ТРОЕ ИЗ ГЕЙМИНГА - 1. Невидимый Враг Сергей Челяев
        ТРОЕ ИЗ ГЕЙМИНГА #1
        Трое молодых российских геймеров вовлечены в таинственную Игру, действие которой происходит как в виртуальном мире, так и в реале. Их успехи и неудачи в обеих локациях неразрывно связаны в единую цепь событий, где друзьям противостоит Невидимый…
        Глава 1
        ГЛАВА 1
        «РАЗУМЕЕТСЯ, ВЫ МОЖЕТЕ ОТКАЗАТЬСЯ!»
        РОМКА МАКАРОВ, ХРАБРЫЙ СТРЕЛОК
        Как верно подмечено в одной старинной, но правдивой книжке о войне, никому неохота умирать на последней странице. Даже если храбрости тебе не занимать. Казалось бы, вот близится финал, уже видишь цель, и вдруг - а-а-а! - ты уже летишь в пропасть, где тебя радостно поджидает полный и окончательный Капец. Потому что твоя «пропасть» стремительно превращается в глагол, и ты пропадаешь навсегда для всего человечества, и конкретно - его самого веселого и боевого отряда, игроков в «Воители - онлайн».
        «И ведь оставалось всего ничего, самый последний уровень, и тут на тебе!» - мрачно процедил Ромка, механически пережевывая сваренное вкрутую яйцо с майонезом и злорадно прислушиваясь к частому похрустыванию кусочков недочищенной скорлупы на собственных зубах. - Так тебе и надо, - думал он, - яйцо и то круче тебя, а кальций теперь даже полезен. Глядишь, от его неумеренного потребления вырастут рога, и ты теперь будешь бодаться ими в каком-нибудь жалком «Лабиринте друидов» или «Кровавых зомби - 13» с толпой таких же как ты отъявленных и презренных неудачников. Израсходовать в схватке с Тенями на краю последнего уровня все «жизни», оставить последние остатки «здоровья», провалившись ловчую яму для горного тролля, утыканную на дне острыми кольями, и погибнуть, позорно умереть от одного лишь взгляда Незрячего, потеряв за четверть часа всё - и кто он после этого?
        - Ма-ка-рон, - по складам произнес Ромка свою извечную дворовую кличку. Когда у тебя фамилия Макаров, другого прозвища не жди. Но ведь еще на той неделе, на шестом уровне немногие уцелевшие в яростной онлайн - войне уже окрестили его, Ромку Макарова, храбрым рейнджером, Безумным Маком! Он и вправду дрался, как одинокий волк, ни с кем не заключая даже временных стратегических союзов. Хотя после прохождения третьего уровня его приглашала в свои ряды какая-то там коалиция Нищих Друзей, как презрительно называли ее некоторые геймеры, предлагая объединить завоеванные капиталы совместно закупать новые мечи и магические артефакты, без которых чем дальше в «Воителях», тем становилось по-настоящему туго.
        Разумеется, заработанных игровых «денег» у Романа и самого было негусто: он все больше пробавлялся от одного до другого поверженного монстра, внутри которых иногда позванивали ослепительные монетки. Но одинокий волк всегда идет к победе один по той простой причине, которую Роман усвоил еще в детсадовской песочнице в пылу сражений за совок или пластмассовое ведерко: победитель бывает только один! А значит, все эти союзы и коалиции просто лишняя трата калорий. И Роман гордо и независимо, уровень за уровнем шел к успеху и лучезарному финалу.
        теперь ему-только в суп, в бульон, курам на смех. Вот так-то, одинокий волк Макаронио!
        Он так же, как все, не любил проигрывать, а осознание того, что удача, такая близкая и лучезарная, только что повернулась к нему спиной, могло кого угодно вывести из себя.
        В правом уголке тем временем ожил новый значок, требовательно запульсировал крохотным конвертиком. Это в почтовый ящик свалилось новое письмо. Не иначе, с игрового сервера, вздохнул Роман. Это было и так ясно.
        - Организаторы онлайн-игры «Воители» выражают сочувствие и уверенность, что в следующий раз Вы, игрок под ником Безумный Мак, успешно преодолеете все уровни состязания и добьетесь победы и Главного Приза-Сюрприза, о котором Можно Только Мечтать, - скучным тоном процитировал Макарон текст официального извещения о вылете из игры, которое до него получили уже все Ромкины знакомые, дерзнувшие пройти «Воителей» до конца. И прибавил зловеще. - Теперь добро пожаловать в другую коалицию - Клуб махровых неудачников и жалких лузеров. Тебе там самое место, Ма-ка-рош-ка! Тоже мне, храбрый Воитель…Новое письмо он решил даже не открывать. И так все ясно.
        Двойным кликом мышки Роман скинул его в папку «Удаленные» и потянулся за вторым яйцом. Кальций так кальций, саркастически кивнул он своему отражению темнее тучи в кухонном зеркале.
        Конечно, его немного утешало, что жизнь - это вовсе не компьютерная игра, и в реале он будет немного удачливей, а отваги и храбрости ему не занимать. Но пока что горечь поражения напрочь заглушала тихий голос здравого смысла, так что даже горло сдавило невидимыми пальцами удушья.
        И в этот миг в почтовый ящик свалилось второе письмо. Ромка мельком глянул на адрес отправителя - незнакомый, не иначе спам, навязчивая рекламная рассылка. Но тема письма показалась интригующей. Ромка открыл послание, и уже при чтении первых строчек его челюсти вмиг одеревенели. Он так и застыл с разинутым ртом.
        - Ничего себе заявочки! Это что, розыгрыш?
        ОЛЕГ КИСЕЛЕВ, ПРЕДВОДИТЕЛЬ ДРУЗЕЙ
        - Дружба - дружбой, а бонусы, видимо, врозь, - философски пробормотал Олежка Киселев, трижды за последние пять минут перечитывая строки письма, и без того уже выученные наизусть. «Организаторы онлайн-игры „Воители“ выражают сочувствие и уверенность, что в следующий раз Вы…». Только что он отослал им вежливое письмо - благодарность за извещение о том, что весь хитроумный - и самое главное, весьма логичный! - план благополучно провалился. Что поделать, попытка Олега создать ДКБ - Дружескую Коалицию Бессребреников из числа тех, кто не мог покупать «жизни» и «здоровье» за живые, реальные деньги, успеха ему не принесла. Все в одночасье расстроил досадный проигрыш, когда до высшего уровня оставалось всего ничего… И значит, это дело нужно хорошенько обдумать.
        - Дураки учатся на чужих ошибках, а умные - в МГИМО, - изрек свою очередную мудрость наш великий комбинатор, школьная кличка Кисель. Затем он вошел на сайт «Воителей» и деловито пролистал статистику цен. Сейчас, перед финальной стадией, куда Олегу уже не попасть, цены на бонусы и прочие игровые артефакты взлетели выше крыши. Теперь Кисель отчетливо понял свою ошибку. Он положился на дружбу, на созданный им в ходе игры союз единомышленников, а их победили тупо и примитивно - бездушной властью денег!
        Увы, времена, когда участники онлайн-игр бились за победу, как любил выражаться Олег, «по-чесноку», в одинаковых условиях, наверное, уже совсем скоро станут легендой в сетевых виртуальных сражениях.
        - Будем рассуждать логически!
        Олег закрыл ноутбук, отъехал в своем любимом геймерском кресле на колесиках к окну и посмотрел вдаль - туда, где над крышами городских высоток безмятежно ползли пенно-молочные кучерявые облака. Его мысль требовала оперативного простора, размаха, а в большом городе это можно найти только в небе над головой.
        - Профи - так их называют все в онлайн-сообществах, - проговорил он, вспоминая подробности своего поражения. - Уже с первого уровня на сайте «Воителей» как грибы стали открываться «ауки» - аукционы, где можно было не завоевывать силу, боеприпасы, супер-мечи или здоровье, а просто-напросто их купить. Хочешь - за бонусы от истребленной нечисти, а если ты нереально крут, то и за настоящие, реальные деньги. Например, за доллары или евро, хотя можно и за рубли. Такие, как наша ДКБ, бессребреники: ребята, у которых нет больших карманных денег, менялись или покупали все необходимое для игры друг у друга. Уже в самом начале игры, на первых трех уровнях убьешь очередного монстра рангом покруче, и из него - дззззинь! - вываливается парочка золотых монет. На эти виртуальные накопления можно было много чем прибарахлиться, вплоть до «плаща невидимости», знай себе истребляй чудовищ и монстров.
        Олег сразу заметил общую закономерность игры: чем дальше, тем монеток в поверженных врагах становилось больше. На предпоследнем уровне, из брюха Хозяина Озера, которого он метко поразил болтом арбалета точнехонько под лопатку, его единственное уязвимое место, знание о котором обошлось Киселю в двадцать монет, он добыл целую тысячу золотых кругляшей - его личный рекорд! И вдруг…
        Олег шмыгнул носом и отчаянно зачесал в затылке. Но и оттуда, из недр своей шевелюры и гениальной головы, он не смог извлечь точного ответа на главный вопрос: почему?
        Почему он проиграл перед самым финальным уровнем? Почему его коалиция друзей по игре не сумела оказать ему поддержку?
        И самое важное: почему у некоторых других игроков виртуального «золота» для покупки самых крутых доспехов и оружия оказалось гораздо больше, чем у всего их союза друзей и соратников? Не просто больше - на миллионы и сотни миллионов монет?!
        Если с этим сейчас разобраться, можно будет это новое знание применить где-нибудь в реальной жизни, думал Олег, тщательно анализируя свой проигрыш и буквально разбирая по косточкам все свои действия на каждом уровне. Потому что в отличие от неизвестного ему Ромки Макарова Олег Киселев был твердо убежден, что любая игра, даже самая примитивная компьютерная бродилка-стрелялка, - это всегда репетиция реальной жизни, где тоже можно угодить в похожую ситуацию.
        А значит, перед этим он, Олег Киселев, предводитель друзей и создатель союзных коалиций, должен быть во всеоружии.
        В правом углу экрана высветился значок почты - только что очередное новое письмо упало во «Входящие». Кисель оттолкнулся от пола ногой и как на самокате подъехал к столу. Судя по адресу, это был какой-то игровой сайт, скорее всего, очередная рекламная рассылка - приглашение. Олег быстро пролистнул текст - Кисель твердо считал, что самое важное, будь то книга, инструкция для MP3-плеера или весточка по Сети в «личку» от старого приятеля, всегда находится в самом конце, - и его взгляд непроизвольно остановился на последней строке письма: «Разумеется, вы можете отказаться».
        - Гм… - хмыкнул Олег. - Разумеется. А от чего именно, интересно бы знать?
        И он принялся читать, но не как все нормальные люди, а по-своему, снизу-вверх, постепенно прокручивая письмо к началу. А когда прочел, машинально перечитал его снова. Но теперь уже по-обычному. Потому что главное и очень серьезное в этом странном письме было не только в последней строке, а буквально в каждой. И, наверное, даже в каждом слове!
        СВЕТЛАНА ХАЙРУЛЛИНА, ВЕРНЫЙ ДРУГ И РОМАНТИЧЕСКАЯ ИДИОТКА
        - Нет, все-таки ты - романтическая идиотка, заруби себе это на носу. И если будешь жить так и дальше, по этим своим дурацким принципам, вечно тебе сидеть у разбитого корыта. Так что чао-какао, глупенькая Хайра! Меняйся-обновляйся, и в «Гроте» появляйся. Бай-ба-а-ай…
        Певучий голос Маши Капитоновой исчез, наверное, улетел куда-то следом за своей стремительной хозяйкой, и Света медленно опустила трубку мобильника. Ее изящные, тонко очерченные бровки были насуплены, в сердце извергался вулкан протеста, и лишь где-то глубоко, на самом донышке души Хайры тихо тлел уголек сомнения.
        А может, все именно так и есть, закадычная подруга права, и она, обычная девчонка Светка в жизни и блистательная дева - воительница Хайра в Сети, просто перепутала жизнь и игру? Вместо того, чтобы со своими сверстницами отрываться на дискотеке в «Гроте», лучшем танцклубе города для студентов и продвинутой молодежи, она вечера напролет просиживала в популярной онлайн-игре в надеже на Лучезарный Приз. А что в итоге?
        Все началось с того, что на седьмом, лесном слое «Воителей», едва только Хайра до него добралась, неожиданно потеряли силу почти все ее доспехи и оружие, завоеванные на нижних уровнях. Теперь ее мог тупо прибить даже обычный Белый рыцарь, которых на Седьмом пруд пруди, не говоря уже о Карателях Черного элитного спецназа. Тех самых, которых не уничтожить ничем, кроме файерболла, ослепительного сгустка огненной магии, выпущенного в упор с десятка метров. А ближе чем на десять метров Каратель к себе никого не подпустит!
        Оставалось либо банально пропадать за пять уровней до финала, либо покупать «здоровье» и «невидимость» на сетевом аукционе, либо с риском для жизни самой добывать их в боях среди глухих лесов и гнилых чащоб седьмого уровня. Коалиция друзей, куда Хайра вступила еще на втором уровне, приняв приглашение одного вполне вменяемого геймера под ником Кисель, помочь ей уже не могла - золотые монеты кончились у всех, и артефакты обесценились. Максимум, чем могли поддержать на лесном уровне друг друга друзья из ДКБ - это шквальным огнем или разведданными. «Жизни» и «здоровье» тут были безумно дороги, а откуда у простой девчонки электронные деньги, десятки долларов, с которыми любой взрослый геймер обставит ее в два счета!
        Это же самое сказал ей и Стас, высокий, красивый и атлетично сложенный парень, судя по фото на его страничке «В Контакте». Он начал играть в «Воителей» позже, но потом легко обошел основной костяк геймеров и пришел к седьмому уровню одним из первых. И, что характерно, вдвое быстрее Хайры. И этот парень, старше ее на два, а то и целых три года, связался именно с ней по «аське» и предложил заключить игровой союз.
        Хайра, уже сдружившаяся к тому времени с ребятами из группы Киселя, с ходу отказала, в душе при этом отчаянно кляня себя и свои дурацкие принципы. Она прекрасно знала, что ближе финалу все союзы и коалиции геймеров все равно сами собой распадутся, и каждый будет биться только за себя и за Приз, конечно. К тому же, Стас был отличным бойцом и в реале вполне самостоятельным парнем с деловой хваткой и коммерческой жилкой. У него водились реальные деньги, Стас несколько раз обмолвился об этом в их переписке. Кроме того, он прекрасно знал адреса, положение дел и курсы продаж на куче игровых аукционов, разных специальных коммерческих сайтах и даже крохотном сайте объявлений местной газеты «Ты мне - я тебе», офис которой был за углом Хайриного дома. Так Хайра поняла, что Стас тоже живет в их городе. И было еще одно маленькое, но существенное обстоятельство, от которого сердце девочки иногда тревожно и сладко сжималось. Стас был единственным человеком из окружения ее сетевых знакомств, кто звал ее только по имени и притом как-то особенно просто и красиво - Светланкой.
        Этот парень уже в первый день их сетевого знакомства предложил Хайре присоединиться к его игре и тем самым получить в свое распоряжение его личную кнопку «обмен вещей». Не дарить, а продавать ей боевое снаряжение и артефакты с половинной скидкой предложил тоже он, сразу поняв, что Такая Девчонка никогда ничего не возьмет у малознакомого парня, да к тому же еще и бесплатно - наоборот, может еще и не на шутку обидеться.
        - Хорошо, Светланка, я понимаю. У тебя принципы - у меня тоже, - писал он Хайре, не забывая ставить старомодные смайлики и вообще всячески демонстрируя свое к ней расположение. - Но имей в виду: еще пару дней, и цена на «здоровье», кучу всякого оружия и даже «жизни» начнет стремительно падать. Мешок игровых золотых монет, который еще неделю назад на «ауке» стоил полсотни баксов, настоящих зелененьких бумажек, завтра может опуститься до несчастной пары долларов.
        - Да я уже вижу, - согласилась Хайра, - в «лесах» на Седьмом все вдруг потеряло силу, нужно срочно запасаться новым оружием.
        - Сразу видно, что у тебя нет коммерческой жилки, - подмигнул ей веселый смайлик в ответе Стаса. - Дело тут совсем в другом. В общем, завтра сама увидишь. И тогда еще раз подумай над моим предложением, Светланка. Вдвоем у нас больше шансов дойти до финала. Поверь.
        Солнышко в конце послания отправило ей воздушный поцелуйчик, заставив Хайру покраснеть. А всерьез о словах Стаса и о том, кто же он все - таки такой в реале, она задумалась только через неделю.
        К тому времени она с грехом пополам продралась сквозь препоны Лесов, форсировала Огненную реку, едва не провалилась в Ущелье снов, выдержала жестокую перестрелку с Карателями в руинах заброшенного кирпичного завода и вывалилась в предпоследний, одиннадцатый уровень совершенно разбитая, почти безоружная, растратив все боеприпасы и остатки здоровья. А самое ужасное - с единственной оставшейся на ее счету Жизнью.
        Ей только и хватило сил ввести кодовый ключ, который успел ей забросить верный друг Кисель, зафиксироваться на основном слое уровня, и после этого в полном изнеможении выпасть из онлайна. Счастливая оттого, что вплотную приблизилась к заветному Финишу, Хайра заснула только во втором часу ночи, благо мама давно и сладко посапывала в своей комнате у светящегося экрана телевизора. Девочка так и не увидела ни одного сна, который предвещал бы ей знаменательные события дня завтрашнего. А они уже начались, покуда Хайра спала, и разгорались в мире «Воителей» жестоким и всепоглощающим пожаром.
        Утро началось с тревожного письма Киселя. Предводитель безденежных друзей срочно извещал ее и других сотоварищей, что на сайте игры еще с ночи творится что-то невообразимое.
        Кто-то выбросил на продажу в открытом доступе столько виртуального золота, что у Хайры глаза на лоб полезли. Это были сотни тысяч, миллионы, а потом уже десятки и сотни миллионов заветных сверкающих монеток. И цена на них стремительно падала. Так что Хайра теперь со своими жалкими двумя пригоршнями игрового золота, добытого в честных боях с монстрами мира «Воителей», выглядела даже не нищей - просто голеньким пупсом!
        Хайра почувствовала, что ее любимая кушетка возле компьютера, сидя на которой она прихлопнула столько зомби, кровожадных панцирных медведей и злобных колдунов, сейчас медленно погружается вместе с ней в бездонные зыбучие пески Большого Облома. Тогда она немедленно связалась по «аське» с Киселем, и на сей раз ей повезло - создатель дружеских коалиций был дома.
        - Это элементарно, Хайра, и потому особенно удручает, - ответил Кисель. - На «Воителей» сейчас идет атака чьих-то клонов и всяких там компьютерных ботов. С их помощью кто-то очень хитрый и наглый запустил ночью в свою пользу сразу несколько сотен своих собственных, локальных игр и теперь буквально гребет с них лопатой золотые монеты. Одновременно этот хитромудрый Кто-то продает их за бесценок - у него этих денег все равно уже миллионы, которые все еще растут. А у нас с тобой, Хайра - жалкие кутарки, и через часок мы будем нищими и голенькими. Так что первый попавшийся «элитник» сожжет тебя или меня огнеметом за шесть секунд. А у нас с тобой не на что купить даже виртуальный асбестовый плащ - он теперь уже стоит пару миллиончиков не меньше. Деньги на «Воителях» обесценились, подружка, и это значит, что нам, друзьям из коалиции, скоро будет крышка. Чуешь?
        - Бррр… - вслух протянула Хайра, непроизвольно поеживаясь от перспективы своей скорой гибели, пусть даже и в виртуальном мире. - Какое счастье, что это только игра, и в реальной жизни ничего такого не происходит! Я ведь так давно мечтаю о новом игровом ноуте…
        - Не скажи, подружка, - помедлив, ответил Кисель. - Я вот, например, думаю, что любая игра, пусть даже самая примитивная - это всегда репетиция реальной жизни, где очень легко можно угодить в похожую ситуацию. Значит, к такому повороту событий мы должны быть всегда готовы.
        Он выключился, а Хайра еще долго сидела перед монитором, молча уставясь на сверкающую серебристыми искрами заставку «Воителей - онлайн». Почему-то сейчас у нее было очень тревожно на душе после обмена мыслями с Киселем. Словно к ней подкрадывался кто-то хитрый, осторожный, опасный. Тот, от которого не защититься лазерным мечом и не спрятаться, просто выйдя из Сети.
        И еще Хайре почему-то казалось, что согласись она на союз со Стасом, и все теперь у нее в «Воителях» было бы хорошо. А может, и не только в «Воителях»?
        - Ладно. Друзей не бросают, - мрачно прошептала она.
        В компьютерных динамиках глухо звякнул колокольчик - джингл. Пришло новое письмо с адресом сайта игры, в которую Хайре уже больше не играть. Читать его не хотелось, и она отщелкнула файлик в папку с кратким и красноречивым названием «Отстой».
        Однако колокольчик упрямо прозвенел снова. Хайра со стоическим видом - ну чего вам всем от меня надо?! - раскрыла новое письмо и быстро пробежала глазами текст.
        Потом она вспомнит, что поначалу до нее просто не дошел смысл прочитанного. И лишь последняя фраза зацепилась за ее сознание, будто некстати торчащий из забора ржавый гвоздь за карман ее любимых черных джинсов.
        «Разумеется, вы можете отказаться».
        Главы 2-3
        ГЛАВА 2.
        ЧТО МОЖЕТ БЫТЬ ЛУЧШЕ ХОРОШЕГО ПРИКОЛА?
        Письмо, полученное тремя подростками, было одним и тем же текстом массовой рассылки за исключением вводной части. В ней некто, отправивший эти письма, весьма подробно и абсолютно точно перечислил достижения каждого из ребят в финальной части «Воителей», не преминув при этом выдвинуть собственную версию их неудач. Надо ли говорить, что эти версии полностью совпали с выводами самих трех наших героев, потому что были вполне логичны и объективны?
        И Макарона, и Киселя, и Хайру, и еще, быть может, десятки и сотни других бесславно проигравших «Воителей» неизвестный отправитель письма приглашал принять участие в другой, «принципиально новой игре, действие которой впервые выносится в офлайн, т. е. в окружающую вас реальную действительность вашего города, поселка или деревни. Поэтому все условия прохождения трех уровней-колец будут СУГУБО ИНДИВИДУАЛЬНЫМИ».
        Для жителей каждого населенного пункта в определенных времени и месте назначался тренировочно-ознакомительный сбор кандидатов в участники. Именно на нем и пройдет отбор первых игроков, они получат персональные задания по прохождению Первого Кольца Силы. В конце письма стояла та же самая интригующая фраза:
        «РАЗУМЕЕТСЯ, ВЫ МОЖЕТЕ ОТКАЗАТЬСЯ!».
        - Х-ха, еще чего, - ухмыльнулся Роман, с легкостью отыскав на виртуальной карте города место сбора. Немного, правда, смущало время - сегодня, в восемь часов вечера, самая пора наступления первых летних сумерек. Но если этот «сбор» затянется, и маршрутки перестанут ходить регулярно, от этого дома № 36 по улице Санаторная до Ромкиной девятиэтажки вполне можно добраться за полчаса, если спортивным шагом. А пока еще остается куча времени, и можно списаться с парой знакомых геймеров и поинтересоваться, что думают на сей счет знатные истребители горных гоблинов и реликтовых панцирных волков.
        И Ромка торопливо застучал по клавиатуре, с удовлетворением чувствуя, как горечь недавнего поражения постепенно истаивает в его душе как дым, оставляя лишь легкий неприятный осадок который очень скоро, он был в этом уверен, улетучится навсегда.
        Олег, верный своей стародавней привычке никогда не опаздывать, прибыл на место сбора на десять минут раньше назначенного срока. Шестьсот секунд подождать не трудно, говорил он в таких случаях, зато иногда опоздать даже на одну минуточку смерти подобно. Вопреки ожиданиям увидеть толпу возбужденных геймеров - ведь устроители этой новой игры Колец вроде как обещали призы, которых еще не было в истории компьютерных онлайн-игр! - Олегин обнаружил всего одного конкурента, девочку лет тринадцати-четырнадцати. Между прочим, она здорово смахивала на аватарку одной его сетевой приятельницы и сотоварища по коалиции, которую он знал под ником Хайра. Однако Кисель давно уже убедился, что в сети люди чаще всего выбирают аватары, вовсе не передающие портретное сходство в реальной жизни. А уж геймеры - те в 99 процентах случаев предпочитают скрывать свое истинное лицо!
        Поэтому он сдержанно кивнул невысокой, тонкой и стройной девочке в черных джинсах и футболке, с шапочкой густых каштановых волос, подрезанных модным этим летом низким и нарочито неровным каре. Та лишь фыркнула и отвернулась. Похоже, она тоже была здорово разочарована увиденным.
        И в самом деле, даже пресловутый дом № 36 представлял собой развалины какого-то древнего особняка времен еще докомпьютерной эры. Тут проходила граница загородного санатория такой же старинной постройки для больных всякими диковинными болезнями и недугами, длинный список которых поблескивал серебром на табличке у санаторных ворот.
        - Прям братская могила какая-то, - проворчал Кисель и с непонятным ему самому удовольствием краем глаза успел заметить, что девочка в черном криво усмехнулась его словам.
        Ровно в восемь ноль-ноль под каменными сводами особняка появился еще один парень. Он был высок, спортивного телосложения, чувствовалось, что дружит не только с «мышкой» и «клавой», но и гантелями, да и на беговой дорожке, должно быть, не из последних.
        - Всем привет, - качнул он ладонью. - И это типа все?
        - Как раз по одному на каждый уровень, - кивнул Олегин. - Если, конечно, ты не из «оргов».
        - Не, я из геймеров, - усмехнулся тот. - Может, тогда познакомимся?
        И вот тут Олегина поджидало открытие, и даже не одно. Парня звали Роман, и он был достаточно известен на сайте «Воителей» как храбрый рейнджер Безумный Мак. А девочка по имени Светлана оказалась… той самой Хайрой, с которой они не раз переписывались и оживленно обменивались мнениями по ходу игры. Вот здорово!
        Хайра тоже обрадовалась, и они с Киселем добрых пару минут колотили друг друга в кулаки, хлопали по плечам, только еще не обнимались - все-таки для первого знакомства в реале это еще рановато. Познакомились и с Романом. Безумный Мак оказался спокойным и доброжелательным парнем, и они сразу нашли общий язык.
        Потом, конечно же, втроем обсудили свои провалы в «Воителях», причем все утешали друг дружку и призывали на головы неизвестных злоумышленников, предательски обесценивших всю игру, страшные кары и бородавки по всему лицу.
        Полчаса пролетели незаметно, после чего обнаружилось, что они по-прежнему одни, время уже позднее, и, скорее всего, насчет «тренировочного сбора» над ними просто кто-то круто прикололся.
        - Если это розыгрыш, то крайне неудачный, - констатировал Олегин, внимательно оглядевшись по сторонам.
        - Скорее, идиотский, - поддакнула Хайра и беззвучно, одними губами прошептала очередное проклятье, теперь уже в адрес любителей таких вот розыгрышей. - Наверное, прячется сейчас где-нибудь на крыше и снимает нас, лузеров несчастных, на мобильник. Теперь ждите завтра в сети наши фотки - «Тренировочный сбор олухов всея Руси».
        - Для всей Руси нас, пожалуй, маловато, - заметил Роман. - Между прочим, меня тоже не покидает ощущение, что кто-то за нами наблюдает. Вот только откуда, не пойму.
        Он даже не повернул головы, но Олегин с Хайрой знали, как здорово развито боковое, а, может, даже и спинное зрение у Безумного Мака. Не один гоблин или Белый рыцарь пали на виртуальном поле битвы, подкрадываясь к нему с тыла, будучи абсолютно уверены, что Мак их вовсе не замечает. За то и поплатились.
        - Жаль, конечно, что это всего лишь глупая шутка, - мечтательно улыбнулся Олег. - Честно говоря, я даже обрадовался этому приглашению. Думал, хоть отыграюсь за «Воителей».
        - Не удивлюсь, если вброс дешевых виртуальных денег на «Воителях» и этот розыгрыш - дело рук одного и того же человека, - пожал плечами Роман. Эту неожиданную и весьма ценную мысль он высказал так легко и непринужденно, что двое новых знакомых в замешательстве уставились на него, как африканские вараны на новые ворота в доме вождя.
        - Ты это… серьезно? - враз нахмурился Олегин. - Но тогда ведь получается уже не просто шутка. Точнее сказать, вообще даже не шутка.
        - За такое надо чайник чистить, вот что, - глухо произнесла Хайра и принялась задумчиво насвистывать какую-то старинную мелодийку, что-то из латиносов.
        «А девчонка ничего, крутая» - с уважением подумал Олегин, прислушиваясь к мелодии, которую девочка насвистывала без тени фальши. - «И музыкальная к тому же».
        И тут его осенило.
        - А давайте накажем этого гоблина!
        Теперь уже Роман вместе с Хайрой воззрились на него со всевозрастающим интересом.
        - Надо денек подумать, обмозговать все как следует, - важно сказал Олег. - Я пока еще не знаю, как проучить нашего прикольщика, но вы тоже подумайте. А через пару дней спишемся и… Что может быть лучше хорошего прикола? Только ответный прикол, убийственный и неотвратимый. Замесим проектик «Как замочить гоблина»?
        - Можно снова встретиться в реале, - предложил Роман и быстро посмотрел на Хайру. - У меня, кстати, есть знакомство в одном клубе с отличным танцполом. Там все и обговорим, лады?
        Все согласились, затем обменялись контактами и дружно отправились провожать Хайру до ближайшей троллейбусной остановки. Она уехала, на прощание послав им воздушный поцелуйчик и обещание непременно отзвониться по приходу. Потом, чувствуя растущую взаимную симпатию, Олег с Ромкой еще немного прошлись пешком, оживленно болтая и наперебой строя планы, как похлеще наказать их общего сетевого недруга-анонима, чтобы впредь неповадно было. А скоро показался знакомый каждому перекресток, только Олегу налево, а Ромке направо.
        На прощание они обменялись крепкими рукопожатиями и отправились каждый в свою сторону. Несмотря на обидный розыгрыш, у мальчишек было отличное настроение. Завтра они вчерне разработают план, как отучить этого хитромудрого любителя разыгрывать незнакомых людей, затем уже на танцполе обсудят детали, и тогда берегись, зловредный аноним! Мстя наша будет страшна и неотвратима!!
        Ни Олег, ни Роман, ни Хайра в эти минуты еще не знали, что им не суждено свидеться ни завтра, ни даже послезавтра. Каждого из них ожидали события удивительные, уму непостижимые, а кое-кого вдобавок - и очень страшные. И все это будет уже завтра, потому что Тренировочно-Ознакомительный Сбор уже прошел, и впереди каждого из ребят ожидало трудное и опасное испытание.
        Их ждал первый Уровень Силы. А поскольку это замкнутое Кольцо, выхода у них уже не было. Только вперед и вверх, потому что позади - Бездна.
        ГЛАВА 3.
        ПЕРВЫЙ УРОВЕНЬ РОМКИ МАКАРОВА,
        ИЛИ ЧТО ТАИЛОСЬ В НОЧИ
        Меня зовут Роман, для друзей - подпольная кличка Макарон. Я учусь в восьмом классе средней школы № 3 моего любимого города и временно пока живу у родной тетки. Мой отец строит дома для людей, пострадавших от стихийных бедствий. Сейчас он снова отбыл в далекую командировку, которая растянулась уже на полгода, а мама уже месяц как уехала к нему «обустраивать его спартанский быт». Когда они все там окончательно обустроят, вернутся обратно, или отец опять куда-нибудь уедет - на свете ведь теперь постоянно случаются всякие бедствия. Что поделать, говорит в таких случаях мама, кто-то ведь должен помогать тем, кто в одночасье потерял всё и лишился даже крыши над головой.
        Когда я окончу школу, обязательно стану диджеем. Я уже несколько раз крутил дискотеку в школе, а под Новый год дважды по полчаса играл свои лучшие треки в студенческом клубе «Грот», и всем понравилось. А на днях мне приснился странный сон.
        В этом сне какие-то большие темные рыбины медленно покачивались подо льдом, на самом дне лесного озера. При этом я знал, что уже пришла весна, и они вот-вот проснутся, оживут и забьют хвостами, замашут плавниками, отчаянно борясь с быстриной. И только от меня зависело в этом сне, броситься ли вслед за ними в яростное течение, или же нырнуть в глубокий ледяной омут и остаться там навсегда. Как будто все можно было изменить или наоборот - оставить по-прежнему. Я, признаться, в этом сне ничего не понял, но когда проснулся, вся подушка в изголовье у меня была мокрая, а лоб горел, как от ангины. И еще мне почему-то было очень тревожно за Катерину.
        Она учится в параллельном классе, и мы с ней вечно ссоримся и выясняем отношения. Правда, она об этом не знает - все эти ссоры я выдумываю сам и переживаю за нас двоих, потому что терпеть не могу, когда Катерина кокетничает со своими одноклассниками или танцует с кем-нибудь другим медляки на дискотеке.
        Между прочим, именно после дискотеки на школьном последнем звонке мы и поссорились с ней в первый раз по-настоящему. Ведь то, что я кручу треки на радость всему танцполу, вовсе не значит, что она должна постоянно танцевать с этим долговязым Валеркой - сынком директора птицефабрики, верно?
        Так что с конца мая мы с Катей больше не встречались, и даже звонили друг другу только чтобы лишний раз помучить самих себя. Оттого этим летом у меня было полно свободного времени для обид и тупого упрямства. Ну, и еще для того, чтобы шикарно пройти почти все уровни «Воителей»-онлайн и в итоге бесславно обломиться на последнем, что бы там ни говорили на форуме насчет нечестной игры и обесценки всех наших артефактов какими-то таинственными - и явно богатенькими! - личностями. А тут вдобавок еще и кто-то прикололся, пригласив меня и еще пару таких же как я геймеров будто бы в новую игру на какой-то там «тренировочный сбор». Мы как дураки приперлись на другой конец города и проторчали там допоздна. Один плюс: благодаря этому розыгрышу мы трое познакомились в реале. Отличные ребята эти Олегин с Хайрой. Через пару деньков надо будет непременно списаться и вместе сходить вместе на танцы в тот же «Грот». А пока меня ждали скука и безделье, потому что ничего интересного в знойном летнем городе на горизонте не предвиделось аж до самой осени.
        Поэтому когда мне с работы позвонила тетка и тут же с ходу строгим и занудным тоном принялась обстоятельно излагать мне суть поручения, я сразу согласился. Времени у меня было вагон и маленькая тележка, и просьба заехать на квартиру к дальней родственнице обещала хоть какое-то разнообразие. Тетка Генриетта Паллна уже второй день ухаживала в больнице за нашей то ли двоюродной, то ли троюродной бабушкой, из-за дальности родства совершенно мне незнакомой.
        Бабка загремела в больницу с каким-то «очень серьезным диагнозом, ты этого просто не поймешь, Ромочка». Представить я действительно не мог, да не очень-то и хотелось, но в глубине души я понимал, что не слишком-то внимателен к нашей немногочисленной и малоизвестной мне родне. Поэтому я сразу согласился и отправился в пустую квартиру нашей болезной бабки.
        Задача моя была проста: как можно точнее совпасть со своим словесным портретом, который неугомонная Генриетта уже передала по телефону бабкиной соседке. После чего тут же подкрепить ее уверенность серьезным документом с фото, удостоверяющим личность - а я ведь только на днях получил новенький паспорт! - и получить заветные ключи от квартиры. Внутри меня ждал секретер с письмами, которые больная бабка, оказывается, давно заготовила заранее, чтобы в случае чего отправить своим родственницам.
        Тетка была как всегда занята, и на меня как главного бездельника этого летнего сезона была возложена почетная роль почтальона. Поэтому я для прикола повесил сумку через плечо и водрузил на нос свои прикольные диджейские черные очки - как будто шпион Джеймс Бонд отправился с секретной миссией на явочную квартиру!
        Бабка жила на другом конце города, и туда я добрался за полчаса на маршрутке, внимательно прослушав за это время с десяток хитов нашего местного шансон-радио плюс кучу занудной рекламы.
        Процедура опознания прошла почти гладко, хотя черные очки снять все-таки пришлось. После чего соседка, толстая пенсионерка со взглядом троллейбусного билетера, долго еще сверлила мою спину подозрительным взглядом, пока я не закрыл за собой входную дверь. Так я оказался в квартире Анастасии Максимовны. С этого, наверное, все и началось.
        Поистине тут было на что взглянуть.
        Квартира малоизвестной мне бабки точно машина времени отправила меня, наверное, лет на сто назад. Мне даже показалось, что я сам теперь - во-о-н тот пузатый розовощекий бутуз с фото на засиженной мухами стене, с чулками на резинках, пакетом солдатиков, бережно прижатом к груди, и сандалетами, полными песка. Время здесь, по-моему, вообще застыло, точь-в-точь как фирменный новогодний холодец нашей Генриетты Паллны.
        Вообще-то старые дома, которые еще сохранились на нашей городской окраине, мне нравятся. Там вечно царит такая неповторимая атмосфера ретро, обязательно старомодная мебель и буфет, где никогда не сохнут пироги в тарелке, потому что накрыты правильной салфеткой!
        Именно так и было в городской квартире бабушки Насти. Допотопный телек украшала вазочка с пыльными пластмассовыми цветами. Сервант был уставлен стеклянными фигурками колченогих оленей на водопое, задорных и кудрявых иностранных детей с баянами и охапками тюльпанов. На нижней полке среди аккуратных стопочек тарелок, графинов и фужеров белого и красного стекла красовались семейства многочисленных стеклянных котят и собачек с дырками для соли и специй. Домашние детеныши удивленно взирали на меня огромными наивными глазами. Кажется, они не могли понять, что делает здесь, в их законном доме, этот чужой пацан, который уж точно ничего не понимает ни в фарфоровых статуэтках, ни в старинных модах, и уж точно - в специях.
        Я с любопытством разглядывал полки в надежде найти там белых костяных слоников, которые очень нравятся моей маме. Но, увы, их тут не было, и я принялся разыскивать письма бабушки Насти.
        Под секретером, как оказалось, тетка Генриетта подразумевала длинную тумбочку, над которой угрожающе нависли высокие створчатые зеркала крайне мутного вида. Опасливо косясь на них, я стал один за другим вытаскивать выдвижные ящички.
        Они были под завязку набиты всякими коммунальными бумагами; здесь лежали старые счета за квартиру и телефон, какие-то справки, уже порядком пожелтевшие документы и фотокарточки, все больше старые, с зубчиками по краям, как у марок, и размытыми эмблемами фотоателье по углам. И лишь последний ящик, самый нижний, был пуст, если не считать трех конвертов разного цвета.
        Конверты не были запечатаны, и на них почему-то не было ни адресов, ни имен с фамилиями. На них не было вообще ни слова, и я уселся за столик и стал поочередно вынимать их содержимое.
        Во всех трех конвертах оно было примерно одинаковым. В каждом лежал вырванный из тетрадки листок с адресом, коротким, в одно предложение, текстом и именем-отчеством адресата. Все адресаты оказались женщинами.
        В синем конверте значилась какая-то Оксана Григорьевна, в желтом нашла себе прибежище некая Софья Андреевна, а в зеленом обитала совершенно неизвестная мне Ульяна Степановна. Зато адрес на всех листочках был один - село Александровка, что километрах в пятнадцати от нашего города.
        То ли оттого, что фамилий на листках не значилось, то ли по какой-то другой причине, но я почти уверился - сестры! Или, по крайней мере, очень близкие бабкины подруги, совсем как родные.
        Впрочем, конверты подарили мне, секретному агенту Джеймсу Бонду еще пару открытий.
        Во-первых, никакие это были не письма.
        Судя по сокращениям и аккуратно выписанным словам «тчк» и «зпт», передо мной лежали тексты телеграмм. Меня это нисколько не обеспокоило: слов было мало, и к тому же внутри каждого конверта лежали денежные купюры. Правда, они были смехотворного достоинства - давно устаревшие российские «червонцы», каждого из которых, да, быть может, и всех вместе (я в жизни только раз посылал телеграмму, зачем они, когда есть электронная почта?) не хватило бы на отправку и одной почтовой депеши. Но, странное дело, почему-то вид этих аккуратных новеньких червонцев, лежащих здесь бог знает сколько лет, растрогал меня чуть не до слез.
        В один миг я забыл, как тщательно распланировал свои карманные деньги на весь месяц в надежде купить пару новых игр или хотя бы библиотеку семплов для модных кислотных стилей. Телеграммы должны быть отосланы, сказал я себе, тем более - такие!
        «Дорогая Оксана Григорьевна тчк», - значилось в телеграмме из синего конверта. «Ежели выберешь время зпт навести меня тчк. Буду сердечно рада».
        В телеграмме из желтого конвертика было написано:
        «Софья приезжай тчк Время пришло».
        И в третьей уже совсем коротко:
        «Приезжай немедля».
        Я сразу понял, что у бабы Насти отношения с этими тремя женщинами были разными. Мне показалось, что лучше всех она зналась как раз с той, которой писала короче и гораздо требовательнее. Можно кому-то советовать, просить, но велеть можно только очень близкому человеку, который все и так поймет, без всяких там китайских церемоний. И я отправился на почту.
        Без проволочек отправив телеграммы, я позвонил тетке и отрапортовал об успешно выполненном задании. Она похвалила меня и приказала тотчас же мчаться к ней в больницу. И вот тут я понял, что окончательно попал!
        Не могу сказать, чтобы поручения тетки были для меня такими уж обременительными. Грузила она меня редко, все больше по хозяйству - сгонять в магазин за продуктами или вынести мусорное ведро. Но, видимо, сейчас настал тот случай, когда важней всего было здоровье неведомой мне Анастасии Максимовны. Поэтому уже через полчаса я примчался в больницу, надел синие полиэтиленовые бахилы на резинках и серый, когда-то белоснежный халат, и тетка повела меня в палату.
        Баба Настя оказалась худенькой, чистенькой старушкой. Седенькие волосы она расчесывала на аккуратный пробор, взгляд у нее был ясный, но немного грустный - кому же весело болеть? А тетка, ярко выраженная пенсионерка и заядлая общественница, тут же огорошила меня очередной новостью.
        Оказывается, у нее уже возникла очередная великая проблема с какой-то старинной приятельницей, которую нужно было спешно выручать уж не помню в какой связи. И представьте себе теткино коварство!
        Генриетта Павловна решила перевалить бабу Настю на денек-другой на мои широкие, уже почти старшеклассные плечи! Ведь в больнице она состоит на попечении врачей и медсестры, а неподалеку еще и круглосуточная аптека. Так что не успел я и рта раскрыть, как оказался перед выбором: или подежурить эту ночь возле бабки, или позорно праздновать труса как малолетний пацан, даром, что в моем кармане сейчас красовался новенький паспорт гражданина Российской Федерации.
        А вы бы что выбрали?
        Вот то-то и оно!
        Обрадованная тетка приказала мне сидеть в пустой палате, покуда баба Настя не уснет, а поспать мне можно будет на кушетке в коридоре. После чего, снабдив меня пакетом с продуктами, - хитрая Генриетта уже все заранее рассчитала! - она тут же умчалась по новому адресу чужих жизненных проблем, как ретивый сенбернар, взявший след после снежной лавины в Альпах. А я вооружился целой кипой старых журналов, валявшихся на столе, наверное, еще со времен царя Гороха, и настроился на позитив. А что еще оставалось делать?
        О пропитании на ближайшую ночь я не беспокоился. Генриетта запасла мне еды чуть ли не на месяц, не забыв о шоколадке - от них, говорят, настроение улучшается. К моим услугам были разные пакеты, откуда вкусно пахло, баночки, закрытые вощеной бумагой и перевязанные суровой ниткой, пачка печенья и огромный запас нескоро портящихся продуктов в холодильнике за дверями палаты. Проводив тетку и уничтожив с ходу треть шоколадной плитки, я и вправду немного успокоился, основательно устроившись в продавленном кресле, которое приволок из приемного покоя с благословения дежурной медсестры. Затем одел наушники плеера и блаженно вытянул ноги.
        Больная явно чувствовала себя неплохо. Убедившись, что все ее телеграммы прилежно отосланы, - прощай, мой диск с кислотными семплами! - и я ничего не перепутал, баба Настя теперь молча лежала с полузакрытыми глазами, так что нельзя было понять, дремлет она или просто задумалась. Было о чем поразмыслить и мне. Не каждому гражданину России в четырнадцать лет приходится почти одному ночевать в настоящей городской больнице со стационарной формой излечения!
        Когда за окнами стемнело, я по-свойски наведался в ординаторскую будто бы за чистым стаканом, а на самом деле поболтать с дежурной медсестрой. У нее я выяснил, что, оказывается, это сама баба Настя настояла, чтобы сегодня с ней кто-нибудь обязательно был, причем неотлучно. И об этом заранее знала моя тетка!
        Обратно я шагал, кляня на чем свет стоит коварство Генриетты, а когда открыл дверь, увидел, что баба Настя зажгла в палате свечу. Тонкий столбик с язычком огня, только необычно синего цвета.
        Вот только странная это была свеча: в палате стало почему-то заметно холоднее. Связь между огнем и температурой я установил почти сразу, едва приблизился к столу. От свечи исходило вовсе не тепло, а чистый, даже морозный холод. Словно я сунул руку под кондиционер или в полость слабого морозильника! Притом, свет она источала вполне обычный, свечной, хотя он и казался в темноте не желтым, который дают и стеарин, и воск, а белым, будто призрачным каким-то.
        У меня аж холодок пробежал по спине, и не мудрено - храбрости мне не занимать, это у меня от природы, но такое странное ощущение я испытывал впервые.
        Бабка тихо спала, и на ее впалых щеках тлел тонкой паутинкой легкий болезненный румянец. А я ломал голову над странной свечой: как же такое может быть?
        На память приходили только жидкий азот из дискотечной дым-машины, сухой лед из контейнера с мороженым и прочая химическая катавасия. Но свеча была самая настоящая: она так же таяла как стеарин, синие белесые капли сползали по ней как настоящий тающий воск, и у основания свечного ствола, закрепленного на маленьком блюдечке, уже натекла быстро застывающая голубоватая лужица. У меня хватило ума не пробовать на вкус отколупнутый кусочек, хотя и очень хотелось. Но и по запаху, и по твердости на вид это был чистый стеарин.
        В палате между тем становилось все прохладнее. Я плотнее запахнулся в наброшенную на плечи джинсовую куртку, которую, несмотря на июньскую жару, тоже привезла в палату предусмотрительная Генриетта, и уже всерьез стал подумывать об одеяле. Пора было притушить странную бабкину свечу, чтобы вконец не застудить больную. И вдруг со стороны оконной фрамуги я услышал тихий, но отчетливый скрип.
        Кажется, кто-то пытался снаружи, со двора забраться в нашу палату. Я вздрогнул и быстро обернулся на звук.
        За окном что-то глухо ворчало и шуршало. Непрошеный ночной гость настойчиво хотел открыть окно и проникнуть в больницу. Я тут же представил себе живописную картину: какому-нибудь подвыпившему монтеру по дороге домой вдруг пришла в голову безумная фантазия нацепить свои крюки-«кошки» и заняться верхолазаньем по стенам городских больниц. И теперь вот карабкается к нам на третий этаж.
        Бред, да? А вот мне не показалось!
        Мне даже страшно не было, одно только раздражение из-за этого полуночного дурака. Я вскочил так, что кресло жалобно застонало, - при этом куртка, конечно же, скользнула с плеч на пол - и бросился к окну. Но в пылу возмущения совсем позабыл, что у меня и в помине нет никакого оружия, даже палки. Зато я был на три этажа выше, а значит - на высоте положения!
        Но едва я коснулся подоконника, как окно снаружи с треском распахнулось. То, что появилось в окне и уставилось на меня горящими в ночи красными глазами, представить невозможно даже в страшном сне. Могу сказать одно: это было что-то невозможное и абсолютно нереальное. Мне даже на миг показалось, что я сплю и во сне гоняю на компе в какой-нибудь кровавый шуттер.
        Существо, возникшее в оконном проеме, более всего напоминало чудовищную помесь волка и обезьяны, только огромных размеров. Наверное, почти в человеческий рост. Я успел разглядеть только морду и верхнюю половину туловища; нижними конечностями это чудище, по всей видимости, как-то цеплялось за карниз или неровности стены. Несколько кошмарных мгновений мы смотрели друг на друга: я по эту сторону окна, с волосами дыбом и разинутым от ужаса ртом; монстр - по ту, оскалив зубастую пасть, поводя горящими глазами и явно изучая меня. Но что-то, видимо, настойчиво гнало его вперед, внутрь палаты. Потому что именно в тот миг, когда я уже готов был заорать от страха и омерзения, зверь стремительно выпростал из-под карниза лапу, коротко взревел, широко загреб ею в воздухе и вдруг резко полоснул меня когтистыми пальцами, целясь прямехонько в глаза.
        Надо сказать, что на реакцию я не жалуюсь, недаром играю в онлайне, а еще в сборной школы по настольному теннису. Такие глушки иногда беру, о-го-го! Но соревноваться в проворстве с этим мохнатым стенолазом было бесполезно.
        Я заорал и отшатнулся, но острые когти все-таки зацепили меня внизу шеи и вдоль груди, и там мгновенно выступили кровавые полосы.
        Между прочим, я уже давно заметил: сам по себе порез очень острыми предметами вроде лезвия опасной бритвы в первые минуты чаще всего бывает почти нечувствителен. Зато потом такой порез зарастает целую неделю в отличие от рваной ранки. У той процесс заживления и срастания тканей, как мне объясняла мама, идет по всей извилистой, сложной, а, значит, и гораздо большей площади соприкосновения.
        А в тот миг, когда я отступал от окна, судорожно прижимая к груди окровавленные ладони, мне показалось, что меня только что ударила своими ядовитыми стрекательными клетками исполинская медуза. Наподобие тех слизистых, почти полуметровых монстров, которых я видел когда-то в волнах Черном море с палубы прогулочного морского трамвайчика.
        Я тут же отскочил вглубь комнаты, в отчаянии переводя взгляд то на свою растерзанную в клочья рубашку, быстро набухавшую кровью, то на распахнутое окно. Тем временем чудовище злобно заревело и сильно ударило когтями в пространство прямо перед собой. Поразительно: после того как оно едва не располосовало меня на части, теперь обезьяноволк не мог пробить даже пустоту!
        Раз за разом отвратительный зверь ударял в пустой оконный проем, так что из-под его когтей летели искры. Но уже было очевидно: он не может войти в комнату. Он просто не способен на это!
        Здорово, конечно, вот только надолго ли?
        За моей спиной в палате что-то треснуло, зашипело, и стало еще темнее. Я лихорадочно обернулся и увидел, что огонь синей свечи умирает.
        Баба Настя то ли во сне, то ли в забытьи что-то бессвязно шептала воспаленными ниточками сухих губ. Она несла какую-то чепуху, но мне пока было не до больной. Обезьяноволк вновь со всей дури ударил, на этот раз уже обеими лапами, в оконный проем. В тот же миг свеча вновь громко затрещала, и ее пламя рассыпалось искрами, норовя погаснуть.
        Длинная и мохнатая лапа протянулась через подоконник и цепко ухватилась за его край. В оконном проеме что-то жалобно, серебристо звенело. В это невозможно было поверить, но я каким-то шестым чувством понимал: это именно холодная магия свечи все еще удерживала чудовище на почтительном расстоянии. А теперь ее мощь стала стремительно ослабевать. Сила переломила силу, и сейчас все кончится.
        В печальном исходе предстоящей схватки с зубастым и когтистым монстром я ни чуточки не сомневался. Странно, но мне почему-то и в голову не пришло попросту выскочить из палаты и удрать! Можно ведь было спрятаться где-нибудь под темной лестницей. Найти хоть парадный, хоть черный выход. Забежать на первый этаж, вылезти в первое попавшееся окно и лететь, нестись со всех ног из этой проклятой, беззащитной больницы, в которой нет спасения от ночных дьявольских наваждений.
        Все это мне почему-то совершенно не пришло в голову в те секунды отчаяния, и я могу это объяснить вовсе не своей отвагой - где там, ни один нормальный человек не сумел бы противостоять такому монстру!
        Просто при виде этой косматой руки, этих загнутых когтей и паршиво ухмыляющейся злобной морды у меня, видимо, разом отключились почти все обычные чувства. В том числе и самосохранения. Я сейчас был в невероятной, просто невозможной ситуации, и все мои инстинкты, наверное, просто тупо раскачивались из стороны в сторону и потерянно шептали-причитали: нет, нет, нет, Это никак не может быть, с Этим, да еще в такой Обстановке просто невозможно работать! Мы решительно отказываемся, так и знай!
        И я обреченно подумал, что вот и пришел мне конец. Но я ошибся - пришло нечто совсем другое.
        В тот самый миг, когда бабкина свеча с шипением испустила в последний раз длинный клинок острого дыма и погасла, кто-то за моей спиной громко и отчетливо произнес:
        - Гааш!
        И словно хлестнуло что-то меня по глазам, по щекам, полоснуло поперек губ. Так опущенную гитарная струну натягивает колок, приведенный в движение умной и сильной рукой. А в следующее мгновение в моих ушах одновременно вспыхнуло горячим и вдобавок несколько раз больно стрельнуло, аж до самого мозга, наверное, как иногда бывает при сильной простуде. Затем что-то влажное потекло у меня по скулам к шее, и вслед за этим уши стала быстро заполнять какая-то теплая и густая масса.
        Только потом я понял - это была сера!
        Огромное, невероятное количество ушной серы, которая выдавилась и ползла у меня из ушей. Наверное, там прежде были плотные серные пробки, из-за которых мне иногда слишком уж сильно закладывало уши, когда мы ездили по горам Крыма, и вот теперь они вышли наружу. Я испытал странное чувство, будто врач со сложным и пугающим меня с детства именем «Ухо-горло-нос» только что стрельнул мне в уши из толстого шприца камфарой. Было и больно, и сладко, потому что сильнейший акустический удар от единственного произнесенного в палате слова только что успешно выбил из моих ушей огромное - ну, надо же! - количество грязи и серы. Так что теперь сразу легче стало и на душе, и в голове - я почувствовал, что меня сейчас, кажется, реально защищают.
        - Гааш!! - повторил тот же голос, низкий и звучный, и я ахнул от неожиданной боли - так сильно и непривычно закололи и засвербили у меня в ушах высокие частоты звука. Точно в моей голове с противоположных сторон наконец-то отворили две маленьких форточки, прежде наглухо забитые, и в них ворвались живые, бесшабашные звуки с улицы, холодной капелью дребезжащей по жестяным трубам разом отступившей зимы.
        - Эшохомо… Лаваса! Шиббодда!! Сгинь!!!
        Чудной голос, только что выкрикнувший эти странные, тарабарские и вместе с тем исполненные яростной силы и уверенности слова, принадлежал женщине. И эта женщина была старой и, судя по голосу, кажется, слегка пьяной.
        Шипящие ослепительные молнии тут же перечеркнули крест-накрест проем меж рамами. Я видел однажды, как запечатывал конверт старый почтальон - так же уверенно и размашисто. Зверская обезьяна с утробным рычанием схватилась за морду обеими лапами, как безумная, закачала огромной башкой из стороны в сторону и, сорвавшись с карниза, ухнула вниз.
        Только тогда, похолодев до самого донышка, я с опаской обернулся.
        В комнате у дверей стояли три женщины. Точнее, три старухи, в платках и длинных одеждах. Они образовали неправильный треугольник, и две из моих нежданных защитниц обратили лица каждая в свою сторону, влево и вправо от меня, будто ожидая нового нападения. А та, что в центре, сурово смотрела на меня. И у каждой из трех старух в руке была зажата горящая свеча.
        Картина была столь удивительна, фантастична и неожиданна, что я даже невольно залюбовался их силуэтами, выросшими на стенах под огнями свечей до огромных и угловатых фигур, как у Гэндальфа из «Властелина колец». И так я смотрел на этих удивительных старух, молча разинув рот, покуда одна из них не протянула руку и не щелкнула выключателем. Тут же в палате вспыхнул свет, и я крепко зажмурился. А, открыв глаза, увидел привставшую на подушках бабу Настю.
        Она робко улыбалась, протягивая сухую, сморщенную ладошку к старухе, стоящей в центре - высокой, суровой, с поджатым в сморщенную куриную гузку ртом, закутанную в длинный черный платок с кистями и серебристой вышивкой понизу. Старуха же молча и бесстрастно смотрела на хворую, и только свеча зеленого воска тихо подрагивала капелькой пламени в ее в руке.
        - Сестрицы! Господи… Успели таки… - прошептала баба Настя и тихо заплакала.
        Через минуту две старухи, оборонявшие фланги этого странного отряда, уже наперебой хлопотали возле бабы Насти, одновременно радуясь и причитая. И лишь изредка в палате повисала тяжелая, гнетущая тишина. Как будто стая воробьев разлеталась от камня, брошенного озорным мальчишкой, и тут же слеталась вновь, отчаянно теребя случайно оброненную кем-то хлебную корку.
        Только третья, явно главная из старух, не разделила общей радости от встречи. Она первым делом быстро прошла к окну, осторожно выглянула вниз и несколько секунд поводила головой из стороны в сторону, что-то высматривая в глубине ночного двора. При этом она очень походила на сторожевую собаку или лесную волчицу, подозрительно всматривающуюся в темную чащу.
        Ничего внизу не обнаружив, старуха плотно прикрыла оконные створки и короткими, нацеленными движениями кулака крепко вбила в ушки расшатанные шпингалеты. После чего тихо шепнула короткое и невразумительное слово; рамы окна тотчас дрогнули, заскрипели, и все стихло.
        Затем старуха обернулась и окинула меня пристальным и колючим взглядом с головы до ног. Я даже поежился, буквально физически ощутив покалывание всего тела какими-то острыми злыми иголочками. Она же уселась за стол и сухо, неприязненно пробормотала:
        - И кто же ты будешь?
        Знакомиться - так знакомиться, а в ногах правды нет, подумал я и решительно уселся по другую сторону стола. Старуха хмыкнула и взяла в руки свою свечу, которую до того укрепила на блюдечке. Она легонько дохнула, и свеча мгновенно погасла, не испустив при этом ни дыма, ни характерного запаха нагара и раскаленного воска или стеарина. А старуха вновь вперила в меня подозрительный взгляд.
        - Ну, я спрашиваю?
        - Родственник, - отозвался я, с опаской поглядывая на странную предводительницу этих боевых бабок. - Бабы Насти родственник.
        - Родственник? - недоверчиво протянула моя собеседница и поджала губы. - Гм… Чтой-то я таких родственников у Анастасии не припомню. Ась?
        Она сверкнула на меня вороньим цыганским глазом с уже нескрываемым раздражением. А у бабки-то скверный характер, разом смекнул я. И едва опустил глаза, увидел и одновременно почувствовал, как набухает кровью на груди моя некогда фирменная светлая рубашка.
        «Вот вырядился, в больницу-то», - зло подумал я, поняв, что пропадай теперь материн подарок, уже не отстираешься. И вместе с этой злостью в душе что-то вскипело, стало расти, наливаться и раздуваться. Пока не лопнуло так, что у меня из глаз едва не полетели искры.
        А потом стало темно, будто меня кто-то просто взял и вырубил из сети.
        Я очнулся, когда надо мной хлопотала благообразная седоголовая бабка с печальным и кротким лицом херувима на пенсии. Грудь у меня к тому времени была туго перебинтована, и я ощутил под бинтами плотные ватные тампоны, наверное, в два пальца толщиной. Лишь пара буроватых пятнышек пробилась на поверхность бинтов. Это уже было неплохо, хотя теперь грудь жгло как в тот день, когда я красил окна на школьном субботнике и сдуру мазнул себя растворителем-ацетоном.
        - Совсем замордовали парня, право слово, - отрешенно пробормотала бабка, промокая мой лоб больничным вафельным полотенцем. Лоб был весь мокрый от выступившей испарины. Похоже, на какое-то время я тут просто отрубился. Надо же, впервые в жизни!
        - Ты тоже, Ульяна Степановна, хороша, - в сердцах посетовала моя целительница. - Нешто не видишь, парня всего расцарапало то лихо? А ты сразу с допросами к нему, в душу лезть! Разве ж так можно?
        - Да и не будет у Настасьи в светелке чужой в такую ночь сидеть, - поддержала ее другая старушка, смуглявая и черноглазая, очень похожая на украинку. - Софья верно баит, разве ж допустит к себе чужого Настасья Максимовна? То ж родственник ее, Ромка, племянник нашей Генриеттки!
        - Генриетты Паллны… - еле прошептал я.
        - Племяш? - сурово проговорила подозрительная старуха. - Ну, ладно, коли так. Романом, значит, величают?
        - Ага, - пробормотал я непослушным языком, не в силах подсобрать растрепанные мысли. Удивительное, надо сказать, ощущеньице! Наверное, так себя чувствует боксер, только что не сумевший увернуться от прямого удара в лоб. Или неопытная птичница, от которой все куры с утками постоянно разбредаются по всему двору.
        - Ты тут, стало быть, на дежурстве? - уточнила старуха, словно невзначай, и я понял, что допрос еще не закончился, а просто приобрел новые, изощренные формы. Но делать было нечего, бабки тут подобрались одна к одной - серьезные…
        - Слушайте, а давайте я лучше вам просто расскажу, как все было? - предложил я. И только теперь углядел в суровых стальных глазах старухи Ульяны искорку не то чтобы сочувствия - интереса, скорее. Ну, и на том спасибо.
        - Валяй, - милостиво согласилась Ульяна. - А мы потом будем думать, что с тобой делать.
        «Что делать, говоришь, карга старая?» - так и подмывало меня взорваться. «Сначала в баньку сводите, потом пирогами накормите, затем спать уложите…. Да, не забудьте еще и указать, как правильно в печку-то садиться следует - к лесу передом, или к печке задом! А то диджей Макарон в ваших науках неумен…».
        Ничего этого я, конечно, не сказал, а просто описал все случившееся в палате аккуратно и в подробностях, так что даже голова у меня к концу рассказа вновь разболелась. Не забыл я ни свечи, ни того, как баба Настя что-то бормотала в забытьи, и даже попытался изобразить рычанье оборотня со всеми низкими частотами, за что едва не схлопотал от суровой Ульяны затрещину.
        - Тихо ты, оглашенный, - зашикала она в самый разгар моих упражнений в искусстве горловой звериной утробности. - Весь персонал сестер немилосердных тута разбудишь. Надо же, взревел, понимаешь, аки лев…
        Я тут же смолк, а старуха некоторое время размышляла, видимо, переваривая услышанное от меня. После чего звучно припечатала широкую ладонь к столу. А надо сказать, что и росточку старуха Ульяна была самого гренадерского, потому и занимала место в самом центре боевого старухиного расположения.
        Тут же все бабки встрепенулись, заставили меня подвинуть колченогий палатный стол поближе к кровати, чтобы и их товарка могла принимать участие в военном совете.
        И вот тут я услышал такое, чего в жизни не встречал, с чем никогда не сталкивался, и даже не мог себе представить, что подобное взаправду бывает на свете. Но самым весомым подтверждением всего происходящего была моя горящая и саднящая грудь, которая тем временем затеяла еще и жутко чесаться.
        Бабка Софья сказала, что раны чешутся к добру - зарастают, значит. Перед тем, как перевязать, они смазали мне следы когтей какой-то запашистой мазью, и теперь она уже ощутимо пованивала. Так что я беспрестанно воротил в сторону нос, которому слегка тоже досталось шальным когтем Неизвестно Кого.
        Но не миазмы снадобья, что пахло похлеще рыбной мази Вишневского, и даже не боль в груди занимали меня сейчас. Меня жгуче интересовало, почему за всю ночь к нам в палату ни разу не заглянула ни дежурная медсестра, ни санитар или медбрат сделать какие-нибудь обычные в таких случаях уколы или другие процедуры. Мертвые они там все что ли?
        И от этой шальной мысли я опять, в который уже раз за эту сумасшедшую ночь, похолодел. А что, если и вправду?
        В ту минуту я еще не знал, что час назад в мой почтовый ящик упало извещение от того неизвестного человека, кто всего лишь день назад так глупо подшутил над нами, пригласив на выдуманный «тренировочно-ознакомительный сбор». Письмо, впрочем, было очень коротким.
        «ПОЗДРАВЛЯЕМ ВАС, РОМАН МАКАРОВ. ВЫ ПРОШЛИ ТРЕНИРОВОЧНО-ОЗНАКОМИТЕЛЬНОЕ ИСПЫТАНИЕ И СОВЕРШИЛИ ПЕРЕХОД НА 1-ЫЙ УРОВЕНЬ КОЛЕЦ СИЛЫ. ЖДИТЕ ДАЛЬНЕЙШИХ УКАЗАНИЙ И СОПРОВОДИТЕЛЬНОЙ ИНФОРМАЦИИ ДЛЯ ЕГО ПОСЛЕДУЮЩЕГО ПРОХОЖДЕНИЯ».
        И в конце письма стояла уже памятная мне приписка:
        «РАЗУМЕЕТСЯ, ВЫ МОЖЕТЕ ОТКАЗАТЬСЯ»
        Вы как хотите, но она мне покажется просто издевательской после всех треволнений этой ночи. Но обезьяноволк - кстати, теперь он мне смутно напоминал что-то, не желавшее пока что проясняться в памяти - и шрамы на моей груди были самыми настоящими, и это уже никакой не розыгрыш. Я непременно во всем разберусь. Но пока я должен поспать… поспа-а-ать… пос…
        Хррр…
        Глава 4
        ПЕРВЫЙ УРОВЕНЬ ОЛЕГА КИСЕЛЕВА,
        ИЛИ ЧТО СКРЫВАЛ ПЕСОК - 1
        К тому времени, когда Олег заглянул в кузов видавшего виды военного грузовика, у него почти не осталось верных друзей, на кого он мог положиться. Из воинской части, расквартированной рядом с их микрорайоном, за последние три года перевели в другие города почти всех офицеров, с детьми которых Олег особенно дружил. Он пробовал заводить сетевые знакомства, играл в популярные онлайн - стратегии и бродилки, активно участвовал в обсуждениях на форумах, пытался создавать сетевые клубы и товарищеские коалиции, но все это не могло заменить ему настоящей крепкой дружбы в реале.
        Правда, буквально вчера он познакомился с симпатичными ребятами Ромкой и Хайрой при совершенно смехотворных обстоятельствах. Кто-то легко разыграл их всех троих, пригласив на сбор участников якобы новой крутой игры про какие-то Кольца Силы. В результате они втроем проторчали допоздна в бесполезном ожидании организаторов игры, посмеялись собственной доверчивости, однако на этой почве почувствовали друг к другу взаимную симпатию и практически уже договорились вместе сходить на танцпол в «Грот». Там Ромка Макаров, новый знакомый Олега, когда-то даже играл собственные треки на студенческой дискотеке и, кажется, не без успеха.
        Но сегодня ни Роман, ни Светка, довольно-таки крутая юная геймерша под ником Хайра, вообще не вышли в Сеть.
        - Наверное, у всех какие-то неотложные дела, - с оттенком зависти философски констатировал Олег. - Ну что ж, будем до ночи сёрфить по Инету, а на «Воителей» больше не зайдем. Пусть теперь обходятся уж как-нибудь без меня, богатенькие буратины. А утром забуримся с Черепком за тритонами!
        Из оставшихся в округе приятелей Олега самым надежным был Серега Черепов из параллельного «В», живший в доме напротив. Этим летом Олег и Сергей решили собирать коллекцию обитателей ближайшего пруда, регулярно отправляясь на очередные поиски красивых бабочек, водяных жуков и живых тритонов.
        Тритоны были общей страстью двух друзей. Эти грациозные и юркие водные ящерки в изобилии водились в трех прудах возле заброшенных каруселей между микрорайоном и военным городком. Олег наловчился терпеливо поджидать их, сидя на большом, нагретом солнцем камне, выступающем из воды как спина бегемота. Тритон подплывал к берегу, и, если это был гребенчатый самец, Олег ловил его ловким и быстрым движением руки. Самок, ленивых и апатичных, приятели чаще всего отвергали, в то время как самцы отчаянно боролись за свободу, а в аквариуме или стеклянной банке резво плавали, гонялись за живым кормом, ссорились и даже иногда всерьез дрались.
        Мальчишкам было по тринадцать лет, и они, конечно, искоса посматривали на девчонок, но пока предпочитали настоящую мужскую дружбу, втайне немного завидуя более продвинутым в этом старшим ребятам. И, разумеется, у каждого были свои заветные тайны.
        В тумбе массивного письменного стола, отданного ему в полновластное владение, Олег помимо дисков с играми и софтом как все офицерские дети хранил с десяток настоящих автоматных гильз, маленькую бомбочку из магния, пару капсюлей для самопала и еще кучу других несметных сокровищ, которые родители почему-то называли «всякой чепухой, да к тому же очень опасной». Туда же Олег поместил на хранение и то, что нашел сегодня в куче песка, привезенной грузовиком-самосвалом из военной части в их микрорайон прохладным и полным сладких запахов утром в этот самый обычный день его тринадцатого года жизни. И кто это, спрашивается, придумал, что тринадцать - несчастливое число?
        Боевая и потому секретная часть подразделения, в котором служил отец Олега, стояла в лесу, и за офицерами каждое утро приезжал темно-зеленый армейский автобус, чтобы ровно в семнадцать привезти их обратно в военный городок. Там размещалась основная воинская часть со всеми ее обычными атрибутами: КПП, штаб, плац, стадион, столовая и клуб, куда мальчишки со всей округи бегали бесплатно смотреть кино для солдат. Стадион тоже был местом постоянного паломничества ребят, но здесь играли уже старшеклассники, да и то чаще всего - на одну половину поля, поскольку даже у звезд дворового футбола не всегда хватало дыхалки бегать от ворот к воротам по настоящему футбольному полю два, пусть и коротких, тайма.
        Солдат и офицеров в этом районе встречалось немало, к ним давно привыкли, и к тому же люди в форме придавали особенный военный шарм уютному и тихому городскому микрорайону, окруженному со всех сторон кленами, березами и каштанами. К тому же военные давно приняли микрорайон под свое негласное шефство, особенно во всем, что касалось детей. Детские площадки в каждой «коробке» солдаты оборудовали каруселями, деревянными горками и песочницами, куда частенько заезжали темно-зеленые самосвалы или грузовики, в кузовах которых сидели загорелые и общительные солдаты с лопатами. Они тоже были рады в кои-то веки вырваться за ворота уже порядком опостылевшей им воинской части и весело шутили с мальчишками, дарили им эмблемы, старые шапки-«афганки» и пустые гильзы от патронов. Но величайшим счастьем для любого местного пацана было посидеть в огромной кабине, потрогать рычаги, а если повезет, и водитель окажется покладистым, то и покрутить немного руль настоящего армейского автомобиля.
        С утра Серега с родителями отправился в лес за грибами. Олег, узнав о предстоящем походе приятеля, сразу погрустнел, представив себе перспективу до обеда слоняться одному в пустом дворе. В инет лезть не хотелось, гонять старые игрушки - тем более. Но Сергей из лесных походов всегда приносил что-нибудь интересненькое: либо крупных кузнецов-пиратов с огромными мечами-яйцекладами, либо толстых мохнатых гусениц лесных бабочек-шелкопрядов, либо на худой конец - зеленых кобылок, любящих свиристеть в зарослях дикой малины. Поэтому с утра Олег посмотрел немного «Симпсонов» на DVD, сходил в магазин за порцией шоколадного мороженого и уселся пережидать уже подступавшую жару на детской площадке, возле песочницы, под деревянным «грибом». Соседние дворы словно вымерли - начался отпускной сезон, и Олег меланхолично поглядывал из-под сени «гриба» на бестолково порхающих бабочек-капустниц, прикидывая планы на вечер, пока не вернется Серега. Домой идти не хотелось, двор был пуст, и Кисель буквально изнывал от тихого отчаяния.
        Самосвал вывернул из-за дома с прерывистым натужным урчанием, как сытый тигр, вышедший к водопою тяжелой и уверенной поступью. Он был небольшой, с высоким кузовом, заляпанным давно высохшим раствором; над его бортами возвышалась гора чистого желтого песка. Солдат за рулем для порядка бибикнул и осторожно объехал «гриб», пристраиваясь над песочницей, основательно изрытой засохшими ходами деловитых бутузов, любивших строить здесь крепости, подземные гаражи и мосты для своих игрушечных разнокалиберных машинок. Песок в машине был удивительно яркого, плотного цвета, совсем как дорога, вымощенная желтым кирпичом на картинке в книжке «Волшебник Изумрудного города».
        Олежка покосился на самосвал и приготовился смотреть, как водитель будет поднимать кузов. Это было хоть какое-то развлечение, к тому же песок явно из-за города, из какого-нибудь карьера, и в нем запросто могли оказаться «чертовы пальцы» - так мальчишки называли длинные каменные палочки, похожие на коричневую непрозрачную слюду, спекшиеся, как потом узнал Олег, от прямого попадания в землю и гравий еще доисторических молний.
        Водитель, молоденький солдатик со вспотевшим лбом под выгоревшей «афганкой», что-то предостерегающе крикнул Олегу, который и так передвинулся на почтительное расстояние от машины, и стал ловко разгружаться точно в середину песочницы.
        Олег заворожено смотрел, как песок высыпается из кузова. За несколько секунд перед ним выросла настоящая гора, куда, честно говоря, здорово хотелось прыгнуть откуда-нибудь сверху, с восторгом утонув по колено в рыхлой, сыроватой, а главное, прохладной массе.
        Водитель тем временем вышел из машины, аккуратно отстучал кузов длинным ломиком и, подмигнув Олегу, вернулся в кабину. Через минуту самосвал взревел двигателем и, довольно урча, выехал из двора. А Олег проводил его взглядом, потом опасливо обернулся - не видит ли случайно кто из малышни, взобрался на скамейку, уже наполовину засыпанную, отвел руки назад, оттолкнулся и с наслаждением прыгнул в самую верхушку песочной горы!
        В тот же миг он ощутил, как в кеды устремились прохладные ручейки песка, а в сердце - ощущения детского, щенячьего восторга, уже порядком подзабытого. Олег захохотал, с усилием вытягивая ногу из вязкой, оказавшейся неожиданно плотной массы песка. Со второй попытки ему удалось окончательно освободить ногу. Олег уже принялся вытягивать второй кед, когда внезапно увидел в отверстии, куда стремительно осыпался песок, край чего-то темного - какого-то предмета, или же это была просто черная, вымоченная в воде или подземной сырости деревяшка. Олег быстро нырнул рукой, погрузив ее вглубь по локоть, и успел ухватить, уцепив растопыренными пальцами, то, что было в песке.
        - Ага, попалась, - удовлетворенно пробормотал он и вытащил свою находку на свет.
        В его крепком, слегка исцарапанном кулаке была зажата узкая и твердая коробочка длиной с мальчишескую ладонь. То ли дерево, то ли металл послужили материалом для ее изготовления, может, черный эбонит или что-то в этом роде. На ее стенках не было ни узоров, ни царапин, хотя они вполне могли скрываться под тусклым зеленоватым налетом. Этакий маленький, наглухо закрытый пенал, испещренный пятнами сырости, очень холодный на ощупь, видимо, оттого, что пролежал в песке не один день.
        «А, может, и не один год», - мелькнуло в голове у Олега, и его сердце сладко екнуло. Это было похоже на Настоящее Приключение, супер-квест. А самое захватывающее и непредсказуемое приключение - конечно же найденный клад!
        Мальчишка присел на край песочницы и принялся внимательно изучать странную коробочку, которая между тем никак не хотела открываться.
        Поначалу она и в правду показалась Олегу похожей на пенал для ручек, и он даже осторожно встряхнул ее, приложив к уху. Но внутри ничего не загромыхало, не зазвенело, даже не зашелестело. Или коробочка была действительно пуста, хотя и плотно закрыта, решил он, либо ее содержимое так плотно уложено, что определить его можно, только открыв футляр. И Олег отправился за своим швейцарским перочинным ножиком, предметом зависти многих одноклассников из-за его множества лезвий, в том числе и таких экзотичных, как шильце, миниатюрная двузубая вилочка и плоская отвертка.
        Прихватив дома для верности стамеску и молоток, Олег вернулся под «грибок». Но уже спустя четверть часа напряженных попыток вставить лезвие или хотя бы шильце в невидимый зазор, который просто обязан был быть между створками крышки и нижней ванночки, он с досадой отложил находку на край доски и задумался.
        Затем встал, внимательно оглядел возвышавшуюся перед ним песчаную гору, осторожно прошел по своим следам и принялся сначала шарить рукой в глубине, а затем - отчаянно копать и рыть, выбрасывая наружу полные пригоршни песка. В скором времени Олег продвинулся довольно глубоко, продолжая расшвыривать песок в разные стороны. Пару бутузов в панамках, которые деловито направились в песочницу с совками и разноцветными ведерками, Олег так шуганул, что бутузы с ревом удрали за цветочную клумбу и теперь изредка посматривали оттуда со страхом и любопытством в круглых, наивных глазенках.
        Увы, больше ничего в песке так и не нашлось, если не считать пары осклизлых веток и обломка белого кирпича. Тогда Кисель вернулся к своей коробочке, примерился было молотком, но передумал и вновь несколько раз сильно встряхнул. Олег опять не расслышал ни звука, но рука вдруг почувствовала внутри коробочки очень вялое, еле уловимое движение. Ощущение было такое, словно находка плотно набита ватой или чем-то еще плотным, но не тяжелым, весом примерно с пульт от телевизора. Что-то явно сдвинулось там, внутри, и, скорее всего, это шевельнулось все ее содержимое. Поняв это, Олег воодушевился и принялся трясти коробочку изо всех сил.
        Через пару минут он уже отчетливо чувствовал, как внутри что-то движется. Однако свободного пространства там, по-видимому, было слишком мало, и больше ничего Олег, как ни тряс коробку, так и не добился. Ломать же ее совсем не хотелось, кроме того, интуиция бывалого геймера подсказывала Киселю, что этого делать не следует. Ведь пока нельзя было даже близко предположить, что может находиться в коробочке, невесть как оказавшейся в огромной куче песка. И Олег решил дождаться возвращения из леса друга Сереги и вместе решать, как поступить с этой странной штуковиной.
        Вечером Черепок наконец вернулся из лесного похода. Его добычу составили бабочка-траурница, огромный черный жук-водолюб, неосторожно выставивший кончик брюшка подышать слишком близко от берега пруда, и маленький кулек земляники, которую друзья тут же разделили по-братски. После чего настал черед Олега хвастаться своей находкой.
        Сергей, в свою очередь, тщательно обследовал позеленелую коробочку, аккуратно нажал на все плоскости и углы, чем вызвал скептическую усмешку Киселя, несколько раз потряс ее над ухом и, наконец, высказался безапелляционно: надо открывать любой ценой!
        Олег покрепче ухватил находку, а Сергей принялся осторожно ковырять ее стамеской и постукивать молотком в поисках зазора. Оба приятеля были уверены, что коробочка состоит из двух частей, и нужно только найти, где соединяются обе половинки.
        Много лет спустя, вспоминая потом этот день, Олег не раз ломал голову, почему тогда он сам сразу не разломал черный футляр, найденный в песке. Наверное, просто хотел продемонстрировать находку другу в целости и сохранности, чтобы разделить с ним радость открытия, от которого он, честно говоря, многого не ждал - ну, мало ли, что за коробка может лежать в песке. Где-то Олег однажды вычитал, что на самом деле страшна не сама смерть, а ее ожидание. Наверное, так же обстоит дело и с сюрпризами, ведь куда слаще предвкушение, нежели шелест пустой обертки так и не осуществленной Мечты. Кисель не знал этого наверняка, но потом, уже став большим, не раз возвращался в воспоминания своего памятного тринадцатого лета.
        Стамеска пробила дыру в боку коробочки, когда приятели уже отчаялись раскрыть ее, как выразился Кисель, «цивилизованным путем». Из отверстия тут же вырвалось облачко черноватой пыли, похожей на споры гриба-дождевика. Сергей поморщился: запах был как у потревоженной герани - горьковатой, застарелой пыли и еще чего-то. Тогда мальчишки еще не знали запаха тления.
        Несколько ударов стамеской по периметру, и коробочка раскрылась сразу двумя створками, как диковинная мыльница.
        Внутри она была плотно заполнена каким-то серо-зеленым веществом, сухим и ломким как высохший мох. Видимо, когда-то этот мох буйно разросся внутри и заполнил собой всю полость коробочки. Было похоже на несколько беспорядочно уложенных крохотных рыбацких сетей, сплетенных не то из водорослей, не то из причудливых растительных нитей. На подушке из этого мха лежало несколько тонких и хрупких на вид косточек, как тростиночки. А выше, там, где сплетение сухих нитей и веточек было особенно причудливым, в мох был вдавлен маленький серый череп.
        Больше всего это походило на высушенный и рассыпавшийся экспонат «скелет лягушки» из школьного кабинета биологии; во всяком случае, Олегу показалось, что это именно лягушка, только покрупнее обычной.
        их школе уже с пятого класса была кабинетная система обучения, но в кабинет биологии Олег с Серегой заглядывали и в младших классах благодаря его учительнице, которой друзья не раз приносили ящериц и ужей. Эту мелкую живность им порой случалось изловить под перевернутыми камнями во время путешествий по лесу. Учительница принимала их подношения с благодарностью, давая взамен читать книжки о животных Джеральда Даррелла. Мальчишки наперебой упивались «Гончими Бафута» и наизусть цитировали друг другу особо полюбившиеся места из «Трех билетов до Эдвенчер». Оба даже не подозревали, что собранные ими пресмыкающиеся и земноводные исправно пополняли арсенал экспонатов кабинета биологии; попросту говоря, шли под учительский ланцет на препараторском столе. А потом - в банки со спиртом.
        - Жаба, - деловито заметил Черепок, озабоченно разглядывая черепушку.
        - Угу, - задумчиво согласился Кисель. - Чей «секрет», как думаешь?
        В их дворе возле клумб, сараев, кустов и прочих мест истинного обитания детей частенько можно было увидеть ямки с цветочками, разноцветными камешками, бусинками и прочей мишурой, аккуратно придавленные кусочками стёкол. Это были так называемые «секреты», и устраивали их, как ни странно, не только девчонки, но и ребята, хотя, конечно, наполняя свои тайники совсем другим содержимым. Так или иначе, мода на «секреты», служившие верным способом передачи таинственной ребячьей информации, была весьма устойчива, и в качестве вместилищ для дружественных либо наоборот - враждебных посланий дворовой ребятни нередко использовались закопанные условных местах пустые коробочки от «киндер»-сюрпризов, старые мыльницы, сломанные пеналы и пустые бутыльки из-под лекарств.
        - Подумать надо, - откликнулся Сергей. После чего потребовал от Олега еще раз рассказать во всех подробностях, что за самосвал приезжал, глубоко ли была закопана коробка, и когда примерно грузовик уехал. Последнее обстоятельство особенно озадачило Олега.
        - А машина-то тут при чем? - удивленно воззрился он на приятеля.
        - А при том, - с важным видом заметил Сергей, - что можно запросто выследить эту машину, если она снова приедет в наш двор.
        - А зачем ее выслеживать? - не понял Олег.
        - Да ведь получается, что это никакой не «секрет», - убежденно сказал Сергей. - Неужели не понятно?
        Олег тут же нахмурился: он терпеть не мог, когда в голосе Черепка появлялись вот такие вот покровительственные нотки. Олег не только заслуженно считался лучшим геймером и компьютерным гением в своем дворе, а, может, и во всем микрорайоне. Он еще был крепче Сереги физически, гораздо лучше играл в футбол, быстрее бегал и в редких дворовых стычках старался опекать Черепка, защищая и от крепких кулаков неприятеля, и от острых вражеских языков. Но во всем, что касалось рассуждений, мышления, умения делать выводы и предполагать, Серега считал себя на высоте и нередко этим пользовался для укрепления личного авторитета.
        Со временем Олег понял, что это были всего лишь попытки компенсации того, что Сереге чаще всего приходилось играть в дворовый футбол «где-нибудь в защите», и потому в потасовках, пусть даже и наполовину дружеских, его всегда оттесняло назад плечо Олега, зорко следившего, чтобы Черепка, не ровен час, «не покалечили».
        - Суди сам, - важно изрек Сергей. - Эту черепушку вместе с песком выкопали где-то за городом, может, возле реки - там песка до фига. Или в карьере - помнишь, там, где обрывы?
        Олег кивнул.
        - Поэтому никакой это не «секрет», - заключил Серега. - Это, - он указал на открытую коробочку, сиротливо лежавшую на лавке, - было глубоко в земле.
        - В песке, - осторожно поправил его Олег.
        - Ну, в песке, это все одно и то же, - отмахнулся Сергей. - Надо эту черепушку Зинаиде Васильевне отнести, она будет рада.
        - Да я еще ее книгу не дочитал, что она в прошлый раз дала, - почесал в затылке Олег. - Пока не очень-то охота попадаться ей на глаза.
        - Ну, так дочитывай и сам ей эту коробку отнесешь, - предложил Сергей, и тут же из окна почти до половины высунулся его отец - это было нестрашно, потому что Череповы жили на первом этаже - и обеспокоенным, чуть ли не плачущим голосом закричал:
        - Сергей, домой скорее! Твоя ранатра съедает ракушку! Ранатра - так назывался огромный водяной клоп, очень похожий на длинного сухопутного палочника, и, между прочим, чуть ли не самый крупный в своем семействе водяных скорпионов, в пол-ладони длиной. Ранатра была гордостью Сергея, изловившего этого чудовищного клопа после недельной охоты где-то за городом; она жила в отдельной трехлитровой банке с водорослями и специально подсаженными миролюбивыми представителями мелкой прудовой фауны, которых ранатра пожирала всех без разбора и с неизменным аппетитом. Серега очень беспокоился, что у мега-клопа будет несварение желудка от неумеренного обжорства, поэтому он виновато развел руками и, высоко и неуклюже задирая ноги, помчался домой, успев, однако, выкрикнуть на бегу:
        - Встретимся утром пораньше!
        Олег пожал плечами, сунул коробочку с лягушачьей черепушкой в пакет с инструментами и побрел домой. Честно говоря, домой ему не очень хотелось, и он, убрав коробку в тумбочку и прихватив любимый ноутбук, вновь вернулся во двор.
        Над крышами с резкими криками весело носились стрижи, в воздухе толклась мошкара, и в этот теплый, удивительно мягкий июньский вечер нужно было решать самому, что делать с этой загадочной находкой дальше.
        Наутро он решил отправиться в школу, к биологичке. Июнь - пора экзаменов и выпускных вечеров, поэтому большинство учителей-предметников первую половину дня сидели в школе по своим кабинетам, проводя консультации и успокаивая взволнованных родителей. Не была исключением и наука биология.
        - Зинаида Васильевна, я вам, по-моему, жабу принес, - начал он, входя в кабинет, и сразу осекся. Биологичка тихо беседовала с могучей и представительной дамой в крепко скроенном костюме с огромными лацканами. Ее голову венчала высоченная прическа, и всем своим обликом родительница напоминала Снежную королеву, только предпенсионного возраста.
        - Спасибо, Олежек, возле окна должен стоять свободный террариум, помести ее туда, - улыбнулась учительница, и Олег с облегчением подумал, что сейчас она занята разговором и вряд ли напомнит ему, что он уже полгода держит у себя пару ее книг. Олег замешкался и нерешительно кашлянул. Учительница обернула к нему красивое, тонкое лицо.
        - Не знаешь, где искать?
        - Нет, что вы, Зинаида Васильевна, - замотал головой Олег. - Просто эта… жаба… она неживая.
        - Дохлая, что ли? - не поняла биологичка, а родительница посмотрела на Олега с ужасом, видимо, ожидая, что этот мальчик сейчас начнет вытаскивать из карманов и выкладывать перед нею на стол целые кучи дохлых и оттого еще более омерзительных бородавчатых жаб.
        - Ну, не совсем, - окончательно смешался Олег и сделал шаг в направлении учительской кафедры, едва не вызвав тем самым панический крик дамы с прической. Зинаида Васильевна внимательно и строго посмотрела на даму, как это умеют делать только опытные школьные учительницы, даже если они не носят очков в роговой оправе, любезно улыбнулась ей и, извинившись, встала из-за стола.
        - Ну, что там у тебя? - спросила она мягко, но с легкой ноткой раздражения, мол, не видишь, я занята, а ты со своими жабами так не вовремя. Учительница подошла, и Олег молча раскрыл перед ней свою коробочку.
        Биологичка бегло оглядела ее содержимое, поджала губы, прищурилась.
        - Странная жаба, Олежек… Где ты это взял?
        Олег честно признался, что наткнулся на коробку случайно, возле дома. О том, что он прыгал в песочницу как какой-нибудь несмышленый второклассник, он, понятное дело, распространяться не стал.
        - Вот что, Олежек…
        Зинаида Васильевна на мгновение задумалась, а дама за столом тут же издала восклицание, говорившее о легком нетерпении, готовом очень быстро перерасти в серьезную досаду.
        - Я, как ты понимаешь, сейчас немного занята. Нам с Ольгой Константиновной, - она обернулась на даму, а родительница опасливо покосилась на Олега, - сейчас необходимо на время уйти. Оставь свою находку в шкафу, ты же знаешь, там, где позвоночные… Завтра я уезжаю в отпуск, а вернусь к началу августа. Вот тогда приходи, и мы с тобой вместе посмотрим, что за косточки ты нашел. Договорились?
        Олег кивнул, и учительница ласково улыбнулась ему.
        - Надеюсь, к тому времени ты уже прочтешь книги, что брал еще в марте, верно?
        Олег кивнул вновь, теперь уже совершенно устыженный, а Зинаида Васильевна вернулась к прерванной беседе с родительницей.
        Он отворил створку огромного, до потолка, шкафа, набитого учебными плакатами и заспиртованными препаратами, среди которых его более всех интересовали наглядные пособия по анатомии, и быстро сунул злополучную коробочку куда-то в глубину нижней полки. Затем выпрямился и, невнятно бормоча на ходу какие-то извинения, торопливо направился к выходу. Сейчас Кисель был, кажется, готов, даже выпрыгнуть в окно, только бы не проходить снова мимо этой брезгливой тетки, благо окно было раскрыто, а кабинет биологии размещался на первом этаже школы.
        Учительница рассеянно кивнула ему вдогонку, и Олег почти бегом выскочил на школьный двор, весь расписанный цветными меловыми «классиками». Через несколько минут он уже стоял на перекрестке и раздумывал, куда податься теперь, окруженный со всех сторон горячим летним асфальтом.
        Поразмыслив, он дождался автобуса и поехал в ближайший супермаркет, просто поглазеть на новые игры и, быть может, приглядеть замену «Воителям» на ближайшие пару недель. Вот только зря он сел на этот маршрут!
        Через пять минут Кисель уже всерьез пожалел об этом. Народу в салоне набилось как сельдей в бочке, порой ощутимо тянуло бензином, а едущие женщины оказались все как на подбор полные и неповоротливые. Так что когда кто-то пытался пробраться к дверям перед своей остановкой, весь салон приходил в движение, и в автобусе росло глухое недовольство, душное и затаенное, но готовое в любой миг прорваться словесной перепалкой, а то и настоящим скандалом, с руганью и тычками. Автобус тащился медленно, подолгу стоял на остановках, покуда двери не захлопывались окончательно, и тогда кондуктор устало объявлял очередную улицу, призывал пассажиров проходить вглубь салона, «обилечиваться» в течение одной остановки и прочую всех раздражающую ерунду.
        Возле Олега сидела старушка в черном салопе, держа в сухоньком, птичьем кулачке клюку с изогнутой ручкой, которую никак не могла пристроить возле ног. Она поминутно что-то беззвучно шептала, и Олегу, уцепившемуся за верхний поручень возле старушкиного сиденья, было ее откровенно жаль.
        В тот миг, когда автобус в очередной раз занесло на повороте, что само по себе было удивительным при его столь малой скорости, старушка ойкнула, больно ударила Олега рукоятью клюки прямо по костяшкам пальцев и, злобно оскалившись удивительно крепкими и здоровыми с виду зубами, мстительно прошептала:
        - Понабьют народу, право слово… теснотищща, как в гробу… прости, Господи…
        После чего подняла голову и неодобрительно поглядела на Олега, точно это вовсе не она, а он только что саданул ее палкой по руке.
        Олег тоже посмотрел на нее. Но все вокруг вдруг дрогнуло, потихоньку поползло и закружилось, набирая скорость, все быстрее и быстрее. Олег пошатнулся, и стоявший рядом крепкий парень в белоснежной рубашке с короткими рукавами и замком-«молния» придержал его сильной и горячей рукой.
        - Все нормально, паря? - обеспокоенно спросил он, во все глаза глядя на Олега.
        - Да… - тяжело дыша, ответил Кисель. Он повернул голову к дверям, судорожно глотнул воздуха и сдавленно прошептал:
        - Мне надо выйти… Пожалуйста…
        - Понял, - с готовностью крякнул парень. - Эй, народ, прижмитесь малёхо к левому борту - парнишка выйдет!
        На его призыв подвинулся лишь какой-то дошколенок, который стоял с пожилым отцом, отгородившимся от всего салона широченной газетой. Больше не шевельнулся ни один пассажир. Но парень оказался настойчив.
        - Между прочим, его сейчас вырвет, - доверительным тоном и совсем не громко сообщил он ближайшей к задним дверям половине автобуса.
        Его слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Народ тут же отхлынул от них, причем - в разные стороны, как круги от упавшего в воду камня. И когда парень лениво крикнул водителю, чтобы открыл заднюю дверь - «человеку плохо», к нему тут же присоединился целый хор мужских и женских свидетельских голосов. Водитель невнятно огрызнулся в микрофон, резко затормозил машину, заскрипевшую, кажется, всем кузовом, и узкая гармошка дверей с лязгом раскрылась.
        Олег выпал из них как куль с мукой, еле удержавшись на ногах, а автобус тут же дал газ и умчался с несвойственной ему еще минуту назад прытью. В заднем окне прочно впечаталось лицо давешнего дошколенка, во все глаза смотревшего на Олега, который, пошатываясь, бледный, стоял на тротуаре, борясь с непреодолимым желанием опуститься прямо здесь на придорожный бордюр и блаженно закрыть глаза.
        «Теснотищща, - услышал он вновь шелестящий, щекочущий в ушах шепоток старухи. - Как в гробу… прости, Господи».
        «В гробу», - произнес в его голове кто-то спокойно и рассудительно, и теперь Олег понял, что это его собственный голос.
        «Не склеп, не саркофаг, и даже не гроб… Просто очень маленький такой. Гробик. Но уж слишком маленький. Чересчур…»
        И пока этот неведомый, внутренний голос говорил, убеждал и доказывал что-то, в голове Олега понемногу прояснялось, приходили в прежний порядок мысли, причесывались и уже не отдавались в мозгу, как в пустом и гулком баке.
        Он с усилием оторвался от ствола невысокой липы, на который, сам того не ведая, все это время опирался. Неподалеку тянулись аккуратно подстриженные кусты маленького скверика, а за их стеной стояли скамейки, перемежаемые урнами. В такую урну Олега и вырвало чем-то тягучим и едким. Сплевывая полынную горечь с губ, он подумал, что это, наверное, и есть тот самый хваленый желудочный сок, которого так подчас не хватает добрым людям всей земли.
        Потом посидел немного в скверике, после чего другая мысль ослепительной молнией буквально обожгла его мозг. Тогда он вскочил как безумный и бросился бежать обратно, в направлении центра города.
        В пять минут Олег пересек мост, но тут же как-то слишком уж быстро выдохся, перешел на нервный, сбивчивый шаг и остановился только у киоска с минералкой. Он бросил в окошко мелочь, схватил полиэтиленовую бутылочку, осушил залпом, хотел сгоряча и еще, но передумал - время было дороже. Теперь Киселю уже казалось, что у него каждая минута на счету. Так, наверное, думает каждый, когда хоть раз, пусть на одно единственное мгновение, ему случается ненароком прикоснуться к разгадке Большой Тайны.
        «Если она уже ушла, то завтра ее точно не будет. И послезавтра. И почти целых полтора месяца. Что тогда?»
        Мысли в голове бились одна о другую, как камешки в стакане, в котором Олежка однажды привез с юга целую россыпь разноцветной прибрежной гальки вперемешку с обломками и завитками ракушек-рапан, чтобы они напоминали ему о море. Он опять начал задыхаться, но до школы осталось уже недалеко.
        Двор пустовал, если не считать парочки старшеклассников, нарядных, взволнованных, торжественных. Олег только покосился на них и с ходу завернул за угол.
        Он знал, куда выходят окна кабинета биологии, потому что разок даже выскочил из них прямо во двор, увертываясь от соперников в одной из шумных мальчишечьих проказ. Но одно дело вылезти из окон, и совсем другое - влезть в них, и не куда-нибудь, а в школьный кабинет. Тут уже пахло хулиганством, если не покруче.
        Все это стремительно пронеслись в голове Олега, когда он увидел: окно кабинета биологии по-прежнему открыто. Значит, Зинаида Васильевна все еще беседует с той надутой дамой, или же она ушла, но обязательно вернется.
        Олег подошел к стене, огляделся и осторожно заглянул в окно.
        В кабинете никого не было.
        А дальше Олег даже сам не понял, как все произошло. Он проворно вскочил на подоконник, белкой пробежал вдоль окон, в два счета распахнул шкаф, нагнулся и принялся лихорадочно шарить рукой в глубине полки, выгребая оттуда все подряд.
        Выудить из кучи упаковок с мелом, старых тряпок и запыленных книг его коробочку было делом нескольких секунд. Затем он бросился к окну и вдруг с замиранием сердца услышал, как скрипнули двери кабинета - кто-то вошел. Но к тому времени Олег был уже на асфальте и во весь дух мчался за угол здания школы. В руках он крепко, но осторожно сжимал свою коробочку. Правда, теперь Олегу хотелось как можно скорее выпустить ее из рук.
        Мама еще не вернулась с работы, а для отца было и вовсе рано. Олег торопливо сунул спасенную коробочку в пакет, положил на стол, после чего ужом скользнул в кухню, на ходу приложился к чайнику и только тогда немного успокоился. Теперь дело было за книжными полками.
        В свое время все та же биологичка, видя увлечение ребят жуками и тритонами, отдала Олежке с Серегой давно списанные старинные, еще советских времен, учебники по зоологии и биологии вплоть до десятого класса. Олег быстро приметил в книжном шкафу потертый корешок, выдернул учебник, уселся за стол и, опасливо поглядывая на коробочку, принялся спешно листать учебник.
        До последней минуты он опасался, что в старом учебнике, который и без того был порядком исчеркан идиотскими рожицами с рогами и автоматами, окажется вырванной самая нужная страница. Но к счастью, она оказалась на месте, и Олег принялся внимательно изучать скелет лягушки - непременную иллюстрацию всех старых школьных пособий по зоологии позвоночных.
        Череп лягушки был и похож, и не похож на то, что лежало сейчас в его коробке. Такой же широкий и плоский с виду, но у лягушки очень большие глазные впадины, а у черепушки из коробки они были гораздо меньше и не занимали такую значительную площадь головы. Другие же косточки, что лежали возле черепушки, вообще невозможно было определить, во всяком случае, по этой учебной таблице.
        Из рисунка Олег так и не понял, есть ли у лягушек и жаб ярко выраженные зубы, в то время как в ротовом отверстии черепушки зубы были очень даже заметны - остренькие, желтоватые, по бокам рта почти треугольной формы. Так что если это и впрямь крупная лягушка или там жаба, то какого-то весьма необычного вида, просто мутант какой-то.
        А самое главное, кому понадобилось класть жабу в гробик? В том, что эта коробочка, и сама по себе странная, непонятно из чего сделанная, была маленьким гробиком, Олег теперь верил с каждой минутой все сильнее. И посматривал на эту коробочку уже с откровенной опаской: одно дело, пенал, футляр или мыльница, и совсем другое дело - настоящий гроб в твоем столе, пусть и совсем крохотный. А в нем - тело какого-то неизвестного существа!
        Так он просидел за столом долго, размышляя, прикидывая, словно решаясь на что-то. После чего закрыл книгу, но не стал убирать ее на полку, оставил на столе.
        Коробочку Олег вновь спрятал в тумбочку стола, но теперь уже поглубже, подальше от случайных родительских глаз. Для верности он завернул ее в еще один пакет, затем пошел на кухню, тщательно вымыл руки и, захватив большой теплый огурец, вышел во двор. Там Олег присел на край песочницы, под тем же «грибком», с хрустом откусил огурца и поежился, несмотря на откровенно палящее солнце. На душе у него сейчас было странно: и таинственно, и увлекательно, и как-то очень серьезно, словно он все еще рассматривал учебник и шептал про себя названия разных косточек из лягушачьего черепа. Олег еще пока до конца даже не осознал, что в его столе теперь лежит не просто плоская черная коробочка, которую он случайно откопал в песке, а самый настоящий гробик с косточками какой-то фигни, пусть и очень маленькой.
        В доме у Олега постоянно лежали спичечные коробки с беспрестанно скребущимися там майскими жуками, коробки с мумиями насекомых, банки с водяной живностью; а между страниц его любимых и самых зачитанных книг можно было порой найти неудачно засушенную бабочку-адмирала или большую стрекозу-коромысло.
        Но сейчас его больше всего интересовало, откуда взялись эти косточки в куче песка, и, где их мог загрузить давешний самосвал. Олег смотрел на песок, поеживался от легкого нервного озноба, а в голове вертелась одна и та же странная и не очень-то приятная мысль. Он думал, как должно быть холодно, просто смертельно холодно лежать в толще такого вот песка где-нибудь на глубине, под землей.
        Лежать и знать, что ты не выберешься отсюда уже никогда.
        Главы 5-6
        ГЛАВА 5
        ПЕРВЫЙ УРОВЕНЬ ОЛЕГА КИСЕЛЕВА,
        ИЛИ ЧТО СКРЫВАЛ ПЕСОК - 2
        Самосвал приехал в военный городок ближе к полудню, когда Олег намотал уже кругов десять по всем окрестным дворам. Это была та же машина, что в прошлый раз привозила песок, и водитель тот же - белобрысый худенький паренек в выгоревшей «афганке» и гимнастерке, расстегнутой от жары. Пара бутербродов с маслом и колбасой сразу расположила молоденького солдата к вежливому, воспитанному мальчишке. Солдаты в глубине души всегда немного побаиваются офицерских детей и многих из них на всякий случай знают в лицо. В итоге водитель не просто рассказал о месте погрузки, но даже согласился отвезти туда Олега, благо карьер лежал неподалеку.
        Машина, урча и подпрыгивая на пригорках, проехала почти по краю высокого, обрывистого берега, а затем свернула в сторону ближнего леса. Возле трех холмов водитель заглушил мотор и подмигнул Олегу.
        - Вот здесь мы песок и берем, парень. Видишь?
        Олег кивнул. Рядом уже стоял наготове маленький трактор с ковшом для копания и погрузки песка. У пригорка живописно развалился на солнышке дремлющий тракторист.
        - Это вы что, здесь песок копаете? - указал Олег на полусрезанный тракторным ковшом серый холмик.
        - Нет, брат, тут уже все выработали, - откликнулся водитель. Он тоже вылез из кабины и сейчас прикидывал, куда ставить машину под следующую погрузку. - Что, Федь, сдвигаться будешь?
        Тракторист кивнул и пошел заводить трактор. Солдат обернулся.
        - Тут уже один серозем остался с глиной. Вещь в хозяйстве вполне годная, да только пока не до нее - песок нужен.
        Командир части велел все площадки для вашего брата, малышни, в микрорайоне обустроить. Видать, какое-то начальство с проверкой ждут.
        - Дядь Вить, а можно мне тут немного посидеть? - с надеждой спросил Олег солдата. Витя, который в дяди годился Киселю только с очень большой натяжкой, обернулся к зафырчавшему мотором трактору и помахал, мол, слышу.
        - А не заскучаешь?
        - Не-а, - отозвался Олег. - А у вас, часом, лопатки, не найдется?
        Он уже давно приметил закрепленную между кузовом и кабиной самосвала настоящую саперную лопатку, с коротким черенком и остро заточенным «штыком». Водитель смерил его взглядом и снял лопатку.
        - А ты юный археолог, что ли? - усмехнулся он. - Небось клад тут будешь искать?
        - Да типа того, - в тон солдату весело отозвался Олег, и в этот миг тракторист басовито засигналил самосвалу подъезжать.
        - Ну, давай, копайся, шкет, - махнул рукой солдат и побежал к машине. А Олег, немного обиженный на «шкета», подхватил лопату и заковылял к полуобвалившемуся холму.
        Там были настоящие завалы песка, правда, странного серого цвета, вроде вонючих дрожжей, запаха которых Олег на дух не переносил. Этот песок явно не годился для песочниц. А разгрести тут все даже такой классной лопатой у мальчишки вряд ли бы хватило сил, разве что поселиться тут на недельку.
        Между тем трактор срезал большой участок дерна со второго холма и уже наполовину загрузил кузов самосвала, когда с треском и чиханием мотора подкатил мотоцикл с коляской. Ездок в настоящем танкистском шлеме и полевой офицерской форме что-то быстро передал водителю грузовика и трактористу, после чего торопливо завел мотор и уехал. Через пару минут водитель подошел к Олегу, который в поте лица расчищал стену обрыва. Некоторое время солдат одобрительно наблюдал за работой мальчика, после чего решительно положил руку на черенок лопатки.
        - Молодец, только суетишься малехо. Но ничего, сноровка - дело наживное. А ведь нам уезжать надо. Наведался тут один… И солдат выразительно сплюнул в сторону уехавшего мотоцикла.
        - Тебя как, подбросить до городка?
        Олег перевел дух, вытер мокрый лоб, обернулся на плоды своих трудов и покачал головой.
        - Спасибо, дядь Вить, я еще немного побуду. А лопатку мне не оставите? Я бы ее занес к вам в часть, честное слово!
        Водитель почесал в затылке и виновато развел руками.
        - Извини, не положено. Ведь для нашего брата-водителя саперная лопатка - то же оружие, поскольку всегда в пути пригодиться может. Хватится в гараже зампотех - башку мне за лопатку открутит. Так что не обессудь.
        - Понятно, - кивнул Олег. - Спасибо, дядь Вить.
        - Да ладно, - махнул рукой водитель, которому, похоже, было не очень удобно, что отказал. - Ну, бывай!
        - А вы завтра здесь будете? - поспешно спросил Олег.
        - Только через недельку, - строго сказал солдат - Учения, брат, хотя я в толк не возьму, зачем им мой самосвал-то понадобился? Но приказы не обсуждают, верно?
        - Верно, - вздохнул Кисель и устало опустился на песок. А самосвал покатил по берегу в город. Через минуту за ним последовал и трактор.
        Этой ночью Олег спал как убитый. Ему снилась какая-то странная чепуха, а под утро в гости заявился давешний череп и нагло заявил, что Серега Черепов теперь он, а настоящий Серега должен вместо него лежать в его черном гробике до скончания лет. Но Олег с вечера поставил будильник пораньше, чтобы захватить время до полуденной жары, и с утра уже был возле своего холма. Мобилку он решил оставить дома, чтобы его никто не беспокоил. Олег вооружился пакетом бутербродов, баллоном лимонада и большой лопатой, которую загодя преступно похитил из подвала, где дворник хранил свой инструмент вперемешку с метлами. Он счел, что летом дворнику лопата ни к чему, снега-то ведь все равно нет!
        К Сереге он не зашел, потому что не хотел посвящать приятеля в детали предприятия, в успехе которого сам не был до конца уверен. Но попробовать стоило, и к полудню Олег докопался до самого подножия песчаного обрыва. А спустя полчаса, когда наш кладоискатель закусил бутербродами, выпил газировки и устало отвалился на горячий от солнца жесткий дерн, он увидел совсем в другой стороне от того места, где все это время копал, на высоте полметра от земли, в стене второго карьера небольшую и темную щель. Олег разом вскочил, подошел поближе и наклонился, силясь разглядеть, что там, в глубине.
        Внутри тесной ниши в три яруса лежали семнадцать таких же черных, но уже изрядно позеленевших гробиков; они выглядели точь-в-точь как тот, что хранился сейчас дома в его столе. То, что это были гробики, Олег убедился, легко открыв один, взятый наугад, из середины второго слоя. На мягкой подушке из плесени и ватных веточек, как в гусеничном коконе, лежал такой же череп, что сегодня уже снился Олегу. Но сон был такой странный и даже пугающий, что мальчишка его толком и не понял.
        Стамеску и молоток Кисель на всякий случай захватил с собой. Однако для нижнего яруса коробочек инструменты не понадобились. «Лягушачьи гробики», как окрестил для себя Олег свои находки, лежавшие внизу ниши, были гораздо старее тех, что располагались выше - покосившиеся, все в трещинках, а у крайнего так и вовсе разломан нижний угол. Видимо, нижние положили сюда очень давно, но когда именно - этого Олег определить, понятное дело, не мог.
        Зато он сразу заметил: гробики из второго яруса выглядели посвежее, только у двух виднелись маленькие трещинки, а верхние, казалось, положили сюда вообще недавно. Сколько лет могло составлять это «недавно», сказать было тоже трудно, но нижние гробики были совсем древними. Особенно хорошо это было видно по зеленоватому налету на коробочках. Олег кое-что знал об окислении, но думал, что оно свойственно только металлам. Материал же, из которого изготовили его находки, все-таки больше походил на эбонит. Нижние гробики почти сплошь усыпало этим налетом, средние покрыты зеленью наполовину или треть, а верхние лишь чуть тронуты им. Кстати, гробики первоначально были уложены аккуратно, по шесть в ряд, и сейчас с краю верхнего яруса как раз не хватало одного; наверное, как раз того, что нашел в песочнице Олег.
        Он наугад вытащил по одной коробочке из каждого яруса и попытался открыть каждую. С двумя у него получилось - в той, что лежала ниже, косточки совсем истлели, и сама черепушка была очень маленькой, а верхнюю он только потряс, почувствовав рукой уже знакомое легкое движение внутри паутинной подстилки. После этого Олег аккуратно поставил каждый гробик на свое место, уселся прямо в песок и задумался.
        Где-то высоко над головой посвистывал невидимый жаворонок. Воздух был сухой и горячий, как поверхность карьера; в небе устроилось на привал одинокое неприкаянное облачко. Нужно было решать, что делать со всем этим дальше. Потому что в земляной нише в двух шагах от Киселя покоилось то, что, наверное, могло легко изменить его жизнь, в которой до этого лета, честно говоря, маловато было приключений и тайн, к тому же - самых настоящих, а не выдуманных кем-то прежде или компьютерно-виртуальных.
        Это было его собственное Приключение, и стоило всерьез подумать, нужно ли дальше делиться им с кем-то. Олег был уверен, что ему в жизни сейчас улыбнулась настоящая Госпожа-Удача, и глупо было бы отказываться от такого заманчивого шанса.
        Домой он вернулся уже под вечер, проголодавшийся и с затаенным блеском в глазах. Мама всплеснула руками, видя, как он вытряхивает из кед две огромные кучи песка; такого она не видела уже давно, со времен «песочного» детства ее сына, и только покачала головой, догадавшись, что у Олега появилась какая-то новая причуда.
        - А ты что же это телефон дома оставил? Тебя Сергей спрашивал, - как бы между прочим сообщила она и, скрыв улыбку, отправилась разогревать картошку, отваренную в мундире, а затем жареную на сливочном масле половинками - любимое блюдо Олега. Ему же было велено тщательно отмываться с мылом, потому что таких чумазых за стол нигде не пускают, даже в песочных карьерах. Мама и не подозревала, как близко она была на этот раз от истины.
        Впрочем, время сюрпризов на этом еще не закончилось.
        В сетевом почтовом ящике на Яндексе, куда автоматически копировались все входящие на его два других е-мейла, лежало свеженькое письмо. Привычно глянув в конец текста, Олег прочел уже знакомую фразу:
        «РАЗУМЕЕТСЯ, ВЫ МОЖЕТЕ ОТКАЗАТЬСЯ»
        - Ага, господин приколист, - ядовито процедил Кисель. - Что, ваш «тренировочно-ознакомительный сбор», небось, переносится? Или вы придумали какое-то новое разводилово?
        Текст нового письма был кратким.
        «Поздравляем Вас, Олег Киселев. Вы прошли тренировочно-ознакомительное испытание и совершили Переход на 1 уровень Колец Силы. Ждите дальнейших указаний и сопроводительной информации для его последующего прохождения».
        - Ага, как же, жду, - хмыкнул Олег, захлопывая ноутбук. - Спешу и падаю!
        Без сомнения, это очередной прикол таинственного шутника-анонима. Но эти разводки Олежку уже совсем не интересовали. Сейчас, даже сидя за столом, в мыслях он постоянно, раз за разом, снова возвращался на берег реки, к песчаному карьеру, скрывавшему его заветную тайну.
        Перед уходом домой нишу с «лягушачьими гробиками» Олег решил не разорять и ничего оттуда не вытаскивать, но хорошенько замаскировать. Сначала он хотел ее углубить и задвинуть все гробики подальше от посторонних глаз, но потом раздумал. Кисель принес с речки воды, накопал глины, смочил, размял ее и раскатал пустым баллоном из-под газировки, как мама раскатывала тесто для пельменей, только не так тонко. Этим импровизированным щитом он прикрыл всю щель в карьере, а потом легонько набросал поверх еще влажной и липкой глины несколько щепоток сухого песка, так что издали эта свежая заплатка почти сливалась с остальным холмом. Лопату он на всякий случай закопал в песок, не зная пока еще, понадобится ли она ему завтра.
        Олег окончательно еще не решил, что ему дальше делать со своей мрачной и таинственной находкой, но, судя по словам солдата-водителя, у него на раздумье оставалась еще целая неделя. За это время он обязательно придумает, как поступить.
        Придя к этому успокоительному выводу, Олег поел, проверил, все ли на месте в столе, немного почитал перед сном о внутреннем устройстве лягушек и улегся спать пораньше. Порядком устав за день, он заснул быстро, спал сладко и спокойно, так что даже сны с черепами, словно сговорившись, решили его в эту ночь не беспокоить.
        Все неприятности они решили отложить наутро. Утро, которое не сулило нашему кладоискателю ровным счетом ничего хорошего. Потому что его уже искали.
        ГЛАВА 6
        ХРАНИТЕЛИ
        (Открытый канал связи)
        Софья - Старику:
        - У меня новости, любезный Старик! Разные…
        - Начни с хороших, девочка. Плохие мне обычно и так уже известны.
        - Самое главное, мы не ошиблись в выборе парня. Он - настоящий Наследник.
        - Это замечательно, Сонюшка. Я знаю, что произошло с заговорщицами, но только в общих чертах. Он был с Анастасией Максимовной, когда все случилось?
        - Не просто был, любезный Старик. Он ее защитил.
        - Ты уверена, девочка? Заговорщицы прибыли вовремя, их было три, да и сама Анастасия могла бы за себя постоять.
        - Волк взломал защиту и проник в окно. Точнее, проник бы, не оцарапай он этого мальчишку.
        - Вот как? Ты хочешь сказать, что…
        - Именно. Оцарапал его до крови когтем. И тем самым устроил себе ловушку. Кровь этого Ромки не пустила волка дальше в комнату. Укрепила заговор бабы Насти. А потом уже подоспели ее товарки-заговорщицы.
        На пару минут воцарилась тишина. Соня уже думала, что ее собеседник отключил канал ментальной связи. Но затем в ее голове вновь родился негромкий, задумчивый голос Старика.
        - Это очень серьезное заявление, Сонюшка. Покуда я не побеседую с нашими бабушками, ничего нельзя утверждать наверняка.
        - Это не единственная новость.
        - Внимательно слушаю тебя, моя вещунья.
        - Второй мальчик, Олег Киселев, нашел рэккена.
        - Невероятно… Живого??
        - К счастью, нет. По какой-то невероятной оказии, а может, и совпадению - я пока не знаю - он живет неподалеку от карьера, где был замурован один из саркофагов. Он нашел его случайно, я в этом почти уверена.
        - Гм… Час от часу не легче. Сведения достоверные?
        - Более чем. Киселев уже приносил рэккена в школу своей преподавательнице по биологии. По счастью, в это время учительница как раз беседовала с человеком, который давно и бескорыстно нам помогает. Эта женщина видела рэккена собственными глазами.
        - Где он сейчас?
        - Киселев оставил рэккена в кабинете биологии, в одном из шкафов с препаратами и наглядными пособиями. Учительница сейчас в отпуску, поэтому до начала августа рэккен будет лежать там в целости и сохранности…
        - Необходимо срочно его изъять! Я попрошу Малыша, такие проблемы как раз по его части. А теперь, Соня, хорошенько подумай и ответь мне. Это, часом, не происки Змея?
        - Если это знает Змей, знает и Геймер. Черный уже давно отправил бы кого-то к мальчишке. Возможно, к нему заявился бы сам Змей. Ведь рэккен - это очень серьезно, да?
        - Очень, девочка. Это парнишка, как там бишь его…
        - Олег Киселев.
        - Ну, да, Киселев… Он даже не представляет, какую кашу заварил. Но, кстати… Ведь это - Первый Уровень?
        - Да, глубокоуважаемый Старик, безусловно. И у Ромки, и у Олега. Храбрости им не занимать. Я уже отправила им извещения.
        - Молодчина, ты всегда знаешь, что нужно делать, на два верных хода вперед. Значит, остается еще третья фигура на нашей шахматной доске. Как она? Ее, кажется, зовут Светой?
        - Светлана Хайруллина. С ней-то как раз и наибольшая неувязка.
        - А что такое?
        - Она не соответствует Первому Уровню. Хотя при отборе кандидатов ничто не говорило об этой ее особенности.
        - Гм… Ей не свойственна храбрость? Она трусиха?
        - Наоборот, дорогой Старик. Ей органически не свойственно чувство страха. Оно у нее практически отсутствует. Мы сейчас разбираемся, но, похоже, перед нами прецедент.
        - Вот как?
        - Да, именно. Первый Уровень для Хайры - так она сама себя называет - по сути, давно пройденный этап. Она его уже заочно преодолела, скорее всего, еще несколько лет назад. Что-то в ее жизни произошло, после чего она перестала бояться. Мы выясняем.
        - Безрассудство?
        - Если бы. Это еще можно было бы исправить. Она совершенно рассудочна в своей безбоязни чего бы то ни было.
        - А сумасшествие? Болезнь близких? Страх одиночества, наконец?
        - Пока мы и с этим разбираемся. Но предварительные выкладки парадоксальны: Света Хайруллина давно переросла первый Уровень. Ей место на Втором. Тут хорошие показания. Общительна, дружелюбна, еще до тренировочного сбора уже свела знакомство с Киселевым, да и с Макаровым тут же нашла общий язык. Они уже собирались вместе отправиться на танцы!
        - Бедные ребятишки, мне искренне жаль их… Но что поделать - правила для всех одни, и свою долю испытаний должен получить каждый росс. Ни для кого не должно быть поблажки, иначе они просто сломаются на Втором уровне. А уж тот, кто доберется до Третьего кольца…
        - Что будем делать?
        - Других вариантов нет. Отсылай этой Хайре извещение - будет проходить первый Уровень вместе со своими новыми товарищами. А мы будем за ней внимательно следить. А какая у нее, собственно, мотивация для такого глубокого, я бы сказал, тотального бесстрашия, Соня?
        - Она убеждена, что способна сама испугать до смерти кого угодно.
        - Вот как? Хм… И каким же образом, интересно?
        - Я пока не знаю. Но это меня, признаться, очень беспокоит.
        - Хорошо. Держи меня в курсе. Отличная работа, Сонюшка!
        (Канал связи закрыт)
        Время текло минута за минутой, но Владимир Светлов по-прежнему задумчиво сидел у окна, глядя, как один за другим гаснут окна в домах городских полуночников. Где-то там, четыре квартала вперед и два влево, крупинками крупной небесной соли мерцали звезды над островерхими куполами башенок его школы.
        «Просто Чудо» было любимым местом работы Владимира Аркадьевича, проект всей его теперешней жизни, и они были неразделимы. Жизнь школы и ее замдиректора по детским проектам давно уже переплелись, и теперь Светлов чувствовал себя одним из ручьев, впадающих в эту удивительную, гордую и полноводную реку, что в его воображение протекала в самом сердце города. А может, она уже была одной из кровеносных артерий этого большого и разнопланового организма, а он, Владимир Светлов, истинную работу и деяния которого знал лишь строго ограниченный круг людей - просто один из питающих ее сосудиков?
        Сейчас ему нужно было принимать важное, ответственное решение и, к сожалению, не одно, а мысли упорно уплывали, тянулись в прошлое печальным журавлиным клином и упорно не хотели возвращаться к проблемам дня насущного. А может быть, это просто интуиция настойчиво твердила Владимиру Аркадьевичу: слушай меня, внимай мне, верь мне. Помнишь, с чего началось всё главное в тебе и твоей жизни?
        - Ну, всё в моей жизни - это, пожалуй, сильно сказано, - невольно возразил сам себе Светлов. Но диалог с собственным эго этой ночью у него никак не складывался: перед глазами Владимира Аркадьевича вместо теплой июньской ночи стоял морозный зимний вечер, ледовый каток в обрамлении гроздей уютных желтоватых фонарей и чернильные тучи, что темными размытыми кляксами быстро стягивались друг к дружке в небе над городом.
        Светлов не помнил, да и вряд ли сумел бы разглядеть в полутьме того человека, который на огромной скорости врезался в него в самом центре катка. Неожиданно густо повалил снег, сплошной пеленой, как в старом черно-белом кино про любовь и смерть, и почти сразу же Владимира Аркадьевича сбил с ног сильный и жесткий удар в грудь, от которого разом остановилось дыхание, невидимой удавкой перехватило, стянуло горло. Он опрокинулся на спину, навзничь, запоздало пытаясь припомнить, как правильно нужно падать на лед, чтобы не повредить позвоночник, в крайнем случае, лишь сломать руку - это в случае чего вылечим. Но сознание вдруг начало меркнуть, цепляться за окружавшие его темные, расплывчатые фигуры, бросившиеся ему на помощь с разных сторон. И последнее, что зафиксировало сознание незадачливого замдиректора школы - быстро удалявшийся во мрак темный силуэт сбившего его с ног человека, абсолютно четкий на фоне других людей вокруг, стремительно тающих в глазах Светлова. А потом была уже только темнота.
        Снег шел тогда трое суток с редкими перерывами.
        Он шел не только над их городом, но и над другими, не обойдя ни крупных сел с деревнями, ни рабочих поселков. Снегопады прошли над большей частью европейской части России, накрыв и Сибирь, и Зауралье, а кое-где снег выпал и на Дальнем Востоке. Он был странным, этот снег - снеговые поля на равнинах и сугробы в городах блестели на солнце необычным металлическим оттенком, словно присыпанные серебристой пылью.
        Сразу же забили тревогу экологи, но снега выпало так много, что городские власти не успевали расчищать заносы и разруливать то тут, то там стихийно возникающие транспортные пробки. Во всех новостях в эти три дня говорили о неподготовленности муниципальных служб, частенько звучало диковинное слово «коллапс», а лидеры большинства политических партий, не допущенных пока еще к власти, вкусно рассуждали на экранах ТВ о том, как ловко они бы справились с разгулом снеговой стихии, и что в этом уж точно повинен кто-то лично. Юмористы наперебой кривлялись и вышучивали списки ответственных за выпадение «стального снега» над Россией, вывешенных каким-то шутником в Интернете и растиражированных многими СМИ, падкими на очередную глупую сенсацию.
        Все это Владимир Аркадьевич Светлов лениво наблюдал по телевизору, третьи сутки отлеживаясь дома по строжайшему указанию врача. На груди школьного замдиректора расплылся здоровенный багровый синяк, уже начавший синеть, что было, несомненно, добрым признаком скорого выздоровления. Однако выйти на работу Светлову пришлось гораздо раньше срока, назначенного медициной. В школе произошло ЧП даже не районного - городского масштаба. В «Просто Чуде» пропал преподаватель, ведущий важное и перспективное направление в их общем педагогическом процессе. И к тому же пропал он не в школе, а где-то в городе.
        По какому-то роковому стечению обстоятельств Геннадий Борисович Мельниченко исчез именно в тот день, когда перестал падать наделавший столько шума снег. Он просто вышел из дома и растворился под снегопадом на одной из улиц. В последний раз его видела на окраине города родительница одного из учеников, как привыкли называть мам детей школьного возраста чиновники разных педагогических учреждений. Что делал там Мельниченко, зачем он отправился в рабочее время в конец города, и самое главное, куда исчез, так и осталось неизвестным для следствия, всего педагогического коллектива «Просто Чудо» и собственно его зама по детским проектам Владимира Аркадьевича.
        В связи с такими печальными обстоятельствами Светлова досрочно отозвали с больничного, точнее, он сам натянул поверх бинтов свитер потолще и спешно отправился в школу. Там ему было поручено директором школы Сергеем Медынским, покуда идет следствие, временно принять дела пропавшего Мельниченко. Теперь Владимира Аркадьевича коллеги с полным правом могли звать смешным прозвищем ИО.
        - Почти как ослика, - разводил руками Светлов, но даже без тени улыбки - все его коллеги горевали по исчезнувшему Мельниченко.
        Светлов по Мельниченко не горевал, но и не радовался исчезновению преподавателя, с которым у него были ровные, а оттого слегка натянутые отношения. Владимир Аркадьевич хотел одного: поскорее разобраться и понять, что же именно произошло с этим преподавателем, назвать которого «бывшим» в «Просто Чуде» пока что ни у кого не поворачивался язык.
        - Следствие разберется, время покажет, - философски заключил Светлов и по приказу шефа с головой погрузился в бумаги и дела злополучного учителя.
        Впрочем, ничего особо нового в работе Мельниченко на благо школы для Владимира Аркадьевича не открылось. Он нередко общался с Мельниченко на педсоветах и в учительской, поэтому ему был знаком стиль и принципы работы исчезнувшего педагога. Но в рабочем ежедневнике пропавшего Мельниченко среди многочисленных пометок, адресов, номеров телефонов, которым не нашлось места в сотовом телефоне хозяина, и прочей рутины Светлов обнаружил сочетание нескольких цифр и буквы, которое его крайне заинтересовало.
        - Это, безусловно, код, - решил Светлов. - И, кажется, я знаю от чего.
        Он прикинул, где в городе можно временно оставить ручную кладь и прочий громоздкий багаж. Светлова интересовали в первую очередь вокзалы, где еще сохранились камеры хранения старого образца, автоматические, с четырехзначным цифровым и однобуквенным набором. Обзвонив справочные транспортных агентств и тщательно изучив сайты вокзалов, Владимир Аркадьевич пришел к выводу, что интересующая его ячейка-автомат находится, скорее всего, на окраинном филиале автовокзала, почти на выезде из города. Справившись по карте, он удовлетворенно хмыкнул: автостанция находилась совсем неподалеку от того места, где Мельниченко видели в последний раз. Это уже было что-то, и, не откладывая дела в долгий ящик, Светлов отправился на другой конец города.
        Домой он вернулся голодный, усталый, с промокшими ногами, но глаза его возбужденно блестели. В руках он крепко сжимал пакет с толстой рукописной тетрадью в темно-зеленой клеенчатой обложке. В нескольких местах тетрадь была повреждена, словно прорвана чем-то острым. Казалось, кто-то забавы ради метал в нее с близкого расстояния ножи или какие-то другие острые предметы. Но поврежденные листы легко читались, а Светлов еще в автобусе не удержался и пролистал тетрадь. Уже первые страницы старой толстой тетради озадачили любознательного замдиректора, последующие же, прочитанные уже заполночь, буквально повергли его в шок.
        У Геннадия Борисовича Мельниченко была тайна. Тайна, которая оказалась для его коллеги Владимира Светлова полнейшим откровением.
        Так Светлов впервые узнал о россах и Старике. Когда же он прочел тетрадь до конца - это случилось уже поздним утром, когда хилое зимнее солнце вконец оставило свои безуспешные попытки осветить впавший в уныние и серость угрюмый, настороженный зимний город - Владимир Аркадьевич понял, что отныне настоящая жизнь для него только начинается.
        Россы, или как они сами себя иногда называли в стародавние времена, стражи-полынники - старинное тайное братство воителей из тех, что мало известны теперь в России. Путь, который они избрали себе от начала Руси, тернист, извилист, порою неясен и темен для других соплеменников, но всегда ведет ко благу страны и живущих в ней людей. Россию нужно было беречь и стеречь - так и появились россы, охранители земли русской. Их удел - не солнце, но тень от него, их звезда Полынь, и потому жизнь росса зачастую горька и сурова. Но смысл ее высок, а служение тайно и опасно.
        Так путник, идя сотоварищи долгой и трудной дорогой, вдруг отстает от каравана и ночует у костра возле тропы, которой уже далеко ушли его прежние соратники. При этом он внимательно и чутко приглядывает, не идет ли кто следом за ними в ночной мгле, не пробирается ли темным лесом, не бежит ли подлунным волком за караваном вслед.
        Необычен костер росса, удивительно его пламя - невидное, бездымное, окружающее всякого, кто освещен этим тайным белым огнем, завесой невидимости, пеленой неизвестности, горечью дыма, отныне навеки живущего в его сердце.
        Потому не всякий идущий и творящий наберется мужества остановиться и оглянуться на содеянное им. Не велят того верные приметы; не советуют мудрые, степенные и знающие люди; и тревожно беспокоится, болезненно щемит, волнуется сердце. Потому что позади ждет путника все тот же туман, но еще более густой, мрачный и молчаливый, потому что - непобежденный, а лишь пройденный, и только.
        Мы минуем чужие беды, как проплываем на лодке вдоль больных, чумных, обгорелых берегов, с болью отводя взор и в душе радуясь крепости весла и надежности лодочной снасти. Стремимся скорее миновать эти чужие, глухие берега, не замечая, как из тумана за нашей спиной поднимается и встает на крыло серая птица-несчастливица. Летит за нами молча, и настигает нас, и обгоняя, норовит коснуться крылом.
        Но кто набрался мужества оглянуться, способен однажды заметить и разглядеть костры, горящие в тумане. Потому что больше всего зла и разбоя всегда таится на давно пройденных дорогах, поскольку не существует зла и разбоя в пустыне - и то, и другое всегда несут с собой сами люди.
        Об этом и многом другом думал Светлов, листая старый свод тайного знания россов, облеченный в обычную бумагу, пусть и пожелтевшую от времени. Единственное, в чем до конца не разобрался Владимир Аркадьевич - кем все-таки были россы по своей сути.
        Тайным орденом защитников страны, дожившим до наших дней еще со времен древней Руси?
        Добровольным отрядом светлых таинников не от мира сего, все безумство которых заключается в том, что мир можно и нужно изменить к лучшему силами самих людей, и делать это нужно первым делом в России?
        Современными декабристами, желающими осчастливить всех россиян, но предпочитающих свои реальные дела вершить в секрете? А, может, секретным союзом каких-то влиятельных российских политиков и бизнесменов, творящих добро анонимно, не афишируя своего участия и тщательно скрывая собственные имена?
        Точного и единственно верного ответа в старой тетради не было.
        Зато Светлов с удивлением, а иногда даже страхом раз за разом обнаруживал на ее страницах плоды постоянной и незримой работы этих таинственных россов не столько в их свершениях, а в том, чего не случилось, потому что было предупреждено.
        Вовремя предвиденные и успешно ликвидированные очаги аварий на заводах и гидроэлектростанциях.
        Десятки предотвращенных терактов и крушений пассажирских поездов по всей России.
        Странные эпидемии среди домашних животных навроде пресловутого «птичьего гриппа», унесшие тысячи голов скота и выкосившие целые птицеводческие комплексы за рубежом, но по какой-то странной случайности почти не затронувшие России.
        Агрессивные молодежные движения, замешанные на нетерпимости ко всем, кого считают чужим в стране, и культе физической силы, однако увядшие и распавшиеся, словно перезревшие грибы-дождевики, оставив после себя лишь черные споры недоброй памяти, так и не сумевшие дать опасных всходов.
        И много чего еще, чей бесславный финал прежде казался Владимиру Аркадьевичу закономерным, а на поверку оказывался плодом нелегкой, кропотливой и зачастую очень опасной деятельности, которую вели россы на территории России.
        В зеленой тетради пропавшего преподавателя был не только перечень событий, к которым приложили руку или имели тесное отношение россы. Там были и фамилии членов ордена, людей, сочувствующих россам, их адреса, телефоны, тайные имена и конспиративные клички. В их городе и соседних областях высокий пост у россов занимал некто Старик. Очевидно, человек пожилого возраста, предположил Владимир Аркадьевич. Ему подчинялись рядовые члены организации, тайные агенты и те, кто значился в тетради лишь под безликими звездочками, крестиками или точками. По всей видимости, их имена нельзя было доверить бумаге, и они были наиболее засекреченными среди всех. Скорее всего, именно им поручались наиболее важные и ответственные дела, где нельзя было ошибиться, и всегда оставалась реальная угроза не только здоровью, но и самой жизни каждого исполнителя.
        Старик упоминался в тетради чаще всех остальных россов, и Владимир Аркадьевич, тщательно обдумав содержание зеленой тетради, пришел к твердому выводу: скорее всего, их злосчастный коллега, которого в итоге так и не нашли, Геннадий Борисович Мельниченко, и был тем самым могущественным человеком в среде россов, кого называли Стариком. Здравый смысл и интуиция тут же подсказали Светлову истинную причину его исчезновения. Его, конечно же, выследили враги, враги России и ее народа, ненавидевшие их, защитников-россов, и решившие нанести смертельный удар в самое сердце тайного общества защитников державы. Хорошо, если Мельниченко удалось скрыться, но Светлов почему-то предчувствовал гораздо худший исход.
        Что ж, если Геннадий Борисович и убит, то остались его соратники. Их найти Светлову не составило бы труда, ведь в зеленой тетради были их имена, фамилии, телефоны, а некоторых из этих людей Владимир Аркадьевич даже знал лично или был шапочно знаком.
        Он тщательно выписал данные на несколько десятков человек, тетрадь спрятал в надежном месте - а вдруг убийцы Старика выследили и его! - и с жаром принялся за поиски россов. А для начала назначил встречу своему однокашнику по университету, известному в городе адвокату Глебу Свешникову. В душе Владимир Аркадьевич ликовал: он представлял, как откроет Свешникову его тайну, и надеялся, что старый знакомый коллега по вузовской футбольной команде поможет ему вступить в ряды россов. С некоторых пор это стало самым пламенным и заветным желанием Владимира Аркадьевича Светлова, специалиста по детским проектам, оптимиста по натуре и очень увлеченного человека.
        В эти минуты он не мог даже предположить, какое горькое разочарование ожидает его при первой же встрече с таинственным россом.
        Глава 7
        ХАЙРА В КОЛЬЦЕ СИЛ, ИЛИ ОДНА В ПУСТОЙ КВАРТИРЕ
        Света Хайруллина последние полгода больше всего на свете любила две вещи - рисовать акварелью и латиноамериканский джаз. Но если домашняя пастель и дачные пейзажики в ее жизни присутствовали и прежде, то мир горячей самбы и легкой, светлой босса-новы ворвался в ее жизнь совершенно случайно.
        Теперь мать считала ее уже достаточно взрослой, чтобы разогреть в микроволновке ужин или пожарить яичницу с сыром, и все чаще уходила в гости «с ночевой». Хайра знала, что у нее роман с Маратом Валерьевичем, молодым и красивым менеджером среднего звена. Пожалуй, даже слишком красивым, потому что на исходе своего умудренного жизненным опытом тринадцатилетия она была убеждена, что мужчине вовсе не обязательно быть таким уж красивым, он же, в конце концов, не Кэн из семейки Барби. Хватит и того, чтобы быть умным и добрым.
        Конечно, ума Марату Валерьевичу не занимать, иначе бы он не выбрал такую классную женщину как ее мать. Когда они с Хайрой идут на рынок или в магазин, многие принимают их за сестер, ну, может быть, только слегка двоюродных. Не зря, наверное, у этого Марата Валерьевича такая мудреная должность - «главный специалист по общим вопросам». Это сколько же всего нужно знать и уметь, чтобы круче всех решать эти самые «общие вопросы»!
        И с добротой у него все в порядке, иначе не подарил бы Хайре навороченный MP3-плеер. Правда, не преминул заявить при этом: «Надеюсь, ты не будешь слушать на нем всякие ваши молодежные глупости?»
        Молодежные глупости - это он, конечно, про рэп и хип-хоп. Но Хайра уже давно даже к айрн-би охладела. Теперь у нее было новое увлечение, новая музыка, а значит - новая жизнь, светлая и прекрасная.
        Серфингуя по Интернету в поисках свежей музыки для плеера, Хайра однажды услышала запись мягкой, приятной мелодии. Пела женщина, кажется, на испанском или португальском, и это было одновременно и непонятно, и удивительно, и абсолютно не похоже ни на что прежде слышанное. Хайре очень понравилось, и она решила скачать файл, благо он был выложен в открытом доступе.
        Той ночью она уснула под новую музыку, и ей снились странные и удивительные сны, чистые и прозрачные, словно сотканные из полутонов и прозрачной голубой волны. Наутро, едва проснувшись, она поставила файл снова. А потом - снова, и снова, и снова.
        Это была одна из самых известных исполнительниц латиноамериканского стиля босса-нова, певица Аструд Джилберто, а пела она, как оказалось, легендарную «Девушку из Ипанемы» вместе со своим мужем Жоао Джилберто, композитором Антонио Карлосом Жобимом и Стэном Гетцем. Хайру с первых минут поразило и мягкое, лирическое дыхание саксофона Гетца, и проникновенное пение Аструд, а ведь это была запись древнего 1964 года! Удивительно, насколько тонким может оказаться обаяние, и уникальной - простота, подумала она. И принялась искать повсюду в Сети латинский джаз.
        Теперь ей хотелось узнать не только, что там играется, но и о чем поется. А певица Аструд Джилберто отныне стала ее кумиром. Ее голос напоминал Хайре прохладное и свежее дуновение морского бриза. Удивительно, думала девочка, как же раньше она жила без этой музыки!
        Весь следующий вечер Хайра в задумчивости размешивала краски, мыла кисти и наносила на чистые листы мазок за мазком, рассеянно наблюдая, как вода размывает бумагу, и цветные пятна накладываются одно на другое. И одновременно прислушивалась к мягким гитарам и тонким палочкам-каубелл, льющимся из динамиков, как лунный свет над городом. Она слушала босса-новы, тихие, умиротворенные, смотрела в окно, на крыши соседних домов, залитые солнцем, и в ее душе спало и видело сны искреннее и немного грустное ожидание моря.
        Как удивительно они играют и поют, думала она. Под эту музыку, наверно, можно искренне и без оглядки полюбить весь мир, закрыв глаза на все его несправедливости и глупости. И как люблю я этих далеких южноамериканских людей, думала Хайра, задумчиво перебирая размокшие кисти, сидя на полу, прислонившись к батарее и задумчиво покатывая валик свернутого коврика. Ведь многих из этих людей, музыкантов и певцов, уже нет на свете, только их музыка. И какая это странная и непонятная страна - Южная Америка. Мир, в котором когда-то правил бал саксофон. Мир, где люди и звезды пели удивительные и непонятные стихи, которые, конечно же, были самыми удивительными и пряными стихами на свете, сотканными из простых и мудрых слов, которые, наверное, и слагают вечность.
        Целый мир, который уже сто лет живет помимо нас, сам по себе, и мы почти ничего о нем не слышали. Но теперь я знаю о нем, он завораживает меня и будоражит, думала она. Он сам в себе, как тайна, скрытая в огромной раковине на дне океана, что тоже лежит сама в себе, не предназначенная никому. И теперь, слушая эту музыку, Аструд Джилберто, Антонио Жобима или Гетца, я знаю - она, эта тайна в раковине, грустит именно по мне.
        это чувствую. И значит, что-то еще произойдет, что-то непременно случится.
        Эта музыка совсем не походила на то, что играет на дискотеках тот же Ромка Макаров. Хайра после их очного знакомства заглянула вечером на его страничку в одной из социальных сетей и, откровенно говоря, слегка разочаровалась. Там были выложены его демо-треки. Простенькие мелодийки, однообразные рефрены и бесконечно повторяемые мотивчики и фразы, примитивно-навязчивые сочетания максимум из четырех нот. Эту музыку не писали композиторы, а «делали» все подряд, кому не лень. У Ромки на страничке была куча странных слов - «винил», «сэмплы», «объекты» и даже «концептуальные фигуры и прыжки». Такое казалось Хайре непонятным и чужим, потому что в нем не было тепла.
        Все эти звуки и электронные технологии не знали ее, не понимали Хайру и совершенно ею не интересовались. С ними невозможно было разговаривать, как с мелодиями Жобима или саксофоном Гетца, и в них не чувствовалось ни грамма тайны. Они только и делали, что вечно звали к какой-то скучной определенности, без полутонов. Они и сами были ею - синтетической, пластмассовой определенностью, не умеющей шагнуть в сторону и оглядеться в поисках красоты.
        Я это чувствую, вновь и вновь говорила она себе. И значит, что-то еще произойдет, что-то непременно случится.
        И она не ошиблась. Сегодня целый день за ней ходил по пятам какой-то невысокий, крепко сложенный парень, с симпатичной, но нагловатой мордой. При этом он, конечно же, всячески от нее прятался.
        Когда тебе почти столько же лет, как шекспировской Джульетте, и в течение дня ты периодически видишь неподалеку одного и того же парня, это уже не случайность. Но странное дело: он даже не сделал попытки подойти познакомиться, как в молодежных журналах это называется идиотским словом «пикап».
        Когда Хайра уже под вечер возвращалась из магазина, парень, тщательно хоронясь за деревьями, проводил ее до самого дома, а затем юркнул в переулок. Он явно испытывал к ней интерес, и теперь уже Хайра мысленно возблагодарила тот день, когда в их подъезде поставили массивную железную дверь с кодовым замком.
        Дело в том, что мама со своим МВ - Маратом Валерьевичем - собралась на пару дней за город, на дачу, а Хайрина бабушка, божий одуванчик Елена Станиславовна, неожиданно приболела. Хайра решила матери об этом не сообщать, и теперь ей предстояло провести два с половиной дня и целых две ночи одной в пустой квартире. Вот здорово!
        Очутившись в квартире и поскорее заперев все замки, Хайра принялась напряженно размышлять, кто же это может проявлять к ней столь навязчивый интерес. И как обычно бывает в таких случаях, одна идея потянула за собой другую, та - следующую, и в результате Хайра уже увлеченно придумывала план наказания анонимного приколиста, разыгравшего их с этим дурацким тренировочным сбором. Время пролетело незаметно, и она сочла неприличным так поздно звонить Олежке с Ромкой. Но завтра поутру они состыкуются и непременно додумают все до мельчайших деталей. И еще нужно будет напомнить этому Ромке насчет «Грота» - если обещал, выполняй!
        Пока она составляла план боевых действий на завтра, что-то тихо стукнуло в оконное стекло. Хайра подошла к окну и с некоторой опаской чуть-чуть отодвинула занавеску.
        На улице внизу никого не было. Лишь спустя минуту проехал легковой автомобиль, но он вывернул издали, из-за поворота. Хайра взглянула на стекло и внезапно ощутила странную тяжесть в глазах, точно перед гриппом. Ей показалось, что в комнате стало слишком душно, несмотря на противомоскитную сетку, и она распахнула второе окно, чтобы скорее наполнить квартиру вечерней прохладой.
        тот же миг что-то зашипело в кухне на плите. Хайра метнулась туда, на ходу подхватывая с конфорки фыркающий кипятком чайник. А в раскрытое окно тем временем, тихо и важно жужжа, влетел большой коричневый жук.
        Он вцепился в занавеску и быстро сполз на подоконник, уставленный цветами и горшками с растениями. Там жук и устроился, шевеля усами и внимательно изучая окружавшую его зелень. Сочные и крупные листочки обещали ему сытное существование, а особая атмосфера человеческого жилья и домашнее тепло квартиры, невидимыми волнами поднимавшееся к окнам, окутывало жука приятным ощущением отдыха и безопасности.
        Потом жук уснул, но его сон был чуток, а широкие щетинистые усы изредка подрагивали в такт тихим сокращениям сердца и легким шевелениям колючих лапок.
        В скором времени Хайра закрыла форточку и уселась пить чай с телефонной трубкой в руках. Тем временем где-то за городом, в двадцати километрах отсюда тихо спала и улыбалась во сне светлая старушка с печальным и кротким лицом херувима. А в соседнем дворе коренастый, спортивного сложения парень вызывал по мобильнику смену - время его дежурства уже подошло к концу. Оно не показалось ему хлопотным или обременительным, поскольку парень не знал, что Хайра его «срисовала». За всю сегодняшнюю смену у ее теперь не совсем уже и тайного соглядатая был только один, зато существенный пробел.
        Человек, приставленный следить за Хайрой, за все время наблюдения так и не понял, куда и зачем уехали ее родители. А самое главное, сколько еще эта девочка будет оставаться одна. Совсем одна в пустой квартире.
        Олежка с утра по телефону был недоступен - Хайра не знала, что в это время Кисель с упорством отъявленного кладоискателя как раз копает в песчаном карьере на речном берегу в поисках других «лягушачьих гробиков». Роман тоже где-то завис, зато его городской номер тотчас откликнулся. Трубку взяла его тетя.
        - А вам Роман не звонил? - первым делом поинтересовалась Генриетта Павловна.
        Хайра лишь пожала плечами.
        - Мне тоже странно, что он не вернулся до сих пор, - произнесла тетка, явно занятая собственными мыслями. После чего выпалила целый фонтан информации собственных соображений насчет нынешнего пребывания ее дражайшего племянничка. После чего строго осведомилась. - А вы, милочка…
        - Хай… извините, Света, - сдуру чуть не ляпнула Хайра.
        - А вы, Света, часто друг другу звоните?
        - Ежедневно, - клятвенно заверила ее Хайра, даже не моргнув глазом. У нее вдруг появилось твердое убеждение, что эта незнакомая женщина просто ее не слышит. А Ромка, выходит, куда-то смотался, даже не предупредив свою тетку? Или, может быть, попросту удрал от нее? Вот молодчик…
        - Тогда я вас попрошу, если только Роман свяжется с вами или объявится где-нибудь в Интернете - вы ведь, молодежь, вечно там пасетесь! - сразу позвоните мне. Немедленно. Хорошо?
        - Просто прекрасно, - буркнула Хайра и поскорее повесила трубку. «Ох уж эти мне „немедленно“», - мысленно проворчала она. - Ох, уж мне эти вечные учителя, педагоголи-моголи!«
        Хайра терпеть не могла, когда совершенно незнакомые люди, пусть даже и взрослые, уже в первую минуту говорили про нее «милочка», «эта молодежь» и «вечно пасетесь». Что я им, корова что ли?
        И отправилась в магазин за молоком. Из принципа.
        Через пять минут парень такого же спортивного телосложения, как и предыдущий Хайрин незримый охранник, вывел машину из соседнего двора и предупредил по телефону напарника, что работа началась. Его машина медленно двинулась вдоль бровки, постоянно держа в прицеле внимания невысокую и тонкую фигурку девочки. А у Хайры в ушах все еще звучал строгий, с назидательными нотками голос Генриетты Павловны.
        «Роман уехал провожать нашу больную бабушку к ней в деревню. Я, признаться, сильно беспокоюсь: наша бабушка, знаете ли, немного со странностями. В таком возрасте все старушки уже понемногу начинают выживать из ума. От души надеюсь, что они не втянут его в свои дурацкие причуды. А как здоровье ваших родителей. А давно вы встречаетесь с Романчиком? А куда думаете поступать после школы?»
        В словах Ромкиной тетки Хайра сейчас мысленно подчеркнула ключевую по ее мнению фразу: «от души надеюсь, что они не втянут его в свои дурацкие причуды». Гм… Странно все это. Кто это «они»? И почему это Ромка уже вторые сутки не выходит в онлайн и не берет телефон?
        Причиной этого явна была эта его бабка с причудами. А Генриетта Павловна, похоже, понятия не имеет, что же ее племянничек делает в бабкиной деревне уже вторые сутки. Версия ухода за больной бабкой, проводить которую он взялся, скорее всего, из присущей ему вежливости, не выдерживала в глазах Хайры никакой критики. Так что теперь Хайра знала, что с Ромкой ничего страшного не случилось, но вопросов у нее стало еще больше.
        Хайра медленно шла с пакетом молока в руках, а июньское солнце уже палило всерьез, огненными бликами отражаясь в оконных стеклах. Однако неподалеку от своего дома Хайра увидела и настоящий огонь - черный и жадный.
        На другой стороне улицы, на выезде из жилого комплекса огромным чадящим факелом горел большой легковой автомобиль. Вокруг уже собралось немало зевак и стайка вездесущих мальчишек. Тут же хлопотали пожарные в широких оранжевых комбинезонах, сбивая непокорное пламя пеной из ранцевых огнетушителей. Весь асфальт вокруг был заляпан жирной черной копотью, шины авто уже догорали.
        - Как факел, - покачала головой пожилая женщина с двумя объемистыми полиэтиленовыми сумками в руках. Поблизости бурлил продуктовый рынок, и проходящие по дороге торговцы с горячим интересом провожали пожар кто любопытными, кто равнодушными, а кто и откровенно злорадными взглядами, не испытывая ни капли сочувствия. Судя по длине и сохранившимся остаткам салона, это была дорогая иномарка, а владельцы таких автомашин в России традиционно не входят в категорию наиболее популярных слоев населения.
        - Что машина… - покачал головой обеспокоенно выглядывающий из-за спин зевак старичок с палкой и цветастым рюкзачком за плечами. - Во время ВОВ танки сгорали как факелы, за милую душу, - с явным удовольствием и от зрелища, и от возможности уличного общения сообщил он окружающим.
        - Ну-ка, граждане, посторонитесь, - сердито заторопил их пожарный. - Не мешайте работать!
        - Вы работаете! - с неожиданной ненавистью вдруг сказала женщина с полиэтиленовыми пакетами. - На прошлой неделе в торговых рядах «Алтын», небось, полдома выгорело, пока вы заявились, пожарнички…
        - Пожарные, - устало поправил ее огнеборец. - А пожарники - это клопы
        - А когда была ВОВ, танки и не тушили даже - бесполезно, - вновь сообщил старичок, судя по всему, ярый и преданный читатель исторической мемуарной литературы. - Потому и ждали, как само выгорит,
        - Да идите вы уже со своей ВОВ, - фыркнула стоящая рядом юная девица тинейджерского возраста и прикида. - Заколебали эти старики своею войной. Уж песок сыпется, а все туда же, повоевать им…
        - А жив водитель-то? - немедленно сменил тему старичок.
        - Вот во времена ВОВ…
        Хайра обошла вокруг машины, но пламя было еще так сильно, что никто не знал в точности, остался ли кто внутри. Пена таяла и безвозвратно исчезала в черно-багровом огне, и пожарные злились, теснили народ. Хайра повернулась и зашагала домой. Лицо ее теперь было мрачнее тучи.
        Она отчего-то вспомнила своего давешнего воздыхателя, который сегодня уже не появился. Конечно, между горящей машиной и тем крепким коренастым парнем не было никакой связи. Просто в таких машинах по представлениям Хайры ездили именно такие вот парни - крепкие, плотные, равнодушно покачиваясь на водительском сиденье в такт монотонной ухающей «бас-бочке» ударных, которая только и слышится обычно из проезжающих мимо иномарок с включенной внутри музыкой на полную мощь.
        А, может, они все там, в своих длинных черных машинах, как раз и слушают одну и ту же мелодию своей жизни, такую же ухающую и обреченно-залихватскую?
        «Таких и полиция не больно-то останавливает», - подумала Хайра, заходя в подъезд. Мысленно она уже перебрала в уме содержимое холодильника, затем перебралась в морозильную камеру и рассмеялась - ее в лучшем случае ожидала пачка пельменей, пачка слоеного теста-полуфабриката и замороженные еще с прошлого года ягоды - вишня, смородина, малина - вперемешку с дольками яблок. С ними Хайра умела печь шарлотку или просто сварить компот.
        Она привычным движением открыла дверной замок, распахнула дверь, шагнула в прихожую. А в следующий миг кто-то выскочил из ванной. Ее схватили, зажали рот и потащили вглубь квартиры.
        Очень скоро Хайра оказалась сидящей с поджатыми ногами на собственном диване в окружении двух угрюмых и молчаливых мужчин. Оба были одеты в одинаковые льняные летние костюмы с поднятыми воротниками пиджаков и даже внешне удивительно походили друг на друга.
        «Они что, так и сидели здесь прежде с поднятыми воротниками?» - мелькнула у Хайры несуразная мысль. Но в этой кажущейся несуразности была своя логика, и Хайра немедленно за нее ухватилась. Собственно говоря, больше ничего ей, крепко схваченной за руки, пока и не оставалось. Хайра по себе знала: им ее не испугать. Она старалась никогда и ни при каких обстоятельствах не терять головы. Значит, сейчас нужно во что бы то ни стало понять, чего хотят от нее бандиты.
        В квартиру на смену утренней прохладе пришло солнечное тепло, а скоро станет совсем жарко, так что особой нужды тут поднимать воротники у этих бандитов не было.
        «Форсят, - решила Хайра. - Форсят, но не передо мной же! Значит, друг перед другом. А, значит, нервничают. Если нервничают - чего-то ждут или боятся». И с этой минуты она почувствовала себя немного увереннее. Похоже, это не заурядные воры или грабители. Скорее всего, и вовсе не грабители. Тогда кто?
        - Сиди тихо, и будешь цела, - предупредил ее один из бандитов. - Ждешь нынче кого?
        - Н-н-нет… - торопливо замотала головой Хайра, чувствуя, как эти два типа заметно успокоились.
        И словно в подтверждение старой истины, гласящей о том, что жизнь гораздо сложней и многообразней, чем мы думаем, в прихожей весело и беззаботно запиликала мелодия входного звонка. Это была старинная советская песня о широте родной страны, в которой и лесов полно, и полей хватает, ну, а рек - тех, вообще, как грязи.
        Оба злодея мгновенно напряглись, и Хайра тут же почувствовала, как ее несчастные локти и предплечья синхронно сжали железные тиски их лапищ. И еще она услышала, как один из бандитов сквозь зубы, но вполне отчетливо и злобно процедил:
        - Вот зараз-з-за…
        - Сиди, сейчас уйдут, - прошептал его напарник. После чего недобро покосился на Хайру и показал ей внушительный кулак.
        Жест был вполне понятен, и Хайра послушно кивнула, еле подавив в себе возникшее на миг безумное желание заорать на всю квартиру. Из двух зол все-таки стоило пока избрать меньшее, и девочка с тоской представила, как сейчас зазвучат на лестнице удаляющиеся шаги ее возможного спасителя, кем бы он ни был. Но что можно услышать на лестнице из квартиры, снабженной двумя дверьми, одна из которых, стальная, по словам Хайриной мамы, прочностью не уступит даже современному танку? Разве что грохот падения пианино, опрометчиво упущенного нерадивыми грузчиками с самого верхнего этажа!
        В эту минуту от подоконника неожиданно донеслось тихое жужжание. Бандиты дружно покосились на окно, а Хайра замерла в удивлении, не понимая, откуда в ее доме взялся этот звук.
        - Муха что ли? - предположил один.
        - Не, наверное, сетка оторвалась, вот сквозняком и треплет, - ответил другой. - Глянуть, что ли?
        В тот же миг звонок повторился, и уже настойчивее.
        - Вот козел, - с тоской прошептал один из «воротников». - Сходи, глянь, кто там еще.
        Напарник нехотя встал и на цыпочках направился в прихожую. Звонок молчал, зато теперь в железную дверь забарабанили кулаком и даже ногой. Хайрин похититель сноровисто, без единого скрипа отворил внутреннюю дверь и заглянул в «глазок».
        Его взору предстал щуплый мужичонка с большой сумкой через плечо. Под мышкой тот сжимал ворох бумажек и пачку газет бесплатных объявлений.
        - Кто? - тихо спросил «воротник».
        - Счет за квартиру, - раздался из-за стальной двери писклявый голос.
        - Сунь под дверь, - доверительно посоветовал «воротник».
        - Да что вы, - в голосе почтальона отчетливо послышались испуганные нотки, грозящие с ходу перерасти в первую стадию истерики. - Расписаться надо. Нас обязывают. Премии иначе лишают.
        - Ладно, погоди, замок открою, - ответил из прихожей «воротник».
        Хайра с испугом подумала, что они теперь еще и почтальона, чего доброго, прихлопнут.
        Дверь с металлическим лязгом открылась, а затем наступила тишина, в которой слышался лишь озабоченный голос почтальона.
        - Так. Да-да, вот здесь надо, и еще вот здесь подпишите…. Эх, незадача-то какая!
        Из прихожей выглянула голова со впалыми щеками и куцей козлиной бородкой, печально шмыгнула носом и осторожно посетовала.
        - Ручка не пишет. У вас, извиняюсь, карандашика не найдется?
        Голова почему-то страшно засмущалась при виде сидящих рядком на диване второго «воротника» и Хайры.
        Бандит покачал головой, не спуская глаз с почтальона, и негромко окликнул подельника.
        - У тебя, Зёма, ручки что ли нет?
        В ответ из прихожей раздалось какое-то невнятное бурчание, а почтальон улыбнулся, преданно и виновато.
        - Я извиняюсь… Ваш товарищ, кажется, слегка пьян. Не пойму я его что-то.
        - Чего-о-о? - опешил «воротник» - Зём! Что еще там за дела?
        Он встал с дивана и, пристально глянув Хайре в глаза, предупреждающе покачал головой: мол, рыпаться не советую, сиди, как сидела. После чего легко оттолкнул плечом тщедушного почтальона и выглянул в прихожую.
        Там, широко раскинув в стороны руки и ноги, сидел, прислонившись к дверям, его напарник. На лице Зёмы застыла глупая, удивленная улыбка. Но застыла она настолько прочно и основательно, что содрать ее с лица Хайриного похитителя можно было, наверное, только крупным рашпилем. А вот обернуться изумленный «воротник» уже не успел.
        Хайра с тревогой прислушивалась и гадая: будут бить почтальона или так отпустят. В душе она жестоко корила себя за то, что сразу его не предупредила.
        Она в отчаянии оглядела комнату в поисках любого предмета, который можно было бы превратить в оружие, но тут из прихожей вновь появился почтальон. Теперь он был без своих бумажек и выглядел слегка озадаченным. Подобно Хайре он так же бегло оглядел комнату и кивнул девочке:
        - Больше никого? Эти все?
        Хайра ошеломленно кивнула.
        «Воротники» из прихожей все никак не хотели возвращаться. И Хайра в мгновение ока поняла: к ней только что заявился переодетый лев, который тут же съел всех волков. И еще неизвестно, насытится ли он одной только волчатиной.
        - А где страж?
        Девочка непонимающе смотрела на почтальона округлившимися от изумления глазами.
        - Простите, кто?
        На этот раз он не ответил, зато почему-то протянул перед собой руку ладонью вверх и пробормотал какое-то мудреное, непонятное слово. В то же мгновение у подоконника раздалось такое же жужжание, что и несколько минут назад.
        - Ну, вылезай, чего прячешься-то? - проворчал странный почтальон.
        Жужжание усилилось, и вдруг от окна с басовитым и раздраженным гудением под самый потолок взвился большой и сердитый жук. Это был самый настоящий майский хрущ.
        Сделав несколько кругов вокруг люстры, жук опустился точнехонько на ладонь почтальону, который, судя по всему, вряд ли им был на самом деле. Мужичонка широко улыбнулся и осторожно погладил усача по глянцевой черной спинке.
        - А, вот где ты прятался! Молодец, молодец, нечего сказать… Привет ему передай, вот что.
        Жук покорно сложил прозрачные крылья, втянул их под две жесткие коричневые скорлупки и ткнулся щеточками усов мужчине глубже в ладонь, точно норовил зарыться поглубже.
        Тот усмехнулся, легонько щелкнул жука по полированной спинке и кивнул Хайре.
        - Насчет тех двоих не бойся. Живы, но покуда им не до тебя. А ты, очевидно, Светлана?
        - Ну, да, - пролепетала Хайра. - Только знаете, я совсем-совсем, ну просто ничегошеньки не понимаю!
        - Ничего, скоро объяснят и без меня, - загадочным тоном пообещал мужчина. Ему было явно уже немало лет, и глаза узкие, точно две щелочки.
        Он опять внимательно оглядел квартиру, затем ее маленькую хозяйку - очень-очень внимательно.
        - Мать-то где?
        Хайра развела руками, в первую минуту не зная, что и сказать.
        Узкоглазый понимающе кивнул. А потом совсем уж неожиданно для Хайры сказал:
        - Я-а-асно. А ты этого вашего Марата Валерьевича хоть раз в глаза видела?
        Главы 8-9
        ГЛАВА 8
        ВОЕННЫЙ ПСИХОЛОГ И МАЛЫШ
        Наутро в микрорайоне Олега появился новый человек.
        В легкой светлой рубашке с коротким рукавом и черных джинсах «Монтана», с аккуратной прической, пожалуй, немного коротковатой, он походил на учителя физкультуры или ОБЖ в средней школе. Человек зашел в ближайший магазинчик, внимательно ознакомился с ассортиментом, одобрительно похлопал пластмассовый дачный рукомойник и купил бутылек одеколона «Сирень». Расплачиваясь, одарил лаконичным комплиментом продавщицу и вышел, сопровождаемый задумчивым взглядом молодящейся работницы прилавка. На улице новый человек слегка освежил виски и за воротником одеколоном, после чего приметил ближайшую урну и без сожаления опустил туда почти полный бутылек. Затем весело улыбнулся, подмигнул сам себе и бодро зашагал в сторону дома, где жил майор Киселев.
        Олежка проснулся, когда мама ушла на базар, а отец уже уехал на работу. Кисель дома настолько привык к фразе «отец на работе», что когда их в первом классе учительница спросила, у кого где работает папа, все мальчишки, дети военных, солидно отвечали - «в части», «в штабе», «офицером» и тому подобное, а Олег почему-то растерялся и привычно выпалил «на работе». В ответ раздался взрыв смеха, а Олег в первую минуту так и не сумел понять, чего это все смеются, он ведь сказал чистую правду.
        Наскоро перекусив, а если уж совсем честно, просто захватив бутерброд и большую помидорину, Олег стремглав помчался к реке. Необходимо было срочно вернуть дворницкую лопату. Спуск к берегу был довольно-таки крутой, поросший деревьями и высокими кустами, и в раннем детстве он норовил просто сбежать вниз, замирая от чувства, что его тело опережает ноги и можно запросто грохнуться так, что мало не покажется.
        Уже издали Кисель увидел, что возле холмов нет ни одной машины, а значит, водитель самосвала не обманул. С легким сердцем он подобрал в траве оброненную кем-то длинную ореховую палку с вырезанными ножом узорами на коре и поспешил к хранилищу своей тайны.
        Даже вплотную подойдя к заветному карьеру, Олег не сумел обнаружить место, где замаскировал нишу. Весьма довольный этим, он выкопал из песка лопату, перекусил, едва не залив весело брызнувшим помидорным соком футболку, посидел и помечтал немного, после чего отправился домой. Открывать нишу ему не хотелось, а что придумать с ее содержимым дальше, он пока не знал. Тайна хороша только в первое время, а потом с ней уже нужно что-то делать. По дороге он размышлял, открывать ли секрет большого саркофага Сереге, или же эта тайна будет только его и ничьей больше. Мысли эти придали ему хорошего настроения, и, подходя к дому с дворницкой лопатой в руке, Кисель совершенно потерял бдительность. Возле песочницы на лавке сидел моложавый мужчина очень ответственного вида, и по тому, как он строго смотрел на Олежку, это мог быть только управдом или еще кто-нибудь, командующий дворниками.
        Кисель решил обогнуть лавку и поскорее юркнуть в подъезд, моля всех святых, чтобы подвал оказался открытым. Но мужчина ловким и неожиданно быстрым движением тут же сцапал его за руку.
        - Куда это вы так спешите, молодой человек?
        Голос незнакомца был негромкий, но уверенный и весомый, какой бывает у начальников. Олег, в глубине души опасавшийся всех начальников, начиная от директора школы, слегка струхнул. А затем - еще больше, когда выяснилось, что незнакомец знает его имя, фамилию и еще кое-что.
        - Вы что это, язык проглотили, Олег Михайлович?
        Олежку в жизни никто не называл по имени-отчеству, разве что пару раз: когда он сдавал документы в музыкальную школу, и когда ему сверлил зуб очень добрый на вид старикашка, похожий на доктора-профессора из старого мультфильма. И Кисель безошибочно определил: дело пахнет керосином!
        - А я вас это… не знаю. Кто вы такой и вообще… - только и нашелся Олежка, что выдавить из глубины своей бедной души, теперь уже окончательно стартовавшей в сторону пяток.
        - Это не беда, - заверил его незнакомец. - Достаточно уже того, что я знаю тебя, мальчик.
        - А откуда это, интересненько? - недоверчиво покосился Олег. - Я вас в нашем дворе первый раз вижу, между прочим.
        - Ничего страшного, - ответил мужчина. - Просто у меня такая работа - все про всех знать.
        «Ну, точно какой-нибудь управдом, - с досадой подумал Кисель. - Который - друг человека из старого кино „Бриллиантовая рука“. Эх, видно, теперь сдаваться придется…»
        Он сделал как можно более жалостливое выражение лица и заканючил идиотским, плаксивым голоском, совсем как уличный бомж-дурачок Миша из соседнего квартала, которого тамошние сердобольные старушки жалели, подкармливали и прятали от ленивой полиции.
        - Я же не специа-а-льна-а-а….
        Но тут же понял, что переборщил. Как же еще можно взять и утащить куда-то казенную дворницкую лопату, если не специально для чего-то? Это же не футбольный мяч и не воздушный шарик, в конце концов!
        - Вообще-то, конечно, не то чтобы не специально… Просто она мне была очень нужна. Вот, не поверите, дяденька управдом, прямо до зарезу!
        - Поверю, - с готовностью кивнул незнакомец. - Вот только никак не возьму в толк: отчего это ты меня ни с того, ни с сего в управдомы определил, Олег Михайлович?
        - Ну, как же? - оторопел Олег. - Я же лопату… ну, в общем, взял.
        - Это, конечно, непорядок, - кивнул мужчина. - Но ведь ты сейчас вернешь ее обратно, верно?
        - Конечно… дядь…
        «Если не управдом, то кто?» - запоздало ворохнулась в его мозгу беспокойная мысль. А незнакомец словно угадал: покачал головой и указал Олегу место подле себя, на лавке.
        - Тогда придется тебе выслушать меня, любезный Олег Михайлович. И кое-что зарубить себе на носу, лады?
        Олег молча кивнул. Надо же: так глупо попасться, когда он уже почти возвратил лопату! Никогда нельзя терять бдительность.
        - Замечательная мысль, - согласился незнакомец. - Никогда и ни при каких условиях нельзя терять бдительность, мальчик. Болтун - это, знаешь ли, находка для шпиона.
        Олег, пораженный в самое сердце, покосился на странного незнакомца, только что произнесшего излюбленную фразу его отца. И осторожно отодвинулся от него по скамье. Однако, как на грех тут же зацепился штанами за сучок и замер под строгим и задумчивым взглядом мужчины.
        «А, может, он и вправду шпион? - испуганно подумал Кисель. - И мысли вон читает, совсем как экстрасенс какой-нибудь…».
        - Ты про комиссию, которая сюда приедет, слыхал? - в какой-то совершенно новой тональности спросил мужчина.
        - Да… - сдавленно прошептал Олег.
        - Ну, так вот. Есть комиссии, которые проверяют порядок, чтобы все было чисто и аккуратно, - поучительно молвил незнакомец. - Вот, гляжу, у вас все дорожки во дворе чистые, подметены, и песок новый привезли для детей. Словом, благоустраивают территорию. А если по-военному, парко-хозяйственные работы ведутся, вот как это называется.
        Олег кивнул, просто чтобы поддержать разговор, а не тупо сидеть, как истукан. Незнакомец остро взглянул на него и тоже кивнул в свою очередь.
        - А есть комиссии, которые проверяют порядок среди людей, молодой человек. Ну, вроде контролеров в автобусе. Все ли взяли билеты, все ли себя хорошо ведут, не безобразничают ли, не нарушают установленных правил поведения.
        - Каких правил? - не расслышал Олег.
        Незнакомец внимательно посмотрел на него и с нажимом повторил:
        - Установленных. Для того, чтобы все их выполняли. А иначе ведь они и не нужны, верно?
        Он явно ждал ответа, и Олег вынужденно кивнул, совсем запутавшись.
        - А самое главное, не везут ли что-то, запрещенное к провозу. Понимаешь, что это?
        - Ну, там… - замялся Олег. - Оружие, гранаты разные, бомбы. Это если террористы, да?
        - Точно, - согласился незнакомец. - А еще?
        - То, что горит, - подумав, предположил Олег. - Или чего-нибудь острое, чем уколоться можно или порезаться случайно.
        - Отлично, - поддержал его незнакомец. - Все именно так и есть. Что-нибудь еще?
        - Разные ядовитые вещества, которыми можно отравиться, - добавил Олег.
        - Именно, - обрадовался незнакомец. Он даже ладони потер от удовольствия. - Можно отравиться, да еще как. Вот ты, к примеру, знаешь, - он вдруг притянул двумя пальцами Олега за подбородок прямо к своему носу, - что есть такой яд, которым можно отравиться на всю жизнь?
        - Насмерть, что ли? - ошеломленно пробормотал Олег, со страхом глядя в расширившиеся и совершенно круглые глаза незнакомца.
        - Если бы, - сокрушенно пробормотал человек, отпустил Олега и махнул рукой. - Насмерть - это еще куда ни шло. На всю жизнь - вот что хуже, молодой человек. Неизмеримо хуже, потому как опаснее своей безнадежностью и тайной. Можешь себе это представить?
        Олег отрицательно замотал головой. Странный все-таки этот тип. Больной какой-то…
        - Вот и хорошо, - согласился непонятно с кем незнакомец и вдруг весь осунулся, тяжело вздохнул и вмиг стал очень усталым, вялым, и даже голос его теперь был скучный и бесцветный. Может быть, из-за этой перемены, случившейся в нем, Олег сразу даже не понял, что в следующий миг сказал незнакомец. А, может, просто поначалу не поверил услышанному.
        - А если так, то вот что я тебе скажу, Олег Михайлович Киселев, ученик теперь уже восьмого класса «А» средней школы, «хорошист», хотя мог бы быть и отличником. Давай условимся: чтобы я тебя в песчаном карьере тут внизу, у реки, больше не видел. Договорились?
        Олег непонимающе смотрел на незнакомца во все глаза.
        - Ты меня понял?
        Кисель медленно кивнул, но потом неожиданно для самого себя громко выпалил:
        - А вы вообще кто такой будете?
        Незнакомец с минуту молчал, с сожалением глядя на мальчика, после чего вздохнул.
        - Я психолог. Слыхал о такой специальности?
        Ответа не последовало, но незнакомец его и не ожидал.
        - Только я - не обычный психолог, не тот, который сидит в поликлинике и консультирует больных, хотя это я тоже могу. Я военный психолог, Олег Михайлович. Обычный российский офицер медицинской службы.
        - Ага! А почему тогда на вас формы нет? И погон?
        - А я сейчас выполняю специальное задание, - ответил военный психолог. - Правда, тебе я о нем сказать не могу. Ты ведь сам офицерский сын, знаешь, что такое служба.
        - А удостоверение покажьте, - грубо спросил Олег.
        На самом деле он хотел спросить другое: чего этому типу от него надо, и при чем здесь песчаный карьер. Но этот психолог, если только, конечно, такие бывают в нашей армии, явно что-то знал о нем, Киселе, и о его «коробочках». А, может быть, и о самом первой гробике, что лежал сейчас в ящике стола.
        - Что ж, требование законное, - согласился психолог. Коротким движением он достал из кармана брюк темно-красную книжечку, раскрыл и протянул мальчишке. Олег буквально впился глазами в удостоверение.
        Все было так, как сказал этот мужчина. В удостоверении черным по белому значилось «военный психолог», фотокарточка, хоть наполовину и замазанная чернильной печатью, вполне соответствовала оригиналу, и, похоже, с документами все было чисто - не шпион.
        Олег вернул книжечку и решил задать главный вопрос.
        - А почему мне нельзя в карьер ходить, товарищ майор? Военный психолог вздохнул и прищелкнул пальцами.
        - Вот что я тебе скажу на этот счет, парень. А ты постарайся запомнить. Ты ведь в шпионов не особо веришь, правда?
        - А какие тут шпионы, мы же не на границе живем? - удивился Олег.
        - Ну, положим, сейчас никакие расстояния не преграда, но ты отчасти прав, - заметил психолог. - Вот только шпион есть всегда.
        - Как это? - удивился Олег.
        - Объясню, - кивнул психолог. - Шпион, он какой?
        - Какой?
        - Не запоминающийся и совсем незаметный, - пояснил майор медицинской службы. - Вот лета нет, значит, и жары нет. Зимы нет - снега нет. А если шпиона нет, он все равно есть. Уразумел?
        - Не-а, - засмеялся Олег.
        Чудно как-то получалось: его, шпиона проклятого, нет, а он все равно есть. Разве так бывает?
        - Со шпионами - бывает, - заверил его психолог. - И с их всякими шпионскими штучками - тоже. Уразумел?
        Потом, уже в одиночестве размышляя над словами этого странного человека, Олег ни на йоту ему не поверил. Чтобы его «лягушачьи гробики» были шпионскими и опасными для всей страны - чушь какая-то. И он решил, что военный психолог просто подшутил над ним, посмеялся в душе над простоватым и наивным школьником с высоты своей взрослости и важности. Поэтому на следующее утро, встав спозаранку, когда даже отец еще только брился перед работой в ванной комнате, Олег наскоро перехватил стакан молока и помчался на реку.
        То, что он увидел в песчаном карьере, заставило его по-настоящему испугаться и по-иному задуматься над словами военного психолога.
        Все три холма были срыты, и даже песок лежал не кучами, как еще вчера, а чем-то плотно укатан. Пытаться раскапывать что-то здесь теперь было совершенно бесполезным, все равно, что рыть шахту до Америки. И дело даже не в том, что здесь понадобился бы могучий экскаватор.
        Олег отчего-то был абсолютно уверен, что маленького кладбища «лягушачьих гробиков» здесь больше нет. И, скорее всего, он уже никогда их больше не увидит. Разумеется, кроме одного, о котором знал только Черепок.
        Дождавшись офицерского автобуса, прикатившего в этот раз из леса с большим опозданием, Олег встретил отца и, рассказывая ему о новостях - по району целый час ходила комиссия из штатских и военных, между делом поинтересовался, есть ли такая должность - «военный психолог». Отец поначалу удивился, потом призадумался и сказал, что такую должность можно предположить, но только в каких-нибудь специальных военных подразделениях, например, охраняющих преступников в северных лагерях. Здесь же, в центральной России, необходимости в таких офицерах, наверное, нет; во всяком случае, майор Киселев никогда с ними не сталкивался.
        Оставался только Серега. При первом же удобном случае Олег сообщил ему, что мать выкинула коробку с лягушиными костяшками на помойку. Это известие не встретило особого интереса со стороны Сергея, всецело увлеченного своими жуками и водяными клопами. Он не знал, что отныне многие когда-то их общие интересы, затеи и приключения отодвинулись для Олега далеко-далеко. Словно его друг в одночасье вырос из коротких штанишек, хотя покуда еще и не спешил в этом признаться.
        Олег страшно боялся лишь одного: вдруг родители в один прекрасный - нет, не прекрасный, а самый жуткий, кошмарный день в его жизни, - и впрямь однажды выкинут на помойку весь, по их мнению, «мусор» из тумбочки его стола.
        И он взял с родителей самое честное слово, что они ни в коем случае так не сделают, потому что все безделушки из его стола страшно дороги ему с детства, что он хочет сохранить их на всю жизнь, и еще кучу тому подобной сентиментальной чепухи.
        Родители здорово растрогались, вспомнив безвозвратно утраченные игрушки и книжки собственного детства, которые когда-то не сумели сберечь, и обещали никогда и ничего не трогать в сыновнем столе. Так что на этот счет Олег был спокоен.
        К тому же его заветная коробочка уже давно была прочно прилеплена ко дну тумбочки скотчем. И он спрятал ее от посторонних глаз именно таким образом не случайно.
        Во-первых, теперь Олег мог не тревожиться за ее сохранность, а во-вторых, отныне он уже не доставал ее постоянно из тумбочки и не сидел, вертя ее в руках, гадая о ее происхождении и строя на этот счет самые невероятные версии.
        Однажды Олег даже случайно заснул с ней в постели. Потом, проснувшись и обнаружив рядом в кровати «лягушачий гробик», он испытал странную смесь брезгливости, страха и одновременной гордости. Еще бы, ведь он сейчас, наверное, единственный человек на всей планете, рядом с которым спокойно пролежали всю ночь останки существа, может быть, абсолютно, стопроцентно внеземного!
        А пока нужно было разыскать Романа и Хайру. За эти три удивительных дня Олежка совсем позабыл о своих новых друзьях.
        И он принялся названивать им по всем имевшимся телефонам в ожидании, пока загрузится ноутбук, и можно будет проверить свежую почту.
        Хайра недоумевала. После пережитого потрясения она еще толком не успела и в себя прийти, а этот странный человек, ее спаситель, уже исчез. Спросил зачем-то про Марата Валерьевича, - и откуда спрашивается он про него знает! - потом на минуту вышел в ванную комнату, вроде как руки помыть, а ждать пришлось долго. Поняв, что там опять творится что-то неладное, Хайра осторожно выглянула в полутьму прихожей.
        - Эй! - свистящим шепотом окликнула она своего спасителя. - У вас все нормально?
        - Нормально, - басовито откликнулась полутьма, и кто-то крепко взял ее за руку.
        Перед Хайрой стоял совсем другой человек. Плотно сбитый мужчина лет сорока в камуфляжной куртке и джинсах. Щеки его пребывали в стадии примерно двухнедельной небритости, глаза были серыми и цепкими, как и руки, а указательный палец левой руки был прижат к его губам.
        - Не ори! Ясно?
        Хайра послушно кивнула. Это был уже четвертый по счету на сегодня незваный гость в ее квартире, и в голове ее опять все смешалось.
        - Смотрю, у вас тут весело, - человек в камуфляже покосился на входную дверь. - Ты, стало быть, Светлана. Ну, так вот, дражайшая Светлана. Молодой человек по имени Киселев Олег Михайлович тебе известен?
        - Известен, - оторопела Хайра. - Правда, не слишком.
        - Вот и мне не слишком, - кивнул гость. - Я вообще-то к нему направлялся, а тут тебя выручать пришлось. Но теперь гляжу, припоздал маленько?
        Девочка молчала. Гость же молча поманил ее пальцем.
        - Гляди.
        В ванной на зеркале аккуратным почерком губной помады, валявшейся на туалетной полочке, было выведено:
        МАЛЫШУ ПОКЛОН ОТ ДЕРВИША!
        Еще и хулиганский смайлик подрисован: ухмыляющаяся рожица с высунутым языком!
        - Так значит, Малыш - это вы? - догадалась Хайра. - Ну, а я тогда - Карлсон, идет?
        - Идет, - подтвердил мужчина, явно слушая ее вполуха. Вид у него был раздосадованный. - Опять этот скрытник за меня мою работу сделал. Ну, ловкач… Уважаю. Он тебе, часом, ничего не говорил? - осведомился Малыш.
        - Ага, говорил, - впервые за последние пару часов улыбнулась Хайра. Правда, улыбка все равно вышла довольно кривая. - Сказал, что мне все объяснят. А то я что-то уже совсем запуталась, столько незнакомых людей за каких-то полчаса… Еще спросил, видела ли я когда-нибудь Марат-Валерича.
        - Кто таков? - покосился гость.
        - Мамин друг, - солидным голосом пробасила Хайра, сочтя нужным особо не вдаваться в семейные секреты при посторонних. И осторожно поинтересовалась. - А вы - добрый?
        - Для тебя добрый, - уточнил Малыш.
        - Тогда ладно, - кивнула Хайра. - Я про Малыша и Карлсона все серии видела. А вот живого Малыша, да еще такого упитанного - еще пока ни разу.
        Малыш присел на край ванны и жестом указал Хайре место рядом.
        - Ну, вот, значит, и свиделись. Считай, что мы с тобой на время комплекциями поменялись. А теперь рассказывай, что здесь у вас приключилось.
        И ощутив порыв внезапного расположения к этому сильному и добродушному, хотя и пребывавшему пока под маской грубоватой непосредственности, человеку, она рассказала Малышу все, что с ней произошло в этот злополучный день. И даже немного захватила день вчерашний.
        Оказалось, Малыш знал даже о парне из черного автомобиля, который весь вчерашний день скрытно следовал по пятам за девочкой.
        - Не злой человек тебя сторожил, но и не воздыхатель, - строго сказал он Хайре. - Охрана это твоя была, которую один местный человечек приставил.
        - Какой человечек? - не поняла Хайра.
        Она с изумлением видела, что круг людей, вовлеченных в ее жизнь, причем совершенно незнакомых, вдруг начал катастрофически расширяться. К тому же эти люди знали о ней что-то такое, чего не знала она сама, о чем всего лишь день назад не догадывалась и даже не подозревала.
        - Да не больно какой, - с сомнением откликнулся Малыш.
        - Дрянной тип, можно сказать.
        - А кто он? И чего это ему от меня надо? Зачем меня охранять? От кого? - буквально засыпала его градом вопросов Хайра.
        - Тут столько задачек, что сразу и не знаешь, за какую поначалу ухватиться, - пожал плечами Малыш. - Я ведь даже не знаю, сбежал твой охранитель или так в машине и остался.
        - Как - остался? - замерла Хайра.
        - В пламени, значит, - строго сказал Малыш. - Волей Божией помре. Или человеческой. Того нам с тобой, дева, пока не ведомо.
        - Чудно как-то вы говорите, - нахмурилась Хайра. - Как в мультфильмах прямо. Эй-эй, поосторожнее! Руками лучше не трогать!
        Ее гость разглядывал любимые Хайрины диски. Вынув один из конверта, Малыш как-то по-особому наклонил голову, оценивая лазерную поверхность, после чего удовлетворенно кивнул.
        - Согласен. Тебе же посоветую в «Алтыне», в торговых рядах, поспрошать при случае Славу-Чемберлена. Здоровый телом, в золотых очках. Прозвище у него дрянь, а вот музыка хорошая бывает. Там найдешь и свой джаз латинский.
        - А вы что, это слышали? - удивилась девочка.
        - Намедни очередной мультимедийник вышел, - кивнул Малыш, деловито перебирая диски. - Там тебе и Аструд, и Стэн Гетц, и Бонфа старые записи. Элла там поет Жобима, совсем как в молодости, и еще много чего интересного. Кстати, и саундтрек к «Черному Орфеусу» присовокуплен, а это ж мировая известность. Непременно Чемберлена спроси, у него хорошая «латинка» часто бывает.
        Такого поворота Хайра никак не ожидала. Обрести в едином лице и защитника неизвестно от кого, что уже само по себе было и ужасно, и ужасно романтично, и меломана, который знает и понимает все что нужно, но по сравнению с ней - гораздо больше! Вот это да, восхитилась Хайра, и доверия к Малышу у нее сразу прибавилось. Разве может быть плохим человек, который слушает латиноамериканский джаз!
        Малыш, видимо, тоже догадался, что творилось в душе у девочки, и пояснил.
        - Мы ж поем. Нам теперь петь частенько приходится. Потому и знаем разную музыку. Конечно, которая того стоит.
        - А вы кто? - заинтригованно спросила Хайра. - Певцы? Из филармонии, да?
        Ни по возрасту, ни по имиджу Малыш на нынешнюю подростковую эстраду не тянул, значит, трудился где-то в андеграунде, решила она.
        - Филармонии, говоришь? - усмехнулся Малыш и крякнул. - Ишь, ты! Ну, можно сказать, что и так. Полная у нас теперь отныне «филармония».
        Хайра озадаченно покосилась на него, чувствуя, что они в это слово вкладывают совершенно разные смыслы. Но Малыш уже торопил.
        - Давай поскорее, дева. Собралась - и будя. Пошли отсюда.
        - А куда нам надо идти? - невинным тоном осведомилась Хайра.
        С одной стороны, она с облегчением восприняла то, что сейчас этот странный и незнакомый ей человек покинет ее квартиру, пусть даже и вместе с ней, коль скоро он без нее отсюда уходить не собирается. С другой стороны, ей очень хотелось знать, в каком же направлении будет дальше развиваться это ее необычное и совсем нежданное приключение.
        - Да куда подальше! - откровенно сказал Малыш и указал на нее пальцем. - Ты, надеюсь, не собираешься тут в одиночестве поджидать, когда сюда нагрянет кто-нибудь еще? Продолжение следует, можешь не сомневаться.
        Он дождался, пока она соберет вещи, и решительно забрал у Хайры сумку. Они выскочили на лестничную площадку и вихрем пронеслись мимо аккуратно сложенных этажом ниже ее незадачливых похитителей. Те сидели рядком, прислонившись к батарее, и, похоже, спали.
        - Ничего себе! - изумленно фыркнула Хайра, когда они вышли из подъезда. Малыш как-то странно крутнулся на одном месте, точно глазами фотографируя округу, после чего взял ее за руку.
        - Сейчас мы с тобой немного прогуляемся, и дальше ты уже сама решишь, куда нам с тобой подаваться и зачем, лады? Только держись меня, и руки лучше не выпускай. Более крови я не допущу.
        - Крови? - выдохнула Хайра.
        - Ее, - кивнул Малыш. - Нынче утром зарезали моего брата.
        Хайра от ужаса прикрыла рот ладошкой. Ее охранитель молча смотрел на нее, и лишь теперь Хайра увидела, что глаза Малыша будто подернуло тоненьким ледком, и оттого они кажутся глубокими и непостижимыми.
        - А вы? Что ж вы тут… со мною? - в отчаянии пролепетала она.
        - О нем другие братья позаботятся, - сказал Малыш. - Названый он нам брат, Григорий-то. Но от этого, понимаешь, дева, не легче. Совсем не легче.
        Он помолчал и затем неожиданно подмигнул ей.
        - А я лучше с тобой нынче малость погуляю, дева, по бульварам, понимаешь. Ну, пошли, что ли?
        И Хайра пошла с ним, совсем сбитая с толку, не успевая настраиваться на стремительно сменяющие друг друга ситуации, обстоятельства, странные события, смерти и обретения чего-то нового и важного. Она просто сердцем доверилась Малышу, крепче сжала его руку, и они пошли по улице. А солнце, словно помогая им, тут же брызнуло ослепительным сиянием из окон домов, точно хотело скрыть их сейчас ото всех, спасти и сохранить для чего-то очень важного и нужного им обоим, и крепышу-Малышу, и худяку-Карлсону.
        Того, что для Хайры только начиналось, а для Малыша продолжалось уже много лет, и сегодня утром разом вспыхнуло, взорвалось, залив все вокруг себя болью, страхом и ожиданием новой беды.
        ГЛАВА 9
        ОТЧАЯНИЕ И ПРОЗРЕНИЕ ЗАМДИРЕКТОРА СВЕТЛОВА
        Глеб сразу согласился встретиться, даже посетовал Владимиру Аркадьевичу, что редко виделись прежде. Однако в течение всей встречи за столиком уютного ресторанчика в самом тупичке набережной Свешников упорно не понимал или не хотел понимать многочисленных намеков на россов и его собственное участие в их деле, которыми Светлов буквально напичкал их разговор, как хороший кекс изюмом. А когда настойчивый замдиректора по детским проектам сказал ему в открытую, что тот - тайный росс или, если ему так больше нравится, член тайного братства охранителей-полынников, адвокат громко и совершенно искренне расхохотался.
        - Ты что, Володь, никак фэнтези почитываешь на досуге? В своем уме? Какие россы, какие еще, прости господи, полынники? Ты о чем, старик?
        Такой отпор Светлова не смутил, и он уже без обиняков объявил Свешникову, что знает о них всё, и назвал несколько имен из числа тех, кто значились наиболее влиятельными россами в тетради Мельниченко. Но этим еще больше насмешил однокашника. Когда же адвокат всласть отсмеялся, то посоветовал Светлову выкинуть всю эту дурь из головы.
        - Ни о каких россах, полынниках и прочей ерунде я не знаю, да и знать не хочу, старик, - признался он старому приятелю. - И тебе посоветую скорей выкинуть из головы эту чушь. Тебе, наверное, макушку солнцем напекло. Но лучше сходи к врачу. А как вылечишься - приходи, с удовольствием посидим с тобой еще.
        И расплатившись по счету, - Свешников слыл в городе весьма удачливым и потому высокооплачиваемым юристом, - он покинул ресторанчик, оставив Владимира Аркадьевича в полнейшем недоумении.
        Что-то не срослось, и либо тут было какое-то недоразумение, либо Свешников ему больше не доверял, невзирая на старую дружбу.
        Однако наш энергичный замдиректора не привык отступать перед трудностями. В течение месяца он обзвонил и встретился еще с добрым десятком людей, значившихся в тетради Мельниченко как активные и давние члены тайного ордена защитников России.
        Увы, везде его ожидал один и тот же результат. Точнее, двоякий: либо его поднимали на смех и не велись на предполагаемый розыгрыш со стороны Светлова, либо советовали обратиться к врачу, а затем поскорее уходили, только еще не крутя пальцем у виска. И Владимир Аркадьевич уже все чаще задумывался, не пал ли он жертвой, если и не искусного розыгрыша со стороны коварного Мельниченко, - пропавшему педагогу «Просто Чуда» подобные шутки вообще-то не были свойственны! - либо собственного воображения. Специалист по детским проектам должен был сразу увидеть в содержимом старой темно-зеленой тетради пусть и более масштабный, но тоже проект, хотя бы даже и обустройства целой России. Должен был - но не увидел.
        Потому что тетрадь Мельниченко не походила ни на один из известных Владимиру Аркадьевичу политических или экономических проектов и программ. Перед ним была структура и описание стратегии действий древнего, заповедного русского ордена таинников - так и никак иначе.
        Оставалась последняя версия, не идущая хоть сколько-нибудь вразрез со здравым смыслом Владимира Аркадьевича. Содержимое старой тетради - давняя разработка обыкновенной ролевой игры, придуманная каким-то из популярных ныне клубов исторической реконструкции. Что было бы сейчас с Россией, если бы в ней, скажем, существовал орден таинников-россов? И не просто существовал, а тайно действовал, активно влияя на судьбу всей страны, защищая россиян от таких же тайных врагов и пытаясь изменить жизнь земляков к лучшему и светлому?
        - Идея хороша, нет слов, - рассуждал сам с собой наедине Светлов, воротившись домой после еще одной встречи, спустя целых два месяца, со Свешниковым. - Но я еще мог бы представить нашего умника Глебушку тайным борцом с врагами России, даже - с черной магией. Но чтобы Глеб вместо деловых коктейлей и корпоративных вечеринок с сильными мира сего яростно махал мечами вместе с ролевиками? Штурмовал деревянные крепости орков и отплясывал по вечерам после боев с гоблинами ирландскую джигу? Да этого я не смогу вообразить даже в самом страшном и фантастическом сне. И Глеб скорее удавится, нежели натянет на себя стальные доспехи или возьмет в руки двуручный меч.
        Их вторая встреча закончилась ссорой, и уже всерьез. Едва лишь Владимир Аркадьевич попытался завести разговор на темы тайных обществ и россов в частности, как Свешников медленно побледнел, потом моментально покраснел и стал стремительно надувать воздухом щеки. В точности как майский жук, только одетый в дорогущий, от кутюр, великолепно пошитый костюм стального цвета, белоснежную сорочку с узким, модным галстуком и щегольские итальянские туфли от Валентино. А потом он выдал Светлову по первое число!
        Наверное, в этом уютном ресторанчике на набережной, мокрой от тающего снега, никто и никогда не орал так громко и страшно. Владимир Аркадьевич никогда не видел своего однокашника в такой ярости, даже в тот далекий день их юности, когда они вдрызг проиграли студенческой футбольной сборной другого города с крупным до обидного счетом.
        Какими только словами не назвал Светлова этот чопорный, по-джентльменски корректный адвокат! Некоторые из этих слов Владимир Аркадьевич вообще слышал впервые в жизни. Все-таки у этих адвокатов невероятно богатый словарный запас!
        Потом Свешников умолк, выпил стакан минеральной воды и медленно, отчетливо, как говорят школьные учителя - с чувством, с толком, с расстановкой, - произнес:
        - Послушай, старик. Если ты еще раз при мне заведешь разговоры на эту… тему…
        Последнее слово он выдавил из себя с большим трудом. Адвокат Свешников явно сдерживался из последних сил.
        - … можешь считать, что мы с тобой не знакомы. Уразумел, старичок?
        Уже через пять секунд адвоката и след простыл. На столе осталась пара денежных купюр за кофе и сливки, а за столом - Владимир Аркадьевич, ошеломленный и расстроенный.
        На следующее утро, провалявшись полночи наедине с собственными мыслями, полными лишь горечи и отчаяния, Светлов засунул темно-зеленую тетрадь подальше на антресоли и дал себе торжественное обещание никогда больше ее не доставать, а всех россов вместе с Мельниченко как можно скорее выкинуть из головы навсегда.
        - Надо жить реальной жизнью, а не выдуманной мечтой, - сказал себе замдиректора по проектам как можно тверже. И начал новую жизнь.
        Отныне он никому не звонил, никого не выспрашивал, не искал в событиях повседневности тайных смыслов или секретных знаков для посвященных. Заканчивался март, начинались весенние каникулы, повсюду таял снег, и по обочинам городских улиц текли веселые говорливые ручьи. Пришла весна, а с нею - та новая жизнь, которой теперь так хотел Владимир Аркадьевич. Иначе и впрямь можно прослыть сумасшедшим, по крайней мере, в глазах того десятка знакомых, имена и телефоны которых значились в старой тетради его пропавшего коллеги.
        Новая жизнь Владимира Аркадьевича Светлова продлилась ровно до двадцать шестого марта. В тот день растаяли последние остатки снега, и улица, по которой Светлов шагал в родную школу, уже покрылась огромными пятнами высохшего асфальта. За два квартала до «Просто Чуда» замдиректора по ее детским проектам внезапно почувствовал сильнейшую головную боль. В глазах Светлова потемнело, сознание помутилось, тут же подкосились ноги, и он еле успел ухватиться рукой за ствол старой липы, росшей у павильона автобусной остановки.
        Владимир Аркадьевич медленно сполз на скамейку, отчаянно хватая ртом воздух, и в изнеможении прислонился спиной к толстому пластику козырька, щедро нагретому весенними лучами. Солнечная улица, лежащая перед ним, внезапно подернулась рябью, словно озерная вода под октябрьским ветром. Ее дома и деревья побелели, и в щелях заборов, в карманах подворотен на миг вспыхнули, тускло засветились кучки черной, словно угольной, пыли с вкраплениями серебристых металлических крупинок. И Светлов сразу, каким-то шестым чувством, понял: это в городе растаял последний снег.
        Черный снег, выпавший в эту метельную и студеную зиму над Россией и лишивший ее лучших людей кого памяти, кого разума, а кого-то и самой жизни.
        Заклятье истаяло и спало.
        И Владимир Аркадьевич Светлов вспомнил.
        Вспомнил все, что напрочь забыл однажды в три дня, попав под самый первый зачарованный, магический снегопад на том самом ледяном катке, где кто-то неизвестный сшиб его с ног, спасши тем самым ему жизнь. Жизнь росса, прямого потомка и наследника дела древних таинников, в честь которых Светлов и был назван Владимиром. Россом, приумножающим славу своих предков и учителей.
        Истинным хранителем России.
        Но вслед за откровением, сошедшим на него в одночасье, Владимир Аркадьевич вспомнил и другое свое имя, которое тоже принадлежало ему, но дано было соратниками и друзьями в горниле общей борьбы и трудов. Имя, данное ему не по годам, но по знаниям, выучке и силе.
        Владимир Аркадьевич с трудом поднял голову и увидел в металлическом кольце транспортной ограды павильона свое размытое, одутловатое лицо, искаженное геометрией тонкого стального обруча. С минуту или более того он с усилием вглядывался в собственное отражение. Потом губы его дернулись и тихо, сдавленно произнесли:
        - Я Старик… Старик… это я…
        А потом он лишился чувств.
        Главы 10-11
        ГЛАВА 10
        ЗАГОВОРЕННЫЙ ЛЕС
        - Сдюжишь ли, Настёна, свет ясный? - тревожно спросила черноглазая бабка Оксана. - Сдается мне, крепко ты попалась!
        - Точно так, - по-солдатски поддакнула старуха Ульяна. - И нечего храбриться, мы тебе не кавалеры тут, чтоб перед нами энто самое распускать!
        Тихая и задумчивая Софья Андреевна ничего не сказала, лишь обратила на бабу Настю ясный и лучистый взор. Долго смотрела на нее, а затем обвела глазами сестер за столом и молча кивнула. Ульяна Степановна крякнула и покачала головой.
        - Стало быть, и вопросов нет. Решено, и весь сказ.
        Бабка Настя с усилием вытянула руку, норовя привстать на кровати, но рука бессильно подогнулась, и больная с долгим вздохом, в котором явственно слышались хрипы, опустилась на подушки.
        - Будя геройствовать-то, - сурово сказала Ульяна. - Надо везти. Тут мы ее не вытянем, видит Бог. Силы здесь нет. Машину надо.
        - Это за мной, - улыбнулась Софья Андреевна. - Мишаню попросим. Думаю, не откажет баушке.
        - И охота тебе с этим сорвиголовой дело иметь? - в сердцах сказала Ульяна. - На нем же креста нет?! И не должник он Настене больше, сама знаешь.
        - Креста нет, - согласилась Софья Андреевна. - Но должок на нем все одно лежит. Сам он его принял на сердце, возложил как крест.
        - А крест, что сам на себя возложишь, всегда нести исправно будешь, - эхом откликнулась бабка Оксана.
        Мне вдруг показалось, что я сейчас стал свидетелем продолжения какого-то давнего и длинного разговора, что ведут меж собой эти удивительные бабки уже не первый год и все никак не могут закончить. А эти бабки и впрямь удивительные. Короче - заповедные бабки, и весь сказ!
        Четыре двоюродных сестры, с которыми меня так неожиданно свела судьба, были людьми удивительного и редкого в нынешних деревнях занятия. Они были заговорщицы, а совсем уж по-правильному - заговорщики.
        Умная Софья Андреевна объяснила мне, что не бывает ни «директрис» у заводов и фабрик, ни «председательш» советов директоров, ни даже «продавщиц» в магазинах, а есть для них обозначения только мужского рода.
        - Уж так миром поставлено, - объяснила баба Софья, - что мужицкие это занятия, и только им они и предназначены.
        Так же, по ее мнению, глупо и неправильно звучали бы такие слова как «дояр», «птичник», «сорок» или «синиц» из пернатых, или «русал» из речной и лесной нежити. Но про себя я все равно окрестил этих удивительных бабок «заговорщицами». Мне вообще кажется, что правильно выбранные слова в жизни не расходятся с делом, а всегда преданно бегут рядом с тобой, как верные псы, ожидая только знака, чтобы начать служить тебе не за страх, а за совесть. Во всяком случае, в правильном рэпе со словами всегда так!
        Эти бабки были именно заговорщицами, потому что жили и кормились только своими заговорами. Их все звали сестрами, хотя у них и разные отчества. И если у кого в округе случалась беда, обижало начальство, опускала руки медицина, совершалось воровство, кого-то калечили или даже убивали, люди всегда шли к сестрам-заговорщицам.
        - Наговариваем от беды и на радость, и напасти отходят, на душе у обиженных легчает, а неправедные дела сами собой вскрываются и отменяются, - рассказывала бабка Оксана, покуда меняла мне повязку с вонючей мазью.
        Конечно, не так все просто устроено на свете, и не все у бабок-заговорщиц из села Александровка ладилось. Да и не за всякое дело они брались.
        Я, конечно, первым делом спросил про любовь. Только не подумайте, у меня и в мыслях нет приворожить к себе Катерину. Но чтоб хотя бы не танцевала ни с кем «белые» танцы, когда я играю сэмплы за пультом!
        Оказалось, что сердечные привороты бабки наотрез отвергали, хотя у других ведунов эти словесные заклятия были весомой долей их таинственного промысла. С полицией дела имели неохотно, но своего сельского участкового не чурались, помогали при случае советом. К начальству тоже выбор имели, помогали не всякому. И вот что удивительно: свой глава администрации, бывало, неделями пороги к бабкам оббивает, и гостинцы засылает, и всякое другое уважение оказать норовит. Заговорщицы же знай себе посмеиваются, а у начальства воз всяких хозяйственных проблем и ныне там. Но и обижаться на бабок начальство не могло.
        - Ведь не работницы мы подневольные, а как есть пенсионерки, на заслуженном отдыхе. Каждая в войну пахала, как могла, на своем горбу приближала нашу великую Победу. Про то у нас и трудовые награды имеются, от самого товарища Сталина и товарища Калинина.
        Я слушал их, как дурак кивал да рот разевал от изумления. А мне бы, тюфяку, хоть раз прикинуть: это сколько же им в годы войны с фашистами лет было, если они и сейчас крепкие да статные - взять ту же Ульяну! Но тогда мне было не до математических подсчетов - вся расцарапанная грудь жутко чесалась как от аллергии, только и отвлекался, что слушая бабкины россказни.
        Иной раз приезжал в их село Александровку из соседнего района какой-нибудь незадачливый фермер-частник, на которого местные «фулюганы» наложили неподъемную дань. Или торговка-оптовичка, что в поезде свои огромные баулы и тюки с товаром проспала, потому что намоталась прежде день-деньской по Москве и в поезде сопрела.
        Тогда бабки вынимали свое хозяйство - миски и корытца под воду заговорную, порошки и зелья для укрепления слова и прочую «хиромантию». И всю ночь сидят, бывало, с приезжим, который и оплатить-то, порой, достойно бабкино искусство не в состоянии. Потом уедет, болезный или несчастная, с надеждой, вновь поселившейся в глазах, и возвращается через месяц-другой, несет гостинцы или деньги - благодарить, что все счастливо сговорилось. Словцо такое было у сестер заветное: как сладилось дело или выгорела беда вся дотла, до последних уголечков, на их языке означает - сговорилось.
        Односельчане не раз видели, как приезжие бедолаги били поклоны перед бабкиными хатами, слезами обливались, поначалу - горькими, от безнадеги, а потом - тихими и светлыми, успокоенными. А Федька Игумнов, односельчанин, тракторист из районной «Сельхозтехники», и вовсе сутки на коленях стоял напротив дверей Ульяны Степановны. Да только так и простоял почем зря. Не вышла к нему бабка Ульяна-заговорщица, не подняла с колен, не утешила ни словом, ни обещанием помочь.
        - Убивец был тот Федька, и про то бабке Ульяне было ведомо, - сухо молвила баба Оксана.
        Повинился он в полиции сам на утро следующего дня, а пока суд да дело, покуда сидел в кутузке, не углядели за ним - повесился Федька на шнурке, который невесть как и где на своем теле спрятал перед арестом.
        - Поговаривали потом на селе, что спрятал ту веревочку окаянный Федька - вот срам-то! - в а-наль-ном отверстии. А ежели по-простому, то прямо в заднице, значит, - всплеснула руками бабка Оксана.
        Ульяна промолчала, не подтвердив, но и не опровергнув слов сестры. А бабка Оксана наклонилась ко мне и шепнула доверительно:
        - Да только не было тому от властей ни подтверждения, ни опровержения. А следователь потом на Федьку мертвого еще кучу всяких других преступлениев понавешал. Видать, уж больно портили они ему статистику раскрываемости, будь она неладна. С мертвяка-то и взятки гладки, а родни у Федьки только и было, что старая слепая мать. Сестра-то его давным-давно в город подалась, за сладкой жизнью не иначе. Ни слуху о ней с тех пор, ни духу.
        И дальше поведала Оксана, как на похороны народ собрался, всем хотелось на мертвого убивца взглянуть, ведь свой, александровский был Федька. Пришла и бабка Ульяна. Молча постояла, глядя на гроб, сверкнула пару раз глазищами, развернулась ушла.
        С тех пор слава о бабках-заговорщицах из Александровки еще больше укрепилась. Было у сестер почти собачье чутье ко всему недоброму, и в нерадивых делах они не путались, хотя в их промысле всяких соблазнов, наверное, как звезд на небе - не счесть. Запросто ведь можно наколдовать себе машину, квартиру, думал я тогда. И в то же время понимал: ничего я в их чудных заговорах не смыслю. Если бы все было так просто!
        Тем временем Софья Андреевна вынула из-под подушки сестры тонкую черную «шоколадку» сотового, задумалась на секунду, точно вспоминая, и набрала номер. Спустя полминуты телефон откликнулся, и бабка стала договариваться. Впрочем, разговор был недолгий.
        - Михаил Васильевич, - мягко сказала она. - Это баба София, сестра Настасьи. Нужна помощь, Михаил Васильевич. Надобно Анастасию Максимовну домой везти, в Александровку.
        Выслушав ответ, только покачала головой.
        - Дело безотлагательное, Мишаня. Сам знаешь, могли бы - не просили. В беде наша Настя. Нужно торопиться.
        Ей что-то ответили, она кивнула и назвала номер больницы. Затем вернула «мобильник» и аккуратно подоткнула с боков подушку больной.
        - Ну? - грубовато протянула Ульяна.
        - Приедет, никуда не денется, - кивнула бабка Софья. - Времени попросил чуток, чтобы свои дела решить. Велел здесь ждать, об остальном, сказал, позаботится.
        - Ты сказала, что лежачая Настена-то? - сухо осведомилась Ульяна.
        - Да, он микроавтобус добудет, специальный. Не томись, Ульяна, этот все сделает. У Мишани на добро память крепкая.
        - Будет крепкой, коли тебя не просто с того света - можно сказать, из преисподней Настена вытащила, - усмехнулась бабка Оксана. - Этот бандюга теперь, почитай, даже не под Богом - под Настеной ходить должен.
        - Скажешь тоже, охальница, - пробормотала Ульяна. - Вечно ты со своими богопротивными шуточками, Ксюшка. Помяни мое слово, будешь на том свете за свои вольнодумности раскаленные сковородки языком облизывать.
        - Слова - они просто так силы не имеют, сама знаешь, - усмехнулась черноглазая Оксана. - Главное, порядок чтоб был на свете. И в словах тоже. На том и Заговор стоит, чтобы Порядок знать. А не знаешь, так и никакая святость не поможет, с головой утонешь, хоть и на земле стоишь.
        Именно в те минуты, наблюдая со стороны разговор замечательных бабок, пришла мне в голову странная мысль, фантазия какая-то. Уж больно показались они мне похожи на времена года!
        Будто на моих глазах все время разыгрывались сцены какой-то пьесы, но не обычными актерами, живыми людьми из плоти и крови, а виртуальными образами. Вот и показались эти бабки мне такими образами - Зимой, Весной, Осенью и Летом.
        Анастасия Максимовна очень мне зиму напоминала - тихая и мудрая, как снежная пороша над лесом в стылую, морозную ночь.
        Бабка Оксана казалась намного моложе своих товарок и была схожа с весной - этакая черноглазая казачка, с молодыми, игривыми глазами и быстрыми, но плавными движениями. Как у нее так получалось?
        Софья Андреевна удивительно походила на осень - такая же тихая, мудрая и молчаливая. Так что при одном взгляде на нее у меня тут же становилось светло на душе и отчего-то немного грустно.
        Из всех сестер лишь Ульяна не слишком-то походила на лето. Точно все остальные времена года ее сестры уже разобрали заранее, и ей выбирать было уже не из чего. Хотя были и в бабке Ульяне какие-то черты лета - определенность, уверенность в себе, ясность в мыслях и словах.
        Прямо в точку, думал я, невольно увлекаясь этой странной игрой, благо больше мне пока делать было нечего. И тетка Оксана, и баба Софья были словно сотканы из полутонов, которые постоянно перетекали один в другой. Они были как вечное движение: так дерево под легким ветерком помахивает ветвями, качает стволом, шелестит листвою. А вот Анастасия Максимовна и Ульяна были другими. Чувствовалась в одной ясность зимы, мороза по утру, спокойствие падающего снега. А в другой мне чудились суровость знойного ветра-суховея, убийственная сила жары, мудрость зеленого бора, вечность песка на речном берегу.
        Я просто диву давался, откуда это только во мне рождались такие слова и мысли? У меня ведь по литературе никогда выше четверки не выходило! Бабки что ли меня заговорили?
        Но что за зверь ломился давеча к бабке Настасье в палату, не переставал я ломать голову. И откуда такие страсти в обычном городе, а не на гиблом болоте или каком-нибудь заброшенном кладбище?
        С четырьмя старухами-заговорщицами в мою жизнь ворвался такой темный и холодный ветер, что у меня иногда волосы начинали шевелиться на голове. В памяти откуда-то возникали отголоски самых детских страхов и страшных историй.
        И самое поразительное, я ничуть не удивлялся даже обезьяноволку, который едва не располосовал меня нынче ночью!
        А ведь еще были молнии, что запечатали окно, не пустили оборотня в больничную палату. И это тоже заговор?
        У меня от всех этих мыслей даже голова разболелась. Хотя, скорее всего, это просто были последние отголоски пережитого мной леденящего страха; уж больно явственно все еще стояли передо мной красные, горящие глаза ночного чудища.
        - Ты ведь Генриетты Павловны племяш, Ромка? Надо Анастасию донести до машины. Поможешь?
        На меня смотрели внимательные серые глаза бабы Софьи. Ее вопрос вывел меня из задумчивости.
        - Да, конечно, - поспешно сказал я.
        А самом деле, не старухам же ее вытаскивать из больницы.
        А я уже совсем не чувствовал боли в груди, только быстро утихавший зуд
        - А почему никого нет из врачей? Бабушке Насте нужно колоть витамины регулярно, тетка говорила.
        Этот вопрос тоже интересовал меня с самого утра, которое уже давно наступило.
        - Самим бы им вколоть куда чего, энтим лекаришкам… - в сердцах сказала Ульяна.
        Баба Софа только чарующе улыбнулась в ответ. Обаятельная все-таки бабка.
        - Ее лечат не от того, - проворчала Ульяна Степановна. - Как всегда, не могут поставить диагноз, лешаки болотные.
        - Диагноз? - удивился я. - А я думал, у бабы Насти сердце.
        - У меня тоже сердце, - буркнула старуха. - И у тебя, промежду прочим, оно тоже имеется.
        Мне даже показалось, она сейчас выругается, крепко, по-деревенски. Хотя куда нынешней деревне по части отборной брани до современного города - очага культуры и цивилизации!
        - Что же у нее тогда? - обеспокоенно спросил я. Софья Андреевна покачала головой.
        - Не ломай голову и не возводи напраслины. Это не то, что ты думаешь. Другое.
        - Другое? А что это - другое?
        Более дурацкого вопроса, наверное, трудно было придумать. Впрочем, Софья Андреевна была иного мнения.
        - Болезнь, которую не лечат в городских больницах. Наведенная хворь.
        - Кем наведенная? - не понял я. - Вирусная инфекция, что ли?
        - Вот ведь привязался, банный лист, - сокрушенно пробормотала Ульяна. - Нешто не понял, малый? Наведенка это. Порча.
        Как же я сразу не догадался!
        Если уж окунаться в реку, то с головой, иначе ни грязи смыть, ни от жары спрятаться. Бабки-то ворожеи, заговорщицы! По их части не инфекции или там ОРЗ, хотя, скорее всего, и они бабкам под силу, а болезни старинные, заповедные. Сглаз, порча, проклятие, что там еще по списку?
        Дела вокруг меня сейчас творились серьезные, судя по тому, какой эскорт прибыл за бабой Настей. Первым приехал «фордовский» микроавтобус с установленным в салоне спецдиваном, не иначе, на водяном матраце, какие бывают, насколько я знаю, только в медицинских машинах очень дорогих частных клиник. За «фордом» припарковались огромный «джип» цвета «организованной преступности» и еще какая-то длинная иномарка неизвестной мне породы. Сопровождающих было четверо, и каких!
        Михаил Дегтярь по кличке Пулемет, которого в нашем городе знает каждая собака, и три боевика плюс шоферы.
        Они неслышно подкатили под окна палаты бабы Насти, и я понял - люди опытные. Вот только что за братки такие на «джипах», которые выполняют любой приказ четырех дремучих старух, приехавших в город из деревенской глухомани! Должнички?
        По всему видать, время загадок еще не прошло, а каждая очередная тянула за собой целую кучу других. Куда же это я попал вчера, в какую историю ненароком вляпался? А все эта тетка Генриетта!
        Так я размышлял, поддерживая носилки, на которых вместе с тремя телохранителями Пулемета мы осторожно несли Анастасию Максимовну. Сам Дегтярь, или как бабки звали его, Мишаня отправился «в контору» уладить вопрос о досрочной выписке больной. Я не сомневался, что у него получится: о Дегтяре в городе ходили разные слухи, причем ни один из них еще не подтвердился, значит, тип он ушлый. Пожалуй, сейчас лучше помалкивать и держать ухо востро.
        Через пять минут, когда мы уже загрузили носилки в автобус, из больницы вышел Дегтярь. Он криво усмехнулся и стал очень похож на ходячую иллюстрацию известной фразы «нет проблем».
        Вместе с бабой Настей в автобус уселись Оксана Григорьевна и Софья Андреевна. Туда же полез и боевик пониже ростом, с седыми висками и с виду поинтеллигентней. Я же стоял и глазел на них, внаглую облокотившись на полированное крыло «форда», и балдел, как только может балдеть человек в четырнадцать лет, впервые в жизни попирающий своим острым локтем этакое чудо автомобильной мысли.
        - Ну, все устроились? Едем? - раздался у меня за спиной бодрый голос Дегтяря.
        Я обернулся.
        Здоровый он все же мужик. Косая сажень в плечах, лицом - чистый русак, почти соломенного цвета волосы. Бритоголовость у наших городских бандюков-бизнесменов давно уже вышла из моды.
        - А вам что, молодой человек, места не хватило?
        Он смотрел на меня приветливо, с легкой ироничной усмешкой. Так смотрят, наверное, все взрослые бизнесмены на чужих детей, которых не возят в школу на иномарке каждое утро.
        Я замялся и пожал плечами. Золотое правило: если не знаешь, что сказать, промолчи - все скажут без тебя. Вот и Пулемет воспринял мое замешательство по-своему. Он сделал шаг в сторону и протянул руку к дверце «джипа» широким жестом.
        - В машине есть одно место.
        Я до сих пор не знаю, почему я тогда так поступил. Уверен, пробурчи я, извиняясь, что нет, просто задумался, а теперь мне уже пора, дела, знаете ли, еще ждут - и все было бы иначе, все стало бы хорошо.
        Чего мне, в самом деле, с ними ехать? Кто я этим бабкам-знахаркам? Седьмая вода на киселе? Случайно подвернувшийся под руку дальний родственник, чтобы подежурить одну ночку в больнице подле впервые увиденной им бабки? По идее, мне следовало сейчас распрощаться со всеми и передать дремлющей в автобусе Анастасии Максимовне горячий привет и пожелание скорейшего выздоровления. После чего тут же выкинуть из головы это древнее и мрачное слово «порча» и ехать домой - отсыпаться, принять ванну, угощаться теткиной стряпней и залечивать рваные раны, между прочим. А потом в домашнем тепле и уюте ломать голову, не приснилась ли мне вся эта ночь, больница, зубастое чудовище в окне и три старухи-воительницы с горящими свечами наизготовку.
        Но вместо этого, неожиданно для самого себя, я рассеянно кивнул, нелепо согнулся и полез в машину, по дороге еще и больно треснувшись спиной. Видимо, бывают в жизни события и поступки, объяснить которые просто невозможно!
        Перед самым отъездом дверь машины открылась, и на переднее сиденье уселась Ульяна Степановна. То ли Мишаня был джентльменом, то ли он лучше моего знал суровый характер старухи, и в этом случае я его хорошо понимал. Ульяна обернулась что-то спросить у бандита-джентльмена, и тут увидела меня.
        У меня в этом миг было дурацкое чувство, словно я поступаю как-то неправильно и некрасиво, без спроса отправляясь с ними в путь. Но к моему удивлению, старуха ничего не сказала. Только хмыкнула, царапнув меня озадаченным взглядом. После чего немедля отвернулась и стала с преувеличенным интересом наблюдать, как наша машина огибает аллейки больничного скверика, по которым прогуливались больные и пришедшие их проведать сердобольные родственники.
        На подъезде к перекрестку длинная иномарка опередила всех и на большой скорости ушла в город. Видимо, она была тут лишней, хватило и мощного «джипа» с юрким и вместительным автобусом.
        Итак, мы ехали в Александровку, какое-то таинственное, обладавшее невероятной силой место, где единственно и надлежало врачевать бабку Настасью.
        Некоторое время я смотрел в окно, наслаждаясь ездой в могучем и комфортабельном внедорожнике, а потом быстро задремал. Видно, сказалась бессонная ночь.
        Проснулся я оттого, что тело неудержимо рванулось вперед, и я с размаху впечатался лбом во что-то мягкое и упругое. Это оказался двусторонний подголовный валик за спиной водителя, специально предназначенный для таких вот дорожных оказий. От удара я слегка очумел и в замешательстве поворачивал голову по сторонам, а отовсюду слышались громкие крики и ругань.
        «Джип» стоял уже не на трассе, а на боковой дороге, видимо, сворачивавшей как раз в Александровку. Я никогда в этом селе прежде не бывал, но, украдкой взглянув на часы, понял, что мы уже подъезжаем. Видно, меня убаюкал ровный ход машины и мерное гудение мощного двигателя. Вокруг тянулся лес, а впереди лежало огромное дерево, поросшее по стволу какой-то синевато-черной чертовщиной, похожей на мрачный, совершенно колдовской мох. Оно отделяло нас от микроавтобуса, значит, только что упало, сообразил я, пытаясь выбраться из салона. А у этих крутых авто, между прочим, поди-ка сразу разберись, где ручка, а где - вертелка стекла или других причиндалов! Но в тот момент, когда я уже нащупал нужную рукоять, кто-то крепко ухватил меня за плечо.
        Я чуть не задохнулся от ярости, а Дегтярь погрозил мне пальцем.
        - Пока сидишь в этой машине, ты в безопасности, парень, - шепнул он. - Этот «джипец» бронированный.
        Я кивнул и только теперь заметил, что в салоне нет Ульяны.
        - А где бабуля? - пробормотал я, силясь разглядеть сквозь лобовое стекло, что происходит за поваленным деревом.
        - Я за нее, - усмехнулся бандит, но глаза его были злые и холодные. - Она свое дело справляет. А ты, земляк, в их дела лучше не суйся - башку потеряешь.
        Несколько секунд я смотрел в его пустые, опасные глаза, а потом неожиданно для себя процедил сквозь зубы с презрением и распирающим весь мой инстинкт самосохранения упрямством:
        - Да пошел ты…. Это, между прочим, мои бабушки, понял?
        Видимо, сегодня с утра у меня по расписанию был день самых безрассудных поступков. Я дернул ручку двери так, будто хотел оторвать ее с мясом. Мне даже показалось, что сейчас «джип» завалится на бок и перевернется. Машина, конечно, не сдвинулась ни капельки, зато дверь открылась, и я, наконец, вывалился наружу. Вдогонку из машины послышался скептичный смешок, но мне было не до бандита. Возле микроавтобуса творилось что-то необычное. И самое странное, что совсем рядом слышался плач, точно малый ребенок раскапризничался. Но детей в автобусе не было, это я помнил точно!
        Зато над лесом висел такой густой туман, какой я прежде видел лишь давным-давно, на рыбалке с отцом. И возле автобуса и впрямь плакали, к тому же на несколько голосов.
        Я осторожно перешагнул лежащее дерево и подошел к «форду». Вокруг микроавтобуса стояли полукругом мои старухи. Задние дверцы «форда» были закрыты, их охраняли тот седоватый мужичок, явно начальник службы безопасности Дегтяря, и еще один боевик. Оба держали в руках миниатюрные израильские автоматы «Узи». Третий охранник оставался внутри салона рядом с бабой Настей. А три бабки пели.
        Теперь-то я понял, что никакой это не плач. Это был заговор. Каждая из бабок заунывно пела что-то непонятное, глядя себе под ноги. А над ними, над автобусом, над охранниками и надо мной шумели, злобно скрипели и угрожающе раскачивались деревья.
        Они заговаривают их, эти деревья, догадался я. Слов заговора было поначалу не разобрать, какая-то белиберда, пока я не прислушался.
        Ой, хожу я, раба Божия,
        Да вкруг острова лесного,
        По крутым да по оврагам,
        По лощинам, буеракам.
        Ой, смотрю я через все
        Леса-а-а!
        Дуб да березу, осину да липу,
        Клен сам-друг с елью,
        Жимолость с орешиной
        Да по всем сучьям, да по всем ветвям.
        Ой, да по листочкам, да по цветам.
        Было бы в дубраве поздорову-подобру.
        Слу-у-ушай!
        Выходи из лесу всякий зверь и гад,
        Леший-домовой, отведи свой взгляд,
        Ведьма, водяной - отведите глаз,
        Чтоб была большою я, набольшею!
        Все бы было у меня в послушании,
        И поле, и река, и зеленый лес,
        Да была бы цела-невредима я.
        Чтоб ушел из леса морок-заговор,
        Мысли черные, вражий умысел.
        Стал бы чист мой лес, поздорову был.
        Вот и сила моя - вся до капельки!
        Отдаю тебя, стану чистая,
        Чтоб гулять-царевать, умыватися,
        Чтоб смотреть опять через все
        Леса-а-а!
        Слу-у-ушай!
        Пока бабки пели-причитали, они еще и успевали подбадривать друг дружку короткими словечками, восклицаниями, вздохами. И деревья понемногу успокаивались, переставали раскачивать ветвями, кренить стволы, и теперь уже только глухо шумели, волновались высокие кроны с нахлобученными и растрепанными черными шапками вороньих гнезд.
        Я не понимал, что происходило в действительности, но из моего сердца уже понемногу уходил страх. Точно кто-то минуту назад намеревался оттяпать мне палец топором, и я вдруг чудесным образом счастливо избежал казни, просто проснувшись от липкого, навязчивого кошмара.
        Оказалось, когда машины свернули с трассы на дорогу к Александровке, у «джипа» стал глохнуть двигатель. Пока водитель разбирался в причинах неполадки, микроавтобус решил обогнать его. Но едва «форд» объехал нас, как на него вдруг стремительно повалилось дерево, одиноко росшее у придорожной канавы. Водитель автобуса газанул, «форд» занесло и чудом вывернуло буквально в полуметре от новой неожиданной преграды.
        Потом, когда все кончилось, и усталые бабки отдыхали, сидя на упавшем дереве, а охрана угощала их горячим чаем из термоса, водитель автобуса клялся и божился, что трещина возникла буквально на его глазах и тут же стала расти и шириться. «Все равно как будто змей какой внизу, под землей завозился, и здоровый, прям как в „ужастиках“! Ну, никак такого не может быть, землетрясение что ли? Да откуда ему у нас взяться?!» - рассказывал водитель, а глаза его были все еще круглыми от пережитого потрясения и больны страхом.
        - Что ж это было-то, бабочки? - наконец, спросил Дегтярь, задумчиво разглядывая трещину метра три глубиной, чернеющую возле белоснежной льдины микроавтобуса.
        - Чегой-то лес взбесился, - пояснила бабка Софья.
        Оксана Григорьевна тем временем хлопотала в автобусе возле бабы Насти, проверяла, не ушиблась ли, тихо шепталась с ней, обсуждая случившееся. Ульяна молча прихлебывала обжигающий чай из стаканчика-колпачка термоса.
        - И всего-то? - криво усмехнулся Дегтярь.
        - Всего, Мишаня, никто не знает, даже тот, кто лес сговорил, - ответила Софья. - Но ты ведь тоже знаешь, откуда ветер дует.
        Дегтярь невесело кивнул, присел рядом, закурил. Ульяна недовольно повела длинным носом, но Софья стрельнула глазом - не перечь, мол, у них свои привычки. Мишаня вынул изо рта длинную, с золотым мундштуком коричневую сигарету и уставился на курящийся легкий дымок. Казалось, струйка дыма завораживала его, так внимательно он изучал ее сейчас, изредка покручивая сигаретку в толстых, поросших рыжими волосками, пальцах. Затем поплевал на нее и тщательно вкрутил в траву, будто боялся, что она вдруг сама вылезет обратно, и нужно запрятать ее поглубже, как опасный и предательский след пребывания его, Михаила Дегтяря, в этом диком и живом лесу. Потом покачал головой и вздохнул.
        - Устал я, бабочки. Никакого нет покоя на этом свете.
        - Хочешь покоя - верни награбленное, - сухо откликнулась бабка Ульяна. - Поверь, мигом полегчает.
        - Вы все свое талдычите, Ульяна Степановна, - покосился на нее Дегтярь. - Право слово, вы втроем как с луны свалились, несете околесицу. Разве в деньгах дело? Не понятно мне, что вокруг меня теперь творится. Не могу понять, и все тут.
        Он мазнул меня колючим, неприязненным взглядом, как еще одну помеху в его жизни, и вновь полез за сигаретой.
        - Будет тебе смолить-то, - наставительно молвила баба Софья. - Нешто не понял? Змей тебя ищет, и нас заодно, выходит. Вот, Настену уже сыскал.
        Я тут же навострил уши. Что еще за змей?
        - Ага, - поддакнула Ульяна. - По твоей, между прочим, милости, Мишаня.
        - Что вы все заладили - «виноват» да «покайся»… - огрызнулся Дегтярь. - Мне что теперь, вечно с вами таскаться, с блаженными?
        - А тебе что - оглашенные да нечестивые больше по нутру? - язвительно поинтересовалась Ульяна. - Эвон уже как завяз! Да и других сманил, душ чистых да непорочных.
        - Это вы что ли - непорочные? - огрызнулся бандит. - Вы ж колдуньи, вас, небось, сам дьявол вашему ремеслу учит.
        - Грубый ты, Мишаня, и невоспитанный к тому ж, - парировала Ульяна. - Говоришь сейчас, а диавол между прочим у тебя за плечом сидит, нашептывает.
        - Да ладно вам, - махнул рукой Дегтярь. - Поехали, коли дорога свободна, чего рассиживать.
        - И то верно, - согласилась баба Софья. - Везти надо Настасьюшку. А тебе, мил человек, спасибо большое, что уберег сестру нашу, не вверг в беду.
        И она в пояс поклонилась водителю микроавтобуса.
        Тот совсем опешил, растерялся и сделал неуклюжую попытку остановить женщину, протянув к ней руку и коснувшись бабкиного плеча.
        В тот же миг вокруг его пальцев что-то сверкнуло, и водитель отшатнулся от бабки Софьи как ошпаренный. Затем поднял руку к самым глазам и испуганно ее осмотрел.
        - Не боись, - усмехнулась бабка Софья. - Невидимая сила это. Электричеством называется. Когда в лесу заговариваешь, всегда так бывает. Пройдет скоро. Зато теперь ехать можешь спокойно.
        Водитель опасливо глянул на бабку, на свою руку и торопливо полез за руль. Дегтярь усмехнулся и кивнул мне.
        - Пойдемте, господин сердитый племяш. Ехать пора, машина ждать не будет.
        И хихикнул на ходу своей шутке, которую, видимо, счел невероятно остроумной.
        Делать было нечего, и я поплелся за ним, в который раз задавая себе вопрос: какого рожна я второй день тусуюсь в этой странной компании? И что обо всем этом думает тетка Генриетта?
        Мы тронулись, осторожно огибая место незримого столкновения с неведомым. Объяснениям бабок я совсем не поверил. Я был уверен, что за нами крадется кто-то вполне реальный, из плоти и крови. И уже поджидает нас впереди.
        В Александровку мы въехали минут через двадцать. Миновали околицу, здание местной управы, и потом вдоль дороги потянулись заборы и дома, не ахти какие, не то что у нас в городе. За оградами чернели кусты сирени, тут и там высились могучие крепкие березы.
        У колодца судачили две женщины. На «крутые» машины они покосились с интересом и проводили взглядами. Пара собак, попавшихся по дороге, лениво тявкнула и дальше побрела по своим делам. Я ожидал, что поедем сразу в больницу, но мы уже проехали всю деревню - водитель «джипа» вел уверенно, знал дорогу - и миновали одноэтажное строение, возле которого дежурил зеленый «уазик» с красным крестом скорой помощи. Значит, мы едем не в больницу. Тогда куда?
        И я тут же увидел впереди большое серое двухэтажное здание с покосившимися колоннами, высокой лестницей и каменными вазами по бокам выщербленного заборчика, окаймлявшего крыльцо. Кажется, это был какой-то древний кинотеатр, ничуть не стерео, или же дом какой-нибудь культуры. Сюда и направились наши машины.
        С переднего сиденья послышалось тихое восклицание, точно кто-то не то охнул, не то ойкнул. Я глянул - это бабка Ульяна, даже привстала, насколько позволял потолок салона. Она сейчас вся подалась вперед и смотрела куда-то горящими, совсем молодыми глазами!
        - Вот он, батюшка, - прошептала Ульяна Степановна и трижды истово перекрестилась.
        Я в изумлении принялся озираться по сторонам, но в окрестностях допотопной постройки стиля «вампир», как в таких случаях шутит мой отец, с полуобвалившейся лепниной, никакого батюшки не было!
        - Вы про кого, Ульяна Степановна? - обеспокоенно спросил я, а сидящий рядом бандит усмехнулся.
        - Да вот же он, вот! - бабка Ульяна принялась тыкать длинным заскорузлым пальцем в лобовое стекло. - Он и есть, батюшка. Средоточие всей нашей силы и надежды.
        - Кто - средоточие? - тупо повторил я, уже вообще ничего не понимая.
        - Он - Средоточие. И заступник, - торжественно провозгласила бабка Ульяна, и я, не заметивший прежде в ней склонности к актерству, с удивлением воззрился на фасад старинного здания.
        - Деревенский Клуб, - тихо и благоговейно прошептала Ульяна, осеняя себя крестным знамением. А Мишаня, веселый и наглый бандит, выпростал руку из кармана, тщательно вытер ее платком и тоже перекрестился.
        ГЛАВА 11
        ПЕРНАТЫЙ ПОСЛАНЕЦ ВИРТУАЛЬНОГО МИРА.
        ОЛЕГ КИСЕЛЕВ
        Когда ты ежедневно сидишь в Интернете не меньше двух часов, а потом вдруг выпадаешь из сетевой жизни на пару дней, кажется, что без тебя там непременно произойдет что-то грандиозное, удивительное и невероятное.
        Олежка с превеликим удовольствием включил компьютер и первым делом прошерстил почту. Конечно же, главным объектом его интереса было письмо от «оргов» - организаторов всех этих таинственных Сборов, Уровней, Уведомлений и прочей игры в детские секретики. Опечалило и даже немного разочаровало, что не было писем от его новых друзей, Ромки с Хайрой. Но когда Олег открыл письмо-уведомление в том, что он прошел на первый уровень Трех Колец Силы, все его печали разом отошли на второй план. В письме помимо слов и графики в виде какой-то незамысловатой символики и пары непонятных знаков содержалась гиперссылка. Вход на Первый Уровень игры.
        Разумеется, Олег не преминул нажать. И после загрузки, слишком долгой, по его мнению, перед ним открылось меню. Глядя на него, наш предводитель виртуальных геймерских сообществ даже тихонечко присвистнул от неожиданности.
        Нет, это не было изумлением или упаси боже скепсисом. Менюшка была вполне себе в стиле современных онлайн-игр, без вычурной аляповатости древних РПГ и излишних деталей, чем грешит большинство дешевых, а выражаясь нынешним геймерским языком, малобюджетных шуттеров или стратегий-боевок. На экране перед Киселем одновременно открылись пять входных картинок-ярлычков.
        Крайний левый вход - в виде серого птичьего пера с голубыми и серебристыми переливами. Второй по счету - стилизованное изображение звериной лапы с мягкими подушечками и выпущенными когтями. Третий - узкий зеленый плавник с острыми костями, какие бывалые рыбаки тоже называют «пером», только рыбьим. Олегин слышал, что крупная щука таким «пером» может даже распороть надувную резиновую лодку. Четвертый вход был изображен в виде выпуклого фасетчатого глаза не то мухи, не то стрекозы. А крайний справа был черно-белой человеческой рукой с одобрительно поднятым кверху большим пальцем, указывающим куда-то за край мониторного экрана.
        - Эге, да тут явно какая-то система, - пробормотал Олегин, только еще не потирая рук от удовольствия.
        Он обожал разгадывать такого рода задачки, когда нужно выбрать правильный путь, причем возможно на это дается единственная попытка, отчего только интересней.
        - Ну, рука - пожалуй, это слишком просто, - заметил он, ничуть не смущаясь от того, что сейчас разговаривает сам с собой. Некоторые важные вещи полезно проговаривать вслух, считал Кисель, потому что глаз от долгого сидения за компьютером «замыливается» и перестает замечать всякие ценные детальки. А в них-то, как во всяких там финансовых банковских документах, на последней странице, зачастую и заложено самое главное. То, ради чего и затевалось все дело!
        Перо он после краткого размышления тоже отмел в сторону. Звериная лапа казалась не в пример интересней. К тому же, если это был выбор его будущего игрового персонажа, гораздо привлекательней побывать в шкуре могучего медведя или свирепого тигра - всё новые впечатления! И Олег решительно кликнул мышкой растопыренную лапу с круглыми подушечками.
        Увы, его поджидало разочарование. На экране тут же выскочила табличка с надписью по-русски:
        «К сожалению, эта опция для вас в данный момент недоступна. Приносим свои сожаления. Попробуйте альтернативный вход. Желаем удачи!»
        - Ишь ты, - фыркнул Олег, которого первая стартовая неудача ничуть не разочаровала, а напротив даже раззадорила. - Ладно, попробуем по водичке.
        Он кликнул значок с рыбьим плавником.
        Табличка выскочила опять, хотя и с минутной задержкой. Текст был примерно такой, но с разницей в небольшой детали.
        «К сожалению, вы для этой опции в данный момент недоступны. Приносим свои сожаления. Попробуйте альтернативный вход. Желаем удачи!»
        - Ну, ни фига себе заявочки, - потрясенно выдохнул Кисель. - Они что там, в Сети только что попытались со мной связаться? И не сумели, значит? А почему это я не слышал звоночка? Эй, «орги», алло-о-о!
        Он постучал себя указательным пальцем по лбу. Точь-в-точь как герой одного старого киношного детектива, желая срочно позвонить из будки допотопного телефона-автомата, который как на грех в эту минуту был занят не в меру разговорчивой тетушкой. Что поделаешь, сотовых телефонов тогда ведь не было и в помине!
        Разумеется, ответа не последовало. Мыслесвязи, этого лакомого для каждого писателя-фантаста вида коммуникаций самого ближайшего будущего, в наше время пока еще все-таки не изобрели. И Олег двинул мышку вправо.
        Тут его ожидал самый что ни на есть прикол. По экрану с жужжание полетела светящаяся мультяшная стрекоза. Но в дальнем углу остановилась, повернула голову и смерила Олега внимательным взглядом своих лупоглазых фасетчатых шаров. А затем вдруг шмякнулась вниз, задрала длинные суставчатые лапы и, шевельнув напоследок трепещущими крылышками, поникла, став похожей на скомканную паутинную сеточку с безвольно висящими ниточками вмиг усохших крыльев.
        Олег на всякий случай выждал пару минут, периодически сосредоточенно кликая по мертвому насекомому-виртуалу попеременно то левой, то правой кнопкой «мыши». Но все его попытки так ни к чему и не привели, и Кисель, вздохнув, решил попытать счастья в обычной человеческой ипостаси.
        В ответ на «мышиный» клик рука-ярлычок сжала ладонь в кулак, да так и застыла в полной неподвижности. Олег крякнул и снова прищелкнул левой кнопкой. Кулак немедленно развернулся в ладонь и занял прежнее положение, указывая куда-то за край монитора, а значит и виртуального пространства.
        Олег вдруг поймал себя на идиотской мысли, что ему хочется заглянуть за экран и посмотреть, что там да как.
        - Вот так и слетает с катушек наш доблестный брат-геймер, - проворчал он, подавил в себе навязчивое желание обследовать тыльную - и уже порядком пыльную! - область экрана монитора и кликнул серое перо.
        Тут же неожиданно ожила веб-камера. Маленький глазок, вмонтированный над экраном, на миг сверкнул, а затем проснулся кулер. Судя по сосредоточенному гудению, процессор запустил какое-то приложение, причем основательно нагрузил его задачами. А что, если не задачами?
        - Ну, так и есть! - с досадой фыркнул Олег. В правом нижнем углу экрана осветился знакомый значок и быстро побежала цифирная вязь - это компьютер без согласия и даже без ведома своего хозяина отправлял какую-то информацию, точнее, целый массив мегабайтов.
        - Эй-эй, ты чего, сдурел? - в сердцах выкрикнул Олег, совсем забыв, что перед ним - неодушевленная машина, попросту говоря, вещь, а он обращается к нему как к человеку.
        И следующую минуту порыв ветра ворвался в комнату с улицы, такой сильный, что хлопнула форточка. А затем что-то невидимое больно царапнуло его ухо, и одновременно с этим что-то огромное, словно состоящее из размашистых серых штрихов, заполнило собой всю рабочую плоскость экрана. Олег машинально ухватился за собственное ухо - неужели оса влетела в комнату и ужалила ненароком?! - и увидел, как огромное серое пятно уменьшается в размерах, будто уходя за горизонт мониторной перспективы, одновременно приобретая изометрию, а по-русски - объем.
        И одновременно в левом углу медленно развернулся свиток, извещавший о том, какие у избранного Олегом персонажа базовые характеристики, а, следовательно, и ближайшие перспективы.
        Сила, Интеллект, Ловкость, Выносливость, Другие способности - перед всеми этими параметрами стояли скромные единицы. И это - из максимально возможного диапазона в десять позиций! Хороши перспективки, ничего не скажешь…
        Нельзя ли это чуточку подправить? Ведь невозможно вступать в серьезную онлайн-игру, имея все характеристики по минимуму!
        Однако тут же защипало, болезненно заныло ухо.
        Кисель потер его, морщась от неприятного покалывания, а когда отнял руку, озадаченно присвистнул. На пальцах была кровь, ясно различимые пятнышки багровой, быстро застывающей на воздухе жидкости.
        Олег оттолкнулся ногами и с размаху подъехал в своем любимом геймерском кресле на колесиках к зеркалу на дверце шкафа. Вдоль кромки уха отчетливо кровавилась тонкая красная полоска. Похоже, кто-то невидимый легонько полоснул его по уху острым лезвием опасной бритвы - у отца такие в столе лежат, в красивых миниатюрных коробочках с двумя скрещенными шпагами на обложках крышечек, фирмы Wilkinson. Именно что легонько - в противном случае ему могла запросто отхватить кусок уха. Что за чертовщина такая!
        Он вернулся за компьютер и увидел: картинка на мониторе теперь кардинально изменилась. Теперь к нему приближалась огромная птица, судя по размаху крыльев, горный орел или даже южноамериканский кондор. Кисель мог различить его красные, горящие злобой глаза. Интересно, это уже сама игра началась, или все еще только заставка?
        Птица уселась прямо напротив Олега, опираясь на невидимую твердь, вокруг нее был сплошной белый фон, как в некоторых авангардных телепередачах телеканала «Культура» про всякие там абстрактные искусства. Казалось, их разделяло лишь тонкое стекло, хрупкая плоскость светодиодов, почти что осязаемая граница между двумя мирами, виртуальным и реальным. И в следующую минуту она в мгновение ока рухнула!
        - Приветствую тебя, - звучным, слегка хриплым голосом произнес орел. Его клюв лишь слегка подрагивал в такт словам, но Олег готов был поклясться: говорила именно птица.
        Покосившись на акустические колонки, обычно всегда включенные, он церемонно и дурашливо помахал рукой крючконосой птице.
        - Здорово, коли не шутишь.
        - Не шучу, - подтвердил орел. - Я вообще не умею шутить. Это не в моей природе.
        Тому, что орел вдруг обрел дар речи, Олег ничуть не удивился. Вполне нормально и естественно для виртуального персонажа онлайн-игры говорить на человеческих языках - были бы, как говорится, подгружены все необходимые словари и качественная озвучка. Тогда он, пожалуй, и по-китайски заклёкает!
        - По-китайски не могу, - признался орел. - Особенности морфологии моего клюва и строение гортани не позволяют издавать некоторые звуки, характерные для этого варианта звукового общения вас, людей.
        Лихо!
        - Кто ты? - спросил Кисель.
        - Пернатый Страж, - последовал ответ. - Ваш родовой Союзник.
        - Какого - нашего? - не понял Олег. - Рода Киселевых, что ли?
        - И Киселевых тоже, - подтвердил орел. - Вы, русские, одного рода. Я - ипостась его Стража.
        Некоторое время Кисель усиленно соображал, потом догадался.
        - Так значит, тот… который на гербе… двуглавый - тоже ты?
        - Его изображение, - с достоинством наклонила огромный клюв компьютерная птица.
        - Ты обитаешь в этом модуле? - на всякий случай уточнил Кисель. - Ну, который с пером?
        - В некотором роде, - ответил Страж. И Олег готов был поклясться, что в звучном голосе огромной птицы все же явственно прозвучала насмешливая нота.
        - А почему не открылись другие модули? - решив выяснить побольше об этой игре, осведомился он. - Они что, временно закрыты?
        - Только для тебя. Твой код - индивидуальный, поэтому и вход на Первый Уровень Силы - тоже.
        - А остальные? - тут же спросил Олег, памятуя о рыбьем плавнике, фасетчатом глазе и звериной лапе.
        - Тоже индивидуальные. Два из них - входы известных тебе игроков. Роман Макаров и Светлана Хайруллина.
        - Они в игре?! - просиял Олег. Надо же, вот неожиданно и получил весточку о своих новоиспеченных приятелях. И от кого - компьютерного аватара!
        Орел промолчал.
        - У них входы на уровень тоже связаны… с их страхами?
        Орел помолчал. Что-то в вопросе Киселя ему не понравилось.
        - Ты совсем ничего не знаешь о своих друзьях? - наконец спросил он.
        В голосе птицы не было ни осуждения, ни удивления.
        - Ну… - протянул Олег, - мы не сказать, чтобы совсем уж друзья. Так, случайно познакомились, совсем недавно.
        Сказал и тут же ругнул себя за поспешность. Кой черт «случайно», если все трое теперь - в Игре, одной на всех?
        - Думаю, у вас еще будет время и возможность узнать друг друга, - как-то странно поглядев на него, проклекотал Страж. - Что касается девочки, советую в будущем узнать, что случилось с ее отцом и братом. Если сумеешь вызнать аккуратно, не оттолкнешь ее от себя, поймешь, отчего ее знак для Входа - Знак Водяных.
        Тонкая струйка холодка пробежала за воротом Киселя. В эту минуту он впервые почувствовал, что эта Игра - совсем не простая затея и уж во всяком случае не безобидное развлечение. Оказывается, у Хайры была какая-то тайна, скорее всего, очень болезненная для нее, и эта тайна каким-то образом связана с водой. А Ромка?
        - Ваш Ромка продвинулся дальше всех. Его испытание - самое тяжелое и необычное из всех троих, - ответил орел на безмолвный вопрос мальчика. - После того, как мы расстанемся, ты сможешь пройти по его следу, пусть и самую малость. Подумай над тем, что там увидишь.
        - Спасибо, - вежливо кивнул Олег. - Но только я пока не вижу входа. Ты не подскажешь, куда дальше идти.
        Орел молчал, наверное, целую вечность. После чего раскрыл клюв и холодно изрек:
        - Зачем тебе куда-то проходить, когда ты туда уже давно прошел?
        Это было что-то новенькое.
        - Эээ… Что вы хотите этим сказать? - переспросил Олег, машинально перейдя на «вы». «Выкать» какому-то компьютерному аватару, технической опции, информационному игровому гиду - такое с ним, закаленным сетевым бойцом-геймером случилось впервые!
        - Ты разве еще не понял? - надменно глянул на него орел сверху вниз, неожиданно, в мгновение ока оказавшись над его головой, пусть и в пределах рамки мониторного экрана. - Ты уже давно на своем уровне. На первом, - уточнила компьютерная птица.
        И видя замешательство мальчишки, пояснила:
        - Твой новый товарищ Роман проходит испытание, подобных которым еще не было в его жизни. А твоя новая подруга Светлана подвергается большой опасности. Это их первые Уровни Трех Колец Силы, два отражения Единого, имя которому - Храбрость.
        - А как насчет меня? - быстро облизнул разом пересохшие губы Олег. - Где моя храбрость?
        - Она уже второй день пребывает с тобой, - хладнокровно ответил орел. - Впрочем, имя твоей храбрости пока что - Неведение. Иногда неведение оберегает нас от многих безумств, на которые мы способны, откройся нам вся правда.
        - А где она, эта правда? - эхом откликнулся Олег, чувствуя, как волосы начинают шевелиться у него на макушке.
        - В ящике твоего стола, - последовал ответ. - Но учти…
        В глазах орла вспыхнули и рассыпались огненные искры, а в голосе зазвенела холодная сталь.
        - Ты жив, покуда твою тайну знают я и россы. Только я и они.
        - Россы? Что за россы? - пролепетал Кисель. Но орел в последний раз сверкнул очами и медленно повторил:
        - Только я и они.
        - Ты сказал, что Ромка сейчас проходит какое-то важное испытание? А Хайра… ну, то есть Света? Кто подвергает их опасности?
        - Я не знаю в точности, человек это или другое существо, - мрачно произнес орел.
        Он наклонил голову, взмахнул крыльями, и в скором времени превратился в черное пятнышко, быстро истаявшее прямо на глазах ошеломленного Киселя.
        Олег пришел в себя лишь после того, как залпом выпил огромный бокал холодного кваса, прямо из холодильника, так что в его животе даже несколько раз булькнуло. Тогда он вдругорядь вытер губы и решительно кликнул вход, увенчанный звериной лапой.
        Внутри входной модуль Романа походил на тесную каморку, задрапированную складчатой, тяжелой тканью.
        Прямо посреди фронтальной стены висел свиток с текстом, набранным на основе, напоминавшей старинный пергамент, искусственно состаренный и оттого пожелтевший, весь в трещинках. Текст был странный и более всего походил на наставление. Но кому оно было адресовано, Олег никак не мог понять.
        Глава 12
        ЗАГОВОР НА ОБОРОТНЯ, или РОМКА МАКАРОВ ОПЯТЬ ДЕЖУРИТ
        Между прочим, за последний час я уже несколько раз ловил на себе очень странные взгляды каждой из старух. Но если подозрительной и суровой Ульяной Степановной все и так ясно, - просто шеф службы безопасности! - то и Анастасия Максимовна, и баба Оксана, и даже Софья Григорьевна хоть разок, но уже поглядели на меня по-новому, не то с сомнением, не то с интересом.
        Не думаю, что как племяш тетки Генриетты я их особо интересовал. Здесь было что-то другое, и я решил держать ухо востро - от этих бабок любого сюрприза можно ожидать. Не успеешь и пикнуть, одним взглядом околдуют! Хотя на что я им сдался?
        Тем не менее, баба Оксана на моих глазах тут же в два счета договорилась с Генриеттой, что я у них поживу пару дней в деревне, на свежем воздухе, парном молоке и свежем твороге. Оксана Григорьевна обладала даром убеждения: тетка даже не пикнула, лишь спросила о здоровье и теплой одежде. Я заверил ее о полном порядке. И понял: мои приключения продолжаются!
        Поэтому с ходу вызвался дежурить нынче ночью вместе с бабой Оксаной рядом с Анастасией Максимовной. Я ничуть не боялся - хватит уже с меня оборотней, мы ведь не в городе. Очень хотелось расспросить Оксану Григорьевну, как действуют заговоры, да и она, кажется, была не против немножко пооткровенничать.
        Тем не менее, загадок в деревне оказалось еще больше. Обезьяноволков и прочих монстров тут, конечно, не расхаживало, и вообще было тихо. Но в Александровке бабки наотрез отказались везти больную сестру в больницу или домой. Выйдя из машины и проверив в кармане ключ, старуха Ульяна велела нам с боевиками осторожно вытаскивать их сестру и нести прямиком в клуб. Когда я попытался возразить - места что ли для больной получше не нашлось, тетка Ульяна заверила меня, что в клубе они обретаются уже давно, тут у них «штаб-квартирхен», и сюда прежде частенько таскались болезные, поскольку комната здесь крепкая и намоленная.
        - А в собственном дому защиты Настасье теперь не будет, ни днем, ни ночью. Так что несите ее, хлопцы, а баушки будут за вас думать, как лучше Настасью охранить.
        И в тот же миг краем глаза я снова уловил тот самый взгляд, который уже замечал несколько раз сегодня.
        Бабка Ульяна смотрела на меня таким острым и пронзительным взором, словно норовила проковырять на мне дыру и заглянуть туда, на самое дно, где, наверное, и полагается обитать у человека душе. Наверное, так бы смотрели мне вслед подозрительные фашисты из старинных патриотических кинофильмов, если бы, идя по улицам, к примеру, Берлина, я вдруг посреди толпы во все горло заорал: «Этот день Победы порохом пропа-а-а-х!!!» А потом бы, естественно, все помчались со всех ног крутить мне руки или, в крайнем случае, закладывать в ближайшее районное отделение гестапо.
        Бабка же просто отвернулась, делая вид, что разглядывает связку ключей. Ключ-то у нее на самом деле всего один, на длинном шнурке от ботинок. Нечего было на нем рассматривать, ключ как ключ, ничего особенного. А вот чего это бабки, едва я сел в машину, стали так на меня зыркать по очереди, я до сих пор понять не мог.
        Один из охранников вытряхнул из рюкзака сложенный надувной матрас с ворсистым покрытием, подсоединил компрессор, и матрас ожил, вздохнул, точно вытягивающийся на постели человек. И тут же превратился в аккуратный и ровный «кирпичик».
        Через пару минут мы уже осторожно несли бабу Настю по вестибюлю клуба. Правда, «вестибюль» - это слишком сильно сказано! Длинные половицы под ногами скрипели и «дышали», когда мы шагали по коридору. Впереди двигалась как флагманский крейсер тетка Ульяна, стремительно сворачивая или огибая колонны, так что мы с носилками едва поспевали за ней.
        Именно в те минуты я понял, почему старухи-сестры избрали местом своей «резиденции» этот клуб. От него и впрямь исходила самая настоящая Сила, так что у меня уже дважды пошевелились волосы на макушке. Я не очень-то верю во всякие там дурацкие энергии и прочие тонкие материи. Для меня до сих пор самая большая загадка на свете - откуда в розетке берется электрический ток. Но тут, в старом сельском клубе было такое чувство, что сквозь меня и впрямь пропускают слабый ток.
        Здесь, среди этих дощатых полов и лестниц, у низенькой сцены с куцым занавесом облезлого бархата я понял: бабки-заговорщицы безошибочно нашли в своей деревне место, обладавшее мощной энергетикой. И как-то сумели ею воспользоваться.
        Я думал, что они создали здесь свою пенсионерскую тусовку, чтобы поддерживать друг друга. Тогда я еще не знал, что Деревенский Клуб четырех старух-заговорщиц был создан для защиты от жестокого и безжалостного врага. Это был их сговор, точнее, заговор, против тех, чьих имен и сущностей я покуда еще не знал.
        Именно здесь, в Деревенском Клубе, и должно было состояться исцеление Анастасии Максимовны. Я был уверен, что она просто пала жертвой кого-то из своих коллег по ворожбе. Порча так порча - в конце концов, словечко-то раскрученное, у всех на слуху, почему бы ей и не существовать на белом свете?
        Три дня должна была лежать в Деревенском Клубе хворая баба Настя. Ей полагалось «вылежаться» перед обрядом снятия порчи, как популярно объяснили бабки. Кстати, мне до сих пор не было понятно, почему никто из них не отсылал меня домой, ведь «джип» Дегтяря был всегда под рукой. Хотя теперь меня из Александровки пришлось бы тащить разве что силком - какой же нормальный парень откажется от таких приключений? Один обезьяноволк в больнице чего стоил!
        А вот Дегтяря заговорщицы спровадили очень даже быстро.
        Главный бандит-бизнесмен нашего города уехал в тот же день, как мне показалось, после некоторых колебаний, вроде как беспокоясь о здоровье Анастасии Максимовны. Но, внимательно вслушавшись, - каюсь, дверь в зал была приоткрыта! - я понял, что дело было в самом Дегтяре. Маститый бандит, оказывается, сомневался, стоит ли ему ехать в город, и не остаться ли лучше тут, под защитой четырех старух. Представляете?
        Это меня просто повергло в шок: получалось, что не Дегтярь охраняет четырех заговорщиц за их былые услуги, а именно бабки сейчас как-то защищают бандита!
        - Чудно, - подумал я. Но сколько ни чесал в затылке, так ничего оттуда и не выкопал. А между тем меня уже определили на дежурство.
        Распорядок, составленный Ульяной Степановной, был крепок, окончателен, утвержден на общем совете и обжалованию не подлежал. Каждую ночь при бабе Насте должны находиться не менее двух человек. Пока один сидит у изголовья, другой обходит клуб и ведет внутреннее патрулирование.
        Все это со стороны могло показаться забавным и комичным, но только не мне после знакомства с обезьяноволком!
        Начальник же бандитской охраны, оставленный в клубе Мишаней, спокойный и уравновешенный дядька, слушал с невозмутимым видом и даже высказал несколько ценных замечаний, как специалист в такого рода военных операциях. Старухи с предложениями профессионала тоже согласились охотно и с явным удовольствием.
        Потом Ульяна с Софьей Андреевной дотемна творили над спящей Анастасией Максимовной неведомые мне обряды и шептали всякие заговоры. Как мне объяснили, в них важную роль играли не только слова, но и интонации. Даже собственные мысли произносившей заговор могли подкрепить словесную формулу, либо напротив ослабить ее, сделать пустой и квелой.
        Сегодня была первая ночь до обряда исцеления.
        У меня уже установились дружеские отношения с младшей из заговорщиц, и баба Оксана рассказала мне немало о своих сестрах и том, как все мы очутились в этой загадочной и странной ситуации. Но об этом рассказ еще впереди.
        Часам к трем после полуночи, в самый сон обещал прийти Игорь, начальник охраны Дегтяря. Он должен был сменить одного из нас, предупредила Ульяна, и я отлично понимал, кого. Это меня нисколько не удручало, я все-таки люблю поспать и могу это делать в любое время и в самых, казалось бы, неподходящих условиях.
        За день в клуб заглянули всего три человека.
        Заведующая клубом зашла поздороваться со всеми, а с бабой Софьей так даже расцеловалась. С сердобольным видом она постояла возле спящей Анастасии Максимовны, после чего они вышли из комнаты с Ульяной и несколько минут что-то деловито обсуждали в коридоре. Затем Ульяна вернулась и сделала ободряющий жест, мол, все в порядке. По всей видимости, заведующая клубом выполнила свой долг появиться на работе, и теперь ее можно было ждать в клубе уже после исцеления.
        Маленькая седая старушка, похожая на пугливую мышь, принесла Ульяне пару узелков с лечебными травами. Ульяна тоже шепталась с ней, но старушка в ответ только качала головой; очевидно, требуемых снадобий у нее не было.
        И еще заявился капитан милиции, которую в деревнях все еще нередко так зовут по старинке. Его старушки дружно звали «участковым», видимо, тоже пользовали своим искусством, и он мне показался весьма покладистым. Наскоро пробормотав пару дежурных фраз о соблюдении в клубе порядка и правил противопожарной и инфекционной безопасности, - это нашим-то бабкам-лекаршам! - капитан ушел, пообещав проведывать во время ночных объездов.
        Анастасия Максимовна теперь лежала в забытьи, лишь изредка тихо шептала бессвязные слова. Она почти не ела, только пила отвары. Оксана Григорьевна сказала, что такова реакция бренного тела на бушующую в нем черную горячку порчи, и по всему выходило, это - недобрый знак.
        Настала ночь, и мы с бабой Оксаной перекусили чем Бог послал. Сегодня Бог был не чужд горчицы, сала и домашних пирогов с яблочным вареньем и с капустой. Впрочем, здесь, в деревне, все пироги были домашними, а варенье либо из яблок, либо слива с ягодой. Одно слово, средняя полоса!
        - Знаешь, Ромка, - объявила после еды баба Оксана. - Что-то душно здесь. Дышать, поверишь ли, трудно - ровно кикимора поблизости завелась, - добавила она, невесело усмехнувшись. - Ты бы открыл форточку, хоть одну. А я пока пройдусь до дверей, воздухом подышу.
        - Хорошо, Оксана Григорьевна, не беспокойтесь.
        Она в дверях остановилась и шутливо погрозила мне пальцем.
        - Ты Настену-то закутай получше, шею ей и спину подоткни. Да и за форточкой смотри, чтоб опять кто-нибудь в гости не полез.
        - Типун вам на язычок, баб-Оксан, - засмеялся я и потянулся за очередным куском вкуснейшего яблочного пирога.
        Она вышла и плотно притворила двери. Через минуту я услышал, как заговорщица энергичной, но немного шаркающей походкой идет по узкому коридору. За поворотом начинался просторный вестибюль, и ее шаги быстро стихли.
        Я открыл форточку и с большим удовольствием обнаружил решетку, которой было забрано окно. Все окна первого этажа были защищены коваными железными прутьями. Наверное, в здании существовала и какая-то сигнализация. Перед началом дежурства я обошел весь клуб с некоторой опаской, внимательно глядя под ноги. Старухи, убежденные сторонницы нетрадиционных методов защиты вверенных им помещений культуры и отдыха, вполне могли наставить вокруг всяких опасных штукенций покруче чем в последней версии «Диабло»!
        Баба Настя теперь спала, изредка постанывая во сне. Жалко мне ее было, но я ничем не мог помочь. Оставалось уповать на заговорное искусство. К нему и приступила Оксана Григорьевна, после того, как надышалась свежим воздухом. А я был бесцеремонно выставлен из комнаты с приказом далеко по клубу не отлучаться, а пока обойти здание и посмотреть, «нет ли кого». Или «чего».
        Конечно, это был просто предлог, чтобы избавиться от меня на часок - занятия ведовством, как я уже убедился, требовали покоя, сосредоточенности и одиночества.
        Деревня ложится спать рано, и никакие технические новшества и телеувеселения пока не в силах сломить эту древнюю сельскую привычку. Кто рано встает, тому, как известно, Бог подает. Ближайшие к клубу дома были погружены во тьму, только в окне на втором этаже кургузого домишки неподалеку синим фоном мерцал телевизор.
        Ночь была очень темная, но окрестности клуба освещал мощный фонарь над крыльцом. Я запер двери на ключ, протянул в их скобы для верности толстый кусок проволоки и отправился в красный уголок.
        Это была настоящая изба-читальня. На столах и книжных полках лежали подшивки пожелтевших журналов и кипы газет. Я лениво полистал их, но отчего-то никак не мог сосредоточиться на прочитанном, хотя мне и нравятся старые журналы - как будто сидишь на даче!
        Немного томило в голове. Права была баба Оксана, кикимора завелась поблизости, по имени «Магнитная Буря». Правда, прежде я никогда магнитных бурь не чувствовал.
        Я уже совсем было решил постоять немного на крыльце, как вдруг на столе дежурного тихо и вкрадчиво ожил телефон.
        Вообще-то в этом клубе постоянных дежурных отродясь не водилось, штат, видимо, не подразумевал такой безумной расточительности. Стол у входа предназначался для контролера билетов в кино, на дискотеку или вечер для тех, кому уже особо ничего и не надо. Все оставшееся время стол играл роль подставки для дежурного телефона - единственного грозного оружия клубных сторожей.
        Телефон тихо стрекотал. Любой первоклассник, хоть раз видевший сдвоенные параллельные телефоны, знает этот звук, по себе сужу. Такой мелодичный серебристый звон раздается из телефонного аппарата, когда на параллельном кто-то снял трубку и теперь набирает номер. В самом этом звуке ничего необычного нет. Вот только второй, параллельный телефон, по моим точным сведениям, почерпнутым из инструктажа тетки Ульяны, находился в кабинете заведующей клубом. А это - на втором этаже, почти над самой моей головой.
        Кто же сейчас оттуда звонил?
        Завклубом в этой глухой ночной час здесь не было и быть не могло, и ее кабинет уж точно заперт на все замки. Кроме нас с бабой Оксаной и больной в клубе вообще никого не может быть.
        Я живо представил, как баба Оксана или тем более Анастасия Максимовна, прячась от меня, поднимаются по другой лестнице на второй этаж, вскрывают замки начальственного кабинета и названивают по всей деревне своим старушкам-подружкам и друзьям-дедам. Типа чатятся по-деревенски, во втором часу ночи!
        Но у них и ключа от этого кабинета нет, да и быть не может, потому что там непременно хранятся какие-нибудь идиотские материальные ценности.
        И, тем не менее, телефон после минутной тишины вновь застрекотал.
        Сомнений не оставалось: кто-то сейчас был наверху, в запертом кабинете, где, наверное, ни одного приличного компьютера. И он набирал телефонный номер. Причем делал это демонстративно, будто желая специально привлечь к себе внимание того, кто с замирающим от страха сердцем слушал сейчас внизу.
        Тем, который с сердцем, был я.
        А наверху, я на это искренне надеялся, не было никого и ничего.
        «Это просто помехи», - сказал я себе и с ужасом услышал, как эти слова гулко зазвучали внутри меня, как в пустом колодце. А сердце мое словно оборвалось и быстро опускалось на его дно.
        - Это всего лишь помехи, - повторил я вслух. На этот раз уже совсем упавшим голосом, еле шевеля губами и спотыкаясь на каждом слоге. - Что-то пробивает на линии, какой-то входящий звонок. Ведь так иногда бывает?
        Но чем больше я говорил сам с собой, чем больше успокаивал себя, стоя в темном вестибюле деревенского клуба, наполовину залитом мутным белесым светом ночного фонаря над крыльцом, тем меньше сам себе верил. А проклятый телефон продолжал тихонько проворачивать внутри себя серебристые бубенчики, словно он уже делал это сам собой.
        И тогда, чтобы окончательно не свихнуться, собрав в кулак все свое самообладание, я протянул руку и осторожно снял с провалившегося рычага холодную, затаившуюся трубку телефона.
        Телефонная трубка молчала.
        Она приятно холодила висок, а тишина баюкала нервы. Телефон молчал, и я готов был расцеловать его холодную пластмассу за то, что кто-то невидимый и злобный не расхохотался только что мне прямо в ухо. Что не зарычал, не засвистел, не заулюлюкал, или что в таких случаях положено делать нечистой силе?
        В трубке лишь изредка потрескивало, и пискляво пробивался далекий металлический зуммер. И я отчетливо ощутил, что весь закутан в странный паутинный кокон, и только сейчас услышал нож, который с хрустом разрезает мои путы и проясняет мысли. Тогда я еще не знал, что испытал в тот миг первую волну пробуждения. А в следующую минуту все исчезло, я снова стоял возле стола с трубкой в руках и жуткой, невозможной мыслью в моей бедной голове, гудящей как пустой котел.
        В трубке стояла тишина, понимаете?
        Не короткие гудки «занято» и не длинные - свободной линии, а просто тишина. В мире телефонных проводов могли быть какие угодно помехи - шорохи, скрипы, гудки, чужие голоса и разговоры, вторгающиеся невесть откуда. Но никак не могло быть такой помехи, как обычная, пустая тишина, считал я. И это значило лишь одно: трубка там, наверху, снята!!
        Значит, несколько минут назад кто-то или что-то в запертом кабинете клуба сняло трубку, после нескольких попыток набрало номер и теперь замерло, вслушиваясь в меня, в мой страх и бешеный стук моего сердца здесь, на другом конце линии. Я сразу почувствовал, как эта линия связи невероятно коротка!
        Она связывала сейчас лишь меня и что-то страшное там, наверху. Я мгновенно похолодел, с ужасом ожидая, что, спустя мгновение, в трубке раздастся чей-нибудь голос. Или низкое, звериное дыхание, или что-то еще, такое же кошмарное.
        Душный морок тяжело и плотно окутал меня, не пропуская света, звука, воздуха. Не оставляя даже щелочки для панического бегства обратно - в реальность деревенской ночи. А когда мне показалось, что я услышал отчетливый стук, будто наверху в комнате что-то упало на пол, сердце у меня едва не выскочило из груди!
        Другой рукою я медленно разжал побелевшие пальцы, буквально закостеневшие на трубке, одну за другой. А затем осторожно вытащил трубку из онемевшего кулака.
        Но мне не хватило духу положить ее обратно на рычаг аппарата. Я просто опустил ее на стол, и она слегка крутнулась на нем, как живая, будто занимая удобное положение. В эти минуты она и впрямь казалась мне живым существом, открытой дверью, из которой сюда может перебраться то, что затаилось наверху. А, быть может, и уже движется ко мне по проводам, течет по трубке, готовится сейчас выскочить и обернуться невесть чем!
        Я попятился и бросился со всех ног через вестибюль обратно, к бабкам, под защиту их маленького и бесстрашного Деревенского Клуба. А трубка осталась лежать на столе, и, конечно, усмехалась мне вслед.
        Я ворвался в комнату как раз в ту минуту, когда баба Оксана подносила к губам бабы Насти ложку с отваром. Она обернулась на стук дверей и увидела меня - с выпученными глазами, трясущимися губами и подбородком. Наверное, у меня был вид, словно за мной гнался сам черт, что, быть может, в тот миг и не было так уж далеко от истины.
        - Ну? - удивилась она, но, оценив мой вид, добавила уже встревоженно. - Случилось чего?
        Я в первую секунду не сумел выговорить ни слова и только закивал головой, мелко и судорожно, как дурачок на базаре, которого видел в детстве одним ненастным, дождливым утром.
        Оксана Григорьевна покачала головой и велела сесть. Пока приходил в себя на колченогом стуле, она спокойно влила в рот Анастасии Максимовны несколько ложек отвара из литровой банки, тут же закрыв ее полиэтиленовой крышкой. Все эти детали - и уровень отвара в банке, и прозрачность полиэтилена, и упругость, тугое сопротивление крышки - сейчас впечатывались в мое сознание выпукло и рельефно. Наконец, я обрел дар речи.
        - Телефон…. Там, в телефоне!!
        Знаете, чем взрослый человек отличается от парня как я, пусть и уже старшеклассника? Спокойствием и рассудительностью.
        Вот и баба Оксана не стала поднимать меня на смех. Вместо этого внимательно выслушала, уточнила, положил ли я трубку на рычаг, и похвалила за самообладание. Потом накинула на плечи платок, зачем-то пошарила в карманах, и через минуту мы уже пробирались по вестибюлю спящего клуба к выходу. Там у дверей все так же темнел стол со злосчастным телефоном.
        Когда мы с Оксаной Григорьевной подошли к входным дверям клуба, снаружи их уже осторожно ощупывали нервные лучи света. Свет излучали фары машины ПМГ, стоявшей возле крыльца. В небе было черным-черно, ни звездочки.
        Баба Оксана бесстрашно взяла со стола трубку. Несколько секунд слушала, затем поманила меня пальцем.
        - Иди, не бойся…
        Я подошел, но протянутую трубку, честно признаюсь, взял не сразу. Оттуда шли монотонные короткие гудки. Я немного послушал и покачал головой. И тут же в двери клуба постучали.
        - Кто?
        - Кто надо! - последовал ответ. - Районная полиция, бабочки. Да открывайте скорее, божьи души!
        Против моих ожиданий Оксана Григорьевна вовсе не торопилась отпирать засовы, как поступила бы всякая деревенская старуха, обретающаяся в клубе на птичьих правах, да еще и с больной товаркой. Она минуту размышляла, невзирая на нетерпеливый стук в стекла, после чего произнесла.
        - Темно уже, батюшка. Ты лучше завтра поутру приезжай. Тут все спокойно, порядок соблюден. Езжай себе с Богом.
        - Ты, Григорьевна, совсем умом рехнулась, я гляжу! Виданное ли это дело - оперативную группу в клуб не пускать? Обход у нас, так что отчиняй ворота. Запись сделаем, и вся недолга.
        Старуха опять некоторое время раздумывала, после чего сделала мне знак вернуться в вестибюль и, зевая, плаксиво запричитала:
        - Мы уж спать ложимся, вовсе раздетые. Может, завтра распишемся?
        Видимо, принимая на себя обязанности временных ночевщиков в клубе, старухи обязались нести и хлопоты по его вневедомственной охране.
        - Никак нельзя, баба Софья! - не согласились по ту сторону дверей. Я уже догадался, это был тот самый местный участковый, капитан Нефедов. - Тут делов-то на две минуты, а ты меня на крыльце держишь уже полчаса! У тебя совесть есть, божий одуванчик?
        Баба Оксана проворчала что-то насчет совести в такой полуночный час, вытянула мою проволоку и загремела длинными стальными штырями - засовами в петлях. Двери отворились, и капитан вошел.
        Нефедов остановился возле злополучного телефона, опершись на столешницу с такой силой, что стоящий возле крохотный трельяж угрожающе качнул полутемным зеркалом.
        - Хорошо тут у вас, пенсионерия, тепло и сухо! А мы вкруг деревни всю ночь рыщем, - первым делом пожаловался капитан, внимательно оглядывая полутемный вестибюль цепкими, широко посажеными глазами.
        - Знать, нужда есть, - усмехнулась бабка. - Небось, начальства над тобой нынче нет, чтобы по ночам заставляло рыскать как волка серого. Или сыскал уже, а, Николай?
        Капитан не ответил, а только криво усмехнулся. И посмотрел на Оксану Григорьевну недобро, словно оценивающе. Точно и вправду волк, выбирающий себе в стаде овцу пожирнее.
        - Может, и сыскал, - пробормотал он, снова внимательно оглядев вестибюль. - Как ваша больная, кстати? Вы ее все еще тут содержите?
        Баба Оксана ничего не ответила, только плотнее запахнула платок. В клубе было прохладно, особенно у входа.
        - Так здесь баба Настя, что ли? - повторил Нефедов, упираясь в бабку неподвижным, бычьим глазом. - Ты часом не оглохла, старая?
        - Может, и оглохла. Но покамест еще не офигела, - тихо ответила Оксана Григорьевна, делая мелкий шажок назад.
        - Вот те раз! - расхохотался капитан. Но его лицо при этом осталось совершенно неподвижным, только рот задвигался в разные стороны, как у картонной марионетки. - Ты что ж, мать, ругаешься-то? Креста на тебе нет, вот что!
        - Да? - недобро подбоченилась баба Оксана. - А вот на тебе, милок, кое-чего другого тоже как раз не хватает, по-моему.
        Я зыркнул глазами на капитана, но ничего необычного в нем не заметил, да и темно было. А тот вдруг осекся на полуслове, словно наткнулся во тьме на невидимую жердину, и осторожно пошарил перед собой руками.
        - Что за бредни ты несешь… - подозрительно начал он.
        В ту же минуту храбрая бабка выхватила из кармана жакета тонкий столбик синей свечи. Меж ее пальцев неведомо откуда проскочила искорка, и язычок пламени вспыхнул и прилепился к свече.
        Клуб мгновенно осветили широкие синеватые круги. Они тут же потянулись к участковому, охватили его и заплясали тусклыми отсветами в зеркале трельяжика, спиной к которому стоял теперь капитан Нефедов.
        - Глянь в стекло, - хрипло пробормотала баба Оксана. - Тебя там нет! Чуешь?
        Я не мог разглядеть, было ли там отражение капитана. Но участковый, как видно, увидел все, что ему было нужно.
        Нефедов неожиданно рыкнул, замотал головой, как встряхивающаяся от воды собака, и скосил недобрый глаз на бабу Оксану. Он вправду был сейчас очень похож на злобного волка, который уже примеряется перед прыжком, но пока еще опасается неизвестного, а значит, непредсказуемого врага.
        Бесстрашная бабка молча смотрела на капитана, губы ее медленно и беззвучно шевелились. Нефедов смотрел на нее с ненавистью, меня же полицейский, кажется, вовсе не брал в расчет. Мне сразу стало по-мужски обидно. В таких случаях, как говорит отец, настоящий мужчина либо теряет лицо и показывает спину, либо прет на рожон как танк.
        Я решил сделать третье - шагнул к бабке и встал рядом. Она просто покосилась в мою сторону; ее губы шевелились все медленнее, казалось, она движет ими с трудом. Что-то между нею и одержимым капитаном явно происходило. И мне пока просто не было времени обдумывать такой странный оптический эффект, как исчезновение в зеркале капитанского отражения. Наверное, это был какой-то фокус со зрением в темноте.
        Баба Оксана всплеснула руками, словно разрывая невидимую паутину. При этом она описала горящей свечой вокруг капитана воображаемую окружность и громко, протяжно выкрикнула:
        - Слу-у-у-ша-а-ай!!
        Нефедов тотчас замер, наклонив голову и медленно поводя ею из стороны в сторону. А Оксана Григорьевна вдруг скорчила гримасу, лицо ее стало несчастным, голос - плаксивым, и тоненьким. И жалостливым бабьим причитанием она неожиданно понесла полную околесицу. Но я-то уже знал - так она выпевала заговорные слова на капитана, как тогда, в лесу.
        На море да на Окияне,
        На острове да на Буяне,
        На полой поляне светит месяц.
        Светит ясный месяц
        На осинов пень,
        В зелен лес да в широкий дол.
        Вкруг того пня ходит волк мохнатый,
        На его зубах да весь скот рогатый.
        А в лес-то волк не заходит,
        А в дол-то волк не забродит!
        Ты свети, свеча, ясна, горяча,
        Быстрая как пуля, вострая как нож.
        Напусти страх на зверя, сними обморок,
        Чтобы серый волк да меня не брал,
        Чтобы вострый коготь шкуры мне не драл.
        Слово мое крепко, и горит свеча,
        Силой крепче сна, ярка и горяча.
        Ты обратно воротись лучше,
        Слово мое крепкое -
        Слу-у-у-ша-а-ай!!
        - Слу-у-у-ша-а-ай!! - нараспев повторила баба Оксана.
        Капитан поднял голову, вытянул шею и вдруг завыл, затянул тоскливо, точно громадный волк подхватил бабкин напев.
        - У-у-у-у-ыыы….
        В следующую минуту в полутьме вестибюля что-то зашевелилось, затрещало тонкими льдинками. Все вокруг натянулось, зазвенело, и в мерном колыхании двух столкнувшихся незримых сил побежали трещинки, струйки, точно кто-то разрывал над нами крепкий бумажный купол потолка. Это в воздухе над нами рассыпался в прах заговор бабы Оксаны.
        - Монета, - глухо прорычал Нефедов. - Где монета?
        Он издал несколько взлаивающих, зевающих звуков, неестественно свернув голову набок и широко раскрыв рот. Точно огромный волк жаловался на свою жизнь, кося недобрым желтым глазом на равнодушную и зловещую луну, неподвижно повисшую над лесом.
        Тогда я еще не знал, что стал свидетелем уникального явления - волчьего заговора, вложить который в уста другого, совершенно не приспособленного к животной магии человека, можно, только обладая огромной ведовской силой.
        У бабы Оксаны внезапно подломились ноги, и она тихо опустилась на колени, все еще сжимая в руках синюю свечу. Ее пламя тихо гудело и бешено билось, как маленькая танцорша, закутанная в синий плащик.
        Нефедов ощерился, фыркнул и медленно пошел прямо на старуху. Честно говоря, даже если бы все было наоборот, как у Гоголя в книжке «Вий», и как раз бабка Оксана пошла бы, распростерши руки, на славного парубка Нефедова, то и это было бы уже достаточно жутко. А тут здоровый мужик со старухой связался, да еще и заговор ее играючи порушил…
        И я, повинуясь безотчетному порыву, шагнул вперед и заслонил собой бабку Оксану. Мне стало страшно, что капитан сейчас примется ее убивать прямо на моих глазах.
        Нефедов, внешне почти обычный человек, у которого волк теперь сидел в душе, при виде меня остановился и недоверчиво наклонил башку, очевидно, оценивая мои хилые бойцовские качества.
        С моей стороны это было чистое гусарство. Я хоть и знаю от нашего школьного тренера по физкультуре несколько приемчиков самообороны без оружия, на курсы которой мне было лениво ходить каждый вторник и пятницу, но не против же такого бугая! Нефедов, конечно, был опытным офицером, натренированным достаточно, чтобы одолеть меня в два счета. Но было стыдно стоять за бабкиной спиной, и о себе я в этот миг вовсе не думал. Просто обреченно ждал, когда он бросится на меня и разорвет на клочки, либо своими силами, либо силой магии, влитой кем-то в его крепкое тело.
        Но случилось и вовсе неожиданное: Нефедов угрожающе зарычал и попятился.
        - Отойди, - прошипел он. - Прочь, смертный! Ничего себе!
        Я, конечно, давно понял, что участковый не в себе, но чтоб до такой степени?! С ним нужно срочно попытаться как-то договориться.
        - Э, капитан… - начал я по возможности миролюбиво. При этом не сводил глаз с его наклоненной по-волчьи головы и блестящих исподлобья глаз. Более всего поражало, что этот потаенный, лихорадочный блеск я видел даже в полутьме.
        - Ты, дядь, давай успокойся, ага? Совсем что ли очумел! Нефедов дважды медленно опустил голову, словно кивая - да, мол, слышу, но что тебе в том толку?
        Между прочим, коварство - свойство, вполне присущее не только людям, но и зверским натурам. Наверное, поэтому он изогнулся дугой и прыгнул на меня именно в тот момент, когда я скосил глаз на бабу Оксану. С бабкой дело было плохо: из обеих ноздрей у нее текли струйки крови, она медленно покачивалась, как оглушенная, и все время продолжала пялиться на капитана, как тоже завороженная.
        Но размышлять об особенностях русского национального колдовства у меня не было времени - в следующую секунду я изловчился и ухватил Нефедова за локти. Он же бешено рвался к бабке. В довершение ко всему Нефедов рычал как зверь и норовил не то откусить мне нос, не то добраться до горла. В схватке с этим боевым капитаном у меня не было никаких шансов!
        Изловчившись, я все-таки саданул его куда-то коленом, но не очень-то попал, зато он своими зубищами едва не отхватил мне щеку. Хорошенькое дельце!
        Собрав все свое отчаяние в кулаки, я изо всех сил оттолкнул этого зверя от себя. Капитан отлетел, но на ногах устоял. Жутко взревев - в нем уже точно не осталось ничего человеческого! - и, оскалившись, он рванул на себе кожаную куртку. Но стальная молния не поддалась, и крепкая, добротно выделанная кожа выдержала.
        Я понял, что это мой единственный шанс. И пока участковый изображал из себя разъяренного Кинг Конга, я подскочил к нему и, отчаянно взвизгнув, изо всех сил вломил капитану кулаком прямо в зубы.
        Ни я, ни меня в жизни так еще никогда не били.
        Нефедов отпрянул, потерял ориентацию, и я по всем правилам голливудских боевиков ударил его в живот, еле дотянувшись носком. Дальше пошло легче: противник согнулся, и дальше, как говорил тренер, оставался уже только вопрос воспитания: бить ногой по ребрам или воздержаться.
        Воспитание у меня, конечно, нормальное, не беспризорник какой-нибудь, хотя временно и живу у тетки. И, тем не менее, я примерился и от души пнул противника под дых. В конце концов, когда борешься за свою жизнь, хочется надежности и уверенности во всем.
        Из участкового словно разом воздух выпустили, в приличном смысле конечно. Он осел на пол как груда тряпья, а я, на глаз прикинув его состояние, метнулся к бабке.
        Оксана Григорьевна сидела посередь вестибюля на полу, задрав голову. Рот и подбородок у нее были выпачканы в натекшей крови, но в остальном бабка держалась молодцом. Я ее маленько потряс, и она окончательно пришла в себя. Это стало сразу понятно по тому командирскому тону, которым она приказала мне запереть клуб и помочь ей оттранспортировать поверженного капитана Нефедова в нашу штаб-квартиру за поворотом коридора.
        Я попытался возразить, опасаясь, что мы как раз и потащим капитана туда, куда он, быть может, с самого начала и прорывался. Но бабка была сама уверенность, и я не стал спорить. Единственное, что я себе позволил в целях безопасности, - связал капитану руки его же брючным ремнем. Уж не знаю, какой тройной морской узел я ему накрутил, но теперь мне стало гораздо спокойнее.
        Полы в клубе были гладкие, участковое тело скользило по нему как по льду, и мы с бабой Оксаной, ухватив Нефедова за лодыжки, поволокли его ногами вперед в наш удивительный укрепрайон, временно превращенный в лазарет.
        Почти целый час я потом приходил в себя.
        Весь сон давно как рукой сняло, к тому же теперь меня колотил страшный озноб. Шутка ли - я в одиночку справился со взрослым мужчиной!
        В глубине души я понимал, что на самом деле Нефедов был здорово ослаблен волчьим заговором бабы Оксаны, иначе я бы просто не удержал его рук и уж тем более не сшиб с ног одним ударом. Но все же, все же, все же…
        Я ликовал, я был почти на седьмом небе и больше всего жалел, что моего триумфа сейчас не видит Катя.
        Оксане Григорьевне тоже досталось. Мы с нею выпили по большой чашке отвара каких-то хитрых старухиных травок и только тогда немного успокоились.
        Все это время Анастасия Максимовна оставалась в забытьи.
        Пора было подумать и о капитане. Баба Оксана достала из тумбочки круглое зеркальце, приложила к губам бесчувственного капитана и вздохнула.
        - Слава Богу, живой. Знать, скоро очухается. А чего это ты на меня так выпялился?
        Я действительно с изумлением смотрел на бабку, на зеркало в ее руках и на распростертого на полу капитана Нефедова.
        - Испужался, что ль? - усмехнулась бабка, и ее голос потеплел. - Не боись, проходит морок, скоро очухается наш ирой.
        - Баба Оксана, - я указал на зеркальце. - Но ведь там… Капитан… Он там был только что!
        - В зеркале, что ли? - недоверчиво глянула на меня Оксана Григорьевна, и я кивнул. Она покачала головой и тихонько выругалась.
        - Эх, этит-твою-вертит, Ромушка! Ты что ж, всерьез думаешь, что нечисть в зеркалах не отражается?
        - А разве нет? - удивился я, в страхе кося глаз на зеркальце. Точно в нем еще жила вся оставшаяся от участкового его дремучая, нечистая сила.
        - Да ну! - протянула она. - Старые враки все да россказни. Да сам посуди, как это можно в зеркале не отразиться? Ты ж его видишь, участкового-то?
        - Вижу, - тупо кивнул я, вновь глянув на бесчувственное тело.
        - Ну, - обрадовалась бабка. - Значит, и зеркало видит. Что ж, оно глупее тебя, выходит?
        - Нет, - пробормотал я, все еще не в силах переварить железную логику этой железной бабки. - Не глупее.
        - Стало быть, и нечисть в зеркале всегда отразится, хоть нетопырь, хоть оборотень. Если только он, конечно, не дух бесплотный. Эвон, как ты ему приложил-то? Небось, всю руку отшиб…
        Я глянул на кулак. Костяшки пальцев в тех местах, где считают число дней в месяцах, были действительно побиты и кое-где слегка кровоточили - зубы у Нефедова были что надо, в любой ужастик взяли бы без всяких проб. Но тут же вспомнил все случившееся в вестибюле, и, как пишут в романах, сомнения ожили во мне с новой силой.
        - Погоди, баб-Оксан! А чего ж ты ему крикнула: глянь в стекло! Что его там нет?
        - Здрассьте, - иронически протянула Оксана Григорьевна.
        - А ты сам-то видел отражение Нефедова?
        - Нет, - признался я. - Темно было, а в темноте зрение у меня не того…
        - То-то и оно, - поучительно заключила бабка. - Я ж его поначалу проверить хотела, Кольку-то. Потому и крикнула. Ну, а дальше все уж ясно было. В зеркале-то он отражался, как и любому полагается!
        - Это что ж выходит? - дошло до меня. - Получается, они сами себя не видят? А другие, обычные люди - видят?
        - Вот и додумался, слава те, Господи, - кивнула Оксана Григорьевна. - Так и есть. Не видит себя в зеркалах только нечисть, истинная это правда. А почему - не ведаю. Так уж у нее глаза, видать, устроены…
        Ничего себе, подумал я. О, сколько нам ошибок трудных… и все такое… предстоит!
        - А ты молодцом, - вдруг сказала она и одобрительно заулыбалась. - Виданное ли дело - злого заговора не убоялся! Силен, парень!
        - Это что? Который - у-у-у-у? - недоверчиво посмотрел я на бабу Оксану. Та аж руками всплеснула от смеха.
        - Ишь ты! Значит, «у-у-у-у», говоришь? Ну, забавник ты, Ромка, право слово. Насмешил!
        Я тоже заулыбался в ответ, в то же время с опаскою вспоминая злобный вой капитана.
        - Это ж его заговор был, - отсмеявшись, пояснила Оксана Григорьевна. - На ихнем, черном языке. Даже меня оглоушило маленько, а ты, эвон, хоть бы хны! Чудно…
        Только через два часа капитан милиции Нефедов стал понемногу приходить в себя.
        Поначалу он сделал неуклюжую попытку перевернуться, но его тело было крепко зажато между кроватью и стулом, на котором восседала бесстрашная Оксана Григорьевна. Потом он замотал головой как пьяный, пробормотал что-то и открыл глаза, красные и воспаленные, как от долгой бессонницы. Некоторое время следил за нами, затем попытался вскочить, но стулья и кровать не пустили.
        Капитан облизал запекшиеся губы, которым досталось от моего кулака, и к нему понемногу стал возвращаться разум. А вот память о минувшей ночи, судя по его первым словам - вряд ли.
        - Где это я? Что это? - очумело повел глазами участковый.
        - Что-что? - пробурчала Ульяна Степановна. - Круги своя, вот что!
        - Правда? - удивленно воззрился на нее Нефедов. Глаза теперь у него были синие, чистые и ясные, как у добра молодца, а не ночного волка.
        - А как же! - кивнула тетка Ульяна. - Крызис у тебя был, Петрович. Как есть чистый крызис.
        - А-а-а… - протянул капитан, озадаченно глядя снизу вверх на бабку-заговорщицу и незнакомого пацана, явно городского. Мы же с бабой Оксаной бодро макали сухарики в чай, а подле Нефедова на стуле тоже курился парок из огромной чашки. Чай не пьешь - какая сила?
        Главы 13-14
        ГЛАВА 13
        ДЕВЯТЬ МОНЕТОК НЕЗДЕШНЕГО МИРА. СВЕТА ХАЙРУЛЛИНА
        Они сидели в тени летнего кафе. Хайра уплетала за обе щеки мороженое с шоколадом и орехами, а перед ее гостем стояла пара стаканов горячего чая с куском пирога; впрочем, он к еде почти не притрагивался.
        Рассказывал Малыш быстро, не вдаваясь в излишние описания, зато скрупулезно отмечая каждый факт, пусть самый малейший, но призванный сыграть в его повествовании хоть какую-то роль. Иногда он забегал вперед, иногда заранее пояснял, о ком идет речь, и кто эта личность на самом деле.
        А начал он с птицы.
        Птица была обыкновенной вороной, а это пернатое многие ведающие не жалуют, поскольку считается, что она знается с нечистой силой и чернокнижниками. Во дворе Женьки, одного из телохранителей бандита-бизнесмена Дегтяря, о котором Хайра тоже была наслышана, стайка мальчишек играла в «расшибалочку» - обычную дворовую игру, что ежегодно начинается с началом весенних каникул, когда сходит снег, и обнажается влажная и теплая от солнца земля.
        Посередь черты рисовался кружок, куда складывали «банк». Его «валютное» содержимое или, выражаясь экономически, «активы» заменяли марки, старинные монеты, конфеты, а если водились в карманах - то деньги, мелкие монеты и бумажные десятки. Затем с десяти шагов бросали битку - стальной или свинцовый кружок. Нужно было забросить битку как можно ближе к черте с любой стороны. Кому это удавалось, тот и получал весь «банк».
        Но было еще правило «золотого» броска: кто попадал биткой в сам кружочек с «банком» и ухитрялся при этом выбить хоть какую-то его часть за пределы окружности, получал или, как говорили во дворах, «срывал» весь банк вне зависимости от того, насколько удачно бросили свои битки остальные участники игры. Сорвать банк всегда считалось особым шиком: во-первых, глазомер и удачливость ценятся у мальчишек во все времена; во-вторых, для каждого пацана всегда заманчиво «обломать», оставить с носом соперников. А особенно того, кто забросил битку ближе всех и уже предвкушал вожделенный выигрыш.
        Женька шел двором после очередного «боевого дежурства» и остановился на минутку закурить и понаблюдать за игрой пацанов. Когда-то и он срывал «банки» в расшибалочке; и азарт детства, и горечь «облома» Женьке помнились еще свежо. Он присел на лавочку, жмурясь от солнца, и в этот момент его внимание привлекло содержимое «банка».
        Там лежала горсть мелочи, разбавленная несколькими мелкими и потертыми бумажками. А сбоку - пара странных монет из красноватого, неизвестного Женьке металла. Он с минуту приглядывался, а потом встал и вразвалочку направился к пацанам, которые как раз тянули жребий, кому первому бросать битку.
        Неписаные законы дворовых забав Женька знал хорошо, поэтому опытным взглядом сразу определил местного предводителя и попросился в игру. Дворовые мальчишки Женьку знали и взяли его в игру, как показалось бандиту, больше для прикола.
        Женька был парень фартовый, и жребий ему выпал бросать в первой пятерке. Ему и самому было интересно тряхнуть стариной, вспомнить свои ребяческие увлечения и рекорды. Поэтому на стартовую черту он подошел уверенно. Спокойно прицелился, привычно, как перед выстрелом, задержал дыхание и… Сшиб одолженной ему биткой весь банк!
        Всеобщее разочарование Женька как бывший правильный пацан тут же легко погасил, раздав весь «банк» кроме двух монет «на драку-собаку». То есть старинным и уважаемым среди пацанов способом - просто подкинув повыше весь «банк» и весело заорав: «На кого бог пошлет!».
        Потом он отвел в сторону парнишку, который и поставил на «банк» странные монеты, и подробно расспросил его. Тот все рассказал, как показалось Женьке, вполне правдиво, и верный телохранитель решил для интереса показать монеты боссу.
        Дегтярь оглядел монеты с ленивым интересом, однако обещал при случае «заценить» их у знакомого «брюльника». Так в их кругу звали ювелиров, от слова «брюлик», означавшего на воровском сленге «бриллианты». Толковый «брюльник» должен и в монетах разбираться. На том и закончили разговор, и Женька вскоре о монетах забыл.
        Но через неделю Женьку, отсыпающегося после очередного «дежурства», поднял среди ночи срочный звонок. Дегтярь велел ему «все бросить и срочно дуть в офис». Офисом именовалась Мишанина квартира, в которой при желании можно было действительно разместить целый офис небольшой фирмы системы «купи-продай». Там у них и состоялся серьезный разговор.
        Из слов Дегтяря Женька понял, что тот предъявил «брюльнику» обе монетки, и тот на следующий день предложил боссу за них какие-то «совсем уж немеряные бабки». Причем дело было не в стоимости монет, как понял Мишаня, когда слегка прижал ювелира, «взяв за хобот», а как раз наоборот.
        На самом деле ювелир так и не смог определить их цену, потому что не сумел в точности определить металл, из которого они были изготовлены. На монетах имелось и тиснение, но непонятное: какие-то завитки, палочки и узоры, ни одной толковой буквы или конкретного, общеизвестного знака. Этот-то металл ювелира и заинтересовал, и он предложил Дегтярю продать их «из интереса». Дегтярь забрал монеты и обещал подумать. Думал он всю дорогу, пока ехал домой, а потом вызвал Женьку и велел рассказать о происхождении этих странных монеток все, что знал.
        И тот рассказал о птице.
        Птица была вороной, и, видать, не из числа самых трудолюбивых. Потому что две недели назад разыгравшийся в сквере неподалеку от Женькиной девятиэтажки сильнейший ветер сбросил с вершины высокого клена наземь именно ее гнездо. Пора птенцов еще не наступила, и гнездо было пустым за одним маленьким исключением. Им и были две монетки красноватого металла, застрявшие между тонкими веточками, аккуратно переплетенными меж собой умелым вороньим клювом. Каким-то чудом монетки не выпали при падении, и наткнувшийся на гнездо во время бесцельных блужданий по скверу Жорик, местный пацан-лоботряс, тут же их обнаружил.
        Следующие два дня Жорик безуспешно пытался продать монеты кому-нибудь в классе. Затем - выменять на жвачку или шоколадки. Потом уже - просто всучить хоть кому-нибудь хоть за что-нибудь.
        Потерпев неудачу и отчаявшись, он показал одну монетку школьной учительнице истории. Но та, похвалив мальчишку за интерес к предмету, пусть и «несколько опосредованный», - Жорик так и не понял, что означало это мудреное слово, - заявила, что это никакая не старинная монета, а дурацкая подделка и пустая побрякушка. Потому что на ней нет знаков какого-нибудь государства или даже просто - «примет эпохи».
        Разочаровавшись в нумизматике, Жорик решил выставить монетки на очередной «банк», поскольку там были достаточно свободные правила относительно доли каждого в игре. Правда, пацаны оказались лишь ненамного оптимистичнее школьной учительницы, сообща оценив обе монетки всего в десять российских рублей. Ну, а затем монетки попали к Женьке, и остальное Дегтярь уже знал.
        Далее Дегтярь спросил, не знаком ли Женька с каким-нибудь биологом, специалистом, разбирающимся в птицах.
        Покопавшись в памяти, Женька извлек оттуда одного такого знакомого - однокашника своей сестры, окончившей университет. Женька с ним когда-то виделся мельком, в компании сестриных товарищей. Этого уже было достаточно, тем более что Дегтярь обещал биологу денег за его работу, суть которой Женьке была неизвестна, да и, честно говоря, мало интересовала.
        В течение суток Евгений разыскал этого биолога, свел его с Дегтярем, и на этом он выпадает из нашей истории, поскольку больше не сыграл в ней никакой роли. За одним лишь исключением.
        - Так этот Женька и был тем парнем из машины, который целый день следил за мной? - поразилась Хайра.
        - Может, и был, - немного подумав, кивнул Малыш. - Но я надеюсь, в сгоревшей машине его все-таки не было.
        Смысл слов росса был мрачен. Кстати, россом назвал себя Малыш спустя полчаса знакомства, но Хайра не поняла - профессия это или все-таки национальность? Другая девчонка, наверное, поежилась бы от страха, вспоминая пылавшую и чадящую как смоляной факел иномарку. Хайра же попыталась вспомнить, что было видно внутри машины. Но не смогла - огонь помешал разглядеть внутренности горевшего салона, и в памяти не осталось ни малейшей детали увиденного, один лишь огонь и черный дым, густо и безудержно валивший от иномарки.
        А Малыш продолжил свою историю. Девочка пока что не понимала, какое отношение все эти монеты, бандиты и ученые имеют к ней, Хайре. Но ей было жутко интересно, и она ловила каждое слово этого таинственного «росса». Нет, наверное, это все-таки профессия, по ходу рассказа решила она. Например, Российская организации службы спасения - очень ведь подходит к этому симпатичному бородатому дядьке!
        - Э, да ты, кажется, меня не слушаешь?
        - Очень даже слушаю, дядь Малыш.
        - Можешь меня звать дядей Мишей. Так на чем я остановился?
        Орнитолога звали Борис Грачев - самая подходящая для его профессии птичья фамилия. Встретившись с Дегтярем, Грачев быстро понял, что городской мафиози собирается водить его «втемную», не объясняя истинной цели предложенной им необычной работы. И сказал ему об этом в открытую.
        Поразмыслив, Дегтярь согласился и рассказал биологу все или почти все, что знал сам. Борис обещал попробовать, хотя и не был уверен в успехе. Кроме того, ему нужно было проконсультироваться с коллегами-орнитологами. На том они и расстались. Платить Дегтярь соглашался лишь по достижении результата, однако выдал аванс, вполне достаточный для того, чтобы дипломированному орнитологу на недельку забросить все свои дела.
        Ворону Грачев выслеживал ровно четыре дня. Для этого он использовал как собственную методику наблюдения за птицами в естественных условиях, так и сведения, почерпнутые в Интернете на сайте его знакомых зарубежных коллег. Борис сначала определил по поведению и разыскал в сквере птицу, потерявшую гнездо, а затем изучил большую часть ее маршрутов в поисках корма. Пройдя по этим маршрутам, он для себя особо отметил обрывистый берег реки.
        Изучив его в бинокль, орнитолог-следопыт скоро обнаружил, что в одном месте между слоями глины и песка что-то поблескивает. Разумеется, это было чистой воды везением. Но если однажды повезло любопытной и безмозглой птице, одержимой природной страстью ко всему блестящему, то почему бы и не повезти человеку разумному, вооруженному опытом, знаниями и биноклем?
        Добавим, что это место располагалось совсем неподалеку от песчаного карьера, где обнаружил свою необычайную находку Олежка Киселев. Но об этом Хайра пока не знала, а Малыш, если что и знал, то предпочитал на этот счет помалкивать.
        На пятый день биолог Грачев пришел к бандиту Дегтярю и выложил перед ним ровной стопкой еще семь монет красноватого металла, точь-в-точь как те, что уже были у Мишани. И тогда между ними состоялся серьезный разговор.
        Прежде всего, Дегтярь поинтересовался, почему «биолух» честно отдает ему монеты, и все ли он принес. Грачев же в свою очередь кратко и логично доказал ему, что в противном случае бандит не получил бы ни одной. Или все, или ничего, таков был принцип этого странного человека, умеющего всегда и во всем держать слово.
        Что-то, однако, здесь было не так, и бандит, который сразу почувствовал это, в душе уважая биолога за его «правильность», предложил разговор начистоту.
        Мишаня сразу, без обиняков, спросил Грачева, знает ли тот, что это за монеты. В этот раз орнитолог немного подумал, после чего ответил, что не знает наверняка, но догадывается. И объяснил.
        Борис Грачев был человеком бывалым, но в сомнительных делах прежде никогда не участвовал. Странно было бы, если бы он не попытался выяснить происхождение монет и материал, из которого они отлиты. И вот в ходе исследования для Грачева открылось что-то такое, что заставило этого умного человека, дипломированного специалиста, принять решение выйти из игры.
        Дегтярь потребовал объяснений, на что Грачев ответил совершенно серьезно, даже без тени усмешки. По его словам, эти монеты не принадлежали их миру.
        На вопрос же заинтригованного бандита, о каком тогда мире идет речь, Грачев усмехнулся и не то сказал, не то пообещал:
        - У тебя мир всегда будет только один. И не дай Бог тебе, Михаилу Дегтярю, в этом плане других вариантов!
        Тогда Дегтярь сделал «биолуху» два очень выгодных предложения. И получил на каждое твердый отказ. На том они и расстались, хотя Дегтяря там и подмывало приказать своим ребятам вытрясти из этого несговорчивого человека все оставшееся, что тот знал о монетах. Но в скором времени ему уже стало не до монет, поскольку все дела у Дегтяря в одночасье вдруг пошли прахом.
        Будучи человеком деловым и энергичным, Мишаня быстро вычислил источник своих коммерческих бед. Поначалу он просто не поверил, но факты свидетельствовали красноречиво - палки в колеса ему ставил бывший человек духовного сана по кличке «Змей», и это имя к его неожиданному врагу подходило как нельзя лучше.
        Тогда Дегтярь решил избавиться от источника своих бед единственно принятым у бандитов всех мастей способом: нет человека - нет проблемы! Но оказалось, что он переоценил свои возможности: противник по прозвищу Змей оказался всесильному Мишане не по зубам.
        Непомерные амбиции и чрезмерная самоуверенность признанного городского авторитета стоили Дегтярю трех самых преданных его людей. Двое погибли, а третий сгинул невесть куда, если только не переметнулся в стан врага. Только после этого Мишаня решил сбавить обороты и предложил противнику встретиться на нейтральной территории - в цеху заброшенного завода, с глазу на глаз, в лучших традициях голливудских боевиков.
        Физиономия Змея Дегтярю уже с первого взгляда очень не понравилась. Проницательный и умеющий разбираться в людях порой быстрее, чем те успевали это понять, бандит прочитал в бледном, аскетичном лице Змея натуру фанатичную, болезненную, словно не от мира сего.
        Поначалу Дегтярь решил, что это его конкуренты из «Лякинской» или «Пороховой» группировок, контролировавшие городские окраины, напичканные пакгаузами и сортировочными станциями, наняли против него какого-то безумного экстрасенса. А попросту говоря, шизика.
        Но Змей всегда действовал в одиночку, уничтожая всех старых криминальных авторитетов и поднимая на щит молодняк, ярый, беспредельный, жадно требующий передела установленного в городе бандитского расклада, презирающий и свои, и чужие жизни.
        Тогда Дегтярь решил, что умный Змей должен предпочесть худой мир доброй войне и воспримет его предложение о перемирии не как признак слабости, а как знак доброй воли и временного перемирия.
        Змей выслушал Дегтяря, на первый взгляд, вполне доброжелательно, а затем поставил условие: он прекращает войну, если Мишаня вернет то, что ему не принадлежит.
        Скорее удивленный, нежели озлобленный, Дегтярь поинтересовался, чего же это в его фирме есть такого, что ему не принадлежит? И тем более, почему отдать это нужно незнакомому человеку, причем безвозмездно?
        - Просто цветик-семицветик какой-то, а? Аленький цветочек, - развел руками Дегтярь, чувствуя, как в нем закипает лютая злоба. А это почти гарантировало, что сегодня из этого заброшенного завода выйдет живым из них лишь один.
        - Не семь. Девять, - глухо ответил Змей. - И не цветок это, а мерзость сатанинская. Не место ей на земле.
        После чего этот странный и бесстрашный человек потребовал отдать ему… все красные монеты! Причем без всяких условий и торгов. В этом и только этом случае Змей обещал оставить в покое «хозяйство» Дегтяря. Иначе ожидался новый виток войны, о которой Змей высказался тихо, но с холодным блеском в глазах:
        - А будущего тебе не пережить.
        Дегтярь, глядя в глаза Змея, своим острым, звериным чутьем вдруг почувствовал, что на его глазах сейчас могут неожиданно перехлестнуться и замкнуться два таинственных круга силы, которые прежде он считал никоим образом не связанными меж собой.
        Он не стал ни отпираться, что монеты у него, ни делать круглые глаза по поводу столь острого интереса к ним такой знатной личности как Змей. И даже не удивился, что речь идет о каких-то мальчишеских безделушках. Достаточно было уже того, что о них кроме Змея знали сейчас только двое - сам Дегтярь и Грачев. В молчании орнитолога Мишаня был совершенно уверен, тем более, что Грачев ни разу не назвал монеты «мерзостью». Он вообще не дал им никакой характеристики.
        И тут вдруг в Мишане что-то сломалось.
        Под напором этой тайны страшно надломились и опасно хрустнули все его привычные инстинкты самосохранения. Дегтярь впервые не смог оценить и взвесить все плюсы и минусы этой странной ситуации. И чтобы не потерять лица, он попросил времени на размышление. На самом же деле бандит-бизнесмен решил рискнуть и пойти ва-банк.
        Он и не подозревал, что беда подкрадется к нему с той стороны, откуда не ждал. У Мишани Дегтяря, известного всему городу хладнокровного и циничного бандита по кличке Пулемет, была горячо любимая сестра. И об этом, к сожалению, знали Змей и его таинственный Хозяин.
        ГЛАВА 14
        СЛОВО ЧЕЛОВЕКА, ШИП ЗМЕИ.
        РОМКА МАКАРОВ
        Хайра несказанно удивилась бы, узнай она, что на другом конце города Олежка Киселев, ее старый френд по геймингу, в эти минуты ломает голову, безуспешно пытаясь понять связь между последними событиями его реальной жизни и предостережением Пернатого Стража. Существа сугубо виртуального и, быть может, абсолютно Ложного Посланника, посланного кем-то, чтобы его, Киселя, обмануть, имея в мыслях что-то гораздо более худшее.
        А еще больше Хайра бы удивилась, знай она, что примерно в это же время в двадцати километрах от нее, в старом сельском клубе ту же самую историю о монетах рассказывает ее новому знакомому Ромке Макарову бойкая черноглазая старушка, способная заговорить оборотня и остановить злобного монстра ослепительной молнией, создав ее буквально голыми руками. Но эта удивительная и загадочная женщина знала о монетах гораздо больше Малыша, поэтому лучше будет выслушать именно ее.
        - К тому времени Змей и с нами схлестнулся, - вздохнула Оксана Григорьевна. - Но причины этого мы покуда не ведали и потому не понимали. А Настасьюшка…
        Она обернулась на постель, откуда по-прежнему доносилось трудное, прерывистое дыхание человека, даже во сне томимого недугом.
        - Немыслимое дело удумала, касатушка. Замыслила она обмануть всех - и Змея, и нас, сестер дорогих, да и себя, наверное. Потому и забрала все эти монеты у бандита Мишани. Дальше, сказала, я за них ответчица буду, покуда напасть от всех не отведу. И нас убедила, сестриц своих, что не монеты это, а истинное Божие провидение.
        С этими словами черноглазая заговорщица вынула из потайного кармана две фотографии вполне приличного качества, видимо, нарочно для меня приготовленные, и выложила их на стол передо мной. На одном фото был запечатлен рассыпавшийся столбик монет. Точь-в-точь как описала их баба Оксана. А на другом сфотографирована одна из монеток крупным планом. Я с интересом разглядывал ее и уже хотел вернуть фотографию бабке, как вдруг…
        - Мне теперича чего кажется? - продолжала Оксана Григорьевна, словно не замечая моих глаз, округлившихся от изумления как те самые, злополучные монеты. - Видя, как монетки эти Змею нужны, для чего уж и не ведаю, решила их Настена как-то против наших врагов употребить. И, стало быть, надумала их от Змея и его Хозяина спасти, а заодно и разобраться до конца, что это за цацки такие. А для этого у Настены уже и план был составлен.
        Баба Оксана помолчала немного, а затем прибавила, как отрезала:
        - Придумала-то она, может, и хитро, сомнений в том у меня нет. Да только ничего путного у нее из этого не вышло - одна беда получилась и горькое несчастие.
        Но я ее уже почти не слышал.
        Я во все глаза смотрел на фото крупным планом. В причудливом хитросплетении царапин на аверсе - лицевой стороны монеты я отчетливо различал очертания не то странной головы, не то черепа с широко посаженными отверстиями огромных глазниц.
        Черепа существа, немного походившего на лягушку, но странным образом притягивавшего мой взгляд. К тому же я был абсолютно уверен, что прежде никогда в жизни не видел ничего подобного.
        - Э, внучек, да ты, кажется, меня не слышишь?
        - Очень даже слушаю, Оксана Григорьевна. И что было дальше?
        - А мне показалось, тебя фотокарточка больше интересует, нежели мои слова. Так на чем, стало быть, я остановилась?
        До того, как заговорщицы получили помещение в клубе села Александровки, этот очаг культуры был буквально усыпан мусором и шелухой от семечек. Хотя молодежи в селе, по моим сведениям, раз-два и обчелся, и вся она ходит по вечерам в соседнюю Вороновку, там клуб не чета александровскому - есть крутой дискотечный аппарат и комплект современного клубного света с вращающимися комплектами «ромашки» и прочими гаджетами световой техники, которые по-разному реагируют на звуковые частоты и даже просто на топанье ногами о пол.
        Некоторое время деревенское начальство колебалось, но отказать старухе Ульяне хоть в чем-то нелегко. Помимо большой внутренней силы Ульяна обладала физической мощью и боевыми качествами десантника, и притом она пригрозила заупрямившемуся чиновнику вернуть все его былые хвори обратно и в удвоенном количестве!
        После того, как старуха-гренадер красочно описала ему все последствия такого исхода, на бедного чиновника напала такая тоска, что договор был немедленно заключен. И бабки-заговорщицы получили в свое распоряжение большое помещение в дальнем и темном крыле и без того пустующего клуба под кружок фольклора - так официально значилось в бумаге, подписанной в районном отделе культуры. Равнодушная завклубом, приходившая сюда четыре дня в месяц, по дежурству в неделю, вручила бабкам ключи и тут же выкинула их из головы. А сестры с энтузиазмом начали обустраивать свою крепость.
        Выбор в пользу клуба был не случаен. Я поначалу не понимал, почему они не избрали для своей крепости жилище одной из бабок, ведь у каждой был свой дом. Оказалось, что во всей округе лишь одно это место обладало Большой Привязанной Силой. Как пояснили старухи, это мощная энергия, которую можно еще и увеличить.
        Первым делом бабки произвели в комнате тщательную уборку швабрами и тряпками, а затем очистку мелкими заговорами.
        Висевшие по стенам многочисленные портреты мировых светочей науки и русских писателей-классиков разных лет и масштабов дарования старухи решили не снимать. Они считали, что от великих ликов также исходит сила почти что магическая. Тогда пусть висят и глядят, решили бабки. Потом, малость попривыкнув, некоторых личностей с портретов они даже полюбили. В основном, это касалось писателей дореволюционной поры, знакомых всем еще по букварю и школьным учебникам литературы. Бабки считали, что «энти писателя» в Слове знали большой толк, поскольку тоже могли в одночасье заворожить читателя рассказом или размышлением, хитрой мыслью или верно подмеченной приметой жизни.
        Так под бдительным присмотром важного Ломоносова, остроносого Гоголя и задумчивого Льва Толстого старухи вычистили помещение до блеска и навели уют, натаскав из дому необходимой утвари, всяких безделушек и расшитых салфеток. После чего решили намолить свою комнату так, чтобы зажженная там свечка чисто звенела.
        Три дня и три ночи бабки намаливали помещение, попеременно читая молитвы и заговоры. Теперь было необходимо перейти к следующему этапу их плана - превратить новое место обитания в средоточие силы. А, значит, первым делом следовало надежно укрепить и защитить Деревенский Клуб от Змея.
        О Змее старухи говорили скупо и неохотно. Это был их главный страх и тайна. Что-то так и непонятое ими до конца, несмотря на все попытки узнать о своем враге побольше, чтобы защититься от него. Змей был их враг, и я, честно говоря, не желал бы встретиться на узенькой дорожке с человеком, которого боялись такие крутые бабки, как эти.
        Змей, в миру Петр Величанский, прежде был священником какого-то мудреного культа или секты и оставил его ради некоего великого дела, о котором он никому не мог открыться даже под страхом смерти. Так, во всяком случае, он сказал четырем сестрам, когда впервые пришел к ним, чтобы договориться.
        Прежде бабки слышали о нем, как о добром и благонравном человеке. Лично встречаться им не доводилось, но наслышались о нем бабки предостаточно. И однажды он явился в Александровку к Анастасии Максимовне сказать, что имеет ко всем четырем сестрам-заговорщицам Крепкое Слово.
        Выглядело это более чем странно. К четырем известным на всю округу ворожеям пришел незнакомец и потребовал немедля прекратить их «богопротивные» дела и покаяться. Змей назвал все старухины заговоры и мелкую ворожбу дьявольской «практикой», свой собственный визит - Божиим промыслом, а собственные возможности - безграничными.
        Если же сестры не прекратят смущать Бога и людей черным колдовством и мерзкими нашептываниями, он обещал им жестокую кару. Сестры только что не подняли его на смех, посоветовали всуе не поминать имени Господа и немедля указали на дверь. И тогда на пороге дома Анастасии Максимовны, где и состоялся разговор, бывший священник Змей проклял четырех старух и обещал им страшное наказание за неповиновение и неуважение к Божьему промыслу.
        - Мы отводим твое проклятье, - ответили бесстрашные заговорщицы. - Бог милостив, а ты прикрываешь его именем свои худые мысли. Слова твои, страшные и неразумные, пусть падут в землю, как молнии, и сгорят в ней, и рассыплются пеплом. Мы отводим твое проклятье. Уходи.
        - Я уйду, - пообещал Змей. - Но в землю падут не слова, а дела. И вы, глупые и неразумные дочери сатаны, будете тому виной.
        И он ушел. А через девять дней в Александровку пришла болезнь.
        Когда умерли два ребенка и цветущая женщина тридцати лет, в селе пошел слух, что эпидемию наслали бабки-ворожеи. Не со зла, как шептались в избах, меняя страждущим домочадцам повязки от болезненных, кровоточащих и постоянно мокших, как при экземе, язв. Просто что-то у них не сложилось, когда еще лечили бабку Лукерью Агапкину.
        Старуха Агапкина заболела в Александровке первой. Наотрез отказавшись от врачей из районной больницы, она, пользуясь приятельскими отношениями с Ульяной Степановной, обратилась к сестрам. К тому времени спина и ноги старухи Агапкиной уже сплошь покрылись кровоточащими язвами.
        Трое суток трудились заговорщицы, сменяя друг дружку, и на четвертый день язвы сошли. Но на следующее утро страшная порча охватила все село.
        Такой беды тут не было давно. Врачи сбились с ног, госпитализируя жителей, в районе объявили строжайший карантин. Брали пробы воды в местных водоемах, шерстили фермы и частников, а на рынке сбивалась с ног санэпидемиологическая инспекция, наобум закрывая торговые точки и массово арестовывая подозрительные продукты питания.
        Сестры так и не узнали, откуда пошел слух, что это именно они заразили полдеревни, пока лечили старуху Агапкину. Но когда умерли двое малолетних детей, один из которых совсем еще грудной младенец, и их мать, на «проклятых ворожей и колдуний» поднялись деревенские женщины.
        Оксана Григорьевна рассказала мне, как женщины отправились толпой, или как принято сейчас говорить, «инициативной группой», к главе районной администрации и потребовали принять к «страховидлам-колдуньям» строгие меры и запретить им колдовать и насылать порчу. А не уймутся, так выслать их всех из деревни к черту на рога. Рекомендовалось также провести следствие и «заарестовать вредильниц», пока все село со свету не сжили.
        Потом ни одна из этих женщин так и не сумела вспомнить, чего нашло на нее, что стала поносить всегда уважаемых в селе бабок, которые многим прежде помогли избавить от хворобы и себя, и домашнюю скотину. Словно помрачение в один миг сошло на всех.
        К бабкам немедля отправился районный чиновник и стал грозить им штрафом и прокуратурой, причем половину его слов старухи вообще не поняли. Однако, выслушав представителя власти, разозлились и прогнали его да еще вдогонку пригрозили трехдневным расстройством желудка, а попросту поносом. Перед лицом такой грозной опасности администрация тут же оставила бабок в покое.
        Следом за ним и женское население села пришло в себя, и уже на следующий день местные тетки удивлялись, чего это с ними приключилось, что за морок напал, ведь бабок все знали и любили с детства.
        А еще через день старухи-заговорщицы вчетвером прошли через всю деревню центральной улицей и направились в больницу. Их путь лежал в первую палату, где уже который день дневали и ночевали специалисты из ожогового центра и дерматологи, пытаясь облегчить страдания бедных и ничего не понимающих от боли и ужаса больных. На пути старух никто не рискнул встать из медперсонала, санитарки жались по стенкам, и за главврачихой послали, лишь когда бабки уже вошли в палату, как штормовая волна. Первым делом они аккуратно смели в кучу со столов все препараты и медикаменты, оставив лишь вату и бинты, и велели остолбеневшим врачам кипятить воду, да побольше, поскольку расход ее будет немалый.
        Главная врачиха ворвалась в палату, пылая от возмущения. Но старухи цыкнули на нее и вернулись к больным, а самая злая, высокая дылда, сердитая как кошка, что-то прошамкала и сверкнула на нее темным недобрым глазом. И в тот же миг какая-то удивительная сила потянула главврачиху назад, обратно в двери.
        Последние и захлопнулись прямо у нее перед носом, когда главврачиха едва пришла в себя. А за ее спиной сгрудился в растерянности весь врачебный персонал больницы к тому моменту, когда в больницу прибыли сотрудники спешно вызванного наряда полиции, старухи-заговорщицы потребовали еще горячей воды. Отряженные в палату с ведрами кипятка двое специалистов-дерматологов вернулись с удивительными вестями.
        По их словам, старухи заговаривали воду и заставляли больных парить в ней ноги, стараясь, чтобы вода была погорячее, и постоянно подливая в тазы, чаны и кастрюли тщательно продезинфицированными стальными кюветами крутого кипяточку. Дерматологов старухи поблагодарили, сказали, что позовут, если что, и посоветовали убираться из палаты вон, поскольку Слово у них еще только выстаивается, и без его должной крепости болячки еще не схватились.
        Один из врачей все-таки рискнул, сунулся к больным поближе и увидел такое, чего никак ожидать не мог.
        - Они твердые, - без конца повторял он в коридоре окружившим его взволнованным коллегам во главе с главврачихой. - Пораженная ткань твердая. Она сохнет, понимаете? Она сохнет на глазах… я сам видел. Значит, влага перестает поступать в пораженные ткани, скоро начнется процесс отторжения пораженных участков. А это уже путь к выздоровлению. Что просто… невозможно! Никак невозможно, коллеги!!
        И еще долго качал головой и твердил как попугай:
        - Не может быть. Так скоро? Нет, коллеги, решительно не может быть.
        Тем временем озадаченные полицейские резонно поинтересовались, что случилось и зачем вызывали. По счастью, главврачиха была дамой рассудительной и на своем посту не случайной. Мгновенно оценив ситуацию, она успокоила полицию: все нормально, вызов был ложный. И самолично довела стражей поселкового порядка до дверей своей больницы.
        На последний вопрос полиции, почему половина персонала сгрудилась в коридоре, и что происходит сейчас в палатах, женщина, собрав в кулак все свое уязвленное профессиональное достоинство и призвав на помощь извечную мудрость врачей всех времен, сказала то единственное, что только и было возможно в эту минуту - чистую правду.
        - Чудо! Кажется, мы имеем дело с чудом, - сказала она и смертельно побледнела. Но тут же справилась с собой и добавила. - И больше ничего, что нарушает общественный порядок!
        После чего решительно закрыла двери перед носом пораженных полицейских, в точности как давеча бабки-ворожеи перед ней самой. А потом вернулась к своим подчиненным, и все врачи бросились на помощь четырем усталым старухам, у которых уже заплетались языки, и темнело в глазах.
        Спустя два часа все вместе они вышли из палаты, где больные сумели впервые спокойно уснуть, хотя и как-то странно - удивительно крепко и все разом. И направились в следующую, где уже парило из заранее подготовленных емкостей с кипятком, и на стерильном металлическом столе громоздились горы прокипяченной материи и упаковок ваты. Кроме этой палаты оставалось еще две.
        Потом, уже посередь ночи, главврачиха проснулась дома, словно от толчка. Она открыла глаза и долго смотрела в окно на темное, беззвездное небо. Что-то отныне изменилось в ней самой,
        - Вот так, стало быть, - вздохнула Оксана Григорьевна. - А через пару месяцев Настена вдруг засобиралась в город к своей Генриеттихе. Тетке твоей, значит. Прямо так и сказала: уезжаю в город жить, сил моих больше не осталось одной тут хозяйство тащить, и в заговоре проку нет, коли не кормит. Не сердитесь, сестрицы, но самая я из вас старшая, и мне уход надобен. И уехала, даже дом бросила, не продала.
        - И вы ее отпустили? - удивился я.
        - Отпустили, - вздохнула бабка Оксана. - Дуры были, вот и отпустили. И то сказать, в ту пору шибко осерчали мы на Настену. А обида всегда последний советчик.
        - Наверное, - согласился я. - Что же натворила Анастасия Максимовна? Уж простите, Оксана Григорьевна, но в вашем пожилом возрасте чего вам делить-то теперь?
        - Да чего уж натворила… - замялась бабка Оксана. - Не натворила ничего, а только подумали мы: обманывает она нас, старых дур. Вот и осерчали. А какой резон ей нам врать-то? Это ж ой какое невыгодное дело!
        - Врать? Невыгодно? - удивился я.
        Раньше я всегда считал, что врать иногда выгоднее, чем говорить правду. Например, стоя у школьной доски, кто из вас признается, что дома не учил?
        - Конечно. Я еще дивчиной малой себе сказала, как только начала чего-то понимать в жизни. Надо, говорю себе, Ксюха, меньше врать, потому что это для человека очень выгодно. А врать - без выгоды и пользы для себя.
        - А как же другие врут, обманывают и наживаются на этом? А потом живут припеваючи и радуются? - усомнился я.
        - А кто тебе сказал, Олежек, что радуются? - в упор спросила бабка, глянув на меня неожиданно тяжелым, буравящим взглядом. Так что я сразу ощутил реальную тяжесть чуть выше солнечного сплетения. - Кто тебе сказал, что живут припеваючи? Они ж наживают себе такой горб, что не смахнуть, не отвертеть - так и придется потом с собой таскать по жизни.
        И, видя мою скептическую улыбку, она покачала головой и поманила меня ближе, точно собиралась открыть какую-то важную тайну на ушко. Я подался к ней, и бабка тихо молвила:
        - Вот, допустим, ты сам никогда не врешь и тут видишь перед собой человека, который в оборотку - всегда врет. И оттого, что ты не врешь сам, ты на него все время вроде как давление оказываешь. Он-то лжец, и ему постоянно приходится как-то выворачиваться, вспоминать то, что говорил тебе прежде. И постоянно думать: а, ну, как забыл, что врал-то? А, ну, как перепутал кривду с правдой, и все теперь не так, и я перед ним совсем голенький, как на ладошке сижу? Это ж комар получается, чистый комар: дрыгается, мечется всюду, звень, звень, а посмотришь - не жизнь, а сплошное пустое беспокойство!
        Я поневоле рассмеялся - так похоже изобразила баба Оксана суетливого комаришку.
        - Ну, а ты? Ты ж ничего не боишься, верно? Тебе не надо вранье это, потому что ты просто, без оглядки лепишь ему все, что думаешь. Его это еще больше напрягает и раздражает. И оттого он, лжец энтот, только сильнее беспокоится и раскрывается перед тобой, и уже не соперник он тебе, не враг, а комар супротив тебя. Чистый комар.
        Теперь я уже посмотрел на бабку с уважением - она в две минуты объяснила мне, что не следует бояться тех, кто мне врет.
        - Неужели обманула вас сестра в чем-то?
        - Настена-то? - густые черные брови бабки Оксаны чуть приподнялись. - А как же! Обманула.
        И она улыбнулась, лучисто и ласково. А после крякнула, и улыбка тут же сползла с ее с лица, которое тут же помрачнело, точно бабку пронзила острая зубная боль.
        - Только не надо было ей того делать, Ромка. Видишь, как теперь все получилось?
        Я проснулся неожиданно рано, часов в семь, вспомнил все, что было - всех этих бабок, заговоры, злые напасти - и улыбнулся. Я понял совершенно отчетливо, что все это мне просто приснилось. По всей видимости, я заснул дома, сидя в кресле у телека, и продрых всю ночь напролет. А под занавес еще и ухитрился просмотреть огромный маразматический сон про каких-то бабок-заговорщиц и прочие сельские чудеса в стиле «кантри».
        Я огляделся вокруг и тут же вскочил как ошпаренный. Подо мной тут же предательски сложилась раскладушка, и я оказался на полу, у трех пар ног. Передо мной уже сидели все три сестры, которые мне только что снились.
        - Ну, вот, а вы боялись, - громко изрекла Ульяна Степановна.
        - Отошла заговорка-то? - подмигнула мне тетка Ульяна.
        Я тупо посмотрел на нее, затем на остальных. Бабки чинно сидели на диванчике, как галки на проводе, и смотрели на меня умильными, блестящими, как и у этих беспокойных птиц, глазами. Под окном, забранным со стороны улицы толстой решеткой, в кровати лежала еще одна бабка, моя дальняя родственница Анастасия Максимовна.
        - Где мы? - тихо и обреченно спросил я, вслушиваясь в свой голос, точно звучавший со стороны.
        - Все там же, - хмыкнула Ульяна, но ее сразу прервала Софья Андреевна.
        - Как полагаете, сестрицы, не пора ли нам этому молодому и симпатичному все уже объяснить? - обратилась она к подругам. Те важно закивали.
        - Тогда послушай меня, Роман, - мягко и вкрадчиво сказала баба Софья, и я сразу напрягся, чувствуя, как ее голос проникает в меня как теплый нож в подтаявшее масло. - Мы сейчас тебе кое-чего порасскажем, а потом ты уже сам решай, где правда, а где ложь.
        И они мне все рассказали. Видимо, им уже просто ничего не оставалось больше делать, как открыть правду. А начало у этой правды было, на первый взгляд, вполне безобидным.
        - После того, как Змей поставил нам условие, тут же постарался напужать нас, - начала баба Оксана. - Своего он добился, но только мы про то сначала не поняли. Настена первой смекнула, что неоткуда взяться в Змее такой силы, чтоб черную язву в деревне столько дней поддерживать. А мы думали, его рук дело. Но болезнь всегда питания требует, а в случае со сглазом - не только со стороны недужного. И додумалась Настена первой, что хозяин есть у Змея, который его и питает. А Змей ему за то верой и правдой служит. Потому на Змея мы едва глянули, как он объявился, сразу поняли: купленный он!
        - Купленный? - недоверчиво пробормотал я.
        - Именно, - подтвердила Оксана Григорьевна. - Видно же, когда человек не свои слова говорит, обмануть пытается. Значит, не говорит он - наговаривает. И увидеть это легко: глаза у него при этом будто живут своей, отдельной жизнью, и его слова в них не отражаются.
        - Надумала Настена в город податься и Змеева Хозяина приструнить, - сказала Ульяна Степановна. - Хозяин тот - могучий ирод, вот что я скажу. И зовут его мудрено. Вроде как Черный Гений.
        - Гений? - усомнился я. - Странное имя какое-то.
        - Ну, может и не гений, а как-то наподобие, не знаю, - неуверенно пробормотала заговорщица. - Я ж говорю, слово какое-то мудреное.
        - Ну, ладно, гений так гений, - согласился я. - А дальше-то что?
        - Что-то знает о нем Настена, такое страшное, что заранее предчувствовала - обратного пути ей в Александровку уже не будет. И, стало быть, надолго это ей сражение предстоит. Сила великая оказалась у Змеева проклятия: когда он свой грех свершил, дом Настенин перестал ее слушаться и стал учинять ей всякие гадости. Деваться Насте было некуда, а переезжать к кому-нибудь из нас гордость не позволила.
        Так вот почему она в город уехала!
        - Не гордость вовсе - гордыня, - поправила бабка Оксана, и даже мудрая Софья Андреевна ее поддержала. Многое было в ее глазах, и читать можно было по глазам Софьи Андреевны как по книге, знай, успевай только листы переворачивать, ресницами взлетать.
        - Вот Хозяин, Гений энтот Черный, Настену и обеспокоил, - продолжила Ульяна. - Решила тогда она заодно и нас выгородить - одной на себя мужество такое принять. Созвала нас Анастасия Максимовна и попросила внять словам Змея, бросить всем наше ремесло.
        - Как это - бросить?
        - Отрешиться от знаний, слова заветные позабыть… - пояснила заговорщица.
        - Ульяна тогда еще ей сказывала: «Что ж нам теперича - на рынок податься прикажешь, лесным луком-черемшой да зверобоем-душицей торговать, Настенушка?», - замахала рукою Оксана и даже рассмеялась, было, да опомнилась - тот же час прикрыла рот сухой и узкой лодочкой старушечьей ладошки.
        - Спорили мы с ней, уговаривали, ругались даже разок, да только стояла Настена на своем: уеду, коли слушать меня не хотите. Погибайте дальше в одиночку, а я в этой лодке теперича уже и не загребаю. Тока забыла наша Анастасия свет Максимовна, как сильно мы уже прикипели друг к дружке, в Деревенском-то Клубе!
        При этих словах Ульяна Степановна приосанилась, подбоченилась, только еще перья не встопорщила на загривке. Да и все старухи-товарки тоже согласно закивали. Была тут у них своя гордость, это да!
        - Почуяли мы недоброе, и прежде чем отпустить Настену в город, уговорились насчет оповещения. Ежели какая беда стрясется, так что не сможет она и весточку послать. Для этого нужно было лишь конвертик раскрыть, в котором у нее послания для нас уже заранее лежали заготовленные. Едва конвертик открылся - мы уже все и знаем, помощь надобна. Значит, пора собираться в дорожку, Анастасию Максимовну выручать.
        - Это как же? А телеграммы? - чуть не взвился я, вспомнив, с чего заварилась вся эта каша. - Вы что, их даже не получили?
        - Отчего ж? - усмехнулась Ульяна. - Все три получили. Но к тому времени уже собранные были. Ты нешто думаешь, бабке-заговорщице пустяк - в путь собраться, да еще ежели придется заговаривать?
        Я счел благоразумным промолчать, но краем глаза таки поймал взгляд Ульяны. Такой ехидный, что дальше некуда!
        - Принялась Анастасия Максимовна осторожно искать Змеева Хозяина. Гения, значить. Знала откуда-то, что поблизости он, в городе вашем обретается. А он, видишь ли, сам ее нашел, хотя причиною тому стал Мишаня.
        Заговорщица помолчала, вздохнула украдкой.
        - Вляпался он во что-то, Мишаня-то. Супротив Змея пошел, а говорить Настене не хотел. Только мы меж собою сразу решили, что не со Змеем теперь придется дело иметь - с его Хозяином, Гением то есть. Настена Мишке помогла, когда он уже взвыл и прибежал искать кого угодно, лишь бы помогли. Змей же не по самому Мишане ударил, когда тот монеты вернуть отказался. Сестра у него есть родная, у Дегтяря. Вот с ней беда и приключилась, да такая, что еле справилась Настена и после сама насилу ноги унесла. А сил у нее при том ушло столько, будто сама просигналила она Змею и его Хозяину: вот, мол, я, тута, подходи и бери меня голыми руками, потому как ныне я в тягостях. Они и взяли…
        Вновь осеклась тетка Ульяна, горестно покачала головой и шмыгнула, елозя в кармане в поисках носового платочка.
        - Ударили Змей и Хозяин, Черный Гений, по Настене порчей такой силы, что никому не пожелаешь, даже распоследнему врагу. И самое паршивое, что и не болеет при ней особо человек, так только, лихоманка иной раз пробивает. Но только пропадает у него желание жить дальше. Напрочь. А это, Ромушка, самое последнее дело. Без желания как дальше жить-то прикажешь? То-то и оно…
        - И что же делать теперь? - пробормотал я. - Как ее еще лечить, чем?
        - В городе Настену на ноги не поставить, - покачала головой Ульяна. - Оттого мы и свезли ее сюда. Тут ведь не лекарства и не порошки власть имеют. Порчу заговор снимает, а для того ему нужна сила гораздо больше, нежели та, что в порчу допрежь вложена. Опять же и место значение имеет, где заговаривать, а лучше нашего Клуба, - голос суровой воительницы на миг чуть смягчился, - ничего теперь для нас нет. Сила силу ломит, да только прежде чем ломиться, нужно знать предел, которой силе вражьей положен. Вот тут у нас, признаться, с сестрами загвоздочка вышла.
        - И то слово, - вмешалась Оксана Григорьевна. - Не надумай Настена в одиночку все вершить, не покинь она сестриц - сейчас бы многое иначе повернулось.
        Я представил себе картину: три сестры молча слушают четвертую и с тоской видят, как та непреклонна и уже твердо решила довести все дело сама, несмотря ни на что.
        И я неожиданно для себя пробормотал:
        - Как-то поступила она, Анастасия-то Максимовна… Холодно как-то… других не спросив.
        Ульяна остро глянула на меня орлиным глазом и неожиданно просияла, тут же обменявшись с товарками ликующим взглядом.
        - Ишь ты… Почуял ведь! Ну, Софьюшка, знать, не ошиблась ты.
        И Ульяна вдруг в пояс, без дураков, поклонилась Софье Андреевне. А та лишь мягко улыбнулась суровой сестрице в ответ.
        - Ты, Ромка, себя поутру как почувствовал? - спросила меня Софья Андреевна. - Небось, подумалось, сон видел?
        - Точно, - удивился я. - А откуда вы знаете?
        - Кто удумал, тот сам и вызнает, - улыбнулась баба Софья.
        - Срок, видать, твой сегодня пришел. Хотя держался ты крепко, мы промеж себя только диву давались.
        - В смысле? За что я держался? - не понял я.
        Старухи дружно покатились со смеху.
        - За что, за что?! - весело подмигнула мне Ульяна. Признаться, в таком расположении духа я видел суровую Ульяну Степановну впервые. - Да за себя, почитай, что и держался, держальник этакий!
        Я, было, подумал, что речь идет о какой-то озорной деревенской шутке, мне, как городскому жителю, неизвестной. Но дело оказалось посерьезнее и вовсе нешуточное.
        Разумеется, у трех сестер и в мыслях не было брать меня из больницы с собой и тащить сюда, в Александровку, под сень Деревенского Клуба. Кто я для них? Племяш тетки Генриетты, седьмая вода на киселе, которого они случайно впервые увидали в городе, да и дело с концом! Вдобавок положение осложняло, что я оказался свидетелем той жути, что случилась ночью в палате, и, выходит, стал невольным соучастником чудных бабкиных дел.
        Этого им было совершенно не нужно, да и мою память бабки вовсе не хотели осложнять лишними и вредными деталями. Поэтому еще в палате, оказывается, одна из них - сестры так и не признались мне, кто именно - наложила на меня легкий заговор. Представляете?
        Целью его было полностью очистить мою голову от всех воспоминаний минувшей ночи, почти что отформатировать эту область моих мозгов. И потом смешать их с первым же увиденным мною сном. А наводить сны бабки-заговорщицы, по их словам, первые мастерицы.
        Поэтому в полном соответствии с действием заговора я должен был проводить Анастасию Максимовну до автобуса, распрощаться с заговорщицами и тотчас отправиться домой, к тетке. Там меня должен был через пару часов сморить сон, что тоже предусматривал бабкин заговор.
        В этом сне я вновь бы увидел и пережил нападение мохнатого обезьяноволка, быть может, в еще более живописных и правдоподобных подробностях, после чего мне надлежало проснуться. С первой минуты моего пробуждения все случившееся ночью становилось лишь воспоминаниями последнего сонного часа - просто дурным сном, ночным кошмариком разыгравшегося воображения.
        - Клин завсегда клином вышибают, - пояснила мне их тактику Ульяна Степановна. - Разок свой страх переживешь - всю душу себе избороздишь, мучиться потом будешь, вспоминая. А коли дважды самую страшную историю пройдешь - весь свой страх потеряешь. Тем более во сне. Пока сам себя не убедишь, сомнения вовек не покинут. А убедишь - тут же голова чиста, и на сердце легко. Как, значит, от песни веселой.
        Поэтому, когда я ни с того ни с сего, всем заговорам вопреки, вдруг сам полез в машину, чтобы ехать вместе со всеми в Александровку, бабки поначалу даже не обратили на это внимания, благо хлопотали возле больной. Только ехавшая со мной в «джипе» тетка Ульяна поначалу обернулась и удивленно глянула на меня. Помнится, при этом мне отчего-то показалось, что я совершаю что-то неправильное, даже неприличное, и делать мне в машине Мишани Дегтяря больше нечего. Как незваный гость, заявившийся из провинции к дальним столичным родственникам на целый месяц погостевать-понахлебничать.
        Тетка Ульяна, помнится, ничего мне тогда не сказала, только хмыкнула и вновь окинула меня уже задумчивым взглядом.
        Я в ту минуту, признаться, даже подумал, а не волшебницы ли и впрямь мои бабки? Или колдуньи лесные, что только притворяются простыми старухами, из плоти и крови?
        После всех моих приключений и заговорных обманов показалось и это вполне возможным. Наверное, мой разум все еще был опален, пропитан, подобно терпким болотным ароматам, уходящим мороком заговора на сон-память.
        - Что ты теперь об этом думаешь, Ромка? - строго спросила Ульяна Степановна. - Как жить дальше будем?
        Если бы тетка Ульяна сказала - «будешь», я бы, может, особо и не раздумывал, что ответить. Но она сказал - «будем», в одном слове разом объединив нас всех. А в устах такой суровой и правильной бабки это дорогого стоило. Я помолчал, а потом пробормотал, больше себе под нос:
        - Подумать надо. Вы ж теперь моя родня, получается?
        - Получается, - в один голос ответили бабки и дружно кивнули.
        - Вот, - сказал я. - А у меня в городе, между прочим, девушка осталась. И еще тетка. И родители в другом городе опять обустраиваются. А через два месяца школа начнется - каникулы будут уже тю-тю!
        - Хорошее дело, - вновь хором согласились бабки.
        Эге, смекнул я, да они точно заговорщицы - одна за всех, и все за одну!
        - Сами посудите, могу ли я надолго с вами тут оставаться. Анастасии Максимовне я помочь точно не умею, в вашем ремесле ни грамма не смыслю. Что же мне тут делать?
        - Дело найдется, и с Генриеттой я договорюсь, - веско сказала тетка Ульяна. - Только решиться надо.
        - Ну, ладно. Чем смогу - помогу, - развел я руками. - Говорите тогда, чего надо. Вижу ведь - к чему-то вы меня все время подводите. А на что я вам сдался, такой городской?
        Надо же, как выговорилось словечко - с такой иронией только в селе сказать и могут. Быстро же я тут перековался в деревенского!
        Старухи переглянулись, - не иначе, все у них, чертовок старых, давно уже было сговорено! - и Софья Андреевна, тихий и кроткий ангелочек на пенсии, мне тут же и выдала. По первое число.
        Да так, что я ушам своим не поверил!
        - Нам, Ромка, защитник требуется. О тебе потому и думали…
        Тут уж я конкретно выпал в осадок. Но бабки были серьезны, даже очень, и с тревогой смотрели на меня в три пары пронзительных глаз. Мне показалось, в ту минуту даже дыхание бесчувственной Анастасии Максимовны участилось, стало резким, с присвистом и хрипами. Точно и она взволновалась. И я, дурак, не нашел ничего путного, как подозрительно оглядеть сестер и выдать самый идиотский из всех возможных вариантов ответа.
        - А вы, баушки, часом, не прикалываетесь?
        Главы 15-16
        ГЛАВА 15
        РОМКА ВЫСЛУШИВАЕТ ИСТОРИЮ БОЛЕЗНИ
        - Баба Оксана, помнишь, ты мне недавно рассказывала про этих ваших врагов? Ну, Змея и его Хозяина? - спросил я, поскольку уже думал об этом, и вот пришел удобный момент.
        - Вестимо. Чует мое сердце, не сегодня-завтра в Александровку гости явятся, - сказала она. - Не успокоятся Змей и его Гений, покуда не прихлопнут нас тут. Теперь же, небось, кажется им - одним махом покончить можно, как ладошкой комара.
        - Теперь знают они, после этой ночи, что у нас Защитник есть, - сказала баба Ульяна, не замечая моего протестующего жеста. - Силы твоей, Ромка, они не знают, да и мы сами тоже. Значит, поищут к тебе окольный путь - долг, болезнь или дорогого человека. Чтобы слабину твою, парень, предугадать. А стало быть, и нашу заодно.
        Тут и рассказали они правду, как все приключилось на самом деле. Чтобы я, как их Защитник, это знал.
        Однажды настал день, когда старшая из сестер-заговорщиц, Анастасия Максимовна решила переехать в город. Одной в селе было уже нелегко следить за хозяйством, а из города упорно зазывала наша дражайшая тетка Генриетта. Интерес тетки был прост и прямолинеен как рисунок «бочки» в моем любимом техностиле драм-н-басс: прописать бабку Настасью на свои квадратные метры и сразу претендовать и на расширение, и на какие-нибудь другие жилищные ухищрения. Тетка моя всегда была дама предприимчивая, потому и в школе держала за собой пост не директора, а завуча. Всегда при деле, а энергии моей тетке не занимать, любой молодой позавидует. «Когда валяешься на диване весь день - только о глупостях и думаешь, - часто укоряла меня неугомонная Генриетта. - А когда бегаешь - о деле думаешь, о жизни и о высоких смыслах».
        Так или иначе, но что-то у бабки Настасьи с нашей теткой не заладилось по жилищной части, и поняла Анастасия Максимовна, что оказалась не ко двору. Вслух ей, разумеется, Генриетта ничего такого не говорила, но заговорщица видела все и без слов. Совсем бабка Настя загрустила, засобиралась домой, обратно в Александровку, но вдруг подкатил знаменательный случай.
        Через одного своего знакомца узнал о таинственном искусстве александровских бабок-заговорщиц Мишаня Дегтярь. По роду занятий - удачливый бизнесмен, а по морде и манерам - совершеннейший бандит. Подручные его живо пронюхали, что одна из этих заговорщиц ныне в городе живет, в двадцати минутах от офиса Мишани, если на «джипе». «Джип» - машина хорошая, слов нет, и в один вечер на квартиру к моей тетке подкатила такая компания, что ей в самом страшном педагогическом сне не могло бы присниться. Пара рослых молодцов с квадратными плечами позвонили в дверь, культурно представились, мол, из мэрии, тетка сдуру и открыла. Хотя, как не открыть - выломали бы все к чертям собачьим, никакая милиция в таких делах от Мишани в нашем городе не защитница.
        В квартиру следом за молодцами зашел здоровый такой, с соломенными волосами и наглыми глазами. Вел себя, правда, вежливо и сразу бабку спросил, которая тут из Александровки.
        В тот день бабка Настасья дома была, грустила возле телевизора с песнями, что пели там на чужом языке. Вышла она на шум из комнатушки, где временно обреталась у тетки. И тут Генриетта поняла, что на самом деле бабку Настасью никогда она толком не знала, жизнью ее и трудовой деятельностью в последние лет сорок совсем не интересовалась. А зря, между прочим!
        Как глянула задумчиво Анастасия Максимовна на старшего - тот вмиг осекся на полуслове, живо перестал наглыми своими глазами зыркать да ухмыляться. Покосилась на его молодцов - те в страхе к дверям попятились. Тогда поманила бабка старшего - заходи, мол, коль дело есть, и вернулась в свою комнатку. А следом за ней и он рысью в комнату, и молодцы у дверей тут же - почетным караулом.
        О чем говорили бабка Настя и бандит, никому не известно. Молодцы его все время стояли на страже у дверей, и одежда их по бокам опасно топорщилась. А тетка Генриетта от страха и пережитого волнения в кухню забилась как мышь и носа боялась высунуть.
        Чего хотели от ее родной бабки эти бандиты, она и представить не могла. Ничего не знала тогда моя тетка о редкостной специальности бабы Насти, потому что никогда у нас времени на родню не хватает, о житье-бытье порасспросить и проблемами поделиться.
        Больше часа проговорили в спаленке бабка Настя и бандит. После чего вышли оба. Мишаня своим подручным чего-то шепнул и спустился во двор. А Анастасия Максимовна принялась собираться. Оделась потеплее, обулась и подхватила с полу маленький саквояж, с виду докторский, с собой из деревни привезенный. На немой вопрос перепуганной тетки, выбравшейся, наконец, из кухни, успокоила:
        - Нужно мне, стало быть, проехать по делам, Генриетта. За меня не волнуйся, живи себе спокойно. Сегодня я, быть может, и не вернусь, а на днях непременно. Так что не печалься, во всем уповай на Бога - он не оставит.
        И она перекрестилась и перекинула саквояжик свой из руки в руку легко, как молодая. Тетка тут сунулась к ней и, благо молодцы уже из квартиры вышли, жарко зашептала:
        - Анастасия Максимовна, голубушка! Кто хоть эти люди-то? Чего им от тебя надо?
        Бабка Настя усмехнулась и глянула на тетку с сочувствием.
        - Нешто сама не видишь, Генриетта? Известно кто. Мафисты.
        - Кто-о-о? - разинула от удивления ярко накрашенный рот тетка.
        - Мафисты, - спокойно пояснила бабка. - Про мафию слыхала? Это вроде разбойничков, только свои, родные.
        «Кой черт родные», - в сердцах подумала тетка Генриетта, наяву же плаксиво и почти искренне запричитала:
        - И что тебе до них, Анастасия Максимовна? Какое такое у них к тебе дело? Убьют ведь, и глазом не моргнут, не посмотрят, что старуха.
        Внизу коротко и очень тактично гуднул «джип» - ждали. Бабка Настя вздохнула, плотнее запахнула воротник своей видавшей виды заячьей шубейки и наставительно промолвила:
        - Коли сразу не убивают, так уж и потом нет проку. Беда у них, Генриетта. Помощь требуется.
        - Беда? У этих?!
        - А что ты думала? - вздохнула бабка. - Разбойнички - они ведь тоже люди. И им порой помощь нужна. Ты разве этого не знала?
        И не получивши ответа, на глазах у остолбеневшей, ничего не понимающей тетки, Анастасия Максимовна вышла из квартиры со своим саквояжиком и плотно прикрыла за собой дверь. Через пару минут «джип» во дворе медленно выехал из «коробки» и умчался в неизвестном направлении. А тетка долго еще стояла в прихожей, не в силах унять дрожи в коленях и оторвать глаз от закрытых дверей. В голове у нее царили полная сумятица и сумбур.
        Лишь потом, спустя час заглянула соседка и откачала ее горячим чаем с лимоном. А бабка Настя в ту ночь так и не вернулась.
        Воротилась она лишь спустя трое суток. Но уже на следующее утро после визита бандитов тетка собралась сообщать в милицию и обзванивать морги. Но ее тут же сморило, прямо средь бела дня, с телефоном в руках. Во сне тетка увидела Анастасию Максимовну в какой-то деревне, возле низких заснеженных сараев, вкусно пахнущих из распахнутых дверей морозом и прошлогодним сеном. Тетка даже запахи почувствовала, столь ясен был наведенный сон. Рядом с бабкой Настей стоял давешний бандит, а по углам двора располагались его молодцы-телохранители. И кровь на сугробе, большими пятнами.
        Бандит что-то обстоятельно, робко и, как показалось тетке Генриетте, даже с некоторым подобострастием не то рассказывал, не то объяснял бабке Настасье. Но его слов тетка не слышала, только видела, как часто и быстро шевелились бандитские губы. Анастасия Максимовна изредка кивала, не то соглашаясь с рассказом бандита, не то просто принимая его слова к сведению. Плечистые молодцы смотрели на бандита преданно, по-собачьи, а на бабку Настю - со страхом, что тетку во сне поразило больше всего.
        Она уже совсем собралась проснуться, как вдруг бабка Настя на полуслове жестом остановила бандита, спокойно повернулась, как на экране кино, прямо к тетке и строго так ей говорит:
        - Ты, Генриетта, с ума-то не сходи. И глупости из головы повыкинь. Освободи голову свою. Сказала же - днями буду. И приготовь мои вещи. А сейчас уходи, не до тебя мне нынче. Будь здорова и прощай покуда.
        В тот же миг тетка проснулась, словно очнулась от забытья. Весь вечер думала она об этом странном сне, и весь следующий день, и другой тоже. А на четвертый день Анастасия Максимовна возвратилась домой.
        С нею вместе в квартиру поднялся парень, из давешних молодцов-телохранителей. Пока бабка накоротке рассказывала Генриетте, что сейчас она, Настасья, с ее квартиры съезжает, потому как ее жилищные дела теперь устроились, молодец аккуратно и сноровисто складывал бабкины вещи и одежду в две громадные спортивные сумки невероятных кислотных расцветок. Можно было подумать, что бабка Настя теперь уезжает на курорт горнолыжников - только в подобные далекие, богатые и бестолковые места с такими разноцветными сумками, наверное, и ездят.
        Когда все вещи были запакованы, бабка наскоро расцеловалась с теткой Генриеттой и вместе с верным молодцом, играючи водрузившим на могучие плечи обе пузатые сумы-торбы, покинула теткину квартиру. На прощание обещала «позвонить, как окончательно устроюсь» и в очередной раз оставила тетку посередь прихожей в состоянии полного ступора.
        Через пару дней бабка Настасья и впрямь отметилась звонком. Она пригласила Генриетту в ближайшую субботу на новоселье, подробности по телефону обсуждать не захотела, но зато пообещала, что все расскажет при встрече. По всему выходило, что теперь Анастасия Максимовна жила в городе в собственной однокомнатной квартире, «пусть и не больно простору, зато свое».
        Откуда, из каких источников деревенская заговорщица в три дня обустроила себе отдельную квартиру в тихом и зеленом районе нашего города, тетка не могла и представить, смутно связывая эти чудеса с визитом давешнего бандита и своим странным сном. До субботы тетка сломала себе всю голову в гипотезах одна безумнее другой, но правда, как выяснилось, была еще удивительнее самых фантастических предположений заинтригованной Генриетты.
        Взорам тетки предстала уютная, хорошо отремонтированная однокомнатка «хрущевского» проекта с балконом, телефоном и газовой колонкой, из которой исправно шла мощной струей горячая вода. Происхождение этой квартиры было одновременно и простым, и требующим пояснений. Проще говоря, квартирку эту бабка Настя заработала себе на старость. На это у нее ушли ровно три дня и еще кое-какие беспокойства. Главным же во всем деле был ее заговор.
        Как ни выпытывала Генриетта, она так и не узнала, что сделала ее бабка для Михаила Дегтяря, известного в городе под кличкой Пулемет. Но, видимо, столь серьезным было дело, и так велика ставка, что Пулемет пошел на все. Очевидно, у бабки Настасьи все получилось в лучшем виде, иначе Дегтярь не заплатил бы такую высокую цену. Хотя изумленная тетка даже не могла себе представить, какую услугу могла оказать ее старушка-родственница, которая и мухи не обидит, всемогущему городскому бандиту. На эту тему бабка Настасья упорно отмалчивалась. Но, так или иначе, теперь у нее была собственная маленькая квартирка в уютном районе города, а что еще нужно одинокой пенсионерке!
        Почти год Генриетта навещала бабку по выходным, подкидывала продуктов, притащила целую кучу собственной поднадоевшей уже домашней утвари, хлопотала с документами, куплей и последующей пропиской в ЖЭКе и паспортном столе, в общем, помогала обустроиться на новом месте.
        А потом Анастасия Максимовна неожиданно заболела.
        - Ну, а дальше, Ромка, ты уже и так все знаешь, - сказали бабки и тут же клятвенно заверили меня, - а прочее и нам неведомо.
        ГЛАВА 16
        ТРИ ВЕКТОРА СЛИВАЮТСЯ В ОДИН
        (Открытый канал связи)
        Софья - Старику:
        - Любезный Старик, простите, что беспокою в неурочный час, но ситуация не терпит отлагательств. Ромка Макаров оказался Защитником - так деревенские заговорщицы называют людей, способных сопротивляться словесным командам, вплоть до старинных и опасных заклятий.
        - Ты имеешь в виду черную магию, Сонюшка?
        - Не только. В этом-то и суть проблемы по имени Ромка Макаров. Судя по его реакциям, мальчик способен сопротивляться всем видам магических практик. Он как экран, отражающий солнечные лучи, которому все равно, какие составляющие входят в их спектр.
        - Гм… Каждый охотник желает знать, где сидят фазаны?
        - Да. Он способен в равной степени противостоять как фазанам, так и охотникам. Фазанам, конечно, легче, те вообще говорить не умеют.
        - А ты абсолютна уверена в этом, Сонюшка?
        - Среди заговорщиц есть человек, имеющий к нам непосредственное отношение.
        - Хорошо. Мне необходимо с ней переговорить лично, причем в самое ближайшее время.
        - К сожалению, пока это невозможно. Я сожалею, дорогой Старик. Она тяжело больна и почти не может разговаривать. Я поддерживаю с ней ментальную связь, но пока очень слабую.
        - Хорошо. Ты золотце, милая Сонюшка. Что бы мы без тебя делали?
        - Это я без вас… Позволите говорить об остальных?
        - Всенепременно. Макарова же мы временно определим к нам в школу. Пожалуй, это будет к обоюдной пользе. Необходимо обучить его пользоваться своим даром, хотя бы на первых порах. А мы будем спокойны, что его в это время никто не сумеет использовать в своих корыстных целях.
        - Вы говорите о Черном Геймере? Хозяине этого страшного человека по имени Змей?
        - Разумеется. Ты ведь отлично знаешь, в последнее время я всегда лишь о нем только и говорю. Больше у меня и тем-то других не осталось.
        По тому, как это было сказано, подчеркнуто сухо и чуть ли не казенным тоном, Соня поняла, что на этот раз задала слишком много вопросов.
        - Следующий вектор - Светлана Хайруллина. Она - носительница феномена безграничной смелости. Смелости, во многом граничащей с безрассудством. К ней на сегодняшний день из всех троих проявили наибольший интерес люди Геймера, активно противостоящие нам.
        - Давай об этом подробнее.
        - На Хайру, как себя называет Света Хайруллина, напали двое неизвестных, и Малыш, к сожалению, не подоспел вовремя. Но тут такое дело… опять появился Дервиш. Он-то их и… нейтрализовал.
        - Опять Дервиш! Ну, надо же, какая удивительная личность. Уже в который раз он нас опережает?
        - В четвертый, Старик.
        - Вот-вот. И я с одной стороны всякий раз радуюсь, что он нам помогает. А с другой - меня сильно беспокоит, что нам неизвестны истинные мотивы его действий. Неизвестны и непонятны.
        - Так или иначе, он нас выручил и на этот раз. И как всегда отставил послание. Своего рода визитную карточку. Но теперь опасность миновала. Дом, где живет Света Хайруллина, неусыпно охраняют.
        - Кто?
        - Люди Малыша. Бывшие воспитанники его военно-спортивного клуба.
        - Хорошо.
        - Не совсем, дорогой Старик. Опасность кроется теперь не снаружи ее дома, а, можно сказать, почти уже изнутри.
        - Это как?
        - У Светиной мамы есть друг. Менеджер какой-то торговой фирмы, зовут Маратом Валерьевичем. Сейчас о нем наводят справки, но уже есть крайне интересная информация. Интересная и настораживающая.
        - Думаешь, его главный интерес - не мама, а дочь?
        - Не исключаю. Скоро мы будем знать точно.
        - Ты просто золото, Сонюшка. Что ж, если мы не можем уберечь человека в его доме, нужно сменить ему дом. Полагаю, перевод Светы Хайруллиной, как и Романа Макарова, для дальнейшей учебы в «Просто Чудо» организовать будет несложно. А что у нас с третьим вектором?
        - Это и есть самое главное и срочное, из-за чего я побеспокоила вас, дорогой Старик. Ситуация очень опасная и в любую минуту может стать просто критической. Это касается третьего вектора.
        - Олега Киселева?
        - Именно.
        - И что же с ним еще приключилось?
        - Не с ним. Точнее, и с ним тоже…
        - Поясни.
        - Три часа назад я почувствовала в его доме всплеск необычной энергии. Словно бы там сгущается какая-то сила.
        - Какая?
        - Неизвестной мне природы.
        - Вот как? Что же ты чувствуешь? Опасность? Угрозу?
        - Нет. Все гораздо серьезней, Старик. Я чувствую смерть. И самое главное: я не понимаю, каким образом можно от нее защититься. Хотя…
        (Почти сорок секунд молчания).
        - И еще мне видится школа.
        - Школа?
        - Да. «Просто Чудо».
        - Что именно ты видишь, Соня?
        - Я не знаю, как объяснить. Все очень зыбко…
        - Говори, как есть. Я пойму. Постараюсь понять.
        Это что-то вроде убежища. И, кроме того, место, где пересекаются три силовые линии. Как в школьном учебнике - магнитные линии сил.
        - Гм… Три линии - это наши подопечные? Ромка, Света и Олег?
        - Не знаю. Но одна из силовых линий кардинально отличается от двух других. Чем - пока не пойму.
        - Хорошо. Мне все ясно. Объявляй тревогу и созывай всех, кого сможешь оповестить. Всех, кто откликнется на зов.
        - Это война, Старик?
        - Скорее мобилизация, Соня. И мы должны успеть. Просто обязаны. Иначе…
        - Что - иначе?
        - Иначе - как же нам тогда дальше жить на свете?
        - С надеждой, Старик. С надеждой.
        (Канал связи закрыт)
        КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ
        Глава 17-20
        ЧАСТЬ ВТОРАЯ
        ГЛАВА 17
        «В ЭТОМ МИРЕ СЛУЧАЙНОСТЕЙ НЕТ!»
        Совпадение - штука странная и загадочная.
        Когда в жизни одного человека, к примеру, случаются три совпадения подряд, это всегда не случайно, и к тому же интригует самым бешеным образом. Но когда трое людей, которые еще месяц назад не имели друг о друге ни малейшего представления, неожиданно получают приглашение - и, причем, самое настоятельное! - перейти учиться в новую школу, согласитесь, это уже не простая случайность. Тем более, что всех троих приглашают в одну и ту же школу, да притом еще какую: «Просто Чудо» - гордость города, а, может, даже целой республики. Во всяком случае, тот моложавый, симпатичный мужчина, уже в первые минуты умудрившийся сразу расположить к себе не только Киселя, но и его маму, недвусмысленно намекнул, что некоторые учебные дисциплины с этого года будут апробироваться в «ПЧ», как для удобства сократил название своей будущей школы Олег, впервые для всей России. И в особенности - какая-то там суперсовременная учебно-воспитательная программа, в тестировании которой должен будет принять участие вновь набираемый класс.
        Обаятельный мужчина оказался заместителем директора этой чудо-школы по каким-то там вопросам, суть которых Олежка тут же забыл. На него гораздо большее впечатление произвело то, с какой скоростью этот Владимир Аркадьевич Светлов - так звали замдиректора - сумел убедить маму, что лучшей школы для ее сына и быть не может. Ведь она гораздо перспективнее других, в ней работают такие сильные учителя и, соответственно, учатся самые интересные и дружные ребята.
        В этом месте Олег невольно улыбнулся. Он живо представил, как здоровенные, накаченные учителя с крепкими бицепсами энергично рассекают по коридорам школы, так что все зазевавшиеся ученики дружно разлетаются во все стороны.
        Удивительно, но этот Владимир Аркадьевич тотчас украдкой подмигнул Олегу, будто и впрямь прочитал его мысли. Причем подмигнул совершенно по-дружески, но без панибратства, с тем уважением старшего к младшему, которым в сущности и отличаются отличные школы от просто хороших.
        В итоге мама даже согласилась первой, явно поддавшись обаянию доброжелательного замдиректора. Олег предполагал, что произвело на маму большее впечатление и даже польстило: именно ее сыну было сделано такое интересное, а самое главное персональное предложение. Конверт от письма, между прочим, на фирменном бланке Министерства образования Российской Федерации сейчас красовался у Киселевых дома на самом видном и часто посещаемом месте - под магнитиком на дверце холодильника. При всем желании не пропустишь!
        Новость насчет перехода в новую школу явно тянула на первое место в рейтинге последних событий в жизни Олега Киселева. Все прочие события, сколь бы удивительны, необычны и даже слегка пугающе ни были, пока что застопорились. Скелет лягушачьей «черепушки» мирно покоился в укромном месте, подальше от родительских глаз. Покойники, как известно, хлеба не просят, тем более, когда от них остались лишь жалкие косточки. А вот с игровыми делами пора было разобраться. И Олег решил, как только они вернутся домой, непременно связаться с новыми приятелями, Ромкой и Хайрой, чтобы поделиться новостями и заодно определиться с планом совместных действий в их новой компьютерной игре.
        Но сначала он решил прогуляться по окрестностям школы. Здесь неподалеку был один очень симпатичный магазинчик, где всегда можно было найти новинки игровой индустрии. А у словоохотливого, хотя и немного чудаковатого парня-продавца всегда в запасе были последние новости об игровых релизах, анонсах и свежих обновлениях прошлых версий. Пообещав маме непременно быть к обеду, Олег с легким сердцем и кошельком, немного потяжелевшим благодаря опять-таки маме, расщедрившейся в честь его школьных успехов, отправился на поиски новых игр и впечатлений.
        Заодно стоило хорошенько обдумать и прикинуть, что его может ожидать в новой школе. Олегу вообще всегда думалось лучше всего на ходу, а иногда еще и в ванной. Разумеется, когда речь шла только о каких-то серьезных вещах, вроде стратегии уничтожения склизких монстров из киммерийских болот или, к примеру, тактики ведения боя в руинах Города Мертвых, требующей вдумчивого анализа и расклада на варианты. Потому что твари, обитающие в этих некромантских развалинах, эффектно взрываются после прямого попадания из шотгана, а потом вдруг разворачиваются и как ни в чем ни бывало поливают тебя огнем с другого бока.
        Кисель считал, что вид текущей воды, сам процесс ее движения пробуждает в человеке всякие мыслительные процессы. Он не раз видел, как молодые мамы держат годовалого ребенка где-нибудь в укромном месте, над травкой, и терпеливо приговаривают своему малышу: «Пс-с-с-с, пс-с-с-с». «Между прочим, этот карапуз откуда-то понимает, что ему при этом нужно делать, - удивлялся Кисель, - и у него тоже движение воды порождает движение мысли? Вот здорово!»
        Он шел с отличным настроением, и в его голове роились самые разные мысли и настроения целой кучи оттенков. Но все они тут же смешались и разлетелись по сторонам, потому что возле автобусной остановки к нему неожиданно пристал нищий.
        Не сказать, чтобы Кисель как-то особо презирал эту категорию человечества. В конце концов, папа не раз ему твердил: от сумы и, не приведи бог, от тюрьмы, зарекаться молва категорически не велит. Вот только Олега всегда смущало, когда большинство представителей этого убогого народа, более похожие на профессиональных попрошаек, просили у него «на хлебушек», в то время как на физиономиях нищенствующей братии глубоким и суровым резцом были грубо и откровенно прописаны вовсе иные потребности, нежели в хлебе насущном. Как-то Олег одному такому якобы любителю хлеба на ходу оторвал кусок свежайшего, еще теплого батона, который только что купил. И на всю жизнь запомнил, как скривил морду этот тип, с какой ненавистью тот глядел ему вслед. А потом просто кинул хлеб наземь, прямо в осеннюю грязь…
        Отец Олега, который никогда еще на его памяти не нарушил однажды данного им слова, если ему приходится доказывать свою правоту, говорит, что всю жизнь клянется только одним - хлебом. Для него, чьи бабки с прабабками жили в Санкт-Петербурге, а когда-то - Ленинграде, и не все пережили во время войны голод ужасной блокады города, это самая страшная и священная клятва, и все родные знают, что он ее нипочем не преступит.
        Увы, Олежке и самому приходилось выкладывать на заборе у помойки старый, заплесневелый хлеб, который в их семье все никак не могли научиться покупать в меру - пусть хоть птицам достанется. Но он навсегда запомнил именно этот кусок свежего, аппетитного белого мякиша с румяной корочкой, втоптанный в грязь равнодушным алкашом. И Олег иногда жалел, что не нашел тогда в себе сил и решимости вернуться и затолкать этот кусок батона тому мужику прямо в пасть, чтобы знал: на свете еще осталось что-то святое, хотя бы на уровне понятий. А иногда Олег, напротив, почему-то радовался, что этого не сделал. В такие минуты он и сам себя не понимал.
        Одно время вокзал их города оккупировали цыгане, а потом сюда валом повалила Средняя Азия.
        Человек, который негромко окликнул Олежку, был выходцем как раз оттуда. Скорее всего, узбек или таджик, благо у него было какое-то незапоминающееся, словно бы стертое лицо, похожее на десятки таких же ленивых, бородатых, угрюмых попрошаек, живших за счет своих женщин. Еще недавно, летом и ранней осенью, они нередко попадались Олегу на улицах, эти беженцы, пробавлявшиеся попрошайничеством и воровством, мужики в толстых полосатых халатах из Коканда или Ферганы, лениво просящие милостыню, удобно устроившись на ковриках. Честное слово, выглядели они - басмачи басмачами!
        - Брат, - сказал он. - Помоги, брат, ладно?
        Олег окинул его взглядом и ответил с большим чувством:
        - Какой я тебе брат? Еще не хватало мне таких братьев… У меня, между прочим, свой брат есть. Двоюродный…
        Таджик что-то невнятно проблеял, после чего опустил лицо в ладони и замер. Странное дело, Олега почему-то не покидало ощущение, что он каким-то образом и сейчас наблюдал за ним, даже сквозь плотно сжатые ладони. В душе Олежки даже шевельнулось легкое раскаяние, что не дал ему монету, тоже мне, принципиальный такой. Правда, Олег не знал, как бы поступил этот беженец, окажись он, Олег, в его Таджикистане или Узбекистане в таком же положении нищего попрошайки. Хотя почему-то не ожидал для себя в этом случае ничего хорошего.
        Попрошайка вновь поднял глаза.
        - Брат! - пробормотал он. - Помоги, пожалуйста.
        - Чего тебе? - покосился Олег. Хотя, чего ему было нужно, и так было ясно.
        - Дай деньгу, дарагой, - усмехнулся таджик. - А я тебе тоже помогу.
        И он наклонился и доверительно прошептал:
        - Сглаз на тебе. Шибко черный глаз обижает. Совсем жить не дает.
        «Какой странный беженец, - подумал наш герой. - Вроде мужчина, а выражается прямо как цыганка какая-то. Дочь шатров». К тому же, насколько Олежка помнил, беженцы-среднеазиаты никогда не пробавлялись этими цыганскими колдовскими штучками, больше напирая на злодейку-войну и свое бедственное положение беженца. «
        И тут его кто-то схватил за руку. Нищий уже стоял перед ним и хитро улыбался!
        - Слушай, друг, чего тебе надо, а? - прошипел Олег. - Мелочи у меня нет, да и без тебя деньги есть на что тратить.
        - Много не надо, - кротко сказал таджик. - Я тебе и так помогу. Просто так положено.
        Он еще будет учить, как положено на свете!
        Олег в сердцах чертыхнулся, пошарил в кармане и вытащил мятый бумажный червонец. Таджик принял деньги с подобострастием, вновь утопил лицо в ладони, пошептал там, провел ладонями перед лицом, как это принято у мусульман, быстро оглянулся вокруг и вдруг ясным, звучным голосом, в котором теперь не было и капли прежнего колоритного среднеазиатского акцента, сказал.
        - Передай своим храбрым мышам, что коты скоро проснутся.
        - Чего-о-о?
        Таджик с досадой прищелкнул языком и повторил слово в слово.
        - Ты должен передать своим мышам, что коты близки к пробуждению.
        Олег воззрился на него в полнейшем изумлении, как если бы с ним только что заговорила человеческим голосом будка для продажи абонементных талонов!
        - А что это значит, приятель?
        - Я тебе не приятель, брат, - тотчас отыгрался мстительный таджик и взглянул на Олега так высокомерно, насколько позволяли его драные лохмотья. - Мое слово - для твоих мышей. А не для моих.
        - А кто это?
        - Ты не знаешь, что такое мыши и коты? - резонно удивился таджик и с достоинством запахнулся в полы халата.
        - А кому? Кому именно я должен передать твои слова? - озадаченно пробормотал Олег.
        Таджик посмотрел с явным сочувствием, как будто ему приходилось объяснять этому непонятливому русскому мальчишке очевидные и элементарные вещи. После чего покачал головой и на мгновение приоткрыл сложенные лодочкой, почерневшие от грязи ладони.
        - Имя - на руке, - безразличным тоном сказал он. - Прочти, если сможешь.
        Олег подался к нему и заглянул в ладони. А в следующий миг свет померк в его глазах.
        Ему пришлось прошагать две или три автобусных остановки, прежде, чем Олег окончательно пришел в себя. Голова гудела как пустой котел. Во рту был неприятный привкус свинца, на душе паршиво скребли кошки тупыми когтями.
        Мыслей было с гулькин нос, и в основном на тему, каким же нужно быть остолопом, ослом и тупицей, чтобы вот так запросто совать свою морду к этим нищим. Ладно еще, что не ограбили: удивительно, но деньги на диск новенького софта в целости и сохранности лежали в заднем кармане джинсов. Мрачно рассуждая о превратностях жизни и неожиданностях бытия, Олег добрел до стоянки маршрутных такси. Взгромоздившись в салон, пошарил в других карманах и вновь вяло удивился: в другом кармане лежал именно тот смятый червонец, который он отдал «таджику», плюс кучка серебряной мелочи. Купив билет, Олег тихо привалился в углу на заднем сиденье, похожий на беззвучно скулящую побитую собаку, и поехал домой, в родной микрорайон.
        ГЛАВА 18
        ОТКУДА ПРИХОДИТ ВОЛНА
        Если проснуться утречком, часов в шесть-семь, но не вставать, а лежать дальше, обязательно уснешь и непременно увидишь сон. Этот сон может быть гигантским, растянутым во времени и пространстве, он может длиться как часть целой жизни, и ты всю ее просмотришь и, мало того, еще и примешь в ней участие, потому что даже во сне это ведь твоя жизнь, не дядина. А проснувшись, не поленись взглянуть на часы, и с удивлением убедишься, что этот сон, в котором ты почти реально жил и что-то делал все это время, на самом деле длился минут сорок - от силы час с тех пор, как ты заснул вновь уже при утреннем свете.
        Видимо, такова уж странная природа этих утренних снов, которые могут сворачивать время как рулет, даже еще туже. Ведь, говорят же, что перед смертью или в момент невероятного стресса человек может проглядеть как кинопленку всю свою предыдущую жизнь и вспомнить при этом миллионы мельчайших ее подробностей, прежде чем горло захлестнет петля, или же тебя потащит из ледяной проруби чья-то сильная, уверенная рука.
        Она проснулась уже давно, но мысли еще путались, цеплялись друг за друга, и Хайра, выпростав руку из-под одеяла, включила радио на цифровом будильнике, тотчас подмигнувшем ей уютными зелеными циферками.
        «Если бы я была шефом информации какой-нибудь ФМ-говорилки», - вяло подумала она, - я бы велела своим дикторам или кто там у них - службы информации, наверное, пускать главные новости в эфир не в целые часы, как все, а минут за пять. Без пяти десять, без пяти полдень… Хорошая была бы фишка: у нас вы узнаете обо всем на свете раньше всех на целых пять минут… А иногда пять минут так много значат. Например, на жэдэ-вокзале…«
        На самом деле времени у нее сегодня было вагон и маленькая тележка. Хайра уже знала, что с этого года переходит в новую школу.
        Тамошний завуч, довольно-таки открытый, весьма общительный, доброжелательный и чертовски обаятельный дядька, успел нанести визит маме, очень кстати воротившейся с летнего уик-энда: так с некоторых пор со вкусом и жутким английским проносом она называла свои выходные поездки на дачу или на острова с этим тоскливым красавчиком Маратом Валерьевичем. С той минуты, как ее спаситель от квартирных бандитов, скромно отрекомендовавшийся Малышом, туманно намекнул ей, что у этого красавчика и хлыща вполне возможен совсем другой, таинственный интерес к ней, Хайра совсем иначе взглянула на взаимоотношения матери с этим типом. Но на все жаркие расспросы Малыш только буркнул, что менеджер Марат Валерьевич, возможно, является скрытым подручным одной «очень мрачной и темной личности», его верным слугой и исполнителем особых поручений, в полном соответствии со своей офисной специальностью.
        Когда Светлов откланялся и ушел, случилась странная вещь. На антресолях высокого платяного шкафа, что возвышался в углу ее комнаты коричнево-полированной крепостной стеной, стопками лежали старые журналы мод и древние альбомы для рисования, бережно хранимые матерью Хайры с ее младших классов.
        И вдруг сверху посыпались журналы, чертежи выкроек вперемешку с расчерченными кальками и фломастерами, какие-то старые документы в пожелтевших папках с тесемками. А последней на пол шмякнулась толстая тетрадь под названием «Общая», при виде которой у Хайры буквально захватило дух.
        Разрисованная обложка, торчащие изнутри то тут, то там края вырезок из открыток и огромные буквы «Мой дневник» не оставляли сомнений: перед Хайрой был дневник ее мамы. И скорее всего, тех времен, когда она была еще ровесницей своей дочери.
        Хайра отпихнула ногой стопку журналов, покосилась на запертую дверь кухни, откуда изредка доносилось веселое материнское щебетание - она, судя по всему, прочно «повисла» на телефоне, - и раскрыла тетрадь.
        Вообще-то читать чужие дневники нехорошо, но за давностью лет - это преступление можно было, наверное, Хайре и простить. Тем более, по первым страницам наивных поздравлений и посвящений вперемешку с текстами популярных когда-то эстрадных песен, невозможно было представить, что все это писала ее мама.
        Она быстро перелистала пухлую тетрадь и уже на последних страницах увидела, как изменился характер записей. Там был другой почерк, другой цвет шариковой ручки. А самое главное - последняя запись была такой, что у Хайры буквально горло перехватило от изумления. Так вот почему этот дневник был заброшен подальше от чужого взгляда, на пыльные антресоли, под кипы старых журналов!
        ГЛАВА 19
        ЦУНАМИ ПРИОТКРЫВАЕТ СВОЙ ЭПИЦЕНТР
        Последние страницы материнского дневника Хайра перечитала дважды: проглотила махом, благо почерки у них с матерью были похожие. А потом, переведя дух, принялась перечитывать снова, теперь уже медленно, обращая внимание на детали. Поистине, оно того стоило!
        ТО, ЧТО БЫЛО НОЧЬЮ В СОЧИ
        "Эта история произошла со мной несколько лет назад, но я до сих пор не могу ее забыть и больше всего боюсь, что этот ночной кошмар может мне опять присниться. В то время я отдыхала на Черноморском побережье Кавказа, недалеко от чудесного местечка Лоо, что располагается возле Сочи. В те времена еще можно было достать наполовину оплаченную профсоюзом путевку в курортный пансионат, и я отдыхала и попутно лечилась от всяческих мелких болячек, поскольку в недалеком уже времени мне нужно было стать абсолютно - буквально стопроцентно здоровой! Народу в моем заезде было немного, в основном женщины, и мы жили в одной из комнаток вдвоем с моей новой подружкой, с которой я познакомилась уже здесь. Кровати наши стояли по разным сторонам комнатки, моя соседка по комнате была изрядной пловчихой, много тренировалась, поэтому она засыпала обычно гораздо быстрее меня. А я еще некоторое время читала книгу при свете ночной лампы. Но очень скоро лампу приходилось тушить, потому что в комнату лезла на свет всякая южная мошкара, а сетка от комаров помогала мало. Ночуют они что ли в нашей комнате, мошки и мотыльки эти
мохнатые?!
        Какое-то время я лежала в темноте, думала, мечтала, вспоминала что-то из прошлого, а потом незаметно тоже засыпала.
        Однажды, посреди то ли сна, то ли яви, я вдруг смутно увидела, как дверь нашей комнаты, естественно, всегда закрытая изнутри на английский замок, открывается, и кто-то осторожно входит в комнату.
        Южная ночь - как чернила, хоть глаза выколи. Поэтому у нас в комнате всегда была такая темень, что даже свет ночных фонарей на другой стороне улицы, которые и так еле теплились, почти не пробивался в окна нашего пансионата.
        Кто-то входит - да, а вот кто - не понятно, потому что ничего было не разобрать! Но вот страшно - жуть. Стоит и молчит. А потом, постояв с минуту и, словно оценив обстановку, этот темный смутный силуэт неожиданно двинулся прямо к моей кровати. Представляете? Нервы у меня не железные, я тут же заорала на всю комнату и, вскочив на койке, судорожно принялась нащупывать дрожащими пальцами кнопку настольной лампы.
        Вспыхнул яркий свет, соседка, разбуженная моими криками и визгами, тоже вскочила с кровати и кинулась ко мне, а я, ослепленная светом и ничего не соображающая, сижу в кровати и смотрю на пустое пространство перед собой. В комнате никого, кроме нас двоих, не было, однако почти сразу же раздался тихий звон настенных часов. Было ровно два часа ночи.
        Наспех объяснив подружке свой сон, я еще долго не могла заснуть, а она всячески успокаивала меня и настоятельно советовала не читать перед сном всякую ерунду. Потом я спокойно уснула, уже без кошмаров и даже вообще без всяких снов, а через два дня эта история повторилась точь-в-точь, вплоть до времени на часах. Затем - снова и снова.
        Тогда я, уже начиная бояться этой проклятой ночи, однажды уговорила мою соседку по комнате посидеть рядом со мной до утра, пообещав за это угостить ее на следующий день хорошим вином. Мы проболтали всю ночь, в итоге я спокойно заснула, а она еще некоторое время сидела передо мной, да так и уснула в кресле. Естественно, никто ночью не приходил.
        На следующий день за чашкой очень вкусного местного чая с какими-то горными травками мы с подружкой решили, что теперь все закончилось. Однако в ту же ночь этот ужасный, обессиливающий меня кошмар вернулся опять. И самое странное: сколько я ни силилась, никак не могла лучше разглядеть то, что выглядело лишь как ночной силуэт; к тому же все это было просто выше моих сил!
        Один отдыхавший вместе с нами врач-терапевт, к которому меня немедленно отвела моя предприимчивая подруга, знакомая с ним по каким-то своим спортивным делам, объяснил это нервным напряжением. Какое-то торможение, возникало в подкорке, что ли, этого я вовсе не поняла. В заключение этот врач дал мне совет: все, что со мной происходит - всего лишь сон, просто сон, и поэтому мне нужно во что бы то ни стало постараться ни в коем случае не кричать и не зажигать свет. Тогда, сказал терапевт, эта фигура должна сама выйти из комнаты, и потом она уже больше не вернется. Я, подумала-подумала, настроила себя, как могла, легла в постель, собрала в кулак все свое мужество и неожиданно быстро уснула.
        Затем я опять словно бы проснулась, и сразу же увидела темный размытый силуэт, который уже стоял в комнате. Засунув в рот кулак, я отчаянно сдерживалась, чтобы не заорать, и затравленно смотрела, как оно двинулось ко мне. Когда Это остановилось около моей кровати, все во мне напряглось, словно перетянутая струна. Внутренне, про себя, я, наверное, уже орала на всю ивановскую! А оно стоит и все. Молчит только. И вдруг, в тот момент, когда я, уже чуточку успокоенная его бездействием, почти уверовала в увещевания нашего врача, оно вдруг наклонилось и стало… тянуть с меня одеяло!
        Тут уже я завопила в голос, как говорится, благим матом, и включила свет - это движение к тому времени у меня, слава Богу, уже было доведено до автоматизма. В комнате опять было пусто, передо мной стояла встрепанная с ночного сна подружка и укоризненно смотрела на меня. В тот миг, когда я увидела лежащее на полу мое одеяло, которое эта жуть стащила с кровати, раздался звон, показавшийся мне оглушительным! Именно так я восприняла бой часов на стене, который на самом деле был очень тихий и даже мелодичный. Стрелки показывали два часа ночи.
        Больше я никого уже не стала слушать, насилу дождалась утра, сразу собрала свои вещички и помчалась на автобусе в Адлер - там расположен сочинский аэропорт. И как только я вернулась с Черного моря домой, этот жуткий кошмар тут же прошел. Своим домашним в Альметьевске я никогда не рассказывала об этом, подумала, к чему еще нарываться на всякие глупые насмешки. Но до сих пор, иногда, когда на часах два, даже днем, мне становится как-то не по себе«.
        Хайра непроизвольно глянула на большие настенные часы, висевшие над столом в ее комнате. Увы, там явно села батарейка: стрелки уныло повисли на половине седьмого, и точное время можно было узнать теперь только в цифре - в смартфоне-телефоне, на компе или по телеку. Но точное время сейчас интересовало Хайру меньше всего на свете.
        Странное дело, у нее сейчас была абсолютная, стопроцентная уверенность, что эта история, случившаяся с ее матерью, - не случайность. Ни разу не случайность, а какая-то непостижимая ее уму, заранее спланированная закономерность. И смерть отца с братиком, и многие их последующие беды для Хайры сейчас почему-то сложились в единую сплошную цепь трагических событий, которые, словно река из ручейка, вытекали из этого странного и мрачного случая, прочитанного только что в дневнике ее еще молодой тогда мамы.
        А может, и не река из ручейка. Страшная десятиэтажная волна, гигантское цунами, которое годами копилось где-то в сердце океана, в сгустке электромагнитных бурь, чтобы теперь наконец-то собраться с силами, накрыть Хайру с головой и окончательно захлестнуть.
        Она сунула мамин дневник в стол - вряд ли та о нем сейчас помнит! - и бросила обреченный взгляд на кипу бумаг, попадавших на пол. Надо было все поскорее прибрать, пока мама не застала этот бардак. И она принялась быстро загружать их обратно, на антресоли.
        - Ударненько поработала, - криво усмехнулась Хайра, глядя на опустевший пол, где теперь только сиротливо желтела старая толстая тетрадь альбомного типа, судя по срезу, с какими-то разноцветными вклейками внутри. - И оперативненько!
        Мама по-прежнему болтала по мобилке, и Хайра, подняв тетрадь, от нечего делать ее перелистала. Кажется, это были какие-то медицинские документы, перечень болезней или что-то вроде того.
        - Ну что ж, глянем, чем мы страдали в глубоком детстве, - криво усмехнулась девочка и вчиталась в одну из страниц, многие из которых были заполнены разными почерками и ручками разных оттенков цветов. Однако уже через пару минут усмешка сошла с ее губ: в руках Хайры действительно была медицинская книжка, но не ее, а брата Данилки. Ее бедного, несчастного, маленького Данилки, которого она уже никогда-никогда не увидит.
        Разом помертвев, Хайра раскрыла ее. Медленно, как сомнамбула во сне, пролистала, чувствуя, как внутри нее зарождается страшная, гибельная волна. И эпицентр столь убийственной, всесокрушающей силы девочка сейчас крепко сжимала в руках, что уже заранее чувствовала: эту ужасную и безжалостную силу ей одной не удержать.
        А потом на ее сотовом раздался звонок.
        - Здравствуйте, Света, меня зовут Софья, я координатор школы «Просто Чудо». Нам необходимо поговорить.
        ГЛАВА 20
        «ТОЛЬКО СРАЗУ ДОГОВОРИМСЯ: ВЕРИТЬ ДРУГ ДРУГУ ВО ВСЕМ!»
        Есть всем известная служба спасения «911» и разные ее варианты. Наверное, местами спасения можно смело назвать больницы, клиники, госпитали и прочие медицинские учреждения, где людям реально спасают здоровье, а иногда и саму жизнь. Но о том, что на свете может существовать и школа, как оплот и цитадель спасения людей, Трое из Гейминга, как уже успел окрестить их необычную троицу Олег Киселев, до сегодняшнего дня себе не представляли. И теперь, когда Хайра вызвала Олежку с Романом телефонной эсэмэской, больше напоминавшей сигнал отчаяния SOS: «срочно ко мне, но во двор не заходить!», всем троим было о чем призадуматься. Теперь в их жизни, по словам все того же Киселя, - аналитик кислых щей! - появилась новая Большая Опасность, но в перспективе забрезжило и Убежище от нее. И убежищем этим вполне могла оказаться их новая, и самое главное, общая школа, о чем пока знала только Хайра.
        Но чтобы это понять всей неразлучной троице, сначала нужно было раскрыть все свои карты, выложить их на стол, какие бы секреты они в себе ни заключали. Это они и сделали, сидя в соседнем дворе - Хайра твердо настояла на этой, конечно же, просто смешной и откровенно идиотской конспирации! - на лавочке, как юные пенсионеры, просиживающие свои джинсы под сенью раскидистого тополя, все еще упорно не собиравшегося желтеть листвой.
        - Так будет честно, - твердо заявила Хайра. И первой рассказала обо всем, что произошло с ней в последние дни, явно ожидая от других такой же откровенности. Потом, очень скупо, поведала о гибели отца с братишкой и пересказала содержимое последней записи из материнского дневника. И лишь о медицинской книжке Данилки умолчала - на первое время мальчишкам и без того хватало странной и шокирующей информации, открытой им сейчас Хайрой.
        Между тем мальчишки, выслушав как всегда спокойный, обстоятельный, начисто лишенный страха рассказ Хайры о нападениях, покушениях и попытках ограблений ее личности, квартиры и еще бог знает чего, призадумались. Так что Хайра с ходу даже не поняла: причина этой уже до неприличия затянувшейся паузы - впечатление, произведенное ее рассказом, или нежелание мальчишек делиться своими секретами.
        Наконец Кисель первым оправился от впечатления, которое произвел на обоих ребят рассказ Хайры.
        - Мне нужно задать тебе вопрос. Несколько вопросов, - поправился он, почему-то отводя глаза.
        - И мне тоже, - тихо проговорил Роман. - Но только один.
        - Зададите, - кивнула Хайра. На нее вдруг навалилась усталость и одновременно пришло чувство странного облегчения.
        - Но только после того, как расскажете о… О своем. О том, что случилось с вами. Но только все честно и без утайки. Как я.
        - Да не знаю я, о чем особо рассказывать, - пожал плечами Олежка.
        Кисель был в недоумении. В загадках и секретах гейминга компьютерной игры, больше похожей на реальность, куда они угодили все втроем, он и сам пока еще толком не разобрался. Несмотря на репутацию Макарона как крутого сетевого игрока, виртуального рейнджера Безумного Мака, Кисель считал себя более компетентным в этой области «глобального и бездумного убивания времени», как обычно называл его папа всю индустрию компьютерных игр. Значит, ему и разбираться, коль скоро орел, Пернатый Страж, однажды прилетел именно к нему.
        А ведь он чувствовал, он подозревал, что у каждого из их троицы есть свои тайны, или, как это называют англичане, у каждого в шкафу спрятаны свои скелеты.
        Входы Романа и Хайры на тот уровень, на котором сейчас был и сам Олежка, - связаны ли они тоже с их страхами, тогда спросил он Стража. И получил в ответ скупое и суровое: «Ты что же, совсем ничего не знаешь о своих друзьях?». Он был вынужден признать, что птица права: он еще только начал узнавать своих новых приятелей, которых пока еще язык не поворачивался назвать друзьями.
        «У вас еще будет время и возможность узнать друг друга, сказал ему тогда Пернатый Страж. - Что касается девочки, советую в будущем узнать, что случилось с ее отцом и братом. Если сумеешь вызнать аккуратно, не оттолкнешь ее от себя, поймешь, отчего ее знак для Входа - Знак Водяных».
        И сейчас Роман с запоздалым страхом вспоминал слова компьютерной птицы, как будто способной одновременно существовать в виртуальной реальности и в обычном мире. Они густыми, широкими мазками накладывались на только что услышанный из уст самой Хайры рассказ о том, как утонули ее отец и младший братишка. Ее пароль для входа - Знак Воды и живущих в ней существ. Воды, убившей двух самых близких ей людей.
        «Светлана подвергается большой опасности».
        Кисель почувствовал, что ему трудно говорить, тем паче, что в общем-то и не о чем. В самом деле, не про свою же лягушачью черепушку с костяшками тут разглагольствовать, когда вокруг такие вещи творятся, и причем уже давно. И не только с одной Хайрой!
        «Ваш Ромка продвинулся дальше всех, - вновь прозвучал в его голове далекий, как-то неестественно, слишком правильно выговаривающий человечьи слова голос орла. - Его испытание - самое тяжелое и необычное из всех трех. После того, как мы расстанемся, ты сможешь пройти по его следу, пусть и самую малость. Подумай над тем, что там увидишь».
        Олег вспомнил то, что увидел совсем недавно на экране компа, после того как вошел под знак звериной лапы во входной модуль Романа. Маленькая старая каморка со старыми, тяжелыми занавесями и свиток пожелтевшего пергамента на стене. И еще текст, странный, назидательный, словно не из этого времени и даже не из этого мира. Хотя что он, Олежка - компьютерный миротворец и организатор по прозвищу Кисель, может достоверно знать о мире, в котором живет, и картина которого в последние дни стала давать ощутимые, а самое главное, неисправимые трещины?
        Кисель облизнул разом пересохшие губы. Даже голос теперь изменил ему: из горла вырвались лишь какие-то несуразные и невразумительные хрипы. Он прокашлялся, отвернулся и сплюнул, заслужив тем самым неприязненный взгляд Хайры и слегка озадаченный - Романа. Ну, и черт с вами, в сердцах подумал Кисель, после чего невероятным усилием воли справился с собой, с подступившим волнением, и хрипло пробормотал.
        - Давайте, пусть сначала расскажет Роман. Что у него да как… - еле договорил Олег, исподлобья глядя на приятеля.
        - А почему именно я? - без тени недовольства, ровным, невозмутимым тоном уточнил Макарон.
        - Потому что ты…
        Кисель на миг зажмурился, вспоминая слова орла. Впрочем, это не доставило ему труда: разговор с пернатым Стражем каким-то непостижимым образом зафиксировался в мозгу Киселя, будто был напечатан на лазерном принтере, так что уже не вырубить и топором.
        И потупив взор, а на самом деле, глядя внутрь себя, чего он и сам бы не сумел себе объяснить, Олег медленно и размеренно произнес, будто продекламировал:
        - Потому что это ты сейчас проходишь Испытания, подобных которым уж точно еще не было в твоей жизни. У тебя ведь в последнее время много новостей, так?
        Кисель пристально глянул на Ромку, так что тот смутился, смешался и даже опустил взор - и это храбрый, сильный, а главное, обладающий железной волей виртуального рейнджера - истребителя нечисти безумный Мак! «Может, тебе пойти после школы не в физтех, а в гипнотизеры?» - мелькнула у Олежки непрошеная мысль. И он криво усмехнулся ей, - а почему бы и нет, раз пошла такая заварушка?
        - Ты это о чем? - в упор спросила Хайра, выглядевшая весьма озадаченной: страха она, как известно, не испытывала никогда и ни перед чем.
        - Наш Роман, - вновь облизнув губы и окончательно обретя уверенность в себе, продолжил Кисель, - тоже перешел на свой Первый Уровень. Уровень Трех Колец Силы, отражение Единого, имя которому - Храбрость.
        После этих слов наступила тишина. Все трое испытующе смотрели друг на друга, причем Хайра выглядела гораздо более удивленной, нежели смутившийся, даже слегка растерянный Макарон. Она-то и нарушила общее молчание.
        - Ребята… Я, кажется, чего-то не знаю? Или не понимаю?
        - Сейчас узнаешь, - кивнул Олег. - Давай, Роман, расскажи, как насчет тебя? Почему твой знак сейчас - звериная лапа? Он стоит на твоем персональном входе в игру, куда мы совсем недавно имели честь угодить, между прочим, совершенно добровольно, прошу заметить.
        Теперь уже и Хайра с неподдельным интересом смотрела на Ромку. А Макарон - вот же удивительно! - только лишь пожал плечами.
        - Ладно, чего там! В конце концов, мы же договорились рассказать сейчас друг другу о всех своих тайнах. Правда, я не совсем понимаю, почему именно сейчас. И именно - все… тайны…
        Последнее слово он выговорил нехотя.
        - Мне и вправду много чего есть рассказать вам. Хотя и говорить я не мастак, в общем-то…
        Он виновато развел руками.
        - Но только давайте сразу договоримся: верить друг другу во всем, о чем тут расскажет каждый из нас. Просто верить и все. Иначе как-то смысл теряется всего, что мы тут делаем.
        - Я Хайре верю, - в свою очередь пожал плечами Кисель. - Поверю и тебе, если хочешь.
        - Главное, чтобы ты сам хотел этого, - покачал головой Роман. - Потому что то, что расскажу я о случившемся со мной в последние дни - это совсем другое. Не так, как у Хай… у Светы, - поспешно поправился он. - Просто попробуйте поверить, и все. А потом уже будем думать, это только мое, или теперь уже - общее.
        - Угу, - криво усмехнулся Олег. - Праздник общей беды - так называется одна древняя песня, которую мой папа иногда мурлычет себе под нос. Ты давай, рассказывай, Макарыч, а потом будет мой черед. Для чего-то же случай собрал нас тут вместе?
        Глава 21
        ТРИ ЗВЕНА ОДНОЙ ЦЕПИ
        «Легко сказать - вместе», - мрачно думал Кисель, слушая удивительный и, казалось бы, совершенно неправдоподобный рассказ Ромки о его приключениях в Деревенском Клубе и знакомстве с удивительными бабками-заговорщицами.
        Что может быть общего, казалось бы, между мрачными семейными тайнами Хайры, загадочными россами, двумя жуткими оборотнями, встреченными Ромкой в течение всего лишь двух дней, и собственными приключениями Олежки - виртуальным Пернатым Стражем и таинственной черепушкой с костями в странном, допотопном саркофаге, больше похожем на ископаемый пенал для ручек и карандашей, набитый мхом или древней ватой.
        На фоне рассказов двух друзей приключения Киселя за последние дни по «уровню страшилок» явно проигрывали историям Хайры и Романа. Они не требовали никакой особенной выдержки и мужества: подумаешь, немного побегал по городу, выпрыгнул из окна школы - совсем низко, да еще и на цветочную клумбу! А с орлом и вовсе непонятки: Олег так и не сумел разобраться, где заканчиваются уровень искусственного интеллекта и ширина степени свободы этого компьютерного персонажа, и начинаются действительно странные вещи.
        «Как насчет меня? - тогда спросил он Пернатого Стража. - Где моя храбрость?».
        «Она уже второй день пребывает с тобой», - ответил ему орел, но назвал ее Неведением. Тем, что оберегает человека от многих глупостей и даже безумств, знай он всю правду. В особенности ту, что скрывается подчас совсем недалеко. Например, в ящике его письменного стола.
        «Ты ни в коей мере не представляешь, что на самом деле попало в твои руки», - предостерег его орел. И еще: тогда именно из его уст, а точнее, клюва, Олег Киселев впервые услышал о россах.
        Ромка рассказывал о своих удивительных приключениях, описывал загадочные монеты из другого мира, которые на поверку могут оказаться чем угодно, а Кисель думал: все так, вот именно так и обстоит дело. И его «черепушка» на поверку может оказаться чем угодно, ведь не зря об этом напоминал ему Пернатый Страж. И не просто напоминал - предостерегал и намекал на страшную опасность, исходящую от этой никчемной с виду находки Олега, старой безделушки, которую принес песок.
        Или это не безделушка, а Кольцо всевластья из «Властелина колец», пожелавшее вновь вернуться в мир и избравшее для этого проводника - Олежку? Кисель от этой фантастической мысли поеживался, точно ему самому в глаза только что заглянул сельский оборотень, с которым храбро сражался и победил Макарон.
        Когда же Ромка приблизился к финалу своего удивительного рассказа о событиях, случившихся с ним в Александровке и вокруг него, он попытался объяснить затаившим дыхание слушателям, что такое Защитник и в чем его суть.
        - Я помню, тогда баба Софья сказала мне, что все наши беды от того, что мы будто бы придаем многим словам значенье, которого в них и нет вовсе. Причем делаем это постоянно, упуская истинный смысл слов. А может, просто не задумываемся об этом.
        - Конечно, - подтвердила Хайра. - Я вот когда говорю кому-нибудь «спасибо», я же в это время не желаю этому человеку «спаси тебя Бог». А «спасибо» ведь это и означает, верно?
        - Точно! - словно бы с облегчением воскликнул Роман и слегка наморщил лоб, вспоминая слова старой заговорщицы:
        - Тот, кто прежде Слова не испытал, не потерпел от него и воспринимает его лишь как сочетанье звуков и букв, - наставляла меня бабка Ульяна. - Нет у Защитника для Слова никаких других значений, кроме единственного, истинного его смысла. А, значит, не найдет к Защитнику Слово никаких лазеек и брешей в его обороне.
        Он поднял взор на друзей и ошеломленно улыбнулся:
        - Вот здорово! Оказывается, я запомнил эти ее слова слово в слово.
        Вид у Ромки был откровенно глупый, как у здоровенного телка, впервые увидевшего свое отражение в воде или на стекле, так что Хайра с Киселем, не сдержавшись, прыснули со смеху. А затем к ним присоединился и сам рассказчик.
        - Но зато по поводу того, что такое Защитник и с чем его едят, мне тоже есть что сказать, - таинственным тоном заметил Олег.
        Кисель понизил голос, одновременно придав ему театральные таинственность и проникновенностьи процитировал текст прочитанного им манускрипта.
        - Откуда ты это знаешь? - Ромка изумленно смотрел на Киселя.
        - Почту надо открывать почаще, - назидательно заметил Кисель. - Этот текст висит во входном модуле в нашу с тобой общую игру «Три Кольца Силы». В твоем входном модуле, между прочим. Мы с вами…
        Тут он царственным жестом обвел Хайру с Ромкой, точно римский император, приветствуя Сенат.
        - … уже давно там значимся на Первом Уровне. Так что, как говорится, велкам, пипл, и камон, бэйби!
        - Вот и камон сам, - напомнила Хайра. - Между прочим, теперь твоя очередь рассказывать. Ты как, уже собрался с мыслями?
        - Да я, в принципе, всегда с ними, - пожал плечами Кисель. - Утаивать мне нечего, да в принципе и рассказывать-то особо нечего. Никто на меня не нападал, ничего потустороннего вокруг меня не клубилось… Так, всякие мелочи, может, и не стоящие вашего внимания.
        Конечно, Кисель лукавил. Но если поначалу он и впрямь хотел утаить от друзей историю с «гробиком» и черепушкой-костяшками внутри, то лишь потому, что слова Пернатого Стража об опасности, исходящей от них, его порядком озадачили. Теперь же этот артефакт, найденный им всего лишь в песочнице, во дворе обычной пятиэтажки обычного городского микрорайона, казался ему столь несущественным, почти смехотворным на фоне загадок и тайн, которыми буквально кишели рассказы Хайры и особенно Романа, что Киселю показалось несущественной мелочью даже само упоминание о «гробике». Но уговор дороже денег, и он все рассказал.
        После его рассказа вновь воцарилась тишина. Это случилось уже в третий раз за сегодня, и с каждым разом пауза длилась все дольше, а сейчас и вовсе стояло молчание, кромешное и подавленное.
        - Если бы я был курящим, то, наверное, сказал бы сейчас: это дело надо перекурить, - пробормотал Роман. - Во всяком случае, так моя тетя говорит, хотя - вот странное дело! - тоже не курит…
        - А, по-моему, во всем этом что-то есть такое… общее. Хайра сорвала травинку и задумчиво покусывала тонкий стебелек.
        - Вам не кажется?
        - Лично мне это показалось, еще когда сам рассказывал, - кивнул Олег. - Такое, знаете ли, странное ощущение: точно мы сейчас рассказали друг другу одну и ту же историю, только каждый со своего конца.
        - Точнее, со своего входного модуля, - заметил Роман. - Помните, с чего все началось? И наше знакомство тоже? С игры.
        - Три Кольца Силы… - задумчиво произнес Кисель и поочередно смерил каждого взглядом, точно надеясь разглядеть эти таинственные кольца в Хайре и Макароне. - Ладно, давайте рассуждать. Предположим, кто-то собрал вместе нас троих с какой-то целью. Допустим, Игра - это всего лишь предлог. Кому-то было нужно, чтобы мы познакомились, а потом…
        - Суп с котом, - криво усмехнулся Ромка.
        - Нет, братцы, не суп, - медленно, со значением покачал головой Кисель. - Точнее, не только суп, а почитай, целое меню. Из трех блюд. И они начали готовиться. Готовиться, понимаете?
        - То-о-о-чно… - выдохнула Хайра, с восхищением глядя на Олежку. - Ой, Кисель, какой же ты все-таки умный!
        - Я не умный, я рассудительный, - поправил ее Кисель, хотя столь лестная оценка Хайрой его умственных способностей была Олежке очень приятна. - И я рассуждаю. Смотрите, что получается? До нашей встречи, до этой Игры с нами ничего такого особенного не происходило. Ну, за исключением тебя, Хайра, так?
        Словно тень пробежала по ее лицу. Девочка помрачнела, но кивнула.
        - А потом события посыпались на нас как из пушки.
        - Или из шотгана, - хохотнул Роман. - Длинными очередями!
        - Согласен, - ответил Кисель. - Эти события, у каждого свои, порождают теперь кучу вопросов. Что это за таинственные монеты, из-за которых схлестнулось столько разных сил: бандиты, твои бабки, Ромка, и вдобавок какой-то Змей со своим загадочным хозяином. Как там бишь его?
        - Черный Гений - так его Ульяна Степановна называла. Помнится, я тогда еще подумал: странное имя какое-то. А она мне: «Может и не Гением зовется, а как-то наподобие, больно уж слово какое-то мудреное».
        - И впрямь мудреное, - согласился Олежка. - Может, тут какое-то другое слово имелось в виду, а твоя темная бабка просто не могла его выговорить?
        - Во-первых, бабка не темная, - весомо сказал Роман. - Их ремесло - светлая ворожба и заговоры, которые от природы идут, а не от ума.
        Макарон помолчал немного, словно оценивая на вкус свои последние слова, которые ему самому понравились.
        - А во-вторых, какое тут еще слово может быть? Гендель что ли?
        - Сам ты Гендель! Еще скажи - Бетховен! Черный к тому же, - от смеха Кисель даже закудахтал.
        - А может - герпес? - предположила Хайра. И видя недоумение обоих мальчишек. Пояснила, коснувшись пальцем рта. - Ну такая болячка, лихорадкой называется, на губе бывает…
        - На себе не показывай! - не сговариваясь, заорали Кисель с Макароном, после чего дружно повертели пальцами у висков. - Совсем сдурела, что ли?
        - Подумаешь… - обиженно пробурчала девочка. - А что тогда?
        - Гм… Может быть, гендер? - глубокомысленно произнес Кисель.
        - Я это слово только слышала, а значения в точности не знаю, - призналась Хайра. Ромка же и вовсе отмолчался.
        - Ну, в общем, это такая совокупность признаков, которыми женщины, например, отличаются от мужчин, - попытался пояснить Олег, однако ответом ему был дружный смех друзей.
        - Как ты себе это представляешь - в качестве имени? - иронически поинтересовалась Хайра.
        - Да в общем никак, - признался Кисель. - Просто слова подбирал навскидку.
        - Эх ты, а еще геймером называешься, - презрительно сказал Роман. - Навскидку - это когда еще мышку толком держать не научился, а уже палишь сверх меры по воробьям во всяких там первых «Думах» и «Квейках». А настоящий…
        Он вдруг осекся и даже рот открыл от возбуждения.
        - Ребята, а если и вправду - геймер? Черный Геймер - ведь звучит?
        - Для тебя, может, и звучит, а вот для темной бабки…
        - Не темная она, - упрямо сказал Макарон.
        - Да ладно, я же не в этом смысле. Просто малограмотная, слов таких сроду не слыхала. Ей это даже не выговорить!
        - В том-то и дело! - неожиданно поддержала Романа Хайра. - Она слово-то запомнила, ну, в общих чертах, а выговорить не сумела. Потому что для нее это - форменная галиматья, каша из букв, а не слово. Понимаете?
        - А что? - прикинул Кисель. - Вполне может быть, тем более, что про Черного Геймера я слышал.
        - Это типа Черного Альпиниста? - заинтересованно уточнил Макарон. - Страшилки, которыми пугают в горах новичков?
        - И Альпиниста, и Спелеолога, и Диггера. Даже, говорят, Черный Дайвер есть. А что, если они все - порождения чего-то одного? Какой-то темной силы?
        При этих словах Олега все трое призадумались.
        - В принципе, мы вполне можем называть этого монстра, хозяина Змея, о котором нам сегодня рассказывал Романыч, Черным Геймером. Мы ведь и сами геймеры, к тому же теперь - в Игре, - сказал Олег. - С Игры-то все и началось. Сдается мне, братцы, что кто-то с нами как раз и затеял какую-то крупную игру. Причем она как-то существует одновременно и в виртуале, и в реале. А я до сегодняшнего дня думал, что поддерживать игру в двух реалиях никому не под силу пока что, и все это - дело далекого будущего. Ведь одно дело - напялить шлем виртуальной реальности или там 3D-очки, и совсем другое - сражаться с оборотнями как Ромка, или грабителями, как Хайра с этим ее странным Малышом.
        - В общем, как бы он ни назывался, это - серьезная опасность, - подытожил Ромка.
        - И опасный противник, - добавила Хайра.
        Кисель крякнул и внимательно посмотрел на обоих.
        - А мы что, уже находимся в состоянии войны? - осведомился он. - Что-то я не помню, когда нам присылали вызов.
        - А нас двоих тебе что - уже мало? - холодно молвила Хайра. - Убить ведь могли…
        - А то, что коты уже скоро проснутся, и мышам пора наконец окончательно проснуться - это для тебя пустой звук? - поддержал ее Роман. - Между прочим, это последний сигнал нам, и мне он почему-то кажется самым тревожным. Непонятно ведь, то ли это нас хотят предупредить о чем-то плохом, что случится очень скоро, то ли пытаются заманить в ловушку.
        - Надо же, как вы тут спелись, без меня… - задумчиво пробормотал Кисель. - Ладно, учтем. А что вы скажете по поводу этой школы, с таким расчудесным названием? Чего это вдруг она нарисовалась, а? Мы что, такие крутые и богатенькие мажоры, что по нам спецшкола плачет, для детей умненьких и благоразумненьких?
        - Ага, особенно я, - фыркнула Хайра. - С моим характером меня не то, что в элитную спецшколу - в эмо не возьмут!
        - Это в страусы что ли? - не понял Роман.
        - Угу, - кивнула девочка. - Типа того, только все черные.
        - Простая ты душа, Ромка, а еще Защитником зовёшься, - посетовал Кисель. - Это такие панки типа. Субкультура называется.
        - А, эти… - протянул Макарон. - Про этих я слышал. А что такое суп-культура?
        - Ты у себя в этой деревне совсем одеревенел что ли?
        Хайра выразительно постучала себя по лбу пальцем.
        - Правильно Софья сказала: нам всем еще столькому надо научиться…
        Она вдруг осеклась, словно поняла: только что проговорилась о чем-то нежелательном. Эта заминка не ускользнула от внимания Киселя:
        - Так-так-так… А вот с этого места, сударыня, попрошу поподробнее. Это что еще за Софья, которая такая умная, что все про нас знает, чему нам учиться, а чему…
        - Софья, это… ну в общем она мне вчера звонила. Это координатор школы «Просто Чудо».
        - А чего она там координирует? - недоверчиво пробормотал Кисель.
        - Откуда я знаю? - огрызнулась девочка. - Я по-твоему там работаю, чтобы все про всех учителей этой школы знать?
        - Погоди, Света, не кипятись, - примирительно сказал Роман. - Кисель дело говорит. Она что-то тебе сказала про нас? Всех троих?
        - А ты думаешь, нас в эту школу с кондачка позвали? На шару, с бухты-барахты? - презрительно процедила сквозь зубы Хайра. - Держи карман шире.
        - Ладно, не сердись, - покладисто заключил Кисель. - Лучше давай рассказывай, что да как. И чего она от нас хочет, эта Софья?
        - На этот счет она особо не распространялась, - проворчала Хайра. - Сказала только, что все мы - ГПД, и поэтому нуждаемся в особом внимании и эта… подходе, ага.
        - ГПД? - озадаченно воззрился на нее Кисель. - Это что же - группа продленного дня?
        - А что такое - группа этого самого дня? - в свою очередь удивился Ромка.
        Кисель попытался пуститься в пространные объяснения, но Хайра довольно бесцеремонно его прервала.
        - ГПД - это Гипертрофированно Проблемные Дети, Балда Иванович!
        - Это про нас что ли? - нахмурился Ромка.
        - Ага, - кивнула Хайра. - Правда, у нас уже усы собираются расти, а мы все еще ребенки, верно?
        - Слушай, - сердито сказал Кисель, - а откуда они вообще про нас узнали? Почему выбрали именно нас? Они что еще нас знают? Ко мне вон даже из этой школы приходили, замдиректора по фамилии Светлов.
        - Не только к тебе, между прочим, - заметил Макарон, и Хайра тоже кивнула.
        - А что им от нас надо, этой школе? Ведь это они нас позвали, мы к ней в друзья не набивались.
        - Об этом мы узнаем очень скоро. Уже завтра утром, - ответила Хайра. - Софья сказала, что нас пригласят на собеседование. В этой школе, по традиции, все новички сначала приезжают на что-то наподобие слета. Он проходит за городом, в лесном филиале школы. Скорее всего, завтра будет инструктаж на эту тему - что с собой брать, что не брать и все такое… Там и можно будет задать любые вопросы, главное, чтобы они у нас были наготове. Собеседование будет проводить замдиректора школы Светлов Владимир Аркадьевич, тот дядечка, что к нам домой приходил.
        - Слушай, Хайра, - сказал Кисель, внимательно глядя на нее. - А почему ты нам сразу не сказала, что тебе из школы звонили? Мы же договорились ничего друг от друга не утаивать!
        - А разве это имеет отношение ко всем нашим… тайнам? В глазах девочки сквозило столь искреннее удивление, что Кисель на миг смутился. Неизвестно, что произошло бы дальше, но в следующий миг сотовые телефоны и смартфоны у всех троих почти одновременно запиликали - пришла эсэмэска. Одна была одинаковая для всех: завтра каждого приглашали в школу «Просто Чудо» по такому-то адресу для планового собеседования.
        Каждый из троих прочел свою эсэмэску, потом заглянул в соседний смартфон и убедился, что и другим пришла та же самая информация.
        - Давайте сделаем так, - предложил Кисель, - пусть каждый продумает вопросы, которые у него накопились в последнее время. Разумеется, те, которые, на его взгляд, имеет смысл завтра задать. То есть в основном об этой школе, а если увидим, что они знают о нас гораздо больше, навалимся на них дружно и выпытаем всю правду.
        - Согласен, - твердо сказал Роман, а Хайра кивнула.
        - Тогда встречаемся завтра утром у этой школы к половине двенадцатого, идет?
        - Погоди, почему к половине двенадцатого? - переспросил Роман. - У меня в эсэмэске сказано подойти к десяти утра.
        - А у меня - ровно к двум часам дня, - отозвалась Хайра. Они переглянулись.
        - Значит, этот Светлов хочет поговорить с каждым из нас в отдельности. А для этого сначала нас разъединить, - задумчиво проговорил Кисель. - Интересно, о чем же он собирается говорить с новичком школы целых полтора часа?
        - Вот завтра и узнаем, - кивнул Роман. - Сделаем так: каждый придет ко своему времени, которое назначено, пройдет собеседование, а потом, когда освободится Хайра, соберемся за школой и обсудим все, о чем шел разговор в кабинете у этого Светлова. Идет?
        - Идет, - ответил за всех Олег, а Хайра медленно наклонила голову, словно думала сейчас о чем-то совсем другом.
        - И знаете еще что… - наконец сказала она. - Давайте в этой новой для нас ситуации будем действовать как настоящие геймеры!
        - Это как же?
        - Станем одной командой. И действовать в дальнейшем будем только сообща.
        Ребята согласно кивнули. Последние события и вправду заставили их на многое взглянуть иначе чем могло быть прежде.
        - Вроде «Трех мушкетеров»? - попытался перевести в шутку этот необычный разговор Ромка.
        - Ну, вроде того. У мушкетеров, кстати, на этот счет был даже свой девиз, - кивнул Олег. - «Один за всех и все за одного!» И имена были свои, ни с кем не спутаешь: Атос, Портос…
        - И Дихлофос! - заржал Макарон, но Хайра шутку не поддержала.
        - У нас свои имена есть, - возразила она. - Зато в каждом геймере могут быть черты каждого из мушкетеров. Если, конечно, он - настоящий!
        - Тогда для меня геймер в первую очередь - Отважный. Как Д’Артаньян, - твердо сказал Макарон.
        А для меня - Честный. Как Атос, - промолвил Роман и тут же прибавил, - и Справедливый.
        - По себе судите, - усмехнулась девушка.
        - Так ведь и тебе ведь остается Красивый. Как Арамис, - улыбнулся в ответ Роман, которому очень хотелось сейчас сказать: как ты!
        - Или Толстый. Как Портос, - хихикнул Кисель.
        - Нет, - покачала головой Хайра. - Мой Геймер будет… Пусть он будет Добрым.
        - Ладно, - сказал Кисель и развел руками. - Только такого мушкетера в книге нет.
        - А у нас будет, - упрямо заявила Хайра и вдруг сверкнула глазами. Прямо как кошка!
        - Ого, - переглянулись ребята.
        - Да от тебя прямо искры летят, хоть прикуривай, - уважительно пробормотал Роман. - Кстати, самая отважная из всех нас - по-моему ты.
        - И честная, - поспешно согласился Кисель. - По всему видать, быть тебе нашим капитаном мушкетеров. Точнее, капитаншей.
        - Капитанша «STAR-Геймер» - поддержал друга Роман!
        - Я не стар, я - суперстар! - звонко воскликнула Хайра и показала обоим «мушкетерам» язык.
        И все дружно расхохотались.
        - Тогда по домам? - предложил Кисель. И тут же напомнил:
        - Не забудьте зайти в Игру вечерком, - напомнил Кисель.
        - Ручаюсь, нас и там могут ждать сюрпризы навроде моего орла. У меня стойкая уверенность, что все наши приключения крепко завязаны на этих «Трех Кольцах Силы». А вот кем, как и зачем - постараемся выяснить уже сегодня. Этот Светлов явно не так прост, да, Хайра?
        Девушка вновь медленно кивнула.
        Оставалось дождаться завтра.
        ГЛАВА 21
        ТРИ ЗВЕНА ОДНОЙ ЦЕПИ
        «Легко сказать - вместе», - мрачно думал Кисель, слушая удивительный и, казалось бы, совершенно неправдоподобный рассказ Ромки о его приключениях в Деревенском Клубе и знакомстве с удивительными бабками-заговорщицами.
        Что может быть общего, казалось бы, между мрачными семейными тайнами Хайры, загадочными россами, двумя жуткими оборотнями, встреченными Ромкой в течение всего лишь двух дней, и собственными приключениями Олежки - виртуальным Пернатым Стражем и таинственной черепушкой с костями в странном, допотопном саркофаге, больше похожем на ископаемый пенал для ручек и карандашей, набитый мхом или древней ватой.
        На фоне рассказов двух друзей приключения Киселя за последние дни по «уровню страшилок» явно проигрывали историям Хайры и Романа. Они не требовали никакой особенной выдержки и мужества: подумаешь, немного побегал по городу, выпрыгнул из окна школы - совсем низко, да еще и на цветочную клумбу! А с орлом и вовсе непонятки: Олег так и не сумел разобраться, где заканчиваются уровень искусственного интеллекта и ширина степени свободы этого компьютерного персонажа, и начинаются действительно странные вещи.
        «Как насчет меня? - тогда спросил он Пернатого Стража. - Где моя храбрость?».
        «Она уже второй день пребывает с тобой», - ответил ему орел, но назвал ее Неведением. Тем, что оберегает человека от многих глупостей и даже безумств, знай он всю правду. В особенности ту, что скрывается подчас совсем недалеко. Например, в ящике его письменного стола.
        «Ты ни в коей мере не представляешь, что на самом деле попало в твои руки», - предостерег его орел. И еще: тогда именно из его уст, а точнее, клюва, Олег Киселев впервые услышал о россах.
        Ромка рассказывал о своих удивительных приключениях, описывал загадочные монеты из другого мира, которые на поверку могут оказаться чем угодно, а Кисель думал: все так, вот именно так и обстоит дело. И его «черепушка» на поверку может оказаться чем угодно, ведь не зря об этом напоминал ему Пернатый Страж. И не просто напоминал - предостерегал и намекал на страшную опасность, исходящую от этой никчемной с виду находки Олега, старой безделушки, которую принес песок.
        Или это не безделушка, а Кольцо всевластья из «Властелина колец», пожелавшее вновь вернуться в мир и избравшее для этого проводника - Олежку? Кисель от этой фантастической мысли поеживался, точно ему самому в глаза только что заглянул сельский оборотень, с которым храбро сражался и победил Макарон.
        Когда же Ромка приблизился к финалу своего удивительного рассказа о событиях, случившихся с ним в Александровке и вокруг него, он попытался объяснить затаившим дыхание слушателям, что такое Защитник и в чем его суть.
        - Я помню, тогда баба Софья сказала мне, что все наши беды от того, что мы будто бы придаем многим словам значенье, которого в них и нет вовсе. Причем делаем это постоянно, упуская истинный смысл слов. А может, просто не задумываемся об этом.
        - Конечно, - подтвердила Хайра. - Я вот когда говорю кому-нибудь «спасибо», я же в это время не желаю этому человеку «спаси тебя Бог». А «спасибо» ведь это и означает, верно?
        - Точно! - словно бы с облегчением воскликнул Роман и слегка наморщил лоб, вспоминая слова старой заговорщицы:
        - Тот, кто прежде Слова не испытал, не потерпел от него и воспринимает его лишь как сочетанье звуков и букв, - наставляла меня бабка Ульяна. - Нет у Защитника для Слова никаких других значений, кроме единственного, истинного его смысла. А, значит, не найдет к Защитнику Слово никаких лазеек и брешей в его обороне.
        Он поднял взор на друзей и ошеломленно улыбнулся:
        - Вот здорово! Оказывается, я запомнил эти ее слова слово в слово.
        Вид у Ромки был откровенно глупый, как у здоровенного телка, впервые увидевшего свое отражение в воде или на стекле, так что Хайра с Киселем, не сдержавшись, прыснули со смеху. А затем к ним присоединился и сам рассказчик.
        - Но зато по поводу того, что такое Защитник и с чем его едят, мне тоже есть что сказать, - таинственным тоном заметил Олег.
        Кисель понизил голос, одновременно придав ему театральные таинственность и проникновенностьи процитировал текст прочитанного им манускрипта.
        - Откуда ты это знаешь? - Ромка изумленно смотрел на Киселя.
        - Почту надо открывать почаще, - назидательно заметил Кисель. - Этот текст висит во входном модуле в нашу с тобой общую игру «Три Кольца Силы». В твоем входном модуле, между прочим. Мы с вами…
        Тут он царственным жестом обвел Хайру с Ромкой, точно римский император, приветствуя Сенат.
        - … уже давно там значимся на Первом Уровне. Так что, как говорится, велкам, пипл, и камон, бэйби!
        - Вот и камон сам, - напомнила Хайра. - Между прочим, теперь твоя очередь рассказывать. Ты как, уже собрался с мыслями?
        - Да я, в принципе, всегда с ними, - пожал плечами Кисель. - Утаивать мне нечего, да в принципе и рассказывать-то особо нечего. Никто на меня не нападал, ничего потустороннего вокруг меня не клубилось… Так, всякие мелочи, может, и не стоящие вашего внимания.
        Конечно, Кисель лукавил. Но если поначалу он и впрямь хотел утаить от друзей историю с «гробиком» и черепушкой-костяшками внутри, то лишь потому, что слова Пернатого Стража об опасности, исходящей от них, его порядком озадачили. Теперь же этот артефакт, найденный им всего лишь в песочнице, во дворе обычной пятиэтажки обычного городского микрорайона, казался ему столь несущественным, почти смехотворным на фоне загадок и тайн, которыми буквально кишели рассказы Хайры и особенно Романа, что Киселю показалось несущественной мелочью даже само упоминание о «гробике». Но уговор дороже денег, и он все рассказал.
        После его рассказа вновь воцарилась тишина. Это случилось уже в третий раз за сегодня, и с каждым разом пауза длилась все дольше, а сейчас и вовсе стояло молчание, кромешное и подавленное.
        - Если бы я был курящим, то, наверное, сказал бы сейчас: это дело надо перекурить, - пробормотал Роман. - Во всяком случае, так моя тетя говорит, хотя - вот странное дело! - тоже не курит…
        - А, по-моему, во всем этом что-то есть такое… общее. Хайра сорвала травинку и задумчиво покусывала тонкий стебелек.
        - Вам не кажется?
        - Лично мне это показалось, еще когда сам рассказывал, - кивнул Олег. - Такое, знаете ли, странное ощущение: точно мы сейчас рассказали друг другу одну и ту же историю, только каждый со своего конца.
        - Точнее, со своего входного модуля, - заметил Роман. - Помните, с чего все началось? И наше знакомство тоже? С игры.
        - Три Кольца Силы… - задумчиво произнес Кисель и поочередно смерил каждого взглядом, точно надеясь разглядеть эти таинственные кольца в Хайре и Макароне. - Ладно, давайте рассуждать. Предположим, кто-то собрал вместе нас троих с какой-то целью. Допустим, Игра - это всего лишь предлог. Кому-то было нужно, чтобы мы познакомились, а потом…
        - Суп с котом, - криво усмехнулся Ромка.
        - Нет, братцы, не суп, - медленно, со значением покачал головой Кисель. - Точнее, не только суп, а почитай, целое меню. Из трех блюд. И они начали готовиться. Готовиться, понимаете?
        - То-о-о-чно… - выдохнула Хайра, с восхищением глядя на Олежку. - Ой, Кисель, какой же ты все-таки умный!
        - Я не умный, я рассудительный, - поправил ее Кисель, хотя столь лестная оценка Хайрой его умственных способностей была Олежке очень приятна. - И я рассуждаю. Смотрите, что получается? До нашей встречи, до этой Игры с нами ничего такого особенного не происходило. Ну, за исключением тебя, Хайра, так?
        Словно тень пробежала по ее лицу. Девочка помрачнела, но кивнула.
        - А потом события посыпались на нас как из пушки.
        - Или из шотгана, - хохотнул Роман. - Длинными очередями!
        - Согласен, - ответил Кисель. - Эти события, у каждого свои, порождают теперь кучу вопросов. Что это за таинственные монеты, из-за которых схлестнулось столько разных сил: бандиты, твои бабки, Ромка, и вдобавок какой-то Змей со своим загадочным хозяином. Как там бишь его?
        - Черный Гений - так его Ульяна Степановна называла. Помнится, я тогда еще подумал: странное имя какое-то. А она мне: «Может и не Гением зовется, а как-то наподобие, больно уж слово какое-то мудреное».
        - И впрямь мудреное, - согласился Олежка. - Может, тут какое-то другое слово имелось в виду, а твоя темная бабка просто не могла его выговорить?
        - Во-первых, бабка не темная, - весомо сказал Роман. - Их ремесло - светлая ворожба и заговоры, которые от природы идут, а не от ума.
        Макарон помолчал немного, словно оценивая на вкус свои последние слова, которые ему самому понравились.
        - А во-вторых, какое тут еще слово может быть? Гендель что ли?
        - Сам ты Гендель! Еще скажи - Бетховен! Черный к тому же, - от смеха Кисель даже закудахтал.
        - А может - герпес? - предположила Хайра. И видя недоумение обоих мальчишек. Пояснила, коснувшись пальцем рта. - Ну такая болячка, лихорадкой называется, на губе бывает…
        - На себе не показывай! - не сговариваясь, заорали Кисель с Макароном, после чего дружно повертели пальцами у висков. - Совсем сдурела, что ли?
        - Подумаешь… - обиженно пробурчала девочка. - А что тогда?
        - Гм… Может быть, гендер? - глубокомысленно произнес Кисель.
        - Я это слово только слышала, а значения в точности не знаю, - призналась Хайра. Ромка же и вовсе отмолчался.
        - Ну, в общем, это такая совокупность признаков, которыми женщины, например, отличаются от мужчин, - попытался пояснить Олег, однако ответом ему был дружный смех друзей.
        - Как ты себе это представляешь - в качестве имени? - иронически поинтересовалась Хайра.
        - Да в общем никак, - признался Кисель. - Просто слова подбирал навскидку.
        - Эх ты, а еще геймером называешься, - презрительно сказал Роман. - Навскидку - это когда еще мышку толком держать не научился, а уже палишь сверх меры по воробьям во всяких там первых «Думах» и «Квейках». А настоящий…
        Он вдруг осекся и даже рот открыл от возбуждения.
        - Ребята, а если и вправду - геймер? Черный Геймер - ведь звучит?
        - Для тебя, может, и звучит, а вот для темной бабки…
        - Не темная она, - упрямо сказал Макарон.
        - Да ладно, я же не в этом смысле. Просто малограмотная, слов таких сроду не слыхала. Ей это даже не выговорить!
        - В том-то и дело! - неожиданно поддержала Романа Хайра. - Она слово-то запомнила, ну, в общих чертах, а выговорить не сумела. Потому что для нее это - форменная галиматья, каша из букв, а не слово. Понимаете?
        - А что? - прикинул Кисель. - Вполне может быть, тем более, что про Черного Геймера я слышал.
        - Это типа Черного Альпиниста? - заинтересованно уточнил Макарон. - Страшилки, которыми пугают в горах новичков?
        - И Альпиниста, и Спелеолога, и Диггера. Даже, говорят, Черный Дайвер есть. А что, если они все - порождения чего-то одного? Какой-то темной силы?
        При этих словах Олега все трое призадумались.
        - В принципе, мы вполне можем называть этого монстра, хозяина Змея, о котором нам сегодня рассказывал Романыч, Черным Геймером. Мы ведь и сами геймеры, к тому же теперь - в Игре, - сказал Олег. - С Игры-то все и началось. Сдается мне, братцы, что кто-то с нами как раз и затеял какую-то крупную игру. Причем она как-то существует одновременно и в виртуале, и в реале. А я до сегодняшнего дня думал, что поддерживать игру в двух реалиях никому не под силу пока что, и все это - дело далекого будущего. Ведь одно дело - напялить шлем виртуальной реальности или там 3D-очки, и совсем другое - сражаться с оборотнями как Ромка, или грабителями, как Хайра с этим ее странным Малышом.
        - В общем, как бы он ни назывался, это - серьезная опасность, - подытожил Ромка.
        - И опасный противник, - добавила Хайра.
        Кисель крякнул и внимательно посмотрел на обоих.
        - А мы что, уже находимся в состоянии войны? - осведомился он. - Что-то я не помню, когда нам присылали вызов.
        - А нас двоих тебе что - уже мало? - холодно молвила Хайра. - Убить ведь могли…
        - А то, что коты уже скоро проснутся, и мышам пора наконец окончательно проснуться - это для тебя пустой звук? - поддержал ее Роман. - Между прочим, это последний сигнал нам, и мне он почему-то кажется самым тревожным. Непонятно ведь, то ли это нас хотят предупредить о чем-то плохом, что случится очень скоро, то ли пытаются заманить в ловушку.
        - Надо же, как вы тут спелись, без меня… - задумчиво пробормотал Кисель. - Ладно, учтем. А что вы скажете по поводу этой школы, с таким расчудесным названием? Чего это вдруг она нарисовалась, а? Мы что, такие крутые и богатенькие мажоры, что по нам спецшкола плачет, для детей умненьких и благоразумненьких?
        - Ага, особенно я, - фыркнула Хайра. - С моим характером меня не то, что в элитную спецшколу - в эмо не возьмут!
        - Это в страусы что ли? - не понял Роман.
        - Угу, - кивнула девочка. - Типа того, только все черные.
        - Простая ты душа, Ромка, а еще Защитником зовёшься, - посетовал Кисель. - Это такие панки типа. Субкультура называется.
        - А, эти… - протянул Макарон. - Про этих я слышал. А что такое суп-культура?
        - Ты у себя в этой деревне совсем одеревенел что ли?
        Хайра выразительно постучала себя по лбу пальцем.
        - Правильно Софья сказала: нам всем еще столькому надо научиться…
        Она вдруг осеклась, словно поняла: только что проговорилась о чем-то нежелательном. Эта заминка не ускользнула от внимания Киселя:
        - Так-так-так… А вот с этого места, сударыня, попрошу поподробнее. Это что еще за Софья, которая такая умная, что все про нас знает, чему нам учиться, а чему…
        - Софья, это… ну в общем она мне вчера звонила. Это координатор школы «Просто Чудо».
        - А чего она там координирует? - недоверчиво пробормотал Кисель.
        - Откуда я знаю? - огрызнулась девочка. - Я по-твоему там работаю, чтобы все про всех учителей этой школы знать?
        - Погоди, Света, не кипятись, - примирительно сказал Роман. - Кисель дело говорит. Она что-то тебе сказала про нас? Всех троих?
        - А ты думаешь, нас в эту школу с кондачка позвали? На шару, с бухты-барахты? - презрительно процедила сквозь зубы Хайра. - Держи карман шире.
        - Ладно, не сердись, - покладисто заключил Кисель. - Лучше давай рассказывай, что да как. И чего она от нас хочет, эта Софья?
        - На этот счет она особо не распространялась, - проворчала Хайра. - Сказала только, что все мы - ГПД, и поэтому нуждаемся в особом внимании и эта… подходе, ага.
        - ГПД? - озадаченно воззрился на нее Кисель. - Это что же - группа продленного дня?
        - А что такое - группа этого самого дня? - в свою очередь удивился Ромка.
        Кисель попытался пуститься в пространные объяснения, но Хайра довольно бесцеремонно его прервала.
        - ГПД - это Гипертрофированно Проблемные Дети, Балда Иванович!
        - Это про нас что ли? - нахмурился Ромка.
        - Ага, - кивнула Хайра. - Правда, у нас уже усы собираются расти, а мы все еще ребенки, верно?
        - Слушай, - сердито сказал Кисель, - а откуда они вообще про нас узнали? Почему выбрали именно нас? Они что еще нас знают? Ко мне вон даже из этой школы приходили, замдиректора по фамилии Светлов.
        - Не только к тебе, между прочим, - заметил Макарон, и Хайра тоже кивнула.
        - А что им от нас надо, этой школе? Ведь это они нас позвали, мы к ней в друзья не набивались.
        - Об этом мы узнаем очень скоро. Уже завтра утром, - ответила Хайра. - Софья сказала, что нас пригласят на собеседование. В этой школе, по традиции, все новички сначала приезжают на что-то наподобие слета. Он проходит за городом, в лесном филиале школы. Скорее всего, завтра будет инструктаж на эту тему - что с собой брать, что не брать и все такое… Там и можно будет задать любые вопросы, главное, чтобы они у нас были наготове. Собеседование будет проводить замдиректора школы Светлов Владимир Аркадьевич, тот дядечка, что к нам домой приходил.
        - Слушай, Хайра, - сказал Кисель, внимательно глядя на нее. - А почему ты нам сразу не сказала, что тебе из школы звонили? Мы же договорились ничего друг от друга не утаивать!
        - А разве это имеет отношение ко всем нашим… тайнам? В глазах девочки сквозило столь искреннее удивление, что Кисель на миг смутился. Неизвестно, что произошло бы дальше, но в следующий миг сотовые телефоны и смартфоны у всех троих почти одновременно запиликали - пришла эсэмэска. Одна была одинаковая для всех: завтра каждого приглашали в школу «Просто Чудо» по такому-то адресу для планового собеседования.
        Каждый из троих прочел свою эсэмэску, потом заглянул в соседний смартфон и убедился, что и другим пришла та же самая информация.
        - Давайте сделаем так, - предложил Кисель, - пусть каждый продумает вопросы, которые у него накопились в последнее время. Разумеется, те, которые, на его взгляд, имеет смысл завтра задать. То есть в основном об этой школе, а если увидим, что они знают о нас гораздо больше, навалимся на них дружно и выпытаем всю правду.
        - Согласен, - твердо сказал Роман, а Хайра кивнула.
        - Тогда встречаемся завтра утром у этой школы к половине двенадцатого, идет?
        - Погоди, почему к половине двенадцатого? - переспросил Роман. - У меня в эсэмэске сказано подойти к десяти утра.
        - А у меня - ровно к двум часам дня, - отозвалась Хайра. Они переглянулись.
        - Значит, этот Светлов хочет поговорить с каждым из нас в отдельности. А для этого сначала нас разъединить, - задумчиво проговорил Кисель. - Интересно, о чем же он собирается говорить с новичком школы целых полтора часа?
        - Вот завтра и узнаем, - кивнул Роман. - Сделаем так: каждый придет ко своему времени, которое назначено, пройдет собеседование, а потом, когда освободится Хайра, соберемся за школой и обсудим все, о чем шел разговор в кабинете у этого Светлова. Идет?
        - Идет, - ответил за всех Олег, а Хайра медленно наклонила голову, словно думала сейчас о чем-то совсем другом.
        - И знаете еще что… - наконец сказала она. - Давайте в этой новой для нас ситуации будем действовать как настоящие геймеры!
        - Это как же?
        - Станем одной командой. И действовать в дальнейшем будем только сообща.
        Ребята согласно кивнули. Последние события и вправду заставили их на многое взглянуть иначе чем могло быть прежде.
        - Вроде «Трех мушкетеров»? - попытался перевести в шутку этот необычный разговор Ромка.
        - Ну, вроде того. У мушкетеров, кстати, на этот счет был даже свой девиз, - кивнул Олег. - «Один за всех и все за одного!» И имена были свои, ни с кем не спутаешь: Атос, Портос…
        - И Дихлофос! - заржал Макарон, но Хайра шутку не поддержала.
        - У нас свои имена есть, - возразила она. - Зато в каждом геймере могут быть черты каждого из мушкетеров. Если, конечно, он - настоящий!
        - Тогда для меня геймер в первую очередь - Отважный. Как Д’Артаньян, - твердо сказал Макарон.
        А для меня - Честный. Как Атос, - промолвил Роман и тут же прибавил, - и Справедливый.
        - По себе судите, - усмехнулась девушка.
        - Так ведь и тебе ведь остается Красивый. Как Арамис, - улыбнулся в ответ Роман, которому очень хотелось сейчас сказать: как ты!
        - Или Толстый. Как Портос, - хихикнул Кисель.
        - Нет, - покачала головой Хайра. - Мой Геймер будет… Пусть он будет Добрым.
        - Ладно, - сказал Кисель и развел руками. - Только такого мушкетера в книге нет.
        - А у нас будет, - упрямо заявила Хайра и вдруг сверкнула глазами. Прямо как кошка!
        - Ого, - переглянулись ребята.
        - Да от тебя прямо искры летят, хоть прикуривай, - уважительно пробормотал Роман. - Кстати, самая отважная из всех нас - по-моему ты.
        - И честная, - поспешно согласился Кисель. - По всему видать, быть тебе нашим капитаном мушкетеров. Точнее, капитаншей.
        - Капитанша «STAR-Геймер» - поддержал друга Роман!
        - Я не стар, я - суперстар! - звонко воскликнула Хайра и показала обоим «мушкетерам» язык.
        И все дружно расхохотались.
        - Тогда по домам? - предложил Кисель. И тут же напомнил:
        - Не забудьте зайти в Игру вечерком, - напомнил Кисель.
        - Ручаюсь, нас и там могут ждать сюрпризы навроде моего орла. У меня стойкая уверенность, что все наши приключения крепко завязаны на этих «Трех Кольцах Силы». А вот кем, как и зачем - постараемся выяснить уже сегодня. Этот Светлов явно не так прост, да, Хайра?
        Девушка вновь медленно кивнула.
        Оставалось дождаться завтра
        Главы 22-25
        ГЛАВА 22
        ОЛЕГ КИСЕЛЁВ. ПО ЧЕРНОМУ СЛЕДУ - 1
        ИЗЪЯТО ПО СООБРАЖЕНИЯМ БЕЗОПАСНОСТИ. Присутствуют описания закрытой локации «ДЕРЕВНЯ». В настоящий момент материал перемещен в «Секретные файлы и локации».
        ГЛАВА 23
        СВЕТЛАНА ХАЙРУЛЛИНА. НА 1-М УРОВНЕ
        Письмо-уведомление о прохождении на первый уровень Трех Колец Силы уже давно дожидалось Хайру в папке «Входящих».
        Гиперссылка привела ее на уже знакомое читателям меню с пятью картинками-ярлычками входных модулей. Хайре они понравились, но девочка никак не ожидала, что ее знаком будет рыбий плавник. В ее душе шевельнулось какое-то нехорошее предчувствие, словно предостережение. Но что может угрожать ей по ту сторону экрана?
        И она кликнула свой ярлычок.
        В следующее мгновение экран захлестнули потоки воды, желтоватой и мутной. Откуда-то снизу поднимались пузыри воздуха, наверху, за пределами экрана что-то периодически плескалось. И больше ничего не происходило, сколько девочка ни вглядывалась в экранную водяную муть.
        Прошло три или четыре минуты до того, как Хайра почувствовала какое-то неприятное жжение в груди. Мало-помалу оно усилилось, и вслед за этим стало труднее дышать.
        Хайра что было сил замотала головой: так она обычно избавлялась от виртуального морока, когда ей вдруг начинало казаться, что у нее саднят те места, где получил раны ее игровой аватар. За ней водилось такое и прежде, но подобных ощущений, как сейчас, юная геймерша еще не испытывала никогда.
        Хайра судорожно схватилась за горло, чувствуя, как к горлу подступает приступ самого настоящего удушья. Ее правая рука, державшая мышь, машинально поехала вперед, и следом за ней потянулось вверх, к потолку экранного монитора, мутное водяное марево. Это и вправду была вода, краешком сознания поняла Хайра: только в водной среде воздух мог распространяться такими пузырьками.
        Девочка попыталась оттолкнуться от стола с компьютером, но не сумела разжать пальцы, судорожно сжимавшие мышь. Тогда она что было сил потянула руку на себя, так что должна была выдернуть из гнезда манипулятор, что называется, с мясом. Однако рука не сдвинулась с места и на сантиметр.
        Она словно заледенела, и лишь желтоватая водяная толща на экране быстро перемещалась кверху, подчиняясь нажатой кнопке компьютерной мыши. Даже этим пальцем Хайра не могла сейчас шевельнуть и все сильнее задыхалась.
        В ней не было страха, скорее, искреннее удивление, что она впервые в жизни настолько не может контролировать свое тело. И главным образом зрение: Хайре вдруг показалось, что ее рука на мышке стала трансформироваться. Пальцы вытянулись, стали тонкими и какими-то узловатыми, затем принялись стремительно темнеть, и в довершение ко всему между пальцев вдруг начала стремительно нарастать какая-то жуткая перепонная барабанка. Нет, замотала она головой, тщетно пытаясь упорядочить лихорадочно разбегающиеся мысли, правильно будет - «барабанная перепонка». Где же я это слышала??
        От верхнего края экрана блеснуло, полыхнуло - это был элементарный дневной свет, но Хайре сейчас он показался ослепительной вспышкой магния в допотопном ретро-фотике. И она наконец-то сумела вдохнуть!
        Однако судьба отпустила ей времени всего на один судорожный глоток. Ее опять потянуло вниз, по экрану побежали давешние пузыри, и Хайра со всей отчетливостью поняла: это сейчас воздух выходил из ее легких.
        Страха по-прежнему не было, впрочем, как и всегда, а удивление сменили пустота в душе и какое-то горькое сожаление. Вот сейчас все кончится. Вот сейчас… Сейчас… Сей…
        Вдруг на мониторе из толщи воды возникла неясная тень, а затем появились глаза. Они показались девочке невероятно огромными, занимавшими почти всю площадь уродливой треугольной головы, только углы были закругленными. Глаза печально и немигающе смотрели на Хайру с монитора.
        Наверное, такие же глаза бывают у инопланетян, подумала Хайра, чувствуя настоящий пожар в легких, лишенных кислорода. Может, это и есть инопланетянин? Или это…
        Она не успела додумать. Вода стремительно хлынула ей в рот, и в тот же миг длинная лапа, более всего походящая на клешню с узкими, длинными и перепончатыми пальцами, ухватила ее за руку и с невероятной силой выдернула на поверхность.
        Там были свет, жуткая боль в легких, долгий и мучительный кашель, и наконец восторженное и счастливое осознание себя и своего существования в этом мире.
        Жива!
        Ну надо же!
        Прикольно…
        ГЛАВА 24
        «НА КОГО ПОХОЖ ГУДВИН?»
        Ночью пришел дождь.
        Он зябко поежился и обернулся к окну.
        Светлов нередко ожидал прихода рассвета как спасения, почти физически ощущая вязкость и духоту своих ночей как тягостную болезнь, как душевный или телесный недуг. Тогда он вставал, закутывался в халат или плед, наматывал на голову какой-нибудь шарф потеплее и покосматее, и выходил на темный балкон. Там он подолгу стоял, прислушиваясь к себе, чувствуя, как понемногу остывает горячая голова, замерзает в сердце вечная тревога, а холодок, сырость или морозец настойчиво лезут по спине и ногам. Тогда он сооружал себе огромную чашку кофе с сахаром и лимоном, для аромата и легкой кислинки, а для уюта зажигал толстую старую свечу в виде средневековой таллинской башенки, подаренную когда-то Малышом. После чего садился работать или раскрывал недочитанную книгу, покуда дрема и сменяющий ее сон окончательно не побеждали.
        Этой ночью, слушая шелестящий за балконом дождь, Светлов тоже засиделся допоздна. Утром ему предстояли встречи и беседы с ребятами из этой непоседливой, ершистой троицы, к которой было приковано внимание службы безопасности ордена уже несколько недель. Беседы ожидались нелегкими, но, посовещавшись с Соней, Светлов решил ничего не скрывать от Олега, Романа и Светланы-Хайры. Тревожное известие Сонюшки о скором пробуждении рэккена практически не оставляло им сколько-нибудь серьезного задела времени. Ребят нужно было эвакуировать в «Просто Чудо», и сделать это как можно скорее.
        А они в последний момент все-таки передоговорились. Решено было встретиться в школьном дворе «Просто Чуда» после одиннадцати, чтобы узнать, о чем будет разговор Светлова с Романом, который был приглашен на собеседование первым.
        И теперь они ждали его уже пятнадцать долгих, томительных минут.
        Наконец Роман вышел на школьное крыльцо. Вид у него был такой, словно великий компьютерный рейнджер Безумный Мак пребывал в полной прострации, с трудом ориентируясь во времени и пространстве.
        - Ну что, что он тебе сказал? - с жаром накинулись на него Кисель с Хайрой.
        - По-моему, он все про нас знает… - медленно проговорил Роман.
        - Ты оригинален по самое «не могу», - насмешливо фыркнула девочка. - А ты-то от него хоть что-нибудь узнал? Новенького?
        Макарон посмотрел на них, словно увидел впервые. А потом закрыл глаза и нараспев произнес:
        - И было еще, что должна была сказать тебе Анастасия Максимовна.
        «Не сражается сам Защитник, потому что не умеет этого делать, будучи не обучен, а чаще всего и неспособен к этому.
        Не сражается Защитник, а лишь защищает других, принимая на себя Крепость и Силу Злословия. Силу недобрых, злых Слов, которыми в него мечет и бросает яростный враг.
        Сколько продержится Защитник, какую силу выдержит он и что может оказаться свыше его возможностей уже с первого натиска - никто и никогда не может сказать заранее. И тем более не может знать этого сам Защитник, пока не почувствует сам, что силам его и способностям приходит конец.
        Но в этот миг вряд ли успеет он что-либо сделать, как-то оборониться или призвать на помощь. Потому что Злое Слово быстрее мысли, в отличие от Доброго, которому сначала надо вызреть и найти свой смысл и звучание.»
        Все это должна была мне сказать Свет-Настена, светлая баба-Зима. Но не сказала, потому что Змей с Геймером ее достали. Выходит, они умеют доставать, как бы далеко и глубоко ты ни спрятался.
        Его глаза вдруг блеснули, точно дальние зарницы на предрассветном небосводе, и лишь после этого Роман глубоко вздохнул. Наверное, потому, что все свои предыдущие слова выпалил на одном дыхании.
        - Но зато это мне сказал Владимир Аркадьевич. Кажется, он и вправду знает про меня все. А у вас…
        Он перевел взгляд с Хайры на Киселя.
        - У вас, между прочим, тоже серьезные проблемы.
        Когда Роман Макаров вошел в кабинет, он ожидал долгих вступлений и преамбул, однако замдиректора по детским проектам школы «Просто Чудо» сразу взял быка за рога. Он и вправду знал все о Ромке, во всяком случае, легко и внятно прояснил ему большую часть удивительных приключений последних дней, в которые Ромка угодил точно муха в мед: и сладко, и страшно.
        - Вот именно: и сладко, и страшно. В детстве всегда хочется приключений, душа жаждет необычайного. Но едва лишь только оно начинается, это необычайное, сразу хочется, чтобы это случилось, по возможности, с кем-то другим, верно?
        Возразить против этого было нечего, и Ромка кивнул. А потом Светлов четко и ясно расставил перед ним все точки над i.
        Роман Макаров имел от природы удивительное и необычное свойство - он был Защитником. Так деревенские лекари, ведуны и заговорщицы называют людей, которые могут в той или иной степени сопротивляться сторонним словесным командам, приказам и внушениям, даже таким сильным и опасным как древние заклятия, проверенные временем. Что же до Ромки, то помимо черной магии - а именно к ней и относились наиболее древние заклятья! - он мог сопротивляться огромному спектру магии, волшбы и колдовства.
        - Представь, что ты - зеркало, и отражаешь все солнечные лучи уже в силу своей природы. И тебе абсолютно все равно, какие именно волны входят в солнечный спектр. Ты просто отражаешь их и все, совершенно не задумываясь о том, как это у тебя получается. Это редкий дар.
        - Откуда вы это знаете? И вообще - кто вы?
        И вот тогда Светлов рассказал ему о россах. И немного о себе. А еще - о его знакомых бабках-заговорщицах.
        - Среди них есть та, что входит в ряды россов. Анастасия Максимовна. От нее мы и узнали о тебе.
        - Но она же больна? Она даже одно слово если и выговорит, то с трудом.
        - Не всякая беседа, Роман, нуждается в словесном выражении. У нас есть один хороший человек, одаренный от природы многими способностями. Он и поддерживает с ней ментальную связь, хотя она и вправду очень слаба. На нее было совершено магическое нападение, и баба Настена приняла на себя главный удар.
        - Да, - кивнул Макарон и как-то совсем не мужественно шмыгнул носом. - Я знаю. Мне объяснили.
        - Вот и хорошо. За остальными бабушками мы тоже приглядим. Змей и его хозяин, Черный Геймер, в ближайшее время постараются нанести магический, а может, даже и физический удар по всем заговорщицам, и тебе, даже столь сильному Защитнику, против них в одиночку не устоять. Надеюсь, тебе теперь понятно, почему мы предложили твоим родителям перевести тебя в нашу школу?
        - Родителям - вряд ли. А мне понятно.
        - В этой школе мы сможем постоянно приглядывать за тобой и обеспечить тебе определенный уровень безопасности. Достаточный, полагаю, чтобы ты не беспокоился за свою жизнь.
        И конечно, за своих друзей - как ты знаешь, они тоже приглашены в нашу школу, и вовсе не просто так, за компанию с тобой, у каждого из них свои, очень серьезные проблемы. Тебя же сейчас крайне необходимо обучить пользоваться твоим даром, хотя бы на первых порах. И мы будем спокойны, что тебя после этого никто не сумеет использовать в своих корыстных целях.
        - Будет война? - помолчав, спросил Макарон. - Ну, с этими…
        - Был такой старый анекдот, - улыбнулся Светлов, хотя глаза его при этом оставались серьезны, и в них явственно чувствовалась тревога. - Суть его в забавной формуле: войны конечно не будет, но ожидается такая борьба за мир, что камня на камне не останется. Вот и нужно, прямо-таки крайне необходимо, чтобы последствия этого противостояния свелись к минимуму. И уж во всяком случае никто не пострадал из числа людей.
        - А они, этот Геймер со Змеем, они что, не люди?
        - Они нелюди, - так странно сказал Светлов, что Роман до конца и не понял, согласился с ним замдиректора школы «Просто Чудо» или нет.
        Ромка перевел взгляд с Хайры на Киселя.
        - У вас, между прочим, тоже серьезные проблемы. Так он сказал, этот Светлов. И потому вы в школе.
        - Ладно, сейчас узнаем, - деловито проговорил Кисель. И решительно взялся за дверную ручку.
        - Чтобы не откладывать дела в долгий ящик, сразу скажу: ты, Олег Киселев, уже несколько дней очень серьезно рискуешь, - заметил Светлов, едва лишь второй из геймеров перешагнул порог его кабинета. - Речь идет об артефакте, который недавно оказался в твоих руках. Имей в виду, Олег, ты и понятия не имеешь, что он в действительности из себя представляет, а главное, какими последствиями грозит.
        - Не знаю, о чем вы, признаться, - пожал плечами Кисель, попробовав с первых минут разговора уйти в глухую защиту.
        - Прекрасно знаешь, - возразил Светлов. - Речь идет об усыпальнице неизвестного тебе существа, которую ты, по-видимому, ценишь, но принимаешь совершенно за иной предмет. Между тем ситуация эта очень опасная и в любую минуту может стать просто критической.
        «Ну, вот сейчас ты все и узнаешь», - сказал себе Кисель, чувствуя, что игру в кошки-мышки он рискует проиграть, и нужно, фигурально выражаясь, открывать карты. Кстати игру в карты Кисель не любил, считая их не невинной забавой, а настоящим пороком человечества, от которого у него одни только проблемы.
        - О какой опасности вы говорите? И какое вам до этого дело в своей школе?
        - С этой минуты эта школа - и твоя тоже. Ты парень умный, логически мыслить умеешь, как и держать язык за зубами. Поэтому я не буду от тебя скрывать. Вчера приблизительно в районе 21 - 22 часов вечера в твоей квартире был зафиксирован всплеск необычной энергии. Добавлю, энергии неизвестной ни мне, ни тебе природы.
        - Что вы имеете в виду?
        - Усыпальницу неизвестного тебе существа. Тебя ведь предупреждал военный психолог - выбрось эту штуку. И забудь о ней, чем скорей, тем лучше.
        - Вы и об этом знаете?
        - И не только об этом.
        Кисель с уважением посмотрел на замдиректора школы «Просто Чудо». Спросить, что ли?
        - Тогда может быть вы знаете, Владимир Аркадьевич, что находится в гробике? Там типа лягушки, только косточки одни, конечно…
        - Присядь-ка лучше, - кивнул ему на стул Светлов. - Разговор у нас с тобой будет непростой и не лишен новизны, скажем так.
        Он налил Олегу чаю, придвинул блюдце с печеньем и розетку варенья.
        - Ты что-нибудь слышал прежде о рэккенах?
        «Интересно, каким этот Светлов предстанет перед ней сейчас», - размышляла Хайра, шагая по школьному фойе в направлении кабинета замдиректора по детским проектам. - «Таким же общительным и жизнерадостным, как во время визита в их дом, или наоборот, сухим бюрократом и педантом, долдонящим назубок нудные педагогические инструкции?». Хайра знавала таких учителей в своей, теперь уже бывшей, школе и далеко не всегда могла понять, когда они настоящие, а когда надевают маску надутых и важных индюков, обожающих читать мораль.
        Жаль, что она толком не успела расспросить Киселя, о чем, а главное, как они беседовали с этим необыкновенным человеком. Ромка же выглядел слишком возбужденным: похоже, Светлов в беседе сообщил ему что-то чрезвычайно важное именно для него, Романа Макарова, и теперь Безумный Мак как нельзя лучше оправдывал свою кличку. Его глаза иногда становились холодны как лед, порой Макарон загадочно улыбался каким-то своим мыслям, а иногда принимался шептать что-то несвязное, почти про себя, точно боялся забыть и теперь зазубривал на память.
        Пусть немного придет в себя, соберется с мыслями, решила тогда Хайра и не стала приставать к нему с расспросами. Но и теперь, уже в фойе «Просто Чуда», почти на пороге Светловского кабинета ее не оставляли дурацкие и жутко навязчивые мысли: как же это все-таки будет во время их разговора. А если он начнет расспрашивать про папу с Данилкой? А про маму? И можно ли говорить о них, единственных по-настоящему дорогих для нее людях, с этим, по сути, совершенно незнакомым ей человеком.
        Ей вдруг вспомнилась книга детства «Волшебник Изумрудного города». Одной из самых ее любимых сцен там была вовсе не похищение Элли людоедом и даже не борьба со злой волшебницей Бастиндой. Больше всех схваток, боев и колдовства, которых Хайре за глаза хватало и в сетевом гейминге, ей нравились простые человеческие истории, которыми изобиловала эта чудесная книга и ее многочисленные продолжения. И прежде всего, история Великого и Ужасного обманщика Гудвина.
        Элли с друзьями подобно нашей троице из Гейминга, явившейся к Светлову, тоже получили аудиенцию у Гудвина. Но сколько они ни гадали, представляя себе, на кого же похож Гудвин, реальность превзошла их самое смелое воображение. Лжеволшебник предстал перед Элли и друзьями в самых разных обличьях, от живой головы и прекрасной девы до страшного чудовища и даже говорящего пылающего шара. Но он так и не явил им своей настоящей наружности - простого, пусть и очень хитрого человека.
        Какой же будет их вторая встреча со Светловым сейчас? Каким будет Светлов, что он ей откроет, как открыл Ромке с Олежкой?
        И самое главное: какой она выйдет после разговора с заместителем директора школы «Просто Чудо»? Что придет к ней, а что останется, теперь уже навсегда, без всякой надежды?
        Когда она вошла, Светлов стоял у окна, скрестив руки на груди. При звуке открывшейся двери он обернулся, жестом указал на мягкую кушетку.
        - Здравствуй! Светлана?
        - Хайра, - кивнула она.
        - Понял, - одними краешками губ улыбнулся мужчина. - Давай тогда сразу договоримся: я буду тебе излагать все, что касается тебя и что мне о тебе известно, а ты будешь возражать или подтверждать. Лады?
        - Лады, - пожала острыми плечиками Хайра, чувствуя, как в душе ее медленно понимается волнение. Быть может, волнение - это как раз от слова «волна»?
        - Но сначала я хочу задать тебе один вопрос. Извини, если он может показаться тебе слишком личным или затрагивающим интересы вашей семьи. Но сейчас, к сожалению, не до сантиментов. Что ты думаешь о Марате Валерьевиче?
        Она пожала плечами.
        - Тогда сразу еще один вопрос. У тебя есть какие-либо вещи, подаренные им тебе?
        - Есть. Плеер.
        - Он сейчас здесь, с тобой?
        Хайра вынула из кармана джинсов плеер.
        - Ты не возражаешь, если на время нашего разговора он побудет в другой комнате?
        Она вновь качнула плечиками. Странный все-таки человек этот Светлов. Чего он к ее плееру-то привязался?
        Она протянула крохотную коробочку и тут…
        - Салют пионэрам! Буэнос диас! - хохотнул крепкий румяный здоровяк, принимая из ее руки плеер.
        Малыш!
        Но как он тут оказался?
        - Всегда проверяй, кто стоит за дверьми, - назидательно произнес тот и шутливо погрозил пальцем. - Учишь вас, учишь, а все коню под хвост.
        Малыш бесшумно исчез в дверях вместе с ее плеером, не забыв подмигнуть на прощание. Вид у него при этом был заговорщицкий: мол, давай, держись, если придется туго. И Хайра стала держаться.
        Потом они снова долго сидели, обмениваясь впечатлениями от разговоров со Светловым, делясь полученной от него новой информацией, вспоминая мельчайшие детали. Очень скоро пришла усталость - сказывалось волнение и нервное напряжение. Снова долго молчали, вздыхали, кидали камешки в недалекую лужу - ночью прошел сильный ливень. Первым нарушил молчание Олег.
        - Только вчера мы открыли друг другу все свои заветные тайны, - задумчиво сказал Кисель. - А сегодня, после встречи со Светловым, у меня такое ощущение, что он тоже вчера сидел вместе с нами. Сидел и слушал.
        - У меня тоже такое чувство, - признался Роман. - Он все-все знает обо мне, кто бы мог подумать!
        - А мне кажется, что он знает о нас гораздо больше. Больше, чем мы знаем о себе сами, - проговорила Хайра, отрешенно уставясь в одну точку, только ей различимую на асфальте школьного двора и, видимо, чем-то особенно близкую и дорогую.
        - Вот только откуда, хотела бы я знать. Откуда?
        ГЛАВА 25
        ОЛЕГ КИСЕЛЁВ. ПО ЧЕРНОМУ СЛЕДУ - 2
        ИЗЪЯТО ПО СООБРАЖЕНИЯМ БЕЗОПАСНОСТИ. Присутствуют описания локации «СКЛАД». В настоящий момент материал перемещен в «Секретные файлы и локации».
        ГЛАВА 22
        ОЛЕГ КИСЕЛЁВ. ПО ЧЕРНОМУ СЛЕДУ - 1
        ИЗЪЯТО ПО СООБРАЖЕНИЯМ БЕЗОПАСНОСТИ. Присутствуют описания закрытой локации «ДЕРЕВНЯ». В настоящий момент материал перемещен в «Секретные файлы и локации».
        ГЛАВА 23
        СВЕТЛАНА ХАЙРУЛЛИНА. НА 1-М УРОВНЕ
        Письмо-уведомление о прохождении на первый уровень Трех Колец Силы уже давно дожидалось Хайру в папке «Входящих».
        Гиперссылка привела ее на уже знакомое читателям меню с пятью картинками-ярлычками входных модулей. Хайре они понравились, но девочка никак не ожидала, что ее знаком будет рыбий плавник. В ее душе шевельнулось какое-то нехорошее предчувствие, словно предостережение. Но что может угрожать ей по ту сторону экрана?
        И она кликнула свой ярлычок.
        В следующее мгновение экран захлестнули потоки воды, желтоватой и мутной. Откуда-то снизу поднимались пузыри воздуха, наверху, за пределами экрана что-то периодически плескалось. И больше ничего не происходило, сколько девочка ни вглядывалась в экранную водяную муть.
        Прошло три или четыре минуты до того, как Хайра почувствовала какое-то неприятное жжение в груди. Мало-помалу оно усилилось, и вслед за этим стало труднее дышать.
        Хайра что было сил замотала головой: так она обычно избавлялась от виртуального морока, когда ей вдруг начинало казаться, что у нее саднят те места, где получил раны ее игровой аватар. За ней водилось такое и прежде, но подобных ощущений, как сейчас, юная геймерша еще не испытывала никогда.
        Хайра судорожно схватилась за горло, чувствуя, как к горлу подступает приступ самого настоящего удушья. Ее правая рука, державшая мышь, машинально поехала вперед, и следом за ней потянулось вверх, к потолку экранного монитора, мутное водяное марево. Это и вправду была вода, краешком сознания поняла Хайра: только в водной среде воздух мог распространяться такими пузырьками.
        Девочка попыталась оттолкнуться от стола с компьютером, но не сумела разжать пальцы, судорожно сжимавшие мышь. Тогда она что было сил потянула руку на себя, так что должна была выдернуть из гнезда манипулятор, что называется, с мясом. Однако рука не сдвинулась с места и на сантиметр.
        Она словно заледенела, и лишь желтоватая водяная толща на экране быстро перемещалась кверху, подчиняясь нажатой кнопке компьютерной мыши. Даже этим пальцем Хайра не могла сейчас шевельнуть и все сильнее задыхалась.
        В ней не было страха, скорее, искреннее удивление, что она впервые в жизни настолько не может контролировать свое тело. И главным образом зрение: Хайре вдруг показалось, что ее рука на мышке стала трансформироваться. Пальцы вытянулись, стали тонкими и какими-то узловатыми, затем принялись стремительно темнеть, и в довершение ко всему между пальцев вдруг начала стремительно нарастать какая-то жуткая перепонная барабанка. Нет, замотала она головой, тщетно пытаясь упорядочить лихорадочно разбегающиеся мысли, правильно будет - «барабанная перепонка». Где же я это слышала??
        От верхнего края экрана блеснуло, полыхнуло - это был элементарный дневной свет, но Хайре сейчас он показался ослепительной вспышкой магния в допотопном ретро-фотике. И она наконец-то сумела вдохнуть!
        Однако судьба отпустила ей времени всего на один судорожный глоток. Ее опять потянуло вниз, по экрану побежали давешние пузыри, и Хайра со всей отчетливостью поняла: это сейчас воздух выходил из ее легких.
        Страха по-прежнему не было, впрочем, как и всегда, а удивление сменили пустота в душе и какое-то горькое сожаление. Вот сейчас все кончится. Вот сейчас… Сейчас… Сей…
        Вдруг на мониторе из толщи воды возникла неясная тень, а затем появились глаза. Они показались девочке невероятно огромными, занимавшими почти всю площадь уродливой треугольной головы, только углы были закругленными. Глаза печально и немигающе смотрели на Хайру с монитора.
        Наверное, такие же глаза бывают у инопланетян, подумала Хайра, чувствуя настоящий пожар в легких, лишенных кислорода. Может, это и есть инопланетянин? Или это…
        Она не успела додумать. Вода стремительно хлынула ей в рот, и в тот же миг длинная лапа, более всего походящая на клешню с узкими, длинными и перепончатыми пальцами, ухватила ее за руку и с невероятной силой выдернула на поверхность.
        Там были свет, жуткая боль в легких, долгий и мучительный кашель, и наконец восторженное и счастливое осознание себя и своего существования в этом мире.
        Жива!
        Ну надо же!
        Прикольно…
        ГЛАВА 24
        «НА КОГО ПОХОЖ ГУДВИН?»
        Ночью пришел дождь.
        Он зябко поежился и обернулся к окну.
        Светлов нередко ожидал прихода рассвета как спасения, почти физически ощущая вязкость и духоту своих ночей как тягостную болезнь, как душевный или телесный недуг. Тогда он вставал, закутывался в халат или плед, наматывал на голову какой-нибудь шарф потеплее и покосматее, и выходил на темный балкон. Там он подолгу стоял, прислушиваясь к себе, чувствуя, как понемногу остывает горячая голова, замерзает в сердце вечная тревога, а холодок, сырость или морозец настойчиво лезут по спине и ногам. Тогда он сооружал себе огромную чашку кофе с сахаром и лимоном, для аромата и легкой кислинки, а для уюта зажигал толстую старую свечу в виде средневековой таллинской башенки, подаренную когда-то Малышом. После чего садился работать или раскрывал недочитанную книгу, покуда дрема и сменяющий ее сон окончательно не побеждали.
        Этой ночью, слушая шелестящий за балконом дождь, Светлов тоже засиделся допоздна. Утром ему предстояли встречи и беседы с ребятами из этой непоседливой, ершистой троицы, к которой было приковано внимание службы безопасности ордена уже несколько недель. Беседы ожидались нелегкими, но, посовещавшись с Соней, Светлов решил ничего не скрывать от Олега, Романа и Светланы-Хайры. Тревожное известие Сонюшки о скором пробуждении рэккена практически не оставляло им сколько-нибудь серьезного задела времени. Ребят нужно было эвакуировать в «Просто Чудо», и сделать это как можно скорее.
        А они в последний момент все-таки передоговорились. Решено было встретиться в школьном дворе «Просто Чуда» после одиннадцати, чтобы узнать, о чем будет разговор Светлова с Романом, который был приглашен на собеседование первым.
        И теперь они ждали его уже пятнадцать долгих, томительных минут.
        Наконец Роман вышел на школьное крыльцо. Вид у него был такой, словно великий компьютерный рейнджер Безумный Мак пребывал в полной прострации, с трудом ориентируясь во времени и пространстве.
        - Ну что, что он тебе сказал? - с жаром накинулись на него Кисель с Хайрой.
        - По-моему, он все про нас знает… - медленно проговорил Роман.
        - Ты оригинален по самое «не могу», - насмешливо фыркнула девочка. - А ты-то от него хоть что-нибудь узнал? Новенького?
        Макарон посмотрел на них, словно увидел впервые. А потом закрыл глаза и нараспев произнес:
        - И было еще, что должна была сказать тебе Анастасия Максимовна.
        «Не сражается сам Защитник, потому что не умеет этого делать, будучи не обучен, а чаще всего и неспособен к этому.
        Не сражается Защитник, а лишь защищает других, принимая на себя Крепость и Силу Злословия. Силу недобрых, злых Слов, которыми в него мечет и бросает яростный враг.
        Сколько продержится Защитник, какую силу выдержит он и что может оказаться свыше его возможностей уже с первого натиска - никто и никогда не может сказать заранее. И тем более не может знать этого сам Защитник, пока не почувствует сам, что силам его и способностям приходит конец.
        Но в этот миг вряд ли успеет он что-либо сделать, как-то оборониться или призвать на помощь. Потому что Злое Слово быстрее мысли, в отличие от Доброго, которому сначала надо вызреть и найти свой смысл и звучание.»
        Все это должна была мне сказать Свет-Настена, светлая баба-Зима. Но не сказала, потому что Змей с Геймером ее достали. Выходит, они умеют доставать, как бы далеко и глубоко ты ни спрятался.
        Его глаза вдруг блеснули, точно дальние зарницы на предрассветном небосводе, и лишь после этого Роман глубоко вздохнул. Наверное, потому, что все свои предыдущие слова выпалил на одном дыхании.
        - Но зато это мне сказал Владимир Аркадьевич. Кажется, он и вправду знает про меня все. А у вас…
        Он перевел взгляд с Хайры на Киселя.
        - У вас, между прочим, тоже серьезные проблемы.
        Когда Роман Макаров вошел в кабинет, он ожидал долгих вступлений и преамбул, однако замдиректора по детским проектам школы «Просто Чудо» сразу взял быка за рога. Он и вправду знал все о Ромке, во всяком случае, легко и внятно прояснил ему большую часть удивительных приключений последних дней, в которые Ромка угодил точно муха в мед: и сладко, и страшно.
        - Вот именно: и сладко, и страшно. В детстве всегда хочется приключений, душа жаждет необычайного. Но едва лишь только оно начинается, это необычайное, сразу хочется, чтобы это случилось, по возможности, с кем-то другим, верно?
        Возразить против этого было нечего, и Ромка кивнул. А потом Светлов четко и ясно расставил перед ним все точки над i.
        Роман Макаров имел от природы удивительное и необычное свойство - он был Защитником. Так деревенские лекари, ведуны и заговорщицы называют людей, которые могут в той или иной степени сопротивляться сторонним словесным командам, приказам и внушениям, даже таким сильным и опасным как древние заклятия, проверенные временем. Что же до Ромки, то помимо черной магии - а именно к ней и относились наиболее древние заклятья! - он мог сопротивляться огромному спектру магии, волшбы и колдовства.
        - Представь, что ты - зеркало, и отражаешь все солнечные лучи уже в силу своей природы. И тебе абсолютно все равно, какие именно волны входят в солнечный спектр. Ты просто отражаешь их и все, совершенно не задумываясь о том, как это у тебя получается. Это редкий дар.
        - Откуда вы это знаете? И вообще - кто вы?
        И вот тогда Светлов рассказал ему о россах. И немного о себе. А еще - о его знакомых бабках-заговорщицах.
        - Среди них есть та, что входит в ряды россов. Анастасия Максимовна. От нее мы и узнали о тебе.
        - Но она же больна? Она даже одно слово если и выговорит, то с трудом.
        - Не всякая беседа, Роман, нуждается в словесном выражении. У нас есть один хороший человек, одаренный от природы многими способностями. Он и поддерживает с ней ментальную связь, хотя она и вправду очень слаба. На нее было совершено магическое нападение, и баба Настена приняла на себя главный удар.
        - Да, - кивнул Макарон и как-то совсем не мужественно шмыгнул носом. - Я знаю. Мне объяснили.
        - Вот и хорошо. За остальными бабушками мы тоже приглядим. Змей и его хозяин, Черный Геймер, в ближайшее время постараются нанести магический, а может, даже и физический удар по всем заговорщицам, и тебе, даже столь сильному Защитнику, против них в одиночку не устоять. Надеюсь, тебе теперь понятно, почему мы предложили твоим родителям перевести тебя в нашу школу?
        - Родителям - вряд ли. А мне понятно.
        - В этой школе мы сможем постоянно приглядывать за тобой и обеспечить тебе определенный уровень безопасности. Достаточный, полагаю, чтобы ты не беспокоился за свою жизнь.
        И конечно, за своих друзей - как ты знаешь, они тоже приглашены в нашу школу, и вовсе не просто так, за компанию с тобой, у каждого из них свои, очень серьезные проблемы. Тебя же сейчас крайне необходимо обучить пользоваться твоим даром, хотя бы на первых порах. И мы будем спокойны, что тебя после этого никто не сумеет использовать в своих корыстных целях.
        - Будет война? - помолчав, спросил Макарон. - Ну, с этими…
        - Был такой старый анекдот, - улыбнулся Светлов, хотя глаза его при этом оставались серьезны, и в них явственно чувствовалась тревога. - Суть его в забавной формуле: войны конечно не будет, но ожидается такая борьба за мир, что камня на камне не останется. Вот и нужно, прямо-таки крайне необходимо, чтобы последствия этого противостояния свелись к минимуму. И уж во всяком случае никто не пострадал из числа людей.
        - А они, этот Геймер со Змеем, они что, не люди?
        - Они нелюди, - так странно сказал Светлов, что Роман до конца и не понял, согласился с ним замдиректора школы «Просто Чудо» или нет.
        Ромка перевел взгляд с Хайры на Киселя.
        - У вас, между прочим, тоже серьезные проблемы. Так он сказал, этот Светлов. И потому вы в школе.
        - Ладно, сейчас узнаем, - деловито проговорил Кисель. И решительно взялся за дверную ручку.
        - Чтобы не откладывать дела в долгий ящик, сразу скажу: ты, Олег Киселев, уже несколько дней очень серьезно рискуешь, - заметил Светлов, едва лишь второй из геймеров перешагнул порог его кабинета. - Речь идет об артефакте, который недавно оказался в твоих руках. Имей в виду, Олег, ты и понятия не имеешь, что он в действительности из себя представляет, а главное, какими последствиями грозит.
        - Не знаю, о чем вы, признаться, - пожал плечами Кисель, попробовав с первых минут разговора уйти в глухую защиту.
        - Прекрасно знаешь, - возразил Светлов. - Речь идет об усыпальнице неизвестного тебе существа, которую ты, по-видимому, ценишь, но принимаешь совершенно за иной предмет. Между тем ситуация эта очень опасная и в любую минуту может стать просто критической.
        «Ну, вот сейчас ты все и узнаешь», - сказал себе Кисель, чувствуя, что игру в кошки-мышки он рискует проиграть, и нужно, фигурально выражаясь, открывать карты. Кстати игру в карты Кисель не любил, считая их не невинной забавой, а настоящим пороком человечества, от которого у него одни только проблемы.
        - О какой опасности вы говорите? И какое вам до этого дело в своей школе?
        - С этой минуты эта школа - и твоя тоже. Ты парень умный, логически мыслить умеешь, как и держать язык за зубами. Поэтому я не буду от тебя скрывать. Вчера приблизительно в районе 21 - 22 часов вечера в твоей квартире был зафиксирован всплеск необычной энергии. Добавлю, энергии неизвестной ни мне, ни тебе природы.
        - Что вы имеете в виду?
        - Усыпальницу неизвестного тебе существа. Тебя ведь предупреждал военный психолог - выбрось эту штуку. И забудь о ней, чем скорей, тем лучше.
        - Вы и об этом знаете?
        - И не только об этом.
        Кисель с уважением посмотрел на замдиректора школы «Просто Чудо». Спросить, что ли?
        - Тогда может быть вы знаете, Владимир Аркадьевич, что находится в гробике? Там типа лягушки, только косточки одни, конечно…
        - Присядь-ка лучше, - кивнул ему на стул Светлов. - Разговор у нас с тобой будет непростой и не лишен новизны, скажем так.
        Он налил Олегу чаю, придвинул блюдце с печеньем и розетку варенья.
        - Ты что-нибудь слышал прежде о рэккенах?
        «Интересно, каким этот Светлов предстанет перед ней сейчас», - размышляла Хайра, шагая по школьному фойе в направлении кабинета замдиректора по детским проектам. - «Таким же общительным и жизнерадостным, как во время визита в их дом, или наоборот, сухим бюрократом и педантом, долдонящим назубок нудные педагогические инструкции?». Хайра знавала таких учителей в своей, теперь уже бывшей, школе и далеко не всегда могла понять, когда они настоящие, а когда надевают маску надутых и важных индюков, обожающих читать мораль.
        Жаль, что она толком не успела расспросить Киселя, о чем, а главное, как они беседовали с этим необыкновенным человеком. Ромка же выглядел слишком возбужденным: похоже, Светлов в беседе сообщил ему что-то чрезвычайно важное именно для него, Романа Макарова, и теперь Безумный Мак как нельзя лучше оправдывал свою кличку. Его глаза иногда становились холодны как лед, порой Макарон загадочно улыбался каким-то своим мыслям, а иногда принимался шептать что-то несвязное, почти про себя, точно боялся забыть и теперь зазубривал на память.
        Пусть немного придет в себя, соберется с мыслями, решила тогда Хайра и не стала приставать к нему с расспросами. Но и теперь, уже в фойе «Просто Чуда», почти на пороге Светловского кабинета ее не оставляли дурацкие и жутко навязчивые мысли: как же это все-таки будет во время их разговора. А если он начнет расспрашивать про папу с Данилкой? А про маму? И можно ли говорить о них, единственных по-настоящему дорогих для нее людях, с этим, по сути, совершенно незнакомым ей человеком.
        Ей вдруг вспомнилась книга детства «Волшебник Изумрудного города». Одной из самых ее любимых сцен там была вовсе не похищение Элли людоедом и даже не борьба со злой волшебницей Бастиндой. Больше всех схваток, боев и колдовства, которых Хайре за глаза хватало и в сетевом гейминге, ей нравились простые человеческие истории, которыми изобиловала эта чудесная книга и ее многочисленные продолжения. И прежде всего, история Великого и Ужасного обманщика Гудвина.
        Элли с друзьями подобно нашей троице из Гейминга, явившейся к Светлову, тоже получили аудиенцию у Гудвина. Но сколько они ни гадали, представляя себе, на кого же похож Гудвин, реальность превзошла их самое смелое воображение. Лжеволшебник предстал перед Элли и друзьями в самых разных обличьях, от живой головы и прекрасной девы до страшного чудовища и даже говорящего пылающего шара. Но он так и не явил им своей настоящей наружности - простого, пусть и очень хитрого человека.
        Какой же будет их вторая встреча со Светловым сейчас? Каким будет Светлов, что он ей откроет, как открыл Ромке с Олежкой?
        И самое главное: какой она выйдет после разговора с заместителем директора школы «Просто Чудо»? Что придет к ней, а что останется, теперь уже навсегда, без всякой надежды?
        Когда она вошла, Светлов стоял у окна, скрестив руки на груди. При звуке открывшейся двери он обернулся, жестом указал на мягкую кушетку.
        - Здравствуй! Светлана?
        - Хайра, - кивнула она.
        - Понял, - одними краешками губ улыбнулся мужчина. - Давай тогда сразу договоримся: я буду тебе излагать все, что касается тебя и что мне о тебе известно, а ты будешь возражать или подтверждать. Лады?
        - Лады, - пожала острыми плечиками Хайра, чувствуя, как в душе ее медленно понимается волнение. Быть может, волнение - это как раз от слова «волна»?
        - Но сначала я хочу задать тебе один вопрос. Извини, если он может показаться тебе слишком личным или затрагивающим интересы вашей семьи. Но сейчас, к сожалению, не до сантиментов. Что ты думаешь о Марате Валерьевиче?
        Она пожала плечами.
        - Тогда сразу еще один вопрос. У тебя есть какие-либо вещи, подаренные им тебе?
        - Есть. Плеер.
        - Он сейчас здесь, с тобой?
        Хайра вынула из кармана джинсов плеер.
        - Ты не возражаешь, если на время нашего разговора он побудет в другой комнате?
        Она вновь качнула плечиками. Странный все-таки человек этот Светлов. Чего он к ее плееру-то привязался?
        Она протянула крохотную коробочку и тут…
        - Салют пионэрам! Буэнос диас! - хохотнул крепкий румяный здоровяк, принимая из ее руки плеер.
        Малыш!
        Но как он тут оказался?
        - Всегда проверяй, кто стоит за дверьми, - назидательно произнес тот и шутливо погрозил пальцем. - Учишь вас, учишь, а все коню под хвост.
        Малыш бесшумно исчез в дверях вместе с ее плеером, не забыв подмигнуть на прощание. Вид у него при этом был заговорщицкий: мол, давай, держись, если придется туго. И Хайра стала держаться.
        Потом они снова долго сидели, обмениваясь впечатлениями от разговоров со Светловым, делясь полученной от него новой информацией, вспоминая мельчайшие детали. Очень скоро пришла усталость - сказывалось волнение и нервное напряжение. Снова долго молчали, вздыхали, кидали камешки в недалекую лужу - ночью прошел сильный ливень. Первым нарушил молчание Олег.
        - Только вчера мы открыли друг другу все свои заветные тайны, - задумчиво сказал Кисель. - А сегодня, после встречи со Светловым, у меня такое ощущение, что он тоже вчера сидел вместе с нами. Сидел и слушал.
        - У меня тоже такое чувство, - признался Роман. - Он все-все знает обо мне, кто бы мог подумать!
        - А мне кажется, что он знает о нас гораздо больше. Больше, чем мы знаем о себе сами, - проговорила Хайра, отрешенно уставясь в одну точку, только ей различимую на асфальте школьного двора и, видимо, чем-то особенно близкую и дорогую.
        - Вот только откуда, хотела бы я знать. Откуда?
        ГЛАВА 25
        ОЛЕГ КИСЕЛЁВ. ПО ЧЕРНОМУ СЛЕДУ - 2
        ИЗЪЯТО ПО СООБРАЖЕНИЯМ БЕЗОПАСНОСТИ. Присутствуют описания локации «СКЛАД». В настоящий момент материал перемещен в «Секретные файлы и локации»
        Главы 26-27
        ГЛАВА 26
        ЛЕСНАЯ ШКОЛА.
        ОЛЕГ КИСЕЛЁВ
        Отъезд был назначен на следующее утро. Оказывается, покуда мы с Романом и Хайрой «собеседовали» со Светловым, нашим родителям уже оперативно напомнили стандартными по форме эсэмэсками о том, что «первый цикл предварительных занятий вновь набранных учебных групп школы „Просто Чудо“, о котором вы были заблаговременно извещены в ходе представления документов на вашего ребенка, пройдет на лесной базе школы, расположенной на охраняемой территории, в живописном уголке… бла-бла-бла-бла-бла…».
        Собственно, Светлов уже рассказал нашим предкам про лесной филиал еще тогда, когда вербовал нас в «Просто Чудо», поэтому за сутки мы были уже практически собраны. В основном одежда, всякие вкусности и туалетные принадлежности. Питание в лесу ожидалось, как вкусно выражается иногда мой отец, «казё-о-о-нное»!
        Я ожидал, что нас повезут на какой-нибудь тряской колымаге, (еще не видел ни одного новенького школьного автобуса!), но к моему удивлению, в школьном дворе не было ни колымаги, ни, собственно, людей. Только мы втроем, предки, Светлов и еще два-три человека, периодически появляющихся и исчезающих в дверях школы. И еще шикарный «фордовский» микроавтобус светлой масти, выглядящий так, будто только что сошел с конвейера. Нехилая тачка!
        - Больше никого, кроме ваших детей сегодня не будет, пересменка у нас только послезавтра. Так что поедут с комфортом.
        Эта новость вызвала прямо-таки умиление в глазах наших с Хайрой мам и Ромкиной тетки, очень похожей на школьного завуча, а то и на директрису.
        Еще когда я только появился возле школы, замдиректора сразу подошел ко мне и тихо спросил:
        - Принес?
        Я показал ему «пенальчик», замотанный в двух полиэтиленовых пакетах скотчем.
        - Молодец, - кивнул он, глядя только на сверток. - Я сейчас.
        С этими словами он исчез в дверях и отсутствовал минут пять. Затем снова вышел и вручил мне оригинальную штуковину: серебристый контейнер с круглой навинчивающейся крышкой, да к тому же еще и на замках, хромированных или никелированных, точно не знаю, как на головной части какого-нибудь старого пылесоса. Вещица была замотана в теплый зимний шарф.
        - Только не тряси, - велел он, - и полезай-ка в машину. Не надо здесь лишнего светиться.
        Вообще-то двор был пуст, и ни одной подозрительной личности я тут до сих пор не заметил. Однако Владимиру Аркадьевичу виднее, и я послушно залез в микроавтобус. Следом за мной в салон на переднее сиденье забрался Роман. К моему глубочайшему удивлению он протянул руку в водительскую кабину и… пальцем легонько постучал хозяина по затылку.
        - Привет, - сказал он с идиотской улыбкой.
        Водитель обернулся, несколько мгновений рассматривал Макарона, а потом вдруг осклабился и дружески пожал ему руку.
        - Привет, внучок! Ну, как там твои бабки?
        - Все бабки - в Центробанке! - ответил Ромка, и они с водителем засмеялись. Типа Макарон только что сказал какую-то невообразимо остроумную шутку. Что за фантастика?
        Макарон же и дальше продолжал удивлять меня. Думаю, втайне он наслаждался произведенным на меня эффектом. Что ж, надо признать, отчасти ему это удалось.
        - Как насчет спецдиванчика в салоне? Вздремнул бы минуток двести, а? - спросил он водителя.
        - А если дерево? - в тон ему ответил шофер. - Хрясь по кумполу - кто тогда лесу колыбельную сбацает?
        И оба вновь дружно расхохотались чему-то. Психи какие-то…
        - Вы знакомы что ли? - спросил я, когда Макарон, наконец, отсмеялся.
        - Было дело, - кивнул тот.
        - С водителем их школьного автобуса??
        - Он такой же школьный водитель, как я - папа римский, - фыркнул Ромка. И немного подумав, добавил. - Или даже мама римская. Будет возможность - глянь, как у него куртка на боку оттопыривается. Там пушка.
        - Пу-у-ушка? - удивился я. - На фига?
        - Это водитель Дегтяря, - шепнул мне на ухо Макарон. - Его Светлов одолжил у Мишани, чтобы нас довезти в целости и сохранности. Вдруг нападет по дороге Змей? А если - сам Геймер?
        - А ты, часом, не заливаешь?
        - Скажешь тоже, - он немедленно напустил на себя гордо-обиженный вид. - Отвечаю!
        - Ну, тогда попроси своего приятеля, чтобы он поаккуратней вез. Еще разобьется ненароком.
        И я приоткрыл и показал ему краешек контейнера. Чтобы особо не задавался: не все одному коту масленица!
        - Это что там? Он? Саркофаг, да? - зачастил громким шепотом Роман. - А покажешь?
        - Пока нельзя, Светлов запретил, - важно сказал я. - И, кстати, он называет его усыпальницей. Говорит, что вовсе не мертвяк там.
        - Не мертвяк? А кто тогда?
        - Спящий, типа.
        - Кисель, - выдохнул он, - так ведь там одни эти… костяшки… Ты же сам говорил.
        - Да откуда я знаю? Но он - так говорит. Посмотрим, сказал слепой. И вообще, Макарыч, давай, зови Хайру, наверное, уже поедем скоро.
        И мы поехали.
        Лесной филиал «Просто Чуда» мне понравился. Вот бы всегда тут жить!
        Несколько больших и красивых, деревянных снаружи домов в два этажа, окруженных надежным высоким забором, поодаль - две огромные будки, не иначе для волкодавов, которые по ночам тут обходят территорию. Небось, десять раз сначала подумаешь, прежде чем сюда сунуться!
        Все здесь дышало основательностью и каким-то природным спокойствием, наверное, от лесных чащ, обступивших со всех сторон маленький школьный поселок. Не хотелось думать ни о чем, просто сидеть на лавочке и слушать, как шумят, волнуются, поскрипывают над головой могучие корабельные сосны.
        Впрочем, едва мы въехали на территорию филиала, как сюрпризы продолжились. Нас встречали несколько женщин, очевидно, педагоги и работники филиала, и довольно-таки крепкий с виду мужичок в камуфляже с удивительно здоровым цветом кожи и не менее здоровой ряхой. Это явно была служба безопасности, очевидно, нанятая школой в каком-нибудь охранном агентстве, такое сейчас сплошь и рядом. Однако с Хайрой они поздоровались как старые знакомые - бодро постучали друг друга в кулаки и даже слегка приобнялись, отчего я испытал приступ легкой ревности.
        Не скажу, что Светка - героиня моего романа, но она клевая девчонка, она отличный товарищ, а самое главное, она наша, она - из Гейминга. Как знать, может быть, когда все эти напасти закончатся, мы прославимся на весь мир и окрестности, и наше маленькое боевое соединение все так и будут называть: Гейминг. Именно так, с большой буквы.
        - Поживем - увидим.
        Светлов извинился перед всеми, поручив Хайру с Ромкой мужичку в камуфляже, а меня повел в дом, стоявший чуть поодаль.
        - Они пусть пока устраиваются, кубрики выделены. Сейчас я тебя познакомлю со Страшилой Мудрым, - подмигнул мне Владимир Аркадьевич, - заодно и оставишь контейнер у него. Стас знает, что с ним делать и как хранить.
        Став заместителем директора экспериментальной школы «Просто Чудо» и тем самым, одной из ключевых фигур ордена российских таинников, Владимир Светлов первым делом приглядел себе работника, которому было уготовано судьбой стать своеобразным компьютерным богом сообщества россов. Это был Стас Мудров, в миру - Мудрик.
        Миром Стаса, его Галактикой и Вселенной были компьютеры и прочие цацки из области как высоких, так и «низменных», как он выражался, технологий. Оказавшись в «Просто Чуде», Стас немедленно принялся разрабатывать техническое оснащение как всей школы с филиалом, так и отдельно для своих коллег, исходя, прежде всего, из функциональных обязанностей каждого. Мудрика, несмотря на его весьма молодой возраст, в кругу россов давно уже прозвали Страшилой Мудрым: размах мысли молодого программиста поражал воображение, а неизбежные расходы на технику и бесчисленные кабели могли ввергнуть в ужас небольшую армию главбухов средней руки.
        Мудрик по своей сетевой природе ненавидел бумагу и мирился с ней только в качестве расходного материала к печатающим устройствам. Сослуживцы тоже знали о некоторых чудачествах молодого программиста и норовили подсунуть ему на день рождения или другой праздник в качестве презента дырокол, скоросшиватель либо древнюю, пожелтевшую папку с выцветшими буквами «Дело №». Но Стас не обижался, хотя и скрупулезно фиксировал очередную проделку того или иного коллеги, чтобы в нужный день и час аналогичного торжества выпалить по нему из всех стволов замысловатой артиллерии собственных дурацких приколов и хитроумных розыгрышей.
        Вот и нынче, уже с утра привычно прогнав объединённые в единую сеть филиала все его компьютеры «сквозь строй», как друзья-приятели Мудрика именовали его собственную «фирменную» разработку - хитрющую программу стремительно сканирующей профилактики, - он сидел на мало кому известном сайте, прилежно изучал его содержимое и делал стремительный копи-паст понравившихся ему компонентов.
        Светлов как всегда при виде обилия техники болезненно сощурился, оглядывая компьютерное хозяйство Мудрова. Он не был чужд высоким технологиям, и сам достаточно прилично, по выражению Мудрова, «шарил в цацках», однако арсенал электронного отдела «Просто Чуда» действительно порой напоминал больше кабину звездолета, нежели комнату программистов.
        Система спутникового слежения, контроля приемников/передатчиков информационных потоков, огромный корпус серверной станции, рассчитанный на работу круглосуточно, годами, без выключения и отдыха, и все это - в обрамлении множества разнообразных тумблеров, селекторов, сетевых устройств и крохотных лампочек фотодиодов, изредка мигающих разноцветными огоньками. И это еще без учета программных продуктов, которые дублировали едва ли не каждую «железную» систему, размещенную в этом помещении. А сам Стас, стильно одетый в строгий белый халат, явно заимствованный на каком-нибудь районном хлебозаводе № 3, здорово напоминал чудаковатого персонажа старинного научно-фантастического фильма, выводящего в секретной лаборатории какую-нибудь очередную смертоносную чуму, или понос, или золотуху!
        Светлов покачал головой: «Тут сам черт ногу сломит, - по привычке подумал он. - Как же быстро мы привыкаем ко всем этим сокровищам технологий!».
        В этом буйстве всяческой техники, буквально цветущем саду компьютерного железа и технологий, Светлов и велел Олегу оставить контейнер с «черепушкой» на попечение Стаса.
        - Так будет спокойнее, - пояснил замдиректора. - А ты отправляйся пока что в первый справа дом, там для вас отведены места в кубриках. Роман со Светланой уже там, помогут тебе обустроиться. С часу до двух обед, с трех - занятия, семинары и тренинги. Тут еще остаются ребята из предыдущего заезда, познакомитесь на занятиях. А завтра приедут новенькие, к тому времени вы уже будете тут старожилами.
        Он похлопал Киселя по плечу, пружинистой, молодцеватой походкой сбежал с крыльца и быстро направился в хозблок. А Кисель огляделся, вдохнул великолепного коктейля из свежего воздуха, вкусно перемешанного с ароматами листвы и сосновой хвои, и улыбнулся. Положительно, ему здесь нравилось.
        Олег никогда не был любителем туризма и протяженных пеших прогулок с увесистым рюкзаком за плечами и тучей комаров над головой. Реки и прибрежного леска в километре от дома ему вполне хватало в качестве природного ландшафта. Однако он был из семьи военного, сыном офицера, и поэтому Киселю доводилось бывать и в дальних караулах, в стороне от городской цивилизации, и в лесных лагерях, где квартировала отцовская часть перед выходом на учения.
        Однако наибольшее впечатление на него, как ни странно, произвела экскурсия в батальонную столовую, где Олег своими глазами увидел как готовится пища для нескольких сот крепких, здоровых мужчин, обрабатывается огромное количество продуктов и моется посуда в ожидании новой роты, изрядно проголодавшейся на марше. После этого Киселю даже приснился очень странный, прямо-таки фантасмагорический сон, который он условно для себя назвал «Праздничный парад в Москве, на Красной площади, российской военной бытовой техники». Обычно все свои сны он со временем благополучно забывал, а этот помнился долго: ползущие по древним булыжникам под стенами седого Кремля тяжелые посудомоечные машины, ощетинившиеся штырями для захвата и удерживания тарелок в вертикальном положении. А следом громыхали мрачные, похожие на допотопные броневики ленинского призыва, картофелечистки в окружении мелких агрегатов для резки хлеба и выдавливания из огромного пласта масла аккуратных цилиндриков строго нормированного веса.
        Вспомнив свой сон, Олег вновь с наслаждением вдохнул смолистого аромата сосны вкупе с сухим настоем нагревшейся на солнце хвои и, быть может, впервые за последнее время, с легким сердцем зашагал к дому, где его уже заждались друзья.
        Устроились мы великолепно: вдвоем с Макарычем на соседних койках, в окружении гладких бревенчатых стен просторного и светлого сруба, а Хайра - в блоке для девочек. Похоже, она уже успела перезнакомиться с кучей новых подруг, потому что, подсаживаясь за наш столик во время обеда, она несколько раз приветственно помахала рукой.
        Кормили тут отлично: вкусно, сытно, без особых прикрас. Так что даже мы, трое здоровых и пока еще городских «организмов», на свежем воздухе мгновенно нагуляв аппетит, обошлись без добавки. Все наши вкусняшки и печеньки, собранные в дорогу заботливыми предками, мы решили сложить и устроить после ужина вскладчину чаепитие в столовом зале нашего дома, пригласив туда всех, включая преподов.
        - Только со своими чашками, - предупредила Хайра во время обеда, вызвав тем самым смех за соседними столиками и улыбку Светлова, заглянувшего в столовый зал поглядеть, все ли у нас в порядке.
        - Посуды тут хватит на пол-Китая, - звонко выкрикнула Вероничка, веснушчатая обладательница двух туго заплетенных косичек и 1-й премии на областной олимпиаде по историческим и общественным наукам.
        - Сразу видно гуманитарного дилетанта, - осадил ее из-за соседнего столика ее вечный оппонент и, похоже, тайный воздыхатель Веник - бледная и лохматая личность в очках а-ля мультяшный Знайка из популярного мультфильма.
        - Между прочим, у него 1-е место на той же областной олимпиаде, только по точным наукам, и 3-е - на всероссийской, - шепнула нам Хайра.
        И когда она только успела все про всех разузнать?!
        ГЛАВА 27
        КОФЕ С ЯЙЦОМ И МОРКОВКОЙ
        Занятия в лесном филиале «Просто Чудо» нашим героям, или как их порой называл в шутку и Светлов, троим из Гейминга, в общем понравились. Народ тут собрался креативный, идеями так и сыпал напропалую.
        Впрочем, занятия здесь и не особенно походили на привычные уроки в школьных специализированных кабинетах. Всё началось с того, как Светлов вместо класса собрал ребят возле большой карты России, что висела в самом центре рекреации второго этажа перед большим лестничным пролетом.
        - Сегодня я предлагаю вам помыслить вместе. Давайте каждый выскажется, о чем он думает, глядя на карту нашей страны?
        Ответы посыпались тут же, и сразу было понятно, кто увлекается историей, а кто - географией или химией.
        - Это восьмая часть всей суши нашей планеты.
        - В недрах России можно найти почти всю таблицу Менделеева!
        - Наша страна за два века два раза освободила Европу от всяких диктаторов!
        - В ХХ веке наши деды и отцы сначала сохой пахали, зато потом победили в Великой Отечественной войне. И в космос первыми полетели!
        Светлов кивнул.
        - Канцлер Бисмарк как-то сказал: «Победить россиян невозможно. Но можно дать им идею, которой они разрушат сами себя». Правда, пока его слова не сбылись, хотя идеек ныне всяких хватает.
        Учитель был серьезен, даже не улыбнулся.
        - Вы призадумайтесь только: государство, которое состоит из 85 субъектов, где проживают почти разных 180 народов, и каждый со своим языком и культурой. И проблем, конечно, хватает. Может быть, кто-нибудь попробует сформулировать самые главные из них - в такой-то огромной стране?
        - Развитие человеческого потенциала, - солидно пробасил кто-то за спиной Киселя.
        - Развитие собственного производства товаров и услуг! - звонко крикнула девочка в очках.
        - Банков развелось слишком много, - проворчал упитанный мальчишка с наружностью сказочного Мальчиша-Плохиша, но в футболке с надписью поперек груди: «I love Russia!» - скоро всех кредитами задушат, факт.
        «Тебя, пожалуй, задушишь», - покосился на него Кисель, но благоразумно отмолчался - вдруг тот занимается борьбой сумо?!
        - Всё это правильно и во многом справедливо, - поддержал ребят Владимир Аркадьевич. - Но это только часть того, что называется «внутренняя политика» любого государства. А если все эти 180 народов, населяющих наше страну, вдруг перессорятся, отринут былую дружбу? Кто такие - друзья?
        - Ну, те, кто не бросают в беде и приходят на помощь!
        - Те, кто радуется не только своим, но и твоим успехам…
        - Друг - это близкий и родной человек, с которым всегда можно поговорить «по душам»! - убежденно сказала девочка в очках. Кстати, они ей очень даже идут, обернувшись на нее, машинально отметил Кисель.
        - Вот именно, - утвердительно сказал Светлов. - В умении дружить заключена ценность выживания таких многоликих наций, как мы, россияне. Вот у нас, взрослых, принято считать: настоящая дружба, чтобы - на всю жизнь, случается именно в школьные годы. Потом уже - просто товарищи, коллеги, сослуживцы… В одном анекдоте заяц пригласил волков в гости, и те долго ломали голову, как подписать открытку: «Стая волков» или «Группа товарищей». В итоге подписали: «Стая товарищей»!
        Все засмеялись.
        - Так вот, - голос замдиректора посерьезнел, - нашей школе на «самом высоком уровне» поручено разработать новый проект для школьников. Он призван обеспечивать единство подрастающего поколения всей страны.
        - Это как? - протянул кто-то озадаченно.
        - Да просто помог бы ребятам в классах дружить. Рабочее название проекта «Классное Содружество». Для него нам с вами предстоит подумать и поискать всё самое интересное, что поможет объединить активных мальчишек и девчонок.
        - А пассивных? - промычал кто-то обиженно, так что все у карты снова расхохотались.
        - Не хочешь - научим, не можешь - заставим, - подмигнул кому-то Светлов, явно тому, что был из числа «пассивных».
        Команда геймеров переглянулась.
        - Давайте вместе подумаем, как привлечь нынешних школьников к участию в проекте? Нужны свежие идеи!
        - Может, какие-то задания, которые их сплотят? - неуверенно предложил кто-то из учеников.
        - Можно символику разработать, например, галстуки - триколор!
        - Заботиться о младшеклассниках можно…
        - А вот Стас Мудров сегодня утром предложил мне и всем вам для начала создать новый мессенджер, - хитро улыбнулся Светлов. - Специально для общения социально-активных ребят. А то в социальных сетях такая тоска: фотки ни о чем, бесконечные селфи, пустые комменты… И чтобы новости интересные, на позитиве.
        - Даешь «Агентство Позитивных Новостей»!
        - Даешь, - согласился замдиректора. - Только эти новости самим добывать придется. А порой и создавать - тоже. Писать же о себе будете, о своей жизни.
        - А о чем там писать-то, - пробормотал кто-то. - Про уроки и оценки?
        - Уроки разными бывают, - покачал головой Светлов. - А в жизни к счастью еще встречаются Отвага, Честность, Доброта… Вот о них и рассказывать друзьям, в реале!
        Удивлению геймеров не было предела. Всё, о чём они недавно втайне договорились, неожиданно становилось частью большого и многообещающего проекта. В ушах Олегина тотчас зазвучал голос его отца, в который раз провозглашавшего за ужином очередную мудрую мысль: «Правильная идея или мысль всегда дождется своего часа, а пока он не пришел, она будто вибрирует в пространстве. Потому что в это время овладевает умами многих людей».
        А что, мысль интересная, надо ее на досуге подумать, решил Кисель. А его уже тормошил кто-то из друзей - занятия перемещались в другое крыло здания, туда, где ребят в компьютерном зале ожидал вечно невозмутимый Страшила Мудрый.
        На завтра, обсуждая перед ужином минувший день, Олег, Роман и Хайра сошлись во мнении, что больше всего им запомнилась притча, которую Светлов рассказал, когда речь зашла о трудностях и разнообразии способов их преодоления.
        А все началось с того, как кто-то пожаловался, что на уроках не всегда доходчиво объясняют материал, а задают много. В ответ Светлов понимающе улыбнулся.
        - Ну, это я от учеников всю жизнь слышу. Мы сейчас это непременно обсудим. Но прежде я хочу спросить: бывало, чтобы после звонка учитель в классе вам говорил: всем сидеть, звонок дается не для вас, а для меня?
        Ребята в аудитории тут же оживились и загалдели наперебой.
        - Да было конечно!
        - Сколько раз!
        - А я из-за этого в столовой на перемене поесть не успел…
        - Меньше лопать надо, жиртрест!
        - Я не жиртрест, у меня неправильный обмен веществ!
        - У тебя обман веществ: вечно жуешь всякие булочки!
        - А тебе завидно, да?
        - Вот видите, сколько эмоций вызвала эта тема. Сразу видно, больной вопросец. Но…
        Педагог выдержал эффектную паузу.
        - Для нашей школы это неактуально. Скажу больше: в случае подобных высказываний у любого преподавателя будут серьезные неприятности. Даже у директора и его заместителей. Вплоть до расставания. Интересы школьника у нас стоят на первом месте. И мы в «Просто Чудо» считаем это абсолютно нормальным.
        - Правда, что ли? - раздался чей-то насмешливый, ломающийся басок.
        - Истинная, - в тон ему ответил Светлов сделав страшные глаза и даже стукнув себя в грудь. Маленький народ засмеялся, захлопал.
        - Не секрет, что каждый решает в школе свои задачи. Учитель - свои, вы, учащиеся - сугубо свои. Учителю важно объяснить вам материал, донести, что и как он считает нужным по изучаемой теме. Это он делает сорок пять минут или час, или два - в некоторых школах давно введены пары, как в институтах. Зато дома вы уже решаете свои задачи - освежить изученное в классе, закрепить этот новый материал, почитать что-то дополнительно по теме. И в отличие от педагога с его жалким часиком, у вас для решения ваших задач куча времени, практически до утра!
        Школьники вновь засмеялись, зашушукались.
        - Надеюсь, на вопрос с большой домашней загрузкой я ответил? - улыбнулся Светлов. - Чем больше задачи, тем больше потребно времени, а время, друзья мои, принадлежит вам. Все без остатка!
        Ответом ему были дружные аплодисменты аудитории. После занятий они специально задержались в аудиторном зале и подошли к Светлову, собиравшему со своего стола какие-то документы в одну объемистую папку.
        - Вы говорили о трудностях и способах их преодоления, - напомнил Кисель.
        - И вы, конечно, примеряли их к себе, к своим сложностям?
        Все трое кивнули.
        - Это ошибка.
        Ответом ему были три пары удивленных глаз.
        - Никогда нельзя проецировать напрямую, на свое реальное положение сугубо теоретические выкладки. Это как костюм, у которого не может быть универсального размера: кому-то будет впору, у кого-то будут руки и ноги торчать как спички. А кто-то элементарно в него не влезет. Никогда ничто не подходит к другому идеально, всегда нужно притирать, доводить до ума, одним словом, адаптировать. Что же до реальных трудностей…
        Светлов сделал паузу, словно говоря троим геймерам: вижу, вы знаете, что я знаю, что вы знаете…
        - То с вашего позволения, я лучше расскажу вам одну историю, практически притчу. Но сначала уточним: кто из вас прежде варил морковь или яйцо?
        Оказалось, что это делала только Хайра: и морковь, и яйца были непременными компонентами сразу нескольких ее фирменных салатов, которые Хайра делала под настроение или наоборот, чтобы отвлечься от неприятных мыслей или воспоминаний.
        - А кофе?
        Вся троица дружно замотала головами. Разумеется, растворимый кофе каждый из них пил тысячу раз, а то и больше. Но чтобы варить кофе по всем правилам, в специальной посуде-турке, да еще и предварительно размолов крепкие зерна в мельнице - нет, нет и еще раз нет! Ведь на свете так много гораздо более интересных и увлекательных занятий, чем гадание на кофейной гуще.
        - Понятно, - согласился Светлов. - Ну что ж, на кухню мы, пожалуй, не пойдем, просто включите воображение. Так вот, однажды к знаменитому учителю пришли трое его учеников. Они были грустны и печальны, как нескончаемый желтый дождь в сумерках, сгустившихся за осенним окном.
        - Красиво! - кивнула Хайра. - Это восточная притча?
        - Совсем необязательно, - ответил Светлов. - Как знать, может быть, эта история как раз о вас троих?
        - Учитель, просвети нас. Ты много лет учил не отступать перед трудностями. Не бояться их и всегда по мере сил противодействовать напастям. Но жизнь каждого из нас полна невзгод и лишений, и противостоять невзгодам уже просто не остается сил. Как найти их в себе, как управиться со всем этим?
        - Если нет сил, надо позаимствовать их, - просто ответил учитель. - Думаю, нам пригодится сырая морковь, сырое яйцо и кофе.
        - Да, но у нас же нет под рукой даже кофемолки, - развели руками ученики.
        - Когда северокорейского солдата Ву Йонг Гака, проведшего в тюремном заключении сорок один год, спросили, как он обходился в камере без книг и газет, тот с улыбкой ответил: ведь есть же еще и воображение… - сказал учитель. - А теперь представьте на минутку, что вы решили сварить морковь, куриное яйцо и отличный крепкий кофе без сахара.
        - В одной посуде или порознь? - уточнил тот из учеников, что был лучшим. Потому что всегда находил основания для вопросов.
        - На сей раз твой вопрос не имеет принципиального смысла, мой смышленый мальчик, потому что сама посуда как таковая здесь не имеет значения. Но он важен для понимания сути моего вопроса. Поэтому я сварю их порознь.
        С этими словами учитель поставил на огонь 3 одинаковых кастрюльки с водой и опустил в каждую соответственно морковку, яйцо и высыпал толику кофе.
        - Какому еще Толику? - недоуменно воззрился на Светлова Макарон.
        - Не Толику в смысле человеку, а малую толику, в смысле часть, темнота, - прошипел Кисель. - Так всегда в притчах говорится, всяким мудреным языком. И вообще: учи слова, Мак, пригодится. Может, благодаря им еще и живым останешься.
        - Ну, ты, Киселюга…
        - Брэк, - озорно сказал Светлов, продемонстрировав обоим ребятам известный в боксе знак временной остановки поединка из-за какого-нибудь мелкого нарушения правил. А теперь скажите мне, геймеры, что стало с каждым продуктом после варки?
        - Морковь сварилась, - первой сообщила Хайра, поскольку Кисель с Макароном не были так глубоко в теме и не рискнули прогнозировать результаты варки овощей. С яйцами уж как-то проще…
        - Какой она была изначально - твердой или мягкой? И какой стала после варки? - уточнил Светлов.
        - Сначала - твердой, потом - мягкой, - кивнула девочка.
        - Если только долго варить.
        - Время пусть будет у каждого свое, - кивнул Светлов. - Ты права, морковь стала мягкой. Ну, а по поводу яйца, Олег, что скажешь?
        - Разумеется, сначала оно было жидким, - важно начал Кисель. - Через какое-то время варки оно осталось жидким, но приобрело плотные стенки сварившегося белка, называется всмятку.
        - Да что ты говоришь?! Серьезно, что ли?? - с деланным изумлением, в отместку за «Толика», саркастически произнес Роман.
        - Потом яйцо затвердело наполовину. Желток оставался жидким, а вот белок уже стал твердым. Называется «в мешочке». А уже потом, позже стало крутым.
        - Как мы, - проворчал Роман
        - Все верно, - согласился Светлов. - Правда, ты упустил, Олег, одну небольшую, но существенную деталь. Яйцо поначалу бывает не только жидким, но и очень хрупким. Как человеческая жизнь в самом начале. Например, дети или подростки…
        Он внимательно глянул на всю троицу, и ребята разом посерьезнели.
        - Нельзя сказать, что внешне морковь с яйцом после варки изменятся, так? В особенности яйцо. А вот внутри оба очень сильно изменились под воздействием мощной силы. Все-таки сто градусов по Цельсию - это немало…
        - Угу, - кивнул Роман. - Это уж точно: плесни себе кипятку на ногу - проведешь незабываемую ночь!
        - Так же и мы, люди, - продолжил Светлов. - От одной и той же напасти один из нас, прежде бывший крутым крепышом, может дать слабину и даже полностью расклеиться. А другой, прослывший тонким и хрупким, вдруг закалится, станет крепче и приобретет настоящую, немереную крутизну.
        - Еще остался кофе, - тихо напомнила Хайра, и Ромке с Олегом вдруг показалось, что ее голос донесся сейчас издалека, из какой-то немыслимой глубины, всего лишь дальним и неясным эхом.
        - С этим все гораздо сложнее, - согласился Светлов. - Сложнее и интереснее. Разумеется, молотый кофе растворится в кипящей воде, то есть полностью исчезнет. Но это лишь на первый взгляд.
        - Кофе превратится в… кофе, - с видом Архимеда, вылезающего из свой знаменитой ванны, прошептал пораженный Роман.
        - Додумался - поздравляю, - проворчал Кисель.
        - Я имел в виду напиток, - упрямо проворчал Безумный Мак.
        - Агрессивная среда, не только кипяток, может разрушить тебя, изменить твои свойства вплоть до противоположных и стать частью тебя, - просто сказал Светлов. - Человек потому и превратился в человека, что сумел изменить окружающие его обстоятельства. И продолжает это делать и по сей день.
        Светлов сделал паузу.
        - Знаете, что, на мой взгляд, главное в этой школе? Ставшей теперь и вашей? Здесь каждый из вас поймет, кто он - кофе, яйцо или морковка.
        Дружный смех стал ему ответом.
        - А я между прочим не шучу, - покачал головой Светлов, хотя в его глазах словно заиграли шальные лукавинки, - именно с учетом этого осознания вам в «Просто Чудо» будет легче понять и крепче усвоить для себя, что для вас главное в жизни? С учетом таких разных индивидуальностей.
        Теперь лицо замдиректора было серьезным, он словно говорил самому себе о чем-то важном, давно выстраданном и теперь твердо решенном.
        Наша школа помогает понять себя лучше каждому ученику. И даже педагогу - мы, уверяю вас, никоим образом не исключение в этой счастливой ситуации.
        - А ошибки быть не может?
        - Может, - кивнул Светлов. - Но как известно, все, что нас не убивает - укрепляет. А когда ты твердо знаешь, чего хочешь - очень многое начинает меняется в твоей жизни. Даже ошибки. И ты становишься способным достичь того, что определил для себя самым главным.
        Он улыбнулся открытой и простодушной улыбкой, тут же став немного похожим на знаменитого на весь мир первого в истории космонавта Гагарина, на которого, к слову, внешне совсем не походил.
        - Но есть другие люди… Этим людям под силу не только измениться самим, но и кардинально исправить внешние обстоятельства. А быть может, и ту агрессивную силу и среду, с которыми они борются всю свою историю. Всю свою жизнь.
        Он посмотрел на ребят и развел руками.
        - Вот это и есть россы. Ведь вы о них собирались меня спросить все это время? Поговорим завтра, у нас как раз выпадает свободный день для подготовки пересменки. А пока готовьте самовар и ваши вкусняшки, как я понимаю, ужин у нас плавно перейдет в банкет-презентацию новичков «Просто Чуда»? А завтра вы здесь уже будете старожилами!
        Глава 28
        ВНИМАНИЕ!!
        ПЕРЕД ПРОЧТЕНИЕМ ГЛАВЫ 28 НЕОБХОДИМО ОЗНАКОМИТЬСЯ С СОДЕРЖАНИЕМ МАТЕРИАЛОВ ПО ЛОКАЦИЯМ «ДЕРЕВНЯ» И «СКЛАД» из записок ОЛЕГА КИСЕЛЕВА.
        В настоящий момент эти материалы находятся в блоке «Секретные файлы и локации».
        НЕОБХОДИМ ДОПУСК!!
        ГЛАВА 28
        «Я - ТОТ МЕРТВЕЦ, КОТОРЫЙ В ШЛЯПЕ!»
        Записка была одновременно и примитивная, и интригующая. Олег сразу обнаружил ее, когда Ромка отправился умываться перед сном, а Кисель застилал постель.
        «Если хочешь узнать имя мертвеца в шляпе, приходи к часу ночи на костровое место. Если думаешь, что это розыгрыш - ты прав».
        Примитивен был розыгрыш, если только над Киселем и вправду решили приколоться. Он знал, что такого рода шутки нередко проделывают с новичками во многих коллективах, однако полагал, что таинственный шутник должен разбираться в людях и поэтому в качестве мишени для своего розыгрыша скорее выбрал бы простодушного и немного наивного по части людского цинизма Романа. А в людях этот шутник явно разбирался. Именно по этой причине содержание таинственной записки Киселя даже не интриговало - почти пугало. И причиной того был, как ни странно, именно упомянутый головной убор мертвеца.
        Судьба Олега Киселева пока что складывалась так удачно, что мертвецы в шляпе встречались ему крайне редко на жизненном пути. А точнее - единственный раз.
        На первом уровне компьютерной игры «Три Кольца Силы».
        Откуда об этом мог узнать или догадаться таинственный автор записки, Олег никак не мог понять. И ломал над этим голову вплоть до часу ночи - какой уж теперь сон!
        Без четверти час он тихо, чтобы не разбудить мирно спящего Макарона, поднялся, вылез из постели и тщательно умылся. Затем осторожно отворил дверь и спустился с крыльца. Никакой полной луны, положенной в таких случаях в десятках ужастиков и триллеров, просмотренных Киселем не без удовольствия, в небе не наблюдалось. Зато в руке геймера был крепко зажат фонарик-«динамка», подарок отца. Старенький, но надежный, фонарик не требовал батарейки, нужно было только равномерно нажимать пружину на его рукоятке, выполняя роль автономной электростанции на ручном ходу, и «динамка» светила.
        Из числа таких прикольных допотопных гаджетов у отца имелась еще механическая электробритва, которая заводилась ключиком как будильник. Такую же Кисель видел у одного моряка в древнем советском боевике «Пираты XX века», вполне сносном, но почти без спецэффектов. Олег всерьез полагал, что однажды и эта бритва с ключиком перекочует в его распоряжение в качестве отцовского подарка на какое-нибудь 23 февраля или Новый год.
        Он прихватил с собой полбулки: именно такие, сдобные, с изюмом, очень любили два главных местных охранника - огромные собаки, и трое геймеров по приезду в лесной филиал первым делом прикормили лохматых сторожей. Однако всякая дружба нуждается в подкреплении, и изюм этому очень даже способствует!
        И еще в кармане Киселя лежал кусочек твердого картона, на котором он заблаговременно написал следующий текст:
        «Я знаю, что это розыгрыш. Надеюсь, я доставил вам достаточно удовольствия, дебилы?»
        Начет последнего слова он немного подумал - а стоит ли так обострять отношения, ему ведь предстоит учиться вместе с автором или авторами этого розыгрыша. Но тут же вспомнил физиономию мирно посапывающего Макарона; представил и себя, торчащего как дурак, на костровом месте в час ночи; почти наяву увидел в своем воображении и хитрые усмешки местных прикольщиков - уж они-то непременно вылезут поглазеть втихомолку на этого наивного новичка, купившегося на дурацкий розыгрыш.
        И ему тут же захотелось подписать какое-нибудь обидное слово еще покрепче!
        Сверившись по часам, - чтобы не думали, будто волнуется и потому не выдержал, пришел раньше! - ровно в час ночи он сел у кострового места. Рядом лежала охапка хвороста, и угли были еще вполне живые - кто-то здесь сидел до него, не случайно еще в полночь Кисель слышал приглушенное треньканье гитары.
        Он раздул огонек, и сразу стало как-то веселее. Поэтому, когда из-за его спины к огню бесшумно скользнула неясная тень, он почти не испугался. Лишь покосился на присевшего рядом человека. Судя по росту это, безусловно, был тоже подросток. А уж очки нельзя было спутать ни с чьими.
        - Значит, на Всероссийской взял только третье… - не то спросил, не то констатировал Олег.
        - Ага, - вздохнул гость, бледная личность с взором горящим. Причем настолько, что пламень очей Веника, кажется, готов был сейчас буквально прожечь его очки-окуляры, на зависть кое-как пыхтящим в очаге розоватым углям. - Как говорится, обломался на интеграле.
        Оба помолчали немного.
        - Я получил вашу записку, Вениамин, - тоном графа Монте-Кристо промолвил Кисель. Ему очень хотелось, чтобы это выглядело именно так - «промолвил». Это слово ему сплошь и рядом попадалось в старинных приключенческих романах, которыми он переболел еще в 4-м и 5-м классах. Не «сказал», не «произнес», и даже не «изрек», а именно «промолвил».
        Сила!
        - Догадался? - разочарованно протянул Веник.
        - А как же? - поджал губы Кисель, представил себя со стороны, свой аристократический профиль на фоне огня, и мысленно себе зааплодировал. - Вы, сударь мой, настолько… ммм… эксцентричны, что понятно с первого взгляда: это послание мог написать и подкинуть мне лишь такой законченный идиот, как вы, пардон май френч!
        - Ладно, кончай трепаться, - вздохнул разоблаченный интриган.
        - Так ты ж первым начал, - деланно развел руками Кисель, с явным сожалением расставаясь со своей маской великосветского вельможи. - А не хочешь трепаться - объясни, что все это значит. И что тебе от меня вдруг понадобилось во втором часу ночи. Только поскорее - честно говоря, что-то мне спать захотелось.
        - Если только я не ошибаюсь, сейчас весь сон махом вылетит из твоей головы, - зловещим шепотом пообещал Веник. - Я ведь вас троих сразу, как вы только приехали, вычислил, еще на обеде.
        Неизвестно, сколько человек принимало участие в игре «Три Кольца Силы», но то, что большинство из них потерпело неудачу - в том не было сомнений. В числе неудачников был и Вениамин Корзинкин - отличный математик, подающий надежды физик, но увы, не самый быстрый из геймеров. «Реакцию надо поднакачать», - грустно сказал он Киселю.
        ТКС была далеко не единственной игрой-стрелялкой, в которой поверженный участник мог некоторое время видеть, как над ним, тяжело дыша, расхаживает сразивший его враг - стрелок, колдун или монстр. Вот только всякий раз, входя в Сеть и проходя игровой входной модуль, он оказывался распластанным и бездыханным на бетонном полу склада НЗ разгромленной кем-то воинской части.
        - Я чувствовал, что кто-то надо мной расхаживает. Иногда даже казалось, что я слышу дыхание, хотя теперь мне кажется, что это было иллюзией. Или же дыхание было моим собственным.
        - Как это - твоим, ты же сам говоришь, что в игре тебя убили? И ты эта… в шляпе, - не нашел ничего лучшего сказать Олег. - Кстати, зачем она была нужна тебе в игре - зимой?
        - Тебе вправду понравилась? Настоящий «стетсон», как на Диком Западе. Я когда делал аватара, специально под ковбоя косил. Кто ж знал, что там зима и вообще…
        Веник немного помолчал; похоже, он до сих пор был глубоко разочарован тем, что не сумел продвинуться на второй уровень в «Кольцах», а бесславно пал уже на второй локации «Склад НЗ».
        - А дыхание было моим настоящим, - продолжил «мертвец в шляпе». - Понимаешь, вовсе не компьютерного игрока - он действительно дышать не мог, потому что давно уже мертв. Я, похоже, слышал собственное дыхание, себя реального, сидящего перед компом. Ты вот, например, в жизни часто слышишь свое дыхание?
        - Ну, не знаю… - смутился Кисель. - Только когда пробегусь, наверное.
        Он сразу вспомнил, как бежал по городу к школе забрать загадочный «гробик» из кабинета биологии. Кросс он тогда выдержал приличный и, конечно, порядком задохнулся, но в точности вспомнить сами звуки своего дыхания, к собственному удивлению, не смог.
        - Это как раз не удивительно, - безошибочно угадал ход его мыслей Веник. - Мы вообще хорошо слышим других и совсем неважно самих себя. Помнишь, как первый раз услышал свой голос, записанный на диктофон или в комп?
        - Непохожий, - улыбнулся Олег.
        - Точно! Зато другие наперебой уверяли тебя, что один в один! И они были правы: это твой голос на самом деле и есть. Мы же себя слышим иначе, звук как-то там отражается и приглушается, пройдя сквозь кости черепа, - я не помню в точности. Надо будет глянуть в Вики. А с дыханием вообще прикольно. Мы его постоянно слышим, но при этом уже как бы не замечаем.
        - Как это? - не понял Кисель.
        - А ты попробуй послушать запись какой-нибудь певицы, но концентрируя внимание именно на том, как она набирает воздух перед каждой новой фразой. Ручаюсь, через пять минут тебе уже будут навязчиво лезть в уши одни только ее вдохи. А само пение отойдет на задний план. Но все это так, лирика. Главное, что вчера я снова решил зайти на «Три Кольца», так просто…
        «Ага, расскажи лучше кому другому», - подумал Олег, внимательно слушая Веника. - «Небось по-прежнему, все еще высчитываешь, где дал промашку, и почему тебя подстрелили на складе так быстро…».
        - И представляешь, я впервые увидел того, кто меня подстрелил на складе так быстро.
        «Вот зараза», - едва не подскочил на месте изумленный Кисель. - «Мысли он мои слышит что ли?»
        - Человека в полушубке.
        - Кого-о-о?
        - Человека в меховых унтах, теплой шапке и зимнем полушубке.
        - Ну, брат, вынужден тебя разочаровать, - похлопал его по плечу Кисель. - Это вовсе не твой убийца. Человек в полушубке - это мой аватар. Это ты меня увидел - я как раз вчера прошел через локацию «Деревня» и вошел на «Склад».
        - Это я быстро понял, - кивнул Веник. - У тебя в руках была штурмовая винтовка, я ее, по-моему, в какой-то GTA видел…
        - АК-47, с подствольником, - подтвердил Олег. - А игра - San Andreas.
        - Ну вот, - удовлетворенно сказал Веник. - А то, что меня убило - по-моему, это вообще не человек был.
        - Монстр? Чудовище? - с готовностью предположил Кисель.
        - Не знаю, - замотал головой Веник. - Как-то все странно, непонятно. А самое главное, уж очень быстро. Я толком и среагировать не успел. Кстати, Олег…
        - Что?
        - Мне как-то неудобно спрашивать, - замялся Веник. - А как я вообще выглядел… эта… ну, когда ты меня увидел мертвым?
        - Ты? - озадаченно переспросил Кисель. - Ты выглядел очень странно. В этой своей шляпе… Я еще тогда сразу призадумался, уж больно нелогичной она показалась мне на этом складе. Кругом снег, кровь, а он… в шляпе.
        - Расскажи, - тихо попросил Веник.
        - Ладно, - пожал плечами Олег. - На тебе был меховой плащ, эта твоя шляпа…
        - «Стетсон», - напомнил Веник.
        - Ну да, «стетсон». По-моему, какая-то очень дорогая и совсем не по сезону обувь, слишком уж легкая. И у тебя был такой вид, будто ты всю жизнь был начальником и всех вокруг поголовно строил. Даже после смерти… ой, извини.
        - Ничего, - твердо сказал Веник. - В конце концов, ведь это всего лишь игра, верно?
        Кисель промолчал, а потом стал описывать дальше.
        - Я тебя сразу выделил среди всех мертвецов.
        Они переглянулись и, не сговариваясь, прыснули от смеха.
        - Ладно, - отсмеявшись, сказал Веник, - а как вообще меня прикончили-то?
        - Тебе зарядили в башку, причем несколько раз, - криво усмехнулся Кисель. Как ни странно, именно на этом месте своего рассказа он почувствовал, что бывшее между ним и Веником некоторое напряжение и недоверие стали быстро улетучиваться. Будто они знали друг друга уже пару месяцев, не меньше, а не всего лишь единственный вечер.
        - Кровищи из тебя натекло - вагон и маленькая тележка, - жестом завзятого рыбака показал размеры кровавой лужи Кисель.
        - С головой так всегда, - подтвердил Веник.
        - А башкой ты вообще примерз к полу, - сообщил Кисель. - И рожа у тебя была злющая.
        - Чему радоваться-то, - философски заметил Веник, - зато теперь кое-что проясняется, а что-то еще больше запутывается.
        - Например?
        - Видишь ли, Олег, - рассудительно заметил Веник, - я создавал аватара в шляпе - это да. Но никаких плащей и тем более демисезонных ботинок в зимних локациях я своему персонажу не делал - он был одет нормально, упакован по-зимнему, типа тебя. Только шляпа. Ну это уж просто понты…
        - И это все?
        - Не совсем, - медленно проговорил Вениамин. Чувствовалось, он сейчас упорно размышлял о чем-то. - Плащ был бежевый, с темным мехом? С двумя косыми молниями карманчиков на груди? А ботинки длинные и остроносые?
        - Да, светлый, - растерянно кивнул Кисель. - И мех темный. Насчет ботинок не помню, но может и остроносые. А молнии…
        Он наморщил лоб.
        - Да, кажись, как раз такие были. Я тогда особого внимания на них не обратил, меня, как ты понимаешь, больше шляпа интересовала. А что случилось?
        - По твоему описанию одежда и обувь в точности соответствуют моему отцу, - тихо сказал Веник. - И выражение лица… тоже. Он у меня большой начальник, Олег. И иногда так орет на подчиненных… Я видел… Ты что-нибудь теперь понимаешь?
        - Расскажи дальше, - потребовал Кисель. - А потом вместе помозгуем. Ночь в июле только шесть часов, как поет мой папахен. А в августе она уже намно-о-о-ого прибавилась!
        Именно вчера, зайдя вновь на «Три Кольца Силы», Веник понял: ему должна готовиться смена. И не только ему.
        - Ты в самом начале деревни мертвую женщину видел? - спросил он Киселя.
        - И собаку, - кивнул Олег.
        - Бог с ней, с собакой. А знаешь, кто эта женщина, чей это аватар?
        Олег пожал плечами.
        - Вероника!
        - Да ты чё, серьезно?
        - Тут вообще все очень серьезно, - мрачно проговорил Веник. - Вероника ушла на 1-й уровень раньше моего. Я увидел ее аватара только в деревне, и уже мертвой.
        - А как вы попали в Игру?
        - А вы?
        Олег замялся.
        - Вот видишь, - кивнул Вениамин, - это слишком долго объяснять. И речь сейчас не об этом. Есть более важная информация.
        Расчет Веника был прост и логичен - в математическом мышлении и смекалке ему не откажешь, это Олег должен был признать. После его провала в игре он был уверен: на смену непременно придут другие геймеры. А вот почему он связывал «Три Кольца Силы» именно со школой «Просто Чудо», да еще с такой непреклонной, прямо-таки железной уверенностью, Кисель никак не мог понять. О чем он и не преминул сказать Венику.
        Тот некоторое время рассматривал Киселя сквозь свои чудовищные очки в роговой оправе, как показалось Олегу, с явным сожалением.
        - А ты что, так до сих пор и не уяснил, что сейчас происходит в нашей школе? - наконец осведомился он довольно-таки ядовитым тоном.
        - Мы втроем в «нашей», как ты выражаешься, школе, - нажал на интонацию Кисель, - пока что вторые сутки. Откуда я могу знать, что ты имеешь в виду.
        Последовала очередная долгая пауза, в течение которой Кисель готов был задушить этого несносного зануду. А затем - очередной ответ вопросом на вопрос - манера общения, похоже, излюбленная Веником.
        - А имя «Сергей Михайлович Медынский» тебе что же, совсем ни о чем не говорит?
        Сергей Михайлович Медынский - так звали директора, инициатора, вдохновителя, основателя и еще множество различных эпитетов, применительно к школе «Просто Чудо». Во многом благодаря его связям и энергии Светлова их школа стала местом новаций, подобных которым еще не было в истории российского образования. Отныне «Просто Чудо», жизнь и учеба в ней, стали фактически полигоном для необычных испытаний, а новому, полностью экспериментальному классу, куда вошла и наша, в последние дни уже совершенно неразлучная троица, выпала честь стать символической первой ласточкой в апробировании принципиально новой системы обучения российских школьников.
        Никто из учащихся этой школы не знал о том, чего стоило обоим подвижникам, Медынскому и Светлову, выработать эффективную и единственно оптимальную методику обучения ребят в этой новой Системе, да к тому же еще и в кратчайшие сроки. А поскольку методика буквально нащупывалась ими, зачастую интуитивно, многие подробности и конкретные реакции на те или иные задачи Системы педагогам пришлось вырабатывать на ходу, в ходе самого обучения ребят, руководствуясь собственными принципами педагогики и социального общения детей и подростков.
        Задача же изначально перед ними стояла грандиозная: Система явилась первой вехой процесса выработки воспитания и обучения российских школьников вследствие недавнего - и глубочайше засекреченного! - мощного прорыва в российской генетике. Главным его следствием стала реальная возможность в самой ближайшей перспективе значительно увеличить срок человеческой жизни.
        Проблем было немало: сопротивлялись прежние социальные установки, сопротивлялись элементарные человеческие биоциклы, даже мораль оказалась перед серьезным испытанием. Дело в том, что для человека будущего многие моральные установки, очевидно, будут нуждаться в существенной коррекции уже по одной простой причине: дольше живущее существо обязано не только приспосабливаться к новым срокам своего существования, но и наиболее эффективно использовать вновь открывшиеся возможности, прежде ограниченные примерно восемью десятками лет земного существования. Открываются широчайшие и вместе с тем опасные перспективы, необходимо учесть множество подчас самых неожиданных факторов воспитания человека-долгожителя, подчас решая эти проблемы буквально на ходу.
        Олег жестом прервал красноречивый поток речей, который вытекал из Веника без остановки.
        - Слушай, все это конечно супер-интересно и было бы очень круто, если бы так все обстояло на самом деле. Но только откуда это все знаешь ты, простой школьник из «Просто Чуда»?
        - Я разве тебе говорил, что я - простой? - во взгляде Веника сквозило недоумение. - Ты разве не запомнил, что мой папа - большой начальник?
        - Ах, да, - иронически заметил Олег и уточнил. - Генеральный директор чего-то там? Нет? Ну, значит, топ-менеджер? Опять нет?
        - Опять, - кивнул Веник. - Мой отец работает в ФСБ. На очень высокой должности. Он в звании генерала, между прочим.
        Олег поперхнулся, точно с разбегу налетел на каменную преграду.
        - Ну, ладно. Может быть, уже спать пойдем? - поежился Веник, и не факт, что только от ночной прохлады.
        - У меня к тебе еще только один вопрос, - сказал Олег. - Ты что-нибудь слышал о Черном Геймере? Ты не знаешь, кто или что это?
        - Странно, - пробормотал Веник, - ты уже второй человек, который спрашивает у меня о Черном Геймере, причем практически теми же словами.
        - Вот как? И кто же это? - пристально посмотрел на него Кисель. - Может быть, Светлов?
        - Нет, не Светлов, - покачал головой Вениамин.
        - Вероника?
        - Да нет же.
        Веник помолчал немного, будто раздумывал: сказать - не сказать?
        - Об этом у меня недавно спрашивал мой отец.
        - Серьезно?
        Олег во все глаза смотрел на своего собеседника.
        - Это который - генерал ФСБ?!
        - Ну, других-то отцов у меня вроде как нет, - вздохнул Веник. И подытожил их ночную беседу. - Хотя с точки зрения математической статистики в этом мире ни в чем нельзя быть уверенным на все сто процентов.
        Глава 29
        2-Й УРОВЕНЬ СИЛЫ
        Между тем, события в лесном филиале «Просто Чуда» уже с утра приняли новый и во многом неожиданный оборот. На вопросы заинтересованной троицы из Гейминга Светлов неожиданно заявил, что пересменки сегодня не будет. По его словам, в случае обратного рейса что-то непременно должно случиться с машиной - это сообщение весьма озадачило всю троицу, ведь способности к пророчеству за замдиректора школы они пока что не замечали.
        Дружески распрощавшись с Веником и обменявшись всеми возможными адресами, логинами и прочими средствами связи, Кисель совершенно неожиданно для себя был заключен в объятия Веронички и даже удостоился братского поцелуя в нос, чем был окончательно повергнут в крайнюю степень смущения! Да тут еще эти дурацкие аплодисменты Ромки с Хайрой, которыми они не преминули встретить столь бурные проявления симпатии со стороны веснушчатой победительницы областной олимпиады по историческим и общественным наукам.
        Все учащиеся прошлой смены погрузились в автобус - насчет его способности доехать до города замдиректора школы почему-то не сомневался! Во дворе остались только школьный персонал и наша неразлучная троица. Однако, когда автобус уже стал разворачиваться, за воротами школьной базы коротко гуднул клаксон. И затем на территорию лесного филиала въехал здоровенный «джип» мрачной расцветки, которую в свое время Ромка Макаров назвал «цветом организованной преступности». И сейчас Макарон признал этот джип с первого взгляда. Он принадлежал армии Дегтяря - Мишани-Пулемета, главы городской организованной преступности, и это уже всерьез.
        Все трое проводили машину взглядами и конечно же отметили то обстоятельство, что двери «джипа» так и остались закрытыми. Автобус с отучившейся сменой тем временем выехал за ворота и под радостные крики пассажиров - каникулы-то ведь продолжаются! - покатил по грунтовой на встречу с желанным и надежным бетонным покрытием трассы.
        Спустя минуту водительская дверца отворилась, и из «джипа» вылез невысокий коренастый парень в черной футболке и спортивных штанах вполне приличного вида, хотя и с красными генеральскими лампасами. Тем не менее, характерная сверхкороткая стрижка приехавшего и сломанный нос, как у бывалого боксера, безошибочно указывали на его крутость и определенную принадлежность к криминальным структурам или около того. Именно так в российской мафии лет десять назад выглядели так называемые «бойцы», а Мишаня всегда был бандитом старых традиций, имея на все случаи жизни собственные принципы.
        Ромке физиономия Мишаниного «бойца» показалась смутно знакомой, но он не был уверен, что бандит его помнит по поездке с бабками в Александровку. «Боец» же, если его и помнил, то не подал виду. Он отогнал машину в дальний конец базы, под тень огромного дерева неизвестной ребятам породы, после чего скрылся в доме, где базировалась компьютерная сокровищница Стаса-Страшилы Мудрого.
        Удивительно, но пары минут этому бывшему боксеру вполне хватило не только на то, чтобы наладить контакт с техническим боссом школы, но и обаять его: ровно спустя две минуты «боец» вышел из дверей с шезлонгом, полученным явно от щедрот Стаса. Удобно устроившись в теньке и укрывшись от посторонних глаз под сенью кустов сирени сбоку от дверей Дома техники, как за глаза называл это здание Мудров, «боец» развалился в шезлонге и прикрыл глаза.
        - Видал? - спросил Кисель Ромку, после того как Дом техники обрел таким образом новую и надежную охрану.
        - Видал миндал, - кивнул Макарон. - Ничего такой… пуленепробиваемый.
        - От него, небось, и впрямь пули отскакивают, - подала голос прежде хранившая молчание Хайра. - От таких-то крутых лампасов…
        - Не нравится мне это, - одними губами проговорил Макарон.
        - Ты про то, что там - контейнер с рэккеном? - отозвался Кисель, и его друг кивнул.
        - Малыш на автобусе со сменой в город поехал - сопровождать, - сказал Хайра. - Но автобус не выехал, пока не приехал новый охранник Дома техники. Как вы думаете, этой ночью с контейнером, часом, ничего не случилось? Ишь как быстро примчался этот перебитый нос!
        - «Джип» Мишанин, - сказал Роман. - Просто так Дегтярь свою машину вряд ли бы дал. Значит, что-то и впрямь экстренное. Надо срочно брать Светлова за хобот и трясти из него правду.
        В следующий миг чья-та ладонь легла ему на плечо, и проникновенный голос произнес Макарону прямо в ухо:
        - Не нужно идти в лес за косточками, Мартин. Косточки Нильса пришли к тебе сами!
        За его спиной стоял Светлов и сокрушенно качал головой.
        - Ой! - пискнул Макарон, что совершенно не вязалось ни с его ростом, ни с мускулатурой. Все ж таки человек занимался спортом!
        - Строите версии, как я понимаю? - осведомился замдиректора школы.
        - Это теперь наш новый охранник? Разве Малы… дядя Миша уже не справляется? - поспешила исправить Ромкину оплошность Хайра.
        - Какой еще дядя Миша? - удивился Светлов.
        - Ну, тот который - Малыш. Начальник секретной службы, как мы думаем, у вас, россов, - уточнила девочка. - Он мне сам сказал: можешь звать меня дядей Мишей.
        Похоже, замдиректора с трудом переварил сказанное. А когда сумел - рассмеялся.
        - Больше его слушай, шутника. С таким же успехом он мог бы назваться Сигизмундом Карловичем или Африкан Африканычем, - в глазах Светлова блеснули озорные искорки. - Настоящее его имя - Рихо, фамилия - Лапс, по-эстонски, кстати, это и означает «малыш». А точное его отчество, по-моему, не знает вообще никто на свете. Только в бухгалтерии, - улыбнулся он. Но в следующую минуту вновь посерьезнел.
        - Значит, так, голуби. Новых смен пока не будет.
        - Автобус сломается? - хором уточнили Роман, Олег и Хайра.
        - Ну, вот, видите, ничего и объяснять вам не надо. Сами все понимаете, - развел руками Светлов.
        - Нет, вы уж лучше объясните, Владимир Аркадьевич, - твердо сказал Ромка. За это его Кисель и уважал: Макарон мог быть наивным, простодушным, уступчивым и покладистым, но если было нужно - взмывал на защиту общего дела как чистый лом, становясь твердым словно кремень.
        - Объяснить? А не забоитесь?
        - Даже не напужаемся, - в тон ему ответил Роман, и Хайра удивленно посмотрела на него, впервые, пожалуй, видя своего товарища в совершенно новом качестве.
        - Похвально. - кивнул Светлов. - Но как я погляжу, далеко не все из вас настроены так оптимистично. Я об Олеге. Ты ведь узнал кое-что новое о рэккенах, Олег? Не поделишься?
        - С какой стати… - пробурчал себе под нос Кисель.
        - А эта стать у нас теперь первостепенная, друг мой ситный, - вздохнул росс. - Потому что наша жизнь здесь, на базе, с сегодняшнего дня существенно изменится.
        - А другие смены? Ведь когда-нибудь автобус, наверное, все-таки отремонтируют? - спросил Роман.
        - В ближайшие три дня новых смен на базе не будет, - безапелляционно сказал как отрезал Светлов. Это было неожиданно.
        - А ты, Олег, все-таки расскажи ребятам, что ты в последнее время надыбал по рэккенам, уж извини за такой сетевой сленг. И мне будет интересно послушать: может, я все преувеличиваю, и всем можно расслабиться?
        С той минуты, как Олег прочитал в Интернете первые сведения о рэккенах, они занимали добрую половину всех его мыслей. Правда, данные о них даже во Всемирной помойке информации, как частенько называл Интернет отец Олега, были скудные и крайне отрывочные. А самое главное, по описаниям рэккены из древних северных мифов ну никак не подходили под «лягушачье» строение скелетика, что хранился сейчас в технической пещере Али-бабы по имени Стас Мудров!
        Мифы ледяных арктических пустынь утверждали, что помимо всяческих утбурдов и ангъяков на студеных берегах Северного Ледовитого океана долгое время водились рэккены, не похожие ни на кого из прочей тамошней нечисти. Согласно одним поверьям, это бывшие люди, которых прогнали соплеменники за злобу, жадность или малодушие в бою и на охоте. Другие легенды уверяли, что рэккен - маленький и крайне злобный арктический гном, у которого на животе имеется еще один рот, полный острых зубов. Ими будто бы становятся после смерти люди, преступившие древние обычаи своего народа. Различными были даже описания этой нежити: от сероголовых и синеголовых до краборуких.
        Однако все мифы и легенды об этих странных и страшных существах сходились в одном: все рэккены ненавидят людей, которыми они, возможно, были раньше. И в качестве оружия мести рэккены избрали довольно-таки странное и причудливое ремесло: сидя на миниатюрных нартах-упряжках с невидимыми собаками, они занимаются тем, что развозят по тундре и ледяным пустошам хворь, недуги и опасные болезни. В этом изначально и крылся панический страх всех северных народов перед рэккенами.
        Кисель даже спросил на этот счет Светлова, обладающего абсолютно энциклопедическими знаниями по всему, что касается истории и социологии России.
        - Видишь ли, Олег, по верованиям чукчей, одного из самых воинственных народов Севера, лишь погибший в бою мог попасть в загробный Верхний мир - арктическую Облачную страну. А если мужчина встречал свой смертный час в постели, путь его лежал в насквозь промерзшую пустыню Нижнего мира. Поэтому страшнее болезни и того, кто ее насылает, для воина-чукчи не было ничего. И рэккенов на Севере очень боялись.
        - Интересненькие у них были понятия, - криво усмехнулся Кисель.
        - Не то слово, - согласился Владимир Аркадьевич. - Между прочим, всем известное северное, а правильнее - полярное сияние для чукчей было не красочным природным шоу, как для современного человека, а местом обитания их мертвецов, погибших в бою или от внезапной насильственной смерти. Например, красные пятна у этого сияния - будто бы те люди, которые погибли от железа, например, меча или ножа; белые - жертвы массовых эпидемий заразных болезней. Считалось, что в этой смерти нет вины самого человека, и он таким образом тоже оказывался в Верхнем мире. Ну, а остальные - жертвы рэккенов - болезные, которым прямая дорога в Нижние земли.
        Киселя от этакой веселенькой перспективки даже передернуло, холод липкой струйкой проник под футболку и пополз между лопаток.
        - Ну, не стоит беспокоиться, - похлопал его по плечу Светлов. - Рэккен погружен в спячку, находится под постоянным и неусыпным контролем. И в конце концов это же всего лишь суеверия темных, неграмотных людей. А мы с тобой - люди XXI века, за нашими плечами - могучая цивилизация всего человечества.
        И он отправился по домам филиала с обходом, насвистывая какой-то веселый мотивчик.
        А в голове у Киселя словно нажали кнопочку, и там зазвучала совсем иная музыка.
        Погуглив с часок по запросу «рэккены», Олег к своему удивлению, сразу нашел музыкальную композицию, записанную еще в прошлом веке советской электронной группой «Бумеранг». Это была сюита известного композитора Эдуарда Артемьева «Тепло Земли», написанная на стихи чукотского писателя Юрия Рытхэу специально для абсолютно гениальной, на взгляд Олега, певицы Жанны Рождественской. И в этом альбоме была как раз композиция «Рэккены», которая тут же поселилась сначала в памяти, как скопированный файл, потом и в ушах Киселя, хотя на первый взгляд в ней ничего не было от навязчивых шлягеров, что порой сами лезут в голову и уши, не спрося разрешения. Больше всего Олегу запомнился финал «Рэккенов»:
        По белому, белому снегу
        По длинному, длинному следу
        Мы едем долгими днями
        Долгой полярной весны.
        Везем мы людские недуги,
        Пороки, несчастья, разлуки,
        Пороки-несчастья, несчастья-разлуки…
        Мы рэккены, мелкий народ.
        Но время придет,
        Мы закроем Солнце великим несчастьем!!
        Великим несчастьем!
        Несчастьем…
        Признаться, все время со дня находки «лягушачьего гробика» и в особенности после того, как Светлов рассказал ему о рэккенах, Олег Киселев пребывал в глубоких сомнениях. И прежде всего оттого, что рэккены по всем статьям должны обитать на Крайнем Севере, и в нашей родной и милой средней полосе делать им должно быть нечего. Тут свои фольклорные хозяева, всякие там лешие, кощеи и прочие кикиморы. И он всячески гнал от себя воспоминание о том, сколько таких погребальных коробочек он видел в провале песчаного холма. Ведь если их было так много, как это должно называться? Признайся, Кисель, ведь ты прекрасно знаешь это слово! Помнишь, ты еще играл в эту игру в кратковременную пору твоих странных и совсем уж детских увлечений «настолками», когда ты на пару месяцев охладел к компу?
        - Экспансия… - прошептал юный геймер. - Это называется «экспансия». И значит, непременно будет вторжение.
        Он на миг представил, как рэккены в полном соответствии с фольклорными канонами чукчей или эвенков плотными колоннами ведут свои крохотные нарты, запряженные невидимыми собаками, в их город, заполняя его улицы, площади и перекрестки, точно нежданно-негаданно расплодившиеся мыши. Бр-р-р… Это выглядит таким маразмом, что еще покруче парада российской бытовой техники на Красной площади! И все же теперь он почти постоянно думал о рэккенах. Как будто кто-то настойчиво притягивал его мысли. И от этого ему становилось плохо и страшно.
        - Если отбросить всю лирику и незрелые гипотезы, то в сухом остатке мы имеем неоспоримую информацию. Выражаясь по-военному, сегодня ночью в помещении информационно-технологического отдела нашей лесной базы школы «Просто Чудо» произошел резкий и несанкционированный выплеск энергии.
        Они сидели в кабинете Светлова, а за открытыми окнами шумели сосны, пересвистывались дрозды, требовательно порыкивал один из проголодавшихся волкодавов. Жизнь продолжалась, а с нею и проблемы - Энергия эта той же природы, что и была зафиксирована у вас в квартире, Олег. Когда… Ладно, чего там, будем отныне называть вещи своими именами. Когда там еще находился рэккен.
        - А что это значит? - тревожно спросил Ромка. Олег нервно теребил пуговицу на рубашке, Хайра просто молчала. Это у нее получалось вполне естественно, похоже, девочка с ее хладнокровием спокойно чувствовала себя в любой ситуации.
        - Второй энергетический выброс был значительно сильнее первого. Это наш эспер определила уверенно.
        - А что такое - эспер? - еще сильнее встревожился Роман.
        - Да ладно тебе, заладил как попугай: что такое, кто такой! - буркнула Хайра. - Заглянешь потом в Вики.
        - Не трать время, - тихо произнес Олег. - Эспер - это человек с паранормальными способностями. У него ESP - extrasensory perception. Ну, экстрасенсорное восприятие, по-нашему.
        - А у тебя неплохой английский, - кивнул Светлов. - В общем, с рэккеном что-то происходит. Долго думать не стоит: мы все равно не знаем, что может произойти дальше. Поэтому через твоих чудесных бабушек, Роман, мы связались с Михаилом Дегтярем. И он прислал нам в помощь… эээ… в общем, специалиста. Если точнее, то специалиста по ликвидации.
        - Ликвидации чего? - Роман сегодня с утра определенно тупил.
        - Судя по виду этого… короткошерстного, то всего на свете, - иронически заметила Хайра.
        - По этой причине ближайшие заезды сюда учебных групп временно приостанавливаются, - продолжил замдиректора. - Однако если вам кажется, что с этого дня мы переходим на осадное положение, то это не так. Школа по-прежнему остается для каждого из вас надежным убежищем. Считайте, что все вы уже перешли на 2-й Уровень Силы. И теперь пришло время охранять вас уже всерьез.
        Ребята ошеломленно переглянулись.
        - А вы как думали? - пождал плечами Светлов. - Для этого мы вас, по-моему, тут и собрали, разве нет?
        «Они все еще так до конца и не поняли, что с ними происходит», - думал Светлов, глядя на троих из Гейминга. «Милые, добрые, хорошие ребята… И за что им эта напасть? Почему судьба выбрала именно их? И для чего, спрашивается?».
        Он задумчиво побарабанил пальцами по дубовой столешнице.
        «А вот это, дорогой товарищ Владимир Аркадьевич, тебе и предстоит выяснить. И причем, в самое ближайшее время. Иначе ничего хорошего, гражданин Светлов, нас не ожидает. Одна сплошная тьма египетская!».
        - Что ж, тогда давайте загибать пальцы. Но теперь уже придется по-взрослому, без утайки и обиняков. Первая - Светлана Хайруллина.
        Светлов демонстративно загнул большой палец.
        - Это самая длинная история. К сожалению, есть основания предполагать, что твой младший брат, Светлана, погиб не случайно. Полагаю, после того, как ты прочитала его медицинскую книжку, у тебя тоже возникли подобные мысли. Данила Хайруллин обладал ярко выраженными экстрасенсорными способностями.
        Светлов деликатно кашлянул в кулак.
        - Ты, конечно, Света, хочешь спросить, откуда?
        - От мамы с папой, конечно, - грубовато буркнула Хайра.
        - И да, и нет, - кивнул Светлов. - Вы с братом как сами по себе - безусловно от родителей. А вот как носители паранормальных свойств - это, извини, тоже сами по себе. Но уже без родительского участия. Или же то, что получила от них ты, Света, долгое время пребывало в их генах, или не знаю уж в чем, будучи в латентном состоянии.
        - В чем? - Роман определенно продолжал оставаться в своем репертуаре почемучки.
        - Скрытом. Без явных проявлений, - механическим голосом пояснил Кисель.
        - А ты прям Знайка, - без труда уловил невысказанный упрек Ромка.
        - Нет, мне до Знайки далеко. Здесь был Вениамин такой, ну Веник Корзинкин, вы его помните. Вот он чистый Знайка. И наш предшественник, кстати. Погиб на 1-м Уровне «Трех Колец» славной смертью храбрых.
        - Ну, значит, уже познакомились, - констатировал Светлов. - Сетевая игра «Три Кольца Силы» является своеобразным фильтром для кандидатов в россы, но это лишь на первый, поверхностный взгляд. У меня есть стойкое ощущение, что в игру с некоторых пор вмешивается какая-то сторонняя сила. Не все модули игры, в том числе и входные, мы сейчас можем полностью контролировать. Но это - тема для долгого и подробного разговора, и на него пальцев загибать не хватит даже и на ногах вдобавок.
        Продолжим пока со Светланой. И заранее хочу извиниться: быть может, сказанное мной коснется каких-то личных или семейных мотивов… Это касается всех, не только Светланы. В общем, прошу понять правильно: все, здесь сказанное, - в интересах дела. Мы теперь с вами как одна семья. А в семье секретов быть не должно, тем более таких опасных, как у нас. Теперь поясняю дальше.
        Светлов был убежден: охота подручных Черного Геймера если и велась прежде, то исключительно за Хайрой. Причем началась она уже тогда, когда сама Хайра была, как говорится, еще в проекте: история, прочитанная девочкой в материнском дневнике, о таинственном ночном визитере, подтверждала самые худшие предположения замдиректора.
        - Они всерьез намеревались помешать тебе родиться, - говорил Светлов, чувствуя, какая мертвая, кромешная тишина повисла в его кабинете. - Для этого достаточно было хорошенько напугать твою мать, и случился бы выкидыш. Я вас ведь уже предупредил, ребятки: сейчас у нас все по-взрослому, а вы уже большие.
        Тем не менее, он некоторое время молчал и продолжил нескоро.
        - Сначала я думал, что младшего братика Светы, Данилку, утопили специально, чтобы в вашей семье не появилось еще одного экстрасенса. Отца убивать не собирались, он просто кинулся спасать сына и не сумел выплыть.
        - Мне кажется, он просто не захотел выплыть. Без Данилки, - тихо, одними губами проговорила Хайра.
        - Всяко может быть, - сухо подтвердил Светлов. - Теперь же я полагаю, что убийство Светиного брата было нужно Геймеру, чтобы как-то прояснить сущность его сестры. Чтобы под влиянием таких тяжелых переживаний, горечи утраты Светлана как-то проявила себя. И тем самым раскрылась перед Геймером. Велика вероятность, что он считает опасной для себя именно ее.
        Кисель и Роман повернули головы и внимательно оглядели Хайру с ног до головы с таким видом, точно видят ее впервые.
        - И нечего тут смотреть, как выражается один мой знакомый дипломат, работающий в Африке, как варан на новые ворота, - усмехнулся Владимир Аркадьевич. - Наша Света может интересовать Геймера уже как носительница необычного феномена безграничной смелости. Смелости, во многом граничащей с безрассудством. Хотя, думаю, у нее могут существовать и другие, гораздо более серьезные свойства, которые Геймеру очень даже не по нраву.
        Вокруг Светланы, по всей видимости, вращается несколько подозрительных личностей, которые, скорее всего, тайно приглядывают за ней. Мы делаем то же самое - приглядываем за ними. В частности: друг Светиной мамы, менеджер торговой фирмы Марат Валерьевич Одиноков. То, что нам известно о нем, весьма настораживает. Им занимается Рихо Лапс, известный вам как Малыш. Мы считаем Одинокова наиболее опасной личностью из всего окружения Светиной семьи. С этим пока все.
        Теперь об Олеге.
        Светлов загнул следующий палец.
        - Олег нашел рэккена, и этим все сказано. Если кто-то из вас не очень представляет себе, что это, Олег объяснит. Честно говоря, никто из нас до конца не знает, что именно такое рэккен. Прежде они были известны лишь на Крайнем Севере, теперь, как видим, ареал их обитания гораздо шире, чем представлялось древним чукчам. Не скрою, именно эта находка заставила нас, россов, собрать вас троих в «Просто Чуде». Судя по двум выбросам энергии, исходящим прямиком из усыпальницы рэккена, в ней происходят какие-то серьезные процессы. Если бы я верил в мистику и колдовство, сказал бы: идут процессы материализации тела, и недалек час пробуждения этого существа. Но поскольку в колдовство и мистику я не верю…
        Светлов сделал паузу.
        - Никаких других версий и даже просто мыслей на этот счет у меня нет. Они все уже просто закончились.
        Он покачал головой.
        - Другое дело, что меня не покидает уверенность: рэккены открыли себя нашему Олегу не случайно. Ведь ты их видел несколько, Олег?
        - Кроме этого, семнадцать, - ответил Кисель. - Этот, скорее всего, лежал наверху ряда, поэтому и выпал из ниши. Те, что оставались, были старее моего, в нижнем ряду так вообще позеленели от времени.
        - А что с ними стало, с остальными? - спросил неугомонный Макарон.
        Олег покосился на Светлова - переадресовал ответ россу.
        - Они пропали. Или погибли, - сухо ответил замдиректора. - Больше пока мне нечего сказать. И давайте закончим с Олегом в этой беседе. Он - единственный из всех, кому при прохождении 1-го уровня «Трех Колец Силы» достался чистый экшн. В настоящий момент он продвинулся в локациях 1-го уровня дальше всех и весьма возможно, уже пребывает на уровне номер 2.
        - Как это? - хмыкнула Хайра. Она была явно недовольна, и не столько успехами Киселя, сколько собственным торможением. Ее вчерашние попытки вновь пройти 1-й уровень привели к прежнему плачевному результату: она неизменно тонула в толще мутной, желтоватой воды, правда, на сей раз никто ей уже не помогал вынырнуть на поверхность. И сейчас, слушая Светлова, она всерьез подумывала обратиться за помощью к Киселю. Не может же она вечно барахтаться в воде, пуская пузыри и проклиная собственную неуклюжесть.
        - В любом случае, - продолжил Светлов, явно игнорируя вопрос девочки и ее недовольство, - лучше всего будет, если мы не станем разлучать реккена в усыпальнице с его хозяином. Ведь он принадлежит тебе, Олег, ты понимаешь это?
        «Ничего себе!» - подумал Кисель. - «А ведь и вправду. Я его нашел, значит, он - моя собственность? Вот только неплохо бы знать, хорошо это или плохо, и что сулит мне в будущем».
        - Призадумался, - улыбнулся замдиректора. - Вот и хорошо, полезно иногда осмыслить все свои перспективы, а не только игровые успехи. И, наконец, Роман.
        Третий палец замдиректора присоединился к компании двух других.
        - У Романа, в отличие от всех остальных, уже есть своя миссия. Бабушки-заговорщицы из села Александровка выбрали его своим Защитником от темных сил. Точнее, не они его выбрали, выбор был сделан кем-то гораздо более могущественным, они лишь углядели печать избранника на его, так сказать, хладном челе.
        - На чем? - кажется, уже в сотый раз за сегодня переспросил все еще изрядно тупящий Макарон.
        - На лбу! - на сей раз терпение Киселя лопнуло, он буквально рассвирепел. - В нем у тебя теперь звезда горит, не видишь, что ли?
        - Спокойно, граждане, - тотчас охладил страсти Владимир Аркадьевич. - На самом деле сам бог, как говорится, велел бы Роману сейчас быть рядом с нашими милыми старушками, по крайней мере, до начала учебного года. К этому времени, надеюсь, и Анастасия Максимовна уже поправится. Но мы связались с ней и решили поступить иначе. Уж не знаю, вывели мы тебя тем самым из-под удара, Роман, или наоборот подставили под еще больший монастырь. Но баба Настя отдала вот эти штуки мне. Разумеется, на временное хранение.
        И с этими словами Светлов крутанул по столу в направлении всей неразлучной троицы большую монету красноватого металла.
        В следующее мгновение Кисель и Хайра одновременно протянули руки и синхронно прихлопнули стальной кружок. Точнее, прихлопнула монету Хайра, а припоздавший на миг Кисель просто звучно припечатал ее ладонь к столу.
        На монете были вытиснены различные знаки и узоры. Зная, как выглядят буквы в алфавитах некоторых кавказских языков, эти палочки и завитки с определенной долей воображения вполне можно было бы принять и за буквы. Вот только расположены были эти знаки без всякой системы, просто хаотично разбросаны по всей поверхности монеты из другого мира.
        - Абракадабра какая-то, - пробурчал Кисель.
        - Ошибаешься, - возразил Светлов. - Абракадабру-то как раз прочесть можно. Это магическое слово, а из всех версий его перевода или, если угодно, расшифровки, мне наиболее симпатичен вариант: «что сказано - должно свершиться».
        - Ничего себе, - протянул Ромка.
        - А то! - усмехнулся Светлов. - Ладно, поучишься в нашей школе - подтянешь лингвистику. И все, что с ней для тебя связано, - понизив голос, прибавил он.
        - А монеты, монеты-то! - напомнил Кисель.
        - Пока можно сказать с уверенностью одно: это что угодно, но только не монеты. Не простые монеты, я хотел сказать, - ответил замдиректора.
        - А может, есть такой мир, где ими можно расплатиться… ну, в общем, тоже за что угодно?! - мечтательно протянул Роман.
        - Гм… - хмыкнул росс. - Ну, вообще-то такой мир есть. И даже конкретная страна в нем - наверняка.
        - Эльдорадо? - с надеждой воскликнул Макарон.
        - Страна Дураков? - хихикнул Кисель.
        - Россия? - пожала плечиками Хайра.
        - Ну у вас и компашка подобралась, - покачал головой Светлов, - как говорится, продолжи логический ряд…
        Все заулыбались, даже сам Владимир Аркадьевич.
        - В принципе, столь экзотическое сочетание как Эльдорадо и Страна Дураков подойдет практически для любой страны мира. Если не пыжиться, не хохлиться, а относиться к себе со здоровым юмором и самоиронией. Что же до сути этих монет, то очевидно: Черному Геймеру они крайне нужны.
        - Зачем? - спросил Роман.
        - В современном мире есть две самые дорогие субстанции: информация и энергоносители. Что вы выберете?
        - Это же ясно как дважды два, - безапелляционно заявил Олег. - Энергии в такую монетку много не упрячешь, если, конечно, речь не идет о расщеплении ядра. Для сколько-нибудь серьезного аккумулятора или там батарейки она чересчур мала. Остается информация. Может, это какие-то мегахранилища инфы? Что там у нас после терабайтов, не помнишь, Макарыч?
        - Пета, экса, зетта и йотта, - без запинки выпалил Ромка.
        - Ишь ты, - прищурился Кисель. - Прямо как пулемет застрочил. Все-таки у тебя есть способности к словам, Ромуальдас, ты не находишь?
        - Сам ты этот… ромуальдас… - проворчал Роман.
        - В ближайшее время, полагаю, мы это узнаем. Я об энергии и информации, если вы еще не потеряли нити обсуждения, - сухо подытожил Светлов.
        - И последнее.
        Он разогнул пальцы и сделал ладонью странный жест, словно стер написанный в воздухе невидимый знак.
        - Эспер так и указала нам школу «Просто Чудо» - как место безусловного пересечения силовых линий, которые она видит исходящими от вас. Это как в школьном учебнике - магнитные линии сил. Она так видит. Поэтому Ромка, Света и Олег! Подумайте об этом на досуге, ладно? Что до меня, то я думаю об этом уже чаще, чем следовало бы. А сейчас, как говорится, все свободны, всем спасибо. Но давайте сразу железно договоримся: пока что за ворота базы без Рихо - ни шагу.
        Он проводил их взглядом и подошел к окну. Все так же шумели сосны, невидимые пичуги, посвистывая, перелетали по кустам, разросшимся на почтительном расстоянии от забора базы - неистощимый на шутки Малыш-Рихо называет это контрольно-следовой полосой. Слава богу, пока что эта КСП оставалась девственно чистой и нетронутой, за исключением тонких веточек птичьих следов.
        Светлов так и не сказал троим из Гейминга, что одна из силовых линий, по словам Сони-Сонюшки, кардинально отличается от двух других. Чем - она не знала и не расшифровала до сих пор, хотя мощнее и интуитивнее эспера Светлов пока еще не встречал в своей жизни.
        Главы 30-31
        ГЛАВА 30
        БРОСОК ЗМЕИ
        Ромка и Олег сидели в их кубрике у экрана ноутбука. Все втроем они приехали в лесной филиал «Просто Чуда» со своими неразлучными компьютерами, только у Хайры в отличие от мощных игровых ноутбуков ребят был изящный 10-дюймовый планшет «на винде» с клавиатурой. По сути тот же ноутбук, только не такой мощный, зато легкий, компактный и мобильный.
        - С ноутбуком на горшок не пойдешь, - образно отметили преимущества Хайриного гаджета мальчишки еще в день заезда. - В самый ответственный момент, когда настоящее рубилово начинается, коленки дрожат. И нагреваются, да.
        - Мозги у вас нагреваются, вот что, - фыркнула Хайра. - Пора вам в «Одноклассники», клавой скрипеть, старые перцы.
        При словах «компьютер» и «Сеть» у Хайры тут же портилось настроение. Она никак не могла выбраться на свет после ее чудесного спасения из виртуальной воды странным клешнястым существом. Умом она понимала, что находится на поверхности, и главная опасность - банально захлебнуться и утонуть - уже миновала. Но в локации не существовало ничего видимого, за что можно было бы зацепиться мыслью и продолжить восхождение по Уровням игры «Три Кольца Силы». И пока она не ощущала больше и присутствия того самого существа, если только оно не затаилось где-то поблизости.
        После беседы со Светловым и информации о том, что на базе помимо педагогов и обслуживающего персонала они остались одни, и новых заездов не будет, Олежка с наслаждением открыл свой ноут и вошел в модуль «Трех Колец». Он предвкушал, что сейчас увидит, ведь последний сеанс игры он завершил, обнаружив именно Это.
        Кисель прекрасно помнил, как внутри огромного ангара секции № 7 увидел за массивными решетками из металлических брусьев массивный темный корпус летательного аппарата системы «летающее блюдце». Даже сейчас, в недрах ангара, она была прикована к бетонным блокам прочными стальными тросами, словно в любой момент могла сорваться с опор и вылететь в двери склада, а лучше всего, пробив высокие складские потолки.
        Как здесь появилось это устройство? Кто сумел захватить его практически нетронутым? Где экипаж летательного аппарата, если таковой существует? И что здесь вообще произошло, черт возьми?
        Однако все эти мысли Олега остались в прошлом сеансе игры. Сейчас, смотря глазами своего аватара, стоявшего на пороге секции № 17, преисполненный изумления, ужаса и какой-то темной, древней тоски охотника по сбежавшей дичи, он не узнавал ангара и понимал: случилось что-то непредвиденное. И у этого «случая» может и должен быть исполнитель.
        От великолепного «летающего блюдца», с которым Олег не без сожаления расстался в прошлый раз из-за того, что глаза уже смыкались под тяжестью насупленных, спящих век, мало что осталось. Обгорелый остов, какие-то пучки и обрывки обугленных проводов, куски закопченной обшивки корпуса, угольно-черные пятна жирной, маслянистой гари на сером песке.
        И горелые остатки толстых прямоугольных жердин, веером отходящие от эпицентра пожара. Словно кто-то специально подложил обильное топливо, чтобы выгорело наверняка.
        По всей видимости, огонь был такой силы, что уничтожил все управление аппаратом, пилотскую рубку, техническое оснащение. Олег вдруг почувствовал боль: это он непроизвольно кусал губы, а надо бы - локти.
        - Теперь кусай локти, дур-р-рак, - потерянным голосом проговорил он самому себе. - У тебя был такой шанс впервые попасть на борт «летающего блюдца»! И ведь еще вчера оно пребывало в полнейшей сохранности. Ну не дебил ли ты, Олег Киселев?
        - Ладно, значит - не судьба, - философски заключил Кисель. - Надо взять себя в руки и поглядеть, что же там дальше.
        Он прошел 17-ю секцию, вышел в дверь, свернул в какой-то коридор, миновал еще два. Интерьер вокруг изменился: вместо бетонных стен он видел оштукатуренные и даже оклеенные обоями вертикальные плоскости. А скоро они сменились на бревенчатые стены из отлично подогнанных друг к другу стволов желтоватого, некрашеного дерева. Кисель очутился уже во вполне обитаемом, жилом помещении, смутно показавшемся ему знакомым. Еще одна лестница, круто ушедшая вниз - и вот он стоит в полутьме перед очередной дверью, обшитой изнутри утеплителем.
        Олег решительно взялся за ручку и вышел на крыльцо. Вокруг стояла темень, в небе почти не было звезд, зато полно чернильных темно-фиолетовых разводов туч. Кисель был на территории какого-то лесного участка, причем он не сразу понял, что вокруг него, по сравнению с зимней деревней и разгромленной воинской частью, изменилось практически все, вплоть до времени года. В этой локации сейчас стояло лето или, по крайней мере, ранняя теплая осень.
        «Пора раздеваться», - сказал себе Кисель и, совсем забыв, что это можно сделать парой движений геймерской мышки и кнопок на ней, рукою потянулся расстегнуть пуговицы на полушубке. И пальцами наткнулся на тонкую хлопчатобумажную ткань. Он был в одной футболке и джинсах, а на ногах болтались легкомысленные сандалии.
        Когда же он успел преобразить своего персонажа для этой новой локации?
        Кисель почесал в затылке, но ни новых мыслей, ни скорости движения старых в его голове не прибавилось. Тогда он спустился с крыльца и медленно пошел по короткой и жесткой траве, пучками пробивавшейся сквозь хвою и серую песочную пыль - постоянный атрибут. Пока он с трудом различал окружающие предметы, лишь силуэты пары больших строений по обе стороны от него, но скоро глаза должны были привыкнуть, и тогда…
        Удивительно, но глаза ему особо не понадобились, чтобы определиться в этой новой локации Игры. Коленкой Кисель больно ударился о небольшой столбик и в замешательстве остановился: это была граница кострового места, где они с Веником просидели 24 часа назад почти полночи в беспрестанных разговорах и спорах.
        Олег Киселев находился сейчас в локации, в точности соответствующей расположению и интерьерам лесного филиала его новой школы «Просто Чудо». Такого поворота событий в Игре он никак не ожидал.
        Но поразмыслив, Киселев вынужден был признать: подумаешь, ничего удивительного в этом нет! Его ведь предупреждал Пернатый Страж, что эта Игра находится в каких-то особенных отношениях с реальной действительностью.
        В следующий миг Олег услышал голоса. Разговаривали двое, тихо и приглушенно, по ту сторону забора возле ворот. Обычный разговор летней ночью двух дачников, вышедших покурить, и случайно встретившихся. Дежурный обмен дежурными фразами. Скупые замечания. Потом один что-то сказал, а другой тихо засмеялся. И тут Кисель сразу узнал голос смеющегося.
        Светлов Владимир Аркадьевич, собственной персоной! Вторым был, скорее всего, Малыш, которого замдиректора всегда звал по имени - Рихо. Обоим работникам школы, похоже, не спалось, и они вышли подышать свежей ночной прохладой и заодно обсудить кое-какие наболевшие вопросы.
        Неожиданно Киселю пришла в голову озорная мысль. А не подшутить ли над обоими взрослыми, чтобы в следующий раз не задавались и не задирали нос, как это постоянно делает Светлов, беседуя с ним, Ромкой и Хайрой и пугая очередными опасностями, Змеями и Черными Геймерами? Не в силах противостоять искушению, Олег стал бесшумно красться к воротам базы. Расчет его был прост: тихонечко закрыть ворота изнутри на засов и что есть духу задать стрекача, чтобы через минуту уже лежать в своей постели и мирно посапывать в подушку.
        Идея была столь заманчива и не сулила никаких неприятностей, что Кисель совершенно забыл, что находится сейчас не на территории реальной лесной базы, а в ее компьютерной локации. А может быть, именно поэтому не видел в своей затее ничего предосудительного - шутка юмора, и не более того.
        Между тем голоса стихли. То ли у них догорели сигареты, то ли продрогли - августовские ночи в конце лета исполнены прохлады и чистой, стылой свежести. Надо поторопиться, иначе они сейчас вернутся на базу, и весь прикол коту под хвост.
        Вот и ворота. Олег протянул руку, чтобы тихонечко запереть засов, однако тот уперся в скобу и не хотел двигаться ни на сантиметр. В следующую минуту лунный лучик осветил ворота, и озадаченный Кисель увидел, что засов - массивная стальная труба, загнутая на одном конце, - и без того задвинут в крайнее левое положение. Ворота базы были закрыты, если и не на замок, то на засов уж точно.
        Как же двое школьных преподавателей, стоящих сейчас по ту сторону ворот, сумели выйти с базы? И голоса их почему-то стихли. У Киселя возникло навязчивое, прямо-таки непреодолимое желание окликнуть Светлова или Малыша.
        Но тогда весь прикол разлетался в пух и прах. Олег на минуту задумался, раздираемый противоречивыми мыслями.
        - Ну, дурак, - наконец прошептал он в собственный адрес.
        - Нашел время думать. Прямо как в пословице: за двумя зайцами погонишься - ни одного не пойма…
        Последующие его размышления были пресечены кем-то грубо и бесцеремонно. Чья-то непрошеная, но ловкая и сильная рука обхватила его шею, сдавила горло, мешая крикнуть, позвать на помощь. Острый и жесткий палец нажал какую-то болевую точку на шее любителя ночных приколов. И Кисель, лишившись чувств, медленно сполз наземь, по-прежнему удерживаемый сильной рукой напавшего на него человека. В глазах Киселя все померкло, но на сей раз это не был выключенный монитор ноутбука. Олег Киселев был кем-то захвачен в реальности, на территории лесной базы «Просто Чуда», и никто, включая школьных собак, которым следовало вести неусыпную охрану всего периметра филиала, ничего не почуял.
        Очевидно, похититель был опытен и заранее продумал свой план действий. Но как ему удалось вывести Киселя из виртуальной в обычную реальность - на это сейчас, наверное, не сумел бы ответить даже сам Билл Гейтс.
        ГЛАВА 31
        КОГТИ НА ГОРЛЕ
        Светлов, охранник Дегтяря Талгат и Малыш Рихо после скупых, но веских указаний, данных Владимиром Аркадьевичем программисту Стасу Мудрову, оставшемуся на лесной базе за старшего, быстро загрузились в машину. В последнюю минуту Роман каким-то чудом тоже упросил взять его с собой, и взрослые потеснились в машине больше из-за удивления и дикой спешки. К тому же Владимир Аркадьевич понимал, что со взрослыми ребята будут в большей безопасности. Как знать, что еще задумал Геймер, и не является ли похищение Олега Киселева лишь одной гранью многоходовой операции, которую сейчас осуществляет Змей по воле своего хозяина.
        Хайру, впрочем, не пустили, и она, надувшись, молча ела глазами уже гудящий мотором внедорожник.
        Первым делом Светлов связался с Соней и объяснил ситуацию. Настроиться на Змея было нелегко. Сонюшка объяснила, что подручный Геймера мастерски ставит ментальные экраны, путает след хитрыми маневрами, а порой закрывается наглухо, на что, безусловно, требуется мощная энергия, которую похититель явно черпает откуда-то извне.
        «Джип» цвета организованной преступности исколесил всю округу. Змей, против ожиданий, не кинулся куда-то далеко в бега, он постоянно петлял, возвращался на собственный след, норовил затеряться в окрестных лесах. Соня отчаянно пыталась нащупать и понять систему в многочисленных уловках, с помощью которых Змей искусно и тщательно заметал следы. Но мелкая вязь маршрута автомобиля похитителя была настолько замысловатой, что даже опытный Малыш сбился со счета, сколько раз они заворачивали, возвращались обратно и даже выезжали на встречную полосу дороги, по которой ехали еще совсем недавно. Судя по следам, Змей то срывался с места, то таился за кустами, то выскакивал на трассу, то плутал по бесконечным, как две капли воды похожим друг на друга, сосновым рощам.
        К счастью, скоро ситуация выправилась. Сонюшка вдруг нащупала след, но не Змея, а Олежки. Однако на вопрос Светлова, как ей это удалось, и где находится похищенный мальчишка, она поначалу замялась.
        - Дорогой Старик, понимаете, я на самом деле не вижу местонахождения Олега Киселева. Просто теперь кое-что изменилось. В нашем филиале у Мудрова только что был очередной выплеск энергии.
        - Сильный? - нахмурился замдиректора и в тот же миг едва не припечатался темечком к потолку, когда «джип», срезая путь, подпрыгнул на массивном сосновом корне. Корни корабельных деревьев тянулись здесь повсюду, будто хребты ископаемых динозавров, выступившие на поверхность.
        - В том-то и дело, что нет. Но импульс остронаправленный.
        - Что это значит? Говори, милая, говори скорее.
        - Вы знаете, что такое верховое чутье у собак? Особенно у охотничьих?
        - В общих чертах.
        - У меня такое ощущение, что с базы идет постоянный энергетический импульс. И он следует за Киселевым, точнее, ориентируется на него. Как будто за движущимся объектом следует луч света от фонаря, но при этом, сохраняющий автономность движения. Куда объект слежения, туда и энергетический луч. Но луч, по-моему, только еще настигает машину, на которой увезли Киселева. Как охотничья собака, которая захватывает верхним чутьем энергетический след мальчика. Я такого еще никогда не видела. Извините, что так сбивчиво объясняю, мне самой пока это трудно понять.
        - А я, кажется, понял. Не зря я вчера сказал Олегу, что найденный им рэккен теперь принадлежит ему. Вроде как охотничий трофей. И рэккен, кажется, тоже признает в нем своего хозяина и теперь ищет его, не желая прерывать связь.
        - При том, что это все предположительно исходит от черепушки и нескольких сухих косточек, выглядит довольно-таки фантастично, - заметил Светлов, который видел содержимое «лягушачьего гробика» еще в первый день появления троих из Гейминга в лесном филиале «Просто Чуда».
        - И, тем не менее, я уже могу уверенно следовать за похищенным мальчиком, - ответила Сонюшка на том конце ментальной связи. - Скоро я буду знать, где Змей заляжет в берлогу. Он определенно не желает сильно удаляться от нашей лесной базы. Ему тоже нужен рэккен?
        - Нет, Соня, сейчас ему нужно другое. А нам нужно найти Олега. Во что бы то ни стало. Если же траектории следования Змея и Киселева вдруг начнут расходиться, однозначно следуй за Олегом.
        - Я поняла. Сигнал становится сильнее: либо мы их догоняем, либо они остановились.
        - Уже легче, - кивнул Светлов. - Отдохни немного, Соня. Нам уже достаточно отдельных ориентиров, чтобы проложить маршрут.
        Машина Змея неизвестной Киселю иномарки тем временем достигла речного берега и остановилась возле одинокого двухэтажного деревянного дома, окруженного высоким проволочным забором.
        По всей видимости, здесь располагалась база спасателей на водах. Впереди лежал порядком заброшенный пляж, на котором из песка сиротливо торчали выцветший деревянный «грибок» и две кабинки для переодевания. В окно машины Кисель успел разглядеть во дворе несколько лежащих вверх днищем металлических лодок, а на толстых кругляшах бревен устроился на зимовку маленький катер, затянутый звенящим на ветру брезентом. Атмосферу дополнял огромный пробковый спасательный круг, краснеющий на стене под окнами, и тарелка спутникового телевидения под крышей.
        Пока он полулежал в салоне авто, Кисель не мог двинуть ни рукой, ни ногой. Однако Змею явно не хотелось тащить его волоком в дом. Когда дверца машины распахнулась перед ним, Олег понял, что чувствительность возвращается к нему, хотя и постепенно.
        У входа в дом его злобно облаял цепной пес - здоровенный такой среднеазиатский овчар, с умной и грустной мордой, короткими, прижатыми ушами и толстым обрубком хвоста. Кисель и прежде слыхал о необыкновенной силе и ловкости этих собак, способных, если верить некоторым собачникам, «положить» сразу несколько восточноевропейских овчарок. Поэтому он осторожно, по стеночке, обошел собаку, остервенело рвавшуюся к нему с длинной цепи, и вошел в дом, постоянно чувствуя за спиной ледяное Змеиное дыхание.
        Внутри было весьма просторно, обстановочка прямо-таки рыбацкая: на стенах развешены аляповатые репродукции морских сражений и пейзажей; парусники с пушками, окутанными дымом выстрелов, развевающимися флагами и военно-морскими штандартами, волны в кудрявых барашках пены, местами усеянные чайками. Переводя взгляд от картины к картине, Кисель обнаружил, что окна в доме забраны прочными решетками, а задворки поросли густым кустарником.
        Змей несколько раз покидал комнату; похоже, он ничуть не беспокоился, что беглец сумеет выбраться из дома. При этом, всякий раз, возвращаясь, он смотрел на Киселя равнодушным, немигающим взглядом, как на неживое, бездыханное создание или просто неодушевленный предмет. Тот, кто дал ему это имя, был тысячу раз прав, решил Олег.
        Мало-помалу он обрел контроль над своим телом, в особенности ногами. Олег терпеть не мог терять контроль над собственным телом. В жизни он испытал это крайне неприятное ощущение дважды, и оба раза во время странной болезни, так и не поддавшейся никакой врачебной диагностике.
        Во время ее недолгих приступов все тело Киселя сковывала невообразимая слабость. «Точно кисель», - рассказывал об этом впоследствии Кисель. Он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Но при этом в него вселялась какая-то стойкая, прямо-таки железная уверенность, что вот сейчас, в эти мгновения он реально растет. «Вверх и вширь» - говорил он родителям и друзьям. А потом пятиминутный приступ проходил, и Олег чувствовал себя не просто здоровым, а изрядно посвежевшим, отдохнувшим и, как ему самому казалось, обновленным. Точно организм прошел краткий пятиминутный апгрейд и теперь вновь был готов к труду и развлеченьям.
        Сегодня был третий раз, но уже по вине Змея: подручный Черного Геймера попросту обездвижил нашего героя, чтобы легче запихнуть его в машину. Тем самым, он приобрел в лице Олега смертельного врага: Кисель, полулежа в машине безвольным кулем, поклялся страшно отомстить «этому уроду».
        В очередной уход Змея из комнаты Олег медленно, насколько уже слушались ноги, отошел к окну, шестым чувством ощущая, как за стеной обеспокоенно завозился цепняк, и тут же краем глаза заметил лежащий на подоконнике маленький железный совок. По-видимому, прежние хозяева дома, судьба которых вызывала у Киселя нехорошие предчувствия, им разрыхляли землю в стоящих под окнами массивных деревянных ящиках и цветочных горшках, где буйно росли алоэ, герань, традесканция и большое деревцо плодоносящего лимона. Совок был похож на согнутую ложку, которую раздвоили на пару острых треугольных зубов, чтобы не повредить корневую систему. Олег покосился на дверь и быстрым движением сунул совок в карман, с удовольствием ощутив остроту его зубов. Ну, держись, Змеюка!
        - Отпустили бы вы меня, дядя, - постаравшись напустить на себя самый независимый вид, пожал плечами Кисель, когда Змей возвратился в комнату, ставшую на время ему тюрьмой. - Полиция вас уже ищет и все равно найдет и засадит. У вас же, наверное, есть семья? Они ведь вас больше никогда не увидят. Ваша жена… и дети… змееныши, - не сумел удержаться от последнего слова Кисель.
        В мгновение ока неожиданно длинная лапища Змея охватила его горло, словно это было узкое горлышко бутылки.
        - Пусти… дурак… - прохрипел Кисель, и тут же почувствовал, как длинные и тонкие пальцы его мучителя сжали горло так, что уже невозможно было дышать. Змей наклонился к нему, обдав удивительно свежим, холодным и густым ароматом какой-то зубной пасты изо рта. Затем чуть ослабил хватку и улыбнулся.
        - А теперь заруби себе на носу, маленький паршивец! Если ты будешь тут умничать, я придушу тебя как котенка и сделаю так, что потом тебя вряд ли опознают. Ну, разве что возраст можно будет попытаться определить. С бо-о-ольшим трудом.
        Очередная порция зубной пасты - и прямо в лицо Киселю!
        - А знаешь, как на том свете невесело? Пусто, глупо и темно. И никаких тебе райских кущ. Тё-о-о-о-мная ночь… - неожиданно затянул Змей, оскалив желтоватые зубы.
        «Да он же просто маньяк, - подумал Олег, делая всем своим телом отчаянные попытки высвободиться из цепкой руки.
        - Похоже, сожрал целую зубную пасту, и не удивлюсь, если вместе с тюбиком».
        Пальцы Змея разжались и выпустили помятое многострадальное горло Киселя.
        «Песни поет, солист, блин, - злобно думал мальчишка, отплевываясь прямо на пол. - Вот бы всадить совок в задницу этому маньяку! Хотя в горло, конечно, было бы эффективней, да».
        - Признаться, вы все втроем мне уже порядком надоели, - усмехнулся тонкими губами Змей. - Если глупые и великовозрастные дети шалят, не ощущая масштабов своего озорства, то ответственность должны брать на себя взрослые. Так и в вашем Уголовном кодексе сказано.
        - А долго я еще тут буду торчать? - грубо спросил Олег, представив себя в этот миг и впрямь злым и обиженным существом, в глубине души жаждущим отыграться и совершенно не придающим значения идиотским нравоучениям взрослых, их туманным намекам на жизненные бонусы и неясным угрозам о несчастливой будущности. Слыхали мы уже это, проходили…
        - Может быть, и нет, - кивнул Змей. - Как только сюда приедут твои взрослые друзья, и как только мы с ними кое о чем договоримся, так сразу тебя и отпустим. В целом и невредимом виде. Если все пройдет хорошо, конечно.
        - А когда они приедут, эти… друзья? - прикинулся идиотом и для пущей убедительности громко шмыгнул носом Кисель. - Я их знаю?
        - Конечно, - подтвердил Запорожец. - Это ж твой директор школы, как там его, Светлов, точно. Ну, и кто там еще поместится в его машине. Себе на беду, - плотоядно хохотнул маньяк.
        - Хорошо бы, - вздохнул Кисель, и даже против желания это вышло у него совершенно искренне.
        - Но и ты тогда будь паинькой и веди себя хорошо. А потому для начала достань-ка из кармана ту штуку.
        - Какую штуку?
        Кисель почувствовал, что кровь в его жилах начинает холодеть и превращаться тоже в подобие киселя.
        Несколько долгих, тягучих секунд Олег колебался: сыграть под дурачка или проявить покорность. Змей вопреки обыкновению терпеливо ждал.
        А потом рука Киселя сама, без всяческого на то желания ее хозяина, потянулась к карману его джинсов.
        - Ну, вот и отлично, - констатировал его похититель. - Вытащи то, что взял в доме, и отдай мне.
        - Это? - Олег уже сжимал в руке злополучный совок.
        Молчание Змея было не только подтверждением, но и приказом. Кисель протянул ему руку с совком и…
        Маленькая хозяйственная вещица, которой рыхлят землю для рассады, длиной короче ладони и весом граммов двести, не больше, вдруг налилась невообразимой тяжестью и словно вплавилась в его ладонь. Он попробовал разжать пальцы, но ему этого не удалось. Олег удивился, затем скорчил злую гримасу, сильно потряс кистью, но результат был тот же.
        Тогда он ухватил совок другой рукой и потянул изо всех сил. Но совок так и остался в его руке, будто врос в нее или же был намертво прибит гвоздями.
        - Не стоит трудиться, ты разожмешь его только когда этого я захочу. Так же обстоит дело и со всем остальным. Ты меня понял? В этом доме у тебя нет и не может быть союзников. Он подчиняется только мне со всем содержимым. Поэтому лучше выкинь всякие глупые мысли из головы. Иначе можешь и пораниться ненароком. А кровь твоя тебе еще может пригодиться и самому.
        И ухмыльнувшись этой мрачной шутке, он вновь вышел из комнаты. Кисель проводил его взором, и едва только дверь за его похитителем закрылась, обвел быстрым отчаянным взглядом комнату.
        Обзор, однако, совсем не оправдал ожидания, и он вновь принялся тянуть из ладони злополучный совок. Минут через пять Кисель окончательно выбился из сил, а проклятая железяка оставалась и ныне в его руке. Тогда он всхлипнул, уселся за стол, взгромоздил на него узкие, худые локти, опустил голову на кулаки и стал ожесточенно думать. А во дворе среднеазиат глухо ворчал, глядя на окна. Собака чуяла мальчишку, и он ей явно не нравился.
        Боевик Дегтяря беспрепятственно проник во двор дома, ловко увернулся от среднеазиатских зубов, благо длина цепи позволяла, и замер у входной двери. Мысленно представив себе расположение комнат и схему той, что сразу за прихожей, он взялся за ручку двери. Та бесшумно отворилась, и боевик скользнул внутрь дома.
        Первым, кого он увидел в комнате, был Кисель, угрюмо нахохлившийся за столом, как голодный и замерзший воробушек, и с тоской зеленой глядящий в окно, забранное металлической решеткой. Хотя вошедшему он показался грустным жеребенком, в далеком детстве виденным им в деревне. Жеребенок тогда впервые в своей жизни узнал удила, предназначение которых он только что осознал вместе со вкусом собственной крови.
        Полы в этом доме скрипели отменно, даже как-то по-домашнему уютно. Поэтому мальчишка тут же обернулся на звук и расплылся в счастливой улыбке.
        - Дядя Талгат, здрассте!
        Боевик только покосился на него, продолжая фиксировать взгляд на высоком мужчине демонической внешности в черном одеянии, сидевшем за столом в глубине комнаты. Тот даже не попытался блокировать похищенного мальчишку, и Мишаниного боевика это всерьез настораживало.
        Однако то, что произошло в следующую минуту, выбило бы из колеи не только Киселя, уже порядком истощенного морально, но и взрослого мужчину с психикой покрепче.
        «Дядя Талгат» бесстрашно подошел к Змею, смерил его мрачным взглядом с головы до ног - при этом сидящий за столом Змей оказался едва ли не на одном уровне плеч со стоящим приземистым и коренастым боевиком, - и вдруг просипел невероятно свистящим и хриплым голосом. Одно слово, Мишанин бандит!
        - Слышь, мужик, я чё-то не пойму. Чё за дела? Ты чё, в натуре думаешь, что моего племяша к рогам прибрал и никого в ответках не будет?
        При слове «племяш» Кисель едва не поперхнулся, притом что его рот был абсолютно пуст. И лишь потом понял: «боец» просто с ходу сымпровизировал их родственные отношения, коль скоро Олег назвал его «дядей»!
        - А если я ща всю эту хазу к чертям собачьим разнесу - продолжил Талгат на своем чудесном сленге а-ля бандитские 90-е. - Ты кто по жизни, сявка?
        Последний вопрос был, между прочим, тестовым.
        Не секрет, что и по сей день многие россияне сплошь и рядом, в том числе и деятели культуры, и тесно присущей ей интеллигенции, с удовольствием сыплют вокруг себя выражениями типа «я по жизни такой-то и туда-то». Может быть, в случае, к примеру, с Иосифом Давыдовичем Кобзоном, который действительно шествовал по жизни не только на подмостках обласканных властями эстрад, шатких уже по своей природе, но и на крепко сколоченных помостах сибирских медвежьих углов, в сорокаградусный мороз да в лаковых концертных «корочках», и можно употребить иной раз это выражение. Такие и впрямь идут по житухе, как с песней, только слова меняются, а мотив - один, крепкий, на всю жизнь.
        Но в том колоритном и незаурядном городе, где жили Ромка, Олег и Хайра, все конкретные пацаны твердо знают: фраза «кто ты по жизни?» есть совсем иное, нежели подразумевают мастера культуры и обитатели газетных интервью. Означает она в пацанской среде, откуда, собственно говоря, и вышла, как раз немедленно последующее за ней мордобитие, и хорошо еще, если не с применением средств массового уничтожения. И то, что боец Талгат, знающий лексикон брутальных пацанов не понаслышке, а впитавший его, можно сказать, с молоком матери, говорило о его совершенно конкретных намерениях.
        В конце концов для чего и откомандировал его в эту лесную школу босс Мишаня Дегтярь, как не для ведения боевых действий местного значения?
        Змей ничего не ответил, лишь пару раз беззвучно раскрыл и закрыл рот, точно рыба, судорожно хватающая пастью воздух в поисках кислорода для пылающих жабр.
        И тут что-то случилось с комнатой.
        Стены ее качнулись, потолок неожиданно прогнулся, причем все это случилось без единого треска или какого-нибудь другого звука. Более того, вязкая тишина, которая словно спустилась из-под сводов комнаты, настойчиво полезла в уши, закладывая их и неумолимо разрушая слуховую связь с внешним миром. Стены прогнулись внутрь под совершенно невероятными углами; казалось, снаружи по обеим сторонам дома на них давили чудовищные прессы, однако стояла абсолютная тишина, да и костяная физиономия Змея сохраняла полнейшее спокойствие.
        Зрительное ощущение у Киселя было, как в старинной игре «Квэйк», когда, еще в сопливом дошкольном детстве, он впервые поиграл с заранее заложенным секретным кодом NOCLIP, позволяющим проходить сквозь стены. Когда юный и тогда еще неопытный Кисель случайно таранил стены и проходил сквозь них, подобно человеку-невидимке, на экране монитора всегда возникала картина границы плоскостей различных комнат, галерей и коридоров. Выглядело это как многоугольная плоскость, которая постоянно изменялась по мере того, как маленький игрок неуверенно балансировал на грани двух различных внутренних пространств. Между углами и изломами изредка пробивалось небо, то голубое, то серое, в зависимости от обстановки. И сейчас над головой Олега в этом деревянном доме, который вдруг сошел с ума, что называется, на ровном месте, клубился серый или черный сумрак, как в компьютерной игре, но ни одного проблеска света не наблюдалось.
        Кисель увидел вдруг, как лицо Талгата резко исказила гримаса не то страха, не то отчаяния. В следующую минуту Олег понял, что он совершенно не представляет себе, что видит сейчас наяву и чувствует Мишанин боевик.
        Между тем, стены опять прогнулись острыми углами уже настолько, что Кисель неожиданно для себя оказался зажатым между ними, будто попал между двумя вагонными буферами. Стало тяжело дышать, ребра предательски хрустнули.
        Совершенно некстати Киселю вдруг вспомнилось, как один из тренеров футбольной команды его бывшей теперь уже школы рассказывал о том, что из всех человеческих костей ребра срастаются наиболее легко. Иной перелом ребра можно даже и не заметить, проходив с ним до полного выздоровления и чувствуя только неприятную слабую боль в боку.
        Одна часть сознания Олега уже медленно погружалась в постыдную панику, как птенец, застигнутый в гнезде хищной птицей и с замиранием сердца смотрящий на острый, загнутый клюв. Другая уверенно твердила геймеру: держи себя в руках, все это, скорее всего, просто трюк, какая-то наведенная Змеем галлюцинация. Другое дело, что Кисель и близко не мог представить, как этому злыдню удаются такие фокусы, причем без какой бы то ни было предварительной подготовки, всяких там пассов, заклинаний, колдовства. Однако после знакомства с Ромкой и его рассказов о приключениях в селе Александровке в магию и волшебство Олег Киселев верил уже гораздо сильнее, чем прежде.
        - Кто я по жизни? - холодно усмехнулся Змей. - Что ж, поглядим, как ты себе это представляешь, криминальная тварь.
        Пространство вокруг бойца вновь начало искривляться, тяжело ворочая острыми гранями бытия: казалось привычный человеку трехмерный мир в мгновение ока обрел вокруг Талгата еще с десяток новых, непостижимых измерений, и тот боролся с ними, тяжело ворочаясь, точно опутанный паутиной жук, бился в стремительно растущем угловатом и прозрачном коконе и тонул, тонул, тонул…
        Глава 32
        В ЛОГОВЕ ЗМЕЯ.
        ВЛАДИМИР СВЕТЛОВ И ВСЕ - ВСЕ - ВСЕ
        Когда-то в советские времена высокое начальство вздумало соорудить в этих краях нечто этакое, под стать высоте полета начальственной мысли. Выбор пал ни много ни мало, как на подвесную канатную дорогу, которая зачем-то должна была вести прямиком на другой берег реки. Сказано - не сделано, и недостроенная циклопическая башня, подобно разрушенным мегалитам Баальбека, до сих пор высилась над крутым речным берегом, за которым начинался заброшенный пляж. Тот в последние годы совсем захирел, прибрежная вода обмелела, поросла камышом и тростниками, а окрестности башни фуникулера изрядно засыпали мусором и осколками строительного кирпича.
        Припарковавшись возле башни, мы с Малышом наконец-то увидели внизу под обрывом цель наших упорных розысков: большой деревянный дом базы спасателей на водах, прочно покоившийся на каменном фундаменте. Дом был обнесен добротным забором, видна была спутниковая антенна, неподалеку - вместительный гараж. Под окнами, возле огромной будки, изредка тявкал соответственный размерами и весьма хмурый с виду среднеазиатский овчар, отрабатывая ужин, а перед калиткой дома стоял автомобиль.
        - В этом доме он нас и поджидает, - кивнул Малыш. - Надо искать черный ход, на таких базах он непременно есть и, возможно, не один.
        - Вы объезжайте и ищите, а я спущусь вниз пешком, к самому дому, так быстрее будет, - сказал боевик. - С управлением справишься? - кивнул он на руль внедорожника.
        - Легко, - ответил Малыш, и спустя минуту огромный «джип» уже съезжал по изрядно разбитой грунтовой дороге, огибавшей справа дом, где, по словам Сонюшки, Змей и должен держать похищенного Киселя. О судьбах настоящих хозяев базы, спасателей на водах, мне пока не хотелось думать, разберемся в свое время.
        Мы остановились на почтительном расстоянии от дома, - правда, мне уже тогда казалось, что все эти наши доморощенные предосторожности напрасны! - тихо подкрались к задним окнам, и Рихо в два счета отыскал дверь на висячем замке.
        Замки для него не преграда, и спустя пару минут мы уже осторожно открывали дверь, прислушиваясь к тому, что происходит в доме. Пока оттуда не доносилось ни звука, но как говорится, лиха беда начало.
        Роман Макаров оставался в машине. Ему было строго-настрого запрещено покидать ее под любым предлогом: в нашей непредсказуемой ситуации крайне важно было иметь мощное и быстрое средство отхода. Но сначала необходимо было вытащить из змеиных объятий Киселева.
        Когда мы вошли в дом, нашим глазам предстала следующая картина. Олег сидел за столом у окна, в руке он держал какую-то черную железку, по виду - из области садово-огородного инвентаря. Боец Талгат Сабирзанов, прикомандированный к нам Мишаней в охранники и по совместительству водитель «джипа», распластался у противоположных дверей, ведущих, очевидно, в прихожую или какие-нибудь сени. Похоже, он был без сознания, но живой, у него изредка подрагивала рука, вытянутая вперед под странным, неестественным углом. И само тело мне показалось каким-то изломанным, хотя внимательно приглядываться не было времени.
        А за столом сидел человек в черном. Змей собственной персоной.
        Подручный Черного Геймера смотрел на нас без всякого удивления. Ровно столько же эмоций он, наверное, выказал и при появлении в комнате бедного Талгата. Итог их встречи, увы, не сулил нам с Малышом ничего хорошего.
        - За мальчишкой? - понимающе проговорил он. - Давно жду.
        - Чего ты хочешь? - спросил я.
        Конечно, я понимал, что вопрос риторический, но необходимо было выиграть время, чтобы осмотреться и выработать какую-то программу действий. Впрочем, я не сомневался, Рихо знал, что делать.
        - Я. Хочу. Монеты, - медленно и размеренно произнес Змей. Только еще не по слогам! - Монеты. Это. Зло. Его. Нужно. Изъять. Из. Этого. Мира.
        Мы с Малышом ошеломленно переглянулись. У змеев конечно раздвоенный язык, и это мешает им говорить. Но не до такой же степени!
        - Почему вы думаете, что они у нас?
        Я намеренно не сказал ему «ты». В этой связке Черный Геймер - Змей системы «хозяин - слуга» думать - прерогатива Хозяина.
        - Старухи, богопротивные ведьмы, отдали их вам, - наклонил голову похититель Олега. - Эти монеты принадлежат Злу. Их нужно уничтожить.
        - Ты противоречишь самому себе, - покачал я головой. Нужно было выбить этого типа из привычной колеи, лишить удобного русла, заставить думать и соображать. А это, явно, не его конек.
        - Ты сам только что сказал, что монеты теперь принадлежат нам - это твои слова, я этого не утверждал. Но мы - не Зло. Зачем же их уничтожать?
        - Я не создатель и не творец, это вам лучше обратиться к моему хозяину, - покачал головой Змей. - Я всего лишь Дознаватель Скверны, Уничтожитель Зла, что разбросано по Земле. И в этом я - верный слуга своего Хозяина, его проводник и карающая десница! Он приказывает - я исполняю.
        Верный слуга помолчал, очевидно, чтобы мы лучше уяснили себе их иерархию. Да плевать я хотел на их иерархию!
        - Если не отдадите монеты, я придушу вашего щенка. Потом - вас. Потом - всех остальных на вашей базе. Как этого.
        Он покосился на Талгата, который по-прежнему не подавал радикальных признаков жизни.
        - Ах, ты, вошь! - раздалось у меня за спиной.
        Я тотчас попытался перехватить и остановить Малыша, когда тот уже всерьез намеревался для начала сломать позвоночник, а потом уже и пересчитать остальные косточки похитителю мальчишки. В минуты смертельной ярости, которая у Малыша всегда бывает какая-то чистая и холодная, как ледяное пламя, вдруг разгорающееся в его крови, его поистине трудно остановить. В эти редкие и знаменательные минуты чистой и всепоглощающей его ярости Малышу обычно бывает уже глубоко по барабану, кто сейчас перед ним - братва неправильная, гангстеры ли, секретные агенты, пришельцы из иных миров или все они, вместе взятые.
        Но меня опередил Змей. И вышло это у него, надо признать, весьма креативно.
        Подручный Черного Геймера внезапно и широко разинул рот и выкрикнул несколько гортанных слов, последнее из которых потонуло под лавиной тут же обрушившейся на дом какофонии безумных звуков.
        По-моему, Малыш что-то проговорил в ответ, но я уже увидел лишь беззвучные движения его губ. В ту же минуту мне в уши словно хлынула вода: так бывает после того, как врач выбьет вам струйкой камфары из шприца ушные серные пробки. Это были звуки, целый океан звуков: неудержимый поток шелестов, скрипов, щелчков, каких-то посторонних шумов, доносящихся со двора. И я тут же сделал для себя несколько открытий.
        Оказывается, любой человек вокруг себя буквально излучает целую симфонию звуков. Мне показалось, что я даже слышу шелест ресниц всех, находившихся сейчас в комнате!
        Кроме того, видимо, у меня действительно прежде были заложены уши, причем, долгие годы предыдущей жизни, потому что я никогда еще не слышал столь колких, резких, царапающих мозги высоких частот, которыми, как тонкими и длинными льдинками, буквально ощетинился весь окружающий меня воздух.
        И наконец, я понял, что окружающая меня действительность вовсе не была столь незыблема и статична, как мне казалось всегда, и в моем личном реестре ночных кошмаров, которые изредка навещают всякого нормального человека, отныне открылось несколько новых отталкивающих, хотя и впечатляющих страничек.
        Когда я окончательно пришел в себя, то обнаружил свое тело с трудом стоящим на коленях прямо на голом полу, застеленном какими-то ковриками. Слева от меня, у окна, в каком-то оцепенении сидел Олег Киселев. Наверное, морок все-таки подействовал и на него, но что видел и чувствовал мальчишка, я, естественно, знать не мог. А справа от меня тянулся тяжелый монотонный стон, будто кто-то испытывал нескончаемый приступ сильнейшей зубной боли или мигрени. Это Рихо-Малыш тихо покачивался, сидя на полу, привалившись плечом к столешнице, обхватив голову одной рукой и крепко сжимая ее ладонью. Из носа у него сочились две струйки крови, и темно-красным капало с подбородка.
        Другую же руку Малыш сунул руку в карман и вытащил на свет божий какой-то предмет. Я сперва не увидел, что это, поскольку в его боксерской лапище можно было спрятать все что угодно. К тому же Малыш сидел ко мне в пол оборота со спины, а она у него еще та, и загривок львиный. В один миг в комнате повисла пронзительная, ватная тишина.
        У Рихо на ладони лежала круглая граната. Из тех, что в моем детстве сплошь и рядом, без разбору называли «лимонками».
        В наступившей тишине можно было услышать, как во дворе глухо, угрожающе заворчал среднеазиат, и в тот же миг за окнами послышался чей-то успокаивающий голос. Собака продолжала ворчать, но теперь голос человека стал громче, уверенней. Человек за окном словно укорял собаку, и та, хоть и недовольно ворчала, но явно прислушивалась к голосу и интонациям говорившего с ней.
        Что это была за граната, какой конструкции, я толком не знал, поскольку в армии с ними дела практически не имел. Видимо, наше батальонное начальство считало, что на границе упражняться в гранатометании нецелесообразно и даже чревато: наверное, был риск, что кто-нибудь особо ретивый возьмет да и закинет гранату-другую на территорию сопредельного государства. И вызовет военный конфликт.
        Олежка зачарованно смотрел на ладонь Малыша, физиономия же Змея выражала лишь крайнюю степень презрения.
        - Ри-хо… - тихо и размеренно проговорил я. - Ри-хо… Ты в своем уме?
        - В нем, - лаконично откликнулся Малыш. - Вот, давно уже прошу, понимаешь, слова, а пятый микрофон все никак не включат. А теперь слышимость уже нормальная?
        - Даже слишком, - ответил я, все еще не в состоянии привыкнуть к добавившимся средним и в особенности высоким частотам в мои наполовину оглохшие органы слуха. - Надеюсь, ты умеешь с ней обращаться?
        И указал на гранату.
        - А что? - нервно спросил Малыш. - Ты считаешь, уже пора?
        - Да что он тут комедию ломает? - злобно прошипел Змей в полном соответствии со своей кличкой. - Пока в комнате находится ребенок, он ничего не сможет делать. Думаете, я не знаю россов?
        - А я - эстонец! - гордо ответствовал Рихо, нагло усмехнувшись Геймерову подручному прямо в лицо. - Могу паспорт показать.
        - Я тебе что - паспортный стол? - при этих словах Змей жутко скривился, будто разжевал кислую ягоду-клюкву.
        - Козел ты, - тихо сказал пленный Кисель. - Только и можешь, что сзади подкрадываться.
        - Ну, что? Каждый высказался? - Змей быстро и деловито оглядел всех собравшихся. - Отлично. Тогда кончаем эту комедию!
        Он сделал какое-то движение головой, как птица, отряхивающаяся после дождя, и тут же что-то громыхнуло во дворе, затрещали решетки, пронзительно зазвенели стекла. Со двора раздались громкие крики, которые показались мне гортанными, лающими возгласами мечущихся из стороны в сторону немецко-фашистских дураков из старинных советских патриотических кинокомедий о войне. В тот же миг в комнате невесть откуда повалил густой синий дым. И я провалился в него, как в воду. Теплую сине-зеленую воду с похожими на редкие солдатские мысли медузами; такую, что бывает, наверное, только на моем любимом и весьма дорогом Черноморском побережье буйного Кавказа.
        Всего происшедшего после того, как нас траванули этим синим дымом, я естественно видеть не мог, так как сразу же кувыркнулся без чувств и в дальнейшие несколько минут наблюдал уже только видения. Скажем так, ничего интересного и вообще к делу не относящееся. Пока не увидел стоящего в комнате Романа Макарова, - видимо, вошел совсем недавно, не усидел в машине, поросенок! - доброго знакомца бабы Дуни и Защитника всех остальных наших лихих старушенций.
        А как оказалось позднее, и не только их.
        Поэтому для реконструкции основных событий, случившихся на базе, начиная с того момента, как я вырубился, лучше обратиться к диктофонной записи, которую впоследствии сделал Малыш, скрупулезным и казенным языком фактов, как того и требует порядок и его ответственная профессия. А мои собственные впечатления тоже не заставят себя ждать.
        Из отчета начальника службы безопасности школы «Просто Чудо» Рихо Лапса (Малыша).
        Для служебного пользования. Достоверной ценности не имеет.
        Фрагмент № 8.
        «… В тот момент, когда внутри помещения был произведен мощный выброс неизвестного газа синего цвета, оказавшего на большинство находившихся в комнате нервно-паралитическое и наркотическое воздействие, замдиректора школы по детским проектам Светлов Владимир Аркадьевич, по-моему, сразу лишился чувств и упал на пол, выкрикнув, однако, перед этим крайне невразумительную фразу явно оскорбительного содержания, смысла которой я однако не разобрал…»
        Слушая этот звуковой протокол, я лишь ухмыльнулся: можно легко предположить, и даже почти дословно, что может выкрикнуть человек, когда практически под ногами у него что-то взрывается и горит синим пламенем. Другое дело, что напечатать это, скорее всего, нельзя - по этическим причинам.
        «… Гражданин Лапс, напротив, повел себя активно. В первый же момент появления газа он произвел направленный бросок в голову гражданина Змея, инициалы и гражданство которого выясняются…
        … тяжелым предметом, представлявшим собой выполненный из металла муляж боевой противопехотной гранаты марки ***, в свое время находившейся на вооружении в Российской Армии, а ныне снятой с производства по причине технического и морального устаревания. Данный предмет не являлся оружием, а просто предназначался в подарок гражданину Светлову в следующем году на день празднования дня рода войск, в которых он проходил службу в СА, а именно - пограничных войск Российской Федерации, отмечаемый в нашей стране 28 мая ежегодно…»
        Вот, оказывается, где граната должна была быть зарыта! В моей квартире, ведь лучше помойки для всяких старых муляжей и макетов боеприпасов не сыскать и в целом свете!
        «… В результате этого действия гражданину Змею были причинены физические повреждения средней тяжести в области головы, конкретно - ее лобной части, сопровождавшиеся кровотечением и временной контузией в легкой форме, что отразилось в кратковременной потере памяти и ориентации вышеупомянутого гражданина в пространстве и времени…
        … в результате чего он упал на пол. Однако в следующий момент Змей пришел в себя, приподнялся, извлек из внутреннего кармана пиджака либо из какой-то другой полости, расположенной у него на теле…»
        Ого! «Полости» - это сильно. Это тебе уже не карман. Может, Малыш разглядел у Змея и капюшон, как у натуральной очковой змеи, сиречь кобры?
        «… предмет неизвестного назначения, размерами и формой напоминающий стандартный спичечный коробок, из которого, по-видимому, и произвел выстрел синим светящимся лучом неизвестного происхождения, шириной около десяти сантиметров, в сторону находившегося в тот момент под столом ученика 8-го класса средней школы №*** „Просто Чудо“ Киселева Олега Михайловича.
        Однако, на директрисе (направлении траектории) выстрела по невыясненным пока причинам оказался гражданин Сабирзанов Т.А., который, мгновенно оценив ситуацию, бросился на пол, но тут же получил энергетический удар луча в лицо….»
        Того, что произошло в следующие несколько минут, я уже не видел и могу оценивать лишь по словам Рихо Лапса и Олега Киселева. При этом их рассказы, совпадая в главном, по сути весьма расходились в деталях.
        Малыш утверждал, что внезапно пришедший в себя, а может, и не выходивший никуда - и его обморок был всего лишь тактической хитростью? - боец Талгат Сабирзанов пытался уклониться от энергетического луча, но ему это не удалось. Олег же Киселев полагал, что Талгат умышленно бросился под луч, загораживая его собой. Более того, он клятвенно утверждал, что никакого «предмета неизвестного назначения, размерами и формой напоминающего стандартный спичечный коробок, из которого, по-видимому, и был произведен выстрел синим светящимся лучом неизвестного происхождения» у Змея не было.
        Глава 33
        ВЛАДИМИР СВЕТЛОВ И ВСЕ - ВСЕ - ВСЕ.
        «ГААШ!»
        «Он выпустил луч прямо из собственной руки!» - клятвенно утверждал Киселев. Я не вижу повода сомневаться в показаниях Рихо, но надо признаться: дальнейшие события показали, что наблюдения Олега Киселева могут оказаться ближе к истине, чем мне казалось поначалу.
        Так или иначе, Роман неожиданно шагнул вперед, закрыв собой Рихо - о, боже, Малыш, наверное, никогда не согласится с такой формулировкой! - и закричал:
        - Кисе-е-ель! Сюда!
        Тот молодец, сориентировался и пополз под столом, на ходу сшибая стулья.
        Далее можно только реконструировать ход событий на основе показаний Киселева, Светлова и Макарова. Последний, как ни странно, меньше всего запомнил детали случившегося - слишком невероятными они кажутся на первый взгляд.
        Роман пристально смотрел на Змея, сторожа каждое его движение. Когда Змей начал поднимать руку, Макаров покачал головой и отчетливо произнес:
        - Гааш!
        Это слово как ни странно подействовало на подручного Черного Геймера отрезвляюще. В его взгляде, обращенном теперь только на Ромку, сквозили удивление пополам с недоверием. А Макарон, кажется, видел сейчас в Змее что-то такое, чего не видел в этом доме больше никто. И он тут же дал это понять своему врагу.
        - Ого, а что это у нас? Тускнеем? Падает интенсивность? Стоп, стоп… Гааш!! Не надо направлять на меня руку. В тебе ведь все равно энергии уже на донышке, так?
        Это странное слово «гааш» действовало на Змея как запретительное слово «тубо» на охотничьего пса. Он даже опустил руку, озадаченно глядя на нее, а не на дерзкого мальчишку. Этой заминки Киселю хватило, чтобы доползти до Малыша и вскочить на ноги.
        - Теперь понятно, зачем твоему хозяину так нужны эти монеты. Ты же для него просто батарейка, которую нужно подзаряжать энергией, так? А монеты - что-то вроде аккумуляторов. Или, может наоборот? Да-да-да! Они порождают энергию, как же я сразу не догадался! Это же какие-то супергенераторы… Вот только что они генерируют, а, мерзкий червяк? Ты-то ведь знаешь, верно?
        Кисель взирал на товарища в сильнейшем изумлении. Обычно молчаливый и немногословный, предпочитающий больше делать, нежели говорить, Макарон сейчас явно был в ударе. Златоуст, Цицерон, летописец Нестор! Ему бы рэп читать на импровизе!
        Для Змея же время удивляться явно миновало. Очередной луч света ударил уже не из руки - откуда-то из груди, и как показалось Киселю, конкретно из области солнечного сплетения. Макарон вновь выкрикнул что-то, но звучание слов потонуло в треске и шелесте - это на полпути к нам с Ромкой смертоносный луч расщепился, точно электрический провод, с которого вдруг лохмотьями полезла вспыхнувшая оплетка. В воздухе и впрямь жутко запахло горелой проводкой, а Змей сделался бледен как мел. Он пошатнулся, ухватившись рукой за край стола, и прошептал что-то, неслышное никому. А Макарон явно был в ударе!
        - Зовешь хозяина, да? Оказывается, без его силы ты просто кукла, робот-пылесос! Не пора ли подзарядиться, господин Дознаватель? Думаешь, что искореняешь вселенское Зло, а сам воюешь с бедными деревенскими старухами, мерзкий червяк…
        Ого, это было что-то новенькое.
        Ромка явно знал о Змее что-то, чего не знал ни один из нас, а уж я - тем более. Но откуда? Или это на него только что сошло Откровение? Аллилуйя…
        Змей зашипел - натурально, как змей.
        Мне показалось, его лицо на миг приобрело багровый оттенок. Будто это пробивалось адское пламя, бушевавшее внутри этого странного и злобного человека. Впрочем, человек ли он?
        Точно услыхав мои мысли, Змей очевидно решил прибавить к моим размышлениям насчет его человеческой сущности еще пару килограммов сомнений. Он задрожал, затем сильно содрогнулся всем телом, и снова ударил лучом. Но черт возьми, я теперь был почему-то абсолютно уверен, что это его последний ресурс, который Змей только что полностью исчерпал. Мы все явственно видели, как энергетический луч вышел из живота подручного Черного Геймера, но он быстро терял интенсивность свечения и двигался неуверенно, словно нащупывая дорогу в кромешной тьме. А я, тем не менее, вспомнил, на что этот луч походил.
        Нечто подобное я видел еще в детстве, в старом советском фильме «Гиперболоид инженера Гарина». У отца есть большая коллекция кино в стиле ретро, и он одно время задумал меня «приобщить к Прекрасному вместо всей этой вашей стрельбы, войн и поножовщины». В этом-то кино я и видел, как лучом гиперболоида инженер Гарин прекрасно разрезал на куски явившихся под видом полиции за ним и его изобретением бандитов. А потом еще очень эстетично поджег лучом посланную против него эскадру и до кучи взорвал заводы и фабрики своего врага, чудаковатого миллионера, поднявшегося на производстве какой-то странной штуки - анилина, суть которого я уже не помню.
        Гиперболоид тогда мне, 8-летнему сопляку, шибко понравился. Так что я даже стал подписывать свои первые в жизни любовные письма к девчонке из 45-й квартиры дома напротив: «Твой навеки! Гиперболоид инженера Гарина».
        Теперь же аналог его луча, который исторг из себя Змей, по сравнению с предыдущими мне очень не понравился. Ромка опять что-то крикнул, но луч, хотя и неестественно медленно, но верно двигался в его сторону, явно целя Макарону в грудь или голову - в общем, нацелившись на самые жизненно важные органы, как говорят в таких случаях.
        Насколько мне известно, в кун-фу или в какой-то другой боевой восточной философии есть такая мудрость: уклонившись от столкновения, ты выигрываешь бой. Макарон же явно исповедовал принцип прямо противоположный этому: лучшая защита - это нападение. И он смело шагнул навстречу лучу, выставив вперед раскрытую ладонь.
        В этот миг я проклял все на свете, а прежде всего, себя за то, что в свое время совсем не прислушивался к словам Владимира Аркадьевича насчет Ромки, что он-де стал Защитником. Во всяком случае, так определили его бабки-знахарки или как там уж они называются. Тогда я, быть может, лучше понимал бы Ромкину стратегию в этой критической ситуации. Змей явно выдохся и вложил в последний удар все остатки энергии, сконцентрировав ее в брюшной полости, как в сказке про Колобка - наскреб по всем сусекам.
        При этом, судя по тому, какими словами Ромка дразнил Змея, - а это, конечно же, была стратегическая уловка с целью вывести противника из равновесия! - наш противник сейчас и вправду уже не аккумулировал энергию своего оружия - луча, а получал ее откуда-то извне. И об источнике ее нетрудно было догадаться.
        Черный Геймер. Его хозяин. Невидимый враг, который пока что так и не предстал перед нашими глазами. А если и предстал, то во всяком случае мы с Ромкой и Хайрой этого не знали или не заметили.
        Об этом непременно следовало подумать, но пока на кону стояли наши жизни. Луч Змея издевательски медленно полз к моему другу, а я стоял, разинув рот, и рассуждал о восточных философиях! Я подскочил к нему в тот миг, когда луч почти коснулся Макаровской ладони. Извернулся в проеме между стульями и длиннющим столом, занимавшим полкомнаты, а потом толкнул его изо всех сил, одновременно ударив под коленки. Предательский прием, конечно, зато в коротких схватках и дуэлях на портфелях и сумках во время школьных переменок когда-то действовал безотказно!
        С таким же успехом я мог бы толкнуть стену этой комнаты. Или «джип», на котором мы приехали сюда. Или какую-нибудь Царь-пушку в Московском Кремле.
        Ромка даже не шелохнулся, хотя я придал ему весьма неслабый импульс. Более того, он на меня даже не взглянул!
        Вместо этого он ударил раскрытой ладонью в острие луча, точно намеревался вогнать его весь обратно в Змеево брюхо. И снова крикнул:
        - Гааш!!
        И тут вокруг него все так славно взорвалось!
        Я вдруг понял, что совершенно не помню, как оказался на улице, валяющимся под окном среди осколков стекла, битого кирпича и каменной крошки. А неподалеку благим матом орал Киселев, и Рихо полз ко мне вдоль будки, и Ромки Макарова нигде не было видно. Только впереди мелькала высокая фигура Змея, исчезая на глазах: подручный Геймера быстро спускался вниз, норовя спастись бегством в овраге.
        Ага, а вот и Роман!
        Теперь я постоянно держал в поле зрения Ромку, который бежал по верху оврага, тревожно осматриваясь по сторонам в поисках врага. А потом он вдруг что-то заорал и кубарем покатился вниз.
        Мы выбежали в овраг почти одновременно с нескольких сторон: Рихо, Олег Киселев и я, а позади медленно ковылял боец Талгат - он, слава Аллаху, все-таки пришел в чувство и даже сохранил способность двигаться и преследовать противника.
        Мы с Олегом видели впереди Ромку и закричали ему, а Рихо бежал молча, с каждой секундой сокращая расстояние до Змея. И все-таки ближе всего к подручному Геймера был именно Роман.
        За деревом, наполовину скрытый кряжистым, широким стволом, стоял Змей. Его левая рука была вытянута в направлении Макарова и слабо фосфоресцировала тусклым синим свечением.
        - Лучше отойди, - тихо сказал он Ромке. - Тогда останешься жив.
        - Чего? - запыхавшись, переспросил Роман. Он был весь вымазан в грязи. Всю дорогу до Змея Макарон бежал по склону оврага и, неожиданно налетев на кочку, скатился вниз, как туго набитый мешок. Поэтому, наверное, он и сумел опередить всех, быть может, особо этого и не желая. Мысли его тоже еще не пришли в порядок после такой встряски, вдобавок Ромка ощутимо приложился головой о торчавший из земли корень и сейчас чувствовал себя не лучшим образом.
        - Отойди, - повторил Змей. - Мне нужны монеты, а не твоя жизнь.
        Макарон кивнул, опустил голову и одновременно продемонстрировал Змею тыльные стороны ладоней - жест миролюбия, знакомый и мне по старым фильмам-боевикам про добрых индейцев и злых шерифов.
        Ни я, и никто из нас в ту минуту, конечно, не знал, что на самом деле Ромка отчаянно шарил взглядом под ногами, веря с максимализмом восьмиклассника, что судьба непременно должна ему улыбнуться, пусть даже и не столь широко, как это было в прежние годы.
        Судьба ли это была, ангел-хранитель или просто случайность, но Ромка вдруг нахально вздернул подбородок - ну чисто певец Цой в образе Брюса Ли! - и отважно шагнул, набычившись и мрачно глядя на злыдня.
        - У меня кончилось терпение, - предупредил Змей. - Жить надоело?
        - А пошел ты… - с чувством выкрикнул Макарон и тут же бросился наземь, вытягивая руки вперед, как заправский пловец, входящий в воду «рыбкой».
        Видимо, Змей все-таки решил, что Роман кинулся на него, поэтому ударил лучом туда, где только что стоял Макарон. А второй луч, уже не такой яркий, ударил… в широкую полосу заржавленного железа, краешек которой Ромка на свое счастье все-таки углядел торчащим из травы. Любят у нас все-таки природу загаживать, превращать во всякие несанкционированные свалки!
        Ангел-хранитель Ромки Макарова не оставил своего подопечного, иначе эта железяка или была бы вбита в землю по самое «не могу», или оказалась бы попросту неподъемной.
        Сноп искр разлетелся по этому дарованному Ромке судьбой щиту: луч ударил в железную полосу и отразился от нее по всем законам физик обратно, прямиком в грудь Змея, а ударная волна опрокинула обоих Защитников, железяку и мальчишку, наземь.
        К моему изумлению и страху вдобавок и дерево, за которым стоял Роман, в мгновение ока вспыхнуло и взорвалось, словно это была не древесина с листьями, а пороховая бочка. Обломки ствола, охваченные огнем, зашатались и грохнулись наземь. Больше возле дерева не осталось ничего, кроме гудящего пламени, вздымающегося чуть ли не в рост человека. Уцелеть, стоя в эпицентре такого взрыва и в огне, не мог никто.
        Затем последовали еще два взрыва, разметавшие вокруг огонь и головешки, но я был уже возле Романа, распростертого на земле. Вид его был страшен.
        Все лицо Ромки было вымазано в чем-то черном и красном. Эти два цвета жутко перемешались, и, казалось, что Макарон только что зачем-то нацепил на себя причудливую сюрреалистическую маску темного арлекина, сделанную из кетчупа «с натуральными кусочками овощей». Вдобавок его ноги здорово засыпало землей и обломками веток, и я бросился разгребать это месиво, что-то испуганно повторяя про себя как безумный.
        Внезапно кто-то возник возле меня, безмолвный как призрак, и легко, как котенка, отшвырнул от Романа. Если это и был призрак, то во всяком случае уж точно не бестелесный. Я возмущенно взвыл и кинулся на Рихо: в нашей компании больше никто не обладал таким сочетанием ловкости и физической силы и умением маскироваться на ровном месте. Но в тот же миг меня остановили чьи-то поистине железные пальцы. Я судорожно обернулся с рожей, искаженной гримасой внезапной боли и ярости, и увидел, что это… Малыш держит меня за предплечье. Он молча покачал головой, и я тут же услышал за спиной стон Романа.
        Странный человек, высокий и худой, склонился над нашим Макароном, и мне в первые мгновения показалось, что он упирается руками мальчишке прямо в лицо!
        Но, приглядевшись, я понял: ладони этого человека застыли всего в нескольких сантиметрах от Ромкиного лица, с которого непостижимым образом уже была стерта вся окровавленная грязь. Человек повернул к нам голову, и я увидел четко выраженные восточные черты на ввалившихся скулах. Их свело, словно сильнейшей судорогой, желваки убежали куда-то за уши, и весь он словно тихо позванивал. Если незнакомца и можно было сейчас сравнить с кем-то или чем-то, то только с давешним стальным листом, принявшим на себя основной удар смертоносного луча Змея и до сих пор тихо гудевшим от напряжения металла.
        Шагнувший было к Ромке Олег Киселев вскрикнул и попятился. И было от чего: по всему лицу Романа, от лба до подбородка, начала выступать какая-то темная, почти черная жидкость. Если бы пот был такого мрачного цвета, можно было бы подумать, что это похоже на эффект сауны. Но это, кажется, была кровь, только совершенно непривычного, слишком уж темного оттенка. Восточный человек что-то хрипло закричал и простер к нам руку, пальцы на которой быстро и напряженно сжимались и разжимались.
        Рихо в сердцах крякнул, сбросил с себя свою неизменную куртку-камуфляжку и, не колеблясь, рванул левой рукой рукав рубашки. Добротная материя с трудом и треском поддалась, и Малыш вложил оторванный лоскут в руку новоявленному эскулапу. Восточный человек немедля скомкал его и принялся осторожно стирать кровь с лица раненого, изредка делая мягкие промокательные движения.
        Я никогда не видел ничего подобного. Даже Рихо разинул рот от изумления, а он не часто был способен на столь яркие проявления эмоций. Губы восточного человека теперь медленно и размеренно шевелились, но что он говорил или внушал сейчас Роману, не слышал никто. Гибкие и сильные руки эскулапа плавно разглаживали что-то невидимое над головой Макарона, при этом ширина зазора между ладонями и лицом лежащего мальчишки оставалась величиной в три сложенных пальца от силы. Именно силы, той, что подобно крючку уцепилась за него и сейчас вытаскивала Ромку с того света. Меня не покидало постоянное и почти физическое ощущение трудного, отчаянного, рискового волока, и я молил Бога и всех святых, чтобы Ромка не сорвался с этого тонкого и хрупкого крючка, имя которому было - надежда.
        На лбу и шее самозваного лекаря выступили капельки мелкого пота, но когда Малыш сунулся к нему помочь, тот остановил его ледяным взглядом.
        - Привет, дарагой, - прошептал он низким, свистящим голосом, - падажди тут, харашо? Ни до тибя!
        Мы с Рихо переглянулись.
        Дервиш! Да еще под маской заскорузлого малограмотного «саксаула» с нарочито колоритным акцентом, на котором говорят только на колхозных рынках в эксцентричных российских кинокомедиях!
        Но откуда он тут взялся? И самое главное, как узнал, где окажется сегодня эпицентр этого вулкана?
        Между тем, времени Малыш не терял. Я видел, как он очутился возле поверженного наземь Змея почти так же внезапно, как Дервиш подле Ромки, и склонился над ним в поисках признаков жизни. А может - в тайной надежде обнаружить их отсутствие, не знаю. Мне очень хотелось крикнуть ему, чтобы был поосторожней, но тут стал приходить в себя Роман, и все мое внимание переключилось на него.
        Наконец Дервиш устало выпрямился, стоя на коленях, обернулся к нам и коротко кивнул. Глаза Ромки уже были открыты, он смотрел на нас с Олежкой, словно хотел успокоить и поддержать, мол, ничего, все нормально, мужики, прорвемся.
        - Щ-щ-щ-и-и-ит… - вдруг тихо прошептал Роман и с усилием кивнул мне. Это было первое произнесенное им сейчас слово. Я, правда, не очень понял, то ли он пытался выразиться насчет этой железяки, которая, как все мы надеялись, должна была спасти ему не только жизнь, но и здоровье, просто была обязана это сделать - то ли он просто выругался на всем известном голливудском языке героев полицейских кинобоевиков.
        Я осторожно опустился на колени рядом с ним. Он тяжело и хрипло дышал, но глаза его были открыты.
        - Вы знаете… Владимир Аркадьевич, - прошептал он, - я вот давно уже… хотел вас спросить.
        - Чего ты хотел спросить? Лежи, чудак-человек. Сейчас машину подгоним, дома чаю с медом напьешься, и к утру как новенький будешь.
        - Ага, обязательно, - согласился Роман и улыбнулся.
        В горле у меня что-то перехватило, сдавило немилосердно, и тут подал голос учащийся Киселев.
        - Владимир Аркадьевич, - Олег за моей спиной всхлипнул и испуганно затряс меня за рукав, указывая на Ромкину окровавленную голову. - У Макарона опять кровь…
        Через несколько секунд он уже размазывал по лицу сопли и слезы, неудержимо струившиеся из глаз, чего только не перевидавших за этот сумасшедший, фантастический день.
        Лицо Романа как-то странно дернулось, исказилось гримасой, а потом в горле его что-то заклокотало, и вдруг он подмигнул плачущему Киселю, пытаясь даже улыбнуться
        И тогда я тоже заревел, как последний дурак.
        Глава 34
        ОЛЕГ КИСЕЛЁВ, ХАКИМ ДЕРВИШ И ВСЕ - ВСЕ - ВСЕ
        На первый взгляд все выглядело не так уж плохо.
        Все живы, и Ромка, в особенности. Змей повержен и взят в плен, вдобавок пребывал если и не в отключке, то уж во всяком случае в полной прострации. В общей суете и треволнениях последних минут я бы и не заметил, как с поля боя исчез Дервиш. Казалось бы, всего минуту назад они о чем-то тихо беседовали с Малышом, потом пожали друг другу руки, и Дервиш исчез. Растворился как призрак в воздухе. Но за мгновение до этого сильная и цепкая рука больно сжала мое плечо, и тихий голос - что характерно, без всякого этого идиотского восточного акцента! - прошептал в мое ухо:
        - Ваш кот уже пробудился, храбрый маленький мышонок. Теперь помимо храбрости вам потребуется нечто большее.
        Потом, уже сидя в машине, я пожалел, что не остановил в ту минуту Дервиша и не выспросил у него обо всем, что меня интересовало в этой загадочной, многоликой, и вместе с тем не вызывающей у меня доверия личности. Потому что, пересчитав всех, поместившихся в «джип», - Светлов устроился с Макароном на широком заднем сидении внедорожника, и Ромке уже явно стало лучше - я сразу заметил отсутствие Мишаниного охранника.
        - Он что… - тихо спросил я Малыша, который с интересом и, как мне показалось, ноткой зависти изучал приборную доску и другие почти космические с виду органы управления внедорожником. Только человек без фантазии и воображения может назвать их банально рулевым колесом, коробкой передач и прочими бесцветными терминами из обихода наших российских автосервисменов, как иногда именуют себя бывшие, но по-прежнему чересчур амбициозные слесаря.
        - Он в порядке. Насколько это вообще возможно после того, как Талгат получил в корпус прямой наводкой, - успокоил меня начальник школьной охраны. - Просто он пока не очень… того… транспортабельный.
        - Что ж мы его - бросили? Раненого, на произвол судьбы?
        - Ага, на произвол, - усмехнулся Малыш. - Но не судьбы, а Дервиша. Дервиш остался с ним, заодно и выяснит судьбу хозяев этой базы спасения на водах, язви ее в качель. Ты же не думаешь, надеюсь, что они уступили весь этот дом Змею по своей воле? Да еще вместе с такой псиной!
        Я кивнул.
        - Ну, тогда за этого Талгата можно быть спокойным?
        Эстонец внимательно посмотрел на меня.
        - Я разве это говорил? Ты что-нибудь знаешь о методах восточной медицины?
        Об этих методах я ничего не знал. И может быть, это даже хорошо. Знал бы - хуже стал бы спать.
        Хаким Ниязов по кличке Дервиш. Территория базы республиканского ВОСВОД.
        Если верить словам, их сокращениям и аббревиатурам, то ВОСВОД - это аббревиатура названия Всероссийского общества спасения на водах, некогда весьма авторитетной добровольной массовой общественной организации по охране жизни и здоровья людей на водоемах, и оказанию помощи спасательным службам. А вдобавок еще и упорядочению использования маломерных судов судоводителями-любителями.
        Маломерные суда вовсе не интересовали Хакима Ниязова. Дела, которыми он занимался под кличкой Дервиш и под маской дервиша, вполне подходили под категорию спасения, но совсем не на водах. На водах как раз Дервиш в свое время потерпел горькое и обидное поражение: он не сумел спасти ребенка и взрослого мужчину.
        «Вода убила их», - твердил он с тех пор во время трудных и никогда не имеющих конца диалогов с самим собой. «Я не сумел их защитить. Значит, когда-нибудь эта вода убьет и меня. Ведь я до сих пор не нашел от нее надежной защиты».
        Дервиш держал в руке маленький плоский бутылек, на две трети наполненный черной маслянистой жидкостью. На столе перед ним лежал крепкого сложения моложавый парень. Он был в сознании, его грудь тихо вздымалась. Однако дыхание было тяжелым и прерывистым. Вдобавок его грудь и нижняя часть лица, от носа до подбородка, были порядком измазаны копотью.
        Дервиш в одиночку взвалил парня на стол, привычно не чувствуя тяжести человеческого тела. Один человек - перышко, любил повторять он. Вся тяжесть человека - от груза забот, которые он носит повсюду как сумасшедший торговец с сундуком за спиной. Но эту ношу можно облегчить если у тебя есть мумие.
        Дервиш потер в пальцах бутылочку, прикрыл глаза. Он по-прежнему не знал наверняка, что содержит этот сосуд на самом деле, продукты чего использованы в приготовлении этого уникального снадобья, которые многие считают панацеей от любой хвори.
        Дервиш изучил немало других лечебных школ и практик, а владением бесконтактного врачевания, которое он сегодня успешно применил к излечению мальчишки-экстрасенса, Дервиш сдержанно гордился. Он применял бесконтактное целительство в тех редких случаях, когда не мог с ходу определить характер повреждений, и здесь на первое место выходила интуиция - великий учитель и подсказчик всякого опытного эскулапа. Не случайно, видимо, родители нарекли его Хакимом - именем, которое в разных восточных языках означает в том числе и врачевателя, лекаря, медика в самом широком смысле этого слова.
        Но сейчас Хаким Дервиш чувствовал, что его знаниям и опыту противостоят совсем иные, неведомые ему прежде знания, и могучий, всесокрушающий опыт, набраться которого невозможно под земными звездами, Луною и Солнцем. Это беспокоило Дервиша; от этих мыслей замирало его уже немолодое сердце и холодела и без того давно уже задумчивая, неспешная кровь в жилах.
        Он договорился со Светловым, что замдиректора вместе с начальником охраны сначала отвезут на их лесную базу ребят и Змея, впавшего в забытье, благодаря воздействию на пару сакральных точек его тела, но вполне себе живого и в скором времени даже способного начать отвечать на вопросы. А вопросов к нему у россов и ребят накопилось немало, не говоря уже о самом Дервише. Поэтому Рихо обещал немедленно вернуться потом за ним и Талгатом, который дышал уже лучше, и на щёки боевика медленно возвращался бледный румянец.
        - Все бы хорошо, но в салоне кроме меня трое человек, из них один - нетранспортабельный. А с этим что делать? - спросил Рихо-Малыш.
        Начальник охраны кивнул на Змея, мешком лежавшего возле «джипа» с надежно связанными руками и ногами.
        Дервиш пожал плечами и кивнул на багажник.
        - И то верно, - осклабился Малыш. - А то и так уже много ему чести, аспиду. По совести, придушить бы его надо, да и спустить по реке. Места тут красивые, я бы не отказался посидеть на бережку с шашлычком и рюмкой чая. Полюбоваться на реку - вон какие берега, сплошные Левитан с Птицианом!
        Дервиш смотрел на него без улыбки, просто слушал и никак не реагировал.
        - Тицианом, грамотей, - коротко бросил Светлов. - Поторопись, пора запрягать.
        Он подошел к внедорожнику и сейчас рассеянно смотрел на машину, точно вспоминая, ничего ли он не забыл на этой мрачной фазенде спасения на водах.
        - Хрен редьки не слаще, - подытожил дискуссию о живописи и живописцах начальник школьной охраны. - А все-таки, Дервиш, послушай… Вот ты - человек восточный. Лично у меня сейчас при виде во-о-н тех речных берегов, - он кивнул в сторону лесистых склонов, - и вот этого мешка с дерьмом…
        Малыш примерился половчее пнуть Змея, но Светлов, стоявший рядом и, казалось, полностью погруженный в какие-то свои потаенные мысли, погрозил Малышу пальцем, после чего сделал им же предостерегающий знак.
        - Так вот, мне сейчас сразу вспомнилась древняя китайская мудрость. Кажется, Конфуций сказал, что если долго сидеть на берегу реки и смотреть на воду, то рано или поздно мимо тебя проплывет что? Знаешь, что, Дервиш?
        - Давай, поехали, - хмуро велел Светлов. - И в дороге поторопись. Только без лихачества, знаем мы, какой ты «шумахер».
        - Что-то случилось? - от Олега не укрылась тревога его замдиректора.
        - База не отвечает, - сухо произнес Владимир Аркадьевич. Уже как четверть часа с небольшим.
        - А до этого? - машинально переспросил Кисель.
        - А до этого мы были заняты - не до звонков, - Светлов кивнул на тело Змея. - Давай, Рихо, запустим это земноводное в подобающий ему вольер.
        Двое мужчин не без труда запихнули тело прислужника Черного Геймера в багажник, сложив его там, как выразился Малыш, «буквой Зю».
        - Поехали.
        Рихо мягко тронул машину, аккуратно вывел ее с территории спасательной базы и молчал, покуда они не выехали на более-менее утоптанную грунтовку.
        Лишь тогда он спросил, не поворачивая головы:
        - А Стас? А Хайра?
        - У Мудрова телефон вроде отвечает, но никто не берет трубку, - пояснил Светлов, осторожно придерживая полулежащего на диванчике заднего сидения Ромку. - У Светланы - вне зоны доступа. Такие дела.
        - Вот же ж везет как утопленникам. Не понос, так золотуха, - в сердцах чертыхнулся Малыш.
        - Может, просто покрытия нет? - осторожно предположил Олег. - Или затык какой-нибудь?
        - Может и нет, - кивнул Малыш, деловито кружа меж стволами деревьев. С самого начала движения он почти сразу съехал с грунтовой и вел машину, как он выразился, «напрямки» «по роскошному и мягкому ковру сосновой хвои».
        «Провели», - подумал Кисель. В подобных случаях он всегда предпочитал настраиваться на худшее: так лучше варили мозги в поисках выхода из кризиса. Но если на их базу напали, пока они спасали Макарона, это очень скверно. Даже очень - преочень.
        И словно надеясь на чудо, Кисель набрал на мобильном Хайру и стал пытливо прислушиваться к ровным и равнодушным гудкам.
        «Ну, возьми, возьми же трубку!».
        Ему показалось, что он произнес это вслух. А в следующую минуту понял: она снова вошла в зону доступа.
        - Кажется, есть… определенно есть… сигнал от Хайры… - хрипло пробормотал Олег.
        - Вызывай постоянно, - кивнул Светлов. - Я тоже держу на контроле трубку нашего Страшилы Мудрого.
        «Почему он не звонит остальным?» - свербила сейчас мозг Киселя неотлучная мысль. «Медсестра, женщины из техслужбы, повар, уборщица, еще кто-нибудь? Почему звоним только Стасу с Хайрой?».
        - Пересменка перенесена, и я отпустил весь персонал домой. Кое-кто живут неподалеку, в соседнем селе. У других - машины. Вернутся, когда вызову. На базе пока только Стас и Светлана.
        «Вот черт, настоящий колдун, - мысленно чертыхнулся Олег, - вечно он мои мысли читает».
        - Не удивляйся, - сказал Светлов, пряча в уголках губ легкую улыбку. - Я ведь когда-то и сам был таким, как вы. В точности.
        Кисель счел благоразумным промолчать, однако непременно вернуться потом к этому разговору. Но только потом, когда окончательно убедимся, что на базе все в порядке, и с Хайрой и Стасом все нормалек.
        И чтобы сменить тему, он спросил:
        - А кто такой на самом деле этот Дервиш? Сегодня он опять напомнил мне свое предупреждение… Ну, про то, что кот проснулся. А зачем он нам помогает?
        Малыш хотел что-то сказать. Но его резко перебил Светлов, так что Кисель даже вздрогнул от его голоса, в котором вдруг явственно звякнуло железо.
        - Он помогает нам, пока это выгодно ему. Типичный пример восточной хитрости. Поэтому отношение к нему у меня тоже двоякое. С одной стороны это очень здорово, что у нас есть такой… эээ… нестандартный, скажем так, союзник. А с другой стороны, хуже нет, когда помыслы твоего союзника темны для тебя или даже просто откровенно сокрыты. И меня очень сильно беспокоит, что нам неизвестны истинные мотивы его действий. Это значит: всегда будь готов к неприятному сюрпризу. С его стороны. И боюсь, однажды этот Дервиш свой сюрприз нам все-таки преподнесет. Да такой, что мало не покажется никому.
        ПОЗДНЕЙШАЯ РЕКОНСТРУКЦИЯ
        Когда мы подъехали к забору базы, никто нас не встретил у ворот. Это был дурной знак. Вдобавок мы не услышали привычного в таких случаях лая волкодавов, никогда не упускавших случая приласкаться к хозяевам. Олегу впору было вспомнить свое похищение, с момента которого не прошло еще даже суток. Он до сих пор так и не сумел понять, как и в каком состоянии вышел из-за компа, спустился с крыльца, услышал какие-то фантомные голоса в ушах, тотчас принял их за Светлова с Малышом и затем подставился возле ворот Змею как последний дурак. В дороге он схематично рассказал всю эту мутную историю Светлову и Малышу. Замдиректор «Просто Чуда» промолчал, а Малыш пожурил:
        - Задвинутый засов должен был уже насторожить тебя в первую очередь. Змей явно находился по эту сторону забора, причем считанные секунды, иначе собаки бы давно уже его почуяли. Расчет, скорее всего, и был как раз на то, что ты сунешься к замку и засову ворот как слепой котенок. В итоге получил, что получил. И еще хорошо отделался.
        Уже в первые минуты беглого осмотра базы мы обнаружили неладное в доме, где размещалась «информационно-технологическая служба Страшилы Мудрого». На первом этаже окна были распахнуты настежь, но если по летнему времени пока стояли теплые августовские дни, это еще не слишком бросалось в глаза, то ситуация на втором этаже здания говорила о катастрофе. Все окна по периметру второго этажа были сорваны с петель неведомой силой, сбросившей их вниз и разметавшей по густым кустам сирени, в которых утопало здание с двух сторон.
        И во всем доме по-прежнему стояла мертвая тишина.
        Владимир Аркадьевич быстро обошел всю территорию базы и обнаружил обеих собак лишь в дальнем конце, прятавшихся за пищеблоком и наотрез отказавшихся оттуда вылезать. Наконец, поджав хвосты, оба волкодава, пристыженные и облитые целыми потоками хозяйского презрения, выбрались из своего убежища, однако злополучный дом обошли за километр. После чего кинулись каждая в свою будку и забились там, не воспринимая ни хозяйских команд, ни ласки, ни угроз.
        - Ладно, после поговорим, четвероногие, - голосом, не предвещавшим псинам ничего хорошего, зловеще пообещал Светлов. - Пока обследуем остальные дома, но сначала отнесем Романа в медицинскую комнату, а Змея перетащим и запрем в изоляторе. Независимо от результатов обследования и находок встречаемся перед «мудровской пещерой» ровно через десять минут. Время пошло, голуби. И прежде всего - ищем Хайру. Что-то мне подсказывает, что для всех нас лучше было бы отыскать девочку в каком-нибудь другом месте.
        И он пристально посмотрел на разбитые проемы окон, из которых изредка выбивались захваченные в плен сквозняками легкомысленные тюлевые занавески.
        Спустя десять минут больные и пленные были распределены по своим помещениям временного хранения и содержания, как обозвал медкомнату и изолятор неистощимый на хохмочки Малыш, и мы собрались возле злополучного дома. Там по-прежнему царила тишина, и Киселю на мгновение даже подумалось, что Хайры в доме нет.
        Светлов перед началом решительного штурма здания, так он выразился, в отличие от Малыша без тени улыбки на лице, о чем-то разговаривал с непонятным никому собеседником. Во всяком случае Кисель еще ни разу не видел, чтобы в ходе телефонного разговора с кем бы то ни было Владмир Аркадьевич раза три ответил «слушаюсь!», дважды подтвердил «да, мон женераль!», а один раз даже назвал своего далекого абонента Плюшкой.
        Так или иначе Светлов убрал мобильный, взглянул на второй этаж дома и решительно кивнул:
        - Они там. Пошли.
        Только теперь Кисель понял, что замдиректора школы говорил, по всей видимости, со своим знакомым эспером. И подивился тому, какие же странные отношения установились между этими людьми: судя по разговору, эти два человека, скорее, договаривались о предстоящем рандеву или пикнике на природе, нежели анализировали причины аномального явления в доме на территории лесного филиала детской школы.
        Задумавшись, Кисель даже не заметил, что остался возле дома в полном одиночестве, Светлов с Малышом уже были внутри. Он взбежал на высокое крыльцо, проскочил сени и с ходу наскочил на Малыша. Коренастый эстонец приложил палец к губам, после чего указал им на потолок второго этажа. Оттуда явственно доносилось периодическое неясное шуршание или даже жужжание; оно иногда стихало, но затем возобновлялось опять.
        Источник этого звука определился сразу: тонкая занавеска застряла между створками оконной рамы и билась на ветру, порождая характерное звучание. Справа была широко распахнута дверь технической и компьютерной сокровищницы Мудрова, а сам Стас крепко спал, привалившись к дверной панели. Слава богу, живой, подумал Кисель и безошибочно прочитал ту же мысль на лицах застывших возле тела Мудрова Малыша и Владимира Аркадьевича.
        Оказывается, быть колдуном и чтецом чужих мыслей иногда не так уж и сложно!
        А у дальнего окна, обхватив колени, на широком подоконнике сидела Хайра. Напротив нее вошедшие увидели самое странное существо, которое им только довелось увидеть воочию в своей жизни. Прежде всего поражали сами размеры существа - не выше ладони взрослого человека. Оно было одето в какой-то несуразный, бесформенный плащ с остроконечным капюшоном, скрывавшим особенности строения несоразмерно, непропорционально большой и в плоской проекции - треугольной головы существа. Конечности его напоминали лапы земноводного с крохотными подвижными пальчиками, сосчитать которые не представилось возможности. Завидев людей в комнате, существо издало хриплый квакающий звук, очевидно, сигнал тревоги, после чего перевалилось через подоконник и исчезло в оконном проеме.
        Забегая вперед, следует отметить, что дальнейшие поиски этого существа в окрестных кустах и на всей остальной территории базы лесного филиала школы к успеху не привели.
        Главы 35-36
        ГЛАВА 35
        ПРОБУЖДЕНИЕ МОНСТРА. ПОКАЗАНИЯ,
        РАССКАЗЫ И РЕКОНСТРУКЦИИ
        Хайра медленно повернулась к Светлову с Малышом и издала тихое восклицание, словно вздохнула с досадой. После чего стала медленно сползать с подоконника.
        Владимир Аркадьевич в два прыжка перехватил ее, уже опасно нависшую над оконным проемом, и втащил в комнату.
        - Света, Светланка, ты слышишь меня?
        Светлов взял девочку за плечи и легонько потряс.
        Хайра медленно открыла глаза, ее губы дрогнули.
        - Света, как ты себя чувствуешь? Что происходит? - мягко произнес Светлов, пытаясь заглянуть в ее потухшие, почти неживые глаза.
        - Потеряла… потеряла все… - прошептала она
        - Что? Что ты потеряла? - продолжал допытываться Светлов.
        - Все… - проговорила Хайра, едва шевеля губами. - Он мне сказал: все может вернуться. Ничто в этом мире не закончено, все может обратиться вспять, любое событие может возвратиться к исходу и выбрать иное русло развития.
        - Кто? Кто тебе это сказал? Это невозможно, - покачал головой Светлов.
        - Ну да… ну да, - закивала головой Хайра. - Фарш невозможно… провернуть… наза-а-ад… - фальшиво промурлыкала она, в то время, как ее глаза оставались абсолютно бессмысленными. Как у равнодушной, снулой рыбины, которую шальная волна уже давно выбросила на берег умирать.
        Светлов минуту смотрел на нее, после чего обернулся к Малышу.
        - Рихо, звони немедля Дервишу, чтобы ждал. Поезжай и привези его вместе с Талгатом. Здесь понадобится гипноз, причем срочно. Полагаю, Дервишу он подвластен. Торопись, а мы с Олегом покуда устроим Свету поудобней. С ней все будет хорошо. И потом обыщем всю базу. Это был рэккен, понимаешь? Он возродился, и теперь удрал. Нам сейчас позарез необходимо узнать, о чем они говорили со Светой.
        Малыш молча кивнул.
        Текстовая версия показаний ученицы 8-го класса Светланы Хайруллиной, полученных в ходе сеанса «мягкого гипноза», проведенного Хакимом Ниязовым, известным как Дервиш, в присутствии замдиректора школы «Просто Чудо» Владимира Светлова, начальника службы охраны школы Рихо Лапса и одноклассника Светланы Олега Киселева.
        Тематика: Хайра и существо. Локация: расположение лесного филиала школы «Просто Чудо».
        (Фрагменты диалога, воспроизведенные по памяти Светланой Хайруллиной по окончании диалога с существом неизвестной природы и, возможно, назначения. Диалог осуществлялся на невербальном уровне, коммуникационное взаимодействие не включало в себя слова, жесты, мимику и пантомимику. Основная единица коммуникации - предположительно, мыслеобразы. Оставшиеся фрагменты диалога Хайруллина наотрез отказалась сообщить, сославшись на тайну личности, которая якобы ей присуща).
        - Как тебя зовут?
        - Большой Сапсигай. По-вашему, Великан.
        - А как меня зовут?
        - Ты - Маленькая Хозяйка.
        - Хм… Как это может быть? Ты - такая кроха, и нате вам
        - Великан. А я, которая может наступить сейчас на тебя - случайно конечно, не бойся - и превратить в лепешку.
        - Все во всем относительно. Сегодня ты можешь наступить на меня, завтра - я на тебя. А что такое - лепешка?
        - Гм… как бы это тебе объяснить? Коров ведь у вас нет, там, на севере?
        - Только морские.
        - Они разве не истреблены?
        - Еще остались. Мало.
        - Выходит, одни только северные олени?
        - Выходит.
        - Ага. Ну тогда, наверное, что из них выходит, после того, как они поедят, это и есть лепешка.
        - Неправда. Из них выходят орешки.
        - Гм… Это в каком смысле?
        - В том, какой ты имеешь в виду, Маленькая Хозяйка. Из-под хвоста.
        - Вот как? Никогда бы не подумала. А как с этим у белых медведей?
        (Далее в воспоминаниях обрыв примерно на 10 минут).
        - Не в этом дело. Просто иногда, откуда ни возьмись, вдруг возникает зернышко, из которого нарастает кристалл.
        - Маленькая Хозяйка хотела сказать: вырастает?
        - Нет, я сказала именно то, как есть. Кристаллы постепенно нарастают по ниточке с зернышком на конце, если опустить ее в насыщенный раствор какой-нибудь соли. Сеть - это тоже насыщенный раствор, даже, наверное, перегруженный своей солью. Имя этой соли - информация. В этой информации порой встречаются маленькие ошибки. Такие же, как зернышки или ядрышки. Порой одной-единственной затравки, возникшей в этом густом растворе, достаточно, чтобы неожиданно начался процесс кристаллизации. Тебе это понятно, Большой Сапсигай?
        - Я понял, Маленькая Хозяйка. Далеко не каждое слово, но общий смысл мне понятен. То, что ты называешь «зернышком», в этом случае начинает притягивать к себе пищу. Оно очень хочет есть и делает это. Наверное, с удовольствием.
        Мыслеобраз, возникший в этот момент в голове Светланы Хайруллиной и расшифрованный, но не понятый полностью рэккеном Большим Сапсигаем:
        «Когда начинается рост кристалла из завязи, из маленького семечка сомнения, неправильности, ошибки, возникшей в перенасыщенном растворе, кто угадает, глядя на это маленькое зернышко, во что оно вырастет? Вероятнее всего, в длинную и красивую нитку кораллов-поликристаллов, которые можно будет повесить на елку или даже на шею в качестве экзотических бус. Но иногда, хотя и крайне редко, может вырасти монокристалл - одно большое и цельное средоточие всех свойств и возможностей вещества, демонстрирующее геометрическую правильность граней и выверенность целей, к которым оно, это вещество, устремлено всеми растущими гранями своей сущности».
        Мыслеобразы вопросов, заданных рэккеном Светлане Хайруллиной и сформулированных в доступных ей понятиях, на которые она не сумела дать ответы:
        «Но как постичь эти цели, если у кристалла в противоположность аморфным веществам физические свойства его параллельных граней одинаковы, а граней, направленных по-разному, непременно различны?
        В чем суть этой параллельности, в чем ее необходимость? Эти параллели никогда меж собой не пересекаются, и тогда какой в них смысл, Маленькая Хозяйка?»
        Приложение:
        Стихотворение, обнаруженное на экране планшета Светланы Хайруллиной. Очевидно, последняя запись, сделанная ею перед тем, как она самолично, полностью отдавая себе отчет в содеянном, освободила рэккена.
        Потерявши все
        Я разбил свой меч, потерял коня,
        И метель на душе - как плеть.
        Добрый старый друг, приюти меня,
        Я не в силах ни жить, ни петь.
        Скуден мой приют, но я знаю страну,
        Где меж быстрых рек ты любим.
        Как же мне туда - без коня-огня?
        - Будешь ветром, мой друг, храним.
        Только у реки ждет тебя дракон,
        Смерть и Слава - пепел и дым…
        - Что ж, видать, мне судьбою назначен он…
        Без меча - как сразиться с ним?
        - Милый друг, ты всегда сумеешь свернуть -
        У излучин реки другой
        Дева ждет тебя. Может, это - путь,
        Что отныне лег пред тобой?
        - Помнит меч рука, и в душе метель,
        Как смогу опять полюбить?
        Труден путь любви, и дракон мой ждет.
        Как сумею о нем забыть?
        - Ты разбил свой меч, потерял коня,
        Грудь в крестах, в кустах - голова…
        За окном - метель. Я смотрю на тебя
        И не в силах найти слова.
        Потерявши все - меч, коня, любовь -
        Каждый дальше решает сам:
        Лезть как прежде - ввысь,
        Воротиться вниз
        Или каяться небесам.
        РЕКОНСТРУКЦИЯ СОБЫТИЙ УТРА 23 АВГУСТА 201… ГОДА НА БАЗЕ ЛЕСНОГО ФИЛИАЛА ШКОЛЫ «ПРОСТО ЧУДО» НА ОСНОВЕ ПОКАЗАНИЙ УЧЕНИЦЫ 8-го
        КЛАССА СВЕТЛАНЫ ХАЙРУЛЛИНОЙ.
        ЛИТЕРАТУРНАЯ ОБРАБОТКА.
        Да ничего толком и не произошло. Просто, начиная с какого-то момента, я почувствовала зов. Ну, да, самый настоящий зов. Это как сигнал SOS, наверное, «спасите наши души». Кому-то нужна была срочно помощь, и этот зов исходил прямиком из компьютерного цеха Мудрова. И я прямиком побежала к Станиславу Николаевичу - а вдруг и в самом деле чего случилось.
        Я еще удивилась, помнится, - этот зов был такой… как бы это выразиться… ну, еще микрофоны такие бывают, Ромка рассказывал. Ага, остронаправленный, точно! Он исходил не просто из лаборатории информационных технологий, стоя во дворе филиала, примерно равноудаленно от всех его домов, я могла бы с точностью определить источник сигнала. Я будто видела его с закрытыми глазами. Это был бокс, куда Владимир Аркадьевич поместил коробочку с Киселевским рэккеном - так они называли существо, останки которого якобы покоились в этой импровизированной усыпальнице. В усыпальницу я ни черта не верила. А вот в свое чудесное спасение на 1-м Уровне «Трех Колец Силы» верила даже очень. И клешнястую, перепончатую лапу, которая не дала мне захлебнуться и вытащила буквально за шиворот на поверхность, помнила совершенно отчетливо.
        Поэтому я еще заблаговременно поняла, что сигнал о помощи исходит оттуда. Но там никакой не рэккен, а по всей видимости, заключен мой спаситель с перепонками. И ему сейчас срочно необходимо помочь. Ведь спас же он меня зачем-то!
        А вот дальше у меня случился полный бзик. Мне почему-то втемяшилось, что этот мой неизвестный спаситель тоже тонет. Уж не знаю в чем, но тонет, это точно. Как-то странно наложилась на мое сознание виртуальная реальность игры, наверное, в эти минуты я словно пребывала в двух измерениях одной реальности.
        Примечание Хакима Ниязова:
        Это состояние имеет поразительно сходство с состоянием Олега Киселева перед его похищением человеком по прозвищу Змей. Киселев был абсолютно уверен, что находится в виртуальной реальности игры «Три Кольца Силы». Он абсолютно не контролировал свое тело в тот момент, когда покинул дом и подошел к воротам базы, где и был одурманен неким, возможно, психотропным веществом, после чего и был захвачен в плен. Это подтверждает наши предположения, что игра «Три Кольца Силы» по каким-то неизвестным причинам, возможно, вышла из-под контроля ее организаторов и в настоящее время используется личностью по имени Черный Геймер в своих стратегических целях.
        Будучи в полной уверенности, что мне могут понадобиться какие-то средства для подводного плавания (!), чтобы спасти того, кто совсем недавно спас меня, я захватила маску, которую привезла с собой в лесной лагерь моей новой школы. Ласты, к сожалению, я найти не сумела и решила не тратить время на их поиски. Тем более, что к тому времени сигнал о спасении усилился и буквально стучал в моей голове.
        Примечание Владимира Светлова:
        Хронологическое сопоставление событий, описываемых Светланой Хайруллиной, и момента моего последнего разговора с эспером ордена россов Софьей подтверждает, что они происходили примерно в один и тот же временной промежуток с погрешностью плюс-минус 5 минут. Подтверждаю, что именно в ходе этого разговора эспер сообщила мне о новом выбросе энергии большой интенсивности, зафиксированном ею в филиале «Просто Чуда», и с большой долей вероятности, именно в хозяйстве Мудрова.
        Эмоциональное дополнение:
        Быть может, это и хорошо, что Хайруллина не нашла ласты. Воображаю состояние Стаса при виде школьницы, явившейся к нему в отдел информационных технологий полностью экипированной для подводного плавания!
        Станислав Николаевич работал в какой-то компьютерной программе, когда я вошла в его отдел. Увидев меня, он произнес что-то невразумительное, жестом предложил пройти и вновь погрузился в работу. Все мое внимание было приковано к стоявшему в углу помещения цилиндрическому боксу, откуда и шел постоянный сигнал-призыв. Я и раньше видела контейнер с рэккеном (только один разик всего!), и знаю, как он открывается. (Ха! Вообще-то для того, чтобы догадаться, большого ума не надо было! У нас примерно так снималась «голова» нашего старенького пылесоса с мешком пылесборника внутри, нужно было только с двух сторон нажать на откидные защелки).
        Открыв бокс, я выкрутила внутреннюю термопробку и достала контейнер. Он был очень теплый, почти горячий, и это добавило мне уверенности, что с ним происходит что-то не то. Теперь нужно было приготовиться, чтобы нырнуть и вытащить рэккена на поверхность, как он поступил и со мной. И я расправила маску и стала прилаживать ее к голове.
        РЕКОНСТРУКЦИЯ ДАЛЬНЕЙШИХ СОБЫТИЙ НА ОСНОВЕ ПОКАЗАНИЙ С. ХАЙРУЛЛИНОЙ С КОММЕНТАРИЯМИ ЭКСПЕРТОВ.
        Примечательно, что, даже находясь в отделе информационных технологий, Светлана Хайруллина, по-видимому, продолжала считать, что находится в сфере игровой виртуальной реальности. Поэтому прежде, чем вскрыть контейнер - предположительно усыпальницу рэккена, она надела маску для подводного плавания. Безусловно, налицо поразительный феномен раздвоения сознания: Светлана ощущала себя пребывающей одновременно в двух реальностях, сохраняя при этом физические и тактильные ощущения. Так она не сумела сразу надеть маску и защемила кожу на виске, из-за чего испытала в полной мере и легкую боль, и чувство дискомфорта. И, тем не менее, после некоторых усилий она вскрыла контейнер, который к тому времени стал уже горячим.
        В этот момент Станислав Мудров увидел контейнер в руках у девочки, на голове которой была надета плавательная маска. В полном замешательстве Мудров не сразу оценил обстановку. В следующее мгновение из раскрытого контейнера стал сочиться густой дым, как оказалось впоследствии, обладавший сонным эффектом. В результате Мудров, вдохнувший некоторую дозу этого дыма, потерял сознание, мгновенно погрузившись в крепкий сон. Хайруллина же избежала заражения, предположительно - потому что в этот момент находилась в маске.
        Она погрузила руку внутрь контейнера, что оценивается экспертами как действие крайне опасное и влекущее за собой непредсказуемые последствия. Однако всеми знакомыми, друзьями и окружающими Светлана характеризуется как человек, у которого патологически отсутствует чувство страха. Она извлекла из контейнера некое существо, оказавшееся живым и физически весьма активным. И между ними состоялся первый Контакт.
        ЗАВЕРШЕНИЕ РЕКОНСТРУКЦИИ. ДАЛЬНЕЙШИЙ ХОД СОБЫТИЙ ИЗВЕСТЕН ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО СО СЛОВ С. ХАЙРУЛЛИНОЙ И ПОТОМУ НУЖДАЕТСЯ В ТЩАТЕЛЬНОЙ ДОПОЛНИТЕЛЬНОЙ ПРОВЕРКЕ ИЗЛОЖЕННЫХ В НИХ ФАКТОВ И СОБЫТИЙ
        Ну, какой там еще Контакт, больно слово мудреное. Мы просто уселись с ним на подоконник и немного поболтали. Правда перед этим рэккен вышиб все окна в комнате: оказалось, он не терпит замкнутого пространства и периодически нуждается в выходе на воздух.
        Потом он поблагодарил меня. Получается, я и вправду спасла его, но только не из воды, а из какого-то другого дерь… (слово зачеркнуто и далее заменено на «вещества»). Эти рэккены Севера, они навроде наших сказочных фениксов: каждые пятьсот лет некоторые из них засыпают, истлевают до костей, потом снова пробуждаются и возрождаются. Из этого вот сонного дыма. Правда, Сапсигай заверил меня, что дым не смертельный, а даже наоборот, оздоровительный и придающий человеку долголетие. А когда просыпаются предыдущие заснувшие, наступает черед и этих. Большой Сапсигай утверждает, что проспал лет триста, по моим же прикидкам, чуть ли не тысячу. Но для него время идет как-то по-другому, наверное, чем дольше живешь, тем оно тянется медленней.
        Он вообще-то обижается, когда я его не называла Большим, а просто - Сапсигаем. Но всякий раз, как я видела его, сидящим напротив, на подоконнике, в этом его плащике с острым капюшончиком, из которого светятся огромные как у лемура глаза, меня начинал разбирать смех. Он, видимо, понял это и не обижался слишком уж часто, а так, через раз. Еще он спросил, не боюсь ли я его. А я так с ходу его отбрила: с какого, говорю, рожна мне тебе бояться, если я тебя только что спасла - сам же сказал. Это правда: иначе он опять уснул бы в этом дыму еще на тысчонку-другую лет, и не факт, что сумел бы возродиться потом снова. Им тоже надо как-то пополнять ресурсы своих истощенных организмиков, бедненьким.
        Тут Сапсигай, кажется, обиделся, надул свой капюшон и заявил, что вообще-то явился снова в этот мир, чтобы неслабо насолить нам, людям. Типа, собирается закрыть Солнце. Ну вроде как собрание нашего жилищно-садового кооператива, после которого мама раз в год выплачивает деньги за дачу: встал и закрыл. Прикольно!
        Я ему сказала, чтобы он эту дурь из головы выкинул. По их понятиям, если я его спасла от вторичного, возможно, смертельного сна, теперь я - его Маленькая Хозяйка. А он, в свою очередь, - мой типа «старик-хоттабыч», обязан мне своим спасением, бла-бла-бла, и теперь должен выполнять мои просьбы и желания.
        Но и тут засада: выполнять он собирается только те просьбы, которые сочтет разумными и реальными. И это про реалии мне талдычит маленький гном с треугольной башкой, завернутый в старый плащ из какой-то на вид очень лягушачьей кожи? Как же, как же: расскажи, а я послушаю!
        И мне показалось, что он много чего скрыл в нашем с ним разговоре. Какой-то у него ко мне интерес есть, особенный, и не только из-за чувства благодарности. Что-то он про меня знает, а говорить почему-то не хочет. Странные они вообще, эти рэккены…
        Еще я спросила его про Киселя. Ну, типа, ведь это он нашел их, рэккенов, их же там было почти два десятка, и это именно Кисель, быть может, сам того не желая, вернул рэккенов в этот мир. На это Сапсигай вообще ничего отвечать не захотел, только надулся как сыч, насупился и сказал, что это меня не касается. Это будет его дело с Киселем на двоих. Слышь, Кисель, так что готовься, суши сухари, видать, старина Сапсигай еще заявится к тебе на чай!
        А потом в комнату заявились Владимир Аркадьевич, Малыш и Олежка. И Сапсигайчик ударился в бега.
        Появится ли он?
        Конечно, и не раз. Не забывайте, он еще должен чего-то там перетереть с Киселем. Видимо, на предмет разделения прав владения им, рэккеном, между ним и мной. Я же теперь - Маленькая Хозяйка, не хала-бала!
        Вот только одного я никак не могу взять в толк. Почему и Олег, и Владимир Аркадьевич, и даже Википедия наперебой твердят мне, что рэккены - ужасные, коварные и злобные существа, которым нельзя доверять ни в чем и никогда?
        Вот засада, а я этого почему-то не заметила.
        Да, совсем забыла. Первое время после встречи с рэккеном у меня внутри что-то ужасненько болело. И мне казалось, что мы говорили с Сапсигаем еще о чем-то очень важном. Важном и неприятном. Кажется, обо мне. Но вот что странно, эту часть нашего разговора я теперь ну нисколечки не помню.
        Гм… а может, эта тварь каким-то образом стерла мне часть памяти - все, что касалось этой части нашего разговора? И тогда получается, никакой он не милый крохотный гном Сапсигайчик, а злобный монстр, который в легкую выведал у меня что-то очень важное и необходимое ему.
        Тогда вопрос: для чего?
        И второй вопрос, теперь уже к самой себе, наверное: Хайра, ну не дура ты? Отвечаешь? Гм… А то смотри у меня! Маленькая Хозяйка Большого гнома…
        ГЛАВА 36
        ПОКА ГОРИТ ЛИСТВА
        Олег грустно оглядел их опустевший кубрик.
        Ромку по приказу Светлова перевели в медицинскую амбулаторию лесного филиала. Конечно, это временно. И уже, быть может, завтра их общий товарищ вернется. Там, в амбулатории, Ромка сейчас находился под неусыпным надзором еще утром вызванной школьной медсестры, и Кисель был отчего-то твердо уверен: медсестра школы «Просто Чудо» - лучшая медсестра в радиусе тысячи километров как минимум. И скорее всего, на самом деле это никакая не медсестра, а самый что ни на есть замаскированный профессор. Или даже академик всяких там медицинских наук!
        И тут ожил и несколько раз с шелестом крутанулся кулер. Сомнений не оставалось: это пошла загрузка!
        Кисель озадаченно смотрел на Ромкин комп, оставшийся в их кубрике. Ноутбук неожиданно включился сам собой. Что еще за новости?!
        Олег никогда прежде не замечал за Романом особого интереса к разного рода «будильным» программам или планировщикам заданий. А Кисель, как наиболее прагматичный член их неразлучной троицы, и вовсе вынимал аккумулятор из корпуса ноутбука всякий раз, когда заканчивал работу или игру.
        И тем не менее, экран Ромкиного ноута засветился, комп загрузил все положенные программы и приложения, а потом зашел в Интернет.
        - Интересно, куда это он собрался… - затаив дыхание, прошептал Кисель, хотя он уже и без того знал ответ на эту, казалось бы, трудную загадку. Самоуверенная машина тем временем уже вошла во входной модуль своего хозяина в сетевой игре «Три Кольца Силы».
        В два прыжка Кисель оказался возле компьютера своего друга и впился глазами в экран. Он секунд на десять погас, а затем высветил надпись:
        «ПОЗДРАВЛЯЕМ! ВЫ ПЕРЕШЛИ НА 2-Й УРОВЕНЬ „ТРЕХ КОЛЕЦ СИЛЫ“. НЕ ОСТАНАВЛИВАЙТЕСЬ НА ДОСТИГНУТОМ, И УДАЧА ВАС НЕ МИНУЕТ».
        После чего комп благополучно выключился.
        Олег подошел к окну, распахнул его пошире и стал жадно глотать воздух, пить огромными глотками эту свежесть и прохладу. А потом Кисель увидел Хайру с Ромкой.
        Хайра вышла из сеней дома и в замешательстве уселась на ступеньках крыльца. Идти сейчас, в ночи, на базе было решительно некуда, впрочем как и днем. Чувствовала она себя неплохо. Только какая-то остаточная боль немного давила в затылке, но в общем было терпимо. И еще какое-то странное чувство, будто все, что ей нужно, в чем она нуждалась долгие годы, было сейчас с ней, в ее сердце, навсегда. Девочка это отчетливо понимала, но все равно даже от такого острого и болезненного понимания ей было не по себе.
        Мучительно, прямо-таки физически ей сейчас хотелось побыть одной. Наедине не с друзьями, и даже не с собственными мыслями, от которых и так не убежать. Ей хотелось побыть наедине с небом. Посидеть под его огромным иссиня-черным пологом в разводах чернильных и рваных ночных облаков, с дальними всполохами далеких зарниц утра, до которого было еще далеко.
        Ночь была удивительная, волшебная, тихая и звездная. Интересно, где она, эта Звезда-Полынь, подумала Хайра и, задрав голову, стала рассматривать самые яркие из крупинок звездной соли, густо рассыпанной по небосводу, как на черной скатерти. Говорят, что просыпанная соль приносит несчастье. Почему же звезды так похожи на соль, и почему про некоторых говорят: родилась под счастливой звездой? Выходит, приметы врут?
        За всю жизнь Хайра так и не научилась определять на глаз даже наиболее известные созвездия, за исключением разве что обоих Ковшей-Медведиц и нескольких наиболее ярких точек, вроде Венеры. И теперь ей казалось, что в небе над ней когда-то возникла и надолго поселилась какая-то тайна. И эта тайна теперь неудержимо тянулась к девочке, норовила прикоснуться, встать с ней на одну доску и спросить о чем-то важном и нужном в первую очередь для самой Хайры. Звезды над головой тихо дышали далеким светом, казались такими низкими и потому близкими - протяни руку, и достанешь. А девочка сидела на дощатых ступенях крыльца с закрытыми глазами, вспоминала рэккена и думала, что же теперь ей делать дальше.
        В соседнем доме у открытого окна на втором этаже кто-то перебирал струны гитары, а потом, подстроив инструмент, негромко запел. Владимир Аркадьевич, улыбнулась Хайра, кто же еще! И песня-то какая хорошая…
        Мы колобродим. Мы - листва, еще шумим, но понимаем,
        Что век, начавшийся едва, датирован уже не маем.
        Прикосновение листвы нас будоражило в июне.
        Мы были в мае зелены, ну, а в июне просто юны…
        В июне начались ветра. Ветра свое - худое - гнули
        И пели, что пора утрат придет в июле, лишь в июле.
        Мы, листья, не увидим вьюг, мы только летом, как на юге,
        В июле научились вдруг грустить об улетевшем друге.
        Еще нас держат ветви рук, еще живем, и лето - в радость.
        Но мы с тобою знаем, друг, что август, скоро будет август…
        Сентябрь качнет, как птица, ветвь, и мы утешимся покорно,
        Тем, что добытый нами свет останется корням и кронам.
        Все повторится, но без нас - октябрь, что прошуршит по-лисьи,
        Январский снег, февральский наст, и листья. Снова будут листья…
        Ну, а пока горит листва, щемяще горько пахнет дымом.
        Теперь мы все отдали вам. Мы все отдали вам, любимым.
        Очень тревожно было сейчас на сердце у Хайры. Ей вдруг на минутку эти слова показались пророческими.
        В правом крыле соседнего дома, там, где оборудован отдельный вход в школьную амбулаторию, отворилась дверь - медленно, со вкусным деревянным скрипом. С крыльца спустился Роман и медленными, нетвердыми шагами направился к Хайре. Он шел как-то странно, точно по неровному илистому дну какого-нибудь болота, осторожно нащупывая твердь под ногами. «Не выспался что ли, - усмехнулась Хайра. - Или наоборот, уже засыпает на ходу».
        Она подвинулась, и Роман, ни слова не говоря, сел рядом. Хайра опустила голову ему на плечо, и он молча обнял ее плечи каким-то совершенно простым, естественным жестом. Как говорится, ничего личного, мы ж друзья навеки.
        «Вот именно», - подумал Кисель, глядя на них из окна второго этажа дома напротив.
        - Заклятые друзья, - прошептал он.
        Кисель вдруг почувствовал, как внутри него что-то остро и чувствительно кольнуло. Он прислушался к себе с удивлением. Это что, неужели укол ревности, удивился он. Но с какой стати?
        Он вновь покосился на двоих друзей, сидевших в обнимку, точно делали это каждый день. Затем Кисель мрачно покачал головой, поежился и осторожно, чтобы внизу не услышали, закрыл окно.
        Лето стремительно улетало, и впереди их всех - и Ромку, и Хайру, и самого Киселя - ждали неумолимые студеные ветра. Как невидимые черты лица невидимого врага.
        Зима, холодная Волшебница, обещала быть долгой.
        И тут в комнате кто-то тихо и скорбно вздохнул. А потом Кисель увидел в дверном проеме глаза. Они светились словно кошачьи. И медленно двигались к нему.
        На высоте двух метров с лихвой, всего лишь чуть ниже потолка.
        Это Тьма, понял Кисель. И она обступает меня со всех сторон уже давно. Значит, настало время поговорить с ней всерьез.
        И он смело шагнул вперед, до боли стискивая кулаки, готовый на все и ко всему.
        *****