медведица, торопливо вытирая слезы мохнатой лапой. Зеркальная гладь пошла голубыми волнами, и перед глазами Василисы появилась сердитая физиономия Чебурашки, яростно колошматившего черпаком по драконьим мордам.
        - Ах, - всплеснула лапами пораженная Василиса, - Чебурашка… Зеркальце отлетело в сторону. - Какая битва! Какой героизм!
        - Ну все! - послышалось из кустов. - Последняя трансляция. Больше не заикайся и не канючь. Точка!

10
        - Ты пойми, Горыныч, рифма - это еще не все. Главное - смысл и вдохновение, которое связывает смысл с рифмой.
        Илья расхаживал по крыльцу и отчаянно импровизировал. В поэзии он был полный ноль, однако положение обязывало. Горыныч слушал затаив дыхание. Случайно открывшуюся тайную страсть Центральной капитан решил использовать в своих целях. Задача, которая стояла перед ним, была под силу разве лишь опытному дипломату. Первое: обеспечить себе спокойную ночь в этой дикой компании, дабы наконец-то отоспаться. И не в пьяном угаре, а нормальным, трезвым человеческим сном. Второе: обеспечить охрану этого самого сна и утилизировать «эликсир», который на глазах начал портить представителей сказочного царства. В выгребную яму его отправлять было нельзя. Не так поймут. Понимая, что Горыныч натура непредсказуемая, капитан решил направить его энергию в мирное русло. Объединив эти задачи, Илья быстро нашел решение и теперь успешно претворял его в жизнь. За Чебурашку и Никиту Авдеевича он был уже относительно спокоен. Они мирно посапывали на широкой лавке в горнице и, скорее всего, проспят там до утра.
        - Но вдохновение - дама капризная, - продолжил он свою лекцию, - вечно в облаках витает. Лови там ее, птичку вольную…
        - Споймаем, будь спок. - У нас, чай, крылья поболе, чем у нее, заверила Илью Центральная.
        - Э нет! Вдохновение штука тонкая, нежная, эфемерная, можно сказать. Ее голыми руками не возьмешь.
        - Че, укусить может? - полюбопытствовала Правая.
        - Кто? - не понял Илья.
        - Ну, эта… как ее… вдохновление…
        - А-а-а… в принципе может… если, конечно, на стрелке базар фильтровать не будешь.
        - Какой ты умный, - потрясение прошептала Центральная, - какие слова диковинные знаешь…
        - А что такое стрелка? - заинтересовалась Левая.
        - Я уже местным браткам растолковывал, - отмахнулся Илья, - у них спросишь.
        - Это какие братки? - ревниво насторожилась Левая.
        - Да есть тут на болоте одна троица мохнатая.
        - Черти? - догадалась Центральная.
        - Угу, - подтвердил догадку Илья. - Но мы отвлеклись. Речь-то о вдохновении шла. Как его поймать!
        - Как? - хором вопросили головы. Похоже, этот вопрос волновал не только Центральную.
        - Элементарно просто. Как утверждают лучшие меди… э-э-э… ведуны, вдохновение приходит, когда корка от подкорки отделяется.
        - Это как? - Левая положила свою морду на перила крыльца, чтобы не пропустить ни одного слова.
        - Что такое корка?
        - А подкорка?
        Посыпались вопросы с разных сторон.
        - Ну, это по-научному… по-ведунски, значит… вот это корка. - Илья выразительно постучал по выпуклому черепу Левой. Череп отозвался глухим протяжным звуком.
        - Как по чему-то пустому, - удивилась Левая.
        - Гм… могло быть и хуже, - пробормотал Илья, но внимания на этом заострять не стал. - Так вот, - тоном опытного лектора продолжил он, - а то, что ниже. - он протянул было руку чтобы еще раз постучать, но вовремя одумался, - подкорка.
        - И их надо отделять? - Правая заинтересованно хлопала глазами.
        - Надо! - решительно заявил капитан.
        - И что, отделишь и сразу стихами заговоришь? - с сомнением спросила Левая.
        - Запросто. Если не белым, то черным стихом обязательно, - заверил Илья, логически рассудив, что если есть белый стих, то черный быть просто обязан.
        - Как их отделять? - жадно спросила Правая. Левая затаила дыхание. Технология отделения корки от подкорки волновала, похоже, как левую, так и правую голову. Центральная ревниво посмотрела на них и высокомерно фыркнула:
        - А мне и отделять ничего не надо. У меня все, что нужно, от рождения отделено. В любой момент на любое слово рифму слеплю.
        Правая и Левая недобро покосились на нее.
        - Да? - притворно удивился Илья. Он почувствовал назревающий конфликт и решил чуть-чуть осадить зазнавшуюся Центральную. - Выдай рифму на слово «пакля». - Приключения Незнайки он знал почти наизусть, в детстве это была его любимая книжка…
        Центральная закатила глаза и начала что-то тихо бормотать про себя. Правая и Левая радостно захихикали.
        - Задачка не для начинающих, - остудил их пыл Илья. Головы утихомирились.
        - Значит, если я их отделю, то сразу стихами базарить буду? - на всякий случай еще раз уточнила Левая, сгорая от нетерпения.
        - Ого! - крякнул от удивления Илья. - Не знаю, как Правая, но если твою корку отделить, то из подкорки такое посыплется… Но все равно молодец. На лету ловишь.
        - Так как, папа? Не томи! - взмолилась Левая.
        - Очень просто. Специально для этой цели умные люди и придумали эликсир. - Капитан выразительно постучал ладонью по ведру самогонки. - Но вдохновение, как я уже говорил, дама капризная, не спугните. Принимать нужно по чуть-чуть. Все ясно?
        - Ясно! - радостно закивали Правая и Левая. Центральная продолжала что-то бормотать, тупо уставившись на луну. Илья вытащил на крыльцо все оставшиеся ведра, уверенный, что к утру Горыныч их непременно утилизирует.
        - Отдохнуть не хотите? - на всякий случай спросил он, заранее уверенный в ответе.
        - Нет-нет, - загалдели Правая и Левая, - мы тут… это… вдохновение ловить будем. Ты, папа, иди, отдыхай. Притомился небось за день. А мы твой сон постережем, о поэзии побеседуем.
        Удовлетворенный Илья прошел в горницу, стянул с себя гимнастерку, соорудил из нее что-то отдаленно напоминающее подушку и завалился спать.
        Кощей, несмотря на солидный возраст (Бессмертный все-таки), никогда раньше не страдал бессонницей и отсутствием аппетита. Пока не вернулся Иван-дурак. Первой ласточкой надвигающейся беды был факт дезертирства Соловья-разбойника, рванувшего в родные Муромские леса, и миссионерская деятельность Лиха Одноглазого, возомнившего себя Парацельсом. Это заставило Кощея пойти на малоприятную сделку с Люцифером, беспардонно облапошившим Его Бессмертие. Правда, кто кого надул, еще вопрос! Не на того напал! Кощей засмеялся сухим старческим смешком, ехидно потирая руки.
        - Когда-нибудь ты заглянешь в свою канцелярию, - погрозил он пальцем в пространство, - и очень удивишься!
        Дело в том, что, как утверждала Кощеева мама, души у него нет, не было и не будет, если он, к своему несчастью, пошел в папу, который, скотина такая… Дальше, как правило, Кощеева мама разражалась пространной тирадой, пересыпанной кучей непонятных слов, отчего личность таинственного папы, которого Кощей так никогда и не увидел на протяжении всей своей очень и очень длинной жизни, была овеяна ореолом романтики. Маленький Кощей тогда раз и навсегда решил для себя, что он вылитый папа, хотя факт отсутствия души почему-то тщательно скрывал от окружающих. А раз так, то и взять с него Люциферу будет нечего. Хуже другое. Посад Василисы превратился в болото, в котором тонули его лучшие кадры и наемная сила. Перед глазами Кощея до сих пор стояла картина взбесившейся своры чертей, пытающихся подцепить его на рога.
        - Перевербовал, гад, - мрачно прошептал Кощей, вспоминая эту сцену. И чем это он их подкупил? - Кощей зябко передернул плечами и, не вставая с кресла, помешал кочергой тлеющие угли. К старости он стал мерзляв, и даже в самое жаркое время года камин здесь всегда горел. По сравнению с тронным залом обстановка в малом зале была более скромная, но очень уютная. Живопись была представлена одним-единственным полотном. Кощей Бессмертный верхом на Змее Горыныче совершает облет своих владений. Далеко внизу смерды падают ниц, трепеща от одного только вида Его Бессмертия. Кощей тяжело вздохнул, сполз с кресла и подошел к картине. Где оно, былое величие? Слуги стали дерзки, а смерды нет-нет да начинают зубы показывать.
        - Вся надежа на тебя, Горыныч, - прошептал он, нажимая едва заметный бугорок на стене под полотном.
        Картина плавно скользнула в сторону, открывая нишу, заставленную изящными кувшинчиками, амфорами и бутылочками. Небрежно отодвинув рюмку в сторону, Кощей доверху наполнил бокал, украшенный монограммой «КБ», рубиновой жидкостью из пузатой бутылки. Медовуху он не признавал, считая ее напитком варваров, а из заморских вин предпочитал ароматную, шипучую выжимку хмельных ягод его далекой родины. Самые ценные сорта с виноградников провинции Бурда стояли отдельно в бутылках толстого темно-зеленого стекла. Как правило, содержимое этих бутылок Кощей смаковал из своей миниатюрной рюмочки, закатив глаза от наслаждения. Но, когда на него накатывала депрессия, как, например, сейчас, он принимал только рыльское или борзенское. Осушив бокал, Бессмертный тут же налил второй, докостылял с ним до кресла и стал ждать эффекта. Обычно борзенское быстро поправляло настроение, но в эту ночь даже хмель не мог заглушить тревогу. Кощея мучили дурные предчувствия. Иван ведь не сокрушал силой своих врагов-недругов, как три года назад. Нет, он их умудрялся делать своими союзниками. А что, если Горыныч тоже… Одна эта мысль
заставила передернуться. Борзенское плеснулось на колени.
        - Надо же, какие ночи холодные, - громко сказал Кощей, старательно делая вид, что просто озяб.
        - Хочешь, согрею?
        Маленькая огненная ящерка игралась в камине угольками.
        - Саламандра! - обрадованно заорал Кощей. - И как это я забыл о тебе?
        - Обо мне всегда забывают… пока петух жареный в одно место не клюнет. Тебя как, уже клюнул, Кощеюшко?
        - Еще как, - вынужден был признаться Кощей.
        - Знаю, знаю.
        - Откуда? - удивился Бессмертный.
        - Земля слухом полнится, - уклончиво хмыкнула Саламандра.
        - Слушай, раз уж ты здесь, помоги, - взмолился Кощей. Залпом осушил бокал и подался вперед. - Ничего для тебя не пожалею.
        - Не ври, ты всегда жлобом был. Рубль дашь, тыщу возьмешь. Скажешь нет?
        - Денежки, они счет любят, - сердито пробурчал Кощей, - а я всегда свое слово держу, не то что некоторые. Награда царская будет.
        - Знаем мы ваши награды! Небось деревенькой вшивенькой откупиться хочешь.
        - Весь посад Василисы на откуп даю!
        Ящерка так и покатилась со смеху, взметнув вверх тучу седого пепла.
        - Ну насмешил! - дрыгая лапками, заливалась Саламандра. - Ну хитер! И с Иваном, значит, поквитаться, и со мной рассчитаться.
        - А что? - обиделся Кощей. - Тебе мало? Целый посад! Полдня полыхать будет. Одним топором срублен. Ни одного гвоздя нет. Ювелирная работа. Да только боюсь, не по зубам тебе этот посад будет, - притворно вздохнул Бессмертный.
        - Это почему? - возмутилась Саламандра.
        - И не такие там зубы обламывали. Вот Горыныч сейчас с Иваном в посаде бьется, да, боюсь, побьет его Иван. Разве что вдвоем супротив этой орясины совладаете. Оплата та же. Как, согласна?
        - Да я и одна его раскатаю, - презрительно фыркнула ящерка.
        - Вряд ли.
        - Спорим?
        - Да что с тобой спорить, проиграешь ведь.
        - Спорим?!! - Разгневанная Саламандра вдруг начала расти на глазах.
        - Ну спорим, - как бы нехотя согласился Кощей.
        - Что в заклад ставишь?
        - Посад Василисы.
        - Посад теперь и так мой! - Из камина повеяло таким жаром, что каблуки на черных лакированных туфлях Кощея задымились. Его Бессмертие торопливо поджал ножки и принялся сбивать пламя. Лак вспучился и пошел пузырями.
        - Ну чего обувку портишь? - рассердился Бессмертный. - Она ведь денег стоит. Говори толком - чего хочешь?
        - Замок твой!
        - Ох и ни фига себе! - возмутился Кощей.
        - Испугался?
        - Я?
        - Ты!
        - Согласен!
        - По рукам?
        - По рукам! - Кошей вгорячах с размаху хлопнул своей сухонькой ладошкой по светящейся малиновым цветом лапе Саламандры и заверещал, тряся обожженной рукой.
        - Подуть? - услужливо спросила Саламандра, выползая из камина.
        - Не надо!!! - Кощей кубарем скатился с кресла и отлетел в угол зала, продолжая трясти рукой.
        - Ковер спалишь! - заорал он, оказавшись на безопасном расстоянии. Саламандра торопливо юркнула обратно в камин, оставив после себя четыре угольных отпечатка на бордовом ковре и запах паленой шерсти. - Одни убытки от вас, - корчась от боли, причитал Кощей. - Ну чего расселась? Иди воюй с Иваном!
        - Раскомандовался, - надулась вновь сократившаяся в размерах ящерица, - дай сориентироваться. Может, сейчас в посаде ни одна лучина не тлеет.
        Кощей вспомнил, что Саламандра может перемещаться в мгновение ока в любое место только при одном условии: если там есть хоть малейшая искорка пламени.
        - Ага, - удовлетворенно пробурчала Саламандра, - что-то горит.
        - Горыныч небось огненным боем Ивана достать пытается.
        - Ну, жди, Кощей. К утру вернусь. Замок твой палить буду.
        - Давай, давай, - нетерпеливо простонал Кощей, баюкая обожженную руку. - И передай Ивану, что все равно я его из посада выживу. Коль не получится у вас с Горынычем, так завтра в ночь я сам явлюсь. И гнев мой будет страшен.
        Саламандра скептически посмотрела на Кощея, старательно дующего на руку, неопределенно хмыкнула и с легким хлопком исчезла, взметнув серое облачко пепла.
        - Дакля, макля, гракля… тьфу, чушь собачья… гакля, вякля…
        Под монотонное бормотание Центральной Правая и Левая усиленно вдохновлялись.
        - Папа сказал по чуть-чуть, а ты сразу два ведра осадила, - корила Правая Левую.
        - Показываю. - Зеленая треугольная морда сунулась в очередное непочатое ведро и одним махом высосала его содержимое. - И все! Ясно?
        - Ясно, - тряхнула головой Левая.
        - Тогда начали. Морда.
        - Зеленая.
        - Почему зеленая?
        - А почему морда?
        - Не знаю. Как ты думаешь, получается?
        - По-моему, нет.
        - По-моему, тоже.
        Головы похлопали друг на друга глазами и осушили еще по одному ведру.
        - Дуб.
        - Ветвистый.
        - Почему ветвистый?
        - А почему дуб?
        - Эх вы, - презрительно фыркнула Центральная. - Дуб - сруб, ветвистый - голосистый. Помолчали б лучше, не мешали профессионалам работать.
        - Тоже мне профессионал. Полночи свою паклю во все дыры пихает, обиделась Правая.
        - Нашла чем гордиться, - поддержала ее Левая, - подкорка у нее отделенная. Головкой, видать, крепко стукнулась, когда из гнезда в детстве падала, вот она и отскочила.
        Правая ошарашенно похлопала глазами.
        - Идея!!! - просипела она. - Я, кажется, догадалась. У нас с тобой просто подкорка крепче к корке приколочена, не то что у этой… - Правая презрительно кивнула на Центральную. - А ежели по нашей корке как следует…
        Головы поняли друг друга с полуслова и принялись озираться в поисках источника вдохновения поувесистей. Выдернув из остатков частокола по бревну, они, недолго думая, со всей пылкостью творческих натур с размаху вмазали друг другу по головам. Эффект был ошеломляющий, но не такой, на который они рассчитывали, ибо именно в этот момент Центральная, отчаявшись найти рифму на непокорное слово
«пакля», нырнула вниз в поисках вдохновения по рецепту «папы». Бревна с треском переломились, завершив широкую дугу на выпуклом черепе Центральной, впечатав ее голову в плотно утрамбованную землю посадской площади.
        - Сакля, - замогильным голосом сказала она. Рецепт Правой и Левой оказался эффективнее.
        - Сдается мне, родимая словила вдохновенье, - задумчиво сказала Правая, выплюнув обломок бревна.
        - И это, брат, великое мгновенье. Виной тому скорее всего мы! - предположила Левая.
        - Зеленые, безрогие козлы! - закончила их мысль Центральная, выдирая голову из земли.
        - Сработало! - радостно закричали Правая и Левая.
        - Тише, папу разбудите, - сердито шикнула на них пострадавшая. Несмотря на стремительно вырастающие на ее черепе шишки, она была довольна. Больше всего Центральная боялась осрамиться перед «папой», а потому была готова простить даже хороший удар дрыном.
        - Это дело надо обмыть! - категорично заявила Левая.
        Правая и Центральная не возражали, но их желание оказалось невыполнимым. Все ведра были пусты.
        - Что делать? - запаниковала Левая. - Папа проснется, а похмелиться нечем.
        - Да-а-а, - растерянно протянула Правая, - кажется, мы увлеклись.
        - Спокойно, - решительно заявила Центральная. - Не может быть, чтобы папа хоть одно ведро на утро не оставил.
        Правая и Левая по очереди сунулись в горницу и удрученно вынырнули обратно. - Папа на нашу совесть понадеялся, а вы… - теперь уже расстроилась Центральная.
        - А что, если нам самим эликсир забацать? - внесла предложение Правая.
        - А ты знаешь как? - сердито спросила Центральная.
        - Я - нет. Папа знает.
        - Папу будить нельзя, - беспрекословно заявила Центральная.
        - А у него прораб есть. Может, он знает?
        - Это мысль.
        Центральная, зря не тратя времени, нырнула в горницу и выволокла оттуда Чебурашку. Домовой даже не проснулся. Правая осторожно ткнула его мордой. Чебурашка повернулся на правый бок, прикрылся левым ухом и спокойно продолжил спать.
        - Вот беда-то какая, - расстроилась Левая, - дрыхнет без задних лап.
        - И без передних тоже, - рассердилась Правая, сунула морду в колодец и окатила ледяной струей домового. Чебурашка завозился в луже и начал отпихиваться всеми частями тела, включая уши.
        - Говорить с ним буду я. - Центральная подалась вперед, видя, что у домового на мордочке появились первые проблески сознания. - Не вмешивайтесь.
        - Ну что такое? - захныкал домовой, выползая из лужи.
        - Ох, Чебурашка, беда! - горько сказала Центральная.
        - Какая беда? - Домовой прислонился к косяку двери и принялся усиленно тереть глазки.
        - Неужто ничего не помнишь? - удивилась Центральная.
        - Нет, - испуганно затряс головой домовой.
        - Как братину пили, помнишь?
        - Помню.
        - А что потом было, забыл?
        Чебурашка недоуменно пожал плечами.
        - Как гонял нас тут всех по подворью, бил, оскорблял всячески… неужто не помнишь?
        - Нет, - прошептал домовой, втягивая голову в плечи.
        - Да ты сам посмотри, - подыграла Центральной Левая, пододвигая Чебурашке вывернутый наизнанку ковшик.
        - Ой, - слабо пискнул Чебурашка и начал медленно оседать.
        - Вспомнил, - удовлетворенно сказала Правая.
        - Я больше не буду, - взмолился домовой.
        - А больше ничего и нету, - вздохнула Центральная. - Как дорвался до эликсиру, так все и вылакал. Даже папе ничего не оставил. Проснется утром, а здоровье-то поправить и нечем. Мы бы выручили тебя по дружбе, спроворили б еще эликсиру, да не знаем как и из чего.
        - Так знамо из чего, - оживился Чебурашка, - из медовухи.
        - А как?
        - С помощью вон того дивного аппарата, что папа построил.
        - Все равно ничего не выйдет, - безнадежно вздохнула Левая. - Где столько медовухи достать, чтоб такой чан наполнить? Она уж небось вся кончилась.
        - Как так вся? - рассердился Чебурашка. - Я домовой или не домовой? У меня что, заначек нет?
        И работа закипела. Заначка домового раз в десять превышала официальные годовые запасы медовухи посада. Из потайных закромов под чутким руководством прораба выкатывались бочки, наполненные элитными сортами медовухи многолетней выдержки. Как известно, процесс производства эликсира кустарным способом требовал неимоверного количества дров. Остатки частокола он сожрал мгновенно. Скрепя сердце ради любимого «папы» Чебурашка разрешил разобрать часть надворных построек. Возник вопрос, с чего начать.
        - С кузницы, - изрек Чебурашка. - Амбар трогать нельзя.
        - Маленькая она какая-то, - тяжело дыша, сказала Центральная. Правая и Левая в дебатах не участвовали. Они как угорелые мотались между колодцем и трубкой Алхимериуса, поливая ее водой. Периодически они выдергивали из-под нее наполненное ведро и торопливо подставляли новое.
        - Кузницу не тронь! - раздался сердитый голос Никиты Авдеевича. Возня во дворе и
«сушняк» вывели воеводу во двор. - Чего творите, морды басурманские?
        - Так… это… эликсир на завтра папе готовим… на опохмел.
        - Дело хорошее, - одобрил воевода, - но обороноспособность посада рушить не дам!
        Петух огляделся. Вокруг терема уже начал образовываться пустырь. Орлиный взор воеводы упал на терем боярина Жана де Рябье. Ваньку Рябого Никита Авдеевич не переваривал органически, а после того как тот вернулся из лягушачьих стран изнеженным прыщеватым хлыщом, просто на дух его не переносил. После кончины отца Ванька занял его место в боярском кругу. Василиса, падкая на все новое, пригрела родовитого отпрыска, а тот возомнил о себе бог весть что, принялся всех поучать да советы давать. Умудрился влезть и в дела ратные, заимев по скудоумию кровного врага в лице батюшки воеводы.
        - Разбирайте, орлы, вон те хоромы, - скомандовал петух и опустил свой клюв в ближайшее ведро.
        Орлы не заставили себя долго ждать и принялись резво раскатывать по бревнышку отчий дом зарвавшегося француза. Трубка Алхимериуса вздрагивала от напора
«эликсира», рвущегося наружу. В ведра хлестала раскаленная струя, сквозь которую профыркивались ароматные клубы пара.
        - Ведра кончаются! - запаленно дыша, сообщила Левая.
        Чебурашка заметался.
        - Вон там еще чан есть - Рука домового показывала на баньку для посадской челяди. - Ведер на сто будет, - зачем-то добавил он.
        Дракон метнулся в указанном направлении и подтащил чан к костру. Процесс производства «эликсира» возобновился. Головы Горыныча вновь ритмично замелькали между колодцем и трубкой Алхимериуса. Терем Жана де Рябье был тоже не вечен, и пока Никита Авдеевич и Чебурашка заинтересованно поглядывали на верхние этажи терема Василисы, Центральная самоотверженно работала в режиме огнемета.
        - Скорее там… - просипела она. По всему было видно, что Центральная выдохлась. Из ее пасти вырвался слабенький язычок пламени, лениво лизнул черный, изрядно прокопченный бок чана и взорвался нестерпимым жаром.
        - Где Иван? - Из-под котла выглянула малиновая мордочка Саламандры.
        Чан забурлил. Из трубки со свистом рванул сивушный пар.
        - Воды! - заорала Центральная и первая метнулась к колодцу.
        - Не надо! - заорала Саламандра и завертелась под чаном в поисках лазейки. Хвост Горыныча, свившись кольцом, перекрыл все пути отступления юркой ящерке, в то время как головы в бешеном ритме циркулировали между колодцем и трубкой.
        - Чебурашка! Не успеваем! - Левая подхватила пустое ведро и подсунула его под трубку Алхимериса, откуда уже не капала и даже не текла, а хлестала раскаленная огненная жидкость, расшвыривая вокруг тучи брызг. Полные ведра опрокидывались в позаимствованный из бани чан, который наполнялся с невиданной скоростью.
        - Ну, милая, еще! - радостно кричала Центральная в восторге от такой поддержки. Саламандра, сообразив, что вода предназначена не для нее, успокоилась и решила заглянуть, что там такое Горыныч кипятит с ее помощью.
        - Куда?! - грозно зарычала Центральная.
        - Ивана варишь? - кивнув в сторону котла, уважительно спросила Саламандра. - Молодец. Эх, опоздала я. А так хотелось у Кощея спор выиграть.
        И тут «сырье» кончилось. Перестало хлестать, течь, капать. В воздухе запахло паленым.
        - Шабаш! - решительно сказала Центральная. - А то аппарат испортим. А Ивана не тронь! - Три пары глаз с трех сторон грозно уставились на Саламандру.
        - Да нет, что ты! - замахала лапами ящерка. - Кушайте сами. Я вообще-то вегетарианка. Дубок там, ель, сосну, березку очень люблю…
        - Это что тут у нас за любитель природы объявился? - Заспанный, сердитый Илья спускался по ступенькам, дуя на раскалившийся «звоночек». Кто такая? Партия
«зеленых»? А почему морда красная?
        - Я Саламандра, - гордо подбоченилась ящерка.
        - Ты представляешь, папа, эта гнида на тебя наезжает, - загалдели головы.
        - Наезжает? - Илья протиснулся поближе к костру. - За наезд отвечать придется. Будем мочить!
        Драконьи морды дружно нырнули в колодец.
        - Не надо, - запаниковала Саламандра, с головой зарываясь в едва тлеющие угольки под чаном.
        Илья, сам себе удивляясь, жестом остановил Центральную, готовую выплеснуть в костер первую дозу «мочиловки». Почему-то в этом мире ему никого не хотелось мочить. Ни в прямом, ни в переносном смысле. Однако Саламандра - противник серьезный. Если здесь хорошо полыхнет, третью ночь придется высиживать на пепелище. В голове промелькнули основные методы вербовки и перевербовки потенциальных противников. Их было множество: шантаж, устрашение, спасение от
«неминуемой» смерти, хорошая выпивка с задушевной беседой, наконец, элементарный подкуп. Все зависело от индивидуальных качеств вербуемого. Илья, недолго думая, решил пройтись по всему списку. Комплексный метод осечек, как правило, не давал.
        - Ползи сюда, - строго сказал он Саламандре, - допрос снимать буду.
        - Ты сам-то кто такой? - Из-под пепла осторожно выглянула малиновая мордочка Саламандры.
        - Иван, - коротко представился Илья.
        - Вот те на! - искренне удивилась Саламандра, уставившись на днище чана. - А там кто?
        Капитан вопросительно посмотрел на своих друзей.
        - То тебя некасаемо! - сердито кукарекнул Никита Авдеевич ящерке.
        - Ты на вопросы отвечай, - поддакнул Чебурашка, старательно уходя от скользкой темы.
        - На какие вопросы? Меня еще ни о чем не спрашивали.
        - Спросим. - Илья присел на корточки, с любопытством разглядывая светящуюся малиновую мордашку. - Откуда тебя к нам занесло? С чем в гости пожаловала?
        - От Кощея, - честно призналась ящерка. - Только не в гости… драться с тобой пришла.
        - Ясненько. На Кощея, значит, работаешь.
        - Еще чего! - возмутилась Саламандра. - Я сама по себе, он сам по себе.
        - Не въехал, - искренне удивился капитан. - Тогда чего тебе из-под меня надо? Где я тебе дорожку перебежал?
        Саламандра села на хвост и задумалась.
        - Вообще-то нигде. С Кощеем просто поспорила, что одолею тебя запросто.
        - На что спорили?
        - На замок его.
        - А на фига он тебе?
        - Палить буду.
        - Ну ты и дурная, - засмеялся Илья, - он же каменный. Там гореть нечему.
        - Не может быть! - ахнула ящерка.
        - Горыныч, подтверди.
        Головы, выполнявшие в данный момент функции огнетушителей, что-то невнятно забулькали, одобрительно кивая.
        - Надул тебя Кощей. Ясно?
        - Меня?!! Какой-то зеленый мальчишка…
        - Это кто мальчишка? - обиделся капитан, приняв последнюю реплику на свой счет.
        - Кощей!
        - Пацан, - безоговорочно согласился Илья, дуя на крест. Цепочка уже начала жечь руки. - И вредный, гад, все на порядочных людей наехать норовит. Видать, в детстве пороли мало. Давай ему по репе настучим.
        - Отвали! - полыхнула огнем Саламандра. - Не то я тобой раньше, чем Кощеем, займусь. МЕНЯ, - вновь завопила ящерка на пронзительно высокой ноте, порой переходящей в ультразвук, - В КОТОРОЙ ГОРИТ ЧАСТИЦА ЗВЕЗДНОГО ОГНЯ, ЗАЖЖЕННОГО САМЫМИ МОГУЧИМИ МАГАМИ АТЛАНТИДЫ!!! - Накрутив себя подобным образом, Саламандра начала разбухать на глазах. Котел зашатался на своих опорах.
        Горыныч, взбешенный таким непочтительным отношением к «папе», включил водометы. К небу рванул обжигающий пар, и Илья понял, что комплексный метод с треском провалился. Он допустил роковую ошибку, подначивая такого взрывоопасного противника. Взбесившейся Саламандре вода была по барабану. И тут в дело вступил Горыныч.
        Он был взбешен не меньше, а потому на данный, момент ему была по барабану Саламандра.
        - Ты на кого тянешь? - рявкнула Центральная.
        - Да папа таких, как ты, в бараний рог крутит! - Правая понеслась к колодцу на дозаправку.
        - Он звезды с неба срывает и об таких, как ты, тушит! - Левая помчалась вслед за Правой.
        Демарш Горыныча возымел свое действие. Саламандра перестала верещать.
        - Вы хотите сказать - он сильнее магов Атлантиды?
        - Да в гробу я видал твоих магов, - не на шутку рассердился Илья.
        - От кого ж ты свой род ведешь, если магов в гробу…
        - От Адама и Евы, - отрезал капитан. «Блин! Что горожу? Хотя в принципе правду сказал». Правда сразила Саламандру наповал.
        - С ума сойти… - Ящерица как-то быстро сникла, съежилась и опала до прежних размеров.
        - Иван, - послышался робкий шепот из-под котла.
        - Зови его папой, - кукарекнул Никита Авдеевич.
        - Папа, - Саламандра умоляюще смотрела на Илью, - возьми в ученики.
        - Вообще-то преподаватель из меня хреновый, - честно признался капитан, накидывая на шею крест, мгновенно остывший до температуры окружающей среды. «Ну надо же, никак на халяву пронесло». - Да и не школу я здесь открываю. Мне не ученики, а товарищи нужны. Братья, так сказать, по оружию.
        - Я согласна, - запрыгала под чаном ящерка.
        - С чем?
        - Братом по оружию быть.
        - В мою команду, значит, хочешь?
        - Хочу.
        - Одного твоего хотения мало. Эту честь еще заслужить нужно. Испытание тебе устроим. - Илья стремительно развивал успех, не давая Саламандре опомниться. Последняя же, узнав, что войти в команду «папы» не так-то просто, буквально загорелась желанием служить у такого великого чародея, который и ее создателей в гробу видал, и звезды на небе тушит, и…
        - Испытывай скорее, - волчком закрутилась под чаном ящерка.
        - Не суетись, - строго сказал капитан, - думать буду. Утро вечера мудренее. Тогда и побазарим. Вы, кстати, тоже умишком пораскиньте, - строго обратился он к своей разношерстной команде, - поутру мне свои соображения скажете, ну а я решение приму.
        Очередная атака на посад закончилась бескровной победой антикощеевской коалиции. Довольный Илья скрылся в горнице, и через пару минут до ушей его команды донесся могучий храп капитана, сообщивший его команде, что «папа» уже думает вовсю.
        - Вы хоть поняли, какую папа честь нам оказал? - многозначительно спросила Центральная.
        Все дружно закивали головами. Даже Саламандра, которая этого пока еще не поняла.
        - Так что? Думать будем? - спросила Правая.
        - Обязательно, - кивнула Левая. - Наливай!
        - Это еще за… - вскинулась было Центральная.
        - Забыла, как папа учил? - строго спросила Левая. - Вдохновение, вдохновение и еще раз вдохновение!
        - Как завещал нам великий папа, - подхватила Правая, подтаскивая поближе к себе ведро с первачом.
        - Как учит нас здравый смысл, - прокудахтал Никита Авдеевич, подтаскивая к себе плошку.
        - Ну, раз папа… - Центральной крыть было нечем, и она потянулась к ближайшему ведру. - Дай с эликсира пробу сниму, вдруг чего напортачили?
        - Э, качество не так проверяют. - Домовой приволок покореженный ковшик. Зачерпнул им из соседнего ведра и сунул под нос Центральной. - А ну дыхни!
        Центральная дыхнула. Когда к участникам ночного шабаша вернулось зрение, они увидели обиженную физиономию Чебурашки, вертящего в руках оплавленную ручку. Около его ног в неглубокой ямке с опаленными краями пузырилось все остальное.
        - Силен ты стал, Горыныч, - поразилась Саламандра. - Даже я так не умею.
        - Папина школа, - гордо сказала Левая.
        - Да, папа наш… - Правая тоже хлебнула и демонстративно подсветила небо, - не чета Кощею.
        - Я тоже хочу, как Горыныч. Попросите папу, пусть научит.
        Туша Горыныча заколыхалась от смеха.
        - Потешила. - Центральная плюхнула морду в свое ведро.
        - Папа уму-разуму только тех учит, - внушительно сказал воевода, - кто братину хмельную с ним распил, кому он лично доверяет. А его доверие еще заслужить надобно… да и наше тоже. Думаешь, зачем он тебе испытание назначил?
        - А может, мы ее этим вот и испытаем? - Чебурашка выразительно почесал лапкой горло…
        Испытаем, - загомонили головы Горыныча.
        Воевода не возражал:
        - Быть по сему. Горыныч!
        Центральная сразу сообразила, что от нее требуется, и подтащила к чану свежее ведро. Чебурашка притащил из горницы еще одну плошку, наполнил ее доверху ароматным первачом и подставил под нос ящерке:
        - Пей.
        - Там же вода! - с ужасом отшатнулась Саламандра.
        - Пей! - рявкнул Горыныч в три головы. Центральная при этом не рассчитала сил и случайно подожгла сивуху.
        - Вода горит, - поразилась Саламандра.
        - Мы тебя еще и не тому научим, - заверил ящерку Чебурашка, - пей.
        Горящая вода уже не казалась такой страшной, и Саламандра, страдальчески сморщившись, зажмурила глаза и разом опорожнила плошку.
        - Да это лучше самой крепкой сухой березы! - восторженно завопила она. - Горыныч, дай еще!
        Горыныч одобрительно крякнул и широким жестом пододвинул к ящерке почти полное ведро. Саламандра опустила мордочку в ведро и сделала долгий глоток.
        - Горыныч, у меня тоже горит! - Ящерка прыгала от восторга, любуясь на синие всполохи пламени над дужкой ведра.
        - Я ведь говорил - научим, - уверенно сказал Чебурашка.
        - Ну что, будем считать, испытание закончено? - тряхнул гребешком Никита Авдеевич.
        - Да разве ж это испытание, - шмыгнула носом Левая. - Это удовольствие. Ты гляди как присосалась.
        Над ведром виднелся лишь малиновый хвостик и задние лапки, вцепившиеся в обод. Саламандра даром времени не теряла.
        - Чую сердцем, она своя в доску. - Похоже, новый кандидат понравился Никите Авдеевичу. - Давай принимать.
        - А что папа скажет? Вдруг обидится, что без него все решили, засомневалась Правая.
        - Задобрить надо, - мудро изрекла Центральная.
        - Придумал! - радрстно кукарекнул воевода - Пусть она подарок папе добудет.
        - Точно! И не где-нибудь, а в замке Кощея, - решительно тряхнул ушами Чебурашка.
        - Вот это будет испытание.
        - Гениально, - восхитилась Левая. - Что бы такое у старикашки стибрить? Нужно что-нибудь такое, без чего он жить не может.
        - Картины! - осенило Правую. - Часами на них любуется.
        - Картины - то, что надо! - поддержала Центральная. - Эй, новобранец! - ткнула она мордой ведро.
        Ведро закачалось. Ящерка вскинулась, забалансировала на дужке, не удержалась и шмякнулась вниз. Пыльная, пересохшая трава немедленно вспыхнула. Огненный ободок пламени вокруг пьяной Саламандры быстро покатился в разные стороны.
        - Посад спалим! - испугался Чебурашка. Огонь быстро затоптали, под Саламандру подсунули сковородку, срочно доставленную прорабом.
        - Позвольте, она нам так и подарок папин спалит, - сообразила Левая.
        - Не спалит, - заверил Чебурашка, - мы ее сейчас так оденем, что не спалит - И домовой исчез в темноте, гремя ключами. Вскоре он вернулся, волоча за собой солидный мешок, в котором гремело что-то явно железное.
        - Что это? - полюбопытствовал воевода.
        - От прабабки Василисы осталось, - пояснил домовой, вытаскивая огромный железный колпак, посох, внушительных размеров рукавицы и сапоги как минимум сорок пятого размера. Все из чистого железа.
        - Это что, прабабка в таких вот ходила? - Горыныч поставил рядом свою тумбообразную ногу. - Могутной породы хозяйка посада нашего.
        Чебурашка смущенно развел руками. Никита Авдеевич попытался дотянуться до отворота железных ботфортов.
        - Неужто сохранились? - радостно засмеялся он. - Не врут летописи.
        Веселья петуха не понимал никто, кроме Чебурашки.
        - Что тут смешного? - удивилась Левая. - Хорошие сапожки. Чуток поболе сробить, и мне в пору будут.
        - Прабабка Василисы, - захлебывался воевода, - стройна была как тростинка. Красоты, говорят, неописуемой.
        - Зачем же такие сковали? - удивилась Правая.
        - У него спроси, - посоветовал воевода, кивая на домового, и, чтобы не упасть от смеха, обхватил крыльями прабабкин сапог и все же грохнулся с ним вместе на землю.
        - Так зачем? - недоуменно спросила Правая у Чебурашки.
        - Яга посоветовала… - смущенно шаркнул ножкой домовой. - Суженого ее околдовали, ну Ягуся наша и напророчила, что пока, дескать, Марьюшка (так прабабушку Василисы звали) три пары сапог, три колпака и столько же посохов железных не износит, не видать ей своего суженого.
        Левая покосилась на колпак. Размеры его тоже впечатляли.
        - Зима была на дворе, - сердито сказал Чебурашка. - Чтоб на теплые вещи лезли. Носочки там, валеночки… Да что я тут перед вами оправдываюсь - дело прошлое.

«Ну, Гена… ославил. Сто лет прошло, а краснеть до сих пор приходится. Чтоб я твоих советов еще когда послушался…»
        - Подъем! - Чебурашка, во избежание дальнейших расспросов, ткнул Саламандру концом железного посоха. Ящерка с трудом приподнялась и уставилась бессмысленными глазами на участников ночного шабаша.
        - Вы хто? - пьяно спросила она.
        - Мы свои, - почти трезво ответил Никита Ав-деевич. - Влезешь? - кивнул головой на сапоги.
        - Влезу, - тряхнула мордочкой Саламандра и принялась увеличиваться в объеме. Сапоги и все остальное пришлось ей впору. Пустой мешок примотали к посоху и сунули Саламандре в лапы.
        - Сюда будешь картины складывать, - инструктировала ящерицу Правая. Как все полотна покидаешь, сразу назад. А мы тебе тут костерчик разведем, чтобы было куда возвращаться. - Никита Авдеевич при этих словах покосился в сторону боярских хором, сгруппировавшихся преимущественно в северо-западной части посада. - Будете знать, как воеводу хулить перед матушкой Василисой… - довольно пробормотал он.
        - Погодите! - К Саламандре спешил Чебурашка, размахивая листом пергамента и колчаном стрел.
        - Это еще зачем? - удивилась Левая.
        - Стрелку пахану забивать будем! - пояснил домовой, разворачивая пергамент. На нем большими буквами было написано только одно слово: ПАПА.
        - Мяу, - пронесся над лесной поляной чей-то хриплый надсадный голос. Мяу, - грустно повторил он.
        - Бедный Гена, - сочувственно процокал папа-белка, выглядывая из дупла. - Молочка бы ему сейчас. Горлышко промочить.
        - Пожалел, - сердито ответила мама-белка. - Детей спать не уложишь под этот кошачий концерт. - Она оттеснила мужа от выхода, не заметив, как рядом проскользнул бельчонок, таща в лапках еловую шишку.
        - Геночка, до полуночи еще далеко?
        - Мяу, - удрученно ответил Геночка.
        - Далеко, - вздохнула мама.
        - Мя… ик!… мя… ик!
        - Кто-то вспомнил сердешного. Может, Яга? - Папа-белка вылез наружу и настороженно огляделся.
        - Да замяукался он, - прожурчал чей-то сердитый голос. - Туесок тащи.
        Папа-белка выволок туесок из дупла. На толстой дубовой ветке, нависающей над спокойной гладью ночного озера, восседал водяной.
        - Полечи сердешного, - попросил он, выжимая в туесок свою зеленую бороду.
        Вода не помогла. Мяуканье гармонично перемешивалось с нервной икотой.
        - Ты воздуху побольше в грудь набери, - посоветовала мама-белка, - и не дыши.
        Мяуканье прекратилось.
        - Полегчало, - удовлетворенно сказал водяной.
        - Ик!… мяу. Ик!… Ой!!!
        Шишка, запущенная вредным бельчонком, звонко шлепнула «кота» по лбу, взмыла вверх и упала ему на колени.
        - Ах ты… - Гена схватил шишку и в сердцах запустил ее обратно, чуть не сорвавшись с цепи, на которой восседал, отрабатывая свою повинность.
        - У… ё… - Что-то шумно плеснулось в озере.
        - А? Что? Горим? Чего тушим? - всполошенно закричал кто-то из кустов. На поляну выполз мокрый леший.
        - Да нет, папа, не горим, - ответил Гена, вертя головой в поисках бельчонка. - Это, по-моему, на тебя водяной упал.
        - Зачем? - ошалело спросил леший.
        - Случайно, - недовольно пробурчали из озера.
        - Геночка, - дверь избушки распахнулась, - завтра домяукаешь…
        - Завтра я не мяукаю. Завтра у меня стрижка.
        - Ну послезавтра, - засмеялась Яга. - Тут наше яблочко такую фильму по блюдечку крутит. «Еммануель» называется. Я в молодости и то скромнее была.
        Гена на мгновение задумался, вспоминая рассказы Яги о ее бурной молодости, и решил, что на это стоит посмотреть. С бельчонком можно разобраться и завтра.
        - Совсем из головы вылетело, - почесал затылок леший, когда за сыном захлопнулась дверь. - Стрижка… кого ж ей завтра прислать?
        - Вот завтра и будешь думать, - рассердилась мама-белка. - Вы дадите мне детей уложить или нет?
        Леший обреченно вздохнул. Затрещали кусты. Поляна опустела.

11
        Тяжелый засов каменной двери подземелья со скрипом и скрежетом встал на свое место. Кощей вытер со лба обильно выступивший пот и облегченно вздохнул. Самое ценное из магического арсенала было схоронено.
        - Замок ей подавай! - бормотал Его Бессмертие, поднимаясь по мокрым, осклизлым ступеням тайного хода. - А я теперь пыхтеть должен… Что там у нас на очереди? Ковры, мебель, картины… Ненасытная! Да за одни полотна… Знала б она, сколько золота я только за картины отвалил! Лучшие мастера старались… но ничего… дровишек в залы наколдую… пусть жрет, пока не подавится.
        Под черным мраморным троном зашевелилась плита. Кощей с натугой отвалил ее в сторону, ужом выскользнул из-под низкого сиденья и замер. Прямо перед его носом на пестром персидском ковре красовался угольно-черный отпечаток чьего-то ботинка. Запах паленой шерсти ударил в ноздри. Кощей вытянул шею. Неровная цепочка следов шла вдоль стен тронного зала и уходила в малый. Его Бессмертие поднял глаза и завыл. Картины исчезли. Кощей рывком вскочил с пола и рванулся в малый зал. Оплавленные бутылки борзенского вперемешку с осколками рыльского грудой битого стекла валялись под вскрытым неизвестным злоумышленником тайником. Внутри опустевшей ниши стояла одинокая, чудом уцелевшая бутылка.
        - Люцик! - взвизгнул Кощей. - Искусствовед рогатый! Ну, погоди!
        Его Бессмертие, не помня себя от ярости, на одном дыхании прорычал заклинание вызова. Вместе со всполохом молнии на ковер выпало человекоподобное существо с огромными черными крыльями за плечами.
        - Куда ты так торопишься? - сердито прошипело оно Кощею, принимая привычный облик Люцифера.
        - Скотина рогатая! - рявкнул Кощей, запуская в нечистого непочатую бутылку борзенского.
        - Совсем ты оборзел со своим Иваном, - пробормотал Люцифер, уворачиваясь от стеклянного снаряда. - Где ты видишь у меня рога?
        - Безрогая скотина! - поправился Кощей, пытаясь оторвать от пола крепко приколоченное кресло.
        - А я думал, ты опять решил свою душонку несуществующую заложить. Люцифер помог оторвать Кощею кресло и резво отскочил в сторону. Ковер на каменной стене не смягчил удара. Кресло вернулось обратно на пол уже в виде груды щепок. Кощей попытался схватить нечистого за лацканы фрака.
        - Руки мыли?
        - Что? - опешил Кощей.
        - Не мыли. Я так и думал. - Люцифер небрежно щелкнул пальцами. Груда щепок закружила в воздухе, слепилась обратно в кресло, которое нырнуло под Люцифера.
        - Устал я, - томно протянул дьявол. - Ты представляешь, второй вызов за неделю, и опять на дебила нарываюсь. Чувствую, и этот вызов будет утомительный.
        - Это я тебе обещаю, - зловеще посулил Кощей. - Ты зачем картины спер, рогатый?
        - Дались тебе мои рога! И вообще, что ты все время переходишь на личности? - Люцифер привычно щелкнул по отвороту фрака, сбивая невидимую пылинку. - Во-первых, не картины, а картину. Во-вторых, не спер, а получил в подарок от щедрот Вашего Бессмертия. Ну и наконец причин для гнева у меня должно быть гораздо больше, нежели у вас, Ваше Бессмертие. Вы были не совсем корректны в некоторых пунктах заключенного нами договора.
        - Плевать я хотел на договор! Где картины? - бесновался Кощей.
        - Плевать я хотел на картины, где душа?
        - Какая душа?
        - Какие картины?
        - Что ты из меня постоянно дурака делаешь? - вконец разобиделся Кощей.
        - Ты переоцениваешь мои возможности. Твои папа с мамой справились с этой работой прекрасно и без меня. Тем не менее где душа?
        - А где работа? Мало того что твои диссиденты Ивана не извели, так они еще и меня чуть на рога не подцепили. Папой каким-то грозились. Уж не ты ли это? - Кощей недобро сощурился, вновь закипая. - Я по земле не одну тысячу лет хожу. Может, силами помериться желаешь, племя молодое, незнакомое?
        Вокруг Кощея заклубилось поле древней магии. Откуда-то снизу до Люцифера донесся протяжный нарастающий гул, в котором явственно угадывалось шуршание страниц. Его Бессмертие начало расти и преображаться на глазах.
        - Ну что, будем биться? - прорычал Кощей из-под сводов замка.
        Падшему ангелу вдруг стало как-то неуютно, но врожденная наглость ответила за него сама.
        - Ну что ты так разнервничался, дедуль? В твоем возрасте здоровье беречь надо, зарядкой заниматься, бег трусцой там… водные процедуры всякие, а ты в драку… а вдруг инфаркт или радикулит скрутит?
        Кощей, разросшийся в запале до неимоверных размеров, ударился лысым черепом о потолок, дернулся и застонал, схватившись руками за поясницу.
        - Вот видишь! Больно небось? А я тебя предупреждал, - радостно посочувствовал Люцифер.
        - Чтоб тебя! Никакого уважения к старшим, - проскрипел Кощей, чуточку уменьшаясь в размерах.
        - А ты еще ничего, дедок?! - искренне удивился Люцифер. - Одного понять не могу, зачем я-то тебе потребовался? Неужто сам с Ванькой разобраться не можешь? С такой-то магией, как у тебя…
        - Эх, молодежь. - Перед нечистым вновь стоял маленький сгорбленный старичок. - Ничего не понимают в жизни. Любовь - это святое… какая магия здесь спасет?
        Слова Кощея привели Люцифера в еще большее замешательство.
        - Что за бред? Любовь есть… души нет.
        Он нервно щелкнул пальцами. В руке нечистого материализовался миниатюрный мобильник.
        - Канцлер, ты когда в своем отделе порядок наведешь?
        - У тебя проблемы, Светоносный?
        - Нет, это у тебя проблемы. Кто готовил данные по Кощею?
        - Лучшие специалисты. Уверяю тебя - самые лучшие.
        - Ах, лучшие… - зашипел в трубку дьявол.
        - Если ты насчет души…
        - О ней, родимой…
        - Тут случай особый, - залебезил абонент, - клиент нестандартный. Программа зависла. Сам понимаешь, техника новая, необкатанная… пришлось по старинке. Старыми испытанными способами. Бобы показали, что душа есть, а вот кофейная гуща…
        - Уволю… - зарычал дьявол в трубку.
        - А что было делать, Лучезарный? - заволновался невидимый собеседник. - Задача-то сложная попалась. Ответ редактировать пришлось, монетку кидать…
        - Кто редактировал?
        - Главный…
        - Всех в котел! И чтоб огонь поддерживали грешники, которые раньше в этом котле варились.
        - Шеф, не надо! - заверещала трубка. - Случай действительно уникальный! Мы уже во всем разобрались. У Кощея душа и есть, и в то же время нет.
        - Это как? - опешил Люцифер.
        - Душа у Кощея есть, но при нем ее нет.
        - Что значит, при нем нет? Где она?
        - Отдельно где-то хранится. Предположительно там же, где и его смерть.
        - Вот это номер! - громко ахнул экс-ангел.
        - Ой, - тихо охнул Кощей, схватился за живот и начал медленно оседать.
        Заметно повеселевший Люцифер небрежно откинул в сторону мобильник, мгновенно растворившийся в воздухе, и подхватил тщедушное бессмертное тело.
        - Что с вами, Ваше Бессмертие? - жизнерадостно поинтересовался он.
        - Сердце, - простонал Кощей.
        - Какое оно у тебя шустрое. Ишь куда забилось.
        Кощей сердито вырвался из объятий нечистого.
        - А признайтесь, Ваше Бессмертие, это для вас новость, - потирал руки Люцифер. - Не знали вы, что у вас душонка-то есть, не зна-а-али.
        - Тебе-то что за радость?
        - Ну так как же, договор-то у меня в личном кабинете. Как и обещал, в рамочке.
        - Вот и любуйся на него. Ванька в посаде. Живой и здоровый. И цена твоему договору… можешь подтереться, одним словом. - Кощей обиженно насупился. - Договор не выполнил, картины спер…
        - Договор - разговор особый. О сроках выполнения там ничего не сказано. Так что я еще имею шанс прикарманить твою бессмертную… Гм-м-м! А насчет картин… поверь: я тоже не чужд прекрасного… но не брал, клянусь рогами!
        - А кто тогда? - настороженно спросил Кощей, привычно ожидая подвоха.
        - Будем разбираться. - Люцифер огляделся. Похоже, он всерьез решил взяться за работу. - Преступник вышел из камина, - тоном опытного криминалиста заявил нечистый. - Скорее всего, через крышу проник… так-так…
        В руках дьявола появилась огромная лупа. Он встал на колени и внимательно изучил отпечаток.
        - Преступник мужчина. Крупный.
        - Как догадался? - полюбопытствовал Кощей.
        - Дедукция. Мы уже давно по старинке не работаем. Все передовое - в ад. - Люцифер пополз вдоль цепочки следов. Заинтересовавшийся Кощей вытащил из груды битого стекла выпуклое донышко бутылки и пополз следом. Дедуктивный метод привел их к трону.
        - Ага! - торжествующе воскликнул Люцифер. - Науку не обманешь.
        На сиденье лежал лист пергамента с торчащей из него стрелой.
        - «Папа», - прочитал Люцифер.
        Кощей, разгневанный тем обстоятельством, что какой-то неведомый «папа» свободно разгуливает по его личным апартаментам, рванул стрелу на себя.
        Стрела упруго завибрировала, но из сиденья вылезать не захотела.
        - Прибили ее, что ли? - Кощей рванул сильнее. С тихим треском сломался черенок. Люцифер сдернул пергамент. Глубоко вплавленный в черный мрамор наконечник стрелы остался торчать из сиденья.
        - Забили, - задумчиво сказал Люцифер.
        - Что забили?
        - Стрелку.
        - Кому?
        - Тебе. Напрасно ты Ивана в тридевятое загнал, ох напрасно… а тут еще «папа» какой-то объявился. Черти, говоришь, на него работать стали?
        Кощей энергично затряс головой:
        - И Горыныч, и Саламандра скорее всего тоже…
        Люцифер удивленно присвистнул:
        - Пора вмешаться. Процесс зашел слишком далеко.
        Лупа в его руке вновь уступила место мобильнику.
        - Куда звонишь? - полюбопытствовал Кощей. Люцифер молча закатил глаза на потолок.
        - Ой! - испуганно зажал себе рот Кощей.
        - Не волнуйся, у нас все схвачено, - успокоил Бессмертного Люцифер, щелкая по кнопкам. - Пламенный привет.
        - Чую запах серы, - раздался из трубки ласковый мягкий голос.
        - У тебя дьявольски тонкий нюх.
        - Сомнительный комплимент.
        - Так мы ж с тобой одной крови, ты и я, - засмеялся дьявол.
        - Лучезарный, и здесь от тебя покоя нет. Уж не покаяться ли решил? Если да, то погоди минуточку - я к Папе. За такую весть он меня сразу правой рукой сделает…
        - Все гораздо прозаичней, - поспешил развеять иллюзии невидимого собеседника дьявол, - нужна информация.
        - Жаль, белые крьшышки тебе были очень к лицу.
        - Это какой «папа», этот? - Кощей ткнул пальцем в пергамент.
        - Сравнил божий дар с яичницей, - фыркнул Люцифер.
        - Это ты к чему? - удивилась трубка.
        - Не обращай внимания. Так, мысли вслух. Дело вот в чем… Вы своих эмиссаров в тридевятое не засылали?
        - Нет, до них очередь еще не дошла. Запарка. Кадров не хватает. Сам знаешь, как это бывает… Хотя погоди, посмотрю на всякий случай… извиняюсь. Пару веков назад небольшую подготовительную работу мы там провели. Крест им уже знаком, но в данный момент из нашей конторы там никого нет.
        - Так. Из нашей, за исключением трех отступников, тоже никого.
        - У тебя есть отступники? - промурлыкала трубка, - познакомь…
        - Облизнешься, - хмыкнул Люцифер.
        - Так в чем проблема?
        - В том, что у нас и у вас под носом какая-то третья сила возникла. Гребет все под себя. И ваших и наших. Командует парадом какой-то папа. Чуешь, чем дело пахнет?
        - Наших там нет, - ледяным тоном отчеканила трубка.
        - Обращенные есть.
        - Это да… Слушай, Лучезарный, что ты от нас хочешь? Чтобы мы поломали графики работ, утвержденные на много тысячелетий вперед, бросили все и очертя голову кинулись в тридевятое?
        - От вашей конторы я уже давно ничего не жду. Вы всегда были бюрократами. Здесь я и сам разберусь. Тем более что у меня тут есть и личный интерес. Мерси за информацию.
        - Удачи тебе, Лучезарный.
        Люцифер аккуратно прикрыл крышку мобильника.
        - Не разберешься, - мрачно сказал Кощей.
        - Почему? - удивленно поднял брови дьявол.
        - Нечего тебе здесь делать, - решительно заявил Кощей. - Это моя территория. Сам разбираться буду.
        - Не в моих привычках навязывать свои услуги клиентам, - пожал плечами Люцифер,
        - обычно они это делают сами, но у нас договор…
        - Ты ко мне с этой липой лучше не лезь! - взвизгнул Кощей, потрясая кулачками.
        - Как скажешь, - вновь пожал плечами нечистый, - но есть у меня предчувствие, что это не последняя наша встреча. - Он щелкнул пальцами и исчез в блеске молнии под громовые раскаты.
        Кощей тоскливо оглядел опустевшие стены замка.
        Саламандру, вывалившуюся из огня с огромным мешком, встречали в посаде как героя. Обеспечили почетное место в сковородке, пододвинули свежее ведро, освободили от железной одежки и принялись расспрашивать.
        - Кощея не видала?
        Саламандра отрицательно тряхнула головой. Вид у нее при этом был какой-то странный, нездоровый.
        - Картины все собрала?
        На этот раз кивок был утвердительный. Затем, не дожидаясь дальнейших вопросов, Саламандра макнула морду в ведро, сделала длинный глоток, облегченно вздохнула и подала наконец-то голос.
        - Старый козел!!!
        - Это ты о ком? - подозрительно спросил Никита Авдеевич.
        - Кощей, - зло буркнула ящерка, - ловушку устроил, гад.
        - Рассказывай! - приказала Центральная.
        Оказывается, пока Кощей прятал по подвалам свои магические свитки, Саламандра занималась дегустацией его коллекционных вин. Содрав со стены первое и единственное в малом зале полотно, ящерка обнаружила нишу, заставленную бутылочками всевозможных видов и размеров. Любопытная ящерка схватила первую попавшуюся и, недолго думая, выжгла из горлышка пробку. Понюхала. Запахом жидкость чем-то смахивала на «эликсир». Легкомысленная и не очень трезвая Саламандра, не заботясь о последствиях, направила рубиновую струю в пасть и взвыла от боли. «Эликсир» Кощея был не того качества, нежели «эликсир» «папы». Челюсти ящерки захлопнулись и прикипели друг к другу в таком положении. Разгневанная Саламандра устроила в баре погром, затем, вспомнив, зачем ее сюда прислали, покидала картины в мешок, влепила стрелу в сиденье трона, насадила на него послание Чебурашки и переместилась обратно в посад. К счастью, «эликсир»
«папы» вернул ей способность говорить. Это преисполнило сердце маленькой ящерки великой благодарностью, о чем она и сообщила своим новым друзьям.
        - У меня глаз наметанный, - довольно сказал Никита Авдеевич. - Берем ее в команду.
        - Берем, - согласились головы, - папа, правда, ей и сам какое-нибудь испытание назначить может.
        - Выдержит, - уверенно заявил петух.
        - Лично перед папой ходатайствовать буду, - пообещал Чебурашка.
        Из мешка вытряхнули картины и занялись изучением трофеев.
        - Вы думаете, ему это понравится? - засомневался воевода, рассматривая полотна Кощея.
        - Нет, - уверенно сказал домовой - А вот эту ему вообще показывать нельзя.. - Старый плешивый козел, - взорвался вдруг прораб, увидев хозяйку посада на коленях Его Бессмертия. - Нет, ты представляешь, папа на коленях на полу, а Василиса на коленях у Черепа!
        - Да-а-а, - протянула Левая, - с подарком накладочка вышла.
        - Хорошо, Саламандра не слышит, - вздохнула Правая. Утомленная ящерка, закончив курс лечения «эликсиром», закопалась в горячие угольки и мирно посапывала в костре. Огонь весело пожирал остатки терема очередного боярского недруга воеводы.
        - Есть идея, - сказала Центральная.
        - Ты гляди - опять у нее идея, - громогласно прошептала Правая Левой.
        - Наша работа, - гордо ответила Левая. - Подкорку на совесть отделили… от души…
        - Мы, драконы, подревнее Кощея будем, - продолжила меж тем Центральная, - кое-что из магии я еще помню…
        - Ой, я тоже, - обрадовалась Левая, сообразив, о чем идет речь.
        - И я… - расплылась в счастливой улыбке Правая. - Подать сюда Кощееву живопись!
        Картины расставили вдоль стен терема Василисы. Изображения на них едва заметно шевелились в такт мерцаниям костра. Казалось, они вот-вот оживут…
        - Чур, эта моя, - кивая на картину с коленопреклоненным Иваном, потребовала Центральная, - с остальными делайте что хотите.
        Правая и Левая не возражали, у них было широкое поле деятельности.
        - Поехали, - по-гагарински скомандовала Центральная, и изображения ожили…
        Василиса спокойно скинула руку Кощея со своего стройного стана, флегматично залепила ему пощечину, спрыгнула с бессмертных колен, непочтительно зажала его костлявый нос между двумя пальцами и потянула вниз. Кощей, не удержавшись на вершине трона, кубарем покатился по ступенькам. Навстречу ему уже поднимался Иван. Деликатно уступив дорогу зеленоватому клубочку, богатырь взгромоздился на трон, и радостная Василиса прыгнула в его объятия. Кощей же занял место Ивана и валялся в ногах у подножия трона, раболепно согнув спину.
        - Ну как? - гордо спросила Центральная.
        - Здорово! - оценил ее искусство воевода, только вот папа здесь какой-то… не такой.
        - Верно, - согласилась Центральная. Расписная рубаха Ивана позеленела и покрылась темными пятнышками.
        - Так пойдет?
        - Что надо! - удовлетворенно кукарекнул петух.
        У Правой и Левой дела шли гораздо хуже. Они гоняли своих Кощеев по полотнам, не зная, куда их пристроить. Центральная пришла им на помощь.
        - Закапывай! - скомандовала она.
        Кощей, пытавшийся спрятаться за грудой черепов вместе с конем, нелепо взмахнул руками и провалился вниз.
        - Это другое дело, - удовлетворенно крякнула Левая.
        - Пейзаж мрачноватый, - подал голос Чебурашка.
        - Поправим!
        Из пустых глазниц и оскаленных ртов выползли ярко-зеленые ростки, набухли бутоны, лопнули, и груда желтоватых черепов превратилась в холм, густо поросший праздничными алыми маками.
        - Вот это другое дело!
        С Кощеями на других полотнах тоже не церемонились. Их безжалостно закапывали, затаптывали и даже топили. Преображенные полотна осторожно, дабы Илью не разбудить, расставили вдоль стен горницы и вернулись к догорающему костру. Выпили, кто сколько осилил, за успех новобранца, потом за «папу», потом…
        До лавки Никита Авдеевич и Чебурашка доползти не смогли. Левая и Правая заботливо подсадили их на крыльцо, где они и забылись в хмельном беспокойном сне. Комплекция Горыныча позволяла дракону более успешно сопротивляться чарам
«эликсира», а потому головы еще долго полемизировали о поэзии, о рифме и современных способах ловли вдохновения. Догорел костер. Замерзшая Саламандра выползла из золы и получила свою дозу для «сугреву». Затем Правая и Левая занялись военной подготовкой новобранца, обучая его снайперской стрельбе по неподвижным мишеням В качестве мишени использовали кол, вывороченный из плетня, окружающего гостиный двор. Правая заколотила его в землю, используя свою морду в качестве кувалды, а Левая очень доходчиво объяснила Саламандре, что такое мушка и прорезь. Мишень была установлена между кузницей Вакулы и гостиным двором. Первые же выстрелы дали прекрасные результаты. Кол стоял цел и невредим, зато от кузни осталась только плавильная печь, а от гостиного двора куча головешек. Решив, что новобранец достаточно подготовлен для несения караульной службы, приняли еще по одной, после чего отправились на заслуженный отдых с приятным чувством до конца выполненного долга, оставив на Саламандру заботы по защите их бренного тела.

12
        - Ой, господи! Страсти-то какия!!! - Рысь с круглыми от ужаса глазами мелко крестилась лапой, испуганно глядя на Василису.
        - Да не тяни ты душу, мамка! Что случилось?
        - Ужасти! Все как есть мертвые, вповалку лежат. И Чебурашка, и Никита Авдеевич, Ивана только не видно… - Из глаз рыси брызнули слезы. - И дракон Кощеев не шевелится. Одолели наши богатыри супостата, а сами… Тут рысь зарыдала в голос.
        - Все пропало, - прошептала медведица. - Ванечка… милый… - И рыдания рыси перекрыл рев медведицы. Рев смертельно раненного зверя.
        - Хотели мы защитников наших сюда принесть, поплакать над телами ихними да похоронить по русскому обычаю с молитовкой, - причитала меж тем Матрена, - да ящерка дьявольская нас к ним не подпускает. Бродит вокруг них, глаза огнем горят, и пламенем плюется. Все какого-то папу защищать рвется…
        - Папу? - вскинулась Василиса так, что Матрена отшатнулась.
        - Ну да… а что? - Рысь настороженно уставилась на медведицу.
        - Так Иван же себя папой нарек! Значит, ящерка не Кощея, а его защищает… Может, еще не все потеряно… Хватит! Пойду сама посмотрю, что там творится. - И медведица с места в карьер взяла такой разгон, что Матрена только ахнула.
        - Если это называется идти, то что же такое бежать? - Рысь едва поспевала за Василисой, ломящейся через бурелом как танк. - Да не несись ты так, убьешься! И меня загонишь.
        Но медведица не обращала внимания на увещевания мамки. Истомившейся за двое суток тревогой и вынужденным бездельем Василисе не терпелось взглянуть вблизи на своего суженого, проверить - а вдруг живой? Может, ранен только? А вдруг родимому помощь нужна… Он там кровью истекает, а они тут… Выскочив из чащи, медведица кубарем скатилась в овраг и, не останавливаясь, взлетела на противоположный склон, где взору ее открылся родной посад. Битва, видать, была нешуточная. Об этом красноречиво говорило состояние кузницы Вакулы и гостиного двора. Непонятным образом исчезли и два боярских терема. Но Василиса не обращала внимания на эти мелочи. Ее взор лихорадочно метался по посаду в поисках милого, но не находил. Так как мчалась она к посаду напролом, то и вышла к нему по кратчайшей прямой - с тылу. Ее собственный терем заслонил того, ради кого она и неслась сюда сломя голову. Посад, напрочь лишенный частокола, имел довольно жалкий вид. По иронии судьбы костра избежали лишь ворота, сиротливо стоящие на холме. У ворот столпилась вся челядь Василисы, не решаясь переступить черту, за которой и начинался,
собственно, посад. Вдоль ворот, тяжело переставляя ноги, бродила Саламандра, вещая разношерстной компании уток, гусей, волков и прочей живности о новых порядках на территории посада.
        - Повторяю в последний раз… - Саламандра остановилась, вперила свой огненный взор в створ ворот, выдержала паузу и вновь возобновила движение. - Посад на военном положении, вход посторонним мор… - ящерица на мгновение задумалась, - … ицам строго воспрещен.
        - Так война-то по ночам здеся, а нонче день на дворе, вона солнышко-то как высоко, ужо припякать стало, - заквохтала курица. - Нам здеся прибирать надоть.
        - И она попыталась двинуться вперед.
        - Еше шаг, и я стреляю! - Саламандра начала сводить глаза к переносице. - Из меня Горыныч всю ночь «ворошиловского стрелка» делал! Так что не советую.
        - Плевать я хотел на твоего Горыныча! - разошелся тут седой матерый волк. - Кузню мою спалили, злыдни. - И Вакула решительно сунул морду в ворота.
        Огнемет Саламандры выдал такую гигантскую струю пламени - похоже, без «эликсира» здесь не обошлось. Ворошилов перевернулся бы в гробу, узнай он о точности снайпера, претендующего на высокое звание стрелка, носящего его имя. Струя, благополучно миновав створ ворот, подпалила одинокую березку, сиротливо стоящую метрах в ста от посада. Если бы не выстрел часового, она еще долго могла бы служить иллюстрацией к народной песенке «…во поле кудрявая стояла».
        - Предупредительный выстрел, - не растерялась ящерица. - Поняли, что такое снайпер?
        Челядь задумчиво посмотрела на полыхающую березку и потихоньку начала пятиться от ворот.
        - Правильно, - одобрила Саламандра, - ща я боекомплект пополню, и мы продолжим.
        - Уважительное внимание публики ей понравилось, и она не спеша добрела до ведра, опустила в него морду и занялась подзарядкой. По мере наполнения тело ее из малиново-красного становилось все светлее и светлее, пока не засверкало ослепительно ярким светом. Совсем как раскаленная добела болванка в кузне Вакулы, когда он вытаскивает ее из печи Челядь решила, что любоваться на стрельбу пьяной ящерицы гораздо удобнее со стороны, и дружно бросилась наутек.
        - Куда?! - заревела Василиса. - А Иван?
        - Бежим, хозяйка! - запрыгали вокруг медведицы Парашка и Малашка. Спалит ведь, Кощеев прихвостень.
        - Назад! Пущать не ведено! - Саламандра с трудом ковыляла к Василисе. После подзарядки ее изрядно штормило, но она старательно придерживалась взятого направления.
        - Что ж вы, мужики? В штаны наложили? Хозяйку свою одну бросили! А ну хватай ведра! Водичкой ее! Холодненькой!
        - Можно подумать, у нас штаны есть, - раздался чей-то ворчливый голос из кустов.
        - Давай-давай, поливай, - глумилась пьяная Саламандра, - мне ваша вода теперь… я от нее только крепчаю. Ну давай, кто первый, лей!
        Заскрипел ворот. Вакула, настроенный более решительно, чем все остальные, подхватил ведро и с размаху окатил хихикающую ящерицу. Визг в миг протрезвевшей Саламандры перекрыл шипение пара, взметнувшегося вверх. Воодушевленный успехом Вакула помчался за новой порцией к колодцу, а Саламандра в прямо противоположном направлении. К несчастью, именно это направление было занято другой ящерицей. Саламандра огибать препятствие не собиралась, а потому пронеслась метеоритом от хвоста до загривка Центральной, скатилась на землю и с разбегу запрыгнула в останки плавильной печи Вакулы. Сделала она это очень вовремя, так как ее пробежка по хребту дракона подействовала на последнего как удар бичом. Оглушительно заорав, Горыныч рванул вверх и запрыгал по двору. При виде ожившего дракона челядь Василисы во главе со своей хозяйкой дружно кинулась врассыпную. И, похоже, многие были рады, что штанов им в данном обличье не полагается. Центральная наконец догадалась макнуть морду в колодец и направила струю на подпаленную спину. Ее примеру последовали Правая и Левая. Брызги фонтаном летели в разные стороны. В
результате часть ледяного душа приняли на себя Чебурашка и Никита Авдеевич. С крыльца послышались писк и сердитое кудахтанье. Поднятый ими гвалт достиг слуха Ильи. Он сладко потянулся. Общая побудка состоялась.
        Суматоха во дворе заставила капитана открыть глаза и схватиться за крест. Это уже стало входить в привычку. Крест был холодный. С наслаждением потянувшись, он не торопясь скинул ноги с лавки. Утро встретило Илью широкой улыбкой побратима. Иван нежно обнимал стройную девицу, утонувшую в его объятиях. Лицо красавица прятала на груди гиганта, о чем капитан искренне пожалел. Фигурка была настолько стройной и соблазнительной, что личико просто обязано было соответствовав всему остальному.
        - А это, я так понимаю, и есть Кощей, - пробормотал Илья, разглядывая маленькую согбенную фигурку у подножия трона. - Целая галерея, однако, удивился он, оглядывая преображенную горницу. Внимание капитана привлек поросший маками холм.
«Похоже на намек, - почесал он затылок. - „Эликсир“ им уже не в кайф. Коку подавай!» Воеводы и домового на лавке, куда он их определил спать накануне, не было. Зачерпнув полную ложку черной икры из блюда в центре стола, капитан соорудил бутерброд, перекусил, хлебнул квасу и направился к выходу в поисках своей лихой команды. Команда была на месте. Горыныч принимал водные процедуры, петух и Чебурашка ковыляли, держась друг за друга, к длинному ряду ведер, окружавших огромный ушат. Ушат был наполнен доверху. Аромат, исходящий от него, без слов рассказал капитану о его содержимом.
        - Та-а-ак… - Илья медленно обвел взглядом территорию посада. Зона разрушений вокруг терема заметно увеличилась. - Ну докладывайте, орлы. Какие дела великие этой ночью вершили?
        - Папа! - искренне обрадовалась его команда. Чебурашка с Никитой Авдеевичем торопливо клюнули из ближайшего ведра и уже более уверенной походкой двинулись к капитану.
        - Докладываю о творческих успехах, - радостно доложила Центральная. Пакля - сакля!
        - Дуб - глуп, - доверительно сообщила Правая.
        - Папа - лапа. - Левая тоже не ударила мордой в грязь.
        - Лапа - это хорошо, - хмыкнул Илья, - мохнатая еще лучше… Неплохо поработали. Прогресс налицо. Саламандра где?
        - Там, - кивнула Центральная на печь Вакулы, - прячется.
        - Чего так?
        - Смущается, - пояснила Центральная. - Уважает тебя шибко. Подарки принесла. К самому Кощею в замок смотаться не побоялась…
        - Картины?
        - Ну!
        - Молодец. Давай сюда.
        Из печи выглянула испуганная мордочка, и Саламандра опасливо приблизилась к капитану, оставляя за собой дымную цепочку следов. Чебурашка торопливо пробежался по ним, старательно затаптывая вспыхнувшие травинки.
        - А теперь то же самое, но поподробней, - скомандовал Илья.
        Перебивая друг друга, воинство Ильи поведало о событиях этой бурной ночи.
        - Теперь дело за тобой, папа! - кивая на Саламандру, сказал воевода. Твое слово последнее.
        - Я редко иду против мнения коллектива. Принимаем!
        - Ура!!! - Команда дружно приветствовала решение «папы». - Братину сюда!

«Опять, - мысленно простонал Илья, - это никогда не кончится».
        Братиной на этот раз служила большая глиняная ваза, покрытая глазурью и затейливой росписью по краям. На этот раз увильнуть было невозможно. «Была не была», - подумал капитан и строго сказал:
        - Пью чисто символически, в грядущей битве с паханом требуется ясная голова. - И, сделав маленький глоток, передал чашу Горынычу.
        - Какая сила воли! - поразилась Левая, оглядывая практически не тронутую чашу. Все с уважением посмотрели на «папу». Их сила воли была явно слабее. К концу круга Саламандре досталось лишь несколько капель на дне. Ящерка быстро их слизала и посмотрела в сторону ушата.
        - Ванны принимать не будем, - пресек возможные поползновения Илья. - К вечеру все должны быть в форме. Череп нам стрелку забил.
        - Мы ему тоже, - довольно пискнул Чебурашка.
        - Это вы молодцы, марку держите, - одобрительно кивнул капитан. - Как я понял, Кощей в этих местах самый крутой авторитет. Значит, к стрелке готовиться серьезно будем. Какие предложения? Начнем с тебя, Горыныч.
        Правая и Левая в замешательстве посмотрели на Центральную. Центральная тоже растерялась:
        - Ну, появится Кощей… набьем ему морду, и черт с ним… Нет у меня никаких предложений.
        - Вот тут ты не права. Предложение есть, и достаточно ценное. Черт не с ним. Он с нами. И не один, а целых три. Так что крылья в лапы - и на болото! Мухой! Передашь: Череп стрелку забил. Папа трубит большой сбор. На разборку не опаздывать. Пахана мочить будем. Ясно?
        - Какой базар, папа? Все будет путем! - загалдели головы.
        - Не будет, - неожиданно подала голос Саламандра.
        - Почему? - удивился Чебурашка.
        - Морду Кощею бить - пустое дело. А убить его нельзя - он бессмертный.
        - Хороший удар по черепу ни один бессмертный не выдержит, - мрачно кукарекнул петух.
        Правая при этих словах как-то сникла и пригорюнилась. Это не укрылось от внимательного взора Ильи.
        - Тебя что-то смущает? Перед битвой все сомнения побоку. Выкладывай!
        - Понимаешь, папа… неудобно как-то получается… столько лет на Кощея пахали. Он нас кормил, поил, а теперь сразу раз… и голову ему отрывать собираемся. Нехорошо получается… непорядочно…
        - Это он-то нас поил-кормил? - возмутилась Левая. - Да, кормил. А ну-ка вспомни, отчего у нас недавно животик болел? Молчишь? То-то! А сколько раз он на наших шеях ездил? И не сосчитать! Не-е-ет, - протянула Левая, - будем башку отрывать по полной программе.
        - Ну а ты-то что молчишь? - обратилась Правая к Центральной. - Ты ж у нас самая умная, - съехидничала она.
        Однако Центральная приняла все за чистую монету, глубоко задумалась, а затем изрекла:
        - С одной стороны, он нас действительно кормил и поил. - Центральная посмотрела на ведра с «нектаром». - Ну, правда, не так, как здесь, но поил. А с другой стороны, денежку нам не платил, исплу… экспла… исплуатировал нас, зараза, нещадно и даже некачественную пищу подсовывал. Поэтому, учитывая мнения сторон,
        - Центральная повернулась направо, затем налево, разбираться с паханом будем не по полной программе, а частично. По облегченному, так сказать, варианту. Голову отрывать не будем, а глотку перервем. Остальное братва доделает. Согласны?
        Правая и Левая были согласны, Илья же просто пришел в восхищение:
        - Горыныч… не ожидал… фонтан!!! Готовый мировой судья. Чебурашка, как у вас в посаде решаются правовые вопросы?
        Чебурашка недоуменно похлопал глазами.
        - Понятно. А может, ты, воевода, подскажешь, как у Василисы поставлена юридическая работа?
        - Чего? - открыл клюв Никита Авдеевич.
        - Еще понятней, - вздохнул капитан. - Слушайте сюда! - Илья многозначительно поднял указательный палец вверх. - Вы имеете уникальную возможность без особых затрат получить готового мирового судью. - Палец капитана нацелился в сторону Горыныча. - Он един в трех лицах. Левая прокурор, Правая - адвокат и наконец Центральная - судья.
        - Здорово! - обрадовалась Левая. - А кто такой прокурор?
        - А кто такой адвокат? - спросила Правая.
        - Гм, - крякнул Илья. - Ну… адвокат - это защитник, ясно? Ну а прокурор - это совсем даже наоборот, нападающий… как в футболе…
        - А на кого он нападает? - Зубастая морда Левой излучала неподдельный интерес.
        - То есть как это на кого? Ты чем слушаешь? - рассердился Илья.
        - Дело для нас новое, папа, - внушительно заявила Центральная, - народ хочет разобраться.
        - Ну разве что так, - пробурчал капитан. - На подсудимого он нападает, ясно? Может, тебе объяснить, кто такой судья?
        - Я догадываюсь, - задумчиво произнесла Центральная.
        - А чем платить-то будем? - заволновался Чебурашка. - У меня каждая копеечка на счету. Мы тут вон какой погром учинили. Знаешь, сколько денежек на ремонт потребуется?
        - Сколько? - полюбопытствовал Илья.
        - Много, - отрезал Чебурашка.
        - Веский аргумент, - понимающе кивнул капитан, - и, главное, точный.
        - Жадный ты, Чебурашка, - обиделась Центральная Ей очень понравилась новая должность, придуманная Ильей.
        - Я не жадный, я хозяйственный, - пискнул в ответ домовой.
        - И невоспитанный, - поддержала ее Левая.
        - А я-то думала, мы здесь все кореша не разлей вода, - разочарованно пробурчала Правая. Саламандра при этих словах нервно вздрогнула.
        - А может, он за харчи судьей поработает? - Похоже, Чебурашке стало стыдно.
        - Нет, - решительно отрезал Илья. - Это унизительно. Ты знаешь, чем свободный человек отличается от раба? - Чебурашка отрицательно покрутил головой. - Раб работает за еду, а свободный человек - за деньги.
        - Так то человек, - тихонько пробормотал домовой. К счастью, Горыныч его не расслышал.
        - Совсем вы в этих делах неопытные, как я погляжу. Судебный аппарат это такая хитрая машина, в которую, ничего не вкладывая, можно еще и прибыток в казну получить.
        - Это как это, как это… - заволновался Чебурашка.
        - Да вот так это, - засмеялся Илья, глядя на ерзающего от нетерпения домового. - Есть такое понятие в суде: истец и ответчик. Хочет, например, истец, чтобы дело в его пользу суд решил, он судье денежку несет.
        - А если и ответчик тоже принесет? - заинтересовалась Центральная.
        - Так это ж еще лучше, - сообразила Правая, - у нас тогда вдвое больше денежек будет.
        - А кто больше денежек даст, тот и процесс выиграл, - закончила общую мысль Левая.
        - А казна-то посадская что с этого получит? - продолжал волноваться прораб.
        - А налоги на что? - подсказал Илья. Чебурашка облегченно вздохнул и глубоко задумался, что-то сосредоточенно считая в уме. Похоже, он уже прикидывал процентную ставку налога, оценивающе поглядывая на внушительную тушу Горыныча.
        - А ежели из разбойного приказа кого на правеж пришлют? Что с варнака-то возьмешь, акромя его жизни поганой? - поинтересовался Никита Авдеевич.
        - Вот ее и возьмем, - обрадовалась Левая, плотоядно облизываясь. Заодно и о харчах вопрос решится.
        Правая и Центральная одобрительно закивали.
        - Да-а-а, - протянул Илья, почесывая затылок. - При таком подходе к делу варнакам никакая апелляция не поможет.
        - Зато порядок в посаде будет, - возразил Никита Авдеевич.
        - Мужики, примите в компанию, а?
        Илья повернул голову. Около парадного входа в посад стоял толстенький коротышка с огромным животом.
        - Соловей! - гаркнула Левая. - Какими судьбами?
        - Это надо же кого к нам занесло! - удивилась Правая.
        - Ты вроде обратно в Муромские леса намылился? - Центральная вопросительно уставилась на разбойника.
        - А, - безнадежно махнул рукой Соловей-разбойник. - Раздумал. Репутация у меня там… это… того…
        - Подмоченная, - подсказал Илья.
        - Во-во.
        - А это не тебя я пару дней назад на дереве видел?
        - Меня, - признался Соловей.
        - И что ты там делал?
        - Да так… э-э-э… на природу любовался… птички поют… хорошо, засмущался Соловей.
        - Знаем мы этих птичек. Они поют, а ты подпеваешь. Как свистнешь… Наслышаны о твоих подвигах, - сердито кукарекнул Никита Авдеевич. - Папа, не нужна нам эта птичка. Правая рука у Кощея был.
        - Уж больно ты сердит, воевода. - Илья с любопытством разглядывал легендарного Соловья-разбойника. - Горыныч вон тоже на Кощея пахал, а посмотри какой кореш оказался.
        Петух недовольно засопел, но промолчал.
        - Мнения разделились, - продолжил капитан. - Будем решать вопрос голосованием.
        - Это как? - поинтересовалась Саламандра.
        - А так. Вот ты, Авдеич, считаешь, что Соловью-разбойнику у нас делать нечего?
        - Да! - решительно тряхнул гребешком петух.
        - Значит, ты против. А ты, Саламандра, что скажешь?
        - А ничего, - бодро заявила ящерка.
        - Значит, воздержалась. Горыныч?
        - За!
        - Против!
        - За!
        - Ты гляди, и тут мнения разделились, - удивился Илья. - Это кто там против был?
        - Я, - сунулась вперед Левая. - Он, зараза такая, вечно меня Кощею закладывал.
        - Не закладывал, а информировал, - обиделся Соловей. - Ты всегда Центральную и Правую на всякие глупости подбиваешь. Порядок-то должен быть али нет?
        - Надо же, разбойник о порядке печется, - засмеялся капитан. - В этом что-то есть. Вообще-то закладывать нехорошо. Братва обычно за это мочит. Ну а что скажет прораб?
        Чебурашка испуганно захлопал глазами:
        - Так он же разбойничать начнет. В посаде воровство будет. Хозяйству знаешь какой убыток?
        - А суд-то на что? - радостно вопросила Центральная, обнюхивая Соловья-разбойника.
        - Отставить. - Негромкая команда Ильи показала, кто хозяин в доме. Все замерли в ожидании. - Значит, говоришь, разбойничать начнет?
        - Обязательно, - убежденно заявил домовой.
        - Эх, молодо-зелено. Все-то вас учить надо. - Илья укоризненно покачал головой.
        - Русь она и есть Русь. В посаде-то небось и без Соловья-разбойника воровали? Скажешь, не так?
        - Так, - вынужден был признать Чебурашка.
        - Да и грабят, бывало, в темных переулках, - вздохнул петух. - Озорует молодежь.
        - А знаешь, кто лучше всех ловить разбойников да воров будет?
        - Кто? - заинтересовался Никита Авдеевич.
        - Соловей-разбойник. Кто лучше его все их воровские ухватки знает? Разбойный приказ ему в подчинение отдайте, и в посаде в момент порядок наведется. Слышь, Соловей, пойдешь ментом, если в компанию примем?
        - Пойду, - радостно затряс лохматой головой Соловей-разбойник.
        - И своих забижать не будешь? - опасливо пропищал Чебурашка.
        - Не, не буду. Вы мне, главное, покажите, кто свой, и я его сразу не обижу, - выпучив от усердия глаза, заверил Соловей-разбойник.
        - Это что ж такое получается? - возмутилась вдруг Саламандра. - Мне испытания устраивают всякие, а этому пузырю надутому сразу и место возле папы, и должность при посаде. Где ж справедливость?
        - Правильно! - поддержал ее Чебурашка. - Пусть докажет сначала, что достоин…
        - Справедливо, - закивали головы.
        - Не возражаю, - согласился Илья. - Ну и какое испытание ему назначим?
        Все задумались.
        - Кощею какую-нибудь пакость сделать, - предложил Никита Авдеевич.
        - Стибрить у него чего-нибудь, - неуверенно предложила Саламандра.
        - Уже было, - махнул рукой Илья. - Кощей теперь настороже. Посылать туда Соловья
        - все равно что на убой. Да и сколько он туда топать будет? Нет, не пойдет, - забраковал идею капитан. - Вот что, мы так до заката думать будем. Предлагаю принять его в качестве кандидата с испытательным сроком, ну, скажем… сутки. До завтрашнего утра, значит. Покажет себя настоящим бойцом и товарищем - примем окончательно. Ну а нет… - Илья развел руками. - На нет и суда нет.
        - Почему нет? - обиделась Левая.
        - А мы на что? - напомнила Правая.
        - Ежели нет, то мы его того… за милую душу, - облизнулась Центральная.
        - Боюсь, Соловей, - засмеялся Илья, - при таком раскладе у тебя есть только один выход.
        Какой у Соловья был выход, он уточнять не стал, но петух и Чебурашка при этих словах почему-то задумчиво посмотрели на «бомболюк» под хвостом Горыныча.
        - Топай сюда, - приказал капитан. Соловей-разбойник не заставил себя ждать.
        Настроение у Ильи было приподнятое. Окончательно протрезвевший, он прекратил душевные самокопания и принял за аксиому: «Я нормальный». А раз так, то:

1. Побратима надо выручать.

2. Посад от Кощея защищать.

3. Кощея, редиску этого, поймать, скрутить, в клетку посадить. Ну а не получится
        - замочить. Но это только в крайнем случае. Илья все-таки был профессионал и привык проводить операции чисто, бескровно, аккуратно и, желательно, без единого выстрела, что и считалось в его среде высшим пилотажем.
        Приключение потихоньку начинало ему нравиться. Особенно команда, растущая как снежный ком, катящийся с горы. Вот только… Илья покосился на длинный ряд ведер, и червячок сомнения закопошился в его груди.
        - С аппаратом я, пожалуй, погорячился, - пробормотал он. Заметив, что его отряд настороженно смотрит ему в рот в ожидании команды, команду дал, но не ту, на которую все рассчитывали. - Думать! Что пахану противопоставить можем? Саламандра правильно сказала - он бессмертный. Вот только так ли уж он бессмертен? Гложут меня смутные сомнения. Мне ведь в детстве читали сказочки всякие. Я еще не все забыл. Так, по сказаниям этим, конец у Кощея все же есть… смерть в смысле, - поспешил уточнить капитан. - И хранится она, как правило, не у самого Кощея, а где-нибудь на отшибе. Сундучок, уточка, яичко…
        - Рассказывал мне тут один знакомый домовой, - задумчиво протянул Чебурашка, - что хозяйка его на Кощея работает.
        - Хозяйка кто? - поинтересовался Илья.
        - Яга. Баба Яга.
        - Ну и… - выжидательно поднял голову капитан.
        - Ну и странно…
        - Что странно?
        - На Кощея работает, а сама терпеть его не может. Давай совета у нее спросим. Она старушка мудрая. Вон и прабабке Василисы помогла…
        - Даст она тебе совет, - хмыкнула Левая. - Метлой по морде. Больше от нее ничего не дождешься.
        - Буйная старушка, - подтвердила Правая. - Мы, бывало, Кощея к ней доставим, а сами от избушки подальше… на всякий случай.
        - Хлестала она нас тогда здорово, - засмеялась Центральная, явно что-то вспомнив.
        - Видно, было за что, - смекнул Илья. - Выкладывай, чем обидели бабульку?
        - На ножки ее позарились, - засмеялся Чебурашка, прекрасно знавший эту историю от Гены.
        - Бабулькины?! - поразился Илья.
        - Избушкины, - вздохнула Левая.
        - Аппетитные ножки, - мечтательно сказала Правая.
        - Притомились мы тогда, - пояснила Центральная. - Перелет дальний был, аппетит разыгрался…
        - Ясно, - засмеялся Илья. - Что же делать? Старушка обижена. Как теперь к ней подкатиться?
        - Подарок сделать, - подсказала Саламандра, намекая на свои недавние подвиги.
        - А я даже знаю какой, - запрыгал от радости Чебурашка - Кота у нее нет. Любой ведьме кот положен, а у нее его нет. Мышка там одна вконец обнаглела. Ягуся ее боится - страсть, а поделать ничего не может.
        - Странно, неужто ей кота достать трудно? - удивился капитан.
        - Так в лесу живет, - пожал плечами Чебурашка, - никто к ней не ходит, вот и…
        Стеснительный Гена никогда не рассказывал другу о своих мытарствах по ночам, когда ему приходилось отбывать повинность за кота.
        - Добро. Будем кота дарить. Теперь вопрос, где его взять?
        - Так этого добра у нас на любой мусорной куче полно, - оживился петух.
        - Нет! Помойную кошку брать не будем. Нужно что-нибудь элитное, породистое, с хорошей родословной, - отмел предложение воеводы капитан.
        - Я знаю! - обрадовался Соловей. - Вон за тем леском, на окраине, котеночек живет. Симпатичны-ы-ый, жуть! Логово у него под корнями горелого дуба, что в прошлом году молнией раскроило. Ежели на Горыныче - так в момент туда и обратно.
        - Ну что, Горыныч, порадеешь для общего дела? - обратился к дракону Илья.
        - Какой базар, папа! - Горыныч расправил крылья. - Без проблем! Левая схватила за шиворот Соловья и закинула его себе на спину. - Держись крепче!
        Подняв тучу пыли, дракон тяжело оторвался от земли и полетел в указанном Соловьем направлении. Летел он как-то странно, неровными зигзагами, чуть не чиркая брюхом по макушкам деревьев.
        - Похоже, нашего Горыныча зеленый змий одолевает, - озабоченно пробормотал Илья.
        - А мы чем займемся? - полюбопытствовал Чебурашка, косясь на ведра.
        - К боевым действиям готовиться будем. Жратву, что со вчерашнего дня не подпортилась, - сюда, ведра с «эликсиром» в горницу.
        - Зачем? - ошарашенно спросил петух.
        - Трезветь будем. Хмельной воин не воин, а курица мокрая.
        - Ты это на что намекаешь, папа? - сердито кукарекнул Никита Авдеевич.
        - Не волнуйся, воевода, не на тебя. Ты у нас даже когда без задних нот дрыхнешь
        - орел, но приказы не обсуждают, а выполняют. Не мне тебе объяснять, что такое воинский долг и дисциплина.
        Против этого возразить было нечего. Так как воеводе с Чебурашкой ведра таскать было не с руки, то вся эта работа легла на плечи самого главнокомандующего. Горница быстро заполнялась «эликсиром», содержимое стола перекочевывало на крыльцо.
        - Сметанка! - обрадовался Илья, вытаскивая за порог большую кринку. Будет чем котенка побаловать.
        Горница вскоре была до отказа забита хмельным. Капитан задумчиво посмотрел на последний десяток ведер и гигантский чан, когда сверху раздалось истошное мяуканье и хлопанье крыльев.
        - Посторонись!
        Команда Ильи торопливо очистила площадь, и дракон совершил мягкую посадку, на удивление ничего при этом не поломав.
        - Слезай! - зло прошипела Левая и, не дожидаясь, пока Соловей выполнит ее команду, схватила разбойника зубами за шиворот и скинула его на землю. Правая поставила рядом с ним мешок, в котором что-то мяукало и ворочалось.
        - Молочко есть? - хрипло спросил Соловей, выставив напоказ расцарапанную физиономию.
        - Сметана есть, - откликнулся Чебурашка.
        - Давай!
        Илья задрал голову. Правая, Центральная и Левая были разукрашены не хуже разбойника. Тяжело отдуваясь, они сердито смотрели на Соловья, с трудом удерживающего буйствующий мешок.
        - Что там у вас случилось? - потребовал отчета Илья. - Выкладывайте.
        - Котеночка он нашел, - прорычала Правая.
        - Симпатичного, - ехидно добавила Левая.
        - Сам сейчас увидишь, - посулила Центральная. - Прости, папа, душа горит. - И она уронила морду в чан. Правая и Левая нырнули следом.
        - Куда? - крикнул Илья, но, естественно, опоздал. Горыныч отсосал свою дозу, облегченно вздохнул и сел на хвост, свесив передние лапы на грудь.
        Чебурашка тем временем подтащил к Соловью кринку сметаны.
        - А побольше есть?
        - Что побольше?
        - Ну… - разбойник покрутил головой, - бадейка какая-нибудь.
        - Есть. Папа, помоги.
        Капитан подтащил к Соловью бадью. Густая горка сметаны плюхнулась на дно.
        - Мало! - мрачно сказал Соловей.
        Чебурашка покосился на мешок и молча полез в погреб. Когда бадья наполнилась до половины, Соловей приподнял мешок, мужественно дернул за веревку и вытряхнул содержимое в бадью.
        - Вот это киска! - ахнул Илья, стряхивая с камуфляжки брызги сметаны. Соловей-разбойник не обманул. Это был симпатичный белоснежный котенок-акселерат величиной с приличного дога. То, что это был именно котенок, сомневаться не приходилось. Об этом говорила его непропорционально большая голова. - Не хотел бы я иметь дело с его мамашей.
        - Нам повезло, - усвоившая дозу Центральная подобрела и теперь благодушно смотрела на свою добычу, - родителей дома не было.
        - А он породистый?
        - Еще бы! Родословная моей не уступает, - заверила Правая. - Тут Соловей в точку попал.
        - Баюн?! - догадался Чебурашка, с ужасом глядя на гигантского котенка. - Он же всех нас усыпит. Дрыхнуть будем, пока не помрем.
        Котенок, не обращая внимания на суету вокруг собственной персоны, жадно лакал сметану.
        - Не усыпит, - успокоил Соловей. - Маленький еще. Сказок не знает.
        - Зато царапкаюсь хорошо, - обрадовал его котенок, на мгновение отрываясь от своего приятного занятия.
        - Однако аппетит у тебя, - засмеялся Илья. Котенок уже вылизывал стенки бадьи, а затем принялся облизывать лапки и разбухший животик.
        - Мне здесь нравится, - удовлетворенно мяукнул он, сладко зевнул, попытался свернуться клубочком и, так и не завершив эту операцию, заснул.
        - Да, подарочек… - покачал головой потрясенный петух.
        - Вообще-то ему полагается быть черным, - с сомнением сказал Илья.
        - Раз у Яги никакого нет, то она и такому рада будет, - обиженно просопел Соловей-разбойник.
        - Правильно, - неожиданно поддержал его Чебурашка. - Дареному коню в зубы не смотрят. Подарим его Яге, и пусть теперь у нее голова бо… Ой! Домовой заткнулся на полуслове, сообразив, что брякнул лишнее, и испуганно посмотрел на капитана.
        - Ладно, - засмеялся Илья, - может, ты и прав. Малыш вообще-то симпатичный. Ишь, Мурзик, сметанки налакался и дрыхнет без задних ног.
        - Так его и назовем, - обрадовался Чебурашка.
        - Ну, будем считать, что Соловей испытание успешно выдержал, недальновидно сказал капитан, за что тут же и поплатился.
        - Ой, и правда! - обрадовалась Саламандра.
        - Братину хмельную сюда! - торжественно кукарекнул петух.
        Это уже становилось ритуалом. Благие намерения Ильи завязать с пьянкой трещали по всем швам.
        - Горыныч… тебе еще на болото… и к Яге…
        - Папа, положись на нас! - Правая и Левая подхватили чан и с натугой подтащили его к крыльцу.
        - Это еще зачем? - испугался Илья.
        - Братиной будет, - пояснила Центральная. - Что мы всё из наперстков лакаем?
        - Правильное решение! - приветствовал инициативу Горыныча воевода.
        - А что там внутри? - поинтересовался Соловей-разбойник.
        - Нектар, - лаконично пояснил Никита Авдеевич и бодро вспорхнул на чан.
        - Пахнет как-то странно. - Соловей, стоя на краю крыльца, осторожно заглянул внутрь чана.
        - Нормально пахнет! - отрезал воевода, сердито тряхнув головой, покачнулся и, потеряв равновесие, спикировал вниз. Мутные воды «нектара» сомкнулись над красным гребешком.
        Соловей, в попытке поймать петуха, рефлекторно дернулся вперед и булькнул следом.
        - Братаемся!!! - радостно пискнул Чебурашка и резво сиганул с верхней ступеньки крылечка в «братину».
        - Это мне больше крещение напоминает, - пробормотал Илья, не на шутку испугавшийся за свою пьяную команду.
        - Вот это по-нашему! - ликующе воскликнула Левая.
        - Ныряем! - поддержала Правая.
        - Все вместе! - предложила Центральная.
        Головы с размаху плюхнулись в чан. Волна «эликсира» выплеснула на крыльцо полузадохшегося петуха и отчаянно чихающего Чебурашку, захватив на обратном пути капитана, пытающегося дотянуться до пускающего пузыри Соловья.
        - Римские патриции в вине купались, а мы чем хуже? - пробулькал он, выталкивая разбойника на мокрое крыльцо.
        Булькал он недолго. Вошедший в раж Горыныч одним махом высосал чан чуть не до дна.
        - Братаемся! - радостно заверещала где-то рядом Саламандра.
        - Горыныч! Оттаскивай чан! Сгорим к чертовой матери! - Набулькавшийся Илья еще не успел охмелеть настолько, чтобы не оценить опасность. Одним махом он вылетел из «братины» и покатился по крыльцу, сметая по дороге закуску.
        Чан, повинуясь широкому жесту шеи Центральной, отлетел в сторону и вспыхнул ярким пламенем. Саламандра блаженно плескалась в огненной лужице на его дне.
        - Эх, хорошо на свете белом жить! - лихо продекламировала Центральная и попыталась пустить огненную струю в небо. В горле ее забулькало. Запал не сработал.
        Правая и Левая захихикали и попытались переплюнуть своего рулевого. Забулькало еще сильнее. Горыныч зашатался и рухнул на землю.
        - Провалиться! - схватился за мокрую, слипшуюся от «нектара» голову Илья. - Как теперь протрезвлять эту орясину?
        - Доверьте это дело профессионалу!
        Илья повернул голову, и желудок тут же прилип к гортани. Центральные ворота пересек «народный целитель».
        - Ну-с, где пациент? - радостно вопросил он бодреньким тоном доброго доктора Айболита. Раздался скрип, скрежет, и последняя цитадель оборонного комплекса Василисы рухнула, едва не прихлопнув «лекаря».
        - Удивительно непрочная конструкция, - хмыкнул Лихо Одноглазое. Центральная, привлеченная шумом, тоже имела неосторожность кинуть взгляд в сторону «доктора». Судорога, всколыхнувшая тело Горыныча, подкинула Правую и Левую вверх.
        - Только не здесь! - заорал Илья. - Не хватало нам посад в выгребную яму превратить!
        - А где? - просипела Центральная, из последних сил борясь со спазмами, сотрясающими ее тело.
        - Где хочешь! Хоть у черта на куличках, только не здесь!
        Воздушная волна отбросила «лекаря» к бревенчатой стене гончарной мастерской. Дракон несся со скоростью курьерского поезда в указанном капитаном направлении. Одним прыжком перемахнув овраг, Горыныч с треском вломился в лес и, не снижая оборотов, помчался к черту на кулички, оставляя за собой широкую просеку.
«Народный целитель», убедившись, что трасса свободна, выполз обратно на дорогу, отряхнулся и одарил поредевшую команду Ильи лучезарной улыбкой, выставив напоказ ряд почерневших гнилых зубов. Остатки команды сыпанули в разные стороны.
        - Отвернись! Мать твою… - Не закончив фразу, Илья согнулся пополам, и до Лиха Одноглазого донеслись характерные звуки, проинформировавшие «целителя» о том, что лечение идет успешно. Удовлетворенно кивнув, Лихо повернулся к пациентам тылом в ожидании заслуженных похвал. Они не заставили себя долго ждать. Возмущенное кудахтанье, писк и отборный мат заставили «лекаря» серьезно задуматься о правильности применяемых им методов лечения.
        - Принесла нелегкая… - бурчал «выздоровевший» Илья. - Стой! Не поворачиваться!
        Дернувшийся было на звуки «лекарь» вновь застыл на месте.
        - Ну-ка нацепи на нос эту хреновину.
        В руку одноглазого целителя ткнулось что-то твердое. Лихо с любопытством осмотрел темные солнцезащитные очки и осторожно нацепил их на переносицу поверх повязки.
        - Поворачивайся. Только медленно.
        Лихо послушно выполнил команду.
        - В глаза, в глаза мне смотреть!
        Лихо посмотрел и с удивлением обнаружил, что лишился дара взглядотерапии. Рука сама потянулась к очкам.
        - Куда? - хлестнул окрик капитана. - Снимать только по моему приказу. Будешь нашим секретным оружием. Хочешь в нашу команду?
        - Хочу, - не задумываясь, согласился Лихо.
        - Возьмем. - На этот раз Илья решил обойтись без игр в демократию. Чебурашка! Банька в посаде имеется?
        - А как же? - удивился Чебурашка.
        - Соловей! Натаскаешь воды. Саламандра! Баньку раскочегарь пожарче. Будем драить это чучело. Чтоб блестело и сверкало. Да и самим нам теперь помыться не мешает.
        - Зачем? - охнул Лихо.
        - А затем, что сила твоя не в струпьях да болячках, а в глазе твоем бедовом. И быстренько! Чтоб до возвращения Горыныча все готово было. А то до заката нам еще к Яге, да и обратно вертать надобно. На стрелки опаздывать нельзя. Не так поймут. Уважать перестанут.

13
        А тем временем на берегу суверенного болота Трус, Балбес и Бывалый развили бурную деятельность. Трус занимался заготовкой сырья, Балбес и Бывалый - его обработкой. Балбес держал за ушки большую ржавую кастрюлю. Бывалый пытался выколотить в нее мед из сот, ударяя ими по краю емкости. Соты ломались. Мед не выскакивал. Из чащи послышался визг, треск ветвей, и на поляну выскочил Трус, прижимавший к груди очередную порцию сырья. За ним, басовито гудя, летел солидных размеров пчелиный рой. С размаху шмякнув добычу в кастрюлю, Трус в красивом прыжке преодолел последние метры и скрылся в родном болоте. Балбес от неожиданности выронил кастрюлю, которая благополучно финишировала на копыте Бывалого. Бывалый выронил соты и запрыгал на одной ноге.
        - Держи кастрюлю! - завопил он, и тут черная туча накрыла их, на мгновение сделав похожими на двух толстеньких рогатых медвежат. Заорав благим матом, Балбес и Бывалый кубарем скатились с берега и погрузились в топь.
        Через несколько минут коричневая вода заколыхалась, и над водой появились козлиные рога и их обладатели.
        - Никогда не думал, что работа бортника такая трудная, - прошептал Балбес, опасливо косясь на клубящийся над кастрюлей рой.
        - И опасная, - проблеял Трус.
        - Надо что-то делать, братаны. - Бывалый строго посмотрел на Труса и Балбеса.
        - Может, водичкой? - Балбес брызнул в сторону берега болотной жижей и тут же схлопотал по рогам.
        - Я те брызну! - Бывалый поднес кулак к пятачку Балбеса. - Качество продукта испортишь! Есть еще предложения?
        Трус открыл рот, но предложение внести не успел. Под треск вывороченных с корнем деревьев на берег вылетел взмыленный Горыныч, резко затормозил, вытянул свои длинные шеи и вывернул содержимое своего желудка на кастрюлю, одним махом похоронив ее вместе с роем.
        - Успели, - облегченно вздохнула Центральная.
        - А что, раньше нельзя было? - сердито спросила Левая.
        - Папа сказал - сюда, значит - сюда! - грозно рявкнула Центральная.
        - Ну, раз папа сказал… - Правая согласно закивала.
        Потрясенные черти вылезли из болота и застыли в скорбных позах перед пахучей кучей.
        - Во! - обрадовалась Левая. - На ловца и зверь бежит. Слышь, братва, папа в посад зовет.
        - Зачем? - не в силах оторвать глаз от места захоронения своих надежд, спросил Бывалый. В глазах его стояли слезы.
        - Пахан стрелку забил, - оскалила зубы Правая. - Совсем оборзел Череп. На папу наезжает. Мы ща всех своих в кучу сгребаем. Так че папе-то передать, к ночи будете?
        - Будем, - траурным голосом прошелестел Трус.
        - Говорил же тебе держи кастрюлю! - простонал Бывалый и со всей силы треснул Балбеса по лбу. Балбес огорчился, встал на четвереньки и, нацелив крутые рога на шефа, ринулся в атаку. Назревающий конфликт вовремя загасила Правая, поймав разобиженного Балбеса за хвост и вздернув его вверх.
        - Мужики, так цивилизованная братва вопросы не решает, - укорила драчунов Центральная.
        - А как она их решает? - сердито пропыхтел Балбес, извиваясь в воздухе в попытке дотянуться до челюсти Правой.
        - В суд надо подать, - пояснила Левая.
        - Чего? - выпучил глаза Бывалый.
        - В суд! - повторила Правая. - Глухой, что ли? - Челюсти ее при этом разжались, и Балбес полетел вниз. К счастью, рога у него были крепкие, а земля на краю болота достаточно мягкая.
        - Какой еще суд? - Балбес уперся руками и копытами в землю и с натугой вытянул увязшие в болотистой почве рога.
        - У нас теперь в посаде свой суд имеется, - объяснила Центральная. Ежели, скажем, кто-нибудь кому-нибудь по рогам даст, то ему надо сразу денежек побольше хватать и в суд бежать.
        - А зачем бежать? - недоуменно спросил Бывалый.
        - А чтобы тот, кому он по рогам дал, его не догнал или, что еще хуже, не обогнал, - доходчиво растолковала Левая, - а уж ежели обгонит да еще, чего доброго, денежек больше его принесет все! Пиши пропало!
        - Ну а денежки-то зачем? - Балбеса тоже заинтересовало это нововведение.
        - Ну, это тебе потом в суде отдельно растолкуют, - уклончиво сказала Правая.
        - Ша, братва, кончай базар! Дел по горло, - строго скомандовала Центральная. - Короче, до заката чтоб в посаде были!
        Горыныч развернулся, чуть не сметя хвостом чертей туда, откуда они вылезли, и, взяв короткий разбег, взмыл в воздух.
        - А выпить у вас там чего есть? - крикнул вдогонку Балбес.
        - Этого добра у нас навалом! - донесся до него удаляющийся крик.
        - Стой! Стой! - заголосили черти, но было уже поздно. На этот раз Балбесу досталось между глаз.
        Шеф бил прицельно, стараясь не зацепить рога.
        - Что ж ты раньше молчал?! - рычал Бывалый. - Теперь пешком в такую даль топать придется.
        - Пока дойдем, - вторил ему Трус, - они все вылакают. Один Горыныч чего стоит. Эх, Балбес он и есть Балбес!
        - Ну, ежели бегом, может, все-то не успеют, чуток останется. - Балбес задумчиво посмотрел на своих сограждан из суверенного болота. Сограждане переглянулись и, ни слова больше не говоря, кинулись вслед за Горынычем. Балбес, злорадно усмехаясь, торопливо нырнул в воду. Через минуту он вылез обратно, на ходу старательно пряча что-то в набедренную повязку, и припустился вдогонку по пропаханной Горынычем просеке. Благо дорожку от посада он проложил им прямую, как линейка. Черти спешили на стрелку.
        - Папа, а может, мы его сначала испытаем? - Чебурашка был явно недоволен нарушением сложившейся традиции.
        - Профессионалов берем вне конкурса, - сердито буркнул Илья. - Тащи квас. Люблю парок на квасном духе.
        - Папа, а чем топить будем? - высунулась из каменки Саламандра.
        - Тобой. Может, протрезвеешь хоть чуть-чуть. Кончай базар. За работу!
        И работа закипела. Видя, что шеф не в духе, команда старалась на совесть. Не прошло и получаса, как все было готово. Илья в банном деле был большой мастак. Любил он попариться с крутым жаром, обжигающим паром. Чебурашка и Соловей азартно хлестали плотно сбитое, мускулистое тело капитана березовыми вениками. Никита Авдеевич веника удержать не мог, а потому обрабатывал «папу» крыльями. Лихо, впервые в жизни оказавшийся в парилке, съежился в уголке и нервно вздрагивал при каждом ударе. По жалкому, худенькому телу тек липкий пот, смывая с болезного вековую грязь. Илья ухал, томно постанывал и только успевал переворачиваться на широком полке с боку на бок.
        - Хорош, - удовлетворенно простонал он, скатившись на пол. - А ну валите на мое место.
        Команда дружно полезла на полок. Плеснув на каменку жбанок квасу, Илья подхватил сразу два веника и начал веером нагонять жар на своих соратников по борьбе с
«паханом».
        - Ую-ю-ю-юй! - заголосил Лихо. «Народный целитель» не рискнул подняться наверх, но волна пара настигла его и внизу.
        - Терпи, казак, атаманом будешь, - весело подбодрил его капитан, настроение которого поднималось с каждым взмахом веника. - Сейчас с ними закончу и займусь тобой персонально.

«Народный целитель» радостно простонал что-то в ответ и пополз к выходу. Слинять он не успел. Никита Авдеевич, Соловей и Чебурашка, не выдержав яростной атаки березовых прутьев, скатились вниз и выскочили в предбанник.
        - Одежонку там простирните, - напутствовал их Илья, засмеялся при виде семенящего на четвереньках к двери Лиха и ударами веника изменил направление его движения.
        Одуревший от жара «целитель» не успел опомниться, как оказался на полке. И пошла потеха. С уханьем и кряканьем Илья впечатывал березовые ветки в тощее тело
«целителя». Лихо тоненько верещал и даже пытался отбрыкиваться. Видя, что клиент дозрел, капитан напоследок подхватил бадейку с ледяной водой, с размаху окатил тщедушное, порозовевшее тело бедолаги и сразу понял, что малость погорячился. Лихо подскочил как ошпаренный. Очки отлетели в сторону, и бревенчатые стены бани угрожающе заскрипели.
        - Спасайся кто может! - раздался за дверью панический голос Чебурашки.
        - А кто не может? - жалобно проблеял «целитель».
        Илья подхватил очки на лету, сгреб в охапку Лихо, ударом ноги вышиб дверь и ринулся наружу.
        - Что ж там такое творится-то? - Медведица переминалась с лапы на лапу, напряженно вглядывалась в даль, пытаясь разглядеть, что там еще затеял ее нареченный.
        - Баньку, что ли, топят? - недоуменно пожала плечами рысь. - С утра пораньше… что это на них нашло?
        - Догадалась, - радостно зацокала Малашка, - это они на смертный бой готовятся. Сейчас рубахи чистые наденут…
        - Малахольная, - ощутимо ткнула в бок подругу Парашка, - какие рубахи…
        - Ой, - пискнула Малашка, испуганно косясь на Василису.
        - Вон отсюда, вертихвостки! - яростно мяукнула рысь. Белки двумя рыжими молниями взлетели на вершину сосны.
        - Оставь их, мамка, - горестно прорычала медведица, - правы они. Последняя ночь впереди. Самая страшная. Сам Кощей на них пойдет. Вот и готовятся богатыри наши, как по русскому обычаю положено…
        Пламя, взметнувшееся над посадом в том месте, где должна быть банька, оборвало монолог безутешной Василисы. Около осевшего строения замелькали чьи-то голые фигурки.
        - Что-то я на них рубах не заметил, - ехидно проблеял бородатый козел, стоящий рядом.
        - Тьфу, срамота! - сердито сплюнула рысь.
        - Ты бы, Жан де Рябой, захлопнул рот, - утробно прорычала Василиса. А то я третий день одними ягодками питаюсь, как бы не оскоромиться! Пока сила Кощеева на посад наседает, ты больше травку щиплешь да защитников наших срамотишь! Самого-то до конца баталии в посад и калачом не заманишь.
        - Не боярское это дело - горницу прибирать.
        - А с ворогом воевать? Тоже не боярское?
        - Как воевать в таком виде прикажете? Ни сабельку в копытах, ни меч вострый не удержишь!
        - А Никита Авдеевич? А домовой наш? У тебя хоть рога на лбу, а у них, окромя клюва и шпор, да черпака кухонного, никакого оружия нет. Однако сдержали натиск чудища поганого. Вторую ночь выстояли, а бог даст, и третью продержатся. Уйди с глаз моих долой!
        Посрамленный Жан де Рябье поспешил ретироваться.
        - Что же там все-таки творится? - прикусила от нетерпения губу медведица.
        - Давай мы на разведку сбегаем? - свесилась с ветки Малашка.
        - Мы мигом! - Глаза Парашки маслено блестели.
        - Я вам сбегаю, бесстыжие! Сама схожу, - решилась Матрена.
        - Ой, одеваются! - разочарованно пискнула Парашка.
        - Ой, Горыныч летит! - испуганно пискнула Малашка.
        - Нет, мамка, никуда ты не пойдешь, - вздохнула Василиса. - Не ровен час, опять бой зачнется. Ежели с тобой что… я себе этого не прощу.
        - Воды! - Чебурашка чуть не плача сбивал пламя со вспыхнувших бревен. - Посад спалим!
        Илья с Соловьем-разбойником носились между колодцем и развалинами баньки с ведрами. Виновница переполоха сидела в сковородке, с удовольствием взирая на дело лап своих. Когда с Лиха слетели очки, панический вопль Чебурашки заставил ее выпрыгнуть из печки. Путь отступления лежал через рухнувшую кровлю и стены.
        - А говорили, топить нечем, - наивно укорила она Илью.
        Капитан молча погрозил ей кулаком. Скоро очаг возгорания был потушен. Илья облегченно вздохнул и только тут заметил, что вся его команда имеет довольно импозантный вид.
        - А одежка наша? - испуганно вопросил он.
        Соловей молча протянул ему драную, всю в подпалинах гимнастерку, которой он только что тушил огонь.
        - А остальное?
        Соловей виновато кивнул на развалины.
        - Ну нет! Вы как хотите, а я в таком виде к Яге не полечу! - решительно сказал Илья. - Она хоть старушка и древняя, но все равно женщина. Вдруг прельстится…
        - Папа, не сумлевайся! Неужто мы в посаде добрую одежу на тебя не найдем? - тряхнул гребешком Никита Авдеевич.
        - А на меня? - робко спросил Соловей.
        - Всех оденем, - успокоил Чебурашка и зашнырял по кладовым, гремя ключами.
        Вскоре команду Ильи было не узнать. Лихо, Соловей и сам капитан красовались в белых расписных рубахах до колен, перехваченных в талии алыми кушаками. Кушаки повязали не так просто. Они поддерживали портки из добротного зеленого сукна, заправленные в красные сафьяновые сапоги.
        - Лепота, - завистливо вздохнул воевода, - витязи как на подбор. - Он грустно посмотрел на свои перья.
        - Посторонись! - второй раз за этот день прозвучала команда сверху.
        - Наконец-то, - облегченно вздохнул Илья, как только Горыныч спустился на землю.
        - Грузим подарки - и к Яге! Чертей нашел? Ждать их к ночи?
        Головы дружно кивнули в ответ:
        - Папа, давай по стопочке на дорожку…
        - Никаких стопочек!
        - Мы ж не долетим, - огорчилась Центральная.
        - Если нахрюкаемся - не долетим. Это ты точно сказала. - Илья сочувственно посмотрел на дракона. - Ладно, доставишь к Яге в целости и сохранности, хлопнете по стопке. Лихо! Остаешься здесь за коменданта. Как кто посторонний появится, очки долой и залпом пли! Грузимся!
        Сборы были недолгими. Бадейку с Мурзиком прикрепили к спине Горыныча, закрепив ее веревками. Ведра плотно закрывались крышками, заливались растопленным воском и водружались на дракона. Пользуясь тем, что капитан отвлекся, давая последние инструкции Лиху, «стопочек» наготовили столько, что Илья только плюнул с досады, но менять ничего не стал. Время было дорого. Саламандру запихали в кастрюлю и закрепили ее в хвостовой части дракона. Все, за исключением Лиха, вскарабкались на Горыныча.
        - Взлет! - последовала лаконичная команда. Горыныч взмахнул крыльями. - Я вас по дороге одной песенке обучу, чтоб лететь веселее было.
        Перегруженный Горыныч с трудом преодолел силы земного притяжения. Так до конца и не протрезвевшая, несмотря на терапию Лиха Одноглазого, команда Ильи полетела вербовать новых рекрутов в растущую не по дням, а по часам армию.

14
        - Ну-ка, повернись, сзади подровнять нужно.
        - Может, хватит, Ген? Корзина уже почти доверху… - Медведь умоляюще посмотрел на зелененького домового, деловито щелкающего большими садовыми ножницами.
        - Почти, да не совсем. И потом, тебе перед Машей не стыдно будет таким лохматым щеголять? Глянь, какая у тебя невеста красивая. Цени, модельная стрижка называется.
        Миша посмотрел на невесту и застонал. Маша, держа в вытянутой лапе маленькое ручное зеркальце, пыталась рассмотреть свою спину обалдело выпученными глазами. Модельная стрижка домового превратила ее в этакого толстого гигантского пуделя.
        - Я что, такой же буду?
        - Нет, еще красивей, - успокоил Гена, - я тебе баки попышнее оставлю. Вот теперь другое дело. - Домовой подхватил наполнившуюся корзину и потащил ее в избушку на курьих ножках. - На сегодня свободны, - крикнул он через плечо. - Передайте папе, чтобы завтра серых прислал. Волчья шерсть кончается.
        Медведи облегченно вздохнули и рванули в сторону леса, окружавшего полянку с трех сторон.
        - Ну ее к лешему, эту безопасность, - рыкнула на бегу Маша. Охотников здесь, конечно, нет, но это еще не повод последнюю шкуру с нас драть.
        - Надо из этого леса когти рвать, - мрачно согласился Миша.
        - Так куда ж теперь? - огорченно рявкнула Маша. - Засмеют ведь. Подождем до зимы, пока шерсть отрастет.
        Гигантские пудели скрылись за деревьями.
        Гена пристроил корзину в углу избушки, кинул взгляд на веретено, тяжело вздохнул и, махнув рукой, двинулся к столу. Последнее увлечение Яги прибавило ему забот.
        - Работа не волк, в лес не убежит, - пробормотал он. - Пока чаю не напьюсь, никакой пряжи, пусть Ягуся хоть на уши встанет.
        Приняв такое решение, Гена наполнил пузатую чашку ароматным чаем и на грохот в печной трубе даже головы не повернул. Только снова вздохнул и потянулся к ватрушке. В печи кто-то заворочался и принялся колотить в печную заслонку.
        - Лети назад и зайди через дверь, как положено. - Гена вытянул зеленые губы, свернул их трубочкой и осторожно подул на чай.
        - Гена, поимей совесть! - вздохнул невидимый собеседник. - Можно подумать, ты не знаешь, что уважающая себя ведьма признает только одну дверь - печную трубу!
        - А уважающий себя домовой не позволит хозяевам пачкать пол сажей. Гена невозмутимо отхлебнул из чашки. - Вкусно, - причмокнул он от удовольствия.
        - Я его, можно сказать, из болота за уши вытащила, - послышалось сердитое бормотание в печи, - из грязи в князи, так сказать, а он… - В печи опять завозились, труба загрохотала.
        - Тоже мне честь великая, - фыркнул Гена и строго добавил: - Ноги у порога вытри!
        Снаружи послышалось шарканье, дверь открылась, и в избушку вошла всклокоченная старуха в грязной, вымазанной сажей одежде. В руках ведьма держала не менее всклокоченную и грязную метлу с прилипшей к ней соломенной трухой.
        - Опять крышу зацепила, - вздохнул Гена, - а ремонтировать кто будет? Сколько раз говорил - черепицей крыть надо! И метлу сюда приволокла. Что, за порогом оставить нельзя?
        - А сопрут? - воинственно вопросила ведьма.
        - Кто, медведи? Очень она им нужна. А человеческим духом вокруг версты на три не пахнет. Всех распугала. - Гена наконец соизволил повернуться к Яге. - За порог эту грязь!
        - Это не грязь, а мой конь боевой! - решительно заявила Яга, вскочила на метлу и, сделав пару лихих виражей по горнице, подлетела к печке.
        - Тогда место ему в стойле, - флегматично хмыкнул домовой.
        - Вот его стойло! - отрезала ведьма, пристраивая метлу за печку, и задернула шторку.
        - Чистая работа, - одобрил домовой, оглядывая пол. - Ни одной угольной крошки не оставила.
        - Опыт. Более трехсот лет летного стажа что-то да значат… - За шторкой послышалась возня и звяканье рукомойника. Баба Яга готовилась к трапезе.
        - И так каждый день. И зачем тебе это? - недоуменно протянул Гена.
        - Ностальгия. Тебе этого не понять, зелененький ты мой. Нет в тебе романтики! Ты у меня прагматик до мозга костей.
        - Ностальгия, - фыркнул домовой, - атавизм это, а не ностальгия. А от твоей романтики у меня все руки в волдырях. Каждый день ворох стирки. Хоть бы дождь пошел, что ли!
        Из-за печки послышался смех.
        - На нелетную погоду не рассчитывай. Метеопрогноз для тебя неутешителен. Еще седмицы три жара продержится.
        Шторка распахнулась. Грязной, всклокоченной старухи как не бывало. Ягу было не узнать. Чистый, опрятный сарафан, из-под кокошника на голове виднелись тщательно причесанные волосы, на ногах красные сафьяновые сапожки.
        - Ну и как я смотрюсь? - кокетливо поинтересовалась Яга.
        - На носу горбинку в другую сторону вправить, и хоть сейчас под венец, - хрюкнул Гена.
        Гена утрировал. Нос у Яги был нормальный, и небольшая горбинка на нем внешности ей не портила. Просто по утрам он всегда был не в духе, если накануне ему приходилось мяукать.
        - Нет, Гена, выше лакея тебе в этой жизни не подняться. В приличном доме и в лакеи не возьмут. Дальше кухни не пустят.
        - Здесь же пустили.
        - Я говорю о приличных домах, - пояснила Яга, усаживаясь за стол. - Но ты не расстраивайся. Под моим чутким руководством…
        - Брось, - затосковал вдруг Гена. - С таким цветом кожи меня и на кухню-то не возьмут.
        - Гена, - укоризненно покачала головой Яга, - ты ж на Руси живешь. У нас здесь расизм не в моде. Народ вокруг добрый, отзывчивый, я бы даже сказала - жалостливый…
        - Угу, - хмыкнул домовой, - то-то в прошлый раз я из посада еле ноги унес.
        - Сам виноват. В трактир заходят не для того, чтобы задать вопрос: «Как пройти в библиотеку?».
        - Инструктировать надо было лучше, - сердито буркнул Гена, поворачивая краник самовара. Яга сочувственно посмотрела на своего домового, приняла чашку и потянулась к горке румяных ватрушек, до которых она была большая любительница. Возражать не стала, тем более что домовой был прав. Командировка Гены в посад Василисы с треском провалилась. Дело в том, что Василиса Прекрасная, девица любознательная и просвещенная, умудрилась собрать едва ли не самую лучшую библиотеку в тридевятом царстве. Прослышав об этой слабости Василисы, иноземные купцы и негоцианты везли в посад старинные рукописи и фолианты со всего мира. Знали: за ценой здесь не постоят. За библиотекой присматривала младшая сестренка Василисы Марья, которую в народе уважительно называли Марья-искусница. Яга давно облизывалась на это уникальное собрание редкостей, но в силу ряда причин сама посад посетить не могла. Радиус ее действий был жестко ограничен тремя верстами. Дальше от полянки ей ходу не было. И тогда скрепя сердце Яга согласилась обойтись на время без стряпни своего домового и послала его к маме, несмотря на протесты папы. Нужно
сказать, что мама Гены до сих пор имела на его папу зуб. И зуб немаленький. Привязанность домовихи Федосьи к своей хозяйке толкнула ее на отчаянный шаг, когда та тяжело заболела. Вылечить ее мог только волшебный корень с каким-то диким названием жень-пень. Она долго искала этот жень под каждым пнем, а нашла Васю, личность в этих местах довольно известную (более озорного и вредного лешего в Кощеевом царстве не найдешь). Вася помог. И жень нашел, и пень. Подсказал, как напиток лекарственный приготовить.
        - Каждый вечер к этому пню молиться приходи, - внушал домовихе Вася. Тогда напиток особую силу иметь будет. А слова молитовки я тебе подсказывать буду.
        Неизвестно, какие слова наподсказывал хитрый леший Федосье, но через девять месяцев разгневанная домовиха вручила лешаку зелененького домовенка. Вопрос об отцовстве даже не обсуждался. Колером Гена пошел в папу. Ни в одном посаде такого не найдешь. Федосья здраво рассудила, что с таким цветом кожи домовому лучше воспитываться в лесу под присмотром пройдохи-отца. Минимум раз в год она навещала свое чадо, устраивая заодно разнос его папаше. Инспекционные налеты на лешачьи владения кончались, как правило, клятвенными заверениями последнего, что все замечания будут учтены, недоработки устранены. Затем Федосья отбывала обратно, перегруженная дарами леса, и Вася благополучно забывал о своих клятвах. Так и получилось, что всю свою недолгую жизнь (Гене еще и двух веков стукнуть не успело) юный домовой провел в Ягусиной избушке, за исключением той злосчастной командировки.
        - Хорошо Чебурашка подвернулся, не то осталась бы ты без домового и без ватрушек, - хмуро пробурчал Гена.
        - Знаю, - прошамкала, поежившись, Яга. Ее даже передернуло от этой мрачной перспективы. Рот ведьмы был занят стряпней домового, а потому голос звучал невнятно. Гена посмотрел на корзину с медвежьей шерстью, на веретено, на опустевшую чашку и, немного поколебавшись, потянулся к самовару. Ход его мыслей угадать было нетрудно. Сегодня домовой был не в рабочем настроении. Дотянуться до самовара он не успел. Яга, взвизгнув, взметнулась на лавку, высоко задрав сарафан.
        - Гена, она опять пришла!!! - Старушка с ужасом смотрела в угол избушки.
        Из-за печки выползла мышка, повела носом, села на хвост и уставилась на Ягу. Она явно чего-то ждала.
        - Нет, Ягуся, стриптиз-шоу у тебя пока плохо получается. - Гена мельком взглянул на бабусины прелести и деликатно отвел глаза в сторону. Вот по блюдечку вчера…
        Баба Яга, опомнившись, одернула сарафан.
        - Да сделай же что-нибудь! - чуть не плача взмолилась она.
        - А что я могу сделать? Заведи себе настоящего кота…
        - Ты же знаешь, у меня аллергия… Ну Геночка… ну, пожалуйста!
        - Ладно, сейчас я с ней разберусь, - сжалился над хозяйкой Гена и неторопливо повернулся к мышке: - Ну что? Так и будешь сидеть?
        Мышка кивнула головой.
        - Ни стыда у тебя, ни совести. Ну воруешь себе потихоньку у хозяев и воруй, но зачем же в глаза-то лезть? Кыш отсюда! - Гена запустил в нахального зверька ватрушкой. Мышка радостно пискнула, схватила ватрушку и уволокла ее за печку. Яга облегченно вздохнула и слезла на пол.
        - Плохо вчера мяукал! - сердито бросила она домовому. - И вообще, с обязанностями своими не справляешься.
        Гена спокойно прихлебывал чай, не обращая внимания на воркотню старушки. Он по опыту знал, что сердиться она будет недолго. Спустит пары и успокоится. Так оно и получилось. Яга вновь заняла свое место за столом и принялась за чай. Но спокойно откушать сегодня им было не суждено. Не успела Яга положить в рот очередную ватрушку, как стены избушки задрожали, пол накренился и со стола посыпалась посуда, весело звеня осколками.
        - Стой! - поперхнувшись, просипела Яга и закашлялась.
        - Куда тебя понесло? - пришел ей на помощь Гена, стуча кулаком по спине ведьмы. И тут они поняли, что испугало избушку. Откуда-то сверху послышался нестройный хор пьяных голосов, азартно горланивших разудалую песню:
        Ведьмы мы али не ведьмы?
        Патриетки али нет?
        Что-то стремительно пронеслось над поляной. Шум и гам, поднятый неизвестными певцами, затих вдали, но ненадолго. Не успел домовой выколотить из Яги ватрушку, как сверху опять зашумели.
        - Горыныч! Цель - избушка! А ну покажи класс!
        - Не промахнемся! Мы ее по-снайперски!
        Гена торопливо выглянул в окно и резко дернулся обратно. Прямо перед носом пролетела огненная струя, подпалив старый трухлявый пень, некогда служивший Яге скамейкой.
        Избушка развернулась к озеру задом, к лесу передом и гигантскими прыжками понеслась через поляну под защиту деревьев.
        - Не стрелять, балда! Яга нам живая нужна!
        Но предупреждение запоздало. Невидимый снайпер успел дать еще один залп. Да не простой, а тройной.
        - Ну держитесь! - прорычала Баба Яга, как только к ней вернулся дар речи. - Вот я вас… - И старуха ринулась за своим боевым конем. Но тут избушка, уворачиваясь от огненных струй, споткнулась и покатилась кувырком. Как только вращение остановилось, Яга оказалась лежащей под столом, да еще и в обнимку с Геной. Рядом, в луже горячего чая, плавали ватрушки, обильно посыпанные медвежьей шерстью. Распахнулась дверь, и в избушку ввалился добрый молодец в расписной рубахе, с огромным тесаком, притороченным к алому кушаку. На груди его болтался массивный серебряный крест. Баба Яга вздрогнула и судорожно вцепилась в домового.
        - Хозяйка! Принимай гостей!
        Из-за спины незваного гостя выглянул Чебурашка:
        - Ой, Гена… а что это вы тут делаете, а?
        Гена нервно икнул:
        - Да как тебе сказать, Чебурашка… чайком балуемся.
        Опомнившаяся Яга медленно поднялась с пола, повернулась к гостям и начала из милой, симпатичной старушки превращаться в древнюю каргу. Глаза ее налились кровью. Гости тихо охнули и попятились к двери.
        - Горыныч, - дрожащим голосом пролепетал Илья, которому стало вдруг не по себе,
        - вали отсюда подальше и ни во что не вмешивайся. Дипломат из тебя хреновый.
        Яга оглушительно свистнула. Из-за печки вылетела метла и прыгнула в костлявые руки ведьмы…
        Отлет Горыныча к Бабе Яге не остался незамеченным обитателями поляны.
        - Смотрите, Иван! - ахнула Малашка, разглядев на спине дракона крошечную фигурку Ильи.
        - И Никита Авдеевич, кажись, там же, - подхватила рысь.
        - И Чебурашка! - запрыгала от радости Парашка.
        - И еще какой-то мужичонка к ним пристроился, - рыкнула Василиса. Ой, да что это я… Вы хоть понимаете, что это значит? Они Горыныча приручили!
        - Ура!!! - загавкала, закрякала, зарычала поляна.
        - Ай да орел! - восторгалась Василиса. - Горыныча оседлал. Видите, какого жениха я себе выбрала? Под защитой такого витязя посаду никакой враг не страшен будет.
        - Оно конечно… - проблеял козел, косясь в сторону удаляющегося дракона. - Только куда это они? Ивану еще одну ночь продержаться надобно, а он… - Жан де Рябье ехидно хихикнул.
        - Ну, договаривай! Деру дал? - зарычала Василиса.
        - Что ты, что ты! - затряс бородой козел, продолжая хихикать. - И в мыслях не было, матушка!
        - Юродствуешь, Ванька? - Разгневанная медведица грозно двинулась на оробевшего козла. - Не из того теста Иван слеплен, чтобы ворогу спину казать!
        - Вот и я о том же, - проблеял насмерть перепуганный козел, пятясь к лесу.
        - Куда они все-таки полетели? - задумчиво мяукнула рысь.
        - Этого я не знаю, - мрачно посмотрев в сторону безмолвствующего зеркальца, пробурчала медведица, сразу погрустнев. - Ух! Бездушная стекляшка! Хоть бы намекнула, что ли, куда их понесло?
        - Ни за что не догадаешься, - хмыкнуло зеркальце, - к Бабе Яге в гости нацелились. Ох и не завидую я ей!
        - Тьфу! Беспутный! Мало ему с Кощеем неприятностей, так он еще и сам себе их на голову ищет! - сердито зашипела рысь.
        - Полно, мамка! - повысила голос Василиса. - Я в Ванюшу верю! Аглая! Лети на разведку. Если в посаде нет никого, дашь знать. Порядок навести надобно. Хоть этим защитникам нашим подсобим.
        Дородная гусыня загоготала, широко расправила крылья и, сделав короткий разбег, тяжело поднялась в воздух.
        - Напрасно ты ее посылаешь, - покачала головой рысь, - она у нас самая неповоротливая.
        - Зато самая осторожная, - категорично заявила Василиса. - Уж с ее-то крыла ни одно перышко не упадет. Чудо великое, что до сих пор никто серьезно не пострадал. И дай бог, чтоб и дальше так было. - Медведица вздохнула, уселась на пенек, и потекли томительные минуты ожидания.
        Прошел час, другой, но ни Аглая, ни Горыныч с Иваном не возвращались. Взволнованная Василиса собралась было сама отправиться по следам гусыни, когда поляна встревоженно загомонила. По просеке, проложенной Горынычем, к посаду стремительно неслись две черные точки. Следом летела третья.
        - Черти! - рыкнула Василиса.
        - Совсем обнаглели, - покачала головой Матрена, - мало им ночи, так они уже средь бела дня в посад рвутся.
        Затрещали кусты.
        - Сглазила! - только и смогла вымолвить Василиса, обернувшись на шум. Хотя поработал тут явно не ее глаз. Стыдливо прикрываясь голыми крыльями, на поляну выползла Аглая. На теле ее не было ни одного перышка. Лихо оказался очень прилежным новобранцем. Инструкцию капитана «пли!» он выполнил с ювелирной точностью.
        Горыныч, выполняя приказ Ильи не вмешиваться в процесс урегулирования конфликтной ситуации, забился на самый край поляны и с любопытством наблюдал за ходом переговоров. Яга на них щеголяла в личине рабочей одежды, в которой она, как правило, встречала всех нарушителей границ своих владений. Грязное мешковатое платье, спутанная пакля волос, орлиный крючковатый нос, свисающий до подбородка, и в завершение этой жутковатой картины два желтых клыка, выглядывающие из-под нижней губы.
        - Прилетели нежданны, незваны! Напугали избушку, обидели старушку! Вот я вас!
        - Ты гляди как стихами шпарит, - удивилась Левая.
        Метла в руках ведьмы творила чудеса. Бабуся управлялась с ней не хуже записного дуэлянта с фехтовальной шпагой.
        - Бабулечка Ягулечка, - частил Илья, с трудом уворачиваясь от метлы. Мы же не нарочно тебе посуду побили. Ошибочка вышла… - Капитан высоко подпрыгнул, пропуская растрепанное помело под собой. Ему приходилось трудно. Хорошо хоть Гена помогал. Домовой, обхватив Ягу за талию, волочился следом на манер якоря, старательно тормозя ногами. - Мы в гости пришли, честь по чести, с подарками… Ой! Какое несчастье, что я джентльмен… когда трезвый… ой!
        Как ни вертелся Илья, бабуся оказалась шустрее. Метла дважды довольно чувствительно достала его. Один раз по спине, второй чуток пониже. Похоже, Яга с самого начала целила именно туда, ибо она, не скрывая удовольствия, удовлетворенно крякнула и, победно стукнув черенком метлы о землю, приняла свой обычный вид.
        - С подарками, говоришь? - как ни в чем не бывало спросила она Илью.
        - Ну! - обрадовался капитан, потирая зашибленное место.
        - И что за подарки?
        - Замечательные…
        - Выпивка первый класс - это раз! - не дав ему договорить, влез Горыныч.
        - И особый презент - это два, - не утерпел и Соловей. - Лично добывал, - гордо добавил он.
        - Кто ж ходит в гости со своей выпивкой? - удивилась Яга.
        - А что тут такого? - пожал плечами Илья. - Там, откуда я прибыл, хорошие гости в дверь только ногами стучатся.
        - Триста лет в лесу живу и то до такой степени не одичала. С какой стати ногами-то?
        - Так у хороших гостей руки подарками должны быть заняты.
        - Какая прелесть, - умилилась Ягуся. - Беру свои слова назад. Слышь, избушка! Мотай на порог. Если руками будут стучать - не открывать. Только ногами!
        Избушка коротко кивнула крышей. Сверху посыпалась соломенная труха.
        - Апчхи! - оглушительно чихнула ведьма.
        Чих был такой мощный, что стряхнул заодно Гену с ее талии. Домовой до последнего момента держал Ягу во избежание недоразумений.
        - Говорил тебе, черепицей надо было крыть, - укорил он хозяйку.
        - Думаешь, черепицу из волос легче доставать? - сердито бросила ведьма, но развивать эту тему не стала, привлеченная суетой вокруг подарков. Правая и Левая выставляли перед ней ведра, Центральная подала Соловью основной презент:
        - Ты добывал, тебе и вручать.
        - Что там? - сгорая от любопытства, спросила Яга.
        - Вещь в хозяйстве необходимая, - вытряхивая из бадейки на руки Яге Мурзика, сообщил Соловей. - Особливо для ведьмы.
        Яга осела под тяжестью котенка и замерла с выпученными глазами.
        - Это нам? - дрожащим от счастливых предчувствий голосом спросил Гена.
        - Вам!
        Яга бухнулась в обморок. Мурзик откатился в сторону, сердито мявкнул во сне, но просыпаться не пожелал.
        - С чего это она? - удивился Чебурашка.
        - От радости, наверное, - почесал затылок Соловей.
        - Воды! - всполошился Гена, бросаясь в избушку. Найдя чудом выжившую чашку, кинулся к самовару, но тот был пуст. Выскочил обратно и, недолго думая, сорвал крышку с презентованного ведра.
        - Куда? - дернулся Илья, но было уже поздно…
        Гена с Соловьем заботливо поддерживали чихающую, давящуюся кашлем Ягу до тех пор, пока к ней не вернулось дыхание.
        - Что это было? - просипела ведьма.
        - Вода, - испуганно сказал Гена.
        - Эликсир, - поправил его Чебурашка.
        - Нектар, - внес свои коррективы Соловей.
        - Самопляс! - мрачно поставил точку Илья.
        - Покрепше моей настойки с-под мухоморов будет… Гена, у меня на лице красных точек нет?
        - Нет, - затряс головой Гена, - глядя на побагровевшую Ягу, - ни красных… ни белых. Всё одного цвета.
        - Странно… должны быть… принеси зеркало.
        - Разбилось, - развел руками домовой.
        - Врешь! А… блюдечко? - стремительно бледнея, спросила Яга.
        - Ой! - Гена одним прыжком взлетел на высокий порог избушки. Живое!!! - завопил он изнутри.
        - Уф-ф-ф, - выдохнула Яга, - все простила бы, но за блюдечко… - К ней постепенно начал возвращаться естественный цвет лица - Все равно не верю - Ведьма посмотрела на свои руки, только что касавшиеся Мурзика. Руки были нормальные - Но он же кот!
        - Котенок, - поправила Левая.
        - Совсем маленький, - пояснила Правая.
        - Но очень породистый, - добавила Центральная.
        - Баюн, - догадалась Яга. - Эх, кабы раньше-то знать! У ты маленький мой, - потянулась ведьма к Мурзику, - да я ж тебя теперь на руках носить буду…
        - Бабуль, лучше не надо, - кинулся к начинающей хмелеть старушке домовой.
        - Отстань, - отмахнулась Яга. - Лучше подумай, чем малыша кормить будем. Нашей мышки ему надолго не хватит.
        Из избушки послышался жалобный писк.
        - Они, котята в смысле, молочко очень хорошо потребляют, - подсказала Центральная, пододвигаясь поближе к вскрытому ведру.
        - Особливо сметанку. - Левая попыталась оттеснить Центральную от «нектара».
        - Откуда я в лесу столько молока наберу? - расстроился Гена. - Коровы у нас нет.
        - Мало у нас в лесу волчиц да медведиц бродит? - пожала плечами Яга. А лосей так вообще пропасть…
        - Я лосей доить не буду! - уперся домовой.
        - А лосих? - полюбопытствовала Правая, отпихивая Левую.
        - Я не знаю, кого и как ты будешь доить, - тоном, не терпящим возражений, заявила Яга, - но молоко чтоб было! Папу попроси.
        Все посмотрели на Илью. Тот пожал плечами. Из леса раздался чей-то стон. Затрещали кусты.
        - Геночка, что ж ты столбом стоишь? Видишь, сколько гостей пожаловало? Пеки блины, пироги. Гостей потчевать будем.
        - Это дело! - обрадовался Илья. - Блинчики с чайком да с медком! Чего может быть лучше?
        - Ну дает папа! - восторженно прошептала Левая Правой. - Лихо Ягусе по ушам проехался!
        - Молодец! - громовым шепотом согласилась Правая. - Все учел. Нектару мало. На всех не хватит.
        - А старушка в возрасте, - хрюкнула Центральная, давя смех, - она и от чая окосеет.
        - Невежда ты, Горыныч, - усмехнулась Яга. - Я хоть и в возрасте, но со слухом у меня все в порядке. Ведерки-то вы мне в подарок привезли, или я ослышалась? - Ведьма лукаво посмотрела на Илью.
        - Тебе, бабушка, тебе! Пей, сколько хочешь. - Капитан радушно улыбнулся, погрозив за спиной кулаком Горынычу. - Только смотри, напиток коварный. Непривычного человека с ног в момент свалит.
        - Напиток зверский, что и говорить, - согласилась Яга, - а потому пить мы его не будем.
        - Это как? - заволновались головы.
        - А вот так! Слово хозяйки - закон, - веско сказал Илья, обрадованный таким поворотом событий.
        - Я вас, гостюшки дорогие, чайком побалую. С пышками, с пряниками медовыми. - Ведьма весело рассмеялась, глядя на кислые физиономии команды Ильи. - Ну разве что по чуть-чуть… для настроения.
        Все облегченно вздохнули. Гена полез в избушку стряпать. Открыл дверь и застыл на пороге. Убитая горем мышка, шмыгая носом, набивала мешок мокрыми ватрушками. Сердце у Гены сжалось.
        - Помочь?
        Мышка отрицательно покачала головой, отгрызла от мотка нитку из волчьей шерсти и завязала одним ее концом мешок. Перекинув другой конец через плечо, она двинулась к выходу, низко понурив голову. Нитка натянулась. Мышка начала буксовать. Гена вздохнул, закинул мешок на плечо и двинулся следом. Траурная процессия прошествовала мимо обалдевшей компании Ильи и скрылась в лесу.

15
        - Да свои мы, свои! Нас папа сам сюда звал! - Рога Труса неосторожно высунулись из кустов.
        - Пли! - скомандовал себе Лихо, сдергивая очки. Левый рог черта согнулся и повис плетью.
        Жалобно пискнув, Трус плюхнулся на землю и по-пластунски отполз в сторону.
        - Вот папа вернется, он тебе даст! - возмущенно рыкнул Бывалый. Он лежал в ложбинке, густо поросшей пересохшей травой, не смея шелохнуться. Из окна горницы выглянула ухмыляющаяся физиономия Балбеса, с нескрываемым удовольствием посмотрела на спину Лиха Одноглазого и исчезла. Ему повезло больше всех. Пока новоиспеченный комендант посада воевал с его обидчиками, слегка отставший черт благополучно обогнул посад по дну оврага и вышел к терему Василисы с противоположной стороны. Теперь он снимал сливки. Все запасы спиртного последней выгонки были сосредоточены здесь. Пододвинув кресло поближе к окну, Балбес наполнил кувшин «нектаром» и, устроившись поудобнее, в дальнейших событиях участвовал уже в качестве зрителя. Залпом ополовинив кувшин, он, хихикая, наблюдал за ходом переговоров.
        - Ты что, папу не уважаешь?
        - Пли! - Пожухлая трава осыпалась трухой. Бывалый распластался на земле в своей ложбинке, не рискуя высунуть наружу даже кончик хвоста.
        - Ну погоди, я до тебя доберусь! - плачущим голосом посулил Трус, пытаясь поставить обмякший рог на место. Густой кустарник, где он проделывал эту операцию, был плохой защитой.
        - Пли! - Кустарник сник вместе со вторым рогом.
        - Да что ж мне их теперь, бантиком завязывать? - заверещал Трус, откатываясь в сторону. Путь отступления лежал через овраг, куда он и покатился. С этого момента стрельба Лиха стала малоэффективной. Трус и Бывалый, наученные горьким опытом, замерли в своих укрытиях, не смея даже носа высунуть наружу. Это возмутило Балбеса, успевшего прикончить кувшин.
        - Слышь, мужик, - высунулся он из окна, - ну ты че, в натуре… Балбеса повело. Он качнулся, схватился за наличник и, не удержавшись, перекувыркнулся через подоконник. - Еще раз промажешь, я те последний глаз выбью.
        Лихо Одноглазое с любопытством разглядывал сквозь очки ползущего на него черта.
        - Диспозицию менять надо, балда! - Балбес, цепляясь за чистую расписную рубаху Лиха (презент от Чебурашки после баньки), с трудом принял вертикальное положение. - Двинули, ща мы их одним залпом накроем. Ты, кстати, кто такой?
        - Папа сказал - комендант я. - Лихо, обрадованный неожиданной поддержкой, послушно позволил завести себя в горницу. Так как терем Василисы стоял чуть на взгорке, обзор здесь действительно был гораздо лучше. Трус, залегший в глубоком овраге, правда, не просматривался, но хвост и копыта задних конечностей Бывалого
        - как на ладони.
        - Эх, рога спрятал… ссскотина, - расстроился Балбес, - вот кому бы их узлом завязать. Ниче, положись на меня, мы его ща пуганем, он рога-то и вскинет. - Балбес по новой наполнил кувшин. - Дуплетом стрелять умеешь?
        Лихо отрицательно замотал головой.
        - Научим. Бей в хвост, а как вскинется - по рогам. На, хлебни для храбрости.
        - Да я особо и не боюсь.
        - Пей! Папа как говорит: дают - бери, бьют - беги. Или ты что-нибудь против папы имеешь?
        Лихо, ошеломленный натиском неведомо откуда взявшегося союзника, покорно принял кувшин и глотнул обжигающую жидкость. Из-за предотлетной суеты Илья не успел познакомить коменданта с этим достижением цивилизации, а потому Лихо впервые имел удовольствие насладиться всей полнотой ощущений прикосновения к божественному «нектару». Кувшин полетел в одну сторону, очки - в другую. Лихо обалдело тряс головой, выпучив свой единственный глаз. Послышался звон бьющейся посуды.
        Подозрительный шум со стороны терема Василисы Бывалый поначалу принял за провокацию, но, услышав знакомый голос одного из своих сограждан по суверенному болоту, рискнул приподнять голову. Терем ходил ходуном. В окне появился чем-то расстроенный Балбес и заорал благим матом:
        - Братва! Эликсир гибнет! Папа нам этого не простит!
        Братва дружно откликнулась на клич Балбеса. Вопросы личной безопасности отошли на второй план. Трус и Бывалый выскочили из своих укрытий и сломя голову ринулись спасать «нектар». Они были так увлечены этим занятием, что даже не заметили, как небо над ними вдруг почернело и ослепительно сверкнуло голубовато-лиловыми всполохами молний, нацеленных на посад. Не видели они и того, как над их головами на мгновение появилась выпуклая зеркальная пленка, отразившая удар.
        - Хватит с ними цацкаться! Кощей я или не Кощей?
        Бессмертный вскинул костлявые руки вверх и замогильным голосом провыл заклинание. Из пальцев властелина тридевятого царства сорвались ветвистые молнии, скрутились в тугой комок, обросли черным вихрем и рванули в окно.
        - На одну руку положу - другой прихлопну… вместе с посадом! - Кощей сунулся следом, радостно потирая руки. - Ух, что сейчас будет!
        Где-то далеко за горизонтом полыхнуло небо.
        - Есть!!! - возликовал Бессмертный. - Вот как на… Мамочка!!! - заверещал он вдруг и опрометью бросился наружу.
        Отраженные магическим щитом Василисы, молнии вонзались в серые стены замка. Каменная громада затряслась. Широкие трещины побежали по стенам, обнажая кладку. От громовых раскатов закладывало уши. Споткнувшись о порог, Кощей кубарем скатился по ступенькам, вскочил и, вздымая тучи пыли, понесся через двор к воротам. Бессмертный еще воевал с тяжелым непокорным засовом, когда буря так же внезапно утихла, как и началась. Кощей боязливо оглянулся. Замок выстоял. Потрескался, облупился, но выстоял.
        - Незыблема цитадель наша, - облегченно вздохнул «пахан».
        Пыль, поднятая им в процессе панического бегства, достигла бессмертных ноздрей, и Кощей оглушительно чихнул. С грохотом рухнула крыша, похоронив под своими обломками тронный зал.
        - Ну, Ванька… а… а… апчхи!!! - Рухнули стены.
        Кощей почесал затылок, ошеломленно глядя на развалины. - А чего я, собственно, Ваньки испугался? Да мне на него чихнуть только… а где силой не возьмем, там хитростью… Идея!!! - И Кощей аж запрыгал от радости. Есть на тебя управа! Сам из посада не уйдешь - друзья-товарищи помогут. Перед таким соблазном никто не устоит!
        Пикник устроили на берегу озера в тени кудрявой березки. Тут же и самовар раскочегарили. Гена расстарался на славу. За короткое время он умудрился напечь целую гору ватрушек, кренделей, блинов, пирогов. Яга поколдовала над разбитой посудой, и та засверкала как новенькая. Пили чай, чем команда Ильи была крайне недовольна. Глотая обжигающую жидкость, все украдкой косились на ведра с
«эликсиром». Сам Илья вел неторопливую беседу с хозяйкой поляны. Диалог не получался. Яга крутила, говорила намеками и не давала подступиться к главному, ради чего, сооственно говоря, и был затеян этот визит. Наконец Илье все это надоело, и он спросил прямо в лоб.
        - Как тебя угораздило к пахану в кабалу попасть?
        - К какому пахану? - оторопела старушка.
        - К Черепу, - пояснил Чебурашка.
        - К авторитету местному, - еще более доходчиво объяснил Соловей-разбойник.
        - Кощей у нас под таким погонялом проходит, - добавил Илья, видя, что глаза у ведьмы стали совсем квадратные.
        - Ах вот вы о ком… - хмыкнула Яга. - Ну так то дело давнее… уклончиво пробормотала она. - Надо бы Мурзика проведать. Вдруг проснется, а рядом никого нет. Испугается малыш… - Ведьма засеменила к избушке.

«Как это ни грустно, а придется все же ее напоить, - мысленно вздохнул Илья, - у пьяного что на уме, то и на языке».
        - Освобождай посуду, - мрачно скомандовал он, - наливай эликсир.
        Вокруг ведер началась радостная суета. К возвращению Яги все было готово. Бабуся пришла со своим вязаньем.
        - Спит маленький сном праведника. Ну такой симпатичный, такая лапочка…
        - Да, лапочка у него будь здоров. - Соловей потрогал расцарапанную физиономию.
        - Ну, за Мурзика! - поднял чару Илья. - Чтоб прижился он в избушке вашей и был вам верным помощником.
        Яга растерянно посмотрела на свою чашку, до краев наполненную «нектаром».
        - Не робей, бабуся, - подбодрила ее Левая.
        - Мы по чуть-чуть, как ты сама предложила… для настроения, напомнила Правая.
        - За Мурзика грех не выпить, - веско сказала Центральная.
        - А то не приживется. Сбежит, - испуганно добавил Гена.
        Аргумент был убойный.
        - Эх! - махнула рукой Яга. - За Мурзика!!!
        - Пей до дна! Пей до дна! Пей до дна! - радостно скандировали гости, пока ведьма осиливала свою дозу.
        - Молодец, Ягуся! - похвалил Илья.
        - Папа, а теперь ты! - закричали вошедшие в раж головы. - Пей до дна! Пей до дна!
        Илья, оказавшись в центре внимания, мысленно сплюнул и даже дал пинка Горынычу. Разумеется, тоже мысленно. Он уже продумал, как под шумок сачкануть, а эта услужливая орясина сорвала все его планы.
        - А теперь я! Я теперь, - запрыгала в своей кастрюльке Саламандра.
        Дальше пикник стал развиваться по стандартному сценарию дюбой заурядной попойки. Илья, дабы сохранить форму, решил ополоснуться. Благо озеро рядом. «Ягуся теперь никуда не денется, - глядя на разгоряченную ведьму, оживленно беседующую с Горынычем, сообразил он. - Через полчасика клиент дозреет. Тогда и побеседуем».
        Пока Илья принимал водные процедуры, Кощей не сидел сложа руки. Разборка завалов шла полным ходом. С натугой отвалив обломок каменной стены в сторону, Кощей облегченно вздохнул и нырнул в образовавшийся лаз. Проход к подземным кладовым был свободен.
        - Угораздило меня связаться с дураком, - бурчал Бессмертный, гремя ключами. - И чем я только думал? Он же дурак!!! А я его силой взять пытался Хитростью, только хитростью!
        С этими словами хитрый Кощей нырнул в кучу тряпья, сваленного в углу подземелья, и зарылся в ней с головой. Во все стороны полетели халаты, чувяки и монгольские шапки.
        - Не то… не то, - бормотала куча, - не то… а почему, собственно, не то… Ха!!!
        Куча взметнулась вверх, и Кощей заплясал по залу, размахивая набедренной повязкой Лумумбы, вождя племени тумба-юмба, которую он лично украл у последнего во время скитаний по белу свету в поисках земли обетованной.
        - Этот дурень ни за что не сможет угадать, в чем я буду ходить!!!
        - Ух, благодать! - Освеженный Илья вылез из воды и запрыгал на одной ноге, вытрясая из уха воду. Натянул одежду на мокрое тело и подсел поближе к Яге. - Нет в вас творческой жилки. Какие места пропадают! Хороший бизнесмен заколотил бы здесь бешеные бабки.
        - С меня и Яги хватит, - испугался Гена, - если сюда бабок нагнать, да еще и бешеных… не нужны они нам тут. Правда, Ягуся? Нам и без них хорошо.
        - Темнота, - хрюкнул в свою чашку Чебурашка. - Бабки - это деньги… Ой, а как это… заколотить их побольше?
        - Дошло, - засмеялся капитан. - Вы посмотрите, места-то какие. Тут такую базу отдыха отгрохать можно. Курорт! С сауной, бассейном, теннисным кортом. Бильярдную организовать, рулетки поставить. Богатеев, купчишек там всяких отсюда за уши не оттащишь. Они здесь всю мошну свою растрясут. Игорный бизнес штука доходная. Кто во главе этого дела встанет, тужить не будет. И казна посадская своего не упустит. - Илья подмигнул Чебурашке. Про налоги-то небось не забыл?
        - Красиво стелешь, Ваня, - хмыкнула Яга. - Уж так красиво, что сомнения меня брать стали. Откуда, думаю, у нашего Ивана… гм… вдовьего сына такие прожекты в голове бродят? - Спицы шустро стучали друг о друга. Бурый мохнатый чулок удлинялся на глазах. Ведьма передернула спицу, качнулась к капитану и словно невзначай пощупала его бицепс. - Да и щупленький ты какой-то стал…
        Капитан невольно поежился под проницательным взглядом Яги. «Ушлая старушка, - мелькнуло у него в голове, - в корень зрит. Надо ухо востро держать».
        - Так… э-э-э… бабуся, - смешался он. - Там, откуда я прибыл, жратва дерьмовая… синтетика… алхимия, в смысле, сплошная. Вот и отошал малость. Пудов этак… - Илья срочно начал косить под дурака, - на десять!
        - На сколько? - Яга сделала удивленные глаза.
        - Ну, может, на двадцать или тридцать… Я там не вешался.
        Ведьма задумчиво посмотрела на шею Ильи и поверила.
        - Да, похоже, ты действительно Иван. Ты, сынок, поправляйся скорей, а то вдовьим сыном кликать перестанут. Не пойму только, с чего это я вдруг с посадом делиться должна? - продолжила меж тем как ни в чем не бывало «ушлая старушка». - Идея, конечно, хорошая, но моя поляна, мой и доход!
        - Никак нельзя, - внушительно сказал Соловей-разбойник. - Законы надо соблюдать! Кто налоги не платит, того в острог али еще хуже - в суд.
        - Соловей! - засмеялась ведьма. - Ну надо же! Соловей-разбойник острогом пугает. А почему суд-то хуже?
        - Во-первых, я теперь не Соловей-разбойник, а воевода сыскного приказа, а во-вторых, лучше ко мне в острог, чем к Горынычу в суд.
        - А Горыныч тут при чем?
        - А я теперь мировой судья, - сообщила Центральная.
        - Я тоже, я тоже, - загалдели Правая и Левая.
        - Он у нас и правеж осуществлять будет. - Соловей опрокинул свою чашку в рот и торопливо зажевал бубликом. - Вот и прикидывай, что лучше - суд или острог.
        - Нечего мне клиентов распугивать! - сердито сказала Центральная. - Ты его, Яга, не слушай, я ведь тебя сразу есть не буду. А ежели денежек побольше заплатишь, то и навовсе отпущу. Ты, главное, налогов не плати, а мы с тобой завсегда договориться сможем.
        - Это как так «не плати»? - теперь возмутился Чебурашка. - А казна?
        - Казна в убытке не будет, - пояснила Чебурашке Правая. - Мы с ее денежек налоги заплатим. - Мы ж суд, - вздохнула она, - нам законы нарушать нельзя.
        - А-а-а, - успокоение протянул прораб, - тогда ладно… пусть не платит. - Затем, поколебавшись, робко спросил: - А никак нельзя устроить, чтобы она налоги заплатила, а потом… это… в суд…
        - Класс! - восхитился Илья, - повышаю тебя в должности. Министром финансов будешь. - Чебурашка гордо задрал нос. Капитан щедро раздавал портфели, не заботясь о последствиях. - Ну так что, Ягуся, подсобишь нам супротив Кощея воевать или как?
        - Тяжелый ты мне вопрос задал, Ваня, ох тяжелый… Налей-ка мне еще чуток своей дикой медовухи. Без нее, чувствую, этот вопрос не решить. Похоже, у ведьмы, отвыкшей от хмельного, начался процесс «догонялки». Она отложила в сторону вязанье. Илья поспешил плеснуть ей в чашку очередную порцию «дикой медовухи».
        - Ядреная! - покрутила головой Яга.
        - Ну так что, темнить будем или откровенно потолкуем? Если пошлешь нас куда подальше, мы даже не обидимся. Мало ли какие у тебя с Кощеем заморочки?

«Дикая медовуха» оказалась настолько крепче настойки из-под мухоморов, что старушку потянуло на откровенность.
        - Эх, сынки, да разве ж мне жаль? Таких приятных гостей я уж давненько не видывала. Все больше недоросли царских кровей аль орясины деревенские, возомнившие себя витязями. Теперь-то поменьше ходят, ученые стали… хмыкнула Яга.
        - Видать, круто пуганула. Ты их, случаем, не кушаешь?
        - Да нет, ну ты что, Иван! За кого ты меня принимаешь? Ну разве что одного-двух… зараз… но не больше… - Ведьма кинула лукавый взгляд на внезапно притихшую компанию. - А потом опять пощусь да вспоминаю их глупеньких… пережуваю.
        Чебурашка задумчиво похлопал глазами и начал потихоньку отползать поближе к Горынычу. Соловей на всякий случай набрал в грудь побольше воздуха и надул щеки. Приведя себя таким образом в состояние полной боевой готовности, он застыл в ожидании дальнейших событий.
        - Ягуся! - возмутился Гена, с сочувствием глядя на съежившегося Чебурашку - Ты зачем гостей пугаешь?
        - Шуток не понимаете, - вздохнула Баба Яга. - Вот и Кощей лет триста назад не понял. Он тогда еще в силе был, а я молодая, глупая… любила озорничать… Вот и допрыгалась. Теперь до конца жизни Кощеевой на этой полянке сидеть, смерть его охранять… Ой! - Яга зажала себе рот сморщенной ладошкой и стрельнула глазами в сторону капитана. Будь Илья попьянее, он бы ни за что не заметил хитринку, мелькнувшую в ее глазах.
        - Ты здесь, значит, вроде как в ссылке или в заключении по его милости, - сообразил капитан. - А что ж тебе мешает Кощею шею свернуть, коль его смерть в твоих руках?
        - Слово дала… честное нечистое!
        - Какое слово? - полюбопытствовал Илья.
        - Что всех незваных гостей буду отсюда выпроваживать, а место, где погибель его запрятана, никому не покажу и всячески охранять буду.
        - Это, бабуль, не проблема, - успокоил ее Илья. - Зачем нам знать, где его погибель? Это лишнее. Нам достаточно узнать, где ее нет. А насчет того, чтобы гнать нас отсюда, так ты честно пыталась это сделать, но отступила перед превосходящими силами противника Хочешь, я тебя для убедительности веревками свяжу?
        - Не хочу. Я тебе и так верю, - радостно сказала Яга, довольная сообразительностью незваного, но такого долгожданного гостя. Окрыленная надеждой, что с трехсотлетним заключением скоро будет покончено, она нетерпеливо вскочила и поставила вопрос ребром: - Вы сюда что, пить прилетели или делом заниматься?
        - Одно другому не мешает.
        - Ну если не мешает, то смотрите внимательно, где смерти Кощеевой нет.
        Яга оглушительно свистнула. В избушке с треском распахнулось окно. Метла так спешила на зов хозяйки, что не успела затормозить и швырнула ведьму прямо на Соловья-разбойника. Торпедированный живот новоиспеченного воеводы разбойного приказа, застывшего в полной боевой готовности, всколыхнулся, и Соловей издал такой оглушительный свист, что все участники пикника на природе попадали замертво.
        - Нет, Соловей, художественным свистом тебе заниматься противопоказано, - пробормотал Илья, поднимаясь с земли.
        - Еще раз свистнешь, я тебе обязательно какую-нибудь бяку сделаю, посулила Яга, взгромождаясь на метлу. - Ну пошли, Иван, покажу, где смерти Кощеевой нет.
        Довольный капитан поспешил за ведьмой. Далеко идти не пришлось. Метла вместе со своей наездницей летала вокруг гигантского валуна.
        - Здесь ее нет, здесь нет, здесь тоже, - указывал сухонький пальчик Яги на пожухшую траву вокруг валуна.
        - Значит, здесь ее нет? - уточнил Илья, стуча по камню.
        - О камешке речи не было, - уклончиво произнесла ведьма, - есть здесь, кстати, еще одно местечко, где его смерти нет.
        Ступа уже летала вокруг дуба, росшего буквально в десяти шагах от глыбы, которую старательно исследовал капитан.
        - Ясно, - отмахнулся Илья, - под дубом ее тоже нет.
        - О том я и толкую.
        - А на дубе? - не отрывая взора от валуна, спросил капитан.
        - Ищите и обрящете… - туманно произнесла ведьма, возвращаясь на место. В руках старушки вновь замелькали спицы.
        - Да-а-а, - протянул Илья, почесывая затылок. - Такую махину и Горынычу не поднять.
        Он присоединился к своей команде, которая, пользуясь отлучкой рулевого, уже налила еще по одной. У Яги вдруг куда-то пропала «догонялка», и от очередной чарки она вежливо отказалась.
        - Геночка, тебе тоже хватит, - решительно за явила старушка. - Водички лучше попей. Родниковой. Мозги хорошо прочищает. - И сивуха в чашке зеленого домового уступила место чистейшей родниковой воде.
        - Ну что, нашли смерть Кощееву? - полюбопытствовал министр финансов, поднимая свою чашку.
        - Нашли, где ее нет, - задумчиво пробормотал Илья, мучительно соображая, как бы сачкануть, не теряя лица. - Осталось только придумать, как ее вытащить оттуда, где она есть.
        - Мозги промыть надо, - порекомендовала Левая.
        - Корку от подкорки отделить, - подсказала Правая.
        - И вдохновение придет всенепременно, - уверила капитана Центральная, - методика проверена. Любую задачу с полпинка решишь.
        - А что это там блестит? - полюбопытствовал капитан, тыкая пальцем в ветви дуба, где сквозь листву действительно проблескивалось что-то желтым цветом.
        Все посмотрели в указанном направлении, и никто не заметил, как две чашки поменялись местами. Никто, кроме Яги. Нет, если бы Илья проделал этот фокус с петухом или с Чебурашкой, она скорее всего тоже бы ничего не заметила, но спаивать ее личного домового?!! Старушка поджала губы, и спицы шустро замелькали в ее руках.
        - Цепь это, - пояснил Гена, берясь за свою чашку. - Давай лучше мозги промывать.
        Яга что-то торопливо пробурчала себе под нос и восстановила статус-кво, правда с небольшими коррективами.
        Илья заглатывал в себя крутую вонючую сивуху, с ужасом замечая, что уровень ее в чашке не меняется. Лицо его побагровело, легкие требовали воздуха. Он скосил глаза на довольно ухмыляющуюся Ягусю и понял все.
        - Что с тобой, Ванюша? - участливо полюбопытствовала старушка.
        - Ни-че-го, - выдавил из себя Илья, отрывая от губ чашку, и она вмиг опустела. Не поверив своим глазам, он вновь поднес ее ко рту, и в ноздри шибанул крутой сивушный дух. Чашка снова была полна.
        - Папа вечный кайф изобрел, - обрадованно закричал Чебурашка.
        - Ура!!! - поддержали его участники пикника. Громче всех кричала Яга.
        Промывка действительно помогла. Всех заштормило еще сильнее, причем Гену и Илью больше всех. С Геной Ягуся малость прокололась. Родниковая вода, смешавшись в его желудке с крутым самоплясом, дала прямо противоположный эффект. Свежие идеи проклюнуться не замедлили. Илья подхватил свой вещмешок с притороченным к нему автоматом, отволок его к камню и принялся копаться внутри. Вскоре все было готово. Пластиковая бомба, усиленная связкой гранат, удобно расположилась в ложбинке у основания глыбы. Илья установил таймер на две минуты, подхватил успевшего задремать у своей плошки воеводу и затолкал всю компанию под прикрытие дуба. Домовые никак не могли взять в толк, зачем их столь бесцеремонно сгоняют с насиженного места, и уже собрались было обидеться, когда под глыбой рвануло. Во все стороны полетели осколки. Дуб содрогнулся. Самый крупный обломок вмялся в кору. Под треск ломающихся сучьев на землю шлепнулся тяжелый кованый сундук, гремя оборванными звеньями золотой цепи, а из котлована, образовавшегося на месте разлетевшейся глыбы, послышалась чья-то сердитая ругань. Илья с петухом под мышкой в
сопровождении заинтересовавшихся домовых вышел из своего укрытия и с любопытством заглянул вниз. На дне, в развороченной взрывом земле, копошилась кривая, скрученная винтом железка с рваными зазубренными краями и крестообразным утолщением на конце.
        - Это еще что за зверь? - удивился Илья.
        - Тоже мне витязь… богатырь былинный, - ядовито прошипела железка, меча-кладенца узнать не может. Да настоящий-то богатырь ща бы на коленки уж бухнулся да целовать меня начал. Клятвы там всякие давать… дескать, не запятнаю чести своей… или, скажем… буду ворогов земли русской дубасить, пока рука этот меч богатырский держит…
        - Ну, распыхтелась, - остановил Илья железку, передал Гене петуха и полез в яму. Гена с недоумением повертел в руках воеводу.
        - Ощипать? - спросил он у Чебурашки.
        - Что ты, - испугался домовой, - это ж Никита Авдеевич!
        - Ах да, - разочарованно сообразил Гена, - а я думал, на суп, давно куриного бульончика не хлебали.
        - Однако ужрались вы, ребятушки, - пробормотал из котлована Илья. Сидя на карачках, он пытался поймать меч-кладенец за рукоять. Меч протестовал и все норовил ускользнуть от захмелевшего капитана. - Увижу кого с чаркой, лично голову откручу и суп из него сварю… Да что ты вертишься! От меня еще никто не удирал. - Илье надоело шарить по земле руками, и он плюхнулся всем телом на заверещавшую железку. - Да, таким мечом только дубасить, согласился он, повертев железку перед носом, - эк тебя скрутило.
        - Тебя б так жахнуть, - обиделся меч, - ты б еще и не так скрутился. Настоящий-то богатырь этот камешек одной рученькой бы отвалил, а ты… Даже говорить не хочу с тобой после этого.
        - Напугал ежа голой жо… - хмыкнул Илья. - Эй, алконавты, волоките сюда Саламандру!
        - Кажется, это нас, - сообразил Чебурашка, толкая Гену в бок. Гена проглотил слюну, с сожалением оторвав свой взор от воеводы. Из ямы выполз Илья, опираясь на то, что было когда-то мечом-кладенцом, повертел головой и решительно направился к обломку гранитной глыбы. Выбрав на ней площадку с наиболее ровной, на его взгляд, поверхностью, положил туда изуродованный меч и придавил рукоятку камнем. Вновь прибывшую Саламандру вытряхнули сверху.
        - А ну-ка, подогрей эту загогулину. - распорядился Илья.
        Саламандра, радуясь свободе, начала бегать по мечу, мгновенно раскалив его до малинового цвета.
        - А теперь брысь! - Капитан размахнулся еще одним каменюкой и хрястнул по малиновой спирали. Ящерка, обиженно пискнув, едва успела увернуться.
        - Иван, обожди! - заверещал сплющенный всмятку меч.
        - Чего ждать? - буркнул Илья. - Мне меч нужен, а не архимедова спираль. - И поднял камень над головой.
        - Да что ж ты меня бьешь? - запаниковал меч. - Давай по-человечески договоримся!
        - Это можно, - согласился притомившийся капитан, опуская импровизированную кувалду.
        - Чего тебе из-под меня надобно?
        - Катану хочу.
        - Чего?!!
        - Меч японский, катана называется.
        - Тьфу! Басурман! Сколько витязей меня в руках держало… Все как на подбор патриоты… а тут… Не буду! Не хочу!
        - А я хочу, - сказал Илья, поднимая камень, - а если нельзя, но очень хочется, то можно! - С этими словами он впечатал камень в останки меча.
        - Красиво говорит, - восхищенно прошептал Гена. Домовые с любопытством наблюдали за работой капитана.
        - Вас бы сюда! - простонал замордованный меч. - Вы б иначе запели.
        - Сам виноват, - подал голос Чебурашка. - Папу слушаться надо!
        После третьего удара кладенец начал слушаться.
        - Иван, - взмолился он, - брось камень! Сам все сделаю, только расскажи, что это за катана такая и с чем ее едят?
        - Давно бы так. - Илья с облегчением вытер пот со лба и начал довольно толково и грамотно объяснять мечу-кладенцу конструктивные особенности его японского собрата, для наглядности царапая тесаком эскиз на гранитной наковальне. Особое внимание он уделил рукоятке, объясняя принципы балансировки диковинного для этих мест оружия.
        - Ладно, - пробормотал после недолгих разду мий покалеченный меч-кладенец, - грейте, что ли, попробуем перековаться. Только без твоих фокусов с камнем!
        - Какой базар? - добродушно пожал плечами Илья. - Без камня, так без камня. Повторить! - кивнул он Саламандре на меч.
        - Не мешало бы, - согласилась Саламандра, выразительно почесывая лапкой горлышко, - а то я что-то мерзнуть стала.
        - Вымогатели, - буркнул Илья, но спорить не стал. Подтащил к наковальне нераспечатанное ведро, сорвал с него крышку и плеснул черпачок на приплясывающую от нетерпения ящерку. Саламандра вспыхнула ослепительно белым светом, но приплясывать почему-то перестала. Она по-пластунски подползла к мечу, свернулась клубочком на его сплющенном конце и заснула.
        - Уф! Припекает, - заволновался меч. - Иван, а чего это она не бегает? Мы так не договаривались. Ежели она меня неравномерно прогреет, то я качество не гарантирую.
        Илья потыкал кончиком тесака Саламандру. Ящерка, сраженная наповал «нектаром», даже не шелохнулась. Капитан безнадежно махнул рукой и отвалил камень, придавивший рукоятку.
        - Если гора не идет к Магомету… - вздохнул он.
        - То что? - продолжал волноваться меч.
        - А то, что самому тебе придется побегать. Давай наезжай, пока она спит, и грейся.
        Меч, бормоча что-то нелестное в адрес басурманов в русском обличье, извиваясь ужом, начал совершать наезд, складываясь потихоньку в гармошку. Через две-три минуты он накалился до состояния Саламандры, резко выпрямился и приобрел форму катаны.
        - Ивана-сан. Куда нырять будем? Закаляса нада, однако. Халасо?
        Илья, недолго думая, ткнул пальцем в ведро, стоящее рядом. Катана отвесила изящный полупоклон в лучших традициях Востока и покорно нырнула в указанную емкость, почти до краев наполненную ядреной самогонкой.
        - Ну вы, блина, даесе… однако… - пробулькала она оттуда под шипение пара. Уровень жидкости в ведре стремительно падал. - Закалили… япона-мать…
        С этими словами катана сложилась пополам. Рукоять мерно закачалась, свесившись через дужку ведра. Гена, внимательно наблюдавший за всеми этапами рождения боевого самурайского меча, осторожно потрогал пальцем свесившуюся рукоятку. Катана что-то пробормотала по-японски и затихла.
        - Папа, а по-моему, он тупой. - Чебурашка стучал обломком дубового сука по катане.
        - Да-а-а, - протянул Илья, почесывая затылок. - Это я промахнулся малость. Да кто ж знал, что они от нашей закалки тупеют.
        Тут взгляд его упал на сундук, совсем недавно чуть не свалившийся им на головы.
        - А цепочка-то золотая, - ахнул Чебурашка.
        - Ты на цепочку не рассчитывай, - осадил его Гена, - на чем я мяукать буду?
        - Ты? - удивился министр финансов.
        - Мурзик, - торопливо поправился домовой.
        - А сундук? - на всякий случай поинтересовался Чебурашка.
        - Это… - безнадежно махнул рукой Гена. - Сколько раз открыть пытался. Пустой номер.
        Илья, запустив руку в огромную замочную скважину, попытался вскрыть замок, но, сколько ни пыхтел, - толку ноль.
        - Как околдовали, - посочувствовала Яга, не поднимая глаз от вязанья. Хмелеющий все больше капитан намека не понял и вновь полез в рюкзак. Взрывчатка кончилась. Рассердившись, Илья выхватил из ведра висящую плетью катану и хлестнул ею изо всей силы по сундуку. Крышка с треском раскололась пополам. Из сундука выпрыгнул заяц и бросился наутек. Головы радостно загомонили:
        - Закуска бежит!
        - Ату его!
        - Чур, я первая!
        И началась великая охота. Горыныч носился по поляне, как вырвавшийся на волю щенок, азартно стреляя огненными стрелами.
        - А ну давай сюда его, голубчика!
        - На жаркое после супчика!
        Илья перекинул спящего воеводу через плечо и полез на дуб от греха подальше, не забыв затащить туда же и Чебурашку с Геной.
        - Где-то я это уже слышал, - задумчиво пробормотал он.
        Как ни петлял, как ни увертывался заяц, выстрел Центральной навскидку, без прицела, сразил косого наповал. Отчаянно заверещав, закуска покатилась кувырком, и, на земле осталась подпаленная шкурка, а в воздухе уже хлопала крыльями серая уточка.
        - Ну вот, - расстроилась Центральная, обнюхивая шкурку, - тут и было-то на один зубок.
        Правая и Левая, менее удачливые в стрельбе, злорадно захихикали.
        - Тоже мне охотнички, - фыркнул Соловей-разойник, - а мы в Муроме не так стреляем! - Щеки Соловья надулись, и над поляной пронесся оглушительный свист, от которого селезень взорвался как бомба, а все остальные, кто стоял, сидел или висел, попадали. Из эпицентра взрыва отделился щаленький круглый предмет. Ослепительно сверкнув желтым светом в лучах заходящего солнца, предмет устремился вниз, постепенно наращивая скорость, в полном соответствии с законом всемирного тяготения. Прямо на выкатившегося из-под дуба капитана. Череп выдержал, Илья - нет. Затянувшаяся процедура снятия стресса когда-нибудь должна была о себе дать знать. Капитан отключился, не успев даже пощупать шишку на голове.
        - Ну и что с ними делать будем? - сурово вопросил Трус. Балбес прижимал тщедушное тело коменданта к земле, не давая сдернуть с носа очки. - Пли! - командовал себе Лихо, пьяно хихикая.
        - Почему с ними? - с трудом ворочая языком, обиделся не менее пьяный Балбес. - Я-то тут при чем? Да если б не мой обходной маневр, он бы вас всех в бараний рог скрутил.
        - Он прав, - вынужден был признать Бывалый. - Ладно, набьем ему морду, - кивнул бригадир на Лихо, - да вытурим.
        - Никак нельзя, - замотал головой Балбес. Огляделся в поисках веревки и, не найдя таковой, выдрал из набедренной повязки длинный стебель сухой болотной травы. На землю выпал заплесневелый, покрытый зеленой малахитовой пленкой медный пятак. - Он говорит, что его папа знает, - связывая руки коменданту, пояснил черт, не заметив потери.
        Бывалый подобрал пятак, задумчиво посмотрел на Балбеса, затем, видно сообразив что-то, улыбнулся:
        - Ну, раз папа знает, пусть он с ним и разбирается.
        - Главное мы спасти успели, - гордо сказал Трус, с удовольствием разглядывая длинный ряд ведер. Они очень красиво смотрелись на фоне рухнувшего терема Василисы.
        Илья очнулся от трубного рева Центральной, способного и мертвого на ноги поставить.
        - Все должно быть по закону! Как папа завещал!!!
        Капитан с трудом разлепил глаза. Почти вся его команда, за исключением чертей и Лиха Одноглазого, была в сборе. Соловей-разбойник, связанный по рукам и ногам, сидел на обломке глыбы, старательно пытаясь что-то сказать, но безуспешно. Мешал кляп. Напротив разбойника расположился Горыныч. Правая и Левая скорбно поникли на длинных шеях, уставившись в ведра с сивухой, стоящие под каждой головой. На пустом перевернутом ведре сверкало золотое яйцо. Около него прыгал Никита Авдеевич, яростно полемизируя с судьей.
        - Еще чего! А вдруг у него денежки есть? Вот отвалит их все Правой, и отпускай тогда его по твоему дурацкому закону!
        - Дурацкому? Ты что, папу не уважаешь?
        - Уважаю, - петух грозно дыхнул свежей сивухой в морду судье, - а потому и интересуюсь, есть у него «бабки» или нет.
        - У тебя деньги есть, варначья твоя душа? - ткнула мордой Правая Соловья.
        Разбойник усердно закивал и попытался что-то промычать адвокату. Есть, - расстроенно крякнул адвокат. - Придется отпускать.
        - Еще б у него денежек не было! - возмутилась Левая. - Столько лет на большой дороге пенсию себе высвистывал. А может, ты и мне денежек отсыплешь?
        Соловей-разбойник по инерции кивнул.
        - Ну, тогда какой базар! - обрадовалась Центральная, плотоядно облизываясь. - Будем приговор выносить.
        - Чует мое сердце, что вы торопитесь, господин судья. - Яга натянула готовый чулок на ногу. - Как, Ген, красиво?
        Из-за камня выглянула хмурая физиономия домового.
        - Тут Чебурашка плачет, а ты все на чулки свои любуешься… - Гена вновь скрылся за камнем, откуда действительно доносились тихие всхлипывания, прерываемые странными звуками.

«Вжик вжик… вжик…»
        - Ах да, такое горе, такое горе… - Яга стрельнула глазами в сторону Ильи и принялась нанизывать петли на спицы, приступая ко второму чулку. Однако нельзя отступать от процессуальных норм, папа этого не одобрил бы.
        - Слушай, Яга, откуда ты слов таких мудреных набралась? - удивилась Саламандра.
        - Еще бы ей не набраться! - раздался из-за камня сердитый голос Гены. - Я целый день по хозяйству кручусь, а она яблочком по блюдечку крутит муру всякую. Из зала сюда.
        - Суда, - вздохнула ведьма. - Воспитываю его, воспитываю…
        - Торопимся, значит, говоришь? - задумчиво пробормотала Центральная, похлопала глазами, подхватила зубами Соловья-разбойника за шиворот и швырнула его себе под ноги. - Пожалуй, ты права. Торопиться не надо. Давай, братва, как папа завещал… с чувством, с толком, с расстановкой… Короче… гм… слово предоставляется прокурору.
        Левая радостно оскалилась:
        - Ну держись, разбойная рожа! Я за нападающего!
        Длинная шея прокурора выгнулась дугой, потащив за собой голову, и, дав хороший разгон, метнула ее в обвиняемого. Соловей от страха съежился и закрыл глаза, готовясь к смерти, но атака прокурора была сорвана адвокатом, подставившим под удар свою морду.
        - Ты че!!! - взвизгнула Левая. - Больно же!
        - А мне, думаешь, нет? - огрызнулась Правая. - Терплю, однако… Я ж адвокат… защитник… все-таки.
        - Да ты неправильно терпишь!
        - А как правильно?
        - Очень даже просто! Ты терпишь с этой стороны, - Левая ткнула мордой в то место, где адвокат приняла ее удар: прямо перед грудью обвиняемого, а надо с другой! - Левая выразительно постучала по спине разбойника. - Вот здесь и защищай. Ну а я, сама понимаешь, с другой стороны займусь обвинением. И морды целы будут, видишь, какой он мягкий, - потыкала Левая живот Соловья, - и…
        - И правосудие восторжествует! - обрадовалась Центральная.
        - Ну до чего же интересный процесс, - не поднимая глаз от вязанья, восхитилась Яга. - Яркий, динамичный… Ген, попроси папу хны достать. А то у меня вся вязка двух тонов - серая да бурая.
        Из-за камня послышалось недовольное сопение.
        - Какое разнообразие будет: рыжая и бурая…
        - Ты на что это намекаешь? - перебила Гену Центральная. - Опять что-нибудь не так?
        - Видишь ли, Горыныч, запомнилось мне из того, что я по блюдечку видела, что адвокат с прокурором воевали не кулаками. И морды друг другу не били. Их оружие был язык.
        Левая высунула язык и, скосив глаза, внимательно осмотрела его.
        - Не, зубами удобнее, - безапелляционно заявила она.
        - Ты хочешь сказать, что адвокат и прокурор просто спорят? - настороженно поинтересовалась Центральная.
        - Ты необыкновенно проницателен. Обычно судебный процесс начинается с того, что судья зачитывает присутствующим, в чем обвиняется подсудимый. Затем дает слово прокурору, и тот предоставляет суду факты и свидетельства очевидцев, доказывающие виновность обвиняемого, затем… - Яга четко и довольно точно донесла до аудитории основы судопроизводства.
        - Тьфу! - сплюнула с досады Центральная. - Придется всю процедуру по пунктам… Ладно. Слушается дело о злодейском покушении на жизнь нашего замечательного папы. Предоставляю слово обвинению.
        - Ага, - оживилась Левая, многообещающе посмотрев на обвиняемого, за, мной не заржавеет… Значится так, эта разбойничья рожа на самом деле не корефан нам, а подсыл, засланный в наш сплоченный коллектив паханом по кличке Череп, нагло узурпировавшим власть в нашем славном царстве-государстве со злодейской целью погубить нашего любимого папу. И это ему удалось! - Из глаз Левой потекли слезы и закапали в ведро с самогонкой. Прокурор шмыгнула носом, опустила морду вниз и одним могучим глотком опустошила емкость. - Смерть Кощею и его прихлебателям!!!
        - заорала Левая и, широко раскрыв пасть, потянулась к обвиняемому с явной целью закусить им, не дожидаясь оглашения приговора.
        - А доказательства у тебя есть? - вкрадчиво спросила старушка, отрываясь от вязки и делая пасс в сторону прокурора. Оскаленная морда Левой ткнулась в невидимую преграду и, разобиженная, подалась назад.
        - Гражданка Яга! Попрошу соблюдать порядок. - Центральная строго посмотрела на ведьму. - Не то я буду вынуждена удалить вас из зала.
        - Молодец, Горыныч, - одобрительно кивнула Яга, - из тебя, пожалуй; и впрямь выйдет довольно приличный мировой судья.
        На поляне воцарилась тишина, нарушаемая лишь подозрительными звуками из-за глыбы, на которой сидел понурый обвиняемый:

«Вжик… вжик… вжик…»
        Судья, вытянув шею, заглянула туда в поисках источника странных звуков. Чебурашка и Гена, сидя на пятой точке, точили катану-кладенец о гранитный обломок. Чебурашка держался за ручку, Гена - за отупевший от закалки конец. Кладенец был по-прежнему в изрядном подпитии и потому позволял делать с собой все, что угодно. В этом состоянии он отличался исключительно мягким характером. Стоило домовым ослабить хватку, как катана тут же растекалась по поверхности импровизированного наждака, повторяя все его неровности и изгибы.
        - Вы что тут делаете? - строго потребовала отчета Центральная.
        - Точим, - лаконично сообщил Гена.
        - Зачем?
        - Угадай с трех раз, - сердито предложил Чебурашка.
        Центральная похлопала глазами и вновь заняла место председательствующего в
«зале» суда:
        - Слово предоставляется защите.
        Правая отхлебнула из своего ведра, откашлялась и, мрачно посмотрев на Соловья-разбойника, оскалила пасть:
        - Мой подзащитный, конечно, гад порядочный…
        - Я хотела бы уточнить, - перебила адвоката Левая, - он кто? Гад или порядочный?
        - Принимается, - важно кивнула Центральная, - прошу защиту быть точнее в формулировках.
        - Хорошо, насчет порядочного я погорячилась. Гад он. А ежели кому захочется его оправдать - не советую. Лично морду набью…
        Речь защитника утонула в бурных аплодисментах. В овациях не принимали участие лишь подсудимый и Баба Яга. У одного руки были связаны, у другой заняты вязанием.
        - Положись на меня, - громогласно прошептала Центральная на ухо адвокату. - Все будет в ажуре. Но приличия, сама понимаешь, блюсти надо. И, перейдя на нормальную речь, добавила: - Попрошу защиту привести аргументы в защиту подсудимого.
        - Нету у меня аргументов.
        - Ну тогда факты какие-нибудь, улики…
        - Нет у меня ни фактов, ни улик! - отрезала Правая. - Да какие вам еще улики нужны? Вы на его харю раскормленную посмотрите… как двинула б щас…
        Из-за камня высунулись не менее мрачные, чем у адвоката, физиономии Чебурашки и Гены.
        - Отвали, это наша добыча! Вот катану доточим… - Чебурашка потряс висящим плетью мечом.
        - А у меня есть! И аргументы, и факты, - прорычала Левая. - А главное, улика. Вот она!!! - Прокурор ткнула мордой в перевернутое ведро и ахнула: Кто яйцо спер?!!
        - Ой! - заволновалась Правая. - А доказательства где?
        Из-за камня выполз Чебурашка, волоча за собой катану и Гену, пытающегося удержать друга, схватившись за другой конец меча.
        - Есть у нас доказательства, - сердито сказал он, потрясая золотым яйцом.
        - Ты? - поразилась Левая. - Правая рука папы посада Василисы Прекрасной? Зачем?!
        - Для сохранности, - шмыгнул носом Чебурашка. - Во избежание…
        Чебурашка развернулся и вновь скрылся за камнем, таща за собой катану с Геной на прицепе. Оттуда опять послышались характерные звуки:

«Вжик… вжик… вжик…»
        - Вообще-то эта улика косвенная! - вновь подала голос Яга. - Насколько мне известно, Соловей ее и пальцем не касался. Следовательно, улика косвенная.
        - А это уж как суд решит, прямая она или косвенная, - огрызнулась Правая.
        - Кончай базар! - свернула дебаты Центральная. - Суд удаляется на совещание.
        Дохлебав у кого что осталось в ведрах, головы качнулись к хвосту решать участь Соловья-разбойника. Вслед им неслись рекомендации «зала».
        - Через сожжение, слышь, Горыныч? Через сожжение! - Кастрюлька с Саламандрой раскалилась добела.
        - Не слушай ее! Все надо по-русски делать! Чик - и голова с плеч! - несся из-за камня нестройный хор голосов.
        - Неправда ваша! - кукарекал воевода. - По-нашему, так каменьями его побить… ну разве что еще зенки поганые выклевать!
        - На фиг надо! - отмела рекомендации Левая. - Сожрем, и все дела.
        - Угу, - согласилась Правая.
        - Делим на троих, - вынесла свой вердикт Центральная.
        В данном вопросе суд проявил редкое единодушие.
        - Встать, суд идет! - проревела Центральная.
        Из-за камня появились домовые с извивающейся катаной. Похоже, меч начал трезветь и уже лопотал что-то насчет самурайской чести, потери лица и даже попытался сделать себе харакири, вырвавшись из рук Гены. Попытка была неудачной, так как острее после заточки он почему-то не стал. Чебурашка, настроенный на редкость агрессивно, поймал второй конец и опоясался кладенцом, завязав концы бантиком на талии. Все, кто не стоял, встали. Илья, решив, что пора вмешаться, тоже не поленился подняться со своего смертного одра.
        - Огласите приговор, пожалуйста, - любезно попросила Правая Центральную. Центральная откашлялась:
        - Тщательно рассмотрев дело, взвесив все «за» и «против», суд приговорил Соловья-разбойника к смертной казни путем расчленения на три равные части с последующим съедением. - Центральная облизнулась. Освободить подсудимому рот. Пусть говорит последнее слово. Мы ж не звери какие… все по совести, по закону…
        Глаза Соловья-разбойника, готовые выскочить из орбит, лихорадочно метались по
«залу» в поисках спасения, пока не остановились на капитане.
        - Папа!!! Спасай, наших жрут! Я ж свой в доску! По сыску я теперь!
        - Апелляцию еще не поздно подать? - полюбопытствовал Илья.
        - Ура!!! - дружно завопил «зал». И началось что-то невообразимое. Кто кинулся обнимать и целовать любимого «папу», кто прыгал и орал от восторга. Избушка, напуганная бурными эмоциями и дрожанием земли (Горыныч прыгал выше всех), торопливо спряталась за дубом.
        - Папа жил, папа жив, папа будет жить! - скандировали головы.
        - Папа - наш рулевой! - Рубаха капитана набухла от пьяных слез умиления домовых.
        - Папа - ум, честь и совесть нашего царства! - надрывал свою петушиную глотку Никита Авдеевич с головы Соловья-разбойника, подкрепляя каждое слово ударом крепкого клюва по лбу воеводы разбойного приказа. Как его занесло на патлатую голову коротышки, он от радости и сам не помнил.
        - Объявляю амнистию. Возражения есть?
        - Нет!!! - Его паства была согласна на все.
        Илья поднял «орудие преступления» и обомлел. Видел он чудеса ювелирной техники, но такого… Ажурная конструкция золотого яйца поражала воображение. В узлах соединений золотых волокон сверкали крошечные бриллианты. Внутри, глубже, просвечивал второй слой, пересыпанный изумрудами. Дальше шел третий, уже едва различимый, поблескивающий голубыми самоцветами. И всю эту конструкцию пронизывала тонкая стальная игла, увенчанная на конце кроваво-красной капелькой рубина.
        - Фаберже бы от зависти удавился, - прошептал потрясенный Илья, бережно пряча смерть Кощея в карман штанов.
        - Папа, позволь за твое здоровье… - Головы мирового судьи тыркались в ведра в поисках хмельного, но тщетно. Тара была пуста.
        - Нам же в посад надо, - засуетилась вдруг Центральная, - солнце вот-вот сядет.
        - В посад!!! - воодушевленно заголосила поляна.
        Подготовка к обратной дороге много времени не заняла. Избушке строго-настрого приказали держать дверь на засове до утра, дабы Мурзик не сбежал, и «папино воинство» гурьбой полезло на Горыныча. Яга предпочла лететь в своей ступе, усадив рядом Гену.
        - Кормчим будешь, - распорядилась ведьма, подавая ему метлу.
        - И ты с нами? - обрадовался Илья.
        - Мой долг быть рядом со смертью Кощея, - невозмутимо пояснила ведьма. - А долг для меня превыше всего.
        Ступа взмыла в воздух и понеслась в сторону посада. Следом устремился Горыныч, унося на спине горланящую во всю глотку компанию:
        В заповедных и дремучих старых Муромских лесах
        Всяка нечисть бродит тучей, на проезжих сеет страх…
        Избушка долго смотрела вслед суматошным гостям, утащившим с собой ее хозяев Впервые за триста лет она осталась одна. Мурзика, дрыхнущего на постели Яги, она пока в расчет не принимала. Солнце бросало последние лучи поверх стройных сосен. Избушка вздохнула, выпустив из трубы клубок дыма, доковыляла до разбитого сундука, стоящего под дубом, села на него и стала терпеливо ждать возвращения хозяев.
        - Поспели, - облегченно прорычала Василиса, глядя на заходящего на посадку Горыныча. Розовая полоска заката стремительно темнела. Вслед за Горынычем на бреющем полете над поляной пронеслась перегруженная ступа.
        - Ну, Ванюша, не подкачай, весь посад за тебя молится, - мяукнула рысь.
        - На Ваню надейся… - задумчиво протянула Василиса, не отрывая глаз от исчезающего в сумерках посада, - а сам…
        - Что «сам»? - подался вперед Вакула. Пепельно-серая шерсть на загривке вздыбилась.
        - А сам к драке готовься! - Василиса строго посмотрела на своих подданных. - Хватит за спиной Ивана отсиживаться. Этой ночью, я так думаю, сам Кощей в посад наведается. Хитер и злобен воздыхатель мой. Силой Ванюшу не смог взять, теперь наверняка хитростью попытается. Ужом, змеей подколодной в посад просачиваться будет. Он мастер на себя личины накидывать. В этом деле его разве что Баба Яга одолеть сможет.
        - Ахти господи, пропали наши головушки! - запричитала Малашка.
        - Ой, мамоньки, что же делать-то нам, неприкаянным! - вторила ей Парашка.
        - Цыц, балаболки! - рявкнула Василиса. Парашку и Малашку как ветром сдуло. Только ветки дрогнули. - Короче, мужики, пора и вам когтями да зубами поработать.
        - Это можно, - провыл Вакула, - ты, матушка, не томи, говори, что делать надобно, а уж мы за родной посад да за тебя, хозяйка, порадеем.
        - Иного не ждала, - растрогалась Василиса, - быть тебе, кузнец, воеводою, пока Авдеич к нам не вернется. А теперь слушай. Я Кощея хорошо знаю. Он как-то Иваном прикинулся, когда его в посаде не было. Ну вылитый Ваня, не отличишь. Я-то притворство Кощеево сердцем почуяла, ну и когда он от меня по… одному месту получил, личина с негодяя вмиг слетела. А потому делать вам вот что надобно…
        - Хороши у нас закаты. - Чебурашка с удовольствием откинул ушастую мордочку, подставляя ее приятной вечерней прохладе, которую вместе с легким ветерком несли мерно машущие крылья дракона. Капитан был настроен не так лирически.
        - Горыныч!
        - Че, папа? - Головы дружно повернулись к Илье.
        - Поспеешь в посад до темноты, на каждую морду по ведру жертвую.
        - А не поспеем? - озабоченно поинтересовалась Левая.
        - Тогда нашу водку Кощей хлебать будет! - сердито пояснил Илья.
        - Фигушки, облизнется, - с натугой просипела Центральная. - А ну навались!!!
        Правая и Левая присоединились к ее усилиям, и ветер в ушах Чебурашки засвистел. Ступа с Бабой Ягой и Геной сразу осталась далеко позади.
        - Замерзаю, папа!!! - донеслось из-под крышки кастрюльки.
        - Терпи! Вся горилка в посаде.
        - А вот и он! - радостно воскликнул Чебурашка. - И бригада моя… чего-то с ведрами делает.
        - Что?!! - Финишный рывок Горыныча заставил наездников судорожно схватиться за веревку, к которой когда-то были привязаны ведра. За «бортом» остался лишь Никита Авдеевич, благополучно проспавший почти весь обратный перелет. Не открывая глаз, он расправил крылья, лениво попытался кукарекнуть и вновь задремал.
        - Ой, папа… терем! - Чебурашка готов был заплакать.
        Горыныч произвел сравнительно мягкую посадку. Пассажиры закачались на веревке под длинными шеями дракона и покатились по земле, когда эти шеи ринулись вслед за головами пересчитывать ведра. Илья, вспомнив чью-то мать, попытался встать, но его повело в сторону. Хмель, закачанный в него напоследок мстительной старушкой, в сочетании со стремительной посадкой Горыныча тут же перевел его в партер.
        - Папа! Будь спок! - Бывалый услужливо подхватил капитана под локоток.
        - Все спасли, - подтвердил Трус. - Только в одном ведре недостача. Какая-то гнида его почти до дна вылакала.
        - Та-а-ак, - протянул Илья, отряхивая рубаху. - Где комендант?
        - Тута он, - успокоил Балбес, ткнув в связанного Лиха рукой. Так как с координацией движений у подзагулявшего черта было не все в порядке, очки с Лиха слетели.
        Сверху послышался радостный смех Яги. Ей понравилась эффектная посадка Горыныча.
        - Пли! - сказал окосевший комендант, открывая глаз. На беду пассажиров ступы, Лихо лежал на спине лицом вверх. Смех наверху смолк, и Яга в обнимку с Геной покатилась по земле. Ступа кувыркалась отдельно.
        - Ну вот и все в сборе, - удовлетворенно вздохнул капитан.
        - А Никита Авдеевич где? - поинтересовался Чебурашка. Все подняли головы. Над посадом, широко расправив крылья, величаво проплыл воевода с безвольно поникшими лапами и низко опущенной головой.
        - Летит наш орел, - хихикнула Саламандра, высовываясь из кастрюльки.
        - Я бы даже сказала - парит, - задумчиво произнесла Центральная.
        - И как это ему удается, - удивилась Правая, - с закрытыми-то глазами?
        - На автопилоте шпарит вояка, - покачал головой Илья.
        - Пли! - Комендант службу знал. Крылья петуха обвисли, и он камнем рухнул вниз.
        - Напяльте на него очки!… - заорал капитан и бросился наперехват. Реакция у Ильи, даже в таком состоянии, была отменная. Воевода, в клубе перьев, материализовался в его руках, соизволил наконец-то проснуться и сердито закудахтал.
        - Чем это вам терем не угодил? - полюбопытствовал Илья, озираясь вокруг. Взгляд натыкался в основном на развалины, медленно тонущие в наступающих сумерках.
        - Пли! - скомандовал себе Лихо, разрывая травяные путы. Коменданта явно заклинило.
        - Я тебе дам «пли»! - Министр финансов осерчал не на шутку. - Вяжи его, Гена, не то тут ни одного здания не останется.
        - Чем? - флегматично спросил Гена, невозмутимо заламывая руки коменданту.
        - Найдем, - пропыхтел Чебурашка, пытаясь развязать бантик на поясе.
        - Моя не веревка, - запротестовала проснувшаяся катана, - моя чесна самурайска меч. Саке мне! Не то каждому по хари-кири сделаю.
        - Это ты нам по харе?!! Папа, давай его обратно перекуем. Совсем оборзела железка японская. На своих наезжает. - Чебурашка в сердцах так дернул за конец меча, что бантик не только развязался, но и отлетел в сторону. Плюхнувшись на землю, катана ужом поползла от греха подальше, но была перехвачена капитаном.
        - Не балуй, не то и впрямь перекую.
        Катана коротко кивнула и покорно повисла плетью. Перекинув ее через плечо на манер кнута, Илья еще раз оглядел свое войско. В этот момент он и впрямь чем-то напоминал пастуха.
        - Подъем!!! Враг не дремлет! Пахан в любую минуту объявиться может. Занимаем круговую оборону!
        Все зашевелились и расположились вокруг капитана. Трус и Бывалый о чем-то тревожно зашептались, косясь на ведра и зыркая исподлобья на Илью.
        - А может, сначала… это… - Трус смущенно крутил свои рога в руках.
        - Что это? - заинтересовался манипуляциями черта капитан.
        - Ну… это… для поднятия боевого духа… - Трус ткнул своим обмякшим рогом в сторону ведер.
        - Это потом. - Илья не мог оторвать глаз от рогов Труса. Тот засмущался еще больше, перекинул их за спину и спрятал туда же руки Сначала мы проверим боеспособность наших войск. Авдеич!
        - Ко-ко-ко, - вяло выдавил из себя петух и закрыл глаза, собираясь в очередной раз впасть в спячку.
        - Этот готов. Ему больше не наливать.
        - Ко-ко-ко!!! - Петух поднялся, рывком открыл веки, вперил огненный взор в капитана и даже попытался упереть крылья в бока.
        - Совсем другое дело! Настоящий орел. Вот так и стой. Саламандра!
        - У меня полный ажур! А ежели еще и боеприпасов подкинешь, от пахана даже пепла не останется.
        - Подкинем, если что останется после поднятия боевого духа.
        Трус и Бывалый облегченно вздохнули.
        - Соловей!
        Соловей надул щеки.
        - Отставить! Верю.
        Лихо заворочался во сне и зачмокал губами.
        - Гена, Чебурашка, - строго сказал Илья, - это чучело на вашем попечении. Как только пахан появится, очки долой и залпом…
        - Пли! - не открывая глаз, скомандовал Лихо.
        - А если он у него закрыт? - потребовал уточнения Гена.
        - А у меня открывалка есть. - Чебурашка торопливо просеменил в сторону развалин кузни и вскоре вернулся оттуда, волоча за собой огромный кузнечный молот. - Как по башке двинем, у него не то что один, оба враз откроются, будет знать, как посад рушить…
        - Взрослеешь на глазах… - Илья отнял молот у Чебурашки - Но мы одна команда. А своих обижать нельзя!
        - Пррравильное решение… - На середину круга на карачках выполз Балбес, потеснив шефа. - А потому требую справедливого и беспристрастного суда над этой свинячьей рожей. - Рога Балбеса мотнулись в сторону Бывалого, отбросив заодно и шефа туда же.
        - Это мы запросто, - оживились головы, - а ты… это…
        - Обижаете. Я что, дурной? - Балбес с трудом оторвался от земли и принялся копаться в своей набедренной повязке. - Где-то у меня тут было…
        - Только без непристойностей, - запротестовала Яга, уже успевшая прийти в себя после неудачной посадки. Удобно примостившись на бревне, она деловито разматывала клубок ниток из медвежьей шерсти.
        - Да где ж она? - Балбес хлопал себя по бедрам, ощупывая повязку. - В долг поверишь?
        Илье все это надоело.
        - У тебя что, претензии к своим коллегам?
        - Ну!
        - Кончай эту бодягу!!! Вы меня уважаете?
        - Спрашиваешь!
        - Какой базар, папа! - зашумело собрание.
        - Тогда объявляю мораторий на все разборки, за исключением одной.
        - Какой?
        - Разборки с Кощеем. У нас стрелка Забыли?
        - Папа, не боись!
        - Да мы его…
        - Лично на рога намотаю!
        - Нам бы только для поднятия духа…
        - Все будет. И для поднятия, и для опускания… А ну тащите сюда все, что от терема осталось.
        Команда Ильи, почувствовав твердую руководящую руку, дружно взялась за дело, и вскоре бревна и обломки рухнувшего терема Василисы перекочевали в центр подворья.
        - Поджигай!
        Саламандра вылетела из своей кастрюльки и радостно взлетела на вершину дровяного холма. Раздался треск, и появились первые язычки пламени. Через пару минут костер разгорелся, осветив посад и всех участников ночного шабаша.
        - Совсем другое дело, - удовлетворенно хмыкнул Илья, потирая шишку на лбу. - Вот теперь можно и для поднятия духа…
        - Ура!!!
        Спасенные Трусом и Бывалым ведра торжественно выставили перед капитаном.
        - Папа, банкуй! - «Папа» уже не возражал. Благие намерения выйти трезвым из этой переделки рухнули на поляне Яги.
        - Гуляют все… кроме Лиха. Он как выпьет, такой дурной становится!
        Лихо тоже не возражал, так как мирно спал, повязанный домовыми веревкой, поддерживавшей раньше его же штаны. Боевой дух союзной армии чистой и нечистой силы, ставшей под знамена «папы», был немедленно поднят на должную высоту.
        - Папа! Что б мы без тебя делали? - Левая в пьяном умилении полезла целоваться к
«папе». С другой стороны с той же целью лезла Правая. Господь хранит детей и пьяниц… Центральная опередила их обеих. От ее поцелуя «папа» закувыркался в сторону костра, и поцелуи Правой и Левой достались Центральной.
        - Как трогательно, - всхлипнул Трус, вытирая слезу левым рогом. Балбесик, а ты не хочешь с нами поцеловаться?
        - Хочу, Трусик, - проблеял Балбес и пополз в сторону своих сограждан по суверенному болоту.
        - А вы представьте себе: папы нет и выпивка кончилась…
        - Кошмар!!!
        - Чур меня, чур меня…
        - Ну ты скажешь, зелененький. Это как так - папы нет?!!
        - Ну а если… - упорствовал Гена.
        - Ребята, давайте жить дружно. - Илья отряхнул свою старомодную рубашку, отметив про себя, что она уже стала не чище его подпаленной гимнастерки. - В этом деле главное - система. Если она работает, то есть… гм… папа, нет папы - дело от этого не страдает.
        Яга подняла голову и, не прекращая стучать спицами, о любопытством прислушалась.
        - Папа, научи! - Команда Ильи смотрела влюбленными глазами на своего вождя. Капитан огляделся, прикидывая, где бы пристроиться. Чебурашка, поняв его намерения, нырнул в темноту и вскоре вернулся, волоча за собой кресло.
        - Откуда?
        - Оттуда. - Чебурашка мотнул головой в сторону костра.
        - Заныкал?
        - А чего палить зазря? Мебель почти не пострадала. Вдруг, думаю, Василиса или папа отдохнуть захотят.
        Илья довольно улыбнулся, польщенный заботой, ласково потрепал министра финансов по мягкой шерстке на голове и уселся в кресло. Спинка отлетела, ножки раздвинулись в разные стороны, и Илья вновь очутился на земле.
        - Мебель не пострадала, говоришь? - кряхтя, спросил капитан, с трудом поднимаясь в очередной раз.
        - Почти, - смутился прораб. - Ща починим. - И Чебурашка направил свои стопы в сторону развалин кузницы.
        - Ну уж нет, я лучше постою.
        - Папа, так что там насчет системы? - Черти, изрядно намучившиеся в бесплодных попытках самостоятельно добыть «нектар», ерзали от нетерпения.
        - Так и быть, слушайте. Главное в этой системе - отсутствие конкурентов, ибо лучший вид конкуренции - это монополия. Ясно излагаю?
        - Ага, - отрицательно закрутила головами аудитория.
        - А что такое конкуренция?
        - А что такое монополия?
        - Та-а-ак, - задумчиво протянул Илья. - Ладно, попробуем проще. Чебурашка, тащи сюда какую-нибудь бумагу из своих закромов.
        - Нету, - огорченно вздохнул прораб, - не изобрели еще. Может, пергамент?
        - Тащи. - Капитан вытащил из рюкзака шариковую ручку, постелил на спинку кресла пергамент, доставленный министром финансов, и пустился в объяснения.
        - Значит, так. В целях обеспечения секретности информацию раздробим на мелкие кусочки и хранить будем в самом недоступном месте… по частям.
        - Ивана-сан, моя им не доверять. Секрет моя хранить. Моя самурай. Моя никому не сказать, всем головы отрубать. - Слегка оклемавшаяся катана уже несколько минут с любопытством прислушивалась к лекции папы и теперь вносила свои предложения, ерзая у него на плече.
        - Цыц, япошка! Тебе русскую душу не понять. Теперь внимание! Записываю. Це два аш пять о аш. Понятно? - Илья удовлетворенно обвел рамочкой корявую надпись, красовавшуюся в центре листа: «С2Н5ОН».
        - Ага, - неуверенно протянула ошарашенная аудитория.
        - Ну надо же как просто, - восхитился Балбес. - Це два аш пять о аш. А мы мучились.
        - Да, знать бы раньше… - почесал затылок Бывалый.
        - Где хранить будем? - деловито спросил Чебурашка.
        - У меня! - вызвалась Яга. - Леса у нас глухие, укромных мест много…
        - Не возражаю, - кивнул Илья. Чебурашка со вздохом протянул свиток Яге. Пергамент выскользнул из его рук, сам свернулся в трубочку и молниеносно исчез в складках необъятной юбки ведьмы. Экс-прораб, не мешкая, постелил на спинку следующий лист.
        - Перейдем к техпроцессу… кхе, кхе… В горле что-то пересохло.
        - Водички? - участливо сунулась Центральная.
        - Это мы щас, - засуетилась Левая.
        - До колодца Лихо еще не добрался, - успокоила капитана Правая.
        - Что?!! - возмутился Илья. - Учишь их, учишь, а они водички, понимаете ли… - Капитан явно пошел вразнос.
        Гена постучал кулаком по лбу, выразительно глядя на Горыныча.
        - А-а-а, - дошло наконец до Центральной. - Нам тоже не помешает… озабоченно пробормотала она.
        - Ох, Ваня, - вздохнула Яга, - что-то я сомневаться начала в успехе.
        Однако капитан, уже набравший обороты, в успехе не сомневался:
        - Все будет хоккей, бабуля!
        Смазав голосовые связки, капитан продолжил:
        - Ну, технология - это в принципе еще проще. Главное - зашифровать. Чтоб никто посторонний не догадался. Чан мы обозначим… скажем… чертов котел. Запомнили?
        Аудитория торопливо закивала.
        - Медовуху обзовем, скажем… нектаром. Принимается?
        - Принимается, принимается, - одобрило собрание.
        - Огонь у нас будет красным петухом. Идет?
        - Идет!
        - Кстати, а чего это Авдеич у нас так подозрительно затих?
        Все посмотрели на воеводу. Петух стоял, мерно покачиваясь на широко расставленных лапах, уперев крылья в бока. Чебурашка подошел поближе, заглянул ему в лицо и вернулся к «папе».
        - Спит, - коротко сообщил он.
        - Молодец! Вот нервы у мужика. Впереди смертельный бой с самим Кощеем, а он спит. Орел. Как царем стану, обязательно награжу. Так, на чем я остановился?
        - На красном петухе, - сонно прокудахтал воевода, - насчет награды не забудь.
        - Постараюсь, - кивнул Илья. - Как бы нам змеевик обозвать? - Капитан задумался.
        - Пьяная саламандра, - подсказала из костра ящерка.
        - Молодец! А ну, кто придумает, как водичку холодную обозвать?
        - Холодную, говоришь? - подключилась к общему творческому процессу Яга. - Холодная обычно родниковая бывает али в речке, где ключи бьют.
        - Давай ключом назовем, - предложил Гена.
        - Заметано. Ну а готовый к употреблению продукт предлагаю назвать огненным драконом. Идет?
        - Идет!!! - радостно заорал Горыныч.
        - Так и запишем.
        В течение нескольких минут над посадом стояла полная тишина. Все затаив дыхание наблюдали, как на пергамент ложились неровные строчки. Закончив этот нелегкий труд, капитан сделал вдох, с наслаждением потянулся и взял в руки шуршащий лист.
        - Так, что у нас получилось?.. Угу… наполнить чертов котел свежим нектаром, поставить его на красного петуха, сверху положить пьяную саламандру и бить ее ключом, пока не родится огненный дракон. Огненный дракон поместить в кувшин, плотно закупорить горлышко и залить его кипящим воском. Вот так вот! Хрен кто догадается. Держи, Чебурашка! - Илья торжественно передал домовому пергамент.
        - Братва! Вы только подумайте, сколько папа для нас сделал, какой коллектив сколотил! - Соловья-разбойника раздувало от избытка чувств. Давайте выпьем за нашего папу…
        Возражений, естественно, не последовало. Лишь Яга укоризненно покачала головой. Илья виновато развел руками и попытался поклониться даме, покачнулся и, чтобы не упасть, схватился за чей-то клык.
        - Надо же какой тупой! Ты кто?
        - Центральная.
        - Будем точить. Прораб!
        - Я министр, - икнул Чебурашка.
        - Министр… инструменты!

16
        Нервы Кощея вибрировали, как туго натянутая гитарная струна. Ночь уже давно вступила в свои права, а он все никак не мог принять нужный облик.
        - Ну, Кощеюшко, давай. Сосредоточились, успокоились, поехали! Накачав себя соответственным образом, Кощей в четвертый раз провыл заклинание личины, глянул в зеркало и в четвертый раз сплюнул. От негра в нем была одна повязка Лумумбы. Все остальное больше напоминало хорошо просушенного на солнце старичка индуса, выкрашенного почему-то в нежно-розовый цвет. Кощей повторил попытку и стал оранжевым, затем зеленым, голубым, затем… цвета детского поноса. Это его доконало. Пнув со злости кучу тряпья на полу, Его Бессмертие уже всерьез было решил прикинуться китайцем, как взгляд его упал на коробку с сапожной щеткой, вывалившуюся из кучи хлама. Решение напрашивалось само собой. Через полчаса Кощей превратился в настоящего негра, от которого за версту несло гуталином. Сдернув с ручки двери большое медное кольцо, пристроил его в носу. Сходство стало идеальным. Не хватало только копья. Эту проблему Кощей решил, отодрав узкую рейку от косяка двери подземной кладовой. Его Бессмертие был готов к поединку. - Ну, Ванька! Держись! Я иду!!!
        Разношерстная команда мастеровых, тщательно проинструктированная Вакулой, рассыпалась по периметру посада, охраняя его от вторжения извне. Сам кузнец залег на самом опасном участке. Замок Кощея располагался к югу от посада. Время шло, Кощея не было. «Струсил!» - ликовал Вакула, глядя на догорающие останки терема на площади. «Скоро опять человеком стану. Кузню отстрою, а может, и воеводой останусь… ежели с Авдеичем чего-нибудь… прости господи мысли мои грешные. Не приведи бог, конечно… ну а если… тогда Малашка не отвертится Нос-то сразу воротить перестанет. Воевода! Звучит! Василиса благословение даст. Не откажет же она своему воеводе…» Треск ветвей со стороны замка Кощея заставил встрепенуться размечтавшегося кузнеца. Маленькая черная фигурка, облаченная в элегантную юбочку из сушеных пальмовых листьев, ломилась сквозь кусты, сердито бормоча что-то под нос. Большое медное кольцо, качающееся в носу при каждом шаге, било фигурку по зубам, что, вероятно, и было причиной ее раздражения. В руках фигурка держала длинную палку, отдаленно напоминающую копье. Темнота не мешала Вакуле разглядеть все эти
подробности. В волчьем обличье кузнец приобрел много новых способностей, в том числе и ночное зрение. «Кощей, смекнул Вакула. - Вот хитрюга. Права была Василиса. По части личин да чар он мастак. Однако нас не проведешь. Мы тебе проверочку устроим. По методике Василисы Премудрой». И кузнец, недолго думая, распластался в длиннющем прыжке, широко раскрыв пасть, взяв прицел точно между ног подозреваемого.
        Практики лесного зверя подкрадываться к жертве бесшумно Вакула не имел, а потому сообщил о своих намерениях прямым текстом:
        - Ща я те, Кощей, кое-что оттяпаю!
        Получивший своевременное уведомление Кощей немедленно развернулся на сто восемьдесят градусов, подставив под удар то, что у нормальных людей называется мягкое место. У Кощея это место оказалось настолько жестким, что от боли взвыли оба.
        - Офонарел, что ли? - заверещал Его Бессмертие - На порядочных людей кидаешься? Тебе что, делать больше нечего?
        - Прошу прощения. - Кузнец сплюнул обломок зуба, вымазанный в гуталине. - Ошибочка вышла. Обознался.
        Незнакомец как был черненьким коротышкой с кольцом в носу, так им и остался.
        - Я те дам, обознался! - осерчал Кощей, перехватил копье на манер дубины и с треском переломил его о хребет Вакулы.
        - Я ж извинился! - обиженно провыл волк, улепетывая со всех ног от греха подальше. Кощей тоже расстроился. Потирая покусанное место, он подобрал обломки копья и двинулся к цели своего путешествия. До посада было уже рукой подать. Проломившись сквозь густой кустарник, Кощей на одном дыхании взлетел на развалины кузни и замер. Картина, представшая перед ним, заставила его так широко открыть рот, что проклятое кольцо ввалилось-таки внутрь, благополучно миновав зубы. Его верные слуги плечом к плечу с его злейшими врагами пели песни и пили вино! Больше всех старался Соловей-разбойник:
        Вы слыхали, как поют дрозды-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы?
        Нет, не те дрозды, не полевы-ы-ы-ы-я-я-я-я-я-я…
        Кипя от возмущения, Кощей двинулся к нахалу с целью немедленно разобраться, но по дороге его внимание привлекли Гена и Чебурашка, старательно втолковывающие что-то чертям.
        - Я прораб или не прораб? - грозно вопрошал домовой, засунув голову в пасть Центральной.
        - Прораб, - донесся из пасти голос Балбеса.
        - Я министр или не министр?
        - Министр.
        - Тогда отдай напильник!
        - Не отдам. Моя очередь… Я тоже хочу ссспос-собсствывова… блин… споспешшшствов…
        - Внести вклад в общее дело в борьбе с паханом, - прокукарекал с ноздрей Центральной петух.

«Ага, - смекнул Кощей, - у меня появился союзник». И он начал протискиваться поближе, в надежде услышать что-нибудь новенькое о неведомом пахане.
        - Кончай базар, братаны, - дыхнула крутым перегаром Левая. - Ночь на исходе, а вы все с Центральной возитесь.
        - Не лезь наперед папы в пекло. - Илья уступил Трусу место. Трус откинул рога за спину, торопливо сел на землю, схватился за свой конец напильника и начал яростно шаркать им взад-вперед. Балбес, удобно устроившийся на языке Центральной, не ожидал такой прыти от своего коллеги, упустил свой конец, и напильник вместо треугольного зуба Центральной проехался по ее губе. Двухметровый обрубок бревна, распяливший пасть судьи, затрещал, но выдержал.
        - А говорили - не надо! - торжествующе сказал Илья. - Предосторожность не помешает!
        Балбес грозящей ему опасности даже не заметил. Трус, дрожа от нетерпения, торопливо приладил напильник к следующему зубу и собрался продолжать в том же духе.
        - Кто ж так точит, бестолочь? - не выдержал Кощей. - А ну дай сюда напильник! - Выдернув у оторопевшего черта инструмент, Его Бессмертие бесцеремонно отодвинул Труса в сторону. Но продемонстрировать свое мастерство Кощею не дали.
        - Отвали, мужик! - рыкнул Бывалый. - Вишь, мы делом заняты?
        - Ходют тут всякие, - поддержал Бывалого Чебурашка, - а потом… напильники пропадают.
        Напильник был немедленно изъят, Кощей с позором изгнан пинком копыта по уже пострадавшему от Вакулы месту. Илья вмешаться не успел. Его команда действовала слаженно и дружно.
        - Это вы, конечно, молодцы, но, может, не стоило так? - Илья с любопытством разглядывал Кощея. - Мужик помочь хотел. От души, можно сказать. Откуда ты, негритосик? Как тебя звать-величать? С чем пожаловал?
        - Мой Лумумба. Вождь. Меня вся Африка знает. - Разобиженный Кощей с трудом входил в роль. - А ты кто такой?
        - А я папа. Меня весь Рамодановск знает. А это у тебя что? - Илья кивнул на обломки рейки.
        - Мой боевой копье! - старательно коверкая речь, отрапортовал Кощей.
        - Оружие надо держать в порядке, - укорил Кощея Илья.
        - Попробуй удержи! - загорячился Кощей. - По вашим лесам такие психи бегают, копий на них не напасешься. Сначала наследство норовят оттяпать, а потом извиняются. Обознались они, видите ли. Да ты сам посмотри! - Кощей в запале развернулся тылом и задрал юбочку. На тощем, костлявом заду Его Бессмертия виднелся четкий отпечаток зубов Вакулы.
        - А я думал, у негров наследство с другой стороны, - почесал затылок Илья.
        - Это у негров, - рассердился на бестолкового оппонента Кощей, - а у нас все как у людей.
        - Это как?
        - Ну ты что, сам не видел, через ж… Ой! Все по-русски, короче, не ошибешься.
        - Да, здесь трудно ошибиться. Орлы!!!
        - Че!
        - Че!
        - Че, папа?
        - Нашего полку опять прибыло. Новый русский, похоже. Только почему-то черненький. Ну, оно понятно… он же из Африки. Давай, новобранец, держись коллектива. С нами не пропадешь.
        И Кощей начал держаться коллектива. К Яге, невозмутимо продолжавшей работать над вторым чулком, он приблизиться побоялся, испугавшись разоблачения. Он до сих пор не мог в толк взять, как ей удалось обойти заклятие и покинуть поляну. А потому Бессмертный для начала подержался около Соловья-разбойника и даже попытался подпевать старческим дрожащим фальцетом. Дал петуха, смутился и вернулся к основному составу, только что закончившему точить зубы Центральной. Балбес выполз из широко распяленной пасти дракона, распорку выбили отнятой у Чебурашки кувалдой, лишь по чистой случайности не смахнув заодно и пару остро отточенных зубов. Однако, несмотря на это, пасть Центральной закрываться не спешила.
        - Перебор, - почесал затылок «папа». - Бревнышко великовато.
        - Ну и что? - не поняла Левая.
        - Челюсти заклинило, - пояснил капитан.
        - Папа, а ежели сверху по ноздрям… - Чебурашка кивнул на молот.
        - Ты больше не пьешь! - вынес свой вердикт Илья. - Алкоголь пробуждает в тебе садистские наклонности.
        Однако Левая так не считала и осуществила идею прораба, использовав в качестве молота собственную морду. Хрустнув в суставах, челюсть захлопнулась.
        - Спасибо, - поблагодарила Центральная прокурора.
        - Нет проблем, - не менее любезно ответствовала Левая судье, - по морде я завсегда с превеликим удовольствием…
        - На чем бы заточку опробовать? - завертел головой Илья.
        - А на этом бревнышке, - подсказал Кощей. - Оно все равно великовато.
        - Ценная мысль, - согласился капитан. - Ну-ка, любезная, открой ротик.
        Центральная послушно открыла «ротик» и с треском захлопнула его, перерубив подсунутый внутрь обрубок пополам.
        - Так держать! - одобрил Илья. - Чья очередь?
        - Моя! - Левая отпихнула морду Центральной и торопливо разинула пасть.
        - Ну, тут теперь и без нас разберутся, - решил Илья. - Что-то пахана не видно. Скоро светать будет. Похоже, нагнали мы на него страху.
        Кощей задрал голову и с ужасом увидел, что звезды начали потихоньку меркнуть, а небо на востоке медленно светлеть. Проклиная себя за трусость (после похода на болото Кощей не решился использовать заклинание переноса, а потому много времени потерял на дорогу), Его Бессмертие приступил к осуществлению своего хитроумного плана, не надеясь уже на помощь неведомого пахана.
        - Да, все хотел спросить, - обратился он к Илье, вздумавшему устроить переодевание, - вам Ванька здесь нигде не попадался?
        - Это какой Ванька? - удивленно вскинул брови Илья, натягивая на себя свою грязную, с подпалинами камуфляжку.
        - Дурак!
        - Сам дурак! - обиделся Илья и схватил Кощея за кольцо.
        - Да не ты дурак, Ванька - дурак! - загнусавил Кощей, так как вместе с кольцом в крепких пальцах капитана оказались и ноздри Его Бессмертия.
        - А я за него, - прорычал Илья, - ну-ка, повтори, кто тут дурак? Я? А может быть, ты?
        - Я дурак, я, - чуть не плача, прогундел Кощей. - Уж и пошутить нельзя, - уже нормальным голосом захныкал Его Бессмертие, пока капитан оттирал пальцы от гуталина об его юбочку.
        - За такие шуточки братва в сортире мочит! Ну, чего тебе из-под меня надобно?
        - Да ничего мне из-под тебя не надобно. Я ему, можно сказать, из самой Африки подарок к свадьбе тащу, а он меня за нос… - Кощей, войдя в роль, так увлекся, что сам искренне поверил в свои слова и всхлипнул от обиды. Из глаз Его Бессмертия закапали слезы, смывая гуталин со впалых щек.
        - Извини, погорячился.
        - И ты туда же, - рассердился Кощей. - Что за дикари тут живут? Сначала в рыло норовят… а потом извиняются.
        - Да вообще-то можно и наоборот, - почесал затылок Илья.
        - А какие подарки? - Чебурашка нетерпеливо дернул за юбочку Кощея.
        - Замечательные! - обрадовался изменению темы Кощей. Именно этого вопроса он и ждал. - Золото, алмазы и даже бриллианты. Прямо с рудников.
        - Бриллианты с рудников? - удивился капитан.
        - Ага, - увлеченно врал Его Бессмертие. - Мы на такую жилу наткнулись… - Кощей чмокнул губами. - там этих бриллиантов ну завались. Лопатами гребем…
        - Бриллианты нам не помешают, правда, Чебурашка?
        - Ага, - согласился домовой, - хозяйство восстанавливать надо. А то у нас навару за три дня одно золотое яичко.
        - Ну, на яичко ты губы не раскатывай, - осадил Чебурашку капитан. Это я себе на память оставлю. - Илья вытащил из штанов золотое яйцо, полюбовался им и засунул в карман гимнастерки. Рука его при этом случайно задела крест, и он затряс обожженной рукой. Только тут бравый капитан заметил, что крест уже прожег нагрудный карман, и пачка баксов, лежащая в нем, потихоньку начала чернеть и дымиться.
        - Ты что творишь? - рассердился на «звоночек» Илья. - Это ж валюта!
        Крест молниеносно остыл и даже покрылся изморозью. Судя по всему, он серьезно обиделся. А Кощей тем временем трепетал, не сводя глаз с кармана Ильи, в котором он узрел свою смерть.
        - Никак замерз? - посочувствовал Илья. - Оно понятно, здесь не Африка.
        - А где подарки-то? - деловито поинтересовался Чебурашка. Оприходовать надо бы.
        - Чуть-чуть не довез, - скорбным голосом заявил Кощей, продолжая трястись, - слоны от холода замерзли.
        - Слоны? - поразился Гена.
        - Подарков много, - пояснил Кощей, - без слонов не дотащишь.
        - Где замерзли? Координаты! - потребовал Соловей-разбойник. Он уже не пел. Перед его мысленным взором сверкали сокровища жаркой Африки.
        - Да тут, совсем рядом! - радостно завопил Кощей. Он схватил Илью за рукав и потащил к остаткам частокола, косясь на розовеющую полоску восхода. Однако довести до конца свчое черное дело Кощей не успел. Чебурашка, чрезвычайно озабоченный пополнением посадской казны, шустро припустил следом, споткнулся второпях и с разбегу боднул Кощея в его тощий бессмертный зад.
        - Опять? - заорал Кощей, хватаясь за пострадавшее место. Его можно было понять. За эту ночь оно страдало уже трижды. Его вопль перекрыл яростный рев. Перед изумленной троицей вздыбилась огромная медведица, перекрыв выход из посада.
        В эту последнюю ночь Василиса не сидела сложа лапы. Ее челядь плотно перекрыла посад со всех сторон. Воробьи, белки, куры сновали от основной ударной силы, состоящей преимущественно из волков и собак, к Василисе с докладом и обратно с указаниями. Прорваться сквозь этот заслон незамеченным было практически невозможно.
        - Границу посада пытались пересечь два муравья и гусеница, докладывал воробей, запрыгивая на лохматое плечо Василисы.
        - Пересекли?
        - Не успели.
        - Почему?
        - Съел.
        - Не стошнило?
        - Никак нет.
        - Значит, Кощей еще где-то бродит. Продолжай в том же духе.
        Воробей упорхнул, а его место заняла взъерошенная курица:
        - Васька-кривой докладывает, что слева от него на территорию посада никто не проникал.
        - А справа?
        - Так он же кривой…
        - Тьфу! Бестолочь! Лети назад и пялься направо.
        Пощекотав острыми коготками, на плечо взметнулась юркая белочка и затараторила:
        - Хозяйка, Вакула просил передать, что Кощей в посад пока не совался, только он больше не может на карауле стоять.
        - Это еще почему? - недовольно рыкнула медведица.
        - А он себе зуб сломал, - хихикнула Малашка, - и пасть гуталином вымазал. Мне бы, говорит, к ручейку зубки почистить, а то мерзко пахнет.
        - Какой зуб, какой гуталин? - затрясла головой Василиса.
        - Зуб правый, третий сверху. А гуталин хороший, черный. У нас такого в посаде не достанешь. Им бы лапти начистить… шик! Я вот думаю…
        Поняв, что от этой трещотки толку все равно не добьешься, Василиса опустилась на четвереньки и наметом ринулась к южной части посада. Она застала Вакулу за довольно странным для волка занятием. Сидя на хвосте, он пытался левой передней лапой ощупать спину, по которой прогулялось «копье» Кощея, а правой ерзал по носу и зубам, счищая гуталин и отчаянно фыркая.
        - Об кого зуб сломал? - тряхнула Василиса Вакулу.
        - Об негра.
        - А гуталин откуда взял?
        - Негр дал… случайно… Он, наверное, не хотел, но дал. - Запутав Василису окончательно, Вакула принялся яростно вылизывать нос, фыркая и чихая.
        - Так… - Василиса собралась наконец с мыслями. - Ну а негр куда делся?
        - В посад двинул.
        - В посад? - яростно сверкнула глазами медведица. - Так это ж Кощей, балда!!!
        - Дык как же, матушка? - вскинулся Вакула. - Я его почти за энто за самое… а он хоть бы хны… и кольцо в носу, и колер не сменил.
        Но Василиса уже не слушала кузнеца и неслась к частоколу.
        - Бей Кощея! - взревела она, наткнувшись на своего почерневшего от гуталина воздыхателя, увидела Илью, засмущалась и стыдливо попятилась, прикрываясь лапами.
        - Кощей? - удивленно спросил Илья, хватая папуаса за кольцо.
        - А как же алмазы, бриллианты? - захныкал Чебурашка.
        - Обманул, гад! - догадался Соловей-разбойник, надувая щеки. - Ща я те одну песенку просвищу!
        - Так вот почему крестик-то… Как же я запамятовал? Ну извини, - в пьяном раскаянии взмолился Илья.
        Иней растаял, и крестик вновь накалился.
        - Братаны! Пахана поймали! - радостно сообщил капитан, волоча пленника поближе к костру. Кощей понял, кто такой пахан, понял, что рассчитывать на него можно как на себя самого, и наконец понял, что их сейчас обоих будут бить.
        - На помощь, Яга! - завопил он. - Ты по договору обязана помогать мне!
        - Я и рада бы, Кощеюшка, - заголосила Яга плачущим голосом. - Да повязали меня злодеи проклятые, сил колдовских лишили…
        В доказательство она подняла руки с недовязанным чулком кверху. Вокруг запястий торопливо летал клубок, стягивая их прочной шерстяной нитью.
        - Изменщица! - пискнул Кощей, рванулся что есть силы из крепких объятий мучителя и бросился наутек.
        - Уйдет, - заволновался Гена. - Чебурашка, буди оружие!
        Кощей метался по площади, уворачиваясь от тянущихся к нему рук, лап, когтей и крыльев.
        - Не уйдет, - заверил Илья, сдергивая с плеча хмельную катану-кладенец, и попытался достать им «пахана». Вместо полновесного удара меч щелкнул на манер кнута, естественно, промазал и заверещал что-то о потере лица.
        - Да пошел ты со своим лицом, - рассердился Илья и швырнул его в удирающего Кощея.
        - Ивана-сана, не надо! - взвизгнул меч в полете, сделал три оборота вокруг шеи
«пахана» и заткнулся, разобидевшись на весь мир.
        - А мы его так! - азартно сказала Центральная, шмякнув мордой о землю, на которой только что стоял ее бывший хозяин. Кощей оказался шустрее. Левой воевать таким способом было несподручно, так как зубы были недоточены, а пасть распирало бревно. Недолго думая, она шарахнула по «пахану» огнеметом. Из пасти, взвизгнув, вылетел подпаленный Балбес и вышиб своим телом бревно. Пасть захлопнулась, автоматически перекрыв напалм.
        - Эх, раззявы! - сердито кукарекнул с головы Правой воевода, взмахнул крыльями и смело ринулся в бой.
        - Пли! - тормошили Лихо Чебурашка и Гена. Очки были сняты, голова повернута на улепетывающего врага, но бедовый глаз «секретного» оружия открываться не желал.
        - К черту! - разозлился прораб. - Где открывалка?
        - Туточки. - Трус метнулся к молоту. - Это мы вмиг обеспечим.
        - Садисты, - сонным голосом пробурчал Лихо и соизволил открыть глаз. Зрачок начал медленно фокусироваться и вращаться в поисках мишени.
        - А мы его, пожалуй, так, - решила внести свой вклад в общее дело Правая, срывая со спины рюкзак Ильи. Рюкзак, с притороченным к нему автоматом, отправился в полет, стремительно догоняя Его Бессмертие.
        - Пли! - лениво буркнул Лихо и вновь задремал, не дожидаясь результатов залпа. Так как тощую фигурку Кощея перекрывала широкая спина Ильи, результат предсказать было нетрудно. Приклад автомата финишировал на темечке «папы», лямки рюкзака захлестнули его шею, сам рюкзак развернулся на загривке Ильи и рванул его вперед. Вывернув голову с выпученными от ужаса глазами на сто восемьдесят градусов, Кощей прибавил обороты в тщетной попытке оторваться от настигающего кома, состоящего из проклятого Ивана-дурака, автомата и рюкзака, но судьба распорядилась иначе. Солнце наконец-то бросило свой первый луч на посад, из которого так и не успел выкатиться Илья.
        - Ку-ка-ре-ку!!! - торжествующе заорал над головой Кощея петух и рухнул ему под ноги дородным седовласым воином. Кощей, запнувшись о неожиданно возникшую преграду, сразу стал похож на своего преследователя, разве что габариты клубка поменьше да стука костей побольше. В таком виде он и выкатился за пределы посада, преследуемый Ильей, успевшим принять вертикальное положение. Со всех сторон до него доносились радостные вопли посадской челяди, к которой вернулся наконец-то человеческий облик. Вот радостно визжит Малашка с верхушки ели, судорожно вцепившись в смолистый ствол. Не меньше радуется Парашка, распластавшись на мохнатой ветке пониже. А вот Аглая, скуля от счастья, торопливо забивается в кусты, стараясь прикрыть наготу растопыренными пальцами. Все это Кощей видел мельком, фрагментами, в процессе кувыркания уже по склону оврага. «Пора делать ноги», - сообразил Его Бессмертие, и из клубка послышались завывания. В таких условиях Кощею колдовать еще не приходилось…

17
        - Вертушка через полчаса будет здесь.
        - Что делать будем? - мрачно спросил Степан.
        - А хрен его знает. Мы за эти трое суток аж до Лукоморья все вокруг исползали.
        - То моя вина! - Иван ударил себя кулаком в грудь. - Отпустил брата старшего одного до ветру.
        - Да с тебя-то какой спрос, ты лицо гражданское, - отмахнулся Кожевников.
        - Собаку бы сюда, - пробурчал Николай.
        - Собаку доставить не проблема, а что мы ей предъявим? От капитана ни одной вещички не осталось.
        - А кокаин?
        - Точно! У поручика целый рюкзак с кокой, - закивал Молотков.
        - А я вот что не пойму, - удивленно покрутил головой Василий, - следы до березки нас довели, и все! Он как испарился. Ладно б в болоте - можно понять. Но до болота полсотни метров. Земля после дождя вся раскисла, все как на ладони видно…
        Сухо треснула ветка. Из кустов вышел проводник, скинул с себя дождевик и направился к заимке, стараясь не смотреть на вопрошающие взгляды бойцов.
        - Ясно, - пробормотал Степан.
        - Что-то здесь не так, - щурясь на солнце, задумчиво произнес Олег. Давай все-таки попробуем еще раз пройтись по его пути.
        - Давай, да что толку, мы там уж столько топтались, - безнадежно вздохнул Степан.
        - Ну пойдем еще раз потопчемся, - рассердился Олежка и решительно пошлепал прямиком через начавшую подсыхать лужу к березке, притулившейся на окраине поляны. Дойти до нее он не успел. Воздух задрожал, потерял прозрачность, и корявую березку закрыло голубое марево, из которого выкатился черный клубок. За ним несся Илья, размахивая автоматом, как дубинкой.
        - Бей Кощея!!! - пронесся над поляной клич капитана.
        Черный клубок прокатился по луже мимо ошалевшего от неожиданности бойца, отмылся от гуталина, и маленькая фигурка в юбочке из пальмовых листьев и блестящем ошейнике заметалась на окраине болота, не решаясь сунуться в топь.
        - Попался!!! - торжествующе ревел Илья.
        - Брат!!! - Могучая длань поймала Илью за рюкзак, и капитан очутился в горячих объятиях богатыря.
        - Отстань, Ванька, Кощея упустим! - затрепыхался Илья.
        - Кощей?!! - взревел Иван, опознав своего недруга. - Ну, Кощей, погоди!!!
        Увидев несущихся на него двух Иванов, Кощей заверещал, торопливо сотворил еще одно заклинание и исчез… вместе с Иванами.
        - Блин! - треснул себя по лбу Степан, - Ржевского прошляпили… Что стоял, дурья башка? - накинулся он на Олежку, застывшего в полной прострации посреди лужи. - Ведь поручик совсем рядом проскочил!
        Олежка потряс головой, с трудом отгоняя наваждение. Что-то чмокнуло в воздухе.
        - Бей Кощея!!! - Мимо Степана пролетела маленькая фигурка, затем большая. Большая оказалась Иваном. На полянке было тесно. Степана смело на окраину, а потому он не сумел перехватить среднюю фигурку, размахивающую автоматом. Фигурки исчезли. Группа захвата переглянулась и молча рассыпалась по поляне. Хлопок - и из ниоткуда появилась вереница отчаянно спешащих куда-то не очень трезвых личностей.
        - Бей Кощея!!!
        Кожевников, не раздумывая, прыгнул на среднюю фигурку, не заметив, что их уже стало две. Кощей с Иваном и Ильей вновь исчезли, воевода, рухнувший в лужу, обиделся и задержался.
        - Меня, витязя Василисы, мордой в грязь?!! - Никита Авдеевич поднялся, бережно поддерживаемый виновато улыбающимся лейтенантом, и отправил обладателя черного пояса по боевому карате в нокдаун прямо посреди лужи. Там было действительно грязно. Из заимки вышел хмурый проводник:
        - Ну чего вы расшумелись… А это кто?.. А где Иван?
        Но группе захвата было не до него. Напружинившись, они ждали очередного хлопка, и он не застал их врасплох.
        - Не уйдешь! - ревели Иван и Никита Авдеевич, налетая на Кощея с разных сторон. Последним, отдуваясь, спешил Илья, потрясая автоматом. Тяжелый вещмешок тормозил его движение, что дало возможность группе захвата наконец-то накрыть цель.
        - Ага, попался!!! - Олежка Молотков сделал красивый подкат, и группа захвата навалилась на рухнувшего в лужу капитана.
        - Ага, попался!!! - донесся с другого конца поляны торжествующий крик Ивана. Около корявой березки возникла куча мала, из-под которой вьюном выполз Кощей, почему-то уже без юбочки из пальмовых листьев. Но чья-то могучая рука схватила Кощея за концы катаны-кладенца и уволокла обратно. Хлопок! - и одной кучей на поляне стало меньше. С восторженными воплями группа захвата подхватила Илью и на высоко поднятых руках потащила к заимке. Взгляд капитана наткнулся на растерянного проводника, вылупившего глаза на березку.
        - Это куда это… Иван-то куда подевался…
        - На царство, отец, на царство! - успокоил Афанасия Никодимовича капитан. - Я там, в тридевятом, за него похлопотал малость…
        Рев двигателя заглушил последние слова Ильи. Из-за деревьев вынырнул вертолет и, дав круг над заимкой, пошел на посадку.
        Маленькая однокомнатная квартирка Ильи с трудом вмещала всех желающих поздравить хозяина с присвоением ему очередного звания капитана. Дам на вечеринке не было по настоянию самого виновника торжества: на всю катушку он предпочитал расслабляться без представительниц прекрасного пола. Новоиспеченный капитан расстарался. Пили исключительно коньяк и шампанское. Веселье было в самом разгаре. Илья под громогласный хохот друзей рассказывал о своих похождениях в тридевятом царстве.
        - Не могу, Юрьич… - Ухтомский вытер выступившие от смеха слезы. Пойдем покурим, пока меня кондрашка не хватила… у меня ж сердце… не бережет старика!
        Лейтенант помог выбраться шефу из-за стола, и они прошли в ванную на перекур.
        - Ну артист! - Ухтомский присел на край ванны. - Пора нашему капитану менять амплуа. Ты ему по-дружески присоветуй на бумажку все это перенести. В любой редакции с руками оторвут.
        - Ржевского от одного вида бумаг воротит.
        - Это верно. А жаль. Такой фантаст пропадает. Ну до того складно врет…
        - Угу, - невнятно пробурчал Кожевников, перед глазами которого стояло добродушное лицо Ивана. - Складно врет, - согласился он, поправляя висящую на батарее камуфляжку Ильи с присохшими к ней комьями грязи. Из кармашка выскользнуло золотое яичко и покатилось по желтой, с ржавыми разводами ванне. Полковник, кряхтя, нагнулся и подхватил удирающее яйцо:
        - Это еще что?!!
        - Что?
        - Яичко… золотое…
        - Не может быть, - выдохнул Кожевников, хотя внутренне и был готов к чему-то подобному.
        - Да ты посмотри, посмотри!
        Лейтенант осторожно принял из трясущейся руки Ухтомского яйцо. Ажурное творение неведомого мастера засверкало алмазными брызгами в свете тусклой шестидесятиваттной лампочки.
        - С ума сойти…
        - Е-мое… что же теперь с этим царством будет? - Лейтенант потерянно посмотрел на полковника.
        - А что?
        - Как «что», как «что»?!! Поручик там трое суток звездочки обмывать изволил…
        - Да-а-а, - потрясение протянул полковник, - это будет что-то…

«ИБО ВЕСЕЛИЕ ЕСТЬ РУСИ ПИТИ…»
        Еще пятнадцать лет назад публикация книги О. Шелонина и В. Баженова была бы невозможной. Уж больно скользкая в ней затронута тема. И не столько тема, сколько основной прием, способствующий развитию сюжета и раскрытию характеров героев. Одним словом, почти все персонажи романа «Операция „У Лукоморья…“» пьют горькую.

«Нет меры хмелю русскому, - писал Некрасов. - А горе наше мерили?» Почему-то говорить об этой черте национального русского характера начиная с 30-х годов XIX века нужно было с сожалением, как бы оправдываясь перед кем-то. Вот-де пьем с горя, от тяжелой жизни или непроходимой тоски, чтобы не видеть всей мерзости окружающей жизни.
        А между тем еще Владимир Святой, избирая для своей державы новую веру и не принимая ограничений ислама на употребление алкоголя, метко заметил: «Ибо веселие есть Руси пити. Без того не можем жити». То есть характер у нас такой веселый да разудалый, что выпивка русичам просто необходима. Для куражу, для настроения, для удали молодецкой. Вспомним, что одним из испытаний древнерусского богатыря на прочность, како том свидетельствуют былины, была его способность выпить как можно больше зелена вина. Безудержно бражничает один из самых живых и симпатичных героев литературы XVII века Фрол Скобеев. Культом чары проникнута практически вся наша словесность столетья Просвещения. Да и романтики начала «золотого века» русской литературы были не прочь покутить. Критический реализм привнес в литературу требование вести трезвый образ жизни. Чтобы ничего не мешало видеть язвы и пороки действительности. Реализм социалистический, критично усвоив классическое наследство, оставленное предшественником, не внес существенных корректив в вопрос о пьянстве. «Пьянству - бой!» провозгласил он.
        Но, как бы ни старались классики и современники, пристрастие русских к спиртному стало общим местом, перекочевало в фольклор и в мировую культуру. А водка и застолье (читай, пьянка) перешли в разряд национальных символов, архетипов. Как выразился один из персонажей культового фильма «Брат»: «Водка - это русская идея». Вот и авторы романа об операции «У Лукоморья» густо замешали свое произведение на этой русской идее. Право слово, «там русский дух, там Русью пахнет». И запах этот - крепкий, забористый духан от свежевыгнанного первача.
        Не стоит, однако, сводить весь роман лишь к апологии (или, наоборот, высмеиванию) пьянства. По своему жанру он относится к тому редкому типу, который получил в литературоведении название роман-анекдот. Одним из классических примеров такового является, например, «Чонкин» Войновича. Авторы использовали в своей книге практически весь набор архетипов современного анекдота: менты, лица нерусской национальности, Чебурашка с крокодиюм Геной, демократия. И этот пласт тесно переплетен с фольклорно-сказочнои стихией. Сталкиваются седая, былинно-языческая древность, христианская традиция и безбожно-атеистическая с жуткой примесью рудиментарного суеверия современность. При таком раскладе не могло выйти ничего иного, кроме юмористической фантастики.
        Шелонин и Баженов четко определяют для себя те литературные приоритеты, на которые они ориентировались при написании книги. Путь указующим маяком для них послужило творчество одного из самых ярких представителей современной российской юмористической фантастики - Андрея Белянина. «В памяти всплыл книжный развал и курносый продавец, совсем еще мальчишка, азартно рекламирующий какого-то Белянина. Илья, обычно не клюющий на рекламу, умудрился соблазниться и не пожалел об этом. Перечитал раза три. От души повеселился. Еще мысль дурная, помнится, посетила: классно мальчик отпуск провел, мне бы так оттянуться. Пусть не месяц… неделю… или хотя бы три дня. „Ай да Белянин, ай да…“ как там дальше у Пушкина-то?… Гм… молодец… Но удружил! Мерси, Андрюша!»… Таким образом, читатель должен догадаться, что «Операция „У Лукоморья..“» относится к тому же ряду, что и знаменитый белянинский цикл «Тайный сыск царя Гороха». Здесь представлены практически те же герои - доблестный милиционер, Баба Яга, Кощей Бессмертный, зловредный петух, злобный Люцифер. Что же это - повтор, подражание мастеру? Не все так просто.
        От книг Белянина роман молодого авторского дуэта отличает многое. Прежде всего жанровая специфика книг: «Тайный сыск» - ярко выраженный, хотя и сказочьнй, детектив. Там налицо преступление, расследование, поимка преступника и наказание оного. «Лукоморье» же - типичный, пусть и сказочный, боевик. Из разряда тех, которые повествуют о героях, попавших в Иномирье и наводящих там «порядок». Так что в данном случае более уместными были бы параллели с творчеством Бушкова, если бы не скрытая пародийность книги Шелонина и Баженова, завуалированно высмеивающей штампы фантастического боевика. Погони, драки, «разборки», братковско-новорусский сленг - все, к чему мы привыкли в среднего пошиба криминальном чтиве.
        Книги о Никите Ивашове составляют цикл. Сюжет каждой из них завершен и одновременно дает автору возможность написать продолжение. «Лукоморье» имеет закрытый финал. Герои возвращаются на круги своя, зло повержено. Это, конечно, не означает, что в том случае, если роман будет принят читателем, авторам заказан путь к написанию сериала. И все же, полагаем, на одном томе можно остановиться. Дуэту нужно попробовать силы и в создании штучного продукта. Иначе есть опасность самоповторов и в конечном результате схода с дистанции, как это нередко случается с молодыми писателями, взявшими высокий старт, но затем не сумевшими справиться с обычным ритмом пробега.
        Естественно, основным в каждой книге является не столько сюжет, пусть и самый занимательный и динамичный, сколько те, кто его двигает, то есть персонажи. Главный герой «Лукоморья» - капитан милиции Илья Иванов - в принципе мало чем отличается от своих коллег по профессии и «по несчастью». Типичный мент, попавший в нетипичную передрягу. Интересная закономерность, подмеченная нами в современной российской фантастике, - появление в галерее положительных героев нового лица - человека в милицейской фуражке. За последние несколько лет у народа возродилось доверие к нашей милиции, что и отразила литература, моментально реагирующая на малейшие изменения в настроениях публики. Модными были в середине 80 - начале 90-х годов прошлого века сенсационные разоблачения коррупции в высших эшелонах власти и правоохранительных органах? Пожалуйста! Литература сформировала отрицательный имидж сотрудников милиции, переродившихся знатоков. Появились первые признаки стабильности общества, а значит, понадобились и определенные атрибуты, символы прочного государства, в перечень которых входят и органы защиты порядка?
Извольте! Вот они, современные Путилины, Фандорины и графы Соколовы. «Тайный сыск царя Гороха» А. Белянина, «Охота на НЛО» В. Бурцева, «Нам здесь жить» Г. Л. Олди и А. Валентинова, «Рабин Гут» А. Лютого - это те произведения, в которых писатели-фантасты правдиво и высокохудожественно воссоздали суровые будни сотрудников милиции. «Операция „У Лукоморья…“» стоит в том же ряду.
        Можно ли, впрочем, назвать «суровыми» будни Ильи Иванова? У многих читателей возникнут на этот счет небеспочвенные сомнения. Слуга закона, изготавливающий самогон? Помилуйте, да возможно ль такое? Да и в чем же его геройство? Неужели оно заключается в беспримерной борьбе с зеленым змием? Вспомним-ка поговорку, цитируемую персонажем уже упоминавшегося фильма «Брат»: «Что русскому хорошо, то немцу погибель». Водка, этот национальный русский продукт, становится мощнейшим оружием в борьбе со всевозможной нечистью. Истинно русские герои, как и их отважные былинные предки, проходят пробу на прочность посредством зелена вина. А полная до краев братина вовлекает в круг союзников и вчерашних врагов. Воистину волшебство.
        Фольклорно-сказочные персонажи «Операции „У Лукоморья“» представляются намного более удачными, чем образ главного героя. Полагаем, что роман был написан во многом из-за них. Соавторам было интересно и весело показать всем известных героев нетрадиционным образом. Вот, например, сцена торга Кощея и Люцифера из-за души Бессмертного. Ряд парадоксов, как отобрать душу у существа, которое по определению не имеет таковой и практически не может умереть, каков цвет крови Кощея Бессмертного? Или взбунтовавшееся говорящее зеркало, требующее проведения политических реформ и соблюдения гражданских прав. Вообще в романе-анекдоте, романе-сказке Шелонина и Баженова есть и несомненные элементы научной фантастики. В частности, распространенные идеи параллельных миров, взаимно влияющих друг на друга. Сказочный мир испытывает несомненное влияние мира реального. Он не застыл в своем развитии на уровне былинных времен. Об этом свидетельствует хотя бы то, что Илья Иванов и его новые знакомцы без видимых затруднений говорят практически на одном языке - Новорусском. Никаких тебе «не лепо ли ны бяшеть», «паки и паки», «гой
еси», более уместных в устах выходцев из Киевской Руси. «Фильтруй базар», «крыша поехала», «брателло», «пахан» - и не иначе. Подобные речевые несоответствия ожидаемого и действительного становятся основным источником комического в «Лукоморье».
        Герои бессмертного романа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» проделали гигантский путь в поисках смысла жизни и получили в финале «откровение» оракула Бакбюк
«Пей». Герои «Операции „У Лукоморья“» только то и делают что пьют, чтобы в конце концов восстановить торжество Истины и Справедливости. Какой путь верней? Об этом одному Богу известно, да еще разве что вам, Читатель.
        Игорь ЧЕРНЫЙ