Александр Шакилов
        Трусармия
        Спрыгнул с брони, упал, ногу подвернул - ругается, плачет, стонет. Сфера в пыли. АКСУ там же. Ужас! Кошмар!
        А я на него не смотрю из принципа, я в прицел окружающей обстановкой любуюсь. И, поверьте, разглядывать граждан в семикратную коллиматорную оптику - это страшно, о-очень страшно. Мирное население - это же зверье редкостное, я знаю, что говорю, это моя третья война. И я вспотел, дрожу и тоже вот-вот сковырнусь с башни. Ну и угораздило меня в это вляпаться, за что опять, Господи?!
        Взвод наш занял высоту без существенных потерь, разве только Васька Дракон поцарапал коленку и сустав вывихнул. Да Тимурчик, снайпер-санитар, как увидел кровь (чужую, заметьте), так сразу без сознания и грохнулся, реальную СВДешку под череп вместо подушки определил, руки на аптечке скрестил - прям отпевай, не отходя от кассы, да свечку между пальчиков поджигай: не боец, а мертвец, в крайнем случае, зомби-диверсант на полставки.
        И все мы, небритые и в драном камуфляже, Тимурчику люто завидуем, нам тоже хочется. Сдохнуть от страха. Вот так вот - сдохнуть и все.
        Командир наш, лейтенантик, и сам бледнее меня с перепою. Уж очень он стесняется на нас орать. Утренний развод для него - катастрофа: это ж народец построить надо и внятно сообщить, что, мол, смирно, вольно и... э-э... и равняйсь, пожалуйста.
        Не завидую я лейтенанту, сочувствую очень, а помочь не могу - боюсь. Вдруг обидится, вдруг накричит, что лезу не в свое дело и вообще. И на "губу" меня, или в штрафбат на перевоспитание. А мне и здесь вполне плохо, и в родимом подразделении я как бы козел отпущения и востребован сверх меры...
        ...дождались потемок и вошли в поселок. Тихонечко так прокрались, ботиночки тряпками обмотали, чтоб громко не топать. БМПешки, "коробочки" наши противопульные, на высоте оставили, чтоб на конфликт без нужды не нарываться - по собственному опыту знаю: чуть кто из оккупированных личностей траки и пушки заметит, так сразу партизаном, то есть этим... - террористом! - и заделывается, гранаты начинает швырять и бутылками с зажигательной смесью баловаться. А оно нам надо?..
        В общем, без брони мы - падать неоткуда, ноги целее будут.
        Короче, не первый день в подворотнички сморкаемся: до центрального майдана дохромали - ни одна шавка не заскулила, ни один пенсионер бессонный покой в постели не сменил на боевой пост у окна. А то вскинется какая особо горластая домохозяйка, да как рыкнет! - а у нас от громких голосов икота и стул. Жидкий. И то и другое неконтролируемое.
        Лейтенант перед нами извиняется, краснеет от смущения, но приказы все-таки шепчет:
        - Ребята, вы это, потише, да?.. Пожалуйста. Очень прошу. Нам бы до утра, да? И до ночи? Простоять и продержаться... Благодарен буду, ребятки... А вы, Фуга, думайте, пожалуйста, настраивайтесь на подвиг, от вас многое зависит...
        Фуга - это я, прозвище у меня такое и ничего не странное...
        - Есть! - шепчу в ответ. И честно приступаю к выполнению поставленной задачи: думаю, настраиваюсь, подвига жажду. Да только страшно мне: что завтра будет, а? Как местные оккупацию воспримут? Вряд ли хорошо, ой чувствую, достанется нам по самые фрукты-овощи...
        ...и началось.
        Бабы, конечно, кто ж еще? - женщины они такие: чувствуют мужскую слабость.
        Парни весь поселок облепили плакатами. На кроваво-черным поле надпись - "СМИРИСЬ!"; коротко и тупо - для самых умных. В общем, дамочки первыми интерес проявили: а что это за макулатура на заборах и трансформаторных будках намусорена, и кто ж это напаскудил, а? Как обычно, содержание наглядной агитации слабый пол не заинтересовало. А зря. Вот и делегация к нам пожаловала, а мы не знаем, куда глаза от стыда девать; лейтенант окапывается усиленно: пехотной лопаткой асфальт ковыряет, ну, блин, страус натуральственный. В общем, боимся, а отступать еще страшнее - у нас боевая задача, при исполнении мы.
        - Вы кто и чо приперлись? Чкаловские, да? Или, вообще, городские? На разборки пожаловали? Рэкет, да? И морды бить нашим хлопцам?
        А мы:
        - Отнюдь, что вы. Не наш профиль, простите. Мы, простите, воины, и вас оккупировали и, поверьте, сопротивление бесполезно. Вам придется добровольно отдать материальные ценности и подчиниться нашему правительству, самому лучшему, самому авторитарно-демократичному. ...они смеялись. Долго смеялись.
        А мы вжимали головы в плечи.
        Нам было страшно.
        Впрочем, нам всегда страшно. Ведь мы - завоеватели.
        ...камень - камешек - приласкал затылок лейтенанта: хрясь!
        Дети - вечная проблема оккупантов, ибо дети не знают страха. Рогатки тоже оружие, не смертельное, но неприятное - шишка на затылке, синяк на спине, еще шишка, еще гематома... и вечное ожидание гранитного окатыша, проминающего висок... Дети, маленькие демоны, при виде которых у меня начинается икота и в зрачках мутнеет.
        И так весь день - камни. Грязь. Пивные бутылки. Мы боялись, мы терпели, ведь мы - элитное подразделение. Женщины приходили смеяться над нами, они задирали юбки и, когда мы в панике отводили взгляды, называли нас кастрированными баранами. И мужчины - высокие, сильные, в костюмах и при галстуках - отобрали у нас оружие, мужчины сказали нам убираться и поживее. Мы промолчали в ответ, как подобает истинным оккупантам, но не сдвинулись с места - продолжали сидеть посреди единственной площади поселка. Лейтенант попытался объясниться: мол, незавидность их положения несомненна. Но они лишь рассмеялись, а потом расстреляли лейтенанта. Повезло командиру: отмучался, труп свой оставил, а сам к БМПешкам побрел отдыхать. Тимурчик тут же потерял сознание: из солидарности и за упокой...
        До самого вечера нас поливали помоями, в нас швыряли гнилые помидоры. Господи, откуда у них СТОЛЬКО перезревших фруктов-овощей?!.. Снорри, самого крупного бойца взвода - метр шестьдесят два с каблуками, отвели в сторонку и повесили на столбе линии электропередачи. По-настоящему повесили. Мол, так будет с каждым из нас, если мы не уберемся подобру-поздорову. И это было СТРАШНО. Но мы обороняем плацдарм, ни шагу назад, мы сидим на грязном асфальте - этот населенный пункт наш!! Уже наш...
        Скоро вечер.
        Скоро ночь.
        Василий допивает вторую флягу. В первой был спирт. Во второй керосин. Отличная смесь, Васек говорит, помогает вжиться в образ.
        ...темнеет.
        Будто чувствуют. Они, местные, высыпали на площадь и орут на нас, орут! Дети пинают бойцов взвода куда придется. Женщины пышут злобой. Зубы мои лязгают, глаза то и дело закатываются.
        Кудряшки, меленькие-меленькие, русые. Невинное личико ребенка в отблесках заката неотличимо от морды вампира из дешевого фильма ужасов. В руке у кровососа столовый нож. И острием мальчонка тычет мне в щеку. Слишком много страха, слишком...
        Критическая масса.
        Первым не выдерживает Тимурчик. У нас нет реального оружия: отобрали местные. Но Тимурчик на то и снайпер, чтобы всегда боеготовым быть: длинная композитная ерундовина вспухает гнойником в его руках. Глушак и пламегаситель с пятью вырезами, легированный хромом и молибденом ствол, сошки, скелетный приклад.
        Лазерный луч упирается в лоб вампиреныша.
        Аборигены мгновенно замолкают.
        Палец Тимурчика неспешно выбирает свободный ход спускового крючка и... ...выстрел!!
        Толпа четко видит, как мальцу отрывает голову, как брызжут мозги, и теменная кость...
        И солнца нет: скушал горизонт, не подавился. Ночку да денек продержаться? Продержались! Да!
        Все, хватит! Сил больше нет бояться! ...Ваську не зря Драконом прозвали. Дракон и есть. С шипами вдоль тяжелого сегментного хвоста и гребнем, трижды опоясывающим узкий клювастый череп. Тело Василия увеличивается в десяток раз, лапы проламывают когтями - когтищами! - асфальт, смрадное дыхание осквернено запахом серы и керосиновым выхлопом - огонь-плевок в обезумевшую от страха толпу. Одежда вспыхивает, горят волосы, дамочки срывают юбки и падают, сбивая пламя. Мужчины прицельно выжимают из калашей пули - в голову дракона, на пяток метров выше реальной ухмылки Василия.
        А малыш-вампиреныш жив-здоров. Мало ли кто и что ВИДЕЛ. И пусть все папашки-мамашки в курсе, что пацану капут, ребенок-то отказывается поверить в собственную смерть, ибо он очень смутно представляет, как выглядит винтовка и какую гадость с ее помощью можно сотворить с невоспитанным ребенком. Не знает - и потому жив. Дети - вечная проблема оккупантов. Но Тимурчик на то и зомби-диверсант, чтобы мгновенно перестроить руки-ноги в изветшавший под землей суповой набор. Он выпрямляет пародию на верхние конечности перед изъеденной червями грудью. Он ковыляет к пацану, костлявые пальцы сжимаются на детском горле. Мальчонка регулярно смотрит телевизор. Малыш обожает фильмы о живых мертвецах. Вампиреныш ЗНАЕТ: зомби надо бояться и потому... ...ничуть не жаль дрянного мальчишку.
        Дракон бушует, мучается пламенной отрыжкой. Заодно страдают хранители очагов и газовых конфорок - мужчины, которые завладели нашими автоматами. Автоматами, заряженными холостыми патронами.
        Пяток зомби общаются с домохозяйками и детьми - самыми опасными врагами, у которых может быть отсутствие присутствия необходимых нам знаний. У зомби еще та работенка. Пыльная.
        Отделение Джонни Лайта из четко воображаемых гранатометов расстреливает шестиэтажные краснокирпичные здания. Взрывы тоже воображаемые - а в результате самая настоящая паника и очень реальные крики населения. Понятно, парни ничего взрывать не собираются, ведь кумулятивные заряды уничтожают материальные ценности; что вы?! - никаких взрывов!
        Но аборигенам это ЗНАТЬ необязательно. Противопоказано!
        Все, пора. Мой выход.
        Выдвигаюсь на пятачок свободного пространства, освещенный прожектором, отлично придуманным сержантом Лайтом. Мой фас и профиль как на ладони у местных. А в руке мегафон, обычный, серо-белый - не подкачало воображение лейтенанта! - на расстоянии! Я шепчу какой-то бред, прижимая придуманный громкоговоритель к обветренным губам, аборигенам же кажется, что вещаю следующее:
        - Внимание! Начинаю отсчет! Ровно через двадцать секунд я взорву плазменный фугас! Бежать нет смысла, вы все погибнете! Внимание! Через одиннадцать секунд!..
        Теперь-то, после винтовки, зомби и дракона, они ЗНАЮТ что-куда и, главное, ВЕРЯТ мне. Ибо у ног моих покоится нечто угловатое, обвитое разноцветными проводами, с огромным циферблатом на боку, и единственная стрелка приближается к нулю... - предел моего воображения, венец людской мысли!..
        - Внимание!!..
        Вспышка.
        Осколки красного кирпича.
        Ударная волна, жесткое плазмоизлучение, пепел в обмен на людские тела...
        Не зря меня прозвали Фуга. Фуга - это уменьшительно-ласкательное от "фугас".
        ***
        ...все они, жители поселка с простеньким названием, которое забылось сразу, стоило только отъехать на пару километров, все они остались там, на площади. Они, м-мать их, аборигены в костюмах и при галстуках, ЗНАЛИ что есть тактическое плазмооружие.
        И знание это их погубило.
        Да что там аборигены, меня вон до сих пор трясет. И это нормально: чтобы пугать до смерти, надо самому уметь бояться - честно, до холодного пота и остановки сердца. Я знаю, что говорю, это моя третья война. И я вспотел, дрожу и тоже вот-вот сковырнусь с башни. Господи, ну и угораздило меня в это вляпаться, за что опять, Господи?! Бросить бы все да податься в дезертиры!
        Но я слишком хорошо ЗНАЮ, на что способны генералы. ...и, к сожалению, ВЕРЮ в силу их стратегической мысли.