Сохранить .
Полигон Александр Шакилов
        Апокалипсис-СТГерои Зоны #4
        Нас ненавидят. Нас всех хотят уничтожить. И потому не обойтись без сталкера Макса Края. Только он способен пройти через ловушки Полигона и дать отпор отщепенцам всех мастей: маньякам и мутантам, наемным убийцам и криминальным авторитетам. Только ему под силу спасти человечество от оружия массового поражения! Но как не отступить и не сдаться, когда враги коварны, а преград на пути так много…
        Александр Шакилов
        Герои Зоны. Полигон
        Глава 1
        ОГРАБЛЕНИЕ ПО-ВАВИЛОНСКИ
        Разве можно так кайф обламывать?!
        Только ухватил за талию девушку, прекрасней которой нет на свете, прижал к себе, коснулся губами вишневой помады - так возьми и нарисуйся этот долбаный папарацци со своей хрен-знает-сколько-мегапиксельной мобилой!
        Чертов извращенец, чуть ли не облизываясь, принялся нас снимать. Прикинут псих был классически для ребят, рожденных в смирительной рубашке: на широких костлявых плечах болтается серый плащ до лодыжек, на башке черная шляпа с широкими полями.
        А денек-то - четверг, тля, двенадцатое - с утра не задался: любимый босс - дай бог ему здоровья, чтоб не кашлял! - уволил лучшего своего работника Максимку Краевого, меня то есть, без выходного пособия, еще и вычел из зарплаты половину. Ни за что вычел! Подумаешь, помял служебную тачку и еще парочку чужих. Да я по Чернобылю наикрутейший танк водил, мне ли обращать внимание на заниженные «тазы»?! В общем, настроение у меня было - зэ бэст. Кулаки так и зудели. И папарацци в плаще мог избавить меня от чесотки.
        - Макс, а чего это он?.. - Милена заметила-таки извращенца.
        В коротеньком розовом платье, едва прикрывающем ягодицы, с копной светлых волос, струящихся по спине до талии и чуть ниже, она была так же красива, как в тот день много лет назад, когда я впервые встретил ее. С тех пор Милена успела изрядно потрепать мне нервы, стать моей женой и родить Краевого-младшего. Мы покинули Чернобыль и перебрались в Вавилон, где она взяла с меня слово ни во что сомнительное не ввязываться. Вот и приходится вкалывать от рассвета до заката, ибо честным трудом не то что миллиардов, а просто на пожрать не заработаешь.
        Я потому и заявился в кафешку, пропахшую кислым пивом, табаком и мужским дезодорантом, да от дверей целоваться полез, чтобы, когда чуть размякнет любовь моя, станет нежной и податливой, сообщить ей приятное известие: Макс Край теперь свободный человек, и Патрика в детский сад я завтра сам отведу, не проблема. Авось тогда не коленом в пах двинет, а всего лишь пощечину схлопочу.
        - Эй, ты чего, охренел совсем?! - отпустив супругу, я двинул к папарацци. - Вырубай шарманку! Свою рожу я только на порносайтах не видел!
        Я в международном розыске, СБУ вместе с Интерполом по мне плачут. Но это старая печальная история, как-нибудь в другой раз расскажу.
        Путь мне преграждали столики с немногочисленными посетителями, попивающими горячительное и пенное и отравляющими воздух выхлопными газами сигарет. Справа на стене висел вечно бубнящий зомбоящик дюймов на полста с довеском. По всем каналам Вавилона уже без малого сутки только и крутили сенсационное известие о дерзком ограблении: мол, горе-то какое, украден общак лучших криминальных кланов нашего города. Общак хранился в приличном - отлично охраняемом! - банке, что не помешало странным парням в черных балахонах изъять денежки и погрузить их в бронетранспортер с бортовым номером «382», прорисованным поверх камуфляжа белой краской по трафарету.
        Почему я считаю парней в балахонах странными? Да потому, что при ограблении не погиб ни один охранник и ни одного кассира не уложили мордой в пол. 14,5-миллиметровый КПВТ в лобовой части башни ни разу не жахнул. Из ПКТ, который попроще, грабители тоже не потрудились открыть огонь. Судя по записям камер видеонаблюдения, они просто вошли в банк и, не сказав ни слова, подождали, пока им соберут бабки в полиэтиленовые мешки для мусора. В выносе купюр из хранилища принимали участие все, кто был в банке, включая посетителей. Так что парням в балахонах оставалось только сесть в БТР и укатить из города.
        Последнее - насчет укатить - мои домыслы. Я на их месте точно свалил бы из Вавилона и, перегрузив баблос в грузовик, утопил бы «коробочку» в болоте, а через месяц-другой зажил бы припеваючи на пляже под тенистой пальмой.
        Молоденькая дикторша от имени кланов «Америка», «Африка» и «Азия», хранивших сбережения в ограбленном банке, пообещала с экрана крупное вознаграждение за инфу, которая поможет в расследовании инцидента. Я даже с шага сбился, увидев, сколько нулей в заявленном бонусе.
        Тем временем папарацци терпеливо ждал меня, и не думая опускать здоровенный - как только в руке помещается? - смартфон, направленный камерой на мою дражайшую супругу. Та, будучи в ярости от такой наглости, скрестила руки на высокой груди и выглядела очень возбуждающе.
        - Дружище, дай-ка мне телефончик на минутку, - я встал между Миленой и папарацци.
        Левая половина его лица - сплошной ожоговый рубец, глаз почти что затянуло, ни ресниц, ни бровей. Такому «красавчику» нелегко найти подружку. Но взгляд… Его взгляд мне не понравился. Так смотрит человек, умеющий убивать без раздумий. В Вавилоне у многих такой. В этом городе повышенная концентрация ветеранов, покуролесивших в самых горячих точках планеты. На дворе ведь глобальный экономический кризис. Гражданские войны и революции охватили Землю, а ридна нэнька Украина задолжала Центробанку, Евросоюзу и прочим хватким до поживы финансовым организациям, вот и расплачивается людьми - миротворческими контингентами. Отслужив за бугром, в страну возвращаются недовольные правительством мужчины, которые сбиваются в кланы по территориальному признаку - кто где воевал. Так появились клан «Азия», «Африка», «Америка» и прочие помельче. Кланы вне закона, промышляют криминалом. Их представители специфически одеваются, носят отличительные знаки. Но на папарацци ничего подобного не было. Одиночка, как и я?
        - Дружище, не заставляй меня повторяться, - я не оставлял намерений завладеть чужим имуществом.
        Чуть помедлив, он протянул мне телефон.
        Посетители кафе - а сюда заглядывает только особый контингент - усиленно делали вид, что нас не видят. Лапуля-бармен - челочка, розовый жилетик - так тщательно протирал рюмки, будто хотел сделать их перфорированными.
        Смартфон оказался недешевой игрушкой, напичканной «железом» и софтом по последнему слову мгновенно устаревающего хай-тека.
        - Снесу видео, где я в главной роли, - и забирай девайс. Уж кем-кем, а вором Максимка Краевой никогда не был.
        - Да пошел ты! - сцедил папарацци из-под шляпы.
        Не люблю, когда со мной так разговаривают. Да и руки чесались…
        От удара, который лишил бы болтливый рот пары-тройки зубов, папарацци легко уклонился и, схватив стул, огрел им меня по плечу - да так, что стул развалился на куски, а мои колени встретились с грязным кафелем. Чистым пол в кафе по определению быть не мог, потому что протирать его - обязанность моей благоверной, помимо работы официанткой.
        Пока я поднимался и высматривал обломок мебели поувесистей, чтобы достойно ответить на атаку, извращенец выскочил из кафешки и бросился наутек - аж полы плаща взвились крыльями летучей мыши. Мчать за ним сквозь вечернюю толпу, рискуя при этом оттоптать кому-нибудь ногу, а потом схлопотать от травмированного пулю в спину?.. Наличие оружия у всех и каждого - залог взаимной вежливости в нашем городе. Так что обойдемся без пробежек трусцой.
        - Макс, я переодеваться, - заявила Милена тоном, не терпящим возражений. - А ты разберись с телефоном и отдай его Эрику. Вдруг владелец вернется. Я не хочу неприятностей.
        В мегаполисе, где вся власть принадлежит криминальным группировкам, неприятности могут быть только у тех, кто живет по закону и совести. Именно так нужно было ответить глупой женщине, но я лишь кивнул - мол, конечно, любимая, без проблем. Просто не хотелось устраивать семейную сцену на радость посетителям забегаловки.
        Разблокировав трубку, в соответствующей папке я вмиг нашел нужный видеоролик. Вот я захожу в кафе, обнимаю супругу, а потом… «Удалить?» - предложило меню. Палец ткнулся в «Да». С чувством выполненного долга я неспешно двинул к Эрику, который был не только барменом, но и хозяином заведения. Этот субтильный метросексуал меня почему-то недолюбливал. Но если б не его обесцвеченная завитая челка, я ни за что не позволил бы Милене работать в его гадюшнике. Какой еще босс удержится от подкатов к красавице-блондинке, у которой ноги от ушей, попка - персик, а грудь должного размера?
        Возьмем, к примеру, Адольфо Гамбино, моего бывшего начальника. Он настолько толст, что всю одежду, включая носки, ему шьют на заказ. Увидев его, хохмачи Гарлема вмиг забудут шутки о жирных мамашах и воспоют нетленный образ сицилийца. Он страдает одышкой, ужасно потеет, из-за чего смердит, как мусорный бак в июльскую жару, но все равно охоч до женского пола. Не приведи господь Милене устроиться к такому на работу!..
        - Лапуля, как дела? - улыбаясь, поприветствовал я Эрика.
        И тут же нарвался на презрительный взгляд местного большого бугра, величайшего топ-менеджера всех времен и народов.
        - За поломанный стул сразу расплатишься? - прошипел Эрик, со звоном впечатав в стойку очередную натертую рюмку, челочка его при этом яростно взметнулась. - Ах нет? Тогда, Край, я у Милены вычту. И как она только живет с таким придурком?!
        И точно - как? Я ведь настолько не красавец, что меня испугаться можно. С тех пор как на моем плече прижился скорпион под парашютом, жизнь не упускала случая поставить очередной шрам на мою кожу, обтягивающую почти что семьдесят кэгэ без грамма жира. И сколько б я ни брился, щетина всегда кололась. И прическа у меня не модная - волосы коротко острижены. И одеваюсь я не в костюмы от кутюр, как некоторые: на мне тельник с обрезанными рукавами, армейская куртка с множеством карманов, пятнистые штанишки и старые ботиночки с высокими берцами поверх мозолистых копыт. И роста я вовсе не баскетбольного, и насчет жратвы непривередлив - не раз доводилось завтракать кузнечиками, обедать ящерицами, а ужинать скорпионами и змеями. Да-да, я вовсе не похож на парня из офиса, раскатывающего по бесконечным коридорам на сигвее.
        «Зато я пару суток подряд - разве что с перерывами на естественные надобности - могу заниматься постельным фитнесом!» - едва не ляпнул я Эрику. Хорошо, что вовремя язык прикусил. Вряд ли супруга высоко оценила бы мои откровения.
        - Говоришь, за стул расплатиться надо? - я задумчиво посмотрел бармену в бесстыжие глаза.
        Кадык его дернулся, взгляд он отвел, но все-таки, сволочь, кивнул - и я враз передумал отдавать ему на хранение трофейный мобильник.
        С какой вообще стати? Пусть девайс с мультиядерным процом зачтется мне моральной компенсацией. К тому же трубку - почти новая, ни царапинки - можно продать хотя бы за треть цены. Деньги сейчас как никогда не помешают…
        - Ну что, Край, идем уже? - Милена процокала каблуками из подсобки.
        Розовое форменное платьице любовь моя сменила на маечку и джинсы, подчеркивающие изгибы ее тела. Вот умеет же одеться так, что лучше б голая ходила, - мужики меньше заглядывались бы!
        Она повесила на плечо сумочку, сшитую из лиловой кожи молодого дерматина:
        - Эрику телефон отдал?
        - Да, любимая, - южнокорейский девайс незаметно скользнул мне в карман, поближе к ключам от служебной тачки, которые я в сердцах забыл вернуть бывшему боссу. А бармену, вздумавшему уличить меня во лжи, незаметно для Милены показал кулак, после чего это чудо с челочкой так и застыло с открытым ртом.
        - Только после тебя, любимая, - дверь кафешки, притянутая пружиной, сама закрылась у меня за спиной.
        Снаружи нас с Миленой ждали вечерний Вавилон и сын в детском саду.

* * *
        Уши заложило от грохота выстрелов, тяжело дышалось из-за вони пороховых газов и ранения в грудь.
        В команде нет салабонов. Точнее - не было. Все прошли огонь, воду и фаллопиевы трубы, как шутят юмористы в штабах и по телеку… Ты на миг закрываешь глаза, чтобы стереть со лба, бровей и ресниц, носа и татуированных щек очередную порцию крови. Впервые в жизни - своей собственной крови. Ты усмирял дуррани[1 - Дуррани - пуштунское племя в Афганистане.] в Афгане, зачищал под ноль таджикские кишлаки за Пянджем, потом угодил в Дакоту, где сиу[2 - Сиу - североамериканское индейское племя.] опять решили образовать государство, а закончил службу в Сомали, где было так весело, что до сих пор разбирает нервный смех, когда вспоминаешь. Но нигде ни разу - ни разу! - ты даже не оцарапался, ногу на камешках не подвернул, никакая муха цеце тебя не укусила. А тут, у самой Стены… Получаса не прошло - всего-то полчаса! - а ты уже один.
        Ты - последний.
        И никак не активировать ярлык вызова - тач-скрин заляпан алым, на дрожащих пальцах тоже налипло, перед глазами плывет все, колышется. Ты должен предупредить всех, ты должен…
        В зарослях между поваленных деревьев мелькает тень.
        Там что-то есть. Что-то нехорошее. Другого здесь попросту не бывает.
        Отбросив телефон, ты хватаешься за РПК, чувствуешь его раскаленную ярость, вот-вот заклинит…
        И не успеваешь выстрелить.
        Все.
        Мгла без начала и конца застилает зрачки непроглядной мутью. Разорванное пополам тело еще сопротивляется смерти, пытается ладошками затолкать в себя выпавшее из брюшной полости, не верит, что старания напрасны. Рядом вибрирует телефон, затем раздается рингтон - классика, «Полет валькирий», композитор, вроде, из фашистов…
        И ты уже не видишь, как тяжелая когтистая лапа, перемазанная кровью, наступает на трубку. Раздается хруст, будто сломалась кость.
        И становится тихо-тихо.

* * *
        «Как говорил мой взводный: «Что уж после боя карточки огня рисовать?» - примерно так я собирался начать серьезный разговор с Миленой. Это загадочно, сбивает с толку и просто ни о чем. То, что нужно, когда имеешь дело с красивой женщиной. Верняк, елы!
        «Любимая, не стоит сожалеть о былом, зачем расстраиваться? - скажу я заинтригованной супруге, и она, конечно, со мной согласится. И тогда я продолжу: - Мы ведь знаем, что каждое мое увольнение - это всего лишь третье за месяц - ведет нас к новым горизонтам, к лучшей жизни!»
        А на случай, если предыдущие тезисы не сыграют, я заготовил совсем уж убийственный аргумент: «К тому же, любимая, ты собиралась сесть на диету. Вот и повод осуществить задуманное, ведь денег на еду у нас…»
        - Что-то я проголодалась, - заявила Милена, на ходу оторвав мою ладонь от своей талии. - Край, накорми женщину.
        - Да-да, конечно, - без энтузиазма я принялся высматривать фастфуд подешевле на тележках, стоящих вдоль пыльного тротуара.
        Финансовое наполнение моих карманов стремительно приближалось к нулю гривен плюс столько же копеек. Евро, тугрики и прочие баксы в моих карманах и не заводились даже.
        - Хот-дог с соевой сосиской, любимая? Или тебе вегетарианскую шаурму?
        По тому, как она скривилась, стало ясно, что малой кровью мои потери не ограничатся, а ведь сегодняшний вечер только начинался…
        Милена потащила меня к французской булочной, где выбрала пару самых крохотных булочек подороже - с телятиной и сыром, ананасами и еще какой-то марципановой хренью. А ведь мы почти что добрались до детского сада, куда каждое утро отводим Патрика! Еще бы чуть - и материнский инстинкт Милены победил бы в сражении с ее голодом!
        Над улицей плыли ароматы десятков мангалов с мясом над углями, пахло специями и сдобой, жареными колбасками и чем-то карамельным. Вдалеке стреляли: небо прочерчивали трассеры - значит, не заварушка между группировками, не разборка соседей по лестничной клетке из-за громко включенной музыки, а очередной этнический праздник. Вавилон стал приютом множества народов и культур, и потому праздники у нас каждый день.
        Меня и Милену уговаривали купить соленый арахис и жареные семечки. Потом к нам пристал молодой прощелыга, уверяющий, что у него лучшие ножи в городе, чуть ли не из дамасского булата выкованные, и не смотрите, что «Made in China» проштамповано, это всего лишь досадное недоразумение. И если Милена не прочь была прибарахлиться - она всегда не прочь, - то я категорически воспротивился. Тем более, что мы уже подошли к решетчатому забору детсада, опутанному колючей проволокой.
        У ворот дежурили четверо автоматчиков в бронежилетах и касках. Эти мужчины не состоят ни в одной из группировок. Район у нас такой - внеблоковый, за что мы его и выбрали для поселения. Милена и я приблизились к охране с поднятыми руками, держа наготове пропуски. Нам пришлось сдать личное оружие: я расстался с «Форт-14», оснащенным тактическим фонарем и глушителем, а Милена лишилась ОЦ-33 «Пернач» с магазином на двадцать семь патронов.
        Разоружаясь у ворот детсада, я каждый раз чувствую себя так, будто меня прилюдно раздели. Даже исполняя супружеский долг, не расстаюсь со стволом. Обладать им всегда - это самое личное для мужчины, и ничего нет интимней!
        - Проходите, - буркнул дородный усач-охранник, с трудом оторвав взгляд от декольте Милены.
        Группа Патрика вышла уже на вечернюю прогулку, воспитательница - широкоплечая дама средних лет, заметный пушок на верхней губе, сросшиеся брови - с нетерпением ждала родителей, чего не скажешь о детках, которые с визгом носились по площадке, отгороженной от внешнего мира мешками с песком.
        Наш голубоглазый блондин без малого шести лет от роду - в футболке, штанишках и бейсболке - увлеченно катал машинку в компании одногодков-автолюбителей.
        - Здравствуйте, Герда Генриховна. - Милена заискивающе улыбнулась. Супруга робела перед новой воспитательницей, выправке которой позавидовал бы эсесовский фельдфебель. - Как сегодня наш мальчик?
        - Вы задержались, - снизошла до ответа фройляйн Герда, удивив меня тем, что не вскинула руку в легионерском салюте и не рявкнула по-немецки непотребное. Неужели не было никого нежней вместо заболевшей вдруг Татьяны Ивановны?..
        - Работа, знаете ли, - извинилась Милена.
        - Да-да, работа, - поддержал я супругу. - У всех нас есть работа, и это прекрасно, что есть, было бы хуже, если б не было…
        Женщины дружно - с подозрением! - уставились на меня.
        Настал момент для признания?! Но я не готов!
        Выручил Патрик.
        - Папочка ты мой любимый! - сын кинулся ко мне на шею, прижался крохотным тельцем, таким беззащитным, что захотелось обернуть его своей железобетонной плотью, привыкшей к ударам судьбы, выстрелам из-за угла и прочим ежесекундным напастям.
        Я настолько остро почувствовал желание защитить сына от всего мира, что тут же одернул себя. Парню ведь жить здесь, а значит, ему нужно отрастить собственный железобетон и научиться распознавать опасности, чтобы противостоять им с должным упорством.
        Чуть отстранив от себя мальчишку, я протянул руку:
        - Ну здорово, сынок.
        Он тут же сделал «взрослое» лицо и со всей детской серьезностью вцепился крохотными пальчиками в мою ладонь:
        - Здорово, папочка!
        Только после этого Патрик взглянул на Милену. Поджав губы, та наблюдала за нашими нежностями - уверен, супруга неимоверно ревновала сына ко мне, но старалась не показывать виду.
        - А-а, мамочка, и ты здесь… Хочешь, я тебе что-то скажу? - спросил Патрик. А когда Милена, кивнув, наклонилась к нему, он повис у нее на шее и, зарывшись лицом в светлые локоны, закричал: - Мамочка, я тебя люблю! Я тебя очень люблю!
        Воспитательница поморщилась, а на глазах моей благоверной блеснули слезы, хотя ее не так просто разжалобить. Только у нашего поросенка и получается.
        - До побачення![3 - До побачення! (укр.) - До свиданья!] - крикнул Патрик друзьям, радостно замахавшим ему вслед.
        Отобрав свое оружие у охраны, мы покинули детсад.
        И прямо за воротами столкнулись с сухонькой женщиной, седые волосы которой толстой косой обвивались вокруг головы. На ней были серые брючки в серую полоску и серый двубортный пиджак, под которым просматривался жилет с крупными серыми пуговицами. На ногах она носила туфли-лодочки - угадайте какого цвета? На шею женщина повязала отнюдь не радужный платок. На сером лице - без следа румянца и загара - серели глаза.
        Она походила на гигантскую крысу, вставшую на задние лапы.
        Или на чью-то ожившую тень.
        - Смотри, куда прешь! - прошипела женщина, едва не выронив театральный бинокль, в который она что-то высматривала, а ведь Милена лишь слегка задела ее серую сумку своей лиловой, в которой так чудесно помещались косметичка и ОЦ-33 с двумя запасными магазинами.
        Супруга просто обязана была отбрить «крысу», но она вдруг замерла, всплеснула руками и заулыбалась во все тридцать два без кариеса:
        - Тетушка, вы ли это?! Столько лет, столько зим! Это я, Милена!
        Женщина торопливо спрятала бинокль в сумку, а вместо него вытащила очки с толстенными линзами и, надев их, уставилась на мою благоверную:
        - Милечка? Доченька моего братца? Какая ты выросла! Красавица!
        Я был уверен: у тетушки окажется совершенно непроизносимое имя, ведь в многонациональном Вавилоне с именами просто беда, с отчествами - кошмар, а фамилии так вообще зачастую такие, что хоть красней. Однако выяснилось, что тетушку зовут Роза Ивановна Сердюк и что она рада видеть Милену: «А кто этот замечательный малыш-ангелочек? А это муж твой, Милечка? Да-да, я вижу, хороший мужчина, импозантный такой, надежный, держись его, сразу видно, с ним - хоть на край света…»
        С каждой секундой общения ожившая тень становилась выпуклей, крысиная серость отступала, насыщаясь богатством оттенков, и даже глаза Розы Ивановны стали голубыми, а лицо с доброй улыбкой - всего лишь бледным, не более того.
        Напоследок Милена и ее приятная во всех отношениях тетушка обменялись номерами мобильников и договорились созвониться на днях, чтобы встретиться, посидеть за рюмкой капучино и поговорить обстоятельней. За сим Роза Ивановна откланялась.
        И я тут же почувствовал чей-то пристальный взгляд.
        Обернулся - с той стороны забора на меня смотрела воспитательница Герда Генриховна.
        Очень неодобрительно смотрела, осуждающе.

* * *
        В полумраке просторной комнаты едва слышно гудит кондиционер.
        Зябко, точно в морге в конце февраля.
        Человек сидит в большом кожаном кресле за огромным письменным столом, на котором нет ни письменных принадлежностей, ни даже простенького ноутбука. Лицо его в тени, зато четко видны кисти рук на лакированной столешнице. На запястье у него особые часы, необычные.
        Выпятив грудь и чуть задрав подбородок, перед столом замер другой мужчина. Его волосы выкрашены в черный и заплетены в две косы с торчащими из них орлиными перьями. Одет этот «индеец» в Utility Uniform[4 - Utility Uniform - один из трёх основных типов униформы морской пехоты США.]: камуфлированные штаны с ремнем и куртку расцветки woodland поверх оливковой майки. Рукава закатаны до могучих бицепсов светлой стороной наружу. Голова не покрыта, на ногах вместо морпеховских ботинок из замши - ковбойские сапоги из кожи гремучей змеи.
        - Ну? - наконец выплевывает тот, кто в кресле.
        «Индеец» сразу же начинает говорить:
        - Как вы и предполагали, все три наши группы были уничтожены в течение десяти часов. Точнее - у нас подтверждение об уничтожении двух групп. С третьей нет связи, что фактически означает…
        - Соседи? - перебивает тот, лицо которого в тени.
        - Согласно данным агентуры, у них результаты хуже наших.
        - Уроды. Все уроды.
        - Так точно, - орлиные перья в косах слегка подрагивают, «индеец» отступает на шаг. - Будут еще указания?
        - Пошел вон!
        Рывком открывается дверь в светлый коридор и тут же захлопывается за «индейцем».
        «Никому нельзя доверять. Все нужно делать самому», - думает тот, кто в кресле. Его бьет нервная дрожь. Вокруг больше нет кабинета. Как тогда, в сельве, вспыхивают молниями языки нестерпимо жаркого пламени, рвут его на части, пожирают вместе с плавящейся броней, точно стая голодных пираний…
        Он откидывается на спинку кресла и хохочет - искренне, с удовольствием, подчистую сжигая боль, от которой не может избавиться много лет.
        Игра только начинается.
        И у него есть козырь в рукаве.

* * *
        - Край, ужинать будешь? Пельмени вчерашние греть? - донеслось с кухни.
        - Спасибо, любимая, я пас, - подумав, я добавил, чтобы не вызвать подозрение: - Позже. Не голодный пока.
        Хотелось выпить, и отнюдь не воды. Но - железно завязал, так что отставить!..
        Я стоял у окна нашей однокомнатной квартиры на проспекте Косиора. Проспект носил имя человека, который без малого сотню лет назад организовал в моей стране жуткий голод. Тогда погибли миллионы… «Вот в честь кого названы наши улицы и переулки, - подумал я, вот чью память мы чтим».
        Внизу по разбитому до ям асфальту неспешно прогрохотал троллейбус, от покрышек до «рогов» разрисованный граффити. По салону разгуливал здоровенный негр-кондуктор с «калашом» в мускулистых руках. Обогнав троллейбус, промчались два скутера, управляемые девушками в обтягивающих топиках и шортах. На скорости соплюхи умудрялись размахивать бейсбольными битами, скрещивая их, точно рыцари - мечи на ристалище.
        В этом весь наш Вавилон - смертельно опасный, но соблазнительный.
        Я люблю родной город. Тут, среди вооруженных толп, я чувствую себя в безопасности. Соседи в курсе, что я в международном розыске и что за мою голову положено вознаграждение на «большой земле». Чтобы разбогатеть, всего лишь надо доставить череп Макса Края тем, кто отсек Вавилон от прочего мира противотанковыми рвами, колючкой и минными полями. Каждый в этом городе живет в постоянном ожидании войны, ну да нам не привыкать. Выбоины под каблуками армейских ботинок, небо над дырявыми крышами - это наше все, это принадлежит ветеранам, а значит - мне. И потому никто не спешит выдать меня властям. Но я все равно всегда начеку: у двери стоит топор, везде, где только можно, разложены ножи, с пистолетами не расстаемся ни я, ни Милена.
        У нас маленький сын, нельзя так, опасно держать в доме оружие? Да Патрик научился стрелять раньше, чем произнес «мама», так что не переживайте за моего парня.
        За него буду переживать я.
        Уже начал:
        - Сынок, а ты чего машинки по всей квартире разбросал? Еще наступим я или мама, сломаем. Или упадем, сами сломаемся. Ты разве этого хочешь?
        Недовольно сопя, Патрик встал с напольного ковра, прямо-таки умоляющего о свидании с пылесосом.
        - Папочка, я уберу. Поиграю на твоем телефоне в «птичек» - и сразу уберу. Можно?
        Я протянул ему мобилу далеко не последней модели, но вполне исправную, хоть и уже изрядно потертую. Потом надо будет позвонить насчет новой работы…
        Приняв от меня трубу, Патрик тотчас запустил нужное приложение и, уставившись на экран, двинул к нашему скрипучему дивану с протертой обивкой.
        - Сынок, смотри куда…
        Поздно. Малыш наступил на игрушечную гоночную машину, которая вместе с ногой поехала из-под ступни, взмахнул руками, телефон отправился в полет…
        И тут я подхватил сына, не дав ему врезаться виском в угол тумбочки.
        Ударившись о стену, трубка хряпнулась на пол.
        - Цел, дружище? - я чмокнул сына в темечко. - Испугался?
        Он кивнул и начал оправдываться. Не слушая его, я поднял телефон: экран разбит, заплыл черным. М-да… Все один к одному, это происки злодейки-судьбы. Наверняка есть плохая примета о сломанных к ночи мобильниках. И вообще, Край, пора бы уже признать: там, на войне, а потом в Чернобыле, ты чего-то стоил, ты был круче всех, а здесь, в мирной жизни, ты - никто и ничто, тебе здесь не место…
        На шум в комнату заглянула Милена:
        - Что у вас тут, мальчики?
        - Игрушки убираем, - я опередил сына с ответом.
        - Это дело нужное. Ужин скоро будет готов. - Милена вернулась к плите.
        Только она ушла, я улыбнулся Патрику:
        - Не расстраивайся, сынок. Я на тебя не в обиде за телефон.
        Малыш всхлипнул:
        - Хорошо тебе. А я в «птичек» теперь не поиграю.
        И тут я вспомнил о девайсе, отжатом у извращенца в кафе. Хлопнул по карману - корейская игрушка была на месте. Настроение чуть улучшилось. Главное - чтобы Милена раньше времени не увидела трофей, ну да она ужином занята, в очередной раз хочет отравить нас.
        - Сынок, ты пока машинки покатай, а папа что-нибудь придумает, - с этими словами я включил телек и нашел новостной канал, где симпатичная дикторша рассказывала, что в Вавилоне участились случаи исчезновения детей… Пусть бубнит себе, меня это расслабляет.
        Я плюхнулся на диван, пружины подо мной жалобно заскрипели. Переставить на чужой смартфон свою симку - минутное дело. Готово. Осталось только обзавестись к этой трубе чехлом - девять вариантов цвета, со встроенным шокером на восемнадцать тысяч вольт и распылителем перцового аэрозоля - и о’кей, я похож на человека, могу звонить хоть на курорты солнечного Магадана, хоть в концлагеря Силиконовой Долины! Почистить лишнее, освободить память от чужого…
        А вот с этим не задалось.
        Все из-за моего любопытства. Дернул же черт изучить содержимое карты памяти телефона! Книжные файлы, фото голых девок… Галерея видео. Я запустил первый ролик - да так и застыл на диване.
        Картинка на пятидюймовом экране слегка дрожит. Оператор явно волнуется. Десятиметровой высоты бетонная стена, поверх вынесены стальные опоры, на которые натянута колючая проволока, - справа и слева от мощных ворот, которые медленно открываются под действием сервомоторов. Над воротами - пулеметные вышки. Перед воротами за полосатым шлагбаумом - взвод или больше вооруженных до зубов бойцов ВС Украины в брониках и касках с забралами. Бойцы направляют стволы на ворота - точнее на то, что за ними. В кадре два «корда»[5 - «Корд» - крупнокалиберный пулемёт производства ОАО «Завод им. В.А. Дегтярева».] на специальных стойках, за которыми можно плясать в полный рост, и два «Балкана»[6 - АГС-40 «Балкан» - 40-мм автоматический гранатомёт.] с присевшими у них воинами.
        «Мать моя женщина, они что, собираются начать Третью мировую?!..» - подумал я, не отрывая взгляда от экрана, на котором виднелись обнесенные сетчатым забором постройки, пожарная машина и «скорая помощь».
        И вот ворота откатываются достаточно для того, чтобы бойцы начали нервничать. Кто-то кричит, кто-то машет руками, что, мол, хватит. Створка замирает. В образовавшийся проем без труда проедет дальнобой с фурой.
        И ничего не происходит.
        Секунда, две, три… Время тянется раздражающе медленно.
        Но вот в кадре с той стороны ворот появляется армейский джип «Скорпион», отдаленно похожий на штатовский «хаммер». Он буквально пролетает в проем, резко тормозит, его заносит, дверцы тут же открываются, из машины выпадают трое в желтых РЗК-М с баллонами дыхательных аппаратов за спиной. Двое тут же вскакивают, вытаскивают из машины четвертого, на котором радиационно-защитный костюм подран в клочья и заляпан кровью. И четвертый срывает с себя дыхательную маску, сгибается вдвое, его выворачивает на асфальт, после чего он начинает орать: «Гады! Чего вы стоите, гады?!»
        Все приходит в движение. Не опуская стволов, бойцы бегут к «Скорпиону». Врубив проблесковый маячок, «скорая» срывается с места. Ворота со скрипом отправляются в обратный путь, проем с каждой секундой уменьшается…
        И тут начинается непонятное: картинка дергается в сторону, мелькают асфальт, придорожные кусты, стена, слышны крики, рев мощного движка. Изображение выравнивается как раз в тот момент, когда БТР-80 - откуда взялся? - на полном ходу сшибает джип. Парни в РЗК едва успевают отпрыгнуть. Помятая скорая лежит на боку. Вояки стреляют по бронетранспортеру, который, не притормаживая, норовит проскочить в зазор между створкой ворот и бетоном.
        Не проскакивает. Сквозь грохот выстрелов слышится отчаянный скрежет металла. Борта цепляются за ворота, и примерно последняя треть бронетранспортера остается зажатой снаружи. Отчаянно вращаются колеса, аж дымятся.
        Прямой наводкой бахает «Балкан» справа. Из всей тяжелой артиллерии только у него на линии огня нет вояк. Пара сорокамиллиметровых гранат к чертовой матери сносят заслонку водомета в корме бэтэра и прямо-таки проталкивают его дальше. Двое бойцов ловят осколки и падают. Остальные бегут за «коробочкой», но ворота становятся-таки на место, отсекая бронированного беглеца от преследователей.
        Конец ролика. Черный экран.
        - Я знаю это место. Я была там с отцом, - услышал я голос Милены и едва не подпрыгнул от неожиданности.
        - Что?!
        Патрик преспокойно катал себе машинки по полу, а моя супруга - ей пришлось наклониться, чтобы лучше было видно, - выпрямилась и скрестила руки на груди. Даже в домашнем платье и застиранном переднике она выглядела донельзя привлекательно. Вот обнять бы ее сейчас и…
        Под диваном зашуршала крыса. Этажом ниже, устав ругаться с женой, сосед впился в потолок перфоратором.
        - Еще немного - и он к нам дыру проковыряет, - не удержалась от комментария по поводу Милена и тут же сменила тему: - Макс, ты ведь помнишь моего папочку?
        Умеет она отбить желание.
        - Риторический вопрос, любимая. Тестя - тем более такого - разве забудешь?
        Отец у Милены - приемный, она ведь у нас детдомовская, даже успела три года провести в колонии для малолеток… Я не знал его настоящего имени, а Милена не говорила, скрывала даже. В Чернобыле и окрестностях ее папашку звали Профессором. Человек он был настолько серьезный, что его боялись даже шишки из Верховной Рады, курировавшие Зону Отчуждения. Будучи еще совсем пацаном, я побывал в домашней лаборатории Профессора, еле ноги унес оттуда… Лаборатория, кстати, находилась в тогдашнем Харькове, нынешнем Вавилоне. А спустя много лет я побывал в его вотчине в Чернобыле[7 - Подробнее эти события описаны в романе Александра Шакилова «Каратели».]… Но это дела давно минувших дней, о которых вспоминать не хочется.
        - Так вот, папочка возил меня на этот объект. Те здания, что мелькали в кадре, это комплекс лабораторий. А ворота и бетонный забор… Ты слышал когда-нибудь о Полигоне?
        Еще бы я не слышал. О Полигоне в нашем городе слагают легенды, Полигоном пугают непослушных детей. Болтают всякое, зачастую откровенную ересь несут, но никто толком не знает, что это такое и зачем. Знают только - где.
        - А номер на бронетранспортере в ролике был… - начала моя благоверная.
        Перемотав видео на кадр, где оторвало заслонку водомета, я показал Милене экран: слева от открывшегося свища даже в пучке осколков отлично просматривались циферки «382».
        Мы обернулись к телевизору - по новостному каналу в очередной раз транслировали сенсационное известие о дерзком ограблении. Так и есть: камеры наблюдения зафиксировали на броне именно тройку, восемь и два бала.
        - Представители общественных организаций «Америка», «Африка» и «Азия» обещают крупное вознаграждение за информацию, которая поможет в расследовании инцидента. Напоминаю, что речь идет о вознаграждении в один миллион евро…
        У меня в руке - самый дорогой девайс, который когда-либо был представлен на рынке электроники.
        - Папочка, у тебя новый телефон? - Патрик поднялся с пола. - А можно я в «птичек» поиграю?
        - Сынок, катай машинки, ладно? - дружно выдали мы с Миленой.
        Сообразив, что пострелять в виртуальных свиней ему больше не дадут, Патрик со вздохом опустился на реальный ковер.
        Глава 2
        ФУРГОНЧИК ДЯДЮШКИ МОКУСА
        Потянуло горелым.
        Охнув, Милена метнулась на кухню, откуда радостно сообщила, что ужинать мы будем чем угодно, но только не пельменями, потому что она за здоровый образ жизни, а здоровый образ жизни и полуфабрикаты, которые еще неизвестно из чего сделаны, несовместимы категорически.
        - Выбросила в мусорное ведро! - гордо заявила она.
        - То, что подгорело? - я почуял недоброе.
        Накануне у меня точно третий глаз открылся и на последние деньги я забил весь холодильник дешевой замороженной жраниной.
        - Макс, ты что?! - возмутилась Милена. - Вообще все - в ведро! Мы пойдем ужинать в ресторан. Еще не поздно, Патрику еще можно… А завтра спим, сколько хотим! Ни в детский сад, ни на работу никому больше ходить не надо!
        - Меня уволили, - буркнул я.
        - Вот и замечательно! - чуть ли не захлопала в ладоши Милена. - И я уволюсь! Тебе ведь никогда не нравилось, что я работаю на Эрика, и…
        - Нет.
        - Нет? - улыбка на лице моей благоверной стала чуть менее уверенной. - То есть тебе нравилось? Странно. Ну да ладно. Теперь, когда у нас будет куча денег, мы…
        - Нет, любимая, - я взял ее за руку. - Если ты хочешь получить миллион евро от кланов, то я говорю: «Нет».
        Она настолько опешила, что захлопнула рот и, не моргая, уставилась на меня.
        Патрик с удовольствием столкнул две машинки - обе перевернулись на крышу - и радостно сообщил:
        - Авария!
        «Вот именно, сынок», - подумал я, но вслух сказал следующее:
        - Милена, очнись. Как ты себе это представляешь? Ты заявишься в штаб-квартиру «Америки» на Сумской, покажешь дуболомам-охранникам трубу, а потом…
        Я сделал паузу.
        - Что потом? - Милена наконец обрела дар речи.
        - Вот именно: ничего. Для меня ничего, для тебя и для Патрика. Нас всех завалят к чертовой матери. Вежливо спросят, откуда взялся телефон, а уж затем…
        Милена побледнела. Патрик подогнал на место аварии третью машинку, заявил, что это ГАИ, и стал выяснять у потерпевших, кто даст ему взятку. Определенно ребенку стоит меньше смотреть телевизор - в Вавилоне нет никакой автоинспекции, здесь нарушитель правил рискует не штраф схлопотать, а пулю и похоронный венок вместо страховки.
        - Любимая, предположим, нас сразу не убьют и даже выплатят вознаграждение. Чисто теоретически рассмотрим такую возможность. А теперь чисто практически: сколько мы протянем, если хоть кто-то в городе узнает, что у нас столько наличных? Как ты думаешь, много ли народу захочет отобрать у нас бабки?
        - Все, кто способен сосать соску и еще не в гробу, - до Милены, хоть она блондинка не столько по цвету волос, сколько по призванию, дошло-таки, что срубить капустку по-быстрому не получится.
        - Верно, милая. А раз так, сможешь ли ты расстрелять весь Вавилон? Я лично скромнее оцениваю свои способности.
        Сын определился, с кого из автолюбителей слупить дань, - с обоих.
        - Макс, а ведь ты сказал… - супруга сделала вид, что крепко задумалась. - Ты только что, перед этим всем, сказал, что потерял работу?
        Судя по ее тону, неприятности у меня только начинаются. Характер у Милены стальной: укусишь - зубы обломаешь. Она мгновенно оценила ситуацию и сделала верные выводы: нельзя заработать на телефоне с видеороликом - и хрен с ним, живем дальше. Но в таком случае нужно найти виноватого, а муж для этой роли - наилучший кандидат.
        Но я не согласен на роль антагониста. И статистом не буду. Хватит. Я принял решение.
        - Милена, нам надо поговорить.
        - Именно, Край, - моя благоверная недобро сверкнула голубыми глазами.
        - Только тарелки не бейте, когда на кухне говорить будете, - напутствовал нас Патрик, догнав синими пикапом красную гонку. - А то как в прошлый раз…

* * *
        Борисполь.
        По бетонке, замедляясь, катит самолет. Рейс «Майами - Киев».
        Первым по трапу спускается человек. Движения его резки. Одного взгляда достаточно, чтобы понять: у такого на пути не становись. И вовсе не из-за тропического загара и неброской деловой одежды: поверх белой рубахи с галстуком - классический черный костюм от «Prionni», пошитый по индивидуальным меркам, ткань - из волокон кашемира и шерсти викуньи. Стоит костюм всего-то сорок с гаком тысяч долларов. У мужчины с десяток таких. На ногах у него - черные туфли, они чуть дешевле костюма. В руке - кейс, который не продырявить даже из АК в упор. Кейс не пристегнут к запястью наручниками, но мужчина держит его так, что отобрать багаж можно только отрезав пальцы.
        Морщины на лбу и заметная залысина не могут замаскировать повадки этого гостя Киева. Мужчину выдают глаза на скуластом лице без тени улыбки: у него взгляд всегда голодного крупного хищника, взгляд бесстрастного убийцы.
        Его зовут Новак. Фамилия давно заменила ему имя с отчеством, стала чуть ли не кличкой. Когда-то он был капитаном милиции и командовал отрядом ОМОНа. Он держал в кулаке все прилегающие к Чернобылю населенные пункты. А потом его подставил человек, которому Новак вполне доверял, которого считал чуть ли не другом[8 - Подробнее об этих событиях в романа А. Шакилова «Каратели».].
        Но это все в прошлом, а сейчас бывшему менту, нынешнему бизнесмену международного класса не по пути с остальными пассажирами. Его ждет вертолет.
        В салоне, отделанном натуральной кожей, деревом и золотом, кондиционированный воздух приятно холодит тщательно выскобленные щеки Новака.
        Газотурбинный двигатель разгоняет винтокрылую машину до трехсот километров в час.
        Курс - на Вавилон, где у мужчины назревает серьезная сделка. К тому же у него там личный интерес, пора вернуть должок предателю.
        - Жди, Край, скоро встретимся. - Новак в предвкушении, кулаки его сжаты.

* * *
        Когда я уходил из дому, сын расплакался.
        Не люблю, когда у пацана глаза на мокром месте, вот и хлопнул дверью сильнее, чем надо. От косяка отвалился пласт штукатурки, и следом еще один рассыпался по площадке пыльным мусором.
        Мы с Миленой расстались крайне недовольные друг другом, чего уж скрывать.
        …Сосед снизу старательно ковырял потолок перфоратором положенные регламентом пять минут, после чего устал и прекратил.
        И тогда Милена, глядя на мои сборы, спросила:
        - Макс, ты знаешь, что такое Полигон?
        - Нашла время для бесед задушевных… - буркнул я.
        Откровенно говоря, мне нечего было ответить на ее вопрос. Я знать не знал, что такое Полигон. Догадывался, понятное дело, что его не зря обнесли стеной - нет, даже Стеной! - и нагнали вояк в охранение. Но - раз не в курсе темы, Край, то помалкивай, не выставляй себя напыщенным дураком. Таким принципом я руководствуюсь по жизни, и он меня не подводит.
        Сидя на диване, Милена заламывала руки.
        - Макс, дорогой, Полигон - это закрытая территория, на которой когда-то испытывали оружие. Да не просто танки или пулеметы, но и всякую экзотику.
        - То есть, ты хочешь сказать, что… - я задумчиво уставился на шерстяные носки. Нужны ли мне летом шерстяные носки? С одной стороны вроде бы и нет, но с другой…
        - Верно, Макс, там испытывали биологическое оружие. Это для Запада партийные лидеры прошлого растрезвонили, что Страна Советов генетику не признает и всячески гнобит. На самом деле секретные лаборатории день и ночь создавали болезнетворные вирусы и генетически модифицированные организмы, предназначенные для ведения боевых действий. Вирусы, конечно, на Полигоне не испытывали, а вот…
        - Агрессивные мутанты?
        - Точно. Их запускали туда стадами просто. А потом забрасывали зэков. Иногда - вооруженных. И смотрели, что получится. Отец курировал этот проект.
        Я поверил супруге сразу, без сомнений. Ведь ее отец - тот самый Профессор, безумный ученый-гений, который всерьез намеревался взять контроль над ЧЗО. Он и не на такую жестокость был способен.
        - Но не только мутанты, Макс. Биологией да ботаникой дело не ограничилось.
        - Что еще?
        - Хай-тек, теперь это так называют. Видишь ли, кибернетику считали лженаукой тоже только на словах. Лучшие умы трудились в шарашках, выдавая такое, что ни одной японской или южнокорейской корпорации не создать еще лет сто. Только вот наши делали не магнитофоны с телевизорами, а приборы, способные воздействовать на психику людей, на органы чувств, кратковременно противодействовать гравитации и так далее, и тому подобное, мне очень мало известно, сам понимаешь.
        - Это что-то вроде аномалий и артефактов?
        Милена кивнула:
        - Полигон создали задолго до того, как случилась катастрофа в Чернобыле. И его оставили, когда утратили контроль. Он давно уже стал замкнутой экосистемой. И если у его периметра еще ведется наблюдение с помощью видеокамер, то о происходящем в центре данных не было, уже когда мы с тобой учились в школе. Официально - это могильник ракетного топлива и радиоактивных отходов. На самом же деле… Впрочем, Макс, я не исключаю, что и могильник тоже.
        - Ты что-нибудь знаешь о существах, которые там обитают? ТТХ приборов?
        Моя благоверная откинула непослушную прядь за спину.
        - К сожалению, у меня нет такой информации.
        Я кивнул. Рассчитывать на иное было бы наивно. Милена и так знала больше, чем ей положено.
        - Спасибо, любимая. Кто предупрежден, тот вооружен. Прощай, - я крепко-крепко прижал ее к себе, а когда оторвался от сладких губ, уточнил: - Нет, не прощай. До свидания, любимая.
        Она резко отстранилась, будто я был раскаленным утюгом, а она - приложенным к нему пальцем.
        - Макс, разве я не убедила тебя отказаться от этой затеи? Это же безумие, Макс! Ты же наверняка погибнешь! Подумай о нашем ребенке, Макс!..
        В ее голосе было столько тревоги и отчаяния, что Патрик, который вряд ли понимал, что между нами происходит, уяснил одно - случилось что-то страшное, и расплакался. Слезки текли по маленькому лицу, он пальчиками втирал их обратно в глаза, пытаясь остановить, но ничего не получалось.
        На душе у меня и так было тяжко, а стало совсем уж тоскливо.
        Я присел рядом с сыном на ковер, обнял его:
        - Сынок, я вернусь. Я обязательно вернусь.
        И, поднявшись, двинул к двери.
        - Я пойду с тобой, - скрестив руки на груди, Милена встала у меня на пути. - Ты один не справишься!
        Когда она такая, с ней надо помягче, иначе ее не только не переубедить, но еще и схлопотать можно. Меньше всего я хотел устроить драку с женой на глазах у сына. Тем более - сейчас.
        - Нет, любимая, не пойдешь, - я улыбнулся ей как можно приветливей, аж челюсти едва не свело. - Это слишком опасно. Ты должна позаботиться о Патрике. В конце концов, его не с кем оставить, верно?
        Прикусив нижнюю губу, Милена кивнула и посторонилась…
        Спускаясь по смердящей котами лестнице, заваленной окурками, одноразовыми шприцами б/у и упаковками от шоколадных батончиков, я закинул на плечо полупустой сидор - мужчине совсем немного в жизни надо, все помещается в брезентовом рюкзаке. Главное - чтобы в кобуре под курткой был надежный пистолет, а остальное приложится. Но на сердце все равно было тяжело - камень на сердце, прямо-таки плита. Хорошо, хоть не могильная, тьфу-тьфу-тьфу.
        Я вышел из подъезда и угодил в ночной Вавилон. В соседнем дворе ревело стадо мотоциклов, пахло дымом. Со всех ног я помчался к троллейбусной остановке. До утра нужно многое успеть.
        Спустя двадцать минут поездки на «рогатом» и два квартала пешком - бегом! - я тормознул у ржавого сетчатого забора в три моих роста. На площадке стояло с десяток тачек. Она отлично освещалась прожекторами, у въезда торчала стеклянно-стальная будка для сторожевого пса. И этой ночью в ней за барбоса чернокожий здоровяк по имени Джонни.
        - Привет, дружище! - приблизившись к будке-КПП, я махнул рукой.
        У Джонни лысый череп, в губы ему будто закачали полкило силикона. В плечах он, как говорится, поперек себя шире. Темно-синяя форма охранного агентства клана «Африка», нанятого мистером Гамбино, чудом не лопается по швам - столь могучие мышцы под ней бугрятся. На плече у Джонни висит штурмовая винтовка М-16, игрушечно маленькая на фоне двухметрового верзилы. В дополнение к «игрушке» в будке хранится небольшой арсенал: ручной пулемет, парочка РПГ, гранаты и ящик патронов. Этого вполне хватит, чтобы держать оборону до подхода подкрепления, если местные наркоши совсем потеряют страх или какой уволенный дурачок захочет кинуть бывшего босса, у которого тут автопарк и склад поблизости.
        - Привет, Макс, - сверкнул сахарными зубами Джонни. - Ты чего тут делаешь? Тебя ж с работы выгнали?
        Я кивнул и тут же замотал головой, намекая, что его информация малость неверна:
        - Дружище, наш босс - благородный человек. Он понял, что погорячился, позвонил мне, извинился и попросил выйти на ночную отгрузку.
        Охранник прищурился. Да уж, перестарался я с этим «извинился». Зная Адольфо Гамбино, эту самодовольную жирную сволочь с вечным сигарным окурком в лоснящейся пасти, я бы тоже не поверил, что тот в принципе способен выдавить из себя такие слова, как «мне очень жаль», «простите» или хотя бы «спасибо».
        - У него не было выхода, - поспешно добавил я, заметив, что Джонни потянулся к винтовке. - Никто из парней не может. К кому не дозвониться, кто прихворнул, а кто лыка не вяжет, глаза уже залил. Вот мистеру Гамбино и пришлось мне… И не то чтобы он извинился… Но сам понимаешь, Джонни, у меня семья! Кормить надо, бабки нужны. Так что…
        Печально улыбнувшись, «африканец» кивнул мне - мол, еще как понимаю, Край, сам такой - и махнул лапищей, разрешая пройти.
        Ух! Кажется, пронесло. Нет, я не испугался. Просто убивать Джонни не хотелось, хороший он парень. Да и шуметь не входило в мои планы. Мне ведь надо, кое-что прихватив с собой, незаметно проскочить через все кордоны Вавилона и выбраться из города.
        Я вытащил из кармана ключи, открыл слегка помятую дверцу микроавтобуса, на котором еще утром колесил по Вавилону, и плюхнулся на протертый до дыр дерматин сидушки.
        Этот микроавтобус - классический «Фольксваген-Т1» - мы, работники мистера Гамбино, называли фургончиком дядюшки Мокуса. На небесно-голубом фоне бортов и крыши были нарисованы цветы и пестрели надписи «любовь», «надежда» и «мир» с переводом на инглиш - «love», «hope» и «peace». Меж глазастых фар на капоте подростковым прыщом вспух пацифик. Такой же знак торчал на крыше. Так что по форме фургончик был транспортным средством хиппи, закоренелых пацифистов, не терпящих насилия даже над кусающими их комарами. А вот насчет содержания… Чтобы увеличить полезный объем, из салона безжалостно удалили пассажирские диванчики, превратив наивный микроавтобус в закамуфлированный под урбанистические пейзажи грузовик. А где камуфляж, там что?
        Верно, там никак без оружия.
        Бак фургона оказался заполнен под самую крышку. Приятно. Не придется грабить бензоколонку.
        - Макс, ты в курсе, конечно, но все равно я хотел предупредить тебя, что… - Джонни вразвалку двинул к фургончику.
        - Потом, дружище, я очень спешу! - «Фольксваген» сорвался с места, оставив охранника позади.
        Грубовато я с Джонни, но время нынче дорого.
        Выехав со стоянки, я свернул за угол длинного одноэтажного здания и подогнал фургончик дядюшки Мокуса к складу. Именно здесь я получал товар для развозки по городу. Ночью склад не работает, но Джонни об этом знать необязательно.
        Прихватив увесистую монтировку, я взобрался на пандус. Задача у меня простая: сорвать замок с тяжелой стальной двери и слегка пощипать имущество бывшего босса. Макс Край не вор, просто нужно кое-что взять напрокат, а спрашивать разрешения у владельца некогда.
        Однако с самого начала все пошло не так. Я задумчиво уставился на дверь. Там, где обычно висел замок - здоровенный такой, амбарный, - наблюдалось его полное отсутствие. Что за чертовщина?..
        Осторожно, чтобы не звякнула, опустил монтировку на асфальт пандуса. Затем вытащил из кобуры любимый «форт» и, сняв его с предохранителя, за ручку потянул дверь на себя. Отлично смазанные петли не выдали, не заскрипели.
        И вот я на складе.
        Все лампы тут горели, освещая стеллажи с ящиками, ящики, поставленные прямо на пол, и просто горы товара, уложенного на брезент и брезентом прикрытого.
        Нерадивые работнички забыли выключить свет и закрыть склад?
        Сразу у входа висела «одежка» отечественного производства - камуфляжные бронежилеты «Корсар», разработанные еще для первых украинских миротворцев, до кризиса воевавших в Ираке, в Сьерра-Леоне, в Ливане и на Балканах. Дальше - штабеля ящиков с эмблемой Луганского патронного завода, давно уже производящего боеприпасы не только к спортивному и охотничьему оружию. Еще дальше - автоматы, новенькие, в смазке еще. И штурмовые винтовки. И пистолеты с пулеметами, и гранатометы, ПЗРК, каски, ножи, взрывчатка с гранатами. Есть и снаряга какая только угодно, начиная от фляг и заканчивая тактическими фонарями. Армейская тушенка даже есть!..
        Считайте, здесь филиал «Укрвоенэкспорта», поставляющего оружие всем страждущим в Южном Судане, Ираке, Грузии, Кении и так далее, и тому подобное. Если где началась кровавая баня, то уж точно не обошлось без стволов, смазанных салом и взбрызнутых горилкой.
        Хотя имелся на складе и шибко импортный товар. К примеру, в углу стоял на специальных распорках экзоскелет TALOS[9 - TALOS (англ. Tactical Assault Light Operator Suit) - лёгкий тактико-штурмовой управляемый костюм.]. Штука хорошая, но как по мне, лучше по старинке, без хай-тека.
        - Есть тут кто живой? - спросил я не то чтобы громко, но и не шепотом.
        В ответ тишина.
        С пистолетом в руке я неспешно двинул вдоль стеллажей, прикидывая, что позаимствовать. Ствола, который есть, мало, чтобы осуществить задуманное.
        Пора бы уже озвучить свои планы, верно?
        Все очень просто. Я хочу стать состоятельным человеком. Хочу, чтобы семья ни в чем не нуждалась. Мечтаю открыть уютный ночной клуб, и назову его… Ну, «Янтарь», к примеру. Но я - безработный, на мели и с девайсом, в котором есть подсказка, куда делся общак кланов. Так вот, общак - средство для достижения моей мечты. И увезли его на Полигон, до которого на колесах рукой подать. Следовательно, чтобы найти общак, мне нужно добыть: 1) машину (уже есть), 2) оружие и снарягу (в процессе).
        Проанализировав видеоролик со смартфона - парни из джипа очень колоритно выглядели, - я пришел к выводу, что на Полигоне никак без хорошего противогаза и двубортного костюма противорадиационной защиты. Еще мне нужен тяжелый броник-доспех класса защиты 6а, надежный автомат с дюжиной магазинов к нему. Отличный пулемет не помешал бы. И хотелось бы взвалить на загривок ящик гранат и гранатомет взять в зубы. И прихватить гаубицу с десятком ракет «воздух - земля». А путь-дорожку мне пусть проторит танковая дивизия - после того, как фронтовая авиация отутюжит Полигон ковровыми бомбардировками.
        Увы, королевская рать вовсе не спешила на помощь Максимке Краевому. И отлично. Потому что не надо делиться шкурой того самого медведя.
        Для начала я натянул поверх одежки банальный РЗК. Бывшему боссу я потом все компенсирую в десятикратном размере, если жив останусь. Маску пока что на лоб - в Вавилоне буду дышать экологически чистыми выхлопными газами…
        Выбирая стрелковое оружие, я становлюсь ужасно консервативным, аж самому противно. Если мне предложат Steyr AUG, «Галил» или лазерную винтовку из «Звездных войн», я выберу «калаш». Итак, какой ствол прихватить? Не обкатанный толком АК-107 с подствольником или привычный АКС-74У с оптикой?
        Остановился на последнем - проверенном! - варианте. Да и легче «сучка»[10 - «Сучка» (сленг.) - АКС-74У.] больше, чем на кэгэ. Когда много чего тащить на горбу, каждый грамм считаешь.
        - Чертов недоносок, ты что тут делаешь?! Воровать сюда пришел?! Этим ты отплатил за мою доброту?!
        Увлекшись «примеркой», я испытал щенячий мальчишеский восторг, и потому не засек вовремя того, кто подкрался ко мне сзади. От его крика я аж подпрыгнул, не забыв при этом развернуться на сто восемьдесят и вскинуть «форт».
        Передо мной стояла гора мужского пола с огромной головой. Без гипербол, башка у мужика - ну точно глобус из кабинета географии! Казалось бы, в крупном черепе самое место гениальным извилинам. Увы, там было место только для жировой ткани.
        Руки у глупца, посмевшего зайти мне в тыл, ну точно окорока - и отнюдь не куриные! Ноги - что бетонные столбы. Его щеки отлично просматривались со спины, когда плавно накатывали на затылок, стоило только Адольфо Гамбино - а это был он - сделать шаг. Хотя он не совсем ходит, скорее колышется: его инерцией бросает вперед и несет самого по себе благодаря начальному импульсу.
        Вот и сейчас швырнуло ко мне. Расстояние между нами сократилось да пары метров. Меньше - неприлично. Меньше - не позволю. Сообразив, что не стоит делать наши отношения совсем уж близкими, Адольфо с трудом затормозил, схватившись за стеллаж.
        «С чего это толстяк посреди ночи вдруг заявился на склад? - подумал я. - Об этом, похоже, хотел предупредить Джонни».
        - Figliolo di fuoco! Rompiballe! - Могучие щеки надулись и опали. - Я буду тебе rompere le palle![11 - Бранные выражения на итальянском.]
        По-итальянски я знаю лишь два слова: «Буратино» и «Чиполлино». И все же я понял, что Адольфо меня вовсе не хвалит.
        Он мнит себя крупной фигурой не только в буквальном смысле. Он ведь засланный казачок от сицилийской мафии. Забавно, но мистер Гамбино никак не может понять, что его связи у нас впечатлят разве что парализованную бабушку-маразматичку. Да и то - если у нее нет любящего внучка, подавлявшего мятеж в Новосибирске или в Мехико-сити, а потому дембельнувшегося матерым убийцей. Пытками, зверствами и организованной преступностью в Вавилоне никого не удивишь.
        - Дружище, давай без напрягов, а? Я возьму чуток, от тебя не убудет, - предложил я. - Верну потом все. Еще и заплачу.
        Однако без напрягов не получилось.
        Сицилиец так разволновался, что пришлось прописать ему успокоительное - двинуть рукояткой пистолета по зубам. Лекарство подействовало мгновенно: мистер Гамбино враз заткнулся, ноги его обмякли, и он осел на пол, точно спустившийся воздушный шарик. Изо рта Адольфо выпал сигарный окурок. Я тут же затоптал эту вонючую пакость. Не хватало еще пожара!..
        Конечно, следовало связать мафиози. И рот ему за-ткнуть кляпом. Но до того ли мне было? Жиртрест потерял сознание, придет в себя нескоро. Да и когда очнется, сотрясение мозга будет занимать его больше, чем мелкий налетчик Максимка Краевой.
        Поэтому я занялся более важными делами.
        - Как на меня пошили! - надетый поверх РЗК броник я отрегулировал с помощью застежек. Не забыл и про пах. Проверил, чтобы передний защитный пакет не слишком сильно притянуло к телу, иначе запрею. В карманы на бронике запихал шесть магазинов для АК. Оба гранатных кармана заполнил Ф-1. На спине закрепил трехлитровый ранец с водой. Я с удовольствием взял бы двадцатилитровую канистру, но, понимая, что придется самостоятельно ее тащить, ограничился минимальным запасом.
        На глаза попался мачете с гардой. Длина клинка с полметра, не меньше. Ну и как удержаться? Как не прихватить такое чудо?..
        Задумался насчет того, чтобы переодеться полностью, однако решил, что на мне и так отличная куртка. А штанишки вообще отпад - на коленях есть даже усиливающие накладки с демпферными вставками из неопрена. Есть и крепеж для магазинов и мелкой тактической снаряги. Автомат на плечо, дозиметр и компас на руку. Веревку, разные нужные мелочи, тушенку и другие консервы, штормовые спички в вакуумной упаковке и таблетки сухого спирта - в сидор. Теперь натянуть перчатки с укороченными пальцами и с накладками из формованной резины…
        Забавно, почти все необходимое мне нашлось на стеллажах у входа в склад. Я не тратил время на поиски. Определенно это знак судьбы. Планеты с кометами и боги с пантеонами благоволят мне. Тьфу-тьфу-тьфу, чтобы так и дальше было.
        Покинув склад, я плюхнулся на сидушку «фолькса», завел движок. Фургончик дядюшки Мокуса готов к квесту. Добраться бы до окружной, а уж там… Добраться, кстати, не так-то просто, как кажется некоторым штатским. Вавилон поделен на секторы. Перебраться из одного сектора в другой в неположенном месте - занятие смертельно опасное. Территории, подконтрольные кланам, разграничиваются заборами из колючей проволоки, часто - под током. Кое-где в городе даже из бетона поставили - «американцы» вот расстарались. У них там даже пулеметные вышки есть, и «абрамсы»[12 - «Абрамс» (M1 Abrams) - основной боевой танк США.] патрулируют периметр. «Афганцы» вовсю пользуются услугами девочек-шахидок, от пяток по чачван обвешанных взрывчаткой. Подбежит такая малышка к тебе, и уже не хочется лишний раз шевелиться, не то что пересекать границу без особого на то разрешения. Тут все зависит от креативности босса клана и его советников.
        И все-таки…
        Хрен меня кто остановит.
        - Жди меня, Полигон, я уже еду!
        Микроавтобус сорвался с места и понес меня к мечте (это я так лестно о едва поползшей, рассыпающейся на ходу груде металлолома).
        Над городом собирались грозовые тучи.
        Вряд ли это к добру.

* * *
        Адольфо, благороднейший среди волков[13 - Адольфо (итал.) - благородный волк.], никогда не смотрел на жен товарищей по оружию. У него нет приятелей-полицейских. Да что там, у него вообще нет друзей! И он никогда не шлялся по ночным клубам, что само по себе уже праведное деяние.
        Так разве удивительно, что именно ему, а не какому-нибудь вшивому соучастнику, избавь Мадонна, поручили открыть филиал в проклятом городе грешников?! Эта честь не для каждого regime, вы так не считаете, господа хорошие?
        Начал Адольфо, понятно, с сети пиццерий с дровяными, как положено, печами. Так все его коллеги закрепляются на новой земле, и он не исключение. Он не дурак, не будет изобретать велосипед - надо обжиться, осмотреться, прикинуть, что, где и как, а уж потом…
        Сеть прогорела, даже пепла не осталось.
        Он и представить себе не мог, что украинцы с китайцами, принятые на работу после долгого собеседования, совершенно не приспособлены печь маринару с маргаретой. А если они делают неаполитанскую классику с помидорами Сан-Морцано, собранными к югу от Везувия, и даже умудряются с помощью Иисуса раскатать тесто руками, то в итоге у них все равно получается подогретый в микроволновке кусок резины бледного цвета, обильно политый прокисшим кетчупом! И это еще в лучшем случае!..
        И ладно, первая пицца комом, как говорят в Палермо.
        Чуть освоившись, Адольфо решил наладить сразу два благородных и всеми уважаемых бизнес-проекта: открыть бордель с первоклассными шлюхами и завалить город крупной партией отборнейшего героина.
        Это было его ошибкой.
        Проституцию в Вавилоне контролировали «азиаты», а трафик наркоты - «африканцы». Так что мистер Гамбино остался жив только потому, что первые передрались со вторыми из-за того, кому выпадет шанс жестоко с ним расправиться.
        Под шумок Адольфо залег на дно, но такие, как он, - это общеизвестно - всегда всплывают, потому что по природе своей тонуть не могут. На сей раз он занялся тем, чем в Вавилоне никто не стал бы заниматься, - розничной продажей оружия в микрорайонах. Ведь чего-чего, а стволов на душу населения в городе грешников было в разы больше, чем самого населения. Именно поэтому ни один клан не покусился на его заранее провальное предприятие. За экспорт мистера Гамбино конечно же закопали бы живьем, а так…
        Но это все прелюдия, а сама опера только начинается.
        Знай Адольфо, что Максим Краевой чуть ли не самый известный сталкер Чернобыля, видит Мадонна, ни за что не взял бы его на работу… Когда Край бессовестно набил тачку фирмы товаром и отчалил в неизвестном направлении, Адольфо поднялся с холодного пола. Ему надоело корчить из себя слабака, рухнувшего после первого же тычка в голову. Да ему как-то врезали по затылку кувалдой - и ничего! И ничего. И ничего…
        Он заставил себя прекратить. Слово «ничего» оказывало на него прямо-таки сатанинское воздействие. С достоинством, подобающим его положению, Адольфо отряхнул брюки - там, куда мог дотянуться, то есть почистил небольшой сектор ткани у самого ремня. Он все-таки серьезный мужчина, а не безусый мальчишка. Если уж приходится под кого-то ложиться, он делает это не за два евроцента. Минимум - за три.
        Адольфо проследовал в свой кабинет, где уселся в кресло, едва не сломав его. Хотел было закинуть ноги на стол, но после третьей безуспешной попытки отказался от этой глупой идеи. В конце концов, нет ничего приятней, чем обуглить кончик очередной сигары - взамен выпавшей и уничтоженной Краем - и вдохнуть пряный дым, а затем, зажмурившись от блаженства, следить, как кольца поднимаются к потолку…
        Этой ночью Адольфо пришлось поработать на складе одному, ведь в этом городе никому нельзя доверять! Ни-ко-му! Точно какой-то вьетнамец, выбравшийся на свет божий из тоннелей Кути и готовый работать за похлебку, он без помощи наемных рабочих перетащил к входу ящики с подходящими стволами и прочим армейским барахлом. Ведь клиент всегда прав, и если клиент чего-то хочет - тем более такой клиент, - никак нельзя облажаться.
        Набрав нужный номер одним лишь прикосновением пальца, Адольфо Гамбино поднес телефон к уху и, когда абонент откликнулся, доложил:
        - Все в порядке. Я лично проследил, чтобы…
        В трубке раздались короткие гудки.
        Адольфо заскрежетал зубами, едва не выбитыми Краем. Он не привык к такому обращению! Выбрался из кресла, подошел к бару и налил себе полный стакан граппы. Половину сразу вылил в глотку и тут же закусил пригоршней соленых оливок. Пару раз глубоко затянулся - чуть успокоился. Ведь теперь у него есть разрешение кланов на все операции в городе. Ни одна группировка больше не осмелится наехать на Адольфо Гамбино.
        Семья будет им гордиться!
        Он вновь поднес стакан ко рту, но насладиться очередной порцией крепкого напитка не успел - его ударили чем-то тяжелым по затылку, глаза затопила тьма, и Гамбино потерял сознание…
        …Если бы Адольфо пришел в себя, он увидел бы, как по складу скользит гибкая фигура в черном, примеряясь, что бы еще взять.
        Потом черная фигура возвращается к Адольфо, наклоняется над ним, и из кармана итальянца чудесным образом исчезают ключи от крутейшей спортивной тачки с трезубом на эмблеме фирмы-производителя.
        И вот уже триста семьдесят лошадей под капотом мчат по ночным улицам Вавилона - прочь от Адольфо Гамбино и его склада.
        В небе грохочет и сверкает.

* * *
        Звездное небо над головой - это круто.
        Задрать подбородок, открыть глаза и наслаждаться видом родной галактики. И ничего, что горние выси затянуло тучами! Пусть!
        Запредельная скорость - это наше все.
        Какой же наш не любит… И пофиг, что из движка не выжать больше восьмидесяти!
        Зато адреналин просто-таки кипит в крови. Его хоть ведрами черпай, ведь микроавтобус на ладан дышит, вот-вот развалится…
        Если все это - небо, скорость и адреналин! - вас не пьянит, у вас наверняка уже трупное окоченение, а венки на вашей могиле выгорели на солнце и пропитались дождями.
        Что ж, в таком случае жму вашу холодную руку, коллега.
        Вероятно, вскоре и я перестану дышать, ведь в меня и мою арендованную тачку, замершую у очередного КПП, нацелили РПК и РПГ одновременно. Из снайперки тоже целились. Из автоматов еще собирались продырявить колеса. И это не считая совсем уж экзотического оружия, вроде топоров из раковин тридакны, заточенных костей и бамбуковых ножей. Тощий обнаженный боец - то есть совсем-совсем обнаженный, без нижнего белья даже! - намеревался проткнуть Максимку Краевого украшенным перьями и мехом двухметровым копьем с бамбуковым наконечником. Прочие дружки обнаженного, которым не достались даже старинные мушкеты, нацелили в меня луки. Представляю, во что превратится фургончик дядюшки Мокуса, если стрелы таки отправятся в полет. Вряд ли их отнюдь не стальные наконечники пробьют лобовое стекло, но то, что меня хотят убить, уже неприятно!..
        Еще я не упомянул про дубины и щиты. А ведь дубинами можно основательно изуродовать тачку! И водителя…
        Хотя сдается мне, весь этот грозно-боевой вид у ребят, тормознувших меня, скорее для порядка, чем всерьез. Ну, я на это надеюсь. Хиппарский фургончик дядюшки Мокуса выглядит столь несуразно, что никому из клановских погранцов и в голову не пришло тратить на него боеприпасы. Салон ни разу не досмотрели! Я проехал через все блокпосты Вавилона без малейшей задержки. С меня дань взяли всего разок - жадные «африканцы», остальные побрезговали. Я для того и позаимствовал транспорт у мистера Гамбино, чтобы отвратить всех и вся от общения со мной.
        Но - тормознули-таки.
        Причем тормознули там, где я никак не рассчитывал останавливаться, - у хлипкого шлагбаума и сторожки, освещенных горящим в стальных бочках мусором. Это ведь последний блокпост на моем пути из города. Дальше - окружная, по ней выскочу на Московский проспект в дикой зоне, а потом уж рвану по трассе до Чугуева и немного дальше.
        Но это будет потом, а сейчас…
        Сейчас мне надо вести себя непринужденно и косить под дурачка.
        А на случай, если буду выглядеть слишком умным, под сидором на сидушке рядом лежал «форт», уже снятый с предохранителя.
        Блокпост и прилегающие территории контролировал один из самых мелких и бедных кланов Вавилона, бойцы которого побывали в Новой Гвинее и слишком близко к сердцу приняли тамошние традиции. Оно конечно, летом, когда снега нет, в самый раз разгуливать в красном пояске из древесных волокон с навешенным мешочком для мелких вещичек и в нескромного размера футлярчике для самого мужского органа. Браслеты на ногах и руках не в счет, как и хреновины, продетые в отверстия в носу и губах, - это для красоты.
        - Выходи! Чо?! Там?! Сел?! - глядя на меня печально, даже тоскливо, велел какой-то доходяга.
        Вот кто, значит, у местных за командира. Его позвоночник просматривался через живот. В одной руке «папуас» неожиданно ловко для своей дистрофичной комплекции держал РПГ, а второй, отчаянно при этом плямкая, запихивал в себя бледно-зеленый банан. Из-за того что рот командира был забит, требование, совмещенное с вопросом, прозвучало отрывисто.
        И все же я его понял.
        Тем более, что, дожевав банан, «папуас» стал выражаться яснее.
        - У нас есть традиция, - сказав это, он помолчал и, не дождавшись моего ответного любопытства, продолжил: - Мы свиней в жертву приносим. Чтобы урожай был. Чтобы удача в охоте. Ну и просто так…
        К чему это он клонит?
        - А свиньи-то у нас как раз и нету. Так что вы, молодой человек, у нас сегодня будете вместо поросеночка.
        Кажется, несуразный вид фургончика дядюшки Мокуса сыграл со мной злую шутку. Папуасы решили, что я - легкая добыча для их опустевших желудков. Они не знают, что форма не всегда определяет содержание и что внешность частенько бывает обманчивой. Что ж, мне придется преподать им урок прописной житейской мудрости.
        Я разозлился.
        Хреновы «папуасы»! Они еще будут угрожать тому, кто выжил на войне, сбежал из тюряги, топтал ЧЗО и сумел уйти от ментов, эсбэушников и прочих ищеек?!
        Почему будут? Уже угрожают.
        И только я собрался объяснить парням, куда им пойти, мимо «фолькса», едва не сбив троих «папуасов» и размолотив в щепы шлагбаум, на бешеной скорости пролетела крутейшая тачка, собранная вручную в Италии. Именно что пролетела, ибо так не ездят, так разгоняются по бетонке, чтобы воспарить! Это чудо инженерной мысли не стыдно назвать болидом и отправить в Монако погонять с учениками Шумахера. И вроде бы за рулем сидел кто-то в черном. Я не успел рассмотреть, слишком быстро спорткар умчался из зоны видимости. «Папуасы» даже копья поднять для броска не успели - так и уставились вслед, рты поразевали.
        Бедолаги. Как они только при такой организации труда концы с концами сводят? Голодают, небось, раз поборы с проезжающих собрать не могут…
        Всем известно: доброта Макса Края не знает границ. Именно поэтому мне захотелось помочь парням, поддержать их. Заодно возникла идея, как без лишнего шума миновать последний блокпост.
        И я тут же принялся ее реализовывать:
        - Эй! Чем поросенка разделывать будете? Палочками бамбуковыми, которыми только в зубах ковырять?!
        Внимание со сломанного шлагбаума вновь переключилось на меня. Обида на водителя спорткара запросто могла излиться на фургончик и вашего покорного слугу потоком стрел и свинца. Если сейчас «папуасы» не изрешетят мое бренное тело и не взорвут микроавтобус, я поверну ситуацию себе на пользу.
        - У меня есть отличный нож. Самое то для разделки. Дарю! - я швырнул им под ноги мачете, обнаруженный на складе Гамбино и взятый во временное пользование. Отличная гарда, длина клинка целых полметра!.. Жаль было расставаться с этой чудесной игрушкой, но и расстаться с жизнью я пока что не готов.
        Мачете - роскошная вещь! - вызвал фурор у «папуасов». На что я и надеялся. Позабыв обо мне, сталкиваясь лбами, ругаясь, кусаясь и активно работая локтями, они кинулись поднимать прекрасную помесь ножа с топором. Чем бы детки ни тешились…
        Лишь доходяга-командир не участвовал в побоище.
        - Добрый? Подарок сделал? - он печально смотрел на меня и кривил губы. - Были тут недавно добрые. На «восьмидесятке» прикатили, мы едва успели шлагбаум убрать. Так нет, они сами остановились и тоже подарок сделали. Лом подарили.
        Я так и замер - ударил по тормозам, хотя уже направил фургончик в объезд «папуасов», сражающихся за мачете. Как и предполагалось, БТР-80 проехал здесь. И у местных был контакт с экипажем машины боевой. Об экипаже следовало расспросить.
        - Отличные ребята, да, дружище? Те, что на «восьмидесятке» прикатили?
        - Отличней некуда. Один нам даже лом подарил.
        Не успев толком начаться, беседа уже утомила меня. Доходяга-командир только о бонусах и думал.
        - А как хоть выглядели? - последняя попытка получить адекватный ответ.
        Если вновь начнет талдычить то же самое, уеду сразу.
        Однако на этот раз командир «папуасов» меня удивил:
        - Когти у него были. На пальцах. Длинные, острые. Он из «коробочки» вылез и швырнул лом. В брата моего! Насквозь его. Сильный, зар-раза… «Это вам подарок, - сказал, - новое копье». И главное, никто из моих даже не дернулся. Я не дернулся. Никто. Спокойно они уехали…
        Эти его слезливые откровения мне очень не понравились. Бред какой-то.
        Миновав блокпост, я вдавил педаль газа. Столько времени потерял зря!..
        Не забывая следить за дорогой, которая представляла собой лабиринт из ям и колдобин, я думал о том, что поведал главный «папуас». Если верить доходяге, один из троицы грабителей настолько силен, что способен швырнуть стальной лом, точно бамбуковый дротик. Спортсмен-олимпиец, метатель ядра, молота и копья?..
        Слева и справа от трассы тянулись минные поля, кое-где еще остались противотанковые заграждения и натянутая между сосновыми столбами ржавая колючка - наследство, оставленное Вавилону правительственными войсками по окончании последней осады. Город добился независимости страшной ценой…
        Что же касается силача, то это вполне реально, ничего мистического в этом нет. А когти «папуасу» с голодухи померещились, не иначе.
        Впереди показалась Стена. Та самая, что была на видеоролике. Бетонный периметр Полигона. Доехал-таки!
        А вот не говори «гоп», Край, прежде времени.
        Потому как грохнул взрыв.
        И ударной волной едва не вынесло лобовое стекло микроавтобуса.
        Глава 3
        СОСЕД С ПЕРФОРАТОРОМ
        Я уж и позабыл, как это: шагая по плацу, тянуть носок и люто ненавидеть взводного. И мечтать в первом же бою всадить ему очередь в затылок.
        Или нет, лучше в копчик, где у него мозги!..
        Примерно так мне представлялась служба нынешних вояк: равняйсь, смирно, кроком руш[14 - Кроком руш (укр.) - шагом марш.], по росту и в затылок. Ведь в мое время…
        В реальности все оказалось иначе.
        Подразделение, охранявшее КПП и ворота, беспорядочно металось вдоль Стены. Беспорядочно - это выпучив глаза, размахивая руками, потрясая автоматом над головой и чудом не расстреляв товарищей по службе, падая и вставая, зачем-то схватив пожарный багор, выкрашенный в красный… До невозможности отвратительное зрелище, скажу я вам.
        А все волнения из-за дыры.
        Внушительной такой дыры. Той, что зияла в Стене полусотней метров правее от ворот.
        Края ее дымились. По всей КСП[15 - КСП (контрольно-следовая полоса) - распаханная полоса земли, на которой хорошо видны отпечатки ног нарушителя.] разбросало обломки бетона с торчащими арматурными прутами. Тут и там валялись куски железа. Рядом с изогнутым под неимоверными углами листом жести с остатками краски на нем коптило горящее колесо… И суета, опять же, неразбериха полная. Лучи фонарей метались туда-сюда, слышались крики, звучали отрывистые команды, до которых никому не было дела, которые никто не спешил выполнять.
        Вот, значит, как: взрывом разнесло кусок Стены.
        Повезло мне, что ли? Я понятия не имел, как проникнуть за бетонную твердь, собирался действовать по обстоятельствам и провести разведку боем. Может, пошуметь слегка - и под это дело тайно проникнуть в пределы Полигона.
        Однако пошумели тут и без меня.
        Изрядного шороху наделали.
        Сначала на оружейном складе все необходимое оказалось у самого входа, теперь тут удача… Так не бывает. Для таких, как я, бесплатный сыр судьба оставляет не в мышеловке, но исключительно на нажимной крышке противопехотной мины.
        Однако нынче не до философии. Глубокомысленно ковырять в носу я буду, когда мой счет на Каймановых островах пополнится кругленькой суммой со многими нулями. А пока что я остановил фургончик дядюшки Мокуса в отдалении от суеты сует, закинул за спину сидор и повесил на плечо «сучку». Затем, открыв крышку бака «фолькса», приладил наскоро сделанный из обивки сиденья фитиль, поджег его штормовой спичкой и, надеясь, что гореть он будет достаточно долго, двинул в самую гущу событий.
        Внешне я, конечно, отличался от мужчин в форме ВС Украины, но не то чтобы сильно. Не один я тут щеголял в РЗК с дыхательной маской на лбу и с АКС-74У на плече. И вообще - мой расчет был на суету и невнимательность людей, ошалевших от взрыва. Не каждый день, похоже, здесь случаются ЧП. Да кому вообще придет в голову устраивать теракт в отдалении от скопления людей? Это в принципе бессмысленно!
        Или это был не теракт?..
        К дыре уже тащили РПГ и пару «Кордов». Отчаянно завывая, пожарная машина ползла по дороге, и под колеса ей так и норовили броситься ничего не соображающие солдаты.
        Я прибавил шагу, заметив, что низкорослый пузатый майор сумел-таки организовать подобие управления во вверенном ему подразделении. Перемежая приказы с отборным матом, он старательно пресекал разброд и шатание. Вскоре майор сумеет добиться порядка - или хотя бы его подобия, - и тогда, если меня засекут, мало мне не покажется. Кто будет разбираться, виновен или нет вооруженный чужак, обнаруженный на месте теракта? Героя Зоны Макса Края попросту шлепнут, да и все.
        - Куда?! - я схватил за локоть пробегающего мимо солдатика, потерявшего где-то каску. - Назад, тля! Привести себя в порядок! Организовать оборону!
        Уставившись на меня вытаращенными глазами, он пропищал «Так точно» и послушно, чуть ли не строевым шагом, потопал обратно к дыре.
        Я кинул взглядом по сторонам. Как же все это было не похоже на отточенные действия вояк, запечатленные видеокамерой смартфона. Тогда бойцы действовали профессионально, умело, а сейчас…
        Чтобы сбить в могучую кучку десяток перепуганных воинов, готовых подчиняться любой моей команде, мне даже не пришлось напрягаться, разве что наорал на особо ретивых да отпустил пару подзатыльников, вправив вывихнутые мозги.
        Прячась за их спинами, я двинул к пробоине в Стене.
        Пока что из нее ничего ужасного и смертельно опасного не лезло на эту сторону. Уже хорошо, уже позитивно. А вот то, что пробоину загородила собой пожарная машина, так никого и не задавившая, мне не понравилось. Черт бы ее побрал!.. Заглушив мотор, из кабины пожарки ужом выскользнул одетый в сине-белое водила и со всех ног помчал прочь.
        - Давай-давай! Не тормозить! - напутствовал я подчиненных, вздумавших, что, раз пролом кое-как заделан, им не стоит топать дальше.
        Зажав одно ухо ладонью, во второе майор с силой вдавил простенький кнопочный мобильник, перевязанный скотчем. Лицо военного побагровело. Он орал так, что слюна брызгала метра на три, а то и дальше:
        - Грузовики мне! Бетон! Кирпич! Бут! Быстро! Много! Прорыв у меня! Дыра в Стене! Больше, чем у самой раздолбанной шлюхи! Ща попрут твари, всем будет… - вращая налитыми кровью глазами, майор смотрел прямо на меня и моих подопечных, но не видел ровным счетом ничего, он весь отдался беседе по телефону. - Какие, на, полчаса?! Да через пять минут к нам такой зверинец нагрянет, что вам всем… Генерал, я ж тебе сказал, дорогая спортивная машина. Кто ж знал, что она - груженная взрывчаткой?! Да как врежется в Стену! Понял теперь, какая у меня тут дыра?!
        Спортивная тачка, значит? Не тот ли это спорткар, что снес шлагбаум «папуасов»? Вот куда спешил его водитель… Я почувствовал пятой точкой: нет времени сопли жевать. Пора действовать, и действовать быстро и, если надо, агрессивно.
        - Ребятки, стволы с предохранителей! Какая дрянь полезет из-за Стены, мочите ее безжалостно! А я поближе, гляну, чего там, - я резво, чуть ли не бегом, двинул к пожарной машине, загородившей пролом.
        - Эй, боец, ты куда намылился?! - услышал я рык майора.
        Хотелось бы верить, что это не мне, но обманывать себя Макс Край не привык.
        Пожарная автоцистерна на базе сто тридцать первого «зилка» приближалась с каждой секундой. Точнее - приближался я. Пока майор сообразит, что куда, пока покричит еще, успею…
        Не успел.
        Бахнул выстрел. Рядом прожужжал металлический шмель, едва не ужалив меня в ухо.
        И тогда я побежал - неровно, кидаясь из стороны в сторону, ожидая, что по мне начнут долбить из автоматов или из «кордов». Или из того и другого, и можно без гранат.
        - Бойцы, слушай мою команду! По вражескому лазутчику…
        Начало речи майора меня настолько впечатлило, что сразу расхотелось дослушивать ее до конца.
        Увы, мои желания тут никого не волновали.
        - …огонь!!! - закончил служивый пузан.
        И грохнуло так, что я сбился с шага, упал, опять вскочил и на бегу обернулся.
        Воякам стало не до меня. Фитиль наконец-то прогорел, и бензин в баке детонировал, подбросив в воздух фургончик дядюшки Мокуса. Ах, как его разворотило! И как красиво он загорелся особенно ярким в ночи пламенем! Майор и его молодая команда небось решили, что неведомые террористы продолжают радовать их своими сюрпризами. Иначе с чего бы они дружно залегли и головы ладошками обхватили?
        Раз - и я вскочил на колесо «зилка». Два - гулко протопал по широкому капоту. Три - и Максимка Краевой уже на другой стороне, в проломе, за которым - Полигон.
        Приземлившись на кусок бетона, я едва не подвернул ногу. Аккуратней надо спрыгивать с пожарки, а то квест за общаком кланов может закончиться, не успев начаться.
        Впереди темнела лесополоса. Или там чего крупнее? Видимость оставляла желать лучшего, не разберешь, что находится в метре от тебя. В любом случае мне туда - к зарослям. Не врубая фонаря, я поспешил убраться с открытого пространства. Вряд ли вояки сунутся следом, но жахнуть очередью-другой могут.
        А ведь у меня, мать моя женщина, получилось прорваться на Полигон! Получилось!..
        Ввалившись в кустарник, я добежал до первой полосы деревьев. Там сел за широким стволом, который, если что, примет огонь на себя. И хоть рассвет еще не скоро, нужно поскорее отсюда убираться. В любой момент по ту сторону Стены могут прийти в себя. Погоня? Ну, это вряд ли, а вот пулеметы у доблестного войска есть, гранатометы… Окрестности можно обстрелять со Стены. Но полминутки все равно отдохну, отдышусь, и уж тогда… Интересно, как там Милена? Как сынулька? Небось дрыхнут без задних ног, тихо-мирно у них, спокойно, пока я вот тут… Воздух со свистом вырывался из глотки, сердце отчаянно колотилось, в висках стучала кровь. Отвык я от подвигов ратных…
        Наверное, поэтому и не услышал, как подкрался враг.
        И дернулся я, лишь когда мне зажали рот.
        Тут же за Стеной взвыли сирены, и в небе зависли сразу два боевых вертолета.

* * *
        Добро пожаловав в Вавилон, в сектор для одиночек, не примкнувших к кланам, винтокрылая машина стоимостью почти сорок миллионов евро садится на устланную драным рубероидом крышу кирпичной пятиэтажки на проспекте Косиора.
        Отщелкивается дверца, кондиционированный воздух смешивается с ночной жарой города. Тщательно выскобленные щеки Новака - тропический загар ему к лицу - тотчас покрываются неприятным липким потом. Покинув салон, отделанный кожей, деревом и золотом, он подходит к краю крыши и делает отмашку свободной рукой. Во второй у него - кейс. Новак знает: его жест увидели те, кто должен.
        Из-под неброского, но очень дорогого костюма бывший капитан милиции вытаскивает «Ingram MAC-10» с магазином на тридцать патронов и с глушителем «PowerSpring» - дешевку, не способную точно поразить цель уже на двадцати пяти метрах. Однако Новаку не надо стрелять издалека, он собирается долбить в упор. Много чести убивать предателя, бывшего когда-то другом, из ствола, инкрустированного моржовой костью и платиной.
        Мент в прошлом, бизнесмен в настоящем, Новак всерьез подумывает о том, чтобы казнить знаменитого сталкера Края лезвием бритвы. Или тупым кухонным ножом. Или вилкой. Нет, лучше ложкой. Чайной.
        Но сначала убить жену и сына Краевого. У него на глазах.
        Морщины на лбу Новака разглаживаются, когда он думает об этом.
        Ради расправы над врагом он, солидный человек, проникает в один из мерзких клоповников Вавилона, спускается по лестнице, угодив в грязный подъезд. Площадка между пятым и четвертым этажами заставлена старой мебелью: тут тебе и табуреты, и журнальный столик, и древний, как сама жизнь на Земле, диван, на котором устроились две влюбленные парочки. Пахнет жженой коноплей. Чернокожий парень тянется за пистолетом, лежащим на столике. Так хочется всадить пулю в залысину Новака? На миг глаза мальчишки встречаются со взглядом бывшего омоновца - и черная, будто испачканная сажей рука, отдергивается от ствола.
        Новак проходит мимо. Девушки - прыщи на лицах не скрыть косметикой - испуганно жмутся к бойфрендам, половое созревание которых еще не завершилось. И тишина, ни звука. Лучше быть немыми, чем мертвыми. Новак спускается на четвертый этаж. На полу - грязь, на стенах и дверях - неровные узоры граффити. Не останавливаясь, дальше, на третий, где заждались уже бойцы его личной гвардии. Их пятеро. Еще двое этажом ниже. И двое поднимаются выше, как только Новак достигает исходной. Слышно, как в одной из квартир хриплым баском муж распекает жену, а та отвечает ему визгливо, с надрывом.
        Гвардейцы-бойцы в черном с ног до головы: на них черные брюки свободного покроя, а черные кимоно, под которыми спрятаны бронежилеты, перехвачены черными поясами. Из-под капюшонов и повязок на лицах видны лишь настороженные глаза, прищуренные от природы. Вооружены все укороченными автоматами, но за спиной у каждого обязательно есть меч-ниндзято с полуметровым прямым клинком и квадратной цубой. В детстве Новак обожал фильмы о бесстрашных воинах-синоби, способных выживать в нечеловеческих условиях. Совершая поразительные кульбиты, синоби мог добраться до врага и уничтожить его… В конце концов, форма омоновцев, которыми командовал Новак прежде, была отнюдь не белой, вот и наряды его нынешней гвардии тоже не молочного цвета.
        Ему молча указывают на обшарпанную дверь. На дешевый замок уже налеплена взрывчатка.
        Новак кивает.
        Раздается хлопок, облачко желтого дыма поднимается к потолку этажа. Черный ботинок со шнуровкой по середину голени вышибает дверь. Трое синоби врываются в квартиру. Новак - за ними. Оставшиеся двое замыкают.
        Раздаются щелчки выстрелов.
        - Не зацепите Края! Головой мне за него!.. - рычит Новак.
        Мучительно больно даже представить, что его лишат блаженства мести.
        Однако об этом не стоит волноваться - мстить некому. Квартира пуста. На полу дергается в агонии подстреленная крыса. Беглый осмотр: личные вещи на месте, но постояльцев нет. Ни главы семейства, ни его шлюхи-жены, ни малолетнего ублюдка.
        Как же это похоже на Края - улизнуть в последний момент!..
        Новак в ярости. Лицо его при этом бесстрастно, но глаза выдают. Под взглядом босса синоби пятятся.
        - Телефон засекли? - желает знать Новак. - Где он? Координаты?!
        От монолитного строя синоби отделяется один из безликих воинов. Он достает из-под черной одежды армейский планшет - корпус из титана, прорезиненный - и быстро-быстро трогает экран пальцами. После чего сообщает, что абонент находится в зоне покрытия сети, но установить его местонахождение в данный момент не представляется возможным.
        - Очевидно, сбой системы. Или просто информация кем-то засекречена. Но я уже работаю над взломом…
        Новак поднимает перед собой пистолет-пулемет:
        - Кто руководит… руководил операцией?
        - Я, - еще один неотличимый от своих собратьев синоби делает шаг вперед и почтительно кланяется.
        Новак стреляет ему в голову, потом опустошает магазин в упавшее тело. Перезаряжает «Ingram» - и не жалеет пуль на спеца-электронщика, не способного даже в собственной заднице найти дырку.
        Черный костюм из волокон кашемира и шерсти викуньи, белая рубашка с галстуком и даже туфли безнадежно испорчены - забрызганы кровью.
        - Двое тут. Остальные со мной, - командует Новак, выдвигаясь из квартиры.
        Месть - это прекрасно, но его ждут клиенты.
        Он поднимается на крышу, где лопасти вертолета нетерпеливо кромсают воздух ночного Вавилона.

* * *
        Если б только рот зажали, а то еще к горлу приставили что-то холодное и, надо понимать, острое. Дернусь - и холодное, обагрившись горячей кровью ветерана, станет теплей и слегка затупится о мою гортань.
        Сдохнуть под аккомпанемент из-за Стены - та еще смерть. Судите сами, ведь к вертолетно-сиренному бедламу добавились еще выкрики майора в жутко фонящий мегафон.
        Ну что, пан Краевой, сходили-с за несметными деньжищами, да? Как последний «дух» зевнул ты, Макс, и перо за это получай…
        - Я руку уберу сейчас, ты только не кричи, ладно? - прошептали мне прямо в ухо. - Тут шуметь нельзя. Ясно, дорогой?
        Я так и замер, сообразив, с кем имею дело.
        Твою мечту за пятку с подвывертом! Да это ж Милена подкралась ко мне!
        Она убрала ладошку и включила крохотный диодный фонарик, который положила в траву так, что его свет нас не демаскировал. Теперь я рассмотрел, что холодная и острая штука, едва не вскрывшая мне горло, - это любимая расческа Милены. Ею моя благоверная деловито привела в порядок золотистые локоны и ловко собрала их в плотный пук на затылке. А потом на голову натянула черную вязаную шапочку. Супруга моя вообще вырядилась во все черное.
        - Испугался, да? Ну извини, не смогла сдержаться, - подмигнула мне Милена.
        И сразу же радость нежданной встречи вместе с восторгом спасения от неминуемой гибели сменились раздражением. Почему она рядом со мной? Зачем здесь?!
        - Милена! - я схватил жену за плечи, обтянутые крепкой тканью, и встряхнул так, что у нее чуть голова не отвалилась. - Где Патрик?! Что с сыном?!
        И вообще, что значит «не шуметь»? Я буду шуметь! И плевать, что вояки неподалеку! У меня появилось недоброе предчувствие относительно моего ребенка.
        Мягко улыбнувшись, блондинка прошипела:
        - Руки убери, Край!
        Убрал. Когда она такая, не стоит возражать.
        Вой сирен за Стеной стал тоскливей, что ли. Пахло прелой листвой, грибами и шампунем Милены. Неужели перед вылазкой на Полигон она не побрызгалась духами? Здравый смысл возобладал? Вряд ли. Наверняка просто забыла…
        - Я отвезла Патрика к Розе Ивановне. Она обещала присмотреть за ним, пока мы не вернемся.
        - Роза Ивановна… Роза… Та старушка с доброй улыбкой? Она еще назвала меня импозантным?
        На кисти рук Милена натянула тактические перчатки вроде моих, но чуток лучше: мейд ин ЮЭсЭй, натуральная кожа с кевларовыми вставками по внешней стороне, предохраняющими от порезов и пламенных вспышек. Одобряю.
        - Старушка, как ты говоришь, с доброй улыбкой - это моя тетушка. Забыл уже? Она присмотрит за Патриком. У нее богатый педагогический опыт. Она много лет проработала воспитателем в детском доме.
        Я глубоко вдохнул, потом шумно выдохнул.
        Точно, не о чем волноваться. Пани Сердюк - профи. Она небось уже спела Патрику колыбельную про серенького волчка, а утром накормит его вкусным завтраком и выведет на прогулку. Она с ним ласкова. Я так и вижу, как Роза Ивановна, этот душевный человек, улыбается моему ребенку, а ребенок улыбается ей. Все в порядке. Все отлично, Край.
        - Ладно, ты прощена, - нехотя сообщил я Милене, хоть и не стоит поощрять супругу на поступки, не согласованные со мной.
        И все же внутри у меня шевельнулось что-то зябкое и стало не по себе. Я упустил какую-то важную мелочь, которая…
        Додумать я не успел - отвлекла Милена:
        - Макс, ты помнишь наш последний разговор?
        С супругой я расстался недавно, и сцена прощания до сих пор у меня перед глазами. Слезы сына, опять же…
        - Это Полигон, Макс. Мы с тобой на Полигоне. Это очень опасная территория. Я пойду с тобой, ты один не справишься.
        Глупость сказала. Много проку мне в походе от ее гладкой кожи и роскошной попки. Но спорить с моей благоверной бесполезно. Все равно сделает по-своему.
        - Ладно, любимая… Со мной так со мной. Но сначала расскажи, как ты здесь очутилась.
        Это она запросто - в смысле, языком молоть, то есть рассказать.
        Переодевшись в неброский костюмчик, купленный по случаю на распродаже, Милена сдала Патрика на поруки тетушке - благо та жила неподалеку от нас, - а сама двинула по моим следам. Она видела из окна, как я сел в троллейбус, на котором ездил на работу. Она знала, что в мои служебные обязанности входило развозить по Вавилону оружие. Так что соотнести одно с другим не составило проблем даже для мозга блондинки. Милена вмиг вычислила, куда и зачем я отправился.
        Подождав, пока я разберусь с бывшим боссом и отвалю, моя супруга тоже посетила его роскошные складские апартаменты. С ее слов получалось, что, как только я уехал, мистер Гамбино пришел в себя и кому-то позвонил. Было в этом что-то подозрительное…
        Правда, я об этом и думать позабыл, услышав, что моя жена одолжила у Адольфо без малого центнер С-4[16 - С-4 - пластичное взрывчатое вещество, применяемое вооружёнными силами США и террористами по всему миру.], немного стрелкового оружия, РЗК - тут она похлопала ладошкой по внушительного вида рюкзаку, намекая, что защита в нем, - и взяла напрокат его роскошную спортивную тачку. После чего Милена стартовала к КПП, запечатленному на видео, но чуточку не доехала. Она обогнала мой фургончик, чтобы достойно встретить любимого мужа, - с фейерверком и чуть ли не с расстеленной ковровой дорожкой, ведущей на Полигон.
        - Ты же, Край, как обычно на авось полагался? Типа сначала ввяжемся в драку, а там посмотрим?
        Отвечать вопросом на вопрос невежливо, но признаваться блондинке, что она права… Нет уж, нет уж!
        - Любимая, как ты догадалась?.. - сменил я тему. - Ну, взрывчатку в тачку, а тачку - в Стену?
        - Очень просто, дорогой. Сосед с перфоратором.
        - Что? Какой еще?..
        Вертолетов, кружащих в небе у Стены, стало уже пять. С земли заработали «корды», с пилонов одной вертушки сорвались ракеты и взорвались аккурат в проеме, разметав в хлам пожарную машину. Определенно там творилось что-то нехорошее. А мы слишком близко, надо валить отсюда. Хорошо, что винтокрылые машины даже не пытаются летать над Полигоном, иначе нам бы пришлось несладко.
        Я поднялся.
        - Край, ты разве забыл нашего соседа снизу? - Милена вытащила из рюкзака РЗК и принялась натягивать на себя. - Который каждый вечер делает ремонт?
        Забудешь, елы, эту сволочь, вечно скандалящую с родственниками… Ага, теперь я все понял. Милена не раз говорила, что сосед проделает к нам дыру. Вот она и воспользовалась его передовым опытом, только бур выбрала помощнее. Подогнала спорткар, полный взрывчатки, к Стене, удалилась на безопасное расстояние и взрывом проделала дыру в бетоне. Затем, до того как примчались вояки, проникла в запретную зону, где дождалась, пока доберусь до места, чтобы присоединиться к ней.
        Все просто, а значит, гениально.
        И не нужно альпинистское снаряжение (посещала меня мысль заняться скалолазанием). И незачем подкупать вояк, обещая им часть от грядущих доходов (и такой вариант я рассматривал, признаю). И не стоило, рискуя шкурой и успехом всего предприятия, прорываться через КПП с боем (это уже случай крайнего обострения мании величия, потому как перебить роту бойцов в одиночку не под силу даже Максу Краю)…
        - У меня такое чувство… Мне кажется, я правильно сделала, что не осталась дома и отдала Патрика тетушке, - завершила свой рассказ Милена.
        - Перекрестись и трижды сплюнь через плечо, любимая. Ну что ты несешь, а? В нашей квартирке вы оба были в полной безопасности, - я нахлобучил на лицо маску дыхательного аппарата. А на всякий случай. И взглянул на счетчик Гейгера - пока вроде чисто. - Ладно, это все лирика. Теперь бы определиться, куда нам топать…
        - Легко, Макс. - Милена выключила фонарик за ненадобностью. Восходящее солнце уже просвечивало в разрывах туч, что было странно, ведь по моим прикидкам до рассвета еще пару часов минимум. - От ворот вглубь Полигона ведет дорога. Не факт, что грабители на бэтэре все время по ней ехали, но поначалу уж точно. Предлагаю двинуть по асфальту, поискать следы. Найдем - свернем.
        Так мы и сделали.
        Пройдя по асфальту метров четыреста, нашли место, где «коробочка» съехала с разбитой непогодой дороги, - и свернули.
        И вот тут начались такие чудеса, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

* * *
        «Конечно, Милечка! Ну конечно же! Не изволь беспокоиться! Да я для тебя и сыночка твоего, ангелочка белобрысенького, все что угодно! Это такая радость! Так вы меня, старуху, порадовали! Я со всем моим удовольствием!» - стыдно вспомнить, что она несла.
        Но когда-нибудь любому унижению приходит конец. Дверь закрылась-таки за Миленой, этой прошмандовкой, задурившей ее братцу голову много лет назад. Да как эта сучка посмела заявиться сюда посреди ночи?! Еще вырядилась зачем-то в облегающее черное трико!
        Улыбка сползла с лица Розы Ивановны Сердюк, скомкалась морщинами глубже океанских впадин. Поправив на носу очки с толстыми линзами, она опустила взгляд стальных глаз на мелкого ублюдка, оставленного ей на попечение, затем поднесла к линзам театральный бинокль, чтобы рассмотреть это получше.
        Малыш-ангелочек? Как бы не так! Даже если ребенок внешне чуть милее Фредди Крюгера, это ничего не значит! Точнее - это верный признак того, что с юных лет он умеет скрывать свою мерзкую сущность. Да и что могло родиться у шлюшки, настоящие родители которой сдали ее в интернат, и у мужлана, который с виду ну матерый уголовник, еще и алкоголик небось, если вообще не наркоман?!
        Роза Ивановна еще раз взглянула на это. Да уж, на попечение ей достался не лучший образчик детеныша: омерзительно пухлощекий, светлые кудри-пружины не чесаны, голубые глаза слишком большие и слишком наивно пялятся вокруг - высматривает, паршивец, что бы спереть! Карапуз - так принято называть подобных существ. Но Роза Ивановна называет их иначе - толстые свиньи.
        Она не просто следит за фигурой, она вообще скрупулезно относится к своей внешности. Нельзя себя распускать! Лишний вес есть признак отсутствия самодисциплины. Выглядеть неряшливо - позорно. Именно поэтому она одевается строго, неброско, и волосы заплетает в косу и укладывает вокруг головы, как женщина-кумир ее молодости, ставшая жертвой политических репрессий.
        - Можно, я машинки покатаю? - сын Милены протиснулся в гостиную, зацепив локтем Розу Ивановну. И сделал он это, конечно, преднамеренно.
        - Смотри, куда прешь! - прошипела она.
        Однако детеныш оставил без внимания ее справедливое замечание. Мало того, он еще и наступил на хвост Чешильде!
        - Какая кися! Я тебя поглажу! - заорал детеныш и, схватив Чешильду за загривок, поднял ее в воздух и принялся жестоко истязать.
        Обожаемая кошка пани Сердюк, черная, точно сажа в полночь, запросто ловит крыс и даже сычей. Она - гроза всех окрестных собак: поджав хвост, бультерьеры бегут от нее прочь. Старушки спешно покидают насиженные лавочки, стоит только Чешильде выйти на прогулку. А тут такое!..
        - Хорошая кися! Ха-а-рошая!
        Полузадушенная кошка перепуганно смотрела на хозяйку и жалобно мяукала, не пытаясь даже вырваться из объятий детеныша. А тот, наслаждаясь ее муками, смеялся и методично вытирал грязные лапы о чудесный шелковистый мех!
        Роза Ивановна едва не задохнулась от ярости.
        Детеныш ей за это заплатит!

* * *
        След протектора БТР-80 отчетливо пропечатался на земле, еще влажной после вчерашнего дождя. Водила попер прямо по целине. Не лимузином ведь управлял, не паркетником, склепанным в Кременчуге по корейским лекалам. Его транспортному средству о восьми колесах дозволялись и не такие выкрутасы по пересеченке и водным преградам, причем если экипаж регулярно проверял сохранность резиновых уплотнителей и вовремя менял негодные, не терял пробки от дренажных отверстий и не срывал резьбу, то плавание будет надводным, а не подводным. Короче говоря, БТР-80 разве что не летает…
        В общем, ориентир мы обнаружили заметный. И хорошо. Топай себе по двум узким тропкам, никуда не сворачивай, и будет тебе счастье.
        Но как раз с этим и была проблема.
        Нам очень хотелось свернуть налево. В прямом смысле.
        Меня так и тянуло в густые непроходимые заросли. И только Милена сделала первый шажок туда, я, не раздумывая, чуть ли не бегом последовал за ней.
        Продравшись сквозь колючий кустарник, мы выскочили на асфальтированную дорогу, поросшую островками удивительно зеленой, словно изумрудной травы. Почти нетронутым сохранился лишь бордюрный камень. Тут и там, взломав кору асфальта, проросли деревья. Но они отчего-то погибли и теперь стояли сухие, раскинув по сторонам ветви, - неприлично голые ветви, совсем без листьев, блудливо норовящие снять с меня РЗК, сорвать с лица Милены маску дыхательного аппарата, сбросить с плеча такой обременительный «калаш»…
        Они как бы предлагали нам раздеться.
        Да-да-да, обязательно нужно раздеться!
        Чтобы очнуться, прекратить этот бред, я на ходу укусил себя за губу, - это проще, чем ущипнуть себя за руку, если ты в РЗК. Помогло. Даже подумалось: «Черт, глупость какая! Зачем мне раздеваться?! Тем более здесь?! Это же не примерочная в бутике, это заброшенная дорога на Полигоне!» И все, на этом трезвые мысли закончились.
        Чувствуя, как кровь стучит, пульсирует в висках, - и не только в висках! - я тяжело задышал. Милена обогнала меня на пяток шагов. Ее прямо-таки трясло. Напряженную спину то и дело сводило судорогой, и все тело моей супруги встряхивало. Милену будто били электротоком, раз за разом тыча ей между лопаток оголенным проводом. Но вот она зацепилась ногой за обломок бордюрного камня и упала на колени.
        И сняла с себя рюкзак.
        - Я т-тебя х-хочу! - простонала жена.
        - Я т-тебя то-о-оже! - выдавил из себя я.
        Животная страсть - вот что это было. Мы напрочь отринули все человеческое, все цивилизованное. Глядя друг на друга, мы отбросили оружие, сорвали с себя снарягу, РЗК, вообще все и…
        О дальнейшем умолчу. Джентльмены не предают публичной огласке подробности личной жизни. А что лично жить нам довелось в не самом подходящем для любовных игрищ месте, это… Это случай хоть и интересный с научной точки зрения, а все же интимный.
        Сколько времени мы провели, до исступления, до боли растворяясь друг в друге, не знаю. Сознание мое утонуло в любви к Милене. Я наслаждался близостью желанного тела.
        И потому не сразу заметил, что на заброшенной дороге мы не одни.
        Я всего на миг оторвался от жарких губ жены - и понял, что наше любовное гнездышко со всех сторон окружено норами. И каждая диаметром с баскетбольный мяч. Причем мы вблизи от центра каплеобразного сектора, внутри которого нор нет и близко, зато за пределами сектора их более чем достаточно. И это не просто дырки в земле и в асфальте. Они не пустые. В них кто-то обитает. Из норы вдруг выскочил небольшой, размером с кошку, зверек и, быстро-быстро пробежав пару метров, вновь скрылся под землей.
        Он был похож… на сурикату!
        Тело его покрывала оранжево-коричневая шерсть, на хвосте - желтоватая. Голова у зверька была белой, уши - черными. Когти на лапах, насколько я успел заметить, длинные и крепкие. Они годятся не только, чтобы рыть норы, но и сойдут в качестве консервного ножа, если принять, что жестяные банки - это мы с Миленой. Еще у него были здоровенные - на полморды - черные злые глаза. Но особенно мне не понравились торчащие из пасти клыки.
        Впрочем, меня вновь ввергло в пучину странной, болезненной страсти, и думать забыл о норах и зверье. А когда опять сумел оторваться от Милены, вокруг нас собралась уже вся стая. Сурикаты выбрались из укрытий и не мигая смотрели на наши обнаженные тела. При этом они щерили клыки, с кончиков которых капала слюна. Чертовы мутанты!..
        Я понимал, что нам угрожает смертельная опасность, но не мог остановиться - продолжал целовать жену. Меня корежило и трясло от одной только мысли, что надо оторвать от Милены хотя бы палец и потянуться за оружием, чтобы защитить нас от стаи мелких хищников. На лбу тут же конденсировались капли холодного пота, и нечем было дышать, и в груди сердце будто заменили камнем…
        Зверье стояло за границей сектора. И не атаковало. Хотя сурикатам явно не терпелось разорвать нас в клочья, они аж облизывались! Однако что-то сдерживало их. Но что?!
        А солнце-то прикатилось уже к кромке горизонта, с ужасом понял я. День прошел, а я и не заметил! Целый день провели мы с Миленой на одном месте, ничуть не продвинувшись в поисках общака!..
        Сурикаты вдруг разом юркнули в норки, создав на долю секунды пробки перед своими лазами.
        Неподалеку раздался треск - так ломаются деревья под напором чего-то большого, массивного. Бульдозера, к примеру. Или бронетранспортера. И это большое приближалось к нам. Стая предпочла убраться - значит, и нам не стоит тут задерживаться… Я понимал это отчетливо, мозг мой работал на все сто. Но телу, м-мать его, не прикажешь! Тело взяло вверх над разумом. И что самое страшное, плоти плевать было на инстинкт самосохранения. Похотливое мясо жаждало плотских наслаждений!
        Свалив очередной сухой ствол, большое массивное наконец явило себя нам.
        И я сразу окрестил это существо слонопотамом.
        Почему так? А вот представьте себе слона. Да хотя бы африканского. И перенесите его на украинские просторы. И чтобы слон был с ушами-лопухами, пронизанными кровеносными сосудами, - обмахиваясь ими, кстати, он избавляется от излишков тепла. Знаю, потому что с Патриком регулярно смотрю передачки по «Animal planet». А вот с бивней начинались различия между слоном и слонопотамом. У последнего бивни были ну просто громадные - вдвое длиннее нормы. А из мощной башки торчали рога. И все тело слонопотама, включая хвост и хобот, покрывали чешуйки-пластины, как у гигантского броненосца. И когти на лапах-столбах - внушительные. И с прикусом у него полный порядок. Для него порядок. Мне же его клыки, торчащие из пасти, - будто бивней и рогов мало! - не внушали ничего, кроме опасения быть перекушенным и тщательно разжеванным. Листья, кора и плоды деревьев, а также трава - пища слонопотама? Как бы не так, видали мы таких вегетарианцев!
        - Н-на-а-ад-да б-бе-ж-жать! - выдавил-таки я.
        - Н-на-а-ад-да, - согласилась Милена.
        Но с места мы не сдвинулись.
        Потому как разорвать сплетение тел было для нас немыслимо и кощунственно.
        Да что же с нами происходит-то, а?!
        Слонопотам расправил уши и, угрожающе подняв хобот, сначала невнятно зарокотал, а потом полноценно, как водится у правильных слонов, затрубил.
        Сурикаты на миг дружно высунули головы из нор и тут же спрятались. Они мелкие, верткие, по ним наверняка трудно попасть из огнестрела. Сам по себе каждый зверек для человека не представляет большой угрозы, но когда их много, когда атакуют стаей…
        Слонопотам - мутант иного типа. В его случае биоинженеры, дружки Профессора, поставили на массу, на крепость хитиновой брони. Тоже эффективный вариант для деморализации живой силы противника и даже ее уничтожения, если у силы этой нет с собой пушки калибра сто двадцать миллиметров… Ну вот о чем я думаю перед смертью?!
        Гора бивней, рогов, когтей и бронепластин медленно двинула на нас.
        При каждом шаге слонопотама асфальт вздрагивал.
        Мутант приближался, а мы с Миленой продолжали целоваться. Ну чистое безумие!
        В лучах заходящего солнца что-то блеснуло в траве на пути гиганта. Что-то вроде противопехотной мины: корпус цвета хаки, с нажимной крышки кое-где слезла краска, обнажился металл, ну и взрывчатое вещество внутри. Только мне не попадались еще мины с корпусом, стилизованным под сердечко для поздравления с днем Святого Валентина!
        А слонопотам все ближе. На границе каплеобразного сектора, запретного для сурикат, - аккурат в самом его узком месте - он на мгновение замер, и я даже успел обрадоваться, что мутант дальше не пойдет.
        Но он пошел.
        И наступил на мину-сердечко.
        Мне показалось, что слонопотам намеренно это сделал.
        Корпус лопнул, из него в стороны брызнуло то ли слизью, то ли гелем - и меня отшвырнуло от Милены. Или ее от меня. И враз навалилась дикая слабость. Все тело болело, все мышцы были напряжены до предела, как только судорогой не свело… Приборы. Милена рассказывала не только о мутантах, но и приборах, разработанных для воздействия на человеческую психику и не только. Наше неадекватное поведение можно объяснить только тем, что мы находились под воздействием прибора! А прибор - то самое сердечко, которое и близко не мина. Ну, по крайней мере в привычном нам понимании. И зверушка с хоботом нас спасла, раздавив сердечко. Боюсь даже представить, что бы с нами было, если б не слонопотам. Выброс гормонов из-за прибора у нас случился такой, что сопротивляться влечению было невозможно.
        Обнаженный я метнулся - судорожно запрыгал - к оружию. Милена тоже проявила похвальное усердие в этом направлении.
        Повезло, подумал я. Крупно повезло. А угодил бы под излучение прибора сам?! Или с отрядом видавших виды мужчин-ветеранов? Судьба-злодейка, конечно, устроила подлянку, но все же спасибо ей за то, что со мной оказалась красавица-блондинка, а не мускулистый негр. Прикиньте, как бы я попал при таком раскладе! Ну, или он…
        Мы одновременно открыли огонь по слонопотаму.
        Я расстрелял в него целый магазин, тут же перезарядился и опять жахнул.
        А мутанту хоть бы что!
        Пули его не брали - отскакивали от бивней, рогов и от хитиновой брони. А если и пробивали пластины, то вязли в коже, точно в желе. Нашими средствами нельзя было нанести ему хоть какой-то урон, не говоря уже о том, чтобы совсем остановить. Не обращая внимания на грохот и рикошеты пуль, слонопотам тупо пер на нас.
        - Край, да он бессмертный! - Милена попятилась.
        - Ага, Кащей прям. - Я с сожалением посмотрел на нашу одежду и снарягу, сваленные в кучу на асфальте. Поддавшись импульсу, выхватил из кармана куртки мобильник, зажал под мышкой. Остальное придется бросить. - Только не худой ни хрена и без иголки в яйце. Милена, уходим! Быстрее!
        В чем мать родила, с оружием, которое успели схватить, мы бросились наутек.
        Проявив неожиданную для его размеров прыть, слонопотам ломанулся за ними через заросли. Свалить дерево, вставшее на пути, для него не составляло труда. А вот нам приходилось маневрировать, чтобы не пораниться о торчащие ветки. О том, что босиком бегать по лесу - удовольствие на любителя, я вообще промолчу.
        Деревья, кусты, деревья, опять кусты…
        Я едва успел схватить Милену и отдернуть назад - иначе она с разбегу рухнула бы в пустоту, разверзшуюся перед нами.
        Мы оказались на краю разлома.
        Вот так мчишь себе по лесу сломя голову, не глядя под ноги, чудом не цепляясь самым мужским своим органом за валежник и ветки, а тут на тебе - щель в земной коре! И до противоположного края метров десять! То есть перепрыгнуть на ту сторону можно, если бросить оружие, и если попутный ветер, и лучше бы ураганный… Короче говоря, сумевший перепрыгнуть эту щель поставит новый мировой рекорд.
        Уверен, тут провели испытания очередного прибора, способного эффективно преграждать войскам противника путь-дорогу. Вот разлом и образовался.
        Я посмотрел влево - конца и края щели не видно. Вправо - аналогично.
        За нашими спинами с натужным треском шумно валились деревья. Слонопотам и не думал оставить нас в покое.
        - Вот и все, Край? - Милена не паниковала, не истерила, она просто приготовилась принять неизбежное. - Макс, знай: я всегда тебя…
        - Я тоже. Всегда, - безжалостно оборвал я супругу. Некогда выслушивать ее слезливые откровения. Да и ни к чему розовые сопли. - Слушай сюда, любимая. Уходи вдоль разлома. Где-то ведь он заканчивается, за пределами Стены его точно нет. Так что вали отсюда, а мутанта я отвлеку на себя.
        Треск все ближе. Нам удалось взять фору, но ненадолго.
        - Да пошел ты, Край! - на лице Милены от возмущения проступили красные пятна.
        Я глубоко вдохнул, выдохнул.
        - Любимая, ты должна выбраться с Полигона и вернуться к Патрику. Должна! Нельзя оставить сына сиротой. Нельзя, понимаешь? Подумай о сыне!
        Лицо ее некрасиво искривилось, на ресницах набухла влага - вот-вот заструится по щекам мартовскими ручейками.
        - Я не уйду! - закричала она. - Слышишь, Край, не уйду!
        И я вскипел. Она что, отказывается защитить моего сына?! Не хочет вырастить его?! Да за это я был готов убить ее! Пристрелить или, сэкономив патроны, столкнуть в разлом. Хотя зачем мясу пропадать? Сломаю ей ноги-руки и оставлю на растерзание слонопотаму, а сам рвану вдоль пролома. И обязательно выберусь с Полигона, и обниму Патрика, и он вырастет настоящим мужчиной. А потом, когда пойму, что он уже взрослый и сам может за себя постоять, возьму пистолет и вышибу себе мозги, потому что не смогу забыть, как предал жену, и это сведет меня с ума, я буду выть по ночам, и… Но все это - потом.
        А сейчас - не ради себя, ради сына! - я сделаю то, что должен.
        - Милена, любимая, прости, - слова цеплялись за зубы и язык, не желали вырываться из глотки. - Мне жаль, что ты не понимаешь…
        И хорошо, что она не понимала. А то неизвестно, как бы все сложилось.
        Очередное дерево не устояло под напором бронированной туши. Треск, грохот, дождь из листьев и сломанных веток - да оно валилось прямо на нас!
        Меня заклинило.
        Из-за прибора-сердечка рефлексы мои притупились. Время не замедлилось, нет. Это просто ложка моего сознания увязла в киселе реальности. Вот-вот на меня упадет древесная тяжесть, раздробит череп, сломает позвоночник, и…
        От сомнительного удовольствия быть раздавленным меня спасла Милена - толкнула, чтобы не стоял столбом. При этом сама чуть не угодила под падающий ствол, который очень интересно лег: корни его остались на нашей стороне разлома, а крона нашла пристанище на другой. Суриката меня заешь, если это не путь к спасению!
        Так что тебе, Край, и твоей молодой супруге не место в желудке слонопотама.
        Милена резво взобралась на «мост» и принялась лавировать между ветвей с грацией шимпанзе. Завидная прыть. Я поспешил за ней, но у меня получалось куда хуже. Устал, что ли, больше от фитнеса, навязанного сердечком? Или все оттого, что никак я не желал расстаться с «калашом» и смартфоном, перекочевавшим в руку?..
        Однако мне следовало поторопиться. Слонопотам выбрался на покинутую нами сторону разлома. Задрав башку к вечернему небу и вскинув хобот, чудовище громко выразило свое негодование. Как же так, мы его не дождались?! После чего мутант опустил голову к земле, едва не вспахав ее бивнями, и попятился. Он что, собрался перепрыгнуть через разлом? И для этого берет разбег?! Но ведь обычные слоны на подобные подвиги не способны!
        К счастью - или к сожалению? - я напрасно переживал насчет прыжков.
        Многотонное рогатое чудовище, закованное в броню, вовсе не мнило себя кузнечиком. Сдав назад, мутант просто выбрал оптимальную позицию, чтобы обхватить хоботом «мост». И силенок у зверя вполне хватило, чтобы сдвинуть древесный ствол с места.
        Вскрикнув, Милена едва не сорвалась в бездну разлома - ухватившись за ветки, сумела удержаться и продолжить путь. Еще миг - и она спрыгнула со ствола на твердую почву. Успела любовь моя, как же я рад за нее! А вот мне еще продираться через заграждение ветвей… И тут слонопотам вновь дернул поваленное дерево. На этот раз ему удалось сбросить ствол в разлом. Вместе со мной.
        Неприятность эту мы переживем?
        Я оттолкнулся ногами от падающего в пустоту дерева…
        Никогда не боялся высоты. Столько раз прыгал с парашютом, что некоторые сопливые реже за всю свою жизнь ложку ко рту подносили. А вот тут меня проняло. Еще немного - и я прочувствовал бы всю прелесть истинно свободного падения. Но пальцы вцепились в корни деревьев, выпирающие из почвы метрах в четырех ниже края бездны. Для этого пришлось пожертвовать «калашом». Он ухнул в пустоту вслед за стволом. Зашибись! Теперь я не только голый, но и безоружный.
        Зато живой. Пока что живой.
        Повиснув на одной руке, я крикнул Милене:
        - Любимая, держи! - и кинул ей мобильник, с которым до сих пор не расстался.
        Девайс взвился в воздух над разломом. Сейчас он достигнет наивысшей точки полета и начнет падать, и тогда… Мелькнул алый маникюр - Милена схватила телефон за миг до того, как он стал бы недоступен для меня, его абонента, да и вообще для всех.
        Упусти она трубку, дальнейшая наша жизнь конкретно изменилась бы…
        - Край, ты чего там повис?! Вылезай скорее!
        Спасибо, что напомнила, любимая. А то я сам не в курсе, чем заняться. Я же тут, на вертикали, прописаться хочу и гнездо свить!.. Ничего этого вслух я не сказал - просто берег силы, не хотел сорвать дыхание.
        Пока я, напрягая ноющие от боли мышцы, карабкался наверх, в считаных метрах от нас, но будто на другой планете, вовсю бесновался слонопотам: он трубил, рыл бивнями землю и сбрасывал в разлом куски дерна. Кое-что долетало и до меня, едва не сшибая вниз. Да и без того пальцы мои разжимались сами собой. И мышцы уже не ныли, а горели огнем. Глаза застило белой пеленой усталости…
        И я понял, что не суждено мне выбраться из этой передряги.
        Вот и все, Край. Прощайся с женой.
        Глава 4
        БАБА ЯГА
        И тут перед моим лицом что-то я замаячило.
        Я с трудом сконцентрировал взгляд - да это же Милена, улегшись у края пролома, протянула мне ладонь! Сложись обстоятельства иначе, я, сильный мужчина в расцвете лет, отказался бы от помощи хрупкой слабой женщины, но сейчас, когда на кону моя жизнь, мне было не до гендерных понтов.
        Я протянул ей руку - если благоверная меня не подхватит, упаду, - и супруга буквально вцепилась в меня. Рывок, еще, меня проволокло животом по корням, подрало слегка, но это ерунда, мне не привыкать. Главное - что Милена вытащила-таки меня на горизонталь, хотя я отнюдь не пушинка.
        Я тотчас встал на колени. О том, чтобы всерьез подняться, не стоило и мечтать. Ни хрена не видя перед собой, я пополз прочь от обрыва. Позади ревел и бесновался слонопотам. Ему вторил жалостливый писк стаи сурикат, провожавшей в дальний путь дорогой любимый ужин, то есть мой мясистый ошеек и сочную грудинку Милены.
        - Край, ты как?
        Хотелось бы ответить, что отлично, бодро, способен одной левой свернуть гору, а двумя правыми насыпать курган, но я лишь просипел нечто невразумительное. Даже сам не понял, что сказал. Супруга помогла мне подняться.
        Я потихоньку приходил в себя и вскоре даже сумел подумать вслух:
        - Ну вот какая воякам польза от прибора-сердечка? Мейк лав - это девиз хиппи, а не генералов.
        - Макс, ты мыслишь примитивно, - она вернула мне смартфон. - Воякам пофиг, трахается враг или в носу ковыряет. Им главное противника нейтрализовать. Нас вон как убрало!
        Это уж точно. Если б не слонопотам, мы залюбили бы друг дружку до смерти.
        Мы спаслись, но положение наше завидным назвал бы лишь законченный мазохист. Ни РЗК, ни обуви, ни пожитков всех, включая консервы… Мы голы, босы и потеряли оружие. Если кто захочет нас обидеть - мутанты, к примеру, нападут - накостылять я им смогу разве что смартфоном: запущу крутое андроид-приложение, «птичками» буду по врагам из виртуальной рогатки стрелять - и все, я непобедим, бойтесь меня, сволочи.
        И это я еще молчу о самых настоящих кровососах, уже нас атакующих. Да и чего говорить о сотнях - тысячах! миллионах! - комаров, звон которых в сумерках соперничал лишь с яростным кваканьем лягушек на болоте неподалеку.
        Оставаться на месте бессмысленно и опасно. Залезть повыше на дерево? Наверняка военные ученые населили запретную территорию зверушками, способными не то что по древесному стволу вскарабкаться, но даже залезть на бетонный столб. Надо найти более надежное убежище на ночь. И следовало поторопиться с этим, потому как темнело стремительно, будто в тропиках.
        Когда я пришел в себя настолько, что мог самостоятельно передвигаться, мы двинули, куда глаза глядят, но ничего уже не видят. Идти в темноте по лесу - тот еще экстрим. Не хватало только споткнуться и, рухнув, по-голливудски нанизаться на сук. Поэтому я повел Милену в стороне от деревьев, хотя топать босиком по высокой траве, где полно колючек и ползают змеи да тарантулы, по буеракам каким-то, которые и днем-то не очень видны, а уж сейчас… м-да… Но мы живы. И пока что нам никто не угрожает оскаленной пастью. Если не знать, что мы на Полигоне, то можно подумать… Слишком спокойно тут, слишком мирно. Комары эти, лягушки, никем не пуганные. Прямо дачная идиллия. Не нравилось мне все это. Как не нравилось то, что наш победный поход за несметными сокровищами чуть ли не с самого начала обернулся позорным блужданием по окрестностям.
        - Край, смотри! - дернула меня за локоть Милена.
        Это она шутит так, да?
        Оказалось, что нет. Она умудрилась заметить, что трава справа в нескольких метрах от нас примята, будто по ней недавно прокатилось нечто большое и тяжелое. Рискуя быстро посадить аккумулятор, я врубил на смартфоне опцию «фонарик», и вспышка фотокамеры осветила след протектора, пропечатанный на влажной - болото рядом - почве.
        - Любимая, ты прелесть! И как разглядела? Тут же бэтэр проехал. Понимаешь, наш бэтэр!
        - То есть? Что значит - наш? - не уловила Милена.
        - То и значит, что именно тот, который нам нужен! - я прямо-таки воспрянул. Одно дело - идти по воле случая незнамо куда, а другое - перемещаться во имя благородной цели согласно верному направлению.
        - Но как он тут… ведь разлом… по воздуху, что ли? Макс, ты как себя чувствуешь? - Милена приложила себя ладошкой по плечу, размазав укусившего ее комара, а потом дотронулась до моего лба. - Голова сильно болит, да?
        Я пропустил оскорбление мимо ушей. Блондинка, что с нее взять?
        - Любимая, наша «коробочка» по воздуху не летала. С чего ты решила, что по Полигону всего один бэтэр может кататься? Тот, за которым мы пошли, был не наш. А этот - наш. Ясно?
        - А с чего ты решил, что…
        - А вот с чего, - я посветил мобильником на груду тряпья, висевшую на кусте шиповника неподалеку от задвоенного следа БТР-80. Как я и думал, тряпье оказалось тремя черными балахонами - такими же, как те, в которые были одеты грабители банка.
        Один балахон натянула на себя Милена, второй - я, а третий мы порвали на лоскуты и обмотали ими ноги. Не от кутюр, конечно, наши новые прикиды и подобие обувки, но это лучше, чем ничего.
        - Не было бы счастья, да несчастье помогло. Да, Край?
        - Это ты о чем, любимая?
        - Если б мы не угодили под воздействие прибора, если б не погнал нас тот громадный мутант… Макс, мы бы тогда пошли по ложному следу.
        Не теряя больше времени, мы двинули по следу верному, попутно не забывая высматривать подходящее укрытие на ночь.
        Подул сильный ветер и быстро разогнал тучи, так что все вокруг осветили звезды в компании с полной луной. Удача явно не хотела с нами расставаться - четверть часа спустя мы обнаружили заброшенную ферму. Ну да, в пределах Полигона иных, то есть не заброшенных, просто быть не может. Я бы удивился, обнаружь мы коров или еще какую одомашненную живность в отгороженных стальными решетками загонах. Загоны эти тянулись справа и слева вдоль центрального прохода. Пол в них был толсто засыпан давно уже сопревшей соломой. Изнутри нештукатуреные стены были обшиты досками поверх утеплителя. Люди могут мерзнуть, если хотят, а скотине нужны комфортные условия… Короче говоря, одноэтажное кирпичное здание, крытое ржавым профнастилом, показалось мне вполне надежным укрытием. Уж лучше тут, чем снаружи.
        - Здесь и переночуем, - предложил я, обойдя ферму и обнаружив запасной выход, изнутри заваленный бидонами, а снаружи запертый навесным замком.
        Милена не возражала. Она быстро соорудила из соломы подобие гнезда, в котором, укрывшись соломой же, удивительно быстро заснула. Я же, чтобы обезопасить нас от вторжения извне, перетащил все бидоны к двери, через которую мы вошли, - на ней не только замка, даже засова не было. Вроде основательно получилось. И все же печальные думы одолевали меня. Не факт, что при полном параде мы долго протянули бы, но без экипировки нам точно не выжить… Я взглянул на Милену. Сейчас бы бундесверовских спальников пару… На складе Гамбино пара штук была, но я не сообразил захватить, Милена тоже. Неужели подсознательно мы не рассчитывали дожить до ночевки? Да и прихвати мы спальники, они достались бы слонопотаму и банде сурикат.
        Я сел на солому рядом с женой, намереваясь нести дозор до утра. Однако меня тут же сморило, устал сильно…
        Вдруг я поймал себя на том, что бодрствую уже какое-то время, но вставать не спешу, лежу себе просто и покусываю нижнюю губу.
        Я тут же прекратил себя обгладывать.
        Но вскоре понял, что непроизвольно отбиваю ритм ладонью, покрытой сетью рваных шрамов, тихо постукиваю по корпусу трофейного мобильника. Полная луна - огромная, серебристая - бередила душу не только зверью, с надрывом вывшему и по-шакальи хохотавшему неподалеку.
        Мне будто за шиворот родниковой воды плеснули.
        Сердце тревожно забухало в груди. Тело почувствовало опасность быстрее, чем я осознал: что-то не так. Тихонько, чтобы не разбудить Милену, - мало ли, а вдруг просто нервы разыгрались? - я разобрал баррикаду из бидонов и выскользнул за дверь. Чуть пригнувшись, осторожно двинул вдоль здания.
        До утра всего ничего осталось. Было неожиданно зябко, пар шел изо рта. Демаскируя, при каждом шаге шуршала ткань обмоток на ногах.
        Свернув за угол, я перестал дышать.
        Неподалеку от входа, раскинув руки, лежал человек.
        Луна освещала его бледное безжизненное лицо. Точнее - ту часть лица, которую не прикрывали маска респиратора и очки-гогглы. Молодой совсем парнишка, не старше двадцати, как мне показалось. На шее две веревки непонятного назначения. Удавки, что ли?..
        Я осторожно двинул к нему, продолжая разглядывать.
        В каждом ухе у парня по два кольца, сделанных из арматурных прутков. Как только мочки не оторвало?.. На голове с помощью сложной системы ремешков удерживаются рога то ли коровы, то ли антилопы.
        Ага, ну мне уже все ясно. Это боец клана «Африка». Неясно только, как он оказался на Полигоне? И что забыл конкретно здесь, на ферме? Да еще… Кто его убил?
        Все тело мертвеца - лицо тоже - в белых пятнах и полосах, будто его вываляли в муке. Если б кожа у него была черной, это выглядело бы… не устрашающе, но хотя бы контрастно. Увы, «африканец» был мужчиной скандинавского типа - ну чистый викинг, призванный в Киев-град на службу ратную. И вся эта экзотическая дребедень смотрелась на нем… нет, не комично. Трудно и опасно было считать клоуном того, кто вооружен автоматом Калашникова такой древней модели, что приклад деревянный. На прикладе, кстати, какие-то значки намалеваны. Я подсветил их мобильником. Обереги от злых духов, осечек и неполного запирания ствола?..
        Логичным завершением портрета парня были бы босые пятки и набедренная повязка, а то и просто неприкрытые гениталии. Но настолько он не смог победить в себе европейское воспитание: чресла его прикрывали добротные спортивные шорты по колено, а на ногах он носил баскетбольные кроссовки известной марки.
        Чувствуя слабость, я подошел к телу. Возле «африканца» лежали плотной набитый сидор и какая-то хреновина, похожая на армейскую флягу, но не фляга.
        Ни ран на нем, ни крови, ничего такого. Странные бугры со шрамами по всему телу не в счет. Это небось мода была такая в той стране, где срочную отслужил, - уродовать себя. В Африке вообще своеобразно понимают красоту.
        В груди кольнуло. А что, если это ловушка?! Типа я заинтересуюсь трупом, а в это время… Я глянул по сторонам, прислушался. И присел у тела. Почувствовав запах - рыбой почему-то пахло, - коснулся пальцами горла «африканца» и с удивлением нащупал пульс.
        Парень был жив, он просто дрых! Посапывал даже, чуть ли не плямкал губами во сне. Хоть бы подстелил что, а то прямо на землю плюхнулся, еще простудится… Я поймал себя на том, что самому хочется растянуться рядом, сунуть под голову руку с мобильником и… И пофиг, что мы посреди Полигона, кишащего мутантами! Вообще все пофиг…
        Я зевнул так, что едва не вывихнул челюсть, и, конфисковав АК, с трудом заставил себя подняться, после легонько пнул соню в ребра:
        - Вставай!
        И едва успел отпрыгнуть, избежав ответного удара, ибо парень не только вмиг проснулся, но и тут же контратаковал.
        - Охренел совсем?! - вскочив, он с кулаками кинулся на меня. Растрепанные светлые волосы его в свете полной луны казались седыми. Да и рога эти коровьи на башке… Забодает еще, минотавр доморощенный.
        Но отступать я и не подумал - хорошенько двинул его прикладом в грудь. Он аж хекнул, отлетев от меня на пару метров.
        И тут за спиной у меня скрипнули петли - это порывом ветра распахнуло дверь фермы.
        Я и «африканец», как по команде, повернули головы на звук. Еще недавно, когда я обходил ферму перед ночевкой, дверь была закрыта за замок…
        Кто-то проник внутрь.
        А там Милена - одна, спит, ни о чем не подозревая!
        Оттолкнув «африканца», - а не надо стоять на пути! - я ворвался в пахнущее скошенной травой и навозом помещение, встал у самого порога - и обомлел.

* * *
        Патрик сразу понял: это игра такая.
        Ну игра же! И отлично, это весело!
        Сначала мама оставила его с бабушкой. Это первое задание: приспособиться к новой обстановке. Потом бабушка стала нехорошей, прямо Баба Яга настоящая. Это второе задание: разобраться с ней, не позволить ей сделать Патрику плохо. Затем Баба Яга отобрала у Патрика кошечку и вывела его на темную-претемную улицу. Глядя на ее ноги - которая из них костяная? - Патрик сказал, что так неправильно, уже поздно играть, ночью детки должны спать. А она сказала, что Патрик не детка, а чудовище и потому он ничего не должен.
        Тогда Патрик задумался: какое же он чудовище? У него когтей нет, зубов длинных тоже… Но раз такие правила игры, то он не против. А потом приехала машина, и Патрик думать перестал.
        Машина была странная. Будто ящик. Там, куда сели Баба Яга и Патрик, даже окошки не прорезали. В такой машине скучно играть и ехать тоже скучно, потому что смотреть не на что. И пахло внутри плохо.
        Зевнув, Патрик спросил у Бабы Яги:
        - Мы едем к маме?
        - Да, к маме.
        Чуть подумав, Патрик опять спросил:
        - Или мы едем к папе?
        - Да, к папе, - ответила Баба Яга.
        - А вот и нет! - рассмеялся Патрик. - Ничего вы не знаете! У папы дела, к нему нельзя. Он даже маме не разрешил с ним пойти!
        Баба Яга сказала Патрику, чтоб он заткнулся и что у нее и так от него голова уже болит.
        - При детях нельзя ругаться. - Патрик на нее обиделся и решил с ней больше не разговаривать и не играть. Развернув на голове бейсболку козырьком назад, он вытащил из кармана машинку - любимую красную гонку - и начал катать ее по сиденью…
        А потом он проснулся. Оказалось, что они приехали, машина уже остановилась. Баба Яга велела ему перестать тереть глаза и выйти уже.
        Он вышел возле большого дома, похожего на школу. Дом и двор были обнесены забором. По двору ходили мужчины с собаками на поводках. Патрик спросил у Бабы Яги, почему мужчины так поздно выгуливают собачек, но она не ответила, только больно взяла за руку и потащила за собой. У него чуть слезы не потекли. А ведь папа говорил, что мужчины не плачут, а он, Патрик, о-го-го какой мужчина. Поэтому Патрик не расплакался, только шмыгнул носом. Наверное, бабушка, когда грубит и злится, просто так играет - ну очень хочет быть похожа на Бабу Ягу.
        Они вошли в дом.
        На первом этаже было просторно и красиво. Со стены светило нарисованное солнышко, под ним стоял нарисованный домик, а рядом с домиком играли нарисованные пухленькие детки. Пахло как детском саду: едой и малышами. Патрику тут сразу понравилось.
        Их вышли встречать две бабушки: одна толстая и низенькая, а вторая высокая и худая. Они поздоровались с Бабой Ягой и стали разглядывать Патрика.
        - Оформляйте, - сказала Баба Яга. - На меня оформляйте.
        - Как зовут? - спросила толстая и низенькая бабушка.
        Баба Яга пожала плечами:
        - Это сын моей якобы племянницы. Она, кукушка драная, сама мне его подбросила.
        - Мою маму зовут Милена, она хорошая, а папу - Максим, - сообщил Патрик. - И он самый лучший папа, я его очень люблю. И маму люблю. Меня Патрик зовут, мне скоро шесть лет, я скоро в школу пойду.
        И тут высокая худая бабушка стала ругать Бабу Ягу. Она говорила, что так нельзя, что через Бабу Ягу родители ребенка могут выйти - и обязательно выйдут! - на их заведение. Патрик хотел спросить, что такое «заведение», но передумал. А потом, когда высокая худая замолчала, вместо нее заругалась низкая толстая, она еще сказала, что хозяин скоро будет и проблем сейчас никому не надо, клиенты вот-вот приедут. Тогда Баба Яга не выдержала, злая совсем стала и сказала, что никаких проблем не будет, она все решит, у нее есть средства для этого, и хватит уже, она не девочка, она - опытный сотрудник, столько раз это проделывала, оформляйте уже.
        - Ты не девочка! Ты точно не девочка! - рассмеялся Патрик, показывая пальцем на Бабу Ягу, а потом вспомнил, что неприлично показывать на людей пальцем, так мама говорила, и перестал показывать.
        - Как, говоришь, твоя фамилия? - толстая была такой низенькой, что ей не пришлось сильно наклоняться к Патрику.
        - Патрик Краевой, мне скоро шесть лет, я скоро пойду… - Патрик замолчал, заметив, что бабушки его не слушают.
        Только он назвал фамилию, они разом заговорили, перебивая друг дружку и размахивая руками. Патрик не любил, когда взрослые ругаются, даже во время интересной игры, и потому немножечко от них отступил.
        Низенькая потребовала тишины и, когда все замолчали, спросила у Патрика:
        - Максим Краевой - твой отец? Тот самый известный сталкер?
        Патрик с гордостью закивал:
        - Мой папа был сталкером в Чернобыле, а потом он встретил маму, и у них появился я. Моего папу еще зовут Край. Это у него прозвище такое.
        - Теперь пацана, - толстая кивнула на Патрика, - точно нельзя отпускать. А то папаша его узнает, такое начнется… На тебя, значит, оформляем, да, Розочка?
        - Девочки, я могу поделиться с вами комиссионными, - предложила Баба Яга.
        Патрик рассмеялся:
        - Какие же они девочки?! Они - бабушки!
        Низенькая, высокая и Баба Яга молча уставились на него. Лица у них стали страшные, и глаза тоже стали страшные. Они не любили Патрика, они хотели его наказать, накричать на него, даже ударить хотели.
        «Да они же все тут злые ведьмы!» - понял Патрик.
        И он развернулся, и побежал так быстро, как только мог.
        Эта игра ему все больше и больше нравилась.

* * *
        Лунный свет едва сочился сквозь грязь на стеклах окон-бойниц. Но и этого вполне хватало, чтобы оценить обстановку в помещении.
        Беспечность Милены поражала. Беседуя, мы так славно с «африканцем» пошумели, а она спала себе, как ни в чем не бывало. Настолько вымоталась за день? Неудивительно. Признаться, я и сам едва стоял на ногах. Как-то сразу навалилась усталость, прилечь бы… А нельзя! Надо сначала разобраться с «африканцем». Зато потом я упаду и буду спать, спать, спать…
        - Что за шутки, парень?! - я с трудом обернулся к «африканцу», мои веки стали свинцовыми, они так и норовили закрыть собой зрачки. - На кой ты сорвал замок?!
        Пока я перемещался из пункта А в пункт Б, что заняло доли секунды, он успел вытащить нож. И почему я не догадался обыскать соню?! Это все из-за усталости… «Африканец» явно собирался воткнуть стальное жало мне в спину, но…
        Но он заснул. Да-да, он заснул - стоя и с ножом в руке. Глаза под линзами гогглов закрыты. А еще его качало из стороны в сторону, при этом арматурные кольца в ушах катастрофически оттягивали мочки. Парнишка рискует вот-вот свалиться и напороться на заточенную железяку.
        Сквозь вату, окружавшую меня со всех сторон, я услышал шорох.
        Ночь всегда полна разных звуков. И многие кажутся странными, и вызывают опасение у неискушенного слушателя, со страху спрятавшего голову под одеяло. Я не из таких. Меня не страшат ни скрежет коготков мыши-полевки, ни уханье филина. Но не в этот раз. Потому что шорох донесся из коровника.
        Оторвав подбородок от груди, я заставил себя открыть глаза.
        Возле Милены сидела странная зверюга размером с ротвейлера.
        Уверен, в предках этого мутанта значились барсуки. По его суженной к носу морде протянулись две темные полосы. Массивное тело, покрытое грубой буро-серой шерстью, поддерживали короткие сильные лапы. Пальцы заканчивались длинными острыми когтями - таким маникюром не только норы рыть, но и тушу без труда разделать можно. В клыкастой пасти мутант держал хреновину, похожую на армейскую флягу, такую же округлую и вроде как обшитую тканью. Но это точно была не фляга. И где-то я такую же штуку видел… Мысли сонно ворочались в башке. Надо было что-то делать, как-то реагировать, но я не мог сообразить, как и что. Я оперся плечом о дверной косяк, я…
        Уронив нож, шумно упал «африканец». Уже в горизонтальном положении он на миг очнулся и, оторвав рожу от земли, просипел:
        - «Сонник». Прибор. Уничтожь.
        И тут я вспомнил, где видел штуковину, похожую на флягу. Такая же валялась возле сидора «африканца». Это означало, что… Что это означало?..
        Почуяв опасность, мутант-барсук обернулся ко мне и уставился мелкими черными глазками, во мглу которых я начал проваливаться, точно в бездну…
        Очнулся я от того, что хлопнулся на колени.
        Из последних сил, не соображая, что делаю, я вскинул допотопный «калаш» - им еще наши предки охотились на динозавров - и нажал на спуск. Не целясь. Рискуя попасть в Милену.
        И все же очередь я всадил аккурат в пасть барсука.
        «Флягу», которую он сжимал клыками, пулями разворотило так, будто в ней взорвалась граната. Мутанту разорвало пасть. Он опрокинулся на бок и противно завыл, суча лапами.
        Милена тут же проснулась, вскочила. Да и мне чуть легче стало. Я развернулся и всадил очередь во вторую «флягу». И вот тут уж отпустило совсем. Сна как не бывало. Заворочался, встал на локти и колени «африканец», прохрипел:
        - Барсук «сонник» подтащил ко мне, вот я и свалился. Даже я не могу этих тварей засечь…
        Очередью прервав агонию мутанта и нацелив автомат на парня, я начал допрос:
        - Что за «сонник»? Ты кто такой вообще?
        В кустах метрах в двадцати от нас шевельнулась неведомая тварь, утробно зарычала. К ее арии присоединились еще два голоса, вместе образовав уже хор.
        - Край, давай вы внутри все обсудите? - Милена выглядела слегка встревоженной. - И дверь закрой, а то сквозит.
        Жена была права: следовало спрятаться и не раздражать своим вкусным видом ночных хищников Полигона. Но не было уверенности, что мне хочется оказаться под одной крышей с «африканцем». Кто он такой и что здесь делает? Друг он или враг? Пошел на меня с ножом - значит, враг. Но ведь я был вооружен, а значит, представлял для него угрозу, и он попросту защищался… Расспросить бы его с пристрастием. Или пристрелить, да и дело с концом?
        Я направил ствол на «африканца». Выставив ладони перед собой, он попятился. Палец на спуск и…
        Однако любопытство победило. Я стволом показал «африканцу», что мы милости просим его в гости. Подхватив сидор - это чтоб не с пустыми руками, - он поспешил воспользоваться нашим приглашением. Я бы на его месте тоже не медлил.
        Перед тем как закрыть дверь, я жахнул-таки по кустам из АК.
        Никогда не трачу патроны без надобности. И даже заимей я столь вредную привычку, с недугом этим живо завязал бы - в полевых условиях боеприпасы хрен достанешь, мы не в родном Вавилоне. Но зверье, собравшееся у фермы, следовало попугать, чтобы наше мирное к нему отношение не было воспринято как слабость и чтобы зубастые даже не думали атаковать нас.
        И вот мы в здании.
        - Бидоны сюда! Быстро! - скомандовал я.
        Втроем мы кое-как забаррикадировали второй выход.
        Считается, что совместный труд сплачивает коллектив: отношения между людьми становятся непринужденными, дружественными. Ерунда. Будь так, ни в одной конторе никто никого не подставил бы, не подсидел. Представьте офис или цех, где все друг в друге души не чают. Не получается? Вот и моя фантазия пасует. И то, что парнишка с нами таскал бидоны, меня ничуть к нему не расположило. Даже наоборот. Он втирается в доверие. Опасный тип.
        Однако у моей супруги было иное мнение на этот счет.
        - Меня Милена зовут, - она протянула «африканцу» ладошку.
        Чуть помедлив, экстравагантно разодетый, с головы до ног разукрашенный парнишка ответил рукопожатием:
        - А меня - Резак.
        Зато я не спешил представляться:
        - Ты кто такой, а, дружище Резак?
        - А по мне разве не видно? У тебя зрение плохое, да?
        Не люблю, когда хамят. Я снял автомат с предохранителя.
        - Э-э, погоди, ты чего так волнуешься?! Клан «Африка», боец под началом Нгози Плешивого, срочная в Конго, на Полигон попал вместе со своим подразделением. Мы тут по заданию клана.
        Ай, какой молодец! Вежливый он, оказывается, и разговорчивый. Люди становятся лучше, если на них навести оружие.
        - Цель задания? - вмешалась в допрос Милена.
        «Африканец» - Резак его зовут, чудное имечко - чуть повернул к ней украшенную рогами голову:
        - Цель такая же, как у вас. Найти общак кланов.
        Выдав нас с головой, Милена моргнула и затараторила:
        - С чего ты вообще решил? Может, мы ученые? Может, мы тут гербарий собираем? Может, мы туристы и…
        - Это на вас, случайно, не одежка грабителей банка? - Резак выразительно посмотрел на наши наряды и хмыкнул. - Так это, может, вы банк взяли?
        Жена моя разлюбезная тут же заткнулась и виновато посмотрела на меня.
        Ловко парень перехватил инициативу, будто автомат не у меня, а у него в руках.
        - Где твой отряд? - я качнул стволом АК, намекая, что мне не терпится пулями нашпиговать ему живот.
        - Тут неподалеку. Утром покажу.
        До утра всего ничего осталось. Вот-вот рассветет… Нет, определенно не нравился мне «африканец», мутный он какой-то. Что он делал возле фермы? Почему тут оказался сам, без хотя бы пары-тройки коллег-ветеранов?
        Хлопнув себя по карману шорт, Резак вдруг плюхнулся на пол задницей и подтянул к себе вещмешок.
        - Вы как хотите, а я бы перекусил, - заявил он.
        В животах у меня и Милены предательски заурчало. Больше суток во рту маковой росинки не было. Следовало потребовать, чтобы парнишка не дурил и убрал руки от сидора, - вдруг у него там пистолет? - но от одной только мысли, что у него там тушенка, у меня свело челюсти.
        Один за другим Резак вытащил из вещмешка и поставил перед собой три контейнера из прозрачного пластика. Каждый размером с коробку для обуви.
        - Что это? Деткам в школу еду паковать? - Милена подошла ближе, присела и потянулась к контейнеру.
        - Касаться открытыми участками кожи категорически не рекомендуется, - безразлично сообщил ей «африканец».
        Моя благоверная тут же отдернула руку.
        - А то что будет? - поинтересовался я.
        - Не знаю. - Резак качнул рогами. - Нам так сказали: категорически не рекомендуется. Во избежание.
        - Милена, подержи-ка, - я протянул супруге автомат. - Если что не так, вали этого придурка без сожаления.
        - Эй, я попросил бы!.. - вскинулся было Резак, но тут же умолк, сообразив, что лишние движения ему только навредят.
        Прикрыв кисти длинными рукавами балахона не хуже, чем тактическими перчатками, я осторожно коснулся ближайшего коробка. Ничего не произошло. Взял двумя защищенными руками, осмотрел внимательней. Обычный контейнер, вроде тех, что для пищевых продуктов, в любом супермаркете купить можно, разве что совсем уж невесомый какой-то. Я уронил его под ноги и топнул по нему ногой, обмотанной тряпьем. Однако! Его еще попробуй разбей, сделан из очень прочного пластика.
        Улыбнувшись, Резак кивнул, будто иной реакции от меня не ожидал, и заученно выдал:
        - Эти контейнеры предназначены для безопасного перемещения приборов, а также для предохранения их от нежелательной активации, - после чего он вытащил из сидора две банки тушенки и, засунув контейнеры обратно, вскрыл ножом консервы.
        Я мысленно чертыхнулся, наблюдая за его действиями. Так ведь и не отобрал у него холодное оружие! Все это время он мог напасть на меня и на Милену!..
        Заметив, что я неодобрительно смотрю на его заточенную железку, он протянул мне нож рукояткой вперед. Мол, добровольно разоружаюсь, хочу дружить.
        - Оставь себе, - буркнул я.
        Если до сих пор не попытался нас зарезать, то… То, возможно, у меня просто паранойя на его счет, а так-то парень нормальный, ничуть не агрессивный.
        - Приятного аппетита. - Резак вручил нам по банке тушенки. - Я-то сам не голодный…
        О том, что он мог бы нас отравить, я подумал только, когда мы с Миленой хорошенько откушали. А через полчаса, когда рассвело, Резак отвел нас туда, где полег в полном составе его отряд. За исключением, конечно, самого Резака.
        Предавать товарищей земле он не собирался, а нам с Миленой уж точно было не до того, чтобы рыть могилы для истерзанных, поломанных и продырявленных пулями трупов. Из трех джипов, на которых «африканцы» въехали в пределы Полигона, два сгорели, один выглядел целым. Я даже обрадовался, что не придется пешком топать по следу «коробочки», вот только под капотом от движка мало что осталось - его точно рвали когтями и били по нему кувалдой…
        - Что здесь произошло? - спросила у Резака Милена.
        Он повернул голову к ней:
        - Нас вечером собрали, поставили задачу - и сюда. Ночь. Темно. Едем. И тут взрыв, первый джип набок, второй горит, мы из нашего выпали, а тут зверье со всех сторон, мы давай стрелять… Я бежать… Потом сутки бродил, не знал, что делать. У меня задание, нельзя так просто вернуться. Наткнулся на ферму, а потом… ну, вы в курсе.
        Резак замолчал, отвел глаза.
        - Хорошо, значит, бегаешь, да, дружище? - не удержался от издевки я. - Сдрейфил, значит? Товарищей боевых бросил?
        В глазах «африканца» вспыхнули огоньки ярости, но вместо того, чтобы, сжав кулаки, кинуться на меня, он просто хлопнул себя ладонью по карману шортов. С нервами у него все в порядке, сдержанный малый. Значит, той ночью, когда мы с Миленой проникли в пределы Полигона, тут творился сущий ад, раз парнишка запаниковал.
        - Ну что, любимая, устроим шопинг? В наших прикидах далеко не уйдешь.
        Удивительно, но ни один падальщик не покусился на тела. Все твари испугались оберегов и боевой раскраски трупов?.. А потом обнаружились неподалеку следы слонопотама - и удивляться я перестал. Ну, раз местные стервятники не поживились, пришлым больше достанется. Как заправские мародеры, мы с Миленой принялись стаскивать с более-менее целых трупов подходящую по размеру одежду, не так чтобы сильно заляпанную кровью. Противно? Мерзко? Ну-ну. Попробуйте денек походить по враждебным территориям почти нагишом, и что угодно с кого угодно снимете, лишь бы прикрыть свой срам от любопытных мутантов!
        Да и старичку-«калашу» нужен молодой товарищ - да вот хотя бы ВСК-94, непонятно на кой украшенная беличьим мехом. Причиндалы к снайперке тоже взял, в хозяйстве пригодятся.
        Затем надел брюки и майку. Почувствовал на плечах тяжесть куртки, на груди усиленной металлическими пластинами. Нацепил разгрузку. Рассовал по карманам и подсумкам ребристые магазины от АС «Вал» емкостью двадцать патронов СП-5 и магазины к «калашу». Повесил на пояс флягу, поскольку не обнаружил ни одного целого гидратора. Попросил Милену затянуть на куртке все шнуры.
        Теперь мне придется изрядно попотеть, чтобы раздеться. Впрочем, как показывает опыт, под воздействием некоторых приборов это не есть проблема. А для естественных надобностей на брюках предусмотрена специальная латка, отстегнув которую можно… Ну в общем, понятно, что именно можно, когда сильно нужно. Примерить бы специальные трусы ПЖ-1, которые военные летчики надевают перед полетом, с резервуаром для отходов жизнедеятельности, но сделать это мне не позволил внезапный приступ брезгливости.
        Я сунул в сидор две упаковки таблеток для обеззараживания воды. И небольшую бутылочку с жидкостью для разжигания костров прихватил.
        Стянул с голеней обмотки и перемерял аж пять пар «скороходов», пока не попались подходящие по размеру - из гидрофобной кожи, прошитой текстурированной нейлоновой нитью. Подошва толстая, добротная и, главное, нескользящая. Самое то.
        Взял пару ножей. Вместе с ножнами один пристроил на бедро, а второй на предплечье. Нашел рыбацкий набор: леска, крючки, поплавок. Сунул в сидор. Мало ли, вдруг пригодится?.. А еще, роясь в чужих вещах, я раз за разом обнаруживал свистульки - такими футбольные болельщики общественный порядок громко нарушают.
        - Эй, дружище, это зачем? - поинтересовался я у Резака, показав ему одну такую игрушку.
        - Нам сказали, что тут твари водятся, на медведей похожи, но не медведи, страшнее. Так вот того немедведя такой свистулькой можно отпугнуть.
        - Да что ты говоришь? А лапша тебе, дружище, которая на ушах, не мешает головой вертеть, за плечи не цепляется? - выразил я недоверие сведениям Резака, но, когда он отвернулся, запасся парой свистулек - для себя и для Милены. Мало ли, вдруг пригодятся?..
        - Одевайтесь быстрее, - хлопнув по карману, скомандовал Резак.
        Легко сказать. Если б «африканцы» носили нормальный камуфляж с РЗК или с еще какой защитой, проблем бы не возникло; но погибшие через одного были одеты в кожаные комбинезоны и куртки, украшенные разными орнаментами (окружностями-солнышками, треугольничками, ромбиками и просто кривыми линиями) и дурацкими оберегами из бисера, рогов и копыт.
        Принарядившись в более-менее приличное и вооружившись, я почувствовал себя немного - самую малость - увереннее. И даже не стал возражать, когда Милена выразила желание помимо автомата взять мощный блочный лук и колчан стрел. Пусть себе, сегодня я добрый.
        Я даже подобрел настолько, что мне захотелось общения по душам.
        - Слушай, дружище Резак, а как тебя зовут? - кличка кличкой, а неплохо еще знать имя того, с кем идешь на дело.
        - Резак! - задрав подбородок, с вызовом выдал «африканец».
        - Это понятно. - Милена переключила его внимание на себя. Правильно одевшись, она перестала быть похожа на звезду порно в рабочем неглиже и выглядела теперь как опытный боец, хоть и женского пола. - Мальчик, не стесняйся, скажи, как тебя мама в детстве называла?
        Ее улыбка обезоружила парня:
        - Петя. Меня мама Петей звала.
        Мы с супругой переглянулись и негласно решили, что будем звать «африканца» Резаком. Просто чтобы не обидеть парня своим смехом. Я даже не стал уточнять, почему ему дали такую свирепую кличку - Резак. На всякий случай, чтоб потом случайно не заржать, называя его так, пока мы еще вместе.
        Дополнительно я и Милена обзавелись тактическими перчатками и точно такими же очками, как у Резака. Гогглы из баллистического поликарбоната, с антизапотевающей обработкой, не царапающиеся - презент друзей из НАТО украинским воякам, - защитят верхнюю часть лица от пыли, воды и спор ядовитых растений. Ручки и глазки беречь надо. И нацепили резиновые маски респираторов РУ-60М с двумя фильтрующими патронами на «щеках». Возьмем жратвы - и все, комплект, так что настало время прощаться.
        - Ну, Резак, дружище, спасибо, что место показал. Уважил. Мы за снарягу и стволы тебе благодарны, доброты твоей не забудем. Если что, заходи к нам в гости. Если проблемы будут, ты не стесняйся, обращайся…
        - Я с вами пойду.
        - Это уж вряд ли, - покачала головой Милена.
        - У меня приказ: без общака не возвращаться. Но я вот что подумал: хрен с ним, с приказом. Раз я выжил - единственный! - значит, это знак мне. Должен я начать новую жизнь. Сам. Без клана.
        - Удачи, дружище, во всех твоих начинаниях. - Надо было по-отечески хлопнуть его по плечу, но я сдержался. А то еще вымажусь в той дряни, которой он раскрашен. - Но мы уж сами как-нибудь. Зачем нам с тобой делиться?
        И тогда он рассказал - зачем.
        Перед заброской на Полигон его отряду показали учебный фильм о здешних местах и их обитателях. «Это было нечто. Документальный фильм ужасов, я бы это так назвал», - похвастался Резак.
        Похоже, он считал, что просмотр блокбастера со спецэффектами автоматически сделал из него крутейшего сталкера. И хоть парень раздражал неимоверно, набивая себе цену, я не стал его разочаровывать. А ведь мог намекнуть, что киношку наверняка сняли у самой Стены, в таком квадрате Полигона, где каждый миллиметр поверхности сфотографирован и имеет инвентарный номер и где даже детки могут гулять. Ну, не сами, конечно, а под присмотром взрослых. Хорошо вооруженных взрослых.
        - Короче говоря, вам никак без меня, - подытожил Резак.
        - Да что ты говоришь? - усомнилась Милена. - Прямо-таки у нас нет шансов?
        - Вы без меня погибнете. А я - без вас, - твердо заявил «африканец». - Я много знаю, я могу быть полезен. Вот спросите у меня что-нибудь о Полигоне.
        Прежде чем я пресек разговорчики, отнимающие наше время, Милена задала-таки вопрос:
        - Что случилось на ферме? Почему мы спали все?
        - Потому что барсук притащил два «сонника», - не раздумывая, ответил Резак. - «Сонники» - это приборы такие. Они воздействуют на те области головного мозга человека или животного, которые отвечают за сон. Вот нас и сморило. Здешние барсуки-мутанты нечувствительны к воздействию «сонника». Вот они и используют эти приборы для охоты.
        - То есть, ты хочешь сказать, что потом та тварь толстожопая нами бы позавтракала? - Милена скрестила руки на груди.
        - Да. И с большим аппетитом. У барсуков бешеный метаболизм, они за сутки съедают вшестеро больше своего веса.
        Положим, насчет метаболизма барсуков паренек загнул, а вот остальное звучало вполне правдоподобно.
        - Скажи-ка, дружище, а в том учебном фильме, случаем, не показывали прибор, который влияет на либидо? - я подмигнул Милене, и на щеках ее тут же вспыхнул легкий румянец.
        - А как же, - кивнул Резак, - есть такой прибор. «Казанова» называется. В двух словах: тот, кто угодил в зону поражения этого прибора, затрахает себя и окружающих до смерти. Бывали случаи, когда целые экспедиции…
        - Достаточно, дружище. Не надо подробностей, - меня передернуло от воспоминаний о том, что мы с женушкой творили под воздействием «казановы».
        Я поймал взгляд Милены. «Парень не врет, он знаком с местным реалиями, пусть и в теории. В отличие от нас», - как бы говорила мне супруга. Я кивнул ей: да, знаком. Да, он может быть нам полезен. Но друг ли он? А что, если он просто втирается к нам в доверие, чтобы потом убить нас? Что мы знаем о нем? Только то, что он нам рассказал! А можно ли доверять его побасенкам? Вот в чем вопрос!..
        Милена выжидательно смотрела на меня. Рядом с ней топтался Резак.
        Пора принять решение. Но чуть ли не впервые в жизни я не знал, как поступить. А значит, надо рубить с плеча.
        Вот я и снял с плеча «калаш».
        И навел на «африканца».
        Глава 5
        ХОДЯЧАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ
        «Тот, кто играет по правилам, редко выигрывает. Если, конечно, не он сам придумал правила. И не только придумал, но и заставил всех - или хотя бы большинство игроков - эти правила уважать и подчиняться им!» - так однажды сказал Патрику папа по дороге из детского сада домой.
        Патрик запомнил все слово в слово, хотя мало что понял. Взрослые вообще говорят непонятно. А когда переспрашиваешь, улыбаются и обещают, что он все поймет, как только вырастет.
        Игра продолжалась.
        Патрик раньше не играл в такую. Это новое что-то, но ему нравилось. Ему даже хотелось бежать, кричать и радостно смеяться. Но он сдерживался, потому что надо вести себя потише. Патрик не знал правил, ему никто их не рассказал - ни Баба Яга, ни ее подружки-ведьмы. Значит, он сам придумает правила. Одно уже придумал: он убегает, а ведьмы его ловят. И второе придумал: он прячется, а ведьмы ищут.
        Это же весело!
        А стало еще веселей, когда ведьмы позвали мужчин в черных одеждах. У них все было черное, даже обувь и перчатки. Патрик еще никогда не играл со взрослыми, вооруженными мечами, сюрикенами и «мини-узи». Разбираться в автоматах, пистолетах, грантах и холодном оружии Патрика научили папа - и немножко мама - раньше, чем читать.
        Он вроде как побежал наверх, а сам тихонечко спрятался в туалете для девочек - ни один ведь мальчик туда не сунется, дяди тоже. А потом он открыл окно и по другой лестнице, которая снаружи на стене, спустился до самого ее низа и спрыгнул на асфальт. Его не заметили мужчины с собаками, он успел притаиться на ступеньках, ведущих в подвал.
        Играть наверху в здании было круто! А играть в подвале будет еще круче! И ничего, что на двери висел большой замок. Патрик достал из кармана любимую машинку - гоночную, красную, со спойлером.
        - Я потом тебя починю, - пообещал он машинке и снял с нее колеса.
        Чтобы открыть замок, до которого он дотянулся, только встав на цыпочки, ему нужны были оси от машинки. Замок открылся почти сразу, не зря папа тренировал Патрика.
        В подвале было темно и влажно.
        Патрик шел на ощупь, один раз пришлось повернуть.
        Под ногами пищали крысы, но Патрик их не боялся. Это только девочки боятся крыс, а он - мужчина, ему нельзя. К тому же у них дома часто бегали крысы по ночам. И бегали, даже когда было еще светло, и Патрик с родителями садился ужинать разогретой в микроволновке пиццей или переваренными пельменями. Мама почему-то всегда разваривала пельмени: они у нее лопались, вываливая в кипящую воду серое склизкое нутро, а тесто слипалось комом. Патрик вырастет и обязательно научится готовить вкусно-вкусно. И никогда не будет есть пельмени!
        Но сейчас он обрадовался бы любой еде. В животе у него бурчало так громко, что пугались подвальные крысы. Патрик представил себе полную тарелку любимой манной каши и круассан с шоколадом. Нет, лучше два круассана…
        Позади послышалось:
        - Эй, малый, ты здесь?!
        За поворотом вспыхнуло, осветив заодно пол и стены рядом с Патриком. И он увидел перед собой ряды плотно поставленных друг к другу металлических баллонов, помеченных особыми знаками - черепами с костями. Папа ему рассказывал, что эти знаки означают, только Патрик забыл…
        Раздались шаги.
        Не обращая внимания на крыс - те с писком разбегались из-под ног, - Патрик забился в самый дальний угол за баллонами.
        Шаги прогрохотали дальше. Патрик обрадовался: его не нашли, он выиграл!
        Но тут над головой у него раздалось:
        - Ах, вот ты где, шайтан! Нашел, понимаешь, укромное местечко, дурачок! Тут же везде мины! Как только живой еще?..
        Его схватили за ухо так больно, что из глаз сами собой брызнули слезы.
        Как учил папа, он ударил мужчину в черном ногой в голень - и попал, но то ли слабо ударил, то ли взрослый вообще ничего не почувствовал.
        Патрика закинули на плечо и выволокли из подвала.
        И только наверху он вспомнил, что за знаки были нарисованы на баллонах.
        Знаки химической опасности.
        Так еще помечают оружие массового поражения.

* * *
        - Зачем много берете? - «африканец» настолько оборзел, что позволял себе критиковать наши действия, а ведь он едва не обделался, когда я навел на него автомат.
        Жаль, невинную шутку с «калашом» никто не оценил, супруга вон даже нахмурилась. Поэтому я просто вернул Резаку оружие - мне и ВСК хватит - и официально предложил участвовать в экспедиции.
        Вот тут парнишка хвост и распушил, почуяв, что мы в нем заинтересованы. И возмущаться начала, что сухпая мы взяли аж по десятку палочек вяленого мяса на члена семьи да по плитке шоколада с первитином - такие выдают украинским воякам-миротворцам, сам я их столько сожрал на службе, как только не лопнул!..
        - Не на пикник идем, - грозно заявил «африканец» Петя Резак. - Вместо жратвы лучше патронов побольше взять. У меня консервы есть, всем хватит.
        Я подмигнул Милене - мол, пусть себе говорит малыш, лишь бы в радость. И паек свой аккуратно засунул в накладной карман на бедре. Блондинка моя жратву тоже не выбросила.
        - Нельзя брать у природы - у Полигона тем более - больше, чем необходимо. - Только отошли от побоища с трупами и горелыми джипами, «африканца» прорвало на поговорить. - Ловишь рыбу - бери столько, сколько съешь сам и съедят твои близкие, не жадничай. Иначе духи реки накажут: наведут лодку на корягу, продырявят ее, потопят, или весь улов свалится в воду, или еще что. А собираешь коренья ну или грибы… Я когда в Конго в плен попал, с шаманом тамошним много разговаривал, так вот вон…
        Я не слушал. Парень не в себе из-за пережитого на Полигоне. К тому же ему есть что вспомнить, только детям рассказать нечего, как говорится. Ну да все мы такие тут собрались. Нормальные люди по Полигону что-то не шастают, не видно никого.
        Мы подошли к следу, оставленному бэтэром.
        Вцепившись в щеки ВСК и поводя из стороны в сторону интегрированным со стволом глушителем, я осматривал местность в закрепленный на ствольной коробке дневной оптический прицел ПСО-1. НСПУ-3, позволяющий вести огонь ночью, аккуратно упакован и засунут в сидор. Переводчик вида огня, что позади спускового крючка, я сдвинул так, чтобы стрелять очередями. Кто знает, что за твари нас могут побеспокоить? Может, тут любят прогуливаться дикие кабаны-мутанты? Даже если не мутанты, а просто дикие хрюшки - уже надо быть начеку.
        Я насчет свиней не просто так, кстати, забеспокоился - копытные основательно протоптались по отпечаткам протектора, будто хотели его замаскировать.
        - Вчера тут неподалеку подстрелил одного кабана, - наконец-то в тему поведал Резак. - Здоровенный такой, два магазина извел на него, прежде чем он перестал ко мне ползти. Безбожно грязный и вонючий, я потом даже проблевался…
        - Кабанов грязь от комаров и слепней защищает, - буркнул я, чтобы прервать откровения «африканца» и типа поддержать разговор. - У мутантов, думаю, то же самое.
        - Точно! От насекомых! - подхватил мою мысль Резак и развил: - И от воздействия приборов!
        Милена покачала головой:
        - Спорная теория.
        И они вдруг негромко, но яростно и до хрипов принялись спорить, на кой хрюшкам-мутантам бронированные наросты на спине, хотя о наростах тех Милена, как и я, только-только узнала со слов Резака.
        Я их не слушал. Меня проблемы кабанов нисколько не заботили. А вот когда Резак заявил, что десятком разнокалиберных рогов, торчащих из башки, кабан с удовольствием проткнет кого угодно и что угодно, я заинтересовался. Если верить «африканцу», все, что попадается кабану на глаза, он воспринимает как личное оскорбление и вызов… Ну и как мне теперь защитить супругу от лютой зверюги?..
        - В припадках внезапного гнева мутанты ломают деревья и расшибают черепа о стены заброшенных домов. Я в фильме видел! - уверял Петя Резак мою супругу, а она ему возражала, мол, этого быть не может, это противоречит какой-то там теории, которую вывел ее отец…
        След тянулся по заливному лугу, поросшему свежей травой. Река, протекающая неподалеку, нехотя вернулась в свое русло после затяжного сезона дождей. Луг не успел просохнуть: тут и там в траве поблескивали лужи и даже небольшие озерца, ставшие ловушкой для рыбы. Эх, пройтись бы по ним бреднем! Столько карасей и щук выловить можно, что десяток фургончиков дядюшки Мокуса не увезут!
        На влажной тропе виднелись не только отпечатки протектора и оттиски кабаньих копыт, но и весьма странные следы, на которые ни Милена, ни Резак не обратили внимания - уж очень были заняты общением друг с другом. Вроде как прошел тут человек, но почему у него из пальцев ног торчали когти?.. Я не стал отвлекать спутников из-за этих следов. Поводов для беспокойства и так хватало.
        Солнце высоко поднялось над горизонтом и уже припекало. Хотелось пить, но я терпел, Милена тоже ни разу еще не отхлебнула из фляги, а жажда Резака меня ничуть не заботила. Мы еще даже в лес не вошли, до которого рукой подать, Стена еще за спиной маячит, так чего тратить чистую воду сразу? Еще неизвестно, можно ли пить из местных источников…
        - Если мы хотим тут выжить, Полигон надо полюбить, - не унимался безумный «африканец», не очень-то плавно сменив тему, - и тогда Полигон нас полюбит!..
        С флангов кабанью тропу ограничивал высокий сухой камыш без намека на молодую поросль. За камышом слева - маленькое озерцо, подступы к нему заболочены, ну да нам туда и не надо. Справа - озеро побольше и тоже с топью.
        Вскоре наша троица уже брела по колено в гнилой черной воде. «Коробочка» тут, конечно, проехала без проблем, а вот мне то и дело приходилось выдергивать ботинки из жидкой грязи.
        - Ничего, ребятки, - вы ведь вместе, да? муж и жена? - дальше посуше будет! - Резак просто лучился оптимизмом у меня за спиной. Нашу колонну замыкала Милена.
        - Конечно будет, - спокойно ответил я, хотя на самом деле мне люто хотелось стукнуть «африканца» прикладом ВСК по светловолосой башке. Честное слово, едва удержался.
        - Стой! Замри! - Резак вновь решил поиграть в командира.
        - А как же, - я как загребал ботинками муть, так и продолжил себе дальше. - Уже замер.
        А вот и напрасно я не послушал Резака.
        - Край, стой! - крикнула Милена, и в тот же миг щелкнула тетива, мимо свистнула стрела с ярко-красным оперением.
        Я вдохнул побольше воздуха, чтобы возмутиться погромче, ведь мне едва бок не продырявило, но не успел.
        С шелестом стрела ворвалась в камыши. И тут же впереди, метрах в трех всего, ярко сверкнуло, и во вспышке этой я увидел, как натянулась, выскочив из воды, проволочная растяжка, поставленная так, чтоб ее нельзя было не зацепить, пройдя по тропе чуть дальше. Одновременно жахнуло - уши заложило. И меня опрокинуло ударной волной на Резака. Милене, хоть и была она значительно дальше от взрыва, тоже досталось - ее швырнуло, как большую куклу.
        Все трое мы дружно грохнулись спиной в воду, едва не погрузившись в черную муть с головой. Пахнуло жаром. В воздухе засверкали сине-красные всполохи. Миг-другой - и погасли, их сменил какой-то странный туман. Хотя нет, это облако спор. Я завороженно смотрел, как оно оседает на воду, на камыши, на все вокруг… В голове звенело. Порвались барабанные перепонки?.. Свалившись в воду, я рефлекторно выставил ВСК-94 так, чтобы ее не залило черной жижей, а вот сидору не повезло.
        Резак встал на колени.
        - Слушай сюда, умник!.. - прошипел он мне в лицо, и я его отлично услышал. Значит, слух в норме. - Хочешь выжить тут?
        Сев прямо в воде на пятую точку, я кивнул.
        - Если я приказал что-то, ты сразу выполняешь. Без разговоров. Не обсуждая. Понял?!
        - Нет, - я улыбнулся ему искренне, радостно. Жаль, мою улыбку он не увидел из-за дыхательной маски, закрывавшей лицо. Впрочем, Резак и так все понял.
        Потому и сорвался.
        Всего себя - все накопленное за время на Полигоне напряжение - «африканец» вложил в одно движение. Кулаком блондинчик метил мне в лицо. И попади он, точно сорвал бы респиратор или разбил бы фильтрующий патрон, что сейчас - все вокруг припорошено спорами, наверняка ядовитыми - равносильно смертному приговору.
        Но он не попал.
        Хоть и был Резак выше ростом и шире в плечах, а ловкости и мертвой хватки бывшего зэка и сталкера - как у меня - ему ой как не хватало. Кулак пролетел в считаных сантиметрах от моего лица, а в следующий миг я оседлал паренька, развернув его респиратором к воде, покрытой жирной пленкой спор. Еще чуть - и окунется «африканец» в жижу, что точно не прибавит ему здоровья.
        - Отпусти!.. - прохрипел он.
        - Край, отпусти мальчика, мальчик больше не будет, - вступилась Милена за нашего соратника.
        Слово женщины - закон. Тем более, такой привлекательной, как моя жена. Она же просто прелесть с луком в руках. Прямо-таки эльфийская принцесса! Только ушей, как у зайчика, не хватает. И слава богу, что не хватает!
        Короче говоря, мне ничего не оставалось делать, как подарить Резаку свободу. Не сразу, конечно. Чуток я его подержал еще, дал время осознать всю бестактность его поведения по отношению к более опытным членам нашего сообщества. Не хватало еще между собой перегрызться посреди Полигона!
        - Что это было? - как ни в чем не бывало спросил я, тем самым признавая, что могу ошибаться и даже делать глупости. Но редко. Но могу.
        Мы поднялись, завертели головами, высматривая, есть ли еще поблизости «приятные» сюрпризы.
        - Так ты не знаешь, умник, что это было? - спросил Резак. Не слишком-то усердно он делал вид, что ничего такого между нами не произошло.
        И «умником» напрасно меня назвал. Лучше бы дядей Максимом. Или боссом. И каждый раз, обращаясь ко мне, пусть кланяется, чего уж. Какой же я умник, коль по собственной воле влез в огороженный Стеной вольер, кишащий монстрами, где и шагу ступить нельзя - в ловушку вляпаешься? И не просто влез, но еще любимую супругу втравил…
        - Видишь, умник?
        Я честно всмотрелся в обугленное нечто, выловленное Резаком из воды, и так же честно не увидел ничего, кроме бесполезного мусора, напоминающего покореженную компьютерную плату.
        - Значит, не знаешь, - правильно истолковал мое молчание Резак. - Это «калорийка» была.
        Я еще раз взглянул на угольки в руке парня:
        - Дружище, у тебя хорошее воображение.
        Что такое «калорийка», я не знал, однако следовало сбить с Резака спесь, пока он опять не воспарил над нами на крыльях гордыни.
        - Опять ты за свое! - вскипел «африканец».
        - Мальчик, тише, - кончиком лука Милена не больно, но обидно щелкнула его по затылку.
        Это помогло ему взять себя в руки:
        - Раз сами не видите, просто поверьте: это была «калорийка». Прибор такой, я в учебном фильме видел. Его просто взрывом расплющило. «Калорийка» при активации ускоряет метаболизм того, кто рядом. Так что еще немного, - он потряс передо мной основательно закопченной платой, - и мы бегали бы, как заведенные. Но вообще-то «калорийка» не взрывается… А значит… Непонятно…
        Резак растерялся. Случившееся не укладывалось в ту Full HD картину Полигона, что ему показали, и куцый мозг из-за нестыковки спасовал.
        - А это ты заметил? - Милена указала на обрывки чего-то вроде мха, тут и там разбросанные по камышам и плавающие на воде.
        - Заметил, - кивнул Резак. - На «моховик» похоже. Который разорвало. Вот как раз «моховик», активировавшись, и бахнул. Но почему как граната?.. И потому выброс спор, и…
        Он прочел нам лекцию о том, что «моховик» - прибор особенный, биомеханический, в его конструкции присутствуют биологические элементы. Разработчики вообще хотели, чтобы «моховики» могли сами увеличивать свою популяцию, но вроде бы не получилось, и тогда сделали так, чтобы… Слушая парня, я сделал вывод: мозг у этого засранца как губка. Его извилины впитали в себя все, что было в тот чертовом учебном фильме. Так что теперь «африканец» какая-никакая, а ходячая энциклопедия «Полигон от А до Я». Не факт, что его сведения не устарели и вообще изначально были верны, но нам с Миленой известно ровно настолько меньше, сколько знает Резак. А значит, парня надо беречь. И слушать его. Тем более, что он не прочь молоть языком без перерыва.
        - Но когда «моховик» выбрасывает ядовитые для человека споры, взрыв должен быть не громче хлопка, как если шарик лопнет. А у нас тут…
        - Погоди тарахтеть, - перебил я его. - Что, если аккуратно соединить твою «калорийку» с «моховиком», да сделать так, чтоб они активировались одновременно? Как думаешь, эффект будет круче, чем если по отдельности?
        Он пожал плечами. Он не умел думать. Как накопитель инфы его башка более чем подходила, но и только. И ладно, дружище Резак, думать за тебя будет тот, кто умеет это делать. Я о себе, если что.
        И вот какие мысли с ходу надумались: мы едва не угодили в западню и уцелели лишь благодаря чутью и знаниям Резака. Ну и спасибо Милене, что разрядила приборы на угодившую в них стрелу. Иначе нам пришлось бы несладко… Да что там, мы были на волосок от гибели… На спину точно опрокинули ведро колодезной воды. Сердце застучало быстрее. Когда рискуешь жизнью постоянно, организм к этому привыкает и реагирует на стрессы менее бурно. Но я слишком долго жил мирно и волновался лишь о том, хватит ли денег до следующей получки… Надо признать, Макс Край потерял форму.
        Но это ничего. Скоро я вновь стану прежним сталкером. Если не подохну раньше.
        Светило солнце, потрескивал тлеющий камыш. В сотне метров от нас виднелись деревья. Над лугом пролетела стайка воробьев - самых обычных с виду, безвредных. Воздух, вдыхаемый через респиратор, резко пах дымом.
        Хлопнув по карману шорт, Резак шагнул к камышам и уставился на них, будто надеялся высмотреть стрелу - ярко окрашенную, чтоб ее легче было отыскать.
        - «Калорийка» и «моховик» вместе… Это была специально подготовленная ловушка, - озвучил я свои выводы. - Работа мастера. И либо сборку приборов специально поставили у нас на пути, либо просто так совпало. Но лично я в случайности не верю.
        Резак нахмурился. То ли моя версия его не впечатлила, то ли сказал я слишком много слов, которых не было в учебном фильме о Полигоне.
        - Мужчины, а вам не кажется, что мы слишком много говорим? Взрыв слышали все твари в округе. - Милену заботили насущные проблемы. - Кого-то грохот отпугнул, но сюда обязательно придут те, кто не прочь поживиться падалью.
        Ни я, ни Резак не стали с ней спорить.
        Мы поспешили к деревьям, каждый думая о своем.

* * *
        Мистер Гамбино никогда не засматривался на жен друзей по одной простой причине - он терпеть не мог женщин.
        Женщины крикливы, тупы, слишком много о себе думают, они дерутся, они сопротивляются, они… Короче говоря, Адольфо не приходил в восторг от слабого пола.
        Чтобы создать имидж героя-любовника, не пропускающего ни одной юбки, он нанял в секретарши проститутку, взаимности которой якобы домогался на глазах у подчиненных. Но только якобы. Общество еще не доросло до того, чтобы принять потребности столь высокоорганизованных существ, как Адольфо. Его сексуальные потребности до сих пор почти во всех странах мира уголовно наказуемы. Где-нибудь в Йемене, к примеру, мистера Гамбино уже уронили бы с самого высокого здания, посчитав, что забросать его камнями - слишком гуманно.
        Очнувшись, Адольфо унял головную боль парой таблеток аспирина и стаканом граппы. Он запер склад и обнаружил, что его новенькую спортивную тачку угнали. Это привело его в бешенство. Он рвал и метал, орал на здоровяка-ниггера, который был настолько туп, что позволил угонщику беспрепятственно убраться с охраняемой территории.
        Пришлось вызвать такси. Он едва втиснулся в эту обшарпанную душегубку с треснувшим лобовым стеклом. А как же омерзительно в салоне воняло дешевым табаком! Адольфо был на грани сердечного приступа. Срочно нужно было спустить пар. Срочно!
        К счастью, как раз на сегодняшнюю ночь у него запланировано посещение одной закрытой вечеринки, где соберутся только единомышленники, только свои.
        Он достал сигару.
        - Куда едем, дорогой? - осклабился очень смуглый бомбила, продемонстрировав безупречную нержавейку зубных протезов на обеих челюстях. Из-под его яркой шапочки торчали пучки мелких косичек.
        Мистер Гамбино слышал, что бойцам элитного спецназа намеренно вырезают гланды, удаляют аппендикс и меняют родные зубы на искусственные, чтобы в рейде по тылам противника не приходилось отвлекаться на досадные мелочи. Бомбила из бывших спецов? Что ж, тем лучше. В этом городе никому не помешает опытный телохранитель. Пусть даже на время поездки.
        - Померки, бывшая школа номер… э-э… имени Макаренко, - сообщил желаемые координаты мистер Гамбино. - Там открыли частный детский дом. Хочу внести пожертвование.
        Улыбка сползла с лица бомбилы. Он знал, куда клиент собрался. И главное - зачем клиент едет в детдом. В этом городе невозможно что-то скрыть от жителей.
        - Плачу вдвойне, - поспешно добавил мистер Гамбино.
        Скривившись, бомбила едва заметно кивнул.
        И такси отправилось-таки в путь по темным улочкам Вавилона.
        Настроение у Адольфо чуть улучшилось. Всем своим грузным телом он растекся по дерматину сиденья.
        Его неприятности закончились, остаток ночи он проведет в неге и чувственных удовольствиях.

* * *
        Зацепившись за корень - и откуда он только взялся?! - я в очередной раз упал.
        Мне было плохо, так плохо, что хоть отпевай.
        Я ненавидел чертов Полигон, где все так и норовило сделать мне больно, поставить подножку, ударить облаком мошкары в линзы очков и расплющиться на них склизкими маслянистыми пятнами, ухудшающими обзор чуть ли не до нуля, ну или еще как напакостить!..
        Но больше всего я ненавидел Полигон за то, что Резаку в нем было хорошо.
        Блондинчик-«африканец» чувствовал себя тут точно килька в томатном соусе, как он сам в этом признался. Только мы зашли под покров леса, рот его вновь открылся, будто держать его в закрытом положении не позволяли мощные пружины. Ему тут лучше, чем в Вавилоне, где вся власть принадлежит кланам, вообще лучше, чем среди людей. Среди деревьев ему, видите ли, дышалось легче, во всю грудь прямо-таки дышалось.
        - И во все бронхи с трахеей? - не удержался я.
        А эта сволочь мне в ответ лишь эдак снисходительно улыбнулась, хотя ухмылку под маской респиратора я уж точно высмотреть не мог.
        Тля меня заешь, да Полигон просто заодно с Резаком!
        Глядя на парня, уверенно скользящего по кабанье-бэтэрной тропе, я понял: блондинчик смог бы здесь жить, из него получился бы отличный сталкер. Я не завидовал ему, нет, просто острее чувствовал, что Макс Край уже не тот, что молодым везде у нас дорога, а старикам везде у нас почет…
        Очередной пень сам кинулся мне под ноги. Чертыхнувшись, я растянулся и едва не выронил винтовку.
        - Так устал, умник, что ноги не держат? - «африканец» вернулся ко мне, уже вставшему на колени. - Всего-то ничего в пути… Ну да ладно, привал, - он плюхнулся задницей прямо на тропу, петляющую по молодому сосняку. По осени тут наверняка каждая пядь земли покрывается влажно-блестящими маслятами.
        - Слишком легко нам все дается. - Милена не спешила садиться. Она водила головой, высматривая опасность.
        Насчет невыносимой легкости бытия я был согласен.
        - Полигон присматривается, оценивает нас, - выдал Резак, после чего, отвернувшись от меня и Милены, приподнял маску респиратора и изрядно отхлебнул из фляги с водой. - И мы пока ему интересны.
        - Он что, живой, Полигон твой? И где мы у него сейчас? В заднице или глубже? - меня все больше раздражал этот размалеванный великовозрастный ребенок с коровьими рогами на тупой башке.
        - Во-первых, Полигон не мой. А во-вторых… Мы идем по самой кромке. Тут же благодать. Тут все равно что по ту сторону Стены. А вот дальше… Никто не знает, что там, есть ли там люди, можно ли там вообще жить…
        Если парень хотел успокоить нас, поднять нам настроение, то у него не получилось.
        - Смотрите! - Резак вдруг вытянул перед собой руку, указывая в редкий подлесок.
        Не знаю, как супруга, а я ничего особенного не увидел. Ну, блестит на солнце паутина. Неприлично много паутины. Там и сям между деревьями растянуты тонкие сетки. Если бы лучи солнца не отражались от нитей, на которых повисли капельки росы, я эту паутину вообще не заметил бы. Хотя…
        Паутина не светилась потусторонне, и не клубился над ней туман, но у меня от нее волосы дыбом встали. Причем по всему телу.
        Милена заерзала. Видать, давно эпиляцию не делала.
        - Почувствовали? Это все из-за прибора. - Резак быстро нашел объяснение тому, что мы ощущали. - Согласно секретной кодировке наших доблестных ВС он называется «кондером». Потому что аккумулирует электричество и создает сильное электромагнитное поле. Вон там, слева, возле ствола поваленного. Увидел, умник? А вы, миледи?
        Я скупо кивнул ему, а моя благоверная не снизошла и до этого. Надо же - миледи. Какие, е-мое, манеры у джентльмена по имени Резак. Эдак скоро до реверансов дойдем, и серенады петь будем, и стишки сочинять под луной…
        Под навесом паутины на небольшом пригорке не росла трава и не покоилась с миром осыпавшаяся хвоя. Там угольно-черным нарывом вспух куб размером с игрушку-головоломку из моего далекого детства. Только вот у игрушки грани были разноцветные. Да и не светился кубик Рубика изнутри так, будто в него запихнули едва тлеющую свечу.
        - А приборчик-то, похоже, сдулся, - предположил Резец. - Приборчик-то едва живой…
        - Какой у него принцип действия? - куб притягивал мой взгляд.
        - Это «кондер», умник, - фыркнул Резак. - По названию мог бы и сам догадаться!
        - Ближе к теме, дружище, - я заметил, что сосны, растущие у пригорка, сплошь сухие, без коры даже.
        Милена меня поддержала:
        - Мальчик, не выдрючивайся. Просто расскажи, что знаешь.
        «Африканец» кивнул.
        - Только ради вас, миледи… В обычном состоянии «кондер» постепенно убивает все живое вокруг себя в радиусе… ну, это зависит от конкретного «кондера». Но если его активировать - это можно сделать лишь раз, после чего прибор теряет свои свойства, - он резко высвободит все накопленную энергию. Радиус поражения зависит…
        - От конкретного «кондера», - закончил я за него и задумался вслух: - Значит, прибор этот вроде мины, но покруче. Сбросить, к примеру, с самолета на поле пшеницы - и все, нет поля, а потом, если кто зацепит его, он еще и рванет так, что мало не покажется.
        Резак пожал плечами. Такие выводы были слишком сложны для него.
        И потому дальнейшие свои соображения я оставил при себе. Наверняка «кондер» разработали вовсе не для массового поражения живой силы противника. Если его незаметно установить в кабинете непослушного политика, вскоре дядечка начнет хиреть-болеть, а опосля и вовсе окочурится. И обнаружь даже сыскари убийственный куб, стоит лишь коснуться его, случится ба-а-альшая неприятность…
        Я далек от науки. Не разбираюсь в электронике и биологии, и вообще ноль во всем, что круче школьного курса. Но даже такой неуч, как я, способен понять: для создания подобных «кондеров» нужны крутые технологии. Технологии, способные изменить наш мир. Обладая столь продвинутыми знаниями, даже вояки не стали бы размениваться на мелочи. Убивать людей «кондером» - все равно что стрелять из гаубицы по комарам.
        Над паутиной с ветки на ветку перелетела сойка и застрекотала, глядя на нас. Недовольство пестрой птахи меня успокоило. Раз порхает возле прибора и ей хоть бы что…
        Тело мое сработало раньше, чем додумалась мыслишка.
        Точнее - сработал язык, забив на мозг.
        - Дружище, предлагаю пари: если я добуду «кондер», - вдруг выдал я, - ты понесешь мой сидор, а не сумею - я понесу твой.
        - Не добудешь, - уверенно сказал Резак, но лоб, измазанный белой глиной, наморщил. - Так что на фига терять время?
        - Ты боишься проспорить? - теперь это уже было для меня делом принципа.
        - Просто жаль тебя, худосочного. Два сидора не потянешь. Ты ведь уже старый.
        Я хохотнул с намеком, что шутку оценил. Милена взглянула на Резака вроде как осуждающе, но что-то такое промелькнуло в ее взгляде - уважение, что ли? С этого момента она стала иначе относиться к парню. И мне это очень не понравилось.
        - Нам надо идти, Край, - сказала супруга делано бодро, как бы подчеркивая: я не заметила, дорогой, что ты выдохся. - Про нашу цель забыл уже? И про Патрика? Он нас ждет.
        - Не забыл… - я совсем помрачнел. - И потому, если хотим не на щите вернуться - если вообще хотим хоть как-то вернуться, - этот прибор нам не помешает. Полезная вещь, я считаю. Правильная.
        Милена фыркнула.
        Резак пробормотал что-то невнятное, и, пока он не сформулировал достойную отповедь, я шагнул к нему и протянул открытую ладонь:
        - Так спорим или нет?
        - Спорим, чего уж, - «африканец» пожал-таки мне руку.
        В ответ на требование выдать мне контейнер он нехотя вытащил емкость из прозрачно-невесомого, но крепкого пластика. В сидоре Резака осталось еще два таких контейнера.
        Милена отвернулась, выказав тем самым несогласие с тем, что я задумал.
        Глядя на ее напряженную спину, я подумал, что, может, не стоит рисковать? Ничего ведь не знаю об этих чертовых приборах. А если и знаю - только по рассказам Резака. Но почему я должен верить мальчишке, который ворвался в нашу жизнь так внезапно, в таком странном и опасном месте? Да еще и жена ему благоволит… Я смотрел на Милену и понимал: с каждым ударом сердца она становится дальше от меня. Откажусь от попытки завладеть прибором - потеряю ее. Она будет со мной, она ведь мать моего ребенка, она даже будет отдаваться мне в постели, но как мужчина - единственный, защитник, спаситель, стена - я для нее перестану существовать.
        Сняв с себя оружие и сидор, я с контейнером наперевес двинул к пригорку, на котором чернел куб.
        Макс Край не камикадзе. Чтобы вырастить сына, мне надо выжить. Геройски погибнуть - не для меня. Не в том я возрасте, чтобы мечтать о слезливой псевдоромантической фигне, которой засорено то, что заменяет мозг у подростков. Моя задача - вернуться домой с десятилетним ВВП банановой республики на кармане. Разве не заслужил пан Краевой чуток скромной роскоши и самую малость излишеств?
        Аккуратно переступая на полусогнутых ногах и широко разведя руки - надеюсь удержаться за воздух, если случится нечто особенное, непредвиденное, - я приближался к прибору. Паутина блестела в лучах солнца, капли росы на ней и не думали испаряться, что удивительно, утро позади, пора бы. Особо крупная капля, чуть ли не с кулак размером, - и как сразу не заметил? - висела в крайней верхней точке самой большой сети. Странная капля, нехорошая.
        - Край, не дури, не надо! - очнулась Милена, подала-таки голос.
        Однако тревоги за мужа я не услышал. Наоборот - она будто подталкивала меня вперед, будто умоляла доказать, что я - мужчина и что способен еще на поступки, пусть даже начисто лишенные смысла. Отмахнуться бы - мол, не зуди, любимая, под руку, - но зачем? На полусогнутых да с контейнером в лапке любой красивый жест - уродство и огорчение. Вот вернусь…
        Я прикипел взглядом к «кондеру».
        Угольные грани источали едва живой свет. И это было неимоверно красиво и притягательно. Хотелось коснуться кончиками пальцев, а потом вцепиться в куб и сжать его изо всех сил! И вот я на шаг ближе к пригорку и к прибору. И еще на шаг. На самом-то деле «кондер» мне не нужен. Я просто хочу доказать себе и Милене, что прежний я вернулся, что сталкер Макс Край опять с нами.
        А если шарахнет?
        - Ну вот ради чего рисковать, а, Макс? - кричала позади Милена. - Забей, не надо!
        Да не буду я брать прибор, хотел ответить я, но почему-то промолчал. Даже касаться его не буду. Просто подойду поближе, чтобы рассмотреть получше, когда еще такая возможность подвернется, я ведь любопытный…
        Милена еще кричала, и Резак кричал, и сойка стрекотала над головой, будто ей под хвост плеснули скипидара… не буду брать, не буду, просто посмотреть…
        Конечно же я не собирался лезть прямо на пригорок. Ну конечно же! Просто еще шаг, всего-то шажок, шажочек даже, и еще…
        Голова потяжелела, будто ее мне незаметно оторвали, а взамен приспособили чугунный череп, заполненный свинцовыми мозгами. Милена что-то говорила, просила обернуться. Но шейные позвонки точно заржавели: ни вправо, ни влево. Ноги сами несли Максимку Краевого к «кондеру», и глаз от прибора мне никак уже не отвести!.. Осознав, что происходит странное, плохое, я заставил себя остановиться. И с удивлением понял, что не могу!
        Зато я сумел сам себе поставить подножку - благо, падать в местном лесу уже умею, опыт есть. Рухнул я лицом на подушку пожелтевшей хвои, и потому «кондер» выпал из поля моего зрения. Тут же я испытал облегчение: из башки будто вынули разом весь металл, который туда насовали. Отпустило! Ух!.. Не поднимая глаз, я пополз назад, к жене и Резаку. Мои руки и ноги при этом как назло цеплялись за всю молодую поросль, попадавшуюся на пути.
        Метров через несколько, избегая смотреть на прибор, я поднял голову - и с ужасом понял, что полз вовсе не назад! Я оказался у самого пригорка! Надо мной колыхались пласты паутины, растянутые меж сухих ветвей. Рот мой открылся, голосовые связки напряглись для крика, но я не издал ни звука. И тогда первый слой паутины, оторвавшись от веток, метнулся ко мне, хотя ветра не было.
        Сеть вмиг облепила меня. Я дернулся, надо порвать ее, освободиться!.. Но не тут-то было. Спланировала вторая, а следом и третья сеть. Они падали на меня - еще и еще!.. - и опутывали, превращая в подобие личинки в коконе. С каждой новой тончайшей сетью, легшей на плечи, на спину и руки, движения мои замедлялись. Я не мог уже ползти к пригорку, хотя тянуло меня к нему со страшной силой. Но зрения я пока не лишился и мог смотреть на угольно-черный куб. И тут я вновь увидел огромную каплю росы, которая мне сразу не понравилась. Она блестела как-то совсем уж радостно.
        Сейчас она упадет, понял я. И случится непоправимое!
        Эх, вскинуть бы снайперку и нажать на спуск… Щелчок - гильза не успевает упасть на прелую хвою, а пуля уже врезается в каплю, разрывает ее на сотни, тысячи мельчайших брызг, и те вмиг образовывают шарообразное облако диаметром метра полтора… Но я не могу, я не только без оружия, но и в плену паутины!
        Однако мысли наши материальны.
        - Стреляй же, ну! - крикнула Милена.
        «Не могу, нечем», - подумал я в ответ.
        И тут загрохотал автомат.
        Разлетелись брызги, и появилось облако.
        Проявив чудеса гибкости, я сумел извернуться и опрокинулся на спину. И вот в таком положении, отталкиваясь ногами, я пополз прочь от пригорка. Со стороны я небось выглядел как здоровенный такой серебристый червяк.
        В облаке засверкали молнии - меленькие, несерьезные на вид. И оно, снижаясь по пологой дуге, полетело за мной вслед. Вновь жахнул автомат. Пули ворвались в облако и, мгновенно потеряв скорость, застыли в нем, брызжа искрами, точно сварочные электроды.
        - Край, быстрее! - завопила Милена.
        Куда уж быстрее?! Попробуйте сами поползать по лесу с заблокированными руками, да с паутиной на роже, учитывая, что паутина та липкая и все листья, все палочки и вся хвоя по пути - это все на мне!
        Облако стремительно приближалось.
        Так что, Край, прости-прощай, отбегал ты свое по тропинкам жизни.
        Продолжая ползти, я чуть повернул голову, чтобы напоследок взглянуть на жену. Один из старожилов-сталкеров как-то сказал мне, что перед смертью лучше бы смотреть на прекрасное, потому что обидно тратить последние мгновения на хрен знает что. Согласен с мудрецом на все сто, но Милену заслонил собой Резак! От разочарования и ненависти к этому ублюдку - лишил меня последнего удовольствия в жизни! - я заскрежетал зубами.
        «Африканец» же порывисто обернулся и вручил моей благоверной свой допотопный АК - с такими небось еще римские легионеры на германцев ходили. Затем Резак снял сидор и вытащил из него… Консервную банку?!
        Я даже замер на миг.
        Тушенку, тля, говяжью он вытащил из вещмешка! Пикник собрался устроить с прекрасным видом на то, как я подыхаю?! Да я его!.. Ярость придала мне сил. Я пополз вдвое быстрее, мечтая добраться до Резака раньше, чем меня настигнет облако. Вопьюсь зубами ему в голень, если выше не достану!
        Еще одну банку, ключом сорвав с нее крышку, «африканец» сунул моей благоверной. Мол, на-ка, перекуси. От возмущения у меня едва не случился сердечный приступ!
        Скорчив злобную рожу - способствует пищеварению? - Резак хорошенько размахнулся и швырнул консерву. Она пролетела надо мной и врезалась в обнаженный - то есть совсем без коры - ствол мертвого дерева. Брызнули в стороны волокна мяса, жир и студенистая жидкость, а опустевшая жестянка упала на землю, покатилась и замерла.
        Что это было?! Зачем вообще?!
        Сверкая молниями, облако нависло надо мной.
        - Давай! - крикнул Резак.
        Из-за его спины вышла Милена. В одной руке она держала АК «африканца», а во второй - банку с тушенкой. И была моя супруга сейчас прекрасна, как никогда. Спасибо тебе, господи, если ты есть, что дал напоследок насладиться этим зрелищем!..
        Хорошенько размахнувшись - восхитительно колыхнулась грудь, - Милена швырнула банку… В меня, что ли?! Сначала Резак, а потом…
        «Это заразно», - успел подумать я, а в следующий миг жестянка, полная священной для некоторых коровьей плоти, угодила в облако.
        Тонкий металл вмиг испарился, говядину обожгло, - смрадно запахло паленым, - и все это пузырящееся и обугленное зависло внутри облака в паре метров надо мной.
        И облако замерло. Оно потеряло форму, расползлось. От него отделились дымные отростки. И все это засверкало еще ярче. Молнии стали крупнее, прорвали незримую оболочку облака и вырвались наружу!
        Молнии били в деревья и в землю, оставляя после себя черные угольные следы и дымящуюся хвою. В меня тоже шарахнуло, не пронесло на этот раз…
        Почему сразу не умер? Не знаю.
        Что почувствовал? Это было… Будто все мое тело, каждый сантиметр кожи, щекочут. А миг спустя я понял, что свободен. Паутина взяла на себя удар и распалась, истлела.
        Я вскочил на ноги и побежал, умудряясь маневрировать меж ударяющих в землю молний. Дважды едва не зацепило. Но все же я выбрался из опасной зоны и почти добежал до Милены с Резаком, напряженно следивших за моими перемещениями, когда черт меня дернул обернуться и посмотреть на «кондер»!..
        - Стой! Куда!!! - Милена едва не порвала голосовые связки.
        Чудом уклоняясь от молний, я метнулся обратно - к черному кубу…
        Пару минут спустя, миновав еще бушующую локальную грозу, я протянул Резаку контейнер с «кондером» и по-отечески потрепал парня по плечу:
        - Хорошо стреляешь. Отлично даже. А вот банки плохо бросаешь. На-ка, принимай. Как от себя отрываю. Будь с моими вещичками нежен и ласков, - к контейнеру я добавил свой сидор.
        От возмущения «африканец» не сразу смог выдавить:
        - Умник, ты разве не понял? Если бы не я, твоя жена овдовела бы?!
        - Да понял я, понял. Я вообще сообразительный. Но пари есть пари. Я - с твоей помощью или без - прибор добыл? Добыл. Так что…
        Нацепив на себя мой сидор, «африканец» совсем скис. Горбом прочувствовал всю мудрость древней пословицы: «Не делай людям добра - и не будет тебе зла».
        Я решил немного его подбодрить, нам ведь еще вместе дела делать:
        - Слушай, дружище, круто ты со жратвой обращаешься. Тушенку не жалко? Как ты вообще догадался, что облако на консерву среагирует?
        Он как-то странно посмотрел на меня, а потом пробормотал, что просто подумал немного, соотнес одно с другим - мол, раз «кондер» против живой силы противника придуман, то реагировать может на электропроводимость белка, но при этом пташка над ним пролетала, а прибор ее не шлепнул, следовательно, одного белка мало, нужно еще что-то, а у всех солдат обязательно есть оружие или броники с касками, то есть железяки разные, а раз так - консервная банка с содержимым могла бы…
        Он говорил, похлопывая себя по карману шорт, а я недоверчиво его разглядывал. При чем вообще «кондер», если облако из капли образовалось? И что значит - «подумал»? Да Резак на мыслительную деятельность в принципе не способен! Скажи наша ходячая энциклопедия «Полигон от А до Я», что нейтрализацию «кондера» ему показали в научно-фантастическом кино, я бы враз поверил, а так…
        Улыбаясь в тридцать два с эмалью, Милена шагнула ко мне с распростертыми объятьями:
        - Максим, любимый!..
        Я улыбнулся ей в ответ.
        И тут же схлопотал увесистую оплеуху.
        - Край, ты совсем уже охренел?! Тебе что, жить надоело?! Так я тебе - вместо суицида! - сама казнь устрою!
        - Египетскую?
        - Да хоть турецкую с тайской!
        Усевшегося прямо на землю Резака - при каждом удобном случае он усаживался - явно забавляла наша перепалка.
        А еще я заметил, что парнишка частенько кладет ладонь на правый карман шорт. Вряд ли это просто невинная странность. Скорее всего, хранит так что-то очень важное для него. И постоянно опасается эту вещь потерять.
        Да, я знаю: любопытство - не порок. Именно поэтому я решился на поступок, который истинно верующие считают смертным грехом. Подумаешь, всего-то одним хреновеньким поступком на моем счету станет больше. Душа Максимки Краевого уже настолько испорчена, что большой разницы не будет.
        - Слушай, дружище, а давай-ка посмотрим, где мы находимся, - со смартфоном в руке я подошел к Резаку, сел рядом и как бы невзначай коснулся плечом его плеча.
        Конечно же он, как всякий порядочный гетеросексуал, тут же отодвинулся.
        Но сделал это не так быстро, как я залез к нему в карман и реквизировал оттуда нечто небольшое, размером с одноразовую зажигалку и, судя на ощупь, неправильной формы, с гранями. То ли керамическая штуковина, то ли камешек обычный. Ничего интересного. И потому меня это насторожило. С какой целью молодой человек из клана «Африка» таскает гравий в кармане и беспокоится, чтоб камешек не потерялся?.. И если поначалу я просто хотел выяснить, что же прячет Резак, и сразу вернуть вещь на место, то теперь решил не спешить.
        - Сейчас включим GPS, определим наше местоположение… - к моему удивлению, телефон вполне себе работал на прием, пиктограмма связи показывала все четыре полоски, а ведь мы отошли на пару километров от Стены, не меньше, и тут точно никто никогда не ставил ретрансляторов. Медленно, но уверенно начала загружаться карта.
        - Телефон работает? - Резак очень заинтересовался моим девайсом. - Странно, на территории Полигона - так в учебном фильме сказали - со всей электроникой большие проблемы.
        - Дружище, ты уверен, точно со всей? - я опять придвинулся к Резаку.
        Надо ли говорить, что наши плечи вновь соприкоснулись? Наивный парнишка даже не понял, что это просто отвлекающий маневр, а не предложение чистой мужской любви.
        - Только самая примитивная техника работает, - он вскочил и сверху вниз гневно уставился на меня: - Слушай ты! Не лезь ко мне! А не то…
        - Да без проблем, дружище! Извини, если что не так! - спрятав телефон в карман, а вместе с ним и позаимствованную вещицу, я поднял руки, показывая, что не хочу неприятностей, сдаюсь, больше не буду.
        Рефлекторно, поддавшись привычке, Резак хлопнул ладошкой по карману и…
        И успокоился.
        А чего ему было нервничать, если при втором нашем близком контакте я презентовал ему похожий по размеру и весу камушек, который подобрал с земли? В молодости мне довелось немного пожить в ИТК, где я приобрел некий ценный опыт - век мне воли не видать, - о котором не распространяюсь в приличной компании.
        На роже моей сама собой нарисовалась самодовольная улыбка.
        И тут я поймал задумчивый взгляд Милены.
        Прищурившись, она смотрела на меня так, будто подозревала в чем-то, но не могла доказать мою вину.
        Я послал ей воздушный поцелуй.
        Она показала мне средний палец.
        Я хохотнул. Надо же, кисо обиделось. Она хочет праздника жизни с метанием супниц и тарелок в мужа и обратно?! Так я только за, любая драчка мне в радость, я устал уже терпеть ее наезды, я - мужчина, в конце концов, а не тряпка половая!..
        Однако до разборок дело не дошло.
        Не до того нам стало.
        Справа, рядом совсем, слонопотам протрубил в мегафон-хобот. Арию гигантского мутанта вторым голосом поддержал его ничуть не мелкий сородич, пасшийся у нас в тылу. Заодно он начал приближаться к нам, ломая деревья. К громкой парочке присоединился третий слонопотам, слева. Своим ревом он заглушил первых двух вместе взятых.
        Воздух содрогался, и деревья трещали со всех сторон.
        Мутанты что, окружили нас?!
        Судя по встревоженным лицам моих спутников, им в голову пришла та же мысль.
        Глава 6
        ЖЕРТВА ОДИНУ
        Они стояли по стойке смирно.
        Не дыша.
        Не смея смотреть на хозяина, которого спешно, но без суеты переодевали слуги.
        Обнажив мускулистое тело, посеченное шрамами, с него аккуратно срезали черный костюм и белую рубашку с галстуком. Все было заляпано кровью. Чужой кровью. На замену принесли точно такие же вещи, будто клонированные, но чистые. Затем настал черед избавиться от безнадежно испорченных туфель - сидя в громадном кожаном кресле, точно на троне, Новак брезгливо морщился, когда их стаскивали, а потом зашнуровывали на нем сменные.
        А когда слуги растворились в пространстве, точно тени в полдень, он весомо обронил:
        - Здравствуйте. Рад встрече.
        И тут же все пришло в движение, люди наконец-то осмелились выдохнуть и вновь вдохнуть, даже стены просторного вестибюля, пропахшего манной кашей и мясной подливкой, казалось, чуть расслабили кирпичную кладку под штукатуркой.
        От строя женщин среднего и преклонного возраста - светлый верх, темный низ - отделились толстая коротышка и тощая каланча. «Комики. Сейчас частушки затянут». - Новак снисходительно осмотрел румяный каравай на рушнике и кивком принял поклоны и мольбы чувствовать себя как дома. Разновеликая парочка работала на него с тех пор, как Новак открыл в Вавилоне филиал своей транснациональной корпорации без юридического адреса и уставного фонда. Однако Новак никогда не виделся с дамами лично: все переговоры велись по защищенным от прослушки и взлома каналам.
        - Рад встрече, - он оборвал утомительный поток приветствий.
        И потому в наступившей тишине просто оглушительно прозвучало из-за спин персонала:
        - Шайтан, понимаешь! Дурачок! Сбежал зачем? Прятался зачем? Тебе тут хорошо будет, тут детям хорошо всем!
        Никто в строю даже не пошевелился, не обернулся.
        Ждали приказа хозяина.
        Новак чуть развел руками перед грудью, намекая, что собравшимся надо расступиться. Его каприз тотчас исполнили.
        По празднично украшенному вестибюлю топал синоби с переброшенным через плечо мальчишкой. При этом ребенок так яростно молотил бойца личной гвардии Новака ногами и руками одновременно, что создавалось впечатление, что он всерьез намерен забить его до смерти. Черная форма синоби была испачкана пылью, и это навело Новака на мысль, что тому пришлось побывать в шахте. Или в подземелье. Морщины на лбу Новака стали глубже. Буйный мальчик и грязная форма не вписывались в картину идеальной встречи большого босса с его раболепствующими сотрудниками.
        - Хозяин скоро приедет? А то я как раз… - синоби, целиком увлеченный живым грузом, оборвал себя на полуслове, углядев-таки, что хозяин уже прибыл. После чего гвардеец попытался вытянуться по стойке смирно, но ему помешал отчаянно брыкающийся малец.
        Следовало пренебрежительно махнуть рукой, чтоб позорища эти пропали из поля зрения, однако Новак не сделал этого. Мальчик. Его светлые кудри нуждались в парикмахере, а ярко-голубые глаза смотрели на мир без страха. Ребенок не боялся ни дамочек-воспитательниц, способных укротить голодного тигра и руками завязать рельсу в узел, ни конвоира-синоби, вооруженного по самую маску.
        Да что там всякая мелочовка - мальчик не боялся даже Новака!
        И что-то в чертах его лица и во взгляде было неуловимо знакомое, будто Новак раньше видел этого пацана, хотя они, конечно, никогда не встречались.
        - Это… а? - спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь и не уточняя, что именно имеет в виду. Те, кто нужно, услышат и поймут. Он всегда скрупулезно подбирал персонал, и работники ни разу не подводили Новака. Сегодняшний прокол с операцией по уничтожению Края и его семьи - досаднейшее исключение из правила, которое давно уже стало аксиомой.
        Тощая переломилась буквой «г» и сообщила:
        - Только-только товар доставили. Безобразничает. Сбежал. Словили.
        - Как зовут? - лениво поинтересовался Новак.
        - Инвентарный номер три тысячи сто сорок два дробь… - тотчас затараторила низкорослая толстуха.
        - Отставить, - оборвал ее Новак. - Я спросил: как его…
        Не дождавшись повторного вопроса - время босса на вес золота, - толстуха выдала по памяти, не сверяясь с планшетом, извлеченным из кармана юбки:
        - Патрик Максимович Краевой.
        - Что?.. - Новак, верно, ослышался. Хотя раньше с ним звуковых галлюцинаций не случалось.
        - Патрик Максимович Краевой, - послушно повторила толстуха.
        Каланча подтвердила слова товарки:
        - Сын известного сталкера Макса Края. Прикажете убрать? Вместе с сотрудницей, которая доставила нам это недоразумение?
        От строя дамочек отделилась - выпала из него - та еще дама-лошадь с гривой, обмотанной вокруг башки. Скорчив скорбную мину, она принялась срывающимся голосом оправдываться, клясться в вечной лояльности и преданности общему делу, божилась, что впредь такое не повторится… Новак ее не слушал. Он смотрел на мальца, которого синоби поставил ногами на пол и развернул лицом к боссу, и думал о том, какой же он, сукин сын Новак, счастливчик. Наверху, в кущах или что там у них, его любят, ему благоволят и всячески помогают. Он выжил в беспределе окраин ЧЗО, среди лютого зверья, едва похожего на людей, и сам стал матерым хищником, способным кого угодно растерзать. Он выскользнул из облавы после предательства Края, и сумел наладить бизнес заново, и заработал оглушительные бабки. И после всего этого - вот еще презент: отпрыск заклятого врага!..
        - Довольно, - оборвал он причитания «лошади». - Ваши комиссионные увеличиваются втрое. Отныне именно вы будете представлять мои интересы в Вавилоне.
        От счастья дамочка едва не рухнула в обморок. Вот из таких бабенок и получаются самые надежные работники, ради хозяина способные к кому угодно втереться в доверие, заманить ребенка конфеткой и потом переправить в особый детский дом, где киндер-сюрпризу - лучше бы симпатичному - подыщут нового папочку, часто - урода редкостного.
        Новак поманил синоби пальцем, и тот живо подтащил к хозяину светловолосого мальца.
        - Говори, - велел бывший капитан ОМОНа гвардейцу.
        - Не мальчик - шайтан, понимаешь! - глаза у синоби были по-азиатски раскосыми. - Я в подвале его взял. Хозяин, в том самом подвале.
        Новак напрягся.
        Только теперь он узнал того, кто умело замаскировался под синоби. Это был особый воин.
        - Шайтан, не ребенок! Он замок открыл. Как открыл? Молчит, не сказал. Маленький такой - открыл. И прошел все. Нигде не влез. В темноте прошел. Шайтан, понимаешь!
        - Это точно сын Края. Теперь у меня нет сомнений. Ну здравствуй, Патрик Максимович. - Новак попытался улыбнуться. Как обычно, из этой затеи ничего не вышло. - Рад тебя видеть.
        - А я тебя - нет, - ребенок смотрел на бывшего мента с неприязнью.
        Все вокруг - со страхом, а он - с неприязнью. Это нервировало. Это было неправильно.
        У тощей каланчи зажужжал телефон, она поднесла его к уху, после чего доложила:
        - Колонна на подходе. У нас две минуты.
        Обстановка сразу стала напряженной, предельно деловой.
        - Работаем, - кивнул Новак. - Мальчишку пока к остальным, но в зал не выводите. И глаз не спускать!
        Все сразу пришло в движение, раздались команды, снаружи за стеклянной стеной вестибюля врубились дополнительные прожекторы, заиграла негромкая, но торжественная музыка.
        Заметив, что у мальца в руке зажата игрушечная машинка - почему без колес? - Новак пообещал:
        - Мы с тобой еще поиграем, Патрик Максимович. И для одного из нас это будет последняя игра.
        Малец, светловолосый, как его мать, наконец улыбнулся:
        - Точно! Последняя игра!
        Во двор детдома въезжала кавалькада из черных лимузинов и роскошных спорткаров, охраняемая двумя БМП и парой Т-84. В хвосте колонны пристроилось обшарпанное такси.

* * *
        Слонопотам - животное, в сущности, терпимое и в меру опасное.
        Если у него в голове сквозная дыра диаметром с мяч.
        Или, скажем, ему отпилить рога-бивни и выдрать из пасти клыки, а потрошеную тушку набить опилками и сжечь, а пепел развеять над океаном. Северным Ледовитым.
        Вот тогда - да, и в меру терпимое, и совсем даже не-опасное. А иначе…
        Представьте, что у вас над головой одновременно топчутся три мутанта, бронированных по самый хвост. Шутка. Не надо такое представлять, а то приснится потом - в палате для душевнобольных. Я вот точно до конца жизни не забуду, что это такое - надо мной три слонопотама сразу. Ну да мне недолго ждать конца, память мою не успеет уничтожить маразм.
        Но - по порядку.
        Рванув с низкого старта, Резак, Милена и я поступили более чем верно. Замешкайся мы хоть на пару секунд, нас растоптал бы мутант, выдавший себя ревом последним. С грацией бульдозера сметая все на своем пути, он ворвался под сень сосен. И тут же его сородич выдвинулся справа, обойдя зону ударяющих в землю молний. При этом он проявил такое рвение, что едва не врезался коллеге в бочину. И очень жаль, что не врезался.
        Третий их собрат тоже вот-вот будет с нами.
        - Быстрее! Давай, умник! Ну же, миледи! - орал Резак так задорно, будто его забавляла наша беготня по пересеченной местности.
        Сосны вдруг закончились, и мы оказались среди яблонь, вишен и слив, растущих на склоне холма. За деревьями виднелся голубой изгиб реки, заболоченные подходы к которому поросли камышом. Позади слышался топот сразу трех слонопотамов. Вот уж не думал, что эти твари охотятся стаей. Полигон не устает меня удивлять, хотя я бы предпочел обойтись без сюрпризов…
        - Осторожно! Под ноги смотрите! - это «африканец» правильно предупредил, под копытца следовало заглядывать внимательней, чем я это делал.
        С разбегу я ухнул в пустоту, разверзшуюся подо мной, - прямо на кирпичные обломки, залегшие ниже уровня земли метрах в трех. Повезло, что их частично присыпало палой листвой, которая смягчила мою стыковку с горизонталью.
        - Край, ты как?! - не раздумывая о последствиях, о том, что сама себя загоняет в ловушку, ногу может подвернуть или просто расшибиться, Милена спрыгнула ко мне.
        Позабыв об опасности, я тут же испытал к ней чувство благодарности, смешанное с нежностью и безграничной любовью. Да, иногда мы собачимся по глупости, но…
        В нашу семейную идиллию нагло ворвался Резак, бесцеремонно приземлившись на две стопы рядом с моей благоверной.
        - Умник, ну ты и умник! Верно придумал, может сработать! - сказав это, он принялся разгребать завал из кирпичей, веток и прочего разного у темной дыры, ведущей незнамо куда.
        Беглого взгляда по сторонам хватило, чтобы сообразить: мы угодили в яму, ограниченную с трех сторон вертикальными бетонными стенами, а с четвертой стороны… Там Резак уже раскопал проем, достаточный, чтобы мог протиснуться мужчина вместе с двумя сидорами - моим и своим - за спиной.
        - Умник, миледи, давайте за мной! - послышалось из темноты.
        Ага, делать мне больше нечего, как только по щелям лазить.
        - Дружище, это что за подземная коммуникация?
        Если Резак и ответил, то я не услышал, потому что едва не оглох от визга Милены, который органично сплелся с трубным ревом наверху. Самый резвый из трех слонопотамов, активно принимавших участие в нашей дальнейшей судьбе, примчался-таки к бетонной ловушке, в которую мы угодили, и традиционно задрал хобот, поставив на край стены мощные передние лапы.
        А что, если мутант обрушит свой не в меру длинный нос прямо на нас? Или просто оступится и рухнет?!
        - Милена, к Резаку! Живо! - я буквально втолкнул ее в проем, расширенный «африканцем», для чего не без удовольствия приложил ладонью по аппетитному тылу. А уж потом и сам ринулся следом.
        И даже почти что успел протиснулся в темноту.
        Но почти что - это для слабаков и не считается.
        Нечто упругое и сильное обвило мою голень и выдернуло меня обратно в тот самый миг, когда Резак включил фонарь, осветив прекрасное просторное подземелье, которому так и не суждено было стать моим убежищем. Последнее, что я увидел, прежде чем вновь оказался меж стен бетонной ямы, а потом взвился в воздух, это испуганные глаза Милены. Хорошо, что не «африканца».
        Слонопотам подсек меня, точно опытный рыболов-спортсмен - карася. Или нет, лучше сома, попрошу это особо отметить! Играючи, без малейшего напряга, будто я не мужчина в снаряге, а полый шарик для пинг-понга, он подбросил меня над собой, намереваясь, очевидно, поймать на рога, произрастающие у него на башке. Всего на миг расслабив мышцы хобота, он отпустил меня.
        Всего на долю секунды.
        О, это ощущение свободного полета! Я почувствовал себя воробышком. Нет, горным орлом! Ровно до того момента, когда меня, беркута, кондора даже, со страшной силой дернуло в сторону. Как только хребет не переломился и шейные позвонки не попрощались с башкой?! Воистину Максим Краевой - пуленепробиваемый, мутантами не убиваемый! А дернул меня второй слонопотам, который чуть припоздал на кормежку и потому задумал отобрать законную добычу - меня, то есть - у сородича. И все бы ничего, мне как бы без разницы, кого собой накормить, но зачем же вот так мою тушку мотать из стороны в сторону?! У меня парашютная подготовка, да и жизнь вертела меня часто так и сяк - казалось бы, Макс Край обязан быть готов к чему угодно и должен перенести любые невзгоды и выстоять там, где остальным труба. Но и на старуху бывает проруха, а уж с семейным человеком, который несколько лет как не в деле…
        Из-за всей этой воздушной акробатики меня самым безобразным образом стошнило. Увы, мой организм отвык от кульбитов. А вывернуло Максимку Краевого - уж простите за столь интимные подробности - на слонопотама, выкравшего живой еще трофей у своего рогатого товарища. А не надо было, перехватывая человека хоботом за талию, так сильно давить! Содержимое моего желудка фонтаном залило морду слонопотама номер два, забрызгало ему глаза - непропорционально маленькие, кстати, в сравнении с туловищем.
        Тотчас перетянувшее меня кольцо из мышц разорвалось. Кончик хобота метнулся к органам зрения, чтобы очистить их от инородных масс, а я опять на миг - долгий, точно жизнь галактики! - завис в атмосфере нашей планеты.
        Исходя из логики происходящего, настала очередь третьего слонопотама завладеть моим бренным телом. Не зря же он бушевал в зарослях, неподалеку от поляны молний. Пора бы ему меня перехватить!..
        Но вместо того чтобы поддержать меня в трудную минуту, третий мутант, на полном ходу сломав пару яблонь и столько же абрикосов, врезался в слонопотама номер один. Тот как раз тянул ко мне свой загребущий хобот, но был отброшен метров на пять и перевернут сначала на бок, а потом и вовсе на спину. При этом поверженный снес полдесятка фруктовых деревьев.
        Я же, так и не дождавшись очередного хобота, рухнул обратно в бетонную яму. И на этот раз высота, с которой я сверзился, уже не оставила меня равнодушным к строительному мусору, слегка припорошенному палой листвой.
        - Твааюууу ммма-ааать!!! - выдал я рев, ничуть не уступающий позывным разъяренного слонопотама.
        И меня тут же вновь схватили и утащили.
        На этот раз - под землю.
        У Милены хватка жестче, а значит, низвергнутого меня посмел коснуться «африканец», который был и есть настолько туп, что вряд ли знает таблицу умножения. О чем, оказавшись под сенью бетона, я и сообщил Милене, особо налегая на то, что уж она-то могла постараться избавить мужа от полетных волнений.
        - Пулей в лоб? Это, Край, без проблем. Хоть сейчас, - парировала супруга.
        Фонарь Резака - его нужно постоянно подзаряжать, нажимая на неподатливый рычаг в рукоятке, - скудно освещал дыру, в которой мы оказались. Это был обычный канализационный коллектор прямоугольного сечения, когда-то служивший на благо ассенизации, но давно уже промытый весенними паводками настолько, что внутренности его не только не содержали отходов жизнедеятельности, но даже не сохранили их зловонного духа.
        Наверху, прямо над нами, вовсю бушевали слонопотамы. Они то ревели, то замолкали, то, натужно топоча, принимались валить деревья. Одного только мутанты не делали - не спешили оставить нас в покое.
        - Чего сидим? - я, как прибывший последним в коллектор, решил взять командование спасательной операцией в свои крепкие мозолистые руки. - Выбираться собираемся вообще или нет? Это коллектор. Наверняка неподалеку есть вертикальная шахта. По ней выберемся на поверхность. В шахтах всегда есть лестница - ну, такие стальные скобы, вмурованные…
        - Нет. - Резак трижды с треском нажал на рычаг фонаря.
        - Ну, ты, дружище, оставайся, а мы…
        - Ты не понял, Макс, - подала голос Милена, - коллектор завален. Еще метров десять проползти можно - и все, тупик.
        - На склоне холма дачный поселок построили еще при Союзе. - Резак вновь затрещал фонарем. - Причем круто все было поставлено: асфальтовые дороги, канализация, воду провели… Да только почва поплыла. Плохое место выбрали. Да что там говорить… Просто прими как факт, умник: коллектор завален. И выход на поверхность у нас только один. Он там же, где вход. И там нас ждут.
        Да уж, судя по звукам с поверхности, слонопотамы уходить не собирались. Они явились на пикник и очень расстроились из-за того, что три пока что сырых шашлыка - по одному на мутанта - спрятались от них под землей.
        Я внимательно осмотрел стены и потолок коллектора: нет ли трещин, выдержат ли они пляску бронированных многотонных монстров?..
        - Похоже, мы тут надолго застряли, - резюмировал я. - Предлагаю как-то развлечься, чтобы время скоротать. В «города» поиграем? Или будем загадки загадывать? Начнем с классики. Вот скажи-ка мне, дружище Резак, что это такое - зимой и летом одним цветом?
        - Чего?
        - Это загадка. Детская. Ответ знаешь? Все знают.
        Щелкнув пару раз фонарем, Резак с подозрением на меня уставился и, сообразив, что я намерен-таки получить ответ на вопрос, уверенно выдал:
        - Автомат Калашникова.
        И уточнил:
        - Если его не покрасить в декабре или в июне.
        Мы с Миленой засмеялись, оценив чувство юмора «африканца». Но Резак наше веселье не поддержал - хмуро нажав на рычаг фонаря, он посмотрел на нас так, будто мы - два профессора на экзамене, а он - студент-двоечник. Меня даже посетила безумная мысль, что парень не знает правильного ответа. Милена вон тоже слегка напряглась.
        - Малыш, а может, это елка? - намекнула она. - Ну, то есть сосна?
        - Нет, автомат Калашникова.
        - Э-э… Дружище, вот смотри: елка зеленая и зимой, и летом, - настала моя очередь намекать. - Поэтому правильный ответ…
        - А если покрасить? - Резак пристально посмотрел мне в глаза. - Если сосну в феврале покрасить в желтый? А в августе - в синий? Разве будет тогда она одним цветом зимой и летом?
        Мы с Миленой переглянулись.
        - Точно, дружище. Правильный ответ: автомат Калашникова.
        - Да-да, малыш, это автомат…
        Милена не договорила, ее прервал хохот Резака.
        - Видели бы вы себя! - чуть успокоившись, выдал он. - Вы б еще про «девицу в темнице» и про «слезы проливает» спросили! Ладно, семейные, вы как хотите, а я спать буду. Из-за тех, кто наверху, к нам ни одна тварь не подползет, так что можно расслабиться…
        Передав мне фонарь, Резак умостился на сидоры - свой и мой - уже через пару минут начал посапывать.
        - Смотри, Край, какой он молодец. - Милена тоже принялась умащиваться. - У парня вместо нервов стальные тросы.
        С каких это пор моя супруга чужим мужикам комплименты отпускает? Впрочем, пусть себе. Мне в голову полезли всякие мысли, которые тут же захотелось озвучить:
        - Любимая, ты когда-нибудь задумывалась, почему на Земле столько всякой дряни образовалось за последние полста лет, даже меньше? Чернобыль, Московский Сектор, Хармонт с радиантом Пильмана, еще какая-то хрень… Полигон вот еще…
        - А при чем тут Полигон? Это ведь военные…
        - Любимая, ты сама хоть в это веришь? Ну загрузил тебе, малышке совсем, твой папочка дорогой эту установку, запудрил мозги, так что теперь, до могилы ему верить? Очнись, счастье мое. Посмотри по сторонам. Вспомни приборы, вспомни мутантов. Нет у нас, у людей, таких технологий, хоть явных, хоть тайных.
        Милена молчала. Определенно, она обиделась на то, что я непочтительно отозвался о ее приемном родителе.
        - Свалка, - я первым нарушил затянувшееся молчание.
        - Что?
        - Вся наша планета стала просто свалкой.
        - По-моему, Макс, ты бредишь.
        - Земля теперь свалка, - настойчиво повторил я. - И мусор сюда сбрасывают разные звездные цивилизации, не одна. И они настолько чужды нам, что мы просто не можем понять, для чего вообще подобное затевать.
        Милена презрительно хмыкнула и отвернулась. А ведь я хотел сообщить ей доводы в защиту своей теории. Хотел провести аналогию между дикими зверушками, которые живут себе где-нибудь в поле, горя не знают, а потом приезжает первый мусоровоз и вываливает прямо на чью-то норку зловонное содержимое стального нутра. Зверушки в шоке, зверушкам такое не нравится, но что они могут сделать? Кинуться под колеса и тем самым выразить протест? Да пожалуйста, да сколько угодно, но не факт, что водитель мусоровоза заметит демарш. А если даже и заметит, сбавит ли скорость? И уж точно не прекратит вываливать тонны дряни на чисто поле, чьим-то мудрым решением ставшее полигоном бытовых отходов. Полигоном, м-да… Зверушкам вообще не понять, зачем надо свое непотребное куда-то перемещать. Зверушки отходы жизнедеятельности зарывают там, где испражнились, и отходы эти удобряют почву, а не загрязняют ее. И попробуй объясни им, что нам, людям, никак без полиэтиленовых пакетов, которые по полтыщи лет будут разлагаться. Ну, можно возра-зить, что это ж дикое зверье, не знающее плодов цивилизации. О’кей, давайте попробуем
объяснить домашней кошке, замершей в напряженной позе над лотком, как устроена канализация и зачем нужны очистные сооружения. Слабо, да? А вот насчет того, что на Земле опорожняются разные чужаки… Ну так и на свалку ездит не один мусоровоз, а много. И управляют ими люди в возрасте и молодые, низкие и высокие, худые и… Короче говоря, разные. Да и марки мусоровозов тоже… И все бы ничего, зверушки на свалке как-то приспосабливаются жить и даже жирок нагуливают, лопая объедки. Но на любой свалке всегда появляются бешеные лисы, и свалки имеют свойство гореть…
        Но - Милена отвернулась, а значит, ей сегодня не прозреть. Пусть себе живет спокойно, знать не зная, ведать не ведая. За нее и Патрика волноваться буду я. Не хочу, чтоб мой сын жил на помойке. Ну вот не хочу - и все!..
        Глаза мои закрылись сами собой.

* * *
        Подняло меня тревожное предчувствие.
        Вскоре случится что-то очень плохое. Если уже не случилось.
        Я нащупал фонарь Резака и включил его. Рядом, сунув ладошки под щеку, Милена храпела так, что бетонные стены дрожали. Я прям залюбовался ею. Захотелось, сняв чертов респиратор, прикоснуться ладонью к ее лицу, и не ладонью даже, а губами, скользнуть по щеке, найти ее мягкие, податливые…
        Стоп. Что-то не так.
        Спустя два удара сердца я понял что именно. В нашем убежище не хватало «африканца». Не то чтобы я по нему сильно соскучился, но… Где этот чертов недоносок?!
        - Милена, вставай, - шепнул я супруге на ухо. - Резак пропал.
        В критической ситуации лучше не шуметь.
        Снежная Королева - так я называл супругу в молодости - тотчас без лишнего шума поднялась и взяла оружие. Это ведь моя жена, а не домохозяйка, умеющая разве что утюгом в майках дыры прожигать и борщ пересаливать. Хотя Милена и то и другое делает регулярно…
        Светлое пятно выхода потемнело, его заслонило собой что-то - мутант?! - проникшее в наше убежище. Пожалев, что не поставил ночной прицел, я вскинул ВСК. Пахнуло протухшей рыбой.
        - Убери пушку, умник, а то еще выстрелит.
        Мутант оказался Резаком.
        - Ты где был, дружище? - я не спешил опускать винтовку.
        - Мне при даме объяснять?! - разозлился Резак. - Про «мальчики направо, девочки налево» слышал когда-нибудь?!
        Похоже, я его таки достал.
        Ладно, не будем заострять внимание на вопросах личной гигиены.
        - Слонопотамы ушли?
        - Надо же, какой ты догадливый. Настоящий умник. Твоя жена их своим храпом распугала!
        Милена сразу надулась.
        Мы выбрались из коллектора.
        Слонопотамы вытоптали над нашим убежищем основательную площадку, сделали ее почти идеально ровной. И все-таки ушли. Почему? Да кто их, мутантов, знает… О том, какая тварь могла бы напугать громадных бронированных рогоносцев с бивнями, я заставил себя не думать.
        Пока наша дружная троица отсиживалась в подземелье, солнце перевалило за полдень.
        Мы вернулись на кабанью тропу - все-таки копытные отлично замаскировали следы «коробочки», будто нарочно - и по ней вышли к старице реки. Стоячую воду тут покрывал толстый слой ряски без пробелов - значит, выше искусственная запруда или просто намыло песок и отмель заросла камышом. Множество поваленных деревьев лежало вдоль берега и в воде. Следовательно, версия насчет запруды вероятней. А те стволы, что еще стояли, снизу были основательно подпорчены бобрами. Не иначе, тут у зубастых столовая.
        - И не лень же было грызть… - приклад винтовки упирался мне в плечо.
        Никак не отпускало легкое, но назойливое беспокойство.
        - Пусть лучше кору, чем нас, - задумчиво пробормотала Милена.
        - Это не обычные бобры расстарались, - вставил свои пять копеек Резак.
        - А какие? - Милена фыркнула. - Волшебные?
        «Африканец» терпеливо объяснил, что здешние бобры весьма отличаются от обитающих по ту сторону Стены. И запруды они делают лишь по привычке, передающейся из поколения в поколение. Им не нужно больше водной гладью отделять хатки от хищников. Обычные бобры намного мельче местных и питаются исключительно корой деревьев, рогозом и кувшинками, а желуди вообще почитают за деликатес. Здешние не такие, они крайне опасны и не брезгуют ни рыбой, ни мясом, ни даже падалью.
        - А человечину вообще обожают, - закончил пугать нас Резак.
        Кабанья тропа петляла вдоль берега и уходила в густой кустарник, в котором краснели редкие ягоды. Значит, нам туда и надо.
        Мягко пружинила палая листва, сквозь которую тут и там пробивались молодые деревца. Дул легкий ветерок, в ветвях над головой чирикали и посвистывали птицы. Тарахтел дятел. Благодать, тля, идиллия…
        Я уткнулся в спину Резака, внезапно вросшего кроссовками в землю. Милена тут же натянула лук, приготовив стрелу к встрече с целью.
        - Чего там? - спросил я.
        «Африканец» рукой отвел ветви кустарника и не ответил, только обернулся на миг - глаза за линзами очков были точно две железные гривны. Да и ни к чему слова, я уже сам все увидел, отодвинув парня и чуть продвинувшись вперед.
        Трупы. Много трупов. При жизни все состояли в клане «Америка». Перья, вплетенные в волосы, и ковбойские прикиды выдавали «американцев» с головой. И у всех надрез от уха до уха. У всех!
        Жужжали мухи, много мух, очень много, и блестели алые лужи, вся поляна, к которой мы вышли, была залита кровью. Я наклонился, снял перчатку и коснулся пальцем - еще теплая кровь, еще не свернулась.
        Подойдя ближе, ахнула Милена.
        Увиденное проняло даже меня, повидавшего в жизни столько мертвецов, в том числе и погибших по моей вине, сколько иной живых не увидит. К горлу подкатил ком, а блевать в респираторе - смерти подобно. Испорчу только, а вдруг опять ядовитые споры или еще какая напасть в воздухе?
        С трудом сглотнув, я заставил себя смотреть, не отводя глаз.
        Тот, кто убил всех этих людей, он… Я даже представить себе не мог этого зверя.
        Он что, вскрывал «американцам» глотки по очереди? Острое врезается в горло, плещет алое, тело падает, потом следующее, потом еще одно, потом… А пока хищник убивает, еще живая скотина покладисто ждет своей очереди, не пытается боднуть или хотя бы сбежать, вообще не издает ни звука - так, что ли?!
        Но ведь тут не коз с овцами резали, а людей!
        Людей, которые сами убийцы со стажем!
        - Резак, дружище, об этом в фильме было?.. - в глотке у меня все-таки забулькало, дальше я засипел совсем невразумительно, а потом и вовсе замолчал.
        Если не ослаблю хватку - либо ВСК сломается, либо пальцы.
        Всего лишь расправиться с сапиенсами зверю было недостаточно. Ему зачем-то понадобилось развесить трупы вверх ногами на деревьях, опоясывающих поляну. С трупов еще капало… Кто это сделал? Медведь-мутант, обладающий огромной силой, о котором рассказывал Резак и которого якобы можно отогнать фанатской свистулькой?!
        А ведь трупы на деревьях - неспроста, вдруг понял я. Это как жертва Одину, чтобы задобрить этого жестокого скандинавского бога. О таких жертвах мне, совсем пацану, рассказал как-то изрядно выпивший отец - вместо сказки на ночь. Он вообще много чего рассказывал недетского, когда горилка-водка заканчивалась раньше, чем он терял способность разговаривать… Жертва, точно. Но не для того, чтобы обрести расположение высших сил.
        Я внимательно осмотрел залитую кровью землю - и таки увидел след. Вроде как человеческий, но с когтями, произрастающими из пальцев ног. Мне такой след уже попадался по пути. Твою мать! Лютый убийца постоянно рядом с нами. Быть может, именно его испугались слонопотамы, хотя они и значительно крупнее?!
        - Край, бог с ними, с деньгами, - проследив за моим взглядом и заметно побледнев, заговорила Милена. - Оно того не стоит, милый. Проживем как-нибудь. Нас Патрик ждет, не забыл?
        - Нет, любимая, - мотнул головой я. - Не забыл.
        Надо возвращаться. Это не бегство, это здравый расчет. К примеру, если перед тобой три десятка уродов с футболками, на которых написано «Африка - это круто. Режь белых!», имеет смысл перейти на другую сторону улицы, даже если они с детьми кушают пломбир в окружении клоунов и разноцветных воздушных шаров. Потом можно вернуться с бандой себе подобных на десятке бронированных джипов и…
        Но это потом.
        А сейчас - другая сторона.
        - Точно, любимая. Патрик нас ждет, - развернувшись, я двинул обратно.
        Почему Максимка Краевой сдался? Потому, что пацан я несмышленый по сравнению с тем, кто запросто смог убить полтора десятка отлично вооруженных бойцов. А ведь у парней этих при жизни даже пятки не вспотели бы при зачистке под ноль пуэбло на границе с Мексикой. Или кишлака в горах. Или сибирской деревеньки. Все они были матерыми зверюгами с атрофированной совестью и ампутированным стыдом.
        Вот именно - были.
        Супруга последовала за мной.
        Но не Резак.
        Я обернулся:
        - Дружище, остаешься? Хочешь жить, давай с нами. Домой вернешься, к маме, и забудешь все это, как страшный сон. Ну или еще где осядешь, подальше от Вавилона. Ты разве не понял, их всех убил… убило что-то такое… Пойдем, а?
        - Нет. - Резак мотнул головой.
        Ну и фикус с ним! Я не останусь тут ни на секунду и никого уговаривать не буду.
        Жаль, у Милены было иное мнение на этот счет. Она подошла к «африканцу»:
        - Давай, малыш, не глупи. Вместе выберемся отсюда…
        - Нет!
        - Петя! - она назвала его по имени. - Идем. Тебе нельзя здесь оставаться!
        - Тот, кто сделал это, - Резак кивнул, намекая на все непотребное, что произошло на поляне, - он разозлил духов Полигона. Уже поздно.
        - Что - поздно?! - в унисон с Миленой спросил я.
        Порыв ветра сорвал с ветки над нашими головами пару прошлогодних листьев: один упал на рог, закрепленный на черепе Резака, второй - зацепился за разгрузку на моей груди.
        - Поздно бежать. Полигон поставил на нас клеймо, - «африканец» снял с рога желтый лист и задумчиво на него уставился.
        - Какое еще клеймо? Этот гербарий, что ли? - я схватил лист, что запутался в моей разгрузке, и, дернув, оторвал лишь часть. - Ты совсем сбрендил?!
        Резак поднял руку, требуя заткнуться. И я вдруг осознал, что птицы больше не чирикают, дятел не стучит, и даже мухи не жужжат, хотя уж они-то точно должны, даже если пташек спугнул хищник… Тишина. Ветка не хрустнет. И ветра больше нет. Ни дуновения.
        - Поздно бежать. Полигон решил: это мы пролили кровь. Напрасную кровь, без надобности. Мы оказались не в том месте не в то время.
        Бред. Парень сошел с ума. Вроде крепкий такой, выжил в страшной передряге… Или он с самого начала, с нашей встречи, не в себе? Просто мы с Миленой не замечали этого?..
        Выбить, что ли, из него мистическую дурь?..
        Увы, не до того стало - зашелестело в кустах, завыло разноголосо.
        - Край, это что такое?!
        - Надо понимать, любимая, очередные желающие полакомиться нашей плотью. Тут мирных офисных хомячков нет.
        Твари уже отсекли нас от тылов - выли на тропе, по которой мы сюда притопали. Так что бежать обратно есть смысл, только если хочется побыстрее угодить на тот свет.
        Что ж, остается только принять бой.
        - У нас нет шансов… - прошептал Резак достаточно громко, чтобы мы услышали.
        Паникер хренов. Еще врага не видел, а уже похоронил нас, отпел и на могилку аккуратный памятник установил - с фото на эмали. Пристрелить бы «африканца», да каждый ствол на счету. Авось завалит Резак с перепугу пару-тройку зверюшек до того, как ему перегрызут глотку, - уже дело, уже не зря лишние пять минут воздух портил.
        В одно движение Милена выхватила из колчана стрелу, натянула тетиву лука и - щелчок! - мелькнуло ярко-красное оперение и скрылось в зарослях. Тут же послышался короткий, быстро захлебнувшийся визг. Оплакивая погибшего товарища, остальное зверье взвыло и зарычало вдвое громче.
        - Чуть погодят теперь, - супруга вытащила еще одну стрелу, но пока не спешила натягивать лук.
        Резак покачал головой:
        - Не просто так Полигон наслал своих обитателей, они ведь плоть от плоти его.
        - Петя, не скули, - мне противно стало называть парня «дружищем» и «Резаком». Не заслужил.
        - Если напали на тебя - защищайся, убивай, это будет честно, Полигон поймет это. - Резак смотрел мне в глаза, и я вдруг понял, что он либо совершенно безумен, либо не человек вовсе, и никогда человеком не был, а если и был, то давно позабыл, каково это - быть человеком. - Когда люди убивают друг друга, Полигону наплевать, он даже одобряет это и не мешает. Полигону даже нравится это.
        - Все в центр поляны! - скомандовал я.
        Сейчас мне меньше всего хотелось слушать проповеди обезумевшего «африканца». Залезть бы на дерево, но все стволы поблизости были обгрызены бобрами так, что просто не выдержат моего скромного веса. Милену, пожалуй, тоже.
        Вопреки опасениям, Резака не пришлось тащить силой. Оскальзываясь на залитой кровью траве, он сам выбежал на поляну.
        Кусты слева затрещали, я выстрелил. ВСК долбит не бесшумно, но все-таки тише СВД. Два сердечника пули - стальной и свинцовый - в биметаллической оболочке ударили в оскаленную пасть волка, метнувшегося к нам. У моих ног упало уже мертвое тело. В агонии оно засучило лапами - последние движения, иллюзия жизни, не способная обмануть смерть.
        Значит, волки на нас вышли.
        Быстрого взгляда на матерого зверя хватило, чтобы заметить: он серьезно отличается от родственников из заповедника «Гомольшанские леса». Во-первых, крупнее: больше метра в холке и килограммов сто двадцать весом. Во-вторых, череп массивней - мозгов, значит, больше, умнее. И клыки торчат из пасти, будто у саблезубого тигра. И много проплешин в мехе, и проплешины эти похожи на кровавые язвы.
        Справа в кустах что-то шелохнулось - и тут же я выстрелил. И еще. Цель поражена. И вновь огонь!.. Я водил стволом из стороны в сторону, посылая металлическую смерть в серые тела. Первый магазин опустел слишком быстро, я едва успел заменить его - и уложил мощного самца буквально в метре от себя. От следующей твари едва увернулся и всадил ей в загривок пулю. Резак вроде пришел в себя и тоже открыл огонь. Милена посылала в полет стрелу за стрелой, не берегла их, мертвецам ведь они ни к чему.
        Не считаясь с потерями, рыча и щерясь, волки перли со всех сторон, и конца и края им не было. Со всего Полигона их сюда созвали, что ли? Не много ли чести для двух парней и прекрасной дамы?..
        На Милену кинулась старая волчица - клочьями шерсть вдоль хребта, на боках кровоточащие раны. Блондинка засекла ее и выхватила из колчана стрелу, но серая сука оказалась проворнее - ударила лапами в высокую грудь, сбила с ног, ткнулась мордой к горлу, чтобы перегрызть гортань…
        Я обмер.
        Клыки волчицы впились в рукоять лука, подставленного Миленой. Тварь разжала челюсти, освободив водостойкую фанеру, и…
        Первой пулей я вынес ей мозг, вторую всадил под изъеденную язвами лопатку. А пока Милена сбрасывала с себя труп, поднималась на колени да тянулась за новой стрелой, успел завалить еще трех поджарых - молодых еще - волчар. А вот не надо заходить мне в спину!
        И как отрезало. Ни единого больше зверя в пределах видимости. И кусты не шевелятся.
        Тишина настала такая, что собственное учащенное дыхание и стук крови в висках оглушали. Я слышал, как в груди бушует сердце, и вертел головой по сторонам - никого и ничего. Задрал подбородок - небо над деревьями заволокло черными тучами, вот-вот польет. Серо вокруг стало, неуютно. Хотя куда уж неуютней… К человечьим трупам, развешанным на деревьях, точно стеклянные шары на новогодней елке, прибавились трупы мутантов, лежащие по всей поляне и в поломанных, забрызганных алым кустах. Один, два… десять… еще… и вот… и тот, со стрелой в глазу… Много.
        - Цела? - я обернулся к Милене. Она должна была подбирать и выдергивать стрелы из жертв, но застыла на месте, будто палок с наконечниками у нее неограниченное количество, растут они в колчане, только успевай срывать.
        - Уходить надо, Край, - лицо моей благоверной стало одного цвета с молоком жирности 3,2 %, только что вылитым из пакета в чашку.
        Признаться, и мне не хватало сейчас молодецкой удали и безрассудной храбрости.
        Резак покачал головой:
        - Это только начало.
        И как сглазил.
        С треском рухнуло дерево, мы едва успели отскочить. Ствол упал между нами: по одну сторону я, по другую - «африканец» с Миленой. У меня из рук веткой выбило винтовку, едва не сорвало с лица респиратор.
        Из поваленной кроны выскочило нечто мохнатое, утробно воющее и мяукающее. Щеря слюнявые клыки-кинжалы, и так выпирающие из пасти, рысь - по крайней мере, рыси числились в предках этого мутанта - уставилась на меня бешеными желтыми глазами. ВСК лежала под деревом позади зверя. Вот ведь непруха!.. Тварь бесшумно подкралась к нам поверху, но подточенная бобрами осина сломалась, выдав ее.
        - Резак, помоги! - рявкнул я.
        Вряд ли «африканец» успел бы. Но он даже не попытался! Перед тем как рысь прыгнула на меня, этот идиот отбросил автомат и грохнулся на колени посреди поляны. Дебил, да и только!
        Я кувыркнулся навстречу зверю.
        Когти полоснули по плечу, к счастью не пробив насквозь куртку, не увязнув в ней. Дикая кошка мягко приземлилась на палую листву и мгновенно извернулась для новой атаки. Доля секунды - и я оказался возле снайперки, ухватился за приклад, дернул на себя… Ремень запутался в ветках!
        Я потянулся за ножом, пристегнутым к бедру, и тут на спину мне упало большое и тяжелое, обдало смрадным дыханием. Как учил всех молодых наш взводный, я присел, чуть согнув ноги в коленях, сделал шажок вперед, как бы проваливаясь под напором зверя, давая ему возможность проделать свой путь до конца. Бросок через плечо - примерно так это можно назвать.
        Мяукнув, рысь упала на ветки поваленного дерева. В груди у нее уже торчал нож - я успел его выхватить, успел и ткнуть, куда надо. Рысь забила лапами, на оскаленной морде вздулись рубиновые пузыри, лопнули, и потекло всерьез…
        Я высвободил-таки ВСК. В ветвях деревьев по периметру поляны мяукали еще минимум три кошки, что странно, они ведь одиночки по натуре… В магазине не оказалось патронов, заменить! Беглый взгляд на Милену: она в порядке, готова стрелять из лука. А вот Резак защищаться и не думает. Стоит себе на коленях, поклоны бьет. Религиозный фанатик хренов! На бога надейся, а «калаш» не опускай!
        - Резак, очнись!
        Куда там. Будто и не слышит.
        Я нажал на спуск. Раненая рысь свалилась с дерева и бросилась к «африканцу», а не ко мне, потому что он находился ближе. Я лишь зацепил ее, лапку оцарапал, и зверюгу это только разъярило. В два прыжка она добралась до парня, но он в упор ее не замечал. Ослеп, что ли?!..
        Переводчик вида огня на три точки. Я рисковал - мог зацепить Резака, но был ли у меня выбор? Замешкайся я, и рысь разодрала бы ему горло, а тогда вообще без шансов спасти парня, умоляющего боженьку снизойти и защитить. Очередь ударила в лохматый бок рыси, сбила ее с ног. Зашипев, она вскочила. Еще очередь. За спиной у меня что-то шлепнулось, мяукнуло. Но я не обернулся, ведь тварь, желавшая убить Резака, - вот она, впереди. Да, несмотря на многочисленные ранения, она ошалела от боли, но ведь жива еще и представляет опасность - оставив «африканца» в покое, она ринулась на Милену! А ведь супруга не видела опасность, потому что стояла к ней спиной!..
        Продолжая всаживать очередь за очередью в дикую кошку, - заговоренная она, что ли?! пуленепробиваемая?! - я вдруг отчетливо понял: мы обречены.
        Резак прав: Полигон - нечто большое, безжалостное, объединяющее тут все в одну систему - намерен уничтожить нас. Не будет рысей, появятся кабаны с бобрами или еще какая погань, которой вообще нет подходящего названия. Мало ли кого придумали военные ученые. Наверняка за нами наблюдает страшный зверь, высунув морду из-под камуфляжа ряски на старице.
        Боже, какой же это бред все - живой, тля, Полигон! Край, не хочешь умирать, так живи, но только не сходи с ума, не сдавайся!..
        Заговоренная рысь свалилась в полуметре от Милены, наконец издохнув.
        Ее смерть придала мне сил. Еще не все потеряно! Повоюем еще!
        Я резко обернулся, чтобы нашпиговать металлом тварь, подкравшуюся сзади, - и не обнаружил ее. Взглядом скользнул по кронам деревьев - никого. Обернулся к реке - если кто и сидел под ряской, то не спешил обнаружить свое присутствие.
        - Вот и все, - упершись ладонями в землю, Резак поднялся с колен.
        Он шагнул к Милене - и рухнул навзничь.
        Мы с супругой бросились к нему, перевернули на спину.
        Потерял сознание, дурачок. Ну вот как ему помочь тут, посреди Полигона? Сделать искусственное дыхание респиратор в респиратор?..
        К счастью, он открыл глаза без нашего вмешательства, из-под резиновой маски донеслось:
        - Спасибо скажи, умник. Я вымолил прощение у Полигона, а то сожрали бы твою задницу и попку миледи.
        Запрокинув голову к свинцовому небу, я расхохотался. Надо же, а я еще этого наглого засранца от рысей прикрывал, собой рискуя!
        - Погоди, умник, радоваться. Полигон отозвал своих детей, и потому мы еще живы. - Резак приподнялся на локтях и без сил плюхнулся обратно. - Но он может передумать. В любой момент.
        Неожиданно для себя я поверил ему.
        Поверил во всю эту чушь с живым Полигоном, с камланиями и духами. Это место проклято. Нам нельзя здесь находиться, никак нельзя!..
        - Милена, любимая, нужно убираться отсюда. Во что бы то ни стало. И поживей!
        И вот тогда у меня зазвонил телефон.
        Чертов корейский девайс!
        Глава 7
        ПЯТНИЦА, ТРИНАДЦАТОЕ
        Титановый корпус телефона холодил ладонь, отдавленную множеством рукопожатий тех, кого отрыгнули благоухающие салоны лимузинов и спорткаров.
        Новак спешил прочь от колонны пафосных авто и бронетехники сопровождения - к КПП и такси, из которого только что выбрался пассажир.
        - Здравствуй, Край, как жизнь, как жена, узнал? - выдал скороговоркой, на одном дыхании. Слов на ветер он никогда не бросал. Каждый звук у него - в масть, каждый клекот в горле стоит денег. Но не сейчас. Сейчас он отдыхал душой и сердцем.
        Когда-то Новак был серьезным ментом, командиром ОМОНа. Он - капитан! герой! - курировал территории вокруг Чернобыля. Его скуластое лицо без тени улыбки, залысину и морщины на лбу знал каждый зритель криминальных новостей. На его земле работенки хватало - он без устали громил банды мародеров. В сети ролики с его интервью набирали миллионы просмотров. Даже постеры с лицом бравого капитана в три четверти печатали и продавали в переходах метро и газетных киосках. Он собирался стать депутатом Верховной Рады… А потом благодаря Краю все узнали, что герой-омоновец Новак - сам главарь ОПГ, под контролем которой всеукраинская сеть импорта очень своеобразного, дорогостоящего товара. И что бизнес у Новака такой мерзкий, что оптовая торговля героином в сравнении с ним - благое дело.
        «Деньги не пахнут, - подумал Новак, услышав ответное приветствие сталкера. - Ничего нет омерзительнее бедности».
        И в этом смысле Новак - идеальный образец прекрасного.
        Край даже не попытался скрыть свое удивление, потом раздражение, а в итоге и неприязнь. Но не отключился. Значит, заинтригован. Это хорошо. Новак отвел трубку от уха, прикрыл микрофон ладонью и бросил слишком ретивой охране КПП, окружившей пассажира такси:
        - Пропустить.
        Тотчас синоби убрали мечи. А ведь готовы были изрубить в мясную соломку немолодого уже мужчину, страдающего от ожирения. Ну как дети малые! Нет чтобы воспользоваться автоматами с глушителями… Знают паршивцы, что хозяину нравится вся эта самурайщина, вот и стараются угодить.
        - Здравствуйте, Адольфо. Рад видеть. - Новак с намеком показал глазами на телефон - мол, хочу пожать руку, но из-за этой штуковины не могу.
        Он действительно не мог. Физически не мог представить - аж передергивало, - что позволит прикоснуться к себе этому жирному борову, смердящему и потеющему так, будто ему на голову вылили ведро воды. У Новака стресс от общения с клиентами, прибывшими на дорогих тачках. Его от них тошнило. Но те хоть выглядели похожими на людей - в отличие от представителя сицилийского землячества.
        - Прошу, Адольфо! Чувствуйте себя как дома! - если бы встреча с жиртрестом Гамбино не сулила серьезные барыши, Новак лично - с удовольствием! - разделал бы толстяка на ошеек, вырезку и окорок. - А я пока вынужден уединиться. Важный деловой разговор.
        Сицилиец понимающе кивнул, сморщив при этом складки семи подбородков, и колобком покатил к центральному входу. Разволновался-то как, худышка, чуть ли не побежал. С каким бы удовольствием Новак его… их всех… к ногтю, а потом!..
        Он вновь поднес трубку к уху:
        - Макс, дорогой, ты еще на связи? Это хорошо. Значит, узнал. Как ты, Макс? Как супруга? Как ребенок ваш? Кажется, у вас мальчик?
        Будучи капитаном милиции, Новак мог по тревоге загрузить в автобусы дежурную группу ОМОНа и погнать хоть к черту на кулички - и драться бескомпромиссно, до полного уничтожения очередного бандформирования.
        С тех пор много воды утекло, Новак стал… Не мягче, нет. Жестче стал. Просто юношеский максимализм - все или ничего! - его больше не заводил. Теперь он действовал иначе: сначала надо унизить жертву, напугать, превратить в блеющее чмо, пускающее слюни и размазывающее по роже сопли, и только потом уничтожить физически.
        - Какое мне дело? Макс, ну что ты? Мы же друзья. Меня очень беспокоит твоя судьба. Я хочу помочь тебе, Макс. Я в Вавилон даже прилетел. Может, встретимся?
        Если бы Новак умел улыбаться, то улыбнулся бы сейчас непременно. А так на его лице застыл оскал голодной гиены - эту свою особенность мимики, как-то замеченную в зеркале, он находил забавной. Сходство с африканским хищником ему льстило.
        - Очень жаль. Хотя мог бы и уделить старому приятелю пять минут своего драгоценного… Тогда, если ты не возражаешь, я передам подарки, которые привез, через твоего сына. У тебя, кстати, отличный мальчишка. Веселый, симпатичный, живой. Пока что… Ах, хочешь поговорить с сыном? Ну, Макс, ты мне разве не веришь? Мальчик у меня в гостях, не сомневайся.
        Напряженная тишина в ответ, тяжелое дыхание. Ах, как небось беснуется Максимка, руки заламывает, губки грызет! Новак многое отдал бы, чтоб увидеть сейчас лицо заклятого врага.
        От беседы с Краем он получал удовольствие, с которым не сравнится даже лучший секс в его жизни. И первое убийство не сравнится. Даже пытая сталкеров в застенках у ЧЗО, такого кайфа он и близко не получал.
        Новак был почти что счастлив.
        - Ах веришь? Вот и отлично, Макс. У меня дела, я организовал благотворительный вечер в детдоме, так что позже перезвоню, тогда с сыном и поговоришь.

* * *
        - Погоди! Новак, чего ты хочешь? - голос мой стал хриплым, чужим.
        Реальность перед глазами плыла и покачивалась. Все разом стало неважно: общак кланов, Полигон этот со всеми его мутантами и приборами, проблемы с поиском работы, наши дрязги с Миленой, вообще все-все-все…
        - Патрик у Новака? - едва слышно спросила жена.
        Я кивнул.
        Еще в Чернобыле я необоснованно - потом много и долго извинялся - обвинил будущую жену в том, что она сошлась с Новаком и предложила ему заняться противозаконным бизнесом. Тогда она жалко пролепетала что-то в оправдание. Ни раньше, ни после я не видел страха в ее глазах - до этого момента, здесь, на Полигоне. Прислушиваясь к моему разговору с Новаком, она будто разом постарела лет на десять. Вряд ли и я стал моложе.
        - Макс, я всего лишь хочу повидаться, - прозвучало в трубке, враз потяжелевшей настолько, что я едва ее удерживал, вот-вот выпадет. - Я соскучился, Макс.
        Я понял, к чему он клонит. Настало время платить по старым счетам. Что ж, я готов.
        - Раз соскучился, надо встретиться. Но я же не могу прийти в гости с пустыми руками, верно?
        - Ты все такой же сообразительный, Макс! Это хорошо. Я рад. Я слышал, ты брезгуешь спиртными напитками, поэтому будем пить чай. Принеси что-нибудь к чаю, Макс.
        - Что именно, Новак? - назвать его «дружищем» я не смог бы и под пытками.
        - Чего-нибудь вкусненького… - Новак сделал паузу, вроде как задумался. - Захвати-ка, к примеру, миллион долларов США. Это лучшая закуска к крупнолистовому. Принесешь - и клянусь здоровьем матери, я с удовольствием верну тебе сына.
        Беседа, наконец, обрела деловой характер. Это слегка меня успокоило. Если смогу удовлетворить алчность бывшего мента, верну сына. Сделка, просто сделка. К тому же, Новак поклялся матерью, а это не просто так, это всерьез. Мать для него - святое.
        Когда Патрик будет в безопасности, я скручу Новака в такой бараний рой, что он разговаривать разучится, только блеять будет. Или просто пристрелю подонка, чтобы рук не марать. Но раз у нас сделка, то для начала мы обсудим условия сотрудничества.
        - Мне понадобится время, - начал я торг. - Подготовка к чайной церемонии - дело ответственное, непростое. Сам понимаешь, такие печеньки я дома не храню.
        - Понимаю, - слишком быстро, подозрительно быстро, согласился Новак и тут же объяснил причину поспешности: - Я побывал у тебя дома, Макс. Извини, что без приглашения. Я даю тебе сутки. Итак, сегодня у нас уже пятница, тринадцатое. Жду тебя в субботу, в это же время. Место назначу позже. Уверен, Макс, ты справишься.
        Пока Новак говорил, у меня в голове вихрем проносились мысли по поводу. Он, значит, навестил наше уютное семейное гнездышко, в котором трудно не заметить отсутствие роскоши. Новак знает, что миллиона долларов у меня нет. Требуя от меня столь значительную сумму, он блефует или всерьез рассчитывает, что я добуду деньги за двадцать четыре часа? Надеюсь, второе… Но почему у меня такое чувство, будто я упустил нечто очень важное?..
        - Чего молчишь, Макс?
        И тут меня аж встряхнуло всего.
        Пятница, тринадцатое! Да-да, пятница!
        Телефон с видеороликом попал ко мне в руки в четверг, двенадцатого. Под утро в пятницу мы с Миленой проникли на Полигон, после чего было уже две ночевки, так почему тогда Новак говорит, что сегодня… Издевается? Не похоже на него, его шутки более изощренны.
        - Новак, разве сегодня пятница? Ты не ошибся? - я не узнал собственный голос, какой-то он стал сиплый и дребезжащий, будто у простуженного деда восьмидесяти лет.
        - Макс, сегодня лучший день моей жизни. Пятница, тринадцатое июля. Год сказать?
        Я понял: он не врет, не издевается, он действительно уверен в том, о чем говорит.
        - Новак, я согласен. Деньги будут завтра, - я чуть помедлил, прежде чем продолжил: - То есть в субботу.
        - До связи, Макс. Береги себя, - и Новак отключился.
        Тотчас я заглянул в календарь телефона. Девайс утверждал, что сегодня - воскресенье, как я и думал. Новак ошибся. Может, он пьян? Или ввел себе запрещенное вещество, якобы расширяющее сознание, вот и порет всякую чушь?
        - Дорогой, что случилось? Почему ты молчишь?
        - Любимая, мне нужно подумать… - я тупо смотрел на экран телефона и никак не мог сообразить, что дальше делать.
        - Да что тут думать, умник?! Уходить отсюда надо! Тут неподалеку есть завод, там раньше горилку бодяжили, там сможем отсидеться, пока не прояснится, как мы и что… - Реплики Резака для меня проходили фоном, я не слушал «африканца», я пытался свести концы с концами. Пятница, тринадцатое - это важно, я это чувствовал. Не разгадав этот хренов ребус, я не спасу сына.
        Неподалеку рычало зверье. Затрещал АК. Пули срезали ветки над башкой мутанта, похожего на енота, только крупнее и с клыками, выпирающими из пасти. Мутант скрылся в кустарнике… Мой взгляд сфокусировался на экране мобильника. Оказывается, я неосознанно вошел в меню «Контакты» и пролистал его до «Джонни-охранник». Не помню уже, зачем мне понадобился номер здоровяка-негра, но он у меня был. Точно, решил я, чтобы определиться с днем недели, надо позвонить еще кому-нибудь, да тому же Джонни, раз на него указала судьба.
        Я ткнул пальцем в экран, поднес трубку к уху.
        - Привет, Макс. У тебя что-то важное? Я просто очень занят, - послышалось из динамика. А еще кто-то на заднем фоне орал, чтоб уже грузились, проверили оружие, патронов побольше взяли и засунули свои черные зады в автобус, уже давно пора, иначе тут начнутся массовые расстрелы без захоронений.
        - Привет, Джонни. У вас там что, учения охранного агентства?
        - Типа того, Макс. Типа того…
        Мне вдруг отчетливо представился лысый череп Джонни и его будто накачанные силиконом губы. Форма трещит на широких плечах двухметрового верзилы, который морщит лоб в ожидании, когда Макс Край наконец соизволит озвучить цель звонка.
        И тогда я вывалил без обиняков:
        - Джонни, это очень важно, это важнее всего на свете для меня! Скажи мне, Джонни, какой сегодня день недели, какое число?
        - А какой год, тебе не сказать?
        - Обязательно, дружище, буду признателен.
        Некоторое время Джонни молчал, потом спросил то ли обиженно, то ли осуждая:
        - Ты под чем, Макс? Я думал, ты давно завязал.
        - Я не наркоман и не пьян. Просто скажи мне…
        - Тринадцатое июля, пятница, мы с тобой расстались пару часов назад, Макс, - выдал наконец Джонни. - Что случилось, Макс? Нужна помощь?
        - Спасибо, Джонни, ты уже мне очень помог.
        Я ткнул пальцем в красную трубку-пиктограмму и засунул телефон в карман.
        - Любимая, представляешь, у них там, за Стеной, до сих пор пятница, тринадцатое июля.
        Милена молча смотрела на меня. Не прониклась новостью?
        - Понимаешь, мы здесь уже несколько дней, а там, снаружи, прошло всего пара часов.
        - Да что ж непонятного? Время на Полигоне, - Резак сменил магазин, - движется не так, как снаружи.
        Очень захотелось окоротить его, сказать, что вовсе не с ним разговариваю и лучше бы ему заткнуться, но…
        - Что ты сказал?
        - Умник, ты не только тупой, но еще и глухой? Повторяю: время здесь движется не так…
        - Это я услышал. Откуда знаешь?
        Резак рассказал, что об этом вроде как упоминалось в учебном фильме, но он в конце уже невнимательно смотрел, скучный ведь фильм, он чуть не заснул. А вообще да, он припоминает… Согласно экспериментам ученых, нельзя достоверно установить, когда человек, посетивший Полигон, вернется в обычное пространство - вчера, через год или через сто лет, хотя для него лично, для этого посетителя, пройдет, к примеру, пять минут.
        - Так что еще неизвестно, куда мы попадем - точнее, когда попадем, - если выберемся с Полигона.
        Это был удар под дых.
        Все было плохо, а стало еще хуже.
        - Край, во что ты втянул нас?! - Милена, до сих пор молчавшая, бросилась на меня с кулаками.
        Я схватил ее, прижал крепко к груди и позволил бить себя по спине. Пусть даст волю гневу, пусть выплеснет злость. Не напомнил ей даже, что запретил идти со мной и что она сама, опередив меня, с шумом прорвалась на Полигон.
        - Кстати, в фильме вроде бы было что-то насчет постоянной связи. - Резак выглядел абсолютно спокойным.
        - Что это значит? - Милена опередила меня с вопросом.
        - Я не совсем понял, и это неточно вроде бы, теория не подтверждена…
        - Не тяни мутанта за хвост! - взорвалась моя супруга.
        - Разброс по времени между теми, кто в пределах Полигона, и внешним миром будет минимальным, если есть постоянная связь с внешним миром. Надо просто находиться рядом с источником связи.
        - То есть, ты намекаешь?.. - я мягко отстранил от себя Милену, которая больше не пыталась сделать из моей спины отбивную, затем вытащил из кармана мобильник и показал его Резаку.
        - Да, - кивнул «африканец».
        - А если связь оборвется…
        - Сочувствую. - Резак отвел глаза. - Мне-то все равно, у меня снаружи семьи нет…
        Слишком это было фантастично, - выверт с течением времени на Полигоне, - но обстоятельства вынуждали поверить в то, что обычный смартфон способен управлять течением времени. Наверное, я с самого начала подозревал, что с телефоном не все в порядке, что он попал ко мне не случайно, раз так бережно относился к нему. Я ведь категорически не желал расставаться с девайсом: не отдал бармену Эрику, не оставил его среди вещей, когда на нас напал слонопотам после долгой страсти под воздействием «казановы», и потом, едва не свалившись в разлом, я первым делом позаботился о сохранности телефона. Интуиция меня никогда и нигде не подводила. Не подвела и на Полигоне. Так что принимаем за аксиому: смартфон - ниточка, соединяющая нас с тем временным отрезком, в котором существует Патрик. Сломайся телефон, попади мы в зону вне сети или сядь аккумулятор - и ниточка порвется. И тогда…
        «Тогда» не будет, я не допущу сбоя. Кстати, насчет аккумулятора… Я зашел в настройки, ткнул пальцем в надпись «Батарея». Итак, имеем 42 % заряда. Негусто. А значит, надо снести все, что жрет энергию и без чего можно обойтись. Снес. Заодно уменьшил яркость экрана до еще функционального минимума и врубил режим энергосбережения.
        - Любимая, нам надо избегать низин.
        - Край, когда мы из всего этого выберемся… если мы выберемся… Я с тобой разведусь!
        - Только через мой труп, любимая.
        - Считай, что ты уже мертв.
        Я хотел сказать ей, что все будет хорошо, мы вызволим Патрика, ничего плохого с ним не случится и что с Новаком я…
        И тут меня накрыло.
        Давно такого не было. С самого Чернобыля.
        Я так это называю - накрыло.
        …В центре богато украшенного зала стоит Новак. Он чисто выбрит. На нем дорогой костюм. Он подтянут и просто пышет энергией. Он способен крушить города, но построить даже домик из песка не сможет.
        Сразу видно: Новак тут хозяин.
        Его гости выглядят иначе. Почти все они - бородатые мужчины в арафатках. Их лица расплываются, я не могу сконцентрироваться ни на одном. Их лица - сплошь телесного цвета пятна с уродливыми наростами вместо щек, носов и лба.
        - Введите товар! - слишком громко командует бывший капитан ОМОНа.
        Его голос врывается мне в голову и эхом отражается от костей черепа.
        Внутри у меня все холодеет от страшного предчувствия.
        И, к сожалению, я оказываюсь прав.
        Чопорные дамы в возрасте, среди которых я с удивлением - как она здесь оказалась?! - вижу тетушку Милены, вводят в просторный зал мальчиков и девочек. Дети - нет никого старше десяти - идут парами, держась за руки и затравленно глядя по сторонам. Одна пара, вторая, пятая, еще и еще… Сколько же тут детишек?!
        - Фас, профиль, зубы - не стесняйтесь, смотрите! Покупатель всегда прав, покупатель наш хозяин. Но помните, у нас только самый качественный товар! - голос бывшего мента вновь вибрирует у меня в башке.
        Новак напрасно напрягает голосовые связки, да и роль рыночного зазывалы дается ему с трудом - в его рекламных выкриках отчетливо слышатся лязг затвора, взрывы гранат и крики жертв. Или мне это кажется? Как бы то ни было, гости Новака не из стеснительных. Они пристально рассматривают детей, разрывают пары, заглядывают во рты, щупают ручки и животики. Кого-то почти сразу покупают. Для этого гостю надо всего лишь указать пальцем на ребенка, и выбранный товар тут же уводят в сторону. Помощник покупателя направляется к неприметному столу в углу зала, за которым сидит неприметный человечек, эдакая конторская крыса в очках поверх плоского лица и в нарукавниках, спасающих пиджак от дыр. Помощник покупателя кладет на стол кейс, открывает его, извлекает пачки купюр. Конторская крыса принимает, пересчитывает, затем деньги будто растворяются в воздухе. Только что были - и нет их. Сделка совершена. Ребенка уводят из зала. И уже следующий помощник подходит к столу, и еще… Конвейер. Движения отработаны, никакой суеты. Но кого-то бракуют - мол, товар сомнительного качества. К такому малышу уже никто из
покупателей не подойдет. И я даже не знаю, радоваться ли за него. Прекрасно, что он не попадет в руки недочеловеков. Но ведь каждый раз, когда кого-то бракуют, чопорные дамы мрачнеют, - думаю, они на проценте, и потому заработка у них будет меньше, - а на лице Новака появляется жестокое хищное выражение, он становится похож на пса, отведавшего человечины и пристрастившегося к ней. Как бы они потом не отыгрались на ребенке…
        Но где же Патрик?! Я выискиваю среди детишек сына. Где мой сын?!
        Сколько ни вглядываюсь, его нигде нет. Детей в центре зала становится все меньше, кое-кто из покупателей уже торгуется между собой за право обладать заинтересовавшим товаром…
        И вдруг Новак оказывается рядом со мной, хотя только что находился бог знает где.
        Он говорит мне:
        - Давно не виделись, Макс. Ты пришел-таки обменять сына на деньги, как мы договаривались? Что ж, я держу свое слово офицера. Приведите сюда малыша…
        - …Край, что с тобой?! Ну же, Край!.. - слышу я издалека, и лицо Новака становится расплывчатым, оно меркнет, будто только что горел свет, а теперь его выключили, и просторный зал затягивает темно-серым, почти черным туманом, и…
        Я вновь посреди Полигона.
        Лежу в траве, куда меня оттащили от поляны, полной трупов.
        Резак в стороне. На меня не смотрит, вертит головой, автомат уткнулся прикладом в плечо. Надо мной нависает Милена. Лицо у нее крахмально-белое, глаза - два блюдца.
        Боль в голове чуть отпускает. После того, как накрывает, всегда ломит в затылке. Еще несколько лет назад в подобной ситуации я пригубил бы перцовки. Алкоголь ведь был для меня не развлечением и не способом забыться, а лекарством! Хорошо, что у нас нет выпивки, а то не удержался бы сейчас…
        - Все в порядке, любимая. Я… Я знаю: нам надо добыть эти чертовы деньги. От этого зависит жизнь нашего сына. Ты веришь мне?!
        Не мигая, она смотрит на меня, пока я пытаюсь подняться хотя бы на локтях.
        А когда я окончательно уверяюсь, что Милена сейчас забьется в истерике, назовет меня сумасшедшим, сволочью, подонком, потребует не дурить, она вдруг кивает и спокойно, без дрожи в голосе, говорит:
        - Я верю тебе, Макс. Мы сделаем все, как ты скажешь.
        - Новак выполнит свою часть сделки, а мы - свою. И Патрик вновь будет с нами.
        Взгляд Милены меняется. Теперь она смотрит на меня с тихой грустью, будто на маленького ребенка, сказавшего что-то жестокое и глупое.
        Она смотрит на меня, как на психа.

* * *
        За спиной бесшумно возник Тень.
        Новак почувствовал его, но не услышал, не увидел и не унюхал.
        У Тени есть поразительная способность оказываться рядом с боссом именно тогда, когда это необходимо. Мистика, да и только. Но бывший мент в чертовщину не верил. Верил в безграничную людскую подлость, верил в леденящий страх и сводящую с ума боль, верил в спирт и наркотики, порождающие галлюцинации и усыпляющие разум. Но ни в бога с нимбом, ни в дьявола с рогами, ни в духов бесплотных, ни в привидений не верил искренне, категорически!..
        Тень все еще играл роль синоби: одет в черное, лицо наполовину прикрыто - хоть сейчас его на главную роль в гонконгский боевик, где говорить не надо, надо только размахивать мечом и прыгать с места на крышу пагоды, а лучше - свечи-небоскреба.
        - Шайтан, говоришь? - Новак и не подумал обернуться к тому, кто обычно делал за него самую грязную работу в самых отдаленных уголках мира и чуточку поближе.
        Помедлив, Тень произнес с тем же дурашливым акцентом, который выбрал для сегодняшней ночи:
        - Или дурачок, понимаешь. Совсем глупый. В подвал полез. В тот самый. Все ловушки обошел, все мины. И это в темноте, не видя совсем. Так что нет, не глупый мальчик. Шайтан это. Шайтан, понимаешь!
        Новак раздраженно поморщился. Никаких шайтанов нет. В конце концов, мальчик - сын Края, а наследственность - штука такая… Если мальчишке передалась хоть десятая часть того, на что способен бывший сталкер Максим Краевой, мальчуган способен на многое… И лучше бы его нейтрализовать, пока он маленький, не вошел в силу. Впрочем, даже будь Патрик Максимович самым обычным ребенком, его вскоре ждала бы неминуемая гибель.
        Новак задумчиво посмотрел на телефон, который все еще держал в руке. Клянусь здоровьем матери… Края наверняка это подкупило. Откуда ему знать, что старушка умерла пару лет назад? В последний месяц своей никчемной жизни, стеная от боли - морфий не помогал, - она так достала Новака, что он не только пожалел, что вытащил ее из Украины на свой остров, но и готов был лично убить ее. Не убил. За него это сделал Тень. Так что клясться здоровьем матери Новак мог сколько угодно, хоть с утра до вечера, это ровным счет ничего не означало. Он давно отринул всяческую сентиментальность, будто мусор выгреб из себя и развеял по ветру…
        Разговор с Краем одновременно порадовал, удивил и оставил после себя тягостное впечатление.
        Зачем Край уточнял день недели и число? У него сын попал в руки к заклятому врагу, а он говорит о глупостях каких-то несусветных… Зачем?! Ясно, что, попросив время, чтобы якобы собрать деньги, Край хотел усыпить бдительность Новака. Либо Краю нужны двадцать четыре часа для подготовки торжественной встречи с товарищем по Чернобылю, либо они столкнутся лицом к лицу значительно раньше… Макс - расчетливая сволочь и никогда ничего не делает просто так.
        Поэтому надо быстрее завершить хотя бы первую сделку и избавиться от клиентов и хныкающего сопливого товара до того, как в детдоме станет шумно из-за незваного гостя Максимки Краевого. Гость ведь заявится не с пустыми руками, но с парой-тройкой стволов. А уж второй сделкой и третьей, результирующей, самой прибыльной, можно будет заняться и после того, как башка Края дополнит собой коллекцию охотничьих трофеев Новака. Для нее уже заготовлено теплое местечко над камином в его бункере на далеком океанском острове.
        - Усилить посты. - Новак наконец обернулся к Тени. - Весь личный состав гвардии сюда, к детскому дому.
        Куда бы он ни отправлялся, он никогда не жалел денег на то, чтобы перебросить в новый район свою собственную армию.
        - Шайтан, понимаешь. Надо решать его, да?.. - вновь попытался навязать свою точку зрения Тень.
        Новак видел, что помощник едва держится. Поза напряженная, и лицо скрыто, чтобы начальство не заметило непорядка.
        На счету у Тени минимум дивизия мертвецов. Тень - маньяк со стажем, патологический убийца. Ему нужно постоянно сеять смерть, каждый день начинать с трупа, как некоторым никак без утренней чашечки кофе или сигареты. И при этом у Тени проблемы с выбором. Он просто не знает, кого убить, а кого не трогать.
        Новак помогает ему определиться.
        Вместе они - отличная команда.

* * *
        Резак жестами показал, что надо вести себя тише воды и опуститься ниже травы. И замер. Я не стал с ним спорить, и так валяюсь, только простынки с одеялом не хватает.
        А вот что мне не понравилось, так это настрой парня. В глазах у него появился… не страх, нет. Неуверенность в своих силах появилась. Оно и понятно: чудом выжил в бою, когда полег весь его отряд, да и все остальное потом - тоже чудом… Слишком много чудес. Если ничего не зависит от тебя - это, как минимум, раздражает.
        Так уж повелось: наша жизнь - сплошная ловкость рук и никакого мошенничества. Пока Верховный Фокусник вертит нами, как ему нравится, пока публика визжит от восторга и не замечает обмана, мы живем. Существуем.
        Поддавшись внезапному порыву, я поднялся и, подойдя к Резаку, протянул ему руку, чего не делал прежде. Он уставился на мою ладонь в тактической перчатке, точно на что-то диковинное, а то и вовсе опасное, если не противное. Я тут же пожалел о своем порыве.
        И напрасно пожалел - Резак, пусть не сразу, но ответил-таки крепким мужским рукопожатием. Ему тут же полегчало, что ли. Неуверенность, будто проточной водой - пыль, вымыло из его зрачков.
        - Полигон нам поможет, - шепнул Резак и двинул чуть правее от кабаньей тропы.
        Заметив наше недоумение, он объяснил причину маневра:
        - Срежем немного.
        Мы поспешили следом и не отставали от «африканца» ни на метр, пока супруга жестами не велела мне притормозить. Я сбавил шаг. Просьба моей женщины для меня закон.
        - Край, ты должен перед ним извиниться, - горячо прошептала мне в ухо Милена. - Зачем ты заставил его тащить сидор? Он ведь спас тебе жизнь!
        - Это было пари! И я выиграл его! - не считая нужным понижать голос, заявил я. - Так что никаких извинений! Ни за что! Я лучше земли наемся!
        - Тогда начинай жрать. - Милена ковырнула перегной у себя под ногами и, набрав целую ладошку всякого неаппетитного, протянула мне.
        - Любимая, ты же это не всерьез, я знаю…
        - За язык тебя никто не тянул.
        Ну что ты будешь делать со вздорной бабой? Вот за что мне такое наказание?! Нашел бы себе тихую девушку - не красавицу, не уродину, - обязательно умеющую готовить. Она бы во мне души не чаяла, в рот бы мне заглядывала. И мужа почитала бы так, что тень его - мою, то есть - обходила бы десятой дорогой, опасаясь наступить! Так нет же, угораздило меня…
        - Любимая, ты понимаешь, что это смертельно опасно - есть почву Полигона? - воззвал я к ее разуму, ну или что там у нее. - Кто знает, какие вещества в ней содержатся? Может, это чистый яд вообще. И я умру в корчах.
        Но Милену было не пронять:
        - Я принесу цветы на твою могилку.
        - Тюльпаны?
        - Кактусы, - отрезала супруга, окончательно убедив меня не совершать ритуального самоубийства.
        Я слишком молод, чтобы героически погибнуть здесь и сейчас, закупорив пищевод неорганикой. Я хочу бесславно сдохнуть в возрасте восьмидесяти лет в собственной постели, занимаясь интимным фитнесом с женой. Хотя нет, это слишком, надо быть реалистом - в возрасте ста годков, в мотеле и с двумя любовницами.
        В конце концов, меня сын ждет!
        - Нет! - твердо сказал я Милене. - Землю жрать я не стану, извиняться не буду!
        …Спустя немного:
        - Дружище, ты уже извини меня, - я хлопнул «африканца» по плечу.
        Признаю, перестарался. Иначе парень не присел бы под нежным напором моей ладошки.
        У меня было время подумать, пока я вовсе не убегал от Милены, но старательно догонял Резака. И я пришел к следующему выводу: в сущности, наш «африканец» - парень неплохой. Да что там, отличный даже! Умница, красавчик, и все при нем, и ничего не прибавить. Одного ему только не хватает - пули в голове. Некоторые чем мертвее, тем симпатичнее. За что я люблю родной Вавилон - если ведешь себя как свинья, готовься получить оболочечный бонус в бекон и больше не беспокоить общество гнусными выходками.
        - Извини - за что? Ты о чем? - не моргая, Резак смотрел на меня из-под очков-гогглов.
        Мало ему унижения моего? Хочет еще поиздеваться?
        Мы как раз подошли к лесной поляне, на краю которой остановились. Самое место, чтобы выяснить, кто из нас достоин тащить груз.
        - Ну как это за что… - слова с трудом продавливались сквозь намертво сцепленные зубы. - Я же заставил тебя нести свой сидор…
        - На. - Резак протянул мне мои вещи. - Ты прощен.
        - Ну и отлично. - Враз отпустило. Я даже передумал убивать Резака прямо сейчас медленно и жестоко. Потом убью. Быстро, но все равно жестоко.
        Я обернулся к Милене, которая молча наблюдала за сценой примирения. Супруга показала мне маленький, но крепкий кулак - намекнула, что так просто Максимка Краевой не отделается.
        Тяжко вздохнув, я развил тему:
        - Давай, Резак, что ли, твой вещмешок понесу.
        - Зачем это?
        - В качестве моральной компенсации, - я протянул руку, чтобы снять с парня плотно набитую торбу, но он отпрянул от меня, как от прокаженного. - Да ладно, дружище, так будет честно! Сначала ты, теперь я.
        - Петя, соглашайся, - вмешалась в беседу мужчин Милена. - Надо проучить этого нахала. Пусть тащит.
        Задержав взгляд на моей супруге дольше, чем того позволяли приличия, «африканец» позволил мне забрать его тяжкую ношу. Насчет тяжкой - это не оборот речи. Он что, в свою торбу камней насовал?! Ни перед чем не остановится, чтобы мне насолить!
        Освободившись от вещмешков и традиционно хлопнув ладошкой по карману шорт, Резак резво зашагал по поляне, а я чуть замешкался, чтобы поудобнее устроить на себе вещи. При этом я не забывал глядеть в оба по сторонам. Точнее - в одну сторону: на поляну.
        - Любимая, помоги, - демонстративно кряхтя, попросил я.
        - Ничего-то ты сам не можешь.
        - Это уж точно, любимая: я прямо как дитя малое.
        «Африканец» уже дошел до середины поляны, а мы все топтались у края.
        Это была самая обычная поляна. Ничего потустороннего или же подозрительного. Густая трава скрывала прошлогодние опавшие листья, заброшенные сюда с окрестных деревьев. Приятно пахли фиолетовые, беленькие и желтенькие цветочки. Над ними порхали пяток капустниц, павлиний глаз и махаон с рожками на крыльях. Из травы торчал пень. В общем, идиллия, да и только. И все же поляна не нравилась мне категорически. Было в ней что-то неправильное, только вот я никак не мог уловить, что именно меня смущало.
        - Готово. Идем уже, что ли? - Милена попыталась меня обойти, но я поймал ее за локоть.
        Она удивленно взглянула на меня, но руку не вырвала.
        - Живее топай, Резак! - крикнул я нашему третьему, но сам с места не сдвинулся и Милене не позволил.
        Я понял, что меня смущало.
        Пень, чтоб его. Откуда посреди Полигона взяться пню? Причем не обломку какому, а с ровным следом спила? Если кто заготавливал тут дрова, то с тех пор много лет миновало. Да за это время любой пень трухой не единожды бы рассыпался! А этот хоть и выглядит старым - срез потемневший, - а, считайте, как новенький!
        - Умник, чего встал? - Резак на ходу обернулся.
        И началось.
        Поляна пошла рябью. Только что она была вполне нормальным участком местности - за исключением аномального пня, - а через миг все изменилось. Трава перестала быть такой уж зеленой. Цветочки выгорели, поблекли. А бабочки дружно упали - разучились летать? - их мелкие трупики всосало в поляну, растворило в ней. Еще миг - растения вместе с пнем осели, скукожились, будто были они полыми, и из них разом вышел воздух. Перемена была быстрой и разительной, но Резак будто ничего не замечал. Обернувшись, он что-то беззвучно крикнул нам - напряглись на миг мимические мышцы - и махнул рукой, уговаривая последовать за ним.
        - Почему его не слышно?.. - пробормотала Милена.
        - Резак!!! - заорал я во всю мощь легких, не испорченных никотином и смолами, но до сих пор припорошенных радиоактивной пылью Чернобыля. - Беги!!!
        Он вздрогнул всем телом. Лицо его покраснело. Он чуть согнул ноги, потом присел, дернулся, и еще раз… Да «африканец» попросту не мог оторвать стопы от поверхности той дряни, что умела притворяться лесной поляной!
        Приклад из многослойной фанеры уткнулся мне в плечо. Я направил ВСК на остатки пня. Палец сдвинул предохранитель, переключив на огонь очередями, затем коснулся спуска. Пули вырвались из ствола.
        Милена охнула, а у меня перехватило дыхание, потому что я такое видел впервые: пули зависли в воздухе у самого края «поляны». Их будто поймал кто-то и зажал в невидимых тисках.
        - Ах ты ж!.. - я изо всех сил саданул по пулям прикладом.
        Как в бетонную стену ударил. В прозрачную твердую стену.
        Сместился на пару метров влево, ткнул воздух винтовкой. Эффект тот же: пустота не пускает, отсекла нас от Резака. Милена проделала аналогичный маневр правее - наконечник ее стрелы врезался в преграду. Логично предположить, что по всему периметру «поляны» результат будет таким же.
        Резак хлопнул себя по карману - и замер. Так бывает, когда люди прислушиваются к своим ощущениям. «Африканец» вытащил из шорт камешек, подкинутый мной, и уставился на него, как на нечто диковинное. А потом рассмеялся. Ни звука не доносилось с «поляны», но парня буквально трясло от хохота. Уронив подмену под ноги, он, не прекращая смеяться, посмотрел мне в глаза.
        От его взгляда меня пробрало - будто с разбегу швырнуло в прорубь.
        Резак понял - сразу! - что это я взял его игрушку. Мне же стало ясно как дважды два: все случившееся с ним на «поляне» как-то связано со штуковиной, лежащей в моем кармане рядом с трофейной мобилой. Но как?! При чем тут вообще?!..
        Можно сколько угодно задавать себе вопросы и уверять себя, что ты не виноват, что парень сам… Но ты-то, Край, точно знаешь: из-за тебя милейший парень Петя Резак угодил в ловушку, не почувствовал ее, не разглядел. Так что ты - только ты! - виновен в его гибели.
        А не рано ли я хороню «африканца»? Сквозь ткань я нащупал его вещицу. Нервы разыгрались - показалось даже, что штуковина теплая, теплее, чем может быть кусок гранита или керамическая безделица. А пальцы мои так дрожали, что игрушка Резака будто вибрировала в них.
        Я закрыл глаза, открыл. Не показалось. Воздух над «поляной», он… он быстро уплотнялся, что ли, затуманивался от границ «поляны» к центру. За считаные секунды туман добрался до Резака. Надо отдать парню должное, он сопротивлялся до последнего: пытался оторвать ноги от горизонтали и угрожающе размахивал руками. Кулак его угодил в туман и залип в нем, потом - второй, а следом и всего «африканца» залило полупрозрачным, и он застыл в этом киселе, точно муха в капле кедровой смолы.
        Вот и все. Резака намертво сковало, а над «поляной» образовалась твердая полусфера. Поверхность ее вдруг бесшумно потрескалась. Из трещин просочились наружу робкие полосы желтого света. Лучи не рассеивались в воздухе, но имели четко выраженную границу, будто кто-то обрубил каждый луч топором. И лучи эти удлинялись - небыстро, но все-таки очень скоро они доберутся до нас, если будем стоять тут столбами.
        - Край, уходим! - Милена решила поиграть в командира. - Мы ничем ему не поможем!
        Я мотнул головой:
        - Уходи. Я останусь. Я…
        И схлопотал звонкую пощечину.
        Хорошо супруга приложила ладошкой по респиратору, от души.
        А вот поделом тебе, Макс. Сначала парня подставил, а теперь Патрика сиротой хочешь сделать?! Вот какого хека и кому ты докажешь, сдохнув неподалеку от Резака, залитого в полусферу?! Типа почтишь своей гибелью его смерть? Это же просто глупо!
        - Уходим, любимая, - кивнул я Милене.
        Однако выяснилось, сказать было проще, чем сделать.
        Я не смог оторвать стопы от травы. Их будто приклеило! С мольбой Милена уставилась на меня, ведь она тоже не сдвинулась с места. А желтый свет все ближе, и лучше бы нам не оказаться у него на пути. Я знал - просто знал, и все, - стоит лучам коснуться нас, и наша совместная жизнь закончится. Как говорится, жили долго, счастливо и умерли в один день.
        В груди стало жарко.
        - Любимая, дай руку!
        Милена послушно протянула мне ладонь. Вцепившись в ее пальцы, я изо всех сил дернул жену к себе. Честно говоря, ни на что не надеялся. Однако импульса, заданного мной, хватило, чтобы сорвать супругу с места. Она сделала пару шажков ко мне, прежде чем вновь прилипла к горизонтали. А что, если…
        - Теперь, любимая, ты меня!
        Рывком она подтащила меня к себе. Я тут же оттолкнул ее.
        - Давай, любимая!
        Она вновь меня подтащила.
        И это при том, что ни я, ни она самостоятельно не могли сделать ни шагу!
        Я ни черта не понимаю в физике, вообще в науках полный ноль, но что-то в нашем с Миленой взаимодействии мне показалось знакомым. Что-то такое было насчет поражения электрическим током. Одна нога на земле - не жахнет, а если две… шаговое напряжение… Так вот, мы с супругой нынче как те ноги, только наоборот. В смысле, когда нас двое, нас не убивает. Вдвоем мы можем перемещаться в зоне поражения прибора. Уверен, «поляна» - это прибор. Либо его производное.
        Итак, каждый сам по себе мы никак и никуда. А вместе - хоть спринт бегать можем, хоть марафон.
        - Можно, Край! Можно! - во всю мощь своих легких выдала вдруг Милена. - Быстрее! Давай быстрее!
        Да я и сам вижу, что обрубленные лучи желтого света уже почти что добрались до нас.
        Изо всех сил я оттолкнул Милену. Метра на три оттолкнул. С чувством, с толком, с расстановкой оттолкнул. Да так, что она даже упала. Вот какой я молодец, вот как сумел!
        И при этом - какой же идиот!
        Потому что Милена теперь до меня не дотянется, а значит, не приблизит к себе ни на шаг. Так что финита, тля, комедия, Макс Край сам себя обрек на смерть. И ладно бы только я окочурился, но ведь и супругу лишил возможности передвигаться - без меня-то она далеко не уйдет!
        Или все не так уж плохо?
        - Край, когда мы выберемся, я не знаю, что я с тобой!.. - Милена встала на ноги и, отряхнувшись, зашагала прочь.
        Как это у нее получилось?! Да не суть важно, решил я. Главное - она спасена. И ничего, что лучи желтого света неумолимо приближаются ко мне. Подумаешь! Я, как бывший сталкер, как защитник Родины, как… Короче, я приму смерть с достоинством! Не посрамлю! Сын будет мной гордиться!
        Милена обернулась:
        - Ты там долго торчать будешь? Я ж тебе сказала: уже можно. Идти можно. Ногами пошевели! Кривыми своими!
        Это она зря. Нижние лапки у меня такие, что можно женские колготки рекламировать, если предварительно уничтожить растительность. Вот лапками этими модельными я и пошевелил. Получилось. Обрадовался! И побежал к супруге.
        Все ясно-понятно: мы выбрались-таки из зоны поражения прибора, ушли достаточно далеко от накрытой «поляны», а потому могли уже самостоятельно передвигаться, без взаимной поддержки и пинков. Милена первая это обнаружила, только внятно объяснить не смогла. Блондинка, что с нее взять?..
        Притормози я и оглянись, наверняка увидел бы, как лучи света втягиваются обратно в щели полусферы, а сама полусфера уменьшается в размерах, как бы сдавливается, образуя кокон, внутри которого застыл Резак.
        Но я не оглянулся.
        Не смог себя заставить.
        Глава 8
        ДОРОГИ ВЕДУТ НЕ В РИМ
        У нее были черные-пречерные глаза.
        Чернее Патрик ни у кого не видел. У него вот голубые, как у мамы. А у девочки черные-черные. И кожа у нее темнее, чем у Патрика, но все же не такая темная, как у его дружбана Джитуку, который все время норовит выменять свою плохую поломанную машинку на машинку Патрика, хорошую и целую.
        Ну, уже не совсем целую… Вспомнив о любимой гонке, Патрик загрустил. Колеса от нее лежали в кармане, а осей не было, чтобы надеть их обратно, оси он потерял в подвале, когда его схватил противный дядька. Не надо было вообще их снимать. Но тогда Патрик не открыл бы замок, не увидел бы те баллоны со знаком химической опасности…
        Только эта девочка с черными-пречерными глазами - на ней красивое голубое платьице, на ногах носочки и сандалики - осталась с Патриком в классе. Остальных деток позвали в коридор и, построив парами, побрызгали духами и увели. А Патрику и девочке велели остаться и сидеть, где сидят, не вставать, не ходить, и вообще вести себя тихо. После чего дверь закрыли на ключ, оставив их вдвоем.
        В классе неприятно пахло хлоркой. Все пахло: дощатый красно-коричневый пол, выкрашенные белым стены, здоровенная, в три створки, доска на стене, лакированные парты и стулья. Наверное, чтобы отбить эту вонь, деток и побрызгали духами.
        Патрик хлопнул в ладоши - получилось звонко и вообще не тихо.
        Он собрался нарушить чужие правила игры и установить свои.
        - Тебя как зовут? - спросил Патрик у девочки. Та сидела за партой через одну парту от него. Девочка как раз обернулась, чтобы посмотреть на того, кто хлопнул в ладоши. - Ты красивая девочка.
        Ему понравились ее глаза. И курчавые волосы, заплетенные в короткие косички. И улыбка у нее была отличная. Когда она улыбалась, как сейчас, становились видны белые зубки - ровные, блестящие, - и совсем незаметными становились ритуальные рубцы на щеках. В отверстии на мочке левого уха вместо серьги у нее была вставлена стреляная гильза 5,45 ? 39. На руках девочки распустились черные цветы, нарисованные хной.
        - Меня зовут Амака, - ответила она и не спросила, как зовут Патрика.
        Наверное, постеснялась. Потому и отвернулась.
        Патрик задумался. Джитуку приехал в Вавилон из ЮАР вместе со своей мамой Гердой Генриховной, которая там воевала, а потом усыновила его и недавно стала воспитательницей в детском саду Патрика. Девочка, наверное, тоже из Южной Африки.
        Он решил уточнить:
        - А ты откуда к нам в город приехала?
        - Я тут родилась, - ответила девочка и, вновь обернувшись, добавила с гордостью: - Я - местная!
        - А ты в садик ходишь? - Патрику понравилось говорить с ней. Он хотел говорить с ней долго-долго, а потом отдохнуть и опять говорить. - В детский садик? Где детки? Или ты уже в школу?
        - Нет, - девочка Амака опустила черные-пречерные глаза. - Не хожу в садик. И в школу не хожу.
        - Как? - удивился Патрик. - Почему?
        - Меня не пускают. Мой папа - очень большой человек. Он в городе всем заправляет, он - самый главный.
        - Моим папой никто не заправляет. И мамой. И мной. - Подумав, Патрик уточнил: - Мной только мама и папа. И воспитательница в садике еще. А почему, если папа главный, то в садик нельзя?
        Девочка Амака совсем застеснялась.
        - Потому что меня могут украсть из садика. Меня должны все время охранять, - сказала она и добавила, явно копируя кого-то из взрослых: - У нашей семьи много врагов. Мы должны быть осторожны.
        Патрик вытащил из кармана машинку. Хотел прокатить ее по парте, но вспомнил, что у машинки нет осей, на которые можно и нужно насадить колеса. А без колес только дружбан Джитуку машинки катает. Патрику никак без колес. Он спрятал игрушку в карман и решительно встал из-за парты.
        - Как тебе игра, нравится? - он подошел к девочке Амаке. - Я вот с Бабой Ягой сюда приехал, и мы давно уже играем, а мне все нравится. И друг папы тоже будет играть. У взрослых никогда нет времени поиграть, а тут все играют. Ты тоже ведь играешь?
        Девочка Амака с испугом посмотрела на Патрика, - наверное, ей не понравилось, что он нарушил правила игры, - и в глазах ее блеснули слезы:
        - Я не играю. Меня украли.
        - Кто? - удивился Патрик. Он впервые слышал такое, чтобы деток крали.
        Папа рассказывал ему, что есть такие люди - воришки, и что надо держать свои игрушки крепко, чтобы никто не отобрал. Но игрушки - понятно. Они же всем нужны. А детки кому нужны, кроме пап и мам?
        - Те взрослые, с которыми ты играешь, - сказала Амака. - Ты, наверное, с ними заодно. Тебя оставили за мною присматривать?
        Патрик сел рядом с девочкой. И не потому, что ему хотелось оказаться поближе к ней, а просто потому, что, как говорят взрослые, в ногах правды нет.
        - Нет, - сказал он, - меня не оставили за тобой присматривать.
        - Тогда тебя тоже украли, - уверенно сказала Амака.
        Патрик задумался. Вообще-то он ждал, когда придет друг отца. Он ведь обещал с Патриком поиграть. Но друг отца был злым, Патрик это точно знал. Он всегда знал такое о злых взрослых, стоило только на них посмотреть. И они никак не могли скрыть от него зло за добрыми улыбками и подарками. Даже если злой взрослый дарил Патрику машинку, Патрик не заблуждался на его счет. И вовсе не потому, что Патрик какой-то особенный, просто все детки умеют определять злых людей.
        Но не умеют противиться злу.
        Вот Патрик и поддался чарам Бабы Яги. Решил, что она только притворяется злой - для игры. А она вовсе не притворялась.
        А значит, Патрика украли.
        Это нехорошо, это не понравится маме и папе.
        Они будут ругать Патрика за то, что он позволил себя украсть, как ругали за то, что он как-то обменял дружбану Джитуку две свои новые машинки на одну его старую. А Патрик не очень любит, когда его ругают, и очень любит, когда хвалят.
        - Пойдем, - он протянул Амаке руку.
        - Куда?
        - Домой. Я уведу тебя отсюда, - пообещал ей Патрик.
        У нее были очень приятные на ощупь пальчики.

* * *
        - Край, куда подевался бэтэр? - в очередной раз спросила моя благоверная и добавила сакраментальное: - Что делать, Макс?
        - Неба утреннего стяг, в жизни важен первый шаг[17 - Слова из песни «И вновь продолжается бой». Музыка А. Пахмутовой, слова Н. Добронравова.]… - бодро процитировал я старую, советскую еще, песенку.
        Мы отлично проводили время в лесу, разыскивая следы «коробочки» или хотя бы парнокопытных, но никак не могли обнаружить ни то, ни другое, что только добавляло пикантности нашей ситуации. Наконец я решился поговорить с Миленой о гибели Резака. Кабанья тропа обрывалась внезапно, метрах в двадцати от того места, где мы с нее свернули согласно капризу покойного ныне «африканца». Ничем, кстати, не обоснованному капризу. Видите ли, он решил срезать путь-дорожку. Будто бы знал, куда идти и где конечный пункт нашего квеста, вот и решил покороче… Тогда из-за семейных разборок ни Милена, ни я не придали этому значения, но теперь… Чем больше я обо всем этом думал, тем меньше мне это нравилось.
        Почему Резак свернул конкретно там, где свернул, а не раньше? Не хотел, чтоб мы добрались до края тропы и обнаружили, что БТР-80 будто в воздухе растворился или сквозь землю провалился? Первый вариант, который насчет воздуха, я отбросил сразу, а вот окрестности у конца тропы облазил чуть ли не на брюхе, пока Милена прикрывала мои изыскания, пребывая в полной боеготовности встретить стрелами любого врага, который вздумает к нам нагрянуть… Увы, щелей в дерне обнаружить не удалось, хотя, признаться, я был всерьез настроен найти вход в громадный подземный схрон, куда без труда можно загнать и бронетехнику, и небольшое кабанье стадо.
        Просто чудеса чудные, да и только! Был бронетранспортер - и оп-па! - нету его.
        Вместо следов протектора мне постоянно попадались следы чудовища, уничтожившего целый отряд «американцев». Либо монстр этот обладает потусторонними способностями, либо ветераны, попав на Полигон, стали вдруг кроткими агнцами господними и потому не пожелали даже пальцем пошевелить в свою защиту.
        Чтобы не пугать Милену, следы монстра я незаметно затаптывал. У меня создалось впечатление, что чудовище обитает неподалеку и тут его охотничьи угодья. Настроение мое от этого не улучшилось.
        - Макс, ты ничего не хочешь мне сказать? - Милена возвышалась надо мной, все еще стоящим на карачках.
        - Хочу. Любимая, дело в том, что я… - наткнувшись глазками на снайперский прищур красавицы-супруги, я непроизвольно выдал то, чего сам от себя никак не ожидал услышать: - Давай собаку заведем. Давно ведь хотели. И Патрик просил, и…
        Я думал, она меня нашпигует стрелами, а потом разведет костер и зажарит на медленном огне. Но - сдержалась, хоть и побагровела так, что удивительно, как из носу кровь не пошла.
        - Край, если ты сейчас мне не объяснишь, что происходит, я…
        - Любимая, если не хочешь собаку, так и скажи. Чего нервничать?
        В общем, вынудила она меня покаяться.
        Как на духу я рассказал Милене о странной вещице Резака, которую покойный держал в кармане шорт и постоянно щупал через ткань. И о том, что меня одолело любопытство, тоже рассказал, ничего не утаивая. Потом сообщил свои соображения насчет самой вещицы, - вот она, кстати, смотри, любимая, - мол, лишившись ее, Резак стал таким же беспомощным на Полигоне, как мы. Типа до этого он уверенно чувствовал себя на этой загаженной чужаками территории, а тут засуетился, страх почувствовал. Наверное, эта штуковина, камушек этот, как-то блокирует выброс адреналина в кровь или еще что… Ты разве не заметила, любимая, как парня под ней колбасило? Ах, ничего такого? Странно. Я думал, женщина в этом смысле чувствительнее. Ах, ты не засматриваешься на чужих мужиков, тем более - на пацанов совсем безусых, у тебя свой есть, усатый? И ничего, любимая, я не сошел с ума, нет у меня никакого стресса, я вообще - кремень, у меня вместо нервов - электропроводка в изоляции, меня ничем не пронять, я… Почему это я не о том думаю? Очень даже о том. Да я все время прикидываю, как спасти Патрика! Мне ли не знать, какой Новак
страшный человек?! И каждая минута - да что там минута, каждая секунда! - просто проведенная рядом с Новаком, приносит вред здоровью нашего мальчика!..
        О минутах-секундах, пожалуй, не надо было говорить, потому что Милена скорчила такое лицо, что я враз уверился: сейчас из нее хлынут два фонтана - да так хлынут, что впору искать спасательный круг, ибо наводнение гарантировано. А так-то Милену моя история не впечатлила.
        Я думал было сунуть камень Резака в карман, хотя не камень это вовсе, но не сунул. Не доверял я этой штуковине. Хотел выбросить - размахнулся даже… И понял, что так нельзя, что есть в этом камешке что-то - прибор это, не иначе. Еще пригодится. Достал из своего сидора рыбацкий набор. С сомнением уставился на свистульки, которые якобы отпугивают медведей, - и решительно выкинул их, не нужны они, незачем таскать.
        - Ты что, Край, совсем умом тронулся? Собрался с удочкой на окуней и карасиков?!
        Не обращая внимания на подколки жены, я леской обвязал «камень» - так я буду называть эту хрень - и повесил себе на шею. Если что не так пойдет, можно легко сорвать с себя.
        Собрался уж было навьючить на себя оба сидора - второй мне достался по наследству от Резака, - как в голову мне пришла простая, но гениальная идея провести ревизию вещей «африканца» и безжалостно избавиться от излишков. Я ж не верблюд двугорбый, не першерон какой, чтобы на себе тяжести таскать.
        Открыть чужой вещмешок оказалось не так уж просто. Вспотев, я даже хотел воспользоваться ножом - сложный узел, затягивающий горловину торбы «африканца», никак не желал сдаваться, но все-таки я его победил.
        - Мародер, - брезгливо обронила Милена, наблюдая за мной.
        - Был такой факт в моей биографии, - я с радостью подтвердил ее наихудшие предположения.
        Мог бы намекнуть, что руководствуюсь не только нежеланием тащить лишнее, но и надеждой найти ответы на беспокоящие нас вопросы. Разве мы знаем, куда дальше топать и где искать БТР вместе с ценным грузом? А вот Резак накануне гибели четко выбрал направление. Вдруг объяснение этому найдется в его сидоре?
        Увы, сначала в торбе обнаружились прозрачные контейнеры для приборов. Пустые, две штуки. Третий, помнится, я у «африканца» позаимствовал, когда мне вздумалось заиметь угольно-черный куб размером с игрушку-головоломку. Чуть не погиб тогда. Только благодаря стараниям благоверной и Резака до сих пор воздух порчу… Нужны ли нам контейнеры? Не уверен. Ну да весу в них никакого, так что я пока отложил их в сторону. Далее извлек из сидора тушенку, три жестяных банки. Тяжелые, но эта тяжесть приятная, не обременяющая. Жаль, что только три. Но какое-то время и на этом продержимся. Вспомнив о времени, об аномальном его течении в пределах Полигона и несовпадении с внешним миром, я загрустил, но продолжил досмотр. Кружка, миска, ложка… Весь этот пищевой алюминий в топку, этого нам не надо…
        А вот следующие находки заинтересовали даже Милену.
        Перестав корчить из себя брезгливую гламурную фифу, она присела рядом со мной, чтобы получше рассмотреть подарочки покойного «африканца».
        И верно, посмотреть было на что. Один за другим я вытащил из сидора три контейнера, на этот раз вовсе не пустые и потому тяжеленные. В первом было нечто вроде раковины улитки - эдакая трубчатая спираль серого цвета, только без отверстия для обитателя. На крышке кто-то - яйцеголовый из лаборатории возле Стены? - закрепил с помощью прозрачного скотча половинку тетрадного листа в клеточку. На листе обычной шариковой ручкой - почерк ровный, чуть ли не школьный - было выведено следующее: «Объект № 305б. ЖИВЧИК. Обладает свойствами: регенерация тканей (вплоть до восстановления ампутированных конечностей - при полном заряде объекта), обширное терапевтическое воздействие». Я присвистнул. Ну ни хрена себе: регенерация вплоть до… И про терапевтическое воздействие мне понравилось. Если «вплоть до», то почему бы «живчику» не лечить, скажем, СПИД? Да такой прибор на Большой Земле люто необходим! Почему научники скрывают его существование?.. Ладно, почитаем дальше. «Совместим с: 1) , в результате имеем следующее воздействие на организмы в зоне поражения ; 2) , в результате имеем следующее воздействие на
организмы в зоне поражения ; 3) , в результате имеем следующее воздействие на организмы в зоне поражения . ЗАПРЕЩЕНО СОВМЕЩАТЬ С: 1) , 2) , 3) , 4) с приборами, не попавшими в категорию совместимых». Слишком много незаполненных пробелов… Инфа была и на втором контейнере, а вот на коробке «кондера» ничего такого не наблюдалось, что неудивительно, ведь этот прибор я сам добыл.
        У приборов, значит, есть совместимость… И главное - есть «ЗАПРЕЩЕНО».
        В Чернобыле я знавал мужчин, которые умели из артефактов делать сборки, да такие, что закачаешься, если выживешь. Свойства у тех сборок получались совсем другие, совсем не такое они оказывали воздействие на окружающий мир, как их составляющие по отдельности. Судя по скудной инфе на контейнерах, эксперименты проводились только с двумя приборами одновременно. А в ЧЗО умельцы - те же Химик с Пригоршней - делали сборки даже из трех и пяти, как я слышал, артефактов. Среди бывалых сталкеров ходило поверье, что тот, кто в верной последовательности соединит артефакты, обретет власть над миром. Ну, или хотя бы власть над Чернобылем. А тот, кто ошибется, тот костей не соберет. Так что конструированием сборок увлекались немногие.
        - Это что, приборы? - иногда супруга поражала меня способностью задавать вопросы, ответы на которые и так знала.
        - Подозреваю, любимая, что они самые.
        - Откуда они взялись у Резака?
        А вот это уже хороший вопрос. Он наверняка изъял их из запасов своего сгинувшего отряда. Именно поэтому все контейнеры снабжены подробным описанием приборов. Они из того комплекса лабораторий, что у КПП. Хотя - варианты возможны. Только вот прочие варианты мне очень не нравились. Так не нравились, что я даже не стал их обдумывать, ведь о покойных либо хорошо, либо вообще никак.
        - Край, почему он не сказал, что у него есть приборы?
        Бинго! В смысле, вопрос вдвое круче, чем оба предыдущие.
        Вспомнив, как парнишка от меня шарахнулся, когда Милена надоумила меня перед ним извиниться и забрать у него сидор, я пожал плечами. Резак явно хотел скрыть от нас то, что он идет не порожняком. Опять же камешек его странный, который из кармана шорт…
        Но все это ерунда в сравнении с тем, что мы до сих пор не знаем, куда подевался БТР с общаком кланов на борту! И содержимое сидора не помогло определиться с дальнейшим маршрутом. Мало того, обнаруженные приборы еще больше запутали нас. По крайней мере, меня. Насчет Милены сомневаюсь, а вот в мой череп набилась куча новых вопросов, один другого каверзней. И самое паскудное, что на них не было и не будет уже ответов, потому что некого спросить, мертвецы не шибко разговорчивы.
        Поднявшись с земли, от досады я пнул ногой опустевшую торбу Резака. Торба поднялась в воздух и плюхнулась у ног Милены.
        - А в кармашек ты заглядывал? - супруга наклонилась и подняла вещмешок безвременно покинувшего нас «африканца».
        - Какой еще кармашек, любимая?
        - Стареешь, Край, пора тебе к окулисту. - Милена показала мне довольно большой карман на боку сидора - с застежкой-ремешком из прессованной кожи.
        И то верно, как я мог это вместилище не заметить? С другой стороны, было бы что замечать…
        Оказалось - было.
        Не пожалев алого маникюра, Милена отстегнула ремешок, сунула руку в кармашек и вытащила оттуда… карту. Старую, бумажную, с дырками и потертостями на линиях сгиба, несмотря на то, что ее запаяли в полиэтилен.
        - Подробная, Чугуевского района, - доложила супруга, будто я сам не увидел надпись вверху «ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ШТАБ», а чуть ниже «ЧУГУЕВ». Ну точно собралась меня к докторишке сопроводить и очки выписать!
        - Можно, любимая?
        Она протянула мне карту, и я сразу прикипел взглядом к разбитой на квадраты поверхности листа, на которой преобладали зеленые и грязно-белые пятна, а в правом верхнем углу голубел знатный кус Печенежского водохранилища. Масштаб 1:100 000, в одном сантиметре один километр, балтийская система высот. «Составлено по материалам съемки 1930, 31, 38, 60 гг.». М-да… Ну, зато «Обновлено в 1974, 77 гг.», а ниже «Командир части полковник А.Д. Фадеев»…
        - Макс, с семьдесят седьмого много воды утекло, карта как бы малость устарела. - Милена тоже заметила, что нам в руки попалась отнюдь не новинка.
        - Это ничего, любимая. Видишь исправления? От руки простым карандашом обозначены новые русла рек. А вот эта сплошная линия, опоясывающая значительную часть района, надо понимать, и есть Стена. Вот изображен КПП, рядом с которым мы прорвались. И комплекс лабораторий рядом…
        У Милены богатый жизненный опыт. Она побывала в ЧЗО и умела стрелять, как заправский ветеран. Но все же она никогда не была солдатом миротворческого контингента - и ни хрена не понимала в «изображениях объектов природной и социальной среды, нанесенных по координатам, привязанным географическим основанием». А меня и прочих ушастых остолопов этому обучил наш взводный. Вот поэтому супруга не обратила внимания на карандашные наброски, которыми пестрела карта, а я к ним сразу присмотрелся. И обратил внимание на подписи, что-то означающие для того, кто их сделал, но не для меня.
        Что это за «Башня»? А «Лифт»? «Братская могила» еще, «Слепень», «Паук»… Люди обычно дают меткие названия тому, с чем сталкиваются, другие клички-прозвища попросту не приживаются. Интересно, что за место такое - «Братская могила»? А вот даже знать не хочу! Хорошо, что оно далеко от нас… С помощью GPS-навигатора - обожаю современные мобильники, в которых есть все, которыми разве что гвозди забивать нельзя, - я уже выяснил наши координаты и соотнес их с картой. Мы находились неподалеку от нарисованного карандашом объекта - то есть появившегося на местности после 1978-го года, - названного неведомым картографом «ЗАВОДОМ». Почему не в именительном падеже? Описка, недостойная внимания? Или это что-то означает? Причем что-то важное для картографа?
        А еще я заметил, что вся карта была исчеркана пунктирными карандашными линиями, которые иногда пересекались, вдруг обрывались или же подходили к какому-нибудь объекту, обозначенному как «Помидор» или «Виселица», но неизменно все эти линии - до единой! - упирались в «ЗАВОДОМ».
        Вот он, центр мироздания Полигона!
        Все дороги ведут не в Рим, а…
        Точно - дороги! Я проследил за пунктирной линией, что тянулась от КПП, и четко определил все вехи пешего маршрута туристической группы «Край + Милена + Резак = двое живых», по которому чуть раньше проехал БТР с общаком под броней. Вот тут «казанова» и слонопотам, тут волки с рысями у бобровой заводи, а тут… Тот, кто рисовал карандашом по карте, знал… Или нет, те, кто ограбили банк, знали о существовании некой - надо понимать, безопасной - тропы, по которой следует продвигаться вглубь Полигона…
        - Ну, чего замолчал, Край?
        М-да, я сам не заметил, как начал говорить вслух. Давно со мной такого не бывало, с самого Чернобыля. Определенно, Полигон воздействовал на мой организм так же, как ЧЗО.
        - Любимая, я знаю, где бэтэр с баблом. Не знаю, как он туда попал, как прошел финальный отрезок пути, но знаю, где он сейчас находится.

* * *
        - Я уведу тебя отсюда, - пообещал Патрик чернокожей девочке по имени Амака, которая родилась не в Южной Африке, а в Вавилоне, как сам Патрик.
        Заметно робея, она согласилась сыграть с ним в эту игру. Да и чего было отказываться? Игра ведь интересная: много людей - почти все взрослые в здании - в нее играют, надо только придумать свои правила. Цель игры: сбежать от всех. Как это сделать? Ну уж точно не кидая кубики и не переставляя по полю фишки. И в ворота бить не надо. И не машинки наперегонки катать. Хотя…
        Машинки катать… Патрик вытащил из кармана красную гонку. И хоть осей она лишилась, а колеса все равно не потерялись, их просто не на что надеть. Без колес машинки катают только маленькие.
        - Папа говорил, что я маленький, и в этом не только моя слабость, но и моя сила.
        - Как это? - не поняла девочка.
        - Амака, ну ты разве не знаешь? Взрослые сильнее же. Ка-а-ак схватят! Чужие ударить даже могут! Но они думают, что я совсем ребенок и ничего не могу. Они думают, что я… - Патрик ненадолго замолчал, вспоминая слово. Вспомнил: - Думают, что я жертва. И не ожидают от меня ничего. А я все могу. И это будет для них сюрприз. Я ведь тоже, как и ты, домой хочу. К маме. И к папе.
        - А кто твой папа?
        Патрик немножко подумал, а потом сказал:
        - Он много кто. Был много кем. Но он - всегда сталкер. И я его очень люблю.
        Сунув машинку обратно в карман, Патрик решительно прошагал к стене, почти полностью занятой учебной доской. На полочке под доской было все, что ему нужно для начала новой игры. Оставалось только подготовиться и объяснить Амаке правила.
        Он подозвал девочку и, когда она подошла, прошептал ей на ухо, кто и что будет делать. У мамы это называется «распределить обязанности». Когда она распределяет обязанности, Патрик обычно пылесосит пол, папа моет посуду на кухне, а мама валяется на диване перед телевизором и говорит, что она очень устала.
        - Сначала поиграем немножко, а потом мы пойдем домой. Поняла?
        - Да, - кивнула девочка.
        Патрик подготовился минут за пять. Аж вспотел, так старался.
        По его сигналу Амака заколотила кулачками в дверь и пискляво, как могут только девчонки, закричала:
        - Выпустите! Мне в туалет надо! Пожалуйста! Мне в туалет!
        За дверью послышалась какая-то возня, недовольно что-то сказали, но Амака слишком громко кричала, а в коридоре разговаривали тихо, поэтому Патрик не разобрал ни слова. И пусть, он ведь со взрослыми, которые снаружи, вовсе не разговаривать собирался.
        Дверь открылась. Амака тут же отбежала вглубь помещения. В кабинет вошли двое мужчин в черных одеждах. Один из них уставился на кричащую девочку, а второй на Патрика. Наверное, второй хотел спросить, зачем мальчик взобрался на парту у самого выхода из класса, в том ряду, что у стены.
        - Эй, ты чего туда… - послышалось из-под маски, наполовину скрывающей лицо мужчины, и Патрик тут же сыпанул в глаза мужчине белым крошевом.
        Кусок мела Патрик нашел на полочке под учебной доской. Мел он завернул в носовой платок и тщательно поломал, потоптав ногой. В платке получился порошок. Вот им-то Патрик и ослепил взрослого. Тот принялся глаза тереть и закричал что-то, только одно слово сказал понятное - «скотина». Значит, мужчина ругал ребенка. А Патрик не любил, когда ругают детей. За это он ударил мужчину указкой по голове. Указку он тоже взял с полки под доской. Указка была деревянная, тяжелая, она сломалась о взрослого, зато сбила его с ног.
        Разве Патрик не молодец?!
        Амака тоже не стояла без дела.
        Мужчине, который подошел к ней, но отвлекся на крики коллеги, она хорошенько врезала ногой в то самое место, где всем очень больно. Это Патрик ее научил. Мужчина упал на колени. Тогда Патрик спрыгнул с парты прямо к нему - приземлился на две стопы, как учил папа, - и ударил обломком указки. Мужчина совсем свалился.
        - Не могу терпеть! - продолжая вопить, хотя это было уже необязательно Амака переступила через него. - Очень нужно!
        - Пожалуйста, не кричи, - попросил ее Патрик.
        - Но я на самом деле не могу… - смутилась девочка. - Я так разволновалась, что…
        Патрик кивнул ей с пониманием:
        - Тогда встретимся возле туалета. Это по коридору справа.
        Амака убежала, а он отбросил указку - то, что от нее осталось, - и быстро обыскал взрослых. Ему папа не только рассказывал, как это делать, но еще и показывал на маме, а мама тогда смеялась и говорила, что ей щекотно.
        Мужчинам щекотно не было. Наверное, это потому, что они потеряли сознание.
        Патрик решил, что те, кто на полу лежат, играть не могут, а значит, им ни к чему их «микро-узи» и запасные магазины. И сюрикены - острые какие! - тоже не пригодятся пока что.
        Патрику нравилось метать сюрикены больше, чем ножи. Потому что проще. Главное - попасть в цель, а уж там «звездочка» точно воткнется, каким бы концом ни угодила. А еще ему нравилось ходить с папой в тир, но они почему-то давно уже не ходили - целую неделю!.. Об этом он думал, пока дожидался Амаку.
        А потом он дал ей пистолет-пулемет, научил снимать его с предохранителя и показал, куда жать, чтобы выстрелить.
        - Но лучше просто направляй. Оружием можно здорово напугать. Знаешь, как взрослые его боятся?
        Амака покачала головой, отчего косички на ее голове смешно зашевелились.

* * *
        На ходу я поменял прицел на ВСК.
        Темнело неотвратимо.
        В сумраке шмыгали над головами летучие мыши, ловя в воздухе насекомых и закручивая такие пике, что пилотам истребителей только снятся. К счастью, на Полигоне не обнаружено летающих монстров. Местные вороны таковыми и остались. Дятлы стучат, воробьи чирикают, совы да орлы тоже не обзавелись клыками. И это просто отлично. Тварей-пешеходов можно сдержать Стеной, а мутантов-авиаторов… м-да…
        Вот-вот Полигон погрузится в тьму. Но я даже не пытался найти пристанище. Все силы, какие были, есть и будут, мы с Миленой вложили в последний рывок. Пан или пропал. Все или ничего. В течение получаса решится наша судьба. И судьба Патрика.
        Тем, кто не понял, намекну: наша цель отмечена на обнаруженной карте как «ЗАВОДОМ». Все тропы Полигона ведут туда. И мы обязательно посетим этот центр местного мироздания, пусть даже придется ползти по бездорожью, продираться через бурелом и погрузиться по затылок в болото. Мы так решили. Точнее - Милена не возражала против моего плана действий.
        На душе было неспокойно. В небесах - тоже. Там громыхало, рокотало и сверкало, молнии дырявили свинец туч, завернутый километровыми спиралями. Я все ждал, когда начнется дождь, да не просто стыдливо брызнет, а развратно, не стесняясь, польет как из лопнувшей надвое цистерны. Но - пшик, вхолостую. Неопределенность и ожидание беды бесили меня.
        Сойдя с оборванной колеи бронетранспортера, след монстра-убийцы запетлял по лесу так, будто зверь залился брагой от темечка до пят, - его просто-таки носило из стороны в сторону.
        Я был уверен, что знаю, куда монстр направился. Вернее - откуда он пришел, судя по расположению отпечатков. «ЗАВОДОМ» - вот где он обитает. Поэтому мы держались его следа, даже несмотря на то, что чертов мутант не раз и не два едва не подвел нас под приборы. Он ходил по своей территории будто по обычной земле - без малейшего напряга и вреда для здоровья. Инопланетный мусор ему не страшен, а свирепое зверье его самого боится. Ведь он - царь Полигона!
        - Край, я никогда так надолго с Патриком не разлучалась…
        Ни секунды не колеблясь, я ответил уверенно, без предательской дрожи в голосе:
        - С ним все в порядке, любимая. Переживать надо за тех, кто захватил его в плен. Бедолаги! Я вот лично за Новака переживаю. Очень-очень. Как бы наш сынок его не покалечил раньше, чем это сделаю я…
        И мы в очередной раз едва не влетели в ловушку.
        Только сунулись в заросли папоротников - те выбросили тучу спор, вряд ли полезных для органов дыхания. Мы спешно откатились, уповая на респираторы. Пришлось не только дать крюк, огибая опасное место, но и заново определяться с направлением. Заряд батареи корейского девайса я берег, а потому не врубал больше GPS, так что потратил немало драгоценного времени на поиски следа.
        Даже с тем, что зверье обходило нас десятой дорогой - спасибо духам Полигона, или с кем там Резак заключил сделку, кому продал душу, - проблем хватало с растениями, от которых ну никак не ожидаешь подвоха…
        Мы устали от всего этого, вымотались.
        Кто бы знал, как я соскучился по своему дивану… Скрипучему, с протертой обивкой, но такому родному… Я мотнул головой, прогоняя теплые домашние мысли. Надо взбодриться. У меня есть шоколад с первитином, но им я себя побалую, только если прижмет совсем уж по-взрослому. А пока что, вдохнув побольше воздуха, я приподнял резиновую маску и сунул в рот пластину вяленого мяса. Респиратор тотчас вернул на место, проверил, плотно ли прижался к лицу, и только после этого задышал с куском за щекой. Грызть и кусать мясо, высушенное до твердости камня, - гарантированно зубы сломать. Но когда слюна размочит его, оно станет чуточку мягче, и почувствуется вкус…
        Впереди хрустнула ветка.
        Мы замерли. Наши тела - каждая косточка и каждый квадратный сантиметр кожи - будто вмиг окаменели.
        Барсук-мутант, волк или кто крупнее, патрулируя окрестности, вышел на нас и ощерил клыки? Даже некрупных зверей Полигон сделал смертельно опасными для человека.
        «А если медведь рядом? - читалось во взгляде благоверной. - А если мы догнали убийцу «американцев»? Валить надо, Макс! Бежать!..»
        Я подмигнул ей - мол, не робей, все будет хорошо.
        Чутье подсказывало: не стоит пороть горячку. Про спешку и смех люди неспроста сочинили. Милена подмигнула в ответ - типа успокоилась и доверяет мне себя. Как говорится, муж и жена - одна сатана, а уж мы-то с детства знакомы, еще в школе за косички ее дергал… Я жестами показал, что отступать к Стене мы обязательно будем, но потом. А пока, пригнувшись, мы заскользили через подлесок навстречу опасности. Жизненно важно не наступать на сушняк. Не хочется демаскировать себя раньше времени. Мы предупреждены, а значит - вооружены. А вооружать врага - глупо. Впереди заросли пореже… Бесшумно, никакого бряцанья оружия, боже избавь нас от шелеста ветвей и разных телесных звуков, о которых стыдно говорить вслух, но куда уж деться от физиологии…
        Вроде чисто. Мало ли какой зверь пробежал по своим звериным делам? Так что отставить панику!
        С каждым мигом темнота становилась все гуще, а комары - мелкие, но лютые - назойливее. Они живьем - буквально! - жрали нас, умудряясь забраться даже под респираторы. Если мы хотим выжить и подобраться к логову врага, надо поспешить. Иначе умрем от потери крови!..
        Деревья остались позади. Мы выпали на открытое пространство и, не сговариваясь, приняли горизонтальное положение. На кой торчать двумя пугалами, просто-таки умоляющими, чтобы в них разрядили пару магазинов? Так что дальше ползком.
        Вскоре под руками, под животом захрустел гравий, густо поросший высокой травой. Потом трава закончилась, и мы оказались на шоссе, уцелевшем на «отлично», учитывая, сколько лет его не латали.
        И уж этому асфальту было с нами по пути.
        Стало тихо-тихо. Зверье точно вымерло. Ни дуновения ветерка. Даже в небе успокоилось всякое движение. Наконец наступила ночь.

* * *
        Найти Адольфо Гамбино не составило труда. Гора его плоти, точно остров в океане, посреди зала возвышалась над арафатками. Сицилиец чуть ли слюни не пускал при виде товара, предложенного привередам-клиентам. Он вертел громадной башкой, сжимал и разжимал кулаки, глаза его сально блестели. Это ненасытное животное забрало бы все оптом, не побрезговав браком. Подойти бы к нему сзади - чтобы не видеть изморось пота на тестообразном лице и многочисленных подбородках - и ударить ребром ладони по основанию черепа, тем самым навсегда избавив мир от жирной мрази!..
        «Уймись!» - одернул себя Новак. Не стоит марать руки. Как только главная сделка состоится, Тень займется жирдяем. И уж смерть последнего будет лютой, Новак это особо оговорит.
        - Адольфо, прошу в мой кабинет! - чтобы привлечь внимание толстяка, бывший мент коснулся локтя делового партнера и тут же брезгливо отдернул руку.
        Глаза мистера Гамбино тут же потухли, он всхлипнул и подался вперед всем тучным телом, рискуя сместить центр тяжести и, потеряв равновесие, проломить пол зала до фундамента. Это он так кивает, догадался Новак. У сицилийца столько жира под нижней челюстью, что иначе не получится жестом выразить согласие.
        Тотчас рядом серой опухолью образовалась тетя-лошадь - так Новак окрестил свою новую представительницу в Вавилоне. Ее грива, обмотанная вокруг башки, ничуть не растрепалась, скорбная мина не стала оптимистичней. Пока она не затянула погребальную песнь срывающимися голосом, Новак велел ей:
        - Сопроводите нас в мои апартаменты.
        По пути к ним присоединились двое синоби. Тени среди них не было.
        Тетя-лошадь отворила апартаменты.
        - Прошу! - Новак махнул рукой, указывая в дверной проем.
        - Только после вас, - наотрез отказался Гамбино.
        Неужели этот боров считает, что стоит ему первым войти в кабинет, так сразу на него накинутся убийцы, сработают десятки ловушек, дверь захлопнется и помещение заполнит удушающий газ?
        - Благодарю. - Новак сделал вид, что не заметил недоверия, и прошествовал первым. Перед тем как ступить за порог, он велел: - Никому не беспокоить ни при каких обстоятельствах. Повторять: ни при каких.
        Он шагнул в темноту. Сработал датчик движения, включился свет.
        Мозгоправы всякие и спецы по невербальным методам общения утверждают, что кабинет босса просто обязан быть… э-э… дружелюбным. Никаких тебе острых углов, только мебель со сглаженными краями. Это поможет создать атмосферу взаимного комфорта и расположения между хозяином кабинета и его незваными гостями. И тогда будет боссу счастье, и бизнес его вознесется до небес, а то и вовсе дотянется до пяток Билла Гейтса.
        Чушь.
        Ровные, резкие линии, крупные формы и внушительные объемные детали - только так и никак иначе. Пол обязательно дубовый, мебель - антикварная, без всей этой новомодной урбанистической фигни из стекла и стали.
        Стены - сплошь кожаные панели и ценные породы дерева. Звукоизоляция такая, что, если снаружи начнется ядерная война, в кабинете никто не услышит. Треть помещения занимал лаковый стол и громадное кресло, обтянутое страусиной кожей. Для посетителей - креслица попроще, оранжевого кожзама достаточно. Такая вот безвкусица - оранжевые кресла, они мозолят взгляд, они раздражают… То, что нужно. Новак в восторге от этой вульгарщины, которую как бы уравновешивает своей бескрайней солидностью стоящий на столе светильник с абажуром зеленого стекла, как у партийных вожаков Союза.
        - Товар у вас с собой? - Новак остановился в центре комнаты и повернул голову ровно настолько, чтобы краем глаза увидеть собеседника.
        Сделав шаг от порога и услышав вопрос, Гамбино тут же замер. Его будто уличили в чем-то постыдным, и теперь он судорожно подбирал слова в свое оправдание, но никак не мог их найти, и потому жутко нервничал.
        Ну и типчик. Наверняка сицилийское братство, потеряв надежду основать филиал в Вавилоне, отправило сюда самого никчемного члена, от которого не столько ожидали результатов, сколько надеялись втихую избавиться. Так сказать, без шума и скандала освободить его папу и маму - уважаемых членов сообщества - от занимаемой должности родителей. Однако боссы мафии ошиблись: Адольфо Гамбино оказался расторопней, чем они надеялись, раз он не только до сих пор жив, но еще и ведет переговоры с самим Новаком.
        Или же он просто жутко везучий сукин сын.
        А еще возможен вариант, что он просто хитрый сукин сын, который умеет отлично прикидываться дурачком.
        Одно точно: Гамбино патологически осторожен. И сейчас он почуял опасность и - якобы? - перепугался насмерть. Насчет насмерть - это не гипербола, при столь значительном излишке веса нервничать опасно для здоровья. Окочурится еще, а товара при нем не окажется - и что тогда? Значит, сделка на грани срыва, чего Новак никак не мог допустить.
        Ведь это его последняя сделка, совершив которую он твердо решил отойти от дел.
        Уничтожит Края - и можно наслаждаться спокойной жизнью в личном бункере на личном острове.
        - Адольфо, вы ведь курите? Прошу, курите, не стесняйтесь. И не спешите с ответом. Вам ведь наверняка нужны гарантии того, что я серьезный человек, а не босяк с переулка?
        Гамбино неуверенно подался вперед всем телом. Затем суетливо вытащил из кармана вонючий сигарный окурок, вставил его в пасть и принялся лупить себя по одежде в поисках спичек или зажигалки.
        Источая аромат дорогого парфюма, безнадежно проигрывающего битву с вонью чужого пота и недотлевшего табака, Новак проследовал к столу. Левее светильника с зеленым абажуром - такой же был у Ленина - на столешнице лежал в ожидании босса золотистый кейс. Во всех офисах компаний Новака по всему миру есть точно такие же апартаменты. Они - как близнецы. Клоны. Сделано под копирку. Точность совпадения - до миллиметра, так велел Новак, и его ни разу нигде не подводили. Люди способны на чудеса, если знают, что за небрежность им и их семьям грозит гибель. Одна и та же мебель, высота потолков и площадь. И вещи лежат на тех же местах. Это очень удобно, если сегодня ты в Париже, завтра в Сан-Хосе, а послезавтра - каком-то Мухосранске. Тебе не надо каждый раз привыкать к обстановке, ты всегда будто попадаешь в один и тот же офис, где даже закладка в Библии - той, что в ящике стола, - на странице, где ты закончил чтение в предыдущем городе.
        Но это все лирика. От всего этого международного комфорта Новак с радостью готов отказаться за ту сумму, что он планировал заработать в Вавилоне в ближайшие полчаса. А для того, чтобы обогатиться, надо потратиться - это закон бизнеса, ничего личного.
        Щелчок - первый замок сдался без боя, щелчок - второй. Кейс обнажил свое отнюдь не пустое нутро. Классика жанра: пачки купюр аккуратными рядами, друг на друге, как только поместились все.
        - Адольфо, пересчитывать будете? - Новак показал деньги мистеру Гамбино и по ответному взгляду понял, что сицилиец не только страстно желает пересчитать, но и готов проверить на подлинность каждую купюру.
        А вот этого нельзя было допустить. Новак облизал губы. Деньги все равно подлинные, он не стал бы рисковать сделкой из-за такой мелочовки. Да и время иногда - дороже всех денег. Как вот сейчас. Надо вынудить Гамбино отказаться от…
        Словно подыгрывая ему, распахнулась дверь. На миг показались сектор коридора и ноги охранников-синоби, решивших вдруг улечься на полу. После чего в апартаменты проникли двое.
        Новак замер на месте.
        Сигарный окурок выпал из пасти Адольфо Гамбино - сицилиец вмиг позабыл о том, что деньги любят счет.
        Глава 9
        С2Н5ОН
        Вот на чем клином сошлись все тропы Полигона!
        Этот промышленный комплекс мы увидели издалека - он светился в темноте болотными ведьмовскими огнями. Они-то и послужили нам с Миленой ориентиром, к которому мы двинули по дороге. Комплекс был накрыт фосфоресцирующим прозрачным покрывалом. Ну, по крайней мере, так казалось издалека.
        - Как красиво, Край… - с умилением, показавшимся мне крайне неуместным, выдала Милена, глядя на обозначенные зеленоватым фоном конструкции.
        - Угу, - буркнул я.
        У меня от этой «красоты» мороз по коже и слабость в коленных суставах.
        Ночной Полигон по обе стороны дороги очнулся вскоре после захода солнца и зажил своей собственной жизнью - насыщенной, полной борьбы, плотских радостей и трагедий. Мрак вдоль асфальта ухал, утробно рычал, надрывно визжал в агонии, прищелкивал и шумно пыхтел, ломился через заросли мощными телами и моргал желтыми зрачками, внимательно нас разглядывая. Но ни одна тварь не высунула коготь или клык на дорогу, чтобы выяснить, насколько мы вкусны или хотя бы съедобны в принципе. Договор Резака с Полигоном все еще был в силе. Иначе нам пришлось бы несладко. Да и у самой цели нашего безумного путешествия любой шум сыграл бы с нами злую шутку, выдал бы нас.
        Мы подобрались настолько близко, что уже можно рассмотреть детали.
        Представьте относительно невысокий бетонный забор, поверх которого никто не удосужился натянуть колючую проволоку. Не Стена, конечно, но не переступишь и с разбегу не перемахнешь. Вот разок только глянешь на заборчик этот - и сразу поймешь: комплекс не во времена Союза отгрохали, а значительно позже. Нет тоталитарной монументальности: на территории все сплошь легкие конструкции, не рассчитанные на тяжкий труд для фронта во время ядерной войны. Под цехами небось даже бомбариков не вырыли.
        За бетонным забором не то чтобы скрывались коробки еще не старых, но уже потерявших прежний лоск зданий. Какой тут лоск, если в половине оконных проемов не хватало стекол? В урбанистический пейзаж вклинивались две огромные стальные конструкции - эдакие цилиндры, на которые насадили по покатому конусу, а сверху еще приладили ржавые железные фермы. Правее цилиндроконусов, меряясь высотой, вздыбились труба и водонапорная башня. Интересно, для чего они здесь? А вот штанга ветряка с длинными лопастями как бы намекала, что с электричеством на территории проблем нет…
        Я всерьез подумывал штурмовать забор нахрапом, но до этого дело не дошло, потому что Милена заметила небольшое строеньице, которое вполне могло быть проходной для рабочих. Туда-то мы и направились перебежками от куста к кусту.
        Не добежав метров двадцать, залегли в траве, чтобы осмотреться.
        Отсюда проходная выглядела безжизненно. Стеклянные стены разбиты, осколки на полу и на асфальте перед входом, острые сколы из стальных рам торчат, точно клыки хищного зверя из пораженных некрозом челюстей.
        - Давай помалу вперед, любимая!..
        Вблизи вид не улучшился, разве что безжизненность стала не такой уж безнадежной. Над крышей проходной пролетела вечерница или, быть может, порхнул подковонос, я слабо разбираюсь в летучих мышах. Между ног у Милены шмыгнуло что-то некрупное, зубастое и сухопутное. Достав из сидора фонарь, я посветил внутрь проходной. Вертушка проржавела. С деревянного загончика для вохры сорваны пластиковые панели, а само дерево набухло от влаги заливающихся в сооружение дождей, обросло трутовиками. Виднелась спинка офисного кресла, на котором в прошлом насиживали геморрой охранники, а теперь на гнилой ткани обивки нашло пристанище зеленое пятно мха.
        Обстановка толсто намекала, что проходная давно заброшена, и как бы уговаривала: иди, Край, бери женушку под локоток и топай себе через эту мирную в своей загробной жизни проходную, пусть скрипнет вам вслед вертушка, пусть зацепишь ты ногой гриб да сломаешь, никто не обидится. Тут спокойно. Тут можно.
        Но я не верил этому подкупающему спокойствию ни на грош.
        И крохотный прибор, висевший у меня на груди, точно кулон, бижутерия из дешевого ларька, легонько так, едва ощутимо завибрировал и самую малость нагрелся.
        - Милена, оставайся снаружи, - шепнул я жене и шагнул в пределы проходной.
        «Камень» вмиг раскалился так, что стало больно. Чтобы остудить его и спасти себя от ожога, - и не только от ожога! - я отпрыгнул назад.
        Пробыл я под крышей заброшенного строеньица долю секунды всего, но успел рассмотреть то, чего не увидел бы снаружи. Внутри все было тщательно обставлено - или лучше сказать «заминировано»? - приборами. С десяток разных устройств, из которых я опознал только «кондер», лежали и облепили стены так, что их невозможно было увидеть, не попав в зону поражения.
        Если б не «камень», я наверняка повел бы Милену на территорию комплекса кратчайшим путем - то есть через проходную, напичканную смертельно опасными для людей ловушками.
        - Что там, Макс? - спросила жена.
        - Могила для дураков.
        - Хорошо, что мы умные, - печально пошутила Милена.
        Мы убрались подальше от забора. Если периметр комплекса хоть как-то охраняется - грабителей было всего трое, их слишком мало, чтобы организовать нормальное наблюдение, - не следует давать шанс нас засечь. Хотя, быть может, враг нас вычислил и просто ждет подходящего момента, чтобы взять тепленькими. Из-за моей паранойи, рискуя в темноте подвернуть ногу и выколоть ветками глаза - я не включал фонарь, - мы с полчаса крались по лесополосе в отдалении от комплекса. Меньше всего мне хотелось засветиться - буквально! - теперь, когда мы так близко от похищенного общака.
        Я надеялся обнаружить дыру в заборе. Разве бывают заборы промышленных объектов без лазеек, заботливо сделанных теми, кому есть что вынести наружу? До нынешней ночи я считал, что таких заборов не бывает в принципе, согласно закону природы, пока что не открытому учеными. Однако уверенность моя пошатнулась…
        Под ногой что-то пискнуло. Опять некрупное, зубастое и сухопутное! Я случайно наступил на него, а оно, нет чтобы цапнуть, ломанулось прочь - да прямо к забору. Мама моя родная, да тут, в лесополосе, таких тварей было не счесть! Посадка просто кишела этими грызунами примерно вдвое крупнее крысы и с выпирающими из пасти клыками, увидев которые амурский тигр сдох бы от зависти. И все эти твари двигались в одном направлении - к забору!
        Это знак, понял я.
        - Милена, давай за ними!
        Моя обожаемая блондинка крыс не боялась. Она даже подкармливала тех серых сволочей, что без спросу шастали по нашей квартире. У меня тоже нет земмифобии. Но уж больно много зубастых сухопутных собралось на относительно небольшой площади земной поверхности. В таком количестве меня напрягали бы даже крохотные пушистые крольчата, что уж говорить о мутантах Полигона - эти тупо массой задавят, если им вдруг захочется.
        Но ведь пока не задавили. Мало того, они даже помогут нам перебраться через забор. Точнее - под забором. Крысы-мутанты, оказывается, сделали под бетонной плитой солидного диаметра подкоп. Им зачем-то понадобилось проникнуть на территорию комплекса. Медом там намазано, что ли? А диаметр немаленький потому, что шмыгать согласно очереди, по одной, для них не вариант, слишком долго, потому как зверьков у забора собралось ну очень много, и новые постоянно прибывали. А раз так - вот вам нора с пропускной способностью в несколько десятков крыс в секунду.
        Милена отступила от меня:
        - Край, только не говори, что ты туда полезешь!..
        - Не скажу, любимая. Не я, мы туда полезем. Оба. Ты - первая.
        Конечно, она сопротивлялась. И даже грозилась подать на развод и лишить меня свиданий с Патриком. Но я безжалостно, без малейших сантиментов и угрызений совести, затолкал ее в подкоп, и дальше уже, шипя, точно кошка, которой оттоптали хвост, она сама - пробкой из бутылки шампанского! - выскочила на другой стороне.
        - Край, чего встал? Давай ко мне! - послышалось из-за забора.
        И вот тут меня заклинило.
        Одно дело супругу благословить на подвиг, а другое - самому сунуться в замкнутое пространство, кишащее грызунами. Нет уж, нет уж! Как-нибудь в другой раз и лучше вообще без меня! Я подожду, пока все пасюки пройдут торжественным маршем, и только потом…
        - Край, если ты сейчас же не присоединишься к законной жене, то я, как твоя законная…
        Увы, Милена никак не могла повлиять на мое малодушное решение. Я - настоящий мужчина, альфа-самец! - просто физически не мог принять во внимание крайне слабые женские аргументы. Нужны были обстоятельства посущественней, чтобы повлиять на такого опытного сталкера, как я.
        И обстоятельства поспешили явить себя.
        Со стороны зданий послышался мерный глухой рокот, будто кто-то большой и сильный начал вдруг быстро-быстро лупить кувалдой по крышке канализационного люка. А люк - возле микрофона и колонок, и громкость на максимум, чтобы всем в радиусе пары километров слышно было.
        Рокот привел крыс в дикое возбуждение. Они ускорились минимум вдвое и теперь лились в нору одной сплошной биомассой, уплотненной донельзя.
        - Край, слышишь? - Милена была по ту сторону забора, и если бы она захотела вернуться, крысы просто не позволили бы ей.
        - Еще бы, любимая.
        На территории комплекса творится бог знает что - может, там сейчас общак ворованный делят? - а я тут корчу из себя целомудренную деву после семи абортов! И это никуда не годится! Неужто я - мужчина в расцвете лет! - не сумею того, что блондинка-жена сумела?!
        Кряхтя и расталкивая локтями крыс, я полез в нору.
        Честно скажу, никакого удовольствия от преодоления этого препятствия я не испытал. С детства - с утробы матери! - не люблю что-либо преодолевать. Мне пусть все бонусы приносят на диванчик, где я буду в неге таращиться на экран зомбоящика и попивать безалкогольное пиво, поедая чипсы с беконом центнерами. Но не приносят же!.. Ничего в этой жизни мне не дается просто так. За каждый кусок хлеба приходится сражаться, за место под солнцем - воевать. Вот и нынче я изрядно потеснил крыс-мутантов, чтобы всунуться в их нору сначала головой, потом средней частью организма, а там уж, когда в подкоп вошла задница, намертво застрять. Возле лица, ушей, под локтями, на спине, под животом, между ног и в паху недовольно шевелились клыкастые твари - ведь я перекрыл траффик. Еще немного - и крысы наплюют на договор Резака с Полигоном, который защищает нас с Миленой до сих пор. Супруге мало не покажется, если крысы на нее кинутся, ну а мне так вообще кранты, я ведь разве что пальцами рук и ног могу пошевелить. Ну чисто Винни Пух, который побывал в гостях у Кролика! И ведь что примечательно - всего лишь кусочек
высушенного до каменной твердости мяса сожрал! Без хлеба! Не мог я от него так поправиться!
        - Край, ты чего, там прописался? - услышал я сквозь натужный писк придавленных мною крыс. - Жить там будешь? Как квартирка?
        Надо же, какой искрометный юмор у моей супруги! Ржунимагу! И это… как там еще молодежь говорит… А! Я патсталом!
        - Край, не глупи! - судя по голосу, супругу обеспокоила-таки моя задержка. - Вылезай уже! Хоть скажи что-нибудь!..
        Ну вот что мне было ей сообщить? Что я застрял - ни вперед, ни назад? Что крысы вот-вот устанут от живой пробки в их тайном ходе, от меня то есть, и либо пророют новую нору, оставив меня тут худеть, либо помогут мне сбросить лишний вес, откусив от тела сталкера десяток килограммов? Оба варианта для меня были совсем не вариантом.
        Крысы пищали и ворочались, рокот усилился, Милена то горестно причитала, то умоляла меня отозваться, то молилась боженьке, чтобы со мной все оказалось в порядке и чтобы все это наконец-то когда-нибудь закончилось, потому что она больше не может уже…
        Я тоже больше не мог.
        Но главное - больше не могли крысы.
        Я им надоел.
        И они от меня избавились.
        Организованной толпой они навалилась на меня с тыла, вдавились мне в подошвы ботинок, в ноги - и это сработало! Я почувствовал, как сдвинулся вперед, чуть-чуть совсем, а потом еще немного, и еще, и… И наконец я увидел небо над головой Милены - супруга, встав на четыре кости, вглядывалась в темноту норы. Едва слышно попискивая, крысы принялись обтекать меня двумя сплошными потоками и исчезать в густой траве.
        Мне же ничего не оставалось, как самостоятельно преодолеть последние сантиметры подзаборного пути сообщения и встать на ноги.
        Мое появление супруга встретила радостно - кулаком врезала мне по роже. Несильно. Для порядка.
        - Край, ты поддонок! Я…
        - Любимая, прикрой, - первое, что я сказал Милене, стоило мне только оказаться на территории комплекса.
        Меня заинтересовали источники зеленоватого света. Этого добра тут хватало - ими все было усеяно, прямо под ногами валялись. Я наклонился и с опаской тронул один из них кончиком пальца - и тотчас отдернул руку. Источник мигнул и погас. Все еще с опаской, хотя «камень» на груди не предвещал беды, готовый в любой момент выбросить каку, я взял потухший источник и поднес поближе к глазам. Несомненно, это был прибор. Ближайший земной аналог - крохотный диод. Только вот непонятно было, что за источник питания позволял ему светиться. Ничего похожего даже на самую микроскопическую батарейку я не заметил. И вот еще вопрос - почему «диодов» такое крупное скопление? Причем скопление это локализовано? За бетонным забором - ни одного, а здесь… Потухший диод вдруг звонко лопнул на две части у меня в руках. Оба упали на тротуарную плитку и тут же засветились. Я присел. Теперь это были два полноценных «диода». Они что, будто бактерии, делением размножаются?..
        Опустив натянутый лук и присев рядом, Милена тронула меня за плечо и указала влево.
        По ее наводке я увидел человека метров двух с половиной ростом, не ниже. Нас от него скрывали кусты. Ух, ну прямо-таки хоть сейчас его на матч НБА! Шакил в сторонке нервно выкурил бы две пачки подряд. Из всей одежды на великане было лишь бесформенное нечто на бедрах, едва прикрывающее мужское достоинство, - это если тряпку, которой пару лет уже изо дня в день моют полы, можно назвать одеждой. Такая скудность искусственных покровов позволяла хорошенько рассмотреть телосложение «дяди Степы»: узкие плечи, худые руки и ноги, локтевые и коленные суставы выпирают, будто распухли после продолжительной болезни. И потому движения у великана какие-то неправильные, судорожные. Он будто бросал свое тело вперед, при этом руки его безжизненно болтались из стороны в сторону, сами по себе перемещались в пространстве, а потом, преодолев за шаг метра полтора, на миг замирал. Казалось, ему нужно собраться с мыслями, настроиться для следующего движения.
        «Да ему же больно ходить», - понял я. Каждый шаг причиняет ему страдания.
        Теория моя подтвердилась следующим обстоятельством: вытянутое и заостренное книзу лицо великана то и дело искажалось - он морщился и одновременно щерился, показывая ряды крупных, но кривых зубов, среди которых хватало прорех.
        Если ему так плохо, то лежал бы себе, отдыхал… Что заставило его подняться и отправиться в путь вопреки протестам собственного тела?
        Великан остановился на площадке, уложенной тротуарной плиткой, в стыке меж которой проросла трава, и чуть поклонился постаменту - эдаким солнечным часам, где на единственной стрелке, грозящей небу, было написано «PRIMA. Ликеро-водочный завод», а ниже еще много всего было написано, только читать вот недосуг. Чуть постояв, великан двинул, не разбирая дороги, к трехэтажному корпусу, который едва виднелся за могучими кронами деревьев.
        У здания ржавела когда-то дорогая тачка, собранная в Японии. Колеса давно спустили. Нашелся добрый человек - или зверь, - который заботливо выбил все стекла, разрешив природе устроить в салоне цветник. Черная краска на кузове облупилась, однако на номерных знаках все еще пафосно красовалось - «PRIMA». Вот так, без циферок и прочего непотребного. Чтобы издалека видели менты, кто на лимузине мчит, и не отвлекали. Увы, понты эти не шибко помогли хозяину тачки выбраться с Полигона, когда Полигон таковым стал, раз отнюдь не дешевый «тазик» до сих пор гниет на территории ЛВЗ.
        И сразу вспомнилось сакраментальное: «А на ликеро-водочный нет?» В старом советском фильме задержанные милицией тунеядцы не очень-то радовались нарядам на цементный завод и в песчаный карьер, но хотели познать тайны производства крепких напитков. Я же многое отдал бы сейчас, чтобы оказаться подальше отсюда, и отработал бы бесплатно где угодно…
        Наверняка Полигон образовался за очень непродолжительное время. И его зарождение сопровождалось значительными жертвами среди мирного населения. Такими значительными, что даже некому рассказать о случившемся. Иначе вояки с учеными не утаили бы, что под боком у Вавилона есть территория наподобие ЧЗО, только со своими вывертами. Байки о Полигоне, которые травят на лавочках бабульки да рассказывают друг другу детишки младшего школьного возраста, ничего общего с реальностью не имеют, они просто плод коллективного бессознательного, почуявшего опасность, но понятия не имеющего, в чем, собственно, дело…
        - За великаном? - деловито спросила Милена, прервав мои размышления. - Интересно ведь, что за хмырь, да?
        Я кивнул. Еще как интересно. Пока что все люди, которых мы встречали на Полигоне, либо уже были мертвы, либо вскоре после общения с нами трагически погибали. А «дядя Степа» вроде бы живой. Ну, пока что. Он как раз двигался вдоль трехэтажного корпуса и мачт, на которых еще сохранились обрывки флагов - в том числе жовто-блакытного и сине-звездного. Он шел к одноэтажному блоку. Мы короткими перебежками поспешили за ним. В контакт, понятно, вступать даже не собирались. Мало ли что за тип? Он точно не был одним из трех грабителей банка, но мог быть их сообщником или просто сочувствующим.
        Я едва удержался от ругани, когда зацепился за корень неизвестного мне растения и принял горизонтальное положение.
        - Макс, ты чего? - шепнула на ухо Милена, опустившись рядом.
        Очень вовремя, кстати, чета Краевых залегла в полном составе.
        Потому что иначе нас заметил бы очередной персонаж нашей драмы.
        Был ли он одет хоть во что-то, я не мог уверенно сказать. Его покрывала многослойная короста грязи, но при этом лысый череп - надраенный, что ли, чистейший - печально сверкал в зеленом свете «диодов».
        На четвереньках человек - человек ли? - удивительно быстро и так же суетливо бежал вперед по дорожке, по которой только-только пронес свое тело великан. При этом непрямоходящий гуманоид нимало не заботился о сохранности коленей и локтей, которыми он перебирал по горизонтали так уверенно, будто они для этого предназначены матушкой-природой. Небось толстенные у него мозоли, подумал я. А вообще движениями гуманоид напоминал жука. Причем не какого-нибудь неторопливого скарабея или жука-оленя, а жужелицу или таракана.
        Врезавшись лысиной в очередное препятствие, то есть во флагшток - с ориентацией в пространстве у человека-жука было явно не все в порядке, - он замер на пару секунд, потом подался назад и по большой дуге медленно обогнул преграду. И скрылся с наших глаз долой в густых кустах.
        В прежние счастливые времена между зданий ЛВЗ были разбиты газоны с ровной травкой, которую, уверен, регулярно поливали водичкой, чтобы красиво зеленела, и вовремя подстригали. Но газоны давно уже превратились в непроходимые джунгли, прорваться через которые в принципе можно было, но я бы не стал рисковать, ибо обнаружил, что значительную часть флоры тут составляли заросли шиповника и ежевики. Почему-то нет желания оставить на колючках куски собственной кожи и глаза. Человек-жук, видимо, считал иначе.
        - Что это было? - шепотом спросила у меня супруга.
        Если великан еще вписывался в нашу систему координат, то бегающие на четвереньках мужчины - как-то не очень. Тут что, не завод, а психбольница?..
        - Смотри, любимая! - на этот раз я первым заметил новое существо, следующее тем же маршрутом, что и предыдущие двое.
        По дорожке катил на трехколесном велосипеде ребенок.
        Один, ночью, на территории Полигона?..
        Милена дернулась было к нему - сработал материнский инстинкт: обнять, защитить дите, пусть и чужое, - но я схватил ее за локоть и зажал рот, чтобы не вздумала орать, а потом шепнул на ухо: «Карлик».
        И угадал.
        Вовсе не мальчик оседлал детское транспортное средство.
        Вырядился карлик в обрезанную по плечи тельняшку и камуфляжные штаны на подтяжках. Логичным продолжением портрета стали бы ботинки с высокими берцами, но военную обувь для детей еще никто не догадался сшить. На непропорционально большой голове велосипедиста встопорщился петушиным гребнем панковский ирокез. Руки и плечи карлика поросли густым темным волосом, претендующим на звание шерсти или даже меха. На ремне у него висели две кобуры с револьверами. Колоритный товарищ. Сбежал из цирка лилипутов?..
        И тут будто прорвало гнойник.
        Десятки, а то и сотни странных людей возникли на территории завода и дружно двинули на мерный рокот, созывающий всех местных жителей на собрание трудового коллектива. Все они были разными, но похожими в одном: среди них не было ни одного нормального, то есть без признаков уродства или вырождения. В муторном зеленоватом свете «диодов» скрюченные, оскаленные, хромающие, хвостатые даже, грязные, в лохмотьях и совсем обнаженные люди бежали и ползли, едва шагали и скользили, будто призраки, над дорожками, бурлящим потоком стекаясь к одноэтажному зданию цеха. В стене его зиял пролом. Вот в пролом аборигены и просачивались. И конца-края не было этому паноптикуму.
        Все они были мутантами и действовали как орда крыс, которой зачем-то срочно понадобилось передислоцироваться на завод. Только те сразу же рассредоточились по ЛВЗ, а аборигены, наоборот, спешили сконцентрироваться в одном помещении.
        Ситуация резко ухудшилась. Раньше я был уверен, что нам придется иметь дело с тремя грабителями - противниками сильными, достойными, но победить которых все-таки возможно, потому что их не намного больше, чем нас. Теперь же на гостей из-за Стены могли ополчиться сотни мутировавших сапиенсов, обитающих на Полигоне! А значит, наши шансы на успех… м-да… Надо выяснить, что тут происходит. И, конечно, найти БТР с общаком. Есть у меня подозрение, что броневичок спрятали в том самом цеху, куда организованным стадом набивались аборигены.
        Мы минут десять наблюдали из кустов за брожением народных масс, а потом, когда уже больше никто не появлялся в зоне видимости, поспешили к трехэтажному зданию - по виду административному. Там в капиталистическом прошлом заседала дирекция, бухгалтерия, отдел кадров и прочие отделы, не занимающиеся непосредственно производством, но лучше всех знающие, как, кому и что на заводе нужно делать. Из трехэтажки я планировал перебраться в цех. В теории это было возможно - блоки зданий соединяла между собой некогда полностью крытая стеклом галерея. Не в пролом же нам было лезть, чтобы поздороваться со всем честным обществом, а потом геройски погибнуть?
        В теории - это одно. А вот на практике…
        От стеклянного потолка галереи мало что осталось. Многие годы ветер и дождь беспрепятственно проникали в переход, принося с собой пыль, ставшую почвой для растений, и влагу, эти растения подпитывающую. Стеклянные двери уцелели и были заперты. Местные, похоже, ими не пользовались… Я разбил дверь прикладом ВСК. Получилось громко, но, уверен, рокот набата - усилившийся, зазвучавший тревожно - заглушил наше незаконное проникновение. Алую торцевую стену на той стороне галереи украшала скульптурная композиция из девяти шариков, соединенных между собой палочками. Для тех, кто сразу не сообразил, в чем потайной смысл композиции, скульптор ее подписал - С^2^Н^5^ОH. И повторил подпись с десяток раз для самых продвинутых.
        Вот туда нам и надо. К формуле этилового спирта.
        Есть такой обычай: посидеть на дорожку. Присесть тут негде, поэтому мы постоим немного. Надо собраться, упорядочить мысли. Я что-то упустил, что-то важное…
        - Край, пойдем уже?
        - Да, любимая.
        Дальше нам предстояло двигаться по светло-коричневому ламинату пола, вздыбленному холмиками и даже пригорками. Внутри галереи стенные и потолочные балки обильно поросли вьющимся растением, похожим на портулак огородный. Гладкие красноватые стебли, мясистые, разветвленные, и листья тоже мясистые - это растение тяжело спутать с другими. Уж я этого портулака столько на родительской даче выполол, что хватило бы накормить пару кишлаков в Средней Азии - там этот сорняк вроде бы употребляют в пищу вместо маринованных огурчиков. Однако местная разновидность портулака была значительно крупнее той, что растет за Стеной. Стебли чуть ли не с палец толщиной. И с грецкий орех крыночки - кажется, так эти штуковины называются, - в которых должны вызревать черного цвета семена.
        Пискнув, между мной и Миленой пробежала крыса размером с эрдельтерьера. Но по галерее она не пошла, остановилась и, чуть помедлив, резво метнулась обратно. Нас испугалась. Мы же такие страшные.
        Наступая на сочные хрусткие стебли, я решительно зашагал к С^2^Н^5^ОH. Милена не менее решительно пристроилась в кильватере. Однако это не спасло ее от коварной атаки, а я не смог прикрыть любимую женщину своим могучим организмом, потому что враг атаковал со всех сторон одновременно. Наши лодыжки точно угодили в силки. Сверху и с флангов на нас рухнули красноватые плети, опутав руки и накинув живые удавки на шеи. Это разбушевался портулак, хотя подобное поведение несвойственно растениям в принципе! Даже я, совсем не биолог, понимаю, что энергии фотосинтеза недостаточно для того, чтобы пестики с тычинками набросились на взрослого человека. Для такой резвости нужны белки да жиры с углеводами в желудке. И нужны мышцы, чтобы сокращались с силой, не позволяющей мне вырваться из ловушки. Так что портулак ну никак не мог атаковать нас, но ведь напал же, зар-раза!
        - Милена, я… - я захрипел. Чертово растение сдавило горло, помешав попрощаться с супругой.
        - Я тоже люблю тебя, Макс! - сказав это, моя догадливая супруга замолчала.
        Продолжая вырываться, содрогаясь всем телом точно в конвульсиях, я отчетливо понимал, что мы угодили в серьезную передрягу. Но Макс Край не умеет задирать лапки кверху! Не умеет - и не может. Руки-то надежно скованы красноватыми стеблями, их точно зажали в тисках.
        Как же глупо мы вляпались! Из-за портулака дверь была закрыта! Местные по галерее не шастают, опасно. И крыса сбежала вовсе не в ужасе от встречи с блондинкой и ее мужем…
        В глазах потемнело. И от недостатка кислорода тоже. Раскрылись все крыночки сразу - те, что у меня перед глазами, уж точно. Однако из них вырвались на свободу вовсе не семена, но мириады спор. Потому-то в галерее враз потемнело. А споры наверняка ядовитые. Если побеги портулака сорвут с нас респираторы или повредят фильтрующие патроны, это убьет нас. Но это уже не важно. Не все ли равно, как сдохнуть - задохнувшись или отравившись?
        С головы до ног я весь покрылся спорами. Милену не видел, она была у меня за спиной. Наверняка ее тоже присыпало. Я чувствовал, как споры ложатся на мои волосы, уши, шею… Открытые участки кожи тут же начали зудеть. Хорошо, что я не могу до них дотянуться, а то расчесал бы до крови.
        Сердце застучало быстрее, как это бывает при выбросе норадреналина в кровь. Я вдруг почувствовал небывалый прилив сил. Плевком я мог своротить гору и пальчиками докопаться до ядра Земли. Я повел плечами, дернул руками - и побеги, державшие меня, лопнули. Это все из-за спор! Они вовсе не отравили мой организм, а наоборот - помогли выжить. С их помощью я обрету свободу! Срывая стебли, ломая листья, я ощущал себя Гераклом, я будто бы сражался с гидрой. Шутка судьбы: не повезло угодить в ловушку, но при этом выпало счастье оказаться в ней в тот миг, когда растение выбросило споры, воздействующие на человеческий организм прямо-таки чудесным образом.
        Убрав с горла удавку, я обернулся к жене. Та безжизненным манекеном повисла в сплетении красноватых стеблей. Зарычав, я активней принялся срывать с себя побеги и ломать те, что тянулись ко мне. Пару секунд спустя, освободив ноги, я поднес нож к горлу жены и в одно движение рассек побег, мешающий ей дышать. Я рубил стальным жалом, рвал, кромсал и чуть ли не грыз стебли. И не остановился, пока вокруг нас не осталось ни одного побега портулака. Разросшееся на всю галерею растение больше не тянуло к нам свои мясистые побеги.
        Забросив на плечо Милену - она так и не пришла в себя, - я поспешил убраться из галереи. Проскочив мимо С^2^Н^5^ОН, вместе с особо ценным грузом я выскочил на площадку стальной лестницы, с которой открывался вид на цех и мутантов, там собравшихся. Твою мать! Повезло, что все они стояли спиной к нам и потому увидеть нас никак не могли.
        Да и хрен с ними, не до них. Я опустил Милену на площадку. И не сумел нащупать пульс на ее красивой шее! Нехорошие фиолетово-черные полосы - следы стеблей - отпечатались на горле жены. Окружающая реальность перестала для меня существовать. Я тряс Милену, трогал ее лицо, покрытое спорами, стирал эти споры с очков и фильтрующих патронов, шептал любимой в ухо, требуя очнуться, ведь мне никак без нее, ведь я не смогу жить, и Патрик, как она может оставить Патрика на меня, такого негодяя и мужлана, она обязана вырастить из нашего сына настоящего человека, только ей это можно доверить…
        Все напрасно. Она была мертва.
        Крик отчаяния хрипел у меня в глотке, не находя выхода. Заклинившие челюсти не давали ему порвать в клочья голосовые связки. Глаза затуманились, из них полились слезы, заполняя гогглы…
        Смерть - вот перед чем сдаемся все мы, даже самые сильные и смелые. Вот перед чем поднимаем лапки, даже если не можем пошевелиться. Смерть - тот самый враг, который каждого из нас обрекает на грядущее поражение еще до рождения. И как бы мы ни старались, какой бы здоровый образ жизни ни вели…
        Да только Макс Край клал на смерть с прибором!
        У меня же в сидоре полно приборов! Черный куб «кондер», который я лично добыл, и те, что достались мне по наследству от Резака. Главное, среди них есть «живчик». На инструкции по его применению написано следующее - цитирую по памяти: «Объект № 305б. ЖИВЧИК. Обладает свойствами: регенерация тканей (вплоть до восстановления ампутированных конечностей - при полном заряде объекта), обширное терапевтическое воздействие».
        Руки дрожали, когда я вытаскивал из сидора прозрачный контейнер, в котором лежала серая трубчатая спираль диаметром с тарелку. Ну точно раковина улитки, только без дыры для моллюска! Чтобы прибор активировался и проявил себя, его нужно совместить с открытым участком кожи пациента… Как мог, я стер с уха жены споры портулака. Поглубже вдохнув, приложил к уху «живчик» и…
        И ничего не произошло.
        Никто не открыл глаза, не всколыхнулась грудь. Меня - спасителя! - некому было заключать в объятья. Милены больше не было со мной.
        Регенерация, обширное терапевтическое… Хрень все это! На что ты, Край, вообще надеялся? Типа смертушка вот так запросто выпустит из когтей добычу? Возомнил себя равным Господу Богу только потому, что в руки тебе попал инопланетный девайс?
        Я сжал кулаки. Отставить истерику! Жену не вернешь. А добыть общак кланов и обменять его на Патрика еще можно и нужно. Тризну справлю потом… Я заставил себя отвернуться от тела любимой. Меня всего трясло, мне хотелось сдохнуть прямо тут, но сын… Я не мог себе позволить такой роскоши из-за сына. Дети не в ответе за родителей, зато родители…
        Казалось, мы с Миленой провели в галерее вечность. На деле же минуту-две, вряд ли дольше. Но этого хватило, чтобы я остался один…
        Смолк рокот набата.
        В цехе что-то происходило, а я до сих пор не в курсе. Непорядок!
        Я осторожно, чтобы снизу не заметили, подобрался к краю площадки и прошептал:
        - Любимая, давай посмотрим, что там у них творится…
        Да, я разговаривал с погибшей женой. Считайте, что Макс Край сошел с ума. Имею право! Психу и не такое можно. На правах безумца отказываюсь смириться с утратой, такая вот у меня патология. Да и с кем мне тут обсудить собрание мутантов внизу? С собой?
        - А что там у них, Край? - услышал я ответный шепот.
        И морозом продрало по коже.
        Вот и все, Максимка. Шарики за ролики. Тихо шифером шурша…
        Я даже не дернулся, когда моего плеча коснулась ладонь супруги, - воспринял как должное. Галлюцинации разные бывают, не только слуховые и зрительные. А может, не Милена ушла навсегда, а я умер? Там, в галерее? Меня задушил портулак, и тело мое висит в паутине стеблей, потихоньку протухая, а душа угодила в ад, в кластер пекла, созданный лично для меня, где нет дурацких сковородок, но есть куда более изощренные пытки - над сознанием…
        - У них там конвейер. И не один, - подмигнул я жене, которая подползла ко мне и умостилась рядом. - Смотри сама.
        Прямо под нами располагалась линия стальных агрегатов непонятного мне назначения. Все были зачем-то пронумерованы белыми циферками. В начале линии торчал аппарат, похожий на сектор окружности, в котором с прежних времен остались зажаты пластиковые пробки для бутылок. Уверен, пробки помечены логотипом «PRIMA vodka». Дальше - линия роликов. На ней возвышались деревянные паллеты с картонными коробками, обтянутыми полиэтиленом. В коробках конечно же бутылки с огненной водой. Надо же, алкоголь не интересовал жителей Полигона, раз ящики никто не растащил и не употребил их содержимое для смазки внутренних органов. А ведь в здешней среде обитания, если не смачивать жабры раствором этилового спирта, можно с ума сойти за пару дней!
        А мне так и пары минут хватило.
        Я покосился на Милену:
        - Ну и как оно там, любимая?
        - Там - это где? - прошептала она в ответ.
        - Ну, там.
        - Край, ты чего, головой ударился? Нашел время загадки загадывать, - она протянула мне контейнер с аккуратно упакованным в него «живчиком»: - Ты зачем на меня эту дрянь положил?
        Разом позабыв о мутантах, живо гомонящих внизу и почему-то щеголяющих без противогазов и респираторов, забыв про цех и про общак, вообще про все-все-все, я откатился от края площадки и содрал с руки перчатку. И, схватив Милену покрепче, чтоб не вырвалась, не оказала сопротивление, нащупал-таки пульс у нее на шее. Есть пульс, есть! И сгинули жуткие фиолетовые полосы. Вот тебе и обширный терапевтический эффект!
        Хотелось вопить от радости, под респиратором мое лицо растягивалась в счастливой улыбке. Я отпустил недовольную жену.
        - Этой дрянью, любимая, - я сунул контейнер с «живчиком» обратно в сидор, - мертвеца можно на ноги поставить.
        - Это ты к чему, Край? Мы вроде живые еще.
        - Это временно. Но наше время еще не настало.
        Она даже не поняла, что была мертва. А у меня не хватило духу рассказать ей. Да и зачем? Может, все, что случилось в последние минуты, - лишь плод воображения, воспаленного ферментами спор?
        - Стало быть, со всего Полигона к нам сбегаются крысы! - донеслось снизу. - Мы отгоняли их и убивали. Бесполезно. А зачем они к нам пожаловали? Крысы ведь падальщики, не нападают сами. Чуют, где поживиться могут, и туда приходят. Стало быть, заранее чуют. Не к добру их появление. Их все больше на заводе. Они прячутся в щели, зарываются в землю, заползают под станки - и ждут. Чего они ждут, братья? Разве вы не знаете? Мертвечины! Стало быть, скоро ее у нас будет достаточно, чтобы накормить всех крыс Полигона! А теперь я говорю вам, братья, я знаю, кто станет мертвечиной и почему! Мы станем! Из-за троих наших братьев! Из-за их дерзкой вылазки во внешний мир! Они взяли чужое и принесли к нам! Люди отомстят за это. Они придут сюда и убьют нас всех!
        Это кто там вещает? Теперь, когда Милена вернулась из горних высей, ко мне вернулась способность адекватно оценивать обстановку. Я увидел то, что раньше непостижимым образом ускользнуло от моего внимания: посреди цеха возвышались… тотемные столбы. Три штуки. Да, тотемные. А чем еще могли быть дубовые стволы, поставленные вертикально и изрезанные самым безбожным образом? Верующим человеком меня даже с пьяных глаз назвать нельзя, но поклоняться идолам… На столбах почти что не осталось коры, зато четко просматривались бородатые лица, четырехпалые руки и сложные орнаменты. От оснований тотемов - как это возможно?! - пошли побеги-корни, вгрызлись в пол, выложенный чугунными плитами, поломали его, желая добраться до плодородной почвы. Добрались. Наверное, потому в них затеплилась новая жизнь. Причем стволы не просто воскресли - на верхушках распустились нежно-розовые цветы. Уж чего попросту не могло быть на дубе, так это цветов! Но вот они, я их вижу!
        Это Полигон, Край. Чему ты удивляешься?..
        Взгляд прикипел к цветам. И что-то заворочалось у меня в груди, и стало там чуточку теплей. Я тронул «камень» - нет, он не нагрелся - и взглянул на Милену. На лице у нее застыло странное выражение - смесь из восхищения и ужаса. Она будто бы одновременно улыбалась и хмурилась, но разобрать точнее было сложно из-за респиратора, очков и черной пленки спор. И все-таки… Неужто вновь специфические штучки Полигона?!
        Хватит! Только ведь едва не потерял жену!
        Я щелкнул пальцем по респиратору Милены, чем привлек ее внимание, и жестами объяснил, что на тотемы смотреть нельзя, с этими пристанищами для короедов не все в порядке. Вроде поняла. И вообще, хватит шептаться, надо вести себя потише.
        У дубовых столбов - не смотреть на цветы, Край, не смотреть! - собралась толпа, разодетая так, что бомжи в сравнении с ними - модники-метросексуалы. Самый отвратный сэконд-хэнд из Европы - бальные платья и фраки знати в сравнении с гнилым тряпьем, кое-как обработанными шкурами животных, грязными кусками полиэтилена и дерматина. Украшениями служили когти и клыки животных, старые детские игрушки и прочий подобный хлам. Хватало в толпе и совсем обнаженных аборигенов. Это были в основном старики, окончательно потерявшие человеческое подобие вместе со стыдом и не способные уже самостоятельно передвигаться. Очевидно, их сюда принесли и усадили кое-как прямо на пол. Матери явились на собрание с грудными детьми, от вида которых мне стало нехорошо.
        Несомненно, происходящее касалось всех мутантов, живущих на заводе. Потому и общий сбор. Что-то важное у них случилось. Что?.. Однако мне стало вовсе не до проблем мутантов, потому как я засек искомый БТР-80, трехцветный камуфляж, борт «382». И не просто засек, но и ошалел от увиденного: нижняя челюсть у меня отпала, едва не сорвав с лица респиратор, а глаза выпучились - еще чуть сильнее, и очки бы слетели.
        Прокомментировать это я не смог, поэтому просто указал Милене на «коробочку», притаившуюся в дальнем правом относительно нас углу цеха, - и с удовлетворением отметил, что реакция супруги на БТР была не менее бурной, чем моя.
        Казалось бы, чего так нервничать? Обычный же бэтэр. Вон типичный крупнокалиберный КПВТ и рядом 7,62 мм ПКТ на башенке, на затылке которой вспухла шишкой пусковая установка системы «Туча». И осветитель прибора наблюдения командира, будто единственный глаз циклопа, торчал там, где ему положено.
        А вот створки дверей боковых люков по бортам были открыты, люк командира - тоже, как и верхний люк боевого отделения. Такое впечатление, что экипажу вместе с десантом понадобилось срочно покинуть БТР. Но - вряд ли. Десанта ведь на борту не было. Может, просто грабителям очень хотелось показать всем и каждому, сколько денег они сюда доставили?
        Может. Но денег в «коробочке» не было.
        Черт и еще раз черт! Где общак?! Неужели мы опоздали и наши денежки отчалили в неизвестном направлении?!
        Но не только это взволновало меня.
        Бронетранспортер висел в воздухе примерно метрах в полутора от пола. И никаких тебе веревок, канатов или стальных тросов-растяжек. Он сам по себе висел в воздухе! Это ли не повод потерять дар речи?
        Я присмотрелся. Рядом с крышкой люка выдачи троса лебедки, прямо на заправочных горловинах, на кожухе глушителя и эжектора, на волноотражательном щитке, на всех восьми колесах и не только - короче говоря, много где - были налеплены плоские штуковины, с виду напоминающие бабочку, только без головы, усиков и лапок. Одни крылья растопыренные. Блондинке понятно (интересно, Милена сообразила или нет?), штуковины эти - очень мощные приборы. Антигравитация - их заслуга. Они смогли оторвать от горизонтали значительную массу и сохранить нулевую… хм… Для подводного плавания есть термин «нулевая плавучесть». А в нашем случае «нулевую воздухоплавательность», что ли?
        Как бы то ни было, бэтэр завис над планетой.
        Вот почему колея оборвалась - он больше не оставлял следов. Его просто дотянули сюда или притолкали по воздуху. Подозреваю, что грабители не собирались изначально навешивать на броню приборы, просто у них закончилось топливо, вот и пришлось на ходу решать проблему. Иначе они воспользовались бы «бабочками» изначально.
        Вот он, желанный борт «382», перед нами. И ладно, что он висит себе в воздухе. Главное - в нем нет денег! А значит, у нас одной проблемой больше.
        Но я ведь люблю преодолевать трудности. Без них жизнь скучна, верно? Но как же иногда хочется быть самым скучным человеком во вселенной!..
        «Давай поближе?» - жестами предложила Милена. Будто если мы влезем под броню, в бэтэре возникнет общак. Хлоп! - и материализуется, да?
        Я покачал головой.
        Мы будем действовать иначе.
        Глава 10
        ТЕСТОВАЯ ПОРЦИЯ
        В темном кабинете зябко, как ночью в разрытой могиле. Работает кондиционер. Всей мебели тут - большое кожаное кресло за нескромно большим столом. На лакированной столешнице только кисти рук того, кто оккупировал кресло. На левом запястье оккупанта необычный хронометр.
        По стойке смирно перед хозяином кабинета вмерз сапогами в пол мужчина, из вороных кос которого торчат орлиные перья. Ну точно, «индеец». Одет он в камуфлированные штаны с ремнем и куртку поверх оливковой майки. Его могучие бицепсы бугрятся. Он напряжен.
        - Ну? - выхаркивает тот, кто в кресле.
        «Индеец» тут же выдает скороговоркой:
        - Как вы и предполагали, посланник обнаружил объект. Есть аудиоподтверждение. Группа быстрого реагирования - лучшие из лучших - хоть сейчас готова…
        - Так чего ждете?! - перебивает тот, кто в кресле. - Лично руководишь операцией! Башкой мне отвечаешь!
        - Есть! - «индеец» тут же подносит к уху мобильник и отдает распоряжение. Орлиные перья в его косах слегка подрагивают. - Будут еще указания?
        Ковбойские шузы «индейца» уже на низком старте.
        Однако хозяин кабинета медлит.
        «Никому нельзя доверять. Все нужно делать самому», - думает он.
        Его бьет нервная дрожь.
        «Это глупо, - уверяет он себя. - Для этого есть шестерки, есть пушечное мясо, которого сколько угодно. Зачем рисковать? Нельзя рисковать!»
        Он откидывается на спинку кресла и закрывает глаза.
        Игру не остановить. А козырей в рукаве больше нет. И никому нельзя доверять.
        - Я лечу в составе группы, - хозяин кабинета отрывает седалище от кресла. - Хочу размять кости.
        …Пять минут спустя он вместе с «индейцем» загружается в пропахший солдатским потом СН-47 «Чинук»[18 - Boeing CH-47 Chinook - американский военно-транспортный вертолёт.]. Бойцы отдают ему честь, он коротко кивает в ответ.
        - Расслабьтесь, парни. Летим на пикник.
        Парни хохочут искренне. Шутка понравилась.
        Транспортник сопровождают аж три Ми-24, под завязку загруженных бойцами, оружием и боеприпасами. А на всякий случай. Вдруг придется устроить войну?

* * *
        Накатила усталость.
        Действие спор портулака закончилось.
        Вялыми жестами я, как мог, показал Милене: «Сначала, любимая, проведем рекогносцировку, а уж потом, оценив обстановку, я приму решение, и мы будем действовать». Не уверен, что она поняла меня верно, я бы сам себя сейчас не понял. Оно, знаете, не так-то просто показать жестами слово «рекогносцировка», поэтому, прежде чем моя благоверная открыла рот, чтобы уточнить, что именно ее муженек имел в виду, я приложил указательный палец к респиратору и прошипел:
        - Тсс!..
        Акустика в цехе такая, что слышно было, как внизу у мутантов стучат сердца. Звуки отражались от линий конвейеров, от электрокаров, когда-то сновавших по производственным помещениям, от громадных стальных чанов, по одному из которых недавно лупили кувалдой, сыграв тот тревожный набат, который созвал сюда обитателей ЛВЗ… Если я и преувеличил, то ненамного. Чтобы не обнаружить себя на лестничной площадке, нам с Миленой придется очень постараться. Не то что шуметь нельзя, лучше вообще не дышать. Лишь чудом нас еще не засекли.
        - Стало быть, кто задумал нехорошее?! Кто обрек нас на гибель?! - надрывал глотку местный авторитет, вождь клана, а может, просто старейшина, которому выпала честь вести сегодняшнее собрание.
        Этот внушительный мужчина обрил голову, оставив лишь длинный огненно-рыжий клок-оселедец. Усы мужчины свисали чуть ли не до брюха. Мочку уха продырявила серьга из потемневшего от времени металла. Его, одетого в камуфляжные штаны и куртку, легко было принять за нормального человека - если бы не чрезмерно длинные верхние конечности, выпирающие из рукавов и достающие до пола.
        - Кто?! - оселедец гневно затрясся.
        Голос авторитета, точно раскаленный нож масло, разрезал толпу надвое: собравшиеся дружно расступились, образовав пустоту вокруг парочки молодых мутантов. А ведь местные в курсе, о ком вопрошает авторитет, да и сам он слегка переигрывает… Первый юноша был похож на волка: рожа вытянутая, покрытая короткой серо-бурой шерстью, уши торчком. Карикатура на зверя и человека одновременно. Оборотень, процесс трансформации которого остановился на половине, к тому же зачем-то напяливший на себя шорты по колено. У второго неправильной формы череп прикрывала черная вязаная шапка. Вместо носа - два отверстия, нижняя челюсть сильно выпирала.
        - Это я, - опустив голову, оборотень шагнул вперед, как бы прикрывая собой товарища. - Я, Волча, во всем… Только я! Но я сделал это ради вас! Вы мне еще спасибо скажете!
        Волча? Имя ему очень шло.
        Жители Полигона заговорили все разом. Грозя небу в прорехе потолка цеха, кто-то тряс четырехпалым кулаком. Иные выкрикивали что-то бессмысленное, зато громко, с чувством. Не понимая происходящего, но чувствуя недоброе, плакали дети. Старики кривились и покачивали лысыми головами сплошь в пигментных пятнах… Конец балагану положил авторитет, вставший между «виновниками торжества» и шумящей толпой.
        - Стало быть, беда у нас, - заявил он, колыхнув жировыми складками на талии, и мутанты тут же уважительно затихли. - Беда у нас, панове. Беда!
        - Беда… - прошелестело эхом в толпе.
        Я на расстоянии почувствовал чужой страх. Люди - а они все-таки были людьми, хоть и выглядели, прямо скажем, не очень, - боялись. Боялись до дрожи в коленях.
        Сквозняк, задувающий в прорехи стен, шевелил усы и оселедец авторитета.
        - Мы слабые. Люди за Стеной сильнее нас. Они зайдут к нам, как к себе домой. Сотворят зло, убьют наш скот, уведут наших женщин-красавиц - и мы ничего не сможем сделать! Нам нельзя привлекать к себе внимание. Мы - люди мирные, мы просто хотим жить. Зачем ты, Волча, вместе с дружками бросил вызов тем, кто за Стеной?
        Собрание поддержало авторитета возгласами, хотя насчет красавиц он, конечно, загнул.
        Я пока что не улавливал сути происходящего, но пятой точкой чуял, что нас с Миленой все это очень даже касается.
        - Нам всем нельзя ссориться с людьми из-за Стены! - авторитет развел в стороны руки-грабли. - Стало быть, надо вернуть чужое. Верно я говорю?
        - Верно… - прошелестело в толпе.
        - Так может, все еще исправить можно? Стало быть, потом решим, кто прав, а кто виноват. Пусть ребятки топают обратно к Стене и вернут, что взяли.
        Мутанты разразились одобрительными возгласами.
        Услышав приговор, мутант Волча недобро ощерился. Он явно не собирался раскаиваться в содеянном.
        - Нет! Мы доставили сюда деньги вовсе не для того, чтобы их возвращать, - он взмахнул рукой-лапой, и правая часть разделенной уже надвое толпы, словно опасаясь угодить под указующий перст, расступилась, образовав новый проход.
        Милена тронула меня за руку и указала на гору мусорных пакетов, лежащих прямо на полу в конце этого прохода. Местами полиэтилен прохудился и содержимое выпало. Так что сомнений просто быть не могло: это и есть украденный общак. Обилие пачек с купюрами впечатляло. Вместо мусора - деньги. Забавно, да? Хотя, если пофилософствовать чуток, деньги тоже мусор. Да еще какой. Эх, хочу быть хозяином свалки!.. Рядом с горой денег возвышалась куча тряпья. Небось оттуда черпали свои наряды от кутюр местные жители.
        Я кивнул Милене - мол, спасибо, любимая, с глазами у меня пока что порядок, уже увидел наш остров в океане, нашу яхту и вообще наше все.
        Итак, деньги здесь, и это расстраивает мутантов. Правда, не всех - Волча и его товарищ в шапочке, слямзившие баблос кланов, явно не грустят. Но почему их только двое? Где третий? Банк ведь грабили трое…
        Надо подумать, как добро в пакетах из цеха эвакуировать и протащить через весь Полигон до Стены, а потом еще и переправить на большую землю так, чтобы главари кланов не прознали. Задачка интересная… Накреативить-то я много чего могу с ходу. Ну, к примеру, неподалеку от кучи денег в ряд выстроились чаны кубов эдак на пятнадцать каждый, с краниками и шкалами для солидности. Уверен, в чанах хранили вовсе не томатный сок… Представляю, как непросто приходилось дегустаторам ЛВЗ. Тестовая порция - от полтишка до стакана. И не выплюнешь, глотать надо, чтобы послевкусие проверить. Предположим, дегустатору надо употреблять по одной пробе в день… Да это уже гарантированный алкоголизм! А если по две? По три? По пять? Пожалуй, сталь варить не так вредно для здоровья… Стоп. Куда-то меня не туда… Так вот, берем болгарку и бесшумно - иначе мутанты услышат - срезаем с ближайшего чана верхнюю часть и забрасываем пакеты с деньгами внутрь, потом отделяем чан с содержимым от пола… Чем отделяем? В цехе полно электрокаров-погрузчиков - маленьких, аккуратненьких, с закругленным красным низом и строгим черным верхом. Так
и хочется сесть и помчаться. Вот погрузчиком и берем наш чан с баблом и…
        И все. Аккумуляторы годы не заряжались. Так что пешочком, с чаном на горбу. И никаких тебе спецэффектов, Макс. Так что не годится план. Ладно, поступим иначе…
        От коварных планов изъятия общака меня отвлек напарник Волчи.
        - Возвращать деньги нет смысла, - прогудел он. - Зачем рисковать? Вы должны быть благодарны нам. Мы сделали это ради вас всех. Мы можем отомстить им. Мы…
        Нас, вас, мы… Слишком пафосно. И кому это «им»? И при чем тут наличность кланов? Увы, пареньку не дали договорить - соплеменники возмутились, разорались. Причем громче всех басил давешний карлик, так и не слезший с трехколесного велосипеда.
        Усатый авторитет поднял свою длиннющую руку - и все разом замолчали. Он хотел что-то сказать, но Волча его опередил:
        - Пусть Полигон нас рассудит! Что скажете, братья?!
        Толпа молчала. Все как-то сразу стали ниже ростом, что ли. Великан «дядя Степа» и тот почти что уравнялся с более низкими аборигенами - так он сгорбился и голову опустил. О, это было печальное зрелище: сотни мутантов прячут друг от друга глаза, уставившись в пол.
        Эх, пока не смотрят, сбежать бы по лестнице - и к заветным мусорным мешкам, у которых даже охрану не выставили! Честное слово, едва удержался от этой глупости.
        Не дождавшись от соплеменников ответа, гордый, дерзкий, не признающий авторитетов Волча с позорной суетливой поспешностью прошагал к тотемам и хлопнулся перед ними на колени.
        И это было мерзко.
        Это было настолько противоестественно, что меня едва не стошнило.
        Милена стянула с себя респиратор и зажала рот ладонью.
        То, что делал Волча, было неправильно и очень плохо, ужасно и даже хуже. Мы с супругой оба почувствовали это. Я снял ВСК с предохранителя, всерьез намереваясь прекратить непотребство.
        И тут Волчу затрясло мелкой дрожью. Лицо его посерело. Он закатил глаза. Видать, совсем парнишке хреново стало. Срочно нужно привести в чувство - водой облить или хотя бы отхлестать по щекам. Но почему мутанты - даже Волчин подельник - застыли, точно каменные изваяния?! А как же помочь ближнему?! Ведь подохнет же!..
        В тот момент я забыл, что Волча мне враг, что наверняка он с удовольствием убил бы меня, представься ему такая возможность. Он был просто мальчишкой, которому нужна медицинская помощь.
        Изогнувшись - удивительно, как позвонки не треснули, - Волча на миг застыл и, разом обмякнув, повалился на пол цеха. Лицо его уткнулось в корни у основания среднего тотемного столба, самого крупного их трех.
        Поднялся ветер. Нет, не цеховой сквозняк, а настоящий ветер! С побегов на верхушке столба сорвало цветы и ярким дождем просыпало на Волчу.
        Мутанты ахнули, мы с Миленой тоже - уж больно красивое это было зрелище: облако нежных лепестков ложится на плечи и спину оборотня. И тот ожил, чуть приподнялся, подставив лепесткам волчью морду. При этом глаза его были закрыты, и улыбался он легко, радостно, хотя морда его вообще не предназначена для улыбок.
        - Чудо!.. - зашелестело по толпе. - Знак!..
        Сияющее марево окутало столб и Волчу. Столб как бы засветился изнутри, и Волча тоже - в живот ему будто засунули раскаленный добела шар, и свет его прошел через плоть и вырвался сквозь поры кожи.
        Я мотнул головой, прогоняя наваждение. Перекрестился бы, да не верю. Да и незачем - сгинуло все, как и не было. Мистика? Отнюдь. Просто «диоды» какие-то очередные сработали, от них и свет.
        Волча поднялся. Ни на кого не глядя, наступая на опавшие лепестки, парень двинул к дыре, через которую тут было принято проникать в цех и покидать его.
        Или все-таки не приборы? Увиденное не давало мне покоя. Главный тотем будто звал меня к себе. Мы были с ним… одной крови, что ли, если можно так сказать про полено, на котором распустились листики. Я слышал далекие, едва различимые голоса: «Это источник энергии… Но не просто… Оно… Оно помогает… связь с землей, с водой и воздухом… И с Полигоном…» И пришло понимание: столбы - вроде тела, вместилища души. Они помогают населению ЛВЗ, оберегают его, взамен получая искреннюю любовь… Подобных басен я в Чернобыле наслушался по самое не хочу от тех сталкеров, которым мозг проело радиацией. Но тут я сам додумался. Схожу-таки с ума?..
        В проломе появилась девушка - и бросилась навстречу Волче.
        Получается, что ее не было на собрании. Потому, что ей не место среди мутантов? Телесных изъянов и деформаций у нее не наблюдалось, россыпь веснушек на лице не в счет. Длинные рыжие волосы девушки трепал сквозняк. Была она худенькой, небольшого роста. И с огромными голубыми глазами, точь-в-точь как у Милены. Трудно поверить, что таких красоток могут рожать мутанты Полигона.
        - Ты где пропадала, дочка? - авторитет развел руки-грабли и сомкнул их перед собой, будто намереваясь достать рыжую с того места, где стоял.
        Махнув ему рукой, она с разбегу бросилась в объятья Волчи и радостно рассмеялась. Их тела сплелись, губы сомкнулись, по лицам побежали слезы счастья, как бывает после долгой разлуки. Я отвел взгляд. Надо же, любовь-морковь в самом пекле. И не стыдно при всех?..
        - Они уже здесь! - закричала девчонка, чуть отстранившись от Волчи. - Они здесь!!! Я провела их через ловушки и открыла им ворота!!!
        Сообщение рыжей привело юного оборотня в восторг. Его подельник поднял руки над покрытой головой и исполнил нечто вроде танца. Троица поспешила к пролому. За ними, упираясь костяшками кулаков в пол, прошагал авторитет. Вся община мутантов пришла в движение, всем срочно понадобилось покинуть цех.
        Третьей в команде грабителей была рыжая красотка? А что, очень может быть… Но сейчас это не важно. Я жестами показал Милене, чтобы приготовилась. По моей команде мы, едва касаясь ботинками ступенек, бесшумно скатились по лестнице. Это было откровенное безумие. Да, мутанты двигались к выходу, преданно глядя в затылок впереди спешащему, но все равно нас могли заметить, поднялся бы шум и…
        И тут же улегся бы. Мой ВСК способен кого угодно уложить - и почти бесшумно, кстати. Да и мало кто способен различить негромкий щелчок оружия в шуме дыхания сотен глоток, кашле и плаче детей, в недовольном гудении толпы, в резких выкриках и шарканье пяток по полу.
        Протопав буквально за спинами аборигенов, мы оказались у самой дорогой кучи мусора в мире. Оставить капитал без присмотра, чтобы открыть ворота и встретить гостей дорогих? Так могут поступить только те, кто напрочь лишен пиетета к дензнакам, кто никогда и ничего не покупал и не продавал. Увы, я человек совсем иной породы, но… Но, черт побери, почему меня гложет чувство, что я поступаю неверно?! Я упустил нечто важное. «Мусор» из пакетов сделал меня слепым и глупым, не иначе.
        Кто прибыл на ЛВЗ? Кому так обрадовались грабители? Зачем им вообще деньги, если их мутантские мозги не способны осознать ценность купюр? Да еще и в таком количестве?!
        Тылом чую, не к добру все это.
        Я должен понять, что здесь происходит, прежде чем мы, груженные общаком, отправимся обратно к Стене.
        - Любимая, переодевайся, - я указал Милене на груду гнилого тряпья, возле которой нашлось место для «мусора».
        - Что?! - прошипела она разъяренной кошкой, которой оттоптали хвост. - Да я эту дрянь никогда…
        - Намотай поверх одежды. Чтобы сойти для мутантов за свою хотя бы на первый взгляд.
        Мой спокойный тон ее озадачил:
        - Край, ты что задумал?
        - Мы прогуляемся вместе с ними. Да, любимая, не смотри на меня так, ты все верно услышала. Разомнемся слегка, осмотрим местные достопримечательности.
        - Макс, ты псих! - брезгливым движением отделив одну тряпку от груды прочих, она занялась маскировкой.
        Обожаю супругу за то, что она не спорит со мной в ответственные моменты.
        Через пару минут мы были с ног до головы в грязной вонючей ткани неустановленного цвета и консистенции. ВСК я тоже не пощадил. А вот Милена наотрез отказалась уродовать блочный лук, аргументировав это тем, что он обидится и стрелять перестанет. Теперь чета Краевых выглядела и пахла не лучше обитателей Полигона.
        Вместе с последними мутантами мы выбрались из цеха. Вопреки моим опасениям никто из них ни разу не обернулся. Прошлое у них не в чести, живут только настоящим? Несмотря на различный внешний вид особей - не было двух аборигенов с одинаковыми уродствами, - коммуна мутантов представлялась мне чем-то вроде одного большого тела, органы которого являются при этом автономными элементами, имеющими собственные функции, и способными самостоятельно передвигаться, что-то чувствовать и что-то делать по якобы своему усмотрению. Но эта свобода - лишь иллюзия, все-все-все мутантами совершается только на благо коммуны. Особенно сплоченность организма проявляется, когда мутанты собираются в одном месте: их сердца бьются в унисон, они дышат в одном ритме, их мысли совпадают. Они чувствуют единение и даже получают удовольствие от того, что сами по себе сейчас неполноценны, их наполняет гордость, что они, маленькие и слабые, есть часть большого и сильного. И потому троица, бросившая вызов коммуне-организму, - для остальных аборигенов Полигона все равно что раковая опухоль для обычного человека: опухоль может тебя
убить, от нее надо избавиться, пока не поздно, но при этом о ней даже думать страшно.
        Но это все лирика. А суровая проза жизни в том, что рыжая девчонка отворила-таки ворота, пропустив на завод армейский джип «Скорпион», который по незнанию можно спутать со штатовским «хаммером». Точно такой же есть на видео в моем телефоне. Нетрудно догадаться, что джип - транспортное средство научников, предназначенное для вылазок на Полигон, и что именно рыжая провела его по потайным тропам, мимо залежей приборов и мест повышенного скопления слонопотамов. Но для чего ей это понадобилось? Захотелось тесной смычки ученых мужей с местными обольстительницами?..
        Научников из лабораторий у Стены курируют вояки. И потому неудивительно, что из аскетичного салона джипа выпали двое бравых мужчин в желтых РЗК-М с баллонами дыхательных аппаратов промеж лопаток. На первый взгляд - обычные яйцеголовые. Но только на первый. Судя по выправке и уверенным движениям, мужчины никогда не учились в университетах, ни разу не слышали о теории большого взрыва и читают в лучшем случае по слогам. Зато они умеют метко стрелять с двух рук, залпом выпивают бутылку водки и без малейших угрызений совести посылают солдат на смерть. Оба - офицеры, всю челюсть даю. Причем не какие-нибудь взводные «шакалы», а как минимум майоры. А раз они до сих пор не обзавелись животами, то не в штабах геморрой насиживали, а скорее всего, лишь недавно вернулись из-за границы, где лучше быть в хорошей физической форме, чтобы быстрее «отступать на запасные позиции», то есть драпать.
        Представьте офицера, который вернулся с проигранной войны на родину. Денег он не заработал, и все, что намародерствовал непосильным трудом, осталось на взлетной полосе, потому что, видите ли, наверху решили освободить нутро транспортника от личных вещей комсостава, чтобы забрать-таки домой безусых мальчишек, будто матери еще не нарожают… И вот еще не старые, на все способные убийцы со звездами на погонах, рыщут, точно голодное зверье, в поисках наживы и ничем не гнушаются. Эти вон не побоялись с ветерком прокатиться по Полигону. С девушкой-поводырем и кучей приборов, налепленных на раму джипа, отчего ж не прокатиться? Иначе путешествие стало бы фатальным. Кстати, хорошая у них тачка…
        Милена тронула меня за руку - мол, обрати, муженек, внимание на прибывший транспорт. Я кивнул ей с намеком, что уже подумал об этом. Наверняка в баках полно горючки, ее точно хватит, чтобы выбраться с Полигона. К тому же, перед джипом ворота КПП откроют с радостью, так что одной головной болью будет меньше. Всего-то надо - захватить «Скорпион», загрузить в него бабло и, помахав ручкой воякам и мутантам, отправиться в обратный вояж. Карта у нас есть, приборов на джипе хватает. План - просто блеск! А мутанты с вояками, конечно, возражать не будут. С чего бы они оказались против? Офицеры ведь для того сюда и прибыли, чтобы нам помочь, угу…
        Если кто не понял, это был сарказм.
        Помогать нам, конечно, никто не собирался.
        Собирались вести переговоры на высшем уровне.
        - Где ваш главный? - первым начал дипломатический раут военный, который был чуть ниже ростом. Он стоял ко мне вполоборота, поэтому я не видел его лица за располагающей к обзору прозрачной маской РЗК. - Деньги где?
        Голос его, даже приглушенный щитком маски, мне показался очень знакомым. Я давно не слышал этот голос, но… Ба, да это же Григорий Иванович Кажан! Я едва узнал его по неистребимой привычке зябко поводить плечами. Где бы он ни был, он постоянно испытывает желание укутаться в любимую фуфайку цвета хаки, с которой не расстается даже в июльскую жару. Еще с Чернобыля у него проблемы с кровообращением. Уверен, фуфаечку он с собой захватил, она в джипе. Надо же, как постройнел Григорий! И куда только подевалось брюшко, нависающее над ремнем?..
        Почувствовав мой взгляд, Кажан повернулся так, что я смог рассмотреть его лицо, - он, как есть он! - и зашарил взглядом по толпе мутантов. Да уж, рефлексы у старого знакомца остались прежние - отточенные. Почуял, зверюга, опасность. И брови у него, как и были, кустистые, идеальные, чтобы хмуриться, придавая взгляду значительность. Уверен, под желтым РЗК у Григория шелковая рубашка и костюмчик-троечка. А если стянуть с его башки все лишнее, то обнаружится пробор в напрочь седых уже волосах, сбрызнутых одеколоном.
        - Я за главного. - Волча неторопливо, как боксер перед схваткой - к рингу, подошел к Кажану.
        Когда мы виделись в последний раз, Кажан был в чине майора и заведовал воинской частью у периметра ЧЗО[19 - Подробнее об этих событиях в романе А. Шакилова «Хозяин Янтаря».]. Я был довольно близко знаком с майором: мы выпивали вместе, а однажды мощным ударом в челюсть ваш покорный слуга даже вырубил его. Я думал тогда, что Григория снимут с должности и с почетом отправят на пенсию в родимый Запорожье - любоваться закатами над металлургическими заводами и вместо «боржоми» пить отравленную водичку из Днепра. Нетушки, все оказалось сложнее. Кажана, ценного сотрудника, перебросили под Вавилон. Неспроста он здесь нарисовался, ой неспроста…
        - Ну, ты так ты… - в голосе майора, если он до сих пор майор, отчетливо прорезалось недовольство. - Деньги где, сынок?!
        Я присмотрелся к его напарнику, надеясь на еще одну «приятную» встречу, однако второй вояка мне был совершенно незнаком, до сего момента судьба еще не сталкивала нас лбами.
        Волча проигнорировал вопрос Кажана. Он остановился у джипа, обойдя военных, в желтых РЗК одновременно похожих на двух цыплят-мутантов и на представителей внеземной цивилизации. Как заправский водила, Волча ударил ногой по колесу. Заглянул в салон, благо стекла не тонированные.
        - Машина у вас что-то не очень… - прокомментировал он увиденное. - Не вместительная.
        - Ты о чем, сынок? - Кажан начал закипать. - Где ваш главный?!
        Юный оборотень его точно не слышал:
        - Я говорю, полсотни баллонов с «гремлином» не поместились, что ли, в машину?
        Этот его вопрос был точно гром среди совсем не ясного неба.
        Местный авторитет ахнул, всплеснул руками-граблями.
        Мы с Миленой переглянулись - и сразу поняли: нет, не ослышались, к сожалению.
        «Гремлин», чтоб его?! Эта дрянь - самое жестокое БОВ, то есть боевое отравляющее вещество, придуманное военными химиками. Паны генералы собирались применить в банановом раю, где я служил срочную. К счастью, гении из генштаба вовремя одумались, то есть спустя четверть часа после начала операции по заражению местности. И так уж получилось, что именно моему взводу выпала честь доставить баллоны - вроде газовых, только не красные, а цвета хаки - в заданный квадрат и с помощью активатора, сделанного из особого сплава, привести жидкий «Гремлин» - в обычном состоянии он безвреднее лимонада - в боевую готовность и применить по назначению.
        «При концентрации 0,001 мкг/л начинает ощущаться воздействие БОВ «Гремлин» на организм, а концентрация свыше 0,01 мкг/л смертельна даже для защищенного аэрозольным фильтром человека: нарушение проницаемости альвеол и быстро прогрессирующий отек легких за считаные секунды уничтожают врага. На кожные покровы «Гремлин» воздействует следующим образом: сначала возникает покраснение, потом - эритемы, опухоли и ожоговые пузыри. Антидота не существует. Все запасы БОВ «Гремлин» уничтожены согласно решению…»
        Этот текст - цитата слово в слово - врезался мне в память сразу и навсегда. Случайно попался в руки секретный отчет, и я изучил его очень внимательно. И заочно поблагодарил нашего взводного, которого в армии мечтал пристрелить. Тот тянул с началом операции, как только мог. А то и вовсе не собирался выполнять приказ командования. Он знал, что наших средств индивидуальной защиты недостаточно, чтобы выжить в точке выброса «Гремлина».
        Как-то в припадке откровенности я рассказал эту историю Милене, преподнеся как смешную армейскую байку. Мол, был такой случай в соседнем подразделении, это все неправда, это сказочка такая на ночь… И вот, судя по ее испуганному взгляду, она сразу вспомнила о «Гремлине». Значит, моей детке еще долго до старческого маразма, с памятью полный порядок.
        Но откуда Волча, мальчишка по сути, вообще знает о существовании секретного БОВ? И почему ожидал увидеть баллоны с «Гремлином» в джипе Кажана? В голове у меня уже выстраивалась в ряд четкая картинка происходящего, но я пока что не спешил с окончательными выводами, ибо натюрморт получался слишком уж мерзкий.
        - Баллоны с БОВ у моего партнера в Вавилоне, - поведя плечами, раздраженно заявил Кажан. - Мой партнер - человек надежный. Специально прибыл в город по моей личной просьбе. Зачем баллоны катать туда-сюда? Как я понял, акция будет осуществлена в городе, верно? Ну, сынок, не сопи так обиженно. Об этом по большому секрету мне сообщил ваш главный. Где он, кстати? Мы же с ним все обсудили. Товар заберете в Вавилоне. Загрузите деньги в джип - и я сразу шепну адресок, куда подъехать.
        Черт, все-таки я оказался прав!
        Юные мутанты выкрали общак криминальных кланов, чтобы расплатиться с вояками под предводительством Кажана за баллоны с боевым отравляющим веществом. Если верить майору, - а почему, собственно, ему не верить? - мутанты намерены с помощью «Гремлина» уничтожить все население города. Им бы хватило одного баллона для этого, а речь идет о полусотне… Да они просто не ведают, что творят! Они же уничтожат всю страну, а заодно и всю Европу! Полигон тоже зацепит, они не могут этого не понимать!..
        Да все они прекрасно понимают, эти юные мутанты.
        Я осторожно кинул взглядом по сторонам - и не увидел ни одного респиратора или противогаза на рожах аборигенов. И это посреди Полигона, где полно растений, убивающих спорами, и наверняка есть приборы, источающие ядовитые газы! Да на мутантов вся эта дрянь просто не действует, иммунитет у них! Быть может, мутантов не возьмет и БОВ «Гремлин». Наверняка на это весь расчет… Но зачем?! Зачем убивать миллионы ни в чем не повинных людей?!
        И бог с ними, с миллионами, но в Вавилоне мой сын!..
        Снять ВСК с предохранителя и потихонечку через толпу подобраться поближе к джипу и основным действующим лицам. С их мотивами разберемся потом. Да и не особо они интересны. Главное - сами намерения. И еще… Вояки уничтожили все запасы «Гремлина». Я видел отчеты, акты… Кажан блефует? Этот хитрый лис запросто способен на это. Заберет общак, сообщит какой-нибудь левый адрес, глупые наивные мутанты ему поверят, а потом ищи ветра в поле? Это было бы просто отлично. Хотя денежки мне самому нужны. Но что, если Григорий не блефует? Что, если он действительно собирается продать мутантам БОВ? Майор способен на многое. Он умеет просчитывать многоходовые операции. Именно поэтому БТР с деньгами не остановился у КПП, не сбросил бабки на глазах у сотен бойцов, но с боем прорвался на Полигон. Это нужно было для того, чтобы показать непричастность Кажана к ограблению. А джипы с научниками чуть ли не каждый день совершают рейды на запретную территорию, работа такая у господ академиков. Поэтому поездкой на «Скорпионе» туда и обратно никого не удивишь…
        Едва не оттоптав ногу размера, наверное, шестидесятого, я протиснулся мимо великана. Милена следовала за мной, не отставая ни на шаг. На нас никто не обращал внимания. Взгляды всех мутантов были прикованы к происходящему у джипа. Даже грудные дети, почувствовав серьезность момента, молчали, не плакали.
        - Волча! Доченька моя! Еще не поздно одуматься! - взывал к голосу разума рукастый авторитет. - Стало быть, убьем этих вояк и все забудем, и заживем как раньше!
        Его предложение настолько не впечатлило Кажана и его верного товарища, до сих пор себя никак не проявившего, что оба они, не сговариваясь, потянулись за оружием. И напрасно. Толпа мутантов, до этого совершенно мирная и нейтральная, враз ощетинилась ножами, вилами, копьями, серпами и огнестрельным оружием еще советского производства. Все заговорили, послышались угрозы, дети таки разрыдались. Это был шанс для меня, не вызывая подозрения, навести ВСК на Кажана. Милена поняла мужа без слов и нацелила стрелу на второго вояку.
        - Папка, уже поздно. Уже ничего не изменить, - рыжая подошла к авторитету, коснулась ладошкой его изможденного лица, и стало тихо-тихо, мутанты все разом замолчали, но оружие не опустили. - Мы - потомки тех, на ком ставили эксперименты. Мы - мутанты. Ты разве забыл, как на тебе испытывали воздействие разных приборов? И на твоих друзьях? Как вам удалось сбежать и как вы гибли один за другим, продвигаясь вглубь Полигона, и потом поселилась здесь? Как долгие годы жили, точно дикие звери?! Забыл?! Как рождались мы, ваши дети?! Как умирали сразу по семеро из десятка младенцев?! А еще двое - в течение года?! Ты ж сам мне все это рассказывал! Как ты радовался, что я у тебя родилась здоровая, и как горевал, потому что при родах умерла мама! Ее можно было спасти, но у вас не было медикаментов, а покидать Полигон вы не могли, вы боялись!
        Я готов сделать дыру в башке Кажана. В таком случае мутанты не узнают, где спрятаны баллоны с БОВ. Милена завалит второго офицера - вряд ли он в курсе темы, но подстраховаться не помешает. А что потом? Как найти посредника в Вавилоне, если даже неизвестно, кто он вообще такой?! Нельзя позволить ему распоряжаться оружием массового поражения! И разве юные обитатели заброшенного ликеро-водочного завода, не получив баллоны с «гремлином», оставят намерения очистить Украину и вообще всю Европу от нормальных людей? Уверен, что нет. Значит, их тоже надо убрать? Но тогда мутанты порвут нас на части. И посредник останется при своих. И Патрик - без родителей.
        Куда ни кинь - везде клин!
        Что ни сделаешь, Край, все будет плохо. А бездействием убьешь миллионы.
        - Папка, хватит бояться. Пришло наше время. Мы устроим теракт в Вавилоне. Мы перевезем баллоны в другие города, с помощью приборов подчинив себе волю людей, сделав нас невидимыми для них. Мы умеем это делать, папочка.
        Вот, значит, как грабители уговорили работников и посетителей банка принять участие в конфискации общака. Особые приборы, с помощью которых можно контролировать ЦНС человека. Я мог бы сам догадаться…
        Меж тем рыжая продолжала толкать свою пламенную речь, а толпа ей внимала. Она говорила, что настало время отомстить всему миру и всем людям за те унижения, которым подвергся ее народ. Что мутанты очистят-таки мир от скверны, от военных, которые постоянно им угрожают, и смогут выйти за Стену!..
        Самое забавное, что присутствие двух военных никого не смущало. Да и сами вояки не очень-то парились по поводу того, что их собираются зачистить. Уверен, Кажан это учел. Мало того, ему на руку теракт. Это ж какое волнение по всему миру поднимется! Эвакуация пострадавших, безвизовый режим, неразбериха… Да под такой шум не то что мусорные мешки с деньгами вывезти можно, но и весь украинский чернозем, никто не заметит. Хитер Кажан, очень хитер. Что ему загаженная «Гремлином» Европа, если сам он будет до конца дней греть кости где-нибудь в Калифорнии или на Фиджи?
        Майор устал слушать рыжую:
        - Деточка, хорош языком молоть. Надо деньги грузить. Распорядись, что ли?..
        И она распорядилась.
        И авторитет поддержал дочь.
        Часть мутантов, будто они только того и ждали, быстро, но без суеты выстроилась двумя цепочками, чтобы передавать мусорные мешки с деньгами из цеха к джипу. Остальные даже не пошевелились. От толпы, кстати, отделилось ровно столько народу, сколько было нужно, и никто не толкался, под ногами не путался и - главное! - не пытался взять командование на себя. Все действовали так слаженно, точно исключительно погрузкой ворованных общаков в джип всю жизнь занимались, и потому движения их доведены до автоматизма промышленных роботов. Глядя на работу мутантов, я вдруг почувствовал, что мой разум, мой дух вместе с ними. Да, я не напрягаю мышцы, чтобы передать очередной мешок по цепочке, но я подпитываю тех, кто работает энергией Полигона, струящейся через меня от пяток до кончиков волос. Я - ретранслятор, м-мать, человеческое воплощение Полигона, сын его, племянник и двоюродный внук!..
        Пребольно ущипнул себя за мочку уха. Это отрезвило.
        Пора принимать решение. Нужны деньги, чтобы спасти сына. Это главное. Есть ли у меня возможность нейтрализовать молодых мутантов, ненавидящих людей по ту сторону Стены, и отобрать полсотни баллонов с «Гремлином» у плохого парня, имени и местонахождения которого я не знаю? Нет такой возможности. Так что имеет смысл с Миленой и Патриком свалить из Вавилона до того, как город будет уничтожен, побыстрее убраться из страны и вообще покинуть континент. Имея на руках серьезные деньги - Новаку достанется лишь миллион, - можно перебраться на ПМЖ в любую точку мира.
        Итак, все вновь упирается в общак. От этого и буду танцевать.
        Тем более, что погрузочные работы уже почти закончились.
        Кажан вон радостно потирает руки, забыл даже про привычку зябнуть и поводить плечами. Небось оглушительные суммы налички имеют свойство согревать не только душу, но и тело. А мне так не хватает тепла…
        Я взглянул на Милену. Она кивнула мне - мол, я все поняла, дорогой.
        И мы с оружием наперевес ломанулись к «Скорпиону», по велению Кажана и с помощью мутантов превращенному в самый дорогой мусоровоз на планете.
        - Мордой в пол!!! - заорал я что было мочи. - Лежать!!!
        Убивать вояк я не собирался. Наоборот - хотел сохранить им жизнь и даже взять бравых мужчин с собой. Зачем? А чтобы по секрету рассказали мне все о своем таинственном партнере. А еще лучше - показали бы, где тот обитает и хранит баллоны с «Гремлином». За это я даже дал бы им немного денег. Очень немного. Совсем чуть-чуть. Или вообще не дал бы… Но мы предполагаем, а дураки считают себя храбрецами. Это я про напарника Кажана. Тот с рыком, достойным пережравшего мухоморов берсерка, выхватил АПС и направил его аккурат на молочные железы Милены. Ну кому такое понравится? Точно не мне. Поэтому, прежде чем он успел нажать на спуск и наделать в моей супруге вентиляционных отверстий, я прострелил ему башку и тут же перевел ВСК на Кажана. Бог с ним, с партнером вояк и БОВ!
        Однако выстрелить я не успел.
        От удара, прилетевшего в челюсть, клацнули зубы. В глазах на миг потемнело.
        Второй удар пришелся в ВСК, из-за чего винтовку вырвало из рук, она упала на тротуарную плитку дорожки. Кто-то истошно заорал, призывая на помощь, - мутанты хоть и тормоза редкие, а все ж очнулись. От третьего удара ногой - мне метили в ребра - я увернулся, вскочил и заехал обидчику кулаком в пах. И вовсе не низко ударил, мне же бить пришлось не абы кого, а великана, который вопреки страдальческому виду драться умел. Ах как он руками всплеснул, падая на колени передо мной. Теперь мы стали с ним одного роста!
        Однако я всего лишь выиграл битву, но на победу в войне не стоило и рассчитывать.
        Мутантов слишком много. И первые сообразившие, что творится неладное, уже кинулись к нам с Миленой. Та, кстати, всадила стрелу в руку Кажану - за то, что он попытался повторить подвиг товарища, разве только не орал при этом. Пожалела майора, а зря.
        Первых сообразивших было десятка полтора, что уже больше, чем надо. И все они в меру своих возможностей ринулись, засеменили и поползли к нам. Вдвое больше мутантов отсекли нас от джипа с деньгами кланов, прикрыв своими телами Волчу с рыжей девчонкой и авторитета с раненным Кажаном. Так что в том направлении не стоит и пытаться идти на прорыв. Ну да с самого начала мой план был нежизнеспособным…
        - Любимая, уходим! - врезав одному уроду в мощную, как у бульдога, челюсть, а второму, вцепившемуся в сидор, локтем в нос, я кинулся обратно к дыре, через которую можно - а в нашем случае нужно - проникнуть в цех. Там я рассчитывал для начала затеряться среди нагромождений металлических конструкций, а уж потом… Потом будет потом, тогда и подумаем, что дальше и как.
        Чуть ли не в упор выстрелил козлоногому мутанту в живот. Того аж откинуло на товарищей, троих он, падая, потащил за собой. Молодец, помог чуток. А вообще не стоило тебе, парень, ощерившись, бросаться на меня.
        Даму, конечно, надо пропускать вперед - это я про Милену, - но тут уж не до реверансов. Сзади защелкало оружие с глушителем, надо мной и рядом засвистели пули. Правое ухо пребольно обожгло. На миг я сбился с шага, и тут же в ногу мне врезался карлик на велосипеде, я упал, вскочил и, хромая, побежал дальше. У самой дыры опять упал, чтобы уйти от пуль. Пролетая надо мной, они врезались в бетон и с визгом рикошетили. Последние метров пять до дыры я прополз по-пластунски, зато очень быстро. Уверен, я стал бы олимпийским призером, будь на олимпиаде такой вид спорта - ползание под огнем противника.
        У самого пролома в стене я обернулся.
        Милены рядом не было.
        Глава 11
        НАКОНЕЧНИК КОПЬЯ
        - Мне тяжело, - сказала Амака. - Можно, я не буду это нести?
        И улыбнулась так, что стали видны ее ровные белые зубки, а на щеках, исчерканных ритуальными рубцами, появились ямочки. Она протянула Патрику пистолет-пулемет.
        Любуясь ее черными-пречерными глазами, Патрик задумался. «Микро-узи» вместе с полным магазином и глушителем весит два с половиной килограмма. Каждый запасной магазин - еще полкилограмма. Конечно, девочке тяжело. А Патрик - мужчина, ему нельзя жаловаться. Он не должен показывать, что ему тоже нелегко. А ведь он еще и сюрикены тащит, а они вовсе не пушинки.
        - Ладно, понесу за тебя пока что. - Патрик взял «микро-узи» Амаки.
        Избавившись от тяжести, девочка крикнула ему:
        - Догоняй!
        И побежала по коридору к лестнице. Застучали по полу сандалики, колыхнулось красивое голубое платьице, и короткие косички смешно задергались на голове. Замелькали в воздухе черные цветы, нарисованные хной на руках Амаки. Не раздумывая, с оружием в руках Патрик помчался за подругой. Она смеялась, и он смеялся. Они напрочь позабыли о том, где находятся и во что собирались играть. Патрик уже не раз нарушал чужие правила. И он знал, что пора установить свои. Ведь без правил играть неинтересно. Без правил игра - не игра, а черт знает что, как говорит папа. Но ведь чуточку побегать за красивой девочкой сначала можно, верно? А уж потом…
        Хохоча они взлетели по лестнице на следующий этаж и со всех ног, ничего не замечая вокруг, понеслись по просторному коридору. Весь, без остатка, Патрик растворился в безграничной радости, его охватившей. Он мог бы бежать так вечно!
        Если бы Амака не врезалась в стену, вставшую на ее пути.
        В живую черную стену.
        Точнее - в мужчину, одетого в черное, вроде того, который нашел Патрика в подвале. Только этот выше ростом и глаза у него зеленые. Второй стоял рядом, у двери, одной из многих на этаже. Молча мужчины обнажили мечи - сверкнула заточенная сталь - и замахнулись на детей, не оставив Патрику выбора. Чтобы не дать обидеть себя и Амаку, он выстрелил в мужчин из двух «мини-узи» одновременно, как учил папа. Две короткие очереди слились в одну, при этом отдачей едва не вырвало оружие из рук Патрика, но все же обе цели он поразил. Тела рухнули на пол. Одно задергалось в агонии, меч несколько раз ударил по полу. Патрику пришлось добить мужчину, пока тот не поранил Амаку, застывшую в паре шагов от него. Все произошло так быстро, что девочка только сейчас, когда опасность миновала, вскрикнула от страха.
        И бросилась к двери, потянула за ручку на себя и вбежала в кабинет.
        - Эй, ты куда? - уронив один ПП - все равно в нем патроны закончились, - Патрик кинулся за подругой.
        И замер у порога.
        Пол в кабинете выстлали паркетом, а не линолеумом, как в коридоре. Мебель поставили сюда старинную, а значит, дорогую. Стены отделали кожей и деревом. Примерно треть всей площади занимал здоровенный стол, на котором зеленел абажуром светильник и показывал свое набитое деньгами нутро золотистый кейс. Громадное кресло пустовало, как и еще пяток поменьше, оранжевых.
        От ужаса вытаращив и так от природы выпуклые глаза, Амака смотрела на самого толстого человека на всей Земле. У этого взрослого была ну просто огромная голова! Глядя на детей, он тяжело дышал, по лбу его и по щекам стекали крупные капли пота. И пахло от толстяка противно, как от переполненного мусорного бака.
        - Figlio di puttana! - выдохнул из себя он, при этом изо рта у него выпала сигара. - In bocca al lupo![20 - Бранные выражения на итальянском.]
        Патрик ни слова не понял, но сообразил, что его только что отругали. А он терпеть не мог, когда ругают деток. К тому же, папочка говорил, что курить - вредно для здоровья и что курят только слабаки. Но толстяк не показался Патрику слабаком. Наоборот, толстяк был таким огромным, что удивительно просто, как под ним пол не провалился.
        Вторым человеком в кабинете был тот мужчина, который обещал поиграть с Патриком. Патрику понравился его черный костюм поверх белой рубашки с галстуком. И черные туфли на ногах тоже понравились. А вот высокий лоб, переходящий в залысину, мужчина морщил некрасиво. К тому же, на его скуластом лице Патрик ни разу еще не видел улыбку. У этого дяденьки, который называет себя другом папы, нехороший взгляд. И потому Патрик знал, что никакой он не друг. Среди папиных друзей плохих нет и быть не может.
        «Друг» наметил было движение к Амаке, но Патрик строго ему велел:
        - Стой, где стоишь! Иначе кишки выпущу!
        Так говорить Патрика научил любимый папочка. Они вместе долго репетировали, пока папа не решил, что у Патрика получается достаточно грозно. Маме их занятия не нравились, она постоянно ругалась с папой из-за этого, а папа говорил ей, что мало ли чего в жизни случится, пусть лучше парень умеет, чем не умеет.
        - Малыш, опусти оружие. А то еще выстрелит, - «друг» принялся медленно заводить правую руку себе за спину, и это не понравилось Патрику.
        Остались ли во втором «микро-узи» патроны? Патрик не знал. Может, да, а может, все в коридоре истратил. Скорострельность-то у израильского ПП о-го-го. Запасные магазины есть, оттопыривают карманы, но чтобы сменить пустой на полный, нужно время, считаные секунды, а их-то как раз у Патрика и не было.
        Поэтому он метнул в «друга» сюрикен.
        И не попал. То есть в «друга» не попал, но угодил четырехконечной стальной звездочкой аккурат в лампу, сшибив ее со стола, только полетели осколки зеленого стекла.
        Ну и мазила! «Это наследственное», - сказал бы папа, присутствуй он здесь. Папа тоже не обладал снайперской меткостью, поэтому спокойно относился к промахам сына.
        Вторую звездочку Патрик метнуть не успел.
        Сзади на него упало что-то тяжелое, подмяло под себя.
        ПП вырвали из руки.
        И стало больно-больно.

* * *
        Милены рядом не оказалось.
        И неспешно, чуя, что мне некуда деваться, напирала толпа уродцев, многие из которых едва на ногах держались. Из толпы в меня метнули вилы, но, хвала духам Полигона, не попали. Ничего не имею против садово-огородного инвентаря, но только когда его используют по назначению, а не для убийства бывших сталкеров. Впрочем, если дело касается моей скромной тушки, я вообще становлюсь пацифистом и всем советую разоружиться и подумать о душе.
        Понятно, что супруга до сих пор не присоединилась ко мне лишь потому, что ее задержали хлебосольные мутанты, которые, конечно, очень рады видеть у себя в гостях красавицу-блондинку. Если Милену сразу не растерзали, она проживет еще некоторое время. Пока я не найду способ спасти ее, точно проживет. Должна прожить!..
        Все это промелькнуло у меня в башке за долю секунды. Я ласточкой, обремененной двумя сидорами, нырнул в проем, откатился в сторону и, вскочив, побежал к конвейеру. Из оружия у меня только нож. Да хоть бы и винтовка. Какие шансы у одного сталкера совладать с десятками, а то и сотнями мутантов?! Да еще на их территории, где они знают каждый кустик, каждый кусок металла?..
        Аж ни единого!
        «И все же, Край, ты хочешь рискнуть жизнью и спасти жену? - робко спросил мой страх и тут же впал в истерику: - Да пожалуйста!!! Но учти, не только собственную шкуру на кон ставишь, но и жизнь Патрика, которому неоткуда ждать помощи, только от тебя! Что с ним будет, Край, если ты погибнешь?!»
        Заставив свой страх заткнуться, в дальнем углу цеха я забился в щель между стальными чанами. Авось сразу не найдут. Мне нужно немного времени, собраться с мыслями и подготовиться к следующему раунду общения с аборигенами. У меня появился план - опасный и рискованный, как вся моя жизнь.
        Начал я с того, что расстался с патронами, то есть вытащил из сидора бесполезные - обременительные! - без ВСК магазины. Морально это было нелегко сделать. Рефлексы, инстинкты и опыт вопили от возмущения. Нельзя выбрасывать боеприпасы! Нельзя!
        Можно. И потому - долой. Лишний груз мне ни к чему. В итоге все можно будет уместить в один сидор.
        Пока я доставал контейнеры с приборами, цех наполнился голосами. Мутанты вернулись и все как один искали меня. Они появлялись тут и там и исчезали за станками, громко недоумевая, куда я делся, почему они не чувствуют меня.
        Да потому что меня оберегали духи Полигона! Полигон принял меня за своего, а своих не выдают!
        Мимо моего убежища Волча и его рыжая подруга под ручки провели майора Кажана, чем несказанно меня обрадовали. Майор возмущался и требовал, чтобы его немедленно отпустили, договор ведь у них был другой, он вообще-то офицер вооруженных сил Украины, он - должностное лицо, и его будут искать, карательная операция и зачистка Полигона гарантированы… Прервав его монолог подзатыльником, рыжая мягко предложила майору закрыть пасть, пока ее не заткнули кляпом из вонючих старых тряпок. А Волча добавил еще, что проклятый человечишка до сих пор жив лишь потому, что главный так распорядился.
        - Мы проверим адресок, который ты сообщил, и если там есть наши баллоны с «Гремлином», мы тебя отпустим, - ухмыльнувшись, пообещал оборотень.
        Кажан затравленно зарычал, но после повторного подзатыльника убавил звук. Вояка прекрасно понимал, что обречен. Обнаружив БОВ, мутанты тотчас начнут химическую атаку. То есть пану майору ну никак не успеть убраться из зоны заражения хоть с бабками, хоть без.
        Спасибо мутантам за этот неожиданный подарок!
        Но я отвлекся. А малейшее промедление сейчас может стоить жизни моей супруге, если она еще дышит.
        Проверил, на месте ли нож и хорошо ли лезвие выдергивается из ножен. У меня нет огнестрельного оружия, зато есть приборы в контейнерах: матово-черный куб-«кондер», слегка разряженный «Объект № 305б. ЖИВЧИК» и еще какой-то прибор, название, свойства и совместимость которого я даже не успел изучить, хотя они были написаны на скотчем приклеенной к контейнеру бумажке. Если хочу получить сборку - а хочу ли? - надо правильно соединить приборы, иначе костей не соберу, а значит, мне придется все внимательно прочесть…
        - Край! - услышал я крик Милены. - Край, это он! Он жив!..
        После чего ей будто заткнули чем-то рот, крик оборвался.
        И все, у меня снесло крышу. Любовь моя жива! И она в опасности, я должен выручить ее! Не соображая, что делаю, я сгреб в охапку сидор и контейнеры с приборами и двинул в том направлении, откуда донесся крик Милены. Я полз под бочками, точно уж. Нет, точно гадюка, собравшаяся жалить. Тут и там слышались голоса мутантов, то и дело вспыхивали лучи света от собранных в охапку десятков «диодов». Меня ищут и будут искать, пока не найдут.
        Я полз и полз, то и дело замирая, вжимаясь в пол, когда неподалеку проходил очередной патруль. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я увидел свою драгоценную супругу. Связанная, она лежала прямо на полу цеха неподалеку от тотемных столбов. Никто ее не охранял. Местные настолько беспечны, что не оставили хотя бы парочку вертухаев?.. Я не сразу заметил, что Милену с четырех сторон окружали сборки приборов, уложенные на равном расстоянии от нее. Таким способом мутанты создали защитный контур, не позволяющий пленнице бежать, даже если она сумеет освободиться от пут?..
        Только сейчас до меня дошло, что у всех аборигенов, которых я видел, на груди висели сборки неведомых мне приборов, на руках были браслеты из приборов, на лодыжках. У всех! Похоже, благодаря этим сборкам местные не только научились выживать на Полигоне, но и неплохо себя здесь чувствуют.
        Зеленоватый свет «диодов» отражался от гладкой поверхности конвейера, за которым я спрятался.
        Угольные грани «кондера» тоже светились - едва заметно, заставляя думать, что это всего лишь игра воображения. Чуть задержав взгляд на приборе, я понял, что очень хочу прикоснуться к нему кончиками пальцев, а потом сжать его в ладонях сильно-сильно… Голова враз потяжелела и разболелась так, будто ее через уши до отказа заполнились раскаленным свинцом. Рядом звучали голоса мутантов, но это уже было неважно… «Камень» на моей груди нагрелся, обжег кожу. Это меня отрезвило. Вновь вернулась способность адекватно воспринимать реальность. Чертов «кондер»! Его я использую лишь в крайнем случае, уж слишком сильная эта штуковина.
        Я взглянул на Милену. Такая беззащитная она раскинулась на полу цеха…
        Заскрежетав зубами, сунул в сидор «кондер», затем «живчик». Пока что от них мало толку. И уткнулся взглядом в лист бумаги на третьем контейнере. «Объект № 111. ТУРБО. Свойства: ускоряет метаболизм попавшего в зону воздействия организма в несколько раз (в отдельных случаях в десятки), вследствие чего подопытные экземпляры показывали высокие скоростные характеристики…» Хватит, Край, читать тут беллетристику, научную фантастику разную! Вспомни, что жена твоя валяется на полу и нуждается в помощи!
        Так что данные о противопоказаниях и несовместимости я изучать не стал. «Турбо», значит, ускоряет организм? Именно это мне и нужно: резко пробежаться к Милене, освободить ее от пут и, так же быстро переставляя копытца, умчаться подальше от ЛВЗ.
        Короче говоря, залежался «турбо» в контейнере, пора ему наружу. Я снял крышку и прислушался к собственным ощущениям. Ничего. «Камень» тоже не подавал сигналов опасности. «Турбо» был похож на кремневый наконечник копья, прибывший на Полигон прямой поставкой из палеолита. Чтобы активировать прибор, я снял перчатку и большим пальцем коснулся его холодной неровной поверхности.
        И ничего не произошло!
        Точнее - целую секунду ничего не происходило.
        А потом по рукам, а через миг и по всему телу пробежала дрожь. Меня кинуло в жар, и сразу - в холод. Сердце в груди застучало быстрее, еще быстрее. Кровь молотила в висках. Все чувства обострились. Вот, значит, как на человека воздействует «турбо». И это, надеюсь, только начало.
        Пора, понял я и, покрепче сжав в руке прибор, с сидором за плечом выскочил из-за конвейера и бросился к Милене.
        Я даже успел преодолеть половину расстояния, прежде чем меня заметили. Благодаря «турбо», я двигался неимоверно быстро. Просто сказочно быстро!
        Кто-то завопил, будто ему наступили на пах, но при этом со звуком творилось бог знает что, звук точно размазали манной кашей по столу - это сравнение показалось мне подходящим. Здоровенный мутант, оказавшийся у меня на пути, взмахнул мускулистыми руками так медленно, что у него просто не было ни единого шанса против Макса Края. Не успел он упасть, - с моей помощью, конечно, - как я походя сбил с ног еще троих его сородичей.
        А вот не стой под стрелой!
        Ко мне спешили - едва плелись - со всего цеха. Рискуя попасть в своих, открыли огонь из огнестрела: раскатисто загрохотали дробовики и затрещали автоматы. А вот вам сюрприз, дорогие мои аборигены: пули, попадая в зону действия «турбо», летели флегматичней ползающих по подоконнику ноябрьских мух, и потому я без труда уворачивался от них.
        Все вокруг двигались до смешного медленно! В разы медленнее, чем должно. Точнее - это я мчался подобно ветру. Я выхватил нож, сверкнула в свете «диодов» безукоризненно заточенная сталь. Я мог убить всех местных, я обладал властью над жалкими мутантами Полигона. Они сдохли бы раньше, чем сообразили, что им перерезали глотки. Но Макс Край не мог так поступить. Это было бы все равно, что убить «американцев» на той поляне. Мне не нужна бойня, я просто хочу освободить жену.
        Притормозил я только у первой сборки защитного контура. И тут же мухи-пули приблизились ко мне, с трудом прорвавшись сквозь плотные слои воздуха. Ерунда, успею уйти с их смертельной траектории. Я перешагнул через сборку. При этом молния меня не поразила, твердь подо мной не разверзлась. «Камень» тоже ни на градус не нагрелся, не завибрировал.
        Опутанная веревками Милена с пола смотрела на меня широко открытыми глазами. Пропустив над собой веер медленных пуль, я опустился перед ней на колени, протянул руку с ножом, чтобы перерезать веревки и…
        Пол пребольно ударил меня в плечо и тут же приложил в висок.
        Загрохотали выстрелы, реальность стала пронзительно четкой.
        М-мать, с чего бы это я разлегся рядом с супругой, вместо того чтобы спасти ее?! Я попытался встать, но голова кружилась, сердце стучало так, будто хотело выломать ребра и выскочить из груди. Пули высекали искры из пола в считаных сантиметрах от меня. И они больше не были медленными! Падая, я выронил «турбо», и прибор, похожий на наконечник стрелы, отлетел слишком далеко, теперь я вне зоны его действия! Надо вернуть «турбо», всего-то проползти метра три - и вернуть!..
        Всего-то? Как бы не так! Я чувствовал неимоверную усталость. Болели все суставы сразу. Я совершенно обессилел, потому-то и упал. Из-за «турбо» мышцы сокращались со скоростью, превышающей норму в разы. Последние несколько секунд тело работало с запредельными нагрузками. И вот действие объекта № 111 закончилось, а Максимка Краевой в итоге бесславно подыхает. За все в этой жизни надо платить. А тем более за то, чтоб побыть чуток в шкуре суперчеловека.
        Жаль, не успел освободить Милену…
        Нас окружили мутанты.
        Грудь сдавило тисками, в глазах потемнело, они закрылись сами собой.
        Меня приподняло над полом цеха и понесло. Это смерть. Попы говорят, что тех, кто вел праведную жизнь, по окончании земного пути забирают ангелы и отправляют на ПМЖ в райские кущи. Но ни один святоша ничего не говорил о том, что крылатые посланцы небес имеют привычку рыться в личных вещах мертвецов, хлопая ладошками по карманам.
        - Вот так, хорошо. Теперь чистый… Ну ты, умник, и даешь! - услышал я.
        У ангела, почтившего меня своим вниманием, голос был в точности как у покойного Резака. А еще этот ангел что-то вложил мне в незащищенную ладонь, потом с другой руки содрал перчатку и, сведя их вместе, заставил прикоснуться к чему-то, что было чуть теплее моего стремительно остывающего тела.
        Меня точно током ударило.
        И выгнуло.
        В зрачках заплясали разноцветные пятна. Я хрипло задышал и тут же закашлялся, рот наполнился горькой слюной. Но миг спустя все прошло. Мне стало удивительно хорошо. И главное - Максимка Краевой все еще жив!
        Я открыл глаза. Реальность плыла и покачивалась. Напряг мышцы, дернулся, но меня крепко держали двое мутантов.
        Передо мною стояло нечто размытое - зрение мое еще не восстановилось - и вопрошало голосом Резака:
        - Ты как, умник? Сам стоять можешь?
        Я кивнул.
        И едва не упал.
        - Эй, держись давай! Зря я, что ли, на тебя весь «живчик» разрядил? Так ты быстрее восстановишься. Ты ж едва не подох раньше времени. С «турбо» шутки плохи, если не умеешь обращаться!
        Это «раньше времени» резануло мне слух. Надо мной вроде как глумятся, играют с Краем, точно кошка с мышью. Типа ты, Макс, в нашей власти, хотим - спасаем, а передумаем - казним, но только не тебе, умник, решать, когда сдохнуть.
        - Какая трогательная забота. Отпустите! - потребовал я, и пятно обозначило движение, вроде как взмахнуло рукой. Тотчас хватка ослабла. Я чуть отстранился от тел, меня удерживающих, и понял, что вполне могу самостоятельно сохранять равновесие, не переходя с центростремительным ускорением из вертикального положения в горизонтальное.
        По умолчанию я хорошо отношусь к людям, если они, конечно, не сволочи. Вавилон - город многонациональный, иначе в нем просто не выжить.
        Толерантность - это ведь что такое? Это взаимоуважение вне зависимости от того, кто мы такие есть, во что верим, какого у нас цвета кожа и какие политические убеждения выносят нам мозг. И потому самая толерантная нация - это алкоголики. Неспроста ведь после пятого стакана они обнимаются и громко вопрошают: «Ты меня уважаешь?!» И, получив утвердительный кивок, по-пионерски всегда готовы кивнуть взаимно.
        Но к твари, что стояла передо мной - мое зрение наконец нормализовалось, - относиться с уважением я не мог просто физически.
        Существо это было похоже на человека: оно ходило на двух ногах, имело две руки, башку и даже прикрывало срам одеждой. И - главный признак хомо сапиенса! - оно было вооружено автоматом Калашникова. Но человеком все же не являлось. И дело вовсе не в саблезубой улыбке - такой же обаятельной, как у всех зверушек Полигона. Улыбку больше не прикрывал респиратор, поэтому я мог сполна насладиться лицезрением прикуса визави. Существо смыло с себя рисунки, обнажив кожу, на которой волдырями тут и там вспухала рыбья чешуя. Существо разулось-таки - небось ему некомфортно было бродить по Полигону в кроссовках с такими-то коготками на пальцах ног… Если кто не понял, то это существо и есть тот самый монстр, который безжалостно уничтожил отряд «американцев».
        И монстром этим был Петя Резак.
        Живее всех живых, сволочь!
        - Рога тоже родные? - не удержался я от подколки, переведя взгляд с коготков внизу на наросты вверху. - Давно женат?
        - Какой же ты глупый, умник, - осклабился Резак, и сквозь его тонкие губы меж острых клыков наружу выскользнул длинный змеиный язык, раздвоенный на конце.
        Да-да, именно Резак стоял передо мной. А я-то был уверен, что «поляна» его убила: задавила, задушила или еще как ухлопала. Но каким-то образом наш спутник выкарабкался из ловушки, попутно растеряв всю «африканскую» маскировку. Теперь он с гордостью демонстрировал нам свою истинную сущность - Резак являлся самым отвратительным мутантом из всех, мной виденных.
        - Этих - ко мне! - велел он.
        И поклонники его таланта - вышколенные ребятки, с полуслова поняли командира - подхватили нас с Миленой и притащили в откровенно холостяцкую берлогу. Иначе как назвать закуток в дальнем углу соседнего цеха, отгороженный от всех и вся каркасом из досок и прикрученных к нему шурупами листами плоского шифера? Только холостяцкой берлогой…
        Нас уронили на ворох волчьих и кабаньих шкур, безбожно воняющих тухлой рыбой, что однозначно намекало - в берлоге-закутке обитает именно Резак. После чего, откланявшись, подручные удалились по щучьему велению нашего чешуйчатого товарища. Не, ну точно в роду у него не обошлось без сазанов!
        Он был настолько уверен в своих силах, что не счел нужным оставить охрану. И это настораживало. Причем настолько, что удержало меня от атаки на Резака.
        В конце концов, устроить спарринг мы всегда успеем.
        Я осмотрелся. Довольно просторно. Наша с Миленой и Патриком квартирка в Вавилоне куда скромнее метражом. Щели между стенами и полом, между стенами и крышей замазаны глиной. Дверь хлипкая, фанеру пальцем проткнешь, ну чисто чтоб была. Окон и вовсе нет. Помещение освещалось не «диодами», а лампочкой на шестьдесят ватт, от одиночества повесившейся на проводе. Присутствовала тут и мебель: перекошенный табурет, видавший виды стол и книжная полка, на которой горделиво покоился затасканный томик Дюма «Три мушкетера». Но главное, в берлоге Резака не было оружия. То есть вообще. Не то что пулемета, я даже рогатку не высмотрел. А ведь так надеялся, сделав финт ушами, завладеть стволом и с его помощью обрести свободу. Что ж, придется оставить в покое органы слуха…
        - Нежданная встреча, да, умник? «Поляна» - это ерунда для такого, как я. Подождали бы немного - и дальше потопали бы вместе. Нам ведь с самого начала было по пути. - Змеиный язык вновь выскользнул из пасти. Видать, соскучился по свободе язычок-то. Вон сколько времени в нашем присутствии его удерживала маска респиратора.
        - «Американцев» ведь ты?.. - спросил я, хотя заранее знал ответ. - Но как? За что?
        - Конечно я. И «африканцев» тоже. - Резак кивнул. - Проще простого. Как свиней. А чтоб неповадно было соваться куда не следует!.. Я собрал столько приборов, что из них можно дом построить. Пятиэтажный. Есть у меня и редкий один. Мы называем его «хрящ». - Резак показал на шрам над небольшим бугорком у себя на плече. У мутанта на теле было много таких бугров. - Я вживил прибор под кожу, чтобы всегда был со мной. «Хрящ» при активации парализует всех, у кого нет «живчика»… - Резак сделал многозначительную паузу. Мол, дальше сам догадаешься, умник, или слабо?
        Не слабо. «Американцы» перед смертью и пальцем не могли пошевелить, но все понимали, все чувствовали. Наверное, ничего нет страшней, чем видеть, как одного за другим убивают друзей, - и не иметь возможности остановить убийцу. Видеть - и знать, что скоро настанет твой черед… У Резака в сидоре как раз имелся «живчик», с помощью которого мутант мог без угрозы для собственного здоровья пребывать в зоне поражения «хряща».
        Пока мы спали, спрятавшись от разъяренных слонопотамов, рогач убивал в свое удовольствие. В любой момент путешествия он мог убить нас. Так почему не убил? И мало того - не единожды спасал меня и Милену!..
        - И ловушку между камышами я устроил. Помнишь ловушку, а, умник?
        Еще бы я не помнил. Едва ведь не зацепил растяжку…
        - Сообразить не можешь, зачем сделал, если сам же о ней предупредил? - Резак встал возле книжной полки спиной к нам и любовно провел лапой по корешку «Трех мушкетеров». - Зачем спасал, тоже понять не можешь?
        Однако невысокого мнения он о моих умственных способностях.
        И напрасно.
        - Могу, Резак, могу. Ты ведь не на нас охотился. А на парней, которых за общаком послали.
        - Молодец, умник! - мутант наградил меня удивленным взглядом. - Я вас приметил еще у Стены. Круто вошли, шумно. Сразу убрал бы, но любопытно стало, проследил. Ах, как вы под «казанову» зажигали! Очень впечатлили меня тогда. Долго я вами любовался! «Американцев» вон отпустил далеко…
        Милена покраснела, а я аж заскрипел зубами после такой заявочки.
        Резак явно наслаждался общением с нами. Его, сбросившего личину, прямо-таки распирало от желания рассказать обо всех мерзостях, устроенных им на пути к заводу, точнее - к заводому. Правильней было на карте написать «ЗАВОД-ДОМ», но Резак вряд ли посещал школу, писать-читать умеет кое-как, что уже неслабо для мутанта, живущего на Полигоне. И все-таки, зачем мы ему…
        - Зачем мы тебе? - опередила Милена.
        Вот ведь бабье-с! Поперед батьки в пекло!..
        - Не вы, а ты, миледи. - Резак, казалось, только и ждал этого вопроса и даже обрадовался ему. - Твой муженек меня мало волнует. Зато ты…
        Милое личико супруги стало багровей кумача, и это позабавило мутанта.
        Он продолжил:
        - Только вот тащить тебя насильно мне было не с руки. Все мои «бабочки» уехали вместе с бронетранспортером. Так что пришлось топать всем вместе и терпеть твоего муженька, который корчил из себя бог знает что. И не просто топать, но и оберегать вас обоих. Если б умник вдруг погиб - ну, скажем, не проснулся бы или рысь его загрызла бы, - ты, миледи, что сделала бы? Верно, двинула бы обратно домой, к сыну. Я бы помешал, конечно. Но зачем напрягаться, нести зачем? Своими ножками пришли, молодцы какие…
        Я тяжело засопел.
        Но Резаку не вывести меня из себя. Он же специально меня провоцирует!
        Чтобы не сойти с ума от ярости, я думал о чем угодно, только не о коварном разводе, на который мы повелись. Запрещал себе думать о том, что Милена имеет все шансы оказаться в объятьях мерзкого мутанта, а наш сын - больше никогда не увидеть родителей!
        Однако сердцу не прикажешь. Точнее - слегка иной части тела.
        Как Резак не мог удержать змеиный язык в клыкастой пасти, так и моему не сиделось на месте, захотелось ему пошевелиться и выдать что-нибудь эдакое, по-мужски лаконичное:
        - Тварь ты, Петя.
        Это я так, для затравки. Очень уж мне хотелось полноценно поддержать беседу. Далее в программе - родословная мутанта, его сомнительная умственная полноценность и половые проблемы.
        - Умник, ты хотел узнать, почему меня называют Резаком?! - мутант за один прыжок пролетел через всю берлогу, преодолев метров шесть, и навис надо мной, до сих пор восседающим на груде вонючих шкур.
        Акробатика его мне не понравилась, поэтому я ответил честно:
        - Уже нет. А ты хочешь об этом поговорить? Тебя это тревожит?
        Милена верно подхватила тон беседы:
        - Петя, у тебя, наверное, был конфликт с родителями? Застарелый детский комплекс? Досаждал ночной энурез в подростковом возрасте?
        - Бетонный подоконник, чугунные игрушки? - вклинился я, снизу вверх глядя на Резака с искренним сочувствием. - Рулон наждачной бумаги в сортире?
        Резак застыл гранитной глыбой.
        Он даже перестал дышать и моргать.
        А потом он молча выставил руки перед собой. Ни дать ни взять брюнет Отелло, тянущийся к горлу оболганной жены. Но душить нас он не собирался. По крайней мере, пока. Да я бы и не позволил.
        В воздухе резче запахло тухлой рыбой.
        Из кончиков пальцев Резака, прямо из-под ногтей, с тихим, едва слышным шелестом, выдвинулись длинные - сантиметров по пять примерно - полупрозрачные когти, узкие, напоминающие рыбьи кости.
        - Миледи, прощайся с умником, - прохрипел Резак.
        - Сам с ним прощайся! Смотрел, как мы с Максом кувыркались, да?! Извращенец! - голос моей благоверной преисполнился презрения и ненависти. Если бы взгляды могли убивать, от Резака не осталось бы и мокрого места.
        Надо было поддержать супругу, а то ее выпад только позабавил рогача.
        - А тотемы ваши - деревяшки, годные только чтоб на них вешенку разводить! - попытался я задеть Резака за живое.
        Но тот лишь ухмыльнулся и щелкнул зубастыми челюстями. Его клыками, выпирающими из-под тонких губ, можно силовой кабель перегрызть. И ладно, пусть себе скалится. Главное - что раздумал полосовать меня своими когтями. Или нет?
        И если да, то не совсем понятно, хорошо это или плохо. Еще секунду назад его намерения мне были понятны, но сейчас… Резак ведь не просто один из троицы грабителей банка. Он среди них главный. И мало того, что рогатый, - организатор, он чуть ли не в одиночку уничтожил две группы - а то и больше! - отборных боевиков, отправленных кланами на поиски общака. Стоит ли сомневаться, что противник он опасный?
        И все-таки я бросился на него, только он отвлекся на Милену.
        Та как раз прошлась по поводу его внешности и заявила, что такому уроду добровольно даст только пень в лесу.
        Мутант перевел на нее взгляд - и я, не теряя даром ни доли секунды, двинул каблуком ботинка врагу в колено. Попал. Да еще и как попал! Резак рухнул, как подкошенный. На меня, сволочь, рухнул! Навалился всем чешуйчатым телом, обдал несвежим рыбьим дыханием.
        Пока он не очухался, с правой я врезал ему кулаком по ребрам, и еще раз, и еще… Будто в бетонный столб лупил, только костяшки напрасно разбил - Резак никоим образом не выказал боли и желания слезть с меня и ретироваться. Да и Милена не осталась в стороне, хотя лучше бы бежала быстро и далеко, пока я тут развлекался с мутантом, - супруга запрыгнула к нему на спину, оседлала, так сказать, схватившись заодно ручонками за рога. Те, кстати, оказались-таки настоящими. А если учесть, что мутант все еще лежал на мне, то хоть любовь моя с самого рождения сидела на диете, а только нынче все ее худосочные килограммы мне показались лишними.
        И не только мне.
        В одно движение Резак сорвал с себя Милену и легко, точно соломенную куклу, отшвырнул прочь. Благоверная моя пролетела через всю хибару и, врезавшись в деревянную стойку стены, с хрустом - надеюсь, хрустели не кости - сломала ее.
        И вот это уже никуда не годилось.
        Никому не позволено столь грубо обращаться с моей женщиной!
        Резак обязательно за это поплатится!
        Но в другой раз.
        Потому что сейчас я не мог сообразно моменту прореагировать на его бесчинства. Трудно на что-то реагировать, когда на тебя навалилось нечто весом с целый конвейер, расплющило и выдавило из-под ребер последний воздух. А тут еще острый коготь коснулся горла, проколол кожу, потекла кровь…
        И тут Резак замер.
        И вскочил с меня, позволив воздуху вновь наполнить мои легкие.
        Со стоном на полу заворочалась помятая, но живая Милена.
        - Тихо! - рявкнул мутант. - А не то…
        Моя благоверная предусмотрительно перестала негодовать по поводу бестактного обращения с женщинами представителей титульной нации Полигона.
        Широко расставив ноги, Резак замер посреди помещения. Он весь обратился в слух, хотя я ничего особенного не слышал. После того как нас сюда доставили, населенный мутантами ЛВЗ будто вымер. Да и по ту сторону забора зверье не шибко активничало.
        - Но откуда они узнали?! - взревел вдруг Резак, сжав кулаки и выставив руки перед собой, как подросток-гопник, желающий продемонстрировать удаль молодую парням с соседнего района.
        Однако он тут же передумал вступать в рукопашную с неизвестным нам врагом - и склонился надо мной.
        В свете лампочки блеснули его когти, направленные мне в горло.
        «Вот и настал последний миг моей жизни», - успел подумать я перед тем, как вскрикнула Милена. Махнув рукой, попытался отбить атаку, но куда там, будто по конечности бронзовой статуи ударил! А через миг когти мутанта коснулись моего горла…
        Но лишь для того, чтобы поддеть и перерезать леску, на которой висел «камень».
        - Это мое. - Резак сунул прибор, который уже практически стал частью меня, в карман своих шорт и отобрал сидор с приборами. - Если хотите жить, вам лучше оставаться здесь. Прежде всего, это касается тебя, миледи. Умник, ты уж позаботься о ней. Для меня.
        И мутант бросился прочь из хибары.
        Мы с Миленой с недоумением уставились друг на дружку.
        А пару секунд спустя вдалеке послышался все нарастающий рокот вертолетов.

* * *
        В шлемофоне слишком громко звучит голос пилота, убавить бы звук. Пилот сообщает, что до объекта высадки пять минут лету, объявляется всеобщая готовность…
        Тот, кто затеял эту воздушную прогулку над аномальной территорией, не слушает испуганное блеянье летуна. Его бьет нервная дрожь.
        «Зачем? - думает он, откинувшись на спинку неудобной сидушки в десантном отделении вертолета. - Зачем рисковать? Никакие деньги не стоят такого риска!»
        И сам себе отвечает: «Верно. Никакие - не стоят. А эти… За эти деньги я продал бы родную мать и внуков на колбасу. И в придачу отгрыз бы себе правую руку. За такие деньги… И никому - никому! - нельзя доверять!»
        СН-47 «Чинук» пропах не только солдатским потом, но и страхом.
        - Расслабьтесь, парни, - лениво цедит босс в микрофон, подведенный к губам. - Почти прилетели. Выгрузим мангалы и нажарим столько стейков, что местным мало не покажется.
        Никто не хохочет. Даже неискренне, даже чтобы угодить боссу. Шутка не понравилась ни одному из сорока четырех парней, разместивших упругие задницы на тридцати трех основных сидушках и на одиннадцати дополнительных. «Индеец», личный адъютант, отводит взгляд. Мальчишка! Если б он знал, что игру не остановить, а козырей больше нет не только в рукаве, но и вообще… И никому нельзя доверять. Особенно - «индейцу».
        «Чинук» резво теряет высоту. Кто-то шибко нервный вскрикивает, потому что непонятно, то ли они падают, то ли так задумано экипажем. Их группа уже лишилась одного «крокодила». Предположительная причина падения - воздействие прибора, над которым пролетел вертолет. Так прокомментировал падение Ми-24 «индеец», намекая, что в любой момент все они могут тут гробануться, что полеты над Полигоном - одна сплошная лотерея.
        И боссу очень не нравятся его намеки.
        - Парни, я ведь не просто так лечу с вами, - босс отрывает ягодицы от сидушки. Он показывает всем, что решительно готов выпасть наружу и выступить в бой. У него в руках М-16. - Я хочу посмотреть на вас в деле, а потом лучшего премировать миллионом евро.
        Секунду все молчат, переваривая услышанное, а потом эфир засоряют крики радости. Закаленные в боях ветераны радуются, как мальчишки в песочнице. Босс знает, как взбодрить своих парней перед боем, на то он и босс.
        Все дружно - кроме «индейца» - отдают ему честь, он снисходительно кивает в ответ.
        Командир экипажа орет, что они сели-таки, что всем пора на выход.
        В задней части вертолета откидывается створка грузового люка. Парни спешно выбегают из утробы вертушки. Босс не отстает. Это глупо. Для этого и существует пушечное мясо. Но впервые за долгие годы он получает удовольствие от того, что делает. Он чувствует себя молодым.
        Два уцелевших Ми-24 спешно избавляются от десанта.
        Несущие трехлопастные винты «Чинука» еще вращаются в противоположных направлениях, а ночь, истыканная неприятными зеленоватыми огнями, уже превращается в ад.
        В свете прожекторов, выставленных с вертолетов, бегущий плечом к плечу с начальством боец внезапно опрокидывается на спину. Из груди у него торчит оперенная стрела. Первая жертва новой войны.
        И ночь разом выплескивает на чужаков из-за Стены ярость, рвущуюся из сотен глоток. А через миг крики и рычание заглушаются грохотом выстрелов. Сверкают вспышки в прорезах пламегасителей. И падают тела, замотанные в гнилое тряпье. Чужие тела, поверженные враги, которых мало не бывает. Но и бравые мужчины в конфедератках, наряженные штатовскими морскими пехотинцами, индейцами-бунтовщиками и непокорными ковбоями Техаса, тоже падают.
        Рядом с боссом возникает вдруг парень - из-под земли он вылез, что ли?! - похожий на оборотня, который не до конца превратился в волка. Жутковатый парень не вооружен, но у него в руках-лапах странные предметы, которые сразу же не нравятся боссу. Они подозрительные, они неправильные. И они опасны. Парень прыгает на босса, намереваясь коснуться его своими штуковинами.
        Удар прикладом в грудь заставляет косматого юнца выронить непотребное. Тотчас двое бойцов хватают его и ставят на колени перед боссом.
        - Где деньги?! - брызжет слюной босс на поросшую мехом морду. - Скажи, где деньги, и будешь жить!
        В ответ морда искажается в уродском подобии ухмылки. И все, дальнейший допрос пленного можно считать нецелесообразным. Зачем на оборотня тратить время, если вокруг еще много потенциальных коллаборационистов? Босс вбивает в пасть юнца ствол М-16 - его бойцы тут же отскакивают в стороны, чтобы не заляпало, - и жмет на спуск. Затылок парня выносит вместе с мозгами, которыми при жизни тот все равно не пользовался. Тело падает на дорожку, выложенную из тротуарной плитки. К этому бесполезному куску мяса бросается миленькая длинноволосая девица, подхватывает то, что осталось от черепа, и, подвывая, прижимает к груди.
        - Где деньги, красавица?! - вопрошает у девицы босс, наведя на нее штурмовую винтовку.
        Рыча, длинноволосая милашка оставляет труп и поднимается.
        Наверное, она просто не умеет говорить.
        А значит, дальнейший допрос нецелесообразен.
        Глава 12
        СЕКРЕТ ПОЛИШИНЕЛЯ
        - Макс, ну и что нам теперь делать? - стащив с себя маску респиратора, прошептала Милена, и я опустился перед ней и аккуратно, чтобы не потревожить спину, в лучшем случае просто ушибленную, обнял самую прекрасную женщину на свете.
        - Ты как, любимая?
        - Замечательно, Край. Никогда не было так хорошо. Даже в постели с любовником после того, как ты свалил на работу.
        Шутит. Значит, кости целы. Еще не все потеряно. Повоюем еще на радость воронью.
        Я снял с себя респиратор. Воздух приятно охладил взопревшую под резиной кожу.
        - Да, я такой, любимая. Умею доставить девушке удовольствие.
        И я поцеловал жену в губы.
        За стенами хибары и цеха раздался страшный вой. Надрывались сразу сотни глоток. Похоже, единым фронтом все местные мутанты-сапиенсы кинулись в атаку на тех несчастных, которые посмели приземлиться на территории Заводома. Загрохотали выстрелы. Тихая украинская ночь превратилась во всеобщий дом скорби для буйно помешанных.
        А мне было плевать на это все.
        Я обнимал жену и думал, что был на волосок от гибели. Не почуй Резак опасность, не реши он, что бывший сталкер Максимка Краевой может оказаться полезен в качестве телохранителя для Милены… Однако урод-мутант не на шутку заинтересовался моей благоверной. Иначе он разделал бы меня, как любитель холодного «Жигуля» - вяленого леща… А заварушка нам на руку. На все четыре наши верхние конечности плюс столько же лапок снизу. Надо только разобраться, что, как и зачем происходит, а потом извлечь из ситуации максимальную выгоду. И ничего я не расслабился из-за того, что мог погибнуть пару минут назад. Я к таким раскладам привычный, меня видом свежей могилки и венками с ленточками «Дорогому Краю от любящих врагов» не удивишь. Просто захотелось поцеловать жену. Разве это преступление? Или обнимать красивых женщин - уже немодно?
        Милена сама от меня отстранилась.
        - Макс, давай потом? Я понимаю: романтика, любовь-морковь, все дела… Но надо выбираться отсюда. Нас Патрик ждет.
        Вскоре мы уже наблюдали за эпическим сражением пришлых с местными, спрятавшись у раздвижных ворот цеха.
        После того как мы обнаружили две уничтоженные группы бойцов - «африканскую» и «американскую», - даже такому закоренелому оптимисту, как я, стало ясно, что у нашей экспедиции с самого начала есть конкуренты и что видеофайл из смартфона, приведший нас на Полигон, - давно уже секрет Полишинеля. Поэтому трудно было удивиться тому, что неподалеку от нашего убежища приземлились сразу три винтокрылые машины с опознавательными знаками клана «Америка» и по ЛВЗ вовсю бегают, как у себя дома, стреляют, в кого хотят, и всячески глумятся над местными жителями отборные бое-вики-«американцы».
        Только полный идиот не сообразил бы, что прибыли они сюда на вертушках вовсе не на прогулку и не ради рыбалки, а чтобы загрести для босса общак всех кинутых на бабло кланов. Уверен, главарь «американцев» не собирался делить похищенное согласно банковским вкладам. Но все же что-то тут было не так… На кой посылать парней на колесах и пешком, подвергая их смертельной опасности ежесекундно, если можно было сразу примчать куда надо по воздуху и надрать виновным их мутантские задницы? И вот тут напрашивался вывод: раньше «американцы» не знали, где им проводить миротворческую операцию, но в какой-то момент точные координаты у них появились - как раз в то время, когда у бэтэра нарисовались я и Милена. В такие совпадения Максим Краевой не верил, не верит и не поверит никогда. А значит…
        - Вертолеты, любимая. Нам надо добраться до вертолетов.
        - Макс, ты хочешь сказать…
        - Именно.
        - Но…
        - И все-таки, любимая, сделай, как я говорю. Идти можешь или тебя понести?
        В ответ они лишь фыркнула.
        Прежде всего мы сорвали с себя гнилое грязное тряпье, которое использовали для маскировки. Раз уж бравые ветераны вошли во вкус, убивая мутантов, имеет смысл отличаться от тех, кого методично уничтожают, и быть максимально похожими на убийц.
        - За мной! - скомандовал я и метнулся к ближайшему трупу, приодетому в Utility Uniform. Камуфлированные штаны и куртку снимать времени не было, но конфедератку с башки мертвеца я честно смародерил и напялил на Милену, которая не преминула брезгливо сморщить носик.
        Ничего, потерпит. Зато целее будет. Благодаря трофейной бейсболке, во всеобщей неразберихе «американцы», скорее всего, примут ее за своего бойца. И меня примут, потому что я поднял с земли еще одну кепку и подхватил оброненную трупом М-16. Жаль, у предыдущего жмура оружия не оказалось. Хотя в нашей ситуации лучше вообще не стрелять, чтобы не привлекать внимания. И еще нам нельзя бежать - победители не бегают, они уверенно перемещаются по захваченной территории и методично уничтожают все, что шевелится.
        Мы двигались быстрым шагом.
        Вертолеты становились все ближе и ближе.
        Тут и там раздавались выстрелы. Кто-то отдавал команды на английском, иные позволяли себе осквернить рот отборнейшей бранью на ридний мове. Я видел, как неподалеку, у куста ежевики, пытали мутанта, как его били прикладом в грудь, он падал, его опять поднимали, задавали вопрос, в ответ он плевался в мучителей кровью, и его опять били, ломая кости, и опять ставили на колени… Вокруг валялись трупы. Много трупов. И все они уже были облеплены крысами…
        Где Резак? Рогача нигде не было видно. Это беспокоило меня. От главаря грабителей стоило ждать самых неприятных сюрпризов.
        Ну и черт с ним! Главное - до вертолетов уже рукой подать!

* * *
        Продолжать допрос опять нецелесообразно.
        Босс не экономит патроны, просто одни и те же движения отупляют мозг, поэтому каждый раз он изощряется по-разному. Гражданские даже представить себе не могут, сколькими способами можно избавить тело от души с помощью простейшей штурмовой винтовки. Этому мутанту босс раздробил грудную клетку, а предыдущему…
        Рядом возникает «индеец». Его униформа заляпана алым, на ремне болтается не меньше десятка скальпов. Глаза у «индейца» бешеные. Он тяжело дышит. Порезвился мальчик, но все же постепенно приходит в себя.
        - Ну и? - лениво бросает босс.
        - Обнаружен борт три восемь два.
        - Хм?..
        - Борт… Он висит в воздухе примерно в полутора метрах от пола цеха!..
        - Избавь меня от подробностей!
        - Борт пуст. Денег нет.
        Боссу хочется свалить «индейца» и медленно, с наслаждением затоптать его.
        - Но мы можем отследить сигнал объекта. Наверняка он где-то поблизости, и уж он точно знает, что тут произошло, - «индеец» достает из нарукавного кармана небольшой планшет и после нескольких прикосновений к экрану показывает картинку боссу. - Объект движется. И сейчас он находится…
        - Прямо за нами! - босс оборачивается и видит парочку в конфедератках, которая умудряется выдавать себя за его бойцов.

* * *
        Новак облизал губы.
        Как всегда, Тень явился в последний момент, но все же вовремя. Царапая паркет, «микро-узи» загрохотал по полу и застрял под ближайшим оранжевым креслом. Сюрикены мгновенно перекочевали из кармана мальца в карман синоби. Чуть оттолкнув от себя мальчишку и двинув его ладонью чуть ниже темечка, Тень дурашливо отсалютовал, как бы заявляя, что все в порядке, босс, ситуация с самого начала была под контролем.
        Кто бы знал, как Новак терпеть не мог дешевые спецэффекты своего ручного маньяка-убийцы! Ну вот зачем доводить до обострения?!..
        Схлопотав подзатыльник, лишенный оружия мальчишка недовольно засопел. И хоть подбородок он высоко задрал, голубые глаза его увлажнились. Чернокожая девчонка - попала в детдом согласно спецзаказу солидного клиента - испуганно сжалась за спиной Края-младшего, будто малолетний щенок был способен защитить ее. Хотя… Пожалуй, не стоит его недооценивать. Ублюдок ведь сумел как-то сбежать из класса, а потом завалил охрану, так что…
        - Дорогой Адольфо, уверен, вы со мной согласитесь, это небольшое приключение с заигравшимися детьми ни в коей мере не помешает нашей взаимовыгодной сделке! - на одном дыхании выдал Новак и жестом приказал Тени следить за детьми и жестоко пресекать малейшие проявления их агрессии.
        Звериное чутье, не единожды помогавшее ему обходить десятой дорогой жизненные капканы, просто-таки вопило, требуя побыстрее убраться из этого проклятого города. Надежная звукоизоляция помещения глушила все звуки снаружи, и впервые в жизни Новака это огорчало. Он испытал приступ клаустрофобии, чего раньше с бывшим омоновцем никогда не случалось!..
        Источая кожей лба столько влаги, сколько в секунду обрушивает Ниагара, Адольфо Гамбино ошалело уставился на делового партнера. Он еще не пришел в себя после вторжения детсада. Некоторые слишком бурно реагируют, когда на них направляют оружие.
        - Вот ваши деньги, дорогой Адольфо. - Новак нетерпеливо указал на пачки купюр в кейсе.
        - Надо бы пересчитать… - промямлил сицилиец.
        Новаку захотелось убить его.
        От смерти мафиози спас неожиданно заговоривший Тень:
        - Зачем вы звонили Техасцу? - в его голосе больше не было дурашливого акцента, ему надоело поминать шайтана.
        - Кому?.. Что вообще?.. Почему вы?.. - засуетился Гамбино, не зная, куда деть руки-окорока.
        - Вы звонили Техасцу, главе клана «Америка», перед тем, как приехать сюда. Вы сказали ему, что все в порядке, что вы лично проследили. За чем именно вы проследили, Адольфо?
        - Какое это имеет отношение…
        - Непосредственное. Мы отслеживаем телефонные звонки наших лучших клиентов. Вы, Адольфо, среди лучших. И Техасец тоже. И мы, как заинтересованная сторона, хотели бы знать… - от мягкого увещевательного тона Тень перешел к угрожающей дрожи в голосе, последние его слова уже было не отличить от рычания ротвейлера, готового вцепиться в глотку.
        Гамбино выставил перед собой потные ладони:
        - Поверьте, это никак не затрагивает ваши интересы! Просто уважаемый Техасец попросил меня не препятствовать одному человеку.
        Новак почувствовал, что сейчас услышит нечто важное.
        - Какому человеку? - спросил он.
        - Техасец попросил, чтобы я не мешал грабить свой склад оружия. Он сказал, что придет Макс Край и я должен буду…
        - Папа! - завопил пацан, вмиг раздумавший плакать. - Вы знаете моего папу?!
        Адольфо Гамбино опустил руки и уставился на мальчишку.
        В глазах его появился неподдельный интерес.

* * *
        Когда «американец», забивший до смерти мутанта, обернулся и навел на нас с Миленой М-16, я не сразу узнал его. В прошлую нашу встречу он был одет в серый плащ по лодыжки, а на голове у него чернела шляпа с широкими полями. Сейчас же он вырядился в костюмчик морпеха, который сидел на нем как влитой.
        Взглянув на «американца», я сразу понял, что выстрелить первым не успею.
        - Эй, дружище, не надо нервничать! - мы сбавили шаг, но все же не остановились. Попутно я начал переговоры. Считаю, что любые конфликты можно уладить дипломатическим путем: если врага сначала пристрелить, а потом обсудить с его трупом претензии, обе стороны обязательно придут к приемлемому соглашению. - Там, в кафешке, я погорячился, ты погорячился, но ведь такое бывает с настоящими мужчинами, верно? Только бабы, вроде твоей скво, - я кивнул на паренька, державшего планшет, - вплетают в косички петушиные перья вместо того, чтобы по-мужски размять кости в кабаке, сломать пару стульев… Мне, кстати, пришлось отбашлять за тот, который ты об меня… Но я не в претензии, дружище! Так что мы пойдем своим путем, а ты тут веселись на здоровье. Увидишь рогатого парня, передай ему привет от Макса Края!
        «Индеец», оскорбленный тем, что я назвал его «скво», дернулся было, но «морпех» рявкнул, чтоб не смел. Вот тут-то я и увидел на запястье нашего извращенца-папарацци особые часики. Я бы не надел такой хронометр даже под дулом пистолета. Он отсчитывал не просто время - он показывал, сколько владельцу еще небо коптить. На дисплей часов выведены две цифровые строки: годы-месяцы-дни и часы-минуты-секунды. Встроенная в девайс видеокамера следит за хозяином и, если он курит, к примеру, или жрет жирное после шести, тут же передает сигнал о нарушении ЗОЖ на сервер, а уж тот, обработав данные, сокращает срок пребывания обжоры-табакомана на грешной Земле. Уже через неделю этот хронометр показал бы, что я сдох пару лет назад.
        Однако «морпех» неспроста нацепил на себя этот девайс. Это его связь с внешним миром, его синхронизация времени в нормальной реальности и на Полигоне. Сервак-то по ту сторону Стены. «Морпех» хочет вернуться на большую землю не сто лет назад, а в субботу четырнадцатого, ну плюс-минус пару дней.
        Мы с Миленой почти подошли к парочке, когда «морпех» наконец заговорил:
        - Не двигайся, Край. А не то схлопочешь пулю в живот. И вам, девушка, не стоит торопиться на тот свет.
        Честно говоря, не это я надеялся от него услышать.
        Милена и ее обожаемый мужчина, то есть я, послушно замерли неподалеку от здоровенного - метров пять в диаметре - куста ежевики. Я даже уронил себе под ноги импортное оружие без особого на то соизволения наших визави. Не люблю, когда мною командуют. Лучше уж самостоятельно совершать неприятные поступки, чем по принуждению.
        - В городе меня называют Техасцем, - вяло, будто не желая расставаться со словами, обронил «морпех». - Тебе знакомо мое имя?
        Я кивнул. В Вавилоне каждая собака знает клички главарей организованных преступных группировок. Техасец у нас босс всея «Америки». Крупный птиц. С воробья или синичку.
        - Надеюсь, Край, ты уже понял, что телефон к тебе попал не случайно и не простой?
        - А золотой?
        - Искрометный юмор. Как говорит молодежь, ржунимагу.
        - Аналогично, дружище. Я патсталом просто. А насчет трубки заливать не надо. Это всего лишь корейская дешевка, штампованная в Китае.
        - И усовершенствованная в Вавилоне лучшими электронщиками планеты, - кивнул Техасец. Его, похоже, ничуть не смущало, что мы стоим посреди поля боя, что вокруг грохочут выстрелы и каждую секунду кто-то гибнет. - Мало того, в телефон, который я временно одолжил тебе, вмонтирован «жучок». Так что я постоянно был в курсе, где ты гуляешь и с кем дружишь.
        - Да что ты говоришь?.. - я здорово сыграл деланое изумление, потому что на самом деле был ошарашен услышанным.
        - Каждый час твоя трубка перекачивает мне аудио и видео всего, что с тобой происходило за это время. Намекну: я устал наблюдать за вашим весельем возле «казановы» - телефон удачно лежал, камера сработала. Жена твоя, Макс, великолепна, нет слов, а вот ты не в форме. В спортзал надо чаще заглядывать.
        Я заскрежетал зубами. Только слепой, похоже, не подсматривал за нашими с Миленой любовными играми. Да и вообще эта беседа начала меня утомлять.
        - Были опасения, что ты окажешься умнее и догадаешься насчет телефона с самого начала. Ну, что он к тебе не случайно попал. Но ты жадный, а жадность губит всех фраеров. Этот, как его… Резак! Он чуть ли не прямым текстом по поводу трубки… Но нет, ты меня не подвел, Макс!
        Давно я не чувствовал себя таким униженным и оскорбленным. Что ж, поделом мне, хороший урок. Жаль только, в школе жизни нельзя, выучив, пересдать.
        - Батарея в телефоне на основе «кондера». Заряд будет держать чуть ли не вечно. Помимо батареи там еще много разного с Полигона… Зачем я тебе все это рассказываю? - «американец» хохотнул. - Просто нечасто мне попадаются такие смешные идиоты. Ты даже не представляешь, сколько бабла все это время с собой таскал, какие миллионы в ручках держал. Ты ж денег хотел? Так я дал тебе денег, много денег, тебе вообще не надо было вламываться на Полигон!
        Техасец затрясся от хохота, еще более противного, чем его обожженная рожа. Очень хотелось врезать ему, а лучше поступить тоньше, креативней - сделать на лице пластическую операцию кулаком. Он ведь явно нуждался во вмешательстве хирурга-любителя. Однако с помощью ближнему придется обождать.
        - С самого начала, Макс, за тобой было установлено наблюдение. Отлично я подкинул тебе телефон? А ты, дурачок, обрадовался и сразу же помчался на поиски общака!
        - А видео? - вмешалась в нашу беседу Милена.
        В цехе по соседству взорвалась граната. Моя благоверная непроизвольно пригнулась.
        Техасец подмигнул ей:
        - Правда, красиво «коробочка» с моими деньгами выбила ворота КПП и якобы с боем прорвалась вглубь запретной зоны? Это вояки все. Не сразу я вычислил, что шоу для меня сняли. Они так подстраховались, суки.
        - А Максимка Краевой понадобился после того, как прервалась связь с посланными на Полигон группами боевиков? Типа известный опытный сталкер пройдет там, где никому это не под силу, и найдет несметные сокровища?
        - Все верно, мальчик. А теперь отдай телефон моему помощнику. - Техасец кивнул «индейцу», и тот, отшвырнув планшет (девайс угодил в куст), шагнул ко мне с протянутой рукой.
        - По субботам не подаю, - отрезал я. Лишиться смартфона - все равно что попрощаться с сыном навсегда. Даже если мы выберемся с Полигона, в какое время мы попадем в нашей реальности? Через сто лет? Через двести? - Можешь меня убить, но трубу я…
        Меня перебил выстрел.
        Милена вскрикнула и, чуть наклонившись, схватилась за бедро. Из-под пальцев у нее потекла кровь.
        - Да что ты… - дернулся я к Техасцу.
        - Следующая пуля - ей в живот. Она будет долго умирать, Край. Или я пристрелю тебя у нее на глазах. Пока что не решил. Помоги мне выбрать, мальчик.
        Я протянул «индейцу» мобильник. На лице у шестерки Техасца появилось довольное выражение, которое тут же сменилось недоумением, а потом гримасой боли. «Индеец» закричал. А все потому, что из кустов на него набросилось нечто жуткое, покрытое коростой грязи. Оно врезалось ему в поясницу черепом, вцепилось скрюченными пальцами, повалило и с хрустом вгрызлось зубами в его шейные позвонки. Загрохотали выстрелы, Техасец чуть ли не в упор нашпиговал мутанта пулями. Абориген прятался до поры до времени в ежевике, и уж точно не стоило «индейцу» столь демонстративно избавляться от мини-компа. Он тем самым разбудил лихо. Смертельно раненный мутант сразу отвалился от «индейца» и, перевернувшись на спину, в агонии задергал руками и ногами так, будто он не сапиенс, а жук. Но «индейца» это уже никак не могло спасти. Для него служба на босса закончилась, хоть он так и не выполнил последний приказ - не передал телефон, изъятый у меня.
        - Где деньги, Край? - Техасец повел стволом М-16, намекая, что готов выстрелить в Милену еще раз.
        За спиной у него, рыча движком, промчался джип «Скорпион», за рулем которого сидел Кажан. Майор не только умудрился уцелеть во время зачистки ЛВЗ, но еще и вернул себе транспортное средство. Вот только в суете он направил джип вовсе не к воротам. Эдак ему придется покружить по территории, потому как заборчик по периметру основательный, бетон даже армейской тачкой не свалишь.
        - Помаши своим денежкам ручкой, - с удовольствием сообщил я Техасцу и махнул, указывая на джип.
        Мой жест смутил Техасца. Видно, дяденька решил, будто мальчик Край собрался проделать с ним детский трюк: заставит обернуться, а сам нападет. Ага, щас. Больше мне делать нечего, как рисковать супругой!
        Любопытство победило осторожность, и начальник всея «Америки» взглянул в указанном направлении.
        - За рулем майор Кажан. Аборигены мешки с деньгами в его тачку перегрузили. - Последние слова я сказал уже стремительно от меня удаляющейся спине «морпеха».
        Молодец Техасец! Не стал тратить времени даже на то, чтобы пристрелить нас. Вон как резво стартовал за джипом, стреляя на ходу и призывая бойцов клана поддержать его начинание.
        - Милена, ты как?
        - Ерунда, царапина. Уже и кровь остановилась.
        Кивнув ей - мол, спасибо, успокоила, - я присел рядом с «индейцем». Зачем ему мой мобильник? Не нужен ему мой… Однако мертвец так вцепился в телефон, что мне пришлось постараться, чтобы разжать ему пальцы. Пару раз хрустнуло, фаланги оттопырились под неестественными углами, но меня мало заботил эстетический вид трупа. Я сунул в карман отжатый в прямом смысле девайс. Если верить Техасцу, трубка стоит, как космическая станция, причем вместе с космонавтами. Разблокировав экран, я в очередной раз попросил боженьку, духов Полигона, а заодно технический прогресс и всесильную природу, чтобы не пропала связь с ретрансляторами на большой земле. Иначе со временем начнутся такие чудеса!..
        Тьфу-тьфу-тьфу, пока что порядок.
        - Любимая, быстро к вертолетам!
        Вдруг разом погасли все «диоды», а следом, прыснув искрами, приказали долго жить прожекторы «американцев».
        Непроглядную мглу сотряс рык Резака, раздавшийся откуда-то сверху:
        - Жалкие людишки!!! Я убью вас всех! Я! Сам! Я вырву ваши сердца и сожру их!!!
        Небо над нашими головами озарилось молниями. В их вспышках мы увидели рогача. Тот метался по крыше дальнего от нас цеха, точно медведь-шатун, поднятый голодом в феврале.
        Высь с грохотом разверзлась. Сверху хлынул водопад.
        - Резак, мы еще встретимся!!! - напрягла глотку Милена, но ее крик услышал разве что я, непогода заглушила его.
        - Обязательно встретимся, любимая, - едва шевельнув губами, пообещал я супруге. - Но сейчас нам пора домой.
        Оскальзываясь на вмиг раскисшей под ливнем земле, мы побежали к вертолетам.

* * *
        - Вы знаете моего папу?!
        Маленький негодяй не только посмел угрожать Новаку оружием, но и разбил любимый светильник. Метнуться бы к схваченному Тенью мальчишке и кулаком стереть с наглого личика ухмылку! Однако Новак сдержался. Едва сдержался.
        - Это сын Края? - выдавил из себя Гамбино.
        - Да.
        - У меня личные счеты с его отцом, поэтому я хотел бы…
        Если бы Новак умел бурно выказывать чувства, он бы осклабился. Или даже запрыгал бы, хлопая в ладоши. Ведь с помощью сицилийца его месть предателю будет страшнее, чем планировалось. Толстый боров, от которого неимоверно смердит, и маленький мальчик… Новака передернуло - где-то глубоко внутри. Внешне он ничем не проявил своего искреннего отвращения к Адольфо Гамбино.
        - Прошу прощения, но ребенок не продается. - Новак развел руками и покачал головой. - Я обещал вернуть его отцу. У нас с Краем намечена сделка завтра.
        Взгляд мафиози враз потускнел. С пухлощекого лица сползла сальная улыбка, превратив его в кусок теста, в котором кто-то пальцем сделал углубления и вставил в них маслины-глазки.
        - Но в виде исключения, как знак моего искреннего расположения к вам, я могу… - Новак сделал паузу, чтобы эффектней закончить мысль: - Я могу арендовать вам мальчика на некоторое время. Скажем, на ближайшие пару часов. Бесплатно. После заключения сделки.
        Гамбино так обрадовался, что мгновенно вспотел, из-за чего стал смердеть еще сильнее.
        - По рукам, - протянул он мокрую ладонь.
        И Новаку пришлось прикоснуться к ней.
        Деньги решили не пересчитывать.

* * *
        Небо превратилось в ад. Вверху громыхало так, что уши закладывало. Потоками воды сбивало с ног. Мы с Миленой прикрывали головы руками, чтобы не контузило льющимися на нас водопадами.
        И все-таки я расскажу немного о вертолете, который мне приглянулся. Сами понимаете, даже тачку для поездок по городу выбирают тщательно, неторопливо, а уж собираясь завладеть вертушкой для прогулок в сотне метров над лесами-долами, и подавно не стоит давать слабины, хотя мне вот как раз пришлось определяться впопыхах.
        Итак, мы добрались до авиасалона Заводома, и выбор воздушного транспорта здесь не шибко радовал разнообразием дизайна, лошадиных сил и литража - нам предлагалось оседлать один из двух резвых «крокодилов» или же сесть зайцами в вагон с винтами, то есть в натовский «Чинук». Последний вариант я сразу отверг, потому что в импортных локомотивах принято гробить экипажи вместе с десантом еще со времен Вьетнамской войны. Нам такого раритета и даром не надо, патриоты обязаны умирать в гробах отечественного производства.
        - Давай в «крокодил», любимая. Будешь у меня стрелком!
        - Ты что-то сказал, Макс?!
        - Залезай!
        - Что?!
        - Тебе сюда! - я подсадил Милену и как можно быстрее затолкал ее под фонарь, пока уютное гнездышко, где ей придется увлекательно провести часть нашей совместной жизни, не увлажнилось так же, как планета во время Всемирного Потопа.
        Стоп. Я ведь собирался рассказать о нашем вертолете.
        Если коротко, то Ми-24 - это двойная кабина, внушительные наклонные крылья, большие стойки оружия и боковые окна. И все это способно лететь с особым звуком, отличным от того, что издают натовские геликоптеры. «Крокодил» весьма быстр для такой туши, плавен и поражает мощью. Он точно трактор с винтами. Ну а если хотите по-умному, то МИ-24 сделан по классической одновинтовой схеме с пятилопастным несущим и трехлопастным рулевым винтами, и бла-бла-бла, дальше можно уснуть.
        Вся горючка у выбранного мной «крокодила» в пяти мягких топливных баках. Никакого дополнительного «металла» в фюзеляже, никаких ПТБ по четыреста пятьдесят литров под крыльями. Да и зачем лишнее таскать? Полигон размерами скромен - это если по воздуху, где нет мутантов и приборов.
        В грузовом отсеке - складные сиденья для «бандерлогов» или еще какого живого груза, забравшегося внутрь через двустворчатые двери по бортам. Зафиксируй нижние створки тягами в открытом положении - и трап готов, добро пожаловать! А если хочешь пострелять из табельного оружия по тем, кто явился тебя проводить, - не стесняйся, специально для этого предусмотрены окошки.
        Чтобы управлять вертолетом, достаточно одного человека.
        Не любого, конечно, но обученного. Такого спеца, как я. В армии меня надрессировали пользоваться всеми образцами боевой и не только техники. Это я вам без ложной скромности говорю. Правда, вести по фарватерам авианосец я, пожалуй, не смог бы, но это никому не интересные подробности, не будем о грустном.
        Под проливным дождем, отдуваясь и фыркая, я забрался в довольно-таки вместительную кабину пилота. С хлюпом уселся в роскошное кожаное кресло - у нас дома мебель куда хуже. Только закрыл кабину, сразу стало тихо-тихо, ведь система герметизации тут основательная, она должна защитить экипаж от химического и биологического оружия. То, что нужно в условиях Полигона. Я нахлобучил на мокрую башку шлем. Надеюсь, моя блондинка догадалась надеть головной убор, с помощью которого мы сможем переговариваться… Взглядом веду на сто восемьдесят - сплошь переключатели с надписями на кириллице. Все для нашего человека! Ну, можно лететь, что ли.
        Однако сначала я провел рекогносцировку: осмотрел кабину и засунул руки во все закутки. Правильные летуны берут в полет автомат, заранее пристегнув его ремнями к бедру или повесив под мышкой, - чтобы не потерять, если придется прыгать с парашютом, а неправильное оружие просто прячут в кабине… Увы, до нас «крокодилом» управлял именно правильный пилот. С автоматом в руках он сейчас небось носится по ЛВЗ и расстреливает мутантов. Этот гад даже комплект HАЗ перебрал, оставил только две плитки шоколада и флягу с водой, прочее наверняка заменил на магазины с патронами и гранаты, которые утащил с собой. Да уж, напрасно я побрезговал М-16, понадеявшись добыть оружие отечественного производства… Ну да что уж теперь… Позаимствую у бойцов Новака, с которыми, чует моя пятая точка, нам предстоит скоро встретиться и пообщаться по душам.
        Я запустил движок ВСУ, то есть вспомогательной силовой установки. Машина сразу ожила, оранжево жахнуло пламя выхлопа. Прибавил мощности к двойным турбореактивным двигателям Климова - и лопасти главного ротора слились в пятно.
        «Крокодилу» не мешает разогнаться, как самолету, так что я взял разбег по дорожке из тротуарной плитки, умоляя провидение не подставить под шасси яму или еще какую колдобину. И на этот раз судьба сжалилась надо мной. Взлетели мы благополучно, если не считать жуткую болтанку, отвратительную видимость и то, что над нами сверкали молнии, освещая местность внизу.
        Мы зависли над ЛВЗ. У нас тут есть дела.
        На крыше цеха бесновался Резак - он прыгал на месте, вытанцовывал и грозил небу кулаками. По территории завода мчался джип, по которому стреляли десятки «американцев». Мне даже показалось, что среди них я различил Техасца.
        У Кажана что, заколдованная машина и пули ее не берут?
        Майор наконец вычислил ворота и, сшибив на полной скорости двух ветеранов, направил «Скорпион» к выходу.
        А ведь уйдет, понял я. Кажан - такая хитрая скользкая бестия, что вырвется из самых острых когтей фатума. С деньгами уйдет и через весь Полигон проедет, ни разу нигде не притормозив. Этот сможет.
        Если ему не помешать.
        А вооружением у нас заведует Милена.
        - Любимая, спорим, ты не сможешь попасть по быстродвижущейся легкобронированной цели?
        - Я?! Не смогу?! - раздалось в динамиках шлема.
        Видеть это я, конечно, не мог, зато отчетливо представил, как моя блондинка прильнула к прицелу аппаратуры наведения ракет «Радуга-Ф». От направляющей на законцовке крыла пилона отделилась ПТУР «Фаланга» и после старта, развернувшись по крену на 45°, отправилась в управляемый полет.
        Милене надо всего лишь - при хреновой видимости и болтанке это непросто - удерживать «Скорпион» в перекрестии прицела, а команды наведения автоматически выдаст аппаратура, отследив положение ракеты по ее трассеру.
        А ведь Кажан уже почти что добрался до ворот…
        Вспышка.
        Трех кэгэ с шестьюстами граммами взрывчатого вещества в боевой части ракеты хватило, чтобы разворотить тяжелый армейский джип, а то, что от него осталось, поджечь вместе с деньгами. Пожар из банкнот - хотелось бы мне на это посмотреть вблизи, а заодно похлопать Техасца по плечу и сказать ему что-нибудь утешительное - мол, дружище, люблю поговорить с феноменальными лузерами, это меня забавляет.
        - Ну, Край, кто тут немощный и косоглазый?! - громыхнуло в динамиках.
        - Я люблю тебя, Снежная Королева, - я чмокнул микрофон.
        И тут мое внимание привлекла фигурка Резака внизу. С крыши он что-то бросил в толпу «американцев» - и по земле заструились всполохи молний куда круче, чем те, что дырявили небо. Мутант активировал «кондер»! Тела «американцев» корежило и ломало, люди горели живьем…
        Дальше смотреть на это у меня не было ни малейшего желания.
        Пора домой, в Вавилон.
        Там нас ждет сынок.
        - Полетели, любимая!
        - Давай с ветерком, Край.
        И я дал. Да так, что сердце екнуло.
        Мама дорогая! Это и есть изменение высоты, вращения и направления. Скольжение, кручение и разворот - все комплексно, кажется, называется «голландский вираж». Я не пилот, я просто прошел специальную подготовку, так что маневры совершать не собирался. Наверное, что-то не то нажал… Ну вот, точно врубил систему стабилизации полета, из-за чего нас и повертело!
        На вираже с креном крыло, которое ниже, теряет подъемную силу, а на верхнем крыле сила возрастает. Эдак можно и вертолет перевернуть. Чтобы такой хрени не случилось, я опустил носовую часть вперед и добавил скорость. Ух, вывела кривая! А были бы чуть ниже, грохнулись бы.
        Но ведь целы!
        - Это чего было, Край?!
        - Все под контролем, любимая.
        Мы удалились от ЛВЗ на полкилометра - и выскочили из зоны грозы. Такое впечатление, что она бушевала только над Заводомом. Подумаешь, на Полигоне и не такое случается.
        Светало. Мы летели над лесом.
        - Край, мы крутые! Вид что надо!
        Это уж точно. С точки обзора стрелка возникает такое чувство, будто сидишь в налепленном на фюзеляж аквариуме, в котором к тому же нет воды.
        Я направил вертолет над самыми деревьями, выжимая из него по максимуму, то есть почти что двести девяносто километров в час, и через селекторную связь услышал, как сдавленно выругалась Милена. Это она с непривычки. Да что там, мне самому казалось, что мы летим прямо через лес, а не над ним.
        Повторяю, меня нельзя назвать опытным пилотом. Да я вообще не пилот! Но ведь в деревья мы не врезались, «крокодил» шел плавно, подъемы и спуски с поворотами мы проходили на отлично. Так что считайте, что у меня талант. Или дар. Или…
        Спокойно стрекозой порхаем себе, и чего там говорить еще?
        Точнее - спокойно порхали, пока в динамиках не раздался голос Техасца:
        - Вот мы и встретились снова, мальчишка. Ты мне заплатишь за все!
        И тут же завопила Милена:
        - Макс, у нас на хвосте вертолет!
        Черт! Главарь «Америки» выжил после активации «кондера» и отправился за нами в погоню. Уж очень ему хочется отомстить за то, что мы уничтожили общак кланов. Должно быть, он зол на нас. Ну почему я не догадался дать пару залпов по оставшимся на земле вертолетам?!
        - Край, ракета! - предупредила супруга.
        А то я не в курсе. У нас на этот случай есть станция активных помех СОЭП-В1А «Липа», на выхлопных патрубках двигателей - ЭВУ, а под хвостовой балкой и на бортах фюзеляжа подвешены кассеты ИК-ловушек АСО-2В.
        - Не боись, любимая, прорвемся! У нас броня четыре с половиной миллиметра, у нас бронестекла!
        Я хотел рассказать Милене, как на такой же вертушке - во время службы в банановом раю - очередь ДШК прошила фюзеляж снизу и разворотила подкабинный отсек. Потом, когда сели, пять пуль - каждая по полста граммов - выковыряли из бронечашки сиденья. Но до этого бонусом «стингер» бахнул у самого хвостового винта, от лопастей мало что осталось… Никогда не забуду тот полет.
        А потом я подбодрил бы супругу. Мол, у нас на сегодня не запланированы ранения, несовместимые с жизнью. Наша посадка не будет аварийной, мы обойдемся без пожара в подбитой машине. Травмы головы и позвоночника, обширные ожоги и повреждения внутренних органов - не наш случай. Да просто потому, что я видел обугленные черепа в закопченных обломках вертолетов, любимая. И тебе не понравится так выглядеть. Если у тебя сгорели губы и щеки, помада больше не пригодится, макияж будет не на что нанести…
        Но не рассказал, да и бодрости у меня самого было маловато.
        Потому что Техасец не отстанет. Потому что он надеется убить нас. Принять бой? Это самоубийство. Глава всея «Америки» и его напарник - опытные вояки. Моя супруга взорвала джип Кажана, но не сможет тягаться с ветеранами в вертолетной схватке. Тем более, есть у меня предчувствие, что боеприпасы «крокодила» нам скоро очень даже понадобятся. Так что надо их поберечь.
        Значит, будем надеяться на лучшее, уходя от погони на максимальной скорости!
        Первая ракета взорвалась справа от нас метрах в десяти. Тряхнуло основательно. Техасец заполнял собой весь эфир, ругаясь и угрожая нам расправой.
        От инфракрасного захвата следующей ракеты мы уходили зигзагами. Я старался, чтобы между нами и УР «воздух - воздух», торопящейся следом, были деревья, или холмы, или заброшенные дома… Да хоть что-нибудь! Это называется «полет на малой высоте за укрытием складок местности». Или проще - «ползать брюхом по грязи».
        И вот тут я увидел обломки вертушки впереди, среди деревьев.
        Еще недавно это был такой же Ми-24, как и тот, который мы угнали.
        Но почему он упал? Что случилось?
        На груди у меня завибрировал «камень», и стало жарко-жарко, но ведь этого не может быть, «камня» больше нет, его отобрал Резак! Фантомная боль? Точнее - последнее предупреждение? Если так, то вертушка грохнулась, попав в зону поражения сильного прибора. А значит, нам надо…
        Туда-то нам и надо.
        Не подумайте, я вовсе не решил покончить с жизнью, а заодно и угробить жену.
        Я сбавил скорость.
        И Техасец, раззадоренный моей неспешностью, купился. Он решил, что у нас на борту проблемы, что мы теперь беззащитная добыча и нас можно расстрелять из ГШ-23 в упор. И при этом еще и ручкой нам помахать на прощание из-под фонаря кабины.
        Как же это было похоже на самоуверенного болвана-«американца». Он ведь любит унижать свои жертвы, разговаривая с ними перед тем, как убить. Я знал не понаслышке об этой его вредной привычке, на нее-то и был расчет.
        Мы облетели зону поражения прибора стороной, не зацепив ее, а вот Ми-24 Техасца угодил аккурат в самый эпицентр.
        Его вертушка будто врезалась в невидимую стену. Она замерла на миг, а потом ее медленно, но неотвратимо потянуло вниз.
        Пару секунд силовая установка отчаянно сражалась с воздействием прибора. И сдалась. «Крокодила» швырнуло на обломки, смяло, покорежило.
        - Прощай, Техасец, - я оттопырил средний палец. Это моя дань уважения павшему врагу.
        Минут десять спустя, покинув пределы Полигона, мы вернулись в страну, которая всем должна. Соседям на востоке - за газ, купленный втридорога. Доброжелателям запада - те миллиарды, что наколядовали предыдущие правители, с удовольствием совавшие кредиты в карманы широких штанин, поближе к загранпаспорту с билетом на самолет в теплые края… Нам бы с женой отщипнуть немного от тех миллиардов! У нас ведь не было денег, чтобы выкупить сына. А еще мы боялись. Боялись узнать, что все напрасно. Что мы вернулись в другое время.
        Надо было развеять наши опасения. Но, как назло, этим ранним утром Вавилон точно вымер. Никого вообще на улицах!
        Мы пролетели над рядами порбыс-маркетов. То есть, портативных быстровозводимых магазинов. Вы не в курсе, что это такое? У-у, да цивилизация еще не добралась до ваших мест… На месте «застройки» расстилается тканевая основа магазина, на пол укладывается нечто тяжелое, вроде рельсов или стальных двутавров, потом внутрь загоняется компрессор, который закачивает воздух, раздувая палатку до нужных размеров, затем ткань, пропитанная специальным быстро затвердевающим составом, хорошенько снаружи смачивается водичкой - и вуаля! - за какой-то час торговая точка готова.
        Возле одного такого маркета я приметил отдыхающего мужчину. Он сидел на лавочке неподалеку от обшарпанного такси.
        Есть такой тип людей - отдыхающие. Всегда и везде отдыхающие. Их легко узнать по нездоровому цвету лица, хотя они много времени проводят на свежем городском воздухе, по неопрятной одежде, по запаху давно не мытого тела, по плохим зубам и, конечно, по жажде, которая мучает их в любое время суток, года и просто всегда.
        Я опустил вертолет максимально низко, зависнув прямо над отдыхающим.
        После чего высунулся из кабины и заорал во всю мощь своих легких:
        - ЭЙ, МУЖИК!!! КАКОЙ ДЕНЬ НЕДЕЛИ?!! МЕСЯЦ И ЧИСЛО!! ГОД?!!
        Отдыхающий отнесся к моим вопросам более чем сдержанно. Я-то думал, что он покрутит пальцем у виска и решит, что доотдыхался до белой горячки, или пошлет меня подальше, потому что вертолет пыли напустил в глаза. А вот и нет. Он чинно поприветствовал меня кивком-поклоном, при этом затряслись пучки мелких косичек, выпирающих из-под его яркой шапочки. Обветренные губы растянулись в улыбке. Обнажилась нержавейка зубных протезов на обеих челюстях. После чего отдыхающий выдал пространную тираду, сопровождая ее развитой мимикой.
        И все бы хорошо, но я не расслышал ни слова! Гул вертушки глушил его речи напрочь.
        Я смотрел на отдыхающего и не мог заставить себя поднять машину в воздух и лететь дальше. Потому что не знал, в том ли мы времени, где оставили сына, или вернулись в нормальный мир спустя тысячу лет и даже следа уже не осталось от могилки Патрика… В динамиках внутренней связи что-то шелестело, фонило, кричало. Наконец - вечность спустя - я понял, что это Милена со мной разговаривает.
        - Край! Сволочь! Ты что, завис там, что ли?! - орала она.
        Я кивнул. Да, завис. На вертолете. Над Вавилоном, который обречен на уничтожение (про полсотни баллонов с «Гремлином» трудно забыть). Или город уже стерли с лица Земли и отстроили заново?.. Да-да, именно что завис. Лучше не скажешь, любимая. Но лучше бы ты ничего и не говорила…
        А в динамиках уже звучала отборнейшая брань. Удивительно, как много нехороших слов, отвратительных идиом и просто возмутительных метафор может уместиться в прекрасной светловолосой головке!
        - Край, ты что, разучился читать по губам?! Тебе на пенсию пора! Бомжара сказал, что сегодня пятница, тринадцатое. Мы вернулись в те самые сутки, Край. Мы дома. Мы вовремя!
        Меня точно молнией ударило. Меня встряхнуло. Меня подняло над креслом и ткнуло башкой в фонарь «крокодила».
        Ты же мужчина, Край! Ты - глава семейства, а не овца, марширующая на бойню! У тебя вместо кожи - броня из титана, вместо сердца - пламенный мотор, а в твоих кишках - патроны, так что пусть враги твои боятся зайти в тыл, когда тебя пучит!
        В телефонном нашем разговоре Новак сказал, что он организовал благотворительный вечер в детдоме…
        - СЛЫШЬ, МУЖИК, А ТЫ, СЛУЧАЕМ, НЕ В КУРСЕ, ГДЕ ТУТ ОСОБЕННЫЙ ДЕТДОМ?! У МЕНЯ ТАМ СЫН! Я ЗА НИМ!!!
        Почему я спросил случайного встречного об этом? Считайте это интуицией.
        Считайте озарением.
        Чем угодно считайте, мне пофиг.
        Я верю, я знаю это точно-точно: злодейка-судьба обожает пошутить. Да ради отличной хохмы она способна на такие чудеса, что ни в сказке сказать, ни пером описать!
        И потому я ничуть не удивился, когда отдыхающий кивнул, подтверждая, что запрос понял, принял и обработал корой головного мозга. И начал что-то объяснять. При этом он активно размахивал руками, и я заметил на его кистях татуировки. Особые рисуночки, такие кому попало не набивают. Непростой это отдыхающий, ой непростой… Наконец он затих, то есть перестал размахивать верхними конечностями, встал с лавочки и двинул к ободранному такси, в которое по-хозяйски залез.
        - Милена, что он сказал?
        - Померки, Макс. Знаешь, где это? Он отвез туда недавно одного толстого итальяшку, завонявшего ему весь салон. Сказал еще, что туда куча богатых буратин прикатила. И танки там, и вообще… Макс, там детей продают и покупают. Мне страшно за Патрика.
        Я поднял вертолет выше домов.
        Я знал, куда нам лететь.
        У нас есть одно маленькое, но существенное преимущество: Новак ждет нас только через несколько часов. Я надеюсь на это.
        Иногда ведь так хочется верить в чудеса.
        Глава 13
        НОВАЯ ИГРА
        Это было большое четырехэтажное здание со здоровенной трубой на крыше и с примыкающим к нему двухэтажным строением. Все из кирпича, все основательное, построено ведь еще в СССР задолго до того, как начали возводить панельные однояйцевые халтуры. Справедливости ради стоит отметить, что комплекс этот тоже не шедевр архитектуры. Такое впечатление, что авторы проекта все сделали так, чтоб ученики, заняв в зданиях круговую оборону, могли вести бой с атакующими их поутру учителями.
        У главного входа на пьедестале-кубе читал книгу парнишка. Утро раннее, а он читал и будет читать еще долго-долго. Это потому что он - статуя белого цвета.
        Внизу нас заметили. Забегали фигурки в черном, повернули башню, угрожающе качнул пушкой танк… Пусть себе. После Полигона меня уже ничто не сможет испугать.
        Я аккуратно вел вертушку над ростовыми мишенями, выкрашенными в зеленый, - от краски, правда, мало что осталось, мишени-то стоят еще с перестроечных времен. От мишеней ушел вправо, к баскетбольной площадке: друг против друга щиты без колец.
        На территории детдома, окруженной забором с колючкой, было полно дубов и елей, которым лет много, так что надо хорошенько подумать, куда приземляться…
        Ну а пока что осмотр местных достопримечательностей завершен. Снаружи детей не обнаружено. А значит, снаружи не должно остаться живых. Вообще.
        - Давай, любимая.
        И любимая дала.
        Сначала ракетами она сожгла всю бронетехнику, потом - дорогие тачки. И открыла огонь из пулеметов по живой силе противника, уничтожая мужчин в черной униформе пачками, потому что двор бывшей школы вовсе не был оборудован для ведения обороны. Другое дело - здания… Но вояки Новака, видимо, не догадались, что лучше бы им не высовываться, они предпочитали стрелять в нас из «микро-узи», которые не могли причинить вреда боевому вертолету. А когда смертнички сообразили-таки, что дохнут просто так, и стали отступать под прикрытие стен, было уже поздно.
        - Край, ты еще не налетался? Садись уже!
        - Есть, мой командир!
        Я опустил вертушку за горящим танком у скопления трупов. Тела поверженных врагов меня мало интересовали, но мне нужно добыть стрелковое оружие. Мечи и прочая японская бижутерия не прельстила нас с Миленой, мы ж не ясельного возраста, а вот израильские ПП мы взяли по две штуки на лицо и хорошенько затарились запасными магазинами. Пока мы собирали трофеи с одетых в черное трупов, к нам пожаловали живые парни в таких же костюмах и быстренько стали мертвыми.
        А дальше мы двинули к входу в центральное здание, по пути метко стреляя во все, что хорошо стоит и плохо шевелится.
        Кто бы знал, какой это кайф - когда нет мутантов и приборов, когда особо не нужно смотреть под ноги и точно знаешь, что на тебя не кинется слонопотам! А дурачки, нарядившиеся ниндзями, - это так, досадное недоразумение у нас на пути. Убрал - и забыл.
        - Дети где? - в просторном вестибюле я двинул одному такому подонку кулаком в солнечное сплетение.
        - Там! - махнул он рукой.
        Что ж, молодчина, будет жить.
        А, нет, не будет. Его упокоила Милена за то, что попытался ткнуть мне мечом в спину, только я от него отвернулся.
        И вот мы в просторном зале.
        Тут было полно деток и мужчин в арафатках, ведущих себя так, будто они ничего в этой жизни не боятся. Любой нормальный человек, услышав взрывы и стрельбу, скрылся бы, искал бы убежище, но не эти гости города. Они же гордые. Им по рангу не положено спину гнуть под обстрелом. Пьедесталы из толстых кошельков возвышают их над презренной толпой.
        Патрика тут не было.
        Новака тоже.
        Что ж, придется искать дальше.
        Но просто так уйти мы, понятно, не могли.
        - Детки, сейчас мы будем играть! - громко, чтоб меня услышали даже в самом дальнем закутке, сообщил я. - Хотите? Тогда начнем. Все дружно ложитесь на пол! И не бойтесь! И не вставайте, что бы ни случилось! Ясно?!
        - Да! - прозвучало уже с пола.
        Малыши как один распластались по горизонтали. У каждого ребенка в нашем городе хотя бы один родитель - бывший военный. Так что наши дети приучены к дисциплине с пеленок.
        И тогда мы с Миленой открыли огонь, только гильзы посыпались.
        Думаете, мы стреляли на поражение? Как бы не так. Взрослые, собравшиеся в детдоме, слишком провинились перед человечеством, чтобы быстро и просто избавить от них мир. Хотите сдохнуть?! А бонусов в тряпочку вам не завернуть, господа хорошие?! Нет уж, тела ваши просто обязаны получить свою порцию страданий, прежде чем демоны утащат души в тот адский ад, к которому вы приписаны религией.
        И никаких вам апсар и гурий!
        Почему?
        Да потому, что стреляли мы в пах.
        Каждому ублюдку от нас досталось. И этому бородатому амбалу мне по грудь. И тому двухметровому малышу в солнцезащитных очках - это ночью, да? - который клялся Аллахом, что мне трындец, что его братья найдут меня, мою маму, мою папу, мою дедушку, мою тещу… короче, всех найдут и будут очень грубы. Молодец, хорошо сказал. Заслужил от меня лишнюю очередь. Люблю разговорчивых.
        Вон ведь сколько Резака терпел…
        Но больше нет во мне христианского смирения, закончилось! Если меня ударят по одной щеке… Извините, но я просто не позволю в себя попасть. Я уйду от удара, потом ввалю по печени, или в солнечное, или в обе точки, припечатаю в кадык, сломаю нос, ногой в висок… Извините, увлекся.
        Увы, постоянное напряжение последних дней отрицательно сказалось на моей меткости. Поэтому кое-кто из гостей города умер от болевого шока сразу. Повезло сволочи, ну да что уж…
        И все равно многие - почти все, пяток промахов не в счет - выжили. Ну, или сразу не сдохли, так честнее сказать. Пусть живут, да. Вот такие мы гуманисты. Нам просто обязаны дать Нобелевскую премию мира - наликом и в мелких купюрах.
        В Вавилоне чуть ли не самая крутая медицина в мире: бесплатная, финансируемая кланами, всячески ими опекаемая, с кучей премий и соцпакетов для врачей, с грантами на исследования всякие… И это понятно: там, где постоянно народ на военном положении, где живут те, кто хотя бы раз в жизни был ранен, к докторам, спасающим жизнь, отношение особое.
        Так вот, если какой урод, нами кастрированный, дотянет до больнички, то… То встреча со мной ему покажется лучшим моментом его неправедной жизни. Врачи у нас умелые, знающие - в курсе, как продлить агонию, да так, чтобы каждый ее миг был максимально мучительным. Моя задача - лишь предупредить нужных людей о тех, кто поступит в ближайшее время с ранениями паха.
        Я знаю таких людей.
        И они знают Макса Края.
        - Дети, продолжаем нашу игру! Соберитесь вместе и оставайтесь здесь, пока мы за вами не придем! Ясно?
        - Да! - это малышня хором выдала, уже поднявшись с пола.
        Обычно веселые и непосредственные, радостно кричащие и прыгающие, визжащие и корчащие рожи, то есть безмерно счастливые, дети сейчас были не по возрасту сосредоточенными и молчаливыми. А все из-за этих сволочей! - я пнул ногой причитающего урода, схватившегося за ниже брюха. Иногда родителям приходится быть жестокими, чтобы защитить своих детенышей.
        Ничего, скоро малышня опять будет радоваться жизни.
        В таком возрасте дети не умеют помнить зло.
        Я хотел бы сказать им много ободряющих слов, но нельзя терять ни секунды. Патрик. Надо найти Патрика. И потому мы с Миленой двинули по просторным коридорам, оставляя после себя трупы в черном.
        - Нам нужен «язык», Край, - сказала жена, завалив очередного камикадзе, посмевшего встать на ее пути к сыну.
        Нужен так нужен. Не проблема. Одного ниндзю я взял живым и чуток попрессовал, прежде чем он добровольно сообщил мне, где найти пана Новака. Я поблагодарил его за информацию, сломав челюсть и отправив в продолжительный нокаут. А то женушка моя еще пристрелит за попытку убить меня. Так хоть поживет еще…
        Мы поспешили по указанному адресу.
        Всего-то этажом выше нас ждет желанная встреча.

* * *
        Человек, которого звали Тень, стоял за спиной у Патрика и Амаки, и Патрику это не нравилось. После того, как человек по имени Тень набросился на Патрика и отобрал оружие, игра перестала быть интересной.
        Совсем скучная теперь игра.
        - По рукам, - толстяк скучно протянул руку «другу» отца.
        «Друг», как показалось Патрику, с неудовольствием пожал ее и вручил толстяку кейс, полный денег. На эти деньги, наверное, можно много машинок купить…
        - Ну а теперь, Адольфо, я хотел бы получить активаторы. Надеюсь, они при вас? - сказал «друг».
        - Да-да, конечно… - толстяк засуетился, сунул руку в карман и вытащил маленький прозрачный пакетик, в котором что-то было, но Патрик не успел рассмотреть, что именно.
        Дверь с грохотом распахнулась.
        Обернулись все, но Патрик закричал первый:
        - Амака, прячься под стол! За мной папа пришел!
        У Патрика ведь отличная реакция. К тому же, он понимал, что папа сейчас очень злой и будет наказывать взрослых за то, что без спросу играли с его любимым сыночком.
        Амака послушно юркнула под столешницу. Тень попытался было ее сцапать, но потом развернулся навстречу папе, ворвавшемуся в кабинет.
        Патрик же сперва шагнул к толстяку и двинул его ногой в пах, чтобы хоть как-то сделать игру интересней. Толстяк ойкнул и выронил пакет. Патрик опустился на пол, поднял пакет и на четвереньках заполз под стол, где прижался к Амаке, защитил ее собой.
        Патрик знал: когда папа злой, лучше не путаться у него под ногами.

* * *
        - Тень, только не убей его! - встретил меня воплем Новак. Он ничуть не изменился за годы. Под дорогим костюмчиком скрывалась все та же мерзкая крыса в человечьем обличье. - Живым бери! Край мне нужен живым!
        - Ну надо же, какая забота о ближнем! - улыбнулся я Новаку и кивнул мистеру Гамбино.
        Главное - мой сын жив, хоть он и спрятался под столом, на котором лежал золотистый кейс. Вместе с чернокожей девочкой его возраста спрятался. Патрик, конечно, поступил разумно, но Краевому-младшему в принципе негоже скрываться от кого бы то ни было.
        - Сынок, я за тобой, - подбодрил я ребенка.
        - Мама тоже здесь, - проворковала Милена.
        И мы двинули от порога к нашему любимчику.
        По Новаку и его гостям с ходу не открыли огонь только потому, что опасались рикошетом зацепить детей. Как-никак помещение, замкнутое пространство…
        Путь нам преградил клоун, выряженный, как десятки уже дохлых бойцов, в черное кимоно. Ну вылитый статист из боевика, снятого в Гонконге! Имечко у него тоже подходящее - Тень. Обхохочешься!
        Однако я его недооценил.
        Молниеносным движением Тень выхватил из ножен меч и атаковал, метя в оружие. Его удар был таким сильным, а лезвие меча таким острым, что «микро-узи» у меня в руке перерубило пополам. Чудом я не лишился кисти. Следующий удар - и Милена осталась без ствола.
        А вот это уже интересный поворот сюжета.
        Откровенно говоря, в финале я рассчитывал на блицкриг с хэппи-эндом, а никак не на полный разгром. Еще не хватало, чтобы мой сын оказался свидетелем того, как его родителей порубят в гуляш!
        - Тень, лови! - крикнул вдруг Патрик из-под стола и что-то швырнул в доморощенного ниндзю.
        Как выяснилось через миг, он метнул в мечника осколок зеленого стекла, который конечно же не мог причинить профессионалу хоть какой-то вред. Однако дружок Новака на миг отвлекся, дернул головой, уходя от гостинца, летевшего ему в затылок, - и при этом на миг потерял нас из виду.
        А мне большего и не надо было.
        Я тут же сократил расстояние между нами до минимального и нежно, как в танце, обнял Тень за талию, не позволив ему больше размахивать особо крупной заточкой. И, только наши тела соединились, как следует врезал ему лбом в повязку, закрывающую лицо. И тут же добавил.
        Увы, вырубить Тень оказалось не так-то просто. Стойкий, гад! Он дернулся, вырываясь, потом сам ударил меня лбом, пребольно угодив в челюсть.
        - Край, осторожно! - крикнула Милена.
        Новаку надоело смотреть на наше танго. Он вытащил из-под пиджачка «Ingram MAC-10» с глушителем и нажал на спуск. Понятно, что ему хотелось продырявить меня, но вышло иначе - очередь схлопотал его товарищ Тень. Вовремя я развернул его спиной к стрелку. Однако это не остановило Новака, он продолжил вести огонь. После третьей очереди Тень ослаб, и мне даже пришлось держать его, чтобы не упал. С таким вот щитом наперевес я прошагал к Новаку. Щит - уже неживой - уронил, лишь когда у горе-стрелка закончились патроны и он полез в карман за новым магазином. Перезарядиться бывшему менту я не дал - удара в челюсть хватило, чтобы он выронил оружие и ошалело уставился на меня.
        У-у, однако размяк он за то время, что мы не виделись.
        Охрана, костюмчики дорогие, жратва ресторанная… Все это не пошло ему не пользу.
        - Это мое! - Адольфо Гамбино проковылял к столу и так вцепился в золотистый кейс, что пальцы-сардельки аж побелели. - Я ни при чем! Я вовсе не хотел обидеть вашего сына! Я люблю детей! Я обожаю детишек! Я нежен с ними! Я…
        Сообразив, каким боком тут толстяк, моя супруга мгновенно превратилась в разъяренную фурию. Она выдрала из лапищ-окороков кейс и, хорошенько размахнувшись, врезала им по громадной щекастой башке Гамбино. Сицилиец так и хлопнулся на колени, глазки его поплыли, но все же сознание он не потерял. На лбу Адольфо четко пропечатался красный след от удара. Однако через миг толстяк вновь был на ногах, даже слишком резво вскочил для своей комплекции. Его заплывшая жиром туша при этом вся всколыхнулась. Завораживающее зрелище. Однако Милену оно не впечатлило. Супруга вновь обрушила кейс на череп сицилийца. И еще раз - со звонким шлепком. И когда Гамбино уже растянулся на полу, треснула по затылку.
        - Мамочка, ты просто супер! - раздалось из-под стола.
        - Любимая, ты у меня просто звезда! - оценил я пассажи супруги.
        Патрик выбрался из укрытия и помог подняться симпатичной девчушке, которую не портили даже ритуальные шрамы на щеках.
        - Папочка, это Амака, - представил ее Патрик. - Она моя подружка. Она хорошая.
        - И хорошенькая, - я улыбнулся девочке.
        Нашей милой беседе помешал Новак, который, держась за ушибленную челюсть, начал вдруг бормотать:
        - Мы же друзья, Макс! Мы же еще с Чернобыля… Макс, насчет денег я пошутил, ты же понимаешь, да?
        Я оставил его вопрос без ответа. Не оборачиваясь, бросил Милене:
        - Любимая, возьми кейс и выведи, пожалуйста, отсюда детей. И дверь прикрой.
        Дети Вавилона, конечно, всякое повидали на своем малом веку, жизнь у нас такая, что никак без насилия, да и в коридоре полно трупов, но мне почему-то не хотелось, чтобы мой сын и его подруга смотрели на казнь.
        Дверь за Миленой закрылась.
        …Минут пять спустя я присоединился к жене и детям.
        О том, что случилось с Новаком, извините, не расскажу.
        Это было жестоко. Слишком жестоко. Даже мне это будет сниться по ночам в кошмарах.
        Милена открыла кейс. Я присвистнул, оценив его содержимое.
        - Любимая, сын с нами, с ним все в порядке. И даже баблос на новую жизнь мы добыли-таки. Береги этот кейс! Ну и все, пора валить. Сразу в аэропорт, покупаем билеты куда угодно, только подальше отсюда!
        Милена как-то странно на меня посмотрела, будто увидела впервые, и я ей сразу не понравился и даже стал отвратителен:
        - Край, а как же дети?
        Удар ниже пояса. Я вспомнил, как малыши смотрели на меня, когда я пообещал вернуться и увести их из детдома.
        - Любимая, ты же прекрасно понимаешь, что нам надо как можно скорее выбраться из города. Теперь у нас есть деньги, чтобы начать новую жизнь на другом конце Земли!
        - Край, я не хочу жить черт знает где! - выкрикнула мне в лицо жена. - Я хочу жить в Вавилоне! Это мой дом!
        Я схватил ее за плечи и встряхнул:
        - Ты что, не понимаешь, в любой момент город может погибнуть?! Вся страна станет отравленной пустыней! Да если б не эти чертовы баллоны с «Гремлином», разве бы я…
        Меня перебил Патрик:
        - Папочка, ты сказал баллоны?
        Я хотел напомнить сыну, что старших перебивать нехорошо, но…
        Но мой сын и так об этом знает, и уж если он вмешался, то ему есть что сказать.
        - Да, Патрик, я говорил о баллонах.
        - В подвале много баллонов. На них на всех значок: череп с костями. Я сам видел! Папочка, я могу тебе показать, где они. Там аккуратно надо, там ловушки!
        От помощи сына я, криво усмехнувшись, отказался. Надо же - малец меня, сталкера, через ловушки провести хочет… Да и зачем ребенка лишний раз подвергать опасности? Мало он, что ли, в последнее время натерпелся? Оставив Патрика на попечение Милены, вооруженной и готовой завалить каждого агрессора в радиусе полукилометра, я в гордом одиночестве спустился в подвал, где после пары-тройки незначительных приключений, едва не стоивших мне жизни, внимательно изучил маркировку баллонов и пересчитал их: ровно полсотни штук. Все на месте и все с неактивированным «Гремлином» внутри. Новак, значит, не только работорговлей занимался… Вот же гад!
        - Макс, у нас проблемы! - услышал я крик Милены и ломанулся на голос.
        Оказывается, пока я ползал по местным подземным коммуникациям, моя благоверная и сынок с Амакой прогулялись в зал, где мы оставили похищенных детишек, и всех вывели в вестибюль. Дать бы кое-кому пониже поясницы за инициативу, но не в присутствии же Патрика?!..
        - Какие проблемы, любимая?
        - Сам посмотри, Макс.
        И я посмотрел.
        И увидел вооруженных бойцов весьма примечательной наружности.
        - Макс, они везде.
        Как выяснила Милена, а уж потом и я обнаружил, комплекс зданий окружили «африканцы», однако идти на штурм пока что не спешили. Но явно собирались. Небось смутили их трупы и горящая бронетехника вместе с остовами авто. Почему Милена, наблюдавшая за их передвижениями последние пять минут, решила, что они хотят штурмовать детдом? А для чего же они тогда сюда приперлись с оружием в руках? Да еще на рассвете, когда все нормальные люди и даже члены преступных группировок сладко спят?!
        Не было печали, так новая проблема нарисовалась. Как же меня все это достало! Только успеваешь разгрести одну кучу смердящего, как влетаешь с разбегу в другую, только вдвое больше!..
        Понаблюдав чуток за передислокацией «африканцев», я с удивлением заметил среди них двухметрового лысого верзилу-негра в плечах поперек себя шире. Едва узнал его без темно-синей формы охранного агентства. Сейчас ведь могучие мышцы грозились разорвать типичные майку и шорты, в которых обожают разгуливать члены клана «Африка». Его зовут Джонни, и этим утром М-16 он сменил на «калаш». Ну и правильно, уважаю. Судя по тому, что Джонни отдавал приказы и его слушались, он - командир тех ребят, которые собирались тут устроить маленькую войну, но чуточку опоздали.
        - Джонни, пусть твои парни не стреляют! - крикнул я. - Джонни, это я, Край! Не надо стрелять, в здании дети! Я выхожу! Не стреляйте!
        Под неодобрительное сопение Милены я вручил сыну «микро-узи» - мой мальчик уже достаточно большой для оружия - и с задранными лапками отправился на переговоры.
        - Макс, ты тучи разгоняешь? - встретил меня шуткой Джонни. - Опусти уже руки, а то стыдно смотреть на героя Зоны.
        Вскоре к нам присоединилась Милена со всеми вызволенными детьми и кейсом. Патрик, понятно, остался с нами, а остальных детишек бойцы сразу принялись выводить за пределы детдома - к автобусам, стоящим вдоль улицы. Оно и правильно, мало ли, вдруг притаился где недобитый ниндзя, палить еще начнет в припадке предсмертного геройства…
        Отделившись от выстроенных парами детишек, Амака подбежала к Джонни и, вереща от радости, бросилась к нему на шею. Чернокожий здоровяк специально присел на корточки, чтобы она могла его обнять.
        - Племянница моя, - объяснил он. - Дочь главы клана «Африка».
        - Если она ему дочь, а тебе… то ты… - Я впервые смотрел на него сверху вниз. - Дружище, если ты такой большой человек, почему я раньше не пересекался с тобой? Почему ничего о тебе не знаю?
        Джонни не успел даже рот открыть для ответа.
        - Дядя говорит, что ему не нравится бизнес папы, - прощебетала крохотная чернокожая красотка. - Дядя с папой не заодно. Но ради меня дядя готов на все-все, я его любимая племянница!
        Здоровяк пожал широкими плечами - мол, Край, ты ж сам по себе, так что должен понимать такого же одинокого волка.
        Я подмигнул ему с намеком, что еще как его понимаю и одобряю.
        - В городе стали пропадать дети, Край. - Джонни мягко отстранил от себя Амаку и поднялся. - Это обеспокоило моего брата. Он не любит, когда в Вавилоне беспределят, и потому принялся потихоньку, без лишнего шума, но очень быстро вводить своих людей в коллективы детских садов и школ. Кое-кого из прежних педагогов пришлось отправить на больничный… Зачем нужны были наши люди? А чтобы просто поглядывали по сторонам, замечали, кто чаще других без повода оказывается рядом с чужими детьми…
        - Герда Генриховна? - перебил я Джонни.
        - В точку, Край. Она наш человек. И она засекла одну женщину…
        - Розу Ивановну Сердюк, чтоб ее!.. - я вспомнил, каким взглядом нас проводила воспитательница-фельдфебель, когда мы с Миленой забрали Патрика из детсада и случайно столкнулись с тетушкой супруги. Теперь понятно, чем мы заслужили такое прощание.
        - Да. Сердюк. За ней следили. Ждали, когда она украдет ребенка, чтобы выйти на ее хозяев.
        - А почему не взяли, не допросили, как следует?
        - Мой брат слишком осторожен. Сердюк была чуть ли не единственной зацепкой. Гамбино не в счет, он засветился только в Интернете, когда искал детское… ну, ты понимаешь. Я им сам занимался. А тут еще выкрали Амаку… - Джонни погладил прильнувшую к нему девочку по кудрявой голове. - Это был заказ наших врагов. Техасец заказал. Так что брат не мог рисковать. Мы все не могли рисковать.
        Я прижал к себе Патрика:
        - А тут я со своей семьей…
        - Да. Поэтому за тобой тоже следили, Макс. Мы знаем, что ты побывал на Полигоне. Брат хочет переговорить с тобой лично.
        - Дружище, денег больше нет.
        - Это точно? - прищурился Джонни.
        - Я видел, как они сгорели.
        - А это что? - Джонни указал на кейс, который держала Милена.
        - Это вознаграждение за то, что мы привели к тебе племянницу живой и здоровой. И еще… Техасец больше никогда никого не закажет.
        - Насчет Техасца - ты уверен?! Спасибо, Край! Мы с братом у тебя в долгу.
        Пока мы общались, бойцы-«африканцы» прочесали здания, вытащили наружу и уложили мордами вниз всех гостей города, а дам, работавших в детдоме, выстроили перед вечно читающим парнем-памятником. Среди «педагогов» оказалась и тетушка Милены. Вот кто, значит, сдал Патрика Новаку! В припадке ярости я готов был разорвать ее голыми руками, но Милена придумала месть поинтересней.
        Она спросила у Джонни:
        - А среди членов вашего клана есть каннибалы?
        - Обижаете, - развел руками афровавилонец. - Конечно есть!
        Милена мило улыбнулась тетушке и даже помахала ей ручкой на прощание.
        Больше мы родственницу не видели.
        Меж тем бойцы обнаружили в подвале баллоны с «Гремлином», и мне пришлось рассказать Джонни, что это за дрянь. Я попросил его избавиться от БОВ незамедлительно, пока кто-нибудь шибко умный не нашел активатор и не применил по назначению.
        - Само по себе вещество неопасно, - заверил я здоровяка. - Его можно вылить в унитаз и смыть. Дружище, хочешь, я сам это сделаю?
        - Разберемся… А ты, Край, точно не знаешь, где активатор?
        Вопрос Джонни мне не понравился. Показалось даже, что глаза африканца алчно загорелись. Похоже, он понял, какое страшное оружие попало в его могучие черные руки, и уже небось представил, какие выгоды можно извлечь из этого. Обладая «Гремлином», к примеру, можно шантажировать целые страны…
        - Точно не знаю, - поспешно заверил я Джонни, пока он не надумал себе чего-то совсем уж нехорошего. - Даже если будешь пытать меня, дружище, я ничем не смогу тебе помочь.
        После долгой паузы, во время которой здоровяк пристально смотрел мне в глаза, он сообщил свое решение:
        - Мы запрем баллоны в самом надежном хранилище клана, Край, куда никто не сможет проникнуть хоть с активатором, хоть без. Это я тебе обещаю.
        Эх, сказать бы ему, что это не тот ответ, на который я рассчитывал, и что одно неприступное хранилище уже было взято без единого выстрела, после чего общак перекочевал на Полигон, но… Но я понял, что все равно не смогу переубедить Джонни.
        - Что ж, и на том спасибо, дружище.
        Я попрощался с ним, сын - с новой подругой, и клан Краевых неспешно двинул к остановке троллейбуса. Нам ведь еще добираться через весь город. Насчет аэропорта и теплых стран я больше не заикался даже. Это наш город, здесь мы будем жить!..
        Но на рогатом общественном транспорте нам прокатиться не дали.
        С визгом и скрежетом у остановки припарковалось то самое такси, водила которого навел нас с Миленой на детдом.
        - Куда едем, молодые люди? - подмигнул он нам.
        - Домой, - ответила за всех нас Милена, беззаботно зашвырнув кейс в тачку.
        Мы забрались в салон, сели вместе сзади. Проскрежетав коробкой передач, такси тронулось.
        Я взъерошил светлые, как у мамы, кудри Патрика:
        - Как ты, сынок?
        - Я в порядке, папочка.
        Малыш достал из кармана свою любимую машинку. Ребенок ведь всегда ребенок, даже после пережитого стресса.
        И это очень хорошо.

* * *
        Следом за любимой красной машинкой Патрик вытащил из кармана прозрачный пакетик. Тот самый, который уронил толстяк. В этом пакетике лежали две продолговатые серебристые штучки, вроде бы металлические. По размеру - Патрик тут же приставил одну к машинке - они отлично подходили как замена осей, потерянных в подвале.
        Он вставил штучки в отверстия для осей, а потом надел на новые оси пластмассовые колеса, которые это время хранились в кармане и дождались-таки счастливого для них момента.
        Живо представив, что машинка настоящая, Патрик издал звук работающего мотора - ух как похоже получилось! - и прокатил ее по колену.
        - Папочка, мы с тобой сегодня поиграем?! - радостно спросил он.
        - Обязательно, сынок! - ответил ему самый лучший отец на свете.
        А мама обняла их обоих и поцеловала в щечки.
        Такси мчалось по утреннему Вавилону.
        И радостно светило солнце.
        И Патрику было хорошо и даже весело.
        А еще он гадал, какая она будет, новая игра?
        notes
        Примечания
        1
        Дуррани - пуштунское племя в Афганистане.
        2
        Сиу - североамериканское индейское племя.
        3
        До побачення! (укр.) - До свиданья!
        4
        Utility Uniform - один из трёх основных типов униформы морской пехоты США.
        5
        «Корд» - крупнокалиберный пулемёт производства ОАО «Завод им. В.А. Дегтярева».
        6
        АГС-40 «Балкан» - 40-мм автоматический гранатомёт.
        7
        Подробнее эти события описаны в романе Александра Шакилова «Каратели».
        8
        Подробнее об этих событиях в романа А. Шакилова «Каратели».
        9
        TALOS (англ. Tactical Assault Light Operator Suit) - лёгкий тактико-штурмовой управляемый костюм.
        10
        «Сучка» (сленг.) - АКС-74У.
        11
        Бранные выражения на итальянском.
        12
        «Абрамс» (M1 Abrams) - основной боевой танк США.
        13
        Адольфо (итал.) - благородный волк.
        14
        Кроком руш (укр.) - шагом марш.
        15
        КСП (контрольно-следовая полоса) - распаханная полоса земли, на которой хорошо видны отпечатки ног нарушителя.
        16
        С-4 - пластичное взрывчатое вещество, применяемое вооружёнными силами США и террористами по всему миру.
        17
        Слова из песни «И вновь продолжается бой». Музыка А. Пахмутовой, слова Н. Добронравова.
        18
        Boeing CH-47 Chinook - американский военно-транспортный вертолёт.
        19
        Подробнее об этих событиях в романе А. Шакилова «Хозяин Янтаря».
        20
        Бранные выражения на итальянском.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к