Провокатор Вячеслав Владимирович Шалыгин
        От «Динамо» до «Сокола» можно добежать за пятнадцать минут, но бежать нужно очень быстро, иначе не успеешь. Комендантский час - закон для всех без исключения. И для хрупкой девушки Вики, которая вздумала на ночь глядя посетить своего возлюбленного. В отличие от нее военному патрулю инопланетных захватчиков-серпиенсов спешить некуда. Они вооружены и экипированы по последнему слову техники сверхцивилизации.
        Медленно, но неотвратимо приближаются они к своей жертве… Филипп Гриневский все это видит. Видит и не может сдвинуться с места. Не потому, что трусит, а потому, что не его это дело - спасать возлюбленную, когда нужно спасти от инопланетян всю Землю. И ради этой великой цели он готов на все. Даже стать предателем человеческого рода.
        Вячеслав Шалыгин
        Провокатор
        До наступления комендантского часа оставалось всего несколько минут, и запоздалые прохожие больше не старались обогнуть лужи, покрытые неверным ледком, или, прячась от ветра, прижаться к стенам домов сталинской постройки. Люди торопливо семенили по холодной улице к станции метро, над которой вместо красной «М» теперь светилась уродливая голографическая закорючка: иероглиф чужаков, обозначающий слово «работа». Почему работа? Потому что в разном контексте он означал и работу, и жизнь. Живешь, пока работаешь. Таким был главный посыл новых хозяев Северного полушария своим слугам, и для лучшего усвоения он светился на каждом углу. Работать с шести утра до девяти вечера, пока не наступит комендантский час, и жить. А те, кого такая жизнь не устраивает, могут остаться после девяти на улице и умереть. Так что мокрые ноги и замерзшие уши были сейчас минимальными неприятностями, которые грозили опоздавшим гражданам. Попадись на пути патруль - и все, конец. Тех, кто не успел очутиться под крышей или хотя бы в метро до двадцати одного, серпиенсы расстреливали на месте без долгих разговоров. То есть не совсем
расстреливали, оружие чужаков стреляло и убивало не так, как оружие землян, без пуль, но детали не имели значения. Человек погибал - это главное.
        Впрочем, серпиенсов нельзя было обвинить в запредельной жестокости. Чужаки проявляли снисхождение к некоторым аборигенам, не успевшим уйти с улиц до наступления комендантского часа. Стартовые десять-пятнадцать минут они лишь наблюдали, неспешно двигаясь по улицам и над ними. При этом они не бубнили в мегафоны, не бряцали оружием и не бросали по сторонам грозные взгляды. Просто топали прогулочным шагом, попарно, изредка тройками, либо так же медленно летели на десятиметровой высоте в своих одноместных коконах, издалека напоминающих перевернутую запятую или раздутую пиявку с темно-зелеными, лоснящимися боками. И то, и другое они проделывали практически бесшумно, отчего людям становилось еще страшнее. Ведь и убивали серпиенсы тоже беззвучно. Очень редко жертва успевала испуганно вскрикнуть, и только. Вскрик, бесшумный выстрел (пусть уж будет «выстрел», другого слова все равно не подобрать), и снова тишина. Ни предсмертных хрипов, ни глухого удара тела о мостовую, ничего. Поскольку от казненного оставалось лишь облако тускло светящегося в темноте праха. Жуткая картина. Бледно-голубой контур человека
примерно с секунду неверно светился, а затем гас, растворяясь в ночи. А в ветреную погоду не светился вовсе, исчезал мгновенно.
        Но все это происходило только с теми, кто по глупости оказывался сразу после девяти безнадежно далеко от укрытия либо попадался патрулю в чересчур поздний час. Не спрятался, сам виноват, как говорится. А с девяти и примерно до девяти пятнадцати шанс оставался. Если дом или метро недалеко, если ты способен передвигать ноги в быстром темпе, если не поддался панике от близкой опасности, если тебя не затоптали другие бегущие от смерти люди. Много было «если», но шанс оставался, факт.
        Одно было непонятно: зачем вообще серпиенсам понадобилось вводить комендантский час? Ведь обычные люди не представляли для них особой опасности. Даже военные были опасны постольку-поскольку, а уж безоружные-то обыватели…
        Филипп Грин чуть подался вперед, чтобы разглядеть из окна перекресток Ленинградки и Балтийской. Обычно патрули появлялись из-за угла, разделялись и шли по обеим сторонам проспекта в направлении метро. Когда пешие патрульные проходили примерно половину пути, над перекрестком зависали два-три кокона. Они тоже брали курс на станцию «Сокол», но в их зоне внимания оказывались не запоздавшие пешеходы, а машины. В принципе, людям не возбранялось ночевать в припаркованных машинах, но обязательно с выключенным двигателем. Летом это условие многих аборигенов устраивало, зимой же такие ночевки частенько заканчивались трагедиями. Попавшие в ловушку люди либо замерзали, либо, рискнув среди ночи (патрулей вроде бы не видно, отчего не рискнуть?) завести машину, погибали на месте, превращаясь в светящийся прах вместе со злополучным авто.
        Коммуникатор в кармане тоненько пискнул. Это означало, что получено стандартное сообщение по системе всеобщего оповещения. Комендантский час наступил окончательно. До шести утра на улицу ни шагу. Иначе - смерть. Без вариантов.
        Филипп ткнулся лбом в холодное стекло и на миг закрыл глаза. Холод мгновенно разлился по всему телу. Нет, холодное стекло или мороз за окном тут были ни при чем. Грину стало холодно и неуютно по другой причине. Сигнал коммуникатора, будто простейший, но особо злобный вирус, похерил на жестком диске жизни Филиппа большой и важный блок информации. Просто «пик» - и стер к чертовой матери!
        Грин отлепился от окна и растерянно оглянулся. Комната вдруг показалась ему огромной, удручающе пустой и неуютной. А ведь в ней ничего не изменилось. Те же книжные шкафы, телевизор на стене, скрипучий мерзавец диван, пара картонных коробок со всяким хламом и открытый чемодан, из которого торчат небрежно набросанные вещи. Женские вещи, еще минуту назад Викины. А теперь ничьи.
        Нет! Такого просто не может быть! Филипп снова прильнул к холодному окну. Разум подсказывал, что надеяться не на что, но сердце, разрываясь на части, заставляло по-прежнему надеяться.
        На что? Бог знает. На чудо, наверное. Или на везение. Ведь Вика вполне могла спрятаться в каком-нибудь подъезде, гараже, на магазинном складе или юркнуть к кому-то в машину. Люди нередко помогают друг другу в трудный час. Декабрь - не лучшее время для романтических ночевок в авто или в неотапливаемом помещении, но выжить можно, главное - не заснуть. Так что шансы оставались. И неплохие. Пятьдесят на пятьдесят.
        Грин невольно скрестил пальцы, боясь сглазить. Ровно в девять Вика звонила откуда-то из района «Динамо». Законопослушный таксист наотрез отказался ехать дальше, припарковал машину, высадил пассажирку и побежал к метро. Другой тачки Вике поймать не удалось, и она отправилась к Филиппу пешим порядком. Логично было бы спуститься в метро следом за трусливым таксистом и проделать оставшийся путь на поезде, но тогда Вика рисковала заночевать под землей. В девять пятнадцать наверх ее никто не выпустил бы. И не из страха перед чужаками или желания уберечь молодую дурочку от смерти. Просто после девяти пятнадцати все выходы автоматически перекрывались силовыми отсечками. А автоматику хоть умоляй, хоть проклинай, не снизойдет.
        Грин представил себе маршрут от «Динамо» до «Сокола». Широкий тротуар, все время по прямой. Немного скользко, но это мелочи. Если хорошенько припустить, за пятнадцать минут добежать вполне реально. Главное держать дыхание и не сбрасывать темп. Вика девушка спортивная, так что…
        Филипп краем глаза засек движение в конце улицы и торопливо открыл окно. В комнату ворвался холодный зимний ветер, занавески за спиной у Грина недовольно зашуршали, их дружно поддержала Викина коллекция фикусов, но Филиппу было не до возмущенного шелеста мерзнущих растений. Он высунулся из окна и уставился влево, в полумрак проспекта.
        Со стороны «Аэропорта» к дому Грина приближалась маленькая одинокая фигурка. Человечек бежал со всех ног.
        У Филиппа заколотилось сердце. Вика?! Точно она.
        Он резко обернулся вправо. От перекрестка с Балтийской навстречу Вике медленно двигался патруль. Двое серпиенсов в боевой экипировке.
        Грин судорожно вцепился в оконный переплет и высунулся едва ли не по пояс. То ли от холода, то ли от страха мелко застучали зубы, и Филипп был вынужден стиснуть их до неприятного скрежета.
        До спасительной подворотни Вике оставалось не больше сотни шагов. Патрулю ровно столько же. Грин без всяких вычислений понимал, что если Вика не ускорится, финиш ее забега получится трагичным. А ускориться она уже не могла, у Вики явно не осталось сил.
        Видели это и серпиенсы. Они не прибавили шаг и не подняли руки, целясь или приказывая девушке остановиться. Все в том же прогулочном темпе они приближались к нарушительнице, неотвратимо и пугающе, как движется к берегу волна цунами.
        Сам того не замечая, Грин тихонько завыл и еще немного подался вперед. Разрывающее душу отчаяние едва не вытолкнуло его из окна. Филипп замер в состоянии неустойчивого равновесия, с секунду пробалансировал на грани и сдал назад. Вика нашла в себе силы и ускорилась. Грин даже задержал дыхание. Еще пара секунд - и она выиграет этот забег!
        Ветер на мгновение приутих, будто бы тоже переживая за отчаянную бегунью, и в наступившей относительной тишине отчетливо хрустнул ледок у Вики под ногами.
        Для Филиппа этот хруст прозвучал, как выстрел. Еще ничего не произошло, а Грин уже ясно представлял, что будет дальше. Вика поскользнулась, упала на одно колено, торопливо поднялась, сделала несколько шагов и поскользнулась снова. Ее отчаянный спурт пропал даром. Она растеряла драгоценные мгновения и теперь не успевала к финишу первой при всем желании. Осознав это, девушка и вовсе остановилась, постояла несколько секунд, глядя себе под ноги, а затем медленно продолжила путь навстречу смерти. С опущенной головой и поникшими плечами. Смирилась.
        Грин невольно застонал и с силой треснул по пластиковому подоконнику. Нет! Беги! Не сдавайся!
        Он кричал Вике, не раскрывая рта, мысленно, но ему почему-то казалось, что она слышит эти крики. Более того, ему казалось, что она отвечает, тоже мысленно, но Филиппу, как ни странно, не составляло труда услышать ее ответ.
        «Я не могу, все кончено, прости меня, Фил… и прощай».
        «Беги! Не сдавайся! Ты успеешь!»
        У Грина вдруг резко заложило уши, в глазах потемнело, а в затылок будто бы воткнулся раскаленный гвоздь. От боли Филиппа буквально парализовало. А еще ему стало не до мысленных криков. Ненадолго. Ровно на секунду. Но за эту секунду он успел не только узнать «почем фунт изюма», а еще и услышать чей-то уверенный голос. Что интересно, тоже мысленный и тоже обращающийся к Вике.
        «Нет, не беги. Остановись и прижмись к стене. Когда начнется, ложись и ползи к люку. Он в десяти шагах от тебя. Он будет открыт».
        «Что начнется? - как бы спросила Вика. - О чем ты?»
        «Увидишь».
        Раскаленный гвоздь в затылке быстро остыл, а затем исчез вовсе. В глазах тут же просветлело. Оставалась вата в ушах, но сейчас это было даже к лучшему. Фил удивленно повертел головой - в комнате, кроме него, никого не было - и снова уставился вниз. Беседа сразу с парой воображаемых собеседников была, с одной стороны, делом привычным, Грин любил такие упражнения для ума, но его удивляло то, что второе «я» проснулось настолько не вовремя да еще вступило в спор с первым.
        Филипп мельком взглянул на патруль и снова зафиксировал взгляд на Вике. Она вдруг подняла голову и посмотрела вверх, Грину показалось, прямо на его окно. Да наверняка на его окно, куда же еще?! Филипп снова навалился на подоконник и, высунувшись наружу, замахал руками. Стой! Назад!
        Зачем он машет, Филипп и сам не понимал. В другой ситуации такой семафор мог бы предупредить Вику, например, что в квартире засада и подниматься в нее никак нельзя. Но сейчас отчаянная жестикуляция Грина не имела никакого смысла. Назад? Куда назад? Стой? Девушка и так остановилась…
        Остановилась? Грин замер с нелепо поднятыми вверх руками. Остановилась! Более того, прижалась к стене и бросила короткий взгляд влево. Туда, где темнел кругляш канализационного люка.
        Филипп сглотнул вязкую слюну. Показалось? Вряд ли. Совпадение? Тем более - вряд ли. Получается, что виртуальные собеседники - Вика и второе «я» - были вовсе не игрой воображения? Получается, это было нечто вроде сеанса телепатии? Нет, это уж не «вряд ли», а исключено. Но что же тогда это было?
        Ответить на странные вопросы было некому, да и не нужны были Филиппу ответы. Не до того. То, что происходило внизу, занимало Грина гораздо больше, чем какие-то глупые загадки, будь они из подсознания, из телепатического эфира или откуда-нибудь еще.
        Ведь внизу происходило нечто невероятное.
        Патруль серпиенсов вдруг встал как вкопанный и, казалось, утратил к Вике всякий интерес. Чужаки одновременно обернулись к ближайшему темному просвету между домами и медленно согнули в локтях руки, будто бы услышав армейскую команду «бегом». На самом деле - насторожились, активировали закрепленные на предплечьях «стволы» и приготовились к бою. И бой не заставил себя ждать.
        Вместо завершающего «марш» из темноты зазвучала громкая и беспорядочная трескотня автоматического порохового оружия.
        Взгляд Грина заметался от Вики к чужакам. Сомнений не было, Вика не хуже Филиппа услышала мысленные инструкции, чем бы они ни были - телепатией или какой-то еще мистикой. Едва «началось», она упала на мокрый холодный асфальт и поползла к люку. Издалека, да еще в сумерках, Грин не видел, открыт спасительный колодец или нет, но Вика ползла уверенно, и это внушало надежду на лучшее. Филипп перевел взгляд на серпиенсов.
        Чужакам свинцовый град был как слонам обстрел бананами. Двухметровые фигуры серпиенсов окутало нежно-зеленое сияние, в свете которого было хорошо видно, как трансформируется их экипировка. Мгновение назад чужаки выглядели вполне обычно: издалека практически те же люди, только одинаково высокие, стройные, белокурые, атлетически сложенные, прямо-таки клоны того артиста из фантастического фильма. Загляденье. Теперь же оба обросли множеством каких-то устрашающего вида щитков, шипов и наростов и стали походить на человекоподобных динозавров, разве что без хвостов, и светящихся, как медузы. Впрочем, когда боевая трансформация завершилась, свечение исчезло, а темно-серая шипасто-пластинчатая броня резко изменила окраску. Вернее - потеряла ее вовсе. Фигуры серпиенсов стали почти прозрачными. Если бы Филипп не смотрел на них во все глаза, он давно упустил бы из вида контуры слившихся с местностью чужаков.
        Взгляд снова метнулся к Вике. Она уже доползла до спасительного люка и даже наполовину спустилась в колодец. Секунда - и ее смешной рыжий ежик на макушке исчез в черном провале. У Филиппа невольно вырвался вздох облегчения.
        «Чудо произошло. В бога поверить, что ли?»
        Над мостовой прокатился грохот второго залпа, и Грин вновь сбился с мысли. Зачем они это сделали?! Филипп удивленно вскинул брови. Девушка спасена, к чему эта стрельба?
        Грин снова высунулся из окна почти по пояс и, свесившись, попытался заглянуть за угол дома.
        В темном переулке мелькнули какие-то тени. Чужаков Грину увидеть не удалось, но в том, что на этот раз они ответили адекватно, Филипп убедился сразу. В темноте вспыхнул и тут же развеялся по ветру светящийся силуэт человека, чуть позже еще одного, а затем синеватое свечение прорисовало контур легковой машины и часть стены соседнего здания. Аура машины вскоре погасла, а вот стена здания продолжала светиться, и даже сильнее, чем прежде.
        Раньше Филиппу не доводилось видеть ничего подобного. Через пару секунд стена дома стала прозрачной, словно была сделана из толстого голубоватого стекла, и Грин без труда разглядел силуэты людей, притаившихся внутри здания. Их было четверо, и все держали в руках предметы до боли знакомых очертаний. Автоматы Калашникова.
        Следующая секунда тянулась, как резина. Вместе со временем, казалось, притормозило и все сущее. Даже ветер прекратил рвать занавески и начал выть на тон ниже. Три силуэта за прозрачной стеной исчезли одновременно, четвертый человек погиб чуть позже, но его смерть тоже уложилась в резиновую секунду.
        Грину стало не по себе. Шесть человек погибли за такой короткий отрезок времени! И ради чего? Чтобы спасти незнакомую девчонку? Невероятно! При всей любви к Вике Филипп не понимал мотивы этих отчаянных людей. Да и ни при чем тут была его любовь. На месте Вики могла оказаться любая другая. Кто угодно мог оказаться, даже сам Филипп. Но и в этом случае он не понял бы, что заставило этих людей пожертвовать собой.
        Гибель четверки за «стеклянной» стеной оказалась не последним актом ночной драмы. Более того, все это было лишь прологом. Филипп вдруг наткнулся взглядом на едва различимый контур одного из серпиенсов. Чужак стоял, глядя на прозрачную стену, и не видел, как со стороны проезжей части проспекта к нему подкрадывается еще одна фигура.
        Это был несомненно человек, хотя и ростом и комплекцией он вполне мог сойти за чужака. В занесенной над головой руке нового бойца матово поблескивал длинный нож. Издалека не понять, то ли морской кортик, то ли кинжал.
        Серпиенс почувствовал приближение врага и резко обернулся, но мгновенная реакция, которой славились чужаки, на этот раз не помогла. Человек двигался пусть на йоту, но быстрее. Серпиенс еще только начал разворачиваться, а человек уже подпрыгнул высоко вверх и нанес удар. Странный удар, вряд ли применявшийся хоть кем-то из людей в бою с себе подобными, но при всей своей странности - ужасающий по силе и точности. Длинный клинок с хрустом и скрежетом пробил шипасто-ребристый шлем чужака и почти по гарду вошел в темя серпиенсу. Тело чужака тут же лишилось маскировки, и от макушки до пяток покрылось сетью светящихся зеленоватых прожилок, которые несколько секунд меняли интенсивность свечения, будто бы пульсируя, а затем погасли. Гибнущий стражник конвульсивно дернулся, выгнулся дугой, потом обмяк и рухнул на тротуар.
        От увиденного у Грина едва не вылезли на лоб глаза. Он впервые видел смерть чужака. Да, он слышал, что серпиенсы уязвимы. Их не брал свинец, хоть нашпигуй им гада, как буженину чесноком, их невозможно было сжечь или утопить - огонь они, сволочи, буквально жрали, а под водой жили хоть сутки. Их было нереально раздавить или превратить в лепешку, сбросив с высоты, - боевые костюмчики и эта чертова «аура» держали любые удары или перегрузки. Радиация, СВЧ, лазеры… все им было нипочем. Даже бывалые вояки впадали в отчаяние от такой неуязвимости врага. Вон, китайцы уж на что упрямые, а сдались в конце концов. А натовцы так вообще не сопротивлялись. Но наши по привычке партизанили до упора и отыскали-таки у чужаков слабое место. И вот конкретно в него сейчас был нанесен смертельный удар.
        Грин недоверчиво покачал головой. Но, черт возьми, самое слабое место наверняка одновременно самое защищенное! Какой же силой должен обладать человек, чтобы пробить наноброню, или как там называется хрень, из которой сделаны доспехи чужаков?
        Грин удивленно присвистнул. И человек ли это был? Где он, куда вдруг исчез? Не растворился же в воздухе?
        Напарника убитого серпиенса, видимо, волновали те же вопросы. Его полупрозрачный силуэт метнулся влево, к стене дома, затем вправо, почти к проезжей части, снова возник посреди тротуара, стремительно приблизился к провалу люка, в котором недавно исчезла Вика, задержался у колодца на миг и быстро сдал назад. Из колодца тут же вырвался столб синеватого света, рассеявшийся где-то на высоте крыши гриновского дома. Филипп в очередной раз похолодел, но поспешил себя успокоить. Вряд ли Вика задержалась в этом злополучном месте. Неизвестный боец тоже. Так что «граната», брошенная серпиенсом в колодец, скорее всего, никому из людей не навредила.
        Что же касается чужака… Вспышка не только осветила стены ближайших домов, но и четко прорисовала силуэт серпиенса. А заодно и фигуру человека, подкравшегося к чужаку сзади.
        Вторая схватка получилась не такой короткой, как первая. Чужак учел печальный опыт напарника. Он успел не только вовремя развернуться лицом к опасности, но и отреагировать. Одной рукой он заблокировал удар, а другой попытался ответить, но у него ничего не вышло. Заблокированный удар, как ни странно, все же достиг цели. Все потому, что серпиенс не заметил главного - теперь человек работал другим оружием. Свой кинжал он оставил в голове у серпиенса номер один. Новый сокрушительный удар был нанесен кистенем с необычно длинными стальными шипами. Рука человека остановилась вроде бы на безопасном расстоянии от головы врага, но шипастый шар на цепи продолжил движение и проломил серпиенсу череп. Человек тут же разжал пальцы и позволил рукоятке оружия выскользнуть из руки. Зачем? Филипп вдруг понял, что знает ответ. Чтобы воткнувшийся в голову чужака шип остался на месте. Теперь Грин знал точно: ликвидировать чужого можно не просто раскроив ему череп, а непременно зафиксировав оружие у гада в этом самом черепе. На какое время зафиксировать? Вопрос к ликвидаторам. Насколько глубоко вбивать условный гвоздь в
башку? Тоже технический вопрос. Какова физиология процесса (короткое замыкание устраивает клинок в мозгах у врага, что ли?), тем более несущественно. Главное - убить врага реально! И значит, не все потеряно.
        На этот раз Грин не отвлекался ни на миг, но все равно упустил неизвестного героя из поля зрения. Второй серпиенс еще не успел подохнуть, а загадочный человек в черном уже растворился в сумерках. И как ни старалась подоспевшая «кавалерия» чужаков просканировать каждый уголок, каждую подворотню, каждую машину у обочины, им так и не удалось отыскать противника.
        Напрасно не меньше сотни ящероподобных бойцов рыскали по дворам, сновали по ближайшим станциям и тоннелям метро и лазали по коллекторам под проспектом. Напрасно боевые коконы летали вдоль домов, заглядывая в каждое окно и бесцеремонно разбивая те, за которыми были слишком плотные шторы или жалюзи. Напрасно мерзкие светящиеся медузы - роботы-шпионы серпиенсов - плавали по чердакам и подвалам. Все впустую. Никого даже близко похожего на убийцу серпиенсы не нашли. В результате все закончилось довольно странным демаршем.
        Чужаки унесли своих погибших, убрались сами, но оставили на проспекте две устрашающего вида машины. Танки не танки, но что-то похожее. Машины прошли от конца проспекта до станции метро «Белорусская» и тоже ретировались, вроде бы ничего особенного не сотворив. В том, что это не так, люди смогли убедиться лишь утром, когда рассвело…

* * *
        - …Фил! Проснись!
        - А? - Грин открыл глаза и резко сел на кровати. - Что? Храпел?
        - Ты стонал. - Вика погладила Грина по плечу. - Плохой сон?
        - Сон? - Филипп повертел головой и с облегчением выдохнул. - Сон! Ну конечно! Вот откуда эта нереальность сюжета и потусторонние голоса. Никакой мистики, фантастики и телепатии, просто сон.
        - Голоса? - Вика хмыкнула. - Ты начал слышать голоса? Вообще-то, для дебюта шизофрении рановато. Обычно вашего брата в тридцать накрывает медным тазом, а ты вчера только четвертак разменял. Хотя случается и раньше. Клинически доказано.
        - Спасибо. - Грин коротко откашлялся. - Минералки нет?
        - Бутылка оставалась. - Вика сдержанно зевнула. - Сушнячок, да? Принести?
        - Я сам, лежи. - Филипп встал с кровати и потянулся. - Нет, надо же, как натурально… было.
        - И в цвете?
        - Сумерки были, но… да, вроде бы в цвете.
        - Точно шиза, - убежденно заявила Вика и откинулась на подушки. - Но я тебя не брошу, не бойся. Буду фрукты тебе в дурку носить. А про что был сон?
        - Ну, там… фантастика, короче. - Грин еще разок потянулся и почесал поясницу.
        - Ты меня удивляешь. - Вика усмехнулась. - Ты в жизни хотя бы одну фантастическую книжку прочитал?
        - Была нужда время тратить. - Грин прошлепал на кухню, отыскал в холодильнике бутылку «Нарзана», приложился прямо из горлышка, напившись, сладко причмокнул, поставил бутылку на место, захлопнул дверцу, постоял недолго, размышляя, снова открыл холодильник, взял «Нарзан» и отправился обратно в спальню.
        - Разумное решение. - Вика отняла у него бутылку и тоже сделала пару больших глотков. - «Мартини» с виски не сочетается. Особенно в чрезмерных дозах. Хотя… раз в год можно. День рождения - день законных излишеств.
        - Как ты… ловко отползла. - Грин уселся на край кровати. - Серпиенсы… - он помотал головой, - надо же такому присниться!
        - Что ты сказал? - вдруг насторожилась Вика.
        - Серпиенсы, а что?
        - Это кто?
        - Ну, из сна. - Грин неопределенно махнул рукой. - Ну, типа пришельцы.
        - Грин, не нукай, чай, не сибиряк, - задумчиво глядя куда-то в темный угол комнаты, пробормотала Вика одну из своих стандартных фразочек-воспиталочек, как их называл Филипп. - Такие люди-змеи, да?
        - Скорее - ящеры. - Филипп с интересом взглянул на подругу. - А ты откуда знаешь?
        - Название, тупица! Серпент плюс хомо сапиенс. Латынь. Ты забыл, что я будущий доктор, пусть и стоматолог? В латыни мал-мало разбираюсь. Змея и человек. Сам придумал?
        - Приснилось, говорю же!
        - Грин, не морочь мне голову. Так не бывает.
        - Как не бывает? - Филипп поморщился. - Что-то ты, Герасим, не договариваешь.
        - Сам ты Герасим. - Вика толкнула его в бок. - Сложное слово, понимаешь? Необычное. И раньше никогда никем не употреблялось. Оно не может присниться одновременно двоим.
        - Не понял. - Грин потянулся к ночнику и щелкнул выключателем. - Что за ерунда, поясни?
        - Мне тоже такое снилось. - Вика сощурилась от света. - С месяц назад. Я просто не придала значения.
        - В дурку ляжем вместе, - констатировал Грин. - На одну кровать.
        - Погоди. - Вика наморщила крутой лобик и сдвинула аккуратные брови. - Двенадцатое, да?
        - Первое. - Филипп покачал головой.
        - Слава богу! - Вика с облегчением выдохнула. - Если б ты тоже увидел во сне двенадцатое, я бы засомневалась, а так…
        - Первое декабря двенадцатого года, - продолжил Грин. - День, когда в Северном полушарии появятся серпиенсы. Откуда они вдруг выползут, никто не поймет. Будет ясно только, что не из космоса. Ни на орбите, ни на Земле не будет замечено ничего похожего на космические корабли. Чужаки неожиданно войдут во все крупные города, блокируют войсковые части, обесточат пусковые установки, заглушат радиоэфир и сожгут электрику с электроникой во всей боевой технике. Военным только и останется, что работать прямой наводкой, а кое-где вообще идти в штыковую. Они так и поступят. В результате к пятому декабря половина армий мира славно поляжет на полях сражений. А двенадцатого декабря начнется оккупация Южного полушария. Теперь уже почти бескровная. Сначала Австралии, потом Южной Америки. Но там какие-то другие твари высадятся. На первых вроде бы похожие, но не змеиного племени. У наших зрачки вертикальные будут, а у тех…
        - Такие же. - Вика взглянула на Грина исподлобья. - Но они себя с кошками сравнивают… в смысле… на гербе у них будет кот, а не змея. Или мангуста, не знаю точно. Необычная.
        - Белая такая?
        - Да.
        - Мля-я. - Грин взял у Вики бутылку и осушил ее залпом.
        - Вот именно. - Подруга прижалась к плечу Филиппа. - Фил, мне страшно. Если мы не сдвигаемся по фазе, что тогда происходит?
        - Пока не знаю. - Грин обнял Вику за плечи. - Доживем, увидим. Недолго осталось. Всего-то три месяца.
        - Недолго осталось, - тихо повторила Вика и, помолчав, уточнила: - Нам осталось недолго. Может быть, реально что-то сделать?
        - Уехать? - Грин пожал плечами.
        - На Марс?
        - Глупость сказал, не спорю. - Грин кивнул и уставился в окно. - Ты же фантастику любишь, ты и скажи, что можно будет сделать? Что в книжках на этот счет пишут?
        - Обычно вирусами чужаков травят. - Вика пожала плечами. - Только у нас не тот случай… будет. Этих вирусами не взять, они к нашим вирусам почему-то привычны. Словно и не чужаки они вовсе, а всю жизнь рядом с нами прожили.
        - Откуда ты знаешь?
        - И ты это знаешь. - Вика вздохнула. - Ладно, Грин, три месяца у нас есть, подойдет срок, будем думать. Если об этом вообще стоит думать. Может, все дело в абсенте, ты у Димона завтра спроси, это ведь он эту зеленую гадость притащил. Если у него такие же видения были - точно с абсента нас развезло.
        - Может быть, - не слишком охотно поддержал новую версию Грин. - Если так, Димону клизму с гвоздями пропишем. Если нет… с первого по двенадцатое декабря две тысячи двенадцатого года то же самое пропишут нам всем.
        - Пропишут. - Вика снова зевнула. - Ладно, там будет видно. Главное, что не сегодня. Спим?
        - Спим. - Филипп выключил свет. - Если получится уснуть после такой встряски…

* * *
        …Чужаки унесли своих погибших, убрались сами, но оставили на проспекте две устрашающего вида машины. Танки не танки, но что-то похожее. Машины прошли от конца проспекта до станции метро «Белорусская» и тоже ретировались, вроде бы ничего особенного не сотворив.
        В том, что это не так, люди смогли убедиться утром, когда рассвело. Когда первые лучи солнца без труда пробились сквозь прозрачные крыши домов, стены, межэтажные перекрытия, лестничные марши и осветили жилища до самых подвалов. Люди вышли из стеклянных домов на покрытую синим стеклом улицу и увидели, что вместо привычных каменных зданий их теперь окружают какие-то странные прозрачные строения, вместо железных машин - студенистые экипажи с абсолютно прозрачными и ничуть не тонированными стеклами, а на глубине в три десятка метров к хрустальной станции «Сокол» приближается такой же нереальный поезд метро.
        А еще глубже, где-то очень-очень глубоко, светилось что-то красноватое. Уж не до магмы ли «остекленела» мать сыра земля?
        «Даже в прятки детям не поиграть, - тоскливо глядя по сторонам, подумал Грин. - Спасибо Сопротивлению за наше… прозрачное детство».
        Филипп с некоторой опаской ступил на прозрачную мостовую, сделал пару шагов и поднял взгляд. Если смотреть только под ноги, далеко не уйдешь. Лучше всего было забыть о безднах, разверзшихся под стеклянным тротуаром, и шагать как ни в чем не бывало. Грин преувеличенно бодрым шагом двинулся к метро и вскоре действительно забыл о пугающем пейзаже преисподней под ногами. Не последнюю роль в этом сыграл радостный факт - навстречу Грину шла Вика. Живая и здоровая.
        - Вика! - Грин вскинул руку. - Вика! Я здесь!
        Девушка пробежала взглядом по лицам встречных и, наконец, отыскала Филиппа. Сначала она улыбнулась, тоже радостно и ласково, но в следующую секунду улыбка сползла с ее лица. Грин слишком поздно понял, в чем дело. Слева и справа от него, словно из-под хрустальной земли, выросли фигуры серпиенсов. Чужаки крепко схватили Филиппа за руки и потащили его куда-то влево. Прямиком в стеклянную твердь стены ближайшего здания.
        Оказалось, чтобы проходить сквозь эту голубоватую прозрачную субстанцию серпиенсам, в отличие от людей, не требовались двери. Грин зажмурился, готовясь к тому, что его сейчас размажут по стене, но ничего такого не произошло. Он, как и его конвоиры, благополучно прошел «сквозь стену» и оказался в круглом зале с высоким куполообразным потолком.
        Впрочем, в тот момент его мало интересовало, где он оказался. Гораздо важнее для Филиппа было другое, то, что негромко, но отчетливо бросила ему вслед Вика. Слово было всего одно, зато какое! Хлесткое, уничтожающее, несправедливое. «Предатель»!
        «И все лишь потому, что я могу проходить сквозь эту прозрачную дрянь не хуже серпиенса? - Грин огорченно покачал головой. - Все равно что обозвать шпионом переводчика только за то, что он знает чужой язык».
        Филипп вновь качнул головой, но замер, не завершив движение. Язык? В груди заныло. Да, он знал язык серпиенсов. Но переводчиком никогда не был. А еще он знал обычаи, традиции и законы чужаков. Не досконально, на уровне обывателя, но знал. А еще неплохо разбирался в их оружии, основной технике и боевых искусствах. А еще…
        Грин приказал себе остановиться. С ним творилось нечто нереальное. Еще немного - и он рисковал открыть в себе то, чего не хотел бы открывать ни при каких обстоятельствах. Никогда. Даже во сне.
        1. Москва, подземный укрепрайон Измайлово, август 2014 г
        Герой бежал по узким улочкам Валетты, столицы жаркой Мальты, то и дело сверяясь с картинкой на экране GPS-навигатора. Воришка, умыкнувший пуленепробиваемый кейс, сел в автобус, и догнать его теперь представлялось почти нереальным. Но для героя еще более нереальным было сдаться. Он мгновенно проложил новый маршрут и бросился наперерез, по тесным дворикам, лестницам и крышам. Со стороны казалось, что человек занимается модным среди молодежи паркуром. Герой ловко перемахивал через заборы, прыгал с крыши на крышу, с крыши на тротуар, снова забирался на какое-нибудь препятствие и снова прыгал. Приземлялся не всегда мягко (однажды вовсе свалился в обнимку с куском забора), комментируя каждый такой случай неизменным «Твою мать», но всякий раз поднимался на ноги и продолжал движение в прежнем темпе. Финалом забега стал, понятное дело, самый зрелищный прыжок - с переходного моста прямиком на крышу автобуса. Все, цель достигнута. Пара тумаков воришке, и бесценный кейс, полный оружия и шпионских прибамбасов, вновь в руке у законного владельца.
        Хорошо быть героем.
        Филипп запнулся о бетонный обломок, засеменил, пытаясь удержать равновесие, но все-таки его не удержал и шлепнулся прямиком в лужу. Возможно, единственную во всем тоннеле.
        Не везет, значит, не везет. И все кочки твои, и лужу найдешь, да самую грязную в мире.
        «А все почему? - назидательным тоном пробормотал голос извне. - Потому, что нельзя распыляться. Сдаешь норматив по боевой подготовке - сдавай. Вспоминаешь кадры из любимого фильма - сядь в кресло, налей пятьдесят граммов вискаря и вспоминай себе на здоровье. А если смешиваешь, пеняй на себя».
        «Сам знаю, - мысленно пробурчал Филипп. - Отвяжись, худая жизнь. Привяжись, хорошая».
        Грин, кряхтя, поднялся, вытер ободранную ладонь о штаны, пробормотал, подражая киногерою: «Твою мать!» - и потрусил дальше. Норматив горел синим пламенем, это было понятно, но сойти с дистанции не удалось бы при всем желании. Некуда было сходить. Ведь полоса препятствий была оборудована в старом тоннеле метро, глубоко под землей. Хочешь не хочешь, а до финиша дойти придется. Выход на верхние уровни подземной базы Сопротивления - оружейный, жилой и штабной - находился только там, в финишном секторе. Вон огоньки вертикальной цепочкой. Это и есть выход, винтовая лестница. Недалеко уже.
        Филипп утер (скорее размазал по лицу) рукавом грязь и чуть ускорился. Судя по выражению лица скучающего инструктора, спурт вышел неубедительным.
        «Ну и пусть! Все равно на большее сил не осталось».
        Взмыленный Грин, переступив финишную черту, снова запнулся, теперь уже на ровном месте, и едва не рухнул ничком. Удержал инструктор. Фил согнулся, оперся руками о колени и попытался восстановить дыхание.
        - Никуда не годится, Грин, - недовольно глядя на секундомер, проворчал инструктор. - Даже хуже, чем в прошлом месяце. Вы вообще тренировались?
        - Работы… много… было.
        - Это не ответ. - Инструктор подбоченился и окинул Фила скептическим взглядом. - Ишь, как угваздались. Не думал, что в тоннеле сельская пашня после ливня. Не тренировались, значит?
        - Некогда было, говорю же. - Фил кое-как справился с одышкой и обреченно кивнул: - Нет, не тренировался.
        - На нет и суда нет. - Инструктор иронично хмыкнул. - На два балла за боевую подготовку тоже. Согласны?
        - Не согласен. - Грин помотал головой. - Я только первый этап прошел.
        - Вот именно, прошел, а должен был пробежать.
        - Дайте до тира добраться, тогда и поговорим.
        - Ну, ну. - Инструктор кивнул. - Добирайтесь, если сил хватит. Мне и самому невыгодно, чтоб вы двойку получали. Хватит сил-то?
        - Должно.
        - Должно. - Инструктор удрученно вздохнул, устремил тоскливый взор куда-то в перспективу тоннеля, но в следующую секунду вдруг встрепенулся и просиял. - Знаю, что надо сделать!
        - Ой ли? - Фил недоверчиво взглянул на инструктора.
        - На второй этап с напарником вас пущу. Дотащит в случае чего до тира.
        - Помилуйте, сударь, я плохой спортсмен, но не до такой же степени! - возмутился Грин.
        - До такой, - отрезал инструктор. - Вон ваш напарник идет. На старт!
        Грин взглянул на подошедшего напарника-соперника и скептически хмыкнул. Ростом соперник не вышел. Да и вообще это была девчонка, сто процентов. Балахонистый тренировочный комбинезон не мог скрыть присущих дамам изящных округлостей, а черная шапочка-маска оставляла возможность рассмотреть чуть подведенные глаза с чуть подкрашенными ресницами. Красивые глазки, между прочим, голубые и ясные, аж светились, как два топаза. Да и походка, и пластика у напарника были женскими. Так что, без сомнений, в пару с Грином поставили девицу.
        Филу не было обидно, он не делил человечество на слабый и сильный пол и не считал унизительным потягаться с женщиной. Даже проиграть ей не считал зазорным. Одно его парило - ухмылка инструктора. Этот физкультурник был абсолютно уверен, что Грин проиграет. Нет, в тире он, возможно, себя проявит, обойдет девицу на пару очков - дай инструктору волю комментировать состязание, он готов был подсластить пилюлю, - но что касается второго этапа полосы, тут Филипп, по убеждению инструктора, курил бамбук.
        Грин попытался поймать взгляд соперницы, но не преуспел, плюнул и сосредоточился на учебно-боевой задаче. В его случае - на сверхзадаче.
        - Жду вас в тире. - Инструктор поднял руку с секундомером. - Внимание! Марш!
        По большому счету выиграть состязание было вполне реально. Всего-то три рубежа и два скоростных участка, вот и весь второй этап. Будь Грин посвежее, промчался бы ураганом. Будь посвежее. Но сейчас он чувствовал себя не свежее недельной осетрины, поэтому результат можно было выразить одним словом: «позор». Девица ушла в отрыв еще после первого рубежа, а уж на «аццкой леснеце» (как ее подписал белой краской из баллончика какой-то «олбанский» юморист) соперница и вовсе оставила Филиппа далеко позади. В результате, когда Грин, чертыхаясь, только-только выбрался из «бункера» - последнего препятствия на этапе - и помчался со скоростью инфарктника к финишу, соперница уже посасывала минералку, беседуя о чем-то с инструктором. Так жестко Филиппа не «делали» давно.
        И все-таки он не огорчился. Даже очередная ухмылка инструктора его не задела. Так или иначе, а худшее было позади. Оставался тир, в котором Грин в последнее время чувствовал себя как рыба в воде. Да что там, увереннее!
        А как прикажете чувствовать себя там, где проводишь почти все свободное время в течение вот уже полутора лет? Пока рядом была Вика, тир был увлечением номер два, но когда она уехала, он стал и вовсе единственной отдушиной. Практически такой же, какой раньше были компьютерные игры-стрелялки.
        В свое время Грин был натуральным фанатиком киберспорта и добился в нем неплохих результатов. К одиннадцати он стал самой заметной фигурой среди игроманов-ровесников, в пятнадцать влился в знаменитую сетевую команду «Д55», а в двадцать, уже со своей собственной командой, выиграл мировой чемпионат… и тут вдруг как отрезало.
        Грин без сожаления отформатировал винчестер своего компьютера и загрузил исключительно деловые программы. Ни одной игры, даже пасьянса. А прежние сетевые контакты Фил снес не только из памяти компьютера, но и из собственной памяти.
        Поступил он жестко, но другого выхода Грин не видел. Чтобы двигаться дальше, Филиппу нужно было обрубить все якоря, удерживавшие в уютной, но отупляющей гавани детства.
        Откуда вдруг свалилось понимание, что пора повзрослеть, Грин не мог объяснить ни тогда, ни позже. Да он и не пытался. Свалилось, и ладно, и хорошо. А главное, здорово, что вовремя.
        Но увлечение киберспортом все равно оставило след в его душе. Филипп даже профессию выбрал смежную, связанную с разработками новых, напичканных электроникой видов вооружений, а на досуге пытался изобретать и вовсе фантастические «ганы»: то наподобие «бластеров», то нечто вроде «гауссовок».
        Каждый раз, как в том анекдоте, получался усовершенствованный автомат Калашникова, но Грин не отчаивался. Во-первых, он верил, что, в конце концов, у него получится что-нибудь стоящее, а, во-вторых, вскоре в его жизни появилась Вика, и домашнее изобретательство, заполнявшее пустоту, возникшую после отказа от киберспорта, ушло на второй план.
        В общем, до тех пор пока не началось вторжение, Филипп Грин был абсолютным теоретиком и как оружейный инженер-электронщик, и как стрелок и жил нормальной для большинства молодых людей жизнью: работа, девушка, друзья, клубы, «флуд» в сети, шашлыки на даче.
        Все изменилось в декабре двенадцатого. Вернее, под Новый год. Когда Грина и Вику, поддавшихся патриотической истерии наравне со многими людьми их возраста, речистые черти в камуфляже затянули в омут Сопротивления. Если точнее, даже не затянули в омут, а вовсе уволокли под землю, в самом прямом смысле.
        В славных рядах Сопротивления Грину нашлось дело по специальности, причем в расширенном формате, - его домашнее творчество пригодилось тоже, поэтому в плане работы он дискомфорта не испытывал. Даже наоборот, был рад открывшимся возможностям. А вот с наполнением другой половины жизни у него возникли явные проблемы. Как, впрочем, и у тысяч других бойцов, укрывшихся в бункерах и подземельях Сопротивления.
        Нет, в сугубо личном плане Грина тоже все устраивало, ведь Вика была рядом. А вот резкий облом клубно-шашлычной составляющей досуга Филиппа угнетал. К тому же у Грина и его подруги не всегда совпадали графики работы - Вика часто дежурила по ночам, а то и сутками. То есть перед Филом вновь замаячила проблема ничем не занятого свободного времени.
        Сначала он пытался заполнить пустоту работой, но ничего хорошего из этого не вышло. Когда пашешь днем и ночью, результативность работы не растет, а падает, это давно известно любому инженеру по охране труда. Грин попытался реанимировать детско-юношеское увлечение «шутерами», но играть с компьютером было неинтересно, надолго зависать в Интернете не позволяла конспирация, а достойных соперников в «локалке» Измайловской базы не нашлось. Да и не до того было большинству бойцов и мобилизованных. Наверху шли настоящие сражения, особенно по ночам, когда на промысел выходили «ночные охотники». Какие могут быть компьютерные «стрелялки», если время требует реального боя?
        Действительно, что за глупости? Грин задумался и когда ответил себе на этот вопрос, проблема досуга решилась сама собой. В ближайший свободный вечер он отправился в тир.
        Так все и началось. Поначалу было трудно - джойстик и мышка далеко не то же самое, что реальный пистолет. Но постепенно Филипп начал привыкать и к тяжести оружия, и к отдаче, и к тому, что целиться приходится абсолютно не так, как в игре, а перед носом не маячат полезные подсказки.
        А потом, месяца через три, до Грина вдруг дошло (вновь внезапно и отчетливо), как применить в новой реальной «игре» навыки, обретенные в киберпространстве. И вот с того момента, когда на Филиппа снизошло это новое просветление, он начал прибавлять в мастерстве не по дням, а по часам.
        Прогресс шел настолько впечатляющими темпами, что поначалу ни Грину, ни его инструктору на слово не верил никто, кроме двух ребят из бывшей виртуальной пилотажной группы «Боевые дятлы». Эти парни в свое время, еще года за три до вторжения, тоже удивили пилотов-инструкторов реальной авиашколы, освоив пилотирование настоящего легкомоторного самолета всего за один вылет вместо десяти положенных. Но когда Грин начал выделывать в присутствии скептически настроенной публики трюки со стрельбой с ходу, поочередно с разных рук или одновременно из двух пистолетов, при этом не просто попадая в мишени, а выбивая максимальное количество очков, отношение к нему в корне изменилось.
        И не только к нему. Ко всей системе боевой подготовки. Нет, военные не ввели в курс обязательные тренинги на симуляторах, но факультативные занятия киберспортом получили одобрение главного штаба, а сетевые перестрелки на досуге стали всячески поощряться.
        Единственной группой военных, еще долго не веривших в полезность и эффективность виртуальных тренировок, оставались «ночные охотники». В их работе меткая стрельба стояла на втором месте, важнее была хорошая физическая подготовка и навыки ножевого боя. Впрочем, в конце концов, прониклись и они. В первую очередь осознав, что в виртуальности тренируются реакция и смекалка, так необходимые не только стрелкам, но и «ночным охотникам».
        Через полгода после начала интенсивных тренировок Грин даже стал устраивать нечто вроде шоу для одного зрителя, для Вики. Затаскивал ее в тир, усаживал в темный уголок, а сам заводил беседу с каким-нибудь незнакомым волкодавом из «ночных охотников». Слово за слово, пистолетами по столу, волкодав делал ставку (а иначе какой интерес?) и, ухмыляясь, предлагал выбрать оружие для перестрелки (по мишеням, ясное дело). Грин интеллигентно поправлял очки, скромно отказывался от такой чести и брал оружие, которое привычнее сопернику.
        Вика в этот момент уже давилась смехом, поскольку играл Филипп очень убедительно. Изображал этакого компьютерного мальчика, который заигрался в «Сталкера» и вообразил, что владеет реальным оружием не хуже, чем виртуальным. О том, что все это так и не так одновременно, изумленный волкодав узнавал либо очень скоро, либо с небольшим запозданием. Все зависело от того, по какому из двух сценариев развивались дальнейшие события.
        Либо уже после первой серии волкодав соображал, что его «развели», и со смехом вручал Грину мятую сотню, ставку более чем условную, либо начинал злиться и требовать реванша. В этом случае шоу продолжалось, как и завещал великий Фредди, иногда до вполне внушительных сумм, поскольку ставка в каждой серии удваивалась. Правила игры от серии к серии тоже менялись.
        Обычно кульминацией становилась стрельба из двух пистолетов с ходу по движущимся мишеням. Долго бегать по тиру Грин не любил, подводила слабая «дыхалка», как выражался инструктор по боевой подготовке, поэтому Фил выполнял упражнение не только с высокой точностью, но и очень быстро. И это добивало соперника не хуже литра пива после литра водки.
        Волкодав обмякал, жал руку, глядя в сторону, и цедил сквозь зубы какие-нибудь ненужные слова, имея в виду короткое японское «матэ», то есть «сдаюсь».
        Всего один раз волкодав ничего не сказал, а просто зарядил Грину в дыню, но, на счастье Филиппа, в тире к тому моменту собралось достаточно зрителей, чтобы инцидент не получил развития. Проигравшего бойца пристыдили и вынесли пинками за дверь. А Грина арестовали. Оказалось, что среди зрителей затесался патруль, который счел, что заработок Фила незаконен.
        Но все обошлось, разве что Грин стал чересчур известной личностью среди стрелков, и тягаться с ним больше никто не соглашался. Да Фил и сам остыл к шоу в тире. Ведь главный зритель его больше не посещал. Вика к тому времени прошла отбор в школу диверсантов и уехала в тренировочный лагерь куда-то на север или в Сибирь - Грин точно не знал, куда. Где и пропадала уже целый год, подавая о себе весточки от силы раз в месяц.
        Тем не менее ходить в тир Филипп не перестал. Просто теперь старался тренироваться поздним вечером, когда не было зевак. Так что в тире Грин до сих пор чувствовал себя очень уверенно. Даже не как рыба в воде, а как сама вода. А рыбами были все остальные, и Филипп «делал» их не хуже, чем эта девица «сделала» его на полосе.
        Грин на деревянных ногах пересек финишную черту и потянулся за бутылочкой воды, но инструктор откатил тележку с водой в сторону и кивком указал на дверь в тир. Филипп погрозил извергу пальцем, но озвучивать протест не стал. Хотя пить хотелось ужасно.
        Выручила соперница. Она отдала свою бутылку, и Грин осушил ее залпом.
        «Спасибо, добрая женщина, от лица всех дохляков и от себя лично!»
        Вряд ли соперница прочитала мысли Фила, но кивнула. Пожалуйста.
        «Хорошая пластика, - отметил про себя Грин и незаметно вздохнул. - Почти как у Вики, только порезче. Поспортивнее».
        В любимом тире Фил мгновенно преобразился. Развернул плечи, справился с одышкой и приклеил к физиономии новую гримасу. Из замученного дохляка превратился в бывалого стрелка. Правда, все равно замученного.
        - Чем сегодня балуемся? - небрежно спросил Фил, явно красуясь перед соперницей. - Автомат, гладкое, базуки?
        - Пистолет Макарова, двадцать пять метров. - Инструктор указал на барьеры, а затем на мишени. - Еще вопросы?
        - Время?
        - Не ограничено, Грин.
        - И глаза не завяжете? - Филипп ухмыльнулся. - Детский сад.
        - Вы попадите сначала. - Инструктор смерил взглядом девицу. - Чего ждем? К бою!
        Пока соперница подходила к барьеру, заряжала и ждала команды «огонь», недисциплинированный Грин отстрелялся и устало рухнул в пластиковое креслице. То самое, в углу, в котором во время спектаклей обычно сидела Вика. Инструктор отреагировал на выходку Фила спокойно, лишь проводил его до кресла укоризненным взглядом. В свое время именно он был первым тренером Грина, а потому знал все замашки Филиппа, ожидал от него чего-то подобного и… был склонен простить Грину, как самому талантливому из учеников, любую выходку.
        Терпеливо дождавшись, когда девушка тоже закончит стрельбу, инструктор включил экран и увеличил изображение мишени Грина.
        - Десятка. - Инструктор удовлетворенно хмыкнул. - Две девятки, две восьмерки, две семерки и шесть. Вы издеваетесь, Грин?! Что за сердечки вы мне тут рисуете?
        - Это не вам, даме. - Грин ухмыльнулся.
        - Небось не февраль, валентинки дарить. - Инструктор покачал головой. - Ловелас нашелся! Ладно, считаем… Шестьдесят четыре… хм… сгодится. Общая оценка три балла. А могли бы на четверку вытянуть. Если бы, вон, как напарница, кучно все положили. Вы же умеете, я точно знаю. Сколько тут… Гляньте, Грин, и позавидуйте. Три десятки, четыре девятки и одна восьмерка. Ну, приятно ж посмотреть!
        - Вы сибиряк? - вдруг спросила напарница Грина, стягивая маску.
        - Ну. - Инструктор вопросительно взглянул на девушку. - А что?
        - Ничего, - она улыбнулась. - Буквально вчера из ваших краев. Целый год там прожила. Красивые места, простор, хорошие люди. Только нукают все.
        - Есть такое дело. - Инструктор рассмеялся. - Зато никто не говорит «как бы». У нас все по-честному. Не как бы жена, а жена и не как бы работа, а… Ну, вы понимаете. Вам, Марта, пять баллов за этот месяц. Свободны оба. Грин, подъем. Наверх шагом марш!
        Грин вскочил с кресла, но не потому, что услышал команду инструктора. Это получилось у него само собой. Вскочил и застыл столбом, ничего не видя и не слыша, поскольку опять отвлекся. Только теперь не на воспоминания о любимом кино и не на мысленную беседу с загадочным голосом извне, а на пожирание взглядом очаровательной напарницы. Ей даже пришлось взять остолбеневшего, оглохшего, а заодно и онемевшего Фила за руку и вывести из тира, как подконвойного.
        - Марта? - вновь обретая дар речи, спросил Грин. - Что за козья кличка?
        - Много ты понимаешь. - Девушка легонько ткнула его локтем в бок. - И не пялься на меня, как голодающий на булку. Мне нехорошо становится. В животе.
        - А мне хорошо, только ниже. - Грин рассмеялся и схватил девушку в охапку. - Вика, я тебя убью!
        - Ты хотел сказать «люблю»? - прижимаясь к нему всем телом, уточнила Вика.
        - Что хотел, то и сказал! Почему ты не предупредила, что возвращаешься?!
        - Сюрпр… - Вика не сумела закончить, помешал Филипп.
        «Э-э, ну не здесь же, - пробормотал голос извне. - Целоваться дело хорошее, но…»
        «Умолкни, я сказал! - мысленно воскликнул Грин. - До утра чтобы ни слова!»
        «Это предвидение, - немного обиженно ответил голос. - На три месяца вперед заглядывать не умею, только ты у нас такой талантливый, но в ближнем бою я лучший, факт».
        - Э-э, ну не здесь же, - пробормотал за спиной у Грина инструктор. - Целоваться дело хорошее, но… А вообще-то…
        Он махнул рукой и потопал в глубь тоннеля, к стартовой позиции, где его ждали очередные «нормативщики».
        «Убедился?»
        «Иди к черту!»
        Грин представил, что надевает массивные наушники, из которых льется романтическая музыка. Впрочем, можно было и не фантазировать. Вскипевшая в душе гремучая смесь из радости и возбуждения отключила разом все каналы связи с внешним миром. С внутренним тоже.

* * *
        Грин почти не помнил, как добрались они до его кубрика, как разделись и рухнули в постель. Ему казалось, что неведомый редактор вырезал все эти несущественные детали из воображаемого фильма. Остались только главные моменты: вот они целуются перед тиром, вот, уже дома, теряя одежду, дрейфуют от прихожей к кровати, вот с головой ныряют в бурную страсть и бесстрашно тонут в ее сладко-терпком, годичной выдержки вине.
        Вернулся в реальность Фил, только когда первое лихорадочное погружение осталось позади, и светящаяся от счастья Вика загнала «чумазого ловеласа» в ванную. Вода смыла все лишнее, оставив только чистоту телу и щемящую радость душе. Впервые за год Филипп почувствовал себя цельным, действительно кому-то нужным и просто счастливым. Это было здорово!
        А уж как хорошо стало через два часа, после второго, более осмысленного погружения в вино страсти, не вышептать. Кайфа не испортила ни новая манера Вики кусаться на пике наслаждения, ни зверский аппетит, проснувшийся сразу после того, как наступила разрядка.
        - Холостяцкий быт - враг желудка, - заявила Вика, обследуя холодильник. - А кроме консервов у тебя что-нибудь имеется?
        - Там, внизу, фрукты, - потирая синяки от укусов, Грин сполз с кровати, но приползти на выручку Вике не успел.
        Она сориентировалась сама и достала все, что посчитала нужным: фрукты, пару продрогших бутербродов с ветчиной, бутылку «Белой лошади» и непременный «Нарзан».
        - Подсел на виски? - Она с непостижимой для мужчин ловкостью превратила журнальный столик в обеденный. - Стаканы где?
        - А там же. - Фил кивком указал на холодильник. - В морозилке.
        - Почему там? - удивилась Вика.
        - Сразу со льдом.
        - А больше нечего в морозилку положить?
        - Паек консервами выдают, а на свежее мясо или рыбу не хватает. С наличкой в последнее время совсем туго стало. Змеевики всем штампы на руки поставили: паспорт и кредитка в одном флаконе. А заодно и черная метка. Вошел в супермаркет, бери что хочешь, на выходе с твоего счета спишут, и все дела. Даже притормаживать не надо. Идешь мимо кассы, как шел, электроника на расстоянии все считывает. Да там и касс теперь нет. Зачем? Одна беда - кто в розыске, сразу сгорает.
        - Ты тоже в розыске? - удивилась Вика. - Я думала, ты в штабе сидишь, в боевых операциях не участвуешь.
        - Так и есть, но хакеры две недели назад новые черные списки скачали. Там все подряд.
        - Утечка?
        - Наверняка. Особый отдел до сих пор на ушах стоит. Начальника разжаловали, нового поставили. Вроде бы новых утечек пока нет, но лично мне от этого не легче. Уже две недели в карантине отсиживаюсь. Наверх всего три раза поднимался, гулял от силы по часу и только в пределах лесопарка.
        - Строго. - Вика уверенно открутила желтую крышечку и разлила виски по стаканам. На взгляд Фила, налила многовато, но сейчас, пожалуй, можно было и поддать. На радостях.
        - Я ведь теперь, как тот золотник: мал, да дорог. Не поверишь, даже личную охрану со мной наверх отряжали. Чувствовал себя, как последний идиот.
        - Надо же. - Вика иронично взглянула на Грина. - Погоди-ка, дай угадаю! «Пилигрим», да? Это твой аппарат?
        - Не совсем мой… - Фил выдержал короткую паузу. - Вернее, не только мой. Целая команда работала. Но идея моя, и основные детали я разработал. А что, уже видела?
        - Видела. - Вика отсалютовала бокалом. - И даже испытывала. Работает. Пока мощности маловато, но работает. Молодец, Фил. За тебя!
        - Нет, за тебя. - Грин немного взболтал напиток, чтобы подтаял лед, и сделал первый глоток.
        Холодное виски отметилось во рту характерным привкусом, а дальше пошло, как магнитоплан: быстро, легко и не задевая ничего лишнего, прямиком по назначению, в желудок, а уже там согрелось само и согрело принимающего. Грин выдержал паузу, наслаждаясь ощущениями, и снова взболтал напиток. Даже довольно простое виски он предпочитал пить неспешно и, как пишут на этикетках, «ответственно».
        Вика же, к удивлению Фила, замахнула полстакана по-солдатски, залпом, и даже не поморщилась. Уловив чуть растерянный взгляд Грина, она усмехнулась.
        - Не обращай внимания. В тренировочном лагере спирт пили. Грелись. Ты курить не бросил?
        - Пытался. - Фил подтянул оставленные на полу посреди комнаты штаны и вынул из накладного кармана пачку компактного «Кента».
        - Это что за булавки? - Вика покачала головой. - Нормальных нет?
        Грин развел руками. Вика пожала плечами и вытянула из пачки сигарету. Грин смотрел на нее во все глаза.
        Смотрел и не узнавал.
        Внешне Вика изменилась не очень. Чуть повзрослела, ее стройная фигурка стала более спортивной, Филу все это нравилось. Но вот что произошло за год у нее в душе и в мозгу, Грин пока не понимал. Явно что-то произошло. Только что?
        - Тяжело было?
        - Терпимо. - Вика сделала три затяжки подряд и скептически взглянула на сигарету. - Я ведь знала, на что иду. Инструктора поначалу гоняли нас, как саврасок, но после полугода все устаканилось. А ближе к выпуску мы с ними вообще друзьями стали, жалко было расставаться. Только ты ничего не подумай!
        - И не собирался. - У Грина внутри стало как-то нехорошо. Зачем оправдываться, если не виноват? Обычно, если совесть чиста, и мысли такой не возникает. - А сюда… в отпуск или распределилась?
        - Распределилась. - Вика прижалась к плечу Грина. - Кандидатом в группу Воронцова, знаешь его?
        - Видел пару раз в тире. Лось такой, что держись, но без заскоков вроде бы, простой, приветливый. В общем, знаком шапочно, но наслышан. Его группа одна из лучших. Поздравляю.
        - Инструктор тоже так сказал. Еще и удивился, как это я ухитрилась к Ворону на драфт попасть. А я сразу условие поставила, после учебки - назад. Работала, как черт, все экзамены на пятерки сдала. С одной стороны, можно было не напрягаться, все равно весь выпуск в Москву отправили, но с другой, потому и попала к Воронцову. За особые заслуги. Кстати, в лагере поговаривали, большая операция готовится. Знаешь что-нибудь?
        - Не больше тебя, - честным голосом соврал Грин. - У нас об этом тоже поговаривают, но пока никто ничего конкретного не знает. А после того как случилась утечка, сама понимаешь, всем приказано вообще онеметь.
        - Понятно. - Вика потерлась носиком о плечо Грина. Совсем, как раньше. - Что мы все о грустном? Расскажи, как ты без меня жил? Что питался, как попало, я вижу, похудел даже. А чем занимался, кроме работы? Кого приводил? Надеюсь, не коров из комендантской роты?
        - Лошадей, - Грин постучал ногтем по горлышку бутылки, - и только. У Димона теперь подпольный склад. Там специально для меня целый контейнер вискаря зарезервирован.
        - Красиво жить не запретишь.
        - Теперь это не такая уж красивая жизнь. - Грин сделал свой второй глоток. - Выживание. Все с ног на голову перевернулось. Виски - за копейки можно купить, а свежий хлеб дороже парного мяса. Которое ого-го сколько стоит! Народ пашет по пятнадцать часов в сутки, шесть дней в неделю, бешеные деньги получает, любой работяга «мерс» может купить без всякого кредита, всего с трех зарплат. Только не покупает, поскольку не до машин ему. Поесть бы нормально. Да и когда ему на том «мерсе» кататься? В будни он пашет, а в воскресенье или за продуктами в очередях стоит, или отсыпается. Или вот этим голову себе морочит.
        Грин снова постучал по горлышку бутылки.
        - Выживание. - Вика нахмурилась и стукнула кулачком по столу. - Верное слово ты подобрал. Но ничего, придет час, когда чужаки ответят за все свои злодеяния! Сопротивление поднимет народ с колен и поведет его в контрнаступление, которое обязательно закончится нашей победой и освобождением от ига захватчиков! Мы нанесем сокрушительный удар в самый центр этого змеиного клубка и…
        У Грина в голове будто бы сработал предохранитель. Пламенная речь Вики вдруг превратилась в обычный шум, вроде шипения не подключенного к антенне телевизора. Так с Филом происходило часто, если рядом кто-то заводил пьяные беседы «за жизнь» или начинал нести агитационную чушь. Пока собеседник размазывал по столу пьяные сопли или же сыпал лозунгами, Грин кивал, иногда поддакивал, но думал о своем.
        Так и сейчас. Пока Вика толкала пламенную речь, Грин представил себе шум моря и мысленно вернулся к теме, которую обдумывал полчаса назад. К теме произошедших с Викой изменений. Что же в ней все-таки изменилось?
        Да вот это и изменилось! До Грина, наконец, дошло. В далекой Сибири Вика не просто проходила курс молодого диверсанта, заодно она проходила курс патриотической промывки мозгов. Расскажи кто-нибудь, что Вика попала на крючок пропаганды, Филипп не поверил бы ни за что. Но себе он привык верить безоговорочно. А иначе как жить? И вот сейчас он видел и верил, что Вика говорит искренне.
        «Говорит… хм. Бредит! Слушать тошно! А куда деваться?»
        Грин незаметно для самого себя загрустил. Получалось, что рядом с ним сейчас сидела совсем другая Вика. Малознакомая и малопонятная. Практически чужая. То есть отношения с ней предстояло налаживать заново.
        Филипп старался быть честным перед собой, старался смотреть на ситуацию объективно, однако взгляд «как бы со стороны» лишь подтвердил опасения. Сам Грин за прошедший год изменился мало, просто стал серьезнее, а вот Вика стала совсем другой. Она определенно подцепила нечто вроде извращенной звездной болезни от крутизны и промытых мозгов после годичного курса патриотической пропаганды в учебке.
        Хорошо хотя бы, что все это не мешало ей оставаться женщиной. Грину даже понравилось, как Вика ураганит в постели. Жаль только, что после секса она теперь не томно курила, как это было раньше, а говорила о политике и агитировала за патриотизм. Филиппа от этого буквально коробило.
        Нет, в целом он был согласен с озвученными Викой лозунгами. Вот только не к месту они были, и в целом, и в частности. В Москве к сложной мировой ситуации было принято относиться более цинично, без патриотической горячки, и Грин с таким отношением был полностью согласен. А уж как нелепо звучали цитаты из агитационных листовок в исполнении голой барышни, восседающей верхом на обалдевшем приятеле…
        Филипп допил виски и с сожалением покосился на кровать. Кажется, на сегодня все, с любовью завязали. Вика продолжала что-то вещать, и взгляд ее больше не затягивала масленая поволока. Взгляд ее сверкал праведным гневом и ненавистью к поработителям. Грин не раз видел такие взгляды. Людей в подобном состоянии было не остановить, пока сами не выдохнутся. Разумнее просто подождать.
        - …Но змеевики уязвимы не только физически! Они уязвимы морально, поскольку знают, что не всемогущи. На планете кроме них окопались еще и кошатники. В конце концов, никуда не делись и люди. Да, люди сейчас слабы и вынуждены терпеливо наблюдать, как два чужеродных клана делят власть на Земле. Но наступит день, когда наше терпение лопнет!.. Что ты молчишь, Фил? Ты не слушаешь? Считаешь, что я говорю ерунду?
        - Говоришь как профессиональный агитатор. - Грин вздохнул. - Только меня-то зачем агитировать?
        - Нет, погоди, я просто хочу услышать твое мнение. - Вика опьянела, и ее пламенное воодушевление теперь было не погасить никаким вином страсти.
        Грину пришлось смириться и принять ее игру.
        - Ты упомянула о виверрах, кошатниках. Так вот, мое мнение, что к проблеме надо подходить именно с этого бока. В одиночку люди не одолеют серпиенсов, а вот с кошатниками - запросто.
        - Ты что, предлагаешь заключить союз с одними чужаками против других? - Вика округлила глазки. - Ты соображаешь, что говоришь?!
        - Дослушай. - Грин налил ей еще виски. - Мягко говоря, кланы в оппозиции, и это их традиционное положение. Знаешь, какой порядковый номер у Земли в змеином списке новых колоний? Двести шестнадцать. А в списке «присоединенных локаций», как это называют кошатники? Такой же. Кланы расширяют свои владения ноздря в ноздрю, но почему-то опасаются явной конфронтации друг с другом и всеми силами стараются поддерживать равновесие интересов. Вот почему серпиенсы высадились только в одном полушарии, хотя могли бы захватить всю Землю, ведь у них был солидный гандикап, в две недели. Да, они немного схитрили, оставив виверрам менее развитые регионы, но формально равновесие сохранено. И, заметь, поддерживается до сих пор благодаря массе работы по освоению оккупированных территорий. Возможно, кланы отложили выяснение отношений до окончательного закрепления на своих плацдармах, а, возможно, закрепившись здесь, они отправятся дальше, и снова рука об руку, несмотря на все противоречия. Понимаешь?
        - Так, в общих чертах. - Вика приложилась к стакану. - Не понимаю только, к чему ты клонишь?
        - Дослушай, - вновь попросил Грин. - Не знаю, как реально обстоят дела в Южном полушарии, но точно знаю, что серпиенсам этот шаткий мир выгоден, ведь у них и без кошатников масса проблем, в том числе и с людьми. Воины клана сосредоточены на борьбе с Сопротивлением: провокациях, охоте на штаб, уничтожении активистов-агитаторов, поиске баз и схронов с оружием и так далее. Если воевать еще и с виверрами, не хватит сил и ресурсов. Теперь понимаешь, к чему клоню?
        - Нет.
        - Уф-ф. - Грин налил еще и себе. - Может, стану формулировать четче.
        - Когда каша в голове, она же и во рту, - поддела Вика. - Попробуй с самого начала, с чистого листа.
        - Издеваешься? - Фил погрозил ей пальцем. - Бессовестная. Хорошо, давай так: наше командование борется за свободу партизанскими методами. Мы устраиваем покушения на главарей клана, нападаем на стражу, проводим диверсии на объектах и так далее. Эффективность мероприятий такая же, как у чужаков. Они никак не могут извести нас, а мы никак не можем нанести им ощутимый урон. Коса на камень. Для Сопротивления - это успех, ведь люди хуже вооружены и обеспечены, но это успех лишь в моральном плане, собственно, только моральный аспект и поддерживает тлеющие угли борьбы. Ведь фактически клан постепенно истощает и людские, и материальные ресурсы Сопротивления, и, если ничего не изменится, конец противостояния ясен.
        - Пораженческие настроения? - Вика осуждающе качнула головой. - За такие дела можно и по хребту получить.
        - Никаких настроений, только факты. - Грин помялся пару секунд и решился: - Ладно, расскажу! Штаб уже целый год готовит контрудар, план прорабатывается до мелочей под грифом «строго секретно», и работает над ним ограниченный контингент наиболее способных офицеров-разведчиков, аналитиков, экономистов и ученых. Я в их числе. Нашей группе даже выделен секретный бункер. План - это многоходовая операция, а цель - змеиный клан. Мы нанесем удары по всем его куполам.
        - Удары? - Вика оживилась. - По всем куполам сразу? Круто! А чем? Погоди, «Пилигримами», да?
        - Чем же еще? - Грин кивнул. - План крайне рисковый, но, по расчетам штаба, должен сработать.
        - Ну вот, это дело, - одобрила Вика. - И при чем тут кошатники?
        - А при том, что я не согласен с расчетами штаба. «Пилигримы» - это пока крайне сырая разработка. Ты сама сказала - мощность ни к черту. Штурмовать с таким оружием купола - все равно что идти на банковский сейф с бытовой дрелью. Но самое главное - все войско серпиенсов сейчас выполняет функции стражи. То есть не занято ничем, кроме охраны порядка на территории клана. Получается, мы с дрелью наперевес идем брать банковский сейф в тот момент, когда хранилище битком набито охранниками. Не глупо ли?
        - Штаб, наверное, знает, что делает. - Вика пожала плечами. - Причем получше тебя.
        - Дай-то бог. - Грин вздохнул.
        - Но насчет кошатников я, кажется, поняла. Если бы змеевики воевали с этими белыми мангустами, «сейф» остался бы без охраны.
        - Вот именно. Если бы нам удалось их стравить, вот тогда я поверил бы в успех, да и «дрель» довел бы до ума, пока суд да дело. Короче, рано мы дергаемся. И непродуманно. Может быть, в тактическом плане штаб все грамотно просчитал, но в стратегическом - нет. Масштабности мышления генералам не хватает и терпения.
        - Стратег нашелся! Сделаем, что сможем, а история пусть судит, рано или поздно, грамотно или нет.
        - Ничего мы не сможем сделать, - уверенно сказал Грин. - Не дадут.
        - Грин, ты не прав!
        - Все! - Фил вскинул руки. - Ты сама предложила, не будем о грустном. Только о нас, никаких дел, никакой политики. Хорошо?
        - Ладно, - нехотя согласилась Вика. - Хотя так вряд ли получится. Это раньше можно было плюнуть на весь мир и жить, как нравится, или вообще уехать куда-нибудь на Гоа. Теперь куда бы человек ни уехал, от всеобщих проблем не спрячется. Они ведь общечеловеческие, а значит, касаются каждого. Ты тем более не спрячешься.
        - Чем я лучше других? - пытаясь нащупать способ уйти от надоевшей темы, спросил Грин.
        - Во-первых, ты не последний человек в Сопротивлении.
        - Только в его научном секторе.
        - Все равно не последний. А во-вторых, ты глубже многих переживаешь происходящее.
        - Я?
        - Не спорь! Вспомни сны двухлетней давности.
        - Какие? А-а, про вторжение? - Грин кивнул. - Да, это было нечто из ряда вон. Только сны я видел до вторжения, так что это вряд ли доказывает, что я глубоко переживаю.
        - Глубоко, - упрямо заявила Вика. - Так глубоко, что начал переживать заранее.
        - Не знаю, не знаю. - Филипп покачал головой. - По-моему, дело не в переживаниях. Тут что-то другое. Каждый раз, когда вспоминаю, поражаюсь точности тех снов. Помнишь, в середине декабря двенадцатого, когда ты опоздала на поезд?
        - Помню. - Вика зябко поежилась. - До сих пор мурашки по коже.
        - Мой августовский сон в тот вечер сбылся во всех подробностях. Не сбылся лишь последний эпизод, в котором меня схватили серпиенсы. Но этот эпизод мне приснился после того, как мы обсудили первый, помнишь? Так что это, наверное, был уже не вещий сон, а обычный. Домысленный перепуганным подсознанием.
        - А голосa больше не слышишь?
        - Слышу иногда, - нехотя признался Фил. - И что забавно, они дают толковые советы. В работе это здорово помогает. Даже задумываюсь иногда, стал бы я ведущим специалистом, если б не они?
        - Шиза ты моя непутевая. - Вика усмехнулась и крепко прижала голову Грина к своей груди. - Голоса твои - это ты сам. Запомни раз и навсегда.
        - А вещие сны? - Филиппу было не очень удобно сидеть согнувшись, но он был готов оставаться в таком положении целую вечность.
        - И они тоже. - Вика отпустила Грина.
        - А твои?
        - Мои не в счет. - Девушка поморщилась. - Приснилось-то всего разок и так… в общих чертах.
        - Ну да, в общих чертах. - Грин скептически хмыкнул. - С точными датами, терминами, подробностями… и так далее.
        - Без «так далее», - отрезала Вика. - Раз в жизни и палка стреляет. Мой сон не в счет. А твой сон как раз и вскрыл твои выдающиеся способности. Да так резко вскрыл, что ты с перепуга начал «голосами» прикрываться. Мол, не я все это могу и умею, а они! Прекращай трусить, Грин, и признайся хотя бы самому себе, что ты гений.
        - В таком приятно признаваться, - Грин улыбнулся, - но это неправда. В остальном, возможно, ты права.
        - Не возможно, а точно. За это и выпьем. Наливай.
        - Чуть позже.
        - Наливай, а то снова покусаю.
        - А налью, кусаться не будешь?
        - Обещаю!
        - Ладно. Ты обещала.
        Вика не сдержала своего обещания. Оставила Филу еще несколько синяков на груди и плече, и даже, когда он оказался у нее за спиной, умудрилась тяпнуть Грина за руку. Все это Фила забавляло, хотя ему и было больновато. Но боль была мелочью в сравнении с осознанием собственной сексуальной значимости, осознанием, что способен удовлетворить такую фурию.
        «Гордись, мачо!»
        Грин гордился, хотя все это его по-прежнему слегка напрягало. И новый спецназовский имидж Вики, и внезапно проснувшийся в ней цыганский темперамент, и фрейдистские покусывания в приступе страсти, и… впрочем, достаточно. Фил заставил себя отбросить посторонние мыслишки. Какие времена - такие нравы. Сейчас времена требуют оголенных нервов, бурлящих инстинктов и прочих метафор, значит, так тому и быть. Придут другие времена, мирные, Вика станет прежней. А пока… война, сэр.
        «А если не станет? Что будешь делать… сэр? Обманывать себя дальше?»
        «Мы же договаривались, до утра галлюцинации молчат!»
        Грин поднял хмурый взгляд к потолку. Он не врал Вике, он действительно по-прежнему слышал загадочные потусторонние голоса. Вернее, один голос. И не иногда, а постоянно. И этот голос извне (а быть может, изнутри - Фил пока не определился, признавать себя сумасшедшим или нет) действительно давал толковые советы. Но сейчас никаких советов Филиппу не требовалось. Ни толковых, ни даже гениальных. Отношения с Викой были его сугубо личным делом.
        «Ладно, молчу».
        Впрочем, Грин и без подсказок извне отлично понимал, что обманывает себя. Но не рвать же отношения с любимой девушкой из-за того, что она увлеклась делом, которое тебе не нравится. Пусть даже это увлечение на всю оставшуюся жизнь. Не меняется вторая половинка, изменись сам, если действительно любишь!
        Филипп осторожно встал, почти бесшумно вышел в коридор, освещенный лишь далекой дежурной лампочкой, и нащупал в красноватом полумраке полку, где лежала запасная пачка сигарет.
        Да, придется измениться. Он чиркнул колесиком зажигалки, прикурил, но сделал всего затяжку и затушил сигарету. Когда-то ради девушки он бросил курить. Два года не баловался. Потом с девушкой пришлось расстаться, и привычка вернулась, словно никуда не уходила. К чему этот пример? В ответ на собственный вопрос Грин пожал плечами. Просто пришло в голову. Может быть, и ни к чему.
        «Все верно, Фил, - вновь проснулся голос извне. - Ради Вики тоже надо будет измениться. Жаль только, что меняться придется не в лучшую сторону».
        Если ты ее по-прежнему любишь. Голос этого не сказал, но Фил отлично видел в мыслях виртуального собеседника этот довесок к фразе.
        И, к сожалению, оговорка была уместна.
        2. Москва, Тушинский купол, август 2014 г
        Энергетический купол занимал только половину бывшего летного поля, но все равно выглядел внушительно, даже величественно. Может быть, на восприятие влияло то, что поблизости от купола не было никаких строений и не с чем было сравнивать. Виднеющиеся в отдалении дома и без того казались мельче, чем были в действительности, а уж в сравнении с близким куполом вовсе терялись. А возможно, дело было в видимой структуре энергополя. Невооруженный глаз четко различал спектр внешнего слоя, который искрился, как горный снег под солнцем, причем, в отличие от снега, даже в пасмурную погоду.
        Но можно было рассматривать и третий вариант. Величественность куполу придавали не габариты или «бриллиантовая огранка», а осознание любым, кто на него смотрит, насколько могучая сила создает пузырь энергополя и насколько велики в могуществе своем обитатели этого купола.
        Эффект Храма, так психологи называли комплекс ощущений, который возникал при виде купола у простых смертных. Впрочем, у непростых тоже. Даже сам Магнус Арт Первый, великий Правитель Земли-216, не раз сдержанно восхищался красотой и величием куполов серии «Диам».
        Ему вторили многие, но скорее из вежливости или карьерных соображений. Ведь на самом деле любые купола были для серпиенсов таким же привычным и, в принципе, малозаметным атрибутом жизни, как, например, воздух, вода, энергия. Или, если быть предельно точным в выборе сравнений, как те же дома для людей. Некоторыми из них люди любовались, некоторыми восхищались, перед некоторыми особо грандиозными храмами они даже испытывали благоговение. Но в целом дома для них всегда были, есть и будут просто необходимой частью жизни. Максимально рациональной и утилитарной. Даже одно из названий на это указывает - жилище. Не более того.
        Так и купола для членов змеиного клана, не людей, серпиенсов, но, в целом, существ, довольно схожих с людьми. Жилище. Удобное, надежное, безопасное. Чем тут восхищаться? Кому-то, возможно, и есть чем, но не «бриллиантовой огранкой» точно. Это ведь всего лишь естественный визуальный эффект, видимый признак присутствия энергополя, а не результат стараний архитекторов и дизайнеров.
        Для агента Гюрзы купол не был ни храмом, ни жилищем, поэтому он относился к сверкающему «пузырю» равнодушно. Нет, он, конечно, побаивался силового поля, леший его знает, что это за дрянь, но ровно настолько, чтобы не любопытствовать и не перелезать через низенькое ограждение в пяти метрах от границы купола, как это делали вездесущие мальчишки и некоторые особо любознательные взрослые. Ничего страшного с отчаянными исследователями вроде бы не происходило, по их утверждению, купол на ощупь был, как из стекла, гладким и прохладным, а всех последствий было с воробьиный чих - лишь с минуту покалывало в ладони. Но береженого, как известно, бог бережет. А ну как последствия проявятся позже? Волосы выпадут или стоять не будет. На кой черт нужен такой расклад?
        К тому же любопытствовать по поводу оборонных систем хозяев агентуре не полагалось. Оно и понятно. Подозрительно это. А ну как ты казачок засланный? Нанялся агентом не для того, чтобы хорошо устроиться при новой власти и заработать, а чтобы втереться в доверие, проникнуть под купол, да и взорвать что-нибудь или важного серпиенса грохнуть. Сопротивление не раз пыталось провернуть нечто подобное. С нулевым результатом, понятное дело, но пыталось. И до сих пор пытается. Собственно потому-то и не становится меньше работы у агентов. Трудятся в поте лица, контролируют Сопротивление изнутри, наводят на ложные цели, саботируют акции по мере сил, планы путают. Много работы, короче.
        Гюрза вздохнул, жалея себя, скромного труженика шпионского цеха, и уставился на небогатый красками пейзаж за тонированным окошком служебной машины.
        Рыжая трава, покрытые серой золой проплешины, асфальтовая крошка и сотни воронок, доверху наполненных миллионами цилиндриков разного размера - гильзами. Потускневшими свидетельствами последнего в истории сражения за Москву. Самого страшного сражения за этот город. Сражения, в котором погибли сотни тысяч человек и не пострадал ни один чужак.
        Случилось это в «черную среду», пятого декабря двенадцатого года, а утром шестого декабря была объявлена капитуляция и Европы, и Азии, и Штатов, и Северной Африки. Так что последнее сражение за Москву стало одновременно последней битвой за Землю. Ведь позже, когда другие чужаки захватили Южное полушарие, им никто уже не сопротивлялся.
        После того как с Тушинского поля были вывезены горы праха, оставшегося от людей, и «остекленевшие» обломки боевой техники, новые власти города попытались убрать и все гильзы, вывозили машинами, но потом плюнули на это безнадежное дело и просто сгребли гильзы в воронки. Хватило, чтобы заполнить все до краев. Еще и осталось.
        И теперь пятого числа каждого месяца на краю Тушинского поля кто-то оставляет цветы и зажигает свечи в канделябрах из потускневших гильз.
        В общем, небогатый пейзаж - мягко сказано. Унылый - будет точнее. И не только из-за жухлой травы или обилия металла. И даже не из-за страха, который навевает мрачная история этого места. Людей больше всего тяготил тот факт, что именно здесь, на Тушинском поле, без малого два года назад была поставлена жирная точка, финальная клякса в летописи современной цивилизации. Можно сворачивать в трубочку и… сдавать в архив. А новую летопись предстояло писать тем, кто живет под энергетическими куполами в Северном полушарии Земли и в так называемых V-локациях в полушарии Южном. Великим змеям и белым мангустам, или серпиенсам и виверрам, как они сами себя называют. Змеевикам и кошатникам, как их называют люди.
        Гюрза вновь обвел видимые просторы поля хмурым взглядом. Ему не было обидно за проигравших войну соплеменников или жалко погибших людей, нет. Он ведь с первой минуты нашествия был уверен в поражении человечества и даже призывал не сопротивляться, чтобы избежать напрасных жертв, но его никто не послушал, так что поделом! Каждый раз, приезжая сюда, Гюрза поддавался гнетущей ауре Тушинского поля из-за того, что чувствовал… нет, он откуда-то знал, твердо знал, что именно здесь и закончится его жизнь. Когда, от чего - агенту было неведомо. Но случится это именно здесь, Гюрза буквально чуял это. Как дикие звери чуют землетрясение или потоп.
        Впрочем, еще агент чуял, что произойдет это весьма не скоро.
        Черный «Лексус» остановился на приемной площадке перед куполом, и агент отвлекся от мрачных мыслей. Сейчас машину просканируют (так для простоты Гюрза называл эту процедуру), обработают каким-то паром и прямо на площадке, как на блюдечке, доставят в шлюз. Это будет еще не внутреннее пространство купола, но для внешнего наблюдателя машина исчезнет под «бриллиантовым» сводом. И «внешний наблюдатель» в этот момент завистливо вздохнет.
        Гюрза незаметно усмехнулся. Есть чему позавидовать, это верно. То, что скрыто под куполом, поражает даже самых невозмутимых скептиков и приводит в дикий восторг любого, кто обладает мало-мальской фантазией. А если учесть, что это счастье выпадает только избранным…
        Гюрза вспомнил главный скандал минувшего декабря и вновь усмехнулся. В Тушинский купол не впустили премьер-министра. Это было круто. Подъехал внушительный кортеж на черных «Мерседесах», кругом сновали телевизионщики, суетилась протокольная служба, сурово хмурилась охрана. В общем, обставлен был визит как надо. Вот только закончилось это мероприятие ничем. Эрг купола (мэр, если по-человечески выражаться) Август Тод Третий даже объяснений не дал. Просто не впустили премьера, и точка. Хотя визит был вроде бы согласован заранее. И никто из людей ничего не смог поделать. Потоптались на приемной площадке да и уехали несолоно хлебавши. Пресса потом долго тему муссировала. А серпиенсы так ничего и не объяснили. Оно и верно, какая нужда кукловодам объясняться с марионетками?
        А вот Гюрзу, в отличие от премьера, впускали днем и ночью, когда он пожелает. А все почему? Потому, что он - крайне успешный и полезный агент. Избранный. Среди людей таких кадров - по пальцам пересчитать. Серпиенсы людей не то чтобы держали за низшую расу, нет. С толковыми людьми они общались вполне нормально, но специальное имя, а с ним и неограниченный допуск в купола давали только единицам, самым толковым.
        А еще самым выдающимся из самых толковых обещали инициацию. Это что-то вроде принятия в клан кандидатом в серпиенсы. Посвященным первого уровня. Из двадцати семи. На кой черт - Гюрза так до сих пор и не понял, ему и человеком неплохо жилось, но в целом против перспективы не возражал. Если ему вручат хотя бы двадцать седьмую часть могущества серпиенсов, он точно знал, что с ней делать. Конечно же, богатеть с ее помощью! Ведь такая силища, грех будет не воспользоваться.
        Приемная площадка двинулась по направлению к шлюзу, но на полпути вдруг замерла и плавно отъехала назад. Это было странно, но не тревожно, иногда такое случалось. А вот когда площадка миновала исходное положение и отъехала примерно втрое дальше, Гюрза начал беспокоиться. Насколько он разбирался в процедурах доступа под купол, такой маневр был первым признаком чрезвычайной ситуации. Скорее всего, в шлюзовом отсеке сейчас звучал сигнал тревоги, а серпиенсы деловито занимали места согласно боевому расписанию.
        Гюрза растерянно оглянулся. На километр вокруг не было ни одной подозрительной машины или какого-нибудь любопытного прохожего. Всех машин и людей перед куполом было раз-два и обчелся. «Лексус», а в нем два человека. Агент и водитель. Что один, что другой - вполне проверенные кадры. Почему вдруг сработала сигнализация, было решительно непонятно.
        Гюрза вдруг почувствовал неприятный зуд буквально во всем теле. Агенту казалось, что через него пропускают слабый ток. Невыносимо хотелось почесаться, но было не ясно, с чего начать.
        - Что за… чертовщина? - процедил Гюрза.
        - Даже зубы чешутся, - не оборачиваясь, сказал водитель. - Все. Колпак.
        - В смысле? - Гюрза снова взглянул в окошко.
        О каком колпаке толкует водитель, ему стало ясно и без дополнительных пояснений. Площадку накрыл миниатюрный купол. Он был не «бриллиантовым», как тушинский, а мутным, будто бы из матового стекла, и «муть» словно плыла по его стенкам.
        «Похоже на «Мартини» с водкой, - подумалось агенту. - Встряхнутый, но не взболтанный. Что же случилось, почему нас изолировали?»
        - Люди, - вдруг прозвучало откуда-то сверху.
        Гюрза поежился. Этот «голос свыше» был дурным знаком. В нем имелись странные интонации, но Гюрзу встревожило не это. Ему не понравилось обращение. Оно явно не сулило агентам ничего хорошего. Так серпиенсы обращались к обычным людям, не к агентуре.
        Гюрза невольно втянул голову в плечи и поднял взгляд к потолку. На потолке не было динамиков, только пара дефлекторов климатической системы и сложенный экран видеоплеера, но голос звучал сверху, так что невольное желание посмотреть вверх было вполне оправданным.
        Водитель тоже запрокинул голову, но не обернулся. Для него голос звучал из другой точки над головой. Откуда-то из района люка.
        - Сидите неподвижно, - после многозначительной паузы приказал «голос».
        Гюрза хотел кивнуть, но вовремя себя одернул. Неподвижно, значит, неподвижно. Серпиенсы требовали, чтобы их понимали с первого слова и понимали буквально. А вот насчет вопросов «голос» ничего не сказал. Значит, спрашивать не возбранялось.
        - Что-то не так? - негромко спросил агент.
        - Машина заминирована, - коротко ответил «голос».
        - Кем?! - Гюрза удивленно вскинул брови.
        Прежде чем ответить, вступивший в диалог с людьми серпиенс почему-то решил расширить свое виртуальное присутствие. Если честно, лучше бы он этого не делал. От обилия нештатных ситуаций за столь короткий промежуток времени Гюрзу начало слегка потряхивать.
        Крыша «Лексуса» на миг стала прозрачной, а затем исчезла вовсе. Что это за фокус - очередная виртуальная фишка или же серпиенсы испортили машину на самом деле, - люди поняли не сразу. Не будь над площадкой мутного колпака, было бы проще определить, реально исчезла крыша или нет, например, по движению воздуха, но под мини-куполом стоял полнейший штиль, так что… Впрочем, стало немого теплее и появились летние запахи: прелой травы, земли и цветочной пыльцы. В кондиционированном воздухе закрытой машины ничего такого не витало.
        Водитель едва заметно качнул головой. Превращение джипа в кабриолет он явно не одобрял. Гюрза был полностью с ним согласен. Полюбоваться двухметровой голографической фигурой серпиенса, возникшей прямо по курсу, люди могли бы и через лобовое стекло. Но у существа, похожего на человека, только с глазами змеи и сердцем дракона, как говорили о себе сами серпиенсы, имелись собственные понятия о том, что следует делать, а что нет.
        И машину серпиенсам было не жалко, ведь для чужаков это не шедевр автостроения, а так, допотопная колымага аборигенов. Гюрза с сожалением покосился на срезанную, будто бритвой, переднюю стойку и уполовиненное ветровое стекло. Хорошо хоть головы людям заодно не срезали.
        Изображение серпиенса медленно сместилось вправо и протянуло руку Гюрзе.
        - Выходи.
        - Я? - уточнил агент.
        - Ты. Один.
        Агент быстро выбрался из машины и встал перед серпиенсом, чуть склонив голову. Смотреть на двухметровую голограмму исподлобья было неудобно, но правила есть правила. Стоять перед начальством с гордо поднятой головой не полагалось. Серпиенсы любили, чтобы к ним обращались с почтением. Даже когда беседовали с людьми на расстоянии.
        А Гюрзе было и нетрудно. Неудобно, но нетрудно. Ведь, если честно, смотреть в жутковатые немигающие глаза с вертикальными зрачками - удовольствие ниже среднего. Лучше уж пялиться на грудь хозяина. Кстати сказать, на довольно интересную грудь. Гюрза вдруг осознал, что стоящий напротив серпиенс не хозяин, а хозяйка. Облегающий серебристый костюм подчеркивал совершенные формы женщины, не оставляя сомнений - агентов встречала очаровательная поработительница.
        Агент невольно хмыкнул. Очаровательная? Ну, для змеи, возможно, и очаровательная. Гюрза заставил себя поднять взгляд выше и тут же забыл о всякой иронии. Прорезанные вертикальными щелочками зрачков изумрудные глаза женщины немного пугали, но в целом она была красива, как богиня. Чужая богиня, порожденная враждебным миром, и все-таки прекрасная. На какое-то время агент замер и даже затаил дыхание, будто бы опасаясь неловким движением или слишком резким выдохом развеять очарование момента.
        На женщину-серпиенса поведение шпиона никакого впечатления не произвело. Она вряд ли даже заметила, с каким восхищением смотрит на нее человек. Все ее внимание было сосредоточено на машине и оставшемся в ней шофере.
        - Ты не боишься, - констатировала она, обращаясь к водителю. - Почему?
        - Чего бояться-то? - Шофер смерил взглядом серпиенса, а затем Гюрзу.
        Во взгляде водителя не было никакого почтения. Наоборот, он смотрел враждебно и даже презрительно. Гюрза удивленно поднял брови. Что за бравада?
        - Ты знал, что в машине бомба?
        - Не бомба, а мина, - дерзко поправил хозяйку шофер. - Фугас. Рвануло бы так, что мама не горюй. Жалко, не доехал.
        - Ты диверсант?
        - Я человек. - Водитель неприятно осклабился. - В отличие от тебя, гадюка подколодная.
        - Ты не диверсант, - бесстрастно констатировала женщина-серпиенс. - Почему же ты рад, что тебя подставили?
        - Не получилось жить по-человечески, так хотя бы умереть. - Шофер сверкнул взглядом и плюнул в сторону Гюрзы. - Чего и тебе, гад, желаю, да поскорей. Хорош базарить, дочь крокодила, распыляй на молекулы, чего ждешь?!
        Женщина едва уловимым жестом приказала Гюрзе развернуться к машине. Агент подчинился и вопросительно взглянул на хозяйку.
        - Убей его, - приказала женщина.
        Гюрза ожидал такого приказа и потому не промедлил ни секунды. Он вынул из наплечной кобуры пистолет и разрядил весь магазин в шофера. Ни сожаления, ни каких-либо других эмоций он при этом не испытал. Рабочий момент, не более того. Разве что в глубине души сквозила досада: сам-то почему не разглядел предателя? А еще ведущий агент, почетный позывной заслужил, и вдруг такой прокол! Стыдно.
        Сменив магазин, он поставил оружие на предохранитель, спрятал в кобуру и вновь вопросительно уставился на женщину.
        - Хорошо, - ровным голосом, как и прежде, без всяких эмоций, сказала хозяйка. - Жди здесь, тебя отвезут.
        - Я приехал с рапортом… - осмелился напомнить Гюрза. - С рапортом для хозяина, лидера стражи Верля Омни Седьмого.
        - Он больше не твой хозяин, Гюрза, - сказала женщина. - С этого момента ты, как и все именные агенты, служишь только мне. Я новый приор стражи Арианна Дей Первая.
        - Рад служить, госпожа. - Гюрза склонился теперь уже значительно ниже, чем вначале.
        Должность новой хозяйки впечатляла. По человеческим меркам Арианна занимала весьма высокий пост, вроде начальника службы безопасности региона, а по званию была на полпути от аналога полковника к аналогу генерала. Если по старинной табели - бригадиром. Но особенно впечатляло, что она женщина. Среди воинов змеиного клана вообще редко встречались женщины, а уж на такой высокой должности… Гюрза попытался вспомнить, но безуспешно. Арианна была первой на его памяти.
        Странно было, что целый приор стражи лично встречает агентуру, но тут, скорее всего, свою роль сыграло стечение обстоятельств. Например, в процессе изучения новой зоны ответственности госпожа Арианна виртуально забрела в Тушинский купол, решила для острастки проверить посты и заметила приближающийся автомобиль с агентами. Тьфу бы на него, мало ли в день приезжает чиновников с челобитными и агентов с рапортами, ведь не всякую информацию доверишь виртуальному пространству, но тут сработала сигнализация. Арианна заинтересовалась ситуацией и решила прокачать ее лично. В качестве тренировки, чтобы не терять оперативную форму.
        Вполне реальный сценарий. Но даже если было по-другому, какая разница агенту Гюрзе? Ему выпал шанс прогнуться перед новым начальством, вот и все, о чем ему следовало сейчас думать.
        - Твой отчет важен?
        Гюрза немного растерялся. Вопрос был странным. Не сказать, что бессмысленным или хотя бы нелогичным, нет, по большому счету вопрос был как вопрос, но ответить на него с ходу Гюрза почему-то затруднялся. Секунду поразмыслив, агент понял, в чем подвох. Чисто женским был вопрос, вот в чем проблема. Впрочем, когда-то давно, в прежней жизни, агент был женат, и ему приходилось отвечать на подобные вопросы практически ежедневно.
        - Мой отчет касается Ночного Потрошителя, госпожа приор стражи. Того самого, который с декабря двенадцатого года и по текущий момент убил двадцать достойных воинов клана, патрулировавших улицы города, а также покушался на жизнь эрга Северно-западного купола Цинтия Тод Второго.
        - Вы установили личность убийцы? - В бесстрастном голосе женщины послышался намек на эмоции.
        - Нет, но я знаю, где его искать.
        - Искать днем? - уточнила Арианна.
        Ей стало интересно, без сомнений. Голос потеплел, голова немного склонилась набок, глаза чуть сузились, но зрачки, наоборот, расширились и стали почти нормальными, в смысле - круглыми.
        - Да, госпожа. Сегодня Ночной Потрошитель должен прийти в условленное место, чтобы забрать важный пакет. Место ему указал я. Поимка Потрошителя станет хорошим началом вашей службы в нашем регионе…
        Зрачки у Арианны схлопнулись, как створки жемчужной раковины. Гюрза осекся и виновато потупил взор. Он сболтнул лишнего, но сделал это намеренно. С одной стороны, чтобы показать новой хозяйке, что недаром носит подаренное кланом имя, но с другой - чтобы она, не дай бог, не подумала, что слуга умнее нее.
        Неизвестно, какие выводы сделала Арианна, но мимолетный ветерок гнева не превратился в бурю. Ее зрачки снова чуть расширились, и она продолжила расспросы все тем же ровным, спокойным голосом:
        - Потрошитель будет не один?
        - С группой, но это не проблема. Обычно в таких группах один-два сильных бойца, а остальные загонщики. Проще говоря, пушечное мясо.
        - Отвлекающие внимание, - по-своему сформулировала Арианна.
        - Да, госпожа. Убить их легко даже вашему покорному слуге. Воинам клана сделать это будет еще проще.
        - Когда и где появится Потрошитель?
        - Здесь, - в глазах у Гюрзы промелькнула искра азарта. - Под мостом через Сходню.
        - Малая река, впадающая в большую к востоку отсюда? Так близко к куполу? Почему?
        - Устраивать тайники вблизи куполов - вполне в духе Сопротивления. Люди считают, что серпиенсы дальнозорки и не видят, что творится у них под носом.
        - Не понимаю. - Арианна чуть качнула головой. - Они думают, что мы слишком самоуверенны и не допускаем даже мысли о подобной дерзости - тайниках вблизи купола?
        - Да, госпожа. - Гюрза мысленно поаплодировал. Эта дамочка хорошо соображала и, что важнее всего, не корчила из себя высшее существо. В работе этот нюанс мог оказаться крайне полезным. - Чуть выше по течению Сходни по мосту проходит шоссе. Потрошитель придет к мосту… - Гюрза вскинул руку и с удовольствием взглянул на украшающую запястье новенькую «Омегу», - через сорок минут.
        - Примерно три мены, - вслух перевела Арианна «сорок минут» в свою систему счисления времени. - Хорошо, Гюрза. За поимку Потрошителя назначена большая награда, ты получишь ее.
        Гюрза в очередной раз почтительно склонился.
        Когда агент поднял голову, выяснилось, что объемное изображение хозяйки исчезло, а одновременно исчезла и залитая кровью машина. Под мутным куполом безопасности остался лишь Гюрза. Хотя формально не только он, еще остался разлитый по земле искрящийся туман, который, впрочем, быстро исчез, оставив агента в полном одиночестве.

* * *
        Сквозь мутную стенку малого купола можно было рассмотреть лишь общие очертания. Поначалу, когда пузырь только-только накрыл подъехавшую машину, видимость была относительно приличной, но очень скоро купол помутнел, и наблюдателям пришлось довольствоваться своеобразным театром теней. Вот размытый контур авто будто бы уменьшился по вертикали, и от «оплывшей», как свечка, машины отделилось темное пятно, скорее всего, выбрался один из пассажиров. Некоторое время ничего не происходило, а затем малое пятно шевельнулось и вытянулось в верхней части по горизонтали - словно человек поднял руку. Вот силуэт машины исчез вовсе, и за мутной стенкой пузыря осталось только одно пятно - размытый контур человека.
        - Раскусили, гады, - шепнул майор Воронцов. - Как всегда.
        Минут пять под малым куполом ничего не происходило, а затем вновь что-то изменилось. Какая-то тень будто бы выросла из-под земли и, достигнув определенных размеров - с машину, остановилась в росте, а затем поглотила малое пятно. Стенки мутного пузыря быстро просветлели, как бы истончились, а вскоре исчезли вовсе. На площадке у шлюза осталась новая машина, почти не отличимая от той, что несколько минут назад превратилась вместе с водителем в прах. Воронцов этого не видел, но опыт подсказывал майору, что так все и было. Змеевики засекли спрятанную в авто взрывчатку и, решив, что шофер - это диверсант-смертник, бесшумно и бездымно разложили на молекулы и машину, и фугас, и водителя. От греха подальше. А то, что шофер ни при чем - издержки. Да и кому это интересно? Серпиенсам плевать, Сопротивлению - одним пособником меньше, родным и близким - они знали, на что идет их родственничек. Короче, не проблема.
        А вот то, что ехавший пассажиром провокатор наверняка уцелел, - проблема. Реальная проблема. Во-первых, этот скользкий гад снова уползал из поставленной Воронцовым ловушки, что доказывало полную несостоятельность Ворона как оперативника. Во-вторых, уползая, он вновь сохранял инкогнито. И, в-третьих, сохранял жизнь, а с ней и возможность по-прежнему мешать Ворону во всех его начинаниях.
        Не надо было ждать, когда машина подъедет к куполу. Взорвали бы сразу, где-нибудь на Волоколамке, проблема была бы решена. Но Воронцову захотелось спецэффектов. Чтобы жахнуло непременно под куполом. Или хотя бы вблизи. Вот и жахнуло. Как бы. И неуловимый провокатор опять уцелел. Как и дважды до этого случая.
        Первый раз Ворон не сумел прицелиться, поскольку деловито беседовавший с серпиенсами предатель, будто бы чувствуя, что попал в перекрестье прицела, постоянно прятался за массивными фигурами хозяев. А во второй раз он, то ли снова чувствуя опасность, то ли уже зная, что за ним охотятся, вдруг сменил логово, машину и манеру одеваться. Ворон едва вовсе не упустил его из вида. Спасибо Учителю, который нашел зацепку и снова вывел группу на провокатора.
        Неделю назад это случилось. Ворон сначала воодушевился, но дней через пять снова сник. Скользкий, будто угорь, предатель никак не давался в руки, легко обходя все капканы. Он словно читал мысли Ворона, и это угнетало майора больше всего. А еще Воронцова мучило чувство, что он знаком с предателем. Майор определенно узнавал повадки, фигуру, походку и черты нижней части лица провокатора, но сложить два и два, вычислить по этим приметам подозреваемого у него никак не получалось.
        Майор поморщился.
        «Не работал никогда мозгой, нечего было и начинать. Пока в ночное ходил, кистенем да ледорубом черепа змеевикам крошил, все было нормально. Почет и уважуха, удовлетворение от работы, месть за товарищей. Нет же, дернул черт поискать новых ощущений, в командиры-оперативники податься. Да еще за провокатора этого запнуться не вовремя. Опытный опер давно раскусил бы гада и на чистую воду вывел, а я все выслеживаю и выследить не могу. Не в свое дело полез, майор. Ох, не в свое. Но теперь ведь не откажешься, засмеют. Да и провокатор уйдет в тину, обидно будет. Так что нет, будем работать, а там увидим, кто кого одолеет».
        Воронцов спрятал бинокль за пазуху и, не оборачиваясь к товарищам, буркнул «отходим». Причина смены настроения командира была понятна. Новый провал задания, пусть и мелкого, это - как новая потеря в группе. Хотя трудно сказать, что больше расстраивало Воронцова. С эмоциями у него была явная напряженка, и о погибших бойцах он открыто не скорбел, а вот провалы акций переживал бурно, да так, что у подчиненных частенько летели искры из глаз. Особенно доставалось Ивану, самому молодому бойцу в группе, попади он под горячую руку. И не важно, была на нем хоть капля вины за неудачу или нет. Майору Воронцову, среди своих - Ворону, без разницы. Удалась акция, празднуем все, провалилась - все получаем по первое число. Таким был главный принцип Воронцова, и, положа руку на сердце, именно такой подход к делу вывел группу в число лучших, когда она была чисто «охотничьей».
        На дневной работе дела у группы шли явно хуже, и из главного принципа Воронцова была востребована, в основном, вторая часть.
        - Может, проследим за машиной? - провожая взглядом черный «Лексус» с тонированными стеклами, предложил боец по прозвищу Леший. - До поля ведь нормально пропасли. Даже заминировать ухитрились. К вечеру, глядишь, еще разок повезет. Если не закладку сделать, так хотя бы морду этого козла рассмотреть. Не вечно же он будет в темных очках ходить и капюшоном прикрываться.
        - Бесполезно, - угрюмо проронил Ворон. - Вырулит на МКАД и растворится. Там черных «Лексусов» без номеров по десять штук на километр. Все марионетки на таких катаются.
        - Этот не как все, - осторожно заметил Иван. - Тонировка пижонская, зеркальная. Обычно так бомбилы свою рухлядь тонируют. А чтоб казенный «Лексус» - впервые вижу.
        - Будь моя воля, каждому казенному под днище по бруску пластита, и привет, - процедил сквозь зубы третий боец, Злой. - Да чтоб разом рвануло. Сукам сучья смерть. Заодно и предателя укирдычили бы.
        - Змеевики новых наймут, - спокойно возразил Учитель, самый взрослый и рассудительный член группы, в прошлом, кстати сказать, никакой не учитель, а участковый. - У них на теплые места длинная очередь.
        - И очередь эту я бы из пулемета, - напирал Злой. - Длинной очередью. А потом каждому контрольный в глаз!
        - А потом и сам, - хмыкнул Леший, - в небо упылил бы. Таких, как ты, пулеметчиков змеевики мигом вычисляют. Потому и работаем либо холодным, либо взрывчаткой.
        - А я фартовый! - Злой оскалился в золотозубой улыбке. - Ушел бы и пулемет унес бы! Хотя можно и холодным. Ножом по горлу и за ноги на фонарный столб. Как баранов на бойне! Вон, на МКАД по всему кольцу развесить, да не снимать с недельку. Сразу пропадет у шкурников охота родиной торговать. Как отрежет, зуб даю!
        - Злой ты. - Леший снова усмехнулся.
        - А то!
        - Нельзя объять необъятное, Злой, - устало потирая глаза, произнес Учитель. - Нам провокатора зачистить бы, и то польза делу. Командир, я уже предлагал, но не поленюсь повторить: надо в Особый отдел доложить. Прямиком Деду. Пусть еще пару групп к делу подключит. Сами мы предателя не поймаем, слабо нам.
        - А в табло?! - ощетинился Злой. - Мы в хате паникеров, знаешь, на чем вертели?
        - Я не с тобой разговариваю, фартовый, - вяло отмахнулся Учитель. - Командир, что молчишь? Медитируешь, что ли?
        Воронцов не ответил. Отвернулся и задумчиво уставился на искрящийся вдалеке купол. Он прекрасно понимал, что Учитель прав, но, как и Злой, не находил в себе мужества открыто признать свою несостоятельность. С той лишь разницей, что не ерепенился, а угрюмо молчал.
        - Учитель прав, - вместо командира негромко проговорил Леший, строго глядя на Злого. - По-старинке больше нельзя работать. Надо технический отдел подключать и людей побольше. Дело ведь нешуточное. Против нашей репутации безопасность всего Сопротивления на карту поставлена. Не имеем права на такой риск идти.
        Злой явно хотел что-то возразить, но придержал язык и только помотал головой, выражая этим движением и свое несогласие, и мнение о морально-волевых качествах товарищей, и вообще отношение к новому миру, вроде бы ставшему в одночасье родной и милой Злому зоной, да вот, поди ж ты, какой странной! Не воровской и не «красной». А хозяин в ней вообще нелюдь. Змей ходячий. Ну, не беспредел ли, если по большому счету?
        - А что мы имеем? - подал голос молчавший до сих пор боец по прозвищу Фюрер. Откуда взялась странная кличка, было понятно с первого взгляда. Фюрер почти не снимал германское кепи. Да если и снимал, бритая голова и свастика, наколотая на затылке, говорили сами за себя. - С чем к Деду пойдем? Да, светился этот хрен поблизости от явок на Кузнецком и в Бутово, да, спалила стража эти хаты, да, знакомая внешность у предателя. В общих чертах. А если конкретно, мы что имеем?
        - Видеозаписи, голос, подозрения. - Учитель пожал плечами.
        - Ja, naturlich,[1 - Да, конечно (нем.).] - Фюрер усмехнулся. - Видео на длинном фокусе, голос с уличными помехами, а подозрения на уровне паранойи: раз адреса и пароли знал, значит, свой. Все за уши притянуто. Дед за такую видимость работы только пинка наладит. А потом догонит и добавит, чтобы впредь не отвлекали по мелочам.
        - Для этого и нужен технический отдел, - сохраняя полное спокойствие, сказал Учитель. - Пусть колдуют, помехи вычищают, картинку обрабатывают… они знают, что делать. А что до паранойи… ночью она ни разу не подвела.
        - Ночью нас чутье хранило, - снова вмешался Леший.
        - Фюрер про него и толкует. Только выпендриться решил, словечко умное вспомнил. Под грамотного косит.
        - Слышь, мент, а ты, что ли, тут самый грамотный? - вскинулся Фюрер. - Чего ж предателя не поймаешь? Лапки кверху поднял! Разнылся! Команди-ир, надо доложить, подмогу вызвать!
        - Помолчал бы. - Учитель поморщился.
        - А то что?! - Фюрер резко подался вперед, едва не боднув Учителя. - Арестуешь меня, да? В обезьянник посадишь? Так не привыкать мне, сидел, когда с пацанами негров порезали. А потом вышел «за отсутствием состава» и на таких, как ты, мусоров, положил с прибором, понял?!
        - Фюрер, засохни, - негромко, но солидно пробасил Леший. - Теперь все в одной упряжке. И менты, и зэки, и негры со скинхедами.
        Слово Лешего в группе весило не меньше, чем слово командира. И если уж Злой, ходок со стажем, слушался Лешего, то бывший скинхед и подавно. Заместитель командира был для него авторитетом почти на уровне какого-нибудь близкого подручного Адольфа. Фюрер мгновенно сбросил обороты.
        - А чего он?.. - Фюрер махнул рукой и насупился. - У меня, если что, высшее юридическое.
        - Папенькой купленное, - ухмыльнулся Злой.
        - Отставить разговоры! - закончив, наконец, медитировать, приказал Ворон. - Отходим, сказано. Учитель первым, Леший замыкающим. У Сходни притормозим, тайник под Волоколамкой проверим. Вопросы? Нет вопросов? Марш!..
        …Прежде чем подойти к тайнику, группа сделала короткую остановку в обугленных развалинах небольшого домишки рядом с пепелищем, некогда бывшим заправкой. Во время бойни пятого декабря территория от Южного Тушина до Строгино была основательно перепахана и кое-какие объекты восстановлению не подлежали, а кое-какие просто остались без хозяев. Например, эта заправка с автомойкой на Летной улице. А вот мост через Сходню люди восстановили. И заодно внесли в конструкцию незаметные изменения. Сущие пустяки. Соорудили пару тайников в опорах да заложили в них центнер пластита. На всякий случай. Серпиенсы, понятное дело, взрывчатку нашли и уничтожили, но тайники замуровывать не стали. Мараться еще! Провели свою любимую процедуру «остекления» и успокоились. Мостовые опоры «синего стекла» смотрелись эффектно, спору нет, но недолго. Серпиенсы не учли одного момента: в Москве ничто не остается прозрачным слишком долго. Так и случилось. Через год опоры стали, как и прежде, серыми от сажи и пыли, но серпиенсов это уже не интересовало. Не зацикливались они на таких мелочах.
        А зря. Едва опоры моста обрели «нормальный» вид, их тайники снова начали использоваться по прямому назначению. Затея была дерзкой - хранить запрещенный хабар под носом у серпиенсов, но работала на все сто.
        После короткой рекогносцировки группа двинулась, было, к мосту, но была вынуждена снова притормозить в связи с небольшим, но очень странным инцидентом.
        - Стойте! - громко прошептал Иван, хватая за рукав Лешего. - Нельзя дальше!
        - Ты чего, сынок? - Леший смерил Ивана удивленным взглядом. - Перегрелся?
        - Нет, послушайте! Командир! Там засада!
        - Увидел чего? - Воронцов присел и жестом приказал всем сделать то же самое.
        - Нет, я… услышал… как бы.
        - Услышал? - Ворон коротко оглянулся и покачал головой. - Тут метров двести. Как ты мог услышать?
        - Я не змеевиков услышал, - торопливо пояснил Иван. - Будто на ухо кто-то шепнул. Засада, мол, дальше ни шагу, задний ход.
        - Ссышь, короче, - сделал вывод Злой.
        - Я… нет! Послушайте меня хоть раз в жизни! Это реально было. Шептал кто-то.
        - Точно перегрелся. - Леший покачал головой. - Оставим его тут, командир?
        - Все пойдем. - Воронцов пристально посмотрел на Ивана. - Рядом со мной пойдешь. Если и вправду засада там, поверю.
        - Поздно будет, командир. - Иван страдальчески выгнул брови. - Нельзя туда! Ну, поверьте мне, прошу вас!
        - Верю. - Ворон кивнул и обвел строгим взглядом группу. - Наполовину. Если малой прав, все в воду. Сразу. Ясно? Под водой плыть, сколько здоровья хватит. Если не хватит до причала, лучше тоните, чем под выстрел змеевикам соваться. Будет хотя бы что похоронить. Левого берега держаться, причал там. Под причалом тоннель есть, под Москву-реку уходит. Он местами под потолок затоплен, но воздушных пузырей хватает. Заканчивается под МКАД. Окажетесь на кольцевой, действуйте по обстановке. Встречаемся на базе. Вопросы?
        - Да какие вопросы! - поигрывая финкой, усмехнулся Злой. - Нет там никакой засады, крыша у Ванятки малость поехала. А значит, и заплыва не будет, и вопросы не нужны. Так, братки?
        Кивнул, соглашаясь, один Фюрер. Леший и Учитель только многозначительно переглянулись.
        - Командир, нам обязательно проверять тайник? - серьезно спросил Учитель.
        - Обязательно. - Воронцов указал Ивану место справа от себя. - Сюда иди. - Командир аккуратно взял паренька стальными пальцами за шею и шепнул ему едва слышно: - Запомни, щенок, в поле мандражу места нет. Так что предчувствия свои засунь куда подальше. Вплоть до прибытия на базу. Понял?
        - Понял, командир. - Иван сник.
        - Вот и молодца. - Ворон указал на мост. - Злой, вперед. Леший, Учитель, прикрывайте. Фюрер, тыл держи.
        - В какой опоре тайник?
        - Тайник сам проверю. Марш!..
        …Когда группа в полном составе втянулась под мост, время вдруг остановилось, а пространство сжалось до мизерного клочка земли на берегу грязноватой городской речки. Иван оказался прав, это поняли сразу все. Наперерез группе метнулся десяток полупрозрачных фигур, и еще столько же зашли в тыл. Люди мгновенно приготовили к бою оружие и даже успели открыть беглый огонь, но перевес был явно на стороне врага. И тут уж было ничего не поделать.
        Специальные пули со стальным сердечником останавливали серпиенсов иногда на секунду, иногда на целый десяток, если сбивали с ног. Но, немного отлежавшись, стражники поднимались и снова шли в атаку, так что исход схватки был предрешен.
        Вражеское кольцо сжималось, но, что удивительно, серпиенсы не стреляли в ответ, и все бойцы были пока еще живы. В чем причина такой гуманности врага, Воронцов догадывался, и это злило его больше всего. По крайней мере, одного из группы чужаки хотели взять живьем. И Ворон догадывался, кого именно. Да его самого, кого ж еще? Серпиенсы точно знали, на чью группу охотятся, вот только не были уверены, кто же из этих людей пресловутый Ночной Потрошитель. Майор Воронцов проходил в разработках стражи именно под этим псевдонимом. То есть змеевики были намерены взять тепленькими всех шестерых диверсантов, и уже после того, как разберутся кто есть кто, отправить Ворона в карцер, а остальных на небеса.
        «А вот дулю вам с маслом!» Воронцов прижался к опоре, перезарядил свой внушительный «Дезерт Игл» и двумя выстрелами в грудь и голову опрокинул на землю ближайшего змеевика. Убить не убил, но отправил в нокаут, а значит, выиграл секунд десять, не меньше. Все-таки размер (в данном случае длинный ствол и калибр «44 магнум») имел значение. Воспользовавшись паузой, Ворон быстро оглянулся и подтолкнул ближайшего бойца, им оказался Иван, к воде.
        - Ныряй, малой!
        Иван сделал пару длинных шагов и прыгнул в воду.
        - Вот он! - донеслось откуда-то сзади.
        Воронцов обернулся и увидел во вражеском тылу единственную не полупрозрачную фигуру. И ростом, и сложением этот стражник явно не соответствовал стандартам серпиенсов, да и говорил на их языке он с заметным акцентом. Но самое главное, на нем была хорошо знакомая Воронцову толстовка с капюшоном, а глаза он прятал за большими темными очками.
        Провокатор! Майор вскинул оружие, но выстрелить не успел. Между ним и предателем очутились сразу несколько серпиенсов, и Ворон был вынужден резко поменять планы. Он опрокинул четырьмя выстрелами еще двоих наиболее ретивых стражников, метнулся за мостовую опору и в несколько прыжков добрался до уреза воды.
        Река была грязноватой, от воды пахло тиной, но удивило Ворона не это. На поверхности не было кругов. А ведь несколькими секундами раньше в Сходню нырнул Иван. Круги должны были остаться. Майор взглянул влево, вниз по течению. Та же относительно спокойная гладь и ничего примечательного. Разве что облачко искрящейся пыли, которую теплый ветерок уносил в сторону большой воды.
        Ворон стиснул зубы и резко обернулся. В его сторону, отчаянно матерясь и паля сразу из двух «вальтеров», пятился Злой. Чуть левее к реке полз безоружный Фюрер. Учителя и Лешего не было ни видно, ни слышно.
        - Уходи, командир! - не оборачиваясь, заорал Злой. - Уходи скор…
        Закончить фразу боец не успел. На миг его окутало синеватое свечение, а затем и сам Злой, и его оружие рассыпались в мельчайший искрящийся прах. Секундой позже и Фюрер отправился водить факельные хороводы с нацистскими праотцами.
        Воронцов влепил пулю между глаз ближайшему серпиенсу, истратил оставшиеся два патрона на стражника слева, отшвырнул пистолет и, мысленно проклиная аховую глубину речки, бросился в воду.
        Бросок вышел, прямо скажем, неудачным. Ворону показалось, что его случайно зацепил за воротник крюк лебедки. Полегчавшие в воде ноги ушли вперед, тело последовало за ними, а по горлу словно кто-то ударил ребром ладони - на самом деле это был все тот же воротник рубахи.
        Зависший в пространстве под углом в сорок пять градусов майор схватился за ворот и попытался встать на ноги, но проклятая «лебедка» тянула его назад со страшной силой. Сцапавший за воротник серпиенс был силен, как буйвол, или кто там у них - динозавр? - и сорваться с крючка майор мог, только сняв рубаху, но Воронцову никак не удавалось изловчиться.
        В конце концов старания майора все же принесли свои плоды, рубаха треснула по швам, но серпиенс уже подтянул человека достаточно близко и ухватил его за шею. Ворон попытался вырваться из захвата, но серпиенс держал железной хваткой, да еще и планомерно усиливал ее, явно намереваясь слегка придушить несговорчивую жертву. В глазах у Воронцова потемнело, а руки и ноги стали ватными. Еще секунда - и все, отключка и плен. Майор в последний раз попытался разжать вражеский захват… и неожиданно это ему удалось. А ведь силы были на исходе.
        Ворон стряхнул с себя обмякшего врага, обернулся и сразу же понял, в чем дело. Из макушки у змеевика торчал специальный нож ночных охотников: с усиленным клинком, обрезиненной рукояткой и обмотанной изолентой гардой (иначе охотник рисковал получить удар током). Вот только кто его всадил серпиенсу в самое темя, теперь было не узнать. От спасшего Ворона человека осталось лишь стандартное облачко искрящейся пыли. Хотя нет. Узнать было нетрудно. Этот нож принадлежал Лешему.
        Майор подхватил тяжеленного серпиенса под мышки, взвалил на себя и, прикрываясь им, как щитом, попятился к воде. Змеевики держали Ворона в прицеле, но не стреляли и, что гораздо важнее, не шли за ним. Все как один остановились у кромки воды и, не мигая, пялились на отступающего человека.
        - Это же он, Ночной Потрошитель, что вы стоите?! - донеслось издалека.
        - Мы не любим такую воду, - ответил кто-то из серпиенсов.
        Ворону показалось, что это была женщина.
        - Вот вы странные! - удивленно воскликнул человек. - Уйдет же. Тогда хотя бы убейте его.
        - Нет, его должен убить лично эрг, в отместку за брата. Пусть уходит. Теперь мы знаем, как он выглядит, и у нас есть его генетический профиль. Мы найдем его.
        «Хрен вы меня найдете!»
        Майор набрал воздуха и нырнул. Мутная вода уютно укрыла его непроницаемым для света одеялом и понесла в направлении большой реки. Воронцов несколькими сильными гребками подкорректировал маршрут и, экономя кислород, снова расслабился, полагаясь на течение. Найдут они, размечтались! Полтора года искали, не нашли. Если б не этот ублюдок, провокатор, так и тряслись бы по ночам скользкие хозяева мира, пугали бы друг друга Потрошителем.
        Ворон сделал еще пару гребков и попытался нащупать что-нибудь вроде опор причала. По всем расчетам, майор должен был уже доплыть. Хотя, возможно, на восприятие времени повлияла нехватка кислорода и на самом деле причал был еще далеко. Воронцов на миг запаниковал, но быстро взял себя в руки, сделал очередной сильный гребок и… больно треснулся лбом в опору причала.
        «Твою мать!»
        Майор вынырнул в затхлом полумраке узкого пространства между поверхностью реки и причалом, шумно выдохнул, судорожно вдохнул и едва заметно улыбнулся. Еще никогда такая жуткая вонь не казалась ему такой приятной. Да, это была вонь, но воняло тут не чем-нибудь, а жизнью!
        Жизнью, которую майор Воронцов теперь был намерен посвятить только одной цели - мести провокатору. Случится это завтра, через неделю, через год, но в одну прекрасную ночь Потрошитель придет в спальню к этому гаду и сделает с ним то, что умеет делать гораздо лучше, чем другие.
        Убьет. А вы что подумали?
        3. Москва, август 2014 г
        Утро выдалось чудесное. Грин мог судить об этом только по картинке на экране компьютера, но и не ощущая утренней свежести, не видя своими глазами солнца и ясного неба, Фил готов был утверждать, что сегодняшнее утро прекрасно. Приподнятое настроение не покинуло Филиппа даже в толчее метро.
        По специальной ветке от Измайловской базы до секретного бункера «Глубинный-2», где трудился Грин, ходил допотопный, наверное, еще сталинских времен, поезд всего из четырех вагонов, а набивалось в него человек двести. Ехать приходилось стоя и почти не дыша. Не потому, что было совсем уж тесно. Просто от любого чиха древние вагоны грозили развалиться. Но и это получасовое мучение никак не отразилось на ощущениях.
        Да, если честно, сегодня Грин никакого мучения и не пережил. Всю дорогу до бункера он был погружен в приятные воспоминания о вчерашнем вечере. Вспоминал, как было хорошо, как от счастья замирало сердце, как взрывались и гасли фейерверки эмоций. А о глупых мыслях и сомнениях не вспоминал. К чему? Да, кое-что изменилось и в Вике, и в нем. Но так ли уж это принципиально? Нет, и еще раз нет! Глупости. Как было сказано в одном из любимых фильмов Филиппа: «Ипохондрия от глупых сомнений». Утро расставило все по местам. Сомнения улетучились вместе с алкогольным туманом, а перспективы прорисовались с предельной четкостью. Жить и любить. Вот и все. А что еще нужно для счастья?
        - Вот так гусь! Вы посмотрите, какая осанка, какие горящие глаза на бледном, но благородном лице! Дракула в исполнении Гэри Олдмена!
        Это было первое, что услышал Фил, войдя в отсек, где трудился за стеклянной конторкой, одной из двух десятков, разделявших рабочие места. Видимо, некие признаки вновь обретенного счастья явственно проступили на физиономии Грина. Восклицал, естественно, Тупицын, штатный балагур и, вопреки фамилии, редкий умница. По крайней мере, на взгляд Грина. Он вообще был убежден, что отсек можно разогнать полностью, оставив только его самого, Тупицына и Марину Якубовну. Ни качество, ни сроки выполнения работы от этого не пострадали бы ни на йоту.
        - Всем привет, - привычно проронил Фил и невольно улыбнулся до ушей.
        - Мне страшно! - Тупицын, паясничая, попытался забраться под стол. - Он скалится! Он хочет нас покусать! Мы обречены, мы все станем вампирами!
        - А по-моему, Филя сегодня добрый, - бархатным голосом проворковала Марина Якубовна, жгучая брюнетка без возраста. - И милый такой, просто плюшевый. Иди ко мне, сладкий, прижму тебя к груди, как медвежонка.
        Она томно улыбнулась, стрельнула черными глазищами и поманила Грина ручкой, обильно украшенной золотом. Филипп, вопреки традиции, не смутился и взглянул на пышную грудь Марины без обычного восхищения. Этот факт не ускользнул от внимания сотрудницы, и она всплеснула руками.
        - У Грина было свидание!
        - Ага. - Тупицын сел на край гриновского стола и уставился на Фила сверху. - Я же говорил! Свидание с вампиршей! Глядите, у него укус на шее!
        - Это не то, что вы подумали… - пробормотал Грин, пряча взгляд.
        Ответом на смущенную реплику Филиппа стал гром аплодисментов.
        - Бандерлоги, - недовольно морщась, обозвал всех присутствующих Грин.
        - Только не делай с нами то, что делал ночью с вампиршей, мудрый Каа! - Тупицын вскинул руки, но, довольно скоро насмеявшись, склонился к Грину и доверительным тоном спросил: - Кто она? Надеюсь, не новая секретарша шефа?
        - Тупицын, уйди в туман, - попросил Фил.
        - Вика, что ли, вернулась? - Тупицын обрадовался. - Наконец-то!
        - А ты-то с чего вдруг просиял? - Грин ревниво покосился на коллегу.
        - Так ведь надоело на твою кислую физиономию смотреть! - Тупицын похлопал Фила по плечу. - Поздравляю, дружище, с окончанием холостяцкой жизни. Улыбнитесь, вы снова под каблуком!
        - Виктор, отстань от Фили, - потребовала Марина, мечтательно вздыхая. - Дай человеку прийти в себя. Он, наверное, только под утро уснул. Да, медвежонок?
        - Марина, ты делаешь неправильные ставки, - продолжая веселиться, заявил Тупицын. - Дай мне шанс, я не усну вообще!
        - Не льсти себе, Витя, - фальшивым женским голоском пропищал кто-то из коллег.
        Отсек снова взорвался смехом. Грин прикрыл глаза рукой, посидел так пять секунд и, наконец, включился в рабочий режим.
        - Кофемат кто-нибудь включил?
        - Юля, чашку кофе графу Дракуле! - хлопнув в ладоши, крикнул Тупицын. - Остальным работать!
        - Прошу, мой господин. - Юля, самая молодая и симпатичная из коллег, поставила перед Грином чашку. - Что-нибудь еще? Пончик, свежую газету, литр крови?
        - Ничего не надо, барышня. - Грин отхлебнул кофе и вооружился мышкой. - Подите все. Мне пора править Трансильванией.
        Оживление в отсеке понемногу улеглось, и рабочий день наконец-то начался. Для Грина он всегда начинался с так называемой разминки, просмотра новостей в сети, и Филипп не нашел повода изменять привычке.
        Повод нашелся у Постникова, как обычно опоздавшего, хотя приехавшего в том же поезде, что и все. Где пропадал этот благообразного вида старичок первые пятнадцать минут рабочего дня, считалось в коллективе главной загадкой. Как-то раз инициативная группа под предводительством неугомонного Тупицына даже провела эксперимент. Попыталась проследить за Постниковым от входа в бункер до рабочего места, но потеряла старичка из вида в районе туалетов. Каково же было удивление доморощенных филеров, когда они не обнаружили Постникова ни в одной из кабинок туалета, но ровно через десять минут он, как ни в чем не бывало, материализовался за своим рабочим столом! По версии Михнова, большого любителя мистики, топологии и прочих невозможностей, Семен Григорьевич входил в бункер не через холл, а по некоему внепространственному коридору. В свете событий последних двух лет версия Михнова могла считаться вполне состоятельной, ведь каким образом на Землю попали чужаки, тоже никто толком не знал, поэтому коллеги сочли за благо отложить изучение «феномена Постникова» до лучших времен. Шутки шутками, а загреметь под
фанфары старичок мог запросто. У контрразведки всегда были проблемы с чувством юмора.
        Сегодня Постников опоздал на рекордные тридцать минут, да к тому же не прошел с умным видом на рабочее место, а остановился рядом с конторкой Грина и вежливо покашлял.
        - Семен Григорьевич, - Фил поднял вопросительный взгляд на коллегу, - доброе утро.
        - Доброе, - старичок снова откашлялся. - В сети?
        - Как обычно, зарядка. - Грин кивнул.
        - Бросьте это дело, товарищ Грин, - Постников неожиданно понизил голос до громкого шепота. - Самые интересные новости сегодня не в сети! Нашему проекту дали зеленый свет! Оказывается, еще три дня назад в войска отправили первую серийную партию «Пилигримов», тридцать единиц! Достоверные сведения из производственного отсека!
        - У-у! - изобразил паровоз Тупицын и зааплодировал.
        Его вновь поддержал весь бункер.
        - Более того! - Довольный эффектом, Постников снова повысил тональность: - Более того, товарищи, есть секретные сведения, что началась подготовка к операции «Возмездие»!..
        - Она две недели как началась, - усмехнулся Тупицын, - вся база в курсе, тоже мне секрет!
        Постников пропустил замечание мимо ушей.
        - …И пока подготовка идет вполне успешно. Первые шаги в соответствии с планом выявили, что расчеты наших коллег-аналитиков, которые смоделировали все возможные варианты оборонительной тактики змеевиков, верны. Динамический взлом защитных систем информационного пространства чужаков тоже проходит успешно. Буквально вчера был перехвачен какой-то важный документ на имя руководителя местного отделения клана. Кроме того, с целью координации действий мобильные группы программистов обеспечивают постоянный шифрованный контакт между штабами Сопротивления. И чужаки при всей своей прогрессивности не могут этому помешать!
        - Чем хакеры наверняка чрезвычайно гордятся, - опять вмешался в торжественную речь Постникова все тот же Тупицын. - Извините, Семен Григорьевич, продолжайте.
        - Пока это все, Виктор Евгеньевич. - Старичок укоризненно взглянул на Тупицына. «Кто вас воспитывал, юноша?»
        - Продолжить нетрудно, - задумчиво поигрывая мышкой, сказал Грин, - даже не зная штабного плана. Пока, если все сказанное Семеном Григорьевичем правда, штаб действует по классической схеме. Следующим этапом будет дезинформация противника. Сетевая либо непосредственно в инфопространстве серпиенсов, если хакерам удастся состряпать продукт по стандартам клана.
        - Дезинформация? - Тупицын хмыкнул. - Какая?
        - Любая. Например, о том, что Сопротивление якобы готовит серию терактов в Азии. Или о подготовке народного восстания где-нибудь в Сахаре. Любой бред. Поверят серпиенсы или нет, вопрос десятый. Они будут обязаны отреагировать, это главное. Рассредоточат силы, ослабят контроль над крупными городами, сконцентрируют внимание на ложных целях. Тогда и наступит время последнего этапа. Уверен, штаб думает примерно так.
        - Так, не так, важно другое! - воскликнул Тупицын. - Началось!
        Всеобщее воодушевление вылилось в возбужденный гул. В стороне от обсуждения стратегических новостей не остались даже равнодушные к военному делу женщины.
        Остался один только Грин. Озвучив свою версию, он почему-то погрузился в глубокую задумчивость, выудить из которой его не смогли ни хлопки по плечу, ни прямые вопросы в продолжение темы. В конце концов Фила оставил в покое даже Тупицын.
        Способность Грина полностью концентрироваться на задаче и через какое-то время выдавать неожиданный, иногда парадоксальный результат считалась в отсеке загадкой номер два. Только, в отличие от «феномена Постникова», этот факт никто не пытался скрыть. Наоборот, его считали визитной карточкой отсека. Безучастный Грин, выдающий на-гора гениальные решения, как Стаханов уголь и два десятка рабочих, этот «уголь» сортирующих, - именно так обрисовывалось то, что происходило в коллективе. И, что примечательно, никого из коллег эта схема не напрягала. Грину, конечно, завидовали, но беззлобно и не пытаясь занять его место.
        Кому оно нужно, это место? Пахать днями и ночами, как пашет Грин? За что, за усиленный паек? Увольте! Лучше уж на «сортировке». За принципы и победу? Все равно увольте, таких мозгов, как мозги Филиппа, не найти во всей Москве. Нет, не таких гениальных, а таких вывернутых наизнанку.
        Грин незаметно усмехнулся. Так ведь и думают, бандерлоги, слово в слово, к бабкам не ходи. И они правы. Вика об этом говорила еще год назад. «Все на тебе ездят, а ты и рад стараться, возишь! А надорвешься, вытрут об тебя ноги и забудут. Притормози, побереги мозг, пока полушарие за полушарие не зашло».
        «Зашло, Викуля, давно зашло. Еще в юности это обнаружил, когда музыкой и фильмами увлекся. Чтобы нормально слушать стереозвук, постоянно приходилось колонки местами менять и надевать наушники наоборот. А иначе смотришь: в кадре машина проезжает слева направо, а звук идет справа налево. Так себе, казалось бы, нестыковка, а кайф испорчен. И руки с детства путал. То левой ложку брал, то правой. А потом ручку, и когда подрос - джойстик, а когда совсем вырос - оружие. С какой руки стрелять, зависело только от настроения. Хорошее - с левой, плохое - с правой, просто устал или заработался - с двух, чтобы уж от души. Чтобы нервное напряжение, как пуля в мишень, ушло. Так что, береги не береги, мозг уже испорчен, с рождения».
        Грин вернулся к теме и попытался понять, что же его зацепило. Что в пафосной и анахроничной речи Постникова показалось Филу настолько нелепым, что он даже завис? «Динамический взлом», «мобильные группы программистов», «руководитель отделения клана», «шифрованный контакт для координации»? Нет, к бездарным формулировкам Семена Григорьевича «товарищ Грин» давно привык. Слух резануло что-то другое. Нелепость не по форме, а по содержанию.
        Если мысль не идет к Магомету… Нет, самому идти необязательно. Нужно просто отвлечься. Хотя бы на несколько секунд. Но при этом держать тему, так сказать, в поле зрения. Это - как видеть в полумраке. Смотришь прямо, ничего не видишь, нацелил взгляд чуть левее или правее объекта - он твой. Грин открыл-таки сетевые новости и пробежал взглядом по заголовкам.
        «Биржа «Фортекс» объявила о своем закрытии. Не то. Концерн «Джей Эм» сокращает производство до исторического минимума. Тоже не то. Цены на зерно снова поднялись и преодолели психологически важную отметку… Важно, но не в тему. Надо копнуть глубже. Пройтись по блогам.
        Что же такое цепляющее озвучил, сам того не понимая, почтеннейший Семен Григорьевич, да не окрепнет его маразм в ближайший год?»
        В блогах, разрешенных цензурой журналов, как обычно, рассуждали обо всем и ни о чем. Чужаки чистили сеть - пыль столбом и дым коромыслом. Особенно хороши в этом деле были кошатники. Модерировали народное творчество юзеров во все щели, кромсали даже самые безобидные посты.
        «Ну, вот чем кому-то из чужаков не понравилась дискуссия на тему «Новый мир, прогресс или деградация?». Им на самом деле следовало самим такую тему вбросить. Да на убедительных примерах развить мысль в пользу прогресса. Запретами ничего не добьешься. Людей убеждать надо, воспитывать. Пусть вы и хозяева, высшие существа, что с того? Люди для собак тоже хозяева, но ведь воспитывают питомцев, не ленятся и не считают это занятием ниже своего достоинства. А собаки им за это служат верой и правдой».
        Грин ухмыльнулся. С человеческой точки зрения, сравнение с собаками было не очень. Несколько обидным. Зато верным.
        Взгляд почему-то вернулся к теме дискуссии. «Прогресс или деградация». Грин почти физически ощутил, как в подсознании замкнулись воображаемые контакты. Вот оно! «И чужаки при всей своей прогрессивности не могут этому помешать!» Именно так выразился Постников. Ключевое слово - «прогресс». Будь Постников лет на сто моложе, он сказал бы, что чужаки «продвинутые», сказал бы «при всей своей продвинутости не могут этому помешать». Чему? Работе хакеров, которые успешно гадят в инфопространстве чужаков и обеспечивают надежную сетевую связь между базами Сопротивления. Связь! Вот где нестыковка.
        «Нагадить чужакам в виртуальности могут любые остолопы. Не так уж сильно отличаются иноземные принципы программирования от человеческих. А вот потягаться с пришельцами в серьезных вопросах… хм… вряд ли во всем Сопротивлении, даже если взять оба штаба, и Северный, и Южный, найдется хотя бы десяток настолько реальных хакеров.
        Впрочем, допустим, они существуют и успешно работают. Их система связи надежна, а координация между штабами настолько безупречна, что чужаки нервно курят в сторонке. Допустим».
        Грин потер виски.
        «Но ведь на самом деле это не так! Откуда такая убежденность? А пес ее знает! Все из той же сети, наверное».
        Фил снова вышел в сеть. На этот раз все внимание он сосредоточил не на заголовках, а на деталях, часто мелькающих словечках и незаметных на первый взгляд цифрах. Поначалу разум отказывался даже принять эту информационную мешанину, затем некоторое время вяло протестовал, не желая ее прожевывать и переваривать. Потом сдался, проглотил не жуя, усвоил и, скрыв, как мстительный отличник, решение, выдал сразу результат.
        План штаба Сопротивления не годился ни к черту! Более того, он провалился, не начав действовать. Нет, хакеры были молодцы, сомнений нет, но все их ухищрения разбивались, как стакан о бетонный пол, столкнувшись с примитивным предательством.
        Кто-то сливал серпиенсам информацию о действиях людей! И делал это в режиме онлайн!
        Грин давно привык к аналитическим выкрутасам собственного мозга, но на этот раз просто отказался принять без доказательств сделанный им вывод. Голые ответы не принимаются. Решение на бочку!
        Мозг нехотя уступил натиску и открыл все секретные файлы сознания и подсознания. А куда бы он делся из черепной коробки?
        Змеиный клан реагировал буквально на каждое новое телодвижение Сопротивления так, чтобы у людей не возникло подозрений, что за ними следят, но в то же время очень грамотно.
        Вот, к примеру, о чем постил в закрытом режиме блогер под ником «Базз». Новая кондитерская технология: леденцы заливают шоколадом и для усиления вкуса вводят в рецепт добавку ЕС-41. Первая опытная партия отправлена в торговую сеть Северо-Запада Москвы.
        Ну, не идиот ли, хвастаться такими вещами в сети, пусть в закрытом режиме и эзоповым языком? Ведь любому человеку с мозгами (а почему бы и не любому серпиенсу?) понятно, что Базз толкует о минировании северо-западных куполов с применением «Пилигримов» модификации «Ф» и нового взрывчатого вещества.
        «Но главное не в этом. Читаем дальше».
        Наблюдения «Народного дружинника»: серпиенсы доставили в Тушинский купол новый генератор силового поля, даже начали какие-то монтажно-наладочные работы, однако старый, якобы сломанный генератор вывозить не спешат.
        «Теперь складываем два и два. Серпиенсы знают о минировании, знают о том, что фугасы защищены от «распыления», но могущественность зарядов все-таки ограничена. А еще они знают, что если попробовать обезвредить мины, это подтолкнет Сопротивление к соответствующим выводам. Поэтому серпиенсы тупо усиливают защиту».
        Дальше на глаза Грину попался пост очередного добровольного агента разведки, «Наблюдателя из пригорода». Он мониторил ситуацию на складе, где серпиенсы, экономя на куполах, просто под усиленной охраной держали какие-то стратегические запасы, то ли шмоток, то ли запчастей. Люди скрытно подтягивали к складам бригаду опытных бойцов. Это было понятно из сообщения о туристском слете (бред какой-то, откуда туристы в двадцать первом веке, да еще в центре оккупированной территории?), на который приглашались все желающие.
        «Теперь смотрим, как реагируют серпиенсы. Все тот же «Наблюдатель из пригорода» сообщает, что серпиенсы (как бы не зная о сгущающихся тучах) урезают личный состав охраны до минимума, и бойцы разъезжаются по ближайшим куполам. Странно? Конечно, странно, если только со склада уже давно не вывезли все ценное, превратив его в простейшую западню».
        И так далее, и тому подобное попадалось сплошь и рядом. Причем не только в Москве. По всей Евразии. От запада до востока.
        Англичане выводили из секретных доков подлодки и занимали позиции на траверзах портов, у чужаков внезапно начинался приступ деловой активности, грузооборот резко возрастал, но на поверку оказывалось, что прибывающие в порты суда загружены малоценными грузами, а все приличное сейчас в море, на дальних трассах и под конвоем боевых коконов.
        Японцы готовили какое-то особое шоу с применением боевых роботов, серпиенсы тем временем незаметно перебрасывали тяжелую технику именно туда, где предполагалось направление главного удара.
        В Китае шла скрытая мобилизация и раздача, под видом распродаж, холодного оружия, чужаки отменили пешие патрули, оставили одни коконы, направили в Шанхайский купол-терминал несколько больших транспортов с шоковым оружием увеличенного радиуса действия и перенацелили боевые спутники.
        «На каждое действие - противодействие. Все, как в природе. А значит, все делается правильно. А раз правильно, шансов на успех у Сопротивления практически нет. Аминь».
        Грин вытер взмокшие ладони о джинсы. А если все не так плохо? Или это вообще параноидальные фантазии «вывернутого» ума? Как проверить?
        Филипп попытался упорядочить промелькнувшие в голове варианты и остановился на одном, самом простом и надежном. Визуально! Именно так. Подняться на грешную землю и окинуть взглядом окрестности. Получится субъективно, зато полно. Ведь то, что увидит собственный глаз, не отразит никакая информационная подборка, никакой пост в блоге. Даже видеорепортаж отражает едва ли половину того, что можно увидеть собственными глазами. А уж сколько малозаметных, но важных деталей выделит из увиденного мозг, зависит вообще только от способностей наблюдателя.
        «Браво, браво».
        В голосе извне угадывались нотки иронии.
        «Спасибо. Чего надо?»
        «Просто хотел выразить свое восхищение».
        «Выразил? До свидания. Не мешай работать».
        «Выберешься на свежий воздух, обращайся. Предвижу, что без меня тебе будет трудно сориентироваться. Ведь наверху все так быстро меняется».
        «Справлюсь, не беспокойся!»
        Решено! И не потому, что свое одобрение выразил мистический голос извне. Нет. Хватало и объективных причин.
        Филипп закрыл все активные окна, резко поднялся и, провожаемый удивленными взглядами коллег, направился в холл. Оставалась одна сложность - убедить охрану, что неотложные дела требуют присутствия Грина наверху.
        - Пропуск, - потребовал охранник.
        - Вот. - Грин показал карточку.
        - Не этот. - Боец даже не взглянул на болтающийся у Грина на шее кусок пластика. - На выход.
        - Забыл на столе, дурья башка. - Фил сокрушенно вздохнул. - Ну что мне теперь, туда-сюда мотаться?
        - Цель? - пока явно не проникнувшись сочувствием к Грину, спросил охранник.
        - Десинхронизация перехваченных спутниковых сигналов противника с помощью фазоинверторного транскодера-усилителя, - выпалил Грин, не задумываясь.
        - Что за чушь? - Охранник поморщился. - Все у вас, ученых, не по-человечески. Даже русский язык будто и не русский вовсе.
        Тут он угадал, Филипп нес несусветную чушь. Да и насчет русского языка Грин был полностью согласен с бойцом. Но признаваться во всем этом он, понятное дело, не собирался.
        - Работа, - многозначительно поиграв бровями, сказал Фил и вздохнул, дескать: «Сам чуть язык не сломал».
        - Ладно. - Охранник жестом подозвал напарника. - Сходи с ним.
        - Обед же. - Второй охранник укоризненно посмотрел на товарища, а затем на Грина. - Через час нельзя?
        - Спутники за горизонт уйдут, - честно глядя на бойца, сказал Грин. - Ребята, да что вы меня, как маленького, опекаете? Я ведь и сам все понимаю. Дальше пруда ни шагу! Я в беседке буду, пообедаете, приходите.
        - Оружие есть?
        - Всегда со мной. - Грин похлопал по карману.
        - А этот… усилитель где? - все еще сомневаясь, спросил первый охранник.
        - Вот. - Грин вынул из другого кармана коммуникатор и показал бойцам издали. - Сам собирал. Показать, как работает?
        - А с виду телефон, - удивился второй охранник.
        - Конспирация! - Грин округлил глаза. - Ну, я пошел?
        - Только не подведи, - сдался первый охранник. - В беседке!
        - Вы же меня знаете. - Грин отсалютовал бойцам и скрылся в лифте.
        Первый этап эксперимента прошел как по маслу, это воодушевляло. Бойцы наружной охраны вообще не обратили на Грина внимания, и это еще больше убедило Филиппа, что он действует правильно. А уж когда ему удалось беспрепятственно добраться до шоссе Энтузиастов, он окончательно решил для себя, что сегодня удача на его стороне, потому что выбранный им путь - единственно верный.
        «Так-то оно так, но что ты собрался увидеть на шоссе? Передислокацию вражеских войск? Маршевые колонны? Грузовики с боеприпасами?»
        В интонациях голоса извне снова сквозила ирония.
        «Посмотрю, отвечу».
        «Лучше послушай. Ты ведь давно не выходил на улицу. Это началось две недели назад».
        «Что началось?»
        Грин остановился в зарослях почти у обочины шоссе и прислушался. Шумели деревья, пели птицы, ворчали моторами и шуршали шинами автомобили, где-то вдалеке что-то постукивало, позвякивало, негромко гудело. Обычный городской шум. Ничего особенного. Впрочем, нет. Был еще какой-то звук, даже звуковой ряд, протяжный, заунывный, гнетущий, но в то же время достаточно музыкальный. Он не перекрывал ни одной из составляющих городского фона, но и не терялся среди них. Отдаленно странный напев походил на горловое пение какого-нибудь бурятского шамана, только в электронной обработке.
        Филипп повертел головой, но определить, откуда льется странная мелодия, не сумел. Смена позиции тоже ничего не дала. Напев звучал с той же громкостью и по-прежнему будто бы отовсюду.
        «Что это за музыка?»
        «А ты не чувствуешь? Разве тебе не стало спокойнее? Разве ты не захотел плюнуть на все и заняться чем-нибудь простым и понятным, вроде рыбалки, созерцания красот природы или прополки огорода?»
        «Рыбалку не понимаю, красотам природы предпочитаю красоток, а огорода у меня не было, нет и не будет, сто процентов. Но я тебя понял. Чужаки применяют психотронное оружие?»
        «В профилактическом режиме. Действует не на всех, но для большинства годится».
        «Странно. Почему об этом никто не упомянул в сети?»
        «Потому, что для тех, на кого эта музыка действует, ее как бы нет. Они не осознают, что помимо обычного шума слышат еще и подавляющий волю сигнал».
        «Чума! Есть защита?»
        «Только врожденная. Не воспринимают эту музыку примерно тридцать процентов людей. Причина неясна».
        «А начался этот концерт две недели назад, говоришь? Как раз, когда штаб запустил план в действие. Занятное совпадение. Что еще подскажешь?»
        «Три дня назад недалеко отсюда, в Реутове, произошла крупная авария на железной дороге. С рельс сошли два состава. Стража ищет подрывников. Хочешь съездить, посмотреть?»
        «Зачем?»
        «Рельсы не были взорваны. Небольшой участок полотна просто исчез».
        «То есть был распылен».
        «Верно».
        «Тогда это не диверсия Сопротивления, а провокация змеевиков. Но зачем? Что было в вагонах?»
        «Правильный вопрос, - в голосе послышалось удовлетворение. - Один состав перевозил уголь, лес и мазут. Другой - сельскохозяйственную технику, машины и компактные дизельные генераторы «Штайр». Последних было около тридцати единиц».
        «Дьявол! Это же были «Пилигримы»! Первая партия!»
        «Совершенно верно. К счастью, штатно сработали все самоликвидаторы, и серпиенсам достались только оплавленные обломки «Пилигримов».
        «Три дня назад? То есть их только загрузили в вагон, и поезд сразу же сошел с рельс? Еще более занятное совпадение! Что еще? Добивай».
        «Вчера был назначен новый приор стражи. В уведомительном письме из метрополии эргу Августу указано, что прежний «оберполицмейстер» отозван и разжалован, поскольку не справился с возложенными обязанностями, и приведен список его прегрешений…»
        «Динамический взлом программистами Сопротивления защитных систем информационного пространства серпиенсов… - с замиранием сердца предположил Филипп, - и утечка информации о принципах оборонительной тактики клана?»
        «Стиль изложения аховый, согласись, - усмехнулся голос. - Но чужакам простительно».
        «Откуда эти сведения?»
        «От пресловутых программистов Сопротивления. Они перехватили секретное послание, успешно его взломали и вот уже целые сутки лопаются от гордости».
        «Подстава!»
        «Дезинформация, - уточнил голос. - На самом деле прежний приор стражи вовсе не разжалован, а переведен за океан с ощутимым повышением. Добил?»
        «Просто размазал! Но это и требовалось. Теперь я все понял!»
        Грин резко сдал назад, развернулся и припустил ко входу в бункер. До него дошло главное. Дело было не в онлайне! Серпиенсы не просто знали обо всех телодвижениях Сопротивления, они знали о его намерениях. То есть имели перед глазами подробный план действий. Тот самый, по которому работал штаб Сопротивления. Но, что особенно важно, серпиенсы учитывали и все корректировки плана! Получалось, что неведомый шпион передал змеевикам не первоначальный вариант плана, а, грубо говоря, код доступа к нему. Доступа скрытного и в любое время. Почему же постороннего присутствия в системе до сих пор не заметили «программисты Сопротивления»? Да потому, что на самом деле предатель слил чужакам даже не мифический код, а всю программу секретной связи!
        Вот так. Как гласит один из законов Мерфи: «Компьютеры ненадежны, но люди еще ненадежнее». Большая операция против чужаков не просто провалилась, не начавшись, а грозила обернуться большими неприятностями для самого Сопротивления.
        С такой информационной бомбой медлить было нельзя. Грин влетел в бункер, как неуправляемый реактивный снаряд, едва не сбив с ног охранника. Того, который должен был сопровождать «сумасшедшего ученого» на прогулке.
        - Явился, не запылился! - радостно крикнул охранник. - А мы хотели тревогу объявить. Ты где был?
        - Бабочек ловил. - Грин махнул рукой и помчался дальше.
        - Бабочек? - озадачился боец. - Эй, погоди, каких еще бабочек?! Стой, разбираться будем!
        - Некогда! - отмахнулся Грин.
        - Да плюнь ты, - посоветовал второй охранник коллеге. - Вернулся, и ладно. Рапорт напишем, пусть начальство с ним разбирается.
        - И что в рапорте укажем, что выпустили без пропуска?
        - Ну, значит, не будем ничего писать. Авось пронесет.
        «Вот именно, все на авось полагаются, отсюда и результат», - с сожалением отметил про себя Грин, одновременно лихорадочно соображая, как лучше сформулировать проблему.
        Пока что в голове крутились два коротких варианта: «план операции слит врагу» и «серпиенсы нас разводят». В принципе, ничто не мешало их соединить. Получалось не совсем то, что хотел донести до начальственного разума Грин, но в качестве затравки годилась и такая фраза. А дальше уж как получится.
        Начальник лаборатории был на месте, но попасть к нему оказалось непросто. На пути у сверкающего взглядом Грина встала упрямая и опасная, как противотанковый еж, Наташа, секретарь Сергея Михайловича. То есть, образно выражаясь, прорваться, как тот танк, Филипп мог, но рисковал продырявить днище и, лишившись механика-водителя, заглохнуть в дверях. Решимость и непреклонность Наташи подчеркивала открытая кобура с упрятанным в нее «ПСМ», пистолетом небольшим, но вполне боевым. Особенно на таком расстоянии. Нет, стрелять в Грина ей не пришло бы в голову, но чисто психологически оружие поддерживало непоколебимость Наташи на самом высоком уровне.
        - Нельзя! - отрезала она, сурово глядя на Фила.
        - Наташа, я не чай пить примчался, ты же видишь! - Грин попытался обезоружить секретаря улыбкой. - Срочное дело государственной важности!
        - У тебя всегда срочные дела. - Наташа кивком указала на кресло. - Сядь и жди.
        - Не могу я ждать! Пропусти, пожалуйста, будь человеком!
        - Грин, еще намек - и стреляю. - Наташа делано нахмурилась.
        - Какой намек? - удивился Филипп.
        - На то, что я змея. - Секретарь указала на кресло еще и рукой. - Сядь!
        - Я ничего такого не имел в виду. - Филипп потоптался на месте, словно устраивающийся на ночевку ослик, и все-таки сел в кресло. Правда, тут же вскочил. - Нет, нельзя тянуть! Время не ждет! Пропусти!
        - Только через мой труп!
        - Вот ты упрямая! Шоколадку хочешь?
        - Сядь или вообще выгоню из приемной! Работать мешаешь!
        - А вечером что делаешь? - не унимался Грин. - Хочешь, кино посмотрим, винца выпьем. У меня приятель склад держит, у него французского целый подвал.
        - Хочешь, чтобы меня твоя спецназовская подружка поколотила? - Наташа усмехнулась. - Или тебя?
        - О, а ты откуда знаешь?
        - Весь бункер знает, что ты сегодня пришел счастливый и весь в засосах. Короче, поезд ушел, Грин. Раньше надо было клинья подбивать. Сиди, жди. Кофе налить?
        - Ага, налей. - Грин снова сел и воровато покосился на дверь в кабинет начальника.
        Едва секретарша отвернулась к кофеварке, он вскочил, но, услышав оглушительный вопль Наташи, был вынужден снова сесть.
        - Грин, еще раз дернешься, колбой запущу! Напьешься кофе на всю жизнь!
        - Наташа, что за шум? - ожил внутренний телефон.
        - Грин бушует, Сергей Михайлович, - нехотя ответила секретарша. - К вам рвется… не порвался бы до самой макушки.
        - Грин? Что у него?
        - Дело государственной важности! - крикнул Филипп. - Сергей Михалыч, это срочно!
        - Потерпеть никак?
        - Срочниссимо! Молния! Воздух! Газы! Вспышка справа!
        - Впусти этого малахольного, - недовольно произнес начальник. - И кофе сделай, пожалуйста. На троих, раз уж Грин со своей луны на наши головы рухнул.
        Причина, по которой Грина не впускали в кабинет к шефу, была банальной. В гостях у начальства сидело еще более высокое начальство. Сам начштаба генерал Алексеев. Мужчина угрожающих пропорций, с чертами лица, словно вырубленными топором, но слывший даже среди мобилизованных довольно грамотным и неглупым человеком. Так что Грина факт присутствия генерала вполне устраивал. Робости перед высокими чинами, как и всякий мобилизованный, он никогда не испытывал, поэтому мяться и запинаться не собирался. А то, что информация дойдет до представителя штаба (грамотного и неглупого) напрямую, без пересказов и неизбежных в этом случае искажений, было вообще замечательно.
        - Газы у него со вспышками, - недовольно проворчал Сергей Михайлович. - Чего бузишь, Грин?
        - Добрый день, товарищ генерал. - Грин без приглашения уселся за стол для совещаний. - Здрасьте, Сергей Михалыч. Я вам сейчас изложу, а вы сами решите, чего я бузю… бужу… э-э…
        - Нарушаешь распорядок, - подсказал генерал.
        - Можно и так сказать, - согласился Грин. - Хорошо?
        Шеф вопросительно взглянул на Алексеева. Тот снисходительно усмехнулся и кивнул.
        - Говори, только коротко, Грин, - разрешил начальник. - Не до твоих изложений нам сейчас.
        - Ошибаетесь. - Грин мотнул головой. - Слушайте…
        …Как и опасался Филипп, поначалу изложение получалось сумбурным, слушатели морщились, но потом Грин чуть успокоился, и все пошло как по маслу. Теория стелилась, будто шелковая скатерть, гладко и красиво. Михалыч, правда, продолжал морщиться, а вот Алексеев сменил гримасу со скептической на заинтересованную. Заметив, что начальство слушает внимательно, шеф тоже прислушался к словам Грина. Да так прислушался, что в конце концов во взгляде у него не осталось ни капли скепсиса. Одна растерянность.
        - Это же… - Сергей Михайлович нервно сглотнул, - крах!
        - Пока нет, - без энтузиазма возразил Алексеев. - Не собираюсь ставить под сомнение незаурядные умственные способности товарища Грина, только… Вы ведь не аналитик, верно?
        - Нет. Я конструктор. Но ведь и вы не аналитик, товарищ генерал. И Сергей Михайлович в этом деле тоже не специалист. Однако нам всем ясно, что факты складываются именно так, как я сказал.
        - А если мы все трое ошибаемся? Знаете анекдот, как два студента-медика поспорили, чем болен ковыляющий враскоряку прохожий, геморроем или радикулитом? Спросили, а он им отвечает: «Вы все трое ошиблись, я просто хотел пукнуть и обделался». Как бы и нам не обделаться, товарищ Грин.
        - Давайте отправим мои выводы аналитикам, пусть проверят!
        - Аналитики, Грин, на то и аналитики, чтобы все варианты просчитывать. Вы что же думаете, они зазря паек получают? Думаете, они не видят того, что увидели вы?
        - Увидеть мало, надо еще и сопоставить!
        - Так ведь в этом и заключается их аналитическая работа.
        - Значит, зря паек лопают! - Грин начал заводиться. - Почему вы думаете, что они семи пядей во лбу, а мы с вами только трех с половиной?
        - Прошу не обобщать. - Генерал усмехнулся. - Защищать аналитиков не собираюсь, но и в лужу садиться не намерен. Излагали вы убедительно, выводы сделали тревожные, с половиной согласен. Остальные выводы считаю вполне вероятными, но этого мало, Грин. Дайте мне хотя бы десяток улик, неопровержимых доказательств, и я лично отнесу ваш рапорт командующему, а копии отправлю аналитикам и особистам.
        - Время же уйдет!
        - Уйдем мы, Грин, рано или поздно. - Генерал легонько хлопнул по столу. - А время будет всегда. Доказательства на стол, тогда и продолжим эту беседу. Вопросы?
        - Утром. - Грин встал.
        - Что утром? Вопросы будут утром?
        - Ответы. - Филипп рубанул воздух ладонью. - Доказательства!
        - Ты не забудь, что у тебя и по основной специальности работы выше крыши, - напомнил Сергей Михайлович.
        - К черту! - Филипп ринулся к двери.
        - Что значит к черту?! - возмутился шеф. - Грин, что ты себе позволяешь?!
        - Вы же ни пуха пожелали. - Грин на ходу отдал начальникам честь и скрылся за дверью.
        - Обормот, - буркнул побагровевший начальник лаборатории. - Но очень уж талантливый. Еще не распылялся бы.
        - Талантливый… - Генерал Алексеев задумчиво взглянул на дверь. - А талантливый человек, говорят, талантлив во всем. В нашем случае от «Пилигрима» до аналитики. И это тревожно…
        …Все время поездки от бункера «Глубинный-2» до Измайловской базы генерал Алексеев провел в глубокой задумчивости. Усевшись в вагончик короткого поезда спецметро, он положил перед собой на столик папку с текущей документацией, но не прочитал ни слова. Мысли постоянно сбивались на выводы Грина. Этот молодой гений буквально открыл генералу глаза. Безоговорочно поверить во все его слова Алексееву мешал богатый профессиональный опыт, однако тот же самый опыт подсказывал, что наплевать на все и забыть будет в корне неверно. Даже более того, выводы Грина следовало проверить, не дожидаясь, когда доморощенный аналитик добудет пресловутые доказательства. Так сказать, по параллельным каналам. Для надежности.
        И бог с ней, с репутацией. Если Грин ошибается, историю можно будет замять, обозначив ее как вводную учебную. После инцидента с утечкой списков Сопротивления сменилась половина контрразведки, так что «учебно-боевая проверка» компетентности новых особистов вполне укладывалась в рамки. А почему вводную дал сам начальник штаба? А кто? Особый отдел теперь в его непосредственном подчинении. Да и самому Алексееву не грех поучиться, ведь контрразведка для него дело новое. Как бы.
        На самом деле генерал отлично знал этот раздел работы, поскольку на протяжении нескольких лет, вплоть до вторжения чужаков, возглавлял контрразведку целого округа. И не какого-нибудь, а Северо-Кавказского. Там работы было по уши, да еще какой. Не в штабные игры там играли, все было по-взрослому.
        Алексеев вынул из кармана коммуникатор и, еще немного подумав, вызвал начальника контрразведки. У полковника Рублева, известного товарищам под псевдонимом Дед, забот было предостаточно и без измышлений Грина, но никому другому генерал такую скользкую тему доверить не мог.
        - Подумай, что можно сделать, - вкратце изложив «теорию заговора», попросил генерал.
        - Подумаю, Дмитрий Павлович, - пообещал особист. - Лично эту тему прокачаю. А откуда, позвольте полюбопытствовать, такая информация? Компьютерщики с повинной пришли? И почему к вам?
        - Придут они, как же. - Генерал невесело усмехнулся. - Кишка тонка. Нет, полковник, это умник один объявился. Из «Глубинного-2».
        - Из бункера? - удивился Дед. - Странно. Там вроде бы другими темами занимаются. Что за самодеятельность?
        - Вот именно, самодеятельность, - недовольно согласился генерал. - Но проверить надо. Больно уж этот гений убедительно излагал.
        - Вы уверены? - Дед на секунду замялся. - Я имею в виду…
        - Понял, что ты имеешь в виду, - успокоил его генерал. - Думаешь, что парень слегка чокнулся от подвальной жизни?
        - Необязательно чокнулся. Просто немного потерялся. Выпал из реальности. Ничего странного не заметили? Блеск в глазах, расширенные зрачки, несоответствующая словам жестикуляция, застревание в деталях…
        - Вроде бы ничего такого. - Алексеев засомневался. - Предлагаешь для начала его самого проверить?
        - Было бы логично.
        - Хорошо, полковник, но тогда уж лично. Справишься?
        - Не психиатр, конечно, - Дед хмыкнул, - но кое-чему обучен, справлюсь. Кто пациент?
        - Лады, - решился Алексеев. - Филипп Грин. Ты вряд ли его знаешь. Он из «Глубинного» почти не вылезает, допуск у него слишком высокий, светиться нельзя. Но к тебе выберется. Утром. Сгодится?
        - Так точно. Сегодня бумажные завалы разгребу, утром будет в самый раз. Только лучше не у меня. Сами понимаете, Особый отдел… стены давят даже на невиновных. Лучше в неформальной. В «Глубинном» отсвечивать не резон, так, может, прямо на базе? Он ведь не в бункере ночует?
        - На базе так на базе. - Генерал спохватился. - Хотя не знаю. Он собирался до утра еще с три короба новых фактов нарыть. Может и в бункере заночевать.
        - Тогда по обстановке.
        - Добро, полковник, будь. - Алексеев отключил телефон и снова уткнулся в бумаги.
        На этот раз мысли потекли в нужном направлении. Генерал сосредоточился на изучении документов и забыл о Грине. По крайней мере, как считал Алексеев, до утра.
        Итак, возвращаясь к затронутой выше теме, что все-таки нужно современному человеку для счастья? Жить и любить? Да, но это в глобальном масштабе. А если чуть конкретнее?
        Пожалуйста. Три «К». Компьютер, кресло и кофе. Три «W». Расшифровывать нет смысла. И три «С». Спиртное, сладкое, секс. Причем последние три буквы желательны, но не обязательны. У кого есть свои варианты, предлагайте, но вряд ли они существенно расширят список.
        В бункере «Глубинный-2» было полно компьютеров, кресел и море кофе. Запредельно быстрый Интернет и относительно безопасный выход в информационное пространство чужаков тоже имелись. А вот со всем остальным предлагалось обломиться. Даже тем энтузиастам, которые задерживались на работе сверхурочно и, пусть отказываясь от секса, теоретически сохраняли полное право промочить горло и компенсировать потерянный ужин, допустим, шоколадкой.
        Грин отхлебнул кофе и скривился. Сахар закончился две чашки назад.
        Разве это правильно, так обламывать энтузиастов? Где индивидуальный подход к ценным работникам, где поощрение творческой инициативы и высокой производительности труда? Где все это?
        Филипп, как бы в ответ на свои мысли, заглянул под стол, под кресло, даже приподнял салфетку на столе и пожал плечами. Нет этого нигде!
        А все почему? Да потому, что энтузиастов в бункере мало, а производительность их труда и без поощрений запредельна. Так что хочешь работать сверхурочно - работай и не ной. А хочешь отдыхать со спиртным, сладким и прочими составляющими счастья - отдыхай, но дома.
        Филипп отодвинул чашку, устало потер глаза и потянулся. Хотелось есть и спать, но больше всего хотелось увидеть Вику. Сегодня свидание у них не намечалось, Вике нужно было решить массу бытовых и служебных вопросов, но в глубине души Грин надеялся, что они все же увидятся. Что Вика постарается быстренько разобраться с делами и вернется домой, а не заночует в казарме. Надеялся он ровно до восьми вечера. До того момента, когда понял, что и сам сегодня заночует на рабочем месте, а не в теплой постели.
        Затребованные генералом Алексеевым железные доказательства отыскиваться никак не желали, но Грина это не огорчало. Зато ему удалось существенно пополнить список косвенных улик, которые обнаруживались буквально на каждом шагу. Сможет ли количество компенсировать качество, должно было показать утро, а пока… Филиппу доставались три «Р». Работать, работать, работать. Без нытья и оглядки на поздний час.
        Грин зевнул и все-таки покосился на часы. Полночь. Половина суток пролетела, как одна минута. Не привыкать, конечно…
        С мысли сбил незначительный на первый взгляд инцидент. Погасла настольная лампа. Грин постучал пальцем по разболтанному выключателю, но лампа не отреагировала. А еще стало как-то слишком тихо. Фил поднял взгляд к потолку. Так и есть, за компанию с лампой сдох кондиционер. Даже индикатор не светился. До Грина, наконец, дошло, что дело не в приборах, а в сети. В подтверждение догадки под столом пронзительно запищал источник бесперебойного питания.
        Сомнений не осталось, в бункере вырубился свет. Компьютер мог работать на аккумуляторе несколько часов, да и все прочие важные приборы были хорошо защищены от подобных проблем, но Грина озадачил сам факт прекращения электроснабжения важного стратегического объекта. Когда такое было? На памяти Филиппа - никогда.
        «Переключись на систему видеонаблюдения, - вдруг зазвучал в голове голос извне, - увеличь окно камеры номер один, в холле над постом охраны».
        - И снова здравствуйте, - пробормотал Грин, поступая так, как советует голос. - Что за ерунда? Охрана где?
        «Рифму сам подберешь? Включи третью камеру, у внешней отсечки».
        Грин увеличил новое окно. Кадр был пугающим. По ту сторону бронированной двери двое типов в черных комбинезонах и таких же шапочках-масках колдовали над электронным замком. Еще трое стояли в сторонке с оружием наизготовку.
        Сначала Грин испугался, что бункер засвечен и в него проникли серпиенсы, но секундой позже он отбросил версию в связи с явной несостоятельностью. Неизвестные были, как на подбор, лосями, вроде генерала Алексеева, то есть габаритами вполне могли сойти за чужаков, но экипировка и оружие у них в руках были явно человеческими. Серпиенсы до такого не опустятся.
        Да и не стали бы возиться змеевики с замком. Жахнули бы из своего оружия - и весь разговор. Отсечка мигом превратилась бы в пыль или в стекловидную массу, сквозь которую любой серпиенс проходил, как сквозь банный пар.
        Фил проверил другие камеры и вернулся к картинке с третьей. В бункере, судя по изображениям системы, находились только шесть человек. Пятеро неизвестных и сам Грин.
        Филипп лихорадочно пошарил в столе, выудил из ящика пистолет, два запасных магазина и складной нож, рассовал все это добро по карманам, встал и… завис, не зная, что делать дальше. Из отсека, где трудился Грин, имелись два выхода: в главный коридор, где сейчас находились неизвестные, и в так называемую резервную штольню - длиннющий наклонный тоннель, который заканчивался на поверхности, километрах в двух от главной шахты, ведущей в бункер. Получалось, что смываться Грину следует через штольню, но вот беда - он не знал код от замка.
        Грин оглянулся. Если забаррикадировать первую дверь, смываться, возможно, и не потребуется. Подтащить столы, шкаф, подпереть стульями…
        «И скончаться от газа, пущенного через вентиляцию, - закончил мысль голос. - Не дури, Филипп, ищи код».
        «Да почему ты решил, что они хотят меня убить? Может, это группа немедленного реагирования. Вырубился свет, сработала сигнализация, они и примчались».
        «Через шесть секунд после того, как вырубился свет? А охрану они куда дели? Спать уложили? Ищи код. У тебя пять минут, не больше».
        Грин и сам понимал, что его версия хромает. Люди в масках и с бесшумным оружием, которые шли явно по цели, прямиком к отсеку Грина, не тянули на бойцов ГНР при всем желании. А значит, голос извне, как всегда, был прав. Оставалось найти код. Вот только где? В компьютере? В секретной папке? Что-то не верится. В сейфе? Единственный сейф стоял в кабинете у шефа - в противоположном конце главного коридора.
        Фил в легкой панике оглянулся на запасную дверь. Не на двери же этот код написан!
        «Вот именно, - голос извне хмыкнул. - У тебя случайно нет ультрафиолетового фонарика?»
        - Слишком просто, - вслух усомнился Грин. - Хотя…
        Он снова открыл стол, пошарил в нем, затем вынул ящик целиком и вытряхнул его содержимое на пол. Получилась приличная гора всякого хлама, от конфетных оберток и сломанных сигарет до патронов и всевозможных электронных безделушек. В частности, до брелока в виде искомого синего фонарика.
        Надпись на двери действительно имелась. Только это был не цифровой код, а грозное предупреждение. «Погулять здесь не выходят! Часовой наверху стреляет в обе стороны! О.».
        - О! - Грин раздраженно фыркнул. - Дать бы тебе в дыню за такие шутки, О! Что мне теперь, застрелиться, пока черные не застрелили?!
        «Ты не разоряйся, а думай, - посоветовал голос. - Букв на замке нет?»
        «В том-то и дело, что цифры. - Филипп в который раз изучил замок. - Прошлый век. Никаких сканеров сетчатки или хотя бы отпечатков пальцев. Стальные кнопки и бронированная рамка. Может, из пистолета?»
        «А может, все-таки мозгами воспользоваться? Что значит О?»
        «Откуда я… - Грин оборвал себя на полуслове и замер. - Вот блин! Это же элементарно, как о-овсянка! Буквы «о», их порядковые номера!»
        Он снова подсветил скрытую надпись и набрал на замке код: 2, 19, 27, 29, 47, 52, 54, 58. Замок не отреагировал.
        «Слишком длинный, - подсказал голос. - Опусти десятки».
        Грин набрал код заново: 2, 9, 7, 9, 7, 2, 4, 8. Красная подсветка кнопок замка сменилась на зеленую, и в глубине двери лязгнули ригели.
        У Грина сразу же отлегло от сердца. Вот еще бы дверь за ним снова закрылась и, желательно, с новым кодом.
        «Мечтать не вредно».
        Филипп заглянул в штольню и поморщился. В тоннеле воняло плесенью и аммиаком. Возможно, погулять через этот тоннель никто не выходил, а вот помочиться сюда явно забредали. И не раз. Грин сделал пару медленных вдохов, вроде бы привык, и решительно двинулся вперед, освещая себе путь игрушечным фонариком.
        Штольня, как и рассказывали старожилы бункера, была длинной, имела приличный наклон, градусов в двадцать, но это не сильно затрудняло движение. Мешало быстрому продвижению неимоверное количество барахла, сваленного вдоль стен и без того неширокого коридора. Чтобы оценить масштабы захламленности, не хватало света, но если полагаться на все прочие ощущения, тоннель был забит под завязку. Грин сделал едва ли три десятка шагов, а уже набил дюжину синяков, да не таких, какие оставались от страстных покусываний Вики, а настоящих. Если на колене, то уж во все колено, а на голени, так с мишень для пневматики. Что за цинковые ящики и металлические конструкции занимали всю импровизированную кладовку, Грин так и не понял, зато быстро сообразил, что нет худа без добра. Фортуна предлагала Грину сыграть в орлянку и поставила синяки против пули в спину. И Филипп ставку принял.
        Он остановился, попробовал сдвинуть с места один из металлических ящиков, но силенок не хватило. Тогда Филипп сдернул с вершины стопки из неведомых конструкций один экземпляр. Железяка с грохотом рухнула на пол. Грин сдернул еще одну, затем еще… Грохот, несомненно, выдавал беглеца с потрохами, зато где-то после седьмой обрушенной конструкции в коридоре образовалась непроходимая «засека».
        - ЧТД, - удовлетворенно пробормотал Грин. - Что и требовалось доказать. Теперь ноги!
        К тому моменту, когда преследователи проникли в штольню (Грин, обернувшись, уловил отсветы нормальных фонариков), он успел протиснуться вперед метров на сто. Когда же они начали разбирать баррикаду, беглец умудрился оторваться и вовсе на недосягаемую для пистолетного огня дистанцию. Для верности Грин попытался припомнить, каким оружием бряцали перед дверью неизвестные. Кажется, у двоих были «хеклеры» «МР-5», а еще у двоих «Бизоны». Да, точно. А вот чем был вооружен пятый? Что-то тоже компактное, но явно не под пистолетный патрон. И с оптикой. Нет, не с оптикой. Фил внутренне похолодел. Прицел у того оружия был не просто оптический, а еще и ночной. И патроны к оружию полагались даже не автоматные, а еще мощнее, винтовочные да со стальным сердечником. «СВУ»! Вариант знаменитой снайперской винтовки Драгунова, только компоновки «булл-пап».
        Если Грин не ошибся, то, несмотря на множество укрытий, тоннель снова становился довольно опасной зоной. Не будь он хотя бы таким прямым, дело другое, а так…
        Не раскисать! Грин смахнул со лба обильный пот и ускорил шаг. Штольня наклонная, значит, шанс остается. Чем дальше уйдешь, тем меньше вероятность поражения! Ходу, дохляк, ходу!
        Ох, как был прав инструктор по боевой подготовке, когда стыдил Грина за прохладное отношение к тренировкам! Пусть ты хороший стрелок, но в реальном бою этого мало! Надо еще иметь силы, чтобы двигаться, менять позиции, хитрить. Ведь подавить толпой одну неподвижную огневую точку - что проще?
        Фил запнулся об очередное препятствие и рухнул на колени. Сил почти не осталось. А между тем грохот позади стих. Это означало, что преследователи разобрали баррикаду и двинулись дальше.
        Грин прикинул, какая у него фора. Выходило, что не больше тридцати секунд. Меньше, чем рекламная пауза.
        Он достал пистолет и отполз к стене. Между железными ящиками нашлась узкая щель. Филиппу она оказалась как раз впору.
        «А знаешь, что это за ящики? Гробы! Хочешь лечь в один из них?»
        «Это оружейные, - слегка запаниковав, возразил Грин. - Сил нет».
        «Сила человека в его духе, а не в мышцах. Выход уже близко. Там солдаты, они тебе помогут».
        «Чем помогут? Пулей в лоб?!»
        «Они на светлой стороне Силы, - голос усмехнулся. - Беги!»
        В отличие от голоса, Грину было не до смеха. Конечно, легко рассуждать, в чем сила человека, сидя непонятно где, но явно в безопасном и теплом местечке! А когда ты с мишенью на спине, без сил и всякого там духа застрял в тоннеле, взгляд на всю эту философию совсем другой.
        Филипп тяжело вздохнул и попытался сделать шаг. Ноги, как ни странно, послушались. Они вообще вдруг стали легкими, словно и не было никакого забега по наклонной трубе.
        Может быть, голос прав? Грин снова протиснулся в коридор и побежал дальше. Именно побежал, хотя полминуты назад это казалось нереальным.
        А затем и вовсе помчался, как пришпоренный рысак. В роли воображаемых шпор выступили несколько выстрелов, прозвучавших сзади. Ни щелчков пуль, впивающихся в ящики и стены, ни жужжания рикошетов Грин пока не слышал, но для спурта ему хватило звуков самих выстрелов. Нет дыма без огня. Пока сухо потрескивали пистолеты-пулеметы, не все было потеряно. А вот когда начнет тявкать «СВУ», ускоряться будет поздно.
        Голос не то чтобы соврал, но явно слукавил. Выход оказался совсем не близко. Метрах в четырехстах. Если трусцой по кругу стадиона, минуты три, ну, для особо начинающих - пять. Фил пробивался к свету все десять, не меньше. Рекорд среди улиток. Впрочем, его оправдывали два обстоятельства: ближе к выходу завалы стали вовсе непотребными, кое-где приходилось буквально ползти, а еще ему пару раз все-таки пришлось огрызнуться неприцельным огнем. Попал, не попал, но неизвестным такой поворот событий пришелся явно не по вкусу, и они слегка притормозили.
        В общем, Грин добрался до внешней двери, практически сохранив прежний запас времени. Около тридцати секунд. Оставалось не потратить фору впустую. Филипп направил луч сдыхающего фонарика на дверь и негромко выругался. Никаких надписей на отсечке не было. Грин изучил замок. Такой же, как и на двери в бункере. Фил торопливо набрал прежнюю комбинацию цифр, но замок не отреагировал.
        Как глупо! Грин опустил руки и прислонился лбом к холодной броне.
        «Столько потрачено сил, и такой бесславный конец! Разве это справедливо? Разве так фортуна поступает с героями? Разве так?! Что молчишь, бронированная дура?! Не открываешься, так хотя бы ответь, где справедливость?!»
        Грин в отчаянии врезал по толстенной двери кулаком (она даже не загудела), зачем-то боднул, а затем сделал шаг назад и бросился на дверь, будто бы намереваясь высадить ее плечом. Бронеплита осталась глухой и холодной.
        Ах, так?! Грин снова сделал несколько шагов назад, но не для того, чтобы разбежаться и на этот раз убить себя о бронированную стену, а чтобы отмерить рубеж. Выхватив из кармана пистолет, он прицелился в замок и всадил в него все оставшиеся пули. Затем перезарядил и опустошил еще один магазин. Как не задело ни одним рикошетом - Филипп впоследствии только гадал и содрогался.
        Красная подсветка замка погасла, несколько кнопок вылетели из гнезд, по холодной поверхности двери пополз дымок, запахло окалиной и горелой проводкой, но и только. Дверь так и не открылась.
        Грин снова перезарядил любимый «Глок» и мысленно с ним попрощался. Из глубины тоннеля уже слышались шаги. Преследователи двигались осторожно, видимо, их озадачила устроенная Филом канонада, но теперь это не имело значения. Плюс-минус пять секунд, и они будут у Грина в зоне поражения. И Грин у них тоже.
        Филипп встал спиной к двери, на самом пороге и поднял оружие.
        Что конкретно произошло в следующую секунду, Грин понял гораздо позже. В затылок дохнуло свежестью и ночной прохладой, шею сдавил крепкий захват, а рука с пистолетом будто бы сама собой поднялась вверх. Запястье пронзила острая боль, и оружие выпало из руки. Одновременно Филиппа дернули назад, заставив попятиться, и мягко уложили на землю.
        - Тук, тук, слышу, тук, тук, - проворчал обезоруживший Грина человек. - Что за дятел, думаю? А это вот, оказывается, кто. Тролль из подземелья. Ты зачем дверь испортил, очкарик?
        Фил не мог ответить, после жесткого захвата горло перехватил спазм. Но никаких пояснений и не потребовалось. Из просвета штольни донеслись звуки выстрелов, и в каких-то сантиметрах над головой у допрашивающего Грина бойца просвистели несколько пуль.
        - Ох ты, епть! - проронил еще один часовой, притаившийся справа от двери. - Колян, ложись! Отползай!
        - Дверь! - Колян, спасибо ему, сердешному, не только отполз, но и, ухватив за шиворот, оттащил в сторонку Грина.
        Второй боец навалился на массивную створку и захлопнул дверь. Подпереть ее было нечем, и солдат просто придавил дверь своим весом.
        - Сейчас! - Колян вскочил на ноги и бросился на помощь товарищу. - Слышь ты, очкарик! Помогай!
        - И объясни заодно, что за дела? - добавил второй боец. - Что ты натворил?
        - Сам не знаю. - Филипп тоже навалился на дверь. - Долго не удержим, подпереть надо.
        - Не умничай, да? - Колян оглянулся. - Там, на берегу, кусок трубы валяется, только как его притащить?
        - Я принесу, - вызвался Грин.
        - Куда с добром! Стреляешь ты классно, видел в тире, но железо тягать не по тебе. И Боб не допрет. А если я пойду, вдвоем не удержите.
        - Привет, бойцы, о чем грустим? - донеслось из темноты.
        - Пароль! - грозно потребовал Колян.
        - А то что, стрельнешь? - Невидимый в темноте человек усмехнулся. - А дверь кто будет держать, пока ты стреляешь?
        - Учитель, ты?
        - Да, Колян, я. А пароль сегодня «Абакан».
        - Это вчерашний, - возразил Колян. - На время посмотри, полпервого скоро.
        - Тогда не в курсе, я только с задания. Так что у вас тут за игры?
        - Какие игры! - возмутился Боб. - Чем подпереть принеси! Там… труба.
        Учитель скрылся в темных зарослях, минуту где-то пропадал и вернулся с обрезком здоровенной трубы. Грину такую бы действительно не утащить. Бойцы надежно подперли дверь и сдали назад, готовясь на всякий случай к бою.
        - Ну, так что, очкарик? - утирая со лба пот, спросил Колян. - Рассказывай.
        - Караул вызвал? - спросил Грин.
        - Само собой. Но пока примчатся, время есть. Хочется разобраться, кого караулу в наручниках сдавать, тебя или тех, в штольне.
        - Никого не получится сдать. - Фил помассировал ноющее запястье. - Меня не за что, а тех, наверное, уже и след простыл.
        - А кого тех-то? - спросил Боб. - Змеевиков, что ли?
        - Своих, похоже.
        - Своих?! - Колян присвистнул. - Надо же! А ты ничего не путаешь? А ну, карманы покажи. Может, ты спер чего, и тебя охрана догоняла?
        Боец направил на Грина оружие.
        - Обыщи. - Грин поднял руки.
        - Боб, обыщи, - приказал Колян.
        - Ножик, пропуск и курево, - быстро обшарив карманы Грина, сказал Боб. - Брелок еще… не работает. Больше ничего, даже телефона нет.
        Колян немного расслабился, но оружия не опустил.
        - Ты Грин, да? - вдруг спросил Учитель.
        - Он самый. - Филипп опустил руки. - Давайте покурим, а, мужики?
        - На посту нельзя. - Колян помотал головой.
        - Ладно, и я не буду. - Грин вздохнул. - Чтоб не дразнить. А ты откуда меня знаешь? - Он обернулся к Учителю.
        - Откуда и все. - Боец пожал плечами. - В прошлом году я тебе полторы штуки в тире проиграл. На последнем этапе ты меня срезал. До сих пор не понимаю, как такой… как ты этому научился?
        - Как-то так. - Грин неопределенно помахал рукой. - Если честно, долго не получалось, чуть не лопнул от злости. Но не зря время потратил, как выясняется.
        - Все равно не въезжаю, - заявил тугодум Боб. - Почему свои-то в тебя палили?
        - А я, кажется, догадываюсь, - сказал Учитель. - У меня сегодня похожая фигня приключилась. Стреляли не свои, но корректировал кто-то из людей. Еле ноги унес.
        - Во, дела! - удивился Колян. - Один, что ли, ушел? А остальные?
        - Пока не знаю.
        - Мы знаем, Учитель. - На полянке перед дверью в штольню появился офицер и с ним десяток бойцов караула. - С возвращением.
        - Спасибо. - Учитель встал и недоверчиво взглянул на офицера.
        Недоверие во взгляде бойца, как выяснилось, было вполне оправданным.
        - Обоих под конвой, - приказал начальник караула солдатам, а затем смерил взглядом Учителя и Грина. - Ведите себя прилично, ОК?
        - Ес итыз, - спокойно ответил Грин.
        - Чего там, - буркнул Учитель, сдавая оружие конвоирам. - Не впервой.
        - А штольню… - заикнулся Колян. - Там же… эти… стрелки.
        - Не наш уровень допуска, - ответил офицер. - Там уже особисты работают.
        - Особисты? - У Грина внутри что-то кольнуло. Будто бы зародилась какая-то скверная догадка.
        - Да, контрразведчики, если вам так понятнее.
        - И что, успешно работают?
        - А это они сами вам расскажут через полчасика. Когда сдадим вас обоих им с рук на руки.

* * *
        Вряд ли кому-то придет в голову поставить под сомнение необходимость и важность такого подразделения, как военная контрразведка. Однако, думая одно, говорят все другое. Называют особистов дармоедами, перестраховщиками и злыднями. Почему? Традиция, наверное. Раньше Грину не приходилось сталкиваться с этой категорией военных напрямую, и он не особенно задумывался, откуда пошла эта странная традиция.
        Обществу нужны изгои, считал Грин, без них очень трудно понять, что такое хорошо и что такое плохо. На каждом уровне, в каждом слое общества изгои свои, но они обязательно существуют. Среди бойцов - это те, кто постоянно тянет подразделение назад: хиляки, мазилы, неряхи, короче - вечные залетчики. Среди офицеров - это туповатые подхалимы или, наоборот, чересчур хитрые прохиндеи. Среди мобилизованных - амбициозные чиновники, особенно из бывших федералов, до сих пор хранящие свой прежний гонор как зеницу ока. Среди мирного населения (по классификации Сопротивления - инертного) - это «белые повязки»: ренегаты, служащие в марионеточных органах власти. Среди самих ренегатов - «именная» когорта прихлебателей. То есть предатели, получившие за особые заслуги от серпиенсов персональные позывные на языке хозяев. Не «эй, человек», а какой-нибудь Питон, или Питон-2, или Жаба-66.
        Так вот, возвращаясь к армии Сопротивления, общими изгоями для всех, от солдат до штаба, всегда были и будут особисты. Их нередко хвалят, зачастую даже искренне, если им удается поймать настоящего шпиона или пресечь какую-нибудь провокацию врага. Их побаиваются даже честные воины, так, на всякий случай. Им почти никто не перечит, им оказывают содействие (если потребуют), им всячески демонстрируют уважение, но…
        В действительности их никто не уважает и не любит, несмотря на все их успехи и достоинства. Потому что контрразведка сражается не на реальном фронте, а на невидимом. И относительно обычного фронта она стоит не лицом к врагу, а спиной. А лицом она повернута к своим и вынуждена подозревать этих своих в измене. Всех подряд. Ну, и кому это приятно? Только убежденным мазохистам, коих мало.
        Вот почему и укоренилась традиция хаять особистов вслух, не любить их в душе, но разумом понимать, что без них никуда. Раньше Грин обо всем этом только догадывался, но теперь он знал это наверняка. По собственному опыту.
        Два часа, проведенные в камере, неспешная беседа с Учителем, кстати сказать, бойцом из группы Воронцова, то есть с будущим коллегой Вики (если его выпустят), весомые реплики еще троих сокамерников, и Филипп составил для себя примерную картину взаимоотношений армии, и Особого отдела в целом, и разведки и контрразведки в частности. Картина получалась абстрактная (слишком уж много в ней было личного, а у каждого ведь правда своя), но яркая. Впрочем, она мало отличалась от гражданских картин на ту же тему. В этом Грина убедил Учитель, который в прошлом был участковым милиционером. Вместо особистов на тех картинах рисовались менты, а вместо подозреваемых в шпионаже - подозреваемые в уголовных преступлениях. Вторые не любили первых и агитировали за свою позицию простых граждан. И граждане «велись», хотя не все. В основном - поклонники шансона. Сам Учитель, правда, на той картине рисовался в стане обидчиков, а не обиженных и угнетенных, но это лишь добавляло его мнению весомости. Побывал и тем, и другим, выходит, знает человек, о чем говорит.
        В общем, когда дверь камеры открылась и Грина попросили на выход с вещами, Филипп был уже достаточно подготовлен к встрече с мучителями, которые сейчас посадят его на табуретку, направят в глаза яркую лампу и начнут допрашивать, периодически избивая толстым томом «Комментариев к Уголовному кодексу».
        К счастью, до этого дело так и не дошло. Оно вообще ни до чего не дошло. Прямо за порогом камеры Грина мягко взял под руку вежливый молодой мужчина среднего роста, «типичной» внешности, в форме без знаков отличия. Он кивком отпустил надзирателей и повел Филиппа к выходу из режимной зоны. Молча и, как говорится, без шума, без пыли.
        Только когда тюремный отсек остался позади, а впереди открылся вольный простор тоннеля, ведущего к станции метро, мужчина отпустил Грина и расщедрился на комментарий:
        - Капитан Рабинович, контрразведка. Уполномочен принести вам извинения за это задержание и проводить к месту проживания. Во избежание, так сказать, новых инцидентов.
        - Премного благодарен. - Грин удивленно взглянул на капитана. - И что, это все?
        - Вы хотите, чтобы я подежурил у вашей двери до утра?
        - Я имел в виду… происшествие. Вы не будете расспрашивать, что произошло?
        - Мы не расспрашиваем, а допрашиваем, Филипп Андреевич. - Рабинович снисходительно посмотрел на Грина. - Но если это вас волнует, отвечу. Это не в моей компетенции. Утром за вами придет посыльный и проводит лично к начальнику Особого отдела.
        - Какая честь. - Грин усмехнулся. - А для вас я, значит, не по Сеньке шапка?
        - Скорее, не по макушке кипа, - парировал капитан. - Или не по прицелу мишень. Пока.
        Выражение лица у офицера стало таким, что Грин невольно умолк и не проронил больше ни слова до самого порога родного кубрика. Да и на пороге он только и сумел, что выдавить из себя: «Спасибо, до свидания».
        Очень уж нехорошо посмотрел на него этот особист. Нет, не с подозрением, а с каким-то сарказмом, что ли? Хотя, наверное, с сарказмом можно только говорить, а не смотреть, но другого слова Фил подобрать не смог. Капитан смотрел на Грина, как смотрит удав на кролика, как смотрит охотник на жертву, как высшее существо - на червяка, которого непременно раздавит, но не сейчас, а чуть позже, когда для этого наступит благоприятный момент.
        «А чего ты ждал? - проснулся голос извне. - Что тебя облобызают и наградят? Нет, Фил, теперь ты на крючке. В черном списке».
        «Но почему? Я ведь не сделал ничего плохого».
        «Ты высунулся. Да не на вершок, а по пояс. Высунулся и увидел поверх голов, что толпа идет к обрыву. А кто ее туда ведет?»
        «Штаб».
        «Верно. И чего ты ждешь? Что генералы признают свою несостоятельность? Признают, что обделались, как выразился Алексеев?»
        «Но почему нет? Ведь если они не направят нас по другому пути, они обделаются еще сильнее, вообще по уши».
        «Для них это не факт. А вот сплоченность рядов Сопротивления под угрозой, это для них вполне очевидно. Теперь сложи два и два, как ты любишь».
        «Черных подослал Алексеев? Не верю! Скорее это сделал тот шпион, планам которого могут помешать мои выводы».
        «Может быть, и шпион, - согласился голос. - Мои предвидения избирательны и краткосрочны, час-два вперед. Я не могу подсказать, кому не понравилась твоя деловая активность и чем это обернется. Придется тебе самому шевелить мозгами».
        Грин без сил рухнул на койку, но вместо того чтобы мгновенно уснуть, вновь крепко задумался. Генералы или шпион? Кому выгодно, чтобы Грин умолк? Желательно - навсегда. В принципе, получалось, что всем. Для генералов Филипп ценный научный кадр, но заноза в копчике, если говорить о плане операции «Возмездие». Для шпиона он мишень номер один по обоим пунктам. Куда ни кинь, всюду клин. И как теперь выкручиваться - непонятно. Хотя…
        Грин сел на кровати и задумчиво уставился на противоположную стену. Выкрутиться было реально. Для этого следовало всего-то вычислить шпиона и на живом примере убедить генералов, что Грин был прав и его «теория заговора» не фантазия, а настоящая угроза и плану большой операции, и всему Сопротивлению.
        Но это легко сказать - вычислить шпиона! Да еще, судя по всему, засевшего не где-нибудь, а в самом штабе. Особый отдел не справился, только сам погорел, а какой-то мобилизованный справится? Я вас умоляю! Бред!
        С другой стороны, целый аналитический отдел не сумел увидеть того, что увидел все тот же мобилизованный. Чем не прецедент? «Почему вы думаете, что у них семь пядей во лбу, а у нас только три с половиной?» Чьи слова? Ну, так и нечего себе противоречить. Свежий взгляд, свобода от штампов и авторитетов плюс цепкий аналитический ум - разве недостаточный набор для подвига еще и на ниве самодеятельной контрразведки? Грин воодушевился.
        «С чего начать? Да вот хотя бы с предпосылок. Ночной инцидент организовал некто, кто был в курсе теории Грина. Факт. Теперь составим список».
        Фил бодро переместился за столик, включил компьютер и открыл свежий «вордовский» файл.
        Первым в списке он поставил Алексеева. Генерал был подозрителен по всем пунктам: знал о теории, мог подослать карателей, имел прямое отношение к составлению штабного плана.
        Вторым - своего начальника. Сергей Михайлович знал о теории, мог о ней рассказать шпиону (конечно, не ведая, что тот шпион), который впоследствии взял инициативу в свои руки.
        Третьим мог стать некто, подслушавший разговор. Наташа? Сомнительно. Вероятнее, что кто-то зашел в приемную, посидел, якобы ожидая аудиенции, а потом сделал вид, что ему некогда, и ушел. Надо будет расспросить Наташу, не забредал ли кто к ней в гости, пока начальство гоняло с Грином чаи.
        Четвертым…
        Филипп откинулся на спинку кресла.
        «Нет, так не годится!»
        Список можно было расширять до бесконечности, только это ничего не давало. Организовать покушение на теоретика, а значит, оказаться шпионом, мог кто угодно из любой цепочки, по которой ушла информация о «теории заговора». Михалыч рассказал одному, тот другому, другой третьему… или Алексеев приказал кому-то подумать над выводами «одного умника», а тот привлек к делу группу товарищей. Слишком много неопределенности.
        По сути, реально можно было подозревать всего одного человека: генерала. Да и то с натяжкой. Стал бы он действовать настолько прямолинейно, даром что военный? Вряд ли. А вот прикрыться генералом - это грамотно, это по-злодейски. Но кто им прикрылся?
        Грин покосился на холодильник, но и только. Любимое виски сейчас не было помощником. Думать Филипп умел только на трезвую голову. На хмельную он исключительно развлекался, да и то частично, если не за рулем и не в тире. Пощупать руля Грину, по понятным причинам, не светило, а вот в тир сходить никто не запрещал, даже в столь поздний час. Стряхнуть напряжение, а заодно и выкинуть из головы сумбур. Обычно после такой разрядки думалось гораздо продуктивнее.
        Филипп невесело усмехнулся. Вообще-то за ночь успел и пострелять, и побегать, и посидеть. К умственной деятельности ничто из перечисленного отношения не имело, так что сетовать следовало не на загруженность мозга, а скорее на переоценку собственных аналитических способностей. Шерлок Холмс нашелся!
        Грин потер слипающиеся глаза.
        «Нет, самоуничижение делу точно не поможет. Проблема не в способностях. Просто надо отдохнуть. Утро вечера, как известно, мудренее. К тому же утром можно будет пополнить базу данных, если не фактами, то хотя бы наблюдениями и выводами. Например, проанализировав вопросы, которые станет задавать начальник Особого отдела. А что! Это, между прочим, может оказаться довольно полезным опытом.
        Вот утром и посмотрим, кто самодеятельный контрразведчик, а кто реальный. Кто дармоед, перестраховщик и злыдень, а кто молодец, умница и герой всея Земли. Или как-то так».
        4. Москва, август 2014 г
        Ночной подъем Воронцов воспринял спокойно, без особого удивления. Надо особистам поговорить в три часа ночи, значит, надо. Поговорим. К тому же ночевка в холодной, сырой камере дисциплинарного сектора была удовольствием ниже среднего, лучше уж не спать, зато в теплом сухом кабинете для допросов. А вот то, что допрашивать майора прибыл лично начальник контрразведки полковник Рублев, он же товарищ Дед, для Ворона стало неожиданностью и поначалу серьезно его встревожило. С чего вдруг такая честь? Неужто совсем плохо дело?
        Впрочем, скоро Воронцов расслабился, хотя так и не понял, почему вести ночной допрос явился именно Рублев. Подчиненных мало, что ли?
        Дед не давил на психику, не мотал на кулак кишки подследственного и не пытался надеть на него какой-нибудь хомут, вроде «добровольного сотрудничества в будущем». Ничего такого. Наоборот, Дед был спокоен, дружелюбен и как бы искренне пытался разобраться, что же на самом деле стряслось под мостом через Сходню. То есть, вопреки опасениям майора, для главного особиста он был заранее невиновен. Это Ворона воодушевляло, но не лишало осторожности. Пусть майор был не самым умным офицером в разведке, но все-таки имел немалый опыт и точно знал, что худшее зло - это фальшивое добро. Как бы ни старался особист выглядеть искренним и приветливым, «ночной охотник» ему не верил.
        - Для тебя ведь стараюсь, человече. - Дед вздохнул и с укором посмотрел на Воронцова. - Заметь, лично твое дело взял. Думаешь, у меня других забот мало? Или я удовольствие получаю, оттого что в три часа ночи беседы с тобой тут развожу? Нет, золотой мой, ничего подобного. А ты мычишь, как теленок. «Знаю, не знаю, может быть…» Нехорошо, Ворон, некрасиво.
        - Я все рассказал, - майор пожал плечами.
        - Верю! - Дед прижал руку к груди. - Но ведь я о чем тебя спрашиваю? О субъективных деталях! Понимаешь? Может, ты подумал о чем-то, почувствовал чего, заметил что-то краем глаза. Или товарищи твои, светлая им память, что-нибудь странное говорили.
        - Не понимаю, товарищ полковник. - Ворон помотал головой.
        - Ох, трудный ты, Ворон! - Дед вроде как огорчился. - Вот смотри: ты говоришь, Иван предлагал не ходить под мост. А почему?
        - Предчувствие у него было. Мандраж.
        - Так и сказал: «Командир, чего-то я очкую без причины»? - Дед усмехнулся.
        - Нет. - Ворон юмора не уловил. - Сказал, что шепот чей-то услышал.
        - Вот! - обрадовался Дед. - Об этом я тебя и спрашиваю! Шепот был, значит, и шептун был поблизости, верно? Детали, Ворон, они многое могут прояснить.
        - Чего тут прояснять, срисовали нас змеевики да и устроили засаду на маршруте следования. А шепот… ерунда. Перегрелся Ванятка или тень какую заметил под мостом, да не сообразил, как получше свои сомнения выразить, ляпнул первое, что в голову взбрело, шепот выдумал.
        - И такое возможно, - легко согласился Дед. - Или провокатор ему нашептал. Тоже вариант.
        - Зачем? - удивился Воронцов. - Это ведь провокатор змеевикам наводку дал. Зачем ему было нас предупреждать?
        - Не вас, драгоценный мой, а Ивана, юношу впечатлительного и неавторитетного, зато глазастого. Чтоб если он и заметит еще какие-нибудь тени под мостом, вы ему не поверили. Снова на перегрев все списали. Понимаешь?
        - Слишком сложно. - Майор поморщился. - Да и какая теперь разница? Я виноват во всем, больше никто. Готов отвечать по всей строгости.
        - Полно тебе перья топорщить. - Дед махнул рукой. - Группу потерял, это плохо, и без реакции сей факт оставлять нельзя, но ведь тут твоя вина лишь наполовину. Другая половина вины на твое начальство ляжет. Это ведь оно додумалось тебя из ночных охотников в дневной дозор перевести. Глупая затея была, непродуманная, согласен?
        - Это не мой вопрос, - хмуро ответил Ворон. - Я не справился, значит, виноват. А наполовину или полностью - дело десятое.
        - Вот ты чугунная птица! - Дед всплеснул руками. - Уперся, как башмак под вагонным колесом. Я с тебя грехи состругиваю, а ты упираешься.
        - Снаружи состругаете, внутри по любому останутся. Если у вас реальный интерес меня в строю оставить, начальству моему предложите разжаловать Воронцова и отправить рядовым в ночную группу. Это мне будет по заслугам.
        - А вот что тебе по заслугам, и есть не твой вопрос, Ворон. - Дед слегка повысил тональность. - В ночные охотники ты вернешься, сомнений нет, но не рядовым. Не время сейчас штрафные группы из офицеров формировать. Обойдешься жирной кляксой в личном деле и дисциплинарным наказанием с отсрочкой исполнения. Там, глядишь, найдется повод снять и то, и другое.
        Такого поворота Ворон никак не ожидал. Он удивленно плюс с толикой подозрения уставился на особиста.
        - И это все?
        - Можно еще получки тебя лишить на полгода, - ответил Дед раздраженно. - В пользу вдов и сирот. Но это ты сам решай.
        - Нет, я о другом хотел спросить. Почему…
        - По кочану, - перебил его Дед. - Подтвердились твои слова, Ворон. Все до одного. Учитель подтвердил. Пришел часа три назад или чуть больше… затемно, в общем, рассказал, как было дело. Так что свободен, майор Воронцов, ступай себе с миром, набирай новую группу.
        - Учитель? - Ворон слегка заволновался. - Выкрутился, ментяра! Ай, молодца! А где он сейчас?
        - Был в камере. - Дед зевнул и посмотрел на часы. - Ой-е, пятый час! Сейчас, наверное, уже в вашем расположении дрыхнет. Иди, майор, скоро утро, надо хоть пару часиков вздремнуть. Ты привык по ночам шляться, а я нет, днем работаю, мне эти всенощные бдения ни к чему.
        Воронцов встал, одернул форму и собрался уже идти, но Дед жестом приказал ему затормозить.
        - И еще, Воронцов, приказать не могу, но мой тебе совет и личное пожелание: в следующий раз, когда встретишь провокатора, не выпендривайся, убивай сразу. Оно, конечно, так рисковей может оказаться, да и живьем он полезней, но дело стоит риска, а мы и голове его будем рады. Больно уж зловредный гаденыш, просто язва какая-то. Столько крови нам попортил, не вообразить.
        - Клянусь, из-под земли достану гада и шлепну на месте, - пообещал Воронцов, - и плевать на риск…
        …До казарменного отсека Воронцов добрался быстро, в порядок себя привел тоже за каких-то полчаса, а вот спать, вопреки совету Деда, не лег. Не хотелось. Майор вздремнул в камере пару часов, и для нормального самочувствия этого ему было вполне достаточно. Тем более что до шести утра, когда для основной массы обитателей базы звучал сигнал побудки, оставалось минут пятнадцать. Ночных охотников никто не заставлял просыпаться вместе со всеми, но Воронцову в ближайшие сутки светило заниматься не охотой, а организационными делами: набирать новую группу. В этом вопросе на все сто работала поговорка насчет того, что бог дает тому, кто рано встает. Пока в кадровую службу за свежим «мясом» не явились другие командиры ночных групп, Ворон имел шанс выбрать кого получше. Если таковые вообще найдутся. Пока майор точно знал только одно: заместитель командира группы у него уже имеется. Конечно же, им будет Учитель.
        - Да, командир, согласен, - ответил, зевая, Учитель, когда Ворон поднял его с койки и сразу же предложил новую должность. - Как ты выкрутился?
        - Под мостом? Как и договаривались: нырнул, уплыл. А с особистами как-то само все сложилось. Когда ты вернулся, свою версию изложил, они поверили.
        - Версию. - Учитель хмыкнул. - Чистую правду рассказал. Но все равно полночи промурыжили.
        - Главное, что обошлось. - Ворон хлопнул товарища по плечу. - Подъем, лейтенант. Надо первыми на биржу успеть. Я слышал, вчера пополнение из учебки пригнали, может, кого стоящего успеем перехватить.
        - Да, идем. - Учитель стряхнул остатки сна. - Хотя у меня и без биржи кое-кто на примете есть.
        - Много?
        - Двое.
        - Мало.
        - Сам понимаю, но для начала хотя бы столько. И опыт у них, не то что у зелени из учебки. Для костяка группы в самый раз.
        - Согласен. Кто?
        - Танк и Рыжий.
        - Танк годится, - одобрил Воронцов. - Рыжего не знаю.
        - Из группы Архангела. Восемь боевых, три змеевика на счету. Тоже в переплет попал. Две недели назад, когда утечка списков произошла, стражники его группу накрыли, он выжил, с тех пор в карантине сидит. Сначала особисты его крутили, потом вроде подозрения сняли, но вакансии по профилю не нашлось. Он ведь боец, а всем нужны загонщики. Звонить?
        - Хорошо, - майор кивнул. - Звони обоим. Получается, ударная пятерка почти готова, остается вспомогательную набрать. Для этого и зелень сгодится…
        …В «кадрах» новоиспеченных «покупателей» ждали сразу несколько сюрпризов. Причем ни одного приятного. Во-первых, широкий доступ к кадровой базе данных теперь можно было получить лишь с разрешения Особого отдела, во-вторых, за каждым командиром был закреплен так называемый «драфт», или, если по-русски, довольно короткий список кандидатур, из которых предлагалось выбирать пополнение, и в-третьих, свежий выпуск учебки наполовину составляли женщины. Воронцов едва не посинел от негодования, когда офицер-кадровик выложил на стол перед майором всего один листок с двумя десятками фамилий.
        - Это что за филькина грамота? - пробасил Ворон, глядя на офицера, как на саботажника. - Кто составлял?
        - Психологи, - кадровик грозного взгляда не испугался, - и особисты. К ним вопросы.
        - А вы тут на что?!
        - Вы, майор Воронцов, разберитесь сначала, а потом права качайте, - кисло улыбаясь, сказал офицер. - Мы предварительные списки составляли, сделали, что смогли. Ну, а дальше… Прочтите списки, может, не все так плохо?
        - Дай взгляну. - Учитель взял список. - Выбор небогат.
        - Я за это и толкую! - возмущенно произнес Воронцов.
        - Но смотри: Танк есть, Рыжий тоже. - Учитель изучил список до конца. - Молодежь… вполне. Всего одна девица.
        - Господи, только баб нам не хватало! - Воронцов закатил глаза. - Очумели совсем эти начальники. Ну, какие могут быть бабы на ночной охоте?!
        - А Погодина? - Кадровик помотал головой. - А Степанкова и Корст? А эта… как ее, Катя… волейболистка. Плохо работали, скажете? По три, а то и четыре змеевика у каждой на счету.
        - Вот именно, спортсменки, волейболистки, баскетболистки. - Воронцов поморщился. - Все мастера международного класса… были. Да только где они теперь?
        - Там же, где все, кроме нас, - невесело усмехнувшись, сказал Учитель. - Пока.
        - Только «все», которые мужики, по десятку стражников с собой прихватили!
        - Ты погоди, командир. - Учитель взял ручку, проставил галочки напротив двух фамилий и обернулся к кадровику. - На остальных дела можем посмотреть?
        - Ваш «драфт». - Офицер пожал плечами.
        Он пощелкал мышкой, развернул ноутбук экраном к посетителям и кивком указал на стулья.
        - Располагайтесь, знакомьтесь, выбирайте. Только в темпе, будьте так добры, мне в полвосьмого на ковер. Сам Дед списки новобранцев затребовал.
        - С чего вдруг? - удивился Учитель.
        - А вы не заметили, как все суетятся? - Кадровик понизил голос. - Вроде бы день «Д» назначен. Не слышали, что ли?
        - На задании были. - Учитель задумчиво уставился в экран. - День «Д» это хорошо, только не рановато ли?
        - Нам не поровну? - Офицер кивком указал на компьютер. - Там у вас всего одна девчонка, не баскетболистка, но шустрая.
        - Не надо! - отрезал Воронцов. - Вычеркни ее вообще! Чтоб и в запасе не стояла.
        - Дело ваше, можете не брать, но вычеркнуть не могу, приказ. Штаб требует, чтобы женщины в каждом списке были. Я вам и так всего одну подсунул.
        - Спасибо, Костя. - Учитель кликнул по фамилии девицы и вывел на весь экран фото и послужной список. - Симпатичная.
        - Это еще хуже, - буркнул Воронцов.
        Больше, правда, ничего не сказал. Учитель покосился на командира. Тот внимательно смотрел на фото девушки и будто бы пытался вспомнить, откуда ее знает.
        - Знакомая?
        - Не пойму, - признался майор. - Тебе никого не напоминает? Может, актрису какую-нибудь?
        - Нет.
        - А мне напоминает. Только не пойму, кого. Вот ведь беда! И с провокатором этим долбаным та же фигня. Другой, наверное, давно бы смекнул, на кого он смахивает, а я не могу, словно заблокировал кто-то эту… эту… функцию. Вот и с этой рыжей. Видел где-то… зимой, кажется. Стоп!
        Воронцов звонко шлепнул себя по лбу.
        - Э-э, - Учитель хмыкнул, - не убей себя.
        - Мой первый дубль! Декабрь двенадцатого, сразу два трофея.
        - Известная история. - Учитель уважительно покачал головой. - Сразу двоих змеевиков до тебя никто не брал.
        - Эта девчонка там была. Я еще удивился, как быстро она смекнула, что из зоны поражения можно через люк смыться. А когда уходил, через подземку, снова ее встретил, вывел. Заплутала в темноте. Она даже говорила, как ее зовут, но я не запомнил.
        - Афанасьева Виктория Александровна, - подсказал кадровик. - Двадцать четыре года, стоматолог, на «отлично» закончила учебку. По секретной системе учета кадров имеет рейтинг «А плюс». Это, чтоб вам понятнее было, чуть выше, чем у вас обоих.
        - О как! - удивился Учитель. - За что такая честь?
        - Не знаю, не мой профиль, - офицер пожал плечами. - То ли соображает очень уж быстро, то ли интуиция у нее слишком сильно развита… я не вникал, просто выбрал дамочку с нормальным рейтингом. Кстати сказать, это единственный «А плюс» на все пополнение. Короче: барышня рекомендована на должность разведчика группы.
        - Кем рекомендована? - уточнил Ворон. - Снова психологами?
        - Особистами.
        - Мы теперь что, на контрразведку работаем? - Ворон обернулся к Учителю. - Ты слышал о таком приказе?
        - Нет, командир. - Учитель не поддержал порыв Воронцова, сейчас было не до ворчания. - Между прочим, действительно интересная кандидатура.
        - Оставь пока, - заупрямился майор. - Других изучим, потом решим.
        - Вот эти трое с опытом, правда, без трофеев, - кадровик привстал и, перегнувшись через стол, указал карандашом на фамилии. - А вот этот по компьютерным делам большой специалист. Считайте, тоже разведчик, только в виртуальном смысле. Интернет знает лучше своего сортира, и в инфопространстве змеевиков ориентируется на раз.
        - Чего ты нас лечишь, капитан? - отмахнулся Ворон. - Избавиться не терпится? Не волнуйся, до семи тридцати уйдем.
        - Тяжелый у тебя командир, Вася, - офицер делано вздохнул.
        - Сам мучаюсь, братец. - Учитель усмехнулся. - Иногда так и врезал бы ему по шее, только не дотягиваюсь.
        - Полегче. - Ворон поднял взгляд на кадровика, затем перевел на Учителя и снова вернулся к офицеру службы кадров. - Погодите, а вы…
        - Дошло, наконец! - кадровик взглянул на часы. - Сорок минут всего потребовалось. Да, майор, у вас реально нелады со зрительной памятью и анализом.
        - Похожи, - запоздало констатировал Ворон. - Родные, что ли, братья?
        - Так точно. - Кадровик постучал пальцем по часам. - Цигель, ай лю-лю. Берете этих или продолжим после перерыва?
        - Все равно по личным делам ничего не поймешь, - сдался Воронцов. - Берем этих, но если что, вернемся.
        - Ваш «драфт», - повторил Костя. - Можете вообще всех взять и побеседовать, но я не советовал бы время тратить. Слухи про день «Д» не сорока на хвосте принесла.
        - Веришь ему? - Ворон покосился на Учителя.
        - Как брату. - Лейтенант развернул компьютер экраном к кадровику. - Берем всех. Девицу тоже. Да, командир?
        Он обернулся к Воронцову. Тот помолчал для проформы пару секунд и кивнул. Братья и не сомневались, что он поступит именно так…
        …Знакомство с новой группой состоялось в столовой, а вернее, в смежном отсеке, который после девятнадцати превращался в бар и одновременно в клуб для ночных охотников. То есть теоретически бар был открыт для всех, но кому-то здесь было скучно, кому-то, наоборот, слишком шумно, кому-то неуютно среди угрюмых громил, а кто-то опасался за здоровье, поскольку всех новых гостей бармен неизменно встречал бесплатным коктейлем с безобидным, казалось бы, названием «Штрафничок». Коктейль готовился из чистого спирта с добавлением абсента и буквально двух капель грейпфрутового и лимонного сока. Все бы ничего, не будь чудовищными пропорции (три, два, один), не измеряйся стаканом объем готового продукта и не поджигай бармен всю эту беду, добавляя в жидкость горящий рафинад. Тот, кто умудрялся выпить эту «огненную геенну» и не умереть на месте, считался принятым в клуб и в дальнейшем от опасной процедуры освобождался. Кто выпивал не до конца или получал проблемы со здоровьем в процессе, принимался кандидатом без права решающего голоса. Кто трусил, в бар допускался, ради бога, но только в качестве тени. Его никто
не замечал в упор. Вот этим-то теням и было здесь скучно или, наоборот, шумно. Остальным нравилось.
        Но все это происходило вечером и ночью. Утром отсек тщательно драился новобранцами, а днем и вовсе пустовал. Разве что изредка здесь проводились совещания штаба ночных охотников или «летучки» свободных групп, если затевалась совместная операция. Или же «смотрины», когда понесшая потери группа выбирала пополнение из резервистов. Именно так: не только командир, а вся группа и выбирала, а не набирала всех, кого пригонят из карантина, а уж после отсеивала или… списывала в боевые потери и снова шла набирать. Таковы были правила ночных охотников. Ни в одном уставе они не прописывались, но ни один устав и не составлялся в расчете на партизанскую войну с пришельцами.
        Вот и сегодня правилам никто не изменил, хотя со стороны могло показаться, что именно это и происходит. Во-первых, на «смотрины» вместо всей группы явились только командир и его заместитель. Лишь тем, кто был в курсе вчерашней беды, было ясно, что эти двое пока и есть вся группа. Во-вторых, вместо традиционных двух десятков кандидатов в отсек вошли только семеро, причем один кандидат был с сиськами. Небывальщина! И снова только посвященным было понятно, что при нынешнем кадровом голоде хотя бы одна женщина в группе будет обязательно и что Воронцову даже повезло - урвал лучшую выпускницу этого года.
        В остальном «смотрины» проходили обычно. Командир прогулялся вдоль строя, просверлил каждого новобранца взглядом, задал по три-четыре вопроса, сдал назад, постоял, заложив руки за спину и покачиваясь на каблуках, перекинулся парой неслышных бойцам реплик с заместителем. Когда же командир, наконец, решил, что пауза получилась достаточно солидной, он кивнул заместителю, и тот огласил вердикт:
        - Приняты все.
        Бойцы заметно расслабились.
        - Танк и Рыжий бойцами, - добавил Учитель. - Марта и Борис в разведку и на стрем. Марли, Устин, Чек загонщиками.
        - Мы на бойцов учились, - негромко заметил Марли.
        - Да хоть на гинекологов, мне плевать, - спокойно парировал лично Ворон. - Вернешься живым из пятого рейда, переведу в бойцы. Укирдычишь серпиенса в первом, переведу сразу. Еще вопросы?
        - Когда в рейд? - спросил все тот же Марли.
        - А когда у нас ночь? - Ворон усмехнулся. - Почему Марли?
        - Он в военкомат с дредами заявился, - вместо товарища ответил Чек. - Чистый Боб Марли.
        - А ты с чеком герыча за подкладкой! - огрызнулся Марли.
        - Отставить, - строго одернул Учитель. - Подеритесь еще.
        Воронцов тем временем потерял интерес к загонщикам и уставился на девушку.
        - А вы, Марта, что скажете?
        - Ничего, товарищ майор. - Девушка посмотрела на Ворона спокойно. Впрочем, чересчур. Явно скрывала волнение. - А должна?
        - Как хотите. - Ворон обернулся к Учителю. - У меня все.
        - Задачу поставим? - попытался угадать заместитель.
        - Сначала на завтрак сходим. - Ворон окинул строй финальным «длинным» взглядом. - Всем принять пищу. Построение через час здесь же. Разойдись!
        Троица загонщиков: разговорчивый Марли, ехидный Чек, молчаливый Устин, а с ними и крупный, почти как командир, но не настолько ладно скроенный Танк, восприняли команду Ворона на ура. Испарились из бара, только их и видели. Рыжий притормозил, выжидающе глядя на Учителя. Лишь когда лейтенант кивнул, боец последовал за товарищами. Боря замешкался по другой причине: его осенила какая-то идея, и он уткнулся носом в коммуникатор. Идти, глядя в экранчик гаджета, можно было только медленно и печально. Если тебя кто-нибудь ведет - чуть быстрее, но все равно с риском опоздать на завтрак. Спасая новоиспеченного товарища от голодной смерти, Вика, то есть боец разведки под ником «Марта», взяла на себя роль поводыря. Лишь когда эта парочка покинула бар, Ворон прервал молчание.
        - И часто вы с братцем друг над другом так вот прикалываетесь? - скептически глядя на Учителя, спросил майор.
        - Так вот - впервые. - Учитель взглянул на командира искоса. - А чего ты ждал? Серпиенсы выкашивают нас, как траву. Вспомни предыдущую команду: Лешего, Злого, Фюрера. Тоже те еще кадры были. Формально - сброд, по факту - бойцы. Эти, мне кажется, не хуже.
        - Бывший анашист, отставной героинщик, действующий юродивый и начинающая ведьма. - Ворон вздохнул. - Полный пердимонокль.
        - Зато Рыжий и Танк в порядке. - Учитель пожал плечами. - Да и загонщики не факт, что безнадежные. Все зависит от боевой задачи. Если первую операцию без фанатизма провести - втянутся, притрутся.
        - Нет времени на раскачку, - возразил Воронцов. - Сразу ва-банк надо идти. Провокатора брать. Я и Деду уже пообещал, кровь из носу, а уделать эту тварь. Выследить и пришить на месте, как бешеную собаку!
        - Выследить. - Учитель хмыкнул. - Ночью? Почему ты решил, что по ночам он не спит? Думаешь, его совесть мучает, и он ночи напролет курит на балконе?
        - Ничего не думаю пока, - признался Ворон. - Выйдем в город, сообразим. По прежним его явкам прошвырнемся, на купол сходим посмотреть, «Лексуса», что с зеркальной тонировкой, поищем. Глядишь, и повезет.
        - Не повезет, - уверенно возразил Учитель. - В мутной воде голыми руками такую рыбку не выловишь. Прежде чем в поиск выходить, нужно мозги поднапрячь.
        - Ну, напрягай, - снисходительно проронил Воронцов, - до вечера времени много.
        - Только моих мозгов мало будет. - Учитель ответил укоризненным взглядом.
        - Группу подключи, - отмахнулся Ворон. - Мне и без того дел достанет. Надо оружие получить, боеприпасы, снарягу, камеру новую выпросить.
        - Группу! Ее пока в курс введешь…
        - Тогда думай сам. - Воронцов развернулся к выходу. - Все, Учитель, некогда препираться.
        - Разрешите? - На пороге отсека возникла Вика. - У меня по тактике пятерка была.
        - И чего? - Воронцов ухмыльнулся.
        - Вы насчет плана операции говорили, я могу помочь… подумать.
        - Вот ему помоги. - Ворон указал на лейтенанта и вышел из отсека.
        - Строгий. - Учитель взглядом указал на дверь, за которой скрылся Воронцов, и улыбнулся.
        - Расстроенный, - выдвинула свою версию Вика. - Ребята рассказали, что у вас вчера стряслось. И пополнение ему не понравилось, да? Наверное, в первую очередь я.
        - Вы ему понравились, но чисто с эстетической точки зрения. - Учитель снова улыбнулся. - Майор у нас старой закалки, женщину в боевой группе не мог себе представить и в страшном сне.
        - А тут этот сон вдруг стал явью. - Вика тоже улыбнулась. - Понимаю.
        - Женщину в боевой группе, - негромко повторил Учитель, сделавшись вдруг крайне задумчивым. - Вот же она, зацепка!
        - Теперь не понимаю, - призналась Вика. - Вы о чем?
        - Женщина! - Учитель ударил кулаком в ладонь. - Там была женщина-воин! Исключительная редкость не только для группы Ворона, но и для армии серпиенсов. Понимаешь теперь? То есть… понимаете?
        - Давайте на «ты», - предложила Вика. - Это когда вы попали в засаду, да?
        - Так точно. Среди стражников была женщина. Более того, могу поставить всю получку, что она ими командовала! И провокатор обращался именно к ней. Факт! Теперь понять бы, что это нам дает?
        - Смотря какая у нас задача, - включилась в рассуждения Вика.
        - Уничтожить провокатора, какая же еще?
        - Того, который вас подставил?
        - Если б только нас! - Учитель снял с ближайшего стола пару перевернутых стульев и предложил Вике присесть. - Ты пока не в курсе, наверное? Две недели назад обнаружилось, что серпиенсы имеют полные списки Сопротивления, а потом сгорели несколько явок и оружейных складов. Уже тогда стало ясно, что среди нас крот. Наша группа почти вышла на него, даже без «почти»! Вышли, взяли в прицел, но устранить не успели. Он ударил первым.
        - Я слышала про списки. - Вика кивнула. - Мой парень уже две недели в бункере сидит, дальше тира не выползает.
        - Многие так сидят. - Учитель достал маркер и нарисовал кружок прямо на столе. - Это провокатор.
        Он протянул маркер Вике. Она взяла и нарисовала еще один кружок.
        - Это женщина-воин.
        - Это мы. - Вернув маркер, Учитель вывел на светлом пластике столешницы очередной темно-синий нолик и усмехнулся: - Со школы на партах не рисовал.
        - Провокатор как-то связан с необычной стражницей. - Вика соединила два кружка линией. - Раз он шпион, логично предположить, что стражница его куратор… или как правильно сказать… резидент?
        - Гениально, - без тени иронии произнес Учитель. - И очень просто, как все гениальное. Мы устанем искать шпиона внутри Сопротивления, собьемся с ног, если будем искать его в городе, зато легко и просто засечем его, если установим слежку за женщиной-воином.
        - Логично, только… - Вика нарисовала стрелочку от последнего кружка ко второму и поставила над ней знак вопроса, - как мы найдем эту женщину? Теоретически найти одну женщину среди множества мужчин легче, чем определенного мужчину, но… мы не вхожи в купола, да и в коконы заглядывать не умеем, а пешком она вряд ли передвигается.
        - Да, пешком вряд ли, - согласился Учитель. - Если она резидент, то имеет приличное звание и по ночам улицы не патрулирует. Надо подумать.
        - О чем? - Рядом с Викой уселся Боря. - Здрасьте еще раз. Построение было?
        - Через полчаса, - не глядя на бойца, ответил Учитель. - Надо подумать… женщина-воин, высокого ранга, резидент… где ее можно срисовать?
        - Не резидент, - вдруг возразил Боря, - она ж не из «Комеди клаба».
        Он усмехнулся своей изящной шутке, но ни Учитель, ни Вика его не поддержали. Они уставились на Бориса, как следователи на подозреваемого. Боец даже стушевался от таких взглядов.
        - Не резидент, а кто? - уточнила Вика.
        - Приор стражи Арианна Дей, - ответил Боря таким тоном, будто озвучивал прописную истину. - А вы что, не в курсе?
        - Приор стражи? - переспросил Учитель удивленно. - Это серьезно. Откуда сведения?
        - Как это откуда, - гораздо сильнее, чем лейтенант, удивился Боря. - Из сети, откуда еще? Нет, вы серьезно не в курсе? Об этом во всех блогах постят. Старого приора сняли за то, что на его территории самое активное Сопротивление, и прислали нового, эту вот Арианну. Говорят, была любовницей самого Магнуса, потому и дослужилась до приора, но жена Большого змея что-то пронюхала, вот он и отправил Арианну из Лондона куда подальше.
        - От греха подальше, - поправила Вика и взглянула на Учителя. - Вот тебе и ответ.
        - Братец не ошибся, - заявил Учитель удовлетворенно. - Надо ему за вас пузырь поставить. Разбирается в кадрах, бродяга!
        - Капитан Орехов кадровик? - догадалась Вика. - Твой брат? А фамилия другая.
        - Это псевдоним. - Учитель зачеркнул знак вопроса и нарисовал на столе еще одну стрелку, от стражницы к провокатору. - Значит, вот так мы на него и выйдем. Боря виртуально отследит перемещения Арианны Дей, и когда окажется, что она вне купола, но не на официальном мероприятии, мы накроем и ее, и шпиона. Борис, такое возможно?
        - Отследить? - Боря пожал плечами. - Ну-у… да. Только не гарантирую точного адреса. Дом локализую, а этаж, там, квартиру - нет. У серпиенсов с защитой от нашего взлома полный порядок.
        - Выходит, не полный, раз весь Интернет в курсе их дел.
        - Это другое. Я о навигации говорю. Вы же просите, чтоб я персональную кибертень Арианны крякнул, иначе за ней не проследить.
        - А сумеешь?
        - Нет ничего невозможного для человека с интерфейсом. Придется, конечно, попотеть… часа три. Но мне нормальная машина нужна, желательно трофейная, с коммуникатора я в виртуалку серпентария не выйду!
        - Будет! - Учитель поднял руки: «Только спокойствие!» - А выследишь приора, насовсем машину заберешь, обещаю, договорюсь.
        - С кем это ты договоришься? - вдруг недовольно проскрипел кто-то из коридора.
        Бойцы разом обернулись к входной двери, а через миг разом же вскочили. В отсек в сопровождении Воронцова и еще одного офицера в форме без погон вошел лично товарищ Дед, грозный и, как выяснилось, вездесущий начальник Особого отдела.
        - Это какого приора вы тут собрались выслеживать? - хмурясь, спросил Дед, обращаясь к Учителю. - С какой целью? Кто разрешил?
        - Арианну, товарищ полковник, - ответил Учитель. - С целью выйти через нее на провокатора.
        - Ах, вот оно что. - Дед обернулся к Воронцову. - Сдурел, что ли, майор? Мало одной группы, вторую за одни сутки решил положить? Вас же на матросские ленточки распустят, если к Арианне сунетесь.
        - Просто выследить хотим, - вытянувшись и зафиксировав взгляд, ответил Воронцов. Оправдываться, что не в курсе безумной инициативы подчиненных, майор не стал. Группа его слегка подставила, но это было темой для другой беседы, частной, внутри коллектива.
        - Провокатор с ней обязательно встретится, - вступилась за идею Вика. - Он ведь в курсе, что связь прослушивается, но инструкции ему получать как-то надо.
        - А тут вы, как с горы на лыжах. - Дед усмехнулся. - Четверо бойцов и пятеро загонщиков против дюжины стражников личной охраны приора, самой Арианны и провокатора. Лихо.
        - Никак нет, товарищ полковник, - подал голос Учитель. - Только против провокатора. Боец Рыжий в прошлом профессиональный снайпер, и Марта хороший стрелок.
        - Ну, допустим, - почему-то вдруг смягчил тональность Дед. - Шлепнете гада, а дальше? Как будете уходить? Пороховой след серпиенсы мигом засекут.
        - Можно электронный прицел использовать и спуск роботизировать, - предложил Боря. - Я с дистанции буду управлять, могу даже через сеть или даже через виртуалку змеевиков. Сигнал не отследят при всем желании.
        - Еще один технический гений на мою голову. - Дед вздохнул. - Что такое тепловизор, знаешь? А газоанализатор?
        - В принципе, да.
        - В принципе ему! А без принципа это такие приборы, по которым тебя без всякой собаки можно и через сутки найти. Заметь, это наши приборы! А у серпиенсов и получше кое-что имеется. Виртуального поиска это тоже касается.
        - Не находят же до сих пор, - осторожно возразил Учитель. - Базу эту, например, машины трофейные… и все остальное.
        - Потому что искать им лень было. Но с новым приором у них дело точно сдвинется с мертвой точки. Арианна эта бабенка хваткая. Есть на этот счет кое-какие тревожные сведения. Потому и принято решение…
        Дед умолк на полуслове и обернулся ко второму офицеру эскорта.
        - Сверил этих архаровцев со списками?
        - Так точно!
        - Галочки напротив поставь. Будем знать, что больно умные. А ты, Воронцов, учти: с этой минуты без моего приказа ни шагу! Ночные охотники теперь числятся в РГШ, понятно? Начальник штаба лично будет вами командовать… когда придет время. Но пока мы списки сверяем, я ваш непосредственный начальник, ясно?
        - Так точно!
        - А если ясно, слушайте сюда: до поступления приказа лично от Алексеева вы будете просто сидеть прямо вот здесь и курить сандаловые палочки. Никаких рейдов!
        - Товарищ полковник, а как же провокатор? Уйдет же в тину…
        - Там ему и место! - отрезал Дед. - Хотите его найти, ищите виртуально, силой мысли, в астральном поле… где угодно и как угодно, только не двигаясь с места!
        - Но…
        - Вопрос решен. - Дед снова взглянул на офицера без погон. - Нет, ты понял, Рабинович, приора они решили выследить! Разведчики с большой дороги!
        - Провокатора, - буркнул Ворон.
        - Поясняю особо тупым. - Дед недобро прищурился. - Даже если ближайшие планы штаба изменятся, и мы снова перейдем в прежний режим несения службы. Даже если произойдет чудо, и вы пронюхаете, где приор встречается с агентом. Даже если вам удастся подкрасться к ним вплотную и убрать охрану… с головы Арианны не должен упасть ни один волосок, понял меня? Провокатора хоть в клочья рвите, а ее не трогайте.
        - Почему? - наивно пялясь на полковника, спросил Боря. - Она что, тоже агент, только наш?
        - Нет, ну не идиоты ли?! - Дед всплеснул руками. - Воронцов, ясен приказ?
        - Так точно. - Ворон коротко посмотрел на Борю и сверкнул взглядом так, что парень едва не ослеп.
        - Идем, Рабинович. - Дед посмотрел на часы, дорогую «Омегу» (а какие еще часы могут быть у контрразведчика, считающего себя если не Бондом, то его начальством?), и сокрушенно вздохнул: - И так не укладываемся, а тут еще эти… герои ночных фронтов. Придется разделиться, капитан. Ты по спискам дальше работай, а я по другим делам пойду. Иначе вообще зашьемся. Но все равно хорошо, что пошли списки эти чертовы сверять. Иначе тут было бы делов! И это в группе у Ворона, лучшего из лучших! А что в других группах творится, страшно представить!
        - Я всегда говорил, распустили этих охотников, - заметил офицер-особист. - Что хотят, то и творят, никакой организации и централизованной постановки задач. Давно следовало поставить их под наш прямой контроль.
        Дед что-то пробурчал в ответ, но бойцы Ворона слов полковника не разобрали, новое начальство уже вышло в коридор и направилось к столовой.
        - Сглазил, - вместо того чтобы устроить подчиненным разнос, огорченно произнес Воронцов.
        - Есть такое дело, - согласился Учитель. - Этак, глядишь, скоро всю армию особистам в подчинение отдадут. Не нравится мне это.
        - А кому нравится, кроме этого Рабиновича? - Воронцов уселся за стол и тупо уставился на художества Вики и Учителя.
        - Одно утешает: Алексеев стоит над ними, - продолжил тему лейтенант. - Он все-таки наш человек, боевой генерал.
        - Обрадовался. - В отсек вошел Рыжий. - Алексеева со второй Чеченской знаю. Боевой он, конечно, боевой, да только в те времена он вроде Деда был. Начальником контрразведки.
        - Мафия, - пробасил, входя следом за Рыжим, Танк.
        - Тогда попали мы по самые… - Ворон покосился на Вику, - у кого что есть.
        - Пока только в РГШ, - громко, но спокойно возразила Вика. - Давайте лучше думать о деле, а не о штабных интригах и переворотах. Кто там кем теперь командует, дело десятое. Главное, чтобы не пытались нас использовать в качестве жандармов.
        - Ишь, запела. - Ворон смерил Вику снисходительным взглядом. - А час назад молчала, как статуэтка. Освоилась, что ли?
        - А РГШ - это что? - как обычно, не признавая никакой субординации, вмешался в разговор Боря. - Режим генерирования шума?
        - Реально главные штурмовики, - подсказал Рыжий и усмехнулся.
        - Ого!
        - Раздолбаи, громилы и шалопаи, - выдвинул свою версию Танк.
        - Не морочьте юноше голову, - сказала Вика. - Резерв генштаба.
        - Видимо, и вправду настоящее дело не за горами, - сделал вывод Учитель. - Хотя бы это утешает.
        - Знать бы еще, когда конкретно. - Ворон оторвал взгляд от стола. - Ладно, нечего киснуть. Никаких рейдов - значит, никаких. Будем «тренироваться на кошках». Где загонщики? Танк, найди и приведи. Посмотрим, чему их в лагере обучили. А то когда начнется, поздно будет экзамены сдавать. Серпиенсы двоек не ставят, распыляют - и вся арифметика.

* * *
        Нужный Гюрзе дом на Щелковском шоссе внешне ничем не отличался от соседних. Дом как дом. Прозрачная крыша, каменные стены, неглубокий, заполненный невесомой стекловидной субстанцией подвал. В последнее время почти все дома в Москве выглядели именно так. Было несколько кварталов и вовсе сказочного вида, например, как на Ленинградке, из синего «стекла» от крыш до самых глубоких подземелий, но это было исключение из правил. Слишком много тратилось энергии на «преобразование», как называли сами серпиенсы процедуру превращения серых каменных домов в прозрачные строения. А с энергией змеевики обращались бережнее, чем люди с хлебом. Даже когда ее было много, как, например, здесь, на Земле-216, они не транжирили драгоценный дар Вселенной, а использовали рачительно. Настоящие хозяева, что тут добавить?
        Личная охрана госпожи приора, уменьшившаяся на двоих стражников в результате вчерашней стычки с группой Ночного Потрошителя, встретила Гюрзу настороженно, явно опасаясь, что неутомимый шпион уговорит Арианну Дей на новую авантюру.
        Гюрза незаметно усмехнулся. А какой-нибудь год назад никто из этих могучих и непобедимых воинов и представить себе не мог, что будет опасаться стычек с аборигенами. Они были настолько уверены в своей силе, что бродили по ночным улицам Москвы двойками и бесстрашно заглядывали в самые темные закоулки. Теперь все изменилось до неузнаваемости. Патрули выходили на улицы исключительно пятерками и только под прикрытием звена коконов. И охрана важных персон увеличилась вдвое. Например, у Арианны телохранителей теперь было десять, плюс при ней состоял переводчик из числа «белоповязочников». Бойцом этот человек был слабым, но имел оружие, а потому совсем сбрасывать его со счетов не стоило. И все же, несмотря на реальную силу, которую представлял отряд охраны, воинам следовало соблюдать повышенную осторожность. Слишком непредсказуемыми были диверсанты людей. А еще ими нередко вдруг оказывались даже проверенные на сто рядов марионетки.
        Впрочем, конкретно к Гюрзе стражники относились спокойно. Он уже не раз доказывал свою преданность новому режиму, не только поставляя ценные сведения, но и лично расправляясь с людьми из Сопротивления на глазах у стражников. Так что настороженность воинов была вызвана именно ожиданием каких-нибудь особых новостей, а не опасением, что Гюрза может вдруг вытащить из-за пазухи кистень и проломить череп госпоже приору.
        Как и полагается по инструкции, двое бойцов проводили Гюрзу до самой двери квартиры, где ждала Арианна, вошли следом за ним, но замерли у дверей. К комнате, вход в которую закрывала завеса наподобие «жидкого зеркала», агента проводил переводчик - нескладный худой тип в очках, - а в «зазеркалье» Гюрза отправился уже один. Проходя сквозь силовое «зеркало», Гюрза невольно задержал дыхание и прикрыл глаза. Это было необязательно, силовая завеса отреагировала на сигналы наноботов-маркеров Гюрзы и сделалась почти прозрачной, то есть неопасной, но чисто человеческие рефлексы, в отличие от души и совести, Гюрза пока не растерял.
        Очутившись в потайной комнате явочной квартиры, Гюрза медленно выдохнул и расслабился. Здесь было спокойно. Пожалуй, только здесь агент мог чувствовать себя в безопасности, а еще только здесь он мог быть самим собой.
        Да, его немного волновало присутствие высокого начальства. Но ему не нужно было играть роль офицера Сопротивления, не нужно было притворяться патриотом, постоянно просчитывать все свои шаги и не требовалось следить за словами, чтобы не ляпнуть вдруг чего-то лишнего. В сравнении с таким количеством плюсов присутствие начальства было совсем незначительным минусом. Да и не минусом вовсе. Ведь начальством была несравненная Арианна. Строгая, требовательная, порой жесткая, но… прекрасная, что компенсировало любую строгость.
        - Гюрза, - приветствовала приор агента.
        - Госпожа Арианна. - Гюрза позволил себе на миг задержать взгляд на лице хозяйки.
        - Что вы так смотрите? - отреагировала Арианна.
        - Простите, госпожа. - Гюрза склонил голову.
        - Вы странный человек, - задумчиво глядя на агента, сказала Арианна. - Все люди странные, но вы для меня и вовсе загадка.
        - Моя душа открыта, госпожа, мне нечего скрывать. Спросите, я отвечу на любой вопрос. Возможно, тогда вы измените свое мнение обо мне.
        - Лучше этого не делать. - В голосе Арианны промелькнула непонятная Гюрзе нотка. - К тому, что хорошо знаешь, привязываешься.
        Гюрза буквально обмер. Привязываешься?! Неужели Арианна допускала такой вариант? Привязаться к человеку! Пусть как к вещи, недаром же она сказала «к тому, что хорошо знаешь», а не «к тому, кого знаешь», но все равно. Может быть, эта фраза имела под собой основания? Может быть, в недавнем прошлом с Арианной случилось нечто подобное? Почему она была переведена из милого всем серпиенсам Лондона (по слухам, британский климат напоминает им родной) в опасную и холодную Москву? Уж не из-за привязанности ли к какому-то человеку? Маловероятно, но ведь «вероятно», а не «исключено»!
        «Загадка? Нет, госпожа приор, загадка не я, загадка вы!»
        - Говорите, Гюрза, зачем вы попросили о срочной встрече? - В голосе Арианны больше не было лишних ноток, но говорила она не строго, просто по-деловому.
        - Надеюсь, вы изучили мои донесения господину Верлю Омни, госпожа, и знаете о планах Сопротивления?
        - Я полностью в курсе текущих дел, Гюрза. Сопротивление изменило свои планы?
        - Да, госпожа. День восстания перенесен. Штаб намерен начать наступление в ближайшие трое суток. К сожалению, у меня нет более точной информации.
        - Почему они перенесли сроки?
        - Не знаю, госпожа. Могу лишь предположить, что у штаба возникли подозрения относительно вашей осведомленности о планах Сопротивления.
        - То есть штаб знает, что мы ведем контригру?
        - Предполагает, - уточнил Гюрза. - Думаю, на такую мысль генералов натолкнуло сообщение одного самодеятельного аналитика. Буквально вчера он доложил одному из штабных свои соображения и, похоже, сделал это весьма убедительно.
        - Плохо. - Арианна коротким жестом приказала Гюрзе подойти ближе. - Смотрите мне в глаза.
        Гюрза повиновался. Смотреть в глаза Арианне он был готов вечно. Жаль, что эта игра в гляделки не имела никакого другого подтекста, кроме сугубо делового. Приор в миг буквально загипнотизировала агента и медленно, нараспев приказала:
        - Говорите очень быстро, излагайте подробно, со всеми деталями и по минутам.
        Гюрза и не подозревал, что умеет так тараторить. Причем очень складно. Итальянцы отдыхали. За каких-то пять минут он расписал прошедшие сутки во всех красках и подробностях.
        Когда агент закончил, Арианна провела тонкими прохладными пальцами ему по лицу, снимая гипноз, а заодно выражая свое одобрение. Гюрзе было приятно - и прикосновение, и похвала. Еще задержала бы руку, чтобы агент мог растянуть удовольствие… но нет, не случилось. А жаль.
        Гюрза снова не сумел вовремя отвести взгляд, и Арианна усмехнулась, едва заметно, одними глазами. Похоже, она прекрасно знала, какую вызывает реакцию у мужчин, независимо от их расы. Вряд ли ей доставила удовольствие очередная победа над очередным самцом, ведь он был не просто другой, а еще и низшей расы, но какую-то реакцию эта победа в душе у Арианны все-таки вызвала. Позабавила, наверное.
        Гюрза неожиданно для себя смутился. Ощущение было порядком подзабытым, но все равно волнующим. Агент будто бы на миг вернулся в юность, когда робел перед красивыми одноклассницами, был беззаботен и постоянно чуточку влюблен. Флэшбэк казался каким-то нереальным, будто бы подсмотренным в кино или вычитанным в книге, и лишь воспоминания тонкого порядка - о весенних запахах, волнах эмоций и тепле прикосновений - убеждали, что это происходило именно с ним, с тем мальчиком, который четверть века спустя превратился в циничное и расчетливое чудовище под псевдонимом Гюрза.
        Что ж, такова жизнь. Ни героями, ни злодеями не рождаются, ими становятся в силу обстоятельств, воспитания и потакания наклонностям. Гюрза позволил этой триединой движущей силе жизни увлечь его в стан злодеев, но ничуть об этом не жалел. Плохие парни живут богаче хороших, известный факт, при этом продолжительность их жизни не намного меньше. Разве что умирают не в своей постели, а насильственной смертью, но тут еще вопрос, что лучше - уйти, залив все вокруг кровью, но быстро или скончаться тихо, мирно, но предварительно изрядно помучившись от старческих болезней.
        Короткая пауза для воспоминаний и размышлений закончилась, и Гюрза вновь включился в оборот текущих дел.
        - Мне все ясно, - сказала Арианна. - Я не разделяю твоего мнения, теория человека по имени Грин не могла прямо повлиять на решение штаба, но косвенно она послужила каплей, переполнившей чашу. В любом случае, нам выгодно, чтобы Сопротивление начало восстание именно сейчас. Мы готовы к этому, а они нет. Твоя задача не допустить, чтобы кто-либо нашел достаточно аргументов в пользу отсрочки начала операции.
        - Я постараюсь, госпожа. - Гюрза вновь поклонился.
        - Но не так, как ты попытался это сделать минувшей ночью. Покушение на этого Грина было ошибкой. Ты подошел к краю провала. Больше так не делай.
        - Хорошо, госпожа, но… - Гюрза собрался духом. - С одной стороны, Грину никто пока не поверил, считая, что он перестраховывается, высосав из пальца свою «теорию заговора». Но, с другой стороны, лично у меня нет сомнений в серьезности угрозы нашему контрплану, поскольку Грин дотошный умник и на особом счету в штабе Сопротивления. Думаю, госпожа, что если кто и сумеет убедить штаб в необходимости отсрочки, так это Грин.
        - Почему ты так думаешь? - Арианна взглянула на агента с интересом. Более того, жестом предложила ему сесть за стол. Видимо, Гюрза первым из людей осмелился ей возразить, и этот поступок вызвал у Арианны уважение. - Грин не аналитик, его теория считается паникой дилетанта, не так ли?
        - Дело в особом отношении к этому умнику. - Гюрза почувствовал, как от холодного пота намокает майка на спине. Возражать серпиенсу было действительно смелым поступком, а смелость дается тяжело даже записным героям, что уж говорить о форменных злодеях? Но, как говорится: «Взялся за грудь, говори что-нибудь». Вот Гюрза и говорил: - Разработанную научной группой Грина «платформу» - что это такое конкретно, не знает никто, кроме самого высокого начальства, - взяли за основу другие группы, созданные по единому образцу во всех региональных штабах Сопротивления по всему Северному полушарию. Грина считают почти гением, то есть талантливым во всем. Вот почему к его доводам обязательно прислушаются.
        - И снова странно. - Арианна задумчиво взглянула на картину, висящую напротив стола, за которым расположились собеседники. Серпиенсы картин не рисовали и относились к этому виду творчества с плохо скрываемым восхищением. То есть фактически признавали, что и низшая раса имеет уникальные таланты. Правда, вслух обычно восторгов не выражали. - Мне очень трудно согласиться с логикой людей. Никто не может быть талантливым во всем, даже серпиенс.
        - Вряд ли тут дело в логике, госпожа. Скорее - в привлекательности и устойчивости штампов, пусть и неверных. Допустим, бытует мнение, что из любого правила есть исключение…
        - Тогда это не правило, а условная договоренность.
        - Я тоже так считаю, но многие люди думают иначе. Им так удобнее жить.
        - Удобнее жить по недостоверным правилам?
        - Да, госпожа, человеческое общество построено на этих краеугольных камнях. На исключениях, компромиссах, золотой середине. На условностях, одним словом.
        - Это я заметила. - Арианна кивнула. - В этом ваша главная слабость. Условности хороши при решении математических задач, но не в бою. Победа несовместима с компромиссом. Но вернемся к Грину. На самом деле ты знаешь, что за «платформу» придумал этот человек. Расскажи.
        - Это лишь слухи, госпожа, я не могу ручаться за их достоверность.
        - Я выделю истину, - уверенно успокоила его Арианна.
        - Среди людей давно ходят слухи о секретном оружии, способном разрушать купола. И это, скорее всего, как раз и есть то, что изобрел Грин. В штабном плане, переданном мной прежнему лидеру стражи, указывалась дата первой поставки этого оружия в войска Сопротивления…
        - Да, я знаю. Но Верль Омни отреагировал на эту информацию слишком радикально. Три десятка экземпляров этого оружия были уничтожены во время крушения на железной дороге. В образцах сработали самоликвидаторы. Но, если судить по обломкам, оружие могло оказаться эффективным. И его придумал Грин? Один?
        - Думаю, да.
        - Снова странно. Такой объем работы вряд ли под силу даже серпиенсу. Эти слухи не могут быть дезинформацией?
        - Не вижу смысла, госпожа.
        - В таком случае я уточняю свой приказ. Если началу восстания будет препятствовать именно Грин, ты не станешь ему мешать, а просто доложишь об этом мне.
        - Слушаюсь, госпожа, но… - Гюрза чувствовал, что наглеет сверх меры, но остановиться ему было уже трудно. - Почему?
        - Этого тебе знать не нужно, Гюрза, - холодно ответила Арианна. - Ты свободен.
        Концовка приятной, казалось бы, беседы вышла смазанной. Гюрзу щелкнули по носу, как расшалившегося щенка. Но агента это не огорчило. В целом разговор с хозяйкой получился содержательным и полезным. Гюрза сделал множество важных выводов и явно наладил с Арианной неплохой контакт. А то, что в финале она продемонстрировала свою власть, было только выгодно. Пусть госпожа приор стражи думает, что вникла в психологию людей и научилась ими управлять. Незачем агенту выглядеть «странным» в глазах резидента, не хорошо это, доверие подрывает.
        Спускаясь по лестнице, Гюрза еще раз прокрутил в голове детали беседы. Да, в целом все прошло нормально. Можно было, конечно, задать еще пару глупых вопросов. Например, поинтересоваться, почему серпиенсы не накрыли Сопротивление медным тазом сразу после получения списков и плана восстания? Или спросить у Арианны, думала ли она, почему люди считают, что смогут победить? Ответы Гюрза знал и без приора, но Арианне было бы наверняка приятно поучить уму-разуму недоразвитого аборигена.
        Не накрыли раньше потому, что нужно накрыть сразу всех, а не один только штаб и московскую сеть, а насчет победы - дело все в тех же общечеловеческих условностях, в надежде на то, что внезапность нападения обеспечит людям пресловутое «исключение из правил». Наверняка Арианна ответила бы именно так. А Гюрза в очередной раз восхищенно покивал бы и отвесил какой-нибудь комплимент.
        Все это можно было сделать, но Гюрза и без того заработал достаточно очков. Еще две-три подобные встречи, и карьера снова пойдет в гору, не хуже, чем при прежнем хозяине. А если разгром Сопротивления пройдет успешно, будет достаточно и одной встречи, победной, на руинах штаба, во время которой Арианна поблагодарит Гюрзу в присутствии высших чинов клана.
        Поблагодарит, как сегодня, прикоснувшись пальцами к лицу агента.
        Гюрза поймал себя на том, что желает этого прикосновения гораздо больше, чем продвижения по карьерной лестнице. Минутная слабость, понятное дело, но какая сладкая!
        «Может, осталась еще душа, не вся выгорела? - Гюрза усмехнулся. - Вряд ли. Не место этой субстанции в организме будущего серпиенса первого уровня».
        5. Москва, штаб Сопротивления в Измайлово, август 2014 г
        В отличие от вчерашнего, новое утро получилось нервным и суетливым. Началось с того, что Грин проспал, не услышав будильника, продолжилось категорическим отказом чайника кипятить воду - лампочка горела, а процесс не шел, затем случились какие-то перебои со связью, и Филипп не смог дозвониться Вике. В другое время на все это можно было наплевать и забыть, но сегодня мелкие неприятности серьезно выбивали из колеи. Почему именно сегодня? Филипп и сам не понимал. То ли дело было в каком-то смутном предчувствии, то ли в нервном напряжении, которое возникло после вчерашнего покушения и теперь цепко удерживало Грина в нездоровом тонусе.
        Продолжились сбои программы, когда Грин был уже на пороге кабинета начальника Особого отдела. Дверь в кабинет была заперта, и на стук никто не ответил. А между тем, несмотря на цейтнот, Грин явился вовремя. Только-только пробило девять.
        Филипп постоял у запертой двери пару минут, повертел головой в поисках кого-нибудь, кто сможет ему объяснить, что происходит, и вдруг обнаружил, что никому до него нет дела. Все вокруг куда-то страшно спешили. При этом практически у всех на лицах отражались довольно смешанные чувства. Вроде бы деловая озабоченность, но в то же время радость. Подобные гримасы обычно приклеиваются к лицам людей тридцать первого декабря, когда надо докупить подарки, продукты или вовсе елку, а потом еще успеть в парикмахерскую, сделать дома уборку и приготовить праздничный ужин, но предвкушение праздника превращает эти заботы в удовольствие. Слегка нервное, и все-таки удовольствие.
        Так и сейчас, люди вокруг спешили по делам, переговариваясь возбужденным шепотом или отпуская реплики чуть громче и с непременным смешком вдогонку: «Как дела, ножи наточил?», «А то!», «Готов к труду и обороне?», «Готов к атаке!». И так далее. Грин наблюдал за всем этим шоу со стороны и терялся в догадках. Большие маневры намечаются, что ли? Или праздник какой-то? Фил взглянул на часы. В маленьком окошке правее заветной для большинства мужчин надписи «Омега» вырисовывались две двойки. Двадцать второе августа. Раньше вроде бы никаких праздников в этот день не отмечалось. Может, ночные охотники какую-нибудь шишку завалили? Самого московского наместника Августа Тода, например, или вообще Магнуса?
        Более-менее прояснил ситуацию юный боец комендантского отряда, вынырнувший из текущего по коридору потока особистов. Он представился посыльным от генерала Алексеева, вручил пропуск в штаб и предложил Грину срочно следовать за ним.
        - Срочно? - Грин кивком указал на спешащих офицеров. - Что за суета?
        - Есть повод, - многозначительно подмигнув, ответил боец. - Товарищ генерал вам объяснит, я думаю.
        - Думаешь? - Грин усмехнулся, как бы дополняя свой вопрос мысленным: «А умеешь?»
        - Так точно, дядя. Обучен лучшими собаководами. Дать адресок?
        «Зубастость» и сообразительность молодого бойца Грину понравились. Но прикалываться над взрослым дядей Фил разрешал только родным племянникам, а не самозваным юмористам. Грин похлопал по карманам и отыскал в одном шоколадный батончик. На протянутый Грином презент боец посмотрел, как на поднятый кверху средний палец. Лицо у него сначала перекосилось, а потом по нему пошли красные пятна.
        - Расслабься, племянничек, возьми. - Грин сунул шоколадку бойцу в руку.
        Пацан окончательно покраснел и спрятал взятку в карман.
        - День «Д» назначили, - севшим голосом поведал юноша. - Только вы никому, ладно?
        - Все, как погляжу, и без меня это знают. И на какое число?
        - На завтра вроде бы.
        - Что?! - Грин вытаращился на парнишку удивленно, как черный на белого посреди ночного Гарлема. - Ничего не путаешь?
        - Сам слышал.
        - Тогда бегом, племяш, пока не опоздали! - Грин потрусил по главному коридору впереди посыльного.
        В штабном отсеке суеты было не меньше, чем в тоннелях и коридорах базы, но здесь всеобщая ажитация выглядела солидней. Серьезные и сосредоточенные генералы, полковники и чины помельче сновали по кабинетам с ворохами бумаг в руках и папками под мышкой, не перешептываясь и не позволяя себе никаких возбужденных реплик. Впрочем, это не снимало висящего в воздухе напряжения, от которого буквально шевелились волосы на затылке. Грину все это крайне не нравилось, но кричать с порога «Опомнитесь!» он не собирался. Он собирался крикнуть это, когда войдет в кабинет Алексеева.
        Генерал, похоже, угадал намерения Грина, поскольку, едва Фил ворвался в кабинет, Алексеев поднял руку, призывая гостя к молчанию.
        - Знаю, что скажешь! - пробасил Алексеев. - Сядь, отдышись. Бежал, что ли?
        - Летел. - Грин утер лоб. - Что происходит, товарищ генерал, какой к черту день «Д»?!
        - Кто рассказал? - генерал сдвинул брови. - Вот болтуны! Находки для шпионов. Ладно, раз уж ты в курсе, мне меньше пояснять. Объявлена полная боевая готовность. Ты, между прочим, к этому делу тоже руку приложил.
        - Чертовщина какая-то! - возмутился Грин. - Я прикладывал руку, чтобы никакого дня «Д» не было! По крайней мере, в ближайшее время!
        - Прекрати чертыхаться! - Алексеев несильно хлопнул ладонью по столу. - И звук убавь, я не глухой.
        - Вы же согласились, что план никуда не годится, поскольку серпиенсы в курсе всех наших замыслов. - Грин чуть понизил голос, но почти сразу снова киксанул: - Это же самоубийство, начинать операцию по засвеченному плану!
        - Меня ты, допустим, почти убедил, но это наше с тобой частное дело. Остальные верить в твою теорию не обязаны. Где обещанные доказательства?
        - Здесь! - Грин вынул из кармана «флэшку». - И на записях камер слежения в «Глубинном». Вы знаете, что там произошло?
        - А что там произошло? - удивился генерал.
        - Вы не в курсе?! - Грин вытаращился на генерала. - Ночью. Вам не докладывали?
        - Нет. В утренней сводке все как обычно, на территории базы и рабочих бункеров происшествий не зафиксировано. А что там было, пожар, что ли?
        - Какой пожар?! Там стрельба была! Двоих охранников завалили! Чуть меня не продырявили! Едва ушел. Вы серьезно не в курсе?
        - Нет. - Алексеев покачал головой. - Разберусь. Кто стрелял?
        - Откуда я знаю? Какие-то типы из «Маски-шоу». Мне пришлось по запасной штольне выбираться. Вы у караула спросите. Или у особистов. Я потом полночи у них в обезьяннике просидел.
        - Даже так? - Алексеев потянулся было к интеркому, но передумал. - Позже. Не до того сейчас, уж извини.
        - Я понимаю, что не до того. - Грин кивнул. - Только вы все равно задумайтесь. Если это были люди шпиона, который выдал змеевикам наш план, значит, я на верном пути! Значит, крот боится, что мне поверят!
        - Это значит, - Алексеев тоже повысил голос, - что шпион орудует не один, а с командой и что сидит он в штабе, раз в курсе всех дел, в том числе и наших с тобой. Больше ничего это не значит, понял?!
        - До чего вы все упрямые, «крупнорогатые»! - раздосадованно воскликнул Грин. - Да разуйте вы глаза! Все ведь очевидно! Серпиенсы разводят нас, как кроликов! Чтобы день «Д» случился прямо сейчас, им гораздо выгоднее, чем нам. Вот почему они и подталкивают нас к началу операции! Кто принял решение начать операцию досрочно?
        - Ты остыл бы, теоретик, - недовольно предложил генерал. - А то договоришься сейчас до цугундера. Ты соображаешь, что несешь? По-твоему получается, крот - это кто-то из главного командования?
        - Получается! - в запале крикнул Грин.
        - Может, я? - Алексеев спросил это без всякой иронии, скорее с угрозой.
        - Может, и… - Грин осекся. - Нет, не вы. Вами он прикрывается.
        - Все, закончили песни с плясками. - Алексеев встал. - Доказательств ты так и не предоставил, покушение к делу отнести не могу, еще непонятно, было ли вообще это покушение, а если было, то на кого, может, ты тут вовсе ни при чем, а выкладки твои теоретические штаб не убедили и не убедят, уж поверь. Есть еще вопросы?
        - Где можно застрелиться?
        - В сортире. Дневальным все равно каждый день его драить. Свободен, Грин. Если передумаешь стреляться, шагай в боевую часть, получи предписание и двигай на пост. Кажется, тебя в статистическую группу определили. Не помню точно. Будешь потери считать и советы давать, куда пополнение перебросить. Ты ведь любишь давать советы?
        Грин не ответил. Он встал, весь пунцовый, и, громко топая, направился к выходу. Почему-то ему вспомнилась сцена с мальчишкой-посыльным.
        «На каждого взрослого дядю найдется дядя еще взрослей. И необязательно с шоколадкой в кармане».
        И все же сдаваться Грин не собирался. Пока у него не отобрали пропуск в штаб, шанс образумить «крупнорогатых» у Филиппа оставался.
        Грин двинулся по коридору в сторону боевой части, как и приказал Алексеев, но на полпути свернул направо и, придав лицу деловито-озабоченное выражение, пошагал ко входу в тактический зал.
        Охраны у входа, вопреки опасениям Грина, не оказалось, да и будь она на месте, это была бы просто формальность. Тормозить для проверки пропусков всех, кто входил в зал и выходил из него, представлялось нереальным. Видимо, чтобы не мешать перемещениям офицеров, замерли в открытом положении и автоматические двери.
        Филипп вошел в зал, окинул взглядом толпящихся в нем офицеров и направился прямиком к группе самых упитанных из собравшихся здесь «крупнорогатых». Грин знал некоторых в лицо, кое с кем был шапочно знаком, но в дружеских отношениях ни с одним из присутствующих генералов не состоял. Даже в деловых, таких, как с Алексеевым, не состоял. Однако сейчас это было неважно. Главное, чтобы выслушали. А для этого следовало проявить волю и решимость.
        Грин собрался и прикинул пару вариантов начала обличительной речи. Варианты никуда не годились, но в первых фразах обычно важна экспрессия, смысла все равно никто не уловит. А вот дальше надо будет постараться выложить аргументы так, чтобы их оценили даже упрямые генералы. Но пока решимость и натиск!
        На последних шагах решимости вдруг поубавилось, и Грин притормозил. Поначалу он не понял, отчего так произошло, но вскоре догадался. Где-то глубоко в сознании всколыхнулся страх. Нет, не перед крупными чинами. Страх перед одним из них, провокатором, который едва не угробил Грина минувшей ночью. Казалось бы, здесь, в штабе, Филиппу бояться нечего, шпион не сможет сделать ему ничего плохого, да вот поди ж ты, страх все равно расползался и холодил душу.
        А кто не трусит? Все чего-нибудь боятся. Просто смельчаки умеют страх преодолевать, а трусы сдаются и закрывают глаза, надеясь, что пронесет. Проносит редко, но поделиться печальным опытом трусишки не могут. Трусят.
        Филипп выдохнул и решительно вклинился в толпу генералов. Более того, он на удивление легко протолкнулся в первые ряды, но начать свою пламенную речь не сумел. Сработал предохранитель хорошего воспитания. Один из генералов докладывал об оперативной обстановке, и перебивать его Филипп посчитал совсем уж запредельной наглостью. Пусть закончит или возьмет паузу, вот тогда-то…
        Генерал решительно не хотел брать паузу, и с каждым его словом Грину становилось все более понятно, что метаться и толкать речи поздно. Лавина пошла и теперь могла только набирать ход. Остановить, а тем более вернуть ее на место было нереально.
        - …В связи с чем и был отдан приказ о назначении часа «Ч» на одиннадцать ноль-ноль московского времени. - Генерал ткнул телескопической указкой в бумажную карту Москвы и ближайших пригородов. - По состоянию на девять часов тридцать минут все отряды, группы и бригады находятся в полной боевой готовности и на постоянной секретной связи с главным штабом. На каждую тактическую единицу приходится по одному «Пилигриму-Ф» и по пять стрелковых образцов «Пилигрим-А5». Резервные изделия доставлены сюда, в командный бункер, и по обстановке будут переброшены силами бойцов дневного дозора в зоны прорыва. Также в резерве находятся все ночные охотники, десантно-штурмовая бригада Шпагина и сводный отряд прибалтийских стрелков.
        - Маловат резерв, - проронил кто-то из генералов. - Да еще нацисты эти… ненадежные. Туго станет, разбегутся, как пить дать.
        - Одной ложной целью станет больше, - спокойно парировал генерал-докладчик. - На каждую группу охотников, стрелков и отделение десанта зарезервировано по четыре легких образца.
        - И когда успели столько наштамповать? - вырвалось у Грина.
        - Вы кто? - наконец обнаружил присутствие штатского генерал-докладчик.
        - Я Грин. Изобретатель «Пилигримов».
        - Вы хотите доложить что-то по изделиям?
        В принципе, это и была долгожданная пауза, даже больше - Грину дали слово, но его вдруг понесло совсем не туда, куда он хотел:
        - Докладываю! Изделия сырые и не годятся даже для нейтрализации утюгов! Взять с их помощью купола невозможно! И стрелковые образцы бьют только на десять метров и с никакой мощью. Энергобота, допустим, подстрелить из них можно, оружие обесточить тоже, а вот надолго нейтрализовать полевую защиту серпиенса - вряд ли.
        - Что-то я не понимаю. - Генерал поморщился. - Вы признаться в саботаже решили?
        - При чем тут саботаж?! - возмутился Грин. - Я не признаюсь, а предупреждаю! Не знаю, кто наплел вам, что «Пилигримы» боеспособны, но уж точно не я!
        - У нас акты приемки, - сказал кто-то из офицеров. - Протоколы испытаний. Все нормально, все работает.
        - Я никаких актов не подписывал! - Грин обернулся. - И не испытывали мы ничего! Это… это… провокация какая-то! «Пилигримы» не готовы!
        - Успокойтесь, Грин! - потребовал генерал-докладчик. - Я лично испытал один из стрелковых образцов. Дальность стрельбы и точность боя страдают, согласен, но эффективность оружия сомнению не подлежит, энергоботов образец уничтожал мгновенно.
        - А серпиенсов?! У вас есть трофейная экипировка? Принесите образец и какую-нибудь запчасть от боевого костюма змеевика, я докажу!
        - Не стоит, Грин, все изделия испытаны и на экипировке, и в реальных боевых условиях. «Пилигримы» работают.
        - Кто их испытывал? - не унимался Грин. - Позовите этих людей! Сможете позвать? Ставлю сотню, что не сможете! Их не существует, а все протоколы испытаний - липа!
        - Где охрана? - к докладчику протолкнулся генерал Алексеев. - Вывести этого штатского из помещения!
        - Отставить, - приказал генерал-докладчик. - Товарищ Грин не закончил.
        - Товарищ генерал-полковник, - Алексеев кивком указал на карту, - у нас и без Грина дел невпроворот. Я докладывал о его теории.
        - Помню. Бредовая теория. Но сейчас товарищ Грин рассуждает о вещах, в которых он действительно специалист. Мы обязаны его выслушать и принять мнение товарища Грина к сведению.
        - Примите, генерал, обязательно примите! - Грин воодушевился. - Ведь на могуществе «Пилигримов» завязана вся операция, верно? А если этого могущества с воробьиный чих, то и операция невозможна, правильно?!
        - Нет, Грин, неправильно. - Генерал с указкой отвлекся на минуту, слушая, что шепчет ему на ухо какой-то полковник.
        Выслушав полковника, генерал взглянул на часы и кивнул.
        - Товарищи офицеры, - генерал обвел строгим и отчасти торжественным взглядом подчиненных, - в действие вступил план «Б». Северо-западная группировка под командованием генерала Лещинского была вынуждена вступить в боестолкновение со значительным отрядом серпиенсов. Мы не можем поддержать Лещинского, не раскрыв себя, но и оставить его один на один с серпиенсами не имеем права. Приказываю сдвинуть сроки начала операции ровно на сутки. Час «Ч» минус сто восемнадцать минут, обратный отсчет пошел.
        - Трындец, приплыли, - проронил Грин. - Теперь точно можно застрелиться.
        - Идем, я помогу. - Алексеев крепко взял Грина за плечо и отвел в сторонку. - Я куда приказал идти? Какого черта ты здесь устроил?!
        - Не чертыхайтесь, ваше превосходительство, - уныло парировал Грин. - Теперь молиться надо, а не лукавого поминать. План «Б» - это что? Змеевики про него знают?
        - План «Б» это тот же план «А», только на сутки раньше. Как и сказал командующий.
        - Получается, знают. - Грин совсем скис. - Потому и атаковали этого Лещинского, чтобы спровоцировать нас.
        - Может, ты чего не понимаешь, Грин. - Алексеев развернул Филиппа лицом к стене, увешанной огромными мониторами. - Взгляни. Видишь, на нижних экранах строки бегут? Каждая строка - это одна группировка, операторы набивают отчет о событиях в реальном времени. А на верхних мониторах идет видеокартинка от тех же группировок. Видишь?
        - Вижу, - буркнул Грин. - Только не понимаю ничего. Кто-то куда-то бежит, прячется, ползет. Подвалы какие-то… дома… лес… не понимаю!
        - А я поясню, если ты уперся, как «крупнорогатый». - Алексеев усмехнулся. - В эту минуту тысячи диверсионных групп начинают операцию прикрытия. И смотри, что пишут наблюдатели, читай!
        - Клан реагирует на отвлекающий маневр и поднимает в воздух коконы, - прочитал в одной из строк Грин.
        - Молодец, - издевательским тоном одобрил Алексеев. - А еще пишут, вот сюда посмотри, что серпиенсы выводят в море корабли и берут курс на наши ложные и брандерные флотилии. А вон там из южного округа сообщается: стражников сажают на броню и выводят колонны на скоростные трассы. Купола остаются без охраны, тылы вражеского войска открыты для удара. Враг реагирует, как мы и предполагали. Все идет по плану. Что тебе не нравится?
        - Да все не нравится! Реакция врага на ваш отвлекающий маневр - фикция!
        - Вот заладил! Все ведь идет по плану!
        - Это вы заладили, товарищ генерал! По плану, по плану! Потому и реагируют серпиенсы, как вам хочется, что знают обо всех ваших маневрах заранее. Вытягивают нас из нор, на открытое место выманивают!
        - Так, все! - Алексеев развернул Грина к выходу. - Обратный отсчет пошел, и ты шагай, болезный. На боевой пост. Опять свернешь с маршрута, прикажу арестовать тебя за дезертирство.
        «Скажи ему, - вдруг зазвучал в голове у Грина голос извне, - скажи, что знаешь имя предателя».
        «А я его знаю?»
        «Нет, но время дорого. Это безумие еще можно остановить».
        «Что я должен сказать?!»
        «Меня посетило краткосрочное предвидение. Как раз до времени «Ч». Оно относится к провокатору и его резиденту. Они встретятся в ближайший час. Это произойдет в доме на Щелковском шоссе».
        «Думаешь, мне поверят?»
        «Если повторишь мои слова в точности, они будут вынуждены поступить так, как было в моем предвидении. Не говори им только одного - кто отправится проверять эти сведения».
        «Почему?»
        «Эта информация исключительно для тебя. Чтобы ты, наконец, окончательно поверил, что наши с тобой беседы не плод твоей воспаленной фантазии, а реальность. Согласен?»
        «Хорошо, говори, я повторю».
        «Дом 28, угол Третьей Парковой и Щелковского, второй подъезд, третий этаж, дверь без номера крайняя справа. В подъезде и на крыше охранники, десять штыков. В квартире женщина-резидент и переводчик, человек. Они не ждут провокатора, но он все равно туда придет. Будет вынужден прийти, чтобы спасти резидента от ночных охотников… Воронцова».
        «Почему не позвонит?»
        «Через несколько минут серпиенсы начнут глушить эфир на всех частотах, кроме своих специальных. Не теряй времени, Грин, выкладывай козыри».
        «И что, это сработает?»
        «Не знаю. Мои предвидения избирательны, я не вижу, какой будет реакция штабных, но если по адресу прибудет группа охотников, можно предположить, что сработает, не так ли?»
        «Логично».
        Вся беседа уложилась в какую-то секунду, и Алексеев даже не заметил, что Грин на время выпал из реальности. Генерал слегка подтолкнул Филиппа в спину, но Грин не сдвинулся с места.
        - Последняя просьба! - Он молитвенно сложил руки.
        - Некогда! Марш отсюда!
        - Я знаю, кто провокатор!
        Восклицание Грина заинтересовало в первую очередь нескольких офицеров поблизости и только потом дошло до рассерженного Алексеева.
        - Опять домыслы?! - Алексеев практически разъярился и схватил Грина за шиворот. - Пошел вон!
        - Да послушайте вы! - Грин заорал во всю глотку.
        На вопль отреагировали даже те из штабных, что находились в дальнем конце просторного зала. В том числе и командующий. Он поднял недовольный взгляд на беснующегося изобретателя и поморщился.
        - Дмитрий Павлович, что происходит?
        - Я знаю, кто провокатор, товарищ командующий! - пытаясь вырваться из рук генерала Алексеева, крикнул Филипп. - Знаю, кто слил врагу все ваши планы и списки Сопротивления!
        - Ко мне! - приказал командующий. - Дмитрий Павлович, отпустите его.
        Грин протолкнулся к командующему и на одном дыхании выпалил все, что ему нашептал голос извне.
        - Да? - Командующий скептически взглянул на Грина. - А раньше почему молчали?
        - Мы же про изделия говорили, не про шпиона.
        - Значит, в течение часа он прибудет на явку, - командующий холодно уставился на Фила. - Кто он?
        - Сами увидите! - Грин сделал вид, что обижен недоверием.
        - Не разговор, - командующий жестом приказал все-таки вывести Грина из помещения и отвернулся.
        - Его резидент женщина! - упреждая неблагоприятное развитие событий, крикнул Грин. - Женщина-воин! С ней переводчик и десять стражников!
        - Отставить, - командующий снова уставился на Грина. - Как ты сказал? Повтори, только тихо.
        - Женщина-воин. И переводчик из «белоповязочников».
        - И откуда сии сведения? - командующий недоверчиво усмехнулся.
        - Из сети, - честно глядя на генерала, соврал Грин. - Я говорил генералу Алексееву… в смысле - докладывал, что вчера вечером откопал много доказательств в пользу своей теории, но генерал отказался меня выслушать. Лично я расцениваю такое поведение генерала как поступок, граничащий с саботажем!
        - Вот скотина! - процедил сквозь зубы Алексеев.
        - Все верно, он не должен был вас слушать, товарищ Грин, - спокойно сказал командующий. - У начальника штаба достаточно забот и без вас. Почему вы не пошли к контрразведчикам?
        - Так пошел! А там закрыто, все куда-то испарились!
        - Со списками резерва работают, - пояснил Алексеев. - И что же, гений, ты прямо вот так запросто выудил из сети точный адрес и время встречи резидента со шпионом? За идиотов нас держишь?
        - Не надо обобщать! - припомнил ему Грин разговор в «Глубинном». - Как выудил, долго объяснять, а время сейчас дорого. Может, просто повезло, не знаю. Вы вправе никак не реагировать, ваше дело, да только другой такой возможности может и не быть, не вечно же мне будет везти.
        - Женщина-воин - это большая редкость, - задумчиво проронил командующий. - В Москве такая только одна. Арианна Дей, приор стражи.
        - Ну, значит, это она и есть, - снова воодушевился Филипп. - Проверять будете? Если все соответствует, поверите, что я не трепло? Поверите, что серпиенсы нас дурачат, а «Пилигримы» не готовы к бою?
        - Поверим, но только по первому пункту, - пообещал командующий. - Арианна - это серьезная фигура. Дмитрий Павлович, что скажете?
        - Не вижу причин верить в эти якобы точные разведданные. Он же чокнутый, вы не видите?
        - Так-то оно так… - Командующий постучал по ладони сложенной указкой. - Арианна занимает довольно высокую должность и может стать ценнейшим источником стратегических сведений. Если есть хоть какой-то шанс взять ее тепленькой… а фактор внезапности делает такой вариант вполне возможным, им надо воспользоваться. Егор Иванович, как начальник разведки, что скажете?
        Командующий обернулся к одному из генералов.
        - Дамочка очень много знает, товарищ командующий, - согласился с его рассуждениями разведчик. - Возьмем живой - получим огромное тактическое преимущество. Уничтожим - тоже неплохо. Кроме того, я не разделяю скепсис Дмитрия Павловича. Утром он изложил мне тезисы вчерашней беседы с Грином, и я нашел доводы товарища изобретателя вполне состоятельными. По этой причине заполучить Арианну становится вдвойне важным. Если Грин прав в своих выводах насчет превращения нашей операции против клана в контроперацию серпиенсов, она это сможет подтвердить. Пока не поздно.
        - Вот! - обрадовался Грин. - Наконец-то здравая мысль!
        - Но если в квартире не окажется никого, - спокойно продолжил разведчик, - товарища Грина надо будет изолировать до окончания операции. Чтобы не отнимал у нас время, излагая свои безумные теории.
        - Согласен! - заявил Грин.
        Вообще-то, в глубине души он и сам опасался, что все его теории и сомнительные факты, подсказанные мистическим голосом извне, окажутся полной чушью, но отступать было поздно. Да и некуда. Либо вперед, через минные поля к победе, либо в психушку или в карцер, тут уж решение за военными.
        - Дмитрий Павлович, выделите одну группу охотников из резерва. Кто под рукой?
        - Группа Воронцова. - Алексеев покосился на начальника разведки. - Если Егор Иванович не возражает.
        - Теперь охотники ваши. - Разведчика едва заметно передернуло.
        - Отправляйте, - приказал командующий. - Егор Иванович, проследите за рейдом лично, генералу Алексееву будет не до того.
        - Есть!
        - И прикажите Воронцову, чтобы доложил сразу, просто по факту, есть там явка серпиенсов или нет. А дальше по обстановке. Ясно?
        - Так точно!
        - Продолжим, товарищи, - командующий мгновенно забыл о Грине.
        Не забыл о нем Алексеев. Прежде чем включиться в работу с командующим, он подозвал адъютанта и что-то шепнул ему на ухо. Офицер кивнул, подошел к Грину и вежливо указал Филу на выход. Грин не стал сопротивляться, ведь он сделал все, что мог, и дальнейшее развитие событий от него не зависело.
        Филипп бодрым шагом покинул зал и направился к своему боевому посту в последнем по счету отсеке. Он не то чтобы гордился собой, но настроение немного улучшилось. Если бойцы Воронцова возьмут Арианну или хотя бы подтвердят, что эта дамочка-резидент сидит на явочной квартире, гибельную лавину, возможно, все-таки удастся остановить, и затеянная серпиенсами провокация провалится. Не факт, конечно, но надежда имелась, а надежда - это великое дело.
        Призадумавшись, Фил не заметил, что адъютант Алексеева по-прежнему идет в двух шагах позади, да не один, а в связке с другим офицером. Филипп обнаружил, что следует под конвоем, только когда офицеры вдруг резко сократили дистанцию, крепко ухватили Фила под руки и затолкнули в какую-то дверь.
        За дверью обнаружилось крошечное помещение, освещенное тусклой лампочкой под потолком и полное какого-то хлама. Грин открыл рот, чтобы возмутиться, но проглотил реплику, поскольку адресовать ее было некому. Офицеры остались в коридоре, и теперь между ними и Грином была толстая бронированная дверь. Уж не запертая ли снаружи? Он подергал ручку и удивленно хмыкнул. Дверь была действительно заперта.
        - Что за фокусы? - пробормотал Филипп, растерянно озираясь.
        «Это разве фокусы? - усмехнулся голос извне. - Профилактическая мера, и только. А чего ты ждал? Что Алексеев тебя отпустит? Ты ведь мог опять не дойти до отведенного тебе генералом поста и вернуться в штаб, чтобы устроить новый скандал».
        «Зачем? Я сделал все, что мог».
        «Но генерал-то об этом не знает. Чужая голова - темное местечко».
        «И что теперь делать?»
        «Ждать. Медитировать. Переживать за Вику. Выбирай сам».
        «За Вику? - Грин насторожился. - Почему я должен за нее переживать? Она пока в резерве, на драфте у Ворон… Погоди! Она прошла по конкурсу?! Когда?!»
        «Сегодня утром. И она будет там, в квартире на Щелковском шоссе. Она фигурировала в моем предвидении».
        «Вот спасибо, успокоил!»
        «Я стараюсь быть честным с тобой, Грин».
        «С ней ничего не случится?!»
        «Не знаю. Зачастую предвидения имеют несколько вариантов финала. Но, думаю, с ней все будет в порядке».
        «Думаешь или знаешь? Покажи мне свое предвидение!»
        «Не представляю, как это можно сделать».
        «А ты постарайся представить! Слабо?!»
        «Предложение занятное. - В голосе зазвучали нотки азарта. - Я не пробовал и не слышал, чтобы это делал кто-то другой, но… если можно мысленно беседовать, иногда даже не тет-а-тет, а в режиме конференции, то почему нельзя обмениваться мысленными картинками?»
        «Только не картинками, - поправил его Грин. - Предвидением!»
        «Это примерно то же самое. Если получится, увидишь сам».
        То, что получилось, Грин впоследствии вспоминал не раз и не два, но так и не понял, что же это было. Предвидение? Телепатический сеанс в реальном времени? Очередной плод больного воображения?
        Точно сказать было трудно, да и не особенно нужно. Главным в этой ситуации был результат. У Грина и голоса извне получилось увидеть картинку как бы общими глазами и, похоже, даже каким-то образом внушить Вике мысленный совет. Она, правда, не послушалась, поступила по-своему, но Грин был уверен, что совет она все-таки услышала. Каким образом, если это было предвидение? Да и если это был какой-нибудь другой фокус, все равно - каким образом? Все это так и осталось загадкой.
        В общем, из своеобразного транса Грин вышел взбудораженным и с полной головой вопросов без ответов. Фил подозревал, что голос извне знает хотя бы часть ответов на эти странные вопросы, но связаться с мистическим советчиком Грин не сумел, как ни старался. Голос почему-то умолк, не попрощавшись.
        «Ну и черт с тобой! - обиделся Грин. - Сам разберусь!»
        Он снова обвел взглядом каморку, а затем взглянул на часы. Красавица «Омега» отсчитывала последние минуты перед часом «Ч». Грин тяжело вздохнул. Нет, его тяготило не заточение и даже не опасность, которой, как он увидел на нереальном мысленном экране, подвергалась сейчас (или некоторое время назад? Или это произойдет чуть позже? Мозги сломать можно!) Вика. Гораздо больше его тяготило неведение, что происходит в штабе. Как бы узнать?
        Грин взглянул на дверь. В принципе, ответ был очевиден. Выпустят до часа «Ч», значит, все нормально, Грину поверили, и в штабе сейчас активно работают над выводом войск из расставленных серпиенсами ловушек. Не выпустят - не поверили и начали операцию. Можно начинать молиться.
        Грин уставился на дверь, будто бы пытаясь ее загипнотизировать. Поверили - не поверили? Свет мой, дверка, расскажи да всю правду доложи!
        Минут пять дверка упрямо молчала, а потом вдруг щелкнула замком и приоткрылась. Грин недоверчиво заглянул в образовавшуюся щель, потом навалился плечом и открыл себе выход на волю.
        В коридоре было пусто и тихо. Только издалека доносился гул техники и отголоски деловитых команд множества боевых операторов, работающих в тактическом командном зале. Кто отпер дверь, Грин так и не понял. Но это было и неважно. Главное, выпустили. А еще это означало, что теория Грина живет и побеждает! Назло всем врагам и фальшивым друзьям! Ура!
        6. Москва, август 2014 г
        Охватившее всех штабных нездоровое оживление серьезно встревожило Гюрзу. Приближение дня «Д» не могло настолько взбудоражить офицеров и бойцов. Что же тогда? Какой-нибудь крупный успех ночных охотников? Но почему об этом не упомянула Арианна? Да и не нашла бы она времени для встречи с агентом, случись нечто из ряда вон. Так что же произошло за какой-то час отсутствия Гюрзы в штабном бункере?
        Чтобы не выделяться из толпы, агент изобразил на лице крайнюю деловую озабоченность и остановил знакомого офицера.
        - Привет, Макаров.
        - Здравия желаю.
        - Как тут дела?
        - Да полная ж… жесть!
        - А что стряслось?
        - План «Б»!
        - Да ну?! И во сколько?
        - В одиннадцать.
        - Так, погоди, через час, что ли?!
        - Время московское. Еще подсказку возьмете или звонок другу?
        - Ладно тебе, Дима! Не до приколов. Вот я отстал от жизни с работой этой долбаной! Дел, я так понимаю, намечается выше крыши.
        - Это у кого как. Вон, ночной резерв сидит и в ус не дует. Один Ворон куда-то упорхнул, а остальные бездельничают.
        - Резерв есть резерв.
        - Да я понимаю, только можно было их к делам на базе припахать. Зашиваемся ведь!
        - Ну да, время дорого, - задумчиво кивая, согласился Гюрза.
        - Вилы, какой цейтнот! - Макаров приставил пальцы к подбородку. - Все, полетел!
        - Бывай! - Гюрза спохватился и окликнул офицера: - Макаров, погоди, а Ворон куда убыл?
        - Не в курсе! - на ходу ответил офицер. - Какую-то информацию пробить потребовалось. Лично главком приказал. Я слышал, Щелковское упоминали.
        - Да? - Гюрза насторожился. - А…
        Задать новый вопрос он не успел, Макаров скрылся в толпе.
        Гюрза потоптался пару секунд на месте, соображая, что делать дальше, затем решил не отсвечивать и направился в сторону своего рабочего отсека. Поразмыслить над новым поворотом событий можно было и на ходу. Даже лучше всего на ходу. В отсеке Гюрзу наверняка ожидала тысяча неотложных дел на благо человечества в целом и Сопротивления в частности.
        Итак, к трем проблемам, которые Гюрза сформулировал для себя, возвращаясь с явки, неожиданно добавилась еще одна. До сих пор агенту требовалось выполнить задание хозяйки, то есть проследить, чтобы восстание началось вовремя, плюс надо было придумать, как выжить в предстоящей заварухе. А еще, на случай, если Сопротивление будет разгромлено не до конца и хозяева прикажут Гюрзе продолжить работу в тылу врага, агенту следовало придумать, на кого свалить вину за разгром.
        До последней минуты все задачи казались Гюрзе вполне решаемыми, но когда к ним добавилась проблема номер четыре, выполнение комплекса задач встало под вопрос. Агенту могло элементарно не хватить времени. Как тому Макарову.
        А просто игнорировать проблему номер четыре было никак нельзя. То, что Ворон отправился проверять некую информацию на Щелковское шоссе, выглядело крайне подозрительным. Насколько знал Гюрза, никаких целей для ночных охотников на Щелковском раньше не фиксировалось. Значит, цель была новой. Явка Арианны? Сам Гюрза? Если какой-то зоркий наблюдатель засек и доложил о появлении Гюрзы, Ворон вполне мог настоять на отправке группы Ночного Потрошителя в импровизированный дневной рейд. Или же штаб сам отправил именно Ворона, памятуя об особом отношении майора к неуловимому провокатору. Если так, майор снова опоздал и проблема решена. Но что, если все не так просто? Что, если Ворон проверяет информацию по явке? В этом случае Арианне грозит реальная опасность! Охрана у госпожи приора хорошая, только расслабленная, поскольку никак не ожидает нападения ночных охотников среди бела дня.
        Вариант казался вполне реальным, хотя Гюрза даже представить себе не мог, откуда взялась в штабе информация по явке. От стукачей из числа «белоповязочников»? От переводчика? От случайных наблюдателей-добровольцев?
        Какая, впрочем, разница? Важны не причины, а последствия. Если Ворон убьет Арианну, все просто рухнет! Мало того, что Гюрза лишится резидента и покровителя, Сопротивление поймет, что Грин на самом деле не сумасшедший, а гений и его теория верна. А это значит, что штаб тут же отзовет приказ о наступлении, и операция по разгрому подполья сорвется. И Гюрзе придется все начинать с нуля. И подготовку к новой провокации, и карьерный рост, поскольку после такого провала никакого серьезного отношения серпиенсов к агенту Гюрзе не останется и в помине. Перспектива потерять репутацию и подаренное хозяевами имя беспокоила Гюрзу больше всего. Даже больше, чем печальная участь обожаемой Арианны. Своя рубашка как-то ближе к телу. Тоже, между прочим, своему.
        Однако решать проблему следовало, подойдя к ней именно с этого бока. Сорвется рейд Воронцова, уцелеют и Арианна, и карьера Гюрзы.
        Агент почувствовал, что от напряженной работы мысли его начинает слегка потряхивать. Решение было где-то рядом, Гюрза это чувствовал, но пока выработать четкий план действий у него не получалось.
        Помог Гюрзе, как это частенько бывает, его величество Случай. Агент уже собирался свернуть в узкий вспомогательный коридор, ведущий к рабочему отсеку, когда в перспективе главного тоннеля вдруг нарисовался тот самый Грин. Шел возмутитель спокойствия со стороны командного зала, а значит, мог оказаться в курсе решений, принятых штабом. Даже наверняка был в курсе. Ходил отстаивать свою теорию, это сто процентов. И, видимо, отстоял. Выражение лица у Грина было таким, будто он сорвал джекпот. Теперь, если сложить факты, нетрудно сделать вывод, что группа Ворона отправилась проверять информацию, выданную именно Грином. Откуда этот сумасшедший пронюхал о явке на Щелковском? Загадка. Хотя откуда он узнал о том, что серпиенсы ведут контригру? Из анализа сетевых данных. Почему бы ему не наткнуться на какой-нибудь ролик в блоге добровольного наблюдателя? Или, допустим, не влезть в базу уличных камер слежения? С его упрямством и дотошностью все возможно.
        Сначала Гюрза решил, что подойдет к инженеру и просто поинтересуется, как бы невзначай, что за миссия выпала Ворону и не с подачи ли товарища Грина? Но когда в поле зрения появились два офицера, явно сопровождающих Грина, агент решил сменить тактику. Светиться перед этими военными никак нельзя. Один из них был адъютантом Алексеева. Гюрза притормозил, остановился за углом и продолжил наблюдение. Грин уверенно шел в сторону агента, а офицеры следовали за ним метрах в трех и отставать не собирались. Гюрзе стало даже интересно, до какого из отсеков собираются провожать изобретателя офицеры штаба?
        Выяснилось это очень скоро. Офицеры вдруг сократили дистанцию, подхватили Грина под белы рученьки и бесцеремонно запихнули в какую-то подсобку. Запихнули, закрыли дверь и заперли эту дверь снаружи. После чего хлопнули по рукам и отправились обратно в командный зал.
        Поворот событий показался Гюрзе еще более неожиданным, чем все предыдущие. Что такого страшного натворил Грин? Устроил скандал? С него станется, но зачем его изолировать? Да элементарно! Штаб не поверил в его теорию! И чтобы Грин больше не надоедал с глупостями, Алексеев тупо запер его вплоть до часа «Ч». Некрасиво, зато эффективно.
        В голове у Гюрзы мгновенно сложилась довольно простая, но безупречная мозаика нового плана действий. Решения ожидали четыре задачи: стимулирование досрочного наступления, устранение угрозы Арианне, выживание в заварушке и подстава. Три из них вот только что решились сами собой. До момента начала восстания оставалось чуть больше часа, и единственный человек, который мог этому помешать, сидел под замком. Его же Гюрза был намерен подставить, вопреки приказу Арианны не трогать Грина. Почему именно его и в чем скрытый смысл такого отчаянного поступка, как нарушение приказа? Да все просто: Грин - ключевая фигура в военно-научном отделе, устранить его с пути будет выгодно, а то, что на шпиона Грин явно не тянет и вряд ли кто-то сразу поверит в его предательство, это даже лучше. Тем серьезнее будет шок, мощнее резонанс и меньше подозрений, что дело на самом деле сфабриковано. Главное - качественно подобрать улики, и все выгорит. Теперь зачем нарушать приказ: а как иначе? Против неких перспективных планов Арианны насчет Грина сейчас поставлена безопасность самой Арианны! Если Гюрза будет искать другого
кандидата, который обеспечит алиби, если срочно не вмешается в операцию Воронцова, госпожу приора могут убить. Вот и вся логика. Даже если осудит Арианна, не осудит ее начальство. Еще и похвалит.
        Гюрза повертел план так и этак. Получалось идеально, как ни крути. Оставалась только одна проблема: как не попасть под зачистку серпиенсов?
        «Оказаться в момент нанесения контрудара в их строю, - почти не задумываясь, ответил сам себе Гюрза. - Даже если штаб умудрится уйти из-под удара, впоследствии установить, где находился в этот момент конкретный человек, будет очень непросто. Исключение составит только товарищ Грин».
        Гюрза накинул капюшон, надел темные очки, ссутулился и вразвалочку подошел к двери в каморку. Внутренняя камера наблюдения видела агента, но Гюрза точно знал, что его будет трудно идентифицировать на записи. Агент набрал на панели замка стандартный код и запрограммировал таймер.
        Замок должен был открыться в десять пятьдесят пять. В самый раз, чтобы Грин вышел и добрался до своего боевого поста, где бы он ни был. Добрался и понял, что проиграл.
        «А теперь на Щелковское. - Гюрза торопливо скрылся в боковом проходе. - И да поможет нам с Арианной тотем ее клана, Великий змей».

* * *
        Чем удобен бой в ограниченном пространстве? Не спешите отвечать «ничем». Если вам противостоят серпиенсы, только схватка на минимальной дистанции оставляет шансы на победу. Тактика, проверенная в десятках рейдов, и лучшим доказательством ее эффективности является то, что ее изобретатель до сих пор жив.
        Во-первых, змеевикам неудобно использовать вмонтированное в рукава боевых костюмов оружие, для этого надо отойти от противника хотя бы на шаг. Во-вторых, на линии огня либо позади врага постоянно оказывается кто-то из своих, а в этом случае «умные» пушки вообще отказываются стрелять, и, в-третьих, если дело происходит где-нибудь в обычной человеческой квартирке, двухметровым громилам просто не удается развернуться. Людям тоже приходится туго, ведь при росте врага более двух метров и высоте потолков в два пятьдесят нанести смертельный удар сверху практически невозможно, но люди и не спешат уложить противника одним ударом. Прошли те времена, когда страх перед чужаками заставлял охотников бить и драпать, не дожидаясь, будет результат или нет. Теперь к делу подходили осмысленно и хладнокровно.
        Да, броня серпиенсов непробиваема для порохового оружия. Дело даже не в броне, а в силовой оболочке. Но никакая защита не отменяет простейших законов физики. Выстрел в упор из дробовика двенадцатого калибра картечью или пулей типа «спутник» валил с ног любого самого тяжелого и хорошо экипированного серпиенса. И вот пока он поднимался… Если дело происходило на открытой местности, враг мог подняться эффектным прыжком или мог предварительно откатиться из опасной зоны и уже после встать на ноги, а то и вовсе просто выстрелить из партера, но в замкнутом пространстве тесных помещений этот номер не проходил. Особенно у таких мастеров мокрого дела, как Воронцов.
        Охрану в подъезде и на лестнице группа уничтожила в считаные секунды. Двоих серпиенсов записал на свой счет Ворон, по одному взяли Танк и Рыжий. Двое змеевиков у двери в нехорошую квартирку успели среагировать и даже выстрелили, но, к их огромному (правда, недолгому) удивлению, промазали. Люди двигались неожиданно быстро и ловко.
        Обескураженные серпиенсы пришли в движение: один шагнул вперед, на середину лестничной площадки, а другой, наоборот, сдал назад, прижимаясь к двери, и это стало их роковой ошибкой. Пока они стояли плечом к плечу, подойти на расстояние для ближнего боя было нереально, зато, когда змеевики разорвали дистанцию, Воронцов тотчас вклинился между ними. Дробовика у майора не было, но ему никакие вспомогательные средства и не требовались. Он ударил шагнувшего вперед серпиенса сразу двумя руками, и враг на миг потерял равновесие, отшатнулся назад, где ему любезно поставил подножку Марли. Серпиенс рухнул на спину и тотчас получил от Танка сюрприз в виде трехгранной заточки прямо в темя. Воронцов тем временем молниеносно крутанулся вокруг своей оси и от души врезал второму стражнику ногой в живот, чуть выше пояса, точно туда, где у мужчин расположен центр тяжести. Серпиенс промял металлическую дверь, вскинул обе руки, чтобы выстрелить, но Воронцов мгновенно переместился в мертвую зону, открывая системе наведения вражеской «пушки» вид на упавшего серпиенса. Умирающий змеевик уже покрылся сетью светящихся
прожилок, однако оружие его напарника так и не выстрелило. Агония живого существа для системы наведения все еще оставалась признаком жизни. Таким образом, в условной мертвой зоне пока находились и другие охотники. Ворон нанес серпиенсу несколько тяжелых ударов в живот, получил сдачи локтем в лицо, отлетел на пару метров, но удержался на ногах и собрался вновь броситься на серпиенса. Стражник попался упрямый и сильный, Ворону он был явно не по зубам, но сдаваться майор не умел. Да и нельзя было сдаваться. Второй серпиенс уже испустил дух, и оружие уцелевшего змеевика снова было готово к работе.
        Выручил Учитель. Он влепил серпиенсу в живот заряд картечи, отчего, несмотря на защиту, змеевик все-таки согнулся и подставил голову под удар все тому же Танку. Охотник, расставаясь с очередной заточкой, шумно выдохнул и нанес мощный удар. И… промазал! Серпиенс оказался не только сильным, но еще стойким и ловким. Он резко ушел вправо, одновременно отмахиваясь снизу вверх от Танка. Подозрительно напоминающая трехгранный напильник заточка скользнула по плечу змеевика и воткнулась в дверь, пробив двухмиллиметровую сталь. Сам же Танк, получив приличный апперкот, отлетел влево и загремел вниз по лестнице.
        Ситуация осложнилась до предела, но выстрелить серпиенсу все-таки не дали. В гулком подъезде прогрохотали еще три выстрела, теперь не таких оглушительных, но не менее мощных, и змеевика снова отбросило к двери.
        Воронцов опустил пистолет - пару утерянного под мостом «Дезерт Игл» - и пустил в ход длинный и особо прочный шведский нож. Заветная незащищенная точка на темени врага, всего-то с пятак, буквально вспыхнула чистым изумрудом и начала превращаться в светящуюся кляксу, от которой вниз по голове, шее и плечам серпиенса поползли хорошо знакомые охотникам зеленоватые прожилки. Змеевик рухнул на колени, вздрогнул всем телом и завалился на бок.
        - В сторону! - рявкнул Учитель, снова поднимая дробовик.
        Дверь в квартирку была обычной, калининградской, то есть хоть и металлической, но «бюджетной». Вышибить замки и ригели оказалось делом трех выстрелов. Правда, дверь после этого все равно не выпала из проема, и в ход пришлось пустить припасенные Устином и Чеком фомки, но тут охотникам помогли сами серпиенсы.
        Стражники, дежурившие на лестнице этажом выше, наконец решили прийти на выручку товарищам (между тем они прекрасно знали, что теперь выручать уже некого, просто до последнего момента, пока молчали их «умные пушки», змеевики опасались ввязываться в драку) и выстрелили прямо с верхней площадки. Никого из охотников выстрелы не задели, зато искореженная дверь рассыпалась в сверкающий прах. За что серпиенсам было сказано огромное спасибо. Сказали его «Дезерт Игл» Воронцова и не менее мощный кольт «Питон» (что символично) Рыжего.
        Стражники на секунду замешкались и сдали назад, а когда снова ринулись в атаку, обнаружили, что атаковать некого. Вся группа, включая приотставшего Танка, успела ворваться в квартирку. Серпиенсы бросились следом, но вновь столкнулись со стандартной проблемой: противник находился на одной линии с последним рубежом обороны, с еще двумя стражниками.
        Змеевики приготовились к рукопашной схватке, но тут их настигло новое откровение. Сверху, буквально с потолка, на них свалился вопящий, как обезьяна, Марли. Оказалось, что этот бывший анашист не так уж безнадежен. Когда группа очутилась в квартирке, он умудрился с обезьяньей ловкостью вскарабкаться буквально по стенам и затаиться враспор - руки в одну стенку коридора, ноги в другую - над дверью. Десантный нож он зажал в зубах.
        Атакованный серпиенс, казалось бы, легко отшвырнул легкого Марли, отправив его далеко за «дверной пролом», но это было последним, что он сумел сделать в этой жизни. В следующую секунду змеевик покрылся светящейся паутиной и свалился на руки товарищу.
        Второй стражник небрежно оттолкнул тело умирающего и с утробным рыком бросился на людей. Так же поступили двое стражников, встречавших группу внутри квартиры.
        То, что серпиенсы больше не полагались на свое оружие, ничуть не облегчало охотникам задачи. Серпиенсы умели неплохо драться и без оружия. Разве что у них не было ножей. Зато в плане уязвимости преимущество было явно на их стороне. Серпиенсы не чувствовали ударов слабее удара пули или хотя бы ногой в полную силу, поэтому могли просто переть, как танки, вперед и методично мутузить людей, пока те не окочурятся. Охотники же были вынуждены строить бой тактически грамотно в надежде, что противник покажет свой «ахиллесов пятак» и позволит нанести в него один точный удар.
        Нет, теоретически охотники могли еще и стрелять, но в свалке это было слишком опасно. Вот почему четверо бойцов и наиболее габаритный из загонщиков Устин бросили огнестрельное оружие, взялись за ножи и фомки и ввязались в потасовку. И вот почему прозвучавшие из бывшей хозяйской спальни выстрелы вызвали несколько возгласов негодования и протеста. А уж когда под ноги дерущимся свалился раненый Чек, майор Воронцов был вынужден отвлечься от совместного с Учителем «окучивания» одного из стражников и найти взглядом Вику.
        Но нет, вопреки подозрениям командира, стреляла не она. Стрелял кто-то, засевший в спальне.
        - Вытащи Чека! - заорал Воронцов. - Потом гранату туда кинь!
        Вика довольно успешно оттащила бледного, но пока живого Чека к стене и бросилась к спальне. Оттуда ей навстречу пулей выскочил долговязый «белоповязочник», такой же бледный, как и раненный им охотник. Он бросил на пол пистолет и вскинул руки.
        - Не надо гранату! Я случайно!
        - Тварь! - Вика крепко засветила марионетке ногой в пах, отчего «белоповязочник» согнулся вдвое и, подвывая, упал на колени.
        Его вой оборвал еще один выстрел. Голова марионетки дернулась вправо, и он растянулся поперек прихожей.
        - Долг платежом… страшен, - прошептал Чек, опуская оружие.
        Драка между тем перешла на новый уровень сложности. Танк валялся в нокауте, Воронцов поплыл, так что против троих серпиенсов остались только трое охотников. Причем первые были как огурцы, поскольку их боевые костюмы не только защищали, но заодно и серьезно разгружали мышцы, а охотники - как выжатые лимоны. Надо было срочно менять тактику, но как, никто из бойцов себе не представлял…
        Вплоть до того момента, когда на выручку смешанной с боевым ажиотажем мужской ярости не пришла пресловутая женская логика. Вернее, выданное командиром лично Вике экспериментальное оружие.
        Когда заведовавший оружейкой сержант навязывал Воронцову эту штуковину, майор отбивался руками и ногами. Согласился только после того, как лейтенант шепнул, что прототип переносного «Пилигрима» отлично подойдет к костюму «нашей фемины». Скрытый смысл сказанного Учителем дошел до Ворона на удивление быстро. Чтобы не мешалась под ногами, дамочку следовало занять чем-то безусловно важным, например назначить ее ответственной за экспериментальный образец. Там, в оружейке, майор посчитал такой ход удачной идеей и одновременно чем-то вроде тонкой издевки. Пусть эта Марта знает свое место! Теперь же оказалось, что устами пожилого сержанта говорила сама Судьба.
        Не дожидаясь особой команды, Вика врубила «Пилигрим» и навела прямо на сцепившихся в центре прихожей Учителя и самого злого и крупного из серпиенсов. Генератор оружия тоненько завыл, сбоку загорелся красный контрольный светодиод, но никакого видимого спецэффекта «Пилигрим» не произвел. Пожужжал, помигал лампочкой и умолк. Следивший за Викиными манипуляциями Чек разочарованно вздохнул.
        И тут случилось нечто странное. Очередной удар Устина, от которого его противник даже и не подумал уворачиваться, вдруг достиг цели. Никелированный ломик брякнул о броню боевого шлема серпиенса, и голова чужака дернулась назад. Устин, недолго думая, нанес еще один удар, посильнее, и фомка вновь извлекла из шлема врага «набатный гул». Третий удар змеевик заблокировал, но вяло, будто бы нехотя. Было похоже, что, как и Воронцов, этот змеевик попал в легкий нокдаун.
        - Толкай! - срывающимся голосом крикнул из партера подкравшийся к врагам сзади Марли.
        Устин, не обращая внимания на град встречных ударов, бросился на серпиенса и повалил его на пол. Запнувшись о Марли, змеевик растянулся в полный рост, а Устин завалился на него сверху. После секундной возни и еще пары ударов ломиком в лицо серпиенс затих, а охотник, наоборот, собрал последние силы, бросил фомку и выхватил из специальных ножен один из трех припасенных стилетов.
        Учитель своего противника одолел не так быстро, зато без посторонней помощи. Наметившийся перелом в ходе схватки придал лейтенанту сил, и он сначала сбил врага с ног круговой подсечкой, а затем просто припечатал его голову к полу прикладом ружья. Шлем принял на себя изрядную долю грозивших серпиенсу неприятностей, но Учитель не остановился на достигнутом и нанес еще несколько ударов, а затем просто шагнул назад и влепил последний заряд картечи прямо в треснувшее прозрачное забрало вражеского шлема. Следует ли после этого «пробивать точку», как выражались охотники, Учитель не знал, но на всякий случай подтащил врага к стене, усадил и добил ударом «отвертки». Так лейтенант называл собственноручно изготовленные стальные стержни с резиновыми рукоятками.
        С последним серпиенсом, который от растерянности почти не сопротивлялся, справились Рыжий и пошатывающийся, но все равно боевитый Воронцов. Следуя примеру Учителя, они уложили врага выстрелами, а затем Рыжий добил его своим ножом.
        - Теперь внимательно! - промычал Ворон, тяжело сползая по стенке на пол рядом с Чеком. - Если здесь остались твари, мы на прицеле.
        - Пусть только высунутся! - воинственно заявила Вика и вновь подняла «Пилигрим».
        - Они смогут и через стены нас распылить, а ты их? - спросил Учитель.
        - Тоже! Десять метров сквозь любые стены… кроме свинцовых, наверное. Людям поровну, а электроника и всякие там силовые поля гаснут, как спички в воде. На целую минуту гаснут! Так сержант сказал.
        Учитель придержал Вику за плечо.
        - Мы и сами убедились. Это хорошо, но все равно стой здесь. Мы проверим комнаты и дадим тебе наводку.
        - И на пиво, - ухмыльнулся Марли. - Эй, командир, я змеевика завалил. Помнишь, что обещал?
        - Ша. - Воронцов вяло махнул рукой. - Вернемся на базу, поговорим. А пока оттащи падаль к стене. Мешает. Учитель, очень быстро. Еще три минуты, и здесь снова будет полный серпентарий.
        - «Пилигрим» вырубил всю технику, - напомнила Вика. - На помощь позвать не получится.
        - А раньше, думаешь, они надеялись, что мы похулиганим и уйдем? - усмехнулся Учитель. - Уложимся в две минуты, командир. Тут всего три комнаты да кухня.
        «Вы на прицеле. Советую сосредоточиться».
        - Да слышала я, не глухая, - отмахнулась Вика, бросая взгляд на Воронцова.
        Командир на нее не смотрел, ничего не говорил и вообще был занят тем, что вкривь и вкось перевязывал Чека. Вика перевела удивленный взгляд на Учителя. Тот тоже был сосредоточен на деле, а не на беседах с Викой. Танк по-прежнему валялся в отключке, Рыжий и Устин скрылись в комнате справа, а недовольный Марли был занят освобождением прихожей от тяжеленных трупов, да и голос у него был гораздо выше.
        Но ведь кто-то это сказал? Не приснилось же! Вика еще раз оглянулась по сторонам и прислушалась к звукам, доносящимся из подъезда. Нет, там никого пока не было. Да и вряд ли невидимый советчик стал бы там прятаться. Слишком опасно. Не люди пальнут с перепуга, так серпиенсы. Воронцов был прав, вражеский отряд быстрого реагирования наверняка уже летел в своей сцепке из двух десятков коконов к дому на Щелковском.
        «Да, надо спешить. В квартире осталась только Арианна Дей, приор стражи. Но вы не найдете ее в комнатах. Подойди к простенку между дверями в спальню и в кухню».
        - Там зеркало, - невольно ответила Вика, хотя и понимала, что вслух отвечать необязательно, поскольку нереальный голос звучит не откуда-то со стороны, а прямо в голове. То есть является не просто нереальным, а еще и подозрительным.
        «Там четвертая комната. Зеркало фальшивое. Это силовой щит. Одним выстрелом из «Пилигрима» его не взять, но у тебя осталось энергии на три. Должно получиться».
        Вряд ли это было временное помешательство от пережитого боевого стресса. Скорее что-нибудь из разряда новейших технологий. Например, какой-нибудь телепатический транслятор. Почему бы нет? Сумел же Грин изобрести «Пилигрим», спасибо ему, родному, почему кто-то еще не мог изобрести фантастический аппарат для мысленной связи? Вика читала о таких опытах еще до Вторжения. Чем они закончились - неизвестно, но ведь их наверняка засекретили, независимо от результата.
        - Чисто, - появляясь из спальни, сказал Учитель.
        - Та же история, - буркнул Рыжий. - Обманка.
        - Десять стражников в утиль? - удивился Марли. - Ради чего? Нет, так не бывает.
        - Не бывает, - согласился Учитель. - Значит, кто-то тут был, но успел смыться. Или хорошо спрятался.
        - Борю надо было не на стреме оставлять, а сюда взять, с тепловизором его суперовым, - сказал Марли.
        - На нет и суда нет, - сказал Учитель, перезаряжая дробовик. - Уходим?
        - Зеркало, - наконец решилась Вика. - За ним еще дверь.
        - Смотри-ка, целое, - удивился Устин. - Я в него фомкой заехал, думал все, на семь лет прощай везение, а оно, гляди-ка…
        - Да? - Учитель закинул ружье на плечо и подошел к зеркалу. - И где та фомка?
        - Вот. - Устин поднял с пола ломик. - Мать моя!
        Он протянул фомку Учителю. Тот не взял орудие подсудного труда, а лишь внимательно его изучил. Удивленный возглас Устина был вполне оправдан. Изогнутая часть инструмента была почти прозрачной, будто бы стеклянной. Между тем «стекло» не разбилось от ударов о шлем серпиенса. Даже трещинами не пошло.
        - Это не зеркало, а силовая отсечка, - сделал вывод Учитель и обернулся к Вике: - Как догадалась?
        - Сама не знаю. - Вика направила на фальшивое зеркало излучатель «Пилигрима». - Тут энергии на три импульса осталось, но если повезет, должно хватить. Наверное.
        - Отойдите все, - приказал Ворон. - Вика, дай мне эту байду. Куда тут жать?
        - Колпачок откидывайте - и на кнопку. - Вика передала оружие командиру.
        - Бойцы, товьсь. Марли, Устин к двери. Марта, следи за Чеком. - Воронцов с трудом поднялся и подошел к зеркалу. - Ну, посмотрим, что это за Сухов.
        Вновь тонко завыл генератор, замигала лампочка, и снова обошлось почти без спецэффектов. Разве что зеркальная завеса подернулась «патиной», затем истончилась и исчезла вовсе.
        А в следующую минуту прямиком в лоб Воронцову прилетел какой-то бетонный обломок. Командир выронил «Пилигрим» и без сознания свалился на пол. Такой поворот несколько обескуражил охотников, но лишь на секунду. Едва Ворон растянулся почти на том же месте, где до него валялся труп «белоповязочника», бойцы подняли оружие и ворвались в потайную комнату.
        Приор стражи Арианна Дей не выстрелила и вообще не оказала сопротивления. Нет, дело было не в том, что после усиленной обработки помещения из «Пилигрима» у нее под рукой не осталось серьезного оружия, и это не было актом самопожертвования или капитуляцией. Судя по встрече, которую Арианна устроила Воронцову, настроена госпожа приор была весьма решительно. Просто ситуация внезапно вновь круто изменилась, и охотникам стало не до нападения на серпиенса. И Арианна понимала это не хуже людей.
        Рыжий только собрался ударить Арианну, как вдруг в прихожей снова что-то оглушительно загремело. Боец мельком взглянул на Учителя и, повинуясь его приказу-кивку, сдал назад, собираясь проверить обстановку.
        Учитель же тем временем взял Арианну на прицел и недобро ухмыльнулся.
        - Со свиданьицем…

* * *
        …Арианна не поняла, что сказал человек, а если бы поняла, не подала бы виду. Она смотрела будто бы сквозь него, спокойно и отрешенно. Как и следовало смотреть безоружному серпиенсу на разъяренного хищника. Не провоцируя, но и не теряя достоинства.
        Смотрела до тех пор, пока ночной охотник не опустил дробовик и не свалился на пол, после того как получил в затылок рукояткой пистолета.
        - Я за вами, госпожа, - появившийся на пороге комнаты Гюрза сменил магазин и указал на выход.
        - В этом не было необходимости, Гюрза, - чуть надменно заявила Арианна. - Мои стражники справились бы и без вас.
        - Ваши стражники, - Гюрза неожиданно для Арианны повысил голос, - мертвы! А отряд быстрого реагирования… или как он там у вас называется… получил сигнал бедствия только сейчас. Его подал я.
        - Вы?
        - Да, я. После того как прикончил двоих охотников и оглушил еще шестерых. Ваши стражники не вызывали помощь. Почему - разбирайтесь сами. Идемте, госпожа, пока сюда не поднялась страхующая группа охотников. Я выведу вас через запасный выход.
        - Две группы? Вы уверены?
        - Перестраховываюсь. - Гюрза крепко взял Арианну за руку. - Но сейчас лучше перестраховаться, чем получить ледорубом по макушке. Не так ли, госпожа? Задержите дыхание, в коридоре газ.
        Приор не возмутилась наглому тону агента и не стала сопротивляться. Она покорно проследовала за Гюрзой и даже, когда он бесцеремонно подтолкнул ее вперед, вновь промолчала.
        Во-первых, тому имелась причина: один из охотников, явно пребывая в состоянии грогги, все же сумел подняться и броситься на Арианну. Цели он не достиг, помешал агент. Охотнику удалось лишь ухватить за куртку Гюрзу и вырвать из нее приличный клок, но опасность была реальной, без сомнений. Дабы обезопасить хозяйку, агент вытолкнул ее из коридора, а цепкому охотнику отвесил тяжелый пинок. Во-вторых, на войне как на войне. Не до нежных прикосновений и обходительных манер. Тем более на такой странной войне, как эта.
        Если честно, Арианна пребывала в легком шоке от того, что увидела и пережила. Нигде и никогда, ни в других мирах, ни в мире Земли-216, Арианна не переживала ничего подобного. Да, были сражения, победоносные войны, ураганные рейды и зачистки, были тонко просчитанные операции против партизан, а когда требовала обстановка, то и просто истребление всех недовольных. Все это было, но… никогда, ни в одной войне серпиенсы не несли настолько ощутимых потерь. Никогда до сего момента. Пока не наткнулись на эту злосчастную Землю номер двести шестнадцать и не отхватили «лакомый кусок» новых территорий - Евразию. Кусок, так разительно отличающийся от всех прежних владений серпиенсов и даже непохожий местами сам на себя, если рассмотреть его с запада на восток.
        Особенно это касалось срединных территорий Евразии. Населяющие их люди были ужасны не только потому, что это свойство всех диких слабоумных существ, но и потому, что только они умели так ловко убивать своих новых хозяев. А ведь не все они могли помериться силой и ловкостью с воинами клана. Но из схваток выходили победителями. Почему? Что за особый секрет таили в себе эти странные люди? Понять было невозможно.
        Странные… Арианна с подозрением покосилась на Гюрзу. Она уже говорила нечто подобное своему агенту. А он посмел возразить. Он вообще вел себя нестандартно. С одной стороны, как и все люди, но с другой… он был, пожалуй, еще более странным, чем его сородичи.
        - Ты не убил всех, почему?
        - Долго и рискованно. Они охотники, профессиональные убийцы. Всех мне было не одолеть. Поэтому я пустил газ. А еще они пока нужны нам живыми. Хотя бы некоторые.
        - Ночного Потрошителя следовало убить, - недовольно проговорила Арианна.
        - Да, госпожа. - Гюрза кивнул. - Я так и сделаю. Но не сейчас. Если же наш план сработает и Сопротивление будет уничтожено, Ночной Потрошитель погибнет и без меня.
        - Если? - уцепилась за оговорку Арианна. - Ты не веришь в успех?
        - Вы видели, что это за люди, госпожа, они опасны, даже когда валяются без сознания. Допустим, нам удастся выманить Сопротивление из подземелий на открытую местность и уничтожить его передовые части, допустим, под зачистку попадет еще половина подполья, это не решит проблемы в целом. Одна четвертая останется на свободе и продолжит борьбу. Вот почему я и подарил нескольким охотникам жизнь.
        - Не понимаю, - призналась Арианна.
        - Сами того не зная, они помогут мне выманить из тайных укрытий всех подпольщиков. Всех до одного. Рано или поздно.
        - И тебе не будет их жаль? - неожиданно спросила Арианна. - Не будет жаль своих сородичей?
        - Нет, госпожа, - не раздумывая, ответил агент. - Мои сородичи - только я сам…

* * *
        …Первым пришел в себя Учитель. Он, в отличие от товарищей, не надышался газом, а потому отделался легким головокружением, шишкой на затылке и головной болью. У остальных последствия нападения неизвестного противника были примерно такого же порядка, только сильнее, плюс тошнота.
        Учитель кое-как поднял на ноги Воронцова, вдвоем они осилили «реанимацию» Танка, Рыжего и Вики. Чека добудиться так и не удалось. Газ подействовал на его ослабленный организм катастрофически.
        Марли и Устин тоже не поднялись с бетонного пола лестничной площадки, но тут дело было не в газе. Когда в прихожей хлопнула газовая граната, загонщики были уже мертвы. Убиты выстрелами в затылок.
        - Опять эта сука! - прорычал Воронцов, сжимая кулаки.
        - Боря! - охнула Вика. - Он же внизу один!
        - Я это… ну… здесь… - промямлил кто-то из комнаты. - Встать не могу… шатает. Только я не сука!
        - Живой! - обрадовалась Вика. - Я помогу.
        - Не дыши! - посоветовал Рыжий.
        - Газ уже не опасен, - уверенно сказал Учитель.
        - Какого черта он… - Воронцов обернулся к пролому, в котором уже показалась парочка новобранцев. - Какого черта ты покинул пост, сопляк?
        - Я… это… - Боря выглядел смешно. Мало того, что его качало, как пьяного, так он еще и не мог собрать в кучу глаза. - Там… экстренный…
        - Вызов по экстренному каналу?
        - Ага. Сказали - быстро наверх… вот я и…
        - Кто сказал?
        - Я не понял. Но ведь по нашему каналу, по экстренному. Я поднялся, смотрю, Устин и Марли стоят. Куда, спрашиваю, идти… они мне показали, а потом… бабах… и я провалился куда-то.
        - Борю паровозом пустил, гад, - сделал вывод Воронцов. - Марли с Устином отвлеклись, пока малому показывали, куда идти, а он им по пуле в череп… сука!
        - Уходим, командир, - сказал Учитель. - Ребят не вернем, так хотя бы доложим вовремя. Наверняка от нашего рапорта многое зависит, раз уж сам командующий этот рейд одобрил.
        - Да, в темпе, - согласился Воронцов. - Вика! Куда опять делась?
        - Вот, не оставлять же. - Вика вновь вынырнула из квартирки, попутно закидывая на плечо «Пилигрим». Заодно она, походя, сунула Боре в руки видеокамеру. - Растеряша.
        - Это когда бабахнуло, я и выронил, - сконфузился Боря.
        - Ноги в руки. - Учитель подтолкнул товарищей к лестнице. - Пятнадцать минут осталось, а связи нет.
        - А ее и не было, - сказал Боря. - Серпиенсы еще час назад начали глушить все частоты подряд.
        - А вот это плохо, - обеспокоился Учитель. - Все равно - ходу!..
        …В принципе, до тоннеля, который начинался прямо под шоссе, было ходу минуты две, от силы, а по трубе можно было добежать до первого поста, оборудованного очень старой, но надежной проводной ВЧ-связью, минут за пять. Итого оставалось восемь минут запаса. Но Учителя такая фора почему-то не вдохновила.
        Когда Воронцов вломился в каморку связистов и потребовал соединить с главным штабом, Учитель взглянул на запыхавшуюся Вику и усмехнулся.
        - Могу поспорить, что знаю их ответ.
        - Связи нет? - предположила девушка.
        - Нет, не связистов, а штабных. Отличная работа, скажут, десять стражников - рекорд. А насчет того, что Арианну упустили и провокатора опять не грохнули… ну что ж, не судьба. Теперь выдвигайтесь на позиции, ждите приказа. Короче, ни на что наши разведданные не повлияют. Все давно решено. Окончательно и бесповоротно.
        - Значит, от нас требовалось подтвердить, что штаб на верном пути, только и всего.
        - Подтвердить. - Учитель кивнул. - Только есть у меня одно сомнение. Слишком уж синхронно все получилось: мы начали обратный отсчет, а серпиенсы начали глушить всю связь. Думаю, не за подтверждением мы ходили в рейд. За опровержением.
        - Чего? - удивилась Вика. - Того, что штабной план идеален?
        - Нет. - Учитель покачал головой. - Скорее за опровержением, что серпиенсы не в курсе штабного плана. И мы это опровержение добыли, но никого оно не интересует. Только и всего. Сейчас узнаем.
        Он кивком указал на вывалившегося (командира до сих пор пошатывало) из каморки Воронцова.
        - Приказано выдвигаться в распоряжение Деда, - хмурясь, сообщил майор. - Будем держать, если что, тылы.
        - Информация хоть пригодилась? - спросил Учитель.
        - Пригодилась. - Ворон зло сплюнул. - Чтоб подтереться! Бараны винторогие. Я им про полную боевую готовность противника, а они уперлись и слышать ничего не хотят. «Все уже началось, обратной дороги нет, с нами бог». Нормально, да? На змеевиков лоб в лоб с голым хреном наперевес!
        - Может, передумают еще? - с робкой надеждой спросила Вика.
        - Не передумают, - отрезал Воронцов. - Не умеют.
        7. Москва, Измайлово, август 2014 г
        Филипп промчался оставшиеся метры до боевого поста, словно ураган. Ровно за четыре минуты до часа «Ч» он уже сидел перед монитором в полупустом отсеке аналитического отдела, как и требовал от него коварный генерал Алексеев, но только в полной готовности изучать не статистику боевых потерь, а отчеты о выводе войск из предполагаемых районов боевых действий к местам прежней дислокации.
        И лишь когда хронометр начал отсчет секунд и минут нового часа, Грин понял, что ошибся. Открывшаяся дверь и решение штаба не имели никакой связи. Филиппа выпустили из импровизированного карцера не потому, что штаб признал его теорию верной и пошел на попятную. Грина выпустили потому, что штаб все-таки начал свою безнадежную операцию, и с первых же секунд армия Сопротивления начала нести колоссальные потери, которые Фил должен был регистрировать.
        Грин смотрел на экран хмуро и до скрипа стиснув зубы. Программа считала потери бесстрастно, а Филипп видел за цифрами человеческие жизни. Сотни, тысячи, а вскоре десятки тысяч. И правее - колонка «доказанные потери противника». В ней тоже медленно сменялись цифры, но пока число было всего-то двузначным.
        Такая вот статистика. Печальная статистика полного разгрома.
        Как все выглядит на самом деле, Филипп боялся даже представить. Наверняка это выглядело еще хуже, чем полтора года назад, пятого декабря, когда все Тушинское поле затянули облака искрящейся пыли и клубы дыма от горящих зданий прилегающих кварталов. Грин коснулся мышки, но промедлил целую минуту, прежде чем щелкнуть по иконке подключения к системам внешнего обзора.
        Из нескольких сотен камер работали едва ли тридцать, да и те - одна за другой - выходили из строя. Грин успел увидеть лишь несколько коротких эпизодов.
        В центре горели несколько зданий, но крови или искрящейся пыли было мало. В основном серпиенсы работали здесь «гуманным» оружием - шоковым. Улицы были усеяны неподвижными телами, между которыми бродили сосредоточенные стражники. Некоторых людей, парализованных шоковым залпом, они распыляли, некоторых нет. По какому принципу проводилась эта зачистка, Грин не понял. Может быть, убивали тех, кто был вооружен, а может, компьютеры чужаков сверяли личность каждого человека со списками Сопротивления. В виртуальном пространстве чужаков, где все компьютерные терминалы работали, как части коллективного машинного разума, этакого суперкомпа, перелопатить любую базу данных за миллионную долю секунды было плевым делом.
        На юго-западе бойцы сумели навязать серпиенсам ближний бой и пока даже побеждали, но участь их была предрешена. На помощь окруженному отряду змеевиков летела целая эскадрилья боевых коконов. В отличие от легких стрелковых систем, «пушки» коконов не распыляли противника, а как бы взрывали его изнутри. Работа получалась довольно грязной - на десяток метров вокруг убитого врага разлетались кровавые ошметки, - зато более эффективной. Оружие коконов било не по площадям, а точечно и уничтожало исключительно живую силу в «первой линии». То есть если позади человека оказывался серпиенс, ему ничто не грозило. Поэтому системы наведения этого оружия никогда не зависали, а еще они легко определяли, кто в толпе дерущихся свой, а кто чужой. Так что юго-западной группировке оставалось геройствовать от силы пять минут.
        Примерно такая же история творилась в районе Шереметьева. Там в одном строю со стражниками работали энергоботы, или «медузы», как их называли люди. Небольшие, с футбольный мяч, окутанные зеленоватым свечением летающие роботы ловко маневрировали между сцепившимися противниками и угощали людей простейшими, но очень сильными дуговыми разрядами. Многие бойцы Сопротивления после такого удара уже не поднимались.
        Относительно неплохо, на первый взгляд, шли дела у северной группировки, там штаб Сопротивления умудрился сосредоточить остатки бронетехники и штурмовую бригаду, вооруженную «Пилигримами», но на фоне откровенного провала на других фронтах успех северного «железного кулака» выглядел временным и неубедительным. Да, прорыв колонны танков и бронетранспортеров к Алтуфьевскому куполу стал для серпиенсов неприятным сюрпризом, но не потому, что змеевики не ждали врага на этом направлении, а потому, что они слегка недооценили возможности нового оружия людей.
        «Пилигримы» били недалеко, их мощности не хватало, чтобы серьезно повредить купол, зато они легко справлялись с энергоботами, и на минуту, а то и больше отключали силовую броню пеших стражников. Они даже умудрились сбить полдюжины коконов, попытавшихся атаковать танки со сверхмалой высоты.
        Расчищенное «Пилигримами» поле боя быстро покрылось множеством тел змеевиков, а поврежденный Алтуфьевский купол в конце концов исчез, оставив одно из поселений серпиенсов без защиты, но все равно успех был временным. Танки только-только успели открыть огонь прямой наводкой по логову врага, а серпиенсы уже сориентировали боевые спутники и обрушили на север и северо-восток города «адское пламя», шквал огня космических систем. Строго говоря, непосредственно с орбиты никакой видимый огонь не «лился», он просто вспыхивал, казалось, без видимых причин, точно там, где требовалось серпиенсам. Будто бы кто-то поджигал в определенном объеме пространства воздух, а заодно все, что попало в зону поражения.
        На штабном языке этот кошмар назывался «комбинированным частотно-плазменным ударом» и считался элементом тактики выжженной земли, которую серпиенсы, по идее, не должны были применять в городе и поблизости от позиций собственных войск. Но это была теория. На практике все повернулось иначе. Серпиенсы не гнушались ничем. В том числе уничтожением части своих воинов ради спасения всей операции.
        Грин вышел из программы слежения и устало потер глаза. Все рухнуло, едва начавшись! Да и не могло не рухнуть! Даже если бы провокатор не слил планы штаба серпиенсам, а подпольные заводы успели наштамповать миллион «Пилигримов», военная мощь армии чужаков была на порядок выше, чем у людей. И никакой фактор внезапности не помог бы Сопротивлению. Все было самообманом. Либо тонко спланированной провокацией. Либо всем сразу. Что наиболее вероятно.
        Грин заглянул в ящик стола, взял из него стандартный «набор выживания»: аптечку, пару ножей, ленд-лизовский пистолет кольт «М1911А» и два запасных магазина (такие наборы после объявления полной боевой готовности раскладывались по всем отсекам), выключил компьютер и отправился обратно в командный отсек. Нет, не для того, чтобы перестрелять тупиц-генералов. Просто чтобы иметь возможность принести хоть какую-то пользу.
        Хотя какая могла быть польза от инженера в ситуации, когда бесполезны генералы? Мертвому припарка, а не польза. Но сидеть в одиночестве и наблюдать через сеть, как гибнет последняя надежда человечества, было выше душевных сил Филиппа. Пусть наблюдать за тем же из командного зала ничуть не легче, но хотя бы будет с кем обняться и совместно порыдать.
        В командном зале собралось явно больше людей, чем того требовало управление войсками. Но никто никого не выгонял и вообще никто не обращал внимания, сколько человек стоит за невысоким барьером, отделяющим тактическую зону зала от общей. Вспотевшие операторы уткнулись в свои компьютеры, офицеры штаба зависли перед комплексом из нескольких экранов, а офицеры охраны и адъютанты столпились непосредственно у барьера, только по другую сторону.
        Грин бесцеремонно протолкнулся сквозь толпу «зрителей» и перешагнул через барьер. Один из охранников дернулся было в сторону нарушителя, но Грин помахал пропуском с красной полосой (хорошо, что не выкинул в сердцах), и офицер мгновенно потерял к нему интерес. Филипп же, наученный горьким опытом, направился не в сторону «крупнорогатых», а к группе чинов помельче: заместителей и начальников всевозможных вспомогательных служб. Правда, освоиться в новом коллективе Грин не успел. Он едва начал улавливать смысл текущего обсуждения, как полковники и подполковники напряглись и умолкли. К группе подошел сам начштаба.
        - Разведка здесь? - Он окинул взглядом офицеров, на миг задержался на Грине, но ничего не сказал и остановил взгляд на уже знакомом Филиппу полковнике-разведчике. - Егор Иванович, отойдем.
        - В мир иной, - негромко добавил кто-то из полковников.
        - Все там будем, - сказал кто-то еще. - Не позже вечера.
        - Отставить пораженческие настроения, - без энтузиазма произнес стоящий рядом с Грином офицер. - Ничто пока не решено.
        - Вы сами-то в это верите? - обозначил свое присутствие Грин.
        - А вы нет? - Полковник смерил Филиппа тяжелым взглядом.
        Грина его суровый взгляд не впечатлил. Фил указал пальцем на ближайший монитор.
        - А вы не видите, что происходит?
        - Вижу. - Офицер чуть склонил голову набок. - Вы, собственно, кто?
        - Я Грин. - Филипп сказал это так, будто не сомневался, что его имя знает как минимум весь мир. - Филипп Грин.
        - Что-то я вас не помню, вы из какого подразделения? - Полковник сложил руки на груди.
        - Я придумал «Пилигрим».
        - Даже так? - Офицер недоверчиво усмехнулся. - Хорошо, гражданин изобретатель, скажите нам, что же, по вашему мнению, происходит? Только лаконично, если умеете.
        - Умею. Только все равно начну, как говорится, от печки. Когда пробил час «Ч», наша доблестная разведка зафиксировала, что коконы и спутники серпиенсов взяли в прицел «пустышки», ложные цели, что вражеская армия начала окружать фальшивые плацдармы, а флот начал сближение с фальшивыми кораблями. Так было? То-то вы все тут обрадовались! Одна беда, противник почему-то медлил с уничтожением подставных мишеней. Коконы прошли мимо «пустышек» и нанесли удары по нашим основным силам, наблюдающим за «шоу» из якобы надежно замаскированных укрытий. В считаные минуты под ударами «распылителей», в зоне поражения шоковых бомб и орбитального оружия серпиенсов Сопротивление потеряло половину личного состава и техники. Еще двадцать процентов погибнет в следующей волне - во время зачисток, облав и акций устрашения. Местами командиры успеют сообразить, что план сорвался, но максимум, что им удастся, - выйти из-под огня и раствориться в лесах, горах, морях. На круг уцелеет едва ли четверть нашей армии. Вот что происходит, полковник, по моему мнению. А штаб тем временем тупо пялится на экраны и бездействует, поскольку
командование на грани паники и элементарно не может сообразить, что же тут можно предпринять.
        - А вы можете?! - Офицер побагровел и сжал кулаки. Обличительная речь Грина явно пришлась ему не по вкусу.
        - Я свою миссию уже выполнил, полковник. Я предупредил штаб, что змеевики давно разгадали наш замысел и провели контригру, но мне никто не поверил. Что ж, действуйте дальше по своему усмотрению. Я умываю руки.
        - Надо же, какой непризнанный гений!
        - Все так и было, полковник Пронин, все верно, - неожиданно вмешался в напряженную беседу генерал Алексеев. - Товарищ ученый предупредил нас, но мы ему не поверили. Только теперь нам поздно каяться, Грин, а вам - обличать. Надо как-то выкручиваться. У вас есть идеи?
        - Никаких. - Грин с вызовом взглянул на генерала. - А у вас?
        - У нас…
        Закончить Алексееву помешал протяжный вой сирены. Даже малоопытному в таких делах Грину стало понятно, что дело совсем кисло. Сирена включилась не сама по себе и не для сгущения без того мрачных красок. Вой ревуна означал, что противник прорвался непосредственно к штабу или вовсе уже находится внутри измайловского бункера.
        - Товарищи офицеры! - Алексеев положил руку на кобуру с древним, но мощным (что в бою с чужаками было важнее всего) американским «кольтом». - Боевая тревога!
        - Бункер блокирован змеевиками! - срывающимся голосом крикнул один из операторов. - Все штатные выходы и смежные подземелья под контролем энергоботов!
        - Выходы парковой зоны под контролем коконов, - сообщил другой оператор.
        - Выхода нет, - констатировал полковник Пронин, расстегивая верхнюю пуговицу, будто ему не хватало воздуха или стало слишком жарко.
        - Вот теперь у меня есть идея, - громко заявил Грин, смерив Пронина уничтожающим взглядом.
        - Сдаться? - Полковник нервно хмыкнул.
        - Не угадали, полковник, идти на прорыв. - Грин вынул из кармана пистолет. - Вы против?
        - Все к тринадцатому выходу, - приказал Алексеев. - Охрана, вскрыть оружейку, раздать оружие! Где комендант?!
        - Здесь, товарищ генерал-лейтенант!
        - Слышали приказ, майор?!
        - Так точно! Дежурный, ко мне!
        Штаб охватила деловая суета, но Грина она не коснулась. Он сразу же отправился к резервному выходу номер тринадцать, понимая, что ничего интересного не пропустит. Так и получилось. Ключевые события развернулись спустя двадцать минут и не в тактическом зале, а на выходе из бункера и за его пределами.
        Предусмотренный для экстренной эвакуации секретный выход открывался в тоннеле старого метро, но стараниями провокатора либо в результате разведки серпиенсы заблокировали и этот путь к спасению. Об этом прибывшему первым Грину сообщили охранявшие выход бойцы.
        - Вроде бы тихо, а нет-нет зашуршит щебенка, - шепотом поведал один из часовых. - Камеру они сразу срезали, но перископ не нашли пока.
        - Перископ? - удивился Грин.
        - Ага, глянь. - Боец уступил место Филиппу.
        Прямо из бетонной стены справа от бронедвери торчала трубка с зеленоватым стеклом. Грин заглянул в окуляр. По ту сторону стены было почти темно, рассмотреть что-то конкретное не получалось, но какие-то тени там мелькали, факт.
        - Теперь послушай. - Боец протянул Филу небольшие наушники. - С той стороны у нас еще и микрофон имеется.
        Грин надел наушники. Шуршание гравия было отчетливым. И не только шуршание. Грин услышал даже чье-то дыхание.
        - Странно, почему не штурмуют?
        - Дык тут у нас «Пилигрим» на постоянном дежурстве. - Боец указал большим пальцем за спину. - Вблизи двери ихние распылители не работают, а издалека жахнуть не получится, тоннель прямой, как стрела, дверь слегка утоплена. По касательной заряд пройдет и только «застеклит» тут все.
        - Они ведь могут проходить сквозь это «стекло».
        - Могут, ежели силовая защита работает. А под лучом «Пилигрима» она не работает. Вот такая вот проблема. Для змеевиков.
        - А переносные «Пилигримы» есть?
        - Есть один. - Боец кивнул. - А чего?
        - Сейчас поймешь. - Грин кивком указал в глубь коридора, по которому к двери уже приближалась основная масса офицеров.
        - А-а. - Боец, увидев столько генералов и офицеров, подобрался и придал лицу серьезное выражение.
        - Старший поста, ко мне! - Впереди всех шагал командующий.
        - Старший поста сержант Кузьменко. - Боец шагнул навстречу командующему.
        - План «Варяг», сержант, взрываем бункер и уходим. Активировать детонаторы.
        - Есть!
        - «Пилигримы» включить! - скомандовал генерал штабным. - Группа электронного подавления - вперед, ночные охотники - следом, снайперы - страховать «пилигримщиков»! Всем остальным - прикрывать тыл охотников! Пункт назначения - переход на четвертый уровень спецметро! Сержант, открывай!
        И снова все завертелось, словно коктейль в миксере. Люди, конечно, подстраховались, обработав из «Пилигримов» дверь и часть тоннеля, когда переборка открылась, но серпиенсов и энергоботов в тоннеле было слишком много, и на смену врагам, нейтрализованным шквальным огнем людей, быстро пришли новые.
        Грин выбрался из бункера вместе с «остальными», как выразился командующий, но очень скоро очутился почти в первых рядах ночных охотников. Поначалу он пытался высмотреть среди охотников знакомую фигурку, но очень скоро ему стало не до поисков Вики. В тоннеле завязалась серьезная схватка, и любой «зевок» мог стоить Грину жизни.
        В первые секунды Филипп мало задумывался о тактике и специальных приемах ведения боя со змеевиками. Он просто стрелял и лягался, будто ослик, если какой-нибудь серпиенс оказывался слишком близко. Когда же кончились патроны и пришла пора работать ножами, Грин был вынужден вспомнить свое прохладное отношение к боевой подготовке и обругать себя за это последними словами.
        «Какой смысл учиться ножевому бою в условиях ядерной войны? - вспомнилась Грину сценка из культового фильма. - Какой смысл? А такой: если вы проткнете врагу руку, он не сможет нажать «ядерную» кнопку!»
        Какой смысл тренироваться, если ты сидишь в бункере, пьешь кофе и конструируешь боевые электронные системы? Да вот такой. Когда твой бункер окружат враги, тебе придется прорываться, а для этого желательно быть в хорошей физической форме. Изобретение «Пилигрима», как те котлеты, - отдельно, а реальная схватка, как те мухи, - отдельно.
        Мысль о любимом детище вдруг материализовалась. Снайперы и охотники не сумели сдержать натиск врага на правом фланге, в результате чего один из «пилигримщиков» пал смертью храбрых от сокрушительного удара по голове каким-то кривым тесаком.
        Грин удивился, увидев, что серпиенсы стали таскать с собой холодное оружие - неужели они наконец-то отбросили гордыню и начали учиться на своих ошибках? Но в следующий момент Филиппа еще больше удивил «асимметричный ответ» ближайшего охотника. Вместо того чтобы сбить врага с ног и воткнуть ему в макушку нож, охотник вдруг продемонстрировал отличную «растяжку» - выбил ударом ноги из руки серпиенса окровавленный тесак, поймал оружие на лету и с разворота, одним мощным движением снес противнику башку.
        Грина поразила не столько ловкость охотника, сколько острота заточки и пробивная мощь вражеского холодного оружия. Ведь даже при отсутствии силовой защиты доспехи серпиенсов оставались достаточно прочными. Во всяком случае, обычным пулям противостояли без проблем. А еще было удивительно, что лишенный головы стражник так и не покрылся сетью зеленоватых светящихся прожилок. Обезглавленное тело залило щебенку оранжевой кровью, пару раз дернулось в конвульсиях и обмякло - «Бобик, определенно, сдох», - но обычных для гибели серпиенса спецэффектов Грин так и не дождался. Удивительно!
        Вдоволь наудивлявшись, Грин подхватил «Пилигрим» погибшего офицера и кивнул охотнику с тесаком. Вроде как предложил работать в сцепке. Охотник согласился.
        Филипп поднял образец для стрельбы от бедра - все равно «супероружие» было пригодно лишь для ближнего боя и не имело никаких прицельных приспособлений - и вдруг понял, что он, как тот сапожник без сапог, впервые испытывает на практике плод своих теоретических усилий. Надо же было такому случиться в такой неподходящий момент. А если сейчас окажется, что для эффективной стрельбы из «Пилигрима» следует знать какие-то практические тонкости?
        Пока не начался мандраж от лишних рассуждений, Грин откинул колпачок и вдавил кнопку. Под выстрел попали два серпиенса и один энергобот. Светящаяся «медуза» погасла и шлепнулась чем-то вроде коровьей лепешки на землю, а фигуры серпиенсов, до сих пор полупрозрачные, стали видны не хуже фигур охотников. Чем охотники мгновенно воспользовались.
        Страхующий Грина боец успешно атаковал одного из врагов, повторив предыдущий трюк, только теперь без элементов карате. Серпиенс не успел отцепить от пояса свой тесак, и охотник просто снес ему голову. Второй змеевик оказался расторопнее, но прожил не намного дольше. Он только поднимал руку с тесаком для удара, а оружие охотника уже завершало движение по дуге сверху вниз. В результате серпиенс сначала лишился руки - охотник отсек ее по локоть, а затем и головы.
        Охотник поднял пару трофейных тесаков и бросил один ближайшему офицеру штаба. Второй оставил себе. Разминая кисти, боец сделал пару вращательных движений и кивком приказал Грину: «Огонь!» Филипп снова вдавил кнопку. Выстрел «Пилигрима» предоставил охотнику на выбор сразу три цели. Боец закрутил вокруг себя жутковатую «мельницу» с лопастями из двух тяжелых тесаков и двинулся на врагов.
        К сожалению, охотник справился только с одним. Двое других серпиенсов оказались подготовлены гораздо лучше, чем все погибшие на глазах у Грина змеевики. Ночному охотнику не помогли ни китайская техника владения мечами, ни японское карате. Один из серпиенсов сделал несколько молниеносных выпадов, и охотник буквально развалился на части. Руки отлетели в стороны, а голова откатилась под ноги Грину. Хлынувшая фонтаном алая кровь брызнула на стены, на сражающихся вокруг бойцов и стекла на щебенку, где смешалась с кровью оранжевой, чужой.
        Оставшись без прикрытия, Грин замешкался. Идти вперед было некуда, отступать тоже. Одного из серпиенсов оттеснила толпа дерущихся, но второй проталкивался прямиком к Филиппу. Еще две-три секунды - и Грин вполне мог разделить участь охотника. Фил оглянулся. Офицер, которому достался трофейный тесак, прийти на помощь Грину не мог, его тело лежало в колее между ржавыми рельсами, а тем из людей, кто оставался пока в строю, было не до спасения Филиппа. Самим бы отбиться. Грин бросил «Пилигрим» и приготовил к бою ножи. Шансов против опытного стражника у Фила практически не было, но сдаваться без боя Грин не собирался.
        - Р-разрешите! - Кто-то сильно толкнул Филиппа в плечо, убирая Грина с пути, и бросился на серпиенса.
        Змеевик парировал несколько ударов человека, атаковал сам, но вдруг споткнулся, потерял равновесие и упал на колени. Человек тут же врезал серпиенсу по затылку прикладом дробовика, а затем добил противника классическим способом - воткнул ему в темя толстую, остро заточенную отвертку. Или что-то в этом роде. В ране полыхнул зеленоватый разряд, металлический стержень потемнел, а рукоятка «отвертки» оплавилась и начала слегка коптить. Секундой позже рана в голове серпиенса прекратила искрить, начала равномерно светиться и расползаться в стороны тонкими щупальцами-прожилками. Все как полагается. Этот серпиенс, в отличие от обезглавленных сородичей, умирал со спецэффектами.
        Грин поднял взгляд на спасителя и в очередной раз удивился. Тесен мир! Спасшим Филиппа бойцом оказался Учитель, тот самый «сокамерник» из группы Воронцова.
        - Спасибо! - выдавил из себя Грин; в горле пересохло, и слова протискивались с трудом.
        - За мной! - Учитель указал влево.
        - Нам на четвертый уровень приказано!
        - Там все стеклянное, проверили! - Учитель отмахнулся от энергобота. - Наверх! Другого пути нет!
        «Подними «Пилигрим», быстро!»
        Грин поднял образец и повертел головой. Тусклый свет в тоннеле позволял ориентироваться и даже различать цвета, но делал маскировку серпиенсов еще эффективнее. При нормальном освещении на открытой местности было вполне реально разглядеть контуры змеевиков, но в полумраке они становились натуральными невидимками. Пока в тоннеле работали несколько «Пилигримов», маскировка противника не действовала, так же как силовая защита и оружие, но когда в большинстве своем образцы умолкли - какие разрядившись, какие оставшись без стрелков, - техника серпиенсов вновь заработала в штатном режиме. Оружие они пускали в ход пока нечасто, слишком много сородичей оставалось на линии огня, зато маскировались все без исключения. И это было очень скверно. Ведь маскировка распространялась и на тесаки.
        Буквально на глазах у Грина два офицера штаба погибли от ударов невидимого холодного оружия, а еще один превратился в серебристую пыль. Фил зарычал одновременно от страха и гнева и в очередной раз нажал кнопку активации «Пилигрима». Маскировка змеевиков отказала, силовая защита тоже, но в целом картина «высветилась» неутешительная. Горстка оставшихся в живых людей была прижата к стене плотным полукольцом серпиенсов. Очередной отказ силовой защиты слегка притормозил змеевиков, но никакой реальной пользы этот тайм-аут людям не принес. Лишний вдох перед смертью, не более того.
        «Правее дверь, за ней винтовая лестница, ведет на поверхность. Учти, в «Пилигриме» осталось энергии от силы на пять выстрелов».
        - Все вправо! - заорал Грин, вновь нажимая кнопку. - Беглый огонь!
        Прислушались товарищи к его советам или нет, Филипп не знал, зато он видел, что его услышали серпиенсы. Услышали и сосредоточили на нем особое внимание. Несколько змеевиков приготовили к бою тесаки и направились конкретно к Филу. Все происходило в точности так же, как минуту назад, и Грина даже позабавило этакое дежавю, только помноженное на семь или восемь. Но на самом деле ничего забавного тут не было. Чтобы выручить Филиппа, теперь требовалось как минимум семь «Учителей», а поблизости, похоже, не осталось ни одного. Грин на миг обернулся. Примерно половина отряда выживших уже была на винтовой лестнице. За спиной у Грина оставались только охотники.
        - Штатский, с линии! - крикнул один из охотников.
        Грин резко принял влево и прижался к стене. Тут же грянул дружный залп разнокалиберного оружия. Свинцовый град выбил из строя серпиенсов едва ли десятую часть бойцов, но те, что уцелели, все-таки были вынуждены остановиться. Фил еще раз выстрелил из «Пилигрима» и попятился. Охотники продолжали стрелять до тех пор, пока Грин не очутился на лестнице.
        - Так и пошли! - приказал знакомый голос. - На первый-второй и непрерывный огонь! Четные перезаряжают, нечетные стреляют! Грин, далеко не уходи, прикрывай!
        Филипп нашел взглядом того, кто командовал. Это было просто. Даже среди ночных охотников командир выделялся особо серьезными габаритами. Командиром оказался генерал Алексеев. Единственный штабной, оставшийся вместе с охотниками в группе прикрытия. Это внушало уважение.
        - Три выстрела! - предупредил Грин.
        - Хватит! - Алексеев поднялся по лестнице на два витка и остановился рядом с Филом. - Держись рядом.
        - Угу. - Филипп кивнул и заглянул вниз.
        Было похоже, что из тоннеля убрались все бойцы. Теперь они, отстреливаясь, медленно поднимались по лестнице.
        - Приготовься, - приказал Алексеев.
        - Ближе! - крикнул Грин. - Подтягивайтесь ближе! Черт! Товарищ генерал, кто напротив двери задержится, тот труп! Скажите, чтоб резче поднимались!
        - Шевели поршнями! - гаркнул Алексеев.
        К сожалению, неуставной приказ запоздал. Оружие серпиенсов снова заработало, и заставить его «зависнуть» Грин уже не мог. Змеевики находились в тоннеле, а он на втором витке винтовой лестницы - расстояние было более десяти метров, то есть за пределами возможностей «Пилигрима». Пять или шесть охотников на первом витке лестницы почти одновременно превратились в искрящуюся пыль.
        - Я останусь здесь! - заявил Грин. - Поднимайтесь!
        - Последним с корабля уходит капитан, - буркнул Алексеев.
        - Филипп! Я с тобой!
        С Грином поравнялась… Вика! Она была последней из уцелевших охотников, то есть буквально на долю секунды разминулась со смертью.
        - Я останусь, - сверху спустился Учитель.
        - Все наверх! - рявкнул Алексеев. - Это приказ! Дай берданку!
        Он отнял у охотника пятизарядный дробовик.
        - Вот это еще. - Учитель сунул в карман генералу пару магазинов для «кольта».
        - Теперь бегом! - Алексеев перегнулся через перила, заглядывая вниз. - Полезли, гады. Грин, огонь!
        - Фил! - всхлипнула Вика.
        - Учитель, уведи ее! - не оборачиваясь, крикнул Грин и активировал «Пилигрим».
        Дальше все происходящее превратилось в сцену из кошмарного сна. Над ухом у Грина грохотал сначала дробовик, затем «кольт», внизу шевелилась, медленно, но неумолимо приближаясь, серая масса шипастых и зубастых чудовищ, а сверху доносился отчаянный крик Вики. Особенно ужасным Грину почему-то казался именно этот крик. И когда Филипп окончательно оглох от устроенной Алексеевым канонады, ему даже стало чуточку легче. Жаль, у генерала слишком быстро закончились патроны.
        - А теперь дискотека! - заорал Алексеев так, что мало не показалось даже оглохшему Грину.
        Что за «дискотеку» решил устроить генерал, Филипп понял сразу, как только оглянулся. Алексеев вынул из карманов две новейшие сверхмощные гранаты (разработка коллег из «Глубинного-1») и лихо зубами вытянул предохранительные кольца.
        «Стреляй!»
        Грин не услышал приказа, но прочел его по губам. Филипп нажал кнопку и не отпускал ее, пока не погасла контрольная лампочка. После этого он бросил «Пилигрим» вниз и поднял взгляд на Алексеева. Генерал швырнул следом за образцом обе гранаты, а затем неожиданно схватил Фила в охапку и прижал его к стене.
        Два взрыва почти слились в один, со дна шахты взметнулась туча пыли и ударил тугой фонтан сжатого воздуха, полный осколков, обломков лестницы и горячих ошметков.
        Грин на какое-то время отключился, но вскоре пришел в себя. В ушах звенело, во рту ощущался металлический привкус, перед глазами все плыло, и было трудно дышать. Причем дышать было тяжело по двум причинам: от висящей в воздухе пыли и клубящегося вокруг дыма, а еще от того, что на Филиппа всей массой навалился контуженый Алексеев.
        Грин кое-как выбрался из-под семипудовой туши генерала и попытался привести его в чувство. Алексеев не реагировал. Между тем он, совершенно точно, был жив. Грин заглянул вниз, пытаясь определить, есть ли в запасе время. Пыле-дымовая завеса была настолько плотной, что Филипп ничего не разглядел. Ни врага не увидел, ни даже нижнего витка лестницы - возможно, разрушенного, а возможно, и нет. Утешало одно: и серпиенсы вряд ли его видели. Даже если использовали всякие там тепловизоры или что-то подобное. Горячим в шахте было все, вплоть до стен, а не только человеческие тела. И если полагаться на локаторы или сонары, тоже пока не сильно преуспеешь. Но это пока.
        Грин встряхнул головой, прогоняя плывущую перед глазами муть, примерился, как бы половчее ухватить генерала, поднатужился и взвалил Алексеева себе на спину. Было тяжело. Очень тяжело. Но Грин почему-то не сомневался, что сумеет подняться с этим тяжелым, но ценным грузом на оставшиеся десять витков. Почему? Филипп и сам не знал. Может быть, он наконец-то согласился с высказыванием голоса извне: «Сила человека не в мышцах, а в его духе», а может, дело было в изрядной адреналиновой «накачке».
        Грин сделал шаг, другой, третий… Мышцы гудели, связки трещали, от прилившей крови едва не лопались глаза, не хватало воздуха, но Филипп шел, оставляя позади ступеньку за ступенькой, виток за витком. Более того, на середине подъема, когда воздух стал чище, у Грина буквально открылось второе дыхание. Он прибавил шаг и выбрался на поверхность даже быстрее, чем рассчитывал.
        Выход из шахты располагался в подвале давно сгоревшей, но так и не восстановленной каменной многоэтажки. Грин отыскал более-менее свободное от хлама и обломков место, пристроил Алексеева спиной к стене и рухнул рядом. Впрочем, не надолго. Кое-как отдышавшись, Филипп снова поднялся на ноги и отправился на разведку.
        Вид из узкого окошка в цоколе дома открывался удручающий. Грин был готов к чему-то подобному, но все равно содрогнулся. На экране компьютера картина разгрома выглядела не так страшно.
        По улочке, на которую выходило окно, стелился черный дым - это горел подвал дома напротив. Над дымовым шлейфом, то и дело ныряя в завесу, летали энергоботы. Чуть выше крыш, метрах в сорока от земли, зависли коконы. Но при всем при этом на улице не было ни одного серпиенса. Филипп чуть привстал, чтобы увидеть мостовую.
        Лучше бы он этого не делал. Вся улица была усеяна человеческими телами. Причем трупы были разными, и мужскими, и женскими, и детскими. И никто из погибших не был вооружен.
        Грин снова поднял взгляд. Людей не «распылили», значит, эту бойню устроили не серпиенсы, а их энергоботы. Зачем? А затем, чтобы напугать тех, кто это увидел или еще увидит. Грин ведь сам сформулировал этапы последующей тактики змеевиков: преследование, зачистки, акции устрашения.
        «И одно не исключает другого».
        «Не понял, - насторожился Грин. - Что ты имеешь в виду?»
        «Это была акция устрашения, - пояснил голос извне. - Но энергоботы не остановятся. Впереди полная зачистка. Тебе лучше уйти отсюда».
        «Я не смогу уйти с генералом. И без него не могу уйти».
        «Тогда готовься к худшему. На подлете коконы с шоковыми излучателями».
        «Я успею забаррикадироваться?»
        «Нет. Да это и не поможет. Прежде чем начать зачистку, серпиенсы проведут преобразование. Твое укрытие станет прозрачным до самого подвала».
        «Но ведь должен быть какой-то выход!»
        «Он есть, но найти его ты должен сам».
        «Кому это я должен?!»
        «Я не могу подсказывать тебе постоянно. К тому же я не знаю, что это за выход. Я только знаю, что ты способен его отыскать».
        «Но…»
        Продолжить мысленный спор Грин не успел. Вернее, он его продолжил, но чуть позже и на другом уровне сознания. Когда в результате залпа шоковых орудий врага провалился в забытье.

* * *
        В отличие от нормального сна, вызванное шоковым залпом забытье было серым, холодным и тошнотворным. Грина будто бы качало на волне посреди свинцового северного моря, над которым стоял густой туман. Хотя был у муторного забытья и один плюс. Филипп сохранял относительную ясность мышления и отчетливо слышал все тот же хорошо знакомый голос извне. Слышал и мог ему отвечать.
        - Большое спасибо за своевременные подсказки! - Грин постарался придать мысленной фразе саркастические интонации.
        - Всегда пожалуйста, Филипп, - спокойно ответил мистический голос. - Но, согласись, сарказм здесь неуместен. Все мои подсказки были действительно своевременными и полезными. Фактически я несколько раз спасал тебе жизнь.
        - Не спорю, спасибо, только ради чего? Чтобы привести в подвал, где меня зажарят энергоботы?
        - Ты сумеешь справиться с шоком до того, как начнется зачистка, и найдешь решение.
        - Откуда ты знаешь? Может быть, первым очнется Алексеев. Или серпиенсы начнут операцию досрочно.
        - Твоя нервная система не так чувствительна к действию вражеских шокеров. Помнишь музыку, которую мы слушали на шоссе Энтузиастов? К ней ведь ты тоже был невосприимчив.
        - А генерал…
        - Нет, психотронное оружие на него тоже не действует, но от шока он оправится позже тебя.
        - Но почему?
        - Это наша особенность, Грин.
        - Наша?
        - Да. Твоя, моя и еще многих других. Позже я непременно расскажу тебе о них. Но сейчас не следует отвлекаться. Ты должен найти решение. Пока мы на связи, я могу посодействовать.
        - Ты же сказал, что не знаешь ответа.
        - Так и есть, но я могу помочь тебе в размышлениях. Задавай вопросы, я буду отвечать, и, возможно, в процессе диалога ты нащупаешь верный путь.
        - Хорошо. - Грин попытался сосредоточиться, хотя во сне это было трудно. - Кто ты все-таки на самом деле?
        - Ты знаешь ответ.
        - Я знаю только одно: ты не галлюцинация.
        - Вот именно. Получается, ты знаешь главное. Остальное ты узнаешь, когда придет время.
        - И когда же оно придет?
        - В следующей жизни, Филипп.
        - Очень милая перспектива. Вот только, боюсь, в следующей жизни мне будет плевать на любые знания из жизни текущей. Может быть, в следующей жизни я буду котом или вовсе баобабом!
        - Нет, ты останешься собой.
        - Я не верю, что возможно такое удачное переселение души.
        - Я говорю о тебе в целом, а не только о твоей душе. «Следующая жизнь» формально станет прямым продолжением твоей нынешней жизни, а вот фактически она действительно станет для тебя новой. Тебе придется резко измениться, как говорят, стать «совсем другим человеком». При этом ты по-прежнему будешь Филиппом Грином. В такой расклад ты готов поверить?
        - В такой - готов. Однажды я уже становился совсем другим.
        - Я знаю. Это произошло, когда ты вдруг понял, что застрял в детстве, и решил повзрослеть. В ближайшем будущем тебя ожидает нечто подобное, только на порядок серьезнее. Это действительно будет новая жизнь, Филипп.
        - После всего, что случилось, охотно верю. Жить, как мы жили до разгрома Сопротивления, больше никто не сможет. Но я не пойму, на что конкретно ты намекаешь? Изменения в моей жизни будут круче, чем у всех? Есть какое-то донесение разведки? Или это твое очередное загадочное предвидение?
        - Да. Только это твое предвидение, я выудил его из твоего подсознания.
        - Неужели? - Грин усмехнулся. - Почему же я о нем ничего не знаю?
        - Ты просто пока не задумывался над ним. Но это не имеет значения. Задумываешься ты или нет, не важно, предвидение реализуется в любом случае. Человек не может изменить ход событий.
        - Это я понимаю. Не понимаю только, какой мне тогда прок от предвидений? Может, я потому над ними и не задумываюсь, что мое подсознание понимает всю бесполезность этих мозговых выкрутасов?
        - Ты не можешь ничего изменить, но ты можешь подготовиться. Хотя бы морально. Так что предвидения не бесполезны.
        - Даже если я в них не верю?
        - Разве? Ведь ты убедился, что они точны. И мои, и твои. Вспомни, как ты увидел сон про начало оккупации. Вспомни, как я предупреждал тебя о неприятностях «ближнего прицела». В деталях наши таланты отличаются, Грин, но по сути они схожи. Мы оба умеем заглядывать в будущее и можем мысленно делиться друг с другом увиденным.
        - И вместе мы, получается, сила, - съехидничал Грин. - Забавно.
        - Не забавнее того, что тебя ожидает. Когда придет время перемен, не сопротивляйся. Кое-что может тебя шокировать, даже напугать, но ты не должен поддаваться панике. Доверяй чутью и иди до конца. Это будет первым уровнем новой большой игры.
        - А вторым уровнем будет мое превращение в «совсем другого человека». Метаморфоза. Из гусеницы в бабочку. Угадал?
        - Да.
        - А третьим?
        - Пока не знаю. Дальше правила игры будешь устанавливать ты. Если выживешь.
        - Бред какой-то!
        - Неужели? А ты попробуй заглянуть в свое предвидение.
        - Это как? Типа, увидеть сон по заказу? Я так не умею.
        - Умеешь. Просто пока твой разум затуманен, но к третьему уровню ты достигнешь достаточной степени просветления, и тебе откроется то, что вижу я и что видят другие. А возможно, и больше.
        - Довольно болтовни! - не выдержал Грин. - Надоело слушать твой бред! Плевал я на все предвидения! И ни в какие игры с тобой я не собираюсь играть. Как захочу, так и буду действовать!
        - А предвидение плевало на твои желания. Ты будешь действовать, как позволят обстоятельства, а они зажаты в тисках главной вероятности. Впрочем, это уже не вероятность, а реальность. Я вижу, что предвидение начинает сбываться, Филипп. Как я и сказал, независимо от твоего желания. Просыпайся, осталось три минуты, а тебе еще надо уйти от энергоботов. Догадался, как это сделать?
        - Проснусь - соображу, не беспокойся!
        Грин представил, что выключает мысленную связь, кликнув по забавной иконке - смайлик с антенной и скошенными к центру глазами. Голос извне умолк, а вот Грин просыпаться не спешил.
        И причина была вот в чем. То, что до начала зачистки осталось три минуты, Фила сильно беспокоило, но еще больше его вдруг начало терзать жгучее любопытство. А что, если голос не бредит? Что, если в его подсознании действительно прячется некое предвидение? Филипп никогда не был поклонником астрологии, пророчеств Нострадамуса и всяких там древних индейских предсказаний, ну, не верил во всю эту белиберду, и точка! Но сейчас ему мог выпасть реальный шанс, без дураков. Ведь в главном голос был прав - зимнее предвидение Грина сбылось в мельчайших подробностях. Да и подсказки голоса (которого Грин упрямо считал своим вторым «я») всегда попадали в яблочко. Получалось, что астрологи курят, а Филипп настоящий провидец? Ну, ладно, не настоящий, пока начинающий, но явно обладающий этим скрытым талантом. Чем черт не шутит?
        Оставалось понять, как заглянуть в новое предвидение?
        А как это случилось в прошлый раз? В кошмарном сне? С бодуна? После мощного эмоционального всплеска? Все-таки накануне был юбилей плюс Вика постаралась завершить вечер на высокой ноте. Нет, явной зацепки Грин не находил. Может быть, следовало представить себе, как заглядываешь в какой-то чулан? Или…
        …Грин так и не понял, в чем секрет фокуса. Просто вдруг - раз! - и увидел то, что произойдет с ним через три месяца. Во всех подробностях. В точности как это случилось в августе двенадцатого. Даже интервал был примерно таким же: новое августовское предвидение должно было реализоваться в начале декабря. Вот только новое предсказание было гораздо мрачнее предыдущего. Хотя, казалось бы, куда мрачнее? Там была оккупация, Вике грозила опасность, гибли люди…
        Оказалось, есть куда.
        Когда видение закончилось и сон начал истончаться, Грин отчетливо понял две вещи: теперь он точно знал, что его ждет, а значит - что ему делать, а чего не делать. То есть Фил все-таки поверил голосу.
        И второе: теперь он точно знал, как вырваться из ловушки. Способ был простым, а заодно тесно связанным с предвидениями.
        Вот и не верь после этого в вещие сны.

* * *
        Как и бывает во сне, промелькнувшее перед внутренним взором предвидение отняло всего минуту чистого времени. Грин не мог засечь это по часам, но почему-то был уверен, что секунд сто в запасе у него осталось. Он вскочил на ноги и помчался… к шахте! Нет, он не собирался возвращаться в подземелье, но ему жизненно необходимо было попасть на нижние витки винтовой лестницы. Грин понимал, что рискует, но уверенность в неизбежности всего сказанного в предвидении придавала ему смелости и сил. Филипп спустился до того места, где взорвались гранаты, и убедился, что голос извне был прав. Вероятность действительно превратилась в единственную и неповторимую реальность, в которой все повороты событий вели к одному. К реализации предвидения.
        Лестница в самом низу была разрушена, вход в тоннель завален обломками, так что встреча с серпиенсами Грину не грозила. Фил присел и пошарил рукой вокруг себя. То, что он искал, нашлось почти сразу. Это был липкий окровавленный кусок плоти чужака. Грин схватил находку и помчался наверх.
        Когда он вернулся, генерал Алексеев уже начал приходить в себя, но пока он лишь ворочался и пытался сфокусировать взгляд. Получалось это у генерала с большим трудом.
        Грин присел рядом с Алексеевым, вынул из кармана армейскую аптечку, достал из нее шприц, снял колпачок и без сожаления вылил на землю половину драгоценного обезболивающего. Сейчас Грину требовалось не содержимое шприца, а он сам. Филипп воткнул иглу в окровавленный ошметок и потянул поршень. В куске чужеродной плоти осталось мало оранжевой крови, но ее хватило, чтобы окрасить остатки обезболивающего в апельсиновый цвет.
        - Стены-то, - прохрипел Алексеев, - прозрачные… мы тут как на ладони.
        Грин бросил короткий взгляд по сторонам. Генерал не бредил. А между тем Грин и не обратил внимания на произошедшие вокруг метаморфозы. Слишком уж резво рванул в шахту. Голос снова оказался прав. Прежде чем начать зачистку, серпиенсы провели процедуру преобразования. Остов каменного дома превратился в подобие руин хрустального замка.
        - Что ты… делаешь? - Алексеев приподнялся на локте.
        - Доверьтесь мне, Дмитрий Павлович.
        Грин вцепился в нарукавный карман генеральской хэбэшки и резко дернул. Ткань разорвалась по шву. Филипп тут же воткнул в плечо генералу иглу и ввел половину приготовленной смеси.
        - Это что за… - генерал поморщился, - яд?
        - Типа того. - Грин, рванул воротник собственной формы и, наплевав на санитарные правила, воткнул все ту же иглу себе в грудную мышцу.
        Смесь оказалась жгучей, как кислота. Вокруг места укола расползлось красное пятно, затем образовалась припухлость, и все это начало страшно зудеть. Грину невыносимо хотелось почесать воспаленное место, но он себя сдержал.
        - Чешется. - Генерал не выдержал и потер зудящую ранку. - Зачем?
        - Увидите. - Грин поднял руку, призывая к молчанию. - Лежите тихо. Энергоботы!
        - Тогда каюк. - Генерал мрачно усмехнулся. - Идентификационных меток у нас нет, сразу поймут, что мы партизаны.
        - Метки им и не нужны, наши биометрические данные есть в списках Сопротивления.
        - И на что тогда надеяться?
        - На смекалку. - Грин приложил палец к губам. - Сейчас увидим.
        Энергоботы были юркими и очень быстрыми. Они летали по этажам прозрачного здания, как гигантские навозные мухи, только быстрее и гораздо резче меняя направление полета. В приютивший беглецов подвал влетели сразу штук пять светящихся шаров. Они сплясали хаотичный на первый взгляд танец, пару раз «прижгли» дуговыми разрядами какую-то местную живность и двинулись в направлении людей.
        Когда энергоботы зависли над головами у притихших подпольщиков, Грину захотелось крепко зажмуриться, но страх парадоксальным образом заставлял Фила смотреть на вражеских роботов во все глаза. Таращиться и ждать развязки. Пан или пропал. Жизнь или смерть «вследствие поражения электрическим током высокого напряжения», как пишут в заключениях патологоанатомы.
        Генерал Алексеев тоже не стал зажмуриваться, но смотрел в глаза вероятной смерти спокойно, без ужаса. «Пока есть я, смерти нет, когда придет она, не будет меня». Примерно такую фразу можно было прочитать во взгляде генерала.
        Энергоботы медлили. Это вселяло робкую надежду. Хотя почему робкую? Грин прикинул, сколько длится пауза. Секунд пять? Да за это время роботы могли сто раз перевернуть все базы данных, установить, что сидящие перед ними люди фигурируют в списках Сопротивления, и зажарить врагов, как те стейки, с кровью. Наверняка энергоботы и провернули первые две операции, а вот с третьей почему-то медлили. Уж не потому ли, что финт Грина удался?
        Расчет Филиппа был предельно прост: списки списками, но ведь некоторые из партизан были агентами стражи. Но как это доказать, если в тебя целятся не разумные серпиенсы, а тупые роботы? Только предъявив «аусвайс». А какой может быть документ у секретного агента? Никакого. Пароль? Тоже ненадежно. Тогда что? Конечно же, то, с чем найдет общий язык любой робот и любая электронная система фильтрации «своих-чужих». А конкретно - другой робот. Только очень маленький и запрограммированный лишь на одно - подавать сигнал «Я свой». Проще говоря - нанобот-маркер, в обязательном порядке циркулирующий в крови у всех серпиенсов и вводимый за особые заслуги людям-марионеткам.
        Энергоботы повисели над душой еще пару секунд, затем сорвались с места, как стая стрижей, и умчались за пределы здания.
        Грин шумно выдохнул и нервно улыбнулся.
        - Чуть не обделался, честно говоря.
        - Ты молодец, - скупо похвалил Алексеев, усаживаясь поудобнее. - Я ни за что не догадался бы такое провернуть. Не отравимся?
        - Насколько я знаю, кровь змеевиков не ядовита. - Грин пожал плечами. - А для проблем вроде анафилактического шока - слишком маленькая доза. Разве что температура поднимется ненадолго.
        - И ничего не подцепим? СПИД какой-нибудь инопланетный.
        - Опять же, насколько я знаю, смертельных болезней у серпиенсов нет.
        - Вот ведь, гады, даже болезни с ними связываться не хотят. - Генерал заметно повеселел. - Что дальше будем делать?
        - Скоро вечер. - Грин взглянул на часы. - Дождемся темноты и двинем на запасную базу. В «Глубинный», например.
        - Туда нельзя, - возразил Алексеев. - Да и взорвали твой «Глубинный» наверняка. Не змеевики - так наши.
        - Тогда… - Грин задумался.
        - Ладно, расслабься, я знаю, куда выдвинемся. К Метрогородку пойдем.
        - А там что? - удивился Грин. - Есть база?
        - Есть. Только не все о ней знают. И серпиенсам к ней не подобраться. Очень хитро построена, и «Пилигримы» вокруг каскадами установлены.
        - Лады, - кивнул Грин. - Как только стемнеет, топаем в сторону Лосиного острова. По «зеленке» быстро дойдем, а главное - скрытно. Без стрельбы. Я люблю стрелять, вы знаете, наверное, но на сегодня норму перевыполнил. Тошнит от одной мысли.
        - Это да, - согласился Алексеев. - По ночам серпиенсы предпочитают не воевать. Традиция, а вернее - древнее табу. С кошатниками связано. Они-то как раз по ночам любят гулять. Говорят, в древности кошатники на серпиенсов прямо-таки охотились. В точности как наши бойцы. Змеевики и комендантский час вводят на оккупированных территориях из-за этой же традиции. Они не столько наших ночных охотников боятся, сколько самой ночи. В генах страх сидит.
        - Интересно, я и не знал, - сказал Грин. - Думал над этим, но спросить не у кого было. И про это, и про многое другое.
        - Спрашивай, пока есть время, - разрешил Алексеев. - Расскажу, что знаю. Молчком скучно будет тут куковать.
        - Честно говоря, все вопросы у меня простые, но неприятные.
        - Почему не поверили тебе? - Алексеев взглянул на Грина исподлобья.
        - Нет. - Филипп махнул рукой. - Это уже в прошлом. А нам о будущем думать надо. Ну, допустим, такой вопрос: теперь вы понимаете, что победить змеевиков в бою, даже ударом в тыл, нереально? Понимаете, что они сильнее по определению? Ведь, чтобы убить врага, нужно либо выстрелить почти в упор из «Пилигрима», либо чтобы серпиенс был занят отражением атаки. Получается, на одного врага нужно выпустить как минимум двоих людей. Один из которых непременно погибнет. То есть чтобы выиграть бой, надо иметь двукратное преимущество, а то и вовсе пятикратное. Его у Сопротивления не было и раньше, а уж теперь нет подавно. И не будет. И миф о высокой эффективности моего «супероружия» развеян. Оно едва справляется с силовой броней стражников и энергоботами и лишь локально дырявит купола. Делая ставку на него, Сопротивление занималось самообманом. Теперь уже невозможно закрыть глаза на то, что все прежние победы были пирровыми…
        - Погоди, не тараторь, - приказал Алексеев. - В чем вопрос-то? Какой будет наша новая стратегия?
        - И тактика, - добавил Грин.
        - Мы усовершенствуем «Пилигримы», разработаем новую систему связи, поставим под наши знамена новых бойцов и победим. - Генерал рубанул ладонью воздух. - Вот и вся стратегия! Обязательно победим! По-настоящему! Каких бы жертв и лишений это ни стоило!
        - А вот теперь вы остыньте, Дмитрий Павлович, - вежливо, но твердо попросил Грин. - В войне побеждает не тот, кто поднял свое знамя над вражеским штабом, а тот, кто понес наименьшие потери. Вы же предлагаете сражаться до гордого, но бессмысленного проигрыша, а не до победы.
        - А ты что предлагаешь? - Алексеев удивленно вскинул брови. - Покориться, чтобы выжить? И чего будут стоить наши никчемные рабские жизни? Половинки ломаного гроша?
        - Возможно, и меньше, но, в отличие от мертвецов, у нас останется шанс.
        - У трусов тоже нет шансов, - отрезал генерал. - Трус - это живой труп!
        - Что толку спорить? - Грин развел руками. - Разговоры в данной ситуации ничто, бессмысленное сотрясание воздуха. Давайте поступим иначе. Я возьму сотню трусов, а вы сотню тел погибших героев и посмотрим, кто сумеет поднять свое войско в атаку.
        - Не передергивай. - Алексеев нахмурился. - Все равно сдаваться нельзя!
        - Я и не предлагаю сдаваться. - Грин смягчил интонации. - Для победы нам следует пересмотреть отношение к делу, а не тактику или стратегию борьбы.
        - Отношение? - Генерал скривился. - А-а, понимаю, слышал такие речи от марионеток. Ассимиляция, мирное сосуществование, создание и постепенное усиление роли человечества, вплоть до выхода на равноправные отношения с чужаками… бред! Совместное существование с чужими аморально и бесперспективно, а уж равенства мы не добьемся вообще никогда. Ни дипломатическими, ни экономическими способами. Змеевики скорее удавятся, чем признают нас равными. Даже кошатники не признают. Мы для них рабы, низшая раса, и это навсегда. Скажу больше - они уничтожат нас до последнего, когда окончательно устроятся на планете и роботизируют все технологические процессы. Так что мы боремся не за равноправие, а за выживание. Пусть мы гибнем, но в то же время мы даем шанс на выживание своим детям. Разрушая все, что приближает кланы к технологическому благополучию, мы оттягиваем момент, когда чужаки решат, что мы более не нужны, и уничтожат нас всех.
        - Все верно, - охотно согласился Грин. - Ренегаты несут бред. Они сознательно закрывают глаза на главное противоречие в своей теории: чужеродность врага. Ассимиляция невозможна хотя бы по чисто биологическим причинам. Чужаки - существа из другого мира с другим генетическим кодом. Но кое в чем пораженцы правы.
        - Ни в чем они не правы! - Генерал треснул кулачищем по земле. - Ни в чем!
        - Вы уверены? - Грин сохранил полное спокойствие. - Тогда ответьте всего на три простых вопроса. Что вы знаете о враге?
        - Все.
        - Неужели?
        - Все, что нужно для борьбы. Мы знаем его законы, организацию его общества и армии, его традиции, обычаи, привычки. А главное - мы знаем, как его убить!
        - Замечательно. Тогда вопрос номер два: почему в тот момент, когда змеевики погибают от удара ножом в темя, их тела покрываются светящейся сетью, а когда им просто сносят башку, ничего такого не происходит? Почему плавятся ножи, будто ими замкнули сеть высокого напряжения? Как могут серпиенсы жить, когда внутри у них накоплен такой жуткий заряд электричества? В анатомии их тел нет ничего особенного, да и по части биохимии или структуры белков тоже вроде бы все ясно.
        - Ты сам сказал - другая генетика.
        - Генетика? Да, генетический код другой. Но отличается от нашего ровно настолько, чтобы наши расы не могли смешаться. Примерно та же история, что в случае с негроидной и монголоидной расами. Браки между чистокровными представителями этих рас бесплодны, но принципиальных отличий у них нет. В случае со змеевиками или кошатниками примерно та же петрушка. У них вертикальные зрачки, длинные языки, кровь другого оттенка, запах… но тут важен рацион питания, ведь кошатники едят только рыбу и морепродукты, а змеевики вообще ничего не едят, словно они каким-то непонятным образом питаются чистой энергией, в остальном же мы практически одинаковы. Однако они по всем статьям совершеннее нас. Что это за фокус?
        - Какая разница?! - вскипел Алексеев. - Их можно убить, это главное!
        - Страшны не заблуждения, а упорство их приверженцев, - огорченно произнес Грин. - Так сказано древними, но справедливо до сих пор. Только изучив врага до последней молекулы, мы поймем, как его победить.
        - А если мы ничего не найдем? - устало спросил генерал. - Если их секрет не в материальном отличии от людей?
        - А в каком, в магическом?
        - Я не верю в магию, астрологию и прочую чушь, но… все-таки… - Генерал задумчиво уставился в пол. - Что, если их сверхспособности имеют происхождение, недоступное нашему понимаю?
        - Собственно, о чем я и толкую! - воодушевился Филипп. - Победить врага мы сумеем, только усовершенствовав наше понимание, подняв его на уровень вражеского. Для этого нам и следует более тщательно изучить врага, а заодно научиться у него тому, что мы пока не знаем или не понимаем.
        - Предложение еще противнее, чем у марионеток, с их ассимиляцией. - Алексеев поморщился. - Не просто покориться и смешаться, а еще и духом стать подобным врагу. Отвратительно.
        - Зато эффективно. Скорее всего тот, кто пойдет на такой риск, уже не сможет снова стать нормальным человеком. «Многия знания - многия печали». Но это будет действительно полезная жертва. Погибнуть в бою, убив одного змеевика, или на шаг, но реально приблизить конец оккупации. Что важнее? Это вопрос номер три.
        - И то и другое важно, - как всегда, неожиданно сменил позицию, казалось бы, уже сдавшийся Алексеев. - Мы продолжим сопротивление, как раньше. Это, пусть и минимально, будет ослаблять кланы. Вопрос закрыт. Ты же можешь делать что угодно. Поднимать свое самосознание на уровень змеевиков, пересматривать отношение к делу, ждать просветления, сидя под фикусом… что угодно. Продолжать борьбу в рядах Сопротивления тебя никто не заставляет. Только учти, Грин, обратной дороги нет, вернуться в строй, после того как наиграешься в Штирлица, ты не сможешь.
        - А если я найду верный способ избавиться от чужаков, не жертвуя жизнями сотен тысяч человек?
        - Если! Самое никчемное словечко в русском языке.
        - И все-таки?
        - У тебя есть конкретный план? - генерал тоскливо посмотрел в окошко.
        До заката оставалось, как минимум, полчаса. Это гарантировало Алексееву еще полчаса мучений в компании полубезумного изобретателя.
        - Есть. - Грин несколько секунд помолчал, собираясь с мыслями, а затем неторопливо и очень последовательно изложил свой странный план.
        Излагал Филипп четко, грамотно строя фразы, словно повторял за суфлером, но на Алексеева его слова все равно производили убийственное впечатление. Генерал таращился на Грина, как на ожившего динозавра или на трехлетнего ребенка, который вдруг начал разговаривать на чистом французском и заявил, что является реинкарнацией Наполеона. Отправная точка плана Филиппа - мистическое предвидение, в правдивости которого рациональный вроде бы Грин почему-то не сомневался ни на йоту - вообще вызвала у Алексеева кратковременный сердечный приступ. Он закатил глаза и схватился за грудь. Шутя, конечно. Но когда Грин начал излагать генералу подробности своего плана и расписывать по шагам действия всех участников трагикомедии, в том числе действия неведомого провокатора, Алексеев снова сделался серьезным и даже пару раз кое-что уточнил.
        - Это все вновь подстроит предатель, но вычислить его так и не удастся, верно? - подытожил Алексеев пламенную речь Грина.
        - Его вообще нескоро удастся вычислить, - с сожалением произнес Грин. - По крайней мере, до Нового года я этого не предвижу. Но это и неважно. Моя контригра рассчитана не на провокатора, а на его хозяев.
        Генерал недолго помолчал, перебирая прозрачные обломки «преобразованного» кирпича, и, наконец, кивнул.
        - Ты точно сумасшедший.
        - Можете считать, что да. Но иначе чужаков не обмануть. Ну, так что, поможете мне?
        - Но чем я смогу тебе помочь? В твоем безумном плане нет никаких лазеек. Я буду бессилен!
        - Ваша помощь потребуется не сейчас, а гораздо позже. Когда я, как вы сказали, наиграюсь в Штирлица. До того момента просто держите меня в поле зрения и постарайтесь не допустить непоправимого. Предвидение предвидением, но страховка не помешает. По рукам?
        - Ты спас мне жизнь, Грин, я привык отдавать долги, поэтому сделаю то, о чем ты просишь. Только… если ты ошибаешься, я рискую остаться твоим должником навсегда.
        - Я не ошибаюсь, - уверенно заявил Грин. - Ошибается тот, кто из двух путей выбирает неправильный. А я не выбираю. Я иду по пути, которому нет альтернативы.
        8. Москва, сентябрь 2014 г
        Города - как живые существа. Если они не гибнут, постепенно их раны затягиваются. Кое-где могут остаться рубцы, что-то отмирает, что-то отстраивается заново, изменяется общий облик, стиль. Но если город выжил, рано или поздно его артерии вновь наполнятся кровью - транспортом и людьми, и жизнь в нем снова начнет бурлить.
        Москва выжила. Восстанавливалась после августовских событий она медленно, изменения в ее облик вносились чудовищные - некоторые районы не узнавали даже коренные москвичи, но она была по-прежнему жива и оставалась Москвой.
        Дед несколько раз щелкнул мышкой, пролистывая изображения с веб-камер. Поклонная гора, Мосфильм, Лужники. От этих знаковых мест остались одни названия. Все остальное - монументы, павильоны и стадион - было уничтожено и заменено куполами. Такая же участь постигла Сокольники, Измайловский парк и Нагатинскую пойму. В целом количество куполов в Москве выросло с восьми до семнадцати, а количество серпиенсов возросло на порядок, это было заметно невооруженному глазу и без всяких там шпионских подсчетов.
        И, похоже, это был не предел. Новые серпиенсы прибывали в город ежедневно. Большие транспортно-пассажирские коконы летели откуда-то с запада целыми эскадрильями. А если присмотреться повнимательнее, можно было заметить такие же эскадрильи на большой высоте. Это серпиенсы перебрасывали свежие силы еще дальше на восток, за Урал, в Азию.
        Разрушенные спальные районы Юго-Запада серпиенсы не тронули, предоставив людям право самим восстанавливать дома. А вот выжженную дотла территорию между Алтуфьевским и Дмитровским шоссе чужаки основательно зачистили - в буквальном смысле сровняли все руины и пепелища с землей - и превратили неизвестно во что. Громадный сектор города от МКАД до Станционной чужаки обнесли непрозрачной силовой изгородью метров сорока в высоту и принялись возводить силами рабочих-аборигенов какое-то непонятное сооружение, обещавшее стать самой грандиозной постройкой на планете. Что это будет конкретно, не знали даже инженеры и надзиратели из числа «белоповязочников». Наблюдателям и агентуре также не удалось ничего выяснить. Кто-то предположил, что это будет монумент могуществу захватчиков, а заодно погибшим серпиенсам, кто-то считал, что возводится резиденция Первого наместника Великого Дракона, которому полагался дворец в каждом оккупированном мире. А некоторые склонялись к версии об огромном концлагере для перевоспитания особо упрямых и опасных аборигенов. И у последней версии сторонников было больше всего. Дед был в
их числе.
        Он, как и все руководство обескровленного Сопротивления, обжегшись на молоке, теперь дул даже на ледяную воду. Перестраховывался во всем и ко всему относился с максимально возможным скепсисом и осторожностью. Иначе просто не получалось. Очень уж крепко засел в памяти поспешный, бездарный и губительный августовский штурм куполов и позиций врага, который закончился не просто разгромом, а натуральной катастрофой. Слишком уж свежи были эти неприятные воспоминания. Всего-то месяц прошел. За такое короткое время раны не рубцуются. Ни телесные, ни душевные.
        Дед закрыл программу и устало потер глаза. С другой стороны, не сидеть же пнем? Если ты выжил, надо что-то делать, благодарить судьбу за шанс, воздавая ей за эту милость ударным трудом. Пусть на своем мизерном участке работы, но тут главное не масштаб, а качество. И усердие.
        Дед развернулся вместе с креслом к письменному столу, на котором стоял ноутбук капитана Рабиновича. Следователь уже закончил подготовку к рапорту и теперь только ждал, когда начальство настроится на продолжение работы.
        - Докладывай, - разрешил Дед.
        - Начну с записи, товарищ полковник! - бодро заявил Рабинович и запустил видеофайл.
        Видеозапись была препаршивейшей. В кадре метались какие-то серые тени, рука у оператора тряслась, как с похмелья, в объектив летела кирпичная крошка, повсюду клубилась пыль, да еще и сверкали вспышки. Приличным мог считаться только финальный трехсекундный эпизод, когда бестолковый оператор растянулся на полу. То ли, рухнув, он догадался, наконец, включить камеру в режим тепловизора, то ли ценная аппаратура сама перешла в этот режим от удара о пол, но изображение стало негативным, зато прекратило скакать и стало более-менее четким, хотя бы в плане контуров. На картинке было нетрудно рассмотреть контуры трех «теплых» персонажей: лежащего Воронцова, стоящего на четвереньках Танка и бегущего к двери провокатора. Причем Ворон попадал в кадр почти целиком, Танк тоже, а шпион только от пяток до шеи. То есть ни о какой идентификации третьего фигуранта речь не шла.
        Танк пребывал в нокдауне, но это не помешало ему наугад махнуть здоровенной клешней и ухватить врага за куртку. Впрочем, старания бойца пропали даром. Враг успел набрать приличную скорость, и остановить его таким способом было нереально. Послышался треск ткани, в кулаке у Танка остался клок от куртки, а враг помчался дальше, унося из поля обзора и ноги, и пленницу. В кадре остались только теплые следы на полу, которые «простывали», вопреки пословице, довольно медленно.
        - Хорошая техника, - заметил Дед. - Жаль, мало ее у нас.
        - В тепловизорах германий используется, а все его месторождения серпиенсы для своих нужд зарезервировали, - капитан Рабинович вернул запись на несколько секунд назад. - Видите, лоскут в руке у Танка?
        - Вижу, что с того?
        - Вот, - капитан выложил на стол прозрачный пакетик с обрывком ткани. - С него все и началось.
        - Это я уже понял, - полковник поморщился и открыл папку. - Только ты пока не удивил меня, Рабинович. Ну, лоскут, ну, запись… безголовая. Что тут еще? Список грехов неизвестного провокатора на три листа. Экспертиза какая-то. Что у тебя конкретно имеется?
        - Вот это, - Рабинович, наконец, достал из портфеля последнюю улику.
        Это была легкая спортивная куртка с капюшоном, также упакованная в полиэтилен. На задней части предмета одежды зияла дыра. Капитан подвинул папку в сторону, аккуратно разложил куртку на столе и примерил к дыре лоскут. Соответствие было очевидным.
        - Поня-ятно, - протянул полковник и, откинувшись на спинку стула, попытался покачаться на двух ножках, как на кресле-качалке, - что ничего не понятно. Откуда этот френч?
        - В кубрике у Грина нашел, - ответил капитан, честно глядя на шефа.
        - У кого?! - Дед едва не рухнул вместе со стулом. - Шутишь, да?
        - Какие шутки? - Рабинович вздохнул. - Вы же знаете, мне этот умник дорогу не переходил, планы не срывал, дураком не выставлял, стал бы я под него копать просто так?
        - Старые полеты не будем разбирать. - Дед выразительно посмотрел на капитана. - Половина из тех, кого он выставил… этими самыми… на небесах. О них хорошо или ничего, так что замяли, как говорится, для ясности.
        Капитан понимающе кивнул: «И не собирался ничего разбирать, не моя компетенция». Полковник некоторое время помолчал, собираясь с мыслями, встал, походил из угла в угол кабинета, снова уселся за стол, взял папку и погрузился в чтение. Закончив читать, он бросил взгляд на застывшую картинку в экране компьютера, рассмотрел на просвет упакованный клок ткани и, бросив его на стол, взглянул на подчиненного.
        - Ход твоих мыслей я понял. Не понимаю одного, как ты догадался взять в разработку именно Грина?
        - В рабочем порядке, товарищ полковник. - Офицер уловил недовольный взгляд Деда и торопливо расширил пояснения: - В ходе следствия по главному делу всплыла эта запись, потом другие.
        - Другие?
        - Да, еще три, тоже сделанные группой Ворона. Провокатор на них в той же куртке, взгляните еще раз, я увеличу фрагмент картинки.
        Рабинович выделил часть компьютерного изображения и щелкнул по иконке «зума». Компьютер выдал крупный план запястья шпиона. На нем красовалась «Омега». Рабинович включил другой эпизод и снова вывел крупно запястье провокатора. Затем картинка сменилась на запись с внутренней камеры наблюдения. Грин шел по коридору. Офицер остановил кадр и провел все ту же процедуру. Часы на руке у Грина были такими же, как у провокатора.
        - Это ерунда. - Дед покачал головой. - Часы - не доказательство. Сейчас многие такие носят. Хорошую «Швейцарию» можно выменять всего на десять банок какой-нибудь сайры в масле. - Он поднял руку и, отдернув манжету, постучал по своим часам. Практически таким же, как у Грина. - Сам-то что носишь?
        - Я… - Рабинович замялся, - стараюсь соответствовать… э-э… положению.
        - Покажи, не стесняйся. - Дед хитро улыбнулся. - Ну?
        Рабинович смущенно продемонстрировал часы. В точности такие же, как у Деда. То есть и такие же, как у Грина.
        - Полкороба тушенки, - признался Рабинович.
        - То-то! - Дед снова усмехнулся. - Пинкертон!
        - Ну, хорошо, пусть остается лишь куртка и запись последнего из эпизодов. Этого достаточно с учетом того, что хакеры подбросили нам еще и несколько интересных перехватов из виртуального пространства серпиенсов. Голос в одном из разговоров показался мне знакомым, и я прогнал его через нашу систему идентификации. Она выдала совпадение с голосом Грина. Я заинтересовался, начал копать дальше, проанализировал действия Грина во время операции…
        - Снова отставить, - приказал Дед. - Что за запись с голосом Грина в пространстве серпиенсов? Откуда она там взялась?
        - Я указал в рапорте. Это было короткое сообщение с высшей степенью важности, адресованное кибертени приора стражи Арианны Дей. Если переводить дословно: «Вы в опасности, Ночной Потрошитель взял след, немедленно уходите под купол». Было отправлено в день «Д», в девять пятьдесят пять. Грин говорил шепотом, но это не помешало идентификации.
        - В это время он был в штабе, - возразил Дед. - Точно знаю. Прибыл в девять с копейками и скандал закатил. Свидетелей полон двор. Не стал бы он шептаться с серпиенсами в присутствии штабных, зачем ему так рисковать?
        - Все верно, только Грин закончил скандалить и покинул штабной отсек в девять пятьдесят, - невозмутимо глядя на шефа, сказал Рабинович, - а на отведенный ему боевой пост прибыл только в десять пятьдесят шесть, за четыре минуты до часа «Ч». Где пробыл больше часа - неизвестно. Система внутренней безопасности его не зафиксировала.
        - А эта вот запись… - Дед слегка завис, подбирая слова.
        - Сделана в десять тридцать пять. И сделана, как нам известно, в здании на Щелковском шоссе. Не так уж далеко от базы.
        - Так, так… - Дед побарабанил пальцами по столу, - продолжай.
        - Сопоставив эти факты и приплюсовав к ним то, что в последнем эпизоде Воронцов потерял троих бойцов - Грин, как известно, хороший стрелок, - я решил проверить свои подозрения и провел беглый осмотр кубрика подозреваемого. Результат перед вами.
        - Как-то это… не знаю. - Полковник почесал кончик массивного носа. - Грин ведь герой, он почти раскрыл заговор. Правда, опоздал. Потом охотникам помог и генерала спас. Как-то не верится, что он и есть провокатор.
        - Против Грина факты, товарищ полковник, и показания свидетелей. - Рабинович был по-прежнему невозмутим. - Группа Воронцова, охрана базы, сотрудники Грина, персонал жилых отсеков… свидетели есть по каждому эпизоду, не сомневайтесь. А генерал Алексеев - это отличное прикрытие. Ведь о своих «сомнениях» накануне разгрома Грин доложил именно начальнику штаба. Теперь сопоставьте: Грин озвучивает свои сомнения, но только в тот момент, когда ничего уже нельзя изменить, а затем спасает того, кто может авторитетно подтвердить, что Грин сотрясал воздух накануне разгрома. Блестящий ход. Сопротивление разбито и обескровлено, а провокатор по-прежнему вне всяких подозрений. Готов к дальнейшей секретной службе, вплоть до полного уничтожения подполья.
        - Почему же он не позаботился о других уликах, если такой умный?
        - Запись, по его мнению, уликой не являлась. Таких записей у группы Воронцова было несколько, но сами по себе, без других улик, они никуда не годились. Слишком низкое качество. В конце концов, он мог и не знать о записи. Что же касается куртки, он просто не успел ее уничтожить, был постоянно на виду.
        - А тревожный сигнал новому приору стражи? Этой, как ее… не запомню никак… Арианне Дей? Почему он не попросил серпиенсов стереть эту запись?
        - После того что случилось с программой шифрованной связи и после «перехвата» той фальшивки насчет старого приора, любой добытый хакерами сигнал мы должны считать дезинформацией, не так ли?
        - Вот именно. - Дед щелкнул пальцами. - Сам себя в угол загоняешь, капитан!
        - Никак нет. Не будь у нас на руках куртки Грина, все прочие доказательства можно было бы считать ничтожными, но эта рваная тряпка стирает любые сомнения, как губка мел. На этот раз хакеры попали в десятку, а записи группы Воронцова можно считать убедительными доказательствами, несмотря на их плохое качество. Взгляните еще раз на заключение экспертов, товарищ полковник. Выдранный Танком лоскут вписался безупречно, сравнительный химический анализ пылевых частиц показал, что владелец куртки побывал там же, где бойцы Воронцова, а генетическая экспертиза волос, крови и пота выдала почти полное совпадение профиля с гриновским. Добавьте сюда наличие вражеских маркеров. Стопроцентное совпадение по всем пунктам.
        - Почти полное совпадение генетического профиля? - уцепился за последнюю соломинку Дед. - Это сколько, если в цифрах?
        - Девяносто три процента.
        - А ты говоришь - стопроцентное. - Дед покачал головой. - И откуда у него в крови маркеры?
        - Отклонение в пределах погрешности полевого оборудования, а с маркерами и того проще. Грин ведь не отрицает их наличие у себя в крови. Если поднимете его рапорт о прорыве, там все указано. Якобы он ввел себе и Алексееву минимальную дозу вражеской крови, чтобы обмануть энергоботов.
        - Да, да, помню. - Дед поморщился. - Додумался же!
        - Как я уже доложил, он вообще башковитый парень. И не только в своем основном деле. Кстати, неплохо бы проверить, а так ли он добросовестно работал над «Пилигримами»? Может быть, их недостаточная мощность на самом деле следствие саботажа? Потому серпиенсы и не забеспокоились, не нанесли упреждающего удара, спокойно дождались, когда мы обнаружим все свои силы, и только потом… растоптали нас, как…
        Рабинович на секунду умолк, пытаясь справиться со внезапным всплеском эмоций, это у него получилось, и он продолжил с почти прежним спокойствием:
        - Змеевики знали, что «Пилигримы» не настолько опасны для куполов, как мы себе представляли. А убедил их в этом сам разработчик «чудо-оружия». Так что проверить будет не лишним. Если все так, это еще одна серьезная улика против Грина.
        - Проверим, - сдался Дед. - Таки убедил. Будем брать. Но учти, капитан, чтобы ни царапины! Работать аккуратно и вежливо до тошноты!
        - Он же провокатор. - Рабинович взглянул на командира исподлобья. - Да еще такого масштаба.
        - Вот поэтому и аккуратно. Дело будет громкое, все должно быть в полном соответствии букве закона. Куртку где взял?
        - Как по учебнику, под ванной была спрятана.
        - Туда и верни. Как бы найдешь при обыске. Все экспертизы повторишь. Понятых не забудь.
        - Товарищ полковник… - Рабинович взглянул на шефа чуть укоризненно. - Таки не первый раз замужем.
        - Ладно, ладно. - Дед махнул рукой. - Ордер через час в канцелярии заберешь. И вот что, капитан Рабинович, возьми-ка с собой Воронцова. Для пущего психологического эффекта. Ты за реакцией Грина проследишь, а Ворон, глядишь, прозреет, уверенности наберется. А то если майор еще и в трибунале мямлить начнет, как мямлил у меня на допросе: «Может, он, может, не он», полная ерунда получится.

* * *
        Подстава была выполнена качественно, грех жаловаться. А предъявленное Грину обвинение читалось легко и занимательно, как последняя глава детектива, когда сыщик собирает в комнате всех фигурантов дела и сначала излагает факты, а затем складывает их в нужном порядке, убедительно доказывая, что девять из десяти присутствующих не могли совершить данное преступление, поэтому виновен именно садовник. То есть мистер Грин.
        Возразить Грину было нечего, да и не очень-то он стремился возражать. Все шло в точном соответствии с предвидением. Это настолько впечатляло, что Филипп просто не смог бы ничего возразить, даже если бы захотел. Нет, при аресте он, конечно, повозмущался, но недолго. Когда к нему в кубрик набилось человек двадцать особистов, понятых и бойцов из группы Ворона, Грин заявил, что не понимает, в чем дело, что будет жаловаться по команде и вообще это беспредел, однако, увидев расширенные от ужаса глаза Вики, он умолк.
        Во всей этой затее худшим было то, что Грин шел на одно небольшое (в мировом масштабе), но реальное предательство. Он предавал Вику. Впервые, зато навсегда. Ведь даже когда все образуется, когда выяснится, что Филипп никакой не провокатор, ему не будет прощения. Пусть даже сама Вика его простит, сам себе Грин такого простить не сможет, он знал это точно. Но и поступить иначе он тоже не мог.
        Или не хотел? В памяти сам собой всплыл первый вечер после возвращения Вики. Тогда Грин размышлял, как изменилась она, каким стал он сам и насколько сложно им будет привыкать друг к другу заново. Чем были те размышления? Подсознательными приготовлениями к разрыву? Предчувствием неизбежного? Поиском убедительного повода для предательства?
        «Поздно искать оправдания, Рубикон перейден. Когда-нибудь Вика поймет и, возможно, все-таки простит. Или хотя бы просто поймет, что другого пути не было».
        Примерно так думалось Грину, когда серьезный до комичности капитан Рабинович лично застегивал наручники у Фила на запястьях, а хмурый Учитель пытался успокоить впавшую в тихую истерику Вику. Нет, она не плакала, просто была в шоке, отчего ее трясло, как приговоренного на электрическом стуле.
        И хорошо, что не плакала. Грин точно знал, что игра стоит свеч и в то же время не стоит ни одной из Викиных слезинок. Такой вот парадокс.
        «Выдержав испытание, ты станешь великим героем, Грин, - торжественным тоном заявил не вовремя проснувшийся голос извне. - Я это предвижу».
        «А я предвижу, что ты просто пытаешься меня подбодрить. Ведь твои предвидения избирательны и краткосрочны, ты сам говорил. Не трудись, я и без тебя знаю, кем стану и почему. Испытания тут ни при чем. Они закаляют характер и, как известно, делают нас сильнее, если не убивают. Но великим они никого не делают. Величие героя определяется величием его врагов, только и всего».
        «Глубокая мысль».
        «Жаль, не моя. И вряд ли она когда-то будет применима к моей скромной персоне. Я собираюсь лишь сделать то, для чего, видимо, и родился. Подготовить почву для того, кто сумеет сравниться с врагами».
        «Нет, Грин, схалтурить не получится. Ведь врагом для тебя отныне становится почти весь мир. От Вики и бойцов Ворона до чужаков - Магнуса Арта Первого, главы змеиного клана, и Шу Лай Яна, главы клана виверров. А где-то между ними затаился еще и настоящий провокатор, тоже довольно крупная и коварная фигура. Тебе придется победить их всех. Людей - морально, чужаков - в бою. Ну, и кем ты будешь после этого? Разве не героем?»
        «Все, хватит! Тошнит уже от пафоса. Не мешай арестовываться».
        На самом деле Грина не тошнило. Да и если бы тошнило, он вряд ли заметил бы это. Конкретно в тот момент ему вообще было по барабану практически все, что с ним происходило, происходит и произойдет. Он временно плевал и на высокую миссию, и на величие врагов, и на предсказания мистических союзников. Когда он покидал кубрик, его волновало и мучило только одно: ему было очень стыдно перед Викой.
        Даже когда за Грином захлопнулась тяжелая дверь карцера, в душе у него не появилось никаких эмоций, кроме стыда, а в голове никаких мыслей, кроме строчки из песни: «…Я пришел сюда сам, и мне не уйти, потому что именно здесь сходятся все пути…»
        9. Москва, сентябрь 2014 г
        Учитель постучал в дверь кубрика 112, подождал немного и постучал снова. Вика подошла только после третьей серии бодрых постукиваний. Она приоткрыла дверь на дюйм, заглянула в щелку одним глазом, но, увидев, что это Учитель, открыла дверь полностью.
        - Входи.
        - Ты готова?
        Лейтенант вошел и смерил Вику оценивающим взглядом. Пока она была не готова ни к подвигам, ни к обороне. Стояла перед Учителем в трусах и майке, понурая, с всклокоченными волосами, припухшими веками и воспаленными глазками. Но вряд ли она недавно встала. Скорее не ложилась. Или легла, да так и проворочалась всю ночь без сна. Учитель молча покачал головой, открыл дверь в душ и отвел туда Вику за руку.
        - Разденешься сама?
        - Кофе сделай, если не трудно, - тихо попросила Вика и, не дожидаясь, когда Учитель выйдет из ванной, стянула майку и взялась за трусы.
        Лейтенант покачал головой (ох, уж эти барышни в печали!), вышел на кухню и щелкнул выключателем чайника. В таком простецком отношении Вики к Учителю не было ничего особенного. Во-первых, он годился ей в отцы (в очень молодые, ему было чуть за сорок, а ей слегка за двадцать, но все-таки), во-вторых, они как-то сразу нашли общий язык, и, в-третьих, только Учитель открыто поддержал Вику, когда она отказалась поверить в предательство Грина. Как считал Учитель, для близкой дружбы без интима причин вполне достаточно.
        Чайник вскоре вскипел, кофе растворился, а Вика все еще торчала под душем. Учитель ее не торопил. На прием к генералу Алексееву они шли без записи, поэтому в котором часу штабная охрана выставит их вон, в девять ноль-ноль или в полдень, не имело значения. Лейтенант не верил в успех безнадежной попытки прорваться к генералу и попросить у него защиты для Грина. Но ведь попытка - не пытка. Тем более когда друг просит поддержки, а в твоем распоряжении законный выходной.
        - Афанасьева! - вдруг послышался из коридора голос Ворона. - Ты дома? В душе, что ли?
        Воронцов прошел в кубрик, воровато оглянулся на входную дверь, затем на дверцу ванной, но вовремя заметил хозяйничающего на кухне Учителя и мгновенно переменился в лице, походке и жестах. Заодно явно изменил намерения.
        - Привет, командир, кофе хочешь? - Учитель поставил три чашки.
        - Не хочу. - Воронцов сунул руки в карманы и прислонился к кухонному косяку. - Проведать решил. Как она?
        - Нормально, выживет.
        - А ты чего тут, сопли ей утираешь?
        - Кофе подаю. - Учитель поднял на Ворона насмешливый взгляд. - Ревнуешь, что ли?
        - Чего? - Воронцов удивленно похлопал глазами.
        - Ничего. - Учитель спрятал ухмылку. - Расслабься, командир, я для нее очень старый. Ты, кстати сказать, тоже.
        - Я что-то не понял, Учитель, что за гнилой базар? - В голосе майора послышались нотки недовольства.
        - Думаешь, не заметно, как ты на нее косишься? - Учитель махнул рукой. - Ладно, проехали.
        - Нет, притормози, ничего не проехали. - Ворон наклонил голову и уставился, как одноименная птица, будто прицеливаясь, какой бы глаз выклевать этому слишком зоркому Учителю. - Говори, раз уж начал. Чего ты там заметил? Как я на нее гляжу?
        - С мужским интересом. - Учитель налил себе кофе и уселся за столик. - Только не получится ничего, командир. Она Грина любит. Знаешь, что такое любовь?
        - А-а, - Воронцов скривился, - не гони волну, лейтенант, какая любовь на войне?
        - На войне с этим туго, - согласился Учитель. - Но случается. Мы собрались к Алексееву, пойдешь с нами?
        - Почему через голову? - насупился Воронцов. - Устав забыли?
        - Мы по личному. Вика хочет генерала к совести призвать, чисто по-человечески. Грин ведь жизнь ему спас.
        - А генерал, думаете, с памятью поссорился? Только зря время потратите, да еще и личные дела себе попортите. Оно вам надо?
        - Мне все равно, а Вике надо.
        - И ты, как верный друг, решил ее поддержать, - констатировал Воронцов и хмыкнул. - Ну, и у кого из нас мужской интерес?
        - В этом вся разница, Ворон, - спокойно ответил Учитель. - Я хочу помочь Вике парня из беды вызволить, а тебя ситуация вполне устраивает. Засудят Грина, влепят ему пулю в лоб, и все, Вика свободна, можно будет приударить, когда траур снимет.
        - Чего?! - Воронцов побагровел и, отлепившись от косяка, подался вперед.
        - А что, угадал? - Учитель ничуть не испугался.
        - Чего ты угадал?! Ничего ты не угадал! Оракул, блин!
        - Сердишься, значит, виноват, - назидательным тоном заявил Учитель.
        - Ты затрахал своими нотациями! - зло прошипел Воронцов и, резко развернувшись, направился к двери. На пороге он притормозил и оглянулся. - Хочешь идти спасать этого Грина, иди, не держу. Только меня к этому делу не надо прикручивать, понял? И про Вику выдумывать не надо, никаких видов на нее у меня нет. Я просто не собираюсь из-за какого-то очкастого козла совать голову в петлю! Понял?!
        - Понял, командир, - спокойно ответил Учитель. - Что ты герой, но с большой дырой. В душе. Оттого она у тебя и пустая.
        Ворон ничего не ответил. Сверкнул глазами и, выйдя, хлопнул дверью.
        И только тогда Вика появилась из душа.

* * *
        Вопреки опасениям, охрана легко впустила Вику и прибывшую с ней «группу поддержки» в штаб, но только на порог. Пробиться на прием к генералу Алексееву таким мелким чинам светило не раньше следующего утра, да и то если очень повезет. В приемной сидела длиннющая очередь из старших офицеров и гражданских лиц не менее солидного внешнего вида.
        Примерно к обеду Вика совсем извелась, и ее внутреннее волнение начало отражаться на лице, грозя вскоре и вовсе выплеснуться на окружающих. Учитель понимал, что в этом случае нервную дамочку-сержанта элементарно выставят из штаба, а заодно отправят и того, кто ее привел, лейтенанта Учителя. Не трагедия, конечно, но тогда придется начинать все заново, а это время и опять же нервы.
        Выручил, как ни странно, тот, от кого этого менее всего ожидали. В начале первого мимо угрюмой очереди уверенно прошел молодой офицер в форме без знаков отличия и с папочкой под мышкой. Ни охрана, ни адъютант офицера не остановили. Адъютант лишь вопросительно взглянул на посетителя и, услышав: «Назначено на двенадцать пятнадцать», распахнул перед ним первую дверь в кабинет Алексеева. Прежде чем постучать и открыть вторую дверь, офицер притормозил, о чем-то недолго подумал и обернулся к ожидающим своей очереди ночным охотникам. Окинув внимательным взглядом Вику и просверлив Учителя, он кивнул, приглашая подойти. Медлить парочка не стала.
        - Эти со мной, - бросил адъютанту офицер.
        Возразить адъютант не посмел.
        Вот так все и сложилось. Не было бы счастья… впрочем, какое уж тут счастье, когда приходишь к начальству со слезной и заведомо нереальной просьбой? Ну, пробился без очереди - просто везение. Да и то сомнительное. Ведь Вика хотела просить Алексеева о помощи в деле Грина, а получалось, что хитрый следователь Рабинович давил ее инициативу на корню. Просить генерала в присутствии главного юридического противника было бессмысленно, зато сам этот противник-следователь мог использовать подвернувшихся бойцов как свидетелей. Мог привести их слова в качестве иллюстрации своих домыслов. Это ведь легко. Задать свидетелю какой-нибудь провокационный вопрос, а потом интерпретировать его ответ в свою пользу. Во время ареста Грина бойцы убедились, что Рабинович большой мастер на такие выкрутасы. Спрашивал так, что не имело значения, ответит Филипп «да» или «нет». Оба ответа вполне можно было считать признанием вины.
        Получалось, что ситуация с аудиенцией тоже перевернулась с ног на голову, но Вика и Учитель слишком поздно поняли, что капитан заманивает их бесплатным сыром в мышеловку. Стоя в шаге от цели, трудно отказаться сделать этот последний шаг. Вот они и не отказались.
        Когда же они очутились в кабинете, им стало понятно, что все не настолько плохо, как они думали. Все было гораздо хуже. За столом напротив генерала сидел еще и полковник Рублев, он же Дед, он же начальник Особого отдела. Увидев еще и Деда, Вика совсем сникла, а Учитель остановился у порога. Дальше идти, по его мнению, смысла не было. Лучше сразу извиниться и быстренько свалить, пока все тот же Дед не оценил ситуацию и не приказал остаться и отвечать на каверзные вопросы Рабиновича.
        - Товарищ генерал, разрешите войти? - голос капитана звучал уверенно, даже самоуверенно.
        - Что за делегация? - недовольно спросил Алексеев и перевел взгляд на Рублева.
        - Новые данные по делу Грина, - ответил Дед. - Так, Рабинович?
        - Так точно!
        - У охотников? - спросил генерал.
        Было заметно, что словосочетание «дело Грина» вызывает у Алексеева не самые приятные ассоциации.
        - Они прояснят детали. - Дед окинул взглядом бойцов.
        - Садитесь все, - приказал генерал. - Раз уж мы теперь по факту не армия, а партизанская бригада, пусть будет какая-никакая демократия. Но все равно докладывать коротко и внятно!
        - Сделали анализы, капитан Рабинович? - подсказал Дед, с чего начать.
        - Так точно. - Капитан положил на стол папку. - Здесь заключения экспертов-криминалистов и медиков. Улики подлинные. В крови у подозреваемого найдены наноботы-маркеры. Это значит, что он либо имел интимный контакт с женщиной-серпиенсом, либо все те же змеевики ввели ему маркеры через иглу, чтобы Грин не попал под зачистку энергоботов. Как известно, энергетические роботы-чистильщики улавливают присутствие маркеров и не стреляют по «своим».
        - Я просил коротко. - Генерал поморщился. - В ТТХ вражеского вооружения мы разбираемся не хуже вас, капитан.
        - В способах приобретения маркеров тоже, - добавил Дед и покосился на Вику.
        Она совсем сошла с лица, но вместе с тем к ней вдруг вернулся дар речи. Она вмиг забыла о дисциплине и выпалила, адресуя генералу:
        - Это неправда! Ведь маркеры и себе, и вам ввел сам Грин!
        Алексеев почему-то промолчал. Можно было подумать, что генерал таким образом пытается затушить инцидент, пока он не полыхнул, как ядерная вспышка. Но годилась и версия об умышленном молчании генерала. Пояснять Алексеев ничего не собирался. Пауза затянулась.
        - Вам, сержант, слова никто не давал, - спохватившись, строго сказал Дед. - Даже в порядке демократии.
        - Вам тоже! - завелась Вика. - Это какой-то заговор! Все ваши обвинения притянуты за уши! Я только не могу понять, почему Грин?! Он ведь ученый, он «Пилигрим» придумал, а вы его за это в тюрьму! Да вы после этого сами…
        - Р-разрешите?! - оглушительно пророкотал Учитель, перекрывая вопли Вики, пока она не сказала лишнего.
        - Тональность пониже и звук потише. - Генерал поморщился. - Устроили тут, понимаешь, оперу.
        - Нет, я хочу спросить… - продолжала трепыхаться Вика.
        - Сначала я. - Учитель крепко сжал ее запястье.
        Настолько крепко, что Вика умолкла, морщась от боли.
        - Все предъявленные Грину обвинения выглядят неубедительно, - начал Учитель.
        - Откуда вы знаете, как эти обвинения выглядят? - усмехнулся Дед.
        - Мы слышали, что говорил капитан Рабинович при аресте, и беседовали с адвокатом Грина. Все улики косвенные.
        - Вы что, юрист?
        - Да. В прошлом.
        - В прокуратуре работали?
        - В милиции. Участковым. В Орехово-Борисово. Коваль Василий Иванович, майор… в прошлом.
        - Ах, участковым! - Дед усмехнулся. - Тогда, конечно. Тогда, понимаю, почему найденная в кубрике Грина куртка и генетический анализ для вас ничего не значат. Но хотя бы маркеры в крови вы признаете в качестве достоверных улик?
        - Нет, - уверенно ответил Учитель. - Как маркеры попали в кровь Грина, вы прекрасно знаете. Он пытался спастись во время зачистки.
        - Мы знаем это с его же слов, лейтенант, - с молчаливого одобрения Деда ответил Рабинович. - Но не было ли маркеров в крови у Грина раньше? Может, он только сделал вид, что вводит чужую кровь себе, чтобы обмануть товарища генерала? И для чего он спас надежного свидетеля, этот ваш Грин, тоже неясно. Может быть, ради прикрытия? А уж история с неожиданным озарением насчет явки, где провокатора ждала приор стражи, вообще ни в какие ворота. В свете новых данных она выглядит как еще одно прикрытие: «Я вас предупреждал, я даже высокопоставленную змеюку вам сдал, а вы мне не поверили». Отличная крыша, не находите? Под такой не только можно спрятать тот факт, что сдал чужим программу секретной связи, но еще и переждать любые осадки, а когда прояснится, выйти на свет и уверенно пойти дальше к своей цели. Потом еще две-три провокации - и, глядишь, Грин мог бы стать главнокомандующим всего Сопротивления. Хорошо, что вовремя раскусили.
        - Это все ваши фантазии, товарищ капитан, - отчеканил Учитель. - С тем же успехом я могу утверждать, что улики ничего не доказывают, а куртка Грину подброшена.
        - И кем же, позвольте полюбопытствовать?
        - Настоящим провокатором! - едва удержавшись, чтобы не сказать: «Да хотя бы вами», заявила Вика. - Разуйте глаза! Грина подставили! И как раз потому, что он не простой боец, а ценный ученый! Это же очевидно!
        - Кстати, насчет ценного ученого! - явно переигрывая, «спохватился» Рабинович и вынул из папки листок с очередным рапортом. - Разрешите доложить, товарищ генерал?
        - Только коротко, я же просил. - Алексеев хмуро уставился на листок.
        - Это протокол беседы с сотрудниками Грина: конструкторами Тупицыным, Арифджановой и Постниковым, а также с начальником лаборатории Левченко. Если коротко, никто из них не сумел ответить на вопросы: откуда взялась идея «Пилигрима» и почему не удалось спроектировать сразу более мощный образец? По-моему, вывод очевиден. Идею Грину подкинули его хозяева, серпиенсы, а низкая мощность стала гарантией их безопасности.
        - А по-моему, все еще проще, - возразил Учитель. - Грин гений, а малая мощность служила гарантией безопасности для испытателей. А штабу не надо было спешить и пытаться выиграть войну с помощью «сырых» образцов.
        - Поучи еще воевать, участковый, - буркнул Алексеев, впрочем, не сердито, а скорее удрученно.
        Все обернулись к генералу и взяли вежливую паузу. Алексеев помолчал немного и поднял взгляд на Деда.
        - Вообще-то, лейтенант в чем-то прав. Твой капитан больше фантазирует, чем доказывает. Что-нибудь внятное, неопровержимое, словно атомная хронометрия, у него есть?
        - Так точно, товарищ генерал. - Дед строго взглянул на капитана: «Выкручивайся, фантазер, да смотри у меня!»
        - Разрешите доложить. - Рабинович вновь обратился к содержимому заветной папки. - Как вы и просили с хронометражом. Первый факт: Грина не было в расположении штаба и вообще в командном бункере с девяти пятидесяти до десяти пятидесяти шести. То есть в момент проведения операции группой Воронцова. Есть показания свидетелей и записи камер внутреннего наблюдения. Вот распечатка: в аналитический зал Грин вошел за четыре минуты до часа «Ч», а вышел из штабного отсека за час десять. Шестьдесят шесть минут отсутствия. Где? На записях с камер слежения он фигурирует в коридоре у штаба, а затем появляется сразу в коридоре у зала. Однозначно, в бункере его не было. То есть, простите за очередную «фантазию», он был на явке, спасал подставленную было для убедительности хозяйку.
        - Это в день «Д», - вмешался Учитель. - А раньше? Если Грин шпион, именно он должен был фигурировать еще в трех эпизодах, связанных с нашей группой. Это как минимум. Если у него найдется алиби хотя бы на один из эпизодов, ваша версия разваливается к черту, коллега.
        - У него нет алиби ни по одному эпизоду, - невозмутимо ответил Рабинович. - Факт номер два: встреча провокатора с хозяевами за две недели до дня «Д» на Кузнецком, первая проваленная явка нашей разведки, одновременно произошла утечка списков. Грина полдня не было на рабочем месте. С его слов, он был на медобследовании. Проверка показала, что он действительно был в медотсеке, но только до одиннадцати. На службу прибыл в четырнадцать десять. Факт номер три: за четыре дня до дня «Д» вечером в Бутово сгорела вторая явка. На видеозаписи, полученной от вашей группы, вновь фигурирует провокатор. Грин в это время якобы был дома. Свидетелей нет.
        - Но откуда у него взялись данные по явкам и списки?! - нервно теребя воротник, спросила Вика. - Он не имел доступа к такой информации. Он же ученый, кроме «Пилигрима», его ничто не интересовало!
        - Это мы выясним, не сомневайтесь. Теперь факт номер четыре: когда группа Воронцова попала в засаду под мостом через Сходню, Грин якобы вышел проверить что-то насчет спутников, охрана не сумела пояснить, что конкретно. Но факт зафиксирован, Грин выходил наверх, и его нигде не могли найти. Отсутствовал он ровно час, с полудня до тринадцати ноль-ноль. Вы попали в засаду около половины первого, так, лейтенант?
        - Так, но… где база, а где Тушино! - Учитель недоверчиво покачал головой. - Не успеть даже по МКАД с мигалкой! При всем желании не успеть. Не в коконе же он домчался?
        - Интересная мысль, лейтенант Учитель. - Рабинович усмехнулся. - Спасибо за подсказку.
        - Там машины были! - запротестовал Учитель. - Обыкновенные, человеческие.
        - Где? Под мостом? Вы, насколько я помню из рапорта, видели провокатора пешим, в компании серпиенсов.
        - Ну, да, так и было. - Учитель понял, что проигрывает, и слегка засуетился. - Но перед этим мы проследили, как он вышел из своего дома и поехал к куполу на «Лексусе»!
        - А в дом он как попал?
        - Мы не видели. - Учитель замялся. - Там, наверное, и был.
        - Или прилетел в коконе, высадился на крыше и спустился вниз? Чем не вариант? Что молчите, Учитель?
        - Шли бы вы с вашими фантазиями! - не выдержал Учитель.
        - Не расслышал, извините? - Рабинович победно взглянул на охотника.
        - Вариант, говорю, - буркнул, багровея от злости, Учитель. - Вы правы. Вопросов больше не имею.
        - Вот и чудненько… коллега, - капитан перевел торжествующий взгляд на генерала.
        Алексеев сидел, по-прежнему глядя в стол, только теперь он выглядел не просто угрюмым, а был мрачнее тучи.
        Видимо, несмотря на обилие сомнительных вводных, в целом версия Рабиновича показалась генералу убедительной. И это означало, что вина Грина практически доказана. Конечно, все это еще будет рассматриваться трибуналом, будут проводиться допросы, доследования и прочие процедуры, но исход, по мнению Алексеева, был ясен уже сейчас. Обвинительный приговор и наказание по законам военного времени.
        Чего, собственно, этот сумасшедший ученый и добивался.
        - И последний факт, если разрешите, товарищ генерал, - Рабинович положил на стол еще один листок.
        - У? - Алексеев поднял взгляд на капитана, но включился не сразу. - А-а, докладывай.
        - Это перевод сообщения, посланного Грином приору стражи сразу после того, как группа Воронцова вышла на охоту. - Капитан вынул из кармана коммуникатор. - А это оригинальная запись.
        Он включил воспроизведение. Сообщение было коротким, из трех отрывистых фраз, но все поняли, о чем речь и без перевода или расширенных пояснений. Провокатор предупреждал хозяйку об опасности. Голос Грина, хоть и полушепот, узнали также все, кроме Деда, который с ним лично так и не встретился.
        - Сержант Афанасьева, узнаете голос?
        - Я… - Вика замялась, - да, наверное, но… Грин не знает языка серпиенсов!
        - Вы уверены? - Во взгляде Рабиновича угадывалась насмешка. - То, что он шептал вам нежности по-русски, ничего не значит. Со своей хозяйкой он, как вы слышите, шепчется на языке серпиенсов. Кстати, вполне приличное произношение.
        - Он… не знает языка! - заупрямилась Вика. - Вы…
        Она осеклась, чтобы не разрыдаться.
        - В виртуальном пространстве чужаков можно обучиться их языку буквально за неделю. Мне даже известны случаи, когда люди осваивали язык серпиенсов за сутки. Как думаете, сколько времени могло потребоваться на это Грину, ценному ученому и гению, как вы утверждаете? Один выходной?
        - Он… не мог… предать! - прошептала Вика едва слышно из-за сдавившего горло спазма.
        Рабинович в ответ на ее фразу только пожал плечами. Учитель снова взял Вику за руку и сжал, но на этот раз не крепко, просто чтобы поддержать в трудную минуту. Алексеев оторвал взгляд от столешницы и посмотрел сочувственно, но коротко. Взглянул и снова опустил глаза. Разглядывать расстроенную женщину - ни удовольствия, ни пользы, только самому расстраиваться. Военные тоже бывают сентиментальными.
        - К сожалению, вы слишком долго отсутствовали, сержант, - с ноткой участия сказал Дед. - Люди меняются.
        Вика, не спрашивая разрешения, тяжело поднялась и направилась к выходу.
        - Разрешите идти? - вскочив, спросил Учитель как бы и за себя, и за Вику.
        - Идите. - Генерал кивнул. - И присмотрите за ней, лейтенант. Это не приказ, личная просьба. В том смысле, что… поддержите.
        - Понимаю. - Учитель кивнул и покосился на Рабиновича. - Поддержу. А присмотреть, как я понимаю, найдется кому и без меня.
        - Идите! - Генерал поморщился.
        Когда за охотниками закрылась дверь, полковник Рублев едва слышно вздохнул и одобрительно посмотрел на капитана: «Таки не подвел, молодец». Рабинович, в свою очередь, указал взглядом на Алексеева и вопросительно поднял одну бровь: «Генерала убедили?» Дед кивнул: «Похоже на то». Капитан кивнул в ответ: «Хорошо».
        Теперь, по мнению младшего особиста, ничто не мешало довести дело до финала. Старший особист был настроен менее оптимистично. Дело Грина только начиналось, и до развязки в нем было ох как далеко. Месяца два, а то и больше, даром что война и трибунал не склонен затягивать с приговорами. А что произойдет за этот срок, как повернется ситуация, Дед загадывать не решался.
        Ведь проблема заключалась не в том, что Алексеев или «народные адвокаты» станут мешать ходу процесса. Нет, ничего такого не будет, Дед был уверен. Проблема заключалась в самом Грине. Слишком уж спокойно отнесся он к аресту и выдвинутым обвинениям. Чересчур спокойно. И это озадачивало Деда больше всего. Давно известно, что неоправданное затишье бывает перед бурей, а слишком сильный отлив предвещает цунами. Что сулит странное олимпийское спокойствие Грина, понять было трудно, но Дед не сомневался, что ничего хорошего. И возможно, настолько «ничего хорошего», что унести бы вовремя ноги!
        10. Москва, октябрь 2014 г
        Странные люди, нелогичные правила и законы, а еще - загадочные скрытые возможности. Примерно так сформулировала для себя Арианна Дей вывод из полуторамесячных наблюдений за жителями Москвы и вообще центральной зоны Евразии. «Букет» получался крайне противоречивый, будто бы вместе с гвоздиками в вазу поставили ветку полыни, а потом еще и засунули пару огромных листьев хрена, того самого растения, на которое так любят ссылаться местные острословы. Арианна уже неплохо владела местным языком, но пока так и не поняла, почему упоминание этого растения считается почти неприличным. Почему не упоминание морковки, огурца или баклажана? Впрочем, сейчас Арианна размышляла не об этом. Ей никак не удавалось разгадать зашифрованный в «букете» ребус, и это ее крайне тревожило. Особенно тревожили эти зеленые лопухи с двойным смыслом - скрытые возможности людей.
        Арианна была практически убеждена, что серпиенсы недооценили способности аборигенов, и поэтому потери оккупационных сил оказались настолько велики. Пока что приор стражи не озвучивала свои сомнения, но теоретически была готова это сделать, как только разгадает «ребус». Зачем? Элементарно. Чтобы вернуться хотя бы в Лондон. А еще лучше прямиком домой. Арианне порядком надоело скитаться по присоединенным территориям.
        Цель стоила любых усилий и любого риска, поэтому Арианна не задумывалась о шуме, который поднимется, если она донесет свои выводы до Правителя Земли-216 Магнуса Арта или вовсе до Первого наместника Великого Дракона в присоединенных мирах. Вернее, задумывалась, но считала скандал неизбежным побочным эффектом. А раз он неизбежен, зачем о нем думать?
        Оставалось расшифровать догадки, тщательно их обдумать и превратить мутные доводы в безупречные аргументы.
        В первую очередь Арианна полагалась на свой ум и опыт, но не только на них. Еще она серьезно рассчитывала на помощь Гюрзы и других помощников из числа людей. Да, да, высокомерная, как и все серпиенсы, приор стражи рассчитывала на помощь аборигенов. Как говорят эти самые люди: «Невероятно, но факт». За один только подход к проблеме Арианну могли распять и смешать с грязью, но приор не собиралась посвящать сородичей в тонкости своего расследования. Она собиралась озвучить лишь окончательные выводы. А до того она была намерена действовать исключительно в одиночку. Если не считать участвующих в деле людей. Но люди участвовали лишь как исполнители, не вникая в суть расследования, к тому же были фанатично преданы Арианне, а потому надежны. Как она верила.
        Во всяком случае, Гюрза, при всех его человеческих странностях, казался вполне надежным агентом и неплохим советчиком. Он своенравен и амбициозен, но Арианна была склонна закрывать глаза на недостатки агента до тех пор, пока он ей полезен.
        И Гюрза, похоже, это понимал. Нет, он не старался лезть из кожи вон, доказывая свою полезность. Он не грузил хозяйку лишней информацией, не старался преподносить свои достижения как некие подвиги и не сетовал на трудности, которые ему приходится преодолевать, чтобы добыть нужную информацию или организовать очередную каверзу в стане Сопротивления. Он просто работал не покладая рук, деловито и сосредоточенно. Именно это качество Гюрзы и привлекало Арианну более всего. Для человека агент был очень хорошим исполнителем. Да что там лукавить, редко какой серпиенс умел так грамотно и эффективно строить свою работу. Разве что члены Единой ложи Великого Дракона, одним из которых являлась и Арианна. Но на эффективной работе элиты далеко не уедешь, равно как и наоборот - невозможно построить идеальную Империю, если всерьез строительством занимаются лишь рядовые подданные. Нужен единый созидательный порыв. Ложа пыталась донести эту мысль до всех кланов и Правителей всех миров, но, как все более убеждалась Арианна, чаще всего - безуспешно.
        Серпиенсы цеплялись за устаревшие стереотипы, не желали вникать в суть проблем, неизбежно возникающих в каждом присоединенном мире, и отказывались даже на секунду представить, что аборигены могут оказаться если не умнее, то хотя бы хитрее завоевателей. Причем серпиенсы отказывались поверить в это, даже неся огромные потери.
        Арианна вспомнила августовский кризис и внутренне содрогнулась. Косность боевых приоров едва не обернулась катастрофой. Да, восстание людей закончилось их поражением, поскольку было заведомо обречено на провал, этому немало посодействовала сама Арианна и ее агентура. Да, общие потери серпиенсов были ничтожны в сравнении с потерями людей. Да, жертвы были не напрасны; в результате подавления мятежа было уничтожено больше половины личного состава партизан, выведена из строя вся их военно-техническая база и разрушена практически вся инфраструктура подполья. Это был успех, ради которого стоило пожертвовать сотней-другой соплеменников. Даже несколькими тысячами, как это и произошло в действительности. Но из всего, даже из относительного успеха, следует извлекать уроки, а приоры боевых отрядов так и не сделали из августовского мятежа верные выводы. Они объявили об очередной полной победе и отправились в метрополию получать награды из рук Первого наместника.
        Только Арианна никуда не поехала. Во-первых, при дворе Великого Дракона ее не особенно ждали, а во-вторых, она была убеждена, что гордиться ей пока нечем. Устранив угрозу вооруженного Сопротивления, серпиенсы так и не докопались до корней проблемы. До того самого корневища загадочного растения «хрен», которое символизирует скрытые возможности и запредельное упрямство людей, обитающих на присоединенной территории номер 216. Корневища длинного и хрупкого, а потому извлекаемого с огромным трудом, аккуратно и без спешки. Либо не извлекаемого, а просто уничтожаемого прямо в земле химикатами и огнем, как это случилось на Земле-198. Арианна отлично помнила ту Землю и ее аборигенов. Они были гораздо сильнее жителей территории 216, но им не хватало хитрости и гибкости мышления. Поэтому они проиграли и в результате исчезли с лица собственной Земли, как будто никогда и не существовали. Это был единственный случай в истории, когда Великий Дракон отдал приказ уничтожить такое количество рабочей силы, но у императора просто не оставалось иного выбора. Аборигены грозили не столько нанести поражение войску
серпиенсов, сколько подорвать веру бойцов армии Великого Дракона в собственную непобедимость.
        Сейчас Арианна видела схожую угрозу, но только подрыв веры в себя грозил не бойцам, а элите Империи Великого Дракона. Пока это было неочевидно, угроза затаилась на недосягаемых глубинах, но она существовала, и приор стражи вознамерилась вытащить ее на поверхность. Вытащить и уничтожить на глазах у Совета Правителей и самого Первого наместника. А уж после разговаривать с ними о наградах и вести дискуссии о верности курса Ложи на сплочение нации в едином созидательном порыве.
        И в этом благородном деле приору стражи должен был помочь Гюрза. Самый сообразительный и талантливый из всех агентов-аборигенов (и серпиенсов, да не покарает Великий Дракон за такую ересь), когда-либо работавших на Арианну Дей.
        Арианна сложила руки на груди и отвернулась от окна. Зарядивший еще рано утром унылый осенний дождик успокаивал и помогал сосредоточиться, но не вечно же смотреть в окно. На такую роскошь у приора не было времени.
        - По правде, я считала твой замысел чистой авантюрой, Гюрза. - Арианна задумчиво уставилась на шпиона. - Но ты доказал, что хорошо разбираешься в психологии сородичей и умеешь блестяще моделировать ситуации. Единственное, что меня не устраивает - выбор объекта. Я запретила тебе трогать Грина, но ты нарушил мой приказ. За это ты будешь наказан.
        - Я уже объяснял вам, госпожа, почему выбор пал на Грина, - спокойно ответил Гюрза. - Таково было требование момента. Вы находились в серьезной опасности, ваши стражники фактически предали вас. У меня не оставалось времени для поисков другого кандидата, я должен был бежать к вам на помощь.
        - Ты не смеешь обвинять серпиенсов, человек. - Арианна не повысила голос, но в ее словах все равно угадывалась угроза. - То, что произошло в квартире на семьсот второй улице, разбирать не тебе. И насчет отсутствия выбора ты лукавишь. Тебе захотелось подставить именно Грина, и ты сделал это, несмотря на мой запрет. Ты будешь наказан.
        - Как пожелаете, госпожа. - Гюрза не боялся наказания, поскольку не верил, что оно будет суровым, это было видно по взгляду агента. Он смотрел на хозяйку спокойно, без типичного для обреченных людей страха либо вызова во взгляде.
        - Позже, - сказала Арианна.
        Гюрза на это и рассчитывал, без сомнений. Но никакого вздоха облегчения или какого-нибудь едва заметного проявления эмоций Арианна от агента не дождалась. Все-таки удивительным человеком был этот Гюрза! Арианне он, определенно, нравился.
        Приор мысленно осеклась и поспешила исправиться. Нет, нравился не он сам, а вот эта его твердость характера, мужество и глубокий ум. Вкупе с надежностью - лучшие качества настоящего мужчины.
        Арианна снова себя одернула. При чем тут «настоящий мужчина»?! Гюрза был всего лишь человеком! Возможно, одним из лучших представителей своего вида, но только человеком, существом низшего порядка… и все-таки в нем было очень много того, что редко встретишь в мужчинах любого вида.
        Арианна предприняла новую попытку сосредоточиться на деле, и это ей, наконец, удалось.
        - Люди не должны убить Грина, пока я не дам разрешения.
        - Люди не станут спрашивать…
        - И ты это обеспечишь! - перебила дерзкого Гюрзу хозяйка. - Обоснуй свое требование необходимостью доследования или тем, что нужно выявить связи провокатора. Можешь действовать как угодно. Мне важен результат. Грин должен прожить еще хотя бы месяц.
        - Не понимаю, госпожа. - Гюрза едва заметно поморщился. - Зачем?! Вина Грина полностью доказана. Уничтожив его руками Сопротивления, мы блестяще решим сразу две задачи: окончательно ослабим научный потенциал подполья и одновременно закрепим взаимное недоверие среди партизан. То есть сделаем еще один удачный ход, который подтолкнет Сопротивление к полному развалу.
        - «За деревьями не видеть леса», кажется, так звучит ваша пословица? - Арианна снова подошла к залитому дождем окну. - Ты решаешь ближайшие задачи, Гюрза, а я решаю задачи стратегические. Мне нужно, чтобы Грин прожил еще месяц. Какие еще требуются вводные?
        - Никаких, госпожа, - нехотя согласился агент. - Я сделаю все, что в моих силах, но ручаться за успех не стану. Если бы вы намекнули на причину своего интереса к этому сумасшедшему ученому, возможно, я и сумел бы…
        - Месяц, Гюрза, - вновь перебила его Арианна. - Это в твоих интересах. Если Грин умрет раньше, в тот же день не станет и тебя.
        - Понял, госпожа. - Гюрза помрачнел. - Что-нибудь еще?
        - Да, Гюрза. - Арианна обернулась и кивком указала на небольшую серую «таблетку» - по размерам чуть больше пуговицы от сорочки, - одиноко лежащую посреди пустого письменного стола. - Спрячь это в камере у Грина.
        - Что это? - Гюрза взял вещицу двумя пальцами. - Жучок?
        - Не важно.
        - Госпожа! - едва сдерживая гнев, возмутился Гюрза. - Я не смогу пронести в бункер этот гаджет, если не буду знать, как он работает!
        - Сможешь. - Арианна неожиданно щелкнула пальцами.
        «Таблетка» почти мгновенно «растворилась», а вернее - рассыпалась в пыль прямо в пальцах у Гюрзы. Агент растерянно взглянул на свои пальцы, потер их, будто пытаясь избавиться от прилипшей грязи, затем опустил руку и взглянул на хозяйку.
        - Чтобы избавиться от этой агломерации наноботов, тебе следует в определенном порядке постучать по твердой поверхности указательным пальцем. Три стука, длинная пауза, два, короткая пауза, четыре, длинная, три. Запомнил?
        - И они снова сцепятся в эту… пуговицу?
        - Да, Гюрза. Соединятся и вновь станут тем, чем были, - небольшим психотронным излучателем и одновременно жучком с выходом в нашу виртуальность.
        - Не получится. - Гюрза помотал головой. - На Грина ваши психотронные песни не действуют.
        - Эти подействуют, - уверенно заявила Арианна. - Я пошла на уступку, Гюрза, удовлетворила твое любопытство. За это ты будешь наказан еще раз.
        - Двум смертям не бывать, одной не миновать. - Агент едва заметно усмехнулся. - Вы надеетесь, что Грин наслушается ваших шаманских завываний и начнет бредить вслух?
        - Больше никаких вопросов, человек. - Арианна холодно взглянула на Гюрзу. - Иди.
        Агент умело скрыл эмоции, поклонился и вышел из главной комнаты очередной явочной квартиры. Арианна же вновь отвернулась к окну.
        Все-таки этот Гюрза был не мужчиной, а неотесанным мужланом. Невыносимо дерзким и отвратительно грубым. Сравнивать его с серпиенсом было ошибкой. Ни один серпиенс, даже если захочет, не сможет быть настолько нетактичным, непочтительным и резким. Особенно в разговоре с высоким начальством. Ни один серпиенс не опустится до того, чтобы вести себя с женщиной, как варвар: не станет навязывать свои условия и возмущаться. Ни один серпиенс!..
        И только Звездная мать Великого Дракона знает, как это скучно!
        Приор стражи подняла взгляд к хмурому небу неприветливой Земли-216 и грустно улыбнулась. Да, Звездная мать знала все и обо всем. В том числе и о потаенных мыслях Арианны, женщины-воина, до сего дня не встретившей ни одного достойного мужчины.
        Среди особей своего вида.

* * *
        Полтора месяца безделья, что может быть хуже? Только полтора года бесполезной работы. Хотя нет, какая-то польза была. Накопился опыт, отшлифовалась тактика, исчез страх перед непобедимым, казалось бы, противником. Но результат… обняться и плакать.
        Воронцов в сотый раз за день разобрал пистолет, собрал, зарядил и сунул, наконец, в кобуру. Надоело. Простые занятия уже не отвлекали от тягостных размышлений. А поразмыслить было о чем. И о причинах разгрома, и о новом карликовом Сопротивлении, отличном от старого, как бонсай в горшочке отличается от полноценного дерева, и о пасмурной погоде в группе.
        После того как и Вика, и Учитель заняли оборону по другую сторону баррикады, учебно-тренировочный процесс разладился, а совместный досуг вообще остался в прошлом. Будь у группы возможность выйти в рейд, дело, возможно, и пошло бы на поправку, но штаб отменил все операции «вплоть до особого распоряжения». Проще говоря, Сопротивление легло на дно. Никто не знал, надолго ли, но, судя по слухам, как минимум до Нового года.
        Воронцов понимал, что иначе нельзя, что нужно зализать раны, перестроить систему, выработать новую тактику и восстановить связи между региональными штабами, на все это требовалось время. Понимал и все равно злился. Безделье достало хуже мыльной оперы.
        Ночных охотников изредка отправляли в «сухую» разведку, иногда привлекали к обучению новобранцев - в большинстве своем мальчишек-сирот, неуправляемых и не признающих никого, кроме охотников, и один раз все группы поучаствовали в командно-штабных учениях, во время которых изображали условного противника. Вот и все дела за шесть недель.
        Даже у выживших штабных и бойцов караульных отрядов было больше развлечений. Штабные куда-то ездили, говорят, даже в регионы, «решать вопросы» с окружными штабами, а караульные были заняты выполнением своих прямых обязанностей и заодно помогали строить новые линии укреплений. И только охотники плевали в потолок, рубились в компьютерные игры или резались в карты, кому что ближе.
        Или же, вот как Воронцов, грели голову, размышляя, кто виноват и что делать? Майор понимал, что ответы на эти вопросы найдут и без него, для каждой работы есть специально обученные люди, но мысли все равно лезли в голову, и избавиться от них Ворон не мог, не получалось.
        «Учитель заразил! - Воронцов переместился на койку и улегся, заложив руки за голову. - Это ведь он у нас большой мыслитель и оратор. Еще и слова такие находит, скотина, аж все внутри переворачивается. Душа, понимаешь ли, с дырой. А ты заглядывал в нее, ментяра? Думаешь, если участковым был, так научился людей насквозь видеть? Нет, Василий Иванович, опыт опытом, а чтобы стать настоящим психологом, надо этому учиться. Книжки умные читать, лекции слушать, практиковаться под контролем профессоров всяких. Или иметь талант. А просто ходить по квартирам и нос всюду совать - это не учеба. Это все равно что поторговать пару лет книжками на рынке, а потом заявить, что ты великий критик и на ощупь умеешь определять, хорошо написана книга или плохо. Так что ошибаешься ты, Учитель, нормальная у меня душа, без дырок. Просто тебе никак не удается в нее заглянуть, вот ты и ехидничаешь от огорчения. И насчет Вики ты ошибаешься. Симпатичная девчонка, спору нет, только не моего фасона. А что касается парня ее… не знаю, Учитель, не знаю. Может, вы с Викой и правы, может, подстава все это. Если провокатор к делу руку
приложил, вполне реально, что понапрасну на Грина наехали, козлом отпущения сделали. А провокатор, сука, на такие подлости горазд, это факт. С другой стороны, улики вроде бы убедительные, да и не может ошибаться вся контрразведка разом. Ну ладно, Рабинович этот выслуживается, авторитет хочет на громком деле заработать, но ведь Деду ничего такого не нужно, да и другие особисты к Грину особых претензий не имеют. Чего ради засуживать героя, да еще изобретателя «Пилигрима»? Нет, ребята демократы, все-таки что-то тут нечисто».
        Этот мысленный спор с Учителем был уже не первым, но, пожалуй, впервые Воронцов думал без раздражения и вообще без лишних эмоций. Будто бы сидел с Учителем за столом, попивал неспешно водочку и беседовал. Раньше такое часто бывало. Почти после каждого рейда. По чуть-чуть для снятия стресса и «за жизнь». Расслабляло не хуже баньки. А если удавалось совместить, получалось вообще замечательно.
        Майор вздохнул. Все изменилось. Новая база надежнее и современнее измайловской, но уюта в ней нет совершенно. В каждом кубрике душ, кругом пластиковые стены, потолок, пол, мебель… и ни сауны, ни клуба, ни курилки какой-нибудь. Можно, конечно, посидеть в столовой, никто не запрещал, но там ведь по душам не поговоришь; гулко, пусто, неуютно. Да и Учитель не горел желанием общаться с командиром. Все больше с Викой время проводил, опекал ее, рапорты в защиту Грина помогал строчить, беседы всякие с ней вел. Короче, «нас на бабу променял». Товарищ называется!
        Троекратный стук в дверь отвлек майора от горьких мыслей. Воронцов сел на койке и попытался отогнать хандру и слюнтяйские мыслишки. Если за дверью был кто-то из бойцов или новобранцев, Ночному Потрошителю следовало выйти к ним с суровым лицом и окинуть тяжелым командирским взглядом.
        Выходить не потребовалось. Дверь распахнулась, и в кубрик, не спрашивая разрешения, вошел Учитель. Легок на помине!
        - Привет, - Ворон кивком указал на стул.
        - Без предисловий, Ворон, - лейтенант был чем-то встревожен, - некогда распространяться. Есть информация, что к нам в гости собрались особисты.
        - Ну и что? - Воронцов качнул головой. - В первый раз, что ли? Уточнят, чего им надо, и все дела.
        - Они не уточнять идут. - Учитель закрыл дверь, поставил стул почти вплотную к койке и уселся на него верхом. С такого расстояния майор мог услышать даже самый тихий шепот. Учитель на него и перешел: - Они за Викой идут.
        - Сдурели?! - Ворон едва не подпрыгнул на койке. - Что за чушь?!
        - Предполагаемое пособничество. - Учитель схватил Ворона за плечо. - Возмущаться позже будем, ладно? Времени в обрез. Вику я проинструктировал, теперь твоя очередь.
        - В смысле? - удивился Ворон. - Хочешь, чтоб я тоже ее проинструктировал? Или меня хочешь уму-разуму научить?
        - Ты не закипай, а выслушай, - спокойно предложил Учитель. - Ты командир, на твою власть я не покушаюсь, но сейчас другая ситуация, не служебная и не боевая. Сейчас мой жизненный опыт ценнее твоего, поэтому надо сделать, как я скажу. Иначе Вику привинтят к этому делу так, что устанешь отвинчивать.
        - Хоп. - Ворон прекратил обиженно хмуриться и шлепнул по подставленной Учителем ладони. - Излагай…
        Излагал Учитель просто, внятно и логично. Ворон даже не сделал ни одного замечания, хотя кое-какие вопросы по ходу пьесы у него возникли. Закончив, лейтенант испытующе взглянул на командира.
        - Согласен?
        - Один вопрос. - Ворон ответил таким же взглядом. - Ты уверен, что Грин невиновен?
        - Грина подставили, сто процентов. - Учитель говорил уверенно, как о том, что Земля вращается вокруг Солнца. - И сделал это тот, кого мы с тобой так и не сумели ни поймать, ни уничтожить.
        - Вот скотина! - Ворон сжал кулак. - Удавлю голыми руками!
        - Пока задача другая - не допустить, чтобы Грина засудили. Или хотя бы спасти его от смерти. Первое у нас вряд ли получится, зато второе, думаю, реально, если мы все выдержим этот экзамен на актерский факультет. Запомнил, что делать?
        - Да, Учитель. - Ворон усмехнулся. - Или ты хочешь написать мне роль?
        - Ты и сам напишешь. - Учитель хлопнул Ворона по плечу. - Я ведь знаю, что внутри ты совсем другой, командир.
        - Опять ты… - Майор поморщился. - Давай, без психоанализа, ладно?
        - Ладно. Все, я сваливаю. К тебе они обязательно зайдут, поставят в известность, как непосредственного начальника. Дед их выдрочил так, что можно устав сверять. Так что ты уж удивись понатуральнее, повозмущайся. И все такое.
        - Не учи отца детей строгать. - Ворон махнул рукой. - Свободен!
        - Группе сам скажешь?
        - Сам. - Воронцов встал и привел в порядок форму. - Они в курсе твоих идей?
        - Нет, командир. Только мы трое. Так будет надежнее. Я им доверяю, но…
        - Понял, понял. - Ворон бросил на столик номер «Максима» пятилетней давности и раскрыл его на разделе «топ-сто» красоток года. - Это девчонок чем больше, тем лучше, а заговорщиков должно быть по минимуму. Дожили!
        - Мы ведь не революцию затеваем, командир. Правду отстоять пытаемся.
        - Раз сказал, что согласен, отползать не стану. - Майор уселся за столик и мотнул головой. - Исчезни!
        11. Москва, октябрь 2014 г
        Кто придумал отделывать стены и без того мрачной камеры-одиночки в стиле «мелкая бетонная волна», она же «крупная терка»? Закрыть бы этого «дизайнера» на годик в таком интерьере, а после побеседовать. Как бы он запел? А после него на месяц запереть здесь сантехнического гения-минималиста, который вмонтировал в углу камеры «очко», а над ним, в полуметре от пола, вывел кран. Смывать такая конструкция смывает, куда ей деваться, а вот для гигиенических процедур не годится вовсе. И откидная деревянная шконка вместо кровати, это для чего? Для пущего психологического эффекта? Но самое нелепое изобретение - треугольный в сечении брусок, прибитый в головной части прокрустова ложа. Это что, адская подушка? Единственное, что не удручало - матрас. Допотопный, ватный, «уссатый-полосатый», как шутили в детском летнем лагере, но если его хорошенько поколотить, вполне мягкий. В сравнении с дощатой шконкой.
        С другой стороны, хотя бы так. Не в сырой яме на соломе. Да и кто обещал, что будет легко?
        Грин в стотысячный раз измерил камеру шагами. Пять поперек и семь от двери до слепого «окошка» - на самом деле вместо окна красовалась вентиляционная решетка (а какие могут быть окна в заглубленном на двести метров бункере?). Хоромы были, как говорится, не царские. Но теснота камеры компенсировалась отсутствием тех, с кем можно было толкаться боками. То есть сокамерников.
        Поначалу Грина этот факт вполне устраивал, никто не мешал ему детально поразмыслить над ситуацией. Но недели через три, когда все детали были обсосаны до блеска, а следователи почти перестали таскать Грина на допросы, Филиппу стало до одури скучно и даже тоскливо. А еще в голову начали лезть глупые сомнения. Редкие беседы с голосом извне все сомнения отгоняли, но проходило какое-то время, и трусоватые мыслишки возвращались. Ведь предвидение предвидением, а что ждет Грина в долгосрочной перспективе начавшейся новой жизни, не было известно ни ему самому, ни его загадочному советчику.
        К исходу шестой недели заточения Филипп скис окончательно и начал обдумывать, как поизящнее выкрутиться из ситуации, а к середине седьмой - был почти готов признаться, что «не верблюд». Он хорошо представлял себе, какой будет реакция особистов, даже видел во сне их ухмыляющиеся физиономии. Он знал, что ему никто не поверит. Но Грин надеялся, что информация о его слюнтяйстве и слезных мольбах дойдет до Алексеева, и тот поймет, что Филипп передумал спасать человечество, то есть генералу пора вмешаться и спасти самого незадачливого «спасителя».
        Да, будет стыдно, Грин это осознавал. Да, он слишком глубоко «вкрутился» и «выкручиваться» теперь будет нелегко. Да, его вряд ли выпустят на свободу, скорее переведут в другое изолированное помещение - для сумасшедших. Но там будет хотя бы шанс выжить. А здесь дело явно шло к «вышке», и никаких шансов избежать столь печальной развязки у Грина, похоже, не было.
        Тогда, в середине седьмой недели, Грина остановила серьезная выволочка, устроенная голосом извне. Виртуальный душеприказчик едва не взорвал Грину мозг, рассказывая, насколько важна его миссия, и пытаясь убедить, что, кроме Филиппа, в мире не найдется никого, кто способен освободить человечество от губительной инертности и трусости, а заодно - заставить чужаков осознать, что им не место на нашей Земле, а потому следует вернуться восвояси. Большую часть пламенной речи Грин пропустил мимо ушей, вернее, мимо сознания, но кое-какие яркие моменты все же зацепились за извилины и заставили Филиппа слегка взбодриться. Ненадолго, дня на три, но все-таки. По крайней мере, последний день октября Филипп встретил все таким же кислым, вялым и сломленным, но пока непобежденным.
        Грин взглянул на часы. 31 октября 2014 года, девять утра. Очередной день в заточении, пожалуй, только датой и отличался от всех предыдущих. Хотя нет, не только датой. Сегодня у Вики был день рождения. Самый любимый ее праздник. Вот только вряд ли она его отмечает. Какой смысл? Ведь нет ни настроения, ни компании, ни, соответственно, подарков.
        Это случилось впервые за все пять лет знакомства. Грин не поздравил Вику с днем рождения. Да и если б поздравил, была бы она рада? Если поверила в предательство - нет, если все еще думает, что Грин попал под раздачу, - да. Как можно узнать? Никак.
        Поначалу к Грину пускали хотя бы адвоката, но в последнее время изоляция стала вообще глухой. Даже следователи будто бы решили забыть о Филиппе и сдали все свои полномочия одному Рабиновичу. А с этим скользким типом поговорить о чем-то кроме сфабрикованного дела было нереально. Даже о погоде за просто так не расскажет, сволочь. Обязательно предложит меняться. Ты мне о своей подрывной деятельности, а я тебе о температуре и давлении в Подмосковье. А если хочешь узнать, как в Москве с погодой, тогда будь любезен и вовсе чистосердечное признание подписать. Не желаешь подписывать? Твое право. Тогда и с прогнозом обломись.
        Так что узнать, как там Вика, Грину не светило, а передать ей весточку, хотя бы в одно предложение: «Поздравляю с днем рождения, Пух» - не светило в квадрате.
        Грин прошелся по камере в сто тысяч первый раз и остановился под решеткой вентиляции. Обычно здесь можно было худо-бедно подышать, но сегодня из вентиляционной шахты не дуло вообще. Вот еще одно отличие нового дня. Просто событие! К чему бы это? Может, отпустят?
        Грин горестно хмыкнул. Если назвался груздем и полез в кузов, то будь готов к тому, что дальнейший путь лежит только в рассол. Вернуться в лес, под уютное покрывало прелой листвы, не получится.
        Грин поймал себя на мысли, что вновь возвращается к избитой теме, попытался переключиться, но болото уныния держало крепко и засасывало все глубже. Недель пять назад отвлечься помогали какие-нибудь упражнения, вроде приседаний или отжиманий от пола, ближе к середине октября Филипп запел - громко, фальшиво, путая слова, - это тоже помогло, и тоже ненадолго. Как быть теперь, Грин придумать не мог. Биться головой о стену?
        «Хоть бы голос очнулся, поговорили бы о чем-нибудь. - Грин горестно вздохнул. - Или новости рассказал бы, дал пищу для размышлений. Эй, голос, слышишь меня? Поговори, будь человеком! Или музыку послушай и мне внуши. Трудно, что ли? Эх, ты… чурбан ты виртуальный, а не человек! Никакой от тебя пользы на самом деле».
        Грин сердито протопал к двери, затем к койке, но не завалился на жесткое ложе, а встал как вкопанный, словно ему крикнули «Замри!». Он явственно различил какой-то посторонний звук, напоминающий звон. Причем звук был довольно мелодичным, будто бы где-то вдалеке звенел серебряный колокольчик.
        «И это, по-твоему, музыка? - Грин мысленно усмехнулся. - Красиво, не спорю, но нельзя ли добавить инструментов и нот?»
        Голос на просьбу не отреагировал. Звук по-прежнему был «серебряным» и одиноким, разве что чуть прибавил громкости.
        Грин медленно уселся на койку и прикрыл глаза. В принципе, незатейливая мелодия колокольчика была приятной. Почему бы не послушать хотя бы ее? Послушать и представить, что сидишь не в карцере, а посреди луга, на берегу речки, вокруг пасутся какие-нибудь коровы, светит солнце, жужжат шмели, пахнет травой, пыльцой… навозом? Нет, пусть коровы пасутся где-то вдалеке! Поэтому пахнет только клевером, цветочной пыльцой и дымком от рыбацкого костерка. Сам Грин никогда не рыбачил, не было интереса, но костерок и уху всегда уважал. От первого уютно, второе - вкусно, почему бы нет?
        Колокольчик зазвучал еще громче. Одна из коров направилась к речке. Грин поморщился. Сейчас накидает здесь лепешек, испортит весь кайф.
        - Грин, уха готова! - вдруг донеслось откуда-то сзади.
        Грин открыл глаза и обернулся. Позади была бетонная стена. А между тем оклик казался абсолютно реальным. Филипп снова закрыл глаза - и вновь очутился на воображаемом лугу неподалеку от реки! Причем, несмотря на ирреальность места действия, Филипп ощущал себя так, словно действительно сидел не на шконке в холодной камере, а в траве на солнцепеке. Мистика? Или новое предвидение? Но почему такое странное? Будто бы сон наяву. Для чистоты эксперимента Грин снова открыл глаза - каземат, закрыл - луг. Дальше экспериментировать смысла не было. Филипп представил, что оборачивается и пытается рассмотреть человека, который его окликнул.
        Это было нетрудно. Рыбацкий костерок, над которым в закопченном котелке готовилась уха, был совсем рядом, метрах в двадцати от Грина. Еще столько же оставалось до реки. Кашеварил высокий светловолосый человек в длинном плаще странного покроя и обуви, никак не соответствующей ни рыбалке, ни лету. Издалека ботинки напоминали армейские «берцы».
        К Грину человек стоял спиной, поэтому рассмотреть что-то еще Филипп не мог. Человек помешал варево в котелке длинной деревянной ложкой, посолил, снова помешал и попробовал. До Грина донесся аппетитный запах ухи. Филипп невольно сглотнул слюну и представил, что поднимается. Когда зовут обедать, пусть и в странном полусне, стоит ли отказываться?
        Приблизившись к костерку, Грин заглянул в котел - на бурлящей поверхности плавали желтые круги, уха получилась наваристой, - присел и снизу вверх взглянул на кашевара. Это был незнакомый молодой мужчина, приятной, наверное (судить женщинам), внешности. На лице незнакомца отражались полнейшая безмятежность и явное удовольствие от процесса. Да и все его жесты, и какая-то общая расслабленность наводили на мысль, что этот парень отдыхает здесь и душой, и телом.
        Грин окинул взглядом бивак. Аккуратно разложенное туристское снаряжение, удочки, пара рюкзаков, воткнутый в какую-то корягу нож и прочие детали подтверждали версию о том, что незнакомец - рыболов-любитель, отсидевший на бережке утреннюю зорьку и теперь наслаждающийся плодами своего терпения.
        - Рака подцепил, представляешь? - Незнакомец усмехнулся. - Хотел в уху добавить, но передумал, отпустил. Зачем один рак в котле? Ни навара, ни удовольствия. Ведро бы наловить, да сварить, да потом под пивко, да?
        - Не знаю. - Грин пожал плечами. - Никогда не пробовал.
        - Серьезно? - Светловолосый искренне удивился. - Ловить не пробовал или вообще?
        - Вообще. Я к таким продуктам равнодушен. К пиву тоже.
        - А к чему неравнодушен, к пельменям и водке? - Незнакомец вновь усмехнулся. - Нет, а если немецкое, нефильтрованное?
        - По барабану. - Грин мотнул головой. - Не понимаю. Даже в жару. Лучше вискарь со льдом. А еще лучше зеленый чай.
        - Это легко. - Человек подцепил один из рюкзаков и вынул из него термос. - Угощайся.
        - Спасибо, добрый человек. - Фил отвинтил крышку и понюхал.
        Пахло хорошо, хотя бергамот можно было и не добавлять.
        - Это не бергамот, мелисса, травка такая, - неожиданно сказал незнакомец. - Если не нравится, можем новый заварить.
        - Нравится. - Грин налил себе чаю. - Мысли читаешь?
        - Нет. - Парень отмахнулся от слепня. - Комаров тут нет вообще, но эти оводы… задолбали!
        «Не оводы, а слепни», - мысленно исправил Грин.
        - Ну, слепни, какая разница? - Человек, наконец, посмотрел на Фила.
        Грин встретился с ним взглядом и обмер. У светловолосого были вертикальные зрачки! По случаю яркого летнего солнца - и вовсе тонкие щелочки на изумрудном фоне радужки. Незнакомец оказался… серпиенсом?!
        - А кого ты хотел тут встретить? Кошатника?
        Змеевик бросил ложку в котелок и тоже присел на корточки.
        Какое-то время человек и серпиенс молча играли в гляделки, затем Грин не выдержал и отвел взгляд.
        - На рыбалке логичнее встретить кошатника, - пробормотал он, уставившись на котелок.
        - А на таком солнцепеке? - Серпиенс в очередной раз усмехнулся. - Виверры, чтоб ты знал, не любят яркого солнца и полуденной жары. Они вообще ночные жители.
        - Почему же окопались в солнечном Сиднее, а не в туманном Лондоне? - Грин недоверчиво покосился на собеседника.
        - У них не было выбора. Мы пришли первыми и выбрали, что поприличнее. В экономическом смысле. Кстати сказать, вечное солнце и нам ни к чему. Это все равно что для вас изобилие калорийной пищи. Можно ведь и объесться.
        - И лопнуть, - не сдержался Грин.
        - Не дождетесь! - Серпиенс рассмеялся и похлопал Грина по плечу. - Ну, ладно, Филипп, еда едой, а война по расписанию. Выкладывай. Что задумал?
        - Разбежался! - Грин уселся на землю и сорвал травинку.
        - Отказываешься? И какой смысл? Я ведь могу и сам это выяснить. Но я не хочу нарушать твои права как личности. Расскажи то, что меня интересует, и тогда все прочее так и останется твоей тайной. У тебя ведь наверняка есть маленькие секреты, как у всех. Например, в раковину мочишься или за соседкой через дырку в стене подсматриваешь и млеешь сильнее, чем с Викой в постели. Есть такое дело?
        - Обломись! - Грин сунул травинку в рот и пожевал. Вкус был ожидаемым. Что бы ни творилось сейчас с Филиппом: иллюзия, галлюцинация, гипнотический сон, подстроено это было на высшем уровне. Виртуальная реальность отдыхает. - Мог бы выяснить, что тебе надо, уже давно бы выяснил. Чихал ты на мои права. А если спрашиваешь, значит, слабо тебе. Значит, только и умеешь с языка слова снимать да примеры из учебников приводить. Психолог хренов!
        - Какой же ты упрямый, - серпиенс огорченно вздохнул. - А если я очень попрошу?
        - А если я глаза открою?
        - Открывай.
        Грин попытался проснуться, но у него не получилось. Гипнотический сон держал крепко.
        - Все равно обломись. - Филипп сложил руки на груди. - Ничего не скажу.
        - Без скандала, как без пряников, да, Грин? - Серпиенс поднялся. - Хорошо.
        Враг сделал пару шагов назад и зачем-то накинул капюшон плаща. Зачем - Грин понял через секунду. Небо вмиг потемнело, солнце спряталось за серой тучей, и на землю обрушился сильнейший снегопад. Костерок зашипел, задымил и вскоре погас. Более того, кипевшая в котле уха буквально на глазах остыла и подернулась ледком. Грин попытался стряхнуть с себя хлопья снега и встать, но получилось это у него не сразу. Пятая точка словно примерзла к земле, а тяжелое снежное одеяло придавило, словно сыплющаяся с неба замерзшая вода была не водой, а свинцом.
        С третьей попытки Филипп все-таки справился с задачей. Выпрямившись, он окинул взглядом окрестности. Никакого луга и речки поблизости уже не было. Теперь человек и серпиенс стояли на узком скальном карнизе. Справа возвышалась промерзшая, почти вертикальная каменная стена, слева разверзлась пропасть. Грин осторожно заглянул вниз.
        Внизу тоже плыли облака. Противники, казалось, зависли между небом и землей. Оглушительно завывал пронизывающий ветер, было ужасно холодно и не хватало кислорода. Новые реалии гипнотического сна выглядели далеко не так приятно, как прежние.
        Надо было явно что-то делать. Но что? Грин никак не мог сообразить, чем ответить на провокацию врага. Представить себе место, где он будет иметь тактическое преимущество? И в чем должно выражаться это преимущество? В позиции на возвышении за спиной у серпиенса? В оружии? В каком? «Пилигрим» в одной руке, «кольт» - в другой?
        Грин растерянно взглянул на свои руки. Никакого оружия не появилось. Плохо вообразил? Или дело в том, что этим сном способен управлять только противник?
        «Эх, сейчас бы подсказочку от голоса извне!» Грин взглянул на серпиенса исподлобья. Враг стоял, словно изваяние, не двигаясь и вообще будто бы забыв о существовании Грина. Просто стоял и смотрел куда-то в туманную даль.
        - Грин, это не та тропа! - донеслось до Фила сквозь вой ветра.
        - Все правильно! - неожиданно для себя крикнул Грин, одновременно бросая взгляд на экранчик компактного GPS-навигатора, невесть как оказавшегося у него на запястье. Точка, обозначающая Филиппа, почти совместилась с кружком цели. Филипп пробежал взглядом по цифрам координат и расстояния до искомого объекта. - Осталось меньше чем полкилометра! Тащите сюда «Пилигрим»!
        Серпиенс, наконец, шевельнулся. Он удивленно уставился на Филиппа и медленно стянул с головы капюшон. Когда он закончил, пришла очередь удивляться Грину. Перед ним стоял вовсе не тот серпиенс, что беседовал с Филиппом на лугу. Он был того же роста, светловолосым, но… теперь это была «она», женщина! Грин недоверчиво хмыкнул и поднял… дробовик!
        Все получилось! Филипп не удержался от радостного выдоха с вплетенным в него «Да!». Ему удалось перехватить инициативу и взять «управление сном» в свои руки. Как это вышло, он не понимал. Как-то так. Как-то… как это случилось в подвале «стеклянного дома», когда Фил сумел усилием воли погрузиться в свое предвидение.
        Грина будто прошило током. А что, если это тоже предвидение?! Что, если гипноз, в который Фила непонятным образом погрузил этот серпиенс… вернее - эта самка серпиенса… спровоцировал Грина на новый сеанс астральной самодеятельности? Филипп опустил оружие.
        «Тогда надо срочно просыпаться! Ведь если мы оба видим предсказание, враг будет в курсе грядущих событий! С другой стороны, никто не волен изменить предначертанное судьбой, кажется, так сказал голос? А если никто - ни человек, ни серпиенс, тогда бояться нечего. Надо идти до конца. Или до того момента, когда предвидение истончится и позволит мне вернуться в реальность, а заодно - стряхнуть путы вражеского гипноза».
        Грин кивнул в ответ на собственные мысли. Все верно, избавиться от навязанного противником наваждения Филипп мог, только полностью погрузившись в наваждение собственное. Погрузившись и просмотрев его до конца. Клин вышибался клином.
        - Грин, осторожно! - крикнул кто-то за спиной. - Включаю «Пилигрим»!
        - Все назад! - заорал кто-то сверху.
        Грин поднял взгляд. Подхваченный ветром снег мешал отчетливо рассмотреть что-либо, если дальность превышала двадцать метров, но Фил все-таки увидел, что наверху есть еще один карниз и с него свешивается какой-то человек. Лица незнакомца Грин не рассмотрел, но это был человек, а не серпиенс, без сомнений. Во-первых, темноволосый, а во-вторых, он целился в Грина и его товарищей (судя по топоту и шумному дыханию за спиной, их было не меньше десятка) из порохового оружия.
        - Пошел ты! - За спиной у Грина стрекотнул автомат.
        Пули выбили из скалы фонтанчики крошева, но человек наверху не испугался, не спрятался, а пальнул в ответ. Позади Филиппа кто-то смачно выматерился, что-то тяжелое брякнуло о землю, и тут же началась натуральная канонада. Грин вскинул оружие и присоединился к стрелкам. На этот раз неведомый защитник женщины-серпиенса был вынужден спрятаться.
        - «Пилигрим» повредил, скотина! - огорченно сообщил все тот же голос. - Грин, у нас минута! Надо вязать стражницу, пока ее оружие зависло!
        Филипп, наконец, обернулся. Группу товарищей возглавлял Учитель.
        - Действуйте! Только живьем брать демона!
        - Вперед, залетные! - Учитель махнул рукой товарищам. - Кнопка полного отключения брони у нее за ухом! Только сильно не бейте!
        - Вика здесь? - Грин пробежал взглядом по толпе, ринувшейся брать стражницу в полон.
        - Ты чего, Фил, запамятовал? - Учитель огорченно покачал головой. - Совсем странный стал с предвидениями своими. Вика же у серпиенсов.
        - Что?! - у Грина внутри похолодело так, что ледяной ветер показался ему майским бризом.
        - Мы потому сюда и забрались. - Учитель кивком указал на крепко связанную стражницу. - Вот уж не ожидал встретить здесь еще и Арианну. Как ты догадался, что она рванет по этой тропе? Хотя о чем я спрашиваю, ты же у нас провидец.
        - Я? - Грин рассеянно взглянул на Учителя. - А-а, ну да. Это ведь мое предвидение. Черт возьми, но как? Почему Вика у серпиенсов?
        Учитель не успел ответить. Наверху что-то загрохотало - то ли гром, то ли лавина, - а каменный выступ под ногами начал мелко вибрировать. Учитель крепко ухватил растерянного Грина за плечо и потянул вниз по тропе. При этом он кричал и жестикулировал, призывая товарищей следовать за собой, но товарищи отреагировали с запозданием, и это стоило им…
        Грин не мог сказать с полной уверенностью, чего им это стоило. Огромная масса снега свалилась сверху и полностью засыпала тропу в том месте, где еще недавно стояли Филипп и Учитель. Группа бойцов и захваченная в плен Арианна остались по ту сторону высоченного сугроба.
        - Опять эта скотина! - рыкнул Учитель. - Лавину устроил, гад! Не побоялся даже, что его любимую Арианну завалит.
        - Кто он?
        - А ты не видел? Провокатор!
        - Да, но кто…
        Грин не закончил. Его вдруг скрутил непонятный приступ. Тело будто бы пронзили миллионы тончайших игл, в глазах потемнело, а уши заложило. Филипп не сумел удержаться на ногах и медленно сел на холодную землю.
        - Грин! - Учитель встревожился. - Что случилось? Поднимайся! Здесь нельзя задерживаться!
        - Не могу, иди один, - тихо сказал Филипп.
        Он действительно не мог подняться. Все тело покалывало, как покалывает ноги, если засидишься в неудобном положении. Грин был буквально парализован этой дьявольской щекоткой.
        - Нести тебя, что ли?! - возмутился Учитель.
        Он шагнул к Грину, наклонился, но в этот миг земля вновь затряслась, и боец растянулся на тропе. Упал и почему-то затих. У Филиппа в душе шевельнулось нехорошее предчувствие. Очень нехорошее предчувствие, что он остался совсем один в этих непонятных горах.
        Один против триллионов серпиенсов, виверров и еще кого-то очень могущественного и страшного. Против кого-то, кто способен раздавить, как муравья, не только Грина, но и все человечество. Против кого-то, кто в качестве утреннего моциона перед завтраком покоряет целые миры, а на прогулке перед ужином обходит по кругу всю Галактику. Филипп буквально кожей чувствовал невероятную силу загадочного существа. Ужасную и неодолимую. Противостоять этому властителю миров не мог никто, а уж тем более простой человек по имени Филипп Грин.
        «Встань, - вдруг приказал знакомый мысленный голос. - Поднимайся и шагай по верхней тропе. Она свободна».
        «Я шевельнуться не могу, а ты говоришь - шагай!»
        «Великий Дракон подавляет твою волю, а не тело. Если ты сдашься сейчас, за шаг до цели, у нас не останется ни единого шанса. У Вики тоже. Поднимайся!»
        «Я не могу!»
        «Грин, ты прошел столько испытаний, неужели все было напрасно?»
        «Значит, напрасно!»
        «Нет. И ты отлично это знаешь. Предвидения не подвели нас ни разу. Я видел тебя перед троном Великого Дракона. Значит, так и случится».
        «Его логово здесь, в горах?»
        «Нет, его логово в другом мире, бесконечно далеком от нашего, но сейчас он здесь. Его осмелилась вызвать Арианна. Не знаю, зачем, но в моем предвидении перед троном Великого Дракона вы стоите оба. Поднимайся, все решится в ближайший час! Встань и иди!»
        «Чтоб ты провалился со своими предвидениями!»
        Грин с трудом поднялся и сделал неуверенный шаг. Покалывание никуда не делось, но идти оно уже не мешало. Филипп оперся о холодную скалу и медленно двинулся по узкой тропинке вверх, в направлении карниза, с которого группу обстреливал провокатор.
        Идти было нелегко, отчаянно не хватало кислорода, голова кружилась, сердце едва не выпрыгивало из груди, ноги медленно, но неотвратимо деревенели, но Грин шел, а местами карабкался, упрямо продвигаясь к цели.
        На узком верхнем карнизе было по колено снега, но самое неприятное не это. Чуть левее того места, где Филипп выбрался на верхнюю тропу, стоял уже знакомый ему серпиенс. Это снова был тот мужчина, рыболов-любитель.
        - Ты опасный человек, Филипп Грин. - В голосе серпиенса сквозило, как ни странно, уважение. - Как ты сумел превратить мой гипноз в свой?
        - Секрет… фирмы, - ответил Грин, тяжело дыша. - Зачем ты снова… замаскировалась, Арианна? Это лишнее.
        - Теперь я это поняла. - Рыболов как-то незаметно исчез, и вместо него материализовалась Арианна Дей, приор стражи.
        Раньше Грин ее не встречал, но был наслышан о ее коварстве. От кого? Филипп не мог этого вспомнить. Возможно, рассказывала Вика, сразу после августовского разгрома, а возможно, информацию об этой Арианне Грину предстояло получить в промежутке времени между заточением в карцере контрразведки и тем днем, когда реализуется текущее предвидение. Сейчас такие мелочи не имели значения. Грин знал об Арианне достаточно, чтобы опасаться женщины-воина, но не настолько сильно, чтобы сдать назад.
        - Если поняла, не мешай. - Грин сделал шаг навстречу приору. - Дай пройти!
        Арианна не шелохнулась.
        - Тебе нельзя идти дальше, Грин. Ты погибнешь. На тропе мои воины.
        - Мои проблемы. - Филипп взглянул на женщину с удивлением. - А тебе-то что?
        - Сама пока не понимаю, - вдруг призналась Арианна. - Как ты сумел вывернуть мое гипнотическое внушение наизнанку?
        - Это не твое внушение, Арианна. - Грин усмехнулся. - Ты находишься в моем мире. В мире будущего. Взгляни на свои часы… или что там у тебя? Видишь дату?
        Арианна удивленно вскинула брови.
        - Этого не может быть!
        - Вот именно. - Филипп махнул рукой. - Посторонись, я иду потолковать с вашим Великим Драконом.
        - Ты сумасшедший?!
        - Нет, Арианна, я в норме.
        - Здесь не может быть Великого Дракона! Он никогда не покидает пределы метрополии!
        - Даже в особых случаях? - Грин вновь усмехнулся. - Хватит ломать комедию, приор. Ты сама его вызвала, и он примчался.
        - Я?! - Арианна рассмеялась - нервно и коротко. - Ты точно сумасшедший! Великий Дракон не стал бы меня слушать ни при каких обстоятельствах! Я стою на миллион ступеней ниже его!
        - А вот поди ж ты, выслушал и явился. - Грин снова помахал рукой. - Отойди, отойди.
        - Постой, Грин! Объясни, наконец, что происходит?!
        - Нет, Арианна, я не стану ничего объяснять. Во всяком случае, сейчас. Возможно, мне придется это сделать в будущем, когда мы снова встретимся на этой тропе при аналогичных обстоятельствах, но сейчас мы будем играть по моим правилам. Прочь с дороги!
        - Нет! - в свою очередь, закусила удила Арианна.
        Она согнула в локте правую руку, направляя на Грина интегрированное в боевой костюм оружие. Дело запахло керосином, но Филипп вновь не испугался. Он уже и сам поверил, что в мире его предвидения ситуацию может контролировать исключительно он сам, и никто другой.
        В принципе, так и вышло. Попыталась выстрелить Арианна или нет, осталось загадкой, но в результате Грин остался жив-здоров, а госпожа приор была вынуждена опустить руку, а вместе с ней оружие и прижаться спиной к скале, пропуская Грина вверх по тропе.
        - Так и стой, кобра облезлая! - приказал донесшийся издалека знакомый голос.
        Филипп оглянулся. По тропе, прихрамывая, ковылял Учитель. В руках у него был активированный «Пилигрим».
        - Ты вовремя. - Грин улыбнулся. - Впрочем, как всегда.
        - Было у старика две дочки и сын, - смахивая со лба пот, сказал Учитель. - Теперь девчонок три, а вас двое. И со всеми нянчись, за всеми глаз да глаз. Ты шел куда-то? Ну, так идем, чего трепаться? Покончим с этим делом.
        - Погоди! - Грин поднял указательный палец и замер. - Слышишь?
        - Что? - Учитель повертел головой. - Ветер вроде стих?
        - Нет, не это. Колокольчик слышишь?
        - Нет. - Учитель пожал плечами.
        - И я не слышу. - Филипп расплылся в улыбке. - Можно просыпаться.
        Учитель ничего не ответил. Только покрутил пальцем у виска и пошагал вверх по тропе впереди Грина, держа наготове «Пилигрим». Фил постоял пару секунд и пошел следом. Но прежде чем продолжить восхождение к «выездному логову» Великого Дракона, он обернулся и бросил взгляд на то место, где вот только что стояла Арианна. Именно на место. Поскольку госпожи приора поблизости больше не наблюдалось. Арианна исчезла в ту же секунду, когда умолк загипнотизировавший Грина колокольчик.
        Филипп сделал по тропе еще несколько шагов и…
        Резко открыл глаза.
        Вокруг были привычные до боли серые стены камеры. Грин вернулся. И вернулся победителем.
        А еще ему снова было о чем поразмыслить. И о сути предвидения, и о его деталях, и о той ценной информации, которую Грин из него извлек. В первую очередь - о координатах логова. Цифры намертво въелись в память.
        «Это наноботы, - неожиданно зазвучал голос извне. - Кто-то принес в твою камеру агломерацию наноботов, способную соорудить психотронный излучатель. Он-то тебя и вырубил».
        «Не вырубил, а погрузил в гипнотический транс, - поправил Грин. - И за это ему большое спасибо».
        «Кому? Излучателю?»
        «Тому, кто принес шпионскую аппаратуру. - Грин усмехнулся. - Он перехитрил сам себя, а заодно и свою хозяйку».
        «Не понимаю».
        «А в предвидении ты был понятливым до отвращения».
        «В предвидении? Постой, серпиенсы попытались вогнать тебя в транс, чтобы что-то выведать, но вместо транса ты погрузился в сон провидца? Браво, Грин, браво. Ты явно на пути к просветлению. И насколько отдаленным было твое предвидение?»
        «Достаточно отдаленным, чтобы отбросить все сомнения, - уверенно ответил Филипп. - Я пока на эмоциях. Дай остыть, осмыслить, и я поделюсь, хорошо?»
        «Это твоя вотчина». - В голосе звучало уважение.
        Один в один как было в голосе Арианны.
        Филипп настороженно прислушался. Нет, никакие колокольчики не звенели. Просто совпало. Теперь его искренне уважали не только коллеги по работе, но и друзья из непонятного виртуального мира, и даже враги. Правда, последние - в отдаленной перспективе.
        Что ж, ради этого стоило помучиться. Тщеславие - грех, но одновременно отличный двигатель в любом начинании. Даже в том, которое на первый взгляд кажется абсолютно безнадежным.
        «Кажется? А может, оно все-таки на самом деле безнадежно?» Грин вспомнил, как его парализовала аура Великого Дракона, а затем из глубин памяти всплыли слова Учителя: «Вика у серпиенсов». Неприятные воспоминания мгновенно остудили пыл и вернули Филиппа с небес на землю.
        Впереди маячило еще много испытаний, очень много. Так что праздновать победу рано. Тем более ни о какой победе, даже моральной, в предсказании речь не шла. Да, Грину суждено добраться до логова Великого Дракона. Но что произойдет там, вблизи трона этого запредельно могущественного существа из далекого мира? Схватка? Мысленная дуэль? Грина посетит очередное предвидение, и Великий Дракон, проникнувшись к оракулу, сожрет сам себя? Пока у Филиппа не было даже намеков на ответы. Настолько отдаленное будущее было покрыто толстым слоем плотного тумана, из которого торчала лишь скальная стена с двумя выступами-карнизами.
        Впрочем, не «лишь», а с точными координатами и датой. И это крайне важно. Грин пока не сообразил, почему это так важно, но был абсолютно уверен, что на одной-единственной строчке из двух десятков цифр он сумеет построить всю свою дальнейшую игру и с серпиенсами, и с их вечными соперниками виверрами, и с неуловимым провокатором.
        Если, конечно, выберется живым из подвалов контрразведки родного и горячо любимого Сопротивления.
        «Ты выберешься, - вновь зазвучал голос извне. - Мы верим в тебя».
        «Надеюсь, так и будет. Поскорей бы».
        «Теперь развязки ждать недолго. Серпиенсы не умеют проигрывать. Они обязательно прикажут провокатору ускорить процесс».
        «Надо же, успокоил! Если все пойдет по их сценарию, мне мало что светит».
        «Почему-то мне кажется, что все решится в последний момент. А раз так, по чьему сценарию будет сыгран финал этого фарса - не имеет значения».
        «Посмотрим».
        Грин поднялся с койки и бодро пересек камеру в сто тысяч второй раз. Голос был доволен переменами, произошедшими в Грине. Он сам - тоже. Перемены случились вовремя. Грин был почему-то уверен, что голос прав и развязка действительно близка.
        12. Москва, ноябрь 2014 г
        Вика вернулась из каталажки ровно через две недели. Встречали ее на пороге сто двенадцатого кубрика всей группой, радостно, торжественно, разве что без цветов. Встретили, обняли и… отошли подальше. На всякий случай.
        Вика сильно изменилась. Казалось бы, что может произойти с человеком всего-то за две недели? Наверное, если он проведет это время на пляже у Черного моря, то, кроме оттенка кожи, в нем ничего не изменится. Ну, еще нервы успокоятся, глаз на загорелых дамских (в Викином случае - на крепких мужских) формах отдохнет, печень от южных вин слегка устанет. Совсем другое дело, если человек проводит неделю в карцере контрразведки. Почти без сна, на эмоциях и в режиме практически непрерывного допроса.
        Вика изменилась внешне, изменилось и ее поведение. Она сильно осунулась, под глазами у нее светились синяки - нет, не от побоев, от усталости, - а сами глаза стали прозрачными и стеклянными, словно в лицо Вике прямой наводкой ударил луч серпиенсовского «преобразователя». Девушка была заторможена и почти не отвечала на вопросы. Она даже двигалась медленно, как замороженная. Снегурочка, да и только.
        Впечатление эта картина производила удручающее. Единственный, кто сразу принял Вику такой, какая она теперь есть, был, конечно же, Учитель. Он подвел Вику к ее койке, усадил, расстегнул пуговицы на рукавах ее хэбэшки и осмотрел предплечья. Ничего страшного лейтенант не увидел и удовлетворенно кивнул.
        - Не кололи вроде бы, значит, скоро оттает, - сказал Учитель, поднимая взгляд на Воронцова. - Ей поспать надо.
        - Все на выход, - приказал Ворон. - Ждем тебя у Танка, лейтенант.
        - Уложу и приду, - пообещал Учитель.
        - Иди, Вася, - тихо сказала Вика. - Я сама.
        - Точно? - Учитель попытался заглянуть ей в глаза.
        - Все нормально, просто устала.
        Вика, даже не пытаясь раздеться, легла и уснула. Возможно, уснула, не успев коснуться щекой подушки. Учитель снял с нее кроссовки, укрыл Вику одеялом и вышел следом за товарищами.
        - Тебе в няньки надо было, а не в участковые, - хмыкнул Рыжий.
        - У меня таких, как Вика, двое. - Учитель не обиделся. - И пацан чуток помладше.
        - Когда только успел, - усмехнулся Рыжий. - Отец-героин.
        - Как думаете, что с ней там делали? - встрял Боря.
        - Не то, что ты в Интернете каждую ночь смотришь, не надейся, - сказал Рыжий и слегка подтолкнул Бориса. - Шагай, ты еще отыграться хотел.
        - Я передумал! - Борис насупился. - Чего пристал?
        - Переду-умал? - Рыжий округлил глаза. - И что, не жалко «Ай-фон»?
        - А-а, старье, - ответил Боря с деланым равнодушием. - Куплю «Раш». Он на чужих технологиях базируется. Вообще вещь!
        - Верь больше рекламе! - фыркнул Рыжий. - На чужих технологиях! Так и подарили нам серпиенсы свои технологии. Замануха это, Боря, чистой воды. Вот «Ай-фон» - это тема! Надежно, выгодно и удобно. А главное, в нем вся твоя информация осталась. Ну что, будешь отыгрываться?
        - Буду, - вновь насупившись, буркнул Боря.
        - Вот люди! - возмутился Танк. - У вас больше интересов нет? Вика вернулась!
        - Она ведь спит пока. - Рыжий пожал плечами. - А ты что предлагаешь?
        - Не знаю. - Танк взглядом переадресовал вопрос командиру. - Может, обсудим? У меня граммов семьсот «наркомовских» припасено… для разговора.
        - Потому к тебе и пошли, - сказал Ворон. - Там поговорим.
        - Ножик еще, - как обычно невпопад ляпнул Боря. - Слышишь, Рыжий? Мне этот ножик папа подарил. «Ай-фон» и ножик на кон, ладно?
        - Ладно, дружок, - Рыжий усмехнулся. - «Кершоу Боа» классный скинер, хоть и складишок, но в нашем деле бесполезен. Поставлю вместе с твоим драгоценным телефоном против блока «Кента».
        - У меня нет!
        - Не ври.
        - Заходите. - Танк открыл дверь в свой кубрик. - И переключайтесь уже, игроки. Серьезные дела пришли обсуждать.
        - Понял? - Рыжий погрозил Боре пальцем. - И не ври! У тебя четыре блока в заначке, точно знаю. Ладно, малой, позже сторгуемся. Сначала поговорим о деле.
        Поначалу деловая беседа никак не клеилась. Разговор постоянно срывался на что угодно, кроме главной темы. Танк налил по третьей стопке чистейшего спирта, все выпили и, наконец, «созрели». Правда, раскрасневшийся Боря созрел по-своему, начал клевать носом, а Воронцов не расслабился, а, наоборот, стал хмурым и сосредоточенным, будто снайпер на позиции. Впрочем, переходу к серьезной теме ни первое, ни второе не помешало. Начал Учитель:
        - Перво-наперво у меня к вам, мужчины, вопрос: вы верите командиру и мне?
        - О чем базар? - удивился Рыжий.
        - О серьезном деле. - Учитель взглянул на Бориса. - Слышь, малой, у тебя глушилки нет? От прослушивания.
        - Чего? - Боря сдержанно икнул. - А-а, «багфакера»? Нет. С собой. А что, надо?
        - Неплохо бы.
        - Ну, так я принесу. - Боря поднялся и, пошатываясь, направился к двери.
        - Всыплет нам его мамка, - глядя вслед нетрезвому товарищу, сказал Рыжий и усмехнулся: - За то, что спаиваем пацана. Может, проводить его?
        - Сиди, - приказал Ворон. - Чем дольше ходит, тем лучше.
        - То есть «антибаг» нам не нужен, - констатировал Рыжий. - Просто Борю сплавили. Слабое звено?
        - Есть такое опасение, - подтвердил Учитель. - Разговор будет недетский.
        - Не тяни ты кота под хвостом! - Рыжий поморщился. - Замутили что-то? Я давно заметил, что вы с командиром шепчетесь о чем-то. Обижался поначалу. Потом плюнул.
        - Зря обижался. Пока Вику не отпустили, непонятно было, правильно мы все просчитали или нет. Если б ошиблись, втроем загремели бы на кичу. А вы нам передачки носили бы.
        - Ну вот, - Рыжий огорчился, - теперь еще обиднее стало. Как в рейдах друг дружке спину прикрывать, так все вместе, а как в других делах рисковать, мы второй сорт, да?
        - Рыжий, погоди, - вмешался Танк. - Василий Иванович, толком расскажи, что вы там придумали и по какому поводу.
        - Да как Викиного хахаля отмазать. - Рыжий махнул рукой. - Тут и гадать не о чем.
        - Рыжий! - Танк показал товарищу кулак.
        - Слушайте. - Учитель посмотрел на Воронцова. Тот кивнул. - Вика оправдана, пособничество провокатору ей больше не шьют. А все потому, что в процессе дознания Дед лично промыл ей мозги и теперь она переживает не за судьбу Грина, а оттого, что ошибалась в нем.
        - Она это сказала, когда ты кеды с нее снимал? - Рыжий в очередной раз усмехнулся.
        - Я предполагал, что особисты будут обрабатывать ее именно в этом ключе, а потому перед самым арестом подсказал Вике, как надо действовать. И, как видите, я не ошибся. Вика выполнила задание на отлично. Поначалу упрямилась, потом начала делать вид, что сомневается, а под занавес… ей уже и не требовалось притворяться. Измочалили ее дознаватели так, что она была готова подписаться под чем угодно.
        - И ты гордишься, что заставил девчонку через все это пройти? - серьезно спросил Танк.
        - Я не заставлял. У нас не было выбора. Останься Вика формально при своем мнении, сидела бы до сих пор в карцере.
        - А откуда ты знаешь, что она только притворилась, будто поверила особистам?
        - Ты глаза ее видел? - буркнул Воронцов.
        - Видел. - Танк обернулся к командиру. - Потому и спрашиваю. Пустые у нее глаза. Ни веры в них, ни искры божьей. Такие глаза только у сломленных людей бывают. У тех, кому от этого мира больше ничего не нужно.
        - Танк, ты ли это? - делано удивился Рыжий. - Так глубоко ты не мыслил, наверное, с детского сада?
        - Сам язык прикусишь или помочь?
        - Ша. - Ворон постучал по спинке стула. - Вот потому-то ее и выпустили. Поверили.
        - Сам себе противоречишь, командир. - Танк покачал головой. - Учитель, ты тоже уверен, что Вика не сломалась?
        - На сто процентов, - отчеканил лейтенант. - Не тот она человек. Короче, едем дальше. Вика наверняка подписала бумагу, что будет сотрудничать с контрразведкой «в режиме стука»: рассказывать о настроениях в группе, о других группах и разговорах среди охотников. Но в первую очередь она должна будет выступить свидетелем обвинения в трибунале. Получается, что у защиты Грина не осталось ни свидетелей, ни убедительных фактов. Стопроцентная гарантия обвинительного приговора.
        - Но мы-то знаем, что Грин чистый ангел, да? - Рыжий иронично взглянул на Учителя. - Я помню твои рассуждения насчет подставы, Вася, только ты меня не убедил.
        - Поэтому я и спросил вначале - верите вы командиру и мне или нет?
        - Командир, по-моему, тоже был не на твоей стороне.
        - Теперь на его, - спокойно сказал Воронцов. - Вы не в курсе кое-каких дел, поэтому вам кажется, что улик в пользу Грина маловато. А мы с Учителем давно эти проблемы разгребаем.
        - Ты о провокаторе? - предположил Танк. - Учитель нам рассказывал. Только почему вы уверены, что этот гад не Грин?
        - Потому что мы знаем, кто он, - вместо Ворона соврал Учитель, честно глядя на товарищей. - Только доказать не можем.
        - А они нужны, доказательства? В таком-то деле. Вику, вон, за здорово живешь на две недели посадили. А тут целый провокатор! Шлепнули б его на месте, а потом объяснили, что к чему.
        - Не успели бы, - ответил Ворон. - Нас за такое дело следом самих на месте шлепнули бы.
        - Высокое начальство?
        - Не слишком, но…
        Все-таки врать Ворон не умел. И как только по бабам ходил, что потом жене плел? Неужели она его ни разу не раскусила?
        - Нельзя его трогать без доказательств, - подхватил падающее знамя Учитель. - С поличным надо брать. Одна беда, до того как выпадет шанс взять его с поличным, Грина могут шлепнуть.
        - И как быть? - Танк озадаченно почесал в затылке. - Устроить маски-шоу, вытащить Грина с кичи и отпустить?
        - Чтобы его не наши, а серпиенсы грохнули? - Рыжий помотал головой. - А самим сесть на его место. Вот спасибо!
        - Нет. - Учитель поднял руку. - План другой. Продолжаем делать вид, что все идет в прежнем русле. Я так и не поверил в виновность Грина, но бессилен что-то изменить. Меня тяготит новая Вика, и я начинаю ее сторониться. Даже пить.
        - Хорошую себе роль выписал! - как бы «завидуя», сказал Рыжий.
        - Танк и Рыжий, ведете себя, как обычно, - невозмутимо продолжил лейтенант. - Обуваете друг друга в стрелялки или разуваете Бориса в карты. Вас ситуация с Грином не волнует. Боря висит в сети, изредка играет с вами в покер и интересуется судьбой Грина постольку, поскольку эта тема муссируется в Интернете. Но в дискуссии не вступает.
        - А как ты доведешь эту вводную до Бори, если не хочешь посвящать его в наш план? - поинтересовался Танк.
        - Никак. Он и без моих наставлений будет себя вести именно так.
        - А ты ясновидящий? - Рыжий скептически хмыкнул.
        - Боря, при всей своей хаотичности, самый предсказуемый из нас всех.
        - А я думал, Танк, - попытался поспорить Рыжий.
        - Ты ошибался, - убежденно заявил Учитель, строго глядя на товарища.
        Вот за что его и прозвали Учителем. За этот взгляд. Строгий, но не злой или надменный, а серьезный и умный. На такой взгляд никто не обидится, но при этом непременно заткнется и дальше будет слушать молча.
        - А я по-прежнему считаю, что мы с Учителем, из всех выживших после разгрома, имеем самое полное право отомстить провокатору, - сказал Воронцов. - Но, поскольку Учитель уперся, как баран, считая Грина невиновным, это право придется реализовать мне лично. Заодно избавить Вику от мучений. Завтра я пойду к Деду и положу ему на стол рапорт, в котором попрошу, чтобы нашу группу назначили расстрельной командой.
        - Ох… хренеть! - изумленно выдохнул Рыжий. - Как у вас только мозги извернулись такое придумать?!
        - Я не понял, - хмурясь, сказал Танк. - На фига?
        - Вот, - Учитель поставил на стол патрон, - и вот.
        Он положил рядом с патроном небольшой сверток.
        - Что «вот и вот»? - Танк взял патрон. - Пять сорок пять. Дальше что?
        - Пулю выдерни.
        Танк ухватил пальцами пулю, напрягся, но никакого особого усилия и не потребовалось. Пуля смялась у него в пальцах, как пустая жестянка.
        - Спецзаказ, - пояснил Учитель. - Пять пачек. Крови будет море, но раны получатся не проникающие. Пробьет кожу, не глубже. Если, конечно, в упор не заставят стрелять.
        - В упор из «калаша» и вовсе без пули можно завалить, - заметил Танк. - Что дальше? Это что? Перевязочный пакет?
        Он взял сверток и подбросил в руке.
        - Это саван, - пояснил Учитель. - Накроем, и можно закапывать. Нанотехнологии. В развернутом виде чем выше нагрузка, тем больше это покрывало становится похожим на палатку, причем с очень жесткими стенками. А внутренний слой сделан по технологии, близкой к той, что применяется в регенерационных патронах. Впитывает углекислоту, выделяет кислород. Плащи для горняков из такой ткани делают. Чтобы в случае обвала могли выжить и продержаться какое-то время, даже без кислородной аппаратуры.
        - И какое?
        - До пяти часов. Но тут земля будет рыхлой, так что все восемь. Потом вернемся, откопаем и передадим одному товарищу… ну да это уже другая песня.
        - И зачем все это, ради Вики? - Танк, в отличие от Рыжего, не иронизировал.
        - Мы считаем, что провокатор обязательно появится поблизости от места казни. Он должен будет лично убедиться, что у него снова развязаны руки. И вот тут-то мы сменим магазины и откроем огонь на поражение… или возьмем его тепленьким, если получится.
        - Не получится! - заявил Ворон. - Валим его сразу, без предупреждения!
        - В общем, там увидим.
        - А Дед подпишет? - совершенно утратив веселый настрой, спросил Рыжий.
        - Куда он денется? - ответил командир. - Я его так попрошу, что с радостью подпишет, лишь бы я ушел.
        - Антибаг… ик, еле… нашел. - В кубрик ввалился едва живой Боря. - Дайте попить, а? Сухо, аж язык… не шевелится.
        - Ты добавить успел? - удивился Рыжий.
        - Я… это… - Боря уселся на койку. - Нет.
        Он медленно завалился на подушку и засопел, как младенец.
        - Сегодня спишь не один, повезло, - подначил Рыжий Танка.
        - Щупловат, - отмахнулся Танк, - лучше к тебе пойду.
        - А я к Боре!
        - Идет.
        - Не слишком ли вовремя он вернулся? - Воронцов с подозрением взглянул на Бориса.
        - Команди-ир! - Рыжий похлопал Воронцова по запястью. - Расслабься. Кругом одни враги, я согласен, но только не Боря. Слишком уж он бестолковый для шпиона. И пить не умеет. Каких-то сто граммов спирта, и получите, распишитесь. Тело. Разве таких берут в шпионы?
        - Таких не берут, - Ворон кивнул. - Таких подставляют.

* * *
        Новая явка была похожа на все предыдущие, как похож один дождливый ноябрьский день на другой. В целях безопасности Арианна взяла за правило встречаться с агентом в разных местах, но фантазии госпоже приору явно не хватало. Каждый раз это была брошенная квартирка в неприметном доме с плоской крышей, на которую и садился похожий на кокон (или вытянутое змеиное яйцо) флаер хозяйки.
        Сегодня Арианна не отступила от правила (ведь в нем не может быть исключений) и вызвала Гюрзу на явку в районе Теплого Стана. А вот от обычной линии поведения хозяйка не просто отступила, а буквально «отпрыгнула» на приличное расстояние. Арианна выглядела крайне взволнованной, даже встревоженной и разговаривала с агентом почти как с равным: нервно, но в то же время доверительно.
        - Он очень опасен, Гюрза. - Арианна смяла салфетку, которой вытирала руки. Пыли в заброшенной квартирке хватало. - Его следует уничтожить как можно скорее!
        Гюрза впервые видел, чтобы Арианна так явно проявляла свои эмоции. Это заинтриговало шпиона даже больше, чем все предыдущие намеки и недомолвки Арианны. Неужели с помощью своей шпионской «таблетки» она выяснила нечто особенное, такое, чего не выведал Гюрза? Скорее всего, так и случилось и это агента беспокоило. Хозяевам, конечно, и полагается знать больше, но в данном случае Гюрзу такой расклад не устраивал. Слишком тонкой была игра. Любой ускользнувший от Гюрзы нюанс мог обернуться крахом. С другой стороны, нет человека - нет проблемы, так что в целом агент был вполне удовлетворен вердиктом хозяйки. Он едва удержался от самодовольного «А я что говорил?».
        - Он опасен для всех серпиенсов или конкретно для вас? - уточнил Гюрза.
        - Зачем тебе это знать? - Арианна неожиданно взяла Гюрзу за руку.
        У агента от удовольствия едва не остановилось дыхание.
        - Я хочу понять, как скоро… его нужно уничтожить, - чуть севшим голосом ответил Гюрза. - Дождаться приговора или… устроить ему сердечный приступ прямо сегодня?
        - Тебе выгоднее, чтобы Грина расстреляли, верно?
        - Да, госпожа. Не возникнет лишних вопросов и подозрений.
        - Ты гарантируешь, что его не освободят какие-нибудь сторонники?
        - Да, госпожа, такой вариант исключен. Все его сторонники под особым контролем.
        - Хорошо, пусть все идет официальным путем. Но учти, Гюрза, у Грина не должно быть никаких контактов. Ни с кем.
        - Не понимаю, госпожа. - Гюрза совладал с эмоциями и заговорил вкрадчивым голосом: - Вы опасаетесь, что Грин может выболтать какую-то тайну? Он знает что-то важное? Какой-то секрет серпиенсов?
        Гюрза не рассчитывал, что Арианна ответит хотя бы на один из его вопросов. Слишком уж глубоко попытался копнуть любознательный агент. Но хозяйка вдруг снизошла.
        - Да, Гюрза, этот странный человек знает один важный для нашей безопасности секрет. А возможно, и не один. Я не успела это выяснить. И я не понимаю, откуда он все это узнал. Я тщательно проверила самые полные списки наших агентов, Грина в них нет.
        - Так, может быть… - Гюрза на секунду задумался. - Может быть, он… агент виверров?
        - Это худший из вариантов, - заметно помрачнев, сказала Арианна. - Но в этом случае легко объясняется не только странная осведомленность Грина, но еще и его особые таланты как инженера и аналитика. Виверры отлично разбираются в технике и обладают цепким умом.
        - Вы уважаете врага, - Гюрза одобрительно кивнул, - это делает вам честь.
        - Виверры давно нам не враги, а только соперники. Что же касается уважения, так относиться к ним приказывает здравый смысл. Любая недооценка соперника ведет к проигрышу. Мы осваиваем миры бок о бок, иногда лучшие территории достаются нам, иногда виверрам. Но мы никогда не доводим дело до войны, это невыгодно, да и нелогично. Пусть сегодня в выигрыше мы, а завтра выиграют соперники, это ничего не изменит. Этот своеобразный чемпионат слишком длинен, впереди у нас еще тысячи «матчей». Но на случай конфликта и у нас, и у виверров имеются весомые аргументы.
        - Оружие сдерживания?
        - Да, Гюрза. И этот странный Грин откуда-то знает о нашем оружии. Более того, знает, где оно спрятано. А еще…
        Арианна осеклась. Видимо, на сегодня лимит откровенности был исчерпан. И все же Гюрза попытался заставить ее закончить мысль.
        - Грин знает что-то еще? Что-то даже более важное, чем план позиций вашего секретного оружия?
        - Пока я не уверена, - призналась Арианна. - Но это может быть чем-то действительно еще более важным.
        - Тогда он не агент виверров, - сделал вывод Гюрза. - Вряд ли они стали бы открывать человеку такие важные секреты. А если б открыли, не стали бы посылать его в ваш глубокий тыл. Разве что в качестве провокатора.
        - Вот именно, Гюрза! - Арианна встрепенулась. - Но как нам узнать, что такое знания и способности Грина - провокация виверров или особый, пока неизученный талант человека? В зависимости от ответа наша реакция должна быть абсолютно противоположной!
        - Не согласен, госпожа. - Гюрза усмехнулся. - Ваша реакция должна быть одинаковой. Грина следует уничтожить. Вы так и отреагировали.
        - И вместе с ним похоронить истину? - Арианна явно засомневалась в своем первом импульсивном приказе. - Так и не понять, откуда у него разведданные и успел ли он передать их в Сидней, если он шпион виверров?
        - Или дать ему шанс сделать это, если он пока ничего никому не передавал, - добавил Гюрза. - Нет, госпожа, истина не стоит такого риска.
        - Возможно, ты прав, Гюрза. - Арианна задумчиво взглянула на шпиона и едва заметно улыбнулась. - Никогда не думала, что скажу это человеку.
        - Я слышал, что за особые заслуги меня могут посвятить в серпиенсы первого уровня. - Гюрза улыбнулся в ответ. - Это ли не решение проблемы?
        - Дерзкое существо, - Арианна «возмутилась» мягко, будто бы в шутку. - На что ты намекаешь?
        - Я? - Гюрза удивленно вскинул брови. - Никаких намеков, госпожа. Просто, когда я стану серпиенсом, пусть и первого уровня, вам будет не так трудно признавать мою правоту.
        - Серпиенс первого уровня - почетное звание, Гюрза, - сказала Арианна почему-то с легкой грустью. - Получив его, ты не станешь настоящим серпиенсом. Ты так и останешься человеком. Так что это решение лишь одной проблемы.
        Она вдруг снова коснулась Гюрзы, провела пальцами по его щеке. Агент невольно покраснел. Не столько от прикосновения, сколько от досады на самого себя. Тупица! Спрашивая, на что он намекает, Арианна говорила не о делах! В ее вопросе был явный второй смысл!
        В груди у Гюрзы заполыхал пожар и начал бить гулкий набат - это сердце захлебнулось эмоциями и адреналином. Арианна имела в виду не деловые отношения с агентом, а личные! Поверить в такое счастье было трудно, да и счастье ли это? Но Гюрза все равно хотел в него верить. Пусть это легкое увлечение всемогущей хозяйки, пусть интерес от скуки, пусть… что угодно, даже тактическая игра, в результате которой Арианна разменяет Гюрзу, как пешку. Логика и здравый смысл были бессильны перед волной эмоций, которую поднял этот неожиданный полунамек Арианны на особое отношение к агенту.
        - Мой приказ остается в силе, - после недолгой паузы мягко проговорила Арианна. - Грин должен быть уничтожен в течение десяти Ра. Иди, Гюрза.
        «Десять суток, - перевел для себя Гюрза. - До первого декабря включительно. Уложимся».
        Он вышел из квартирки и буквально полетел над ступеньками гулкой лестницы вниз. Такого душевного подъема Гюрза не испытывал, пожалуй, со времен туманной юности.
        «А говорил, выгорела душа, говорил, что не нужна она серпиенсу первого уровня. - Гюрза мысленно усмехнулся. - Нет, и серпиенсы живые твари. Что у них там вместо души - неизвестно, но чувствуют они почти как люди. И нелюди. Вроде меня».
        13. Москва, Лосиный остров, декабрь 2014 г
        Земля была тяжелой, липкой, но не мерзлой, как предполагали ребята. Кирка не пригодилась. Фил каблуком счистил со штыка армейской лопаты налипшую землю, утер грязным рукавом со лба пот и снова принялся за дело. Пока что яма была не слишком глубокой, до нормальной могилы не дотягивала, но как ни притормаживай, работы все равно оставалось на полчаса, не больше. Что ж, лишние полчаса жизни тоже нормально. Главное, чтобы ребята не замерзли и не решили урезать срок. Они, конечно, люди слова, раз пообещали выполнить последнее желание приговоренного - вырыть нормальную могилу, - значит, выполнят, вот только какая яма в их понимании «нормальная»? В рост, больше, меньше?
        - Хватит, - буркнул один из ребят. - Вылезай.
        Грин ждал этих слов, но все равно вздрогнул, словно от удара бичом. В животе неприятно похолодело, а лопата сама собой выскользнула из рук. Фил пошарил в грязи, отыскал инструмент и протянул черенком вверх. За грязный черенок ухватились двое, Рыжий и Танк. В принципе, не будь черенок таким скользким, вытянуть мог бы один Танк, очень уж здоровый черт.
        Очутившись наверху, Фил отпустил лопату, вытер руки о штаны и привычно кивнул - «спасибо». То ли от столь естественного кивка, то ли оттого, что наступил момент истины, расстрельная команда и приговоренный замерли в импровизированной немой сцене, которая затянулась на целую минуту. Пауза, хоть в театр.
        Впрочем, Филу любая пауза была сейчас на руку. Перед смертью, говорят, не надышишься, это верно, но и просить, как в кино: «Давайте поскорее покончим с этим», - дудки!
        Филипп окинул взглядом бывших братьев по оружию и отметил про себя занятное обстоятельство. Все шестеро бойцов расстрельной команды стояли практически там же, где находились, когда приговоренный только начал работу. Если сдвинулись, максимум на два шага, чтобы не замараться землей. И физиономии почти у всех были, честно говоря, не очень. Кислые какие-то. А уж про фанатичный блеск в глазах нечего и говорить. Хотя оно и понятно. Одно дело страстно клеймить предателя в трибунале и совсем другое - участвовать в его казни. Если ты не садист, глазам блестеть не с чего. Разве что от слез.
        Фил украдкой взглянул на единственную девушку среди бойцов. Нет, у нее глаза тоже не блестели, ни от праведного гнева, ни от влаги. Сухими были глаза. А еще пустыми и холодными. Грин сначала даже расстроился, но потом все понял и успокоился. Вика не плакала, но и не была равнодушна к происходящему. Ее отсутствующий взгляд как раз об этом и говорил. Она пыталась задавить кипящие в котле души эмоции, обрушив на этот самый котел глыбу ледяной отрешенности.
        Не переборщила бы, вместе с котлом и очаг не затушила, не заморозила бы. Ей ведь еще жить. А с ледяной душой какая жизнь? Так, растительное существование.
        Взгляд как-то сам собой скользнул вправо и остановился на Воронцове. Пожалуй, только он был относительно бодр и тверд, возвышаясь над товарищами, как вилка, воткнутая в горку квашеной капусты. Ну, еще бы! Такой шанс. Даже два. Во-первых, выполнив постановление трибунала, Ворон заметно прогнется перед начальством, а во-вторых, станет еще более популярным в народе.
        «Это какой Воронцов, тот самый Ночной Потрошитель, которого так боятся серпиенсы? И тот самый, который расстрелял Грина? Ах, какой дважды герой! И какой красавец, два метра ростом, косая сажень в плечах. Ну, настоящий герой! Дайте пожму ему руку. Неделю мыть не буду! Хотя нет, все-таки помою, какой-то серой от него попахивает… слегка. Ну, да герою простительно».
        Фил незаметно хмыкнул и вдруг понял, что в животе снова потеплело, руки больше не дрожат, а из всех переживаний осталось только сочувствие бывшим товарищам. Им ведь грех на душу брать, тяжело это, даже если ты уверен, что прав. И к Воронцову, железному человеку с тяжелой рукой и припаянной башкой, тоже ничего, кроме сочувствия, не осталось. Он ведь так никогда и не поумнеет, а это еще хуже, чем грех на душе. А уж к Вике…
        Понятное дело, мыслей Фила никто не улавливал, по лицу тоже вряд ли кто-то умел читать - да и не смотрел на него никто, только косились - но одновременно с приговоренным перестали мандражировать и палачи.
        - Слышь, Ворон, - коротко откашлявшись, позвал Боря. - Ну, чего, включаем?
        - А готово? - Воронцов поиграл мерзлой березовой веточкой.
        - Полный онлайн, - заверил Борис, открывая заслонку объектива простенькой на первый взгляд видеокамеры. - Сразу на «тьюб» пойдет и на «мобильный репортер».
        - Значится, так тому и быть, - явно пытаясь подражать известному киногерою, сказал командир. - Врубай! Маски надеть!
        Бойцы натянули черные шапочки-маски и взяли наизготовку «калаши». Все, кроме Вики. Она даже не шевельнулась, так и стояла, безучастная и отрешенная, глядя куда-то в глубь холодной лесной чащобы.
        Фил ожидал, что следующим кадром будет крупный план щелкающих переводчиков огня и клацающих затворов, но Воронцов с командой промедлил - Боря подал командиру знак, что у него какие-то нелады с аппаратурой. Танк, воспользовавшись паузой, опустил автомат и легонько толкнул в плечо Вику.
        - Маску надень.
        - Что? - В чудесных голубых глазах девушки, наконец, появилась искра мысли.
        - Маску надень, в эфир выходим.
        - Я… - Вика на миг зажмурилась. - Я просто отвернусь.
        - Не дури. - Танк понизил голос. - Такие правила, ты же знаешь. Тоже под трибунал хочешь?
        - Тоже? - Вика вдруг вспыхнула и пошла багровыми пятнами. - Тоже?!
        Фил встревожился. Что будет дальше, он знал не понаслышке. Если Вика заведется, плохо будет всем, но в первую очередь ей самой.
        - Марта, спокойно! - окрикнул ее Воронцов.
        - Пошел ты! - зло щурясь, прошипела Вика. - Я тебе не Марта! Козу свою Мартой называй, козел драный! И маску надевать я не буду! Положить на ваши правила!
        - А есть что положить? - неожиданно спросил кто-то за спиной у Воронцова.
        Бойцы, как по команде, развернулись кругом и вскинули оружие. Незаметно подкравшийся к лобному месту человек медленно поднял руки и осуждающе качнул головой.
        - Дети вы еще. - Он снисходительно хмыкнул и, не мигая, уставился на Воронцова. - Давай, Ворон, командуй, пока они не пальнули с перепугу.
        - Опустить оружие, - приказал Воронцов. - Здравия желаю, товарищ Дед.
        В его голосе слышались нотки недовольства. Тем не менее дальше он повел себя так, будто заранее знал, что в нужный момент на сцене появится седьмой и что им будет конкретно этот дядька средних габаритов, неопределенного возраста, со слабо запоминающейся внешностью и с абсолютно невыразительным голосом. То есть «товарищ Дед».
        Ворон перехватил автомат за цевье и протянул незнакомцу руку.
        - Привет. - Дед пожал руку командиру и кивнул бойцам. - Продолжайте.
        - Наладил? - Воронцов строго взглянул на Бориса.
        - Все пучком! - Боря снова взял наизготовку видеокамеру.
        - Хорошо устроился, - вдруг сказал Дед. - Все, значит, стреляют, а ты снимаешь?
        - А чего, есть другие предложения? - Боря нагло вытаращился на незнакомца. - Снимайте сами, если так.
        - Нет, снимай ты. Остальные тоже расслабьтесь. - Дед перевел взгляд на Вику и ткнул в ее сторону указательным пальцем. - Вот она будет стрелять. Одна.
        - В смысле? - встрепенулся Воронцов. - Погодите, товарищ полковник, что это вы тут командуете? Это моя операция! И подчиняюсь я временно только приказам трибунала.
        - Операция твоя. - Дед кивнул, не отводя при этом взгляда от Вики. - Подчиняйся, кому положено, не возражаю. А стрелять будет она.
        Девушка все еще шла пятнами, но уже не такими контрастными, и смотрела не на ребят или загадочного Деда, даже не на Фила, а в небо. В серое пасмурное небо, с которого, казалось, вот-вот посыплется мелкий, злобно-колючий снег. В принципе, Фил догадывался, почему она смотрит вверх. Так она себя успокаивала, когда требовалось срочно прекратить злиться. Если при этом еще и глубоко дышать, помогает, Фил знал по себе. Бывало, они делали так на пару. И бывало, не раз. Сложные характеры, ничего не попишешь. Не расставаться же из-за этого. И подолгу дуться друг на друга - тоже не вариант. А так: вышли на балкон, «продышались», глядя на небо, потом извинились, закрепили мир ураганным сексом (однажды прямо на балконе), и все, полное взаимопонимание до следующей ссоры. Всегда срабатывало.
        Почти всегда, если учитывать последний раз, когда Вика узнала, что Фил натворил. После такого облома ни о каком примирении не могло быть и речи.
        В общем, сейчас Вика старалась успокоиться, и делала она это явно по молчаливому приказу Деда. Филу стало даже любопытно. Получалось, что Вика и Воронцов знают этого человека, причем в иерархии Сопротивления он стоит довольно высоко. Но почему тогда с ним не знаком Филипп? Ведь он-то был вхож на самый верх, не в пример Ворону и Марте!
        Фил прокрутил в памяти все, что смог, но не припомнил даже упоминаний о боевом товарище по кличке «Дед». Среди политических лидеров Сопротивления таких странных кадров тоже вроде бы не было. Может, это был кто-то из отряда экономической поддержки? Но тогда какого черта он забыл здесь, в лесу, на месте будущей казни предателя, да еще перед камерами. Зачем ему светиться?
        Опять же - поведение Вики. Так резко осадить вспыльчивую красотку не мог даже сам Филипп в лучшие годы их совместной жизни. А уж заставить ее сделать что-то против воли… Грин, например, не мог вообще никогда. Это было нереально. Хотя, возможно, дело в том, что он и не пытался. В любом случае, этот Дед просто посмотрел ей в глаза, и пламя будущего скандала угасло, едва занявшись.
        - Нет, Дед, не пройдет этот финт, она не станет стрелять одна. - Упрямый Воронцов помотал головой и обернулся к девушке. - Так, Вика?
        - Стану, - ледяным голосом неожиданно заявила Вика. - Могу вообще голыми руками задушить!
        Фил поежился. Рухнули все надежды на остатки светлых чувств, скрытые у Вики глубоко в душе. Во взгляде бывшей девушки действительно была отрешенность, но не от происходящего, а от бывшего парня. Никакой маскировки, все как есть, взаправду, только холод и равнодушие. Осознавать это было больно.
        - Вот и договорились, - почти ласково сказал Дед.
        Вика восприняла его фразу как команду к действию. Она без колебаний выдернула из кобуры пистолет, загнала патрон в ствол и вскинула руку, целясь Филу в сердце. Дед едва успел схватить Вику за запястье.
        - Нет, не так, - он снова заглянул девушке в глаза и едва заметно вскинул брови. - Мы знаем, что ты преданный боец. Не нужно ничего доказывать.
        - Вот именно, - едва слышно прошептала Вика, - преданный… этим… ничтожеством!
        - Мы все им преданы, но должна быть казнь, а не расправа! Понимаешь? Вот и умница. И еще… - Дед вынул из кармана куртки свой «ПМ» и протянул Вике, - возьми этот.
        - Чем он лучше моего? - Вика подбросила на ладони в точности такое же оружие.
        - Пули в моем специальные, - охотно произнес Дед.
        - Серебряные, что ли? - хмыкнул за спиной у него Учитель.
        - Считай, что так. - Дед обернулся и одарил лейтенанта лучезарной улыбкой. Правда, «лучи» были явно в рентгеновском спектре. Пять минут в «свете» такой улыбки, и ты труп. Дед снова обернулся к Вике: - Бери, голуба, это приказ.
        Вика пожала плечами и взяла предложенное оружие…

* * *
        …Воронцов и Учитель переглянулись. Во взгляде лейтенанта застыл немой вопрос: «Что делать?» Майор почти незаметно качнул головой: «Не знаю». План заговорщиков явно трещал по швам, но причиной тому было не противодействие загадочного шпиона, а незнание заговорщиками особистских хитростей. Оставалась последняя надежда, на Вику…

* * *
        …Дед кивком и парой жестов приказал бойцам взять Фила под руки и поставить его перед ямой на колени. Лицом к могиле.
        Грин не сопротивлялся и не корчил из себя героя. Принимать смерть, стоя к расстрельной команде лицом, удел тех, чье имя останется в памяти потомков светлым. А негодяям полагается умирать от пули в затылок или корчиться на виселице. Но ролик со сценой повешения замодерируют сразу, теперь админами на всех порталах трудятся роботы чужаков, они быстро соображают, а вот стрельба может и прокатить, мало ли постановочного хлама и военной хроники плавает в сети? Разок точно прокатит и на «тюбике», и на «репортере». А что хотя бы раз попало в сеть, уже не вычистить ничем и никому. Даже кошатники не вычистят, со всеми их виртуальными суперкомпьютерами и нереальными программами, от одного упоминания о которых лучшие хакеры планеты начинают рыдать, как дети.
        Филипп встал на скользкий бруствер, мотнул головой, отправляя конвоиров куда подальше, и тяжело опустился на колени. Недолго поразмыслив, заложил руки за спину.
        «Кажется, так ставили приговоренных зэков китайцы? Да и наши в войну… хотя нет, наши вроде бы на колени не ставили. Или ставили? Впрочем, какая разница?»
        Грин глубоко вдохнул холодный воздух, на пару секунд задержал дыхание и медленно, протяжно выдохнул. Хорошо дышалось перед смертью. Вкусно.
        Сзади послышались шаги. Короткие, женские. Фил закрыл глаза.
        «Интересно, приговор зачитывать будут? Ну, хотя бы резюме. Именем трудового народа или, там, прогрессивного человечества. Хотя нет, некогда. Ролик должен быть показательным, но коротким. Чтобы с одного взгляда все стало ясно. Как про Саддама. Раз-два, и все кончено. А слова пусть остаются за кадром, пылятся себе в толстых прокурорских папках».
        Командир расстрельной команды был полностью согласен с выводами Фила, хотя и не слышал ни слова из его мысленных фраз.
        - Вы все знаете, кто этот человек, - торжественно, даже пафосно заявил Ворон. - Это Филипп Андреевич Гриневский, известный также под псевдонимами Грин и Фил, по вине которого в августе текущего года в одной только Москве погибли сотни тысяч бойцов Сопротивления…
        «Сто шесть тысяч семьсот бойцов, - мысленно исправил Филипп. - Плюс полторы сотни человек пропали без вести, как подсчитало следствие. И не в одном только августе, а за весь отчетный период. С августа по ноябрь 2014 года. Так что ты, Ворон, ври, да не завирайся».
        - …Были разрушены десятки городов и нанесен значительный ущерб мировой экономике…
        «Мировой экономике! Ну, ты загнул! Ни один человек не может нанести ущерб, тем более - значительный, тому, чего давно не существует. Все равно что обвинить меня в разрушении Бастилии. Помочиться на ее контуры, что выложены мостовыми камнями на одноименной площади, я еще мог бы, но разрушить - явно опоздал. Так и с мировой экономикой. Трехлетний кризис ее неслабо подкосил, а чужаки добили одним мощным ударом в начале 2013 года, не дав ей, бедняжке, очнуться».
        - …На основании вышеизложенного и безусловно признавая, что этот человек особо опасен, трибунал Сопротивления приговорил Филиппа Андреевича Гриневского к высшей мере наказания - расстрелу! Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
        Казенный язык - худшая матерщина. Одна «высшая мера наказания» чего стоит. Абсурд! Наказание, как и поощрение, должно иметь реальные последствия. Наказали - человек задумался, пересмотрел свою жизненную позицию, начал делать все так, как положено. Поощрили - он воодушевился, начал работать еще лучше. А если человека расстреляли, какое же это наказание? Убийство, и только. Так почему нельзя сформулировать четко: мы посовещались и решили этого человека убить. Нет же, «наказание»! Кому оно нужно, это лицемерие? Хотя понятно, что вопрос не к Ворону и не к трибуналу. Не они придумали этот странный «язык закона». На нем лицемерили до них, на нем же будут лицемерить после них. Всего-то разницы: кто-то это делал (и будет делать) лучше, а кто-то хуже. Суть от этого не менялась и не изменится никогда. Вот большевики, например, называли это же самое убийство «высшей мерой социальной защиты». Звучало честнее, но заканчивалось тем же убийством. Так что вопрос не к Ворону…
        «Боже мой, о чем я думаю в свои последние секунды! Помолился бы лучше!»
        - Привести приговор в исполнение!
        «Ну! Вот сейчас должно произойти нечто такое, что положит конец этой трагикомедии. Примчится кавалерия или всю расстрельную команду накроет залп из шокового оружия. Ну!»
        Ничего такого не произошло. Грин услышал, как Вика снимает пистолет с предохранителя и загоняет патрон в ствол. Лязг металла был оглушительным.
        «Все! Провал!»
        Филиппа охватила натуральная паника. Такая продуманная операция оказалась фантазией сумасшедшего! Предвидения воображаемого голоса извне, сверхчеловеческие усилия, моральные и физические мучения - все это вмиг потеряло всякий смысл. Грин допустил роковую ошибку и теперь расплачивался за нее жизнью.
        «Но ведь предвидения не подводили! До самого конца не подводили! Почему сейчас? Что за жестокая шутка воспаленного воображения, если дело реально в нем? Проявилась скрытая тяга к самоубийству? Но почему в такой изощренной форме, почему просто не застрелился или не встретился с серпиенсом лицом к лицу? Нет, это не может завершиться вот так, глупо и жестоко! Какой в этом смысл?!»
        Грин зажмурился. Возможно, смысл был как раз не в жизни, а в смерти. Возможно, все шло к тому, чтобы Грин стал символом именно после гибели. Каким символом и для кого? Символом самопожертвования? Но ведь для всех он провокатор, предатель, шпион. При чем тут самопожертвование?
        Вика медлила, и это давало Филиппу последнюю надежду. Грин не хотел цепляться за эту соломинку, но подсознание его не спрашивало, цеплялось без приказов разума. Фил сначала рассердился на себя за эту слабость, но потом насторожился. Все-таки подсознание трепыхалось не напрасно. Что-то происходило. Только не вокруг, а в мистическом мысленном пространстве. Грубо говоря, там поднялся какой-то шум. Грин сосредоточился и понял, что происходит. Кто-то мысленно кричал, обращаясь к Вике.
        «Вика, спокойно! Сосредоточься! Он всех перехитрил, но ты сможешь все исправить!»
        Мысленный крик не был отчаянным, скорее походил на обычный уличный оклик. Будто бы кто-то позвал Вику с другой стороны дороги. Почему его услышал еще и Грин, было непонятно, но, впрочем, и не важно. Такое уже бывало, и неоднократно. Впервые это случилось в декабре двенадцатого, рядом с «Соколом», когда Филипп услышал, как чей-то голос подсказывает Вике спуститься в колодец, чтобы убраться из опасной зоны. А повторилось недавно, во время штурма логова на Щелковском, когда Вика, инстинктивно доверившись подсказке голоса извне, точно определила, где прячется приор стражи. Грин и тогда был в курсе Викиного озарения, поскольку услышал ту же подсказку.
        Правда, сейчас кое-что было иначе. Разница заключалась в том, что сейчас кричало вовсе не второе «я» Филиппа, как он сам его называл. Вику мысленно окликнул другой голос. Почему другой? Хотя бы потому, что он был определенно женским. То есть в мысленный эфир вышла какая-то незнакомая женщина, но и Фил, и, похоже, Вика услышали ее мысленный крик точно так же, как слышали они когда-то подсказки гриновского альтер эго.
        А еще сейчас Грин не слишком ясно понимал, о чем толкует этот мысленный голос. Кто кого перехитрил, и что можно исправить?
        Грин ощутил, как дрогнула рука девушки, как чуть сместился уткнувшийся в затылок Филиппу ствол пистолета…
        Хлопок выстрела был громким, но Филу звуки были неинтересны, он сосредоточился на ощущениях…

* * *
        …Труп казненного предателя рухнул на бруствер и медленно съехал в яму. Шлепок от падения безжизненного тела в грязь на дне могилы был негромким, но очень сочным. Бойцам даже показалось, что яма на миг ожила, проглотила жертву и от удовольствия причмокнула. Вторую жертву - пистолет, выпавший из руки палача, - яма приняла почти беззвучно. Третью - самого палача, рухнувшего в обморок, ей не отдали. Учитель подхватил Вику на руки и, не дожидаясь приказа от Ворона, понес девушку через лес к просеке, где был припаркован микроавтобус. Следом за ним потянулись Рыжий и Танк. Рядом с Воронцовым остались только Борис, которому нужно было еще упаковать аппаратуру, и Дед.
        - Нет, ну нормально. - Ворон растерянно оглянулся. - Эй, куда все-то? Я один буду закапывать, что ли?
        - Лопата все равно одна, - проронил Борис и запоздало прикусил язык.
        - Вот и бери ее! - Воронцов вспомнил о своей начальственной роли и неубедительно нахмурился.
        - В машине еще есть, я принесу! - мгновенно сориентировался Боря. - Момент!
        Ворон не успел ничего возразить, поскольку слово «момент» Борис выкрикнул уже на ходу, исчезая в голом, но все равно густом подлеске.
        - Да, Ворон, боец ты отменный, а вот командир из тебя, как из дерьма пуля, - скептически хмыкнув, сказал Дед.
        - Оружие… - Воронцов нервно поправил ремень автомата и отвел взгляд, - доставать будете?
        - Не закапывать же вместе с этим бабаем. - Дед, кряхтя, наклонился, поднял лопату и протянул черенок Воронцову. - Спрыгни. Будь так любезен. Заодно контрольный выстрел сделаешь. Желательно из моего же. Что-то не понравилось мне, как эта Никитa стрельнула.
        - А вытянете? Я сто двадцать вешу без снаряги.
        - Сто двадцать? - Дед удивленно округлил глаза и присвистнул. - Эк ты отъелся на казенных макаронах с тушенкой! А росту в тебе сколько? Метра два?
        - Два ноль пять.
        - Ну, с таким ростом ты и без меня оттуда выпрыгнешь. - Дед снова усмехнулся. Правда, теперь не снисходительно, а холодно, даже с оттенком презрения. Но тон не сменил. - Лезь, драгоценный мой, не раздражай.
        Ворон недовольно поджал губы, повесил автомат за спину и молча направился к яме. Подход он выбрал явно неудачный. С той стороны ямы Фил набросал особо высокий бруствер, в основание которого легла самая сырая, а значит, и самая скользкая земля. Под тяжестью Воронцова земля поехала и осыпалась в яму. Вместе с грунтом в могилу съехал и командир расстрельной команды.
        Какое-то время Ворон возился на дне, чертыхаясь и громко сопя, затем пробормотал что-то неразборчивое, но явно нелестное, правда, непонятно в чей адрес, и, наконец, выдал раздраженную реплику:
        - Куда она его зашвырнула? Нет нигде.
        - На двух квадратных метрах сориентироваться не можешь? - недовольно проскрипел Дед.
        - Так ведь грязюки по колено! - ответил из ямы Воронцов. - И кровищи… как с кабана.
        - Так много? - Дед насторожился. - И что, небось течет до сих пор?
        - А пойми ее! Где же эта железяка? Мистика какая-то!
        - Тело переверни, - приказал Дед, - может, под него соскользнул.
        - Может, - проворчал Ворон. - Еще дохлятину я не ворочал. О! Что-то есть!
        Несколько секунд из ямы доносились какие-то шорохи, сопение Воронцова и чавканье грязи, затем что-то громко хрустнуло, и снова чавкнула грязь.
        Дед зачем-то поднял лопату штыком вверх, словно готовясь оглушить того, кто покажется из ямы, и сделал один осторожный шаг к брустверу. Выбираться из чужой могилы Ворон не спешил. Может, в качестве компенсации за моральные неудобства шарил в карманах казненного, или же дело было в чем-то еще? Чтобы разобраться, следовало заглянуть в яму. Иначе никак.
        Дед присел, вынул из кобуры на лодыжке небольшой револьвер, встал и вытянул шею, в попытке заглянуть за бруствер… и в этот момент над лобным местом прокатился короткий отзвук выстрела. На этот раз его хлопок не был искажен отражением от стенок могилы, поскольку стреляли не вниз, а вверх. Конкретно в Деда. Малейшие сомнения в этом факте развеялись со скоростью пули. Той самой, что ударила в штык лопаты и проделала в двухмиллиметровом железе аккуратную дырочку.
        Дед вскинул руку с револьвером, не целясь выстрелил в яму, затем отшвырнул испорченную лопату и, поскальзывая, как начинающий лыжник на заледенелом насте, попятился к зарослям. Новый выстрел из могилы пришелся в белый свет, но Деду было достаточно самого факта ответного огня. Кто бы ни палил из ямы, продолжать с ним «слепую» перестрелку Дед не собирался. Он прекрасно знал, что и Ворон, и Грин стреляют гораздо лучше него, поэтому финал дуэли представлялся Деду непредсказуемым. И кому она нужна, эта рулетка?
        «Нет, мы пойдем другим путем! - решил особист. - Более надежным. А таких путей у нас много».
        Он резко развернулся и бросился наутек…

* * *
        …Бойцы Ворона примчались на выстрелы достаточно быстро, минуты через три-четыре, но все равно поспели к шапочному разбору. На полянке было пусто и тихо. Только березы вокруг шептали что-то невнятное, касаясь друг друга мерзлыми ветками. Что тут произошло несколько минут назад, было неясно. Бойцы бегло осмотрели полянку, но то, что они нашли на лобном месте, ситуации не прояснило. Даже наоборот, только еще больше все запутало.
        Во-первых, в могиле не оказалось тела Грина. Вместо него там лежал бездыханный Воронцов. Во-вторых, исчез Дед. Судя по следам и сломанным веткам, ушел он быстро и куда-то в глубь лесопарка.
        Кто затеял стрельбу, бойцы тоже так и не поняли. То ли Дед почему-то выстрелил в Ворона, то ли, наоборот, Воронцов жахнул, пытаясь помешать загадочному контролеру унести тело Грина, и получил в ответ. Впрочем, в этот скользкий нюанс никто особо не вникал. Не для рядовых бойцов это занятие - вникать в игры Особого отдела при штабе Сопротивления, начальником которого и являлся товарищ по кличке «Дед».
        - Наше дело сторона, - мрачно и немного растерянно произнес Учитель, теперь временный лидер группы погибшего Воронцова. - Хоть и непонятно, за что командира так круто… он еще много пользы мог принести.
        - Мог, - на выдохе сказал Танк, выталкивая из ямы на бруствер тяжеленный труп Ворона. - Только вряд ли это Дед сотворил. Гляньте, где входное. На виске. Если бы они с Дедом перестрелку затеяли, то Воронцову в лоб должно было прилететь.
        - И чего? - наивно хлопая глазами, удивился Боря. - Ворон сам застрелился, что ли?
        - Погодите. - Учитель наморщил лоб. - Дед ведь без оружия был, его «ПМ» Вика в яму уронила.
        - Значит, Ворон ему пистолет из ямы достал, вернул, а Дед его… - Танк выбрался из могилы и повертел головой. - Хотя нет. Фигня какая-то. Тогда был бы один выстрел, а их три было. И следов многовато. Вот тут Ворон подошел, спрыгнул… и все. А тут кто топтался?
        - А гильзы? - присоединился к обсуждению Рыжий.
        - Чего гильзы? - Танк поднял одну бровь.
        - Гильзы где? Одну я вижу, вон валяется. Это Вика стреляла. А еще три куда делись?
        Танк секунд на пять завис, остекленело глядя на Рыжего, затем вернулся к яме и, присев на бруствере, заглянул вниз. Еще несколько секунд спустя он встал и обернулся к товарищам. На губах у него играла глуповато-растерянная улыбка.
        - Насчет трех не знаю, но две точно… там, внизу.
        - Точно? - Учитель смерил Танка строгим взглядом.
        - Я без глаз, что ли?!
        - Я спрашиваю - точно две?
        - А-а, ну да, вроде бы две. Там грязюка…
        - Странно. - Учитель покосился на Рыжего.
        Тот нахмурился и покачал головой: «Беда».
        - И самого пистоля нет, так? - уточнил дотошный Учитель у Танка. Тот помотал головой. - Дела-а.
        - Хорошо, «калаша» не прихватил, - сказал Рыжий.
        - Хорошо, - нехотя согласился с ним Учитель. - Только все равно ничего хорошего. Похоже, попали мы, мужики. Как куры в ощип.
        - О чем ты? - забеспокоился Боря. - Вы все. О чем? Что происходит?
        - Произошло уже. - Танк устало махнул рукой. - Пошли Деда искать, может, ему помощь нужна.
        - Танк, Рыжий! - Борис занервничал еще сильнее. - Учитель, ты же человек, не то что эти гамадрилы! Объясни!
        - Ворона Фил продырявил, - коротко ответил лидер группы. - Возможно, он и Деда достал. С огневой подготовкой Грин всегда дружил.
        - Ты шутишь, да? - глаза у Бориса заблестели, а голос дрогнул. - Грина ведь Вика убила!
        - Выходит, не убила. - Учитель взял парня за плечи и развернул в сторону дороги. - Шагай к машине, там Вика одна-одинешенька, да еще и в отключке. Охраняй.
        - Я один?! - уже и вовсе с нотками паники в голосе спросил Боря. - А вы?!
        - А мы Деда окрест поищем и тоже придем, - он слегка поддал Борису коленом пониже спины. - Шагай! С-сопляк…

* * *
        …Ощущения были что надо. Лучше бы сосредоточился на одном только звуке. Впрочем, тут хоть сосредоточься, хоть расслабься, не поможет. Когда по черепу щелкает «макаровская» пуля, пусть и вскользь, на пик нагрузки выходят все ощущения разом. Правда, тут же сворачиваются в тугой комок, который сначала мечется с набатным звоном под сводами черепа, а затем взрывается где-то глубоко в сознании, перед внутренним взором, фейерверком крупных желтых искр. В принципе, это даже красиво. Только невероятно больно. А когда фейерверк гаснет, становится очень уж темно и страшно.
        Фил провел ладонью по шее, утирая стекающую за воротник теплую кровь, а затем осторожно, кончиками пальцев, прикоснулся к округлой ранке на щеке.
        Все-таки предвидения не обманули! Все случилось именно так, как обещал в одной из последних бесед голос извне! Были и паника, и отчаяние, и дрогнувшая рука палача, и мучительная боль, и счастье, оттого что эту боль чувствуешь. Все, как по сценарию. Пуля вошла в шею справа, ниже затылка и вышла из-под правой скулы. Причем почти ничего важного не задев. Порванное небо, мышцы, кожу и пару выбитых зубов можно не считать. Такое впечатление, что Вика намеренно выстрелила именно сюда, ведь она бывший стоматолог, знает, где что расположено в этой части головы. Может, так оно и было? Может, Вика только притворялась, что ненавидит Грина, а на самом деле пыталась его спасти? В таком случае совсем хорошо. То есть не совсем, но гораздо лучше, какая-никакая моральная поддержка.
        А вот что крови много вытекло, это плохо. До сих пор полный рот и полжелудка. Филипп кое-как сплюнул. Нет, рот был уже не полный, и кровь не равномерно красная, а с темными прожилками и сгустками. Вроде бы кровотечение пошло на убыль. И то хлеб. Да что там «хлеб»! Для покойника самочувствие было почти отличным! Голова страшно болела и кружилась, шея отекла и занемела, в районе верхней челюсти что-то противно и будто бы само по себе похрустывало, ноги подкашивались, тошнило, как после трехдневного мальчишника, но сейчас все эти неприятные ощущения Фил воспринимал через призму главного калибра - через призму жизни. Чувствует тот, кто живет! Лучше, конечно, чувствовать что-нибудь поприятнее боли и мигрени, но это смотря в какой ситуации. Сейчас Грину было не до капризов. Сейчас любое ощущение было для него приятным и желанным, поскольку лишний раз напоминало о главной хорошей новости на всей его памяти. Филипп Грин продолжал жить!
        И пусть началась эта новая жизнь довольно нервно, с борьбы в грязи, стрельбы и тяжелейшего марша на четвереньках по холодному лесу, но опять же, стоит ли привередничать? Главное - жив!
        «Только Ворона жалко. Хороший мужик был, пусть и не слишком умный. Зато боец был отменный. Змеевикам черепушки на раз дырявил. С его фактурой это было просто. Перефразируя Владимира Семеновича: тюк прямо в темя - и нет гадюки. А погиб глупо. Просто попал под раздачу. Я ведь его только рукояткой приголубил. Мог бы отлежаться Ворон, и снова в бой. Но тут этот Дед нарисовался, палить начал наугад. Глупо и несправедливо. Жалко Воронцова. Но ничего не поделаешь, судьба. И потом, такие, как Воронцов, в новом деле не пригодятся».
        «Цинично рассуждаешь, новорожденный».
        Голос извне снова был другим. Не привычным Грину голосом второго «я», а женским, тем самым, что призывал Вику сосредоточиться. Это Филиппа озадачило, но лишь на время. Новая жизнь, новые условия игры. А если так, чему удивляться?
        «Цинично? Не циничнее расстрела. А вот дальше будет реальный цинизм, гарантирую. Время кондовой партизанщины закончилось. Пришло время Настоящего Сопротивления, умного, жесткого, предельно эффективного. Сопротивления, которое обязательно закончится Освобождением».
        «Ты уверен?»
        «Абсолютно. Иначе не взвалил бы на себя такую тяжесть - сто шесть тысяч чужих грехов».
        «Ты эмоционален и убедителен, и тебе повезло, но этого мало. Мои предвидения ближайших событий обычно туманны, но я думаю, что ты до сих пор в опасности. Если Дед решит прочесать лес, твое везение закончится, и все изменится».
        «Не закончится! - неожиданно зазвучал привычный Филиппу голос извне. - Мои предвидения ближнего прицела как раз, наоборот, всегда точны. Только приходят нерегулярно. Но сейчас я вижу, что Грин практически у цели. Ползи вправо, Фил. Увидишь черную машину, не бойся, в ней не марионетки серпиенсов, это маскировка».
        Черную машину? Грин тяжело вздохнул и замер на секунду от приступа острой боли. Машина была сейчас тем, что нужно. Хватило бы сил доползти.
        Филипп продвинулся вправо метров на десять и растянулся на влажной хвое. Если машина стоит на просеке, проползти требовалось еще метров пятьдесят. Немыслимое расстояние!
        Справа что-то треснуло, наверное, сучок под чьей-то ногой, затем еще раз, и вскоре послышались мягкие шаги. Грин попытался поднять взгляд, но правый глаз был затянут огромным сочным синяком, а левым без линз или очков он видел плохо. Сумел разглядеть фигуру человека в камуфляже, но лица не рассмотрел. На всякий случай нащупал в кармане пистолет.
        - Спокойно, - прошептал человек, склоняясь над Грином. - Свои.
        Человек присел, осторожно перевернул Филиппа на спину и поднял, легко, как ребенка. Теперь Грин теоретически мог бы его рассмотреть, но снова обломился. Голову и лицо человека скрывала черная шапочка-маска. Однако в том, что это не один из палачей и не боец оцепления, наверняка выставленного предусмотрительным Дедом, Филипп был почему-то уверен. Что-то в движениях и осанке человека показалось ему знакомым. И роста человек был такого, что круг поисков сужался до минимума. Лосей среди знакомых Грина было немало, но таких, как этот, пожалуй, с десяток, не больше. Даже меньше, поскольку из списка недавно выбыл Воронцов, светлая ему память.
        Человек шагал легко, мягко, но все равно не прижимал Фила к себе, а держал на весу, чтобы раненому не передавались никакие толчки. Силенок мужчине было явно не занимать.
        Обещанная «голосом» черная машина, здоровенная «Тойота Лендкрузер», действительно стояла на узкой просеке, занимая весь ее просвет. У авто была предусмотрительно поднята задняя дверь и откинут бортик. Все готово для погрузки. Фил на миг встревожился. Человек знал, что Грина придется грузить? Откуда?
        - Все видел, все знаю, - уложив Грина в машину, прошептал спаситель. - За Ворона не виню, самооборона. Не вмешался раньше, прости, но мы ведь так и договаривались.
        «Все он видел! Ты видел то, что происходило на поверхности, дружище! А в яме? Эх, мог бы я говорить! Но ладно, не винишь, и на том спасибо. А что не вмешался… все верно, генерал, уговор был именно таким».
        Человек, а если без уловок - генерал Алексеев, распечатал армейскую аптечку и достал шприц с обезболивающим. Укола Грин даже не почувствовал. На фоне главной боли такие комариные укусы терялись, как песчинка в пустыне.
        - На месяц спрячу в надежном месте, - продолжил шептать генерал. - Как раз у одного доктора. Подлечишься, вывезу на экватор в нейтральные воды. Это все, что я могу. Годится?
        Выражая согласие, Грин медленно прикрыл левый глаз. Большего и не требовалось.
        Кое-как наложив Грину повязку, Алексеев закрыл заднюю дверь и уселся за руль. Машина плавно тронулась, через какое-то время вырулила на асфальт и покатила…
        Куда она покатила, Грин не видел, да это его и не интересовало. В безопасное место, это главное.
        Обезболивающее начало действовать, и Грин немного расслабился. «Уснуть и видеть сны, быть может?» Это сейчас было наилучшим вариантом. Позволила бы боль.
        Прошла еще минута или вечность, понять было трудно, и боль стала отдаляться. Совсем уходить она не собиралась, но с воображаемого расстояния выглядела не такой страшной и не мешала погрузиться в забытье.
        Зато мешали голоса.
        «Убедилась? - прозвучал привычный голос извне. - Считаешь, что ему по-прежнему везет?»
        «Нет. Его спасение было предопределено, теперь я это понимаю».
        «А если понимаешь, согласись, что это именно он, двух мнений быть не может».
        «Да, ты прав, - наконец сдалась женщина. - Это человек из моих далеких предвидений. Я с вами».
        «С нами? - удивился Грин, с трудом преодолевая дрему. - С кем с нами, сударыня? Вы хотели сказать, со мной?»
        «Тот, кого ты считал своим вторым «я», на самом деле им не является, - пояснил женский голос. - Так же, как и все остальные, с кем ты скоро познакомишься, не будут ни плодом твоего воображения, ни болезненными галлюцинациями. Добро пожаловать в новый мир, Филипп Грин. В мир цвета индиго».
        Продолжение следует…
        notes
        Примечания
        1
        Да, конечно (нем.).