Сохранить .
БОГ НЕПОКОРНЫХ Андрей Смирнов
        Андрей Смирнов
        БОГ НЕПОКОРНЫХ
        Оформить подписку на мои книги можно здесь - bscribe/ Андрей Смирнов
        БОГ НЕПОКОРНЫХ
        Явление героя На девятом небе, в Эмпирее, в Обители Безропотных, проходила торжествен ная служба.
        Бог послушания и кротости, Шелгефарн Смиренный, прибыл в одно из отдале нных своих владений. Он был встречен очень торжественно, ангелы и духи света немед ленно собрались во дворце-храме, в центральном зале которого явился Князь Света, единствен ный сын прекраснейшей Элайны и Травгура, Судьи Богов. Смотрители дворца вознесл и Шелгефарну благодарственные молитвы, его дорожный посох и чаша для подаяний были п омещены на специальные постаменты справа и слева от золотого трона, служившего сед алищем божеству.
        Затем началась церемония: были вознесены молитвенные песнопения и подне сены богу послушания первые дары. Светоносные создания и немногочисленные духи ве ликих святых, сумевших в результате длинного пути посмертного вознесения достичь посл еднего, девятого неба, все прибывали, и вскоре весь зал оказался заполнен. С лужба длилась долго, ибо обитателям Небес не нужно ни есть, ни спать, также не знают они и усталости. Каждый жажд ал приблизиться к живому богу и поднести ему какой-нибудь дар; многие при этом задавали в опросы или просили о чем-нибудь, другие совершали подношения только лишь со словами благодар ности и восхищения.
        Просьбы и молитвы время от времени прерывались общими песнопениями и мо литвами, в которых выражались все те качества, которые сила Шелгефарна взращивала в почитателях этого бога: кротость, смирение, терпение, послушание. Шелгефарн давал наставл ения, которые выслушивались и принимались его подданными с величайшим почтением; когд а бог покинет Обитель Безропотных, эти наставления изобразят в виде поучительных карт инок и украсят ими стены храма - так же, как делали во все предыдущие его визиты. Сила Шел гефарна проникала в духов и праведников и преображала их: духовный путь, по которому они шл и, делался яснее, а желание пройти его до конца становилось более настойчивым и сильным. Ле гкая грусть в глазах бога смирения была всем привычна и хорошо знакома: говорили, что он печ ален от созерцания страстей, владеющих душами смертных; ведь даже на небесах следы этих ст растей пропадают не сразу.
        Наконец, великолепная служба завершилась. Ангелы, духи и праведники про должали бы ее и дальше, но бог установил службе предел, который не назывался, но о щущался совершенно явственно - и вот, один за другим, они стали покидать залу. Остался еди нственный ангел, преклонивший колени в самом дальнем углу залы. Он не торопился уходить.
        Шелгефарн кротко взглянул на него, не выказывая ни тени упрека или недовольства - богу п ослушания подобные выражения чувств были чужды по самой своей природе. Несомненно, ангел ж елал сказать нечто важное, иначе бы он не стал задерживаться; Шелгефарн терпеливо ждал.
        И вот, ангел поднялся с колен и сделал несколько шагов вперед; бесстрас тное его лицо ничего не выражало. Когда он заговорил, голос его был напряжен, но не с одержал в себе ни капли почтения; пренебрежения в нем, впрочем, также не звучало - только энерг ия, непреклонная холодная воля и осознание своего права на власть не меньшую, чем та, ко торой обладал Шелгефарн.
        - Кто ты такой? - Сухим, ровным голосом произнес ангел. - Что ты такое?
        Глава 1
        Кипарисовые рощи окружали Дангилату подобно отрядам хмурых темнокожих стражников, нанятых богатым торговцем для охраны своего каравана. Рощи были расположены в особом порядке, и деревья в них также были посажены отнюдь не наобум; в нутри каждой из рощ поддерживалась чистота, за деревьями тщательно ухаживали, а запутанные узоры дорожек регулярно посыпали свежим песком. Под страхом смерти нищим запрещалось входить в кипарисовые рощи и, тем более, ночевать в них: согласно дежьёну Путей и Городов, посещать эти места могли исключительно люди, в чьем благополучии не возникало сомнен ий.
        За цепочкой рощ возносились к небу внешние стены города. В прошлом, ког да Дангилата была намного меньше, река Куонель, делавшая в этой местности поворот, з ащищала столицу от нападения сразу с двух сторон. Позже город разросся и теперь Куонель, с корее, делила его пополам. Чтобы предотвратить дальнейшее разрастание города вширь, были возведены новые стены, за пределами которых на расстоянии полумили запрещалось селиться и торговать, исключая лишь небольшие участки вдоль восьми дорог, что вели к восьми в ратам Дангилаты.
        Многие полагали, что внешние стены Дангилаты имели в большей степени де коративное и мистическое значение, чем оборонительное: никто не верил всерьез, что с толицу могут атаковать.
        Она казалась слишком большой, слишком населенной, расположенной в самом центре страны, чтобы стать целью атак пиратов, иногда пошаливавших на западе и севере королевства; в ходе же внутренних смут целью враждующих друг с другом вельмож становились перс оны королей и претендентов на трон, и побеждать конкурентов они предпочитали ударом к инжала, чарами или подкупом, а не военной мощью. Вторжение двух Изгнанных Орденов развеяло иллюзию безопасности: пока Семирамида и Золотой Огонь захватывали территории к востоку от Дангилаты, в самой столице шли поспешные оборонительные работы, направл енные на усиление стен, создание рвов и валов. Однако, эти работы так и остались незаверш енными: появление двух бессмертных в королевском дворце изменило расстановку сил, Ордена потер пели сокрушительное поражение - Ордену Семирамиды едва удалось спастись, Золотой Огонь же п отух навсегда.
        Спустя девять лет схожим образом были наказаны Лилия и Крылатые Тени, и жители столицы окончательно уверились в том, что им ничто не угрожает. Рвы по большей части были засыпаны, оборонительные валы - снесены, а пострадавшие во время лихорадочного строительства кипарисовые рощи - восстановлены в прежнем виде.
        Поскольку, во имя реализации идеалов дежьёна Путей и Городов внешнее ко льцо стен запрещало Дангилате разрастаться вширь, город начал уплотняться и тянут ься вверх. Теперь даже в небогатых кварталах стали появляться трех, а то даже и четырехэтажные дома, в которые вселялось сразу несколько семей. Благодаря разветвленной системе канали зации в городе сохранялась относительная чистота.
        В согласии с правилами дежьёна, в самом городе также было выделено неск олько мест, которые отводились растениям: эти места содержались в чистоте и порядке , деревья и кусты тщательно постригали.
        В центре города, на холме, который огибала река, стоял королевский двор ец. Перед дворцом был разбит небольшой парк с тенистыми аллеями, мощеными дорожка ми и белыми ступеньками многочисленных коротких лестниц, постепенно, как бы шаг за шагом сводящих посетителей дворца в город - или же, напротив, поднимающих его ко дворц у.
        Помимо королевской гвардии, за охраной дворца следили также Серебристые Соколы - отряд хальстальфарских наемников, подчиненных непосредственно королю. Х аллеи и без того превосходили ростом все прочие народы материка, а в Соколы набирали лиш ь наиболее сильных и рослых: светлокожие, светлоглазые, с русыми, светло-рыжими и льняными волосами, на фоне смуглых, невысоких и темноволосых ильсов они казались стихиалями льда и ли снежными великанами из северных легенд. Соколы получали большое жалование, ценил ись за свою силу, внушительный вид, верность, прямоту и бесстрашие. Поступая на службу, С околы обязались служить ильсильварскому трону десять лет, после чего покидали дворец с таким количеством золота, которого хватало на многие годы безбедной жизни.
        Кроме того, существовал еще один отряд, занимавшийся охраной не дворца, а непосредственно королевской персоны - в него набирали почти исключитель но золотоглазых сиггетов - представителей небольшого, зависимого от Ильсильвара, народа , обитавшего на югозападных границах королевства, на границе с пустыней.
        Здание дворца было отделано багряным и белым мрамором, украшено многочи сленными декоративными деталями, флагами и фресками, местами позолочено, местами посеребрено - иными словами, создавало о себе каждый раз новое впечатление, в зависим ости от стороны, с которой приближался посетитель, а в целом же виде оставляло ощущение эк лектики и изобилия, близкого к чрезмерному. Но целиком увидеть дворец можно было разве что поднявшись в воздух, а на земле парк был устроен таким образом, что в каждый момент времени взору того, кто прогуливался по его дорожкам, открывалась лишь часть здания, но не все оно целиком.
        В конце октября, когда листва деревьев в королевском парке окрасилась в красные и желтые цвета, а дорожки и газоны стали убирать не каждый день, а раз в неделю (о том, что прогуливаться на свежем воздухе, зарываясь по щиколотку в опавшие, но н е гнилые листья, благоприятно с точки зрения дежьёна Прогулок и Путешествий, в Дангилате знали даже последние из слуг), во дворце, в Зале Мудрецов, состоялась очередная ди скуссия, на которую были приглашены наиболее видные философы, алхимики и чародеи столицы. П очти все они были людьми преклонного возраста и все без исключения уже участвовали в подо бных собраниях, являясь во дворец по зову короля - а многие из них и вовсе обитали во д ворце постоянно, получая щедрое содержание из рук Теланара, желавшего прослыть мудрым и образованным государем.
        Зал Мудрецов был багряно-золотым, отделан парчой и бархатом, украшен хр устальными светильниками, столиками из черного дерева и статуэтками темных, светлы х и лунных духов, так или иначе связанных с мудростью. Даже Аллешарих, демон со связкой глаз на поясе, был представлен здесь, скалясь хищной острозубой улыбкой.
        Дальняя часть залы возвышалась над оставшимся пространством комнаты на три ступени.
        Там, на мягких подушках, возлежал король Теланар, изнеженный и утонченн ый. Поговаривали, что мужчин он любил больше, чем женщин, но это было ложью - и те, и дру гие оказывались в его постели с равной регулярностью. Некоторые предполагали, что, поступ ая так, он следует правилам некоего таинственного дежьёна, открытого лишь немногим посвяще нным.
        Пол залы застилали ковры, и на этих коврах, на тюфячках и подушках, воз лежали лучшие умы королевства - сегодня их было четырнадцать.
        С точки зрения Князей Света и Тьмы единственное, что представляло интер ес в Ильсильваре - Школа Железного Листа, организация бессмертных, желавшая возвысить людей и уменьшить власть богов. Но в самом Ильсильваре о той Школе что-либо, кр оме чрезвычайно искаженных слухов, знали немногие, однако, помимо нее, в стране существ овало великое множество мистических Школ и учений. Для большинства ильсильварцев Мона стырь Освобожденных был одним из множества монастырей, в которых занимались д уховными практиками аскеты и мистики - за исключением того, что о точном местопо ложении обиталища тел-ан-алатритов никто ничего не знал. Но разве Монастырь Освобожденных оставался единственным местом, сокрытым от глаз профанов? Нисколько. Для ильсильв арца, интересующегося мистикой (а мистикой в этой стране, в той или иной степ ени, интересовались почти все, кроме, может быть, лишь рабов-чужеземцев) было очевидно, что в мире есть множество таинственных Орденов и скрытых обителей, тайных наставников и мистическ их сил, желающих сообщить человечеству - конечно, не всем сразу, а лишь избранным - те и ли иные
откровения.
        О Старших Богах мало кто думал, они отступили на второй план, первый же план заняли различные учителя, бессмертные алхимики и аскеты.
        Теланар курил длинную трубку; он затягивался так редко, что смесь трав, дающих легкий наркотический эффект, нередко успевала погаснуть. Если это происходило, специальный слуга, стоявший рядом с троном, немедленно вновь ее разжигал. О дет король был в расшитые золотом штаны и тонкую сорочку; красный пояс, несколько раз обмотанный вокруг т ела, был завязан узлом, означающим верховную власть. Поверх сорочки был накинут тяжелый парчовый халат; на ногах - мягкие, также расшитые золотом, туфли; на голове - чалма с круп ным алмазом и пером павлина.
        После приветствий, поверхностных расспросов и разговоров (король Ильсил ьвара любил вникать в дела своих подданных), после прибытия последних из приглашенн ых, настала, наконец, пора перейти к серьезной беседе.
        - Друзья мои, - мягко сказал король. Взгляд в строну слуги означал, что тому следовало подать трубку - что тот немедленно и сделал. Король затянулся, выдохнул дым и продолжил:
        - Сегодня мы будем говорить о языках и их причине. Кто-нибудь желает вы сказаться?
        Мудрецы переглянулись. Все знали, что король задумал какую-то хитрость: так бывало всегда. Он никогда не поднимал случайную тему: по каждой он заранее при думывал какой-нибудь хитрый вопрос, который своей кажущейся простотой мог поставить в тупик любого ученого человека. Никто не хотел лезть вперед, рискуя выставить себя на посмеши ще, однако что-то нужно было ответить, и голос подал Рамон Гасадель, высокий и грузный му жчина пятидесяти лет:
        - Одни говорят, что языки дарованы людям Небесами, но это мнение вызыва ет сомнение, поскольку свои языки есть также у обитателей Ада и обитателей Л уны.
        Сдержанная и рациональная критика гешских воззрений - а именно в Геше у чили о том, что все лучшее, разумное и полезное послано человеку силами Света - был а почти обязательной частью любой дискуссии, проходившей в Зале Мудрецов. Но король не смог бы ощутить превосходство ильсильварской философии над гешской догматикой, если бы не предоставлял слово обеим сторонам, и поэтому почти на каждой дискуссии в числе пригл ашенных мудрецов присутствовал Илангур Ратвадельт - гешский богослов, не слишком сообраз ительный, хотя и образованный. Он регулярно проигрывал в спорах, хотя никогда не признав ал поражения в принципиальных вопросах. Когда слабость его позиции становилась самооче видной, король сам прекращал спор, чтобы не превращать его в травлю. Мальчика для битья не следует бить слишком сильно, иначе тот может умереть от побоев или сбежать.
        Было очевидно, на чье именно мнение более чем прозрачно намекал Рамон, и Илангур вскинулся, готовясь немедленно и безрассудно броситься в бой, но Рамон еще не закончил, и гешский богослов не стал его перебивать: Теланар не терпел перебранок.
        Двое предшественников Илангура были с позором выгнаны из дворца именно за то, что не умели со блюдать правил ведения дискуссии.
        - На это обычно возражают, что то лучшее, что обнаруживается у демонов, они переняли от людей, а люди получили это лучшее от Света, и, таким образом, выходи т, что Ад получил многое от Небес, - сказал Рамон. - Но если придерживаться этого мнения, придется признать, что не меньше даров и Небеса получили от Ада, а этого об ычно признавать не хотят.
        На лицах некоторых из присутствующих появились ироничные улыбки.
        - Прекрасное рассуждение, - слегка кивнул Теланар. - Однако, оно уводит нас в сторону, к разговору о взаимном влиянии Изначальных и того, что было им и порождено, а говорить мы сегодня хотели о сущности языка. Кто-нибудь еще желает сказ ать?
        - Государь, - подал голос Эван Кидфилд, пожилой длиннобородый книгочей и заклинатель. - Достопочтенный Лато из Салиндры написал в своей "Антропо гонии", что язык берет начало в самом человеке, и что человек научил языку демонов Ада, ангелов Небес и чудесных духов Луны.
        - Это смешно! - Засмеялся Илангур. - Как человек может научить кого-то?
        Человек слаб и живет милостью Неба, малейший из обитателей Преисподней, если бы только его сила не сдерживалась солнечной благодатью, мог бы без труда истребить все живое на земле! Как человек может научить такое существо хоть чему-то? Человек сам - ученик: неверн ый, ленивый и слабый.
        - Ваше мнение о том, что все демоны обладает колоссальной магической си лой, мы уже не раз обсуждали, - пренебрежительно бросил Лайнис Яклид, практиковавши й, по слухам, черную магию. - Была доказана полная его несостоятельность, подтверждае мая не только теорией, но и практикой, ведь среди нас есть те, кто сам призывал демон ов и заставлял их служить себе. Магическая сила, как и золото, есть лишь форма власти: у кого-то этой власти много, у когото - нет совсем. Есть нищие демоны и богатые люди, и только слепцы и ту пицы, огородившие себя от окружающей действительности, но зато преисполнившиеся всевозмож ной "благодати", могут отрицать это. А что есть сама "благодать"? Чувство трепещущей ско тины, ожидающей приближение хозяина, обожаемого за то, что тот кормит ее и бьет палкой; восторг презренного раба, лижущего сапог своего господина.
        Илангур хотел резко ответить, но король поднял руку, не давая начаться перебранке.
        - Неужели, Лайнис, вы станете утверждать, что "золота" у людей больше, чем у богов?
        - Спросил Теланар.
        - Нет, сир.
        - Тогда основной вопрос, заданный нашим другом Илангуром, остается без ответа, и ваша резкость не делает вас правым, скорее - наоборот. Как может челове к научить кого-либо из богов или бессмертных?
        - Позвольте сказать мне, сир. - Обратился к королю Тобар Нокфалд, смугл ый и худой старик. Облаченный в темную, широкую одежду, носивший обыкновенную темн ую чалму без перьев и драгоценностей, он смотрелся почти аскетично на фоне роскошно одетых мудрецов и короля. Он помнил правление Короля-Еретика и был открытым лекханитом, б олее того - был одним из наиболее известных их лидеров. За пределами Ильсильвара Тобар был заочно приговорен к смертной казни; Белое Братство объявило награду за его гол ову; старика дважды пытались убить, но безуспешно. Все знали, что Теланар благоволил ему; м ногие уверены были также, что король сам - тайный лекханит.
        - Власть бывает разного рода и вида, - произнес Тобар после кивка корол я, дозволяющего ему высказаться. - Поэтому власть вообще, как таковую, вер нее было бы сравнить ее не с золотом, а с каким-либо товаром или со всеми товарами сразу. Од нако есть универсальный товар, использующийся для обмена на другие товары - упомянутое ранее зо лото. В этом смысле боги, быть может, и владеют множеством звериных шкур или бочонками с ви ном, но подлинное право на золото, на товар универсальный и всеобъемлющий, есть только у людей. Конечно же, я говорю об анкавалэне. Но раз человек - источник универсальной власти, з начит, именно от него и взяли боги и духи имена и все остальное.
        - Мы не раз спорили с вами, уважаемый Тобар, - вежливо произнес Илангур Ратвадельт.
        - И с моей точки зрения называть человека источником универсальной влас ти абсурдно, ведь человек не властен даже над самим собой. Однако положим, что вы правы: но тогда выходит, что боги, духи и бессмертные еще ниже нас, еще слабее и глупее; сама вселен ная в этом случае - лишь сборище нелепостей и ошибок. Хотели бы вы жить в таком мире? Полаг аю, что нет.
        - Я ведь не зря сказал о формах власти, любезный Илангур, - ответил ему лекханит. - Положим, вы едете на телеге, полной золота: его столько, что хватит нан ять и содержать армию целого королевства. И тут вас обступают несколько разбойников, вооружен ных кое-как, они отнимают у вас все золото, раздевают вас и избивают. А ведь только что вы обладали огромной властью - и все же она не помогла вам. Также боги и люди: потенциал чел овека безграничен, но его попытки превратить свое золото в замки, в армии, в земли и в товары оборачиваются неудачей потому, что есть вооруженные люди, отнимающие золото у его владельца вс який раз, когда он куда-либо его повезет.
        Гешский богослов снисходительно улыбнулся.
        - Если бы я поехал в город с телегой золота, то прежде всего нанял бы о хранников для того, чтобы уберечь ее.
        - Да, потому что вы знаете, что существуют разбойники. Но человек о ков арстве богов изначально не знал ничего и был ограблен ими, словно доверчивый и беспо мощный ребенок.
        - Друзья мои, - мягко сказал король. - Пожалуйста, не отвлекайтесь. Эти разговоры мы слышали здесь уже множество раз, не будем повторять их, ведь сегодня мы хотели поговорить о появлении языков. Как и почтенный Эван, я читал книгу Лато из Салиндры, и его учение показалось мне необычным. Кто готов защищать мнение Лато, утверждавшего , что способность говорить присуща человеку по природе и что от человека этому научились порождения высоких стихий? Речь не идет о власти вообще или об универсальной форме власти, речь только об этой способности. Человеческая она или нет?
        - Я готов защищать мнение Лато, - сказал Тобар. - Пока он был жив, мы н е раз спорили, однако были вопросы, в которых мы сходились, и этот - один из них.
        - Тогда объясните, каким образом человек мог "обучить" Князей Света и Т ьмы способности говорить прежде, чем был сотворен? Ведь известно, что все я зыки - лишь подобие Истинной Речи, а она неизвестна людям и почти непостижима для них; даже бессмертные, в своем большинстве, ее не знают. Она ведома лишь Князьям, и на этом языке они говорили между собой, прежде чем Сальбрава была создана, и то, что было сказ ано ими тогда, и стало Сальбравой. Как же человек, не знающий Истинной Речи, мог бы научить ей Князей? Да еще и п режде, чем сам был сотворен?
        Установилась короткая пауза, во время которой большинство присутствующи х порадовались, что не стали сегодня влезать в спор и демонстрировать сво ю ученость. Тобар был не единственным лекханитом среди присутствующих, другие же, хотя и не я влялись открытыми приверженцами этого учения, частично сочувствовали ильсильварской ереси и иногда готовы были защищать ее положения. Теланар знал об этом и заготовил отличную л овушку.
        Тобар помолчал, пожевал губами, покачал головой, а затем заговорил.
        - Давайте зададимся вопросом - откуда взялась Истинная Речь? Это уже не возможно установить. Князья говорят, что это их собственный язык, но разве на не м они говорят друг с другом? Нет, их общение безмолвно и подобно тонкому соприкосновению душ ; в иных же случаях они обретают более плотные формы и общаются друг с другом на яз ыках демонов и духов, а иногда и говорят друг с другом, как обычные люди. Разве Истинн ая Речь звучит сейчас в Эмпирее, когда боги говорят с ангелами или бессмертными Света, или с пр аведниками, вознесенными к их престолам? Нет. Их речь высока и прекрасна, но это не Истинная Речь. Они прибегают к ней, но редко. Итак, можно сказать, что Истинный Язык есть инструмент, появившийся некогда у Князей - инструмент, благодаря которому бы ла оформлена Сальбрава и приведена к порядку. Какова же причина появления этого инструмента? Это т вопрос Князья обходят молчанием. Возможна, она неведома им самим, а возможно, знание Истинной Речи было вложено в них Изначальными при рождении. Но откуда это знание взялось у Светил? Светила совершенно различны, они не встроены ни в какой общий
порядок, но сами являются источником трех различных порядков. Будь Изначальные источником Истинной Речи, у н ас были бы три Истинных Речи, а не одна. Поэтому придется предположить, что есть некая сила, некий порядок, некая власть, предшествовавшие Изначальным и, возможно , породившая их самих, и от этой единой силы происходит Истинная Речь.
        - Что же это за сила? - Хмыкнул Илангур. - Первочеловек, изображению ко торого многие молятся, словно какой-то иконе? Гермафродит, у которого в голове - Солнце, вместо сердца - Луна, а в паху - Горгелойг? Дикая фантазия - предполагать, что нечто подобное предшествовало Изначальным. Изначальные потому и называются так, что им ничего не предшествовало: само время родилось вместе с миром, а они предшествовал и миру, значит - им самим ничего не могло предшествовать.
        - Хронологически не могло, - согласился Тобар. - Однако, помимо хроноло гической последовательности причин и следствий есть последовательность логическа я. То, что было прежде времени, мы не способны представить, однако, нам известно - анка валэном обладает человек, а не бог; также мы видим, что у Истинной Речи есть один источн ик и что Изначальные не могли изобрести эту Речь ни по отдельности друг от друга - иначе было б ы три Языка, а не один; ни совместно - потому что не было тогда еще никакого общего порядка, согласно которому они могли бы взаимодействовать друг с другом. Итак, выходит, что именно чел овек дал Светилам первый порядок и помог им начать взаимодействовать, побудил Светила пор ождать Князей в качестве их разумных орудий, начинать войны и заключать союзы…
        - Это абсурд! - Илангур всплеснул руками. - Как человек мог сделать все это, если его самого еще не существовало?
        - Тому, кто владеет анкавалэном, - ответил Тобар. - Подвластны и время, и вечность.
        Сама природа реальности будет такой, какой он определит ей быть. Положи м, прежде не было совершенного человека, раскрывшего в себе эту силу, положим, нет и сейч ас - но настанет время, и он, несомненно, явится нам. Но как нет силы, от которой зависи м анкавалэн (он сам - сила, от которой зависимо все), также не будет зависимо от каких-либо п ричин бытие совершенного человека - он породит себя сам, сам создаст причины для св оего появления и бытия. А раз так - нет ничего удивительного в том, что он, пребывая где -то в будущем, одним своим появлением повлияет не только на будущее, но и на прошлое. Подобн о тому, как от камня, брошенного в воду, волны расходятся во все стороны, та кже и пробужденная сила анкавалэна разойдется от Первочеловека по всей протяженности времени и за его пред елами. Хотя Первочеловека и не было в прошлом, но он, пребывая в будущем, может быт ь даже - пребывая в каком-то ином, новом мире, который возникнет, когда Сальбрава будет раз рушена - является причиной всех прочих времен и миров. Истинная Речь - язык, на котором з аговорит этот человек, и эта его речь станет даром
Изначальным, которые либо не поймут от кого получили сей дар, либо, поняв, сокроют сей факт от Князей и иных духов из гордости и корысти.
        Илангур пытался возражать, но его потуги, сводившиеся, в целом, к утвер ждению о том, что будущее не может влиять на прошлое, поскольку никто никогда не виде л ничего подобного, выглядели столь беспомощно и необдумано, что Теланар поч ел за лучшее жестом руки остановить словоизлияния гешца. Король легонько дважды хлопнул в ладоши и кивнул Т обару, признавая обоснованность его точки зрения. Теланар хотел сказать что-то еще, но в этот момент двери залы открылись и внутрь вошел человек, совершенно не склонный к какой-либо ф илософии.
        Массивный и сумрачный, генерал Парэкан эс-Бале поклонился, придерживая ножны с тальваром левой рукой.
        - Прошу простить, ваше величество, что отрываю вас от возвышенной бесед ы, - произнес он, выпрямляясь. - Но дело срочное и не терпит отлагательств.
        Энтикейцы атаковали север, крепость Браш уничтожена, Фарен эс-Вебларед, которому вы лишь не давно позволили одеть герцогскую корону, погиб. Энтикейцы действуют совместно с пиратам и с островов Лейд и Цидесса, также с ними пять Изгнанных Орденов. Кроме того, им помогают н екие темные силы, с которыми король Энклед, как говорят, заключил сделку. Еще одна группа з ахватчиков высадилась на востоке и блокировала Маук: они разоряют города и поселения.
        - Где сейчас генерал Альрин? - Спросил Теланар.
        - На востоке, собирает войска, чтобы выбить захватчиков из замка Ротан, который они взяли. Но главную угрозу представляет не восток, а север.
        - Как они уничтожили Браш?! - Воскликнул Рамон Гасадель. - Эта крепость неприступна! Не удивлюсь, если узнаю, что тут кроется какое-то предател ьство.
        - Возможно и так, - Парэкан бегло взглянул на философа. - Но точных све дений пока нет. Гонец рассказал вещи, в которые трудно поверить: о черном дожде, п ожирающем камни и ужасной буре, в которой духи и демоны сражались друг с другом. Позже у меня будут более точные сообщения, но уже ясно, что на севере происходит нечто необычное , и, боюсь, одним севером захватчики не ограничатся.
        Все присутствующие посмотрели на короля, ожидая его реакции. Теланар вз ял трубку из рук слуги и глубоко затянулся, он оставался невозмутимым, как будто бы ничего особенного не происходило.
        - Ордена один раз уже приплывали сюда, - спокойно сказал он. - Не знаю, какую магию они изобрели на этот раз и к каким демонам обратились, но все это им не поможет. Давайте продолжим разговор о природе языка и его причинах. Позже я обращусь к с воим духовным наставникам и поговорю с ними; уверен, что гибель энтикейцев и пяти Орд енов будет столь же захватывающей и впечатляющей, как и их неожиданное прибытие.
        Глава 2
        Кельмар Айо вдохнул прохладный ноябрьский воздух, задержал дыхание, и в ыдохнул облачко пара. Ветер дул с севера, было раннее утро, и привычная вонь за мка почти не ощущалась.
        Все чувства Кельмара были обострены, он ощущал множество запахов и ясно различал их, слышал множество звуков, недоступных слуху обычного человека, и знал, ч то в любой момент может изменить свои глаза таким образом, что мельчайшие трещины во внеш них стенах, расположенных на расстоянии пятисот футов от Кельмара, будут видны ему также отчетливо, как если бы он смотрел на эту стену в упор. Возможно, стоило послушаться со вета змееныша и не обострять чувства столь сильно: иногда чрезмерная острота восприятия ме шала. Однако, эксперименты с Постоянными Составами были ему в новинку, и он провел на д собой несколько опытов, которые, возможно, не стоило проводить. Жалеть об этом уже позд но. Можно попробовать поискать Состав, который приведет его чувства в норму, но К ельмар не был уверен, что сможет точно откалибровать силу воздействия и избе жать интоксикации. У всякой силы есть своя цена - банальность, в истинности которой у него больше не оставало сь сомнений.
        За три недели, проведенные в замке Ротан, он сильно изменился.
        Кельмар пересек пустое пространство перед цитаделью. Подмерзшая за ночь грязь почти не испачкала сапог. Повернув голову влево, он увидел, как Хейн Цирнан и Якоз Камлет помогают двум женщинам занять седла: та, что постарше и одета попроще, садится в дамское седло; та, что одета в элегантную мужскую одежду, занимает обычное седло. Кельмар смот рит на нее, она замечает командора, нервничает и отворачивается. Это Сельдара эс-Лимн, дочь прежнего владельца замка, убитого кардиналом Реканом - настоящая Сельдара, обнаруженная командором в шкафу после мучительной смерти Безликой, принявшей ее обли к. Почему Безликая оставила ее в живых? Не знала, что делать с телом? Кельмар не сомневает ся, что она бы придумала, куда спрятать труп. Нет, он почти уверен, что дело в другом:
        Безликая собиралась принять облик командора, после чего отпустила бы настоящую графиню на в олю. Сельдара не помнила, как оказалась в шкафу: она оплакивала гибель отца и брата в св оей спальне и, кажется, заснула; ее следующее воспоминание - та же кровать, утро следующего дня. Она не поверила Кельмару, когда он рассказал, где и при каких обстоятельствах нашел ее; гниющие остатки Безликой заставили ее усомниться, но и только. Сомнения стали сильнее, когда она расспросила слуг: те подтвердили, что вечером она бодрствовала и даже пригласила ко мандора на ужин.
        Сельдара оказалась более покладистой, чем бессмертная маска в ее обличь е: вскоре она написала письма своим вассалам, убеждая их присягнуть Лилии и королю Эн -Тике. Ее покладистости способствовала публичная казнь троих вассалов, вздумавших оказать Ордену сопротивление. Прежний Кельмар не стал бы поступать так; новый Кельмар пребывал в сомнениях, но змееныш разрешил их, сказав, что из повешенных, посаженны х на кол и казненных отсечением головы можно извлечь несколько важных ингредиентов, необходи мых для создания редких Составов. Одного из вассалов повесили, другому отрубили голову.
        Сельдара умоляла командора остановиться, но он довел задуманное до конца. В его душе воз никло какое-то ожесточение, садистское наслаждение от осознания того, что ее боль, ее мольбы и слезы не способны никак изменить принятое им решение. Когда третьего вассала, ба ннерета Нигхана Жанлета, усаживали на кол (поначалу он сжимал мышцы заднего прохода и с крипел зубами, а затем, когда кол проник в его зад, стал вопить и умолять о пощаде), Сел ьдара упала в обморок.
        Кельмар приказал унести графиню в ее покои, послушал крики Нигхана, одн овременно прислушиваясь к себе и удивляясь тому, что ни малейшей искры жалости не возникает в его собственном сердце, а затем собрал первую порцию ингредиентов. У жертвы , лишившейся головы, он взял немного крови и глазной жидкости, повернув перед этим г олову так, чтобы она смотрела на собственное безголовое туловище. Ингредиент для астральной алхимии приобретал особенные свойства в силу разных причин, и обстоятельства сбора имели н емаловажное значение.
        Второй порцией ингредиентов стало семя повешенного, излитое им в процес се агонии, а также его язык и кисть левой руки. Ночью Кельмар вернулся на место казни. Нигхан, плотно сидевший на колу, уже ничего не соображал, но был еще жив. С него Кельмар срезал по лоску кожи, вырезал легкое и желчный пузырь. Позже, в своих апартаментах, он провел ритуал, в ходе которого сжег все, что собрал. Дымом от каждой сожженной части он овеивал металлическ ую чашу с водой и бросал в воду частицу пепла, после чего отпивал. Змееныш пришел в движе ние и поглощал духовную составляющую каждой из воспринятых Кельмаром частиц. Затем нач ался катализ, змееныш выделил из себя переработанные ингредиенты и отложил их в храни лища, сформированные им в теле Кельмара. Командор не раз спрашивал своего дем она о том, согласно какой логике и каким правилам следует соединять ингредиенты для получен ия Составов, но змееныш ничего внятного ответить так и не смог: возможно, он не понимал этого и сам, а только чувствовал, как и что следует соединять под конкретную задачу. Кельмар записывал рецепты и пытался сопоставить их с теми
правилами астральной алхимии, которым он обучился еще в Асфелосте - но ничего не получалось. Рецепты имели совершенно иной уров ень сложности, чем тот, что был доступен для его понимания: Кельмар чувствовал себя как че ловек, едва изучивший нотную грамоту, и пытающийся, разложив гениальное произведение музыки н а ноты, понять, что же именно делает его гениальным. Попытка, изначально обреченная на неуд ачу. И все же он верил, что когда-нибудь от его усилий выйдет толк. Кроме того, сам змее ныш не оставался неизменным: если в начале их знакомства он напоминал командору глумливо го испорченного подростка, то после убийства Безликой змееныш увеличился не только в ра змерах, но и немного повзрослел - болтать стал меньше, а проявлять свою полезность - чаще.
        Змееныш перестал казаться Кельмару паразитом и чужаком, их чувства отча сти смешались и уже не всегда можно было разобрать, кто является первоначальным источ ником того или иного желания - Кельмар или поселившийся в нем демон: эмоцию, испытываемую од ним, разделял другой. Влияние змееныша на своего носителя возросло: он не сидел уже в уголке сознания, а пропитал своими выделениями всю душу командора, исказил все, до чего см ог дотянуться.
        Однако, этот процесс не был однонаправленным: Кельмар теперь также стал яснее ощущать змееныша, и научился в какой-то мере контролировать его действия; также ему стало ясно, что некоторые его мысли и намерения змееныш, по-видимому, не способен ощути ть до тех пор, пока Кельмар не позволит этим идеям проникнуть в основную часть сознания. Вн утренний мир Кельмара изменился, и вместе с тем он понял, что не знал и прежнего себ я. Тьма всегда таилась в нем, но он предпочитал ее не замечать, предпочитал верить в чужие прави ла и жить в согласии с внушенными ему идеалами. Теперь все изменилось: хотя он и не нашел исти ны, но осознал, что прежняя его жизнь была ложью - он словно ползал по поверхности вещей, н е смея заглянуть внутрь и даже не имея такой возможности; змееныш прогрыз в нем дыры и п од поверхностью своего мира Кельмар обнаружил необъятный и ужасающий лабиринт, полный у дивительных тайн.
        Спектр его магических возможностей возрос, кроме того, увеличилась и си ла Дара - не только из-за нескольких Постоянных Составов, которые он применил, но также в с илу нового уровня осознанности: темный лабиринт его души, открытый благодаря змеенышу, по зволял совершать поразительные вещи, показывал к достижению целей пути настолько тонкие и странные, что прежний Кельмар никогда бы не обнаружил их: он просто бы не понял, что именно нужно искать.
        Сельдара проехала мимо командора на белой в яблоках кобыле. Она старате льно не глядела в его сторону. Якоз следовал за ней, за ним - Хейн, привязавший поводья пегой лошади Крисель к луке своего седла. После рассылки писем Сельдара выпросила у Кельмара право совершать ежедневную прогулку в окрестностях замка; он позволил ей это, взяв слово, что девушка не попытается бежать. Два приставленных к ней министериала обес печивали ее безопасность, служанка сопровождала ее для соблюдения приличий. Он пров одил взглядом Сельдару и отправился в бараки, в ту часть, где разместили раненых враж еских солдат. Чадзайн Эльне, бывший сегодня командиром караула, коротко поклонился Кельмару и приказал открыть дверь. Сначала внутрь вошли четверо министериалов с мечами наголо: тут уже состоялась пара бунтов, подавлять которые пришлось без всякой жалости, после чего карау лы были усилены, а внутрь орденцы заходили теперь исключительно группой и всегда с обнажен ным оружием.
        Следом за министериалами вошли Чадзайн и Кельмар, за ними - трое оружен осцев. Двери за ними закрыли: несколько человек остались на улице. Кельмар прошел по ба раку, разглядывая раненых и выздоравливающих. Повсюду он видел глаза, смотревшие на него со страхом и напряжением: пленники знали, что командор приходит сюда каждый день и з абирает с собой одного человека, которого никто потом больше не видит, и гадали, на ком он остановит свой выбор на этот раз. Один из солдат смотрел совсем отчаянно, и Кельмар, к оторому в данный момент требовались ингредиенты, образующиеся в душе от унижения и ужаса , указал на него.
        - Нет!!! - Заорал мужчина, когда оруженосцы направились к нему. - Нет!
        Нет!.. Только не меня!.. Только не меня!..
        Он так отчаянно сопротивлялся, что одному из министериалов пришлось уда рить его по лицу рукой, облаченной в боевую, усиленную металлическими пластинами, р укавицу. Это поставило точку в борьбе: пленник ненадолго лишился чувств, оруженосцы скрутили ему руки и поволокли к выходу.
        - Куда вы его тащите?! - Крикнул кто-то.
        Кельмар проигнорировал вопрос, как и несколько последующих реплик с раз ных сторон, но когда один из пленников привстал и шагнул вперед - ударил его кулако м в висок, жестоко и сильно. Пленник упал, несколько раз дернулся и замер: удар Кельмара, те ло которого было изменено Постоянными Составами, проломил ему череп.
        Оруженосцы отволокли жертву в цитадель, спустились по каменной лестнице , ведущей в подземелья, и там передали тюремщикам. Руководил тюремщиками Веталь Хол баг, министериал Лилии, также было несколько новых, завербованных из ильсильварцев, но б ольшинство тюремщиков работали здесь еще при старом графе. Кельмар проводил долгие ночные часы в подземельях (Составы изменили его тело таким образом, что теперь он поч ти не нуждался во сне), а иногда заглядывал туда и днем, но не опасался пред ательства. В Тэннак каждого из них командором был помещен астральный червь - этих тварей, как оказалось, б ыл способен порождать змееныш. Астрочервь влиял на человека примерно также, как зме еныш влиял на самого Кельмара, только более грубо, с явными побочными эффектами, и не давал носителю таких способностей, каковые давал командору его демон. Кельмар иногда думал, что астрочерви похожи на змееныша в той же мере, в какой сам змееныш походил на своего зловещ его и могущественного родителя - тень от тени того, кто, без сомнения, облада л великой темной властью.
        Змееныш, к сожалению, не мог производить астрочервей без остановки: ему требовалось около часа для того, чтобы сформировать в своем теле зародыша, который затем мог быть помещен Кельмаром в любого незащищенного человека, достаточно было лишь коснуться его левой рукой. Кроме тюремщиков, черви были помещены в Тэннак всех его ры царей, и в отдельных оруженосцев и министериалов: некоторые из них, он знал это, в ерили в благородные идеалы также, как и он когда-то - их следовало нейтрализовать в первую очередь, дабы исключить брожение в умах. Червь, попадая в душу, начинал заполнять ее своими выделениями: дремавшие в человеке пороки пробуждались и расцветали, а сострадание и честь отходили на второй (а затем на третий, четвертый, десятый…) план. Поначалу Кельма р опасался, что подобная тактика полностью развратит солдат и приведет отряд к анархии, но змеен ыш уверил его, что поддерживает связь со всеми своими червями, и не позволит им развивать те пороки, которые способны сильно ухудшить дисциплину.
        "Гхадабайн поддерживает с тобой связь таким же образом?" - Спросил тогд а Кельмар у своего демона.
        Он ощутил нежелание змееныша отвечать на этот вопрос и сконцентрировал внимание на демоне и на вопросе. Он уже знал, что это иногда работает: змеенышу не нравились пристальные взгляды и сосредоточение ума носителя на идеях - демон ощущал дискомфор т, который становился тем сильнее, чем больше давил на него Кельмар.
        Непонятно было, с чем связано его нежелание говорить: с точки зрения Ке льмара, вопрос был вполне невинен. Но, возможно, змееныш негативно воспринимал любые р асспросы о своем родителе, вне зависимости от их важности.
        "И да, и нет", - недовольно пробурчал наконец змееныш и спрятал голову в кольца.
        "И в какой части - нет?" - Заинтересовался Кельмар.
        Он давил до тех пор, пока змееныш не ответил:
        "И я, и черви - члены хора. А он - мелодия." Тюремщики приволокли пленного солдата в камеру пыток. Наблюдая за его п оведением, слыша его трусливые животные крики, Кельмар пришел к выводу, что нужный ингридиент можно получить прямо сейчас, не заходя сюда повторно. Он приказал палачам зан яться пленником.
        Пленника раздели, зафиксировали горизонтально и стали жечь его ноги фак елом. Камера вскоре наполнилась запахом горелого мяса - если бы не вентиляция, дышать здесь стало бы невозможно. Мужчина истошно вопил. Кельмар спросил пленника - хочет ли он, чтобы мучения прекратились? Пленник заорал: "Да!!! Умоляю!!! Только пожалуйста… не надо больше!.." Принесли ведро, которое палачи и тюремщики использовали для справления нужды - сейчас оно было полным на четверть. Пленника освободили и бросили на пол.
        - Жри, - приказал Кельмар, показав глазами на ведро.
        Мужчина содрогнулся, его едва не вырвало от одной мысли о том, что прид ется поедать чужие испражнения. Он бросил умоляющий взгляд на командора.
        - Н-не м-могу… - Пленника трясло. - Н-не надо… прошу вас…
        Кельмар перевел взгляд на палачей и те, схватив мужчину, потащили его о братно, к широкому деревянному ложу с ремнями и отверстиями для закрепления рук и ног. Снова крики, еще более истошные, кровь, текущая на пол… Пленник орал , что согласен на все, лишь бы пытка прекратилась, но Кельмар не давал палачам знака остановиться: пытуемые часто были готовы сказать все что угодно для того, чтобы остановить мучения, но когда пыт ка останавливалась, их намерения менялись и они принимались юлить и ныть. Через несколько мину т мужчина потерял сознание. Кельмар сделал знак - пленника облили холодной водой, а затем , убедившись, что он пришел в чувство, вновь бросили на пол, перед ведром с испражнениями.
        - Жри, - повторил Кельмар.
        И мужчина опустил в ведро руку, зачерпнул вонючее месиво, а затем, давя сь и содрогаясь, стал есть.
        "Немного крови из сердца", - подсказал змееныш.
        Кельмар бесшумно достал стилет, зашел пленнику за спину и нанес лишь од ин точный, уверенный удар. Кровь из сердца змееныш требовал чаще всего, и командор быстро научился бить так, чтобы не приходилось бить дважды. Лезвие прошло между ребрами и до стигло сердца.
        Командор выдернул стилет и слизнул кровь. Когда ингредиентов было много , он ритуально сжигал их, чтобы выделить духовную суть, но существовал и более простой способ их поглощения, и им он сейчас воспользовался.
        Кельмар ощутил, как змееныш впитывает ингредиент и перерабатывает его.
        Процесс еще не был завершен, когда в коридоре, ведущем в пыточную камеру, послышалс я шум. Кельмар повернул голову. Тяжелая дверь была плотно закрыта, а коридор длинен, н о его измененное восприятие подсказало, что кто-то пытается проникнуть вниз, а министери алы, несущие стражу у лестницы, ему препятствуют. Обычный человек ничего не услышал бы на так ом расстоянии, но его измененный слух различил фразу:
        - С дороги!..
        По голосу он узнал Углара Шейо.
        - Господин командор занят, - равнодушно ответил министериал.
        - Проклятье!.. Девчонка сбежала! Пропусти!
        - Господин командор занят, - все тем же безразличным голосом повторил м инистериал.
        Углар орал на него, министериал равнодушно возражал, но оба замолчали, когда тяжелая дверь в конце коридора распахнулась и Кельмар вышел из пыточной камеры.
        Быстрым шагом он пересек коридор. Углар втянул голову в плечи, встретив его взгляд. В ры царе червь поселился недавно и не успел еще в достаточной мере переработать его Шэ, Тэннак и Келат, кроме того, Углар сопротивлялся его разрастанию. Министериала же чер вь поглотил уже давно.
        - Где она? - Процедил Кельмар.
        - Повернула к роще напротив замка. Там ее уже ждали… Со стен видели - выскочило человек десять. Наших уложили… служанку бросили… с Сельдарой вместе обратно в рощу. Мы выслали отряд следом за ними, но не знаю…
        Кельмар перестал слушать болтовню рыцаря, прошел мимо него и взбежал по лестнице.
        Пересек двор, поднялся на стену. Все, кто встречал командора, с затаенн ым страхом глядели на него: что он теперь станет делать? кого и как накажет за побег? Отношен ия внутри отряда сильно изменились с тех пор, как взяли Ротан. Если прежде Кельмара любили, то теперь он внушал страх.
        По пути ему два раза пытались доложить о бегстве девушки, но он не обра щал внимания на говоривших, и те замолкали.
        На стене он мрачно посмотрел в сторону рощи. Беглянка и те, кто ей помо г, уже скрылись.
        Был виден отряд, посланный из Ротана за ними, и чуть впереди - лошади Х ейна и Якоза, а также Крисель, неспешно возвращающаяся в замок. Если приглядеться, то можно б ыло заметить на земле и министериалов: Якоз лежал неподвижно, Хейн зажимал рану на живо те и тяжело дышал.
        Кельмар засучил левый рукав. На внутренней стороне руки были отчетливо видны беспорядочно разбросанные синеватые пятна и бугорки. Некоторые были не синего, а других оттенков - багряные, лиловые, где-то - желтые или белые, похожие на гно йнички. С тыльной стороны была видна часть татуировки со змеенышем - сам он сейчас предпо читал располагаться выше, на уровне плеча, иногда вытягиваясь на оба плеча или полностью пе ребираясь на лопатку.
        Каждое пятнышко и бугорок содержали в себе каплю яда - особого, сложног о, представляющего собой результат переработанного змеенышем ингредиента, полученного Кельмаром в пыточной камере или взятого у мертвецов. Из сочетания ингре диентов можно было делать Составы - о, это была целая поэзия из множества взаимозависимых процессов!.. но что применить сейчас?
        Змееныш прошептал новую формулу и Кельмар, мрачно усмехнувшись, надавил указательным пальцем на бугорки и пятна в определенной последовательнос ти. Почти сразу он ощутил легкую дурноту и головокружение, стало трудно дышать. Когда нача ли сдвигаться кости, он понял, что надо было раздеться перед тем, как исполь зовать формулу и стал судорожно срывать с себя одежду. Он успел сбросить пояс, камзол и сапоги, прежде чем изменения в теле дошли до такой стадии, на которой он уже не мог управлять движениями св оих рук и ног. Он упал на колени, выставив перед собой руки для опоры. Кости трещали и раздвиг ались, тело будто бурлило.
        Шея Кельмара вытянулась вперед, челюсти увеличились в размерах. Пальцы также выросли, между ними появились перепонки, руки превратились в крылья. Ло хмотья, оставшиеся от одежды, которую не успел сорвать Кельмар, упали вниз. Шипастый хвост ударил по камням.
        Когда он открыл глаза, двор замка и люди показались ему уменьшившимися, почти игрушечными.
        Широкая стена стала узкой, движением тела он ненароком обвалил вниз пар у зубцов. Его длинные зубы не помещались в пасти, железы выделяли ядовитую слюну, капавшую вн из - там, куда она попадала, камень начинал дымиться.
        Пораженные орденцы и обитатели замка смотрели, как крупная виверна, в к оторую превратился командор, взмахнув крыльями, поднялась в воздух.
        Кельмар полетел в направлении, в котором, предположительно, бежала Сель дара. Он быстро обогнал отряд орденцев, поднялся еще выше, чтобы увеличить радиу с обзора, долетел до рощи и тут увидел свою цель - отряд всадников, стремительно скачущих на юго-запад. Рощу они уже миновали, теперь пересекали участок открытой местности. Затем они д остигли еще одной рощицы, а когда миновали ее - Кельмар спикировал вниз, прямо на всадник ов во главе отряда, расшвырял лапами их по сторонам вместе с лошадьми, удари л хвостом и тяжело приземлился, преграждая графине путь. Лошади запаниковали, лишь немногим всадникам у далось удержаться в седле; в числе тех, кто был скинут на землю, оказалась и графиня. Кельм ар плюнул в оставшихся - еще три всадника и три лошади выбыли из боя: всадники вопили, а лошад и истошно ржали от невыносимой боли, которую доставлял им яд, прожигавший их плоть. Кто-то из сбитых ранее попытался подняться и обнажить оружие - Кельмар наступил на человека, о щущая, как под весом виверны ломаются хрупкие кости. Он убил еще нескольких. Кто-то, н аконец, очнулся и бросился бежать; другие лежали
недвижно или корчились от боли.
        Кельмар использовал Состав, дающий обратный эффект, и превратился в чел овека. Пока его корежила трансформация, графиня сумела встать на ноги; к тому момен ту, когда трансформация завершилась, она наложила на Кельмара парализующее заклят ье.
        Командор в этот момент стоял на одном колене - собирался выпрямиться, н о не успел.
        Тело перестало подчиняться ему, мышцы свело, дышать стало трудно. Сельд ара, между тем, создавала заклятье, которое должно было убить его.
        "Состав Тонкого Тления" - мысленно приказал Кельмар. Змееныш стек вниз по плечу и сам коснулся нужных ингредиентов, заключенных в левой руке командора.
        Этот состав воздействовал не столько на грубый Холок, сколько на Шэ и Т эннак. После того, как ингредиенты смешались, Кельмар ощутил изменения, происходящие в своем магическом теле. Оно становилось другим - менялось не менее сильно, чем его физиче ское тело тогда, когда он превратился в виверну. В Тэннаке появлялись свойства, которых не был о прежде. Сельдара направила заклятье, которое должно было остановить его сердце - но серд це Кельмара замерло лишь на мгновение, а затем продолжило биться, как и прежде, а заклятье девушки распалось.
        Тэннак продолжал меняться. Исходящая от него сила разъела парализующие чары. Кельмар выпрямился и шагнул к графине. Сельдара пораженно смотрела на него. Она чувствовала, что в нем произошли какие-то изменения, и видела, что ее заклятье оказалось б ессильным, но не могла понять, как это случилось. Она вновь попыталась применить обездвиживающ ие чары, но пожирающая магию аура, распространяемая изменившимся Тэннаком Кельмара, уже достигла ее, и ей не удалось даже сложить заклятье - нити рвались и рассыпались в ее руках. Ее взгляд наполнился ужасом. Она отступила назад, споткнулась и упала. Попыталась встать, но в этот момент командор приблизился к ней и залепил пощечину. Она снова упала.
        В голове гудело, губы были разбиты. Ее никто никогда не бил. Она посмотрела на командора сниз у вверх и машинально облизнула губы.
        "Возьми ее", - сказал змееныш. В его голосе больше не было подростково го возбуждения, как три недели назад, когда он предлагал ровно тоже самое - теперь это была уверенная, циничная похоть.
        "Зачем?" - спросил Кельмар. Он больше не чувствовал внутреннего сопроти вления, не ощущал отвращения или гнева от предложенной демоном идеи, как было преж де. Сейчас он мог отказать змеенышу, но мог и согласиться - если бы счел, что выдвинутая причина достаточна весома, чтобы побудить его к действиям. Не было морального барьера, кот орый заставил бы его отвергнуть эту мысль сразу, как только она появилась.
        "Ради ее слез", - ответил змееныш.
        Кельмар сделал еще один шаг, протянул руки и резко сорвал с плечей Сель дары плащ. Она еще не успела понять, что происходит, когда он буквально вытряс ее из ж илета, рванув его завязки с такой силой, что прочные шнурки лопнули в один миг.
        - Нет! Оставьте меня! - Отчаянно закричала Сельдара. Она попыталась убе жать, но Кельмар поймал ее за рубашку, подтянул к себе и без особых усилий разор вал ткань.
        При следующей попытке к бегству он схватил ее за волосы, развернул к се бе и еще раз ударил по лицу - не так сильно, чтобы что-нибудь сломать, но достаточно сильно, чтобы девушка на несколько секунд потеряла ориентацию во времени и пространст ве. Ее губы распухли и кровоточили, правая щека горела огнем. Кельмар бросил ее на траву и с клонился над ней. Не отвлекаясь на ее беспомощные попытки удержать его руки, он расстегнул е е пояс и стащил штаны для верховой езды - поскольку Сельдара все еще пыталась оказывать сопро тивление, ему пришлось разорвать и их тоже. Панталоны отправились следом за штанами.
        Сельдара кричала и умоляла его остановиться, но он не обращал внимания на ее вопли. Чтобы не дать ей возможности вывернуться, он сжал ее горло одной рукой, а другую просунул между ног и развел их, поместив сначала колено одной ноги, а затем обе свои ноги в образовавшуюся щель.
        Ее тонкие нежные руки он завел за голову и, отпустив шею, прижал их к земле собственной левой рукой. Он навалился на нее и попытался войти, но она была слишком суха и зажата. Тогда он прос унул правую руку вниз и проник в девушку двумя пальцами и так лишил ее девственности. Сельдар а истошно завопила и предприняла новую отчаянную попытку вырваться - ей показалось, словно ж елезные крючья проткнули ее лоно. Кельмар смазал ее срамные губы ее же кровью, ввел чл ен и налег еще раз. Он вошел в нее и давил до тех пор, пока не погрузился полностью. Визг Сель дары прервался, теперь она беззвучно открывала рот, задыхаясь от боли. Когда он задвигался в н ей, она снова начала кричать - прерывисто, сбивая дыхание, словно истязаемое животное. Пальц ы, липкие от ее крови, Кельмар засунул Сельдаре в ее же собственный рот, превратив крик и в хрипы. Она пыталась укусить его, но он сжал ее челюсть и чуть не раздавил ее, пока зывая, что так делать не стоит. Тогда она разжала зубы и просто тяжело дышала, содрогаясь от его движений в ее теле, пуская розовые слюни, в которых кровь из разбитых губ и девственной пле вы
смешивалась воедино, и плакала от отчаянья и бессилия.
        Хотя она и была красива, но сейчас почти не вызывала сексуального желан ия в командоре.
        Вернее, его ощущение власти над ней, наслаждение от причиняемой ей боли было столь значительным, что переплавлялось и в сексуальное возбуждение тоже, но п ервичным было не оно, оно было лишь следствием, а не причиной. Ему хотелось унизить ее, попутно растоптав в грязи то, что прежде было его собственными идеалами, наплевать на все запреты, на мора ль и кодекс чести и найти в темном лабиринте своей души еще больше силы и власти, постигн уть еще больше безумных и невыносимых тайн, таящихся под оболочкой любого - как он пон имал теперь это - нормального человека. Он разрушит все ограничения и обретет себя-настоя щего во тьме.
        Кельмар кончил и несколько секунд лежал недвижно, вминая в траву хрупко е девичье тело, и наслаждался ощущениями. Сельдара уже не плакала. Ее взгляд заст ыл, а тело трясло от мелкой дрожи. Дорожки слез, однако, еще не успели высохнуть, и Кельмар, сжав челюсти девушки правой рукой так, чтобы она не смогла отвернуть голову, слизнул одну из них. Змееныш тут же пришел в движение, поглощая и перерабатывая полученный ингредиен т.
        "Слезы Обесчещенной Девы, и весьма неплохой пробы, - одобрительно сообщ ил он командору. - С их помощью мы сможем сделать Состав, который позволит н ам восходить на Небо и спускаться в Преисподнюю во плоти - так, как это делают бессмерт ные." Услышав об этом, Кельмар улыбнулся.
        Глава 3
        Была уже глубокая ночь, когда Мирис Элавер покинул подземные этажи рези денции Белого Братства. Устало, но удовлетворенно поднялся по ступеням длинной лестницы, привычно кивнул охране у дверей, пересек внутренний двор и постучался в караулку у ворот, и, дождавшись, пока ему откроют калитку, вышел из тюрьмы. На Справедливой Площади (в народе ее именовали Кровавой), расположенной, как и сама резиденция Братства, в юго-западном районе столицы, царили мир и покой, тишина и гармония. Среди горожан ходили сл ухи, что призраки казненных бродят здесь по ночам, и после заката появляться на площади р исковали немногие.
        Мирис пренебрежительно усмехнулся и двинулся к началу Черепичной улицы, пересекая площадь наискосок. Он много лет ходил этим маршрутом, но ни разу не встретил ни одного призрака. А жаль. Отчего-то ему всегда казалось, что его власть над человеческой жи знью не заканчивается тогда, когда его топор перерубает шею приговоренного к смертной казни, что его действие имеет какое-то незримое продолжение в мире, сокрытом от людских глаз, и что т е, кого он лишил жизни, каким-то образом остаются подневольны ему не только до момента с мерти, но и после.
        Может быть, именно поэтому призраки ему и не являлись - они боялись его , а не он их.
        Свежий ноябрьский ветер немного смягчил городскую вонь, распространяему ю отбросами и помоями, которые многие жители выливали прямо под свои окна. Джудлис был слишком большим городом, чтобы труд золотарей и мусорщиков мог бы полностью реш ить проблему с отходами. Еще существовала старая канализация, но в последние века она перестала справляться со своей задачей: город слишком разросся, а короли не хотели тратить де ньги на работы по ее расширению, предпочитая прогонять вонь ароматными духами и чарами. При Святом Джераверте придворных магов прогнали, но чары, наложенные ими, разрушились не сраз у, и все успели привыкнуть к вони, которую ветер приносил в королевский дворец со сторо ны городских кварталов.
        Мирис посмотрел на север. За крышами прижимавшихся друг к другу зданий угадывались темные очертания замка. В некоторых окнах горел свет, а на стенах видне лись огни факелов и фонарей: стража совершала очередной обход. Замок производил зловещее вп ечатление, и тем нравился Мирису. Его подземелья были оборудованы не хуже, чем казематы Братства, и пленников там, по слухам, содержалось еще больше. Когда-то Мирис пыталс я устроиться в замок, но его не взяли, а вот Братство в работе не отказало.
        Направляясь к дому, палач размышлял о том, как причудливо сложилась его жизнь. Комуто нравится печь пироги и булки, кто-то шьет сапоги, а кто-то пытает лю дей и отрубает им головы на площади. Каждому свое. Он с детства обожал мучить животных, но даже тогда причинение боли не было самоцелью. Ему всегда нужно было ощутить, что он делает чт о-то правильное, что он восстанавливает справедливость, карая злодея, что он совершает некую высшую месть, выступает орудием в руках судьбы. Одно из самых ранних его воспоминаний было связано с котенком, подаренным его старшей сестре, Жизель. Когда сестры не было д ома, он связал котенку лапы и заживо содрал с него шкуру. Сестра, конечно, устроила истерику, да и мать была в шоке, и Мирису, чтобы избежать наказания, пришлось оклеветать соседского мальчи шку, заявив, что тотде залез в окно и замучил котенка. Жизель не поверила, а вот мать, души не чаявшая в единственном сыне, уцепилась за эту историю как за соломинку, поругалас ь с соседями и даже наказала Жизель за то, что та не уставала обвинять брата во лжи.
        Мирис улыбнулся воспоминаниям. Из матери он мог вить веревки. С сестрой было сложнее. Она вышла замуж, когда Мирису было шестнадцать лет и через год забеременела.
        Выносить ребенка, однако, Жизель не смогла - потеряла его на шестом мес яце и долго болела.
        Попытки зачать нового успеха не принесли. Ее муж запил. При каждой встр ече Мирис внушал сестре, что все ее несчастья - от того, что она решила бросить их с мат ерью на произвол судьбы: боги недовольны ее поведением и никогда не дадут ей счастья. Мирис не работал, живя за счет матери: он утверждал, что простудился по ее вине и начинал тяжело кашля ть каждый раз, когда требовалось выполнить какую-нибудь физическую работу. Мать хворала сама , но продолжала заботиться о единственном сыне, ее любовь была слепа и безмерна. Мирис упрекал сестру за то, что она ничем не помогает родным - он умел говорить вк радчиво и находить уязвимые места.
        Хотя Жизель, уходя из дома, радовалась тому, что теперь будет редко вид еть с ненавистного брата, потеря ребенка, бесплодие и семейные неурядицы сломили ее дух. М ирис не только упрекал ее, но и оказывал некоторую поддержку, которой ей не хватало. И спользуя пряник и плеть, он морально совсем раздавил ее. Муж ее продолжал пить; Мирис чер ез мать внушил сестре мысль обратиться к ведьме за зельем, которое отвратило бы зятя от вина.
        Жизель подлила зелье в вино, но муж ее от этого питья скончался. Мирис затеял иную игру: тепер ь он винил Жизель в смерти ее мужа. Погрузившись в отчаянье, Жизель покончила с собой. Мири с обвинил в ее смерти мать, которая посоветовала Жизель обратиться к ведьме Гальгарии; и хотя мать сделала это по его собственному совету, данное обстоятельство было быстро забыто. Мать был а близка к помешательству, теперь вся ее жизнь сосредоточилась на Мирисе, которого она старалась окружить заботой и вниманием. Особую пикантность этой истории придавало то, что Мирис сам был клиентом той ведьмы: сначала он купил у нее зелье, спровоцировавшее выкидыш Жизель и ее бесплодие, а затем подменил зелье, которое Жизель хотела дать мужу, на отраву. Он был очень доволен тем, как все вышло.
        После того, как у матери не осталось никого, кроме него, он перестал из ображать тяжелобольного, устроился на работу помощником палача в Белое Братство, и превосходно справлялся со своими обязанностями. Зная, что мать не сможет прожить бе з него, он прервал с ней всякое общение и съехал из дому; каждый раз, когда она приходила навест ить его - выгонял ее из дому, напоминая о том, что именно она виновна в смерти Жизель. В итоге, мать тронулась умом и бездумно бродила по городу, разыскивая умершую Жизель; по прошествии вр емени она сгинула среди бездомных и нищих.
        На новой работе одной из первых жертв Мириса стала Гальгария - он сам д онес на нее и сам запытал до смерти. Хотя ведьма и не знала, для какой цели послужат те зелья, что она продала клиенту, Мирис справедливо полагал, что она слишком многое знает о нем и может проболтаться; поэтому он устранил ее при первом же удобном случае.
        Работа в пыточной камере и на плахе нравилась Мирису, но в ней было что -то грубое, слишком поспешное: со многими пленниками приходилось расставаться прежд е, чем удавалось полностью сломать их, и это печалило молодого палача. Он предпочитал до лгую, кропотливую работу; боль с его точки зрения была лишь инструментом, а не самоцелью.
        Важно было установить с жертвой личный контакт, добиться доверия особой глубины - такого доверия, какового жертва, истязаемая физически и раздавленная морально, до сих п ор не знала. Мирису нравилось ощущать чужие отчаянье и безысходность; тяжкие и бесплодные с ожаления о совершенных ошибках были музыкой для его сердца. Пленник должен был исп ытать невыносимое чувство вины, облегчить которое не могло ничто; особое удовольствие выз ывали случаи, когда в казематы Братства попадали близкие родственники, друзья или супруги - т огда Мирис обустраивал все так, как будто бы страдания одной из жертв были целиком на совести другой: если пленник вел себя неудовлетворительно, Мирис наказыв ал близкого ему человека, и наоборот.
        Одно из самых сладких его воспоминаний было связано с обвиняемыми в иль сильварской ереси супругами: вместе с родителями были взяты также двое маленьких детей. Н а глазах родителей Мирис в течении нескольких дней, с перерывами, поджаривал детей на медл енном огне. Крики и мольбы вызывали на его лице лишь улыбку; родители признались во всем, т ысячу раз раскаялись и пожалели, что дали увлечь себя еретическим лжеучениям, выдали всех зн акомых, которые разделяли с ними эту ересь или хотя бы интересовались ею. Мирис искалеч ил не только их души, но и тела: он ослепил их, вырезал им половые органы, о трезал по два-три пальца на каждой руке, после чего, спустя четыре месяца невыносимого ада, ходатайствовал за них на суде Братства, уверяя, что они полностью раскаялись и переменились. Супругов отпустили на волю: Мирис знал, что после того, что он с ними сделал, смерть стала бы для них лишь избавлением от мук, зато жизнь превратится в беспрестанную мучительную пытку воспоминаниями.
        Чаще, однако, случалось так, что тратить на работу с жертвами неогранич енное время он не мог - начальство требовало результатов, быстрых признаний и столь же скорых казней. Все упиралось в боль и грубые воздействия; тонкими манипуляциями, формирова нием чувства вины, отчаяньем и раскаянием приходилось пренебрегать. Мирису н ужен был кто-то, кого он мог бы постоянно терзать не только и не столько физически, сколько морально. П оскольку ни матери, ни сестры уже не было в живых, он решил, что пора жениться.
        Он нашел нищую женщину с ребенком и попрекал ее каждым куском хлеба, ко торый приносил в дом - при этом, ее собственные попытки хоть сколько-нибудь з аработать стиркой или шитьем он жестко пресекал. Когда ребенок немного подрос и мать стала по зволять ему выходить на улицу одному, Мирис, улучив момент, увел его с собой, убил, и закопа л тело в лесу. Затем он отправился на работу и вернулся домой в обычное время. Скрывая удовольс твие, он смотрел, как тревога Адейри перерастает в панику, как ее мучают ужас и страх, а отча янье заполняет ее душу.
        Но это было лишь только начало - необходимая почва для подготовки всего последующего.
        Ребенка так и не нашли. Адейри постоянно плакала, а Мирис не уставал на поминать ей, что ребенок пропал по ее вине: какая же она мать, если не уследила за собст венным сыном? Когда она забеременела, он не переставал ее доводить. В результате, она попыталас ь сбежать, а поскольку Мирис не выпускал ее из дома - выпрыгнула из окна. Прыжок вышел неудачн ым - Адейри сломала лодыжку и потеряла ребенка. Для Мириса наступил настоящий празд ник. Уходя из дому, он запирал жену в комнате, окно в которой закрыл прочной решеткой. Несчастная Адейри оставалась наедине со своими мыслями. Поздним вечером Мирис, вернувшись , выпускал ее - она готовила ужин, они ели, он ругал ее стряпню и внешний вид, и рассказыва л о детях и счастливых женщинах, которых видел на улице. Адейри принималась плакать, Мирис пре зрительно требовал, чтобы она перестала. Он говорил, что она отравляет ему ж изнь и что он очень хотел бы иметь детей, но разве она, погубившая уже двоих, способна стать достойной мат ерью? Говорил, что выгнал бы ее из дома, если бы не любил; но она удобно устроилась: сосет из него деньги, однако пренебрегает
своими обязанностями, и даже в постели скорее похожа на бр евно, чем на женщину.
        Чтобы она не привыкла к укорам и не сделалась к ним безразлична, иногда Мирис бывал с ней чрезвычайно нежен, приносил подарки и давал надежду, что все у них со в ременем наладится, а затем, как только она доверялась ему, тут же все разрушал, выставляя де ло так, что в размолвке виновата только Адейри.
        Предаваясь размышлениям и воспоминаниям, Мирис пересек город. Грязь чав кала под ногами, от мусорных куч смердело, из дверей и приоткрытых окон трактиро в доносились пьяные песни, в переулках таились зловещие тени. Мирис шел уверенно, не чураяс ь ни тьмы, ни теней. Он был способен постоять за себя - крепких кулаков и ножа на поясе вполне хватало, чтобы побудить грабителей искать себе другую цель. Мирис ощущал свое единство с тьмой и знал, что она не предаст. Здесь, во тьме и грязи, был его мир, в то время как сол нце он ненавидел. Солнце все меняло, заставляло его казаться жалким, а не пугающим. Он не носил знаков отличия Братства не только потому, что не состоял в нем - как работник на службе Братств а, он имел право нашить на одежду их символ: две перекрещенные руки, пальцы которых были сложен ы в благословляющем жесте - но в большей мере потому, что в народе слишком многие не любили Братство и на него могли напасть только из-за этого дурацкого символа.
        Ночь хранила его, но не стала бы защищать, если бы он повел себя как дурак.
        Добравшись до дома, Мирис запер входную дверь и поднялся на второй этаж , в комнату жены.
        Войдя, скривился:
        - Ну и вонь. Только гадить и умеешь.
        Адейри молча стояла посреди комнаты, опустив голову вниз. Мирис с усмеш кой некоторое время разглядывал ее. Потом она подняла голову. Ему не понрав ился ее взгляд - слишком спокойный, отрешенно спокойный. Неужели решилась покончить с со бой? Он надеялся, что они смогут пробыть вместе еще пару лет, прежде чем он ее полностью уничтожит. Ее попытки наесться крысиной отравы и украсть бельевую веревку для того, чтобы пов еситься - это несерьезно. Если бы она хотела покончить с собой, она бы это сделала - тем или иным способом.
        - Подогрей воду, убожество, - бросил Мирис, поворачиваясь к жене спиной . - Смотреть на тебя тошно.
        Следом за ним она молча спустилась вниз и сделала все, что он велел: по мылась, приготовила ужин и безропотно стояла рядом, ожидая, пока он поест и ей можно будет полакомиться остатками. Она ела один раз в день и большую часть времени проводила взаперти, в комнате, где были только кровать, платяной шкаф и ночной горшок. Мирис несколько раз уколол ее, но она, кажется, никак не отреагировала, только опустила глаза. Он знал, что иногда на нее нападает бесчувственность и с неудовольствием подумал о том, что придет ся опять нежничать с ней, чтобы вернуть ей способность реагировать на его упреки.
        Когда он поел и разрешил ей доесть остатки, она молча стала убирать со стола. Мирис с кривой усмешкой следил за ее действиями. Решила поголодать? Это было чт о-то новенькое.
        Убрав все, Адейри подошла к входной двери и толчком распахнула ее - так , словно Мирис и не запирал дверь. Палач хотел заорать на жену, но подавился кри ком: с той стороны была не темная улица Джудлиса, а нечто иное. Лиловое, в переливах, небо; кам енистая пустыня; и странный жутковатый город вдалеке. В пустыне росли бурые колючки, над н ей поднимался едва заметный пар, а в небе парили омерзительные создания. Мирис смотрел на дверь, распахнутую в мир демонов, и не мог отделаться от ощущения, что это место должно быть ему знакомо. Его трясло. Почти против воли, он сделал шаг к двери.
        - Пора возвращаться к жизни, мой дорогой брат, - произнесла жена ровным , безразличным голосом: так могла бы говорить ожившая машина или созданны й чародеем голем.
        - Хватит прозябать на мелочевке.
        Глава 4
        В городок у подножья Совиной Скалы, на вершине которой располагалась Га фетская Верфь, Тиэнна эс-Вебларед прибыла в середине дня. Ноябрь подходил к кон цу, земля подмерзла, деревья стояли уже совсем голые, мороз покусывал щеки и нос, а изо рта при дыхании вырывались струйки пара. Снега еще было мало, только изморозь на деревь ях и камнях, и лед на земле вместо вчерашних луж. Тиэнна была одета в мужскую одежду (впрочем , слишком изящную для того, чтобы быть вполне мужской), а на ногах у нее были высокие охо тничьи сапоги. До этой поездки она нечасто ездила верхом, но умела управлять лошадью не хуже л юбого рыцаря; сейчас пришлось вспомнить старые навыки. На въезде в Гафет она оглянулась - ни кто не отстал? Нет, оба ее телохранителя были на месте: седой и хмурый, похо жий на старого поджарого волка Циран и Фолло, высокий и красивый, безнадежно влюбленный в свою госпожу. Был еще один, Рухас Эллабет, могучий, как скала, и рассудительный, словно мастер какой-нибу дь духовной школы - но он погиб в Браше, пытаясь вывести людей с верхних этажей, разъедаемы х льющейся с небес кислотой. Тиэнна сама отдала
ему этот приказ. Нельзя сказать, что она ж алела об этом - она ведь не знала, что посылает Рухаса на верную смерть и действовала так, как е й казалось правильным в хаосе, начавшемся после того, как Фарен отдал приказ покинуть крепость - но иногда ей становилось больно от того, что Рухаса нет рядом. Все телохранители был и верны ей, но только с Рухасом можно было поговорить о том, что ее интересовало: о путях духа, о магии, о цели и смысле жизни, об анкавалэне, о различных дежьёнах и о колесе перерожден ий, которое, по слухам, имело зримую форму на вершине Мирового Столба в виде Кровавой Р еки, не имеющей ни истока, ни устья, но беспрестанно движущейся по бесконечному кругу. Фол ло был слишком молод и легкомысленен для таких разговоров, а Циран - слишком молчалив: он вообще не любил говорить, вместо этого предпочитая действовать.
        Городок казался весьма оживленным: было много людей - преимущественно ремесленников, механиков и ученых чародеев, а также их жен и членов их семей - но тут жили не только люди. Тиэнна увидела трех карлов, раздраженно понукающих осла , запряженного в тележку: их круглые жутковатые глаза, отлично приспособленные для жизни в темноте, здесь, на свету, были защищены плотно прилегавшими к лицам темными очками. Еще од ин карл - по каким-то причинам не носивший очки - о чем-то беседовал с человеком на углу улицы, возле трактира. Карл щурился и казался раздраженным: вероятно, он давно жил н а поверхности и успел привыкнуть к свету. Чары духовного виденья, которые Тиэнна использовала постоянно и обновляла по мере надобности, подсказали ей обратить внимание на птиц, сидящих на крыше одного из домов: она увидела двух воронов, слишком крупных и внимательн ых для того, чтобы быть обычными птицами. Маэнгель говорил ей, что здесь нередко появляетс я несколько лунных духов, но никаких признаков их присутствия Тиэнна не обнаружила. "Возмо жно, - подумала она.
        - Они могут воплощаться лишь в лунные ночи, а в остальное время обретат ь плотные тела им слишком затруднительно…" Она неторопливо ехала по главной улице Гафета, высматривая хоть какое-н ибудь знакомое лицо. Увы, ничего. В конце концов она обратилась к двоим рыцар ям с вопросом о том, где можно найти графа Одерана эс-Кангора или его сына, Маэнгеля, и ей указали на вершину Совиной Скалы.
        - Скорее всего, они там, миледи. Трудятся не покладая рук. Если на Верф ях их нет, спросите в поместье. Оно к северо-западу от Гафета.
        - Благодарю, - она кивнула и направилась к Верфи, проигнорировав попытк у одного из рыцарей завязать с ней дальнейшее знакомство. Ехавший позади Фолло поло жил руку на рукоять меча, и рыцарь счел за лучшее не навязывать свое общество незнакомой да ме слишком настойчиво.
        Широкая дорога, поднимаясь вверх, петляла среди камней: один раз им при шлось прижаться к скале, пропуская вниз телеги с мусором и хламом. Немного ун изительно для благородной леди уступать дорогу простолюдинам, но Тиэнна терпеливо сне сла это: иначе разъехаться им на горной дороге было бы невозможно.
        Наверху обнаружилось множество рабочих и хозяйственных построек; летающ ий корабль, судя по его внешнему виду, был совсем или почти закончен - сложно было сказать точно, поскольку окружавшие корабль строительные леса не позволяли разглядеть его полностью.
        Охрана Гафетской Верфи отказалась пропускать новоприбывших. Тиэнна не с тала спорить, а вместо этого назвала себя и потребовала, чтобы эс-Кангорам с ообщили о ее визите.
        Прошло немало времени, прежде чем у въезда на вершину появился Маэнгель - подтянутый, улыбающийся и казавшийся самим воплощением очарования не смотря на прос тую, местами запачканную одежду, которая больше подошла бы ремесленнику, нежели моло дому графу.
        - Ти!.. - Он помог ей покинуть седло и спуститься на землю, после чего нежно, с теплой хитринкой в глазах, поцеловал ее левую руку, облаченную в тонкую белую перчатку. Во время учебы в Университете они не только вместе практиковали Дежьён Двух Нача л, но делали также и кое-какие другие вещи, которые их родители наверняка одобрили бы в еще меньшей степени.
        - Маэн. - Тиэнна улыбнулась, но тут же добавила с укоризной:
        - Ты не торопился.
        - Я был внизу, - жестом руки Маэнгель показал на скалу под летающим кор аблем. - Поднялся так быстро, как мог.
        - Внизу? - Переспросила Тиэнна, не понимая, что он имеет в виду.
        - Да. Это, - он сделал новый жест, как бы обрисовывая в воздухе корабль и окружавшие его постройки, - лишь малая часть…
        Он перевел взгляд на гостью и опять улыбнулся.
        - Не ожидал тебя здесь увидеть.
        - Я из Браша, - прохладно сказала Тиэнна. - Мне нужно поговорить с твои м отцом.
        Улыбка сползла с лица Маэнгеля.
        - Прости. Совсем забыл, что ты северянка. Прими мои соболезнования. С с евера доходят ужасные слухи…
        - А я все видела своими глазами. Где Одеран?
        - Отец уехал в Хабпульский порт, должен вернуться сегодня или завтра. У тебя что-то срочное?
        - Срочное?.. - Она ненадолго ушла в себя, пытаясь оценить срочность тог о, что собиралась поведать Небесному Генералу. - Да, но… день или два оно мо жет подождать.
        Маэнгель кивнул.
        - Я сообщу, как только отец вернется… Ты уже где-нибудь остановилась?
        Она покачала головой.
        - Нет. Надеялась, ты меня приютишь.
        - О, конечно! Одну минуту.
        Маэнгель отошел, и вернулся не один, а со слугой, объясняя на ходу, как ие комнаты в поместье следует предоставить Тиэнне, а какие - ее телохранителям. Фолл о задал несколько уточняющих вопросов. Ответы ему не понравились - телохранители оказывал ись размещены слишком далеко от покоев своей госпожи, но графиня жестом велела ему пр екратить спор.
        Слуга забрал одну из лошадей, скучавших у привязи, оседлал и приготовил ся ехать.
        Тиэнна уже собиралась вскочить на свою лошадь, но Маэнгель взял ее руку и задержал в своей.
        - Хочешь, покажу тебе Верфи?
        - Я помыться хочу с дороги, - с легким раздражением ответила она. Маэнг ель огорчился. Тиэнна вдруг вспомнила, что он рассказывал об этом месте и п ередумала:
        - Ладно, показывай. А вы езжайте, - приказала она Цирану и Фолло.
        - Мы бы тоже на них взглянули, - хмыкнул Фолло.
        - Посторонним здесь находиться нельзя, - доброжелательно произнес Маэнг ель. - Госпожу я проведу под свою ответственность, но вас взять не смогу.
        - Не нужно нас брать, мы сами ходить умеем, - засмеялся молодой мечник.
        - Езжайте. - Повторила графиня и это поставило точку в споре.
        Слуга, Циран и Фолло отбыли, а Тиэнна и Маэнгель отправились в сторону летающего корабля.
        - Тут действительно все так строго? - Спросила Тиэнна, провожая взглядо м рабочих, тащивших чан с какой-то вонючей жидкостью. - Или ты просто искал предло г, чтобы избавиться от них?
        - Действительно строго. - Он увидел, что графиня не слишком верит его с ловам, и спросил:
        - В твоих людей наверняка ведь вшиты какие-то чары, верно? Зная тебя, н е допускаю и мысли, что ты могла об этом забыть.
        - Конечно. От порабощения, от проклятий и стихий… чары скорости и сил ы…
        - В них тоже многое вшито, - Маэнгель показал взглядом на рабочих и мас теровых. - Рассказать о том, что здесь происходит, они никому не смогут, даже если бы захотели. Если вшивать схожие чары в твоих, возникнет конфликт… Его можно избежать, если что-то заранее убирать или как-то все сонастроить, но… слишком долго пришлось бы воз иться.
        - Понимаю. А как же я?
        - Тебе я доверяю.
        Когда они приблизились к строительным лесам, окружавшим корабль, Тиэнна поняла, что имел в виду Маэнгель, говоря, что "был внизу": прямо под днищем корабля находилась вертикальная шахта. Четверо кобольдов крутили ворот, опуская вниз лифт, на котором можно было перевозить и грузы, и людей.
        - Что внизу? - Спросила она.
        - Много интересного. - Маэнгель улыбнулся. - Спустимся туда чуть позже.
        Пока осмотри корабль. Назад мы этим путем не вернемся.
        - Вот как? Очень любопытно.
        Послушавшись совета, она поднялась по строительным лесам и занялась изу чением летающего корабля, на борту которого красовались золотые витиеватые бук вы -??? ("Ступающий по ветрам"). Корабль был похож на эйнаварскую шхуну, но, ко нечно, имелись и существенные отличия. В частности, еще два комплекта мачт и парусов выр астали из бортов корабля и спускались вниз, подобно плавникам, делая шхуну похожей больш ую рыбу, предназначенную для плаванья в небесах. Магическое восприятие показало Тиэнне, что корабль окутан густой паутиной чар - сложных, тщательно просчитанных и тесно св язанных с парусами, штурвалом, палубой и разного рода приборами, установленн ыми на ней. Были и такие клубки чар, которые предназначались для каких-то эл ементов корабля, которых тут еще не было. Корабль выглядел почти законченным… почти. Нескольких досок на палубе не хват ало, не было одной из боковых нижних мачт, а верхние мачты не имели снастей. Также она обрати ла внимание, что никаких работ на ("Ступающем по ветрам") не велось. Внизу иногда проход или рабочие, но корабль они не трогали. На самом "Ступающем" не было ни
единого человек а, не считая ее самой и Маэнгеля.
        - Вы не торопитесь его заканчивать, - заметила она.
        - Верно. - Теперь улыбались не только губы Маэнгеля, но и глаза.
        - Нужны какие-то специфические материалы? Или обнаружились ошибки в рас четах?
        Или другие причины?
        - Задай себе вопрос: что произойдет, когда корабль будет готов? - Ответ ил Маэнгель.
        - Ммм… мы сможем летать.
        - Да, и кому-то это может не понравится, - молодой граф показал пальцем на хмурое небо. - Кто-то может решить, что смертные вслед за первым небом захотят покорить второе и третье… а может быть, и еще какие-нибудь. Сферу звезд, а может быть д аже…
        Он не закончил фразу, но слово "Эмпирей" повисло в воздухе так, как буд то бы его не только произнесли, но продолжали повторять это название высшей Сферы Ве рхних Миров раз за разом.
        - Боитесь гнева богов? - Тиэнна приподняла бровь.
        - Скорее уж, их слуг… тутошних и тамошних. И я бы не назвал это страх ом. Глупо не учитывать угрозу. Нужно быть готовым к ней.
        - Готовым? - Переспросила графиня. - И как же вы собираетесь к ней гото виться?
        - Пойдем вниз. - Предложил Маэнгель.
        Они спустились по лесам к лифту.
        - На третий уровень. - Приказал Маэнгель кобольдам.
        Лифт медленно полз вниз по вертикальной шахте.
        - Сами ее пробили? - Спросила Тиэнна.
        - Отчасти. На скале когда-то жила семья оборотней-сов, отсюда и названи е. Внизу полно пещер, часть из которых они приспособили для жизни. Позже они ушли отсю да и оставили пещеры нам. Мы их серьезно расширили.
        - Ушли? Почему? Вы их прогнали?
        - Нет, у них возник внутрисемейный спор на тему - стоит ли помогать нам или нет.
        Двое остались, остальные ушли.
        - У вас тут, я вижу, настоящая национальная гармония - совы, кобольды..
        . еще я видела карлов и воронов.
        - А еще есть демоны и стихиали. Отец полагает, что есть и бессмертные, но они скрывают себя.
        - Бессмертные? Я не слишком понимаю, чем ваш проект мог бы заинтересова ть демонов и стихиалей, но что здесь забыли бессмертные? Или ты имеешь в виду, что они следят за вами?
        - Я имею в виду, что бессмертные нижних небес - разные. Некоторые, возм ожно, считают, что древнее разделение Сфер было ошибкой или дефектом, который нужно исправить… или хотя сгладить.
        В это время перед ними открылась одна из пещер: тут работали кобольды, карлы и люди.
        Не снижая скорости, лифт проехал сквозь пещеру и стал погружаться ниже.
        - Это был первый уровень, - сообщил Маэнгель.
        - Глубоко мы спускаемся… - Тиэнна недовольно понюхала воздух и сморщи лась. - И запах… ужасный.
        - Что поделать, идеально наладить систему вентиляции пока не удается. П отерпи и ты будешь вознаграждена.
        - Чем, интересно?
        - Сама все увидишь.
        Пересекая пространство пещеры второго уровня, они молчали.
        - Что происходит на севере? - Спросил Маэнгель. - Говорят, Браш разруше н с помощью черного дождя, а все твои кузены погибли вслед за старым герцог ом.
        Тиэнна молча кивнула. Перед ее мысленным взором пронеслись последние ча сы в крепости: появление энтикейцев, напряженный магический бой, приказ Фаре на отступать, поднявшаяся суматоха, бегство… Они ушли через тоннель, выводивший на Иладейскую равнину - в толпе людей, среди которых была Мадлена и двое детей Фарена: Райдор и Ханея. О безопасности последних Тиэнна позаботилась как могла: оберегала в пути и сопроводила их до Руфоринкейна. В поместье, впрочем, задерживаться было нельзя: было ясно , что энтикейцы скоро появятся здесь, и небольшой, не слишком хорошо укрепленный замок взять им не составит труда.
        Мадлена хотела отправиться на восток, к своим родственникам, и, подумав , Тиэнна признала, что это, вероятно, лучшее, что сейчас можно придумать. Ордена сильны, но их мало, и вряд ли они станут распылять силы, завоевывая гористую местность на северо-востоке Ильсильвара. Нет, они просто оставят Алгафаритские горы по левую руку, спустятся в Иладейскую равнину и пойдут на Дангилату, благо путь к ней с севера не так долог. Возможно, бессмертны е хранители королевства остановят их, но после ужасающей битвы духов, терзавшей небо и землю то гда, когда люди бежали из разрушенного Браша на юг по равнине, Тиэнна уже не была в это м так уверена.
        Энтикейцы привели с собой ужасающие силы и оставалось лишь гадать, чем они заплатили - и еще заплатят - за их помощь. В любом случае, глухие леса и горы на севе ро-востоке были предпочтительнее пути на юг, куда и без того устремилась основная масса беженцев.
        - Так что там? - Повторил Маэнгель. - Расскажешь?
        - Не сейчас. Не люблю повторять одно и тоже по нескольку раз. Дождемся твоего отца.
        Кабинка лифта достигла третьей пещеры, высокой и просторной. Люди и коб ольды внизу казались похожими на муравьев, суетящихся в муравейнике. Стены в строит ельных лесах, множество лестниц и площадок. Гирлянды призрачных колдовских огней разв ешаны повсюду, разгоняя мрак. И главное…
        - Что это? - Тихо спросила Тиэнна, разглядывая массивную металлическую конструкцию, отдаленно напоминавшую корпус большого корабля без мачт и руля.
        - Мы отказались от неподвижных мачт в пользу тонких выдвижных. - Объясн ил Маэнгель. - На них нет парусов, вместо этого они создают все необходимы е эффекты за счет закрепленных на них чар. Мы использовали металл, а не дерево - что, хот я и сделало корабль тяжелее, позволило легче проводить через него энергии, поддерживающие е го в воздухе. Правда, пришлось долго подбирать нужные сплавы… Когда подойд ешь ближе, увидишь, что он весь словно покрыт серебристыми прожилками - это артерии его силы… а может быть, вернее сравнить это с нервной системой, не знаю… Это "Покоритель земли", а в он там, - рука Маэнгеля переместилась сначала в правый дальний угол пещеры, где высилась схожая конструкция, а затем - в левый, сплошь закрытый строительными лесами, - "Разбивающий оковы" и "Железный дракон". Последний, как видишь, еще не закончен, но эти два уже готовы.
        Пещера достаточно просторна, чтобы можно было проверить, как они держатся в воздухе… Не терпится испытать их в деле.
        - Вы не закончили корабль наверху, а вместо этого сделали три других по д землей… - Тиэнна еще раз охватила взглядом пещеру: из-за того, что кабинка лифта медленно опускалась, этот впечатляющий вид скоро должен был сделаться недост упным, а она хотела запомнить все. - Это поразительно.
        - Я же говорил, что тебе понравится, - Маэнгель улыбнулся и накрыл свое й ладонью кисть ее правой руки, которой она опиралась на перила кабинки. Тиэнна н е стала убирать руку.
        - Ты думаешь, что если один корабль подставит вас под удар, то три вызо вут меньшее раздражение? - Спросила она, когда лифт почти достиг площадки внизу. - Или вы так и собираетесь держать их тут под землей, скрытыми от чужих глаз, до сконч ания века?
        - У этих трех - совсем иное назначение, чем у "Ступающего по ветрам", - ответил Маэнгель. - Ты когда-нибудь слышала о Дежьёне Линз и Зеркал?
        Тиэнна отрицательно покачала головой.
        - Он был разработан втайне, одним из учеников Каго Хонсмейда - механико м и чародеем Элвардом Нарфадельтом. Суть его в том, что линзы и зеркала, ра сположенные в особом порядке, могут менять свойства пропускаемого через них потока энергии, а также значительно усиливать его. Элвард потратил годы на поиски порядка, в котором нужно располагать зеркала, на связь расположения и формы, а также материалов, из которых они изготавл иваются, времени и способов создания… И он этот порядок нашел. Есть определенные проблем ы с тем, что именно пропускать сквозь систему: скажем, сложное заклятье она не воспримет, в лучшем случае - воспримет частично, исказит и выдаст в итоге совсем не то, что нужно… но простой импульс определенного типа, на который она заранее настроена - воспримет и усил ит.
        - И в чем смысл? - С любопытством спросила графиня.
        - Смысл в том, что усиления можно добиться очень значительного. Это все равно, что кидать камни в стену самому или использовать катапульту. Работают одни и те же законы механики, но в первом случае стена не заметит твоих усилий, а во втором - будет проломлена.
        - Мне было бы интересно на это взглянуть.
        Долгий спуск завершился, лифт замер на дне пещеры. Тиэнна и Маэнгель по кинули кабинку, вступили на деревянный помост и по ровной, выложенной досками дороге, направились в сторону "Покорителя земли".
        - Не получится. - Сказал Маэнгель. - Мы испытываем призматические оруди я в другом месте. Будут слишком большие разрушения, если выстрелить здесь.
        - Для чего ты стал рассказывать мне об орудиях, когда я спросила… о, кажется, я понимаю. Это военные корабли?
        - Именно так. - Кивнул молодой граф. - Орудия слишком велики и громоздк и для того, чтобы нести их с собой или возить в телеге в целом виде. При пер евозке в разобранном виде их потом следует долго собирать и настраивать… и это куда сложнее, чем с обрать и навести на цель катапульту. Но корабли сделаны так, что не нужно ничего разбирать или с обирать заново. Орудия уже установлены на них и готовы к бою, требуется лишь человек, способны й с ними управляться.
        Вон, посмотри… - Палец графа указал на две большие полусферы на право м борту "Покорителя". - Видишь эти стеклянные штуки? Это они и есть. Самая внеш няя часть. Все основное находится внутри, в трюме.
        - Какого рода импульсы они усиливают? - Спросила Тиэнна, разглядывая же лезный летающий корабль. Вблизи он выглядел массивным и устрашающим, полным ск рытой недоброй силы. Как и говорил ее спутник, темную поверхность повсюду пронизывали тоненькие серебристые жилки, похожие на разветвленную кровеносную систему.
        - "Покоритель" - импульсы Огня, Воздуха и Света, преобразовывая их в сп лошной поток молний, - ответил Маэнгель. - "Разбивающий оковы" - импульсы Земл и, а на "Дракона" мы установим орудия, которые будут преобразовывать Огонь и Зе млю. Еще был проект по использованию Льда, но он оказался слишком сложен в исполнени и и его отложили.
        - Лед? И как это должно было выглядеть?
        - Как широкий луч холода, бьющий сверху и замораживающий все, что наход ится внизу.
        Или - другой вариант, который тоже рассматривался - сначала формируется и до предела насыщается сфера холода, затем она летит к земле, раскалывается и расхо дится волной, замораживая все вокруг себя.
        - Почему не удалось? Судя по описанию, это простые заклятья.
        - В том-то и дело, что это не совсем заклятья. Возникли проблемы с усто йчивостью сферы на стадии ее формирования и насыщения, а что касается морозного л уча, то сделать его достаточно длинным у Элварда пока не получилось.
        - У Элварда? Так значит, этот гениальный изобретатель, трудящийся втайн е от мира, работает на вас?
        Маэнгель улыбнулся и промолчал.
        Они неторопливо обошли корабль с правой стороны. Некоторые люди и карлы приветствовали молодого графа, другие не обращали внимания, целиком сос редоточившись на своих делах. Пещера казалась большой мастерской - по духу и отношениям друг к другу ее обитателей. Различия в статусе имели место, но не они были определяющим и. У каждого имелась своя задача, свой участок работ, и видно было, что те, кто находится зд есь, трудятся увлеченно, а не из страха или жажды наживы.
        Тиэнна увидела высокого и худого оборотня-ворона, пребывавшего в данный момент в человеческом обличье. Перевертыш беседовал с подслеповатым пожилым чело веком, обсуждая детали какого-то сложного чертежа, который они развернули и держали в р уках. В беседу иногда вклинивался маленький недовольный карл, которому приходилось подпрыгива ть или вытягиваться на носках для того, чтобы разглядеть рисунок.
        - Мне говорили, что Небесный Генерал сделался беспечен из-за той странн ой задачи, которую ему поручили. Расходы на армию были сокращены, численность войс к уменьшилась и их подготовке перестали уделять должное внимание… - Произнесла Тиэнна. - Но теперь я вижу, что все не так. Генерал Одеран не сидел без дела.
        - Большие армии - это прошлое, - кивнул Маэнгель. - К чему собирать вой ска, если один такой корабль может сжечь тысячу рыцарей и вернуться на пристань н еповрежденным? Ты видишь перед собой будущее. - Он сделал широкий жест, как бы демонстрир уя - вновь - Тиэнне всю эту необычную пещеру.
        Около часа они провели внизу - Маэнгель показывал гостье приборы, в кот орых переплетались законы магии и механики, познакомил с несколькими инженер ами и чародеями и позволил подняться на борт "Покорителя".
        - Теперь, кажется, мы все осмотрели? - Спросила Тиэнна молодого графа п од конец экскурсии. - Если да, я бы хотела привести себя в порядок с дороги и пе реодеться.
        - Конечно.
        Но он повел ее не к лифту, а в дальнюю часть пещеры.
        - Карлы прорыли массу туннелей, - объяснил он свои действия. - Один из них ведет прямо к отцовскому поместью.
        - Оно ведь неблизко. А тут у вас, наверное, лошадей нет?
        - Лошадей нет, но есть кое-что получше.
        Когда они вошли в первый, самый широкий туннель, от которого, ветвясь, отходило еще несколько, Тиэнна поняла, что он имел в виду. В туннелях были проложены рельсы, на которых стояли вагонетки и дрезины. Людей тут было не слишком много, в основном карлы и кобольды - суетились, принимали и разгружали вагонетки с материалами, и отправляли обратно пустые.
        Маэнгель подозвал рабочих и приказал им поставить на рельсы дрезину с с иденьями, предназначавшуюся для перевозки пассажиров. Затем он отобрал четырех ко больдов и велел им ехать к дому отца, а сам вместе с Тиэнной занял пассажирские места. Коб ольды налегли на рычаги, дрезина сдвинулась с места и, лязгая, поехала в один из туннеле й, быстро набирая скорость.
        Подземные коридоры, едва освещенные редкими огнями на стенах и светильн иком, установленным в передней части дрезины, мелькали перед глазами Тиэнны.
        Во время пути она размышляла о причудах ума и странностях дежьёна. Маэнгель сказал, что о на видит перед собой будущее - неужели это действительно так? До сих пор она полагала, что с мысл развития - в личном совершенствовании, но Маэнгель показал ей, что есть другой путь: совершенствование орудий, которыми пользуешься, а не себя. В этом было что-то, что ее сму щало, но пока она не могла разобраться, что именно. Что плохого в хорошем инструменте, пусть даже он и выглядит необычно?.. Возможно, все дело именно в этом - в непривычности подхода?
        Впрочем, нельзя назвать его совсем непривычным: Браш был точно таким же инструментом - усовершенствованным, созданным по правилам дежьёна, многократно умножав шим мощь управлявшего крепостью чародея. Но здесь, в Гафете, сделан шаг еще даль ше. Этот инструмент был еще более совершенным, чем цитадель, а вдобавок - маневренным, и ме ньше зависел от колдовской силы того, кто им управлял. Во время экскурсии Маэнгель сказ ал ей, что для эффективного управления кораблем и его орудиями не нужно быть сильным и искусным магом: требовался определенный навык и опыт в использовании, получить которые было нетрудно, а сила Дара не имела особенного значения. Может быть, это ее смутило? С этими изобретениями любой идиот мог выдать поток пламени больший, чем мог бы сделать дракон или м аг из второго поколения бессмертных… Она поняла, что должна обсудить этот вопрос со своим духовным наставником в следующий раз, когда встретит его во сне.
        Дрезина замедлила ход, выехала из туннеля и оказалась в небольшой пещер е, из которой вело еще три туннеля. Справа находилась широкая вертикальная шахта. Маэ нгель помог своей спутнице спуститься на землю и направился в сторону шахты. Вошел в коло дец и несколько раз дернул за свисавший вдоль стены шнур, после чего вышел обратно в пещеру . Прошло время, и Тиэнна услышала скрип лебедки. Вниз опустилась кабинка лифта - в два ил и три раза меньше той, с помощью которой они оказались в пещере с тремя летающими корабля ми. Они зашли внутрь, Маэнгель снова дернул за шнур, и кабинка медленно поплыла вверх .
        Спустя десять минут они были на поверхности земли, под крышей просторно го одноэтажного здания. Кобольды, поднявшие их, поклонились Маэнгелю и поп росили разрешения отлучиться на ужин - если, конечно, молодой хозяин не собирался восполь зоваться подъемником снова. Маэнгель отпустил их и вышел вместе с гостьей наружу.
        Место, в котором они оказались, представляло собой нечто среднее между замком со множеством дополнительных построек и крошечным городком. Фортификационн ые сооружения наличествовали, но имели скорее символический вид: через трехметровую с тену, окружавшую это место, перебраться нападающим было бы совсем несложно.
        Но тут никто, кажется, и не предполагал, что поместье может повергнутьс я нападению.
        Четверо ворот были открыты и следили за ними не особенно тщательно; пов сюду сновали люди и карлы, кипела работа в мастерских. Хозяйственные постройки, гостевые до мики, дома для рабочих и мастеров… центральное здание было больше и роскошнее прочих , но не довлело над окружающим пространством, в отличии от большинства известных Тиэнне жил ищ феодалов.
        - Я распорядился, чтобы твоих людей поселили вон там, - Маэнгель показа л на один из гостевых домиков. - А для тебя комната будет выделена здесь… - Кивок в сторону центрального здания.
        - Я должна найти их, чтобы они знали, что со мной все в порядке. - Сказ ала Тиэнна. - А то наделают тут шума…
        - Конечно. Но сначала, позволь, я покажу твою комнату.
        Вокруг центрального здания был разбит сад. При приближении Маэнгеля охр анявшие вход стражники вытянулись по стойке смирно.
        Комната для гостьи находилась на втором этаже. Ничего особенного, но Ти энну она удовлетворила: уютно и ничего лишнего. Еще по дороге Маэнгель распоряди лся об ужине и горячей ванне для гостьи. Управляющий, в свою очередь, выгрузил на него массу сообщений, одно из которых требовало немедленного отбытия молодого графа. К ночи о н должен был успеть вернуться, но ужин пропускал. Маэнгель скривился и, вздохнув, печально посмотрел на Тиэнну: он собирался поужинать вместе с ней.
        - Езжай-езжай, - она легонько похлопала его по руке. - Я и так много вр емени отняла у тебя.
        Жестом руки Маэнгель отослал управляющего и, задержав руку Тиэнны в сво ей, негромко сказал:
        - Мои комнаты - вон там, - он показал глазами на дверь, находившуюся не так уж далеко от той, за которой находилась комната Тиэнны. - Придешь ко мне с егодня? Я вернусь не позже полуночи.
        Она улыбнулась и отрицательно покачала головой.
        - Сегодня я слишком устала для практики дежьёна. А костюма для наших иг р у меня нет - почти все вещи пришлось оставить в Браше.
        - Костюм для тебя у меня найдется, - вкрадчиво пообещал Маэнгель.
        Она хотела вновь отказаться, но потом подумала, что, с учетом того, что Маэнгель сегодня ей показал, он определенно заслуживает небольшого поощрения. Поощрение можно было бы отложить и на другой день, но завтра должен прибыть граф Одеран и неизв естно, будет ли у них возможность надолго уединиться.
        - Посмотрим… - Тиэнна изобразила задумчивость. - Может быть, и приду.
        Если не передумаю.
        Улыбка Маэнгеля стала шире, он чуть сильнее сжал ее руку, а затем отпус тил и ушел собираться.

***
        …Спустя пять часов Тиэнна - полностью обнаженная, если не считать чер ные обтягивающие сапоги, доходившие до середины бедра, черные же перчатки д линною до плеч и темный корсет - сидела, непристойно раздвинув ноги, в кресле в кабинете Маэнгеля, а сам хозяин кабинета, также голый, с лицом, закрытым кожаной маской, с рукам и, связанными за спиной, с ошейником на благородной графской шее (его благородного родит еля, без сомнения, хватил бы удар, если бы он это увидел), стоя на коленях, униженно вылизывал сапог Тиэнны.
        Тиэнна поигрывала стеком и слегка скучала.
        - Ничтожество, - с отвращением сказала она, больно тыкая в грудь Маэнге лю острым кончиком сапога. - Смотреть на тебя противно.
        Взгляд мужчины (маска оставляла открытым глаза и рот, кроме того, в ней были две щели на уровне носа, через которые можно было дышать) стал похож на взгляд п обитого щенка. Он постарался лизнуть сапог еще раз, но неудачно, поскольку Тиэнна устраив ала его в этот момент поудобнее.
        - Ты ни на что не способен.
        - Да, госпожа… - Прошептал Маэнгель.
        - Как только на свет мог появиться такой слизняк? - Задумчиво произнесл а Тиэнна, как будто бы ни к кому конкретно не обращаясь.
        - Не знаю…
        Она быстро наклонилась вперед и безжалостно хлестнула его стеком - раз, другой, третий - оставляя на коже Маэнгеля багровые полосы, а кое-где - и мелки е капельки крови.
        - "Не знаю, ГОСПОЖА"! - Рявкнула она. - ГОС-ПО-ЖА!
        - Простите, госпожа.
        - Какой же ты все-таки кретин. Элементарных вещей запомнить не в состоя нии.
        Убожество. Ты должен был родиться в хлеву. Там тебе самое место.
        В глазах Маэнгеля теснились отчаянная мольба и бесконечное обожание.
        Протянув руку, Тиэнна взяла мужчину за волосы и сжала пальцы. Ноздри Ма энгеля раздувались от возбуждения и боли.
        Она увлекла его голову к себе, заставив сначала вылизывать внутреннюю с торону бедер, а затем влагалище. Последним Маэнгель, по ее мнению, занялся слишком вост орженно и бурно, за что был отстранен и безжалостно отхлестан по щекам. После чего ему было позволено продолжить.

***
        …Спустя еще полчаса они, усталые, но довольные, пили красное шеманско е вино, и неспешно разговаривали. Черный сапоги и перчатки все еще были на Тиэнне , она поленилась их снимать, однако, поскольку Маэнгель был избавлен от ошейника, это означ ало, что игра окончена, и сейчас они - просто хорошие друзья, а не любовники .
        На столе лежало несколько свитков и книг - развернув один из них, Тиэнн а увидела схему странного устройства, внешне напоминавшего шар, обрамленный метал лическими ветвями, две из которых, судя по их форме, явно предназначались дл я переноски и удерживания на весу всей этой конструкции. Шар, предположительно стеклянный, был не сплошны м - внутри него, если Тиэнна правильно поняла схему, должны были находиться шары поменьш е, линзы и призмы.
        Металлические ветви, утончаясь и множась, пронизывали внутреннее простр анство шара. Она спросила Маэнгеля, что это, и он сказал, что этот прибор называется??? , сфера пустоты.
        - Возможно, ты помнишь по урокам философии в Университете Школу Пустоты ?
        Тиэнна кивнула.
        - Чудики, которые считают, что ничего нет. Путь к истине лежит через от рицание, поскольку положительные утверждения не могут вместить ее… или что-то в этом роде.
        - Да, все так. По их мнению все, что есть - не более, чем вибрация, про низывающая пустоту; когда вибрация исчезнет, все вернется к своему изначальному со стоянию. Обычная философская школа с большим самомнением, у нас таких десятки. Большинст во ее адептов занимались тем же, чем и все остальные: регулярными медитациями и беско нечными философскими спорами с адептами соседних школ. Но там нашелся один маст ер, который решил подтвердить истинность их философии на деле. В юности он был знаменитым алхимиком и чародеем… Лавек Ханлед - возможно, ты слышала о нем?
        Тиэнна сделала неопределенное движение головой. За свою жизнь она слыша ла слишком много имен и не была уверена, что слышала то, которое назвал Маэнгель.
        - Стихии могут быть разбиты на пары, которые уравновешивают друг друга, - продолжал молодой граф. - Огонь и Вода, Земля и Воздух, Свет и Тьма, Жи знь и Смерть… и так далее. Чем дальше они друг от друга, тем лучше; если же их сблизить, то противоположные их свойства вступят в борьбу и уничтожат друг друга. С помощью астральной алхимии Лавек сумел выделить процесс взаимоуничтожения стихий как некую особую энергию, нов ый, отдельный элемент - а точнее, элементы, поскольку не-Огонь был не совсем такой же формой пустоты, что, например, не-Свет или не-Жизнь. Обладая вывернутыми на изнанку Стихиями, Лавек стал искать способы проникнуть еще глубже; одного отрицания ему показалось мало - п оскольку, согласно философии его школы, все имеет единую основу, Лавек попытался обнаружит ь в этих антиСтихиях нечто общее, отрицая теперь уже их. Получилось двойное отрицани е: на первом этапе Лавек уничтожал существование вещи, а на втором - уничтожал ее несущест вование, образующееся в результате ее исчезновения.
        - Я уже запуталась, - сообщила Тиэнна. - Давай пропустим все промежуточ ные этапы изысканий Лавека и перейдем к результату.
        - Я как раз к ним подхожу, - сказал Маэнгель. - Сила, которую сумел выс вободить Лавек, убила его и разрушила лабораторию. К счастью, его записи хранили сь в другом месте; также у него были близкие ученики, которые смогли в них р азобраться. Отец пригласил их к себе; новые эксперименты ставились с соблюде нием всех предосторожностей. По сути, Лавек нашел способ открывать врата во внешнюю пустоту, нам осталось лишь научиться использовать силу, образующуюся, когда "ничто" начинает взаимодействовать с "чем-то". Сначала, - он кивнул на схему, развернутую Тиэнной, - был проект сделать переносное устройство, но мы от этой мысли отказались: оно выходило слишком громоздким.
        - Но установить на летающем корабле его можно?
        - Совершенно верно.
        - И каков будет эффект от применения? - Полюбопытствовала графиня.
        - Подавление любой магии на заданном пространстве. Нейтрализация сил лю бого стихийного духа вплоть до бессмертных. Может быть, и бессмертных тоже, но с ними до сих пор не было возможности проверить.
        - А что с людьми?
        - Люди и животные действие этой штуки переживают лучше, но и им не стои т находиться в зоне ее применения. Лавека она убила, но там был концентри рованный заряд. Сфера пустоты действует иначе, она накрывает определенную область. Там концен трация ниже. Человек в зоне ее действия испытывает истощение, потерю сил, теряет сознание, а затем умирает. По сути, со стихиалями все происходит так же, только быстрее .
        - Отчего такие различия в эффектах?
        - Это же очевидно, Ти. - Пожал плечами Маэнгель. - Мы живем на поверхно сти вещей, Стихии и их духи - в глубине. Сфера пустоты разрушает в первую о чередь тот глубинный, нечеловеческий уровень бытия и лишь затем разрушение добирае тся до поверхности.
        Тиэнна задумалась.
        - А что происходит потом? - Спросила она. - Вы использовали прибор, уни чтожили кусок мира… а дальше? В бытии так и остается дыра? И она не меняет св оих размеров, не пытается разрастись? Разве бытие не продолжает вытекать во внешнюю пуст оту подобно воде из кувшина, в котором проделали дырку?
        - Такие опасения были, - признался Маэнгель. - Но, к счастью, на деле н ичего подобного не происходит. Сколько-нибудь долгое время оставаться открыто й может лишь очень небольшая дыра. Чем она больше, тем быстрее затягивается. Мы не вполне понимаем, в силу каких причин это происходит. Возможно, само бытие стремится поддержать свою целостность, а возможно, существует какой-то глубинный запрет, какое-то заклятье Имен, созданное Князьями или даже Светилами, которое обеспечивает эту целостность. Точная причин а пока неизвестна.
        - И много будет толку от этой маленькой дырочки, которую вы проделаете?
        - Спросила Тиэнна. - Остановите чьи-нибудь чары или убьете какого-нибудь несчастно го элементаля… стоило ли стараться? Не легче ли было сделать все то же самое каким-ниб удь другим, более привычным способом?
        Маэнгель широко улыбнулся.
        - Ти, ну что ты, в самом деле… Решение лежит на поверхности. Можно сд елать одновременно множество таких мелких дырочек и объединить их силы.
        Тиэнна усмехнулась, покачала головой и стала снимать кожаные перчатки.
        - Изобретательно. - Оценила она.
        - В этом и состоит отличие людей от богов и демонов. - Кивнул Маэнгель.
        - Боги могут быть сколь угодно сильны, но человек все равно найдет способ обой ти их запреты.
        - О каком запрете идет речь? - Спросила Тиэнна, натягивая сорочку.
        Маэнгель последовал ее примеру и тоже стал одеваться.
        - Есть мнение, что разрастись дыре не дает влияние Картваила, бога гран иц и пределов, которого иногда называют еще Стражем Пустоты. По крайней мере, такова о дна из версий.
        Наиболее… как бы это сказать?.. наиболее мистическая.
        - Ты в нее веришь? - Тиэнна одела платье и потянулась за пояском.
        - Не слишком. Я не простачок, который стремится объяснить всё, что прои сходит, волей богов. Должно быть какое-то естественное объяснение. Мнение о том, что Сальбрава сама какимто образом стремится сохранить свою целостность, мне нравится больше.
        Тиэнна на секунду задумалась. Затем она надела туфли и сказала:
        - Но ведь это тоже самое. Боги и духи - это и есть "сама Сальбрава", ее душа. И та часть Сальбравы, которая оберегает целостность мира, носит имя Картваила, лун ного бога границ.
        Маэнгель отмахнулся.
        - Ты слишком все поэтизируешь. Тем более что Картваил, судя по легендам , давно мертв.
        - Был убит, а не мертв. - Уточнила графиня. - Если мы говорим об одном из Князей, это ведь совсем не одно и то же, согласись?
        - Ну хорошо, допустим. И тогда почему же он не уничтожил всех нас за эт и эксперименты? Это было бы проще сделать, чем каждый раз закрывать за на ми дыры.
        - Возможно, еще уничтожит. - Слегка понизив голос, ответила Тиэнна, под пустив в тон чуточку драматизма.
        Маэнгель рассмеялся.
        - Ты шутишь, - сказал он. - А ведь подавляющее большинство людей испуга лись бы прогневать богов и действительно отступили бы от дальнейшего изучения э той области. Ну ничего. Придет время, и на богов свободное и сильное человечество когда -нибудь перестанет оглядываться.
        - Ты лекханит. - Констатировала Тиэнна.
        - Как и ты. - Не стал отрицать Маэнгель.
        - Возможно… - Тиэнна улыбнулась и подошла к книжному шкафу, располага вшемуся справа от стола. Легонько провела пальцем по корешкам книг. Механика и магия, оптика и астрология… Полторы полки занимали тома, посвященные различным видам дежьёна: как правильно строить здания и города; какие дыхательные и гимнастические у пражнения делать для гармоничного развития Тэннака, Холока и Шэ; в какое время зачинать дете й и как заниматься любовью… Ее палец на миг задержался на книге Нэйлы эс-Фанир, посвящен ной правилам дрессировки животных - к этой книге существовало приложение, приписывае мое Нэйле, но на деле явно написанное кем-то другим: приложение повествовало о сексуальн ой практике с животными с целью зачатия чудовищ, которые бы совмещали в себе черты че ловека и зверя.
        Приложение - не говоря уже об описанной в нем практике - было строго за прещено даже в Ильсильваре, но запретный плод сладок: Тиэнна читала его, когда обучала сь в Университете.
        Практическая часть ее не заинтересовала, зато теория показалась любопыт ной. Тиэнна провела пальцем по корешкам еще пары книг и вытащила третью, название которой п оказалось ей странным.
        - Варейд эс-Хабан, - прочла она имя автора. - "Дежьён Двойного Начала".
        .. Что это?
        - Открой и сама поймешь.
        Тиэнна так и сделала. Первые же рисунки отвечали на вопрос об особеннос тях этого дежьёна более чем красноречиво, но Тиэнна перелистнула пару десятков ст раниц для того, чтобы быть уверенной, что не ошиблась.
        - О! - Сказала она, разглядывая картинку, на которой двое мужчин ласкал и друг друга; на схеме по соседству было показано, что происходит при этом с их Шэ и Тэннаком. - Теперь вспомнила: я слышала об этом дежьёне пару лет назад, но без подробносте й. Я могу взять ее на время?
        Маэнгель на секунду задумался, затем кинул.
        - Хорошо. Но, пожалуйста… будь аккуратна. В Эйнаваре за нее сжигают, а у нас могут посадить в тюрьму или крупно оштрафовать. Слугам запрещено прикасаться к моему столу и книжному шкафу, но если кто-то увидит ее у тебя, могут доложить отцу…
        Я не хочу проблем.
        - Понимаю. - Тиэнна кивнула. - Не беспокойся. Ты сам практиковал это?
        Маэнгель миг помедлил, а затем скривил губы и быстро кивнул.
        - И как впечатления?
        - Дежьён сыроват. - Подумав, ответил молодой граф. - Много… сомнитель ных моментов. В теории все выглядит хорошо, но на деле… - Он покачал голо вой, думая, какое слово подобрать. - Он либо не доработан, либо я так и не понял, как правильно его практиковать. В любом случае, это не мое.
        - Вот как? - Тиэнна посмотрела на любовника с иронией. - А что с теорие й?
        - Общая идея в том, что всякое явление или сила, достигая некоего крити ческого состояния, обнаруживает в себе свойства, противоположные изначальным. П редельно яркий и сильный свет слепит и погружает во тьму, сильный холод обжигает, а пред ельно мужское или предельно женское обнаруживает в себе качества противоположного пола.
        - Любопытно. Я прочту и обсудим.
        - Конечно.
        Маэнгель вновь улыбнулся и легко пожал ей руку на прощанье; Тиэнна уста ло улыбнулась в ответ и ушла. Была уже середина ночи и даже возбужденное любопытство не могло отогнать желание поскорее очутиться в кровати: долгий и извилистый путь от Браша до Гафета слишком ее измотал.
        Глава 5
        В Сеигбалаокхе, четвертом круге Преисподней, в мире, называемом Ракош, в землях клана Хангеренеф, в неурочное время были открыты двери храма Лкаэдис, Паучьей Королевы.
        Облаченные в черную сталь демонические стражи, в обликах которых причуд ливо соединялись черты пауков и людей, склонились перед герцогом Нихантией, правившим зе млями клана более четырех тысяч лет. Нихантия протянул руку к вратам и разомкнул запирающ ее их заклятье; затем он прошел внутрь.
        Огромная статуя Королевы нависала над алтарем. Изгибаясь полукругом, на расстоянии десяти шагов от алтаря был расположен первый ряд столов и скамей; за ни м следовали второй, третий и четвертый. В храме было темно, тихо и пустынно, пахло остатками благовоний, которыми пользовались во время последнего ритуала, страхом и мертвечино й. Нихантия прошел по центральному проходу; миновав столы с гниющими остатками последней т рапезы, он опустился на скамью в первом ряду. Ему нужно было собраться с мыслями, прежде чем обратиться к богине с молитвой.
        Как и стражи, охранявшие храм, Нихантия принадлежал к демоническому нар оду талхетов, и хотя за прошедшие века количество обликов, которые стали до ступны лидеру Хангеренефов, перевалило за сотню, его основной облик остался прежним: высокая фигура с двумя парами рук; из тела на уровне нижних ребер вырастает третья пара конечностей - два гибких когтя длиной около метра; четвертая пара конечностей - сильные и быстрые ноги, почти неотличимые от человеческих, если не считать нижней их части: вместо пя типалой ступни там расположен плоский отросток, заканчивающийся когтем. На обеих парах рук так же имеются когти - недлинные и скошенные к низу на нижней паре, длинные и острые - на верхней.
        Верхняя пара рук длиннее нижней - она используется в основном для боя о ружием или без него, в то время как нижняя чаще употребляется для колдовства и письма. На обеих руках, помимо когтей, вырастающих из запястья и закрывающих тыльную часть ладони, так же имеются пальцы - вполне человеческие: одна из многих черт, унаследованных талхетами от тех жен Хангеренефа, что происходили из рода людей.
        Некогда Хангеренеф и еще полсотни бессмертных пауков были детьми Короле вы, которых она породила более двадцати тысяч лет тому назад. Некоторых своих сынов ей и дочерей она пожрала сама, другие основали в Ракоше собственные кланы и стали истреб лять друг друга; в конечном итоге талхетских родов осталось одиннадцать. Бессмертие, источ ником которого для талхетов являлась Королева, распространялось на каждый из родов, а не н а отдельную особь, и поэтому среди талхетов существовала иерархия старшинства: старшие пожир али младших и так продлевали свою жизнь. Так соблюдался баланс, ибо потомство талхетов бы ло многочисленно: не сдерживай его рост аппетиты старших, оно вскоре заполонило бы собой вес ь мир. Три раза в год открывались двери храма Королевы Лкаэдис: в эти дни старшие Хангеренефы пожирали своих детей в ходе ритуальной трапезы, и незримой мистической соучастницей пи ра, как полагали, становилась в эти часы сама Королева.
        Нихантия, правнук Лкаэдис, убивший своего отца так же, как тот некогда убил первого Хангеренефа, знал, что когда-нибудь придет и его черед. Хотя он следил за своими потомками, и убивал как наиболее слабых, так и наиболее сильных, способных когда-ниб удь бросить ему вызов - он знал, что настанет день, когда он ошибется. Оружием или магией, ин тригами или предательством, но кто-нибудь из его детей или внуков возьмет верх, и т огда у клана появится новый лидер. Этого не избежать… если только не убить саму Лкаэдис и н е занять ее место - немыслимая, безумная, но такая вожделенная мечта!.. Нихантия потряс гол овой. Опять эти мысли.
        Невовремя, совсем невовремя…
        Хотя Лкаэдис и считалась бессмертной третьего поколения, за счет храмов и воздаваемого ей почитания Королева обрела божественный статус и лишь на шаг уступала сотворившим Сальбраву Князьям - а некоторых из Князей, низринутых и лишенных силы, она, безусловно, даже превосходила. В ее честь было сложено множество гимнов и ритуальны х песен, но теперь, в связи с последними событиями, Нихантия задумался о том, почему так мало гимнов и песен посвящено происхождению Королевы. Разве это не есть великое и чудесное событие, о котором должны слагаться песнопения? Однако, происхождение Королевы оставалось сокрытым.
        Несколько дней назад Нихантию посетило видение, которое устрашило его.
        Он находился в гадательной комнате дворца - вскрывал живот салакату, тонкокостному р огатому демону, чтобы посмотреть, как расположены его внутренности. По внутренностям же ртвы можно было понять, какие потоки мировых сил приведены в движение, а какие пребываю т в покое, узнать, что происходит в Сальбраве, увидеть будущее и угадать волю богов. Требовало сь лишь правильно настроить свой ум в соответствии с производимым ритуалом; Нихантия был мастером гаруспиции и совершал ритуал бессчетное множество раз, используя для гадания внутр енности людей, демонов и животных.
        - Грядут перемены… Большая война… - Задумчиво сказал он, копаясь в кишках прикованного к столу, кричащего от боли салаката. - Конец рода Хангерен ефов… - Он мрачно посмотрел на живот плененного демона, не в силах поверить в то, что сам только что сказал. - Нет, просто большие перемены в роду… Смена власти? Новый герцог? - Он обдумал эту мысль: она была не слишком радостной, но намного лучшей, чем ис чезновение всего рода. Затем Нихантию заинтересовал странно расположенный отросток тонкой кишки сала ката. - Так, а это?.. Новая святыня?.. Новая святость?.. Новый бог?.. - Он перебирал ф ормулировки, стремясь найти ту, которая наиболее точно выразила бы его неотчетливые ощущения.
        И тогда что-то произошло. Что-то коснулось его ума и изменило его воспр иятие - изменило куда сильнее, чем ритуал гаруспиции. Окружающий Нихантию мир с тал больше и глубже, в нем появились направления, не существовавшие ранее; пространс тво перестало быть однородным, в нем возникли провалы и пути, ведущие куда-то за грань, в какие-то реальности более высокого порядка. И все это, весь новый мир, с которым соприкосну лся Нихантия, был живым. Мир смотрел на Нихантию, разглядывал словно песчинку, и герцог т алхетов понял, что стал предметом интереса одного из Князей или кого-то весьма приближенно го к ним. Он прежде беседовал с некоторыми из них, и знал, что ощущения от каждого - соверш енно разные: один казался бурей, другой - невыносимым огнем, третья - жаждой и вожделение м. То, что он переживал сейчас, было похоже на беспрестанный поток теней, на ядовитый смрад, на тонкий, влекущий к себе аромат безумия и смерти. Воздух истекал я дом, темнота ритуального зала стала гуще и как будто ожила. Нихантия молча внимал: он не знал, для чего это пришло и что оно хочет от него.
        - Нихантия, герцог талхетов… - Голос, вкрадчивый и сладострастный, оп ределенно принадлежал женщине. Он проник в уши лидера Хангеренефов, словно масло растекся по коже и нутру, вызвал дрожь во всем теле. - Ты угадал верно, но не вполне. Нова я святость - для вас, но бог - не нов: вы служили мне прежде и будете служить вновь.
        - Мы служим Королеве Лкаэдис, - ответил Нихатия. - Так всегда было и бу дет.
        - Вы и есть Королева Лкаэдис, - произнес тот, кто явился Нихантии - но теперь он говорил мужским голосом. Никакого искушения и сладострастия, вместо них - спокойствие и холодный расчет. - Вы части ее тела, порывы ее души, ее мысли, следующи е друг за другом, ее желания и влечения. Вы живете ее бессмертием, а она живет вами. Поэтому не говори мне "мы служим Лкаэдис". Вы служите себе. Но так было не всегда, и я пришел, чт обы напомнить об этом.
        Нихантия помедлил, прежде чем ответить. Пришедший не применял волшебств о для того, чтобы поработить герцога, но сам по себе напор воли Темного Князя был с лишком велик, и Нихантии пришлось собрать все силы для того, чтобы ему воспротивиться.
        Когда он наконец заговорил, то сказал:
        - Плоть любого бога - его народ. Не знаю, кто ты и для чего играешь со мной, но предавать госпожу по твоему слову я не намерен.
        - Я Отравитель, Темный Князь, один из тех, кто Последовал за Темным Све тилом, - ответил мужской голос и одновременно с ним женский произнес "я Отравите льница, Темная Княгиня, Последовавшая". Нихантии на какой-то момент показалось, что му жская ипостась Князя стоит слева от него, а женская - справа, и они произносят похожие, но в се же отличающиеся слова синхронно ему в правое и левое ухо. Затем зазвучал только женский голос:
        - Во время Войны Остывших Светил поиск новых союзников привел меня к Сф ерам Луны. Луна и ее Князья в то время хранили нейтралитет, хотя в их среде присутствовали различные настроения: одни справедливо опасались, что после расправы с нами, Солнце примется за свою сестру и потому хотели поддержать нас, другие же из тех же опас ений желали помочь Солнечным, надеясь заслужить их снисхождение. Один из Лунных, Сиблауд В еликий Ткач был готов заключить тайный союз. Символом нашего союза должно было стать на ше дитя. Так появилась на свет Лкаэдис. Но все вышло не так, как мы задумывали. Я бы ла убита, Сиблауд сокрыл нашу связь от своей госпожи. Когда Лунные осознали, что их ожида ет не менее горькая участь, чем нас, было уже слишком поздно. Лунные Сферы закрывались, Сер ебряная Госпожа была ранена и обречена на вечный, неизбывный голод. Сиблауд успел отпра вить дочь за пределы той великой тюрьмы, которой стали Лунные Сферы, но, как я вижу, так и н е успел рассказать ей всю правду о том, как она появилась в Сальбраве и кто породил ее.
        Нихантия пораженно молчал. То, что он услышал, не укладывалось в голове . До сих пор он полагал Лкаэдис одной из наиболее могущественных бессмертных третьег о поколения, но если услышанное было правдой, ее происхождение оказывалось намного выше, чем он мог себе представить. Особенное положение Королевы, ее формальная независимость как от Дна, так и от Сопряжения, расселение талхетов по мирам, что некогда входили в разруше нную пирамиду Лунных Сфер - все это вдруг обрело неожиданный смысл. В Лкаэдис была ть ма, но было и нечто иное - талхеты всегда знали об этом, почитая себя особенной расой.
        Понимание, которое приходило к нему, не было некой мыслью, которую можн о легко принять или отбросить, не придавая ей особого значения. Понимание стано вилось дверью, в которую он должен был войти и измениться. Если он примет правду Князя, то станет другим, изменится и внутренне, и может быть даже внешне.
        Правду?..
        Но было ли то, что говорил ему Отравитель, правдой?.. И даже если это б ыло правдой, то в какой мере? А в какой - состояло из полуправды, умалчиваний и акцентов, искусно расставленных таким образом, чтобы переворачивать правду с ног на голов у? Искушение принять услышанное за истину, вступить на тот путь, что ему предлагали, и измен иться на этом пути, было огромным, но не менее сильным было и сопротивление возникшему желанию.
        Будучи поставлен перед выбором, Нихантия подумал, что слишком сильное влечение к новой и стине уже само по себе свидетельствует о том, что эта истина мало чем отличается от помра чения. Он закрыл глаза и постарался абстрагироваться от темной силы, которая явилась в храм и го ворила с ним, искушала и звала за собой. Он сотворил заклятье, понижающее восприимчивость к то нким воздействиям и одновременно - закрывающее его мысли и чувства от постороннего внимания . Ощущение присутствия ослабло, разум прояснился. Нихантия еще больше уверился в п равильности сделанного им выбора.
        - Мне нужно подумать над услышанным. - Произнес он вслух. - Трудно прин ять новую истину сразу.
        - Конечно, - в голосе Темного Князя прозвучала ирония.
        А потом Отравитель ушел, и Нихантия остался один. Он сел на пол и погру зился в медитацию. Дух его очистился от беспокойства и тревог, но будущее по пр ежнему оставалось неопределенным. Что ему сказать, когда Владыка Ядов явится вновь? Верно сть Королеве может стоить ему жизни, но спасет ли его жертва род Хангеренефов от втягивани я в воронку новой бессмысленной войны, которую затевали Последовавшие? Войны, которая не принесет Хангеренефам ничего, кроме гибели… Он понял, что одной только медитац ии недостаточно; и тогда встал и направился к храму Паучьей Королевы. Он приказал стражам пропустить его - и они не посмели ослушаться: запечатанные заклятьем врата храма были откр ыты в неурочное время. Нихантия вошел внутрь и склонился перед алтарем. Он долго молилс я; алчность, страсть, противоречивые влечения к Королеве, желание обладать е ю и желание свергнуть ее - все это присутствовало в нем, но не мешало темной молитве. Пороки создавали осо бые связи между демонами, они были не менее важны, чем добродетели для обитателей Верхн их Миров. Нихантия осознавал свои страсти и питался их силой, но сейчас
было неподходящее время для связанных с ними переживаний. Он хотел, чтобы Лкаэдис узнала, что происходит и подс казала ему, как действовать. Он был готов умереть, ответив Темному Князю отказом, но не хотел умирать понапрасну.
        Шум у дверей привлек его внимание, оторвав от молитвы. Лязг оружия, хру ст и скрежет металла, проникающего в мягкую плоть талхета, скрытую хитиновым, а свер х него - еще и железным - панцирями. Второй страж прожил на секунду дольше, но затем з атих и он. Нихантия встал с колен. Его верхние руки потянулись к клинкам за спиной, а нижни е расслаблено приподнялись, готовясь сотворить заклинание. Молитва сделала его разум ясным и чистым, а дух - бодрым и одновременно спокойным. Он был готов к сражению, к смерти, к любой неожиданности.
        Они вошли во врата храма одновременно: Ксайлен, двадцать четвертый сын Нихантии (и третий по старшинству, если считать только живых сыновей лидера Хангере нефов) и Сайналь, одна из бесчисленных его внучек. Сила, которую отверг Нихантия, окружал а их и питала - Владыка Ядов никогда не был склонен ограничиваться единственным путем к поставленной цели, и искушение, отвергнутое первым из Хангеренефов, достигл о умов и душ его потомков - менее осторожных, более импульсивных, честолюбивых и алчных до силы. Нихантия подумал вдруг, что защищает прежнюю Лкаэдис, независимую ни от кого, плетущую свою паутину вдали от света и тьмы; а эти двое юнцов представляют Лкаэдис новую, поддавшуюся притяжен ию Темного Князя и входящую в орбиту его силы… Отравитель был прав, говоря, что народ яв ляется телом бога: теперь Лкаэдис предстояло сразиться с самой собой, опреде ляя таким образом собственное будущее. Эти мысли промелькнули в душе герцога как мимолетные тени, а з атем - все размышления сделались неуместны. Он призвал поток Сумеречных Нитей и хл естнул ими, как плетью, по Ксайлену - тот ушел в сторону и вызвал
аналогичный поток, вы ставляя его на пути заклятья Нихантии. Сайналь прыгнула вперед, перелетела через ряды столо в и скамеек; ее клинки целили в горло и грудь герцога. Нихантия легко отразил атаку, отбросив талхетку назад, при том он использовал лишь один меч. Он бы убил ее, если бы имел возможность р азвернуть корпус и атаковать второй рукой - но Ксайлен, куда более опасный, чем внучка, в этот самый момент выбросил впереди себя два сумеречных потока силы, использовав клинки ка к проводники и усилители энергии, и Нихантии пришлось сосредточиться на отражении атак и. Он сформировал второй поток и захватил своими Сумеречными Нитями потоки Ксайлена, а за тем отшвырнул их в сторону, орудуя заклятьями так, как если бы в его руках находились два кнута. Сайналь окружила себя коконом из Нитей и снова бросилась в бой: она подставлялась под уд ар, рассчитывая, что кокон выдержит по крайней мере один удар герцога - в то время как она, в свою очередь, сумеет достать его. Нихантия вместо жесткого блока внезапно ушел в сторону, пр опуская Сайналь мимо себя; потоки-кнуты хлестнули по защите талхетки, разрывая ее в
клочья, а искривленный, острый как бритва меч, обрушился сверху, и отсек одну из нижних рук внучки. Кс айлен превратил часть Нитей в дым и бросил этот дым на герцога, превращая свое заклинание в п роклятье, поглощающее жизнь и силу. Нихантия расплел треть каждого из своих потоков, окружая себя паутиной, и одновременно - усиливая поглощающие свойства своего заклятья. Паутина в питает дым Ксайлена, не дав ему коснуться герцога. Неугомонная Сайналь предприняла еще одну атаку, Нихантия, не глядя, отмахнулся от талхетки, как от назойливой мухи. Он чувствовал, что что-то не так… Он был сильнее их обоих, вместе взятых, и побеждал, но было чтото… неуловимое ощущение дурноты, чувство, что он делает именно то, что от него ждали.
        Паутина поглотила дым, но казалось, что часть этого дыма - невидимая, неулов имая - осталась висеть в воздухе, окружая Нихантию, дурманя его разум и искажая чувства. Один из мистических тала нтов, обретенный за века служения Лкаэдис, в ходе участия в ее празднествах и медитаций, за ключался в способности герцога перерабатывать проклятья, вытягивая из них всю вложенную в них силу и оставаться таким образом почти неуязвимым к данному аспекту темной магии - и хотя эта способность действовала в нем постоянно, сейчас он дополнительно акцентировал на не й свое внимание и, сколь мог, усилил ее работу. Он и не подозревал, что Ксай лен способен создавать настолько сильные и изощренные заклятья.
        Сайналь вновь оказалась рядом; Нихантия отбился и проткнул ей бедро, од нако замешкался, благодаря чему Ксайлен разрушил окружавшую герцога паутину; затем две пары потоков-плетей схлестнулись, обвивая друг друга, проникая в друг друга, и низводя усилия каждой стороны на нет. Где-то внизу и слева Сайналь, истекая кровью, пы талась подняться на ноги - не отвлекаясь от магического противостояния, Нихантия ударил ее нижней конечностью в живот. Доспехи смягчили удар, Сайналь отлетела к первому ряду столов и перевернула один из них; несколько мгновений она лежала, беспорядочно размахивая теми конеч ностями, которыми еще могла двигать, а затем вновь предприняла попытку подняться. Выгадан ное время позволило Нихантии сосредоточиться на сыне: он отразил еще одну колдовскую атаку, а затем перешел в наступление, разбивая потоками Нитей заклятья Ксайлена и подбираясь все ближе к узловым сегментам Тэннака и Шэ своего противника: когда потоки-плети Нихантии д остигнут их, он просто разорвет души талхета на части. Нихантия спешил, потому что чувс тво "что-то не так" наростало, он ощущал слабость и дурноту.
Ксайлен ушел в глухую оборону, Нихантия теснил его, одновременно пытаясь обнаружить остатки проклятья, кот орое, как он полагал, продолжало влиять на него.
        Сайналь поднялась и, хромая, направилась к герцогу: она не могла даже б росить заклятье, потому что все силы ее Тэннака сосредоточились сейчас на заращивании ра н и нейтрализации вредоносных чар, которыми были пропитаны клинки Нихантии. Отчаянная, но слишком медленная атака… Нихантия проткнул ей плечо и вогнал клинок в грудь.
        Сайналь упала у его ног; она делала попытки подняться, но каждый раз падала обратно. Колдовская дуэль с сыном стала более напряженной: Нихантия слабел и терял контроль над потоками Нитей, в то время как Ксайлен усилил натиск. Герцогу так и не удалось обнаружить влиявшего на него проклятья; когда же Сайналь в очередной раз шевельнулась и он ощутил прилив дурноты, ему пришла в мысль, что дело вовсе не в скрытом аспекте насланного Ксайленом дыма. Он ощутил ау ру этих двоих, когда они вошли в храм: сила Владыки Ядов присутствовала в них, но затем раст еклась повсюду.
        Потомок Королевы Пауков, он полагал, что обладает иммунитетом к любой о траве, но в любом правиле бывают исключения - и тот, кто был в Сальбраве источником всяко й отравы и порчи, без сомнения, мог наделить своих новых адептов дарами, сводящими на нет спо собности, которые Нихантия полагал для себя естественными и неотъемлемыми. Не было никако го проклятья, была ядовитая аура, которая разъела его духовные защиты за время боя - и чуд о, что он продержался так долго! Вероятно, Лкаэдис помогала ему как могла, но бой, который он вел здесь с собственными потомками, был лишь частью более глобального противостояни я, он был, возможно, лишь зримым выражением метафизической борьбы двух богов. Втян ув воздух сквозь сжатые зубы, преодолевая слабость и тошноту, Нихантия воткнул оба клинк а в тело Сайналь, а затем, так быстро, как только мог, побежал наверх, к храмовым вратам, у которых стоял его сын - обнаживший клинки и готовый к битве. Они сцепились, как уже бывало мног о раз, но если прежде это были учебные бои, то теперь речь шла не только о жизни и смерти каж дого из них - они сражались за будущее своего
рода. Ксайлен знал, что Нихантия слабеет - он затягивал поединок, не рисковал, уходил от атак, держал дистанцию. Нихант ия хорошо обучил сына, но если прежде он был уверен, что победит в бою любого из своих потомков, то теперь ус ловия изменились.
        Сражающиеся нанесли друг другу несколько мелких ран. Движения Нихантии замедлились, он едва стоял на ногах. Слабость и головокружение, чувство, что он соверше нно иссяк… Он попытался поднять руки с клинками, когда Ксайлен сделал к нему мягкий, скользящий шаг - но не стал. Возможно, ему хватит сил еще на один рывок или удар - но выиграть этот бой он уже не сумеет. Он ждал, когда Ксайлен вонзит в него свои мечи, чтобы последним ударом убить сына и закончить поединок если не победой, то хотя бы обоюдным поражением. Но Ксайлен медлил, будто предчувствуя что-то, и Нихантия процедил:
        - Давай же… Сделай хоть что-нибудь сам!
        Но Ксайлен покачал головой и не двинулся с места, а затем Нихантия ощут ил удар в спину, холод в теле и боль. Острый конец клинка вышел из его груди - дв ажды, таким образом, пробив броню. Он попытался что-то сказать, но не сумел.
        Прежде, чем его колени подогнулись, Ксайлен нанес резкий горизонтальный уда р, рассекая отцу шею. Голова Нихантии упала вниз и покатилась по ступеням амфитеатра, затерявшись под столами с гниющими о статками талхетов, пожранных во младенчестве своими родителями и родственник ами. Тело герцога грузно рухнуло на пол. Сайналь - истекающая кровью, едва живая - тяжело дышала, опирая сь на второй меч, вот-вот грозивший сломаться под тяжестью ее веса. Ксайлен подхватил пле мянницу и уложил на пол храма, шепча исцеляющие заклятья, но этого поверженный герцог уже н е видел. Во тьме, наступившей, когда погас образ видимого мира, он пережил ощущение жутко го присутствия той самой силы, которой безуспешно противостоял. Демоническая тень и фигура мертвого человека, под белой кожей которого просвечивались черные каналы ве н соединились в одно существо, и Отравитель прошептал: "Добро пожаловать, маленький паучок. Теперь ты ч асть меня, а я - часть тебя, как и должно быть."
        Глава 6
        Ангелы населяют три высших неба, предшествующих Эмпирею - однако, иногд а бывает так, что они сходят вниз, на небеса звезд или царственных светлых стихи й, в низшие райские обители или даже в мир смертных. Путешествия последнего рода бывают неп риятны или даже мучительны для них: если созданиям Преисподней земля людей видится нача лом рая, то созданиям Небес - началом ада, и лишь чистые души и искренние молитвы п обуждают ангелов оставлять безпечальное бытие высших небес и спускаться вниз, к неверным и слабым людям. Так вышло и на этот раз: хальстальфарская девочка, юная и наивная, молилась в сельском храме, и чистый голос ее молитвы настолько отличался от серости и грязи большинс тва людских душ, омраченных темными испарениями Преисподней, что один из меньших ангелов шестого неба, поставленный архангелом Саграэлем, в числе прочих ангелов следить за зе млей, пожелал спуститься вниз, утешить ее и дать ей надежду. Девочка потеряла родител ей, воспитавших ее в строгости гешской веры, и молилась о том, чтобы их взяли на небо, не по зволив Князю Мертвых увлечь умерших в ад; ангел хотел дать ей
почувствовать их близость, уве рить смертную в том, что молитва ее была исполнена еще прежде, чем она обратилась к Князьям Свет а: в самом деле, ее родители за свою праведную жизнь были взяты на небо.
        Но все пошло не так, как должно было, с самого начала. Ангел не собирал ся являться девушке лично - однако, когда он приблизился, она каким-то образом ясно увидела вестника небес и заговорила с ним. Заговорила она на небесном языке, знать котор ый смертным не дано - исключая лишь великих святых, достигших наивысшей степени праведности и во всем уподобившихся обитателям небес. Девочка знала этот язык в совершенстве, а рассуждения ее были настолько взвешены и точны, что привели ангела в величайшее изумле ние. Поистине, ему стало казаться, что в мутных сумерках мира смертных он обнаружил сокров ище невиданной чистоты и ценности: несравнимую душу, которая после жизни на земле буде т достойна принятия на одно из трех небес, предшествующих Эмпирею - и даже, быть может, ей будет позволено подняться еще выше и прислуживать самим Князьям Света наряду с младшими богами и предводителями ангелов… Да, именно так ему и показалось.
        Они вели беседу на духовном языке, глубину и многогранность которого не возможно сопоставить ни с одним из языков земли: множество ньюансов, оттенков см ысла, множество планов, на которых одновременно разворачивался диалог - и в какой-то мо мент ангел вдруг стал замечать, что не во всем поспевает за девочкой. Отдельные смысловые пер еходы оставались для него незамеченными, другие - непонятными, третьи - понятными и обоснова нными, но противоречащими тем идеям и смыслам, которые он знал прежде. Он пытался угнаться за собеседницей и понять ее мысль - но каждый элемент смысловой конструкци и, который они рассматривали, вел к новому соцветию смыслов, и картина все усложнялась и усложнялась - до бесконечности. В какой-то момент общий план пропал, ангел словно шел вс лед за девочкой в полутьме, обсуждая частности, и все чаще вставая перед выводами, идущим и вразрез с тем, во что он до сих пор верил и чем жил. У этих противоречий должны были быть как ие-то объяснения - но каждый раз попытка объяснить противоречия так, чтобы не повредить карти ну в целом, приводила к еще большим дефектам в картине.
Человек мог бы пренебречь логикой; не придать ни малейшего значения связности позиции, которую он не был способен раздел ить; отмахнуться от аргументов; или даже, разозлившись на чрезмерно умного оппонента, схват ить его за горло и заставить силой признать свое поражение - но ангел так сделать не мог: обитатель тонкого мира, он по своей природе был связан с идеями и смыслами в одно целое. Идеи были для него тем же, чем и плоть для людей. Поэтому он не сбежал даже тогда, когда уже почти осле п и заплутал перепетиях парадоксов и противоречий, и все вокруг него погрузилось в з ловещий полумрак.
        Лица и фигуры светлых богов на храмовых иконах и статуэтках сделались и скажены; их позы стали страдающими и порочными, одежды покрылись испражнениями, из пусты х гразниц текли кровь и гной. Окутанный паутиной невыносимых смыслов, ангел метался сре ди них, словно пойманное насекомое; но чем дальше - тем слабее он становился, в то вре мя как паук медленно подбирался к своей жертве. Связь ангела с мирами света оказалась прерва нной, он даже не мог вознести молитву Князьям и всеблагому Солнцу - в том пространстве искаж енных смыслов, куда его заманили, подобного рода молитва содержала в себе внутреннее против оречие и представлялась чем-то даже более гнусным, чем обращение за помощью к об итателям Дна.
        Собственный свет ангела быстро тускнел; он чувствовал, что умирает… н ет, хуже - сходит с ума: все, прежде чистое, казалось теперь исполненным скв ерны. В жутком мире, где он очутился, не было ни надежды, ни радости, и лишь зло, бесконечный распад, боль и без умие оказывались подкладкой всего, на что ангел обращал внимание.
        И вот, среди этого нескончаемого кошмара появилась девочка, она была чи ста и прекрасна - также, как и прежде. Она пообещала вывести ангела к истине и свету, о н поверил и потянулся к ней, признавая в ней своего проводника и ключаря от ларца с ужасной заг адкой, разгадать которую ему оказалось не по силам - но как только пальцы их рук соприко снулись, лицо девочки потекло и стало меняться, а ангел ощутил, как проваливается в какую-ту беззвучную пустоту и перестает быть. Без сомнения, легче было принять небытие, чем тот безум ный, невыносимого кошмара, в котором его обрекали существовать… …Поглотив ангела, Владыка Лжи расправил свои новообретенные белоснежн ые крылья, вытянул руки в стороны и наклонил голову сначала влево, потом вправо - одновременно разминаясь и привыкая к новому облику.
        Затем он взлетел, незримой воздушной дорогой пройдя сквозь крышу здания ; как только он покинул храм, исчезла и объявшая святилище темнота, священные изобра жения обрели свой прежний вид, аура порчи и невыносимой мерзости исчезла. Сполохом света, быстрый, как сама мысль, воспарил он ко второму небу, даже не заметив барьера, выставленн ого над землей воинственными ветрами Даберона.
        Восходя по Лестнице Совершенств, вскоре он приблизился к третьему небу, населенному царственными стихиалями, духами храмов и городов. Стражи, охранявшие пу ть, поклонились ангелу и без промедления пропустили его дальше - и ровно таким же посту пили стражи четвертого неба, именуемого Небом Благочестивых, ибо на этом небе совер шается великолепная и беспрестанная служба Солнцу и его Князьям.
        Перед пятым небом духи звезд приветствовали ангела; и только лишь услыш ав, как в ответном приветствии он призывает Князей Света благословить звездных ду хов, стражи открыли ворота. Лицемер отметил, что духов этих у ворот необычайно много, все в ооружены и насторожены. Украденная память ангела подсказала ему, что пятое небо пр ишло в беспокойство после того, как великий воитель Иунемэй покинул свой небесный дом и сош ел на землю, где был убит чудищами, вырвавшимися из глубин Преисподней.
        На шестом его встретили ангелы; узнав сородича, они приветствовали его и пропустили дальше.
        Седьмое небо охраняли схлиархи, бессмертные драконы света - Князь Лжи с казал им, что послан с сообщением на восьмое небо, к высшим ангелам. Так, начиная сво й ритуал, он солгал в первый раз.
        Врата восьмых небес охранял архангел, который пожелал узнать, для чего путешественник желает идти дальше. Ему Лицемер сообщил, что выбран в круге своих сород ичей и направлен к предводителям ангелов для того, чтобы прислуживать им - и это была втор ая ложь. Оставалась еще последняя, третья.
        Эмпирей охранял многоокий Ладхар; он никогда не спал и видел все, что п роисходит в Небесах, на земле и в Преисподней - кроме тех мест, что оказались време нно или навечно сокрыты от его глаз силой, более могущественной чем его собственная. Кн язья Света и само Солнце наградили Ладхара многочисленными чудесными дарами, и океаны мощ и, которыми повелевал он, в прямом противостоянии могли бы устрашить любого из бого в. Однако, подлинная сила может быть употреблена и не прямолинейно: Лицемер солгал, сказав, что несет в Эмпирей, как драгоценный дар, чистую молитву ребенка - эта была третья ложь и последняя, завершающая ритуал. Ладхар видел все - но недостаточно видеть, необходимо еще и вер но понять увиденное.
        Каждое слово лжи, сказанное Лицемером на седьмом, восьмом, и вот теперь - в преддверии девятого неба - не было случайным. Как правило, он предпочитал выдавать свою ложь за истину, делать ее как можно более правдоподобной - это был про стой и действенный прием, и, если бы Лицемер использовал его сейчас, то всем трем высшим стражам ему следова ло бы говорить одно и то же. Но Последовавший сомневался, что такой лжи будет достаточно, что бы обмануть Ладхара, хранящего под видом одного из своих глаз всевидящее око самого Альгунта, бога неба: страж Эмпирея распознает любую иллюзию, обратит внимание на мельчашие несоотв етствия в истории путника и тем, что он говорит о себе - и поэтому, как справедливо рассу дил Владыка Лжи, силу следует направлять не на внешнюю убедительную демонстрацию, а на то, ка к собеседник поймет увиденное - ибо в понимании и оценке заключен корень и исток всякой лжи .
        Ладхар не видел того, что произошло в храме, куда Лицемер, под видом на божной девицы, заманил одного из ангелов, ибо Князь Лжи на время сокрыл это место свое й силой; однако, он слышал неправду, произнесенную ангелом сначала на седьмом небе, а затем на восьмом. Ему следовало поднять тревогу немедленно, но уже и тогда само его восприяти е сделало его открытым для силы Лицемера: вместе с виденьем в Ладхара проникла первая частица лжи, повлиявшая на его понимание. Поэтому Ладхар продолжал наблюдать; когда Лицемер под ви дом ангела поднялся на восьмое небо, в Ладхара вошла вторая частица лжи; и вот сейчас - тре тья. Лицемер мог бы украсть его облик, но не стал этого делать, понимая, что дары Князей Св ета соединяют Ладхара с ними: если он покусится на стража, то подмену быстро обнаружат - и даже в случае, если этого не произойдет, Князю Лжи для того, чтобы не выдать себя, придется во всем исполнять роль небесного стража, не имея возможности отлучиться, а это в планы Лицемер а никоим образом не входило. Небеса были великолепно защищены - но только не от него: единс твенный из Князей Тьмы, он всегда
легко восходил сюда и притворялся одним из созданий све та; некогда он настолько возгордился этим, что потерял осторожность и был обнаружен. Т о, что последовало за обнаружением, он до сих пор вспоминал с внутренним содроганием, болью и ненавистью: пленение и падение сквозь все небеса в глубины Преисподней, неописуемое страдание, утрата значительной части силы, неподвижная каменная маска, навсегда сделавшая ся его новым лицом.
        Он не хотел повторить ошибку и потому подавил свою алчность: на этот ра з хватит и того, если он просто проникнет в Эмпирей и выяснит то, ради чего пришел; Ладхар остан ется нетронутым - если, конечно, не считать крошечного искажения в устанавливаемых его ра зумом умозаключениях: дважды став свидетелем лжи ангела, Ладхар не должен был поверить в третью ложь - но искажение состояло в том, что он поверил.
        Лицемер проник в Эмпирей - неописуемый, сияющий мир, состоящий из тонча йших разновидностей огня. Пламя складывалось в образы вещей, что соответство вали восприятию тех, кто вступал на девятое небо: другими словами, смертный увидел бы дворцы и сады, состоящие из разных видов огня; даже вода в источниках здесь была прохладным, освежа ющим пламенем.
        Лицемер глазами ангела видел потоки света и сопряжения смыслов, каждый из которых был представлен в своем высшем, преображенном виде: если в более низких мир ах идею можно было бы сравнить с холодным углем, то здесь этот "уголь" пылал: все, что ест ь, во всех мирах, от их начала и до конца, здесь обретало смысл; истинное предназначение каждог о существа, каждой вещи, мысли, каждого чувства и движения души - все здесь становилось оч евидным и явным, таким, каким должно было быть. Так видел Эмпирей ангел - каким же видел и его Князья Света, не знал никто, кроме них самих.
        Лицемер двигался среди потоков света, складывавшихся в удивительной кра соты архитектуру. Он опасался приближаться к крупным скоплениям силы, понима я, что может столкнуться с кем-нибудь из Солнечных Князей - и хотя собственной их си лы он не боялся, но в каждом из них таился отблеск Изначального, и Солнце могло разгадать обм ан Темного Князя. Он рисковал, но все же взойти сюда, на девятое небо, было необходимо: он и так слишком долго откладывал это путешествие: уже начинала разгораться война Изгнанных Ор денов с Ильсильваром, а он так и не выяснил того главного, без чего вся эта вой на, возможно, вовсе не имела никакого смысла.
        Он встретил великолепное светоносное существо, напоминавшее ангела, одн ако происходившее из рода людей: когда-то на земле оно было великим святым, а после смерти было забрано на небо, преобразилось и обрело новую жизнь. Смертные знали об этом роде духов и называли их тхагол, не зная, что это слово является искаженной формой мидлейского "тхаг-йол1", и обозначает, в самом точном переводе, обыкновенного кастрата. С точки зрения Лицемера, данное обозначение подходило этим сияющим бесполым существам как нельзя более точно: наделенные великой силой и праведностью, осиянные славой Князей, прекра сные как боги - но лишенные при этом всего, что делает человека человеком, не имеющие ни с трастей, ни сомнений, не способные даже уже и помыслить что-либо, противореч ащее законам и правилам, установленным всеблагим Солнцем - Темному Князю тхаголы казались скорее обрубками людей, чем полноценными, самостоятельными существами: ведь свобода их воли, хо тя, быть может, и сохранялась номинально, но целиком сводилась к выбору между хорошим и х орошим. Они не могли выбрать зло, потому что не имели в своей природе ни
единой его ча стицы - также, как рыба не способна выпрыгнуть из своего озера и отправиться путешествовать по горам и пустыням: ни природа рыб, ни природа тхаголов не предполагала каких бы то ни было сп особов переменить ее основные свойства; лишенные неверной и слабой человечности со всеми ее пороками и противоречиями, великие праведники Эмпирея также оказались лишены и анк авалэна.
        Лицемер расспросил тхагола и узнал, где расположены дворцы Князей, их ц ентральные и переферийные храмы, являвшиеся одновременно их дворцами и обиталищами.
        Со времени его прежних визитов девятое небо почти не изменилось, но Лицемеру требовало сь узнать расположение дворцов, которых тут не могло быть прежде; заодно он выясн ил и распорядок церемоний, проводимых в этих храмах-дворцах. Он не хотел приближаться к центральным святилищам, но, на его счастье, бог, которому Князь Лжи собирался нанес ти визит, сегодня отдыхал в одной из своих отдаленных резиденций, символизирующей неявные формы смирения и кротости; там он давал наставления и принимал подношения.
        Лицемер поблагодарил тхагола и отправился в путь. Хотя нужный ему дворе ц и находился весьма далеко от центральной части Эмпирея, и, в переложении на земные расстояния, длина пути составила бы тысячи миль - быстрые крылья ангела преодолели это расстоя ние чрезвычайно быстро, и если бы Лицемер не осторожничал и не опасался привлечь к себе внимание, своей цели он бы достиг еще быстрее.
        Аккуратные рощи из мягкого, теплого, неяркого пламени окружали дворец Ш елгефарна; их стволы состояли из сгущеного света, а вода, орошавшая их корни, пред ставляла собой особенную форму прохладного огня. Как бывало и прежде, Лицемер вновь за думался о том, в какой мере силы Изначальных оказали влияние друг на друга: даже здесь, в самом Эмпирее, можно было найти следы этого взаимного влияния - также, как в Сопряжени и и на Дне. Прежде творения Сальбравы Солнце было только лишь огнем и светом: ни тени, ни прохлады в его ореоле невозможно было даже и представить. Горгелойг был разрушением и тьмой;
        Луна - формой и
        1
        буквально: "не имеющий семени" (мидлейский) сном. Силы Изначальных соединились, породив нечто такое, что ни один из них не смог бы сотворить самостоятельно; и из этого порождения они взяли себе то, что вложили в него другие - а взяв, вернули, дав начало вещам, которых прежде не смогли бы породить . Так Ад наполнился невыносимым огнем; Луна засияла серебряным светом; а на Небесах, чье пр ежнее неукротимое пламя было усмирено, повсюду разлился покой; то, что прежде не имело об раза, теперь обрело формы многочисленных существ и явлений.
        Ветра не было, но деревья, объятые огнем и сами состоящие из огня, медл енно колыхались, будто танцуя; Лицемер приближался к храму, замедляя полет и одновременно снижаясь. Пространство здесь не было однородным - оно распадалось на сл ои, которые отчасти накладывались друг на друга: сквозь землю, состояющую из рассыпчатого с вета и медленного огня, Лицемер мог видеть иную дорожку и деревья, расположенные ниже; ес ли же он поднимал голову, то видел призрачные образы деревьев и над собой. В любой момент он мог сместиться и войти в одно из соседних пространств; такие же наложенные друг на друга слои находились справа и слева от него, повсюду. Все они сходились к храму-дворцу и рас творялись в нем: храм выглядел единым, неколебимым целым. Тхаголы, ангелы и иные духи света п еремещались по этим пространствам; сейчас, впрочем, поблизости почти никого не было, т ак как все собрались внутри, чтобы почтить Князя Света, посетившего одно из своих отдаленных обиталищ. На мгновение у Лицемера возникло странное чувство, как будто бы поблизости находится кто-то из его братьев, словно легчайшая тень на самую
малость затмила ослепительн ый блеск Солнца - но этого, конечно же, не могло быть…
        Лицемер проник внутрь храма; стража не задержала его, приняв за одного из гостей; миновав несколько помещений, он достиг большого, помпезного зала, золоч енные стены которого были украшены многочисленными изображениями благочестивых сцен. В зале находились обитатели девятого неба - они славословили бога, восседающего на велико лепном золотом троне.
        То, что на земле могло бы показаться верхом роскоши, здесь. на небе, пр едставляло собой скорее крайнюю степень смирения: Лицемер помнил, что троны прочих Князей Света были намного более пафосными и впечатляющими. Здесь же, в храме Шелгефарна, все выгл ядело почти как в мире людей - так, словно некто, имеющий возможность выбрать любой из ты сячи изысканных нарядов, выбрал для облачения самый простой и непритязательный, своего рода лохмотья.
        Шелгефарн пребывал в облике человека; одежда его напоминала рясу высокопоставленного гешского жреца - одновременно простая и изысканная: слишком явная роскошь гешскому священству была запрещена, но в мелочах все делалось т ак тщательно, с такой филигранной тонкостью, что напускная роскошь в сравнении с этой "скромн остью" подчас бледнела и тушевалась. Его длинный дорожный посох покоился слева, на вы сокой подставке; золотая чашка для подаяний с искусно сколотым, будто случайно отбитым, краем - справа. Как и положено богу смирения, Шелгефарн распространял вокруг себя ауру кротос ти, терпения и послушания, и эти волны, отражаясь от душ тхаголов и ангелов, неслись к нему обратно в виде молитв и славословий. Все было очень благочестиво, торжественно и вмест е с тем скромно…
        Склонив колени, Лицемер замер в дальнем углу, вознося молитвы вместе с остальными; странное чувство, впервые возникшее у входа в храм, вернулось. Чувство было чрезвычайно тонким, неверным; сколь не пытался, Лицемер не мог понять, что служит е го источником.
        Легчайшее, едва уловимое ощущение темной силы - но самой темной силы не было нигде, да и не могло быть здесь, на девятом небе, в самой сердцевине Света. В какой-то момент он даже решил, что обманывает сам себя: его склонность видеть во все м ложь могла представить ему иллюзию лжи там, где никакого обмана не было - и эта мысль, как ни странно, поз волила ему наконец определить сущность той темной силы, которую он как будто бы ощутил: эт о сила была его собственной. Нет, он не обманывал себя, но в этом месте было что-то, чт о лгало: лгало постоянно, ежечасно и ежеминутно. Оно могло обмануть духов и людей, всех богов, всех Князей Света, могло обмануть даже само Солнце - но только не Отца Лжи, сила которого являла сь источником всех неправд и обманов. Тончайшая, неуловимая ложь, почти неотличимая от пра вды - Лицемер был настолько поражен, обнаружив ее, что не заметил, как служба закончилась и обитатели неба стали удаляться из зала. Лицемер не ушел; он уже не думал о том, что может вы дать себя и что, возможно, его заманили в ловушку - он должен был разобраться, что же ту т происходит. Он столкнулся с
тем, чего не понимал: почуяв ложь, он так и не смог опреде лить, в чем она заключается и какова ее сущность. Последние духи покинули зал; бог смир ения мягко взглянул на коленопреклоненного ангела, терпеливо ожидая, пока тот уйдет или изложи т свою просьбу.
        Тогда Лицемер поднялся; может быть, он допускал ошибку, которая грозила ему новым падением с небес в Преисподнюю или новым безвременным пребыванием в Озе ре Грез - но все же он взглянул Богу Смирения в глаза и спросил:
        - Кто ты такой?
        Уже задав вопрос, он подумал, что может оказаться непонятым; кроме того , его интересовала не личность этого Светлого Князя, а его сущность. Поэтому, не дожидаясь ответа, он повторил вопрос, задав его в несколько иной форме:
        - Что ты такое?

***
        Вельнис подошла к дверям старой башни в четвертом часу, отперла их и, о ставив Риерса сторожить вход, поднялась наверх. До торжественного приема, устраиваемо го отцом в честь прибытия сыновей Лакхарского князя, оставалось еще около трех часов, ко торые она сможет посвятить духовной практике. Потом, после приема, когда она придет в св ои покои, скинет с ног туфли и сбросит тяжелое бальное платье, ей будет уже не до практик. Кня жичи будут распушивать хвосты, наперебой ухаживать за ней, заводить разговоры, шут ить, пытаться ее заинтересовать; она будет смеяться их шуткам, танцевать с ними, проявит дружелюбие и участие, которое, впрочем, сменится холодком как только кто-то из них решит, что сумел вызвать в княжне интерес - все как всегда. Бессмысленные телодвижения кукол в кукольном театре, но она должна исполнять свою роль хорошо - во имя процветания Ирисмальского княжества , а еще потому, что носить маску, но оставаться при этом самою собой - это тоже часть ее ду ховной практики.
        На втором этаже башни, в луче света, падавшем из бойницы, кружились час тицы пыли.
        Вельнис задержала шаг. Все как тогда… только Эдрика нет. Он убил коро левского эмиссара, и сбежал из города в начале лета вместе с каким-то чернокнижником. А ведь ей почти удалось соблазнить его. Мать убеждала ее действовать решительнее и не терять вр емени даром, но Вельнис хотелось продлить период, предшествующий близости. Секс означал конец отношениям - потому что Эдрик, несомненно, не остался бы с ней, узнав, кто она и д ля чего он ей нужен - а ей не хотелось его отпускать. Мать предупреждала ее, что она влюбится, если только узнает его поближе - так и произошло. Идеальный воин, не знающий ни страха, ни сом нений, сгусток чистой решимости и воли; прекрасный актер, умный и наблюдательный, да е ще и бессмертный полубог в придачу - как в такого не влюбиться? Вельнис решила растянуть удовольствие от встречи и вот чем все обернулось: она его потеряла. Княгиня Изель, ее м ать, была расстроена.
        Мягко говоря.
        Вельнис поднялась на следующий этаж. Здесь пыли было намного меньше - о на регулярно убирала эту комнату, поскольку привыкла, еще до встречи с Эдр иком, проводить здесь немалую часть своего времени. Тут было тихо, прохладно, зимой можно был о зажечь камин, а из окна открывался в великолепный вид на черепичные крыши города. Ее появл ение спугнуло голубей, ворковавших на подоконнике, Вельнис закрыла ставни, погрузив к омнату в темноту, села, скрестив ноги, на коврик и прислонилась спиной к поставленному ве ртикально пуфику, прижав его таким образом к стене. Ладони она положила на бедра, закрыла глаза и сосредоточилась на дыхании. Спустя минуту она погрузилась в состояние м ежду сном и явью, перестала ощущать тело и скользнула в глубину своей собственной души. Э дрик мог сколько угодно твердить о том, что сны и фантазии не имеют значения - она знала , что это не так. Сны и фантазии были частью Сальбравы - пусть не такой, как вещи и живые сущес тва, но частью не менее важной, чем все остальное. Сны и фантазии были подобны листве, но у этого дерева имелись еще ветви, корни и ствол, а где-то там, на
далекой глубине под корнями, простиралось Озеро Грез, означавшее конец пути всякого сновидца. Но так далеко Вельн ис забираться не собиралась.
        Поднявшись с уровня конструктов на уровень архетипов, она оказалась пер ед огромным колесом, занимавшим все пространство - и одновременно внутри этого коле са, бродящей по его множащимся спицам. Ей пришлось приложить определенные усилия, чтобы не позволить подсознанию превратить колесо в конструкт, расписав его всевозможными к расками, усложнив его форму и вид. На самом деле это колесо не имело никакого отчетливого образа - скорее, это была идея колеса как такового, а не какой-то предмет с набором характер истик. Когда Вельнис почувствовала себя уверенно, то произнесла мантру, которой ее обучила И зель. Колесо, не имеющее образа, распалось и собралось вновь, став чем-то таким, названи я чему на языке людей просто не находилось. Неназываемое вибрировало, заполняя собой все прос транство - и когда ум Вельнис пришел в гармонию с этой вибрацией, она почувствовала, как соед иняется с неназываемым и проникает на следующий уровень, который мать называла Хо дами в Пустоте.
        Некоторые из ходов Вельнис уже успела исследовать во время предыдущих с еансов медитативной практики, но большая часть еще ждала своей очереди. Она скользнула в од ин из неисследованных ходов и устремилась по нему вперед. Внутри этих ходов можно было найти много всего интересного. Ходы вели в различные миры, незнакомые Вельнис. Иногда там попадались необычные архетипы, но гораздо чаще там можно было найти какой-нибудь с транный конструкт или его часть. Вельнис входила в эти сны и видела удивительные вещи - и ногда как участник действия, а иногда как наблюдатель. Мать говорила, что все вещи связаны между собой и все это, несомненно, имеет какое-то значение - Вельнис не сом невалась, что мать знает о чем говорит, но сама плохо понимала, каким именно образом все это связано лично с ней.
        Погружение на этот уровень медитативного транса выводило ее за пределы ее собственного вну треннего мира, и оставалось только гадать, что представляют собой те сокровища, которые она находила на берегах бескрайней пустоты - осколки чужих снов? частицы памяти тех, кем она бы ла в прошлых жизнях? видения, посылаемые судьбой с целью показать ей какие-то знаки, смысла которых она не понимала? что-то еще? Иногда ей казалось, что она видит прошлое, ино гда - будущее или настоящее, но чаще - ни то, ни другое, ни третье, а просто небывшее.
        Вскоре ей стали попадаться конструкты - некоторые из них были похожи на трубы, закрученные самым диким образом, другие напоминали голубоватые тени, тр етьи - сферы, наполненные двигающейся водой. Точнее, это были еще не сами конструкты, а входы в них с этого уровня. Вельнис выбрала врата в самом дальнем уголке Хода: начало этого пути вызывало в ней ассоциации с темным зеркалом в позолоченной раме, изображающей геро ев и чудовищ. Она вошла в зеркало, заструилась серебристым течением вверх и влево - до те х пор, пока ощущение движения в потоке не стало складываться в картинку. Теперь нужно было р асслабиться и перестать пытаться управлять окружением: если она не сумеет этого сдела ть, то исказит видение, содержащееся в конструкте. Нужно было отдаться своей роли до конца, не зная еще, в каком спектакле ей предстоит сыграть и кого. В некоторых спектаклях она была жертвой, в других - палачом, но подавляющее большинство конструктов было заполнено бытовыми сценками, не содержавшими ничего примечательного.
        Мир собрался в сад, или, быть может, в светлый, просторный лес - вид де ревьев и температура навевали мысли о влажных и теплых землях где-нибудь на юге.
        Одетая в белое платье, она сидела на земле. В этом сне у нее было странное самоощущени е - такой силы и внутренней цельности она не встречала раньше ни в одном из конструктов.
        Внутри конструкта она не была человеком, хотя и казалась им по внешнему виду; она была какимто иным существом - возможно, стихиалью или небожителем - принявшим облик смертного ради ка ких-то своих целей.
        Напротив нее, под персиковым деревом, сидел человек. Из одежды на нем б ыла только набедренная повязка. Он был худ, имел темную всклоченную бороду и длинн ые, давно не чесанные волосы. На смуглой коже было заметно множество шрамов. Подошвы его ног были грубыми, а ногти - длинными и грязными. -…ты многое говорил о свободе, - произнесла та Вельнис, которая была
        частью этого
        видения - и тогда та Вельнис, которая проникла в конструкт и наблюдала за происходящим, поняла, что их диалог с аскетом продолжается уже довольно долго: видени е начиналось с середины беседы. - Каков путь, ведущий к свободе?
        - Нет путей, ведущих к свободе, - ответил аскет. - Поскольку свобода пр исуща нам изначально. Невозможно найти то, что никогда не терял. Есть лишь пути, ведущие к избавлению от рабства, и в конце каждого из них тебя ожидает смерть.
        - Почему в конце каждого из них ждет смерть? - Спросила она.
        - Потому что то, что зависимо, должно исчезнуть, чтобы открыть дорогу т ому, что необусловлено; также можно сказать - и думаю, это сравнение будет тебе более понятно - что грязь, налипшая на сосуд, должна быть смыта для того, чтобы открылись ч истота и совершенство сосуда.
        Вельнис обдумала его слова и сказала:
        - Если смерть ожидает меня, то значит, грязь - это я. Но если смыть меня, что останется?
        - Ты отождествляешь себя со своими качествами, со своим прошлым, настоя щим и тем, что, как тебе кажется, ждет тебя в будущем, - ответил аскет. - Од нако это - лишь роль, принятая тобой на время игры, и эта роль может легко измениться. Для то го, чтобы пробудилась ты-настоящая, должна умереть ты-играющая роль. И ты умрешь. Это произой дет с тобой трижды, и первая смерть случится совсем скоро. Придут твои брать я, убьют меня и заточат тебя на долгие годы в гробнице, совершенно лишив возможности на что-либо влиять; ты бу дешь видеть ужасные вещи, совершаемые твоим именем и в твою честь, и не сможешь вмешаться.
        Придет время, и ты будешь освобождена, но ненадолго: великий голод, который зародится в те бе во время заточения, заставит тебя пожрать саму себя. Это твоя вторая смер ть. Не знаю, сможешь ли ты отыскать себя среди миражей и ложных видений - один из Князей Тьмы сделает все, чтобы не допустить этого.
        Если все-таки тебе удасться себя вспомнить, то третью смерть ты выбереш ь сама, по собственной воле, зная, что не сможешь уже возродиться. Если ты пройдешь этот путь до конца, то уже ничто не сможет сделать тебя зависимой. Даже я не смогу.
        - Я не верю тебе, - сказала Вельнис аскету. - Братья со мной так никогд а не поступят.
        - Есть вещи, которые зависят от нашей веры, - ответил мужчина. - Но ест ь и такие, которые происходят независимо от того, верим мы в них или нет. Твое зат очение - одна из последних.
        - Но затем они одумаются и освободят меня?
        - Они не одумаются. Тебя освободит мой ученик, когда конец света будет совсем близок, и Последовавшие вырвутся на волю.
        - Твой ученик? - Она оглянулась. - Он был среди тех, кого я тут видела? ..
        - Нет. Он родится нескоро. Он туповат и лишен фантазии, зато красив и р ешителен. Ты полюбишь его и родишь от него сына.
        Вельнис почувствовала, что краснеет.
        - Признайся, смертный, ты только что все это придумал. - Величественно произнесла она, разглядывая лицо аскета и пытаясь угадать, не решил ли он над ней подшутить.
        Аскет улыбнулся. Некоторые его зубы были испорченными.
        - Возможно, - сказал он. - Но это не отменяет того, что все сказанное - произойдет. И разве моя история плоха? История любви смертного и богини, на мой взгля д, весьма романтична.
        - Я не опущусь до того, чтобы совокупляться со смертным, - надменно бро сила Вельнис.
        - Ну что ж, один раз я пойду тебе навстречу, - улыбка аскета стала шире . - Пусть мой ученик будет бессмертным.
        Они долго молчали. Аскет смотрел на Вельнис нежно, как на собственную д очь - капризную, но любимую, а Вельнис смотрела в сторону и думала о том, дей ствительно ли братья пойдут на то, чтобы заточить ее в усыпальнице на бесчисленное множество лет - до тех пор, пока миру не придет конец и Солнечный Убийца не освободится.
        - Если открывшему силу анкавалэна в равной мере подвластны прошлое и бу дущее, если само время и наполняющие его события столь же легко определяются им, ка к определяются рассказчиком события придуманной им истории - для чего тебе умирать от рук моих братьев? - Спросила Вельнис. - Ведь ты можешь сделать так, что они не придут. Или придут, но потерпят поражение и будут вынуждены уйти с позором. Или придут, но вместо битвы - склонятся перед тобой.
        - На это есть две причины. - Ответил мужчина. - Хороший рассказчик не у тверждает свою власть над своей истории, а напротив, отдает себя ей. Он слушает г олос истории и позволяет ему звучать естественно и гармонично, не пытаясь навязать свою волю.
        - Но ты мог бы придумать совсем другую историю, где все было бы гармони чно без смертей, пыток и бессчетных лет плена…
        - Мог бы, но я назвал лишь одну из причин. Есть и другая.
        - Какая? - Спросила Вельнис, взглянув аскету в глаза.
        - Я не единственный, кто открыл силу анкавалэна, - с легкой грустью в г олосе ответил аскет. - Есть и другой. И он желает рассказать совершенно иную историю.
        В его истории не будет ни любви, ни сострадания, ни счастья, лишь торжество жестокости и насилия. То, что выходит в итоге, представляет собой нечто среднее между тем, что желает он и тем, что желаю я.
        Он придумал смерть для меня, а я - для него, и если бы хоть один из нас поддался искушению переписать эти части истории, то второй одержал бы верх во всех остальн ых событиях, от которых желающему спасти себя пришлось бы отвлечься. Я не боюсь умереть. Придет время, и я буду рожден заново.
        - А тот… второй?
        - Такие, как он, не рождаются от женщин. Но он будет воскрешен и вернет ся в мир вскоре после моего нового рождения.
        Глава 7
        - Надо взять замки на западе, - толстый палец Тарго Къельдефа тыкал в п отертую карту, разложенную на столе. - Вайден, Далгор и Тейф. Прижать тамошних графьев - пока они не прижали нас. Чтоб не хернули по Брашу, когда двинем на юг. А то отрежут от моря и все - привет Семирамиде и Полумесяцу. Да еще и с севера засадят нам в зад в с лучае чего… Смекаешь, о чем речь?
        Зингар Барвет, кардинал Ордена Свинцовой Горы, кивнул. Некоторых членов Ордена раздражали развязные манеры Тарго, его простецкое обращение и грубоваты е шутки, но Зингар привык. Если высокий и грузный Тарго казался горой, то Зингар - камнем: бесстрастным валуном, которому искусный мастер придал человеческую форму. Именем и с муглой кожей он был обязан матери, происходившей из Алмазных Княжеств, фамилии и членст ву в Ордене - отцу, бывшему министериалом Свинцовой Горы еще в те времена, когда Орде н базировался в Хальстальфаре. Сорок два года назад отец предпочел оставить Орден, чтоб ы провести остаток дней вместе с женой, в хальстальфарском городке в предместьях столицы; а Зингар, которому пророчили блестящую карьеру в связи с выдающимся колдовским Даром, отпл ыл вместе с Орденом на запад. Ему было тогда пятнадцать лет и он был всего лишь ору женосцем. Пророчества сбылись: он сделал карьеру, познал тайны магии, стал кардиналом Ордена, обрел власть и влияние, и стал одним из трех наиболее вероятных кандидатов на место Ма гистра, которое когданибудь должен освободить Тарго. О покинутой родине он не
жалел и редко вспоминал родителей - он был похож на камень не только изве, но и изнутри: столь же неэмоци ональный, молчаливый, спокойный, ко многому безразличный. Его решения всегда были хорошо взвешены, а твердая воля не ведала сомнений: Зингар мог долго сомневаться прежде, чем принять ре шение, но приняв его, уже не отступал. У него не было близких друзей в Орден е, но уважение он заслужил: будучи требователен к подчиненным, не меньшую требовательность он проявлял к с амому себе; он зарекомендовал себя в качестве умного, надежного и обстоятельного руков одителя.
        - С тобой поедут люди Фалдорика, - Тарго упомянул имя одного из самых в лиятельных пиратов. - Держи их там в узде… И еще этот… - Тарго прищелкнул паль цами, вспоминая имя.
        - Как его?.. Алин Алкуп.
        - Кто это? - Спросил Зингар. Судя по фамилии, речь шла об одном из член ов клана Филинов, но имя кардиналу ничего не говорило.
        - Командор Крылатых.
        Зингар снова кивнул, поняв теперь, о чем идет речь. От сотни Крылатых Т еней пользы будет не меньше - а то и больше - чем от двух тысяч недисциплинированны х, плохо организованных дикарей Фалдорика Косы. Крылатые Тени станут его глазами и ушами: благодаря воинам Ордена убийц и шпионов он будет знать обо всем, что происходит н а территориях, контроль над которыми ему поручили установить; а взятие крепостей сущес твенно упростится.
        - Маджус Кейп хотел, чтобы ты возглавил операцию, - Тарго задумчиво пож евал губами. - Чем ты ему приглянулся?
        - Не знаю, - солгал Зингар. Но он знал. И то, что жило в нем и слушало эту беседу, усмехнулось, услышав ложь.
        - Готовься к выступлению, - велел Тарго. - Позже я пришлю к тебе Филина . С Косой поговорит Кейп - но одни только морские демоны знают, станет ли Коса вы полнять то, что ему говорят.
        - Станет. - Уверенно произнес кардинал. - Так или иначе.
        Глава Ордена испытыюще посмотрел на Зингара, и выражение лица Магистра было при этом не слишком довольным.
        - Смотри, не переусердствуй.
        - Не беспокойтесь, сир.
        Тарго кинул, и Зингар покинул шатер. Лагерь энтикейцев располагался на краю Иладейской равнины; руины Браша на севере красноречиво свидетельствовал и о первой победе завоевателей - пусть и добытой не оружием, а благодаря темной силам, с которой заключил сделку король Энклед и которая теперь незримо сопровождала войска. О то м, что власть над этой силой была передана Магистру Полумесяца, Зингару рассказал Магистр его собственного Ордена - однако, Зингар испытывал сильные сомнения в том, что эта сила вообще кому-либо подчинялась. Механически он дотронулся до левой руки пальцами правой, о тметив, как командор Найк, беседовавший с двумя рыцарями у шатра, соседствовавшего с шатром Магистра, на мгновение задержал взгляд на его руке - а затем вернулся к беседе. Найк носил на своем плече ту же тварь, что и Зингар - и лишь богам тьмы было ведомо, сколько еще выс ших иерархов Ордена были инициированы Гхадабайном. В Лилии и Полумесяце дела обстояли схожи м образом - Зингар уже встречался с кардиналами и командорами этих Орденов, помечен ными тьмой.
        Посвященные более низких ступеней носили в себе не змеенышей, а астраль ных червей, связанных с родителем незримыми, но прочными узами.
        Инициация Зингара состоялась в порту Терано, в ночь, что предшествовала отплытию. Он лег спать, но вместо сна провалился словно в темную яму; и хотя его соз нание странным образом изменилось, он ясно осознавал происходящее. Тьма была живой, она дышала , говорила тысячами голосов, ждала и манила. К Зингару пришло понимание того, что он стоит перед выбором, который определит всю его дальнейшую судьбу. На одной чаше весов лежали сила, знания и власть, на другой - страх, слабость и невежество: страх перешагнуть соб ственные границы и взять больше, чем отведено обычному человеку; слабость, выдаваемая обще ством за добродетель; и наконец, нежелание знать подлинную глубину мира - та инственную и ужасающую, полную невообразимых кошмаров, невыносимых страстей и желаний, демонов и чудов ищ, обитающих на дне каждой души, потому что глубина и сущность каждой человеческой души едины с глубиной и сутью Сальбравы. Правильный выбор был вполне очевиден; единственное, чт о побуждало Зингара медлить в принятии решения - это мысль о том, что обещания тьмы ложны, что сила и власть, которые ему сулили, могут быть лишь
приманкой для доверчи вой души. Но вскоре пришла мысль о том, что даже если это обман, то осуществлен он тем, кто, без всякого сомнения, имел силу и власть, потому что обойти духовную защиту одного из высших иерархов Орд ена, изменить его сознание и дать ему то виденье и тот выбор, что были даны Зингару - все это мог бы проделать далеко не рядовой демон. А если так, то разумнее было принять предлагае мый дар даже не смотря на риск оказаться обманутым: в качестве добровольного союзника кардинал Ордена будет полезнее, чем в качестве раба. И когда Зингар сделал выбор, в темноте п оявилась тень, и эта тень надвинулась на него и поглотила; он ощутил жгучее прикосовение к левому предплечью, а затем почувствовал, как зашевелилась змейка под его кожей, поднимаясь выше, к плечу - где и замерла.
        Позже он понял, что подобный дар предлагался Гхадабайном не всем, а лиш ь тем, кто по свойствам своей души был склонен принять его. Случались и ошибки: Зинга р слышал о смуте на одном из кораблей Лилии, но подробностей так и не узнал: бунт был подав лен в самом начале, а один из кардиналов Лилии пропал. Что-то во время плаванья произошло и с Магистром этого Ордена: благородный и сильный духом воитель, всегда бывший для Изгнанны х Орденов самим образцом рыцарства, Тидольф Алкертур сделался вдруг безучастным ко всем у происходящему, отрешенным и безвольным. Он выполнял функции Магистра, отдавал все необ ходимые распоряжения - но и только; он перестал реагировать на шутки и не подде рживал больше досужих разговоров. В нем что-то сломалось, и там, где прежде горело си льное, яркое пламя, теперь была пустота. Встретившись, уже на берегу материк а, с новым Тидольфом, Зингар подумал о том, что его, вероятно, ждала бы такая же участь, вздумай он отвергну ть дар, предложенный Гхадабайном.
        Змейки Гхадабайна поселились не только в душах высших иерархов пяти Орд енов - так, одним из инициированных стал Маджус Кейп, военначальник королевских вой ск Эн-Тике, поставленный Энкледом во главе армии перед самым отплытием с острова - поговаривали, что предыдущий военначальник проявил излишние сомнения относительно целесоо бразности намечающегося похода, за что немедленно был снят с должности и отправле н в собственное имение. Поэтому Зингар не был удивлен тому, что во главе западного фрон та Маджус рекомендовал Тарго поставить именно его: это был шанс проявить себя, сд елав еще один шаг к должности Магистра. Инициированные помогали друг другу пробиваться наве рх и занимать ключевые места в управлении. Ордена в своем прежнем виде исчезнут, и на их месте явится нечто иное - это Барвет осознавал вполне отчетливо.
        Он встретился с Фалдориком вечером того же дня, и быстро понял, что про блем с пиратом не возникнет - либо их будет существенно меньше, чем ожидалось. Во всяк ом случае, ни уговаривать его, ни принуждать к чему-либо с помощью чар не придется. Ф алдорик - прозванный Косой за длинные рыжие волосы, уложенные в косу, достававшую морскому разбойнику до середины бедер - был помечен тьмой также, как Зингар Барв ет и Маджус Кейп.
        Они выступили на запад двенадцатого ноября, забирая из деревушек по пут и всех лошадей, которых местные жители не успели спрятать, и полностью вычищая всю найденную снедь из крестьянских кладовых. Вскоре Зингару донесли, что Фалдорик, п омимо всего вышеперечисленного, также исправно вырезает обитателей разоряемых дерев ень, и кардинал Горы, вызвав к себе предводителя пиратов, холодно поинтересовался, для чего он восстанавливает против энтикейцев местное население.
        - Скоро зима, а есть им нечего, - беззаботно ответил Фалдорик, покачива ясь в седле одной из немногих лошадей, привезенных завоевателями на своих кораблях, а не отнятых у населения. - Пойдут в леса, будут грабить наши обозы, да посреливать из кустов. Проще перерезать их сейчас, чем потом. Любить они нас все равно не станут.
        - Пусть любят своих жен, - все тем же холодным голосом произнес Зингар.
        - Мне достаточно того, чтобы они подчинялись.
        - Они не будут сидеть на месте и ждать смерти. Я грабил ильсов не раз: здесь, на севере, у них больше вольностей, чем на юге, и с какой стороны браться за мечи, они знают.
        - Убийства прекратить. - Распорядился Зингар. - Если распространится мо лва о том, что мы убиваем всех подряд, сопротивление станет отчаянным и ни одного замка по доброй воле нам не сдадут.
        - Я думал, вы, из Ордена Горы, умеете брать замки. - Хмыкнул Фалдорик.
        - Зато мы не умеем тратить время понапрасну.
        Пират усмехнулся, огладил усы и ускакал к своим людям, но массовая резн я, действительно, прекратилась. На бесчинства, совершаемые морскими разбой никами в отношении крестьянских женщин, Зингар закрывал глаза, но в своей тысяче подобные выходки пресекал, рассматривая их как нарушение воинской дисциплины.
        Спустя два дня они взяли первый замок, принадлежавший одному из многочи сленных баннеретов эс-Вебларедов; в течении следующих трех дней - еще два. Это были легкие победы: ни серьезных укреплений, ни сильных защитных чар в своем распоряжении защитники не имели.
        На перекрестке двух дорог (основной тракт вел дальше на юго-запад, к то ннелю Ареншо; дорога на юг - к владениям графов эс-Йенов; дорога на север - в баронство Фаду н) войска Зингара впервые разделились. Трем командорам он поручил отправиться к эс-Йенам; сам же с четырьмя оставшимися продолжил путь к Ареншо. Войска Фалдорика также поредели - он отправил отряды Анга Секиры и Хемета Улыбки на север, уменьшив, таким образом, с обственные силы на шестьсот человек. Еще при высадке у Браша нескольких ярлов отправили на кораблях вдоль берега, мимо Фадунского баронства в Колфьер, но насколько их поход оказ ался успешен, ни Зингар, ни Фалдорик еще не знали. Разведчики Алина Алкупа собирали слух и и сплетни: корабли ярлов прошли мимо рыбацких деревень три дня назад, но какова была их да льнейшая судьба - об этом известия с севера еще не пришли.
        Тунель Ареншо проходил сквозь западную стену Экистальского ущелья; от в осточной стены, которая была ощутимо ниже, к началу тунеля вел изящный каменный мост. Эти горы принадлежали карлам; ниже тунеля Ареншо располагалось несколько уровней пещер, верхние из которых использовались для торговли с людьми, а нижние - в качестве жил ищ и хранилищ.
        Карлы отказались пропускать завоевателей внутрь и закрыли ворота при пр иближении передового отряда. Вскоре подъехал кардинал. Вступив на мост, он услышал усиленные и искаженные голоса хозяев Ареншо: они передавали сообщения за пределы подземного мира с по мощью длинных труб, встроенных в тело горы, другие трубы улавливали звуки на поверхно сти и направляли их вниз. Карлы требовали, чтобы пираты убирались туда, откуда прибыли - зд есь, на материке, не видели большой разницы между энтикейцами и людьми Фалдорика и других мо рских королей (что, впрочем, было не слишком удивительно, ибо устраивали набеги на по бережье время от времени и те, и другие). С эс-Вебларедами у подземного народа были слож ные отношения, но чужаков, да еще с оружием, видеть в своих горах они хотели еще меньше.
        Зингар попытался уговорить их, но потерпел неудачу, тогда он вызвал Ключ Свинцовой Горы и приступил к работе.
        Ключ позволял оперировать энергиями Земли и Металла, влиять на тяжесть, гибкость и ломкость вещей, оказывать воздействия в низком, наиболее плотном спектр е энергий. Врата тунеля имели магическую защиту самого высокого порядка, но их Зингар не стал и трогать. Его заклятья проникли в камень горы вокруг врат, распространились, подобно корням невидимого древа, вдоль коридора, стены которго также имели защиту, хотя и менее м ощную, чем врата.
        Корнями-заклятьями, воспринимаемым им в эти минуты как продолжения собс твенных рук, Зингар ощувывал гору, проверял стены коридора на прочность, выискивал с лабые места и продолжал наращивать объем "корней". Когда объем достиг критической точ ки, а структура чар, созданных карлами, стала кардиналу более-менее ясна, Зи нгар привел "корни" в движение, заставив их менять плотность и вес камня. Этот процесс начался за преде лами заколдованной части коридора, но быстро распространился и внутрь защищенных камней; ч ары подземного народца сопротивлялись воздействию, но были способны лишь задержать маг ию Ключа, а не остановить ее. Камень скалы, еще совсем недавно выглядшей совершенно не приступной, вдруг смялся и рассыпался, многочисленные трещины образовались в стене ущелья вокруг врат, они множились и соединялись друг с другом, и вот раздался глухой гул, из ск алы будто взрывом вытолкнуло град камней, а вместе с ними упали на мост и врата. Когда пы ль рассеялась, взорам орденцев открылся проход в скале - неровный, полузасыпанный, но зато и более широкий, чем тот, что был здесь, когда туннель оставался
неповрежденным. Прикрываясь щитами, рыцари и министериалы Ордена бросились по мосту ко входу в Ареншо; они представл яли собой удобную цель и ожидали атаки, однако карлы бездействовали. Сражение началось по зже, когда они уже проникли в туннель. Карлы обустроили верхнюю часть подземелья таким обр азом, что даже при уничтожении врагами врат и проникновении их внутрь горы, нападающие не смогли бы пройти далеко:: потолок в некоторых местах тонеля обрушивался вниз, повинуясь действию скрытых в горе механизмов. Одну из этих ловушек уничтожил Зингар, разламывая стен ы тонеля и расчищая своим солдатам путь в Ареншо, однако были и другие. Следующую ловушку, находящуюся на расстоянии пятисот футов от входа, карлы не замедлили привести в действ ие с таким расчетом, чтобы под завалом оказались погребены рыцари, следовавш ие за передовым отрядом. Погибло пятнадцать человек, в том числе командор авангарда, еще два десятка ока зались отрезаны от основных сил. В боковых пещерах имелись лестницы и пологие спуски вниз - карлы постарались заблокировать и их тоже, однако Рейвон Гес, командор второй сотни, испо льзовал
Ключ для обнаружения пустот в скале. Получив таким образом карту ближайших прохо дов, он вскрыл две заблокированных лестницы, заставив каменные плиты, задвинуты карлами, о тойти в стороны.
        Орденцы спустились вниз, и в пещерах под тунелем Арешно закипел бой. Лю ди сильнее карлов, а орденцы, вдобавок, превосходили обычных бойцов как мастерством, так и в ооружением, но карлы намного лучше людей ориентируются в темноте и, вдобавок, знали эти пеще ры превосходно, в то время как люди были тут вперые, а колдовским виденьем обладали далеко н е все. Карлы нападали неожиданно, выныривали из неприметных щелей и проемов, поднимались по с крытым шахтам, били в спину и снова уходили вниз; люди старались действовать организов анно и целеустремленно. У карлов было значительное численное преимущество, но почти после каждой атаки они оставляли на полах пещер по нескольку десятков трупов, в то в ремя как потери среди орденцев были минимальны. В какой-то момент карлы отступили - прекратил и атаки и ушли еще глубже вниз; рыцари Горы ходили по их запутанным подземным коридорам, и , прибегая к своей магии, старались обнаружить пути наверх. В конце концов они нашли лестн ицы, по которым можно было подняться в ту часть широкого верхнего тунеля, который карлы перегородили, устроив обвал; последовали еще две
отчаянные атаки со стороны подземных жителей, но обе быстро захлебнулись. Поднявшись в тунель, орденцы нашли тела воинов из авангарда: было видно, что они отчаянно сопротивлялись, но карлы просто задавили их мас сой. Раздались требования мести, которым вторили двое из четырех командоров Зингара - кардиналу, в итоге, пришлось осаждать самых ретивых, напоминая, что воевать они сюда пришли не с карлами.
        Конечно, заманчиво было бы обвалить половину Экистальского ущелья, разд авив уродливых коротышек в их собственных жилищах, но это означало отрезать северо-зап адную часть Ильсильвара - а вместе с ней и самих себя - от северной, перекрыв наибо лее короткий путь.
        Разобрали завал, а затем нейтрализовали еще две аналогичные ловушки впе реди: заклятья Зингара и командоров Ордена заставили камни в ловушке слиться в единую массу, образовав над потолком коридора сплошной прочный свод. После орденцев Ареншо прошли л юди Фалдорика.
        Карлы устроили еще несколько нападений, но ни прежней массовости, ни ор ганизованности в них не было, и все эти атаки были успешно отбиты.
        Тунель тянулся под землей более двух миль, на выходе завоеватели оказал ись в предгорьях, и широкая дорога, которая вела вниз, должна была вывести их к Вайдену через два или три дня.

***
        Дейри эс-Шейн, семнадцатилетняя дочь барона Тарока, читала, сидя на кро вати, запрещенный во всех странах мира трактат Геберта Ханлоя "Совиная тень, или почитание Джейсуры", посвященный аспектам чернокнижия, лежащим на стыке Нижних и Лунных Миров, когда Котя - ее домашний демоненок, похожий на прямоходящего черного ко та с непомерно большой головой - запрыгнул на кровать и стал кувыркаться, отвлекая Дей ри от чтения.
        - Ужас-ужас-ужас!.. - То ли голосил, то ли напевал демоненок, подняв ла пки вверх и раскачиваясь из стороны в сторону, как дерево на ветру. - Беда-беда-бед а!.. Ужас-ужас!..
        Его гибкий хвост, как будто невзначай, заполз под плед, которым укрылас ь Дейри, и пощекотал ее за пятки, заставив девушку взвизгнуть и быстро отдернуть н оги.
        - Ну что тебе?! - Недовольно воскликнула она, принужденная оторваться о т занимательного чтения, повествующего, как ведьма, ищущая силу Джейсуры, должна, вырезав у жертвы сердце, выводить кровью этого сердца сложные узоры на своем обна женном теле, одновременно маструбируя - соединяя таким образом свою сексуальную энер гию с выделениями жизненной силы Шэ, покидающей сердце жертвы. Текст перемежался картинка ми голых ведьм, сердец и узоров, что делало чтение еще более увлекательным. - Ну что сл училось?!
        - Беда-беда!.. - Котя лег на спину, выгнул шею и захлопал ресницами, ра зглядывая девушку с нового ракурса. - Война!.. Вторжение!.. Неописуемые ужасы!..
        Катастрофы!.. Нас поработят! Убьют! Изнасилуют!..
        Дейри отложила трактат в сторону.
        - Кто нас изнасилует? - Заинтересовалась она.
        - Варвары, что идут с севера. Пираты и рыцари-колдуны.
        - Их карлы не пустят, - Дейри протянула руку к книге. - Они нам обещали .
        - Карлы всё. - Котя перевернулся на животик и подпер подбородок лапками . - Тю-тю твои карлы. Нет их. Забудь.
        Дейри убрала руку с корешка книги.
        - Куда же они подевались?
        - Пали в неравных боях, а потом зарылись в глубины.
        - Зарылись те самые, которые пали, или одни пали, а другие закрылись? - Уточнила Дейри.
        - В точности мне это неведомо, - глубокомысленно ответил Котя. - Но либ о одно, либо другое.
        Подумав пару секунд, он добавил:
        - Либо третье.
        - Как всегда, полнейшая неизвестность… - Вздохнула Дейри. - А далеко ли северяне от нас? Это-то ты хоть знаешь?
        - Завтра будут. - Котя с таинственным видом, не поворачивая головы, пос мотрел начала направо, а потом налево.
        - Думаешь, стоит сказать папе?
        - Зачем?! - Котя подался назад, изображая глубокое неприятие и непонима ние. - Пусть это станет сюрпризом. Ты ведь знаешь, как он любит сюрпризы…
        - Боюсь, такой сюрприз он не оценит. - Дейри сделал движение, собираясь встать.
        - Сиди. - Остановил ее демоненок. - Всё уже знает твой родитель. Карлы ему нашептали, а я подслушал.
        - Через Шепчущий камень?
        - Нет. - Котя поднял задние лапы наверх, и, стоя на голове, стал неспеш но поворачиваться вокруг своей оси.
        - А как?
        - А вот так.
        - Как так?
        - Не скажу.
        - Ну скажи!
        - Не скажу.
        - Ну пожалуйста!
        - Ну ладно… - Сжалился Котя. - А что говорить?
        - Сам знаешь что!
        После этих слов Котю словно прорвало:
        - Я самый могущественный и мудрый среди повелителей Нижних Миров, мои с илы безмерны, мои слуги бесчислены, красота и совершенство моих обликов пор ажают умы…
        - Нет! - Крикнула Дейри. - Не про это! Как они ему нашептали, если не ч ерез Шепчущий камень?!
        - Через Нешепчущий некамень. - Закрыв глаза и понизив голос, сообщил де моненок.
        Дейри с возмущенным видом шумно втянула воздух и, вытянув ногу, спихнул а демоненка с кровати. Котя не любил отвечать на вопросы, ответы на которые ему каз ались очевидными, и обычно при таком повороте беседы начинал нести ерунду, но в других случ аях его сведения вполне соответствовали действительности.
        Соседям, с которыми карлы поддерживали хорошие или нейтральные отношени я, они еще много поколений назад подарили Шепчущие камни, благодаря которым слова, произносимые в глубинах пещер, могли услышать владельцы камней, находящиеся на поверхн ости, и наоборот. В замке эс-Шейнов такой камень был - россыпь желтых кристаллов, растущих из старинной медной чаши, весившей более пятисот фунтов. Чаша была установлена в одн ой из комнат замка, в специальной нише, в полутьме: двигать ее с места, а тем паче подставлят ь под солнечные лучи настоятельно не рекомендовалось. Кристаллы были окружены странной аурой ; при приближении возникало чувство, что они что-то шепчут друг другу. Обычно этот шепот был невнятен, но когда карлы передавали сообщение, голоса становились разборчивыми. Если рядом не было никого, кто мог услышать шепот, шепотки расползались по замку, тревожили слуг и стр ажников, и владелец кристалла рано или поздно узнавал о происходящем, шел в комнату с чашей и кристаллами, настраивался на Шепчущий камень и воспринимал послание целиком. Бывало, что, ожидая срочного сообщения, барон просто
приставлял какого-нибудь слугу следить за камнем - и как только шепотки становились разборчивыми, слуга звал барона.
        Котя шлепнулся на пол, но тут же забрался снова и в отместку больно, но не до крови укусил Дейри за ногу. Дейри спихнула его еще раз, уже решительнее и нас тойчивее. Котя почесал затылок, обратил внимание на пару туфель у кровати, схватил одну из них и поволок в сторону коридора: если ему не нравилось поведение хозяйки, он и раньше в отмест ку прятал по замку ее вещи. С руганью Дейри вскочила с кровати и, стараясь не наступать всей ступней на холодный пол, догнала демоненка у самой двери, отняла туфлю и вывернула Коте ухо .
        - Я тебе говорила, чтобы не смел красть мои вещи?!
        - Я не краду! - Возмутился Котя. - Я беру!
        - Вот не смей бра…
        Она закончила фразы, потому что чернильной кляксой Котя вытек из ее рук и, упал на пол, принял прежнюю форму и бросился под стол. Дейри метнула ему вслед туфлю , но не попала.
        Скрипнула дверь. Обернувшись, девушка увидела отца: коренастый, косматы й барон Тарок эс-Шейн топтался на пороге, осторожно заглядывая в комнату. Увиде в, что дочь его заметила, он осмелел и зашел внутрь.
        Они были мало похожи друг на друга внешне: у барона - всклоченные темно русые волосы, у Дейри - черные; серые глаза у барона, и зеленые - у Дейри; ши рокое, скуластое лицо отца, казалось, не имело ничего общего с тонкими, аристократическими че ртами Дейри.
        Характеры их также различались, но было и общее: некая врожденная сумас шедшинка объединяла их и позволяла им комфортно сосуществовать друг с другом. Многие отказы вали им в здравом смысле и даже называли чудаковатыми, а то и умалишенными.
        - Что поделывает моя умница? - Барон раскрыл объятья. Дейри бросилась к нему, обняла и поцеловала в лоб: хотя Дейри и не отличалась высоким ростом, о тец был ниже ее на полголовы. Могучими руками, каждая из которых была в полтора раза толще бедер Дейри, барон аккуратно приобнял дочь - так, словно она была сделана из сахара и он н еосторожным движением мог бы легко ее сломать. - Все ворожит и колдует?
        - Немножко, - Дейри отстранилась. - Нас завоюют или мы будем сражаться до последнего?
        При этих словах Котя вылез из-под кровати. Воинственно размахивая лапам и, он сделал несколько решительных выпадов в сторону воображаемого противника.
        - О, так ты уже все знаешь! - Обрадовался барон. - Какая ты у меня умна я!.. Нет, сражаться мы не будем. Коротышки нашептали, что этих северян жуть как много. К тому же они могут управлять камнями. Стенам замка их магии не выдержать, а раз так, то что мы можем поделать с тридцатью солдатами в гарнизоне?
        - Это кажется разумным, - согласилась Дейри.
        Котя сложил лапки за спину и с важным видом закивал головой.
        - Я думаю отправить женщин и молодых девушек подальше отсюда, - сказал барон, поглядывая на дочку. Он говорил доверительным, даже слегка заискивающим тоном, опасаясь возможной реакции Дейри на его попытку - пусть и сколь угодно осторожну ю - указать ей, что делать. Барон не чаял души в своем единственном ребенке; будучи по прир оде человеком мягким и добрым, он испытывал настоящее душевное мучение при попытке что-либо навязать тем двум женщинам, которых любил: одной женщиной была Грейт, покойная мать Дейри , которая могла вить из мужа веревки, а второй - дочь, которая имела на Тарока даже бол ьшее влияние, чем Грейт. Поэтому, избегая душевных мук, барон предпочитал уступать - а же нщины чувствовали это и делали все, что им хотелось.
        - Поедешь с ними, хорошо? - В голосе могучего барона, чьи руки без труд а могли разогнуть конскую подкову, послышались просительные нотки. - Возглавишь их, так сказать…
        - Нет уж! - Отрезала Дейри, и Котя, иллюстрируя ее настроение, сложил н а груди лапки и решительно замотал головой. - Никуда я не поеду!..
        - Ну как не поедешь… - Стал уговаривать дочку барон. - Надо поехать..
        . Черт их знает, этих завоевателей, что у них там на уме… Вдруг что удумают?..
        А я не смогу тебя защитить…
        - Не волнуйся, папочка! - Дейри нежно обняла отца, и все доводы, которы е собирался привести барон в пользу своегомнения (ибо требованием его робкие попытки управлять дочерью никак нельзя было назвать), враз позабылись. - Я тебя сама защищу, если что!.. Нашлю на них проклятье, если только вздумают тебя обидеть!
        - Ах ты моя ведьмочка… - Тарок ласково провел ладонью по голове дочер и. - Чернокнижница ты моя ненаглядная… Ну что мне с тобой делать?..
        - Ничего не делать. Я останусь здесь и буду тебе помогать.
        Барон вздохнул и подумал, что высылать ребенка за пределы замка при при ближении завоевателей может быть, еще более глупо, чем оставлять девушку в крепо сти, которая будет сдана врагу без боя: здесь, по крайней мере, Дейри будет у него на виду , а за пределами замка - в неизвестности. Здесь, в замке, они будут иметь дело с руководящим соста вом вражеской армии, представители которого, возможно, поведут себя в соглас ии с рыцарским достоинством; в то время как те, кто покинут замок, в случае обнаружения будут принуждены иметь дело с простой солдатней… Так было всегда: если Дейри принимала какое-либо решение, Тароку легче было придумать доводы для обоснования правоты принятого дочерью решения, чем настаивать на своем.
        Глядя на дочь или касаясь ее, Тарок всегда испытывал сокрушительный при лив теплоты и нежности; его сердце таяло, как кусочек масла на солнцепеке. Он часто с мущался собственных чувств - подчас они были настолько сильны, что казались ему самому чемто, выходящим за границы приличия.
        Тарок вздохнул и сказал:
        - Ну хоть не выходи никуда, пока они тут будут. Надеюсь, северяне у нас надолго не задержатся.
        - Хорошо, папочка! - Дейри мило улыбнулась, точно зная, что это обещани е она выполнять не станет.
        - И не шали.
        - Не буду.
        Еще раз вздохнув, Тарок вышел из комнаты. Ему нужно было разослать сооб щения соседям и придумать, куда спрятать молодых женщин, а также запасы зерна и еды, оружия и лошадей - он точно знал, что завоеватели позарятся на все это.
        После ухода отца Дейри прибралась в комнате (она терпеть не могла, когд а другие люди трогали ее вещи, поэтому слугам в ее комнаты вход был строго-настрого з апрещен), наскоро запихав, по обыкновению, весь обнаруженный мусор под кровать и произвел а смотр магических ресурсов.
        В правом углу комнаты, за коричневой занавеской, росшитой золотыми нитя ми, на специальных подставках, напоминающих подставки для оружия, покоились тр и метлы. Метлы были сделаны на заказ, волоски тщательно подобраны и идеально пригнаны друг к другу, черенки изукрашены рунами и витиеватыми заклинаниями на Искаженном Наречье. Все три метлы были выполненны в разных стилях, их цвет и форма различались: одна попроще и ощутимо потрепана - это была первая метла Дейри, другая посветлее и третья, самая зловеща я и большая, потемнее.
        Дейри прикоснулась пальцами к метлам - по очереди, словно гладила своих цепных псов. Потом она взяла тряпку и тщательно протерла черенки от пыли.
        Справа от стойки с метлами находилась ниша, в глубине которой была низе нькая дверь;
        Дейри открыла дверь своим ключом и вошла в небольшое помещение, служивш ее ей заклинательной комнатой. Полки справа и слева забиты различными ингриди ентами и предметами для чародейства; книги, некоторые из которых были запрещены даже в Ильс ильваре (не говоря уже о прочих странах); узор на полу с засохшими пятнами крови - каждое новолуние Дейри приносила тут в жертву силам тьмы черных куриц, черных кроликов и два р аза - щенят, которым не повезло уродиться черными. Дейри не слишком любила прибираться, но п ускать в эту комнату служанку значило разрушать всю атмосферу таинственности и зловещести, к оторую она тут так долго создавала, и пришлось баронессе принести ведро с водой и собствен ными руками оттирать с пола кровь, а заодно и остатки ритуального узора. Когда она мыла пол, п летеная корзина в углу комнаты несколько раз шевельнулась, затем оттуда донеслись невнятные зв уки. Отложив тряпку, Дейри подняла плетеную крышку и поморщилась от запаха м ертвой плоти. В корзине находилась голова Ника Далкуна, разбойника, год назад схваченного бароном эс-Шейн на своих землях. Тогда Дейри уговорила отца
отдать приговоренного к смерти ей и долго отпилива ла ему голову, вся перемазалась в крови, устала, но выполнила то, что хотела. Убийство чел овека принесло ей странное ощущение: как будто бы она переступила через некую невидимую г рань и очутилась в мире, в котором никогда не бывала прежде. Все осталось таким же, как ра ньше, но стало чуточку другим… Ее эти перемены не пугали, более того - преимущественно ради этого ощущения все и затевалось, ритуальные процедуры с телом убитого были вторичны. Котя по дсказал ей, как можно поступить с головой: она вырезала мертвецу глаза и воткнула иголку в яз ык; рот мертвого Ника она смазала пеплом от свитка со сгоревшим заклятьем. Было еще несколько процедур, в конце которых голова задергалась и стала произносить звуки; но, похоже, в чем -то Дейри ошиблась, потому что ничего осмысленного мертвый Ник ей так и не с ообщил. Вместо ответа он бессвязно мычал и таращился на нее пустыми глазницами. Дейри наложила на голову б альзамирующее заклятье, но оно подействовало не до конца: мягкие ткани головы продолж али разлагаться, но медленнее. Котя хихикал и говорил, что от
головы воняет дерьмом, которо е при жизни заменяло разбойнику мозг.
        Дейри закрыла корзину и критически оглядела свои "церемониальные покои" размером десять на десять футов. Пока пол высыхал, она решила написать письмо Ке рстену эс-Финлу, сыну барона Зайрена, владевшего землями неподалеку от эс-Шейнов - таким же с кромным кусочком земли с несколькими деревушками, полями, куском леса и небольшим замком в центре всей этой роскоши. Когда-то с Керстеном они дружили и даже несколько раз танцевал и на балу; одно время Дейри планировала лишишься девственности с этим юношей в какой-нибудь р омантической обстановке: например, в новолуние, на залитом кровью алтаре, в круге из черных свеч… увы, Керстен не оценил ее затей, нажаловался отцу и отношени я между баронствами охладели. Но все же вторжение захватчиков - общая угроза, и Дейри решила, что стоит на в ремя забыть об их местных и, в общем-то, маловажных, дрязгах. Она взяла чистый лист, обма кнула кисть в чернильницу и написала:
        "Керстену эс-Финлу, сыну Зайрена эс-Финла, барона Йонвельского Дорогой Керстен! Поскольку у вас нет Шепчущих камней (как часто ваша принципиальность идет вам во вред, ты не находишь?), хочу сообщить, что не далее как сегодня через туннель Ареншо прошли северяне - те самые, что разрушили Браш - и карлы не сумели остановить их. Поскольку их слишком много, отец не видит смысла вступат ь с ними в сражение; наверное, также стоит поступить и вам… хотя если вы героиче ски погибнете, то наверняка попадете на небо, что, возможно, кажется тебе лично более при влекательным. В любом случае, у вас есть время принять решение.
        В отличии от кое-кого, я умею ставить общие интересы выше личных обид.
        Дейри эс-Шейн, дочь Тарока эс-Шейна, барона Ранкедского." Закончив писать, она спустилась вниз, во двор замка и добралась до голу бятни. Пожевывая дурман-траву, на лестнице сидел старый птичник Этхоль.
        - Мне нужен черный голубь, - величественно сообщила ему баронесса.
        Не вставая, Этхоль искоса посмотрел на благородную девицу. Он видел чет ыре поколения эс-Шейнов на своем веку и был уже слишком стар, чтобы скакать по щелчку какой-то девчонки, которая еще совсем недавно писалась в пеленки и носилась по двору вместе с детьми слуг и стражников, распугивая куриц и поросят.
        - Где я возьму черного? - Этхоль пожал плечами. - Ты их уже всех позаби рала. Бери белого.
        В Речном Королевстве его бы высекли плетьми, а то и повесили бы за стол ь непочтительное обращение к благородной даме, но здесь, в далеком баронс тве на северо-западе Ильсильвара, его слова прозвучали естественно и даже обыденно.
        - Могущественные силы, постижению которых посвящена моя жизнь, желают ч ерных голубей и оскорбятся, если я предложу им белых… - Гордо сообщила Дейр и, но тут же сбилась на менее пафосный тон. - Что, совсем черных нет? Ну давай тогда хотя бы серого…
        Кряхтя, Этхоль поднялся, зашел в голубятню и вскоре вернулся, неся серо го голубка, которого и вручил госпоже. Пока Дейри несла птицу в свою комнату, та па ру раз едва не вырвалась, и уже в комнате Дейри замерла, сообразив, что не может отпус тить голубя для того, чтобы подготовить письмо к отправке - сделай она это, ловить его потом придется по всему помещению. И посадить птичку некуда. Ну разве что в корзину к мертвой г олове. Дейри сделала шаг в сторону церемониальных покоев, но затем подумала, что птице близо сть шевелящейся и издающей звуки мертвой головы может нанести тяжелую душевную травму, и остановилась.
        - Куда мне его посадить, чтобы не улетел, пока привязываю письмо? - Обр атилась она к Коте.
        - Смотри!.. - Котя запрыгнул на стол и взмахнул лапками. - Делай такое заклятье.
        Дейри ощутила, как меняется ее восприятие, как ее Тэннак, откликаясь на воздействие демоненка, становится чувствительнее к тонкому миру. Убедившись, что он а хорошо видит то, что он хотел показать, Котя начал творить простое заклять е, проговаривая его ключевые элементы вслух на одном из демонических диалектов. Дейри почувствовала, как будт о ее внимание и волю что-то захватывает… впрочем, Котя тут же развеял чары, не доведя их д о конца.
        Дейри заглянула в глаза голубю и, прежде чем применить магию, зловещим тоном изрекла:
        - Я порабощу тебя, жалкое создание!
        Голубь посмотрел на нее недоуменно. Однако, уже через несколько секунд его застывший взгляд вовсе перестал выражать что-либо, а трепыхания прекратились. Дей ри аккуратно опустила птицу на стол, положила письмо в легкий пергаментный футлярчик, и привя зала футлярчик к лапке голубя. Теперь нужно было дать понять птице, куда лететь. Это зак лятье она знала наизусть.
        Дейри пролила из графина немного воды на стол и, погрузив в воду кончик указательного пальца, кое-как нарисовала влажный кривой узор вокруг голубя. Наклонивш ись, она зашептала заговор, вызывая в своем воображении путь, который предстояло проделать птице, и образ адресата. Важнее мысленных картинок было ощущение направления и Слепок Керстена, но и об этом она не забыла. Выполнив все необходимое, она открыла ставник, взял а голубя, и, вытянув вперед руки, напутствовала его:
        - Лети и возвращайся с ответом!
        Теперь оставалось только ждать. Немного постояв у окна, Дейри вернулась к чтению "Совиной тени". Продираясь через хитросплетения Искаженного Наречья и с квозь запутанные рассуждения Геберта Ханлоя, написанные хотя и обычным языком, но изобил ующие весьма сложными понятиями и философскими терминами, Дейри изредка обращалась к Коте за комментариями. Котя, счастливый от того, что на него обращают внимание, с удовольствием разъяснял хозяйке трудные места - преимущественно с помощью пантомимы, но иногда приводил различные сравнения, пословицы и поговорки - как правило, не к месту. В тех случаях, когда Дейри понимала, что он несет откровенную чушь, она обижалась и грозила, что больше никогда не обратится к демоненку за советом - но уже через минуту задав ала очередной вопрос.
        Так прошло два или три часа. Уже наступали сумерки, когда послышалось х лопанье крыльев.
        Голубь влетел в окно, сделал круг по комнате и сел на одеяло. У Коти за горелись глаза, он припал на четыре лапы, забил хвостом из стороны в сторону и сжался, готовясь к прыжку. Дейри поспешно схватила голубя и вытащила из футляра письмо. Котя шумно призе млился на то место, где только что находилась птица - но Дейри проигнорировала его шалости.
        Она жадно читала письмо. А письмо, меж тем, было следующего содержания:
        "Дейри эс-Шейн, дочери Тарока эс-Шейна, барона Ранкедского Госпожа Дейри! (если только уместно называть вас "госпожой", ибо Вы ест ь особа вздорная и развращенная, и от того не заслуживаете вежливого обращения) Сообщаю Вам, что Ваше послание мною получено и прочтено, хоть Вы и поклялись более не сл ать мне писем после того, как я твердо сказал Вам, что между нами все кончено, раз и навсег да. Однако Ваши старания совратить меня с того узкого пути, коим я следую, используя дл я этой низменной цели любой, даже самый малейший повод (я более чем уверен, что вторжение сев ерян - вовсе не настоящая причина Вашего письма) совершенно бесплодны. Неужели Вы полаг аете, что нам, благородным эс-Финлам, неизвестно, что происходит в землях по соседству? Для того, чтобы быть в курсе событий, нам нисколько не требуется помощь богопротивных к арлов, живущих в темноте подземелий и ненавидящих свет. Птицы, которых брат рассылает У нас достаточно иных способов узнавать то, что нас интересует, и пусть для Вас останетс я тайной, каковы эти способы, ибо, как говорят - "женщине, ведьме и еретику не рассказывай л ишнего"
- а Вы сразу и то, и другое, и третье. Не желаю Вам ничего (кроме, пожалуй, лишь вра зумления и скорейшего обращения к Свету, если только это еще возможно) и за сим прощаюсь с Ва ми, лелея надежду, что более Вы не станите докучать мне.
        Керстен эс-Финл, сын Зайрена эс-Финла, барона Йонвельского." Возмущенно шипя, Дейри вскочила с кровати и бросилась к письменному сто лу. Эмоции переполняли ее. Она, помятуя о старой дружбе, сделала шаг ему навстречу , а он! а он!..
        Ее ответное послание было совсем коротким и содержало лишь одно-единств енное слово - написанное, впрочем, столь крупными буками, что занимало весь лист:
        "ДУРАК!!!"
        Глава 8
        Керстен эс-Финл, семнадцатилетний сын барона Зайрена Йовельского, скомк ал письмо и выкинул его в окно.
        - Прочь, глупая птица! - Он раздраженно вытолкнул голубя наружу. На нос у великие события, а тут эта ведьма со своими глупостями!
        Керстен расправил плечи и глубоко вздохнул, успокаиваясь. Ничего, он сп равится. Он пройдет все испытания, посланные свыше - и тем самым заслужит милость В ладык Света.
        Хотя в иных странах Ильсильвар почитался центром ереси и свободомыслия, он вовсе не был страной, обитатели которой, как один, придерживались лекханитской е реси. Настоящих лекханитов было весьма немного, это было лишь одно из множества мистиче ских и философских учений, которые переполняли Ильсильвар - особенно в его густонаселенных центральных регионах. Имелось множество школ, большинство из которых придерживались нейтральных взглядов (хотя у каждой школы были свои особенности), но также в Ильсил ьваре допускалось присутствие и даже проповедь сторонников как светлых, так и темных учен ий (при условии, что последние не станут практиковать наиболее вызывающие аспекты своей мист ики - вроде человеческих жертвоприношений). Свобода приемлит даже тех, кто выступае т против свободы и порицает ее - им предоставляют право говорить наравне с остальными. Неи збежное следствие свободы - веротерпимость: в обществе, где каждый имеет право проповедов ать свои идеи, поневоле приходится защищать свои убеждения словами, а не оружием, ибо со всем миром воевать невозможно. Ильсильварские философы, мистики и
богословы могли отчаянно ругаться друг с другом, но костров, на которых одна сторона сжигала бы адептов д ругой, в этой стране не видели уже много веков. Доходило до того, что даже в одной семье могли уживаться представители самых разных убеждений и школ. Керстен, воспитанный на ры царских романах и вызубривший увесистое "Правило праведников" едва ли не наизусть, грезил о пути воина света; его старший брат, Алидер, увлекался стихиальной магией и почитал лунных богов; его другой старший брат, Дженон, давным-давно ушел в монахи, став членом боевого б ратства Обители Тысячи Кулаков; его сестра Хейла, мало интересовавшаяся метафизикой, вы шла замуж за лекханита; его мать, Тейра эс-Ганнет, придерживалась учения Лейрин Данг илской, призывавшее женщин к освобождению от мужской тирании, саботажу домашних обязанносте й и постельным утехам лишь тогда, когда их пожелает сама женщина; отец Керстена, барон Зайрен, не верил ни во что и интересовался лишь тем, что приносило практический результат. С ж еной Зайрен не делил ложе вот уже много лет, а для постели держал при себе молодую любовницу - любовница же
увлекалась чтением мистических книг Рауфа Клейнока, верила в эволюцию ч еловечества, происходящую строго по плану Высших Сил и регулярно общалась во снах со своим духовным наставником.
        В этом кругу Керстен иногда ощущал себя последним защитником веры, один оким паладином, соблюдающим чистоту веры среди еретиков и отступников. Если бы кто-нибудь сказал ему, что его стремление к свету - не более, чем бунт юнца, восст ающего против привычной реальности не в силу осознанности совершаемого выбора, а в си лу наивности и пылкости, присущей юнцам - Керстен бы, конечно, не поверил. Ему казалос ь, что он нашел истину во мгле обыденности, смысл жизни, открытый путь в мир горний. Ге шское священство (с представителями которого он не сталкивался в жизни ни разу) казалось ем у воплощением святости - ведь так его рисовали прекрасные и мудрые книги, а они не мо гли врать; а сам Геш - таинственным и чистым государством, являющим собой что-то среднее между раем на земле и аванпостом сил света, выдвинутым вглубь вражеской территории.
        Вторжение северян будоражило ум. О жестокости пиратов он был наслышан и не ждал ничего от их прибытия ничего хорошего, а вот Изгнанные Ордена представл яли собой загадку.
        Как и большинство ильсильварцев, он полагал, что оберегающие страну бес смертные вмешаются и легко разгромят Ордена также, как сделали это во время предыдущего вт оржения - но когда это произойдет? И как поведут себя Ордена до этого часа? Будущее внушал о тревогу. Керстен нисколько не симпатизировал захватчикам, но силам, которые, предположит ельно, должны были защитить ильсильварцев, доверял еще меньше. Невозможность выбрать одну из сторон в конфлике, которую затем можно было бы целиком идеализировать, смущала е го чистую душу.
        Конечно, он оставался на стороне своей семьи, но только в силу кровного родства, в духовном же плане он не видел в этой войне тех, кто мог бы хоть в какой-то мере ста ть воплощением его идеалов.
        Раздался стук в дверь, и следом - голос Ульфа, одного из старших слуг:
        - Ваша милость…
        - Войди.
        Скрипнула дверь. Ульф остановился на пороге.
        - Прибыли барон Цальван Албесский и Мейкар, сын барона Деральшанского.
        Ваш отец желает, чтобы вы спустились вниз и участвовали в совете.
        - Сейчас буду.
        Наклонив голову - со стороны слуги это должно было означать поклон, но по виду больше смахивало на кивок - Ульф ушел, а Керстен наскоро оглядел себя.
        Достаточно ли презентабельно он выглядит? Керстен поменял мягкие домашние башмаки на короткие сапоги с отворотами, пригладил светлые волосы костяным гребешком, нацепил плащ и спустился в общую залу.
        Гости и сопровождающие их рыцари, а также отец, брат, и два баннерета б арона Зайрена уже были здесь. От барона Тарока прибыл баннерет Лиен Халвой, он приеха л в замок еще два часа назад. Керстен знал, что послания были разосланы и другим соседям, но и х приезда не ждали - только гонцов или птиц.
        Когда Керстен вошел, его мать Тейра с недовольным видом выходила из зал ы: Керстен предположил, что отец не допустил ее к участию в серьезном разговоре, и был недалек от истины.
        Приветствовав гостей, молодой рыцарь занял место рядом с братом. На сто ле стояли холодные закуски, но не хозяева, ни гости к ним даже не притронулись.
        Обсуждали текущую ситуацию. Мейкар ратовал за то, чтобы оказать захватч икам вооруженное сопротивление, седоусый Лиен возражал, указывая на несопост авимость сил.
        - С нами будет граф Вайдена, - настаивал Мейкар. - И все бароны Текиона .
        - "Все"? Откуда они возьмутся? Прилетят по воздуху? Пираты не позволят текионским отрядам объединиться. Они займут эту область прежде, чем сюда успеет по дойти хоть скольконибудь значимая подмога.
        - Можно вывести войска. Выбрать местом соединения другое место. Наприме р, замок графа.
        - Вайден я бы сразу исключил, - подал голос отец Керстена. - Очевидно ж е, что первым делом пираты ударят по нему и даже если не сумеют захватить сраз у - возьмут в осаду.
        Вайден не сможет стать местом объединения наших сил. Вопрос в том лишь - жертвовать ли нам собой, выгадывая для Вайдена несколько лишних дней, или же вывести войс ка и позволить энтикейцам вывесить свои знамена на наших башнях. Разумеется, я за втор ой вариант.
        - Для чего выводить войска? - Осторожно спросил Цальван - пухловатый ба рон был не слишком умен. - Вряд ли они оставят у нас большие гарнизоны. Когда севе рян разобьют - а рано или поздно это случится - достаточно будет перебить оставленные га рнизоны собственными силами, чтобы вернуть себе свои земли и замки.
        - Если не вывести солдат, энтикейцы заберут их себе, - ответил Зайрен.
        - Заставят сражаться против наших соседей и королевской армии, когда она сюда, нак онец, прибудет. Если прибудет.
        - А если нет? - Спросил Алидер.
        - Если нет, они пойдут на юг, к Дангилате, и встретят ее там. Какая раз ница, где будут умирать наши люди? Важно, что они будут умирать, сражаясь не на той сто роне. Если, конечно, не вывести их.
        - Значит, нужно определить место сбора. - Сказал Мейкар. - Я бы, все же , отправил их в Вайден.
        - Для чего? Лишние рты графу Анседу сейчас совсем не нужны…
        - А лишние мечи?
        - Сотня лишних мечей в его замке ничего не изменит. - Возразил Лиен. - Карлы сообщили нам о магии, которой владеют Ордена - подземный народ не нашел , что ей противопоставить. Собственно, если бы не колдовство, мы бы сейчас не об суждали, что лучше - сдаться или погибнуть: Ареншо стал бы непреодолимым препрятствием для п иратов. Им пришлось бы потерять две или три недели на то, чтобы обойти ущелье с се вера или юга, а если бы повалил снег - могли бы застрять до весны. Но их чары сильны, и потому нет никакой уверенности в том, что граф Ансед сумеет что-либо им противостоять. Бою сь, Вайден может пасть, и быстро.
        - Я такого же мнения, - кивнул отец Керстена. - Собираться в Вайдене не т смысла; кроме того, мы можем просто не успеть - если северяне поторопятся, то п ерехватят нас еще по дороге. Стоит выбрать другое место и отправить письма остальным с призы вом идти туда же.
        - Тогда либо Тейф, либо Далгор. - Пожал плечами сын Деральшанского баро на.
        - Далгор слишком выдвинут к юго-востоку, они могут отправить к нему еще один крупный отряд, если уже не отправили. - Возразил Алидер. - Я посылал пт иц на юг: кажется, пока там все спокойно, но кое-что меня насторожило. Птицы не увидели побоищ и пожаров, однако из разговоров людей уловили нечто тревожное. Либо к Далгору идут энтикейцы и слухи об их приближении бегут впереди них, либо Далгор уже взят без боя.
        Цальван охнул. Мейкар оскалился и отрицательно покачал головой.
        - Не стоит выдавать свои страхи за истину. Далгор не мог пасть так быст ро, и уж тем более без боя. Подобные разговоры ни к чему хорошему не приведут.
        Недовольно скривившись, молодой чародей пожал плечами. Он действительно не знал наверняка. Интуиция подсказывала ему, что дела на юге идут не самым луч шим образом, но менее всего он хотел разводить панику или преувеличивать успехи противника.
        - Алидер прав. - Барон Зайрен поддержал сына. - Далгор исключаем.
        - Остается Тейф. - Подал реплику Лиен.
        - Или Тонсу. - Сказал Зайрен.
        - Тонсу? - Мейкар недоуменно посмотрел на хозяина замка. - Он слишком д алеко на западе.
        - И хорошо. Значит, его не сумеют перекрыть прежде, чем к нему подойдут все, кто готов оказать сопротивление.
        - И с Лавгура будет удобно туда подойти, - кивнул Лиен.
        - Лавгур? - Криво усмехнулся Цальван. - Я бы не рассчитывал на этих гор ожан.
        - "Эти горожане" содержат неплохую армию.
        - Но захотят ли они отправить ее сюда?
        - Если не дураки, то да. - Проговорил барон Зайрен. - Стоит Орденам и п иратам без труда зайнять Текион, как Лавгур тут же станет следующей целью.
        Собравшиеся еще около часа обсуждали детали, но окончательное решение у же было принято. В какой-то момент Керстен набрался решимости и сказал:
        - А почему мы говорим только об отступлении? Почему бы не объединиться и не ударить по захватчикам прямо сейчас? Да, нас меньше, но именно поэтому они не ж дут удара.
        Неожиданное нападение может нанести им серьезный урон…
        - Не заставляй меня жалеть, что я позвал тебя на это собрание, - оборва л младшего сына Йовельский барон. - Твое дело - молчать и слушать. Здравую стратегию ты предложить пока не способен.
        Керстен покраснел и стиснул зубы; присутствующие сделали вид, что не за метили ни его выступления, ни отповеди барона, и лишь Мейкар бросил быстрый взгляд на отца и сына, взвешивая то, чему только что стал свидетелем. Позже, когда все детали были обговорены и гости собирались в обратный путь, Мейкар, улучив момент, шепнул Керстену "нуж но поговорить".
        Керстен удивленно ответил:
        - Можно вон там, - кивком головы показав на один из коридоров, примыкав ших к общей зале.
        Коридор ветвился, они завернули в ближайший закуток и остановились.
        - Я тоже считаю, что незачем бегать, - вполголоса произнес Мейкар. - Ст арики слишком осторожничают. Сбор - это хорошо, но так славы не наживешь. Над о пощипать пиратов, устроить им тут сладкую жизнь. Мы знаем эти места, они - нет.
        Несколько коротких успешных атак - и они тут застрянут надолго. Выгадаем Вайдену время и д адим возможность всем спокойно собраться в Тонсу или еще где-нибудь. Что скажешь? Ты со мной?..
        - Не знаю… - Керстен растерялся. - Что скажет отец?
        - Ничего не скажет, если ему не говорить. - Мейкар внимательно посмотре л на юношу.
        - А если скажешь - запретит. Ты в его глазах еще мальчишка, не способны й ни на что серьезное. А я вижу молодого рыцаря. Но, может быть, я ошибаюсь? Решай сам, кто ты - мальчик или рыцарь.
        - Я с вами, сир Мейкар.
        - Хорошо. Тогда собирайте вещи, сир Керстен.
        - Что, прямо сейчас?!
        - Нет, конечно. После того, как мы уедем. Ночью или утром, но не позже завтрашнего дня. Я жду вас в отцовском замке.
        - Я буду там, обещаю.
        Мейкар кивнул, сжал на прощанье плечо Керстена и быстрым шагом двинулся к выходу во двор, откуда доносились голоса рыцарей и конюхов, ржание лошадей и лязг поднимаемой решетки на воротах.

***
        Двадцать первого ноября рыцари Свинцовой Горы и пираты Фалдорика Косы з аняли замок барона эс-Шейн. Поскольку повалил снег, смешанный с дождем, и дороги пр евратились в грязное холодное месиво, дальнейшее продвижение к Вайдену Зингар решил отложить . Людям и лошадям надо было дать отдохнуть, кроме того, он лелеял надежду взять Вайден бе з боя. На первое предложение о сдаче граф Ансед ответил решительным отказом, но будет ли он по-прежнему столь же решителен, когда поймет, что ему грозит? Кардинал Горы не сомн евался в том, что они смогут без труда захватить любой замок на севере, оставалось только дон ести эту мысль до вздорного графа. Он написал второе письмо, более жесткое и попросил сто ль гостеприимно принявшего их барона Тарока также попытаться убедить графа проявить бла горазумие.
        Барона эта просьба смутила.
        - Я плохой дипломат, - Тарок почесал затылок. - Не знаю, что и сказать ему…
        - Напишите правду. При сдаче Анседу ничего не грозит. С ним обойдут сто ль же вежливо, как и с вами: никто не станет чинить насилия над женщинами, и сажать в яму мужчин.
        Его имущество, по большей части, также будет сохранено. Но все это - ли шь при условии полной и безоговорочной сдачи…
        - Написать правду? - Барон с сомнением покачал головой. - За день ваши люди сьели столько, сколько нам хватило бы на месяц. Да еще забили на мясо трех ко ров и бог весь сколько поросят. Если так пойдет дальше, зиму мы не переживем - околеем от голо да.
        - В ближайшее время мы поставим гарнизоны в замках Албес, Деральшан и Й овель, и продолжим движение к Вайдену, как только непогода прекратится. - Сухо с казал Зингар. - Мы заберем половину ваших солдат, так что едоков у вас в замке поубавится.
        - Я протестую! Я не дам вам своих людей!
        - Скажите спасибо, что я не заставляю вас самолично вести их в бой. - О трезал кардинал. - С того момента, как вы открыли нам ворота, ваши земли, имущ ество, люди - все это собственность Энкледа Первого, короля Эн-Тике и Южных Земель. Мы забира ем не все и оставляем вам более чем достаточно для того, чтобы жить здесь дальше. Н о ваш король - Энклед, а не Теланар, не забывайте об этом.
        - Мы так не договаривались, - буркнул Тарок.
        - А на что вы рассчитывали?
        - Когда речь шла о сдаче, вы говорили, что вам нужны припасы и кров. Я присягнул Энкледу, кормлю вас и предоставил вам кров - но теперь вы требуете боль ше!
        - Ваш сеньор, - Зингар чуть улыбнулся. - Ведет тяжелую войну. И вы, как верный вассал, обязаны помочь ему людьми. Вы ведь верный вассал, не так ли?
        Тарок втянул воздух в легкие и отвернулся. Они оба знали, что барон, пр исягнув Энкледу, столь же легко откажется от клятвы и переметнется на сторону своего пре жнего господина - как только изменится ситуация. Зингар хотел повязать Тарок кровью, хотел чт обы он не только словом, но и делом послужил завоевателям. Оба понимали это, и столь же ясно было, кто сейчас диктует условия и на чьей стороне сила.
        - Я напишу правду в послании Анседу, - проговорил барон, и голос прозву чал хмуро.
        - Конечно. Сир Райвин Мкеон поможет вам его составить.
        Один из адъютантов Зингара немедленно поднялся, коротко поклонился кард иналу и жестом предложил барону подняться в башню, дабы составить послание без помех. Тарок нехотя поднялся - его злило, что эти северяне ведут себя в его замке так, слов но находятся у себя дома, а его ставят в положение гостя.
        Как только Райвин и барон покинули общую залу, Дейри, до сих пор молча сидевшая над тарелкой с олениной и бобами, деловито осведомилась у кардинала:
        - Меня будут насиловать?
        Некоторые из рыцарей засмеялись, другие замолчали и с усмешками стали ж дать продолжения; баннерет Тарока, Найген Виклорид, смертельно побледнел и с ужасом посмотрел на девушку. Зингар несколько секунд, сжав челюсти, разглядывал ее. Он не т ерпел подначек и ребячества.
        - Нет. - Процедил он и отвернулся.
        В ответ Дейри поджала губы и, пренебрежительно хмыкнув, вновь сосредото чилась на тарелке с бобами. Послышались сальные шуточки - впрочем, быстро утихнув шие, стоило Зингару повернуть голову и холодно оглядеть офицеров. Продолжал смеятьс я только Нилс Толстопят, один из ярлов Фалдорика - но и он вскоре переключил свое вни мание на что-то другое. Бледность сошла с лица Найгена Виклорида - остаток ужина он про сидел красный, как рак. Он не знал, как доложить барону об этом проишествии и в результате решил не говорить ничего.
        История, между тем, имела продолжение - тем же вечером, а вернее, уже н очью, когда Дейри поднималась в свою башенку, к ней приблизились Кабур Китэ, Гален Хоки и Малькран Мерзляк. Первый был рыцарем Свинцовой Горы, второй - министериалом, кот орый уже более десяти лет не мог получить рыцарства из-за раззвязного поведения, а тре тий - пиратом, заработавшим прозвище за склонность к простудам и желание при всякой во зможности одеваться потеплее.
        - Скучаете, баронесса? - Промурлыкал Кабур Китэ. Наглый взгляд и кончик языка, скользнувший по краешку губ…
        - Мы бы вас могли развеселить. - Улыбнулся, демонстрируя выбитый в драк е зуб, Гален Хоки.
        Малькран молчал, плотоядно разглядывая девушку. Он не понимал приказа, отданного Зингаром - а затем подтвержденного Фалдориком - не трогать женщин в зам ке эс-Шейн и не насиловать никого в деревушках. А как же маленькие радости военного пох ода? К счастью, Гален, с которым он успел сдружиться за время путешествия, п озвал его подкараулить распущенную дочурку местного барону у ее покоев - в то время как самому Галену эту мысль подбросил Кабур, сидевший за столом во время позднего обеда и видевший, как повел а себя баронесса. В рассказе он, впрочем, слегка все преувеличил, изобразил ее недовольство ответом кардинала в самых ярких тонах; и высказал ряд непристойных предположений так, как б удто бы был совершенно уверен в их подлинности. Гален немедленно загорелся идеей да ть "этой девке" то, чего она хочет; Кабур позволил себя уломать и присоединился к затее, но все время ожидания мучался вопросом - правильно ли он расценил произошедшее за столом? Дей ствительно ли эта юная благородная девушка была разочарована тем, что с ней не станут обх одиться, как с последней шлюхой? Он обрисовал Галену полную
распутницу, но сам скорее поставил бы на то, что она боялась северян и пыталась за наглостью и пренебр ежением скрыть страх; Кабур полагал, что она позволила себе провокацию лишь для того, чтобы уверить саму себя в безопасности и безнаказанности. Если это так - баронесса теперь оробеет и покажет стра х, который она пыталась скрыть от самой себя; они посмеются над ней и уйдут. Если же она и в са мом деле скучает тут без мужского внимания - то оно, безусловно, будет ей оказано.
        Дейри поднесла левую руку к лицу и медленно лизнула кончик указательног о пальца, ее вид при этом был настолько порочен и одновременно невинен, что Кабуру з ахотелось содрать с нее платье прямо здесь, в коридоре и жестоко отодрать, прижав спиной к стене. Они переглянулись с Галеном и приблизились к баронессе еще на шаг. Малькран зашел сзади и, нагловато щерясь, погладил Дейрины ягодицы.
        - Я очень скучаю… - С томным придыханием и хрипотцой произнесла девуш ка. - Очень-очень скучаю по таким… сильным, уверенным, красивым рыцарям, ка к вы…
        Гален расплылся в ухмылке. Женщины иногда говорили ему, что он вонят от того, что редко моется, но эта блудливая шлюха - не из таких: она не станет унижа ть мужчину, от которого пахнет так, как должно пахнуть: сместью своего и конского пота , горьковатым запахом дурман-травы изо рта, кисловатым запашком из области паха… Он протяну л руку, но коснулся Дейри лишь вскользь: она отступила к двери в свои покои, поигрывая глаз ками и покачивая плечиками - слегка переигрывая, что было простительно, ибо практическим опытом соблазнения она, все-таки, не обладала.
        Троица потянулась за ней. Дейри проскользнула в комнату и, сбросив тепл ые башмачки, легла на кровать. Она развела ноги и задрала юбку выше бедер.
        - Не нужно глупых прелюдий… - Продолжая изображать неземную страсть, произнесла она. - Я вся горю! Берите же меня поскорее!
        Кабур замер, чувствуя, что происходит что-то странное. Малькран также н асторожился. И лишь Гален по-прежнему ощущал себя в своей тарелке. Все шло именно так, как ему всегда и мечталось.
        - Горячая штучка, да?.. - Подмигнул Кабуру и приблизился к кровати, рас стегивая штаны. К ремню потянулся и Малькран.
        - Ой, минуточку!.. - Встрепенулась Дейри. Она поднялась на локте и бегл о оглядела комнату.
        - Котяяя!.. - Позвала она в тот момент, когда рука Галена ползла по ее голени к коленке и далее к бедрам.
        Под кроватью послышалось шебуршание. Кисть Галена замерла на середине б едра.
        - Чево?.. - Недовольный и сонный Котя, отряхиваясь от пыли, выглянул на ружу. Гален отшатнулся от кровати.
        - А напомни то заклинание. - Попросила Дейри.
        - Какое еще "то заклинание"?
        - То заклинание… Ты что, не понимаешь? - Она выразительно стрельнула глазами на трех напряженных мужчин. Кабур положил ладонь на рукоять меча, Малькран коснулся метательного топорика, а Гален поспешно затянул ремень на штанах.
        - Не понимаю. - Котя пожал плечами. - Чтобы у них стояк был железный на час?
        - Нет!.. - От возмущения Дейри села на кровати. - Ну то заклинание…
        - О боги тьмы! - Взмолился Котя, закатив глаза. - За что мне все это?!.
        Неужели моя вина перед вами настолько велика?!. Почему я должен выполнять прихоти г лупой девчонки, которая сама не понимает, чего хочет?!.
        - Я знаю, чего хочу!!! - Крикнула Дейри, с обидой и злостью метнув в де моненка подушку. Котя, слишком увлекшись своими страданиями, пропустил удар, и был сшиблен с ног.
        Подушка накрыла его целиком.
        - И я не глупая!!! - Продолжала орать Дейри. Наставив на подушку указат ельный палец, вокруг которого закрутился темный дымок, она потребовала:
        - Заклинание для вытягивания кое-чего… из кое-кого… во время… это го самого!
        С легким шелестом меч Кабура наполовину выдвинулся из ножен.
        - Ах, это заклинание… - Страдальчески вздохнул Котя, высовывая голов у из-под подушки. - Так бы сразу и сказала.
        Он заговорил на Искаженном Наречье, проговаривая такты заклятья так, ка к они могли быть записаны в какой-нибудь книге. Заклятье было недлинным. Дейри вним ательно слушала, стараясь ничего не упускать: было бы неловко просить Котю повторить все еще раз во время "этого самого" - особенно с учетом того, что он наверняка стал бы выпен дриваться, опять делая вид, будто не понимает о чем идет речь. Когда Котя закончил, Дейри кивн ула и снисходительным тоном произнесла:
        - Все, пока можешь быть свободен.
        Волоча за собой подушку, Котя уныло побрел обратно под кровать. Дейри в новь откинулась на ложе и, сколь могла мило, улыбнулась трем северянам.
        - Где же вы, мои львы?.. Берите меня скорее!..
        Она постаралась придать своему голосу оттенок горячей страсти, но север яне не оценили ее усилий.
        - Демон! - Жестко проговорил Кабур, выставляя клинок в сторону Коти. В ответ Котя показал ему язык.
        - Так она ведьма что ли?.. - Вгляд Галена метался от лиц сотоварищей до кровати с баронессой и обратно.
        - Идите ко мне! - Настаивала Дейри. - Ну что же вы встали?..
        - Да пошла ты к черту!.. - Кабур отступил к двери. Ждавший реакции спут ников Гален, поняв, что решено отступать, метнулся к выходу еще быстрее. Мелькран вз весил метательный топор в руке, помедлил… один бросок - и голова ведьмы расколется надв ое… но что-то подсказывало ему, что этот бросок может обернуться для них большими неп риятностями, и он убрал топор и вышел из комнаты последним.
        Дейри несколько секунд смотрела на дверь. Может, они еще вернутся? Котя положил подушку на пол у кровати и сел на нее сверху.
        Когда стало ясно, что не вернутся, она вытянула ноги и уставилась в пот олок.
        - Вот так всегда… - Расстроенно проговорила она. - Никто меня не хоче т…
        - Никто нас не любит. - Сделав жалостливую мордочку, поддакнул Котя.
        - Никому мы не нужны…
        - Бедные мы несчастныееее… - Заревел демоненок.
        Дейри повернулась на бок и некоторое время с неопределенным выражением наблюдала, как Котя умывается слезами, жалуясь - от лица их обоих - на жестокую су дьбу. Вскоре ей надоело слушать нытье, и она замахала на него рукой:
        - Все-все… успокойся. У друг друга есть мы - а это уже неплохо!
        - Оу… - Котя вмиг прекратил плакать и принял игриво-кокетливый вид. - Это предложение? Могу лишить тебя девственности, если хорошенько попросишь.
        - Да у тебя и лишать-то нечем, - Дейри скептически оглядела бесполую че рную фигурку.
        - Хвостом! - Котя напыжился и напряг хвост, от чего тот резко выпрямилс я, увеличился в размере в полтора раза и мелко завибрировал, сделавшись похожим на то лстый стальной прут.
        - Ладно, - согласилась Дейри. - Но сначала ты меня научишь заклинанию в ытягивания Тэннака из демонов во время соития.
        Котя насупленно посмотрел на нее.
        - Я что, совсем дурак?
        Он встал на голову и начал крутиться на месте. Дейри легла на спину и в здохнула.
        Противоречивые желания томили ее. Она не понимала этих желаний… верне е, так: она их вполне осознавала своей темной, иррациональной частью души, но не смогла бы оп исать словами, даже если бы захотела. В этих желания сливались воедино стремление поглощать и быть поглощенной, стремление испытывать боль и доставлять боль, стремлени е отдавать и стремление брать. Сладкое и горькое, приятное и пугающее, становились одним целым, передавая друг другу свои свойства.
        Значительная часть этих ощущений поднималась от низа живота. Дейри внов ь вздохнула, прикрыла глаза и сосредоточилась своих ощущениях. Она знала, что если н ачнет ласкать себя, то сможет быстро расслабиться, но собственную чувственность можно было исп ользовать и подругому. Можно было переживать желание, не подавляя его и не удовлетвор яя его - просто переживать, осознавать его, чувствовать, прослеживать его от начала и д о самых корней, принимать желание как свою часть и полноценно чувствовать эту часть себ я. И тогда, если в ходе подобной настройки удавалось увидеть это желание и себя в этом желании - то желание менялось. Мутный, отягощающий разум чувственный поток становился чистой энергией, которую можно было направить в глубины своей безграничной души, связанной со вс ей Сальбравой, спрятать в тайных запасниках или использовать для какого-нибудь чародей ства.
        Котя устроился на подушке, которую он почти доволок до кровати, и четве рть часа молчал, наблюдая, как меняются течения в Шэ и Тэннаке девушки. Из его о громных глаз в эти минуты пропала всякая дурашливость, они исполнились тайны, темной мисти ки и волшебства звездной чарующей ночи. Дейри повторяла упражнение раз за разом, и он м олчал, но когда увидел, что токи Тэннака и Шэ затихают и она просто лежит на кровати, н и о чем не думая, то сказал:
        - Эти твои ухажеры ябедничать пошли.
        - Какие еще ухажеры?.. - Не поняла Дейри.
        - Ну, эти трое, у которых все упало, когда ты про заклинания спрашивать начала.
        - Ах, эти.. и кому они жалуются? Папе?
        - Своему главному, - Котя пожевал губами. - Он скоро сюда придет.
        - Его еще тут не хватало… Он мне не понравился. Сухарь. И старый слиш ком.
        - Я его тоже не одобряю, - согласился Котя. - Противный тип. Знаешь что ?.. Пойду-ка я отсюда…
        - Эй! - Дейри подскочила. - Ты куда?!
        - Куда-нибудь. - Котя в два прыжка оказался у подоконника, забрался на него и, подпрыгнув, повис на щеколде. С первого раза ему, однако, окно открыть не удалось, и он шлепнулся обратно на подоконник. - Вдруг он меня заколдует?
        - Ой, и правда ведь… - Дейри подскочила к окну, подняла щеколду и едв а сдержала створки - холодный ветер толкнул их и бросил ей в лицо снопья снега. Ко тя тенью вытек наружу; Дейри еще несколько секунд пыталась разглядеть сквозь ветер и с нег, куда он направляется, но так и не поняла этого. Котя будто растворился в воздух е. Тогда она закрыла ставни, вернула щеколду на место и задышала на озябшие пальцы.
        Спустя несколько минут в дверь настойчиво постучали.
        Глава 9
        Керстен эс-Финл прибыл в Дераншаль поздним вечером. Мейкар пожал ему ру ку и коротко обнял, барон Рейер - невысокий, сухой, молчаливый старик - жест ом руки пригласил к столу. Клиг, второй сын барона, бывший всего лишь на пару лет старше Ке рстена, также присутствовал здесь. Горячая мясная похлебка после пятичасовой скачки п од снегом и пронизывающим ветром показалась молодому эс-Финлу показалась необычайно аппетитной. Он быстро сьел свою порцию и попросил добавки. Жар от большого камина разо гревал извне, в то время как горячая еда согревала внутри. Керстен расслабился и ощутил сл адкую леность во всем теле. Не хотелось ни двигаться, ни делать что-либо. Сыновья и рыцари Ре йера обсуждали дороги в лесу, размеры отряда, возможные цели атаки и пути отхода; барон молчал - большую часть времени он казался отрешенным, и лишь по внимательному и цепкому взгляд у, который он иногда кидал на кого-либо из говоривших, становилось ясно, что он следит за пр оисходящим. Один раз он так посмотрел на Керстена - долго, пристально, не отводя глаз, словн о хотел запомнить каждую черточку на лице молодого рыцаря.
Керстен сделалось неуютно - от куда-то появилось ощущение, что барон видит не только его лицо, но столь же ясно читает с крытые чувства и мысли.
        Что он мог увидеть в нем? Скрытые сомнения? Страх перед отцом, который будет взбешен, узнав, что Керстен поступил по собственной воле и вряд ли удо влетворится короткой запиской, оставленной юношей перед уходом? Опасения опозориться перед другими, бо лее опытными рыцарями, проявив слабость или совершив какую-нибудь глупость?.. Керсте н постарался выдержать взгляд Рейера и, когда тот наконец потерял к нему интерес, мы сленно вздохнул с облегчением. О Дераншальском бароне ходили разные слухи: он заботился о своих людях, а вот к разбойникам, если таковых ему удавалось изловить, проявлял беспощадную жестокость: с некоторых заживо сдирали кожу, других четвертовали, выхаживали, не дава я умереть от потери крови, а затем вывозили из замка и оставляли на перекрестке дорог.
        В эту ночь Керстен спал менее четырех часов: вместе с Мейкаром, Клигом и еще двумя рыцарями он покинул Дераншаль задолго до наступления утра. Их целью был а разведка: хотели взглянуть на захватчиков собственными глазами, оценить возможность нане сти неожиданный удар и немедленно скрыться. Холодный ветер морозил лицо и заставлял сле зиться глаза; лошади фыркали, выбрасывая облачка пара, и трясли гривами, сбрасывая налипшие на них хлопья снега.
        Они обогнули Йонвель по восточному краю и двинулись в сторону Ранкедско го баронства. С энтикейцами они едва не столкнулись у рощи Шевис, служившей границей ме жду двумя баронствами - это была сотня командора Сайвора Хоки, отправленная Зинга ром на север с тем, чтобы занять Йонвель, а затем Дераншаль. Мейкар заметил разъезд и немедленно увел отряд в лес: поначалу молодые рыцари полагали, что это могут быть люди отца Керстена, с к оторыми они также не имели желания встречаться - но доспехи и одежда проехавших мим о всадников явно не принадлежали уроженцам этих мест. Немногим позже показались основные си лы: восемнадцать рыцарей Свинцовой Горы, тридцать семь министериалов, двадцать восемь ор уженосцев и около двадцати слуг - последних сосчитать было сложно, поскольку если рыцари, министериалы и оруженосцы передвигались преимущественно верхом (лишь иногда некоторые из них, желая размять ноги, шли рядом с повозками), то слуги - кроме возниц - предпоч итали укрываться от холода и снега в повозках. Десять крытых повозок, четыре телеги и сорок запасных лошадей.
        Текионцы наблюдали за процессией из глубины леса, отведя собственных ло шадей еще дальше для того, чтобы враги не смогли услышать случайного ржания.
        - У них наверняка есть патруль в аръергарде. Подождем, пока пройдут осн овные силы, и атакуем патруль? - Предложил Клиг.
        Мейкар отрицательно покачал головой.
        - Можем не успеть убить их быстро. А шум услышат.
        - Что ты предлагаешь?
        - Они идут к Йонвелю и остановятся там на какое-то время, но будут разв едывать местность. Надеюсь, Зайден успел вывести солдат, как собирался, иначе е го люди могут оказаться в пиратских патрулях… - Мейкар с сомнением взглянул на Керстена, след я за его реакцией и оценивая, как тот воспримет это известие. Молодой эс-Финл сжал челюсти: мысль о том, что, возможно, придется скрестить клинки с кем-нибудь из тех, с кем раньше он мог сидеть за одним столом, нисколько его не прельщала. Оставалось только надеяться, что эт ого не случится - первая группа всадников покинула Йонвель еще до его отъезда, вторую оте ц собирался отправить в Тонсу тем же вечером.
        - Да. Он увел из замка почти всех.
        - Очень хорошо, - кивнул Мейкар. - Значит, в разъездах будет только убл юдочное зверье с островов… Тогда и начнем их выслеживать. Знаешь тут где-нибу дь поблизости место, где можно укрыться? Заброшенный хутор? Старую башню?.. Пещеру наконец…?
        - Охотничий домик подойдет? - Подумав, ответил Керстен. - Он в самой ча ще, в трех лигах к северу отсюда.
        - Вполне. Показывай, где он. Потом вернемся в Дераншаль, возьмем десято к наших и начнем охоту.

***
        Граф Ансед не внял голосу разума и не согласился на почетную сдачу - и поэтому ворота Вайдена сотням Ойлена Покфо и Чейда Элфарида открывали Крылатые Тени по д командованием Алина Алкупа. В замке еще шел бой, когда первые отряды энтикейцев занял и двор и барбакан, но к тому моменту, когда Зингар, Ойлен и Чейд в сопровождении двух десятко в рыцарей Горы вошли в донжон - все уже было кончено: солдаты Анседа были либо перебиты, либ о обезоружены и пленены; граф, его старший сын и дочь - умервщлены; жена, младшая дочь и сын, а также брат Анседа Товас - взяты в плен. Алин доложил кардиналу о выполнении миссии ; несколько Теней были ранены, но никто не убит. Зингар выразил благодарность командору Т еней и поинтересовался, как именно был осуществлен захват замка.
        - Под покровом темноты поднялись на стены, - ответил Филин. - Вырезали стражу, взяли башни и ворота. В замке так и не проснулись. Заблокировали казарм у, забросили кошки в окна донжона. Всех, кто чего-то стоил в области магии - убили сразу; ос тавили только младшего, Найвера, как вы просили, и его дядю. Ни тот ни друго й не являются магами. Младшая дочь Анседа обладает сильным Даром, но ей всего девять лет. Прикончить ее?
        - Пока не надо, - отрицательно покачал головой Зингар. - Какие еще ново сти?
        - Донесения от разведчиков: перемещения множества вооруженных отрядов.
        Бароны уводят своих солдат на запад. Мы выловили нескольких и узнали пункт сбо ра: Тонсу.
        Ойлен и Чейд заговорили разом, ругая лицемерных землевладельцев, которы е открывали перед ними ворота своих крепостей, клялись в верности Энкледу или по кр айней мере в нейтралитете - и в то же время стягивали силы Текиона в кулак, готовясь нанести удар.
        - Может быть, это не так уж и плохо, - задумчиво проговорил Зингар. - Р аздавим их одним махом.
        - Прикажите выдвигаться к Тонсу? - Спросил Чейд.
        - Позже. - Кардинал вновь посмотрел на Алина. - Помните, я просил вас о тправить нескольких разведчиков к Далгору?
        - Конечно. Они сейчас там.
        - Каковы последние донесения?
        - Эс-Лифеоны укрепились, ждут Гейса, Фелроба и Ченара, - Алин назвал им ена трех командоров, ранее отправленных Зингаром во владения рода эс-Йен. - На з емле эс-Йенов, в Катехарии, война - они оказали ожесточенное сопротивление вашим рыцарям .
        Зингар нахмурился.
        - Я отправил двух лучших чародеев. Стены не должны были стать для них п реградой.
        - Ченар тяжело ранен, а Фелроб не поспевает везде. Впрочем, насколько м ожно судить, ваши командоры справляются с той задачей, что вы им поставили. Хотя и н е так быстро, как вы рассчитывали.
        Зингар задумчиво кивнул и спросил:
        - А что на севере? Колфьер и Фадун?
        - Секира и Улыбка устроили в Фадуне резню. Лягушонок и Полбороды осадил и Колфьер и грабят его окресности.
        - А что Тейф?
        - Пока никаких известий. - Покачал головой Алин.
        - Ну что ж, хорошо… - Зингар замолчал, обдумывая сложившуюся ситуацию . Затем он произнес:
        - Я отправлюсь к Далгору вместе с сотней Чейда. Алин, вы с нами. Ойлен Покфо, вы остаетесь в Вайдене. Сотня Хадеса отправлена в Йонвель и Дераншаль - пу сть там и остаются.
        Сотня Риума - в резерве, пусть и далее размещается в Ранкеде, как и сей час. Фалдорик пойдет в Тейф, пусть его головорезы берут Колфьер и подтягиваются туда же. После того, как разберемся с Далгором, я вернусь с Чейдом и с кем-нибудь из той троицы… Да, так и сделаем: один останется в Катехарии, второй в Далгоре - я позже решу, кого взять, а кого оставить . И далее посмотрим, как будет развиваться ситуация. Если все будет благополучно, и Фалдорик сум еет взять или хотя бы надежно блокировать Тейф - вы, Ойлен, выводите войска из Вайдена и движ итесь к Тонсу, а ваше место здесь занимает Риум. Мы соединяемся с вами и громим Тонсу. В случае, если у Фалдорика возникают трудности - вы отправляетесь к нему на подмогу и за бираете часть людей Хадеса. Надеюсь, все понятно? Есть вопросы?
        - Есть, - сказал Трясогузка. - Как быть с пленными?
        - Сейчас решим.
        Зингар занял кабинет графа и приказал доставить для беседы сначала двад цатилетнего Найвера, а затем - его дядю, Товаса. Беседа с последним продлилась в дв а раза дольше, чем с первым; по ее окончании Зингар распорядился убить Найвера и его мать.
        - Брат Анседа согласился принять нашу сторону, - объяснил он свое решен ие Ойлену.
        - С условием, что мы избавим его от тех, у кого формально больше прав н а наследство, чем у него.
        - А что с младшей дочкой?
        - На ваше усмотрение. Прав у Кинли меньше, чем у дяди, поэтому прямой у грозы для Товаса она не несет. Однако, если с Товасом и его сыном что-нибудь случ ится, наследницей рода станет она. Понимаете? Если наш новый граф будет плохо себя вести - убе йте его и объявите Кинли графиней. Но это - вариант на самый крайний случай. Если Товас, н апротив, проявит себя с хорошей стороны - можете убить ее.
        Трясогузка наклонил голову, боясь, что глаза выдадут чувства, которые б ушевали в нем.
        - Слушаюсь, сир.

***
        Зингар Барвет, Алкуп и Чейд отбыли на юг, а Ойлен Покфо остался управля ть замком Вайден. Товас оказался покладист и сговорчив - он, похоже, хорошо поним ал, насколько неустойчивым является его положение. Часть вассалов Анседа присягнула е го брату, другие воспротивились - заперлись в своих замках или ушли к Тонсу. Ойлену нужн о было решать множество мелких организационных проблем, но это была рутина, с которой он успешно справлялся. Но кроме рутины было кое-что другое, что занимало его мысли .
        У него были желания, в которых прежде он боялся признаться даже самому себе - но этот поход многое изменил. Вскоре после взятия Браша ему приснился тяжелый м учительный сон - утром он ощутил надломленность и опустошенность, которые, впрочем, вско ре сменились иными чувствами. Из его души как будто что-то изъяли и эта пустота, как гноем , стала заполняться злобой. Позже он понял, что перемены были как-то связаны Барветом - его подчиненность кардиналу стала обоснована не только субординацией, но и чем-то еще, у них появилась какая-то необычная форма душевной близости, и Барвет в этой связке занимал безус ловно доминирующее положение. Ойлен подозревал, что подобную связь Барвет установил и с др угими - хотя и не мог сказать точно, все ли командоры связаны с ним также, как он сам. Но дел о было не только в Барвете. Кардинал стал лишь частью объединяющей их силы, важным ее узло м, но никак не источником; Ойлен не сразу понял, что происходит, некоторые вещи он ста л осознавать лишь в самые последние дни. Его душа менялась, и он не знал, как относиться к этим изменениям. Барвет что-то сделал с ним, но он
даже не мог сформулировать толком, что именн о. Иногда ему казалось, что он заразился какой-то болезнью; иногда - что лиш ился части души; а иногда - что в нем поселился червь, который проник во все его жилы, во все чувства и мысли , и уже не Ойлен думает многие из этих мыслей, а червь. Почему-то он не испытывал страха, как б удто бы способность бояться из него полностью изъяли; куда больше его беспокоило непонимани е того, что происходит. Чем была эта тьма и в какой мере сам Зингар понимал ее суть ?.. Но, чем бы она не была, она помогала Ойлену лучше понять себя - этого нельзя было отрицат ь. Он был не рад этому пониманию и, может быть даже, предпочел бы и дальше оставаться в невежестве - но выбора ему не дали. Шаткость морали, чести, норм одобряемого обществом поведения вырисовывалась перед ним с каждым днем все отчетливее: это были призрак и, которые имели видимость существования лишь до тех пор, пока в них верили, но стоило э той вере пропасть - как они бесследно растворялись во тьме. Его немыслимые, противозаконные , чудовищные мечты, давно задавленные аскезой, восставали из небытия и возвр
ащались к нему - исполненные силой, требовательные и манящие. С каждым днем он видел все меньше причин сдерживаться и не позволять себе того, что часть его души хотела всегда. Другая часть душ и кричала от боли от этих мыслей и желаний, от ужаса перед тем, кем он стал - и продолжал станови ться. Что-то нашептывало ему, что боль прекратится, когда он обретет целостность - и если целостность благородного рыцаря-чародея, познавшего пути природных стихий, сделалас ь недоступной, то следовало обрести иную целостность, найдя ее во тьме.
        И вот, наступил день, когда он не выдержал. Он привел восьмилетнего сын а одной из служанок в свои аппартаменты и запер их изнутри; привязал мальчика к кр овати и разрезал на нем одежду. Ойлен гладил его хрупкое юное тело, целовал соски и крошечный п енис и чувствовал, как дикое желание буквально разрывает его на части. Мальчик был таким испуг анным, таким хрупким, чистым и невинным, таким беззащитным - что не было во всем мир е большего удовольствия, чем растоптать его невинность, осквернить его чистоту, сл омать его незрелую, еще не начавшуюся толком жизнь. Член Ойлена стоял колом, но войти в зад мал ьчика он долго не мог - слишком тот был узок. Тогда Ойлен вытащил нож и воткнул его туда, куд а не мог проникнуть член. Мальчик истошно закричал - Ойлен не обратил на его вопли внимания также, как прежде не обращал внимания на слезы и мольбы. Ойлен покачал нож в ране, вытащи л его и вновь попытался войти - на этот раз у него получилось. Крови было много, она была повсюду - на простынях, на полу, на члене и бедрах… Кровь и запах дерьма. Ойлен на силовал мальчика всю ночь, не заметив даже, в каком
именно часу тот перестал кричать, а в ка ком - совершенно уже затих и перестал дышать. Он ясно осознал, что он мертв лишь под утро, к огда тело совсем остыло.
        Ойлен стал втыкать в тело мальчика нож, но реакции не было, и кровь из ран почти не текла.
        Тогда командор Горы сел в кресло и стал разбираться с бумагами. Нужно б ыло определить, надолго ли хватит припасов и посмотреть, сколько теплого белья имеется на складах Вайдена. В конце концов, зима уже началась и для того, чтобы пережить ее, необходи мо все тщательно спланировать и распределить. Служанка, которая каждое утро приходила дл я того, чтобы прибраться в спальне, при виде трупа ребенка на кровати истошно закрича ла и выбежала вон.
        Позже пришли рыцари, они задавали несущественные вопросы и почему-то на стаивали, чтобы Ойлен оделся и смыл с себя кровь. Кто-то убрал труп и поменял простыни, одного из оруженосцев приставили чистить пол. Ойлен старался не обращать внимания на эту сует у. Сколько у них лошадей? Сколько теплых плащей и сапог? Достаточно ли заготовлено дров?
        Вот о чем следовало думать.

***
        Хадес занял Йонвель, после чего двинулся на север. Барон Рейер, скрипя зубами, открыл перед ним ворота Дераншаля. Хадеса увиденное не впечатлило: две деревян ные башни, четыре невысокие стены и длинный П-образный дом между ними - вот и весь "замок ". Однако, на текущий момент это была самая крайняя северо-западная точка на контроли руемой ими территории Текиона, наиболее близкая к Тейфу и Колфьеру, и потому имевш ая важное стратегическое значение. Если союзники Ордена, морские разбойники, успе шно возьмут Колфьер, и двинутся дале на юго-запад, то Дераншаль станет место м объединения сил, которые затем выступят против хорошо укрепленного и сильного Тейфа. С другой же сторо ны, если со стороны Тейфа последует превентивный удар, то именно Дераншаль станет первым за мком на пути графа Кладгера. Оставив в Дераншале тридцать человек, основная задача которых состояла в разведке и сборе информации, Хадес вернулся в Йонвель. Барон Зайрен принял его люб езно, почти дружелюбно; старый эс-Кван же, напротив, едва сдерживал злобу - но у ко мандора крепло чувство, что он намучается еще с обоими, при том
неизвестно, с кем боль ше. Зайрен себе на уме - расчетливый и прагматичный, он мог стать наиболее неприятным врагом, и поэтому стоило держать его поближе. Рейер, напротив, мог выкинуть что-нибудь совершенн о неразумное, например попытаться вырезать оставленный в его замке гарнизон. Он и его ближние, несомненно, будут умервщлены если барон осмелится предпринять нечт о подобное - но Хадес раздражала мысль о том, что сама попытка может стоить ему нескольких людей. Проще было бы перебить всех этих ненадежных барончиков и поставить повсюду своих рыцарей - но, решив таким образом одну проблему, Ордена создали бы себе другую, имевшую бы неприя тные последствия в стратегическом плане: узнав о резне, подчинившиеся Ордену бароны могут с перепугу устроить мятеж, а еще не подчинившиеся - перестанут открывать перед Орденом воро та, и взятие каждого населенного пункта, имеющего хоть какое-то подобие укреплений, будет со провождаться отчаянным сопротивлением. Поэтому Хадес не тронул ни Зайрена, ни Рейера , но лишь постарался устроить все так, чтобы каждый их шаг был у него на виду. Пусть только дадут ему повод - и
он без колебаний вырвет лишние звенья из позвонков обоих. 2 Хадес не имел ни фамилии, ни второго имени - белоглазый и беловолосый у роженец Сальгердских островов, он мог бы получить имя только на корабле, если б ы оказался принят в дружину одного из тех ярлов, что каждую весну плыли на юг - чтобы погра бить или поторговать на Гоураше, Эн-Тике, на Вайшерских островах, или даже на материке, в Ил ьсильваре. Второе имя новичку подбирала команда: любая особенность новичка, любой поступок, л юбая случившаяся с ним ситуация могла послужить основой для прозвища, которое сохранялось с пиратом всю жизнь: это прозвище было более важным и значимым, чем имя, пол ученное при рождении. Закреплял за новичком прозвище сам ярл, и хотя это не сопровождалось ни пышными цере мониями, ни торжественными речами, для нового члена команды значимость данного собы тия была ничуть не ниже, чем посвящение в рыцари где-нибудь на юге. Именование значило, чт о новичок принят и стал одним из своих, что с этого момента он мужчина, а не юнец… Хадес второго имени так и не получил. Дом ярла Квинура Собачьей Головы, в котором рос Хадес (он
был сыном одного из людей ярла, а может быть и самого Квинура - точно этого не знал никто, даже его мать) был разграблен другим ярлом, в следствии конфликта, о котором Хадес не имел ни малейшего понятия. Как водится, мужчин перебили, имущество расхитили, а наиболее красивых женщин и детей забрали, чтобы продать в рабство. Первым хозяином Хадеса - тогда ему не исполнилось еще и восьми лет - стал торговец с Вайшерских островов, вторым - владел ец склада в Терано, а
        2
        Речь идет о "разъятой цепи" - казни, распространенной на Сальгердских островах, в ходе которой из спины жертвы вырывали один или два позвонка, после чего оставляли умирать от потери крови. В некоторых случаях рану закрывали, продлевая таким образом агонию.
        Особенно тонкой пыткой считалось вернуть человека с изъятыми позвонками его семье: если жертва выживала, то всю оставшуюся жизнь проводила без движения, в параличе, наблюдая, как жизнь проходит мимо.
        Для семьи такой человек становился становился нахлебником, что, в тяжелый условиях севера, было постыдной и горькой участью. третьим - рыцарь Свинцовой Горы Джайрен Келфарид, которому владелец скл ада проиграл мальчишку в кости. При Джайрене Хадес сначала был слугой, затем оружено сцем; колдовской Дар, пусть и не выдающийся, в сочетании с природной ловкостью и таланто м к холодному оружию, помогли ему получить рыцарское звание; спустя еще двадцать лет он стал командором.
        Легкий и быстрый, он казался более подходящим Лилии или Крылатым Теням, чем к своему собственному Ордену.
        Спустя четыре дня после отбытия Барвета на юг Хадесу донесли об исчезно вении двух солдат, отправленных патрулировать дорогу, ведущую на северо-восток. Не медленно были начаты поиски - и вскоре стало ясно, что эти двое не просто заплутали в зимнем лесу, а подверглись организованному нападению: следы крови и многочисленные следы лошадиных копыт отчетливо говорили об этом. Тела министериалов нашли недалеко от дороги. Поиски б ыли отложены из-за наступления ночи, а утром возобновлены; не смотря на ветер и снег, полд южины лошадей оставили в лесу вполне отчетливый след, следуя по которому, энтикейцы в скоре вышли к лесному домику. Домик оказался покинут, но было видно, что собирались в спешке.
        Хадес потребовал от барона Зайрена ответа, но тот поклялся, что не имеет к случившемуся ник акого отношения и не знает, кто это мог быть.
        - Это ваши земли, барон. - Со скукой в голосе произнес Хадес. - Соображ айте быстрее.
        Зайрен продолжал настаивать на том, что не имеет понятия, кто мог совер шить нападение.
        Он назвал имена предводителей двух банд, но сам же и опроверг мысль о т ом, что они могли быть причастны: одна из банд, по слухам, не так давно покинула эти места, др угая же была слишком малочисленна и плохо вооружена, чтобы осмелиться напасть на двух орденс ких рыцарей. Кроме того, оружие и доспехи убитых остались при них, что означало, что убийц ами были отнюдь не простые бандиты, которые не преминули бы обобрать трупы. Хадес с трудом подавил желание отрезать барону какую-нибудь конечность, чтобы выдавить более полезные сведения, которыми тот, несомненно, располагал. Поиски продолжились. Следы привели к основ ной дороге, где затерялись среди множества других - однако, в миле от того места находи лась деревушка, и если всадники продолжали двигаться по дороге, то неизбежно должны были минов ать ее. Хадес допросил местных жителей: поначалу они тоже утверждали, что ничего не в идели и никого не узнали, но пытка быстро развязала языки самым забывчивым. Хадес услышал имена, одно из которых было именем младшего сына барона эс-Финла; Зайрен побледнел и с тал говорить, что это, вероятно, какая-то
ошибка, но Хадес больше не стал его слушать. Он приказал своим людям арестовать барона; так же были арестованы все его рыцари и телохранител и. В Йонвеле, в собственном замке, барон был подвергнут пытке, однако за короткое время ничего путного Хадес от него не добился, из чего сделал вывод, что либо барон стоек духом, л ибо действительно не знает, где сейчас скрывается его младший сын. Затем ему донесли, что ст арший сын Зайрена, посаженный под замок, сбежал - свидетели утверждали, что он превратился в птицу и вылетел в окно. Не желая дожидаться, пока, в довесок ко всему, какой-нибудь фокус выкинет еще и баронесса, командор посадил Тейру в подвал, в ту же камеру, в которую п оместил ее измученного пыткой мужа. Приближенные барона оказались не столь тверды, как их госп один: хватило одной угрозы, чтобы нашлись те, кто показал на Мейкара эс-Квана как на главно го зачинщика смуты: во время визита в замок Йонвель Мейкар успел переговорить не только с Керс теном. Хадес отправил в Дераншаль гонца с приказом арестовать Мейкара, буде он там объявится.
        Старого эс-Квана он решил пока не трогать, чтобы не вспугнуть его сына, если тот еще не в з амке. Однако, из Дераншаля пришло известие о бунте Рейера: воспользовавшись тем, что бол ее половины энтикейского гарнизона находилось снаружи, занимаясь разведкой и патрул ированием, Рейер вместе с сыновьями перебил оставшихся и заперся в замке.
        Хадес ощутил злость - не столько на взбунтовавшегося барона, от которог о он с самого начала ожидал какой-нибудь подобной выходки, сколько на тех, кого он ос тавил в Дераншале и кто так глупо позволил баронской солдатне себя перебить. Он оставил в Д ераншале четырех рыцарей - минимум двое из них должны были постоянно находиться в замке; четырех оруженосцев и семнадцать министериалов. Положим, половина в разъездах - но даже оставшейся дюжины орденцев должно было с лихвой хватить, чтобы справить ся с бароном и его людьми, не смотря ни на какую внезапность нападения!.. Хадес оставил по ловину людей в Йонвеле, а с остальными выдвинулся в Дераншаль, по пути подбирая тех св оих рыцарей и министериалов, которые сумели уцелеть во время резни, поскольку находил ись за пределами дераншальских стен - теперь они, не солоно хлебавши, возвращались по за снеженной дороге в Йонвель.
        Хадес осадил Дераншаль, с неудовольствием придя к выводу, что недооцени л как саму крепость, так и ее обитателей. Дераншаль, показавшийся ему во время пер вого визита всего лишь большим грязным сараем, оказался совсем не такой легкой целью как предс тавлялось. Его стены, пусть и не слишком высокие, защищали от неподготовленн ого нападения, а проведению правильной осады мешали естественные условия. Замок стоял на возвышенно сти, поднять на пологий склон осадные машины - даже если бы Хадес располагал ими - было бы весьма затруднительно. Даже установить обыкновенные лестницы там было сложно, в силу крутизны спуска, но лестницы и таран - это единственное, что оставалось в распор яжении нападавших.
        Поскольку тех лестниц, что они привезли с собой, не хватало (первый про бный штурм Дераншаль с успехом отразил), Хадес приказал своим солдатам заняться их изготовле нием. Попытки разрушить стены с помощью магии успеха не принесли - он был не самым лу чшим чародеем из подчиненных Зингара, больше тактиком и бойцом, вдобавок стены, сложенны е преимущественно из дерева, оказали магии орденского Ключа куда более сопротивление, чем смогли бы оказать на их месте каменные. Было и третье обстоятельство, сыгравшее немаловажную роль в неудаче командора: в противовес его магии усилия духов горы и рода эс-Финлов, н апротив, были направлены на укрепление тонкой структуры замка; благожелательные к эсФинлам и враждебные энтикейцам духи создавали такую энергетическую атмосферу, при которой к аждое заклятье Хадеса слабело едва ли не наполовину. Хадес проклял всех, помогавших эс -Финлам духов, но проклятий было мало, нужно было брать замок, и поскорее, потому что про водить долгую осаду в период декабрьских метелей было попросту невозможно.
        Как только будет готов таран и дополнительные лестницы, он прикажет нач ать штурм. Он больше не будет пытаться разрушить стены, он сосредочит свои усилия на воротах и таране - могучая и медленная магия Свинцовой Горы увеличит мощь наносимых по вор отам ударов в десятки раз. Он покроет лестницы магнитными чарами, заставив их прилипн уть к земле и к стенам - скинуть такие лестницы защитникам будет очень непросто. Но все же лес тницы - это в больше степени отвлекающий маневр, основные свои усилия он сосредоточит на воротах. Как только ворота падут, рыцари и министериалы Свинцовой Горы, почти неуязв имые за счет сочетания брони и защитных чар, войдут внутрь Дераншаля - и тогда ничто уже не сможет остановить их.
        Все приготовления были закончены уже на второй день. Перед рассветом Ха дес лично проверил караулы и вошел в свою палатку, чтобы поспать несколько часов перед боем. Душа его была полна мрачного удовлетворения: завтра он размажет этих ильсильварс ких щенков ровным слоем по двору их собственного замка. Он зальет кровью склоны Дераншаля и угонит отсюда всех женщин и детей - пусть духи рода, посмевшие противиться ему вместе с лю дьми, наплачутся вместе с ними, когда он истребит весь этот род. Их женщины станут солда тскими шлюхами, их дети - забитой прислугой, позабывшей о том, какой она крови. Завтра… все это будет завтра…
        Он зашел в палатку, задернул полог и умер, не успев даже понять, кто ег о убил, зачем и почему.
        Глава 10
        Керстен эс-Финл кутался в меховой плащ, притопывал, сжимал и разжимал п альцы, не вынимая кистей рук из больших меховых рукавиц, отданных ему солдатом, д ежурившим на стене перед ним - но все равно чувствовал, что замерзает. Дул пронизывающий л едяной ветер, принося с собой снег и отнимая те крохи тепла, которые пытались сохранить дежур ившие на стене люди.
        Ветер налетал со всех сторон, поднимая снежную пыль из сугробов под сте нами и выбрасывая ее вверх, завывал среди дворовых построек, заставлял метаться огонь в жаро вне, разожженой на стене, метаться из стороны в сторону так отчаянно, что казалось - еще ч уть-чуть, и пламя погаснет вовсе, будучи вырвано и унесено ветром прочь от человеческого жилья. Догус Килон, здоровенный бородатый солдат из числа бароновых людей, в ынул руки из рукавиц и задышал на пальцы. Здоровенный топор, на который опирался Догус, был облеплен снег ом лишь слегка - в отличии от самого Догуса, темный меховой плащ которого, меховая шляпа и темные штаны стали белыми от снега. Керстен полагал, что со стороны он, наверное, выглядит примерно также. Он заступил в караул лишь час назад, и уже продрог до костей. Когда же, ко гда же на его место придет замена?.. Увы, еще очень не скоро.
        За снежной пеленой лагерь северян, расположенный у подножья горы, был е два виден.
        Несколько тусклых рыжих огней где-то вдалике - и только. Что они там за мышляют?.. Когда пойдут на штурм?.. Непонятно. Неизвестность держала в напряжении, а пос тоянное напряжение утомляло. Во всех книгах о стратегии и тактике, которые прочел Керстен, утверждалось, что воевать зимой не следует, что осаждать замки в такое время года - безум ие, но вот пожалуйста: неграмотные северяне осадили Дераншаль и, вполне возм ожно, сумеют взять замок уже во время следующего штурма. Не исключено, что располагай они большим числом лест ниц - сумели бы сделать это еще позавчера, во время первой атаки, проведенной без всяко й подготовки, сходу.
        Из-за метели и собственных тревожных мыслей Керстен заметил Мейкара лиш ь когда тот уже поднялся на стену и подошел вплотную к жаровне.
        - Духи Икизы и всего Текиона за нас, - сказал Мейкар, протягивая руки к огню. - В такую погоду энтикейские ублюдки на стену не полезут.
        Керстен бросил быстрый взгляд на север - где-то там, невидимая за снежн ой пеленой, располагалась Икиза - самая высокая гора в этой части Текиона. Считалос ь, что на ее заснеженной вершине живут ледяные демоны, духи холодных ветров и лавин.
        Икиза главенствовала над горами, ущельями и долинами, и все обитатели окрестн ых земель два раза в год - в начале зимы и в ее конце - приносили в жертву скот на ее склона х, а в самые худшие годы, когда зима свирепствовала особенно яростно, доходило даже, по слу хам, и до человеческих жертв. Было что-то успокаивающее в мысли о том, что эта страшная сила с тоит сейчас на стороне защитников Дераншаля, и у Керстена не хватило силы духа отогнать это чу вство очередным напоминанием самому себе о том, что он - воин света, который не станет якшаться ни с какой тьмой. Прекрасные светлые идеи, которыми он грезил, читая книги в Йонве ле, за последние дни заметно потускнели; прямой и чистый путь паладина, некогда представлявш ийся ему совершенно ясным, скрыли тягучие сумерки сомнений. Он все еще на этом пути? Или уж е нет? Будущее выглядело неопределенным и не сулило ничего доброго.
        Две недели назад они совершили свое первое - и единственное - нападение на патруль.
        Все прошло на удивление легко и быстро: вшестером подъехали к двум всад никам на дороге, о чем-то заговорили, и зарезали орденских министериалов по знаку Мейкара прежде, чем те успели обнажить оружие. Один, раненный, пытался удрать, но топорик, брошенный Эвеном Хогсом, баннеретом Рейера, удачно вошел всаднику в основание шеи - всадник свал ился с лошади, еще пытался ползти, и был заколот клинками текионцев. Убитых оттащили лес, где и бросили; лошадей забрали себе. Это была пусть маленькая, но победа, и она подави ла неприятные чувства в душе Керстена, вызванные совершенно нерыцарственным способом, которым э та победа была достигнута. Он был самым молодым в отряде, неопытным и вдобавок чужаком (все прочие были либо рыцарями, либо солдатами эс-Кванов), и потому промолчал. Они верну лись в охотничий домик, достали снедь и вино, и закатили целую пирушку по случаю первого успеха. Керстен веселился вместе со всеми, и лишь глубоко в душе копошился червячок тре воги и сомнений: как поступит Орден, узнав о пропаже двух своих солдат?.. Напившись вина, он крепко уснул на шкурах, расстеленных на полу, рядом
со своими товарищами, и про следующ ий день помнил лишь, что с утра у него жутко болела голова. Браген Херфил отправился в ближайшую деревню разузнать новости, а вернувшись, рассказал, что Орден прочесывает все д ороги в округе и всюду выспрашивает о пропавшем патруле и полудюжине всадников. Эти известия з аставили тревожиться уже не только новичка. Теперь выставлять дозор пришлось им самим, и вовремя: тем же вечером Клиг с пригорка увидел людей и собак, направлявшихся в сторо ну домика. Их выследили - куда быстрее и легче, чем они надеялись. В спешке собравшис ь, отряд покинул укрытие. Они были вынуждены выехать на тракт, поскольку на бездорожье и х быстро настигли бы; также теплилась надежда скрыть собственные следы среди множества др угих. Под утро все замерзли до полусмерти; кроме того, стало понятным, что кроме родового гнезда эс-Кванов, возвращаться им некуда. Мейкар хотел отсидеться в Дераншале и вместе с отцом решить, как действовать дальше - увы, но этому плану не дано было осуществиться. Не далеко от замка их остановил орденский патруль, и хотя им удалось отбрехаться, стало ясно, что
энтикейцы за время их отсутствия в Дераншальском баронстве протянули свои руки еще дальше на север и взяли под контроль и этот регион тоже. В замке находился их гарнизон - и можно бы ло не сомневаться, что текионских рыцарей немедленно арестуют или убьют, как только до гарнизо на дойдет весть из Йонвеля о розыске шести вооруженных всадников, прикончивших орденский п атруль. В ходе короткого обсуждения Керстен высказался за то, чтобы ехать в Тонсу, даб ы примкнуть к армии, собиравшейся там против северян - однако, для осуществл ения этого плана им пришлось бы возвращаться и, вероятно, столкнуться с погоней, которая могла следоват ь за ними по пятам.
        Мейкар считал, что поездка в Тейф была бы более разумным решением, но в се же перед этим он хотел повидаться с отцом.
        И вот, они явивились во двор замка Дераншаль - уставшие, грязные, на вз мыленных лошадях, похожие на загнанных в угол зверей. Барон Рейер мгновенно все понял, но не менее догадливым оказался и Сейзар Айо, поставленный Хадесом во главе деранша льского гарнизона.
        Рейер призвал к оружию своих людей, Айо - своих, и начался бой. Люди ба рона, включая отряд Мейкара и вооруженных слуг, имели почти троекратное численное преимущес тво - с другой же стороны, орденцы были гораздо лучше подготовлены и организованы. Сначал а казалось, что немногочисленный гарнизон сметут числом, но вскоре стало ясно, что побе да будет стоить текионцам большой крови… если она вообще будет. Воины Свинцовой Горы не демонстрировали сверхъестественной скорости и высочайшего мастерства владения оружием, однако стихии Земли и Металла, которыми они управляли, делали их почти неувязвимыми для бол ьшинства атак со стороны бароновых людей, а удары их собственных секир и булав - наполне нными сокрушительной силой. Рыцари Горы редко использовали мечи, предпочитая более тяжелое оружие. Керстен видел, как от удара шестопера Сейзара один из бароновых рыцарей отлетел, как мячик, едва ли не на противопложную сторону двора, где замер неподвижно : его кираса вместе с грудной клеткой были смяты и выглядели так, как будто на рыцаря наступи л великан. Другой рыцарь Горы стал мишенью Оллира Кановея, лучшего
стрелка барона: Оллир, стоя на замковой стене, тщательно прицелился, но рыцарь успел вскинуть руку - и стрела о тскочила от нее, как будто натолкнулась на несокрушимый щит. Люди барона казались беспокойны м морем, а рыцари Горы - неколебимой скалой, о которую море бессильно разбивалось: каждая из атак стоила Рейеру нескольких людей, у Сейзара же ощутимых потерь не было. Керстен бормотал мантры воина света, но пользы от них не было заметно ровным счетом никакой. По д руководством Мейкара они атаковали фланг отряда Айо, в результате чего потеряли двои х: простому солдату молот орденца пробил голову, а Клигу раздробили левое плечо вместе с кл ючицей.
        Положение становилось отчаянным, когда произошло нечто неожиданное: тот самый рыцарь, что остановил стрелу Кановея (позже Керстен узнал от замковой ч еляди, что этот рыцарь назвался Тервином Китэ), вдруг обратил оружие против своих. Его секира, описав почти полный круг вслед за поворотом тела, срезала голову Сейзара так легко, как буд то бы шею рыцаря не защищали ни бармица, ни заклятья Орденского Ключа. Не делая паузы, Терв ин повернулся и обратным движением снес голову министериалу справа от себя. Быстрое дви жение в том же направлении, мимо падающего тела - и резкое рубящее движение по коленям еще одного министериала. Его товарищ успел повернуться, но отчаянный, пораженный в опль "ты что?!.." захлебнулся от точного удара заостренным концом рукояти секиры в горло.
        Орденцы опешили: к такому повороту событий они были совершенно не готовы. Они попытались з ажать предателя, не дать ему сделать что-либо еще - но в результате потеряли еще двоих. Пла стика Тервина Китэ совершенно переменилась: вместо могучего и медлительного рыцаря во двор е Дераншаля танцевал стремительный призрак, движениям которого ничуть не мешали тяж елые доспехи. Люди барона были поражены внезапным разбродом в рядах врага не меньше энтике йцев - но, подгоняемые командами Мейкара и Рейера, усилили натиск. Орденцы потерял и половину своих людей, их организация была нарушена, один из двоих рыцарей мертв, а дру гой - сошел с ума и убивал своих: неудивительного, что достойного сопротивления бароновым л юдям они оказать уже не смогли. Текионцы перебили всех: защитные чары Ключа имели пределы пр очности и после нескольких ударов слабели - если только адепт Горы не успевал их обнови ть, а в условиях, когда на каждого из оставшихся министериалов насело по пять-шесть текионцев, сделать это было попросту невозможно. Одних убили сразу, других повалили на землю и доби вали, когда наступил момент,
навсегда врезавшийся в память Керстена: последний из орденцев, Тервин, стоит на крыльце, сжимая в левой руке секиру, вокруг него - трупы его товарищей, еще дальше - враги, некоторые из которые добивают раненных орденцев, но вни мание большинства приковано к последнему рыцарю. Его бы, конечно, не стали убивать, но все же он был одним из энтикейцев, что пришли на эту землю с войной и потому не заслуживал никакого доверия. Скорее всего, его бы пленили и потребовали бы объяснений, но вышло иначе. Хотя шлем и зак рывал лицо Тервина, Керстен запомнил его глаза, которые можно было разглядет ь в прорези - спокойный умиротворенный взгляд, лишенный какой бы то ни было враждебности. Затем Тервин отбросил секиру, перемахнул через крыльцо и бросился бежать. За ним погнались, н о он, не смотря на тяжелые латы, развил такую прыть, что мигом оторвался от преследователе й. Однако, бежать ему было некуда: замковый двор Дераншаля не отличался большими размерами. Р ейер крикнул, чтобы солдаты закрыли ворота и перекрыли стены, но Тервин и не попытался прор ваться ни к стенам, ни к воротам. Он просто исчез, как будто
растворился в воздухе. Спустя кор откое время в сарае нашли его доспехи, но самого Тервина не было нигде, хотя текионцы перет ряхнули весь замок. В какой-то момент Рейер приказал прекратить поиски.
        - Не думал, что мы выживем, - признался Мейкар. - Как они стояли!.. Сло вно стена.
        Никогда этого не забуду.
        - Боги на нашей стороне, - сказал Керстен. - Удача не сопутствует непра ведным, а поход островитян - нечистив.
        - Боги? - Оскалился барон Рейер. - Богам Света плевать на нас. Если бы не этот рыцарь, мы сегодня все бы тут сдохли.
        - Как говорил святой Илькицен: "благая помощь приходит нежданными путям и", - молодой рыцарь решил блеснуть своей начитаностью.
        Рейер сплюнул.
        - Единственный человек, которого стоило бы объявить святым - Король-Ере тик Лекхан Первый, да будет благословленно его имя! Он заключил союз с Безликими, а помощи от них куда больше, чем от всех святош и их богов, вместе взятых!.. Незачем искать Тервина. То, что приняло его облик, уже надело другую личину. Но в этой войне оно на нашей сторо не - и поэтому не станем ему мешать.
        Рейер ушел и Мейкар ушли, чтобы позаботиться о раненых и мертвых, а Кер стен остался стоять, пораженный услышанным. Сказанное бароном все объясняло. Легенды о Безликих ходили по Ильсивару задолго до того, как во дворец к Лекхану пришли Хазор и Ке ртайн - в этих легендах, зачастую совершенно фантастических, Безликие представали в ви де опасных и неуловимых демонов, которые могли притвориться кем угодно, подменить со бой любого близкого человека. Их боялись, но для Ильсильвара это были свои демоны, ставшие за века сосуществования вместе с людьми чем-то почти знакомым и привычным. Тепе рь Безликие решили оказать смертным помощь, и мысли об этом вызывали в душе Керстен а противоречивые чувства. Может ли Свет идти на согласие с Тьмой, чтобы противостоять др угой Тьме, еще более темной?.. Безликие, в представлении Керстена, мало чем отличались от об итателей Ада - столь же отвратительные, враждебные Солнцу создания. Мятежные мечты, которые Безликие внушали людям - о том, что именно в сокрыты силы, способные вознести его над бо гами; о том, что именно в человеческой душе берут свое начало зло и добро; о
том, что вс я Сальбрава, все ее миры, боги и демоны порождена человеческой душой и сполн а умещается в ней; о том, что все силы этого мира берут свой исток в безграничной силе предвечного Человека, в ознесенного над временем - все эти горделивые мечты, как говорили гешские книги, были с овершеннейшей ложью, страшным духовным ядом, которым Безликие отравляли умы смертных.
        Против лекханитской ереси было обращено немало суровых и благочестивых пропове дей, наиболее успешные и проникновенные из которых заносились в свитки, распространяе мые затем по миру.
        Текион, гористая и дикая область на северо-западе Ильсильвара, располаг ался на огромном расстоянии до Геша - но эти свитки доставлялись даже туда, привозимые т орговцами и миссионерами. Керстен приобрел несколько таких свитков у торговцев, зап латив за них немалые деньги - но они того стоили: восторга и упоения, с которыми он читал их , ему никогда не забыть.
        Изящный слог, точно подобранные слова, остроумные, убийственные аргумен ты, не оставляющие камня на камне от фантазий недальновидных лекханитов - гешские проповед и казались ему кладзнем мудрости, а пренебрежительные слова отца о том, что подобная м орализаторская писанина способна увлечь лишь доверчивых и наивных - уязвляли и обижали . Однако, отец, открыто содержащий любовницу и пренебрегающий своей женой, матерью Керс тена, с некоторых пор перестал быть для юноши авторитетом: Керстен искал свой путь, и оте ц - властный, иногда жестокий, и совершенно не уважающий ни своего младшего сына, ни его увл ечений - продолжал в некотором смысле оставаться точкой отсчета: при наличии выбора Керсте н стремился выбрать противоположное тому, что желал отец. Он не хотел быть похожим на отца ни в чем: наперекор цинизму и расчету мечтал о том, то станет когда-нибудь сражаться за выс окие идеалы, станет воплощением честности и справедливости, будет защищать слабых и униженн ых, и карать тех, кто зол и безнравственен; в противовес отцу, совершенно не склонному ни к р елигии, ни к мистике, он будет верен Князьям
Света, будет слышать в своем сердце их голос и пост упать в согласии с его велениями; он не станет потакать своим низменным желаниям, обуздает пох оть, и либо примет обет безбрачия, либо встретит когда-нибудь свою единственную Прекрасную Даму, верность которой станет хранить до самой своей смерти.
        Таким он видел свое будущее когда-то, но война все спутала. Сражения ок азались совсем не такими, о которых ему мечталось - не было и не планировалось никаких благородных и честных поединков, они напали на патруль гурьбой, и действовали обманом , заведя разговор, а затем внезапно обнажив оружие и атаковав не успевших подготовиться орде нцев. Благородный порыв защитить свою землю от завоевателей привел к тому, что на них объ явили охоту; то, что казалось правильным, достойным поступоком, обернулось на деле глупостью , за которую пришлось заплатить жизнью многим людям барона Рейера и которая едва не стоила жизни им самим. Они уцелели лишь благодаря вмешательству силы, на помощь которой совершенно не рассчитывали - силы, с которой Керстен предпочел бы не иметь ничего общ его. Где же во всех этих событиях пролегал путь паладина света, прямой и чистый, как клинок меча?.. Керстен не знал, как ответить на этот вопрос. Реальность безжалостно растоптала ег о возвышенные представления.
        Едва успели похоронить убитых (для энтикейцев не стали копать могилы - свезли тела в ближайшее ущелье и там завалили камнями), как разведчики, выставленные Мейкаром, донесли о движении со стороны Йонвеля: командор Хадес со своими людьми пришел нав одить порядок.
        Текионцы закрыли ворота перед самым носом орденцев, а те, в свою очеред ь, достали из обоза лестницы и пошли на штурм, даже не соорудив лагерь - настолько они были уверены в своем преимуществе. Лестниц было всего три, и поначалу казалось, что защита с тен не потребует особенного труда - однако, первые же попытки оттолкнуть лестницы с помо щью шестов с рогатками на концах показали, что легко не будет. Лестницы как будто пр илипли к кромке стен и не двигались с места; защитники замка рубили их топорами, снова пыталис ь сдвинуть - в то время как орденцы, прячась за щитами, обстреливали их из луков и арбале тов - безрезультатно.
        Атакующие взбирались наверх - кого-то удавалось скинуть, но кто-то запр ыгнул на стену, и вновь начался бой, похожий на кошмар, уже виденный однажды: люди барона накатывались на рыцаря Горы, но он стоял неколебимо, держал натиск, а когда волна защит ников отхлынула назад, у ног орденца лежали двое солдат: один, с головой, ра здробленной ударом булавы, совершенно невижно, другой, с переломанной грудиной, хрипел и плевался кровью, пыт аясь подняться.
        Орденец оттолкнул его ногой и оглянулся, ища противника; его глаза в пр орези шлема-полумаски горели мрачным злобным огнем, закрывавшая нижнюю часть лица борода всто порщилась.
        Керстен был здесь, оборонял этот участок стены, и мог бы бросить вызов врагу, если бы не постыдная слабость, вдруг овладевшая всем его телом. Он ощутил себя мал ьчишкой, перед ним же стоял взрослый, сильный и уверенный в себе мужчина - такой же опасный и непреклонный, как его отец. "Он свалит меня с тычка…" - подумал Керстен, оглядываясь в надежде, что кто-то другой начне атаку и примет на себя тяжесть ударов рыцаря Горы. Увы - с ержант Аглед, руководивший обороной этого участка, валялся у ног орденца с головой, л евая сторона которой была превращена в месиво из костей и мозгов, простые же солдаты смотрел и на Керстена, ожидая, что предпримет он. Керстена затрясло - он не мог заст авить себя идти на смерть; в эту минуту он совершенно отчетливо осознал, какой безграничной глупостью была вся эта затея с "охотой на энтикейцев", всеми фибрами души он противился бесславной и бессмысленно й смерти, которая ждала его всего в трех шагах впереди, поигрывая тяжелой булавой как пуш инкой в правой руке, а пальцы левой сложив в знак Земли. Следом за страхом в нем вспыхнула нен ависть к себе, к своей слабости;
неизвестно, сумел бы он в тот момент перебороть себя и сделат ь шаг вперед первым, но этого не потребовалось - с другой стороны от рыцаря, расталкивая солдат , исходя бранью и криком, к орденцу протолкнулся Мейкар. Меч столкнулся с булавой, затем скользнул по боку орденца - рассек кольчугу, но и только. В ответ бородач толкнул Мейкара левой рукой - и от этого тычка облаченный в полную броню молодой барон отлетел назад, и вр езался в ряды своих солдат.
        Керстен начал двигаться секундой ранее; прыгнув вперед, он присел и что было силы рубанул мечом по ноге орденского рыцаря - в область колена, чуть ниже к рая длинной кольчуги и чуть выше голени, защищенной поножем. Когда клинок приблизился к рыца рю, Керстен ощутил сопротивление, как будто бы воздух стал вязким и труднопроницаемым; дал ьнейшее продвижение меча требовало усилий. Потом сопротивление пропало, и меч рассек штанин у и вошел в тело - возможно, предшествовавший атаке Керстена удар эс-Квана истощил защиту орденца, а тот не успел ее обновить; возможно - помогла Мантра Святого Гнева, которую Кер стен стал бормотать тогда, когда его страх и вызванная страхом ненависть к себе достигли ап огея. Рыцарь Горы присел на левую ногу; Керстен услышал, как он судорожно, с присвистом втянул в легкие воздух.
        Орденец схватил юношу за плечо и вознес булаву, чтобы разможжить ему го лову - но опустить оружие ему не дали: какой-то солдат вцепился в правую руку и повис на н ей; Догус Килон, оттолкнув Керстена, схватил левую; еще один солдат обхватил бедро орден ца и рывком поднял его вверх.
        - Вниз эту падаль! - Заорал Мейкар. - Бросайте его!
        Рыцаря сбросили по стены, ровнехонько на орденца, поднимавшегося по той же лестнице следом и почти уже добравшегося до верха - оба рухнули вниз, а текионцы на стене победно закричали и заулюлюкали. Увы, стена не была высокой, а внизу громоздили сь снежные сугробы: оба упавших почти сразу же поднялись - один из них повре дил при падении руку, другой же - тот самый бородач, в котором Керстен несколько секунд назад увидел вопл ощение собственной смерти - по виду, остался вовсе невредим… не считая ноги, надрубленно й Керстеном. Молодой рыцарь зачарованно наблюдал, как бородач, опираясь на плечо подоспевшег о оруженосца, покидает поле боя - до тех пор, пока прогудевший у самого уха арбалетны й болт не напомнил ему, где он находится. Керстен поспешил скрыться за зубцом стены, пока следующий выстрел арбалетчика не оказался более успешен. Возможно, чары на лестницах, при клеивающие их к стенам, также имели свой запас прочности - а возможно, помогла Мантра С вятого Присутствия, рассеивавшая, если верить хальстальфарскому трактату, по священному духовной практике рыцарей света, все прочие чары вокруг
прибегающего к ней паладина - но только вот вскоре солдатам Рейера удалось столкнуть вниз лестницу, по которой на стену вз обрался бородач, а следом это смогли сделать и те, кто защищал соседний участок. Последнюю лестницу орденцы убрали сами; осыпаемые стрелами, насмешками и проклятиями, они отступил и от Дераншаля, разбили лагерь у подножья горы и стали готовиться к новому штурму. Радо сть защитников от уже второй победы, одержанной над орденскими псами, омрачала лишь мысль о т ом, что будет, когда вместо трех лестниц к замковым стенам будет принесено десять или пятнад цать; и как быть с тараном, который также подготавливали энтикейцы в своем лагере. Ворота укрепили как могли, навалили на них мешки с зерном, поставили телегу и бочки - и все равно таран внушал Керстену наибольшие опасения. Адепты Горы владели чарами тяжести и прочности - ч то, если первый же удар тарана, мощь которого будет удесятерина заклятьями Земли и Металла , разобьет ворота Дераншаля в щепки вместе со всем хламом, который навалили на них с внут ренней стороны?
        После первого штурма прошла ночь, затем промелькнул тусклый и холодный день, вновь подступила темнота - а беспокойство все нарастало. Что, если энтикейцы пойдут на штурм ночью? Они достаточно безумные, чтобы сделать это, невзирая на разгуляв шуюся метель. Керстен простоял в карауле на стене, на пронизывающем ветру, три часа, прежде ч ем дождался смены. В тепле большого дома, который сами обитатели Дераншаля горделиво именова ли "замком", его разморило. Пахло дымом, луком, кашей, мужским потом и мазью, которую ис пользовали для лечения ран. Керстен проглотил миску теплой чечевичной похлебки, и почу вствовал, что не имеет сил даже для того, чтобы встать и найти себе место для сна. Защитники з амка спали тут же, в общей зале, на полу, кутаясь в звериные шкуры и одеяла. Сопение, храп, кто-то невнятно разговаривал во сне… Со стороны левого крыла, дверь в которое была пр иоткрыта, доносились стоны раненых. Керстен отодвинул пустую миску, положил локти на стол и наклонился, укнувшись лбом в ложбинку между запястьями… Все плыло, и чувство того , что жизнь подходит к концу, было почти столь же ясным, как и
тогда, на стене. Он погружалс я в беспокойную дремоту, насыщенную невнятными видениями, растворялся в тягучих ощущени ях, каждое из которых забирало себе частичку его сознания. Эта потеря себя тоже была формой смерти, но Керстен не противился ей - сейчас он не хотел больше бороться за жизнь, надеяться, верить, отстаивать свое право идти тем путем в этом мире, которы й он определил для себя сам - он хотел просто забыться и ни о чем не думать. Он погрузился в сон, и в какой-то момент смутные образы собрались в целостную картинку: поле, заваленное мертвыми телами, и на холме из трупов, в желтовато-буром мареве боли, смутная, едва прорисованная фигура, котора я - при условии, что призрак овеществится и станет более четким и ясным - могла бы принадлеж ать как человеку, так и человекоподобному демону. Но это был точно не человек - такая от него исходила сила: неукротимая, свирепая, безграничная. На него невыносимо было даже смотр еть, волны исходившей от него силы разрывали разум на части, заставляли вибрироват ь от запредельного страдания каждую частицу души и тела… Фигура медленно разворачивалась к юноше,
он истошно закричал, но крик его остался беззвучен: жестокое напряжение, в котором держала все окружающее пространство фигура в ауре боли, ничто не могло нарушить. Ещ е миг - и оно увидит Керстена, и тогда… и тогда…
        - Эй!.. - Его бесцеремонно потрясли за плечо.
        Керстен вскинулся, повернулся, дернулся в сторону от стоявшего рядом - все одновременно, в результате чего едва не упал со скамьи. Кошмар еще был с ним; дом со спящими солдатами, очаг, стол - все это казалось нереальным; он не мог понять, где та, жуткая фигура, один взгляд которой сулил беспредельные муки в самых ужасающих мирах Преисподней. Он с диким выражением смотрел на хмурого солдата, который его разбудил.
        - Вы кричали во сне, - буркнул солдат, отходя.
        Керстен затравлено огляделся, ожидая, что нереальный мир вот-вот исчезн ет, а на смену ему придет мир настоящий, до предела насыщенный силой, ужасом и болью.
        Но ничего не происходило. Кошмар отступал, а дом и спящие люди не торопились исчезат ь. Посидев еще немного, он встал и на общем ложе вдоль стены занял место, освобожденно е очередным солдатом, отправленным в караул. Укрылся краем большого одеяла, поджал ноги и замер. Его трясло. Спать больше не хотелось. Спустя час или два он, впрочем, все же задремал, но , по счастью, кошмар не возвращался, он видел обычные беспокойные мутные сны, которые забывал с разу же, как только они кончались. Спал он недолго, и вскоре был разбужен Мейкаром.
        - Вставай. Северяне уходят.
        Керстен кое-как продрал глаза, обулся, застегнул плащ и вышел наружу. У же рассвело, и метель утихла. Защитники замка столпились на стенах - даже женщины забр ались посмотреть, что просходит. Керстен поднялся по лестнице, и понял, что Мейкар прав - энтикейцы сворачивали лагерь, это было видно с первого взгляда. Бросив лестницы и таран, они собирали палатки и шатры, сделали лошадей, паковали поклажу… Поклажу?.. Керсте н прищурился.
        Увесистые тюки, замотанные в плащи. Что это?.. Неужели тела? Но откуда - столько?.. Во время первого штурма Орден потерял убитыми лишь двух или трех человек. Даже е сли в эту ночь скончалось от ран еще несколько, это не объясняло, что случилось с еще тремя десятками человек.
        Орденцы перемещались по лагерю, и потому посчитать точное их количество было трудно, но теперь, когда Керстен предположил, что они увозят с собой трупы, он обр атил внимание, что живых, действительно, ощутимо меньше, чем было вчера или позавчера. Зат ем, во время приторачивания очередного груза к очередной вьючной лошади, узлы развяз ались и наружу вывалилось мертвое тело с темным пятном в районе груди - и тогда Керсте н понял, что не ошибся.
        Убил ли орденцев таинственный Безликий, спасший их штуры два дня назад, или же в лагере энтикейцев поработал кто-то еще - они так и не узнали. Версия с вмешательством Безликого выглядела наиболее вероятной, поэтому на ней и остановились.
        Мейкар настаивал на том, чтобы ударить по уходящим и тем окончательно добить их, но сторони ков его идея отыскала немногих. Представив новое столкновение с кем-нибудь вроде того бородач а на стене, который за считанные секунды убил двух человек и, как пушинку, отшвырнул от себя М ейкара, Керстен мысленно содрогнулся. Нет, с Орденом следовало воевать лишь имея подавл яющее численное превосходство, либо действуя хитростью - столкновение же на более-менее равных условиях после всего, что они видели за последние дни, выглядело настоящим самоу бийством. У дераншальцев на данный момент было преимущество в числе, но незначитель ное - если же исключить вооруженных слуг, то бойцов под командованием Рейера получало сь даже меньше, чем орденцев, возвращавшихся в Йонвель. Рейер запретил сыну преследоват ь уходящих - он считал, что следует дождаться подмоги из Тейфа или армии из Тонсу, и то гда нанести удар по врагам. Мейкар возражал, что подмоги можно ждать месяцами, но так и не дождаться - а действовать следует, особенно с учетом того, что им покровительствуют с верхъестественные силы.
        - Нет, - повторил старый барон. - Ты еще пощиплешь их караулы, но позже . Сейчас их еще слишком много и они ждут нашей атаки. Я бы на их месте - ждал.
        Глава 11
        Я плыл во мгле Бездны Нингахолп, Бездны Осужденных, приняв форму шестик рылого змея. Из моего вытянутого тела, частично овеществленного, частично - со стоящего из теней, вырастали многочисленные отростки, часть из которых закан чивалась змеиными головами. Их зубы сочились ядом, а глаза беспрестанно высматривали добычу. Мне нужно было тут кое-что отыскать; кое-что важное, необходимое для возвращения к жизни наиболее прямолинейного и бескомпромиссного из моих братьев. Благодаря Кукловоду мы нашли его ава тару - осколок соборной личности бога, ведущий от воплощения к воплощению призрачную с амостоятельную жизнь, потерянный, одинокий, томимый ощущением недоступного смысла жизн и и утраченной цельности. Этот смысл и эту цельность он пытался отыскать - по-своему - точно также, как когда-то искал их я, не понимая, что ищу. Моя последняя жизнь была бесп рестанной беготней по миру: из Хальстальфара в Ильсильвар и Хеплитскую пустыню, обратно в Хал ьстальфар, путешествие на юг, в Алмазные Княжества, и еще дальше, вплоть до Яала, и обратный путь на север - который начался как кошмар, а завершился моей
смертью; но лишь умерев как Льюис Телмарид и родившись заново как Отравитель, я понял, что все это было л ишь длинной и извилистой дорогой к самому себе. К себе-настоящему.
        Палачу предстояло пройти схожий путь. Живой Алмаз, источник воли и подл инных побуждений, особенная тонкая, неуничтожимая структура, в которой покоит ся Лийт - высшая из душ, бескачественная, бесформенная и неуловимая - следовало соединить с аватарой, что позволило бы подлинной личности Князя прорасти сквозь человека, изменит ь его Шэ, Холок, Тэннак и Келат, соприкоснуться с бисуритами и целыми мирами, образовыва вшими некогда подлинную многомерную и многоликую сущность бога, и вновь занять свое п режнее место в Сальбраве. Разница между нами состояла в том, что я подготовился к тран сформации заранее, сформировав под Бэрверским Холмом отражение самого себя, которое Льюис Телмарид назвал "Ночной Тенью": в этой сущности, которую так же можно было бы назвать т енью бога или призраком бога, имелись тонкие духовные инструменты для преобразования носителя и были структуры, которые, будучи развернуты в момент преобразования, позволял и быстро достичь некогда отсеченный от мира миров и бисуритов, перейти на специфические, доступные лишь мне, слои силы и распространиться по ним с взрывообразной ск оростью,
захватывая и возвращая себе все то, что некогда у меня было отнято. В случае Палача, однако, подобн ого рода работа не была проведена; не было "тени бога", которая, соединившись с аватарой в моме нт совмещения Живого Алмаза и его проекции, пребывающей в каждой из аватар, позволила бы в с читанные часы или дни вернуть некогда умервщленного бога к жизни. Процесс восстановления мог затянуться на неопределенное время - Мирис Элавер, безумный, мелочный и мстительный п алач на службе Белого Братства, обожавший до полного отчаянья как своих жертв, так и р одственников, мог в результате соединения с Камнем Воли Темного Князя погрузиться в летарги ческий сон на месяцы, а то и то и годы. Ничтожный палач из Джудлиса стал бы куколкой, внутри которой медленно формировался бы настоящий Палач, поступь которого некогда сотрясала Сал ьбраву, властелин мести и вины, карающий меч Горгелойга, лучший боец среди рожденных Темн ым Светилом.
        Безумец был сильнее его, но сила Безумца не была устойчива и предсказуе ма - никогда нельзя было ожидать, что он точно выполнит то, что было ему поручено, скорее с ледовало ждать обратного. Истязатель, первый из детей Горгелойга, был сильнее, но в пр ошлом он для нас был лидером и организатором, при самом же Властелине он, скорее, играл роль управляющего или министра, или, может быть даже главнокомандующего армией - но сам он, в силу сосредоточенности на организационной части, непосредственно появлялся н а поле боя не так уж часто. Большая часть военных миссий доверялась Палачу, и это не случайн о, ведь он повелевал самой сутью вины, преследования и наказания. Князья Света убили моего б рата, но не смогли отказаться от его силы, потому что к моменту нашего низвержения эта сил а уже слишком глубоко проникла в мир, слишком тесно оказалась связана с силами самих Солнечны х отродий, пытавшихся перекроить вселенную по своей воле. Для дрессировки людей и прочих подчиненных им существ Князьям Света было недостаточно одного лишь пряника, требова лся еще и кнут - но кнут они могли взять лишь у нас, и,
конечно же, они его взяли. Что есть совесть, как не слегка перекроенный кусок силы, некогда отнятой у моего брата? Что это, как не чувство вины, мучающее человека в случае, если своими поступками он нарушает некие, н еосозанно принятые им правила жизни? Эти правила могут быть сколь угодно абсурдными и даже невыполнимыми, но если человек принял их (а у большинства людей нет выбора - принимать их или нет, эти правила внушаются людям в возрасте, когда доверие к словам воспитателей чрезвыч айно велико), то нарушение их неизбежно приводит к внутреннему страданию - и чтобы избеж ать страданий, человек пытается этим правилам соответствовать. Лишь немногие из смертн ых способны осознать свою внутреннюю несвободу, понять ее причины и отвергнуть правила целик ом - не нарушая их и не выполняя, а просто не принимая, следуя своим собственным подлинным желаниям, а не тому, чего ждут от них окружающие. Очень и очень немногие. Д ля всех прочих же попытка нарушения запрета оборачивается болью, внутренними терзаниями и неспокойствием - даже при том, что абсурдность запрета они вполне могут осознавать. Такова сила моего
брат а - беспредельная и бездонная вина, и следующая за виной кара.
        К сожалению, мы не могли позволить Палачу годами вызревать в убогом тел е Мириса Элавера, чей скукоженный Тэннак был столь же пригоден к манипуляциям эн ергией, как отсохшая рука калеки - к музицированию. Мы просто не располагали таким временем: передоверяя захват Ильсильвара смертным, мы лишь затягивали разорение этой страны и отдаля ли момент удара со стороны Светлых - но слишком долго такое положение дел сохраняться не м огло. Когда Солнечные нанесут удар, большая часть наших уже должна быть в строю - т огда, может быть, мы сумеем отбиться и вынудим наших врагов перейти к позиционной войне, ведь применять свои самые разрушительные способности и силы они вряд ли рискнут, ибо в этом случае уничтожат не только нас, но и весь мир людей. По крайней мере, такой ситуацию видел Лицемер, и он настаивал, чтобы проблема с воскрешением Палача была решена как можно с корее. У меня были свои соображения на этот счет, но я благоразумно держал их при себе, да бы не быть заподозренным в предательстве: у Лицемера уже и так завелись параноидал ьные идеи на счет того, что его Гениальный План по облагораживанию
морального облика Отра вительницы могли предвидеть и учесть, и заблаговременно предпринять все необходимые меры по нейтрализации его влияния на меня - и я не хотел давать ему повода для лишних подозре ний. Кукловод, после того, как было решено вновь принять его в нашу теплую и дружную семью, взяв, в некотором роде, на испытательный срок - вел себя паинькой и при всяком удобном сл учае демонстрировал свою глубочайшую преданность нашим идеалам и клятвам, данным после низв ержения Горгелойга. Фальшью от него несло за версту, но Лицемер делал вид, будт о ничего не замечает.
        Вероятно, Отец Лжи решил, что лжец, о лжи которого известно, не может п редставлять серьезной угрозы - и, кроме того, можно было не сомневаться, что Кукловод и в сам ом деле сделается наилояльнейшим из Последовавших, если только случится так, что в бытие вернется Горгелойг.
        Во всяком случае, настойчивость нашего каменноликого брата по скорейшем у возвращению Палача он целиком поддержал, а реализовывать эту идею в итоге мне - том у, кто скорее отложил бы эту идею в долгий ящик, поскольку появление Палача на арене грозило слишком быстрым переходом противостояния в плоскость чисто силовую, а мы к такой войне пока еще не были вполне готовы. К сожалению, элайновский выблядок Шелгефарн, передавший мне кровавый Камень Воли, сообщил об этом Кукловоду, а тот, узнав, что я держу разго вор с Богом Смирения в тайне, не преминул сообщить о случившемся Лицемеру, что ощутимо испорти ло наши отношения с последним и сильно урезало мои возможности для маневра. В результате - мне пришлось подкорректировать свои планы и смирится с тем, что в разыгрываемой парт ии уже на данном этапе в нашей группе появится новый участник, от которого хлопот, вероя тнее всего, будет больше, чем пользы.
        Чтобы воскресить Палача быстро, нужно было самим создать "тень бога", к оторую затем можно будет объединить с аватарой в ходе ритуала, основная суть которог о состояла в слиянии Живого Алмаза с собственной же проекцией, которой было наделено смертно е воплощение.
        Таланты каждого из нас имели свои области применения, и поскольку из на с троих к черной магии я имел наиболее близкое отношение, решать эту задачу пришлось мне. Она была не так уж проста, потому что создание такой тени для другого Князя, рав ного мне по силе, таило в себе немало технических проблем, ибо некоторые процедуры по созданию тени бог долже н выполнять строго самостоятельно, а именно этого Палач сейчас сделать не мог. Однако, соз дать значительную часть "божественной тени" я мог, не хватало лишь соответствующих ингридиентов - и тогда, в поисках последних, я принял облик змееподобной твари и отправился в Нин гахолп. Эта Бездна располагалась в седьмом круге Преисподней, называемом Балаокхиблердин, Круг Вертикальных Щелей, и состоящем преимущественно из областей полого пространства, бол ьшинство из которых также именовались Безднами. Это была граница между средними мирами Ада, переполненными различными расами демонов, и элитой, облюбовавший восьмой уровень. Ниже было только Дно - обитель Князей, отказавшихся вести войну после низвержения Горгелойга и получивших за это право распоряжаться
некоторыми силами, владеть которыми сами Солнечные брезговали или не имели возможности. Балаокхиблердин - это слишком близко ко Дну, и я, ка к мог, скрыл мощь, которая могла бы выдать во мне одного из Князей. Большинс тво миров этого слоя (в каком-то смысле каждую из Бездн можно назвать миром, хотя в таком "мире" не было ничего устойчивого или ощутимого, и уж тем более не было земли под ногами и неба над голов ой) были поделены между возлежащими на Дне, хотя имелось и несколько совсем пустынных, ни чейных, и некоторой частью Князья владели сообща, а не единолично. Балаокхиблердин был важе н не только в качестве рубежа - именно через него текли энергия от верхних и средних слоев Ада вниз, питая элиту, и именно поэтому его иногда также называли Кругом Истощения: это была ненасытная пасть Преисподней, пожиравшая все то, что демоны, обитавшие на более вы соких слоях, отбирали у своих жертв или у более слабых духов.
        Мне нужен был мир, некогда принадлежавший Палачу - теперь им распоряжал ась Хайджи, богиня рабов, состоящая в свите кровожадного Князя Эггро. Встре чи как с Хайджи, так и с ее хозяином я бы предпочел избежать - не было никаких сомнений, что о ни воспрепятствуют моим поисках, если только узнают о них - или хотя бы об одном только мо ем появлении в этом месте. Нежелание действовать открыто сужало мои возможности, но оставля ло надежду найти искомое, не поднимая большого шума и уйти незамеченным.
        Я плыл в пустоте, передернутой мутной дымкой безнадежности: в каждом ми ров Балаокхиблердина в наибольшей мере конденсировался какой-либо один из в идов страдания - но его концентрация при этом становилась такой, что почти овеществлялась, и заполняла все доступное пространство - где-то в чуть большей мере, где-то в чуть мень шей. Иногда, с разных направлений, доносилось что-то, похожее на голоса - они кричали, молили , жаловались, затем пропадали, и вскоре начинали звучать уже с другой стороны. Я ощущал зде шних обитателей - в отличии от меня, они были лишены возможности свободно перемещаться внут ри Бездны, а большая их часть даже не подозревала о том, что в Бездне Осужденных ест ь кто-то еще, кроме них самих. Мучимые здесь не имели определенной формы, очертания их душ едва угадывались; отчаянье и безысходность - константы этого мира - переполняли их и одно временно были тем, в чем растворялись души. Другими словами, не было границ между страданием, испытываемым душой и страданием, которое было присуще самому миру, являлось его сущн остной особенностью - одно переходило в другое и обратно. Второе
я также ощущал, но пережив ал его иначе - для нгайянира, теневого черведракона, форму которого я принял, эта всеобщая обреченность наоборот служила источником сил, воспринимаясь в качестве некой неостановимой и безжалостной судьбы, неумолимого рока, вселяющего спокойствие и уверенность в того, кто его принял. Сами нгайяниры обитали уровнем ниже, в мирах восьмого круга Преисподний, и я влялись немногочисленной, но значимой частью темной аристократии - древняя раса бессмертных второго поколения, появившаяся на свет еще до того, как была сформирова на Сальбрава, народ колдунов и чародеев. Теневые черведраконы были их изначальной формой, н о облики нгайяниры меняли столь же легко, как богатая модница - платья, и поскольку в тех редких случаях, когда они появлялись на поверхности земли, то, как правило, принимали облики людей, человеческий миф о втором поколении бессмертных как поколении магов, имевших исключи тельно человеческую же форму, нисколько не пострадал.
        Протягивая щупальца в пустоту, я время от времени захватывал ту или ину ю душу, терзаемую пыткой безысходности, проглатывал и помещал в астральные "кар маны", располагавшиеся вдоль всего моего теневого тела. Это был один из ингрид иентов, необходимых для предстоящего волшебства - самый легкий из тех, которые мне предстоя ло тут добыть.
        Я собрал около сорока душ, некогда принадлежавших людям, животным и дем онам - не слишком много, но меня в данном случае интересовало не количество, а от тенки, которые могло обретать отчаянье. Покончив с этой задачей, я стал погружаться все ниже и ниже. Бездна не имела дна, но на определенном этапе ее структура менялась - пространство пере ставало быть болееменее однообразным и становилось похожим на изъеденную временем ветошь, где мелкие прорехи соседствовали с крупными дырами, а те - с отдельными кусками це льной еще ткани.
        Пространственные разрывы я в ходе движения старательно огибал - попытка пересечь любой из таких участков могла повредить даже нгайянира.
        Наконец, в одном из относительно целых сегментов, окруженного целой рос сыпью "дыр", я почувствовал движение. На дне этой лакуны ворочалось нечто совершенно исполинское, по сравнению с чем мой черведракон казался мотыльком. Отдаленно оно напоми нало краба со множеством клешней и ног - но не показывалось взгляду целиком, а отдель ные сегменты его исполинского тела то появлялись, то вновь пропадали из виду, становясь потоками багряно-сизого дыма. Эта махина была божеством по имени Джигхорт: он так разъелся из-з а того, что поглотил каплю крови Палача, упавшую в Бездну Нингахолп и ставшую там мощнейшим средоточием силы; когда мы проиграли войну и Палача убили, за это средоточие различ ные паразиты устроили грызню, в которой, в итоге, победил Джигхорт. Он не представлял собой н ичего особеного, но мощи в нем было не занимать - особенно теперь, после стольких лет перев аривания источника энергии, представляющего собой частицу силы Темного Князя.
        Я мысленно перебрал возможности, которыми располагал нгайянир: в его ар сенале имелось несколько Истинных Имен, несколько видов Высшего Волшебства, дв а десятка атрибутов и множество систем низкоуровневых чар - от последних на тех кругах Преи сподней, где обычно действовали нгайяниры, не было никакой пользы, но знали их теневые черв едраконы в совершенстве, поскольку принимали непосредственное участие в создании э тих колдовских систем, поддерживали их и в некотором роде покровительствовали им - в т о время как применяли их менее развитые демоны, а в некоторых случаях и люди.
        Я решил, что Имена и атрибуты сыграют вспомогательную, усиливающую роль ; основой же заклятья станет магия Осколков Ночи - Высшее Волшебство, некогда пор ожденное силой Асо, и доступное лишь весьма немногим обитателями Сальбравы, среди кото рых были и нгайяниры. Растущие из моего тела отростки заколыхались, направляя энер гию, а в мутной пустоте Бездны Осужденных появились зримые воплощения творимого мной ко лдовства - множество беспросветно черных осколков, расположенных таким образом, чт о они казались элементами нескольких только что разбитых стекл, а точнее - зеркал, ибо Княгиня Тьмы Асо управляла зеркалами, которые ничего не отражали. По моей воле осколки п ришли в движение, выстраиваясь в иной, более сложный порядок; я также использовал Имена К рови и Тьмы для дополнительного насыщения заклятья мощью и наделения его поглощающими и собирающими силу свойствами; из доступных атрибутов нгайянира я использовал четыре, три из которых не представляли собой ничего особенного, поскольку просто усиливали заклят ье и расширяли спектр его воздействия на цель, а последний позволял нгайяниру наделять
заклят ье несколькими "тенями", каждая из которых оказывала схожее, хотя и ослабленное воздей ствие - компенсируемое, впрочем, большей легкостью, с которой "тень" проникала сквозь возможные защиты цели. С помощью еще одного атрибута, представлявшего собой серую вуаль, и Имени Тьмы, я создал внешнее заклятье, скрывающее основное: чем позже Джигхор т поймет, что происходит, тем лучше.
        По всей видимости, я недооценил разжиревшего на ворованной силе краба, потому что ответ последовал незамедлительно после того, как я привел заклятие в де йствие. Осколки проникли в Джигхорта, но он воспротивился контролю и подавил свойство з аклятья; для того, чтобы вовсе избавиться от проникающей в него магии, крабо видному богу пришлось умертвить те части своего тела, которые вошли в соприкосновение с Осколками, а затем сколапсировать омертвевшую ткань, образовав, таким образом, в теле полдюжины пустот - но, с учетом размеров этой махины, все эти действия не нанесли Джигхорту никакого ощ утимого вреда.
        Одновременно вверх взметнулись сотни отростков - они вытягивались и уто нчались, приближаясь ко мне, меняли форму, на некоторых из них вырастали гибкие хлысты, на других - клешни и шипы. Я обратился к Магии Бесцветного Блика - еще одной разнов идности Высшего Волшебства, которой был причастен мой нгайянир - чтобы уйти из зоны пор ажения, потому что в силовом противостоянии с Джигхортом у черведракона не было ни единого шанса.
        Расщепившись на дюжину призрачных теней, я скользнул прочь, рассекая пр остранство Бездны быстрее, чем это мог бы сделать луч света… но в этот же самый момент тело Джигхорта вспухло и стало расти во все стороны с взрывообразной скоростью - казалось, он ст ремился и был способен заполнить собой весь этот мир. Некоторые голоса отчаявшихся пленников с могли, как только они ощутили, что здесь, в бесконечном одиночестве Безды, есть кто-то еще; д ругие же завопили еще более истошно, ощутив, как их засасывает в бездонное чрево Джигхорта. Я мог бы совершить еще один прыжок и уйти еще дальше, но не было сомнений, что Джигхорт продол жит преследовать меня и там; кроме того, я пришел в этот мир не для того, чтобы играть с крабовидным божеством в догонялки. Сил нгайянира не хватало, чтобы обуздать эту тварь, это бы ло уже ясно, но уходить ни с чем я не собирался.
        Я превратил нгайянира в поток ядовитых теней; я больше не убегал от Джи гхорта, а, наоборот, стремился к соприкосновению с ним. Он втянул меня внутрь свое го исполинского тела, а затем, когда понял, что с этим телом начали происход ить неприятные перемены, попытался повторить тот же трюк, который ранее выкинул с заклятьем Осколков Ночи: умертвить те части, в которые я проник, сжать их и обратить в ничто. Но теперь я смотрел на п роисходящее не глазами нгайянира, которые, хотя и видели много, все же имели имели свои ограни чения, а воспринимал Джигхорта зрением Князя Тьмы, видел его природу и то, как истекающие от нее силы формируют на поверхности вещей образ несокрушимого, способного к беспрестанному р осту, неуязвимого гиганта. Уничтожая при необходимости части своего тела, Джигхорт перево дил полученную при этом энергию на другой уровень своего естества, в своеобразный скрытый от посторонних глаз мир, где преобразовывал ее и выводил - расширяясь и словно набирая масс у из ниоткуда.
        Другими словами, чем больше он убивал себя, тем больше он мог расширять ся; но в этой замкнутой на себя системе все же имело одно уязвимое место, и я не заме длил им воспользоваться. Джигхорт уничтожил солидную часть себя, преобразовав в чистую энергию как кусок своего тела, так и проникший в эту часть теневой ветер, а затем э та энергия была втянута в его скрытый внутренний мир… и я - лишенный каких бы то ни было форм и структур, ставший беспримесной эссенцией отравы - проник в этот мир вместе с ней. Этот ми р, игравший для Джигхорта одновременно роли как сердца, так и желудка, был подобен пуст ому шару, в центре которого пульсировало серовато-лиловое ядро, слегка вытянутое к условны м "верху" и "низу".
        Подобно лучу, сила, выделенная Джигхортом из уничтоженной части тела, у стремилась к ядру - в то время как иные "лучи", наоборот покидали ядро, направляясь к внутр енней, покрытой многочисленными порами, поверхности шара. Здесь для меня уже не было пр епятствий, я почти мгновенно захватил все ядро, распространившись по нему всепожирающей по рчей - а где-то там, в ином, большем мире, Джигхорт забился в агонии, зареве л, царапая пустоту тысячами когтистых лап. От ядра душным, дурманящим дымом я распространился вовне, втек в п оры во внутренней поверхности шара - и вышел во множестве точек исполинского джигхортова тела. Крабовидный бог умирал, и нужно было успеть собрать его жизненную силу вместе с рас творенной в ней частицей силы Палача.
        Я выделил несколько ядов, которые затем смешал в необходимой последоват ельности и строгих пропорциях; полученную смесь я разнес по жизненным узлам и кана лам Джигхорта. Он, тем временем, продолжал умирать, постепенно рассеиваясь в пустоте - уже почти недвижный и почти безмолвный. Агония стихала, переходя в оцепенение. Пришлось добав ить в вены Джигхорта яд, который немного взбордрил его и не дал умереть так быстро .
        Закончив сбор, я сжал полученную силу в кристалл, в центре которого то расплывалась, то вновь сгущалось красновато-серое пятно - капля крови Палача, восстановл енная трудами лучшего алхимика Сальбравы в своем изначальном виде. Убирая кристалл в один из своих внутренних миров, я принял форму, к которой обращался после воскрешения наиболее часто: форму получеловека-полутеневого демона.В некотором роде, она стала моим основным, или, как их еще называют - царственным облазом - символически отображая в себе т е изменения, которые я претерпел в ходе возвращения к жизни. Уже в ходе превращения накатило ощущение присутствия, когда же превращение было завершено - то это присутствие с делалось совершенно ясным и отчетливым. Во мгле Бездны Осужденных предо мной возник царстве нный образ Эггро: мускулистый двенадцатирукий демон, залитый кровью, танцевал на груде тр упов. Его бычья голова была синего цвета, а в каждой из рук он сжимал какое-нибудь оруж ие - или чью-нибудь голову. Головы он, впрочем, тоже умел использовать в качестве оружия. Х айджи, в образе голой седой старухи, ползала на четвереньках рядом с
телами, глядя на меня бе зумными вытаращенными глазами и позвякивая цепью, крепившейся к ошейнику, засте гнутому на ее шее.
        - Господин желает знать, что тебе здесь нужно! - Проверещала Хайджи.
        То, что Эггро не заговорил сам, было плохим признаком - он становился м олчалив, когда готовился к битве. Менее всего сейчас мне хотелось начинать свару с одн им из Темных Князей: я восстановил свою силу еще далеко не полностью, в то время как возлегшие на Дне, избежав смерти ценой сделки с Солнцем, сохранили свое могущество и за прошедшие века, несомненно, еще более приумножили его, стягивая к себе энергию злобы, алчности, похоти, гнева и ненависти - начиная от мира людей, продолжая верхними и средними мирами демонов и заканчивая мирами высших демонических элит, где зло было настолько изощрено и разн ообразно, принимало такие тонкие и необычные формы, что описать подобное ни на одном из чел овеческих языков было бы попросту невозможно. Во всем этом имели свою долю Князья Тьмы, и оставалось лишь гадать, как они воспримут возвращение своих бывших братьев. Наверняка о ни желали узнать - не захотим ли мы присоединиться к ним? Или же опять начнем войну на уни чтожение? В случае нашего присоединения им бы пришлось делиться зонами влияния, однако при этом возрос бы общий "вес" Преисподней, что косвенным
образом усилило бы и их тоже. В случае новой войны с Небесами им достаточно было бы просто остаться в стороне и подождать, п ока мир людей не погрузится в хаос, а ближайшие к нему Сферы не начнут сгорать и распада ться на части - в этом случае возлежащие на Дне ничего бы не потеряли, но неизбежно получили б ы свой кусок пирога от боли и разрушений, чинимых наверху. В силу упомянутых причин можно б ыло надеяться на более дипломатичное отношение - однако, Эггро никогда не был склонен к дипломатии…
        Впрочем, он все-таки не напал сразу, а принудил говорить вместо себя бо жество из своей свиты.
        Может быть, все-таки есть шанс решить все полюбовно?
        - Личные счеты. - Солгал я, вознеся короткую мысленную молитву Лицемеру : пусть Отец Лжи сделает эту ложь убедительной.
        Последовала пауза - вероятно, Эггро и Хайджи соображали, какие счеты мо гут быть у меня к Джигхорту.
        - Я ухожу, - добавил я, открывая путь наверх, поскольку не желал дожида ться, пока они придут к каким-либо определенным выводам.
        - Отравитель. - Позвала Хайджи.
        Я повернулся и холодно посмотрел на богиню рабов. Она открыла рот гораз до шире, чем это сумел бы сделать человек на ее месте, показывая немногочисленные то нкие кривые желтые зубы, между которыми багровели воспаленные десны.
        - Не приходи сюда больше.
        Разумнее было бы согласиться и уйти, или хотя бы просто промолчать, но.
        .. но если бы мы все поступали разумно, вселенная представляла бы собой невыразимо скучн ое место, не правда ли?
        - Не тебе, ничтожество, указывать мне, где находиться, - процедил я. Со жаление об упущенной возможности и понимание того, что иначе поступить я не мог см ешались в одну горючую смесь ярости и злобы. Гордость не позволяла отступить, но было и кое-что еще - было понимание того, что, поступившись гордостью, я утратил бы часть своей с илы - частицу тех возможностей, которые еще не успел восстановить и которые восстановить никогда бы уже не смог, если бы изменил себе. Не для того я подносил Горгелойгу отраву вм есто анкавалэна, а затем бился с Солнечными в безнадежной Войне Остывших Светил, чтобы теперь ун ижаться перед кем попало.
        После моих слов прошел долгий, мучительный миг, а затем Эггро ударил, в ыбросив вперед руку с зажатым в ней коротким мечом - ибо Хайджи говорила со мно й по его воле и поручению, и мой плевок в рабыню в какой-то мере задевал и его. Оружие в этой руке Эггро символизировало все убийства, совершаемые на войне - для каждого точног о, смертельного или калечащего удара этот клинок служил архетипом. Я смог минимизировать вр ед, сделавшись призраком ядовитого дыма, но даже в этой форме, не сморя на задействова нные мною атрибуты, которые должны были обеспечить мне идеальную защиту (ибо как можно поразить дым или убить отраву?), Эггро сумел задеть меня, и я ощутил боль. Боль и ярость смеша лись и обрели форму острой и длинной иглы, которой можно было пользоваться как копьем, а мо жно было и метать, как дротик. Я назвал ее Тцуанкейо Тхагкуво3, Бесконечное Проклятье, и поразил ею Эггро, насытив перед ударом ядом настолько, насколько мог за краткий миг между офор млением нового атрибута и введением его в действие. Одна из нижних рук Эггро, вооружен ная серпом, двинулась в мою сторону - в ответ я принял более
плотную форму и вызвал в левой р уке меч, готовясь блокировать атаку Кровавого Князя. По правой части тела расходились вол ны боли, и я не был уверен, что удержу меч, взяв его в другую руку - а между тем, удар серп а Эггро следовало отразить обязательно, ибо из всех оружий Кровавого оно, пожалуй, было н аихудшим - все незаживающие раны, упущенные возможности, отрубленные конечности и бесп оворотные решения воплощались в этом серпе. Я неизбежно что-то утрачу, если серп коснется меня - и восстановить утраченное потом будет уже невозможно. Я начал поднимать м еч, но в этот момент в мою руку вцепилась Хайджи, повиснув на ней словно собака, и я потрати л два драгоценных мгновения на то, чтобы влить ей в глотку щедрую порцию яда и освободить ся. Хайджи упала вниз, в Бездну, корчась в муках, раздирая собственное горло кривыми ног тями; ее лицо почернело, а глаза вылезли из орбит. Защититься от Эггро я уже не успевал, но удара так и не последовало - подняв взгляд, я увидел, что танец Кровавого Князя изменился. Теперь эт о была бешенная, безумная пляска, конечности Эггро бездумно месили пространство перед со
бой; сила двенадцати предметов убийства, которые он держал в своих руках, выплескивалась в н икуда. Любой из этих всплесков мог бы нанести мне существенный урон, а то и вовсе уничтожить облик, в котором я воплощался в этом месте - однако ни один из них не достигал цели, Эггро как будто перестал видеть меня. Его фигуру окружило кровавое марево, глаза пылали красным светом. Бездна содрогалась от его танца, души сгорали тысячами от выплесков силы, выбр асываемых Кровавым Князем. Смертный или демон, ангел или младший бог, увидев сейчас Кровав ого Князя, оцепенели
        3
        буквально: "Слово тьмы, не имеющее конца" (мидлейский) бы от ужаса перед его мощью - я же смотрел изумленно, совершенно неожид анно для себя осознав, что вся эта мощь не стоит ничего. Я ослепил Эггро, свел его с ума единственным ударом Тцуанкейо Тхагкуво, заставил захлебываться собственной яростью и тратит ь силы впустую. В этом было что-то неправильное, что-то такое, чего я никак не ожидал и н е мог предусмотреть, но все же сейчас эта неправильность послужила мне на пользу, и стоило восп ользовать ситуацией и, наконец, уйти. Позже я обязательно вернусь к этому со бытию в своих мыслях и постараюсь понять, что же произошло и почему великолепный боец, силу которого я хо рошо помнил по временам, предшествовавшим падению Горгелойга, оказался вдруг столь сла б, что не выдержал и одного моего удара? Я никогда не был великим воителем вроде Палача или Безумца, мои сильные стороны - интриги, предательство, коварство и колдовство - приносили хо рошие плоды в долгосрочной перспективе, но я никогда не переоценивал своих способност ей в прямом столкновении. Я мог доставить массу неприятностей в том случае,
если по дготовился и спланировал все заранее, учел время, место, оружие, слабые и сильные ст ороны противника - но сейчас я был совершенно не готов к столкновению с Эггро или с любым дру гим Темным Князем, даже соответствующий боевой атрибут пришлось формировать буквально на ходу - и я все же победил. Эггро жив, но это легко исправить - я мог добить его или даже попробовать, используя яд в его царственном облике как ключ, распространиться в Кровавом Князе далее, проникнуть в его внутренние миры и бисуриты, отравить и извратить питающие его Источ ники, уничтожить или свести с ума иные его облики. Я ничего из этого не сделал, потому что в се это требовало времени и сил, а главное - было совершенно бесцельно: перед Последовавшими в це лом и передо мной в частности стояли сейчас совсем другие задачи, которые требовали незамед лительного решения, а убийство Эггро привлекло бы к этому конфликту слишком много ненужного в нимания. Нет-нет, неожиданная слабость одного из возлежащих на Дне - это секрет, который не следует раскрывать прежде времени. У случившегося есть какая-то причина, и я должен понять -
какая, чтобы иметь возможность использовать это знание себе на пользу. И менее всего о слу чившемся следует знать моим любимым братьям.
        Глава 12
        Палач был воскрешен в мире, называемом Бенхали, расположенном в третьем круге Преисподней - в той его части, где подвергались пыткам невольные или ра скаявшиеся детоубийцы, а также женщины, вытравившие плод из своего чрева. Здесь бы ло много дыма; в больших ямах горели огни и были видны движения множества тел: демоны из мывались над своими жертвами всевозможными способами. Вспомнилась история, которую я читал на земле, когда еще был человеком: к святому Цильбасу приставили демона для того, чтобы смущать умы тех, кто приходил к Цильбасу за советом - и, таким образом, ввести в ун ыние святого. Один человек спросил Цильбаса: "верно ли, что всякая женщина, убившая свое д итя или вытравившая плод, попадает в Бенхали?", на что старец ответил "именно так, если тол ько не падет еще ниже".
        Но демон не остался безмолвен: он сказал "всякая, что ощущает вину". В конце книги Цильбас, конечно же, посрамил всех искушавших его демонов - как и должно было произойти по закону жанра; я отложил книгу в сторону и забыл про нее, ведь подобных нравоуч ительных бредней изпод пера гешских святош всегда выходило немало - но сейчас, оказавшись в Бенхали и неожиданно вспомнив эту историю, я оценил ее иначе. Ответы демона были верны; Цильбас же, исходивший из самых возвышенных представлений о мироздани и, ошибался. Человек живет одновременно во множестве миров, хотя и не осознает этого; однако в сил у обстоятельств или собственных поступков он может быть сдвинут как в те прекрасные сферы, где слышна райская музыка и во всем разлита чарующая благодать, так и туда, где нет ничего , кроме боли, злобы, безграничного отчаянья и ощущения невозвратимой потери.
        Человек может быть связан с Адом стальными путами еще при жизни; может быть погружен в Преисподнюю в то время, когда его тело еще ходит по земле - губы могут улыбаться, руки - ласкать супруга, волосы могут быть украшены цветами или драгоценностями, тело облачено в лучшие из одежд, кожа нарумянена - и только лишь глаза не обманут. Чувство вины - широчайшая дорога, по кото рой многие спускаются в Преисподнюю: это безграничная сила Палача, отнятая у него и поставленная служить интересам как обитателей Дна, так и Князей Света. Но когда он в оспрянет из мертвых, все переменится: не его сила будет служить им, а они ощ утят себя связанными и оскверненными его силой… Впрочем, ощутят ли? Столкновение в Бездне показало, что ми р за прошедшие тысячелетия изменился гораздо сильнее, чем я подозревал. Князья Дна осл абли; возможно, утратили немалую контроля над собственными силам и Князья Св ета.
        Мы нашли пустынный участок земли в Бенхали - камни и руины, окаменевшие кости и вездесущий дым. Когда-то здесь располагался храмовый комплекс, посвящен ный Палачу, тут ему приносились жертвы и иногда он являл себя здесь своим верным служителям . Все давно разрушено, не сохранилось даже стен; но само место сохранило свою значи мость. Нас было трое - я в облике халнея, живой тени; Лицемер в личине короля Энкледа; и Кук ловод, представленный механической марионеткой ростом с человека. За Лицемером, погруженный в сон, летел воздушный пузырь, в котором спал Мирис Элавер - жалкое и низменное суще ство, хранящее в глубине своей души потаенное зерно величия. Для церемонии и тонкой рабо ты, которая позволит связать душу Мириса с бисуритами Палача, братья мне не были нужны, но я сомневался, что смогу найти общий язык с Палачом, когда он воспрянет. Пусть с ним разго варивает Лицемер: менее всего я хочу оправдываться или в чем-либо убеждать Палача. Зачем мой брат пригласил Кукловода, я не вполне понимал: наиболее вероятной выглядела версия, в которой это был жест, призванный продемонстрировать наше доверие -
однако, у Князя Лжи могли быть и другие расчеты.
        Я положил тело Мириса там, где некогда находился алтарь; расставил вокр уг добытые ингридиенты и занялся тонкой работой.
        - Я сделал куклу, как ты просил, - сообщил Кукловод. - Она заменит твое го короля на Эн-Тике.
        - Хорошо. - Отозвался Лицемер. - Остров отнимает слишком много времени, а оно сейчас бесценно.
        - Ты еще не вернул способность быть в нескольких местах одновременно, д ействуя через аватары?
        - Нет. - Пауза. - Эту часть моей силы захватила Школа. Мне нужна одна и з Безликих настоятельниц - если выпью ее, то смогу восстановиться.
        - Почему бы нашему дорогому брату не поднести настоятельницу тебе на бл юдечке? - Вкратчиво спросил Кукловод. - Его змейки убили уже полдюжины Безликих..
        . в той мере, конечно, в какой бессмертных вообще можно убить.
        Снова молчание. Тяжелое и гнетущее.
        - Не знаю. - Произнес Лицемер. Я знал, что говоря это, он смотрит мне в спину холодным пристальным взглядом, но сделал вид, что не чувствую взгляда, не понимаю намека и вообще слишком занят работой, чтобы отвлекаться на что-либо еще. В како й-то мере последнее было верным, однако соборное множество сознаний, составляющих личность бога, позволяло мне выделять отдельные потоки на иные цели, помимо основной.
        Лицемер, способный одновременно присутствовать во множестве мест… мне эта мысль не понравилась. У меня были кое-какие соображения относительно будущей суд ьбы Лицемера - соображения, которые я давным-давно спрятал от себя самого, а затем вер нул, забрав ту часть личности, что поместил в замок Гхадаби - и этим планам непривязанность Отца Лжи к отдельному воплощению могла помешать, или, как минимум, существенно бы усложнила. Был еще один момент, на который стоило обратить внимание: Кукловоду было из вестно, сколько Безликих погибло, хотя я не рассказывал об этом никому, и те члены Орде нов, что носили змеек также, в своем большинстве, помалкивали. Кукловод прощупывал почву, пос тоянно искал способы повернуть ситуацию под таким углом, при котором расхождения меж ду моим взглядом на вещи и лицемеровым были бы максимальными; он следил за мной и не скр ывал этого. Вот только - каким образом? Сколько у него кукол в армии Орденов и энтикейц ев? Или дело вовсе не в прямых марионетках Кукловода, а в том, что каждый человек - кроме тел -ан-алатритов - вел жизнь, малоосознанную и во многом обусловленную
внешними влияниями, и К укловод мог пользоваться таким человеком - любым человеком - как своим агентом? Нет , нет, я преувеличиваю силу повелителя марионеток. Вряд ли он мог бы достичь под обного, пусть и потратил множество лет на упрочнение своей власти над миром людей… Но тогда как он меня выследил?
        Все процедуры были завершены спустя час. К этому моменту алтаря и лежащ его на нем тела уже не было видно - там кружился столп силы серебристо-серого цвет а. Вокруг него собирались клочья дыма, тянулись и заворачивались вокруг него, словно н ити, накручиваемые на веретено; столп поднимался ввысь, стягивал облака, испускал молнии… э нергия нагнеталась, столб набухал силой, молнии сверкали все чаще.
        Преодолев сопротивление собирающейся силы, мы приблизились к алтарю и п ротянули друг другу руки - жест, симвлизирующий соединение нашей воли и власти в едином действии.
        Кроваво-красный Камень Воли поднялся в воздух и поплыл по нему, а затем вошел в основание горла Мириса Элавера и как будто бы бесследно растворился в нем. Тело М ириса выгнулось дугой. Пока мы произносили последнее, заклятье, свящующее столб столб с илы, собранные мной ингридиенты и четыре нижних души Мириса, пыточных дел мастер уже начал меняться.
        - Восстань, брат. - Произнес Князь Лжи, и я вторил ему, а затем те же с лова повторил Кукловод.
        Алтарь и лежащее на нем тело человека пропали, став черным ядром зарожд ающейся силы. Мы отступили назад, дабы не мешать брату возрождению брата. Столб силы стал ураганом, который рвал небо и заставлял каменистые пустоши содрог аться. Черное ядро расширялось и испускало пульсирующие волны мощи; поблизости не было демонов, но зрени е Князя позволяло мне видеть, как за сотни и тысячи лиг отсюда эти волны заставляют обита телей Бенхали сходить с ума, кричать, истошно реветь, взмывать в воздух в экстатическом танце.
        Их настоящий господин возвращался к жизни, и силы иных богов, временно подчинившие себе их пр ироду, отступали.
        Палач переиначивал этот мир, вбирал его в себя - и я видел, что схожие процессы происходят и с иными Сферами, на самых разных кругах Преисподней. Это значило, что инг ридиенты я подобрал верно, и связь бога с его бисуритами восстановлена.
        Меж тем, зерно силы раскрылось; воронка урагана стала множеством необуз данных, разнонаправленных ветров: они расходились, переплетались, сталкивались - все одновременно, в воздухе творился совершеннейший хаос. Над алтарем чернела высокая фигур а с косой, закутанная в лохмотья, поверх которых развивался драный плащ. Мой брат не повелева л мертвыми, как Князь Апхадазар, и не являлся воплощением сил конечного уничтожения и небытия , как Солнечный Убийца, однако этот его облик не случайно был связан со смертью, ведь с мерть - это палач для всего живого. Холод и угасание, неумолимая поступь судьбы, безжалостный и бездушный закон, давлеющий над всем, что есть - вот какие образы и мысли будил царственный образ моего воскресшего брата.
        Он разлядывал нас одно лишь мгновение, но это мгновение длилось и длило сь, словно собиралось стать вечностью; время застыло. А затем, когда все же наступ ил следующий миг, Палач протянул в мою сторону свою худую костлявую руку и голосом всех в ысохших морей и всех погасших звезд, шорохом старых костей, перебираемых ветром, лязгом ножа гильотины, хлестким взвыванием кнута, бичующего жертву, произнес единственное слов о:
        - Предатель.
        Ничего другого от него ожидать, в общем-то, и не следовало; вопрос был лишь в том, снизойдет ли он до разговора или сразу бросится в бой; то, что вслед за "предателем" не последовало немедленной смертоубийственной атаки на всех планах бытия, где мы с ним могли взаимодействовать, можно было счесть хорошим знаком, и поэтому я ответи л почти доброжелательно:
        - За один проступок наказывают единожды, а не дважды. За то, что я сдел ал, я сполна заплатил.
        - Ты еще и не начинал расплачиваться… - Сипение вырвалось из челюстей скелета. Он сделал шаг ко мне, но шаг к нему навстречу сделал также и Лицемер, и Па лач остановился.
        - Пусть его судьбу решает Властелин - когда он вернется. - Промолвил Ли цемер. - Наш брат полезен нам сейчас, и это главное. Он помог вернуться из небы тия мне, и помог тебе.
        - Властелин?.. - Палач, казалось, не слышал последних слов Отца Лжи - е го внимание полностью захватила первая сказанная Лицемером фраза. - Разве есть спос об его вернуть?
        - Когда Солнечный Убийца разрушит мир, все старые правила будут отменен ы, и барьеры, отделяющие Сальбраву от внешней пустоты, падут. - Объяснил Лиц емер. - Тогда первоисточник нашей силы перестанет быть отделен от нас, он вернется в этот мир и переделает его по-своему. Как и прежде, наша цель - месть, но если мы осуществим е е, то за концом всего последует новое начало. Я в это верю.
        Палач долго молчал, обдумывая сказанное.
        - Хорошо. - Произнес он наконец. - Пусть так. Уверен, Властелин отдаст предателя в мои руки. Мы еще вернемся к этому разговору, мой милый братик. - На пос ледних словах он посмотрел на меня в упор, нежно и одновременно алчно.
        - В любое время, - процедил я, гадая, сумею ли в случае конфликта отрав ить разум Палача таким образом, чтобы вся его неимоверная сила оказалась направле на на саму себя.
        Шансов на это было немного, но если подобное произойдет - в чем обвинит себя бог, покровительствующий всем обвинителям и мастерам заплечных дел, и как он себя накажет?
        - Не сейчас. - Пообещал Палач. - Потом.
        Я сдержал желание сообщить моему мстительному брату, что "потом" для ко е-кого может и не наступить, и промолчал. Свару пора было заканчивать, мы не для это го возвращали к жизни пятого Последовавшего.
        Лицемер принялся вводить в курс дела воскрешенного и объяснять ему наши ближайшие планы, а я не мог отделаться от мысли, что воскрешение Палача создало д ля меня проблему - и было бесспорно, что рано или поздно эту проблему придется решать. Вот т олько я еще не знал, как это сделать.

***
        В четвертом круге Преисподней, в мире, называемом Раксшаладас, в Голодн ом Лесу, где хищные деревья охотились на мелких демонов, на границе между владениями царя раксшасов и каменистой страной пылающих акхабари, на склоне холма, поросшего серебр исто-серой и желтовато-зеленой, с черными пятнами, травой, встретились трое. Первая прибыла с юго-запада - скользнула отблеском тьмы сквозь Голодный Лес, раскручивая вуали, под обная расплывающемуся чернильному пятну поднялась на склон холма и опустилась на землю, становясь бледной женщиной с большими черными глазами без белков, побле скивавшими всеми отблесками света, которые только возможно было уловить в этом мрачном и диком месте. На ее голове была черная корона из хрусталя, а платье напоминало густой масля нистый дым. Черные вьющиеся волосы, пепельно-серые губы и длинные пальцы тонких рук, закан чивающиеся тонкими и острыми черными ногтями.
        Второй приехал на демонической лошади с северо-востока, двигаясь вдоль русла грязевой реки. На первый взгляд в нем не было ничего особенного, хотя сам по себ е рыцарь в таком месте уже неизбежно должен был представлять собой нечто особенное, ибо это бы л мир раксшасов и акхабари, а не людей. Рыцарь был облачен в стальные доспехи, несший его огнедышащий эфен также помимо естественной брони имел защищавшие шею, голову, плечи и кр уп железные пластины. Голова всадника оставалась непокрытой - нечесанные белые кудр и обрамляли лицо со впалыми щеками, которое могло бы принадлежать мужчине пятидесяти или ше стидесяти лет.
        Всадник был безоружен, но ни хищные деревья, ни демоны Голодного Леса н е тронули его. Перед тем, как подняться на холм, рыцарь и его конь на мгновение изменились, сделавшись прозрачными, будто состоящими из стекла.
        Третий - или третья, ибо последний участник встречи являл себя перед св оими поддаными, а также в умах смертных столь же часто в женских обликах, ка к и в мужских - прилетел в облике крупного лидриса, демона низшего ранга, напоминавшего обугленный труп младенца с кожистыми крыльями. На месте встречи он вытянулся вниз, став знойной темноволосой красавицей, немногочисленная одежда которой скорее подчерк ивала ее наготу, чем что-либо скрывала, а затем изменился еще раз, превратившись в высокого смуглокожего юношу - идеально сложеного, почти обнаженного, не считая короткой набедренной повязки и золотистого плаща со складками и двумя прорезями в верхней части спины, из которых торчали изящные кожистые крылья, гармонировавшие со столь же элегантными рожкам и на голове молодого демона.
        - Я все еще не понимаю смысла всех этих маневров, - сухо произнес Князь Ларгуст, Стеклянный Рыцарь. Когда он спешился, демонический конь за его спиной с начала стал прозрачным, а затем превратился в легкий дым и растворился в воздухе. - Есть проблема. Ее нужно обсудить со всеми. Нужно принять совместное решение, а не устраив ать междусобойчик.
        - Не могу вспомнить ни одного случая - не считая договора с Небесами - когда мы все смогли бы о чем-то договориться, - ответила ему Княгиня Асо, Госпожа Че рных Зеркал. - Каждый раз на пустом месте возникали споры, и их было тем больше, чем б ольше Детей Горгелойга принимало участие в обсуждении. Я боюсь, что рассмотрение те кущей ситуации не просто вызовет споры на Дне, но может расколоть нас. Могут найтись те, кто захочет разорвать договор и присоединиться к Последовавшим.
        - Значит, так тому и быть. - Отрезал Ларгуст. - Чем раньше это вскроетс я, тем лучше.
        - Вскроется ли? - Асо приподняла бровь. - Если бы я замышляла предатель ство, то не стала бы объявлять об этом публично. Споры на Дне нам ничего не принесу т, лишь покажут непрочность заключенного союза. И если уж собирать всех, то сначала сле дует удостовериться в том, что среди собравшихся найдется достаточное число тех, кто сможет п редложить эффективный план действий и осуществить его.
        - Расскажите уже наконец, в чем дело, - юноша, тело которого казалось концентрированным сгустком желания, сладко потянулся. Этого Темного Кня зя звали Инкайтэ, а титуловали его Соблазнителем и Принцем Инкубов (либо Соблазнительницей и Принцессой Суккубов - если он являлся в обличье женщины). - Я был далеко, в одной из немногих сохранившихся лунных Сфер - ублажал короля тамошних духов, попутно приб ирая к рукам его царство. Что происходит? Из-за чего вся эта суета? Почему мы встречаемс я скрытно, вдали от собственных владений и мест силы? Безусловно, я поддерживаю всю эту инт ригу и загадочность, но хотелось бы еще и знать, какой в ней заключен смысл.
        - В скрытности я смысла не вижу, - ответил Ларгус. - Не в этот раз. А п роизошло то, что один из Последовавших столкнулся в Бездне Нингахолп с Кровавым Княз ем Эггро. Их сражение было коротким, и по всем обстоятельствам Эггро должен был одер жать верх: Последыш ослаблен длительной смертью, и почти лишен молитвенной энергии, а Эггро накопил за прошедшее время огромную мощь от поклонений и жертвоприношений. Силы не сопоставимы, однако Последыш победил, и ему хватило одного удара.
        - Повезло. - Инкайтэ пожал плечами. - А кто это сделал?
        - Отравитель, - ответила Асо. - Но я полагаю, что личность убийцы Эггро не столь важна, поскольку подобное, при определенных обстоятельствах, мог бы сде лать любой из них.
        - Откуда такая уверенность?
        Асо сделала круговой жест кистью руки - и перед собравшимися великими д емонами появилось большое темное зеркало, почти сразу же обретшее глубину. В зе ркале танцевали блики и тени - смертный, загляни он в зеркало, мало что понял бы из их танца, однако Инкайтэ и Ларгуст отчетливо и ясно видели сражение в Нингахолпе во всех его подро бностях.
        - Мы владеем значительной силой, - сказала Асо, - полученной в рамках д оговора с Небесами. Да, к ним течет больше потоков, чем к нам, но и мы получаем с вою долю. Существует миропорядок, основанный на балансе, который в свою очередь основан на д оговоре и обусловлен им. Но Последовавшие из этого порядка выпадают, они договора с Небесами не заключали. Они несут с собой часть иного, прежнего порядка, который был отвергнут, ког да мы заключили с Солнечными перемирие. И в рамках того, прежнего порядка им доступны сил ы и способы действия, уже недоступные нам. Мы сформировали правила для той Сальбрав ы, какая она есть сейчас, но в каждом из наших непримирившихся братьев заключена частица иной, более древней Сальбравы.
        - Ничего не понимаю, - сказал Инкайтэ. - Что же, они сильнее нас?! Не с мотря на всю мощь, что мы накопили? Как получилось, что мы стали такими слабыми?
        - Мы сильнее, - ответила Асо. - Но из-за того, что они несут в себе час тицу не существующего более порядка вещей, мы - в некоторых случаях - можем быт ь для них уязвимы. Это не имеет прямого отношения к силе, скорее - к методам ее п рименения. Полагаю, такую же уязвимость имеют и они по отношению к нам…
        - Я бы не стал на это рассчитывать, - хмуро проговорил Ларгуст. - Все ж е, благоволение Горгелойга лежит на них, а не на нас.
        - Благоволение? - С усмешкой переспросил Принц Инкубов. - Что оно значи т теперь, когда его нет? Отец совсем обезумел под конец. Проклял весь существующи й мир и захотел его уничтожить.
        - Да, и в этом и состоит его благоволение, - сказала Асо. - Продолжать войну вплоть до полного уничтожения Сальбравы. Последовавшие готовы идти этим путем, и поэтому в какомто смысле благословлены Отцом, а мы - нет.
        - Вы меня сейчас убедите в том, что нам выгоднее было присоединиться к ним! - Засмеялся Инкайтэ.
        Стеклянный Рыцарь хмуро посмотрел на юношу. Асо поджала губы.
        - Вот поэтому я и хотела избежать публичного обсуждения, - Княгиня пооч ередно посмотрела на своих собеседников. - Неизбежно появятся те, у кого возни кнут такие мысли.
        - И что ты им ответишь, если они возникнут? - С иронией поинтересовался Соблазитель.
        - Я отвечу, что мы живы, а они целую эпоху были мертвы, - откликнулся Л аргуст прежде, чем Асо успела заговорить. - И скоро погибнут снова, если продо лжат делать то, что делали прежде. Вопрос в том лишь, как много вреда они успеют нанести пр ежде, чем вновь падут.
        - Значит, ты полагаешь, что нам следует начать с ними войну?
        - Нет, - Ларгуст отрицательно покачал головой.
        - Тогда какова должна быть наша политика в их отношении, по твоему мнен ию? - Спросила Асо. - Ты ведь лучший стратег среди нас, выскажись обстоятельн ее, какими ты видишь наши действия и будущее в целом.
        - Попытки угадать будущее я оставлю тебе и твоим зеркалам, - ответил Ла ргуст. - А что касается наших возможных действий, то тут мало что изменилось со вр емен Войны Остывших Святил. Мы можем присоединиться к нашим братьям, можем начать с ними вр ажду, а можем не делать ничего. Первое означает, что мы погибнем вместе с ними, но главн ое даже не в этом, а в том, что сама Сальбрава будет разрушена, если мы пойдем до конца. Мир д ержится на трех опорах, проистекающих от трех Изначальных; Солнечные желают максимально го ослабления нас и Лунных Князей, но не полного уничтожения. Однако, Лунная опора стоит твердо, ибо Серебрянное Светило все еще имеет бытие, пусть даже теперь это бытие по добно существованию узника в темнице. Но наша опора почти разрушена: если мы падем в бессмы сленной всеуничтожительной войне, погибнет вся Сальбрава. Я этого не хочу и не хотел прежде; мое желание жизни и моя любовь к этому миру сильнее, чем стремление выполни ть волю Отца. То же касается и всех, кто отрекся от мести и, скрепя сердце, заключил догово р со Светом… Что нам даст война с Последовавшими? Ничего. Она ослабит
и их, и нас. Увидев, ч то между нам идет междоусобица, Солнечные отложат оружие в сторону и займут выжидательную позицию: чем дольше мы будем терзать друг друга, тем им выгоднее. Разумнее всего не предпринимать ничего - чем активнее будут действовать наши безумные братья, тем быстрее Солн ечные нанесут по ним новый удар. Не нужно кулуарных договоренностей и междусобойчиков - наиболее выгодная стратегия для нас в этих условиях самоочевидна. Нужно лишь довести ее д о остальных - дабы кто-нибудь, увлекшись защитой своих владений или подданых, не оказался втянут в противостояние с братьями.
        - Эггро может служить хорошим примером, почему этого не стоит делать, - мурлыкнул Инкайтэ.
        - Дело не в конкретной победе Отравителя, а в ненужности самого конфлик та, - сказал Ларгуст. - Противоположный результат был бы также не выгоден, и я уже о бъяснил, почему: если мы окажемся втянуты в войну с Последовавшими, Солнечные станут без действовать.
        - И ты полагаешь, что при публичном обсуждении тебе удалось бы убедить Готлеаса или Найкэрана закрыть глаза на захват их владений и порабощение их подданых ?
        - А что, такие случаи уже имели место быть? - Соблазнитель задал этот в опрос Асо прежде, чем Ларгуст успел дать Княгине ответ.
        - Нет, - ответила она. - Но они обязательно будут, можешь быть в этом у верен.
        - Очередные игры с зеркалами, ловящими отблески будущего?
        - Нет, - Асо покачала головой. - Элементарная логика. После падения Пос ледовавших мы забрали себе их миры, подчинили и изменили их расы, преобразовали по токи силы, ранее принадлежавшие им. Выбивая себе место в Сальбраве, они захотят получить "свое" обратно, пусть даже из-за большого времени оно изменилось до неузнаваемости. Спо ры о границах неизбежны, и я не думаю, что многих обрадует стратегия выжидания, котор ую предлагает Ларгуст.
        - Я лишь могу предложить, как действовать наилучшим образом, - сказал С теклянный Рыцарь. - Я не могу дать Падальщику или Хозяину Огня толику трезвости и ли ума.
        - Поэтому мы здесь, - кивнула Асо. - Чтобы определиться с верной страте гией заранее, а затем убедить этих двоих и им подобных. Не обязательно делать это пут ем разумных доводов. Я не зря пригласила на встречу Соблазнителя.
        - Ах, вот в чем дело… - Инкайтэ расплылся в широкой улыбке. - Вот зач ем я вам понадобился!
        - Надеюсь, хотя бы тебя я убедил. - Бесстрастно взглянув на Соблазнител я, произнес Стеклянный Рыцарь.
        Инкайтэ помолчал, продолжая улыбаться и неопределенно покачивая головой .
        - Наверное, да. - Сказал он наконец. - Я ничего не брал у наших упертых борцунов за великие темные идеалы, и не представляю, что в моих чудных мирах сладос трастия могло бы представлять для них интерес. Я поддержу твою стратегию невмешательства на общем собрании.
        Еще я хочу сказать, что, возможно, нам следовало бы провести переговоры с самими Последовавшими для того, чтобы избежать конфликтов, инициаторами которы х могут выступить они, а не мы.
        Ларгуст прищурился.
        - Ты полагаешь, есть вероятность того, что они сами могут атаковать нас ?
        Инкайтэ кивнул.
        - Легкая победа над Эггро может возбудить в них желание проверить свои силы еще раз, и еще. Вдруг мы так разжирели на молитвах, что утратили способность сра жаться и нас можно легко перебить и захватить Дно вместе со всеми сокрытыми в нем океанами темной мощи, со всеми потоками страстей, вожделений, ненависти, отчаянья и злобы, котор ые стекают туда?
        Легкая победа над одним из нас создает слишком благоприятную среду для появления такого соблазна.
        - Все так, если они действуют как одно целое, - сказала Асо. - Но я пол агаю, что в их собственной группе полно внутренних противоречий, и мотивы каждого из н их отличны от других. Я бы не стала исключать мысль о том, что некоторые, возможно, у стали от мести и некогда принесенная клятва тяготит их не меньше, чем тяготит некоторых из нас вынужденный мир с Небесами. А может быть, и больше.
        - Думаешь, стоит попытаться убедить кого-либо из них нарушить клятву? - Ларгуст повернул голову к Асо.
        - Это было бы проще сделать, будь породившая Предательство Мать Демонов на нашей стороне. - Улыбнулся Инкайтэ.
        - Тогда, может быть, стоит начать с…
        Ларгуст не договорил. В мире что-то изменилось. Что-то, совсем неуловим ое. Все те же тени и хищные деревья, хмурые небеса, пылающие вдали дымные огни акхаба ри… Но что-то изменилось, словно на каком-то глубинном уровне вся Сальбрава вздрогнул а, и трое Князей, пусть и умаливших свои силы для встречи в Раксшаладасе, ощутили эту дрожь сов ершенно отчетливо.
        Одновременно все трое повернули головы вправо и посмотрели вверх - небе са, не считая летающих демонов, были пусты, но привлекло внимание троицы то, что случ илось за пределами Раксшаладаса. Им не потребовалось много времени для того, чтобы понять, что произошло - божественное виденье, которое они пробудили в себе столь же легко, как погасили его перед встречей, вместе с иными Княжескими атрибутами, дало им вполне ясный и недвусмысленный ответ.
        - Это Палач. - Тихо произнесла Асо. - Они его воскресили.
        В ее голосе прозвучал страх, который полностью скрыть она так и не суме ла.
        Глава 13
        Она неподвижно стояла на белом Утесе Воспоминаний, задумчиво глядя вдал ь - высокая, стройная, такая же красивая, как и тысячу триста лет тому назад, когда они впервые встретились в мире людей, в стране, все еще зализывавшей раны, нанесенные последней в ойной Небесных Избранников. Кадан невольно залюбовался ею. Он замедлил шаг, чтобы прод лить короткие мгновения, неожиданно принесшие отблеск прежней любви. Цидейна Нибравел ьт, его любовь, его счастье и печаль. Женщина, вернувшая ему чувства, которые он, прыгнув в Кипящую Реку, должен был навсегда утратить.
        Он подошел тихо, и она не обернулась - продолжала стоять, разглядывая н ебо и облака, плывущие от подножья Города Слив к краю горизонта. Он понял вдруг, что она каким-то образом знает о его присутствии, и влюбленное настроение рассеялось, волшебство исчезло. В былые времена она бы обернулась к нему и одарила бы улыбкой, но сейчас просто ждала, когда он подойдет. Возможно, она также, как и Кадан, хотела растянуть эти секунд ы, согретые лучами былой любви и столь далекие от настоящего?.. Однако, сама попытка удерж ать то, что давно ушло, разрушила призрак былого успешнее, чем что бы то ни было. Теперь все не так. То, что прошло, никогда уже не повторится.
        Кадан встал рядом с ней и оперся на перила. Солнце уже поднялось - не с мотря на позднюю осень, здесь, на втором небе, оно восходило раньше и заходило п озже, чем в мире людей. Выдохнув облачко пара, Кадан смотрел, как пар, клубясь, тает в м орозном воздухе. Жара и холод в раю ощущались иначе, чем на земле - белое платье Цидейны было л егким, а плечи обнажены: обитатели Аннемо и Фойдана чувствовали холод, но не мерзли; т акже и в жару они не испытывали никаких неудобств. Рай, даже самый низший из существующих, н е предназначен для страданий.
        - Я думаю о времени, - негромко произнесла Цидейна. - Оно все меняет. Т о, что когдато было важнее всего, становится ненужным, а то, чего ты не знал и в че м не нуждался, в какой-то момент занимает основную часть твоей жизни, и ты уже не можешь помыслит ь, как без него обходиться… и все равно, когда-нибудь наступит время, когда "новое" т оже уйдет. Ничто не вечно. Это вызывает грусть.
        Ее слова удивили Кадана - прежде Цидейна не была склонна к таким рассуж дениям.
        Впрочем, они давно не виделись, и кто знает, как прошедшие годы и умиро творенная атмосфера Фойдана повлияли на нее? На земле за это время она успела бы прожить дв адцать жизней, двадцать раз состариться и умереть - что ж удивительного в том, что обр аз ее мысли за это время переменился и она стала задумываться о вещах, ранее ей совершенно чужды х? Однако, у ее отвлеченных рассуждений могла быть и другая, личная причина…
        - У вас с Дифларом все хорошо? - Задав вопрос, Кадан тут же пожалел о н ем: слишком уж натянуто и бесцветно прозвучали его слова.
        - Более чем. - Улыбнувшись, ответила Цидейна, впервые с начала разговор а посмотрев на своего бывшего возлюбленного. Но радости в ее глазах и тоне ее голос а не прозвучало - разве что легкая насмешка.
        - Ты никогда по-настоящему не любила его, - сказал Кадан. - Ты стала ег о женой в отместку мне.
        - Может быть, когда-то все было именно так. - Она снова отвернулась. - Но ты ведь знаешь не хуже меня, что мы любим то, во что вкладываем свою душу. То, чему мы отдаем свое время, силы, внимание, чувства, обретает для нас ценность уже только по тому, что мы все это отдали. К Дифлару я никогда не испытывала той безумной страсти, что ког да-то была у нас с тобой, но сейчас я не представляю своей жизни без него. Я слишком много ему отдала, он часть меня, а ты - уже давно нет.
        Кадан долго молчал глядя на плывущие к горизонту облака. Поняв, что про исходит, он подумал, что должен разгневаться, но гнева в душе не возникло - скорее, пришло облегчение.
        - Ты переигрываешь, Рималь. - Наконец произнес он. - Не пойму только, в чем дело: ты поленилась вжиться в роль Цидейны или специально ведешь себя так, чт обы я тебя узнал?
        - Она могла бы сказать все тоже самое, - ответило бесполое существо в л ичине Цидейны Нибравельт. - Ведь это правда.
        - Это правда, - согласился Кадан. - Но она бы этого никогда не сказала.
        Даже если бы прошла еще тысяча лет, она бы не смогла этого понять.
        - Она это прекрасно понимает, мой друг, и действует именно так.
        - Она так действует, - снова кивнул Кадан, одновременно соглашаясь и во зражая. - Но она не понимает. Ее мир иной, не столь… осознанный как твой или мой.
        И никогда таким не станет.
        - Я бы не стала зарекаться, - губы Безликой разошлись в тонкой улыбке.
        - Зачем ты пришла? - Спросил Кадан.
        Рималь помолчала, прежде чем ответить. Улыбка сошла с ее губ.
        - Время. - Сказала она, словно возвращаясь к началу их беседы. - Оно вс е меняет. Как ты думаешь, сколько осталось этому миру?
        - Понятия не имею. - Кадан пожал плечами. - Что мешает ему, постоянно и зменяясь, существовать вечно?
        - Все, что имеет начало, имеет и конец. - Сказала бессмертная маска. - Мир некогда был сотворен, значит когда-нибудь он будет разрушен.
        - Я вовсе не уверен, что происходящее с отдельными вещами можно экстрап олировать на всю вселенную, - парировал Кадан. - Да, каждая отдельная вещь появляетс я и исчезает, но разве мы наблюдали появление и исчезновение множества вселенных? Мы зна ем лишь одну, и у нее нет причин умирать… Для чего ты пришла?
        - Узнать, сделал ли ты то, о чем тебя просили. Что говорят у вас? Каков ы настроения бессмертных нижних небес и каковы планы Старших Богов?.. в той мере, в которой они вам известны.
        - Трангелабун и Эйрин эс-Янхарт были на девятом небе, на приеме в Алмаз ном Дворце.
        Там было объявлено о воскрешении Лицемера. Обитателей небес призвали к осторожности. Позже я узнал о воскрешении Отравителя. В Преисподней назревает война между т еми, кого он сумел переманить на свою сторону и теми, кто отверг его предложение о союзе.
        После этого я говорил со старым Янхартом: он сообщил, что Князья Света знают об Отравителе, но р ешение о его судьбе еще не принято - многое зависит от того, как он себя поведет. Перед кон цом Войны Остывших Светил между ним и прочими Последовавшими произошла ссора из-за того, ч то сделалась известной причина падения Темного Светила - вполне возможно, что теперь он захочет присоединиться к договору между Светом и Тьмой и возлечь на Дне, вместе с другими своими родичами. Правда, нарастающая междуусобица в верхних и средних слоях Пр еисподней, скорее, свидетельствует о том, что к примирению он вовсе не стрем ится; но пока Старшие решили выждать и посмотреть, как будут развиваться события дальше. Даже если о н вновь вступил в союз с Лицемером, тем проще будет обнаружить Отца Лжи в его окружении. Лицем ера Князья Света хотели бы найти и уничтожить как можно скорее, но пока он никак не проя вляет себя; неизвестно, что он затевает и как собирается действовать - или у же действует. Здесь, на небесах, весть о его воскрешении вызывает определенное беспокойство, но не более того: да, о н может украсть чужое
лицо и напакостить по мелочам, но он не способен в одиночку изменить су ществующий порядок вещей.
        - Он уже не одинок, - сказала Безликая. - Прорицательница говорит, что их уже пятеро. Пятеро вернулись.
        Кадан несколько секунд молчал, переваривая новость.
        - Не может быть. Мы бы знали.
        - Значит, не знаете. - В голосе маски отчетливо проскользнул холодок.
        - Но кто именно?.. Крысолов? Говорят, он умел прятаться не хуже, чем Кн язь Лжи.
        Кукловод? О его судьбе после войны ничего не известно… Кто еще?
        - Она не назвала имен. Возможно, она и сама пока не знает. Ее видения, как всегда, отрывочны, а иногда - символичны.
        - Тогда, может быть, дело в неверной трактовке символов? - Предположил Кадан. Не смотря на огромный авторитет Прорицательницы, адепты Школы Железного Ли ста - как бывшие, так и нынешние - ее не обожествляли: трактовка Прорицательницы собственных же видений регулярно ставилась под сомнение.
        - Хорошо бы, если так. - Откликнулась маска. - Но я бы не стала на это слишком рассчитывать. Что у вас говорят о вторжении в Ильсильвар? Вы ведь знает е об этом, не так ли?
        - Нам известно, что эта война затеяна Отравителем, но цели ее до конца не ясны. - Ответил Кадан. - Некоторое время назад была битва между духами-защитник ами страны и демонами Владыки Ядов, в которой последние одержали вверх. Многих в Анн емо происходящее внизу тревожит, потому что мы слишком близки к миру людей, у нас с ними существует множество связей, в том числе и родственных.
        - Есть мнение, что Отравителя Князья Света не трогают именно потому, чт о он вторгся в Ильсильвар.
        - Не понимаю…
        - Это же очевидно, мой друг: Старшим богам мешает Школа. Пока Отравител ь делает за них грязную работу, на его прочие делишки они закрывают глаза.
        Кадан покачал головой.
        - Я об этом ничего не знаю.
        - Неудивительно, ведь вы - как ты сам сказал - слишком тесно связаны с землей. Вас не сочли нужным извещать. Но у меня на небесах есть и другие осведомите ли. На самом верху причина промедления Света ни для кого не является секретом: твои боги х отят устроить хаос в мире людей, напомнить смертным о том, как они бесконечно зависимы от не ба. Каким бы невероятным это не казалось, но, похоже, что заключена сделка и Отравит ель вполне понимает против кого и зачем он воюет. Когда мы попытались внедриться в Ордена, многие погибли: он поместил в души своих людей особых змеек, предназначенных для того, что бы убивать нас.
        Сейчас мы ищем другие пути… но если Прорицательница не ошиблась и Пос ледовавших уже пятеро - нам с ними не совладать. Не знаю, найдут ли они Монастырь Осво божденных, но страну они полностью разорят, можешь быть в этом уверен. А затем хаос охватит и другие части мира.
        Кадан долго молчал.
        - Что ты от меня хочешь? - Спросил он наконец. - Чем я могу помочь?
        - Поговори с теми, кому теперь служишь. Убеди их вступить в войну, не д ожидаясь приказа Старших.
        - Что?! Вторжение не землю?! Да еще и без санкции Старших богов?! Ты пр осишь невозможного. Аннемо на такое не пойдет. А если и пойдет, Солнечные Кня зья нам этого не простят.
        - Я ничего не прошу, - маска отошла от перил, собираясь покинуть Утес.
        - Я лишь говорю, в каком направлении ты мог бы приложить свои усилия. Эта война не ограничится землей, рано или поздно она перехлестнет за ее пределы. Последовавшие б удут делать все то же самое, что делали прежде, и когда они обратят свое оружие против небес, милый твоему сердцу Город Слив станет первой ступенью для их последующего восхождения к Эмп ирею. Когда эти уютные домики с черепичными крышами запылают огнем, а твою ненаглядную Цидейну изнасилуют, а потом расчленят - может быть, тогда твой ум озарится пони манием, что войну лучше вести на чужой территории, а не на своей.
        - Глупо, Рималь. - Кадан отвернулся. - Эти попытки манипулировать моими чувствами скорее вовсе угасят мое желание помогать вам, чем разожгут ег о.
        - Я не Рималь, - бросила маска, уходя. - Мое имя - Кабур Халикен. Римал ь погибла, пытаясь внедриться в один из Орденов.

***
        После ухода маски Кадан долго стоял на краю Утеса. Он не был дружен с Р ималь, но, по крайней мере, он ее знал, и вот теперь ее нет. Граница войны подошла го раздо ближе, чем он полагал; гибель тел-ан-алатритов означала, что дела обстоят еще хуже, ч ем казалось. Может быть, Кабур прав? Кадан стал думать о нем как о мужчине, потому что под конец беседы маска назвалась мужским именем - однако, это могло быть еще одним слоем обман а, поскольку никто, кроме самих масок, не знал, каковы их настоящие лица, а каковы личины, и некоторые полагали даже, что об этом забыли уже и сами маски… Может быть, и в самом деле обитателям Аннемо и других низших небес следует что-нибудь предпринять, пока еще не поздно?
        Вот только что?
        Самовольное нарушение границ между Сферами, совершаемое открытое и в ма ссовом порядке, грозило карой со стороны Князей Света. По их воле миры, пересекать гран ицы которых могло прежде даже обычное существо, сделались разделенными, ибо не следует ск оту жить в одном доме с хозяевами, а слугам - сидеть за одним столом с герцогами и корол ями. Попытка оправдать нарушение запрета чрезвычайной ситуацией, необходимостью противостоять Последовавшим за Темным Светилом не поможет, если Кабур прав и между Последовавшими и Со лнечными действительно заключено подобие договора: владыки Света бездействуют, п ока исчадия ада охотятся на Освобожденных, попутно раздирая на части Ильсильвар. Не смо тря на то, что Кадан, воспитанный в Школе Железного Листа, никогда не питал иллюзий относительно моральных качеств богов - как светлых, так и темных - все же он почему-то вдруг о щутил себя преданным.
        Властитель, пусть даже он тиран и деспот, может терзать своих подданых, но он не должен позволять этого делать другим, иначе его власть ослабеет. Солнечные не терпели сомнений в своем праве распоряжаться Сальбравой, но сейчас - именно тогда, когда п одвластный им мир нуждался в защите - умывали руки и оставались безучастны к происходящем у. Как долго они намерены выжидать? Хаос, который несло возрождение Последовавших, будет стремительно распространяться. Конечно, он не ограничится миром людей. В Преисподней назревает смута, и рано или поздно война перекинется также и на нижние небеса.
        Кадан понял, что ему нужен совет - а может быть, не совет, а просто взг ляд на ту же проблему со стороны, ведь нельзя было исключать что он, бывший ученик Ш колы Железного Листа, слишком остро воспринимает происходящее именно потому, что в вой не оказалась затронута Школа, и, более того - именно она становилась первой целью дл я атаки со стороны восходящей тьмы. Кадан поднялся вверх по семидесяти семи белокаменным с тупеням и пересек Терасу Надежд, полукольцом обвивающую горный утес, из которого вырастал Замок Ста Башен.
        Львиноголовые хагезу, служившие в страже замка, отдали честь своему ка питану, когда он проходил мимо. Кадан вошел в Башню Йин и по внутренним переходам замка вскоре достиг узкого моста, ведущего в Башню Падхено. Врата последней охраняли шестир укие ланикаи, вооруженные тонкими, чуть искривленными клинками. Ланикаи не подчинялись Кадану, они служили телохранителями Янхарта еще до появления бессмертного предводит еля духов в Замке Ста Башен, и с самого начала весьма скептически относились к "новичку" - и даже за тысячу триста лет он так и не сумел полностью стать для них одним из "своих".
        Их собственный предводитель, Атани-на-Санну некогда три раза из трех победил Кадана в поединке - однако, по его же собственному признанию, исход боя мог быть и другим, если бы они сражались в полную силу, меряясь не только искусством владения оружием, но также и магичес кой мощью. Давнее поражение не уязвило Кадана, он отдал должное чужому мастерству также, как Атани-на-Санну признал в нем силу, возможно, превосходящую его собственную.
        Кадану пришлось ждать, пока ланикаи доложат о его прибытии старому коро лю. Затем ворота Башни Падхено открылись и ему было позволено войти. Жилые помеще ния в Падхено располагались у стен, центральная же часть напоминала колодец, вдоль вн утренних стен которого закручивалась лестница без перил. Кадан стал подниматься по ступеням - хотя мог бы взлететь и преодолеть расстояние до верхней части башни за мгновение. Он выбрал бо лее длинный путь потому, что хотел собраться с мыслями перед встречей с королем и еще ра з сформулировать для себя то, что собирался сообщить.
        На последней площадке, похожий на седого богомола, капитана стражи встр етил величественный, казавшийся неторопливым и даже медлительным, начальник телохранителей старого короля, Атани-на-Санну. Кадан коротко поклонился, Атани слегка присел на свои четыре насекомоподобных ноги - это также могло сойти за поклон, хотя, как было известно Кадан по опыту, с точно такого же движения предводитель ланикаев начинал свои не имоверно стремительные и сокрушительные атаки. Атани-на-Санну посторонился, проп уская посетителям к тому, что издали напоминало овал из голубого стекла или неестественно р овный водопад, сбегавший по стене. При приближении становилось ясным, что это действит ельно вода, но движется она по кругу внутри установленной вертикально емкости. Это был проход в личные покои Янхарта. Кадан шагнул в водную дверь, ощутил прохладное влажное д уновение, как будто бы подошел к берегу реки и склонился над водой, но не намок, а в то же мгновение оказался в ином месте. Он стоял посреди цветущей оранжереи, а сухонький седой стар ичок перед ним протирал тряпицей листья экзотического растения. Рядом
болтались три ле прекона, в любой момент готовые придти старичку на помощь: один держал лейку, другой лоп атку, а третий, поблескивая стрекозиными крылышками, просто летал кругами над всей груп пой.
        - Ваше величество, - Кадан поклонился.
        - Когда ты уже отучишься так меня называть? - Пробурчал старик. - Какое я теперь "величество"? Я всего лишь старый дух, который следит за несколькими цв етами и книгами, такой же безымянный и незаметный, как и тысячи других.
        - Вам никогда не стать безымянным и незаметным, мой господин. - Кадан у лыбнулся.
        - Как бы вы не старались.
        Старый властитель Аннемо и Фойдана, поджав губы, хмуро посмотрел на бес смертного.
        - Ну, что стряслось? - Пробурчал он. - Для чего я понадобился? Я знаю, что от скуки или из вежливости ты в гости не зайдешь.
        - В Сальбраве происходят события, которые у многих вызывают беспокойств о. Я уже сообщал вам о разговоре с Ласагаром из Фо. Сегодня мне стало известно, что возрожденных Последовавших, возможно, уже пятеро. Все движется к новой войне, сравни мой по масштабу и возможными последствиями с Войной Остывших Светил или даже Войной Изнач альных.
        - Мы уже говорили об этом ранее… однако, пятеро Последовавших? Если э то так, дела плохи, - Янхарт вздохнул и вернулся к протиранию влажной тряпицей широк их листов экзотического растения. - А кто именно из них, помимо Отравителя и Лице мера?
        - Этого я не знаю. Но кто бы из них не был - разумно ли нам оставаться в стороне, пока они терзают землю? Ведь это не обычная война в мире смертных. Тьма наби рает силу, и если война с ней неизбежна - стоит ли давать ей возможность разрастись?
        - Ты хочешь вмешаться? - Поинтересовался Янхарт. - Сложи полномочия кап итана, возвращайся на землю и сражайся на той стороне, которой желаешь помочь.
        Бессметным закон не писан.
        - Я думал об этом, но не в моих силах в одиночку переломить ее ход.
        - Ты ведь знаешь, что без санкции Старших мы не можем вмешаться.
        - Знаю. Но если мы продолжим бездействовать, то можем сами попасть под удар. Набрав силу, Князья Тьмы рано или поздно вновь бросят вызов Солнцу и его Князь ям, и свое восхождение к вершинам Эмпирея начнут здесь, с Фойдана и Аннемо. Да, во зможно, за нас отомстят. - Кадан пожал плечами. - Наверняка так и будет. О нас сложат песни как о героях и невинных жертвах обезумевших исчадий тьмы. Но всего этого, - он сделал круговой жест рукой, как бы показывая на оранжерею и на то, что находилось з а ее пределами, - уже не будет.
        Старик с иронией посмотрел на молодого человека, которому никогда уже н е суждено состариться.
        - Ты боишься умереть?
        - Мой король, я капитан стражи Аннемо и обязан заботиться о благополучи и Замка Ста Башен и его обитателей.
        Янхарт некоторое время молчал.
        - Мне нечего тебе ответить, - произнес он наконец без тени улыбки. - Не я принимаю решения. Я отошел от власти и передал ее дочери.
        - Ваше слово по-прежнему очень весомо.
        - Ты просишь меня повлиять на решение королевы?
        - Нет. Это целиком в вашей воле, о чем говорить с ней и как говорить. Я пришел не за этим.
        - За чем же?
        - За советом. Я обрисовал ситуацию и опасность, которая нам угрожает, н о, возможно, я что-то упускаю? Может быть, есть способ обойти запрет Старших, не наруш ая его прямо? Или каким-нибудь образом повлиять на происходящее на земле, не организовыва я массового сошествия духов света прямиком с небес.
        Старик покачал головой.
        - Я таких возможностей не вижу. Духи-защитники Ильсильвара, Всадник Сев ера, наш сосед Вебларед и даже огненноокий Иунэмей попытались воспрепятствовать вторжению. Ты знаешь, какое бесславное поражение они потерпели. Свет Южной Звезды пом ерк, Алгафаритские горы сделались безмолвны и пусты, а без духовной защиты покровителей го сударства и северного рода Ильсильвар обречен на поражение. Не думаю, что мы могли бы сделать большее.
        - Не знаю, - Кадан отвернулся. - Нужно найти способы. Может быть, не пр ямое столкновение, а как-то иначе…
        - Как ты остановишь Князя, венценосец? Мы можем лишь ждать, пока Старши е боги не сочтут, что пришло время явить свою мощь.
        - Выжидая, мы дождемся того, что нам вмешательство Старших уже ничем не поможет.
        Янхарт тяжело вздохнул. Он механически, раз за разом, протирал один и т от же лист.
        Лепрекон настойчиво предлагал ему воспользоваться лейкой, но Янхарт, ка жется, совершенно не замечал его усилий.
        - Не знаю, что тебе сказать, мой друг, - произнес старый король, когда Кадан уже почти перестал надеяться на ответ. - Попробуй найти способ. Поговори с короле вой и ее мужем.
        Иногда бывает так, что выжидать плохо, но действовать еще хуже, а иногд а бывает наоборот, и кто предугадает заранее, как выйдет? Действие кажется тебе меньшим злом потому, что ты склонен действовать, мне же меньшим злом кажется выжидание.
        - Хорошо. - Кадан поклонился. - Я понял вас, мой господин.
        - Удачи тебе, капитан, какой бы путь ты не избрал. Надеюсь, помимо двух плохих путей есть и другие, лучшие.
        Кадан вновь молча поклонился и огляделся в поисках волшебной двери. Рас тения закрывали обзор, но он уловил мягкое мерцание голубого водоворота справ а, за раскидистой пальмой, толстый ствол которой был похож на бочку. В следующий раз, ког да он попадет сюда, это помещение будет другим - библиотекой, или кабинетом, а может быть, залом для медитаций или храмом Солнца - все зависело от настроения старого короля и состоян ия его души.
        Глава 14
        Когда Палач возродился, множество подчиненных ему духов пробудилось от сна. Их сон был различен: одни долгие века пребывали в подобии комы и совершенно бе здействовали, другие, лишившись своего властелина, ослабели, утратили значит ельную часть разума и кое-как прозябали, третьи были притянуты силами иных Князей и переродились под действием этих сил - сейчас же они мучительно менялись обратно. В Тасканайре, одном из мир ов шестого круга Преисподней, среди гор, сложенных из мглистого хрусталя, среди движущих ся теней и кровососущих туманов, находилось проклятое место - круг из поваленных и долов. Они лежали здесь уже бесчетное множество лет, само же место казалось безжизненной проплешиной на магическом теле мира. Когда сила Палача проникла сюда, идолы стали медл енно подниматься, возвращаясь на прежние места; мертвое место вдруг зажило к акой-то особенной жизнью, зловещей даже для Лекойтбалаокхгарба, населенного призраками драконов и душами черных магов. Идолы представляли собой зримые воплощения духов табу - было еще несколько подобных мест в этом и соседних мирах, но они сохранились хуже и для их
восстановления требовалось больше времени. Люди всегда полагали - зачастую полуосознан о, на уровне инстинктивных ощущений, но иногда и совершенно сознательно, пристраивая к этой иррациональной внутренней уверенности соответствующие религиозные посту латы - что правила и запреты даны человечеству Небесами, в то время как Преисподня я толкает обитателей земли на преступления и нарушения запретов. Отчасти это ощущение соотве тствовало действительности, однако, в силу смешения Света и Тьмы в тварном мире н е осталось ничего, что сияло бы одним только небесным светом без всякой примеси скверны, и не было ничего злого, в чем также не содержалось бы частицы добра. В явлениях и силах, которыми повелевал Палач, это смешение зачастую доходило до своего предела, до полной неразличимости истоков смешанных сил, однако всегда осуществлялось таким образом, который в итоге вел к омертвению, стагнации, косности всех светлых элементов, которые содержались в правилах. Это неудивительно, ведь Палач был порожден Горгелойгом именно в качестве оружия против Солнца и его Князей - еще в те времена, когда Темный Творец
полагал, что сумеет поглотить и подчини ть себе свет, не разрушая тварного мира. Упорядочивающая сила Солнечных порождала правил а и законы, предназначенные объединить тех, кто принимал их и следовал им, сделать существование более понятным, комфортным и безопасным - но Палач превращал правила в табу, в нормы, которые следовало выполнять неукоснительно даже тогда, когда они утрачивали вся кий смысл или становились откровенно вредны. Человечество плохо осознавало силу и мас штабы табу, наложенных на те или иные действия, поступки и даже мысли, однако тем п оследовательнее оно подчинялось запретам, чем хуже их понимало. Запрет со временем вживался в культуру, становился неотъемлимой ее частью, чем-то таким, что казалось всем само очевидным и общепринятым, а нарушитель вызывал омерзение и порицание, его можно был о безнаказано травить, ибо, преступая правила общества, он автоматически терял так же и право на защиту. Табу имели огромную власть над человечеством, и их духи, пребывавшие в спячк е до возрождения Палача, также обладали огромной мощью. Теперь они пробудились. Они были яростны и голодны.
        Место в Тасканайре, где располагался круг идолов, стало стягивать к себ е энергию; темное облако накрыло его, от неба к земле протянулись лиловые и черные дуги молний.
        Тот, кто был способен видеть не только внешний образ предметов, но и стоящие за ними фантасма горические преобразования Тэннака, увидел бы как над кругом идолов взмывают в возд ух огромные, и все более увеличивающиеся в размерах скопления призрачных фигур, каждая из которых представляла собой нечто среднее между драконом и морским скатом. Их кр ылья-вуали разворачивались, как паруса, призрачные тела обрастали шипами и когтеоб разными отростками.
        Их было десять - и каждый слегка отличался от собратьев по цвету и форм е, но кроме высших духов табу, эду кебфинарату4, окружающее пространство быстро заполнил ось духами более низкого ранга - подобными колыхающимся медузам эду итенарату5 и гибкими и быстрыми, имеющим несколько рядов челюстей за мощ ными ртами-присосками, демонами варнаона 6.
        Неподалеку от круга идолов находилась медитативная башня кадётов; перек ройка энергетических потоков этой части Тасканайры усилила круг, но повредила структуру башни.
        Обеспокоенные духи темных чародеев пытались унять разбушевавшиеся поток и силы и подчинить мелюзгу, заполонившую окрестности, но попытки их не дали резу льтата, а когда кадёты усилили натиск - на них обратили внимание кебфинарату. Возникло напряжение сил, воздух заискрился от молний, энергия нагнеталась в каналы и узлы, образ овывавшие тонкую структуру мира, и эти элементы менялись, коллапсировали и стремительно разбухали так, словно внутри них происходили взрывы. Превосходство кебфинарату быстро стало о чевидным: нескольких кадётов разорвало разнонаправленными потоками сил, других сл овно исполинской метлой вымело далеко прочь, их башня рухнула, а энергетическая структур а круга продолжала расширяться, захватывая все новые области Тасканайре. Одновременно в со седних регионах мира шло восстановление других кругов. Когда и там пробудились кебфинарату, голод и гнев заставили их искать пищу в соседних Сферах, поскольку им проще было открыть туда путь, чем захватывать
        4
        буквально: "Духи великого запрета" (мидлейский)
        5
        буквально: "Духи малого запрета" (мидлейский)
        6
        буквально: "Мучительные мысли" (мидлейский) мглистые земли Тасканайре. Первой их целью стал Кебашин - мир, где неко гда обитали демоны противоречий, вынуждающие людей совершать именно то, что запретно; Кеба шину некогда покровительствовал Безумец, но после падения Последовавших мир нескольк о раз переходил из рук в руки - в настоящее же время им владела династия хатувинов. Хатувины - изменчивые и сильные демоны, ведущие свое происхождение от джиннов: некогда один из родов этого народа был совращен Инкайтэ и переродился во тьме и огне Преисподней - в резул ьтате они получили новые способности и новое наименование. Исполняя желания, они пожирали души; их многочисленные облики почти всегда стали чудовищными и уродливыми; их а лчность и злоба заставляли их развязывать бесконечные войны друг с другом. Когда над го родом Эншеп возникли серебристо-сиреневые огни портала, и кебфинарату вместе с духами малых запретов и множеством меньших созданий обрушились на Кебашину, правитель Эншепа, х атувин Акилганай, поднялся в воздух, приняв облик летающей горы, собираясь закрыть своим телом прореху между мирами.
Тысячи рук, выраставших из скал, были вооружены различным оружи ем, а огненные жерла миниатюрных вулканов извергали снаряды из лавы. У входа в портал разгорелся жестокий бой. Герцог Акилганай был силен, но и враги ему не уступали. Летающая г ора меняла формы, становилась сгустками дыма и потоками жидкого металла, ощетинивалась ко стяными иглами, разбрасывала вокруг себя ледяные и огненные снаряды, однако силы ее тая ли. Перед столкновением с Акилганаем в Кебашину успели проникнуть лишь двое кебфи нарату: лазурный, самый большой из своих собратьев, и серебристо-черный, лучше прочих уме вший ощущать точки сопряжения Сфер, встраивать в них свои энергетические отростки и открыв ать порталы. Основное противостояние шло между герцогом и лазурным духом запрета: кебфинарату сумел возвести незримый щит, остановив таким образом продвижение Акилганая-горы к разр ыву между мирами, но и сам оказался запертым у входа в мир, между щитом и порталом, и при нужден был тратить все свои силы на поддержание щита и отражение иных атак хатувина. Если бы н е сопровождавшие кебфинарату орды меньших духов, постоянно жалившие
Акилганая и отвлекав шие на себя часть его сил и внимания - хатувин, скорее всего, все-таки сумел бы преодолет ь сопротивление и пробился бы к самому проходу. Однако, свита духов запрета усложнила бой , и хотя в финальной части сражения на помощь герцогу стали прибывать обитатели Эншела (они не умели летать и были вынуждены прибегать к магии или к помощи крылатых созданий для тог о, чтобы подняться в воздух; другие же заняли оборону на башнях и стенях и обстреливали от туда захватчиков, если те опускались слишком низко) - это обстоятельство уже не смогло изменит ь исхода сражения.
        Серебристо-черный кебфинарату, остававшийся в стороне от сражения, не т ратил время даром: он нащупывал новые точки сопряжения, проникал в них своими энергетическими отростками и выстраивал систему заклятий. Когда система была готова, он привел ее в действие. Портал резко увеличился в размерах, заняв полнеба. Из него в Кебашину вырвались еще два кебфинарату: багряно-красный и бесцветный - и неисчислимое множество меньших духов.
        Акилганай отступил; трое кебфинарату настигли его и растерзали на части. Затем ла зурный накрыл своими вуалеподобными крыльями город; демоны стали сходить с ума, нападать дру г на друга, рвать свои и чужие тела - те же, кто пережил это безумие, переродились и признали власть новой силы, вторгшейся в этот мир. Затем схожей участи подверглись го рода Хаккут, Нагину, Убго и Чайбвел.
        Кебашину, с точки зрения Палача, был слишком свободным, слишком разнузд анным, слишком независимым миром, чтобы можно было бы позволить ему существовать и дал ьше в прежнем виде.
        Вторжение замедлилось лишь тогда, когда пришло известие из Тасканайры: духи черных магов, чьи медитативные башни были разрушены, объединились и принялись выправлять измененную структуру мира; кебфинарату вернулись в Тасканайру и вступил и в битву с кадётами.
        Последние призвали нгайянира из восьмого круга Преисподней; с помощью т еневого черведракона кебфинарату были отброшены, но в самом мире воцарился хаос , ибо его тонкая структура, несколько раз переиначенная за короткий срок, пришла в негод ность. Нгайянир развивал успех и был, может быть, слишком настойчив в попытках окончате льно подавить кебфинарату; его деятельность побудила Палача явится лично. Бессмертный черведракон был стерт в порошок, значительная часть кадётов Тасканайры - порабощена, ис полинские призрачные твари, также населявшие этот мир - вовлечены в поток силы По следовавшего.
        Длинным когтем правой руки Палач разрезал предплечье левой; из раны мед ленно собралась в каплю и затем упала вниз тягучая темная кровь. Земли капля, впрочем, не достигла, ибо Князь произнес единственное слово, превратившее каплю в нечто иное. Из своей крови Палач породил бога Кинтису, трехглавого стража запретов, он поручил ему наводить поря док в Тасканайре, а сам перенес свое внимание в мир людей. Вокруг Орденов сгущались тучи и Истя затель - который сейчас был в большей мере человеком, чем Князем - не был способен справ ится с угрозой без помощи братьев. Однако, Лицемер в очередной раз пропал, занятый поискам и путей в цитадель безумия, о Кукловоде ничего не было слышно, а Отравителю Палач совершен но не доверял.
        Сердце самого исполнительного слуги павшего Властелина жгло подозрение, что предатель замышляет новое предательство - а то, что Отравитель стремился установи ть полный единоличный контроль над Орденами, вкладывая в души и разумы рыцарей ил лефов и гуханкло, эти подозрения только усиливало. Мир людей - особенный, самая обширная и разнообразная из Сфер, находящаяся на стыке трех великих царств, каждое из которых было порождено силой одного из Светил. В людях скрыт анкавалэн, они - опора Князей Света и п ища для Преисподней; их мир слишком важен, чтобы кто-то мог контролировать е го в одиночку. Интересы Отравителя на земле были слишком явными; слишком длинные руки Владыки Ядов следова ло укоротить.
        Глава 15
        Король Теланар утомленно откинулся на подушки. Очередное государственно е совещание - и ни одной хорошей новости. Ордена продолжали движение на юг вдоль за падной стороны Иладейской равнины. После захвата Браша они подошли к истокам Квайо, пе решли реку, взяли Квангоб, остановились на некоторое время, а затем форсировали Катеми и взяли Джаркари, учинив, по слухам, в городе страшную резню. От Джаркари открывался прям ой путь на столицу и хуже всего было то, что ни одна из семи ильсильварских армий не успевал а перехватить завоевателей прежде, чем они подойдут к Дангилате - исключая только лиш ь внутренние войска, находившиеся под командованием Парэкана эс-Бале. Послед них хватало для обороны города, но было совершенно недостаточно для встречного удара по энтикейцам. Генера л Альрин, на которого Теланар возлагал свои надежды, неожиданно увяз на северо-востоке, и, по слухам, был то ли тяжело ранен, то ли убит: по необъяснимым причинам небольшой отряд энти кейцев, высадившийся на востоке страны, не смогли уничтожить ни Альрин, ни силы самообороны Маука.
        Морской Генерал Хельбард, также носивший титул адмирала, ибо под его ко мандованием кораблей было не меньше, чем отрядов сухопутных войск, незадолго до нач ала вторжения увел часть флота на Эсанитские верфи - на ремонт и стоянку в виду приближающ ейся зимы. Другая часть северного флота еще раньше, в начале июня, отбыла по приказу Тела нара в сторону Вельдмарского архипелага, с целью оказать поддержку ильсильварским союз никам в войне против соседей, и должна была остаться на островах как минимум до следу ющего года - при всем желании быстро вызвать их обратно не было никакой возможности, осо бенно сейчас, в преддверии зимы. Последняя, третья часть хельбардского флота была на хо ду, находилась в восточной части Вайшерских островов и, в принципе, могла быстро достигн уть Гирского пролива, однако советники короля высказывали сильные сомнения в том, что этих кораблей хватит на то, чтобы взять пролив под контроль - в то время как на самих Вайшерских островах многие приняли или были готовы принять сторону энтикейцев. В лучшем случае, Хе льбард мог бы попытаться сдержать поток пиратов, готовый ринуться
на Ильсильвар, не в зирая на приближение зимы, с Вайшерских и Сальгердских островов, но рассчитывать на его знач имую помощь на севере континента не приходилось.
        Генерал Джашур эс-Хади, командовавший наиболее мобильными и боеспособны ми войсками на самом юге Ильсильвара, на границе с Хэплитской пустыней, не мог быть отозван на север ни при каких обстоятельствах: скайферы постоянно проверяли на про чность южную границу ильского государства, и при малейшем намеке на слабину орды коч евников начнут вторжение и разорят все южные земли. Кроме того, из-за дальности рассто яния поход Джашура на север терял всякий смысл, даже если забыть о постоянной угрозе со сторо ны скайферов - он в любом случае не успеет подойти вовремя.
        Дантарен эс-Цанэ увяз в Шейкиросе - западном регионе Ильсильвара, состо ящем из гор и болот. Тамошние кланы постоянно воевали между собой, кроме того, этот р егион был захвачен ильсами относительно недавно и до сих пор лелеял мечты вернуть себе нез ависимость: при каждом удобном случае шейкиросцы поднимали восстания, которые приходило сь жестоко подавлять. По сути, юго-западная армия Дантарена была создана некогда п о тому же принципу, что и самая южная из семи армий, которой командовал Джаш ур: каждой из них поручался свой бескойный регион, который следовало обуздать; солдаты в этих армиях обу чались с расчетом ведения боев в соответствующих условиях; никто и не предполагал, что ко гда-нибудь войска Дантарена или Джашура придется перебрасывать куда-либо еще. И все же пи сьмо Дантарену было отправлено, как и Морскому Генералу Хельбарду: по крайней часть своих в ойск и тот и другой могли задействовать для противостояния завоевателям.
        Более всего Теланар рассчитывал на командующего юго-восточной армией Ай лена эсЯргана: его войска были сформированы некогда с целью недопущения новых атак со стороны Хальстальфара и Эйнавара - помимо крупных бесславных походов Изгнанных Орденов были и другие, не столь впечатляющие кампании, оставлявшие после себя сожженны е городки и деревни.
        Ильсильвар, королевство еретиков, неоднократно проклинался Гешем еще до Лекхана. Фанатикам указывалась цель: враг, уничтожение которого не только не порицалось, н о и благословлялось свыше. Впрочем, среди тех, кто приплывал к берегам королевства ильсов с войной, фанатиков было не так уж много: большинство завоевателей и пиратов лишь прикрывал ись гешской верой для того, чтобы получить повод пограбить. Эти нападения Ильсильвар отра жал с переменным успехом; после заключения мирного договора с чародеями Листа стало прощ е, поскольку все пути с юго-востока по суше к королевству ильсов оказались перекрыты: Ильсиль вар обязался более не покушаться на независимость Листа, а правящая семья последнего - не вст упать в союзы против Ильсильвара и не пропускать через свою территорию враждебные Ильсильвар у войска. Однако, Выплаканное Море оставалось открытой дорогой для тех, кто располагал ко раблями; и если ранее эти нападения отражались силами городских гарнизонов вкупе с небольшими армиями местных феодалов, то, после того, как предыдущее вторжение Изгнанных Орденов по казало абсолютную недостаточность
такой защиты перед лицом серьезной угрозы - была наконе ц сформирована юговосточная армия. Вот только удар, которого ждали с юго-востока, внезапн о был нанесен с севера: новых волн нашествий со стороны Хальстальфара не пос ледовало, зато Изгнанные Ордена, обжившись на Эн-Тике, пятьдесят лет спустя решили повторить то, что не удалось им ранее.
        Айлену был отправлен приказ немедленно выдвигаться в сторону столицы, н о успеет ли он вовремя? Ордена уже миновали Иладейскую равнину; Айлен же находился от Дангилаты на расстоянии вдвое, а то и втрое большем, чем они.
        Оставался еще последний из семи Великих Генералов Ильсильвара, и ему та кже были отправлены все необходимые распоряжения, однако степень его полезности находилась под большим вопросом. Армия Небесного Генерала Одерана эс-Кангора получала самое большое финансирование из казны, однако солдат в ней было немного. Большая част ь денег шла на выплату жалования ремесленникам, колдунам, ученым и рабочим, на закупку и доставку на Гафетские Верфи редких и ценных материалов. Ильсильварские короли давно мечтали покорить небеса; для этой цели еще при Пайнезе Втором были сконструированы искус ственные птицы из дерева и металла; большая их часть разрушилась в полете, но две сумели долететь до второго неба - незримые пути между мирами, обычно доступные лишь для духов, были отк рыты для птиц Пайнеза с помощью колдовских чар: каждая из птиц, помимо возницы, несла на своей спине по одному заклинателю. Птицы опустились на террасу Найри - Неба Благочести вых Невест, куда отправляются души девушек, так и не возлегших на супружеское ложе; душа пожилой женщины также могла попасть туда, если в силу каких-либо причин
сумела сохранит ь себя от низменных плотских страстей. Здесь уродки, на которых на земле никто не обращал в нимания, становились красавицами; дурочки умнели; а в приземленных и ограниченных умах бывши х крестьянок, торговок и бродяжек вдруг обнаруживались тонкие и глубокие чувства, поя влялся аристократический вкус, пробуждалась тяга к прекрасному. Найри был уюте н, непорочен и чист - также, как и девы, которые его населяли. Появление четырех решительны х, смелых до безрассудства, уверенных в себе мужчин вызвало переполох. Незванные гос ти были немедленно заключены бесполыми четырехкрылыми санкеранами, выполнявшими в Найри ро ль охранников, под стражу. Об их последующей судьбе ходили разные легенды - одни скази тели утверждали, что им даровали бессмертие и вознесли чуть ли не в Эмпирей; другие - чт о наглецов низвергли в Преисподнюю; третьи - что их так и оставили в Найри, в бессрочном заклю чении; однако, достоверно ничего не было известно. Сам Теланар склонялся к версии о то м, что их просто сбросили вниз, на землю: в пользу этой версии высказывался его духовный наставник, и кроме того, имелись
свидетельства моряков, шедших на торговой шхуне по Выплак анному Морю: вскоре после полета пайнезских птиц на второе небо моряки слышали крик, а кто-то как будто бы даже видел человека, с большой скоростью рухнувшего в море. Моряки попы тались найти упавшего, но море в тот день было неспокойно, и тело либо не всплыло, л ибо было отнесено волнами в сторону от корабля. Гешское священство осудило Пайнеза и прок ляло тех, кто отправился покорять небеса на механических птицах, а на площадях и в та вернах простонародье слагало похабные песни о том, как погуляли четыре отважных ильсильварца на Небе Благочестивых Невест, где сохнущие от одиночества и скуки прекрасные де вы отдавались героям на каждом шагу.
        Несмотря на неудачу, исследования в области воздухоплавания были продол жены; Лекхан ввел титул Небесного Генерала и определил для него отдельную статью в г осударственном бюджете; с тех пор сменявшие друг друга Небесные Генералы регулярно рад овали своих королей рассказами и демонстрацией совершенных открытий, однако до момента, ког да с помощью летающих кораблей Ильсильвар установит господство на земле и вынудит не беса распахнуть ворота перед изобретательным и гордым человечеством, силой ума преодоле вшим ограничения своей смертной природы, было еще далеко. Не смотря на обширное финансир ование, Гафетским Верфям не хватало материалов и рабочих рук, но более всего ощущалась ну жда в ученых.
        Ильсильвар порождал нечто совершенно новое, чего прежде вовсе не было в мире, и не было никого, кто мог бы сказать, как стоить летающие корабли: все приходилос ь постигать опытным путем. В Гафете сформировалась новая наука, даже несколько наук, каждая из которых была тесно переплетена с колдовством, но до конца все же к нему не сводилась - и п олучить соответствующее образование нельзя было нигде, кроме тех же Верфей. Спе циалистов приходилось обучать с самого начала, и проходили долгие годы, прежде че м они становились полезны. Все это осложнялось необходимостью держать происходящее в тайн е: соседние государства, прознай они о достижениях Ильсильвара, неминуемо попыталис ь бы переманить к себе ученых, а о реакции со стороны Верхних Миров не хотелось даже и ду мать. При Теланаре, наконец, были заложены военные корабли, а "Ступающий по ветрам", уже испытанный в действии, был частично разобран и установлен на вершине горы, словно па мятник человеческой мечте о полете: мечте недостижимой - для тех, кто не знал, что скрывает ся в недрах горы; и мечте осуществленной, воплощающей в себе творческую
силу, отвагу и волю гордого Человека, бросающего вызов небесам - для посвященных в тайну.
        Гафетские Верфи таили в себе огромный потенциал, но в какой мере этот п отенциал может быть реализован уже сейчас? Корабли строились и проходили испытания, их беспрестанно улучшали и переделывали; было множество мелких проблем, которые приходи лось решать - а между тем, любая из этих проблем в случае преждевременного использовани я корабля могла привести к его поломке и отказу в решающий момент. Будь у Теланара выбо р, он бы отложил раскрытие тайны Верфей еще на несколько лет, пока не появилось бы полно й уверенности в надежности и боеспособности нового ильсильварского оружия - но выбора у него не было, и соответствующий приказ был послан Небесному Генералу. Вот только был ли в этом смысл?
        Вполне может быть, что корабли еще не готовы; вполне может оказаться, ч то, взлетев, они не пробудут в воздухе долго и либо рухнут вниз, либо опустятся на крестьян ские поля прямо перед наступающими Орденами; не исключено, что страшное оружие, о котором кор олю столько рассказывал Одеран эс-Кангор, окажется далеко не столь эффективно или ж е перестанет действовать после первого же выстрела. Слишком много возможных неприятн остей и недоработок - и какая-нибудь из них наверняка даст о себе знать. Телана р не смел надеяться, что летающие корабли решат все его проблемы.
        Что же оставалось? В кругу придворных он излучал абсолютную уверенность , даже пренебрежение к завоевателям - будучи властителем огромной страны, он п росто не мог вести себя иначе, рухнуло бы все, прояви он хоть малейшую слабость - но он бы л не настолько глуп, чтобы на самом деле относиться к Орденам с пренебрежени ем. Ордена представляли собой грозную силу, у королевства не было шансов противостоять им даже тогда, когда в его пределы вторгались два Ордена - а теперь их целых пять! Конечно, за пятьдесят л ет, прошедших со времени правления Короля-Еретика, Ильсильвар значительно окреп - но, ка к оказалось, окреп не настолько, чтобы с легкостью отразить новое завоевание. Браш представля лся неприступной цитаделью, надежнейшим щитом, закрывающим королевство с севера - а Орде на взяли его с ходу, как будто бы он был беззащитной рыбацкой деревушкой, походя разгр абленной и сожженой морскими разбойниками. Теперь эта сила двигалась вниз, на юг, и Теланар не знал, как противостоять ей. Эти мысли на мгновение привели его к состоянию, близк ому к смятению и растерянности, он непроизвольно прошептал
"Всеблагое Солнце…" - но ос екся и прервал молитву. Трусость и слабость - бежать за защитой к тому, от кого прежде сознательно отрекся; жалок предающий собственный выбор из страха перед опас ностью. Нет, формально он никогда не отрекася от Света, но идеалы юности, когда он впервые познакомился с ге шским учением и поразился его величию и красоте, сошли на нет в более зрелом возрасте, когда он стал понимать, что это величие во многом дутое, а красота обманчива. Служение бесконеч но благому, мудрому и всесильному началу, безусловно, таило в себе немалую притягательную сил у, но зрелый, более правильный и более трудный путь состоял в том, чтобы идти самому, а не следовать на поводу у кого-то другого, пусть даже этот "кто-то" - неизмеримо более могуществе нен, мудр и прекрасен, чем человек. Теланар давно стал умеренным лекханитом, и нисколько не сомневался в верности выбранного пути - и потому сейчас, вслед за непроизвольной мольбой, выр вавшейся в миг слабости и растерянности, король ощутил прилив злости. Нет! Он знает ве рный путь и будет следовать ему, не смотря ни на какие внешние угрозы. Он -
властелин сам ой свободной, самой богатой, самой прогрессивной страны в поднебесном мире, и он проведет И льсильвар через любые испытания и трудности, подобно кормчему, твердой рукой направляющ ему корабль навстречу надвигающейся буре.
        Он приподнялся с ложа, на котором отдыхал после утомительного совета, и позвонил в колокольчик. Немедленно вошел Вогус эс-Канжу - полноватый мужчина пятид есяти лет, выполнявший при королевской особе роль дворецкого. Теланар приказал при готовить купальню, и позвать кого-нибудь из лакеев для того, чтобы переодеться. Он встал пер ед зеркалом, и молча наблюдал в отражении, как смугловатый юноша снимает с него пояс и прост орную верхнюю одежду, росшитые золотом сапожки с загнутыми носками и широкие лиловые штаны. Чалму Теланар снял сам. Юноша подал королю халат, но Теланар помедлил, прежде чем просунуть руки в услужливо подставленные рукава. Он разглядывал свое тело - безволосое , чуть менее смуглое, чем у слуги, гармонично сложенное и соразмерное. Ему н равилось любоваться собой - наслаждаться не только своим телом, но и голосом, поведением, ощущением собственного величия и совершенства. Он был убежден - не без помощи многочисленных л ьстецов, всегда вьющихся вокруг особы монарха - что представляет собой нечто большее, ч ем обычный человек; в глубине души он верил, что прошел значительную часть п
ути от простого смертного до Человека, открывшего в себе могущество анкавалэна и властвующего над бы тием и временем, над богами и демонами. Вот почему мысль о молитве Солнцу была так невыносим а: это был шаг назад, к положению человека-скота, пресмыкающегося перед высшими силами , а Теланар видел себя в качестве человека, уже приблизившегося к богам, а будущем - и пр евзошедшего их.
        Накинув халат и позволил слуге завязать пояс, он вышел из яшмовой комна ты, которую зачастую использовал в качестве комнаты для отдыха и уединения; прошел коридор с двумя рядами мраморных колон, основания и вершины которых были украшены золот ом таким образом, что казалось - это не колоны, а, скорее, деревья с ветвями и корнями из золота. Из коридора он вышел на веранду внутреннего сада: не смотря на позднюю осень за окном - здесь царило лето, цвели пышные растения, а в бассейне с теплой водой плав али обнаженные девушки и юноши - наложницы и наложники из обширного королевского гарема. Через сад Телан ар попал в купальню, где семеро рабынь уже ждали своего господина: они помогли ему избавиться от одежды, уложили на деревянное ложе, закрытое мягкой кожей, намылили его тело и голову, смыли пену, насухо вытерли полотенцами, увлажнили кожу маслами, и стали разминать мышцы в строгом соответствии с правилами дежьёна Умащений и Растираний. Теланар у неоднократно приходилось слышать мнения о том, что в целях прогресса рабство следова ло бы отменить, ибо если анкавалэн таится в каждом человеке, то и
божественного статуса мож ет достичь каждый - какое же тогда один человек имеет право порабощать другого? Следует не принижать людей, а помогать им возвыситься - говорили чрезмерно рьяные сторонники прогресс а. Когда-то эта мысль показалась Теланару забавной, но после очередного повторения стал а раздражать, он выказал свое неудовольствие к данным разговорам, и более такие советы в его присутствии уже не звучали. Во всем нужно знать меру. Рабство ничуть не мешает становлению совершенного Человека, сполна владеющего безграничной силой анкавалэна, ибо хотя вся кая частица угля и может когда-нибудь превратиться в алмаз, однако же далеко не каждая в и тоге превращается.
        Бессмысленно и глупо стремиться к тому, чтобы все без исключения люди о брели божественную мощь. Каждому свое. Достаточно будет и одного человека, сполна овладевш его силой анкавалэна… ну, или небольшого круга образованных, свободно мыслящих людей - философов, магов, ученых, поэтов… вроде тех, что составляют круг приближенных к Теланару мудрецов.
        Даже наивному Илангуру Ратвадельту он бы позволил в малой мере прикосну ться к силе анкавалэна - исключительно для того, чтобы тот, наконец, осознал, наско лько глупа его вера.
        Мысли о том, кому из приближенных он бы позволил вкусить высшей власти (при условии, конечно же, своего собственного безусловного превосходства), а кому не стал бы доверять, были приятны - словно анкавалэн уже и так находился в его владении и оставал ось лишь решить, как им воспользоваться.
        Сладкие грезы и томные ощущения от прикосновений женских рук сделались еще приятнее, когда рабыни, размяв королю спину, помогли ему перевернуться и занялись грудью, животом, бедрами, плечами и пахом. Нежные, легкие поглажи вания члена, мошонки и внутренней стороны бедер вскоре заставили член Теланара окрепнуть и подняться; с э того момента одна из рук рабыни, оказывавшей королю интимные ласки, постоянно находилась на фалосе - то поглаживала основание, то игралась с головкой, то равномерно двигалась вдоль ствола - в то время как вторая рука продолжала легко массировать соседние зоны. Телан ар не запоминал имена рабов и рабынь, но эта рабыня была исключением, ее звали Сэаль, и ласка ть короля ей было не впервой. Она делала это лучше, чем любая из наложниц, выказывая одновре менно мастерство и неподдельную страсть; иные женщины выпрашивали красивые платья, украшен ия или привилегии - ей же не нужно было ничего, кроме возможности доставлять удовольствие своему королю. Его наслаждение становилось ее наслаждением, Теланар ощущал это искреннее, неподдельное чувство, и оно заводило сильнее, чем что-либо
еще: казалось, он может с делать с Сэаль все, что угодно - и она будет выполнять любую его фантазию не потому, что она ра быня и должна подчиняться, а потому, что ей самой будет нравится все, что нравится Те ланару. Это была чистая, безусловная самоотдача, и за это Теланар ценил Сэал ь более всех прочих рабынь.
        Шестеро женщин продолжали растирать тело короля; Сэаль склонилась и обх ватила ствол члена губами, ее губы скользили вверх-вниз, а пальцы левой руки обхвати ли член перед губами и двигались в одном ритме с движением головы. Мышцы ее рта сжимали член Т еланара то чуть сильнее, то слабее; язык то лизал головку, то скользил по уздечке; зате м амплитуда движений головы Сэаль увеличилась, ее губы стали доставать до основания члена; а Теланар ощутил, как его плоть проникает в узкое, сдавливающее со всех сторон отверстие. Его нас лаждение стало еще острее и сильнее; ему захотелось заполнить собой эту женщину полностью, войти в ее тело целиком, слиться с ней до неразличимости. Любой частью ее тела он владе л, как своей собственной; не было никакого скрытого сопротивления, даже самого слабо го и подавленного: Сэаль как-то сказала королю, что для того, чтобы иметь во зможность делать ему глубокий минет без кашля и рвотных спазм, она много дней подряд тренировалась то с дли нным огурцом, то с кукурузным початком. Возможно, имей он безумную фантазию проделать ново е отверстие в ее теле, она бы собственными
руками сделала бы надрез на своем животе, или на груди, или на любом другом месте, которое ему приглянулось - и принимала бы его член в эту рану до тех пор, пока не умерла бы от потери крови и внутренних повреж дений. Чужие мучения не доставляли Теланару удовольствия, но несколько раз он делал Сэаль больно для того, чтобы посмотреть, как она будет реагировать и есть ли предел у ее любви и самоотдачи. Предела не было - во всяком случае, он его не нашел - она стонала от боли, но не просила прекратить ; в глазах ее была все та же бесконечная нежность и ни малейшего сопротивления его действиям.
        Между тем, движения Сэаль стали интенсивнее, губы сжимали ствол Теланар а плотнее чем раньше; его мысли, чувственные ощущения, атмосфера, близость этой ж енщины - все слилось воединой, король часто задышал, а потом судорожно вдохнул возду х, его тело выгнулось и несколько раз содрогнулось. Сэаль проглотила все семя, которое он изл ил, но не отпустила его член, а продолжала держать во рту, нежно поглаживая языком и посасывая.
        Когда он поднял голову, чтобы взглянуть на рабыню, то увидел, что она смотрит на него и улыбается краешками губ. Не отпуская взгляда, она медлено двинула голову вперед, полностью захватывая член Теланара, а затем, все так же медленно, но уже сжав губы, назад, выжима я из него последние капли спермы.
        Теланар расслабленно вытянулся на ложе. Тело пребывало в приятной истом е, движения рук прочих рабынь стали легкими, поглаживающими… Спустя минуту он под нялся и позволил накинуть на себя халат, затем он поманил Сэаль за собой. Вместе они про шли в багряную спальню и легли на широкую кровать под балдахином. В корундовой спальне Теланар а ждала одна из наложниц - кажется, сегодня была очередь Лиады эс-Кэле, белокурой дочер и барона Дагинрада - но сегодня ей придется поскучать в одиночестве. Сэаль давала королю т о, что не могла дать ни одна из женщин в его гареме - подлинную, совершенную любовь, абсолютное принятие - и он проводил с ней больше ночей, чем с любой другой из принадлежавших ему ж енщин. Сэаль обняла его и прижалась; ее тело подходило к его телу так идеально, как будто б ы они были созданы специально для того, чтобы дополнять друг друга. Теланар гладил ее по в олосам, плечам, спине, расспрашивал о каких-то мелочах, случившихся за день - мелочах такого рода, какие его, властителя огромной и чрезвычайно разнообразной страны, переживающей тя желое время, интересовать никак не были должны -
но они его интересовали, и Сэаль рассказывала о всей этой ерунде, о прошедшем дне и бытовых мелочах, и он слушал ее, посмеивался над забавными ситуациями, комментировал пересказ разговоров рабынь, наложниц и наложн иком - а рука его продолжала гладить спину Сэаль, и затем к ней присоединилась вторая, ко торая легла на упругую грудь и принялась ее поглаживать; рассказ Сэаль стал перемежаться с пос танываниями, ее собственные пальчики прикоснулись к члену короля и стали поигрывать с н им; при этом она продолжала рассказ, зная, что Теланару нравится мучить ее, заставляя од новременно и говорить о чем-то, и отдаваться страсти - мучение состояло в невозможности сосредо точиться на чем-то одном. Впрочем, настал момент, когда эта игра ему наскучила, и он прерв ал рассказ, закрыв губы женщины поцелуем; легкий привкус собственного семени на ее губах его ни когда не смущал.
        Затем он требовательно и настойчиво стал ласкать Сэаль между ног - може т быть, слишком грубо и быстро, но ей нравилось все, что он с ней делал; она кусала его за плечо и стонала. Потом он уложил ее на спину и вошел в нее; она кончила, когда он сам приближа лся к оргазму и продолжала содрогаться под ним, пока он изливал в нее новую порцию семе ни. Затем он откинулся на подушках и расслаблено лежал, а она вновь приникла к нему и спросила, чем он занимался сегодня и как прошел совет; он рассказал ей все, ничего не ск рывая.
        - Мой господин мудр, - тихо произнесла девушка. Ее голова покоилась на плече Теланара, рука обнимала его тело, ее нога, полусогнутая в колене, покои лась на его ногах таким образом, что бедро легко касалось паха, а маленькая узкая ступня касала сь голени. - Ты призвал всех, кого мог.
        - Я не хочу думать об этом в таком духе, - ответил Теланар, в его голос е прозвучала нотка недовольства. - "Сделал все что мог"!.. Звучит как оправдание неу дачи. Я хочу спасти страну, защитить все то, чего мы сумели достичь, наш порядок, наши знан ия, наши мужчин и женщин, нашу… жизнь. Я хочу сделать не "все, что мог", а сделать дост аточно, чтобы остановить и уничтожить врага.
        - Ты полагаешь, что сделанного недостаточно, чтобы остановить их?
        - Нет. - Король покачал головой. - Если судить по тому, что мне доклады вают об их продвижении, о том, как был взят Браш, о том, что происходит на севере и северо-востоке - нет.
        Мы не выстоим, если только бессмертные, хранящие Ильсильвар, не вмешают ся и не помогут нам также, как некогда помогли Лекхану.
        - Почему они медлят? - Спросила Сэаль; ее ясные глаза сияли в полумраке спальни словно темные звезды. - Ведь чем дальше продвигаются энтикейцы, тем бол ьше жертв уносит эта война.
        - Я не знаю. - Тихо сказал король. - Но я не могу надеяться только на н их - кто знает, когда они соизволят вмешаться? И соизволят ли?..
        - Мой господин мудр, - повторила девушка, и на мгновение прижалась к возлюбленному еще плотнее. - Нельзя полагаться на одни только сверхъест ественные силы, ведь не исключено, что и враги располагают силами не меньшими.
        - Что ты имеешь в виду? - Насторожился Теланар.
        Она помолчала, прежде чем ответить.
        - Ходят разные слухи… - Нерешительно сказала она. - О том, что король энтикейцев будто бы заключил сделку с силами тьмы. Демоны уничтожили воинов Халдор а эс-Веблареда, когда тот высадился на Эн-Тике; темная магия нечеловеческой силы разруш ила Браш: говорят, небеса разверзлись и пролились темнотой, которая пожирала и камни, и людей. Может быть, бессмертные пытаются нам помочь, но не могут? Либо они отстранились и н аблюдают за происходящим, не вмешиваясь? Кто знает, что у них в голове?
        - От кого ты слышала все это?
        - От одной из твоих наложниц, Ксайдини Нанкаро. Иногда она флиртует с о фицерами - ничего серьезного, но рассказывают они ей многое.
        - Сегодня же выгоню вон эту шлюху!..
        - Не нужно, мой господин, - Сэаль улыбнулась, коснувшись кончиком пальц а губ короля. - Ксайдини узнает много такого, о чем тебе не докладывают придв орные; если ты прогонишь ее, мне не от кого будет узнавать новости…
        - Проклятье! У меня есть рыцари и придворные, тайная стража, курьеры, с оветники, министры… -…но нет никого, кто не задумывался бы - прежде, чем начинать речь - о чем тебе говорить, а о чем умолчать. Ведь ты властелин огромной страны, и хороши е новости тебе приятнее плохих. Ксайдини выведает у офицеров, а я выведаю у Ксайдини т о, что тебе больше не расскажет никто другой.
        Теланар минуту молчал, затем он махнул рукой и расслабился.
        - Да, ты права. Черт с ней, пусть строит глазки кому хочет. На моем лож е ей больше делать нечего, и как только она перестанет быть для тебя полезной - ска жи мне, и я ее прогоню.
        - Непременно, мой господин.
        - Что она еще тебе рассказала?
        - Говорят, пока прибыло лишь два Ордена, еще три только готовятся переп лыть пролив…
        - Это я знаю.
        - Тьма разъедает души тех, кто заключил с ней союз. Они меняются. Стано вятся не людьми, а чем-то еще… чем-то неправильным и страшным.
        - Что за бредни! - Воскликнул Теланар.
        Сэаль молчала, и гладила правой рукой грудь короля. Настроение Теланара , между тем, менялось - от резкого неприятия до червячка сомнения, и далее, от мысле й о том, что сказанное может быть правдой, до попыток предположить, что будет, если Ордена, вд обавок к своей магической мощи, воинской выучке и дисциплине, получат еще и сверхчелов еческие способности, проистекающие от Нижних Миров. Нет-нет, это не может бы ть правдой. Нелепо даже думать о подобном…
        - В этом таится не только угроза, но и возможность, - едва слышно сказа ла Сэаль; король чувствовал, как она дрожит и с каким усилием говорит - ей приход илось прилагать огромные усилия, чтобы возражать, пусть и неявно, тому, кого она любила больше жизни и кому принадлежала целиком, и душой, и телом. Любовь и жалость сжали сердце Т еланара, он обнял девушку, прижал к себе, погладил по голове и поцеловал. Ее беспомощност ь и слабость каким-то образом наполнили его силой; страх перед завоевателями развеялся, инсти нкты защитника, инстинкты мужчины побудили его задуматься о том, как решить эту проблем у, а не паниковать изза ее существования.
        - Я думаю, не все в Орденах довольны сделкой с тьмой, - прошептала Сэал ь. - Ведь там есть светлый Орден… один лунный… два нейтральных… и лишь один темный. Если они передерутся между собой… или, лучше, пусть раздор возникнет внутри ка ждого Ордена… то перестанут представлять угрозу.
        Теланар долго молчал.
        - Как мне это использовать? - Спросил он наконец. - У меня нет надежных людей в Орденах, тем более - среди их руководства. Кулназ сказал, что внедрил н ескольких шпионов, но известий от них пока нет. Возможно, их убили; в самом лучшем случае они стали слугами и новобранцами. Сомневаюсь, что через них можно будет в обозримом будущем посеять рознь в Орденах.
        Кулназом эс-Гуном звали начальника тайной стражи; его доклад, в числе п рочих, сегодня был представлен Теланару на малом совете.
        - Правда сильнее лжи, - сказала Сэаль. - Если ты объявишь, что дозволяе шь завоевателям вернуться домой, потому что их обманули; если в этом воззв ании ты расскажешь о тьме, с которой их соединили, если там прозвучат открытые слова о том, что, может быть, многие из них втайне уже подозреваеют или знают - тогда, быть может…
        - О чем ты? - Перебил девушку Теланар. - Кто станет слушать моих послан ников? Их просто убьют.
        - Посланникам врага не поверят. Но если твое послание будет обращено к людям, через земли которых идут энтикейцы - то до Орденов дойдут твои слова, и они б удут во много раз убедительнее, ибо врагам будет казаться, что эти слова предназначались не им.
        Теланар помолчал, потом произнес:
        - Твои советы, как всегда, необычны. Не знаю, выйдет ли от этого толк, но я поручу Мангафу подготовить послание.
        - Я счастлива от того, что могу быть хоть чем-то полезной моему господи ну и повелителю, - прошептала Сэаль. Ее правая рука, до этого покоившаяся на груди Теланара, будто случайно скользнула вниз, по его животу, и дальше, по внутренней сторон е бедра. Затем обратно - такое же легчайшее, едва заметное, кажущееся случайным касание. Телан ар глубоко вздохнул, на выдохе издав звук, похожий одновременно на негромкое бурчание и легкий стон, наполненный истомой и удовольствием. Сэаль погладила внутреннюю сторону его бедра; ее прикосновения были все еще легки, но уже более ощутимы. Играясь, она скользила пальца ми вдоль паховой области, иногда без нажима проводя ногтем или подушечкой указательного пальца по его гениталиям. Потом она сместилась ниже и вместо пальца стала использоват ь язык, совершая все те же длинные, неторопливые, легкие движения вдоль члена.
        - Еще можно призвать феодалов. - Произнесла Сэаль в тот короткий момент , пока ее голова возвращалась от кончика члена к пупку Теланара, и рот был свобод ен. Затем она повторила длинное движение языком от середины живота короля до кончика его члена.
        - Уже… - Окончание слова перетекло в легкий стон. - Только пользы от них… ммм… мало. Отец провел военную реформу… лишил их армий… тех, чьи владени я в центре страны.
        Самым сильным я… ммм… отправил гонцов…
        - Призови всех, - ощущая, как нарастает возбуждение короля, Сэаль приня лась вылизывать его пах более интенсивно.
        - Зачем?.. аааааххх…
        - Они не все такие слабые, как кажутся. - Она обхватила головку его чле на губами и стала нежно посасывать, играясь языком так, как будто во рту у нее была большая конфета. - Ходят разные слухи… о том, что среди них есть маги… и даже бессмерт ные…
        Некоторые из произносимых ею слов звучали не совсем внятно из-за того, что, говоря, она продолжала ласкать член короля.
        - Бессмертные среди моих вассалов? - Теланар удивленно приподнял голову , чтобы поймать взгляд Сэаль. Она чуть кивнула - настолько, насколько позволяло ей ее положение.
        - Я об этом ничего не знаю. - Король нахмурился.
        - Они скрываются…
        - Иди сюда. - Он потянул ее к себе, уложил рядом и стал ласкать - то не жно, то грубо, захватывая губами соски, поглаживая живот, ноги, половые губы и клитор.
        Теперь начала стонать она, и это возбудило его еще больше.
        - Кто там скрывается? - Жестко и холодно спросил Теланар, проникая паль цами в ее влагалище.
        - Аааа… не знаааю… - Простонала Сэаль; в ответ движения Теланара вн утри нее стали более грубыми и жестокими. Ее стоны сделались громче, почти перешли в к рики, но ни намека на попытку отстранить руку мучителя или сжать ноги не было предпринято: он был полным ее господином и имел право делать с ней все что угодно; его власть она при нимала не только внешне, как иные рабыни и наложницы, но и глубоко внутри, всеми своими чувствами и мыслями, принадлежала ему вся, и не стала бы защищаться, даже ес ли бы вместо пальцев он бы использовал нож.
        - Говори. - Приказал Теланар, и она заметалась на подушках, мешая слова с криками, потому что не могла ни ослушаться короля, ни отстраниться от того, что он делал с ее телом:
        - Я не знаю, кто… но… столько слухов… о бессмертных… живущих… под видом… людей… и потомков… людей… и демонов… или духов небес… и стихи алей… призови… их… пусть… умрут… ааааааа!…
        Теланар замер, думая, что ослышался, но в этот же самый момент тело Сэа ль сотряс оргазм, и говорить она стала уже не способна. Он смотрел, как она содро гается, и упивался своей властью над ней, а когда спазмы стали реже, вынул из нее свою руку и во шел в нее обычным способом. Ее спазмы возобновились; он двигался резко и сильно, желая до ставить ей мучение, но каждый раз мучение становилось для нее наслаждением.
        - Что ты сказала? - Спокойно и как-то повседневно спросил король, продо лжая резкие и сильные толчки.
        - Призови их и пусть… - Она вцепилась в его плечи и выгнулась, потому что ее накрыл новый спазм; после паузы она продолжила фразу: -…пусть умрут. Тогда… их родичи… бессмертные… и демоны… и ду хи… явятся с Небес… или из Ада… чтобы отомстить… Орденам…
        Сэаль закричала, когда его движения стали особенно сильными и резкими; и рычание Теланара смешалось с ее криком, когда король Ильсильвара вновь кончил в лоно своей любимой рабыни. Тяжело дыша, он перевалился на бок, а затем улегся на подушки.
        Сэаль приподнялась и накрыла их обоих тонким одеялом: не смотря на холода за окном, королевс кие покои отапливались исправно, и в этой части дворца обычно бывало жарко, чем х олодно.
        Теланар повернулся к ней, несколько секунд смотрел глазами, мутными от усталости и пережитого наслаждения, а затем закрыл глаза и уснул, продолжая сжимать ее руку, словно большой ребенок. Сэаль лежала рядом и ждала, пока он уснет; глаза ее ос тавались ясными и чистыми, как безоблачное ночное небо в новолуние. Затем она высвободила руку и выскользнула из-под одеяла; набросил что-то из одежды, подошла к зеркалу и вгляделас ь в свое отражение. В комнате царил полумрак, но даже в полной темноте она видела не хуже, че м при свете. Черты ее лица самую чуточку изменились: это были микроскопические изменения, кот орые не смог бы заметить ни один человек; но все же они имели значение, поскольку оказы вали влияние на разум, минуя сознание. При общении с Теланаром она добавляла в свое лицо черты его матери, что усиливало его ощущение полного принятия, которое она всегда старалась е му сообщить: ребенок внутри сильного и зрелого мужчины, властвующего над огромной страной, о ткликался на ее манипуляции, безраздельно доверял ей и принимал ее советы. Секс - всего лишь способ ненадолго и не в полной мере вернуть
чувство абсолютного слияния с друг им человеком - то самое чувство, которого человек навсегда лишается, когда рождается на с вет.
        Но теперь эту маску следовало временно отложить в сторону; Сэаль самую малость сместила черты лица так, чтобы напоминать Джийндану, юному любовнику пи саря Мангафа, его первого партнера, память о котором запечатлелась в сердце Джийндана нав сегда. Мангаф часто советуется с любимым юношей, ведь последний изобретателен, находчив и п оэтичен; она внушит Джийндану несколько идей и речевых оборотов, которые тот затем сообщит королевскому писарю. Теланар редко диктовал свои указы полностью, предпочитая отдава ть писарям и придворным соответствующие задания, а потом подписывать принесенные бум аги, поэтому важно, чтобы Мангаф в послании к ильсам, через земли которых продвигали сь захватчики, расписал все более-менее верно, без лишних фантазий.
        Закончив корректировку внешности, Безликая бесшумно выскользнула из кор олевской опочивальни, оставив короля Ильсильвара на измятых багряных простынях, под атласным балдахинам, среди стен, закрытых багряными и красными тканями.
        Глава 16
        - Открывайте, - приказал командор.
        Солдат отодвинул засов.
        - Сир, - предупредил Чайдзайн. - Будьте осторожны. Они не в себе.
        Кельмар промолчал. Министериал распахнул дверь и взялся за булаву - так , как будто бы ожидал немедленного нападения из темноты, лежащей за проемом двери. Едв а различимое движение… стон… шорох… Чайдзайн опустил ладонь на рукоять меча. Д ольн, в руках которого чадил факел, бегло взглянул на командора и сделал было шаг к дверному п роему, но Кельмар отстранил его с дороги. Он прикоснулся к предплечью левой руки пальцами правой, ощущая сквозь плотную ткань бугорки с различными видами ядов и легонько надави л на два из них.
        Возникло чувство, как будто бы от локтя к плечу и выше, в голову, подня лась холодная голубовато-синяя волна, а затем сквозь голову, свободно минуя кости чер епа, подул прохладный ветер. Восприятие изменилось - свет факелов теперь слепил командора, за то темнота расцвела призрачными красками: он увидел камеру также хорошо, как если бы она бы ла залита дневным светом. Большинство людей, находившихся в помещении, оставили без внима ния открытую дверь - лежали без сознания, неподвижно сидели или раскачивались из стороны в сторону - но некоторых изменения в обстановке явно заинтересовали - их глаза горели безумным огнем, они медленно подбирались к двери, определенно собираясь наброситься на воор уженных людей в коридоре при первой же удобной возможности. Кельмар обнажил меч, шагнул в камеру и убил четверых самых буйных, включая Тейда Ансампера, которого, положа руку н а сердце, он никогда не любил. Тейд был слишком хорош во всем - молодой и честолюбивый, он я вно мечтал со временем занять место Кельмара, а кардинал Рекан, как было известно ком андору, выказывал явное покровительство молодому рыцарю.
Несколько раз они беседовали нае дине - не слишком часто и не на виду у всех, но у командора, который посвятил Ордену почт и всю свою жизнь, имелись друзья в том числе и среди адъютантов Рекана, и об этих встреча х он знал. Ему не было известно, о чем они говорили, но догадаться несложно: Тейд служил Рекан у глазами и ушами, позволяя кардиналу быть в курсе того, что происходило в с отне Кельмара, и в то же время покровительство Рекана позволяло Тейду надеяться когда-нибудь занять ме сто командора.
        Кельмар легко мог бы сделать жизнь Тейда невыносимой и в конечном итоге вынудить покинуть сотню, подав прошение о переводе под командование другого командора, од нако он старался относиться к молодому карьеристу так же, как и ко всем остальным своим рыцарям, никак не выделяя его ни в худшую, ни в лучшую сторону. Он не любил Тейда и не до верял ему, но теперь тот лежал мертвым у его ног, и это было… неправильно.
        - Закройте дверь, - приказал Кельмар Чайдзайну и Дольну, которые было с унулись в камеру за ним следом. - Ожидайте снаружи.
        Восторга этот приказ у них вызвал еще меньше, чем мертвые тела на полу, однако возражать никто не стал. Дверь закрылась; Кельмар встал к ней спиной - так, чтобы держать под обзором всю камеру - и мысленно обратился к змеенышу:
        "Что, черт возьми, происходит?" Он ощутил нежелание бестии отвечать на вопрос - некое, едва уловимое дв ижение чужеродного сознания внутри его собственного разума, скользкое и отврат ительное, как и сама тварь. Он повторил вопрос еще раз, с нажимом - зная уже, что способен д о определенной степени проникать в разум твари так же, как змееныш проникал в мысли Ке льмара - словно выискивая усилием воли притаившегося в глубинах разума паразита и разгл ядывая его максимально пристально и четко. Змеенышу такое поведение носителя было не по нутру: он предпочитал находиться в симбиозе с человеком, рядом с ним, но оставаяс ь при этом вне света его сознания; слишком пристальное и ясное внимание было для него неприятно и даже в какой-то степени мучительно. Этот прием сработал и сейчас: прижатый к стенке зме еныш заговорил:
        "Они слабые. Да, все дело только в этом. Не смогли ужиться с моими детк ами.
        Ненадежные…" Мысленному взору Кельмара предстала фантасмагорическая картина: куски м яса, по которым ползают черви; шатающееся больное животное; паразиты, проедающи е ходы в живых телах и отравляющие своими выделениями носителя… Эти образы, в отличи и от болтовни змееныша, содержали настоящий ответ на его вопрос, и он ощутил, как из глубины его души медленно поднимается гнев.
        "Ты не говорил, что твои черви сводят с ума!.." "Ну… не все же сошли! - Продолжал изворачиваться змееныш. - Другие еще вполне себе…" "Ты должен был меня предупредить." "Заранее не угадаешь, кто сойдет с ума, а кто нет." "Я должен был знать о том, что такие последствия вообще возможны." - Пр одолжал настаивать Кельмар.
        "Ты знал, просто не хотел об этом думать, - вкрадчиво прошептал змееныш. - Тейд должен был находится под контролем, также как Файро и Ган. Иначе они мо гли донести Рекану или кому-нибудь еще. Некоторых ты не знал, другие были откровенно ненад ежны, третьи были нужны нам для того, чтобы следить за всеми остальными… Да, ты немного переусердствовал, заставляя меня осеменять всех подряд, но теперь-то ты пон имаешь, каковы могут быть последствия и впредь будешь осторожнее…" "Я знал их. Это были мои люди. Люди из моей сотни." "Поздно об этом жалеть…" - Омерзительное ощущение скольжения гибкого вытянутого тела где-то внутри головы. Кельмар почти привык к постоянному присутств ию змееныша рядом с ним, но сейчас самоубийственное желание разбить себе череп, погрузить р уку в мозг и вырвать из себя эту тварь снова нахлынуло на командора.
        "Осторожно. - Прошептал змееныш. - Не будь слабым. Ты тоже можешь спя тить. Не поддавайся эмоциям. Не всякая тьма нам полезна." Еще одна картина: человек, которого тянули в разные стороны демоны преи сподней и духи света. Человек оставался неподвижен, но затем баланс нарушился - и з ниоткуда возникла черная змея, которая обвилась вокруг человека и стала кусать руки ангел ов, и те, один за другим, разжимали пальцы. Человек стал погружаться во тьму , но между демонами не было единства - теперь они дергали его в разные стороны, кусали и пытались порвать на ч асти. Змея продолжала оставаться союзником человека, но требовались и его собственные усилия для того, чтобы не стать жертвой тех сил, которым он себя предал…
        Кельмар затряс головой, прогоняя видение. Змееныш любил поболтать, но д алеко не все он мог - а может быть, не хотел - передать в словах; для наиболее важны х сообщений он выбирал какой-то иной способ, передавая чистую, еще не отлитую в слова идею, и затем уже в сознании Кельмара эта идея всплывала на поверхность, расцветая красочными образа ми - так, как если бы он сам пытался объяснить некую мысль самому себе.
        "Им можно помочь?" - Он посмотрел на сумасшедших, уже зная ответ.
        "Нет." Кельмар перевел взгляд на меч, рукоять которого покоилась в его правой руке. В камере находились как министериалы и оруженосцы Лилии, так и бывшие пленники, пожелавшие перейти на сторону Ордена - их приняли, но по понятным причинам не дове ряли, и помещение в их души астрочервей еще не так давно казалось хорошей затеей… Но если теперь пойдут слухи о том, что перешедшие на сторону Ордена теряют рассудок… А слухи, несом ненно, пойдут…
        Кельмар снова потряс головой. Как будто у него мало проблем! Людей и та к не хватает, так почему же он должен терять их еще и по собственной глупости?.. Но с ожалениями делу не поможешь. Нравится ему это или нет, но балласт придется убрать. И не то лько потому, что содержать их - значит впустую тратить припасы. С этим еще можно было бы смириться. Куда больше его беспокоило то, что кто-нибудь из рыцарей может углубиться в изучение странной хвори, поражающей разум солдат и понять, что источником заразы является сам командор. Найти астрочервя в каналах Тэннака и Шэ обычному магу вряд ли по силам, но по лностью эту возможность исключать было нельзя.
        "Из них можно получить какие-нибудь ингридиенты, которых у нас еще нет? .." - Осведомился он у змееныша прежде, чем начать бойню.

***
        В комнате кто-то был. Кельмар Айо ощутил присутствие постороннего за св оей спиной совершенно отчетливо - на половине пути от двери до кровати. Была глубо кая ночь, он устал и хотел спать. Возможно, следовало действовать более рационально - примен ить заклятье или, бросившись вперед, выхватить из ножен меч, надеясь на то, что кольчуга защитит его от удара в спину - но Кельмар просто остановился и, не оборачиваясь, спросил:
        - Кто ты такой?
        Атаки не последовало - ответа, впрочем, тоже. Размышляя о том, успел бы он использовать Живительный Состав из тех ядов, что были помещены в его ле вую руку - состав, который позволил бы ему регенерировать почти также хорошо , как это делала убитая им месяц назад Безликая - Кельмар медленно обернулся и с трудом разглядел у двер и своей комнаты человека, почти не отличимого от темноты. Командор поднял светильник по выше, чтобы разглядеть лицо ночного визитера… кажется, раньше он где-то его уже в идел. Темные волосы, рост немногим выше среднего, удобная черная одежда - ко жа и ткань в равной пропорции.
        Человек разглядывал Кельмара внимательно и с интересом, не выказывая вр аждебности.
        - Я Фангель Китэ, командор Крылатых Теней. - Представился гость. - Мне приказано встретиться с вами и договориться о совместных действиях.
        Кельмар медленно кивнул. Вот откуда это чувство узнавания - скорее всег о, они мельком встречались где-то в Асфелосте.
        - Прямиком из Браша? Не стану спрашивать, как вы провели свою сотню нез амеченной через земли ильсов - хотя, учитывая расстояние, это удивительно даже дл я Крылатых Теней.
        - Из Браша? - Переспросил гость, приподнимая бровь. - Нет, что вы… Я тут уже больше месяца. Мы открыли для вас путь через Хеббен и Хло.
        - Ах, вот как, - удивился Кельмар. Склонил голову в легком поклоне:
        - Благодарю. Это было весьма любезно с вашей стороны.
        - Не стоит. - По губам гостя пробежала мимолетная улыбка.
        - Могу я узнать, чем вы были заняты этот месяц?
        - Мы действовали на юге, совместно с Дженом и Гайном - мешали войскам Б елого Генерала Альрина соединиться, вырезали их обозы и уничтожали патрули. Д умаю, вы уже слышали о том, что анвангард Альрина неоправдано далеко отдалился от ос тальной части войска; в результате он был атакован и разбит; сам же Альрин, находившийся в это время в аванграде, был тяжело ранен; если бы не отчайный героизм одного из его адъютантов, сум евшего вывезти раненого командира с поля боя, войско Второго Генерала Ильсильвара было бы обезглавлено.
        Впрочем, оно и сейчас близко к этому.
        Кельмар покачал головой.
        - Нет, слухи об этом до нас еще не доходили. Последние известия, которы е я получал от Джена - об их движении на юг, навстречу Альрину, чтобы как можно дольше затянуть продвижение Белого Генерала на север. Когда состоялось сражение?
        - Три дня назад.
        - Почему же вы перестали докучать армии Белого Генерала?
        - Задачу, поставленную моим Магистром, я считаю выполненной… на данно м этапе. - Фангель пожал плечами. - Ильсы перестали рваться на север, сделались ос торожнее, усилили патрули, двигаются медленно, с частыми остановками, тратят много времен и и сил на поиски моих людей с помощью магии и без. В этих условиях наша деятельность буд ет уже не столь эффективна. Когда я сообщил обо всем Магистру с помощью теневого послан ца, в ответ он прислал распоряжение найти вас и оказать ту помощь, которую вы потребуе те. Фактически, до поступления новых приказов я и мои люди переходим под ваше распоряжение .
        Кельмар прищурился. Ему не нравилось то, чего он не понимал.
        - Почему Огинейз Хабул Китод послал вас именно ко мне, а не к кардиналу Рекану? Он тут главный.
        Фангель пожал плечами.
        - Мне неизвестно, какими соображениями руководствовался Магистр. Кто зн ает, может быть, в ваших верхах подумывают о том, чтобы отозвать Рекана, а главным в этом регионе назначить вас? При желании, можно выдвинуть и другие более или менее пр авдоподобные предположения.
        Кельмар сжал зубы и некоторое время молчал. Фангель вел себя так, как с ледовало бы вести себя командору Теней, привыкшему исполнять, а не обсуждать приказ ы, но сама ситуация выглядела не совсем обычно. В какой мере вообще можно было доверять это му ночному посетителю? Даже если отбросить иррациональную, впитанную с молоком мат ери неприязнь Барсука к Волку, что он знал об этом Фангеле, кроме его собственных сло в и смутного ощущения того, что где-то уже видел его лицо? Ничего. Все это могло быть правдой , а могло и не быть, или быть правдой лишь частично. И еще - самое важное: не следовало забывать о том, что за маской любого человека - любого, кроме того, в ком обитал змееныш или астрочер вь - мог скрываться Безликий. Вряд ли ильсильварских демонов остановит одна неудача. Следов ало проверить этого Фангеля прежде, чем всерьез обсуждать с ним планы предстоящих военных д ействий.
        - Сколько у вас людей и как далеко они от Ротана? - Осведомился Кельмар .
        - Девяносто шесть человек, - ответил гость без запинки. - Половина расс редоточна в лесу близ замка, остальные - южнее, но все они при необходимости могут прибыть в замок в течении двух суток.
        - Этого не требуется. У нас возникли сложности с несколькими землевладе льцами, ранее служившими эс-Лимнам - они никак не хотят присягать Энкледу Первому и О рденам.
        Нескольких мелких мы уже наказали, но у нас нет людей для осады по мень шей мере еще трех баронских замков.
        - Желаете, чтобы мы их взяли? - Спросил Фангель.
        Кельмар кивнул и уточнил:
        - Нам не нужно их удерживать. Достаточно вырезать семьи, которым они пр инадлежат - это сделает других землевладельцев более сговорчивыми.
        Фангель скупо улыбнулся.
        - Хорошее поручение. Как раз для Теней. Как быстро нужно это сделать?
        - Как можно быстрее. Трех недель, я надеюсь, вам хватит? Семьи, которые меня интересуют - Лаго, Энор и Ферсен. Как закончите, возвращайтесь сюда.
        - Я думаю, мы управимся гораздо быстрее. - Произнес Фангель.
        - Это было бы великолепно. Вас проводить до ворот?
        - Не стоит, - Фангель отступил назад и снова как будто слился с темното й, из которой ранее его ненадолго вырвал свет маслянного светильника. - До скорой вст речи, сир Кельмар.

***
        Девятнадцатого ноября пришло сообщение от Джена. Кельмар ожидал, что то т не применет похвастаться своими успехами на поле брани, но ошибся - в коро тком письме Джен говорил о другом. Его сообщение, ввергшее Кельмара в задумчивое располо жение духа, на два дня опередило появление в замке кардинала Рекана - о предстоящем визите которого, собственно, и предупреждал Джен.
        С первой же минуты встречи Кельмар ощутил недовольство кардинала - тот помедлил, прежде чем пожать протянутую для рукопожатия руку, как будто сомневался , стоит ли делать это вообще. В дальнейшем Рекан держался холодно и отстраненно, большую част ь вопросов пропускал мимо ушей, и столь же недружелюбно вела себя его свита - два десятка министериалов, оруженосцев и адъютантов - немногословные, собранные и, не смотря на два утомительных дня, проведенных в дороге, не пожелавшие расставаться ни с оружием, ни с доспехами. Кельмар сделал вид, будто не заметил всех этих мелочей, но в глубине души вспыхнул тревожный огонек; и змееныш, на удивление молчаливый и сосредоточенный, своим настороженным настроем вполне соответствовал состоянию командорского ду ха.
        Айо проводил кардинала в донжон, в кабинет, ранее принадлежавший графу эс-Лимну, где подробно доложил обо всем, что было сделано за последний месяц. Стены и барбакан восстановлены; камни укреплены магией. Закрома крепости ломились от сне ди, позаимствованной у окрестных крестьян: теперь замок мог кормить две тысячи человек всю з иму - даже с учетом той помощи, которая отправлялась Гайну, Джену и Тезаку. Сотня Кельмара разрослась до трехсот человек (могло быть больше, если бы солдаты не начали сходить с ума; не которые при этом калечили себя и окружающих - но об этом Кельмар, естественно, упоминать не стал) - наемники и безземельные дворяне охотно шли в армию Лилии. Часть рыцарей и баронов, ранее служивших эс-Лимнам, присягнули Ордену и королю Эн-Тике; другие были на казаны за неповиновение; были, впрочем, и те, до кого люди Кельмара еще не успели добраться… Он так и сказал "мои люди", не став ничего говорить о визите Фангеля Китэ и данн ом тому поручении; тем более что и до появления Фангеля работа по принуждению вассалов эс-Лимн ов к покорности велась вполне последовательно: даже сейчас Углар,
Ассид и Гарт вместе с полусотней солдат продолжали держать осаду замка Лаго; командор надеялся, что убийцы Фанг еля проберутся за стены и ускорят взятие, но этот замок вместе с владевшей им семьей был обречен в любом случае - после падения Ротана именно Лаго стал новым центром сопротивления, от крыто бросившим вызов энтикейцам, и потому следовало наказать его владельцев максимальн о жестоко, в пример всем остальным. Рекан слушал вполуха, был задумчив и почти не проявлял интереса к событиям, о которых рассказывал Кельмар. Затем он спросил о молодой графине.
        - Она здесь, под стражей. - Равнодушно ответил Кельмар. - Пыталась бежа ть, но я ей этого не позволил.
        - В каком она состоянии?
        Кельмар пожал плечами, мимолетно пожалев о том, что не прикончил Сельда ру перед приездом кардинала. Кто-то - может быть, Тейд, а может быть кто-то еще - донес Рекану о произошедшем. Устав Ордена был суров к тем, кто насиловал женщин или бе з причины убивал мирных жителей; в реалиях войны на такое поведение могли закрыть глаза, но судя по поведению Рекана, он этого делать не собирался.
        - Я хочу ее увидеть. - Кардинал поднялся на ноги. - Позже я осмотрю под земелья, где вы держите других пленников… И, во имя Князей Света, лучше бы то, что я слышал о вас, сир Кельмар, оказалось ложью. Я многому не хотел верить и, надеюсь, не зря - но если хотя бы половина того, что я слышал, окажется правдой, я отдам вас под трибунал , предупреждаю вас. На время расследования я отстраняю вас от командования крепостью; любой че ловек, который станет выполнять ваши приказания, отправится под арест. Прошу вас, сдайте оруж ие.
        Едва веря своим ушам, Кельмар отстегнул пояс с мечом. Нет, этого не мож ет быть. С ним не должно происходить ничего подобного. Он был одним из лучших командор ов Ордена и всегда находился на хорошем счету у начальства; подчиненные любили его, а равн ые - уважали. В этой военной кампании он выполнял все указания Рекана, добивался исполнения того, что было ему поручено, любыми силами и средствами. Чем же он заслужил такое к себе о тношение? Он не видел рациональных причин для этого. Со стороны командования ожидать от подчиненных безукоризненного следования канонам рыцарской чести в условиях реальной войны было бы полным безумием. Кельмар имел полное право убить Сельдару за попытку по бега - так какое кому дело до того, что он немного позабавился с ней, но оставил в живых ? Так же, он был вправе перебить пленников - так что с того, что он стал использовать их иначе, с большей пользой для общего дела?
        Нет, это невозможно… кардинал не может быть настолько глуп…
        "Если это кардинал, - шепнул змееныш. - Если…" Мысль, которую пытался транслировать иллеф-на-цате, была одновременно у жасающей и одновременно - предельно самоочевидной. Эта мысль полностью переворачив ала смысл происходящего и делала все действия Рекана абсолютно логичными. У карди нала не было защиты от Безликих. Любой из них мог убить его, принять его облик, а затем нач ать последовательно разрушать все то, что удалось сделать Кельмару для того, чтобы военная кампания в этой части Ильсильвара развивалась успешно для энтикейцев.
        - Мне не понятны причины столь строгого ко мне отношения, сир Рекан, - ровным голосом, не выказывая никаких эмоций, произнес Кельмар, отдавая пояс с мечом Ульрику Ханзу - рыцарю, возглавлявшему отряд телохранителей Рекана. - Я ни в чем не в иноват.
        - Надеюсь, что так, - Рекан кивнул и отвел глаза. Казалось, что ему был о неприятно делать то, что он делал. - Где графиня? Я хочу поговорить с ней.
        - В башне, сир. Я вас проведу.
        Кардинал жестом предложил ему идти впереди. Айо вышел из комнаты, за ни м последовали Рекан и Ульрик, а завершали процессию два министериала. Про ходя по коридорам замка, он натыкался на взгляды своих людей - обеспокоенные, напряженные , недоумевающие.
        Он чувствовал, что его люди на его стороне… по крайней мере, большая их часть.
        Они поднялись по лестнице, ведущей в покои графини. Как поведет себя Ре кан, когда увидит привязанную к кровати обнаженную девушку - безвольную, отчаявшую ся, с ошейником, препятствующим использованию магии, с пустыми глазами, с душой, разорва нной в клочья отчаяньем и страхом? Кельмар насиловал ее время от времени, когда стано вилось скучно, но в последнее время поднимался в покои Сельдары все реже - ее безразличие к происходящему угнетало командора, и хотя он мог заставить ее выть от отчаянья и боли, с каждым разом пытка этого тела, практически опустившегося до уровня растительной жизни, ста новилась все менее увлекательной. Как отреагирует кардинал, когда все это увидит?
        - Прошу вас. - Он почти повторил жест кардинала, предлагая ему войти пе рвым, после чего легко коснулся пальцами правой руки предплечья левой.
        Рекан потянулся к дверной ручке - но на половине пути Кельмар перехвати л его ладонь своей.
        - Что такое? - Сквозь зубы бросил кардинал, недоуменно посморев на Кель мара.
        Тот не ответил. Ульрик, стоявший с другой стороны, положил тяжелую руку на плечо командора. А потом Рекан закричал.
        Его крик не был таким истошным и долгим, как у лже-Сельдары, пригласивш ей Кельмара на ужин для того, чтобы убить его - но Кельмар в него и не вслушивался.
        Ульрик, бывший на полголовы выше и в полтора раза тяжелее, при иных обстоятельствах справ ился бы с Кельмаром без особого труда - сейчас же, находясь под действием Временного Состав а, повышающего силу и скорость движений, Кельмар поднял здоровяка над головой и бросил в ми нистериалов прежде, чем кто-либо успел понять, что происходит. Трое людей по катились по лестнице; Кельмар сбежал следом, подхватил одного из министериалов и, держа за горло, ударил его головой об стену, затем еще раз. Отпустил обмякшее тело, выхватил из чужих ножен меч и прыгнул вниз ко второму, едва успевшему подняться на ноги, и зарубил его прежде, чем министериал успе л обнажить оружие.
        Ульрик пролетел дальше всех, остановившись лишь на площадке внизу; цедя ругательства, он с трудом встал на ноги - левая рука, сломанная, пока он кувыркался по сту пеням, висела как плеть.
        Меч он успел достать, но в скорости движений с командором сравниться не мог - после короткого обмена ударами Кельмар зарубил и его. После чего забрал свой пояс с мечом и вновь поднялся на верхнюю площадку, к кардиналу Рекану.
        Тело Рекана посинело и раздулось от яда, впрыснутого иллеф-на-цате - пр осторная прежде одежда натянулась до предела, а кое-где и лопнула, обнажая синев ато-багровую, омерзительно смердящую плоть. Лицо навсегда застыло в кричащей от боли гримассе.
        - Это не Безликий. - Вслух, ни к кому не обращаясь, задумчиво констатир овал Кельмар.
        "Определенно, нет." - Хихикнул змееныш.
        "Если об этом узнают, я… я даже не представляю, что со мной сделают." - Говоря это, он не ощущал страха, скорее - какое-то странное легкомыслие, как будто бы сами Светила поклялись ему в том, что совершенное преступление останется без последс твий.
        "Лучше бы не узнали…" Он так и не смог понять, кому принадлежала последняя мысль - ему самому или змеенышу, или же они одновременно подумали ее оба, с одним и тем же нас троем, вкладывая в мысль одно и то же соцветие смысловых оттенков. После нескольких секунд раздумий он извлек из ножен на поясе Рекана меч и проткнул кардинала его же собственным кл инком, после чего бросил оружие рядом с телом. Жаль, что отравленная змеенышем кровь испо ртит хороший клинок, но иначе ему будет не оправдаться.
        Кельмар спустился вниз, вернувшись в просторное помещение перед лестниц ей, которое проходил несколько минут назад. К охране, сторожившей вход в покои Сель дары, добавилось несколько оруженосцев и министериалов, желавших быть в курсе событий; ч уть поодаль стояли Карс и Янгор Китэ, его оруженосец - губы Карса были плотно сжаты, а лиц о не отражало ничего хорошего - впрочем, он немедленно оживился, увидев выходящего из башни командора.
        - Сир…
        Это произнесли одновременно полдесятка голосов; все ожидали от Кельмара объяснений происходящего.
        - Где те, кто приехал с Реканом? - Спросил командор. - Я приказал накор мить их - это было выполнено? Они сейчас в столовой?
        - Сир, они отказались. - Подал голос Янгор. - Даже умыться дороги не за хотели…
        - Собрались в холле, с таким видом, как будто бы собрались арестовать в сех нас, - произнес Карс. - Что происходит? Вы можете рассчитывать на нас, сир, да ю слово.
        - Пойдемте в холл. Там и поговорим.
        Они пересекли галлерею и спустились вниз, на первый этаж большого здани я, примыкавшего к донжону. Двое рыцарей Рекана, его оруженосцы и министери алы повскакивали с мест при появлении Кельмара и его людей.
        Командор остановился напротив Малтера Айо - происходившего, как и Кельм ар, из клана Барсуков, но из другой, северной его ветви - если бы не Орден, Ке льмар и Малтер, скорее всего, даже не узнали бы о существовании друг друга, настолько отдаленн ым было их родство.
        Глядя рыцарю в глаза, Кельмар произнес:
        - Тот, кого вы сопровождали, принимая за кардинала Рекана, был Безликим . Он напал на меня, и я его убил.
        Сгустившаяся после этих слов тишина оборвалась гневным криком второго р ыцаря, Энара Ардельта:
        - Это ложь!
        Кельмар перевел на него жесткий взгляд и процедил, заставляя себя испыт ывать холодную ярость - которую он, несомненно, испытывал бы, будь обвинение ложным:
        - Сир, вы смеете обвинять меня лжи?!
        - Да, смею! - Заорал в ответ Энар. - Убийца!
        Энар выхватил меч, его примеру последовало несколько министериалов, зат ем оружие обнажили и остальные, исключая Малтера, выдвинувшего меч из ножен лишь наполовину.
        Кельмар услышал, как за его спиной зашелестели извлекаемые из ножен меч и - его люди были готовы биться против людей Рекана, если он им прикажет. Но он не стал о бнажать оружие. Он поднял руку, показывая, что хочет сказать еще кое-что.
        - Я могу доказать свои слова…
        - Ложь! - Снова заорал Энар. - Сир Рекан знал, кто ты! Ты позоришь Орде н, чертов ты насильник и чернокнижник!..
        - Постой, - оборвал его Малтер. - Пусть скажет.
        - Да что его слушать?! Ты и сам знаешь, что наш кардинал собирался арес товать этого мерзавца!..
        - Ну тогда давайте, нападайте! - Рявкнул Кельмар. - И подохните, как пр едатели, переметнувшиеся к Безликим!..
        Губы Малтера сжались в прямую линию. Энар скрежетал зубами, с ненависть ю глядя на командора.
        - Или вы даете мне возможность доказать свою невиновность, или нападайт е. - Ясно и четко произнес Кельмар. - Оскорблений я больше не потерплю.
        - Говорите, сир. - Холодно сказал Малтер. - Мы вас внимательно слушаем.
        - Когда мы поднялись в башню, Рекан - а вернее, Безликий в его обличье - оставил охрану внизу. Он хотел остаться со мной наедине. Как только мы достигли верхней площадки, он стал меняться - одежда на нем лопнула, а сам он стал превращаться в как ое-то чудовище. Я успел ударить его мечом и убить, промедли я хоть на миг - он бы заверши л превращение и разорвал бы меня на части.
        - Что за бредни!.. - Процедил Энар.
        - И каковы доказательства, что все было так, а не иначе? - Спросил Малт ер.
        Кельмар обернулся к своим людям. Сейчас их стало еще больше, чем было, когда он вышел из башни с покоями Сельдары - по дороге присоединилось несколько солдат и вот прямо сейчас в помещение вошло еще полдюжины, в том числе Чайдзайн и Хейн Цир нан.
        - Ты, ты, ты и ты. - Он поочередно ткнул в Хейна и еще троих министериа лов. - Поднимитесь в башню, к покоям леди Сельдары. На площадке перед ее дверь ю будет лежать огромный вонючий труп, принесите его сюда. Возьмите с собой носилки пок репче и наденьте перчатки, прежде чем касаться тела. Кровь, слюна, даже пот на коже - вс е это может быть ядовито. Я убил Безликого его же собственным мечом - принесите и меч то же, он валяется рядом с телом.
        Вновь посмотрев на Малтера, Кельмар сказал:
        - Сир, отправьте с ними кого-нибудь из своих. Пусть вернется и расскаже т, что видел.
        Тот, помедлив, кивнул и жестом велел Иргану Лойвоту, одному из адъютант ов Рекана, сопровождать людей Кельмара. Пятеро министериалов покинули помещение, и пока они отсутствовали - ни Кельмар, ни Малтер не произнесли ни слова, лишь Энар вполголоса цедил проклятья. Затем министериалы вернулись; смрад, который источало несомо е ими тело, все присутствующие ощутили еще до того, как труп Рекана внесли в помещение.
        Тело положили на пол - и Кельмар с удовлетворением отметил, что за прошедшую четверть ча са тело раздулось еще больше, сделавшись уродливым до полной неузнаваемости.
        - Что это, черт возьми?!. - Проговорил Энар, закрывая нижнюю половину л ица рукавом.
        - Это Безликий. - Ответил командор. - Неужели вы не узнаете его вещи и одежду? Не знаю, в кого он хотел превратиться - в тролля или в демона, но хорошо в идно, что это уже не человек… Где его оружие?
        Ирган протянул вперед меч Рекана - прежде превосходное, ныне лезвие явл яло собой печальное зрелище: металл сделался неровен и местами крошился, нанесенн ые на клинок руны смазались; там, где кровь Рекана попала на кромку лезвия, появились выщ ербины - Видите? Могла ли кровь человека сделать все это с железом? - Спросил Кельмар.
        - Кровь - нет, но это могла сделать магия, - ответил ему Малтер. - Мы в се еще не знаем, что произошло… Что вы увидели там, где нашли тело? - Обратился он к Иргану.
        - Он… это… - Ирган запнулся, не зная как говорить о разбухшем трупе . - Оно лежало на верхней площадке, как он и сказал… - Быстрый взгляд в сторону Кель мара. - Но там было еще три… Слага и Фейдир на ступенях… Сир Ульрик внизу…
        - Что?! - Завопил Энар. - Ах ты сволочь!..
        Он бросился к Кельмару прежде, чем кто-либо успел его остановить, собир аясь зарубить его мечом, но, к счастью для командора, Временный Состав, ненадолго пов ышающий скорость и силу, еще продолжал действовать. Кельмар нырнул под клинок, выкрутил Эн ару руку и сломал ее в локте, после чего толкнул рыцаря под ноги бросившимся на подмогу Арде льту людям Рекана.
        - Да, я их убил! - Рявкнул он, не сводя глаз с валяющегося на полу, сто нущего от боли Энара и будто бы не замечая десятка направленных на него клинков. - Пот ому что они были такими же тупицами, как и ты! Безликий оставил их внизу, чтобы убить ме ня без помех - но когда я воткнул в него его же собственный меч, они услышали шум и побеж али к нам! Увидели падающее тело и ничего не захотели слушать, не захотели смотреть, не за хотели даже на минуту задуматься о том, что происходит - в точности как ты! Накинулись на мен я с оружием - что мне оставалось делать?! Подставить горло под меч?! Мне жаль, что пришлось т ак поступить - но свою жизнь я намерен защищать и впредь! Это понятно?!
        - Сир, - Малтер Айо примирительно поднял руку, одновременно становясь м ежду Кельмаром и Энаром. Меч его теперь был задвинут в ножны полностью. - Мы вас услышали. Что бы не произошло в башне, мы не в праве ни верить вам на слово, ни обвин ять вас. Мы сообщим капитулу - а если потребуется, и самому Магистру - о произошедшем и пус ть вас судит весь капитул или лично сир Тидольф Алкертур. Возможно, вы достойны великой ч ести и славы, как победитель Безликого, а возможно - бесчестия и смерти, как предатель. Э то не нам решать. Мы покинем замок и доложим руководству Ордена о том, чему стали свидетелям и - пусть члены капитула решают вашу судьбу.
        Кельмар легко мог задержать отряд Рекана - его рыцари и министериалы вс е еще были готовы сцепиться с новоприбывшими не на жизнь, а на смерть - но было яс но, что если он посадит рекановцев под замок, начнется разброд в рядах его собственного отряда. Если он невиновен, то должен отпустить людей Рекана; более того, он сам должен желать скорейшего разбирательства в капитуле для того, чтобы оправдать себя.
        - Орден сейчас под Брашем, - сказал Кельмар. - Или южнее. Весь капитул - Магистр, кардиналы, командоры… Как вы доберетесь до них? По суше? Через две ты сячи миль ильсовских городов и застав? Или, может быть, морем? Но тогда вам придется подожда ть до весны - на севере море замерзло, вы не обогнете материк. Перелетите по воздуху? Ка к?
        Малтер отвел глаза.
        - Мы найдем способ… - Уверенности, меж тем, в его голосе не было.
        - Если окажется, что я был прав, а вы уедете, - мягко произнес Кельмар.
        - То после меня будут судить вас по обвинению в дезертирстве - и я, признаюсь, не представляю, как вы сможете оправдаться.
        Он сделал короткую паузу, а потом продолжил, не давая Малтеру шанса воз разить:
        - Не хотите служить под моим началом? Прекрасно - я тоже от вас не в во сторге.
        Отправляйтесь под руку к Джену, Гайну или Тезаку - кто вам больше по ду ше. Доложите капитулу обо всем, что видели тогда, когда мы соединимся с Орденом.
        Малтер прищурился, обдумывая сказанное.
        - Да. Пожалуй, мы так и поступим.
        - Если вам нужны припасы, свежие лошади, чистая одежда - мы все вам пре доставим.
        Выполняя приказ кардинала Рекана - настоящего кардинала Рекана - мы основательно подготовились к зимовке.
        - Нет, сир. Благодарю, но мы уедем немедленно.
        - Как пожелаете, сир. - Кельмар пожал плечами. - Выпустить их!..

***
        Стоило отряду Рекана покинуть замок, как Кельмар подозвал к себе тех че тверых министериалов, что принесли разбухшее тело в холл.
        - Найдите старую телегу, погрузите в нее это вонючее чудище и сожгите в помойной яме за пределами замка. Телегу, на которой повезете тело, тоже сожгите и пе рчатки, которыми трогали тело… Да, и носилки туда же. А, вот еще - перед этим выскребите пол в езде, куда попала его кровь. Меч расплавить. Выполняйте.
        Министериалы ушли, а вместо них к командору подошел Карс.
        - Сир, позвольте вопрос?
        Кельмар кивнул. Карс смотрел взглядом, который Кельмару придется теперь встречать вновь и вновь: еще не враг, но уже и не вполне "свой человек", сомнение , недоверие, желание верить, и снова сомнение - вот что читалось во взгляде человека, некогд а готового отдать за командора жизнь.
        - Это и в самом деле был Безликий?
        Ничто не дрогнуло в лице Кельмара Айо, когда он встретил взгляд вернейш его из своих рыцарей. Прежний Кельмар не смог бы солгать так открыто и нагло, не смо г бы разыгрывать спектакль перед своими и чужими рыцарями вроде того, что только что был разыгран им в холле.
        Однако, новый Кельмар был способен и на большее - он бы не только легко солгал в разговоре, но и нарушил бы любую из данных им клятв, если бы счел, что этот поступок ему выгоден.
        - Да, сир Карс. В самом деле. Клянусь в этом своей честью.
        "Которой у меня давно уже нет." - Добавил он мысленно и удивился тому, что эта мысль не принесла ему ни сожаления, ни горечи. А ведь когда-то он думал, что нет ничего страшнее для рыцаря, чем потерять честь. Сейчас эта навязанная ему родителями, воспи тателями и учителями иллюзия перестала иметь какое-либо значение. Он не будет больше подчиня ться чужим правилам и законам, не будет следовать стандартам, установленным для таких, как он. Может быть, внешне он и будет изображать из себя прежнего, "правильного" рыцаря - но внутр и он свободен, он знает это, как знает и то, что в любой момент без всякого зазрения сове сти сможет преступить все, обычные для орденского рыцаря, ограничения. Он бу дет делать то, что считает правильным сам - и теми способами, которые сам же и выберет.
        Глава 17
        В последние недели я мало внимания уделял миру людей - был занят в Рако ше, Инзале и еще нескольких соседних с ними мирах четвертого круга Преисподней, пред ставлявших собой некогда сегмент Сопряжения - совокупности Лунных сфер, значительная час ть каковой была разрушена Солнцем и его Князьями тогда, когда они пожелали изолировать миры Луны от остальной части Сальбравы. Преисподняя впитала в себя часть миров, отор ванных от Сопряжения, другие присоединились к Небесам, а в мире людей повисл а уродливая белая безжизенная Сфера - самая внешняя и плотная из многочисленных стен темницы, в которую ока залась заключена Серебрянная Госпожа. Остатки Лунных сфер в этой части Преисподней интер есовали меня по нескольким причинам: особенно они никому не были нужны, имели некоторую связь с моей силой, и главное - обладали куда большей мобильностью, чем любой из адс ких миров. Для того, чтобы вырвать из какого-либо круга Преисподней мир, изм енить его положение, значение и свойства, потребовались бы колоссальные силы и сопротивление наверняка оказалось бы непреодолимым: думаю, частным визитом одного Темного
Князя из числа воз лежащих на Дне дело бы не ограничилось, они бы явились все сразу, возмущенные тем, что я подпиливаю стены в их доме. Но миры вроде Ракоша органической частью Преисподней не являли сь, ее структура не нарушилась бы слишком сильно в результате моих действий, и это был еще один довод в пользу того, чтобы поработать именно с ними, а не с какими-нибудь другими Сфер ами.
        Затеянный мною проект был довольно масштабен; дополнительная сложность заключалась в том, что реализовывать его следовало по множеству направлений сразу; хорошая новость состояла в том, что на данный момент все складывалось вполне успешно. Г ражданская война в Ракоше и близлежащих мирах подходила к концу; из одиннадцати кланов тал хетов уцелело восемь, думаю, к финалу войны мы вырежем еще один, сопротивлявшийся рас пространению моего влияния слишком отчаянно, почти самоубийственно. Еще два, с котор ыми на данный момент шла война, полагаю, мне в ближайшем будущем удастся образумить; а сепаратистов, обнаружившихся в каждом из присягнувших мне, верные мне талхеты, полага ю, вырежут еще раньше. Шаг за шагом Лкаэдис входила в орбиту моей силы; ее личные жела ния не играли при этом особого значения, поскольку как личность она никогда не представля ла собой ничего особенного: желания всех существ во вселенной обусловлены их природой, и если кто-то может обусловить природу, он может и обусловить желания. Школа Железного Лист а пыталась обойти этот принцип, достичь состояния, при котором желания и свойства
всех ду ш обуславливаются волей и осознанным решением, а не природой - но Лкаэдис никогда у них н е училась. Она была обычным божеством, довольным своим положением, владела несколькими мира ми, благосклонно следила за каннибальскими играми талхетов и не стремилась к большему - и потому не смогла оказать мне хоть сколько-нибудь значительного сопротивления. Будучи нап оловину порождением моей силы, она испытывала врожденную тягу к моему порядку вещей; хотя д оговор, заключенный с Сиблаудом, гласил, что наше дитя не будет подчинено ни Сопряжению, ни Преисподней - клятва эта была мною нарушена сразу после того, как дана. И женская, и мужская ипостаси каждого из нас участвовали в зачатии и вынашивании плода; наши с Сиблау дом силы в какой-то мере соединились, срослись в период, предшествовавший рождению; каждый влагал в плод свое согласно договоренности, но помимо того, мною были вложены в Лкаэдис и такие свойства, которые сделали бы ее особенно поддатливой моему влиянию, захоти я восп ользоваться ее силами когда-нибудь в будущем. Лкаэдис должна была стать олицетворением союза между Лунными и Темными
Князьями - но было бы наивно ожидать от любого из детей Горгело йга, что мы действительно, а не на словах, признаем равенство в этом союзе, откажем ся от попыток явного или скрытого манипулирования - признав таким образом верховенство каких -то других,
        "честных" правил игры, нам нисколько не свойственных. Полагаю даже, что Великий Ткач, старший из детей Луны и ее любовник, мог предвидеть подобного рода мани пуляции с моей стороны и предпринять контр-меры, вложив в Лкаэдис какие-то иные, скрыт ые от меня свойства - но сейчас, вбирая Лкаэдис в орбиту своей силы, я не заметил ни в ее п рироде, ни в ее бисуритах ничего такого, что могло бы свидетельствовать о скрытых свойствах, влож енных в нее Сиблаудом.
        Возможно, эти свойства настолько хорошо сокрыты, что разглядеть и испол ьзовать их не может никто, кроме Великого Ткача; а возможно, их и нет вовсе: я вполне допус каю, что Сиблауд, даже предполагая, что я могу нарушить свою часть клятвы, честно исполнил сво ю. Ведь источником Предательства - как идеи, силы, действия и даже соответствующего этой с иле младшего божества, именуемого Антэрли - является не Сиблауд, а я. Сиблауд мог по йти на сделку даже понимая, что полноценного соблюдения договора с моей стороны не стоит и ждать - потому что сам договор, как таковой, нужен был ему и наиболее разумной части Лунны х Князей не меньше, чем нам, Последовавшим: в то время как наименее дальнови дные Лунные хихикали в кулачок, наблюдая за ходом Войны Остывших Светил; другие понимали, что следующей мишенью Солнца и его Князей станут они сами. Им нужно было любой ценой продлить эту во йну, а в идеале - сделать ее бесконечной, и потому к ее исходу они на многое были готовы закрыть глаза.
        Сейчас Лкаэдис нужна была мне не в качестве одной из придворных: младши х богов, часть из которых являлась бессмертными третьего поколения, а часть моими собс твенными проекциями, искуственными отражениями отдельных аспектов моей силы - у меня и без нее хватало. Мне нужны были ее бисуриты, сращенные с энергиями Ракоша и соседних Сфер - через бисуриты Лкаэдис я проникну в эти миры и смогу влиять на их структуру; в них буд ут установлены особенные места силы, с помощью которых колдуны талхетов, действуя сооб ща, смогут влиять на движение этих миров. Я дал совокупности этих миров имя, назвав их???, Коготь Памяти - в этом имени заключалась скрытая ирония, и придет час, когда изнеженные обитат ели Небес оценят эту иронию сполна. Пока еще рано загадывать, когда именно настанет этот ден ь - но в любом случае история и судьба этих миров уже были отделены от истории и судьбы прочи х миров четвертого круга Преисподней, и именно поэтому они заслуживали собственного имени.
        Помимо Лкаэдис, мои проекции также выслеживали, совращали и пожирали бо жков Ракоша рангом пониже - духов отдельных регионов, покровителей более сла бых, а часто и неразумных, демонических рас, хозяев различных мест силы, не желавших п ереходить под мою власть добровольно. Это была рутинная работа, не оставлявшая большого п ростора для творчества. Более интересными были талхеты - я увлеченно работал с двум я кланами, которых собирался переманить на свою сторону, разбираясь в сложной паутине отно шений внутри каждого из них, изучая их союзы, обиды, симпатии и антипатии, страхи и влечения . Некоторым талхетам я посылал сны и видения, на других влиял так, что заметить оказываемого в лияния они не смогли бы ни при каких условиях. Одних я подталкивал к ссорам, других мирил; п оскольку они убивали всякого, кто выражал желание присоединиться ко мне, приходилось действо вать обходными путями, формируя противостоящие друг другу партии вокруг каких-то други х, менее значимых вопросов политики. Я придерживал шесть выразивших мне верность кланов, не давая им сойтись с тремя оставшимися в решающем сражении;
вместо этого три клана постоянно втягивались во множество мелких стычек, подозревали всех и вся в предательстве, не мог ли договориться друг с другом и враждовали со своими союзниками не меньше, чем с кланами, выра зившими мне верность. Я собирался в ближайшем будущем руками двух из них уничтожить третий; в ходе же этой войны они откроют для себя новую магию и возгордятся тем, что стал и сильнее - и лишь затем, когда эта магия изменит их привязанности и образ мысли, а прежни е, наиболее упрямые лидеры "случайно" падут в боях, сменившись лидерами более гибкими и лоя льными - вот тогда они поймут, кто даровал им эту магию и является ее источником. Им не на до будет переходить на мою сторону - они поймут, что уже и так находятся на ней, и сами, своим и же руками, растерзают наименее понятливых. Все это имело непосредственное отношени е к моей силе - вот только сейчас я отравлял своими ядами не отдельное существо, а целый на род: их психология, культура, система ценностей, привязанности и предпочтени я - все это обуславливалось разного рода национальными бисуритами; и мною подбирались яды, которые влияли
н а общность в целом, а уже через нее - на отдельного индивидуума.
        Я увлеченно занимался всей этой работой - не забывая, впрочем, поглядыв ать за ситуацией в мире людей, в Морфъёгульде и еще в нескольких мирах, являвш ихся точками приложения моих сил в текущее время - когда ощутил постороннее внимание . Меня не могли обнаружить - но обнаружили, из чего я сделал справедливый вывод, что дл я поиска была задействована не обычная магия и даже не Высшее Волшебство: меня искал один из Князей, используя свои личные атрибуты - способности, напрямую проистекавшие из самой сути его силы. Это был не один из моих братьев, потому что мы чувствовали силы д руг друга вполне отчетливо и могли обратиться друг к другу напрямую; нет, это была чья-т о чужая сила… но не вполне чужая. Я направил внимание в ответ, что было замечено; некоторое время мы искали формы тонкого взаимодействия, удобные и безопасные для обоих. Как тольк о эти формы были нащупаны и контакт установился - я понял, кто меня искал и для чего. Ра но или поздно это должно было случиться… И оставалось лишь порадоваться, что в качестве переговорщика выступила именно она, а не Готлеас или Мантор.
        На уровне чистых сил мы вполне ясно ощущали намерения друг друга, но не были способны к компромиссу: каждый определил свои цели и приоритеты давнымдавно, а повлиять друг на друга - так, как я влиял на Лкаэдис и иных младших богов, меня направленность их воли - мы не могли. Поэтому возникла необходимость в личной встрече: приняв смертные облики, мы сможем обсудить текущую ситуацию, не навязывая друг другу свое виденье мира силой, и, возможно, сумеем придти к какому-либо компромиссу, о чем-либо договорит ься или даже убедить друг друга в чем-либо, используя для этой цели не силовое давление, а л огику, шантаж, манипуляции и смысловую игру на полутонах… что угодно, что могло бы с клонить другого изменить свою позицию хотя бы в мелочах - ведь если это будет достигнут о, изменится и общий баланс, потому что намерения Князей, расположение их воли, делают Сальб раву такой, какая она есть.
        В качестве места для встречи она предложила Весхайси, Сады Печали, расп оложенные на пятом кругу Преисподней - довольно-таки двусмысленное предложение, надо признать. Это место находилось на переферии системы миров, подчиненной Кейзе-Самоубий це, властительнице отчаянья, тоски, поражения и безысходности. Согласно людским легендам, Кейза убила себя сразу же после рождения, поскольку Горгелойг вложил в нее столько боли и горя , что вынести этот груз не могла ничья душа, даже душа Темного Князя. В этом была доля правды, но другая ее часть заключалась в том, что, убивая себя, Кейза вовсе не стремилась выйти из -под власти Отца: ее действие носило ритуальный характер, помещая ее в состояние, погранично е между бытием и небытием. Именно так она и достигла полноты своей силы. Когда Горгелойг пал, а половина Темных Князей заключила мирный договор с Солнечными, Кейза не присоедин илась к ним - но при этом не стала и одной из нас, Последовавших. Ее неопределенное поло жение в бытии, а также абсолютная невменяемость, избавили ее от необходимости делать выбор; вп рочем, никто особенно и не стремился к тому,
чтобы Поражение оказалось на его сторон е. Не знаю, для чего Отец породил это убожество, но в метафизическом смысле именно Кейза соз дала для него возможность проиграть - пусть даже и не она виновата в том, что реализо валась именно эта возможность, а не другая. Не могу исключать даже того, что согласно пла нам Отца Кейза со временем должна была перейти на сторону Солнечных или Лунных, чем обрек ла бы приютившую ее сторону на поражение - но если даже такой план и был, он не успел ре ализоваться. В последующие века с ней предпочитали вовсе не иметь дела, поскольку любо е сотрудничество вышло бы боком тому, кто захотел бы прибегнуть к помощи ее сил. И вот с ейчас - что меня ждет, если я появлюсь во владениях Самоубийцы, пусть и на самой их окра ине? Если это ловушка, то выходит, что я сам иду на заклание, и сила Кейзы б удет в этом месте действовать против меня.
        Это один уровень смыслов. Другой заключался в том, что Кейза не заключа ла договор с Солнечными и не отвергала его - и если Возлежащие на Дне хотели напомни ть мне о нашем былом единстве, то лучшего места для встречи нельзя было найти: там, гд е волею судьбы сохранился осколок мира, в котором мы еще не были разобщены и не делили сь на тех, кто отверг договор и тех, кто его принял. И, наконец, третий, самый поверхностный - но не исключено, что именно он и был подлинным - смысл состоял в том, что нам обоим нравилис ь эти Сады. Кейза была омерзительной, вечно стенающей тварью, беспрестанно упивавшейся жа лостью к себе, но сила, которая от нее исходила, смешиваясь с иными силами Преисподней, С опряжения или даже Небес, порождала подчас поразительные по своей сути и облику места, при влекавшие своей утонченностью не только нас, но также младших богов и бессмертных нижни х небес, и в этом тоже заключалось действие силы Кейзы - ведь чужое горе манит к себе, по крайней мере, поначалу.
        В Садах Печали росли удивительные деревья, листва которых состояла из п епла; ни стволы, ни ветки, ни что-либо еще в этих деревьях не было прямым, все и згибалось самым причудливым образом, а в гуще серой листвы блуждали холодные огоньки. Г устая трава мерцала как сталь, и была столь же остра; ее можно было бы назвать высокой - ес ли бы она не стелилась по земле; блуждающий ветер постоянно менял ее рисунок, отводя острые ст ебли от ног того, кто по ней ступал, и все же идти по этой траве, не получая ран, было невозм ожно: случайные мелкие порезы в скором времени превращали и одежду, и обувь, и кожу на ногах в кровавые лохмотья.
        Впрочем, тут были и каменистые участки, свободные от растительности: на громождение скал, которые казались костями огромных чудовищ; можно было долго бродить по "когтям" и "рогам" этих исполинов, любуясь рощами деревьев с пепельной листвой и других де ревьев, чья листва была алой, а из сломанных веток вместо сока капала кровь. Заросли колюч его кустарника, стегавшего всякого, кто проходил мимо них, росли на склонах невысоких г ор; их листья сужались к концам, превращаясь в тонкие и прочные шипы, полые внутри - вонзаясь в кожу, шип оставлял внутри демона или человеческой души, заманенной в Весхайси, крошечное с емячко, которое со временем прорастало, убивая своего носителя изнутри.
        Мы гуляли по тропинкам Весхайси, каждая из которых, в конечном итоге, п риводила либо в топи, либо в заросли шипастого кустарника, либо к обрывам на возвышен ностях - но никогда не проходили весь путь до конца. В Садах Печали можно иногда прогуливат ься, но не жить; по их тропинкам можно идти, но завершать этот путь лучше не стоит. Мы молчали , любуясь тем, что нас окружало: кажется, Асо не была здесь также давно, как и я. Она была в человеческой форме, которую по непонятному капризу всегда предпочитала фо рмам демонов: бледная женщина в платье, будто сотканном из темного дыма. Я принял облик Льюиса Телмарид а: правая сторона - тело мертвого чародея, левая - беспроглядная тень.
        - Ты изменился, - заметила Асо.
        Я искривил правую часть рта в подобие улыбки.
        - Не так сильно, как кажется.
        Она неопределенно качнула головой. Спустя еще десять шагов она сказала:
        - Ты знаешь, зачем я тебя пригласила.
        Это был не вопрос, а утверждение.
        - Догадываюсь.
        - И ты уже решил, что ответишь мне?
        Теперь настала моя очередь для неопределенных жестов.
        - Большую часть моих ответов ты и так прекрасно знаешь.
        Десять шагов тишины…
        - Почему "нет"? - Спросила она. - Я понимаю Лицемера - он непоправимо и скалечен и скорее разрушит этот мир, чем научится жить в нем. Понимаю Безумца - решение заключить договор с врагом было бы слишком рациональным,слишком правильным поступ ком, чтобы он мог принять его… Понимаю Солнечного Убийцу, его цель - уничтожить весь эт от мир, для того он и был создан, вся его природа, все побуждения, вложенные в него Отцом, тр ебуют этого. Наверное, если подумать, я смогу понять и других… Но ты… Ты действительно хочешь увидеть, как гибнет Сальбрава? И ради чего? Ради того, чтобы воцарился хаос и следствия вер нулись к своим причинам, и ты вновь мог встретиться с Властелином, которого предал? Ка кой в этом смысл? Я не понимаю.
        - Мы не знаем, захочет ли Убивающий разрушать Сальбраву, или же огранич ится местью Золотому Светилу. Во всяком случае, его титул указывает на второе…
        - Ты знаешь, что захочет. - Прервала меня она.
        - Не знаю, - я пожал плечами. - Я бы не стал загадывать. Отец выбросил в сотворенный мир его силу бесконтрольной и неорганизованной и мы потрати ли немало времени, чтобы упорядочить ее и помочь сформироваться личности в э том потоке… Мы старались уберечь его от Солнечных в первую очередь потому, что от взаимодействия с ними его сила начинала расти взрывообразно, и быстро переходила те рамки, которые он мог контр олировать, а бессмысленного разрушения всего и вся мы тогда не хотели. Нашим союзом руководил Истязатель и все признавали его первенство; Лицемер мог сколько угодно требовать немедленной атаки на Эмпирей, но всегда оставался в меньшинстве. Кончилось все это тем, что Солнечные нас переиграли: личность, которая должна была контролировать безграничную р азрушительную силу, выпущенную в мир Отцом, сделалась уязвимым местом этой с илы. Элайна задурила мальчику голову, он обратил свою силу против себя и впал в беспробудный сон, и т огда явились Солнечные во главе со Светилом, и выбросили Убийцу вон, а его гробницу запечатали Мировым Столбом. Я веду к тому, что ошибочно думать, будто бы можно
предугадать будущие по ступки Убийцы только на основании тех стремлений, которые вложил в него Отец.
        - Каждое живое существо действует в соответствии со своей природой, - в озразила Асо.
        - И это верно как для бабочки, так и для Князя.
        - Верно, - я кинул. - Но реализовывать эти стремления можно очень по-ра зному, согласна? Более того, часть этих стремлений можно использовать против д ругой части, явно выходя за рамки "природы". В каждого из нас Отец вложил стремление служ ить ему, но я нашел способ обойти это стремление и поднес ему чашу с ядом вместо чаши с анк авалэном. Безусловно, это тоже соответствовало моей природе, ведь тот аспект моей силы, который зовется "предательством", Отец вложил в меня не случайно - он хотел, чтобы под действием этой силы некоторые из Солнечных и Лунных отпали от своих Светил, и тот бунт, кот орый мы организовали, когда мною в умы многих была внедрена мысль о том, что от чаши с анкавалэном можем испить мы сами и не обязательно отдавать ее кому-либо из Светил - был реализац ией задачи, которую передо мной поставил Отец. Поэтому он, зная о том, что я делаю, ни в че м мне не препятствовал даже тогда, когда я совращал других его сыновей и дочерей, внушая им мы сль о безграничном величии, которого мы можем достичь, если сместим Изначальных. Все это б ыло частью большой игры…
        - А я тебе верила. - Негромко проговорила Асо.
        - Я сам себе поверил в итоге. Оружие, которое Отец хотел использовать п ротив Луны и Солнца, обернулось против него самого. Было ли все это реализацией каки х-то природных устремлений и склонностей? Но реализация эта стала такой, что она в не меньшей степени противоречила тому, что было задано изначально, чем соответствовала. По этому я не берусь судить, чем займется Убивающий, если будет освобожден и каким именно об разом он станет реализовывать присущие ему стремления.
        Еще десять шагов в молчании…
        - И ты действительно веришь, что ты или Лицемер или Истязатель или кто угодно другой, сможете держать его на поводке и контролировать его силу? Или т ы думаешь, что он стал более сдержанным после того, что с ним сделали Солнечные? Более… умир отворенным?.. более склонным к компромиссу?.. - Отсутствие явной насмешке в тоне, которым э то было сказано, лишь подчеркивало иронию, содержающуюся в самом вопросе.
        Я снова пожал плечами.
        - Клеветник предсказал, что тот, кто освободит Убийцу, сможет и приказы вать ему. А как мы знаем, сила нашего дорогого брата состоит в том, что всякая ложь, пр оизнесенная им когдалибо… -…со временем становится правдой, - закончила мою фразу Госпожа Темн ых Зеркал.
        - Вот только достаточно ли времени прошло?
        - Узнать это можно только одним способом.
        - Кто теперь возглавляет ваш союз? Ульвар жив и исполнен могущества, а это значит, что Истязатель по-прежнему бессилен. Уж явно не ты занял его место - я вооб ще удивлена тем, что Последовавшие вновь приняли тебя к себе после того, как всем стало изве стно, что в нашем поражении виноват именно ты. Тогда кто? Лицемер, верно?
        - Ты угадала.
        - Значит, и отдавать приказы Убийце тоже будет он.
        - Возможно.
        - Я не понимаю тебя, - Асо покачала головойй. - На что ты рассчитываешь ? Если оставить в стороне всю эту болтовню о том, что Убийца, возможно, и не захочет разрушать все существующее? Отдавать приказы ему будет Лицемер, и мы оба знаем, чего жаждет этот калека.
        Он утолит свою жажду мести - а ты? Что тебе даст разрушение мира?
        - А какова альтернатива? - Я развел руками. - Принять договор и стать т аким же ничтожным и слабым, как вы?
        Она вздрогнула, как от удара и произнесла тихо, но уже с совершенно ины ми интонациями в голосе:
        - Думай, прежде чем говоришь. - Ни дружеской теплоты, ни легкости. Холо д и угроза.
        Я усмехнулся.
        - Ты знаешь, что это правда. Я помню, как учил тебя астральной алхимии, а ты меня взамен - виденью того, как взаимодействуют энергии Князей. Поделившись частицами своей силы, мы оба стали сильнее. Конечно, мне никогда не достигнуть того уро вня виденья, которым обладаешь ты. Но если мне потребовалось какое-то время для того, чтобы понять, что произошло у нас с Эггро, то значит, ты поняла это намного раньше. Мы думали, что вы, конформисты, Возлегшие на Дне, купаетесь в реках мощи и достигли за прошедшие тысяче летия невообразимой силы - но, как оказалось, за это время вы не мышцы нарастили, а заплыли жиром. Я убил Эггро одним-единственным атрибутом, который сотворил за миг до того, как испо льзовал - разве так должно быть? Нет, это неправильно. Можешь считать нас кем угодно, но мы несем в себе изначальный, правильный порядок вещей, установленный Горгелойгом - а вы , заключив договор, изменили себе и стали слабы, потому что не может быть си лен тот, кто не находится в ладах с самим собой.
        - Очень патетично, - Асо легонько похлопала ладонями, скрытыми под изящ ными тонкими перчатками. - В особенности я оценила тот факт, что о соответст вии себе и - как ты сказал? - "изначальному, правильному порядку вещей, установленному Горг елойгом", рассуждаешь ты - тот, кто его предал. В то время как мы не предавали н ичего, мы лишь приняли ситуацию такой, какой она сложилась и постарались реализовать свои инте ресы в тех не слишком благоприятных обстоятельствах, в которых мы очутились во многом благода ря тебе…
        - Все это не имеет отношения к…
        - Верно, не имеет. Но ты ошибаешься, мой милый брат, оценивая нас как у тративших силу. Мы принадлежим другому порядку, и потому уязвимы для вас, но вы у язвимы для нас не меньше.
        Я задумался, перебирая в уме возможные пути продолжения беседы. Я мог б ы сказать, что неизвестно, права ли она - проверить ее слова можно было бы только одни м способом. Но куда нас заведет этот поворот разговора? Конфликт ни с ней, ни с другими оби тателями Дна не входил в мои планы. Даже если она не права и уязвимы в прямом противостоянии б удут только они, а не мы - война с Возлежащими моим планам совершенно не соответветствовала.
        - Что ж, пусть так, - уступил я. - Значит, мы равны. Так зачем мне меня ть одно на другое?
        - Лучше скажи мне, зачем тебе уничтожать все, что есть?
        - Я не собираюсь уничтожать все, что есть.
        - Тогда присоединяйся к нам. Выбор прост.
        - Мне не нравится то, чем вы стали. Не нравится этот договор, принуждаю щий детей Горгелойга признавать верховенство власти Золотого Светила. Не нравится …
        - Никто из нас не в восторге от договора. Но альтернатива еще хуже.
        - Не уверен… - Я задумчиво посмотрел на светло-серую фигуру, неподвиж но стоявшую среди пепельных и алых деревьев. Женщина в длинном платье, склоненная г олова закрыта капюшоном… Кто это - призрак Кейзы? Или какая-нибудь несчастная душа, заманенная во владения Самоубийцы? Мы прошли дальше, и призрак остался где-то справа и сзади.
        - Не уверен, что буду принят вами. - Произнес я с сомнением.
        - Ты станешь одним из Возлежащих, как и мы.
        - Это твои слова. Другие могут решить иначе. Это же так изящно - отброс ить меня, как недостойного, уже после того, как я отрекусь от своих братьев. И я снов а остаюсь в одиночестве, и вскоре наступает день, когда Солнечные приходят по мою душу - все разом . Так уже было один раз. Я не хочу повторения.
        - Я не представляю, какие гарантии ты мог бы получить в своем положении … - Начала было она, но на этот оборвал ее на полуслове уже я:
        - Они есть.
        - Я слушаю.
        - Мне нужен доступ в Тагенрадж. - Произнес я, пристально наблюдая за ее лицом.
        Асо чуть прищурилась. Едва заметно качнула подбородком из стороны в сто рону.
        - Нет. Исключено.
        - Мне нужен не храм, а кузница.
        - Какая разница? Они связаны друг с другом. Ты не сможешь использовать кузницу, если не готов выполнять волю Отца - в том числе его последнюю волю, состояющ ую в уничтожении мира. Ну а если ты готов на это, какой смысл нам позволять тебе или люб ому другому Последовавшему подходить к храму? Чтобы ты затем использовал против нас же оружие, созданное в Тагенрадже? Не держи нас за дураков.
        - Мне не нужно особенное оружие для того, чтобы убивать вас, - процедил я. - Эггро пал от обычного атрибута. Возможно, ты права, говоря о взаимной уязвимо сти, но возможно и нет. Но это неважно, и вот почему. Подумай вот о чем: если я прошу о до ступе в Тагенрадж - значит, мне для чего-то нужно то священное оружие, которое можно создат ь в этом месте. И оно мне нужно не против вас. Вы можете пойти мне навстречу и тем самым убед ить меня в том, что вы готовы признать меня одним из своих и не предъявлять никаких счетов за наше поражение в Войне Изначальных. Либо вы можете мне отказать - и тогда я достигну сво ей цели другим способом. Как ты думаешь, что сделает Палач, когда узнает о нашем поеди нке с Эггро? И когда я объясню ему, почему мне удалось победить так легко?
        Глаза Асо расширились.
        - Так значит, ты еще не сказал им…
        Я отрицательно покачал головой.
        - Еще нет.
        А затем, глядя ей в глаза, добавил:
        - Если мне будет позволено войти в Тагенрадж - Палач погибнет прежде, ч ем об этом узнает.
        Глава 18
        Лилово-черная птица опустилась на Запретный Утес, расположенный в трех милях к северо-востоку от Утеса Воспоминаний и почти на полторы мили ниже. Один из молодых хагезу, почуяв в птице демоническое начало, хотел было убить ее, но был остановлен более опытными стражами; отправили срочное донесение начальнику стражи, и вскоре на За претный Утес прибыл Кадан. На его левой руке красовалась темная охотничья перчатка, имевшая - по стилю исполнения и заключенной в ней магии - неуловимое сходство с энергиями лиловой птицы, поднявшейся на Нижние Небеса из Преисподней. Кадан вытянул руку - и пос ланник, сотворенный Хазвейжем из оскверненного света, опустился на руку бессмертного, скрыт ую кожей и тканью, что также содержали в себе частицы скверны. Официальных п осланников Вагадры на острове не появлялось уже давно - обычно Лланлкадуфар отправлял более легких сереб ряно-белых птиц, которых стража острова и духи ветров, хранящие омывавший Аннемо воздушн ый океан, не смогли бы отличить от птиц, постоянно обитающих на острове: и, как прав ило, эти светлые птицы доставляли свои послания прямиком в Замок Ста
Башен. Темный вестник мол чаливо свидетельствовал о совершенно ином статусе послания; о причинах, которы е могли бы побудить короля Вагадры отправить посланника, не прибегая к услугам уже много ле т жившего в его сумеречном царстве Лланлкадуфара, не хотелось и думать. Опустившись на руку Кадана, птица так и не заговорила, и это означало, что весть предназначалась самой ко ролевской чете.
        Бессмертный отнес птицу во дворец; при выборе, в какую из башен последо вать, он без раздумий выбрал башню королевы. Телохранители доложили Эйрин о его визитере; кор олева велела впустить бессмертного немедленно.
        Темно-лиловая птица заговорила сразу, как только Кадан вошел в личные а ппартаменты Эйрин эс-Янхарт: хотя короли Аннемо и должны были услышать сообщение пе рвыми, оно не содержало в себе ничего секретного; также в нем не прозвучало скорбных вестей о кончине, болезни или исчезновении Лланлкадуфара, как можно было опасаться. Напро тив, в самом ближайшем времени он вместе с супругой должен будет нанести визит в Зам ок Ста Башен; но, помимо них, прибудут и другие знатные особы из верхних слоев Преисподне й. Эйрин после короткого раздумья составила ответ, в котором говорилось, что хозяева А ннемо будут рады принять направляемую к ним делегацию и гарантируют безопасность и уважи тельное отношение ко всем участникам встречи, буде те не станут нарушать законов Небес. К адан с птицей на руке отправился в обратный путь, чтобы выпустить темное создание на Запретно м Утесе - той точке Аннемо, ритмы энергий которой наиболее полно соответствовали, или, верн ее сказать, наименее несоответствовали ритмам Нижних Миров, чем прочие места райского остров а; а Эйрин, призвав слуг и придворных, стала отдавать
распоряжения о подготовке к предстоящ ему приему.
        Выпуская птицу, Кадан подумал, что если хотя бы половина из тех, кого у помянула птица, прибудет во дворец - этот прием станет наиболее значительным на его пам яти. Следовало усилить охрану, призвать тех хагезу, якшей и ланикаев, что в данный момент отды хали от службы, и, возможно, вдобавок к этим мерам, еще и провести внеочеред ные сборы сил городской самообороны. Городская самооборона Фойдана была его личным нововведение м по образцу аналогичных формирований в крупных городах мира людей: обитатели рая, ж ившие в тишине, гармонии и покое долгие тысячи лет, недоумевали, для чего новому началь нику стражи потребовалось обучать военному ремеслу обычных жителей Фойдана, если дл я торжественной службы в Замке с лихвой хватало пусть немногочисленных, но могучих льви ноголовых хагезу и низкорослых исполнительных якши, а в качестве резерва можно было исполь зовать призрачных льдистых эклоев, большую часть своей жизни пребывающих в медитативном т рансе в скрытых потоках энергии, текущей в глубинах Замка. Однако, военные сборы и трен ировки были чем-то необычным и потому заинтересовали многих; с тех пор
Кадан время от врем ени проводил краткосрочные сборы, на которых разыгрывались различные сценарии - от п омощи горожанам при срочной эвакуации в случае какого-либо масштабного бедствия до учас тия в обороне Фойдана во время внезапного нападения. Духам и стихиалям чрезвычайно нравились все эти игры, казавшиеся им необычной разновидностью театральных постановок; немногоч исленные праведники, некогда жившие на земле, а затем принятые на небо, относили сь к военным сборам с гораздо большей прохладцей, но были более дисциплинированы, а потому та кже принимали участие в проводимых Каданом мероприятиях; и вот теперь, кажется, насту пило время отработать взаимодействие замковой стражи и сил самообороны на случай, если многоч исленная делегация демонов вдруг решит выйти за рамки протокола и устроит какие-нибудь бес чинства - притом следовало учесть и вероятность того, что беспорядки могут возникнуть сл учайным образом, и заранее спланированное, предательское нападение. Последний сценарий Кад ан оценивал как маловероятный, особенно с учетом того, что делегацию возглавлял Лланлка дуфар, старший брат королевы
Эйрин, но полностью исключать такую возможность было нельзя - и он, будучи ответственным за безопасность и замка, и всего острова, должен был пред усмотреть все необходимые меры на случай даже и такого развития событий.
        Оставшиеся дни до визита именно этой работой он и занимался, гадая, как бы выглядела подготовка, находись на его месте не уроженец земли, а чистокровный неб ожитель или воинственный стихиаль: скорее всего, никаких дополнительных мероприятий не было бы проведено вообще, ибо духи и демоны, даже наиболее высокоразвитые, в че м-то подобны зверям и птицам: следуют своей природе, не выходя за ее пределы, вновь и вновь поступают так, как поступали всегда. Он тоже стал довольно инертным, жил размеренной, спок ойной жизнью, не требующей никаких перемен - но все же он когда-то был человеком, и опыт земной жизни ему никогда не забыть. Те, кто привык к совершенству, не оставляют "запаса прочности", когда приступают к какому-либо делу; любому уроженцу высших небес проводимые Каданом занятия с силами городской самообороны Фойдана показались бы бессмысленным излише ством, потому что после поражения Последовавших в Войне Остывших Светил во всей Сальбраве нельзя было найти ничего, что могло бы угрожать Небесам: Владыки Дна смирились и признали свою зависимость, а Луна и ее Князья оказались заперты в Сопряжении и
лишены почти всех сво их сил. Но тот, кто был человеком, всегда предпочтет иметь что-нибудь про запас - даже в то м случае, если живет в месте, где никто и никогда ни в чем не испытывает недостатка. В силу эт ой же причины он вызвал собственного посланника - птицу из воздушного металла, легкую и одновре менно прочную - и отправил ее в Разрушенный Город Фо. Его послание содержало несколько во просов - и ответы, полученные от Ласагара, заставили его укрепиться в мысли, что предстоящий дипломатический визит из Нижних Миров - не просто дань вежливости: в Преисподней полыха ла полномасштабная гражданская война, и один из Князей Дна уже был убит Отвергнувшими Дого вор. Палач действовал преимущественно на средних кругах Ада, Отравитель - на периф ерии Нижних Миров и Лунных; и Вагадру - обширное демоническое королевство, включавшее в с ебя периферийные миры от первого круга Преисподней до четвертого - эта война, конечно же , затронула.
        Наконец, наступил тот самый день - или, вернее, та самая ночь, поскольк у визит демонов был назначен на час, когда Солнце освещает иные миры Сальбравы, покидая землю и ближайшие к ней небеса. Визит предварило новое появление темно-лиловой птицы: она возвестила о скором прибытии гостей, как только опустилась на руку Кадана; начальник стражи подтвердил, что посланников Вагадры ожидают, и к их прибытию все готово. Спустя два час а начали появляться первые гости.
        Они приходили мистическим путем, созданным магией Хазвейжа, короля Вага дры: сначала - едва различимые тени, движущиеся в воздухе, затем - зловещие темные фигуры, вступавшие на Запретный Утес так, будто бы собирались начать вторжение; им, порождениям извечной тьмы, все здесь, в мире света, было враждебно и чуждо. Пусть С олнца и не было на небе, но сама ночь здесь, в райских кущах, была подобна р анним сумеркам: от дня ее отличала лишь большая тишина и спокойствие, и изменение освещения в сторону более мяг кого, рассеянного в воздухе света. Обитателям Ада эта ночь была совершенно непривычна и чуж да; днем, впрочем, на острове Аннемо им было бы еще хуже. Данное правило работало и в обратну ю сторону: для обитателей небес пребывание в мирах, привычных и естественных для демон ов, было мучительным само по себе - даже в случаях, когда хозяева этих миров гар антировали им полную безопасность. Живой пример последнего Кадан увидел собственными глазами , когда, в числе первых прибывших, на остров вступила не темная, а белесая тень, обретша я спустя несколько мгновений облик худощавого молодого человека в
серебристых доспехах; он был красив, но красоту портило ощущение исходившей от него болезненности - воспаленные глаза и слишком бледная, нездоровая кожа; казалось, что чрезвычайно длительное время он находился где-то взаперти, не ел и не пил, не дышал свежим воздухом; обильная седина, по чти полностью покрывшая его некогда каштановые кудри, еще больше усиливала то впечатл ение общей истощенности, которое он производил. При виде юноши Кадан испытал мимол етную жалость - чувство, которого должен быть лишен настоящий тел-ан-алатрит, но в свое м отступничестве от учения Школы Железного Листа Кадан зашел настолько далеко, что даже и т акие чувства, бывало, посещали теперь его сердце. Рядом с Лланлкадуфаром шла Эгсодия, принцесса Вагадры, дочь темного короля Хазвейжа - смуглокожая, чувственная, облаченная в темнолиловое платье, полотно которого поблескивало, словно змеиная чешуя. Раскосые заворажив ающие глаза с розовыми зрачками. Лланлкадуфар и Эгсодия казались различными во всем, трудно было представить себе менее подходящую пару, но любовь - странная сила, спос обная соединять несовместимое. Никто не
верил, что их союз будет долгим, однако, он про должался вот уже более тысячи лет - сколько именно, мало кто уже помнил; во всяком случае, Кад ан, появившись в Аннемо впервые, начало этой романтической истории не застал; уже и тогд а это была семейная тайна, о которой знали все, но никто не хотел говорить: запретная для о бсуждения тема, слишком болезненная для старого Янхарта, потерявшего наследника и любимого сына . Позже Кадан узнал, что когда-то Лланлкадуфар и Эгсодия жили в Аннемо, но в ынести свет небес демоница не смогла - день за днем Солнце медленно убивало ее. И тогда супружеская чета пер еехала в Вагадру, ко двору Хазвейжа, а после - в собственное герцогство Адисфот, расположенн ое на границе Нижних и Лунных миров. Во мраке Эгсодия ожила, но истощение стало грозить ее с упругу - впрочем, поначалу казалось, что Лланлкадуфар настолько силен, что сможет жить и в Аду, развеивая тамошний мрак собственным светом. Но, какова бы ни была его сила, ей им елся предел; и хотя чары Хазвейжа оберегали покои зятя - даже и такой защиты оказалось недо статочно.
        Лланлкадуфар слабел. Чтобы не умереть, ему приходилось возвращаться в А ннемо и восстанавливать силы; поговаривали, что именно эти визиты состарили Янх арта раньше времени и в конце концов побудили его отойти от дел, передав управление островом дочери и ее мужу.
        Янхарт - младший бог, остров и его обитатели - порождение его силы, но более всего сил он вложил в двух своих детей; и старший из них ничего не отдавал взамен, н апротив, он тратил то, что ему давалось, и брал снова. Это казалось несправе дливым, возмутительным, недостойным - но было так, как было, и Кадан не считал себя вправе как-либо вмешиваться в эту ситуацию и указывать членам правящей семьи Аннемо, как им поступать - однако, и лю бить принца он не был обязан. Вот поэтому жалость, посетившая его сердце, оказалась столь мим олетна: достаточно было вспомнить о том, что цену за эту "любовь" пришлось платить не толь ко Лланлкадуфару, но старому королю, которому Кадан некогда присягнул на верность.
        Эйрин нежно обняла брата, Трангелабун - некогда входивший в свиту принц а, а теперь, благодаря браку, занявший на троне его место - отвесил галантный поклон Эгсодии, а затем также заключил добровольного изгнанника в объятья. Эйрин обменялась с Эгсодие й двумя легкими поцелуями, после чего обе пары, оживленно общаясь, направились в сторон у замка, в сопровождении части дворян Аннемо и демонической свиты герцога и герцог ини Адисфота.
        Кадан остался на Утесе - следить за прибывающими гостями и убедиться, ч то после появления последнего гостя, путь в Преисподнюю будет закрыт.
        Следующей важной персоной, в сопровождении собственной демонической сви ты, был Тоншорон, герцог Айфли - рогатый, покрытый шипами и костяными наростами , с кожистыми крыльями за спиной, с копытами вместо ног и горящими алым огнем глазами . По своему происхождению он принадлежал к роду керубов, демонов довольно высокого ранга, и потому в верхних слоях Преисподней без труда смог занять влиятельную должность, а затем и получить собственные владения, сделавшись вассалом короля Вагадры.
        За ним последовал Атсварх, придворный советник Хазвейжа - неестественно худой, длиннорукий, с лицом, в котором сочетались человеческие и змеиные черты . Четвертым по счету прибыл Монфо, сын герцога Даншилы - бледный, с прозрачной кожей, под ко торой медленно двигались черви. Верхняя часть его головы походила на человеческую, но вместо рта была пасть, заканчивавшаяся в районе ушей, полная тонких и острых зубов, а его язык, похожий на щупальце, мог вылезать изо рта на длину руки и жалить врага, будучи снабжен на самом с воем кончике тремя ядовитыми зубами.
        Каждого из прибывших приветствовали, а затем сопровождали в замок придв орные Аннемо; к тому моменту, когда на Утес вступили последние демоны, придво рных почти не осталось, также значительная часть хагезу отбыла в замок - и потому Кад ан насторожился при появлении гостя, имени которого в списке не значилось. Последнюю волну возглавлял Рафх, член Высшего Совета Башни-Иглы. У Рафха имелась своя небольшая свита, однако демон, на которого Кадан обратил внимания, явно к ней не принадлежал - он держался наравне с Рафхом и общался с ним по меньшей мере как равный, да и аура излучаемой им силы намного пр евосходила силу демонов-фаворитов. Кадан немедленно подошел к ним - как будто бы для пр иветствия, но стал так, чтобы перекрыть новоприбывшим дорогу в замок. Встретившая Рафха св етлая стихиаль Джиорбин бросила на Кадана удивленный взгляд, однако, поскольку его ста тус на острове даже в обычное время был никак не ниже ее собственного - а сейчас, в связи с в изитом делегации из Нижних Миров, еще более вырос за счет временных дополнительных полномоч ий, полученных от королевской четы - возражать внезапному
вмешательству Кадана не стала, и даже немного отодвинулась в сторону, как бы молчаливо предоставляя бессмертному прав о говорить и делать все, что он сочтет нужным.
        - Приветствую вас на острове Аннемо, досточтимый Рафх из Башни-Иглы, - обратился к гостю бессмертный. - Я венценосец Кадан, начальник стражи острова. Кто ваш спутник?
        Произнося все это, он перестал подавлять ауру собственной силы - что де лал довольно редко, лишь в случаях, если ему предстоял бой с равным противником или если этого требовал протокол какой-нибудь причудливой придворной церемонии. Сейчас он убрал маскировку для того, чтобы демоны не повели себя агрессивно или пренебрежительно - лиш ь ощущая чужую силу и скрытую под этой силой угрозу, они будут взвешивать свои слова и пост упки: таковы обычаи Преисподней, где слабый должен подчиняться, а сильный - господствовать, и где подобный порядок вещей считается не только естественным, но и единственно возмож ным.
        - Бессмертный, - паривший в воздухе Рафх плавно покачивал своими многоч исленными щупальцами, а его единственный огромный глаз, занимавший большую часто головы, бездумно смещал направление взгляда, то опускаясь вниз, то вверх, то наводясь на замок, то снова сосредотачиваясь на Кадане. - Мы наслышаны о вас. Мой спутник - Цей Дха берги, принц Гхенгеса. Мы до последней минуты не знали, что он будет сопровождать на с, потому его и не было в списках - однако, он здесь с той же целью, что и мы все, и, не ж елая доставлять вам никаких лишних хлопот, явился один, без свиты.
        Кадан взглянул в глаза существу, похожему на помесь огромного паука и б ронированного кентавра - для этого ему пришлось задрать голову вверх: Цей значительно превосходил размерами всех, кто здесь присутствовал.
        Если у Кадана до сих пор еще имелись какие-то сомнения относительно цел и визита всех этих демонов, то теперь все сомнения пропали.
        - Я слышал, что Гхенгес разрушен, а Дхаберги истреблены. - Спокойно про изнес он, не отрывая взгляда от глаз кентавра. Так, во всяком случае говорилось в по слании, полученном от Ласагара.
        - По большей части разрушен; истреблены, но не все. - Прогудел в ответ низкий голос откуда-то с высоты. - Хуриджар по имени Году принял облик исполинского быка, плоть которого - горящие камни и стынущая лава - вторгся в Гхенгес и расколол наши рав нины. От его дыхания сгорели леса, а горы ушли под землю, высвобождая сокрытый под ними огон ь. Все, кто бросал ему вызов - мой отец, братья, иные родичи - все они пали…
        - Почему же вы не покорились сильнейшему, как велят обычаи Преисподней?
        - Спросил
        Кадан.
        В ответ он услышал тяжелое и низкое фырканье, похожее на звук, который мог бы издать недовольный буйвол. Когда Цей заговорил, в низком голосе его зазвучали злоба и ярость.
        - Он забрал наших жен и сестер, молодых и уже зрелых кобылиц - всех, чт о были способны вынашивать детей. Он покрыл их всех, но проклятое его семя выж гло их изнутри. Из их мертвых тел родились фох аггодуналоу 7, быкоголовые дымы - насмешка над нашим униженным родом. Мы еще не мертвы, но у нас отняли будущее, поэтому ничего другог о мы не желаем больше, чем мести.
        - Что ж, - сказал Кадан. - Если досточтимый Рафх ручается за вас, я не стану препятствовать вашему желанию вступить Замок Ста Башен для того, чтобы выразить свое почтение королевской чете Аннемо. Пойдемте в замок, я провожу вас.
        Он закрыл путь в Преисподнюю, оставил последний отряд львиноголовых хаг езу охранять Запретный Утес, а сам, вместе с Джиорбин и гостями, направился в Башню Стражей, а из нее, по узкому и длинному мосту, в аръергарде длинной процессии демонов и придв орных - в Железную Башню. Конечной целью их пути являлась Башня Каменных Цветов, в которой обычно проходили наиболее пышные приемы и праздники. Из мраморных стен широкой залы выра стали цветы, их серебристые корни пронизывали стены Башни, придавая белому мрамору необ ыкновенный оттенок; на листьях и лепестках вместо росы покоились прозрачные драгоц енные камни. Эйрин и Трангелабун заняли троны на возвышении у дальней стены; демоны, чьи име на и титулы громко
        7
        буквально: "Дым, имеющий бычье лицо" (мидлейский) объявлял герольд, по очереди входили в зал и приветствовали правителей Аннемо. Сходства с приемами при дворах земных правителей Кадан не мог не заметить - но не сейчас, ни тринадцать столетий назад, когда он впервые стал свидетелем торжественной церемони и на нижнем небе, он бы не смог ответить на вопрос о том, копируют ли небесные порядки земны е - или же, наоборот, небесные служат тем образцом, который бессознательно в оспроизводят те, кто наделен властью в мире людей?
        Все демоны были представлены, и последним в зал тяжело вошел Цей Дхабер ги, ростом превосходивший самых высоких хагезу по меньшей мере в два раза, а общим и размерами тела - в десять раз. Из придворных с ним мог бы сравниться разве что дождевой др акон Саджару, свернувший свое длинное тело кольцами в дальнем углу зала; порхавшие ря дом с ним интази, маленькие лошадки с крыльями бабочек и стрекоз, возбужден но зашептались при виде брутального, исполненного грубой мощи, адского кентавра.
        Каждый из гостей, как и положено, принес с собой какой-либо дар - к поя влению Цея мраморный столик рядом с троном уже был заполнен, и тяжелое копье с дву мя лезвиями, которым одарил королей Аннемо последний из гостей, пришлось держать в руках одн ому из львиноголовых стражей - и было видно, что удержать копье ему удается не без труда.
        Затем гостей пригласили пройти в другой зал, предназначенный для танцев ; первой парой стали Трангелабун и Эйрин, второй - Лланлкадуфар и Эгсодия, за ними пос ледовали придворные Аннемо и демоны из свиты Тоншорона. Сам Тоншорон пропустил первый танец , но принял участие в двух последующих - впрочем, по его лицу было видно, что он со всем не в восторге от такого времяпрепровождения. Больше из демонических предводителей не тан цевал никто - Кадана, впрочем, позабавила мимолетная мысль о том, как выглядел бы Цей , вздумай он присоединиться к танцующим, и с какой скоростью от него стали бы отлета ть недоуменные придворные, когда Цей, поворачиваясь, размахивал бы в разные стороны св оим бронированным, покрытым шипами хвостом. Джиобрин, по-прежнему вертевшаяс я рядом, восприняла улыбку Кадана как намек и позвала его на танец - на что он ответил отказом, по скольку находился здесь не для развлечений, а по служебному долгу. Джиобрин поджала губы и позв ала на танец кого-то другого.
        После третьего танца предводителям демонов было предложено пройти в сос еднее помещение для приватной беседы; демоны из свиты остались в танцевальном зале, в обществе придворных. Банкет, который в ином случае мог бы последовать за танцами или даже идти параллельно им, заранее было решено не проводить - один только вид нечи стой пищи демонов вызвал бы тошноту у обитателей небес, и ровно также небесная пища - фру кты и нектар - показалась бы демонам пресной до отвращения.
        Кадан вошел в комнату для приватной беседы самым последним; закрыл двер и и наложил на них и на стены Приказ Молчания, добавив таким образом собственные ча ры к чарам королевы Эйрин. Помимо Кадана и королевской четы, из числа обитателей небес в ко мнате нахолись четверо придворных советников и вельмож: Энзар Арсавельт, представлявши й человеческое население Аннемо - благочестивых и добрых людей, взятых после смерти на небо; Бериса, верховная хранительница алитари - духов, оберегающих детей от несчасти й; Тазинель в одежде из листьев и плодов, одна из младших богинь плодородия и изобилия, выст упавшая в качестве представительницы стихиалей; Даберон, которого в обычное время редко мо жно было застать на острове - большую часть времени небесный военачальник и подчиненные ему духи ветров проводили в воздушном пространстве за пределами Аннемо, высматривая воз можные угрозы и останавливая тех, кто пытался приблизиться к островам нижнего неба без соответствующего разрешения.
        Эйрин осведомилась о самочувствии короля Вагадры и положении дел в его королевстве - отвечая сразу на оба вопроса, демонический советник Атсварх заверил ее, что Хазвейж здоров и могущественен, как прежде, однако, пребывает не в лучшем расположении д уха в связи с творящимися в королевстве бесчинствами. Последовавшие затеяли войну и с клоняют - силой, угрозами, лживыми обещаниями славы и могущества - на свою сторону демон ов в верхних и средних слоях Преисподней. Некоторые из соседей Хазвейжа уже пали - одн и покорились, других уничтожили, сущность третьих была извращена - и вот, теперь события пов орачиваются так, что взор Отринувших Договор обращается на Вагадру и на владения тех демонов , которые когда-то принесли Хазвейжу вассальную присягу. Тоншорон рассказал, что среди под чиненных ему грасдиров и гиоров бродят мятежные настроения - ему уже пришлось убить нескольких, призывавших отвергнуть власть Возлежащих на Дне и присягнуть Отравителю , однако бунтовщики возвышают свой голос снова и снова, и от раза к разу их подд ерживает все больше обитателей Айфли. Власть Темных Князей растет, а с ней
растет и их влия ние на низших демонов; вскоре может наступить такой момент, когда ни его вла сти, ни власти Хазвейжа уже не будет достаточно, чтобы препятствовать влиянию Отринувших Договор. Цей расска зал о разрушении своего мира и почти полном истреблении рода Дхаберги - немногие оставши еся самцы кентавров, униженные и лишенные возможности продолжить свой род, ж аждали мести. Рафх поведал, как Высшему Совету Башни-Иглы было сделано предложение принять сторону Посл едовавших; предложение было почти единогласно отвергнуто, однако позже те, кто рат овал за его принятие, попытались организовать переворот - к счастью, заговор вовремя был раскрыт, а предатели - нейтрализованы. После него слово снова взял Атсварх, рассказав о вторже нии кхаду, лганарэ и талхетов на земли Вагадры. Монфо, который до сих пор молчал, подтвердил слова советника своего короля - Даншира, из которой он прибыл, стала одним из тех погра ничных регионов Вагадры, где прямо сейчас шла беспощадная война.
        - Все это весьма тревожно, - произнес Трангелабун, когда Атсварх и Монф о замолчали. - Здесь, наверху, мы и предположить не могли, в сколь тяжелом положении о казались вы теперь, в связи с возвращением Отринувших Договор. Но что же ваши Владыки? Неужел и они бездействуют, позволяя мятежникам разорять земли их подданых?
        - Пока бездействуют, - кивнул Атсварх. - Кто-то говорит о противостояни и Возлежащих и Последовавших на высших, божественных уровнях бытия, недоступных нашему восприятию, однако многие полагают, что Возлежащие выжидают, когда с мятежниками ра справится Свет.
        Ведь согласно Договору, именно Солнцу и его Князьям принадлежит высшая власть в Сальбраве.
        - Рано или поздно так и случится, - кивнул Трангелабун.
        - Скорее, поздно… - Подала голос Эйрин.
        Король и королева обменялись взглядом, после чего королева продолжила:
        - Не так давно нас - как и многих других властителей нижних небес - при гласили на девятое небо, позволив приблизиться к священному пламени Эмпирея. Мы ви дели Старших Богов во плоти, на их тронах, видели их в безграничной силе и славе. Тогда на м было сказано, что божья месть неумолима, но не всегда быстра: люди забыли о том, кому должно сл ужить, и впали в худшую из ересей, обожествив самих себя. Поэтому им не будет помощи, по ка они не раскаются и не образумятся: оставленные наедине с худшими из порождений Тьмы, они л ибо смирят свою гордость, либо погибнут. Поэтому Князья Света медлят, позволяя Последов авшим творить на земле все, что тем заблагорассудится - Князей Тьмы постигнет кара. но л ишь тогда, когда Старшие Боги выберут для нее подходящее время.
        Речь Эйрин звучала холодно и уверенно - но закончив ее, королева как бу дто поникла и, уже совсем другим тоном, произнесла - уже не как провозвестница высшей воли, а как женщина, чье сердце исполнено жалости и сострадания:
        - Такова их воля, но нам, признаю, трудно смириться с ней… Земля к на м так близко…
        Люди приходят к нам, а мы нисходим к ним, мы слышим их простые молитвы и просьбы, они посвящают нам свои грубые поделки и пусть не имеющие особой ценности, н о искренние дары…
        Их дети, еще не испорченные гордыней, ложью и враждой, видят нас; их жи вотные чувствуют наше присутствие… Бывает даже так, что некоторые из нас заключают с н ими браки - да, такого давно уже не случалось, но есть рода, в которых течет наша кровь, мы за ботимся о них и храним их… Наконец, не так уж мало и тех, кто, прожив благочестивую жизнь, в озносятся после смерти на наши небеса - некоторые, великие праведники, лишь на время, перед да льнейшим восхождением, другие же остаются у нас навсегда. Земля близка к нам, и потому нам трудно принять ее боль, пусть даже эта боль необходима; мы чувствуем, как расп олзается тьма по землям Ильсильвара, и сами пребываем в смятении от того, что Последовавшим поз волено бесчинствовать почти что у самых наших границ, ведь среди множества жиз ней и душ, которые они губят, есть самые разные люди, и в сердцах многих из них добра боль ше, чем зла…
        - Позволю себе заметить, госпожа Эйрин, - вибрирующий и одновременно гн усавый голос Рафха разнесся по помещению. - Но политика выжидания со стороны Солнца и его Князей не слишком разумна… Последовавшие сильны уже и сейчас; если дать им врем я, они станут еще сильнее; чем дольше ваши Владыки откладывают войну с теми, кто некогда отказался подписать Договор, выбрав вместо него бесконечное и бессмысленное противостояние, угрожающее разрушить сами основы Сальбравы - тем выше цена, которую придется запла тить за то, чтобы вернуть мятежников туда, где им самое место - в Озеро Неувиденных Снов, в состояние, предельно близкое к полному несуществованию - раз уж нельзя привести их к полному и окончательному небытию, поскольку силы их, выдранные из мироздания и от данные внешней пустоте, нанесут Сальбраве ущерб, который, с учетом баланса, и без того нарушенного гибелью Горгелойга, может стать непоправимым.
        - Возможно, - ответила Эйрин, - располагай я дворцом на девятом небе, м ое решение было бы иным, но я - лишь одна из множества подданых наших Владык. Не м не решать, когда и как и действовать; даже права дать им совет им у меня нет - само побужд ение поступить так было бы непростительной дерзостью.
        - Сестра, - произнес Лланлкадуфар. - Мы здесь не для того, чтобы просит ь тебя повлиять на решение высших небес советом…
        - Хотя если случится так, что у вас его спросят… - Начал было Атсварх , но Лланлкадуфар возвысил голос, перебивая советника и побуждая его замолчать:
        - Мой тесть, великий демон Хазвейж, король Вагадры, предлагает Аннемо в оенный союз.
        Эта война - не просто передел территорий в Аду. Ты ведь должна понимать , что это только начало…
        Он замолчал, потому что Эйрин, отрицательно качавшая головой во время д вух его последних фраз, произнесла "Нет".
        - Это невозможно, брат, - сказала она. - Что же, ты предлагаешь нам пой ти против воли Владык? Прости, это невозможно. Ты слишком многого требуешь…
        - Я ничего не требую. Я прошу тебя… прошу вас обоих, - он на секунду перевел взгляд на Трангелабуна, который когда-то очень давно, когда Лланлкадуфар еще не п окинул Аннемо, был юным пажом в его собственной свите. - Прошу так же, как просят прибывши е со мной благородные вельможи Вагадры и ее король.
        - И поверьте, нам эта просьба дается совсем нелегко, - подхватила принц есса Эгсодия - изящная, смертоносная и одновременно хрупкая, чем-то напоминавшая мален ькую, но быструю, бесстрашную и смертельно ядовитую змею. - Мы идем против своей гордости - но вышло так, что на кону стоит нечто большее, чем наша гордость. Падение королевства мое го отца и владений тех демонов, что присягнули ему - лишь начало. Возлежащие бездействуют пото му, что осознают - на их власть Отвергнувшие Договор не претендуют. У них иная цель. Подчи нив себе королевства демонов в верхних и средних слоях Ада, накопив достаточно сил, они втор гнутся сюда и сожгут ваши небеса по пути к Эмпирею!
        - Да, возможно, Эмпирея они так и не достигнут, - снова заговорил Лланл кадуфар. - Да, их остановят и уничтожат, да, их поход обречен - но это не значит, что они не попытаются. Они достаточно безумны, чтобы выбрать войну, в которой невозможно победить, и уж конечно, они будут пытаться освободить Убивающего - самого младшего и самого могучег о из своих братьев.
        Что, если они добьются успеха? Сколько миров - здесь, на светлой полови не Сальбравы - будет разрушено, прежде чем Солнце и его Князья сумеют остановить их?
        - Брат, - Эйрин покачала головой. - Ты пытаешься испугать меня? Не нужн о, я и так напугана…
        - Недостаточно напугана.
        - Не нужно, прошу тебя. Сколь не были бы вески твои доводы, они ничего не меняют: нам было дано повеление Владык, и их волю я не стану нарушать… на это у м еня нет права. Когда-то ты поставил свои чувства выше долга перед королевством; я не могу посту пить также, потому что если я сделаю то, о чем ты просишь - кара высших небес падет и на нас, и весь этот остров, в котором жизнь нашего отца, остров, дающий приют множеству духов и чисты х душ - исчезнет.
        Лланлкадуфар не ответил. Его лицо побелело - было видно, что мягкие сло ва сестры хлестнули его больнее кнута. Говоря о том, что брат пренебрег своим дол гом перед отцом и королевством, она была права, пусть даже Янхарт и отпустил своего сына совершенно добровольно, ибо Лланлкадуфар угасал без той, которую полюбил, терял во лю к жизни и никак не мог совладать со снедавшей его сердце тоской. Между жизнью сына - пусть неправильной и недолжной - и его медленным угасанием во имя "долга", Янхарт выбрал пер вое: он благословил союз принца света и принцессы тьмы, но был вынужден лишить Лланлкадуфар а права на трон, ибо этот брак и без того вызвал недовольство высших небес. Пеняя брату - особенно вот так, публично - Эйрин поступала жестоко, и этого никто от нее , обычно мягкой и сострадательной, не ожидал - и лишь Кадан мысленно одобрил ее поведение, ибо не смотря на в се прошедшие века и даже годы, в его душе от безжалостного тел-ан-алатрита осталось еще сли шком многое.
        Эгсодия поджала губы и холодно посмотрела на золовку: поговаривали, что в спальне Эгсодия мучает Лланлкадуфара и даже пытает его, однако издеваться над с воим мужем она считала вправе только саму себя, и лишь в таких формах, которые не могл и уронить его престиж - поэтому слова Эйрин были восприняты ею как личное оскорбление.
        - Госпожа Эйрин, - примирительным голосом, вкрадчиво и подчеркнуто вежл иво, проговорил Атсварх. - Насколько я понял, приказ ваших Владык касается т олько запрета оказывать помощь людям, которых - в воспитательных целях - должны наказ ать Отринувшие Договор, однако разве есть в этом приказе что-то, запрещающее оказывать помощь нам, ведущим войну против врагов неба? Ведь мы не зовем вас на землю - мы зовем вас в Преисподнюю, на второй, третий, а может быть и четвертый ее круги.
        - Но… - Королева не сразу нашлась, что ответить, потому что сказанное советником озадачило ее. - Если мы не оказываем помощи даже людям, как мы можем ок азать ее вам?.. Мне кажется, запрет тут совершенно очевиден… Пусть он и не озвучен, но яв но подразумевается…
        - Вам кажется, - Атсварх, пусть и мягко, но все же выделил тоном слово "кажется". - Однако формального запрета нет. Поэтому кто сможет вас упрекнуть, если вам начнет казаться нечто другое?
        - Простите, господин Атсварх, но этот союз невозможен ни в каком виде.
        Он противоречит интересам королевства.
        - Вот как?! - Вновь подал голос Лланлкадуфар - теперь он говорил не про сительно, а со страстью и силой. - А сожженые небеса и разрушенный Аннемо "интересам к оролевства", выходит, не противоречат?! Сестра, можешь упрекать меня сколько угодно, но загляни хотя бы на шаг дальше! Задай себе вопрос: для чего нужна вся та армию, которую Пос ледовавшие собирают в Аду? Для атаки по миру людей? Они там прекрасно справятся без всякой ар мии - множество смертных готово служить им. Нет, и земля и Ад для них - лишь средство, а цель их - Небо, и этот прекрасный мир сгорит одним из первых, когда они начнут восхождение к Э мпирею! Да, они падут, но все, что тебе дорого, весь этот мир - все будет разрушено, вс е твои придворные и подданые - перебиты.
        - Я бы выразил ту же мысль совсем коротко, - кивнув, проговорил герцог Тоншорон. - Пока идет война в Преисподней, войны не будет на Небесах. Поэтому вам в ыгодно оттягивать падение Вагадры как можно дольше: возможно, это последняя преграда для Отравителя и Палача, мешающая им установить безраздельное владычество в верх них слоях Преисподней, а затем бросить все свои силы на штурм Неба.
        - Если все так, что мы можем противопоставить Князьям? - Недоуменно спр осил Трангелабун. - Мы им не ровня, как и вы. Если не вмешаются Владыки - на ши или ваши - Последовавшие победят в любом сражении.
        - Последовавшие не могут быть везде, - прогудел Рафх. - Им нужны войска , агенты, вассалы и подданые - без тех, кто им служит, утвердить свою власть они способны далеко не всегда. Мы не рассчитываем на победу, только на затягивание войны в Аду . На затягивание достаточно длительное, чтобы за это время земля успела истечь кровью - и тогда, когда глаза ваших Владык наконец пресытятся горами людских трупов, а их уши откроют ся для истошных криков и отчаянных молитв, Князья Света нанесут удар и прежний порядок вещей будет восстановлен. Мы сохраним какую-то часть своих владений, ваши же владен ия не будут затронуты вовсе. Вот что даст ваша помощь и вот почему вам не менее важ но оказать нам ее, чем нам - ее принять.
        Установилось молчание: все ждали, что скажет Эйрин. Хотя ее муж был кор онован вместе с ней, и формально располагал не меньшей властью - действительной насле дницей Янхарта, приемницей его власти и силы (а не одного лишь титула), была именно она . Наконец, королева вздохнула и произнесла:
        - Решение слишком непростое… и я не вправе принимать его сама. Пусть выскажутся мои советники. Я хочу их услышать.
        Кадан, Энзар, Бериса, Тазинель и Даберон переглянулись, как бы определя я, кто будет говорить первым. Поскольку все молчали, первым взял слово генерал воино в ветра.
        - Я за войну. - Коротко и веско произнес военачальник. - Лучше воевать на чужой территории, чем на своей. Вовсе не обязательно заключать какое-либо фор мальное соглашение или объявлять о нашем союзе открыто, но ничто не мешает нам ударить по войскам Последовавших там и тогда, когда мы сочтем нужным… пусть даже время и место нанесения удара нам помогут определить сообщения обитателей Ада. Что же, разве мы первый раз вторгаемся в Преисподнюю? Конфликты с верхними кругами случаются постоя нно, иногда они приводят к военным столкновениям, иногда эти столкновения перерастают в сражения на нашей или на их стороне. Итак, если мы в случае обычных разногласий иногда мо жем позволить себе нанести удар по тем, кто принял Договор - тем большее у нас право на то , чтобы атаковать тех, кто Договор отверг: ведь ничего не жаждут они более, чем нашей гибели, низвержения Князей Света и самого Солнца.
        Следующим слово взял Энзар Арсавельт:
        - Я вижу, доводы демонов подействовали на вас, досточтимый Даберон, - п роизнес он, наклонив голову. - И это воистину прискорбно. Простите за мою резкость и прямоту, но, на мой взгляд, все вы здесь, на небесах, слишком доверчивы. Понятно, что довер чивость и честность проистекают от вашей естественной чистоты - но есть вещи, которые я, не когда бывший человеком - нечистым, слабым, изменчивым, неверным - понимаю лучше, чем вы, духи света, чья природа изначально чиста и не повреждена. Демонам верить нельзя, нельзя вступать с ними в сделки и заключать договоры. Их ложь может быть очень тонка и убедитель на - пытаясь разобраться в ней, легко потеряться. Вместо этого нужно просто следоват ь воле Князей Света и самого всеблагого Солнца. Только так можно найти верный путь в океане м иражей и иллюзий. Да, со стороны наших Владык быть может и не прозвучало фор мального запрета на союз с демонами - но абсурдность, недопустимость, невозможность такого союза настолько очевидна, что и не нуждается ни в каком оглашении. Демоны используют хитроумную казуистику , чтобы заставить нас предать дух тех законов,
правил и запретов, что были положены Князь ями Света - как можно идти у них на поводу?! Нас не должна беспокоить война в Преисподней - в едь по самому своему существу Преисподняя есть место всевозможных войн и раздоров. Мое сердц е печалится при мысли о том, что происходит на земле - но я не могу не признать, что вс е эти несчастья люди заслужили сами и должны понести то наказание, которое определят для них Князья Света. Сюда же, на небо, Последовавшим никто вторгнутся не позволит - Владыки храня т нас и нам не следует предавать их, поддаваясь лживым уловкам демонов, потому что предательст во - это единственное, что способно лишить нас высшей защиты.
        "Далеко пойдет, - меланхолично подумал Кадан, разглядывая праведника. - Вторые небеса ему явно тесноваты…" Он ждал, что демоны прервут эту речь возмущенными криками или хотя бы в ыскажут свое раздражение по ее завершении - но никто не подал голоса. Не было заметн о, что обвинение во лжи оскорбило хоть кого-нибудь из гостей - кажется, они либо были готов ы к такому повороту событий, либо в своем царстве зла, страданий и обмана настолько привыкл и к подобным обвинениям - как пустым, так и справедливым - что уже не видели в них н ичего для себя зазорного.
        - Пожалуй, я приму сторону господина Энзара, - сказала Тазинель. - Зима бывает тяжела, но следом за ней приходит весна. Всему свое время и никогда не следует торопить естественный ход событий. Новые ростки должны появится весной, пытаться растопить ле д и согреть землю для того, чтобы пробудить ростки как можно раньше - значит идти против уста новленного порядка: налетит метель и погубит то, что безумец пытается взраст ить раньше срока. Последовавшие подобны зиме: если Князья Света считают, что нужно дать им время, пусть так и будет - весна же настанет тогда, когда наши Владыки решат, что ей пора наступить, а не т огда, когда этого захотим мы сами. Соглашаясь на союз, мы лишь погубим самих себя. Всему свое мес то и время.
        Бериса ждала, что скажет Кадан, но он, поймав ее взгляд, покачал голово й, показывая, что намерен говорить лишь после нее. Ее речь была совсем коротка и сводилас ь к тому, что предстоящие ужасы войны страшат ее; война на стороне демонов, по ее мне нию, извратила бы сущность и дух обитателей неба, сделав их "нечистыми" и не позволив зан иматься тем, к чему они были предназначены Князьями Света.
        Когда она замолчала, на Кадана посмотрели уже все, и самым внимательным и пронзительным был взгляд королевы. Кадан вдруг понял, что если он выска жется против союза - она будет вынуждена отказать посланникам Хазвейжа хотя бы в силу того, что при вынесении решения ранее пообещала учесть мнение своих советников: четверо против одного означало бы вполне определенно, какое именно решение ей следует принять. Если же он поддержит предложение демонов и принца Лланлкадуфара (при всей своей неприязни к последнему) - то у Эйрин будет куда большее пространство для выбора. Почти поровну… а мо жет быть даже и без "почти" - учитывая, что его мнение безусловно значило для королевы боль ше, чем мнение заботливой, миролюбивой, но недалекой Берисы, или же мнение моралиста Э нзара, представлявшего на Аннемо немногочисленную человеческую диаспору.
        Кадан уступил слово четверым придворным, и продолжал молчать даже сейча с, когда наступила его очередь говорить потому, что не мог определиться с тем, ч то следует посоветовать.
        Доводы, которые привели представители Хазвейжа, имели смысл - даже в то м случае, если они лгали или думали исключительно о своей выгоде (в последнем, впрочем, уж точно можно было не сомневаться), все равно, рациональное зерно в этом предложении было, и, действительно, точно и емко его выразил Тоншорон: пока идет война в Аду, не стоит ожидать войн ы на Небесах. Однако, имелись и другие соображения. Мысль о том, что его дру зья и подчиненные будут гибнуть, уберегая одних мерзких тварей от других, не вызывала в душе Кадана ни м алейшего восторга. Как отреагируют Князья Света, узнав о самоволии королей Аннемо? Можно было не сомневаться, что заключение союза вызовет их раздражение - но насколько это раздражение будет сильно?
        Закроют ли они глаза на самоволие также, как до сих пор закрывали глаза на не столь значимые проступки и шалости - вроде брака Эгсодии и Лланлкадуфара? Будь он толь ко бессмертным или только лишь выпускником Школы Железного Листа - на гнев Князей ему было бы наплевать, даже напротив: он был бы рад любому способу щелкнуть их по носу, утверд ить право поступать независимо от их воли и их "благочестивых" указаний - но он уже давно о твечал не только за самого себя. Он привязался к этому острову, полюбил возящегося в своем саду в окружении лепреконов доброго старого короля, испытывал непривычные теплые чувства к его дочери - слабой, наивной и нежной, но вынужденной, в силу своего положения, игра ть роль сильной, расчетливой и временами жесткой королевы… Это не было ни влюбленность ю, ни страстью, он никогда не смотрел на нее как на женщину, скорее - как на ребенка, кото рого должен уберечь и защитить от всех опасностей и невзгод: это отношение к королеве сложило сь у него за время, когда он был одним из ее личных телохранителей. И вот те перь…
        Он вдруг вспомнил свою встречу с маской по имени Кабур Халикен - той, к оторая пришла под видом погибшей Рималь. Кабур во время той встречи произнес едва ли не дословно те же самые слова, что и Даберон: войну лучше вести на чужой территории. И ещ е он просил Кадана убедить королей Аннемо вступить в войну, не дожидаясь прямого приказа К нязей Света - предложение, выглядевшее тогда совершенно абсурдным и невыполнимым, ибо , как казалось Кадану, не было никаких причин, которые могли бы побудить Эйрин и Транг елабуна нарушить волю Старших Богов. И вот теперь эти причины появились. Да, защищать пр едстояло не землю, но было очевидно, что война, начавшись, в какой-то момент может переместиться и в мир людей.
        Как бы ни были разгневаны Старшие Боги на самоуправство королей Аннемо - конфликт Последовавших и небожителей вполне может подтолкнуть их к более активны м действиям.
        Вмешательство в гражданскую войну в Преисподней ставило под угрозу благ ополучие острова - однако, возможно, что одновременно это также был единственный способ за щитить остров в случае, если Старшие промедлят с ударом и Последовавшие, подчинив себе верхние круги Преисподней, первыми нанесут удар по Небесам. И еще: если нижние небеса вмешаются в войну в Преисподней, Последовавшим придется отвлечься от земли, сосредоточить б ольше внимания на новой угрозе - что означало больше времени для Школы, ослабляло давлени е на нее и давало шанс выжить. Кадан часто думал, что отрекся от учения Освобожденных, от дав себя чувствам, которых тел-ан-алатриты должны быть лишены, однако сейчас он понял, что сильно переоценивал свое отступничество. Помимо его эмоций и привязанностей, существовали б олее высокие и значимые цели, верность которым он сохранял в глубине души все эти годы ; он занимался своими делами потому, что был уверен - это никак не скажется на делах Школы, н икак не поможет воплощению в действительность той великой цели, что была поставлена пер ед своими учениками еще Хелахом, никак не повлияет
сохранение и развитие той небольшой груп пы людей и бессмертных, что стремились к преодолению ограничений человеческой прир оды и овладению могуществом анкавалэна. Но сейчас от его слов, возможно, зависела вся д альнейшая история Школы - и, может быть, зависело даже то, будет ли иметь место эта истор ия как таковая. И когда он это понял, все личные предпочтения - верность старому королю, нежнос ть и забота о юной королеве, чувство дома, который он обрел в Аннемо, и даже жизнь и благо получие Цидейны, ради которой он некогда "отрекся" от Школы - все это вдруг оказалось менее в ажным, чем сила, которую он сам никогда уже не сможет обрести - потому что он, став всего лишь бессмертным, утратил свой шанс. Но он верил, что овладеть этой си лой возможно, и смысл жизни людей в том, чтобы обрести ее когда-нибудь в будущем, преобразив самих себя так, чтобы во звыситься над всем сотворенным миром, разорвать сковывающие человечество путы и шагну ть в невообразимую бесконечность, пред которой поблекнет слава Князей и даже самих Изначал ьных. Может быть, он и не мог помочь другим добиться осуществления этой цели,
но, по крайней мере, он мог попытаться уберечь тех, кто, возможно, когда-нибудь окажется на это спо собен.
        - Признаться, меня удивляет, что досточтимый Энзар, чье благочестие нам всем хорошо известно, забыл историю Кальза и Загрея, - наконец заговорил Кадан, гот овясь аппелировать к аргументам и ценностям, в которые сам не верил ни на грош. Энзар недово льно поморщился, догадавшись, о чем пойдет речь; все же прочие с любопытством внимали, н е понимая еще, что хочет сказать начальник стражи. - Поскольку эта история из мира людей, позволю себе вкратце изложить ее содержание. Двое молодых людей, Кальз и Загрей, искренне же лавшие служить Свету, избрали для себя путь аскезы и послушания в одном глухом монасты ре. Прошли годы, оба многого достигли, научились совершать чудеса и приобрели немалый автори тет среди прочих монахов и среди простых людей той страны. Король, прослышав о них, реши л призвать подвижников к своему двору, и выслал к ним гонцов; но прежде, чем явили сь гонцы, к подвижникам явился ангел и сообщил о том, что им надлежит принять корол евские почести. Кальз так и сделал, облачившись в лучшие одежды, приняв поднесенные ему дары и окружив себя многочисленной свитой - подобно знатному герцогу,
прибыл он во главе бо льшой и пышной процессии в королевский дворец. Загрей же, напротив, смутился и взял ли шь самое необходимое, его вьезд в столицу прошел никем не замеченным. Король сделал Кальза и Загрея своими советниками. Все мыслимые удовольствия стали им доступны - изысканная е да, красивые женщины, танцы и праздные развлечения… все это, правда, противоречило монашеским обетам, которые они оба дали когда-то в юности, но в первый же вечер к ним явил ся ангел и сказал, что пока они остаются при дворе, обеты с них снимаются, и любой отдых и люб ое удовольствие, которое они захотят, становится для них разрешенными. Кальз немедленно предался всем наслаждениям светской жизни, в то время как Загрей не пил и не ел ничег о недозволенного, не развлекался с женщинами, не танцевал, не охотился и не играл, а все сво бодное от бесед с королем время посвящал молитвам и духовным практикам. Так прошло некоторое врем я, и вот, король сообщил подвижникам, что в его стране появилась вредная ересь - по счас тью, она была выявлена в самом начале, и ересиарха, конечно же, сожгли, но как поступить с тем и, кому он
проповедовал и кто, кажется, склонил слух к его лживым и богохульным словам? Привели еретиков - простых крестьян, закованных в цепи, мужчин, женщин, стариков и детей, многие и з которых, темные и неграмотные, даже и не понимали тонких различий между истинным учением и тонкой ложью ересиарха. Кальз и Загрей помолились, прося у Князей Света наставления и помощи - и тогда снова явился ангел и сказал, что ересь должна быть выкорчевана без всяк ой жалости и что огонь - самое лучшее средство для того, чтобы очистить страну от злых семян, ко торые, по счастью, еще не успели широко распространиться. Кальз сказал королю: "Нужно убить их всех, такова воля Неба", но Загрей возразил: "Это жестоко и несправедливо, ведь заблуждаю щихся можно образумить добрым словом, поскольку впали они в заблуждение не по своем у злосердечию, а по ошибке." Кальз изумился, услышав такие речи. Он воскликнул: "Ты вместе со мной слышал приказ ангела, как ты смеешь выносить иное решение, чем то, что было пр едписано нам? Ты сам подлежишь смерти, отступник!" Король приказал страже схватить Загрея, н о когда они пошли к монаху, появился
ангел - и на этот раз его увидели все, а не только дво е подвижников. Ангел сказал Кальзу: "Ты исполнял то, что тебе велели, нисколько не задумывая сь о том, соответствуют ли даваемые тебе указания духу пути, которыму ты некогда поклялся следо вать; итак, выходит, что если бы тебе явился демон в облике светлого духа и велел творить зло - ты слепо последовал бы и его велениям, не имея внутреннего понимания, где свет, а где тьма, где чистота, а где развращенность. В отличии от тебя, Загрей следовал духу Света даже тогд а, когда внешние приказы расходились с этим духом и искушение последовать внешнему было велико - но он не был настолько самонадеян, чтобы полагать, что уверенно сможет отличить вестника истины от вестника заблуждения, и потому соотносил все указания с тем Светом, что пребывает в его собственной душе." Сказав так, ангел забрал у Кальза все его чудотворны е дары и таланты. а Загрея наградил силами вдвое большими, чем прежде…
        Кадан замолчал. Энзар Арсавельт сидел с кислой миной на лице, королева казалась задумчивой, все же прочие взирали на бессмертного с любопытством, даже демоны, ибо с околорелигиозным фольклором мира людей тут почти никто не был знаком.
        - Иногда бывает так, - негромко и вместе с тем веско проговорил Кадан.
        - Что не исполнение ошибочного или вредного приказа является выражением более гл убокой и подлинной верности тому, кто отдал приказ, чем слепое и бездумное исполнение, иду щее вразрез с интересами сюзерена. Я голосую за военный союз, моя королева, и убедите льно прошу вас прислушаться к своему сердцу, и поступить так, как оно вам подсказывает .

***
        …Спустя час, стоя на Запретном Утесе и глядя, как тает в воздухе темн ое марево, означающее, что последний из демонов покинул Аннемо, Кадан снова вернул ся к мыслям о том, к какому выбору он подтолкнул королеву и каковы могут быть последствия эт ого выбора. Его томило неприятное предчувствие, как будто бы он ошибся или что-то не уч ел; впрочем, вполне возможно, что поддержи он на совете Энсара, Берису и Тазинель - неприят ное чувство было бы таким же или даже еще более сильным. В том положении, в котором они нах одились, идеального выбора, возможно, вовсе не существовало: их спасение, и, может быть спа сение мира людей и Школы Железного Листа заключалось в том, чтобы побудить Князей Света вс тупить в войну с Последовавшими как можно скорее… вот только действия, направленные на осуществление этой цели, неизбежно подставляли райский остров под удар как со стороны Княз ей Тьмы, так и вызывали разражение высших властителей Света. Будущее выглядело соверше нно неопределенным, и ничего хорошего оно не сулило. 19 глава На Бертунов хутор, расположенный в двадцати милях к северу от Латтимы - небольшого
торгового городка у подножья Фандерского кряжа - Лэйн вадж-Натари попал почти одновременно с Краушем Джадасом, Хеймом Джадасом, Энгом Джадасом и Илго Джадасом - ч етырьма Скатами, обыскивавшими предместья Латтимы на предмет еще не разграбленн ых поселений. До Бертуна, хозяина хутора, уже доходили слухи о том, что происходит в дер евнях по соседству, однако его собственное хозяйство не представлялось ему ч ем-то привлекательным для завоевателей-островитян - ни больших денег, ни драгоценностей у него ни когда не водилось, жил он с семьей скромно, в глуши - и потому приходившие иногда в его голову мысли сбежать отсюда куда-нибудь подальше, так и оставались всего лишь мыслями. Но пиратам н еобходимо было пополнять запасы продовольствия; вдобавок, небольшие деньги и редкие ук рашения, отнятые у пары десятков семей и сложенные вместе, превращались во вполне солидную добычу. Двум дочерям Бертуна и двум молодым женам его сыновей предстояло удовлетвори ть иные потребности завоевателей; младший сын, Калил, попытался воспротивиться насилию над женой, за что был избит и связан - его не убили только потому, ч то
женщина, которую он пытался защитить, упала в ноги к пиратам и умолила их пощадить мужа, обещая вып олнить все, что они пожелают. Обмениваясь сальными шутками в предвкушении потехи, Джадасы о сматривали свою добычу - скот, провизию, деньги и женщин - когда во двор, верхом на хро мой кляче, въехал Лэйн.
        Щуплый, невысокого роста мужчина в дорожном плаще и огромным баулом, ко е-как притороченным к седлу лошади, совсем не производил грозного впечатления , оружия при нем также не было заметно - однако сама неожиданность его появления застави ла энтикейцев насторожиться; кроме того, Лэйн смотрел прямо, не отводя глаз, и держал ся слишком уверенно для простого бродяжки. Лэйн хорошо умел притворяться, однако эта встреч а стала неожиданностью и для него самого; оценив же положение дел, он счел, что менять образ и пытаться изображать из себя кого-то другого теперь уже просто не имеет смысла.
        Джадасы оставили женщин в покое и направились к всаднику. Лэйн спешился и подвел свою клячу к поилке для лошадей.
        - Э, ты кто? - Грубым и презрительным тоном спросил Энг, лучше своих ро дичей умевший говорить на ильском языке. - Ты откуда? Что везешь?
        - Вы ведь островитяне, верно? - На всякий случай уточнил Лэйн. Последни е два месяца он провел под землей, и о происходящем на поверхности узнавал только от св оих нанимателейкарлов - однако карлы, в силу понятных причин, мало что могли рассказат ь ему о делах людей.
        Когда его миссия уже была завершена, в сонном видении Лэйна посетил дух овный наставник, и услышанные от наставника известия привели далкрум на х'тоша8 к мысли о том, что его профессия в мире людей в ближайшие годы станет чрезвычайно востребованн ой.
        8
        буквально: "Идущий по следу демонов" (стханатский) Его тон, а также игнорирование заданных вопросов, Джадасам не понравили сь. Хейм, превосходивший Лэйна ростом на полторы головы, а массой тела - бол ее чем вдвое, двинулся вперед, намереваясь отвесить коротышке пару оплех - не настолько сильны х, чтобы убить (хотя у здоровяка хватило бы силы и на это), но достаточных, чтобы маленько при вести в чувство и показать, кто тут хозяин. Однако, рука его ухватила воздух - Лэйн нырну л вниз, во мгновение ока оказался за спиной пирата и ударил его ногой под колено, в результате ч его разворачивавшийся громила потерял равновесие и упал вперед, в корыто с водой, напугав лош адей. Пираты выхватили оружие; Лэйн не стал дожидаться, пока его прижмут к стене и б росился бежать; поворачивая за угол сарая, он получил в спину метательный топор, брошен ный Энгом - к счастью для Лэйна и к несчастью для Джадасов, удар пришелся под косым углом и, вдобавок - обухом, а не лезвием, но даже этого хватило, чтобы вышибить воздух из легких Лэйн а и сбить его с ног.
        Падая, перекатываясь и бросаясь под телегу, которая могла послужить вре менной преградой между ним и островитянами, Лэйн подумал, что, возможно, переоценил свои силы, начиная бой с четырьмя здоровенными северянами в то время, когда все основное его ору жие оставалось надежно упакованным в большую седельную сумку на спине лошади. С другой стороны, он бы все равно не успел его достать - а значит, и сожалеть не о чем. При нем ост авалось только два длинных изогнутых ножа с широкими лезвиями, которые он всегда носил под плащом, за спиной - но доставать их из ножен еще было рано, потому что пираты не мешкали и бежали к телеге; Лэйн метнулся к дому, двигаясь уже не по прямой, а смещаясь то вправо, то вл ево - и второй топор, с гулом пролетевший совсем рядом с его плечом и вонзившийся, вибрируя, в стену Бертунова дома, показал ему, что петлял он совсем не зря. Левая лопатк а, в которую пришелся удар первого топора, меж тем, распространяла по спине волны боли. Боль можно было те рпеть, но вот уверенности в том, что теперь он сможет одинаково хорошо пользоваться о беими руками, у Лэйна уже не было. Надежда
оставалась только на мантру скорости, которую он н ачал мысленно повторять, и на ошибки пиратов, не понимающих еще, с кем именно свела и х сегодня судьба.
        Энг перепрыгнул телегу, Крауш оббежал ее сзади, Илго - со стороны впряж енных в телегу лошадей; позади же всех, цедя ругательства, ковылял Хейм. Бертун, женщи ны и его старший сын попрятались по углам, как только началась драка - за что Лэйн был им бе сконечно признателен, ибо справедливо подозревал, что толку от них в этом бо ю все равно было бы мало.
        Поскольку Энг задержался из-за броска, первым за угол дома, преследуя д алкрума, завернул Крауш - самый старший из Джадасов, массивный сорокалетний вояк а, вооруженный булавой. К стене дома примыкала небольшая хозяйственная пристройка - Кр ауш ожидал, что убегающий коротышка обогнет ее и поэтому заранее взял немного вправо, о днако Лэйн поступил иначе. Вытащив ножи, он рванул вперед, не останавливаясь, взбежал по ст ене пристройки, сделал кувырок в воздухе, приземлился за спиной дезориентированного Илго, бежа вшего следом за Краушем и ткнул одним из ножей ему в шею в тот самый момент, когда энти кеец разворачивался назад. Илго, зажимая рану рукой, привалился к стене дома, однако немедл енная атака со стороны Энга дала понять Лэйну, что, возможно, его красивый акробатический трюк может в итоге стоить ему жизни, поскольку, вынужденный уходить от ударов Энга, он одновремен но открывался Краушу, которого опрометчиво пропустил вперед себя. Наверное, стоило от бежать еще дальше и убивать их по одному - но он всегда был слишком самонадеян, из-за чего то и дело попадал в рискованные ситуации, которых при
большей осторожности и расчете легко мог бы избежать.
        Однако, топорик - пригодный как для метания, так и для ближнего боя - у Энга оставался только один, чем Лэйн и воспользовался, парировав удар одним из ножей, а вторы м - нанеся пирату глубокую резанную рану на внутренней стороны запястья. Продолжая движен ие влево, он быстро присел и перекатился, чем уберег свою голову от булавы Крауша. Еще один кувырок, и он оказался на расстоянии, достаточном, чтобы получить необходимое простра нство для маневров.
        Энг выбыл из боя, морщась и перетягивая рану на руке; Илго сползал вдол ь стены, по прежнему зажимая горло - что, впрочем, помогало ему мало, поскольку вся левая ча сть его одежды уже намокла от крови; в боеспособном состоянии оставались только Крауш и Хе йм, осторожно подступавшие к верткому коротышке. Лэйн отбежал еще немного назад, пере прыгнул большое корыто, вынуждая противников обходить его с разных сторон, и бросился к хромающему Хейму, зная уже, что наиболее здоровый из всех пиратов так же бы л и наиболее медлительным из них.
        Хейм только успел замахнуться мечом, длина которого слегка превышала ро ст Лэйна - а далкрум, бросившись вниз, уже оказался у него под ногами, вонзи л нож Хейму в пах, прямо под кольчужную юбку, и перекатился на бок - не видя ни Крауша, ни направлен ия его удара, но зная, что атака несомненно последует. Крауш, возможно, и су мел бы его достать - если бы не заваливающийся на бок Хейм, который даже не кричал, а судорожно выдавли вал из открытого рта бессвязные горловые звуки. Крауш замешкался, в результате чего Лэйн усп ел подняться на ноги, и, таким образом, исход боя оказался уже предрешен. Од ин противник, пусть даже опытный и умелый, противостоять находящемуся под действием мантры далкруму был не в состоянии. Лэйн нанес энтикейцу несколько мелких, но болезненных ран на руках и ногах, а затем прикончил, вогнав нож под нижнюю челюсть. Следом он перерезал горло Хейму и Энгу, успевшему наскоро перетянуть рану - последний пытался защищаться левой рукой, но не проде ржался и двух секунд.
        Лэйн вытер ножи об одежду убитых и вернулся в центральную часть двора, к лошадям. Клячу, купленную у бродячего торговца в предгорьях, он в любом случае собиралс я сменить на чтонибудь получше - а у энтикейцев как раз были вполне себе неплохие лошад ки. Пока он выбирал подходящую, Бертун и его домашние, осмелев, выбрались из своих укрытий; четыре трупа за домом привели их в изумление. Освободили от ремней младшего сына и брос ились благодарить спасителя.
        - Мне бы поесть чего-нибудь горячего, - сообщил им Лэйн. - И одежду поч истить.
        Он критически оглядел измазанные в грязи штаны, плащ и собственные руки - результат кувырков и перекатов по раскисшей от влаги земле.
        - Ну, и помыться бы не мешало…
        Женщины засуетились, обслуживая спасителя. Верхнюю одежду Лэйна забрали и почистили, истопили баню, собрали припасов в дорогу и уставили обеденны й стол лучшей снедью. К тому моменту, когда Лэйн привел себя в порядок, уже начало те мнеть; рассудив, что отправляться в путь лучше утром, он не стал торопиться, сел за стол и з авел разговор с Бертуном и его сыновьями о том, что происходит к северо-востоку от Маука - не забы вая при этом уплетать за обе щеки все, что женщины выставляли на стол. Север, предгорья Алгафари та и Фандера, были отданы на разграбление Морским Котикам, Коршунам и Скатам, территории к югу контролировал Орден Лилии - у них не хватало сил, чтобы взять Маук, но пути снабжения города они успешно перерезали, о генерале Альрине Бертуну ничего не было известно - слухи сюда, в северную глушь Ильсильвара, приходили с большим запозданием. Основной отряд Скатов раз мещался в Латтиме, командовал ими ярл Нандорф по прозвищу Крысиный Волк, и л юди его без устали грабили все окрестные поселения, свозив снедь, выпивку, меха и вообще все, что прив лекало внимание пиратов, в Большой Дом в центре
Латтимы. Барон Харус эс-Энно, которому принадлежали эти земли, был убит, а в замке его засели Морские Котики, грабившие земли к западу от Латтимы.
        Коршуны разбойничали на востоке, в предместьях Цейна. И те, и другие, и третьи регулярно натыкались на сопротивление местных жителей, но каждый раз жестоко пода вляли все выступления; у самых многочисленных и сильных семей они брали заложнико в, которых частью держали в застенках замка Энно, а большую частью - в тюрьме Латтимы.
        - Сниматься надо с места, - вздохнул Бертун. - Мы вам, господин далкрум , очень, конечно, благодарны за то, что вы паскудников этих заморских порезали, только вот теперь все, жизни нам тут не будет… Раньше надо было уходить, а уж теперь не уходить - бежать надо… Вот только куда? Зима на носу…
        Пожилой хозяин снова горько вздохнул. О профессии Лэйна он узнал, когда последний, в поисках лечебной мази, рылся в своем бауле, и стоило, вслед за другими необычными вещами, на свет появиться серебряной полумаске в виде птичьего клюва - как Бертуну все стало ясно. В обычное время далкруму, конечно же, надлежало выслеживать и убивать адс ких тварей, но что удивительного в том, что свои таинственные сверхъестественные силы охот ник на демонов при случае решил употребить иначе, для того, чтобы совладать с людьми, мало чем отличающихся от демонов своей жестокостью и жадностью? В Ильсильваре профессия далкрума была востребована довольно широко - из-за конфликта с Гешем светлых жрецов в стране не хв атало, и для того, чтобы изгонять вредных обитателей Преисподней, время от в ремени проникавших на землю, населению зачастую приходилось обращаться к ведьмам и чародеям. Однако встречались и такие демоны, изгнать или усмирить которых неподготовленному магу оказывалось не под силу - и тогда на сцену выходили далкрум на х'тоша - маги, сделавшие охоту на де монов своим ремеслом.
        Среди них встречались и шарлатаны, и настоящие мастера, встречались те, кто служил Свету и кто открыто обращался к Тьме, взывая к Возлежащим на Дне с просьбой отозват ь или усмирить в каком-либо месте своих распоясавшихся слуг, встречались те, кто предпоч итал полагаться исключительно на заклинания, и те, кто сочетал боевое мастерство с маги ей, превращавшей их самих на короткое время в подобие демонов - неизменным, во всех случаях , оставалась лишь полумаска в виде птичьего клюва: символ профессии и одновременно - перв ый и основной артефакт, который использовали в своей работе далкрумы. Символика птичь ей полумаски восходила к Чоддоку - одному из младших лунных богов, который, по леген де, выискивал и убивал демонов также, как хищный крачун выискивает и убивает змей.
        - Бежать?.. - Лэйн отпил медовухи и подержал ее во рту, прежде чем прог лотить - по сравнению с тем пойлом, которым ему приходилось довольствоваться послед ние два месяца, обыкновенная деревенская медовуха казалась просто божественным нектаром . - Я бы на вашем месте не стал торопиться. Кто знает, как все сложится?.. Если верить зв ездам, то Джадасам скоро станет не до вас.
        - Звездам? - Изумился Бертун. - Прямо-таки звезды вам про нас рассказал и, господин далкрум?
        - Конечно. - Пряча усмешку, Лэйн сделал еще один глоток.
        - Отец, да он смеется над нами! - Воскликнул Калил. - Вы ведь едете в Л аттиму, верно?
        Лэйн ответил молчаливой полуулыбкой.
        - Возьмите меня с собой, прошу! - Взмолился юноша. - Хочу посмотреть ка к вы порежете этих морских демонов на куски!
        - Я не артист и не даю представлений, - с холодком в голосе ответил Лэй н.
        Но юноша не унимался:
        - Я помогу вам! Прошу вас!..
        Он осекся, потому что отец влепил ему оплеуху.
        - Не лезь куда не просят, вояка! Если б не господин далкрум, кто знает, что бы с тобой стало? И так вся рожа в синяках, а ведь Скаты тебя и прирезать могли!
        - И что? - Возмутился Калил. - Что же, я должен спокойно смотреть, как насилуют мою жену? Не хочу! Пока мы тут сидим, как трусы, так все и будет продолжать ся - будут приходить и грабить нас, и бесчестить наших женщин!..
        Отец влепил Калилу вторую затрещину.
        - А что ты можешь изменить, дурак? - Насмешливо бросил Хенгар, старший сын. - Неужели твоей Виле было бы легче, если бы тебя зарезали у нее на глазах , а потом ее все равно бы снасильничали? Да и потом, что с того, что ляжет с ней какой-нибудь Ска т? От нее не убудет. А если зачнет от него ребенка - плод потом можно и вытравить…
        Калил скрипнул зубами и сжал кулаки - казалось, еще слово и он бросится на брата.
        - Калил, послушай меня, - серьезным и настойчивым голосом проговорил Лэ йн, предотвращая ссору. Когда младший сын Бертуна повернул к нему взгялд, п родолжил:
        - У каждого своя судьба. Есть судьба воина и судьба землепашца. Судьба бойца и судьба… судьба того, кто уступает силе. Нужно следовать своей судьбе, понимаешь ?
        - И что же, судьба дана нам с рождениями, владыками девятого неба? - Пр ищурившись, спросил Калил. - Вы верите в это?
        Лэйн отрицательно покачал головой.
        - Свою судьбу мы выбираем сами.
        Калил замолчал, глубоко задумавшись; Бертун и Хенгар сидели с напыщенны м видом - ведь спаситель их семьи, герой и чародей, как им казалось, целиком и по лностью поддержал их сторону в споре со вспыльчивым и непутевым Калилом. Не желая продолжать этот разговор, Лейн демонстративно зевнул и потянулся… последнее, впрочем, он сделал зря, ибо левое плечо тут же отозвалось ноющей болью.
        - Спасибо за угощение, хозяин. Где мне лечь?
        Бертун хмыкнул и с хитроватой усмешкой взглянул на гостя.
        - Щас, Гретта покажет, где… Или Санда? Ты им обоим приглянулся - выби рай любую.
        Лэйн с интересом взглянул на двух зардевшихся дочерей Бертуна: старшая, Гретта, на лицо выглядела страшновато - рябая от веснушек и от оспы, которой переб олела недавно… однако, у нее были красивые, добрые и немного печальные глаза, истосков авшиеся по любви, а нежные ее руки Лэйн запомнил, когда она перетягивала чистой тканью его плечо, накладывая повязку. Младшая, Санда - не в пример красивее: стройная как молодое де ревце, с высокой грудью, с чистой бархатной кожей и длинной косой. Однако, она казалась холодноватой и не вполне искренней - желая самого лучшего мужчину (а Лэйн, без сомнения, был лучшим из тех, кого она встречала в своей жизни), она легко от него бы у шла, если бы в ее окружении появился кто-то другой, еще лучший. С другой стороны, Лэйна не принуждали ведь н а ней жениться…
        Итак, красивая фигурка или красивые глаза? Сложный выбор.
        - Выбираю обеих, - решил Лэйн.

***
        Утром он осмотрел лошадей, на которых приехали Джадасы, и выбрал из них лучшую; еще одну забрал в качестве заводной. У коновязи вертелся Калил, также п рисматривавшийся к лошадям.
        - Вы едете в Латтиму, господин Лэйн, так ведь? Туда быстрее всего попас ть через Красный Мост, но если не хотите заезжать в деревню, я могу показать вам дорогу в объезд. Да и до Красного Моста вам дорогу не так просто найти будет, если еще ни раз у тут не были…
        Лэйн молча взглянул на юношу и продолжил седлать лошадь. Было ясно, что Калил ищет лишь предлог, чтобы сбежать из дома.
        - Так я скажу отцу, что… провожу вас до Красного Моста? - Просительны м голосом произнес юноша.
        Лэйн равнодушно пожал плечами.
        - Как хочешь.
        Калил бросился собираться в дорогу. Подошла Гретта - принесла горячих л епешек, которых напекла с утра. Лэйн поблагодарил и уложил лепешки в баул, но Г ретта не уходила.
        Стояла рядом, смотрела, как собирается ее первый - и, возможно, единств енный - мужчина, как будто хотела что-то сказать, но не решалась. И лишь когда скрипнула две рь дома и на пороге появился Калил с сумкой, в которую он наскоро побросал самые необходимы е в дороге вещи, она, наконец, заговорила:
        - Господин Лэйн, какое имя вашего рода?.. - Она засмущалась, покраснела и опустила глаза. - Вдруг ребеночек будет…
        Приставка "вадж" перед вторым именем означала указание на наставника: к ак правило, ильсильварцы, принимавшие идею о существовании "духовных наставников", с которыми можно общаться во снах и полагавшие, что помощью таких наставников они распол агают, предпочитали не разглашать о них никаких сведений - однако, существовали секты, где образ "духовного наставника" сливался с конкретной личностью учителя или лидера секты, и тогда ученик, отрекаясь от родовых привязанностей, мог принять в качестве второго име ни имя наставника.
        Лэйн не принадлежал к этим сектам, но делал вид, что принадлежит: в бол ьшинстве случаев это избавляло его от необходимости называть свою настоящую фамилию, кроме т ого, Натари, когдато обучивший его созданию офуд, был весьма известным и авторитетным дал крум на х'тоша, и именно благодаря его авторитету, связям и помощи в первое время Лэйн во обще пошел по стезе охотника на демонов. С Натари он познакомился в Лебергском университете , где старый далкрум преподавал демонологию и искусство создания офуд; к настоящему моменту Лэйн уже много лет не виделся с ним и не знал, жив ли еще учитель - ведь уже и в те годы, когда он учился в университете, тот был весьма преклонного возраста - сгорбленный, почти слепой девяностолетний старик. Лэйн взял имя учителя в качестве своего второго имени уже после окончания университета, не сказав об этом самому Натари ни слова; помим о всего прочего, для Лэйна этот шаг имел еще и символическое значение, как окончательный раз рыв с прошлым, как вступление в новую жизнь, содержание которой с того момента должен был определять только он сам. Вот почему он не отказал
Калилу, желавшему сбежать из дома: он сли шком хорошо понимал этого юношу и считал, что каждый имеет право выбирать собственную судьб у - даже если эта судьба смертельно опасна или же идет вразрез с жизнью, которую человеку предписывает его происхождение.
        О своем настоящем родовом имени Лэйн предпочел бы и вовсе не вспоминать - однако, лгать Гретте он не стал. Он назвался, но она, разумеется, не поверила, а он не стал ни убеждать ее, ни объяснять что-либо. Подошли Бертун и Калил - старик давал сыну последние наставления, и требовал, чтобы тот дал обещание сразу после Красного Моста вернуться о братно на хутор.
        Калил, как мог юлил, прижатый к стенке, был вынужден дать обещание. Бер тун, кажется, успокоился - но Лэйн понимал, что свое обещание юноша даже и не собирае тся выполнять.
        Они выехали со двора и направились на юго-запад; Калил несколько раз пы тался завязать разговор, но Лэйн не поддерживал его попыток и ехал молча, в результате чего юноша вскоре перестал донимать его. На привале, однако, Лэйн заговорил сам: расспрос ил о дорогах и даже заставил спутника нарисовать примитивную карту на земле.
        - Едем к Мосту, - сказал далкрум. - Предупреди меня, как будем подъезжа ть.
        Можно было тащиться по лесам, полям и окольным дорожкам, но в этом случ ае путь стал бы тяжелее и по времени удлинился бы как минимум вдвое; Лэйн решил, что нет смысла проявлять чрезмерную осторожность, и лучше поскорее добраться до Красно го Моста, а оттуда - до Латтимы. Это решение подразумевало, в свою очередь, риск повстречать на дороге очередную группу энтикейцев, ищущих, кого бы ограбить - и играть с ними в догонял ки на открытой местности, располагая только мантрами и ножами, Лэйну не хотелось. Поэт ому он распаковал большую сумку и извлек из нее серебряную полумаску, которую одел, но сд винул назад таким образом, чтобы ее можно было скрыть капюшоном плаща. Следом за полумаск ой из сумки были извлечены два толстых наруча необычной формы - две великолепные игрушки , которыми карлы расплатились за уничтожение досаждавшего им демона. Лэйн закрепил наруч и, а затем аккуратно скрестил руки и прикоснулся пальцами правой руки к левому наручу, а пал ьцами левой - к правому, дабы проверить, как они работают. Одновременно с касанием паль цев, надавивших на определенные металлические выступы, ему
пришлось задействовать свой Тэн нак, ибо эти две игрушки воплощали в себе соединение как магии, так и механики. Послышал ись легкие щелчки, элементы наручей пришли в движение - открыв рот, Калил с изумлением смотрел, как на руках далкрума сами собой формируются два небольших изысканных арбалета. Лэйн критически осмотрел их, затем полез в сумку за болтами, но арбалеты мешали ему рыт ься в ней, и тогда он велел Калилу достать болты. Среди кожанных и бумажных свитков, смены бе лья, свертков с едой, запечатанных кувшинов, футляров непонятного предназнач ения, коврика для медитаций, спального мешка, мисок, котелков и еще уймы всевозможных мелочей Калил отыскал связки коротких металлических болтов, основная часть конструкции которых состо яла из стали, но вдоль длинного и тонкого наконечника каждого из них шли узкие острые серебрян ные полоски. Лэйн забрал у юноши болты и стал заряжать свои чудные наручи, вставляя болты в нижнюю их часть.
        - А как из них стрелять? - Спросил Калил. - Вы сначала натягиваете тети ву на одном, потом на другом… потом пускаете болт… А не быстрее ли из обычного л ука?
        - Ничего не надо натягивать, - ответил Лэйн, продолжая заряжать обоймы.
        - Устройство само захватывает болт и готовит его к выстрелу, нужно лишь указывать ем у с помощью ума, желания и движения энергий Тэннака, что делать и когда стрелять.
        - Ого! - Восхитился Калил. - Вот это магия! А мне можно попробовать?
        - Нет. - Отрезал Лэйн.
        Заполнив обойму, он сделал по одному выстрелу из каждого арбалета, целя сь в рыхлую землю - пальни он в дерево, выковыривать их потом можно было бы долго, да и серебряные полосы неизбежно помялись бы. Потом вновь прикоснулся пальцами к неприм етным выступам, одновременно задействуя Тэннак - и волшебные устройства с такими же нег ромкими щелчками вернулись в свое первоначальное состояние, сделавшись похожими на толст ые наручи необычной формы. Маски и арбалетов должно было хватить на случай столкновения с н ебольшой группой врагов; в сумке оставались еще кисти, чернила и рулон бумаги - но этот, наиболее универсальный и наименее быстрый из своих инструментов, далкрум решил пока не трогать .
        По дороге к Красному Мосту им встречались только ильсильварцы - бедная семья, понуро бредущая куда-то на восток, хмурый крестьянин с пустой телегой, бродяча я полоумная нищенка, пытавшаяся вымолить у них милостыню. За несколько миль до поселка Калил предупредил далкрума о том, что Мост близок; они свернули с дороги, встали лагерем, и Лэйн отправил Калила в поселок - разузнать, что там происходит и есть ли там сейчас кто-нибу дь из островитян - а сам занялся приготовлением ужина. Калил вернулся, когда уже начало темнеть и сообщил, что энтикейцев в деревне нет: впрочем, появляются они там и грабят, по слов ам местных, регулярно - половина домов уже опустела, так как многие предпочли уехать, чем разор иться вконец, а те, кто остался, были чрезвычайно злы, но молчали, ибо наиболее смелых и говорл ивых люди Нандорфа уже пришибли - кого до смерти, а кого просто покалечили. В Латтиме, по слухам, все было еще хуже - пираты насиловали женщин, и каждый вечер напивались и начинали б уянить, убивали ради забавы и поджигали дома горожан.
        - Сколько их там, под началом Нандорфа? - Спросил Лэйн.
        - Полсотни.
        Далкрум рассеяно кивнул, задумавшись, а затем сказал:
        - В Красный Мост мы не поедем, ночуем здесь, утром - сразу в Латтиму. Т воя помощь мне больше не требуется, дорогу ты показал. Пора возвращаться.
        Калил с отчаяньем взглянул на своего старшего спутника:
        - Я не хочу! Я не буду отсиживаться дома, пока тут идет война! Раммоны и Делбери уже собирали ополчение - жаль, я поздно об этом узнал!
        - Почему поздно?
        - Потому что их уже разгромили!
        Лэйн засмеялся.
        - Так что же, ты хотел бы погибнуть вместе с остальными?
        - Нельзя сидеть сложа руки! - Горячо воскликнул Калил. - Надо что-то де лать! У Раммонов и Делбери не получилось, но вы ведь далкрум и у вас есть волше бные вещи! Вы сможете!
        - Может быть, смогу… - Лэйн вздохнул и пожал плечами. - А может быть и нет. Зато вот тебя наверняка убьют. А у тебя дома молодая жена. Подумай о ней.
        - Ну как вы не понимаете! Я хочу ее защитить, поэтому и иду с вами! Что я смогу сделать, если пираты снова придут в наш дом? В другой раз вас может не оказаться рядом… Господин!
        Прошу вас, возьмите меня с собой! - Внезапно Калил упал на колени. - Пр имите меня в ученики, пожалуйста!
        - Нет, в ученики я тебя не приму.
        Калил сник. Самая его потаенная, самая страстная надежда и мечта, разби лась вдребезги.
        Лэйн поворошил костер длинной веткой и добавил:
        - Впрочем, и прогонять тебя не буду. Каждый сам волен решать, какой суд ьбе ему следовать. Хочешь поменять судьбу мирного земледельца на судьбу вооруже нного бродяги - твое дело. Почти наверняка ты пожалеешь об этом, но будет уже поздно… Смер ть - это не такой уж плохой исход по сравнению с потерей рук, ног или глаз… Станешь калеко й, будешь выпрашивать милостыню на улицах, питаться отбросами, смотреть на зверей в хлеву и з авидовать их теплой, сытой жизни…
        - Вы сейчас говорите, как мой отец! - Со злостью оборвал его Калил. - Н о вы ведь и сами "вооруженный бродяга", разве не так?
        - Все так, - кивнул Лэйн. - Я тебя не отговариваю. Я лишь предупреждаю о том, какой может стать судьба, которую ты так жаждешь… Ладно, это пустой разгово р. Расскажи лучше о Раммонах и Делбери. Сколько людей они собрали? Как быстро их разгромили ? Кто еще с ними был? Всех их поубивали или кто-нибудь остался?
        - Сколько точно - не знаю, но их было больше, чем Джадасов, только это не помогло - пиратский ярл их сразу разбил. Конечно, с ними еще многие были. Всех не знаю, слышал еще про Латфора с сыновьями и про гнилозеров… ну, про тех, кто на Рясковом оз ере живет, мы их тут "гнилозерами" кличем… вот оттуда человек десять пришло. Про остальных не знаю. Часть ополчения поубивали, из остальных заложников взяли, а прочих отпустили.
        - Ты ведь был в Латтиме? Хорошо знаешь город? Нарисуй карту, хотя бы пр имерную. Где у них там тюрьма, где ратуша.
        Калил взял ветку и, высунув кончик языка от усердия, принялся чертить в пыли, а Лэйн, разглядывая невнятные каракули, время от времени задавал наводящие вопр осы. В итоге примерное представление он все-таки получил, а подробности следовало вы яснять уже по прибытии на место.
        Они легли спать, а утром проехали поселок и миновали каменный мост над небольшой бурной речкой, которая называлась Яйнла - в честь девушки, упавшей с эт ого моста вскоре после его постройки и разбившийся об острые камни: речку, на берегах которой, по словам местных жителей, с тех пор можно было увидеть призрака молодой девушки, стали н азывать именем погибшей, а мост и выросший рядом с ним поселок - Красным, ибо кровь по гибшей ненадолго окрасила воду реки в красный цвет.
        Вскоре после после обеда они уже подъезжали к Латтиме. Когда Калил пред упредил далкрума о скорой близости города, Лэйн повернул лошадей с дороги в лес . Встали лагерем, поели. Лэйн лег спать, приказав разбудить на закате - впрочем, проснулс я он сам спустя несколько часов, полежал, понял, что уже не заснет, снял верхнюю одежду и устроил небольшую разминку перед глазами восхищенного Калила: стойки и движения стиля Обе зьяны - без оружия, затем стиль Камышового Кота - уже с ножами. Искупался в холодной речке и переоделся в чистое. Перекусил. Солнце клонилось к закату. Калил с нетерпением ждал, что последует дальше.
        - Ты со мной не пойдешь. Останешься здесь, будешь приглядывать за вещам и и лошадьми, - распорядился Лэйн. - Поскольку заняться тебе все равно нечем - одежду мою постирай. Если до завтрашнего вечера я не вернусь - собираешь барахло и возвращаешься дом ой к отцу. Все ясно?
        - Нет! Я хочу пойти с вами, господин! Я могу вам помочь!
        - Конечно, можешь - и я только что объяснил, в чем будет заключаться тв оя помощь.
        - Но…
        - Вот что, мальчик. - Холодно произнес Лэйн. - Либо ты остаешься со мно й и беспрекословно выполняешь все, что тебе говорят, либо катишься на все ч етыре стороны. Любое нарушение приказа - идешь вон. Все ясно?
        Калил понуро кивнул - впрочем, он был далеко не так сильно расстроен, к ак пытался показать. Пусть на правах слуги, но Лэйн принял его, а это позволяло на деяться, что в будущем Калил, возможно, все-таки станет его учеником.
        Помимо ножей, маски, карловых наручей и перчаток с когтями, Лэйн взял с собой кожаный футляр, который прицепил за спину, поверх ножен - в футляр поме щалось несколько листов бумаги, кисточка и маленькая баночка с тушью. Он не был уверен, что принадлежности для создания офуд ему понадобятся, но опыт подсказывал, что каждый раз, когда он решал оставить инструменты для магического письма среди прочих вещей - позже ему приходилось об этом жалеть.
        Лэйн двинулся вдоль дороги и подошел к Латтиме, когда солнце уже скрыва лось за горизонтом - и пока он выбирал оптимальное место для проникновения в го род, стемнело совсем.
        Входить через ворота он не хотел - у Джадасов, стоящих на страже, могли возникнуть ненужные вопросы и уж наверняка они захотели бы обыскать его и забрать все, что показалось бы им ценным, а поднимать шум на данном этапе операции в планы Лэйна не входи ло. В сумерках ворота закрыли, зажглись огни на сторожевых башнях, за частоколом начал и мелькать фигуры Скатов, поставленных в ночную стражу. Стражи было немного, но она была, и Лэйн потратил около часа, учась предугадывать время появления Джадасов на интересующе м его участке стены.
        После того, как стража миновала этот участок в очередной раз, он быстро и ловко взобрался по частоколу, пользуясь перчатками с когтями, которыми он цеплялся за мале йшие неровности стены подобно поджарому коту, вышедшему на охоту. Выждав момент, когда стража на башнях справа и слева смотрела в другую сторону, Лэйн перебрался через наименее освещен ный участок стены, спрыгнул вниз, удостоверился, что остался незамеченным и направился в город. Чутье далкрум на х'тоша подсказывало, что духи города отнеслись к его появлению весьма н астороженно - собственно говоря, их возможное недовольство и было одной из причин, в силу которой он для проникновения в Латтиму не прибегал ни к какой магии, полагаясь только на собственную ловкость и внимательность - однако, эта настороженность и неприятие мог ли дать негативный эффект в самом ближайшем будущем, когда магию ему все-таки придется исп ользовать. Духихранители могли как создать неприятности, так и уберечь от них - и, пор азмыслив над этим, Лэйн осознал, что взял футляр с бумагой и кистью все-таки не зря. Чтобы расп оложить к себе духов, в укромном месте он
достал принадлежности, и на одном из листов, приложив тот к стене дома, вывел три иероглифа на маядвике9, расположив их вокруг центральной части листа: "Сын",
        "Защитник" и еще один иероглиф, который можно было бы перевести и как " Почитатель" или как "Обращение за помощью". Поскольку иероглифа Латтимы на маядвике не суще ствовало, в центр листа Лэйн вписал название города на ильском языке. Беспокоиться о том, умеют ли духи читать, не следовало - имело значение то, что читать умел он сам: начертанное носило ритуальное значение и изменило тонкий баланс энергий между человеком и чужим город ом, как только Лэйн, подождав пока высохнут чернила, сложил бумагу и спрятал ее под курткой, во внутреннем кармане с левой стороны груди. Город больше не казался чужим, настороже нным и враждебным; Лэйн ощутил себя здесь "своим", энтикейцы же стали воспри ниматься как чужаки и грабители, навредившие самому Лэйну и его собственному жилищу - так, словно далкрум родился здесь и прожил много лет, и вернулся в родной дом после долгого отсутствия. Изм енение самоощущения означало, что духи города поняли, для чего он здесь, приняли чужака как своего и с этой минуты благоволили Лэйну.
        Стараясь оставаться незамеченным, он двинулся в ту часть города, где, п о словам Калила, должны были располагаться Большой дом и городская тюрьма - оба здания н аходились совсем рядом друг с другом. Вскоре он услышал шум, крики и песни - пираты граб или очередной зажиточный дом, избивали мужчин и щупали женщин: своих дочек хозяину до ма удалось отстоять, заплатив за них солидный выкуп, однако молодую служанку энтик ейцы прямо здесь, в
        9
        иероглифический язык, созданный на базе ранних версий Искаженного Наречья, получил распространение в период Стханата, к настоящему времени забыт почти везде, за исключением нескольких магических традиций Ильсильвара и Алмазных Княжеств. доме, изнасиловали пять или шесть раз. Лэйн не стал вмешиваться - остав аясь в тени, подождал, пока все закончится и пираты повезут награбленное в р атушу, и незаметно двинулся следом за ними. К моменту, когда они достигли основного расположения Джадасов, бы ла уже глубокая ночь; энтикейцы, оставшиеся в ратуше, после очередной бурной попойки сп али - и те, кто вернулся после грабежа, присоединились к ним. Бодрствовала только страж а - и в Большом доме, и в тюрьме.
        На первый взгляд, тюрьма выглядела более предпочтительной целью для пер вой атаки: там находились злые и отчаявшиеся мужчины, осмелившиеся бросить пиратам вызов, и еще заложники, большинство из которых, скорее всего, также были способны де ржать оружие. Если освободить их - на стороне Лэйна враз окажется два десятка, а то и боль ше, союзников - однако, у этого плана, не смотря на очевидные плюсы, имелись и несомненные минусы : Лэйн не знал, сколько именно человек находится в тюрьме и что они собой представляют в качестве бойцов, смогут ли они действовать сообща, выполняя его команды - или же бездарно проиграют еще одну битву также, как проиграли предыдущую. Сколь тихо и аккуратно он бы не действовал, можно было не сомневаться, что о происходящем в тюрьме пиратам быстро станет известно, поскольку ни времени прятать трупы у него не будет, ни рассчитывать на то, что ос вобожденные люди станут вести себя абсолютно безмолвно и незаметно, не приходилось. Он з нал, на что способен сам, но эти пленники, которых он собирался освободить, пока еще были те мной лошадкой, рассчитывать во всем на которую было
бы слишком опрометчиво.
        Поэтому первоочередной целью становился Большой дом, где находилось не менее половины Джадасов - в то время как оставшиеся люди Нандорфа несли карау л в тюрьме и на городских воротах.
        Ратуша Латтимы представляла собой центральное Т-образное здание и неско лько пристроек. Все это по большей части окружал забор, а там, где забора не было - высились глухие высокие стены основного здания. Лэйн обошел ратушу, оценивая возможные пути проникновения.
        Было слышно, что во двор изредка выходят люди - кто по нужде, кто по ин ым надобностям - и это означало, что дверь в дом со двора, скорее всего, открыта. Рядом с воротами находилась низкая деревянная башенка, на которой скучали двое энтикейцев - можно б ыло убить, затем убить тех, кто выходил во двор, затем проникнуть в дом… Нет, слишком рисков анно: пока Лэйн будет занят в доме, со стороны тюрьмы или городских ворот к Большому дому мож ет кто-нибудь подойти, убитых заметят и тревогу поднимут раньше времени. В конце конц ов Лэйн решил подняться по стене - под самой крышей виднелось чердачное окошко, котор ое, возможно, удастся открыть; а если нет - он заберется на крышу и спустится с другой сторон ы: не все же окна тут закрыты.
        Спустя минуту он уже был наверху, на высоте сорока локтей над землей. Ц епляясь железными когтями правой руки за стену, левой толкнул чердачное окошко - конечно, заперто.
        Короткий заговор и несколько символов на маядвике, начертанные пальцем прямо в воздухе - воздействие слишком слабое, чтобы иметь гарантированный успех, но духи Латтимы сегодня были на стороне далкрума, заговор сработал, и когда он толкнул чердачно е окошко в следующий раз - оно неожиданно легко поддалось, что-то щелкнуло, отлетело и покат илось по полу, ставни раскрылись - и вот, путь внутрь дома оказался открыт.
        Лэйн осторожно проник на чердак и некоторое время ждал, пока глаза прив ыкнут к темноте. Этой меры, однако, оказалось, недостаточно: он мог здесь двига ться и драться, но пока все еще плохо представлял себе план помещения и главное, не мог понять, где же, среди груды старого барахла, находится дверь. Ощупывать и осматривать все тут можно было долго, а лишним временем Лэйна уже не располагал. Поэтому он надвинул на лицо серебрянн ую птичью полумаску - и тот час мир изменился: темнота расцвела бледными цветами, он отчетл иво увидел и само помещение - сразу все, целиком, и даже то, что находилось за дверью, сп рятанной в неприметной нише, за поворотом, по правую руку. Все запомнив и определив путь, далк рум поднял полумаску обратно - постоянно в том режиме, который задавала маска, находиться бы ло нельзя в силу быстрого энергетического истощения: когда заканчивались запасы Тэннака, маска начинала пожирать силы Шэ, что могло привести в итоге к проблемам со здоровьем и ли даже к смерти, или, вернее, к вечному существованию на грани жизни и смер ти, в виде белого призрака. Полумаска давала ему не только
расширенное восприятие - скорее даже, это было наи меньшее из того, что она могла дать - но для всего остального придет время чуть позже, когда он спустится вниз.
        Как и следовало ожидать, дверь оказалась заперта. Простой заговор не по мог. Пришлось доставать кисть и вслепую выводить в районе замка: "Время старит", "Тру хлявое и непрочное",
        "Ломается от толчка" на маядвике. В центре, между тремя линиями надписе й, он вывел большой иероглиф "Дерево". Подождал несколько минут, пока заклинание испортит д ерево, и надавил, постепенно прикладывая все больше силы. Гвозди с легким скрежетом и сту ком начали разрывать труху, дверь поддалась и, заскрипев, отворилась; навесной замок с вывал ившейся из двери железной полосой, лязгнув, повис на второй части засова. Лэйн подождал несколько секунд, прислушиваясь к тому, что происходит в доме, а затем выбрался из чердак а, закрыл за собой дверь и начал аккуратно спускаться вниз.
        Он начал резню со второго этажа, а когда закончил на втором - спустился на первый: бесшумное перемещение от одной цели к другой, быстрые и точные удары но жом в основание черепа, в случае если жертва спала на животе или на боку, и, куда менее приятное из-за обилия крови перерезание горла в случае, если жертва спала на спине. К сожален ию, там были не только энтикейцы, но еще и женщины, большая часть которых, вероятно, была взят а завоевателями силой в Латтиме - для того, чтобы операция прошла идеально, нужно было резать глотки и им тоже, однако, у Лэйна имелись свои планы на этот город, да и по могавшие ему городские духи вряд ли бы одобрили убийство горожанок. Поначалу все шло хорошо, но когда один из пиратов на первом этаже задергался в предсмертной агонии, в то время как перерезанное его горло издавало негромкие звуки, напоминающие одновременно чавканье и сипение - одна из девок проснулась и завизжала, и началось веселье, потому что в этой комнате спали шестеро энтикейцев и три женщины, и Лэйн к тому моменту успел убить только троих. Он надвинул по лумаску и превратился в белую тень - в этом
полупризрачном состоянии, на пороге м ежду миром духов и миром людей, он двигался чрезвычайно быстро и почти ничего не весил; об ычным оружием повредить его было почти невозможно, но и его атаки повреждали не тела людей, а их Шэ и Тэннак, при том быстрого убийства не происходило, последствия могли быт ь самыми разными - от длительной болезни до паралича или даже недомогания и головокружения без каких-либо серьезных последствий. Поэтому, для убийства он из состояния призрака б ыл вынужден выходить, становясь на эти доли секунды уязвимым. При правильном выборе тактики боя,
        "поймать" его в эти мгновения было почти невозможно: в состоянии призра ка Лэйн перемещался от одной цели к другой и начинал удар, все еще оставаясь призраком, лиш ь перед самым завершением атаки он появлялся в мире людей. Потребовались три секунды для того, чтобы убить трех энтикейцев - однако, когда Лэйн закончил, разбуженные криком перво й, орали еще и две другие женщины. Лэйн подумал, что его отец - самый знаменитый женоненав истник на востоке Ильсильвара - возможно, не так уж неправ…
        От шума проснулись люди в соседних комнатах; Лэйн успел убить еще двоих - после чего в игру включились духи. Джадасы находились далеко от моря, и в силу это го их родовые духи полноценную поддержку завоевателям оказать не могли, однако, привлеченн ые тревогой людей, их страхом смерти и инстинктивным обращением к мистически м силам, связанным с их кровью и родом - духи сделали все, что могли. В состоянии призрака Лэйн видел др ейфующих в воздухе скатов, некоторые из которых закрывали энтикейцев, словно хотели защити ть их, другие же бросались далкруму наперерез, стремясь повредить или хотя бы сбить с пу ти во время движения от цели к цели. Но духи-скаты были слабы и мало что могли сделать; свои ми ножами Лэйн рассек нескольких особенно надоедливых, на прочих же набросились внезапно появ ившиеся в доме карлики, лягушки с лицами людей, похожие на воинов призраки, тонкие сущ ества в платьях до пола, делавшие их похожими на ходячие колпачки, коты, головы которых бы ли словно слеплены из нескольких голов: полдюжины глаз и ушей, два или три носа, несколько челюстей… в общем, набежала вся та мелкая
нечисть, которая давным-давно о битала рядом с жителями Латтимы, и которая, конечно же, не могла позволить чужим духам вторгаться на свою территорию. Чужаки были оттеснены, но продолжали сопротивляться: из-за воздействия, оказыв аемого ими, некоторые из Джадасов стали предугадывать места следующего появления Лэйна и напр авление его ударов; сталь зазвенела о сталь, все чаще Лэйн уже не мог убить цель с одного лишь удара, приходилось перемещаться из стороны в сторону, ранить и лишь потом добивать, а Джад асы, между тем, стремительно трезвея, облачались в доспехи и перемещались по дому групп ами, пытаясь взять юркого убийцу в клещи. Лэйн убил всех, но они успели подать сигнал трев оги: когда он вышел во двор, то едва не оказался проткнутым стрелой, выпущенной со сторожевой башни. Пришлось снова переходить в состояние белого призрака; до башни было двести локт ей - Лэйн преодолел это расстояние за то же время, какое хорошему бегуну потребовалось бы н а то, чтобы преодолеть двадцать. Взлетел по стене, убил обоих Джадасов и спрыгнул вниз, на ули цу, гадая, где же сейчас Нандорф и почему ярла не было в
Большом доме.
        Путь к тюрьме он проделал в виде человека: в висках стучало, тело охват ила слабость. Он слишком долго находился в состоянии призрака, следовало сделать перерыв и восстановить резервы. Ярл со своими ближайшими подручными мог разбойничать в другой части города, или отправиться проверять караул на воротах, или мог находиться в тюрьме, р азвлекая себя в пыточной камере задушевной беседой с каким-нибудь пленным - в любом слу чае, основное сражение еще предстояло, и до этого времени в состояние белой тени Лэйн у лучше не входить.
        В тюрьме уже знали о том, что на энтикейцев в ратуше совершено нападени е. Несколько здоровяков-северян вышли из тюремных ворот в направлении Большого дома в тот момент, когда Лэйн подходил к зданию - что избавило его от необходимости снова карабк аться по стенам, выискивая удобное место для проникновения внутрь. Не сбавляя шага, далк рум прикоснулся к наручам и развернул арбалеты - два выстрела, затем, с перезарядкой в по лторы секунды еще два - и вот, два человека выведены из строя. Следующие двое схватили щиты; Лэ йн выстрелил по ногам - один из энтикейцев упал, другой успел увернуться; Лэйн немедля всадил два болта в тело упавшего и извлек ножи, показывая противнику, что готов драться честно.
        Северянин бросился вперед, размахивая топором; Лэйн тут же вытянул руки и хладнокровно вып устил следующие два болта северянину прямо в живот. А затем наступило время ножей: ведь все четверо были все еще живы, а Лэйн не любил оставлять за спиной врагов, пусть даже и тяжело р аненых. Четыре удара в горло, а затем - последние шаги к воротам тюрьмы.
        Тюремное здание имело форму квадрата с четырьмя башнями; в дальней част и внутреннего двора находилась закрытая решеткой яма, также узников держа ли в камерах в самом здании. Во дворе Лэйн заметил трех человек - двух он убил и едва не зас трелил третьего, но по одежде и отсутствию оружия пришел к выводу, что этот работник, вероятно , из местных, и не стал его убивать. Зайдя в здание и двигаясь по его периметру, Лэйн еще неско лько раз натыкался на местных - внутри, при свете факелов и ламп, опознать их можно было по р осту и по чуть более смуглой, чем у завоевателей, коже. Энтикейцев в тюрьме было немного, он быстро убил всех, но несколько раз переходить в состояние призрака все же пришлось: каждый и з четырех коридоров перекрывали решетки - и, не желая терять время на поиски ключей, Лэйн п ревращался в призрака и проходил между прутьями. Очистив здание, он приказал местным открыть все камеры, сам же, забрав ключи от большой ямы, отправился во двор. Для кон ца октября погода была довольно теплой - но только не для людей, которые сутками были вынуждены находит ься на открытом воздухе, без теплой
одежды, впроголодь, засыпая, сидя в холодной грязи.
        Из ямы на Лэйна взглянули два десятка мужчин - большинство из них сидело, обхватив себя руками, чтобы хоть как-то согреться; некоторые ходили по грязи. Все были измождены беспрер ывной борьбой с голодом и холодом, многие кашляли. Лэйн открыл замок и, прежде чем опус тить вниз лестницу, несколько секунд разглядывал пленников, которых собиралс я освободить. У некоторых из них были такие лица, что, повстречай их Лэйн в темном переулке в обычное вр емя - его руки сами непроизвольно потянулись бы к ножам.
        - Я Лэйн вадж-Натари, - представился далкрум. - Я пришел, чтобы освобод ить ваш город от пиратов. Кто может держать оружие - присоединяйтесь ко мне. Кто не в силах - не мешайте.
        Не покидайте тюрьму, в городе есть еще как минимум один крупный отряд с еверян. Разберемся с ними, потом можете уходить.
        Несколько человек заговорили разом - одни называли свои имена, другие с прашивали о том, что происходит и силами какого военноначальника Латтиму освобождаю т от завоевателей.
        Когда Лэйн сказал "Никого нет, я тут один" - ему не поверили, но затем кто-то из пленных пораженно спросил "Неужели тот самый далкрум?" - и заключенные, поверну вшись к товарищу, принялись расспрашивать его о том, что ему было известно об освободител е. Лэйн никогда не стремился к славе, но не мог отрицать, что иногда она бывает полезна: в своей среде он был известен как один из лучших охотников за демонами в Ильсивальре, и даже за пределами профессиональной среды время от времени находились люди, которые слышал и о нем. И не только люди: карлы, когда им потребовалось уничтожить дхаану10, обратились именно к нему исключительно из-за его репутации.
        Один за другим, бывшие заключенные выбирались из ямы; некоторые уже не были в силах самостоятельно подняться наверх по деревянной лестнице, и проделали это т путь с помощью товарищей; троих вынес на руках здоровяк по имени Эдус Делбери, при том один из этих троих, как оказалось, мертв - он заболел с первого дня заключе ния и беспрестанно кашлял, затихнув только минувшим вечером, его товарищи надеялись, что он заснул и наконе ц пошел на поправку, 10 Демон из черного дыма и огня. но когда его хотели перенести наверх, оказалось, что тело уже окоченело . Двум другим нужно было оказать помощь как можно скорее, иначе они также рисковали расстат ься с жизнью.
        В это время во двор стали выходить пленники, находившиеся не в общей ям е, а в камерах - всем хотелось посмотреть на героя, в одиночку перебившего дюжину Джад асов (о том, что ранее в ратуше Лэйн перебил вдвое больше, они еще не знали). Среди них, веро ятно, были и преступники, но разбираться, кто и за что сидит, у далкрума не было ни возможности, ни желания - так что, можно сказать, что в каком-то смысле в ту ночь он просто объ явил всеобщую амнистию.
        Знакомясь с освобожденными людьми, Лэйн обратил внимание на крепкого те лосложения женщину двадцати пяти - тридцати лет - коротко стриженная, одетая в муж скую одежду, на женщину она была мало похожа. Ее звали Хейла Равентаж, она была дочерью охотника и росла без матери. Последние несколько лет Юден, ее отец, тяжело болел, и его работу - вполне, между прочим, успешно - выполняла Хейла. Говорили, что она девственница и ник огда не ложилась с мужчиной, но, строго говоря, это было не так, поскольку отец принудил е е делить с ним постель, когда ей не исполнилось еще и восьми лет; это сожите льство продолжалось до двадцати лет, пока Юден не заболел лихорадкой. Физическая близость ей удовольствия не прин осила, но она научилась ее терпеть; иногда ей хотелось завести собственную семью, муж а и детей, все как у других, но эти желания были довольно мимолетны и быстро проходили. Она совершенно не умела быть женственной и не знала, как обращаться с мужчинами. Когда Раммоны и Делбери бросили клич, созывая всех выступить против грабивших городки и поселки Джадасо в, Хейла откликнулась на зов - с копьем и луком
она обращалась лучше большинства мужчин в ополчении.
        Ильсов разбили, сопровождавших ополчение женщин изнасиловали, не избежа ла этой участи и Хейла - однако, как женщина она была мало привлекательна, и, кроме того , относилась к тому, что вытворяли с ее телом, с полным равнодушием - поэтом у Джадасы быстро потеряли к ней интерес и заперли в тюрьме вместе с остальными пленными. Частично свою историю Хейла расскажет Лэйну позже - а тогда, во дворе латтимской тюрьмы, он впервые обратил на нее внимание и сделал в уме пометку: по тому, как она говорила, по ее взгля ду, жестам и общему впечатлению уверенности - она вполне могла подойти на роль одного из оф ицеров той небольшой армии, которую Лэйн планировал тут сформировать в самом ближайшем будущ ем.
        Заперли ворота; всю еду, которую удалось отыскать в тюрьме, бывшие закл юченные немедленно съели; больных поместили в теплые помещения; оружие, ранее п ринадлежавшее Джадасом, разобрали - и, кроме того, опустошили еще и склад с тем оружи ем, которым пользовалась тюремная стража до прихода завоевателей. Образовавшаяся в итоге голодная и грязная толпа особого восторга у Лэйна не вызвала, но это было лучше, ч ем ничего.
        Поскольку ратуша находилась совсем рядом, из бойниц тюрьмы факелы и суе та у Большого дома были замечены сразу - это означало, что Джадасы уже рядом .
        - Нас им не достать, - довольно сообщил Фал Делбери, дядюшка здоровяка Эдуса. - Пусть тащат лестницы и лезут на крышу, а мы - ха-ха - будем постреливать в ни х из бойниц!
        Луков при обыске оружейной было обнаружено три, и один самострел - счит ай, по одному стрелку на каждую из стен. "Да уж, могучая оборона…", - насмешливо по думал Лэйн.
        - Им нужно просто подождать, и мы сами выйдем, - возразил Марнин Раммон . - Ну, или с голоду околеем. Еды-то нет.
        - Не будут они ждать, и на стены не полезут, - сказал Лэйн. - Я бы на и х месте поджег тюрьму и уходил бы из города - слишком мало их осталось, чтобы Латтиму удержать. В Энно или к Коршунам, не знаю уж, куда там они захотят идти…
        - Скорее уж, в Огвин, - подал голос Таэн эс-Латоль, до завоевания бывши й капитаном латтимской стражи. Он хотел сказать что-то еще, но не смог - на пожилог о вояку напал приступ кашля. Хотя он был посажен в тюрьму задолго до бунта Раммонов и Делбери , и поэтому оказался не в яме, а получил в свое распоряжение целую камеру - в заключении он сильно простыл и чувствовал себя препаршиво.
        - Это что за место? - Спросил Лэйн, дождавшись, пока Таэн откашляется и вытрет седые усы. - И почему туда?
        - Городок к юго-западу от нас, в паре дней пути. Там… там…
        Кашель снова прервал речь старика.
        - Там обосновался ярл Эдвульф по прозвищу Багряный Мед, - ответил Марни н Раммон вместо Таэна. - Тоже из этих, из Джадасов.
        - Сколько у него людей?
        - Четыре десятка.
        В это время к ним - разговор происходил в большой комнате на первом эта же тюрьмы - со второго этажа спустился Джайк Раммон и с тревогой сообщил, что Джадасы, кажется, собираются выдвигаться к тюрьме.
        - Пора уходить! - Фал подскочил на месте и направился к дверям. - А то и правда, сожгут тут живьем!..
        - Никто никуда не уходит. - Четко и раздельно произнес Лэйн.
        Фал отмахнулся - мол, кто запретит? - и не замедлил шага; тогда Лэйн ра звернул на левой руке арбалет и выстрелил Делбери в ногу. Фал упал на пол, вопя от боли;
        Лэйн быстро вывел в воздухе иероглиф "Молчание" и словно толкнул незримую надпись в сторону лица упавшего; Фал захлебнулся собственным криком. В пронзительной тишине, наступившей пос ле этого, Лэйн проговорил:
        - Я убил здесь десять человек и больше двадцати - в ратуше. Джадасов ос талось немного, но эти оставшиеся организованы и готовы к бою. Мы справимся с ними, есл и вы будете делать то, что я говорю. Кто-нибудь хочет возразить? Если да, пу сть просто поднимет руку, - во мгновение ока в руках Лэйна, словно по волшебству, появились два длинных ножа. - Я ее отрежу и продолжу, потому что времени на споры у меня нет.
        Он повернул голову справа налево, оглядывая людей, которых только что о свободил. Все молчали, сидели как каменные изваяния и не шевелились.
        - Сейчас мы выйдем во двор, вы откроете ворота и перегородите проход че м придется - столами, досками, всем что под руку попадется. Вы должны привлечь внима ние Джадасов и удерживать этот проход как можно дольше… но долго и не придется. Для Джадасов вы - легкая цель. Не атакуйте их и не отступайте, просто держите оборону. Возьмите все щиты, что есть и держите их поднятыми, чтобы закрыться от стрел. Если они не захотят сра зу атаковать - оскорбляйте их и провоцируйте на атаку. Всем все ясно?
        Он вновь обвел взглядом усталых и грязных людей. Слабое заклятье, налож енное на Фала, уже рассеивалось, и звуки, издаваемые раненным, снова становились слышн ы.
        - А вы что будете делать? - Спросил Марнин Раммон. Демонстрация силы, у строенная далкрумом, его не напугала и прямой взгляд с его стороны Марнин встрети л спокойно.
        - Убивать. - Коротко ответил Лэйн. - Продержитесь несколько минут - это все, что от вас требуется.
        Марнин и Таэн кивнули, следом за ними подтвердили свою готовность и ост альные.
        Вышли во двор; посмотрев, как бывшие заключенные открывают ворота, Лэйн перевел взгляд на противоположную стену. Ровная и не слишком высокая: карабкать ся по ней будет неудобно, вот взбежать в самый раз - что, под мантрой скорости, тут же и было проделано. На крыше, не выпрямляясь, Лэйн огляделся, убедился, что заключенные успева ют возвести баррикаду до того, как первые Джадасы доберутся до них, перебрался на д ругую сторону крыши и спрыгнул вниз. Побежал по пустой темной улице, свернул на первом же пер екрестке, еще одна пробежка и снова поворот - так, чтобы в итоге вновь оказаться на городс кой площади, но уже за спинами подступающих к тюрьме Джадасов. Выглянув, он увидел, что Скаты еще не начали атаку - они грозили людям, укрепившимся в воротах тюрьмы, а те поносили их в ответ. Среди Джадасов Лэйн заметил поджарого мужчину сорока пяти лет, вооруженного и одетого лучше прочих - он вел себя как лидер, из чего следовало, что это, вероятно, и есть ярл. Д жадасов было полторы дюжины - Нандорф собрал всех, кто еще оставался в живых, чтобы противос тоять неведомой угрозе. В отличии от раздетых и
сонных пираатов, перебитых Лэйном в рат уше, и в отличии от застигнутых врасплох в тюрьме - эти энтикейцы были готовы к бою и жажда ли его.
        Перебранка закончилась быстро, Нандорф приказал атаковать. Из-за хлама, наваленного бывшими заключенными перед воротами, атака пиратов увязла. Конечно, эта преграда не была способна задержать их надолго - владеющие оружием намного лучше своих п ротивников, лучше организованные и вооруженные, они быстро прорвали бы оборону, выстроенн ую голодными и изможденными латтимцами, поэтому Лэйн не стал ждать, и выдвинулся сразу , как только увидел, что энтикейцы бросились в атаку. Он не бежал - шел впер ед быстрым, размеренным шагом, не суетясь, определяя для себя очередность целей. По ходу движения его Тэн нак привел в действие карловы наручи, заставляя их раскрыться и принять боевую форму. Больше половины болтов он уже растратил, но оставшихся должно было хватить - Лэйн ощущал чародейс кое оружие, сцепленное с его Тэннаком, как продолжение собственного тела, и даже ко гда болты покидали обойму и устремлялись вперед, он продолжал их чувствовать до тех пор, п ока они не достигали цели. Он начал стрелять, как только оказался достаточно близко, чтобы б ыть уверенным, что не промажет - к сожалению, метать
болты на большое расстояние эти два ручн ых арбалета не могли, и силы удара не хватало, чтобы пробить доспехи даже вб лизи, но на короткой дистанции из-за фантастической скорострельности карловы арбалеты представляли собой стр ашное оружие. Лэйн успел убить четверых пиратов, выпуская снаряды с задержкой не более пол утора секунд, а поскольку стрелял он сразу с двух рук, для убийства этих четверых ему х ватило лишь трех секунд.
        Энтикейцы, заметив, что их товарищи падают, стали оборачиваться назад;
        Лэйн расстрелял еще пятерых, тратя на каждого по три-четыре болта - пираты закрывались щита ми, отскакивали и уворачивались. Лэйн подумал, что убивать их со спины, безусловно, было и проще, и безопаснее.
        Он мог бы пострелять еще, выискивая бреши в защите противников - целясь по ногам или неожиданно меняя направление выстрела - но в этом случае мог бы не успе ть свернуть арбалеты, потому что оставшиеся быстро двигались к нему, собирая сь взять в кольцо. В это время бывшие заключенные, перебираясь через баррикаду, готовились напасть на пиратов сзади; Нандорф заметил это и крикнул своим, веля перегруппироваться. Выполнить этот пр иказ энтикейцы уже не успели: Лэйн свернул арбалеты и взялся за ножи; он уже успел восстанови ть достаточно сил, чтобы снова перейти в состояние призрака. Быстрый рывок о т одной цели к другой, к третьей, к четвертой… он не приближался к Нандорфу, окруженному духами его родов ого тотема, опасаясь увязнуть в столкновении с ними, сделавшись уязвимым для ярла: он ждал, пока духи Латтимы не потеснят чужаков, а сам в это время уничтожал оставшихся энтикейцев. Не которым удавалось отбить его удары, но не многим: поскольку они не успели встать так, что бы защищать спины друг друга, Лэйн, перемещаясь по полю боя, всегда появлялся позади противник а и наносил единственный точный удар
- либо в шею, если она была открыта, либо по в нутренней стороне бедра, перерезая бедренную артерию, после чего немедленно исчезал, устр емляясь в виде быстрой, как молния, белой тени к следующему врагу.
        В итоге, остался только ярл и двое его подручных: подняв щиты, они стоя ли спина к спине - понимая уже, что этот бой проигран, но готовясь сражаться до конца. В ыбравшиеся из тюрьмы люди окружили их, Лэйн вышел из состояния призрака и встал напротив ярл а.
        - Сдавайтесь, - предложил Лэйн. - И сохраните жизни.
        - Проваливай в ад, демон! - Процедил Нандорф. На ильском он говорил поч ти без акцента - сказывались долгие годы, отданные грабежам и торговле. - Кто тебе пов ерит?
        - Ладно.
        Лэйн развернул арбалеты, переместился в виде призрака к одному из пират ов и вышел в мир людей, стоя на одном колене. Он немедленно выстрелил с обеих рук и тут же переместился обратно к Нандорфу. Болты вошли пирату в ноги, раздробив колени. Энтике ец упал. От дикой, невыносимой боли здоровый и сильный мужчина стал корчитьс я на земле и истошно орать.
        - Мы можем взять вас и живыми, - сообщил Лэйн. - Но в этом случае целых костей у вас будет меньше.
        Нандороф ответил ему взглядом, полным бессильной ярости.
        - Сдавайтесь. Последний шанс.
        Еще несколько секунд ярл размышлял, затем, процедив проклятье, бросил о ружие на землю, его товарищ сделал тоже самое.
        - Свяжите их. - Велел Лэйн бывшим заключенным.
        Когда это было проделано, и два последних пирата были связаны и поставл ены на колени, Лэйн достал один из своих ножей и подошел к Нандорфу вплотную.
        - Говорят, что по вашим обычаям, умереть как скотина, не держа оружия в руках - это большой позор?
        Он перерезал горло Нандорфу, а затем второму энтикейцу. Северянина с пе ребитыми коленями и других, выведенных им из строя немного раньше, Лэйн приказал перебить выпущенным из тюрьмы пленникам - что последние тот час же с воодушевлен ием и проделали.
        Глава 20
        Лэйн собрал совет в ту же ночь, когда освободил от энтикейцев Латтиму, хотя его и просили дать освобожденным из тюрьмы людям возможность поесть, умыться и отдохнуть. Но поддаться на уговоры означало потерять как минимум сутки, поскольку быв шие пленники, получив возможность поесть и выспаться, начали бы приходить в чувство л ишь к следующему вечеру, а рассылать вестников перед началом ночи смысла не имело - итог о, пришлось бы ждать до следующего утра. Лэйн узнал у Таэна имена наиболее влиятельных горож ан и немедленно послал за ними, прося прибыть в ратушу - иные горожане, привлеченные шу мом на площади, появились сами для того, чтобы узнать, что тут происходит. Пока ждали п риглашенных, бывшие заключенные все же получили возможность перекусить - пираты, готовясь к зиме, забили кладовые огромным количеством награбленной в округе снеди.
        Когда прибыли все приглашенные и самый большой зал ратуши оказался полн остью заполнен, Лэйн призвал собравшихся к тишине и сказал, что это собрание не будет долгим. Он объявил о том, что собирает свой отряд, целью которого является освобож дение Гирнезы - так, еще со времен Стханата, называлась северо-восточная обл асть Ильсильвара от Алгафаритских гор до Минзаля: после падения Небесных Избранников долгое время эта область была отдельным королевством, пока наконец не вошла в состав королевства ильсов. Каждый , продолжал Лэйн, кто пожелает, может присоединиться к нему, однако присоединившийся должен о сознавать, что дисциплина в данном отряде будет поддерживаться безукоснительно, и нака зание за ее нарушение может быть весьма жестким, вплоть до смерти в случае, если упомянутое н арушение причинило отряду вред или создало угрозу его безопасности. Все, кто желают присое диниться, могут заявить об этом прямо сейчас; от остальных же Лэйн просто ожидает любой помощи, которая потребуется отряду - деньгами, оружием и снаряжением - отказ же от предоставления э той помощи в условиях войны будет
рассматриваться как предательство и пассивная помощь врагу, и соответствующим образом караться. Лэйну пытались возразить - он сказал, что не собирает ся смягчать свои требования и уважать права и свободы, обычные для мирного времени; он п ришел сюда не для того, чтобы дискутировать, а для того, чтобы избавить от энтикейцев это т город и весь регион; Латтима - лишь первый, но далеко не последний его шаг на этом пути. Когда он попросил встать тех, кто готов пойти под его руку - Хейла поднялась одной из первых, за ней, подумав, встал Марнин и Таэн, а там и остальные - приблизительно половина от числа тех , кто собрался в зале.
        Горожанам Лэйн поручил позаботиться о больных и найти одежду и вещи пер вой необходимости для тех, кто вступил в его отряд. Когда он уже собирался распустить соб рание, один из горожан заявил, что не мешало бы заодно выбрать и нового бургомистра, поскольку предыдущий, уличенный в помощи Раммонам и Делбери, публично подвергся "Разъятой цеп и", а после его тело было повешено Джадасами на площади и снято лишь два дня тому назад. Лэй н дал согласие; после короткого обсуждения горожане проголосовали за Барна Эбрида - солидного , темно-рыжего мужчину пятидесяти лет, владевшего несколькими торговыми лавками в горо де; кроме того, ему принадлежали медные рудники на Фандлере. За сим горожане разошлись, заб рав с собой тяжело больных; бывшие заключенные стали искать место для ночлега, другие же - греть воду для того, чтобы помыться. Напоследок у Лэйна спросили, как будет назваться его отряд, что заставило его задуматься на одну или две секунды.
        - Финнайр.
        На стханатском это слово означало "белый призрак" и одновременно исполь зовалось в современном ильском языке именования больших белых сов, обитавших в Гир незе и других северных регионах страны. Чоддок, которого охотники за демонами считали своим покровителем, по легенде, мог превращаться не только в орла-змееяда, но в различных иных хищных птиц - в том числе и в сову.
        Лэйн поел и немного поспал, после чего взял одну из Джадаских лошадей ( а вернее - одну из лошадей, которых Джадасы отняли у местных) и съездил за город, забра ть Калила. По возвращении он разбудил нескольких людей из числа тех, что вчера обязал ись следовать за ним и отправил их к Раммонам, Делбери и другим крупным семьям, уже пострадавш им от руки Скатов.
        Остаток дня был заполнен организационными хлопотами. В данный момент в отряде, за вычетом больных, насчитывалось семнадцать человек, способных держать в руках оружие - но с каждым днем людей будет становится все больше: придут члены крупных гир незских семьей, придут горожане Латтимы и жители окрестных деревень, наконец, встанут в строй те, кто заявили о своем желании сражаться под командованием Лэйна, но пока не могли это го сделать по причине болезни. Чтобы все это разношерстное сборище превратилось в дисциплинир ованный военный отряд, в качестве первейшей меры требовалась организация - и Лэйн назна чил первых своих капралов и лейтенантов. В Лебергский университет отец некогда отдал его для изучения воинского дела - предполагалось, что Лэйн по окончании университета сде лает карьеру военного в королевской регулярной армии. Однако, Лэйн увлекся магией; кроме того , личное развитие, оттачивание собственных талантов всегда привлекало его больше, чем лиде рство и руководство; но знания, некогда полученные в Леберге, теперь могли н айти свое применение.
        Обеспечение и регулярные тренировки - вот второе и третье, о чем следов ало позаботиться. Не всех, кто хотел присоединится к отряду, стоило бросать в бой - повара, конюхи, врачи и оружейники нужны были отряду не меньше, чем солдаты. Лэйн нашел нужных людей; тренировками он поручил заняться Таэну эс-Латолю, но, поскольку капитан стражи был нездоров, обязанность по организации учебного процесса легла на плечи одного из его заместителей, Валода Иртвенида. Стрельба из лука, упражнения с копьем, мечом и щитом - ничег о сложного, требовалось лишь довести несколько простых движений до автоматизма, а г лавное - научить членов отряда действовать по команде как одно целое, знать свое место в строю, знать, что можно ожидать от товарищей справа и слева, и быть уверенным в том, что рядом есть тот, кто прикроет в бою твою спину.
        Прошло двое суток. За это время численность отряда выросла до двадцати восьми человек;
        Лэйн назначил Марнина Раммона своим заместителем и поручил ему вести де ла в его отсутствие, а сам, прихватив Калила и Хейлу (Калила - для того, что бы было кому готовить обед и чистить лошадей; Хейлу - потому что охотница лучше, чем кто-либо еще, знала все дороги и тропы в этой местности), поехал на юго-запад. Не было никаких сомнений, что Эдвульф Багряный Мед уже знает о том, что произошло в Латтиме; Лэйн полагал, что застанет его от ряд в пути к освобожденному городу - так и произошло. Он почти уже подъехал к Огвину , когда заметил двигающийся на северо-восток отряд; развернулся, сделал крюк и вернулся к дороге; когда отряд Эдвульфа прошел мимо, выбрался на дорогу и последовал за ним. Отряд Эдв ульфа передвигался медленнее, чем мог бы, умей все его воины ездить верхом - однако, для м орских разбойников занятие это было не слишком привычное, и даже те, кто умели обращаться с лошадьми, держались в седле не слишком уверенно. Лэйн дождался, пока стемнеет и северяне вс танут лагерем на ночь, а затем применил ту же тактику, что и в Латтиме: выждал, когда ночь перев алит за половину и все как следует
уснут, а часовые потеряют бдительность; подкрался и убил ча совых, а затем принялся методично вырезать спящих. Хотя перед началом операции он и прикрепил к двум шатрам и дереву поблизости по одной офуде так, чтобы они образовывали равносторо нний треугольник - при том каждая из офуд содержала три парных иероглифа "Утрата внимания" , "Утрата родства" и "Усталость и бессилие" с иероглифом "Люди моря" в центре - родовые духи Скатов, не смотря на заклинание, ослаблявшее родовые связи между ними и людьми, продавили ба рьеры Лэйна и пробудили ото сна нескольких энтикейцев, а те, в свою очередь, заметив мертвых часовых, подняли крик и шум. Лэйн не стал искушать судьбу и в состоянии белого п ризрака растворился в ночи; то, что в эту ночь он перебил более половины отряда Эдвульфа Багр яного Меда, его вполне устраивало. Утром пираты стали рыскать по лесам, ища убийцу; Лэйн, Кали л и Хейла отступили и схоронились - охотница знала эти леса намного лучше завоевателей. Поско льку пираты все расширяли и расширяли круг поиска, расстояние между отдельными их групп ами увеличивалось - и Лэйн решил, что ждать новой ночи
не стоит. Он уничтожил одну из групп , после чего отступил вместе со спутниками, еще дальше в леса, где благополучно отдохнул до н аступления темноты. К вечеру энтикейцы снова собрались вместе; они устали, потеряли две трети людей, но понимали, что спать нельзя - тот, кто устроил на них охоту, по-пр ежнему был рядом. Они двинулись в обратный путь, в Огвин, и остановились для отдыха только утром; Лэйн, с ледовавший за ними все это время, атаковал лагерь и забрал жизни еще пяти человек прежде, чем поднялся шум. Лэйн снова ушел - хотя отряд Багряного Меда и потерял три четверти воинов, о ставшихся хватило бы, чтобы разделаться с ним в открытом бою - состояние бел ого призрака хотя и давало значительные преимущества, особенно в схватке с противниками, которых эта способност ь Лэйна заставала врасплох, однако любая ошибка могла стоить далкруму жизни. Он знал свои сильные стороны, но не забывал, что любому из здоровяков-северян достаточно попасть по нему самому хотя бы раз, чтобы убить или вывести из строя - Лэйн даже и доспехов других не имел, кроме плотной кожаной куртки, поскольку любой дополнительный
вес уменьшал его мобильн ость.
        Итак, он отступил; пираты, более не останавливаясь, побросав свои вещи и мертвецов, устремились к Огвину - так, как будто бы деревянный частокол вокруг это го поселения мог защитить их от Лэйна. Напротив, в захваченном энтикейцами поселении у Л эйна появлялись дополнительные возможности: дождавшись ночи, он, как и в Латтиме, заруч ился поддержкой местных духов, униженных и разозленных вторжением захватчиков. В Огвине не было ратуши - ранее люди Эдвульфа захватили пять крупных домов и жили в них; сейчас ж е они все собрались в одном и заперлись на ночь. Огвинских женщин, которых они прежде держали в доме для постельных утех, теперь выгнали на улицу - захватчикам стало не до разв лечений. Это была ошибка, потому что Лэйн развесил на стенах офуды с иероглифами "Быстрое распространение",
        "Большая сила" и "Поедающий древо" вокруг иероглифа "Огонь", подпер две ри, обложил наглухо запертый дом хворостом и поджег. Дерево занялось мгновенно; чер ез минуту весь дом пылал, как огромный костер. Нескольким Джадасам удалось вырваться наруж у из окон - Лэйн хладнокровно расстрелял их из ручных арбалетов. Затем, убедившись, что гаснущее пламя не перекинется на другие дома, собрал жителей города, рассказал в двух сло вах о себе и призвал мужчин вступать в его отряд.
        Из Огвина в Латтиму вместе с ним, не считая Калила и Хейлы, отправились еще семь человек, и столько же обещали прибыть позже. По прибытии в город Лэйн у знал, что численность "Финнайр" за время его отсутствия возросла в полтора раза, и еще две дю жины людей дожидаются его прибытия для того, чтобы обговорить условия вступления в отряд: лысоватый, невысокий, жилистый, длинноносый Лако Раммон вместе с сын овьями и племянниками желал, чтобы в отряд его принял самолично Лэйн, а не исполнявший обязанности к омандира Марнин, приходившийся Лако сыном; еще менее желал подчиняться Марнину Раммону з аносчивый и ухоженный Адрус, глава рода Делбери. Адрус желал сражаться вместе с отр ядом Лэйна, но не под его командованием - простреленная нога Фала Делбери недвусмысленно наме кала, каким будет образ действия капитана "Финнайр", если ему что-то не понравится в пове дении подчиненных.
        Лэйн ответил, что его это не устраивает: конечно, Делбери вольны делать все, что посчитают нужным, но о своих планах посторонним он сообщать не станет и рассчитыв ать на их помощь не будет. Этот ответ Адруса удивил и раздосадовал.
        - Глупо отказываться от лишних клинков, в вашем-то положении! - В сердц ах бросил Делбери.
        - Мне нужен дисциплинированный и управляемый отряд, где каждый знает, ч то ему делать, - ответил Лэйн. - А не бестолковая толпа, где каждый делает что хочет. Толпу вы уже пытались собрать - напомнить, чем это кончилось?
        Некоторое время они спорили, но каждый остался при своем. В итоге Адрус уехал, а с ним - часть Делбери, но другая часть решила остаться, ибо глава рода сказал им, что хотя сам и не собирается подчиняться какому-то выскочке, препятствовать вступлению в отряд своим сыновьям и племянникам не станет. Лэйн посмотрел, как идут тренировки под руково дством Валода и выздоравливающего Таэна, решил несколько хозяйственных и организационны х вопросов, назначил дополнительных офицеров и, позаимствовав в одной из лавок Барн а Эбрида карту местности, стал изучать пути к замку Энно, захваченному Морскими Котика ми. Замок держали два ярла - Рэйв Лисий Хвост и Фарлунд Полпальца, под их началом находил ось более ста головорезов; не оставляло сомнений, что они уже знают о событиях в Латт име и скоро узнают об Огвине. Лэйн боялся, что Вигго не станут спешить, пошлют весточку союзн икам и выступят к Латтиме совместно с Орденом Лилии, обосновавшемся в замке Ротан. В этом случае Латтима была бы обречена: при всех своих талантах, противостоять одновременно и северным варварам, и рыцарям-чародеям Лэйн бы не смог. Поэтому,
отдохнув, далкрум вместе с К алилом и Хейлой отправился в сторону Энно. Но Вигго не стали звать союзников - с их отр ядом Лэйн повстречался на середине пути. Отряд энтикейцев насчитывал восемьдесят человек: их в ел Фарлунд, другой же ярл остался в замке. Лэйн повторил трюк, который использовал с Джадасам и, однако Вигго вели себя намного осторожнее: зная уже, как действует противостоящий им враг , они поставили в караул четверть всего отряда. Затаившись, Лэйн выжидал удобного момента , но спустя два часа караульные разбудили следующие два десятка, а сами легли спать. Стража менялась еще два раза, из лагеря ночью никто не отлучался и Лэйн, зря прожда в до утра, вернулся к своим спутникам в некоторой задумчивости. Несколько часов он отдыхал, затем они отправили сь догонять выдвинувшихся к Латтиме энтикейцев. У Лэйна появилось несколько идей, к ак можно достать Котиков, но даже в случае их успешной реализации становилось ясно, что он лишь немного сократит численность отряда, но не остановит его. Поэтому с ночными див ерсиями он решил пока повременить: нужно было как можно скорее предупредить горожан о
предсто ящей осаде. К счастью, Хейла знала более короткие пути к городу: они обогнули, а зате м обогнали отряд Котиков, и явились в Латтиму за четыре часа до того, как к городу подст упили Вигго.
        Лэйн и Таэн провели срочную мобилизацию среди горожан: пятидесяти финна йрцев для обороны было явно недостаточно, учитывая, что городские укрепления ниче го серьезного из себя не представляли. Вигго с ходу полезли на стены: в некоторых местах стен ы были таковы, что забраться на них можно было даже без помощи лестниц. Первый штурм отбил и, при том Котики убитыми и раненными потеряли четырех человек, а защитники города - двои х. Котики отступили, встали лагерем и начали рубить деревья, сколачивая из н их грубые и широкие лестницы, по которым можно было взбегать на стены, а также, повалив самое толстое де рево, принялись обтесывать его, готовя простой таран, нести который могли десять-двенад цать человек. Ночью Лэйн перелез через стену; сочетание мантры незаметности и отводящей гла за офуды делало его практически невидимым до того момента, пока он не раскрывался для атаки . Выжидать было бессмысленно - Вигго караулили лагерь все также бдительно - поэтому Лэй н, выбрав место на самой границе лагеря, развернул арбалеты и начал расстреливать часовых.
        Он убил четверых и мог бы поразить вдвое больше, прежде чем до него добрались бы, однако, не желая получить стрелу или метательный топорик в спину, он отступил в лес сразу после к ороткой атаки. Вигго повскакали на ноги, не менее половины отряда бросилось за ним в погоню.
        Чередуя мантры скорости и незаметности, Лэйн отвел преследователей подальше от лагеря, а затем зашел им в спину, сделал четыре выстрела и снова ушел. Он повторил этот прием еще два раза - в итоге, когда под утро Котики вернулись в лагерь, их отряд потер ял пять человек убитыми и одиннадцать - раненными. А Лэйн перелез через городскую стену со стороны, противопо ложной лагерю пиратов, поел и лег спать: он знал, что еще несколько часов все будет с покойно - Котикам требовалось завершить приготовления к штурму, начатые еще вчера.
        Когда наблюдателям, дежурившим на стенах, стало ясно, что штурм вот-вот должен начаться, Лэйна разбудили. Поручив командование обороной Марнину и Таэн у, Лэйн вновь перелез через стену и скрытно приблизился к лагерю энтикейцев. Когда на чался штурм, Лэйн появился в лагере и устроил резню среди остававшихся там раненных - их крики услышали остальные энтикейцы и прекратили штурм. Энтикейцы бросились назад, к св оим товарищам, но Лэйн, перебив раненных, не стал дожидаться толпы разъяренных варваров - под мантрой незаметности он снова растворился в лесу. На этот раз, наученные горьки м опытом, Вигго преследовали его недолго, вернулись в лагерь и стали считать потери - и того, выходило, что потерял их отряд уже более четверти от своего первоначального состава.
        Дело склонялось к вечеру, но было еще светло; Фарлунд приказал начать новый штурм, поскол ьку было ясно, что если они отложат атаку до следующего дня, их станет еще меньше. На этот раз в лагере никого не осталось. Лэйн подождал, пока атакующие не полезут на стены, а затем, п од дополняющими друг друга эффектами мантры и офуды, приблизился к пиратам. На этот раз он х отел убить не просто нескольких человек и уйти, а выцеливал предводителя. Фарлунд Полпальца, давно уже не молодой, хитрый и осторожный пират, не спешил лезть на стены в первых р ядах атакующих; закрываясь от стрел щитом, он верхом на лошади перемещался внизу, руков одя своими людьми.
        Поскольку он все время двигался и был защищен доспехами, то представлял неудобную мишень для стрельбы - и Лэйн не стал разворачивать арбалеты, а с помощью "бело го призрака" переместился на круп лошади, воткнул нож пирату в горло и тут же, снова нырнув в состояние призрака, ушел с этого места. Смерть предводителя штурм не остановила, но привлекла внимание тех, кто находился на земле, а не на стенах: к Фарлунду бросились, чтоб ы закрыть его щитами от стрел и оказать необходимую помощь. Пользуясь этим, Лэйн развернул арба леты, убил нескольких и ушел, как только энтикейцы бросились к нему; спустя коротк ое время вернулся и убил еще нескольких - и поступал так до тех пор, пока штурм не был прек ращен и те, кто лезли на стены, не попрыгали вниз, осознав, что поддержки и подкрепления не буде т, поскольку на находящихся внизу нападает коварный и смертельно опасный враг. Боевой д ух энтикейцев упал, пошли разговоры о том, что следует возвращаться в Энно, поскольку отряд потерял уже более половины бойцов, ни разу так и не вступив в настоящее сражение, ибо что первый недолгий штурм, что второй - славной
битвой назвать было никак невозможно: защит ники Латтимы тупо отпихивали от стен лестницы и беспорядочно обстреливали атакующих из лу ков, при том, не располагая ни хорошими стрелками, ни качественными луками, они почти не повредили отряду Вигго. Каждый из Котиков стоил, как минимум, троих защитников, и до сих пор, даже сильно уменьшившись в числе, они легко могли бы перебить все городское ополчен ие и всех членов еще не обученного отряда "Финнайры" - если бы не тот единственный враг, кот орый чувствовал себя среди могучих морских воителей словно лиса в курятнике.
        Рассудив, что ночь в ожидании его нападения проведут без сна все или по чти все оставшиеся Вигго, Лэйн вернулся в город и отдыхал до утра. Он собирался вновь атаковать Вигго в спину, если они, уставшие и невыспавшиеся, решат опять затеять штурм; если же они пропустят этот день, он выцепит несколько целей следующим вечером или ночью, а мо жет быть - и вечером, и ночью.
        Командование над отрядом Морских Котиков принял сын Фарлунда Йон Три Ко сички - отважный и сильный молодой воин, заплетавший свои густые рыжеватые воло сы в три длинные косы. Вместе с Котиками в середине дня Йон подошел к воротам Латтимы и вызвал на бой "белого демона", на ломаном ильском языке он поносил далкрума, называя его трусом, навозным червем, шудхо 11 и крысой, не способной сражаться в честном поединке.
        Лэйну сообщили о вызове, он дал несколько простых указаний Марнину и Таэну, после чего вышел на мост из калитки в слегка покореженных ударами тарана воротах. Йон, вооруженный мечом и щи том, стоял на середине моста; прочие энтикейцы находились позади него, на другой стор оне рва.
        Убрав руки за спину, Лэйн неторопливо двинулся вперед; Йон разглядывал его со смесью гнева и удивления.
        - Ты меньше, чем я думал. - Недовольно произнес молодой вождь, когда да лкрум приблизился на расстояние пяти шагов. Йон был выше его на две головы и весил по меньшей мере вдвое больше; худощавое, поджарое, слегка сутулое тело далкрума не шло ни в какое сравнение с красивым и мускулистым телом молодого варвара. Казалось, что Йон способ ен разорвать Лэйна надвое, просто взяв за руки и потянув в стороны - неудивительно, что не притязательный и даже жалкий вид противника раздосадовал северянина, жаждавшего боя с чем-то поистине могучим и ужасающим, что в одиночку сумело уничтожить почти пятьдесят Вигго и вдв ое больше - Джадасов.
        Вместо ответа Лэйн быстро вытащил из-за спины руки - арбалеты на них уж е были раскрыты - и молча выстрелил Йону в лицо. Три Косички успешно закрылся щитом, однако ноги его при этом стали открыты, и, в то время как болт первого арбалета с г лухим звуком вонзился в дерево щита и застрял там, болт со второго пробил бедро северянина наск возь. Йон упал, Лэйн немедленно выстрелил еще раз - в другую ногу, и в голову, как только ут ративший от боли способность здраво оценивать происходящее северянин опустил щит ниже. Ж елезный болт вошел Йону под нижнюю челюсть; Три Косички дернулся еще несколько раз, но был о видно, что это уже агония. Его товарищи замерли, ошеломленные безмерной подлостью и коварс твом врага; в наступившей тишине Лэйн что было силы пнул умирающего в голову и проора л:
        - Ни чести, ни славы, ни богатства вам тут не будет, ублюдки! Что, захо тели нашей земли?! Подохните как свиньи, все до единого!
        Тишина взорвалась яростными воплями, северяне рванулись к ненавистному врагу, на посыпавшиеся на них сверху стрелы они не обращали внимания. "Белый демо н" вот здесь, совсем рядом, бежать ему с моста некуда - так им казалось. Лэйн хладнокровно в ыстрелил четыре раза, не сумев, впрочем, нанести врагам существенного урона, после чего надвинул на лицо птичью полумаску и переместился в состоянии призрака за спины врагов. Четыре в ыстрела, новый прыжок, еще четыре выстрела - его тактика мелких и коротких "укусов" по -прежнему показывала себя безупречно. В итоге, потеряв убитыми и раненными еще десять челове к, пираты закрылись щитами и стали отступать к лагерю, а Лэйн, изрядно истощенный к этому м оменту длительным нахождением в состоянии "белого призрака", ушел в город, поел и снова л ег спать.
        Из восьмидесяти человек, пришедших под стены Латтимы, осталось менее тр идцати, половина из которых была ранена; после недолгого совещания энтикейцы ре шили уходить обратно в Энно. Лэйн проснулся под вечер, узнал, что вражеский лагерь п окинут и приказал Хейле и Калилу готовиться к очередному путешествию. Прежде, чем отбыть из города, он отправил Джайка Раммона на юг, а Кервина Интарлида на северо-восток - с обирать сведения о Лилии и Коршунах; Марнину и Таэну он велел возобновить тренировки "Финн айр", добавив в них ежедневные упражнения в верховой езде.
        Лэйн и его спутники выехали из города уже в темноте и двигались по доро ге до середины ночи, но так и не догнали отступающих энтикейцев: похоже, те вовсе реши ли не останавливаться в эту ночь. Лэйн пожалел лошадей, встали лагерем. Не считая времени, по траченного на убийство Йона и на последующий недолгий бой, Лэйн продрых весь предыдущий день и поэтому спать ему не хотелось; он отправил Калила на боковую, а сам сел у костра. Развеша нные вокруг лагеря офуды с заклинаниями обнаружения должны были предупредить далкрума, есл и к ним приблизится кто-нибудь посторонний. Хейла тоже осталась у костра - пого ворить с героем ей хотелось больше, чем спать. Они общались и раньше, в дороге и на стоянк ах, во время охоты на Джадасов Эдвульфа и во время первой поездки в сторону Энно - больше по делу, но не только: 11 Мелкий и слабый демон, похожий на темный сгусток.
        Не способен всерьез навредить человеку, но легко может его напугать неожиданными звуками, ощущением присутствия, искажением вида предметов в темноте и кошмарными снами.
        Лэйн обычно молчал, но иногда на него находило желание поговорить - в э ти минуты он рассказывал Хейле и Калилу о духах, которые их окружают. Хейле далкрум казался пришельцем из какого-то другого мира, которого она совершенно не знала, в ответ он а неуверенно говорила о повадках зверей и о том, где лучше продавать снятые шкуры - она не была уверена, что Лэйну такие темы интересны, но он, казалось, слушал внимательно, не перебивая . Хейла влюбилась в него, искренне и беззаветно; за всю ее жизнь это был первый мужчина, ко торого она полюбила.
        Как женщина она далкрума, впрочем, совершенно не интересовала - только как проводник и товарищ; обычно он легко заигрывал с женщинами, но здесь, понимая, что чувства со стороны одинокой и некрасивой Хейлы будут, скорее всего, самыми серьезными, общ ался с ней тепло, но сохранял определенную дистанцию, не позволяя себе ни намека на флирт, н и даже шуток на эту тему.
        В ту ночь они о многом поговорили, при том говорил в основном Лэйн, наш едший в лице Хейлы благодарного слушателя. Слишком давно он не общался ни с кем прос то так, ни о чем и обо всем сразу - он привык к одиночеству, но потребность в простом чело веческом общении никуда не пропала, хотя в силу обстоятельств и оказалась подавлена. Хей ла в ответ рассказала ему все о себе, и даже о том, что не рассказывала до сих пор никому - как в восемь лет ее совратил отец и как последующие годы принуждал сожительствовать с ним; в этой по рочной связи она видела причину своих неудач с мужчинами.
        В ходе рассказа она вдруг заметила усмешку на лице Лэйна, оборвалась на полуслове и сжалась. Она открыла ему свою душу, а он, человек, которого она полюбил а и которым восхищалась, как богом, в ответ смеется над ней - это было для нее хуже удара ножом в сердце.
        - Что смешного?! - Сквозь зубы выдавила она, со всей силы сжимая кулаки для того, чтобы не расплакаться.
        Лэйн словно очнулся: его отсутствующий взгляд вновь обратился к вещам и людям, окружавшим далкрума в данную минуту, он вдруг понял, насколько неуместн ой и обидной должна была показаться Хейле его усмешка, и поспешил объясниться:
        - Прости. Я смеюсь не над тобой, а над самим собой. Подобное притягивае т подобное; мы раз за разом впускаем в свою жизнь то, к чему привязаны - неважно, прив язаны мы любовью или ненавистью - и я в этом смысле совсем не исключение. Куда бы я не пошел , мне постоянно встречаются люди, которые не могут найти общий язык со своими отцами…
        И этот мальчик, - Лэйн кивнул в сторону спящего Калила, - не исключение… Уже столько ле т я хочу жить своей жизнью, перевернуть эту страницу, ни в чем не быть на него похожим - и все зря: то, что я хочу забыть, раз за разом возвращается ко мне, как будто бы окружающий мир с пециально хочет напоминать мне о нем снова и снова. Возможно, я слишком к нему привязан - хотя, как и в твоем случае, эта привязанность основана на ненависти, а не на любви.
        Жесткое выражение сошло с лица Хейлы: она вдруг поняла, что безукоризне нное и совершенное существо, которому она была готова поклоняться, как богу, и меет за спиной путь, заполненный отнюдь не только лишь одними героическими с вершениями и восхождением от славы к славе. Она подумала, что тени прошлого терзают Лэйна, может быт ь, не меньше, чем ее саму, и осторожно спросила:
        - Он… тоже?..
        - Нет-нет, - Лэйн покачал головой. - Ничего такого не было. В чем-то он противоположность твоего - никогда не шел на поводу страстей, наоборот, всегда их подавлял… безукоризненный и чистый…
        Лэйн замолчал. Хейла не задавала вопросов, предоставляя далкруму возмож ность решать самому, что говорить, а что нет, и спустя какое-то время Лэйн продолжил :
        - Мой отец принес обеты Ордена Незапятнаных. Слышала о них?
        Хейла сделала неопределенное движение головой.
        - Кажется, они не пьют вина… и не спят с женщинами?..
        - Да, все верно, - кивнул Лэйн. - И еще множество подобных "не". Никаки х страстей, ничего низменного. Это светлый Орден, задача которого - очистить челове ческую природу от сил, привнесенных в нее Луной и Горгелойгом, во всем уподо биться бесстрастным и совершенным ангелам Небес. Орден немногочисленен, поскольку предполагает жестокую а скезу: полный отказ от земных удовольствий, постоянные духовные практики, молитвы и самоист язания с целью подавить слабую и неверную плоть и целиком подчинить ее духу. Обеты при нимаются не все: только те, в исполнении которых человек уверен. В тысячу раз лучше не п ринимать обет, чем принять и не исполнить, ведь если обет нарушен, поправить уже ничего не льзя: нарушивший уже не может считаться Незапятнанным. Мой отец принадлежал к знатному роду, но поскольку он не был старшим сыном в семье, то и обязанности продолжать род не имел, и п оэтому в возрасте шестнадцати лет принес обеты Ордена Незапятнанных. Дед, как говорят, бы л в гневе, поскольку планировал породниться с другим родом, но со временем остыл и принял вы бор отца; кроме того, он надеялся, что со
временем эта "блажь" пройдет и при рода возьмет свое. Однако, мой отец - человек железной воли: шли недели, месяцы и даже годы, а он по-прежнему сторонился женщин, не пил вина, не ел ничего, ласкающего вкус, не предавалс я развлечениям, а целыми днями либо молился, либо посвящал себя тренировкам с оружием, изучению военной так тики и стратегии. Его фанатизм пугал родных, к нему в качестве служанки приставили красивую м олодую девушку, которая смотрела на него глазами, полными обожания, но и к ней он остав ался равнодушен.
        Прошло несколько лет. Как-то отец заболел; моя бабка, которая немного р азбиралась в ведовстве, сварила приворотное зелье и под видом лекарства веле ла служанке подать это питье отцу, объяснив ей, что это и как надлежит действовать дальше. Отец выпил зель е, и разум его помутился; служанка легла с ним в постель и без труда совратила. Это бы л единственный раз, когда мой безукоризненный родитель нарушил обет целомудр ия - и в эту самую ночь был зачат я…
        Лэйн замолчал, вперив взгляд в горящий огонь. Хейла поднялась и положил а в костер еще пару поленьев. Затем она вернулась на место, показывая, что готова слуш ать дальше.
        - На утро, осознав, что произошло, отец пришел в бешенство. Он прогнал служанку, а когда бабка встала на ее защиту и проговорилась, что любовное зелье слу жанка поднесла с ее ведома - разъярился еще больше. Он проклял всю нашу семью, весь род, ск азав, что подлость и ложь несовместимы с достоинством аристократа, и что род наш обречен и д олжен закончится. Он собирался бросить все, одеться в рубище и уйти - по счастью, до этого н е дошло; но дед выслал его в отдаленное имение, запретив появляться в родовом замке. Проклятье его, однако, вскоре начало осуществляться: его старший брат, мой дядя, который должен был н аследовать земли и титул, упал с лошади и вскоре умер; сестра моего отца и ее муж, зная, ч то отец в опале, отравили жену дяди и его детей для того, чтобы сделаться наследниками. Это дело раскрылось; дед начал войну с графством, из которого происходил его зять и где последний вмес те с женой нашли убежище. Войну дед выиграл и публично казнил собственную дочь и ее мужа , хотя никакой радости ни эта победа, ни совершенное правосудие ему не доставили. Случ ившееся подкосило и его самого, и
его жену, мою бабку, и когда умер дед, она наконец призва ла моего отца обратно. Он ответил отказом - в то время он делал карьеру в королевской армии, и ве рнулся в родовой замок лишь тогда, когда его мать умерла. Говорят, она сварила ядовитое зелье и выпила его, сведя счеты с жизнью. Когда это произошло, король велел отцу вернуться и принять на следство. Нехотя он повиновался, ведь тем самым оказывался нарушен еще один обет Незапятнан ных - не владеть ни людьми, ни землями, ни каким-либо ценным имуществом - но долг перед род ом и королевский приказ перевесили его личные пристрастия. Когда он вернулся, то первым делом прогнал из замка мою мать… мне в то время было всего пять или шесть лет. Позже, повзро слев, я пытался найти ее, но не смог - некоторые говорили, что она повесилас ь, другие - что уехала в город и стала шлюхой, но никто не знал в точности; отец же всегда говорил, что она бы ла рада получить деньги и уехать подальше, но я ему не верю. Я не исключаю даже, что он убил ее и где-то спрятал тело, мстя таким образом за обет, который она когда-то зас тавила его нарушить… Нет, он совсем не
злодей: наоборот, он почти святой - одержимый фанатик, идущий к своей в еликой цели - но все, что способно отвлечь его от этой цели, исказить его пу ть, который должен быть идеально прямым, приводит его в исступление. Излишне и говорить, что я никогда не получал от него ни любви, ни тепла - я всегда был для него молчаливым укором, напоминанием о некогда совершенном грехе, изъяне, без которого вся его история могла бы стать сове ршенно другой. Для него было бы лучше, если бы меня вовсе не существовало. Не скрою, он дал мне хорошее образование , но никогда формально не признавал своим наследником. По его мысли, я должен был сд елать военную карьеру, стать офицером королевской армии - а может быть, сделаться бли стающим рыцарем света, разъезжающим по миру и совершающим великие подвиги и благородные сумасбродства, которые хоть как-то смогли бы оправдать и сгладить позор моего рождения . Среди учителей, которые у меня были, особенно запомнился мне один - краснокожий урожене ц острова Джанбро, невысокий, лысый и крепко сбитый. Не знаю, слышала ли ты когда-нибудь о джанбройцах? Их остров расположен на юге
Вельдмарского архипелага, они не используют ни доспехов, ни щитов, ни какого-либо тяжелого оружия, живут как дикари, в хиж инах из соломы и пальмовых листьев, ходят голыми, не считая набедренных повя зок и кожаных лент, которыми перед боем обматывают локти и голени. Все мужчины на острове практикуются в боевых искусствах ; они умеют сражаться, но не так, как мы - с тех пор, как их остров был открыт и вп ервые завоеван, лучших мастеров острова начали выписывать к себе знатные и богатые семьи, ибо джанбройцы являются непревзойденными мастерами кулачного боя и легкого оружия вроде ножей и кастетов. Мой наставник был одним из таких путешественников: за двенадцать лет, прове денных в нашем замке, он заработал достаточно, чтобы безбедно прожить остато к дней; после того, как я поступил в Лебергский университет, он уехал на родину. Надеюсь, он благополучно до брался до дома и открыл там свою школу, как всегда мечтал… Хотя их оружие уступает наш ему, и сам остров неоднократно оказывался под властью то одного вельдмарского герцога, то другого - именно этот человек, мой наставник, впервые показал мне, что в
мире есть и другие п ути, кроме того, что определен для меня отцом. Я понял, что не хочу жить жизнью, правила кот орой устанавливает за меня кто-то другой, но какой должна стать моя собственная жизнь, я еще не знал. В университете я увлекся магией - во многом из-за того, что отец терпеть ее не мог - и так познакомился с далкрумом Натари Ванскейджем, который и стал моим вторым учителем. Он н аучил меня ремеслу охотников за демонами, провел посвящение, после которого я получил сере бряную полумаску Чоддока и овладел силами, которые она давала, свел с нужными людьми, по мог получить первые контракты. Жизнь, которую он для меня открыл, оказалась намного интерес нее скучной военщины или бессмысленного светского времяпрепровождения. Я оттягивал завершение обучения как только мог, взял дополнительные курсы, убеждал отца подожд ать еще год или два.
        Поначалу он верил в эту ложь, но затем стал что-то подозревать; люди, к оторых он отправил в Леберг, выяснили, что военную кафедру я забросил давным-давно и целиком посвятил себя изучению мистики. Он прислал письмо, в котором требовал моего немедленн ого возвращения; оплачивать обучение он более не собирался. В ответ я распрощался с ним, написав, что теперь-то, когда мое присутствие перестанет его тревожить, он, наконец, сможет вздохнуть свободно и зажить в гармонии с самим собой. Поскольку денег не было, мне пришлось отложить дальнейшее обучение и на некоторое время уехать; несколько удачных контрактов подп равили мои дела, я вернулся в Леберг и узнал, что отец приезжал туда и был в страшном гнев е от того, что в университете меня "развратили". Но мне уже не было до него никакого дел а; пусть его проклятье сбудется и наш род угаснет - если я когда-нибудь решу завести семью, то дам своим детям иную фамилию, и это будет уже совсем другой род. Вот так… Я думал, что ост авил прошлое позади, но то и дело оно возвращается ко мне: я притягиваю в свою жизнь людей, кот орые напоминают мне об отце.
        Лэйн замолчал. Хейла сидела, вертя в пальцах щепку и не зная, что сказа ть. Наконец, она спросила:
        - А кто научил тебя стрелять?
        - Сам научился. - Ответил Лэйн. - У меня была пара ручных арбалетов, и, помимо тренировок с магией и с ножами, в свободное время я учился стрелять, жа лея только о том, что заряжать их приходится слишком долго. Но совсем недавно судьба преподне сла мне чудесный подарок: карлам, живущим под Фандерскими горами, потребовалось уничтожи ть демона из жара, копоти и черного дыма, который уже неоднократно появлялся в их владениях и убивал их.
        Несколько раз они успешно заманивали эту тварь в ловушки и удерживали в них какое-то время; но проходили десятилетия и даже века, и демон находил с пособ вырваться на свободу, и раз за разом он становился умнее и злее. Я убил дхаану, хотя это и было нелегк о, он едва не разорвал меня на части, однако старые магические ловушки карлов, хотя и были раз рушены, но все еще ослабляли его; перед боем я усилил их офудами, остальную часть дела реш или мантры и маска. Я не взял золото, хотя карлы предлагали его столько, что можно было купит ь баронство - вместо этого они расплатились со мной вот этими двумя великолепными устройства ми…
        Лэйн с любовью провел ладонью по одному из наручей.
        - Ты настоящий герой, - сказала Хейла; внимательный слушатель, впрочем, мог бы различить потаенную грусть в ее голосе: она слишком отчетливо понимала, что никогда не будет любима человеком, которым по-прежнему восхищалась и в которого так неож иданно для себя влюбилась бездумно и безоглядно. Одно то, что он позволил себе быть отк ровенным с ней, означало, что она совершенно не интересует его как женщина - ибо перед женщиной, которую Лэйн хотел бы завоевать, он никогда бы не стал выказывать слабости, ник огда бы не стал говорить о своих семейных неурядицах и о том, что, по сути, значительную часть с воего жизненного пути он построил на противостоянии воли отца, желавшего воспитать из Лэйна б лагородного паладина.
        - Я очень рада тому, что повстречала тебя. Не только потому, что ты спа с мою жизнь… Ты живешь в каком-то совершенно другом мире, и благодаря тебе я увидела ку сочек этого мира. Я… я не знаю, как объяснить то, что чувствую. Моя жизнь однообразна и скуч на; повседневность, одиночество, грязь - вот что ее заполняют. Окружающие ме ня люди живут так, как жили всегда, ни о чем не задумываясь, каждый серый де нь похож на другой, все заполнено тысячью мелких и бессмысленных дел, которые приходится делать, чтобы перейти в следующий день, такой пустой, как и предыдущий… Мы живем…
        Она запнулась, подыскивая подходящее слово. -…по инерции, - подсказал Лэйн.
        - Что это?
        - Это когда ты выпрягаешь лошадь из телеги на горке, и не замечаешь, ка к телега начинает катиться вниз по наклонной дороге сама. Ее никто не тащит, она движется сама, и чем дальше - тем быстрее. Даже если горка закончится и дорога вдруг станет ровной, т елега все равно будет катиться еще какое-то время. Сама по себе, без всякой цели просто будет ехать куда-то.
        - Да! Именно так. Но благодаря тебе я знаю теперь, что жизнь может быть и другой!
        Можно в эту телегу запрячь лошадь и самому решать, куда ехать. Ты это с делал. Тебя готовили совсем для другой жизни, но ты живешь так, как выбрал сам. Может быть, поэтому ты настолько силен - хотя, прости, по виду и не скажешь - ты не растрачиваешь себя н а то, чтобы соответствовать чьим-то ожиданиям, не действуешь так, как принято, не с ледуешь этой… как ее?.. инерции, которая влечет всех…
        Она хотела сказать еще многое, но не находила слов. Лэйн слушал с полуу лыбкой.
        - Ты меня сейчас захвалишь, - мягко произнес он. - Скоро светает. Ложис ь спать.
        - Но… я не хочу! Лучше я посижу до утра…
        - Нет, не лучше. Завтра мы весь день проведем в пути и неизвестно, что будет ночью, - голос Лэйна по-прежнему был мягок, но теперь под мягким шелком ощущался металл. - Ложись спать. Это приказ.
        Ослушаться она не посмела. Хейле казалось, что она слишком взволнована всей этой беседой и не сможет заснуть - но стоило ей закрыть глаза, как спустя не сколько минут она уже негромко похрапывала во сне. Калил с бормотанием и полустоном переверну лся на бок - ему снилось что-то не слишком приятное.
        Лэйн сидел у костра и долго разглядывал двух спящих людей, которые дове рились ему и увидели в нем шанс изменить свою судьбу. Он вдруг ощутил, что ответстве нен перед ними и не имеет права их подвести. Это было плохо, как и любая привязанность, пос кольку возникало нечто, что ограничивало его свободу - однако, создавая свой отряд, он знал, что рано или поздно это случится. Позже, он еще будет винить себя за каждую смерть среди людей, доверившихся ему - а то, что эти смерти будут, уже и сейчас можно было не сомневаться. Он по днимет всю северную Гирнезу против завоевателей, но когда сюда для подавления сопротивления выдвинутся рыцаричародеи из Ордена Лилии, то погибнет много людей прежде, чем его родина снова станет свободной.

***
        Они ехали весь следующий день и часть ночи, и лишь к середине второго д огнали спешно отступающих энтикейцев. Лэйн ждал ночи, но ночью враги не остановились.
        Не щадя ни лошадей, ни самих себя, они продолжали путь - и нельзя было не п ризнать, что это было весьма разумно с их стороны, ведь они бежали от смерти. Лэйн не был доволен этой гонкой, хотя и старался относиться к происходящему философски. Рано или поздно, враги должны бу дут остановиться.
        Терпение - залог удачной охоты, пусть даже сейчас он охотился на людей, а не на демонов.
        Под утро энтикейцы достигли замка. Мост был поднят, они стояли на краю рва - грязные, уставшие, окруженные измученными лошадьми - и кричали своим, чтобы их в пустили, постоянно оглядываясь по сторонам, ожидая, что незримый убийца вот-вот появится п еред ними и не веря еще, что сумели спастись. Но никто не появился. Со скрипом подъемный мо ст пошел вниз, и вскоре энтикейцы вошли в замок.
        Лэйн, Хейла и Калил подъехали к Энно спустя час. Не совсем вплотную: ос тановились, когда башни замка стали различимы среди веток деревьев.
        - Надо отъехать подальше, - сказала Хейла. - Эту местность я знаю хуже, чем ту, что вокруг Латтимы. Подальше в лес, чтобы не заметили.
        Лэйн покачал головой.
        - Нет, остановимся недалеко от дороги. Я уверен, они сейчас пошлют гонц а в Ротан.
        Нужно его перехватить.
        Лагерь они разбили, впрочем, не у самой дороги, а чуть подалее, чтобы о гня не было видно. Дежурили по очереди. Спустя два часа мост снова опустился. Два в ооруженных всадника, миновав его, спешно направились на юг - но не настолько спешно, чтобы обогнать "белого призрака". Когда ветви деревьев скрыли энтикейцев от смотровых башен Эн но, Лэйн внезапно появился на крупе одной из лошадей, точно и сильно ударил варвара ножом , вгоняя клинок в основание шеи, и тут же переместился на вторую лошадь. Второго он лишь ранил, но сразу убивать не стал; сбросил на землю и допросил прежде, чем перерезать гор ло и ему. Да, все так как он и предполагал: Лисий Хвост отправил спешное сообщение Кельмару Айо, командору Ордена Лилии, засевшему в замке Ротан.
        Отвели лошадей в лес, убрали с дороги тела, присыпали кровь грязью и по жухлой листвой.
        Минувшей ночью выпал снег, на котором следы были отчетливо видны, но Лэ йн надеялся, что когда взойдет солнце, снег растает, и талая вода, смешавшись с грязью, окончательно скроет следы боя.
        Лэйн лег спать, наказав Хейле и Калилу наблюдать за дорогой. Спустя три часа появился еще один всадник. Этот ехал на юг лишь до перекрестка, где должен был п овернуть на восток для того, чтобы доставить сообщение Коршуновым ярлам Дэнмору и Гельдрин, и разделил участь двух предыдущих гонцов. Недовольно бурча "Неужели они не могли выслать сразу всех?" - Лэйн очистил перчатки от крови, сьел кусок сыра и пару сухарей, и снова засн ул. Духовный наставник, явившийся ему во сне, похвалил Лэйна за усердие и по советовал соблюдать осторожность; после был сон, в котором Лэйн тренировался в полутемном зале, заполненном тен ями. Его тело представляло собой потоки золотистого света, и этими потоками он учился управлять, меняя их положение и смещая их то в одну сторону, то в другую.
        Как всегда после таких снов, при пробуждении он ощутил себя бодрым и по лным сил.
        Солнце заходило, пора было готовиться к проникновению в Энно. Лэйн обра тился к духам леса, земли и воды, прося их укрыть и защитить Калила и Хейлу на время его отсутствия и вредить любому чужаку, который сумеет выбраться из замка. Свое обращение он под крепил соответствующими офудами, часть из которых развесил вокруг лагеря, а др угие вручил своим спутникам, велев постоянно носить листы бумаги с иероглифами при себе, не пачкать их и не мочить. Для себя самого он сделал офуду, устанавливающую связь с духами баронского рода эсЭнно и налагающую на Лэйна обязательство отомстить за тех, кто повредил роду - с учетом того, что барон Харус и часть его семьи были убиты пиратами , не было сомнений в том, что духи рода захотят пойти на контакт и дадут свое благословление добровольному мсти телю. Когда стемнело, под мантрой незаметности он перелез через старую камен ную стену и стал аккуратно изучать замок. Он успешно проник в две комнаты, где спали энтикейцы, и тихо уби л шестерых человек, затем столкнулся с караульными, совершавшими обход замка , и, рассудив, что сейчас они все равно заглянут в комнаты с
трупами и поднимут шум, не стал скрываться, а появился за их спинами и расстрелял четверых северян из арбалетов прежде, чем они успе ли что-либо предпринять. Впрочем, закричать перед смертью двое из них все же успели ; их крики привлекли внимание других энтикейцев; замок встал на уши. Лэйн не стал дожидаться , пока на место убийства сбегутся все остальные Вигго. Он добрался до стены и, цеплясь за выступы камней и элементы старой бревенчатой конструкции, по внешней части стены - за ко торой, естественно, никто не следил в эти минуты - добрался до одной из баше н, где находились караульные. Минус еще трое, недолгий путь по неровной стене, будто бы специально созданно й для выполнения акробатических трюков, вторая башня, и там еще трое. Теперь нужно было искать укрытие. По внешней стене Лэйн добрался до донжона и поднялся на самый его верх; на верху было несколько достаточно широких окон, в которые можно было забраться, в то время как узкие бойницы находились ниже. Окна закрыты ставнями, но заговоры и иероглифы маядвик а решили дело, при том Лэйн ясно ощутил в эту минуту, что замок не сопротивляется его
дейс твиям, а, наоборот, помогает ему.
        Лэйн проник в теплое и богатое помещение; две женщины, гревшие постель Рэйву, сжались от страха и постарались сделаться как можно менее заметными. Лэ йн перешел на другую сторону большой спальни и выглянул во двор: там мелькало множество факе лов, слышались яростные крики, бег многочисленных ног по ступеням и площадкам, доносил ись проклятья и ругань. Наблюдая за суетой внизу, Лэйн подумал, что заглянул в гости к ярлу слишком рано: без сомнения, убийство Рэйва обезглавит всю эту толпу, но дезорганизацией д ело может не ограничится - вполне вероятно, что после убийства второго ярла начнется паника и энтикейцы бросятся врассыпную из замка куда глаза глядят. Это было бы не слишком хорошо, поскольку вылавливать их потом по лесам Лэйну нисколько не улыбалось. Значит, Рэй в подождет своей очереди.
        Поначалу энтикейцы бегали по Энно все скопом, но поиски не приносили ре зультатов, и сама их бессмысленность с каждой минутой становилась все более очевидно й. Тогда они разделились на несколько групп, при том одна из этих групп принялась ос матривать нижние этажи донжона. Лэйн подумал, что ждать дальше нет смысла: прежде чем ид ти отдыхать, можно забрать еще несколько жизней, использовав способность "белого призрака" , которую он до сих пор почти не применял. Ему удалось тихо убить двоих, подгадав момент, к огда на них никто не смотрел - это заняло три или четыре секунды - но потом Лэйна заметили, и началась беготня.
        Лэйн не трогал северян, которые становились спина к спине и готовились защищать друг друга, он предпочитал бить наверняка, появляясь позади одиночных целей и полность ю пренебрегая какими-либо правилами честного поединка. Он вывел из строя четверых, по сле чего отступил, пираты бросились за ним; в тоже время навстречу, привлече нная шумом, двигалась еще одна группа. В какой-то момент пиратам показалось, что "белого демона" взяли в клещи, особенно мало думала о своей защите вторая группа - за что немедленно и была нак азана: выведя из строя еще несколько целей, Лэйн в состоянии призрака переместился в другую ча сть замка. Нужно было отдохнуть, поесть, поспать и восстановить потраченные силы. Но азарт не давал Лэйну уйти: в замке оставалось еще приблизительно двадцать или двадцать пять энтикейц ев, и ему хотелось перед отступлением отправить на тот свет еще нескольких.
        Разглядывая внутренний двор из бойницы в стене смотровой башни, Лэйн за метил, что пираты собираются одной толпой и чего-то ждут. Сам Лэйн в это время нах одился внутри башни, на последней лестничной площадке, в то время как немног о выше, над его головой, нервно топтался на месте молодой энтикеец, слишком хорошо осознающий, наскольк о легкой целью он является и оттого беспрестанно бормотавший молитвы, обращенные к Князья м Света и духам рода с просьбой защитить его от внезапной смерти. Лэйн не трогал пирата потому, что не хотел пока привлекать к смотровой башне внимания: находившийся на верху башни невредимый энтикеец создавал у своих товарищей ощущение, что таинственного убийцы в этой части замка нет.
        В это время появился ярл; его подручные тащили за собой молодого челове ка и полуголую девушку - оба грязные, в крови и в следах собственных испражнений на од ежде, в силу пережитых пыток и издевательств, безразличные уже ко всему.
        Лисий Хвост схватил девушку за волосы и приставил к ее горлу меч.
        - Ты, ублюдок! - Заорал он во всю глотку, озираясь по сторонам. - Выход и сюда! Живо!
        Или я перережу этой суке глотку! Знаешь, кто это? Дочка барона, которог о мы прирезали, как вялую свинью, потому он толком и меч в руках держать не умел. Выходи! Б ыстро!..
        Лэйн не сдвинулся с места: не было б никакой пользы для девушки, если б ы он вышел во двор и погиб, нашпигованный стрелами. Он ощутил недовольство родовых ду хов эс-Энно, желавших, чтобы каждого представителя рода заключивший с ними союз чело век защищал до последней возможности, но даже и это не стало аргументом для каких-либо действий с его стороны. Лучше было потерять покровительство духов места, чем собственн ую жизнь.
        В бессильной злобе Лисий Хвост проткнул клинком шею девушки. Фонтаном х лынула кровь, тут же залив ее одежду и землю перед ней; тело задергалось в аго нии, а затем затихло.
        - Доволен?! - Вновь заорал ярл. - Вшивая трусливая крыса! Клянусь, если тут умрет еще хоть один мой человек, с этим женоподобным дурачком, бароновым сынком, случится тоже самое!
        Рэйв отпустил мертвую девушку и ударил ногой стоявшего на коленях юношу , заставив того упасть в грязь.
        "Паренька надо будет спасти… - Флегматично подумал Лэйн. - Иначе духи эс-Энно мне тут жизни не дадут. Но не сейчас." Он посмотрел, куда утаскивают юношу и ушел из замка, так и не тронув ча сового на смотровой башне.

***
        В течении следующего дня замок покинуло еще трое гонцов. Все трое проех али по лесной дороге не более четверти мили, после чего их встретил Лэйн; мертвые тел а оттащили в лес, лошадей забрали себе, кровавые следы, как обычно, присыпали. Лэйн неско лько раз возвращался мыслями к убитой девушке, размышляя, мог ли он ее спасти, но так и не н аходил хорошего решения для этого. К моменту, когда Рэйв вытащил ее во двор, далкрум уж е порядком истощил свои резервы и не мог использовать "белого призрака" слишком долго, а б ез "призрака" двадцать вооруженных человек, всю свою жизнь проведших в боях и походах, расправ ились бы с Лэйном довольно быстро. Возможно, он допустил ошибку, не став дожидаться Рэйва на верху донжона - если бы он сразу убил ярла, а не начал бы охотиться на его людей, шанта жа, скорее всего, не последовало бы, и пираты действительно, как далкрум и опасался, просто разбежались бы из замка - но никто не мог гарантировать, что перед побегом они не перебили бы в сех заключенных.
        Выходило, что ничего сделать он не мог, и все же смерть девушки омрачал а его мысли. Может, это был отблеск так долго вбиваемых отцом рыцарских идеа лов, которые он когда-то отверг?..
        В замке, меж тем, ближе к вечеру разгорелась ссора между Рэйвом Лисим Х востом и Асмуром Шрамом. Асмур, за которым стояли его братья, племянники и друзь я, говорил, что нужно уходить: теми силами, что остались, им не удержать замок; нужно о тправляться на юг, под крыло к Кельмару Айо, и молиться всем богам о том, чтобы по пути из дву х десятков уцелела хотя бы половина. Ярлу мысль о позорном бегстве была невыносима; приказ убит ь смутьяна он не отдал лишь потому, что уже не был уверен в том, что его приказ исполнят . За Асмуром стояла треть оставшихся энтикейцев, и даже среди верных Рэйву людей ходили раз говоры о том, что удача отвернулась от Лисьего Хвоста - так, как ранее она отвернулась от Полпальца, Багряного Меда и Крысиного Волка. Рэйву не оставалось ничего другого, как позволи ть Асмуру уехать.
        Шрам угадал время: вместе со своими людьми он выехал из Энно, когда сте мнело и Лэйн уже был в замке. Если бы Асмур поторопился и выехал хотя бы на час раньше - Лэй н перехватил бы его по дороге: за день он восстановил силы и смог бы без особенных затруднений убить восьмерых людей, перемещаясь в виде белого призрака от одной скачущей лошади к др угой. Но Асмур и его люди, как тогда казалось и Лэйну и им самим, сумели уйти. Для Лэйна это было плохо и хорошо одновременно: теперь Орден Лилии узнает о происходящем на севере раньше , чем мог бы - но при этом упрощалась и текущая задача, ведь количество воинов Лисьего Хв оста уменьшилось на число сбежавших. Лэйн понимал, что его ждут и прежде, чем начать убиват ь долго, оставаясь невидимым, наблюдал, как перемещаются по двору и стенам замка энтикейцы . Горело много факелов, никто не спал. Наблюдения показали, что как минимум часть захв атчиков постоянно находится в донжоне, в большом зале на втором этаже - и там же, вероятн о, держали и пленника, последнего отпрыска баронского рода эс-Энно. От Хейлы далкрум узнал, что юношу зовут Ульран, а его старшую
сестру, чью смерть Лэйн наблюдал предыдущей ночью , звали Анвилия.
        Лэйн собирался спасти жизнь юному барону, но не знал, как это сделать: в обеденном зале не было окон, только бойницы, поэтому проникнуть туда можно было только по лестнице - за которой, несомненно, велось тщательное наблюдение. На хорошо освещенной площадке, вплотную к настороженным наблюдателям, его маскирующие чары, даже с уче том совместной работы мантры и офуды, скорее всего, разрушатся, и его обнаружат. Какие еще существовали пути проникновения в обеденную залу? Рассчитав время, когда караульных отрядов не было поблизости, он пробрался к донжон и, цепляясь за стену, заглянул в бойн ицы. В залу был только один вход и… еще был очаг. Да, Лэйн мог бы спуститься по трубе, словн о озорной трубочист, но очаг был разожжен, и далкрум наглотается дыма и обгорит, если решит вос пользоваться этой дорогой. Даже если с помощью офуд он сумеет защититься от огня и дыма, незамеченным он в зале появиться не сможет. Тут в голову Лэйна пришла странная идея - пон ачалу она показалась ему довольно рискованной, поскольку если ярл занервничает слишком сильн о, то убьет Ульрана сразу, как только начнет что-то
происходить, но лучших идей у далкрума все равно не появилось, а так у молодого эс-Энно, по крайней мере, был шанс.
        Труба проходила через всю центральную башню, собирая дым из очага не то лько в столовой, но и из других комнат, где имелись очаги и камины. Лэйн забра лся на самый верх донжона, достал кисточку и вывел на трубе три парных иероглива, располо жив их, как обычно, под углом друг к другу: "Обратный ход", "Большая сила" и "Быстрое распространение", а в центре, в качестве завершающего штриха заклинания, изобразил иероглиф " Дым". После чего, выждав две или три секунды, прыгнул в трубу и полетел вниз, даже не пыт аясь цепляться за стены. Пролетев сто из ста пятидесяти футов, составлявших длину трубы, он перешел в состояние белого призрака и так уберегся от падения; на мгновение материализовалс я в пустом очаге, из которого ветром выдуло в комнату весь пепел и угли, и тут же бросился в бой. Энтикейцы оказались дезорганизованны потоком дыма и пепла, внезапно хлынувшим из очага; почти мгновенно дым затопил всю комнату. Они потеряли друг друга из вида, и д аже ярл не сразу сумел найти пленника в этом смоге: Рэйв замешкался лишь на несколько секунд, но этого времени Лэйну хватило, чтобы оказаться в зале; ярл
занес меч, чтобы снести Ульрану го лову - однако, нанести удар не успел. Он ощутил внезапную тяжесть на спине, как будто большой кот прыгнул на него сзади, и холод клинка, проникающего ему в мозг снизу вверх, через нижню ю челюсть. Рэйв стал заваливаться на бок и падать, но прежде, чем он успел упасть - Лэйн сно ва перешел в призрака и прыгнул к новой цели. Затопивший комнату дым был его союзником, не позв оляя энтикейцам быстро организовать оборону. Из одиннадцати человек, находившихся в зал е, Лэйн убил семерых, остальные бежали. Он разрезал веревки, которыми Ульран был привязан к одному из сидений, и вытащил юношу на лестницу - в задымленной комнате тот попросту бы задох нулся, пока Лэйн вел охоту на оставшихся энтикейцев.
        Оставшиеся, между тем, хотя и могли еще организовать отпор, запаниковал и. Одни призывали закрепиться в какой-нибудь башне, другие хотели бежать, треть и искали места, где можно спрятаться. Легкие цели: Лэйн убивал одиночек и атаковал группы, не следившие за тем, что происходит за их спинами. Последние несколько челов ек пытались уйти, и даже успели открыть ворота, но дальше конюшни выбраться не смогли, исключая одного, на круп лошади которого Лэйн переместился, когда тот был в тридцати футах от ворот. Ед инственный точный удар в шею - и кувырок на землю. Тело энтикейца, чьи ноги запутались в стременах, завалилось на бок, лошадь изменила направление движения, сделала полукруг по двору и остановилась, косясь на одинокого человек в центре замка. Лэйн глубоко вздохнул и пох рустел лопатками, разминая плечи. Все? Он устал, хотел есть и спать. Об Ульране пусть поз аботятся женщины и немногочисленные слуги, оставленные энтикейцами в живых.
        Но, как оказалось, еще было еще не все. С большим удивлением он увидел, как в открытые ворота въезжают всадники, и первым среди них - тот самый энтикеец со шр амом через все лицо, которому, как казалось Лэйну, удалось спастись. Почему он вернулся? И почему его сопровождают только четыре человека? Где еще трое?
        Лишь позже, поговорив с Хейлой, он понял, что невольной возвращения Асм ура стал он сам, даже не подозревая об этом.
        Несколькими часами ранее восемь всадников покинули замок Энно, направля ясь на юг.
        Они гнали лошадей так быстро, как только могли в надежде спастись: в то , что наступающей ночью белый демон снова придет в крепость и закончит начатое, никто из них не сомневался.
        Хейла и Калил наблюдали за дорогой; Хейла знала, как сильно не желал Лэ йн пропускать хотя бы одного человека на юг, с донесением Ордену Лилии, и до крови кусала губ ы, видя, как уходят восемь. Эмоции взяли вверх над здравым смыслом - она натянула лук и выс трелила в спину последнему энтикейцу. Варвар упал с лошади, он был ранен, стонал и изры гал ругательства; остальные замешкались. В этот момент Хейла поняла, какую глупость совер шила: она не Лэйн, и когда семеро оставшихся спешатся и найдут ее и Калила, их просто приреж ут, как кроликов.
        Несомненно, если бы энтикейцы знали, кто стрелял, они именно так бы и п оступили. Но они не знали. Все их мысли крутились вокруг белого демона - и первая мы сль, которая пришла им, что эта стрела была выпущена с целью задержать их, а задержать их д емону нужно было для того, чтобы убить. Они вонзили пятки в бока лошадей и умчались прочь та к быстро, как только могли, оставив на дороге раненного товарища. Хейла удивилась тому, что они с Калилом все еще живы, и загордилась собой: конечно, она не так великолепна, как боготво римый ею далкрум, однако и ей удалось внести свою небольшую лепту в эту удивительную войн у, в которой грозные и могучие северяне вдруг каким-то чудом превратились из охотников в бес помощную дичь.
        Самодовольство, впрочем, не затмило ей разум настолько, чтобы подходить к раненному: она всадила в энтикейца еще четыре стрелы, прежде чем он затих и только пос ле этого позволила Калилу подойти и вонзить в тело меч. Вдвоем они оттащили тело в лес, а лошадь увели в лагерь, к прочим лошадям.
        Между тем, уже совсем стемнело; Асмур и его отряд заплутали в темноте - это, безусловно, произошло не в силу случайности, ибо еще в самый первый ден ь Лэйн заклял духов леса, земли и воды, поручив им охранять своих спутников, и вредить чужа кам. Асмур не заметил и сам, как его отряд в ночной темноте сделал крюк и повернул обратно; ког да они вновь проскакали мимо сидевших в засаде Калила и Хейлы, охотница так удивилась, что даже не успела наложить стрелу на тетиву. Асмунд и его люди, продолжая свою бешеную скачку, вые хали на опушку леса… и застыли, словно пораженные громом: замок, из которого они пыт ались сбежать, высился прямо перед ними. Прокляв все на свете, они вновь повернули на юг. Хейл а выстрелила и выбила из седла еще одного; его товарищи, как и в первый раз, не стали останав ливаться. Подождав, пока всадники скроются из вида, она выпустила в упавшего еще пару стрел - на всякий случай, хотя он и лежал неподвижно, после чего вместе с Калилом оттащила тело в кусты, а лошадь отвела в лагерь, и спешно вернулась на дорогу - что-то ей подсказывало, что дело с этим непонятным отрядом,
перемещающимся по дороге взад-вперед, еще не закончено. Она уг адала: духи лесов снова завернули пути обратно, и энтикейцы второй раз вместо юга поехали на север. Хейла выстрелила, промазала, и вновь поспешно натянула тетиву. Вторая стрела попала в лошадь, которая встала на дыбы и скинула всадника; а поскольку духи леса и земл и продолжали исправно вредить чужакам, то упал он неудачно, повредил шею и руку.
        Страх покинул энтикейцев вместе с осознанием, что они обречены; на мест о страха пришла ярость. Они спрыгнули с лошадей и бросились в лес - искать стрел ка. Хейла схватила Калила за рукав; вместе они пустились наутек. Некоторое время их пресле довали, но быстро потеряли из виду: зловещие фигуры появлялись то справа, то слева от энт икейцев, с разных сторон до них доносились незнакомые голоса, а между деревьев мелькали ф игуры беглецов там, где их на самом деле вовсе не было - в то время как для Хейлы и Калила земля будто слегка светилась мягким лунным светом; они почему-то чувствовали себя уверенно , и бежали быстро, как только могли, не цепляясь ни за камни, ни за корни де ревьев. Энтикейцы прекратили преследование и вернулись к дороге - тут они обнаружили что в ходе пого ни потеряли одного из своих (его участь так и осталась неизвестной как для них самих, так и д ля Хейлы с Лэйном, поскольку духи долго мурыжили этого Вигго, водя его по ле су, пока, наконец, не заманили в топь, где и утопили). Кое-как они усадили раненного на лошадь и поехали к замку, с горечью понимая, что путей для бегства у
них просто нет.
        Увидев во дворе замка разбросанные повсюду трупы - и Лэйна, стоящего в центре этого побоища, они спешились и запросили пощады. Лэйн приказал им бросить ору жие на землю и встать на колени, а затем без всякого сострадания перерезал пленникам г лотки.
        Глава 21
        Спустя четыре дня Лэйн, Хейла и Калил вернулись в Латтиму. Молодой баро н был еще слаб и не вставал с постели, но поклялся, что окажет Лэйну любую помощь , которую тот потребует - как только поправится и наведет порядок в своем имении, изр ядно разоренном завоевателями. Лэйн попросил его прислать новобранцев для "Финнайр": во владениях барона можно было отыскать многочисленные и сильные семьи, которые обязаны буд ут откликнуться на зов своего сеньора.
        "Финнайр", меж тем, увеличился уже до размеров восьмидесяти человек; Ма рнин Раммон, когда Лэйн явился на тренировочную площадку, сказал, что люди все чаще спрашивают, когда им предстоит настоящее дело; упражняться целыми днями с копьем и луком мно гим уже надоело.
        Некоторые стали пропускать тренировки и пропадать в кабаках.
        - Тем, кому больше всех надоело - дополнительные наряды, - сухо сказал Лэйн. - Если не угомонятся - выгнать из отряда с позором. Что там с верховой ездой? Все научились худо-бедно держаться в седле? Пусть учатся править лошадьми без помощи рук и стрел ять из седла.
        Некоторое время они молчали. Лэйн наблюдал, как капитан Таэн показывал финнайрцам простые связки ударов при использовании меча и щита, а три ряда мужчин по десять человек эти движения исправно повторяли. На заднем фоне, сменяя друг друга, такое ж е количество человек упражнялось в стрельбе по мишеням.
        - Похоже, в наряд придется отправляться мне самому, - вздохнул Марнин.
        - Ибо сидеть тут, не зная, что и как будет дальше, и вправду весьма тягостно. Вы как будто готовите нас к чемуто, господин далкрум, но до сих пор все делаете сами… охотница и маль чик этот ваш - не в счет: они вам больше так… для кампании. Когда думаете задействовать нас в деле? Все меня как один просили узнать это у вас, ибо с вами-то большинство даже и заговорить б оится. Но меня совсем перестанут уважать, если ничего путного я им и в этот раз не скажу.
        Лэйн несколько секунд молчал, разглядывая заместителя, а когда заговори л, тон его уже не был таким жестким, как минуту назад.
        - Я не знаю "когда", - признался Лэйн. - Все зависит от того, что предп римут наши враги.
        Чем позже вы вступите в бой, тем лучше: больше времени будет для обучен ия. Что касается тактики, то лобового столкновения с Коршунами или, тем паче, с орденцам и, я постараюсь не допустить: слишком много людей погибнет даже в случае успеха, а скорее всего, при таком столкновении нас ждет поражение. Здесь живут мирные люди, и оружием даж е самые ловкие из них управляются кое-как - а энтикейцы, даже самые слабые из тех, что пр ибыли - морские разбойники - воюют и пиратствуют уже много лет, сражения - это их жизнь . Об Орденах и говорить не приходится: полагаю, их подготовка еще выше, и орденцы, вдо бавок, владеют еще и магией. Поэтому - никакой "честной" войны: "Финнайр", когда придет ваше время, будет действовать так же, как я: появляться, наносить врагу урон, и отступать прежде чем враг успеет ответить. Сто мелких ран убьют врага столь же верно, как и один красивы й и мощный удар, о котором вы все, вероятно, тут грезите, но которого не будет, потому что наш враг в открытом бою сильнее нас. Значит, мы будем ослаблять врага, перерезать его пути снаб жения, уничтожать его дозорных, устраивать
налеты, и тут же уходить, не пытаясь развить успех - и так мы будем действовать до тех пор, пока энтикейцы не ослабнут настолько, что побег ут от нас к своим кораблям, чтобы уплыть туда, откуда они приплыли, и вот тогда - и тольк о тогда - мы проявим не только хитрость и быстроту, но и силу, и передавим их всех до единого, а корабли их - сожжем.
        - Хмм, вот как… - Марнин почесал подбородок. - Признаюсь, о таком спо собе ведения войны я еще не слышал, но звучит… убедительно. И каков следующий шаг?
        Ну ладно, мы тут будем тупо тренироваться, раз так надо. А вы?
        - Пока не знаю, - ответил Лэйн. - Сначала мне надо поговорить с Кервино м и Джайком.
        Они уже вернулись?
        - Кервин - еще нет, Джайк - да.
        - Я не видел твоего кузена, где он?
        - Спит после ночного дежурства на стенах. Я разбужу его и пришлю к вам.
        - Пусть отдыхает, - сказал Лэйн. - Сегодня я все равно никуда не поеду.
        Пришли его ко мне вечером.
        - Как скажите, капитан.
        Под вечер, однако, вернулся наконец и разведчик, отправленные на северо -восток, к Ханзам, и поэтому доклады Кервина и Джайка Лэйн получил почти одновреме нно. Дэнмор Покойник и Красная Гельрин прекратили грабежи и отошли к югу, вступив в Цейн и усилив таким образом Орден Лилии, державший город под своим контролем. Ходили слухи, что люди командора Тезака повсюду, где могут, захватывают рыбацкие шхуны и торго вые суда: для каких целей они это делают, было еще не ясно, но нельзя было исключать, что т ак они готовят себе путь отступления в случае, если на материке дела пойдут совсем плохо. В любо м случае, выдвигаться к Латтиме они, по всей видимости, пока не собирались - выжидали и готовил ись всеми силами оборонять тот единственный морской порт, через который все эти дикари с островов стали распространяться по Ильсильвару.
        Доклад Джайка был менее радужным. Альрин, Второй Генерал Ильсильвара, б ыл то ли убит, то ли тяжело ранен в одном из сражений; продвижение его армии от Обийта и Минзаля на север сильно замедлилось. Кажется, Орден Лилии, не рискуя идти на прямо е столкновение с регулярной армией, усиленной войсками всех восточных феодалов, применял ту же тактику, которю по отношению к захватчикам планировал использовать Лэйн: командо ры Джен и Гайн беспрестанно атаковали и отступали, не ввязываясь в крупные сражения. З а их спинами, в замке Ротан сидел Кельмар Айо, о котором ходили противоречивые слухи: кто-то говорил о нем, как о благородном рыцаре, кто-то - как о жестоком и безумном чернокнижнике. В озможно, правдой было и то и другое. Кельмар устанавливал контроль над окрестными землям и, подчинял себе прежних вассалов эс-Лимнов, обеспечивал снабжением воевавших с Альрином командоров, и рекрутировал солдат из местного населения: крестьяне шли к нему по прин уждению, наемники - за наживой, а пленные ильсильварские солдаты, содержавшиеся в нечеловеч еских условиях, надеялись таким образом сохранить себе жизнь.
Было в докладе Джайка еще кое-что, что привлекло внимание Лэйна; он задал разведчику несколько вопросов, а зат ем долго сидел в кресле, обдумывая следующий шаг. Приняв решение, он нашел Хейлу и Калил а и сообщил им, что завтра они вновь отправляются в путь; когда он известил об отъезде Марн ина Раммона, тот, разумеется, поинтересовался, какую цель Лэйн наметил для себя теперь.
        - Первоначально, центром сопротивления в Гирнезе - пока Альрин на юге п одтягивал свою армию и собирал феодалов - должен был стать замок Ротан, принадлеж ащий графскому роду эс-Лимн, - ответил Лэйн. - Лилия взяла замок, уничтожила графскую семью и стала подминать по себя их вассалов. Однако, запугать Ордену удалось не всех, и некоторые вассалы продолжали оказывать сопротивление. Сейчас центр сопротивления находитс я в Лаго, которым владеет семья эс-Байн, при том семьи эс-Энор и эс-Ферсен оказывают им п оддержку. Нет сомнения в том, что если все оставить, как есть, Лилия их быстро раздав ит, но если оказать им помощь - Лилия увязнет в окрестностях Ротана и сюда, на север, они не п ридут. Что даст нам возможность подготовить отряд здесь, в Латтиме - может быть, одну, може т быть две или три лишние недели, я не знаю. Когда подойдет Альрин и у Кельмара начнутся б олее серьезные проблемы, чем сейчас - я вернусь в Латтиму, и, надеюсь, не один. У Альр ина и без того огромная армия, не все захотят идти к нему под руку, я приведу сюда вассалов эсЛимнов и у нас появится хорошая, обученная конница. И тогда,
в зависимости от того, как сложатс я события, мы либо поможем Альрину дожать кардинала Рекана и трех его командоров, либо выс тупим на восток и выбьем Ханзов и людей Тезака из Цейна. Вот такой план. Я говорю о нем т ебе, потому что ты снова остаешься здесь за меня, но знать о нем кому бы то ни было еще, д аже твоим родичам, пока еще рано. Удовлетворен?
        - Возвращайтесь скорее, капитан, - сказал Марнин. - Я найду, что сказат ь людям.
        Обещаю, что за время, пока вы будете отстуствовать, мы с Таэном выжмем из них все, что можно.
        Обучатся всему, что вы сказали.
        Лэйн кивнул и пожал протянутую руку.
        - Спасибо. На меньшее и не рассчитываю.

***
        Они обогнули Ротан с северо-запада, свернув с дороги у городка, носивше го название Дандашер, и далее двигались преимущественно по бездорожью, глядя, как ч ередуются пустоши и леса, лишь иногда сменяемые одинокими хуторами и крошечными деревенькам и, затерянными в глуши. Шел то дождь, то снег; ночью земля замерзала, а днем раскисала; наступающая зима медленно, но верно вытесняла уходящую осень. На хуторе Хербода они поме няли лошадь: та, на которой ехала Хейла, повредила ногу в яме и охромела. Сыновья Хербода и он сам жадно слушали новости о том, что происходило в Латтиме; итогом горячих рассказов Хейл ы и Калила стало то, что все они выразили желание последовать с ними - предл ожение, от которого Лэйн отказался, посоветовав вместо этого мужчинам отправ ится в Латтиму и вступить в "Финнайр". В безымянной деревеньке двумя днями спустя их попытались отравить и ограб ить; но бродячие по дому призраки предыдущих жертв нашептали Лэйну об опасности, и он вырез ал всю семью, пощадив только двух маленьких детей, которых позже отправил к соседям.
        В той деревне они задержались на день - Хейла и Калил, успевшие сьесть немного отравленно й пищи, мучались животом, блевали и бегали в нужник по два, а то и три раза в час. Лэйн развесил в доме лечебные офуды, также он провел церемонию успокоения духов. К утру Калил и Хейла , хотя и были еще слабы, уже могли двигаться дальше.
        Завершая свой длинный крюк, всадники повернули на юг. Поселения стали в стречаться чаще, а в одном из них Лэйн и его спутники едва не столкнулись с орденц ами, вывозившими из деревни значительную часть тех припасов, что крестьяне приберегли на зи му - энтикейцы покинули деревню буквально за полчаса до того, как там появился далкрум . Женщины плакали и проклинали захватчиков, мужчины были мрачны - никто не знал, сумеют ли они пережить грядущую зиму. Лэйн мог бы догнать орденцев и перебить их, благо их там было немного и, даже окажись среди сборщиков один или два рыцаря-чародея, состояние "белого призрака" позволило бы ему быстро устранить их, тем более - в случае внезапного нападения.
        Но Лэйн никуда не поехал. Попытка показать себя героем, вернув крестьянам то, что у них о тняли, неизбежно привела бы к возмездию со стороны Ордена - и если до Лэйна Орден дотяну ться бы и не сумел, то в эту деревню повторно заявился бы обязательно - и тогда все те, кого Л эйн попытался бы благородно спасти от голодной смерти, оказались бы развешанными на ветк ах ближайших деревьев.
        Они остановились в поселке и щедро заплатили за ночлег; от крестьян они узнали, что Лаго осажден, но еще держится: у осаждавших замок орденцев мало людей, а подошедшие к Лаго эс-Энор и эс-Ферсен позволили снять блокаду. Эти новости обнадежили Лэй на - но каково же было его разочарование, когда, спустя два дня, они поднялись на пригоро к и увидели перед собой старый, не раз перестраивавшийся замок, многократно переходивший из рук одной семьи к другой: ворота его были открыты, а на башнях развивались светлые флаги с изображениями лилии - символ Ордена, и багряные флаги с ладьей, имеющей мечи вместо весел - символ королевского дома Эн-Тике. Вблизи замка были видны следы побоища - повсюду мертвые л юди и лошади, сломанные копья, втоптанные в грязь знамена с леопардами Ильсильвара, б оязливые мародеры, и, конечно же - стаи ворон, лакомившиеся глазами мертвецо в и заполнявшие хриплым карканьем всю округу.
        - Опоздали… - Тихо произнесла Хейла.
        Сжав зубы, Лэйн мрачно кивнул.
        - И что теперь? - Спросил Калил.
        - Погибли далеко не все, наверняка многих взяли в плен, - после долгого молчания сказал Лэйн. - Джайк говорил, что Орден активно вербует солдат в том числе из военнопленных, которых перед этим доводят до крайней степени отчаянья и страха. Если т ак - в замке должно быть немало солдат местных баронов; не исключено, что там есть и рыцари , и даже, возможно, вассалы эс-Лимнов. Я проберусь внутрь и посмотрю, что мо жно сделать; вы, как обычно, останетесь в лесу дожидаться моего возвращения.
        Так они и поступили. Когда сгустились сумерки, Лэйн отправился в путь: он действовал по тому же сценарию, что в Латтиме и замке Энно. Перелезть через стену не составило труда; договор с духами Лаго был заключен согласно обычной процедуре, хотя Лэй ну и показалось, что местные незримые обитатели ведут себя как-то чересчур вяло и потеряно - далкрум предположил, что это от того, что все наследники рода эс-Байн переб иты. Да и был ли род эс-Байн тем родом, с которым по-настоящему были связаны духи замка? Хозяева здесь менялись с лишком часто, и сам замок был чрезвычайно древним, стоявшим здесь еще во времена Стханата.
        Перемещаясь в невидимости по его коридорам и залам, Лэйн то и дело натыкался на остат ки старой кладки и едва различимые, стершиеся цепочки высеченных в камне рун. Пока он никого не убивал, и тщательно избегал сближения с караульными или слугами: сначала необходимо было по нять, сколько тут пленных и где их содержат, и лишь после этого начинать резню. Он уже зн ал, что часть людей держат во дворе, в одном из больших хозяйственных помещений; другие, по всей видимости, бывшие слуги эс-Байн, находились в замке и им была предоставлена относи тельная свобода; детей и женщин собрали в верхней части донжона и заперли там - из разговоров солдат Лэйн узнал, что далеко не все были довольны действиями Углара Шейо, направленными на за щиту женщин Лаго от насилия; также он нашел большую залу, куда, под постоянной охраной, поместили раненых. Но это были не все: не оставляло сомнений, что наиболее боеспособные ильси льварцы заперты где-то еще, возможно - в подземной части замка. Лэйн отыскал две лестницы вниз , но обе они хорошо охранялись; он мог бы убить стражей, и сделал бы это в случае, если бы не нашел
другого пути, но пока не оставлял надежд проникнуть в подземелья незамеченным. Странная, нерациональная конструкция замка, представлявшая собой смешение стилей разных эпох, оп ределенно намекала на то, что тут могут быть и другие пути - о которых, возможно, орденцы еще ничего не знают. В любом случае, здесь должны были быть вентиляционные шахты либо трубы, к оторые могли вести в камеру пыток: пытка каленным железом заставила бы задохнуться от дыма самих палачей, не существуй тут вентиляционной системы. Лэйн использовал офуды для того, чтобы изучить и прочувствовать замок; он не касался и даже не приближался к странным эн ергетическим образованиям, которые могли быть связаны с магией орденцев или, по край ней мере, могли находиться в поле их влияния, но вертикальные пустоты он, как и предпол агал, обнаружил. Не все подходили под его цели и не ко всем можно было получить доступ, однако, обнаружилось сразу три шахты, которые его заинтересовали. Первая оказалась слишком узка дл я проникновения, через вторую постоянно шел поток дыма, зато третья подходила почти идеально.
        Вход в нее располагался в заброшенном крыле Лаго, и найти его было не так просто:
        Лэйну пришлось ползти по остаткам системы водоснабжения, с помощью которой тысячу лет назад в ода при помощи магии поднималась наверх и доставлялась на верхние этажи замка… этажи , которые большей частью были разрушены во время войн и пожаров, а затем отстроены по нов ому плану. Наконец, он нашел вертикальную шахту, которая оказалась даже боль ше чем он предполагал: около десяти или двенадцати футов в диаметре, а потом - даже еще больше: шахта места ми расширялась за счет каких-то полуобрушенных помещений и коридоров, по которым никто не ходи л уже много столетий. Лэйн стал спускаться вниз, гадая, есть ли внизу выходы в подз емелья, в которых держали пленников… как вдруг чувство опасности овладело им так отчетл иво и ясно, и он, не рассуждая и не пытаясь понять, что происходит, выдернул когти из стены и полетел вниз, в темноту.
        Лэйн ощутил движение воздуха и короткий скрежет металла о камни: что-то невидимое пронеслось по стене, чиркнув клинком там, где только что находились рук и Лэйна; что-то слишком быстрое для человека. Лэйн пролетел шестьдесят или семьдесят фу тов прежде, чем сумел уцепиться за торчащую из стены балку. Старое дерево угрожающе затрещало , грозя в любую минуту переломиться, Лэйн поспешно произнес мантру легкости и, подтянув шись на руках, забрался на балку. Все его чувства были напряжены: то, что едва не убил о его, по-прежнему находилось где-то рядом. Внутри колодца царила абсолютна темнота, однак о помимо паранормального восприятия, одна из офуд, спрятанных под одеждой Лэйна, позволяла ему видеть во тьме. И вот, будто бы из ниоткуда, возник человек - изящно пр иземлился на самый конец той же самой балки, на которой стоял Лэйн, всего в трех шагах от него. Человек - худощавого телосложения, ростом на голову выше Лэйна - был одет в однот онную черную одежду, а в правой руке держал длинный меч. Левой рукой он отстегнул тя желый плащ, который немного сковывал его движения и, не глядя, бросил его вниз - в
то время как Лэйн надвинул на лицо серебристую полумаску, вынул из ножен собственные клинки и, перейд я в состояние белого призрака, бросился вперед.
        Поразительно, но не смотря на всю нечеловеческую скорость далкрума, чел овек в черном сумел уйти от атаки - отпрыгнул вверх и назад, сделал сальто в воздухе, коснулся ногами противоположной стены шахты, и сам, столь же быстро как Лэйн, размазыва ясь в воздухе, метнулся вперед, подобно темной смертоносной молнии. Лэйн присел, слыша , как скрип балки переходит в хруст ломающегося дерева; когда черная тень пронеслась над его головой, он оттолкнулся и прыгнул почти на то самое место, которое перед этим заним ал противник. Лэйн проехал по стене вниз пять или шесть футов, прежде чем сумел уцепиться железными когтями за трещину в кладке. Он полагал, что у человека в черном, не смотря на всю его невероятную ловкость, должны будут возникнуть определенные сложности, поскольку бал ки, на которую можно было бы приземлиться, больше уже не существовало, но Лэйн недооце нил противника: черному хватило силы прыжка для того, чтобы достигнуть противоположной стены. Уже в полете черный изменил положение своего тела, оттолкнулся от стены ногами, и пр ыгнул назад. Лэйн никогда бы не подумал, что человек способен
выделывать трюки такого род а, ведь и ему самому подобное удавалось лишь в состоянии "белого призрака" - но и как демон его противник не воспринимался, в те короткие мгновения, когда он ненадолго замедлялся п еред очередным прыжком или иным действиям, все паранормальные чувства твердили Лэйну, что перед ним - человек, а не демон.
        Черный, между тем, казалось бы, ничуть не беспокоился о поиске подходящ ей опоры: во время обратного прыжка он целился стену немного выше Лэйна, в то время как меч в его правой руке поднимался для быстрого рубящего удара. Сначала отклонившись влево , а затем выбросив тело вправо и, используя инерцию толчка, Лэйн побежал по стене, переход я в состояние "белого призрака" и бормоча мантру скорости - но, не смотря на все это, сила из начального толчка оказалась недостаточной, и его бег почти перешел в падение, когда справ а обнаружился выступ - не подходящий для того, чтобы стоять на нем, но вполне годящийся для то го, чтобы за него уцепиться - и Лэйн прыгнул к нему, вонзил железные когти в камень, услы шал, как они с отвратительным скрежетом скользят, обрекая его на падение, а потом скре жет прекращается, и движение когтей, попавших в какую-то щель, прекращается.
        Человек в черном слева и наверху, завершив прыжок, словно прилепился к стене, как кот или какое-то насекомое; он оглянулся через плечо, определяя местоположе ние Лэйна - держа меч в правой руке готовым для удара, а левой рукой уверенно цепляясь за сте ну - из чего Лэйн сделал вывод, что черный, по всей видимости, располагает такими же когтями для скалолазанья, как и он сам.
        Следующее движение, мгновением позже, они начали одновременно: Лэйн, по касательной вниз, к еще одной балке; человек в черном - к выступу, на котором висел Лэйн. Опять взмах меча, совсем рядом - но на этот раз все вышло более предс казуемо: кажется, сочетания мантры скорости и сверхчеловеческой быстроты "белого призрака" хватало для того, чтобы получить пусть и незначительное, но важное преимущество в скорости над таинственным прот ивником. Стоя на балке и не прекращая мысленно повторять мантру, Лэйн ждал, когда челове к в черном повторит его путь - и тогда Лэйн задействует призрака и упадет вниз… по крайне й мере, так это будет выглядеть со стороны: на деле же он зацепится ногой за балку и за счет этого поменяет направление движения; свершив более половины оборота, он придаст себе д ополнительное ускорение, оттолкнувшись левой рукой от стены - после чего нож в правой войдет в спину черному, который к этому моменту займет на балке то место, которое сейч ас занимает Лэйн.
        Это был красивый план, всплывший интуитивно, без тщательных раздумий, н а которые просто не было времени - но черный, вися на уступе, медлил, и с каждым мгновением его промедления Лэйн понимал, что противник трезво оценивает свои шансы дос тать его. Затем черный, подтянув ноги, зажал между ними меч, освободив таким образом пр авую руку. Он что-то произнес, сделал сложное движение кистью - Лэйн понял, что враг наклады вает на себя какое-то заклинание. Далкруму нестерпимо захотелось развернуть наручи-арбалеты и расстрелять в упор эту изобретательную и осторожную тварь; однако понимание того, что напа дение начнется еще до того, как он успеет выстрелить, охладило его пыл: удивительные магическ ие механизмы карлов, демонстрировавшие чудеса скорости в бою с обычными людь ми, сейчас будут казаться невыносимо медленными - да и в развернутом виде арбалеты ощутимо снизят его мобильность, а сейчас от скорости зависело все.
        Закончив короткое заклятье, черный вернул меч в руку, и прыгнул - не по бежал по стене тем же путем, что и Лэйн, а просто переместился на другой конец балки - при том Лэйн не мог утверждать наверняка, что это был именно прыжок, а не мгновенное переме щение, настолько быстро все произошло.
        Не задерживаясь, черный начал атаку. Лэйн заблокировал его клинок ножам и, затем, удерживая меч только одним, сделал круговое движение другим так, чтобы ударить лезвим по руке снизу. Черный увел правую руку, но зацепить его Лэйн все же успел.
        В это же время левая рука черного хлестким движением едва не распорола Лэйну лицо - когти дл я скалолазанья черный и не думал прятать, напротив, он рассчитывал использовать их в бою. Лэй н ушел назад и вниз, ударил ножами по ногам - человек в черном, как будто пр едвидя его следующее движение, легко подпрыгнул. Чтобы избежать удара мечом, который неминуемо должен был по следовать сверху, Лэйн соскочил с балки и, уцепившись за нее когтями на левой руке, совер шил три четверти оборота, отпустил балку и прыгнул к стене, где повторил трюк, немногим ранее показанный ему черным: оттолкнувшись от стены ногами, полетел вперед, на врага. Черный мог бы выставить вперед меч или нанести рубящий удар - но удар Лэйн, скорее всего, успел бы заблокировать, а далее инерция его движения сшибла бы противника с балки, и поэтому черн ый просто упал вниз, как и Лэйн секунду назад, но не стал никуда прыгать, а, сделав полный оборот, встал на балке в той же позиции, что и прежде. Лэйн в это время, потеряв цель, успел уце питься за балку левой рукой, поменял направление движения и, как заправский акробат, выпрямил ся на
ней одновременно с черным, также заняв свою прежнюю позицию.
        Секунду они не двигались, изучая друг друга, а затем, не сговариваясь, начали атаку. Лэйн, перейдя в призрака, побежал по стене, намереваясь, совер шив полукруг по стене шахты, оказаться за спиной врага; человек в черном поначалу бросился было к нему, но зат ем, ощутив, что цель уходит от прямого столкновения, подпрыгнул высоко вверх. Когда Лэйн вно вь оказался на балке, человек в черном еще был в воздухе; решив, что это его шанс, Лэйн, по-прежнему находясь в состоянии призрака, прыгнул вперед и вверх, целясь ножами в противника.
        Если бы он мог видеть в эти мгновения лицо человека в черном - безмятежное, отрешенное и одно временно сосредоточенное - возможно, он бы не стал торопиться с новой атакой. Но черный в момент прыжка Лэйна находился к нему спиной; нижняя часть тела черного медленн о уходила вверх, и на самой высокой точке его прыжка ноги черного оказались поднятыми строго вверх, в то время как голова заняла положение внизу; руки черного, сжимавшие меч, сместились за голову в хорошем и широком замахе. Черный ударил, когда Лэйн оказался рядом; Лэйн успел за блокировать меч одним из своих ножей, но удар более тяжелого оружия пробил блок и отшвы рнул Лэйна в сторону; одновременно с этим красивое сальто, которое выполнял черный, также сломалось из-за резкого движения его рук с оружием. Они упали вниз одновременно: черный ударился ребрами о балку и зашипел от боли - в этот момент он был открыт для удара, но Лэй н при всем желании не смог бы воспользоваться удобным моментом: он скользил вниз по стене и с удорожно пытался зацепиться хоть за какую-нибудь выемку или уступ. Когти нашли щель; Лэй н сместил тело влево, а затем
резко выбросил его вправо, отцепился и побежал по стене к остаткам чего-то, что некогда могло быть как небольшой площадкой над пропастью, так и остатками камен ной арки. Но это же место для приземления выбрал черный: он встретил Лэйна в тот самый моме нт, когда тот уже почти достиг площадки. Лэйн рефлекторно вскинул руки для блока - но чер ный изменил угол удара, и великолепное произведение искусства, созданное карлами Фандера , приняв на себя удар меча, оказалось сломано. Лэйн упал вниз, и на этот раз человек в черном не стал ждать, пока противник найдет точку опоры: он прыгнул следом, ускоряясь с помощью сп особностей, превращавших его в подобие темного призрака. Левая рука плохо сл ушалась Лэйна; он попытался зацепиться за стену так, чтобы сразу сместиться в сторону, но безуспешн о - черный обрушился на него сверху, ударил мечом (эту рану в горячке боя Лэйн поначалу даже не почувствовал) и повлек его вниз. Они несколько раз перевернулись в полете, затем на короткое в ремя расцепились, нашли опоры и бросились по стене друг к другу. Две тени - белая и черная - ст олкнулись на середине пути, а затем
черная тень успешно достигла уступа, за который перед эти м цеплялся Лэйн, и там обрела черты тяжело дышащего человека в однотонно-темной одежде - в то время как Лэйн, уже не за что не цепляясь, с глубокой и длинной раной наискось через все те ло, полетел вниз. Он ударился в полете о стену, перевернулся и, теряя оружие, канул во тьме.
        Оттолкнувшись от уступа, Фангель Китэ, командор Ордена Крылатых Теней, отправленный Кельмаром Айо на помощь осаждавшим крепость рыцарям Лилии, взмыл вверх, на мгновение сделавшись похожим на настоящую крылатую тень - то ли темный призрак, то ли демон ночи в стремительном полуполете-полупрыжке. Оказавшись на площадк е, он сморщился и приложил левую руку к боку: сломанные ребра распространяли импульсы бол и по всему телу. С правой руки капала кровь из пореза, оставленного острым как бритва, нож ом Лэйна. Фангель долго стоял там, глядя в темноту, прислушиваясь и напрягая все свои пар анормальные чувства, ожидая, не возникнет ли внизу движения или иного призна ка, свидетельствующего о том, что необычный враг, с которым он повстречался в Лаго, еще жив. Проникший в замок лазутчик остался незамеченным для всех, даже для его лучших рыцарей, умевших слу шать голос темноты и доверять тому иррациональному, мистическому восприятию, которое давал К люч Ордена. Он и сам не был уверен в том, что что-то почувствовал - до тех пор, пока не проник вслед за врагом в заброшенную часть замка и не обнаружил лазутчика в
шахте, о существован ии которой даже не подозревал.
        Фангель терпеливо ждал, но ничего не происходило, и наконец, убедившись в том, что враг мертв, он стал медленно подниматься вверх - что было не так-то про сто, ибо его собственные ресурсы энергии, позволявшие на короткое время превращаться в "темного призрака", были почти исчерпаны.

***
        Но Лэйн не умер. Несколько раз ударившись о стену, в полубессознательно м состоянии он попытался зацепиться за нее когтями, и, хотя и не остановил падения, су мел в какой-то момент его замедлить. Он упал в подземную реку - недостаточно глубокую, чтобы оста ться неповрежденным, и получил множественные переломы правой руки. От боли и погружения в ледяную воду он потерял сознание; река быстро несла его прочь, он несколько раз то прих одил в себя, то снова отключался. В конце концов река вынесла его на поверхность, в низину в трех милях от Лаго, где его заметили рыбачившие крестьяне, которые немедленно принесли его в де ревню. Следующую неделю Лэйн провел в полубредовом состоянии: хотя на руку ему наложили повязку и зашили длинную рану от меча Фангеля, от длительного нахождения в холодной воде он тяжело заболел и все эти дни находился при смерти. Потом наступило некоторое улучшение.
        Лэйн, попросив краски, даже сумел изобразить несколько лечебных офуд. С этого момента выздоровление пошло быстрее, он смог самостоятельно есть и пить, и начал разговаривать с лю дьми, в доме которых находился. Новости, которые он узнал, были хуже одна другой. Орденцы ка к будто с цепи сорвались - обыскивали деревни, задерживали путешественников, а всех по дозрительных отправляли в застенки либо убивали на месте. Заявились они в деревню, г де находился Лэйн и не схватили далкрума только потому, что хозяева дома выдали его за своего больного родственника, которого на охоте растерзал медведь; увидев, что "род ственник" и в самом деле находится на грани жизни и смерти, энтикейцы потеряли к нему интерес и ушли. Однако, другим так не повезло: хозяин дома рассказал о том, что в соседней деревне схватили ю ношу и женщину, которые приезжали туда закупиться едой; женщина, одетая в мужскую одежд у, была похожа на охотницу или наемницу, а юноша, хотя и имел при себе меч, едва умел им пользоваться. Это сообщение повергло Лэйна в мрачное расположение духа, но следующее оказ алось еще хуже: крупный отряд
орденцев, выступив из Ротана, взял Латтиму и сжег ее. Все жители города и все его защитники были убиты.
        Боль, ненависть и отчаянье смешались в душе Лэйна в гремучую смесь; он не хотел ни о чем думать, хотел забыться и исчезнуть. Люди, которых он призвал к оруж ию и в сердцах которых пробудил веру, оказались перебиты, все до единого, из-за него. Если бы он был более осторожен при проникновении в Лаго… если бы выиграл бой с человеком в черном… если бы иначе спланировал всю операцию, выбрал бы иной план действий… все могло пов ернуться по-другому.
        Он был слишком успешен поначалу, слишком самонадеян - и в результате су дьба ткнула его носом в его собственную слабость, и Лэйна переиграли на том самом поле, где он полагал себя мастером. Слабость собственного тела, дурнота, невозможность сделать чт о-либо прямо сейчас лишь подбавляли масло в огонь. Физические страдания его сходили на нет, далкрум шел на поправку, зато в душе поселился полный раздрай. Он постепенно, поначалу неуверенно, начал ходить; сердце жаждало мести, но возник и страх, которого не было прежд е - боязнь, что любые его действия навлекут новые беды на людей, которых он хотел защитить. О дин невыносимо долгий, мучительный день следовал за другим; в какой-то момент Лэйн осо знал, что раздрай в его душе будет продолжаться до тех пор, пока он не начнет что-то делать - к ак только новая цель будет поставлена, сомнения отпадут, его злость и боль превратятся в эне ргию, а неизбежные жертвы среди союзников он снова станет воспринимать как еще один повод для мести и жестокости по отношению к врагу - но не как узы, стягивающие его по рук ам и ногам. В это время пришло известие, может
быть, еще более худшее, чем новости о смерти Хей лы и Калила и разорении Латтимы: к Цейну подошли новые корабли, из которых на землю И льсильвара вышли воины энтикейских кланов и рыцари Семирамиды. Далкруму стало ясно, поче му Тезак и Коршуны так сконцентрировались на обороне города, не пожелав придти на помощь с воим товарищам, умиравшим в Латтиме и Энно: они вовсе не готовились бежать, они защищал и порт, в который вскоре должна была прибыть новая волна завоевателей.
        В этот же день он попросил у хозяев теплую одежду и немного еды; на ули це бушевала метель, он был еще слаб, и хозяева пытались отговорить его от ухода - б езуспешно. Лэйн вышел из дома, представляя собой слабую и легко уязвимую цель как для непогод ы, так и для людей: свои ножи он потерял в Лаго, один из двух арбалетов был безнадежно испорчен, а второй, сделанный под правую руку - бесполезен, поскольку эта рука Лэйна все ещ е находилась в лубке.
        Сквозь метель он кое-как добрел до следующей деревни, потом, узнав, что одному из крестьян нужно отправиться на юг, напросился к нему в спутники. Их пути вскоре р азошлись, Лэйн опять побрел по холодным дорогам один - зная, однако, что цель его не слишком далека и уповая на то, что идет верно. Слухи о приближении генерала Альрина бежали впереди его армии, и хотя это войско, отчасти из-за непогоды, отчасти - из-за беспрестанных атак Джен а и Гайна, продвигалось на север очень медленно, к текущему моменту оно уже вступило на южные г раницы былых владений графов эс-Лимн. И вот, наступил момент, когда оборванный, гряз ный, полузамерзший Лэйн увидел впереди огни множества костров и направился к ним через зас неженное поле. На подходе к лагерю его остановил патруль.
        - Ты кто? Нищим здесь не место, - бросил командир патруля. - Убирайся.
        Мы не подаем.
        - У меня… сообщение для генерала… - просипел Лэйн и закашлялся. В п оследние дни его снова мучила горячка.
        - Вот как? - Командир пренебрежительно осмотрел невысокого человечка. - Что-то я сомневаюсь. И что же это за сообщение? Скажи мне, я передам.
        - Оно не… - Кашель. - Не для твоих ушей…
        Командир патруля еще несколько секунд рассматривал бродягу, а затем отд ал распоряжение своим людям:
        - Тащите его в лагерь. Пусть Малькос с ним разбирается.
        Один из патрульных усадил Лэйна посадил на лошадь позади себя; его отве зли в лагерь и доложили о случившемся лейтенант Малькосу, в подразделении которого сос тояли доставившие Лэйна патрульные. Лэйну, беспрестанно кашлявшему, дали попить теплой во ды, после чего Малькос принялся выяснять, что же за дело привело больного оборванца в их лагерь. Лэйну повторил то, что прежде сказал командиру патруля: его донесение должен получить только генерал Альрин и никто другой.
        - Не держи меня за дурака, - раздраженно сказал Малькос. - У нас, конеч но, есть люди, которые поставляют сведения, но ты к ним никакого отношения не имеешь.
        Кто ты такой и для чего тебе генерал? Что еще у тебя за сведения такие особые, а?!
        - Тебе об этом… знать не нужно…
        Грубый тычок отправил Лэйна на землю. Правая рука, не смотря на защищав ший ее лубок, взорвалась болью. Лэйн кое-как привстал на локте левой. Закашлялся. Мал ькос навис над ним с поднятым кулаком - словно лейтенант не знал еще и сам, ударит ли он Лэй на второй раз или нет.
        - Не морочь мне голову! Ты все расскажешь - или мы переломаем тебе кост и, а потом закопаем прямо здесь, в снегу! Зачем тебе генерал?! Может, ты служишь э нтикейцам и хочешь убить его, а?! Говори, падаль! Или мне позвать палача?! Пусть спилит те бе пару лишних зубов!
        - Можешь делать со мной… что хочешь… - Лэйн говорил с трудом, с пер ерывами, изо всех сил контролируя дыхание для того, чтобы вновь не зайтись в кашле.
        - Но если… ты не сообщишь генералу… или покалечишь меня… на дыбе в итоге… окажешьс я ты сам…
        Лейтенант презрительно скривился.
        - И что же я должен передать генералу? Что встречи с ним требует какойто грязный, обоссаный бродяга?!
        - Скажи ему… - Лэйн замолчал, не зная, что сказать. В голову ничего н е приходило. Тело болело, легкие как будто разрывали на грудную клетку изнутри. - Скажи е му, что пришел Лэйн.
        Малькос терпеливо ждал, но продолжения не последовало.
        - И все? Просто Лэйн?
        - Просто Лэйн.
        Малькос сплюнул.
        - Ладно… Эй, парни! - Обратился он к своим солдатам, которые наблюдал и за допросом и уже предвкушали экзекуцию. - Приглядите за этим дерьмом! Если только ок ажется, что он мне тут в уши гадил - я ему самолично копье в задницу засуну!.. Надо же, гр озиться мне дыбой вздумал, падаль!
        Раздраженно ворча, Малькос ушел, а солдаты стали посмеиваться над Лэйно м, рисуя живописные картины того, что с ним сделает Малькос, если окажется, что Лэйн солгал и никто из высшего руководства армии знать о нем ничего не знает. Пока Малькоса не было, Лэйн попытался согреться, подсев ближе к огню; из слов солдат он узнал, что на генерал а уже дважды покушались - и кроме того, не так давно одного из офицеров разжаловали именно за т о, что он, не расспросив постороннего человека обо всем как следует, преждевременно отвел его к своему начальству.
        Вернулся лейтенант. Губы его были плотно сжаты, он больше не выказывал ни гнева, ни раздражения - но и никакой приязни, впрочем, в его глазах также не чита лось.
        - Пойдем, - коротко бросил он Лэйну.
        Далкрум тяжело поднялся. Малькос положил ему руку на плечо и так вел че рез весь лагерь; Лэйн дважды пытался сбросить руку, но каждый раз лейтенант возв ращал ее на место - Малькос понятия не имел, в силу каких причин ему было велено привести в штаб этого нищего оборванца. У Лэйна не было ни сил, ни желания драться или спорить; он п ерестал сопротивляться и позволил лейтенанту сопроводить его к самому большому шатру в центре лагеря.
        В шатре было очень тепло: горели две переносные печки, и дым от них, по днимаясь по металлическим трубам, выходил за пределы шатра. В центре стоял большой стол, на котором была разложена подробная карта Ильсильвара; фишками разных цветов были обозн ачены позиции врагов и союзников. В шатре находилось множество высших офицеров и феод алов, приведших свои войска на помощь королевской армии, почти все - роскошно одетые, н адменные и властные; с презрением и недоумением они уставились на невысокого , грязного, кое-как одетого человечка, которого лейтенант Малькос, проведя через охранявшую вход стражу, тычком в с пину втолкнул в шатер.
        Напротив входа, в высоком кресле, полулежал-полусидел Второй Генерал Ил ьсильвара, или, как его еще иногда называли, Белый Генерал. Его жилистое, поджарое тело, было наполовину обнажено: грудь, в которую попали две стрелы Джена, скрывали повязки; о ткрытыми оставались только живот, плечи и руки. На этих открытых участках тела можно было у видеть множество тонких белых шрамов - некоторые были оставлены врагами, но их большая ч асть образовалась от самоистязания посредством плети с железными шипами, к коему упражнению Белый Генерал неоднократно прибегал во времена своей молодости в целях укрощения плот и.
        Холодные, светло-серые глаза генерала Альрина вперились в лицо далкрума так, как будто бы генерал хотел изъять из него душу. Генерал молчал и не отводил глаз, Лэйн молча смотрел в ответ. Кто-то из офицеров кашлянул, и тогда Альрин сухо и отрывисто про говорил:
        - Выйдите все. Кроме него.
        Офицеры и аристократы стали покидать шатер, на их лицах было написано н ескрываемое удивление. Когда они вышли, Лэйн огляделся по сторонам. Тут были даже к ниги, и свитки, и письма с донесениями, сложенные кучей на столике в углу. Он подошел к с толику и протянул руку к одной из бумаг… вполне возможно, что это было очень, очень сек ретное сообщение. Он знал, что его действия вызовут раздражение у седоволосого человека, зан имающего высокое кресло в дальней части шатра - и едва удержался от того, чтобы позлить его.
        - Не думал, что когда-нибудь снова тебя увижу, - все так же сухо и бесс трастно проговорил Альрин. И только легкая надтреснутость в его голосе выдавала то колоссальное напряжение, которое владело самым могущественным человеком в восточной половине Ильсильвара.
        - Я тоже так думал, - откликнулся Лэйн, убирая руку, так и не коснувшис ь письма. - Но обстоятельства подчас вынуждают нас менять свои планы, отец.
        Глава 22
        В Сеигбалаокхе, в четвертом круге Преисподней, в мире, называемом Цетар н, посреди Долины Казненных, на простом каменном алтаре лежал человек. Его звали М алт Асун Дебрай, он был грабителем и убийцей в одном из Алмазных Княжеств; попав в тюрьму, будучи подвергнут пыткам, ожидая суда и неминуемой казни, он заявил, что продаст свою душ у любому из Темных Князей, который спасет его от рук палача. На его несчастье, слова эти у слышал не тот палач, который истязал его ежедневно, а другой, намного более страшный; Малт избежал тюрьмы, пыток и казни, но оказался в аду, куда мой брат доставил его в теле, поскольк у нам требовался живой человек для важного и ответственного ритуала, проводить который на земл е не хотелось в силу чрезмерной близости мира людей к небесам. И вот, в Цетарне, в Долине Ка зненных, у каменного алтаря мы собрались все вместе, впятером: даже Истязатель, не вернувший пока еще и тысячной доли своей прежней силы, и по возможностям своим схожий скорее с челове ком, чем с Темным Князем, первенцем Горгелойга - даже Истязатель был здесь.
        - Необходима согласованность действий, - своим обычным, размеренным и л ишенным эмоций, голосом произнес Лицемер; сейчас он был без личины, в облике ст арого горбуна с каменной маской вместо лица. - В Цитадель Безумия ведет бессчетное множ ество врат; каждый из нас выберет свой путь для проникновения. Кроме Истязателя, который оста нется у алтаря для координации наших действий. Если мы будем поддерживать друг друга и вов ремя отвлекать Безумца в тех случаях, когда его сила начнет чрезмерно концентрироватьс я на ком-либо одном из нас - мы достигнем успеха. Не смотря на все могущество нашего плененног о брата, действуя сообща, мы справимся с ним.
        - Силы нам хватит, в этом-то я нисколько не сомневаюсь, - холодным скре жещущим голосом откликнулся Палач. - А вот предательства я опасаюсь намного бол ьше.
        Поскольку мы с Палачом, разделенные алтарем, стояли напротив друг друга , ему даже не пришлось поворачиваться или подавать какой-либо иной знак для того, что бы показать, в чьей именно надежности он сомневается: Палач и так смотрел прямо на меня.
        - Начинается… - Сквозь зубы процедила правая, человеческая половина м оего лица.
        Левая, демоническая, бесстрастно молчала.
        - Хватит! - Возвысил голос Лицемер. Затем он повернул голову к Кукловод у:
        - Дай ему куклы. - Легкое движение головы в сторону Заль-Ваара.
        Существо, похожее на большую марионетку, с неохотой повиновалось. Дерга ясь - словно некто невидимый, натягивая нити, управлял движениями частей тела марион етки - существо подняло руку, разжало кулак и показало нам всем четыре крошечных фигурк и, каждая из которых представляла собой копию одного из нас: скелет с косой и в черных лохмо тьях; горбун с клюкой и в маске; получеловек-полудемон; ну и наконец - уменьшенная копия самой марионетки, точно такая же кукла, только уже не гигантская, а совсем крошечная.
        - Все же я полагаю, - сказал Кукловод. - Что в роли координатора я бы с правился намного лучше…
        - Нет, - отрезал Лицемер. - Истязатель либо сразу погибнет, когда войде т в Цитадель; либо для того, чтобы выжить, сумеет призвать всю свою силу - и тогда Со лнечные поймут, что возродился еще и он, и их дорогому Богу Гнева недолго осталось. Это мож ет спровоцировать немедленный удар по нам. Если же вы останетесь вдвоем, то в Цитадель во йдут только трое, а не четверо - тогда шансы добраться до ее центра станут значительно меньше.
        Большая кукла уже открыла рот, чтобы возразить - но, перехватив выразит ельный взгляд Палача, явно готовившегося вернуться к обсуждению предателей и предател ьства, сочла за лучшее молча выставить фигурки на алтарь.
        Атлетически сложенный молодой человек со злыми глазами и лицом, с котор ого не сходило надменное выражение, приблизился к алтарю.
        - Ну, и как ими пользоваться? - Пренебрежительно поинтересовался он, ра зглядывая фигурки.
        - Когда мы войдем в миры Безумия - просто прикоснись к ним, и ты ощутиш ь связь с нами, - объяснил Кукловод.
        Истязатель еще раз оглядел алтарь и фигурки, после чего произнес:
        - Я готов.
        Теперь каменная маска повернулась ко мне. Я подошел к алтарю, вытянул в перед левую, теневую руку и потер друг о друга кончики пальцев. Единственная темная капля, появившаяся в месте соприкосновения, набухла и упала вниз - и как только она коснулас ь губ лежащего на алтаре человека, он задергался и застонал, забормотал бессвязными голос ами; звуки, которые он выдавливал из себя, по большей части ничего не значили - но среди них б ыли и слова, некоторые из которых образовывали абсурдные, противоестественные связки. Мой яд с вел Малта Асуна Дебрая с ума, и дорога в миры безумия оказалась открыта - можно было уж е не рыскать по глубинам его подсознания, отыскивая сокровенную дверь: теперь любая из дверей вела туда, куда нам было нужно.
        Я вошел через врата противоречий - не лучший, как вскоре выяснилось, вы бор, но на тот момент, когда я его совершал, все прочие альтернативы казались еще худш ими. Лицемер проник сквозь врата абсурда; Палач и Кукловод выбрали врата распада и повторен ия: каждый из них, как и я, счел лучшим выбрать то, что в силе Безумца было максимально прибли жено к его собственной силе - и каждый, как и я, ошибся, потому что в итоге Безуме ц, обратил наши собственные силы против нас.
        За гранью бытия, там, где начинался хаос и бред, высилась исполинская ц итадель, внешний вид которой беспрестанно менялся: одни элементы здания превраща лись в другие, цвета сменяли друг друга, фактура варьировалась от привычного камня и дерева до стекла, железа, земли, кожи, полотна и более экзотических материалов; вни зу бурлил океан, шел косой дождь, а небо расцветало фантастическими узорами. Я произнес Имя Пути, и тотчас возник призрачный мост, ведущий к вратам цитадели; врата казались единственным входом в н ее, однако каждый входящий видел свой мост и свои врата. Я двинулся вперед, но сколько бы я не шел, мост не становился короче - казалось, каждый мой шаг увеличивает его длину на р овно такое же расстояние. Цитадель сопротивлялась любым попыткам навязать ей внешний порядок; созданная из силы Князя, она отталкивала или поглощала все постороннее, что было ей чуждо. Любопытства ради я оглянулся, желая узнать, как выглядит отсюда то место, через кот орое я проник в безумие.
        Оказалось, что вход представляет собой огромную, похожую на остров, гол ову Малта: голова шевелилась и, кажется, что-то говорила, но слышно было плохо, поскольку мост выходил из затылочной ее части.
        Когда я повернулся обратно - цитадели не было, передо мной снова была о громная голова и упиравшийся в нее мост; еще один поворот, и еще, и еще: картинка оста валась прежней: Безумец раз за разом отталкивал меня, разворачивал в обратном направлении. Тогд а, не отводя взгляда от выхода из этого абсурдного царства, я сделал шаг назад, другой и третий ; чувство опасности кричало, что таким образом я легко попаду в любую ловушку, расставленну ю силой Сумасшедшего Короля, но я продолжал идти спиной вперед. Временами ощуще ние угрозы становилось непереносимым, и я знал, что рискую, соглашаясь - пусть и н а время - играть по правилам Безумца, но я не хотел применять ни Имена, ни собственную силу для того, чтобы пробивать себе путь уже на этом, самом раннем этапе; позже, несомненно, придется это сделать, иначе Цитадель попросту растворит меня в себе.
        Пятясь, я выпустил из своей спины несколько отростков, которые должны б ыли ощупывать путь, однако, отростки ощутили только пустоту - при том, что каждый раз, когда я делал шаг назад, вместо пустоты моя нога опускалась на камень моста. Бе зумец играл с моим восприятием, а ведь я даже еще не вошел в Цитадель. Здесь концентрация его силы была еще слаба, но чем больше пройдет времени, тем в большей степени эта сила су меет на меня повлиять - а это означало, что моя идея не пробиваться в глубь Цитадели за счет гр убой мощи - по крайней мере, на раннем этапе - не так уж хороша, как мне поначалу показалась.
        В этот момент моей фигурки на алтаре коснулся Истязатель, я ощутил его так, как будто бы он стоял рядом и одновременно - находился где-то внутри моей головы: отчасти, теперь он мог видеть и чувствовать то же, что и я. И я в какой-то мере также ощутил е го мысли и настроение - отчего мне еще труднее стало воспринимать его как самого старшего из на с, как того, кто некогда выполнял роль наместника Темного Светила и нашего лидера - сейчас он ск орее казался юнцом и человеком по большей части своего мысленного и духовного строя, чем пер венцем Горгелойга.
        "Что у остальных?" - Поинстересовался я.
        "Лицемер и Кукловод еще на мосту,- ответил юноша. - Палач пробился к воротам." Как и следовало ожидать: Палач не захотел играть с Сумасшедшим Королем в его странные игры и стал продвигаться к цели за счет одной только своей сил ы. Может быть, стоит последовать его примеру? Иначе монотонному движению по мосту не будет к онца.
        "Я собираюсь применить яд, искажающий восприятие, - сообщил я Заль-Ваару. - Не знаю, что ты ощутишь, находясь со мной в эмпатической связи, но лучше н е рисковать. Не трогай мою куклу какое-то время." "Хорошо." - Ощущение связи пропало.
        Тонкие энергии моего естества пришли в движение: моя магическая сущност ь представляла собой лучшую алхимическую лабораторию в Сальбраве. Было вы делено несколько ядов, затем я смешал их в гремучий коктейль, выделил эту смесь в собств енном рту и проглотил.
        По телу прошли спазмы, окружающий мир исказился: одна половина мира рез ко задралась наверх, другая опустилась вниз; моста, острова и цитадели больш е не было; я падал вниз, в темную воронку, медленно вращавшуюся в океане бескрайнего всецветного хаоса, и когда я достиг ее, темнота поглотила меня и ощущение штормящего океана смен илось беззвучием; затем из темноты стали возникать образы. Образов становилось все больше, каждый из них з вал и отвлекал и я понял, что хотя успешно и сделал один шаг к своей цели, но сопротивлени е Цитадели также усилилось: безумие немедленно вкралось в мое изменившееся восприятие и стало влиять и на него тоже. Тогда я использовал новый состав ядов; образы отяжелели, а темнот у разрезали две пересекающиеся светлые линии. Затем, словно кто-то отгибал края разорва нной ткани, четыре темных лоскута отодвинулись на периферию восприятия, где и пропали; а с вет за "разрезанной" темнотой сложился в образ серебристого сада. Я шел по саду, и там, где я касался деревьев или земли, оставались темные пятна; пятна разрастались, выедая материю этог о места; деревья и земля
растворялись в источаемой мной отраве; от беспрестанно расширяющихся лу ж поднимался пар. Я выел немалую часть этого места, прежде чем понял, что серебристый сад р азрастается пропорционально моим усилиям по его уничтожению. Любое мое действие выз ывало противодействие Цитадели, и в то же время не действовать было нельзя: в этом случае безумие разъело бы меня медленно, но верно.
        Я создал третий состав, и тогда весь сад, разом, покрылся темнотой; воз никла двустворчатая дверь, полыхающая алым светом; и я понял, что преодолел м ост, и кажется, всетаки добрался до врат Цитадели. Положив ладонь к створкам, я направил в них всю свою силу, но не смог ни открыть врата, ни разрушить их. Чем больше я прикладывал уси лий, тем больше слабел - итак, выходило, что нужно изменить образ действий еще раз.
        Я не стал прибегать к собственным силам, а использовал Имена; в голове как будто подул холодный ветер, я словно увидел себя со стороны и наконец смог оценить свое состояние. Каждый раз, когда я оперировал ядами и продвигался вперед, частицы безумия нез аметно проникали в меня; сейчас часть моих защит и внешних оболочек уже была растворена в этом бредовом мире.
        Поэтому мне недоставало силы, чтобы открыть врата: безумие искажало бол ьшую часть тех сил, что я призывал и обращало против меня же.
        Я перестал давить на врата и попытался ощутить Истязателя; в данный мом ент он не казался моей куклы, но слабая связь все равно сохранялась, поскольку он находился в рамках ритуального пространства, позволяющего наблюдать и устанавливать связь; почувствовав мое внимание, он протянул руку и коснулся фигурки.
        "Палач пробил ворота и вошел внутрь", - сообщил Заль-Ваар. Помедлив, он добавил:
        "Но с ним происходит что-то странное… очень сильное напряжение внутри . Он со мной не разговаривает, и я к нему не лезу, но временами кажется… словно от него исходит ощущение какой-то агонии или истерики… я не понимаю, что это." "Это безумие, - ответил я. - Оно проникает в нас, смешиваясь с нашей собственной силой. Палач сражается с самим собой. Скажи ему, пусть использует Имена . Кажется, договор порядка, на основе которого мы когда-то возвели всю Сальбраву - это луч шее, что мы можем тут использовать." "Хорошо." Ощущение связи ослабло; пока Заль-Ваар говорил с Палачом, я с помощью И мен подбирал отмычку к вратам; другие Имена я использовал для того, чтобы упорядочит ь и защитить свое личное пространство. Все было почти хорошо, не считая шагающего по темн ой стене сверху вниз оркестра светлячков, вооруженного скрипками, трубами и барабанами; звук и, которые издавал оркестр, лопались фейерверком, огни которого, в свою очередь, становили сь конфетами и леденцами - но на все эти мелочи можно было не обращать внимания. Након ец, врата поддались; с немалым усилием открыв их, я вошел внутрь. Передо мно
й открылся длинный коридор со множеством дверей; двери были не только справа и слева, но также в полу и в потолке: из них постоянно выходили и входили в соседние двери кошмарные и нелепые сущес тва… прямоходящая овца в валенках, из рта которой торчало полупроглоченное т ело теленка; клубок из сцепленных локтями рук; змея, собранная из желудей и орешков - прямо на моих глазах она рассыпалась и собралась в пятиногую собаку; хихикающие головы с широчен ными ртами; бредущие по потолку пирамидки с тонкими ручками и ножками; истекающий с лизью печальный летающий глаз и прочее, и прочее, и прочее - все это ходило тут и двига лось: фантазмы безумия, вынужденные стать чем-то оформленным и ясным в резул ьтате действия магии Истинных Имен. Я заглянул в несколько дверей - там были комнаты, полные еще большего абс урда. Хотя я не заходил далеко и каждый раз вновь возвращался в основной коридор, не бы ло никакой уверенности, что это именно тот коридор, который открылся мне изначальн о, потому что цвет его стен и материал, из которого он состоял, а также цвет, материал и вид д верей менялись каждый раз, когда я
отводил от них взгляд. Некоторые из безумных существ пытал ись куда-то меня тащить; другие принимались спорить; третьи лезли обниматься - я уничтож ал самых надоедливых, но меньше их не становилось.
        "Я передал Палачу твои слова, - прозвучал в моей голове голос Истязате ля. - Но он пожелал узнать, чей это совет…" "Можешь не продолжать…" "…и когда он узнал, что этот совет твой, то сказал, что еще не настол ько спятил, чтобы доверять предателю". - Закончил Истязатель.
        Я мысленно вздохнул.
        "А что с остальными?" "Они тоже достигли врат. Кукловод твой совет принял и это, кажется, ему помогло - хотя мне трудно судить: каждый раз, когда я с ним связываюсь, откликает ся сразу несколько его кукол и все они говорят разное. Лицемер полагался на Имена с самого начала, поскольку другой магии у него нет." "Хорошо. Присматривай за Палачом." Я счел, что нет никакого смысла искать нужный путь в этом меняющемся ла биринте; поиски такого пути заняли бы намного больше времени, чем то, которым я располагал. Путь следовало проложить: я исторг из себя жгучую отраву, которая мгновенно разъела все вокруг - и стены, и двери, и надоедливых существ - после чего полетел вперед. В ци тадели образовалось обширное пустое пространство; испарения от моих ядов и растворенных в н их вещах сгустились в темный клубящийся туман, затем этот туман вытянулся в виде щупалец или змей, которые напали на меня. Пришлось отбиваться, но силы, которые я вызвал для того, чтобы справиться с этой угрозой, сами попали под действие безумия и обратились против меня; Ист инные Имена упорядочили и смирили их, но в результате туман стал
превращаться в нов ую череду образов, которые захватывали меня, стремясь остановить и удержать в бесконечном и бессмысленном калейдоскопе.
        Изначально, я выбрал околочеловеческое восприятие происходящего потому, что оно было наиболее простым; здесь, в безумии, не было никакой подлинной сути веще й, любой другой формат виденья - восприятие глазами ангела, демона, бога, кого угодно - был бы столь же условен и иллюзорен. Но успеха в итоге это не принесло; и сейчас, поним ая, что попытки пробиться дальше натолкнутся на еще большее сопротивление, я перешел в форму чистой силы и устремился в сердцевину безумия, надеясь проложить себе путь за счет од ной только грубой мощи. Мир стал без-образным, утратил всякое подобие вида и формы; тепер ь к нему могли быть применены разве что понятия вроде власти, влияния, взаимодействия и сто лкновения. Передо мной пульсировало сгущение силы значительно более могущественной, чем м оя собственная - и единственное, на что оставалось уповать, что эта сила, лишенная после В ойны Остывших Светил какой бы то ни было индивидуальности, не сможет целенаправленно сопроти вляться моим воздействиям; кроме того, она ведь была вынуждена отвлекаться еще и на трех других моих братьев, пытавшихся одновременно со мной
проникнуть в ее сердцевину. По добно потоку жгучего яда, я прожигал себе путь внутрь, и почти поверил в то, что так достигн у цели - но я недооценил то, с чем пытался совладать. Пусть сопротивление силы Безумца и было чи сто инстинктивным, случайным, лишенным какой-либо единой направляющей воли - однако ведь и сам Безумец, будучи живым, редко демонстрировал последовательное и разумное поведени е (да и в тех случаях, когда это происходило, вполне возможно, что это была лишь мими крия под что-то вменяемое и упорядоченное - и не более того). Я оказывал влияние на эту силу, но и она, в свою очередь, влияла на меня, чем дальше, тем больше. В какой-то момент для того, чтобы защитить основное сознание, я был вынужден расщепить единый поток, окружив себя потоками меньшей силы, представлявшими собой некое множество альтернативных личностей. Э то помогло - на какое-то время, потому что чрезмерно искажавшиеся личности я отбрасывал , и продолжал продвигаться вперед, но чем дальше, тем больше моего внимания они отним али. Цитадель беспрестанно пыталась расщепить эти множественные потоки, выбрасывая на встречу им
течения своей собственной силы; я сопротивлялся но в какой-то момент понял, что топчусь на месте: кажется, я достиг предела своих возможностей. Где я сейча с? Как далеко осталось до сердцевины той силы, что окружала Живой Алмаз Убивающего? Я ничего не мог понять, вокруг был только хаос, напряжение энергий, распад всех законов и порядков, и новое их во зведение - Истинными Именами и моей собственной силой - возведение, извращавшееся окружающей средой и становившееся новой волной распада прежде, чем мне удавалось его законч ить. Я собрался воедино и снова перешел на уровень околочеловеческих форм - и что же я увидел? Бессвязно бормочущую голову Малта, мост над океаном хаоса и сумрачную Цитадель Бе зумия где-то впереди. Я думал, что прошел половину пути или даже большую его часть, но Безумец устанавливал и менял правила постоянно, причинно-следственные взаимосвя зи нарушались, шаг вперед становился шагом назад - при том, что шаг назад, в свою очередь, вовсе не обязан был становиться шагом вперед. Сначала я думал переиграть его, затем стал по лагаться на Имена, затем попытался пробиться на уровне чистых
сил - все напрасно. Как только я д остиг определенной черты, он просто отшвырнул меня назад, к началу пути, и я даже не замет ил, как это произошло! И еще перед этим он разрушил все мои защиты и едва не свел меня с ума, ра зорвав всякую связь между множественными потоками альтернативных личностей - конечно, каждо е отдельное эго, не имеющее связь с целым, переварить ему было бы намного проще.
        Я повернулся и вошел в пещеру в затылке Малта, намереваясь вернуться в обычный мир.
        Конечно, можно было попытаться еще раз, но это не имело смысла - резуль тат был бы таким же, если не худшим, ведь на борьбу с Безумцем я уже растрат ил большую часть своих сил.
        Но за пещерой не было никакого "обычного мира". Там были крошечные носа тые гномики со стрекозиными крылышками, оживленно сношавшиеся прямо в воздухе; стол овые приборы, поднявшие революцию против диктатуры овец; нахальные цветы, замки из ле денцов, идущие назад часы с меняющимися цифрами и тысячи богов и богинь, убеждавших ме ня в том, что более можно не волноваться, что все цели достигнуты и мечты исполнены; мне пр едлагали сесть на трон из гнилых помидоров и капустных листов, взять в руки бумажный скипетр и перестать, наконец, вести себя как последний глупец.
        Последний совет был хорош: надо было уходить отсюда, и немедленно, пока проникшее в меня безумие не разъело мой разум окончательно. Я ошибался, думая, что Цитадель вернула меня к началу: нет, там где начало, с тем же успехом могла быть середина или конец - в этом мире не было правил, а те правила, которые мы пытались установить, могли произв ольно измениться в любой момент. Не обращая внимания на окружающий меня бред, я погрузился внутрь себя, пытаясь отыскать связь с Истязателем; безумие, которое проникало в меня все больше, периодически подсовывало вместо тех чувств и ощущений, на которые я ори ентировался, какие-то свои абсурдные подмены; я стал замечать, что уже и в моем собственном р азуме возникают бессвязные и явно лишние мысли. Но, по счастью, дело еще не зашло слишк ом далеко: я ощутил слабое внимание Истязателя и возопил:
        "Вытащи меня! Быстро!" Он как будто бы потянулся мне навстречу; а я, в свою очередь - к нему.
        Путь был долгим и извилистым, безумие напоследок пыталось содрать с меня все, что тольк о можно, но вот, наконец, и все - я снова в Центарне, в Долине Казненных, у алтаря, на к отором распростерлось бессвязно бормочущее тело Малта Асуна Дебрая. Стою, пошатываясь от уста лости и не веря еще, что все закончилось…
        Я привел в действие яды, которые быстро нейтрализовали еще действовавши е во мне энергии Безумца: здесь, в обычном мире, вне пределов исполинского магич еского тела Сумасшедшего Короля, превращенного в мир-тюрьму, магия работала исправн о, и потому потребовалось совсем немного времени, чтобы состояние моего ума и моей сущности сделались такими, какими они и должны были быть.
        Стоны, всхлипывания и подвывания, показавшиеся мне в первые секунды пос ле возвращения порождениями моего собственного, уже не вполне здорового ра ссудка, продолжились. Стало ясно, что это не галлюцинация. Повернув голову напр аво, я увидел скорчившегося на земле Кукловода: все эти звуки издавал именно он.
        - Что с ним? - Спросил я у Заль-Ваара.
        - Куклы вступили в заговор за его спиной и напали в тот самый момент, к огда он этого меньше всего ожидал, - сдержанным голосом объяснил Истязатель. - Они из девались над ним, шпыняли и терроризировали всевозможными способами; больше всего его, ка жется, расстроило сообщение о том, что настоящий манипулятор - это они, все вместе взятые , а руководимая ими кукла - это он сам, Кукловод.
        Я с сочувствием посмотрел на младшего брата. Не смотря на весь свой зап редельный цинизм и коварство, в глубине души он был и оставался довольно впечатли тельным; он легко мог унижаться и признавать себя ничтожеством, если верил, что таким образом добьется своих целей, но Безумец сумел залезть внутрь его сознания и задеть его истинную убежденность в собственном величии; то, что всегда дарило Кукловоду внутреннее ощущение уверенност и, то, что было его силой и казалось ему неотделим от него самого - вдруг перестало ему пов иноваться. Я хорошо понимал его состояние, ведь все павшие в Войне Остывших Светил пережили нечто подобное - но Кукловод за все время от сотворения Сальбравы до сегодняшнего дня никог да не умирал понастоящему и никогда не испытывал чувства разделенности с собственной с илой - он всегда находил какую-нибудь щель, в которую можно забиться и переждать, догова ривался с победителями, унижался, выказывал себя покорным слугой, но по-настоящем у себя никогда не терял. Сегодня это произошло впервые, и вот почему он все еще не мог пр идти в себя. Я мог бы дать его стенающей кукле яд,
возвращающий трезвость ума, но это вряд ок азало бы действие на подлинную сущность моего брата, метания которой кукла лишь повторяла. К онечно, можно было бы оказать воздействие на саму эту сущность через куклу - но я счел, чт о после того, что с братом учинил Безумец, новая попытка воздействия на таком уровне вызовет еще б ольшую истерику - он начнет сопротивляться, не разбираясь даже, что именно с ним пытаются сд елать, а возиться с Повелителем Марионеток сейчас у меня не было ни времени, ни желания. По этому, рассудив, что со временем он, вероятно, как-нибудь сам придет в здравое расположение ума, я перестал обращать внимание на стонущую куклу и повернулся к Заль-Ваару. Тот стоя л у алтаря, был напряжен и сосредоточен.
        - Скажи им, пусть возвращаются. Вдвоем им не пройти.
        - Палач воюет сам с собой. Не уверен, что он меня слышит. - Быстро и в то же время резко проговорил Истязатель: он явно не был доволен тем, что я его отвлекаю, хотя и осознавал необходимость объяснить мне, что происходит. - Лицемера я не чувствую.
        Не могу пробиться.
        Процедив проклятье, в облике живой тени я во мгновение ока переместился к алтарю и коснулся куклы, изображавшей горбуна с клюкой и маской.
        - Вытаскивай Палача. Ни в чем не убеждай. Просто зови его назад!
        Всеми своими тонкими чувствами я попытался ощутить присутствие брата - но кукла оставалась мертва, и ощущения вязли в ней, как в вате. Оставаясь в рамк ах околочеловеческого восприятия, ничего почувствовать уже было невозможно, но я, конечно же, вовсе не обязан был ограничиваться только им. Помимо основного облика, на котором я сосредо тачивал свое внимание и с которым я зачастую ассоциировал себя-настоящего, я располагал множе ством других форм: существа, потоки сил, многочисленные бисуриты, области в различных мирах и сами миры - все это являлось составляющими частями моей природы бога. Отвлекаясь от еди ничного облика, я распространил свое внимание по пронизывающей Сальбраву стихии яда и пор чи - стихии, которая была моей настоящей, подлинной природой. Восприятие бога, неописуемое ч еловеческим языком - многомерное, неизмеримое, охватывающее одновременно великое множество вещей и видящее их так, как иное существо не может и представить - сконцентрировалось н а Центарне, на Долине Казненных, на алтаре и фигурке на нем, и путь, вернее - след пути - был найден. Я скользнул по этому следу, снова
сжимаясь до единственной формы - также, как человек, способный охватить взглядом некое пространство, сосредотачивается, при необходимости, на е динственной детали или на действии, совершаемом в этом пространстве.
        В виде потока теней я проскользнул по извилистому пути в безумие - пути , подобному тому, через который немногим ранее Истязатель протащил меня самого. Вре мени прошло совсем мало, но часть резервов энергии и тонких защит я успел восстановить. Я не собирался рисковать и задерживаться в Цитадели более, чем это было необходимо: нет, на этот р аз - никаких попыток укротить силу Безумца и пробиться к ее сердцевине. Я найду брата и тотч ас же покину это место.
        Я оказался в комнате, стены которой состояли из темноты. В комнате плав ало несколько горящий свечей, летали феи, безголовые птицы и длинные, похожие на черв ей, мотыльки. Почему я здесь? Где Лицемер?.. Одна из свечей привлекла мое внимание - ощущени е личности брата, совсем слабое и неверное, связывалось почему-то с ней. Я подплыл ближе и сменил облик тени на тот, который после воскрешения стал моим царственным обликом Князя - по сле чего протянул к свече одновременно обе руки. Даже не к самой свече - она была лишь деко рацией - а к ее золотистому огоньку, казавшемуся неуловимо знакомым, ибо таким же сияющ им, чарующим и восхитительным был изначальный текучий царственный облик Лицемера, похо жий на поток золотистого пламени: по праву мой брат в те далекие времена считался од ним из самых прекраснейших созданий Сальбравы.

***
        …высокий зал, повсюду - статуэтки и изображения Мольвири и ее праведн ой свиты, запах благовоний, звенящая тишина, которая бывает только в храмах и которую н е нарушает негромкий разговор пожилого жреца с остановившимся взглядом и пришедшего в храм п утника - горбуна в рваной хламиде.
        - Мне нужна кукла, - сказал Лицемер. - Хорошая и умная кукла, которую я мог бы оставить на острове вместо себя. Эн-Тике отнимает слишком много времени ; а у меня этого времени нет.
        - Чем же ты собираешься заняться? - Спросил Кукловод устами старого жре ца; слова звучали так, как будто бы некто, не понимающий ни значения произносимых слов, ни интонации, с которой их следовало выговаривать, механически, зауче но повторял то, что некогда услышал и запомнил.
        - Тебя это не должно беспокоить, - ответил Лицемер. - Я даю тебе шанс д оказать на деле, что ты не предатель и не шпион. Не заставляй меня жалеть о своем решени и…
        - О, конечно, брат мой! Конечно…

***
        Сомкнув пальцы, я окутал золотистый огонек сохраняющей и защитной силой соответствующих Имен - рассудив, что от контакта с моей собственной маг ией, неразрывно связанной с отравой и порчей, ничего хорошего не выйдет - по крайней ме ре здесь, в месте, законы которого постоянно менялись. Любое смещение баланс а в ту или иную сторону - и моя сила может непроизвольно повредить частицу личности и памяти Лицемера - которую, напротив, хотел бы уберечь от дальнейшего распада.
        Не оставляло сомнений, что упорство Князя Лжи сыграло с ним дурную шутк у: в то время как Кукловод бежал из страха, а я отступил, трезво оценив свои возможно сти - Лицемер и Палач задержались в Цитадели больше, чем это было допустимо. При том Лицемер, чья сила и сущность некогда были непоправимо повреждены, был уязвим для разрушительных энер гий Цитадели в значительно большей степени, чем кто-либо из нас. Мой брат полагался на Имена, но безумие со временем разъедало даже их - и, вероятно, он и сам не заметил, как его индивидуальность стала распадаться на части. Возможно, он боролся, но проиграл; возможно, сам пошел на поводу тех иллюзий, которые сотворила для него Цитадель, поскольку уже не был в си лах адекватно оценить происходящее. Так или иначе, Цитадель его поглотила - и теперь мне пред стояло отыскать частицы его индивидуальности и собрать ее заново.
        Я сотворил несколько заклятий, вновь прибегнув к Истинной Речи - одни с табилизировали мое собственное состояние, другие - окружающий мир, третьи обеспечивали защитой золотистый огонек, четвертые искали подобные ему частицы, пятые - формировали к ни м путь.
        Из комнаты со свечами и темными стенами я переместился в коридор, стены которого состояли из терновника; стебли шевелились, словно вялые змеи; иглы раск рывались, словно рты, показывая языки и ряды аккуратных ровных зубов. Один из шипов проглотил золотой огонек, мне пришлось вскрыть его, чтобы извлечь частицу Лицемера и присоединить ее к той, которую я забрал в комнате со свечами.
        Следующая частица пряталась в комнате с безумными лестницами; еще одна - в пространстве, перекрытом огромным количеством веревок с развешанными на них полотнами.
        Кроме самой первой, ни одна из этих частиц не содержала каких-либо восп оминаний; это были всего лишь элементы расщепленной и разбросанной по Цитадели души. Но по следующая частица такое воспоминание содержала - это была память о том, как мы подготавли вали воскрешение Истязателя: поскольку я был одним из ее участников, то знал ее содержан ие - но теперь, забирая огонек из желудка двухголовой рыбы, плавающей в водяном пузыре над раск аленной радугой, я мог взглянуть на те же события глазами своего брата.

***
        …в мире серого ветра, на островке земли в центре бушующего вихря, тро е Князей заняли свои места вокруг обнаженного молодого человека, распростертого на камн е - человек не дышал, но и не казался мертвым… возможно, потому что челове к этот никогда еще не жил: его тело было произведением магического искусства, особенным сосудом, предназначенным вместить дух четвертого Князя, незримо присутствовавшего здесь же - ибо иначе воплот ить Истязателя было невозможно.
        Отравитель медленно провел теневой рукой над телом и сказал:
        - Я не ощущаю в нем ничего, что могло бы предать Хозяина Боли.
        Тогда, в обратном направлении, над телом провел рукой Лицемер и сказал:
        - Я не ощущаю в нем никакой явной или скрытой лжи.
        Кукловод - а красивое и сильное тело было творением именно его рук - ра ссмеялся:
        - Поразительно! - С издевкой в голосе воскликнул он. - Предательство и Ложь подозревают меня в предательстве и лжи! Я тронут до глубины души, мои д орогие братья! Как же приятно вновь ощутить себя в теплом, дружном, семейном кругу!
        Каменная маска молча повернулась к Кукловоду - как всегда, равнодушное выражение на ней осталось неизменным. Отравитель усмехнулся правой, мертвенной полов иной своего лица.
        - Я принимаю твой дар, брат, - прошептал серый ветер. - Принимаю не гля дя и не ища подвоха. Любая перемена будет лучше состояния, в котором я пребываю так долго…
        - Мы не можем дать тебе обычное воплощение, - сказал ветру Лицемер. - Н е можем вывести твою силу через твои бисуриты. Не можем произвольно обратить по ток твоей силы в прежнее течение. Не можем подняться в Эмпирей и убить Бога Гнева для то го, чтобы сила, которая насыщает его, снова вернулась к тебе. Все, что мы можем - дать тебе эту куклу, в которую твоя сила будет просачиваться по капле; ты будешь с нами, но тем, кем т ы был прежде, ты уже не будешь.
        - Я знаю, - произнес ветер. - И я это принимаю.
        - Это хорошая кукла, - заявил Кукловод. - Я долго над ней трудился. Я р аздобыл частицы твоей силы и использовал их, создавая Холок, Шэ, Тэннак и Келат. Его То бх чист и открыт для тебя, а Анк подобен зародышу, что скорее свойственно смертным, чем бесс мертным. Я бы не сумел сотворить Анк, достойный тебя, и потому я предлагаю тебе развить его со временем самому.
        - Из боли и страданий я сделал кровь и течение энергий в Шэ и Тэннаке, - сказал Отравитель. - Сотни существ были принесены в жертву для того, чтобы сов ершилась эта алхимия.
        - Отдай мне себя, мой брат, - сказал Лицемер. - Я поглощу тебя без оста тка и дам тебе новую жизнь. Ты был самым старшим из нас; родившись заново, ты станешь младшим. Ты потеряешь все, но снова сможешь жить.
        - Да, - сказал ветер. - Я согласен.
        И тогда трое Последовавших протянули друг другу руки ладонями вверх: ле вая рука Кукловода легла поверх правой руки Отравителя; левая Владыки Ядов - пов ерх правой руки горбуна в маске; а левая Лицемера - поверх правой Повелителя Марионеток . Духовный яд Отравителя выплеснулся за пределы острова и соединился с ветром, застав ляя некоторые его потоки изменить свое движение. Вой ветра сделался оглушительным, его дв ижение ускорилось - и еще, и еще - захлестывая остров, кроша камни на его границе, и затем этот ветер тремя потоками втек в соединенные руки Князей и в ротовое отверстие каменной маски - и тогда вой урагана стих и настала оглушительная тишина. Лицемер наклонился и прибл изил маску к лицу юноши; когда он выдохнул, поток воздуха из его рта проник в рот юноши и его легкие. Юноша вздрогнул и выгнулся дугой; он стал судорожно хватать ртом воздух так, как будто бы не мог надышаться. Лицемер встал ровно. Юноша еще содрогался, но меньше; дыхан ие его успокаивалось.
        - Это не обычное тело, - сказал Отравитель. - И ему потребуется соответ ствующее имя.
        Он не может зваться как обычный смертный и не должен зваться, как один из нас, чтобы о нем не стало известно преждевременно.
        - Это тело, - сказал Кукловод. - Соединяет в себе свойства смертного и бессмертного, способности человека и способности бога, духа и создания из плоти и кро ви. Его возможности незначительны в начале, но будут возрастать соизмеримо тому, в какой ме ре наш брат будет осваиваться в нем.
        Обнаженный человек на камне перестал содрогаться; он открыл глаза и уви дел на собой трех демонов, обсуждавших что-то, чего он не мог понять.
        - Кто… кто вы такие? - Хрипло спросил человек.
        - Неправильный вопрос, - негромко, почти нежно - насколько позволяли во зможности мертвенного, лишенного интонаций голоса - произнес Лицемер, склоняясь н ад юношей. - Загляни внутрь себя и задай тот вопрос, который по-настоящему важен.
        Человек дико уставился на каменную маску. От демонов исходило ощущение великого могущества и беспредельного зла - но почему-то человек не ощущал себя с реди них чужим и не испытывал даже и тени страха.
        - Кто я? - Мрачным, злым голосом спросил он, и его губы - впервые - сло жились в жестокую, надменную складку.
        - Ты Заль-Ваар, что означает Собиратель Мучений, - ответил Лицемер, про тягивая руку, чтобы помочь юноше подняться. - Не человек и не бог, а нечто среднее. Т ы наш брат и когданибудь ты непременно вернешь себе все могущество и всю власть, которыми обладал прежде и которые временно утратил для того, чтобы начать новую жизнь.

***
        Следующие два золотых огонька прятались в скоплении танцующих улиток; к аждое из скоплений, подобно странному улью, состоящему из множества движущихся ч астей, висело под потолком кривой угловатой пещеры. Эти частицы личности не содержали ник аких воспоминаний, равно как и четыре последующих, найденных мною в четырех разных комнатах Цитадели.
        Периодически я обновлял заклятья из Истинных Имен, направленные на защи ту и стабилизацию окружающего мира, но чем больше я проводил здесь времени, тем чаще мне приходилось это делать. Потом были два коротких воспоминания о Войне Остывших Светил, и еще одно - о пребывании в роли короля Эн-Тике, все три - слишком отрывочные и мимоле тные. В круглой комнате, где стены представляли собой зеркало, а в центре росло вишнево е дерево. Разодрав кору и верхний слой древесины, я обнаружил пустоты с несколькими огоньками, один из которых горел особенно ярко. Когда я коснулся его, на меня дохнуло какой-то невыносим ой, преомерзительнейшей благодатью: очевидно, это воспоминание и связанные с ним состояния души относились к каким-то высоким Небесам, на которых мой брат недавно успел побывать.
        Забирая огоньки, я узнавал их содержание, но сейчас не стал даже и прис матриваться к найденному осколку памяти - время было уже на исходе, безумие подступал о все ближе, в моем собственном разуме то и дело появлялись странные, противоречивые, фанта смагорические мысли, каждая из которых побуждала последовать за собой и всец ело ей отдаться. Части зловещей тени, составлявшая левую половину моего тела , превращались то в карамель, то в россыпь смеха - в то время как из правой, мертвенной половины, вырастали розы и одуванчики; заклятья Имен возвращали уму трезвость и прежнюю форму телу - но ненадолго. Собрав ещ е несколько частиц, я увидел дымное море: погруженный в него, раскинув руки, недвижно висел м ой брат. Левая рука по-прежнему сжимала клюку; хламида мерно покачивалась, а волны, расходи вшиеся от Лицемера кругами так, как будто бы он был камнем, брошенным - нет, беспрестанно бросаемым - в воду, несли на своих гребнях десятки крошечных золотых огонько в. Я сотворил заклятье, обращая их движение вспять; приблизился к брату и протянул ему сложенные руки - и, как только я раскрыл их, золотистое
пламя из моих ладоней перетекло к недвижной горбатой фиг уре. Лицемер пошевелился; чтобы Цитатель снова не разъела его разум, с помощью Истин ной Речи я сотворил заклятье, ограждающее нас от окружающего безумия. Укрепленный порядок б ыстро иссякал, но много времени нам и не требовалось: когда последний огонек проскользнул под маску и растворился в пустоте, на которую она была нацеплена, Лицемер выпрямилс я и завис над дымным морем. Он был еще очень слаб и не мог колдовать; змеи, выросшие из моей спины, обняли брата и надежно сжали в своих кольцах. Я потянулся к Истязателю - и, вероятно, не сумел бы найти его, потому что путь, который предстояло пройти для возвра щения, удлинился многократно, а силы мои и защиты были уже почти исчерпаны. Но Истязатель был не один - я по чувствовал, как тянется ко мне Кукловод, которому принадлежали куклы на алтаре и которы й владел этой магией лучше кого бы то ни было, ибо сам являлся ее источником; ощутил страшну ю, неотвратимую и безудержно жестокую силу Палача - подобную тяжелой поступи судьбы, подо бную точному удару топора или меча, падающему на шею приговоренному
к казни. Они про бились сквозь сумрачный хаос, почти затопивший нас с Лицемером; я ощутил стремительно е движение; почувствовал как безумие вцепляется в нас и пытается удержать - но в ит оге оказывается вынужденным разжать челюсти. Водоворот огней, мешанина образов, рваные звуки - и вот, наконец, растекающийся вокруг нас мрачный металлический свет Долины Каз ненных.
        Лицемер тяжело оперся на клюку; убрав змееобразные щупальца, я отошел в сторону - теперь мой брат мог сам о себе позаботиться.
        - Всего лишь одна неудача… - С трудом проговорил Князь Лжи. - Мы пойд ем еще.
        Найдем путь…
        - Нет-нет-нет!!! - Кукловод выставил перед собой дрожащие руки. - Я туд а не вернусь! Не вернусь!
        - Не нужно было идти по одному, - процедил Заль-Ваар. - Нужно было идти всем вместе.
        Тогда бы мы смогли поддерживать друг друга и никому не потребовалось бы оставаться тут "для координации".
        Я криво улыбнулся.
        - О, я представляю, что было бы, если бы мы пошли вместе! Безумие наход ило к каждому из нас свой путь - думаю, мы попросту поубивали бы там друг друга, благ о некоторые готовы сделать это и так, - я кинул взгляд на Палача. - Цитадели потребовалось бы лишь подтолкнуть кое-чьи мысли в нужном направлении - а другим, не желавшим просто так у мирать, пришлось бы защищаться. Нет, силой здесь не пробиться - нужно это понять и признать . Надо достать Камень Воли Безумца из Озера Неувиденных Снов и восстановить его связь с собст венной силой - тогда Цитадель станет нам не врагом, а союзником.
        - Именно это я и хотел сделать, - сказал Палач. - Но… -…но я его отговорил, - закончил фразу Лицемер. - И тебе говорю: нет . Слепая Гора охраняется так, как не охранялась никогда раньше. Я забрал пару личин у мелких стражей - из их разума я узнал, что сейчас любые подвижки на ней вызовут немедленное по явление Солнечных.
        Мы можем действовать в мире - там, в Эмпирее, думают, что используют на с в своих целях, пока мы стираем в пыль Ильсильвар - но любая попытка вызвать из небытия любо го из наших или, тем паче, попытка сделать что-либо с самим Мировым Столбом - спровоцируют н емедленный удар.
        Это понятно?
        Я не ответил; вместо меня заговорил Заль-Ваар.
        - Что же нам остается? - Спросил молодой Истязатель. - Вы прошли лишь м алую толику пути и вряд ли в другой раз сумеете пройти больше.
        - Как я сказал, нужно найти иной путь, - в голосе Лицемера прозвучали о дновременно усталость и непреклонная воля. - Пока еще я не знаю, что это за путь. Я хочу, чтобы каждый из нас подумал над этой задачей - но ничего не предпринимал самостоятельно . Ты слышишь меня, Отравитель? В первую очередь, это относится к тебе.
        - О да, брат мой, я слышу, - я наклонил голову в коротком поклоне. - Др угие пути… безусловно, нужны нам. Я обязательно поделюсь с тобой своими размышлени ями, как только придумаю что-нибудь дельное.
        - Вот и хорошо.
        Братья, прежде чем разойтись, коснулись в своем разговоре текущих дел н а земле и в Преисподней, но я слушал их разговоры вполуха. Как я и сказал Лицемеру - я размышлял. Вот только совсем не о том, как достичь сокровенного сердца Цитадели Безуми я, в котором покоился, подобный черному осколку или бесцветной, вытягивающей свет, звезде, Камень Воли Солнечного Убийцы. Вместо этого я прокручивал в голове то последнее, отвратительно е воспоминание о переполненных светом и благодатью Небесах - это воспоминание несло в се бе одно поразительное открытие, которое неожиданным образом заполняло пробелы в истории нашего возвращения и в причинах того, почему Князья Света до сих пор нас не ун ичтожили…

***
        - …Кто ты такой? - Спросил Лицемер. -
        Что ты такое?
        Взгляд бога смирения изменился: на место обычной благостности и кротост и явился живой интерес - слишком явный и непосредственный, чтобы приличествовать Солнечному Князю, воплощению высшей власти и истины в Сальбраве. Шелгефарн сделал движение пальцами - двери в залу наглухо закрылись, а само помещение оказалось окружено н езримым барьером силы. Лицемер приготовился отразить атаку, но ее не последовало - Шелге фарн поднялся с трона и спустился вниз, и с каждым его шагом окружавшая его аура силы слабела . В итоге он сделался почти также слаб, как образ, которому силился соответствовать - и вот, бог, равный или незначительно превосходящий аскета из мира смертных, встал напротив Лиц емера, который попрежнему пребывал в украденном образе светлого ангела.
        - Я давно жду твоего появления, - сказал бог смирения. - И чтобы тебе б ыло легче меня найти, даже затеял этот неурочный вояж по самым отдаленным своим храмам .
        - Для чего? - Холодно спросил Лицемер.
        - Для чего? Чтобы увидеть тебя, только и всего… Нет-нет, я не прошу, чтобы ты снял маску. Это место защищено и нас никто не услышит - однако, присутствие столь могучей темной силы не останется незаметным, и даже моей власти может оказаться недост аточно, чтобы сокрыть нас.
        - Хорошо. Ты встретился и увидел. Что дальше?
        Шелгефарн, заложив руки за спину, сделал несколько шагов в сторону от Л ицемера, повернувшись к нему спиной, затем, совершив поворот - несколько шагов в обратном направлении, словно был на прогулке.
        - До самого последнего времени, я не встречался ни с кем из вас, - прог оворил он. - Кроме Кукловода, с которым, должен признаться, беседовать мне было довольно н еприятно. Поневоле приходилось сотрудничать с ним, меняя религию в том направлении, в кото ром он хотел, но радости вся эта деятельность мне никогда не приносила. В отличии от ост альных, я понимал, к чему все идет: Князья Света полагали, что порабощают людей, но на деле порабощали себя, ибо при взаимодействии богов и смертных через бисуриты качества одних сообщ аются другим, и наоборот - именно поэтому ныне все Князья, и даже вы, Последовавшие, оч еловечены настолько, насколько это возможно. Кукловод уверял меня, что пораб ощение людей и богов необходимо для того, чтобы возросла его собственная мощь - и вот тогда-то, говорил он,
        "я верну своих братьев из небытия и выполню последнюю волю Темного Светила". Но время шло, и ниче го не менялось - и тогда я понял, что его вполне устраивает текущее положение дел…
        - А что не устраивало тебя? - Низким и мертвенным голосом спросил ангел . - Поразительно, но я не ощущаю в твоих словах никакой лжи - однако, если все это правда, то твои мотивы мне понятны еще в меньшей степени, чем прежде. Вернее сказать, о ни не понятны вообще.
        - Я всегда хотел иного, - ответил Шелгефарн. - Но достичь этого можно б ыло бы лишь в том случае, если бы вы, непокорившиеся власти Золотого Светила, восстал и бы из праха.
        - Иного? Чего же? Верховной власти? Стать первым и единственным Князем Света?
        - Нет. Конечно же, нет.
        - Чести поразить нас вновь, вновь низвергнув в Озеро Неувиденных Снов?
        - Нет. Какая же эта честь? Вы слишком слабы…
        - Тогда что? Может быть, ты желаешь свергнуть само Солнце и провозгласи ть власть Князей? В этом все дело? Тогда я не понимаю, почему ты ждал меня, а не разыскал Отравителя - кусать руку, сотворившую нас, свойственно ему, а не мне.
        - Тот древний мятеж против власти Светил, безусловно, заслуживает моего глубочайшего уважения, - ответил Шелгефарн. - Но я не вижу, чем тирания Князей была бы лучше тирании Светил. Я не могу принять эту цель, и хотя мне импонирует движение к эт ой цели, восхищается сама попытка ее достичь как таковая - увы, но это все в прошлом. Сейчас подобное невозможно и не будет поддержано никем: даже сам Отравитель, насколько мне известно, отказался от прежней своей мечты, став одним из тех, кто намерен вернуть Горгелойга из небыт ия. И это - не смотря на то, что по его вине Горгелойг и верные ему некогда потерпели сокрушител ьное поражение!
        - Мне надоело гадать о твоих мотивах, - сказал Лицемер. - Ты утверждаеш ь, что не стремишься к власти и при том восхищаешься мятежом так, как будто бы эт о цель в себе, как будто бы важен бунт как таковой, а не результат, к которому он приведет . Мне трудно представить что-то, что в большей мере, чем все это, противоречило бы с иле бога смирения и послушания. Поэтому я снова спрашиваю - кто ты? что ты такое?
        - Что ты знаешь обо мне, прародитель лжи? - Спросил Шелгефарн, перестав бесцельно бродить по залу то в одну сторону, то в другую и посмотрев фальшивому а нгелу прямо в глаза.
        - То же, что и все. Ты - бог смирения и послушания, единственный Князь Света, рожденный не самим Светилом, а появившийся в результате брака двух друг их Князей: Чарующей Танцовщицы Элайны, богини любви и красоты, и Судьи Богов Травгура, явля ющегося в круге Солнечных тем же, кем некогда Истязатель являлся для нас: первенцом Изн ачального, проводником его воли, его наместником и правой рукой.
        - Моя мать - Элайна, это верно, - согласился Шелгефарн. Помедлив и отбр осив наконец все сомнения, он проговорил:
        - Однако, отца моего зовут по-другому.
        Лицемер почувствовал, что его подводят к открытию столь очевидному, что оставалось лишь поражаться - как вышло так, что даже и тени подозрений не зародило сь в нем прежде? И не только в нем: правда каким-то образом осталась сокрытой даже от Солнечн ых Князей, в среде которых возрос Шелгефарн.
        - Солнечный Убийца, даже не вошедший еще в полную свою силу, внушил все м Князьям Света великий ужас, - произнес тот, кого люди, ангелы и боги считали бо гом смирения. - С легкостью он пожирал любую силу, обращаемую против него, и только стано вился сильнее. И вот, когда боги отчаялись, на Остров Скрытого Яда пришла Ча рующая Танцовщица. Легенды гласят, что она очаровала и усыпила Убивающего - но скромно умалчивают, каким и менно образом это было проделано. Однако, в подлинной любви нет лжи; вот почему хотя мать и предала моего спящего отца в руки своих братьев - она умолчала о том, что их союз не остался бесплоден.
        Пребывая в ее утробе, я знал все ее мысли, а она - мои; чтобы сокрыть м еня от глаз своих братьев и самого Солнца, она, еще до моего рождения, обратила мою силу вспять, вывернула ее наизнанку, сделала меня тем, кем я никогда не хотел быть - и я принял э то, ибо в этом, возможно, заключался единственный мой шанс остаться в живых, настолько был велик страх Солнечных Князей перед Убивающим и всем, что могло быть с ним связано. Затем она вышла замуж за Травгура и внушила своему мужу и всем прочим, что я - его сын. Я вырос в Эмпирее, и имею все, что пожелаю, всю мыслимую и немыслимую власть, все на слаждения и утонченные искусства Небес к моим услугам. Но я не имею главного - себя самого, и так продол жится до тех пор, пока существующее положение вещей будет оставаться без изменений. Вот почему я помогаю вам: я похитил из небесного хранилища Камень Воли Палача и убедил Солнечных Кн язей дать вам время, необходимое для того, чтобы стереть в пыль страну еретиков в мир е людей - я хочу, чтобы изменилось; хочу, чтобы ваше восстание имело успех, хоть знаю, что это и невозможно. Но именно это и привлекает
меня: ваш бессмысленный и безнадежный мятеж пол нее, чем что-либо иное на Небесах, на земле или в Преисподней соответствует моей подлинно й силе…

***
        …Я сидел на вершине одной из гор Цетарна, что окружали Долину Казненн ых, смотрел вдаль, сокрытую сизой патокой испарений боли и безысходности, что исход или от пытаемых в этом мире существ, и размышлял над отблеском чужой памяти, который в си лу обстоятельств сумел ухватить и воспроизвести в своем собственном уме. Воспоминание за канчивалось посреди речи Шелгефарна, и хотя мне, безусловно, было бы чрезвычайно интересно узнать, о чем они говорили дальше - самое важное, в любом случае, я уже узнал. Не оставля ло сомнений, что информацией об истинной природе нашего небесного союзника - и, как тепе рь оказывается, близкого родственника - Лицемер не собирался делиться с кем бы то ни бы ло; было странно, что Шелгефарн рассказал об этом даже ему - куда разумнее было бы не говорит ь о себе вообще ничего, чем передавать в чужие руки то, что, по сути, легко могло стать идеальным оружием против самого Шелгефарна: возможности для шантажа тут открывались слишк ом уж очевидные.
        Почему же он открылся? Дело в среде, в которой он рос - среде слишком, неестественно благоприятной, бесконечно удаленной от всякого зла, в результате чего м ысль о возможном шантаже попросту не пришла в его юную голову? Или же он просто хотел по делиться своей правдой хоть с кем-то, не смотря ни на какие последствия, ибо скрывать ее дальше становилось ему все труднее? В этом случае, признаю, он выбрал идеального хранителя для своего секрета: большинство из нас стало бы использовать полученные све дения в своих личных целях, но только не Лицемер - более, чем кто-либо еще, одержимый идеей мести Солнечным, идеей пробуждения Убивающего и неминуемо следующего за этим пробуждением конца света. Он не стал бы использовать этот козырь ради какой-нибудь ерунды, но сохранил бы его н а потом…
        Чужих воспоминаний в моем распоряжении больше не оставалось, но были ещ е мысли Лицемера, возникавшие в ходе этого разговора, его чувства и рассуждения . И хотя у нас с братом мало общего, я не мог не согласиться с тем пониманием, к которому Лицем ер пришел в самом конце разговора: Шелгефарн, чью силу вывернули наизнанку, сделав из Бог а бунтов и раздоров, анархии и мятежей его прямую противоположность - Шелгеф арн будет на нашей стороне ровно до тех пор, пока мы слабы. Если же случится так, что мы достигнем желае мого и преимущество окажется на нашей стороны - он тот час же переметнется в противостоящий нам лагерь, ибо в непрестанном сопротивлении любой тотальной и всеобъемлющей власти и сос тояла сущность подлинной силы Бога Непокорных.
        Оформить подписку на мои книги можно здесь - bscribe/ Document Outline Оформить подпискунамоикнигиможноздесьОформить подпискунамоикнигиможноздесь This file was created
        with BookDesigner program
        [email protected]

21.12.2018

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к