Водяной. Книга 2 Владимир Валериевич Стрельников
        Водяной #2
        Человек может привыкнуть ко всему. Даже к тому, что он уже не человек. Став водяным, и приняв это, Захар принялся осваивать доставшееся ему хозяйство. А что? Воды много, имущества под ней тоже хватает. Да и существ забавных вокруг достаточно. А если считать то, что у него в подсиненных целых две русалки, и песчаная пэри - то жизнь вообще становится веселой и непредсказуемой. Ну и люди, куда уж денешься, коль связался с ними? Ведь сам впрягся, самому и воз тащить. Так что крутится водяной, как белка в колесе. И вроде как у него постепенно начинает получаться…
        Владимир Стрельников
        Водяной. Книга 2
        Наконец-то! Моя импровизированная флотилия тронулась в путь после суток суматошных сборов. Куча девчонок, девок, молодых женщин общей численностью в три с лишним десятка, да еще говорящих на разных языках - это просто сумасшедший дом. И суметь их организовать и заставить грамотно собраться к переезду - тот еще геморрой, даже для такого могущественного меня. Ну не убивать же их было? Но справились: благо есть несколько пусть и немолодых, но умелых мужиков; теперь на четырех каюках движемся вниз по течению Сырдарьи на север. Где-то там, в Аральском море, есть флотилия русского царя, а на северном побережье точно есть поселения купцов, разведчиков и солдатские станы. Русские сюда ломятся, пусть пока и не могут крупными силами перебраться, но движение уже неумолимо. И это очень сильно нервирует кокандского хана, ибо тот мужик умный и понимает, что справиться с мощью одного из сильнейших европейских государств не сможет. Потому и позволяет почти в открытую тут шляться английским, турецким и прочим шпионам. Надеется (и не без оснований) на помощь. Как, впрочем, и хивинский хан, и бухарский эмир.
Впрочем, насколько я помню, именно бухарский эмир оказался самым мудрым и хитрым: остался при власти, как вассал русского царя. При этом по его приказу зарезали не одного англичанина или русского, как, впрочем, и прочих. Даже основателя Большой Игры тоже зарезали. И вроде как только в двадцатом веке красные свалили эмира, установив советскую власть в Бухаре. Правда, афганский кусок был ими утерян, но большевики умели пожертвовать малым, сохраняя самое главное. Хотя нет: хивинский хан тоже за собой титул оставил.
        Хмыкнув, я огляделся. Что-то я задумался малость не о том. Это другой, хоть и схожий мир. И хотя, насколько я могу понять, история идет по тому же пути, что и у нас, но может быть что угодно. А пока - задача-минимум на это путешествие есть доставка в русские руки освобожденных рабов. Потому как почти половина освобожденных - русские. Не скажу, что Россия сейчас земля обетованная, рабов на ней ныне многократно поболе, чем во всех ханствах этих земель, но моим подопечным я малость помогу. Да и дворянки среди них есть, и купчихи. Не говоря уже об одноруком казачине, что командует каюком, идущим в конце. Ну да, под моим мудрым руководством целая флотилия - четыре каюка, но это я повторяюсь, возможно, от волнительного ощущения всевластия. Ага, довлеющего бардака надо мной. Ибо на каюках весело. На них, кроме освобожденных, еще скотина и разный товар, что я конфисковал с битых мною и моими помощницами работорговцев: в основном - ковры и хлопковая ткань. Попробую расторговаться, если получится.
        И потому я не тороплюсь, идем медленно и аккуратно. Да и девчонкам, которых я освободил завершающими, особо нервы трепать не буду. И так до конца в себя не пришли большей частью, качественно их людоловы ломали.
        Впрочем, сейчас на их челне дервиш, он там главный. Кстати, у Ёркина неплохие лидерские качества, да и у девчонок-мусульманок дервиш немалым уважением пользуется, хаджой его зовут. И остальные девицы тоже: дервиши, оказывается, в Китае довольно частые гости. По крайней мере, в тех местах, где мусульмане проживают, в Восточном Туркестане. Кстати, в Китае уже в этом году должна начаться первая опиумная война, насколько я помню. В тех английских газетах, что я читал, обстановка нагнетается вовсю. Плохие китайцы не позволяют доблестным английским, индийским, американским и прочим контрабандистам травить свой народ наркотой. И потому их, таких плохих, надо прижать к ногтю. Жаль, я туда добраться именно сейчас не могу, вот уж помог бы я китайским коллегам. Ненавижу наркоторговцев не меньше работорговцев. Китайских людоловов тоже сильно не люблю, все китаяночки были отобраны у родных, и хорошо, если те остались живы.
        Собственно, мне - как водяному - особо до людских проблем дела быть не должно, так сказать. Но вот есть.
        -
        На третьем каюке однорукий казак ухватился своей единственной хваталкой за грубую пеньковую веревку и свесился с борта, глядя вперед. Хмыкнул, углядев сидящего на корме первого кораблика водяного, бултыхающего ногами в мутной воде.
        - Чего фырчишь, Михайла? - Его помощник, немолодой оренбургский крестьянин, Аким Потапов, нежно провел бруском по лезвию топора, выдернул из бороды волос и попробовал острие. Как он и ожидал, волосинка распалась надвое. - Не кипешуй, все уладится.
        - Не уверен, Аким. Князь нас точно доведет до русских мест, но вот что будет дальше? Ладно - власти, мы перед ними не виноваты никоим образом, а церква? Что попы скажут? Власти у них хватает, а мы с тобой, не забывай, своими глазами богиню Мару видали, кою уже еле-еле помнят люди. А она есть. И княже водный, вон он. И русалки евоные, вон как ладно скачут. - Казачина ткнул рукой в вылетевшую из воды и со смехом крутанувшую сальто Марину. - Ой потрепят нас, Акимушка, помяни мое слово. Сильно потрепят. С девок-то спроса не будет, баба она и есть баба. Кого родителям, кого замуж, кого в монастырь. А мы - мужики, с нас и спрос другой. Одна надежа, что попы наверх идут от земли в основном. Они порой сами землю пахали, помнят - что и как. Может, у кого в окрестных землях тож водяные баловали.
        - Не переживай. Княже нас в иную веру не переманивает, свои обряды проводить никому не мешает, сам лично нечисть и нежить лютой ненавистью ненавидит; помнишь, как Ёркин сказывал, про ведьму-то спаленную? - Крестьянин аккуратно надел на лезвие кожаный чехол и засунул топор за пояс. - Ну, помурыжат, потрепят душу. Так максимум, в монастырь какой-либо отправят дальний. Все лучше, чем раков кормить. Никто не знает промысел божий, Михайло. А княже без его дозволения такую власть бы тут не обрел, это точно.
        - Помурыжат… забыл, что сейчас ты не голытьба перекатная? Сколько тебе княже золотых и серебряных отвесил? Неужто думаешь, что не заберут те же монахи? Или полиция? Ни паспорта у нас, ни прочих документов. Пока до Войска Оренбургского дойдет, потом до станицы, потом до поселка… потеряют следы мои денежки и концов не найдешь. Если б не водяной, то не переживал бы так, мало ль казаков с полону возвертается, а ныне… Обязан ведь я ему, водяному-то, жизнью самой, волей, оружьем, даже казной. Коней каких знатных княже пожаловал, душа радуется. Знаешь, Аким, был бы гол как сокол, легче б было, а тут есть что терять и терять это неохота. - Михайло стукнул кулаком по борту и поглядел на трех своих кобыл, полукровок-ахалтекинок. Все три уже жеребые, потому казак их берег, папаши-то чистокровные ахалтекинцы-аргамаки. Вон они, на идущем впереди каюке, золотистый и вороной. Красавчики кони, ой красавчики. И ведь подарил их водяной бабам, Анне и Василисе. Ладно-то чешку он всласть повалял, а Василису даже не тронул, так, наукам просто поучил и то только тем, за которые попы не спросят, специально насчет этого с
дервишем советовался. Тот хоть и бусурман, но дюже ученый, и в Святом Писании разбирается не хуже митрополита Оренбургского. - Ай, ладно, чего кручиниться? Бог не выдаст, свинья не съест! Налей-ка мне винца того сладкого, а, Аким? Что-то промозгловато.
        Погода и в самом деле хмурилась. Ноябрьское небо было затянуто тяжелыми мрачными тучами, крепенько моросило, ветерок поднимался. Водяной оглянулся на казачину, помахал рукой, привлекая внимание, и указал поворот означенным жестом. Впрочем, этим он не ограничился, на третий и четвертый каюки заскочили русалки и сказали поворачивать за передним мателотом. Михайло хмыкнул про себя, подумав, что он многим мудреным словам у водяного выучился (тот на учебу жадный не был) и обратился к русалке:
        - Марина, а что стряслось?
        - Маэстро сказал, будет сильный шторм. - Пожала точеными плечами беловолосая красотка. - Точнее не скажу. Сам на берегу спросишь, солдат. Но если маэстро хочет укрыть вас на берегу, то будет что-то очень неприятное. Для вас, людей, разумеется.
        После чего взяла серебряный стакан с вином, что Аким хотел передать казаку, отпила половину, удивленно причмокнула и допила остальное, вернув стакан крестьянину. И без всплеска нырнула в воду, вынырнув уже около своего наставника.
        - Вот оторва. - Восхищенно покачал головой крестьянин. - Красавица, каких поискать, серебра не боится - ну какая она нечисть? А?
        - Нелюдь она, Акимушка. Нелюдь. И эта красотка, и ее сестрица сам знаешь, на что способны. Радуйся, что они на нашей стороне, не дай бог князя прогневить. - Михайло хмуро поглядел на пустой стакан в руке у Акима, забрал его и сам налил себе вина из почти пустого кувшина. Вино, оно такая штука - вот оно есть, и вдруг его нет. И всегда его мало.
        -
        - Маэстро, вы всерьез беспокоитесь. В чем дело? - Заскочившая ко мне на челн Марина встала рядышком. Интересно, где она винца перехватила и не споит ли она мне Хилолу? Подвержены ли русалки алкоголизму? Блин, это ж чудовищное стихийное бедствие будет - русалки в загуле. Надо будет обязательно проконтролировать этот вопрос.
        - В том, что это все минимум на неделю. - Буркнул я и ткнул рукой в низкие сине-серые тучи, прущие с северо-востока. - Очень мощный фронт, так что зависли мы на неделю. Не хватает спутников метеонаблюдения, Марина, и очень.
        - Всегда есть что-то, нам в данный момент неподвластное. - Пожала с умным видом плечами девица и отошла в сторонку, присев около Анны. Ну все, будет с ней чирикать на итальянском, минимум час. И Альбина к ним присоединится, купеческая дочка языковую практику упускать не собирается, очень практичная девица. И не подумаешь, что она в том самоубийственном забеге и заплыве участвовала.
        Под моим взглядом на правом, северном берегу Сырдарьи открылся потаенный ерик, до этого капитально скрытый зарослями камыша. И закрылся после того, как четвертый каюк прошел в небольшое озеро. Все: от реки нас отделяет стена камыша, от Бекпакдала - широкое поле батмака, здешнего илистого болота и полоса тугайного леса. А тут небольшая чистая возвышенность - островок с озером посередке.
        - Так, все на берег. Михайло, командуешь организацией лагеря. Ставь шатры, навес для кухни, делайте нормальные отхожие места. Делать все добротно! Проверить груз в каюках, укрыть рогожами, чтоб не промочило. Загоны для скотины, привязи лошадям, свежей зелени нарежьте. Осторожнее, здесь змей полно, не напоритесь. Опять же, шустрее! Ибо идет нехилая заваруха. И шевелитесь, через пару часов начнется. Сразу поставь готовить горячее; потом выйдет ли, бог его знает, будете на сухомятке сидеть. - Рыкнул я на соскочившего на берег казачину и поглядел на небольшой холмик метрах в трехстах. - А я пройдусь, ноги разомну.
        - Мастер, я с тобой. - Бросив под старой ветлой четырех очень крупных рыбин - сазанов по паре пудов весом, - Хилола подскочила ко мне. Знатные рыбки, почти с русалку длиной. К ее добыче свою, состоящую из двух полутораметровых шипов, добавила Марина и тоже направилась с нами.
        Оставив за спиной управляемую заковыристой руганью суматоху, мы пошли по старой, основательно заросшей, но отчетливо видимой дороге. Набранное из тесаного камня дорожное полотно вело к отчетливо видимому мне строению: то ли часовне, то ли небольшому храму, то ли мавзолею. Сквозь камни проросли не только трава и кустарники, но и пара деревьев, в том числе здоровенная чинара, толстенная, обхватов в пять-шесть, не менее. А значит, здесь никого уже несколько веков не было.
        - Куда идем, маэстро? - Брезгливо придавив толстого паука, поинтересовалась Марина.
        - Стоп. - Я удивленно встал. - А что, не видите?
        И показал рукой на когда-то роскошное, да и сейчас еще внушительное сооружение из бело-розового мрамора. Что-то величественное, но не сильно большое. Притом входа я не вижу. Или - если смотреть с другой стороны - выхода. Мавзолей или склеп? Храм все-таки, должен иметь дверь, иначе смысла в нем нет.
        - Сейчас вижу. - Удивленно протянула Хилола и чуть склонила голову набок. Привычка такая у девочки, когда рассматривает что-нибудь интересное.
        - И я вижу, маэстро. Странно, похоже на старинные греческие мавзолеи. Откуда это здесь? - Марина подозрительно прищурилась и чуть втянула носом воздух. Я уже заметил, что она как волчица, на нюх полагается.
        - Искандер Двурогий? - Хилола поглядела на заходящее солнце, на мавзолей и повернулась ко мне. - Усто, давайте не станем тревожить это место на ночь глядя? А?
        Я довольно долго молчал, осматривая это хоть и основательно потрепанное временем, но, тем не менее, явно уцелевшее, здание. Хоть многовековые ветра источили песком и размыли дождями мраморные стены и мраморную же крышу; хоть колонны на треть засыпаны песком и землей, а низкая дверь почти по самый верх занесена - но этот образчик явно античной архитектуры устоял. И более того - я не могу увидеть, что там, внутри. Четко очерченное пространство, за которое мои (прямо скажем, значительно превосходящие человеческие) способности к изучению окружающего мира проникнуть не могут. Вот так-то.
        - Не станем. Но и уходить с пустыми руками - дурной тон. Марина, Хилола, метнулись к Михаилу, принесите сюда кувшин молока, кувшин вина и свежий хлеб. - Я поглядел на свою руку, пальцы которой украсились отливающими сталью когтями, и усмехнулся. Надо ж, почти перетек в боевую форму. С другой стороны, береженого и бог бережет. И что-то мне подсказывает, что обычным людям сюда хода нет. Они б просто не увидели и этот холм, и даже в это озерцо сейчас не смогли б попасть.
        Пока девчонки бегали до лагеря и трясли там казака с помогалами насчет моего заказа, я стоял, ни на шаг не приближаясь к мавзолею (или что это такое). А когда русалки принесли мне требуемое, то неторопливо пошел вперед. Девчонки мои также неторопливо шли за моими плечами.
        Подойдя к основательно занесенной лестнице, я поднялся до террасы перед входом, взял у своих учениц кувшины с молоком и вином, поставил их напротив входа, разорвал пополам лепешку, накрыл половинками кувшины. И спустился на пару ступенек.
        - Мы пришли с миром. Мы не хотим тревожить это место и тихо уйдем по окончании непогоды. Примите наши дары. - После чего развернулся и пошел, прикрывая собой девушек. И спиной чувствовал чье-то любопытство, спокойное такое, оценивающее. Интересно, во что мы здесь вляпались?
        - Маэстро, как вы думаете, у нас проблемы? - Невозмутимо поинтересовалась Марина, оглядываясь на мавзолей. И эта хладнокровная, с леденящим взглядом особа - итальянка? Точнее, на четверть испанка, на четверть арабка и на половину итальянка?
        - Возможно. - Пожал плечами я, на всякий проводя частичный перекид и делая себе морду лица как у тюленя. - Но решать стоит их по мере их поступления.
        Хилола проследила мой взгляд и фыркнула. Ну да, Василиса. Девица решила открыть на меня охоту, потому я стараюсь с ней особо не пересекаться. Но и бегать от сумасбродной ведьмочки - себя не уважать. А с тюленьей харей даже не поговоришь особо, ты ей улыбаешься, она в ответ полную пасть клыков скалит. Отменная ипостась для отпугивания приставучих ведьмочек.
        Но в этот раз не сработало. Василиса с каменным лицом попросила моих русалочек оставить нас для важного разговора. И, даже не дождавшись, пока они не отойдут подальше, обратилась ко мне:
        - Князь, почему вы меня избегаете?
        - Вот интересно, почему все меня зовут князем? Ну, за исключением Хилолы, Марины и Аяны? - Я воздел лицо к небу, задавая этот уже изрядно меня заинтересовавший вопрос.
        - Потому как удел у вас огромен, не каждый земной владетель таковым обладает. Творите суд да правеж на своей земле, то есть воде, имеете подданных. Богатств у вас немеряно, причем взяты мечом и с вашей земли, силы вы огромной. Кто вы, как не князь? - Ведьмочка скромно улыбнулась и продолжила. - Но вы не ответили на мой вопрос, княже? Я не менее красива, чем Анна, и готова для вас на многое. Почему вы меня отвергаете?
        - Потому что Анна - зрелая женщина, а ты молоденькая девчонка. - Мне надоело крутить, и я ответил напрямую.
        - Да, тут вы правы, но частично. Анна старше меня всего на пять лет. И да, она женщина, а я девица и даже частично невинна. - Тут ведьмочка зло улыбнулась. - Вы вроде как очень мудры, но не можете сообразить, что я два месяца была рабыней. После того, как меня словно курицу ощупали и определили мою девственность, меня двенадцать раз брали так, чтобы эту самую девственность не нарушить. И потому ценить оную я перестала уже с третьего раза. А то и с первого, когда мною овладели сразу три варнака. А теперь позвольте объяснить, почему мне необходима близость с вами, князь. Меня дома ждет семья и отец, которого я очень люблю и которому, как любящая и послушная дочь, я подчиняюсь. Отец и мать меня тоже очень любят, мне страшно подумать, как они пережили мое похищение. Но мне семнадцать лет, князь. Я уже обручена и вышла бы замуж этой осенью. За человека, которого ненавижу. Отец и мать считают, что стерпится-слюбится. Но здесь иной случай. И я готова на многое, чтобы не выйти замуж за этого человека. Если я вернусь девственницей, то я точно выйду замуж. Если я даже вернусь не девицей, то, скорее всего,
также выйду замуж за него же - все-таки он мой жених и также в ответе за безопасность невесты. А вот если я вернусь беременной - то свадьбы с ним точно не будет. Подарите мне часть своего времени, князь, и частицу своей плоти. Клянусь вам - я буду любить вашего ребенка, сделаю все, чтобы он вырос достойным человеком. Так поможете мне? Честное слово, я выполню любое ваше желание. Анна возражать не будет, она уже от вас беременна. - И Василиса скромно так улыбнулась, сверкнув ровными жемчужными зубами и потупив хитрые глазоньки.
        А я несколько охренел от известия, что чешка от меня залетела. Это что, моя работа над совершенствованием человеческого тела таки дала результаты?
        Впрочем, мое удивление - не повод для отсутствия воспитательной работы. И потому…
        - Мамочка!!! - Успела пискнуть Василиса, прежде чем я поднял ее в воздух, аккуратно, чтобы не повредить, взяв за точеную шейку. Нормально так, синяки останутся, но серьезных повреждений не будет. Ну, кроме жуткого перепуга. Но это девочка заслужила. Ибо нечего к нелюди относиться с такой легкомысленной глупостью.
        - Ты что творишь, глупая? Я тебе кто - старый гусар? Мне стоит чуть пальцы сжать и тобой только моих любимых рыбок кормить и останется. - Глядя в широко распахнутые глаза перепуганной девчушки, прошипел я. А после довольно грубо вломился ей в голову. Надо ж поглядеть, кого она там так ненавидит и за что.
        После чего, хмыкнув, отпустил девчонку, которая шмякнулась на задницу, ибо ноги ее не держали.
        - Ненавидит она… втрескалась пацанкой в соседского наследника и подглядела, как тот с вдовушкой в сеновале кувыркается. - Я поглядел на примчавшихся по моему зову русалок, на напряженно стоящих поодаль Михайлу с Акимом. - Хилола, Марина, эту красавицу взять, отвести к остальным и следить за ней. Одну не оставлять, дури может хватить и руки на себя наложит. - Я нагнулся к начавшей всхлипывать девушке. - А ты, глупая, слушай сюда. Поедешь домой и выйдешь замуж за своего красавчика-артиллериста. И родишь ему пяток детишек, и будешь счастлива. Ясно? А тех, кто тебя обидел, я запомнил. И не сомневайся, встретим их. Не я сам, так коллегам передам, посчитаемся за тебя и других девушек. Понятно?
        И, махнув на разревевшуюся в голос соплячку, весело потопал к приветливо горящему огню очага в лагере. Скоро дождь начнется, надо с дровами помочь людям. Здесь-то их немного, а чинару я рубить не позволю, единственное большое дерево. Сухостои-тополя небольшие, их на день хватит, камышом вообще не протопишься. Это мне такая погода в радость, как и всякая иная, а вот для молодых женщин мокрень, да еще такая промозглая - не лучшее удовольствие. Простынут еще, не дай боги. При мыслях о богах я оглянулся и поглядел на мавзолей. Не хотелось бы…
        Как я и думал, в реке нашлось множество утонувших стволов, некоторые явно древние, я их ради интереса вытаскивал на берег. Натащил немалую кучу, после чего принялся их сушить, резать гидрорезкой и складировать под камышовым навесом, что сплели девчонки-китаянки.
        - Княже, тут на зимовку паре хуторов хватит, не то что на пару дней. - Михайла оглядел получившуюся поленницу. Впрочем, поглядел на хлещущий дождь и согласно кивнул. - Но лучше с запасом, промозгло тут.
        Впрочем, в самом лагере было достаточно уютно. Борта вытащенных на берег каюков защищали от ветра, прочные навесы от дождя, постоянно горящие костры давали немало тепла - так что все были довольны и согреты. Даже небольшие распевки девушки устроили, прищелкивая пальцами и хлопая в ладоши. Пели по очереди - на русском, китайском и узбекском. Василиса вроде как отошла, пела вместе с купчихами. И слава богам. Сыты, в тепле, в относительной безопасности, отдыхают девчонки. Да и мужики с бабами тоже особо не перенапрягаются, всего-то дел - огонь поддерживать и варево варить.
        Когда все уснули, а в лагере остались бдящими кроме меня и русалок два караульных и Михайла, я позвал с собою казака и направился к мавзолею.
        - Батюшки святы, что ж это такое? - Михайла перекрестился, пораженно глядя на омытую дождем мраморную террасу, засыпанную мокрой землей и песком. Кстати, ни на здании, ни на этой земле не было растений. Вообще не было. Да и помета птиц на мраморной крыше мавзолея также не было. Вот песок был, им водостоки были основательно забиты, а потому с крыши вода текла по нескольким проложенным ею водопадам. А это не очень хорошо, здание рушит. Но это же вода?
        Сосредоточившись, я хоть и с трудом, но взял эту воду под свой контроль. Очень мощные помехи, надо сказать. И какое-то время я молча трудился, прочищая стоки, пробивая по новой отводы и каналы, занесенные за тысячелетия. Да и землю смыл с террасы, очистил вход. Заодно как следует все вымыл и отполировал. И сейчас здание храма сияло в отблесках наших костров мокрым мрамором.
        И еще - кувшинов с нашим подношением не было. А внимательная настороженность сменилась благорасположением.
        - И все-таки, княже. Что это? - За все время моей работы, то есть почти два часа, Михайло стоял, молча и почти недвижимо, просто наблюдая. И только сейчас позволил себе повторить вопрос.
        - Не знаю. Какой-то храм древних богов, Михаил. Очень старый, времен Александра Македонского. Мир им. - Я чуть поклонился, ибо спина не переломится, и, развернувшись, пошел обратно к лагерю. Казак, поклонившись много глубже и перекрестившись, потопал за мной.
        Собственно, я Михаила сюда потащил, чтобы проверить, насколько эффективен скрыт у этого храма. Ну, или мавзолея. Как оказалось, весьма эффективен. Отвод глаз работает практически до самой террасы. Казачина пару раз вообще чуть не отвернул, приходилось его за шиворот придерживать. Кто-то ставил очень и очень умелый. Но времени прошло очень много, раньше граница скрыта была еще больше, фиг бы кто свернул сюда. Интересно, это специально для меня сделано или у меня мания величия? В любом случае, интересно.
        В лагере было тихо. Даже Василиса спала, как мышка, наревевшись досыта. Анна тоже сопела, так что я ее трогать не стал. Но завтра надо серьезно поговорить. Если эта барышня от меня залетела… нет, конечно, руку и сердце предлагать не буду. Но обеспечить ребятенка смогу и сделаю это. И постараюсь пригляд организовать. Но есть одна серьезная проблема - Анна очень гордая женщина. И беременные бабы - народ, свихнутый практически с момента обнаружения этой беременности. Короче, придется быть очень аккуратным. А я привык переть напролом, ибо сила есть - ума не надо.
        Непогода разыгралась всерьез. Утром ветер усилился, женщины сидели вдоль длинных костров, кутаясь в одеяла и парусину. Вот молодцы Михайла и Аким, очень здравый совет подали. Не запаслись бы этим тряпьем - зубами б дамочки поклацали. А так просто неудобно. Но горячая еда и питье здорово помогают, уж с этим никаких проблем. Я оленя притащил, взял нехилого рогача на том берегу. Ради охотничьего интереса скрал по-взрослому, подпустил на выстрел и убил пулей из штуцера. Сейчас в котлах булькает густейшее варево, суп из оленины с рисом и специями. Духман прет чуть ли не на всю реку. Хорошо, что Сырдарья пустая, унюхать особо некому.
        - Маэстро, поглядите. - Неподалеку вынырнула Марина и протянула мне полуторный меч и шлем. В отличие от моего этот выполнен с шишаком, откидным наличьем и богато украшен золотом. Забавно, мне как раз по мерке, будто на меня сделали. Буду порой надевать вместо мисюрки. Халат надо под него подобрать и латный доспех. Меч тоже очень и очень хорош, просто великолепен. Ничуть моему шамширу не уступит, судя по всему. Но много моложе, моя-то сабелька лет с тысячу точно пролежала. Впрочем, и этот меч настоящий кладенец. Бывают же такие шедевры. Кто их ковал, интересно? Я сидел около воды и сравнивал свою саблю и этот бастард. И видел, что, несмотря на разное время, клинки откованы в одной школе. Много тайн хранит вода, отгадаю ли я хотя бы часть из них?
        Михайла попросил поглядеть на полуторник и надолго завис над клинком, восторженно цокая языком. Над моим шамширом, кстати, он зависал еще дольше. Вообще, казачина - фанат длинного холодняка; я ему несколько клинков отдал из своих трофеев, добротных. Не особо разукрашенных, чтобы офицеры не позарились, но очень и очень добротные клинки. Даже ту французскую сабельку, что забрал у убитого мною мурзы. Хорошая, добротная сабля. Очень хорошая. Французское оружие сейчас вообще одно из лучших в мире.
        -
        На острове сидели еще неделю. Если честно, то я думал, что будет хуже, все же три десятка особ женского пола в таком скученном состоянии. Но здесь не там, не в моем мире. Натура бабская может и та же, но вот воли ей не дают. Насколько я помню, сейчас женщины в России даже паспортов не имеют, их записывают в документ мужа. В Европе и США не слаще, тоже порядки строго патриархальные. Про Азию я уж и не говорю.
        От нечего делать я добротно изучил окрестности, даже болото рядышком. Хоть и не очень мне такие места нравятся, я все ж таки водяной, а не болотник-трясинник. В батмаке нашел, что интересно, практически целые скелеты немаленького, точнее, очень большого динозавра и какой-то древней змеюки. Тоже огромный - метров четырнадцать змея при жизни была и весила тонны полторы, не меньше. Вытащил их из болота, промыл и аккуратно высушил, чтобы не рассыпались старые косточки. Заодно пропитал сложной смесью из растительных и животных ингредиентов, составив из них нечто вроде эпоксидной смолы, фиксируя элементы скелетов. Ракушек извел целую отмель для этого и рыбы с тонну. Ну и травы немало. Так как если делать, то хорошо, заодно все развлечение для народа. Девушек и прочих дам ну очень впечатлили черепа зверюг, даже казачина боязливо поежился, представив себе встречу с подобной змеюкой. Сейчас думаю, что с ними делать? Вроде как в том же Лондоне уже есть подобные скелеты в музеях, но туда отправлять мне их просто жутко неохота. В Питер отправить, в Кунсткамеру? Или какой еще музей есть? Надо уточнить. Вообще
надо выписать книг из России и Британии. Сейчас такие услуги есть, нужен просто адрес получения. Построить себе домик в Ташкенте, что ли? Надо подумать.
        Вообще, насчет древностей. В голове нарисовалась карта, которую я как-то видывал в передаче про ледниковый период. Нет, захоронений орехов от саблезубой белки там нет, зато есть река Узбой, соединяющая Каспий и Арал, и есть река Туграй, соединяющая Аральское и Западно-Сибирское моря. Вот так-то. Вот мне и задачка на будущее. Я больше чем уверен - хоть русла и пересохли, но остатки рек сохранились. Полазил я уже по таким, пусть и меньшим. А значит - у меня будет вполне себе официальный ход в Европу и Сибирь! Со временем, естественно. Ура, товарищи, бурные и продолжительные аплодисменты!!!
        -
        Еще пару дней погода налаживалась, и вот я сижу на пороге террасы, встречая рассвет. Ну да, как-то я привык тут сидеть по ранним утрам, ибо как раз на восток выходит. А я солнышко очень люблю, даже если его за тучами не видать. Это сказки, что водяные солнечный свет не любят. Любим мы его, он столько энергии придает. Не зря все в этой нашей системе завязано на энергию Солнца.
        - Красиво, маэстро. - Марина чуть-чуть отпила из небольшого платинового стаканчика. Я ей его вчера сделал и подарил, в специальном кожаном футляре. Даже постарался расписать сценками из античных эпох, которые помню. Одни богини - Артемида, Афина-Паллада, Афродита, Гера. Ну еще Мару и Ладу добавил; я думаю они не против такой компании. Раз уж моя русалка любит вино - пусть пьет его из статусной вещицы. Я ей еще флягу сделаю из платины, но позднее. Пока же Марина обходится стеклянной, которую я для нее сделал. Хилоле, впрочем, я сделал такую же. Обычная красноармейская фляжка, которые были у наших бойцов в начале Второй Мировой, правда, качеством много лучше. Моим девчонкам понравились. Стаканчик Хилоле я тоже сделал, но из золота, и разукрасил изображениями цветов. Те же полдюжины миниатюр: розы, гиацинты, сирень, орхидеи, лилии, тюльпаны. Короче, довольны мои русалочки.
        - Ты права, девочка, восход это всегда красиво. - На плечо русалки легла изящная женская рука с широким серебряным браслетом на запястье.
        Я медленно обернулся. На террасе стояли две молодые женщины - белокожая брюнетка и за ней смуглая почти до черноты то ли служанка, то ли просто подруга. Одежка на них странная… хотя, а почему странная? На древнегреческих фресках такие видел, и девицы на Олимпийские Игры огонь когда зажигают, то подобные надевают. Вот каким они образом ко мне подошли, коль я их не почуял? А? Я ведь здесь все время сторожусь, никогда наблюдение не ослабеваю. Похоже, хозяйка этого места пожаловала. Но это не Мара и не Лада, нет в них той мощи, что сразу ясна в богинях.
        - Здравствуйте, госпожа. Здравствуйте, сударыня. - Впрочем, вежливость и еще раз вежливость, а потому я встал и коротко поклонился, сначала брюнетке, потом смуглянке.
        - И тебе здравствуй, потомок Посейдона, и твоим девочкам, нереиде и лимнаде. - Очаровательно улыбнулась незнакомка, ударив меня по несуществующим нервам мощнейшим разрядом чувственности. Нихрена себе, силы у ней нет. Есть, и много, просто прячет.
        Ее спутница тоже коротко улыбнулась, блеснув зубами и ярко сверкнув глазами, словно сварка полыхнула. Интересненько, в высоком узле сложной прически смуглянки торчит рукоять кинжала, острие которого выходит снизу-слева, и блестит, словно алмазной крошкой усеяна. У брюнетки, кстати, тоже кинжал есть, на поясе, расположен горизонтально, под левую руку. Хотя, это скорее стилет.
        - Мы тут наблюдали за тобой и твоими спутниками. Прости, но женщины любопытны, и за тысячи лет любопытство не проходит. - В синих глазах брюнетки будто тучи пронеслись и стылым ветром оттоль махнуло. Даже я поежился; мои русалочки явственно дернулись, но горделивых поз за моей спиной не изменили. Интересно, когда успела спрятать свой стаканчик Марина и куда?
        - Я рад тому, что смог вас развлечь, дамы. Мое имя Захар-бай (меня здесь так звать начали девчонки-мусульманки, мне нравится), это мои ученицы Хилола и Марина. Позволите ли вы нам узнать ваши имена? - Я еще раз поклонился. Ничего, спина не переломится, кланяться красивым женщинам даже приятно. Интересно, золотые венцы у этих особ на головах какое-либо значение имеют, кроме украшательства?
        - Когда-то давно мое имя было Таис. - Чуть грустно улыбнулась брюнетка, поправляя рукой волосы. Солнечный луч отразился от венца, рассыпавшись множеством ярких блесток.
        - Я слышал про Таис, гетеру из Афин, подругу Александра Македонского, жену Птоломея, царицу Мемфиса и Александрии, если я не ошибаюсь. И про подругу ее, Ирис, принцессу какой-то африканской страны. - Не может такого быть. Надеюсь, моя челюсть не свалится на пол. Да, я сам из сказки, но это вообще за гранью реального.
        Мои девчонки стояли молча и с немалым любопытством внимали. Все-таки девчонки они и есть девчонки, какими могущественными они б и не были. Более того, сплетничать будут, когда все это закончится и если я напрямую не запрещу. Ну, это я так надеюсь, что все закончится боль-мень нормально.
        - Надо же. - Брюнетка удивленно переглянулась со спутницей. - Я никогда не думала, что меня запомнят так надолго.
        - Ну, далеко не ради каждой девушки сжигают города, сударыня. - Тут я позволил себе ухмыльнуться, а от моих русалок прямо-таки веет жутким, запредельным интересом. Придется пару вечеров потратить на пересказ великолепного романа одного из моих любимейших писателей.
        - Это было неожиданно. Но приятно, спасибо тебе. - Опять же улыбнулась брюнетка и словно «рублем одарила», как говорят. Вот ничего вроде не делает, просто стоит, чуть улыбнется, головой качнет - а даже меня пронимает. А дамочка продолжила. - Как ты понял, место это далеко не простое. Это - Храм Афродиты и Артемиды. Внутри стоят их статуи, которые делали с меня и Ирис. Мы берегли это место больше двух тысяч лет, потомок Посейдона. Теперь это будешь делать ты, осененный двумя богинями, сестрами наших покровительниц.
        - Эй, дамочки, мы так не договаривались! - У меня от возмущения аж дух перехватило. Это что еще за хитромудрое действо эти представительницы древнего мира затеяли? Тут бы со своим управиться и разгрестись. И интересно, как это славянские богини являются сестрами древнегреческих?
        - А не надо было дары нам дарить. - Тут брюнетка хихикнула и показала мне язык, словно девчонка. А ее спутница весело засмеялась, звонко и задорно. - Ты дарил от души, от чистого сердца. Позволил нам проснуться, набраться сил. И понять, что наше время пришло. Мы свое сделали, сберегли до вроде как «подходящих времен». Так что нам пора. Все, что есть в Храме, и сами статуи, и драгоценности, и свитки - теперь в твоей воле и власти. Решай сам, что и как с ними делать, - ты сможешь ими распорядиться правильно. И девочки, возьмите на память.
        На мрамор террасы легли браслет с руки брюнетки и кинжал из прически смуглянки. Потом дамочки улыбнулся, сняли венцы и рассыпались золотыми брызгами в утренних лучах. И только легкий смех какое-то время звучал в душе.
        - Вот и поговорили. - Я обвел взглядом террасу, одновременно чувствуя, как пропадает непроницаемый для меня барьер этого храма. Напротив: сейчас мне как будто передают управление охранными системами самого здания и окрестностей; я совершенно не испытывал трудностей при круговом осмотре острова и вод вокруг. И я ведь только чуял интерес, причем здесь, около храма. Впрочем, учитывая внедренную структуру следящего контура, совершенно неудивительно. Мда-с…
        Несколько минут я внимательно исследовал доставшееся мне хозяйство; делать уже нечего, придется принимать без акта приема-передачи. В здании пусто, из живых только горлицы под крышей и несколько змей в самом храме. Здоровенные кобры, кстати. Я вот не помню, как древние греки относились к змеям, но эти змейки встроены в систему безопасности. Кроме того, есть обычные ловушки, причем в активном состоянии. Все это высвечивалось в моем разуме, словно интерактивную карту просматривал. Надо бы научиться так свои воды просматривать, а то вблизи ладно, а вот в отдалении приходится напрягаться. А тут все как на ладони, а затраты многократно меньше.
        - Пойдемте, посмотрим. И еще: Марина, Хилола, подберите дары. Потом поделите, а пока относитесь с уважением, не каждый день вам аватары богинь подарки делают. - Впрочем, русалки даже не думали, Хилола нацепила браслет на руку, а Марина попробовала скрутить прическу, как у ушедшей смуглянки, и закрепить узел кинжалом. Самое интересное, у нее (правда при помощи Хилолы) получилось. И слава богам.
        Внутри оказалось достаточно светло. Хитрая система зеркал из полированного металла освещала большой зал, где вдоль стен стояли стеллажи со свитками и шкатулками с драгоценностями. Шкатулок, кстати, было немного. Десятка полтора, плюс горка монет посреди зала. Как раз в центре ловушки. Видимо, на то и рассчитано. А вот за ней стояли сами изваяния богинь.
        Сверкающая в лучах солнца Афродита и смуглая Артемида. Словно живые, словно только вот так встали.
        - Какие красивые! - Восхищенно прошептала Хилола, а Марина согласно кивнула головой. Кинжал опасно качнулся, но удержался в узле белоснежных волос.
        - Ага, очень. - Согласился я, наклоняясь и беря на руки проползающую мимо кобру. Обычная среднеазиатская змеюка, просто большая, я уж думал, что что-нибудь экзотичное. Погладив по голове откровенно сомлевшее пресмыкающееся, я отпустил скотинку на пол. Пусть ползает, сторожит. - Смотрите, барышни. Здесь места хватает, так что перетаскиваем сюда скелеты, аккуратно складываем и запечатываем храм. Потом решим, что нам с ним делать. Не было у бабы хлопот, так прикупила порося.
        Я еще раз оглядел зал, поглядел на расписные стены и махнул рукой. Ну не специалист я по античным временам, не специалист. Но учитывая этот храм, у меня теперь на неплохой музей антиквариата хватит. Ну, если учесть тот, что я со дна Сырдарьи набрал. Но богинь куда попало не пристроишь, их надо туда, где люди будут ими восхищаться. Судя по всему, именно на это дамочки и рассчитывали. А что - в большом музее сотни посетителей, восхищения и даже поклонения для гречанок будет предостаточно. Не зря говорят про музеи - «храмы искусства». Самое место для богов прошлого - и не вредят никому, и свою долю поклонения получают. Но ведь в чем дело - эти пара веков дурными будут для той же Европы, да и Азии. Войны пройдутся страшными пожарами, снося города и страны. А в Штаты - так обойдутся. Так что пока торопиться не буду. Стояли здесь богини - и еще век-другой постоят. Не думаю, что они возражать будут, сами меня «смотрящим» назначили. А мы и присмотрим, и пристроим.
        В общем, убрал я свои палеонтологические находки и заново прикрыл храм уже своей волей. Поверх старого легло как влитое, зато мои русалки стали вполне себе видеть и остров, и храм. Кстати, я хоть и позволил им носить подарки аватар, но гложет меня чувство, что не смог я все углядеть в них. Прямо-таки вопит чуйка, что это не просто браслет и клинок, но еще и артефакты с неизвестными мне свойствами, пусть сейчас и не активированными. С другой стороны - именно потому я и разрешил девчонкам носить их. Аватары богинь, пусть и древних - это серьезно. Но, судя по всему, мои девочки тоже под покровительством богинь находятся, пусть и через меня. Так что, поглядим. В любом случае, фиг сейчас у девчонок отберешь эти игрушки. Марина еще отморозила - принесла в храм свой трофейный лук и попросила у Артемиды (точнее у статуи) посвящения. И что-то точно было. Хилолка, кстати, тоже явно что-то просила у Афродиты уже. Но я не вмешиваюсь. Пусть их дервиш за это воспитывает и мораль читает. А то католичка и правоверная мусульманка просят покровительства у языческих богинь, итить. Ну и что, что девчонки - русалки?
        Но это я так, просто брюзжу, настроение что-то не очень. Точнее, очень не очень: с Анной я всерьез поцапался, она даже меня послала далеко и надолго, да еще весьма экспрессивно. Вот бабы народ, ничего и никого в гневе не боятся. И да, беременна она, именно из-за моего вопроса об этом распсиховалась и разоралась. А еще дворянка. Ладно, я все это принял и отошел в сторону. Насильно мил не будешь; не хочет меня чешка в семью пускать - ее право. Правда, золотишка я ей отсыплю, пусть и не напрямую. Тут есть представительство британского банка, вот через него пудов десять и запишу на счет моего ребенка, да и Анне неплохие алименты проведу. Ей и так не сладко будет: вернуться из рабства беременной - это в тесном мирке российского дворянства то еще испытание. Правда, мужа у Анны убили, так что она вдовая особа. И насколько я знаю, именно семья мужа не имеет влияния на капиталы их семьи. Потому как муж был последним представителем рода. Бывает такое. Значит, если все будет нормально, то Анна является носительницей фамилии, а учитывая, что ее отец жив, то она находится под его властью. А по словам чешки,
семья ее любит. Ну и ладушки: баба с возу - кобыле легче.
        Потому через три дня, когда погода окончательно устаканилась, сильный ветер и солнце сменились моросящим дождиком и почти полным безветрием, мы выдвинулись снова в дорогу. Но не прямиком. Пусть я прикрыл остров и храм, пусть старые заклинания действуют - береженого боги берегут. И потому я выводил каюки из старицы в сильном тумане, а сейчас второй день подряд кружу в протоках, чтобы никто не вычислил по счислению место нахождения храма. Мне-то все едино, я его сейчас с любой точки учую, а свидетелей закружу-запутаю. Ибо нечего там людям делать. Когда пора придет, и так все в народ выложу.
        И да, Марине ответ пришел. Двойной. От отца с матерью и от кардинала королевства обеих Сицилий, что сидит в столице, городе Неаполе. Вот такие пироги. Ладно хоть король Фердинанд Второй письма не прислал. Хватит мне того известия, что сюда Папа Римский, который Георгий Шестнадцатый, вроде как собрался человека прислать для переговоров. Я что-то ничего не понимаю. Это что, Папа Римский собрался вести переговоры со мной? Что я такого сделал? Кто я для него? Ничего не понимаю. Впрочем, когда еще этот святоша приедет и приедет ли вообще. Но контакты я запомнил, этого самаркандского купца. Вот странно: я раньше думал, что католическая церковь и евреи, ну, самое малое - не любят друг друга. А тут еврейский купчина - связной Папы Римского. Нормально, да?
        Низовья Сырдарьи не такие запутанные как у ее сестрицы Амударьи. Основное русло и немногочисленные рукава дельты. Но мне этого хватило, народ я заплутал конкретно, запутал в абсолют. Хрен они вообще смогут тот храм Афродиты и Артемиды найти и толком кому подсказать. А так пускай ищут: тут несколько армий нужно, чтобы обшарить. И то, если в этих армиях есть кто-нибудь с даром. Хотя, именно этого добра среди солдат обычно хватает; те кто пускает друг другу кровь обычно многое знают и многое чуют.
        Но как я ни крутил, в конце концов вывел каюки на большую воду. Арал, конечно, соленое озеро, если всерьез, но русский язык весьма точен. И большое количество воды не зря «морем» называет. Тот же Байкал тоже море - и непросто. Потому как чем больше воды, тем больше мощи, тем больше жизни. Вот и сейчас у меня внутри каждая жилка трепещет от окружающей мощи, охота рвануть вперед, поднимать огромные волны, веселиться, крушить. И я еле сдерживаюсь, чтобы не вести себя словно пьяный тюлень. Зато мои девчонки совершенно этим не связаны, ликуют, танцуют на воде. С ума сводят людей на лодках. И это нормально, а то практически перестали всерьез воспринимать русалочек. Немного мороки в мозгах им не помешает.
        Я не выдержал, сам нырнул и, разогнавшись, обрушился волной на довольно приличный остров. Хорошей такой волной, метров пятнадцать высотой. И успокоился. Ну чего народ пугать? Надо будет, всегда успею. Напугать, я имею в виду.
        -
        Анна молча стояла на носу корабля и смотрела на огромную волну, обрушивающуюся на ни в чем не повинный островок. В голове было восхитительно пусто, только испуганные вопли вокруг мешали и раздражали. Наконец пришло понимание, в какой переплет она попала, с какими силами играет. Короткие волосы, ласковое прикосновение холодной руки богини Зимней Стужи… Спокойное и насмешливое отношение хозяина здешних вод, князя Захар-бея. И комочек жизни под сердцем, это она ощущала совершенно ясно. И это самый главный дар Девы Марии, которой она недавно и истово молилась.
        - Сударыня, вы слишком много думаете. - Сзади раздался насмешливый голос.
        Оглянувшись, она увидела сидящего на вытащенном весле совершенно незнакомого высокого брюнета. Более того, ему просто неоткуда было взяться на этом каюке, да и из окружающих никто совершенно не обращал внимания ни на него, ни на Анну. Тот спокойно чистил померанец, невесть откуда взятый и о которых последние дни мечтала Анна.
        - Это в моем положении простительно, господин..? - Чешке вполне удалось изобразить холодную заинтересованность. Дворянке вполне удалось справиться с удивлением, ибо после пережитого удивить ее было сложновато. Испугать и убить можно, а удивить сложно, почти нереально.
        - Локи, бог. К вашим услугам. - Брюнет усмехнулся и подал очищенный, несказанно душистый фрукт молодой женщине. Та, недолго думая, впилась зубами в сладкую и душистую мякоть, словно голодный леопард в аллигатора.
        - Ммм!!! Спасибо, сударь! - Анна едва нашла в себе силы, чтобы остановиться, и поблагодарить, ибо вежливость превыше всего.
        - На здоровье. Анна, позвольте вам кое-что сказать. Вас будут спрашивать попы. Я их не очень люблю, но мои отношения со священнослужителями Христа - это мои отношения. Передайте им, что Захар действует по разрешению Его. Христа, как вы понимаете. - Брюнет хитро улыбнулся и исчез. А на его месте оказалась полная корзина апельсинов.
        -
        По волнам я бултыхался довольно долго. Ибо захватывает, мощь и энергетика такого объема вод от речной энергетики отличается кратно. Но сумел успокоиться и взять себя в руки. Правда, подумал о том, что коль бы я сразу в море попал - нихрена б разум не обрел бы. Растворился б в водах, поглотила б меня стихия. Ибо «от простого к сложному, от модели к планеру, с планера на самолет!». Сталинские лозунги весьма справедливы даже в этом случае. Девчонок моих тоже пришлось одергивать, почти напрямую под контроль брать. С ума не сошли, но выглядят как обкуренные, мозги набекрень. Так что взял их под мышки и заскочил на первый кораблик моего каравана.
        Вернувшись на каюк, в первую очередь уложил русалок спать. Силком, в центр каюка, создав вокруг них щит-поглотитель и наказав никому девочек не трогать. Пусть переварят накопленную энергию, освоят ее. А потом будем думать, что делать далее.
        Пока возился, несколько раз перехватывал странные взгляды Анны, но вредная чешка сразу отворачивалась и делала независимый вид, стоило мне только обратить не нее внимание. И потому я вечером, как стемнело, решил проглядеть записи с артефактов слежения. Ну да, я их сделал по старой памяти, вроде как видеорегистраторы. Пассивное наблюдение и запись. Никуда не транслируется, просто фиксируется обстановка. Ибо мне так хочется. Пришлось повозиться, пока создал сканирующую и записывающую сеть. Зато она даже для меня необнаружима, так как просто реагирует на внешние колебания и запоминает их. Чтобы снять записи, мне нужно малость напрячься и повозиться.
        Но дело того стоило: визит Локи к Анне - это, прямо скажем, не рядовой момент. И проступает натура вредного бога шуток. Заяви Анна такое попам - упрячут в монастырь и забудут. Потому как вряд ли многие старшие священнослужители верят в бога. Во власть Церкви верят, делают все для ее усиления. А вот верят ли они в бога - я не знаю. Потому как их действия порой ставят это под серьезный вопрос.
        Разговор с чешкой получился трудный. Дамочка явно не хотела меня слушать. Во-первых, выдумала какую-то обиду на меня; во-вторых, Локи есть бог, для него очаровать красивую женщину не представляет каких-либо сложностей. И он многократно сильнее меня. Там, где ему хватило пары фраз, мне пришлось потратить много времени, выстраивая мощную цепь рассуждений и доказательств. Но вроде как справился. Анна не станет упоминать разговор с Локи при первичном контакте с попами, а своему исповеднику расскажет - ну так и что? Дома и стены помогают, ее семья прикроет. Да и священнослужителем в их храме ее родственник пребывает. Двоюродный брат, мечтал пойти по духовной стезе и таки пошел. Уже двадцать лет служит, поднялся до главы местного прихода, вроде как готовится принять старшинство над уездной епархией. Короче, свои люди. Да и любит Анна отца Иову, с детства любит. И он ее, не зря росли вместе. Точнее, Анна росла под приглядом тогда еще Ванечки. Семья - прекрасная штука, а семейный дворянский клан - еще прекраснее. Точнее, род; у нас кланы только на Кавказе, вроде как.
        -
        Впрочем, все эти разговоры не мешали мне исполнять главную на данный момент цель - пристроить всех тех, кого я освободил из рабства. Причем сделать это качественно, вернув семьям мужей, жен и детей. А потому я приказал разбить лагерь на небольшом аккуратном островке, а сам отправился на разведку. Ничего, пробегусь вдоль побережья, погляжу на поселки рыбаков местных. Может, найду шпионов русских. Они просто обязаны тут быть и даже особо не скрываться.
        Собственно, подтверждение своим мыслям я обнаружил уже через пять часов поиска. Большой поселок на берегу небольшого залива, а самое главное - десятка полтора ну очень знакомых каюков на берегу. Тех самых, на которых повеселились мы с девочками. На берегу множество полуземлянок, дымы, народ туда-сюда бродит. Шарашкин город, кроме одного места. Четко организованный небольшой лагерь, укрепленный. Сотни две молодых мужиков, на которых прямо-таки не хватает военной формы. Даже землянки отрыты по линеечке. Похоже, здесь к зиме всерьез готовились. Вот только не учли, что в здешних местах холера и прочие радости бродят, только в путь. Или это мои освободенцы подсуропили: похоже, эпидемия тут. Вон, черный флаг на шесте. Ладно, схожу, поговорю.
        Сходил, называется, на свою голову. Три недели пахал как Папа Карло. Эпидемия холеры в отдельно взятом лагере - жутко. И противно, грязно, все в дерьме и блевотине. И дохлые людские тушки, сложенные за границей лагеря, прикопанные едва-едва. И тела умерших уже в лагере, которые никто не убирает. Уже сил не осталось у людей. Похоже, здесь ну очень суровая разновидность холерной бациллы прошлась, всем прилетело. Обычно-то тяжело один из пяти болеет, а тут практически всех подкосило. Из сотни солдат и офицеров и примерно полутора сотен моих крестничков-освобожденцев заболели все. Умерших на момент моего прибытия было сорок восемь человек, все остальные валялись пластом, почти сотня готовились отдать богу душу. Пришлось в срочном порядке накачивать их организмы водой и солями. А потом пахать и пахать. Чистить заблеванный и загаженный лагерь, стирать одежду, вычищать колодцы, выхаживать и выхаживать едва живых людей. Не знаю каким образом, но мне и моим русалочкам удалось удержать на этом свете всех, кого мы застали живыми. А ведь еще лошади, ослы, верблюды, собаки… их тоже пришлось обихаживать.
Двадцать четыре часа в сутки работали, даже охоту на работорговцев я остановил. Не до развлечений было.
        За все время нашей борьбы с попытками населения этого лагеря издохнуть мои подопечные жили на острове в двадцати километрах отсюда. Я там почти и не бывал, так только: контроль и выдача целеуказаний. Но под руководством Михайлы и Анны управились, сейчас там тишь да гладь да божья благодать. Ну и ладушки, хоть в этом ладно. Я сюда своих точно не пущу, местные-то уже иммунитет выработали, а мои спокойно могут заразу подцепить. Ладно хоть морем холера не распространяется, только в пресных водах.
        - О чем вы задумались, господин Захар-бай? - Ко мне подошел командир всего этого бедлама, майор Игнатьев. Я сначала, было, принял его за подполковника, потому как две звездочки и два просвета. Но в Императорской армии, как оказалось, несколько иная система обозначений на погонах. Пришлось по-быстрому подучиться. И то, в этих всех галунах и наплечных ремнях я нихрена покамест не понимаю. Впрочем, мне простительно, я для командира здешнего форпоста - иноверец. Мои некоторые, показанные мною, способности майор принимает за туземные обряды и фокусы. Правда, признал их полезность и сейчас унтеры бьют морды лица за малейшее несоблюдение личной гигиены. Причем всем подряд. А все источники пресной воды взяты под вооруженную охрану. Гражданские из освобожденных рабов ропщут, но когда никто из солдат этого не слышит. Солдат понять можно - заразу принесли бывшие рабы. Где они ее подцепили - вопрос тот еще; когда я их освобождал, то ничего такого не видел и не чувствовал.
        Я особо не свечу, что это именно я вырезал рабовладельцев; для здешних обитателей я бай и табиб в одном лице. Лечил я народ-то, предварительно наркотой накачав. Точнее, когда они хоть что-то понимать начали. Так что все волшебно-лечебные экзерсисы прошли незамеченными. Ну а потом я народ припрягать начал, точнее руководство этого форпоста. Майор и его офицеры, в том числе пара спасенных мною, жить хотели, желательно здоровыми и подольше. Забавно, кстати, майор - минимум комбат, ну или начальник штаба полка, а тут всего рота. Впрочем, в разведке все не как у нормальных людей, их и в фонтанах на праздники не видно, а они есть. Так что майор грозно рявкнул, выдал пару матерных и помахал кулаком. Потому послушались. Впрочем, даже откачанный мною поп и тот особо мозги не выносит. Но как народ окреп, он устроил пару благодарственных молебнов. И люди искренне (я это прочувствовал) молились за здравие друг друга.
        Мои русалочки для них - «девы-воительницы», которых трогать просто не стоит. Особенно после пары сломанных рук и одной выбитой коленной чашечки. У бывших рабов малость крышу снесло от свободы, вот попытались конечности распустить. Но Марина и Хилола - барышни строгих моральных устоев, потому сразу устроили конкретный отлуп. Так-то отлупили семерых, а ломали руки-ноги заводилам. Я после предупредил, что головы отрежу, а майор сказал, что не станет обращать на это внимание. Хорошо, что я для них еще в лагере одежку заказал, которую с компьютерной игрушки про ассасинов перерисовал. Плащ с капюшоном, полумаска, широкая рубаха и свободные брюки с мягкими сапожками. Девчонкам идет, загадочные такие, манящие.
        - Да вашими корабликами любуюсь. - Я усмехнулся и кивнул на вытащенные подалее от вода четыре ладненьких парусно-гребных баркаса и два шлюпа. Все кораблики имеют пушечное вооружение, достаточно серьезное для этих мест, сейчас скромно обернутое парусиной. Баркасы пару шкворневых (или вертлюжных) бронзовых фальконетов калибром миллиметров сорок пять, а шлюпы кроме четырех фальконетов имели еще по паре небольших каронад. Похоже, я нашел таинственную базу Аральской флотилии. Кстати, сама флотилия всерьез о себе заявить должна через десяток годов, когда Перовский возьмет Ак-Мечеть и притащит сюда паровые баркасы. - А экипажи где? Моряков-то я среди вас не заметил, Арсений Георгиевич. Ну, кроме десятка доходяг из нижних чинов. Они что-то до сих пор ноги едва таскают.
        - Часть ушла в Россию, а часть упокоилась. - Майор снял шляпу и перекрестился. Я ж провел руками по бороде. Ну да, аккуратной такой шкиперской бородке. Я с ней просто отпадно смотрюсь. - Но вы не переживайте, Захар-бай, ближе к весне, божьим промыслом, придут экипажи.
        - Да я особо и не переживаю. - Совершенно честно ответил я, поглядев на корабельные пушечки, а после на подобные же шесть штук фальконетов на колесных станках, которые стоят около штабной палатки. Калибром эти пушечки серьезнее корабельных, дюйма по три точно есть. Для здешних мест очень серьезная артиллерия. Да и вооружение у солдат тоже весьма и весьма. Пехотное ружье и нарезной егерский штуцер у каждого. Да еще пистолеты есть, я точно знаю. Отряд вооружен до зубов, прямо скажем. Пусть их всего сотня, но сдержать и полутысячу сумеют, а то и больше. - Просто я смотрю, вы решили Арал под плотный контроль взять?
        - Ну что вы? Всего-навсего гидрографические исследования. А пушки - так места ну очень беспокойные. - Майор весело улыбнулся. Вот нравится мне этот дядька. Я с ним уже на четырех местных языках успел переговорить, вроде как случайно перескакивая с узбекского на арабский, с арабского на туркменский, с туркменского на каракалпакский. Ой ушлый майор, ой ушлый.
        - А не знаете, Перовский уже вышел? - От моего вопроса Игнатьев чуть за клинок не схватился, еле сдержался. Ага, разведка, пронял я тебя.
        - Да ладно вам, Арсений Георгиевич, все ведь понимают, что после выходки хивинцев русские должны ответить. Да и спрятать подготовку выхода большого отряда очень сложно. Просто что Мадали-хан, что хивинский властитель надеются на пустыню. Она и не такие отряды переваривала. Сами ведь знаете. - Я вежливо улыбнулся майору, а сам лихорадочно обдумывал пришедшую в голову мысль. И чем дальше, тем больше она мне нравилась.
        И потому, попрощавшись с командиром этого сборища выздоравливающих, я отправился реализовывать пришедшую в голову идею.
        Неделю мы с Хилолой и Мариной занимались рыбо- и мясозаготовками. Ловили отменных сазанов, усачей, осетров-шипов. Вялили и солили при помощи моих подопечных на острове, причем с запасом. Там же разделывали кабанов и оленей, что мы приволокли. Тоже вялили и засаливали. Подготовили дрова, я сгонял и притащил десяток разборных шатров, которые честно купил в Ак-Мечети. А после этого посадил всех на каюки и потащил к лагерю Игнатьева.
        - Учтите, там хоть и командует майор, ему помогают пять офицеров, но кроме сотни солдат там еще минимум полторы сотни гражданских парней и мужиков. Нет, из этой полуторасотни есть казаков человек двадцать, но остальные - крестьяне в большинстве своем. Причем из тех, что ходоки на отхожие промыслы, то есть гастарбайтеры-авантюристы. И прибытие в лагерь почти полусотни молодых женщин может на них очень нехорошо воздействовать. Потому жесточайшая дисциплина. Анна, Василиса, понятно? Вы обе дворянки, среди китаянок тоже есть две девушки из дворян, обязательно познакомьтесь и договоритесь о взаимодействии. Ёркин-ходжа, поможете? И сам тоже, аккуратнее, ты из кокандцев, а потому представляешь для многих ненавистных рабовладельцев. Наши тебя в обиду не дадут, но сам тоже неприятности на афедрон не ищи, договорились? Поп там вполне адекватный, договоришься с ним. - Я поглядел на очень серьезных людей, которые собрались на первом каюке. Внимательно оглядел знакомые лица, улыбнулся. - Ну, ни пуха вам, ни пера, люди. Не подставляйтесь больше, меня может рядом и не оказаться. Про меня можете рассказывать что
угодно, все едино вас всерьез не воспримут, мало ли, россказней. Потому церковников не опасайтесь. И пока.
        После чего я просто исчез с палубы каюка, а мои русалочки без всплеска нырнули в аральские волны. Да лагеря майора Игнатьева осталось чуть больше полумили.
        -
        - Ну вот, Михайла, а ты переживал. - По плечу казака хлопнула широкая крестьянская ладонь. Раньше бы однорукий возмутился б, и плетей Аким точно б отведал, но то было раньше. Ныне ж, после того, что вместе пережили, Аким стал чуть ли не братом казаку. Тот даже подумывал о побратимстве и всерьез. - Видишь, княже как разрулил. Теперича надо б так устроить, чтобы на наших девок народ не кидался, и все будет нормально.
        - Не переживай, почтенный. - Хмыкнула стоящая неподалеку чешка. - Здесь наш добрый спаситель тоже народ выручил. Причем офицеры, священник и, следовательно, солдаты в полном здравии. А сотня солдат всегда победит полторы сотни крестьян. Да и не позволят им вообще что-либо предпринять, ибо государева власть распространяется на все земли, где стоит нога солдата российского. Вот только я хочу домой, а тут застряла еще бог знает на сколько. - На самом деле, Анну здорово тревожила мысль о сохранении будущего ребенка в здравии. И если месяца три она могла особо не обращать внимания на мелкие неудобства, то чем дальше, тем сложнее ей было бы. Но делать особо нечего, да и воинский лагерь русских войск для российской дворянки многократно лучше, чем караван работорговцев.
        Тем временем каюки пристали к импровизированному дебаркадеру, дамы сошли на землю. Василиса, Анна и две китаяночки, представительницы знати, представились майору и священнику, представили Ёркина-ходжу и старшего охранника, казака Михаила.
        - Сударыни, надо признать, что ваше прибытие было весьма неожиданным. Но мы рады тому, что вы смогли освободиться из проклятого рабства и можете осветить наше скромное служение Государю своей красотой. Прошу прощения за скромность порученного мне гарнизона, но примите мои исключительные заверения, что для вашего удобства и удобства ваших подопечных будет сделано все, что в наших силах. Прошу вас, пройдемте. - Майор галантно поклонился и чуть прищелкнул каблуками начищенных сапог.
        - Благодарю вас, господин майор. Прошу вас выделить нам место, где мы можем разбить наши шатры. - Анна очаровательно улыбнулась и слегка оперлась на локоть доблестного представителя императорского офицерства, прикрыв улыбку веером. Ну да, вокруг пески и саксаул. Но она - российская дворянка, майор - российский дворянин, что мешает им вести себя как будто на приеме в губернаторском дворце?
        -
        - Долго он еще? Пятнадцатый день сидит. - Марина поглядела на своего учителя и повернулась к Хилоле. - Как уселся сразу после писем-инструкций табибам и муллам, так и сидит. Вообще, он сказал нам, что пару недель поработает, может, стоит его позвать?
        - Ага, даже не проверил, как мы с задачей справились. - Фыркнула Хилола и провела по волосам золотым гребнем. Как сказал водяной: «каждому допустимо иметь слабости, главное, чтобы они не имели тебя». А расчесывание волос, роскошных, густейших, переливающихся черным жемчугом, было одним из самых любимых занятий девушки. Ну, кроме плавания в штормовом море и охоты на работорговцев.
        На самом деле, вот уже целых две недели русалочки были предоставлены сами себе. Мастер сразу по приходу в лагерь написал письма, отправил с ними девушек и засел что-то творить в своей комнате. Там что-то сверкало, искрило, парило, порой мастера вообще не было видно за взвесью из грязной воды. Но водяной даже не прерывался, делал и делал.
        - Денек подождем. Что нам этот день? - Подумав, заявила Марина и взяла лук. - Я пойду, поохочусь. Ты со мной?
        - Мне еще минимум два часа волосы заплетать. Я ж не такая распустеха, как ты. - Фыркнула в ответ брюнетка и свысока поглядела на коротко, по плечи обрезанные волосы платиновой блондинки. Подаренный аватарой кинжал она убрала в ножны на груди.
        - Ну-ну. - Улыбнулась хитро Марина и кивнула на мастера. - Он так не думает.
        А когда Хилола повернулась к мастеру, неуловимо быстрым движением взлохматила волосы подруге и стремительно, размазываясь в сплошную полосу, рванула к воде. За ней такой же полосой, только с черным верхом, рванула было Хилола, но не успела: хулиганка нырнула. По негласной договоренности, если затеявшая шалость девушка успевала в воду, то вторая оставляла это без ответа.
        - Вы чего это? - Сзади прозвучал вопрос мастера.
        - Усто! - Взвизгнула девушка и повисла на шее водяного. - А мы соскучились. Что ты там делал, наставник?
        - Любопытная. Пошли, поглядишь. - И водяной усмехнулся, пропуская вперед девушку. Впрочем, на его шее с коротким радостным взвизгом повисла вторая, после чего смотреть на его творчество отправились все. Даже внезапно появившаяся Аяна.
        - Мастер, это то, что я думаю? - Ошеломленная Марина вместе с другими девушками смотрела на пять крупных, размером с куриное яйцо, превосходно ограненных камней. Два из них полыхали отраженным белым светом, три были разных оттенков зеленого. - Это бриллианты?
        - Да. Я подумал, что искать такие крупные алмазы долго, сделал сам. Ну, и огранил камешки, как хотел. Как вам? Кстати, держите. Я тут вам из обрезков наделал блестяшек, закажете сережки-колечки в Коканде или Ташкенте. - Явно довольный собой водяной протянул пригоршню намного помельче, но тоже уже ограненных камушков девушкам. Причем заметно больших оттенков, так как им достались и обрезки от первичных экспериментов.
        -
        Усмехнувшись, я отошел в сторонку и не стал мешать девушкам делить камни. Забавно, всякой блескучей мишуры у нас свалено в укромном месте очень и очень немало, но не заинтересовала она ни русалок, ни Аяну, так как камни хоть и неплохие, но просто отшлифованы, древние украшения. Мои ж поделки у девчонок весьма и весьма ценятся, хоть я никогда и не ювелирил в той жизни. Правда, был мастером обработки металлов резанием, то бишь станочником широкого профиля. Ну и интересовался всякой всячиной, любил смотреть на Ютубе, как работают мастера. В том числе и ювелиры с физиками выращивают и огранивают алмазы. Ради прикола я как-то несколько бронзовых заготовок огранил классической круглой формой и бриллиантом. Повозился много, но справился. Здесь же мне работать просто в кайф с такими-то возможностями. Потому девушки сейчас и разыгрывают разделенные на три кучки брюлики, причем весьма всерьез. Не зря говорят, что бриллианты - лучшие друзья девушек. А сам еще раз поглядел на свое творение. Неплохо вышло. Очень неплохо, сам доволен. Пришлось повозиться, пока добился нужного результата. У меня, кстати, еще
семнадцать штук есть, похуже качеством. Но такого же размера и огранки, тренировался я. Спрячу их сейчас подальше. За такие камни вполне может война начаться, даже за эту пятерку. За все двадцать два камня точно начнется, ибо стоят они здесь и сейчас - что-то заоблачное. За каждый камешек точно по линейному кораблю можно снарядить, или по пехотному или артиллерийскому полноценному полку, а то и по несколько. И именно для того, чтобы войны здесь не было, они мне и нужны. Я так думаю, что вся экспедиция Перовского будет стоить меньше, чем любой из этих камней. А тогда потратили около шести миллионов.
        - Мастер, вы сказали, что будете заниматься миротворчеством. Каким образом и ради чего? - Марина взяла одну из моих первоначальных поделок, желто-коричневый бриллиант, и подкинула на ладони. - Ради такого камня у нас в Неаполе убили бы половину города. Как вы собираетесь мирить людей?
        - С трудом, ученица. - Я улыбнулся и подмигнул. - Но если я этого не сделаю или хотя бы не попытаюсь, то здесь весело перережут немало народу. Смотри - сейчас здесь и именно сейчас идет вялотекущая война между Кокандом и Бухарой. Коканд конфликтует с Китаем из-за Восточного Туркестана. Хорезм, который русские называют Хивинским ханством, проводит набеговые операции против и Российской империи и Персии. Бухара режется с афганскими родами ради Афганского Туркестана. Ну и вообще - все весело воюют против всех. То есть здесь режутся против друг друга внутри и против внешних врагов снаружи. Но даже если объединить все три страны в одну - то они не выстоят ни против России, ни против Великобритании. И выходит, что будет пролито много крови просто ни за что. И это в той зоне, которую я считаю зоной своих прямых интересов. Да, Хорезм и Хорасан я пока что не обследовал, но это моя зона. Амударья, Узбой и прочие реки и речушки - тоже мои, это не обсуждается. И мне намного веселее будет, коль проживающие здесь люди будут заниматься строительством, сельским хозяйством, прочими ремеслами, а не воевать друг с
другом. Здесь райские земли, кущи, прямо скажем. И в моих силах постараться минимизировать людские потери. Я не бог, я не могу сделать это просто пожелав - так что придется поработать. Кстати, Марина, если тебе нравится камушек - забирай. И вы, девушки, тоже выберите по крупному, остальные я уберу.
        - Мастер, если я не ошибаюсь, то эти три. - Аяна по очереди коснулась зеленых бриллиантов. - Предназначены для правителей Хорезма, Бухары и Коканда? А эти - для Белого Царя? Тогда добавьте еще по камню, чтобы каждому было по два. Нет ничего хуже зависти, мастер, а царь маленькой страны хочет жить как царь большой.
        - Ты права. - Я подошел к столу, подождал, пока Хилола и Аяна не выберут себе по крупному камню, и из оставшихся четырнадцати выбрал три желто-коричневых бриллианта. - Так будет лучше. Качество примерно одно и то же, цвета похожи, не зазорно. Как раз символично - зелень оазисов и желтизна пустыни, а Николаю - камни цвета льда и снега. Ладно, эти уберите на склад, а я пошел. Аккуратнее здесь, сильно не шалите.
        И убрав восемь камней в специально для этого сшитый кошель, я неторопливо потопал к небольшому стругу. Его я себе сделал сам, как-то мне каюки не очень по душе.
        - Мастер, вы надолго? Мальчишкам ничего не будет? - Хилола кивнула на капсулы с парнями, которые я покамест даже не активировал, так и висят в стазисе.
        - Ничего не будет. Они на данный момент как будто во вне времени. Пока, девочки. - И струг неторопливо отошел от берега. После чего так же неторопливо начал разгоняться. Впрочем, больше полусот километров я гнать не стал, и так волны-усы за моим корабликом могут простую лодку опрокинуть. А убирать их мне неохота: это же кайф какой, так вот нестись - в пене и брызгах, с ветерком. Как там? И какой же русский не любит быстрой езды?
        Пока катился до Коканда, просто отдыхал. Наслаждался холодным ветерком с мелким снегом, любовался игрой света в бриллиантах. Вообще, зелень удалось получить, облучая брюлики нейтронами при помощи трех шаровых молний. Я вспомнил, что некоторые шаровые молнии являются мощным источником радиации, ну и воспользовался этим. Контроль над молниями здорово помог. Хорошая штука, прямо скажем. Причем я сумел использовать его не как оружие, что вдвойне приятно. Рушить-то легко, попробуй что-либо сделать.
        -
        Мадали-хана удалось застать одного, поздней ночью, когда тот в раздумьях сидел в своем кабинете. Ну, прямо скажем, мужику есть о чем задуматься. Мало того, что русские с севера прут, так и эмир бухарский вовсю жмет с востока и юга. Вообще, кокандскому хану осталось жить, коль я не вмешаюсь, года два, не больше. Потом его зарежут бухарцы вместе с братом и всей семьей. И хан прекрасно понимает, что проигрывает и русским, и бухарцам.
        - Вассалом аллейкам, уважаемый Мухаммад Али хан. - Я появился перед правителем Коканда и коротко, как равному, поклонился. - Мое имя Захар-бай, я хозяин вод в этих землях. Если вы не против, то хотелось бы с вами поговорить о судьбах мира. А это - мой маленький подарок. - И на резной низкий столик легли два полыхнувших отраженным светом от масляных ламп крупных камня.
        - Аллейкам вассалом, Захар-бай. - На лице хана не дрогнул ни единый мускул. Однако, серьезный мужчина. - Чем я заслужил посещение сув-аджара? Тем более, с таким интригующим началом?
        А вот окончание фразы было произнесено вполне на русском.
        - Нам есть много, о чем поговорить, о правитель прекрасных земель. - И благодарно кивнул на приглашающий жест хана, подобрав полы халата, уселся напротив него. - Ночь - прекрасное время для хорошей беседы, не правда ли? Тем более такая прекрасная.
        За окошком тихо шли легкий снежок и развод караула. Мне предстояло немало сделать и еще больше сказать, но это только мне надо, а значит, кроме меня и делать это некому. Потому вперед и с песней.
        -
        Я спокойно и расслабленно, в неге и покое болтался на волнах в уютном, солидном таком кресле изо льда, похожем на небольшой айсберг, и любовался летающими чайками, крачками, бакланами и прочими утками. Первый раз за прошедшие полгода спокойно отдыхаю.
        Ну, вот дернула меня нелегкая затеять помогательство людям - так они ж меня и припахали. Начиная прямо с Мадали-хана. Ох уж эти политики, восточные и иже с ними. Меня, бедного водяного, замучили. Ладно, хоть именно как водного духа только кокандский хан, для остальных я крученый-верченый прощелыга, башибузук, авантюрист и множество других интересных слов.
        Именно Мадали-хан меня сначала раскрутил на информацию, в основном о себе и своей семье. Умеет мужик забалтывать, когда надо. Да и впрочем, просто поговорить с умным мужиком, который тебя почти не боится, дорогого стоит. Конечно, Ёркин-ходжа меня не боится совершенно, но тот практически святой. Да и решил я, что не стоит эмиру бухарскому резать этого умного и смелого мужика. В общем, договорились о многом. Учитывая, что это мои хотелки, платил тоже я.
        Так что окромя алмазов пришлось вручить хану четыреста сорок килограмм золотого песка. Хотя, что мне это золото? Так, песок под ногами, причем мертвый. Это ж не вода, в конце-то концов. Мне его для доброго дела не жалко, надо будет - еще намою. А спровадить отсюда куда подалее Мадали-хана с семейством - чем не благое дело? Я потом именно и только для этих целей еще полторы тонны добавил, уже в слитках. В основном эмиру бухарскому, тот с хорезмским властителем уже сам расплачивался. Недешево эта моя авантюра по людским меркам обошлась, уже почти два миллиона только золотом. Полновесных золотых рублей или долларов. Фунтов поменьше, но это только доказывает надежность и стоимость британской валюты.
        На эти деньги были наняты около трех тысяч умелых бойцов, которые выводили людей Перовского из той задницы, в которой те очутились. Мне снова, на этот раз при помощи Аяны, пришлось лечить людей от холеры, цинги, жесточайшей простуды. Я им что - табиб, что ли? Меня это совершенно не прикалывает, более того, не особо интересно. Это Аяна начала тащиться от целительства, как удав по стекловате, прямо-таки прет ее от этого. А мне много интереснее те же алмазики делать да отшлифовывать.
        Алмазы, кстати, на всех правителей произвели интересное впечатление - с виду невозмутимость, а в душе жар и восхищение. Единственное: Перовский, когда я ему презентовал бриллианты для Белого Царя, потерял дар речи. И надолго. А потом полусотню казаков в охрану поставил. Целиком.
        С получившимися бриллиантами вышло забавно. Мне захотелось пошалить, я сделал еще несколько штук брюликов, - один из которых вышел ярко-желтый, еще один нежно-зеленый и третий чисто алый - и отправил их с гусями в Москву, Ватикан и Мекку. Так и написал на открытках - «старшим священнослужителям». Учитывая, что к этому времени до царя добрались прозрачные камни, а среднеазиатские ханы не утерпели и похвастались своими - это был ШОК. Такие крупные, равноразмерные, одинаково ограненные, отличающиеся только цветом и качеством камни до сих пор в мире не встречались. И тут на тебе, я такую бяку им подсунул. Как только не изгалялись и не гадали все журналисты, ученые, и прочие - но задал я им загадку еще ту. Да еще что сделал - порезал на тонкие ломтики тренировочные брюлики, как апельсинку на части поделил, и на завершающей стадии отдал их в качестве оплаты. Десяток камешков по двенадцать пластинок-лепестков, каждый лепесточек-кусочек-ломтик почти двадцать карат. Нормальные такие ломтики. Короче, прозвали их Лепестками Роз Александра. Целехонькие камни царя, Папы, московского патриарха, шейхов Мекки,
ханов Коканда, Хивы и эмира Бухары - Нераспустившиеся Розы Александра. То есть нашедшиеся камни из сокровищ, захваченных Александром Македонским, зря тот полмира завоевал, что ли? Это англичане такую красивую легенду придумали и обосновали убийство своих агентов на Востоке именно тем, что, мол, те слишком близко подобрались к камням.
        А в Европе из-за Лепестков небольшая войнушка произошла. Все обрезки, что я отдал, ушли в европейские страны. И продавались просто за фантастические цены. Вот два имперских князя из немецких и разругались из-за камней, да так, что две недели рубились на границах. Разорились, а обрезки купили англичане. Мда-с… словно те же папуасы или индейцы из-за цветных стеклышек передрались. Впрочем, я им не доктор.
        Кокандский хан меня порадовал. Оценил свое вероятное будущее как ну очень возможное, помог мне убедить Насруллу ибн Хайдара, что под прямой рукой русского царя ему будет лучше вести свои объединенные земли в светлое будущее. И свалил в закат, точнее на восход… в прямом смысле. Собрал войско, семью, деньги, коней, любимое имущество и уехал в Персию. А там на корабли и в Калифорнию. Мыть золото, адреса месторождений я ему дал. Как и еще пяток алмазов на взятки Русско-Американскому обществу. Что, собственно, тот и сделал. Два камня обществу за Форт-Росс и земли вокруг него, два испанской короне - и немалый кус земли во владении узбекского хана. Еще один камень хитрый хан отправил нынешнему мексиканскому императору, такой тоже есть, оказывается. И получил от него официальную купчую чуть ли не на половину Калифорнии. И все довольны, кроме как американцы, особенно Джон Саттер, коему я подложил эту свинью. Ну и государству США тоже. Потому как почти три тысячи опытных, хорошо вооруженных бойцов под единоначальным командованием на этой земле в этот момент полностью отчуждают ее от США. Это целая армия.
Умелая и опытная, плюс хорошо вооруженная. Ибо хан купил всем своим бойцам хорошие ружья и пистолеты. Испанцы и мексиканцы довольны и втихую потирают руки. Особенно испанцы. И Розы Александра получили (а кроме как российский самодержец, никто из европейских владык ими в тот момент не владел), и немалую Занозу с большой буквы в задницу англосаксам всадили. И при всем том хан взял российское подданство, присягнув на верность императору. То есть начинать против него боевые действия армией США - начинать войну против российского государства. А всяких бандитов Мадали-хан на деревьях развешает. Уже вовсю вешает, читал я газеты из Британии. В той же «Таймс» восхищаются решительностью нового владельца немалого куска Калифорнии. Ага, еще бы не восхищались, когда я от имени этого хана тайно переправил два черных бриллианта королеве Виктории. Пусть радуется дамочка. Какое-то время. У нас с ней для Большой Игры времени много, пусть расслабится. Тем более, что это отвлечет американцев от Орегона, на который те вовсю раззявили рот. И кстати, в моем мире Орегон американцам отвалится всего-то годов через шесть.
        Ну и здесь, в Средней Азии, тоже суета и лепота. Собственно, передача всех прав владения Кокандом и ханством от семьи Мингов семье Мангытов плюс явная пророссийская политика бухарского эмира, ну и огромная взятка в пятьдесят тонн золота сверх всего помогли убедить недоверчивого политика. Хуже от этого не будет никому, кроме, опять-таки, британцев, потому как те считают Среднюю Азию зоной своих прямых интересов. Но тех эмир бухарский резал и режет без оглядки на далекие неведомые острова. Здесь середина континента, сюда британцам достать крайне тяжело. Нет, попытаться могут, но это очень сложно.
        Вообще, сейчас мир особо не торопится. И скорости передвижения это особо не позволяют, и средства коммуникации, да и менталитет тоже. Но когда надо - стрелой летят. Те же бриллианты в Питер царю доставили за месяц. Это от момента передачи мною Перовскому. Представители Мадали-хана же попали в Питер и выкупили часть владений Русско-Американской компании просто стремительно, полная переброска ханом своих нукеров в Калифорнию заняла всего два месяца. Когда надо и очень хотят - делают все очень быстро.
        Если вы думаете, что мои мыканья на этом закончились, то вы зря так думаете. Я сейчас строю линию колодцев, достаточных для серьезного поселения-форта. Судя по всему, Перовский здесь не возьмет штурмом Ак-Мечеть, и ее не переименуют в его честь. А вот будущий торговый тракт уже зовут Перовским-Эмирским. Так-то он пройдет от Коканда до Семипалатинска, ну а самый проблемный участок идет от Ак-Молинского приказа до Ак-Мечети. Потому как пустыня. Караваны верблюдов пройти могут, а вот серьезные обозы нет. А самый сильный верблюд несет товара много меньше самого маленького фургона. Вот и строим в меру своих сил форты, тропим дороги, а я колодцы при них. Ну, как строю. Перовский ведет свою часть работ со стороны Сибири, Насрулла со стороны Коканда, а я указываю им места - где копать, а где не копать. Ну и естественно, мне приходится немало поработать, чтобы создать мощные и чистые подземные водные линзы. Хорошо хоть с северной стороны рек много, особо мудрить не надо. А вот отсюда, с югов, приходится всерьез поколдовать над каждым колодцем. От него ведь жизнь нескольких тысяч человек зависеть будет,
значит нужен объем и качество. Приходится обеспечивать. Времени нет совершенно, пацаны так и висят в крио-капсулах, Хилола и Марина откровенно скучают, изучая под предводительством суровой наставницы «курс молодого бойца», то есть правила поведения молодых барышень в обществе. Нашлась на одной из копей крепкая и очень серьезная дама, супруга ссыльного и опального ротмистра. Взялась за моих девчонок с радостью и тщанием, а тем деваться некуда, выполняют мой прямой приказ. Ротмистр тоже отставил бутылку (не без моей помощи), учит барышень вольтижировке и выезду. А русалочкам скучно, им охоту на работорговцев подавай. А их нету. Вот такие пироги.
        - Должен признать, что шутка с камнями вышла прекрасная. - Сбоку от меня внезапно появилось подобное же кресло, на котором развалился Локи, с видимым удовольствием посасывающий янтарный вискарь из массивного, явно алмазного, стакана. Бутыль с вискарем удерживалась левой рукой бога на коленке. Впрочем, тот поднял ее и качнул, прогнав по стенкам полыхнувшую на солнце волну. - Будешь?
        - Почему нет? - В моей руке появилась копия стакана бога, но изо льда.
        Тот щедрой рукой налил мне до краев, подлил себе также и торжественно со мной чокнулся. Какое-то время мы просто сидели рядом, но рано или поздно даже полный стакан вискаря заканчивается.
        - Должен признать, что я уже нисколько не жалею, что помог возродить тебя. Именно так и именно здесь. Это забавно, смотреть как меняется ткань событий. Твоя выходка с Мадали-ханом вообще, надо признать, несколько неожиданна. И очень забавна. Ладно, мне пора, держи. - Мне на колени плюхнулся наполовину полный пузырь, и бог исчез.
        А я осторожно поднял бутылку и посмотрел на свет. Интересно, что именно я пил с БОГОМ ЗЛЫХ ШУТОК? Так то просто вполне современная мне прошлому трехлитровая емкость с зеленой этикеткой, «Tullamore Dew», ирландский марочный вискарь. Пятьдесят пять градусов, ну надо же. Приятная штука, но до сих пор я такую не пробовал. Я вообще еще в той жизни после пятидесяти годов бросил алкоголь потреблять и здесь не начинал еще. Ладно, пусть будет: иногда прикольно вот так, качаясь на волнах, немного выпить. Даже мне, водяному. Так что пузырь отправился в намороженный карман, а я чуть отпил добавленного.
        Кстати, о добавках. Те полста тонн золота, что я вручил в качестве взятки эмиру бухарскому, Насрулла поделил на три части. Двадцать тонн из них отправил Николаю Палкину, то бишь Первому, двадцать тонн в свою казну, а десять тонн закопал тайком и тишком. Сам, со своими ближниками. Таких всего десяток бойцов из его первой сотни. И сейчас эмиру Насрулле из рода Мангытов даже лишний раз вздохнуть некогда. Ибо целое ханство надо принять под свою руку, а это процесс непростой и часто кровавый, надо устраивать отношения с царским подчинением. Впрочем, как я знаю, именно этот вопрос для Насруллы самый простой: как царь скажет, так и сделает, особо и рыпаться не будет. Ибо - да, самодур и деспот, но очень умный самодур и деспот. И то, что сюда придут царские полки - его вполне устраивает. Как и будущий генерал-губернатор Туркестана, который станет еще и наместником императорским над этим краем. Ибо власти эмира это почти не коснется, зато даст немалую защиту. У эмира остается даже право чеканить свою монету, золотую и серебряную, плюс в Коканде поставят филиал императорского монетного двора и будут
печатать бумажные деньги. Немного, но будут. Ну и императорские университеты в Коканде и Ташкенте. Точнее, филиалы пока.
        Ну и я ему еще подсунул наметки по строительству железных дорог, соединяющих Среднюю Азию с Европой и Сибирью, а также с Персией. А что, железные дороги вовсю строятся в Европе и США, уже тысячи миль проложены и вовсю работают. Эмир прекрасно понимает, что тот же хлопок станет местной суперкультурой, когда его можно будет массово вывозить по надежным и недорогим железным дорогам. Плюс подсолнух, кукуруза, томаты, овощи и фрукты. И край пустынь сразу станет мощным аграрным краем. Это он тоже прочел в мною подсунутых выкладках.
        Меня, кстати, он считает за агента влияния какого-то из Великих Князей. И примерно так же считают Перовский и его офицеры. Ну и пусть их, мне так проще. Вот добью первую линию колодцев, оставлю им карту с координатами второй линии, от Хивы до Оренбурга, и свалю в туман. Хорошего понемногу, надо и своими делами заниматься.
        -
        А покамест лежу, балдею. Тишина, покой. Кручусь потихоньку вдоль одного из островов Арала, который выбрал себе резиденцией. Благо, сил стало хватать на всякие достаточно крупные манипуляции с водой и воздухом, так что кроме меня и моих русалочек к острову разве боги подойдут. Ну, или сущности не менее мощные, чем я, или более умелые. Да плюс еще мороком островок прикрыл, сейчас для постороннего глаза там постоянный дым и туман. Прятать с глаз долой островок не стал; берег достаточно близко, строить сложную сквозную иллюзию просто лень. Как бы сюда перетащить тот мавзолей, в котором статуи богинь стоят? Хотя, мне он, в принципе, даром не нужен.
        Для себя я на острове поставил вытащенный из воды и высушенный кораблик, что затонул века два назад. Достаточно крупный корабль, я его перевернул, установил на мощные бревенчатые сваи, получилась крыша. Остальные детали дома, вроде стен и полов, потихоньку делаю тоже из утопших кораблей. Тут их хватает, Арал и реки свою дань брали и берут. И просто приличных бревен хватает, я их распускаю и сушу доски. Буду мебель делать, примерно как в моем мире богатеи для себя подобную делали. Сами лично, для души. Вот и я этим занимаюсь. А что? Вот свободного времени маловато, чуть затянулась моя стройка. Хотя получается весьма симпатично и достаточно прочно; по моим прикидкам, десятибалльное землетрясение должно выдержать.
        Кстати, с теми статуями… отправлю-ка я их в Питер. Вот почему-то именно сейчас решилось, что так будет правильно. Все же Афродита - богиня любви, а ее никогда мало не бывает. В Санкт-Петербурге тоже музеи открывают, вот пусть люди и смотрят, да радуются, Эрмитаж вон, работает. Как раз вчера читал в «Ведомостях», что товарищ Палкин закупил что-то для него. Шпицпрутены, наверное. А тут я, такой клевый, возьму да отправлю аватар в Питер. Пусть город на Неве станет их новым домом. А что революции да войны - от судьбы не уйдешь, глядишь и минует напасть этих прекраснейших даже в мраморном (точнее, в бронзовом) посмертии женщин. Не дело им в темном мавзолее стоять. Да и сам мавзолей тоже отправлю, а змеюку с динозавром здесь, в Бухаре, поставлю. Подарю эмиру, пусть палеонтологический музей открывает, на это, вроде как, никаких запретов в исламе нет. Это не противопоставляет человека творениям Аллаха, это просто показывает Его творения.
        -
        Через три недели я сидел в собранном по моему заказу шатре-шапито и удивленно читал в только что доставленной мне месячной давности лондонской «Таймс» о том, что Мадали-хан взял штурмом поселок лесорубов Джона Саттера, убив и ранив при этом около пяти сотен разношерстного сброда, в том числе и самого «известного американского путешественника и авантюриста швейцарского происхождения», а также его старшего сына. И еще, неизвестный негр убил американского политика и сенатора Джеймса Нокса Полка и сумел скрыться в лесах. Искали с собаками, но не нашли. А вот этого я не ожидал. Этот Полк примерно такого же калибра фигура в нашем мире была, как Иван Васильевич Грозный. При нем Штаты приросли территорией в три раза. Орегон, Техас, Калифорния, Нью-Мексика, Юта и еще вроде какие-то. Негр, хм. Пишут, что мстил какой-то из бывших рабов Полка. Может быть, только вот у Мадали-хана были черные нукеры. И я рассказывал ему обо всех серьезных фигурах, которые могут ему помешать. Не думал я, что тот настолько резок. Впрочем, там не тут, никто из американцев наверняка не ожидал, что политиков из первой сотни могут
просто и незамысловато грохнуть. Интересно, что теперь там будет? Техас-то присоединят? От Мексики тот уже отвалился, в свободном плавании находится. Насколько я помню, были как и сторонники экспансии США по континенту, так и противники. Тот же Орегон - ведь из-за него могла войнушка начаться между Британией и США, а сейчас бриттов на западе считают сильнейшим государством мира.
        А может, и на самом деле бывший раб, просто времени у хана маловато на организацию этого действа… Здесь тоже всякое бывает: вон, Марина с моей помощью похерила целое аристократическое семейство. Короче, рабовладельческий строй характерен восстаниями рабов. Пугачев и Спартак тому подтверждение. О как задвинул, аж самому понравилось. Ладно, а сейчас займемся политикой, хоть и не люблю я это дело.
        И я встал, вышел на солнечную улицу и встретил хозяина здешних земель, эмира бухарского и хана кокандского Насруллу ибн Хайдара и еще множество всяких имен.
        - Приветствую вас, великий эмир. - Короткий и вежливый поклон. Младший - равному. И только так и никак иначе, как бы ни скрипели зубами аристократы позади эмира в раззолоченных шелковых халатах.
        - И тебе привет, Захар-бай. - Короткий кивок головой в ответ. Это очень много, если кто не в курсе восточного этикета. Это ответ равному.
        Намного более вежливый поклон от визиря, точнее, наиба, перса Абдуссамада, назначенного Насруллой вместо казненного им помощника отца, (который, кстати, и привел его к власти, так что меры благодарности у нынешнего эмира те еще). Остальная свита меня игнорирует, но мне на это плевать. Можно будет попозже, годика через два-три, навестить каждого из них. И показать, что вежливость полезна для здоровья, а наглость - нет.
        - Прошу. - Один из нанятых мною людей поднимает полог, и эмир неторопливо входит внутрь, в сумрак.
        - О, Аллах великий и всемогущий!!! - Да уж, настолько потрясенным эмира не видел никто. И это жесточайший правитель, который ежедневно казнит около сотни своих подданных. Да и не только своих. Как я уже говорил: англичан, итальянцев, при необходимости турок Насрулла режет на Регистане не задумываясь. А глянь, шокирован и испуган. Да и остальные, те кто вошел, отреагировали подобным образом. Один из чиновников даже за саблю схватился.
        Ну еще бы. Я скелет динозавра восстанавливал по всем каноническим правилам двадцать первого века. И змеюку таким же образом. И потому оскаленные зубы, восстановленные мною и вставленные на место утерянных, массивные кости челюстей, ног и прочих частей тел, сверкающие красным стразы в глазах. И все в объеме, на растяжках. Сложно было, но мастеровые в Коканде талантливые, потому мы справились. Плюс я неплохо подружился со здешними плотниками и кузнецами. А это лишним не будет. Их бы еще прикрыть от излишней лютости Насруллы, ибо нефиг.
        - Это что за порождения Иблиса? - Чуть придя в себя, поинтересовался эмир, обходя скелет динозавра и аккуратно тыкая кончиком сабли в берцовую кость.
        - Это творения Господа нашего, Ваше Высочество. Множество таких тварей бродили по Земле до сотворения Аллахом нынешнего мира после Потопа. Ибо сами знаете - ничто не появляется из ничего иначе, как по воле Творца. - Чуть поклонившись, ответил я. - Это самые крупные из найденных мною костяков былых тварей. Есть и звери поменьше, те же саблезубые тигры и гигантские медведи, а также олени. Но их костяки только начали собирать. Если вас интересует, то прошу. - И я приподнял занавеску из тонкой белой хлопковой ткани. Ну да, тут у меня вовсю кипит работа, собираю костяки найденного тигра-саблезуба, пещерного медведя и гигантского оленя со здоровенными рогами. Кто только ни попадал в мои реки и озера за эти эпохи.
        - И чем это мне может помочь? - Закончив обход, поинтересовался эмир, нервно постукивая пальцами по рукояти сабли.
        - Ваше Высочество, организация музея покажет всему миру, что Восток как был со времен Абу Али ибн Сино и Аль Хорезми, так и ныне остается одним из светочей знаний мира. Такой коллекции полных костяков вымерших по воле Аллаха монстров нет нигде в мире. И не скоро будет, это я вам гарантирую. Ваше имя будут упоминать не только как грозного властителя, но и мудрого, осененного светом знаний хозяина. «Его Высочества Эмира бухарского и Хана Кокандского Насруллы ибн Хайдара, под патронажем Его Императорского Величества Николая Первого Музей Палеонтологии и Археологии в городе Коканде» будет выпускать свой годовой журнал и ежемесячный вестник, который будем рассылать по европейским и азиатским столицам. Можете быть уверены, что читать их будут даже королева британская и король Испании. Такого покамест нет ни у кого! А человеку интересно необычное. Да и Вашим подданным будет полезно знать, на что способна ярость Аллаха, который уморил этих животин, несмотря на их огромные размеры из-за какого-то прегрешения. А вы - проводник воли Аллаха на этой земле и меч в Его руке.
        Надо сказать, последнее мое предложение явно понравилось Насрулле, но воспоминание о том, что теперь он подданный русского царя, явно омрачило его настроение. И потому я продолжил.
        - Ваше Высочество, этот музей прославит Ваше имя в веках, впишет в историю науки всего мира. Никто не сможет оспорить Ваше первенство в этой сфере. Кроме того, сюда потянутся люди. Не шпионы, а серьезные персоны; ведь в той же Англии и Германии многие высшие дворяне являются учеными с мировым именем. Таким образом, вы войдете в обойму европейских политиков, установите личные связи. Ничто так не сближает Вас, власть предержащих, как любимое хобби. В конце концов, это может быть просто ваша любимая прихоть. И, кроме того, такие находки просто очень дороги и крайне редки. Я так скажу, Ваше Высочество. Розы Александра есть у правителей Европы и Азии, главных священнослужителей ислама и христианства. А такой коллекции нет пока ни у одного музея в мире. Представьте развороты в «Таймс», «Ведомостях» и прочих газетах Европы - лучший в мире музей палеонтологии. В археологии нам соревноваться с британцами будет тяжеловато, но и их найдем чем удивить. У меня есть собранные здесь полные комплекты воинского доспеха времен Искандера Зу-Аль-Карнайна, а это немалая редкость. Да и много чего другого по мелочи.
Политика - это искусство возможного, а какие возможности открываются из-за вроде таких, невзрачных на первый взгляд, вещей. Можете быть уверены, что вскорости, в дозволенных Вами местах, откроются миссии и консульства европейских государств. А где политический интерес, там и торговля. Да и русский царь будет активнее укреплять Ваши земли, ибо одно дело - окраина империи, а совсем другое - широко известная во многих столицах земля. А там, глядишь, и железные дороги сумеем проложить. А там резкое развитие торговли. И бунтовать станет некому, потому как с полным ртом не кричат.
        - А для подарка британской королеве у тебя нет ничего подобного Захар-бай? - Насрулла в задумчивости обошел костяк древней змеюки.
        - Есть скелет огромной рыбины, Ваше Высочество. Но я его еще не собрал. - Чуть поклонился я.
        - Собирай. Погляди, что можно будет подарить и Николаю, моему брату. Ему лучшее, разумеется. - Эмир сурово глянул мне в глаза. А ведь задумался злыдень, всерьез задумался. Да и перс его, тот вообще в раздумьях, четки так и мелькают в пальцах.
        - Есть и для царя дар, Ваше Высочество, археологический. Здесь его не выставить, ибо грех, а для Европы и ее христиан в самый раз. Прошу Вашего разрешения передать оный дар генералу Перовскому от Вашего имени. - Еще раз поклонился я.
        - И в присутствии моего наиба. Получаешь мое на это дозволение! И как ты там сказал? «Его Высочества Эмира Бухарского и Хана Кокандского Музей палеонтологии и археологии»? Быть по сему! Получаешь разрешение строить основной корпус: здесь, в Коканде, этих тварей, в Бухаре - все, что с людской стариной связано. Если найдешь доспехи Спитамена - подарю тебе пять золотых ахалтекинцев! - И эмир, картинно взмахнув халатом, словно лорд Вейдер плащом, ушел на солнцепек. И свиту свою забрал. Уф! Я, конечно, не джедай, но иметь дело с таким ситхом нервов требует. И изворотливости. Поубивать их дело не хитрое, а вот свернуть Азию в немного более конструктивное русло, не ввергая ее в пучину гражданской войны - это архисложно, как говорил товарищ Ленин. Но хитер эмир - царя с носом оставил в названии музея. Впрочем, пусть ему. И что мне с конями делать? Золотые аргамаки - это прекрасно! Красивейшие кони. Но мне они на кой? Опять придется баб искать и им дарить. В принципе, тоже занятие. И надо вытащить из запасника скифский доспех, который я в Амударье нашел. Может, это и не Спитамена, но точно какого-то из
князей. Аяна это с гарантией утверждает. А потому кони уже мои, эмир слово держит. Ладно, пойду я, отдам команды и инструкции и свалю отсюда. Мне еще шесть колодцев на линии Ак-Мечеть - Акмолинский приказ доделать нужно. А потому…
        - Зуфар! Ты слышал приказ эмира, да будет долгой его земная дорога. - Я повернулся в сторону молчаливого, аккуратно одетого старшины плотников. Ну что поделать, здесь никто пока не собирал по кусочкам скелеты померших бог весть когда зверюг, пришлось искать наиболее подходящих по профессиям. Ну и сговорился с бригадой плотников-столяров и несколькими резчиками по кости и ганчу, то есть по алебастровым украшениям интерьеров. - Продолжаете работу с костяками, все строго по моим чертежам. Финансовые вопросы через Иссу, как обычно. Охрана работает в привычном режиме, разрешение на деятельность подписано лично эмиром, никакой другой чиновник не имеет права вмешиваться. Дерзайте, товарищи, а мне пора на север, на Эмирский тракт.
        И я отправился к себе. Ну да, пришлось выкупить небольшой симпатичный домик, нанять служителей, ибо иначе как бы я объяснил, где я обитаюсь? Там же пара моих коней, английских шайров, невесть как попавших в эти края. Купил я их в Хиве, причем незадорого. Не сообразил незадачливый конокрад, который привел их сюда, что для этих мест порода малоподходящая. Не покупали их ни казахи, которые кайсаки, ни хивинцы, ни персы. Конечно, красавцы, но сотня литров воды на нос, плюс зерна пуд и сена, причем хорошего, по полтора пуда. Но зато силищи дикой, хоть и далеко не чемпионы породы. В общем, купил по цене хорошего жеребца местных пород, чем весьма обрадовал немолодого цыгана. Не знаю, что тот натворил в России, но убегал он явно быстро и резво и каким-то образом сумел добраться до этих мест. А это говорит о нехилой такой личной удачливости. Говорило. Зарезали цыгана буквально тем же вечером, понесла нелегкая его в подпольную забегаловку, где вина выпить можно.
        А я с тех пор обладатель пары здоровых и флегматичных коняг. На которых кроме себя, гружу по куче всего разного в переметных сумах. А что, надо же мне видимость составлять, что я нормальный человек. И так на меня косятся и Перовский, и эмир, ибо порой я успеваю слишком быстро. Что они обо мне думают при этом - не знаю. Ладно хоть пришибить не пытаются. Хотя, с другой стороны, пытаться пришибить человека, дающего взятки миллионами, - верх идиотизма. Золото любят все.
        -
        Через три часа я неторопливо выехал из Коканда. Была мысль заскочить в гости к евреечкам, но я ее подавил. Не стоит пугать женщин. Тем более, что я здорово изменил морду лица перед началом этой ахинеи с бриллиантами, золотом, переселением народов и сменой властителей, меня теперь практически не узнать. Ну, по повадкам вполне можно, но для этого надо быть со мной достаточно близко знакомым. Так что я спокойно ехал себе, по странно пустой дороге, и не обращал внимания на редких встречных. А вот на перегородивших дорогу два десятка всадников внимание обратил.
        Еще бы не обратить, когда на меня нацелили сразу полтора десятка добротных, хоть и разнобойных мушкетов. И в кустах еще семеро засели с нарезными «хырли», хотя стрелять из таких - тот еще цирк. И чуть поодаль стоит один из тех расфуфыренных чиновничков, довольно скалится. Ну-ну…
        Разговоры разговаривать я не стал, сразу атаковал. Голова чиновника взлетела вверх, взметнулся и опал фонтанчик крови. Щелкнули курки по кремням, высекая искру. Но та не смогла воспламенить резко отсыревший порох, а вот я исчез с дороги и появился позади всадников, подрубая ноги лошадям. И опять исчез, на этот раз переместившись в придорожные заросли, высасывая жизнь из засадников. И снова появился среди мешанины людей и бьющихся коней на дороге, росчерками клинка укорачивая людские жизни. Это не так долго для меня, на самом деле. А потом просто прибраться, иссушивая тела в прах, поглощая души людей. Не я это затеял, но я закончу. Кучу железа и тряпья трогать не стал. Здесь оживленный тракт, найдутся владельцы. Ибо то, что лежит на дороге - не имеет владельца. Рядом несколько кишлаков, все подберут люди. Не думаю, что блокировать дорогу будут долго. Лично мне как-то все едино, кто и когда удумал на меня покушение, чуть размялся хоть. Жаль, что не смог поглотить душу того мурзы, которому голову снес, ушел на перерождение, скотина. Но ладно, ничего страшного. Осколки знаний есть и в мыслях
остальных, попробую проанализировать.
        Больше препятствий не было, но встречные санджары-полицейские на меня смотрели странно. Хотя ничему не препятствовали, так что я спокойно загрузился на свой каюк, разместил коней и оттолкнулся длинным шестом от берега. Река ласково плеснула волной по бортам, а я погладил ладонью воду, которая ластилась ко мне как кошка. Вода это моя родная стихия, мне тут спокойно и радостно, ибо вода это жизнь. По крайней мере, для этой планеты.
        Стемнело и я рванул, развив скорость километров под сорок в час. Быстрее не разгонялся, кони нервничают. Они хоть и флегматики, и меня привечают, но слишком большая скорость действует им на нервы. Причем никакой барьер не помогает, они скорость нутром чуют. А потому сильно тороплюсь, так пока везде успеваю.
        На каюк с веселым смехом выметнулась Хилола, а за ней Марина. Традиционные обнимашки, когда ученицы виснут у меня на шее. И Марина тоже, превратилась в веселую радостную девчонку. Правда, эта девочка вполне может и кишки выпустить, но уже в строго ограниченных случаях. Похихикав и потолкавшись, девочки вывалили на меня множество важных новостей. То, что подобранная на обочине кошка с перебитым хребтом полностью выздоровела - очень важная новость, прямо скажем. Особо если учесть, что она - чистопородный манул. Здоровенная голубоглазая зверюга. Подобрали девчонки, когда ей угораздило под копыта попасть, и оттащили к Аяне, а той все в радость, животинку выходить. И надо сказать, чудеса творит настоящие. Сейчас эта киса по имени Тамарис живет с моими барышнями, гоняет мышей, крыс, змей, варанов (взрослых), охраняет девушек, играет в салочки со здоровенным и злющим алабаем, который признает только Варвару Степановну, учительницу моих девочек. То есть гоняет алабая. Тот порой не знает, куда спрятаться, ныкается за девушек, забавно. Рабочие копи опасливо обходят кису сторонкой, нечистью называют. Зря,
кстати, совершенно обычное животное. Ко мне, кстати, Тамарис относится на удивление спокойно и частично безразлично. То есть позволяет гладить и милостиво берет подачки. И то не все, а только свежую рыбу. Небольших окуней, живых еще. Чем они ей нравятся?
        Девчонки наболтались и скакнули в воду, пару раз выскочили, исполняя всякие трюки, и исчезли. И я попер далее. Впрочем, это для всех остальных девочки исчезли - я их везде чую. Яркие звездочки, которые мерцают на карте, которая постоянно у меня в голове. Сделал тактическую интерактивную сетку земель, держу ее в мыслях, мозг тренирую, ну и просто удобно. Наношу на нее отметки в режиме реального времени, фиксируя входящие данные с сотни постов. Водные крысы, пеликаны, скопы, примерно сотня зверюшек и птах божьих добровольно согласились быть моими глазами и ушами. Сначала у меня несколько крыша ехала, но приловчился, расстроил поток восприятия, сейчас у меня около тридцати постоянно действующих каналов. Плюс-минус несколько. Сложно, но удобно. Пробовал рыб, но они тупые! Реально тупые, как валенок. Так что оставил их в покое. Разве два десятка старых и опытных сазанов оставил, но строго как химанализаторы. Чутье у рыб потрясающее, этого не отнять. Но это уже просто ради интересного опыта, здесь химических производств нет, максимум навоз сбросят в воду. Но отрабатываю, мир не стоит на месте,
пригодится со временем.
        -
        Месяц я пахал на колодцах. Два отменных источника с чистейшей водой на расстоянии дневного перехода, способные напоить одномоментно тысячу верблюдов, осталось еще семь. Но, фактически, тракт проложен. Инженеры планируют равнять участки для проезда повозок, что сразу на порядок увеличивает пропускную способность тракта. Что любопытно, специалистов-дорожников наняли вскладчину купцы оренбургские, уральские и восточносибирские. Армейцам это до лампочки, их вполне устраивает просто способность напоить войска, а так для армии дороги мало важны, ей важно направление.
        А сейчас я сижу около своей палатки в кресле-качалке, смотрю на звезды, пью крепкий чай с ежевичным вареньем, ем горячую лепешку и мясные нарезки. Тончайшие ломтики бастурмы и казы. Бастурма из жирной говядины, а казы - это вяленая конская колбаса. Еще около кресла та самая бутылка с виски, что мне Локи оставил. Пару стаканчиков я усосал, и на душе чуть потеплело. Забавно, но уровень виски в бутылке не уменьшается, ровно половина.
        Отломив кусочек лепешки, я с наслаждением вдохнул аромат хлеба. Пожалуй, величайшее изобретение человека - хлеб. Как только додумались, что смолотое зерно можно испечь, превратив в универсальную еду. Прометей точно может быть довольным, его дар пошел людям на пользу.
        Откинувшись на спинку кресла, я качнулся, бездумно смотря в бескрайнее звездное небо. Миллиарды звезд, всякие разные. Смогу ли я когда-либо поглядеть на них вблизи? Забавно было бы стать командиром космического крейсера, сгонять хотя бы к Альфе Центавра. А что, попробую, если дотяну до таких времен.
        С этими мыслями я пару раз качнулся еще. Звезды перечеркнул силуэт каменного филина, живет тут неподалеку семейка. Брызнули огненной россыпью несколько метеоров, и снова тишина и благодать. Только брякает антабка на ружье часового, фыркают сонные кони, смеются на том конце лагеря пьяные господа офицеры. Один из них уж больно задирист, на дуэль нарывается. Убить его завтра, что ли?
        Оренбургскому губернатору это, конечно, не понравится. Но Перовский вообще человек непростой, прямо скажем. Еще бы, один из приближенных Николая Первого. Здесь и сейчас почти абсолютная власть. Не удивлюсь, что именно он и окажется наместником императора в Средней Азии или, как начинают говорить, Туркестане. Хотя, по сравнению с Оренбургом азиатские города, как мне говорят, не ахти. Глухая провинция. Да, дворцы знати богаты и прекрасны, но и только. Да еще попади туда, в эти дворцы. Рабочие кварталы (или маххалли) - чистые, аккуратные, скромные. Причем непривычные европейцу - глухие дувалы, на улицу выходят только ворота и калитки. Даже базары - так себе… и лавки в большинстве своем тоже убогие. В принципе, правильно, глухая провинция, застрявшая в веках. России придется немало сил приложить, чтобы вывести Туркестан из векового сна. Может, империя и не управится, придется Союзу доделывать. Откровенно говоря, не нравится мне современная Россия. Слишком сильная разница между людьми, крепостные крестьяне вообще за людей не считаются. Дворяне к ним относятся примерно так же, как к папуасам. Да и к
солдатам и казакам не намного лучше. По крайней мере, те дворяне, которых я здесь видел. Вон те, например, которые сейчас что-то спьяну поют по-французски. Аристократы-дегенераты, бля. Нет, этого гвардейца я точно убью. Опять про меня несет бред и ахинею. Да еще стихами, мать его.
        Нет, похоже, все решится сегодня. Прет сюда сей глупый человек, сопровождаемый офицерами, часть из которых уговаривает его одуматься, а часть напротив - готова присоединиться. Право слово - я никак не пойму, что тут делает толпа этих кавалерственных неумков? Что их на Кавказ не отправили, там ведь вовсю война идет с черкесами и прочими? О, вот и они…
        - Вы, сударь, мерзки и противны! - Надо же, никак он мне решил стихами вызов бросить? Ну-ну.
        - А вы глупы ультимативно! Что ж, сударь, коль таков удел ваш, готовы ль вы к резне баш на баш? - Получи фашист гранату. Глаза выпучил, ротиком хлопает.
        А я неторопливо встал и коротко хлестнул его по морде лица, правда, вместо пощечины получилась оплеуха. И офицерик буквально улетел во тьму.
        - Что-то низко пошел, к дождю, наверное. Не правда ли, Прохор Александрович? - Я повернулся к майору Озерову, одному из тех, что уговаривал этого хлыща успокоиться.
        - Захар-бай, ну как же вы… Я думал, вы не подвержены бретерству. - Покачал головой умудренный жизнью и войнами старый вояка. Повернувшись к паре молодых, но протрезвевших гвардейцев, которые вытаскивали буяна из кустов, в которые тот улетел, спросил. - Как там Михайло Юрьевич?
        Названный гусар стоял на ногах с трудом, пошатываясь и периодически закатывая глаза. Похоже, я его нехило нокаутировал. Махнув рукой, я налил полстакана вискаря и, подойдя к потерпевшему, влил его ему в глотку. Тот выпучил глаза, схватился за горло, что-то засипел и уснул почти мгновенно, свалившись на руки правому из спасителей.
        - Тащите его в палатку. Проспится, а там поглядим. - Махнул рукой на него майор, пара солдат умело подхватили офицера под коленки и под мышки, после чего шустро уволокли его в лагерь. За ним, с моего молчаливого согласия, невесомой и безмолвной тенью ушла Аяна. Остальное офицерство тоже исчезло, после командного рыка майора. Озеров был старшим здесь, за исключением Перовского, но тот появлялся наездами и наскоками: губернаторство такого огромного края плюс неудачный в военном смысле и крайне удачный в политическом поход съедали все его время. Даже в Питер Василий Алексеевич пока не мотался, перебивался голубиной почтой и почтовыми сообщениями. Конечно, телеграф был бы много лучше, но вот чего пока нет, того нет. В России оптический телеграф есть от Петербурга до Варшавы, а электрический пока только в Питере, несколько коротких линий сообщения. Сюда, в Азию, пока только обычная почта. Хотя, надо сказать, весьма шустрая. Газеты из Англии появляются с месячными задержками, что весьма неплохо для конной тяги. Разумеется, срочную связь губернатора осуществляют специальные гонцы, но такое бывает
нечасто. Смысла особого в этом нет, надежнее и проще держать голубиные станции. Правда, приходится дублировать сообщения, потому как соколов и ястребов здесь хватает.
        Налив майору те же полстакана виски и придвинув к нему блюдо с заедками, я уселся снова на свое кресло и молча уставился на здоровенный месяц.
        - Глупые мальчишки. - Озеров отхлебнул вискаря, хмыкнул, одобрительно прищурился и потянулся за куском бастурмы. - Лермонтова ведь уже разок выдернули из-под трибунала за дуэлирование. Отслужил в армии на Кавказе, успешно воевал, так нет, снова влез. На сей раз его к нам сослали, и здесь он успокоиться не может. Просьба к вам, Захар-бай. Если все же поединок состоится, не убивайте его. Михаил хороший человек, просто запутался.
        Нихрена себе, это что, я сейчас Лермонтова приласкал? Откуда он здесь взялся, павлин расфуфыренный?
        Внезапно я почувствовал рядышком присутствие Аяны. Повернув голову, я вопросительно посмотрел на нее.
        Та коротко поклонилась мне и майору.
        - Господин, нужна ваша помощь. - Вот так, похоже, оплеуха вышла слишком сильной. Или еще что? Ладно, пойдем.
        - Извините, Прохор Александрович, труба зовет. Пойду, посмотрю, что с вашим поэтом случилось. Здесь чувствуйте себя как дома. - Я встал и откланялся, оставив майора в задумчивости попивать виски на моей террасе. Ничего, нанятый мною слуга ему его подольет, коль нужно будет, чаю вскипятит свежего или кофе сварит. Мансур, перс из Хорасана, достаточно шустрый и умелый уже немолодой человек, которого я нанял в Хиве. Точнее, выкупил на рынке рабов, куда его с семьей притащил разорившийся хозяин. Вот я его и выкупил с семейством, после чего предложил отработать долг. Семью поселил, после раздумий, в Ак-Молинском приказе, там все безопаснее. А сам Мансур уже три месяца служит мне здесь, на тракте.
        Аяна привела меня в палатку Лермонтова, где вокруг него хлопотал немолодой слуга. Денщик стоял рядом с чашкой ледяной воды, куда слуга макал чистую белую тряпицу и прикладывал ко лбу болезного.
        - Так, отойди, почтенный. - Я отодвинул слугу в сторону, положил руку на лоб поэта. Аяна молча вытолкала слуг из палатки и задернула полог. Три керосиновые лампы в разных углах ярко осветили передвижное жилище изнутри. Снаружи негромко молились старые слуги. Ничего, лишним не будет точно, любовь ближних лишней никому не была. Так, похоже, кровоизлияние я ему устроил. Вообще, любой нокаут этим крайне чреват. Потому, скинув халат в угол, закатал шелковые рукава иссиня-черной шелковой рубахи, ополоснул руки в чашке с водой и положил ладони на виски и темя уже потерявшего сознание поэта. Именно потерявшего сознание. Из-под моих пальцев потекла густая темная кровь, тут же превращаясь в светящееся облачко. Кровь - это концентрированная сила жизни, если знаешь как ее забрать. Я знаю, потому не упущу. А что, этого задиру и пьяницу я за «просто так» лечить должен?
        Полночи я налаживал кровообращение в мозгах у Лермонтова, ладно хоть это от меня практически никаких особых знаний и сил не требует, я просто вижу, как нужно сделать. Аяна стоит рядом и смотрит, прикусив губу. Она тоже пытается, но ей это сложно, потому как не ее специальность. Хилола или Марина справятся с этим много легче, когда сил и знаний наберутся, ибо они тоже Вода. А Аяна - Земля. Но Земля и вода друг друга не отталкивают; хоть огненные заклинания у Аяны и выходят много легче, но и водные тоже получаются. Пусть много энергозатратнее, но выходят.
        К утру поэт очнулся и молча уставился на меня. Ну да, я морду лица сделал тюленью и ласково ему улыбаюсь. А что, могу я моральное удовлетворение хотя бы получить?
        - Сгинь, нечисть! Свят-свят-свят!!! - Наконец обрел голос Лермонтов, лихорадочно крестясь и шаря на столике около кровати. Ну да, там пара двуствольных отменных тульских пистолетов лежат.
        - Ай! - Отдернул руку поэт от рукояти, когда его чуть стукнуло током. Он что, всерьез думал, что ему позволят устроить тут стрельбище?
        - Не надо шуметь, Михаил Юрьевич. Людей переполошите. - Я улыбнулся, показав немалые тюленьи зубы, и перетек в приличную форму.
        - Захар-бай? Вы - черт? - О какие огроменные глаза стали у моего болезного.
        - Нет, что вы! Не имею никакого отношения к Князю Тьмы. Я водяной, хозяин здешних вод. А Аяна - моя подчиненная, Дева песков. - Аяна недовольно полыхнула алым взором в неясном свете раннего утра, не понравилось ей, что раскрыл ее малую тайну. Вроде бы двухтысячелетний опыт у барышни, а не понимает, что оному виршеплету так только интереснее станет.
        - Да вы что?!! - А вот сейчас у Лермонтова в голосе искренний восторг и интерес. И глаза горят как у Аяны практически. Поэт (если он настоящий поэт) всегда хочет прикоснуться к чуду, всегда в душе мальчишка.
        - Ну да. Сразу скажу, что я обычно не спускаю хамства по отношению к себе и своим подопечным, но вы поэт, у вас характер хитровывернутый, посему вам многое прощается. На меня тоже зла особо не держите, просто бесполезно. Если вам интересно со мной пообщаться - я никуда не тороплюсь, у меня еще только на этой линии четыре колодца осталось. Вставать вам пока категорически не рекомендуется, только до горшка. Я так думаю, ваш слуга и денщик вам в этом помогут, а Аяна проконтролирует, ну и долечит. Чтобы вам не было скучно - вот. - И я плюхнул на столик поверх пистолетов толстенную тетрадь, которую сам сделал и переплел. Почти тысяча листов добротной хорезмской бумаги, весит оная тетрадка чуть больше полупуда. Поверх лицевого листа шло заглавие «Согдиана». Ну да, месяца два назад в порядке эксперимента по памяти переписал как-то прекрасную книгу Явдата Ильясова. Кстати, именно так книга и подписана. - Самому читать пока запрещаю, Аяна прекрасно с этим справится. Не скучайте.
        И я вышел. Все, попала Аяна, просто так ее поэт не выпустит. Эх, жаль что с Пушкиным я опоздал. Но я не Бог, я не могу успеть везде.
        Подошедшему майору Озерову я просто приветливо кивнул. Тот отделался таким же кивком и чуть поморщился. Насосался вчерась вискаря майор досыта, похоже. Хотя, тот раза в полтора крепче, чем нынешняя водка, а то и в два. А пьется легко и непринужденно.
        - Все с поэтом будет нормально, хотя пришлось повозиться. - Я прищурился, глядя на восходящее солнце. Коротко пропел рожок, означая побудку, и лагерь ожил.
        - Ну и слава богу. - Искренне перекрестился Озеров, повернувшись к крохотной походной часовне, оборудованной в одной из палаток. И, извинившись, откланялся на построение.
        А я неторопливо ушел в сторону. Есть здесь у меня любимое местечко, утром клинками помахать. Кручу сразу бастардом и шамширом, приводя в состояние офигения гвардейских офицеров, которые тоже совсем не дураки помахать саблями. Ну да, у них все еще палаши да сабли, шашки пока только у казаков. И то далеко не у всех.
        Вообще, я на удивление неплохо себя на земле сейчас чувствую. Возможно потому, что вода все равно везде есть? Вот сейчас прямо подо мной, в полусотне метров, мощный водный поток идет сквозь слой крупных каменюг. А здесь полупустыня: от нашего колодца до следующего нормального источника ровно дневной переход. Это на север, как раз нашей работы форт, а на юге покамест колодцев близко нет. Потому здесь караваны и не ходят, разве малые банды шастают. При этом в полукилометре речка и небольшое озеро, но пить воду из них вряд ли получится, ибо горько-соленая. Олени туда приходят на солонцы, весь берег солью пропитан.
        Похоже, я не особо привязан к источникам воды. Или это только к здешним относится? Ну, постепенно выясню, а пока я уверенно на тысячу километров от Арала на север уходил. Как раз до будущей столицы будущего Казахстана. Или здесь его не будет? Ладно, доживем - увидим. От Ак-Молинского приказа я спускался до Балхаша, просто ради интереса, и тоже никого из заслуживающих внимание сущностей не встречал. Так, пару кум-пэри видел. Но даже трогать не стал, пусть бегают. Мало их, вреда людям они не наносят, пусть бегают. Да еще одну девицу пришлось в капсулу уложить, уже чисто русачку, а точнее, даже казачку. Дурная барышня, вздумала топиться от любви. Точнее, сбежать решила, но не рассчитала силу, а речка вроде как узкая, но коварная, с резкими водоворотами и очень холодной водой. В общем, чуть не погибла девочка, как и Марина с Хилолой в свое время. Перехватил я ее уже отлетающую душу, и того… в стазис-капсулу вместе с телом. Глупо вышло, откровенно говоря. Замуж ее, видите ли, выдают не за того. Блин. Короче, самая тупая история из историй моих русалочек. Хотя, и девица самая молодая, всего четырнадцать
только-только тюкнуло девочке. Чуть младше Хилолы в момент ее перерождения. Куда ее, такую юную, замуж? Нет, так-то барышня вполне вызревшая, красивая и видная, но еще олененок, еще чуть угловатая, не расцвела совершенно. Хотя, не зря про падчериц и мачех так много страшных сказок рассказывают. Вот и эта одна из них. Или просто обручить для начала хотели, так-то вроде не по закону будет. Но что стало, то стало.
        Мачеху, кстати, я потом так пуганул на пару с папашей, что те со своими оставшимися тремя дочерьми рванули на Дальний Восток. Как раз набор шел куда-то за Байкал. А вот казачьего старшину, за которого сватали девочку, не тронул. Не при чем тут он. Не виноват, что саблей половину лица развалило, и так плохо и страшно срослось, что даже борода не спасает. Человек не из плохих, просто вдовец, коих здесь множество, может, и счастлива бы с ним была девочка со временем. Но что стряслось - то стряслось. Мне время не подвластно.
        Так что висит в одной из стариц возле Балхаша девочка в капсуле перерождения, тоже в стазисе покамест. Ибо мне просто некогда за всем уследить. Хилола и Марина, правда, здорово интересуются, ибо девицам скучновато, вот и ждут еще одну сестренку.
        Вообще, я здорово изменился. Если обретение Марины, а тем более Хилолы было для меня серьезнейшими событиями, перевернувшими мое нынешнее существование, то в данном случае я даже особо не психовал. Так, малость разозлился. И скорее на девочку, чем на ее родню. Ибо жизнь свою надо беречь, и прежде чем бежать от человека, рискуя ею, стоило бы его получше узнать. А то старшину даже жалко. Немолодой рубака очень серьезно принял то, что из-за него девочка погибла. Ушел в штопор, запил, мне пришлось его из пике выводить. Сейчас он женщин вообще сторонится, решил, что не стоит того. Мда-с…
        В принципе, есть у меня идея одна. Мне все равно нужны «смотрящие» за реками и Аралом. Девочки со временем вполне могут набраться силы и опыта для этого. Тем более что Марине очень Арал нравится, а Хилоле - Амударья, особенно ее верховья. Поглядим, что понравится Анфисе, сможет ли она вообще русалкой стать. Не хотелось бы девочку лишать возможности просто пожить, пусть хоть так.
        Поднявшись на любимый холм, я осмотрел окрестности. Полупустыня, весна. Цветет все, прямо-таки бушует. Тварей всяких разных ползает и летает. Для большинства солдат, кстати, это все очень и очень опасно. Непривычны они к тому, что паук размером и видом похожий на обычного крупного крестовика является каракуртом, смертоносной «черной вдовой». Что забавная тварюшка с задранных хвостом - скорпион. Уже трех схоронили, двух от укусов змей, одного шершни закусали. Здешние шершни совсем немного уступают знаменитым южно-восточным. Но что интересно, солдаты не ропщут. Служат и служат. И рады-радешеньки, что у Озерова служат. Рук тот сам не распускает, воровать не дозволяет, шпицрутенами насмерть не запарывает. При мне только один солдат палок получил, за пьянку, и то всего десяток. А когда его после экзекуции перевести хотели обратно в Оренбург, тот слезами обливался и просил офицера не высылать его. Похоже, жизнь в России весьма и весьма разнообразна. Коль фактически из боевого похода солдаты уходить не хотят. Сзади раздался конский топот, на холм взлетел молодой корнет, один из товарищей Лермонтова.
        - Любуетесь, господин Захар-бай? - Пружинисто соскочив с коня, поинтересовался он.
        - Да. Пустыня красива круглый год, но весна - это весна. - Коротко кивнул я, протягивая ему свой бинокль французского производства. - Поглядите.
        - Вы правы. - Коротко, из вежливости бросив оптику к глазам, ответил корнет. - Мы с товарищами просим прощения у вас за вчерашнее поведение. И мы знаем, что вы вытащили Михаила. Спасибо вам.
        - На здоровье. - Я усмехнулся и забрал протянутый бинокль. - Смотрите, корнет, здесь сейчас пусто, но лет через сто здесь будут стоять крупные города. Вон там, западнее и чуть северней, построят космодром, место, откуда люди будут запускать в безвоздушное пространство над планетой свои корабли. Хотели бы подняться на четыреста верст над Землей, корнет?
        - А вы прожектер, Захар-бай. - Засмеялся парень, задирая голову и смотря в ярко-синее небо. - Но хочу. Это просто мечта моя - подняться над твердью земной. Хочу попробовать построить монгольфьер и взлететь.
        - Ну, это, пожалуй, я смогу вам устроить. Самого заинтересовали. Озадачу, пожалуй, мастеровых в Коканде, там весьма талантливые люди есть. - Я засмеялся. А что, шелка у меня полсотни тюков есть, корзину из тростника сплетут, веревок конопляных хватает. Почему б не полетать?
        - Ловлю на слове, Захар-бай, и разрешите откланяться. Господин майор отправляет в короткий поиск, служба. - Корнет лихо взлетел в седло, козырнул и наметом слетел с холма к строящемуся около штабной палатки драгунскому десятку.
        - Ну-ну. - Я улыбнулся и поглядел на взошедшее солнце. Пора и мне прогуляться. Я последнее время, конечно, на суше себя вполне себя неплохо чувствую, но все-таки я - водяной. И для меня без воды дискомфортно, потому исчезну на денек-другой. Прошвырнусь по окрестным речкам, подземным водам, погляжу, что интересного хранят они. По Сырдарье пробегусь, на остров загляну, к аватарам. Уйти-то они ушли, оставили на меня свое хозяйство. Но кажется мне, что порой краем глаза богини как-то сюда заглядывают. По крайней мере, ощущение такое. И потому не стоит оставлять их надолго без пригляда. И вообще, через три недели должен приехать Перовский на стыковку тракта, то есть закладку Среднего Форта. Туда и наиб приедет от лица эмира, торжественно запустят тракт в службу. Купчин понаедет со всех сторон. Их, кстати, уже немало. Вон, пылит караван фургонов, почти как в США на Великих Равнинах. Ну а что, сейчас не надо везти много воды, пары фур хватит на тот кусок, который остался. Однако, караван немаленький, около сотни фур, кто-то торопится. И гружены серьезно. Интересно, чем?
        Подскочивший к купчинам конный разъезд быстро утратил интерес и ускакал дальше, а караван пополз дальше. А я решил уточнить свой интерес, взял под контроль пролетавшую мимо птаху и просмотрел несколько фургонов. Так и думал, промка. Ткацкие станки, если конкретно. Похоже, кто-то вкладывается в перспективные производства. Скорее всего, шелковые. Бизнес есть бизнес, многие хотят получать прибыль. Так что нормально.
        И я исчез, уйдя в водный поток под холмом.
        И пропал на две недели. Дело в том, что я решил исследовать будущее Джезказганское месторождение медных и полиметаллических руд, а совершенно случайно (вообще случайно) нашел самородок рения. Точнее, три килограмма семьсот семьдесят грамм самородного песка и мелких самородков рения. Редчайший случай, между прочим; самородный рений в моем мире встречался крайне нечасто. Может, здесь иначе, но все равно, слишком большое для меня искушение. Может быть, я ненормален для водяного, но мне очень понравилось делать всякие примочки вроде крупных бриллиантов или платиновых украшений, а здесь такой вызов. В общем, я на неделю пропал для всех, запершись в своей мастерской. Так, краем глаза убедился, что с пацанами в капсулах все нормально, отправил девочкам сообщение, чтобы меня по пустякам не дергали, и ушел в работу. Плавил рений, заливал его по формам, обрабатывал готовые вещи. По итогу работ у меня получилось пара браслетов-наручей, три крупных перстня, в которые я установил достаточно крупные черные бриллианты, и несколько пар серег с теми же черными брюликами да пять диадем, покамест без камней. Для них
буду думать, что установить. И кому отдать. Прямо скажем, таких диадем нет ни у кого в этом мире, и долго еще не будет. Минимум лет сто, не меньше. Еще на клинки напыление из рения сделал, на шамшир, кинжал и нож-пичок. Погляжу, насколько его хватит.
        И потому я со спокойной душой надел наручи, нацепил на указательный палец левой руки новый перстень, в противоположку ему, на правую руку, надел два перстня из платины с желтым сапфиром и багровым рубином. Усмехнулся, глядя на камни. Желтый, красный, черный - странный выбор цветов для водяного, вроде бы. Так ведь вода в какие цвета только не окрашивается, но от этого водой она быть не перестает.
        С этими мудрыми мыслями я запечатал мастерскую, проверил-просканировал окрестности, почесал в затылке, глядя на стазис-капсулы с пацанами, и уселся в каюк. Все, пора на службу. Надо проверить будущий музей в Коканде и подготовить мавзолей для передачи статуй Перовскому. Заодно драгоценности там поделю: часть себе оставлю, самые ценные с точки археологии; часть отдам наибу для передачи Насрулле ибн Хайдару; часть Перовскому - для передачи в музей Питера. А то у меня этого цветного стекла копится, как в пещерах гномов. А я не гном, я водяной, для меня это просто цветные камешки. Реально, я знаю, что они стоят множество денег, что за те сундуки, что у меня в подземных залах спрятаны, может разразиться серьезнейшая война - но для меня это в большинстве своем мертвые камни. Ну, кроме некоторых. Некоторые камешки прям как живые: такое впечатление, в них своя душа есть. А может и есть, просто у меня не хватает знаний понять это. Ничего, не страшно, узнаю со временем. Еще бы учителя найти. Пока я скупаю книги: математика, физика, все, что есть из современного. И пишу по воспоминаниям свои учебники, рисую
таблицы и карты. Благо что память абсолютную вручили: все, что когда-либо видел или слушал, помню, просто надо вспомнить, что именно я помню. Как там Лосяш сказал? «Я все записываю, но не помню где». Вот и у меня примерно то же самое. Вроде как знаний много, но пока найдешь, что именно надо, времени проходит уйма.
        -
        По появлению моему в лагере строителей никакого ажиотажа не было. В принципе, все шло по плану, строители закончили обкладывать колодец лиственничным брусом, устроили качественную крышу и добротный ворот. Плюс поставили ручной насос и соорудили большую деревянную поилку. Настолько большую, что в ней господа офицеры купаться начали вечерами.
        Лермонтов под присмотром Аяны начал потихоньку передвигаться по лагерю. А на вечерние «почиталки» стал собираться весь лагерь. Все, от майора Озерова до младшего коновода. У Аяны прекрасный голос и хорошо поставленная русская речь, передает в лицах талантливо, ей бы аудиокниги начитывать. Скучновато людям, развлечений мало, а тут практически спектакль. Хотя, насколько я знаю, такое тут вполне себе распространено, что среди дворян, что среди мещан. Даже крестьяне могут так же собираться, когда время есть.
        - Здравствуйте, Захар-бай. - Вот, помяни поэта, он и появится. Опираясь на добротно вырезанную трость, ко мне подошел Лермонтов, сопровождаемый слугой.
        - Здравствуйте, Михаил Юрьевич. - Ответно поздоровался я, чуть поклонившись и кивнув слуге. Кстати, для большинства чужие дворян сейчас слуги вообще не люди. Их просто не замечают.
        - Знаете, если вы не против, то я заберу вашу рукопись в Санкт-Петербург? Ее надо обязательно напечатать, потрясающая история. Восточные сказки, прямо скажем. Мой издатель просто с ума сойдет от такой книги. Можете быть уверены, Петербург и Москва будут зачитываться ею. Не удивлюсь, коль она и в Европе выйдет, Глазуновы свое дело знают туго, лучшие книгопечатники России. Только не обижайтесь, видно, что инородец писал, на слух все правильно, но правописание хромает. - Поэт уселся на раскладной стульчик и страдальчески поморщился. Но тут же расцвел, увидев подходящую Аяну. Не понял…
        Моя подопечная вежливо мне поклонилась, ласково(!) улыбнулась Лермонтову, кивнула старому слуге и молча протянула мне историю болезни поэта. Ну да, я приучил ее к этому, отчетность превыше всего.
        Коротко пробежав взглядом скупые, но точные строки, я кивнул и вернул талмуд девушке. И снова заметил переглядку и улыбки поэта и моей подопечной. Итить, то, что поэт может влюбиться в Аяну, совершенно не странно. Лермонтов горяч и импульсивен, а Аяна очень красивая девушка, необычно красивая, даже необычайно. Просто иная, не европейская красота. И то, что она кум-пэри, для поэта точно препятствием не станет, напротив интерес подстегнет. Уже подстегнуло. Я чуть глянул в эмоции Аяны и Лермонтова - кипятком обожгло. Мда-с…
        Вечером, после окончания чтений, я зашел в палатку поэта проверить его буйну голову. Аяна скромно встала в уголок и не отсвечивала, но то, что она в палатке поэта вечером, пусть и при старом слуге… хотя, я сам ей разрешил, да и Лермонтов больным числится.
        - Захар-бай, вы разрешите Аяне выйти за меня замуж. - Огорошил меня Лермонтов после окончания осмотра. - Я люблю ее больше жизни.
        - Хм… А ее вы спросили? - Короткий взгляд на пылающую красными щеками Аяну мне многое сказал. Я уже давно не рассматриваю Аяну как сексуальную партнершу, скорее, как ученицу и подопечную. Судя по всему, она об этом поэту не говорила, так что пусть так оно и будет. Не все надо знать влюбленным поэтам.
        - Да. Она ответила, что не против, но все в вашей власти. - Поэт напряженно ждал ответа, Аяна тоже.
        - Девочка моя, ты знаешь, что согласившись и выйдя замуж за смертного мужа, становишься обычной смертной девой? - Что-то я себя Дамблдором почувствовал. Аяну «девочкой моей» назвал. Вообще, странное ощущение, как будто родную дочку сватают.
        - Знаю, усто. Я согласна. Мне вполне хватило двух тысяч лет понять, что четверть века с любимым человеком лучше тысячи лет одиночества. Я буду хорошей женой и постараюсь стать хорошей матерью. - А Аяна напряжена как струна, чуть ли не звенит.
        - Будешь. Разрешаю. Но Михаил Юрьевич, обряд проведете здесь, благо ваш православный священник приезжает с Перовским. Хотя бы обряд помолвки. И вы понимаете, что священник обязан будет доложить вверх по команде, кого он окрестил? - Я внимательно поглядел на поэта, но ответил неожиданно старый слуга.
        - Господин Захар-бай, церкви известно многое, ее еще одной обретшей правильную веру девой не удивить. Черной ведьмой Аяна никогда не была, врагу людскому не поклонялась. А пути господни неисповедимы, ваше благородие. Не бойтесь за барышню, семья барина ее в обиду не даст. - А похоже, что семья поэта готова на многое, лишь бы его оженить. Насколько я помню, это мечта его бабушки, обожающей своего внука.
        - Тогда я не против. Аяна, будь добра, выйди и жди меня у нас в шатре. - Подождав, когда девушка, поклонившись всем, уйдет, я продолжил уже для Лермонтова. - Приданное будет богатым, Аяна не просто так, девчонка без роду без племени. По рангу она вам подходит, считайте ее статус примерно как столбовую дворянку. И дети будут здоровые, не переживайте. Только учтите, Михаил Юрьевич. Измените Аяне - погубите и себя, и ее, и детей. Это плата за ваше семейное счастье - верность. Даже по веселым домам ходить нельзя. А Аяна вам и так абсолютно верна будет. Любовь Дев Песков незыблема. Впрочем, вряд ли вас после венчания будут другие женщины интересовать, потому как вы не просто женитесь - вы смешаете и разделите сердца с Аяной. Тут любая свадебная церемония по любому обряду именно к этому приведет. Готовы ли вы к этому?
        - Я готов к этому. Люблю Аяну истово и беззаветно. Мечтаю прожить с ней жизнь. - Поэт сглотнул ставшую внезапно вязкой слюну, встал с кресла, вытянулся, одернув офицерский китель. Или как там у гусар это называется? Интересно, почему гусары-гвардейцы здесь не приписаны к иным полкам? Так и ходят в своих пижонских одежках?
        - Мое согласие у вас уже есть. Но Аяна теперь, до свадебной церемонии, будет появляться у вас только днем. Вы достаточно выздоровели, чтобы наделать глупостей и испортить все на свете. Потерпите малость. - Я усмехнулся, глядя на растерянного поэта. - Это не Кавказ, это Азия. Тут если плод вызрел, то падает сам. Потому извините, Аяна будет под приглядом, ее мои ученицы будут сопровождать теперь непрерывно. А после свадьбы вы будете ее господином и властителем. И да, по поводу книги. Я не против. Я не знаю юридических тонкостей, пусть этим стряпчие занимаются, которым вы доверяете. Деньги от издания разместите по счетам, которые я укажу. И кстати, у меня есть еще истории. Если ваших издателей они заинтересуют - то пришлю.
        Почему бы и нет? С рабством можно и нужно бороться, а словом порой можно сделать очень многое. Того же «Скарамуша» можно попробовать издать, может и пройдет. Там ведь нет призывов к революции, просто рассказана история с точки зрения одного из участников. Поглядим. Но романы Ильясова я отправлю Глазуновым все. Не знаю, родится ли здесь этот человек в будущем, я здесь по бабочкам потоптался от души. На себя права оформлять не буду, а деньги… деньги, если будут, отдам на организацию медицинских вузов. Пусть побольше врачей будет. Заодно все, что вспомню по медицине, перепишу и тем же Глазуновым отправлю, как найденные мною записи Авиценны и его учеников. Пусть будет. Если уж топтать бабочек, то в ластах.
        В палатке нервно бродила Аяна, теребя кусок толстого кожаного ремня и отрывая от него мелкие кусочки.
        - Не психуй. Я же сказал - отпускаю. Не хочу, но держать тебя против силы - не в моих принципах. Разумное существо должно быть свободно. Раз уж ты решила променять долгожитие на семью - то это твое решение, и оно для меня свято. И! - Я поднял вверх указательный палец. - Не переживай насчет девственности. Во-первых, твой поэт сам далеко не мальчик; во-вторых, даже простая человеческая женщина, принимая христианство, меняется, пусть духовно. Правда, далеко не всегда. А ты - Дева Песков. Ты не просто готова принять обряд христианства, ты меняешь свою сущность. И перерождаешься в человеческую женщину, то есть деву. Кстати, учти, ты все равно останешься сильнее и быстрее обычной девчонки. Да и болезни к тебе будут липнуть много хуже. Осторожнее, а то ославят как ведьму. И еще - у твоего избранного родители умерли, но жива бабушка. Она властная, умная, жесткая особа, обожающая своего внука. Тебе придется или сделать ее своей союзницей, или победить в борьбе за сердце и разум Лермонтова. Лучше будьте союзницами, вдвоем вы будете вдвое сильнее. Да и с правнуками ей повозиться получится. А сейчас я уйду,
останешься с Мариной и Хилолой. - И в палатку с радостным визгом влетели обе названные мною барышни и повисли у Аяны на шее. Ну да, я как предчувствовал и вызвал девчонок с копаней, благо здесь недалеко, всего трое суток на конях. Иначе бы у девочек не получилось: здесь нет прямого водного пути, только на коне. Мои русалочки тоже вполне себя нормально чувствуют на суше, по крайней мере, пару недель спокойно выдерживают. Правда, потом их из воды неделю за уши не вытащишь, но это уже другое дело.
        Вооруженные слуги, сопровождавшие девушек, тем временем расседлывали лошадей, выхаживали, растирали их пучками сена, чуть погодя отпаивали и задавали зерна, смесь дробленого овса, ячменя и пшеницы. Под руководством Мансура ставили дополнительные шатры, вбивали колья коновязи. Обрастаю я подчиненными и теряю их. Такова жизнь.
        Убедившись, что все в порядке, я озадачил старшего из наемников, седого кряжистого туркмена, и уехал. Надо готовить приданное Аяне, надо проверить строительство музея в Коканде, надо проверить сборку костяка той ископаемой акулы, что уйдет в подарок королеве Виктории. Много чего надо. Так, Перовский приедет сюда через несколько дней, с ним священник приедет. Не думаю, что тот затеет что-то долгое и немыслимое, Лермонтов не царь, Аяна не королевна - долго ни с обрядом крещения, ни с помолвкой тянуть не будут. Может, и повенчать здесь решат. Хотя, я бы на месте самого Михаила и Аяны не спешил, но судя по той буре гормонов - вряд ли они хотя бы до Оренбурга захотят дотерпеть. М-да.
        С одной стороны - плохо, я остаюсь без опытной, надежной и очень адекватной помощницы. С другой - кто я такой, чтобы мешать людям любить друг друга? Да и адекватность Аяны сейчас под просто огромным вопросом: влюбилась в поэта как кошка, крышу при таком порой напрочь сносит. Ладно, все что не делается - к лучшему. А пока надо ей приданное приготовить. От меня. Сама девочка тоже совсем не бедная, золотишка у нее заначено по пустыне минимум пудов двадцать. За двадцать-то столетий не скопить - это суметь надо.
        А это, интересно, кто там? Я чуть подобрался, внимательнее принимая передачу с пустельги, что кружит в окрестностях.
        - Здравствуйте, Захар-бай. - Ко мне подъехал майор Озеров. - Очень рад, что вы не стали мешать вашей ученице и Лермонтову. Жениться для него, пожалуй, лучший из выходов. Успокоиться, перебеситься, найти свое сердце - дай-то Бог, это у него получится. И ваша девочка, я очень хочу, чтобы она была счастлива.
        Майор ни грамма не сомневался, что Аяна из старой дворянской семьи. То, что она у меня в обучении, его мало смущало. Восток есть Восток, мало ли какие тут тайны хранятся. Он видел, что Аяна прекрасно образована, воспитана, имеет великолепный вкус и выдержку, относится к офицерам как к равным, а к солдатам и слугам как к подопечным. Все это в его глазах означает только одно - дворянское воспитание.
        - Здравствуйте. - Я приложил руку к сердцу и слегка поклонился. - Кто я таков, чтобы мешать Его воле? Нити судеб каждого свиты причудливо и таинственно, но все в руках Его. Аминь.
        - Аминь. - Озеров перекрестился и довольно улыбнулся. - Люблю свадьбы. Пусть она будет означать доброе знамение для нашего тракта.
        - А как вы относитесь к небольшой драке? - Я поглядел на майора. Тот явно не ожидал такого вопроса, но старого вояку дракой не напугаешь. - Просто за нами наблюдает отряд конных, примерно полторы сотни бойцов. Сейчас четверо сидят там, вон на том холме. Видите, стеклышко подзорной трубы мелькнуло? Не показывайте, что мы их обнаружили, Прохор Александрович.
        - Однако зрение у вас, Захар-бай. А откуда вы знаете численность банды? - Майор спокойно поглядел на тот самый холм, на склоне которого на самом деле сверкнуло стеклышко. Интересно, кто там такой беспечный? Или он нас вообще за бойцов не держит?
        - Вы ж видели, ко мне приехали ученицы с охраной. - Я улыбнулся. Ну да, в моей охране очень опытные туркмены, за деньги, которые я им плачу, род выделил лучших. И это мое заявление не удивило майора, туркменские всадники немало крови попили русским купцам и селениям, но все согласны с тем, что в здешних местах это одни из лучших бойцов.
        - Как вы думаете, когда они нападут? - Озеров невозмутимо отвернулся от холма и принялся набивать трубку табаком.
        - Мы их мало интересуем. Да и прилично нас тут, с работниками около трехсот человек. А вот караван, который скоро подойдет и встанет на ночевку, похоже, их интересует много сильнее. Думаю, что нападут сегодня, под утро, в «собачью вахту». - Я вытащил зажигалку, отщелкнул со звоном крышку и чиркнул колесиком. Сноп искр воспламенил фитиль, пропитанный бензином, майор благодарно поджег сухую веточку, от которой и раскурил трубку. Зажигалку, кстати, я заказал в Коканде, у одного златокузнеца. По образу и подобию «Зиппо». И что вы думаете? Через неделю получил готовую, в серебряном корпусе, и соглашение о производстве их на продажу. Сейчас их делают уже по полсотни штук в неделю, разлетаются они как горячие пирожки. Бензин в местных аптеках стали заказывать уже заранее. Насколько я знаю, триста штук в серебряных и золотых корпусах ушли в Санкт-Петербург. А уж местные богатеи ходят с ними все. Модный тренд, ититская сила.
        - И кто эти лиходеи? Не знаете? - Поинтересовался майор, пыхнув ароматным дымком. Однако, он канабис в табачок подмешивает, отборную смолку… впрочем, этим здесь никого особо не удивить. Опиум курят в открытую, листья коки жуют, не то, что табачок анашой разбавляют. Впрочем, судя по всему, количество наркотика для такого мужчины мизерно, так, чуть кайфанет. На разумность мышления мало повлияет. А даже если повлияет - здесь я ничего не сделаю. Перевоспитывать его на данный момент просто некогда, да и неохота.
        - По повадкам - казаки. Ушли «за зипунами». - Ну да, яицкие и оренбургские казаки совсем не ангелы. Как здешние племена щиплют купцов и поселения русских, так и казаки вовсю промышляют подобным в свободное от основной службы время. А здесь, за территорией сторожевых застав, они щиплют все, до чего могут дотянуться. И богатый лагерь, пусть и с полутора сотнями солдат и офицеров, для такого же количества умелых головорезов вполне себе по зубам. Особенно, если нападение будет тщательно спланированным, ночным и внезапным.
        - Ну, встретим со всем тщанием. - Усмешка Озерова была хищной, сквозь маску военного чиновника проглянул матерый убийца. Судя по всему, майора моя информация только взбодрила. Надо же, какой интересный тип командует стройкой укреплений на трассе Эмир-Перовского тракта. Алкаш, наркоман, да еще адреналинозависимый. Впрочем, в это время других офицеров найти практически невозможно.
        - Если вы не против, то я бы сначала хотел бы побеседовать с атаманом. - От моей просьбы майор несколько удивился, и я вынужден был пояснить. - Родня. Пусть далекая, но родня. Чуть ли не с времен Смуты. Семья есть семья, сами понимаете.
        - Не возражаю. Сумеете отвести угрозу - вообще хорошо. Как говорил Сунь-цзы, «Война любит победу и не любит продолжительности». В нашем случае - отвести угрозу от форта уже победа. А казаки есть казаки, чертовы сутяги. Вечно мутят. - Казаки и дворянские рода частенько переплетены, у майора это не вызвало никакого удивления. Более того, частенько в казаках оказывались и разорившиеся дворяне; на Дону и в Сечи принимали без особых вопросов и беглых крестьян и потерявших состояние дворян. Да, далеко не в первые роли, казачья голытьба шла как пушечное мясо. Но был шанс вырасти, да и доля с добычи шла, как и личные трофеи.
        И потому я вежливо откланялся и ускользнул к себе, а майор отправился наводить шороха и готовить форт к обороне. Ночной бой - дело такое, мало предсказуемое. Даже если знаешь и готов к нападению.
        На самом деле, услышанные мною фамилии, Светличный и Кашников, и название станицы давали слишком большую вероятность того, что здесь и сейчас за зипунами пришли мои далекие предки со стороны матери. Ну, и, прямо скажем, бабочек я топчу, но вот родню резать неохота. Потому надо шугануть предков, шоб сквозили отсель со свистом.
        Девочки было обиделись, но мой наказ был четким и не допускал двойного толкования - сидеть здесь на попе ровно, не лезть в драку. Мои наемные бойцы готовились к драке спокойно и сосредоточенно: часть уже завалилась спать, часть сменит их попозже. Ну да, если ночью не выспаться - то надо перехватить сейчас.
        А я выскользнул из лагеря и исчез с глаз долой. И выскользнул неподалеку от ставших на дневку добытчиков-разбойничков. Кстати, казаки нарушают прямой приказ царя, губернатора и за разбой им может прилететь так, что мама не горюй.
        - Ну и? - Пойманный мною за шиворот казачина было дернулся, но отправился в короткий полет до конской задницы, по которой и сполз. Да еще коняга ему нехило наподдал в нижней точке траектории, так что начало положено. А я смазанной тенью носился меж пусть и ошалевших и растерянных, но схватившихся за оружие станичников. Правда, это им особо не помогало. Сабли вылетали, нагайки ломались (заморозить и сломать, прикольно), и самое главное - огребали бойцы. Я особо не церемонился, убивать не убивал, но лупил сильно. Причем это дело мне было в кайф, родню колотить оказывается то еще удовольствие.
        Через десять минут на ногах стояли только психованные лошади и я, остальные разлеглись живописной инсталляцией. Или это все ж таки перфоманс, так как большинство не лежит неподвижно, а шевелится и стонет? А я поднял казачину, который был старшим, то есть походным атаманом. Потряс его немного и, сделав морду лица пострашнее, прошипел:
        - Вы что тут надумали, дурные бороды? Живо по домам, а то больше не пожалею! Не погляжу, что родня! - Оглядев получившееся батальное полотно, я довольно прищурился. - Что за свадьба без драки? Нет, отлично получилось. Подарок забрать не забудьте, на память.
        И исчез. А атаман брякнулся на землю, как куль с картошкой.
        -
        Какое-то время звуков кроме мата, стонов, ржания бьющихся лошадей, которые б и рады куда смотаться, но стреноженные не могли, не было. Но атаман, как ему и положено, оклемался одним из первых и встал, размазывая по бороде кровищу из свернутого носа.
        - Что это было, мать вашу? - Ошеломленно оглядел разгромленную стоянку, свернутый в крендель ствол мушкета, скрученные стволы двух пистолетов, - его личных, купленных в Оренбурге капсюльных пистолетов! - Онищенко, Курицын! Поднимайтесь и остальным встать помогите! Ох!
        Схватился атаман за бок, отдышался и снова принялся раздавать приказы. Кто бы тут не был, тот явно пощадил их компанию. И потому продолжать набег не стоило, а напротив, требовалось как можно быстрее свалить отсюда. Да, ушли стричь, а придут стрижеными, бывает. И пусть у кого-то не хватает зубов, кому-то сломали ребра-руки-ноги, но все живы пока. И надо сделать так, чтобы казаки вернулись домой живыми. Не то, чтобы набеги проходили без потерь, но такой одновременно жестокий и безопасный урок они получили впервые. И атаман не сомневался, что существо, отходившее как младенцев полторы сотни умелых бойцов, смогло бы их всех оставить тут, под холмами, навечно. Казак вспомнил ходившие по станицам последнее время слухи о водяном князе, принявшем под свою руку реки Туркестана. Мог ли это быть он? И если да, то с какой стороны он родня?
        - Анисим Климыч! Глянь! - От коновязи вскинулся молодой казачок и тоже болезненно согнулся.
        Атаман подошел к вбитым в землю кольям и удивленно посмотрел на немалую горку сверкающих желтых слитков. Золото, пудов пять, не меньше! Значит, слухи были правдивы. Предводитель несостоявшегося набега повернулся вокруг, посмотрел на молчаливые холмы, таких же молчаливых казаков, собравшихся окрест. Снял с головы шапку и поклонился на все четыре стороны.
        - Спасибо за урок, Княже, и за подарок спасибо. Заповедаем остальным, больше в набеги сюда ходить не будем. Коль помощь потребуется, дай знать. - И нацепив папаху, рявкнул на подчиненных. - Чего замерли? Собираемся и уходим, быстро. Дуван дуванить будем в станице. Соберите золото в переметные сумы, здесь рублей по четыреста на каждого, серебром или златом. И Князя поблагодарите за поучение, родич наш все-таки.
        Казаки, по примеру своего атамана, отбили круговые поклоны, и через сорок минут только пыльное облако показывало направление их бегства.
        -
        Усмехаясь, я глядел как исчезают за холмами казачки. Ну да, точно дальняя родня, точнее, предки. Как раз трое из Зеренды, пока еще даже не станицы, а просто поста казачьего. Потому и отсыпал им немного золотишка, чтобы порожняком не возвращались. Ладно, приятного в меру, а мне пора свадебными хлопотами заниматься. Аяне ведь документы надо выправить, чтобы не придрался никто ни к ней, ни к Лермонтову. И приданное нужно, но с этим проблем нет. Тут как раз все в порядке. Кстати, за Аяной ведь можно и землицы дать, я тут оформил на себя верст пятьсот квадратных пустынь и полупустынь, в том числе как раз пятьдесят с небольшим квадратных верст на землях, где когда-то были родовые угодья клана Аяны. Аяна Сайрима Яксарт, дочь сакского вождя небольшого племени. По нынешним временам, текинская дворянка. Ладно, деньги есть, сделаем бумаги. Благо, у меня знакомые стряпчие есть.
        Кстати, что забавно - по современным российским законам Аяна не имеет права выходить замуж. Ей больше восьмидесяти лет. Вот такой прикол. Придется и попу взятку давать, так как Аяне придется пройти ритуал крещения, а после исповеди и она не сможет сказать неправду, просто физически. С другой стороны, ее физиологический возраст, как людской женщины, не больше восемнадцати лет. Вот от этого плясать и надо. Ладно, разберемся. И с попом поговорим и уговорим. Фанатиков сюда не берут, здесь им не место. Сюда берут выдержанных, умных и очень грамотных попов. С Перовским всегда ездят военные священники, иереи Евтихий и Митрофан, обычно по очереди. Но могут и вдвоем. Говорил я с ними, очень и очень умные товарищи. Интересно, кто из них приедет в этот раз? Ведь и мне придется открыться, раз Аяну замуж выдаю как опекун.
        Приехал иерей Евтихий. И надо сказать, что Русская Православная Церковь меня немало удивила.
        - Мы подозревали, что вы и есть тот самый князь речной и морской, Захар-бай. Слишком во многих местах вы появляетесь одновременно. И в Коканде, и в Ташкенте, и в Хиве, и в Бухаре, и в Ак-Мечети. По доносам наших агентов, вы есть везде и одновременно, а такого быть просто не может. В обычном случае мы бы решили, что вас просто много, двойники-тройники работают, но исповеди вышедших с Арала освобожденных русских людей прямо показывают, что они столкнулись с кем-то из духов. Спасибо вам за то, что не покушаетесь на души людские, Захар-бай. Надо сказать, что Церковь знает про существование подобных вам существ и, если они нарушают заветы Божьи, ведет с ними жестокую борьбу. Но вы и ваши подопечные не являетесь врагами рода людского, а, судя по всему, тоже создания Господа нашего. - Перебирая янтарные четки, негромко говорил отец Евтихий, сидя у меня под навесом юрты. - Теперь, когда ваша дева приняла священное крещение и переродилась в простую барышню, пусть и старого дворянского рода, Церковь будет вынуждена присматривать за ней и ее потомками.
        - На то вы и есть. - Я налил ему и себе на два пальца вискаря в стеклянные стаканы. Поп не возражал против простой закуски в виде свежих лепешек, вяленого мяса, рыбы и сухофруктов. Да и против виски не возражал. - Спасибо за то, что не стали плющить Аяну.
        - «Плющить»… интересное словечко. - Засмеялся отец Евтихий, отламывая кусочек лепешки и кладя на нее янтарный пластик сушеной дыни. - Аяна не сделала ничего плохого, за что ее «плющить»? Пусть будет счастлива в будущем браке. Бабушка Лермонтова - дама суровая и, прямо скажем, взбалмошная, но мы ее несколько остудим. России нужны поэты, России нужны дети поэтов, и лично я просто по-людски рад, что нашлась барышня, усмирившая буйную душу Михаила Юрьевича.
        - Я тоже рад за нее. Если она решила поменять тысячелетнюю жизнь на пусть короткую, но среди любимых людей, то это ее право. - Я приподнял стакан и отсалютовал им попу. - Ваше здоровье.
        - Тысячелетия в пустоте, Захар-бай, они пусты. Крикнешь в пустоту - и ни ответа, ни привета. Нет радости среди пустоты, ни людской, ни божьей. - Поп улыбнулся и также отсалютовал мне стаканом. - Вот вы - Князь речной и морской. Вы ж среди людей обитаетесь. Да, воды здешние вам подчиняются, но тянет вас к людям, ибо воды неразумны. Потому вы и спасаете кого можете, в силу разумения своего и возможностей.
        - Не всегда получается. Я не бог, силы мои конечны. - Я поглядел на попа. - Пока люди не поймут, что они на самом деле дети Божии. И не станут вести себя именно заветам Его следуя, будут беды идти вслед им и по пятам их.
        - Увы, человек слаб и грешен. - Согласно кивнул священник, насаживая на вилку кусочек вяленой осетрины. - Но мы просим вас - не стоит лезть в дела церковные. Ибо великую смуту учинить сможете.
        За улыбкой священника явственно лязгнули металлом мечей и доспехов полки крестоносцев.
        - Не лезу и лезть не собираюсь. Но знайте - старые боги появлялись здесь. С разрешения Отца сущего, но были. Локи, Мара, Лада… это только те, кого я лично видел. - С лица священника медленно сползла улыбка. - Они не лезут в дела людей, но они здесь были. И еще: я собираюсь передать Василию Алексеевичу статуи богинь Артемиды и Афродиты, исполненных во времена Александра Македонского древними ваятелями. Они точно богинями как свои изваяния одобрены, аватары богинь сказали это мне лично. Потому прошу вас, как представителя основной церкви России, присмотреть за доставкой и установкой этих статуй в музеи Санкт-Петербурга. Это наиболее безопасный из вероятных вариантов. И богинь успокоит, и городу дополнительную защиту придаст. Пусть и небольшую.
        Отец Евтихий медленно перекрестился, прошептал про себя какую-то короткую молитву на греческом, вроде как. Потом посмотрел на меня, и кивнул.
        - Я сделаю, как вы просите. Генерал-губернатор такой дар мимо императора пронести не сможет, так что быть этим изваяниям в царском музее. А они красивы? - В глазах попа зажегся просто мальчишеский интерес.
        - Да. Очень. Богини все-таки. - Я улыбнулся и кивнул. Не знаю, что будет дальше, но поживем - увидим.
        С попом, а также с подошедшим позднее майором Озеровым, мы сидели долго. Много не говорили, так, немного выпивали, немного закусывали. С хорошими людьми и просто посидеть в кайф.
        Аяна, сохранившая свое имя в крещении и ставшая Прохоровной по имени крестного отца, майора Озерова, сейчас сидит в своей юрте с Мариной и Хилолой. Завтра обряд помолвки, а свадьба будет в родной вотчине Лермонтова, в селе Тарханы. Уедут туда молодые сразу после обряда, уже готовы кони и возки. Аяну будет сопровождать отец Евтихий какое-то время, а около Оренбурга ее сопровождающими бонами станут казачки из Зеренды. Я подумал и отправил вслед за несколько поколоченными казаками гусей с письмом. Как офигели казаки, говорить не стоит, но ответное письмо они отправили и согласились выделить сопровождение для моей подопечной. Три молодых вдовы в станице есть, как раз для этого дела сгодятся. Ибо пока еще в трауре, да и нагрузка с общества снимается, ведь обеспечивать их всем будет Аяна. И ей в помощь: одной, без поддержки, даже Деве песков сложно.
        Ну да, она переродилась при крещении. Но осталась очень быстрой и сильной. Правда, не стоит ей такого показывать, тем более мужу. Хотя, по моему мнению, Лермонтов этому не удивится и Аяна только романтичнее станет в его глазах. Поэт, что поделать. Впрочем, это уже их заморочки.
        Помолвка вышла достаточно красочной и радостной. Солдаты кричали «ура», стреляли из ружей в воздух, гусары устроили скачки, вечером был пир и небольшие танцы. Марина и Хилола были звездами вечера, кавалеры крутились вокруг них как пчелы вокруг меда. Еще бы: явно красивые девушки в восточных одеждах, сияющие глаза над вуалью, точеные фигурки, которые сложно скрыть под шелком, плавные и выверенные движения, очень красивые голоса. А Лермонтов не отходил от невесты. Аяна же таяла, как лед на горячем песке.
        Надо сказать, что приданное Лермонтова впечатлило, но не более. Хотя, двадцать расчетных векселей Шотландского и Английского банков стоимостью по тысяче фунтов каждый, несколько комплектов драгоценностей, кус земли в Голодной Степи размером с уезд, где Тарханы расположены, и заявление о двадцати пудах золота в пустынных тайниках заставили его потрясенно покачать головой. Но потом поэт заявил, что это все прекрасно, так как снимет все возражения от его бабушки. Ну и вишенкой на это все легла дворянская грамота от канцелярии эмира о том, что Аяна Сайрима Яксарт является представительницей древнего сакского и текинского рода. И это я запретил показывать Аяне свой камешек из моей мастерской. Потом бриллиант засветит, перед свадьбой, самому поэту и его бабушке. Пусть это еще одной легенде положит начало.
        Кстати, Лермонтов новую книгу начал писать. «Ветры пустыни» называется. Про что и про кого - тайна великая есть. Даже сейчас строчит карандашом в толстенном блокноте, а Аяна сидит рядышком и дышит через раз. Повезло ему с женой, буду надеяться, что они будут счастливы. И что не забудут про меня, скромного духа, хозяина здешних вод. Хотя, вряд ли, я ведь их просто так бросать не собираюсь. Уж Лермонтова точно, выход на книгоиздателей я терять не собираюсь, я Михаилу еще четыре толстенные тетради передал, «Народные узбекские сказки». Да и Аяну из виду бросать не хочу, мало ли что?
        Вообще, я достаточно здорово здесь взбаламутил воду мироустройства, так сказать. Всплеск хороший вышел, посмотрим, что от его брызг будет. Но это будет совсем другая история.