Сохранить .
Профессионалы Александр Шакилов
        # Вавилон. Токио далекого будущего. Мир, в котором высокие технологии переплетаются с древним кодексом Бусидо, а сетевая культура - с азиатской мифологией.
        Пожарные - элита Вавилона - не расстаются с самурайскими мечами и умеют обращаться в фениксов…
        Юная модель, чья бабушка владеет таинственной магией «омниедзи», ждет загадочного Избранника…
        А демонам и оборотням, явившимся из глубины небытия, противостоят мутанты, умеющие ВВОДИТЬ в это небытие обычных людей!
        Александр Шакилов
        Профессионалы
        Игорю Чёрному, с благодарностью за помощь и поддержку.
        Вспомните-ка, в школе в одном классе с вами был, наверное, какой-нибудь особо одарённый малыш? Он лучше всех читал вслух и чаще всех отвечал на уроках, а другие сидели, как истуканы, и ненавидели его от всего сердца? И кого же вы колотили и всячески истязали после уроков, как не этого мальчишку?
        Рэй Брэдбери «451Њ по Фаренгейту».
        - Чебурашка-сан! Чебурашка-сан!! Ты меня слышишь?!!
        - Гена-сан, посмотри на меня, добуцу ты зеленое! Ну, конечно, я тебя слышу…
        Старый анекдот из жизни первых сёгунов Вавилона.
        Пролог
        Квадросистема ласкает уши помесью энка и джи-попа.
        Под веселую музыку и умирать легче, правда?
        Зарево - за два квартала. Сытая отрыжка ветра жарким потом стекает по лбу, путается в бровях и липнет к ресницам. Резко - поворот направо - жалобный визг затёртых покрышек - чёрный след это твой след, твоя копоть, твоя гарь.
        Зарево - за квартал. Пунцовые, как назло, радужки светофоров - мигалка, сирена, вперёд. Здесь бы срезать - через дворы. Вот чёрт! - ремонтные работы: исклёванный ржой асфальтоукладчик врос катками в щебень - у-у, мастодонт, ублюдок от ДВС!
        Назад. Зарево - в глазницах, по зрительным нервам, картинкой в мозг. И визг, и покрышки-отпечатки. Молодой недоделок из племени сиу-дакота перебежал улицу в неположенном месте - обряд, на, посвящение в мужчины, часть Великого Испытания, м-мать: не убоись, увернись, обмани Жестяного Скакуна, прирученного бледнолицым самураем…
        Зарево.
        Мурашки вдоль лопаток: строем, боевыми порядками, колоннами по двое - хаяку! быстрее!
        Нервы? картинка? - термиты! кожа!
        Пот в подмышках - какие ресницы?! И дребезжит на задней сидушке пустой огнетушитель: стучит о крышку аптечки. Под крышкой, оранжевой с крестиком - коричневый пузырёк йода, на всякий тот самый случай - и всё, остальное излишне: балласт выброшен за борт ещё на базе, две недели назад, когда ты расписывался в ведомости за эту - очередную - машину.

…предчувствие, нервы, первая дрожь.
        Зарево? - ха, есть контакт, ты уже на месте - фас, птенчик!! лети, пташка!!
        Ай, покрышки… - чёрным, смрадным, следом-копотью - стоп, на ручник, приехали, музыку вырубить и носовым платочком стереть со стоек одноразовые динамики-напыление, а то гель скоро засохнет, потом виброножом счищать придётся…
        - Где же вы были, юноша?! - не по возрасту резвая бабулька-ниппон суповым набором валится на капот служебной «девятки». И, мало того, яростно молотит сухонькими кулачками по лобовому стеклу. - Сгорит же всё?!
        - Не всё, - ты оставляешь ключи в замке зажигания (зажжжигания!!) и смачно хлопаешь казённой дверцей, изуродованной гербом-саламандрой. - Всё никогда не сгорает: только прокисшее, а значит, испорченное, а значит, ненужное. Предназначение Лишних Вещей. Слыхали о таком, уважаемая? В сторонку, гражданка, не мешайте. Дайте поработать профессионалу, разрешите подготовиться к танцу с веерами.
        Дым.
        Чёрный.
        Копоть.
        Жаль, местные умельцы - чёртовы любители! - не успели перекрыть газ. Не надо быть экспертом - пожар начался на восьмом этаже - взрывом вынесло кусок стены. В любой момент дом может рухнуть: очень даже запросто. А тут ещё - терпеть нет мочи!! - чешется три дня небритый подбородок, и горло тоже чешется: хр-р, х-рр, ковыряешь щетину ногтём, помечая нежную от природы кожу розовой полоской.
        Боль в груди - невыносимая. Кашель, хрипы, кровь на губах. Споткнулся, чуть не упал. Отставить!!! Работать, бл…дь!!
        Фу-у, отпустило…
        Н-да, пейзаж… Толпа, охи-ахи, ночные рубашки, семейные трусы, кое-кто уже режет себе волосы, другие спешно совершают обряд мисоги: опрыскивают вытащенные из пожара пожитки водой - очищают домашний скарб от злых духов.
        И зрителей хоть отбавляй: чужое горе интересней собственного счастья. Плачет манюня-мари, её оставили одну - посадили на диван, поручили охранять куклу Дашу и статую кошки с поднятой лапой, а сами… На девочке только трусики и почему-то шымакш. Стоп! Стоп, стоп, стоп!! Назад - ДИВАН?! А рядом?! - САБАН?! Ну, ничего себе!! такая суматоха, понятно, кто что хватает… - но диван?! И сабан?!!.. Психи? Или в горячке? С перепугу мебель под руку попалась? семейные реликвии? Самое дорогое? - как память о первой брачной ночи? и промыслах далёких предков?! - Молодой человек… - бабка семенит следом, поддерживая повязку на животе и хлюпая гэта по лужам. Ты непроизвольно замечаешь её промокшее от слёз личико, домашнее и очень доброе: она напоминает тебе модифицированного кролика с длинными розовыми ушками, истыканными серебряным пирсингом от сглаза и порчи. - Молодой человек… молодой…
        Ты касаешься лба и поправляешь белую ленточку-хатимаки. Обычно безотказная бредятина о «предназначении вещей» сегодня, похоже, пшикнула вхолостую. А жаль. ТАКИХ КЛИЕНТОВ надо игнорировать. Тогда они замолкают и больше не пристают.
        Морду шлакоблоком - благо, имплантированный в нос моток золотой проволоки, проталкивает жёсткий каркас в мимические мышцы, закрепляя лицо в последнем, хмуро-сосредоточенном выражении.
        Шаг на длину поперечного шпагата.
        Но бабка забегает перед тобой, она как каменная глыба, завёрнутая в линялую голубенькую кофточку-кимоно. Она - кусок базальта, прихваченный почти телесного цвета гамашами и повязанный шерстяным платком, надёжно укутавшим поясницу, безжалостно уничтожаемую радикулитом:
        - Я буду…
        - Что?!
        - …жаловаться!
        - Жалуйтесь. Вызов принят сто двадцать одну секунду назад. Согласно Закону о Пожаротушении и профсоюзным нормативам для служб быстрого реагирования у меня ещё пятьдесят девять секунд личного времени. И не мешайте мне медитировать.
        Хочется чихнуть. Очень хочется - слишком много людей думают о тебе нехорошо. Сейчас. Слишком много. Спазм, кровь.
        Ты огибаешь живое препятствие, выбираешь относительно безлюдное местечко у переполненных миазмами мусорных контейнеров, недалеко от трансформаторной будки. И приседаешь прямо на асфальт - ягодицами падаешь, точнее новыми кожаными джинсами, ага, - да на грязный, истоптанный, заплёванный жевательным табаком асфальт.
        В груди почти не болит - хорошо-то как!.. Просто сесть, успокоится и привычно дышать гарью… расслабиться, подумать о хорошем… Сакура-но хана-га сайтэ имас. Кадзэ соё-соё фуку…
        - Молодой человек, что вы?!.. Как можно?!.. Сгорит… я буду жаловаться…
        Вот прицепилась!!.. старая кошёлка!.. - ты легонько, аккуратно, чтоб не отломать мультифильтр дрожащими пальцами, выдёргиваешь сигаретку из мятой пачки. Вкусную, сладкую сигаретку, естественно «Firestarter Light» - настоящий, пожаробезопасный табачок со встроенным в угольную прослойку миниатюрным термодатчиком-транслятором. Принцип простой: если количество теплоты и концентрация кислорода в воздухе в радиусе метра от окурка не соответствует госстандартам Вавилона, то автоматически включается встроенный маячок, наводящий на очаг возгорания патрульные цистерны любителей из службы доверия 911.
        Тушить окурки, ха-ха, самая работа для романтиков-мечтателей, обожающих лазить по штурмовым лестницам да с огнетушителями в зубах.
        Порыв ветра осыпает мусорный киоск сдутыми из-под крыши искрами и углями. Сорвало кусок пылающего рубероида - парит, как дельтаплан; ты засмотрелся на свободный полёт… - рубероид ударил в крыло «газельки» скорой помощи. Плотненькая в нужным местах медсестричка, очень похожая на юную Савагути Мики, ойкнула и уронила в грязь упаковку, ага, уже не стерильной ваты. Вот ведь корова, прости Сува, дойная! - вымя есть, ещё и какое, а вот мозгами Будда обидел…
        Жар ощущается метров с шестидесяти. Н-да… однако, полыхает не по-детски… - ты клацаешь золотым «ронсоном» и втягиваешь в бронхи дым. Если дом рухнет, зацепит два соседних здания: шестнадцатиэтажку, сестру-близняшку пылающей, и кирпичную девятину-пагоду…
        А бабка всё не уймётся:
        - А где брандспойт?! где вода?! Пена где?!
        Ну, старая!! - и мёртвого достанет!! Все люди как люди, пожитки наспех собранные сторожат-караулят. Да на домашний очаг свой, высокий да панельный, поглядывают:
        - Слышите, сосед, а из вашей квартиры, по-моему, сильней сверкает.
        - Ага, и правда! Сильней, да. Зато у меня одна комната, а у вас четыре сгорит, да. Вон у вас уже и занавесочки на кухне прихватило. А вы, я помню, месяцок как евроремонт закончили, или ошибаюсь, да?..
        Люди. Нормальные обычные люди. А эта, чтоб её! - вцепилась, как блоха в клок шерсти зооморфа:
        - Нет, я вас спрашиваю! Где вода, где пена?!
        - Пена в огнетушителе. Огнетушитель в машине. - Ты плюёшь в ладонь и окунаешь оранжевый кончик окурка в слюну. Вот бы так всегда - раз плюнул и… Ладно, пора, время вышло.
        - Огнетушитель?! Где?!
        - В маши-нЕ.
        - Что?! Шутить изволим?! Я этого так не оставлю!.. - взволнованная хрипотца надламывается истеричным визгом. - Не подарю вам, слышите, не подарю!
        - Оба-сан, не надо, не надо, бабушка! Не волнуйся, тебе нельзя, оба-сан… - весьма симпатичная девица, на вид лет восемнадцати-двадцати, обнимает перечницу б/у за плечи. - Не надо, он сделает всё, что сможет… Действительно сделает! Он же!..
        Она хочет сказать «герой»? Или даже «великий принц Ямато-такэру»?
        Бабка рыдает:
        - Юрико, он же подонок! Как твой отец! Посмотри на него, Юрико! Подонок! Сгорит всё! Всё! Столько лет… И на телевизор большой копили!!.. и холодильник… и копили… и большой…
        - Успокойся, нельзя…
        Ты - белая повязка давит на виски - замечаешь взгляд этой миленькой девочки: надежда и обожание - такой мужчина, сильный, красивый, спасёт, выручит, в беде не оставит. Нормальный взгляд. И ещё немножко, в довесок: а как с ним?.. ну… вы понимаете… вот бы в кино пригласил, темно, романтика, туда-сюда…

…бледно-розовые нити тянуться от бровей красотки - к твоим ресницам и ниже, оплетают, вяжут, дёргают и валят - с размаху, плашмя, на асфальт - судьба, по-другому никак, смирись, прими, наслаждайся…
        И дёргает сердечко, твоё, чьё ж ещё: а ведь нэко о-го-го и кися знатная, да-да, симпатичная девуля и даже очень - чёрные волосы пышно усыпали плечи, глазёнки голубые в пол-лица, соски приятно округлой груди едва не протыкают тонкую ночную рубашку.

…за руки, под луной…

…первый робкий поцелуй…

…обручальные кольца…

…купить сыну тетрадки в клеточку…
        Взгляд - синтетический, с гипноэффектом: лазерная система через зрачки излучает световые импульсы определённой частоты, импульсы, измельчающие мозги оппонента в фарш, из которого можно вылепить всё, что угодно - и если надо, зажарить: хрустящая корочка, ням-ням. Глазёнки в пол-лица? - отличная маскировка. Аниме-мода почему-то очень популярна среди японской молодёжи. Твои страдающие от гормональных всплесков соотечественники обожают прятать типично азиатские очи под красивыми, но весьма неправдоподобными иллюзиями-голограммами - и получается: голубые радужки едва не наползают на уши.
        Гипноэффект? - под луной, поцелуй, кольца в клеточку?..
        Ха!!
        Похабно, дебильно скалясь, ты хватаешь девочку за грудь: жмёшь, тискаешь, щупаешь. И ныряя под локоток, ускользаешь от пощёчины.
        - Подонок! Мразь! Ненавижу! П-пож!-жар!!-рный! - последнее выплёскивается из её пухлых губок, как бэнто в алюминиевый чан для отходов, предварительно раскалённый ацетиленовой горелкой: пш-ш-ш!.. - ПРОФЕСССИОНАЛЛ!!!
        Ацетиленовой горелкой?.. Надо же - такое в голову лезет, не вовремя, чёрти что…
        Толпа молча раздвигается. Не глядя под ноги, ты шлёпаешь по лужам - скоро осень: месяца через два. Редкий слабосильный дождик не спас город от жары лета-нацу. В плаще парко, но плащ есть символ принадлежности к особой касте.
        - Молодой человек, а нельзя ли побыстрее?! - толпа дублирует возмущённое эхо. Звук отражается от твоего затылка, частично поглощается, частично сползает по позвоночному столбу и теряется где-то в демисезонной подкладке нижнего белья.
        Треск зубов, хруст челюстей, мелодия самопожирания. Если задать аксиомой предел биологического существования - вся жизнь приравнивается к уничтожению себя, любимого. Ах, как высокопарно сформулировано, тьфу! - и растереть!
        - Осс, - Ты киваешь Джамалу Судзуки, участковому стрелку-лейтенанту; тебе не единожды приходилось встречаться с ним по долгу службы и не только: оформление всяческих бумажек, актов и прочих бюрократических заморочек плюс трёп под пиво и общие знакомые. - Как жизнь?
        - Яххо. Нормально, - Джамал, сдвигает фуражку козырьком на ухо и поправляет смоляные волосы, прилипшие к влажному виску. - Хисасибури дэсу… А у тебя? делишки? пучком? Цветёшь и пахнешь?!
        - Я нормально и ещё лучше!
        Сейчас - только работа, ничего личного: чистое, не омрачённое приятельством взаимное равнодушие: пустые фразы ритуала - порядок, норма, проценты плана по отправлениям обрядов в текущем квартале.
        Вот только дом горит. И огнетушителем, обычным любительским огнетушителем, здесь не обойтись.
        Сегодня Джамал работает в паре со своей любимой СВД. Классика жанра: уничтожение движущихся, открытых и одиночных целей. В частности фениксов, хе-хе. Иногда лейтенант Судзуки веселится, и на отстрел пылающих профессионалов берёт антиквариат времён Второй Мировой войны - древнюю, испытанную боями в Финляндии СВТешку. Иногда - проверенную Кавказом ВСК-94. А бывает и развлекается старинным французским мушкетом.
        Пожар. Рядом. Живёт, дышит.
        И ты радостно кричишь:
        - Тадайма! Я вернулся, я дома!
        Треск зубов, хруст челюстей - огонь отвечает:
        - Окаэри насай. Добро пожаловать домой…
        Ты голоден, тебе хочется есть. Отринь суетное - и насытишься. Ни друзей, ни привязанностей, дети это хлопоты, детей не надо… Ты никому не нужен, тебя никто не любит, и даже сурово наоборот - откровенно ненавидят и люто боятся - ты же пожар! ный.
        Как хлыстом по лицу - крик:
        - Тварь, ну чего ты ждёшь!.. Ублюдок нэдзуми и кумо!.. Помесь крысы и паука!!
        Ну, бабка, ну, перечница!..
        Шаг.
        Шаг.
        Шаг.
        Ресницы заворачиваются кверху и обугливаются. И зеркало-глюк. Огромное. Первый признак грядущей трансформации. Смотри на себя, это я, это ты, это мы. Ты голоден? А я отражаю преломлённый свет, но - уже не тебя. Ты… - да вот он ты, любуйся. Сквозь слёзы - водопадом -…
        - дым!
        Чёрный!
        Копоть.
        Пот горным селем омывает отроги лопаток и перевалы ключиц, и увлажняет долину живота - горячая рубашка липнет расплавом, не отодрать, тлеет плащ в подмышках. Ты с сожалением роняешь зажигалку, подаренную мамой на двадцатилетие - ведь поцарапается об асфальт! А по-другому - расплавится.
        Судорогой сводит косые мышцы живота - не первый, но пока ещё нежный позыв голода. Ты падаешь на колени, вдавливая мизинец вместе с тканью и мягкой пластмассовой пуговицей в пупок. Чуток отпускает, но ты не обольщаешься - дальше хуже. Будет. Значительно хуже.
        Голод, го-о-о-о-л-лод-ддд!!
        Гарь.
        Пепел.
        Обожжённые щёки.
        Ты достаёшь из кармана шоколадку, половина размазывается по фольге. Течение воздушных потоков внутри пылающего здание непредсказуемо: резкие перепады давления, попробуй, угадай?! Язык пламени шаловливо высовывается из губ подъезда и облизывает тебя с головы до ног: волос больше нет, плащ горит, синтетика липнет к бордовому эпидермису.
        И это больно. Действительно больно.
        Но! - голод! ГОЛОД!!! И только что ты-пожар попробовал себя-плоть, и это было вкусно, да-да, вкусно. Пальчики - ням-ням! - и нет больше рисунка отпечатков. Нос - запахи исчезли - сразу: были, и нет уже - золотая проволока стекает по обнажённым косточкам челюстей.
        Хр-р-р! - Будда, прости чревоугодника. Меню гурмана: дым, копоть, гарь и пепел - ой как хочется, а нельзя. Себя? - себя можно, себя даже нужно. Но…

…ты знаешь, сколько не терпи, а придётся укусить, отхватить кусок потолще, пожирнее. Быстрее! - мясо отваливается от костей. Пока есть мышцы - быстрее!
        Шевели булками!
        Второй этаж.
        Пузырями краска на стенах - была, ты чувствуешь её тень, её сожжённый состав, химию. И обугленные до металла перила - красные. Пятки остаются на ступеньках - отломались.
        Третий.
        Может, хватит? Пора бы показать себя в пролёте окна…
        Пора?..
        Будда, как не хочется!!
        Оранжевое облако, и наклониться бы, плавно уйти… Нельзя. Правую руку унесло, шмякнуло о бронированную дверь чьей-то недешёвой квартиры. Плохо - ты же не левша, очень плохо…
        Четвёртый. Отпала голова. Уже не больно - так, неприятно чуть-чуть. Слегка.
        Пятый. Всё, выше не получится. На четвереньках вползаешь в прогоревший косяк. Вместо лёгких - парующий ливер жареного пирожка. Горит побелка. Ещё чуть-чуть! - а не дойти. Ты укладываешься на пол - паркет под тобой вспучивается девятым валом. Ничего, бывает. Прикусить бы язык - но голова… где голова?! - пепел! - и ждать… недолго…
        Всё. Трансформация.
        Нужный поток выносит тебя на балкон.
        Ты - чистая плазма. Ты - обнажённый голод. А вокруг столько пищи… столько пищи!! Дотянуться до соседней пагоды? Или подмять панельную высотку?! Высотка больше, а кирпич - вкусней… А?..
        Ага.
        А ведь ещё нетронуто, не надкушено левое крыло этого - этого! - дома!!
        - Смотрите!! Не-человек! Оборотень! Исчадье ада!!
        - Феникс!!
        - Профессионал!!! Хэнгэёкай!!!
        - А-а!!
        - …куда смотрит полиция?! Стреляйте быстрее!!
        И, правда, куда?
        И кого ОНИ, любители, ожидали увидеть в огне? Карлсона? Мери Попинс? Дзасики-Вараси?..
        Стреляйте быстрее?! - хе-хе! - vox populi, vox dei…
        Упс!.. - Джамал поднимает винтовку, блики от линз прицела - вот-вот тебя пощупают серебром, каким обычно ласкают всех активированных…

…добропобедных мучеников.
        Палец Джамала мягко тянет спусковой крючок…
        Звук - громкий. И боль. Другая, приятная: холод. И пустота - где-то ря-а-адом.
        Смерть? Скорее бы… Давно… пор-ра-а…
        И ты привычно умираешь.
        ЧАСТЬ 1
        ЗИККУРАТ, ИЛИ ВВЕДЕНИЕ В СПЕЦИАЛЬНОСТЬ

1. ЮРИКО
        Юрико проснулась.
        Вот так: проснулась и всё. Захотелось - и прекрасный мачо-кугё не нужен: принцесса без слюнявых поцелуев очнулась от летаргической спячки. Пришла в себя, ага, и лёгкой дрожью - аккуратно! - локотком тронула нежную поверхность управления, напылённую на быльце кровати. И сразу же по щучьему велению, хе-хе, а точнее по хотению Юрико распахнулись створки двуспального анабиозника-саркофага, совмещённого с дешёвенькой барокамерой. Кстати, у барокамеры маловато функций, она давно устарела - заменить бы, обгрейдить. С премии или наследства. Да где ж они, шальные деньги? Где спонсоры-меценаты и мультимиллионеры-поклонники талантов?
        В общем, проснулась. И - привычно, рефлекторно - по-утреннему удлинёнными ресничками провентилировала личико, унавоженное регенеративной плодово-ягодной наномаской. Отключила Всемирную Конъюнктиву и врубила обычное зрение - и увидела реальный свет настоящего солнца, заглянувшего в окно сквозь бамбуковые щели жалюзи. Та-а-ак, - не замутнённый аниме-голограммами кареглазый взгляд изучил синоптическую панель, стилизованную под металлопластиковую форточку: что день грядущий нам готовит? - бури, шквалы, замечательную погоду?
        Ясно, жарко, влажность.
        - Аа-ааа-хх, - зевнула девица-красавица.
        Смачно так ротик приоткрыла. Даже нижней челюстью хрустнула. И куснула пухленькую губку - нижнюю. И… - в общем, соблюдение ритуала согласно расписанию.
        Будильники Юрико не любила, точнее терпеть не могла. Вот такая у дамочки патологическая неприязнь к любым подъёмным устройствам - осознанная ненависть, не иначе. Да и за что, спрашивается, любить эти механические дзинь-дзинь-дзинь? и прочие электронные пищалки-побудки? Тем более в единственный законный выходной?! Рано утром?! В четырнадцать тридцать?!
        А ведь тело-исходник ощущается правильно. Уже хорошо. Приятно. Значит, ситуация под контролем. Расслабляться себе дороже: трать потом часа три - не меньше! - дабы привести параметры в надлежащий порядок-стандарт.
        Та-ак, что там у нас по основным замерам… - Юрико приподняла голову над силиконовой желе-подушкой и оценила показания микрометров по трём основным позициям: диаметрам талии, бёдер и грудной клетки. Ну-у, почти попали, н-да: по бюсту отклонение в плюс полмиллиметра. Но плюс это не минус, корректировать проще…
        Минут сорок Юрико кокетничала перед зеркалом - голенькая. Трогала пальчиками соски, пока не довела диафрагму до нормы и не отрегулировала размер молочных желез: профи есть профи, даже в воскресенье.
        Жарко.
        Бабушка ещё спит, она давно на пенсии, ей можно.
        Тапочки, халатик, поправить волосы. Прогуляться на кухню. Пластиковый стакан малинового синтойогурта из холодильника-гриля на стол. Потом - неспешный подсчёт калорий - годится, не отрава, но пища. Одноразовая ложечка, одноразовая салфеточка - и завтрак успешно завершён: спасибо, не за что, потребляйте ещё.
        Ночью Юрико приснился сон. Вещий, ага. Юрико отчётливо видела парафиновую свечу, сложенный «ёлочкой» костёр и маленькую лампадку. Свеча обожгла Юрико пальцы, лампада погасла, когда юная красавица попыталась долить масло. И только костёр согрел плутающую во мраке девушку.
        Да-да, это вещий сон. Знак! Фатум, никуда не деться…
        Хотя чего на судьбу роптать?! - Избранник Юрико понравился - позавчера, на пожаре. Настоящий феникс, с ума сойти! И симпатичный к тому же, кирэйна-красавчик. Каккоии! Сутэки! Правду говорят: в человеке всё должно быть прекрасно - и кимоно, и тай, и као.
        Как бы с ним поближе познакомится?..
        По возможности случайно?

«Всё возникает из огня, и всё в огонь превращается», - Юрико улыбнулась и впервые заметила на стенах фотолюминесцентные эвакуационные указатели для ориентации в помещении в темноте и при сильном задымлении. Да, Юрико и раньше слышала об эффекте длительного послесвечения: в ПВХ-пластик, краску и самоклеющуюся плёнку добавляют мельчайшие кристаллы сульфида цинка. Мол, кристаллы те запасают световую энергию, а потом, по необходимости, излучают кванты видимого спектра. Слышала, но никогда не обращала внимания на забавные стрелочки-указатели в сорока сантиметрах над полом - да-да, именно на четвереньках, согласно технике безопасности, надлежит ориентироваться и выбираться из задымлённого помещения.
        Ох, уж эти пожарные приспособления! Это ведь так романтично - стрелочки, и на карачках, и попой кверху!
        Жарко. Обмахиваясь веером-тэссэном, Юрико долго стояла у окна: впечатляющий вид - сорок восьмой этаж небоскрёба, а внизу - город, Вавилон, промышленно-деловые задворки мегаполиса Дзию. Пластмассо-металлическая лента транспорта-норимоно: электро и пневмокары, ДВС-авто и карьерные грузовики, не заезжающие дальше окружного шоссе. Поток людей: граждане всех мастей и национальностей, любители и профессионалы, заплывшие жиром туристы и диссиденты тоталитарных режимов… Подводные течения, волны, хлопья пены - шуршащие обёртки, громкие голоса, клаксоны и рекламные щиты-голограммы…
        Город. Море. Океан.
        Попросту - Вавилон.
        Люди-капли, машины-капли, дома-капли.
        Одна капелька - вдруг! - вырвалась из потока, плавно ушла в сторонку, испарилась-взлетела - красивая такая: транспортный космолёт - рейс к Марсу? или на Венеру?
        Вот бы сейчас - автостопом, за пару парсеков! Или в туннеле Сейкан, по дну моря от Хоккайдо до Хонсю. Или под фонарём «Зеро» на палубе авианосца - от Итурупа до Пёрл-Харбора не так уж и далеко.

2. КАОДАЙ
        Акира Ода, полномочный феникс пятой категории, воскрес на третьи сутки после самосожжения.
        Очнулся он, как обычно, в собственной квартире на улице Спокойствия - привязка к заданной точке пространства работала исправно и, тьфу-тьфу-тьфу, пока ещё не сбоила - ни разу. И замечательно. Наверняка крайне неприятно в голом виде материализоваться, к примеру, посреди широкого перекрёстка, скажем, на стыке проспектов Хризантем и Восходящего Солнца - и попасть под катки патрульной киботанкетки, мчащейся на разгон очередной демонстрации зооморфов: борьба за гражданские права, ага, - есть дело кровавое и неблагодарное! Короче, честного феникса раздавят и не заметят.
        Сухость во рту, зудит и чешется кожа на спине и в паху - обычные симптомы того, что феникс жив.
        Опять жив!
        Акира оделся - по-простому, по-людски: натянул трусы (расцветка: пчёлки-цветочки), втиснул мускулистый, разукрашенный татуировками и ожогами торс в смутно-белую
«домашнюю» майку с надписью «Две башни - forever!». Побрился - чётко обозначилась розовая полоса на горле. Изодрав кухонным ножом клеёнчатую упаковку, обнаружил кожаные брюки а-ля ковбой Мальборо, розовую рубашку из синтетического шёлка и подарочную мамину зажигалку (значит, подобрали ребята из группы поддержки, вернули, спасибо). Нашёл в прихожей, возле зеркала, пару новых десантных ботинок и обулся. Ботинки, как всегда, впору - не жмут: спецпошив профсоюзной мастерской, доставка бесплатная - обувь для фениксов, ага: с допусками на постпожарную усушку пяток. Спасибо, дорогие, уважили.
        Акира захлопнул бронированную несгораемую дверь. Споро завинтил трёхосевые червячные засовы. Врубил вибро и термочуткую сигнализацию, активировал «жёсткую» систему предупредительного воздействия: ежели кто особо жадный до чужого добра прикоснётся к кодовому замку чем-нибудь непотребным, тот неслабо ощутит на собственном копчике всю прелесть законов электротехники.
        Феникс вышёл из портала-подъезда и… - не обнаружил на стоянке служебное авто. И, собственно, не удивился. А вот если бы за колючкой под током и прессом шлагбаума стояла «девятку» с опротивевшими саламандрами на бортах, тогда да - Акира уверовал бы в чудеса, честное слово! вознестись не встать, сеппуку в пузо три раза!
        Ну и куда теперь? - а сердце подскажет: после воскрешения Акира доверял только
«интуиции»: мозги (и спинной, и межвисочный) после трёх суток небытия обычно подтормаживали - так уж повелось: высшая нервная система трудно привыкает к свежему телу.
        В обозримом небе - пара транспортных вертолётов и одна туристическая «капля» Чужих. Пяток разноцветных «бабочек» приземлились на парапет соседнего дома - и выставили крылья солнышку: аккумуляторы, твари, заряжают, хорошо им. Вот бы сесть на ближайшую лавочку-трансформер - и никуда не идти, лень, и целый день «не отходя от кассы» считать брюнетистых пацанов, проезжающих мимо в спортивных «ламборджини дьябло»: эх-х!!..
        Отмашка большим пальцем кверху! - Акира поймал извозчика и «пробежался» к ближайшей станции дирижаблей, дабы купить билетик до районного храма Каодай - вдруг захотелось полюбоваться золотом куполов и цветными стёклами витражей. После воскрешения такие припадки иногда случаются. Нечасто, но регулярно - вот припекло пообщаться с мудрыми старцами-отшельниками, и всё тут.
        Погодив пока гондола заполнится пассажирами, пилот разжал сцепку и воздушная маршрутка неспешно протиснулась в зазор между высотками и рельсовыми шоссе моноциклов, на бешеной скорости порхающих над головами граждан.
        Минут через десять, поглядывая в иллюминатор за борт и ориентируясь по расположению огромных рекламных голограмм, Акира выдвинулся к люку с надписью
«Выход»:
        - Шеф, остановочку, пожалуйста!
        Феникса услышали, чмокнул вакуумный герметик - и люк распахнулся, разрешая покинуть салон на высоте семьсот метров.
        Стюардесса, красотка-мулатка, профессионально улыбнулась:
        - Счастливо пути!
        - И вам не хворать! - Акира шагнул в пустоту, люк закрылся.
        Небо.
        Воздух.
        Head down «Olav» - череп вниз, ноги шире. Head down «Romeo». И - базовая позиция: верхние лапки - на поток, буквой "Т". Нижние - поджать; спина выгнута. Аэродинамическая стабильность, понимать надо. Парашют раскрылся.
        Многие - в основном безусые юнцы - опрометчиво считают, что девятисекционник лучше планируют, но у феникса другое мнение - безопасность превыше всего; кому нужны рекорды среди новостроек и бараков? А классическая «семёрочка» никогда не подведёт с наполнением, и к свалу менее предрасположена, да и на приземлении точнее попадает в разметку. И в случае отказа медленнее теряет высоту!!
        Да-да, у Акиры отличный эллиптический купол из дешевенькой ткани F-111 (на шестьсот прыжков вполне хватает, а потом не жалко и заменить), у Акиры тонкие, выверенные по длине стропы управления из прочного микролайна (да, микролайн не гасит удар, но и не растягивается). Парашют Акиры, «CLASSIC PRODIGY А5» производства «Parachute de France», оборудован всякими полезными прибамбасами, как то: съемным слайдером, коллапсируемой вытяжной медузой на шнуре-"kill-line" и модернизированными свободными концами. Несомненно, слайдер необходим при раскрытии, а затем, согласитесь, от него следует избавиться: Акира просто проводит сетчатый mesh вниз и крепит на затылке с помощью липучки, пришитой к воротнику плаща.
        Поворот - центробежная сила увеличивает нагрузку, свободные концы удержать не так уж и легко - если заранее не озаботиться «узелками», то есть металлическими кольцами, закреплённых с помощью вакуумной сварки и технических заклинаний-терминов.
        Падение.
        Асфальт близко.
        Столкновения в дропзонах нечастое явление, но таки бывают-происходят: пассажиры-парашютисты регулярно сбивают на приземлении извозчиков, решивших сократить путь-дорожку, дабы быстрее доставить клиента в пункт назначения. А виноват - всегда! - летяга. Копы непременно вступятся за пешехода, даже если пешеход «ползает» по тротуару со скоростью ДВС-авто. Вот поэтому Акира внимательно смотрит вниз: лишние проблемы с законом ни к чему.
        А внизу, похоже, dust devils, пылевые смерчи - крайне неприятная штука: а, казалось бы, всего небольшие разницы в температурах воздуха - и нате-пожалуйста! - широкие зоны сильных завихрений. Турбулентность. А в итоге - коллапсированию купола. Остаётся надеяться, что, как обычно, ничего не поправимого не произойдёт.
        Есть! - асфальт мягко встречает амортизаторы подошв. На ходу Акира активирует опцию «укладка» - и купол мгновенно втягивается в модный в этом сезоне «Reactor», ранец на липучке с защищенным от потока верхним клапаном. Да-да, купол прячется в ранец! - а нечего расшвыриваться личными вещами в зоне приземления! - спешащие на работу скайдайверы запросто могут натоптать и наследить, и будут правы.
        Пару шагов - и вот они, жёлтые ворота, расписанные драконами.
        За воротами - брусчатка, ведущая к храмовой пагоде, и джунгли, гордо именуемые парком. Правда, прогуливаться по редким тропинкам, окружённым пальмами и густым подлеском, могут только послушники - прихожанам не рекомендуется отдалятся от чётко намеченного пути: в парке водятся священные тигры, а когти у амурских зверушек, не смотря на религиозную принадлежность, очень даже реальные и острые. Кстати, растения здесь зеленеют и цветут круглый год, здесь никогда не бывает снега и мороза - микроклимат поддерживается исключительно магией адептов-служителей.
        На площадке перед пагодой - две мраморные статуи: Будда на лошади и Христос, поправляющий сползший на нос терновый венец.
        Акира входит в храм, под ногами скользкая керамическая плитка. Впереди - просторный зал с колоннами, украшенными вьетнамскими орнаментами, хоры и алтарь в форме звёздного глобуса.
        Тихо - шёпот? - играет спокойная музыка, звучит что-то очень классическое. На стенах образа Виктора Гюго, Сунь Ятсена и Льва Толстого.
        Минут сорок - больше? - Акира неприлично жадно рассматривает старинную христианскую икону. Долго вглядывается. Чем-то феникса притягивает композиция - и объятый пламенем куст, и Богоматерь с Младенцем в руках, и вообще…
        Своё, родное, такое японское - обнять и плакать.
        - Наму Амида-буцу! - поклонился Акира старцу в разноцветном халате, символизирующем единство всех религий.
        - Наму ме хо рэнге ке! - кивнул в ответ высокий седовласый мужчина, перебирая длинными сухими пальцами можжевеловые чётки.
        Поздоровались, значит. А теперь по делу:
        - Отец Но Чон Хён-сан, Вы не хуже меня знаете: подсвечники и прочие аксессуары, подразумевающие использование открытого огня…
        - …надлежит крепить на негорючие подставки? Да, сын мой, я ознакомлен с «Общими требованиями пожарной безопасности в культовых сооружениях».
        В храме никого нет - почти - рабочий день: народ Вавилона создаёт материальные блага, творит интеллектуальную собственность, защищает информацию и предоставляет разнообразнейшие услуги. Возле образов неспешно прогуливаются иммигранты-ицзу, переселенцы из Юго-Западного Китая, точнее из провинции Сычуань. Это те ребята, что вырвались из гор Ляньшань, где до сих пор успешно сохраняется рабство и дискриминация по кастовой принадлежности.
        - Если Вы, отец Но Чон Хён-сан, ознакомлены, то должны быть в курсе: запас горючих жидкостей для заправки лампад и светильников должен: во-первых, храниться в металлической таре; во-вторых, не более суточной нормы в одном молельном помещении. Согласны? По глазам вижу, согласны. Отсюда возникают сразу несколько очевидных вопросов. Что это за пластиковые двадцатилитровые канистры у алтаря? И почему их аж… - сколько? - семнадцать штук, если меня не подводит зрение?
        Раздражение, злость, усталость.
        Дрянь, скопившаяся в душе Акиры-феникса за утро воскрешения, готова выплеснуться на скользкий пол храма истеричным визгом и желчной блевотиной; в идеале - выписанным штрафом на солидно крупную сумму. За несоблюдение.
        Отец Но Чон Хён-сан, маг и гипнотизёр, как и все служители универсального Господа Каодай, ненавязчиво - без бледно-розовых нитей! - ловит зрачки Акиры, щупает ресницами воспалённый слезящийся взгляд. Почему-то у Акиры такое чувство, будто бы священник прекрасно понимает, что с фениксом сейчас происходит. Странно, да?
        Понимает и не осуждает.
        - Мне нужно проверить печное отопление. Вы в курсе, раз в год… - Акире хочется курить, он проголодался и с удовольствием умял бы сейчас несколько порций толма. И под плотный завтрак послушал бы певца-гусана, исполняющего песню странника-пандухта, тоскующего по родной земле. - Понимаете, отец Но Чон Хён-сан, печное отопление…
        - Да-да-да, ежегодно перед началом… э-э… задолго до начала отопительного сезона… оформить акт, да? Я понимаю, молодой человек, пожалуйста. Это ваша работа. Конечно, я понимаю…
        Акира отчётливо представляет, как под рясой пастора - на спине - вспухает-активируется и гасит раздражение татуировка «три купола веры без крестов», и… - слишком много милосердия, через край - прощения и сатори.
        Ограничились штрафом - несерьёзным: так чтоб жизнь кагором не казалась. Напоследок Акира соорудил из бровей и складок лба «суровое лицо» и произнёс «последнее китайское предупреждение». Кстати, кагорчику он всё-таки хлебнул: поддался на уговоры отца-настоятеля, уверившего, что употребление монастырского вина - даже в рабочее время! - есть благо и богоугодное дело. Нежный, но ощутимый перегар феникс зажевал семенами сладкого аниса - давно проверенное средство: ни одна супементоловая жвачка так мощно и надёжно не перебивает запах алкоголя.
        Пора и честь знать - в «офисе» наверняка заждались: Спитфайр - босс!! - тактично не звонит на трубу, но отчёт о проделанной работе подразумевался ещё часа три назад: возможность санкций на предъяву газовому хозяйству, нанесённый ущерб, время локализации и так далее, и тому подобное.
        - До свидания, отец Но Чон Хён-сан.
        - До скорой встречи, молодой человек.
        Удовлетворённый визитом феникс покинул храм.
        Когда Акира в последний раз умер, благодарная общественность развинтила бесхозную служебную машину на запчасти, ободрав покровы Жестяного Коня до скелета-кузова. Что смогли - унесли, остальное искалечили и помяли, лобовое стёкла - в крошево.
        И чего?
        В смысле, зачем эти жалостливые истории о неблагодарности, вандализме и мародёрстве? А затем, что теперь воскресшему фениксу приходится добираться на работу в комфортабельном общественном транспорте, в частности, в «мягком» салоне трамвая обыкновенного. Акира запрыгнул в вагон для курящих, воткнул несчастливый билетик в зубастую пасть биокомпостера - еле пальцы успел убрать - и, понятно, зажал губами сигаретку.
        Задымил.
        Биокомпостер страдальчески сморщил мордочку - Акира слышал, что в курящие вагоны приращивают только самых агрессивных и ненадёжных биомехов, из тех, что кусали пассажиров за пальцы или отказывались дырявить билеты.
        За двадцать минут поездки Акира спалил семь стеклянных спичек с фарфоровыми головками и выкурил столько же сигарет - зачем? - а назло биомеху.

3. КАИ-КУМИ
        Понедельник - отвратительный день недели, это аксиома, не требующая доказательств. И если вы из тех бодрячков, которые с умилением на роже выскакивают утром из тёплой уютной постели, дабы поспешить в обожаемую контору-фирму, то… - Юрико-маркетолог работает именно для вас!
        Для вас она следит за фигурой, изнуряя себя упражнениями на тренажёрах и жёсткими рыбно-овощными диетами. Для вас она выглядит бесподобно, обворожительно и прекрасно. Для вас, господа!
        И для вас дамы.
        Не первый год Юрико продаёт свой безупречный внешний вид рекламным компаниям. Девушка сдаёт упругое молодое тело в наём, предлагая внутреннюю поверхность бедёр для очередной пиар-акции шоколадных батончиков, а интимность обворожительного пупка - для объявлений о поиске работы.
        Совсем недавно Юрико выиграла в профсоюзную лотерею: в качестве приза девушке досталась проходная точка у метро «Каи-куми» - рядом с огромным продуктовым рынком, над которым возвышается небоскрёб-лоу пятизвёздочной гостиницы «Мэйдзи»; чуть дальше, пять минут неторопливым шагом - известный на весь Вавилон корейский ресторан «Чосон», где готовят великолепнейшую кимчи; за рестораном - синематограф
«Люмьер Бразерс» и Дворец Спорта имени Майка Тайсона.
        Народу, постоянно барражирующего от метро к гостинице и к рынку, или от «Чосона» к спорткомплексу и назад к метро, более чем достаточно, чтобы честно заработать евроденьги, не прибегая к разного рода криминальным уловкам, вроде рекламы сайтов детской порнографии. Согласитесь, значительно приятней платить налоги и чувствовать себя честной гражданкой Города Свободы, чем трансформировать тело до размеров десятилетней девочки. Перестройка внутренних органов плюс секунду на обнажение, да ещё полсекунды для прописки адреса сайта на возбуждённых от гормонального всплеска маленьких сосочках, да прибавим возврат в исходное состояние - пока нелицензионную хэнсин-трансформацию не засекли представители аппарата насилия и принуждения. То есть левачок, ясен чили, вещь приятная, но! - общение с копами-защитниками частенько портит удовольствие…
        Всё-таки хорошая точка значительно облегчает жизнь, факт. Хорошая точка - это стабильные высокооплачиваемые заказы и никакого мошенничества.
        К примеру, сегодня с половины восьмого до восьми спешащим в метро «белым воротничкам» и ронинам-вышибалам букмекерских контор Юрико демонстрировала достоинства кофе-концентрата «Блэк Платинум». Мол, господа-товарищи, сравните остальные-иные сорта растворимого низкокачественного суррогата с нашим несравненным напитком богов, истинной амброзией для настоящих ценителей, ароматным афродизиаком, гарантирующим продолжительное совместное счастье и постельное долголетие, а также - в общем, по ушам Юрико ездить умела…
        Ещё в начале рабочего дня она установила переносной голопроектор, укрепив невзрачный чёрный параллелепипед-mecha на перевёртыше-урне в трёх шагах от фонарного столба "М", и настроила запуск объём-изображения на определённое движение правой руки. Стоило девушке поднести указательный пальчик к губам, как врубалась голограмма: огромная, величиной с пивную бочку, чашка, из которой неторопливо отхлёбывал чёрную нефтеподобную жидкость высокий, лубочно красивый гражданин в костюмчике от Кардена. Каким образом обычный с виду молодой человек европейской наружности смог бы в реале поднять бочку-чашку и произвести полноценный глоток, Юрико совершенно не интересовало: баннер придумала не она, её задачей было лишь изобразить на лице неподдельные восхищение кофейным выбором парня и результирующими страстью и вожделением.
        Оплата зависела от качества воздействия (параметры и требования заранее оговаривались в контракте). Также сумма заработка изменялась в зависимости от количества народа в зоне покрытия баннера.
        С восьми до девяти Юрико рекламировала какую-то новую школу у-шу, то ли «Снулый карп», то ли «Бодрый богомол». За пять минут она не спеша, зато обстоятельно и по правилам трансформировалась в миниатюрную китаянку с длинными распущенными волосами, одела серенькие брючки и рубашку, нацепила значок с изображением Великого Кормчего. Контроллер подтвердил соответствие роста, веса, разреза глаз требуемому заказчиком образу. Затем в мозг Юрико из того же контроллера загрузилась демопрограмма особого сложного удара: поскольку знаниями секретов школы «Снулого богомола» Юрико не обладала, да и не желала обладать, то пришлось временно вогнать под череп один вроде бы очень показательный приёмчик.
        Первыми, кому на себе пришлось испытать пиар новой школы у-шу были фиджийцы - семеро парней и девушек, одетых в набедренные повязки, юбочки и пояса. В волосах девушек спрятались гребни из раковин. На шеях у парней - ожерелья из зубов кынсы. Молодёжь явно с утра пораньше зарядилась кавой и бетелем. Юрико шагнула навстречу, поклонилась, выставила перед грудью пластиковые палочки для еды и неуловимым движением перерубила их купюрой в пять евро. На рубашке у рекламного агента высветилось название школы, электронный и реальный адреса, два номера телефонов, номер факса.
        Фиджийцы прошли мимо, не обратив на Юрико ни малейшего внимания.
        Сволочи.
        Контроллер попытку не засчитал.
        В общем, за час, потраченный на «Богомола», Юрико сломала несколько сотен палочек, изодрала в клочья восемнадцать купюр достоинством в пять евро и заработала в семь раз меньше денег, чем за полчаса сотрудничества с «Блэк Платинум». Однозначно, завтра Юрико пошлёт даосов куда подальше: боевые искусства не её стиль, без вариантов.
        С девяти до десяти Юрико отдыхала, неспешно дефилируя в цветастых юбках «Мэйбуцу» и вяло отбиваясь от любителей продажных половых отношений.
        В десять утра рабочий день Юрико закончился - на сегодня контрактные обязательства исполнены; в понедельник не следует перенапрягаться с заказами.
        В ближайшей туалетной кабинке девушка сменила строгую блузку на открытый от поясницы до груди топик и вымыла руки. Поправила причёску, вплела мьют-орхидеи. Закрыла за собой дверь уличной «дамской комнаты» и нырнула в метро - Юрико решила посетить феникс-депо N9/21. Терять время даром не в её привычках, а вот подзаработать чуточку деньжат, ничего не делая, - в самый раз: Юрико кинула на плоский живот бегущую строку объявлений: «ВСТУПАЙТЕ В ПРОФСОЮЗ!!», «НАШИ ФЕНИКСЫ ВАС БЕРЕГУТ!!», «ПОСТОЯННЫМ ПОКУПАТЕЛЯМ СУПЕРМАРКЕТА „ЗИККУРАТ ЭТЕМЕНАНКИ“ СКИДКИ - 5%!!!»

4. ТЭГАМИ
        Отчёт Акира отнёс, понятно, шефу - кому ж ещё? Шеф, блеснув белым люминофором термостойких сигнальных полос, и, просыпав на пол металлические пуговицы из комплекта ЗИП, поблагодарил за отличное проделанную работу, сильно пожал руку трехпалой перчаткой с теплоизолирующей подкладкой. Пожал от души, по-мужски - так что Акира внятно прочувствовал усиленную «мозоль» наладонной части. И в завершении встречи на высшем уровне Спитфайр, как обычно, пообещав «лучшему сотруднику» премию в размере месячного оклада, уткнулся взглядом в руководство по эксплуатации ТОК-200 - с намёком, что визит окончен и можно смело покидать помещение.
        Приятно, чёрт побери! - когда ценят, уважают, поощряют.
        И всё.
        В смысле, отчёт сдал - и делать нечего: отращивай геморрой, плюй в пластик подвесного потолка, изучай наглядную агитацию.
        Коридор, гулкие шаги за спиной.
        - Акира-сан?!
        - Да, Масами? - Акира Ода неторопливо обернулся: знакомый голос - проигнорировать как бы невежливо.
        - Акира-сан, у меня к Вам разговор. - Масами покусывает губу; глаза красные, бегают - встречный взгляд игнорируют, от контакта уклоняются.
        - Что-то случилось? - Разговаривать неприятно: язык еле ворочается - после воскрешения такое частенько случается. - Ну? Чего молчишь? Случилось чего?
        - Отчасти.
        Ну, м-мать, ребятки хитрожёсткие нынче пошли! Вот так, издалека, полунамёками… - а губу, сопляк, почти обглодал; ещё чуть-чуть - и косоглазие неизбежно.
        Масами Арисава, стажёр-выпускник пожарной академии - внешне, ну, истинный богатырь-самурай: косая сажень в пятках, буйны вихры в подмышках, тридцать лет и три года на печке лаптем сакэ сербать, в рот не попадать. Шутка. Неудачная. Здоровый парень, признаков инвалидности не замечено.
        - Вот. Возьмите, пожалуйста. Ознакомьтесь. - И протягивает конверт: большой, запечатанный свежим сургучом. - Ответьте, если не затруднит, по телефону. Номер я указал. До свидания, Акира-сан.
        Акира поймал велосипедиста-рикшу и прокатился в район Хайк - вроде бы по делу: полюбоваться на глхатун - специфические небоскрёбы армянского землячества. Строения эти представляют для пожарной охраны особый интерес: в каждой квартире имеются стенные камины-бухари, а в паркет встроены глиняные печи-тониры - та ещё головная боль.
        Акира зашёл в кафе с топографическим названием «Ленинакан». Внутри - с десяток мужчин в сюртуках-архалухах. Кушают лапшу-аршта и кашку-ариса, вылавливают из супа тефтели-кюфта, запивают обильную пищу кислым молоком-мацун.
        Фирменными блюдами Акира пренебрёг - заказал матэ и круассан с шоколадом. Миленькая официантка, чистокровная армянка с внушительными формами, грюкнула о стол подносом, расплескав полчашки пахучей жидкости, а французскую выпечку пришлось подымать с пола - чудеса сервиса, обслуживание по высшему классу.
        Неторопливо «наслаждаясь» дрянным колумбийским чаем, Акира сорвал сургуч и вскрыл пакет, извлёк бумагу - лист формата А4, пропущенный через нутро принтера - тэгами-письмо.
        Буквы не сразу сложились в слова, слова отвратительно вжимались в пазы предложений, а уж смысл понимался с третьего раза.
        Хреново детишки шутят, несмешно.
        Акира-феникс курил пятую сигарету подряд.
«Правила дуэли между стажёром Масами Арисавой и стажёром Хисоки Исузой».
        На миг лейтенант Ода представил себе обоих парней, лучших выпускников академии: увалень Масами и хрупкий, похожий на девушку красавчик-бисенен Хисока - семнадцатилетние оболтусы, не лишённые талантов и обласканные преподавателями…
        Ну-ну. И чего это мальчишки не поделили? Или кого?..
        "1) Противники ставятся на расстоянии 20 (двадцати) шагов друг от друга и не менее
10 (десяти) шагов от границ поля боя.

2) Вооруженные катанами противники по данному секундантами знаку сближаются, не переступая границы поля боя, и начинают схватку.

3) Если в ходе поединка один из противников роняет оружие, либо оно ломается, либо в случае падения одного из бойцов - противник обязан прервать дуэль по команде распорядителя, пока упавший не восстановит вертикальность и наличие вооружения.

4) После каждого ранения поединок приостанавливался, секунданты определяют степень тяжести раны и возможность продолжения дуэли.

5) Дуэль ведётся до тех пор, пока один из противников не потеряет возможность продолжать бой в результате тяжёлого ранения или же летального исхода.

6) Если в ходе дуэли один из противников отступает за границу поля боя, это считается уклонением от честного поединка - и бой прекращается.

7) Секунданты являются непосредственными посредниками во всяком отношении между противниками на месте.

8) Нижеподписавшиеся секунданты обеспечивают выполнение данных правил - каждый со своей стороны.
15-го июля 2…37 года, 13.45
        Подписано:
        Акира Ода, лейтенант пожарной охраны вольного города Вавилона, полномочный феникс пятой категории, член Профсоюза.
        Джамал Судзуки, лейтенант муниципальной полиции вольного горда Вавилона, полномочный снайпер пятой категории, член Профсоюза".
        Примерно в одиннадцать Акира вернулся в депо. Отзвонился по указанному в
«Правилах» номеру, буркнул, что, мол, согласен и сразу, не дожидаясь ответа, отключился.
        Настроение - мерзопакостное.
        А тут ещё перед рожей постоянно мельтешит плакат-напоминание: «Пожарная охрана - совокупность созданных в установленном порядке органов управления, сил и средств, в том числе противопожарных формирований, предназначенных для организации предупреждения пожаров и их тушения…»
        Совокупность. Организация, м-мать!
        Бутылку пива горлышком в рот - глоток, второй, третий - кадыком вверх-вниз, вверх-вниз. В дверь уверенно, по-хозяйски постучали и…
        Вот кого Акира меньше всего ожидал увидеть в первое утро воскрешения, так это девочку, которую он встретил на последнем пожаре.
        Пришла, значит, соскучилась - глазки голубые в пол-лица:
        - Здравствуйте.
        Пышная причёска - множество ярких бантиков, эбонитовых спиц и настоящих мьют-орхидей. А поверх волос - кружевная белая мантилья. Сама же малышка вся такая секси: фигурка ладненькая, платьице лёгенькое - вот содрать бы с неё это самое платьице, и посмотреть какой раскраски нижнее бельё, а потом - ну, не всё ли равно какого цвета трусики?! - тоже содрать и…
        И разложить детку на столе, нижними лапками кверху и врозь - мощно, жарко навалиться, подмять, ворваться брандспойтом и выплеснуть пену.
        От желания пиво поперёк горла стало.
        - Здравствуйте, можно? - а сама уже посреди комнаты, оглядывается, куда бы попочку пристроить.
        - Здравствуйте. Присаживайтесь. Чему могу?..
        Плакат - всегда перед глазами. Куда не повернись - перед глазами. Веки зашторь, а всё равно видно: «…в том числе противопожарных формирований, предназначенных для…» А что вы хотели? - обычный кабинет обычного феникса. Стол, два стула, компьютер, электрочайник. А плакат… - а плакат успокаивает нервы, по крайней мере, от пошленьких мыслей здорово лечит. Ну и пожарный щит ещё - перед глазами. С громадным красным багром - декоративным, из пенопласта. И ящик для песка в углу, стандартный семьсот на пятьсот на четыреста миллиметров - естественно, без песка.
        - Чем, кхе? - повторил Акира. - Могу?
        Медленно закинув ногу на ногу, девушка присела на стул. Гордо задрав подбородок, продемонстрировала профиль и поджала губки:
        - Можете. Уверенна, ещё и как можете.
        Ну и как после ЭТОГО не поперхнуться?
        - А?! - и пузырями наружу, прям на рубашку. Новую, ещё ни разу не стиранную.
        - Осторожней. Что вы?!.. - улыбнулась, довольна произведённым эффектом.
        - А вы… у вас… ваши вещи сгорели, да? Протокол составить? Для страхового агентства? - Акира честно попытался изобразить сочувствие. Но опять прокачало на здоровый цинизм - а что поделаешь: привычка - чуть ли не каждый день одно и тоже: боль, слёзы, как теперь жить, и стоит ли вообще. И вся эта безысходность трёт душу, шкрябает, продавливает внешние слои кровавыми рубцами. А душа ведь не железная: сначала, конечно, сочувствие арии поёт, потом чужие слёзы шматуют в клочья милосердие, а дальше, нескоро, но всё-таки… - мозолями и толстой омертвевшей кожей обрастает ранимая некогда душа: становится бесстрастной и безразличной… Коросты и струпья: какое, нафиг, сопереживание?! О чём вы, уважаемые?!..
        Девочка. Пышная причёска. Ножки красивые и сама, и… Да на стол её, на стол!!

…ножж-ж-жки!!..
        Похоже, детка понимает, ЧТО творится с Акирой - женская интуиция, не иначе:
        - Нет, вещи целы! Протокол не нужен. Мы живём через три дома, просто бабушка выскочила, а я за ней. В чём была… Не я была… в чём… она, бабушка… - Смутилась, вроде, покраснела очень эротично. - А я…
        - Да-а, помню-помню, резвая у вас родственница, ага. Хорошая женщина, приятная в общении.
        - Да, она очень болезненно переносит… э-э… катаклизмы, бедствия. Хоть и чужое, но… жалко, да?.. Всё, что…
        - …накоплено за годы тяжёлой работы? Огню под хвост?
        - Да-а… Вы, наверное… Часто такое слышать, да? Приходится?
        - Да, очень часто. Чаще, чем хотелось бы.
        Хотелось бы… Оч-чень хотелось бы!! Стоп!! - равнение на плакат!!

«…в том числе противопожарных формирований, предназначенных для организации предупреждения пожаров и их тушения…»
        - Что вы говорите? Какой ужас! Сочувствую. - Девушка достаёт из сумочки пачку
«Курилы ментол», радужным маникюром вправляет сигаретку в зубы. Одна из орхидей прически резко дёргается по направлению к фениксу: эластичный стебель-удавка мгновенно удлиняется, лепестки трансформируются в хищную пасть со множеством мельчайших зубцов. Не добирая двадцати с мелочью сантиметров до невозмутимого личика Акиры, бутон выхватывает из воздуха пролетающую мимо муху. Сглотнув, орхидея возвращается в причёску. Эта модель мьют-цветка запросто поймает и слопает воробья.
        Короста-мозоль?

…а может, детка совсем без нижнего белья?..
        Сигаретка, ага. Повод? - повод!
        Акира поднимается, обходит стол, цепляясь бедром за угол, зажигалка в боеготовности - Акира наклоняется:
        - Не стоит. Сочувствие излишне, поверьте. Это всего лишь моя работа, мой долг.

…без лифчика!!..
        Детка явно желает спросить что-то гадостное, каверзное. Акира видит, как прячутся за длинными ресничками огромные голограммы-глазища, избегая пристального мужского - жадного! - взгляда. Она очень хочет спросить, но сомневается - боится? Чего?
        Решилась:
        - Вы Феникс, да? в смысле - феникс? Настоящий?
        - Да, феникс. Это мой талант, официально зарегистрированный Профсоюзом вольного города Вавилона.
        - Феникс?! Ух!! Извините… А как это? быть фениксом? И гореть? И умирать? Больно, да? Меня Юрико зовут.
        - Очень приятно, Акира Ода, можно просто Акира. Поверьте, быть фениксом это… почётно. А гореть даже… мне нравится гореть. - Акира несёт полную чушь, вот бы его сейчас услышали докторишки из отдела психологической реабилитации. - Я испытаю настоящее, ни с чем не сравнимое наслаждение от своей работы. Я профессионал, понимаете? Профессионал. Изгой, можно сказать, в некотором смысле. - Изгой? Акира-сан… Акира… Я тоже.
        - Что тоже? Кто? Вы?..
        - Я.
        - А вы… Вы кто, девушка? Извините, по профессии?
        - Юрико. Меня зовут Юрико. Хотите угостить меня пивом? - Она кивает на недопитую на треть бутылку. - Я люблю пшеничное, всё равно какое. Тут недалеко есть уютный бар. И всё-таки, как это? Гореть?
        - Вам действительно интересно?
        - Да!
        - А-а… Ну, хорошо, не проблема, я не виноват, Вы сама спросили… Значит так, реакция горения подразделяется на три вида: собственно горение, взрыв и детонация. Для возникновения и развития процесса горения необходимы три компонента: источник зажигания, горючее вещество и окислитель.
        - Вы не совсем меня поняли. Как это? ГОРЕТЬ? Я серьёзно.
        - И я не шучу. Сущность горения в следующем: нагреваем источником зажигания горючее вещество до начала его теплового разложения. В процессе, понятно, выделяются пары углерода и водорода, которые соединяются с кислородом воздуха и в результате образуют двуокись углерода, воду и выделяют немало тепла. Ещё, ага, имеем сажу и - куда ж без него? - угарный газ.
        - Понятно.
        - Приятно, когда понимают сразу.
        - Спасибо.
        - Не за что.
        - Вот и я о том же. И всё-таки, угостите даму пивом. Или фениксы не джентльмены?
        Огромная, облепившая торец двадцатиэтажного здания активная афиша: переливается радугой, пускает сверху вниз крупную, видимую издалека текстовку. Афиша завлекает на новую постановка по пьесе некого Кальдерона «Чистилище святого Патрика». Акира зевнул и отвернутся - пожалуй, он всё-таки не театрал. Вот телевизор под пиво посмотреть - это да, а стреляющих в конце преставления ружей ему и на работе хватает.
        Гипновывеска «Оазис для верблюда» - пульсирует огоньками букв, ритм, нельзя…

…нельзя долго смотреть на эту дрянь, вообще смотреть нежелательно - вредно для здоровья: любители тоже отворачиваются, предпочитая не разглядывать искры сварки, - гипоновывески того же разряда гадость.
        Однако, похоже, не все соблюдают технику безопасности при визуальном контакте с баннером направленного воздействия: Юрико остановилась у зеркальной двери, элегантно пнув носочком туфельки пустую жестянку из-под пива «Оболонь Премиум»:
        - Давайте зайдём в этот ресторанчик?
        - А что там? Вы проголодались?.. И я, вообще-то, не верблюд. Мне оазис не нужен.
        - И у меня горбы совсем не на спине, и есть я не хочу - просто посидим, покурим. В этом заведении работает мой друг. Он лучшая Пепельница Вавилона. Вам понравится, вы же феникс.
        Юрико, наверное, заметила, как исказилось лицо Акиры:
        - Нет, а чего? Зайдём, покурим, и вообще…
        - Милая девушка, если я феникс, то это не означает, что мне нравится тушить окурки о людскую плоть. Я пожары тушу. Своей плотью.
        - А я думала…
        - Юрико, Вам говорили, что Вы очень тактичная девушка?
        - Ни разу!
        - Вот и я не скажу.
        - А что скажете?
        - А то, что человек подобен огню. Даже если он умирает и его тело исчезает, подлинная природа человека пребывает вечно.
        - Бредни о бессмертии души.
        - Если кому и говорить на эту тему, то мне: уж я-то, в отличие от Вас, сударыня, умирал неоднократно. И воскресал. Так что мою душу оставьте в покое. И вообще, non omnis moriar! Никогда!
        - О, как это скучно.
        - Скучно? Вам не интересны тайны жизни и смерти?!..
        - Моя бабушка говорит: «Юрико, в тебе нет ни капли libido sciendi». И я с ней абсолютно согласна: ни капли. Что касается тяги к знаниям, я совершенно фригидна. Улавливаете намёк?
        Акира внимательно посмотрел на спутницу:
        - Юрико, а Вы пьёте вермут?
        - Разве что на брудершафт - с красивыми мужчинами…

5. ПУЗЫРЬ
        - Два пива, «Даосское светлое», пожалуйста. Феникс платит. Во-от тот молодой человек, профессионал который. Пожарный. Симпатичный парень, да? Неженатый, кстати.
        Молоденькая барменша-китаянка (лица не видно под густой вязью декоративных татуировок) явно не знает как вести себя по отношению к Пузырю - то ли послать куда подальше, то ли пока погодить:
        - А вы уверены, что этот СИМПАТИЧНЫЙ молодой человек, как вы говорите ПРОФЕССИОНАЛ, согласен платить за вашу выпивку?
        - Я уверен только в собственной эрекции, милочка.
        Дзиро Токусацу по прозвищу Пузырь недавно исполнилось двадцать восемь лет - основные параметры и внешние характеристики данной половозрелой особи следующие: метр шестьдесят два на очень высоких каблуках, пискливый противный голос сторчавшегося зооморфа, небольшая залысина с жиденьким хвостиком на затылке, жирные пятна на вылинявших от времени шерстяных штанах - короче, Дзиро прирождённый тунеядец и живёт исключительно на пособие по безработице. Районный и городской центры занятости регулярно направляют «уважаемого господина Токусацу» по адресам отделов кадров солидных и так себе фирм - на предмет трудоустройства и оформления медицинской страховки. Но! - Пузырь «вламывать как вол» не желает, потому (обычно со скандалами) проваливает собеседования. Но! - главное! - у Дзиро есть хобби: он просто великолепно - неподражаемо!! - умеет «надуваться».
        Жаль, за увлечения не платят наличными.
        - Что?! Я охрану вызову! - Похоже, китаянка обиделась.
        - Милочка, я ни в чём не уверен. Вообще. Нет ничего постоянного в этом лучшем из миров. Единственное, что всегда незыблемо, запомните мои слова, сударыня, так это пиво, которым меня угощает Акира. Акира, эй, фе-е-эникс?! Что это за новая цыпочка?! Она бережёт твой кошелёк, ха-ха! Поклонница талантов?!
        И вот тут Дзиро выпускает на волю своих ручных колибри. Хотя, птички у него не совсем ручные, скорее височные, если можно так выразится. Шестисантиметровые колибри хранятся в специальных гнёздах, приклеенных к вискам Пузыря - со стороны эти гнёзда выглядят как небольшие наросты из синтоволокна, как разъёмы под шлемофон виртуальной реальности. Дабы произвести впечатление, Дзиро частенько щёлкает себя по черепу, точно между глаз - замыкается имплантированная нейронно-электрическая наносеть, идёт импульсный сигнал: реанимированных пташек вышвыривают из гнёзд миниатюрные катапульты. И тогда колибри, согласно прописанной в крохотных мозжечках-процессорах программе, порхают вокруг головы Дзиро. Со стороны это выглядит довольно-таки забавно, как старинный американский мультфильм о глупом коте и бодром мышонке.
        Барменша-китаянка разевает рот. И есть чему удивляться. Колибри делают до восьмидесяти взмахов крылышками в секунду, способны зависать на месте и мгновенно давать задний ход. К тому же пташки эти очень ярко окрашены, они блестят, их цвет меняется в зависимости от освещения - из-за микроструктуры перьев, отражающих световые лучи.
        Эх, если бы колибри Дзиро ещё и умели чирикать!
        Барменша смущена, она краснеет - это заметно даже сквозь палитру татуировок.
        - Тао-эр, зайка? - Улыбаясь, Акира кивает китаянке, и жёлто-коричневатый пенистый напиток пшикает холодными пузырьками в кружку.
        Да-да, жаль за сферы, «выдуваемые» Пузырём из своего тела никто не спешит отвесить полновесной купюрой. Почему-то. Пузырь пробовал прорваться в аниме-маркетинговую контору «TMS», заверяя неприступных дядечек и тётушек в своей исключительности и полезности для рекламного бизнеса. Пузырю не поверили, Пузыря не оценили: для рекламы сникерсов и сурими профессиональные «колобки» не подходят - люди-сферы как бы немножко неформат. Великий мангаки Кондо Ёсифуми, седой мудрый старец, так Пузырю и сказал: «Вот ежели вы, молодой человек, сможете выдуть из кишок параллелепипед и окрасить сию достойную фигуру венозной кровью до цвета чёрного или молочного шоколада, то милости просим, с удовольствием зачислим в штат». И Дзиро однажды попытался - честно попытался!! - сотворить из себя угловатую пространственную фигуру. Но… - максимум: равносторонний треугольник. Или куб. Короче, параллелепипеды за пределами возможностей Пузыря. Его призвание сферы, правильные красивые сферы! - вот что рассказывал Дзиро Токусацу о своей нелёгкой судьбе.
        - Ты ж понимаешь, Феникс, шар есть основа всего сущего, истинный идеал. Шар! - вот к чему надо стремиться каждому буси!
        - Во загрузил… Уймись, дружище, всполосни глотку холодненьким. И поцелуемся, да? Нет? Как хочешь. Потом попросишь, не дамся… Девушка! Нам ещё - по кружечке. И сухариков «Шёпот сердца», пожалуйста - с женьшенем и беконом. Спасибо, дорогая… Тао-эр, да вы же Сейлормун какая-то!..
        Однажды Акира и Пузырь здорово перебрали в ретробаре «Олимп». Дело было на четвёртый день после крупного пожара в даунтауне. Сгорел, кстати, целый квартал пагод. В спасательных работах было задействовано сразу семеро фениксов. Так вот, на третьи сутки Акира, как водится, восстал из пепла, умылся, кое-как побрился и двинул в ближайший бар компенсировать потери жидкости в организме: от пожаров, знаете ли, сушит. После пятой кружки светлого с пузырьками Акире захотелось общества и душевного общения. И он позвонил на трубу Дзиро Пузырю: мол, давай жахнем. Пузырь как всегда оказался не против: поддержать друга в трудную минуту, тем более на халяву - святое!
        В итоге вспотевший после пассажирского скайдайвинга Дзиро залпом выпил штрафную бутылку перцового сакэ «Хиросима» - «чтоб почувствовать в глотке дымок» - и, мгновенно догнавшись до кондиции «я тебя уважаю», продолжил банкет в честь внеочередного воскрешения товарища, вернувшегося с того света к прежней должности в том же звании.
        - Привет, Феникс, ты извини, я без подарка. Не знал о твоей гибели, новости не смотрю в последнее время, всё как-то недосуг.
        - Да ладно, брат, не проблема. Подарок - пустяк, предрассудок. Главное… Оно всегда главное… Ерунда! Погорим, перестанем!
        - Ты это… не надо так, по дереву давай. Три раза… Ага… Молодец, правильно… Я тебе перестану… Саламандра недоделанная… С Новым Днём Рождения, Акира, огнеборец ты наш искромётный!
        Короче, выпили много. Точнее, очень много. Круговорот жидкостей в природе.
        И Пузырь выдал:
        - А хочешь, я тебе глобус покажу?
        - Глобус?
        - Глобус.
        - Какой глобус?
        - А такой.
        Когда Дзиро осторожно отклеивал гнёзда колибри и раздевался под музыку «X-Japan», отрыгиваемую радиоприёмником, у барменши Афродиты, щеголявшей по залу в широкополой шляпе а-ля Дикий Запад, едва не случился припадок эпилепсии. А потом… Вещи аккуратно - стрелочка к стрелочке - возлегли на спинку композитного стула-раскладушки. Пузырь покраснел. Не только от обилия выпитого. И посинел. И покрылся зелёными пятнами. Благородный пивной животик колыхнулся и дёрнулся мелкой рябью, поплыл складочками жира. Пузырь шумно вздохнул, ещё, ещё… И ещё - не выдыхая, он аккумулировал газ в лёгких, проталкивал кислород и углекислоту в кишечник, насыщая ткани конечностей чистым оксидженом. Тело Пузыря уродливо исказилось: на спине вырос горб, бёдра расширились, раздвигая ягодицы, ноги распухли двумя слоновьими сардельками.
        И барменша таки лишилась чувств, расплескав пиво и уничтожив в осколки две, слава Будде пустые, кружки.
        Рёв агрессивного драйва - радиоэфир для молодых сильных, господа! Пузырь окончательно округлился - шарик, шар, сфера с ушами и, пардон, половыми признаками.
        - Ну и чего дальше? Не гони, колобок, я твои представления сотни раз видел. Девочек на простынках развлекать будешь, а мне хозяйство демонстрировать не надо - у меня свой брандспойт покруче имеется.
        Пузырь, естественно, промолчал: сфинктеры сжаты, рот закрыт, большие пальцы закупорили ноздри. Замкнутая система. Автономная, самодостаточная. Пузырь таким каком недели две продержаться может - медитирует, не жрёт ни хрена, не дышит - постигает сущность вещей, отталкивает своей идеальной фигурой отрицательную энергетику.
        - Кончай, а? По пиву?
        Пузырь моргнул и… - и Акира вздрогнул. Что за щит без багра? Показалось? Или?.. Округлую поверхность тела Пузыря покрывали не просто пятна, но весьма специфические пятна. Любой гражданин, знакомый с географии матушки Земли хотя бы на уровне школьной программы, без труда смог бы угадать очертания обеих Америк, раскинувших сушу от предполагаемого подбородка Пузыря до пахового отростка. И Африка, ага. А вот и Австралия, с другого краю чуток видно. И…
        - Ну, Пузырь, ты даёшь?! Силён, чертяка! Ах, побаловал именинничка, ну удружил, брат!! Вот так подарок!! Всем подаркам подарок!!
        Довольно ухмыляясь, Дзиро разгерметизировал одну ноздрю, аккуратно стравливая переполнивший тело газ.
        Перегаром в губы и прямым массажем молочных желез феникс таки привел в чувство барменшу. Терпеливо выслушал её несколько экспрессивные соображения по поводу случившегося и оплатил разбитые кружки, щедро отшелестев крупными купюрами в качестве моральной компенсации. Пузырь как раз скоренько одевался, демонстрируя зелёный горошек нижнего белья…
        Но это было пару лет назад. А сейчас, перед дальней дорожкой не помешало бы заглянуть в сортир. Заглянули. Акира, покачиваясь, долго искал змейку кожаных штанов. Нащупал почему-то пуговки:
        - Все в укрытие.
        Пузырь привык подчиняться - закрылся в кабинке. Мощная струя урины ударила в керамику писсуара.
        - Слышь, Пузырь, а я с девушкой познакомился.
        - Бывает.
        - Так ведь красивая.
        - Ха!
        - Честно, красивая. Я с её бабкой на последнем пожаре поругался, и она пришла в депо.
        - Бабка?
        - Девушка!
        - А-а. И?
        - Прогулка, пиво, покурили.
        - Всё?!..
        - Договорились послезавтра встретиться и выпить вермута.
        - ??
        - На брудершафт.
        - А-а!!
        У норы метро долго обнимались и уверяли друг друга в верности до гроба, или хотя бы до следующего воскрешения Акиры. Пузырь всё порывался облапить товарища чуть ниже спины, но феникс, похохатывая уворачивался, мол, двигай-ка, товарищ, куда подальше и прикупи пару журналов манги в стиле яой. Да, конечно, настоящему самураю подобает заводить отношения исключительно с другим достойным самураем, игнорируя отвлекающих от постижения дзен дамочек, но! - увы! Расстроенному очередной неудачей Дзиро срочно захотелось упасть затылком на подушку, укрыть силиконовым одеялом животик и заснуть под любимую рэп-оперу «Курочка Ряба Индахаус» - короче, домой! И как можно скорей…
        Напоследок оскорблённый в лучших чувствах Дзиро разоткровенничался:
        - А я вот тоже познакомился. Недавно. В баре.
        - С кем это?
        - С двумя очень красивыми мальчиками. Из ваших, кажется, из фениксов. Так они из-за меня чуть не подрались.
        - Да?.. - весьма нетрезвый Акира пропустил заявление друга мимо ушей и тотчас забыл. А зря.
        И если Дзиро спустился в подземелье, дабы отбыть по месту прописки, то фениксу так просто заканчивать праздник не хотелось. Акира проголодался - нормально, по-людски. Активировав татуировками пяток присоски вакуумных подошв, резко тормознул у лавки-мисэ - заинтересовал нетрезвого феникса широкий ассортимент всевозможных фруктов-продуктов: момо-персики, наси-груши, сумомо-сливы… - всё наливное, сочное, так и просится на зубки и в желудок. Но Акира сдержался, хе-хе! - потратился только на вареную (рэп-опера, да?) курицу-мэндори и две порции жареных кальмаров с грибами и луком: если набить желудок фруктами, то потом в режиме «человек-человек» будет пучить живот, а вот от мяса птицы - особенно после пива - ничего подобного не случится, проверено, факт, кушайте холестерин на здоровье…
        На брудершафт, надо же, с красивыми мужчинами…

6. ЭВОЛЮЦИЯ
        - Привет.
        - Здорово! А тебя Спитфайр искал.
        - Да?
        - Ага.
        - Ну спасибо.
        - Ну не за что. Бывай, да.
        Обычная беседа двух профессиональных пожарных, пробегающих по узкому коридору депо N9/21: остановились, скрестили ладони, похлопали друг дружку по плечам - и дальше: бумаги, подписи, печати - в общем, сплошная бюрократия и никакой романтики.
        Ник Юсупович Спирас, за глаза Спитфайр - начальник пожарного депо, феникс со стажем. Тушить пламя ему запретили доктора, мол, ресурс, скорее всего, исчерпался, и вы, молодой человек, реально рискуете не воскреснуть. Так что: бумажки, печати, связи с общественностью, приёмы в мэрии.
        Ник Юсупович великой души человек - грудью, спиной, ливером за подчинённых: ему нравится отстаивать интересы профессиональных пожарных, пробивать комфортабельные кельи-квартиры для новичков-стажёров, ругаться с идиотами-любителями, вечно путающимися под ногами в сезон огненных штормов.
        Бедный Спитфайр - адские муки мужик терпит: жарко ему и потно. А что? - положение обязывает, необходимо соответствовать. Опять же попечители-спонсоры и господа из администрации города значительно адекватней реагируют на солидный внешний вид. Да и профессионалы из иных каст весьма своеобразно представляют, как должен выглядеть пожарный - а вот приблизительно так и представляют, хе-хе: настоящий феникс - это внушительный мужчина, солидный и при амуниции, желательно с огнетушителем ОП-4 в мускулистых передних лапах и огромным топором в кобуре на девятисотграммовом поясе ППС.
        Вот Спитфайр и парится в любительской «фуфайке» совместного производства Du Pont de Nemour и ВНИИ полимерных волокон. Жарится начальство не в одежонке, сотканной из какой-нибудь винилискожи-Т, устаревшей ещё при динозаврах, а в костюмчике, спаянном из новейших композиционных тканей: брезента «мокрого прядения», кевлара, терлона, СВМ и армоса.
        И чтобы полностью соответствовать заявленному образу и угодить внешним видом объезжим кураторам, Ник Юсупович не имеет права стянуть с себя даже совершенно излишнюю в кабинете теплоизоляционную подкладку - тройную, кстати, и состоящую из спрессованных водонепроницаемой прослойки, непосредственно теплоизоляции и х/б ткани.
        СЗО, ПТВ тяжёлого типа. Что означает «специальная защитная одежда пожарных от повышенных тепловых воздействий». Профессиональному фениксу, понятно, эти примочки ни в УПА, ни в Иностранный Легион. А народу нравится: красиво, мощно, благородно - комбинезон с капюшоном, оснащённым обзорным иллюминатором, средства защиты рук и ног. А также - кислородный изолирующий противогаз и радиостанция - куда ж без них?
        - Заходи, Акира. Пива хочешь? - У Спираса всегда в наличии ледяное пиво; по крайней мере, семнадцать сортов тёмного и светлого: каждой твари по паре, в смысле каждого сорта по две бутылочки. А водку, кальвадос и текилу ветеран-феникс категорически не признаёт. И виски, и коньяк, и вермут. И сухое вино тоже - не его фасон. Но! Пив-во-о!!
        - Здравствуйте, Ник Юсупович-сан. Конечно, буду. То есть хочу. То есть не откажусь - от пива.
        - Тебе какое? Присаживайся. - Начальство ныряет в холодильную камеру, частично погружаясь в глубины горлышек, атоллы стеклотары и водоросли этикеток. - Рекомендую «Старопрамен», чешское, отличное пивко. А то всё время «Оболонь» свою хлещешь…
        - С удовольствием, Ник Юсупович-сан. Не пробовал, спасибо, угощусь с Вашего позволения.
        Две бутылки, оптимально запотевшие; открывалка, стилизованная под фаллоимитатор; высокие узкие стаканы; креветочные стики «Stella maris» - чёрт, с шефом весьма приятно общаться, в кабинет Спираса идёшь как на праздник. И это не шутка.
        Скарабеи.
        Два жука выскальзывают из-под каски Спитфайра, цепляются лапками за уши, чуток висят, скатываются по плечам и рукам босса. Задержавшись на кистях, ощупывают профессиональные татуировки и рубцы от ожогов. И шлёпаются на блестящую столешницу и, перекувыркнувшись - обман зрения?! - выдёргивают из пространства - небытия?! - шарики навоза.
        Шарики не пахнут.
        Ничем не пахнут.
        Вообще ничем.
        Акира смотрит, как улыбается Спитфайр: Ник Юсупович с умилением наблюдает за вознёй ручных любимцев.
        Жуки.
        Scarabaeus.
        Шеф зажимает сигару губами - мгновение: морщины на лбу, предельная концентрация - и кончик сигары вспыхивает, пламя тут же гаснет - тление, сладковатый дымок: ароматный.
        Не зря шефа называют Спитфайром - Акира не знает никого, кто мог бы также красиво управлять своим огнём.
        Кембрий, ордовик, девон, карбон, триас, юрский период, меловой, плейстоцен… мамонты, саблезубые тигры, кроманьонцы, атомная бомба и автомат Калашникова, миникомпьютеры и космические челноки…
        Это было давно. Слишком давно.
        Сейчас - Эра Профессионалов. Новый виток эволюции на Земле.
        Целурозавры имели все шансы развить головной мозг, возможно даже, мощнее человеческого. Но! - эти твари вымерли семьдесят миллионов лет назад. И слава Будде: ведь не факт, что разумные рептилии потерпели бы у себя под бочком нахальных хомо сапиенсов.
        Людям повезло.
        Теперь везёт профессионалам.
        Глядя на шефа Акира чётко понимает, как замечательно обошлась с ним жизнь: Профсоюз заметил в крошке-мальчишке полезный для общества талант, Профсоюз не поскупился на отличнейше образование и трудоустроил Акиру на хорошую работу с высокой зарплатой - и познакомил с Ником Юсуповичем Спирасом.
        О, Великие Всех Конфессий, пусть всегда и везде дохнут целурозавры! Дорогу будущему! Лыжню профессионалам!
        - Акира, Кирюша, мне хотелось бы обсудить с тобой несколько важных вопросов…
        - Конечно, Ник Юсупович-сан, всегда готов! - Акира терпеть не может, когда его называют Кирюшей. И вдвойне это неприятно слышать от любимого шефа, который отлично знает, что подчинённым нравится, а что очень наоборот.
        На столе, возле стационарного телефона, валяется манга из цикла о Вечном Скитальце Самери, который смастерил золотого тельца и был проклят Моисеем. Очень популярная серия компании «Shogakukan». Самые известные альбомы: «Самери и Человек-паук»,
«Самери и Памела Андерсон», «Самери и хорт святого Юра». Отличная, надо признаться, порнуха с элементами яойя - трах высшего качества, на любой вкус и цвет, безумные извращения и банальная натуралка, гомосексуализм и дзэн-буддизм, цитаты из Корана и транскрипция на суахили. Рядом издание посолидней: толстый аниме-роман с двумя фамилиями на обложке.
        - Акира, ты работаешь в нашем депо уже…
        - Шесть лет, Ник Юсупович, шесть лет работаю. Сразу после академии сюда - практику у вас проходил и остался. Вы же меня рекомендовали, я в этом кабинете и контракт подписывал…
        - Шесть лет… Ну и летит времечко… Пей пиво, Кирюша, пей, что ты. В храм Каодай заглядываешь?
        - Конечно, Ник Юсупович-сан! Мой ведь участок, регулярно заглядываю, беседы воспитательные с настоятелем провожу…
        - И кто кого воспитывает? - Сегодня Спирас нацепил поликарбонатную КЗ-94 и поглядывает на Акиру из-за прозрачного лицевого щитка. Ник Юсупович то и дело оттягивает подбородочный ремень и поправляет тепло-водозащитный воротник.
        - Э-э… я. Проводим разъяснительную работу, следим за соблюдением…
        - Это хорошо, это правильно, Кирюшенька. - Шеф поднялся из-за стола и шагнул к окну, нервно дёрнув самозатягивающуюся пряжку ППС. Второй этаж: улица отлично просматривается - обычно в это время на тротуаре никого нет. Личные ДВС-авто, наземный общественный транспорт - это завсегда; а вот народу маловато - не аншлаг, не час пик.
        - Спасибо, Ник Юсупович-сан, стараюсь, прилагаю максимум усилий…
        - Ещё пива, Кирюш?
        А бутылка таки пустая - угадал шеф. Снаружи, на улице - цокот копыт, облагороженных титановыми подковами. Из-за плеча Спираса Акира выглянул в окно: ага, так и есть - дамочки из секты амазонок, десять штук. Естественно, на лошадях - без сёдел: ягодицами крупы натирают. Эмансипе: груди и клиторы ампутированы, шрамированные простенькими рисунками черепа выбриты и отполированы, раскачанные бицепсы внушительно бугрятся венами и подкожными орнаментами-вставками. Н-да, после такого зрелища пиво необходимо. Чтоб вернуть веру в светлое будущее человечества.
        - Пива?
        - Да, Ник Юсупович-сан, с удовольствием.
        Открывалка, стаканы. Креветочные стики, похоже, закончились - шелестит пустая обёртка: с рисунка грозит гипертрофированными клешнями монстрообразный камчатский краб.
        - Шесть лет, Акира, шесть лет - срок, да? «Душа - Богу, сердце - женщине, долг - Отечеству, честь - никому», да, Кирюша? - Спитфайр внимательно изучает реакцию подчинённого.
        Жаль, но Акира вынужден отказать начальству в удовольствии, ни жестом, ни мимикой не выдав себя:
        - Красивые слова, Ник Юсупович-сан. Однозначно, что-то в этом есть.
        - Акира, не строй из себя дурачка, всё ты понимаешь. До меня дошли слухи… вроде бы между нашими стажёрами-практикантами в ближайшее время состоится дуэль. Ты что-нибудь знаешь об этом?
        - Никак нет, Ник Юсупович-сан!
        - А у мня есть информация, что ты, Кирюшенька, и есть один из секундантов… Прокомментируешь?
        - Шеф, извините, но абсолютно никаких мыслей. Возможно, навет, клевета, попытка очернить моё честное имя и незапятнанную… э-э…
        - Честь? Репутацию?
        - Ну-у… э-э…
        - Кирюша, ты мне как сын, ты мне почти родной. Не ввязывайся в это дерьмо, не время сейчас отношения выяснять: тяжело, напряжение растёт - чувствуешь? - нельзя НАМ сейчас между собой кусаться, силы скоро понадобятся - каждый профессионал на счету будет, а вы сцепились, как дети малые… Лейтенант Ода?!
        - Я! Так точно!
        - Молодец. Пиво допивай и свободен.
        Акира почти успел уйти. В спину, чётко, едва ли не по слогам:
        - И вообще, Кюрюшенька, екатерининский «Манифест о поединках» от 1787-го года пока никто не отменял. Уверен, ты в курсе, Вавилон ратифицировал международные договоры, касаемые дуэльных взаимоотношений. И с Россией, и с Штатами по этому вопросу у нас абсолютный консенсус: в идеале - самый бескровный вариант - пожизненная ссылка в Сибирь, на Аляску или в Чернобыльское гетто. В случае ранений, увечий и так далее - даже вслух говорить не хочу… Акира, оно тебе нужно, не лез бы ты в эту мясорубку, зачем тебе лишние проблемы? Ты же умный парень!
        Акира обернулся. Спитфайр извлёк из дорогого, вышитого жемчугом чехла четырёхфутовую курительную трубку-кисэру, металлическую, оснащённую гардой-цуба. Босс ковырнул пальцами в кожаном табако-ирэ, зацепил щепотку, аккуратно воткнул в чашку-гамбуки и воткнул мундштук-суикути в рот.
        - До свидания, Ник Юсупович-сан. - Не сдержался Акира. - Спасибо. Но… И всё-таки… Безотносительно: в 1894-ом году Некто Александр III очень даже официально разрешил поединки офицеров. Это я по поводу «Манифеста», не подумайте, безотносительно… Всё-таки, hominis est errare…
        - Обязательно подумаю, а как же. До свидания, мой мальчик, до свидания. И ещё… Я не ошибаюсь. Никогда. Я же не-человек. Как и ты, впрочем… Да-а, не забудь получить новую машину: номера зарегистрируй, за бензин распишись - ну, ты в курсе процедуры.
        - Конечно, Ник Юсупович-сан, обязательно.
        Дверь хлопнула за спиной. Отрыжка, противная - камчатскими крабами: клешнями и лапами, хитином и морской водой. Срочно почистить зубы и всполоснуть пивком: хмель и солод очень способствуют выведению шлаков из организма…
        Надо же, Спитфайр в курсе от и до: кто-то донёс о предстоящей дуэли.
        Кто-то донёс…
        Кто?!..

7. СЛЁЗЫ
        Небытие… - слово какое-то затасканное, заштампованное: ага, если нет тебя, если сгинул и пропал, сдох, или, скажем, приключилась с тобой кома - бабах! - и сразу это самое небытие на языке вертится. Великое, блин, Ничто. А по-другому не получается, поймите, даже извиняться излишне: когда ты ТАМ - ни единой буковки в тебе, ни полграмма образа-подобия… Ни тьмы, ни света, ни мыслей. И только потом, после, за и под, а лучше на поверхности того, что и «поверхностью» называть в корне неверно, ТАМ, на границе, ближе к краю…
        И вдруг… - ни звука! - тепло…
        Пульс.
        Акира Ода ПОЧУВСТВОВАЛ СЕБЯ - жив, опять жив. И первым делом, не открывая глаз, пощупал руку - правую. Есть рука. Есть правая. Есть, есть, есть! Замечательно! Пошевелил пальцами - функционируют нормально, порядок, путём!! будем живы, не помрём!!
        Акира сгорал в огне и корчился от жгучего серебра - всегда с единственной мыслью, единственной дрожью, что вернётся в реальный мир дефективным, неполноценным, никому не нужным инвалидом, в пламени отъевшим кусок своего тела. И воскресал Акира с тем же страхом в душе.
        Звонок. Корпус стационарного телефона тактично вибрирует - через десять секунд врубится звук, и тогда соседям мало не покажется - какофония будет ещё та. Лучше подобных эксцессов не допускать.
        Жаль. Акира договорился вечером встретиться с красивой девушкой, и вот - вызывают на службу.
        Тело пружиной вылетает из-под одеяла. Рука тянется к аппарату - вспухает оранжевыми прожилками невзрачная татуировка «лапа жадности» - и трубка буквально впрыгивает в ладонь Акиры:
        - Да?
        - Акира-сан, бульвар Умиротворения, 18. Триста секунд. Подтверждение вызова?! - Есть подтверждение!
        Если тебе двадцать три года, а в семнадцать тебя инициировали огнём, то… - одеться за две секунды для тебя не есть проблема: главное, правильно напрячь живот и оптимально распределить энергию-ци по пуговичкам, змейкам и рукавам.
        Первой, как всегда, успевает любимая футболка с портретом Че Гевары на алом фоне. Термостойкие носки и кожаные брюки ловят Акиру уже в прихожей, едва успев обогнать ботинки с высокими берцами. Плащ игриво бьёт по плечам. Шнурки завязываются в узелки-бантики уже на лестнице.
        Пролёт между этажами - балкон, веревки, бельё. Акира смотрит вниз - и прыгает. На третьем уровне, едва не зацепившись за тарелку квартирной спутниковой антенны, феникс расставляет руки в стороны - буквой "Т": струи тёплого воздуха устремляются к асфальту, притормаживают падение.
        Удар - ощутимый - боль пронзает стопы, и это ни смотря на усиленные амортизаторы ботинок.
        Пока Акира бежит к стоянке, заводится мотор его новой патрульной машины, дверца услужливо открывается. Тело феникса зудит и чешется - слишком много татуировок активировано почти одновременно.
        Салон нового авто пахнет нитролаком и хвойным освежителем воздуха. Визг покрышек, рёв сирены.
        Вперёд! Нас ждут великие дела!
        Теперь - внимательно следить за дорогой и вкачать «бодрость-ф/4» под кожу: игла находит синюю вену - поршень закреплённого на локтевом сгибе шприца выплёскивает в кровь пять кубиков мощного транквилизатора. Слишком много энергии потрачено на одевание и прочие спецэффекты, того, что осталось, может не хватить на трансформацию - до выхода на заданную точку пожара срочно необходимо восстановиться. Срочно. Необходимо. - Здорово, Джамал!
        - Акира-сан! Привет, дорогой! - Сегодня лейтенант Судзуки выглядит на редкость отвратительно: несколько дней никого не убивал - и теперь глаза его почти закрыты желтоватыми катарактами.
        - Что-то мы зачастили видеться, ха-ха! - Смеётся Акира, намекая, что, мол, не грусти, дружище, сейчас пальнёшь в меня, и полегчает.
        - И не говори! Зачастили, не то слово!
        - Ну так работаем или куда?!
        - Давай! - Снайпер, шутя, тыкает в грудь Акиры стволом ВСК-94. Руки Джамала дрожат от желания поскорее прихлопнуть хоть кого-нибудь.
        Феникс, огненное облако, смутно напоминающее очертаниями человека, птицу и саламандру, стараясь свести урон дому к минимуму, сквозь мусоропровод ползёт вверх, к крыше - дабы выставить себя, пылающего, на всенародное обозрения и позволить стрелку безошибочно поразить эпицентр, сердце-саламандру пожара.
        Из горящего дома пятнадцать минут назад любители-пожарные быстро и вполне профессионально эвакуировали ВСЕХ жильцов. Что весьма серьёзно облегчило Акире выполнение служебных обязанностей.
        Сдерживая ГОЛОД титановыми жгутами воли и волосками человеческой души, феникс поднимается по трубе - летит сгустком плазмы к рубероидному тротуару, к телескопическим антеннам-небесам и тотемным столбам лунопоклонников, облюбовавших крышу для своих кровавых обрядов.
        А в доме тридцать этажей. На двадцать шестом феникс слышит тихий плач, всхлипы, отчаяние, смирение, ожидание чего-то непонятного, незнакомого, но очень страшного…
        Плачет пятилетий мальчик, а малыш не знает, что такое смерть.
        Четыре этажа.
        Всего четыре этажа - и крыша, и серебро, и не надо сдерживать голод, и сладостная боль оборвётся небытием.
        Когда феникс разодрал-расплавил откидную крышку мусоропровода, двадцать четвёртый этаж пылал. Горело всё: стены, побелка потолков, перила, и трескался от жара бетон. В той доменной печи комфортно ощущать себя мог лишь феникс, обладающий профессиональными навыками не ниже пятой категории. Возможно, в пекле смог бы поприсутствовать и шибко смелый любитель, примеривший КЗА-1, - и то не более тридцати секунд автономного бытия - дольше? - смерть. Но! - как принаряженному в модный фасончик любителю, задыхающемуся в АСВ-2, за полминуты преодолеть три десятка этажей с пролётами, да ещё в дыму и под воздействием постоянного инфракрасного и теплового излучения?! А?! - лифт-то не работает!
        В общем, сомнительно, что пожарному-любителю подобный подвиг под силу. Сомнительно и весьма. Точнее - невозможно левому отпадающему влезть в огонь и остаться в норме.
        А вот пацану - мальчишке! - по силам чудеса чудные…
        Его не нашли, когда эвакуировали дом. Странно. Почему? - взрослые на работе, а на звонки малыш не отвечал? Спасатели просто вышибли дверь - на всякий случай - покричали в квартиру предупреждение об опасности и двинули дальше: квартир-то в подъезде немало. А незамеченный ребёнок испугался криков и суеты (никому не открывай, сына!) и спрятался под широкой родительской кроватью? А потом стало жарко и дымно и нечем дышать. И огонь. Много огня. И мальчонка заплакал. А феникс услышал.
        Наверное, так и произошло.
        Это было самое страшное испытание в жизни Акиры. Видеть перед собой человеческого детёныша и… - ГОЛОД. Голод надо как-то побороть, сдавить, зажать в угол души. Наверх - спасти дом, и спастись самому - умирая от серебра. Но! - мальчик - в огне! живой! Погибнет… - нельзя! - вытащить, вынести к людям, вернуть родителям…
        Мама…
        - Иди за мной. Я не трону. Я помогу. - Акира не мог разговаривать в огне, у активированного феникса собственно и не было тела, а значит, отсутствовали голосовые связки и лёгкие. Но профессионал мог «пальцами» выжигать буквы в бетонной стене…
        Малыш шутку не оценил: то ли из-за слёз ничего не видел, то ли просто не умел читать. Пришлось «ладонями» и «пятками» жечь потолок и пол, пытаясь производить определённый шум - звуки, похожие на человеческую речь. Кое-что получилось, но… опять без толку: ребёнок плачет, бронхи его наполнились дымом. Когда он всхлипывает и выдыхает, дым выплёскивается из носа и рта. Мальчик давно должен был обуглиться… - чудо! чудо! - но он всего лишь плачет, и даже слёзы не высыхают на его лице.
        Феникс протягивает «руку» и поднимает малыша с пылающего паркета. Профессионал подталкивает ребёнка к выходу из квартиры.
        Чего это стоило! - полжизни не жалко! - «дыханием» разводить в стороны окружающий малыша жар, выискивать в закутках бесчисленных квартир невыгоревший кислород и гнать спасительный газ к маленькому тельцу!!.. И уберечь ребёнка от ожогов - ни единого волдыря! - и охлаждать «руку» душой, холодной и расчётливой как никогда, откусывая жар от «ладони», постоянно жертвуя «конечность» на съедение голоду…

…это действительно страшно: жрать самого себя, и насыщаться…
        Потом, после воскрешения, Акира узнает, что очумевший от бессилия и страха Джамал кроме обычных «ока поиска» и «летучей мыши» активировал вообще ВСЕ татуировки и расстрелял пять сильвер-магазинов - причём последние два в автоматическом режиме, понятно, впустую. Но! - пули искали и находили пожар и свирепо кусали дым, в надежде погасить пламя, которое едва не перекинулось на соседние дома. Изрядно перенервничавший Джамал едва не увлажнил слезами катаракты, когда у него остался последний патрон. Из-за болезни снайпер почти ничего уже не видел, он только делал вид, что наблюдает в прицел за крышей. Джамал отчётливо шевелил губами: он ругался по-русски и по-японски, и костерил всех и вся на языке какого-то, давно уничтоженного геноцидом народа. Снайпер молился христианскому богу, всем Буддам, Кришне, поминал Аллаха и его пророка, обещал жертвенных баранов Ваалу - и кто-то из Высших таки услышал снайпера.
        Явление феникса: раскалённый шар, огненное облако выплёскивается из подъезда. А впереди живого пламени, спотыкаясь, бежит мальчик.
        Мальчик плачет.
        И…
        Джамал и дневной семикратный коллиматорный прицел ПКС-07 - одно целое. Это сплошной глаз, который видит в темноте как в безоблачный июльский полдень. Глаз, который не моргает, даже если в него залетает глупая мошка или металлическая стружка из-под резца токарного станка…

…ёмкость магазина - двадцать патронов.

…флажок переводчика-предохранителя не щёлкнет предательски, выставляя режим одиночных выстрелов.
        И?..
        - …плавно, уняв дрожь пальцев и лязг сердечка, спусковой крючок на себя. Процесс пошёл, медленно, уверенно, мгновенно. Отвод пороховых газов из канала ствола. Поворот затвора против часовой стрелки. Боевые упоры - три штуки! - заходят в вырезы ствольной коробки. Троица опорных поверхностей - это хорошо, это замечательно и великолепно: кучность на уровне. Газовый поршень и толкатель беспокоят затворную раму: подвинься, подруга… Тяжелая девятимиллиметровая пуля отрывается от гильзы СП-5 с дозвуковой скоростью: эта дрянь способна прошибить восемь миллиметров стали со ста метров.
        Пуля. Одна. Аргентум - горсть глинозёма на крышку гроба? - хоронит пламя.
        Тьма.
        Капля.
        Ничто, похожее на слёзы ребёнка.

8. СТЕПАШКА
        Телевизор шепчет новости - звук почти на минимуме. Юрико тупо смотрит в гелевый экран: картинки, люди, пейзажи. Диктор, симпатичный молодой парень, пуштун-дуррани с повадками спинжирая, лихо сдвинул тюбетейку на бритый затылок. Нет, хлопец не рассказывает о безумии и алчности, о смерти и новых достижениях генной инженерии - ха-ха, он поёт ландый о героической борьбе афганского народа с иноземными захватчиками и вещает о любви Адам-хана и Дурханый…
        Надо же, какой бред в голову лезет: ландый, борьба…
        Бре-э-ед…
        Всё бред.
        Наркотический мираж, сон.
        А реальность - плохая, противная, мерзкая, гадкая - это то, что Акира не позвонил. Обещал и не позвонил. Может, он принял Юрико за какую-нибудь дешёвую шлюшку-дзэро?
        - ой, зря она сказала красавцу-фениксу насчёт брудершафта. Зря-зря-зря!
        Пошутила, называется. И попробуй теперь объяснить отличному парню, что она хранит непорочность для него, для настоящего Избранника!
        Диктор шевелит губами, что-то говорит - а Юрико кажется, что парню безумно хочется выругаться на фарси-кабули и, откинувшись в кресле, закурить толстую гаванскую сигару. Юрико делает звук громче: «…э-элых две недели провела в заточении профессиональная гетера Таис Галустян. Однако в результате кропотливой работы сотрудников Нью-Токийского РОВД злоумышленники задержаны и локализованы в крио-СИЗО. В результате внутреннего дисбаланса у госпожи Галустян нарушен обмен веществ и сейчас она находится на лечении в комфортабельном санатории „Гнездо кукушки“. Наш телеканал и Профсоюз Вавилона выражают соболезнования коллегам и родственникам Таис и надеются на скорое выздоровление отличного профессионала. Активных молодых геронтофилов Профсоюз просит оказать посильную помощь госпоже Галустян и позвонить по указанных контактным телефонам…»
        Ха-ха, они называют ЭТО «в результате внутреннего дисбаланса». Бедную малышку, регулярно удовлетворявшую самые безумные и похотливые извращения половины населения Вавилона, лишили любимой работы на четырнадцать суток. Профи, ударницу эротического труда обрекли на триста тридцать шесть часов воздержания. Двадцать тысяч сто шестьдесят минут. О секундах и подумать страшно… Отключённый от электросети конвейер - течёт масло, ржавеют шестерёнки, и лопаются ременные передачи. Крысы рожают детёнышей на щите управления, рабочие потихоньку разбирают дорогие измерительные приборы на цветмет… Да чтобы вернуть гетере молодость и здоровый цвет лица, «молодым геронтофилам» придётся очень постараться!..
        Не позвонил.
        Брудершафт - зря… всё зря…
        Второй день Юрико не выходит из дому - забота о лаваше насущном по боку. И уже второй день подряд бабушка громко-громко ругается, используя странные для женщины её возраста слова и выражения.
        Двое суток… почти пятьдесят часов…
        Юрико засыпает - забытьё - и чувствует пушистое тепло на лице, влажный язык, горячий носик…
        Сон. Умиротворение. Бледно-розовые нити медленно ползут из-под закрытых век - по щекам, шее, груди, ногам… по паласу, подоконнику, в форточку, по асфальту… - нити оплетают город паутиной, нити ищут суженого Юрико.
        Есть! нашли!
        Здесь он стоял, это его следы - тёплые пятки, сильные мужские икры, упругие ягодицы. А потом он ушёл. Туда, далеко, очень далеко, но он вернётся. Обязательно вернётся. Скоро.
        Завтра!
        Юрико вынырнула из забытья и осторожно сняла с личика довольно урчащего зооморфа Степашку. Это он, шкодник, навеял вещий сон, это он, мягкий пушистик-добуцу, успокоил хозяйку и развеял сомнения. А теперь выполнивший свой долг Степашка ластится, просит, чтоб его погладили, почесали за длинными белыми ушами.
        Юрико смеётся и обнимает снежного зверька, дорогую трансгенную игрушку, подаренную отцом на шестнадцатилетие. Девушка щекой проводит по нежной шёрстке и шепчет:
        - Спасибо!
        Степашка довольно жмурится: мол, не за что, не стоит благодарности.
        Завтра. Дожить до завтра… - ха-ха, теперь-то запросто, теперь легко!!
        Акира сгорел на работе, но он воскреснет! Он обязательно воскреснет! - и позвонит Юрико!
        Он профессионал, он феникс… он… Ему очень нравится девушка с большими глазами-голограммами!!
        Да!!
        Всё будет хорошо.
        Всё.
        Будет.
        Хорошо.
        Вот только бабушка опять ругается - испуганный Степашка, смешно мотыляя длинным хвостом, прячется под стол. У морфика там гнездо, сооружённое из старой маминой шубы, пары давно немодных, чуть ли не довоенных платьев и ярко-жёлтого шарфа, изъеденного молью. Степашка прижимает длинные уши к пухленькому тельцу и ныряет в своё матерчатое убежище: он не любит громких звуков, он любит смотреть в будущее и пить топленое молоко из пластиковой мисочки.

9. ВЕРМУТ
        Вернулся ОТТУДА.
        Оттолкнувшись от простыни татуировками лопаток, Акира встал с кровати и чуть не упал обратно, на матрас и подушку - свежие мышцы ещё не успели адаптироваться к новой нервной системе.
        Жив… - а с кем ни бывает? Цел и замечательно, в смысле, просто великолепно, если через трое суток после смерти таки наблюдается комплект органов и конечностей - значит, последний пожар был счастливым.
        Акира умылся - и долго разглядывал своё отражение в зеркале: хе-хе, найди пять отличий - каким ты был раньше, и какой ты есть сейчас?
        Распечатал солидный чёрный пакет с новым комплектом служебной одежды. Оделся и прогулялся к киоску «Вавилон-печати» за свежей прессой. Вернулся домой, неторопливо разоблачился и решил сегодня на работу не ехать: два пожара подряд - он заслужил отдых, а Спитфайр подождёт, из-за отсрочки в сутки ничего не случится: подумаешь, доклад…
        Акира выдернул из розетки штекер стационарного телефона и вытащил аккумулятор из мобильника. А вот так! - никого нет дома! хозяева ещё с работы не вернулись, не воскресли, понимаешь, к положенному сроку!..
        Феникс отправился на кухню, наполнил водой электрочайник, насыпал в фарфоровую чашку три ложки растворимого кофе «Блэк Планинум» - и через минуту залил порошок кипятком.
        Закурил, развернул газету.
        А где же… Ага, как всегда на последней странице. Некролог: «На двадцать четвёртом году жизни при исполнении служебных обязанностей в пожаре погиб великолепный специалист, феникс пятой категории Акира Ода. Профсоюз и администрация пожарного депо N9/21, коллеги и друзья скорбят об утрате и, надеясь на очередное воскрешение, выражают соболезнование родственникам». И портрет, понятно, рядом - как всегда ужасный: в гроб краше кладут.
        Акира аккуратно вырезал лазерными маникюрными ножницами статейку о собственной смерти и спрятал в специальной папке для документов, украшенной серебряной фольгой и позолочённой защёлкой. Этот пожар для Акиры был юбилейным, двухсотым - а такие даты принято обмывать в кругу друзей, да-да, обмывать - и непременно чтоб вокруг, сверху и снизу куча народа присутствовала, чтоб пели и танцевали, веселились и даже морды били, и блевали тихонечко по углам, и занимались любовью с пьяными гейшами!..
        Просматривать по утрам прессу… сразу после воскрешения… - смерти подобно! Но что поделаешь? - привычка.
        Раздел объявлений симбун «Вечерний Вавилон»: «Мария Кончитта, потомственная курандерас тотемного столба Волка Lax Gibuu, чистокровная чикос, с помощью эль нагваль и эль тональ снимет порчу, сглаз, излечит бесплодие, подкорректирует карму. Целительница также выполняет полный комплекс услуг по принесению требы Велесу - ритуал традиционный, 100%-ое качество, оплата по факту». И фото рядом - чёрно-белое: женщина лет тридцати, брюнетка, оригинальная шляпка из медвежьей шкуры, сушёная тыква-трещотка, куча-мала амулетов. И взгляд - наигранно-пронзительный.
        Дешёвка.
        Однажды Акире довелось пить пиво с одним из шаманов знаменитой конторы «Белый Ульген». Шаман был обычным, внешне ничем не примечательным мужичонкой в костюмчике и оленьих мокасинах. А ещё от «ульгена» безбожно пахло «мухоморной мочой» - в общем, типичный гражданин Вавилона, один из миллионов обывателей, глазу не за что зацепиться. Меланхолично закинув в рот один за другим десяток листьев Psychotria viridis, мужичонка заказал бокал «Мэджика чёрного». Акира тогда ещё немного удивился: слишком много бета-карболинов. Серотонин и норадреналин медленнее окисляются. А значит, продолжительнее действие моноаминов и, хе-хе… - короче, глюки обеспечены, конкретнейшие трансовые глюки с намёком на общение с духами… Слишком много дряни, а ещё и пиво…
        Пиво явно не в тему. Так вот, о чём это мы?..
        О том, что для настоящего шамана с дипломом и стажем работы по специальности внешний антураж есть исключительно декоративное творчество коренных народов Сибири и Севера, хотя… Если публика требует, если народу нравится, то… Может, имеет смысл предложением потакать спросу? - ведь далеко не каждому волхву везёт устроиться на работу в солидное агентство с высоким месячным окладом и регулярными премиями.
        Снимает сглаз и порчу… Интересно, бытовое колдовство действует только на любителей? или профи тоже подвержены потусторонним штучках? И второй вопрос: можно ли квалифицировать последний пожар Акиры в качестве сглаза?
        Или порчи?..
        Феникс швырнул газету на диван, глотнул парующего напитка, приторного от синтетических витаминов и антидепрессантов, и потянулся за любимыми «Firestarter Light». Капиллярное табло счётчика-фиксатора на пачке высветило сообщение о вреде никотина и о том, что выдача сигарет временно заблокирована: мол, товарищ, вы слишком много курите - количество извлекаемых сигарет в стандартную единицу времени (тридцать минут) просто аховое!
        Пунцовыми буквами:
«КУРЕНИЕ ВЫЗЫВАЕТ ЗАБОЛЕВАНИЕ РАКОМ, СПИДОМ И ВЕТРЯНКОЙ!!!»
        Извлечь сигарету из намертво закупоренной пачки так и не удалось. Ох, уж этот прогресс! И Минздрав туда же!
        Юрико…
        Надо позвонить Юрико: ведь обещал, да и хочется ещё хотя бы разок взглянуть на девичью красоту.
        Заправить в мобильник аккумулятор, ввести пин-код, поймать сеть и найти в менюшке номер - вызов. И почти сразу:
        - Алло?
        - Юрико, я… Я очень перед вами виноват. Встретимся?
        - Когда?
        - Сейчас. Знаете оружейку «Добрая пуля», ту, что рядом с аптекой искусственных органов?
        Истинно ямайская помесь креоля и русского могучего - и ничего уразуметь нельзя: парнишка, наглухо урезанный легалайза драгсом, что-то лепечет, покачивая жгутами дрэдов, - наверное, «траву» на продажу предлагает. Самое интересное, что он-то Акиру понимает без малейших проблем: буркнешь недовольно в ответ, мол, парень, отвали - обидится и обязательно проклянёт: из парафина быстренько сообразит куклу в ближайшей подворотне - а потом честному фениксу из-за этих вербальных недоразумений и магии вуду целый день поносом маяться.
        Акира вежливо улыбается и от плеча к плечу шевелит черепом, мол, пардон, не сегодня: настроения нет и, вообще, кое-кто склонен искажать реальность исключительно пивом. Или текилой. Или водкой. Или вермутом. Или…
        - Извините, молодой человек, очень спешу, очень. Пардон.
        Растамана слюняво смеётся, ковыряя грязным пальцем в огромном африканском носу, и невнятно призывает в свидетели Барона Самеди, Джа и Святого Боба Марли - похоже, хлопчик обиделся. Да ну и хрен с ним - подумаешь, расстройство желудка.
        - Пардон-пардон, - Акира отодвигает ямайца (надо руки помыть! срочно помыть руки!) - Извините-извините…
        Просто феникс не любит опаздывать на встречи. Мама всегда говорила: не опаздывай, сынок, выйди раньше - за час, за два - но не опаздывай: девушки не любят медлительных парней.
        Уже пять минут в минус -!! - Юрико обидится. Акира ведь сам позвонил, «забил стрелку», предупредил, чтоб не задерживалась - и?!..
        Ай-я-яй! - ведь не дождётся красавица, и будет права!
        Феникс выскочил на проспект, в самую гущу движения - и с сожалением мазнул зрачками по неспешно парящим дирижаблям и скорострельно шмыгающим в поднебесье небоскребов дельтапланам, вот так вот безжалостно выплюнутым в воздух стационарными катапультами. Нет смысла бежать к стоянке дельт, о дирижаблях и думать глупо.
        Служебное авто, такси?.. - пробки на дорогах, час пик!
        Рикша? - здесь уже упоминали пробки?
        И?.. - в срок Акира никак не укладывается, как пить не дать, не успевает!
        Поймать барражирующего в поисках клиента извозчика - задача не из лёгких. Извозчики, они такие, быстро увлекаются - причём все до единого, такой генный глюк: выпучив буркала, забывать обо всём на свете и бежать, бежать, бежать…
        Обычный извозчик за день умудряется накрутить до четырёхсот километров, и это при средней скорости около сорока километров в час.
        Представьте себе неопрятного мужика ростом два метра пятьдесят сантиметров. Мужика, роняющего на бегу хлопья вспененного пота. Мужика с густой промокшей шевелюрой, спадающей грязно-светлыми кудрями до ягодиц…
        Представили?
        А теперь добавьте к портрету облегающие лосины до колен, рунную вязь зеленоватых татуировок, изуродовавших опухолями и шрамами поджарый мускулистый торс. Добавили?
        Замечательно!
        И борода. Как же без бороды? Где вы видели извозчика без густой поросли на лице? Поросль эта имеет существенное значение: завитая в косички борода служит надёжной упряжью, с помощью которой можно регулировать направление и скорость движения.
        В общем, поймать барражирующего в поисках клиента извозчика - тот ещё труд. Но деваться некуда - обстоятельства-с!
        Акира вертится по сторонам.
        Толпа: дела, суета, прогулки с фиксацией под локоток.
        Ну, что имеем?
        Ланао, филиппинские мусульмане-сунниты, почитающие мистический эпос «Даранган» - мужчина и женщина? Он в простеньких штанишках, широкой рубахе, жакете, на голове несуразно торчит тюрбан. Она в узкой кофте и соронге, ещё и завёрнута в джабул, то есть в длинный шарф. У обоих ланао длинные волосы. Правоверные улыбаются друг дружке чернёными подпиленными зубами. Мужчина, похоже, жуёт бетель. Свернули в чайхану - отдыхают, бездельники: кумыс, кальян, гашиш, лёгкий секс. Ланао на извозчиков не похожи…
        Толпа сплошняком: разноцветные лица, палитра причёсок, ассортимент разрезов глаз.
        Шоссе? - авто, ДВС-авто, пневмоавто, рикши, рикши, авто. А ещё - мотоциклы, моноциклы, мотороллеры и опять авто. А посреди асфальтового островка безопасности - принаряженные в набедренные повязки и бамбуковые узкие «платки» любители танцуют
«заклание буйвола». Это выдёргиваются кту дриу, горные кхмеры. Да, тела и лица их покрыты своеобразными рисунками, но передние зубы - веяния моды! - как и у ланао подпилены, и вообще кхмеры искомой комплекция не соответствует - не извозчики, как ни жаль. У ребят, наверное, сегодня праздник какой-то. Симпатично, в общем-то, они коленцами дрыгают, но пляска Орла тебе больше нравится - таки шошоны-ивитем, из фратрии Койота, гопака круче закладывают, однозначно, круче. Или, к примеру, очень Акиру впечатляют васукума, иммигранты из Танзании - танцы на ходулях это нечто!
        Нечто-нечто… Это лирика. Где извозчики? Когда не надо, стадами вокруг скачут…
        Толпа раздвигается волнами, обнажая асфальтовое дно - народ освобождает лыжню-разметку: под копыта попадать дураков нет - уж лучше посторониться, предохраниться, быть целее.
        Из-за угла - метров двести юго-восточнее - показалась мощная фигура. Мачта над горизонтом черепов и передвижных лотков.
        Извозчик.
        Ну, наконец-то!
        Встать на пути, не убоятся, не отпрыгнуть в сплочённую локтями биомассу граждан - и таки остановить силу. Смять характером инерцию. Выдержкой пригвоздить к тротуару массу. Необходимостью припечатать к канализационному люку чужую волю.
        Повезло, извозчик Акиру заметил: извернулся, в последний момент скорректировав направление. Заваливаясь на бок, кувыркнулся, поймав горизонталь ладонями, и плюхнулся на спину - удар смягчила густая шевелюра-амортизатор. Благодаря особой смазке волос перевозчик скользнул по асфальту - метров пять проехал и упёрся затылком в столб рекламного щита.
        Поднялся. На колени. И в полный рост.
        И двинул к фениксу.
        - Имя? - дрожь в голосе: Акира слегка переволновался - а если бы два с половиной метра живого веса вовремя не затормозили?!..
        - Слейпнир. Пётр. - Ни намёка на одышку. Голубые чистые глаза, интерес и капелька любопытства.
        - Профессиональный статус? Категория? - Адреналин выплёскивается наглостью: ну какое Акире дело? Бежал себе человек по своему, может, важному интересу, остановился вежливо, а тут допрос учиняют: нехорошо, непорядочно. - Статус?! Категория?! Не слышу?!
        - Извозчик-иноходец, третья.
        - А почему не пятая? - Фу, совсем неприличный вопрос: за такое любопытство и по ушам не грех получить.
        Но, похоже, иноходец так не считает:
        - Правила нарушаю. Часто. Гаишники, звери форменные, тормозят, штрафуют.
        - Лихач, значит?
        - Так точно.
        - Прекрасно! Люблю бодрых молодцев, да и опаздываю очень. За срочность доплачу - если не черепахой доползёшь. Лады?
        - Обижаешь, начальник. Считай, мы уже на месте. Готов?
        - Готов.
        - Кинь монетку в рот.
        - Зачем это?
        - Да так. Заплати авансом за проезд: мало ли…
        Это «мало ли» Акире не понравилось, но… - он схватил Петра за удила-косички и резво вскочил на спину, обняв грудную клетку извозчика ногами. Чужие, волосатые тиски-руки надёжно, без люфтов зафиксировали лодыжки феникса.
        Поехали!

«Транспортные услуги, предоставляемые курьерами Общества Извозчиков есть комфортабельное и незабываемое ощущение первозданности олимпийского спринтерского бега, преисполненное удовольствия от осознания…» -?!.. - рекламные буклеты безбожно врут. Осознание?! - о, да, Акира отлично осознал меру и степень мучения! Комфорт?! первозданность?! - испытание нервам и выдержке!! И запах пота, шибающий в ноздри, как от испуганного скунса!!..
        Судороги в мышцах - до боли сжатые кулаки: не отпускать!! Не отпускать удила при высоких, о-очень высоких прыжках! - когда тело извозчика взмывает недорезанным кроманьонцами археоптериксом - да над зазевавшимся «пассажиром сонной травы», которому хватило ума выбрести на лыжню-разметку в не самое удачное время…
        ЫЫЫ-ы-ыыыкх!!! - воздух из легких - встречный поток отбрасывает в лицо Акире мелкие брызги слюны извозчика. Асфальт - внизу; задранные головы прохожих - зрачки расширены: равнение на тандем. И насмерть перепуганный бедняга, спрятавший в ладони мгновенно побелевшую мордаху - коленки поджались, асфальт самое мягкое кресло.
        ЫЫЫ-ы-ыыыкх!!! - руки Петра Слейпнира отпускают щиколотки феникса: и тело Акиры отрывается от спины и летит параллельно асфальту.
        До боли сжатые кулаки: не отпускать!! - не хотелось бы шмякнуться метров с пяти на группу китайских рабочих, размахивающих красными флажками и штампованными иконами с изображением Будды Мао. Падать на китайских рабочих, у которых в руках иконы - по меньшей мере, святотатство.
        ЫЫЫ-ы-ыыыкх!!! - предплечья Слейпнира выдвигаются перпендикулярно торсу, волосатая кожа лопается точечными язвами, сквозь язвы проклёвываются полоски-жгуты сухожилий - кожа растягивается, сползая с предплечий, цепляется за жгуты - готово: крылья летучей мыши!
        Зачем?!
        А затем, что прыгал извозчик через одного малохольного придурка, подвернувшегося под копыта, а в результате пришлось уворачиваться от колонны ханьцев, внезапно изменивших маршрут.
        Подрезают, подонки!

…китайцы позади.

…перекрёсток.

…мамаша с коляской.

…две пьяных школьницы, обнявшихся посреди «лыжни».

…стая кынсы, терзающая труп наркомана-зооморфа - куда смотрит санитарная служба?!

…грузчик с поддоном лавашей, только что выгруженным из грузовика-"хлебницы".

…пожилой мужчина, взасос целующий молоденького транссексуала.
        Бег.
        Прыжки.
        ЫЫЫ-ы-ыыыкх!!!
        Знакомый, тот самый пейзаж - оружейный магазин напротив аптеки. Стоп! Мучения феникса близки к завершению?!.. - ох, как мало нужно для счастья!
        - Тпру, Моренго! Я сказал: Моренго, тпру!! Тпру, Моренго!
        - Кто?! - Извозчик стряхнул Акиру на тротуар. - А ну повтори?! Как ты меня назвал?
        - О Наполеоне Бонапарте слыхал?
        - Нет…
        - А чего тогда всякую ерунду спрашиваешь? Спасибо за доставку. Свободен.
        Акира щедро расплатился с извозчиком и шагнул к Юрико, изучающей ассортимент овощной палатки - цены на кокосы и бананы, таро и ямс, батат и маис. Феникс прокашлялся - обратил, значит, на себя внимание - и развёл руками: мол, виноват, опоздал, каюсь - больше такого не повторится, простите, сударыня, не со зла.
        - Здравствуйте, Юрико.
        - Здравствуйте, Акира-сан.
        - Вы уж не судите меня строго. Обещал позвонить - не получилось, работа, пожары, знаете ли.
        - Знаю.
        - Да? - Акира вдруг понял, что девушка действительно в курсе того, что с ним произошло.

…бледно-розовые нити, оплетают, тянут…
        И не хочется прогонять наваждение, совсем не хочется - будет, что будет.
        Хуже не будет.
        - Да. Знаю. Ничего страшного, Акира-сан, я прощаю вам опоздание. Прогуляемся? Сегодня отличная погода…
        "Встану сталью - красно-оргазмной
        Пальмой встану - цельно-печальной
        А ты в платьице звёздно-венечном
        Расцелуешь мою оконечность"
        И Юрико, и Акира одновременно обратили внимание на незамысловатое граффити, испачкавшее рифмованной текстовкой торец старинной панельной девятиэтажки. Чуть ниже узора - бронзовая табличка «Памятник архитектуры. Охраняется законом». Граффити, ага, да ещё на охраняемом объекте?! - непростительный вандализм!!
        - Однако, стихотворение о любви. Искренней и чистой. - Хмыкнув, прокомментировал Акира: не смолчал.
        - Да уж! - Возмутилась Юрико, прикусив улыбку. - Развлекаются инкубы: даже меня пробрало - захотелось объятий и нежности. А ведь ничего такого в стихоплётстве этом и нет… Странно, да?
        - А что тут странного? Все инкубы, граффитчики в том числе, профессионалы экстракласса. Заряженный афродизиаками искуситель на многое способен. Слабенькие стишки, никакие? - согласен. Но! - возможно, эффект «любви» достигнут особым расположением букв, сочетанием фона стены и подбора палитры… Не знаю, точно утверждать не могу. Я не инкуб.
        - Да уж, Акира-сан, вы не дон жуан.
        Разговор почему-то не клеился. Темы «о погоде, о новинках киноиндустрии» не впечатляли и тратить на них редкие часы свободного от работы времени просто глупо. Что-то нужно было предпринять - срочно! Развеять обстановку ничего не значащим пустячком? - Акира брякнул первое, что попало в голосовые связки:
        - Юрико, представляете, а я ребёнка спас - из огня вытащил. Там всё так горело, а он - маленький, плачет, я… и… э-э…
        - Да что вы говорите, Акира-сан?! Вы же настоящий герой!
        - Да уж… герой… - брови выше, морщинки чётче: вот как выглядит смущённый феникс. - Э-э… Юрико, а смотрели последний блокбастер… этого… как его… ну, известного режиссёра?..
        А потом молодые гуляли в роще чёрных берёз, среди мрачных стволов, изуродованных памятными царапинами складных виброножей: «Хасим любит Ольгу», «Здесь был Сэм»,
«Кто хочет бесплатного омонку, звоните по телефону…»
        Разговаривали мало, больше молчали.
        Случайно выбрели на колонну, направляющуюся к центральной агоре района для проведения образцово-показательной казни. Да, лишать жизни сограждан, пусть даже и преступников, негуманно, но… - «Зажигальщику животе не дать, казнить его смертной казни». А казнить, судя по всему, собирались именно поджигателя.
        Барабанная дробь - за пешим ударником шагает совмещённая рота спецназа: взвод ярунов-галдовников и два отделения дэвов-жиджретов. Командует парадом подполковник аэромобильных войск, принаряженный в составленный из двух костяных пластин головной убор. Подполковник явно из следопытов-арикара. За военизированной процессией чересчур медленно двигается парочка рослых извозчиков, запряжённых в измазанную дёгтем телегу. На телеге сидит африканец лет сорока с небольшим, в сером арестантском халате; на груди - фанерная табличка, ярко-алые буквы: «За поджог». Рядом с телегой пританцовывает от радости принаряжённый в красную рубаху профессиональный палач…
        - Акира-сан…
        - Да, Юрико?
        - Я…
        - Юрико, извините, но… Вы не обидитесь, если я приглашу вас к себе? В гости? - Вкусный вермут.
        - Мартини.
        - Вкусный мартини.
        - Согласен, но…
        - Да?
        - Юрико, Вы…
        - Акира, мне надоел официоз.
        - Мне тоже, я…
        - Может, всё-таки выпьем на брудершафт? и перейдём на ты?
        Свечи - пижонство, конечно - Акира зажёг пальцем. Хотел произвести впечатление на гостью. И, похоже, своего добился: голограммы-глазища ещё больше расширились - хотя, казалось, больше некуда: и так пол-лица не видно за радужками-зрачками.
        Настоянное на травах вино вкушали из фарфоровых пиал, разрисованных драконами-тацу - другой питьевой посуды в квартире феникса не водилось - не из кастрюльки же, в самом деле, сербать?! или, хе-хе, из чайника…
        Дрожащей рукой Акира наполнил «фужеры». Он чувствовал, как жар расползается от живота к пунцовым от волнения ушам и отвердевшему паху. Профсоюзные татуировки зудели и чесались - романтика ещё та.
        - Кампай! - и вкусный, сладкий поцелуй смазанных спермацетовой помадой губ закрыл фениксу рот: мол, разговоры это пустое, есть иной способ общения между мальчиками и девочками.
        Нежный остренький язычок скользнул по зубам Акиры и обиженно остановился - ну же, милый, пусти! что ты?! И Акира пустил - прикосновение к нёбу и «встреча на Эльбе»: вкусовые рецепторы, грибовидные сосочки - неистовая битва, война за территории: занять вражеские траншеи - и наслаждаться…
        Юрико выпорхнула из объятий Акиры:
        - Ну?! Теперь мы на ты?!
        - Да. Мы… я…
        Смех - звонкий, игривый - искусительница! Акира поймал вёрткое тело и прижал к груди, ладонь - на шею, в завитки пышных волос, растрепать сложную причёску, рассыпать локоны… Шаловливые - огнеопасные! - пальцы двинули вдоль позвонков, задержались на пояснице, бесстыдно задрали лёгкое платьице и нырнули под резинку трусиков: упругая плоть - сжимать, давить, ниже, сзади - к пушистому лону, к Вратам Мира…
        Феромоны. Влага на фалангах. Неудобно - сзади. Лучше спереди…
        Пушистая…
        Целовать глаза - окунаться в голограммы…
        Чуть хрипло, тихо:
        - Хочешь, я стану блондинкой, это нетрудно?.. Хочешь, сейчас?.. С большой грудью?.
        - Глаза… я хочу увидеть твои глаза… настоящие… хочу… Хорошо?..
        - Да. - Юрико почесала носик, и аниме-голограмма исчезла.
        Ресницы - обычные нормальные ресницы, длинные…
        Брови - чёрные, красивые…
        И…
        Расстегнуть пуговички платья, руки вверх - снять, стащить, сгорая от нетерпения. Касаться ладонями сосков - осторожно, несмело, опасаясь случайно сконцентрировать жар и сделать больно.
        Целовать, мять, целовать…
        На колени - упасть - мокрая полоса на животе, языком…
        Прижать девочку к стене и локтём активировать кровать-раскладушку, взлетая чуть ли ни к потолку вместе с постелью, выпрыгнувшей из распахнувшегося паласа. Акира очень любит сюрпризы, он смеётся, вглядываясь в удивлённое личико Юрико: видать, детке, ещё ни разу не приходилось кувыркаться на матрасе пятиспального наносексодрома.
        Матрас выдавил из себя простыню - цветочки, кружочки на розовом шёлке. Тёплое одеяло валится из-под потолка на плечи - сбросить, мешает любоваться стройным девичьим телом, сковывает движения.
        Акира напрягся - и направленным тепловым потоком погасил половину свечей - полумрак, интим.
        Маникюр цепляет ткань, впивается в рубашку - ноготки царапают мужскую грудь, путаясь в густой поросли. И зубками по кадыку, и щека к щеке, и ножки обвивают поясницу, тянут, просят, заставляют плотней прижаться…
        Кое-как Акира стянул кожаные брюки, теперь черёд нижнего белья. Акира почувствовал, как в трусах перезарядилась обойма с презервативами, миниконвейером выдвинув на подачу очередной боеприпас. Стянуть с ягодиц ткань - значит, загнать
«патрон» в «ствол». Точнее на «ствол».
        Есть!
        Готов к труду и обороне!
        Всё, нет сил терпеть - атака! Удар по дружеским позициям, клином, «свиньёй» ворваться в расположение противника, и не останавливаться, двигаться, дышать, хрипеть, шептать ласковые слова и слушать стоны и просьбы, нон-стоп, вечно…
        Ритм.
        Ритм.
        Маятник.
        Колебания.
        Резче, жёстче… мягче…
        Целовать лицо, трогать губами ушки, приподнять Юрико и уложить на подушку, чуть выше, чуть глубже…
        Ритм.
        Пожар.
        Огнетушитель. Загасить пламя. Рано. Рано. Всё! - пена…

…плещет!
        Упасть - осторожно, не раздавить. Горячая. Дышит - всхлипывает…
        - Готисосама дэсита… А, может, ещё вермута? - Юрико слизывает пот с верхней губы. - На брудершафт? Очень хочется…

10. ДУЭЛЬ
        Утро. Хорошо. Великолепно!
        - Ха-ха, настоящий «итальянский завтрак» - это по мне: чашка кофе и булочка. Малюсенькая булочка - чтоб фигуру не испортить.
        - А «итальянский обед»? по тебе?
        - Не совсем. Во-первых, я не ем минестру, и терпеть не могу поленту. Во-вторых, в Италии за обедом принято пить сухое вино. А я на работе не пью. И после работы предпочитаю обходиться.
        - А ужин? Тоже… э-э… предпочитаешь? Для пущей стройности фигуры?
        - Ну почему? На ужин у меня обычно немножко «фрутти де маре», даров моря: кальмарчики, рыбка, капустка.
        В общем, Акира угощает Юрико растворимым кофе, а потом пешком провожает несколько кварталов; молодым людям очень не хочется расставаться. Оказывается, Юрико закрепила свой моноцикл в одной из сот у оружейного магазина «Добрая пуля», возле которого феникс назначил красотке свидание.
        Соты видно издалека. Они нависают над тротуаром, образуя массивное подобие арки, в десятках мест проколотое рельсами-желобами. В свою очередь эти рельсы струятся отполированным металлом к перекрёсткам, расположенным приблизительно на уровне двадцатого этажа обычной вавилонской башни-лоу.
        Акира с умилением наблюдает, как лихо юная красавица управляется с «вешалкой», сложной системой механизмов, предназначенных для оптимального складирования скоростных моноциклов. Вдавить кнопку активации, повернуть рычажок гидравлических усилителей, задать с клавиатуры оптимальный угол выхода - и створки над головами влюблённых раскрываются, раздатчик аккуратно выталкивает транспортное средство на волю. Моноцикл, скользнув единственным колесом-ободом по желобу, подкатывается к идеальным ножкам Юрико.
        - До свидания, Акира! - Девушка прячет аниме-голограммы под бронестёклами защитных очков и натягивает на ладони трёхпалые дерматиновые перчатки, извлечённые из полиэтиленовой дамской сумочки. Юрико нежно целует феникса в распухшие после ночных утех губы и обхватывает бёдрами сидушку своего фиолетового «Дукати Буто». Туфельки красотки тут же прихватываются присосками к обтекателю, разъёмы перчаток совпадают с портами сенсоров рулевого штурвала, локти и голени укладываются в специальные пазы. Зазоры между телом и моноциклом заполняются вязким гелем - чтоб максимально снизить потери скорости из-за сопротивления воздуха.
        - До свидания, Юрико.
        - Позвони мне.
        - Конечно. Обязательно. - Акира достаёт из кармана плаща мобильник.
        Девушка смеётся:
        - Не сейчас, глупый. Завтра. Вечером?
        - Да-да. Конечно. Завтра. - Краснеет феникс.
        Юрико врубает движок, и «Дукати Буто» взмывает к ближайшему высотному перекрёстку, чтобы через мгновение бесследно растворится в сети подвесных дорог. - Завтра. Обязательно позвоню. - Вибровызов: Акира смотрит на дисплей телефона - имя абонента «Джамал Судзуки».
        - Да? - спрашивает Акира. - Моси-моси?
        Радостный голос из динамика трубки:
        - Акира, привет. Как жизнь половая?
        - Регулярно. - Значительно вздыхает феникс.
        - Ну и отлично. Не забыл?
        - Нет. О чём?
        - Значит, забыл. У нас сегодня дуэль. В смысле, мы присутствуем. Вспомнил где-куда?
        - Обижаешь?!
        - Ну, тогда до встречи! Не опаздывай!
        Амнезия - надо же! Скорее, до места встречи стажёров и секундантов добираться через полгорода, а времени в обрез.
        Акира пристраивается к толпе, по асфальту, по «зебре», а не по мосткам пересекающей проезжую часть. Рёв десятков мощных движков, самозабвенно пожирающих дизтопливо. Народ испуганно выскакивает на высокий бордюр: толкучка, давка, кто-то падает, по нему маршируют десятки ног, кровь, крики - паника! Граждане, что избрали в качестве маршрута раскладные навесы из тектопластика, мостки, перекинутые от тротуара до тротуара, тоже испуганы: маленькая девочка выпала в проём между скобами перил - короче, сегодняшний выезд одного из Великих Сёгунов без жертв не обошёлся.
        Акира не обращает внимание на толпу, он лавирует в потоке сгруппировавшихся поближе к пешеходной зоне ДВС-авто, Акире нужно на другую сторону улицы, феникс спешит арендовать дельтаплан.
        Успешно миновав все препятствия, лейтенант Ода оборачивается и наблюдает следующую батальную сцену. Караван киботанкеток «Тип 97», или как их называют в простонародье «Те-Ке», на максимальной скорости цепляет траками проезжую часть. Это эскорт. Боевое охранение, оснащённое лазерными пушками с тридцатью семью режимами излучения: на поражение, на уничтожение и так далее. Под корпусами из тончайшей высокопрочной брони и асбестового подбоя прячутся экипажи, приращенные нервами к бортовым компьютерам и гироскопам. Эти «пилюльные коробки» прикрывают приземистый лимузин-амфибию, от кузова которого система постановки пассивных помех отстреливают красивые россыпи фейерверков и дипольных отражателей. Сам кузов выполнен из композитов, рассеивающих направленные импульсы и способных выдержать кумулятивную струю.
        На драгоценные жизни Великих Сёгунов слишком часто покушаются наёмные убийцы-шпионы, а церемониальным мечом-сэтто сиккэн, выборный представитель бакуфу, вряд ли сможет защититься, так что бронированные предосторожности никогда не бывают излишними.
        Четыреста семьдесят метров в минуту - в кабинке лифта Акира взлетает на крышу небоскрёба и арендует дельтаплан.
        Направляя плоскости соплами, исторгающими потоки раскалённого газа, феникс спешит к лесополосе, «зелёной зоне» между жилым районом и монстром тяжёлой промышленности - тракторным заводом, выпускающим помимо гусеничных машин кофеварки и дыроколы.
        Успешная посадка.
        Бодрая походка.
        Восемь минут запаса.
        А ровно в девять тридцать оба стажёра на месте - никаких опозданий: ни на секунду, чётко согласно расписанию. Секундантов тоже комплект: парочка профи присутствует. Врач? - решили обойтись. Специалист-хирург, пусть даже и любитель, это роскошь, а не средство оздоровления; тем более надёжных, проверенных в СИТУАЦИЯХ медиков ни у кого из присутствующих в друзьях не водилось.
        Стажёры нервничают.
        Курят и пьют водку.
        Стаканами.
        Акира тоже курит, водку не пьёт - гоняя кадык по горлу, хлещет пиво из термоса, предусмотрительно захваченного Джамалом Судзуки, стариной Джамалом, вторым секундантом.
        Мальчишки - молодцы! - полноценно используют десять минут, подаренных - жизнью? - смертью… Обманчиво женственный Хисока Исузу дует второй косяк подряд, Масами Арисава слизывает языком прозрачные слёзы-остатки с горлышка бутылки калибра ноль семь.
        - Кланяемся, господа, кланяемся! - Дурным голосом орёт Джамал: от неожиданности Акиру передёргивает.
        Парни тоже вздрагивают: их лица мнутся вымученными - храбрыми! - улыбками. Мол, кто выживет, тот прав.
        Джамала, явившегося на дуэль с конкретного бодуна, тошнит: брызги и кусочки чебурека липнут к шнуркам кроссовок и теряются в густой, запыленной выхлопами завода траве. Желудок Акиры только потому не выворачивается наизнанку, что застрял в горле: челюсти сводит судорогой. Парни? как ребятишки? - поплохело? - ничуть! - кланяются: обряд, традиция, секундант сказал - надобно исполнять.
        - А может, передумаете?.. Помиритесь? Стажёры?! - язык чужой, и голос как ненастоящий: плюшевый, ватный, дрожит. Акира вытаскивает из кармана сигареты: - А? Передумаете? Ну, чего вы?..
        - Исключено.
        - Нет.
        Мальчики, именно что мальчики - по семнадцать лет на рыло, дети! - не спеша, без суеты, обнажаются по пояс: снимают рубахи, пугая солнышко вспотевшими мускулистыми торсами.
        Акира в панике: всё происходящее - не шутка, не бредовая заморочка по поводу офицерской чести, но реальное смертоубийство - и что ты, феникс, делаешь здесь?!! останови безумцев!! помешай кровопролитию!! ну же!!!..
        Упругие мышцы перекатываются-играют, деформируя резко проступившие из-под кожи татуировки-заклятья - против ожогов, против удушья дымом, против угарного газа, для силы войти в пламя и смелости сгореть-умереть… Если - напоследок! - не активировать-прощупать весь комплекс сейчас, то другого момента может и не быть. У Акиры тоже есть такие рисунки: у всех профессионалов тела - самые настоящие разукрашки. Лейтенант Ода, посекундно сглатывая слюну, рассматривает татухи дуэлянтов. Знаки Общего Профсоюза - и у Хисоки и у Масами, как положено, около пупка; «огненная саламандра» фениксов - на предплечье; «белый огнетушитель» на кроваво-красном фоне-прямоугольнике - левая грудь… А крохотной округлой наколки, как у стажёра Исузу над правым соском, у Акиры нет - как-то не нуждался пока лейтенант в заклятье для увеличения размеров мужской силы…
        Рисунки, много, разные - вспухают, пробивая человеческую оболочку, и гаснут дотлевшими фитилями - что ж творится-то сейчас в телах мальчишек?! какая энергия пульсирует в венах?! сколько боли разрывает осколками виски?!
        - Ребятки, карманы-то выверните! - Джамал грубо отбирает у Акиры термос с пивом. - Давайте, выверните! Чо замешкались?! Быстрее пошевелитесь, раньше на кладбище отвезём!
        Обижаются, зыркают из-под длинных чёлок - пустые-то карманы, чего их выворачивать? Да, понятно, порядок такой, часть стандартного ритуала, да, ерунда, а соблюсти надо. Но! - неприятно, как-то не по-людски, а?
        Да только где ж тут людям взяться?! Нету тут людей! Так… - профессионалы, ложка дёгтя в муравейнике хомо сапиенсов…
        Джамал что-то говорит - ребята шевелятся; опять Джамал полощет по ветру языком - перемещение обнажённых торсов…
        Акира выпадает из реальности - уходит в звёздную даль, растворяется в нирване: не здесь, не сейчас. Здесь - неправильно, зря, глупо.
        - Готовы? - Голоса. Издалека.
        - Да.
        - Так точно.
        - К барьеру!
        Кровожадно сверкают заточки катан.

«Среди цветов - вишня, среди людей - самурай». Хе-хе, сейчас мальчиши-малыши продемонстрируют чудеса воинской доблести: высокий мощный Масами Арисава натрое перерубит пролетающую мимо стрекозу, а лёгкий и стройный Хисоки Исузу незаметным взмахом лезвия расконопатит в коробок спичек ближайший кленовый ствол.
        - К барьеру!
        Камаэ-стойки. Пот напряжённых лиц. Гокаку-кэйко? Равные партнёры? Или победит хикитате-кэйко, сильнейший? Всё-таки дуэль - это не спарринг и не ката, и даже не тамэси-гири. Противники вооружены си-синто, мечами эпохи Мэйдзи.
        - К барьеру! - вопит эхо в черепе лейтенанта Оды.
        Первый удар.
        Семэн-ути.
        Плечи расслаблены. Стойка тюдан-но-камаэ перетекает в удар. Спина прямая. В одно движение: стажёр Арисава ведёт мечом - и видит из-под левого кулака личико Исузы - шаг вперед, руки выпрямляются - лезвие страстно желает поцеловать дробненького Хисоку в губы и пощупать щёчки в стиле шиацу. И - дожать рукоять кистями - это важно!
        Мэн-суриагэ-мэн. Хисока отступает с левой пятки и отводит катану Масами влево-вверх - выпад с правой ноги, ответ в голову.
        Нуки-вадза. Арисава уворачивается и - котэ-ути, меч вдоль меча - в запястье.
        Отступление, котэ-нуки-мэн, всего шаг назад, и меч взмывает над головой. Клинок Масами Арисавы режет пустоту. Удар -…

…пальцы, большой и указательный - плывут; средний - почти в невесомости, как будто в руке чайная ложка; безымянный и мизинчик - крепко сжаты…

…доли секунды - вечность…

…- удар, удар, удар.
        Звон. Сталь. Мимо.
        Не мальчишки-стажёры, но многорукие демоны-асуры, таки вырвавшиеся из жестокого мира Сюра-Кай, но не умерившие гордыню - желание попрать совершенство и уничтожить богов по-прежнему горит под их толстой кожей потусторонними огоньками.
        Мечом вниз, прямо-вверх; атака в бок, назад - широко отставив локти, мощно, крепко, дыхание - Масами.
        Хисока - среднее положение и встреча: кончиком, чуть-чуть, сильно. Отвести лезвие врага вправо, и «оседлать». Пауза - и новая атака того, кто ещё неделю назад был другом, вчера врагом, а сейчас - убийца. И режущий удар снизу. Мимо. Ритм. Дыхание.
        Напряжённые лица, расслабленные мышцы. Обузданная жажда крови и надежда: кэса-гири, «монашеский плащ», блеск-диагональ - труп!! - развал-схождение от левого плеча к правому бедру, пополам, был человек - теперь два куска. Жаль, не судьба…
        Звон, сталь, звон.
        Дебана-вадза - предупредить атаку, выпад заранее - удар. Великолепная реакция!
        Кружатся «Красные Листья» - эх, уронить бы сейчас клинок убийцы: не думая, не мечтая. Отринув суету и желания, очистив разум от скверны и добра - гладкое поле пустоты: движения смерти, хоровод чёрных дыр, и только сила меча ложится осенними листьями, липнет к металлу, выдавливая из пальцев семейную реликвию, оружие предков.
        Не рубить, но полосовать. Нерешительно? - метить в ноги. И танцевать китайской обезьяной: не распрямляя рук, стараясь всем телом пройти сквозь оборону противника.
        Грудь Масами окрасилась алым. Царапина, всего лишь порез. Ерунда. Татуировки в помеченном остриём секторе кожи мгновенно погасли, выцвели - исчезли? умерли? А с ними ушла из организма и частичка врождённого таланта. Что покинуло тело? - способность воскресать? умение чувствовать точку возврата в самом свирепом пожаре?
        Что?
        Первый шаг по дороге в десять тысяч ли?
        - Эй!!! - притворяясь, что сейчас родит мощный удар, кричит раненный Масами; с одной целью парнишка разоряется: вывести из равновесия обнадёженного маленькой победой врага, и с воплем атаковать. Это «эй» совсем даже не победный рык «сен но го кое!», это… - отчаяние, смирение, признание поражения?
        Нет!
        Нидан-вадза, двойной удар - первый в «молоко», второй, смертельный - в притягательно открытую шею Хисоки. Выдох.
        - Э-ээ-ййй!!!
        Как? Откуда? Что вообще?!.. - Акира удивлён, оскорблён и обижен: метровую катану Арисавы встречает короткий вакидзаси хрупкого как девушка Исузы. Имплантированный в мышцы предплечья меч-компаньон раздвигает соединённую биоклеем плоть и, ускоренный хрящевой пружинной, выпрыгивает из тела прямо в ладонь, спасая хозяина от верной гибели.
        Это явное нарушение дуэльного кодекса: второй меч?! - где это видано!! Возмутительно! - Хисока Исузу должен был умереть!! Он обманул секундантов, он пользуется запрещенными приёмчиками и, наверняка, у него в запасе имеется ещё пара-тройка грязных трюков. Он…
        Сближение.
        Лицо в лицо.
        Мгновение - маски прочь - ненависть. И опять бесстрастие.
        Резко отвернувшись, Масами - более чем центнерная туша - левым плечом бьёт заплывшего жирком Хисоку в грудь, отбрасывая противника метров на восемь, к белой ограничительной линии.
        Откуда столько сил?! Что происходит?! - Акира ничего не может понять.
        Хисока бодро вскакивает на ноги, как будто ему только что не сломали рёбра, и он просто решил немножко полежать на травке, а теперь ему пора на свидание к мулатке-красотке. Акира уверен, что парнишка по самые уши накачан «благотворно» влияющими на печень и нервную систему стимуляторами. По крайней мере, только что Хисока Исуза укусил себя за щеку, из тайничка-кармашка выдавив в рот порцию обезболивающей химии.
        Двумя пальцами вращать меч…
        Голова крысы, шея быка…

«Если враг думает о горах, атакуй как море; если он думает о море, атакуй как гора»…
        Руки сами по себе: правая - на цука, левая - на ножнах у коигути. Угроза-сакки, меч целит в голову-мэн, и режет по горизонтали на уровне бедер. Шаг вперед. Удар - с намёком, что, мол, вы, конечно, пардон-простите, но надо бы раскроить вам череп хотя бы до подбородка.
        Фурикабури-возвращение.
        Выпад в солнечное сплетение-суйгэцу.
        Рубящий удар в левый бок от подмышки до пупка…
        Удар - от и до…
        Акира отворачивается: всё, бой закончен. Нечестный бой, неправильный, но… - победителей не судят, да? Ветхозаветные принципы бусидо оставим дедушкам-маразматикам и романтикам-мечтателям. Ну, подумаешь, хлопчик спрятал второй меч в руке… Не за пазухой ведь, и не в спину бил. Немножко, правда, подбадривал себя допингами - так здесь же не Олимпиада, и никто мочу на анализ брать не собирается…
        Джамал давится пивом и громко прочищает горло. Акира моргает. Моргает ещё раз. Щипает себя за ухо. Кровь? Почему нет крови? Где лужи эритроцитов и озёра лимфы?! Ведь малыш Исуза только что убил великана Арисаву - от последнего удара Масами никак нельзя было уйти-спрятаться.
        Никак!!
        Где?!
        Акира кривится - неприятно ощущение: татуировки зудят и чешутся. Магия? Рядом кто-то воспользовался тайными знаниями, без вариантов - волна энергии трогает листья над головой Джамала и на мгновение прижимает к земле траву. Гаснет и вспыхивает солнце. Замертво падает отдыхавшая на цветочке пчела. У Акиры дёргается веко.
        Магия.
        Боевая магия.
        Холод в животе, лёд в горле, сырость в ботинках.
        Арисава цел и невредим -…выпад, рубящий удар?.. - да, было, но… Сплыло? Иллюзия? Или Масами заранее озаботился настоящей «защитой»? И прогулялся к «оружейникам», чтобы те нарисовали парочку дополнительных орнаментов на коже и подшили к запястьям и лодыжкам лоскуты особой, бронированной ткани. И когда лезвие клинка стажёра Исузы коснулось суйгэцу стажёра Арисавы, активировалась классическая одежда кэндоиста: на Масами буквально выросла черная куртка-кэйкоги и широкие брюки-хакама. И вспухли роговыми наростами доспехи: тара, до, тэнугун, мэн, котэ.
        Обычной катаной эти магические доспехи не разрубить. И вакидзаси тоже.

…интересно, а на о-ёрой Масами стипендии не хватило? Или он посчитал боевые самурайские латы излишеством? Мол, и так сойдёт?
        - Стоп!! - орёт Джамал. - Стоп!! Бой окончен!!
        Ага, а как же - ребятишки ничего не слышат: у одного из-за непомерной дозы транков в мозгу помутнение случилось, а ко второму сквозь груду магической наноорганики ни единого звука пробиться не может, не говоря уже об остром металле.
        - Стоп!! Мечи в ножны!!
        Куда там. Сближение. Осторожно, мягко - правой ногой вперёд, левую подтягивая следом. Исуза уходит в защиту: суриагэ-вадза - Исуза отбивает меч врага вправо; ути-отоси-вадза - клинок Масами отлетает вниз. До-ути-отоси-мэн - вправо-вниз. И бесполезный ответный семэн-ути Исузы достигает цели, опять не причиняя Масами вреда.
        Это игра в одни ворота, это не дуэль - это убийство.
        Надо что-то делать… - соображает Акира, глядя на Джамала.
        Надо… - смотрит в глаза другу Джамал.
        Надо… - соглашается трава под ногами, и шевелит крыльями мёртвая пчела. - Надо…
        Что?
        Делать?
        А ничего. Плюнуть в небо да скрестить ноги в «лотос» и наблюдать. Потому как нет у Акиры власти над охранной магией стажёра Масами Арисавы. И у Джамала подходящих заклинаний на животе не нарисовано - как-то без надобности раньше были.
        Нет власти и всё.
        Не так
        Неправильно.
        Что?! Что не так?! Где неправильно?!
        Опасность.
        Шум в кронах деревьев - это осыпаются листья, обнажая ветви и стволы. Листья складываются в шелестящие комки - и вот огромные мускулистые тела неспешно падают-спускаются на землю, пугая затаившихся внизу людей кинжальными клыками, залитыми гнойно-зелёной слюной. Причудливо изогнутые рога демонов цепляют птичьи гнёзда и обдирают с коры побеги омелы. Добро пожаловать, жители Ада-Дзигоку, милости просим, откушайте от наших щедрот, не побрезгуйте!..
        - Твою мать!! Ти!! - Джамал в ярости, он испуган и взбешён одновременно, он вынимает из бедренной кобуры-имплантанта любимый «глок», заряженный серебряными пулями с осиновыми сердечниками. Полномочный снайпер пятой категории лейтенант Судзуки называет «глок» «последним доводом королей». - Ти, ти, ти!!!
        - Не упоминай… в присутствии… э-ээ… этих самых чертей… - Акира напрягает плечи и спину, концентрируя жар, дабы в нужный момент выбросить из конечностей крепко сплетённые косы пламени. Правда, сомнительно, что это поможет против демонов, но…
        Теперь понятно, почему меч Хисоки не смог причинить ни малейшего вреда Масами. И, конечно, дело совсем не в спортивных, абсолютно декоративных доспехах, имплантированных для удобства на тренировках и, скорее всего, за много лет до дуэли. Да-да, кэйкоги и хакама не при чём.
        - Ксо!! Тиксё!!
        - Джамал, успокойся!
        - Ты только посмотри, во что этот тикусёмо нас втравил!!
        Темнеет - полумрак, вязкая серость. Тяжело дышать, что-то жилистыми лапами сдавливает грудь, кожистыми перепонками крыльев мешает кислороду протолкнуться в лёгкие и длинными мохнатыми хвостами щекочет клапана-желудочки сердечка, что-то…
        Заклятья-то другого рода оказалось, не по одёжке закреплённое - совсем другое. Небось, какие-то наёмные колдуны-бродяги без лицензии и определённого места жительства за умеренную (что касается денег) плату наделили стажёра Масами Арисаву немыслимыми талантами, чёрным мерцанием и способностью к поразительной регенерации: теперь отрубленные части тела Арисавы тотчас прирастают на место - и будут прирастать, пока не закончится действие магии-Анмийоджи.
        А демоны топчутся в центре поля боя, прямо на белом кресте - когтями-пятками срывают дёрн, фыркают смрадным паром, трясут гривами и поправляют набедренные повязки из тигровых шкур. Масами на коленях - приветствует защитников-они. И те благоволят молодому фениксу - в смысле, одарили его своим покровительством и до сих пор не разорвали на части, а ведь всем известно, как эти демоны обожают человечину.
        - Там!!! - кричит Арисава. И глаза его загораются фиолетово-жёлтыми диодами: мёртвый, ненатуральный свет вырывается из-под век, стрелкой-указателем упираясь в меч-компаньон Хисоки.
        - Он!!! - Демоны поворачиваются к Исузе. Демоны раскрывают пасти, и пронзительный визг валит Джамала и Акиру на землю. Исуза слегка склоняет голову и не шевелится - у-у, это ж сколько надо было в себя закачать химической дряни, чтобы не реагировать даже на адскую магию?!
        Сгустки.
        Слизь.
        Туман?..
        За спиной Хисоки Исузы что-то есть, шевелится, пытаясь пронзить материю реальности, войти в мир людей, почтить своим мерзостным присутствием славный город Вавилон.
        Масами вновь атакует: три удара и остановка - мелькает остриё-киссаки - возврат для замаха по линии предыдущего удара. И пометить горизонталь - аккуратно над тазовой костью.
        - Стоп!! Мечи в ножны!! - похоже, Джамал сам не понимает, что кричит. - Дуэль окончена!! Ничья!! Победила дружба!!
        Демоны-они наводят прицелы-зрачки на надоедливого снайпера-секунданта: мол, о чём ты, уважаемый? попридержи-ка язычок, всё только начинается. Один из злых духов, хрустнув широкой, напоминающей фаллос шеей, двигается по направлению к Джамалу. Наму Амида-буцу! Наму Амида-буцу! Наму… - причитает Акира и готовится использовать заготовленный жар; напарничек наконец-то снимает пистолет с предохранителя.
        Акира видит, как дрожит рука Джамала Судзуки, и сам он весьма не уверен, что сможет верно направить поток огня.
        Не доходя трёх шагов до парочки секундантов, демон останавливается, уткнувшись в невидимую преграду. И обиженно рычит. Демона не пускает наружу граница поля боя, очерченная меловым порошком: внутри круга - власть и сила творить зло, а выйти - извините, силёнок не хватает. Акира нервно смеётся. Джамал подмигивает товарищу, мол, браток мы ещё ого-го! и покажем где кальмары зимуют!
        Косматая морда чудовища искажается, спутанная шерсть втягивается в плоть, могучие мышцы исчезают, взамен оттопыривая аппетитный жир молочных желез и раздвигая бёдра до истинно женских размеров - у края белого круга улыбается великолепная девушка: черные волосы её каскадами струятся по спине, касаясь упругих ягодиц, ярко-зелёные очи томно прищурены, розовый язычок облизывает губки, призывая секундантов подойти поближе, обнять, поцеловать - и слиться в чувственной оргии.
        Акира встаёт на колени и ползёт вперед, к белой полосе, к восхитительной красотке. Джамал хватает Акиру за лодыжку - не пускает, оттаскивает назад, чтобы самому опередить товарища и насладиться общением с искусительницей.
        Борьба - профессионалы вцепились друг в дружку, чуть ли не зубами метя в горло, и пятернями стараясь выцарапать глаза.
        И вот тогда Хисока взлетел.
        Да-да, именно взлетел. Пареньку, видать, надоело постоянно уклоняться от выпадов Арисавы, и он решил полетать над поляной, отталкиваясь от травы тепловыми потоками. Хисока тратит свою жизненную энергию на малоэффективные фокусы. В любой момент сердце и почки могут отказать, позвоночник рассыпаться в костную крошку, мозг вытечь ринитом через ноздри.
        И наваждение исчезает: вместо красавицы - уродливый демон-людоед.
        Акира трясёт от нестерпимого зуда - татуировки чешутся так, что притронься к коже ногтями, чтобы умерить дискомфорт - тотчас потеряешь контроль и пальцами распластуешь плоть до скелета.
        А с Масами Арисавой творится что-то непонятное - он не замечает, что Хисока висит у него над головой. Масами атакует тень Хисоки: саюмэн-ути, меч опускается слева под углом в сорок пять градусов, сила равномерно течёт по рукам; до-ути - из-под кулаков увидеть призрачное лицо противника, правая нога вперёд, удар тоже справа. Катана рассекает воздух - Масами, похоже, всерьёз видит перед собой врага и машет мечом усердно, не юродствуя.
        Магия теней?
        Хе-хе, Хисока Исузу тоже озаботился поддержкой потусторонних сил!
        Демоны-они недовольны - злу надоели ритуальные танцы, зло желает - немедленно! - крови и мяса, за которыми оно, собственно, и явилось в мир людей, поддавшись посулам и заклинаниям вегетарианцев-магов.
        Красотка-демон, сжимая в лапах железную палицу-канабо и воспарив над землёй, тянется к женоподобному юноше, грозя шипами нанести увечья.
        Сгустки.
        Слизь.
        Туман позади Хисоки превращается в тройку приведений-юрэй - неприкаянные, духи умерших насильственной смертью помогают дуэлянту. Вместо лиц полупрозрачные, похожие на хлипкое желе, шары - три юных девушки прикрывают собой стажёра, подмигивая демонам-они глазами на подбородках и длинными ресницами на локтях.
        - О, духи зла, окунитесь в омут крови и тоски, заберите своё и верните души мясу, простите глупых, помогите мудрым! - шепчет Джамал.
        - Наму Амида-буцу! Наму Амида-буцу! Наму… - причитает Акира.
        Тьма.
        Тени.
        Мечи…
        А-А-А-А-А!!!

…И вдруг яростно взвыл клаксон - из-за полосы кустов на поляну выскочил красно-белый АП 4000-80, ДВС-авто из разряда особо любимых пожарными-любителями - ну, нравится товарищам огнеборцам на красивой большой машине кататься по городу и снимать вьетнамских девочек. Зачем дилетантам такие авто? Хороший вопрос. Пожар, для локализации которого может понадобиться четыре тонны порошка, выстреливаемого из лафетного ствола со скоростью восемьдесят килограммов в секунду, тушить любителям не доверят - согласно статутам вызовут феникса, а то и двух…
        АП 4000-80, ага, точно. И какого пенагенератора господа брандмайоры забыли в зарослях сирени? Срочно придавило на пописать, вот и нашли укромное местечко? Или кто-то в километре отсюда окурок на тропинку уронил - и ребятки просто ошиблись координатами, чуть-чуть не попали, так спешили ликвидировать возгорание сухого листка берёзы?..
        Наехав колесом на пенёк, КамАЗ затормозил у разметки дуэльного поля.
        Сразу посветлело. Демоны растворились серым дымком, приведения ушли в туман, Хисока упал на землю, а Масами оказался опять обнажённым - без тренировочных доспехов.
        Действие магии закончилось? Или что-то очень сильное и очень доброе выдавило из реальности силы зла?
        КамАЗ?!
        Упс! - явление феникса народу: начальство вездесуще - хлопает водительская дверь, на подножке сорок седьмой размер с ударозащитным носком и резинотканевой надставкой, ребристыми усилителями и противоскользящей подошвой, антипрокольной стелькой и теплоизолирующим чулком из полушерстяной байки… Н-да, резиновые сапоги Ника Юсуповича Спираса трудно не узнать и перепутать, скажем, с кедами Джамала.
        Спирас настроен воинственно - приближается к дуэлянтам, размахивая над шлемом «PAB FIRE» раритетным бердышом и действующей моделью рогатины:
        - O tempora, o mores! Щенки! На хлеб и воду! Месяц без дежурств и сигарет! Вы у меня попьёте пива! Месяц!!! Под арест!! Щенки!! - Трясётся на груди у Спитфайра ворошиловская медаль «За отвагу на пожаре»: усатый мужичок держит на руках спасённого из огня ребёнка.
        - Ник Юсупович-сан, Вы не правы. «Поединок есть условленный бой между двумя лицами смертоносным оружием для удовлетворения поруганной чести, с соблюдением известных установленных обычаем условий относительно места, времени, оружия и вообще обстановки выполнения боя». - Хисока загадочно улыбается и катает желваки, напрягая красивые скулы.
        - ЧТО-О?!! Де Шатовильяра изучаем?! Романтика в геморрое зачесалась?! Давно не ласкали парашу зубными щётками?! Вы у меня, на, зачёты получите!! Я вам, тля, кузькину мать за щеку провентилирую!! ЩЕНКИ, МАТЬ ВАШУ!!
        - Не согласен. - Это Масами, добрая душа двухметровой комплекции. (Нет бы помолчать, когда старшие разгон устраивают. Ой, зря. Зря-зря-зря некоторые стажёры ротик разевают, зря…) - Не согласен. Не щенки.
        - ДА-А?! А кто?! Разъясните мне, молодой человек, разъясните, не стесняйтесь… - Хитро передёрнув затвор адамова яблока, оскалился Спитфайр. - Я слушаю, я жду!
        - Лев Толстой вызывал на дуэль Тургенева - и уж оба, согласитесь, щенками никак не были, солидные господа, литераторы. А Бакунин вызвал самого Карла Маркса - щенки?! - увольте, Ник Юсупович-сан!! Увольте!! А Гумилёв с Волошиным?! - Масами Арисава, если я не ошибаюсь?.. Не ошибаюсь? Замечательно! По поводу… Скажем, в порядке заявленной очерёдности… Между Толстым и Тургеневым дуэль не состоялась, ведь правда? Или я что-то путаю?
        - Ну-у…
        - Стажёр Арисава?! Я жду?
        - Так точно, не состоялась!!
        - Так-с, это был первый номер нашей программы. Кто у нас дальше? - Маркс и Бакунин? Ага, Бакунин кем был? - правильно, анархистом, человеком неблагонадёжным, отщепенцем. А вы?! Вы?! Будущие офицеры пожарной охраны вольного города Вавилона?! Без пяти минут дипломированные фениксы?! И сравнивать себя с Бакуниным?! Арисава?!
        - Я!
        - Вы ассоциируете себя с Марксом?
        - Никак нет!
        - И в корне неверно делаете, стажёр Арисава! Чем закончилось недоразумение между Бакуниным и Марксом? А?!
        - Маркс вызов не принял…
        - Совершенно верно! А почему?
        - Трус потому что…
        - Трус?! Ай-я-яй, дорогой мой Масами, вы меня разочаровываете! Вам что? неизвестно, что Маркс был известным дуэлянтом?! Что он гордился шрамами на своём лице?! Шрамами от шпаг боннских студентов, с которыми он имел честь драться?!
        А?!
        - Возможно, я не прав.
        - Вы именно не правы. А хотите, поясню? - почему Карл Маркс отказался?
        - Будьте добры, Ник Юсупович-сан.
        - А потому что у него цель в жизни была! Потому что он мечтать умел! И знал, что способствует достижению цели, а что может свести в ноль все усилия! Понимаете, к чему я клоню, а?
        - К тому, что долгая, кропотливая и трудная учёба в академии может пойти слону под хвост из-за одного неверного шага?
        - Так точно, дорогой мой Масами! Всё-таки интеллектом вас Будда не обидел… - Спитфайр закурил. - Кстати, насчёт последней пары: Волошин выстрелил в воздух…
        - …а Гумилев промахнулся.
        - Нехорошо, Масами, перебивать старших по званию. Но ответ засчитывается. Ибо верен… Всех жду в депо через час. Большая просьба: не опаздывать. А с вами, господа… - Ник Юсупович повернулся к Джамалу и Акире. - С вами будет отдельный, крайне неприятный разговор.
…и разговор был действительно неприятным.

11. УАМАБУШИ
        - Чужие, они, знаешь, вообще. Не наши какие-то. Больно наглые. Чо кривишься? Наглые-наглые. Кафе свои понастроили, травят народ дрянью всяческой. Разной. Лягушками этими паскудными. Вот ты, Орестовна, пробовала лягушек? Ужас какая дрянь - жрёшь её, а она из-под майонеза кетчупом квакает, жалостливо так: ква, ква.
        - Ты, Петровна, свисти, да не пересвистывай. Нормальные хлопцы, Чужие-то. Моя онучка, Марьяшка, за Чужого-то выскочила и довольна и не нарадуется: не гулящий, не курить, не пьёть, в карты не играеть - совсем! - религия у них, понимаешь, хвилосохвия не позволяеть - в карты-то. Вот помню, мой Васыль-Васылёк частенько бывало умантюлит в прехверанс да на всю ночку - и аванса как не было. И вдрободан. До синих веников. Лыка не вяжет. А ему на первую смену, за верстак, болты на звездолёты резать. Уразумела, да? А там строго, о-о, как строго. Так что ты, Петровна, свисти, да не пересвистывай.
        Вот ведь заладили бабки - и не спиться им? Дал же Будда соседок, да квартиру на первом этаже не пожалел, да лавочку под окном единственной комнаты вкопал - очевидно, чтоб смирять гордыню и ради ниспослания душевных испытаний и адских мук…
        Вот только о муках адских не надо - свежи воспоминанья…
        - Орестовна, ты мне очи не отваживай, я знаю, о чём балакаю. Жабы ихние квакают, факт. А что не гулящий, так это ты, Орестовна, надвое сказала. У них, у Чужих, у чинджеров этих окаянных, по два кобелька с кожного боку - под скафандрами, в трусах из фольги - и всегда торчком. А Марьяшка, онука твоя - как есть хворая на передок, всегда доверчиво подол до ух задирала. И моего Мартынчика под себя лагодила, кровинушку мою, единственного внучка. Да только Мартынчик ей фитиля вкрутил, а жениться не пожелал. Ай, молодец какой. Кто ж на такой лярве-то жениться? Она ж со всем городом кувыркалась?! А зятёк твой инопланетный по незнанию окрутился, иммигрант чёртов, нехристь живородящая.
        Акира завалил череп поролоновой подушкой и уплотнил щели одеялом. Не помогло: громче кричать принялись. Как на зло! Вот ведь социологи выискались, с политическим душком! Ну, ёлы, что ж делается в этом лучшем из миров?! - если почётные пенсионерки Вавилона обсуждают проблемы межгалактических отношений?!
        - Сама ты, Петровна, на передок с гнильцой. Помню-помню твоих ласунчиков. В окошко лазали, да по трубе и пожарной лестнице. Ещё скажи, что неправда. А сама ты по молодости всегда в раскорячку хромала - ноги свести не могла…
        - Я?!
        - Ты!! Ты - кошка марсианская!! Ещё, небось, до сих пор течка случается?! А?! - Я?! А ты… а ты…
        И вознеслись души, жгутом древнего знакомства скрученные, полетели в рай поношений и гадостного словоизлияния. Всё припомнили: кто ещё в ремесленном ПТУ пряху подруге-сопернице в лапоть совал, а какая стервозина на бабку-кудесницу трёхмесячную стипендию потратила, чтоб чужого парня отворотить да к себе под бочок замаслить. Кто, а?
        Всё помянули, должки старинные наковыряли, по залеченным мозолям протоптались - чудно время провели: разругались до колик в боках, едва в седые космы друг дружке не вцепились. Заодно весь дом перебудили, да и Акиру на копыта вскинули - феникс щёлкнул шпингалетами, открыл окно:
        - Орестовна? Петровна? Ну, имейте ж совесть, не рассвело ещё, ну дайте ж поспать трудовому народу?!
        - Тише, Акирчик, тише. Чо кричишь-то? Соседей на ноги подымешь. Тише, милай, спал бы ешё, рано, поди, на работу-то собираться. - Орестовна сковырнула сухонькой лапкой верхний слой платков, скрывающий от постороннего любопытства содержимое плетёной из оптолозы кошёлки. Сумочку эту дамскую бабулька таскала с собой всегда и везде.
        Петровна громко харкнула и высморкалась в носовичок и с закосом под прогрессирующий маразм прогнусавила:
        - Акирчик, это ты-то - трудовой народ?
        - Ну… я. А что?
        - А ты, пся крев, на инкубаторах горбатился? Эмбрионы высиживал? Когда все как один перед Второй Войной популяцию восстанавливал?! - Орестовна извлекла из кошёлки литровую бутыль. Содержимое - по цвету - явная брага. Оптимально выдержанная.
        Акира непроизвольно сглотнул:
        - Так я ж маленький… ещё не родился…
        - А в гидропонные колхозы тебя высылали? на рис? трудодни копить? А гражданство и пищевые карточки ты в солдатских борделях отрабатывал? Или по наследству достались? - Орестовна хлюпнула муть в самоутилит-стаканы.
        Акира махнул рукой и закрыл окно.
        Кое-как заснул…
        Давно известно, утро - на редкость паскудное время суток. Впрочем, день тоже, вечер - подавно, а ночью всё равно не спится.
        Утро.
        Акиру, хмурого и злого, Спитфайр - в наказание - отправил с глаз долой: записал на патрулирование в составе группы любителей: прокатись-ка ты, мальчик, займись, типа, делом. Позор джунглям - с дилетантами в одной упряжке!! На сленге начальства это называется «обмен опытом между подразделениями»…
        Мигалки, большие машины, лестницы, брандспойты. Глупая трата времени. Ну, скажите, на кой перец чили отправлять настоящего ветерана-феникса на фестиваль уамабуши?! Да, самоуверенные огнеходцы демонстрируют типа неподражаемое и удивительное умение, и что? Подумаешь, нестинарные культы… ересь на пальмовом масле. Дабы исключить непроизвольное возгорание тележки с хот-догами или лотка с пельменями совсем даже необязательно напрягать профи, вполне хватит парочки любителей с огнетушителями! Обмен опытом, чтоб его! - Дамы и господа! Леди энд джентльмены! Пани та пановэ!.. - разоряется массовик-затейник, взобравшийся на ходули и узурпировавший мегафон. - Сегодня нам предстоит насладиться достойнейшим из зрелищ современности!!..
        Надо же, это убожество оказывается ещё и зрелище. Достойнейшее. И к тому же современное…
        Когда ерундизмом занялись бледнолицые жрецы, представители североамериканского землячества, Акира откровенно зевал. И как, скажите, дёсна не показать, ежели три придурка-ковбойца короткими перебежками топчут выложенную из валунов жаровню. Скучно. Ну, продемонстрировали общественности термометры, и что? - восхищаться? - всего-то шестьсот пятьдесят по Цельсию… Позорища, Акире стыдно бы стало - шестьсот пятьдесят всего-то - хвастаться?! - извините!
        - Поразительно! Это просто поразительно! Чудеса человеческого духа!
        А вот индус-факир Акиру заинтересовал: занятный мужчина, сухонький, в тюрбане, набедренная повязка едва - прикрывает? - тощие гениталии. Но не в половых признаках, собственно, дело: мало того, что индус сам по углям прогулялся, но ещё и взглядом заставил музыкальное сопровождение, в смысле духовой оркестр, отложить тромбоны-дудочки и разуться, да пройтись в колоннах по трое - босиком, по огню, да так, что никто ни разу не обжёгся. Короче, бурные и продолжительные аплодисменты: толпа на ушах, девушки кипятком испражняются.
        Потом веселились кахуны.
        Достойно веселились. Тут уж мастерство - ничего не скажешь. Почти профи. Маги - белые, правильные. Трое, высокие статные парни. Извержение лавы из-под асфальта впечатлило даже Акиру, привыкшего ко всякого рода очагам-focus.
        Лава, красная - поток, утопивший разметку-"зебру" и канализационный люк. Хлопья шлака. Вулканическая масса неправдоподобно быстро густеет. Кахуны возятся с какими-то лопухами… в смысле с длинными узкими листьями.
        - Волшебное растение Ти! Основа гавайского колдовства!
        Сандалии сняты, ступни обёрнуты этими самыми Ти - по три штуки на каждую стопу.
        - Богиня вулканов Пеле благоволит героям! Да прибудет с ними мана!
        Надрывая глотки, колдуны затянули какую-то несусветную чушь - этот стон у нас песней зовётся.
        - Герои разговаривают с Богами!
        По свистку и отмашке кахуны побежали. Поверхность лавы треснула багровыми шрамами.
        - Великие бредут Тропой Истины!
        Дистанция приблизительно около шестидесяти метров, н-да… Финиш - первый паренёк надорвал диафрагмой алую ленточку, его товарищи отстали не больше чем на полкорпуса.
        Крики, вопли, аплодисменты, переходящие в бурные овации. Судьи, седые аксакалы, совещались недолго: первое место заняла команда гавайской диаспоры.
        - Давно! Давно пора включить уамабуши в состав олимпийских видов спорта!
        А вот Акира не пожалел бы чемпионскую премию индусу - всё-таки целый оркестр на подвиг послал. Хотя, признаться, лава из-под асфальта тоже весьма и весьма крутая заморочка.
        А потом праздник продолжился: хороводы, танцы зооморфов-драконов, оргия содомитов… - в общем, обычное непотребство для любителей дешёвого сакэ и конопляных пломбиров на палочке. Акира закрылся в кабине патрульного «молоковоза» и развлекался, как мог: давил клаксон и поливал толпу из водомётов. Скорректировав направление, сбил струёй единую в соитии пару «бабочек». Те грохнулись аккурат на жёлтую бочку с квасом, наверное, рёбра поломали, а может, и нет. Валяются, подняться не могут, мокрые, жалкие, народом презираемые - и полетели в сектантов пустые бутылки (и полные тоже - для хорошего дела не жалко), запятнали перепончатые крылья смачные плевки новомодной оксижвачки. Кто-то, не испугавшись конной полиции, ближе подобрался да в нос самцу-"асу" зарядил: вона, махаон юшкой на асфальт брызгает, биодельтаплан херов. А в воздухе они, «бабочки», понимаешь, такие все из себя солидные - сливки общества, «летающее масло»…
        Даже издалека Акире видно: у мадам треснул хитин брюшного сегмента и разорвана кожица левой плоскости - короче, маскарадный костюм восстановлению не подлежит. Содрать бы с этого «насекомого» фасеточный намордник, да заглянуть в обычные людские зрачки, да сказать…
        Что, а? сказать?
        А ничего…
        Достойное завершение дежурства - почти романтичный полумрак: мерцают огоньками парафиновые свечи, пропитанные розовым маслом, пыхтят смрадным дымком ароматические палочки. На полу - татами, бамбуковые квадраты со стороной в полтора метра. У стены возвышаются целых два шкафа-оси-ирэ, надёжно хранящих матрацы-футоны - а не много ли? матрацев? для одного начальника депо? Хе-хе, пардон, никаких намёков.
        Полумрак, свечи, масло.
        В общем, официоз какой-то невзрачный получается, к тому же Акире чертовски хочется курить - ага, похоже, грядут неприятности: вряд ли Спитфайр простит лейтенанту Оде два ЧП подряд. Да и «бабочки» напишут заяву куда следует, дабы привлечь нерадивого феникса к ответственности в надежде возместить моральный ущерб в десятикратном размере - уж в этом-то сомневаться не приходится.
        Акира отдыхает в приёмной у шефа. Уже минут сорок он ловит сочувствующие взгляды и взмахи ресниц секретарши Нэлии, томной девицы, обожающей смущать мужчин глубокими декольте и трепать маникюром кончик толстой косы.
        Лейтенант Ода, опустив очи доле, разглядывает свои белые носки-таби и по-мужски хрипло интересуется:
        - Сильно?
        - Очень сильно!
        - Как в прошлый раз? - задумчиво чешет затылок Акира, выражая этим глубоким жестом крайнюю степень сосредоточенности - мол, перегруженность лобных долей головного мозга нынче аховая: решение глобальных проблем современности в рабочее время, параллельно служебным обязанностям - это вам не в чулок поперхнуться, это о-го-го и ах-ох-нуничегосебе. - Да? Как в прошлый?
        - Да ты что, Акирчик?! Хуже! Сравнил - то дуэль, офицерские понятия, святое дело, а это, сегодня - баловство, мальчишество! И Будда терпит лишь до трех раз, Акирчик. А Ник Юсупович не Будда. - И, прикрутив голосовые связки до шёпота, Нэлия добавляет: - Но это всё ерунда, это поправимо. А вот то, что любительский суд наверняка попытаются пришить тебе «презрение к быдлу»…
        - Н-да… - вздыхает Акира. - И Конфуцию не всегда везло.
        - И не говори, - Двумя ладошками поправляя бюстгальтер на внушительной груди, сочувствует секретарша Спитфайра, настоящая, кстати, профессионалка. Высшей категории. Сонечка из тех дамочек, о которых говорят: «Красавица - это меч, подрубающий жизнь».
        Ещё неделю назад, ни секунды не сомневаясь, Акира отдал бы о-очень многое за то, чтобы его подрубили этой длиннокосой катаной.
        Всего неделю назад…

12. МЕДОСМОТР
        - Молодой человек, вы работаете фениксом? Почётная специальность. Да-с, почётная, архиважная, да-с.
        - Спасибо, доктор. - Акира удивлён: нечасто приходится слышать приятные слова в свой адрес. Обычно люди называют фениксов оборотнями и подонками, сволочами и мутантами - и это в лучшем случае. И - вдвойне приятно!! - когда хвалит главврач профсоюзной поликлиники, не последний мужчина в славном городе Вавилоне.
        - Не за что, молодой человек, не за что. - Старенький знахарь улыбается, демонстрируя крепкие, почти акульи челюсти (имплантанты?). - Специальность у вас замечательная, а вот анализы… ох!..
        - Что - ох?! - анализы?! - встревожился Акира.
        - Оставляют желать лучшего, да-с, молодой человек, да-с. - Доктор кивает чисто выбритым подбородком. Доктору нравится улыбаться и кивать чисто выбритым подбородком. И вообще он весь такой опрятный, чистенький и стерильный, что кажется, ни один микроб к нему не пристанет, а если и случайно прицепиться, то тут же сдохнет от аспирина, которым накрахмален халат.
        После дуэли и уамабуши, Спитфайр на Акиру шибко обиделся: рассвирепел и, пригласив к себе в кабинет, даже не угостил пивом и крабовыми стиками. Кричал Ник Юсупович громко, ногами топал так, что чуть не проломил пол. А ещё обещался уволить без выходного пособия и загнать на каторжные работы по расчистке городской канализации. Акира молчал и смиренно вздыхал. Дуэль Спитфайр опальному фениксу почти простил (с кем ни бывает?..), а вот уамабуши… - ну, не понятно начальству, зачем Акире понадобилось обливать честных граждан водой, и тем более, вмешиваться в любовные, пардон, ритуальные игрища «бабочек»… - Так вот, молодой человек, судя по вашей флюорографии, соскобу и количеству сахара в крови, у вас совершенно запушенный трудоголизм. В последней стадии.
        - У меня?! Да я!..
        - И не спорьте со мной, молодой человек. Вы же посмотрите на себя. В зеркало. Я уверен, вы по ночам не спите. Вы курите? - вы часто курите. Вы постоянно испытываете потребность войти в огонь и сгореть.
        - Что вы, доктор, я…
        - Да-да, вам нравиться процесс воскрешения. А это, согласитесь, ненормально, это выходит за рамки ваших служебных обязанностей… Молодой человек, не спорьте со мной, вам очень не помешало бы отлежаться у нас в стационаре: попить таблеточек, процедурками озадачиться, электромассажик посетить, кислородные коктейли, клизмы натощак…
        - Натощак?!
        - Конечно, натощак. А вы как предпочитаете?
        На медосмотр Акиру отправил Ник Юсупович - прямо из кабинета и погнал в соответствующем направлении: мол, ты, Кирюша, в последнее время ведёшь себя не шибко адекватно, как бы чего нехорошего не случилось, надо подстраховаться, маленько подлечиться - мочу в баночке отнести добрым молодцам в качестве презента.
        И Акира отнёс - презент. В баночке. То есть в колбочке, конечно, но… От перемены мест слагаемых, сумма, как известно, не того и не этого…
        Охрана профсоюзной поликлиники придирчиво изучала удостоверение феникса визуально, на ощупь и елозила пальчиками по печатям и наклейкам-голограммам. Потом пятнистые от рождения ребятки - клоны! - ещё минут пятнадцать, морща лбы, судорожно давили
«батоны» и близоруко вглядывались в биомонитор: искали некого Акиру Оду в гигабайтных реестрах. После чего принялись проверять, была ли сегодня сделана заявка на приём, и посещение какого именно доктора-врача назначено данному крайне неприятному субъекту, независимо скрестившему руки на груди и жующему малиновую оксижвачку.
        В конце концов, Акиру пропустили в вестибюль поликлиники и сопроводили до кабины пневмолифта. Один из клонов, тот, у которого жёлто-зелёные пигментные пятна прорисовались не только на теле и лице, но и на радужках глаз, порывался самолично вдавить кнопочку нужного Акире этажа, но феникс оказался быстрее, заставив вояк схватиться за предохранители автоматических гранатомётов АГР-107 «Месса». Кабинка резко ушла вверх, оставив клонов напрягать имплантированные в голосовые связки ларингофоны: ребятки, ждите, к вам едет полнейший отморозок, будьте осторожны. На двадцать третьем этаже поликлиники феникса ждали: едва створки пневмолифта распахнулись, Акиру боднули армейским ботинком в пах, уронили на бетонопластовый пол, захомутали бионаручниками и бионаножниками, всунули кляп в рот и поволокли к кабинету N18, первому в обходном списке Акиры. Там толком не пришедшего в сознание феникса раздели, осмотрели на предмет наличия родинок и бородавок, взяли пункцию костного мозга, образец спермы, а также искусственно вызвали рвотный спазм. Результаты дознания запротоколировали, жидкости аккуратно упаковали и
спрятали в криогенные капсулы. Самое обидное, что все эти операции производила очень и очень симпатичная девица, подозрительно в точности соответствующая тайным и явным эротическим фантазиям Акиры, но… - не судьба! Даже поговорить с ходячей секс-бомбой феникс не имел ни малейшей возможности: проклятый кляп во рту!! Не говоря уже о том, чтобы ущипнуть за круглую попочку - бионаручники!! И в порыве бессильной ярости нельзя даже пнуть аппетитную самочку под зад - бионаножники!!
        Короче, в поликлинике Акире не понравилось.
        Тем более, в кабинете N19 феникса заставили помыться в джакуззи и сбрить трёхдневную щетину. И ладно бы щетину, но джакуззи! - тщётно Акира объяснял крепким ребятам из медперсонала (ну, кто бы отказывался принять джакуззи с красоткой из предыдущей комнаты?!), что «Даже владея огнём - нельзя зажечь воду» и
«Воду можно направить, или остудить ветром: застывшая вода - остра, а ушедший ветер - вернётся со смертью, если его не согреть!» Доводы Акиры были почему-то восприняты как угроза, и крепкие ребята в белых халатах вызвали клонов-охранников.
        В кабинет N20 Акира попал со свёрнутым набок носом. Зато - чисто выбритый и благоухающий шампунем.
        Клоны…
        Технологию трёхчасового выращивания полноценных бойцов защитникам Вавилона подарили Чужие. И люди приняли дар, и воспользовались, и во множестве испражнялись пушечным мясом, буквально закидывая американцев и русских трупами солдат, выстраивая на подступах к городу завалы из напичканных минами-сюрпризами тел, подкладывая обвешанных гранатами бойцов под траки неприятельских киботанков. Вавилону очень досаждала американская авиация: янки неустанно бомбили непокорный город, последний оплот Великой Империи. И тогда в небо поднялись тысячи камикадзе, специально рождённые, чтобы убивать и быть убитыми. Покрытые антирадарным напылением одноместные воздушные шары с условно восьмилетними малышами в пластиковых корзинах достигли стратосферы. На спине у каждого юного шахида взрослые дяди закрепили портативные ракетные двигатели, способные пять минут держать в воздухе лёгкие детские тела. На животики мальчикам повесили ленты наногексогеновой взрывчатки. Наверное, это страшно: висеть под крохотным куполом почти в космосе и ждать, когда рядом или под тобой пролетит американский бомбёр, который тебе надо
уничтожить. За которым тебе, поправив ладошкой намордник дыхательного аппарата, нужно выпрыгнуть из корзины, врубить движок и догнать чёртов Б-520, и оторвать самолёту взрывом крыло или хвостовое оперение - и самому погибнуть. Потому, что так умирать значительно почётней, чем замёрзнуть или дождаться, когда закончится запас кислорода, не говоря о том, чтобы промазать мимо бомбардировщика и с многокилометровой высоты рухнуть на проспект или крышу небоскрёба… - А вы как предпочитаете?
        - Я… э-э… м-м… интимный вопрос, так сразу и…
        - Только натощак! Именно натощак! Архиважно - натощак!
        Акира решает не спорить с эскулапом, ибо светоч медицины уж больно близко к сердцу принимает любые упоминания грушевидных изделий из резины: вон, бегает по кабинету, сшибая странного вида и назначения приспособления, навевающие ассоциации с пыточным инструментарием средневековой инквизиции.
        - Натощак!
        - Хорошо, доктор, хорошо. Вы не волнуйтесь, доктор, не надо… - Акира резонно прикидывает, что ещё одной беседы с охраной ему не выдержать: чуть-чуть, и феникс пойдёт в разнос и спалит чертям драконьим это заведение вместе с клонами и обитыми поролоном стенами.
        Кабинет N20 и табличка «Надежда Джоновна Смит» на входной двери будут сниться Акире в холодно-потных кошмарах и сорок лет спустя. Ну, кто бы мог подумать, что хозяйка кабинета, миловидная женщина лет тридцати с мелочью, окажется профессиональным органом-диагностом?! Такая симпатичная, а уже садистка! Если обычных детей принято искать в зарослях цветной капусты, то госпожу Смит нашли в абортарии, без вариантов.
        Сначала Надежда Джоновна занялась проверкой опорно-двигательной системы господина Оды. Для чего хитрым приёмом дзюдо завалила оторопевшего феникса на прокрустово ложе специальной конструкции - с зажимами и тисками: череп Акиры дамочка закрепила эластичными, но крепкими обручами, конечности и туловище - вязким гелем.
        И началось. Женщина включила квадросистему и под медленную музыку обнажилась - то есть совсем. В смысле разделась догола. Покачивая бёдрами, аккуратно повесила халат на вешалку, точнее на синтезированные рога оленя-марала. Кружевное нижнее бельё Акире понравилось, стриптиз тоже, а вот обстановка и прочее… - что-то здесь не так! В общем, если вам демонстрируют напряжённые соски и чисто выбритый лобок в тет-а-тете медкабинета, то наверняка ничем хорошим это не закончится.
        - Сейчас посмотрим! - зловеще ухмыльнулась Надежда Джоновна, поправив русую чёлку. И, надо сказать, действительно посмотрела, ещё и как посмотрела! - Акира взвыл от боли, когда диагност, хлюпнув гелем, погрузила пятерню в лежак и нащупала спину феникса. Да не просто нащупала, но впилась ногтями, как какая-нибудь озабоченная долгосрочным воздержанием леди-вамп. Пальцы Надежды Джоновны воткнулись в позвоночник Акиры, и…
        - Самые длинные кости были у брахиозавра. Его лопатки достигали длины двух метров сорока сантиметров, а ребра - более трёх метров. - Непонятно зачем сообщила диагност.
        В глазах у феникса потемнело.
        Свободная левая рука мадам Смит довольно быстро трансформировалась в самый настоящий позвоночный столб: тридцать три позвонка как с куста - это чуть больше чем рабочих поверхностей в зубном протезе прораба с ураново-обогатительной фабрики имени Хиросимы и Нагасаки. Кровеносные сосуды, кожа, дельтовидная, двуглавая, трёхглавая и мышцы предплечья с шумом впитались в кости. Кости, понятно, под воздействием остеобластов тоже изменились, создав точную копию оси, наполненной спинным мозгом.
        В процессе трансформации диагноста Акира кричал и дёргался - безуспешно: гель цепко держал ополоумевшего от изощрённой пытки феникса.
        - Ай-я-яй! Ой-ей-ей! Я же забыла вколоть вам наркоз! Непозволительная оплошность с моей стороны! - запричитала Надежда Джоновна, однако за шприцем не потянулась. - Нет, вы только посмотрите!.. Это же…
        Далее последовали комментарии, коробящие слух нормального среднестатистического гражданина обилием терминов, из которых Акира выхватывал только многочисленные
«патологии».
        Позвоночник сменил череп, выросший вместо привлекательной головки мучительницы - о, эти кости мозгового и лицевого отделов! На этот раз вербального сопровождения не последовало - по причине отсутствия меж челюстей языка. Потом были рёбра, бедренная кость и двадцать шесть косточек стопы… мышцы лица, наружные косые мышцы живота… плечевой сустав, локтевой, коленный…
        Лёгкие: правый бронх, верхняя доля, горизонтальная борозда, средняя доля, косая борозда, нижняя доля… - и это не считая гортани и трахеи. Никогда Акире так тяжело не дышалось…
        Органы пищеварения - Акира и подумать не мог, что так неаппетитно выглядит изнутри…
        Сердце - где-то там живёт любовь. Вот только где?
        Почки. И?
        Печень. У-у… - а с пивом-то пора завязывать, ага.
        - Вы ходячий труп. - Одеваясь, подытожила исследования Надежда Джоновна. - Кем вы работаете?
        - Я - феникс пятой категории. - Гордо поведал Акира и уточнил: - В пожарном депо.
        - А-а, тогда понятно.
        Из кабинета N20 Акира вышёл, покачиваясь и побледнев. Зато с вправленным на место носом, обильно смазанным биоклеем и умащенным нанокомпрессом - мадам Смит клятвенно пообещала, что опухоль сойдёт за считанные минуты. И не обманула.
        Кабинеты N21-28 феникс помнил смутно и невнятно. В двадцать девятой комнате его били молотком по колену, в тридцатой - попросили наклониться и раздвинуть ягодицы, в тридцать первой - заставили не дышать, а потом, похлопав по щекам и сунув под нос нашатыря, милостиво разрешили газообмен.
        Над фениксом ТАК не издевались никогда в жизни. Спитфайр жестоко наказал лейтенанта Акиру Оду. - Понимаете, молодой человек, Вы просто не успеваете восстановить то немногое человеческое, как вы называете «любительское», что в вас есть. Вы, что называется, выжигаете из себя хомо сапиенса. Поверьте, графики феникс-суицида придуманы не зря - эти таблицы составлены великолепными специалистами, поверьте, мастерами своего дела - аналитиками от бога!
        - Да-да, я понимаю… - Акира разглядывает сложный рисунок линолеума на полу кабинета. Скорее бы этот медосмотр окончился - курить хочется, спасу нет. Тяжёлый сегодня денёк выдался: столько врачей - и всего один феникс; порвали коновалы Акиру, как мифический бобик мануфактуру.
        - Так что, я выписываю вам направление. - Старикашка, божий одуванчик, хитренько щурится.
        - Доктор, а может не надо? Я - настоящий профессионал, доктор. Я феникс пятой - пятой!! - категории, и это ко многому обязывает. Доктор, таких, как я, очень мало - очень! - а работы много. Вот и нарушаем графики. Потому что больше некому, понимаете? Если не мы, то кто? Кто будет спасать любителей, то есть людей? Так называемые «пожарные» пылающий небоскрёб потушить не смогут, и нефтехранилище - тоже. А у нас, у фениксов, всё просто - серебро и воскрешение на третьи сутки. Да, доктор, вот такая специфика работы: феникс, просто феникс. Прирождённый профи. А диагноз… Диагноз - это ерунда, доктор, вы же сами понимаете - ерунда.
        Ерунда!!
        Да, доктор?..
        Старикашка ковыряет волосатое ухо-стетоскоп длинным обоюдоострым ногтём-ланцетом:
        - Молодой человек, у вас есть родственники?
        Акира молчит: моя твоя не понимай.
        - Значит, есть. Наверняка, отношения испорчены. Это главный, определяющий симптом трудоголизма.
        И Акира опять молчит: «я ничего не скажу без своего адвоката!» - да и что тут скажешь?
        - Вам архиважно помириться с семьёй, молодой человек, - подытоживает приём доктор. И добавляет: - И очень нужно отдохнуть, да-с. Если вы хотите остаться человеком.
        - До свидания, доктор! Надеюсь, до нескорого!
        - От бинтов и таблеток не зарекаются, молодой человек…
…Акира так и сделал: решил отдохнуть. Юрико?.. - нет, не сегодня, да и незачем грузить девочку ненужными ей проблемами. Для этого есть друзья.
        Акира набрал номер Пузыря, но - жаль! обидно! - Дзиро вне зоны покрытия «Вавилон комьюникэйшнс». А вот Джамал ответил сразу и по существу:
        - По пиву?
        - Ага.
        - Вот и чудненько. Разговор есть.
        - Серьёзный? Дело на миллион евро?
        - Хуже, Акира-сан, значительно хуже.

13. ТРАНС
        Бесконечный час пик, многокилометровые заторы - ДВС-авто, пневмокары, рикши, трамваи. Единственное нормально функционирующее средство передвижения - дирижабли и дельтапланы: огромные очереди к стоянкам и прокатным пунктам. Неимоверное скопление патрульных вертолётов в воздухе - стаи перелётных птиц из алюминия и бронелистов: и как им удаётся не сталкиваться?! - бортовые компьютеры? системы безопасности? автопилоты? великолепная диспетчерская работа? А?! Просто невероятно: с полдевятого утра и до сих пор ни одна винтокрылая «стрекоза» не зацепила огромный рекламный плакат, поднятый на полукилометровую высоту с помощью управляемых грузовых аэростатов. Точнее, сначала в атмосферу взлетели сами аэростаты, а уж потом из прикреплённых к оболочкам баллонов распылился мгновенно твердеющий аэрозоль: из мириадов капелек - тончайшая, но невероятно прочная ткань. Дистанционно активированные молекулярные капсулы выдавили краситель, образуя на поверхности ткани логотип католической церкви и рекламный слоган «Вера, Папа, Инквизиция».
        Логотип? - ну, естественно, крест и меч.
        Юрико устала.
        Сегодня она ОЧЕНЬ устала: взяла слишком много заказов с хэнсин-трансформациями пятой категории - да-да, изменения пола и видовой принадлежности есть высший пилотаж. Утром Юрико целых полчаса была симпатичной лайкой, обожающей собачьи консервы «Снуп Догги». Подобная работа хорошо оплачивается, просто великолепно, но… - себя-то тоже надо беречь: ноет животик, набитый синтетической говядиной, смешанной с перетёртыми в желе куриными косточками. Половину синтетики удалось сжечь в процессе следующих перестроек организма, но неделя рисовой диеты Юрико обеспечена, без вариантов.
        До подвесной стоянки моноциклов идти всего ничего, но на пути Юрико толпа, обожающая молоденького пастора. Пастор трясёт специально седыми вихрами, напрягает мощные «дутые» бицепсы, улыбается сексуальными ямочками на щеках - и дамочки, собравшиеся на митинг, просто в восторге, дамочки в экстазе.
        Ничего особенного, - Юрико на глаз прикидывает степень гиповоздействия. - Однако, массовая галлюцинация: уверенный расчёт - секс и неистовство. А непосредственно проповедь, смысл сказанного немного как бы за кадром - воспринимается толпой на подсознательном уровне.
        Молоденький пастор грозит карой небесной и расплатой по адским счетам. Мол, придут Господни Крочифери в зеленых и голубых беретах и разрушат до фундамента мерзостный Вавилон, рассадник греха и скверны - камня на камне, чтоб духу даже не было.
        Пастор, седина, бицепсы, камня на камне… - это уже было тысячи раз. Скучно, - зевает Юрико и успокаивающе почёсывает лепестки мьют-орхидей, возбуждённых обилием в воздухе мух и слепней.
        Кое-как девушка продирается через толпу и получает моноцикл - Юрико спешит домой. Стальные желоба подвесных дорог, перекрёстки, вспышки рекламных голограмм. Юрико летит над городом, мимо красных фонарей борделей, жестяных контейнеров гетто и вертолётных площадок дорогих супермаркетов.
        Юрико дома. Бабушка, как обычно в это время, на тренировке - на старости лет увлеклась искусством профессора Уэсибы.
        Девушка медленно, с удовольствием раздевается. Минут на пятнадцать прячется в душе: контрастные струи воды, вибромассажёр, тёплый воздух фена. Потом Юрико пьёт зелёный чай-тя и для того, чтобы расслабиться после работы, наливает в чашку-тёко сакэ, подогретое до сорока градусов в керамической бутылочки-токкури: как легко, как приятно! - воистину дрожжи и пропаренный рис способны творить настоящие чудеса!
        - Степашка?! Ты где?! Иди ко мне, мой малыш! - Юрико ложится в постель и закрывает глаза. Зооморф взбирается на грудь Юрико.
        Ну, начали?
        Вспышка.
        Транс.
        Глубокое, насыщенное безумными галлюцинациями погружение в потусторонний мир, в прослойку между реальностью людей и обиталищем богов и нечисти. Расширенными людскими зрачками плотно прижаться к глазам прорицателя, мех щекочет лицо, но это не отвлекает. Расслабиться, долгий вдох, короткий выдох, пульс замедляется, температура тела - красивого женского тела - понижается. И никаких мухоморов и дурмана. Никакой химии и плясок под бубны. Гадание по ладони и кофейной гуще - преданье старины глубокой. Некоторые современные девушки предпочитают узнавать судьбу с помощью сверхсложных генных технологий, весьма, кстати, дорогостоящих.
        Холод.
        Ночь.
        Страх и темнота. И ничего не видно.

…шелест змеиной чешуи знамён, сиплые команды, барабанный бой - издалека, пульсом вен, мышцами сердца вжимаясь в рёбра в поисках защиты и укрытия

…смутные тени - ближе, чётче, мимо - растворяются, колышутся миражами.

…дымка, позёмка. Обломком ножа, арматурным прутом - горящая сакура.

…кто здесь?

…зачем здесь?
        Надо вам что?! А?! Отвечайте?!!
        Волос - длинный. Нить - шёлковая. Верёвка - крепкая. Колючая проволока удавкой ласкает шею, царапает, кусает. Голоса, умоляют, плачут, заклинают: «Тужься-тужься, милая, тужься, ещё чуть-чуть, ещё немного, ну давай, давай!!..» И кровь везде. Много-много крови: лужи-озёра, алые капли дождя, выбитыми зубами хрустит венозный лёд под шпильками каблуков. И бордовые, почти коричневые, пятна на потолке комнаты - знаки? символы? просто так, для антуража?
        И вдруг вместо пятен - пентаграмма.
        Смерть?!
        Юрико кричит и не слышит голоса. Пожар. Боль. Обугленные тела. Крест, обвитый гнилыми кишками. Топоры, крючья, ржавые гвозди. Цепи на ветру, вянут орхидеи, вплетённые в причёску. Треснувший колокол, бешеная гонка на моноцикле. Удавка? - удушье, угарный газ! Шелест змей - враги, козни, заговор. Барабанный бой - война? Топот тысяч сапог, боевые колонны, разбитые витрины супермаркетов, камуфляжные брюки, хоботы противогазов.

…и тени.
        Смеются, рады.
        Зло.
        Зло.
        Монстры - одноглазый и безголовая лошадь.
        А вот и милый рядом - его силуэт, его - огонёк, яркий такой, добрый, очень чёткий, правильный. Милый, ты где?! Ты где, милый?! Куда ты?!
        - АКИРА!!! СТОЙ!!!
        Не слышит феникс: гуляет себе по улице - бродит, курит, улыбается. Ага, в баре пиво пьёт, с кем-то разговаривает. С кем? - злой дух, демон? Мужчина? Женщина?! Нет, всё-таки мужчина… - тогда, возможно, зло и не при чём. Ну же, Степашка, глубже - дальше! - входи в астрал и картинку чётче прорисовывай, а то тени какие-то… Конкретней, пожалуйста, с подробностями! Крупный план сообрази, ну чего ты?!
        Вспышка. Внезапная потеря соединения.
        Ах, как не вовремя!
        Конвульсии, пена изо рта, спазмы желудка.
        Боль. Жуткая боль проламывает череп, выдирает волосы, разрывает мышцы и вены.
        Истерика! - впиваясь резцами в губы, Юрико выныривает из забытья-видения, сеанс транса досрочно окончен. Зооморф Степашка жалобно скулит, зверёк знает, что принёс плохие вести, он чувствует отчаяние хозяйки, её ужас и недоумение. Носик морфа точно определяет недопустимую концентрации адреналина в крови Юрико. Длинные белые ушки Степашки прижаты к пушистым бокам, глаза закрыты. Предсказатель дрожит. Окрас его медленно меняется: был снежным, становится траурно-чёрным.
        - Откуда?! Где?! Почему?! - шепчет Юрико.
        Но Степашка не знает ответа, он пытается вжаться в палас, размазаться, исчезнуть.
        Полумрак, слабый безжизненный свет галогенового торшера. Юрико поднимается с кровати, шатаясь, бредёт к двери, ногой цепляет и переворачивает пластиковую мисочку - топлёное молоко, излюбленное лакомство зооморфа, растекается желтоватой кляксой и мгновенно прокисает, схватывается сгустками. От кляксы смердит плесенью, но Юрико не чувствует запаха, Юрико вообще ничего не чувствует: сейчас её можно бить, жечь калёным железом - она просто не обратит внимания на подобные мелочи, она спешит, надо успеть - спасти Избранника, выручить из беды, предупредить о грядущем зле.
        Успеть!..
        Не открывается! Не открывается! - Юрико дёргается, лицо её страшно искажается от напряжения, девушка вцепилась в дверную ручку - и никак, вообще никак: ни туда, ни сюда, ни на миллиметр, мёртво.
        Смерть.
        Нет!
        Успеть!
        Юрико бьётся молодым упругим телом о пластик двери, рыдает, кричит, умоляет:
        - Пусти! Пусти! Ну, пусти же!
        Окно. Можно выбить окно. Взять стул и разнести вдребезги толстое стекло. Юрико твёрдо знает: у неё получится, она уверена, что сможет выбраться на карниз - подумаешь, всего сорок восьмой этаж! - и пройти по узкой полосе бетона до балкона, а оттуда залезть в соседнюю комнату.
        Юрико уверена, она сможет. Она хватает офисный стул, эргономичное чудо дизайнерского искусства и замахивается, но… - неожиданно стул становится неимоверно тяжёлым, весом в тонну, в две, в три - стул с грохотом падает на пол.
        Паутина.
        Красная паутина колышется сеткой в пролёте окна.
        Зло.
        Степашка заунывно воет, Юрико по максимуму активирует все татуировки-обереги: тело её светится голубыми рисунками-узорами, древними символами и знаками силы. От такого напора добра зло должно исчезнуть, рассыпаться в прах, уйти обратно в преисподнюю - убежать, улететь, уползти.
        Но…
        Шаг вперёд, тело чешется, татуировки неимоверно зудят. Напрягая живот, девушка выплёскивает волнами светлую энергию - ведь надо сломать, разрушить ловушку-паутину и выбраться из ловушки-комнаты.
        Шаг.
        Шаг.
        Красные нити утолщаются, наливаются горелой чернотой, и Юрико замечает запутавшиеся в сети людские души, похожие на крохотных младенчиков с болезненно жёлтыми личиками. Младенцы извиваются, корчатся от боли, в пупках их копошатся белёсые черви, из глаз льются кровавые слёзы, на ручках и ножках сами собой вспухают багровые рубцы и язвы.
        Жертвы, мухи-мотыльки.
        Паук…
        Должен быть паук!! - падает на колени Юрико. - Паук, где ты?!! Покажись, тварь!! Посмотри мне в лицо!!
        И кумо выходит из тьмы. Да-да, это кумо! - Юрико узнаёт его по описаниям из старинных легенд: огромный монстр-арахнид, ростом как мужчина-баскетболист, едва ли не цепляет потолок хитином неправильной, деформированной головогруди. Восемь длинных лап его, покрытых бурой шерстью, щупают воздух комнаты сегментами сочленений и острыми лезвиями-шипами. Напрягаются могучие мышцы, толстое овальное брюхо волочится по паласу, марая пол клейкой слизью. Слизь тут же высыхает, превращаясь в красную нить.
        Мерцает свет торшера.
        Юрико на коленях. Пытается подняться, но страшная чужая сила давит на девичьи плечи, руки бессильно повисают - даже пальцы не шевелятся. А внизу живота продолжает копиться светлая мощь, которую нет никакой возможности использовать против паука-оборотня - Юрико надо направить поток ладонями.
        Торшер.
        Блики.
        Лапы.
        Когти.
        Рядом.
        Шипы.
        С мокрых хелицер паука капает едкая дымящаяся слюна. Свет отражается от черного панцыря-хитина. Кумо нависает над Юрико. Кумо приседает - хрустят сегменты-сочленения. Кумо желает откусить девушке голову и плотно поужинать.
        Вот и всё, - понимает Юрико. - Всё.

…тужься-тужься, милая, тужься, ещё чуть-чуть, ещё немного, ну давай, давай!!..
        Никак.
        Тело не слушается, не принадлежит Юрико.
        Степашка, бесстрашный зооморф-прорицатель, бросается к пауку и впивается маленькими, не приспособленными для агрессии зубками, в твёрдую лапу. С тем же успехом можно бить кулаком в бетонную плиту. Но кумо на мгновение отвлекается от Юрико - зооморф тряпочкой ударяется о шкаф и, хромая, отползает в своё гнездо. Всего на мгновение паук-оборотень теряет контроль над девушкой.
        И Юрико с колен прыгает вперёд, выбрасывая руки перед грудью - направленная сила опрокидывает кумо на спину, длинные лапы паука смешно дёргаются, сшибая со стены картину в стиле школы Ямато-э и тринадцатиструнную цитру-кото.
        Юрико стоит на груди поверженного арахнида, татуировки девушки горят предельно ярко, отражая огонь алых зрачков кумо. Острые жала паука метят в Юрико, но проскальзывают мимо - сила против силы, добро против зла.
        Степашка жалобно пищит, предупреждая о новой опасности: демон-они выбирается из тьмы позади Юрико, демон падает с потолка, отцепившись рогами от люстры. Шипастая булава легонько трогает затылок девушки, смачивая кровью роскошные волосы юной красотки.
        Юрико падает, шевелятся помятые мьют-орхидеи - живой икебане не нравится, когда с ней обращаются подобным образом.
        Всё, татуировки гаснут.
        - Убил? - Безобразное туловище кумо медленно трансформируется в стройную женскую фигуру: паук оказывается паучихой, самкой. В людском обличье кумо выглядит очень даже соблазнительно: высокая женщина, эдакая леди-вамп - длинные чёрные волосы, тяжёлые налитые груди, плоский живот, курчавый треугольник лобка. - Убил?
        - Нет. Что ты. Успокоил немного. - Рычит демон-они и трясёт извилистыми рогами.
        - Надолго? - Кумо прячет напряжённые соски в ладонях, скрещивает ноги.
        Демон облизывается - язык-змея скользит по косматым бровям, липкая слюна течёт по морде:
        - Как раз хватит. Нам.
        - А почему не убил?
        - Красивая. Жалко. Такая, как мы. Почти.
        - Нет. Она - не хэнгэёкай. Я сама сейчас её, быстро, подожди. - Человеческие пальцы паучихи уродливо удлиняются и заостряются когтями.
        - Нет.
        - Нет?! Не мешай!
        - Нет. Идём. Туда. И будем вместе. Я - так - хочу! - Рогатый монстр обнимает подругу мощными мускулистыми лапами и, сломав в пояснице, входит в кумо сзади: сладострастный рёв, вот такая любовь.
        Сцепившаяся в экстазе нечисть исчезает во тьме, паутина рассыпается в пыль.
        Юрико лежит без сознания, Степашка скулит.

14. ИСЛАНДЦЫ
        Дорические колонны, портики, алебастровые имитации скульптур эпохи Возрождения. А в сумме - питейное заведение для гурманов. Здесь всегда мало народу - цены отпугивают праздных гуляк и случайных прохожих, возжелавших охладится кондиционированным воздухом за бутылку дешёвого пива и еврокопеечку чаевых. Однако, главное достоинство бара «Олимп» - это стеллаж за спиной толстушки-хозяйки Афродиты, добродушной и всегда охочей до любовных утех в подсобке. Стекольный пейзаж восхищает географическим ассортиментом спиртного - столько человеку выпить не под силу: мексиканская текила и украинская горилка, американский виски и сомнительный бренди неизвестного происхождения, французское шампанское «Изабель Аджани» и русская водка на берёзовых почках, грузинская чача и армянский коньяк, итальянский вермут и вавилонский самогон. И так далее, и тому подобное…
        Да-да, нормальному человеку столько не откушать и за год.
        А профессионалу?..
        - Что ты говоришь? За год не выпить? Не знаю, не пробовал, но можно. Попробовать. Когда время будет, хе-хе, на пенсии… Кстати, Акира-сан, в одна тысяча шестьдесят неважно каком году из-за пожаров тю-тю о-го-го Лондона, но! - пострадали всего шесть человек. - Джамал внимательно смотрит на Акиру. Ждёт реакции.
        Особой.
        Не дождётся.
        - Чудеса иногда случаются. Жаль, не с нами. - Акира, не спеша, потягивает мерзкое, разбавленное тёплой водой «Даосское светлое».
        И каким каком пышка Афродита умудряется вскрывать опломбированные кеги? Сие есть загадка великая. Хотя… Чего ещё ждать от гречанки? - древняя эллинская привычка: ту его тучу лет назад современники Диониса бодяжили вино, да и сейчас… - правда, специализация немного изменилась, самую малость, чуточку.
        - Акира-сан, ты слишком спокоен, тебе не кажется? - Джамал Судзуки нервничает, что для снайпера несвойственно. Джамал Судзуки пьёт водку.
        - ? - одной бровью к чёлке: Акире лень открывать рот.
        - Помнишь, три дня назад - серия пожаров? - Похоже, стрелка неразговорчивость собеседника совершенно не смущает. - Северо-восточная окраина Вавилона?
        - Помню. Слышал, в депо говорили. И?
        - В локализации возгорания были задействованы одиннадцать фениксов различной категории и квалификации.
        - Ого. Ну?
        - Мигель из группы контроля ПЕРО, Серёга из команды Реваза, два стажёра-желторотика - наши, кстати, красавцы - Масами и Хисока, Спитфайр их на пробу кинул - решал тогда: гнать пацанов или погодить. А ещё - Сигурд, Димыч, Джексон-младший…
        - Не тяни кынсы за хвост. - Перебивает Джамала Акира.
        - Ты Серёгу давно видел? - Снайпер закусывает пиво трансгенным солёным арахисом: каждый орешек размером приблизительно как грецкий. Говорят, их выращивают прямо в упаковке и присыпанными вкусовой добавкой.
        Феникс модифицированную жратву не признаёт: лабораторные крысы, на которых испытывали эти самые орешки, перевелись в восьмом поколении - нежизнеспособные, понимаете ли, мутанты из-за этих орешков рождаются.
        - Три дня назад и видел. Накануне. Вместе жидкостной баланс восстанавливали. За пару часов до его дежурства.
        - И я с Серёгой в тот день встречался: поздоровались и разбежались. Активированный Серёга это, поверь мне, Акира, нечто страшное. Ты блекнешь, и рядом не приседал.
        - Да?
        - Да. Не обижайся, тебе, чтоб разгореться, секунд десять надо - проверено. И это хорошо, это просто великолепно - для стрелка, для меня то есть. А Серёга вспыхивает сразу. Иногда даже не доходя до пожара… - Джамал замолчал. Плеснул в стакан водки - перелил, потекло - недовольно скривился. - Не нравится мне с Серёгой работать. Уж слишком он… понимаешь, да? Боюсь, а вдруг не успею… И необратимо, и всем нам места мало будет, ну, ты понимаешь…
        - Да ладно тебе, Серж - нормальный парень, я с ним в академии учился. Однокашник мой.
        - А я что говорю? - нормальный! Но вспыльчивый!
        - Ерунда.
        - Кому как. Три дня назад он ушёл в плазму прямо в своём «хюндаи» - машина, естественно, взорвалась. В отчёте я не упомянул, зачем хорошему парню послужной список портить, но… Короче, Серёга не материализовался. И Сигурд, и Мигель, и Джексон-младший - все!
        - Что?! Все одиннадцать?!
        - Да!! Только стажёры вернулись ОТТУДА! Понял, да?! Никто из «стариков», а
«желторотики» - запросто! Не зря, видать, с нечистью знаются!
        - Ты бы это… потише, да? Стены слушают, бутылки говорят.
        Джамал вылил в горло остатки «гжелки». Вспомнил, небось: спиртное принято закусывать - ковырнул ложечкой в пиале с красной икрой. Передумал, сплюнул на пол. Зачерпнул орешков, похрустел. Поднялся - и вот он уже у стойки бара:
        - Милая, накапай графинчик, будь добра.
        Накапала, улыбкой одарила.
        - Спасибо, милая.
        Акира крепко задумался: дуэль, демоны, пожары без возврата… - что-то здесь не так.
        Капризно, требовательно зазвенел колокольчик. В заведение заглянул Чужой - в смысле, забрёл, выбрал столик, пометив территорию папкой для бумаг, и попросил у барменши меню. Ох, и любят же Чужие кавказский шик - инопланетник закупорен в модную в этом сезоне кабардинскую черкеску, стянутую в талии наборным серебряным поясом. Чужой вооружён кинжалом, обут в сафьяновые чувяки с ноговицами. Ну и бурка ещё, и башлык, и папаха.
        Чужой как Чужой.
        Кашлянув перегаром, Джамал наполнил стакан. Акире не предложил, выпил сам. С сомнением посмотрел на початый графин и качнул подбородком, мол, накапать?
        - Не стесняйся. - Кивнул товарищу Акира. - Лей! Помянём ребят!
        - Кампай! - не чокаясь, опрокинули стаканы.
        - Пусть будет пухом небытиё!
        - За дым без огня! А со стажёрами нашими разобраться надо.
        - Надо. За Вавилон! - звон стекла.
        - За Дальний Космос… - литровый графин опустел.
        - Бог в помощь китайцам… - Джамал вернулся ещё с одной «амфорой».
        - За мир во всём мире…
        - Одна маленькая птичка… от коллектива…
        - Анекдот. Вот такой анекдот!..
        - Нанотехнологии - это будущее, это суперпрофессии… Выпьем? Милая, накапай, будь добра…
        - …развод… я ж ей говорил, дуре: «Я люблю тебя». А она заладила: я на тебя в суд подам, засужу тебя, ворошиловского стрелка, или нахрен съем. Ну, я собрался и ушёл из дому - alea jacta est! Дня три дома не был. Нет, я не испугался, просто иногда мужчине нужна свобода, согласен?..
        - …дружище, не верь, когда говорят, что гореть - это подвиг! Враньё! Когда кожа - правда, да, больно, очень больно. А потом, почти сразу - честно скажу: кайф - углями до костей, пылаешь, балдёж…
        - …милая, ты знаешь, да?.. Б-богиня… - ладонь смачно шлёпает по круглому заду. Хихиканье, порозовевшие под слоем пудры щёчки.
        В бар зашли исландские рыбаки: разговаривают между собой на особом жаргоне - фландрамоле. Потомки четырёхсот норвежцев, упомянутых в «Книге о взятии земли». У рыбаков нет фамилий, только имена-отчества - нынешние лютеране до восьмого знака после запятой свято чтят заветы языческих предков.
        - Выпьем?
        - Естественно! - стакан Акиры двоится.
        Исландцы… сильные люди, ежедневно рискующие жизнь, скользящие на утлых стеклопластиковых моторках по беспокойным, коварным волнам Стикса. Как известно, редкий баклан долетит до середины бурных вод этого наиглавнейшего источника питьевой аш-два-о вольного города Вавилона.
        - Не вижу повода не выпить!
        - Мил-лая!!..
        Исландцы! - крепкие, закалённые невзгодами мужчины: отобрать килограмм плотвы у природы - это не «выловить рыбку из пруда», это закинуть надёжную, выверенную годами леску и отмерить поплавком тонко прочувствованную глубину, это остро заточить крючок и особо вкусной слюной поплевать на противного навозного червячка.
        - Ребята, может вам хватит? - Афродита испугана или кокетничает?
        - Мил-лая, ты ооч-чень мил-ла-айя-а! Я женюсь на тебе! Я на тебе ж-женюссь! Я, Джамал Судзуки, полномочный снайпер пятой категории, говорю тебе!
        Исландцы пьют «Хольстен», исландцы игнорируют «Даосское светлое» - что характеризует представителей северного народа как людей своенравных, потенциальных бунтарей и волюнтаристов, скрывающих баснословные доходы от налоговой инспекции. Рыбаки закусывают пиво тортильей - хорошо прожаренным омлетом с хрустящим на зубах картофелем, свежими помидорами и заквашенными в майонезе кабачками. Тортилья вкусно пахнет, тортилья - пища Одина и Тора.
        - Выпьем?
        - Выпьем!
        - Мил-лая не н-накапает…
        - Полномочному снайперу? Джамал, ты себя не уважаешь!!
        - Я себя не уважаю?! Это я себя не уважаю?!
        И Акире-фениксу, рубахе-парню, внезапно - из принципу! - захотелось хлебнуть яблочного сидра. Глоток яблочного сидра! А потом исполнить фламенко - в центре зала. Гордо. Одиноко. Величественно. Наверняка, соло Акиры понравится скандинавам, и они пригласят «несравненного исполнителя» за столик и скажут: «Ну, ты, парень, умеешь! Ну, ты, парень, наш совсем! из рыбаков, видать!»
        Вибрирует трубка в ладони. Шеф изволит беспокоить:
        - Кирюша, как настроение?
        - Отлично, Ник Юсупович-сан!
        - Здоров? - интересуется Спирас, намекая на медосмотр Акиры.
        - Как бык! - бодро рапортует феникс.
        - Вот и замечательно, Кирюшенька. Завтра на работу, хватит личиком щёлкать. Повеселился, и будя. Намёк понял?
        - Так точно, Ник Юсупович-сан! Благодарю за доверие!

15. ЗИККУРАТ
        - Охаё годзаймас! Доброе утро! Бадёрого ранку! Гуд монинг!
        Это будильник раскрыл электронную пасть динамиков. Тупая не различающая времени суток машинка с единственной звуковой фразой на четырёх языках. Оптимизм и задор, вытряхивающий из-под одеяла противно искажённым голоском дохлой Мерлин Монро, ту его тучу лет как сожранной червями. Или её кремировали? А не всё ли равно?
        На часах 18:45.
        Самое время подниматься на ночное дежурство.
        Ха!
        Ха - это зубы по-японски. В смысле надо почистить.
        Тайсо? - не смешно. Ледяная мидзу-вода стекает по лицу. Холодный аса гохан на столе-цукуэ. Сесть на стул-ису, задуматься и вяло ковырнуть несъедобную субстанцию палочками, потом взять вилку и опять ковырнуть, откинуть вилку и воспользоваться нормальной алюминиевой ложкой - и всё равно: нет аппетита, пропал, да так и не нашёлся.
        В чём тикара, брат? Скажи, ани, поведай младшенькому?.. - Акира любит покривляться в зеркало, когда бреется…
        Скрипят магнитные захваты входной двери - видать, давно не смазывали. Напротив, сразу через дорогу, кынсы на троих лениво ковыряются в мусорном баке - рыщут в поисках расчленённых жертв очередного сексуального маньяка-каннибала. Фернандо, инвалид-сапёр, курит на лавочке у подъезда - «половинку» смалит: пятьдесят на пятьдесят табака от «мальборо медиум» и вымоченной в ацетоне конопли местного урожая - во-он, в палисаднике «мачтовые сосны» колосятся.
        Вольготно расселся сосед, дымит в одиночестве, мордаху рябую солнышку подставляет - для загара, или под настроение хорошее. А может, и с процентами гомеопатии намудрил чего, мало ли… Зашибись человеку и ладно. Приятно Фернандо, и кому какое дело…
        Акира подошёл, присел рядом, подкурил неизменные «Firestarter Light» от любезно предоставленной папироски:
        - Балдеешь?
        - Душой отдыхаю. И телом. Кропалик отсыпать? С утра замес новый наворотил, могу поспособствовать? от щедрот?
        - Пасиб, Фернандо, не тянет.
        - Брезгуешь?
        - Не-а, с жиру бешусь: если по делу протянуло, только натуралку на ветер перевожу, чтоб ни брёвнышка - один чистяк чуйский.
        - Буржуй, - кивнул инвалид, - понимаю, после чистяка «половинку» дуть - западло.
        - Ага, братаны не поймут… - сквозь приступ обжигающего грудь кашля прохрипел Акира. - Не-е!.. по!-ай!-ймайа…
        - Да понял я, понял! - Бывший сапёр двинул Акиру кулаком по спине. - Понял! Не кричи, вредно тебе. Рак, небось?
        - Рак.
        - Лёгкие? - не спросил, но кивнул Фернандо.
        - Лёгкие.
        - Стадия? третья?
        - Ага.
        - Ничего, - Фернандо затушил о лавочку окурок, - в пожаре заживёт, ха-ха, как на собаке: сгоришь - в момент поправишься.
        - Сгорю. Как пить дать, сгорю. И поправлюсь. Как на собаке… - Акира сплюнул ком кровавой мокроты на асфальт, растёр лужицу каблуком. - Mens sana in corpore sana.
        - О! - обрадовался сапёр. - Дело, феникс, говоришь! У меня в холодильнике пятьсот капель томятся! На случай твоего внезапного визита! С вчера, веришь, бутыль заготовлена! Может, нагрянешь внезапно? Прям щас?! Насчёт поправки?!
        - Может, и нагряну. Перед сном. Извини, спешу.
        - А-а, вижу, совсем невмоготу? Ты, Киря, с этим делом поаккуратней. Смотри, не подохни раньше сроку.
        - Да уж постараюсь как-нибудь. Приложу усилия.
        А дальше - упасть в салон авто и поршнями ворваться в обычный, ничем не примечательный вечер. Прокатиться на новой патрульной машине по городу, хаотично меняя маршрут. Может, залить огнетушителем пару-тройку мусорных урн, задымившихся от окурков, а потом спрятаться в каком-нибудь уютном барчике и утолить песчаную жажду пивом. И позвонить Пузырю. Или набрать Юрико? Нет, Юрико, надоедать не стоит. Ага, наслаждаться светленьким, холодненьким - с пузырьками!! - предпочтительней с Пузырём, и это не каламбур, это святая - суровая! - правда. Особенно, если Акира намекнёт старому товарищу, что угощает…
        Ещё пару-тройку кварталов - покружить, не спеша, разглядывая косё бэндзё на променаде и проституток-зооморфов на работе. Надо сжечь казённый бензин и хоть чуть-чуть обкатать новую тачку.
        Когда Акира впервые пришёл в родимое депо не стажёром, но уже в качестве полноценного работника, молодой и тонкий, как спичка, Хулио Санчес, прирождённый газодымозащитник и по совместительству каптёрщик, чуть ли не облизываясь, вручил новоиспечённому фениксу ключи от патрульного ДВС-авто. Но! - не просто ключики от какого-то там кузова на колёсах, а настоящие отмычки от джипа-лимузина
«мерседес-хаммер-дельтатурбо», аристократичного чёрного броневика с алыми вкраплениями псевдоалмазов, усиливающих кузов и снижающих вибрацию. Причём броневика, облагороженного тюнингом.
        А?!
        Ага!!

«МХД» обладал комфортабельным силиконовым салоном, стилизованным под винилискожу-Т типа «сумеречный аллигатор». Безупречная ВАЗовская подвеска на основе углепластиков и титаноиридиевых сплавов плюс десятиступенчатая коробка передач и движок от БМП-25К совсем даже не портили ходовые качества казённого авто. А вот некоторые приятные возможности, такие как способность преодолевать вертикальные завалы до пятнадцати метров высотой и полусотни шириной, а также сходу перепрыгивать водные преграды и дорожные заторы… Плюс наличие термоаппаратуры многократного действия, обеспечивающей установку не просматриваемой дымовой завесы радиусом до трёхсот метров - шесть дымовых гранатометов калибра восемьдесят один миллиметр системы 902В «Туча»… Все эти прелести придавали «МДХ» особую, функционально-эстетическую пикантность.
        Джип-лимузин «Мерседес-Хаммер-Дельтатурбо» прослужил Акире целых три месяца…
        Город.
        Мегаполис профессионалов и любителей.
        Вавилон.
        Перекрёстки, перекрёстки, «зебры», «зебры», светофоры, вывески парикмахерских и соляриев, витрины специализированных магазинов и палатки с прохладительными напитками.
        Девушки в шортах и бикини, в сарафанах и комбинезонах. Длинноволосые, лысые, татуированные, белокожие, кареглазые. Спрятавшие личика под рубандами и бесстыдно обнажившие проколотые пирсингом соски, щеголяющие золотыми клипсами и закутанные в сари до пяток. Разные. Много. На любой вкус и цвет. Мужчин, впрочем, тоже хватает и в не меньшем количестве.
        Город Свободы. Ареал обитания фениксов. Пристанище, последний оплот ненасилия, веротерпимости и отсутствия расовых предрассудков. Цунэмару-твердыня. Сиро-кэнго! - оборонительный замок! Сюда может приехать каждый-любой, зарегистрироваться, получить гражданство и при необходимости новое имя. Здесь никому нет дела до твоего прошлого, здесь всем интересно твоё настоящее: хороший ли ты человек, можно ли к тебе повернуться спиной.
        Город, перекрёстки, перекрёстки, светофоры.

«Весёлый квартал». Добрые люди, хорошие соседи - утопия? - реальность! В прямом смысле черные улыбки горцев-синьмун, мужчин и женщин, наряженных в тайские шмотки и когда-то очень давно и далеко возделывавших суходольный рис, - этим людям хватило сил и смелости вырваться из привычного окружения и найти лучшую долю здесь, среди надёжных стен Вавилона.
        А вот - пятеро странных хлопчиков, в смысле, представители замкнутой эндогамной общины парси, потомки персов-зороастрийцев. Интересная община: все пороговно ростовщики и дерут, кстати, знатные проценты. Пятеро - чинно вышагивают по асфальту, сербают нарко-колу и жадно разглядывают кубинских мулаток, торгующих шёлковыми платками и вареными креветками. Лет двадцать назад община парси долго и скандально судилась с мэрией за право хоронить своих умерших в башнях молчания, для чего общиной даже была приобретена партия самых настоящих грифов, которые, согласно церемонии, и должны были расклёвывать - утилизировать! - трупы. И вроде бы мэрия таки дала добро, вот только грифы почему-то отказывались кушать священную мертвечину, предпочитая конкурировать с кынсы за право харчеваться в мусорных контейнерах. Мэрия рассвирепела, община пыталась было оправдаться, мол де, не досмотрели, купили не качественных диких пташек, а корейских второсортных клонов - простите, впредь такого не повториться. И действительно не повторилось - проект
«башен» прикрыли. Самое интересное, что смертность в общине сразу же резко сократилась, достигнув абсолютного нуля - никто не хотел умирать «нечисто»! - за двенадцать лет муниципалитет не зафиксировал ни единого летального исхода…
        Город. Вавилон.
        Припарковаться у дорожного навеса-забегаловки, раскинувшей яркую матерчатую вывеску поверх диафрагмы-шатра. Перекинуться парой слов с поваром-продавцом и купить порцию горячих пампушек и пластиковую мисочку ледяной сметаны. Отъехать к ближайшей «обеденной» стоянке и окунать пампушки в белый холод хрустящими чесночными боками. И лениво, почти сыто ловить ушками обрывки разговора в соседней машине, схватывая, в лучшем случае, кусочки фраз:
        - Аш мича ву хо?
        - А ху бох?
        - Аса хог деха…
        - Бекх на била!
        Бераш развлекаются, шалят детишки: папа купил дорогущий спортивный «Бавария Моторс Z4000» с ведущей передней эйр-подушкой, и теперь можно снимать двенадцатилетних прелестниц из соседнего тейпа. Благо, чернокосые красотки обычно не прочь прокатится на скоростной, блестящей от геля-обтекателя тачке, и даже - при особом доверии к водителю! - откидывают рубанды, дабы показать личика и подставить пушистые бровки встречному потоку и лазерным огням светофоров. И вот, похоже, джигита и его спутницу занесло на стоянку - дабы знойный мачо мог осуществить коварный замысел, касаемый половых отношений за тонированными силовыми полями-стёклами. Малыш, судя по диалогу, получил от ворот поворот на сто восемьдесят. Не помог и отцовский презент: сначала женись, а потом уже трогай за интимные оттопыренности - но не наоборот.

«БМВ Z4000» - классная тачка. Акира ездил на такой после первого воскрешения. Хулио, газодымозащитник-каптёрщик, свирепо смотрел на везунчика Оду, которому опять обломилась офигительная патрульная машина.

«БМВ Z4000» прожил с Акирой ровно два воскрешения - целых десять дней.
        Из патоки воспоминаний феникса выдернул зуммер вызова - электроток ударил по телу, пронзив позвоночник раскалённой спицей от копчика до затылка, встряхнув так, что пальцы, татуированные в это время суток «кошачьими глазами», разжались, и на джинсовые колени перевернулась пластиковая миска - повезло, уже пустая.
        Зуммер.
        Чёрт, наконец-то!!
        - Ода, Ваш квадрат?! ответьте! - взволнованный голос диспетчера Айны Такахаси, сорокалетней одинокой дамочки (огромные зелёные глаза-голограммы, мышиный хвостик, внушительный целлюлит чуть ниже «ватерлинии»). Она - единственная любительница в депо профессионалов.
        - Да, Айна, слушаю. И повинуюсь.
        - Дружбы Народов, 88. Супермаркет «Зиккурат Этеменанки». Возгорание шестой степени. Расчётное время выдвижение на позицию - сто двадцать секунд.
        - Сколько?!
        - Акира, очень надо успеть. Дело серьёзное. Подтверждение заказа?!..
        - Есть подтверждение.
        Рёв потревоженного движка. Ремни безопасности оплетают тело от бёдер до подмышек, компенсируя резкие повороты и прыжки через «лежачих полицейских». Припадочная дрожь, предчувствие ритуала и серьёзного огня, настоящего, злого, неудержимого, а не какой-нибудь дымящей окурком урны у диетического «Макдональдса» - предчувствие, предчувствие, предчувствие…
        Боль в животе - голод, заворот кишок, сплюнуть в пепельницу - и не попасть. Рвануть сквозь толпу между прозрачным пластиком остановки и подкатившим краснопузым трамваем. Крики, ругань, перепуганные лица, кто-то умудрился ударить ногой по крылу патрульного авто. Люди. Любители. Белые тюрбаны «исповедующих единство божие» аль-муваххидун, парки и штаны селькупов, клетчатые рубашки темнокожих мужчин народа сосо. Сосо на диалекте йолонка поминают великого змея Нингиангана и всех крокодилов мира, дабы лучшие животные защитили своих верноподданных от нечестивой смерти под колёсами транспортного средства.
        Сто двадцать секунд!
        Похоже, делишки серьёзней некуда…
        Ступенчатая глыба супермаркета «Зиккурат Этеменанки» видна издалека - девяносто метров высотой, ага. На крыше супермаркета - дорогой, класса «Otium cum dignitate» ресторан «Мардук», спрятанный в тени финиковых пальм и тамарисков.
        Вот только сейчас пальм наверняка уже нет, а ресторан - в огне. Весь. Пылает.
        Ускорением Акиру прижимает к сидушке, надрывается мигалка-сирена: тише едешь - не наш девиз. Наш девиз: быстрее будешь. Сто двадцать секунд? У «Зиккурата» надо быть уже сейчас, уже пять минут назад!!
        Не снижая скорости, феникс «поколдовал» над торпедой и вывел на лобовое стекло штриховку-план очага возгорания и прилегающего района, задав двухсекундное обновление по динамическим характеристикам пожара. Смотреть на дорогу-пешеходов и схватывать сметаемые дворниками столбцы чисел: расстояния до, вероятности на, скорость ветра сейчас, использованные для строительства материалы по отдельности и в совокупности, возможные последствия работы любителей-пожарных (пять бригад уже на месте - пузыряют водичкой в расплавившиеся витрины; ур-роды, нет чтоб вовремя сообщить в Профсоюз… мы сами, мы умеем, мы справимся…)
        До соседних домов-высоток огонь не достанет. Не должен перекинуться - далеко, около сотни метров. Опять же, особенности архитектуры супермаркета: пирамида просядет вершиной внутрь. К тому же, на пути огня - огромная площадка для парковки электрокаров (пустая), боулинг (временно закрыт на ремонт), бильярд (да хрен с ним, с бильярдом!) и заправка (бензин, керосин, электролит, водород)…
        Заправка?!
        М-мать, перемать!!!
        От заправки до ближайшей семидесятиэтажной многоквартирки-стелы всего ничего - высморкаешься в платочек, брызгами фундамент заляпаешь.
        Перекрёсток? - на красный, вдавить мизинцем сенсор газа и крепче ухватить штурвал - до кровавых мозолей, не доверяя гидравлике. И проскочить в сантиметре от ртутного бампера микроавтобуса класса «формула - красный крест»: кому-то не повезло, для кого-то вызвали профессиональный орган. Клаксоны. Прожекторы-фары. Массивная малиновая амфибия маячит впереди, не разрешая обгон. В амфибии раскатывают по городу мальчишки-пуэрториканцы. Веселится молодёжь, ага, играют гормоны: «Мама - анархия, папа - стакан портвейна» - разрывает квадросистему ретромузыка. А ещё малыши выставили наружу телескопические сарбаканы с лазерными прицелами и, смеясь, выдувают отравленные стрелки: дюжину штук отбросили дворники, одна таки влетела в салон и вонзилась в кресло рядом с плечом Акиры. Не отвлекаться на ерунду! уйти в сторону! манёвр! к чёрту недоумков!.. - и едва не растереть по асфальту открывшего рот рикшу-белоруса и выпавших из «кареты» пассажиров-индусов. М-мать!! Штурвал на себя и резко вправо. Ти! ксо! - тротуар! - толпа шарахнулась, слава Будде, Акира никого не зацепил, авто застыло в полуметре от стеклопакета
пиццерии «Тистэчка дядька Йвана». Перекошенные лица посетителей. Сыр и анчоусы. Ветчина и сало «з хробачкамы». Штурвал от себя - шагреневая оплётка режет ладони. Чёрные полосы стёршегося об асфальт протектора. Крылом зацепил пустой пластиковый столик уличного кафе. Белый передничек официантки-календжин, чёртова уйма бус-колец на шее. Выскочил на проезжую, вроде никого не убил. И - м-мать! - рано расслабился, чуть не примял гвардейца-спринтера: повезло, резвый наездник таки успел - молодчина! - высоко подпрыгнуть, уворачиваясь на пешеходной
«зебре» от монстра автомобилестроения.
        Проспект. Ровные благодатные потоки электрокаров, мотороллеров, скейтбордов, велосипедов, рикшамобилей и ДВС-авто… Обогнать, вклинится, подрезать… Над головой - недовольный стрекот полицейского вертолёта: Акира отчётливо понимает, что в данный момент луч сканера считывает параметры патрульной «хонды-нео», бортовой компьютер делает запрос в центральную базу данных, через наносекунду получает ответ - и результат прорисовывается на гелевом экране монитора, скорее всего из-за болтанки рябь, плохо видно. Но! - при любом раскладе досин уже вкурили, что имеют дело с профессиональным пожарным, фениксом, а «нео» прорывается к горящему супермаркету не просто так, но по служебной необходимости. Да-да, ребята, пора оказать содействие, организовать коридор, да хотя бы просто, чёрт возьми, не мешать! Не отвлекать феникса шумом сдвоённых винтов и демонстративно не шевелить пусковыми установками НУРС!..
        Вертолёт резко уходит вверх.
        Отлично!! - благодаря «кошачьим глазам» Акира, не глядя, нащупывает пальчиками панель управления штриховкой-планом и лёгкими прикосновениями фаланг задаёт параметры расчёта вероятности воспламенения заправки. Мгновенно высветившиеся оранжевые столбцы буковок-цифр пугают Акиру - анализ, вывод: феникс просто не успевает и всё тут.
        Из-за цепной реакции (ряды костяшек домино) после того, как вспыхнет заправка, огонь зацепит стелу, стела завалит две соседние высотки… - в итоге рухнет полрайона, после чего пожар захватит огромные площади города и…
        Зона массовых и сплошных пожаров.
        Огненный шторм.
        Неутешительный прогноз. Если… то… - слишком много работы, слишком тяжело себя контролировать.
        - База, вызывает Ода. Приём.
        - Ода, база, приём.
        - База, вызывает Ода. По заказу вероятность А. Нужна подмога, приём.
        - Ода, база, продержитесь, никого в зоне функциональной помощи, приём.
        - Айна, твою за ногу, я сам х…й справлюсь, если куда!! Ты, старая бл…дь, это чётко осознаёшь?!
        - Ода, база осознаёт чётко, спасибо за комплимент, до связи.
        Подмога?! а?! подмога?! - болты и больше не просите?! Ну и куда все подевались?! Отмечают «ёршиком» - не мешайте! - день рождения свиноподобного Санчеса?! Перетаптываются с пятки на носок на докладе - шире ягодицы! - у Спираса?! Жуют сопли у сломанных посредством зубочисток кофеварок?! Удовлетворяют подружек в интиме общественных сортиров?! предварительно застелив кафельное ложе мягкой простынёй туалетной бумаги?!
        Пид…ры!!!
        Натужный рёв движка - мощи явно не хватает, ай, сейчас бы Акире его первый «МХД», или хотя бы «БМВ Z4000». Можно даже «девятку». Но… - що маемо, то маемо: горбатая малолитражка «хонда-нео», ретромобиль, отреставрированный специалистами депо, пыхтит, выжимая из форсунок измельчённые капли топлива. Хулио, настоящий теперешний Хулио, толстый, как боров на бойне, вручая Акире ключи от новой патрульной машины, счастливо улыбался: мол, справедливость восторжествовала, наконец-то выскочке-фениксу, пусть даже десять лет спустя, придётся кататься в гнилье, а не кайфовать в солидном авто. Хотя… если честно, после «БМВ Z4000» Оде не позволяли садится за руль машины серьёзней, чем «шкода-файна». А если вообще всерьёз, то последние лет шесть Акира ездил на ненадёжном отечественном старье вроде «библ-тиамат». Но «хонда-нео», конечно, выиграла в первенстве за честь называться самым древним тарантасом.
        Натужный рёв движка.
        Здесь свернуть, вытянуть штурвалом через дворы, обдать выхлопом седых чернокожих бабулек, лузгающих семечки на силиконовой лавочке у подъезда. Повезло: ни одной юной мамаши с коляской на проезжей части. Мимо мусорных баков, до верху забитых обрезками и лоскутами дерматина, по дороге к швейному цеху, выпрыгнуть на бордюр, снести бампером подозрительно пустую урну-пепельницу (от удара с крыши «хонды» слетела мигалка) - и вынырнуть на большую дорогу, как раз напротив районного морга. Поворот налево - замечательно: до выхода на финишную прямую - метров полтораста, не больше!..
        По времени порядок и…
        Твою мечту за правое копыто!! Наплодили уродов!! Примочку мескалина в паховый отросток!! И дышать анусом, не разминая грыжу, м-мать!! Всем ослам по тотему тем же местом, тиксё!!..
        Да прибудет метеоризм в желудке каждого коммунальника!!
        Затор.
        Пробка.
        Ремонтные работы, щ-щет. Короче, кэцуноана полнейшая.
        Назад!!
        Идиот!! А почему бы ни кинуть «картинку» района на лобовуху?! - где, что, куда?!
        Удар. Ремни впиваются в напряжённую плоть. Ну и хрен с ней, с плотью, не до неё сейчас, совсем не до неё. Что там… Полицейский катафалк… У-у… Танцы на час… И ладно бы…
        Да только - сто двадцать секунд запаса. Было. А теперь?!
        И нет никого на подмогу, они, видите ли, трахаются в нужниках…

…стела завалит две соседние высотки… полрайона… огромные площади города…
        Гаснет мигалка, тихнет сирена. Копы, похоже, любители, ещё только открывают двери-люки своей кмботанкетки, пугая народ длинными глушителями-стволами крупнокалиберных пулемётов системы «Дятел-47», а «хонда» Оды, оглушительно сигналя, уже выехала на тротуар - отлично сработали гелевые амортизаторы: подбросили тачку на метровой высоты бордюр.
        Толпа, пешеходы - волнами в стороны: кого-то придавили к бетонному забору районного абортария, других просто вытолкнули с тротуара на крыши ДВС-авто. Возможно, есть жертвы. Одно радует, копы вдогонку стрелять не будет: слишком много вокруг добропорядочных граждан вольного города Вавилона.
        Дым стелется по асфальту, прорываясь сквозь каблуки и голеностопы зевак, собравшихся перед ограждением: бриджи, холщовые брюки, кирзовые сапоги и прорезиненные гэта; бейсболки со встроенными кондиционерами, пробковые каски, предохраняющие от зомбирования по фотографии, и клеенные из рисовой шелухи панамы; толстые ляжки нью-йоркских афроамериканок, обтянутые коротенькими юбочками из синтетического шёлка, и аккуратные спортивные попки бразильянок, дутые мышцы молодых пижонов и сухощавые тела стариков… Толпа гудит, зеваки в сборе, людям нечем заняться, они слоняются по улицам после рабочего дня в поисках бесплатных реал-шоу. И над всем этим интернациональным сборищем в тёплых, нагрётых асфальтом потоках воздуха качается предупреждение - крупно: «Осторожно, мины! За силовое поле не входить! Дезактивация!»
        Тормозной след.
        Движок вхолостую. Что делать?!..
        Надо же, за силовое поле не входить, ага… Как будто это очень просто - пройти сквозь поле-ограждение… И не потерять сознание, и выжить - когда тебя приложит
«воздействием» так, будто шандарахнет по лбу приличным отбойным молотком. А когда очнёшься, прочувствуешь очень даже естественную иллюзию сквозной дыры в черепе: в лоб поддувает, а там, где ещё недавно затылок мешал чесать уши изнутри головы, немного не хватает косточек, кожи и волос.
        Дезактивация… - это очень хреново!
        Это значит, кто-то из сапёров, бывших коллег соседа Фернандо (или обычный грибник-экстремал) из-за окружной дороги занёс в город споры российских ПОМЗ-2М или ОЗМ-72. И споры эти не сгинули под траками патрульных танкеток копов, гадостные споры не склевали падкие до дряни кынсы - нет, нет, нет - споры, мать их, проросли. И дали полноценные осколочные плоды, раскинувшие усики-растяжки где-нибудь поблизости от человеческого жилья, возможно, на детской площадке между
«корабликом»-песочницей и горкой-"слоником". И, возможно, мину (мины?) вовремя заметили, и ребятишки не лепили «пасочки» у медной проволоки, которую лучше бы не трогать…
        Но! - дезактивация и прочие мероприятия… - о, Будда, как это всё не вовремя!!
        Именно сейчас… - сто двадцать секунд… Акира не решается посмотреть на секундомер - знает: заказ и контрольное время исполнения под угрозой срыва, ритуал практически нарушен. Феникс больше не шарит по торпеде «кошачьими глазами» и, следовательно, не искажает лобовое стекло диаграммами концентрации вредных газов в атмосфере и графиками развития пожара.
        Он смирился.
        Почти.
        Сзади - опасность.
        Копы! - вот, на, затычка в каждый тубус!
        - Водитель транспортного средства «хонда-нео», номер 123-456-789 ВА, покиньте салон! К вам обращаются представители муниципальной полиции вольного города Вавилона! В случае неповиновение, мы будем вынуждены открыть огонь на поражение!
        И таки откроют - стрелять в упор Устав не запрещает даже в плотных скоплениях народа.
        Копы.
        Эти сволочи знали, что впереди силовое поле (не смотреть на секундомер!!), знали - и потому особо и не торопились. Вышли из броневика, завинтили нарезные замки дверей, на ходу сняли пулемёты с предохранителей и дослали в подствольники плазменные гранаты. И вот они рядом, очень рядом, метров за десять - ухмыляясь под матовыми забралами чёрных шлемов, рассматривают некоего Акиру Оду в оптику прицелов с долбанутьсякратным увеличением. Досин видят, как феникс вспотел, и капельки влаги стекают по лбу (не смотреть на секундомер!!) При желании стражи порядка смогут увидеть микроорганизмы, паразитирующие под ногтями Акиры - у ребят отличнейшие прицелы, великолепнейшие. И ещё - с помощью этих прицелов очень даже тяжко промахнуться. Практически невозможно. Да и теоретически… Самонаведение всё-таки… - по заданным координатам и динамике перемещений зафиксированной цели, по определённому, очень специфическому тепловому излучению (ну, это уж точно поправимо), по массе тела и феромонам…
        Излучение и масса…
        Феромоны и тепловое… тепловое излучение…
        - Выйти из машины! Руки за голову! Любое резкое движение - провокация - огонь на поражение!
        Огонь на поражение… огонь…
        Выйти и объяснить: мол, так и так, я феникс, очень спешу, а там пожар, рядом, даже дым, ну очень надо, иначе последствия себе трудно представить, понимаете, ну, пожалуйста! - и расплакаться, как будто Акире пять лет. И преданно смотреть добрым дяденькам в такие симпатичные забрала, и вытирать покрасневшие глаза, и дёргать за рукава бронежилетов-хамелеонов…
        Бред!!..
        Патрульный вертолёт, разобравшись что к чему, оставил в покое одинокого бродягу-феникса, не тронул хозяина лучин и пепелищ. Не тронул. Вертолёт. А эти… Почему эти?.. ведь тоже копы, одна контора, из одной руки зарплату получают, в одно очко испражняются…
        - Выйти из машины!!
        Ага, серьёзная беседа, не по душам, но о жизни и смерти, не просто угроз-з…
…додумать не успел - вышел - вспышкой.
        Разрывные пули взрывались (ведь разрывные!) в салоне «хонды-нео», разобранной избыточным давлением на покорёженные запчасти и нежизнеспособные куски металлопластика. Отравленными тетродоксином осколками пули лопались там, где наносекунду назад была голова Акиры, и почки, и сердце, и печень. Вот что значит:
«на поражение» - без компромиссов, слово-дело.
        Взрыв - рождение феникса.
        Успел трансформироваться до смерти людской плоти.

…так и не посмотрел на секундомер…
        Крики раненых ударной волной и покорёженным металлопластиком, стоны тех, на ком загорелась одежда и вспыхнули волосы - хватая сдетонировавший бензин, новорожденный феникс не успел ослабить тепловое излучение и таки коснулся тел зевак горячими «пальцами» «ног». «Руками» пытался удержать осколки пуль, смертельно опасные единственным прикосновением к коже: удержал не всё.
        Трупы.
        Несколько.
        Задний мост «хонды» снёс прожектор и антенну четырёхосного полицейского броневика. Самих полицейских если и зацепило, то незначительно - стоят, целятся, как ни в чём не бывало.

…серебро?..

«Осторожно, мины! За силовое поле не входить! Дезактивация!»
        Как известно каждому жителю Вавилона ещё с начальной школы или карантина для иммигрантов, обычный представитель роду людского не имеет ни малейшей возможности проскочить барьер. Потому как сразу же теряет сознание (синдром «отбойного молотка»), и прочие неприятности внезапно происходят-случаются: как-то сотрясение мозга, повышенное артериальное давление, расслабление сфинктеров. Так это ж человек, скажете вы, а феникс?!
        А феникс…
        Фе-э-эникс-с…
        Аккуратно, сдерживая себя, проскользнуть меж локтей и щиколоток - граждане и ахнуть не успели, испугаться времени не было, а пламя уже по ту сторону заграждения. Обернуться и посмотреть, как пули, застревая, - серебро? - вязнут в силовом поле и беспомощно висят в воздухе. Поле-то создано специально на случай несанкционированного взрыва инженерных боеприпасов и обязано обеспечивать безопасность жизнедеятельности населения снаружи зоны дезактивации. Проще говоря, ни пули, ни осколки, ни случайные психи-маньяки за ограждение не проникнут, а смертоносные вещества-устройства гражданам вреда не причинят.
        А феникс - запросто. В смысле проникнет.
        Он же профессионал. Он же не-человек.

…секундомер?!..
        На сколько хватит внутреннего ресурса-топлива? Жечь себя (аппендицит, копчик, пару рёбер, гланды) и глотать окружающий кислород, и жадно слизывать мусор с асфальта и - спасибо, милые! - благодарить нечистоплотных граждан, загрязняющих родимый город обёртками от мороженого и шоколадных батончиков, сигаретными окурками и пустыми пачками, банановой кожурой и недоеденными чебуреками, завёрнутыми в маслянистые полиэтиленовые пакеты… Ай, какая великолепная кожаная сумка, целый саквояж!! Кто-то выкинул прямо посреди тротуара!! Металл?.. Почему внутри металл?.. и провода… какая-то электроника… приборы… н-да…
        Сапёры.
        Равнение на феникса. Застыли. Не знают, что делать.
        Палки-миноискатели в оплетённых бронежестью и войлоком руках любителей, саперов-дилетантов, закутанных от пяток до макушки в многослойную защиту: вязанные штанишки-трусики-рубашки, бронежилеты, бронебрюки, бронеобувь. А также тяжеленные сплошные каски, привинченные к воротникам броников так, чтобы перископы с кучей наворотов и диапазонов видения установились окулярами строго напротив глаз. Ну что ты скажешь? - любители, жалкие черви…
        То ли дело профи.
        Профессиональные сапёры поразительно отличаются (и внешним видом тоже) от коллег-любителей - факт, аксиома, не требующая доказательств. Да и что тут доказывать, если профи вышагивают по заражённой минами местности в радужных шортиках-бермудах, белых маечках, черепастых банданах, сланцах и солнцезащитных очках. Профи курят анашу, ругаются матом, пьют портер и совсем не смотрят под ноги. Любители всячески стараются держаться от профи подальше: на всякий случай, мало ли, растяжки всё-таки.
        В отличие от любителей, профи чувствуют мины, профи на нужны сложные приборы для выявления спор и плодов. Это, во-первых. А во-вторых, профессиональные сапёры - весьма толстокожие товарищи. Акира однажды наблюдал в баре пьяную драку - наглухо убившийся «синтетиком» осетин, высокий небритый парнишка, ткнул сапёра кинжалом в живот. И что? И ничего! Только рубашку испортил, недоумок. За что и был здорово бит охрененевшей от расклада общественностью, а потом и вышибалами, выкинувшими из приличного заведения полудохлое тельце нарушителя порядка.
        Лейтенанту Оде всегда нравились профсоюзные татуировки сапёров. Странные переплетения красно-сине-зелёных линий, бессистемные, хаотичные - не узоры, не картинки, не орнаменты, но линии, выглядывающие из-под ткани маек и шортов. Татуировки эти почти всегда активированы на поиск. Говорят, даже во сне сапёры не вырубают татухи. Это любителям кажется, что ребята, маясь похмельем, отфонарно шатаются по зоне, а в реале всё обстоит значительно жёстче.
        Поиск, ага, это вам не перчиком по женскому лобку елозить, и не вилкой лицо мимо рта кровянить. Судорожный нервный поиск - по-другому и не назовёшь. Найденные ростки и споры метятся изотопными мазками, дабы потом сгрузить координаты маркировок любителям, чтоб те жирком не заплывали и занимались непосредственно обеззараживанием и разминированием местности…
        Об интимных особенностях тяжкого труда специалистов инженерных войск феникс думал, пока летел от барьера к барьеру - один взмах крыльями, второй - пламя, пронзив заражённую зону, прошло сквозь силовое поле.
        Крылья… - впервые довелось летать. Надо же… а ведь феникс…
        Материализовался за толпой. Хэнсин-трансформация. Опять почти человек, и уже не огонь. Больно, плохо, кашель - кровавая слюна. Как бы не сдохнуть. Добежать. Доползти. Пусть хоть любители впихнут в пламя, в жар, а там уж, как-нибудь…
        Акира бежал, пошатываясь, падая и поднимаясь - голый (одежда сгорела при первой трансформации, в машине), больной, голодный, как кынсы в феврале.
        Но! - бежал. Дым в лицо.

…секундомер? - не смешно…
        Площадь перед супермаркетом в дыму. Акира выдавливает максимум из икроножных мышц - шлёпает пятками по асфальту проезжей части, ровно по белой разделительной полосе. Справа - высотка-стела, слева - заправка. Перед собой феникс наблюдает муравьиную суету. Множество бесполезных людей, ещё больше бесполезных вещей: карабины, ТПП-1 с диэлектрическими рукоятками, заросли ломов, воткнутых сильными предплечьями в асфальт, багры, лопаты и, конечно, - куда ж без них? - ведра конусные. А ещё: фонари ФОС3-5/6; лестницы-штурмовки ЛШМП, пугающие обывателей параллельными тетивами и крюками для подвески на опорные поверхности; трёхколенные лестницы ЛРТМП; мотки термостойких пожарных веревок, оганы со стальными коушами… Мало? - пожалуйста, ещё: армтексные рукава напорные, огнетушители углекислотные, стволы ручные, рукава ПК-Б…
        Бардак.
        Это ж надо уметь муху цеце из боевого слона сотворить, точнее, наоборот, из мамонтёнка - муху?! Хуже! Ситуация вот-вот выйдет из-под контроля, а вокруг - стадо совершенно нафиг здесь не нужных любителей в ШПР. Эти придурки считают, что современная радиосвязь, работающая с отдельными бойцами на уровне звена исполнения, делает их крутыми пожарными, способными уговорить Везувий не губить Помпею. Любители сплошь принаряжены в восьмикилограммовые ТОК-200: куртки, брюки, капюшоны с иллюминаторами, трёхпалые перчатки с крагами и, конечно, бахилы; на спинах - регулируемые хлястиками отсеки для дыхательных аппаратов, а в этих отсеках, естественно, сами дыхательные аппараты. Любители пригнали неимоверное количество спецтехники. Там, где профессионал обойдётся лишь патрульной машиной, эти ослы загромоздили проезд автоцистернами АП-5000 и ЛПМ-22-10; специальными автомобилями ПНС-110 и АГТ-1, наставили подъемников АКП-50…
        И довольны, мол, справились!!
        Шум, гам, крики, передвижение только бегом. И на фоне этой очень рабочей обстановки - Акира, обнажённый мачо без страха и упрёка. То есть совсем обнажённый мачо: фиговый листок на теле не удастся обнаружить даже с помощью микроскопа. Или телескопа - кому как нравится.
        В окружающем феникса бедламе разобраться можно только с помощью пиалы самогона. Или хорошей папироски с коматозной дурью. Ни того, ни другого поблизости не наблюдается. Акира без замедления ринулся бы в пожар, но - надо найти снайпера. Гореть без снайпера - это слишком, это не выход из положения.
        Приступ кашля, сильнейший приступ: кровавая мокрота сменяется струёй венозной дряни, хлестнувшей изо рта: коричневая, почти чёрная жидкость льётся на асфальт, брызги - на волосатые голени. Будда!! Выпрямиться, во что бы то ни стало выпрямиться, задрать лицо к задымлённому небу…
        Кружится голова…
        Не сдаваться!! Чуть-чуть!! Ещё чуть-чуть…
        У любителей нет ни самогона, ни виски. Дури тоже - тю-тю - на работе не положено. И потому любители координируют свои действия с помощью тангенты управления приемом-передачей: эргономичный ларингофон обеспечивает разборчивость радиосигнала - на четырёхстах метрах открытого пространства связь вполне дееспособна.
        У феникса рации нет - рация сгорела вместе с авто; вот сейчас, наверное, бесится Айна. Ерунда! Акире срочно надо найти стрелка - визуальным методом: слева направо, от себя в глубину.
        - Куда прёшь?! Извращенец!!
        Змеи рукавов, гидранты, сорванная с пояса кобура для топора…
        Где?!
        Здесь!
        Вот он, сложился в «лотос» на канализационном люке.
        - Ты опоздал. - Джамал качает головой, винтовка давно готова: с прицела сняты крышечки, патрон в стволе.
        - Сколько?
        - Почти пятнадцать секунд. - Джамал делает вид, что смотрит на циферблат часов: глаз у него практически нет - опять, в который раз, заросли катарактами; снайпер давно никого не убивал. Бедняжка, он тоже держится из последних сил - а ведь ещё вчера стрелок выглядел вполне нормально.
        - Пятнадцать? Это хорошо.
        - Чего?!
        - Ничего. Как я? - (…всего пятнадцать секунд опоздания!! это же чудо!! И огонь до сих пор не перекинулся на заправку и стелу…) - Как я вообще? Выгляжу? - Да нормально. Бодрячком. Только голый. Жарко, да? А что?

…жечь себя… аппендицит, копчик, пару рёбер, гланды…
        - Весь?! Я?! Бодрячком?!
        Джамал максимально внимательно, насколько вообще позволяют катаракты, смотрит на обнажённого Оду, проверяет комплектность поставки, как опытный кладовщик, старый служака, которого не обманешь ни на винтик:
        - Весь.
        - Порядок, значит.
        - Ну… Тебе видней.
        Акира шутку оценил, смеётся:
        - Ага, видней.
        Джамал тоже хрюкает, доволен, двигает стволом по направлению к супермаркету, мол, я с удовольствием с вами, молодой человек, полюбезничаю, но, уж будьте добры, сгорите немножко, пожалуйста, а я вас, пардон-простите, пристрелю.
        - Давай, что ты?
        - Да-да, сейчас. - Ноги не держат: присесть, отдышаться… и подохнуть. - Да-да, сейчас я, сейчас…
        - Говорят, из-за них это всё. Мы, в смысле, появились. Профессионалы. Из-за Чужих, из-за Конденсаторов. Говорят, излучают эти приборчики зловредные волны, и волны те на гены шибко воздействуют. А мы, значит, - ты и я - и не профи вовсе, а мутанты дефективные. И кастрировать нас всех нужно. Чтоб генофонд не портили. А ещё лучше: мордой к стенке и мотыгой по затылку.
        - А почему к стенке? - Акира сейчас плохо соображает.
        - А чтоб мозги далеко не разлетались.
        - Логично. - Феникс ПОЧТИ готов идти к супермаркету, в пожар. - Слышь, Джамал, а из-за чего пацаны наши поцапались, ну, стажёры? Дуэль - это не просто так, это причина должна быть. Серьёзная.
        Видно, что Джамалу совсем не хочется отвечать на вопрос:
        - Мальчишки. Девку не поделили.
        - Такая цаца? - тянет время Акира (всё равно ведь опаздал).
        - Да чёрт её… Может, и цаца. А может, и не девка вовсе.
        - Может… Сука она, это точно… Или он. Работаем? - Акире совсем не хочется умирать. Совсем.
        - Давай. Я готов. И это… не дразни меня больше. Не задерживайся, как в прошлый раз. Хоть мальчик, хоть девочка, хоть близнецов десяток - двигай на выход, лоб подставляй. Лады?
        - Принято, постараюсь. Пора, да? Удачи тебе, Джамал! Не скучай без меня!
        - Иттэ ирасяй. Сигарету дать? Перед смертью не надышишься, но покурить-то можно?
***
        Ты всё ближе и ближе подступаешь к огню.
        Вспыхивают волосы, вспыхивает кончик зажатой в губах сигареты. Ты глубоко, смачно затягиваешься - табачный дым вперемешку с дымом пожара - лучший вкус во рту, приятный осадок в лёгких.
        Блаженство.
        Осознание собственной необходимости и полноценности.
        Ты - член общества. Без тебя - Вавилону не обойтись.
        А вокруг, хе-хе… - в общем, «Божественная комедия» Данте в натуральную величину.
        Слишком много домов, слишком близко натыканы небоскрёбы-лоу, стелы и армянские многоэтажки: кто-то из мэрии конкретно нагрел руки, подписывая проект застройки. А ещё - дальше, потом, если что - бамбуковые хижины и железные контейнеры десятков гетто, и открытый огонь газовых горелок, и спирали допотопных электронагревательных приборов. В общем, отсутствие элементарной противопожарной безопасности. Да и разве можно требовать от иммигрантов соблюдения жизненно важных канонов, если филиалы транспланетных корпораций экономят на «недостойной внимания ерунде», повышая доходы за счёт минимизации расходов: составители бизнес-планов мелочатся на сортирных мыльницах, что уж говорить об израсходованных огнетушителях - тратится на собственную безопасность? - зачем?! Ведь на пожарные щиты можно запросто установить пустую бутафорию.
        Сигаретный фильтр плавится в обожжённых губах.
        Витрины трёх нижних этажей вынесло взрывом - хрустят под ногами осколки бронестекла. Покорёженные ударной волной и жаром самоходные тележки для покупок похожи на дохлых рыб, всплывших на отмели кверху пузом. Жёлтые поддоны, перевёрнутые и обнажённые для всеобщего обозрения, вызывают именно такие ассоциации: рыбы, дохлые рыбы. В тележках горят товары - литровые тетрапаки витаминизированных соков, этикетки чудом уцелевшей алкогольной стеклотары, треснувшие тюбики зубной пасты… То тут, то там - изломанные, изгаженные копотью сигаретные «шкафы». Громадина от «Джава Моррис» - фирменная алая краска? - ни намёка на обычно издалека различимую рекламу, только желтеют буквы логотипа.
«Наркотобакко Вавилон Компани» приветствует случайного путника догорающими пачками эксклюзивных кокасодержащих сигарет «Драгси лайт».
        Ты огибаешь огромную, величиной с минивэн-"летягу", силиконо-металлическую игрушку - действующую копию поезда-монорельса «Фудзи-сан». Небось, дорогущая ментально управляемая хреновина сама выехала из пылающего здания, когда сработала её система безопасности функционирования.
        Огонь.
        Открытый - океан? - нет, всё-таки огонь. А жаль.
        Пока есть глаза - обернуться - напоследок. Собственно, «видишь»-то ты уже не с помощью роговиц, радужек и нервов, но… - другим местом видишь.
        Дальше - бред.
        Бред.
        Бред.
        Огонь.
        Огонь.
        И…
        Девять торговых уровней супермаркета, везде пожар. Горят стены, пол, пивные банки
«Оболонь Премиум» и стеллажи с кошачьим кормом, принадлежности для садово-гидропонных работ и бытовая киботехника, кожаные пиджаки с пуговицами из криогенно обработанных верблюжьих глаз и галогеновые светильники на безе белых транс-лилий, дешёвые оптоволоконные имитации скульптур эпохи Возрождения тоже горят, и стенды с платиновыми часами «Ситезен» пылают…
        Пожар.
        Бушует.
        Свирепствует.
        А ты хочешь насытиться, тебя мучает голод, ты уже больше феникс, чем человек, но ещё не пожар. Да, ты можешь поймать струю пламени, сорванную случайным перепадом давления в сторону заправки, и, шутки ради, швырнуть искру в автоцистерну. Да! Да!
        Но ты не пожар, не хозяин. Ты - гость. Здесь - тебя терпят, тебе даже рады, но…
        Голод.
        Утолить голод.
        Тогда, возможно, ты и сумеешь подчинить пожар.
        Утолить…

…голод.

…аппендицит, копчик, пару рёбер, гланды…
        Восстановиться.
        Вернуть своё.
        Отобрать растраченное…
        Нельзя!!!
        Можно!!! - и толчок, в спину - ИДИ!!!
        Точка перехода, хвост саламандры, крылья феникса-пташки. Ты уже не верил, что получится. Проверяешь силы - щупаешь на девятом уровне - странно… - не потревоженную племенем обивку представительского «лексуса». Есть контакт. И заодно давно пора слизнуть пожарную сигнализацию - отзвонилась, родная, откудахталась.
        Момент неимоверной силы, свободы, болезненного искушения. Ведь рядом, совсем рядом - многоквартирная стела и заправка. И на стоянке у супермаркета беззаботно веселится неимоверное количество сочной органики - придурки-любители издалека пшикают на тебя из алюминиевых воздушно-пенных стволов.
        Ты выжег весь - весь! - южный блок девятого уровня, испепелив кухонные уголки, трельяжи и отдел парфюмерии. Испепелил, не поморщился. Ты никогда не позволял себя наносить вред недвижимости и прочей собственности. Все пять лет учёбы в академии тебе вдалбливали, что «пожарная безопасность есть состояние защищенности личности, имущества, общества и государства от пожаров», а «пожар есть неконтролируемое горение, причиняющее материальный ущерб, вред жизни и здоровью граждан, интересам общества и государства».
        Но ведь разок попробовать можно, да?
        Или?…
        ИДИ!!!

…ведь моральные убытки… компенсировать, да?

…аппендицит, копчик, пару рёбер, гланды…
        Чего это вдруг копам-досин вздумалось расстрелять тебя из «дятлов»? причём, при свидетелях?
        Компенсировать.
        ИДИ!!!
        Голод…
        Го-олллааааа…а-ад.
        Даже обычные люди, долбанные любители, вполне могут обходиться без жратвы - восполняя расход энергии светом солнца, впитывая кванты широко открытыми глазами. По крайней мере, твой сосед, иммигрант из Калькутты Ратан Манег частенько пытался сагитировать тебя отказать от плова и кебабов, употребляя на завтрак исключительно зарю. Ратан божился, что не жрал «твёрдой пищи» уже девять лет. И ты ему верил - глядя на индуса, понимаешь, что этот человек не проглотил ни крошки с самого рождения, и мать не кормила его грудью. «Смотрите на солнце в первую часть рассвета или на закате, стоя на земле босыми ногами», - поучал Ратан ребятишек во дворе. - «И вам не захочется больше пирожных и мороженых, вам откроются четыре благородные истины ария-сачча». Но детям не нужны истины, карапузы любят шербет и сладкую вату.
        Голод…
        Го-олллааааа…а-ад.
        Увидеть во сне: огонь - к несбыточным мечтам, разочарованиям и ссорам с любимым человеком; огонь и дым - берегись, опасность рядом; огоньки - к скорой встрече с друзьями-товарищами; пламя - сильная тревога душу твою гложет; ожог тела - дурная слава, оговоры и наветы тебе грозят.

…почему? Почему ожог - дурная слава?.. странно… дурная слава…

…увидеть во сне ПОЖАР - К РАДОСТИ…
        А в реале? пожар? увидеть? к радости?
        Увидеть - нет. А вот… Восточный блок девятого уровня - в пепел.
        И вдруг - ты почувствовал, ощутил движение, трепет, боль и…
        Нельзя!!!
        Можно!!!
        ИДИ!!!
        Ты закрыл «глаза», тебе не нравится смотреть на извивающихся в пламени людей, людей, которых ты сейчас сжигаешь-ешь. Тела. Вкусные, жирные и костлявые, мужские и женские (только не спрашивайте, как ты различал пол на вкус), взрослые, старые и детские. Много тел - в небольшом помещении-отсеке, в отделе ювелирных изделий.
        Люди.
        Ты никогда не утолял голод.
        И уж тем более не ел человечину.
…всё закончилось слишком быстро, ты даже не успел полностью насладиться вкусом. Обиделся. На всех. На себя. На пожар. И ушёл вверх, на крышу.
        И глотнул серебряную пулю. И умер.
        Тебе не привыкать.
        ЧАСТЬ 2
        БЕГЛЕЦ, ИЛИ ЭКЗАМЕН НА ПРОФПРИГОДНОСТЬ

16. ГОДЗЭН
        Юрико очнулась через сутки после сражения с пауком-оборотнем кумо.
        Всё это время она была в глубоком обмороке.
        Бабушка вызвала «скорую помощь». Орган явился чётко через три минуты - и его умения и таланта не хватило, чтобы помочь девушке. И последующие трое квалифицированных медиков-профессионалов не смогли привести Юрико в сознание. Органы по очереди подключались к высшей нервной системе девушки и так же согласно строгой очерёдности впадали в кому.
        После четвертой попытки реанимации на дому девушку отвезли в поликлинику Профсоюза, упаковали в «прокрустово ложе» и подсоединили к электронной диагностической системе, а затем и аппаратам искусственного жизнеобеспечения. Произвели замеры пульса, артериального давления и мозговой активности. Врачи пытались искусственно активировать татуировку «здоровье-регенерация» - но! - безрезультатно: разводили руки, качали подбородками.
        Сутки бабушка Юрико не спала, сутки оба-сан не отходила от внучки - шептала старинные мантры и заклинания, шептала чудодейственные хайку:
        Старый пруд.
        Прыгнула в воду лягушка.
        Всплеск в тишине.
        Ни тихие всплески, ни зелёные лягушки-квакушки не помогали - Юрико спала сном отшельника-даоса, переевшего в Рамадан сушёных кузнечиков.
        Престарелый главврач, ковыряя мохнатое ухо-стетоскоп ногтём-ланцетом, уговаривал бабушку Юрико поехать домой, выспаться, всё равно она ничем помочь не сможет:
        - Езжайте домой, милочка. Всё равно вы ничем не сможете помочь своей малютке. Зачем понапрасну волноваться? Выпейте биру, скушайте пиццу. Поспите, посмотрите новости. Хотя нет, новости смотреть не надо, новости плохо влияют на пищеварение. Да, ещё… сделайте хорошую клизму. Или, хотите, я вам…
        - Клизму?
        - Да-да, клизму. Очень способствует очищению кармы.
        Покидать сомнительный уют поликлиники оба-сан отказалась наотрез. Так же как и звонить отцу Юрико - госпожа Хэйкэ Кицунэ-годзэн, мягко говоря, недолюбливала супруга покойной дочери. В молодости Кицунэ-лисичка была очень красивой женщиной и вышла замуж за знатного самурая - и потому особое внимание главврача госпожа Хэйкэ воспринимала как само собой разумеющийся факт: по-другому и быть не должно.
        В общем, профессиональный эскулап удалился - недовольный и обиженный. А госпожа Хэйкэ, чтобы как-нибудь отвлечься от мрачных мыслей, занялась складыванием фигурок из рисовой бумаги - оригами всегда помогали Кицунэ-годзэн расслабиться, отринуть постороннюю шелуху и сконцентрироваться на главном.
        Поэтому, когда внучка, наконец, очнулась, оба-сан как раз корпела над
«кошечкой-нэко». «Дракончик-рю» и «карп-кой», появившиеся на свет благодаря выдранным из амбулаторной книги листам, чинно стояли рядом с дисплеем, отражающем кривую сердцебиения Юрико.
        - Оба-сан, где я? - испуганно моргая, спросила девушка: она не могла пошевелить даже мизинцем, не говоря уже о том, чтобы приподнять голову. - Что с ним?!
        - С кем? - Кицунэ-годзэн нажала на копку вызова медперсонала.
        Оглушительно взвыла сирена, топот ног в коридоре.
        Люди в стерильных белых халатах суетились над кроватью Юрико, что-то спрашивали, о чём-то спорили, яростно размахивая руками, а девушка причитала и умоляла отпустить её: ослабить гелевые путы спецпостели - и отпустить: очень надо, очень-очень!
        Врачи важно кивали, перемигиваясь между собой, и говорили, что, да, а как же, конечно, отпустим, конечно, выпишем, мы здесь никого насильно не держим, мы же медики, а не вивисекторы какие-нибудь.
        И тогда бабушка принялась возмущаться, мол, что ж вы, ребёнку плохо, сутки без сознания, чуть очи продрала, а они уже выписывать собрались, любители недоделанные. В случае ускоренной выписки, оба-сан даже пообещала подать в суд на весь медперсонал профсоюзной поликлиники. Или навести порчу. Комплексную. Чтоб мало не показалось.
        Престарелый мужчина с ланцетами вместо ногтей отвёл оба-сан в сторонку и громким шёпотом объяснил, что никто никого в затылок гнать не собирается - ребёнок в шоке, причина аномалии не известна, необходима госпитализация до выяснения, но! - ребёнка надо успокоить, перечить девочке в таком возбуждённом состоянии немного излишне и не безвредно.
        Кицунэ-годзэн снисходительно потрепала доктора за обвислую щёчку и вернулась к Юрико:
        - Милая, ты больна, тебе нужен покой.
        - Я…
        - Прения окончены.
        Зная характер бабушки, Юрко перечить даже и не подумала - согласно принципу
«послушай, кивни и сделай по-своему» девушка затаилась в ожидании подходящего момента: «Задумал муравей гору Фудзи передвинуть». Расскажи Юрико о бое с кумо, бабушка тотчас заточит внучку в крепость с высокими стенами, или приставит взвод охраны - дабы потусторонняя нечисть не смела беспокоить и держалась подальше от любимой внучки.
        Выказав смирение поклоном и сымитировав смущение и робость, Юрико попросила Кицунэ-годзэн принести из дому мобильный телефон:
        - Оба-сан, наверное, так действительно лучше будет: полечусь, поваляюсь, побездельничаю. Только мне телефон нужен - мой, мобильный - мне бы позвонить по работе. Я хоть и вольный маркетолог, а начальство предупредить всё равно не помешало бы. Ну-у, что я не выйду пару деньков, что на больничном. Да, оба-сан?
        Но бабушка не успела единственно верно, то есть положительно, ответить Юрико. - Не волнуйтесь, девушка. Мы всё уладим сами. - Сухие тонкие губы главврача скривились гаденькой улыбкой. - Телефон вам не понадобиться.
        - Нет, доктор, лучше я сама! - Синтетический взгляд Юрико, похоже, не действует на доктора. Лазерная система не способна излучать через зрачки световые импульсы нужной частоты. Пожалуй, гипноэффект в данном случаем недостижим.
        - Не спорь с… э-э… - Оба-сан замялась, вспоминая имя эскулапа.
        - Джино Паскаль к ваших услугам, сударыня! - галантно поклонился главврач, придерживаясь за поясницу.
        - Дорогая, не спорь с доктором Паскалем, он лучше знает, что тебе нужно.
        Подонок, сволочь! Сукэбэ! - Юрико едва не расплакалась. Но! - сдержалась: невозмутимое лицо и прикрытый ладонью зевок фасона «я так устала, я хочу спать, подите вон».
        В общем, минут через сорок, после завершения осмотра, девушку выпустили из крепких объятий «прокрустового ложа»: осторожно откачали полужидкий гель, срезали диффундировавшие в верхний слой кожи подсохшие слои и регенератором восстановили потревоженный эпидермис. После чего «прокрустово ложе» с помощью магии и сноровки медсестёр в мгновение превратилось в обычную больничную койку с подушкой, матрацем и прочими принадлежностями постельного режима. Под койку, деликатно отвернувшись, затолкали классическую «утку».
        Когда врачи, наконец, оставили Юрико в покое, у девушки от многочисленных тестов, пункций, микстур и таблеток слегка кружилась голова. Радость какая! Очнулась! - оживлённо жестикулирующей толпой профессиональные медики покинули палату. Юрико продолжали досаждать только бабушка и доктор Джино Паскаль.
        - Джино… Извините, мне можно вас так называть? - кокетливо опустила ресницы Юрико.
        - Да, конечно! Буду рад!
        - Джино, мне бы хотелось, чтобы пребывание в вашей замечательной клинике было для меня… ну, не лишено хотя бы минимума комфорта.
        - Да-да, я понимаю.
        - Джино, мне нужны элементарные вещи, без которых не может обойтись ни одна современная девушка: зеркало, тэрэби…
        - Тэрэби?
        - Ну да, тэрэби - телевизор то есть. А ещё: ваза для цветов - обязательно с цветами! И парочка электромассажёров тоже не помешала бы, и линзы для подключения к Конъюнктива-сети. А значит, и набор аксессуаров к линзам, плюс дека для работы в виртуалке, и так далее, по мелочам… Я составлю список.
        У дедушки-главврача сразу испортилось настроение: похоже, он и представить не мог максимальный размер необходимого современной девушке минимума.
        Собственно, из всего названного Юрико требовался лишь телевизор, остальное шло для отвода глаз. Хотя, зеркало, конечно, юной красавице тоже не помешает.
        Акира… что с тобой, Избранник? - Юрико загрустила, вспомнив тревожное знамение. Не смогла. Не смогла помочь любому, не предупредила…
        Стук в дверь. Да? Ваш заказ. Войдите.
        Вошли - рослые, сильные, пятнистые. Принесли зеркало, телевизор и вазу с искусственными ромашками. При виде ромашек Юрико вспомнила об уничтоженных в бою мьют-орхидеях, украшавших теперь уже безнадёжно испорченную причёску. Вспомнила и тяжко вздохнула.
        А примерно через два часа бабушка заскучала и собралась за кефиром. После особо сильных треволнений оба-сан всегда пьёт кефир - и никакого алкоголя, что вы. Стресс надо снимать либо лактозой, либо медитацией - вплоть до катарсиса-очищения и сатори-просветления.
        - Я в ближайший депато. Буду часа через три-четыре: в это время в метро ужасная толпа. - Кицунэ-годзэн слегка кривила душой: на самом деле, госпожа Хэйкэ собиралась не только за фруктовой кислятиной, но и спокойно откушать суси в каком-нибудь ресторанчике-риотэй, а может просто купить в ятаи мисочку лапши-соба с ароматным бульоном, овощами и креветками. Куцунэ-годзэн после особо сильных треволнений обожает перекусить где-нибудь в городе - и никакой домашней пищи, что вы. Стресс надо снимать либо трансгенными суррогатами, либо общепитовским фаст-фудом - вплоть до рези в желудке и заворота кишок.
        - Толпа в метро?! Бабушка, в нашем городе давно налажен прокат дельтапланов: и быстрее, и надёжней. И вообще, оба-сан, объясни мне, зачем так далеко за кефиром ездить?
        Девушка провела выкидушкой-гребнем по чёрной россыпи волос - расшитое журавлями кимоно Юрико распахнулось, продемонстрировав триптих-зеркалу высокую грудь и великолепный животик, очень женственный и красивый.
        - Что ты говоришь, внученька?
        - Кефир можно и в ларьке купить. Ларёк совсем рядом, у подъезда поликлиники - его в окно хорошо видно: я уверена, там и суси есть, и заварные пирожные, и сигареты с ментолом. И кефир.
        Оба-сан сделала вид, что совсем не смутилась, что умная не по годам внучка не застала её врасплох и на горячем: после особо сильных треволнений госпожа Хэйкэ частенько покуривает ментоловые сигаретки калибра сто двадцать миллиметров - вплоть до фильтра, а то и до пустой пачки, если не срабатывает никотиновый ограничитель.
        - Ничего ты, внучка, не понимаешь. В ларьке том суррогат несведущим гражданам втюхивают, а в супермаркете весь продукт натуральный, сертифицированный и качественный. Особенно, если места подходящие знаешь.
        - А ты знаешь? - поправляя кимоно, улыбнулась Юрико.
        - А я знаю. К тому же, владелец ларька - якудза. У него одного пальца практически нет. Обряд юбицумэ, слыхала о таком? А ещё он даймон таскает на лацкане пиджака. Мы ж все для него катаги. - Подтянув шаровары чуть ли не до колен, бабушка обула гэта и покрасовалась у полноростового голографического триптиха. Повернулась к зеркалу тылом, зафиксировала «вид сзади», движение на сто восемьдесят - оба-сан внимательно изучила статичную картинку-отражение и, видимо, осталась довольна - перевела отражательные поверхности в динамический режим.
        - Долго не толкайся там, у тебя сердечко, не переутомляйся. Деньгами не сори и кошелёк лишний раз не свети: привакуумируй к ладони, чтоб не потерялся… - Юрико зевнула вслед оба-сан.
        Из-за двери девушка слышала, как бабушка строго предупредила клонов-охранников, чтоб те внимательней следили за любимой внучкой:
        - Смотрите мне!
        В ответ пятнистые вояки прищёлкнули каблуками: рады стараться, так точно, будет исполнено, мэм.
        Юрико невесело хихикнула: о ней беспокоятся, её охраняют.
        Сволочи.
        Юрико смотрела в окно и думала. Надо что-то делать, надо предупредить Акиру - если уже не поздно. А если поздно, помочь любимому выкарабкаться из неприятностей.
        Но как?
        Как вырваться из поликлиники?
        Побег - дело почти неосуществимое: слишком внимательно присматривают за странной пациенткой. Значит, надо вернуть телефон, в чипе памяти забит номер Акиры - надо уговорить бабушку привезти трубку.
        И позвонить.
        Окно. Двенадцатый этаж - высоко. За окном - на допотопном кабеле стационарной телефонной связи, перекинутом по воздуху от одного корпуса поликлиники к другому, сидит «бабочка»: то ли аккумуляторы заряжает, то ли просто так, от делать нечего тунеядствует.
        Юрико, как и все профессионалы, с пренебрежением относится к «чешуекрылым» гражданам вольного города Вавилона. Рождённый ползать летать не должен. Он обязан занять ту нишу, которая оказалась соразмерная его талантам. Девяносто девять и девять десятых процентов жителей Вавилона именно так и поступают, но остаётся ещё одна десятая процента - «бабочки», тихие бунтовщики, нарушители миропорядка. Те, кто отказался от предложенной Профсоюзом работы. Среди «бабочек», кстати, есть и любители и профессионалы.
        Юрико наблюдала за «бабочкой» и даже залюбовалась размеренностью движений и красотой хитина брюшного сегмента, переливами красок псевдокожицы громадных крыльев-плоскостей и блестящим на солнце фасеточным намордником-газораспределителем. А направляющие аппараты, размещённые на ягодицах и плавно перетекающие гребешками к пяткам - это нечто!
        Телефонный кабель.

«Бабочка».
        Позвонить Акире.

«Бабочка» принесёт телефон! Все «бабочки» - курьеры. Именно доставкой срочных пакетов и почты они зарабатывают на дорогое обмундирование и сурими с маслом.
        Подозвать «бабочку», сообщить адрес и код замка, рассказать, где лежит трубка и…
        Как позвать? - клоны-охранники услышат, да и толстое бронестекло - небось, звуконепроницаемое, и ничем его не разбить, да и разбивать нельзя - шумное это дело. И не открывается… - рама вмурована в стену и запарена строительной нанопеной. И?..
        Остаются визуальные знаки и сигналы. Надо махать руками и подпрыгивать, в общем, постараться обратить на себя внимание - что Юрико и сделала. Успешно: «бабочка» заметила потенциального клиента, спиной назад свалилась с кабеля, «свечой» нырнула к асфальту и метрах в десяти от тротуара резко развернула крылья, и - красиво, резко - взмыла вверх!
        Кажется, этот полётный костюм называется «мертвая голова» - чёрная расцветка и на груди белёсое пятно черепа с костями. «Мёртвая голова» у «бабочек» всё равно, что пятая категория у профессионалов - высший класс, лучше некуда.
        Отлично, всегда приятнее работать с компетентными людьми!

«Голова» зависла у окна - крыльев не видно: бешеная скорость взмахов. Интересно, сколько энергии потребляет полётный костюм? - наверное, за несколько часов полностью съедает пару нанобатареек от плюса до минуса.
        Как сообщить курьеру тему заказа? Как?!
        Единственная связь с внешним миром - отдушина вентиляции в верхнем углу стекла. Юрико подкатила кресло к окну и, встав на сидение, оказалась рядом с щелью портативного кондиционера. Да, уплотнение разгерметизируется, если вывернуть болтики… А вот чем их подцепить? не ногтями же? И можно бы, не жалко маникюра, да только сломается зря… - Юрико оглянулась: а вдруг где-нибудь в углу завалялась отвёртка? совершенно случайно?
        Всё-таки чудеса иногда случаются! - бабушка забыла на тумбочке косметичку, так спешила снять стресс. Юрико спрыгнула с кресла.
        Пилка для ногтей - это лучше отвёртки, это универсальный инструмент.

«Бабочка», зависнув у окна боевым вертолётом, терпеливо ждала.
        Есть!
        Юрико смогла! У неё получилось! - сквозняк в лицо: приятный, освежающий ветерок.
        А теперь разговор по существу - не громко, но и не шёпотом:
        - Улица имени Акутагавы Рюноскэ, 147, квартира 302/48. Это сорок восьмой этаж. Код замка «Лисичка5478пробел47профи». Цель, объект доставки - мобильный телефон
«Мицубиси ЭкстраЛайн 500Z», сиреневый полимер-титановый корпус, предположительное местонахождение - вторая комната от тясицу. Доставка срочная. Очень! Ну?.. Чего молчишь? Есть или нет? Курьер, подтверждение заказа?!
        - Оплата? - Шелест, нечеловеческий, синтезированный голос вырывается из-под намордника узконаправленной звуковой волной.
        Оплата?! - ай, вот об этом Юрико совсем не подумала. Оплата… - «бабочка» оказалась тёртым «черепом»: начинает общение с финансового вопроса. Плохо. Очень плохо. У Юрико ни евро наличными, и кредитной карточки тоже нет. То есть дома, конечно… а здесь…
        - Кредит! - Прикусила губу пациентка профсоюзной клиники. - Кредит!
        - Годится! - Мембраны намордника выдали то, что девушка совсем уж не ожидала услышать. - Годится, красотка, жди меня и я вернусь!
        Через двадцать три минуты и пятнадцать секунд (время Юрико засекла по табло-часам над дверью), заказчик получил бандероль. «Бабочка» отбыла (отбыл?) по своим чешуекрылым делам, а Юрико даже и не подумала, как образом будет оплачивать услуги эйр-доставки: ни имени, ни адреса, ни личного кода девушка и крылатый курьер другу другу не сообщали…
        Телефон! - единственное, о чём могла думать Юрико все эти двадцать три минуты и пятнадцать секунд.
        Телефон!
        Позвонить! Предупредить Акиру!
        Одним пальчиком пролистав менюшку, профессиональная маркетолог-трасформер нашла номер любимого феникса-лейтенантика - вызов: подрагивает анимашка-колокольчик на экране трубки - и всё, и никак, абонент вне зоны «Вавилон комьюникэйшнс», или не отвечает.
        Не отвечает!!..
        Плохо.
        Очень плохо…
        Поздно.
        Всё.

…пожар, боль, обугленные тела…

…крест, обвитый гнилыми кишками…

…топоры, крючья, ржавые гвозди…

…цепи на ветру…
        Цепи?!..

…треснувший колокол…
        Колокол? Колокол… Что это за знак был? - храм? церковь?.. Или?
        Чтобы не мучить себя мерзкими мыслями о смерти (НЕТ, ОН НЕ УМЕР!! НЕ УМЕР!!), Юрико включила телевизор, любезно доставленный в палату стараниями главврача Джино Паскаля. Дедушка Джино, судя по пальцам-ланцетам, профессиональный хирург, и, надо думать, один из лучших - лучший? - в Вавилоне, а то и на всём Земном шаре.
        Апатия. Телевизор.
        Кстати, дома оба-сан «хай-тэк исчадье ада» терпела исключительно в обесточенном агрегатном состоянии: «Лишив Зверя потока направленных электронов, мы уменьшаем Зло» - сказывалось воспитание в коммуне Каодай, так до конца и не вытравленное высшим техно-метафизическим образованием. Поэтому насладиться кровожадными новостями и реал-дэз-шоу Юрико могла лишь в редкие часы вот таких продовольственных набегов по кафетериям и шалманам средней руки.
        Юрико тиснула пальчиком силиконовую кнопку пульта - и сразу же пыле/влаго/термозащитный компакт телевизора проклюнулся мутно-коричневыми лепестками экрана, пневматикой выстреливая в заданные сектора комнаты присоски-динамики. Лепестки конвульсивно дёрнулись, максимально вытянувшись из титанового корпуса, и сомкнулись в правильную диск-окружность. Окружность деформировалась в прямоугольную заготовку рабочей поверхности - шершавую и пористую. Сработала система нанесения экрана: поры лепестков наполнились гелем, равномерно увлажняя заготовку. Всё, три секунды - и экран готов к употреблению. Юрико нащупала сенсоры допотопного пульта управления.
        Крупным планом - логотип: собранная из пальмовых листьев надпись «Новости Вавилона». Красотка-дикторша шевелит накачанными силиконом губами: «…известно число жертв вчерашнего пожара в супермаркете „Зиккурат Этеменанки“. Погибло сто девяносто шесть человек, двести сорок получили ожоги различной степени тяжести. Общественность шокирована безобразной работой пожарной охраны. И где, спрашивается, были хвалёные фениксы, когда в огне гибли люди?!»
        Экран съёжился, лепестки втянулись в компакт-корпус.

17. ГОНДОЛЬЕРО
        Дверь. Звонок. Хрипит-надрывается ретро-мелодией доисторического рок-коллектива
«Glay». Агрессивное рычание вокала, жужжание гитар - такая настройка вызова. Обычно Акире эти примочки нравятся. Обычно. Не сегодня. Сегодня Акире плохо: тошнит, болят суставы, череп распух, и красные прожилки в глазах мешают смотреть на мир оптимистично. Бабульки-соседки, Орестовна и Петровна, называют подобные проявления самочувствия внушительным приговором «давление». У Акиры «давление», ага. Наверное.
        Нетипичное какое-то воскрешение получается: очнулся Акира, пришёл, в прямом смысле слова, в себя - а в организме гадко и, мало того, в дверь звонят очень настойчиво. Слишком настойчиво. Неприлично настойчиво.
        Встать.
        Встать!!
        Срочно приготовить масалу: заварить чай пастеризованным молоком, добавить имбирь и рафинад.
        Срочно! Масалу!
        Так же паршиво Акире было полгода назад, когда после посиделок в баре и расставания с Пузырём, кое-кто - не будем тыкать пальцем! - попёрся в скифскую баню. Ой, зря. Впятером (ещё каких-то лярв подцепил по пути), упившись текилой и коньяком, дышать обугленными семенами конопли… в грязном шалаше из войлока и кожи, н-да… Акире до сих вспоминается одна из девушек, жгучая зулуска, которая предлагала отведать Аmanita muskaria, чисто символически - по трёхштучной нитке на рыльце-личико… Интересно, откушал ли тогда Акира?..
        Очень может быть.
        Встать!
        Встать!!
        Звонок. Знакомая мелодия, а не вспомнить: по утрам адекватно воспринимать посторонние звуки могут только язвенники-любители. Звонок, настойчивый - хамство откровенное! И кого это черти принесли?!! В такую рань?! В шестнадцать сорок пять по Вавилону?!
        Шестнадцать сорок пять?.. - Акира ни разу не воскресал позже десяти утра. Странно…
        А ещё - сухость во рту. А в холодильнике должна быть бутылка «Даосского светлого», холодненького, с пузырьками… в холодильнике… должна быть…
        Будда, сделай так, чтоб бутылка оказалась в холодильнике! Материализовалась, выросла, телепортировалась, завелась как моль, но была!! Чтоб не одеваться и не топать за лекарством в ларёк на углу дома, не общаться с толстой тёткой-продавщицей, презирающей вечно пьяного феникса, и гордой тем обстоятельством, что лоно её исторгло пятеро детишек - и все оказались настоящими людьми, полноценными гражданами, а не профессионалами какими-то!..
        Звонок. Ну, сколько можно, разве непонятно?! - никого нет дома?!..
        Акира сполз с кровати. Вяло, балансируя попеременно то на одной, то на другой ноге, натянул старые затасканные штаны-спортивки, изуродованные вышивкой-логотипом
«Адидас». Почесал пятернёй в паху, с удивлением ощущая фалангами стойку смирно - бокки, ага. Спасибо, о-тин-тин, порадовал папу-феникса. Жениться что ли? для разнообразия?
        Звонок.
        Чёрт!!
        Коридор. Перекошенная вешалка: тяжесть новенького (в целлофане) плаща, две выходные кожаные куртки и зелёный комплект ОЗК, странный подарок от очень дальних родственников - выкинуть руки не доходят.
        Залапанное отпечатками пальцев зеркало - отвратительное отражение: перекошенная морда распухшей конфигурации. Н-да, впервые у Акиры такое - похмельное?! - воскрешение. Звонок. Дверь.
        - Кто?
        - "Кольт" в манто. - Мужик какой-то на пороге. Костюмчик сиреневый с алюминиевыми вставками да сандалии на босую ногу - странный гражданин, явно «с приветом», да ещё с подозрительным чёрным чемоданчиком в руке и пожарным шлемом на черепе - короче, Акира не сразу узнал родимое начальство: это ж Спитфайр в гости пожаловали! В штатское принаряженные! Шлем не считается…
        - Входите, Ник Юсупович-сан!
        И Спитфайр вошёл, как будто только и ждал приглашения. Особого. Впрочем, вошёл бы он и без лишних формальностей, и даже, если бы Акира вовсе не открыл дверь: не в привычках шефа топтаться на пороге, шеф в подъездах пальмы не околачивает, без толку гузном не трясёт - увидел-победил, сменил декорации, привет-пока.
        - Вернулся? Воскрес? - хмуро буркнул босс, проталкиваясь мимо Акиры и вешалки на кухню.
        - Так точно, Ник Юсупович-сан! Воистину воскрес!
        - Чего? - Не понял юмора Спитфайр. - Ну и как оно вообще? ТАМ?
        - Да как обычно… - пожал плечами лейтенант Ода, мол, что вы спрашиваете, сами ведь в курсе. - По-прежнему…
        - Точно? Ничего подозрительного, нетипичного? - Звякнув алюминиевыми вставками рукава о столешницу, Спитфайр прищурился.
        - Точно. - Акира достал из цилиндрического холодильника, точнее из верхнего отсека, из треугольной морозильной камеры, две банки пива «Оболонь Премиум». Запотевшая жесть скалилась совершенно одинаковыми тиграми-близнецами, распластавшимися в прыжке вдоль информации о составе, сроке хранения и производителе.
        Пиво Спитфайр проигнорировал. Зато элегантно поместил чемоданчик на бамбуковый стол и вытащил из кармана пиджака потёртую колоду карт - замасленный и очень древний картон с неразличимыми рубашками и картинками. Акира почувствовал крестцовыми татуировками холодок, исходящий от колоды: магия? - добро? зло?
        Подобно профессиональному игроку-бакуто времён правления Токугавы, Спитфайр перетасовал карты. На миг Акира почувствовал себя рабочим на государственной стройке, целую неделю в поте лица рывшим ирригационный канал, чтоб потом за минуту спустить подлецу-шулеру все тяжко заработанные деньги.
        Кстати, у «подлеца-шулера» на запястье чернеют три круга-татуировки, причём рисунки эти Акира не видел ни в одном из реестров Профсоюза. Это, конечно, не сточасовая разукрашка спины, но…
        - Я-ку-са! Чёрт, я так и знал! - выругался Ник Юсупович. Только что он вытащил из замусоленной колоды три карты, как это обычно делают при игре в ойтё-кабу. Самая отвратительная комбинация из всех возможных: восьмёрка, девятка и тройка - в сумме-то двадцать, а вот по очкам - полнейший ноль, проигрыш. Правда, на сленге шулеров-бакуто слова «я-ку-са» имеет ещё одно, совсем иное значение…
        - Ник Юсупович, я хотел бы…
        - Акира, мальчик мой, сейчас не время. Собирайся. Быстро.
        И юный феникс не стал перечить мудрому адепту огня.
        Превозмогая боль в черепе и позвоночнике, оделся - вещи слетелись со всей квартиры, в порядке строгой очерёдности нанизываясь на тело Акиры. Только шнурки ботинок отказались завязываться. Оде пришлось присесть и самостоятельно, как в глубокой юности, сплести шёлковые верёвочки в узлы. Спитфайр, сфотографировав зрачками это бессилие и детский маразм, покачал головой, но промолчал. Акира от стыда чуть не покраснел, но передумал: подумаешь, шнурки.
        Прежде чем примерить парашют, Акира открыл верхний клапан запаски и обратил внимание на шпильку зачековки: вставлена ли она в петлю хотя бы на половину. Подёргал тросик привода запаски: нормально, порядок - свободно двигается в трубке, а кольцо привода добротно держится в гнезде. Так-с, подушка отцепки… три кольца… Потом - верхний клапан основного парашюта: шпилька вверх, на запаску. Пальчиками поелозить: на сегменте стренги от ранца до медузы - без петель. Грудной обхват, ага… А теперь вытяжной парашют: рукоятка, карман, свободный ход… И, пожалуй, хватит: клапана в исходное положение.
        Наблюдая за выверенными движениями Акиры, Ник Юсупович терпеливо ждал: обглодав коричневый кончик, выкурил трубку - засыпал пеплом горшок с бегониями, дважды вскакивал и открывал-закрывал холодильник, пять раз измерил шагами метраж кухни.
        - Всё, я готов. - Отрапортовал лейтенант Ода. - А что вообще случилось? Почему такая спешка?
        В подъезде, на лестнице между пятым и четвёртым этажом:
        - А ты что? ничего не помнишь? - как бы между прочим поинтересовался Спитфайр.
        Акира напрягся так, что челюсти свело - и выдавил сквозь зубы:
        - Что не помню, Ник Юсупович-сан?
        - Последний пожар?
        - Почему, не помню? Конечно, помню. Пожар как пожар. Сложный, но в меру. Я, конечно, поволновался, но вроде справился, порядок, да?

…сон, плохой сон. Кошмар. Движение, трепет, боль - извиваются в пламени люди, люди, которых феникс сжигает-ест. Тела. Вкусные, жирные и костлявые, мужские и женские, старые и детские… Сон, плохой сон. Кошмар…
        - Ну-у… Стой. - Спитфайр одёрнул Акиру, направившегося к ДВС-авто босса, к мощной амфибии на воздушной подушке: «ниссан-утконос» - мечта каждого автолюбителя, мимо такого чуда спокойно пройти невозможно. - Стой, говорю!
        Прилипнув к асфальту вакуумными присосками-подошвами, фениксы затормозили у неоновой гипновитрины танцевального клуба «Гавайи». Здесь по вечерам собираются любители подрыгать ягодицами в стиле хулу. И не важно, что ты не полинезиец и любой другой обуви предпочитаешь унты, а лицо твоё скрыто чадрой. Без разницы, если на череп твой украшает феска, а, празднуя Тэт, ты размахиваешь томагавком и дико фальшивишь, наигрывая марш Мендельсона на продольной флейте-тутек. Кому какое дело?! - закусываешь ты коньяк хурутом, или обожаешь, лёжа на русской печи, щупать прелести жены под сари?! Возможно, ты отлично стреляешь из сумпитана, быть может, мордашка твоя изуродована скарификацией, и не исключено, что ты прячешь раннюю лысину под сомбреро или тюбетейкой, и даже если ты приехал в «Гавайи» на арбе - гостю всегда будут рады: примут и обнимут, расцелуют взасос и научат танцевать зажигательную хулу.
        Акира не любит дрыгоножество, да и Спитфайр явно не намерен уделять внимания полинезийским традициям.
        - Мальчик мой Кирюшенька, если бы у тебя было чуть больше выслуги лет и мозгов под причёской, ты бы заметил. Обрати внимание: левое крыло моего «утконоса». Видишь?
        - Вижу. - Акира проследил за начальственным взглядом. - И что? Крыло как крыло. Обычное нормальное крыло.
        - Несколько минут назад кто-то напылил на него пять миллиграммов наногексогена - плёнка ещё не успела высохнуть. Прочие аксессуары, как ты понимаешь, тоже присутствуют: и ударно-взрывной микромеханизм и приёмник-передатчик - чтоб на солидном расстоянии и не зацепило. Потому как, если что, шарахнет знатно.
        - Наногексоген? А как вы… - Акира умел анализировать сомнительные факты и складывать пазлы информации в чёткий, единственной верный рисунок: полиция - пожар - похмельное воскрешение - визит начальства - взрывчатка…
        И ещё - сон, плохой сон, кошмар.
        - Как вы узнали?.. Сигнализация сработала? Ну, это вряд ли… Значит… Как?
        - Да вот так, мой мальчик, вот так. Мы пешочком прогуляемся.
        - Пешком? Прогуляемся?
        Мимо фениксов промчался классический «Харли Девидсон». Амортизатор, вилка, карбюратор? - а как же. Трамблёр, шкивы, бензонасос? - естественно. Злостное отсутствие переднего тормоза, хромированные подножки, одиночный направленный прожектор? - в наличие. Стопаки свастикой, аудиосистема, ботовой компьютер? - обижаете! Удлинённый задний багажник, крокодиловая кожа кресел, окантовочка радужным бисером?.. - да, да, и ещё раз да. Идеал. Мощь. Красота. Говорите, в жизни таких чудес не бывает? - Вы ошибаетесь: именно такое чудо только что вырулило из-под шлагбаума стоянки мототакси. Наездник? - клёпаная косуха, черепастая бандана. Куртку испятнала какая-то эмблема - ага, «Hell's Angel». Американец, значит. Рыжебородый гость Вавилона, решил отдохнуть от мирской суеты: торговля героином - дело, конечно, прибыльное, но хлопотное… а если федералы нащупали след да прихватили за кокошки, то…
        Вавилону всё равно, кем ты был в прошлой жизни. Вавилон любит своих детей, и не выдаёт свободных граждан иностранным властям.
        - Пешком? Ник Юсупович-сан, а может, на такси? Далеко нам? Добираться? Куда гуляем? Направление какое?
        Спитфайр не ответил, не в привычках босса откровенничать с подчинёнными.
        Молча шли целый квартал. Акира хотел купить, стаканчик парагвайской чичи, алкогольной дряни из сока пальмы ватаи, но передумал - начальство, наверняка, не одобрило бы этот душевный порыв. За баскетбольной площадкой с приваренной к щиту табличкой «Только для зооморфов. Чужие здесь не ходят», а точнее возле обшарпанного газетного киоска свернули в подворотню. Остановились, огляделись - безлюдное местечко, мрачное. Типичный пейзаж порнорабочего гетто: мусор, грязь, граффити на стенах и б/у презервативы на тротуаре.
        - Стой! Здесь!
        Акира пожал плечами.
        Чёрный кожаный чемоданчик Спираса оказался простейшим, ничем не примечательным ноутбуком с джойстиком и спутниковой антенной. Игрушка для детей дошкольного возраста: слабенький проц и дохлый от рождения аккумулятор.
        Спирас присел на загаженный тротуар: коленями на асфальт, икры под ягодицы:
        - Сюда иди.
        Это не просьба, это приказ. Так зовут сорвавшуюся с цепи шавку, а не офицера-профессионала пятой категории.
        Брезгливо сплюнув на рекламу прокладок, нарисованную водостойкой краской на тротуаре (Наши «крылышки» - лучшая профилактика неоСПИДа!), Акира подошёл и взглянул из-за спины Ника Юсуповича на экран портативного компа.
        - Ближе.
        Акира пожал плечами: мол, как хотите, не проблема - шаг, шажочек.
        - Ещё.
        Ещё так ещё. Запросто. Что нам стоит небоскрёб построить…
        - Наклонись.
        Лейтенант Ода наклонился, поддерживая полы осточертевшего тяжеленного плаща: феникс всегда остаётся фениксом - имидж, ничего не поделаешь.
        С экрана монитора ослепительно улыбалась Юрико. Девушка прижимала к груди очень странного зооморфа - Акира никогда таких не видел: слишком большой и белый, чтобы чистить засорившуюся канализацию в муниципальных зданиях, и слишком маленький, чтобы полноценно ублажать эротические фантазии извращенцев-любителей. О боевом применении подобных, с виду добродушных, зверьков думать не хотелось.
        Юрико!!..
        - Красивая?
        - Да!
        - Нравится?
        - Очень!
        Юрико сделала рукой воздушный поцелуй, подмигнула огромным аниме-глазом - и ролик закончился, окно медиа-проигрывателя свернулось в правый угол системной оболочки.
        - Откуда у вас?..
        - От верблюда! Нет сейчас времени. Потом объясню… И чего ты стоишь, как светофор на перекрёстке?! Ныряй, поджигатель супермаркетов! - Спирас ослабил пряжки эластичной ленты, и монолитное сферическое стекло щитка-экрана, зацепив нос, свалилось на грудь: почему-то именно сегодня босс решил воспользоваться примочкой, предназначенной для зашиты морды лица от твёрдых частиц и брызг вредных жидкостей в условиях опасного производства. В общем, в цивильном шеф.
        - Нырять? Куда?..
        - Туда! - Ник Юсупович качнул подбородком на канализационный люк, вгрызшийся
«мокрыми» замками в «почву» Вавилона.
        Вфффввф!!! - свернулся засохшими сгустками гель. Это Спитфайр мизинцем сжёг свой шлем, направив сгусток пламени на люк. Замки? - а нет никаких замков!
        - Надоел он мне. Шлем этот. - Зловеще ухмыльнувшись, объяснил босс причину мгновенной казни головного убора специального назначения.
        - А-а… - на всякий случай Акира сместился чуток назад: мало ли… начальство нынче вспыльчивое…
        Спирас, поднатужившись, поднял тяжёлую крышку:
        - Ныряй!
        Акира нерешительно заглянул в колодец: ржавая вертикальная лестница - метров десять - и пропадает во мраке. Хе-хе, тропинка в ад - и добрыми намерениями там не пахнет, ароматы там иные.
        - Нырять?! Туда?!
        - Туда. - Подтвердил Спирас. - Именно туда.
        - Зачем?
        - Ты дурак или где? Делай, что старшие говорят.
        - Ник Юсупович-сан, я не совсем пони…
        - Ты воскрес через сутки.
        - …маю… ЧТО?!
        - Ты не ослышался, мой мальчик. Ты воскрес слишком рано - на следующий день после пожара и серебра. Понял?
        - Н-нет…
        - Правильно, исповедоваться потом будем… Копы у тебя на хвосте, мой мальчик, за пониже спины, считай, кусают. В розыске ты, и статья тебе весьма несладкая ой как светит, и не просто так, но по поводу. Ты в бегах теперь!
        - Я не совсем…
        - Не перебивай! Мальчишка! Не любят на крио-зоне нашего брата-профессионала… А ты ещё кочевряжишься… Ныряй, я сказал!!
        Акира подчинился: а что, собственно, оставалось делать? Стараясь не запачкать кожаные брюки и не зацепиться плащом за арматурные прутья оплётки колодца и мысленно - чётко! - представляя Спираса согнувшимся в гомосексуальном пассиве: эх, поставить бы начальство в замысловатую разножку из «Камасутры» и показать, что есть любовь к ближнему - без вазелина!..
        - Чо скалишься?! Шевели поршнями!
        Акира вздохнул так, что излишками кислорода сдавило желудок - и прыгнул. Естественно, вниз. В темноту. И воткнулся амортизаторами ботинок в горизонтальную поверхность первого уровня канализации Вавилона:
        - А теперь куда?
        - Туда же и ниже. На тридцатом пролёте - смотри мне! внимательней считай, Лобачевский! - свернёшь по коридору направо и до упора. Там разберёшься - по обстоятельством и согласно моему плану. Деньги есть?
        - Есть.
        - Пошёл. Доплывёшь до станции маршрутных дирижаблей, билет у тебя во внутреннем кармане плаща. Прыгнешь и спрячешься в Гаражах.
        - Доплыву? В Гаражах?!
        - В Гаражах. Аборигенам скажешь: «Узбек просил помочь». Не высовывайся, я тебя сам найду, как только копы-досин успокоятся.
        На шаткой площадке третьего уровня подземелья Вавилона Акира остановился. Задумался. И крикнул вверх, в гнилой металл перекрытий:
        - Ник Юсупович-сан, позвольте поинтересоваться!
        - Валяй!
        - А зачем Вам ноутбук?! Сейчас?!
        - Как зачем?! Чтоб и-мэйл отправить! Надо, чтоб тебя, придурка, как положено, встретили! И, не приведи Аллах, не обидели дырой в черепе! Гаражники мобильную связь не признают! Потому как они сетевики до мениска и цирроза печени! Вперёд, сынок, береги себя!
        Легко сказать… - береги себя… У-у, ну и запах! Как бы не потерять сознание - испарения, смертоносные газы… - смрадный ветерок, заплесневелый сквозняк снизу, из преисподней города Свободы. Молодой феникс, напрягая живот, стянул к лицу кислород, фильтруя в лёгких газ активированной татуировкой «белый огнетушитель», с помощью которой фениксы дышат в пожаре.
        Акира выставил перед собой растопыренные пальцы и зажёг «кошачьи глаза» - надо же как-то подсвечивать себе дорогу, а то не ровен час, и оступиться можно, и шею свернуть на радость местным крысам-падальщикам.
        Спускался - долго? - минут двадцать.
        А потом - плеск волн: где-то рядом вода, много воды.
        Тридцатый уровень. Акира точно отсчитал, без ошибок. И вообще, у всех фениксов обострённое чувство высоты: надо же в пожаре ориентироваться? - на каком ты этаже, и сколько пролетов до крыши осталось.
        Электричество.

«Кошачьи глаза» погасли - глупо тратить энергию-ци без необходимости. А тридцатый уровень подземелья оказался весьма лучезарным местечком, пока что самым приятным из всех пройдённых Акирой. Везде мгла и порхают подковоносы с шерстокрылами, а здесь вполне сносно и даже имеются громадные вентиляторы, встроенные в стены: гонят болотный газ в трубы-циклоны, на переработку и утилизацию - из навоза конфетку, хе-хе.
        Площадка - гулкие шаги. Первый поворот направо. Бронированная дверь: мощные заклёпки, зубчатый засов и скрип петель. Надпись оранжевым маркером -
«Вход/Welcome». Ну, раз вход и приглашают, то почему бы и не войти? За дверью - гранитно-бетонное пространство: гранитный пол и своды, и одинокий бетонный столб. На столбе болтается прикрученный колючей проволокой кусок фанеры: «Плевать в купающихся запрещено» - краска почти облущилась, но надпись вполне читабельна.
        Волны. Много воды. Хотя называть эту бурую жидкость «водой» - кощунство.
        Надо же: плевать и купаться… - Акира взглянул на бурлящий поток, подсвеченный длинным кабелем-лампой. И кому была охота здесь проводку на потолок подвешивать, тратить знатные деньжища на дорогое электрооборудование, гнать высокооплачиваемых специалистов глубоко под землю? Налицо глупая растрата казённых фондов… Гранит опять же…
        Плевать в купающихся? - хе-хе, забавно. У кого-то оригинальное чувство юмора без намёка на иронию, сплошная сатира. Хе-хе, Акира Ода совсем даже не лорд Байрон, а эта река нечистот, простите, не канал Гранде. И уж профессиональному фениксу купаться в этом «кристальном» потоке не в масть, без вариантов.
        Канализационная река, у бетонного бережка покачивается на волнах гондола. У гондолы на надувном матрасе, слегка прикрывшись лоскутным одеялом, прикорнул мужчина в трико, шароварах и элегантной шляпке, расшитой воробьиными перьями.
        Акира всегда считал, что спать одетым - и в шляпе! - моветон, но… Здесь есть другие перевозчики? Нет? Что ж поделаешь, приходится довольствоваться предложенным судьбой вариантом. Спитфайр ясно выразился: от тридцатого уровня доплыть до ближайшей станции маршрутных дирижаблей - приказы не обсуждаются, приказы выполняются.
        Феникс громко прокашлялся.
        - Ну? - перевернулся на другой бок гондольер, из-под задравшегося одеяла продемонстрировав Акире пышные ягодицы.
        - Чего ну? - Акире сразу не понравился перевозчик. Ну, не понравился и всё - неприязнь с первого взгляда. Акира терпеть не мог хамов и людей, не следящих за своей фигурой.
        - Моё имя дуце Пьетро Дандоло. Плыть будем или улыбаться? - Гондольер осклабил щётку китового уса-имплантанта, возможно, настоящего, но вряд ли.
        - И плыть, и улыбаться. - Акира нахмурился.
        - Ну, давай, валяй. Прошу серьёзного господина на борт «Донны Розы». Оплата вперёд.
        - Сколько?
        - Как обычно: тридцать евро полмили.
        - Сколько?! - Акиру перекосило от возмущения: на уровне асфальта услуги иноходца оценивались в евро за три километра пробега. - Сколько?!
        Гондольер пожал широкими плечами: мол, вы, молодой человек, всё прекрасно слышали, прикидываться глухим бессмысленно.
        Ода заплатил, назвал адрес ближайшей станции маршрутных дирижаблей. Гондольер швырнул фениксу тяжёлый регенеративный противогаз с тем намёком, что, парень, тебе это не помешает - несвеже выглядишь. Акира, дабы не заострять внимание на своих особых возможностях, натянул резиновую, присыпанную тальком, маску на череп. Сам перевозчик ничем подобным, похоже, воспользоваться и не собирался: наверняка, уже приспособился дышать аммиаком и сероводородом, или сделал операцию на лёгких, вживив какую-нибудь фильтрующую приспособу - по крайней мере, профессиональных татуировок Акира не заметил.
        - Мой верный «угорь» в момент домчит вас, сударь! Не извольте беспокоиться! Не зря же я обручён с морем, хо-хо, и, поверьте, не просто так обронил «рыжее» колечко в солёную воду!!
        Лучше бы господин Дандоло этого не говорил - Акира чувствовал бы себя спокойней. Теперь же сомнения развеялись: перевозчик - явный псих.
        Однако следует заметить, дуце Пьетро ловко управлял с помощью единственного весла, казалось бы, неповоротливой шестисоткилограммовой гондолой, плоскодонной и несимметричной: левый бок лодки сантиметров на двадцать шире правого, из-за чего лодку ощутимо кренило. Феникс, стараясь случайно не поймать взгляд гондольер, уставился на ферро, железное навершие, венчающее нос арендованного плавсредства.
        Взмах весла.
        Ещё.
        Взмах.
        Канал резко расширился - дельта нескольких фекальных рек. Из соседнего туннеля выплыл вапоретто, меленький прогулочный пароходик. Мимо гондолы, разбрызгивая миазмы, промчался водный мотоцикл, управляемый рыжебородым байкером в бандане и косухе. Байкер фениксу тоже не понравился.
        Дандоло что-то бубнил, но Акира не прислушивался, улавливая лишь обрывки фраз:
        - …одна мастерская на кампо Сан-Тровазо…
        - …собирал сам Бобби Ньюмарк, вручную, три года: девять пород деревьев, двести восемьдесят деталей. Я заплатил за «Донну Розу» тридцать тысяч евро, и моя деточка стоит этих денег, уж поверьте мне, молодой человек.
        - …пришлось уехать. То была великая драка на мосту Кулаков. Да-да, настоящая битва праведных николотти и нечестивцами кастеллани. Вы, молодой человек, возможно, скажете, что николотти, мол, оборванцы и бродяги, чернь у фундамента Сан-Никколо-деи-Медиколи. Но поверьте мне, дожа оборванцев всегда привечали - и будут привечать! - на площади Сан-Марко!..
        Параллельно «Донне Розы» двигалась свадебная процессия из двадцати гондол. Естественно, и жених, и невеста, и гости-нахлебники были в противогазах. Забавно: невеста накинула фату поверх зелёной шлем-маски. Господи, какими же ненормальными надо быть, чтобы спуститься под землю и отмечать торжество путешествием по канализационным достопримечательностям Вавилона? Суррогат Венеции? - вследствие ограниченности средств? Однако тридцать евро за полмили с человека - и получится весьма солидная сумма. Или за групповую прогулку положены значительные скидки?
        Феникса никогда не укачивало, и это очень хорошо: одиннадцатиметровая гондола шла жутким зигзагом, выравнивая курс после очередного гребка - Акира развалился на силиконовых подушках и размышлял о жизни и смерти, о воскрешении и байпасе миниатюрного легочного аппарата, в смысле о противогазе…
        - …я очень сильно верю в Святого Марка, довольно сильно в Бога и совсем не верю в Папу!..
        - …любая принцесса не прочь была окрутить меня и затянуть по венец!.. Не зря старики рассказывают байки о молоденькой жене старпёра-дожа, девушке, полюбившей прекрасного гондольера, который приплывал на свидания в заметной черной гондоле. Дож ничего не мог поделать с собственными рогами и, чтобы хоть немного замаскировать особо выдающиеся ветви, издал указ: все лодки Венеции покрасить в цвет ночи…
        - …спецкурсы - целых девять месяцев мучений, а потом разродиться экзаменами по истории города, иностранным языкам и управлению лодкой…
        Весло мерно двигается относительно уключины-"forcola".
        Мерно.
        Мирно.
        Веки Акиры сомкнулись. Спать, отдохнуть, забыться - вернуться в небытие…
        Достичь сатори, дабы влиться в пустое сознание, окунуться в му син. Цуки-но-кокоро - дух как луна, светлый-светлый. Мидзу-но-кокоро - дух как выдохшаяся минералка: гладкая умиротворённая поверхность и полное отсутствие пузырьков - а в результате? - правильное отражение, искажения неуместны… Жизнь профессионала - всего лишь медленное течение реки. Невзгоды и неудачи - ха! - лишь небольшие валуны, через которые неспешно перекатывается поток. Водовороты, подводные течения, буруны? - всё проходит, всё… И зудят и чешутся татуировки…
        Мощный удар в борт опрокинул лодку на бок. От неожиданности феникс не успел
«воспарить» и сразу ушёл под «воду», изрядно глотнув дряни. И сразу же всплыл, и огляделся: что случилось?! Что, чёрт возьми, произошло?!
        - Эй?! - Акира сорвал с головы противогаз и попытался обратить внимание разговорчивого дуце Пьетро, барахтавшегося поблизости.
        Безуспешно - гондольер, нелепо плескаясь и вытаращив маслины-зеньки, оглядывался по сторонам. И вдруг, пробулькав что-то невнятное, гондольер исчез в водовороте - утонул?!
        Кто? Что? Почему?
        Магия.
        Чёрная.
        Злая.
        Кто?! - сёдзё, конечно, демон глубины - больше никто не выживет в нечистотах сточных вод Вавилона. Служебные касатки, натасканные на очистку засорившихся фильтров не при чём, эти милейшие существа абсолютно неагрессивны - небольшая корректировка генотипа делает из них кротких вуалехвостов. А гигантских протеев, двухголовых мьют-пираний и десятиметровых сельдяных королей исландские рыбаки давно, ещё до рождения Акиры, уничтожили борной кислотой и динамитом. Сейчас этими тварями, точнее их чучелами, можно полюбоваться только в Зоологическом Музее…
        Сёдзё, не иначе.
        К сожалению, Акира оказался прав. Из гейзера взбурливших фекалий выпрыгнул огромный рыжеволосый монстр - из отбросов, растопырив крылья-плавники, взвился к потолку канала и вцепился перепончатыми лапами в кабель-лампу. Повис бугристой, обросшей саккулинами, головой вниз. Лягушачьими склерами уставился на барахтающегося внизу феникса. Вот ты какой, сёдзё: ярко-зелёная чешуйчатая кожа в жгутах акульих ремор и две пары тонких конечностей, изуродованных ершистыми гребнями.
        Монстр и есть.
        Нечисть в нечистотах, хе-хе.
        Однако, не до смеха. Акира умеет плавать и частенько с превеликим удовольствием посещает бассейн профсоюзного резерва. Но! - рассекать брасом наперегонки с демоном глубин фениксу ещё не доводилось. Сёдзё - тварь весьма опасная, не зря в прибрежных японских городах за головы демонов до сих пор платят значительные вознаграждения. Колдунов, вызывающих сёдзё из преисподних болот, топят в нужниках - варварство, конечно, но, как показывает опыт Акиры, это очень символичный обычай, да-да, очень-очень правильный ритуал.
        Сёдзё бросился на Акиру - промазал, мягко, без всплеска вошёл в миазмы в двух метрах от лейтенанта Оды, поднырнул, схватил профессионала за ноги и притопил. Феникс успел глотнуть отравленного испарениями воздуха и, согнувшись под водой, прикоснулся пальцами к перепончатым лапам чудовища. Вспухли активированные татуировки, открылся третий глаз, от живота Акиры к солнечному сплетению потекло живительное тепло. От диафрагмы к плечам. От дельтовидных мышц к предплечьям. От локтей к ладоням и ногтям.
        Акира сжал руку в локте - и шприц вкачал в тело феникса очередную порцию
«бодрости-ф/4».
        Жар!
        Вскипела канализационная дрянь.
        Ошпаренный и обожённый сёдзё отпустил феникса, но феникс не отпустил сёдзё. Акира особо не размышляя - время: доли секунды! - решил нейтрализовать демона, и тем обезопасить себя от следующей, возможно, более дерзкой атаки - последней и решающей.
        Ладони феникса скользнули по морде демона и закрепились на горле: Акире нет смысла давить и душить, зато есть смысл вгонять, вкачивать жар в адскую плоть.
        Ацуй?! - демон дёргался, увлекая Акиру на дно канала, воздуха не хватало, хотелось открыть рот и глотнуть кислорода или воды, или всё равно чего, только бы наполнить опустевшие лёгкие. Но лишь когда раскалённые ладони лейтенанта Оды встретились, отделив голову сёдзё от туловища, профессиональный пожарный всплыл на поверхность в потоке горячей воды и пузырьков.
        Жив…
        Победил!
        Акира подгрёб к «Донне Розе» и кое-как умудрился вернуть гондолу в нормальное плавучее положение. Отдышался. Затем пришлось ещё раз окунуться - за веслом, которое неспешным течением отнесло от лодки на пару десятков метров.
        Н-да, теперь фениксу предстояло одиночное плавание по канализации вольного города Вавилона. Теперь только не хватает напороться на фунаюрэй, корабль-призрак, и познакомиться с крайне неприятной дамочкой-исоонна.
        Ох уж эти бакэмоно! Просто житья от них нет!

18. НОСОРОГИ
        Стресс. Неполадки высшей нервной системы. Нейроны: дендриты, перикарионы, тригерные области, аксоны, миелиновые оболочки и ядра шванновской клетки.
        Мало?
        Запросто можно продолжить! Итак: перехваты Ранвье и эффекторные нервные окончания… - Аматэрасу о-миками, как сложно!
        Разобраться с собственными нейронами, извините, это вам не суси прожевать! Это покруче будет…
        Миниатюрная подводная лодка производства корпорации «Нанотек» вместе с физраствором выдавилась сквозь пластиковую иглу желатинового шприца и отправилась в долгий путь по кровеносным сосудам. Истинно немецкое качество: на совесть сработанный гребной винт и фреза для чистки холестериновых бляшек. Движок неспешно пережигает кислород эритроцитов. Надо заботится о своём здоровье. Особенно после сильных треволнений.
        Опустевший шприц упал в урну-утилизатор. Госпожа Хэйкэ частенько проводила профилактику артерий и вен: сгиб левого локтя пестрел ранками от укусов иглы. Слава Великой Матери, вдова могла позволить себе пользоваться новейшими достижениями нанотехнологий - да, не дёшево, но ведь хорошее самочувствие стоит неизмеримо дороже?!
        К слову сказать, Кицунэ-годзэн немного изменила своим первоначальным планам. Супермаркет никуда не убежит, покушать и поглазеть на растущие не по дням, а по часам цены госпожа Хэйкэ всегда успеет, а вот соревнования гончих носорогов бывают лишь в строго определённое время и в строго определённые дни. Сегодня, например. Сейчас.
        Мимо госпожи Хэйкэ, вульгарно покачивая целюллитными бёдрами, прошла крупная женщина с роскошной косой до ягодиц и чуточку ниже. И даже не прошла, а пробежала - о-оччень дамочка спешила. Видать, боялась опоздать. Лет пятидесяти женщина. Славянка, или после соответствующей заявленному образу пластической операции. Седая, безобразно располневшая неряха из тех, что всю жизнь проводят в тиши офисных кондиционеров какого-нибудь совершенно ненужного отдела белковой фабрики. Тридцать лет непрерывного стажа: скандинавские кроссворды для имбецилов и спрятанный в системные файлы - от зоркого ока начальства! - пасьянс «Косынка». Одета в не шибко дорогое, но вполне сносное стекловатное пальтишко (демисезонное, под шиншиллу); платочек шёлковый, китайский, дракончиками расшитый; спрей-чулочки на коленки аккуратно напылены; кроссовки блестят начищенной кирзой. Обычная, ничем не примечательная социально адаптированная гражданка, очень среднестатистическая представительница коренного населения Вавилона.
        Ипподром рядом. Вот туда дамочка и направляется - едва не спотыкается на бегу, сквозь толпу проталкиваясь.
        А к слову сказать, госпожа Хэйкэ тоже очень любит скачки… - потому и прогулялась вдоль бамбуковой рощи, по улице имени Сорока Семи Ронинов - за дамочкой-неряхой. И присоединилась к очереди в кассу. Пока ждала, разглядывала народ - обратила внимание на двух молоденьких красавчиков-японцев. Семнадцатилетние - не старше! - парнишки: один высокий и крепкий, второй немного женственный, но… - всё-таки натурал: госпожа Хэйкэ обратила внимание, как мальчонка проводил взглядом припанкованную девицу, щеголяющую обнажённой пирсингованной грудью, точнее её полнейшим отсутствием.
        О, Великая Мать Аматэрасу, что за мода, что за нравы?! Вот раньше…
        Отстояв пять минут в очереди, госпожа Хэйкэ купила штамп-билет первого класса - кассир легонечко шлёпнул лазерную голограмму вдове на щёку, перевёл дыхание и заученно, не внимая в смысл, забубнил:
        - На входе ваш билет проверят сканером. Не сопротивляйтесь. Не пытайтесь пронести на ипподром складные сарбаканы, огнестрельное, холодное и…
        Госпожа Хэйкэ значительно удалилась от бронированного стекла-окошка кассира, а тот всё ещё продолжал воспроизводить закольцованную запись предупреждений - видать, как загрузил текстовку с начала рабочего дня в специальный проигрыватель-раздражитель голосовых связок, так и треплется без умолку, но с перерывами на обед и профилактику сфинктеров:
        - …калифорнийское нанооружие, взрывчатку и голографический искажатель реальности. Любые подобные ваши действия, а также…
        Кудрявый кассир, смуглый голубоглазый хорват, при всём желании не сможет сейчас сказать что-нибудь иное, не признается в любви и не прокричит лозунг партии
«зелёных». Не сможет и всё. Это же его работа: принять деньги - проставить штампик-билет - и предупредить, отговорить от противоправных деяний. Небось,
«властелин штампов» считает себя спасителем человечества, и каждое утро кассира начинается с изучения последних статистических выкладок: столько-то народу было осчастливлено билетами, столько-то гипнофраз было внятно озвучено, вследствие чего возможен такой-то процент предупреждения травматизма и такой-то ну-очень-высокий-процент снижения вероятности противоправных деяний…
        - …неуважительное отношение к работникам ипподрома и представителям силовых структур Вавилона будет расцениваться как терроризм и…
        И, гордо задрав подбородок к облакам, госпожа Хэйкэ продефилировала в чугунно-пластовые створки-ворота пропускника-портала. Подставила лоб под влажное, холодное рыльце сканера и максимально обаятельно улыбнулась вечно-пятнистым охранникам-клонам, мол, мне можно, всё оплачено, спасибо за службы. К слову сказать, госпожа Хэйкэ обожала военных - красивых, здоровенных. Пусть даже и не совсем натуральных людей, лишь бы в форме и с погонами.
        Лифт поднял Кицунэ-годзэн на уровень арены.
        Вдова известного самурая остановила торговца-лоточника, широкоплечего корейца, и купила пакетик жареной рисовой муки. Подумала, и приобрела судок салата из сурими и маринованных баклажанов, японскую пиццу-окономияки и жареного кальмара на палочке. А потом ещё раз подумала и заказала порцию яичницы-тамагояки. И свиную котлетку-тонкацу. И, конечно, жареного цыплёнка-якитори. Как же без цыплёнка?! - без цыплёнка и не приём пищи вовсе, а напрочь испорченный аппетит!
        Нагруженная промасленными пакетами госпожа Хэйкэ поднялась на пятнадцатый ярус и заняла место согласно билету.
        - Вы не знаете, где здесь делают ставки? - Шурша упаковкой, вежливо поинтересовалась Кицунэ-годзэн у соседа, немолодого, но и не старого мужчины-европейца c карманным игровым компьютером «GameBoy» на коленях.
        - Везде, - буркнул мужчина, даже не соизволив повернуться к госпоже Хэйкэ.
        Вдова хмыкнула, задрала подбородок ещё выше и, наконец, заметила маклера, высокого лысого парня, принимающего купюры от игроков.
        - Молодой человек, можно вас. - Позвала Кицунэ-годзэн.
        Трибуны в восторге: крики, аплодисменты, бумажные флажки и конфетти.
        Рослые мужчины, чернющие кенийцы-покоты, в кожаных передниках и со страусиновыми перьями в волосах, обнимают своих лысых женщин; верные спутницы скалятся щербатыми улыбками - у каждой негритянки отсутствуют по два передних зуба. Покоты внимательно наблюдают за ареной и неспешно потягивают из пластиковых бутылочек свежую козью кровь.
        Скачки - это праздник, это всеобщая надежда на выигрыш. «Отдай евро, забери миллион!» - лозунг для катаги. Только самые доверчивые развешивают уши и тратят деньги - и неизменно проигрывают. Госпожа Хэйкэ не катаги, но таки поставила десять евро на Великого Кормчего. Уж больно госпоже Хэйкэ понравилась кличка носорога. Что-то в этом прозвище однозначно было: согласитесь, Великим Кормчим какого-нибудь хиленького тапира не назовут. И дикобраза не назовут, и жирафа тоже. Великий Кормчий - это мощь и сила.
        Это победа.
        Ковбои-жокеи, сплошь индейцы-дакота, выгоняют животных на площадку, тыкая электрическими стрекалами-шестами в толстые почти лишённые волос шкуры. Индейцы ласкают пока всего лишь ласкают шкуры носорогов - при условии, что звери бодро передвигают трёхпалыми массивными ногами. А если животина волынит, разряды впиваются восьмитонным скакунам аккурат под хвосты с кисточками из длинных волос, заплетённых в несерьёзные косички.
        Выстрел - ракета взмывает, рассыпая зелёные искры - старт!
        Но животные, понятно, даже и не шевелятся - что им до хлопка и пороховых газов? разве это повод напрягать тучные организмы?
        Соседки госпожи Хэйкэ, туркменские девочки-подростки в платьях-койнек и коротких жилетках-инсиз, открыв рты, глазеют на огромных носорогов - похоже, малышки впервые на ипподроме: впечатлены, восхищены, в шоке, в коме.
        На арене дакота, бухая костяшками кулаков в бубны и позвякивая многочисленными амулетами, пританцовывают - подпрыгивают и трясут шапками-масками из волчьих голов. Короче, призывают Маниту на помощь. И вот первый носорог нервно дёрнулся - внушительное зрелище: огромная тварь высотой в холке не менее четырёх метров и длиной метров десять подпрыгивает на месте! - существо, которому прыгать не положено природой!
        Боль, ярость, рёв - носорог побежал, ломая разметочные шесты дорожек пятью кошмарными рогами, произрастающими на носу и переносице. А передний рог точно в треть тела длиной! На спине у первопроходца болтается табличка с номером. Каким, а? Да это же номер седьмой!! - Великий Кормчий! Нет, не зря госпожа Хэйкэ потратила свои десять евро!
        Тотализатор - очень приятное изобретение человеческого гения!
        И тут Великий Кормчий споткнулся - влетел передними ногами в замаскированную
«охотничью» яму. Да, воистину мудрые люди правду говорят: «Нет света без тени». И не бывает счастья без несчастья… - Кицунэ-годзэн смиренно опустила очи доле, и так же смиренно заскрежетала зубами: Будда дал, Будда взял.
        Пока Великий Кормчий бессильно дёргался, пытаясь выбраться из ловушки, остальные носороги наконец-то пожелали напрячь копыта и растрясти жирок: по-видимому, заунывные песнопения индейцев могут достать кого угодно - толстокожих млекопитающих в том числе: надо спасаться бегством, иначе можно умереть от скуки.
        Госпожа Хэйкэ презрительно отвернулась от беговой дорожки и случайно уткнулась взглядом в парочку давешних красавчиков из очереди за билетами. Да только они уже не парочка, а троица - к семнадцатилетним ребятам присоединился ещё один хлопец, лет двадцати трёх, может чуть старше или младше. Неприятный молодой человек - он сразу не понравился госпоже Хэйкэ. Что-то было в парне отвратительное и… коварное?
        Змеиная улыбочка ослепительно-белых резцов в растяжке слишком алых губ?
        Слащавое личико, масляный блин с крапинками чёрных икринок-глаз? и рыхлое, чуть полноватое тело, которым в неурожайный год побрезговали бы даже людоеды-маори?
        Щёки и лоб, не облагороженные зачатками интеллекта и профессиональными татуировками?
        Что?! Что отвращало Кицунэ-годзэн от спутника молоденьких красавчиков? - да кто его знает, но некоторые женщины весьма доверяют интуиции. А ещё - вдова известного самурая очень любопытна.
        Крики, восторг, топот, очередное облако конфетти - Великий Кормчий, всеобщий любимец и фаворит скачек, выбрался таки из ловушки. И побежал. Точнее похромал… - толпа разочарованно вздохнула: всё, не видать Великому победы как своего крестца. Но госпоже Хэйкэ было же всё равно, она медленно пробиралась сквозь толпу, расталкивая остренькими локтями особо буйных болельщиков - никарагуанцев, эмигрировавших из Гранады и до сих пор не ассимилировавшихся в Вавилоне. Как и их предки сто лет назад, эти ребятки, помесь индейцев-макрочибча и африканских рабов, продолжают жевать накатамаль и посещать протестантские церкви.
        Крики, конфетти…
        Любители!
        Быдло!
        Госпожу Хэйкэ тошнит от этих людей.
        Мальчики-красавчики рядом, всего несколько шагов от госпожи Хэйкэ. Престарелая японка моргает особым образом: контактные линзы с трёхкратным увеличением выскакивают из-под век, накладываясь на карие зрачки - госпожа Хэйкэ желает рассмотреть все до единого прыщика на личиках ребят. Профессионалы! - не ошиблась, нет, не ошиблась Кицунэ-лисичка: тонкая вязь татуировок под кожей, незаметная, если не приглядываться.
        Значит, профи.
        Приятно, очень приятно. Вот только… тяжело угадывать профпринадлежность, если умелец одет не в цвета и наряды своего цеха. Кто эти ребятки? - органы на отдыхе без стетоскопов? сапёры, зализывающие рваные раны после очередной мины-сюрприза? мойщики стёкол, на ладошках-присосках заползающие на верхние этажи небоскрёбов, а сегодня азартно играющие на тотализаторе?
        Или?..

…п-пож-жар-рр-ные?!
        О последней профессии Кицунэ-годзен даже думала с омерзением и гадливостью, а вслух произносить стеснялась.
        ПОЖАРНЫЕ?!!
        Похоже… Да что там! - однозначно фениксы, какие ещё могут быть сомнения?! Взмах ресничками - перенастройка режима видения. Госпожа Хэйкэ отчётливо наблюдает под одеждами Знаки Общего Профсоюза - у обоих красавчиков, как положено, около пупка. Это нормально, это правильно. И… - вот-вот-вот, «огненные саламандры» фениксов - на предплечьях. Не ошиблась Кицунэ-лисичка, не обманулась. Ещё и «белые огнетушители»…
        Фениксы.
        Госпожа Хэйкэ не любит профессиональных пожарных. Очень-очень.
        О чём-то оживлённо беседуют - ублюдки!.. Вдова сместила взгляд на третьего парнишку, слащавого и рыхлого, с залысиной и жиденьким хвостиком на затылке. Вот он повернулся спиной и… - размытая, еле просматриваемая татуировка - не профсоюзная, так, рисуночек… Драконы?! - отличительный знак якудзы?! Н-да, а почему рисунок так плохо виден? - скорее всего, поверх татуировки наращен слой искусственной кожи.
        Разговаривают.
        О чём?
        Госпожа Хэйкэ навострила ушки. В прямом смысле. То есть, напрягая мышцы, направила ушные раковины на тройку молодых японцев. Включились имплантированные в барабанные перепонки микрофоны. Кицунэ-годзн ущипнула мочку, настраивая громкость. Так, нормально, порядок - чётко, внятно, фильтр посторонних шумов работает удовлетворительно - а-а-отличненький звучок, звук то, что надо! - можно, при желание, считать пульс и вникать в бурчание желудков, да что там желудков - можно услышать, как переговариваются сперматозоиды в яичках пареньков, мол, кому повезёт стать папочкой, а кому кариесом - вот такой звук настроила Кицунэ-годзэн.
        Сквозь оглушительный рёв толпы:
        - Ваш-шшш-у-у м-мммать!!!
        - Дзиро-сан, мы…
        - Молчать!
        - Мы…
        - Два идиота!!
        - …хотели как лучше…
        - Сначала пацана, теперь феникса?!
        - Дзиро-сан…
        - Дважды облажались!! ДВАЖДЫ!!!
        - Трижды, Дзиро-сан. Мы…
        - ИДИОТЫ!!! - это можно было услышать даже без специальной настройки ушных раковин, потому как некий молодой человек по имени Дзиро особо не утруждался регулированием амплитуды звуковых волн, производимых его модернизированными голосовыми связками.
        Да, над парнишкой явно поработали биоинженеры. Точно-точно. Этот Дзиро, небось, из тех любителей, которые внятно страдают комплексом неполноценности - и потому придумывают себе всякие «профессии», не занесённые в реестры Профсоюза.
        Левые таланты.
        Ложь.
        Желание быть выше ростом и стоять на цыпочках по двадцать четыре часа в сутки, и даже в постели, и в сортире тянуть носок, не расслабляясь ни на мгновение…
        За двести метров до финиша всех носорогов поймали в гелевые «сёдла», похожие на собачьи будки устройства - в дырку-вход забежать можно, а выбраться из прозрачного желе обратно - извините, отдохните. Это закончился первый этап скачек. Комментатор объявил победителя: номер тринадцатый, Фрэнч-Канкан. Электрические стрекала впились под хвост рысаку - зверь взревел и, рассвирепев от боли, вместе с «седлом» кинулся на ограждение: запахло палёным - намертво прихваченная высоким напряжением к колючей проволоке, туша повисла, заискрилась, загорелась - носорог умер мгновенно, красивой смертью завершив сегодняшние скачки.
        Толпа аплодировала стоя. Госпожа Хэйкэ двигалась к выходу. Покинуть ипподром можно только через единственный вход-выход. Единственный? - ну, если не считать пару-тройку запасных порталов-ворот и бомбоубежище - солидное, класса
«VIP-люкс-премиум»: с трёхмесячным запасом провианта и воды, рассчитанное на пять тысяч человек - что ровно в десять раз меньше, чем вмешает ипподром.
        Стресс? неполадки высшей нервной системы? - что вы, что вы?! К слову сказать, Кицунэ-годзэн опять немного изменила свои планы.

19. СИНОБИ
        Буракумины-мусорщики, молодые парни лет двадцати с небольшим, ругаются у своего пахучего «лимузина». Судя по обрывкам фраз, ребятки какую-то «очень-очень прикольную» девушку-мадьярку не поделили: я с ней первый познакомился - нет, я с ней первый; она мне первому дала - нет, мне дала, а потом ещё дала, да так дала, что тебе и не снилось - вот так дала, и так дала, а потом ТАК дала, что ТАК тебе НИКТО не даст… Молодость, хе-хе, любовь…
        Дуэлью пахнет.
        Пахнет! - от Акира сейчас так несёт тухлятиной, что даже буракумины оборачиваются и пристально разглядывают молодого феникса.
        - Чо вылупились?! - крайне невежливо вопрошает Акира, и парни опускают очи доле: прости, господин, обознались, чуть было за своего ни приняли, за неприкасаемого…
        Акира оставил гондолу у первого же причала и поднялся наверх - к людям, к солнцу. Тридцать уровней пешком - это не шутка; на спуск к подземному каналу феникс затратил значительно меньше времени и усилий.
        А тут ещё эти буракумины!.. Чёрт, окончательно испортили настроение!
        Запах, вонь… - что ж теперь делать? Что?!
        У Акиры есть великолепные наручные часы, которым совершенно не страшна вода и которые запросто можно сунуть на пять минут в топку паровоза - три тысячи градусов Цельсия для часиков «Касио Проф 2-77», что комнатная температура для стакана воды. В тому же в часы эти создатели впихнули кучу всяких прибамбасов, вроде манометра, бритвы с нанолезвиями и выдвижной спирали-кипятильника. Но! - не чайком баловаться и не бриться задумал Акира. В данный момент феникса интересует конкретная опция электронных миникурантов - подробная карта Вавилона с целеуказанием местонахождения.
        Привалившись к жёлтому песчанику стены какого-то ресторана с очень этническим названием «Косово», лейтенант Ода ввёл стиком запрос. Где-то далеко в космосе спутник обработал сигнал и отправил необходимые координаты на Землю. С виду самый обычный циферблат в стиле ретро, с тремя золотистыми стрелочками и римскими цифрами, смазался, поплыл и распластался в воздухе плоской квадратной голограммой со стороной приблизительно в метр. На голограмме чётко прорисовались улицы с названиями, отдельные дома с номерами, кое-где курсивом прописалась краткая характеристика заведений (кафе «Шаккан», Дом Учёных, ночной клуб «MONA LISA OVERDRIVE», «Книжная лавка пана Леха» и гостиница «Никко» - «Никогда не говори кекко, пока ты не увидел Никко»). Особо на голубоватом фоне выделилась мерцающая серебристая точка - это и есть местонахождение Акиры. Кстати, в ресторане, возле которого Акира остановился, можно заказать котлеты по-киевски, драники в оливковом майонезе, шашлык из катрана и зайца с шампиньонами, о чём имелась соответствующая пометка на карте-голограмме.
        В общем, Акира быстро разобрался, где находится. У-у, однако феникса занесло совсем не туда, куда нужно - станция маршрутных дирижаблей в двух кварталах юго-западней.
        Говорят, если долго сидеть у реки, можно увидеть, как мимо проплывет труп твоего врага. Но Акире долго сидеть-стоять-лежать нельзя, надо спешить, но… - вонь канализации Вавилона! Вонь, которая пропиталась одежда лейтенанта Оды! Свобода пахнет, ничего с этим не поделаешь - вожди революций тоже имеют привычку иногда испражняться!
        Прикинув маршрут, молодой феникс свернул карту-голограмму в циферблат и двинул по улице, избегая скоплений народа и вообще стараясь держаться как можно дальше от людей. Акира поймал несколько презрительных взглядов от группы венесуэльские индейцев-варао, в языке которых нет слова «спасибо». Вот так вот, бедняги, и живут - неблагодарные. Миновав индейцев, Акира обошёл стоянку рикш, прошмыгнул мимо костёла и детского сада и свернул в переулок Аразу.
        Без вариантов, благоухающий как испуганный скунс, Акира обязательно вызовет пристальное внимание прохожих, а значит, им заинтересуются правоохранительные органы. Спирас рассказал, что Акира в розыске, потому и должен выбираться из культурной зоны города подземными и надземными путями.
        Вот только как? Куда? Что? Как можно оставаться незаметным в толпе, если ты - ходячий бак, переполненный протухшими на жаре помоями, бак, на который помочился пьяный бомж, и даже падальщики-кынсы не интересуются твоим содержимым?!
        - Эй, узкоглазый! Я тебе, косой, говорю! Стой, я сказал! Ты чо обосрался или где?! Чо от тебя так штыняет?! - Парень, прибалт или немец, молодой, годков семнадцать, вряд ли больше. В кожаной куртке, широких спортивных шароварах из полиэтилена, на ногах сталеварские ботинки с железными носками. Череп парня блестит - волосяные мешки вытравлены кислотой и лазером; на щеках у паренька красуются любительские татуировки - две простенькие свастики. Короче, Акиру окликнул представитель редкого исчезающего вида - типичный скинхед вульгарис. В Вавилоне такие не приживаются. Скучно гитлерюгенду в пределах мегаполиса Дзию, не то как бы место для погани.
        - Стой, узкоглазый!
        Акира остановился - ну, начинается! - пламя, вспыхнувшее в груди, сбило дыхание, ритм нарушен, распределение энергии выпало из отработанного годами цикла. Жар клубится, сворачиваясь в кокон, в огненный шар - протянуть руку, вытащить из-под рёбер второе сердечко и швырнуть им в глупого расиста? Или - выплюнуть в лицо юному придурку сгусток раскалённой слюны?! Чтоб захлебнулся собственным криком?!
        Пожалуй, не стоит:
        - Молодой человек, вы не правы. Точнее, вы заблуждаетесь.
        - Чо?! Чо ты там, обезьяна, вякаешь?! - Кажется, у скина сейчас кровь пойдёт из ушей, так покраснел, бедняжка.
        - Понимаете, вам только кажется, что мои глаза узкие - а всё из-за того, что у меня, как и у всех азиатов, есть «монголоидная складка верхнего века». Понимаете? Но на самом деле, глазница у представителей монголоидной расы больше, чем у европейцев.
        - Что?!
        - И по поводу косоглазия, я бы тоже вам объяснил, однако, вижу, вы не нуждаетесь в познании истины.
        - Чего?..
        - Того. Что надо, спрашиваю?! - Акире надоело ломать комедию. Захотелось спустить парок - что-то в последнее время нервы ни к чёрту. А тут такая удача - мальчик для битья сам нарывается на выяснение отношений и «раздачу слонов».
        - Шоколада. - Это скин так шутит. Типа ха-ха, очень смешно.
        - Шоколада? Значит, не по адресу. Я сладкое не ем, берегу молочные зубы. А на углу, видел, трансы тусуются. Ты, малыш, туда подкати, трансы до конфетного секса всегда охочи. Может, если понравишься, и забесплатно сладости раздвинут. Удачи. - Акира повернулся, чтобы уйти: всё-таки нельзя привлекать внимание. Да, переулок как нарочно безлюдный… - Ати ни икэё.
        - Не понял?!
        Из-за плеча, продавливая слова сквозь зубы:
        - Короче, малыш, синдзимаэ, достал ты меня. Дзаккэнаё! И чтоб я тебя больше не видел!
        Звон, свист - удар лишь слегка оцарапал Акире голову - кётецу-согэ, цепочка со вращающейся гирькой на одном конце и обоюдоострым лезвием на другом, прошла по касательной, до крови остриём расщекотав ухо. Скин действовал на редкость умело, и бил наверняка - Акире повезло: он просто споткнулся, провалившись каблуком в щель в асфальте - небольшое смещение, внезапная, незапланированная корректировка курса, и только потому феникс ещё на ногах, а не в луже из собственных эритроцитов и мозгов.
        Второй раз молодой фашист ударить не успел - Акира выплеснул жар через средний палец правой руки, лучом-ниткой направив энергию в переносицу врага.
        К запаху помойки примешалась вонь горелого мяса.
        Акира только что убил человека. Впервые в жизни. И, кстати, совсем не расстроился - шока не случилось: ну, убил, бывает, ничего не поделаешь - самооборона, кстати, всё честно, всё справедливо.
        Слишком быстро всё произошло: слово за слово - и…
        Н-да…
        Акира склонился над телом. Нашарил в кармане пластиковую карточку, провёл её вдоль сканера наручных часов, скачав инфу в алмазный кристалл базы данных.
        Так-с, что у нас имеется… Сертификат мастера будзюцу? Ага. И даже категория ябусамэ открыта?! - серьёзно, да, большая редкость в нынешнее время. Интересно, а где парнишка овладел искусством конной стрельбы из лука? Даже в Японии не осталось подобных мастеров, а травяные луга для выпас лошадок давно заросли бамбуком, или легли фундаментом под небоскрёбы дзайбацу… И… Ну ничего себе!! Масака!! - Акира впервые видел открытую категорию дзюдзюцу. Оказывается, хлопчик был настоящим буси-магом. Остальное по мелочам: право на сотрясание земли с итоговым выдвижением на ежегодную премию «Великий Ёкодзуна»; выписка из школьного табеля - оценки по кэндо за владение боккэном и синаем; третий дан Сётокан карате-до, посещение факультатива по айкидо, открытая категория кобудзюцу: шесты, посохи, веера, сюрикэны…
        Н-да, впечатляет. А по-японски покойный разговаривал не очень хорошо, да к тому же на специфическом диалекте кансай-бэн - следовательно, язык учил в бомбоубежищах радиоактивного Киото…
        Акира нащупал портмоне в заднем кармане прозрачных полиэтиленовых шаровар покойного. Уж портмоне трупу вряд ли понадобится.
        Взломав металлизированным кончиком ногтя хлипенький кодовый замочек, Акира извлёк из кошелька толстую пачку купюр и спрятал во внутренний карман плаща, потом вытащил из портмоне удостоверение буддиста-синтоиста и внимательно изучил ксиву почётного члена «Аум Синрикё». Во втором кармане шаровар Акира обнаружил набор детских карт-карута и три фишки для маджонга, причём все три - Драконы-Сан-Гэн-Пай. Наверное, это что-то должно означать…
        Что?
        А ведь, судя по набору документов и открытых категорий буси-искусств, этот мальчик, который изображал из себя скинхеда, был высококлассным синоби, попросту говоря ниндзя. То есть специалистом, хе-хе, в стиле височного коппо.
        Да? Или?..
        Неужели парень, действительно, из тех молодчиков, которые способны деревянными палочками-хаси проткнуть череп молодого бычка?
        Или же убитый Акирой «скин» был сотрудником тайной полиции О-мэцукэ?..
        В конце переулка показалась патрульная киботанкетка. Копы-досин ещё только открывают двери, высовывая наружу стволы крупнокалиберных «дятлов»… - а у Акиры появляется стойкое ощущение дежа вю: это уже было. БЫЛО!! Сейчас копы выйдут из киботанкетки, завинтят нарезные замки люков-дверей и снимут пулемёты с предохранителей. Они обязательно будут ухмыляться под матовыми забралами чёрных шлемов, рассматривая в оптику прицелов с долбанутьсякратным увеличением Акиру Оду, феникса-вне-закона.
        Ухмыляться и стрелять. Будут.
        В лучшем случае копы-досин применят газовые баллончики «Мэцубуси», а потом спеленают разжалованного лейтенанта смирительной марлей, пропитанной транквилизаторами и жилками искусственных мышц. Мышцами этими можно управлять на расстоянии - можно заставить их так сокращаться, что у пленнику не останется ни единой целой косточки
        Акира мгновенно вспотел, капельки влаги стекают по лбу - сейчас феникса возьмут за жабры. Да ещё и над «свежим» трупом! И доказывай потом, что ты не верблюд, что объявили тебя в розыск по недоразумению, что ты отличный парень и вообще хороший человек, и даже в школе учился на «отлично»!!
        Сейчас прозвучит:
        - Руки за голову! Любое резкое движение - провокация - огонь на поражение!
        Огонь на поражение… огонь…
        Лейтенант Ода побежал. Он выскочил из переулка и сразу же свернул в проходной подъезд старой пятиэтажки. Поднялся на крышу. Спустился в соседний подъезд. Вышел на проспект. Промчался через лес патинко, «одноруких бандитов», прорвался сквозь безмозглые людские тела, кормящие электронные желудки азартом, авансами и заначками от сварливых жёнушек, опутанных виртуальными шлемами химических завивок. Кому-то не повезло - мужчина лет сорока, европеец, рыдает, стучит по хромированному корпусу патинко карманным игровым компьютером «GameBoy». Сейчас его заметят «егеря» - охрана быстро успокоит неудачника. Так и есть.
        - Ямэтэ!
        Европеец не реагирует - продолжает ломать автомат.
        - Дамэ!
        Не реагирует - он так ненавидит патинко, что не замечает опасности: «GameBoy» осыпался треснувшим пластиком, жидкокристаллическим экраном и тремя польскими батарейками.
        Удар - по почкам - резиновой дубинкой, совмещающей в себе опции холодного оружия и электрошокера для особо буйных. Второй удар - по сгибу колен. Европеец падает лицом в асфальт. Металлические носки ботинок охраны приваренными к полимеркоже полужёсткими муфтами смачно целуют рёбра неудачника - европеец кричит по-японски:
        - Маттэ!
        Завернув руки за спину и скрепив запястья наручниками, охрана поднимает психованного игрока на ноги:
        - Ёси!! Икудзо!!
        - Итай!! - вопит игрок, но его уже никто не слушает.
        Акира тоже игнорирует чужие вопли, он - вне закона.
        Он - БЕГЛЕЦ.

20. СУГОЙ
        Сегодня Джамал не выспался - ворочался всю ночь в полудрёме.
        Глаза закрываются и открываются; на кухне капает из крана - пойди, закрути; соседи за стеной приступили к эротической разминке - охи-ахи, а Джамалу тоже хочется, а не с кем - от снайпера ушла жена.
        Короче, подушку на голову и сопеть в две дырочки.
        С красоткой-маори Сильвией Джамал познакомился в ирландском пабе.
        Случайно! - у стойки бара, точнее у автоматической разливайки, слегка нетрезвый Джамал сбил с ног будущую жену. Совершив безумный крен и боевой разворот на пятке, он вылил на кареглазую девушку бокал портера. А потом под хохот друзей, таких же участковых снайперов, дабы разрядить обстановку и превратить конфуз в милую шутку, посыпал слегка влажную симпатягу креветками, приправленными укропом и петрушкой.
        Креветки Сильвии понравились.
        Укроп и петрушка - нет.
        О чём она и сообщила похохатывающему Джамалу. И добавила: мальчик, я тебя съем.
        Участковые копы сразу как-то посерьёзнели, а виновник торжества намёка не понял. И нагрубил девушке, вслух оценив её половые признаки - мол, не впечатлил снайпера бюст незнакомки. Тогда Сильвия поднялась с коврового покрытия паба и откусила будущему супругу мизинец правой руки.
        Пустячок, две фаланги. Прожевала и проглотила. Она ведь, как оказалось, профессиональный каннибал, служительница культа.
        Спустя месяц Джамал и Сильвия сыграли свадьбу.
        А теперь, после трёх лет совместной жизни - душа в душу! - Сильвия собрала манатки и ушла. Оставила на столе записку: «Счастливо. Не ищи, не вернусь. Я с девочками в Инкубаторах. Целую, удачи».
        И какого чёрта её понесло в Инкубаторы?!
        А?!
        Сугой снайпер Джамал Судзуки в депрессии - кому рассказать, не поверят. Джамал сидит на кухне, пьёт ореховый капучино без сахара, и дымит - пускает сизые кольца. Пепельница переполнена окурками. На капиллярных табло трёх пачек мигают предупреждения Минздрава - пачки заблокированы. Но если Джамал что-то делает, то всегда продуманно: если профессионалу хочется курить, то он берёт сразу блок, и смалит до опупения, и плевать ему на то, что пару секунд назад счётчиком-фиксатором заблокировалась четвёртая пачка - есть ещё пятая, шестая, седьмая…
        Нервы.
        Нервы.
        Чтобы успокоиться, Джамал топает в спальню и, разгерметизировав вакуумные присоски-замки футляра, извлекает под свет галогеновой люстры гордость своей оружейной коллекции - древний пистолет дзиттэ-тэппо - тот самый, с откидывающейся крышкой над полкой, назначение которой сохранять порох сухим, а сам дзиттэ-теппо всегда заряженным и боеготовым. Да, это не «глок», тепловым наведением здесь и не пахнет, лазерным прицелом тоже, да и на феромоны этот пистолет не реагирует, ведь дзиттэ-теппо - это… Это символ Мира, не разделённого на профессионалов и любителей.
        Инкубаторы?! Ну, почему Инкубаторы?!.. - Джамалу Судзуки, снайперу пятой категории, опять хочется курить.

21. ЖАСМИН
        Стриптиз, бильярд, боулинг, номера для тех, кому нравится ужинать при свечах, сауна-релаксатор и столы для тайского массажа, два банкетных зала, бар и ресторан - это и есть известный на весь Вавилон кафешантан «New York Nights» - злачное местечко, но довольно приличное: и обслуживание на уровне, и кухня очень даже вполне. Хозяин, «лицо чужой национальности», гарцует у дорических колонн входа и приветливо скалиться многослойными тёрками-зубами. Почему-то Чужие считают свои кровожадные улыбки дико обаятельными. Хотя… - говорят, инопланетники великолепные любовники. Что, наверно, не удивительно при наличии четырёх половых отростков, и все «кабачки» очень даже функциональны в любое время суток. И если из одного уже произошло семяизвержение, то ещё целых три штуки (длинные зелёные штуковины) дожидаются своей очереди. Отстрелявшийся орган через двадцать-тридцать секунд опять боеспособен. И так до бесконечности. Некоторых - почти всех (или всех?) - подружек Акиры (бывших!) это неограниченное многочленство безумно возбуждало. А Юрико?.. Это слишком интимный вопрос, даже для того, чтобы задавать его самому
себе.
        Чужие обладают технологиями неизмеримо опередившими земные. Возможно, и в плане парфюмерии инопланетники тоже обскакали человечество? А?
        Зачем делить шкуру неубитого тануки, если можно выяснить что-куда прямо сейчас, не отходя от кафешантана?
        - Здравствуйте. Мне нужна ваша помощь. - Лейтенант Ода складывает ладони лодочкой и кланяется Чужому.
        - Здравствуйте, феникс-сан. Чем могу помочь? - Вежливо переплетает верхние щупальца инопланетник. Чужие безошибочно угадывают таланты профессионалов.
        Что всегда Акире нравилось в инопланетниках, так это неиссякаемое чувство такта и готовность поспособствовать страждущим. Не зря Чужие финансируют почти все сиротские приюты Вавилона и общежития для вновь прибывших иммигрантов.
        - Мне бы запах… Нейтрализовать? - Феникс с надеждой смотрит на Чужого.
        - Пройдёмте. - Чужой щупальцем приглашает Акиру в подсобку.
        В подсобке чего только нет. Акира заметил три пылесоса, два портативных утилизатора биоотходов, ассортимент моющих средств, ящик крысиного яда и огнетушитель.
        Огнетушитель - это хорошо, это правильно.
        Инопланетник раздвигает завалы пластиковых тарелок, связки поролоновых губок, извлекает старую микроволновку. В микроволновке обнаруживается прозрачный пузырёк с фиолетово-жёлтыми таблетками. Чужой откупоривает «Оболонь Премиум» и роняет в банку одну таблетку. Бурная реакция, пена плещет на щупальца.
        - Прошу вас, феникс-сан!
        Акира с сомнением смотрит на предложенную банку:
        - Вы уверены, одной хватит?
        - Да, конечно. Не стоит беспокоиться.
        Акира пьёт - и его кидает в дрожь, кровь приливает к голове, в глазах двоится: два инопланетника, две банки, две микроволновки. На пылесосы Акира даже боится смотреть. Пот струится по лицу профессионала, пот хлюпает в ботинках и пахнет жасмином.
        Жасмином?!..
        Через мгновение феникс опять в норме.
        - И всё?
        - Всё. - Демонстрирует зубастый оскал Чужой.
        Акира складывает ладони перед грудью и кланяется:
        - Спасибо.
        Инопланетник кланяется в ответ и провожает феникса к выходу:
        - Заходите ещё!
        Акира принюхивается - стойкий цветочный аромат. Просто и естественно настолько, что даже на собственное «Спасибо!» хочется сказать «Не за что!» Похоже, одной проблемой меньше.
        - Спасибо! - на прощанье кричит феникс, обещая себе обязательно пригласить Юрико в
«New York Nights» на романтический ужин. Акира зайдёт с красавицей под ручку, и откушает марципанов, и полакомится трюфелями и взбитыми сливками, и, конечно, оставит официанту солидные чаевые…
        До остановки маршрутных дирижаблей лейтенант Ода добрался без происшествий. Полицейский вертолёт, прощупывающий сканирующим лучом прохожих, пролетел стороной. Патрульная киботанкетка промчалась мимо. Спешащий по важным и не очень делам народ не обращал на феникса ни малейшего внимания - ещё раз спасибо хозяину кафешантана…
        Если ты - постоянный пассажир дирижаблей и частенько выходишь за борт в ближайшей от твоего дома дропзоне, то волей-неволей вынужден постоянно таскать с собой парашют в ранце, аккуратно пристёгнутом к плащу - чётко симметрично позвоночнику - хлястики-завязочки, центр тяжести. Сплошная эргономика. А напрягать себя массивным одороблом не есть самое приятное времяпровождение для интеллигентного молодого человека. Поэтому кое-кто с месячным абонементом «Эйр Библ» в кармане совершенно справедливо уверен, что парашют-"семёрочка" есть оптимальный вариант в условиях мегаполиса с разветвлённым воздушным движением.
        Почему? Да потому что у «девятки» - факт! - процентов на двадцать больше рёбер, сопел и строп, а значит, и укладочный объём больше, и вес запредельный. Да, девятисекционник летает быстрее, чем семисекционник - из-за меньшего профильного сопротивления, но…
        - Девушка! Де-ву-шка?!
        Плохо, отвратительно - с парашютом на спине неудобно сидеть в креслах и на офисных стульях. Нет, в дирижабле, конечно, всё путём, всё предусмотрено - специальные выемки для «горбов» в салоне третьего класса; обтекатели, определяющие оптимальную форму тела пассажира и согласно динамическим изменениям восстанавливающие наилучшие параметры. В салоне первого класса Акира ни разу не летал и только догадывался какой биоэлектронный фарш вкачали в дорогие личные кабинки-капсулы, полностью автономные и способные защитить клиента при пожаре на борту и даже в случае падении дирижабля с многокилометровой высоты.
        - Девушка, здравствуйте! - Акира само радушие: фирменная улыбка из рекламы лазерных бритв-зажигалок для породистых мачо, в субботние вечера убегающих из корпоративных застенков в бары для нудистов и оттягивающих кожицу крайней плоти в порно-интернет-клубах. Хе-хе, чего греха таить? - в период полового созревания Акира и сам частенько заглядывал в рассадники продажной любви, предлагающие посетителям голограммы в ассортименте: от трёхлетних мальчиков до виртуальных конструктов-зооморфов. А что? - вензаболевание и прочие штамы СПИДа в квазиборделе не подхватишь.
        Феникс наконец-то высвободил ранец из ловушки-выемки и, потревожив соседа-индуса, поднялся.
        - Девушка!
        Бортпроводница, естественно, кареокая красавица - а как же иначе? Иначе - из области научно-популярной фантастики. Страшненьких и откровенных европеек «Эйр Библ» на работу не принимает - негласная политика компании. Немножко незаконная, скажем честно, политика, и вообще дискриминация, но! - кто посмеет подать иск на монополиста маршрутных такси-дирижаблей? Подобные случаи науке не известны.
        - Да, я Вас внимательно слушаю?
        - Девушка, мне бы выйти над Гаражами.
        - Где?! - круглые глаза, ужас, морщинками трескается грим на лбу.
        - Над Гаражами. - Послушно повторяет Акира.
        Бортпроводница оглядывается в поиске, кто бы ей помог справиться с неадекватным пассажиром:
        - Молодой человек, вы в своём уме?!

22. ЛЮБОПЫТСТВО
        По улице важно шествует мати-бугё: городской судья с пяти сторон окружён грозными телохранителями-хатамото. Навстречу судье и его верным самураям шагают воинствующие монахи-ямабуси. Пути двух группировок вот-вот пересекутся. Что-то случится. Но госпоже Хэйкэ не до сенсаций и вульгарного мордобития: ну, махнут пару раз посохами-сакудзо, ну, проткнут кое-кого сюрикеном, ну, обагрятся нодати - и что? - всего лишь проза жизни. Или стихи смерти, хе-хе. К слову сказать, у Кицунэ-годзэн опять немного изменились планы.
        Насчет визита в супермаркет? - вдова передумала, да и ужинать в забегалловке уже не хотелось: вдова плотно, ага, перекусила фаст-фудом - жареный цыплёнок оказался особенно хорош, кальмар на палочке тоже порадовал, а вот пицца - так себе, третий сорт не брак.
        По программе после забега носорогов должны быть гладиаторские бои, так что ипподром Кицунэ-годзэн покидала в гордом одиночестве - никто не толпился у выхода, никто не оттаптывал ноги - народ жаждал не хлеба, но зрелищ. По возможности кровавых и мясистых, чтоб хрустели кости и брызгали мозги.
        Вдова мило улыбнулась пятнистой охране и - так уж и быть, мальчики на работе, не виноваты - разрешила бобровым помазком «слизнуть» регистрационный штампик - Рубикон форсирован, обратной тропинки нет. Если, конечно, не приобрести ещё один билет. А уж повторно тратиться госпожа Хэйкэ не собиралась принципиально. Зато…
        Зато госпожу Хэйкэ весьма заинтересовали молодые фениксы и гнусный якудза, скрывающий сточасовую татуировку под слоем искусственной кожи. Нелепая компания: настоящие профессионалы и типичный уголовник с комплексом неполноценности… - что-то здесь не так! Определённо!
        Что?..
        Госпожа Хэйкэ чувствует нелепости и парадоксы так же остро, как курчавый барашек лезвие кахетинского кинжала у горла. Кицунэ-годзэн запросто обходится без зооморфа-прорицателя, каким частенько балуется её внучка (кстати, надо бы заехать домой да покормить Степашку). Госпоже Хэйкэ ни к чему новомодные штучки - вдова в вибрации воздуха и цвете мыслей толпы чётко видит… - о, Великая Мать Аматэрасу! грядут перемены!..
        СМУТНЫЕ ВРЕМЕНА!!!
        Боль, страдания, трещины в фундаменте бытия!..
        Если бы вдова верила в христианского Бога, она бы перекрестилась. Или сплюнула бы трижды через левое плечо, постучав костяшками кулаков по ближайшей секвойе.
        Фениксы…
        Якудза…
        Вдова терпеть не может пожарных и люто ненавидит криминал. Поковырявшись в сумочке, Кицунэ-годзэн, как обычно, обнаружила два бумажных конверта, которые неизменно таскала с собой уже несколько десятков лет, и совсем не обнаружила любимой косметички от «Кристиан Диор». Зато банкомат-кошелёк на месте - госпожа Хэйкэ проигнорировала совет внучки и не привакуумировала портмоне к усыпанной пигментными пятнами руке. Через пару минут напряжённых поисков, вдова таки извлекла из внутреннего кармана сумки телефонную карточку (Кицунэ-годзэн не признавала мобильную связь). Госпожа Хэйкэ отменила визит в больницу к Юрико, всё равно ведь ничем не сможет помочь малютке. А вот здесь, рядом ожидается мощный замес. Страшный. Отвратительный.
        Вдова остановилась посреди тротуара. Оглянулась по сторонам.
        Мимо прошли двое пгханьо в саронгах. На головах у мужчин шарфы, а ещё у обоих бирманцев имеется по матерчатой сумке. У того, что ниже ростом, в руке томик
«Калевалы», второй сербает из пластиковой самоутилит-бутылочки репный квас.
        Так, а вот и дисковая платформа, подвешенная над асфальтом - закреплена в пространстве с помощью оптоволоконных растяжках, удерживающих площадку в равновесии и передающих сигналы от телефонных голограмм к центральной АТС Вавилона. Дабы не мешать роскошной блондинке-норвежке громко выяснять у некого Януса, почему тот не пришёл на последнюю оргию, а ведь она его так ждала, и Герда тоже ждала, и Тами, и даже Виктор Сергеевич!.. - в общем, госпожа Хэйкэ отошла к палатке, торгующей порногеймами и садомазо-причандалами. Продавщица, высокая и длинношеяя самка-зооморф, похожая на печального ослика Иа из одноимённого яоя, неодобрительно зыркнула на вдову, мол, а тебе-то, человеческая женщина, что здесь надобно? А? Захотелось в тиши пентхайса поразвлечься полутораметровым бомех-отростком, утыканным алмазными лезвиями? Или при свете камина полистать комикс об эротических похождениях pisces-морфа в косяке сардин? А может, бабушка-старушка, возьмёте на прокат двухчасовый фильм-трах о свадебном путешествии молодожёнов-equus по канализации Вавилона? - туда-сюда на гондоле? да под воздействием любовного заговоров
профессионального инкуба? и после знатной дозы афродизиаков и галлюциногенов?
        А, человеческая женщина?!
        Госпоже Хэйкэ нечего было сказать продавщице. Госпожа Хэйкэ отвела взгляд, она всегда сочувствовала бесправным зооморфам, но…
        Разговорчивая норвежка, наконец, выяснила, кем её считает некий Янус - похоже, главным козырем обвинения была крайняя сексуальная неразборчивость «сучки драной». Пунцовая от гнева блондинка, едва не подвернув ногу, спрыгнула с платформы - под блузой всколыхнулся необъятный бюст, цокот подкованных титаном каблуков по тротуару. Госпожа Хэйкэ позавидовала осиной талии норвежки, и посочувствовала некому загадочному Янусу, упустившему такую цыпочку.
        В общем, вдова не спешила занять освободившееся место. На несколько шагов она отошла от палатки и по-особому прищурилась, взмахами ресниц настраивая линзы на маджестик-спектры пятого измерения. Вдова прошептала соответствующую случаю и желаемым параметрам мантру и лишь тогда «взглянула» на небо: так и есть, со вчерашнего дня ничего не изменилось - толстые красные тросы и трубы, извиваясь и деформируясь, оплели небоскрёбы венозными коммуникациями, передающими терабайты Зла со скоростью света.
        Тросы - живые. Трубы - размножаются. Давече госпожа Хэйкэ наблюдала, как десяток тросов накинулись на толстую трубу, проткнувшую две стоэтажные башни. Тросы мгновенно оплели избранницу пульсирующими жилами. И началось. Труба качалась, оплётка то вспухала разнокалиберными кольцами, то сильнее сжимала пленницу. А внизу, на тротуаре тоже творилось чёрти что: двое транссексуалов устроили разборки на тему «ты меня не любишь». Оба красавца, что попугаи - в цветастых топиках и коротеньких миниюбках, едва прикрывающих тощие мужские ягодицы. У одного из трансов весьма вызывающий макияж, в чёрно-коричневых тонах - и губы, и румяна, и тональный крем. У второго силиконовые протезы молочных желез имплантированы в спину, как раз над лопатками - соски проткнули тонкий полимер топика. Трансы ругались. Потом - пощёчина. В результате - из дамской сумочки с треском вылетели связанные цепью деревяшки-нунтяку. Далее - из безобидного с виду цилиндрика в секунду до функциональных размеров разложилось копьё магари-яри - с изящным наконечником-трезубцем. Нунтяку и копьё. Кто кого? грудь или макияж? - а разве исход битвы
не бел предопределён?
        Это - вчера. А сегодня… - не хуже, не лучше - то же.
        Тросы.
        Трубы.
        Терабайты Зла.
        Кицунэ-годзэн наблюдала это безобразие уже третий день подряд. Странно, что кроме неё никто не заметил неполадки в глобальной вавилонской системе защиты от некровоздействия. Те же шаманы из «Белого Ульгена» непременно должны были ощутить прорыв Чёрной Силы из преисподней - не из пустоты же ВСЁ ЭТО появилось?!
        Свою лысину три года не замечают?
        У госпожи Хэйкэ закружилась голова, Кицунэ-годзэн уставилась на асфальт. Вместо разметки пешеходного перехода - странный узор, то угасающая, то вспыхивающая радугой вязь. То ли крест, то ли… Значит, Зло не только в небе, но и под ногами - цепляет вязкими лужами тьмы за каблуки, пытается опрокинуть на асфальт, уронить, да чтоб с переломом да сотрясением мозга. И проколы шин, и растягивающие связки иноходцы, и мусор, который сколько его ни мети, всё равно остаётся там же, где лежал…
        Зло.
        Смутные Времена.
        Странная троица причастна к переменам. Оба молоденьких фениксы и подонок-якудза. Госпожа Хэйкэ точно знает, уверена. Женская интуиция. Особый талант.
        К обочине бесшумно подрулил дорогой, разукрашенный драконами пневмокар китайского производства. Самые качественные товары и самые передовые технологии - ханьские, без вариантов. Фвф-ф-ффф! - с шумом выдувается из тормозных колодок воздух. Да это ж пневмо «Хунь-тунь ZX»! - великолепный образец достижений коммунизма в области машиностроения! Да, это настоящий «Хаос», а не занюханный «ролс-ройс»!
        Из пневмокара вышел солидный бизнесмен, мужчина-дулун - в руке трость, в зубах сигара. Хозяин «Хаоса» так и должен выглядеть: фрачный бронежилет, вместо левого уха - мобильный телефон, модем и факс. Деляга на ходу с кем-то общается - занят, делает деньги, спешит побольше заграбастать.
        Две девушки, зооморфы, похожие одновременно на кузнечиков и козочек, остановились у палатки с порнотоварами. Подпрыгивают на месте, что-то обсуждают.
        Над головой госпожи Хэйкэ промелькнул моноцикл.
        Поток ДВС-авто. Красный свет, зелёный… киботанкетки, детские коляски, дворники с пылесосами…
        Город живёт, не подозревая о смертельной опасности.
        Госпожа Хэйкэ подошла к платформе, вздохнула и поднялась на диск, подвешенной над асфальтом - и сразу вокруг вдовы вспухла голограмма, имитирующая внутренне устройство телефонной кабинки. Дверца, стекло, ящик телефона с алюминиевыми кнопочками. Всё ненатуральное, иллюзия. Но! - тыкая пальчиком в пространстве можно набрать номер, а карточку не нужно никуда вставлять - сканеры платформы автоматически скачали инфу о состоянии баланса и сняли виртуальные деньги со счёта - для начала за соединение. Да, тактильные голограммы стоят очень дорого, но окупаются из-за существенного снижения расходов на ремонт таксофонов - голограммы-то поломать тяжело, они не настоящие, а голопроекторы вмонтированы в сам диск платформы, к ним не так уж и легко подобраться.
        Кицунэ-годзэн набрала номер - длинные гудки. Чтобы чувствовать себя спокойнее, вдова решила побеспокоить господина Джино Паскаля, главврача профсоюзной поликлиники.
        - Да?
        - Мастер Джино-сан, вас беспокоит Хэйкэ Кицунэ. Я хотела бы справиться о здоровье вашей пациентки Юрико. Если вас не затруднит, мастер Джино-сан?
        Шелест бумаг, приглушённое покашливание - скорее всего в кулак. А ещё - наверняка! - главврач чешет ухо ногтём-ланцетом.
        - Не переживайте, всё в порядке, спокойно отдыхайте. Девочка спит, состояние её нормальное, стабильное.
        - Спасибо, доктор. - Госпожа Хэйкэ повесила виртуальную трубку на виртуальный рычаг. Госпоже Хэйкэ очень нравится, когда медики говорят «состояние стабильное». Это звучит убедительно и правдоподобно. В отличие от фразочек, вроде «Да вы ещё молодая, Кицунэ-годзэн!» и «Отлично выглядите, госпожа Хэйкэ! На все свои восемнадцать лет!»
        Стабильное… - вдова смаковала это слово, катала его языком по нёбу, размазывала по зубам. И чуть, было, не упустила юных фениксов и якудзу! - пока госпожа Хэйкэ наслаждалась общением с господином Паскалем, троица покинула ипподром и двинулась по направлению к станции метро.
        Вдова моргнула, вернув линзы-плёнки под веки. Реальность. Обычный взгляд. На любителя, хе-хе, кому-то как больше нравится.
        Кицунэ-годзэн аккуратно сошла с платформы и отправилась следом за неразлучной троицей. Госпожа Хэйкэ так и не увидела, как за её спиной вспыхнула короткая схватка: кулаки, посохи, сюрикены, мокрые лезвия фамильных тати - самураи напали на монахов.
        Стихи смерти, обычное дело.

23. ГАРАЖИ
        Бортпроводница дирижабля долго отказывалась выпустить Акиру в нужной точке маршрута, аргументируя волюнтаристские действия полной недееспособностью пассажира вследствие явной умственной неполноценности.
        - Туда нельзя! - утверждала миленькая креолка. Имя на бэджике: Синди. Ничего себе такая Синди: эх, расцеловать бы её всю, да обнимать до утра!.. А потом опять расцеловать, да так чтобы до вечера растягивать удовольствие. - Нельзя туда! Я вам говорю, нельзя туда!
        - Зайка, туда нужно! Меня ждут, у меня важная деловая встреча! - Акира давно заметил: на девушек подозрительно безотказно действует словосочетание «деловая встреча».
        Но! - не сегодня:
        - Вам надо успокоиться. Присядьте. - Хрупкая с виду бортпроводница лёгким движением руки швырнула лейтенанта Оду обратно в кресло. Парашютный ранец точно вошёл в паз.
        - Девушка! Что вы себе позволяете?!
        - Туда нельзя! Там опасно! Вас убьют! Или изнасилуют.
        Феникс оторопел от хамства и панибратства какой-то мелкой сошки из «Эйр Библ». Рукоприкладство опять же… Последний раз подобным образом с Акирой обращались в младшей группе детского сада: была, помнится, одна бебиситер, которая обожала макать детишек личиками в тарелки с горячей манной кашей… - в воспитательных, естественно, целях, как она потом оправдывалась в суде.
        В суде…
        - Что вы себе позволяете?! Я на вас в суд подам!!
        Похоже, времена изменились, и вместо «деловая встреча» следует соловьём хрипеть «в суд подам». Синди молча проводила Акиру к выходу.
        Наклейка над люком «Место для удара головой» - ха-ха, кое-кого прорезалось чувство юмора?
        А внизу ни единого намёка на посадочную площадку - только редкие огни костров, автомобильных прожекторов и всполохи дискотечных стробоскопов: вечеринка? праздник жизни? Вряд ли. Хотя…
        Акира улыбнулся бортпроводнице и вышел в пустоту.
        Парашют раскрылся, разметка внизу отсутствовала, а падать неизвестно куда - занятие малоприятное для ещё нестарого неженатого мужчины: можно повредить себе что-нибудь очень детородное.
        Потоки воздуха холодили лицо, над головой - купол. Феникс правил в тёмную зону, туда, где спокойней.
        Приземлился Акира на янэ одного из тысяч гаражей, судя по всему, не самого высокого яруса-кай: при свете луны удалось рассмотреть еще, как минимум, пять надстроек. Аккуратно свернул-собрал парашют в ранец - незачем мусорить: некрасиво, опять же не хочется производить плохое - первое! - впечатление на обитателей гетто.
        Лейтенант Ода спрыгнул на подъездную дорогу - амортизаторы российских десантных ботинок спасли ступни от ушибов: всё-таки от крыши гаража до асфальта четыре метра свободного полёта, ага - без дельтаплана и параплана. Акира даже не поддержал себя тепловым потоком - надо экономить силы, мало ли для чего они могут понадобиться.
        Н-да, а говорят, периметр Гаражей охраняют красные волки, кречеты и сколопендры. Вроде бы днём кречеты сверху наводят волков на нарушителей территориальных границ, а ночью коричневые кольчатые самки из отряда губоногих впрыскивают парализующий яд в тела контрабандистов и шпионов мэрии.
        Правда, есть и другие, не менее фантастические версии. Что, мол, никакие кречеты Гаражи не охраняют. Другое дело, модифицированные солнечные цапли! Ведь всем от мала до велика известно, какими злобными бывают эти бойцовские пташки. В поединке одна Eurypyga helias способна заклевать сразу двух страусов эму! И вообще, красными волками ниндзю-диверсанта не испугаешь, тут покрупнее зверь нужен, харизматичней - к примеру, средиземноморский тюлень-монах, или нечто непонятное, но со страшным названием, ага - как вам южноафриканский узкорот? Кстати, насчёт морей - вокруг Гаражей вырыт ров, наполненный солёной водицей, а в водице той обитает… - самый настоящий плиозавр (по иной народной версии - белокорый палтус), по спецзаказу выращенный на вражеской биотех-фабрике, и вообще…
        Тихо-тихо. Темно-темно. Огни костров, яркие прожектора периметра, и эпилепсия стробоскопов примерно на километр левее. Акира закурил, потушил спичку и - зачем мусорить? - спрятал в коробок. Почесал затылок - задумался.
        Легко Спирасу командовать в тёплом кабинете, а выполнять приказы в полевых условиях не так-то просто… - где прятаться, кого просить о помощи, как вообще общаться с аборигенами, особенно, если слышал великое множество легенд и баек о местном населении, кровожадном и нелюдимом, регулярно заказывающем жертвы Молоху и Ваал-Феору. Для данной субкультуры исследователи даже придумали специальный термин - «гаражная жизнь»…
        Многоярусные хранилища для ДВС-авто в Чёрных Сопках построили за много лет до Первой Войны. Потом, во время Нефтяного Кризиса, ДВС-авто практически исчезли из Вавилона - из-за безумной дороговизны топлива. И Гаражи опустели, и здесь поселились зооморфы. Через несколько лет, задолго до легализации наркотиков, безобидных зооморфов выжили колумбийцы, наладившие в Чёрных Сопках производство самого модернового драгса. А когда копы разогнали «ребят из Боготы», в Гаражи перекочевала вся шушера города Свободы, отбросы общества. Здесь нет Закона и нет Власти.
        Тихо. Темно.
        Акира смачно затянулся: одинокий светлячок сигареты.
        Голоса, сзади, из тишины-темноты - слишком рядом:
        - Огоньку не найдётся?
        - Табачком богаты?
        Ага, это, похоже, первый контакт с аборигенами… - Акира не успел обернуться: литой по руке бронзовый кастет-суко силиконовыми прокладками, не оставляющими на теле гематом, чмокнул феникса в затылок. И стало действительно очень-очень темно.
        И так же тихо.

24. СПИТФАЙР
        Сообщение отправлено, ноутбук валяется на диване, Ник Юсупович Спирас готовит плов. Нет, не подумайте, Спитфайр не голоден, он запросто обходится без пищи неделями, но! - ему нравился сам процесс. Пища - это жизнь.
        А быть живым приятно даже мертвецу.
        Да-да, мертвецу и то приятно - иллюзия полноценного существования, хе-хе.
        Дома Спитфайр позволяет себе расслабиться, дома он снимает «маску»: стиральным порошком Спитфайр смывает толстый слой грима, после чего отключает сеть голограмм, проецирующих на тело начальника пожарного депо естественный цвет кожи, мышцы и волосы.
        В квартире Спитфайра нет зеркал - Ник Юсупович терпеть не может своё отражение. Да уж, подчинённые таким уродливым Ника Юсуповича никогда не видели, однозначно. Да и не зачем молодым профессионалам знать, что их босс - воскресший мертвец?
        Плов. Спитфайр собрался приготовить плов. Та-ак, от чего танцевать будем? - красный неочищенный рис-девзира, курдючный жир, баранина, репчатый лук, жёлтая морковь, и специи: зира, кашныч, шафран, барбарис и базилик-райхон.
        Ник Юсупович промыл казан горячей водой и поставил на плиту - огонь на максимум.

…тушить пламя Спитфайру запретили доктора, мол, ресурс, скорее всего, исчерпался, и вы, молодой человек, реально рискуете остаться в небытии. Так что: бумажки, печати, связь с общественностью, приёмы в мэрии…
        Дымиться масло. Значит, можно ронять в казан нарезанный кольцами лук. И помешивать минут пять-десять - пока не образуется золотистая корочка.

…главврач профсоюзной поликлиники не единожды предупреждал феникса, что тот танцует на краю, что в любой момент имеет все шансы оступиться - сгореть и не воскреснуть… Ник Юсупович отшучивался, умолял доктора подписать обходной лист…
        Мясо - кубиками. Жарить на сильном огне. Добавить соломку-морковь. Залить всё это кипятком. Получится зирвак. Уже получился.

…Спирас уверял начальство, что он в норме, в полном порядке, а небольшие нервные срывы, неумение и нежелание ладить с коллегами и повышенная агрессивность - это ерунда, это временно, просто чёрная полоса, такой неудачный период в жизни. И начальство не увольняло Спираса, не лишало татуировок и звания: всё-таки у парня умерла жена, такое горе, да на руках остался маленький ребёнок - кроха-девочка, которая обязательно вырастет красоткой, сводящей с ума юных самураев. Уже выросла, уже сводит - одного такого поклонника Нику Юсуповичу сегодня довелось выручать: вытаскивать из дома и чуть ли не пинками заталкивать в канализацию Вавилона. Да-да, Спитфайр был женат, у него есть дочь, и…
        Две ложки соли, специи. Засыпать промытый в трёх водах рис. Добавить кипятку.
…десять лет назад он умер и не воскрес. Тело вернулось в мир, позабыв в небытие душу. Старейшины, Прорабы Профсоюза, нашли разлагающуюся плоть феникса ровно через три дня после пожара и серебряной пули с осиновым сердечником. Седенький врач, ковырнув ланцетом ухо, подписал свидетельство о смерти, а потом, после короткой беседы с одним из Прорабов, порвал бумагу на мелкие клочки и сжёг. Тигр бережет свою шкуру, человек - имя. Имя своё Ник Юсупович сохранил - а лучше бы шкуру, да, видать, не судьба…
        Уменьшить огонь и собрать рис шумовкой в центре казана, и накрыть тарелкой.

…трое суток молитвословий-норито и сложных ритуалов-мацури - лучше шаманы «Белого Ульгена» били в бубны, кушали мухоморы и плясали над трупом Спитфайра. И таки вернули в истекающее гноем тело заблудившуюся в небытие душу…
        Потушить огонь. Крышку не снимать, пусть казан постоит минут десять-пятнадцать. И только потом аккуратно перемешать шумовкой готовый плов, поднимая со дна мясо и морковь. Тщательно перемешать.

…душа вернулась - всхлипнуло тело, открылись глаза - и это было больно, очень больно. Шаманы бились в конвульсиях, роняя на палас хлопья пены, марая мебель экскрементами и глиной рисунков, нанесённых на искажённые лица. Спитфайр видел, как Прорабы закинули обессиливших шаманов на носилки и вынесли из квартиры. Профессионалы тайных мистерий отлично справились со своей задачей…
        Теперь выложить плов на ляган - широкое плоское блюдо, украшенное восточными орнаментами. Посыпать пищу богов зернами граната и горьким от перца салатом из тонко нарезанных помидоров и лука. И можно кушать - руками, ни в коем случае не вилками. И пить охлаждённую водку. Когда-то Спитфайр пил водку, сейчас он позволяет себе только пиво. И зелёный чай без сахара.

…мертвеца подняли, поставили на ноги. Мертвецу рассказали, что он умер, но ещё нужен Профсоюзу. Он должен жить. Не так, как раньше, но жить - передвигаться, говорить, курить и любить женщин. Он должен быть похож на человека, чёрт возьми! Прорабы вычистили тело Спитфайра от гнили, Прорабы воткнули в плоть Спитфайра голопроекторы, Прорабы намазали гримом синюшные конечности Спираса. Ему объяснили, что теперь он - Посредник. Теперь он - между мирами. Теперь он - Защитник. Когда-нибудь наступят Смутные Времена, и тогда Спитфайр спасёт Избранника, защитит того, кто прикроет собой Вавилон от Зла…
        Плов готов. Вкусный жирный плов. Спитфайр доволен, Спитфайр беспощадно вываливает содержимое казана в утилизатор.

…с дочерью пришлось расстаться. Мол, нервный срыв - слишком девочка похожа на покойницу-мать, доктора запретили видеться. Спирас понимал: так надо - незачем травмировать ребёнка. Юрико будет лучше с тёщей, женщиной суровой, но справедливой. Госпожа Хэйкэ зятя прокляла…
        Утилизатор натужно запыхтел, переваривая рис и баранину. Ник Юсупович открыл папку с документами: фотографии, справки, свидетельства, результаты многочисленных анализов. Безымянный ребёнок. Необычный мальчик, которого лейтенант Акира Ода вытащил из пожара. Сегодня пацан умер. Он должен был сгореть, но остался жив, а судьбу очень трудно обмануть - уж кому, как ни Спитфайру, об этом знать.
        Мальчик был ненастоящим - клон он и на Марсе клон, к тому же отвратительного качества - изначально нежизнеспособное существо, одноразовая игрушка с определённым набором свойств и опций: вместо мозгов - программа безусловных рефлексов и конкретные указания: куда пойти, что сделать.
        Кстати, о рефлексах - жевать и глотать пищу малыш не умел. Совсем! Мальчика сделали не для жизни, а для смерти - пацана задумали как шахида-камикадзе.
        Психосканеры «просветили» череп малыша и чётко сняли цель и задачу: поджёчь здание и сгореть самому. Здание-то он поджёг, а вот сам почему-то не сгорел - биоинженеры перестарались, создали слишком хорошего клона, клона, который способен контролировать пламя; просто какой-то лишняя запятая в программе запланированных мутаций.
        Но! - те, кто сотворил мальчика-поджигателя, ребята талантливые, несомненно.
        Утилизатор затих. Ник Юсупович Спирас наставил на плиту чайник. Кто-то - что-то? пощекотало череп Спитфайра. Автоматически врубилась голограмма, отвечающая за причёску. Виртуальные волосы Спитфайра зашевелились, по щекам его сбежали два крупных жука-скарабея. Спирас отложил папку с документами и аккуратно перенёс скарабеев на дубовую столешницу.
        Ник Юсупович забавлялся игрой с жуками: останавливал насекомых на бегу и переворачивал на чёрные спины палочками-хаси. Жукам это не нравилось - в знак протеста они поднимались на задние лапки. Ник Юсупович с умилением наблюдал, как солнечные насекомые кувыркались, вытаскивая из пустоты навозные шарики и опять теряя окатыши в небытие. Аллах велик, но как это похоже на судьбу Ника Юсуповича!.
        Папка, документы. Малыш помог на многое раскрыть «кошачьи глаза». Теперь Спитфайр знает, откуда ждать удара. Спитфайр, начальник пожарного депо N9/21, счастлив - сегодня он, наконец, узнал ЧТО случится и КОГДА это закончится.
        Жуки - потешные, красивые жуки.
        Хорошее настроение Спитфайра не испортили даже воспоминания о гибели маленького камикадзе. За трое суток клон сильно похудел, внутривенное кормление не помогло - мальчик умер от истощения. Спустя два часа кожа трупа истончилась, лопнули кровеносные сосуды, кости размякли, не скелет, а желе какое-то - всё тело мальчонки превратилось в вонючий студень. Белесую едкую массу санитары слили в утилизатор морга, туда же отправились и копии документации - единственный вариант заключения экспертов достался Спитфайру.
        Для ознакомления.

25. БУРУСЭРА
        В метро троица арендовала четырёхместный люкс-вагон. Расплачивался, понятно, якудза - откуда у молодых фениксов, ещё, небось, стажёров, лишняя наличность? Молодёжь и в общем вагоне неплохо себя чувствовала бы. А вот для якудзы толкаться с катаги - западло, свои не оценят, не положено.
        Госпожа Хэйкэ купила билет в средний класс. Скоренько забежала в вагон, плюхнулась в ближайшую свободную гель-камеру и закрыла крышку, изнутри наклацав на панели управления код станции назначения.
        Стравив радиоактивный пар, состав тронулся - натужно загудела турбина.
        Госпожа Хэйкэ отменила заказ, крышка, чмокнув уплотнениями, плавно откатилась в сторону. Вдова выбралась из камеры. Придерживаясь за поручни, прошла мимо ряда упакованных пассажиров - к порталу-сцепке вагонов.
        При переходе в первый класс требуется доплата - Кицунэ-годзэн пожертвовала метрополитену ещё парочку виртуальных купюр с банковского счёта.
        В первом классе всё то же, что и в среднем - те же гель-камеры, те же поручни, но с двумя отличиями: пассажирам предоставляются дополнительные услуги - гигиенические разъёмы (а вдруг в пути захочется пи-пи?) и виртуальные услуги. Госпожа Хэйкэ никогда не понимала смысла виртуалки: ну, скажите в чём радость жизни в придуманных мирах? Максимум, что могла себе позволить Кицунэ-годзэн, так это Конъюнктиву - специальные линзы, позволяющие видеть глазами чужого человека. Кто-то смотрит твоими глазами на мир, и ты смотришь сквозь чужие зрачки. Кому-то интересен быт Вавилона, а госпоже Хэйкэ нравилось наблюдать горные пейзажи, особенно заснеженный Тибет - госпожа Хэйкэ обожает лохматых яков, медленно бредущих по узким тропам. У внучки есть парочка конъюнктива-линз - подарок зятя, что ему пусто было.
        Из первого класса в арендованный люкс-вагон не пробраться - нет между ними портала. Надавив мизинцами на веки, Кицунэ-годзэн настроила особенное зрение; пощупала мочки - отладила микрофоны, встроенные в уши.
        Чёткая картинка - инфа поступает в мозг вдовы. Изображение и звук - сквозь металлопластиковые стены двух вагонов, сквозь теплоизоляцию и провода, сквозь оптоволокно и противорадиационные экраны.
        Ребятки сидят в кожаных креслах. Не развалились, а именно сидят - нет в фениксах обычной для всех профессионалов уверенности, нет ни миллиграмма вальяжности. Мальчики выслушивают нотации от якудзы, мальчики чувствуют себя виноватыми - смотрят в пол, застеленный бухарскими коврами. Пухленький якудза меряет шагами крохотный, по сравнению с общим, люкс-вагон. Система виброгасителей скрадывает тряску - в люксе, при желании, можно проводить операции по микрохирургии глаза, или, к примеру, по сращиванию нервов - есть гарантия, что лазерный скальпель не вильнёт при остановке состава.
        Госпожа Хэйкэ внимательно наблюдает за якудзой. Что-то в его движениях настораживает вдову. Ритм шагов. Отмашка руками. Задранный под определённым, точно выверенным углом подбородок. Бёдра. Якудза виляет бёдрами как какая-нибудь шлюшка-яриман из Красного квартала. Якудза преднамеренно оттопыривает дэмбу. Ему не хватает разве что буферов-оппай! - прилепите молочные железы на диафрагму, и будет вылитый транссексуал-извращенец! Уж слишком неправильные движения, не женские - пародия, но пародия преднамеренная, просчитанная до мелочей.
        Когда Кицунэ-годзэн была маленькой девочкой, в её подъезде жила девушка-бурусэра. Девушка зарабатывала тем, что продавала свои ношеные трусики в секс-шопы для фетишистов. Сейчас молодые фениксы напоминают госпоже Хэйкэ клиентов соседки-бурусэра - психи-рэйдзи, мать их, свихнувшихся на не стиранном женском белье. Чем вызвана ассоциация? - а тем, как напрягаются причандалы-тибу фениксов при взгляде на вытанцовывающего якудзу.
        - Масами?! - вопрошает толстячок, сладострастно изгибаясь; поясница его изламывается, пышка-якудза кувыркается назад и садится в поперечный шпагат. - Масами?!
        - Я! - дрожит профессионал, высокий увалень (его доброе бесхитростное лицо пугает госпожу Хэйкэ собачьей преданностью).
        - Хисока?! - облизывает губы толстячок, елозя промежностью о центральный шест-поручень вагона.
        - Я! - всхлипывает похожий на девушку красавчик-бисенен.
        И оба феникса - в унисон! - орут, надо понимать, от восхищении:
        - Кавайи! Кавайи!!
        Госпожу Хэйкэ передёргивает от омерзения. Извращенцы! Точно извращенцы! Хотя… Саа…
        Ритм шагов якудзы - маятник, метроном: чётко, плавно, ничего лишнего. Отлаженный механизм, программа без глюков, оптоволокно без сколов. Ритм. Ритм. Ритм.
        - Кавайи!!
        Отмашка руками - отбивка тактов, рифмоплётский размер, незатейливая, но въедливая мелодия - не хочешь, а напеваешь. А якудза дирижирует.
        - Кавайи!!
        Задранный подбородок?! - лидер обязан демонстрировать харизму!! - фас, профиль, три четверти. Играют скулы, блестят глаза, ровные ряды белоснежных резцов.
        - Кавайи!!
        Бёдра и дэмбу?! - намёк на гармоничный секс и звериные инстинкты, половое созревание и потерю ориентации. Дэмбу и бёдра?! - да, якудза не обернётся прекрасной девушкой, от одного вида которой в сердцах парней вспыхивает любовь, а неизмеримая нежность зашкаливает в красный сектор идиотизма и безумия. Да, ничего подобного не случится. Не имеет толстячок такой возможности. Не способен прикинуться даже изнывающей от течки ама, или одзёсама, в разгар наркотической оргии выставившей на всеобщее обозрение пушистый лобок. Нет, не беспокойтесь, между якудзой и трансформацией пятой категории нет ничего общего. Но! - толстячку под силу приворожить ребят, заставить их любить пышную плоть и подчиняться жирным телесам, обожаемым и прекрасным, единственным и неповторимым.
        Магия.
        Гипноз.
        Зло!!
        - Масами?!
        - Да, Дзиро-сан?! - высокий мощный феникс падает на колени, длинная чёлка его закрывает лицо, искажённое страданием и восхищением.
        - Масами, зачем ты затеял дуэль?!
        Похоже, разговор, начатый на ипподроме, не закончен.
        - Дзиро-сан, я… Я не мог терпеть!! Вы, Дзиро-сан, и он… - парень, названный якудзой Масами, кивает на сотоварища-феникса. - Вы… Ему больше!! внимания… ласки… Вы… И он!!.. А я?!..
        - Ты ревновал, Масами?! - Это не голос человека, это шелест обёрток от соевых батончиков, это змеиное шипение у обнажённой лодыжки, это скрежет боевого клинка по стеклу, обрамлённому рассохшейся оконной рамой. - Р-рь-рь-е-евь-н-но-а-вал-л?! Т-т-ы-ы?!
        - Да, сэнсэй… ревновал, сэнсэй… - и это тоже не голос, это песок, жёлтый горячий песок, это капля аквавиты в пустыне. - Да! Но не только! Я должен был пощупать! Проверить на что годятся Избранник и его Смерть! Я знаю, сэнсэй, я слишком много взял на себя, но…
        Якудза повисает на шесте вниз головой, удерживаясь ногами - на толстых ляжках, наверняка, отпечатаются гематомы. Кровь приливает к круглой голове пышки-якудзы, кровь плещется от щеки до щеки, эритроциты омывают чисто выбритые, вспухшие от напряжения виски.
        - Чего замолчал, тикусёмо?! Киитэ итэ кудасай! Ватаси-ва сэнсэй дэс! Аната-ва сэйто дэс! И никак иначе! Я приказал - вы сделали! Я хочу - вы выполняете! Я подумал - вы готовы служить! И никак иначе! Я сказал! Я!
        Фениксы торопливо, перебивая друг дружку, оправдываются, щебечут какую-то чушь. Очей на якудзу (как его? - Дзиро?) не поднимают - опасаются? не смеют?
        - А мальчик?! Клон?! Не проследили?! Почему он жив?! Почему не сгорел?! Вы должны были проследить, проконтролировать каждый его шаг, вы…
        - Так ведь мы… - опять в унисон, опять дрожат. От страха. Ибо Дзиро-якудза недоволен. Да что там, Дзиро-якудза в гневе. - Если в огонь, то опять на трое суток выключит, до воскрешения… К тому же, если без снайпера, то…
        - А девчонка?! Почему эта сучка до сих пор жива?! Почему кумо и они вернулись без её скальпа?! Я просил отрезать ей голову?! Я хотел посмотреть, какого цвета у неё глаза!! Её настоящие глаза под голограммами!! Я!!.. Вы!!
        Глаза?! Под голограммами?! Как у внучки, у Юрико… - вскинулась Кицунэ-годзэн и сильно-сильно дёрнула себя за уши - усилила звук до максимума. Теперь чужие голоса грохотали так, будто в её пустую голову впились одновременно десяток отбойных молотков. Вдова дважды моргнула - и картинка приобрела изумительную чёткость - на пределе возможностей линз: подробности, подробности и ещё раз подробности. Плюс акцент на мелочи, фиксация и запись изображения-звука в блок памяти, вживлённый в затылочную кость.
        - Дзиро-сан, вы же знаете…
        - ЧТО?!
        - Демоны неуправляемы, заклятья на них почти не действуют. Мы… - заикается худенький красавчик. - Вы нас учили, но мы… И кумо и они уверяют, что не могли убить хэнгэёкай. Вроде, девчонка - оборотень, своя! Мы пытались… мы…
        - Усо! Вы же ахо!! Бакаяро!! Как можно было всё испортить?!! Как?!! Обычная девчонка, трансформер-маркетолог, ходячая реклама!!
        Трансформер-маркетолог! Реклама! - госпожа Хэйкэ едва сдержалась, чтобы не прорубить боевым алмазно-титановым веером проход в люкс-вагон. И решить проблему раз и навсегда. Но… - если убрать людей, которые создают неприятности, это ещё не означает, что исчезнут и сами неприятности. Госпожа Хэйкэ заскрипела зубами. Сдержалась. Десять спиц складного веера-тэссэн вернулись в сумочку. Не время для трупов. Ждать. Смотреть, слушать и запоминать.
        - Мы… - оправданьям нет предела, степень вины неизмерима, Кицунэ-годзэн не удивится, если Дзиро-якудза предложит мальчишка смыть позор кровью: сэппуку, мои дорогие, только сэппуку реабилитирует вас в моих глазах.
        - Вы!! - рычит тигром Дзиро-якудза. За внешней неповоротливостью, под складками жира скрывается серьёзный боец, опасный и сильный.
        - Мы…
        - Вы должны убить девчонку. И найти Избранника. И убить. Но так, чтобы он не воскрес! - Внезапно Дзиро-якудза сползает с шеста, подходит к фениксам, на ходу сбрасывая с себя одежду, и, обнажённый, начинает надуваться. В прямом смысле слова. Он резко и глубоко дышит, и тело его округляется, как воздушный шар. Как глобус.
        Молодые профессионалы поднимаются с колен:
        - Да, Дзиро-сан! Да!
        - Масами?!
        - Я!
        - Хисока?!
        - Я!
        - Мальчики мои?!
        - Кавайи!! Кавайи!!
        Фениксы касаются руками живого шара, трогают, ласкают. Ритм. Новый ритм. Новые движения. Красные нити между сферой-якудзой и парнями. Нити? - верёвки, тросы. Не разорвать, нечего и пытаться, слишком поздно. Зло опутало сердца профессионалов, Зло пронзило насквозь почки, Зло сидит в печёнках и регулирует сфинктеры. Теперь госпожа Хэйкэ видит, что вместо фениксов остались лишь оболочки, наполненные осквернённым ливером.
        Зло.
        Зло.
        Зло.
        Да уж, госпожа Хэйкэ была права: дело дрянь. Не зря троица сразу привлекла внимание вдовы.
        Юрико, внучка. Помочь. Спасти.
        Вагон неимоверно трясёт - в первом классе не предусмотрены виброкомпенсаторы. Это же не люкс-вагон, здесь пассажиры наслаждаются прелестями путешествия в комфортабельных гель-камерах, пассажирам без разницы, что там снаружи, они затерялись иллюзиях виртуальных миров. Во-он тот зулус, небось, прогуливается по планете Чужих, он разглядывает гигантские пирамиды из пульсирующих человеческих сердец, пахнущих как пенка для бритья. Белокурая девочка-амазонка, наверняка, нежится в райских кущах - игриво трепыхается в запрещенных её сектой мужских объятьях, а потом, укусив красавца-брюнета за локоть, вырывается и в костюме
«бабочки» взмывает в поднебесье, она хохочет, она счастлива. Бесконечный садо-мазо-ад, кипящее масло, когти, раздирающие плоть, покрытую бурой шерстью - не чужды эротические фантазии и костлявому зооморфу-дикобразу, ассенизатору, расчищающему своими крепки иглами наслоения дряни в газовых трубопроводах; а ведь зооморф лишён половых признаков - рабочая лошадка, интим биоинженерами и техпроцессом не предусмотрен… Да мало ли кого и куда может завести тропа компьютерной реальности?
        Вагон неимоверно трясёт, но гель надёжно предохраняет тела от толчков и ударов. Надёжно. Предохраняет. Ничего ни с кем не случиться - будут живы, не помрут. Значит, можно устроить небольшую аварию в метрополитене. Резкий останов. Интересно, а как отреагируют виброкомпенсаторы люкс-вагона на резкий останов? Вдруг кое-кому сломает позвоночник о шест-поручень? Или размажет по стенам, увешанным рекламными плакатами и схемами маршрутов подземки.
        Кицунэ-годзэн не курит - вредная отвратительная привычка! - но зажигалка у неё имеется. Так, на всякий пожарный случай. П-по-а-жарр-ный, ага. Вот на такой, как сейчас.
        Зажигалку, кстати, госпоже Хэйкэ подарил зятёк. Мол, вот вам, мама, презент от меня. На добрую память. Госпожа Хэйэкэ подарок взяла, а вот память - извините.
        Металлический цилиндрик, колёсико, кремень. Огонь долго не берёт мягкий пластик полового покрытия. И не тронул бы вообще, если бы зажигалка была обычной. Но! - зятёк постарался, вложил в подарок часть своей силы-таланта, снабдил презент энергией профсоюзных татуировок.
        Первый пожар - а сколько их будет?! - на совести госпожи Хэйкэ. Она постаралась, она начала новую войну.

26. КРОКОДИЛ
        - Он?
        - Вроде, он. А может, и не он. Сильно вы его?
        - Как обычно.
        - Значит, крепкий парень. Раз живой ещё.
        Голоса. Рядом. Над Акирой. Чьи-то прокуренные хриплые голоса.
        Прокуренные…
        Курить…
        Сигарету просили, табачок… и огоньку… и… - а дальше темно, и тихо. Гоп-стоп? Не похоже.
        Лейтенант Ода открыл глаза, и яркий свет тут же заставил его зажмуриться. Под веками - боевой гопак - выкидывают коленца разноцветные круги и пятна: что с закрытыми глазами, что с открытыми - один хрен, ничего не видно.
        Тошнит.
        Феникса тошнит. Он с трудом перевернулся набок и… - ну, вы понимаете. Сотрясение мозга всё-таки. Иммунитет от ударов кастетами по черепу у Акиры пока не выработался - отсутствовали, ага, в организме антитела и прочая дребедень. Как-то всё недосуг было соответствующими прививками осквернить ягодицы - в профсоюзной поликлинике, ага, в кабинете N20.
        От воспоминаний Акире стало ещё хуже, и он… - да-да, опять - ну-у, если вы бывали на приёме у Надежды Джоновны Смит, то вы поймёте, что случилось - рефлекс! - с профессиональным пожарным на бетонном полу.
        В общем, Акиру в Гаражах приняли хорошо. Можно сказать, замечательно встретили гостя дорогого. Да, могли убить. Но ведь не убили. Да, могли определить в инвалиды на всю жизнь. Так ведь шевелится феникс и водки просит! А раз чего-то желает, то… И жить будет, и на ноги станет. Не сегодня, конечно. Завтра. Может быть.
        Повезло Акире - и-мейл, письмецо от Спитфайра дошло таки, адресат с посланием ознакомился, да вот незадача - оповестить население о визите инкогнито не успел. Потому и табачок, потому и закурить по темечку.
        - Водки дайте. Стакан. Два. - Наконец, Акира может безболезненно смотреть. Глаза привыкли свету. Да и прожектор от личика пожарного убрали. Похоже, мордаху феникса сравнивали с миниатюрной «паспортной» голограммой, которая до сих пор, активированная, болтается над грудью Акиры. Феникс смотрит на свою копию: ну, и рожа у вас, мил человек Акира Ода, профессионал пятой - высшей! - категории.
        - Водки? - Ехидно интересуется шошон-ивитем. Индейцы, они все ехидные. Циники все. Особенно те, что щеголяют головными уборами из перьев кынсы. Типа, охотник, типа сумею воробью со ста шагов в клюв плюнуть, а тот и не поморщиться, но замертво коготками асфальт почешет.
        - Водки? - Переспрашивает индеец. И улыбается, морду пергаментную морщиня - зубы жёлтые напоказ. Старейшина? Возможно. А на моноциклетной куртке у него цвета банды-фратрии Койота. А «койоты» - ребята солидные, с ними лучше без серьёзного повода не шутить. И без пулемёта «Дятел-47» в руках. С пятью запасными лентами-коробками.
        - Жалко? Водки?
        - Да нет, отчего же? Для бледнолицего «огненной воды» хоть бидончик, а завсегда нацедим. - Трясёт перьями шошон. - Гаррис, плесни гостю. Чуток.
        Чуток Акиру впечатлил. Чуток оказался искусно инкрустированным бизоньим рогом - по прикидкам феникса, объём данной ёмкости аккурат - в пропорции один к одному! - соответствовал пол-литровому эквиваленту. В общем, бутылка водки за раз в «чутке» поместилась.
        - Вам от Узбека привет. От Ника Юсуповича. - Акира шумно выдохнул и слизнул с губы последние капли. От желудка потянуло сквозняком приятного тепла.
        - Спасибо. И как он? Там, у вас?
        - Жив-здоров. - Осоловело осклабился Акира. - Закурить дайте, а? Хочется очень.
        - Жив, говоришь? Ха-ха, смешной ты малый, лейтенант Акира Ода. Смешной. Гаррис, дай ему табачку.
        А потом феникса оставили одного. Руки ему не развязали - а зачем? Ежели настоящий профи, то и сам от верёвок освободится, а на нет и гильотины нет. А что на бетонном полу валяется, та ведь феникс, а у фениксов душа горячая, как-нибудь тельце обогреет, спасёт от стужи и переохлаждения. Тем более летом. Тем более в подвале.
        Верёвки Акира, понятно, пережёг - как два мизинца о стеклопластик, запросто. Хотел сквозь стены плазмой пройти, огоньком в дверные щели просочиться, но передумал - только-только в Гаражах, с людьми нормально пообщался и не успел - и вот так вот сразу умничать? превосходство своё показывать? - излишне это, не по-людски, хе-хе.
        Сел в углу подвала и заснул, подогревая резервным теплом стены. Ой как, развело Акиру от водки, да и голова очень-очень болела…
        Проснулся, когда разбудили - по плечу похлопали. Шошон разбудил. Поздоровался за руку - крепкая у «койота» ладошка, мозолистая: захотел бы индеец Акире конечность испортить - враз бы сломал. И обжёгся бы, конечно, но… На то, что Акира
«развязался», шошон внимания не обратил - воспринял, как само собой разумеется.
        - Узбек просил тебя схоронить до поры, до времени. Так что ты за подвал не серчай - самое надёжное местечко: сканеры патрульных вертолётов не берут. Отлежался? Полегчало?
        - Полегчало, спасибо.
        Индеец вывел Акиру на поверхность. Н-да, глубоко феникса спрятали - знатные катакомбы, лестница - метров тридцать ступенек и перил, разделённых пятью порталами-воротами: надёжными, огнестойкими и герметичными - без щелей и зазоров. О-очень сомнительно, что Акира просочился бы сквозь все уровни защиты - тут не плазмой идти надо, а ядрами дейтерия и трития делиться - чтоб мало не показалось.
        А наверху - жизнь, буйство красок, ароматы жареного мяса, специй и коровьего навоза. Пёстрые куры пробегают под колёсами мотороллеров-вездеходов. На узких проспектах Гаражей выступают андеграунд-рок-группы, предлагая слушателям безумные помеси этнических мелодий и гитарно-диджейских запилов. Акира видит, как минимум, три гидропонные грядки, подвешенные над обросшими мхом чумами. На грядках - бананы и томаты, имбирь и петрушка. Есть в Гаражах и собственный храм Каодай, и маленький крематорий. В клетках, выставленных из окон жестяных хибар, ругаются огромные модифицированные попугаи-переводчики. То тут, то там пацанята-громкоговорители, разевая рты до ушей, зазывают клиентов в магазинчики, торгующие современным софтом и свиной вырезкой, копчёной рыбой и бамбуковыми татами, карманными генераторами и биомехами-степлерами. У громкоговорителей отличные лёгкие, каждый из этих ребят способен концентрированным воплем порвать барабанные перепонки роте бойцов в противокумулятивных касках - на расстоянии до двухсот метров. Мальчики-громкоговорители - настоящие профессионалы.
        Кстати, среди гаражников очень много профи. Акира немножко пообщался с трапперами - Гаррисом и Гитой. Гаррис, кстати, один из тех ребят, что встретили Акиру в Гаражах, именно от него у феникса заштопанный биоклеем рубец на черепе - гостинец, так сказать. Гаррис извинился и попросил Акиру зла не держать. Акира пообещал: нет проблем, со всеми бывает, и вообще спасибо, что удар не точный. Гаррис сказал: пожалуйста. На том и порешили. Это жизнь, ребята, с кем ни бывает.
        Гаррис познакомил Акиру с любимой женой Гитой: май бьютифул гёлфренд - так он представил низенькую девушку Акире. Правда, Акира не совсем уловил - жена она Гаррису или просто подружка-любовница. Но, похоже, парень абсолютно не придавал значения терминологии. Формулировки - не его конёк. Супруга до гроба, или суперперетрах-на-одну-ночь? - а не всё ли равно?
        - Познакомьтесь. Гита, это Акира. Акира, это Гита, моя жена, май бьютифул гёлфренд.
        - Очень приятно.
        - Очень.
        У молодожёнов общий семейный бизнес: ловушки и силки на любую живность - от тараканов до хомо сапиенсов. Не проблема. Заплатите - получите услугу. Молодожёны - трапперы, есть такая профессия. Оказывается, спецов их профиля обычно нанимают владельцы редких - очень дорогих! - экзотических животных, покинувших своих хозяев внезапно и на неопределённый срок. Только не надо банальностей о золотых клетках и журавлях в грозовых тучах - лучше послушать, о чём разговаривают профессионалы, хозяева своего слова и лучшие мастера дела.
        - Так и так, господа, нехорошо получилось - доця страдает без любимого крокодильчика Мурзика, вы уж помогите. - Похохатывая, начал очередную байку Гаррис, типичный янки - ковбой в широкополой шляпе, клетчатой рубашке, сапожищах со шпорами и поясом с двумя кобурами под электрошокеры. Кстати, разрешение на оружие прикреплено к кармашку рубашки, поближе к пачке «Мальборо». В общем, Гаррис - типичный обитатель прерий, пастух-бродяга.
        Акира задумчиво смотрит на пышную блондинистую шевелюру Гарриса - н-да, любой индеец отдал бы цистерну «огненной воды» за право оскальпировать этого бледнолицего. Интересно, почему шошон терпит рядом с собой Гарриса?
        Однако продолжение следует:
        - А я у него, у борова этого толстенного, спрашиваю: а большой ли у вас был крокодильчик?..
        - Да ты что? А он? - Задача Акиры предельна просто: регулярно задавать вопросы типа «да ты что?» и «шутишь?»
        - А он: что вы, совсем маленький, милый, ручной крокодильчик.
        - Шутишь? А ты?
        - А я: если можно подробней: фото, когда в последний раз видели, особые приметы, привычки, рацион.
        - А он?
        - Сначала фото принёс - отличную голограмму, динамическую. Я как глянул, так мне и поплохело. Аллигатор трёхметровый. Ручной, ага, милый. И девочка рядом, совсем цыпа - годков пять, не больше.
        - Н-да… - Акира быстро устал от «круглых глаз» и «неподдельного интереса». Но! - он здесь чужак, его сюда никто не звал, он сам пришёл, он попросил о помощи, а в гостеприимном вигваме тати не обнажают.
        - И я о том же. Папашку я, конечно, вызвездил по полной и в довесок присыпал, но Мурзика таки нашёл. И поймал в петельку! Вот в эту! - Гаррис демонстрирует Акире быструю трансформацию: ладонь превращается в широкую мясистую петлю, напрягшуюся мышцами и перевитую венами. - А у жёнушки моей другая специализация. Она потерявшихся мужиков в сети завлекает. Мразь, обычно, всякую - алиментщиков-сволочей, злостных неплатильщиков.
        - Завлекает?
        - Завлекает. Она, если хочет, очень даже умеет. - Ухмыляется Гаррис, сдвигая шляпу на затылок.
        Акира косится на Гиту, по самые пятки завёрнутую в сари. Невзрачная, ничем не примечательная «мышка» ослепительно улыбается и… - Акира понимает, что безумно хочет эту девушку, он обожает её редкие чёрные волосы, оптобечевой стянутые в хвостик, он желает обнять её, прижаться лицом к маленькой груди, нежно целовать худую шею…
        Гита качнула мальчишескими бёдрами и… - Акира кинулся к ней: сорвать сари, повалить наземь, раздвинуть ноги и войти - грубо, неистово!..
        И вдруг наваждение исчезло. Феникс покачнулся, но выстоял.
        Пот солёными струйками стекает по лицу и капает на плащ.
        - Что это… было?..
        - Небольшая демонстрашка. - Смеётся Гита.
        - Демон… страшка?.. - не понимает Акира.
        - Ага. Вот так я работаю - завлекаю.
        - Ты-ы?..
        - Да. Я. А кто ж ещё. Я же дипломированный инкуб.
        - Ты… ты умеешь?..
        - Умею. Пятая категория.
        - Со дэсу нээ… Чувствуется. Высший пилотаж!
        - Молодой человек, вы мне льстите! - кокетничает Гита. Акира не испытывает ни малейшего вожделения - значит, сейчас девушка не использует свой несравненный талант.
        - Это что! Она великолепно рисует граффити! Обалдеть! Стишки пишет - это у неё не отнимешь! Почитаешь такие рифмы - и всё, или в постель поскорее, или… Или я не знаю как! - Гаррис с обожанием смотрит на супругу.
        Да, это любовь.
        Любовь… Юрико… Акира так давно не звонил Юрико, и аккумулятор мобильника сел. Надо бы зарядить при первой же возможности.
        И тут дребезжит мобильник Гарриса. Гаррис отвечает:
        - Пока глухо. - И отрубается.
        - В последнее время у нас много заказов от ваших, от японцев. - Сообщает Гаррис, обнимая жену-гёлфренд за талию. - Вот жена сбежала, найти просит.
        - Да? - Акире всё равно, Акире наплевать на рогоносцев.

27. ДЗИРО-ЯКУДЗА
        Дзиро выпрыгнул из вертолёта метрах в трёх над посадочной площадкой. За весь полёт пилоты не проронили ни слова. Это плохой знак.
        Ряд низких деревьев - тополей и клёнов. За деревьями - усадьба: осевая симметрия в застройке, в центре - главный зал с выходом на юг. Дзиро Пузырю туда и надо - в главный зал, там его ждут, не дождутся.
        Надо пройти мимо ландшафтного сада, мимо пруда с островами, соединёнными мостиками, сквозь невидимые лучи сканеров, под прицелами охранных систем - и тогда можно увидеть покрытую кипарисовой корой крышу усадьбы.
        Крыша нависает над ступенями, ведущими в главный зал. Восток, запад и север - к залу открытыми переходами прилепились павильоны и пристройки. Дзиро спешно двигается мимо пруда, Дзиро краем взгляда замечает сооружённый прямо на воде павильон для музыкальных представлений. Дзиро испуган, Дзиро опаздывает. Он видит на груди красненькую точку - лазерный луч уткнулся аккурат в сердце и провожает Пузыря до колонн и веранды усадьбы.
        Дзиро останавливается у дверей.
        Болят обожженные руки. Кто бы мог подумать, что в метро случиться пожар? Это просто безумие - пожар в метро, из-за которого опаздываешь на встречу с Советом Директоров.
        Промежутки между колоннами закрыты решетчатыми панелями - это не к добру. Сегодня всё через одно место. То самое.
        Дзиро чувствует, как лазерная точка щупает затылок: бамс, и нет Дризо Токусацу - мозги расплескались-разлетелись, заляпали красивые резные двери - в любой момент: бамс!
        Дзиро разувается: кроссовки «Спаун» - обувь, конечно, очень удобная, к тому оснащённая системой очисти подошвы, но! - традиции, мать их! - войти в главный зал можно только босиком.
        И Дзиро входит.
        Деревянный пол устлан татами. На циновках - шёлковые, расшитые драконами подушки для сидения. И никакого интима - никаких занавесок и створчатых ширм, никаких бамбуковых экранов на перекладинах. Внутренне убранство зала всегда поражало Дзиро подчёркнутым аскетизмом: Будда, иметь столько денег, и не потратиться на паршивый голопроектор, который раскинул бы по углам виртуальные икебаны и картины из крестьянской жизни?! - это выше понимания Дзиро.
        Пузыря встречают напряжённой тишиной - Дзиро понимает, что уже лишился фаланги мизинца, без вариантов - при благоприятном раскладе юбицумэ ему обеспечено: мол, теперь ты, парниша, не сможешь так же твёрдо, как прежде, держать карты и меч.
        Фаланга - ерунда. А вот если Совету не понравятся новости Дзиро, то…
        Пузырь заставляет себя не думать о сэппуку. Это же языческий культ жертвоприношения презренных айнов. Дзюнси, «самоубийство»? - бред! В конце концов, Дзиро не самурай, Дзиро даже не потомственный якудза. «Будо сёсин-сю» - не его настольная книга. Пусть всякие Мисимы Юкио вспарывают себе животы, а мы… - а куда денешься, если начальство прикажет? Бежать? - Пузырь и сейчас ощущает лазерную метку на затылке. Бамс, да?
        Все здесь. Все-все-все. Сэнсо, война кланов давно в прошлом. Да здравствует перемирие-тэути.
        На татами чинно восседает наделённый самурайскими правами оябун, «управляющий рынками». На коленях у шефа покоятся два меча-досу; рядом с оябуном - вакагасира-заместитель, и сайко комон, старший советник, и со-хомбутё, глава штаб-квартиры, а ещё - фуку-хомбутё, помощник шефа.

…драгс, или сябу-наркотики…
        Лучшие люди. Элита Вавилона. Братки-кёдай.

…номия, нелегальное букмекерство на ипподроме…
        Также в главном зале присутствуют пятеро кумитё, за каждым из которых стоит до двух тысяч «подотчётных штыков». Пузырь удивлён - зачем столько народа? - они бы ещё с собой своих секретарей и кайкэй-бухгалтеров притащили… Вместе с
«быками»-гурэнтай.

…сима, или попросту рэкет…
        Кстати, насчёт «быков». Дзиро мажет взглядом по рядам бригадиров-сятэй. Уж этих-то точно не следовало приглашать на серьёзное сборище.

…киритори, выбивание долгов…
        Даже одна «старшая сестрёнка» присутствует, а точнее - женушка одного из кумитё, отдыхающего нынче на нарах.

…юсури, банальный шантаж…
        Сливки и седьмая вода на киселе клана Ямагути-гуми, перебазировавшегося в Вавилон из Кобе, опустевшего после американских термоядерных бомбардировок. Последователи и потомки Кодамы Ёсио, шпиона и члена ультранационалистической группировки, контр-адмирала и советника премьер-министра - ТОГО САМОГО Кодамы Ёсио. Также здесь, в главном зале собрались родственники самого известного якудзы всех времён и народов - Китано Такэси.

…незаконная торговля современным композитным оружием-тяка…
        Золотые и попроще даймоны. Короткие стрижки, чёрные костюмы, чёрные галстуки и аккуратные белые рубашки. Глаза скрывают темные очки.
        Взгляды.
        Лазерные точки.
        Бумс!
        Бумс-бумс!
        Дзиро почему-то вспоминает обряд сакадзуки: Дзиро принимали в клан простенько, без вывертов и новшеств. Согласно старинному ритуалу и заплесневевшей традиции Пузырь выпил с шефом сакэ - из одной чашечки. Мол, отныне оябун и молодой, но напористый гурэнтай - есть одна семья, отец и сын, старший и младший братишки.
        Бумс-бумс!
        Дзиро кланяется, Дзиро собирается подробно доложить начальству-камбу о приготовлениях, о том, что МОЖНО НАЧИНАТЬ. О том что, продажные сацу не смогли задержать Избранника, и стажёры-фениксы не сумели убить Избранника в пожаре Дзиро сообщать не собирается. А зачем? К тому же, Дзиро промолчит о неудачах наёмника-синоби, который не осилил подорвать начальника пожарного депо N9/21 и погиб при контакте с Избранником.
        Зато Дзиро готов поведать об успехах в Инкубаторах. Но Дзиро не успевает даже рот открыть - его перебивает сам оябун:
        - Молчи. Действуй.
        Дзиро Токусацу ещё раз кланяется и уходит.
        Он молчит. Он действует.
        Он знает: теперь за ним будут неотрывно следит тэпподама, киллеры-камикадзе. И ни приведи Будда, Дзиро облажаться.
        Бумс-бумс!

28. ТАМАГОЧИ
        Поверхность. Улица. Суета.
        Пожарные-любители толпятся у красных машин. Ребята явно не в курсе, чем им заняться: то ли рукава растягивать, то ли за огнетушители хвататься.
        Толпа, быдло.
        Дилетанты!
        Искоса поглядывая на это дезорганизованное столпотворения, госпожа Хэйкэ умывается минералкой - испачкала копотью лицо, теперь приводит себя в порядок. Воду госпожа Хэйэкэ купила в ближайшем от голограммы "М" ларьке. Хорошая вода, холодная. Чуток солёная, с пузырьками.
        На госпожу Хэйкэ не обращают внимания, как будто не она выбралась из норы метро, как будто не она выскочила из горящего состава, как будто не у неё в руках ТА САМАЯ зажигалка.
        Любители решают важные проблемы, любители собрались у громадной буквы "М" и голосуют за то, чтобы спуститься вниз, в пожар. Или против того, чтобы спускаться вниз, в огонь и пламя.
        За.
        Почти единогласно. Надо же, чудеса случаются…
        Пожарные довольны, смеются, похлопывают друг дружку по узким плечам и заплывшим жирком хребтам: мы такие молодцы, мы команда, мы настоящие мужики, от нас пахнет пеплом и потом, наши женщины регулярно обеспечены оргазмом - два раза в неделю и по праздникам.
        В сумочке госпожи Хэйкэ пищит-ругается тамагочи. Электронно-пластмассовый уродец требует пожрать - нашёл, Великая Мать, время. И ведь не отцепится. Надо накормить. Иначе будет не только ПИЩАТЬ-ругаться, но и матом КРЫТЬ-ругаться. А госпожа Хэйкэ терпеть не может, когда её любименький Гочик использует ненормативную лексику.
        Ибо это неправильно, нехорошо.
        Роботы не должны вести себя как люди.
        В сумочке госпожи Хэйэк есть специальный кармашек, в котором хранится корм для тамагочи. Обычно это пакетик ржаных сухариков со вкусом копчёной сёмги. Но сегодня там почему-то рисовые чипсы с ароматом дымка.
        Странно, да?
        Кицунэ-годзэн раскрывает сумочку, и писк усиливается. Прохожие оборачивается: кто это там мучает маленького тамагочи? Оборачиваются даже пожарные, дебаты внезапно прерваны - есть дела важнее, чем пожар и жертвы - ведь у кого-то кричит тамагочи!
        - Гочик, любименький, успокойся, мой мальчик, - госпожа Хэйкэ кормит жёлтого, как цыплёнок, уродца чипсами. Уродец жадно чавкает, он действительно сильно проголодался. Он потерял много энергии на охлаждение наносхем - в пожаре, признаться, было жарковата: госпожа Хэйэкэ тоже вспотела. Гочик испуган. Он мягкий и тёплый. Как цыплёнок. Собственно, Гочик и сделан на основе цыплёнка.
        Обычная технология. Дешёвая штамповка местной птицефабрика. Окорочка - это вкусно и питательно, но ведь есть такое понятие как «прогресс». Берём курицу и вставляем ей в анус вентилятор. Что получится? Правильно, курица с вентилятором в анусе. То есть полнейшая ерунда. А вот если взять яйцо куриное, сорт первый, да перепрошить его гены соответствующим биософтом, пошептать над скорлупой правильные заклинания, а потом дождаться второго поколения наземных соколов, а потом опять перепрошить и пошептать… В пятом поколении получаются довольно-таки забавные особи. Без вентилятора в анусе, но с биокристаллическим мониторчиком вместо головы. И с зубастым наружным желудком. Встроенные микрофоны обязательны - покупателям нравятся тамагочи, которые различают голоса и, особенно, манеру речи хозяина/хозяйки.
        Госпожа Хэйэкэ тоже обожает подобные штучки-дрючки:
        - Гочик? Гочик, любименький, теперь ты доволен?
        Ещё бы. Целый пакет чипсов сожрать за один присест - она ещё спрашивает!
        Но это всё лирика. Присказка. Почти виртуальная реальность: карибские пляжи и яки, бредущие по заснеженным склонам.
        А в реале?
        Госпожа Хэйэкэ выбралась из пылающего вагона. Она это умеет - выбираться, это её второй талант, можно сказать, хобби. Если уж вдова единственная, кто уцелел после ликвидации всех участников проекта «Мэкэникэл Файт», то из метро она и подавно выскочит. Ни один синоби её не остановит - особенно, если Юрико в опасности. Особенно, если над родным Вавилоном скопились багровые тучи Зла.
        Красные нити, тросы и трубы.
        Лирика. Опять лирика.
        - Извините, вы не разменяете сто евро? - Совсем мальчик, лет восьми. Выбритый пробор в чёрно-фиолетовых волосах, висок обезображен разъёмом под… Госпожа Хэйэкэ в последний раз видела такие разъёмы много лет назад - у детишек-шахидов, тех, что должны были сбивать собой бомбардировщики союзников. Эта дырка в черепе - под нейроприёмник, передающий команды с земли.
        - Нет. Мелочи не держу. - Поначалу Кицунэ-годзэн приняла мальчишку за обычного карлика-геронтофила, желающего пообщаться с бабулькой-красотулькой в интиме свечек и постельных принадлежностей. Но разъём…
        Клон.
        Боевой клон.
        Мальчик-шахид. Пушечное мясо.
        Их специально выращивали худенькими и низкого роста - чтобы весу никакого, и, соответственно, чтоб воздушные шары были меньшего размера - и дешевле, и менее заметны. И кормить таких клонов не накладно - у них отсутствовал глотательный рефлекс, они попросту не умели кушать на рефлекторном уровне.
        - Извините. - Малыш, похабно подмигнув Кицунэ-годзэн, неторопливо двинул по улице. Остановился у напоминающего сигаретную пачку ларька, купил дешёвой вони без фильтра. Подкурил. И - дальше, дальше - кроссовками по асфальту. Скрылся за углом здания типографии «Сагиб»: визитки, офсет, недорого…
        Геронтофил? Всё-таки?
        Госпоже Хэйкэ хотелось бы в это поверить. Но разъём. Разъём. Разъём!
        Что-то клонов развелось… Свободно по улицам разгуливают! И куда смотрят сёгуны?! почему не контролируют популяцию?! или надвигается внешняя угроза?!
        Красные нити. Тросы. Трубы.
        И мальчики-шахиды, самоубийцы, восставшие из ада?!
        Невинные жертвы на нейроуправлении. Одноразовые солдаты Вавилона. Они не могли выжить хотя бы потому, что изначально предназначались для героической гибели. Иначе - они дохли от голодной смерти.
        Мимо госпожи Хэйэкэ на великолепных першеронах проскакала группа амазонок-сектанток. Девушки, хохоча, перекидывали друг дружке баскетбольный мяч-биомех. Мяч недовольно кривился и пытался ухватиться зубами за дамские пальцы, унифицированные под пилки для ногтей и держатели для тюбиков губной помады.
        Госпожа Хэйкэ выкинула пустую бутылку из-под минералки в уличный утилизатор. Ярко вспыхнула надпись: «Спасибо! Мусор на асфальте - не наш стиль!» Госпожа Хэйкэ решила проверить комплектность амуниции: сумочка в наличии, одежда испачкана и кое-где прогорела, но дряблой задницей светить не придётся - уже хорошо. Портмоне потеряла - надо было привакуумировать к ладони. Все эти треволнения, стрессы…
        Юрико. Девочка. Внучка. Но! - ехать в больницу с пустыми руками глупо. Неразумно. Мало ли что там ожидает вдову. Возможно, её уже разыскивает полиция. Наверняка нановидеокамеры, неприметно напылённые в закутках вагонов, зафиксировали мельчайшие - улыбки, гримасы, искру от кремня - подробности поджога и последовавшего пожара. А сейчас копы-досин просматривают запись, где надо - укрупняют, чистят, убирают тени и моделируют трёхмерку. И вводят оцифрованный портрет преступницы в базу данных, и - о-ля-ля! - получите распечатку с жизнеописанием буйно помешанной старушенции-пенсионерки, которая, вместо того, чтобы лузгать семена подсолнечника на силиконовой лавочке у портала-подъезда, совершает диверсии и терракты.
        Пожар в метро! - кто бы мог подумать?! - тёща начальника феникс-депо N9/21 подкидывает зятю работы! Семейный подряд! Поджигательница и пожарный в одной упряжке! Госпожа Хэйкэ явственно представляет подобные статейки в утренних вавилонских газетёнках насыщенно-жёлтого цвета.
        Диверсии и терракты. Н-да, в больницу однозначно нельзя. Домой тоже. Но домой надо. И в больницу тоже. Вопрос: что делать?
        Если не знаешь, куда податься, просто сделай шаг вперёд. Хороший принцип, госпожа Хэйэкэ всегда ему следовала. Она подошла к бровке и подняла руку. Через минуту возле Кицунэ-годзэн притормозил невзрачный «фиат-уно». А ещё каких-то лет тридцать назад госпожа Хэйкэ тут же стопанула бы пару-тройку лимузинов, и водители спорили бы между собой за право подвезти красотку-ниппон.
        - Подвезти? - открылась дверца. За рулём доктор Джино. Старина Джино, у которого вместо пальцев - ланцеты. Вместо ушей - стетоскопы. Такая специализация. Общественное разделение труда.
        - Если вас не затруднит, - улыбается Кицунэ-годзэн. - Но у меня совершенно нет с собой денег. Представляете, потеряла кошелёк.
        - Какие деньги, что вы?! Я не беру у красивых женщин ни евро!
        Вдова в салоне «фиата». Н-да, в тесноте, но не в обиде.
        - Однако это не лимузин. Совсем даже не лимузин.
        - Совершенно верно, уважаемая Кицунэ-годзэн. Это не машина, это нарушение Прав Человека.
        Домой. Допотопный комп-навигатор ДВС-авто доктора Джино высветил карту города. Госпожа Хэйкэ ткнула стиком в голубенький сектор, обозначающий район Оока Сёхай. На экране - крупнее - знакомые улицы. Стиком выделить нужную. Опять увеличение. Теперь выделить сиреневый прямоугольничек-дом.
        - Сюда, пожалуйста. Улица Акутагавы Рюноскэ, корпус-крепость N147.
        Чихнул движок, чёрные клубы дыма из выхлопной трубы.
        Госпожа Хэйкэ не видела, как у громадной буквы-голограммы "М" приземлился белый спортивный вертолёт производства «Мицубиси Моторс». И уж тем более госпожа Хэйкэ не видела, как на борт вертолёта поднялся толстячок-якудза.
        Кицунэ-годзэн спешила домой.
        Нельзя ехать в больницу с пустыми руками.

29. ИЗБРАННОЕ
        От щедрот Акире выделили отдельную «квартирку». Шошон сказал:
        - Обживайся.
        Акира сказал:
        - Спасибо.
        Затоптанный и потёртый половичок с едва читаемой надписью «Добро пожаловать!». Феникс весьма формально вытирает левый каблук о «Добро», правый - о «пожаловать!» Скрипят петли тяжёлой металлической двери. Автоматически включается свет. Феникс входит.
        Стены гаража изнутри утеплены матрасами. Самыми обычными постельными матрасами с пушистым силиконовым наполнителем. К матрасам пришиты лоскуты шёлка, кусочки винилискожи, носовые платки, фартуки, манишки и детские платьица. Акира заметил пару дорогих - ручной работы! - рушников. И всё эти тряпочки соединены между собой разноцветной леской, серебристыми и ржавыми цепочками, нитками-мулине, шпагатом и полосками папиросной бумаги, изрисованной иероглифами и латинскими буквами.
        Пол - осколки стекла. Равномерный слой. Здесь и битые лобовухи дорогих ДВС-авто, и перегоревшие неоновые лампы, и витрины мелких магазинчиков, уничтоженных очередным восстанием зооморфов. Кое-где из крошева торчат горлышки пивных бутылок. В общем, Акира не разувается, обувь за порогом не оставляет.
        То тут, то там на битом стекле валяются книги и мягкие поролоновые игрушки. Акира пнул носком ботинка пегого медвежонка, сжимающего атрофированными когтями стилизованное сердечко с надписью «I love you». Акира поднял ближайшую книгу - ага, раритетное издание одного из первых аниме-романов на русском языке. Дорогая вещь. И вот так запросто валяется на полу, на осколках?..
        Осматриваясь, феникс баллончиком напылил динамики в углах комнаты, прямо на матрасы и тряпочки. Система наведения плеера зафиксировала координаты наномебран. Акира через спутник вошёл на один из многочисленных музыкальных сайтов, адреса которых неизменно болтаются в папке «Избранное» операционки квадропроигрывателя.
        Сегодня - сейчас! - фениксу хотелось чего-нибудь нежного, спокойного, может даже романтичного: чтоб с чётким ритмом сдвоённой барабанной установки, рёвом трёх электрогитар, диджейскими панк-домыслами и неокислотными вариациями, чтоб вокал перемежался с дезерским рычанием и страстным шёпотом возбуждённой самочки-зооморфа. В общем, у Акиры странные представления о романтической музыке.
        Лёг на матрас.
        Закрыл глаза - в потемках и собачий помет не пачкает, хе-хе.
        Вспышка. Память.

…ты всё ближе и ближе подступаешь к огню…

…вспыхивают волосы, вспыхивает кончик сигареты, по-прежнему зажатой в губах… лучший вкус во рту, приятный осадок в лёгких…

…блаженство…

…осознание собственной необходимости и полноценности…

…сигаретный фильтр плавится в обожжённых губах, горит одежда… ..голод…

…утолить голод…

…тогда, возможно, и сумеешь…
        Вспышка.

…подчинить пожар…
        Вспышка. Вспышка. Сверла впиваются в обезжиренные ацетоном виски!

…аппендицит, копчик, пару рёбер, гланды…

…точка перехода, Хвост Саламандры, Крылья Феникса…

…ты выжег весь - весь! - южный блок девятого уровня, испепелив кухонные уголки, трельяжи и отдел парфюмерии… испепелил, не поморщился… но ведь разок попробовать можно… компенсировать моральные убытки…
        Вспышка. Память. Память!!

…движение, трепет, боль…

…закрыл «глаза», тебе не нравится смотреть на извивающихся в пламени людей, людей, которых ты сейчас сжига-а… ..ешь…

…тела. Вкусные, жирные и костлявые, мужские и женские, взрослые, старые и детские… ного тел… много…

…люди…

…плоть…

…ты никогда не утолял голод, и уж тем более не ел человечину…

…ты!!..
        Вспышка.
        Память.
        Акира Ода, феникс пятой категории, настоящий профессионал по призванию и рождения, офицер пожарных войск Вавилона… - СЖЁГ ЛЮДЕЙ!!
        Сжёг!!!
        Сожрал и не подавился.
        Акира вспомнил. Вспомнил всё. И ему стало плохо.
«Вина феникса, убившего погорельца ничуть не меньше, того, кто предал Вольный Город Вавилон. Близкие друзья опального феникса, члены его семьи - даже самые дальние родственники - должны быть уничтожены, разрублены на куски до корней и волокон. Вина феникса только поднявшего руку-огонь на погорельца, даже если он не убил его, является точно такой же».

30. ТРИО
        Джамал не может найти себе места. Он мечется по квартире. Свет галогеновой люстры неимоверно раздражает профессионала.
        Длинные волосы Джамала биоклеем стянуты в пучок у затылка - потом, конечно, придётся побриться налысо, зато сейчас причёска очень даже аккуратная, не растреплется.
        Пятицветные пряди, согласно последней мужской моде, сверкают фиолетово-бардовым и розовым, «металликом» и «мокрым асфальтом». Так уж получилось, снайпер сегодня покрасился, почтил своим присутствием парикмахерскую «Snow Crash», ту, что выделяется белизной портиков на фоне серого песчаника профсоюзной поликлиники. Джамал, так получилось, забегал в больничку насчёт погутарить по душам с одним скверным докторишкой, ага. Чтоб тот без стеснения - быстро, сука, а не то башку прострелю! - выписал рецепт на какое-нибудь сильнодействующее снотворное.
        А на выходе из больнички, вежливо уложив пятнистых охранников мордами в пол, уже, можно сказать, на ступеньках-самоскатах Джамалу вдруг подумалось: «А почему бы мне и не зайти в парикмахерскую „Snow Crash“: как бы побриться и вообще изменить имидж? Тем более рядом и рукой подать?»
        Джамал спрятал ствол в бедро, в имплантант-кобуру - и зашёл. Решения он всегда принимал очень быстро.
        Оказалось, что парикмахерская принадлежит Чужому, и работают в ней Чужие: Чужие стригут, Чужие укладывают, Чужие подносят опасную бритву к твоему кадыку. Джамал хотел, было, уйти, а потом… - да, какого хрена?! - сел в кресло, пристегнул ремни, послушно проглотил три голубеньких таблетки обезболивающего и, потея от страха, приготовился к изменению причёсочного имиджа.
        Причёсочный имидж - это всё, поверьте, это основа отношений. Люди - любители, профессионалы - смотрят на твою причёску и принимают тебя не по одёжке - что вы?! - а укладке, по завивке и пробору. Это естественно, это нормально, такова жизнь. Не расчешешься, не пожнёшь. Кто рано бигуди достаёт, тому Будда даёт.

…и Сильвия говорила: постригись, на кого ты стал похож. Так и говорила: на кого…
        Чужой копался в волосах Джамала, а ствол «глока» упирался инопленетнику в мягкое зелёное пузо, прикрытое игривой маечкой салатного цвета. Джамал смутно представлял, где у похожего одновременно на кальмара и лося пришельца расположены жизненно важные органы, поэтому ткнул пистолетом наугад.
        И вот теперь у Джамала новый причёсочный имидж. Теперь Джамал забаррикадировался в квартире и ладошкой ласкает любимый дзиттэ-тэппо. Снайперу нравиться трогать крышку над полкой, снайперу нравится, что его дорогой антиквариат всегда заряжен и готов к стрельбе.
        Символ Мира, да? Мира, м-мать, не разделённого на профессионалов и любителей?!
        А вот взять это символ да приставить к виску, и… - мир-дружба-жвачка - пускай уроды-патологоанатомы ковыряются в осколках костей, разбираясь, где мозжечок, а где гипофиз. Пациент скорее мёртв, чем жив. Интересно, а пациент перед смертью потел? Да?! Что вы говорите?! Это хорошо, это замечательно, это просто, м-мать, великолепно!
        Инкубаторы?! Ну, почему Инкубаторы?!.. - Джамалу Судзуки, снайперу пятой категории, безумно хочется курить. Господин Судзуки в ярости, ему больно - на глазах комки вонючей слизи и толстые катаракты, ему срочно нужно кого-нибудь убить - в ближайшие несколько часов - иначе зрение может и не восстановится. Есть такое понятие как «точка возврата» - Джамал где-то рядом.
        Курить?! Профи сдерживается - он выбрасывает зажигалку в форточку, он прячет дзиттэ-тэппо в сейф. Он одевается. Он звонит трапперу, которого нанял позавчера в баре «Олимп»:
        - Йо! Как? По моему вопросу? Новости есть? - как бы беззаботно спрашивает Джамал. Через трубку трудно рассмотреть желваки, натянувшие кожу на скулах. Кожа вот-вот лопнет. В трубку не увидеть щёлочки-глазки.
        - И вам здравствуйте. Пока глухо. - Голос наёмника-траппера. Чёрти где, на другом конце Вавилона, кто-то заливисто смеётся. Кому-то, м-мать-перемать, весело.
        - Глухо?.. Ну-у… если что, сразу звони. Сразу.

«Глок» активируется в руке - отпечатки пальцев и приятное тепло подключения: умнопластик анализирует температуру окружающей среды и температуру тела стрелка - и подогревает/охлаждает поверхность пистолета до комфортного оптимума. Эргономика. Вот почему «глок» так приятно держать-щупать.
        Та-ак, а теперь, когда проверен феромоновый пароль, можно и нужно загнать патрон в ствол - тоже понадобится, ой, как понадобится. Пули, конечно, серебряные, а сердечники, понятно, осиновые. Да, дорого - если за свой счёт. Но у профессиональных снайперов очень немаленькая зарплата. А у Джамала нет детей. От Джамала ушла жена. И на что ему, извините, тратить аванс? В смысле, на кого?
        Бандольеры с магазинами под куртку - наверняка пригодятся. Если берёшь с собой пистолет и уж тем более если загоняешь патрон в ствол, то! - парочка бандольер с десятком магазинов в кармашках не помешают. Особенно, если учесть, что кое-кто отправляется в Инкубаторы. На прогулку. Проведать кое-кого. Навестить, так сказать, и поговорить, и выяснить отношения - от и до, почему и где, и с кем. И, возможно, давай начнём сначала.
        И вообще…
        Джамал соскучился. Ему нужна законная супруга. Ведь кто-то должен стирать его носки, кто-то должен готовить ему ужин. Без кого-то слишком одиноко в постели.
        Сильвия, наверно, это любовь, милая.
***
        Позвонить… Предупредить Акиру… - Юрико едва не плачет. И бабушка куда-то пропала. Заходил доктор Джино, сказал, что оба-сан звонила, интересовалась здоровьем любимой внучки.
        Пару часов назад рядом с поликлиникой стреляли, в пристройку-парикмахерскую приезжала полиция. А сейчас за окном темно. Пальчики листают меню телефона. И ещё раз вызов - может, хоть сейчас повезёт: подрагивает анимашка-колокольчик на экране трубки - и всё, и никак, абонент вне зоны, не отвечает.
        Не отвечает!!..
        Плохо. Очень плохо. Хуже некуда.
        Апатия. Авитаминоз - креатива нету!..
        Телевизор мечет рекламу как бисер перед скаковыми носорогами. Новости: пожар в метро; подростки-пуэрториканцы обстреляли из сарбаканов патрульную танкетку; после продолжительной болезни скончалась гетера Таис Галустян - профессионалка была зверски убита в своей квартире на проспекте Трёх Звёзд, ведётся следствие; поразительно, но свидетели, как один, утверждают, что подозреваемый в преступлении очень похож на боевого клона-камикадзе времён Первой Войны…
        Надоело торчать в палате. Четыре стены, дверь закрыта. На крики и стук охрана не реагирует. Юрико паршиво. Нет, битвы с демонами не при чём. Просто Юрико нужно работать, её профессиональный организм требует контактных телефонов, навязших в голосовых связках, и слоганов, пропечатанных фосфорицирующей краской на пупке. Юрико трясёт от желания рассказать народу Вавилона о качественно-крылатых сорокаслойных прокладках, втягивающих до пятидесяти литров жидкости с переменной плотностью: девушки, не проходите мимо, до Нового года значительные скидки для больных раком груди. Вы болеете раком груди? О, вам просто необходимо воспользоваться нашими скидками! Вы не болеете раком груди? Жаль! Очень жаль! Но! - до Нового года ещё немало времени, и возможно вам повезёт…
        О, Великая Мать Аматэрасу, как же Юрико соскучилась по своей точке у метро и нажористым клиентам-эстетам! Как она истосковалась по ламинированию растяжек и прогулкам меж щитами статических наружек, по щекотке миниатюрных пиктур на животе и масштабным корпоративным пи-ар кампаниям-"групповухам". Самое время «окучивать лужайки» - сезон начинается! - у риэлтеров опять «щёки краснеют».
        За дверью резкие голоса. Так не говорят, так отдают приказы. Так снимают пижаму и кваркают от восторга.
        А потом гаснет свет. И больше не включается.
        Без электричества так неуютно.
***
        Ник Юсупович Спирас, мертвец на полной ставке, забавляется игрой с жуками-скарабеями: прерванный бег и чёрные спины. Палочки-хаси испачканы ядовитой дрянью из жвал насекомых - когда жуки раздражаются и готовы на всё, лишь бы отомстить обидчику, они встают на задние лапки и кусают - впрыскивают под кожу модифицированный трупный яд. А если учесть, что скарабеи у Спитфайра не совсем обычные, то…

…от укуса любимого жука Ника Юсуповича простой смертный умирает секунд за пятнадцать - в страшных корчах и мучениях. Слава Будде, не так уж часто скарабеям доводилось убивать людей. Обычно Ник Юсупович сдерживает своих ручных питомцев, обычно он способен управлять хитиновыми синоби. Если надо успокоить разбушевавшихся жуков-убийц, Ник Юсупович читает усыпляющую мантру - и тогда скарабеи застывают на бегу, прилипнув к окатышам навоза, нашпигованные наномелинитом. И тогда Спитфайр берёт широкие чёрные тела и возвращает их в гнёзда - в дыры-проломы черепа, Спитфайр осторожно укладывает опасных scarabaeus в гниль мозга, законсервированного мощными заклинаниями реаниматоров-шаманов.
        Из мёртвого мозга Спитфайра жуки и черпают трупный яд и перерабатывают его в своих крохотных желудочках, закачивая жвала смертельной отравой.

«Каждое яблоко мечтает найти своего Ньютона. И набить ему шишку» - обугленные дыры-слова на поверхности столешницы. Типичная шутка - не людская, профессиональная: у любителей совсем иной склад чувства юмора. От делать нечего Спитфайр концентрирует жар в кончике указательного пальца. Лёгкое напряжение - и сантиметров на десять ниже «яблока» дымиться новая хохма: «Саламандра любит кипяток. Она мочится кипятком. Саламандра зверь крутой». Ник Юсупович ещё хотел добавить что-то насчёт «яиц очень не всмятку» той же рептилии, но передумал - и так сойдёт.
        Н-да, сутки расслабленного умиления, хитиновых кувырков и навозных шариков из пустоты не проходят даром. Спитфайра клинит, он безнадёжно мёртв и отчётливо понимает это. Давно пора успокоиться, отдать тело огню, душу - предкам. Давно…
…пора.
        Папка с документами исчезла в урчащем утилизаторе. Был клон, да сплыл - и следа не осталось. Жалко малыша, жалко, но - кому как предназначено, кому как по судьбе нарисовано. Зато теперь Спитфайр точно знает, откуда ждать удара и от кого.
        Тросы-трубы.
        Красное Зло.
        Беспокойство одолевает мёртвую плоть профессионала, жажда крови бередит душу феникса, давным-давно исчерпавшего ресурс. Спифтайр в ярости - он бессилен изменить расписание фатума: ту-ту, чух-чух, слышите? Если вы опоздали на поезд, то это не ваш поезд…
        Жуки - потешные, красивые жуки. Уже сутки Ник Юсупович Спирас мучит скарабеев.
        Тишину кухни изничтожает бравурный марш. Спитфайр всегда любил марши - и до, и особенно после смерти. Подходящую мелодию для мобильника нашёл в Сети.
        - Где он? Что с ним? - Трубка мягко липнет присоской к уху, повисает. У Спитфайра два жука, и две палочки-хаси - и рук тоже не пять, телефон держать нечем. - Ну?
        - Он сбежал. Ему было видение. - Голос из мембраны. Страх. Раскаяние. Смирение и готовность понести любое наказание.
        - Он вспомнил?
        - Да.
        - Я же просил… - шепчет Спитфайр, хаси падают на пол, освобождённые скарабеи медленно взбираются по рукавам Ника Юсуповича. Прячутся в черепе мертвеца. - Просил…
        Кишки бизонов, сушёные скальпы, маисовые лепёшки у костра. В трубке звучит голос одного из шаманов, воскресивших Ника Юсуповича. Это глупый старик из племени шошон-ивитем. У старика есть погребок с «огненной водой» и моноциклетная куртка с цветами фратрии Койота. Старик много пьёт. Пожалуй, слишком много.
        - Я виноват, я приму кару, я готов понести любое наказание, я… сеппуку… - Индеец ненавидит телефоны. В телефонах обитают духи, они захватывают в плен голоса людей, а иногда полностью перевирают разговор. Индеец ненавидит телефоны. Другое дело Интернет…
        - О чём ты, брат, какая кара и никаких самурайских заскоков. Не о том думаешь… Пошли Гарриса и Гиту, пусть найдут Избранника. Пусть вернут его в Гаражи, пусть спеленают, если будет брыкаться. Они это умеют.
        - Да, Узбек. Умеют. Они уже в пути. Они рыщут. Они найдут мальчишку.
        - Хорошо. Смутные Времена наступают, да, Мудрый Койот? Зло зашевелилось, выползло из преисподней.
        - Да, Узбек.
        Отбой.
        Трубка вся также висит, растягивая непрочную резину уха.
        Где может быть Избранник? Куда выведет его тропа судьбы? - Спитфайр разбрасывает по столешнице старые засаленные карты. Комбинации-символы, символы-комбинации…
        ЯЙЦО.
        ПТЕНЕЦ.
        СМЕРТЬ.
        Инкубаторы?! Надо помочь парнишке! Выручить из беды! - вспыхивают татуировки, усиленные шаманами «Белого Ульгена». Вещи - комбинезон, шлем, трубка с кисетом - догоняют Ника Юсуповича в воздухе.
        Позади - звон разбитого стекла.
        Внизу - полста этажей и асфальт.

31. ГРАФФИТИ
        Пока автопилот «фиата-уно» пробирается сквозь джунгли светофоров по тропам проезжей части, оба-сан и доктор Джино беседуют о том, о сём. О непомерно возросших ценах на нефть и опий-сырец, о ресторанчиках Чужих в центре Вавилона и пандемии неоСПИДа в Юго-Восточной Азии, о бальзамировании фараонов гудроном и кассией и вкусовых качествах филе карликового кенгуру с шампиньонами под ананасовым соусом. Джино переводит разговор на тему сербского террора и предстоящих выборах мэра. Кицунэ-годзэн политикой не интересуется, она спрашивает мнение Джино о новинках калифорнийских нанооружейных заводов. В общем, о том, о сём они беседуют, наслаждаются общением и пониманием, довольны друг другом, им так хочется, чтобы дорога не кончалась, чтоб разговор длился вечно.
        У них взаимная симпатия.
        Госпожа Хэйэкэ нервничает, когда мимо «фиата» грохочут траками полицейские
«Те-Ке». Госпожа Хэйкэ переживает за Юрико и надеется, что доктору незаметны её волнения.
        И Кицунэ-годзэн, и Джино одновременно замечают незамысловатое граффити, испачкавшее рифмованной текстовкой торец старинной девятиэтажки. Чуть ниже узора - бронзовая табличка «Памятник архитектуры. Охраняется законом».
        Джино даже цитирует вслух:
        "Встану сталью - красно-оргазмной
        Пальмой встану - цельно-печальной
        А ты в платьице звёздно-венечном
        Расцелуешь мою оконечность"
        Кицунэ-годзэн смеётся. А потом…

…страсть накатывает внезапно, мощно, перекрывая дыхание - госпожа Хэйэкэ только и успевает, что моргнуть линзами: проверяет - а не зло ли это? а не красного ли цвета её ощущения?
        Магия?
        Да, пожалуй. Но хорошая, тёплая. Добрая.
        И любовь.
        И нет сил сдерживаться. Очень своевременно темнеют стёкла «фиата». Госпожа Хэйкэ целует доктора Джино в губы. Доктор Джино - настоящий мачо, племенной жеребец, обладатель нефритового стебля и тысяч добродетелей. Госпожа Хэйэкэ ласкает героя-любовника, его мускулистое тело, его… - ага, те самые органы. Она!!..
        Как в юности, как много лет назад, как миллион лет назад, как…
        Сидения так легко падают, фиксируясь в горизонтальном положении. Ритм. Ритм. Ритм. Влажно там, где засуха, казалось, уничтожила последние родники сотню лет назад, миллион лет назад.
        Стёкла светлеют. ДВС-авто останавливается. Указатель на доме: «Улица имени Акутагавы Рюноскэ, 147». Приехали. Гаснет курсор-указатель бортового компьютера. - Поднимитесь? Со мной? - игриво спрашивает Кицунэ-годзэн. Ей хочется ритма. Ещё. И ещё. И ещё, и опять ещё! - Подниметесь?
        - А как же! Конечно! - чешет стетоскопы доктор Джино. Сексуально чешет. Очень-очень сексуально.
        Они - вместе, за руку, обнявшись. Скоростной лифт швыряет престарелую парочку на сорок восьмой этаж. Есть! Стоп машина! Квартира 302/48. Код замка
«Лисичка5478пробел47профи».
        - Прошу!
        - Спасибо! - Джино смешно развязывает шнурки пальцами-ланцетами. Очень смешно развязывает, очень-очень. Госпоже Хэйкэ хочется помочь доктору развязать шнурки и раздеться. Да-да, раздеться и…
        Но! - прежде всего, дело, а уж потом…
        Так-с, не забыть бы мобильный телефон Юрико - сиреневый такой, с полимер-титановым корпусом, он обычно валяется на тумбочке возле анабиозника внучки, во второй комнате от тясицу. И надо бы покормить Степашку. И взять кое-что необходимое. Очень-очень нужное - кто ж без пары-тройки автоматов навещает больную? И без десятка-другого гранат? Огнемёт тоже не помешает. И пяток автоматических гранатомётов АГР-107 «Месса»…
        Госпожа Хэйкэ обозревает содержимое кладовки. А в кладовке у госпожи Хэйкэ есть на что посмотреть. Огнестрельные игрушки и пневматические, яды для стрел и арбалетные болты, пластиковые сарбаканы и финские ножи, несколько десятков не распечатанных упаковок с сюрикенами и длиннющий нодати в чехле-хикихада.
        Госпожа Хэйкэ внимательно присматривается к подвешенному на бамбуковых распорках доспеху о-ёрой. Может, переодеться?
        Вдова самурая снимает с ореховой подставки маслянисто-чёрный «мини-узи» - это для Юрико. «Ингрем» - для более опытной воительницы. Госпожа Хэйкэ открывает огромный металлический шкаф: на полках - ряды магазинов для сотен типов оружия. Надо основательно запастись патронами. Вот только Джино-проказник, прекрасный принц-кугё… - подкрался сзади, обнимает-целует. Вторая молодость?
        Или третья?
        А впрочем, какая разница?!

32. БИОМЕХ
        Тогда. Давно. Акира говорил, ругался и намекал: «Мама, он же биомех!!! Мама, очнись!! Биомех!!» Она спокойно смотрела в ультрамарин дорогих контактных линз сына, совсем недавно подключённых к Всеобщей Конъюнктиве. Смотрела - и улыбалась. А сейчас… - вот она, мама, напротив. Ей осталось четыре месяца - «до звонка».
        - Привет. - Акира прижимает чёрный силикон трубки к горячему покрасневшему уху. Сигарету в губы: где спички?.. куда подевались любимые стеклянные спички? с фарфоровыми головками?..
        По ту сторону бронегель-стекла госпожа Ода-Иванова, смешно наморщив лоб, поджатыми губами и взглядом намекает на пришпиленную к серой стене картонку «Не курить».
        - Привет, мама.
        - Здравствуй, сынок.
        - Как ты? Здоровье нормально? - Акира укладывает табачно-каннабисную палочку в ядовитую прозелень гроб-пачки и хоронит потенциальный дым во внутреннем кармане пиджака: «если Джа хочет, то Джа хлопочет»… ага, не судьба, надо понимать. - Как ты? Как жизнь?
        - Вполне. Не жалуюсь, не жалею. - Привычный ответ на привычный вопрос. Помолчала и добавила: - Ни о чём не жалею.
        - Это хорошо.
        - Да, неплохо.
        Будда, ну почему с мамой всегда так тяжело разговаривать?! Она же выдавливает слова - цедит, отмерено, щепотку - экономит? Чтоб идиоту-муженьку больше досталось? - небось, за четыре года и потрепаться нормально не успели - в тиши уютной двухместной камеры: комфортабельные нары, ватерклозет-джакузи, великолепные завтраки и милый обслуживающий персонал. А роскошь, понимаете ли, отвлекает от главного - от теплоты человеческого общения: вот, к примеру, сервируют вам к обеду деликатесную баланду, и вы кушаете - неторопливо, обстоятельно, а когда я ем, я глух и нем - опаньки, и не поговоришь по душам, не обсудишь чувственную дрожь в пятой точке и положение на фронтах Венеры. За четыре года не всё, ага, друг дружке поведать успели, а слов ой как мало осталось - запас, простите, ограничен, надо беречь - так что ты, сынуля, в пролёте, скатертью логины…
        - Мама, почему…
        - Что почему?
        - Да так… не обращай.
        Акира всё понимает, и мама понимает, и чувствует его вымученное понимание, и… Ну, в общем, типичный замкнутый круг. Глупый такой и тупой, куда ни ткни - и причины нет, и следствие окончено, и суд состоялся. Два года лишения гражданства недочеловеку-муженьку припаяли - на предплечье личным номером выжгли: колония умеренного режима, Ново-Западный сектор Вавилона; хорошо хоть, не в крио-казематы Холодной Горы определили.
        Два года без конфискации - и не просто так, но за дело.
        Потому как дурак.
        Потому как начальство облаивать себе дороже, особенно если работаешь на Конденсаторе - и твой босс-любитель запросто может повернуть незаметный, но такой важный рычажок по полделения…
        Пачка в кармане - ядовито-зелёная. Будда, как хочется курить!!.. Феникс давится сгустками крови - кашель.
        - …не обращай. Чего у вас нового? Как настроение?
        - Нового ничего. Настроение отличное.
        Тогда. Давно. Акира говорил, ругался и намекал. Без толку: смотрела и через силу напрягала личико улыбкой, будто доводы сына не более чем лепет абсолютно больного трудоголика.
        Лепет.
        Трудоголика.
        - А я вот на работе, мама… Много работы… Понимаешь, завалили выше крыши. Сезон: лето, очаги то тут, то там. Любители не успевают рукава разматывать. Нам, мне и ребятам из районной управы, приходится. Мотаемся по городу как угорелые. И на область выезжаем - к периметру, и так. Сезон огненных штормов, мама. Воздушная конвергенция, конвекционные потоки. На пятнадцати метрах в секунду любители просто не справляются. Ничто не помогает, ни пятитонные водосливы Ми-26Т, ни альбумин, ни карналлит. И тогда, приходим мы - фениксы, мама, элита.
        - Да-да. - Она кивает. Для виду изображает интерес к проблемам Акиры. Зачем изображает? Привычка?
        Если в дорогой мамочке не осталось ничего родственного к сыночку, если любви ласки в ней ни на понюшку драгса, если… Зачем? Ну, вот зачем мучить друг друга?! Акиру откровенно напрягают эти визиты, но мама настояла - категорически! - она добавила себе и мужу лишних полгода отсидки, обязав судебных приставов к исполнению её Конституционного Права на Единство Семьи. В тюрягу Акира не захотел, но от посещений «добропожаловать»-заведения отвертеться не удалось. Приставы работают на уровне, в смысле, категория и специфика деятельности «мордоворотов в законе» наверняка подразумевает солидный ясак в закрома Профсоюза. И соевое молочко за вредность. Помниться, года два назад Акира решил «забыть» об очередном визите. И таки забыл: глобально хлебнул сакэ, добавил кумыса и заполировал ванильное экстази-мороженое «Даосским светлым». Что ещё? - ага, ну и познакомился в чеченском кафешантане «Гаски джалеш» с настоящей туркменской леди из ПТУ N15. Зачем? - а для совместного общения о сравнительных характеристиках методик дыхания в Агни-йоге и кё-кусинкай. В общем, забыл о визите. Напрочь. Заобщался, поигрывая
прекрасной гурии на чондырке. Характеристики, хе-хе, они, знаете ли, способствует поднятию… э-э… в общем, способствует… Ненавязчиво, с намёком, томно, эротично: а не помыться ли нам в баньке, дорогая Гюльчатай?.. А значит: стопануть рикшу, и домчаться до ближайшей термы. И…

…явились приставы, чтоб их, хамы невоспитанные: даже не поздоровались. И выдернули разомлевшего от изысканных ласк Акиру из парилки. Сволочи! - не дали девочку дотрогать, поволокли на свиданку к матери в чём мать родила.
        Закон!
        Единство Семьи!
        Конституционное право!
        Больше Акира не «забывал». Раз в две недели, в воскресенье - как штык АКМа: всегда готов - резать пупки, колоть лёд, жестяные банки с тушёнкой вспарывать.
        На этот раз Акира явился раньше срока - Закон это не запрещает, наоборот - милости просим, не желаете ли присоединится? Пятнистый охранник скользнул взглядом по лицу Акиры и кивнул, мол, проходи, парень, чего стоишь. Акиру тут отлично знают, не впервой в гости заявляется. И пропуск смотреть не надо, свой хлопец.
        Похоже, ориентировку на Акиру охранник не видел, портрет не изучал, особые приметы не запомнил. И хорошо, и замечательно - значит, задержание до выяснения, наручники и наножники, а также ректальный досмотр временно отменяются.
        Акире нужно повидать маму. После всего, что произошло, после всего, что он вспомнил… Он больше не профессионал, он хуже любителя, он…

…тела… вкусные, жирные и костлявые, мужские и женские, взрослые, старые и детские… много…
        Вырваться из Гаражей оказалось делом не особо сложным. Хотя Акира подозревал, что Спитфайр не просто так определил опального подчинённого под надзор и на поселение к индейцу-шошону.
        Что задумал Ник Юсупович? зачем ему надо было выручать Акиру? почему он спас убийцу-лейтенанта от трибунала?
        Метит в мэры?
        Собирается подать заявку на вступление в Совет Сёгунов?
        И?! А?! Как вступительный взнос планирует преподнести сильным мира сего свихнувшегося профессионала-феникса, поправшего икрами цеховые статуты?!

…вкусные, жирные… много…
        Слишком много вопросов и совсем нет ответов. Несомненно: Спитфайр знал, что Акира воскреснет раньше положенного срока, и в ожог-похмелье будет согласен на всё, лишь бы его оставили в покое - потому, особо не сопротивляясь, лейтенантик и полез в канализацию. Несомненно: Акира нужен Спитфайру для каких-то тёмных делишек-махинаций. Или?..

…или не нужен? Ведь в подземелье Акиру пытался убить демон глубин?! А что если демона подослал Спитфайр?!
        В любом случае: Гаражи есть ловушка. Это охраняемая тюрьма с тысячей надзирателей и единственным преступником. Правда, феникс не довелось увидеть красных волков и сколопендр, а в небе кречетов было ничуть не больше, чем над даунтауном. О модифицированных цаплях ни Гаррис, ни Гита ничего и никогда не слышали - а ведь трапперы много лет прожили в Гаражах! Средиземноморские тюлени-монахи? южноафриканские узкороты? - даже не смешно. Ров вокруг Гаражей? Плиозавр и белокорый палтус? - всё легенда, всё сказка.

…аппендицит, копчик, пару рёбер, гланды…
        В общем, ушёл Акира спокойно и мирно. Никто не пытался его удержать. Было раннее утро, костры догорали, то тут, то там прямо на асфальте, подстелив под обнажённые тела надувные матрасы, спали в обнимку преимущественно разнополые парочки всевозможных национальностей и рас. Акира чуть не наступил на худющего австралийца, храпящего на пышногрудой китаянке.

…движение, трепет, боль…
        Выбраться на трассу, поймать попутку-пневмокар - не проблема.
        Доехать до ближайшей станции маршрутных дирижаблей. Выстоять очередь в кассу. Купить билет. И через пол-Вавилона, болтаясь между небоскрёбами-лоу, сладко закемарить в маршрутном вагончике дирижабля «Enola Gay» компании «Эйр Библ». А потом проснуться и разглядывать сверху оленьи тропы якутского гетто, и опять закемарить, и… Неправильно дёргается плечо. Левое. Похоже, Акиру разбудили - Ваша остановка, шановный панэ, счастливого пути. Спасибо, - феникс выходит в предусмотрительно - сервис! - открытую дверцу: холодный ветер в лицо. Акира падает. Парашют раскрывается. Перебирая стропы, Акира приземляется согласно разметке посадочной площадки. Билет на контроле сдаёт высокому блондину-зулусу, мелкой сошке из Министерства Общественного Транспорта: счастливого пути, большой белый господин. Спасибо, - Акира пристраивается к очереди, вползающей в холл Госпрома. Лифт на крышу. Крыша: дорогие ресторанчики, парочка пенхаусов, гольфклуб, бассейн олимпийского резерва и пункт проката дельтапланов. Можно? прокатиться? - всегда пожалуйста! Мне одноместный «Bock's Car», и чтоб плоскости с нормально натяжкой, а то в
прошлый раз попал в болтанку как раз над градирнями Четвёртого Энергоблока - еле вытянул. Что? пункт прибытия? - да, как обычно: Ново-Западная зона умеренного режима. У меня там мама. И ПАПА. Я в гости, хе-хе, очень-очень спешу. И?.. - шлёп-шлёп-печати, шелест бумаги - менеджер прокатного пункта, типичный сиу-дакота в шёлковой фуфайке, поправляет орлиные когти ожерелья и невозмутимо улыбается: канэшна, да-а-рагой.
        И так - каждые две недели.
        На этот раз - раньше срока. Закон не запрещает, наоборот - милости просим, не желаете ли присоединится?
        Не желаем. - …фениксы, мама, элита. Мы же народ, свободное общество Вавилона спасаем от неосторожного обращения с огнём! Мама, ты не представляешь как это, когда ресницы заворачиваются кверху и обугливаются. Копоть, мама, копоть!.. - Акиру несёт, слова пшикают, как пена из огнетушителя: до конца, до пустоты, до последней капли. - И пот, сначала всегда пот - и горячая рубашка липнет, не отодрать, и тлеет плащ в подмышках. И судорогой сводит косые мышцы живота - первый, самый нежный позыв голода. И ты падаешь на колени, и чуток отпускает, и голод, мама! И гарь, и пепел, и обожжённые щёки!
        Не слушает. Отвернулась.
        Не интересно.
        Свои дела, свои проблемы.
        - Мама, а передачи мои… Передают?
        - Да. Спасибо.
        - А может, надо что-нибудь? Покушать может? Дим сум горяченькие? Самсу?! Мама, ты так любишь самсу! Давай, я принесу в следующий раз самсу! Или чебуреки?..
        - Не стоит. Спасибо.
        Она отказалась от сына, когда сын нарушил целостность Семьи. Основное Положение Демографических Статутов вольного города Вавилона всегда было священно для неё:
«Семья есть: один муж, одна жена, один ребёнок. Вместе. Едины». Она даже пыталась сомкнуть вас в локальную сеть, она называла это «одна душа - три тела». Она хотела, чтобы ячейка общества сохраняла полное соответствие мыслеобразов и ощущений. Юрий Петрович, её муж и новый отец Акиры, категорически воспротивился. Мама «шутку» не оценила - плакала даже, в ванной. Акира же отчима очень понял. Да и как не понять? Кто такой Юрий Петрович? Прежде всего, гражданин. А до? гражданства? Правильно, биомех «от джингла до бенса». Специально обработанный кусок людской плоти. Кусок вора, убийцы или растлителя грудных младенцев. Ампутированный согласно приговору суда орган - вот что такое биомех: функциональный огрызок. Асоциальному элементу делают пункцию мозга и вправляют
«умную» вытяжку отрезанному органу. Сложная технология: клетки головного мозга в качестве биопроцессора. Ведущие шаманы агентства «Белый Ульген» телепатически связывают преступника с биомехом, отбывающим наказание вместо «хозяина»: все ощущения биомеханизма - боль, страх, дискомфорт - транслируются преступнику. Постоянно. Круглосуточно: биомехи не спят. Ощущать себя половичком, о который и в жару и в холод вытирают ноги… И мало того, чувствовать то, что не может воспринимать твой передатчик - унижение, ненависть, злобу и бессилие… Потом, спустя срок, указанный в постановлении суда, биомеханизм трансформируют обратно, например, в ногу и возвращают законному владельцу. Если владелец не против. Чаще именно против - зачем кому-то нужна нога, обладающая зачатками интеллекта? У которой имеется собственное мнение по поводу того, куда поставить стопу: на бордюр или на бровку, шагать шире или вообще объявить перерыв посреди перекрёстка. Бывшие осуждённые предпочитают протезы - меньше проблем. Некоторые, шутки ради, платят клонофермам корпорации «Деус-Самсунг» - и специалисты-генетики выращивают из возвратных
ушных раковин и простат полноценные людские организмы, обладающие половыми признаками и безусловными рефлексами. Потом стандартная процедура ускоренного гипнообучения и торжественное присвоение гражданства. Законом не запрещается, даже наоборот.
        Интересно, кем был донор Юрия Николаевича? Кем был сам Юрий Николаевич? - компостером в трамвае или писсуаром в общественной уборной?..
        - Что там на воле? Какая погода? - Вот это маму действительно интересует.
        - Нормально, Солнышко, праздник недавно был - уамабуши. Весело, тихо-мирно.
        Последовать за недоделком-мужем, примерить чип слежения, спрятаться за лазерной колючей проволокой? - мама воспринимала это как данность, как само собой разумеется, иначе и быть не может. Да, каждый член семьи, скрашивающий одиночество осуждённого, увеличивает срок искупления на количество лет, присуждённого
«виновнику торжества». Два года? - пардон-простите, сударыня, с Вами, милейшая, четыре годка. Таков Закон. Суровый и справедливый. А если бы Акира согласился сохранить Единство Тройки, то полноценной ячейке общества пришлось бы «сидеть» шесть лет. На суде Акира выкрикнул категорическое нет, от маминого взгляда убегая по Конъюнктиве за тысячи километров - в бешеные зрачки ямайского растаманы… не переубедила, не заставила… - нет!!
        Был ещё вариант - биомех из биомеха - но надо ли говорить, что Юрий Николаевич отказался. Наотрез. Выделить кусок себя, часть своих мышц, кожи, нервов на поругание в качестве бессловесного «козла отпущения»? - да у Юрия Николаевича истерика случилась от такого предложения Акиры.
        - А ещё что? Там? Снаружи? - похоже, маме действительно любопытно.
        - Да всё как обычно. Война на Венере; цены на нефть и опий-сырец опять подскочили; русские в очередной раз грозятся аннексировать Вавилон; американцы обещают русским вкрутить фитилей с термоядерными боеголовками; китайцы, как и сто лет назад, готовят Великое Переселение на Марс… Всё как всегда, всё по старому. Разве что популяция кынсы в этом году непомерно увеличилась. Умные ребята из Содружества Сибирских Народов новую породу вывели. А эти пташки модифицированные плодятся аналогично кроликам и гадят где попало, в основном на прохожих, ДВС-авто и пневмокары. Мэрия деньги выделила, говорят солидную сумму, и что? - полицейские снайперы просто не успевают отстреливать новые выводки, мне Джамал говорил.
        - Кынсы?
        - Кынсы.
        - Это такие симпатичные, беленькие?
        - Да, такие грязные, крылья перепончатые, и ещё от них воняет неимоверно. Уродцы редкостные.
        - А чего ж их тогда разводят?
        - Так ведь национальный сибирский монстр. Согласно Биллю о Правах Нацбольшинств ребята из Содружества могут себе позволить два биосимвола-тотема. Кынсы - один. А второй… - к Новому Году грозятся мамонтов воспроизвести. В натуральную величину.
        - Мамонтов? - Мама заметно оживилась. - А ты говорил, новостей никаких нет. К Новому Году? Мы уже выйдем тогда, хорошо…
        Родителям осталось чуть меньше четырёх месяцев. Наверняка Юрий Петрович грезит о свободе и прохладном саперави из хрустальных бокалов, о котлетах по-киевски и прогулках по тенистым пальмовым аллеям… А мама мечтает о культпоходах в пекинскую оперу - как же, как же, она давно не наслаждалась пьесой «Когда краснели листья ликвадатора формозского», совершенно заслуженно отмеченной премией имени Цао Юя.
        Чуть меньше четырёх месяцев…
        - Мама?
        - Что?
        Перед лицом Акиры вспухает игриво розовенькая голограмма «Свидание окончено». Электрический разряд режет бедро сквозь кожу штанины - подъём!
        - До свидания, мама.
        - Счастливо, сынок.
        Это будет сюрприз, Акира так решил.
        О-очень тяжело жить, осознавая, что самый близкий, самый родной человек сердится на тебя. Сюрприз. Будет. К тому же, Акире надо отдохнуть, полечиться бездельем - в профсоюзной поликлинике седенький врач так и сказал: «Молодой человек, вы работаете фениксом? Почётная профессия. Да-да, почётная. Так вот, молодой человек, у вас совершенно запушенный трудоголизм. В последней стадии». И добавил: «Вам нужно помириться с Семьёй, молодой человек», - подытожил приём доктор. И добавил:
«И очень нужно отдохнуть. Если хотите остаться человеком».
        Зарплата, плюс сверхурочные, плюс премии - Акира Ода запросто может позволить себе нанять парочку хороших сетевых адвокатов. За юрист-модератором тоже дело не станет. Пересмотреть условия лишения свободы? Назначить повторное слушание? Бить кулаком в грудь перед веб-камерой и рисовать в прокурорском чате бесконечные смайлики?
        Запросто!
        Сегодня утром, перед тем как покинуть Гаражи, Акира с помощью мобильника вошёл в Сеть оформил все необходимые документы.
        Это будет сюрприз, мама, приятный, очень приятный сюрприз. Подожди, мама, чуть меньше четырёх месяцев - подожди. И целых два года семья проведёт вместе. Только мама, её муж и сынок. В одной камере.
        Акира отдохнёт, залечит обострившуюся хворобу, мама простит его, и он, наконец, поладит с отчимом, с настоящим сильным и добрым ПАПОЙ. И однажды, от избытка чувств на серой вертикали тюремной стены Акира нацарапает казённой ложкой: «БИОМЕХ
+ МАМА + Я = ЛЮБОВЬ = СЕМЬЯ».
        Домой, что ли, заглянуть? Как там, что? Фернандо-сапёра за руку подержать, с бабульками Орестовной и Петровной поздороваться.
        На трамвае - домой. А куда ещё? В Гаражи? - не смешно!

…дождался таки: вот оно, громыхающее красное чудовище нужного маршрута. Естественно, Акира запрыгнул в вагон для курящих и воткнул несчастливый билетик в зубастую пасть биокомпостера - еле пальцы успел убрать - у-у, пакостная тварь!!
        Смачно, долго задерживая в бронхах пахучий дымок, насладился сигареткой.

…любовь. Семья. Вместе…

…скоро, мама, скоро…
        Обугленный фильтр потушил о слуховое отверстие компостера - привычка, знаете ли, просто привычка.

33. ИНКУБАТОРЫ
        Джамал извлёк из внутреннего кармана форменной куртки-хамелеона пол-литровый пузырь с «лекарством».
        Похоже, со времён войны здесь так ничего и не строили, а пустующие помещения никто не догадался использовать в качестве складов и офисов. И жить здесь тоже не пытались. Снести «памятник истории» у Совета Сёгунов руки не поднимались, а реставрировать тоже как-то… - кощунство? стыдно? излишняя трата фондов? Правильно, лучше забыть, каким женским местом Вавилон добыл свободу. И не вспоминать. Никогда.
        Ни черта не видно. Глаза приходится прочищать скребками, морщась от боли и постоянно прикладываясь к бутылочке с текилой.
        Шаг. Второй. Следующий. Бесчисленный.
        Ещё. Ещё! Не останавливаться!..
        Дальше, вот за тем куском бетонной плиты - споткнуться, упасть и не подыматься: просто дышать и ждать. Чего? Ждать? А с моря погоды, как говорят вавилонские гондольеры.
        Похоже, кое-кто изрядно пьян, кое-кто сейчас из М-16 не попадёт в ростовую мишень с десяти метров… Ха-ха, ну и пусть!
        - Сильвия! Сильви-йа-й-а-а-а-а!!! Любимая!
        Тишина в ответ. Шорох ветра в обломах строительного мусора и переплетения силовых кабелей и дикого винограда. Обиталище крыс и геконов, тарантулов и песчаных эф.
        Мрачное местечко - Инкубаторы.
        Когда-то, не так уж много лет назад тысячи суррогатных матерей жили здесь и плодили солдат. Силиконовые камеры-теплицы, оборудованные аппаратами жизнеобеспечения, и тела рожениц, погружённые в биодобавки, фантастически ускоряющие созревание плода - это и есть круглосуточный конвейер приёма младенцев. Впрыск свежей, модифицированной спермы, прошедшей специальную обработку на мобильной генофабрике, и недолгие схватки под наркозом…
        Джамал допивает остатки из бутылки и подальше отшвыривает пустую тару - звон разбитого стекла. Это была дорогая текила. Дешевые «кактусы» в стекло не наливают, наливают в пищевой пластик, растворяющийся под воздействием спирта. Дорогая выпивка, деньги на ветер? - ну и что? - Джамалу больше не на кого тратиться, а, значит, можно позволить себе то, что никогда не позволял.
        - Сильвия! Сильви-йа-й-а-а-а-а!!! Любим-ма-а-йа-а!
        Остановиться: ноги дрожат, не хватает воздуха, и не видно ни хрена. Джамал нежно гладит правое бедро - ткань раздвигается и в прореху проскальзывает тёплый пластик. В ладонь Джамала укладывается эргономичный «глок». Стратегически важно восстановить зрение, а значит, срочно надо кого-нибудь убить. Всё равно кого.
        - Эй, здесь кто-нибудь есть?! Есть кто-нибудь?!
        Бесконечные лабиринты заброшенных строений. Герметичные конуса-ангары, рассчитанные на прямое попадание мегатонных бомб. Ангары эти нагромождёны в полнейшем беспорядке: когда стройотряды закладывали Инкубаторы, у сёгунов не было времени что-то планировать и создавать архитектурные ансамбли - в те дни сотни тысяч защитников Вавилона умирали на баррикадах.
        Ночью уже холодно - Джамал жалеет, что взял так мало текилы. И сигарет мало. И зажигалка, зар-раза, не желает осчастливить хозяина огоньком. Вот бы сюда Акиру-феникса, тот бы мигом костерок устроил, хе-хе…
        Холодно.
        Пар изо рта.
        Джамал наклоняется и шарит под ногами: улов - пара ржавых гвоздей и тектопластиковая гильза от газового снаряда семидесятимиллиметровой пушки БМП-21УБ
«Антитеррор». Металл и сверхпрочный пластик - это хорошо, это правильно. А ещё - всякая органика: травка, листья, крысиный скелетик… А вот спичек нет. Почему-то ногами не валяются коробки со спичками.
        Безобразие!
        И всё-таки - куда двигаться? Куда пойти, куда податься. Кого найти, кому…
        Удар. Боль. Тяжесть. Не вдохнуть.
        Двухцентнерная туша валит Джамала на асфальт, подминает под себя, прижимает огромным животом и безразмерной грудью к бетонной тропе.
        - Попался, голубок?! Девочки, я вам мужчинку поймала!

34. ТЭССЭН
        Суета. Топот в коридоре, крики, стрельба.
        ЧТО ПРОИСХОДИТ?!
        Вчера вечером погасло электричество, и ночь Юрико провела в темноте: фонари за окном тоже не горели. В свете луны и звёзд можно было рассмотреть только бесконечный поток пневмокаров и ДВС-авто, озарённых фарами и прожекторами - и рёв сотен клаксонов, тысяч клаксонов. Всю ночь к пропускнику поликлиники привозили больных (или раненных?)
        А потом Юрико заснула…
        В общем, к утру движение прекратилось - когда девушка очнулась от беспокойного сна, улица оказалась пустой: транспорт исчез, испарился! - ни рикш, ни полицейских киботанкеток, ни трамваев. Вообще ничего. И никого. Пешеходов тоже не было - такое впечатление, что Вавилон разом вымер: жили-были, и…- в общем, в один день, приносим свои соболезнования.
        Глаза Юрико болели, она пристально всматривалась не менее получаса - и не увидела в небе над городом ни единого дирижабля, дельтапланы тоже не летали, моноциклы не маячили над тротуарами блестящими скоростными точками.
        Погасли даже рекламные голограммы. А ведь напротив здания поликлиники висела громадная развёртка компании «НаноТек» - даже если весь город будет обесточен, голограмма должна висеть - автономные источники питания. Кому понадобилось вырубать рекламу?!
        ЧТО ПРОИСХОДИТ?!
        Телевизор не работает, дверь закрыта, завтрак не принесли. Юрико сидит тихо, как мышка - интуиция подсказывает девушке, что лучше не привлекать внимание. Ведь случаются ситуации, которые значительно хуже, чем голодная смерть в профсоюзной поликлинике, правда? К примеру, что если охрана взломала склад и обнаружившая запасы медицинского спирта? Да, это из области научной фантастики. Да, о взбунтовавшихся клонах халтуршики-писатели придумали море-океан комиксов, что совсем не удивительно - спрос рождает предложение. Юрико слышала, что писаки тоже регулярно сдают тесты на профпригодность: за два часа надобно набить три десятка стандарт-страниц на заданную тему. Более половины тем - что-то вроде «Путч на Марсе», «Как я провёл лето в параллельном мире» и «Гоблины и орки - братья навек!» Остальные варианты - и того маразматизней.
        А в коридоре что-то непонятное творится. Два отчётливых хлопка-взрыва - так стреляет капсюльный «кольт-драгун» образца 1848 года. Юрико видёла ТАКИЕ ИГРУШКИ в кино. В фантастическом вестерне из жизни первых сёгунов Вавилона. Там ещё актёр этот играл… как его… хороший, симпатичный… Блондин. Или брюнет?.. Они, которые эти, вышли к реке, а потом лагерь и пожрать, а тут дикие казаки с «кольтами», и оселедцы у них, а сёгуны их катанами в капусту, и кровища, и кости, и вообще…
        Короче, классный был фильм.
        Хохот.
        Шаги.
        Юрико прячется под койкой. Шаги - мимо. Значит, не за Юрико - «пятнистым» красотки без интереса; говорят, им специально один орган ослабляют - до самой невозможности того самого процесса.
        Бедненькие!
        Юрико думает, вылезать ей или не спешить? Ей так хорошо под койкой, это же самое лучшее местечко в Вавилоне, самое уютное, самое тихое. Здесь можно жить, здесь удобно и очень-очень уютно! - уверяет себя Юрико.
        Девушке хочется плакать, но она сдерживается, она сильная, сейчас не время для соплей. И для слёз не время.
        Номер Акиры не отвечает: трубка как будто умерла - тишина, ни звука, даже сигнала вызова нет. Надо дождаться бабушку, бабушка придёт, и всё будет хорошо! - успокаивает себя Юрико.
        ЧТО, ЧЁРТ ПОБЕРИ, ПРОИСХОДИТ?!!
        В коридоре опять шаги, хриплый голос что-то удивлённо спрашивает, Юрико не расслышала что именно. Потом звук падения - гулко, но громко. Шаги ближе, не шаги даже, а шелест, едва слышное шуршание линолеума, кто-то крадётся, определённо кто-то старается не шуметь.
        Шелест…
        Кто-то…
        Хруст допотопного замка «с секретом». Ручка двери медленно поднимается вверх, сама дверь плавно открывается. Юрико обмирает, её аниме-глаза скрывают не менее огромные настоящие очи.
        На пороге бабушка, на плече у бабушки маленькая дамская сумочка. Руки и лицо бабушки светятся активированными татуировками, это сияет боевая «раскраска» вдовы самурая. Юрико любуется голубыми и жёлтыми линиями чёткого рисунка с названием
«коготь тигра». Юрико с детства нравится смотреть на пульсирующие фиолетовым и белым равномерные штрихи на щеках оба-сан. Юрико частенько доводила бабушку до бешенства, чтобы лишний разок насладится внезапно проступающими на её лице
«сколопендрами». А ещё - окружностями-"молотами" на локтях, «дез»-спиралями на горле и треугольниками-"страусами" на лодыжках. Но самые красивые татуировки оба-сан - «равновесие»: две пары инь-янь на груди, под платьем.
        Палец к губам:
        - Тс-с!..
        Юрико тоже подносит пальчик к губкам: да-да, оба-сан, я поняла, я молчу, я ничего не скажу, оба-сан, я…
        - Оба-сан, что происходит?! Что творится, оба-сан?! - Юрико едва не кричит.
        - Ничего особенного, милочка. Просто небольшой заговор и военный переворот. - Кряхтя, бабушка затаскивает в палату окровавленный труп пятнистого клона-охранника. Это один из тех парней, что принесли в палату Юрико телевизор. Хоть и пятнистый, а симпатичный парнишка…

…был.
        Девушка с ужасом смотрит на алую лужу, вытекающую из-под тела. Лужа добралась до больничным тапочек Юрико, макнула ножку койки… - девушка отвернулась, закрыла лицо ладонями.
        - Ну что ты, внученька, подумаешь, труп заговорщика. - Бабушка левой рукой гладит волосы Юрико, в правой у бабушки распахнутый веер-тэссэн - а по спицам стекает…

…кровь?!
        Кровь!!
        - Что, оба-сан?! Что?!.. Прочему?!
        - Не волнуйся, Юрико. Я понимаю твоё негодование. Это действительно возмутительно. Но мы исправим положение. Беспорядки надобно давить в зародыше, запомни эту простую истину.
        - Мы, оба-сан?! Мы исправим?!..
        - Да, мы. Кто ж ещё? - искренне удивляется бабушка. Она чинно присаживается на койку и вытирает веер о простыню.
        Да-да, бабушка не шутит. Юрико уставилась на алую полосу на белоснежном шёлке, Юрико уверена, что оба-сан настроена серьёзно, но… Как?! Как две женщины могут помешать каким-то заговорщикам?! И даже если одна из этих женщин мастерски владеет тэссэндзюцу… - разве это что-то меняет? Особенно против пулемётов?! Юрико почему-то уверена, что все заговорщики обязаны иметь на вооружении пулемёты. Иначе - какой же это заговор, без пулемётов?!
        Две женщины - в поле не воины!
        Хотя…
        Раздвигать спицы веера бабушку научил настоящий тэнгу. Тогда ещё совсем юная, оба-сан убежала из дома и два года жила в демилитаризованной зоне, постигая искусство войны. Возможно, это просто семейная легенда - насчёт тэнгу и прочего, но то, что оба-сан чемпионка Вавилона по оги-отоси - факт.
        И алая лужа вокруг больничных тапочек - факт.

35. ТРАМВАЙ
        За последние несколько дней Акира так привык к зуду татуировок, что теперь просто не замечает раздражения кожи. Подумаешь, сами собой активировались «кошачьи глаза» - бывает, не страшно, скоро пройдёт. Конечно, пять минут дискомфорта гарантированы - когда неприятно что-либо трогать руками: пальцы с «глазами» слишком чувствительны, вплоть до болезненных ощущений.
        Лучше переждать, проще подержать ладони на весу - и забыть, и не вспоминать. Что было, то прошло.

…вкусные, жирные и костлявые, мужские и женские, взрослые, старые и детские…

…много…

…ешь…
        За окном трамвая привычная панорама - не достойная даже того, чтобы на ней задерживаться взглядом. И уж тем более тратить время на описание обычных вавилонских «красот» крайне неразумно. Но кто сказал, что Акире не хочется, быть может, в последний раз, посмотреть на улицы и проспекты родного города, любимого города, города свободы и братства народов!
        Вавилон.
        Мегаполис.
        Небоскрёбы-лоу, упирающиеся пентхаусами в стратосферу, восхищают только что прибывших иммигрантов из Канады - высокий светловолосый мужчина обнимает стройную брюнетку, у ног семейной пары - груда сумок и мальчишка лет семи. На баскетбольных площадках с пятиуровневыми щитами, как обычно весело и бодро: баскетбол - игра для зооморфов; кто пробьёт самый мощный пятый уровень защиты суперкольца, тот несомненное крут, тот настоящий зверь с длинным хоботом между ног. То тут, то там трамвайные рельсы пересекают тучные стада оленей, преследуемые эскадрильями мух и слепней. Оленей ведут погонщики-якуты. Супермаркеты зазывают присоединиться к всеобщему потреблению: заходите, у нас есть то, что вам нужно! тратьте ваши денежки, не стесняйтесь! Шпили научно-исследовательских институтов наводят на мысли о Дальнем Космосе, кибернетическом сверхразуме и безумном скачке эволюции. Бамбуковые рощицы единят с природой. Если вы хотите отдохнуть, сверните с шумной улицы на лавочку мини-заповедника. Погладьте ручного панду, покормите лавашом карпов в пруду…
        Трамвай катится мимо вигвамов и чумов индейско-сибирского гетто. Акира разглядывает пассажиров. Чуть впереди и справа сидит сухонький индус в тюрбане. Из одежды на нём только набедренная повязка. Обуви тоже нет. Небось дедуля - из этих, из йогов.
        Чуть дальше, через сидение от индуса отдыхает байкер в клёпаной косухе и черепастой бандане. На куртке сзади, на спине, эмблема-пятно - «Hell's Angel». Значит, байкер - американец. Правда, Акира никогда не видел, чтобы мотоциклисты ездили в трамваях, но мало ли… Может у рыжебородого «железный конь охромел», хе-хе. Или просто кое-кто решил отдохнуть от дорожной суеты, расслабить, так сказать, булки в общественном транспорте. А что?! - копы не напрягают, светофоры отслеживать необязательно. Трамвай - милое дело, а не средство передвижения!
        Ряд Акиры, опять же чуть впереди - буракумины-мусорщики, двое. Молодые парни лет двадцати с небольшим. Спорят о чём-то. Громко спорят. Судя по обрывкам фраз, ребятки девушку поделить не могут. Молодость, хе-хе, любовь…
        Позади Акиры покачивается в сидушке наглухо урезанный легалайза драгсом парнишка. Он что-то лепечет, покачивая жгутами дрэдов, похоже, и сам не понимая что. Джанки. Как таких асфальт носит.
        Растамана слюняво смеётся, ковыряя грязным пальцем в огромном африканском носу. Поминает Святого Боба Марли и поднимается. Его изрядно штормит. Он, шатаясь, проскакивает мимо Акиры и садится через проход от босого йога.
        Растамана поворачивается к индусу:
        - Это он. - Шепчет толстыми губами растамана. - Он!
        - Да? - индус, похоже, знаком с джанки. - Серьёзно?
        Лицо индуса - кусок мрамора. Индус - сама невозмутимость.
        - Какие шутки, брат. Это он сразился с демон глубин и победил. - Уверяет ямаец-растамана и кивает в сторону Акиры. Браслеты-амулеты ямайца хищно позвякивают.
        Что-то здесь не так. Определённо не так! Йог и растамана - факт! - знакомы. Так почему не сидят вместе?! Почему поглядывают на Акиру?! Откуда растамана знает о приключениях феникса в канализации?!
        - Он убил, он!
        - Не может быть! Такой невзрачный!
        - Он, брат, не вру. И братья подтвердят. Да, братья? - растамана кивает буракуминам-мусорщикам.
        - Да. - Шелестят оранжевые комбинезоны неприкасаемых.
        - Да. - Звенят колокольчики, назначение которых предупреждать о том, что отверженные идут, разбегайтесь, не дотрагивайтесь, иначе осквернитесь. - Да. Он убил, он - феникс, он - враг.
        И тогда индус хмурится, чешет тюрбан и вопрошает:
        - Что вы говорите?! Придётся с ним сразится. Как вы считаете?
        Рёв, вопль, рык:
        - Да! Придётся! Сразимся! О-а-атто-амм-стим-м-м!!
        Бред какой-то! О чём эти безумцы толкуют?! Кому мстить?! Что вообще… - Акира оглядывается в поисках стоп-крана, ему надо срочно сойти. Кататься в одном вагоне с бандой, сбежавших из психиатрической лечебницы пациентов - занятие слишком экстремальное для феникса.
        Бред! Ну, не бред ли?! - в вагоне нет ни единого стоп-крана! Штук десять биокомпостеров, и ни единого стоп-крана! С каких это пор в трамваях отменили стоп-краны?! Может, теперь в трамваях и «чёрных ящиков» нет?!
        Глаза попутчиков Акиры блестят лужами крови на солнце, глаза попутчиков Акиры напоминают фиолетово-жёлтые диоды: мёртвый, ненатуральный свет вырывается из-под век, стрелкой-указателем упираясь в перепуганного феникса. Прямой наводкой сквозь прицелы-зрачки - пли!
        Толчок - и резкая, пронзительная боль в груди. Зуд татуировок.
        Озноб.
        Акиру трясёт и…
        Ослепляющая вспышка - так взрываются шарики-гранаты убийц-синоби. Темно - зрение в минус. Акира моргает, он давит на веки «кошачьими глазами» - и картинка слегка проясняется. Вместо старика-индуса - кумо, паук-оборотень. Монстр-арахнид поднимается, и Акира понимает, как же чудовище огромно - мерзкая головогрудь
«затылком» упирается в потолок вагона.
        Трамвай неимоверно качает. Биомехи-компостеры, как с цепи сорвались, - клацают зубами. Сейчас Акира не решился бы продырявить талончик.
        Сгустки.
        Слизь.
        Туман?..
        Там где только что сидели буракумины-мусорщики, что-то происходит, нечто аморфное и лишённое плоти шевелится, пытаясь пронзить защитные покровы реальности и войти в мир людей, почтить своим мерзостным присутствием вагон. Туман? слизь? сгустки? - всё это вместе взятое превращается в троицу приведений-юрэй. Из двоих мусорщиков - три штуки приведений. Акире кажется, что это как бы неравноценный обмен. Ну, почему не два на два? Или, скажем, два на одного? Или, лучше, два на половину приведения? На нижнюю часть?
        В вагоне - полумрак, вязкая серость. И тяжело дышать, что-то жилистыми лапами сдавливает грудь, кожистыми перепонками крыльев мешает кислороду протолкнуться в лёгкие и длинными мохнатыми ушами чешет сердечко за клапана-желудочки, что это?! И здесь не слава Будде?! Огромное мускулистое тело - вместо одного вполне приличного байкера. И, понятно, кинжалы-клыки, облагороженные гнойно-зелёной слюной, в наличии. И ветвистые рога тоже имеются.
        Растмана? А нет теперь ямайца. Есть второй демон-они - когтями-пятками царапает пол вагона, фыркает смрадным паром, трясёт гривой и поправляет набедренную повязку из тигровой шкуры.
        Все в сборе?!
        Вроде в вагоне больше пассажиров не было…
        А значит…
        - Добро пожаловать, жители Ада-Дзигоку!! - что есть силы вопит Акира-феникс, Акира-феникс неимоверно напуган. - Милости просим!! Откушайте от наших щедрот, не побрезгуйте!!
        Восемь покрытых бурой шерстью лап хрустят сегментами сочленений. Острые лезвия-шипы выглядят весьма внушительно. Бугрятся могучие мышцы, толстое, переливающееся всеми цветами радуги, брюхо волочится по вагону, марая пол мерзостной слизью, которая тут же застывает красной нитью.
        Кумо.
        Оборотень.
        Тварь из кошмарных снов.
        Татуировки Акиры горят огнём, хочется расчесать кожу до крови, выдрать ногтями проклятые профсоюзные рисунки, мешающие нормально жить, быть как все - быть одному из многомиллионного стада любителей.
        Жар.
        Живот разрезали, засыпали вовнутрь углей, и зашили кое-как.
        Один из они, напрягая мощную шею и цепляясь лапами за поручни, движется к фениксу. Второй на ходу трансформируется, плывёт нестабильными образами - вот посреди вагона стоит классический «Харли Девидсон»: амортизатор, вилка, карбюратор, трамблёр, шкивы, бензонасос, крокодиловая кожа кресел - идеал, красота. А в следующее мгновение - косматая морда и спутанная шерсть.
        Жар.
        Пупок разрывает от жара, лопается истлевшая кожа - сейчас, сейчас огонь вырвется наружу, испепеляя всё на своём пути.
        Сгустки, слизь, туман - это юрэй: полупрозрачные, похожие на желе лица, постоянно меняющие очертания и форму: глаза, ресницы, глаза - то здесь, то там, то открываются, то прячут взгляды, вспухают нарывами на худых руках, на изгибах аморфных локтей, вскакивают чирьями на полупрозрачных подбородках. Быть может, приведения надеются загасить пламя феникса потусторонней влагой?
        Жар. Сколько же огня накопилось в Акире?!! - сотни тонн углей сгоревших зданий, температура расплавленного пластика и треснувшего бетона перекрытий, бугры рубероида и смрад палёной стекловаты, истлевшая мудрость исковерканной словами бумаги и треск окислённых терабайтов. Каждый феникс - аккумулятор. Пожар - ещё один рубец, ещё одна рана. Жар - гной из свища. Воскрешение - отсрочка, хе-хе, перерывчик небольшой: день, два, три, пять - и феникс будет харкать лёгкими и мечтать о пожаре, бредить и вспоминать серебро, проколовшее плазму и осиновые опилки, сгорающие без дыма под хвостом огненной саламандры.
        Наму Амида-буцу! Наму Амида-буцу! Наму…
        Трамвай резко затормозил. Двери распахнулись. Акира взглянул в окно - огромные противоракетные ангары-конуса, построенные по технологии Чужих.
        Инкубаторы?!
        Как?! Почему?! Сюда даже рельсы не проложены?!
        Магия-Анмийоджи! - не иначе!

36. ДОНОР
        Джамала тащили под локти, запястья же крепко связали оптобечевой, от груза бандольер с магазинами милостиво освободили. Надо признать, со снайпером обращались крайне осторожно: не роняли без надобности и пинали не слишком часто.
        Если б не испорченное воздержанием зрение - убить! застрелить! - можно было бы пофантазировать на тему озабоченных дамочек из секты амазонок, да в кожаном белье, с хлыстами…
        Джамал напрягся - незаметно - ровно настолько, чтобы активировать «летучие мыши», набитые иглой профессионального художника на внутренней поверхности век. Ночное зрение. Монохромное, серое.
        Джамал, покачиваясь и едва переставляя ноги, поглядывал по сторонам. Люди, много людей. Джамал и подумать не мог, что в Инкубаторах проживает столько народу!
        На фоне серых конусов-ангаров - чёткие, ровные ряды молодых парней. Серых парней. Парней в камуфляжах: разводы светло и тёмно-серых пятен, нашивки, погоны, закатанные рукава. И все парни - одного роста. И все - на одно лицо.
        Клоны!!
        Боевые клоны!!
        - Слышь, красавчик, ты черепом не верти, да? А то, не ровен час, отвертится череп-то?
        Снайпер послушно опустил голову: думай, Джамал, думай! - хмель вышибло ударом об асфальт. Снайпер прикидывал расклад, сопоставлял факты, анализировал информацию.
        Думай, Джамал, думай!
        Перед «летучими мышками» - дорога, асфальт, мусор.
        - Жена моя у вас. - Как бы между прочим, не поворачивая головы, сказал Джамал.
        - Была твоя, стала наша. - Довольный смешок. Ехидный смешок.
        - Я скучаю.
        - Ничего, красавчик, сейчас мы удовлетворим все твои естественные потребности!
        Тащили Джамала долго: может час, может два, а то и все три. А, может, и минут пятнадцать, как знать - вдруг амазонки используют магию времени? Попытки запомнить дорогу увенчались неудачей: казалось, лабиринтам заброшенных строений не будет конца. То тут, то там валялись куски дорогущего герметика. Герметик этот накануне Первой Войны поставляли в Вавилон Чужие. Тогда, говорят, Конденсатор работал круглые сутки, непрерывно материализуя «капли»-транспортники инопланетников. Три смены грузчиков вынимали цистерны и контейнеры с нанозаготовками. Опустевшие
«капли» сразу же перетаскивали в Испаритель.
        - Это незаконно.
        - Что?
        - Незаконно. Всё, что здесь происходит незаконно.
        - О чём ты, красавчик?
        - Клоны.
        - Какие ещё клоны, ха-ха?!
        - Боевые. Зачем столько? Их же здесь сотни.
        - Тысячи, красавчик, десятки тысяч.
        - Зачем?
        - Смутные Времена настали, красавчик. Ничего не поделаешь. Пора менять мир.
        Джамал не мог вертеть по сторонам головой, но он мог активировать «око поиска» и
«сдвинуть» «летучих мышей» на уши, а, если надо, и на затылок. Стрелок внимательно рассмотрел конвоиров. Девушки, молодые ещё, совсем девчонки - лет восемнадцати-двадцати; амазонки - виски обезображены любительскими татуировками, груди ампутированы. Высшая степень эмансипации. Радикальная группировка. Эти сверхфеминистки ненавидят мужчин, только за то, что те - мужчины. А главная у амазонок - профессионалка, настоящая женщина: дородная, грузная, широкие бёдра - о-очень широкие! - и просто огромное вымя с выпирающими сквозь полимерную ткань сосками. И причёска: толстая коса, трижды обёрнутая вокруг внушительного черепа.
        Самка.
        Джамал увидел «оком поиска» то, что скрыто от взглядов амазонок - КАКИЕ у эмансипе-начальницы татуировки. Такие рисунки Джамал можно встретить только в книгах по истории Профсоюза.
        Знаки Матери Полка. Подкожные орнаменты суррогатной коровы!

…камеры-теплицы, аппараты жизнеобеспечения, биодобавки - круглосуточный конвейер приёма младенцев…
        Она - из тех, кто всю Первую Войну плодил солдат для армии Вавилона. Все её дети мертвы. Она - жива. Вот она, рядом.

…модифицированная сперма, мобильная генофабрика, наркоз…
        Джамал был уверен, что все матери полков давно скопытились от нехватки кальция в организмах, или сердечно-сосудистистых заболеваний - вследствие нарушенного обмена веществ: излишний вес - это не шутка.
        Джамал слышал, многие из суррогатных матерей покончили жизнь самоубийством. Нет, они не совершали сеппуку - они кушали таблетки, как ириски, и вскрывали вены в горячих ваннах. И никто из уважения и милости не отрубал им головы - суррогатные матери умирали в одиночестве уютных однокомнатных квартирок, от щедрот мэрии выделенных ветеранам.
        Но одна из матерей выжила. Клоны. Слишком много клонов. Неужели эта дамочка тайком плодила новых бойцов?!
        Рёв ДВС-движков армейских грузовиков. Полевые кухни и БТРы, оружейки и склады обмундирования - слишком серьёзно для психованной дамочки, размах действа поражает. Государственный переворот? путч? хунта?
        Конвоиры остановились. Путешествие, похоже, завершилось. Джамала доставили в пункт назначения. «Летучие мыши», или что творится в этом мире бушующем - картинка: вокруг - покрытые антирадарной керамикой ангары, впереди - тоже ангар, сзади - дорога между ангарами. Н-да, однако пейзаж разнообразием не радует.
        Джамала уронили, и он упал на колени и набок. Одна из амазонок выдвинулась по направлению - а куда ж ещё?! - к ангару. Поколдовала над спрятанной в стене панелью управления - кнопочки-сенсоры-пароли - и голограммы, маскирующие вход в строение, погасли, обнажив портал, зажатый бронелистами диафрагм-ворот.
        Джамала подняли. Визг и скрежет - диафрагмы разомкнули лепестки. Дальше - портал с электромагнитной защитой. Потом - портал, опрыскивавший Джамала и его конвоиров вонючей дезинфицирующей жидкостью. СВЧ-излучение. Ультразвук.
        И вот Джамал внутри. Белые халаты, резиновые перчатки - примерьте, пожалуйста. Спрячьте, уважаемый, перхоть под шапочкой.
        Чистота, стерильность, блеск - уж тут, под крышей инкубатора, Джамалу никто не запрещал вертеть черепом по сторонам. «Мышки» здесь не нужны - освещение на уровне, электричества не жалеют.
        Снайпера вели мимо сотен капсул, заполненных витаминизированным гелем. В капсулах - молодые и не очень женщины, преимущественно амазонки. Джамал заметил несколько самочек-зооморфов и…
        СИЛЬВИЯ!!
        Джамал дёрнулся, но искусственные мышцы конвоиров крепко держали снайпера: свиная отбивная в тисках, нога в «испанском сапоге» - чуть-куда: брызги крови, хруст костей.
        - Сильвия!!

…и вообще, что за танцы в строю?! Красивая женщина - всегда к хорошему настроению. Примета такая, профессиональная - у снайперов. Стряхнула креветок, запутавшихся в роскошных волосах, и ТАК зыркнула!.. Действительно, без всяких «но» красивая кошечка: высокая, стройная, коротенький топик обнажает спортивный животик, цветные ленты в рыжих кудряшках, смуглая кожа - одним словом: маори. Встала с пола, сбросила крокодиловую сумочку с веснушчатого плеча и…
        Жена смотрела на Джамала сквозь толщу биоподкормки и сверхпрочного пластика. Гель в глазах, гель в волосах, гель в подмышках. Широко разведённые ноги, тёмный треугольник лобка, руки перпендикулярно телу, как всегда, великолепному телу.
        - Твоя? - Мать Полка проследила за взглядом Джамала.
        - Моя. Отпустите!
        - Тебя?
        - Её!
        Мать Полка рассмеялась и ухватила Джамала за пах. Сжала. Больно. Джамал взвыл.
        - Тише, красавчик, тише. У тебя никогда не было детей. - Профессиональная роженица определила это тактильно? Джамал не исключал такой возможности. - И у жены твоей не было. Потому она и пришла к нам. У нас - все беременеют.
        Коса в три витка, широкие бёдра, огромные соски:
        - Девочки, на стол его! Сделаем из красавчика многодетного папашку!
        Сильные женские руки, шершавые ладони, бугры шрамированных бицепсов. Перепиленная лазерным резаком оптобечева упала на белый скользкий пол. Сопротивление бесполезно - мышцы не слушаются, руки затекли, предплечий нет - и не получиться ловко, в одно касание выхватить «глок» из распахнувшейся до кости плоти правого бедра. Джамал уверенно не сумеет быстро и без лишних движений перебить психованных сучек. Джамал пока не боец. Пока - выждать и не суетиться. И уж тогда…

…лимфа, трупы - боль отпустит, зрение восстановится.
        И ведь главное, всё по Закону, без нарушения статутов цеха и Профсоюза: самооборона, пресечение нарушения Прав Человека, раскрытие антиконституционного заговора - формулировочки ещё те.
        Джамала, снайпера пятой категории, швырнули на крестообразный лежак, опутанный проводами и силиконовыми прокладками. Керамическая основа с подогревом. Сплошная эргономика - всё для удобства пользователя. Эластичные захваты зафиксировали конечности - не пошевелиться.
        - Разденьте красавчика! - амазонки споро срезали с Джамала всю одежду. Не побрезговали даже нижним бельём - кстати, не очень свежим (Джамал в отсутствие жены совсем запаршивел).
        - Кляп! - стрелку разжали челюсти штык-ножом, в окровавленный рот воткнули знатный кусок резины.
        - Прибор! - на половой отросток Джамала приспособили пугающего вида куб с функциональным отверстием. В торец куба- mecha ввинтили прозрачный шланг.
        - Прививка! - из-под потолка к Джамалу рухнул хирургический станок, нависнув над распростёртым телом. Десяток игл одновременно впились в вены на сгибах локтей. Руки мгновенно онемели.
        - Стимуляция! - куб- mecha отвратительно завибрировал, функциональное отверстие сузилось, аккуратно обхватив член Джамала. И… - чёртова вибрация! - снайпер почувствовал, как приливает кровь к самому мужскому из мужских органов.
        От исколотых вен - волна тепла, озаглавленная пеной волнения - прямиком в мозг, разжижая химией нейроны, истребляя клетки гипофиза, изничтожая мозжечок, требуя всё больше и больше эндорфинов. В глазах Джамала - винегрет вспышек стробоскопа и неимоверное паскудство, замешанное на безумной похоти: женские прелести, акробатические позы, сплетения тел, окружности сосков, крепкие ягодицы, плоские животики… - и ритм, ритм, ритм! фрикции, фрикции, ритм!
        На лбу Джамала выступил пот. Язык живёт сам по себе, он удлинился, он шершавый, но в то же время приятно тёплый и влажный, язык сдвоённым кончиком слизнул солёные капли со лба снайпера.
        Пот.
        Капли.
        Я-йа-а-а-аз-зззыы-ком-ммм!!
        И вот тогда-то в пространстве-времени появился этот шёпот, сладострастный, нежный, прекрасный, как обесцвеченный завиток на девичьем лобке:
        - Максимум, вашу мать!!!
        И Джамал испытал неземное наслаждение, это…

…вспышка. Взрыв. Ручей, река, водопад - талый снег.
        Семя.
        - Врубай отбор! - насос втянул выделения Джамала в присоединённый к кубу шланг.
        - Анестезию и подкормку! И выжмите его досуха! - шёпот-шёпот-шёпот, сладострастный, нежный и сдвоённый кончик, и стробоскоп, крепкие животики…

…огромная - великолепная! - грудь, нависшая над снайпером, и круглое лицо, такое милое, такое симпатичное и желанное, и улыбка слегка асимметричных, чуток неровных зубов, таких загадочно жёлтых - шёпот трансформировался в плоть, настоящую женскую плоть, спелую и домашнюю.
        И Джамал услышал:
        - Сегодня ты станешь папашкой, красавчик. Я тебе это обещаю.

37. НАНОСКАФАНДРЫ
        Позади - темнота и десятки трупов в пятнистой униформе.
        Бабушка как будто помолодела лет на двадцать, а то и на тридцать, - Юрико протискивается бочком в древнюю ДВС-развалюху. Кажется, это убожество инженерной мысли называется «фиат-уно».
        Протискивается? - да-да-да! - в салоне этого, так сказать, лимузина, кроме доктора Джино Паскаля, ещё и целый арсенал размещён: и на переднем сидении, и на полу, и, наверняка, в багажнике кое-что смертоубийственное имеется.
        Крайне деликатно Юрико двигает попочкой гранатомёт - девушке удаётся отвоевать у оружия краешек обтянутой потёртым дерматином сидушки. Поверх груды железа сидит Степашка, ручной зооморф Юрико - значит, бабушка заезжала домой и захватила с собой пушистого малыша.
        Оружие. Надо признаться, Юрико с детства привыкла к странному увлечению оба-сан механизмами и лезвиями, предназначение которых - уничтожать и калечить людей. Юрико без тени смущения и малейшего признака удивления изучает обычный бабушкин ассортимент: вот любимый «мини-узи» Юрико, рядом «ингрем» оба-сан, и бандольеры с магазинами, и парочка тяжеленных пулемётов, и так далее, по мелочам - гранаты, пистолеты, портативный огнемёт…
        - Оба-сан, зачем это? Доброй ночи, доктор Джино.
        - Доброй ночи, Юрико. Как твоё самочувствие? - седенький главврач нервно ковырнул ланцетом стетоскоп.
        - Уже значительно лучше.

«Фиат» в меру ограниченных лошадиными силами возможностей рванул с места.
        Ночной город, гранатомёт давит в ягодицы - романтика! Как в кино. Вот только на улицах слишком мало пневмокаров и ДВС-авто. И на тротуарах народу кынсы наплакал.
        В правом верхнем углу лобового стекла мелькают «окна» рекламной панели. «Фиат-уно» - похоже, весьма дешёвый автомобиль, проданный со значительной скидкой, но при обязательном условии: да-да, «промывка мозгов», прошитая в лобовое стекло, должна всегда быть активной. Очередной видеоряд (остовы деревьев, зелень, уничтоженная какой-то химической дрянью) сменяется слоганом: «Наши дефолианты - лучшие! Не оставь сорняку шанса! „Оранж ВиНа“ - для гидропонных ферм!»
        Перекрёстки. Паутина моноциклетных желобов. Абонент не отвечает, или находится вне зоны покрытия «Вавилон комьюникэйшнс», или же «Вавилон комьюникэйшнс» в долгосрочном отпуске - Юрико опускает стекло и вышвыривает телефон в темноту.
        Скорее бы…

…что-нибудь…

…случилось!!
        Но только через сорок три минуты двадцать пять секунд оба-сан нежно чмокнула главврача в морщинистую щёку, что-то проворковала на ушко и попросила «милашку Джино» не беспокоиться: мол, всё путём, а если пока и не путём, то наладится в ближайшее время.
        Джино Паскаль помог выгрузить «железяки», а потом долго-долго не соглашался уезжать. Долго-долго - минут пять. Но бабушка таки его уговорила, пообещав как только, так сразу позвонить:
        - Ты угостишь меня пиццой, милашка Джино?
        - Да, Кицунэ! - с воодушевлением пролепетал доктор, и его развалюха-"фиат", наконец, отчалил в неизвестном направлении.
        - Надо было ему сказать, чтобы он забронировал апартаменты в каком-нибудь комфортабельном бомбоубежище.
        Последнюю шутку бабушки Юрико не поняла. Юрико оглядывается по сторонам - окраина мегаполиса Дзию. Сюда не летают дирижабли, не ездят такси и рикши, и дельтаплан до этих мест напрокат не сдадут даже за солидное вознаграждение. Слишком близко Соляные Копи.
        Да-да, те самые Мёртвые Земли - ещё сорок лет назад плодородные, под рис заливные латки чернозёма. С полей собирали по три урожая за год, полностью обеспечивая Вавилон основным продуктом питания. А потом кто-то очень умный решил, что выковыривать из недр соль значительно выгодней. А перед самой Первой Войной уже другой умный человек выкупил шахты вместе с вагонетками, сунул на лапу мэрии и сделал из копей хранилище радиоактивных отходов. По крайней мере, официальная версия Юрико вполне устраивала.
        Оказалось, всё не так просто. Оказалось, глубоко под землёй другие умные люди спрятали секретную лабораторию. И бабушка Юрико, госпожа Хэйкэ Кицунэ работала в этой самой лаборатории. Да-да, она участвовала в проекте «Мэкэникэл Файт».
        - Наше руководство понимало: Второй Войны не избежать. Мы знали, что Империю не спасти. И поэтому… Мы решили спасти хотя бы Вавилон. - Поведала Юрико оба-сан, помогая одеть специальный противорадиационный наноскафандр.
        Ещё минуту назад скафандр был всего лишь маленьким бумажным конвертиком, который запросто помещался в дамской сумочке оба-сан - между косметичкой и жалобно попискивающим тамагочи.
        Бабушка вскрыла конверт пилкой для ногтей и высыпала порошок прямо под ноги Юрико. Порошок просочился в щели между арматурой и жестяными банками из-под пива, пылью осел на сигаретные окурки и одноразовые «баяны» - дураку понятно, какой контингент проживает в бетонопластовых будках гетто, кто поставил чумы у растрескавшегося асфальта шоссе и палит костры по ночам, наигрвает на балалайках заунывные мелодии и горланит залихватские частушки.
        Оба-сан уронила конверт в кучу мусора - и началась бурная реакция: жестянки расплавились, шприцы вспухли пузырями, арматура расползлась тонкой проволокой. Проволока сплелась в остов, жидкий пластик плеснул волной и прилип к сетке, натягиваясь тонкой полупрозрачной кожицей. Смерч - dust devil - сдул пыль на не застывший полимер, равномерно покрывая его корундовой корочкой. Отдельные веточки проволоки дотянулись к скоплениям металлолома, погрузившись в воняющие отбросами лужи-болотца…
        Пар.
        Тепло.
        Процесс.
        Минута-другая - и скафандр готов, вырос, как фасоль на гидропонной грядке. Шлем, дыхательный аппарат, модуль контроля, рукава, штанины, аккумуляторная батарея и перчатки. Вокруг, в радиусе десяти метров не осталось мусора - всё пережевали-трансформировали щупальца-проволочки.
        - Оба-сан?
        - Да, внученька?
        - Это…
        - Это очень дорогое оборудование, Юрико. - Бабушка распечатывает второй конверт. - Я берегла его много лет. Я боялась, я знала, когда-нибудь наступят Смутные Времена.
        - Оба-сан?
        - Да, внученька? - бабушка натягивает скафандр.
        - А куда мы теперь?
        - В гости, - бабушка вешает на плечо «ингрем», на грудь - бандольеры, на бедро - кобуру с автоматическим арбалетом.
        - К кому? В гости? - Юрико рассматривает противогаз из комплекта наноскафандра, вышвыривает на бетон шлем-маску и регенеративный блок и определяет Степашку в облагороженный двумя лямками подсумок. Морфик идеально помещается в «рюкзачке». - К кому, а?
        - К «Тэнсукаку», к кому ж ещё? Я так соскучилась. - Бабушка передёргивает затвор автомата, бабушка прячет лицо под забралом шлема.

38. БАКЭМОНО
        Ну не нравятся Акире хелицеры вот этого отдельно взятого кумо. Странно, да? - Акира опасается, что мутная слизь, которая капает с хитиновых лап (да ещё и дымиться!), на самом деле жуткая отрава и вообще редкостная пакость.
        Яд?
        Наверняка, эта слизь мощный сильнодействующий яд. Иначе, почему бы ей так мерзко капать и откровенно дымиться?!
        К тому же, фениксу не импонирует чёрный цвет панциря кумо. К чему нормальному пауку, пусть даже и переростку, чёрный панцирь? Да ещё и хитиновый?
        Хотя, скорее всего, наружные покровы хэнгэёкай сделаны из какого-то нового полимера - сверхпрочного и незаметного для сканеров патрульных вертолётов. Иначе как бы кумо - с его-то образиной! - разгуливал по Вавилону, да и не разу не попал под проверку генного кода и номера карточки социального страхования?! Хотя, он же оборотень. Это сейчас кумо трансформировался в нечто малопривлекательное, а на улице он - йог-индус, отец почтенного семейства из тридцати двух душ, жена опять в декрете.
        Акира отворачивается, Акира смотрит в окно. И что он видит? - у обочины, усевшись на высокую бровку, беседуют две отвратительнейшие твари. Акира никогда таких уродцев не видел, но по единственному глазу запросто определяет итимэ кодзо, а по гигантским, прямо таки динозавровским размерам - микоси нюдо. Так-так-так, только что к честной компании монстров присоединилась безголовая лошадь. Это, конечно, кубикирэума, или есть иные варианты? Если вы знакомы с какими-нибудь другими безголовыми лошадьми, то вы в курсе больше Акиры. Знания феникса в области коневодства крайне скудны: бывают пони и арабские скакуны, а ещё - из потустороннего мира в Вавилон иногда попадают неподкованные бродяги-кубикирэума.
        В обще, и в трамвае, и снаружи собрался знатный зоопарк! Небось, хорошие деньги можно было бы заработать, показывая туристам магических уродцев.
        Вот только кто ж их за решётку определит?
        Не туристов! Бакэмоно!
        Противный скрежет. Это паук-хэнгэёкай движется по проходу между рядами сидений, гребень на черепе кумо вспарывает крышу вагона, как консервный нож вскрывает банку со шпротами. Визг изодранного в клочья и деформированного металла невыносимы. Акира зажимает уши ладонями.
        Кумо, похоже, надоело портить общественный транспорт, кумо останавливается (внезапная тишина оглушает не хуже пушечного залпа), кумо приседает - хрустят разбитым стеклом сегменты-сочленения. В прямом смысле разбитым - «коленки» паука, не помещаясь в салоне, выдавили стёкла. Острые осколки повисли на резиновых шнурах, которые, согласно технике безопасности, следует выдернуть прежде чем покинуть трамвай в экстренной ситуации.
        А ситуаций экстренней некуда.
        Юрико, где ты, милая? Что с тобой, меч, подрубающий жизнь?! - совсем не те мысли лезут Акире в голову, когда он смотрит на восьмилапого монстра. Ну что, скажите, общего между пауком-оборотнем и красивой юной девушкой?!
        Ничего.
        Совсем ничего.
        Всё бы совсем ничего, если б не демоны-они и приведения-юрэй. Почему-то Акире кажется, что с кумо он справился бы, или, в крайнем случае, договорился. Пообещал бы, к примеру, две тонны свежих дрозофил - в обмен на спасение некого феникса.
        Откуда Акира взял бы столько мух? - а от верблюда. В смысле, Акира и сам не знает, где и что он взял бы, но пообещать-то оборотню можно всё, что тот пожелает. А дальше - как-нибудь, по обстоятельствам.
        Но демоны! Рогатые твари в тигровых шкурах! И приведения!
        Ну что ж, придётся убить всю эту нечисть, - Акиры позволил себе расслабиться, и пупок его развязался, перегорели мышцы, лопнула истлевшая кожа живота - огонь вырвался из-под чёрного плаща феникса, выплеснулся в салон трамвая - жар! самый настоящий жар! - окатил бакэмоно.
        Страшный многоголосый рёв испугал молодого кынсы, дремлющего под потолком котельной одного из ангаров-инкубаторов. Кынсы взлетел, взмахнул опушенными грязным мехом перепонками и вернулся на уютную балку.

39. ОПУХОЛЬ
        Бесконечное удовольствие - что может быть хуже?!
        Только бесконечное страдание!
        Джамал не чувствует времени, не ощущает ни рук, ни ног, он не понимает, где он, что случилось и почему-зачем… - снайпера корчит от спазмов - началась обратная реакция, организм в агонии пытается выдавить из себя хоть чуток инородной дряни, впрыснутой в кровь. Джамал дёргается в конвульсиях, захваты помечают его дряблую плоть чёрными гематомами. Сердце, разогнанное стимуляторами, без устали качает кровь и в любой момент могло разорваться или попросту пойти вразнос от неимоверного напряжения.
        Джамала используют по максимуму.
        Джамала выжимают досуха, сцеживая энергетический сок-ауру и срезают слоями жизненную сила-талант. И всё это - в мясорубку, на фарш, и через шланг!
        Татуировки погасли минут двадцать назад, миллион лет назад. Профессиональные узоры снайпера пятой категории практически исчезли, спрятались глубоко под кожей, растворились в гормональных инъекциях.
        Выверенный техпроцесс - всё чётко, без суеты и сбоев. Препараты, неимоверно ускоряющие обмен веществ? - иглы срослись с венами, запыжевав стыки-проколы аминокислотным клеем-замазкой. Афродизиаки? - а как же! - очередная пол-литровая капсула заряжается в куб-вибратор, голубоватая жидкость струйкой устремляется к кровеносным сосудам. Эротические галлюцинации?! - Будда, ну, сколько же «кислоты» можно вкачать в молодой организм, пока не случится летальный передоз?!
        Семя.
        Поток белёсой жидкости.
        Свист насоса - поток вливается в жерло мобильной генофабрики, настроенной на определённые параметры модификации и…

…сквозь толщу биоподкормки и сверхпрочного пластика…

…гель в глазах, в волосах, в подмышках…

…широко разведённые…

…тёмный треугольник…
        Сотни капсул, сотни! Сегодня ты станешь папашкой, красавчик! - звучит противный шопот в голове стрелка.
        А потом всё заканчивается. Резко, внезапно. Нехорошие девушки-амазонки (Джамал откуда-то знает, что во всех бедах виноваты именно амазонки) обрывают приятный сон на самом интересном месте, не дают досмотреть до конца, не разрешают в тысячу первый раз исполнить природное предназначение и…

…показать сотне-другой соблазнительных красоток высший пилотаж в будуарах гаремов, на песчаных пляжах, в душевых кабинках, в тамбурах электричек, в сортирах ночных клубов, на лестничных площадках, под пуховыми одеялами обычных кроватей-траходромов, на медвежьих шкурах, при свечах…
        И вдруг, без предупреждения - краски мгновенно выцветают, упругая плоть провисает морщинистой кожей, цветы вянут и осыпаются ломкими лепестками в пасть утилизатора - сразу, без полутеней и намёков.
        Что ж поделать, красавчик, это реальность, всего лишь реальность - в которой от тебя ушла жена. Реальность, из-за которой тебе хочется выть на луну и кусать прохожих за ляжки, и чтобы не делать глупостей ты слишком часто тонешь в пивных кружках и рюмках с добротным скотчем.
        Бесконечное страдание - что может быть хуже?!
        Только бесконечное удовольствие!
        И никого вокруг. Темнота и тишина. Джамал пытается перевернуться со спины на живот и падает с крестообразного лежбища. Больно ударившись коленкой, снайпер, как полупустой мешок с порченным бататом, валится на холодную керамику пола. Автоматически, совершенно непроизвольно «летучие мыши» врубаются аккурат в четверть накала - срабатывает инстинкт самосохранения: дабы хоть что-то рассмотреть вокруг, надобно «подсветить» себе татуировками.
        Активированные тату прожигают тоненькие веки, кровь заливает глаза Джамала, но прежде чем весь мир погружается во тьму, стрелок успевает заметить, что коленкой приложился о куб- mecha! Тот самый! С привинченным к торцу шлангом!
        Кошмар!
        - Эй!!! - вопит, что есть мочи Джамал. Из горла снайпера вместе с криком вылетают куски лёгких и комки дурно пахнущей слизи.
        Кровь на щеках. Тьма. Боль в колене.
        - Эй!!!
        И ни слова в ответ. Даже эха и того нет - в ангаре смонтирована отличная система шумопоглощения.
        - Эй!! Есть тут кто?! Кто-нибудь есть?!
        Никого. Или молчат, как зооморфы на допросе.
        Скрываются?

40. ВАГОНЕТКИ
        Демоны и приведения сгинули без следа. Безголовая лошадь и похожий на динозавра монстр убрались туда, откуда пришли. Передняя часть трамвая расплавилась. Задняя тоже. В относительной целости сохранился лишь тот кусок вагона, где находился Акира. От испуга оба выживших биомеха-компостера прикусили языки - по бордовым тельцам-корпусам струится кровь.
        Акира валяется на полу и как-то чересчур отстранёно размышляет о том, хватит ли ему сил, чтобы самостоятельно исцелить рану в животе - для регенерации обычно нужно много энергии. О-оч-чень много. Вернуть кишки и желудок это не мизинчик заново нарастить. Последняя доза «бодрости-ф/4» всасывается в кровь.
        Особыми знаниями и умениями врачевания Акира не обладает - не его это талант, не его специализация. Но и врачей вокруг как бы тоже не наблюдается, и если лейтенант Ода желает выжить, то надо оказать первую помощь - себе оказать, кому ж ещё. Искусственное дыхание рот в рот? - не наш случай. Прямой массаж сердца? - Будда избавь! Считать удары пульса необходимости тоже нет.
        Ветер.
        Вечер.
        Прохладно.
        В воздухе - комары и тагирчики. Вьются над Акирой, но присесть не решаются - феникс ещё не остыл, ещё слишком горячий.
        Надо исцелить рану. Как-нибудь. Слава Будде, у Акиры всё в порядке с воображением. Он запросто может представить аккуратную такую энергетическую иголочку с протянутой в искрящееся от жара ушко силовой ниткой. Иголка та совершенно безболезненно прокалывает обугленную кожу и стежками штопает дыру в выжженном животе феникса. Хуже - когда надо представить внутренности и прочий ливер. От виртуального вида собственных воображаемых кишок Акиру начинает тошнить, хотя тошнить-то ему и нечем - вообразить отсутствующий желудок он ещё и не пытался.
        Татуировки профессионала светятся белым и голубым цветами созидания. Это не алые предвестники скорой трансформации, это…

…желудок! Акире удалось представить собственный желудок!!
        Победа!
        Виктори!
        Получилось! Среди цветов - вишня, среди людей - самурай! Эх, сейчас бы танец с веерами сбацать! Феникс доволен, феникс рад - он завалил банду бакэмоно и спасся и из серьёзной передряги, он…
        - Акира-сан?
        Голос. Знакомый голос…
        - Кто?! Кто здесь?!
        Уже стемнело, и лейтенант Ода, даже активировав «кошачьи глаза», вряд ли увидит намного больше, чем при свете луны.
        - Это мы, Акира-сан.
        Привычный зуд татуировок. Из темноты появляются два фигуры. Стажёры, м-мать их! - слегка женственный Хисока Исузу и высокий мощный Масами Арисава. Недавние дуэлянты, чуть не угробившие себя и секундантов посредством чёрной магии, с помощью… - с помощью демонов-они и приведений-юрэй!!
        - Вы?! Оба?! Здесь?!
        - Да, Акира-сан, мы! - смеётся Хисока.
        - Мы за вами, Акира-сан! - хохочет Масами. - Мы соскучились!
        - Парни, я что-то…
        Стажёры расправляют руки, выставив их перпендикулярно закутанным в пончо телам, и взлетают над землёй, над обломками прошлого - медленно и величественно парят будущие фениксы над дорогой, заросшей сурепкой и лианами. Парнишки неспешно планируют над прохудившимся щебнем и крысиными норами асфальтом. Да уж, ребятки умеют красиво держаться в восходящих потоках очень тёплого воздуха, это они умеют, молодцы-бойцы. И помирились - тоже молодцы.
        Стажёры приземляются на куске металла, что остался от крыши трамвая - два глухих удара над головой Акиры, две пары нижних конечностей состыковались с покорёженной поверхностью.
        Сверху:
        - Как Ваше самочувствие? - Не голоса, а змеиный шелест; какой-то странно протяжный, но всё-таки змеиный. - С-с-с-саммма-а-а-ачччувввсс-с-сствиййййеэ-эээ-э-э?!
        - Спасибо. Отлично.
        У Акиры нет сил сопротивляться стажёрам. Он позволяет связать себя и вытащить из разгромленного трамвая, и сознание гаснет задутой свечой.
…визг вагонеток, спешащих опрокинуться в топку. Подшипники давно пора заменить, или же - хотя бы! - создать видимость ремонта: смазать. Даже трупы гримируют, чем вагонетки хуже? Да видно, местным рабочим звуковые спецэффекты без разницы: как говорится, если за ребёнка отвечают семь самураев, быть им ронинами, а великому роду без наследниками. А, может, здесь, в этой отдельно взятой котельной, полная автоматизация? - и лопаты, вспоровшие штыками кучу угля в загаженном ветошью углу, это всего лишь напоминание о кошмарном индустриальном прошлом, не окультуренном нанотехнологиями?
        Сомнительно, очень сомнительно.
        Ангар. Точнее котельная. Кто бы мог подумать, что в Инкубаторах есть котельные?!..
        Рядом с Акирой - Дзиро Пузырь.
        - Привет, Дзиро. Как дела, дружище?
        - Здравствуй, феникс, здравствуй. - Дзиро Пузырь обнажён по пояс. Дзиро Пузырь поворачивается к Акире спиной. На спине Дзиро - сточасовая татуировка якудзы: переплетения драконов, буйство красок.
        Арисава и Масами держат связанного Акиру - силой своей молодой крепко прихватили, не отпускают. И лейтенант Ода ничего не может поделать: все его попытки пережечь верёвки и трансформироваться в огонь ни к чему не приводят - если одному фениксу, пусть даже и пятой категории, противодействуют двое молодых и перспективных профессионалов, то, похоже, сила упирается в силу, активация одних татуировок гасится зудом других.
        Да, не зря Дзиро Токусацу, лучший друг Акиры, привёл с собой этих ублюдков-коллаборационистов. Интересно, чем Пузырь прельстил мальчишек? Лицензией на поджог спальных гетто в обновлённом Вавилоне? Безнаказанностью огненных завтраков в притонах зооморфов? Аппетитными жертвами в родильных домах? Обещаниями процента от доходов якудзы? Ведь Дзиро, оказывается, якудза.
        - Держите?! - каркает-рычит Пузырь, наливаясь мертвенной синевой, как было перед тем, как он надулся в шар в баре «Олимп» и перепугал пышнотелую Афродиту. Потревоженные колибри вьются над головой Дзиро.
        - Да! - Синхронно отвечают молодые фениксы, вытягиваясь по стойке смирно.
        Магия.
        Злая.
        Чёрная.
        Акира дрожит, его обволакивают красные нити чужой, противоестественной силы. И почему он раньше не чувствовал магии Пузыря?!

…два пива, «Даосское светлое», пожалуйста. Феникс платит. Во-от тот молодой человек, профессионал который. Пожарный. Симпатичный парень, да? неженатый, кстати…

…давай жахнем… поддержать друга в трудную минуту, тем более на халяву - святое!..

…мгновенно догнавшись до кондиции «я тебя уважаю», продолжил банкет…

…перегаром в губы и прямым массажем молочных желез…

…долго обнимались и уверяли друг друга в верности до гроба, или хотя бы до следующего воскрешения…
        Круговорот жидкостей в природе. Бытовой алкоголизм, которым грешат все профессионалы. Так получилось, что Акира ни разу не встречался с Дзиро в трезвом виде, а после изрядной дозы спиртного феникс не чувствует чужой магии. Не чувствует и всё - проверено! Даже Спитфайр при встрече всегда угощал Акиру пивом, чтобы притупить «нюх» молодого лейтенанта.
        Даже Спитфайр…
        Будда, только бы вырваться из этой передряги, как пить дать, брошу пить!! - обещает себе Акира, в очередной раз безуспешно концентрируя около пупка тепло и прогоняя его к запястьям и оптоволоконной верёвке, и натыкаясь на ощутимое противодействие - мальчики гонят холод от своих глупых голов, используя активированные височные татуировки «Арктика» и «Санта Клаус».
        Акире всегда нравилось пользоваться «сантой»: первый шаг в огонь - сохраняя тело человеческим, оптимально распределяя бодрящую свежесть по поверхности тела. А потом «Арктика» - чтоб по максимуму продвинуться в глубь пожара, не пылая факелом, но хотя внешне напоминая хомо сапиенса.
        - Эй, ты, данкон! - смеётся Акира и уточняет: - Тебе я говорю, Пузырь, тебе! Тут вокруг есть только одна типатама!
        - Что?! - всё ещё не понимает Дзиро Токусацу. - ЧТО?!!
        Мудрецы хором утверждают, что никогда не помешает вывести противника из состояния душевного спокойствия, особенно, если не знаешь, что от него можно ожидать. Акира именно не знает - зачем Дзиро его поймал, зачем связал, зачем и для чего использует мальчишек-стажёров, почему от человека, которого лейтенант Ода считал если не другом, то отличным парнем и незаменимым собутыльником - почему?! почему?! - от этого улыбчивого обладателя странного таланта теперь разит гнилью и плесенью?
        - Не данкон? Хе-хе, значит, варэмэ! Протухшая момо! Что ты здесь делаешь?! Твоё место в Красном квартале Ака Тётин! Среди проституток-зооморфов!
        - Что?! - похоже, Пузыря взбешён. Колибри возвращаются в гнёзда, вагонетки противно визжат.

41. КЫНСЫ
        Сказать, что бабушка не предупредила Юрико о том, что они полезут в соляные пещеры, было бы неправдой. Бабушка предупредила любимую внучку:
        - Юрико, нам придётся спуститься в копи.
        А вот то, что в соляных пещерах давно обосновалась колония кынсы, оба-сан как-то упустила из вида.
        Первая атака - самая внезапная и страшная. Монстров слишком много, они везде - сверху, снизу, в подмышках и между ног. Они кусают икры и пилят зубчатыми перьями коленные сочленения скафандров. Кынсы вмиг вскрыли наружную освинцовку и разодрали многослойный противорадиационный пластик. И вот тогда Юрико поняла, что терять ей больше нечего - вариантов будущего не так уж и много: или загрызут злобные чудовища, эти летающий пираньи Вавилона, или же тихая и мирная девочка выблюёт собственный ливер, подыхая от лучевой болезни в катакомбах, кишащих ядовитыми челюстями и жвалами. Альтернативы ещё те, не правда ли?
        Монстров слишком много, значительно больше, чем патронов, щедро выплёвываемых оружием оба-сан и Юрико. Лишь спустя минуту после начала бойни плотный клубок крылатый клыков и когтей распался на отдельные нити мёртвой плоти, обильно сдобрённой зелёно-чёрной кровью.
        - Равновесие в движении, вот настоящая проблема, - шепчет оба-сан по внутренней связи Юрико, расстреливая из дробовика атакующих кынсы. - Изначально роботы-андроиды должны были касаться горизонтали хотя бы одной нижней конечностью. Эта методика называлась Zero Moment Point.
        Юрико, почти не слышит оба-сан, Юрико один за одним меняет двадцатизарядные магазины своего дамского «мини-узи» и молится, чтобы оружие не заклинило.
        - Потом спецы корпорации «Сони-Вавилон» разработали кинематический привод Intelligent Servo Actuator и сверхсовременный вестибулярный аппарат, благодаря которому «Тэнсукаку» умеет ходить по ступеням, нестабильным плоскостям и запросто передвигается по пересечённой местности. Короче, болота нашему «Тэнсукаку» по колено! - Хохочет оба-сан, швыряя гранаты в составленные из металлолома гнёзда.
        Наноскафандр висит на Юрико ошмётками, треснувший шлем валяется под ногами. Юрико не слушает оба-сан, у Юрико закончились патроны. Пока она трансформирует руки во что-то наподобие ороговевших ласт, одна из тварей садится на оголённую спину девушки, тварь кусает Юрико за лопатку, тварь путается в распущенных волосах, выбившихся из-под баллонов системы регенерации воздушной смеси. Юрико раскручивается вокруг своей оси, и кынсы летит, как на карусели, запутавшись в длинных косах девушки - и ударяется о стену пещеры. Мгновенная смерть. У Юрико нет времени выдирать из волос расплющенный труп. Только что созданными ластами она сбивает всё новых и новых крылатых тварей. Юрико нельзя отвлекаться, она прикрывает бабушку со спины.
        - Ориентация в пространстве! О, это нечто! - кричит оба-сан, с неодобрением поглядывая на внучку, не разделяющую её восхищения. - Наш робот знает что-где-куда с помощью пяти тысяч сенсоров! Половина из которых ультразвуковые, остальные - инфракрасные! «Глаз Аргуса» и рядом не топтался! Полизрачки - это кошмарное прошлое робототехники!
        По лицу Юрико течёт кровь. Чужая едкая кровь. Зелёно-чёрная кровь, отвратительно пахнущая и вязкая. Юрико хочется спрятаться под горячими струями душа и выпить чашечку матэ. Оскаленная пасть - удар, рассекающий шипастое тело твари надвое - куски внутренностей, брызги жидкостей, фекалий в том числе. А если учесть, что кынсы питаются, дохлятиной и отбросами из мусорных контейнеров, то нетрудно представить, что вывалилось на девушку из желудка тотемного животного, чуда биоинженерной мысли.
        - Наш «Тэнсукаку» это не какой-то там «Асимо» производства «Хонды», способный разве что на фрачных приёмах пожимать ладошки нуворишам и резать золотыми ножницами ленточки на презентациях. - Хрипит оба-сан, отдирая зубастую пакость от горла. - Наш боевой робот это нечто, милая моя!

«Глаза у него - словно красные плоды кагата, а из тела восемь голов, восемь хвостов выходят. А еще на теле мох и криптомерии растут. А длиной он - на восемь долин. На брюхо взглянешь - всё кровью сочится».
        Бред. Сказка. В копях нет никакого робота. Оба-сан ведёт Юрико на верную смерть.
        Радиация или кынсы? - выбирай, что больше нравится.
        Бабушка смотрит на внучку и вздыхает:
        - Юрико, в тебе нет ни капли libido sciendi!
        К тому моменту, когда Юрико и оба-сан добираются таки к бетонным воротам хранилища, внучка люто ненавидит бабушку, и такой же приязнью относится к хвалённому боевому роботу.

42. НЕКРОЗ
        - Кавайи!! Кавайи!!
        Тупое обожание может довести до нервного срыва кого угодно, но только не Дзиро Токусацу.
        А вот оскорбления… - данкон?! типатама?!
        - Убейте его! Да так чтоб наверняка, чтоб не воскрес!
        Молодые фениксы готовы исполнить любое приказание Дзиро. Любое!
        Плащи с шелестом падают на бетонный пол котельной, рубашки тлеют и вспыхивают, обнажая юные тела. Руки стажёров светятся активированными татуировками, руки тянутся к связанному пленнику и…

…вот-вот! Сейчас!
        - Здравствуй, мертвец.
        Голос. Сильный, но негромкий - уверенный голос, голос человека, привыкшего командовать:
        - Отзови своих псов. Разговор есть. Серьёзный.
        Костюмчик пошива Du Pont de Nemour и ВНИИ полимерных волокон: комбинезон с капюшоном, средства защиты рук и ног, противогаз и радиостанция - Дзиро Токусацу, якудза не по рождению, но по смерти, стоит напротив Спитфайра, пожарного, достойно встретившего и проводившего жизнь.
        Дзиро Токусацу не боится смерти, как не боится её, родимой, и Спитфайр - мертвецам Костлявая не страшна. Что случилось, то произошло - дважды, как говориться, в одну реку не наш метод и по колено.
        Дзиро Токусацу по прозвищу Пузырь давно и глупо погиб. Очень давно и так же глупо. Так давно и глупо, что память иногда отказывалась предоставить отчёт о прошлом. Живой он был никому не нужным учителем географии, у него было глупое безобидное хобби - по вечерам он творил глобусы: из папье-маше, из древесины, из пластика и свинца, из биомассы и глины. Дзиро Токусацу, которого тогда ещё не называли Пузырём, обожал раскрашивать свои глобусы в разные цвета. У него был чёрно-белый глобус и глобус буро-синий. Оранжево-зелёный и розово-серый. Радужный и серебристо-оливковый. Много. Разные. Большие и маленькие. Идеально круглые и скорее кубические, чем овальные. Вот так вот сесть после трудового дня на циновку - и творить очередной глобус-шедевр. Это же счастье! - своё, только своё, никому и даром не нужное - зато никто не позавидует, никто не отнимет.
        А потом…

…однажды, это было в среду, да-да, в среду, Дзиро переходил перекрёсток и засмотрелся на витрину с карликовыми деревьями (Дзиро всегда трепетно относился к бонсай). Да-да, перекрёсток и засмотрелся, там ещё были такие красивые сливовые деревца… - и внезапно, как-то очень неожиданно, спортивный пневмокар сбил Дзиро. Насмерть.
        Если выражаться вычурно и для дам, то разукрашенный драконами «Хунь-тунь ZX» присосками колёс буквально расплющил учителя географии. А если сказать по существу и честно, то «ZX» рифлёным нанопротектором в мацу раскатал господина Токусацу по асфальту: кишки, кости, волосы и мозги - равномерным слоем от «зебры» до канализационного люка.
        Из пневмокара вышел солидный бизнесмен. Измазав кончик трости дорожной пылью и закурив сигару, посмотрел бизнесмен на кровавое месиво под днищем «Хунь-тунь». Удручённо цокнул языком и вернулся в салон. Пыхнув сжатым воздухом, пневмокар прямо с места набрал сто двадцать кэмэ в час. В общем, убийца не стал дожидаться копов - наверное, опаздывал на деловую встречу. Да и потом никто не явился в полицию с повинной.
        Подробностей своей смерти Дзиро, конечно, видеть не мог - он был уже мёртв. Но ему почему-то до сих пор кажется, что всё так и случилось, так и произошло: трость, сигара, месиво, отличная спортивная тачка.
        - Псов отзови, да? - из подстёжки комбинезона Спитфайр достаёт длиннющую курительную трубку-кисэру: из нагрудного кармана - кожаный кисет. Прикуривает Спитфайр от указательного пальца.

…закурив сигару…

…измазав кончик трости…
        Дзиро трясёт головой, прогоняя наваждение. Напротив Дзиро - мертвец. Такой же мертвец, как и сам Дзиро. И не более того. Напротив всего лишь кусок разлагающейся плоти - бывший профессионал, бывший пожарный, бывший муж и отец.
        Если бы у Дзиро было чувство юмора, он пошутил бы что-то насчёт того, что мёртвые не потеют, не кусаются и всегда молчаливы. Но у Дзиро и при жизни были напряги с чувством юмора, а что уж сейчас-то. Если бы Дзиро любил просто так молоть языком и тревожить атмосферу глупыми ненужными словами, то он сказал бы какую-нибудь банальность, вроде «Трупы, наконец, встретились - чтобы убить недруг недруга». Но Дзиро Пузырь никогда не был особо разговорчивым малым.
        - Ребятки, погодите пока. - Скалится Дзиро, чувствуя, как с него сползает маска-голограмма. Лицо его - не лицо вовсе, а шрамы и пустоты, какие бывают после того, как над телом похозяйничают кожееды и личинки двукрылых. - Я сказал, погодите!
        Стажёры опускают руки, стажёры падают на колени, прорастают силовыми линиями-корнями в бетонный пол, но ни на миг не ослабляют захваты - крепко держат Акиру-феникса, который только и ждёт, чтоб трансформироваться в огненную пташку.
        Спитфайр оглушительно хохочет, трубка качается в его губах как маятник, Спитфайр улыбается.
        Дзиро рассматривает безумную гримасу мертвеца-профессионала. Дзиро знает, что точно такой же оскал сводит его собственные челюсти. Дзиро в курсе: умирать неприятно. Даже во второй раз.
        Тогда, давно… - сколько времени Пузырь провёл, разлёгшись на асфальте - один Будда знает. Долго, наверное, лежал, марая кровью пыль. А потом пришёл босс, и сказал Слово, и Дзиро восстал, и на спине его была сточасовая татуировка якудзы. Это было давно. Очень давно. А сейчас…

…колибри вьются над головой Дзиро Токусацу.
        Птицы-глаза. Птицы-шпионы. Птицы-оружие.
        Да-да, Дзиро щёлкает себя точно меж карих очей - так он выпускает на волю ручных колибри. Два по шесть сантиметров тельца - быстрых и смертоносных - вылетают из синтоволоконных наростов-гнёзд. Колибри кружатся над черепом Дзиро и зависают в воздухе: обманчивая неподвижность - всё-таки восемьдесят взмахов крылышками в секунду.
        Два жука выскальзывают из-под каски Спитфайра, цепляются лапками за уши мертвеца, чуток висят, скатываются по комбинезону хозяина. Задержавшись на кистях, ощупывают профессиональные татуировки и рубцы от ожогов. И шлёпаются на пол котельной и, перекувыркнувшись, выдергивают из пустоты шарики навоза.
        Шарики не пахнут, - уверен Дзиро. - Конечно, не пахнут. Вообще ничем не пахнут.
        Жуки-scarabaeus - внизу.
        Колибри - вверху.
        И вдруг из-под потолка падает молодой кынсы - и, спикировав, на лету проглатывает одну из пташек Дзиро: огромная пасть на мгновение ощеривается внушительными жёлтыми клыками и - хррр! - захлопывается.
        Глупо.
        Смертельно глупо.
        Не проходит и секунды, как сибирский монстр буквально взрывается изнутри, кишками заляпывая балки перекрытий, фонтанчиком зелёно-чёрной крови проливаясь на якудзу и Спитфайра, грязными меховыми перьями осыпая недавних дуэлянтов. Это колибри выбирается наружу. Неуютно, видать, маленькой беззащитной птичке в желудке у хищника. Был кынсы, и нет его. Рожки да ножки от него остались, кусочки мелко изрубленного фарша да брызги.
        А колибри летает себе, как ни в чём не бывало. Крылышки сверкают-блестят. Красивая пташка, декоративная и, главное, не маркая: сколько кровищи вокруг, а на колибри ни капельки, ни пёрышка.
        Якудза и Спитфайр даже не пошевелились. Мертвецам смерть не в новинку, подумаешь.
        Взгляды.
        Некроз, омертвение тканей.
        Победит сильнейший, победит лучший.
        Композиционные ткани комбинезона - кевлар, терлон и армос - разваливаются на куски. Синий луч раздирает прогнившую грудь феникса, исчерпавшего ресурс. Луч бьёт по ногам якудзы, якудза падает лицом вперёд, тело его изламывается в пояснице, пятки запрокидываются вперёд - к голове, к вискам. Рифлёные трёхслойные подошвы кроссовок распахиваются лепестками голландских тюльпанов, за лепестками - пестики-тычинки, присыпанные жёлтой пыльцой. Отдельные крупинки пыльцы набухают прыщами и лопаются, выплёскивая сукровицу и гной. Гной вскипает, пар клубится над самоочищающимися подошвами и гнёздами колибри. Испарения разделяются на фракции красного, чёрного и болотно-зелёного цветов - и сплетаются, стягиваются в кабельную жилу. Тройная жила, как хлыст надсмотрщика, щёлкает в воздухе котельной и туманной дымкой устремляется к Спитфайру. Жила перехватывает синий луч, шипит, извивается, отклоняет энергию феникса от якудзы.
        И, легко приподняв над угольной кучей, опрокидывает Спитфайра на спину.
        Две силы - луч и хлыст.
        Чья возьмёт?
        Скарабеи катят свои шарики к якудзе. Хитин, лапки, хитин. И навоз, который ничем не пахнет.
        Колибри атакуют Спитфайра, крылышками-бритвами отсекая куски мумифицированной плоти. На крылышках пташек свернувшаяся кровь.
        Жуки перебирают лапками.
        Жуки спешат.
        Спитфайр приподнялся на локтях и с умилением наблюдает за вознёй ручных любимцев: молодцы, жучки, катите шарики, катите!
        - Эра!!.. - кричит Спитфайр.
        - Проф-ф-фе-э… - хрипит Спитфайр перерезанным горлом.
        - …ээээсс-си… - синий луч гаснет под напором кабельной жилы, перевившей начальника депо от щиколоток до подбородка.
        Колибри повисают над коленями Спитфайра: костная крошка, костная пыль - колибри пилят ноги фениксу.
        Жуки перебирают лапками.
        Жуки спешат.
        Акиру всё также держат стажёры - ублюдки гиены и байбака - Масами и Арисава. Силой юной прихватили, крепко-крепко зацепили лейтенанта Оду непрогретыми талантами. Если мальцы не получив лицензии способны ТАКОЕ творить, то что с ними будет после инициации?!
        Жуки спешат.
        Жуки перебирают лапками.
        Мало помалу - и вот они уже возле личика якудзы, возле пяток его, поблизости лепестков-подошв и корней тумана. Чёрный хитин. Шарики навоза.
        Навоза ли?
        Скорее уж окатыши, нашпигованные наномелинитом, а значит…

…вспышка!!
        Доставка завершена. Спитфайр бесшумно хохочет - горло его вскрыто крылышками колибри, голосовые связки перерезаны. Спитфайр трясётся от хохота, и голова его отделяется от тела и катится по угольной куче, упираясь затылком в лезвие штыковой лопаты.
        Взрыв!!
        Вспышка.
        Взрыв!
        Дзиро Токусацу, которого Акира всегда считал своим другом и великолепным собутыльником больше нет.
        Или есть?!
        Есть подпорченный комплект обгоревших конечностей, полголовы, часть туловища - в общем, второсортный такой биоконструктор «Сделай сам» - для младшего школьного возраста, диск с инструкцией прилагается: мальчики и девочки, сейчас мы подключим сердечко к кровеносной системе, вкачаем шприцом спинной мозг - да-да, из фиолетового тюбика, а затем, мальчики и девочки, мы…
        - Кавайи!! Кавайи!! - стажёры отпускают Акиру, стажёры уходят в личное пламя и огненным вихрем проносятся по котельной, материализуясь у останков Дзиро.
        Будда, какие таланты! какие талантища! - Акира научился управлять кратковременными трансформациями только после двух лет непрерывного стажа. А мальчишки - до инициации!!
        Колибри возвращаются в обугленные гнёзда - смешно наблюдать, как пташки-убийцы пытаются умоститься на обломках дымящегося черепа Дзиро.
        Жуки-scarabaeus карабкаются по щекам Спитфайра, скарабеи возвращаются на исходную позицию - ныряют в височные провалы.
        - Кавайи?!! Кавайи?!! Дзиро-сан?!
        Визжат подшипники вагонеток - однозначно пора заменить. Стажёры причитают над останками Дзиро Токусацу. Но битва ещё не окончена - синий луч сражается с трёхцветным туманом, виток за витком отвоёвывая тело Спитфайра.
        Акира напрягается и пережигает оптоверёвку. Теперь он свободен, теперь…
        Стажёры поворачиваются к Акире.

…Убейте его! Да так чтоб наверняка, чтоб не воскрес!..
        Молодые фениксы готовы исполнить любое приказание Дзиро. Любое! Даже после второй смерти якудзы.
        Акира разминает затёкшие руки. И уходит в пламя.

43. ДОЛГ
        Сначала Джамал шёл. Натыкался на преграды, цеплялся ногами за провода и шланги - падал, опять падал, и поднимался, и ещё раз поднимался - и брёл по ангару-инкубатору, выставив перед грудью руки.
        И общепрофсоюзные «кошачьи глаза» и специфические «летучие мыши» снайперов наотрез отказались активироваться и…

…тьма, боль в колене, кровь на щеках.
        А потом…
        Как Джамалу удалось найти - и пройти!! - порталы, он так и не смог понять. Но удалось. В бреду он проскочил сквозь ультразвук, миновал СВЧ-излучение, потом снайпера накрыло вонючей волной дезинфекции, далее он на собственной коже профессионал ощутил эффективность электромагнитной защиты, и - наконец!! - со скрежетом, наружные диафрагмы разомкнули лепестки. Джамал прошёл сквозь маскировочную голограмму, имитирующую серую стену!
        Свобода!
        Нет, Джамал не страдает клаустрофобией, но всё-таки!
        Теперь надо найти Сильвию и выбраться из Инкубаторов. Где Сильвия?! Как незамеченным проскользнуть мимо армии клонов?!
        Джамал садится посреди асфальтовой дороги. Над ним - звёзды. Хорошая ночь, тёплая. Нельзя сидеть, нельзя. Надо идти - куда?! - а вот идти и всё!! Если не знаешь, что делать, просто сделай шаг вперёд!!
        Шаг.
        Шаг.
        Ещё шаг.
        Если не знаешь…
        Шаг…
        Лобок - одна сплошная рана-опухоль. Истёртая до мяса кожа, кровоподтёки, волдыри. А ещё - Джамала шатает. Сегодня он похудел килограммов на двадцать - за час. Сегодня он стал многодетным отцом - часа за два, не больше. Время. Всё зависит от времени.
        Джамал падает на колени. Всё. Не подниматься, сдохнуть прямо здесь - меж тёмных глыб инкубаторов. Где-то рядом - крики-приказы, рёв движков, лязг траков, скрежет металла о металл - рядом. Где-то. А Джамал здесь. И ему пора умереть.
        Прощай, Сильвия. Прости, любимая… - Джамал закрывает глаза и падает на спину. Лечь и не вставать. Смотреть на звёзд и…

…крылья феникса, хвост саламандры!! - вот что видит снайпер вместо Млечного Пути.
        Бездымный огонь!! Так может гореть только одно пламя - только трансформированный профессионал-пожарный!!
        И хотелось бы вогнать кусочек серебра в висок, без сожаления, с удовольствием, да вот только бездымный огонь! - Джамала беспокоит этот чёртов огонь, это неприятное обстоятельство не даёт истощённому профессионалу спокойно умереть: долг есть долг; если присягал на верность Вавилона, то это на всю оставшуюся…

…жизнь?!
        Активированный феникс. Значит, трансформация завершена удачно, слияние и управление огнём в норме. По соседству имеем разумное пламя с единственным желанием - жечь всё на своём пути. Уж кому, как ни Джамалу известно, что бывает, если вовремя - время!! опять время!! - не остановить феникса-профессионала, вступившего на тропу войны с пожаром. Каждый год, как минимум, половина огненных штормов в Вавилоне происходит из-за халатности снайперов, прозевавших ТОТ САМЫЙ МОМЕНТ, после которого поздно и бессмысленно портить сильвер-магазины.
        Долг.
        А потом…
        А сейчас сил и СИЛ не хватает даже на то, чтобы активировать «летучие мыши», не говоря о том, чтобы нормально прицелиться. Ни на что ничего не хватает. Разве что медленно вытащить из бедра «глок» и всё-таки попытаться унять дрожь рук, выковырять из-под век гной, срезать ногтями катаракты и…

…лимфа, трупы - боль отпустит, зрение восстановится…
        Причудливые очертания пламени. Вот голова с петушиным гребнем, вот длинный хвост, вот взметнулась над покатой керамической крышей когтистая лапа. А вот рассмотреть глаза пожара-феникса Джамалу никогда не удавалось. Джамал вообще считает, что у пожара нет глаз. Хотя, тот же Джексон-младший утверждал, что видел очи активированного феникса перед тем, как нашпиговать его осиновыми опилками. Старина Джексон - скорой ему реинкарнации! - клялся здоровьем мамы, что феникс показался ему во всей красе и даже подмигнул, мол, давай, смелей, убей меня, давай, я так давно не умирал, я так давно не воскресал.
        Когда Джамал поведал байку о моргающем фениксе Акире, тот долго хохотал. А на вопрос «Правда это, или нет?» ничего не ответил. Сказал, что в жизни всякое случается, и почему бы и нет, психов и среди профи хватает.
        Пламя. Искры. Хвост саламандры!
        Не допустить дальнейшего распространения возгорания! Дезактивировать феникса!
        На мгновение Джамалу удаётся унять дрожь рук и навести «глок» на бушующий огонь.
        Выстрел.
        Запах пороха.
        Пуля винтом прокалывает пламя. Серебро плавится, вспыхивает осиновый сердечник и…

…пожар гаснет.

44. РОБОТ

«Мышцы» робота - это множество полых противокумулятивных камер, внутри которых ветвятся нитиноловые - никель-титановые - тросы с эффектом памяти. Тросы нагреваются посредством импульсов электротока - «мышцы» сокращаются; после снятия напряжения - возврат в исходное положение. Это основной принцип движения
«Тэнсукаку». Это часть того, что Юрико усвоила из курса обучающей программы. Подобную технологию в начале двадцать первого века использовали разработчики змей-шпионов типа Snakebot.
        И никаких управляющих программ с жёсткой логикой, никаких тупых копий, содранных с обезьянок и спринтеров - движение живого существа практически невозможно воссоздать. Всё программное обеспечение «Тэнсукаку» основано на генетических алгоритмах и цифровых «хромосомах». Биты, байты и так далее. Скрещивания и бесконечные мутации подпрограмм - заметьте, мутации жизнеспособные, без глюков. Банальный цикл: туда, сюда, заново, и опять туда-сюда. И всегда - оптимальное сочетание «хромосом», обеспечивающее максимальный КПД электромеханических ресурсов боевой машины.

«Туловище» робота состоит из бронированных сегментов со множеством степеней свободы - конструкторами предусмотрено около двухсот вариантов трансформации
«Тэнсукаку». Так что прямая наводка гаубицы для робота не смертельна: повреждённые сегменты, утратившие функциональность и не подлежащие регенерации, заливаются тройным слоем бронегеля; системы повреждённых секторов дублируются.
        Поток информации.
        Бесконечный поток. Наводнение. Мозг Юрико закипает, грозя паром пшыкнуть сквозь уши и нос. Откровенно говоря, Юрико и не надеялась добраться живой к подземному хранилищу, законсервированному со времён войны. Юрико сильно опасалась, что бабушка что-то перепутала, а, возможно, и повредилась рассудком - уж слишком много в соляных копях было гнёзд кынсы.
        Было. Слишком много.
        Теперь нет.
        Юрико и оба-сан уничтожили местную популяцию, выжгли коконы огнемётами, расстреляли эскадрильи летающих монстров из автоматического оружия, взорвали гранатами боковые коридоры.
        В общем, дамочкам оставалось только найти робота или подохнуть в пещерах.
        Нашли.
        Выжили.
        Активировали системы и прогнали тестовыми программами. Врубили бортовой реактор и прошли ускоренный курс виртуального обучения.
        Гул моторов - мощные механизмы подняли боевого робота на поверхность земли.
        И теперь огромный андроид движется к центру Вавилона. Ультразвуковые сенсоры исправно выдают инфу о расстоянии до стен небоскрёбов, заторов ДВС-авто и скоплений техники взбунтовавшихся клонов. Инфракрасные сенсоры передних и боковых панелей внешней обшивки распознают перепады горизонтали, сигнал идёт на голограмму управления Юрико: бегущая строка - процент вероятности преодоления преграды. Оба-сан заранее отключила датчик столкновения, разрешив внучке самой принимать важные решения: ломать бронёй препятствие или не стоит, перепрыгивать завал или перешагнуть.
        - Оба-сан, откуда ты знала?.. - внутренняя связь: ларингофон у горла, затычки-наушники.
        - Что знала, внученька?
        - Что клоны… бунт…
        - Смутные Времена, Юрико. Я чувствую это.
        - А там, в больнице? Охрана… хорошие ребята…
        - Враги, внученька. Я убила наших врагов. И теперь мы должны спасти Вавилон.
        - А у нас получится?
        - Если не мы, Юрико, то кто? Спроси своего зооморфа. Может, он подскажет что делать?
        Юрико морщит лоб - это она так «думает», точнее направляет команду морфику. Степашка всегда понимает хозяйку с полумысли - из противогазного подсумка показывается озабоченная мордочка зооморфа. И эта мордочка Юрико не нравится.
        Что-то не то происходит с пушистиком-добуцу.
        Но совет прорицателя Юрико понятен:
        - Оба-сан, мы должны найти Избранника! Акира! Мы спасём Акиру и защитим Вавилон!

45. ИНТУИЦИЯ
        Акира Ода, полномочный феникс пятой категории, сгорел по собственному желанию и был подло убит осиной-серебром в районе Инкубаторов. Воскрес же он не как обычно в собственной квартире на улице Спокойствия, а посреди широкого перекрёстка на стыке проспектов Хризантем и Восходящего Солнца.
        Привязка к заданной точке пространства больше не работала. Плохо, хуже некуда. Ибо крайне неприятно материализоваться в голом виде на проезжей части, да едва не угодить под катки патрульной киботанкетки, врубившей сирены и мчащейся по очередному неблагодарному и кровавому делу: в городе беспорядки - Акира это почувствовал той самой частью тела, о которой в культурном обществе принято не упоминать, да только что уж, если татуировка «интуиция» нанесена именно ТАМ.
        Но! - симптомы возврата те же, что и всегда: сухость во рту, зудит и чешется кожа на спине и в паху - в общем, жив феникс, и ладно. Опять жив! - и замечательно.
        Вот только тошнит неимоверно, и голова раскалывается, как с перепоя. Какой-то разлад творится в организме феникса - Акира точно знает, что вернулся из небытия слишком рано. Трое суток? - не смешно. Максимум три часа. От силы - сто восемьдесят минут.
        Ночь на исходе. Разметка перекрёстка светится фотолюминесцентом. Небо сереет. Обнажённый феникс бредёт по разделительной полосе проспекта Восходящего Солнца. Огни прожекторов освещают активированную «интуицию». Феникс вспоминает, как сжёг останки своего начальника и учителя Ника Юсуповича Спираса, как испепелил куски плоти Дзиро Токусацу, а потом сразился с мальчишками-стажёрами - хотя сражением эту бойню назвать сложно. Ибо два свечных огонька не сравнятся с лесным пожаром, а две хрупкие спички мгновенно исчезнут в доменной печи - примерно такая была расстановка сил, после трансформации Акиры и стажёров.
        Три феникса сцепились искрами. Двойная юность против одинокой молодости. Дилетанты-теоретики напали на искушённого обратной тягой профессионала.
        Бой продолжался недолго. Акира вложил в пламенные руки всю силу ненависти и боли, надвое обезобразившей душу опального лейтенанта. Слишком часто за весьма короткое время его, привыкшего умирать, пытались убить ПО-НАСТОЯЩЕМУ, БЕЗВОЗВРАТНО.
        Акира топтал стажёров двуокисью углерода и сажей. Акира ломал огненные кости отступников многочисленными детонациями. Он истязал поверженных врагов дымом и лучистой энергией. И прежде чем умереть, он почувствовал След, он понял, откуда в Вавилон проникает Зло. У Акиры было видение: кокон, ярко-красный кокон…
        Надо признать, после того, как лейтенант Ода сжёг-сожрал невинных людей в супермаркете «Зиккурат Этеменанки», ему стало значительно проще «уходить» и
«возвращаться», судить и убивать. Да-да, судить и…

…убивать!!
        Врагов!
        Профессионалов!
        Фениксов!

…в локализации возгорания были задействованы одиннадцать фениксов различной категории и квалификации…
        Джамал предупреждал, Джамал говорил, он чувствовал - с дуэлянтами непорядок, нечисто!

…Мигель из группы контроля ПЕРО, Серёга из команды Реваза…
        И Ник Юсупович тоже не доверял парнишкам.

…два стажёра-желторотика - наши, кстати, красавцы - Масами и Хисока, Спитфайр их на пробу кинул - решал тогда: гнать пацанов, или погодить…
        У одиннадцати проверенных огненными штормами профессионалов одновременно исчерпался ресурс?! Быть такого не может!

…а ещё - Сигурд, Димыч, Джексон-младший…
        Не может такого быть!!

…только стажёры вернулись ОТТУДА. Понял, да? Никто из «стариков», а «желторотики» - запросто. Не зря, видать, с нечистью знаются…
        Там в пылающем инкубаторе-ангаре, когда Акира НАВСЕГДА убивал мальчишек, он не думал об исчерпавших ресурс фениксах, нет, он просто убивал, ему просто хотелось кого-нибудь съесть, испепелить, отправить в небытие без обратного билета.
        Зато теперь - прожектора освещают активированную «интуицию» - есть время пораскинуть извилинами: «в уме» произвести операцию сложения двух двоек и соотнести результат с результатом умножения тех же чисел.
        Акира бредёт по разделительной полосе бесконечного проспекта Восходящего Солнца. Ночь на исходе, небо сереет. Разметка перекрёстка светится фотолюминесцентом. Акире на холодно - его греет изнутри собственное тепло, внутренний бойлер, личная теплотрасса распределяет жар по обнажённым конечностями и наружным покровам: татуировки надо беречь от холода - так, на всякий случай, мало ли.
        На улицах совсем нет людей. Рекламные голограммы не раздражают Акиру по причине обесточенности проекторов. Выбита витрина оружейки «Добрая пуля» - магазин разграблен, кассовые аппараты расколотыми грецкими орехами валяются на шахматном полу; витрины поражают отсутствием смертоносного ассортимента. И совсем нет людей. Нигде нет: ни на улицах, ни в магазинах… Странно…
        Примерно через полчаса феникс добрёл до места… - аварии? перестрелки? серьёзного боя с применением противотанковым средств?
        Коптит небо насквозь продырявленная патрульная киботанкетка. Похоже, её в упор изрешетили из автоматических гранатомётов. Рядом с танкеткой - два трупа досин. У копов нет голов. Кто-то отстрелил копам черепа.
        Мародёрство, вот как это называется - мародёрство. Акира снимает с трупа чёрный бронированный комбинезон, усиленный искусственными мышцами. Нижним бельём феникс брезгует, а зря: наверняка, за излишнюю щепетильность придётся поплатится кровавыми волдырями в паху.
        Акира чувствует, как системы комбинезона приспосабливаются к телу нового владельца: плечи шире, талия уже, здесь подогреть, там охладить.
        Носки и ботинки. У копов, оказывается, отличные ботинки. Великолепнейшие ботинки! - умеют растягиваться на три размера, причём самостоятельно - надо только, обуваясь, не спеша просовывать стопу внутрь обувки.
        Ну вот, Акира одет и не босиком шлёпает по асфальту. В нарукавном кармане обнаружилась пачка любимых сигарет «Firestarter Light» и простенькая одноразовая зажигалка. Хорошо, системы комбеза и ботинок не потребовали каких-нибудь феромоновых кодов и двадцатизначных паролей. Просто замечательно, что в казённых вещах не предусмотрена идентификация параметров владельца по сорока трём признакам, ни одному из которых Акира уверенно не соответствует.
        Обут.
        Одет.
        Два трупа рядом. Один теперь как бы голый. Безголовый и почти голый: трусы в горошек стыдливо прикрывают срам. А метрах в пяти чадит-догорает киботанкетка. Натюрморт, однако.
        Куда теперь, что теперь, и, главное, зачем теперь? Демоны, приведения, наёмник-синоби… - кто это придумал, кому это надо?!
        Дзиро Токусацу, собутыльник Дзиро Пузырь! и мальчишки-стажёры! - почему вдруг, зачем им понадобилось убивать Акиру?
        Спитфайр. Удачной ему реинкарнации, пусть вернётся из небытия профессионалом, пусть воплотится человеком, а не побегом бамбука, пусть…
        Задумавшись, Акира бредёт по проспекту, пока не упирается в пятнистую очередь - колонна по двое, равнение в затылок. Тишина, никаких разговоров - клоны вообще народ малообщительный, а уж если был соответствующий приказ, то сами понимаете.
        Клоны?! Почему вообще?! Откуда столько?! Что происходит?!
        Шаг. Чёткий, в одно многотысячное движение, шаг - колонна переместилась чуточку вперёд, к закусочной-лоу «Макдональдс». Пару лет назад по мегаполис будоражили слухи о том, что разветвлённая сеть всевозможных вавилонских фаст-фудов принадлежит якудзе - полностью, до последнего термоса с хот-догами и космопортовской чебуречной. Раньше Акира считал, что не более чем домыслы бабушек, насиживающих пролежни на силиконовых скамейках. А теперь феникс ни в чём не уверен. Если уж Дзиро…
        Грохот каблуков об асфальт - шаг, слаженный, согласно БУСВВу, длиною ровно восемьдесят сантиметров.
        Грохот.
        Шаг.
        Шаг.
        Колонна движется: шестерни проворачивается, конвейер тянет заготовки, лазерное зубило отсекает стружку. На пятнистых широких плечах ожидают пороховых газов израильские штурмовые винтовки Tavor-OICW. Российским автоматам АС «Вал» не терпится бесшумно проблеваться пулями - и это чем-то напоминает Акире аборт: пули - это зародыши, пока они в животе-магазине, всё нормально. Но потом кто-то спусковым крючком выдёргивает, выковыривает из гильзы… - аборт, не иначе.
        Шаг.
        Грохот.
        Шаг.
        Кое у кого из пятнистых имеются снайперские винтовки и автоматические гранатомёты. Много огнемётов. Все клоны принаряжены в бронежилеты, у всех фляги с водой и пристежные аптечки с обезболивающими таблетками и стимуляторами. Каски клонов повязаны белыми хатимаки - в знак уважения к вездесущей смерти.
        И ещё. У некоторых из вояк - не у всех, нет, но у многих - очень знакомые лица, напоминающие Акире…
        Джамала!!

46. КОРСЕТ
        Рёв сервоприводов. Перед лицом маячит голограмма давления масла в суставах и тормозных колодках. Под ресницы лезет бегущая строка координат, инфракрасное видение проникает в мозг пунцовыми пятнами. У Юрико кружится голова, Юрико тошнит. Бабушка говорит, что это нормально, это пройдёт - если немного потренироваться. Бабушка возбуждена, она смеётся, она по секрету сообщает, что у Юрико талант к управлению боевыми роботами, Юрико - прирождённый боец, и если дорогая внученька захочет, то они вдвоём смогут швырнуть гигантскую кибернетическую машину в тройное сальто. Оба-сан уверена: они запросто смогут перепрыгнуть небоскрёб и, если понадобится, будут металлическими кулаками сшибать самолёты противника и уничтожать вражеские танкетки сотнями за раз.
        Ещё там, в соляных копях, оба-сан усадила Юрико в приёмник-лифт головной кабины - и девушка схватили-сжали захваты-диагносты и швырнули вверх - сквозь искусственные внутренности чудовища. Холодные, мерзкие манипуляторы втащили девушку в отделении управления и распяли на пентакле механика-водителя. Бабушка, поколдовав над бортовыми компьютерами, настроила сложные механизмы - в локти Юрико впились миниатюрные свёрла. Противно вибрирующая протяжка впихнула моток платиновой проволоки в кости девушки, пронзая позвоночник, упираясь в затылок и образуя сквозные дыры в висках. Теперь руки Юрико погружены в вязкий гель. На лице - полумаска, реагирующая на мимику, а во рту капа управления огнём, сжимая зубами которую можно активировать плазменные пушки, установленные в овальных бойницах-тайхосама на широких плечах робота.
        Насчёт пушек Юрико узнала из программы правил пользования вооружениями, закачанной напрямую в мозг через височные разъёмы.
        Соски Юрико проколоты иглами, считывающими характеристики-параметры тела девушки - теперь великолепная фигурка маркетола-рекламиста неразрывно связана с титановым корпусом боевой машины. Композитный корсет с кучей заноз-датчиков мешает девушке нормально вздохнуть - приходится терпеть, и максимально расслабляться, и чаще глотать воздух.
        Рёв сервоприводов.
        Голограмма давления масла.
        Строка координат.
        Где-то внизу под Юрико бабушка командует суставчатыми «ногами» робота. Оба-сан переключила на себя прицелы, не доверяя неопытной внучке. Сейчас Юрико занята тем, что в теории и на практике приспосабливается к кибернетическому организму: теория загружается под черепную коробку доходчивым видеороликом, практика хрустит битым стеклом и лязгает раздавленными трамваями под «копытами» «Тэнсукаку».
        - Огонь!! - кричит бабушка, и Юрико кусает капу.
        Плечи Юрико откидываются к лопаткам, и это больно. Голова валится за спину, и девушка с ужасом понимает, что отдача настолько сильна, что сломались шейные позвонки. Юрико это отчётливо понимает, Юрико - калека, её должно парализовать, но стабилизатор вооружений выравнивает башню робота, заодно возвращая череп девушки в исходное положение.
        - Клянусь Великой Матерью, ты попала, девочка моя!! Попала!! Они же трупы, девочка моя!! Трупы!! - кричит оба-сан.
        А Юрико, напрягая голосовые связки, бормочет что-то неразборчивое в ларингофон. Но бабушка не слушает детскую истерику - маленькие девочки слишком близко к сердцу принимают чужую смерть, даже если это смерть врага.
        Пальцы Юрико шевелятся - и голограммы управления откликаются нужными картинками. Девушку интересует интерьер головной кабины. Девушка видит себя, подвешенную на ремнях в пустоте. Со всех сторон Юрико окружают бронелисты, забрызганные гелевыми компенсаторами. Как объяснила бабушка, компенсаторы нужны, чтобы не расшибиться, если робот вдруг - случайно! - упадёт, и ремни порвутся. Но девушка разглядывает не себя, её не волнует опасная близость брони - она внимательно смотрит на своего зооморфа-прорицателя.
        Зверёк возбуждён. Юрико точно знает - Степашке страшно, очень страшно. Маленький зооморф дрожит, обычно белая его шёрстка сейчас стала дымчатой - под цвет нового неба Вавилона. Длинные ушки Степашки свернулись в улитки-трубочки, из мягких лапок торчат острые когти. Юрико впервые видит, чтобы у ручного зооморфа были когти. Крючковатые зацепы выдирают клочки металлизированной ткани из порванного кынсы наноскафандра, метят красными полосами девичьи коленки. Нос Степашки из крохотного розового пяточка превратился в отвратительное кабанье рыло, изо рта торчат жёлтые клыки, длинный чешуйчатый язык вылизывает кровь из царапин - Юрико терпит, её трясёт от омерзения, но она терпит: нельзя ругать малыша, нельзя шлёпать его по попке - не сейчас. Может, когда-нибудь потом. Зверёк не виноват, это Зло коробит его некогда мягкое тельце.
        Да-да, Степашка очень изменился. Очень-очень. Да и город не узнать. Как же поломало-испортило мегаполис Дзию?! - пожары, брошенные ДВС-авто, вытоптанные бамбуковые рощи, пышущие жаром угли вместо храмов Каодай…
        - Давай, внученька. Пора. - Шепчет бабушка, дёргая штурвалы управления - и нижние конечности боевого робота повинуются слабой сухонькой старушке: шаг, шаг, ещё шаг - быстрее, побежали, а здесь подпрыгнули, да, молодец, мальчик, молодец "Тэнсукаку! - отличная машина, великолепный робот!
        Ладони вдовы намертво примотаны проволочными оплетками к сенсорам, реагирующим на малейшее движение. И вдова мастерски играет мышцами, направляя металлопластовую громадину сквозь лабиринт горящих небоскрёбов:
        - Ну, давай же, внученька… давай!! Спроси у него… куда нам теперь?! Где искать?!
        - Да, оба-сан, я сейчас. Я сейчас, оба-сан. Сейчас! - Юрико знает, что надо делать, но… Ей тоже страшно: уж слишком нынешний зооморф не похож на добродушного пушистика, обожающего хлебать топлёное молоко из пластмассовой мисочки.
        - Давай, внученька, давай. Без твоего зверька нам не найти Избранника, понимаешь?
        Юрико понимает. Она всё отлично понимает.

47. САРИ
        Джамал открыл глаза и увидел черноволосую девушку, по пятки завёрнутую в сари. У девушки великолепная улыбка - добрая, приветливая улыбка. В остальном же ничего примечательного. Честно сказать, девушка - из породы невзрачных библиотекарш, начисто лишённых половых признаков. Не грудь, а очень-очень тонкий намёк на английский юмор. Бёдра скорее детские или мальчишеские, чем женские.
        Но улыбка! Улыбка у черноволосой дамочки в сари просто ослепительная!
        - Девушка, как вас зовут? - лепечет Джамал. - Что вы делаете сегодня вечером? - Порядок. - «Библиотекарша» в сари говорит кому-то, но явно не Джамалу. - Жив-здоров. Кокетничает. Ну?
        - Сейчас вручим клиенту жену - и заказ готов, деньги на бочку. - В поле зрения Джамала появляется ковбой в широкополой шляпе. Почему-то Джамалу всегда не нравились парни в широкополых шляпах. А уж если молодой человек помимо широкополой шляпы, одевает ещё и клетчатую рубашку, то эта конфигурация Джамалу вроде красной тряпки для быка. А если парень ещё и усугубил внешний вид сапожищами со шпорами, и двумя кобурами с близнецами-электрошокерами «Dos muertos», то…
        Но голос ковбоя Джамалу знаком. Где-то он слышал эти интонации. Очень знакомый говорок, акцент, манера стоить фразы… Заказ… деньги на бочку…
        Трапперы?!
        Нашли Сильвию?!
        - Вы трапперы, да? Вы нашли Сильвию?!
        - Да. - Парень (его зовут Гаррис, вспоминает Джамал) достаёт пачку «Мальборо» из кармана рубашки. Если бы снайпер общался с траппером не по телефону, а визуально, то вряд ли типичный янки, обитатель прерий, получил бы заказ на поиск пропавшей жены Джамала.
        Да на сто процентов пастух-бродяга остался бы без заказа! На двести пятьдесят! Нет, Джамал не расист, но к американцам относится с прохладцей. Мол, курица не птица, а гражданин США не… и так далее. Но ведь это личные проблемы Джамала, правильно? И никого другого они не касаются.
        Джамал пытается подняться. Сейчас он вскочит на ноги и кинется к Сильвии, и обнимет её гибкий стан, прижмётся губами к её упругой груди, и завалит прямо на асфальт, и грубо, но нежно…
        Черноволосая девушка, по пятки завёрнутая в сари, смеётся. Скорее всего, над Джамалом. И говорит:
        - Рефлексы в норме. Жить будет. В том самом смысле. Так что вы, милочка, не волнуйтесь.
        Снайпер бессильно шевелит руками и ногами, он не может подняться, ему не дано вскочить и облобызать жену. Кстати, а где Сильвия?! Пока Джамал видит только трапперов в количестве двух штук.
        - Сильвия… - кричит, точнее, шевелит губами Джамал.
        - Я здесь, родной, я здесь.
        Её голос, её любимый голос. Вот и она - такая вся красивая и нежная, изысканная и чувственная. Настоящая профессионалка. Маори. Людоедка.
        - Сильвия, съешь их всех. Ну, пожалуйста… - шепчет Джамал. - Всех!!
        Сильвия смеётся, демонстрируя комплект заточенных резцов.
        Трапперы как-то сразу напрягаются. Оба «Dos muertos» оказываются в ладонях Гарриса. Индийская мадам целит в Джамала из телескопического сарбакана.
        - Он бредит, - говорит Сильвия и наклоняется к мужу. - Помогите его поднять.
        Шокеры возвращаются кобуры. Гаррис мгновенно трансформирует ладонь правой руки в широкую, перевитую венами петлю из людской кожи и мяса. Гаррис накидывает петлю-ладонь на шею Джамала. И тянет. И… - Сильвия дёргается к трапперу, мол, что ж ты ирод окаянный творишь, ты ж его задушишь. Девушка в сари бьёт Сильвию сарбаканом по ногам, аккурат под колени трубкой прикладывает - Сильвия падает. А Джамал… - Джамала тащит петля, петля заставляет его идти за Гаррисом, за блондинистым ковбоем Гаррисом. Джамалу так нравится пышная шевелюра траппера, что он отдал бы цистерну медицинской «огненной воды» за право оскальпировать этого бледнолицего, этого поганого янки! На шее стрелка напрягается мышцами петля-рука Гарриса. И Джамал даже не пытается снять и сбросить трансформированную конечность. Он знает, что в подобном случае упадёт и вряд ли сможет когда-нибудь подняться. Джамал Судзуки послушно идёт за Гаррисом. Слева и справа - серые композитные стены инкубаторов. Снайпер старается смотреть исключительно под ноги. Серые стены вызывают у его не самые приятные ассоциации.
        Трапперы переговариваются между собой.
        - А второй заказ? - спрашивает ковбоя девушка в сари.
        - А второй заказ тю-тю. В пролёте.
        - Это почему?
        - Заказчик мёртв - навсегда. Субъект убит - временно. - Сигаретный фильтр разбивается искрами о серую кладку ангара.
        - То есть? - напарница Гарриса поправляет редкие волосы, заново собирая растрепавшийся хвостик.
        Джамал спотыкается, что называется, на ровном месте. Гаррис поддерживает его петлёй, набухшие вены неприятно щекочут кадык Джамала.
        - Наш снайпер нейтрализовал искомого феникса. Искомый феникс по доброте душевной грохнул заказчика. Короче, плакала наша честно заработанная наличность.
        Пока профессионалам удаётся проскальзывать мимо пятнистых клонов, которых в инкубаторах развелось видимо-невидимо. Тот тут, то там Джамал наблюдает в щелях между ангарами марширующие колонны. Грузовики подвозят оружие и обмундирование. Банси, младшие офицеры, командуют на распределительных пунктах.
        Готовится что-то серьёзное.
        - Гаррис, если не ошибаюсь, да? - спращивает снайпер.
        - Да. Не ошибаетесь, - отвечает траппер.
        - Гаррис, вы случайно не знаете, что происходит?
        - Случайно знаю. Бунт. Путч. Военный переворот. Клоны собираются сжечь Вавилон.
        - Сжечь?! Зачем?!
        - Вы когда-нибудь слыхали старинный шлягер «Мы наш мы новый мир построим»? Нет? Так вот в той песенке есть очень точно подмеченные слова: «До основания разрушим». Намёк ясен?
        - Более чем. Спасибо. - Джамалу очень хочется выхватить из бедра «глок» и отстрелить ублюдку-янки… что-нибудь неприличное отстрелить. Но снайпер сдерживается - всё-таки петля на шее. Отвратительная мясистая петля. Нетрудно представить, как в судорогах и предсмертных конвульсиях петля эта затягивается, а лицо Джамала синеет.
        Нет уж, нет уж! - «глок» подождёт.
        - Спасибо!
        - Не за что. Счёт за наши услуги вы получите, как только обстановка стабилизируется. И, поверьте, сумма вас впечатлит. Я считаю возможным включить в оплату такой пункт, как «Спасение от возможного плена» и «Диверсионные действия в тылу врага».
        И что на это хамство можно возразить трапперу? Вот именно, что ничего.
        Асфальт - лучше: трещин и мусора меньше. Небо сереет. Утро. Просвет между дальними ангарами - метров пятьсот топать, не больше. Вот и закончился район Инкубаторов, вот и выбрались почти. Чуть-чуть осталась, совсем слегка напрячься. - А лошадка двоих потянет? - сомневается подруга Гарриса
        - Потянет. Куда ж он денется, задаток уплачен. Два счётчика.
        - Два счётчика - это хорошо.
        - Да уж.
        Оказывается, трапперы наняли извозчика. Оставили его дожидаться клиентов на окраине Инкубаторов.
        Джамал смотрит в светло-голубые глаза громадного (метра два с половиной в холке) бородатого мужика.
        - Петя, это они, - Гаррис фамильярно тычет кулаком в живот извозчика. - Петя, это их доставить надо. Куда скажут, туда и отвезёшь. На дорогах сейчас неспокойно, так что ты осторожней, да?
        Девушка в сари и ковбой помогают Сильвии и Джамалу взобраться на спину извозчика. Джамал с неодобрением поглядывает на облегающие ягодицы лосины и только потом замечает рунную вязь зеленоватых татуировок, расписавших мускулистый торс иноходца. Судя по тату, этот Петя - настоящий профессионал, пусть и не высшей категории, но! - профи, а не какой-то там любитель, пробегающий с одышкой стометровку.
        Джамал хватается за длинную светлую бороду, завитую в косички. Джамал готов регулировать направление и скорость движения.

48. САКЭ
        Акира неспешно бредёт вдоль колонны: обходит мусорные завалы и редкие трупы копов. Похоже, боевые клоны напрочь игнорируют полицейских. Приказы людей в чёрных касках и комбинезонах (Остановитесь! Или мы будем вынуждены открыть огонь!) новые солдаты Вавилона не воспринимают - органы чувств отказываются фиксировать существование досин: нервные окончания не раздражаются, сетчатки глаз не передают сигналы в черепа, унифицированные под каски одного размера. Если же возникают спорные моменты, к примеру, копы выдвинулись на танкетках к палаточному городку клонов и таки открыли огонь осколочно-фугасными, то… - в общем, Акира видел две подобные перестрелки. Обе очень быстро закончились. И теперь Акира неспешно бредёт вдоль пятнистой колонны: обходит завалы искорёженной бронетехники и трупы представителей законной власти Вавилона.
        Колонна не стоит на месте.
        Шаг.
        Грохот.
        Шаг.
        Автомобильное и прочее наземное движение парализовано, станции дирижаблей и пункты проката дельтапланов захвачены бунтовщиками и закрыты на неопределённый срок. Бежать из города? - как?! куда?! - по минным полям к пулемётным дотам российских
«кукушек» из дисбатов? Да и зачем?
        Грохот.
        Шаг.
        Шаг.
        В небе над городом вспухают и медленно растворяются струи-выхлопы Испарителя-Конденсатора Чужих. Похоже, Испаритель-Конденсатор - единственная связь с внешним миром. Сложная неземная установка так и не сменила хозяев: наверняка, инопланетники без труда отбивают яростные атаки клонированных солдат. Но! - зачем честному гражданину Вавилона прелести планет Дальнего Космоса, если дома чёрти что творится?! Зачем Акире пейзажи Альфы Центавра, если на улицах родного города происходит нечто, ещё вчера и в кислотном бреду невообразимое?!
        Грохот.
        Шаг.
        Грохот.

«Пыль, нагромождаясь, образует горы».
        Что-то отрывисто кричат наблюдатели - Акира не может разобрать что именно. Колонна мгновенно распадается на сотни и тысячи частей, устремлённых к асфальту - вот что значит команда «Воздух! В укрытие!»
        Да, российские бомбардировщики частенько нарушают воздушные границы Вавилона. Американские «крепости» тоже. Правда, со времён окончания Второй Войны открытой агрессии не было, но… Одноместные «Мессершмитты Р1112», собранные на местном авиационном заводе, вежливо сопровождают нарушителей до демилитаризованной зоны. Крылья с наплывами в корневой части, боковые наклонные воздухозаборники, кабина пилота, полностью вписанная в контур фюзеляжа, и V-образное хвостовое оперение. Без малого пять тонн взлётного веса, освященного пасторами Каодай и шаманами
«Белого Ульгена». И эти малютки-"мессеры" умудряются сдерживать громадных двадцатимоторных монстров, порождённых безумной фантазией инженеров АКБ-шаражки имени Туполева! Монстров, созданных галлюцинациями молодых гениев, обдолбавшихся синтонаркоты и прикованных иридиевыми разъёмами к клавиатурам казённых персоналок НАСА!
        Естественно, дружественные визиты стратегической авиации соседей не остаются без внимания ВВС Вавилона: в ответ на вылазки союзников в тридцатикилометровую буферную зону вылетают несколько звеньев Ju 287 V3: мол, Москва рядом, да и Нью-Йорк не так уж далеко. Да, бомбовая нагрузка «юнкерсов» не впечатляет, но ведь от безнадёги можно запросто сообразить классические «две башни по-арабски»…

«Воздух! В укрытие!» - Акира прыгает к мусорному контейнеру и внимательно разглядывает облака. Где-то там опасность.
        Из-за небоскрёба «Самсунг билдинг» выползает туша Б-520, «мессеры» вьются рядом. Обойдётся? Или америкосы шарахнут парочкой сверхмощных 15-тонных авиабомб BLU-1082? Чтоб мало не показалось, и не забывали вавилоняне, кто в их будку свет провёл?!
        Стволы штурмовых винтовок и бесшумных автоматов чётко указывают направление на
«летающую крепость» - ерунда, а приятно.
        Бомболюки открываются…
        Первыми, как обычно, падают допотопные радиоприёмники фирмы «Моторола» - с фиксированной частотой. Это у америкосов называется «расширения слушательской аудитории». Мол, народ Вавилона сразу бросится те приёмники собирать, а потом на кухнях, в потёмках, будет слушать «Информационное радио» и «Радио Свободный Вавилон». А как же?! - разношёрстное население города впечатлят радиопрограммы, дискредитирующие сёгунов и мэрию. А уж если использовать в передачах специально смикшированные отрывки из Корана и Библии да сдобрить эту мешанину-винегрет этническими напевами и музыкой там-тамов, то… Не зря ведь из Северной Каролины, из Форта-Брэгг к Вавилону были переброшены подразделения регулярной 4-й группы ПсО сухопутных войск США?! - спецы по ведению психологической войны должны отрабатывать свою пиццу с анчоусами!!
        Приёмники сыплются на асфальт - медленно, величественно, покачиваясь под крохотными куполами парашютиков. Приёмники падают в снегопаде листовок. Из-за невозможности напечатать текст на ВСЕХ языках Вавилона, для пропаганды используются изобразительные средства наглядной агитации - небольшие комиксы-карикатуры. В отличие от приёмников, листовки охотно подбирают и даже рассматривают - и почти сразу выкидывают.
        Акира поднимается с асфальта, сбивает прилипшие к брюкам обёртки от шоколадных батончиков и картофельные очистки и гордо удаляется от мусорного бака.
        Резкая гортанная команда - и опять колонна по двое, в затылок - шаг, шаг, шаг.
        Куда они идут? Почему так медленно? Акира следует вдоль колонны и упирается в армейский тягач, переоборудованный в походно-полевую кухню. На броне - два клона в белых фартуках. Повара? Ещё двое - сменщики? - трудятся у дверных пятисотлитровых баков. Крантики вправо - прозрачная жидкость плещет в гранёный пластик самоутилит-стаканчиков.
        Сакэ, - понимает Акира. - Это же сакэ!
        Клоны подходят к раздатчику, берут стаканчики и опрокидывают «горячительное» в глотки. Так положено. Для храбрости. Перед боем.
        Война. Всё-таки война…
        С кем?
        Или - против кого?!
        Акира не знает, Акира возле баков, Акира протягивает руку, на него смотрят неодобрительно - что ж ты строй нарушаешь? В ладони феникса зажата двухсотграммовая ёмкость, горло феникса обжигает «рисовая водка».
        Хорошо, но мало.
        Ещё! - Акира тянется за ещё одним гранчаком, но с брони спрыгивают клоны в белых фартуках и отшвыривают профессионального пожарного в сторону: не мешай, порция нормирована, хватит с тебя, халявщик.
        Акира на коленях, по щеке течёт кровь - разбили бровь, однояйцевые ублюдки. Феникс загребает с асфальта листовки и вытирает лицо. Наглядная агитация. Комиксы-картинки, испачканные эритроцитами. Что за утро, а?! - феникс видел, как солдатня организованно насиловала, а потом пристрелили десяток зооморфов; как жгли из огнемётов храм Каодай и закидывали гранатами парковых тигров; как слаженным залпом уничтожили кортеж сёгуна; как пытались взять в плен Чужого, но тот ощетинился иглами, которым позавидовал бы дикобраз, и прошёл сквозь строй клонов, оставляя после себя раненых и покалеченных… Акира видел, как из тайников достают взрывчатку - аккуратно расфасованные брикеты. Акира видел, как клоны распределяют эти брикеты между собой - выбрасывают из бандольер магазины, а вместо магазинов суют гексоген и тротил. Видел, как по городу разъезжают грузовики, останавливаются у тягачей-разливаек: выпил стаканчик сакэ? - теперь будь добр, подойди к передвижному пункту выдачи зажигательных средств…
        Ну что за утро?! И телефон Юрико не отвечает: абонент недоступен, или вне зоны… После пятой попытки мобильник Акиры вообще перестал реагировать на нажатие кнопок - похоже, исправных ретрансляторов в Вавилоне больше не существует.

49. ОЯБУН
        Усадьба, скрытая от посторонних глаз тополями и клёнами. Ландшафтный сад - пруд и острова, соединёнными мостиками. Прицелы охранных систем, лучи сканеров. Павильоны и пристройки.
        Внутри усадьбы - истинно спартанская обстановка. Ничего лишнего. Единственная дань удобству - расшитые драконами подушки.
        В главном зале собралась элита Вавилона, лучшие люди - братки-кёдай, сливки клана Ямагути-гуми, перебазировавшегося в Вавилон из Кобе. Даймоны, чёрные костюмы и галстуки, короткие стрижки и белые рубашки. Есть даже одна суррогатная мать, толстая, большая самка.
        Из-под затемнённых линз солнцезащитных очков - взгляды, лазерные точки зрачков - все собравшиеся смотрят на оябуна, чинно восседающего на татами. На коленях у шефа неизменные мечи-досу. Рядом с шефом - вакагасира-заместитель, старший советник, глава штаб-квартиры и фуку-хомбутё. Всё как всегда. Те же на манеже.
        Оябун пьёт сакэ из крохотной чашечки.
        Собравшиеся ждут, что скажет оябун.
        Взгляды.
        Лазерные точки.
        Оябун достаёт из кармана пиджака мобильный телефон. Блестит серебристый титановый корпус. Оябун набирает номер - всего лишь жмёт одну клавишу. На его вызов одновременно откликаются тысячи радиотелефонов. Многоголосый хор приветствует командира. Оябун улыбается, оябун говорит в трубку:
        - Начали!
        Оябун прячет телефон в карман.
        И в этот момент тысячи клонированных офицеров отдают приказания пятнистым бойцам. Армия, контролируемая якудзой, приступает к военным действиям.
        Клоны атакуют здания корпораций и жилые небоскрёбы, клоны прорываются сквозь порталы и входят в учреждения и супермаркеты. За бойцами следуют обвешанные взрывчаткой смертники-шахиды.
        И гремят взрывы, и рушатся небоскрёбы, и пылают дома.
        Огонь.
        Пожар.
        Клоны жгут Вавилон.
        Оябун доволен - его окружает пульсирующий ярко-алый кокон Зла.

50. КУСАНАГИ-НО-ЦУРУГИ
        Пожар. Вокруг боевого робота бушует пожар.
        Зона огненного шторма.
        Перепады давлений, ветер и сквозняки гонят пламя с бешеной скоростью. Ад, пекло, доменная печь.
        Степашка, безобразное чешуйчатое чудовище, в котором при всём желании невозможно узнать милого пушистого морфика, надёжно обхватил когтистыми лапами шею Юрико. Степашка прижался отвратительным скользким брюхом к горлу девушки, зооморф поддерживает змеиным хвостом затылок Юрико. И ослабь Степашка хватку, девушка тут же умрёт - и она понимает это, и боится покорёженного Злом прорицателя, но… - есть ли у неё другой путь? Можно ли решить проблему иначе?
        Если можно, то Юрико не знает как.
        Юрико выкарабкивается из ремней, зажимы отпускают обнажённую девичью фигурку, шприцы-раздатчики системы жизнеобеспечения замазывают белковым клеем дыры от разъёмов. Юрико явственно чувствует, как из позвоночника и висков выкарабкиваются тончайшие иридиевые и платиновые проволочки, скручиваясь в спирали и безумно дорогие мотки. Красавица, маркетолог-профи, специалист по наглядным пиар-технологиям, едва не расшибается о бронелисты внутренней обшивки, когда её отпускают захваты, и тело девушки на долю секунды зависает в отделении управления.
        Удар весьма болезненный, весьма. Степашка не ослабляет хватки, хотя Юрико знает, что морфа основательно ушибло о стык между компенсаторами - зооморф свирепо рычит от боли, его тошнит на лицо Юрико - желчью и кровью. Скорее всего, повреждены внутренние органы. А если… - ранение смертельно? Не думать об этом!! Не думать!!
        - Давай, милая, давай!
        Это оба-сан кричит. Она бы и сама сорвалась, кинулась, спасла-выручила… но… - не сможет бабушка - ну, никак! - выручать из беды Избранника. Потому что это судьба Юрико.
        А на судьбу грех жаловаться: Избранник мог оказаться седым противным старикашкой, вроде доктора Джино Паскаля, главврача профсоюзной поликлиники. Хотя доктор Джино, конечно, не совсем противный, даже совсем не противный, но ведь не в этом дело, да?! Просто Акира - настоящий красавчик и великолепно целуется. И, к тому же, он ещё и феникс. Как папа Юрико.
        Надо собраться, настроиться на героический лад, но девушка почему-то думает о своём зооморфе - о белом и добродушном зверьке, внезапно превратившемся в отвратительную тварь. Кстати, почему Юрико она назвала зверька странным русским именем?
        А?
        Щуп-поисковик подхватывает девушку и тянет к одноместному лифту, заталкивает внутрь и активирует опцию «Спуск». Через секунду Юрико уже в пятке «Тэнсукаку». Створки лифта резко распахиваются - в добрый путь, воительница, исполни предначертанное судьбой. До тротуара пару метров, н-да.
        Дым. Клубы дыма. Жар в лицо. Степашка яростно рычит.
        Акира… Где-то там Акира… В пламени, в огне…
        Ещё не поздно, - знает Юрико. - На этот раз не поздно!
        Юрико спрыгивает на асфальт. Удачно. Не подвернула лодыжку. Юрико так боялась подвернуть лодыжку и всё испортить… - но ведь не подвернула!
        Теперь - правильно. Теперь - хорошо. Теперь всё будет правильно и хорошо. И пусть горят синим пламенем небоскрёбы-лоу, пусть рушатся высотки-стелы и осыпаются к фундаментам супермаркеты. Пусть плавятся моноциклетные желоба и падают железным дождём на бараки гетто, пусть взрываются катапульты космопорта, и закипает реки канализации!
        Пусть!
        Пусть!
        Пусть!
        Юрико идёт через огонь, Юрико спешит сквозь пожар. Она прижала зооморфа к сломанной шее. Да, Степашке не нравятся тёплые ладошки хозяйки, он предпочёл бы…
        А впрочем, Юрико без разницы нынешние потребности питомца - он приведёт её к Акире и, заодно, послужит - надёжным? да, надёжным! - корсетом. Остальное - потом. С заморочками и рефлексиями разберёмся позже.
        После битвы.
        Вот только дышать нечем. Раскалённый воздух обжигает лёгкие, да и мало в этом воздухе кислорода, ой, как мало. И чаще бы ротик открывать, но! - обжигает! - не лёгкие, парующий ливер пирожка!
        С ума сойти! - Юрико теперь вроде великого принца-героя Ямато-такэру, или даже драконоборца Сусаноо-но Микото, бога грома и бурь! Ей бы в руки ещё магический жезл-конгосё. Или Кусанаги-но-Цуруги, «Меч, срезающий траву».
        Юрико идёт сквозь дым и пламя, и волосы её тлеют, её волосы - черный огонь.

51. МАРЬЯЧИ
        - Ещё?
        - Спасибо. Накапайте, пожалуйста.
        Воздух пахнет гарью. Даже здесь, под землёй. А наверху вообще ад - бушуют пожары. Западная окраина Вавилона полыхает нефтяными факелами: кто-то шибко умный убил снайпера-профессионала, прежде чем тот успел нейтрализовать активированного феникса, вошедшего в подожженное бунтующими ублюдками нефтехранилище.
        Будда, куда катится этот мир?!
        Venit summa dies et ineluctabile tempus…
        За что, Будда?!
        Сыро, тепло, мокрицы… - хорошее место, приятное, располагающая обстановка, темно опять же. А если шибко надо, можно и татуировками подсветить…
        Ничего, всё образуется, - Джамал пьёт дрянной молдавский бренди из ржавой консервной банки «Килька Чукча-рыбак». Стрелок и Сильвия прячутся в подвале опустевшей двадцатиэтажки на улице Мира. Наверху, на уровне асфальта беснуются клоны: жгут Вавилон, уничтожают здания, профессионалов убивают.
        Любителей тоже.
        Всё это безумие почему-то напоминает Джамалу новогодний карнавал и танцы под музыку марьячи. Когда разгулявшаяся не на шутку толпа начинает крушить магазины и ломать светофоры. Какой же праздник без разбитых витрин, разграбленных ларьков, сожжённых церквей?!.. - без весёлого вандализма удовольствие не то, и неполноценно ощущение безграничного счастья…
        Ничего, ещё посмотрим!.. - Джамал выплёскивает остатки бренди в рот. - Посмотрим кто кого!
        - Ещё? - интересуется пожилой мужчина, кажется, он представился как Джино Паскаль, главврач профсоюзной поликлиники.
        - Спасибо. - Кивает Джамал. - Накапайте, пожалуйста.
        Они пьют вдвоём. Сильвия никогда не любила спиртные напитки. Она может выпить пару кружечек пива, закусывая креветками. Но хлебать из консервной банки бренди - это не её метод. Иноходец, пробежавший под перекрёстным огнём автоматического оружия пол-Вавилона, от выпивки отказался, мол, не положено, гаишники заставят дыхнуть - права отберут и лицензию.
        Слава Будде, когда вспыхнули небоскрёбы, иноходец заметил надпись на ближайшем здании - «Бомбоубежище». И ворота портала оказались не заперты - повезло.
        Ещё в подвале присутствуют две маразматичные старушенции. Бренди употреблять не хотят - глушат мутный самогон да подначивают молодого калеку, обкурившегося ядрёной марихуаны. Парня знатно колбасит: то цветут, то гаснут бессистемными красно-сине-зелёными линиями профсоюзные татухи инженерных войск. Джамала завораживают хаотичные, деформированные не то узоры, не то орнаменты. Татуировки калеки-сапёра, похоже, активированы на поиск. Да-а, парень, м-мать, под изрядным кайфом - обдолбился до полной потери соображения.
        - Ещё? - доктор нашёл в убежище стратегический запас выпивки. Жратву, как ни прискорбно, обнаружить не удалось.
        - Да, пожалуй. - Джамал не отказывается.
        Тепло растекается от желудка Джамала к конечностям. Совсем недавно, накануне беспорядков появились легенда о том, что скоро, очень скоро родятся двое мальчиков - и одного из них назовут Бэтменом, а второго - Суперменом. И когда-нибудь они вырастут, очень скоро вырастут…
        И станут настоящими профессионалами!

…и тогда…

…по-другому…

…этим тварям - за всё!!..

…люб-бителям…
        Эпилог
        Когда прогремели взрывы, и рухнули первые небоскрёбы, и запылали жилые кварталы - ты понял, что идти тебе некуда.
        Никто тебя не ждёт. Ты - убийца, беглец. Ты должен уйти и не должен возвращаться.
        Пас руками, и ещё, ещё, и ещё - окружности, эллипсоиды - траектория пальцев и ладоней.
        Татуировки зудят - легонечко, ненавязчиво.
        Сигаретку в зубы. Зажигалкой клацнуть - добыть огонь. Горит, и ладно, и хорошо. В смысле, хорошо горит, добротно пылает - город. Любимый мегаполис грозиться выжечь небеса газовым трубопроводом и дизтолпливом заправок. Искрами многоэтажек город летит к облакам, углями людских трупов тлеет на проспектах.
        И хорошо, и ладно - в смысле, хороший табачок всегда в настроение, обязательно в масть. На то он и…

…табачок?!
        Ты доволен.
        Твоё время пришло, твой час настал.
        Огонь - это жизнь, это естественная среда обитания феникса. И только феникса. Огонь - для тебя, для одного тебя. Ты мог бы… Да, ты много чего мог - и хотел. И желал. Стремился. Ты, наконец, понял, что с самого раннего детства, с рождения, с беременности матери существовал только для этого момента. Так уж получилось: кому-то в стальцехе в третью смену потеть, кому-то по уши в цементе лепить камины в пентхаусах нуворишей, а тебе?! - тебе же предназначено плавиться алюминием оконных рам и загрязнять телом-пеплом атмосферу!!
        Такой вот Ритуал.
        Судьба.
        Фатум.
        Вот, значит, оно как…
        Трофейная сигаретка в губах. Фильтр путешествует от края рта до края. Остановился, застрял - зубы прокусили пропитанное смолами и никотином волокно. Продавленный след резцов, слюна на губе.
        Не желание, нет - инстинкт.
        Ты откусил фильтр и пережевал: термодатчика больше нет, сообщения на пульт пожарной охраны Вавилона больше не поступают. Зачем ты это сделал? - а чёрт его знает.
        Сделал, и всё! Захотелось!
        Тепло.
        Жар.
        Горит бензин, горит бетон…

…воздух горит.
        Кончик сигареты начинает тлеть. Ты втягиваешь табачный дым в лёгкие. Ну, что? - ты просто приступаешь к молекулярной переброске из пункта А «Грешная Земля» в пункт Б
«Небеса Обетованные»!
        Ты - пламя, ты - огонь.
        Никто не помешает тебе слиться с пожаром, сожрать весь город с его канализационными потрохами.
        Никто.
        Ничто.
        Небытиё?
        Без серебра и осины, ты сам хозяин своего огня!!
        Дайте огня!! Больше огня!! Ещё больше!!
        И ещё!!.. ..ешь…

…тела. Вкусные, жирные и костлявые, мужские и женские, взрослые, старые и детские… много тел… много…

…люди…

…плоть…
        Единожды оступившийся, что тебе терять?! Падать некуда - ты на дне. Дальше - ад, и тебя там ждут.

«Вина феникса, убившего погорельца ничуть не меньше, того, кто предал Вольный Город Вавилон. Близкие друзья опального феникса, члены его семьи - даже самые дальние родственники - должны быть уничтожены, разрублены на куски до корней и волокон. Вина феникса только поднявшего руку-огонь на погорельца, даже если он не убил его, является точно такой же».
        Не верьте, когда говорят, что гореть - подвиг. Враньё! Наглая ложь! Когда лопается обожжённая кожа - правда, да, больно, очень больно. А потом, почти сразу - неимоверное блаженство!! - когда пробирает углями до костей, и пылаешь как лужа бензина, как нефтехранилище, как танкер, в который попала термоядерная бомба - ты! !..
        А потом ты увидел её - Юрико.
        Девушка, от который ты без ума, бежала через пламя - к тебе. Девушка, которую ты любишь, горела свечой. Чёрным огнём!
        И ты…

…тела. Вкусные, жирные и костлявые, мужские и женские, взрослые, старые и детские… много тел… много…

…ты бросился к ней, ты феникс-пожар швырнул навстречу любимой остатки кислорода, которые только можно было вытянуть из огня, ты летел, ты плазма, не касаясь расплавленного асфальта, ты нёсся над обугленной кожей Вавилона, ты должен спасти её, свою девочку, свою Юрико, ты… ..ешь…

…люди…

…плоть…
        И вдруг ты вспомнил. Там, в «Зиккурате Этеменанки» - ты никого не хотел убивать, тебе толкнули, тебя заставили откусить от плоти людской. Два огня, два феникса. Стажёры. Они вошли в пожар за тобой, они следовали за твоим племенем по торговым уровням супермаркета. Они прятались за горящими стенами, они затекали дымом в пивные банки «Оболонь Премиум», они забирались в микросхемы бытовой киботехники и горели искрами в криогенно обработанных верблюжьих глазах. Они шли по твоим углям, они ждали подходящего момента.
        И дождались - на девятом уровне супермаркета, когда ты пощупал обивку представительского «лексуса» и расслабился, и потерял контроль над своей силой. Они обняли тебя, они держали тебя, они уговаривали разомлевшего от вкуса натуральной кожи феникса изведать сочной плоти.
        Вернуть своё.
        Отобрать растраченное…
        Но ты отказался, ты помнил, что нельзя причинять «вред жизни и здоровью граждан».
        Нельзя!!!
        Можно!!! - и толчок, в спину - ИДИ!!!
        Ты невиновен, ты…
        Юрико.
        Ещё секунда - ты увидишь, как вспыхивают её волосы, как отваливается мясо от костей, как тело её превращается в пепел, подхваченный огненной рекой!
        ЮРИКО!!!
        НЕТ!!!
        Ты - пожар.
        Ты - огненный шторм.
        Ты - плазма, пожирающая Вавилон. На твоих зубах - хруст людских костей, покорёженные моноциклетные желоба впиваются занозами в язык, факела-небоскрёбы пышут в гортань жаром.
        Ты - пожар.
        И ты…

…спасёшь всех тех, кого ещё можно…
        СПАСТИ!!!
        Сотни тысяч твоих рук отпускают здания Вавилона. Сотни тысяч твоих ног убирают пятки с улиц и проспектов. Сотни твоих глаз более не испепеляют взглядами стартующие космолёты. Сотни тысяч…
        ТВОИХ!!!
        И ТОЛЬКО ТВОИХ!!!..
        Ты сжался в комок, ты вобрал в себя всё пламя Вавилона. Ты не такой, как все. Ты - особенный феникс. Ты особенный, не такой…
        Юрико?!
        Жива…
        Она бежит к тебе, её стройные ножки касаются в мгновение охлаждённого асфальта, она…
        - Акира!!!
        И тебе так хочется крикнуть в ответ, но ты вобрал всё Зло Вавилона, и оно кипит в тебе, грозит разорвать тебя на клочки. Если ты откроешь рот, то случится непоправимое!
        Ты отворачиваешься от Юрико, ты разжимаешь челюсти - и алый поток вырывается из твоих лёгких, струится над улицами и проспектами, уворачивается от вылезших из подвалов и убежищ граждан, и через секунду алый поток выплёскивается на…

…тополя и клёны, брызгает красным на ландшафтный сад, кипятит воду в пруду и поджигает мосты между островами и…

…врывается в усадьбу. Вспыхивают расшитые драконами подушки и чёрные костюмы, и чёрные галстуки, и короткие стрижки, и белые рубашки…

…и врезается в пульсирующий ярко-алый кокон.
        Взрыв!
        Вспышка!
        Взрыв!
***
        Выплеснуть остатки жара, скопившегося за годы смертей и воскрешений!!
        Выплеснуть!!!
        Акира, поддерживая голову Юрико за подбородок, снял зооморфа с шеи девушки, и…

…сила-ци светло-голубой нитью сшила сломанные кости, срастила треснувшие позвонки любимой. Быстро и просто. Наверное, у Акиры появился новый талант и самое время сменить профессию? Его призвание не огнеборство, а врачевание?
        Феникс отпустил подбородок любимой. Юрико испуганно вскрикнула - сейчас её голова упадёт за спину, и смерть, и боль, и…
        И ничего плохого и страшного не случилось. Юрико - цела и невредима. Только немного болят позвоночник и виски, потревоженные проволокой боевого робота.
        И Акира рядом. Избранник. Красивый и сильный.
        Настоящий феникс.
        - Юрико, я хочу пригласить тебя в ресторан.
        - С удовольствием, любимый.
        - "New York Nights" - отличное местечко, уютное. Я знаком с хозяином. Он очень хороший… человек. Да-да, он очень хороший человек. Настоящий профессионал. - Акира чмокнул Юрико в измазанную сажей щёчку. - Я уверен, тебе понравиться в «New York Nights».
        Девушка привстала на цыпочки и потянулась к губам Акиры:
        - А мы будем целоваться на брудершафт? И пить шампанское?
        - Конечно, Юрико, обязательно. Только сначала мне надо связаться со своими юристами-модераторами.
        - Зачем, милый?
        - Отменить кое-что.
        - ?
        - Я передумал уходить на покой. К тому же, надо составить брачный контракт.
        - Это предложение руки и сердца?
        - Да, Юрико, да. Но при одном условии: твоя бабушка жить будет не с нами. Мне показалось, она недолюбливает пожарных?
        - Ну-у… - улыбнулась красотка. - А ты случайно не знаешь, где поблизости можно купить букетик мьют-орхидей? А то у меня что-то причёска растрепалась…
        Профессионалы обернулись, разглядывая дымящиеся развалины небоскрёбов и торговых центров, остовы ДВС-авто и расплавленные лужицы пластиковых пневмокаров. Акира обнял Юрико, зачерпнув «кошачьими глазами» чёрные волны волос, стекающих ручьями до сгибов колен. Феникс привычно не обратил внимания на зуд активированных татуировок, он наслаждался нежным теплом тела будущей жены - не жаром, но теплом!
        Двое, вместе - молодые, сгорающие от пламенной страсти - в центре погасшего шторма, огненного шторма. Они - надежда Вавилона, будущее города Свободы.
        - Юрико, ты родишь мне сына? А лучше двух?
        - Да! Ведь ты мой Избранник. Увидела тебя тогда, на пожаре - и всё, решила: мой будешь, только мой. Я рожу тебе сыновей, Акира! Обещаю!
        - И они будут… - Феникс стыдливо оглядывается по сторонам: всё-таки он опять обнажён (полицейская форма сгорела при последней трансформации), а присутствие красивой девушки рядом способствует заметной активации э-э… некоторых органов. - Они будут…
        - …обязательно будут. Любителями или профессионалами. Людьми. Мы воспитаем их настоящими людьми. Да, Акира-феникс?
        - Да, Юрико… Да, любимая!
… - 09.01.05 г.
        Добуцу - животное.
        Энка - народная музыка. Джи-поп - J-POP, или «Japanese Pop», японская коммерческая музыка.
        Танец с веерами - традиционный самурайский гопак победы. Часто используется пожарными Вавилона для подбадривания погорельцев.
        Шымакш (вавил.) - головной убор замужней женщины; конусовидный колпачок.
        Сабан (вавил.) - плуг.
        Сакура-но хана-га сайтэ имас. Кадзэ соё-соё фуку. - Цветут цветы сакуры. Дует лёгкий ветерок.
        Сува - бог моря в синтоизме.
        Бэнто - «еда в коробочке», комплексный обед; такие обеды продаются в продуктовых лавках и супермаркетах Вавилона, а также готовятся матерями и жёнами.
        Хисасибури дэсу… - Давно не виделись…
        СВД - снайперская винтовка Драгунова.
        СВТ - 7,62-мм снайперская самозарядная винтовка системы Токарева образца 1940 г.
        Хэнгэёкай - оборотень.
        Дзасики-Вараси - добрый дух-домовой.
        Vox populi, vox dei (вавил.) - Глас народа, глас божий.
        Кугё - аристократ.
        Каккоии - крутой, красивый, офигительный.
        Тай - корпус, тело. Као - лицо.
        Шутка Гераклита.
        Дзию - свобода.
        Каодай - вьетнамская религия, официально провозглашённая в 1928 году.
        Наму Амида-буцу! - О, Будда Амида!
        Наму ме хо рэнге ке! - О, Сутра лотоса таинственного закона!
        Толма - армянские овощные голубцы с мясом и крупой.
        Каи-куми - исходная стойка с копьём, прижатым к боку.
        ТОК-200 - комплект теплоотражательной одежды.
        Такуан Сохо «Вечерние беседы в храме Токайдзи».
        Non omnis moriar (вавил.) - Весь я не умру. libido sciendi (вавил.) - похоть познания.
        Буси - воин.
        Яой - манга либо аниме, посвящённые мужскому гомосексуализму.
        ППС - пояс пожарный спасательный.
        Водоупорная пропитка ткани препятствует впитыванию «боёвками» влаги.

«Stella maris» (вавил.) - «Звезда моря».
        КЗ-94 - каска защитная.
        Слова Л. Корнилова.
        Табако-ирэ - кисет.
        Hominis est errare (вавил.) - Человеку свойственно ошибаться.
        ВСК-94 - лёгкий бесшумный снайперский комплекс, на базе автомата 9А-91.
        КЗА-1 - защитный аварийный комплект; обеспечивает комплексную защиту от воздействия открытого пламени, теплового излучения и действия токсичных газообразных веществ.
        АСВ-2 - дыхательный аппарат; используется в комплекте с КЗА-1.
        Пуштун-дуррани (вавил.) - 1) пуштун - самоназвание афганцев; 2) дуррани - одно из афганских племён.
        Спинжирай (вавил.) - «белобородый», старейшина семьи.
        Ландый (вавил.) - песни-двустишия.
        Симбун (вавил.) - газета.
        Эль нагваль, эль тональ (вавил.) - соответственно: недоступное восприятию и доступное разуму.
        Омонку - делать минет.
        Арикара (на языке пауни - «рога») - индейский народ группы кэддо.
        Кампай! - До дна!
        Готисосама дэсита - спасибо, было очень вкусно.
        Минестра (вавил.) - первое блюдо обеда, макаронное изделие.
        Полента (вавил.) - густо сваренная, нарезанная ломтями кукурузная каша.
        Буто - популярный японский танец, возникший в 50-ые годы 20-го столетия; характерен экспрессивными позами, гримом и обнажённостью тела.
        Моси-моси? - Алло?
        Сиккэн - правитель.
        Бакуфу - дословно «палаточная ставка»; правительство. Поначалу этот термином называли полевой лагерь, из которого полководцы руководили войсками. Европейский синоним слова «бакуфу» - «сёгунат».
        Японская пословица.
        Тамэси-гири - тест на владение настоящим, не учебным мечом.
        Шиацу - массаж лица.
        Миямото Мусаси «Книга Пяти Колец».
        Ти - чёрт.
        Ксо!! Тиксё!! - Дерьмо!! Сука!! (в данном случае используются не как оскорбления, а как восклицания).
        Тикусёмо - сукин сын.
        Японские маги не едят плоти животных. Но если им и приходится это делать, то мясо употребляется в качестве элемента ритуала зла.
        АП 4000-80 - автомобиль порошкового тушения на базе КамАЗа 4310.
        O tempora, o mores! (вавил.) - О времена, о нравы!
        Медаль «За отвагу на пожаре» учреждена. 31 октября 1957 г. Председателем Президиума Верховного Совета СССР К.Е. Ворошиловым.
        Определение дуэли П. А. Швейковского. focus (лат.) - очаг
        Японская пословица.

«Презрение к быдлу» - юридический термин, означающий обвинение в снобизме и профессиональном расизме, выдвигаемое Народным Судом Вавилона исключительно против членов Профсоюза.
        Японская пословица.
        Японские пословицы.
        Крочифери (вавил.) - крестоносцы.
        ПЕРО - пожаро и взрывоопасные объекты; предприятия, на которых производятся, хранятся, транспортируются взрывоопасные продукты или продукты, приобретающие при определенных условиях способность к возгоранию или взрыву.
        Японская пословица.
        Alea jacta est (вавил.) - Жребий брошен.
        Тайсо - утренняя гимнастика.
        Аса гохан - завтрак.
        Тикара - сила.
        Mens sana in corpore sana (вавил.) - В здоровом теле здоровый дух.
        Косё бэндзё - «общественная уборная», безотказная девушка.
        Аш мича ву хо? (вавил.) - Ты где живешь?
        А ху бох? (вавил.) - Что ты говоришь?
        Аса хог деха (вавил.) - Прошу тебя.
        Бекх на била! (вавил.) - Извините!
        Бераш (вавил.) - дети.
        Otium cum dignitate (вавил.) - Достойный досуг.
        Ти! ксо! - Чёрт! дерьмо!

«Тистэчка дядька Йвана» (вавил.) - «Пирожки дядюшки Ивана»; сеть ресторанов быстрого питания.
        Сало «з хробачкамы» (вавил.) - специально обработанный твёрдый свиной жир длительного хранения; используется в качестве фирменной начинки в пиццах, изготавливаемых сетью ресторанов «Тистэчка дядька Йвана».
        Досин - полиция.
        Що маемо, то маемо (вавил.) - Что имеем, то имеем.
        Тиксё - ругательство, ненормативная лексика.
        Кэцуноана - биокомплекс, состоящий из ягодиц и анального отверстия.
        ПОМЗ-2М, ОЗМ-72 - биокристаллические саморазмножающиеся противопехотные мины российского производства.
        ТПП-1 - топоры пожарные поясные.
        ШПР - шлем пожарного радиофицированный.
        Иттэ ирасяй - Возвращайся поскорей.
        Басё.
        Биру - пиво.
        Годзэн - суффикс, использующийся для имен жен самураев.
        Японская пословица.
        Сукэбэ - грязный старикашка.
        Депато - супермаркет.
        Ятаи - автомат-закусочная.
        Даймон - герб клана.
        Катаги - лох.
        Масала - индийский чай, знаменитое средство от последствий похмельного синдрома.
        Аmanita muskaria - мухомор.
        Бокки - вставший.
        О-тин-тин - дружок (ласково - о половом члене).
        Ойтё-кабу - карточная игра; аналоги - «очко» и «блекджек».
        Хулу - гавайский танец.
        Тэт - Новый год у вьетов.
        Хурут - бурятский сыр.
        Скарификация - рубцевание, ритуальные рисунки из рубцов на лице и теле.
        Дуце (вавил.) - вождь.
        Саккулина - усоногий рак, паразит морских крабов.
        Акулья ремора - рыба-прилипала.
        Ацуй?! - Горячо?!
        Бакэмоно - сверхъестественные существа японского фольклора, народных верований и мифологии.
        Аматэрасу о-миками - «Великая богиня, освещающая землю»; богиня Солнца; предок японских императоров и верховное божество синтоизма.
        Накатамаль (вавил.) - пироги из кукурузной муки с курятиной и овощами.
        Шаккан (вавил.) - бог-прокровитель диких зверей и домашнего скота.
        Кекко - прекрасно.
        Никко - национальный парк, одно из самых красивых мест Японии.
        Ати ни икэё - канай отсюда.
        Синдзимаэ - убирайся к черту.
        Дзаккэнаё! - пошел на…!
        Масака!! - Не может быть!!
        Коппо - ломание костей.
        Ямэтэ! - Остановитесь!
        Дамэ! - Нет, не делайте этого!
        Маттэ! - Постойте!
        Ёси! Икудзо! - Давай! Вперед!
        Итай! - Больно!
        Сугой - крутой.
        Тануки - енотовидная собака.
        Pisces (вавил.) - рыба.
        Янэ - крыша.
        Дэмбу - зад.
        Кавайи! - Какая прелесть! (употребляется по отношению к девушкам, детям, и очень красивым парням - в значении «слабость, женственность, сексуальная пассивность»).
        Саа… - Ну… (Возможно, но сомнения еще есть).
        Ама - сучка; буквальный перевод - монахиня.
        Тикусёмо - сукин сын.
        Киитэ итэ кудасай! Ватаси-ва сэнсэй дэс! Аната-ва сэйто дэс! - Слушайте, пожалуйста! Я - учитель. Вы - учащиеся.
        Усо! - Ложь!
        Ахо - придурок, недоумок.
        Бакаяро - ругательство; используется мужчинами и по отношению к мужчинам. По смыслу ближе к «ублюдок».
        Со дэсу нээ… - Вот оно как…

«Будо сёсин-сю» - «Начальное наставление о воинском искусстве».
        Сацу - лягавые.

«Указ из тысячи статей», пункт N153.

«Ламинировать растяжку» (жаргон профессиональных маркетологов-рекламистов Вавилона) - пудрить мозги, вешать лапшу на уши, пускать пыль в глаза.
        Наружка (жаргон.) - наружная реклама.

«Снять пижаму и кваркать от восторга» (жаргон.) - перейти с программы Page Maker на программу Quark Xрress.
        ПТУ N15 - профессионально-техническое училище для юных дарований, обнаруживших таланты до спец-тестирования. В частности, в ПТУ N15 обучают премудростям профессии «Гетера широкого профиля».
        Тэнгу - лесное божество.
        Оги-отоси - игра, в которой летящая мишень отбивается с помощью веера.
        Тагирчики - инопланетные насекомые, случайно занесённые на Землю Чужими.
        Данкон - половой член.
        Типатама - головка члена
        Варэмэ - вагина.
        Момо - «щёлка».
        Отрывок из легенды о похождениях народного японского богатыря Сусаноо-но Микото.
        БУСВВ - боевой устав сухопутных войск Вавилона.

«Тэнсукаку» - «Страж неба».
        Японская пословица.
        Venit summa dies et ineluctabile tempus (вавил.) - Пришёл последний день и неотвратимое время.
        Марьячи - народные вавилонские оркестры струнных инструментов.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к