Сохранить .
Тайный путь Андрей Посняков
        Царьград #2 После долгих приключений в середине пятнадцатого века, наш современник, молодой человек по имени Алексей, Лешка, все ж таки сумел вернуться домой, в свое время. Однако место его оказалось занятым! И дальнейшее его пребывание кое-кому грозит смертью. К тому же - здесь нет больше ни дома, ни друзей… Здесь - нет, но они есть там, в Константинополе!
        И юноша принимает решение возвратиться, тем более что совсем скоро великий город будет захвачен турками - и Лешкиным друзьям грозят неисчислимые бедствия.
        Долог и непрост был путь в столицу империи: через густые леса, полные разбойных людишек, через валашские горы, где за каждым перевалом сверкал саблями турецкий отряд, через море…
        Андрей Посняков
        Тайный путь
        Глава 1
        Средняя полоса России. Деревня Касимовка
        Это же - я!
        И вот нашел не то, что искал,
        А искал не то, что хотел.
        Андрей Макаревич
        Ускоряя шаг, Лешка уже почти бежал, не обращая никакого внимания на липкий, застилающий глаза пот, на разбитую обувь - зеленого сафьяна сапожки - на рваный, с налипшим репейником и чертополохом, плащ, который юноша, подумав, без всякой жалости сбросил в кусты. Еще раньше припрятал и саблю - хорошая была сабля, турецкая, жаль такую терять, пригодится… Хотя, как пригодится-то? Лешка посмеялся над собственными мыслями - ну зачем, зачем теперь сабля? Он же дома! Дома! Дома! А не в Константинополе, и не в жарких степях, и уж - упаси, Боже - не в рабстве у крымчаков! Переводя дух, юноша несколько замедлил шаг и посмотрел в небо, провожая долгим восторженно-счастливым взглядом маленький серебряный самолетик, оставлявший после себя длинный инверсионный след, постепенно растворявшийся в летней небесной хмари. Да-да - в хмари, во-он, из-за горизонта уже наползала туча… Как и тогда… Как и тогда…
        Лешка покачал головой - а было ли все? Был ли тысяча четыреста сороковой год от Рождества Христова, был ли татарский отряд, крымское рабство, Константинополь… Ксанфия… Ксанфия…
        Серые, с неким зеленоватым отливом глаза юноши вдруг затуманились. Ксанфия… Златовласая греческая красавица, приемная дочь знатного константинопольского вельможи Андроника Каллы… Ксанфия…
        А может, это просто был сон? Ну, не бывает наяву таких красивых девчонок… хотя, нет, встречаются… И эта одежда… Лешка потрогал кафтан доброго немецкого холста, узорчатый пояс. Нет, не сон. Не приснилось. На самом деле все было - и провал во времени на Черном болоте, и налет банды работорговцев, и рабство, и Черное море, и Константинополь - столица некогда великой империи.
        Господи, да как же может такое быть? Он, Алексей Смирнов, неполных восемнадцати лет, несостоявшийся студент факультета социальных наук - и крымский раб! А потом, уже в Константинополе - помощник тавуллярия Секрета Богоугодных заведений преподобного Иоанна Дамаскина - нечто вроде министерства по социальным делам. А затем - не совсем по своей воле - воин имперской пограничной стражи - акрит. Потом - разбойник… Нет, лучше сказать - искатель удачи. Рейд по южным степям - Дикому полю - и дальше, на север, в родные места… и шальная мысль в голове - а вдруг удастся выбраться? А вдруг? И ведь удалось же, удалось! Нашел Черное болото - место, где все и началось, нашел трактор - синий МТЗ-82 - он так и сидел в трясине, встретил… вот только что, вот сейчас - Вовку, мальчишку, который там… тогда… был насквозь пронзен злой татарской стрелою… А здесь он был жив! Впрочем, почему - был? Жив! Жив! Трактор сторожит, как и договаривались! А рядом, на старой дороге - желто-оранжевый гусеничник, дядьки Иваничева «дэтэшка», не обманул-таки, вон, приехал на выручку… Ага, обманет он, как же - все ж не зря Лешка спирту
обещался купить. И ведь купил же! На последние, между прочим, деньги, у местной торговки бабки Федотихи… Где теперь тот спирт? Да-а-а… Нехорошо получается. Мужики-то надеются… Не только Иваничев, но и слесарюги, поди, с ним - дядька Слава и дядька Федя - Лешка их вечно путал, что и не мудрено - обоим было где-то под пятьдесят, оба низенькие, худые, небритые и вечно пьяные. Ну - или с похмелья. А вообще, хорошие люди - отзывчивые. И как таких кинуть? Нет, надо что-то делать, срочно добывать спирт. Для начала зайти домой, в общежитие, переодеться… Да-да! Лешка окинул себя взглядом - именно переодеться, и побыстрее. Хорошо бы еще как-нибудь понезаметнее подобраться к общаге, чтобы никто не видел… Да и подстричься бы неплохо было бы… хотя б самому перед зеркалом патлы обкорнать, а то эвон, оброс - по лучшей ромейской моде.
        Интересно, где сейчас трактористы? Надо было у Вовки спросить… да уж теперь что, не возвращаться же. Ага, они ж, кажется, ему, Лешке, навстречу пошли. Ну да, скорее всего, куда им еще деться? В Касимовку и пошли, вот по этой самой дороге. Чего же не на тракторе поехали? Ну да, на тракторе - дураки они, что ли, на всю деревню светиться?! Бригадиру сказали, что на Черное болото поехали,
«Леху-практиканта» из трясины вытаскивать, а сами - в Касимовку, водку пьянствовать! И ладно бы, сперва бы вытащили, потом-то уж пес с ними, пускай пьянствуют, святое дело - суббота ведь… Суббота! Лешка аж остановился и покачал головой. Это что же, выходит, здесь и времени-то вообще нисколечко не прошло?! А там - там! - год пролетел, если не больше! А тут… Да, вон и Вовка в тех же самых зеленых шортах, что и тогда… И вон, туча на горизонте.
        Юноша обхватил голову руками - было от чего задуматься! Да и не только задуматься - умом тронуться. Ну-ка, этакие-то дела! Прямо как в старом американском фильме.
«Назад в будущее»! Ладно, потом обо всем этом можно будет и поразмыслить, повспоминать, не до того сейчас - мужиков бы не подвести. Очень уж не любил такие дела Лешка - подводить других. Мужики-то надеются, а он?
        Прибавив шаг, юноша вышел на проселочную дорогу - грунтовку, выходившую прямо к Касимовке через старую колхозную ферму. Повезло - громко урча двигателем и громыхая, позади, из-за поворота, показался пустой «Урал» с фишкой. Лесовоз. Лешка голоснул и, дождавшись, когда небритый водила остановит машину, быстро забрался в кабину:
        - В Касимовку?
        - А куда ж еще? - с треском врубая передачу, хохотнул водила. - Не на ферму же!
        Поехали, подпрыгивая на ухабах. Весело поскрипывала на зубах желтая дорожная пыль, мимо проплывал сосновый лес, затем показался ельник…
        У ельника, на скамеечке под деревянным козырьком и вкопанным рядом плакатом -
«Береги лес от пожара!», уютно расположилась компания, углядев которую, Лешка поспешно отвернулся, опасаясь, как бы раньше времени не узнали. Выпивохи-то были как раз те - здоровенный бугай тракторист Иваничев и слесарюги! Вот они, оказывается, где…
        К ужасу юноши, узревший теплую компанию водила, подъехав ближе, обрадованно притормозил и распахнул дверь:
        - Здорово, мужики!
        - Привет, Кольша! - пьяно замахали слесаря. - Что, на работе сегодня?
        - Не. - Водила выбрался из кабины и ухмыльнулся. - Выходной. В Касимовку вот, в магазин еду. Жена сказала, рыба там какая-то есть. Путассу, кажется…
        Бугай Иваничев хохотнул:
        - Возьми лучше воблы, Кольша! Да с пивком.
        - А разве есть в сельпо вобла-то? - заинтересованно переспросил лесовозник. - Что-то не видал.
        - Да на что тебе вобла-то, Николай? - засмеялся кто-то из слесарюг. - Сам, что ли, на рыбалку не ходишь?
        - Да хожу иногда…
        - Иногда… хэк! - Иваничев хмыкнул и прищурился. - Видали мы тебя с электроудочкой… Что, бабе-то твоей, щук да окуней мало? Путассу подавай?
        - Да любит она эту самую путассу. - Водила присел на корточки и, угостив собеседников «беломором», задымил сам. - И минтай еще. Окуней не ест - костье, говорит, одно.
        - Ох, и баба у тебя, Николай. Привередливая!
        - Стакан намахнешь, Кольша?
        Лесовозник хохотнул:
        - Ты че, Иван, спрашиваешь?
        - Ну, на!
        Скукожившийся в кабине Лешка углядел краем глаза, как тракторист Ваничев ловко набулькал в захватанный граненый стакан какой-то подозрительной коричневато-бурой жидкости из бутылки с надписью «Портвейн 777», что продавалась в сельпо, кажется, за тридцать пять рублей. Или - за тридцать два… Не! За тридцать девять!
        Вообще, это казалось странным, и ничуть не похожим на обычное поведение выпивох - уж на тридцатку-то куда лучше спирту купить, хоть у той же Федотихи, а не тратить деньги на портвейн, который этим трем - что слону дробина. Та же самая мысль, похоже, пришла и к водителю. Выпив стакан залпом, он утер губы рукавом спецовки и с ухмылкой кивнул на бутылку:
        - Вы чего это, уже на вино перешли? Красиво жить не запретишь!
        - На ферме взяли, - аккуратно затушив окурок о подошву кирзового сапога, пояснил кто-то из слесарей. - Там скотник, Семеныч, нам давно должен был.
        - То-то и я и смотрю - ваш портвейн навозом пахнет! - рассмеялся шофер.
        - То не портвейн, то - бутылка!
        Во время всей этой беседы Лешка пришел в себя и расслабился - похоже, никого он не интересовал. Да и узнай его сейчас, попробуй - с этакими-то патлами. Иваничев, правда, заглянул невзначай в кабину, присвистнул:
        - Что это у тебя там за лялька сидит?
        Лесовозник Николай отмахнулся:
        - Не лялька это. Пацан. В Касимовку добирается, вот, взял по пути…
        - Слышь, пацан… - Встав, Иваничев вразвалочку подошел к распахнутой двери машины. - Ты это… В Касимовке если вдруг Леху-практиканта увидишь, передай, что трактор мы и без него вытащим… пусть только то, что обещал, принесет. Ну и это… само собой, закуски какой-никакой купит - сырку плавленого там, кильки, хлебушка… А то ведь с утра не жрамши.
        - Передам, - кивнув, буркнул Лешка.
        - Вот и ладненько, - Иваничев отошел обратно к скамейке. - Ну, орелики, потопали на болото!
        - А Леху, что, ждать не будем?
        - Да чего его ждать-то? Придет, никуда не денется… А мы пока трактор вытащим… Да там просто вытаскивать, трос только как следует подцепить…
        Мужики поднялись, отряхнулись, и, простившись с водилой, бодро зашагали по пыльной, разбитой тракторами и лесовозами, грунтовке.
        Не узнали! Не узнали!
        Лешка вот, правда, теперь никак не мог решить - хорошо это или плохо? Неужто так изменился? Ладно - переодеться, подстричься - а там видно будет…
        За поворотом, за ельником, показались домишки Касимовки. Два трехэтажных, панельных, один двухэтажный кирпичный, остальные деревянные. Урча двигателем, лесовоз повернул к деревне и, прогромыхав по ухабам так, что Лешка едва не расшиб башку о крышу кабины, остановился на небольшой площади перед сельпо и дощатым, выкрашенным выцветшей голубой краской клубом, построенным еще пленными немцами.
        - Ну, все, парень, - обернулся шофер. - Приехали, вылезай, чего расселся?
        - Спасибо. - Выпрыгнув из кабины, Лешка поблагодарил и, оглянувшись по сторонам, быстро зашагал к клубу. Не обращая внимания на удивленные взгляды сидевших на клубном крылечке девчонок, зашел за угол и, юркнув кусты, обходной тропкой пробрался к общаге. Немного постояв, огляделся, и решительно шагнул на крыльцо…
        Ну, вот он, родной дом! Лешку даже слеза прошибла. Сколько же он здесь не был - год? Да, около того… Дом. Именно так - дом. Ну, пусть даже - комната, не на одного, на троих с соседями, и та - только на время летнего приработка, но, тем не менее… Лешка ведь был детдомовским и, собственно говоря, своего жилья еще не имел.
        А здесь все оставалось так же… Ну, а как же еще-то? Тут ведь и времени-то не прошло нисколько! Рассохшиеся скрипучие ступеньки крыльца, перила с облупившейся краской, дверь с засиженной мухами табличкой - «Колхозное общежитие № 3»… Ниже приписано красным маркером - «имени монаха Бертольда Шварца» - это все сосед, фельдшер-практикант Рашид баловался. Вот еще, ниже, его рук дело - «дешево сдаются комнаты молодым девушкам с ч. ю. и в. о.». Ага, сдаются, как же! Можно подумать, были здесь лишние комнаты - практикантам-то еле-еле нашли. Да, если б и были, вряд ли бы в них девушки поселились, да же и с «ч. ю.» - уж больно тут все выглядело убого…
        Позади, за углом, вдруг послышались чьи-то голоса, и Лешка тотчас же нырнул в кусты, спрятался - не хотелось, чтобы кто-нибудь видел его тут в таком виде. К чему? Слухи разные пойдут, да и вообще, за вора еще примут. Хотя, что тут воровать-то? Ну, тем не менее…
        Мимо, болтая и смеясь, прошли какие-то совсем уж мелкие - лет двенадцати - пацаны в резиновых сапогах, с удочками и ведрами. В ведрах серебрилась рыба. А неплохой улов, не зря сидели! Лешка даже позавидовал… И тут увидел еще одного парня, на вид - своего ровесника в старых джинсах, сапогах и рубахе. Высокий, худощавый, светловолосый… С таким… очень знакомым лицом, знакомым - на взгляд Лешки… Знакомый… Только вот никак не вспомнить - кто?
        В руках парнишка держал канистру… белую, пластиковую… Насвистывая что-то из
«Арии», поднялся на крыльцо, по-хозяйски пошарив рукой над притолочиной, вытащил ключ… Вошел…
        И через некоторое время вышел… А Лешка все сидел в кустах, чувствуя, как холодеет сердце…
        Парнишка - уже в кроссовках, с магнитофоном - заперев дверь, положил ключ обратно на притолочину и, прихватив канистру, деловито зашагал к сельпо.
        Лешка смотрел ему вслед дикими, широко распахнутыми глазами… И не знал - что и делать.
        - Господи! - облизывая враз пересохшие губы, прошептал он. - Да ведь это же, кажется, я! Это же - я! Я - то… Господи…
        Глава 2
        Средняя полоса России. Деревня Касимовка
        Я - не я, и лошадь не моя!
        Я вижу себя в юности и не узнаю,
        Но не это самое главное - кто я теперь?
        Deep Purple. Wasted Sunsets.
        «Perfect Strangers» (1984)

…как же так может быть? Как так может быть, чтоб… А может, показалось?
        Лешка помотал головой. Да нет… Ну, ведь все так и было тогда… Он сходил к Федотихе, купил спирту - вот эту самую пластиковую канистрочку - зашел в общагу, переоделся в кроссовки, прихватил магнитофон… А затем был дождь, гроза и… И проткнутый стрелой Вовка, и татарский отряд, и… И, в общем, все, что потом случилось… Был… Интересно, а сейчас - все так же будет? Вон тот парень - он, Лешка, - сейчас дойдет до болота, а там гроза и… Стоп!
        Юноша вытер со лба холодный пот. А что, если… Что, если сбегать да посмотреть, как там все будет? Да, да - так и нужно поступить, по крайней мере, не будет уже никаких неясностей-непоняток.
        Закатав рукава рубахи, Лешка сделал глубокий вдох и уже направился было к площади, но почти сразу остановился, случайно взглянув на свои сапоги. Хорошие были сапоги, мягкие, зеленого сафьяна, отнюдь не дешевые, купленные по случаю у какого-то купца или приказчика. Удобные до ужаса, вот только жаль - слишком приметливые. В таких сапогах шастать - только внимание к себе привлекать. А оно надо?
        Сплюнув, юноша решительно поднялся на крыльцо и нашарил на притолочине ключ…
        Отперев большой амбарный замок, зашел в комнату… И устало привалился к косяку. Все то же. Все, как тогда… Заправленные серо-голубыми казенными одеялами койки, сияющее блеском, начисто протертое Лешкой окно, занавешенное турецким тюлем, застланный цветной клеенкой стол.
        Внезапно почувствовав голод, Лешка, откинув клеенку, выдвинул ящик стола - ага! Вот она, колбаса! Еще и батон есть, правда, черствый… Сделав бутерброд, юноша принялся жадно жевать, медленно - словно в первый раз - разглядывая комнату, когда-то самолично оклеенную плакатами с изображением российских рок-групп с количественным преобладанием «Арии» и «Король и Шут», других плакатов на местной почте не было, да и эти еще поди, попробуй, достань!
        Переобувшись в резиновые сапоги - свои собственные! - Лешка завернул в старую газету сафьяновую обувку и, сунув сверток под мышку, аккуратно закрыл за собой дверь. Заперев замок, вернул ключ на место, сунул старые сапоги под крыльцо, подумав, отправил туда же и кафтан, после чего, закатав рукава рубахи, бодренько отправился в путь.
        Обогнув площадь оврагом, выбрался на грунтовку и, оглянувшись, прибавил шаг. Висевшее в небе солнце жарко пекло спину, пахло жимолостью и сосновой хвоей, в придорожных кустах весело пели жаворонки, а где-то неподалеку, в лесу, гулко стучал дятел. В небе, над деревьями, носились ласточки… или стрижи… в общем, какие-то птицы с раздвоенными - вилкой - хвостами. Лешка знал - если ласточки (или стрижи) носились низко над самой землей - к дождю. Однако сейчас птицы летали в небе, а вовсе не над землей… так что же, дождя не будет, что ли? А как же тогда гроза? Туча?
        Юноша замедлил шаг и посмотрел в небо - а туча-то уходила! Уплывала куда-то далеко за линию горизонта, медленно, словно бы нехотя, но все ж таки уходила. А тогда… А ведь тогда…
        Сокращая путь, Лешка свернул в лес, и зашагал вдоль противопожарного рва, усыпанного рыжими сосновыми иголками. Подлесок был чистым, лишь кое-где, в низинах, густо росли папоротники.
        Сняв с лица прилипшую паутину, путник внезапно остановился, прислушиваясь к раздавшемуся вдруг невдалеке реву двигателя… Неужто уже пришел? А похоже, так. Лешка быстро пробежал метров двадцать, пока не увидел за коричневатыми стволами сосен оранжевое рыло гусеничного трактора. За гусеничком, на тросе, виднелся злополучный МТЗ, в грязи по самые «уши»… Господи! Да они его что, вытащили уже?! Юноша непроизвольно улыбнулся: а ведь вытащили-таки! И не сказать, чтоб долго возились…
        Заглушив двигатель, из оранжевой кабины «дэтэшки» выбрался довольный Иваничев. Постояв немного на гусенице, ловко спрыгнул на землю, закурил, глядя, как из вытащенного МТЗ выбирается слесарь дядька Слава… или дядька Федя. Второй слесарь - Слава или Федя - уже деловито отматывал трос.
        - Лихо мы его, а? - добродушно ухмыльнулся Иваничев. - И ведь, главное, ешкин кот, с первого раза!
        - Да просто здорово, дядя Иван! - засмеялся вертящийся тут же Вовка - щуплый, темноглазый пацаненок, бронзовый от въевшегося в кожу солнца, с выгоревшей белесой челкой. - Как вы его ухватисто… Я и моргнуть не успел - раз, и уже вытащили!
        - Профессионалы, понимать надо! - Иваничев прищурился и посмотрел вдаль. - И где же, интересно, Леху-практиканта черти носят? Уж пора бы ему и появиться.
        Леху-Практиканта… Неправильная, между прочим, кличка - лучше б «студентом» прозвали. Впрочем, на селе всю «рабочую» молодежь «практикантами» звали, да и сам Лешка уже к этому привык, так и говорил, не на работе он здесь, а на «практике»…
        - Верно, пора, - дружно закивали слесарюги. - Самое оно время.
        - И где ж…
        - Да вон он идет! - взобравшись на трухлявый пень, выкрикнул Вовка. - Во-он, за кустами. Канистру какую-то тащит.
        - Канистру?! - мужики обрадованно переглянулись. - Ну, Леха, ну, молоток! Вовремя!
        - Лешка-а-а! - громко закричал Вовка. - А мы уже твой трактор вытащили!
        Лешка… не тот, что шел сейчас по тропинке с канистрой спирта, а тот, что затаился в кустах… до боли закусил губу. А тот, другой, улыбаясь, словно ни в чем не бывало - а чего бы ему не улыбаться? - поставив канистру в мох, весело поздоровался с мужиками за руки.
        - Вытащили?! Так быстро?!
        - Да раз только и дернули. Всего и делов. Принес?
        - А как же! Угощайтесь. Закуску вот только… Зато спирт разбавил уже, чтоб не болотной водицей.
        - У Федотихи брал?
        - У нее.
        Кто-то из слесарюг, сообразив, подозвал Вовку:
        - Ну-ка, парень, беги, нарви ягод…
        - А на «дэтэшке» поездить дадите? Ну, хоть фрикционами покачать, а?
        - Дадим ему, Иван?
        Иваничев хохотнул:
        - Дадим, ништо… Ягод только набери некислых!
        - Наоборот, кислых и надо! Брусницу бери, брусницу…
        Вовка побежал к кочкам, мерцающим розовато-белыми, неспелыми еще ягодами, а Лешка, прячась за кустами, наблюдал за своим… за собой! Такая вот получалась шизофрения.
        Быстро нарвав ягод, Вовка принес горсть, высыпал на заботливо подстеленную кем-то из слесарей газету, на которой тут же возник и стакан, тот самый, захватанный, из которого пили у дороги портвейн. Плеснув в стакан из канистры - немножко, наполовинку - Иваничев громко произнес: «Будем!» и, лихо поглотив спирт, довольно крякнул. Слесарюги засверкали глазами:
        - Ну? Как?
        - Хороший спирт, - выдохнув, ухмыльнулся Иваничев. - Пейте, ребята.

«Ребята», не заставив себя долго упрашивать, тут же выпили, после чего Иваничев протянул стакан Лешке… тому Лешке, местному. Парень покривился…
        - Пей, пей. Леха. - Тракторист похлопал его по плечу.
        Слесаря поддержали:
        - Давай, за компанию!
        - Ну, разве что за компанию… - Обреченно вздохнув, юноша закрыл глаза и, залпом опростав стакан, принялся хватать ртом воздух, словно вытащенная из воды рыба. Наконец, утерев выступившие на глазах слезы, жадно кинул в рот пару брусничин, скривился…
        - Ничего, ничего, - добродушно захохотал Иваничев. - Сегодня как раз в клубе танцы - сходишь, развеешься, девку какую-нибудь снимешь… Ну, еще по одной.
        Конечно, выпили, а вот потом чуть призадумались - спирту в канистре еще оставалось порядочно, но нужно было еще не забыть пригнать на машинный двор оба трактора, иначе потом не жди покоя от бригадира Михалыча.
        - Да, Михалыч - мужик упертый, - согласно кивнул дядька Федя (или дядька Слава). - Может и в выходной на машинный двор заглянуть, проверить, как там все…
        - Да не «может», а точно - заглянет! - убежденно воскликнул Лешка.
        Тот Лешка, что прятался сейчас в кустах, хмыкнул - ну явно было видно, что его… что тому… что ему… в общем, что этому парню вовсе не хотелось больше пить, тем более - спирт, да еще по такой жаре. Солнышко-то в небе жарило, припекало, Лешка - тот, что пил сейчас спирт, естественно - даже снял рубаху, от чего сидевший в кустах презрительно скривился - да уж, не атлет. Сам-то ведь давно накачал мускулы, как же, накачаешь, еще будучи в акритах - воинах ромейской пограничной стражи, ну и потом, в вольных авантюристах. А помахай-ка мечом да саблей - накачаешься живо! Юноша украдкой пощупал бицепс - кремень! Не то что у этого…
        - Вот что, мужики, - меж тем, подумав, произнес Иваничев. - Значит, так сделаем: трактора сейчас отгоним…
        - Да ты че, Ваньша?! - разом возмутились слесаря. - Бабы-то наши с утра уже около машинного двора крутились, носом чуяли… Твоя, кстати, тоже!
        - Так мы на машинный двор и не поедем… За речкой встанем, где огороды. Огурчиков свежих нарвем, луку…
        - Огурчики, это, конечно, хорошо… Да как бы бабы не проведали.
        - Не проведают… Ништо у нас и пить-то! Ну, на дорожку…
        Снова выпили, потом пошли к тракторам. Лешка - местный - оглянулся, махнул рукой Вовке:
        - Ну, ты на какой трактор?
        - Я? Ммм…
        Мальчишка озадаченно зачесал заросший затылок. Видно было, что ему и туда и сюда хотелось, и вот сейчас никак не мог решить…
        - К Лехе садись! - ухватившись за пусковой тросик, обернулся Иваничев. - А на
«дэтэшке» так и быть, от речки поедешь… А то ведь мы… - Тракторист с усмешкой подмигнул слесарям: - …в ворота еще не впишемся - чини потом, да и Михалыч разоряться будет. Ты, Вовка, попадешь, в ворота-то?
        - Попаду! - обрадованно закричал мальчишка. - Обязательно попаду, дядя Ваня!
        - Ну, тогда беги к Лехе.
        Завелись, застрекотали, зарычали двигатели, обдавая округу сизым солярным чадом, и сидевший в кустах Лешка вздохнул, провожая трактора долгим завистливым взглядом. Эх, сейчас бы самому вознестись в просторную кабину «МТЗ», врубить передачку да с ветерком по лесной дорожке… Впрочем, можно и не с ветерком, можно и в гусеничнике фрикционами поворочать… нет, в гусеничнике, пожалуй, сейчас пыльно да жарко… хотя и в «МТЗ» не лучше.
        Все, уехали! Лишь где-то за лесом слышалось приглушенное рычанье двигателей. Лешка выбрался из кустов, уселся на мягкую моховую кочку и долго сидел так, не обращая внимания на зной, и смотрел перед собой невидящим взглядом. Мысли путались… Еще бы… Он - вот он, здесь, на кочке и - одновременно - там, в синей кабине трактора. Было от чего задуматься.
        Просидев так какое-то время, юноша тряхнул головой и, подойдя к болотине, нагнулся, плеснул в лицо теплой болотной водицей. Походил по кочкам, поел кислой брусники… и вдруг улыбнулся. А чего грустить-то? Он ведь теперь дома! Не в рабстве, не с тяжелой саблей в компании подозрительных личностей, не в чужедальней стороне - дома. У себя. А значит с чего грустить? Вот тот парень… пусть он будет сам по себе, а он, Лешка, как-нибудь выкрутиться. Слава Богу, не сталинские времена, о которых как-то рассказывал Владимир Филиппыч, воспитатель из детского дома. Да и вообще, то, что Лешка был детдомовским сиротой, сейчас, в данной ситуации, выходило куда как на руку. Родителей-то нет, любимой девушки - тоже, как-то не сложилось пока, а значит - делить нечего, вернее, некого. А надобно просто выстроить свою жизнь, с учетом… гм… некоторых обстоятельств. Во-первых, для начала хорошо бы раздобыть денег - купить одежду, еды… Да, еды бы неплохо - на ягодах долго не вытянешь, и так уже желудок сводит. В принципе, можно к дачникам пойти, дров наколоть, воды натаскать - не заплатят, так хоть накормят. Да - так сейчас
и сделать!
        Приняв решение, Лешка пригладил пятерней волосы и быстро зашагал к грунтовке. Шел - рассуждал, думал. Уж приходилось соображать, куда деваться? Дачники, конечно, не выход. Ну - день там можно погужеваться, ну - два, ну - неделю. А потом кто-нибудь стуканет участковому - мол, объявился у нас какой-то молодой бомжик, как бы чего не украл. От участкового, конечно, можно и убежать, но ведь всю жизнь не набегаешься. Да и так… это сейчас в лесу или в стогу ночевать можно - тепло, жарко даже - а ну как дожди пойдут? Делать нечего - придется уезжать, коли место занято. Да, но опять-таки нужны деньги, приличные деньги. А где их взять? Да на пилораме, вот где! Не на той, что у самой Касимовки, на дальней. Туда и без документов возьмут, подрамным, и платят неплохо. Опять-таки, можно еще и на ночь сторожем подрядиться - вот и жилье на первое время. Однако, без документов, конечно, нельзя. Никак нельзя. Паспорт хотя бы… Паспорт… А что, если…
        Лешка даже остановился, покраснел от внезапно пришедшей в голову мысли - слишком уж она была этакой, нехорошей, что ли… Паспорт он решил выкрасть. Выкрасть у себя самого - ну, вот у этого, местного. А что? Лешка ведь вовсе не собирается как-то вредить или портить жизнь своему… гм… себе, что ли… Заработает денег, уедет куда-нибудь подальше - и все. А этот пусть хоть немножко поможет, с паспортом. Потом уж восстановит, невелико и дело… А вот ему, Лешке ромейскому, университет, куда только что - только что? - поступил, похоже, не светит - нет его ни в каких списках, вернее, есть, но не он… не он? Тьфу-ты! От подобных мыслей свихнуться можно!
        Итак, сперва - дачники. Поработать да перекусить малость…
        Обойдя Касимовку лесом, юноша пересек по расшатанному пешеходному мостику неширокий ручей и вышел на окраину - к дачным домикам, окруженным одинаковыми заборами из ячеистой проволочной сетки - рабицы. За заборами виднелись смородиновые кусты, грядки с зеленью, парники с помидорами, разноцветные цветочные клумбы, отличавшие именно дачников, местные почему-то цветов не садили, да и вообще, изо всех огородных культур предпочитали те, что попроще - картошка, огурцы, лук, редиска - вот, в общем-то, и весь репертуар - дешево и сердито - а уж все остальное - дачники.
        Вот к одному из таких домиков Лешка и направился, углядев склонившуюся над грядками моложавую женщину в широкополой соломенной шляпе. Ирина Петровна. Какой-то там доктор исторических наук… Или кандидат - Лешка в ученых степенях не силен был.
        - Здравствуйте! - останавливаясь у распахнутой калитки, выкрикнул юноша. - Дровишек поколоть не надобно ли? Или там, воды натаскать? Не бойтесь, дорого не возьму - сговоримся.
        Дачница оторвалась от грядки, улыбнулась:
        - Вечер добрый. Вынуждена вас разочаровать, молодой человек, - дров мне не надо, а воды… у меня насос есть.
        - Жаль, - пожал плечами Лешка. - Что ж, поищу кого другого.
        Юноша повернулся уже - уйти, как вдруг дачница окликнув его, подошла ближе:
        - Вот если только забор подправить… Видите, во-он там, кажется, столбик прогнил.
        - Да не «кажется», а точно прогнил, - присмотрелся Лешка. - Ничего, в миг подправим. Ножовка с лопатой у вас найдутся?
        Нашлось и то и другое. Пройдя огородом к лесу, юноша выпилил столбик - небольшой, но крепкий - отцепил от старого сетку, выкопал, вкопал новый и весело застучал молотком.
        - Как вы быстро справились! - похвалила дачница. - Меня Ирина Петровна зовут, а вас?
        - Ле… э… Сергей.
        - Проходите в дом, Сергей, попьем чаю.
        Изнутри дачный домик оказалось чистенький и уютный, по стенам были развешаны портреты, на полках стояли книги, в большинстве своем - старые и, скорее всего, не очень-то нужные, как раз из таких, что можно отвезти на дачу.
        Хозяйка кивнула на старое кресло:
        - Вы посидите пока, я поставлю чайник.
        - А можно… Можно я книжки посмотрю?
        - Смотрите, конечно.
        Разные были книги, некоторых Лешка отродясь не видел - Теккерей какой-то, Джойс, - но попадались и знакомые еще по детскому дому - Жюль Верн, Дюма, Диккенс… А на самой нижней полке стопками громоздились школьные учебники, оставшиеся, верно, от внуков. Математика, химия, история…
        Юноша нагнулся, вытащил черный томик «Истории средних веков» для 6-го класса. Усевшись обратно в кресло, любопытствуя, просмотрел оглавление: «Византийская империя в 6 - 9-м веках»… Ну, это, пожалуй, рано… «Первый крестовый поход»… Тоже не то… Ага! Вот! «Завоевание турками-османами Балканского полуострова»… Кажется, это подойдет… Ну-ка…
        Лешка торопливо отыскал в учебнике нужный параграф, вчитался…

«…Византийская империя утратила свое былое могущество»… Византийская империя? Ах, ну да, наверное, так в учебнике именуют Империю ромеев, ведь Константинополь когда-то назывался Византием… «Угроза Византии нарастает». Это уж точно! Турки! Что там дальше… ну-ка, ну-ка… «На 53-й день осады турки овладели Константинополем»… Вот как, овладели все-таки… Что ж, можно было предвидеть. «Так, в 1453 году прекратила существование Византийская империя. Султан отдал город на три дня на разграбление своим войскам. Большая часть защитников была истреблена…» Истреблена!!! «Около 60 тысяч жителей продано в рабство»… В рабство!!! Это что же, значит… А он-то, Лешка был в Константинополе в году… ммм… в году… в 1440-м году, вот когда. Значит, через тринадцать лет… через тринадцать лет необузданная ярость завоевателей турок обрушится на его друзей - на Владоса, на Георгия, на Ксанфию, наконец! Ксанфия, Ксанфия… Златовласая фея ночных грез… К тому времени она, вероятно, уже выйдет замуж, народит детей… Интересно, будет ли помнить его, Лешку? Лексу, как она называла… Навряд ли, хотя, кто знает? Ну, а уж Владос с Георгием -
точно будут вспоминать. Владос станет богатым и уважаемым коммерсантом, а Георгий - поди, настоятелем, если не архиепископом! И придут турки! И все рухнет! И великий город будет охвачен пламенем и смертью!
        Закрыв глаза, юноша, словно наяву, представил зубчатые стены Константинова града… И рыжеволосого воина в сверкающем шлеме - Владоса. Он лихо машет мечом, отбиваясь от лезущих на стену турок. Вот проткнул одного, вот - другого… А турки все лезут, их все больше и больше, а защитников города мало… вот остался лишь один Владос, и турки, громко крича, навалились на него скопом, и кровавые брызги обагрили закопченные камни стены, и отрубленная голова Владоса, упав со стены вниз, подпрыгивая, покатилась по кочкам, как когда-то - голова десятника Фирса…
        А затем турки ворвались в храм… изрубили в клочья молящуюся толпу - стариков, женщин, детей… и подняли но копья рванувшегося на защиту паствы священника в золоченой ризе - Георгия…
        А потом… потом настала очередь Ксанфии. Грязные, алчно вращающие глазами, турки, выломав двери, врываются в дом, увидев златовласую красавицу, гнусно хохоча, срывают с нее одежду, и…
        Нет! Господи ты, Боже! Нет! - Что с вами, Сергей? - Хозяйка принесла с кухни чайник. - У вас сейчас было такое лицо!
        - А? - Лешка вздрогнул. - Нет, нет, ничего… Просто вспомнилось вот…
        Он поспешно поставил учебник на полку.
        Попив чаю, поболтали о том, о сем. Ирина Петровна поинтересовалась, не родственник ли, случайно, «Сергей», некоему молодому человеку из практикантов - Алексею Смирнову - уж больно похож. Лешка, подумав, сказал, что да - родственник, двоюродный братец. Спросил об участковом - часто ли, мол, заходит - и, услыхав в ответ, что нечасто, с деланным безразличием кивнул головой. Поинтересовался и соседкой - проживавшей неподалеку бабкой Федотихой, той самой, что скупала у окрестного населения ягоды с грибами, да из-под полы торговала паленым спиртом.
        - Надоели уж ее клиенты, честно говоря. - Дачница махнула рукой. - Бывает, целую ночь напролет шумят, шастают. Участковому жаловались - бесполезно, говорит, законодательство у нас несовершенное.
        - Да уж, это точно, - солидно кивнул Лешка. - Несовершенное.
        Съев еще один бутерброд с копченой колбасой и сыром, он посмотрел в окно и решительно вышел из-за стола:
        - Ну, пойду. Поздновато уже.
        И в самом деле, на улице уже начинал фиолетиться вечер. Теплый, тихий, летний, с обволакивающе прозрачным воздухом, напоенным запахом луговых трав, с надоедливым зудением комаров, звоном колокольчиков и утробным мычанием возвращающихся с пастбища коров. Коров, правда, в деревне держал мало кто - не те времена - однако, все ж, скотинка имелась.
        Выйдя во двор, Лешка остановился у самой калитки, раздумывая - куда бы сейчас пойти? В лесу-то уж больно неохота было ночевать - все-таки не дикарь же! Уж лучше в чьей-нибудь заброшенной избе или баньке… на худой конец - в клубе. Да, в клубе как раз неплохо будет, там скамейки широкие, мягкие, коричневым дермантином обитые. Красота!
        - Молодой человек!
        Лешка вздрогнул и оглянулся.
        - Вот вам за работу. Спасибо.
        - Ну, что вы. - Лешка смутился, но деньги взял - сто пятьдесят рублей, для местных гопников - деньги немалые, это ж сколько ж спирту можно купить?! - Вам спасибо… Если чего надо - обращайтесь. Я на пилораме работаю… на дальней…
        Во, сказал! Юноша сам же над собою и посмеялся, едва отошел подальше. Взяли б еще на пилораму-то; а то, может, им и не нужны вовсе работники… Нет, как не нужны, нужны, не может такого быть, чтоб не нужны, им там всегда люди требуются - текучка лютая. Школьники подзаработать наймутся, студенты, выпивохи местные - все народ несолидный.
        Оп-па!
        Какой-то черт вывернул на машине из-за дальней избы, мазнул по глазам фарами. Притормозил… Зачем-то врубил дальний свет.
        Лешка поспешно прикрыл лицо рукою и, срезая путь, свернул на тропинку через кусты - не любил, когда его вот так разглядывали… словно покупатели на рынке с «живым товаром».
        Выйдя на тропинку, оглянулся - машина как раз тронулась с места и въезжала под тусклый одинокий фонарь. Красная «Таврия» - авто бабки Федотихи. И чего бабка разглядеть пыталась? Наверное, думала - клиент, за спиртягой.
        Быстро темнело, и идти приходилось осторожно - с узких мосточков вполне можно было сверзиться в ручей. Не смертельно, конечно, но и приятного мало - иди потом мокрый…
        Черт! Услыхав впереди музыку, Лешка сплюнул и замедлил шаг. А ведь, похоже, зря он сейчас в клуб поперся. Сегодня ж суббота - танцы! И как он раньше-то не догадался… Что ж, придется пробираться в лес, а лучше - в поле, не на сельповской же лавочке же ночевать. Интересно, кто там сейчас, в клубе, из знакомых ребят? Рашид, Мишка Лигуров - соседи по общежитию - уж, самом собой - и Лешка. Тот, другой, Лешка. Тьфу ты… Лучше и не думать об этом… Только вот как - не думать?!
        Лешке вдруг стало жалко себя, настолько жалко, что - словно в не таком уж и далеком детстве - захотелось заплакать. Это ж надо, из такой передряги вырвался, что расскажи кому - ни в жисть не поверят, вернулся домой, можно сказать, из далекого далека, и на тебе - никому не нужен! Место-то занято, так что мог бы и не возвращаться, мог бы… И как это могло все таким образом произойти? Уму непостижимо! И если б… если б не было этого… того….то… То сейчас бы, вымытый и подстриженный, явился бы Лешка в клуб, уж непременно явился бы, да и без особой опаски - практикантов в деревне было немного, и те, вроде как, считались своими, пусть даже и не совсем, но настолько, что морды им при первом же удобном случае не били, что вообще-то для деревни - уже само по себе достойно большого удивления. И тем не менее, именно так и обстояли дела. Касимовские издавна враждовали с соседними деревнями и РТС-овским поселком, называемым почему-то «Промкомбинат». Вот тут уж борьба разворачивалась не на шутку - и колья в ход шли, и ножики, и топоры бывало… На смерть зарубленных пока, слава Богу, не было, но до обоюдных
кровопусканий дело доходило - как же без этого? Участковому никто не жаловался, какие жалобы между своими? «Промкомбинатовские» и прочие деревенские были для касимовских вражинами вполне привычными, давними и, можно даже сказать, родными.
        Лешка даже не понял, как уже оказался у клуба - словно бы сами собою вынесли ноги. Опомнился только лишь под ярко-фиолетовым фонарем у афишного стенда, на котором красовалась написанная от руки афиша - «Ди Джей Колесо и Кампания». Слово
«компания» почему-то было написано через «А» - «кампания». Ди Джея Колесо - местного уроженца Мишку Колесова - Лешка знал хорошо, как, впрочем, и всю
«кампанию» - гопников «туши свет, сливай масло». В музыке они ничего не смыслили, зато обожали подраться, особенно, если вчетвером на одного, да пыхнуть за крыльцом анаши, которой - имелись такие подозрения - через подставных лиц торговала пресловутая бабка Федотиха. Конечно, торговала! Иначе б откуда у нее «Таврия», с одного спирта, что ли?
        - Э, пацан, закурить дай!
        Лешка вздрогнул - ну, вот оно, начинается. Ох, зря он сюда подошел. Ну, да делать нечего, не он начал…
        Пожав плечами, юноша оглянулся, приметив позади себя, шагав в трех, мелкого круглолицего крепыша Витьку Битюгова, касимовского пацана лет одиннадцати, самоуверенного и наглого, как немецкий танк. Ну, еще бы не наглеть, когда во-он, невдалеке, на скамейке - «кампания» гопников. Короткие, «зэковские» стрижечки, спортивные штанишки, кроссовки - а кое у кого и туфли, это при спортивных-то шароварах! - футболочки черненькие… Ничего ребятишки, накачанные, - да только ведь и Лешка теперь не лыком шит! И мечом пришлось помахать, и сабелькой - кровишки попроливал, было дело, не своей, правда, волею, а будучи на военной службе ромейской империи. Так что у этой гопоты шансов перед Алексием Пафлагонцем, акритом пограничной стражи, не было никаких. Турок бивал, татар бивал, а уж эту-то шваль… Жаль, сабли под рукой нет - зато вон тут, рядом, от забора реечка отломалась, хорошая такая реечка, увесистая…
        Посмотрев на «заводящегося на драку» пацана, Лешка скривил губы и сплюнул:
        - Не наглел бы ты, Витька, а? Шел бы себе спокойно в клуб.
        Мальчишка изумленно хлопнул ресницами и вдруг пошатнулся - ага, он к тому же еще и пьян. Не рановато ли начал спиртяшку хлестать? Хотя, по местным меркам, не рановато - тут обычно лет с пяти пить начинают, да потом друг перед другом хвастают, кто больше выпил. Хвастают, правда, недолго, потому как быстро спиваются…
        - Э, парни, - чуть отбежав к гопникам, закричал Витька. - Он, похоже, наш. Меня знает.
        - Какой - наш? - зло хохотнул кто-то из гопоты. - У нас отродясь таких патлатых не было! Глаза-то разуй, карасина!
        Витька засопел - видать, обиделся на «карасину» - снова подбежал к Лешке, и сразу завелся:
        - А ну, чего тут рыщешь, лошина?!
        Небрежно оттолкнув Витьку рукой, Лешка рванул сторону, и, оторвав от забора рейку, спокойно направился к гопникам.
        Кто-то из сидевших на скамье парней нервно рванулся прочь.
        - Сидеть! - ухватил ренегата за шиворот мускулистый, небрежно развалившийся жлоб лет двадцати на вид. - Не ударит он. Дешевые понты кидает… Эй, брось палку, козел!
        Игнорировав «козла» Лешка улыбнулся, все так же продолжая продвигаться вперед пружинящей кошачьей походкой, так, как учил когда-то покойный десятник Фирс, увы, сложивший буйную голову под турецкой саблей. Все это Алексей уже проходил в далекой крепости в Силистрии - и как подходить, и как отвлекать врагов, и как действовать обломком копья… Отвлечь - и нанести удар, а лучше - несколько. Ни капли жалости не светилось в прищуренных глазах юноши - он был сейчас не Леха-практикант, а воин пограничной стражи Великой империи, акрит. Перед ним были враги - и поступить с ними нужно было соответствующим образом.
        - Предупреждаю сразу, господа турки, - пружиня ногами, ослепительно улыбнулся Алексей. - Бить буду по возможности не смертельно…
        Оказавшись от гопников шагах в пяти, он плавно перенес весь тела на левую ногу…
        - Но - действенно!

…Теперь - на правую.
        - Ты кого это турками обозвал, козел?!

…Теперь - на обе. И - тут же, с менее чем секундной задержкой - безо всякого перехода ударил главного гопника в пах концом рейки.
        Тот завыл, скрючился - еще бы, удар-то оказался силен да и поставлен правильно - прошедший немало заварушек десятник Фирс не зря потратил время на Лешку!
        Юноша не останавливался, действуя энергично, как вел бы себя любой акрит.
        Раз!
        Отскочил в сторону…
        Два!
        Перенес вес тела на опорную ногу…
        Три!
        Нанес быстрый удар…
        Четыре… - еще один!
        Трое остались лежать, остальные убежали…
        Нехорошо усмехнувшись, Лешка быстро осмотрел валявшихся на земле гопников, чувствуя запоздавшие укоры совести - все ж таки акритом он был там, а эти… эти были не турки. Главный жлоб так и лежал, скуля, держась руками за пах, второй скрючился и плакал, третий - слабо стонал, устремив взгляд широко раскрытых глаз в черное звездное небо. Этому не повезло больше всех - кажется, Лешка все же пробил ему грудь. Да-а-а… Хорошо б «скорую» вызвать… или хотя бы фельдшера. Послать бы кого-нибудь… Интересно, где этот мелкий черт, Витька? Да сбег, скорее всего, чего ему тут еще делать-то? Хреново тогда придется его сотоварищам… хотя, какие они ему сотоварищи, к чертям собачьим?
        Обойдя клуб, юноша остановился в отдалении и с минуту прислушивался - нет, никаких криков слышно не было, если не считать обычных пьяных воплей да женского крика - кто-то из матерей надрывно искал свое чадо. Чадо, впрочем, откликаться на родительский зов вовсе не торопилось, видимо, хорошо разглядев в материнской руке длинную гибкую вичину.
        - Ну, Вовка… - Женщина устало вытерла со лба пот. - Ну, погоди, паразит, ужо, напляшешься у меня, напляшешься…
        Вовка?
        Ага, во-он, кажется, прячется за крыльцом…
        Дождавшись, когда женщина ушла, юноша подошел ближе, позвал:
        - Вовка!
        Один из пацанов оглянулся, и Лешка его еле узнал - аккуратно причесанный, в джинсах и такой же джинсовой турецкой рубашечке, Вовка выглядел вполне франтом, этаким сельским джентльменом, не то, что совсем недавно у трактора на болоте - грязный и в штопаных шортах…
        - Эй, Вовка…
        Подойдя ближе, мальчишка сверкнул глазами:
        - Чего тебе?
        - Тебя мать искала…
        - Не, это не моя. Мои-то в город на выходные уехали, одна бабуся осталась.
        - Ну уж, бабусе-то за тобой не уследить, - хохотнул Лешка и тут же попросил самым серьезным тоном. - Рашида-фельдшера знаешь?
        - Усатенький такой? Молодой?
        - Ну да, практикант. Он сейчас в клубе?
        - Да, вроде был.
        - Слушай, там, в аллее, у скамеечки… - Лешка показал рукой направление. - Три тела лежат, видать опились. Боюсь, не случилось бы чего. Ты б ему сказал, Рашиду… Мне-то самому некогда в клуб заходить, ухожу - на работу завтра.
        - Конечно, скажу! - уверил Вовка и, мотнув головой, побежал к крыльцу.
        Славный пацан… Лешка проводил паренька взглядом. Хорошо, что его все ж таки не пронзили стрелой!
        На крыльце, в сопровождении Вовки, показался Рашид - высокий, усатенький, с черной, тщательно уложенной шевелюрой. Уж он-то мог посещать танцы безо всякой опаски - фельдшера во всех деревнях уважали. Следом за Рашидом виднелся еще один Лешкин знакомый - Мишка, а за ним - еще пара-тройка местных пацанов лет по шестнадцати, относительно трезвых. Не взрослые, конечно, но и не самая мелочь…
        Вся компания спустилась по ступенькам крыльца и следом за Вовкой направилась в сторону аллейки. Лешка усмехнулся - ну, слава Богу, уж Рашид никому помереть не даст, да и не так уж и сильно пришиб гопников акрит Алексей Пафлагонец - так, может, пару ребер сломал, делов-то!
        Все же, юноша не решился сразу уйти - сердце не на месте было. Вот, еще не хватало - вдруг, да угробил кого? Осторожно обойдя фонарный столб, прошелся кусточками, встал, прислушался, узнавая хрипловатый голос Рашида.
        - Этот ничего, оклемается… Да не стоните вы так, Игорь Николаевич, - пах у вас не сильно задело, поболит и пройдет.
        Лешка усмехнулся - была у Рашида такая манера, всех своих пациентов, независимо от возраста, называть по имени-отчеству. «Игорь Николаевич», надо же! Стоп! А это не Гошка Оглобля часом? Ну да, он и есть - местный Рэмбо! То-то рожа показалось знакомой… Лешка правда, раньше с ним не сталкивался, так, видал пару раз, да слыхал кое-какие россказни о Гошкиных криминальных подвигах. А вот теперь, значит, свиделись… К Гошкиному несчастью. Ну, черт с ним, с Гошкой, интересно, как остальные? Юноша с осторожностью выдвинулся вперед, хорошо расслышав невнятные Гошкины угрозы «из-под земли достать этого патлатого козлину». Угу, достань, кому еще хуже от того будет? Скребет кошка на свой хребет.
        - Ну, ну, не стоните так, Виктор… как по батюшке? Нет, я никуда не пойду - врачебный долг не пускает. Похоже, ребрышки у вас сломаны… Два… Вот здесь… и здесь… Да не стоните вы… По уму, в ФАП бы вас всех доставить, уж там получше бы осмотрел да перевязал бы… Идти-то можете?
        Дальше Лешка не слушал, и так было достаточно - слава Богу, все живы! Ну, наконец-то, можно было со спокойной душой идти спать, оставив все проблемы на завтра.
        Обойдя деревню, юноша спустился к ручью и зашагал по рыбацкой тропинке, старясь не угодить в какую-нибудь яму, хорошо, хоть ночка выдалась ясная - звездная, с полной, сверкающей, словно начищенный медный таз, луной. Лешка знал - за деревней, ближе к лесу, располагался заливной луг со стогами - туда и шел. Ручей постепенно расширялся, превращаясь в небольшую речушку, пользовавшуюся большой популярностью у местных рыбаков. Впрочем, не только у местных, бывало, что и из города приезжали… Ага! Вон, кажись, костерок - мелькают по стволам берез оранжево-желтые сполохи. Пахнет дымом… и еще чем-то вкусным… Ухою! У Лешки чуть ли не до земли побежали слюни - проголодался, чай, что и сказать, окромя колбасы да бутербродиков у дачницы Ирины Петровны, ничего целый день так и не ел. Подойти, что ли, поесть ушицы? А собственно, почему бы и нет?
        Решительно махнув рукою, Лешка свернул к костру.
        - Здоровы будьте, добрые люди!
        - И тебе того же, - откликнулись сидевшие у костра мужики, судя по одежке - джинсы, курточки, модные рыбацкие жилетки, - не местные, городские.
        - Садись с нами ушицу хлебать, - предложил один из рыбаков - седой, в небольших очках в тонкой блестящей оправе. - На вот ложку… Ты из местных будешь?
        - На пилораме работаю. - Присев к костру, Лешка запустил ложку в котелок. - Сейчас вот из клуба иду…
        - Из клуба? - Тот, что в очках, хохотнул. - Что-то подозрительно трезвый. А ну-ка, мужики, налейте ему стопочку.
        - Не очень-то я люблю это дело - пьянствовать, - прожевав, отмахнулся юноша. - Но за ваше здоровье с удовольствием выпью.
        - Вот-вот, выпей… Тебя как звать-то?
        - Алексей…
        Рыбаки тоже назвались, представились. И тут же намахнули еще - теперь уже за знакомство. Лешка с непривычки закашлялся - все ж таки в Константинополе полегче напитки были.
        - Ты ешь, ешь, не стесняйся, - заботливо похлопал его по спине седой. - Бери вот колбаску, хлеб…
        А гость и не стеснялся нисколечки - ел так, что за ушами трещало. Лишь потом покраснел, устыдился:
        - Спасибо за уху, добрые люди. Знатная у вас ушица!
        - Это особый рецепт надо знать, - засмеялся седой. - Каждый по-своему варит. Кто лук целиком кладет, а я так на две части разрезаю. Ну - и перчику, само собой, и рыбьих голов - для навару.
        - Да уж, навар так навар! Вкусно!
        - Еще бы не вкусно! Тут ведь что главное - не ото всякой рыбы голова для навара сгодится, некоторые и горечь дадут - выбирать надо…
        Тут рыбаки пустились травить байки, неспешно попивая водочку под успевшую уже подостыть ушицу, которую даже Лешка не смог уничтожить полностью - уж больно велик оказался котелок. Юноша чувствовал, как неудержимо слипаются глаза, а голова клонится к земле… Вообще, пора было идти - не сидеть же тут до утра этаким навязчивым гостем - совестно.
        - Спасибо вам! - тряхнув шевелюрой, еще раз поблагодарил юноша. - Пойду. Пора мне, завтра, чай, на работу - доски грузить.
        Седой засмеялся:
        - Да уж, это не нам - сибаритствовать. Хорошо хоть платят?
        - Да неплохо.
        - А все-таки, сколько? Ты, Леша, не подумай чего, я ведь из чистого любопытства спрашиваю - интересно просто.
        - Да по две тыщи за куб, - от балды брякнул Лешка. - Каждому.
        - Угу, - поднимаясь, захохотал кто-то из рыбаков. - Ну, что, братие? Встретим утреннюю зорьку?
        - А не рано? - обернулся седой.
        - Не, в самый раз будет. Вы на небо-то гляньте!
        Лешка тоже поглядел в указанную сторону. За ручьем, на востоке полнеба пылало пожаром, а по вершинам далеких холмов - было хорошо видно - гуляли золотисто-оранжевые сполохи, предвестники быстро приближающего рассвета, обещавшие хороший погожий денек. По всему ручью стелился туман, но не плотный, словно овсяный кисель, а так, легонький такой туманец. И ясно было - как только покажется солнышко, так и растает он, исчезнет, пропадет без следа, словно и не было.
        Простившись с рыбаками, Лешка вновь зашагал по тропинке, иногда останавливаясь и задирая голову к небу, любуясь ало-золотыми рассветными сполохами. И так едва не прошел луг, хорошо, вовремя увидел стога, в один из которых и влез, наслаждаясь душистым запахом свежего сена. Ах, как здорово было зарыться в стог с головой, закопаться, уснуть - крепко-крепко - и спасть спокойно и долго, безо всяких сновидений. Хорошо!
        Лешка проснулся от чьих-то голосов, а скорее - от жары или просто оттого, что выспался. Говорили двое - девчонка и молодой человек - кажется, где-то совсем рядом…
        Юноша осторожно высунул голову… Ну да, вон они, на соседней копне. Сидят, милуются. Девчонка ничего себе, красивая - этакая златовласка с прической каре… Вот, если б не эта причесочка - коротковатая слишком - она бы сильно походила на Ксанфию… Ксанфию… Только вот глаза… у Ксанфии - синие, как чистое весеннее небо, а у этой… у этой не видно, какие…
        - Я, знаешь, что готов для тебя сделать? - продолжал начатый разговор сидевший спиной к Лешке парень в светло синих джинсах и клетчатой красно-зеленой рубашечке.
        - Что? - Девчонка улыбалась, по всему, явно благоволя своему кавалеру.
        - Да все! - громко воскликнул тот. - Ты только скажи, Настя!
        - Вина меньше пей! - Девчонка расхохоталась.
        - Вина? - несколько удивленно переспросил парень. - Так я и так почти не пью… А хочешь, так вообще не буду… - Он придвинулся к девчонке поближе и, приобняв, нежно поцеловал в губы… Потом - еще раз. И еще… А потом уже и не отрывался больше… Так они и целовались в копне - влюбленная парочка! - и Лешке было хорошо видно, как руки юноши задирали на девчонке футболку, обнажая загорелое тело… все выше и выше… Ага, вот - до самого лифчика… И дернулись к застежке…
        - Нет… - оторвавшись от поцелуев, жарко прошептала девчонка. - Не сейчас… вот так, сразу… хорошо, да?
        - Как скажешь… - Парень тяжело дышал. - Я просто хотел поцеловать твои… твое тело… Можно?
        - Зачем… Зачем ты спрашиваешь?
        Сдернутая футболка полетела в пожню… туда же отправился лифчик… И юноша принялся целовать голую девичью грудь - упругую, незагорелую, белую на фоне бронзово-золотистого тела, с восхитительными розовыми сосками…
        - Ох, - стонала девушка. - Леша, Леша, хватит…
        Леша?
        - Ну, Леша! Кажется, кто-то идет!
        - Идет? Где?
        Парень резко обернулся, и Лешка едва успел убраться обратно в стог. И едва не вскрикнул - парень-то был - он! Лешка Смирнов, собственною персоною. Ишь, черт, какую девку себе отхватил! Ну, молодец, молодец, ничего не скажешь… Когда и успел только? Наверное, в клубе, познакомились. Ну, и черт с ними, пускай милуются, их дело, мешать не стоит, как говорится - я не я, и лошадь не моя!
        Лешка дождался, когда парочка вновь приступит к поцелуям, выскользнул из стога и осторожненько зашагал к ручью. В коричневато-прозрачной воде весело отражалось…
        Глава 3
        Средняя полоса России. Деревня Касимовка
        Сабля

…закрой глаза,
        Нагни голову
        И жди, пока не попадет в тебя…
        Deep Purple. Child in Time.
        «Deep Purple in Rock» (1970)

…желтое солнце.
        С наслаждением выкупавшись в реке, Лешка, насвистывая, вышел на широкую тропку и, отряхнув прилипшую к одежке солому, направился к видневшейся невдалеке грунтовке - нужно было сходить устроиться на дальнюю пилораму. Километров восемь, а то и все десять. Впрочем, расстояние юношу не пугало, несколько смущало другое - собственный внешний вид: если в сумерках его древняя одежка особых подозрений не вызывала, то днем, увы… Посконная рубаха с вышивкой по вороту и запястьям смотрелась слишком уж вызывающе, да и жарковато в ней было, надо сказать.
        Шагая, Лешка не раз уже пожалел, что сразу не прихватил в общаге паспорт и какую-нибудь одежку, кроме резиновых сапог, в которых сейчас тоже приходилось не сахар - ноги прели. Ну, не сообразил, тогда, конечно, не до того было. Сегодня у нас что? Воскресенье, значит, соседи на месте - фельдшер Рашид, Мишка… Поди, дрыхнут. Придется дождаться понедельника и проникнуть в общагу с утра…
        Юноша вдруг замедлил шаг и остановился, задумчиво почесав затылок. Раз сегодня воскресенье, так начальства - хозяина, или того, кто может принимать решения, - на пилораме, скорее всего, нет. А раз нет, тогда зачем же переться в такую даль? Чтобы спросить - не требуются ли вам подрамные? Ну, скажут, требуются, приходи завтра, с хозяином переговоришь. Вот завтра и прийти, уже с паспортом… Впрочем, нет, паспорт, пожалуй, пока не нужно никому показывать - Лешка ведь и участковому заявить может, если хватится. Может, правда, и не хватиться до конца практики, но на то лучше не рассчитывать. Итак, завтра с утра - общага, паспорт и, может, какая-нибудь одежка, затем - на пилораму, поработать с месяц да свалить. В Петербург, к примеру, или в Москву… Нет, лучше туда, где лес пилят. Как раз и опыт уже будет…
        Рассудив таким образом, Лешка повернул обратно, лихорадочно соображая, где бы сегодня перекусить. Спасибо рыбакам, ухи вчера наелся от пуза, но желудок, он ведь такой зверь, что старого добра не помнит. Ноги, словно сами собой, несли юношу на окраину деревни, за ручей, к дачникам. К Ирине Петровне, конечно, не стоит заходить, вчера только был, а вот у других можно и подзаработать - дровишек попилить-поколоть, натаскать водицы… Строго говоря, по поводу воды и дровишек, лучше было б идти на деревню, к одиноким старушкам. Уж им-то точно требуется и воды натаскать, и дров - только вот Лешке совестно было зарабатывать на старушках, или, там, объедать их, лучше уж - к дачникам.
        Перейдя ручей, он совсем уже приблизился к дачным домишкам, осталось лишь миновать рощицу, но тут вдруг услышал позади за спиной дребезжание велосипеда. Оглянулся, у видал почтальоншу Ленку - красивую, цыганистую собой, разведенку лет где-то под тридцать, черноглазую, с большой колыхающейся грудью, одетую в узенькие - в обтяжечку - джинсики и выпущенную поверх них светло-голубую рубашку. Ленка, змея такая, разбила уже не одну семью, и даже была за это… нет, не побита, но за волосы оттаскана качественно, что, впрочем, падкий на мужиков характер ее ни капельки не изменило. Уж Лешка-то знал…
        - Здравствуйте, - приветливо кивнула Ленка. - На даче у нас?
        - На пилораме. - Лешка поспешно опустил голову - вдруг узнает? - Шел вот мимо, думаю, дай, загляну к знакомым.
        - Хорошее дело, - почтальонша засмеялась и пошла рядом с Лешкой. - Что же вы нестриженный-то такой? Ой, извините…
        - Да ничего… Где ж я подстригусь, коли у вас парикмахерша в отпуске?
        Ленка стрельнула глазами:
        - Знаете что? А я могу подстричь. Запросто! Не бойтесь, я умею… Вас как зовут?
        - Ле… Сергей.
        - А меня - Елена. Может, на «ты» перейдем?
        - Конечно…
        Лешка уж сам не сознавал, что делает. С одной стороны, понимал, что Ленку эту ему бы сейчас сторониться, обходить десятой дорогой, а с другой… с другой - тянула его к почтальонше какая-то необъяснимая властная сила… Понятно, впрочем, какая…
        Такая же точно, что тянула и Ленку к мужикам. Ну, а почему бы и нет? Заодно и пообедать…
        Раньше бы Лешка, конечно, покраснел бы от подобных циничных мыслей, но вот после Константинополя…
        - А пожалуй, Елена - и подстригусь! Вы… ой… ты далеко живешь?
        - Да рядом! - Ленка явно обрадовалась. - Заодно поможешь мне велосипед через ручей перевести - а то мостки узкие, я каждый раз боюсь - вдруг да грохнусь?!
        - Ничего, поможем… А ты что работаешь-то, ведь воскресенье же?
        - А… - Почтальонша беззаботно махнула рукой. - Забыла вчера пенсию бабке Федотихе отнести - есть тут у нас такая, звезда старая… Оно, конечно, пенсия ей не особо-то и нужна - другим промышляет - однако ведь попробуй не принеси, скандалу не оберешься! Уж такой человек.
        - Знаю. - Лешка согласно кивнул.
        - Знаешь? - удивленно вскинула глаза Ленка. - Откуда?
        - Э… на пилораме мужик один рассказывал. Ну, про Федотиху. Спирт как-то у нее покупал.
        - Да уж, спиртом она и торгует. Подождешь?
        Они остановились уже перед самым забором Федотихи, высоким, сколоченным из добротных досок, из которых бы не заборы - мебель дорогую делать. За забором виднелся добротный рубленый дом под шиферной крышей, а за приоткрытой калиткой с надписью «Осторожно, злая собака!» торчал красный капот бабкиной «Таврии».
        Прислонив к забору Ленкин велосипед, юноша уселся на корточки рядом и принялся ждать. За соседним забором - сеткой-рабицей, не той, что огораживала участок Ирины Петровны, а рядом - лениво играли в бадминтон двое мальчишек лет по тринадцати - оба белоголовые, загорелые, городские. Один - стриженый, другой - длинноволосый, почти как Лешка. Играли так себе - волан то и дело отлетал далеко в сторону.
        - А ну его, - сбегав очередной раз в бурьян, тот, что с длинными волосами, скривившись, потер ладонью окрапивленную коленку. - Может, в деревню сходим или на речку?
        - Слыхал, вчера ночью у клуба драка была? - осведомился второй.
        - Ха! Драка! Так каждые танцы драки!
        - Эта - особая. Гошку Оглоблю с компахой так отмутузили - еле жив остался! Витька Карапуз сегодня с утра прибегал, говорил - Гошка кодлу собирает, всех патлатых ловить да лупить будет!
        - Это почему же - только патлатых? - Длинноволосый обиделся.
        - Так, видать, патлатые его и отмутузили! Так что, не ходил бы ты сегодня в деревню, Димка. Или - подстригся бы!
        - Перед школой подстригусь… А в деревню… Может, в дурака поиграем?
        - Давай.
        Дружно бросив ракетки в траву, парни побежали к веранде.
        Вот оно, как, оказывается! Лешка покачал головой. Выходит, недобитый поганый турок Гошка Оглобля возжаждал мести?! Ну-ну… Вообще-то, конечно, не стоило бы с ним связываться - зачем привлекать излишнее внимание? Ни к чему. Ну, а ежели нападут, подло, из-за угла, семеро на одного, как это в подобных шайках обычно и водится, тогда что ж - придется отбиваться. Черт, этого только не хватало! Хоть ножик с собой носи… Хотя, почему - ножик? Сабля ведь есть, у Черного болота, в кустах, припрятанная… Сходить, что ли, забрать? Впрочем, для начала - подстричься, ну, а потом… потом, может, и сабля не понадобится - Гошка же патлатого искать будет.
        - Ну вот, - выбежала из калитки Ленка. - Теперь - все, свободна!
        Она потянулась к велосипеду, но Лешка первый ухватился за руль:
        - Я поведу, чего уж.
        - Спасибо.
        Вокруг лился солнечными лучами жаркий летний полдень. Впереди, за рощицей, весело журчал ручей, за ним, на пологом холме, белели две колхозные трехэтажки, рядом виднелся клуб, магазин - вернее, кусочек магазинной крыши - почта…
        - Сейчас налево, - миновав ручей, обернулась Ленка.
        Лешка послушно свернул, но про себя усмехнулся - ух, и хитрющая же баба, эта Ленка: она ведь в трехэтажке живет, в крайнем подъезде, тут как раз прямая дорога, через всю деревню, никуда сворачивать не надо, если… если не опасаешься, что тебя увидят да обсудят. А уж коли чужие взгляды достали, то вот этак, в обход, кусточками - оно в самый раз и будет. Уж тут-то вряд ли кто встретится.
        Так и получилось - они вышли к домам чуть позади клуба, так никого и не встретив. Остановились за углом.
        - Вот этот дом, - показала Ленка. - Первый этаж, третья квартира… Ты уж чуть позже зайди, хорошо? Ну, минут через пять.
        Лешка мотнул головой - ну, ясно, никак не хочет почтальонша, чтоб ее с кем-то видели. К чему? Слухи разные пойдут, сплетни… Ну, вся эта скрытность Лешке на руку.
        Проводив глазами Ленку - красива, чертовка! - юноша немного выждал и быстро зашагал к дому.
        - Здрасьте! - бросил на ходу сидевшим на лавочке бабулям и с крайне деловым видом заскочил в подъезд. А что б не успели спросить - к кому да зачем. Спросили бы обязательно, в ответ нужно было бы что-то врать - а оно надо?
        Дверь третьей квартиры была приоткрыта, Лешке даже не пришлось стучать - звонка у двери не было. Вернее, он когда-то был, но уже давно отсутствовал, вырванный с корнем.
        - Заходи, - впуская гостя, прошептала молодая женщина и, плотно прикрыв дверь, повернула торчащий из врезного замка ключ.
        Лешка поспешно стащил сапоги.
        - В комнату проходи, садись вон на табуретку… Я сейчас газет постелю.
        - Может, помочь что?
        - Сиди, сиди…
        Юноша послушно уселся. Хозяйка квартиры явилась тут же, с вафельным полотенцем, расческой и ножницами… Бледно-голубая рубашка ее была завязана узлом, обнажая плоский загорелый живот. Из-под облегающих, с низкой талией, джинсов виднелась красная полоска трусиков.
        - Рубаху сними, - распорядилась женщина. - Во-от… Какой ты мускулистый, Сергей! - Она с восхищением провела пальцем по Лешкиной груди. - Настоящий мужик!
        Парень улыбнулся:
        - Поработай на пилораме! Еще и не такие мускулы нарастишь!
        - Слушай! - щелкнув ножницами, Ленка вдруг пристально посмотрела на гостя. - Ты мне кого-то здорово напоминаешь! Нет, честное слово. У тебя родственников в деревне нет?
        - Нет, - Лешка помотал головой. - Ты, пожалуйста, не очень коротко стриги, ладно?
        - Ладно. - Женщина рассмеялась. - Уговорил, красноречивый.
        Ножницами она, надо признать, действовала вполне умело, постоянно прижимаясь к Лешке голым животом, нарочно, как же еще-то? Не прошло и пятнадцати минут, как юноша уже был более-менее подстрижен, оставалось лишь чуть-чуть подровнять на висках…
        - Ой… - вдруг вскрикнула Ленка. - Ну прямо одно лицо!
        Лешка поднял глаза:
        - Похож на кого-то?
        - Ну да… На одного гм… практиканта. Только тот почти как ребенок выглядит, а ты… а у тебя во-он какие мускулы! Слушай, а может, он тебе - младший брат?
        - Я ж говорил - нет у меня здесь родственников.
        - И все равно - похож здорово. Только тот, по сравнению с тобой - дите дитем. А ты… Ты совсем неплохо теперь выглядишь, по крайней мере, уж куда лучше, чем раньше. На, вот… взяв со стоявшего у окна стола небольшое зеркало, Ленка неожиданно уселась юноше на колени. - Посмотрись.
        - Красиво! - искренне восхитился Лешка, крепко обхватив женщину за талию обеими руками. Ощутив шелковистую теплоту кожи, посмотрел прямо в черные глаза. - И ты тоже - красивая…
        Ленка улыбнулась и потянулась к столу - поставить зеркало… Юноша осторожно развязал рубашку, обнажив упруго колыхающуюся грудь, и ласково впился губами в сосок.
        Женщина выгнулась, застонала…
        А Лешка уже стаскивал с нее джинсы и трусики…
        Заскрипел диван… Послышались стоны… - Ухх… - вытянувшись, блаженно улыбнулась Ленка. - Какой ты сильный, Сережа! И как ты стонал… Я люблю, когда мужики стонут!
        - Да уж… - Лешка усмехнулся. - Поди, всех бабок со скамейки согнали!
        - Дурачок… У меня окна на другую сторону…
        Потом пили чай с колбасой, болтали, и Лешка, наверное, не прочь был бы остаться на ночь, да и Ленка б явно была бы не против, но…
        - Мать с Илюшкой вечером явятся, - с улыбкой пояснила почтальонша. - Илюшка - это сын мой, первый класс закончил. Почти на одни пятерки, только вот по русскому - четыре.
        - Молодец, - одобрительно отозвался Лешка.
        - Вот! - встав, Ленка подошла к серванту и, вытащив фотографию симпатичного малыша с цветами и ранцем, с гордостью показала ее гостю. - Это на первое сентября.
        - Славный какой. На тебе похож.
        - Ну, а на кого ж еще-то? Слушай, давай завтра - нет, послезавтра - встретимся, а? Завтра я не могу - пенсия. Пока разнесешь, ноги отвалятся.
        - Да и мне на пилораму.
        - Слушай, Сереж, какая у тебя рубашка чудная?
        - Так я в ансамбле русских народных инструментов играл. На гудке. Специально и пошил такую.
        - А грязная-то! Оставь, постираю…
        - А в чем пойду?
        - Я тебе футболку свою дам… Ты не думай, она растянутая - тебе в самый раз будет.
        Так Лешка и вышел из подъезда - в новой (вернее, в старой Ленкиной) футболке - зеленой, с кроваво-красным сердцем и ядовито желтыми буквицами «I love you». Сытый, довольный, подстриженный…
        Так и направился к лугу - ночевать.
        Так же и шел - обходною безлюдной тропкой, кусточками…
        И там же наткнулся… Вот шел-шел себе, никого не трогал - и на тебе!
        Сначала услышал сдавленный девичий стон… Думал, почудилось. Нет, стон повторился. И тут же послышался какой-то шум, словно бы кого-то волочили через кусты, словно бы отбивался кто-то…
        Отскочив в строну, Лешка схоронился за вербою и тут же выскочил обратно, увидев, как двое скотов - а как еще таких назвать? - вытащив из кустов, завалили прямо в траву девчонку, срывая с нее одежду… Девчонка упиралась, и все сорвать сразу не получалось, тем более что одеждой занимался один - с толстым таким затылком - второй же лишь заломал девчонке руку и сдавливал ладонью рот.
        Ну, тут все было понятно…
        Лешка и не раздумывал - сложив замком руки ударил толстошеего по затылку, пнул в бок - тот застонал, откинулся. Второй тут же ретировался, а девчонка - вот, молодец! - придя в себя, принялась дико визжать.
        - Ничего! - поднявшись на ноги, гопник кинулся прочь, но у вербы остановился. - Еще посчитаемся с тобой, практикант… А ты, Настька, если вякнешь кому… Хуже будет!
        - Ну, хватит реветь. - Лешка погладил девчонку по голове. - Хватит. Ушли они, убежали. Угроз их не бойся и участковому обязательно заяви. Сегодня же заяви, поняла? Пусть они тебя боятся…
        - Ой, Лешенька-а-а… - застегнув блузку, девушка кинулась парню на шею. - Они так появились внезапно… Гошка и этот, второй… С Гошкой-то мы в одном классе учились…
        - Ах, вот это кто! - недобро улыбнулся Лешка. - Мало я его тогда двинул, козлика…
        - Он и говорит, пошли, мол, на бережок, посидим… винца выпьем, школу повспоминаем…
        - И ты, конечно, поперлась…
        - Да поначалу-то все хорошо было, славно так посидели… Это вот потом…
        Девушка всхлипнула.
        Внимательно присмотревшись к ней, Лешка вдруг непроизвольно хмыкнув, поняв, почему та с ним держится вот так запросто: красивенькая, волосы - золотистые, подстриженные в каре, глазки блестящие, синие… Это ж не ее ли мял тот Лешка в копне? Не далее, как сегодняшним утречком? А ведь ее… Настей зовут, кажется. Да-да - Настей. Любовь, выходит, у них… или так, просто. Что ж, похоже, Лешка сейчас подставил своего… гм-гм… как и назвать-то? Ну, в общем, ясно - кого. Гошка Оглобля был натурой мстительной, злобной и достаточно бесшабашной, чтобы плохо представлять себе все последствия собственной дурости. Говорят, тянул срок в колонии за грабеж и пьяную драку. Этот может отомстить… вполне… Ой, надо на него натравить участкового, обязательно надо! Правда, участковый здесь один деревень на пятнадцать… Ну, хоть что-то.
        - Мы с ним ведь раньше гуляли, с Гошкой-то, - Настя постепенно успокаивалась. - Потом поругались… Ну ты знаешь, я ведь рассказывала, помнишь?
        - Угу…
        - Ой, какая у тебя футболка красивая! Что-то я раньше такой не видала… Постой! В такой же вот в прошлое лето Ленка-почтальонша форсила… Ой, Леша, Гошка ведь теперь нам мстить будет!
        - Заколебется! Участкового на него натравим…
        - Не, Леша… Нельзя участкового. - Настя вздохнула. - Гошка - он же свой, местный. Что люди скажут?
        - Да обрадуются, он уж, поди, всех тут достал!
        - Не знаю… Попробую вначале так, сама с Гошкой поговорить.
        - Ага! Что б он тебя…
        - Не, он трезвый-то нормальный… По крайней мере, был, до колонии. Ты куда сейчас?
        - Тебя провожу до дома…
        Настя отрицательно покачала головой:
        - А я не домой, к бабушке.
        - Ну - туда.
        - Так мы с дядей Саней, на тракторе - тебе-то не влезть. А завтра встретимся, ладно? Я даже к тебе зайду… часиков в двенадцать, ладно?
        - Уговорились.
        - Ну, тогда - пока!
        Остановившись, девушка обняла парня и принялась крепко целовать его в губы:
        - Лешка, Лешка… Как ты их… Как… Знаешь, я даже раньше не замечала, что ты такой сильный… Казалось - как все.
        Раскрасневшаяся от пережитого, тоненькая, глазастая, в синих джинсиках и желтой нарядной блузке, Настя вдруг показалась Лешке такой красивой и желанной, что… Что он еле оторвался, посчитав, что перебегать дорогу самому себе - это уж слишком будет. Нехорошо! Подло! Ладно бы, была чужая девчонка, а так…
        - Ну, ты иди, Настя.
        - Ага… До завтра.
        - До завтра.
        На прощанье они снова поцеловались, на это раз неглубоко, быстро, как брат с сестрой.
        Девчонка убежала к трехэтажкам, а Лешка прошел к реке, уселся на бережку и задумался. Странная она какая-то, эта Настя. Другая бы три дня в себя не пришла, шутка ли - чуть было не изнасиловали - а этой, вишь, хоть бы что. Наверное, спали они с этим придурком Гошкой, да не «наверное», а точно - спали, судя по всему. Ну, это уж проблемы того… Хотя помочь бы надо…
        Внизу, за ивами, блестела на солнце - больно глазам - река. С мостков доносились ребячьи крики, шум взбаламученной руками и ногами воды, музыка. Конечно, плохая, хорошую здесь мало кто слушал, все больше пробавлялись родимой российской попсой. Нет, чтобы «Арию», «Наив» или «Король и Шут»!
        Блуждают тени возле дома разных сказочных зверей,
        Исчезнут и возникнут снова…
        Исчезнут и возникнут. Прямо как вот он, Лешка. Исчез… и возник. И никому оказался не нужен! В этом мире он, оказывается, уже был и не исчезал никуда. Так-то…
        Сняв футболку, юноша подстелил ее под себя, вытянулся, прикрыв глаза…
        К красивому многолюдному городу, окруженному зубчатой стеной и грозно торчащими башнями, подступали неисчислимые вражьи полчища. Порывы ветра разносили по бледно-синему небу черные дымы пожарищ, развевая зеленое турецкое знамя. Те неверные, кто опоганит его своим взглядом, должны умереть. Должны умереть все защитники города. А те, кто не умрет… О, они будут завидовать мертвым!
        Лешка - Алексей Пафлагон - крепче сжал в руке саблю. Эх, если бы подкрепление… Оглянулся, с надеждой в глазах… А внизу турки уже готовили лестницы.
        - Похоже, никто сюда не придет, - вздохнул один из малочисленных воинов-византийцев. - У всех более насущные заботы - как бы спасти свою шкуру.
        Алексей невесело усмехнулся:
        - Вряд ли кто ее спасет, если турки ворвутся в город.
        - А они ведь ворвутся, если…
        Воин не успел сказать, захрипел, обливаясь кровью - длинная вражья стрела пронзила ему горло…
        А как же друзья? Владос, Георгий? И - Ксанфия? Где они? Почему не видно? Сражаются где-то в других местах? Или уже погибли?
        Лешка проснулся в поту, потряс головой, отгоняя нахлынувшие вдруг мысли. Мысли о том, втором доме… Или, теперь, наверное, можно сказать - первом?
        Натянув футболку, юноша задумчиво побрел к лугу. Выкупался да завалился спать обратно в стог, справедливо рассудив, что утро вечера мудренее…
        Уже смеркалось, наступала ночь, и в высоком, быстро темнеющем небе золотыми россыпями блестели звезды. Пахло свежим сеном, солнцем, сосновой хвоею. Где-то неподалеку, в лесу, неутомимо стучал дятел.
        Лешка боялся, что они приснятся снова - Владос, Георгий, Ксанфия… Приснятся, чтобы позвать его обратно. Напрасно беспокоился - нет, на этот раз не приснились. И юноша не знал - легче ему от этого иль тяжелее. Ведь получалось - да-да, именно, что получалось, - так, что он, сбежав из Константинополя, просто-напросто бросил своих друзей… и любимую девушку! Бросил, можно сказать, в лапы туркам! Ведь он-то, Лешка, теперь точно знает, что Константинополь вот-вот падет под ударами турок. А те… А там… Впрочем, умные люди и тогда догадывались.
        Юноша проснулся с чувством вины - словно бы сделал что-то нехорошее, стыдное, такое, о чем лучше бы не рассказывать никому. Как там они без него? Ксанфия, Владос, Георгий? И еще много славных людей - Лешкиных хороших знакомых - жителей Константинова града.
        Предатель ты, Алексей Пафлагонец, предатель! Еще немного, и турки вот-вот возьмут город, убьют твоих лучших друзей, угонят в гарем любимую… А ты? Что ты сделал, чтобы этого не случилось? Раз тебе здесь все равно нет места…
        А там?! Что он, Лешка, может поделать там? Разве что умереть вместе со всеми. Как сделать так, чтобы Константинополь не достался туркам? И вообще, можно ли этого добиться или - все, поздно - древний Византий уже давно обречен? Узнать бы…
        И все же…
        Ноги словно сами собой вынесли юношу к Черному болоту. Вот она, трясина! А вон - грязные тракторные следы - отпечатки гусениц и колес. Неподалеку, за елками. Что-то краснело. Мотоцикл? Машина? Нет, показалось… просто боярышник. Вон еще следы гусениц. А вон…
        Лешка похолодел! Кинулся вперед, к мятым кусточкам… Неужели?! Ну да, так и есть, там кто-то лежит… Кто-то?! Пронзенный татарской стрелой Вовка!
        Юноша споткнулся, упал лицом в грязь, поднялся… И облегченно перевел дух. Никакого Вовки не было! Вообще никого не было, одни камыши да кусты. Ну, слава богу, померещилось… Однако, что же делать дальше? Вот оно - болото, то самое место… вот здесь, у этих кочек, и засел тогда трактор. И что? И ничего. Все то же болото, все так же сияет солнце, ничего не изменилось… даже слышно, как натужно гудят едущие невдалеке по грунтовке лесовозы. Может, заклинание какое-то надобно прочитать? Но тогда-то он не читал никакого заклинания! Просто была гроза. Гроза…
        Лешка поднял глаза в небо - никакой надежды. Постоял, посидел немного на кочке и, вздохнув, уныло побрел к дороге. Все ж таки надобно было достать паспорт.
        Теперь он уже особо ни от кого не таился - по внешнему виду был такой же, как все. Ну, в сапогах, несмотря на то, что жарко, - так ведь из лесу, видать. Позади, за поворотом послышался шум двигателя. Юноша с надеждой оглянулся - может, кто подвезет? Подняв тучи пыли, из-за ельника показалась красная «Таврия». Подъехав к Лешке притормозила… и, словно в насмешку, газанув, быстро унеслась прочь. Федотиха. Эта подвезет, как же!
        Часа через полтора Лешка уже подходил к общежитию «имени монаха Бертольда Шварца». Шел степенно, не торопясь, как и положено хозяину, вернее - жильцу. Лишь поднявшись на крыльцо, оглянулся украдкой - невдалеке, у магазина маячила красная
«Таврия». Ну змеюга, Федотиха! Могла бы ведь и подвезти! Ну да черт с ней…
        Нашарив на притолочине ключ, Лешка отпер замок…
        И такой вдруг повеяло ностальгией! До жима в груди, до слез.
        Вот этот вот плакат «Арии» - с ободранным углом - сиротливо висел в клубе. Оттуда его и притащил Лешка. А вон тот постер - купил на почте, а тот - из журнала
«Ровесник» - принес Рашид… Вот родная коечка… у стены. Под панцирную сетку подсунута доска - чтобы не очень проваливалась. Над койкой - самодельный светильник, точно такой же - напротив, над койкой Рашида. Лишь у Мишки Лигурова светильника не было - не любил на ночь читать - сразу дрыхнул. Вот, говорил, если б компьютер… Лешка всегда удивлялся - на что таким, как Мишка, компьютер? В игрушки только что играть, да баб голых выискивать - больше незачем. Ну, наверное, и то - хлеб.
        Юноша присел на койку… Потом вдруг вскочил и с силой стукнул кулаком по столу. Господи, ну почему все так?! Почему, почему место занято?! Ведь как хорошо было бы…
        В дверь неожиданно постучали и, не дожидаясь ответа, вошли. Лешка обернулся, вздрогнул…
        - Приветик! - в дверях стояла Настя.
        Улыбающаяся, в короткой плиссированной юбке и темной маечке с рекламой какой-то фирмы, загорелая, стройная. Синие глаза сияли, золотистые волосы растрепались, смешно, словно бы девушка всю ночь провела где-то на сеновале.
        - Заходи. - Лешка гостеприимно пригласил гостью. - Ты что такая растрепанная?
        - Так на тракторе ехала. - Настя уселась на койку. - С дядей Саней. Как, Гошка больше не приставал?
        - Попробовал бы!
        - И не будет! Только что приходил, извинялся. Приятель, говорит, попутал, красотой моей соблазнился. Ну, он приятелю потом врезал… Уезжает, кстати. Гошка-то, на заработки. Звал проститься.
        - Пойдешь?!
        Девушка улыбнулась:
        - Не одну звал - с тобой вместе! Он ведь неплохой парень. Гошка… только дурак.
        - Ага, дурак. Создал себе кодлочку!
        - Так я и говорю… - Настя неожиданно вздохнула. - Водится с какими-то козлами… Мать только седеть заставляет. Сейчас с Элькой Размяткиной ходит, длинная такая… Тоже мне, нашел раскрасавицу… Ой, Лешка, я все время вспоминала - как ты их раскидал! И весь такой стал… накачанный… Когда успел только? Раньше ведь тощим был.
        - Стараюсь, - скромно потупил глаза юноша.
        Девушка с восхищением взглянула на него и пододвинулась ближе.
        - Можно, я твои мускулы потрогаю? - спросила она негромко.
        - Пожалуйста! - Лешка с готовностью сжал руку в локте.
        - Не так… Ты сними футболку… Нет, дай, я сама сниму…
        Юноша понял руку… Стащенная футболка полетела на пол, а нежные девичьи руки обхватили плечи и шею… А губы целовали, целовали, целовали…
        Ну, нет… Лешка взял в кулак всю свою волю… Нет. Только не так… Она то думает. Что он - это не он. Вернее, что он - это он… Тьфу ты, совсем запутался…
        А руки уже задирали на девчонке майку, гладя загорелую кожу…
        Отвлекаясь на миг от поцелуев, Настя озорно улыбнулась и, грациозно стащив майку, бросила на койку, рядом…
        - Постой… - сопротивлялся Лешка. - Сперва я тебе должен что-то сказать! Обязательно должен!
        Настя вдруг сникла, обиженно опуская глаза:
        - Я тебе что, уже больше не нравлюсь?
        - Нет, что ты! Очень нравишься… Только…
        - Что - «только»? - в синих глазах девушки вдруг показались слезы.
        И в этот момент скрипнув, открылась дверь… На миг. На один только миг. И тут же захлопнулась с грохотом. Словно бы где-то рядом вдруг выстрелила пушка. Какая-нибудь гаубица.
        Поспешно натянув майку. Настя вылетела прочь. На ходу обернулась насмешливо:
        - Вот уж не думала, что у тебя здесь проходной двор!
        И ушла, хлопнув дверью так же громко, как только что. Впрочем, нет - пожалуй, чуть тише. Но - от всей души, надо думать.
        Ну, вот… Лешка с остервенением сплюнул на пол. Надо же так - сразу подставил обоих - и девчонку… и парня… Это ведь он только что сюда заглядывал, он, Лешка Смирнов! Он и дверью хлопнул, узрев любимую девушку в объятиях… непонятно кого… Гляди-ка, даже со спины узнал… А впрочем, немудрено, блондинок в деревне - по пальцам пересчитать.
        Что он теперь будет думать о Насте - можно себе представить с легкостью! И - точно с такой же легкостью - что Настя будет думать о Лешке. В лучшем случае - что импотент! Вот так-то! Хотел как лучше, а получилось… Лучше и не думать, как получилось… Хотя…
        Лешка упрямо сжал губы.
        Почему же не думать? Как раз - думать! Как исправить ситуацию, вот о чем думать! А подумать тут есть над чем. Как? Как? Ну, положим, для начала…
        В дверь постучали, и юноша обрадованно вскочил с койки - наверняка, это вернулась Настя…
        Рванул дверь…
        Фиг!
        На пороге, мерзко ухмыляясь, стояла… бабка Федотиха! С каким-то длинным свертком под мышкой, в обычном своем цветастом платке, в затрапезной плюшевой юбке фасона
«прощай молодость». Запоминающееся было у бабки лицо, запоминающееся и, вместе с тем, как ни странно, вполне обычное - морщинистое, продолговатое, с небольшими усиками над тонкими, ехидно поджатыми губами, и остреньким носом. Обычная, можно сказать, бабка… если бы не взгляд. Взгляд у Федотихи был неприятный, острый, просвечивающий, словно рентген. Гнусный такой взгляд, а глазки - маленькие, непонятного цвета, цепкие…
        - Э-э… Вы к кому? - ошарашенно поинтересовался Лешка.
        - К тебе, милок, - ехидно прищурилась бабка. - Ты ведь - Смирнов Алексей?
        - Ну, я…
        - И тот, что сейчас сюда придет - тоже Смирнов Алексей. Не однофамилец, не родственник какой, упаси, Боже. Он - ты и есть. Двое вас теперь. И один должен сгинуть.
        Лешка вздрогнул:
        - То есть как это - сгинуть?
        - А так… Нет вам двоим места на этой землице. Ты его, Леша, возьми да убей… Вот прямо сейчас и убей, а тело-то мертвое, не думай - растворится, исчезнет. И станешь вновь ты - ты!
        - Да что ты такое несешь, старая дура?!
        - Не кричи, не кричи, милай… Просто возьми - и убей, ты ведь это умеешь, научился, поди… там… - Федотиха с ухмылкой развернула сверток, протянув Лешке… тяжелую турецкую саблю.
        - Бери, милай! Чай, твоя…
        Глава 4
        Средняя полоса России. Деревня Касимовка
        Брат-2
        И опять я кричу: «Погодите, постойте!
        Я еще не готов, дайте день на сборы…
        Андрей Макаревич

…сабелька?!
        Поджав губы, Федотиха пристально взглянула Лешке в глаза.
        - Проваливай! - заорал тот. - Иди, куда шла, дура старая!
        - Я-то уйду. - Старуха, казалось, ничуть не обиделась. - А вот кому-то из вас - не жить. Пойми, дурачок, не можете вы вместе, на одной землице. Кто-то из вас должен умереть! Пойми, ведь никто ничего не узнает - мертвяк растворится, исчезнет, уж поверь, сделай милость. Вот сейчас он войдет… это ведь ты войдешь, ты… Один лишь взмах сабелькой, и… И снова вернется прежняя жизнь! И все скоро забудется!
        - Уходи! - Юноша выхватил у бабки саблю, и вдруг нехорошо ухмыльнулся. - Впрочем, нет, постой… Сейчас ты мне все выложишь! Все-о! И про болото, и про переход, и про…
        Федотиха скорбно покачала головой:
        - Дурень ты, Леша. Коли б ты мог что со мной сделать, так, думаешь, я пришла бы?
        Отбросив саблю, Лешка рванулся к незваной гостье, ухватил за руку… и почувствовал, что поймал пустоту. Нет, не бабка Федотиха лично заявилась к нему, то было привидение, морок, оживший кошмар Черных болот!
        - Ну, неволить не буду, - скрипуче расхохоталась старуха. - Не хочешь, как хочешь - было бы предложено. Одначе, помни - одному из вас все равно не выжить… Еще и отрока малого к смерти притянете, которого стрелой… Помнишь? Ты глазами-то не зыркай, ухожу я…
        Федотиха бесшумно выскользнула на крыльцо… и исчезла. Вот только что была - и нету, остался лишь сильный запах озона. Будто в грозу.
        Покачав головой, Лешка в смятении уселся на койку…
        И тут же послышались торопливые шаги на крыльце. Бабка не обманула - пришел тот, другой…
        - А-а-а! - кинулся с криком, без всяких разговоров желая зарядить по морде.
        Лешка без особого труда откинул его в сторону.
        Парень упрямо закусил губу, до крови, сжал кулаки - вот-вот бросится снова.
        - Охолони, - негромко сказал Лешка. - Ничего не было.
        - Ага, не было… - другой Лешка яростно хмыкнул. - Что же мне, показалось, что ли?
        - Сейчас тебе и не такое покажется! Зеркало здесь найдется?
        - Да, в столе… Да кто ты вообще такой, и как…
        - Знаю, что, в столе… Вытаскивай и, прошу, помолчи минут пять, ладно?
        - С чего это я должен молчать? - буркнул другой Лешка, но зеркало все-таки вытащил. - На! Пользуйся!
        - Подойди… Ну, ближе, не бойся.
        - Это кто еще боится!
        - Встань рядом. Смотри…
        Оба парня уставились в зеркало, откуда на них тут же взглянули близнецы-братья - светловолосые, загорелые, с серыми, с едва заметной прозеленью, глазами. Одно лицо!
        - Ну, ничего себе! - другой Лешка удивленно взглянул на своего собрата. - Мы что же с тобой - братья?!
        - Почти угадал…
        - Но ведь… но ведь не было у меня никакого брата - это я точно знаю!
        - В зеркало-то посмотри…
        - Да-а-а…
        Парни разом уселись на койку, еще раз переглянулись и неожиданно рассмеялись. Пока что не очень весело, а так - нервно.
        - Значит… - начал было другой.
        - Да… Настя приняла меня за тебя. И очень обиделась, что ничего не достигла.
        - Как не достигла?
        - Так… Христом Богом клянусь и святой Софией!
        - Гляди-ка, какой набожный. Прямо поп! Может, расскажешь, наконец, кто ты такой и откуда взялся?
        - Расскажу. - Лешка кивнул. - Только давай, пойдем куда-нибудь… ну, хотя бы к реке.
        Другой пожал плечами:
        - Пошли, коли хочешь.
        - Да… Кроссовок у тебя лишних нет? А то замучился в сапогах.
        - Кроссовок нет. А вот старые кеды найдутся. Пошарь-ка под койкой… Ага… вот, оказывается, куда мои сапоги делись! А я-то думал - на машинном дворе оставил.
        Лешка быстро натянул кеды:
        - Ну, что, идем?
        - Идем, коль не шутишь. Только побыстрее, мне еще на работу с обеда… Кстати, может, в сельпо зайдем, пожрать чего-нибудь купим?
        - Давай! - охотно согласился Лешка.
        - Я ведь как раз за деньгами и заскочил, - другой Лешка вытащил из висевшей на гвоздике курточки мятые десятирублевки. - Одна, две… четыре… пять… И еще мелочь. На кефир и половину батона хватит.
        - Оранжевое настроение! - Алексей усмехнулся. - Бутылка кефира - полбатона! Помнишь?
        - Еще бы! «Чай-ф». Только мне…
        - Знаю… Больше «Ария» нравится.
        Другой Лешка ничего не сказал, лишь удивленно покачал головой. Ничуть не таясь, ребята заперли дверь и зашагали к сельпо. Кефира не оказалось, как и батона, пришлось взять, что было - полбуханки «Дарницкого» и пластиковую бутыль молока.
        - Что Леша, - отсчитывая сдачу, улыбнулась продавщица - дебелая разбитная тетка, - брат к тебе приехал? - Она кивнула на скромно стоявшего у двери Алексея.
        - Брат, - другой Лешка кивнул.
        - Похожи!
        - Ну так… А кефир к вечеру привезут?
        - Привезут, заходи. Уж так и быть, оставлю тебе бутылочку.
        Поблагодарив продавщицу, оба вышли на улицу и направились к речке. Ярко светило солнце, в голубом небе радостно улыбались редкие белые облачка, похожие на взбитые сливки, с луга дул легкий ветерок, сладко пахнувший клевером и мятой.
        Парни уселись под старой ракитою, на обрыве, так, что хорошо было видно реку, мостки и прыгающих в воду мальчишек.
        - Может, тоже искупаемся? - допив молоко, Алексей вытер губы ладонью.
        - Некогда, - тут же возразил другой. - Мне на работу скоро. Если опоздаю, знаешь, как бригадир ругаться будет?
        - Да ничего страшного! Михалыч покричит-покричит да бросит. Горяч, да отходчив.
        - Верно…Постой! А ты откуда знаешь? Что, у нас на машинном дворе работал?
        Алексей прищурил глаза, сказал со значением:
        - Я вообще много чего знаю…
        - Так рассказывай, чего ждешь? - подзадорил Лешка. - Обещал ведь.
        - Так слушай… - Алексей пожал плечами, и, устроившись поудобнее, приступил к рассказу.
        - Детства я своего почти что не помню, жили мы в какой-то хате, плохо жили, бедно. Отец умер рано, за ним и мать… И очутился я в детском доме.
        - Ну-ну! - поторопил другой Лешка. - И я ведь точно так же жил!
        - Поначалу плохо казалось. Все прятался под кроватью, плакал… Потом ничего, привык. Воспитатель хороший оказался… Василий Филиппович.
        - Что?! - Лешка аж взвился. - Откуда ты Василия Филиппыча знаешь?
        - Так в том детском доме и был!
        - Врешь! Не было тебя там! Если б был - я бы помнил!
        - Ладно. - Алексей усмехнулся. - Давай, еще кое-что вспомним… Это случилось, наверное, года четыре назад… ну да, четыре, мне тогда было тринадцать. Стоял май, жаркий такой, словно лето, наши все уехали на экскурсию, а меня за какое-то прегрешение не взяли…
        - За то, что курил… - тихо пробормотал другой Лешка. - В бойлерной.
        - Ты глазами-то не зыркай! Будешь дальше слушать?
        - Да-да, конечно!
        - Ну вот, - продолжал Алексей. - Остался я, значит, один… В компании двух девчонок-практиканток из педучилища. Им-то не до меня было - все о своем болтали. А я завалился на кровать с книжкой… Конан-Дойль, кажется…
        - «Долина страха». - Лешка покачал головой. - Кто тебе рассказал?
        - А никто! Слушай дальше… Значит, лежу я, читаю. Вдруг слышу - кто-то лезет по пожарной лестнице на крышу - она ведь у нас плоская, детсадовская. Взглянул в окно - практикантки, видать, позагорать решили. Ну, мне тут почему-то уже не до чтения стало. Собрался быстренько, да в другой корпус - на соседнюю крышу. Выбрался осторожно, спрятался за вытяжкой…
        А практикантки уже расстелили одеяло, разделись, лежали в купальниках. Одна - в синем купальнике - страшноватая такая, мне не нравилась, зато вторая - блондиночка… ууу… Я все на нее смотрел, думал - а вдруг лифчик расстегнет? Ну, ведь так обычно девчонки делают, когда загорают, чтоб на спине полос не было… Улегся за вытяжкой, сам шепчу - расстегни, ну, расстегни же! Расстегнула! Мало того, сняла, и даже перевернулась на спину. Ух, и грудь же у нее была! Я аж обалдел… расстегнул джинсы и… Рассказывать дальше?
        - Не надо. - Лешка покраснел и захлопал глазами. - Откуда ты все это знаешь? Подсматривал? Как?
        - Интересно, как бы я мог посмотреть? - усмехнулся Алексей. - Ведь на крыше-то никого больше не было. А высотных домов поблизости нет, в бинокль не увидишь.
        - Так как же…
        - А так! Потому что я - это ты, понял?
        - Нет… - Лешка растерянно улыбнулся. Жалко так, непонимающе. - Наверное, ты все же как-то подсмотрел.
        - А, Фома Неверующий, - раздраженно махнул рукой Алексей. - Сижу тут с тобой, время теряю. Впрочем, я б и сам не поверил, да и никто бы… Ладно. Мне от тебя, Леха, помощь нужна!
        - Помощь? - Лешка пришел в себя и кивнул. - Ну да, конечно, помогу, чем смогу. А что делать-то?
        - Не бойся, не сельпо грабить. Бабку Федотиху знаешь?
        - Кто ж ее не знает?
        - Ах, ну да, конечно… Так вот, надо бы за ней последить. Одному не очень сподручно, вдвоем куда веселее. Ты б, Леха, на работе про бабку повыспросил, а?
        Лешка кивнул:
        - Хорошо, спрошу. А что именно-то выспрашивать? Про спирт?
        - Нет, Лех, не про спирт. - Алексей задумался. - Даже и не знаю - про что.
        - Ну, ты даешь! - Парень понизил голос. - Про анашу, что ли?
        - И не про анашу… Про всякое непонятное. Даже не знаю, как и сказать, про колдовское, что ли… И про Черное болото, про него - обязательно.
        - А что в нем интересного-то, в Черном болоте? - ухмыльнулся Лешка. - Трясина да грязь.
        - И все поспрошай…
        - Как скажешь… Ну… - Лешка рывком поднялся на ноги. - Пойду, пора мне. А то ведь Михалыч, сам знаешь…
        - Иди, иди, спасибо за молоко.
        - Не за что… Ты вообще где здесь?
        - На пилораму сейчас пойду, к Контакову.
        - Ого! Свет не ближний.
        - Потому тебя и попросил помочь, ты все ж в деревне живешь, не на выселках. Давай завтра к вечеру встретимся… так, чтоб обоим не особо далеко идти было. Ну, скажем, на Черном болоте, идет?
        - Идет, - кивнул Лешка. - Что уж с тобой делать. Да, ты про Настю не врал?
        - Клянусь Христом Богом! - Алексей размашисто перекрестился.
        Лешка благодарно улыбнулся:
        - Ну и славно.
        - Только смотри, она на тебя обижена. Беги, мирись - обними, поцелуй… Ну, дальше уж как пойдет.
        - Без сопливых обойдемся, - засмеялся Лешка. - Без советников тесть… Кстати, тебя как звать-то?
        - Алексей.
        - Тезка значит… Ну, наконец, будем знакомы!
        - Будем!
        Парни крепко пожали друг другу руки.
        - И все ж таки не очень-то ты на меня и похож, - усмехнулся Лешка. - Вон какой накачанный!
        - А ты помахай с мое саблей!
        - С-саблей… Ну, ты даешь, блин! Пока, сабля, до завтра!
        - Не забудь про болото и бабку.
        - Да уж не забуду!
        Лешка ушел, помахав на прощанье рукой. Славный парень. Жаль не поверил. Ну, а кто бы поверил? Все равно - славный…Хм… Сам себя, Леша, хвалишь!
        - Лешка, привет! - снизу, от реки, бежали ребята. - Ты случайно Вовку Разметкина не видел?
        - Кого?!
        - Ну, который хвастался, что с тобой трактор вытаскивал. Поди, врал?
        - Да не врал… Эй, постойте-ка! А что Вовка, пропал, что ли?
        - Да со вчерашнего вечера не видали. Мать мечется - не утонул ли?! Так не видал Вовки?
        - Не, не видал….
        Ребята умчались, а Лешка с похолодевшим сердцем как мог быстро зашагал к Черному болоту. Чавкала под ногами грязь, злобно хлестали по лицу ветки - юноша не обращал на все это никакого внимания, вспомнив гнусные слова Федотихи - «и отрока малого к смерти потащите… которого стрелой…» Стрелой!
        Быстрее!
        Перепрыгнуть ручей. Здесь - через лужу. Тут по кочкам, теперь вдоль ручья, напрямик… Вот и сосняк… Вот кустики… Вот болото…
        Выбравшись к тракторным следам, Лешка перевел дыхание и осмотрелся… Екнуло сердце… Рядом, в камышах, лежало пронзенное стрелой тело. Вовка…
        Лешка присел рядом, дотронулся рукою до трупа… Холодный… Черная, запекшаяся вокруг стрелы, кровь… Стрела охотников за людьми… Что же они его не арканом-то?
        Юноша безнадежно посмотрел в небо… Бабка! Скорее к бабке! Тряхнуть, заставить выложить все - коль уж и вправду все так, как она говорила, если уж должен остаться здесь кто-то один - пусть им будет тот, другой, местный Лешка. Ведь у него самого, у Алексея Пафлагонца, все-таки есть, есть выход, а у того - только смерть. И еще Вовка… Как бы так сделать, чтобы…
        Эх, тряхнуть, тряхнуть бабку… пускай рассказывает уж все до конца!
        Выбежав на грунтовку, Лешка едва не попал под колеса вывернувшему из-за поворота молоковозу. Едва успел отпрыгнуть в сторону. Скрипнули тормоза. Высунувшийся из кабины водитель - рыжий кудлатый парень - принялся было ругаться, но вдруг удивленно замолк…
        - Леха?!
        - Привет, Николай! - Юноша узнал шофера - старый знакомец.
        - А говорили - тебя на машинном дворе током долбануло! Врали, что ли? Или - не сильно?
        - Не сильно, - покачал головой Лешка. - Так, слегка…
        - Хм… Зачем тогда «скорую» из города вызывали? И участкового? - помотав головой, Николай забрался обратно в кабину и улыбнулся. - Ну, хорошо, коли так. Поеду. Подбросил бы, да сам видишь - не по пути.
        Газанув, молоковоз скрылся за ельником. Лешка посмотрел ему вслед, сплюнул и прибавил шагу. Ну, вот, этого еще не хватало - тока! Ай, как скверно-то все получается, ай, как скверно! Выходит, права была бабка! А может, можно еще все изменить? Наверное, можно… Можно! Ведь, когда Лешка уходил «туда», Вовка уже был пронзен стрелою… А здесь - ничего, бегал себе… Значит, можно!
        Вот и бабкин дом. Дощатый забор, распахнутая настежь калитка… Только бы дома оказалась старая, только бы…

«Таврия» здесь, у избы! Значит - дома…
        С колотящимся сердцем юноша взлетел по крыльцу, дернул дверь…
        - Ага, явился-таки, - ничуть не удивилась хлопотавшая у плиты бабка. - Ну, садись, коль пришел. Поговорим.
        - Ага, поговорим, - недобро улыбнулся Лешка. - У меня к тебе много вопросов накопилось, мно-ого…
        Резко повернувшись, Федотиха окатила незваного гостя жутким, горящим прямо-таки смертною злобой, взглядом:
        - А ты не ерепенься. Вежливей будь, покладистее. А то ведь как бы чего не вышло!
        - Так ведь вышло уже. - Юноша скривил губы. - Знаешь небось, и про Леху-практиканта, и про Вовку… Куда уж хуже-то?
        - Так ведь, милок, все еще и по-другому повернуть можно… Коль послушен будешь!
        По-другому!!!
        Можно!!!
        Проговорилась бабка!
        Федотиха засмеялась:
        - Вижу, вижу, как глазки у тебя загорелись. Видать решил уже все для себя, а? Ну, что молчишь?
        - А что говорить-то? - усмехнулся гость. - Будто сама не догадываешься…
        - Догадываюсь, милок, догадываюсь… Как не догадываться?
        - Ну… - Лешка собрался с мыслями. - Раз уж так выходит, что - либо я, либо… другой я… Пусть уж лучше другой. У меня хоть есть, куда податься… И Вовка, пусть он…
        - Ой, нелегко это сделать, милок! - Бабка явно хитрила, словно бы набивая цену. Кажется, она чего-то от Лешки хотела… Чего только? А и спросить…
        - Спроси, спроси, Леша! - Федотиха словно читала мысли.
        Лешка даже испугался - а вдруг, и вправду, читала. Впрочем, он ничего такого про нее и не думал…
        - А я отвечу. - Подойдя к двери, старуха плотно прикрыла ее и даже заложила на крюк. - Есть у меня к тебе одно предложение… Выгодное предложение, не думай…
        - Сначала с ребятами реши!
        - Уж это само собой… - закивала бабка. - Ничего с ними не сделается, будут жить оба… Вместо тебя, Леша. Ты-то уж, я смотрю, свое выбрал…
        - Да уж, выбрал. - Юноша стиснул зубы.
        - Ну и правильно, - хохотнула Федотиха. - Чего тут хорошего-то? Паши всю жизнь трактористом или на пилораме на чужого дядю горбись. Там-то можно куда как лучше устроиться… если с умом… Вот что, парень! - Старуха понизила голос. - Так и быть - помогу я тебе обратно вернуться, и дружков… хе-хе… твоих спасу. Но с условием!
        - Говори свое условие!
        - Золото, серебро, драгоценные камни! Одежка шелковая, иконки какие, можно - в окладах, а можно - и без…
        - Во, дает! - очумело присвистнул Лешка. - Откуда ж я тебе все это возьму, бабуля?
        - Оттуда! - Федотиха пристукнула ладонью по столу. - Оттуда, милок. Откуда пришел, куда уйдешь, там…
        Глава 5
        Средняя полоса России. Деревня Касимовка
        Сделка
        И поднялась в людях злоба,
        и начались грабежи.
        Сказание о нашествии Едигея

…и возьмешь все! И переправишь… я скажу - как.
        - Ах, там. - Лешка понятливо кивнул. - Ну, это другое дело… Постой-ка! Откуда же я узнаю, что ты меня не обманула? Может, ничего тут и не изменится: я там золотишко тебе переправлю, а тут парни так и пропадут?
        - Хитер! - с ухмылкой похвалила Федотиха. - На кривой козе не объедешь. Ништо, дам тебе знак, что все сладилось…
        - Не обмани только!
        - Да надо мне больно - партнера обманывать?! - Бабка даже обиделась. - Мы ж с тобой теперь, как когда-то Леня Голубков с экскаватором - партнеры! Передам весточку, уж, так и быть, передам, хоть и не просто все сделать…
        Встав, бабка подошла к окну, всмотрелась куда-то. Лешка тоже скосил глаза, увидев большую, наползавшую прямо на деревню, тучу.
        Старуха усмехнулась:
        - Вовремя ты ко мне пришел, голубь. Сегодня ночью как раз можно будет… Иначе ждал бы еще лет пять, а то и того больше!
        - Чего ждал? Чего можно?
        - Увидишь… Соглашеньице сейчас с тобой заключим, милок. Распишешься кое-где… Кровью!
        - У тебя бабуся, прямо, как в штатских фильмах - кровью! - Лешка захохотал. - Надо же, удумала, старая! Надеюсь, не душу свою продаю?
        - Не душу. - Бабка ушла за печку и там завозилась, загремела чем-то. - Так, предосторожности ради. Должна же и я иметь гарантии, что ты меня… как там у вас, у молодежи говорится - не бросишь?
        - Не кинешь…
        - Во-во, не кинешь. Кулачком пока поработай.
        - Чего? - не понял гость.
        - Ну, пальчики посжимай, поразгони кровушку…
        Федотиха вынырнула из-за печки с внушительных размеров шприцом, кубиков на десять, никак не менее. Ухмыльнулась:
        - Не бойся, не больно… Брали ведь когда-нибудь кровь из вены?
        - Да брали… - Лешка подставил руку и усомнился. - А вообще, не много ли для росписи-то?
        Игнорировав вопрос, старуха перевязала повыше локтя жгутом и ловко - медсестрой когда-то работала, что ли? - уколола иглой в вену. Действительно, не больно. И вполне профессионально, уж тут ничего не скажешь.
        В шприц медленными толчками потекла густая темно-красная кровь. Вену задергало, не сильно, а эдак даже приятно, словно бы чуть-чуть дернуло током. Током… Как вот сегодня Лешку…
        - Чего там хоть с Лехой-то приключилось, не в курсе?
        - А Бог его… - Федотиха скривилась. - Говорят, в щитке ковырялся, да кто-то невзначай фазу врубил…
        В щитке… Фазу… Не слишком ли сильно бабка разбирается в электричестве? Впрочем, она и машину водит…
        - Ну, вот и славненько, - вытащив из вены иглу, Федотиха, нацедив немножко крови в подвернувшуюся пробку от «Пепси-колы», по-хозяйски прибрала шприц в стол. И зачем ей столько крови? На подпись бы и куда меньше хватило б. Пьет она ее, что ли? Ну, да черт с ней, с бабкой, лишь бы помогла, старая!
        - Пиши. - Федотиха вытащила из залавка лист белой бумаги формата А-4 и шариковую ручку за три пятьдесят. Продиктовала:
        - Я, такой-то такой-то, год и место рождения, паспорт и ИНН…
        - Э, бабуся, - вскинул глаза Лешка. - Я паспорт и ИНН не помню. ИНН, по моему, и нет еще у меня…
        - Плохо! Ладно, оставь место, я потом сама впишу… Пиши далее - обязуюсь в строгости исполнять все условия устного контракта, заключенного с гражданкой Иваньковой А.Ф.
        - С кем, с кем?
        - С Иваньковой Аграфеной Федотовной, - терпеливо пояснила старуха. - Это я и есть. Число поставь, а подпишись уж, как договаривались, кровью. На вот тебе перо!
        - Ну и агрегат! - Юноша изумленно взял в руки заржавленное перо на желтом лаковом древке. - Копье целое. Как хоть им пользоваться-то?
        - В чернила…тьфу-ты, в кровь окунай да расписывайся.
        Пожав плечами, Лешка так и сделал. А куда деваться - сам ведь пришел, не силком привели.
        Федотиха удовлетворенно кивнула:
        - Пусть пока полежит, просохнет.
        - Бабусь… - шмыгнул носом Лешка. - Хорошо бы это, перекусить бы чего.
        - Там, в печке, щи. Наливай сам - мне уж некогда. - Что-то шепча, бабка вновь скрылась за печью.
        И что она там возилась, машину времени настраивала, что ли? Нет, не похоже эта печка на машину времени, уж, как выглядит машина времени, Лешка знал хорошо. Два варианта. Первый - с колбочками и транзисторами, как в старом фильме «Иван Васильевич меняет профессию», и второй - в виде стремительного угловатого автомобиля из американского - тоже довольно старого - кино «Назад в будущее». Печь ни на разноцветные дымящиеся и клокочущие колбы, ни - уж тем более - на автомобиль отнюдь не походила, а следовательно, и…
        - Поел? - Федотиха выбралась из-за печи, уже в накинутой на плечи куртке. Опасливо посмотрела в окно, на грозовую тучу, и поторопила. - Скорей доедай, как бы не опоздать.
        Лешка живо отставил недоеденную миску в сторону. А неплохие щи оказались у бабки, жирные такие, наваристые.
        Вышли, уселись в «Таврию». Бабка завела мотор и, не прогревая, тронулась с места. Мягко покачиваясь на ухабах, автомобиль выехал на грунтовку и. ускоряя ход, покатил к лесу. Стемнело, начинался дождь, редкие капли которого - пока еще редкие - ударили в лобовое стекло. Заурчали дворники. Вскоре впереди показалась повертка. Та самая, к Черному болоту.
        Переваливаясь с боку на бок и натужно ревя двигателем, «Таврия» преодолела тракторную колею и остановилась почти у самой болотины. Федотиха заглушила двигатель и скривила губы:
        - Приехали, вылезай.
        - Вижу…
        Выбравшись из машины, Лешка быстро осмотрелся и облегченно перевел дух - пронзенного стрелою Вовки вроде бы нигде не наблюдалось.
        - Не смотри, не смотри, - усмехнулась бабка. - Все равно ничего не увидишь.
        В небе вспыхнула молния, прогремел гром.
        - Торопись, торопись, парень! - подогнала Лешку старуха. - Вставай-ка во-он к тем кусточкам! Видишь, где пень?
        - Этот, трухлявый, с поганками?
        - Ну! Запомни его хорошенько. Туда и будешь серебро-злато класть, а уж так - как Бог даст. Главное, положить…
        Лешка усмехнулся:
        - А не боишься, что не долежит золотишко-то? Приберет кто-нибудь. За ягодами пойдут, за брусникой, и…
        - Смеешься, что ли? - хмыкнула бабка. - На Черное болото - за ягодами?! Дураков нет! Ты положи, главное, и жди ближайшей грозы, понял?
        - Чего уж тут непонятного? Грозы, значит, ждать… А зимой?
        - А зимой будешь сокровища копить-добывать! - Федотиха гулко засмеялась. - тут уж так все устроено, что без грозы - никак. А как именно и когда все происходит - то человечьему разуму не подвластно!
        - Но ты-то ведь кое-что знаешь?
        - Вот именно, что - кое-что… Ну, что встал? Иди давай, а то опоздаешь.
        Юноша сделал пару шагов и тут же угодил в трясину, да так, что едва выбрался, утопив в болотине левый кед.
        Снова вспыхнула молния. И громыхнуло, да так, что заложило уши.
        Умостившись на кочке, Лешка зло сплюнул и оглянулся к бабке…
        А не было уже рядом ни бабки, ни «Таврии»!
        Уехала, змеюга такая! И как умудрилась так незаметно… Обманула! Или, может, просто не вышло ничего, не получилось?
        В небе вдруг показалось солнышко, желтое и веселое, подул ветер, унося так и не успевшую пролиться неудержимым ливнем тучу прочь, к горизонту, куда-то к дальнему лесу. Неподалеку, в кустах, радостно защебетали птицы, где-то рядом, прямо над ухом, зажужжал шмель.
        Что ж, придется пешком выбираться. Лешка упрямо сжал губы.
        Значит, так! Сначала - к бабке, пускай что-нибудь другое придумывает, а то ишь, свалила, хитрая какая! Да, сначала к бабке, а там дальше видно будет.
        Перепрыгнув по кочкам, Лешка выбрался на сухое местечко, снял с ноги правый кед и, матерно выругавшись, швырнул его в болото, вслед левому. После чего засучил штанины и босиком зашагал к лесу, к грунтовке…
        В траве вдруг что-то блеснуло. Лешка нагнулся, посмотреть… и вдруг услышал плач. Тихое такое рыдание где-то совсем рядом. Показалось? Нет, точно кто-то плакал! Вон там, в ельнике!
        Оглядевшись по сторонам - лес стоял тихий, спокойный, лишь где-то далеко, на Черном болоте, изредка кричала выпь - юноша осторожно подкрался к ельнику… Под невысокой раскидистой елкою, уткнувшись лицом в мох, кто-то всхлипывал, дрожа всем телом. Можно сказать, рыдал даже. Бедняга… Одет… Черт! Одет - в малиновый недешевый полукафтанец, украшенный серебряной плющенной проволочкой - битью, да подпоясанный желтым шелковым кушачком - нет, отнюдь не бедняга это плакса, скорей - богатяга! Какой-нибудь купеческий сын или даже боярин… Купеческий сын… Стоп! А ведь, похоже, получилось! Ну да, получилось, иначе б откуда…
        - Эй! - наклонившись, Лешка потеребил плачущего за плечо. - Ты что тут так рыдаешь? Трактор в болотине утопил?
        Паренек - это был именно что небольшой парнишка, лет, может, четырнадцати или чуть больше - испуганно дернулся, оглянулся - светлоголовый, с припухшим от слез лицом и серыми заплаканными глазами.
        - Ну, не реви же! - Юноша успокаивающе улыбнулся и присел рядом. - Лучше расскажи вдумчиво - что с тобой приключилось…
        - Тяте-е-еньку полонили-и-и-и… - шмыгая носом, поведал отрок. - Остальных всех поубивали, ироды…
        - Угу. - Лешка кивнул. - А ты, значит, убег!
        - Как увидал татей - в болотину кинулся… - мальчишка набожно перекрестился. - Тем и упасся, спаси и сохрани, Господи!
        - А тятенька-то твой кто?
        - Купец Ерофей Размятников! - с неожиданной гордостью выпалил отрок. - А я - евонный сын, Ерофеев Иван. Брянские мы, литовцы. В Белев к татарам с торговлишкой ездили, расторговались удачно, да вот еще решили во Мценск заехать, да потом - по всем верховским княжествам, тятенька уж зело хотел соболей прикупить - да во Львове продать, уж там-то соболей с руками бы оторвали. Выгода!
        - Смотрю, не особо-то вы в выгоде оказались, - усмехнулся молодой человек. - Караван разграбили, купца полонили, а тебя… Не заметили, что ли? Ой, непохоже это на разбойников…
        - Да как же не похоже, мил человек? Я-то - вот он!
        - Да, ты-то - вот он, - согласился Лешка. - Только вот, думается мне, тати тебя специально не заметили… Чтоб было кому за отца выкуп платить. Потому, думаю, можешь сейчас смело идти на все четыре стороны, никто тебя здесь больше не тронет - невыгодно. Ну - и меня за одно. Ну, хватит ныть, давай, вставай, идем.
        - Куда? - Мальчишка послушно поднялся на ноги.
        - Сейчас сообразим. - Лешка остановился на поляне и задумался.
        Интересно, сколько здесь прошло времени, после того, как он ушел к Черному болоту? Неделя, две? Листья на березах чистые, зелененькие, без всякой там желтизны - значит, не август, июль, скорее всего. Или вообще - июнь. Впрочем, что гадать, когда спросить можно?
        - Месяц? - с некоторым удивлением переспросил Иван. - Светозар, июнь по-ромейскому. Вчера как раз был день мученицы Акилины и Святого Трифилия… Слушай, а ты сам-то кто?
        Лешка ухмыльнулся - о, спросил, наконец. Значит, пришел в себя парень.
        - И что здесь делаешь? Не тать-ли, случаем?
        - Ага, тать, без сапог. - Лешка согнал со щеки слепня. - Был бы тать - ты б у меня давно б без кафтана ходил.
        - Ой! - Мальчишка испуганно схватился за полы кафтанца.
        - Не бойся, не отниму, - засмеялся юноша. - Охолони-ка малость, дай сообразить, подумать… Значит, так… - Лешка почесал затылок. - До села… Амбросиево, кажется, называется… да, Амбросиево… по большаку километров пять…
        - Амбросиево?! - вдруг всколыхнулся отрок. - Знаю Амбросиево, проезжали. Большое такое село - десяток дворов и рядок. Только, по-моему, его татары пожгли… не все, но половину изб - точно.
        - Это плохо, что пожгли. - Алексей поджал губы. - Как бы не сгубили старосту да мужиков… Я ведь их знаю, да и они меня вспомнят, должны, по крайней мере… Не скажешь, как тут на большак выйти?
        - Не-а… - Мальчишка пожал плечами. - Мы ведь нездешние. От болота, на полночь, кажется…
        - На полночь… На запад, значит… Ну, что ж, Ваня, туда и пойдем, посмотрим, что из этого выйдет.
        Решив так, Лешка посмотрел в небо… Похоже, что солнце здесь только что взошло и еще пряталось за деревьями, все сильнее разгоняя светло-золотистыми лучиками зеленоватый лесной сумрак. Хорошо было кругом! Тихо, спокойно, благостно. Безоблачное голубое небо предвещало погожий денек, на ветвях деревьев радостно пели птицы, трава под ногами была мокрой от росы… Значит, и вправду - утро.
        - Так все же, - не отставал Иван. - Кто ж ты такой, человече?
        Лешка усмехнулся:
        - Так просто, прохожий. Шел себе, шел, никого не трогал, смотрю - ты плачешь. Дай, думаю, подойду - может, обидел кто?
        - Да уж. - Отрок посмурнел лицом. - Обидели… Так ты говоришь, за тятеньку выкуп просить будут?
        - Уж будут, ты мне поверь, - убежденно отозвался юноша. - Иначе б зачем они его в плен взяли? Чтоб песни пел?
        - А может, идолу какому в жертву?! Тут ведь и язычники есть, двоеверы!
        - Язычники б и тебя не отпустили. Не схоронился бы - либо сгиб бы в болоте. Чай, трясина!
        - Трясина… - Иван согласно кивнул и передернул плечами. - Бррр! И как только не утоп?
        - Богатый, говоришь, купец твой батюшка? - Лешка быстро шагал встреч солнышку.
        - Да уж не бедный! - хвастливо отозвался отрок. - Тем и горжуся! У нас ведь, сам знаешь, не в Московитии - купцы не хуже бояр. Лавка у нас в Брянске, на рынке два рядка, амбары…
        - А чем торгуете?
        - Да всем почти… Сюда вот ремесленный товар везем, сукно, вина фряжские. Во Львов - мягкую рухлядь, кожи, воск иногда… Вообще-то, воск с медом из Вильно везут, цены сбивают…
        - Поня-а-атно. - Алексей хохотнул. - Конкуренция, одно слово. Вообще-то, разбойнички-то должны бы помочь тебе поскорей до родного дому добраться - денежки привезти, тятеньку выкупать.
        Иван задумчиво покачал головой:
        - Уж, и не знаю… Пока не больно-то их помощь видима… Постой-ка! А ты сам-то не из татей?
        - Да спрашивал ты уже! - досадливо отмахнулся Лешка.
        - И одет ты срамно, - продолжал отрок. - Босиком, руки голые…
        Юноша поежился - и в самом деле, одежка-то был не очень - кеды в болоте утопли, футболка - зеленая, с желтыми латинскими буквицами… Подарочек почтальонши Ленки… Ванька прав - прикид стремный. За бродягу запросто примут, тут ведь по одежке встречают. Эх, знакомых надо искать, знакомых… И соврать чего-нибудь… Что вот только? Подождите-ка… Парень-то говорит - сейчас июнь-месяц. А тогда… А тогда - август на дворе был… или конец июля, но уж никак не июнь… Значит, что же?
        Лешка похолодел, остановился:
        - Какой сейчас год, Ваня? Ну, лето на дворе которое?
        - Лето? - Отрок смешно наморщил нос, задумался. - Ммм… Шесть тысяч девятьсот сорок девятое.
        - Это - от сотворения мира, - покивал уже знакомый с подобными тонкостями Лешка. - А от Рождества Христова?
        - От Рождества Христова? Ммм… Так… От этого вычесть то… а в остатке тогда… нет, не так… ага, вот… Одна тысяча… Одна тысяча четыреста и сорок один год прошел от Рождества Христова!
        - Тысяча четыреста сорок первый…
        - Ну ты и вопросы задаешь - прямо, как тот дьячок, что меня грамоте учил! Ух и тяжелая же была у него рука - бывало, как разложит на лавке, да ка-ак всыплет розог… Вот потому я такой и умный!
        - Тысяча четыреста сорок первый, - задумчиво повторил юноша. - А тогда был - тысяча четыреста сороковой. Целый год прошел… Нет, не так - всего-то - год! Наверное, могло быть и хуже…
        - Ну, что ты там шепчешь? - оглянулся Иван. - Так ведь и не сказал даже, как тебя кличут?
        - Кличут меня обычно - выпить, - оторвавшись от мыслей, пошутил Лешка. - Алексеем меня зовут, будем знакомы!
        - А кто ты? - никак не отставал парнишка. Вот уж любопытный! - Босой и одет чудно. Но на простого мужика не похож - и речь не та, и ухватки…
        - Приметливый ты чувак, как я погляжу?
        - Что?!
        - Ну, больно внимательный.
        - Так я ж купецкий сын! Мне нельзя ротозействовать - вмиг прогорю. Так кто ж ты?
        Лешка отмахнулся, словно от овода:
        - Сам-то догадайся, коли такой умный.
        Ваня неожиданно улыбнулся:
        - А и - пожалуй. Страсть, как люблю всякие загадки разгадывать!
        - Ну, вот и догадайся, уж сделай такую милость.
        - Ты не из простых, это точно, - на ходу рассуждал отрок. - А одет так… потому что сбежал от татар, верно?!
        - Догадливый ты парнишка, Иван!
        Мальчик весело улыбнулся:
        - Я ж говорил, что я умный, - не зря дьячок столько розог извел!
        - Не зря… - Юноша усмехнулся. - Давай, продолжай дальше, очень интересно послушать.
        - Уж продолжу… Не из простых, сбежал от татар, говоришь немножко чудно… Скорее всего, ты - воин… И долго жил где-нибудь в чужих землях.
        Лешка даже остановился и уважительно посмотрел на отрока:
        - Однако! В самую точку бьешь, чувачок.
        - Воин ты тоже не из простых, - ободренный, уверенно продолжал Ваня. - Видно, что привык командовать… туда, мол, идем, сюда… Меня даже не спрашивал - пойду ли…
        - А куда ты денешься?
        Отрок улыбнулся:
        - Вот и я о том. Значит, воин - и не из простых. Ну, на знатного боярина, извини, не очень похож - ты б тогда со мной, как с равным, не разговаривал… Рода ты древнего, может, даже - очень… Но - разорившегося, захиревшего… Не боярин, но и не простой дворянин-служака… Сын боярский! Угадал?
        - В точку!
        - Давай-ка передохнем немного, Алексий, - попросил отрок. - Посидим немножко, а то что-то устал… Заодно и поговорим.
        Мальчик уселся на поваленный ствол дерева, рядом присел и Лешка. Усмехнулся:
        - Будто мы и так с тобой не говорили - молчали.
        - Э, нет, - хитровато улыбнулся Ваня. - То не разговор был, так, присказка… Деловой разговор вот теперь будет.
        - Деловой разговор? - Юноша и не скрывал удивления. - А тебе сколько лет-то, Ванюша?
        - Четырнадцатое лето идет, - снова улыбнулся отрок.
        Лешка пожал плечами:
        - Ну-ну… И о чем будет деловая беседа?
        - О деньгах, о чем же еще-то?
        - О деньгах?! - вот тут уж Лешка удивился по-настоящему. Хмыкнул: то же еще - финансист сопленосый!
        - Именно о деньгах, - без тени смущения заверил Иван. - О чем еще могут серьезно разговаривать деловые люди?
        - Ну, давай, говори о деньгах, черт с тобою! Бизнес-план не забудь обсказать. - Юноша махнул рукой и расхохотался.
        А отрок, наоборот, сделался крайне серьезным:
        - Хочу тебя нанять, Алексей.
        - Нанять?!
        - Да, нанять. Человек ты, судя по всему, опытный, бывалый - а я слаб и меня сейчас любой может обидеть. Потому я бы попросил тебя сопровождать меня до Брянска.
        - До Брянска?! - Лешка покачал головой. - Вот незадача, а мне, вообще-то, в другую сторону.
        - В какую? Впрочем, ты не дослушал. Я ведь хорошо заплачу, очень хорошо, можешь быть уверен! А коль не доверяешь моему купецкому слову - можем по пути письменный договор составить, написать грамотку… Ты не сомневайся, дело для чести твоей не зазорное - в иных землях не мало достойных рыцарей служат торговому люду, в той же хоть Венеции, в ганзейских городах, в Великом Новгороде.
        - Да я не о чести беспокоюсь, - отмахнулся Лешка. - Мне-то бы на юг надо, к Константинополю ближе… Твой Брянск уж никак не по пути приходится!
        Ваня широко улыбнулся:
        - Да как же не по пути-то?! Как раз по пути! Из Брянска я человечка пошлю за отцом, с выкупом, а сам сразу во Львов, с товарами - торговое дело такое, времени зря терять нельзя, враз обойдут! А из Львова, коль уж тебе так к грекам надобно, прямой торговый путь - в Валахию, в Варну. Хороший путь, удобный - это тебе не через Дикое Поле тащиться. В Варне сядешь на корабль - вот тебе и Царьград. Красота! Ну, соглашайся! Уж теперь тебе и раздумывать нечего.
        Лешка усмехнулся - больно уж ухватистым малым оказался его новый знакомец. Да ведь и не беден, если, правда, не врет… Нет, судя по кафтану - не врет. Богат, богат купчина! Что же касается Константинополя, то… да, пожалуй, через Львов до него будет куда удобней и безопасней добраться… несмотря на турок. Валахи, кажется, им дань платят. Так и император Иоанн Палеолог - тоже турецкий данник…
        - Ладно. - Алексей улыбнулся. - Будем считать, уговорил.
        - Вот и славно! - Парнишка с силой хлопнул юношу по плечу и церемонно приложил руку к сердцу. - Уверяю, ты нисколько не прогадаешь! Теперь об оплате… Предпочитаешь в талерах или дукатах? Или, может быть, в московских или ордынских деньгах?
        - В ромейских лучше бы! - Лешка расхохотался.
        - В ромейских? - Иван презрительно хмыкнул. - Так ведь они почти все порченные, по золоту указанной цене не соответствуют… Впрочем, как знаешь…
        - Могу и дукатами взять, - поспешно поправился юноша. - Или талерами.
        - Договоримся… В Царьграде обычно платят четыре мелкие серебряхи - аспры - в день, так?
        - Ну, так… - согласно кивнул Лешка.
        - А я тебе положу ровно в десять раз больше - это больше двух бизантинов!
        - Что ж, сумма приличная…
        - Уж конечно! Однако, я свою жизнь ценю. И, сказать тебе честно - нанимать воина в силе - оружного, с конем, со слугами - мне бы обошлось куда как дороже.
        - Обязательно воина нужно нанять?
        - Обязательно! - резко выпалил отрок. - Здешним простолюдинам я совершенно не доверяю!
        - А мне доверяешь?
        - А ты - не здешний. К тому же - крученый - уж я в людях разбираюсь, поверь! Судя по мускулам - уж приходилось тебе помахать сабелькой!
        - А может, я весло на турецкой галере ворочал?
        - От весла мускулы по другому…
        - Все-то ты знаешь!
        - Так я ж и говорю - умный!
        Таким вот образом и заключили устный контракт. Как не преминул заметить юный бизнесмен - обоюдовыгодный.
        Между тем лес становился все реже, и вот уже за деревьями показался большак - широкая грунтовка с глубокой, наезженной тележными колесами, колеей. Выйдя на дорогу, путники остановились, внимательно посмотрев в обе стороны, и, завидев маячившие впереди слева избы, дружно туда и направились.
        - Да, это и есть Амбросиево, - когда подошли ближе, негромко заметил Иван. - Вон рядок, вон избы… А вон - пожарища.
        И в самом деле, половина села была сожжена, правда, судя по обгорелым пустошам, вряд ли сие произошло недавно, скорее всего - где-то ранней весною. Кое-где уже белели новые срубы, над одним из них, ближнем к дороге, деловито стучали топорами плотники.
        - Бог в помощь, работнички! - подойдя, первым поклонился Ваня.
        Лешка уже перестал удивляться его оборотистости, лишь мельком отметил какое-то несоответствие между горькими слезами отрока и вот этим - совершенно иным - его поведением. Впрочем, наверное, слезы - слезами (отца-то, чай, жалко!), а дело - делом. Одно слово - купец.
        - И вам того же, - путников внимательно осмотрел рыжеватый цепкоглазый мужик, по всей видимости - артельный староста. - К кому путь держите?
        - К старосте, Кузьмину Епифану, - вспомнил имя Лешка.
        Артельщик показал рукой:
        - Эвон его изба.
        - Знаю…
        - Так ты, выходит, здесь и раньше бывал? - едва отошли, поинтересовался Иван.
        Юноша усмехнулся:
        - Бывал, а как же… Может, и вспомнит меня староста. Должен вспомнить!
        Изба старосты, ничуть не обгорелая, располагалась сразу за торговым рядком, напротив деревянной церкви с изящной, крытой серебристой осиновой дранкой, маковкой. Точно такой же дранкой была покрыта и четырехскатная - вальмовая - крыша обширного, рубленного в лапу, дома старосты, стоявшего на высокой подклети и со всех четырех сторон окруженного галереей - гульбищем. Не бедный был домик. Да и двор - не бедный, просторный, с многочисленными хозяйственными постройками - амбарами, баней, овином. Рядом с домом, на лугу, паслось с десяток коров, охраняемых кудлатыми псами. Почуяв чужих, собаки вызверились, зарычали…
        - Кто такие? - поднявшись из травы, недружелюбно осведомился подпасок - веснушчатый рыжий парень лет пятнадцати.
        - Ты бы собачек-то того, прибрал, - сквозь зубы посоветовал Алексей. - Хозяин, староста Епифан, где?
        - Во дворе быть должон, - лениво отозвался парень. - Если не на гумне…
        - Так сходи, позови! - не выдержал Ваня.
        Подпасок ухмыльнулся:
        - Ага, позови… А коровы?
        - Ну, тогда прибери собак!
        - Откуда я знаю, кто вы?
        - Эй, Митря! - закричали вдруг от ворот усадьбы. - Ты с кем там собачишься?
        - Да бродяги какие-то… Видать, побираться пришли.
        - Так гони их в шею!
        - Ужо, прогоню… - Пастух с явным наслаждением посмотрел на собак. Те, поймав его взгляд, зарычали на чужаков еще злее, угрожающе так, словно вот-вот разорвут.
        - Кафтан сымай! - воровато, оглянувшись на усадьбу, вдруг приказал Митря. - Тебе, тебе говорю, малой.
        - Что?! - Иван возмутился. - Кафтан?!
        - Кафтан, кафтан… И кушак не забудь. И сапоги. Ну, быстрее, что встал? - Пастух нахально усмехнулся. - Сейчас, псам мигну - разорвут на кусочки!
        - Смотри, как бы тебя потом хозяин не разорвал! - надменным тоном вдруг произнес Алексей. - А ну, живо зови старосту…
        - Ага, счас!
        Лешка сжал зубы. А ведь спустит-таки псов, сукин кот! Разорвут… Вернее, разорвали бы хоть кого… да только не Алексия Пафлагонца, акрита, воина ромейской пограничной стражи! Учили в страже на совесть, пользоваться всем - не только оружием, но и всеми предметами, его заменяющими. Как во-он тот камень… Впрочем, а зачем камень?
        - Снимай свой кафтан, Ваня, - понурив голову, посоветовал Лешка. - Такая уж, видать, наша судьба…
        Пожав плечами, отрок снял пояс и принялся расстегивать пуговицы, красивые такие, из темного полированного дерева…
        Скинуть кафтан Иван не успел… Лешка как-то так, незаметно, не сделав ни одного резкого движения, оказался за спиной пастуха. Ласково ухватил рукою за шею - собачки даже не шелохнулись…
        - Убери собак… Быстро, не то сверну шею!
        - Пусти-и-и…
        Лешка надавил парню на кадык:
        - Ну?!
        - Пошли вон, пошли, вот я вас! - испуганно закричал пастух. - Прочь, кому сказал?
        Собаки, рыча, отошли в сторону.
        - Теперь зови старосту. Громко!
        - Епифан Кузьмич! - громко, что есть силы, заорал Митрий. - Епифан…
        - Чего орешь? - из ворот усадьбы вышел-таки, наконец, староста - высокий мосластый мужик с черной окладистой бородою и внимательным взглядом. Одет староста был по-простому - в летнюю посконную рубаху с вышивкой, подпоясанную тоненьким кумачовым кушаком. Голову прикрывала сдвинутая набекрень зеленая суконная шапка.
        - Чего звал? - староста окатил всех неприязненным взглядом.
        Лешка ухмыльнулся:
        - Здоров будь, Епифане!
        - И тебе не хворать. Откель будете?
        - Смотрю, не признал, Епифане?
        - Господи! - Староста вздрогнул и пристально всмотрелся в лицо юноши. - Господи, никак. Алексий! Вот те на-а! Жив значит. А мы ведь, грешным делом, думали, сгинул!
        - К татарам в полон попал, - пояснил Лешка. - Насилу убег.
        Епифан широко улыбнулся:
        - Ну, заходи в дом, будь гостем! Это кто с тобой?
        - Купца Епифана Кузьмина сынок, Ваня… Домой, в Брянск, возвращается, отца-то разбойники пленили, выкуп требуют.
        - А, то-то я гляжу - у мальца, вроде, лицо знакомое… Ну, заходите.
        Путники поднялись по широким ступеням крыльца.
        - Марфа! Марфена! - поднимаясь следом, громко закричал Епифан. - А ну, сгоноши девок, пущай обед тащат! Да не забудь кваску - гости у нас. - Староста повернулся к Лешке, усмехнулся. - Гляжу, не сладко в татарах пришлось - поизносился весь да и бос.
        - Хорошо, хоть такой убег.
        - Слави, Господи! Вот что, я тебе одежку-то дам. Не взыщи только - не Бог весть какую, может, и с заплатками, да и сапоги старые… Но все ж лучше, чем почти голым-то щеголять!
        - Вот за это большое спасибо тебе, Епифан Кузьмич! - искренне обрадовался юноша. - На первое время хоть какая одежка сгодится, лишь бы не голышом.
        Староста ухмыльнулся:
        - Инда, велю принести…
        Переодевшись, Лешка с удовольствием прошелся по горнице. Рубаха, правда, посконная, зато чистая, да и сапоги, хоть и старые, а пришлись в пору. Ну, начало есть, остальное раздобудем.
        - Ничего, Ванька. - Юноша весело подмигнул отроку. - Прорвемся!
        Тот скривился:
        - А я и не сомневаюсь!
        Обедали по-простому, хоть и не постный выдался день, скоромный. Крапивные щи с льняным маслом, каша из ячневой крупы, рыба. Рыбы было много: жареные караси, лещи, томленные с духовитыми травами, три вида ухи - налимья, хариусовая, окуневая - да еще пироги-рыбники. Запивали все хмельным кваском - холодненьким, с ледника.
        Лешка вяло рассказывал наспех сочиненную историю о побеге из татарского плена, явно рассчитывая на невнимание хозяина дома. Тот и в самом деле слушал в пол-уха, видать, были сегодня и куда более важные дела, чем сидеть тут, в горнице, да калякать с гостями.
        Лешка даже вздохнул:
        - Что-то не весел сегодня, Епифане.
        - А, будешь тут весел. - Епифан с досадой махнул рукой. - Тати лесные уж так надоели всем - хуже шершней! И, главное, ведь не выловить их никак, не сладить.
        - Как это - не сладить? - удивился юноша. - А князь что? Вы под кем сейчас?
        Староста приосанился:
        - Я-то однодворец, надо мной господов нету!
        - Я не про господина, про князя, - усмехнулся Лешка. - Кому налог платите?
        - Налог?
        - Ну, виру, или дань, как там у вас…
        - Когда кому, - степенно пояснил Епифан. Крупные, в синих прожилках, руки его беспокойно заерзали по столу. - Когда белевцам платили, когда - Василию, князю московскому, когда Дмитрию - тоже московскому князю, они ведь сейчас с Василием разодрались, все трон поделить не могут.
        - Так тогда им и не платите. - Юноша засмеялся. - Пусть сначала промеж собой разберутся!
        - Так мы и не платим. Литовцам платим, вроде как под Литвою сейчас… - Староста задумчиво погладил бороду. - Оно все бы ничего, кабы не разбойники, тати. Засели черт-те где по урочищам - нет никакого сладу.
        - А договориться не пробовали?
        - Да пытались, что ты - те ни в какую! Эвон, избы сожженные видал? Думаешь, это татары иль московиты? Шишь! Тати! - Староста вдруг замолк, осененный какой-то внезапно пришедшей мыслью. Посмотрел на гостей, ухмыльнулся:
        - Слушай, Алексий… Нам вот как раз такого воина, как ты и не хватало - с татями справиться! Помоги, а?
        Лешка усмехнулся - ну, вот еще, не больно-то надо в чужие дела лезть:
        - Сами-то вы что ж?
        - Да у нас же хозяйство, пойми, нет у нас времени иные дела крутить. Мы уж с мужиками надумывали охочих людей нанять. По-осени, чтоб было, чем расплатиться…
        - Не. - Посмотрев на внимательно слушавшего весь разговор отрока, Лешка отрицательно покачал головой: - Не могу я сейчас вашими делами заняться. Вон, сыну купеческому слово дал в Брянск доставить!
        - Так ведь и доставишь, запросто! - Староста неожиданно просиял. - Мценский купчина Окладников как раз в Брянск через пять ден собрался. С ним и поедете - во многолюдстве, безо всякой опаски! А до тех пор, уж помоги, сделай милость… Много хорошего про тебя прошлолетось мужики рассказывали. Знаю, воин ты умелый. Помоги, а? Хотя б советом каким… А уж мы в долгу не останемся.
        - Ну что, Иване? - Лешка хлопнул парнишку по плечу. - Поможем, что ль, местным?
        - Ну, коли уж так… Отчего не помочь? - не очень-то охотно согласился тот. - Но - только что сможем за три дня. Купец Окладников, думаю, нас ждать не будет.
        - Успеем! - азартно воскликнул Епифан. - За три дня - успеем! К тому же, у татей-то немало всякого добра наворовано - вот бы отобрать неправедное!
        - Ага. - Юноша хмыкнул. - Отбери, попробуй.
        Ну, раз назвался груздем, так полезай в кузов! Обещал помочь - так уж помогай, без дела-то не сиди. Вот, по такому принципу Лешка сейчас и действовал, вспоминая все, чему научился в Константинополе, да и так, логически размышляя.
        Ближе к вечеру, в избу старосты набились дюжие молодые парни - косцы, нанятые всем селом в складчину на июнь месяц. И Лешке тогда стало понятно, для чего он так нужен был Епифану, ну, конечно - сила у сельчан была - косцы, у них ума - опытного в воинских делах человека! - не было. Так что Лешку им словно Бог послал! Так можно выразиться.
        Особых иллюзий в отношении себя юноша, правда, не питал - парень как парень - однако, и ни самоуничижался - все ж таки опыт, надо признать, имел. Сразу после обеда - до прихода косцов еще - уселись с Ванькой в сенях, за выскобленным добела столом, на котором Лешка принялся рисовать притащенным из печки углем.
        - Вот она - банда… Ну, тати… - Он нарисовал кружок посередине стола. Подумав, пририсовал череп и перекрещенные меж собою кости. - Что им надо?
        - Грабить, чего еще-то?
        - Я имею в виду - для жизни.
        - А… - Отрок задумался. - Ну, где жить надо, чего покушать, кому сбыть награбленное…
        - Правильно, - согласно кивнул Лешка. - Вот мы и нарисуем. Вот так… «Еда»,
«Схрон», «Сбытчики»… ну, еще - «Связь». Кто-то ведь должен бандюков на купеческие караваны наводить, вот, как на твой…
        - Ну да, конечно.
        - Епифан сказал - они тут все деревни терроризируют…
        - Чего?!
        - Ну, не дают жизни. Значит, местных помощников исключаем. Уж больно здешние людишки на этих самых татей злы. Нет, помогать не будут. Откуда тогда еда? Поддержка?
        - Может, нападают на кого?
        - Ага… Из-за какого-нибудь куренка… Мелковато мыслишь, умник! Нет. Есть у этой бандочки какая-то нехилая крыша!
        - Крыша?
        - Ну, покровитель какой-то имеется… Амбросиево чье село?
        - Наше, литовское…
        - Значит - московский князь воду мутит, тут и думать нечего.
        - Или татары.
        - Или татары, - согласно кивнул юноша. - Ну, с крышей - это пусть потом сами разбираются, наше дело - банду вычислить. А как ее вычислить?
        - Как?
        Лешка насмешливо посмотрел на собеседника:
        - Эх ты, а еще умным себя считаешь! Соглядатаев их надо взять! Курьеров! Смекаешь?
        - Ну да, ну да… - Ваня закусил губу. - Кажется, я в тебе не ошибся!
        - Кажется?
        - Да уж, не ошибся.
        - А курьеров не из местных искать надо… Но и не из чужаков. Чужаки-то что могут о местных делах знать?
        - Само собой.
        - Тогда - среди кого?
        Отрок задумался:
        - Купчишек мелких можно пощупать, приказчиков, проводников…
        - Верно, верно…
        - Скоморохов там всяких… артельных…
        - Артельных? - Лешка хлопнул ладонью по столу. - В самую точку, Ваньша! Их в первую очередь и проверим.
        Староста Епифан с помощниками с Лешкиными доводами согласился сразу. И - почти сразу же - буквально на следующее утро был получен результат.
        Лешка как раз сидел на крыльце, точил бруском ржавую, подаренную старостой саблю - ну, уж какая нашлась…
        Видел, как пробежал по двору неприметный мальчонка. Да сразу к недостроенному амбару, откуда слышался командный голос хозяина. Как только парнишка юркнул в амбар, Епифан сразу замолк. Потом вышел на двор и быстро направился к Лешке. Тот с интересом ждал новостей.
        - Нашли гада, - подойдя ближе, взволнованно прошептал староста. - Артельный нарядчик Елмошка с утра к Черной болотине бегал. Говорят, не впервой уже. Места там колдовские, дикие - с какой это надобности честному парню там шляться?
        - Да уж, - согласился Лешка. - Действительно - с какой это надобности? Хорошо… - Отложив саблю, юноша поднялся на ноги. - Однако, торопиться не следует. Сначала надобно все хорошенько обдумать.
        - Да чего уж тут думать, - гневно сверкнул глазами Епифан. - Взять за шкрябень поганца да потолковать как следует!
        - Э, нет, - Лешка возразил с ходу. - Этак и спугнуть можно… Епифан, ты, кстати, Ваньку нигде не видал? С утра куда-то запропастился. Потеряется еще, с кого я тогда бабки за охрану срублю?
        - Да на сеновале он, Ваньша, дрыхнет… Вроде. Так что с Елмошкой-то делать?
        - Ладно, потолкуем, - вздохнув, согласился юноша. - Только взять его нужно будет осторожненько, чтоб другие артельщики не видали.
        Епифан засмеялся:
        - Ну, это само собой. Пойду, скажу парням…
        Проводив глазами старосту, Лешка немного постоял на крыльце и пошел к сеновалу. Постучав о бревна подвернувшейся под руку палкой, позвал:
        - Ванька, эй, Ванька!
        Тишина.
        Так крепко спит, что ли?
        Юноша подошел к лестнице и полез наверх:
        - Вань! Ванька…
        И тут вдруг наконец донеслось шуршанье соломы, из-под которой показалась недовольная Ванькина физиономия:
        - Ну, что орешь? Сплю я.
        - А чего такой красный?
        - Жарко…
        Позади, у ворот, вдруг послышались громкие возбужденные голоса. Лешка оглянулся, увидев быстро идущего через двор рыжеватого цепкоглазого мужика - артельного старосту. Интересно… Может, косцы чего напортачили?
        Юноша живо зашагал следом, увидев уже идущего навстречу Епифана.
        - Что, что случилось? Чего шум?
        Артельщик скорбно снял с головы шапку:
        - Паренька нашего, Елмошку, зарезали у ручья… Может, сходим вместях, поищем татей?
        Лешка чуть не споткнулся. Ну…
        Глава 6
        Июнь 1441 г. Окрестности Мценска
        Газеты
        Газеты надо читать!
        К-ф «Брильянтовая рука»

…и дела пошли. Гнусные, прямо скажем, дела. И кому это Елмошка понадобился?
        - Да пес его знает, кому? - почесал затылок артельщик. - Может, на лазутчика татарского наткнулся.
        - Может. - Староста Епифан озадаченно кивнул. - Коли так, дело плохо… А, все равно к боярину придется за помощью посылать. Пойду, людей кликну… Вы тоже посматривайте, - подумав, добавил он. - Верно, малый отрядец нехристей где-то рядом шатается. Был бы большой, не ждали бы, не высматривали - напали б сразу.
        Лешка с этим вполне был согласен. Тем не менее, задержав в воротах артельщика, попросил поподробнее рассказать про убитого.
        - А ты кто такой? - вскинулся было мужик.
        Не рассказал бы ничего, да Епифан поспешил подойти, представил юношу:
        - То мой приятель старый, воин опытный. Ты уж ему, Семен, расскажи, что просит. Худа не будет.
        - Ну уж… - Артельщик пожал плечами. - Коли ты, Епифан, просишь… - Он цепко посмотрел на Лешку. - Ты вот что, парень… Мне тут особо некогда - сруб достраивать надо да Елмошку убиенного хоронить. Вот ты к погосту-то и приходи, к могилкам. Там и поговорим.
        - Что ж вы его, прямо сейчас хоронить собираетесь?
        - А чего ждать-то? День-то вон какой жаркий.
        Утерев пот, Семен вышел со двора старосты. У сруба уже гомонили артельщики, жалели так незадачливо погибшего Елмошку, сходясь в одном - хоть и никудышний был парень, да ведь безобидный. И кому понадобилось жизни его лишать? Оно и выходит - татарам. А раз так, опасаться надо.
        Могилку вырыли быстро, у самой оградки, так же быстро зарыли.
        - Земля тебе пухом, Елмоша!
        Постояли, сняв шапки, послушали, как потный от жары дьячок гнусаво прочел заупокойную молитву, и снова вернулись к срубу. Буднично так, словно бы ничего особенного не случилось. Лешку даже покоробило подобное отношение - все ж человека похоронили, не собаку бездомную.
        - Семене… - Юноша догнал артельщика.
        Тот обернулся:
        - А, это ты…
        Замедлив шаг, махнул своим - идите, мол, я скоро. Пожевал губами:
        - Ну, вот и схоронили раба Божьего Елмошку, Елмошку Ягодника. Царствие ему небесное.
        - Царствие… - покивал Лешка. - А почему - Ягодник?
        - Ягоды шибко любил, Елмошка-то… - Семен усмехнулся. - Частенько к болотине за черницей бегал. Бывает, прибежит - вся морда синяя. Вот, видать, и сей раз собрался… да не вышло.
        Артельщик вздохнул.
        - Да уж… - Юноша тоже вздохнул. - Судьба… А он на какие болота ходил?
        - Да Бог его знает. Мы ведь не здешние, тутошних местов не знаем, а Елмошка, поди, у кого из Епифаньевых расспрашивал про ягодные угодья. Не знаю…
        - А чем он у вас занимался, покойничек-то?
        - Да так, на все руки, - отмахнулся Семен. - Принеси-подай. Он ведь к нам недавно пристал, по пути - из милости взяли. Может, со временем, и вышел бы толк, да уж теперь что об этом?
        - Это уж точно. - Юноша согласно кивнул. - А когда он к вам пристал-то?
        - Да недели три тому…
        - А где?
        - На дорожке лесной, недалеко тут… Жалок был, плакал… Злые татарови, мол, отца с матушкой в полон увели, один язм и остался, не бросьте, добрые люди, душу хрестьянскую не погубите.
        - Вот как? - Лешка задумался - что и сказать, интересные были сведения. Елмошка-то оказывается, в умат подозрительный! Не местный, пришлый, да и из артельщиков его никто толком не знает.
        - Ягоды, говоришь, любил?
        - Любил, сердечный…
        - А ни с кем из ваших не сошелся поближе?
        - Не, не сошелся. Так, сам по себе был.
        Не выудив больше ничего интересного, Лешка вернулся на усадьбу старосты Епифана. Походил по двору, посмотрел, как достраивают амбар, пообщался у колодца с девчонками - хозяйскими дочками. Мелкими, востроглазыми, смешливыми. Девчонкам тоже любопытно до нового человека было. Поначалу, правда, дичились, а потом ничего - слово за слово, пошла беседа. Разговорчивыми оказались - страсть. Лешка едва успевал вставлять пару слов, направляя разговор в нужное ему русло.
        - В лес, небось, часто ходите?
        - В лес-то? Знамо, часто. И за грибами, и за ягодами, и просто так, да мало ли!
        - Чернику-ягоду любите?
        - Кто ж не любит? Только пачкаемся…
        - А много ль ее нынче, черники-то?
        - Да есть… - Девчонки задумались. - Только мало еще. Она ведь пошла только, да и сушь сейчас. У болот, правда, много. Да на дальнее болото мы сейчас не ходим, а на то, что поближе, - тем более. Колдовской та трясина считается, много людей там сгибло, а скотины - и того больше. Недаром прозвано - Черное болото.
        - Так черника-то там растет?
        - Растет, как не расти? Кто был, говорит - много.
        Поговорив с дочками старосты, юноша сделал для себя вполне определенные выводы, насчет того, где мог обретаться покойный Елмошка. На Черном болотце, значит! По всему выходит - так. Прогуляться б туда, аккуратненько так посмотреть…
        Что посмотреть - Лешка и сам не знал, но чувствовал - как-то все меж собой связано: ягодные походы Елмошки, его смерть, и Черное болото. Юноша думал недолго - затянул потуже кушак, да, прихватив старательно наточенную и очищенную от ржавчины саблю, отправился в лес, предварительно расспросив у Епифана дорогу к болоту. Узнав, куда собрался гость, староста лишь головой покачал - суешься, мол, к волку в пасть! О болоте-то жуткие слухи ходили. А может, кто-то их специально распускал, чтобы местные поменьше на болотину шастали? Очень может быть - Лешка почему-то именно к этой версии и склонялся.
        Простившись с хозяином, и пошел себе, насвистывая «Жанну» - старую песенку «Арии». Вообще-то, если точно, песня называлась «Улица роз», а впрочем, какая разница? Главное, чтобы песня была хорошая.
        Жанна из тех королев,
        Что любят роскошь и ночь…
        Поначалу Лешка хотел взять с собой Ивана, но, подумав, даже не стал его будить - отрок снова завалился на сеновал, словно не выспался. Одно слово - соня. Да, в придачу, еще и брюзга, оказывается! И вчера ныл, и сегодня все утро - недоволен был, что Лешка старосте Епифану помочь согласился. Ну, в общем-то, понять парня можно было - ему бы поскорее на родину, в Брянск, наскрести выкуп за отца родного… Наскрести. Да денег у Вани, похоже, хватало! Хотя - это так, к слову. Да и путь до Брянска куда безопаснее было бы проделать с купеческим караваном - как и предложил староста. Иван, конечно, понимал, что, дожидаясь этого каравана, они сейчас поступали правильно. Понимал, но все равно, обиженно кривил губы… Ну и черт с ним, пускай себе дуется, главное - лишь бы потом с деньгами не кинул! Может, и вправду, стоит с ним письменный контракт заключить?
        Ручей, на берегу которого нашли зарезанного Елмошку, оказался не очень-то и широк. Каменистый, с черной болотной водою и довольно быстрым течением, он как раз и вытекал откуда-то из болота, или, уж по крайней мере, впитывал по пути более малые, бегущие из болота, ручьи.
        Немного постояв на месте убийства (место это Лешка знал со слов артельщика Семена - у самого ручья, между замшелым валуном и двуствольной березою) юноша помолился за упокой души убиенного и внимательно осмотрел траву. Даже руками пошарил - хотя, что он надеялся здесь найти? После того, как все вокруг было истоптано грубыми сапогами плотников и зевак… И все же… Много было загадок. К примеру - с чего бы это Елмошка прибежал к ручью в такую рань? Впрочем, может, дело и ночью было, теперь уж точно не установить. Ну, тогда тем более - ночью? Может быть, вызнал его кто-нибудь? Поди знай теперь…
        Подойдя к самой воде, Лешка наклонился умыться. И чуть было не уронил в ручей оружие - сабля его едва не выскользнула из продранных ножен. Юноша скривился - этак можно совсем безоружным остаться. Выпрямился, провел по ножнам рукою… Какую-нибудь бы веревочку, перевязать… Вон, скажем, там, у деревянного корыта с проточной водою, - похоже, там местные хозяйки толкли-полоскали белье. Или в этом корыте коров да коней поили, все равно, стоило посмотреть, иначе можно и сабли лишиться. Поди знай, выпадет - не уследишь.
        Лешка внимательно осмотрел плотно утрамбованную около корыта землю. Нет, никаких веревочек на глаза что-то не попадалось… Впрочем… В свете лучей что-то блеснуло, как раз у самого корыта. Проволочка… плющенная, и, кажется, серебряная. Такой частенько украшают конскую сбрую. Значит, не для белья корыто - для водопоя…
        Лешка живо подвязал проволочкой ножны. Полюбовался - хорошо получилось, надежно, уж теперь-то сабля точно не выпадет. Хотя, это, конечно, временный вариант - лучше уж новые ножны купить. И саблю, кстати, тоже. Ладно, это потом. Обязательно - но потом. В Брянске.
        Юноша зашагал вдоль ручья - кстати, Епифан говорил, что идя вдоль него, тоже можно выйти к Черному болоту, только так получалось дольше, нежели лесом. Что ж, почему бы не прогуляться в погожий летний денек?
        Было не жарко - солнце пряталось за густой кроной деревьев, да и от ручья тянуло прохладой. Бежавшая поначалу бережком тропка вскоре повернула куда-то к лесу, совсем в другую сторону, нежели та, что нужна была сейчас юноше. Идти стало труднее - появились какие-то папоротники, колючие кусты, буераки. Да и трава стала гуще… Оп! Лешка едва не пропорол сучком глаз! Пригнулся - и, зацепившись рукавом за колючку, таки вырвал клок. Поругал сам себя - вот, раззява! - и тут же замер, углядев… сам пока еще не понял что.
        Замерев, всмотрелся внимательнее…
        Ага! Не он первый, оказывается, тут цеплялся! Эвон - еще один лоскуток. Между прочим, от посконной рубахи. Как раз такая и была на несчастном Елмошке! Как, впрочем, и на всех остальных артельщиках, и вот, сейчас, на Лешке… Эх, жаль не присмотрелся на похоронах - был ли изодран рукав? Ну, уж теперь поздно - покойника обратно не выкопаешь.
        На всякий случай спрятав лоскуток за пазуху, Лешка шагал дальше уже со всей осторожностию, шаря вокруг внимательным неспешным взглядом. Потому, наверное, и заметил кое-что… Нет, не на берегу - в ручье. Палочки. Ровным таким рядом. И вот - точно такие же - еще. И еще.
        Лешка зашел в воду, чувствуя, как впитывают холодную влагу старые сапоги. Наклонился, с легкостью вытащив один из колышков. Усмехнулся - к колышку на конский волос был привязан костяной крючочек с наживкой.
        Ясненько! Кто-то поставил крючки. Ну да, в ручье-то, наверняка, водится рыба. Не форель, так хариус… Вода тем более посветлела… неужели, не из болота течет? А, не из болота, так откуда-то рядом. Староста ведь говорил…
        Интересно, кто бы это мог крючочки поставить? Местные? Так у них река под боком, а там рыбы полно, лови - не выловишь. Бросил себе сеточку, потянул… Нет, незачем местным крестьянам на этот ручей соваться! Не стоит овчинка выделки. Значит, не крестьяне… А кто тогда? Хм… Вопрос, конечно, интересный… Стоп! Раз крючки поставили, так ведь их и снимать явятся! Ночью тут не пройдешь - ноги переломаешь, значит, к вечеру, либо уже сейчас…
        Осмотревшись по сторонам, юноша приметил какое-то объемистое высокое дерево с корявым стволом - дуб, бук или граб - Лешка в ботанике был не силен. В общем, вполне подходящее дерево, чтобы забраться на него повыше, схоронясь в густой кроне.
        Удобное местечко - тут и думать нечего.
        Быстро забравшись на дерево, Лешка с удобством расположился на толстом суку, свесив вниз ноги. Хорошо! С земли его не видать, а вот ему как раз многое видно, особенно, если чуть-чуть раздвинуть ветки рукой.
        Юноша так и сделал… И почти сразу же услыхал голоса! Не услыхал бы, если б не был к тому готов, если б подсознательно не ожидал чего-то подобного. Всмотрелся, прислушался… Вроде бы говорили - перекликались - двое. Ну да, вон они - совсем молодые парни, один - с кудрявящейся небольшой бородкой, его напарник вообще без бороды. Высокий - эдакая оглобля. Тот, что с бородой, чуть пониже, но шире в плечах, крепче и, пожалуй, сильнее. Оба одеты в рубахи из выбеленной на солнце холстины…
        Незнакомцы подошли уже совсем близко, настолько близко, что скрывающийся на вершине дерева Лешка смог хорошо разглядеть коричневые пятна на рубахах. Между прочим, весьма характерные пятна. От кольчуги! Хороши рыбачки! А на поясах-то у них что? Нет, не тротил и гранаты! Лешка усмехнулся, подивившись неожиданно возникшим мыслям. У бородатого - широкий кинжал, у длинного - сабля в красных сафьяновых ножнах. Похоже, татарская. А парни на татар нисколечко не похожи, оба стопроцентные светловолосые русаки. Впрочем, средь татарских шаек множество всякого сброду ошивается, есть и русские. Да и татары светловолосые бывают сплошь и рядом, так, что и ни скажешь никогда, не угадаешь - русский перед тобой или татарин.
        Миновав Лешкино укрытие, оба подошли к ручью и принялись споро проверять крючки, кидая выловленную рыбу в висевшую на плече бородатого холщовую сумку. Говорили про какого-то Касьяна, дружно обзывая того выжигой и всякими нехорошими словами. Потом разговор перешел на деньги и… - Лешка навострил уши, но все равно было не очень-то хорошо слышно - на пленников! Дескать, не стоит им всю рыбу скармливать, кто его знает, когда еще удобный караван будет.
        Удобный караван! Вот оно как. Ну, явно же разбойничий термин.
        Юноша мысленно похвалил себя за предусмотрительность - не заметил бы вовремя поставленные крючки, еще не известно, чем бы закончилась столь неожиданная встреча. Ну, положим, с этими двоими он бы справился… А если б они позвали на помощь? Как бы тогда все обернулось - Бог весть.
        Проверив крючки, парни неспешно зашагали обратно… К Черному болоту, надо думать…
        Лешка быстро слез с дерева и - как мог осторожно - направился следом за разбойной парочкой. Тати о чем-то оживленно болтали, видать, им и в головы не могла прийти мысль о том, что кто-то тайно пробирается позади.
        Чу! Юноша неудачно наступил на сухой сучок, и треск прозвучал неожиданно громко и сухо - как выстрел! Лешка замер, сливаясь со стволом дерева. Идущие впереди тати остановились.
        - Слышь, Махряй, - подозрительно оглянулся бородатый. - Вроде как хрустнуло что-то! Слыхал?
        - Слыхал, - отмахнулся Махряй. - Кабан, наверное… Жаль, луки не взяли, сейчас подстрелили бы секача… Эх, давненько не ел кабанятинки!
        - Да. - Бородатый согласно кивнул. - Кабанятинки бы неплохо было. Надоело уже мелкорыбицей пробавляться. Оно, конечно, вкусна рыба, да ведь - одно костье. Да и надоела уже.
        - Ниче! Атаман сказал - скоро на золоте кушать будем! Серебряными ложками шти хлебать.
        Ну, точно разбойники - теперь уж Лешка не сомневался. Вот ведь свел Бог! Хорошо, вовремя состорожничал…
        Разбойники, вовсе не таясь - да и от кого им тут было таиться? - шли в глубину леса. За ними пробирался и Лешка. Лес постепенно густел, становился почти непроходимым. Вот пошли буреломы, урочища, а осины и светлые высокие сосны сменились мрачными темно-зелеными елями. Смурное дерево ель, темное, нехорошее…
        Лешка посмотрел в небо - кажется, до вечера было еще далеко. Ох, не заплутать бы! Где сейчас ручей? Там, за тем урочищем? Или - вон за тем поваленным стволом? Или - за той кривобокой сосною? А где тати-то?! Неужто…
        Тяжело дыша, юноша остановился, прислушался… Впереди слышались отдаленные голоса. Юноша перевел дух - слава те, Господи, послал болтунов!
        Прибавив шагу, пошел на голоса… и вовремя остановился, услыхав конское ржание. Неплохо устроились, господа разбойники! Лошади у них тут, чуть ли не джипы…
        Однако, раз лошади, значит, где-то рядом есть и дорога. Ну - или широкая тропа. Достаточно широкая, чтоб без особых помех проехать всаднику. Иначе зачем держать лошадей? Что б кормить зря? Нет, на лошадях ездить надо.
        Замедлив шаг, юноша снова осмотрелся. Впереди, над старой, поросшей небольшими елочками, вырубкой маревом дрожал воздух. Жгли костры! Вот, значит, где их лагерь. Что ж, одному туда соваться не следует - враз прищучат! Это только в американских фильмах герой, шутя, расправляется с «плохишами» одной левой. На самом-то деле - попробуй-ка! Головенку оторвут враз, будь ты хоть сам Шварценеггер с Чаком Норрисом вместе взятые.
        Лешка затаился, постоял немного, прислушиваясь к доносившимся с вырубки звукам - лошадиному фырканью, голосам, какому-то звяканью… Потянуло дымом и запахом пищи. Каким-то вкусным варевом… куриным… или - из рябчика… Да, поесть бы сейчас неплохо. Интересно, сколько сейчас времени? Наверное, часа три… может, даже, полпятого. Скоро стемнеет, пора бы и выбираться. Где ручей? Черт… Где же ручей-то?
        А Бог его знает, где ручей! На юге, кажется… А где тут юг? А на какой стороне деревьев моху больше - там и юг. Или север. Впрочем, кто сказал, что ручей на юге? Просто так показалось…
        Во, попал!
        Черт побери! Заблудился! Как есть - заблудился, следопыт долбаный!
        Так, только не паниковать, действовать хладнокровно и решительно. И, главное, - быстро. Скоро стемнеет, тогда уж точно не выберешься.
        Юноша неожиданно для себя усмехнулся.
        Ну - и стемнеет! И что? Просто-напросто заночует здесь же, в лесу, под какой-нибудь елкой - делов-то. Чай, не зима, не замерзнет. Главное, осторожненько только… Еще раз внимательно осмотреться… Значит, так. Там - вырубка и разбойники. Там - лес, там - бурелом, там… А там что? Явно какой-то просвет! Ну, точно - просвет.
        Обойдя вырубку далеко стороною, Лешка направился на свет. Под ногами похрустывали старые коричневые иголки и ветки. Когда юноша прошел метров сто или около того, лес стал редеть, появились обширные, заросшие кустами смородины и малины, поляны, почва под ногами стала рыхлой, песчаной… а затем и зачавкала.
        Болото!
        Лешка чуть было не расхохотался.
        Черное болото!
        Ну, куда хотел - туда и пришел. Вот она, болотина, вон кочки, а вон - пень. Тот самый, про который говорила бабка Федотиха. Интересно, не врала? Ладно, будет возможность - проэкспериментируем…
        Выйдя к болоту, юноша внимательно осмотрелся, отмечая для себя знакомые - вернее, слегка знакомые - ориентиры. Пень, лощинку и ельник, в котором рыдал купеческий сын Ваня… Дорогу… Да, вот по ней-то они тогда и шли! Не далее, как вчера, кстати. А кажется - будто уже столько времени прошло! Интересно, как это они вчера ухитрились не нарваться на разбойников? Повезло. Что и говорить - повезло.
        Может, и сейчас повезет? Если со всей осторожностью пробираться…
        Лешка вышел к селу вечером. Оранжевое солнце пряталось за чернеющим лесом, и длинные тени деревьев, казалось, хватали за ноги идущих по большаку путников - возвращающихся с уловом рыбаков, крестьян, бредущих с полей, закончивших на сегодня работу плотников.
        Увидав юношу, староста Епифан ничуть не показал виду, что взволнован - видать, не совсем доверял даже своим. Постоял на середине двора, заложив за спину руки, лениво покритиковал работников, а когда те ушли в избу, кивнул Лешке - пошли, мол…
        - Вот сегодня ночью и возьмем татей! - внимательно выслушав рассказ, азартно заявил староста. - Пока косцы здесь, да плотники… В соседней деревне воинский десяток на постое - их тоже покличем, посейчас же пошлю вестника. Ух, и зададим лиходеям жару! Век будут помнить… ежели уцелеют - народишко-то на них зол шибко.
        - Хватит ли сил? - засомневался юноша. - Разбойники - народ ушлый. Не думаю, чтоб мы к ним вот так, запросто, подобрались.
        - Дороги перекроем. - Епифан кивнул. - И ту тропинку, что вдоль ручья. А через Черное болото они не сунутся - себе дороже.
        Староста с силой сжал кулаки - видно было, что лесные тати достали его крепко. Впрочем, не его одного…
        Спать на усадьбе Епифана Кузьмина сегодня не ложились. Работные люди старосты вооружались крепкими рогатинами, а кое-кто готовил и луки с калеными стрелами. Пришедшие ближе к ночи во двор плотники с шумом точили топоры.
        Лешка потянулся на лавке - после ужина решил хоть немного выспаться.
        - А ты что же не готовишься? - войдя в сени, поинтересовался Иван. - Спать, что ль, собрался?
        Юноша улыбнулся:
        - А хотя бы и спать! Устал вот чего-то… Ну, да пойдут - разбудят, я Епифана предупредил. Ты-то с нами?
        - Конечно! - Отрок обиженно сверкнул глазами. - Глядишь, и тятеньку ослобоним… Ох, боязно… Как бы его в суматохе живота не лишили. Ну, да все в руках Господа!
        Мальчик истово перекрестился и, лукаво взглянув на собеседника, вдруг понизил голос:
        - Не знаешь, когда выступаем?
        - Думаю, уж всяко после полуночи, даже и к утру ближе. Пока все соберутся, пока воины с соседней деревни придут… Дело небыстрое.
        Отрок тряхнул головой:
        - Ну, значит, успею.
        - Куда это ты успеешь? - удивился Лешка.
        - Да с девой тут с одной познакомился. - Иван смущенно опустил очи долу. - Из соседней деревни. Договорились вечерком на старом гумне встретиться… Очень уж я ей понравился… да и она мне.
        - Во, дает! - Лешка захохотал. - Уже девок клеит! Нашел время…
        - Да успею, наверное…
        - Ну, наверное, успеешь, - подумав, кивнул юноша.
        - А не успею, так догоню!
        - Догонит он… Смотри, не заплутай… дамский угодник. Девка-то хоть красивая?
        - Как солнце!
        Отрок убежал, простучав сапожками по крыльцу, и Лешка, наконец, вытянулся на лавке. Спать ему, честно говоря, не особо хотелось, но немного отдохнуть нужно было - чай, отмахал сегодня уже верст пятнадцать.
        И все же - уснул, не выдержал. Во сне видал почтальоншу Ленку. Та почему-то ехала на красной «Таврии» бабки Федотихи вслед за медленно идущим по краю соснового бора Лешкой и кто-то кричала. Что - Лешка не расслышал, а потому остановился, повернулся…

…и едва не упал с лавки!
        Ну, привидится же…
        Протопав по крыльцу, в сени заглянул Епифан с саблей на поясе и коротким копьем в руках.
        - Проснулся уже? Ну, подымайся - выходим.
        Лешка, кивнув, уселся на лавке, натянул сапоги и, выйдя во двор, подошел к колодцу. Прогоняя остатки сна, умылся холодной колодезной водичкой. Пригладив волосы, поправил на поясе саблю в подвязанных найденной проволочинкой ножнах. Посмотрел по сторонам, поискал в свете горящих во дворе факелов купеческого сына. Нет, что-то не видно. Заигрался, видать, с девкой. Может, оно то и к лучшему - ни к чему парню соваться в пекло, в схватке от него толку не много.
        Выступили двумя группами - часть сразу же свернула к ручью, а вторая, большая часть, направилась к лесу. Шли пешком - хоть ночь и выдалась звездной, да все ж темновато было, лишь узенький золотистый серп месяца, повиснув над маковкой сельской церкви, кое-как освещал дорогу.
        Шли, почти не переговариваясь, тихо и споро - все прекрасно знали дорогу.
        - Тепленькими возьмем, - радуясь, на ходу потирал руки староста Епифан. - Ужо, покажем, где раки зимуют!
        Лешка ничего не сказал в ответ, лишь усмехнулся. Не верилось ему почему-то, что все пройдет столь гладко. Разбойники - не слепые котята, уж всяко, ночные дозоры выставили. Встретят… Или - уйдут, если их и вправду мало…
        Лучше б, наверное, ушли… Хотя - нет, не лучше…
        - Сворачиваем! - несильно ткнул в бок Епифан. - Тут поосторожней - ямы да буреломы.
        Староста оказался прав - чем дальше в лес углублялось импровизированное воинство, тем чаще поперек резко сузившейся дороги попадались поваленные стволы. Интересно… А днем их вроде не было… Или были?
        Резко повеяло сыростью, и лес, кажется, стал реже. Светало, и край неба на востоке уже алел близким восходом. А впереди…
        - Здесь! - Лешка резко дернул старосту за руку. - Во-он за тем ельником…
        - Ага, на вырубке, значит. - Епифан кивнул и дал знак своим, чтоб готовились.
        Шепотом - из уст в уста - пронеслась, прошелестела команда. Бойцы крепче сжали рогатины.
        И наступила такая звенящая тишина, какая бывает всегда - на миг - перед жарким боем. Когда нервы напряжены до предела, когда кажется - только чихни - и сразу же все начнется…
        Над самым ухом надоедливо зудел комар. Впереди, в ельнике, фыркнула лошадь. Ага, значит, все правильно! Значит, здесь они! Что же, интересно, часовых-то не…
        Лешка резко выхватил саблю и повернулся, услыхав за спиной тихий треск обломившегося под чьей-то легкой ногою сучка…
        - Смотри, не махни только, - усмехнулись из полутьмы. - Не ровен час - и башку срубишь.
        - Фу ты, черт, Ванька! - опуская саблю, прошептал юноша. - Нагнал-таки!
        - Нагнал. - Отрок тяжело дышал. - Ну и быстро же вы шли - еле угнался. Чего ждем-то?
        Юноша кивнул на вырубку:
        - Приказа… Сейчас, наши с боков обойдут… Ага!
        Слева и справа от заросшей молоденьким ельником вырубки одновременно прокуковали кукушки. Условный знак.
        - Ну, братие… - негромко сказал староста. - Пора! Вперед, парни!
        Они вынырнули из предутреннего тумана, как призраки - бесшумно и неудержимо. Обогнув устроенный - наверняка, специально - завал, ворвались в ельник… Ага, вот они, лошади и повозки! И кострище, и брошенные в траву котелки…
        - Слева! - вдруг закричал кто-то. - Вон они, тати! Из луков бы, Епифане…
        - Сам вижу…
        Староста тут же отдал приказ. Лучники наложили на тетивы стрелы…
        А враги уже приближались, уже становились все четче размытые туманом тени.
        Сжав рукоять сабли, Лешка почувствовал знакомый зуд, зуд предвкушенья схватки, радостно-щемящий зуд воина… Последний раз он испытал его тогда, в сквере, у деревенского клуба…
        - Приготовились! - староста махнул рукой. - Лучники…
        Вражины вдруг ни с того ни с сего остановились… От них отделилась чья-то бородатая фигура, подошла ближе…
        - Не стрелять, - обернулся староста. - Может, надумали сдаться…
        Бородач подошел, наконец, ближе. Остановился:
        - Епифане. Ты, что ли?
        Староста удивленно поднял глаза:
        - Семен?
        - А мы вас за лиходеев приняли! - нервно хохотнул артельщик.
        Епифан расслабленно выдохнул:
        - А мы - вас!
        - Чуть ведь друг с дружкою не схватились, Господи…
        - Однако ж, а где же тати?
        - А пойдем, поглядим.
        Два воза… Пара стреноженных лошадей… И хныкающий мальчонка лет семи под телегой. И никаких татей!
        - Дите, ты чего плачешь-то?
        - Уе-е-еха-ахали все-е-е… Меня с собой не взяли-и-и-и…
        - Уехали? Когда?
        - Ночью еще… у-у-у… - Малыш растер по щекам слезы. - Обещали с собой взять, а сами бросили-и-и… А вдруг бы волки-и-и-и…
        - Не реви, паря! Ты чей?
        - Из Кулевки… Матрены-оброчницы сын. Три дня уж тут, в полоне…
        - Ого, знатный полоняник! Поди, большой выкуп за тебя ждали! - Ополченцы весело загоготали.
        Солнышко уже встало, сверкало, ярко так, весело, и оттого в душах людей вдруг стало теплее, радостнее. От солнышка, от чистого прозрачно-голубого неба, от внезапно нахлынувшего вдруг осознания того, что все кончилось - так, в общем-то и не начавшись - что-то, что могло бы случиться, не случилось, что все живы, что…
        - Гляньте-ка сюда, братцы!
        Сдернув рогожку с первого попавшегося воза, словно ужаленный змеей, вскричал вдруг какой-то артельщик. Остальные вмиг подбежали ближе… И ахнули!
        Было - отчего!
        Вся телега была заполнена награбленным добром - неразмотанными штуками добротного немецкого сукна, аксамитовыми шапками, зипунами, кафтанами, какими-то узорчатыми золотыми тарелками, поверх всего лежала крытая желтой блестящей парчой соболья шуба, а на ней - с распахнутой крышкой ларец, доверху наполненный густо-молочным жемчугом и разноцветными драгоценными камнями - смарагдами, рубинами, лалами…
        Упавший на драгоценности солнечный луч отразился в глазах ополченцев волшебным сиянием невзначай свалившегося на голову богатства. Лешка усмехнулся - уж, конечно, ни о каком преследовании врагов сейчас не могло идти и речи! А они не дураки, эти лесные тати…
        - Мужик какой-то вечером прискакал, страшной, - вдруг произнес мальчик. - Вот тати-то и засобирались… Меж собой говорили - в Елец собралися… Неча, грят, тут больше шататься - больно опасно стало.
        - Вот, значит, как… в Елец… - не отрывая взгляда от разбойничьего добра, тихо повторил Епифан.
        - Мужика одного среди полоняников не было? - покусав губы, негромко спросил мальца Иван. - Ерофеем звали… Светленький такой, вроде меня…
        - Ерофей? - Мальчишка неожиданно улыбнулся. - Вроде бы, был такой… С собой его увели, а меня вот бросили, забыли…
        - Твое счастье, что забыли…
        - Значит, жив тятенька…
        Разбойничью добычу поделили по-честному - меж всеми участниками ночного похода. Кому достались драгоценности, кому - сукно, а кому - и конь с телегой - тоже богатство немалое. Богатую соболью шубу, подумав, решили презентовать местному боярину или князю - Лешка не очень-то интересовался - кому. Юноше досталась нарядная, в драгоценных ножнах, сабля - тяжелая, боевая! - и изрядное количество жемчуга. Сабле Лешка обрадовался со всем пылом молодого, но уже бывалого воина, а вот жемчуг… жемчуг он знал - куда деть. Вернее - кому…
        Оглянулся на видневшееся за елками болото… Нет, не при всех же… На обратном пути чуть подотстать… Да, еще бы отделаться и от Ваньки…
        Отделался…
        Как пошли назад, поотстал, потом схватился за живот:
        - Ты иди, Ваня… Я догоню…
        - Давай… - Отрок участливо покачал головой. - Ишь, как тебя пробрало-то!
        Дождавшись, когда груженный добычей отряд скроется за деревьями, Лешка рысью метнулся к болоту. Не снимая сапог, юноша бросился в трясину… Едва не засосало, но ничего, Бог миловал, выбрался… Вот и пень… Черт! Точно такой же, как… как и там! Уж не спутаешь… И как такое может быть? Кажется, что ли…
        Вытащив из-за пазухи жемчужное ожерелье, юноша спрятал его в углубление в боку пня и тщательно прикрыл мхом. Ну, все… Теперь надобно ждать грозы… А между прочим, через три - нет, уже через два - дня уезжать. Черт… Как и проверить-то? Разве что, потом, через месяцок-другой, сюда же вернуться. А и вернуться! Подрядиться отвезти выкуп за Ванькиного батюшку! Ну, не одному, с кем-нибудь… Елец-то как раз по пути будет. А за месяц - уж всяко - хоть одна гроза да будет, эвон, как парит!
        Лешка нагнал своих уже на выходе из леса. Просто шел эдак, не спеша, приглядывался. Многое замечал, чего раньше не видел. Вот, к примеру, поваленные на дорогу деревья - между прочим, спиленные. Значит, не ветром повалило… И, скорее всего, не далее, как нынешней ночью…
        - Ну как? - усмехнулся Ваня. - Полегчало?
        - Твоими молитвами. - Лешка вздохнул и тут же улыбнулся. Вытащил из ножен новую саблю, с силой махнул в воздухе…
        - Ухх! Хороша штучка!
        - А тятенька всегда меч предпочитал.
        - Меч, конечно, тоже ничего, - согласился юноша. - Одно плохо - тяжеловат больно, с особыми вывертами не помахаешь. Иное дело - сабля!
        Лешка еще раз взмахнул клинком: вжик!
        Даже староста Епифан оглянулся:
        - Ты что это, Алексий, саблюкой машешь?
        - Комаров бью! - на полном серьезе отозвался юноша. - Двоих уже зарубил. Прямо - напополам.
        Ополченцы захохотали.
        Хорошо им всем сейчас было, счастливо. А ведь, когда давеча в бой собирались, многие смурными ходили, молилися… Вот уж, не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. Что и говорить - нашли-то многонько, на всех хватило.
        Впрочем, нет, пока - не на всех. Есть еще одна зловредная бабка на красной
«Таврии»…
        - Ну, парит как! - Епифан тяжело утер со лба пот. - Как бы грозы к вечеру не нагнало.
        Сказал - и как сглазил. После полудня уже в небе стали собираться тучи. Сначала небольшие такие, палевые… А потом - глядь-поглядь - и засверкала серебристо-синею чешуей огроменная угрожающе-мрачная туча.
        Сразу сделалось темно, тихо, тревожно…
        И сверкнула молния…
        И ударил гром…
        И застучали по крытой осиновой дранкой крыше тяжелые капли…
        - Это хорошо, что хоть с дождиком… - крестился в горнице Епифан. - Все не так страшно. Ты, Алексей, квасок-то пей, пей… Вкусен, квасок-то.
        - Твой квасок прямо как джин-тоник какой-то! - одобрительно заметил Лешка. - Убойной силы пойло. Вань, тебе как?
        - Уф, хорошо! - Купеческий сын только что вылакал полную кружку. - И еще бы не отказался.
        Староста засмеялся:
        - Так пей! Наливайте уж сами, все слуги на лугу - сено мечут… Вернее, отметали уже. Дай Бог, до дождя управились…
        Напившись квасу, гости пошли на сеновал - отдохнуть… «а то в горнице душно!».
        Бегом через двор - дождь! - забрались, улеглись на свежее сено. Хорошо!
        Снова сверкнула синяя молния…
        - Как бы в сеновал не попала! - перекрестясь, забеспокоился отрок.
        - Не попадет, - успокоил его Лешка. - Чай, на дворе-то и повыше строения есть. Вон, хотя бы светлица…
        Иван опасливо высунул голову наружу… и улыбнулся:
        - Глянь-ко, Алексей, радуга!
        - Радуга? - Юноша поспешно подобрался к отроку, выглянул.
        Туча тяжело уползала, обидчиво, словно побитая камнями собака, огрызаясь молниями и громом. Сильно пахло озоном, дождь практически кончился, а в образовавшихся на дворе лужах отражалась веселая небесная просинь.
        - Пойду-ка! - вдруг встрепенулся Лешка.
        Иван удивился:
        - Это куда это?
        - Много будешь знать, скоро состаришься! - Юноша, шутя, щелкнул парнишку по носу. - Есть здесь и у меня одна краля… В соседней деревне.
        - Ха! - радостно ухмыльнулся отрок. - И когда успел?
        - А когда и ты… Пойду… Не то потом поздно будет.
        - Давай. - Иван хохотнул. - Старосте-то чего сказать, ежели вдруг спросит?
        - Скажи… Скажи, на реку прогуляться пошел.
        После только что прошедшего дождя земля была сырой, а трава - мокрой, и Лешка быстро промок, срезая путь лугом. Торопился… Не потому, что так надо было торопиться, просто очень уж хотелось взглянуть, наконец, что там с оставленными для бабки сокровищами? Получилось ли? И - о каком таком знаке толковала старуха?
        В быстро прояснявшемся небе вновь засияло солнце. Свежее, чистое, умытое, и какое-то совсем по-детски радостное. Не то, что было перед самой грозою - хмурое, недовольное, пыльное. На лугу пахло сладким клевером, душистыми ароматами Иван-чая, мяты и чабреца. Прибитые дождем цветы на глазах выпрямлялись - синие колокольчики, сиреневые фиалки, небесно-голубые васильки, лимонно-желтые лютики и солнечно-желтые одуванчики, розовый клевер, анютины глазки, купальницы… Ближе к лесу Лешка нагнулся, сорвал на ходу щавель, пожевал, выплюнул - кисло. Вот бы щей щавелевых похлебать! Здесь их варить умели…
        Черное болото оставалось все таким же унылым. Реденькие чахлые деревца, покрытые мохом кочки, трясина, затянутая буровато-зеленой ряской. Угоди только…
        Едва не ухнув в трясину, Лешка подобрался к пню… Сумка! Он сразу же увидел сумку, торчащую из тайника, сбоку, оттуда, где он не так давно спрятал жемчуг. Нервно облизав губы, протянул руку… Обычная матерчатая сумка, с такими деревенские бабки обычно ходят в сельпо или к автолавке, покупая к чаю слипшиеся дешевые конфеты-подушечки или каменной твердости пряники.
        Усевшись на пень, юноша осторожно заглянул в сумку… Газета! И даже не одна - две…

«Трудовая правда» - орган местной администрации на паях с лесхозом. Лешка развернул… Обе газеты была за седьмое июля… хм…одинаковые… Телепрограмма на четыре страницы - как будто больше нечего печатать! - какие-то статьи, новости и происшествия… Ага, новости и происшествия…
        Лешка пробежал колонку глазами…

…Пропала собака - не то… Взбесившийся сиамский кот укусил хозяйку - тоже не то… Украден мобильник… Ограблена женщина… В лесничестве обнаружен незаконный поруб… скончался… в районной больнице скончался юноша - учащийся местного агролицея, будучи на практике… ударило током… Ага! Вот оно! Скончался?! Так, значит, что обманула бабка? Стоп, вот еще одно… «…и коллектив учителей и учащихся Касимовской средней школы с прискорбием сообщает…» С прискорбием сообщает!

«…О трагической гибели учащегося шестого Б класса Разметкина Владимира…» Что?! Так, значит… Так, значит, зря?
        Лешка похолодел… И тут наткнулся взглядом на вторую газету… Зачем Федотиха прислала две? Открыл… Новости и происшествия…
        Собака… Сиамский кот… Мобильник… Товарищеский матч… Товарищеский матч по футболу между сборной Касимовки и старшей командой ДОЛа «Ровесник»… Отличились… О! «На шестой минуте матча мяч в ворота гостей забил Алексей Смирнов, учащийся агролицея, практикант агрофирмы…» И фото! Почти на четверть страницы! Улыбающаяся Лешкина морда!
        Ну-ка, ну-ка… Обрадованный Лешка поискал объявления… Никаких тебе - «с прискорбием сообщаем»! И даже - более того… Вот, даже подчеркнуто красным фломастером -
«Конкурс стихов»! Вяткина Наталья, Иванов Саша… Разметкин Владимир… Он что, еще и стихи пишет!? Ну да, так и написано - Разметкин Владимир, шестой Б класс…
        Господи! Господи! Как хорошо жить!
        Значит, не обманула бабка Федотиха! Ага… и вот приписала чего-то…
        Юноша вчитался в красные буквы:
        - «Так могло быть» - это на той, первой газете, где смерть…
        - «Так есть» - а это - на другой…
        Вот оно значит, как…
        Что ж, под такое дело не жаль и жемчуга!
        Не…
        Глава 7
        Лето 1441 г. Великое Княжество Литовское. Брянск
        Бить!
        И с того часа стала вражда множиться…
        Рассказ о восстании в Новгороде в 1418 году

…жаль!
        До Брянска добрались быстро и безо всяких приключений, с караваном богатого мценского купца Евсея Окладникова. Когда въехали в город, шел дождь, и аккуратные, усаженные липами и каштанами улицы города, казались затянутыми в серую пелену. На ратушной площади, несмотря на дождь, торговали. В открытых лавках - сукном, лампадным маслом, и разного рода ремесленным товаром, из которого больше всего бросались в глаза искусно выделанные продукты хитрого кузнечного ремесла - сложные узорчатые замки, кованые воротные петли, прихотливо изогнутые подсвечники. Народе попроще разложил свой товар на дощатых рядках, выставив на длинных шестах - от дождя - рогожки. Понятное дело, дождь дождем, а торговля торговлей, однако, и мокнуть зря ума никому не охота. Брянские жители буквицу «у» произносили на литовский манер, кратко, так, что получалось - «зря вма»…
        - Ну как, - сидя в купеческом возке, обернулся к Лешке Иван. - Нравится город?
        - Да не рассмотрел еще, - честно признался юноша. - Сам видишь - дождь.
        Дождик и впрямь, хлестал, поливая. Не так чтоб уж очень большой, но и не маленький - средний. И, похоже, зарядивший надолго.
        Доехав до края площади, возы обогнули кожевенный рядок и остановились напротив каменной лавки.
        - Приехали, - ухмыльнулся Окладников, потерев широкую - лопатой - бороду. - Сейчас в лавку буду часть товарца сгружать, на постоялый двор уж потом…Так что вы и не ждите.
        - И не будем. - Отрок ловко спрыгнул с воза и, одернув кафтан, спросил:
        - Куда денежки за наш провоз передать, Евсей Окладникович?
        - Сюда можешь. - Купец дернул бородой. - Вон, в лавку… С неделю точно я завсегда в ней буду.
        Иван улыбнулся:
        - Ужо, пришлю человечка.
        Потом перевел взгляд на Лешку и подмигнул:
        - Ну что? Пошли, что ли?
        - Пошли, - поправив на поясе саблю, пожал плечами юноша. - Веди - ты ж у себя дома.
        - А ведь и верно - дома! - Отрок вдруг широко развел руки и посмотрел вверх, в небо, подставив озаренное счастливой улыбкой лицо теплым дождевым струйкам. Улыбка, впрочем, скоро погасла. - Жаль, тятенька пока не со мной… Ну, да ничего, вызволим! Теперь-то уж на выкуп насобираем. Идем, Алексий…
        Иван зашагал прямо по лужам и снова заулыбался. И, словно под стать его настроению, сквозь разрывы темно-палевых дождевых туч вдруг проглянул узенький солнечный лучик. Украдкой скользнув по мостовой, отразился в луже, весело пробежал по стене дома вверх, к подоконнику, усаженному красной цветущей геранью, - цветы вспыхнули маленькими огоньками пламени… Оп! Сидевшая у окна девушка, коей проказник-лучик угодил прямо в глаза, от неожиданности вздрогнув, невзначай столкнула вниз цветочный горшок…
        Да прямо в лужу!
        Да прямо перед Лешкой!
        Да хорошо - не на голову!
        - Ничего себе - горшками кидаются некоторые! - стряхнув со штанов брызги, посетовал юноша. - Да за такие дела морду бить надо! Ой… - подняв глаза, Лешка встретился взглядом со сконфуженной девушкой. Большеглазая, в бархатной коричневатой жилетке поверх белой полотняной рубашки с оборками, с выбивающейся из-под чепца вьющейся каштановой прядью…
        - Вас как зовут, мадам? - весело подмигнул Лешка.
        - Тогда уж - мадемуазель. - Незнакомка расхохоталась. - Месье из франкских земель?
        - Нет, скорей, из русских…
        - А зачем вам мое имя? Чтобы знать, кого бить?
        - Что значит - бить? - на этот раз сконфузился Лешка. - Я ничего такого и не говорил вовсе…
        Девушка весело засмеялась. Укорила:
        - Ну, как же не говорили, а? Я ведь сама слышала… Иль послышалось?
        - Ну, конечно, послышалось… Дождь ведь, разве чего толком расслышишь?
        - О, да вы большой хитрец, как я посмотрю!
        - Хитрец? Ну, что вы…
        - А вообще, не обижайтесь, горшок я не специально свалила. Это все солнце.
        Лешка громко расхохотался:
        - Здорово у нас с вами виноватых искать получается! То - дождь, то - солнце. Главное - не мы. Может, еще как-нибудь поговорим на эту тему? Не подумайте, что напрашиваюсь, но… очень бы хотелось с вами еще увидеться.
        - Мне бы тоже хотелось, - ничуть не жеманясь, призналась девушка. - Вас как зовут?
        - Алексей.
        - Красивое имя. А меня - Анна.
        - Тоже ничего. Так, до завтра, Анна? Я приду к вашему окну ближе к вечеру, хорошо?
        - Хорошо. - Анна засмеялась. - Смотрите, не перепутайте дом.
        - Да уж, как-нибудь…
        Вообще, на Лешкин взгляд, дом, где проживала столь прелестная девушка (Анна), выглядел как-то неправильно. Деревянный, рубленный стесанными квадратиками - «в лапу» - но именно не изба, а дом - узкий, в два окна - трехэтажный - точнее, два бревенчатых этажа на каменной беленой подклети, он вполне напоминал какое-нибудь европейское жилище, видать, находясь под Литвой, богатые жители города перенимали европейские привычки. И крыт дом был не дранкой, а вполне респектабельной черепицей. К слову сказать, домишко отнюдь не бедный. И не одиноко стоял - тут таких была целая улица или даже квартал, а то - и не один.
        Оторвав наконец глаза от девушки, Лешка посмотрел вперед - где же Ванька? Что ж он, один дальше пошел, бросил?
        Да нет! Вон он бежит, аж в припрыжку.
        - Ну, куда ж ты делся? - вылетел из подворотни отрок. - Я шел, шел, оглянулся - тебя нет. Ну, думаю, потерялся…
        - Лужу обходил, - усмехнулся юноша. - Большая такая лужа.
        - Ну и прошелся бы прямо по ней, как я! - Иван пожал плечами. - Тоже мне, чистоплюй нашелся.
        - Да ладно уж, не ворчи…
        - Ну, идем тогда… Глаз за тобой, да глаз! Вообще, кто за кем приглядывать должен?!
        - Но это же твой город!
        - Мой…
        Они прошагали еще довольно долго - или это просто так показалось Лешке? - пока не остановились напротив обширной усадьбы, огороженной высокой кирпичной оградой с довольно изящными коваными воротами, за которыми виднелся слуга.
        Иван подошел ближе:
        - Эй, Бронислав, открывай!
        - Как доложить? - Привратник вскинул седовласую голову.
        - Это кому ты собрался докладывать? - удивился отрок. - Что, хозяева дома, что ли?
        - Хозяйский брат… Господи! Никак Иване! Господи… Господи…
        Привратник удивленно заахал, засуетился…
        - Не поминай ты Господа всуе, - разозлился юный хозяин. - Отворяй быстрее ворота… Да, что это там еще за брат?
        - Ваш дядя, пан Лявон из Поруби! И еще завтра должен подъехать ваш второй дядя - пан Николай Кобров.
        - Слетаются, вороны… - входя во двор, неприязненно буркнул отрок. - С каких это пор, интересно знать, нищий Лявон Порубовский стал именоваться паном? С тех пор как воспылал мыслью получить наследство моего несчастного батюшки? - Это все мои родственнички, - оглянувшись, в полголоса пояснил Иван. - Сам увидишь, какие гниды.
        - А где же пан Ерофей?
        - Пан Ерофей, увы, остался в руках разбойников, восхотевших выкуп… - Иван усмехнулся. - Может, это и хорошо, что родственнички слетелись… с паршивых овец хоть шерсти клочок. Много с них, правда, и не возьмешь, с нищеты… Ну, да хоть что-то. Надеюсь, не пожалеют на выкуп родного братца!
        Пройдя обширным, начисто выметенным двором, усаженным по периметру яблонями, путники поднялись по широкой каменной лестнице в дом - тоже каменный, двухэтажный, украшенный по фасаду лепниной. Не дом - палаты боярские! Нет, даже не палаты - дворец!
        - Увидишь, как сейчас скривится «пан Лявон», - обернувшись, подмигнул отрок. - Он-то ведь надеялся урвать себе кусок - ан, вишь, не вышло!
        Откуда ни возьмись, набежали слуги - все как на подбор, одетые довольно прилично, в коротких кафтанах либо безрукавках, в башмаках - босого не было ни одного. Кланялись, причитали, отталкивая друг друга, только б юный хозяин заметил их несказанную радость. Холуи - они и есть холуи.
        - Ой, радость, радость-то какая! Молодой господин объявился!
        - Объявился! - скривив губы, передразнил Иван. - Что я вам, черт - являться? А ну, пошли прочь… Да! Быстро приготовьте ужин на две… ладно, на три… персоны, да принесите сухую одежду мне и моему другу, коему я многим обязан.
        - Будет исполнено, господин!
        Лешка тихонько балдел - ну, ничего себе, купеческий сын! Граф, как есть граф! Монте-Кристо! Да, видать, батька-то Ванькин и впрямь крутой купчина! Надо же - такую домину отгрохать! Новый русский. Или как тут… «новый литовский»? Хотя, в общем, все они сволочи…
        А Ванька-то. Ванька-то как изменился! Прынц! И не скажешь, что в ельнике скулил, плакал… Впрочем, он давно изменился…
        По широкой лестнице они поднялись в обширную залу с полом, выложенным белым и черным мрамором на манер шахматной доски. У входа в залу, нервно опираясь на перила, их дожидался какой-то сутулый субъект в поношенной черно-коричневой куртке, узких штанишках и башмаках фасона «медвежья лапа». Унылое, вислоносое лицо субьекта при виде Ивана озарилось деланной радостью.
        - О, любимейший племянник мой! - радостно, словно лошадь, заржал сутулый. - Радость моя так безмерна, так безмерна… Дай же скорей обнять тебя, Иване!
        Родственники обнялись и даже троекратно поцеловались, правда, оба при этом скривились.
        - Это мой друг и спаситель, господин Алексей… Алексей Пафлагон…
        - Грек? - удивился сутулый.
        - Греческий дворянин! - гордо пояснил отрок. - А это, Алексей, младший братец моего несчастного батюшки - пан Лявон из Проруби…
        - Из Поруби, мой любезный племянник!
        - Ах, ну да, ну да, из Поруби. - Иван презрительно скривился. - Прошу отужинать с нами, пан Лявон. Только придется подождать, пока мы переоденемся.
        - Всенепременно. - Пан Лявон сдержанно поклонился.
        На Лешкин вкус, литовские - вернее, европейские - куртуазные манеры были куда лучше русских. Прямо, как в костюмном кино - галантные кавалеры, прекрасные дамы… Дама… Анна… Красивая девочка и, кажется, определенно, скучает. Почему бы не навестить?
        Поужинали быстро, стол был накрыт в длинной полутемной зале. Так и сидели втроем - Лешка, Ваня и его дядька Лявон, как всегда, хмурый - молча жевали пищу, не поддерживая никакого разговора даже из вежливости. Лявон лишь спросил об отце Ивана.
        - Напали лесные тати, - коротко пояснил тот. - Если б не он, - отрок кивнул на Лешку, - и я бы не выбрался.
        Дядюшка ничего больше не сказал, лишь смурно качнул головой.
        Комнаты тянулись анфиладой по всему дому, Лешке постелили в дальней, на узком и, признаться, довольно жестковатом, ложе у самой стены, больше напоминавшем просто широкую лавку. Вообще, интерьер дома представлял собой забавную смесь из древнерусских традиций и попыток хозяина жить, как какой-нибудь литовско-польский магнат. Лавки и большие русские печки соседствовали с резными шкафчиками и висевшими на стенах картинами, большей частью изображавших сцены из Библии.
        Сняв сапоги, юноша расстегнул кафтан…
        - Можно к вам, господин? - осведомились из-за двери - нет, не из-за двери, из-за плотной шторы, дверей в комнатах не было.
        - Да, - разрешил Лешка.
        Вошла миловидная девушка в скромном сером платье, подпоясанном желтым узеньким пояском, простоволосая, в мягких башмаках лошадиной кожи. Видимо - служанка. В руках она держала небольшой серебряный кувшин и бокал из синего стекла, по здешним временам - роскошь невероятная!
        - Здесь квас с ледника. - Поставив все на небольшой столик, девушка поклонилась. - Спокойной ночи, господин…
        Юноша от души поблагодарил ее за заботу… хотя, наверное, все-таки следовало благодарить вовсе не ее, а хозяина. Поставив кувшин, служанка, однако, не уходила. В подсвечнике на столе, потрескивая, горели свечи. Тоже роскошь!
        - Еще что-нибудь нужно, господин? - потупив очи, осведомилась девушка и почему-то вздохнула. - Молодой панич сказал, чтоб дорогому гостю было все, что его душе угодно…
        Она недвусмысленно провела себя по бедрам и тут же покраснела, да так, что это было заметно даже в дрожащем пламени дорогих восковых свечей, и жалобно улыбнулась:
        - Мне раздеваться?
        - Как тебя зовут? - вместо ответа осведомился гость.
        - Ульяна… - Девушка чуть не плакала.
        - А лет-то тебе сколько?
        - Четырнадцатый пошел…
        Встав, Лешка погладил ее по волосам:
        - Ну, что ж ты боишься? Я вовсе не собираюсь тебя насиловать… Спасибо за квас, и… ступай себе по своим делам. Ступай, ступай, что ты смотришь?
        - Господин… - в уголках больших серых глаз служанки вдруг показались слезы. - Если… если я не ублажу тебя, меня на целую ночь отдадут конюхам…
        - Что?! - Юноша скривился и присвистнул, бросил в сторону, словно бы обращающийся к публике актер. - Ну, Ванька! Ну и фрукт! Прямо - юный извращенец какой-то. Конюхам!
        - Никто тебя ни кому не отдаст! - твердо заявил Алексей. - По крайней мере, пока я здесь… Так что отправляйся себе спокойно спать. Ты кто здесь, служанка или рабыня?
        - Дворовая челядь… - прошептала Ульяна. - Старый господин купил меня у турок, дешево… Я тогда была совсем маленькая, голодная, тощая… Ой… - Девушка осеклась. - Вам правда больше ничего от меня не надобно, господин?
        - Не надобно, не надобно, - задумчиво пробурчал Лешка. - Ты вот что… я б на твоем месте давно отсюда сбежал!
        - Сбежать?! - Серые глаза челядинки округлились, казалось, став еще больше. - Но кому я нужна, господин? Где я буду жить, на что? Или… пойти в гулящие?
        - Н-да-а, - протянул гость. - Задача… Однако, ведь ты человек, а не какая-нибудь там лошадь или кошка. Сама должна думать! Познакомилась бы с каким-нибудь парнем, желательно - не из местных, вышла бы замуж, уехала… Ну, что ты плачешь?! - Лешка взял девушку за плечи. - Ты ж красивая девчонка! Всякий рад будет…
        - Я бесприданница, - сдерживая слезы, еле слышно откликнулась служанка. - К тому же - рабыня, и… и давно уже не девственна! Кому я такая нужна?!
        Не сдерживая больше слез, она закрыла лицо руками.
        - Ну, что ты, что ты, не плачь! - как мог, шепотом утешал Лешка. - Подумаешь, не девственна, эко дело! Хорошему-то человеку на то - плевать, а плохих ты не ищи… На базар ходишь? Ну, посылают тебя на рынок?
        - Да, господин… Обычно - по пятницам.
        - Вот видишь! Так ты не так просто ходи, а приглядывайся ко всяким там приказчикам да молодым купцам… А уж коли ты регулярно туда ходишь, можешь не только познакомиться с кем-нибудь, но и договориться о встрече. А уж потом… В общем, от тебя самой все зависит! И не хнычь! Рабыня она… невольница… Плакать-то проще простого, а вот подумать - как свое состояние изменить, что, кишка тонка? Я-то уж знаю, вы, девки, вовсе не такие дуры, какими иногда кажетесь. Ну, поняла, что тебе делать?
        Перестав плакать, Ульяна слабо улыбнулась, кивнула.
        - Ну, вот и славно. Так что иди себе спокойно и думай, думай… Каждый день думай! Оно, конечно, не просто - думать - особенно, без привычки - за тебя ведь хозяева все решали: что есть, что носить, где и с кем спать. А как станешь свободной, о том самой нужно заботиться будет. Не у всех получается, многие больше к рабству привыкли…
        - Господин… - Ульяна сверкнула глазами.
        - Иди, иди, - Лешка едва не силой подвел ее к дверному проему. - Приятных сновидений.
        Выставив девчонку из комнаты, задернул штору…
        - Господин! - Служанка вернулась - лицо ее вдруг сделалось чрезвычайно серьезным, а в широко распахнутых глазах промелькнул страх. - Уходите из этого дома, господин! Уходите как можно скорее!
        Выпалив это яростным шепотом, Ульяна быстро повернулась и убежала. И как не боится никого разбудить? Впрочем, хозяйская опочивальня, кажется, наверху. А Лявон «из Проруби» гостюет в другом крыле дома.
        Юноша все же уснул - давала себя знать накопившаяся за всю дорогу усталость - а ведь вроде поначалу, сразу после ухода служанки, как-то вот расхотелось спать. Ишь ты - уходи! Предупредила… и, главное, сразу же унеслась безо всяких там объяснений. Почему уходить? Что здесь, в доме, такого страшного? Странно… А вообще, конечно, пора бы и честь знать! Лешка вовсе не собирался задерживаться в Брянске. Кажется, Ванька что-то говорил о том, что скоро собирается отправлять караван во Львов. Вот с этим бы караваном и… А дальше - через Валахию - в Варну, там сесть на любое подходящее судно, и вот он - Константинополь! Друзья… Ксанфия… Юноша вздохнул? Интересно, помнит ли еще его эта знатная ромейская дама, приемная дочь крупного государственного чиновника? Может, уже и позабыла, может, вышла замуж… все может быть… Лешка принялся вспоминать золотистые, чуть вьющиеся волосы Ксанфии, ее большие зеленовато-карие глаза, точеную фигурку, улыбку чуть припухлых жемчужно-коралловых губ… Ксанфия…
        Так вот, с этими мыслями, юноша незаметно уснул…
        А проснулся от шума! По всему дому, громко перекрикиваясь, сновали слуги. Юноша быстро оделся - белая батистовая рубаха, короткий польский кунтуш, красный, с желтыми шелковыми шнурами, новые сапоги травянисто-зеленого сафьяна, широкий воинский пояс. Гарный хлопец! Ванька расщедрился, уж ничего не скажешь, правда, вот денег пока еще не заплатил, как уговаривались. Ну ведь, вообще-то, еще первый день только… Деньги Лешке были нужны, даже очень. Впрочем, а кому они не нужны? Тому, у кого их очень-очень много. Лишь очень богатый человек может позволить себе не думать о деньгах, все же остальные…
        Деньги были нужны юноше не только на дорогу до Константинополя, но и для бабки Федотихи. Та ведь откровенно намекала, что, если от Лешки не будет никаких поступлений, его друзьям придется плохо… Хм… Друзьям… Ну Вовка - куда ни шло, но Лешка? Сам себе друг - так вот получается, что ли? Выходит, так. А бабка, скорее всего, просто угрожала… Тем не менее, придется условия выполнять… по крайней мере, пока. А уж потом - до следующего лета - ведь зимой гроз не бывает. А значит, не бывает и перехода… Интересно как получается, оказывается, можно и туда что-то передать, и что-то получить обратно…
        Передать деньги Лешка намеревался вместе с теми, кто повезет выкуп. Напросился бы и сам иль попросил кого. Нет, все ж таки лучше самому - надежнее. И хорошо бы договориться хоть с тем же старостой Епифаном, о том, чтобы следующим летом он бы - хотя бы изредка - клал на старый пень золото или серебряные монеты. Оставить ему деньги - Епифан, кажется, честный человек… Да, сначала это выполнить, а уж потом - в Константинополь, со спокойным сердцем. - Ага, проснулся уже?! - резко отдернув штору, в комнату заглянул Иван. - А у нас беда - мой дядюшка Лявон преставился!
        Отрок еле сдерживал довольную улыбку.
        - Как - преставился?! - удивился Лешка. - Он же вчера еще, по-моему, очень даже хорошо себя чувствовал.
        - Болел он сильно, - опустив глаза, Иван присел на край ложа. - Кровью харкал… Вот и… Ночью пошла горлом кровь… И пожалуйста! Что ж, надобно хоронить, делать нечего… Ох, с этими родственниками - одни растраты! Поможешь с похоронами?
        - Само собой! - Лешка поднялся на ноги и прицепил к поясу саблю. - А чего делать-то?
        - Поедем сейчас к войту, улицкому старосте, оформим все.
        - К кому поедем? - не понял юноша.
        - К войту, старосте… Ну, в немцах его бургомистром кличут.
        Двинулись в сопровождении вооруженных слуг - не со страху, для солидности - сытые кони лихо били подковами узкие улочки. Скачущий впереди слуга исполнял роль синей мигалки - криком предупреждал прохожих, чтоб побыстрей убирались в стороны.
        - Сторонни-иись! Сторонни-и-ись!
        Город почти весь был деревянный, что и понятно - лесов вокруг росло во множестве, целые дебри, оттого когда-то и прозвали город - Дебрянск, ну, со временем «де» отпало и получилось - Брянск. По небу бежали густые белые облака, но дождя не было, а то и дело проглядывающее из-за облаков солнце отражалось в синей реке, по широкой дуге огибающей холм с укрепленным замком на вершине. Замок тоже был деревянным.
        - Кремль, - на ходу пояснил Иван, и вся кавалькада свернула к торговой площади.
        Войт - благообразный седобородый человек в длинном черном кафтане с серебряными пуговицами - принял посетителей сразу же, ничуть не ссылаясь на какие-нибудь важные дела. Обняв Ивана, погладил по голове, вздохнул по-стариковски:
        - Ну, отроче, отроче… Рассказывай, что с тобой приключилося? Проходите вон, в залу. Это кто с тобой?
        - Друг и защитник - Алексей Пафлагон.
        - Из греков?
        Юноша молча поклонился.
        Войт радушно махнул рукой:
        - Ну, проходите, проходите, не стойте.
        В пыльной зале почему-то сильно пахло кислой капустой… или вчерашними щами. Усевшись за длинный, покрытый зеленой бархатной скатертью стол, войт жестом показал на противоположную лавку:
        - Садитесь. Ну, Ваньша, рассказывай… Слыхал, слыхал уже, что с батюшкой твоим приключилось.
        - От кого слыхал, Ондрей Платонович?
        - Да с утра, на торгу болтали купцы… Уж не упомню, и кто. Злыдни, говорят, напали в верховских лесах на купца Ерофея. Что с батюшкой-то?
        - Выкуп требуют, злыдни… - отрок смахнул со щеки слезу. - Вот, собираю…
        - Коль стражники вдруг понадобятся, сопровождать, ты скажи только, Ваня!
        - Благодарствую, Ондрей Платонович… - Иван чуть помолчал и продолжил, скорбно поджав губы. - Вот уж, верно говорят - беда одна не приходит… Дядюшка мой, младший тятенькин братец, Лявон из Поруби, в гости приехавши, помер!
        - Как помер? - удивленно вздрогнул войт.
        - Болел он сильно, кровью харкал… Вот, видать, не выдержал переезд. Сирота я теперь, Ондрей Платонович, один родич у меня и остался - дядюшка Николай.
        - Да уж, не повезло тебе, отроче! Мать давно померла, теперь вот - дядя… Да и отец… Бог знает, как там все еще с выкупом сложится? Ну-ну, не плачь, Ваня! Поведай-ка, как там все было? Может, и помогу чем…
        Вздохнув, Иван кратенько, в двух словах, рассказал, про то, как «ехали мы ехали, и вдруг, откуда ни возьмись - лиходеи». Как вылетели из лесу, поубивали слуг, пленили отца…
        - Я вот только убег, Господь помог, не оставил. - Отрок перекрестился на висевшую в красном углу икону. - Забрел в чащу, уж думал, вовек не выберусь. И сгинул бы, кабы не Алексей… Отрок немного помолчал, а потом поинтересовался, можно ли будет употребить на выкуп отца часть наследства покойного дяди?
        - Ну, коль у того прямых наследников нет… - почесал бороду войт.
        - Нет, нет, - Иван натянуто улыбнулся. - Сын, правда есть, но незаконнорожденный, от селянки. Уж он точно никаких прав не имеет… Да там не на что и иметь-то… - отрок вытащил из поясной сумы свернутую в трубочку бумагу. - Вот список, Ондрей Платонович. Все дядюшкино имущество… уж подтвердите наследование.
        - Список? Что ж, глянем, - войт подслеповато прищурил глаза и зашевелил губами. - Усадьба под урочищем Порубь… Изба жилая, господская… два амбара… овин, конюшня, гумно… Мельница на ручью… Ого!
        - Да что там та мельница, - презрительно махнул рукою Иван. - Хлам один, еле-еле скрипит, вот-вот развалится… Да там все гнилое. Боюсь, немного я выручу за дядюшкину усадьбу - только-только расходы на похороны покрыть.
        - Да, не повезло Лявону…
        - На все Божья воля. Болел он сильно. Мы с батюшкой думали - еще в прошлое лето преставится, ан нет, еще немного пожил… Все кровью харкал… слуга его старый подтвердит, Бронислав… он у меня теперь привратником…
        Лешка слушал беседу, холодея в душе. Неужели… Неужели вот этот вот милый светлоглазый отрок, Иван - хладнокровный убийца, только что спровадивший на тот свет родного дядюшку?! Может ли быть такое? Хм… Вообще-то, это Ивану выгодно… Нет, пока не ему - его батюшке. А батюшка-то - в плену. И дядюшка как-то очень уж вовремя умер. И слова служанки Ульяны, ведь что-то же значат?! Надо бы ее поподробнее расспросить…
        Простившись с войтом, Иван с Лешкой поехали обратно домой - отрок намеревался самолично руководить организацией похорон. Из ближайшей церкви был уже вызван батюшка, а на поминках ожидались все свои… вернее, никого не ожидалось: из Трубчевска должен был приехать второй дядюшка, Николай Кобров, не на похороны приехать, а по делам, но вот пока не приехал, задерживался. Ну, а слуг на поминки никто приглашать и не собирался - пусть в людской сидят своим кругом. Интересно - привратник Бронислав, оказывается, раньше служил покойному Лявону, но вдруг каким-то образом очутился в дворне у Ивана… нет, не у Ивана, а у его отца, ныне - пленного. Ох, уж поскорей бы отправиться с выкупом…
        Отпели и похоронили быстро, и даже очень быстро - управились за первую половину дня. Потом, вернувшись с кладбища домой, сели втроем помянуть - Иван, Лешка и православный батюшка, тот, что отпевал. Выпили за помин души мальвазеицы, поговорили ни о чем, посмеялись даже - не над покойным, упаси, Господи, над какой-то шуткой, о покойнике-то и думать уже забыли, умер и умер, чего уж теперь. Так и просидели в трапезной почти до полудня, покуда священник не засобирался домой.
        - И я, пожалуй, пойду, пройдусь с батюшкой, - потянулся Лешка. - Проветрю голову…
        - Сходи. - Иван лениво махнул рукою. - А я пока счета просмотрю. На что тут без меня денежки тратили?
        К вечеру распогодилось. Небо, с утра облачное, уже совсем очистилось и сияло над головами чистой девственной голубизною. Клонившееся к закату солнце пряталось за нежно-зелеными кронами тополей и лип, отражаясь во вставленной в окна богатых домов слюде. Тут и там, на улице слышались веселые голоса и смех - горожане, возвращаясь с рынка, спешили к вечерней молитве. Проводив священника, Лешка и сам зашел в церковь, помолился, поставил свечку Николаю Угоднику. Господи, помоги во всех делах!
        После вечерни на улице стало еще приятнее, лучше, даже как-то совсем по-домашнему уютно. На многочисленных лавках у заборов и стен домов чинно расселись пожилые люди и, глядя в небо, степенно обсуждали цены на рынке и виды на урожай. Подростки и молодежь, сбившись в стайки, гуляли между деревьями, разговаривали, шутили, смеялись. Вкусно пахло яблоками, липой и медом.
        Наслаждаясь тихим спокойным вечером, юноша неспешно направился к рыночной площади, на ту улочку, где стоял деревянный дом, выстроенный на немецкий манер - с большими окнами и цветущей геранью на подоконниках. Там, за геранью, сидела, уперев руки в подоконник, красивая девушка - Анна. Может, конечно, и не сидела… Но Лешке уж очень хотелось, чтобы сидела.
        Замечтавшись, он едва не угодил в лужу… и тут же обрадовался - лужа была та самая. Приметная! Юноша поднял глаза - ну, вот он, дом. А вот - герань! А… а где же девушка?
        На сей раз нет, почему-то… Почему-то нет. А ведь, уговаривались.
        Лешке вдруг стало грустно, он походил еще немного вокруг лужи да засобирался домой, обратно на усадьбу Ивана - в синеющем небе уже блеснули первые звезды.
        - Господин Алексей… - вдруг тихо позвали откуда-то из подворотни.
        Юноша оглянулся… И никого не увидел! Неужто послышалось?
        - Господине…
        Нет, все-таки не послышалось, все-таки на самом деле позвали - выглядывая из приоткрывшихся ворот его манила к себе большеглазая красавица. Анна!
        - Заходите… Ну, смелей же! Собак не бойтесь, они на цепи. А я уж думала, вы вообще не придете.
        Дождавшись, когда Лешка вошел, девушка быстро закрыла ворота и кивнула на узенькую лестницу, ведущую на галерею:
        - Поднимайтесь…
        Лешка без лишних слов - раз зовут! - поднялся на галерею и оглянулся, в ожидании Анны.
        - Идемте, - оказавшись рядом, она прошла по галерее вперед и, открыв дверь, сделала приглашающий жест.
        Войдя, юноша очутился в небольшой горнице, обставленной в том самом забавном русско-немецком стиле, который он уже наблюдал в доме Ивана. Широкое, устланное медвежье шкурою, ложе, у стены напротив - шкафчик, маленький резной столик с бронзовым канделябром, в котором, несмотря на то, что еще было светло, жарко горели свечи, и такой же резной стул. Сквозь распахнутое настежь окно с улицы доносились разговоры и смех.
        - Вот здесь вот, я и живу… скучая… - рассмеялась Анна. - Хоть батюшка у меня старается не отставать от новых взглядов - что вы, вероятно, заметили по облику дома, но все ж не свободен еще от представлений старых и гнусных, по которым молодая девушка до свадьбы обязательно должна сидеть взаперти.
        - Старой закалки человек! - усмехнулся гость.
        Девушка улыбнулась:
        - И не говорите! Вот, пока он в отъезде, мы с вами посидим, поболтаем. Представляешь, у меня даже подруг нет! Была одна служанка, Гарпина, так и ту батюшка третьего дня выгнал - плохо, мол, на меня влияет. Такая вот у меня жизнь!
        - Неужто, так ни с кем до сих пор и не познакомились? - удивился Лешка. - В ваши-то годы…
        - Да какие мои годы? - Анна грустно вздохнула. - Шестнадцать лет миновало… Скоро замуж - батюшка уж и жениха приглядел, одного вдовца… В общем-то, неплохой жених - стар, богат, незлобив… Что еще надо для счастья молодой девушке? Выйду сейчас замуж, а уж, став богатой вдовой, свое наверстаю! - Девушка произнесла эти слова с таким пылом, что, махнув рукой, едва не уронила герань. - Второй раз уж выйду замуж обязательно по любви… уж смогу себе позволить поступать так, как мне хочется. Вдовицей-то я уж не батюшке принадлежать буду, а сама по себе. И буду владеть собственностью!
        - Что ж, - одобрительно кивнул гость. - В целом, неплохая программа. Поддерживаю целиком и полностью. Чем сейчас займемся?
        - Вина поначалу выпьем… - Девушка засмеялась. - А там поглядим.
        Выгнувшись, она закрыла ставни, «чтоб не налетели комары», и достала из шкафчика небольшой кувшинчик с бокалами.
        - Вкусное вино, - отпив, похвалил Лешка.
        - Да, вкусное… - облизав губы, прошептала девушка. - Знаете что… Гарпина, моя служанка, рассказывала мне, как правильно целуются… показывала даже… И вот я… И вот мы…
        Юноша молча поставил бокал и, обняв Анну, крепко поцеловал в губы.
        - Ах… - После поцелуя девушка тяжело задышала, большие голубые глаза ее заблестели.
        - Снимите вы этот чепчик, Анна, - неожиданно попросил гость. - Без него вам, честное слово, лучше!
        Девушка быстро сняла головной убор, разбросав по плечам длинные каштановые кудри.
        - Вы очень, очень красивая девушка, - подвигаясь ближе, серьезно прошептал Алексей. - К тому же, насколько я мог понять, умная… Думаю, вы много добьетесь в этой жизни, если…
        Руки его крепко сжали в объятиях тонкий девичий стан.
        - Если - что? - лукаво улыбнулась Анна.
        - Если всегда будете ставить такие реальные цели… - Он снова поцеловал девушку. - Как вот сейчас!
        - А какая у меня сейчас цель?
        - Научиться целоваться… И немного развлечься в приятной компании. Ведь так? Надеюсь, я вам не очень противен?
        - Был бы противен… не позвала бы…
        Лешка уже снял с девчонки жилет и, развязав на груди рубашку, вытаскивал ее из-под широкой юбки.
        - Что вы делаете, Алексей? Что вы… Нет-нет, только поцелуи, прошу вас!
        - Только поцелуи, конечно! - Юноша согласно кивнул. - Сейчас вы узнаете, как здорово, когда мужчина целует вам грудь…
        С этим словами он проворно стащил с Анны рубаху, обнажив до пояса прекрасное, словно греческая статуя, тело… Завалил на ложе…
        И сразу принялся целовать, ласкать и гладить - набухшие пупырышки груди, живот, шею…
        - Ох… - выгнувшись на ложе, Анна закусила губу.
        - Тебе плохо?
        - Нет… очень хорошо! Ласкай же меня, ласкай!
        А Лешка уже стаскивал юбку… все ниже, ниже… ниже…
        - Ох!!! - Где ты, дщерь моя, Аннушка?! - вдруг прозвучал со двора чей-то грозный бас. - Пошто не встречаешь?!
        - Батюшка!!! - пискнула Анна. - Раньше времени вернулся.
        Она лихорадочно натянула на себя рубашку:
        - Иду, батюшка, иду… Уснула малость.
        - Что-то рано ты нынче спать собралась!
        Шаги неожиданно вернувшегося папаши послышались на галерее.
        - В окно! - Анна живо распахнула ставни. - Там не так высоко, прыгай! Только постарайся не уронить герань.
        Лешка так и сделал, приземляясь в лужу. Лишь услышал, как хлопнули ставни… Да кто-то заругался совсем рядом:
        - У, ядрена вошь! Ну надо же, только что новое платье надел! Тьфу ты!
        - Извинюсь за причиненные неудобства, - поднимаясь из лужи, галантно поклонился юноша. - Готов загладить вину в ближайшей корчме.
        - В корчме? - незнакомец - высокий мужчина с черной цыганистой бородой в парчовом опашне, накинутом сразу поверх рубахи - тут же повеселел. - А и пошли, коль не шутишь! Знаю тут одно неплохое местечко.
«Неплохое местечко», куда Лешку привел незнакомец, оказалось самого гнусного пошиба забегаловкой, полной всякого пьяного сброда. Какие-то пропившиеся до нательного креста подмастерья, грузчики с торга, плотники, скоморохи и прочий подозрительнейший народец пили, закусывая капустой и мочеными яблоками, орали, ругались, азартно играли в кости и в зернь. Впрочем, кажется, Лешкиного знакомца здесь уважали и побаивались - завидев, льстиво заулыбались, поспешно освобождая место на лавке.
        - Я вижу, тебя здесь знают.
        - Знают? - незнакомец неожиданно расхохотался. - Не то слово. Я - Кудеяр! Нет, не тот самый знаменитый разбойник, так просто прозвали.
        - Прозвали - значит, было за что? - Лешка запоздало пожалел, что не прихватил с собой саблю.
        - Да ты не вникай, - усмехнулся в усы Кудеяр. - Давай, угощай лучше, обещал ведь. Опашень-то ты мне эвон как изгваздал! Весь мокр!
        - Так и я не сухой, - подзывая служку, хохотнул Лешка. - А в общем, удачно попал, пусть хоть и в лужу. Мог бы ведь и ноги переломать.
        - От девки, поди, какой убегать пришлося? - со знанием дела спросил собеседник.
        Юноша молча кивнул.
        - Муж, поди, не вовремя заявился?
        - Отец.
        - Бывает и хуже… Эй, Кузька, корчемная твоя рожа! Ты где там, спишь, что ли?
        - Несу, несу, Кудеяре! Несу!
        Рыжий служка живо притащил большие деревянные кружки с взбившимися шапками пены. Поставив на стол, похвастал:
        - Свеженькое пиво-то! Сегодня только сварили.
        Кудеяр усмехнулся:
        - Посмотрим, какое свеженькое. Знаю, знаю, Кузьма, как вы пиво разбавляете!
        - Что ты, Кудеяре! Как можно?!
        - Смотри, голову оторву!
        - Меня Алексием кличут, - выбрав момент, наконец, представился Лешка.
        Кудеяр кивнул, хлебнул из кружки пива, вытер рукавом мокрые усы и осведомился:
        - И чем ты, Алексий, занимаешься? Из служилых? Иль, может, боярин какой обедневший?
        - Из детей боярских, - скромно отозвался юноша.
        - Ну, я ж и говорю - из обедневших… - Оглядевшись по сторонам, собеседник неожиданно понизил голос и свистящим шепотом спросил: - Мечом работать умеешь, сыне боярский?
        - Саблей, мечом - меньше. - Лешка горделиво усмехнулся. - Еще - копьем. И думаю, что неплохо.
        - Это хорошо, что неплохо… Ты здешний?
        - Нет.
        - Еще лучше! Эй, Кузьма!
        Подозвав служку, Кудеяр попросил парня притащить еще пару кружек, теперь уже за свой счет. А потом, когда и это пиво было выпито, встал:
        - Пошли-ко за угол, отольем…
        На улице уже стемнело, в ночном городе, одно за другим, гасли окна домов - добропорядочные обыватели, помоляся, ложились спать, а вот тут, в корчме, похоже, веселье еще только начиналось.
        - Есть к тебе одно дело. - Кудеяр посмотрел на Лешку. - Коли ты не из богатых, не из служилых, а так… да еще умеешь махать саблей. Человек с саблей может неплохо заработать… очень неплохо… Если знать, у кого.
        - Ты меня в шайку, что ли, какую вербуешь? - возмутился Лешка. - Вот уж уволь! Некогда мне по шайкам шастать. Да и в городе я вашем - человек временный.
        - Так это и хорошо, что временный!
        - И - тем не менее…
        - Ты не зарекайся пока, ладно?
        Юноша молча кивнул и ухмыльнулся:
        - Пошли, что ль, еще по одной?
        Они снова уселись за стол - их места так никто и не занял - и с остервенением жителей пустынь припали губами к холодному пенистому напитку. Корчемный служка не обманул - пиво и в самом деле оказалось свежим и вкусным. Лешка никогда такого раньше не пивал, даже в Константинополе. Впрочем, а зачем в Константинополе пиво, когда там всякого вина полно?
        Может быть, так просто показалось Лешке, но публика в корчме постепенно становилась все приличнее. Уже почти никто не орал, не ругался, не спорил. Просто сидели по разным краям стола различного рода небедно одетые личности, вокруг которых группировались народ.
        - Что на них смотришь? - собутыльник легонько толкнул Лешку локтем. - Думаешь - приличные люди? А вот как бы не так! Приличные-то все давно по домам разошлись, спать. Одне упыри остались! Что так смотришь? Говорю - упыри! Вон, видишь того седобородого господина в синем кафтане, что сейчас метает кости? Думаешь, кто это?
        Юноша безразлично пожал плечами:
        - Не знаю.
        - Палач! Здешний палач, кат. Между прочим, самый порядочный человек из всей их компании. Рядом с ним, плешивый, в красном зипуне - лекарь.
        - Лекарь?
        - Антошка-фрязин. Не простой, я тебе скажу, лекарь, особый… Примета такая есть - если в городе кто-то странным образом помрет - так буквально в тот же вечер Антошка в корчме гулеванит. А так ведь скупой, в обычные дни не идет.
        - Что значит - «в обычные дни»? - изумленно переспросил Лешка.
        - Ну, в такие, когда никто не умер… ни с того ни с сего… Интересно, сегодня у нас в городе кто умер? Эй, Кузька! Подь сюды…
        Кудеяр ухватил подскочившего служку за ухо крепкими длинными пальцами.
        - Пусти, дяденька Кудеяре! - заверещал парень. - Нешто пиво не понравилось?
        - Пиво ничего себе, вкусное. С кого Антошка-фрязин гулеванит?
        - Ай, не знаю… Правда, не знаю… Христом Богом клянусь!
        - Да пес с ним, - вступился за корчемного Лешка. - Какая нам разница, кто да как помер сегодня?
        - Э! Не скажи, - Кудеяр засмеялся. - Чем больше знаешь - тем легче жить.
        - Ну, надо же, сказанул! А я то всю жизнь думал - наоборот.
        С чего началась драка, вряд ли кто смог бы сказать. Как они все начинаются? Кто-то не то сказал, кто-то не так посмотрел, кто-то не так понял - и пошло-поехало!
        Сначала прямо над Лешкиной головой пролетела оторванная от лавки доска. Никого не задев, она с силой шмякнулась об стену и с грохотом упала на пол, одним из концов ударив похрапывавшего в углу мужичка в коричневом полукафтанье добротного немецкого сукна.
        - Ах, вы кидаться? - тут же проснувшись, возмутился мужичок и недолго думая с размаху зарядил в ухо ближайшему соседу, мирно прихлебывавшему пивко на краю стола.
        Полетев с лавки на пол, пивохлеб зацепил кружкой лекаря Антошку-фрязина, тот осклабился, живо вытащил из-за пояса широкий, с ладонь, кинжал - дагассу. Отскочив к стенке, заругался по-своему…
        И получил в живот с ноги от проходившего мимо здоровущего молодца. А и правильно - нечего тут ножиками размахивать!
        За лекаря вступился палач - тоже мужичина отнюдь не слабый, а за молодца - целая кодла таких же здоровяков, человек пять… Кодлу эту, однако, похоже здесь не очень-то жаловали, поскольку в тот же миг образовалась и противоборствующая им контора. Повскакали с лавок, похватали тяжелые кружки… Те, кто хотел остаться в стороне от намечающегося побоища, проворно полезли под стол, прятаться. Впрочем, таковых было мало, всего-то три человека, что же касается всех остальных, то они были явно рады подраться. Вскочили, засверкали глазами, заругались, заулюлюкали…
        - А ну, врежь ему, Михайла!
        - Не сдавайся, Антошка! Пусти купецким прохиндеям кровушку!
        - Это кто прохиндеи? Ах ты, сволочуга поганая! Н-на… Н-на… Получай!
        Один из здоровяков рысью накинулся на небольшого толстенького человечка, за которого тут же вступились сидевшие рядом приятели - сообща повалив парня на пол и принялись пинать ногами, жутко при этом ухая и приговаривая:
        - На, гадина торговая! Получи, христопродавец чертов!

«Торговая гадина» и «христопродавец», впрочем, вскочил на ноги чрезвычайно быстро и, неожиданно схватив толстячка в охапку, швырнул его в заступников, и теперь уже те попадали на пол. А тут уж подскочили торговые молодцы… А на них, размахивая кинжалом, кинулся Антошка-фрязин, за которым угрюмо закатывал рукава палач…
        - Вы та-ак? Вы так, да-а?!
        И пошло!
        Миг - и уже стало совершенно невозможно разобрать, кто с кем дрался - вокруг пыхтели, наносили друг другу удары, ругались, скалили зубы, катались по полу, верещали…
        - Я же говорил, что здесь весело, - невозмутимо попивая пиво, ухмыльнулся Лешкин собутыльник.
        Его драчуны не трогали, видимо, опасались связываться, впрочем, в таком бедламе небольшой островок спокойствия в лице Кудеяра и Лешки просто не мог долго оставаться неприкосновенным.
        Оп!
        Какой-то мужичонка с расквашенным носом, проехал по всему столу, сбивая на пол кружки и миски с капустой. И тут же на стол, продолжая наносить другу другу удары, вскочили сразу двое молодцов, один из которых, поскользнувшись, едва не заехал локтем Лешке в лицо.
        Юноша отстранился:
        - Эй, поосторожнее, господин хороший!
        Повернув голову, молодец посмотрел на него гнусным взглядом и вместо ответа попытался ударить в ухо - уже вполне осознанно. Уклонившись, Лешка тут же двинул его в челюсть…
        - Ага! Так ты наших бить, сволочь купецкая?
        Судя по этой фразе, юноша вмешался в побоище явно на вполне определенной стороне. Что ж, хорошо, хоть не сам по себе! А то бы с обеих сторон наваляли…
        Это уже Лешка подумал на лету, пропустив удар в грудь… хороший такой удар. Главное, целили-то в нос или в челюсть…
        Ох! Лешка больно ударился спиной в стену и рассвирепел:
        - Ну, сволочуги, попьете вы у меня пивка, черти!
        Оттолкнув подвернувшегося под руку палача, нагнулся, краем глаза отмечая, что и его собутыльник Кудеяр тоже включился в драку… Интересно, на чьей стороне? А впрочем, какая разница, не до выяснений сейчас - как бы не затоптали!
        Юноша схватил с пола доску… ту самую, с которой все и началось…
        На него как раз наступало двое… Оп! Одному досочкой в челюсть, другому… Другой убежал… И вместо него, словно грибы после дождя, появилось трое… в их числе и Антошка-фрязин с расквашенным в кровь носом и злобно прищуренными глазами, и без того узкими.
        Лешка половчее перехватил доску. Никаких угроз не выкрикивал - экономил силы. И ждать, когда нападут, не стал - сказалась акритская выучка - улучив удобный момент, недолго думая напал первым!
        Бац! С размаху отправил отдыхать одного, по виду, самого сильного… Чуть отпрыгнул в сторону, сунув концом доски под дых Антошке - тот, выпучив глаза, захватал воздух, словно выброшенная на берег рыба… Кинжал со звоном упал на пол… Ух! Юноша резко присел - над головой просвистел кистень… Это третий… Получи, собака!
        Расправившись таким образом сразу с тремя, Лешка приосанился и наконец-то смог осмотреться пошире.
        Да, в общем-то, не на что было смотреть - половина хозяйских свечей уже погасла и побоище продолжалось в полутьме, похоже, уже больше по инерции, без прежнего радостного задора.
        - На те, гад! Н-на!
        - Пусти-и-и-и…
        - Кто мне в прошлую пятницу фальшивой деньгой заплатил?
        - Не я-а-а…
        - Не ты? А кто ж тогда? Я тебя хорошо запомнил, морда фрязинская!
        - Пусти-и-и-и… У меня и денег-то не было… Одни талеры да гроши.
        - Значит, грош был фальшивый! Я ж помню, серебряха такая… а на самом деле - медная! У, супостат?! С каких деньгов гулеванишь? Поди, с покойной вдовицы?
        Лениво двинув доской какую-то бросившуюся на перерез морду, Лешка подобрался поближе к поверженному лекаришке и разочарованно свистнул - ничего интересного тот больше не говорил, лишь угрожающе сипел.
        - Поругайся, поругайся, рыло! - уже беззлобно произнес сидевший на груди лекаря крепенький светлокудрый молодец с небольшою бородкой. Оглянулся на Лешку, улыбнулся, протянул руку:
        - Мирон, приказчик купца Селиверстова.
        - Алексей. - Юноша крепко пожал руку.
        - Здорово ты нам помог, парень! Ловко бьешься! Поди, из служилых?
        - Из детей боярских.
        - Ого! Какие люди с нами! Ух, и задали ж мы сегодня нахалам… будут знать, как ножичками махать в честной драке.
        Мирон поднялся, махая рукою своим, - драка явно закончилась в их пользу. Не видать было ни палача, ни того расквашенного в юшку парнягу, что втащил в драку Лешку, ни Кудеяра… Интересно, тот-то куда делся? Спросить, что ль, Мирона?
        - Кудеяр? - Приказчик хохотнул. - Сейчас ведь наверняка ночная стража пожалует. Как раз к шапочному разбору. А таким, как Кудеяр, лишний раз на глаза стражникам попадаться резона нету. Ты, кстати, с ним как, крепко задружился?
        - Да нет, - пожал плечами юноша. - Так, случайный знакомый… Сегодня вот и познакомились…
        - Вообще, ты от Кудеяра подальше держись, - потирая разбитые в кровь кулаки, посоветовал Мирон. - О! Вот и стража!
        Позвякивая железом, в корчму вошли пятеро воинов, один - видимо, главный - в ярко начищенном колонтаре - гибрида кольчуги с пластинчатым доспехом - остальные - в кольчугах. Все при шлемах, при палашах, трое - с ярко пылавшими факелами.
        - Ну, что тут у вас?! - главный стражник - дородный осанистый мужчина с густой тщательно расчесанной бородой - подозрительно оглядел присутствующих. - Поди дрались, черти?
        - Здорово, дядько Ермил! - Мирон вдруг широко улыбнулся. - Садись, пивка выпей…
        Стражник усмехнулся в бороду:
        - Ага, сядешь с вами… Потом эти, которым вы тут только что наваляли, нажалуются, обормоты… Войт будет недоволен - снова вече по жалобе собирать! Из-за вас, чертей, промежду прочим!
        - Ну, уж и из-за нас! Хоть кто подтвердит, они первые начали. Антошка-фрязин уж так размахивал ножичагой, стращал… Да мы не из пугливых.
        - Как бы вам рядки на торгу не пожгли, непугливые.
        - Не пожгут, самим потом дороже встанет… Дядько Ермил, так как насчет пивка?
        Ермил погладил бороду и оглянулся на стражников:
        - Идите пока, рынок проверьте… мало ли… А я тут разберусь.
        Воины, переглянувшись, вышли, а их непосредственный начальник тут же оказался за столом и, сняв с головы шлем, положил его рядом с собою на лавку, оставшись в сером подшлемнике, покрытом коричневыми ржавыми пятнами. Оглянулся на парней:
        - Ну, тащите, чего обещали!
        Пиво, вовсю улыбаясь, притащил не рыжий служка Кузьма, а проворный длиннобородый мужичок с хитровато-добродушным взглядом - похоже, сам хозяин заведения. Поклонился:
        - Испейте, Ермил Тимофеевич!
        Хохотнув в бороду, начальник стражи, не чинясь, тут же опростал целую кружку. Литра два с половиной, а может, и того больше. Силен! Лешка с уважением посмотрел на стражника. Тот тоже приметил парня.
        - Кто таков? Почему не знаю?
        - Наш это, дядька Ермил, - быстро пояснил Мирон. - Алексием кличут.
        - Не тот ли Алексий, часом, что…
        - Не, не тот. Это приезжий.
        - Откель?
        - С Мценска, - на этот раз Лешка успел отозваться сам. - По делам приехал.
        - По каким делам?
        - Дядько Ермил, на вот тебе еще кружечку!
        Стражник выпил до дна и эту, и следующую, лишь потом вспомнил, что надо бы и службу знать. Поднялся, поблагодарил:
        - Хорошее пиво! Ну, да пора и меру знать. Пойду. Смотрите тут без меня…
        - Доброй службы, Ермил Тимофеевич!
        Выпроводив стражника, парни чинно допили пиво и, честно заплатив кабатчику за поломанные лавки, принялись собираться домой.
        - Пора, - улыбнулся Мирон. - Поди, утро уже…
        И впрямь, когда вышли на улицу, Лешка аж зажмурил глаза от бившего в них солнца! Вставая за дальним лесом, желтый пылающий шар отражался в светлых водах широкой реки, так, что больно было смотреть. Небо над головой было чистым, без облачка, и таким пронзительно-голубым и прозрачным, что, при одном взгляде на него, хотелось верить в лучшее.
        Дойдя до рыночной площади, Лешка попрощался с парнями.
        - Ты заходи к нам, на рядки, - улыбнулся Мирон. - Мало, помощь какая потребуется?
        - Да что там помощь?! Ты просто так заходи, в гости! - это выкрикнул самый молодой из торговых, Мишка, по кличке Два Аршина - меньше он покупателям сукна не мерил.
        - Зайду. - Лешка покивал. - Обязательно зайду, парни.
        В чистом голубом небе радостно сияло солнце, ярким красным пламенем пылала выставленная на подоконниках герань, густо пахло яблоками и еще чем-то таким терпким… сладкими булочками, что ли? Наверное, где-то рядом была пекарня либо лавка хлеботорговца. Лужи давно высохли, лишь кое-где оставив после себя влажные бурые пятна. В пыли весело барахтались воробьи. Хорошо! Нет, в самом деле, хорошо! Радостно! Вот уж не думал раньше юноша, что ему хоть когда-нибудь понравиться наглые морды бить. А что с ними еще делать-то, коли они так наглеют? Только одно и остается - бить!
        Подходя к усадьбе Ивана, Лешка еще издалека услыхал доносившиеся со двора крики. Яростные и - иногда - надрывные, словно бы оправдывающиеся. Интересно, что это там такое происходит? Вора, что ли, поймали?
        Оказалось, не вора - воровку!
        - Ты только глянь, Алексей, что она натворила! - завидев юношу, возмущенно пожаловался отрок, показывая рукой на бледную, как полотно, Ульяну, которую - за обе руки - крепко держали слуги. Девушку только что не трясло.
        - И что же она такого натворила? - поинтересовался Лешка.
        Иван презрительно хмыкнул:
        - Спрашиваешь! Вот ведь, пригрели на груди змеюку ядовитейшую! Ларец с жемчугом из батюшкиной опочивальни выкрала, тварь такая! О несчастной покойнице-матушке последнюю память! И ведь убегла бы с краденым - кабы не Бронислав! Он ведь и задержал воровку, выследил!
        Привратник Бронислав, молча поклоняясь, улыбнулся, показав желтые неровные зубы.
        - Расскажи, расскажи ему, Бронислав! - приказал отрок. - Все расскажи - как дело было.
        - Да что рассказывать? - Привратник усмехнулся. - Вечерком, к ночи ближе, стал я дом обходить, с проверкой. Вдруг гляжу - будто свет в окне дальнем. Тусклый такой… словно кто свечечку рукой прикрывает, таится. А с чего б доброму человеку таиться? Знамо дело - не с чего. Значит, думаю, что-то тут не так. Прошмыгнул осторожненько в дом, потом убоялся - вдруг, да один не справлюсь, стар ведь - спустился в людскую, разбудил слуг… самого ушлого с собой прихватил, Игнашу… вот, его значит… - Бронислав показал рукой, и названный слуга - молодой мордатый парень - горделиво приосанился.
        - Ну, и пошли мы, осторожненько так, босиком, чтоб, не дай Бог, не спугнуть… Идем, уже наверх поднялись, как вдруг огонек увидели - кто-то со свечкой шел! Затаились… Видим - девка! Ульяна! С хозяйской опочивальни - той, что сейчас пустует - змеею выскользнула, да к себе в комнатенку - шасть! Мы за ней! Нагрянули - а она там ларцом только что краденым любуется! С жемчугами! Вот, змея-то!
        - Неправда это! - защищаясь, выкрикнула девчонка. - Не крала я никакого ларца, Христом-Богом клянусь - не крала!
        - Как же тогда он у тебя в комнате появился? - недобро усмехнулся Иван. - Ведь ты ж его рассматривала, так?
        - Под подушкой нашла… А как он там появился - не ведаю, ей-Богу, не ведаю… - Ульяна заплакала.
        - Во, ревит теперя, коровища! - зло выкрикнул мордатый Игнаша. - Как хозяйское добро красть - так не ревела. Убить ее, тварищу такую, мало!
        - Убить-то не надо, а вот побить стоит. - Бронислав ухмыльнулся и искательно взглянул на Ивана. - Вели ее кнутом бить, молодой хозяин! Нам вели - уж мы справимся.
        - Не сомневаюсь. - Отрок задумчиво посмотрел на Лешку. - Что скажешь?
        Юноша покачал головой:
        - Пока не знаю. Тут разбираться надо, а вы сразу - бить!
        Привратник бросил на гостя быстрый злой взгляд:
        - Что тут разбираться-то? И так все ясно.
        - В амбар ее! - махнув рукою, распорядился Иван. - После решим, что уж с ней делать. Я так думаю - наказать, как следует, чтоб другим неповадно было, ну, а потом - продать. Зачем она в доме нужна, воровка? Разве что конюхов ублажать. Тащите ее в амбар, парни!
        - Ну, а разобраться… - начал было Лешка, но его тут же прервал отрок:
        - Не будет никаких новых разбирательств, хватит, разобрались уже! Воровку пока в амбар, пусть посидит, подумает, ну, а завтра с утра - бить! Нет, не с утра - сейчас же! Бить, бить и бить! Кнутом, розгами - чтоб неповадно было! Ишь, тварюга… пригрелась… единственную память о матушке…
        Серые глаза молодого хозяина побелели от гнева, зрачки расширились, словно у наркомана… или у наркоманов, наоборот, суживаются? Впрочем, это, говорят, смотря какой наркотик…
        - Не извольте беспокоиться, господин! - с мерзкой ухмылкой выступил вперед Игнаша. - Я ее самолично… Ужо, будет помнить… Не изволите ли присутствовать?
        - Не изволю, - отмахнулся Иван. - Сами знаете - не люблю я ни крови, ни воплей. Но, оно, конечно, наказать надо…
        - Не торопись с битьем, Ваня. - Лешка поспешно отвел отрока в сторону. - Не торопись, умоляю! Когда я тебе плохое советовал?
        - А что на этот раз такое? - Отрок удивленно поднял глаза. - Что, по-твоему, я уже и проворовавшуюся рабыню бить не могу? Знаешь, я ведь не удовольствия ради - за дело!
        - Ты-то - не в удовольствие, а они? - юноша кивнул на слуг. - Вон, как у того мордастого руки чешутся. Аж слюни текут! Жалко девку.
        - Жалко?! Тебе воровку жалко?!
        - И тебя тоже. - Лешка оглянулся по сторонам и резко понизил голос. - Кудеяр - слыхал про такого?
        - Кудеяр?! - ахнул Иван. - А ты-то откуда про него…
        - Вчера познакомился, - честно признался юноша. - Пиво вместях пили.
        - То-то я и смотрю… Не с теми ты людьми знакомишься, Алексей! Не с теми!
        Лешка пожал плечами:
        - Ну, с какими уж вышло. Я к нему в друзья не навязывался… впрочем, как и он ко мне. Так просто, посидели в корчме, попили пива…
        - Пияницы! Ну-ну, не обижайся, шучу ведь.
        - Этот Кудеяр… Он Ульянку, служанку твою, знает! О том говорил.
        - Кудеяр знает Ульянку? - удивленно переспросил отрок. - Откуда?
        Лешка желчно усмехнулся:
        - Не знаю, не спрашивал. А только знает. Так что не торопился бы ты с битьем…
        - А я и не тороплюсь… - Иван быстро оглянулся, крикнул с крыльца слугам. - Девку сейчас не бить! Не бить, поняли? Запрещаю пока ее трогать. Утром ужо, решим…
        Ох, какая тоска проглянула при этих словах в плотоядно сверкавших глазах Игнашки! Словно бы у кота отобрали сметану!
        А Лешка про себя радовался - все ж таки, пригодилось знакомство, помог Кудеяр, пусть, не самолично, но помог, хотя бы одним своим именем.
        - Вот что, Алексей, - озабоченно произнес Ваня. - Пойдем-ка ко мне в горницу, посудачим… Да, я ведь тебе еще и денег должен! Как говорят по латыни - «гонорар». Идем, получишь.
        А вот этому юноша обрадовался вполне искренне. Наконец-то, сдвинулось дело! Теперь бы еще поскорей напроситься сопровождать отряд с выкупом… Да и как-то помочь Ульянке, все ж таки жаль девчонку. Не похожа она на воровку, хотя… хотя, кто знает? И вот еще - не забыть, при возможности, ее расспросить - что та имела в виду, когда умоляла побыстрее покинуть сей дом?! - Проходи! - Иван с плохо скрываемой гордостью распахнул резные дубовые двери, пропуская гостя вперед.
        Сделав пару шагов, юноша остановился, пораженный открывшейся ему обстановкой. Горница?! Ну, нет, самый настоящий кабинет, офис, да еще какой! Обитые темно-зеленым, с золотым тисненым рисунком, сукном стены, ворсистый персидский ковер на полу, высокие - с плоскими стеклами(!) окна, на стенах - перекрещенные мечи и сабли, в углу - что-то вроде большого комода с чернильницей и гусиными перьями… кажется, это называлось - бюро. Стол! Огромный, крытый темно-зеленым - в тон стенам - бархатом. На столе свалены в беспорядке бесчисленные куски пергамента и листы бумаги - грамоты.
        - Вот, разбираю батюшкины бумаги. - Усевшись за стол в высокое резное кресло, отрок кивнул гостю на стоявшие в простенке стулья: - Возьми и садись.
        Лешка так и сделал… стул оказался тяжелый, из дуба.
        - Во-первых, вот твой гонорар. - Выдвинув ящик стола, Иван вытащил оттуда небольшой мешочек, очевидно, специально до того приготовленный, и, развязав его, высыпал на стол… двадцать сверкающих монет!
        - Венгерские золотые дукаты, - усмехнувшись, пояснил Иван. - Греческих солидов, извини, не нашлось. Но эти тоже хорошие, не сомневайся… Ну, бери же, бери, чего смотришь? Я свои обещания выполняю!
        - Вот и замечательно! - не скрывая радости, Лешка сгреб деньги в подсумок. - Уж теперь на дорогу хватит…
        Отрок ухмыльнулся:
        - А что в Царьграде-то будешь делать?
        Юноша в ответ лишь вздохнул:
        - Да есть там дела… Не знаю, как и пойдут…
        - Я думаю, все-таки зря ты туда едешь, - качнул головой Иван. - Рано или поздно возьмут Царьград турки.
        - Это почему ты так думаешь?
        Лешку и в самом деле очень интересовало Ванькино мнение - отрок не без оснований считал себя умным.
        - Почему? - Иван с неожиданным азартом стукнул по столу ладонью. - Потому что у турецкого султана гораздо больше денег чем у ромейского императора Иоанна! Потому что в самом Царьграде - разброд: немногие богачи с каждым годом жиреют, остальные нищают. Везде, куда ни ткни - кумовство, мздоимство. Фрязины из Генуи да Венеции всю заморскую торговлю под себя подмяли… Нет, не выстоять Царьграду супротив турок, не выстоять! Его и жители-то защищать не будут - нищим что защищать? У них ведь нет ни дома, ни собственности? Что же касается крестьян… так у турок налоги куда как меньше! И откупщиков нет!
        - Ну, это пока нет…
        - Все равно. Одно у Царьграда спасение - может, помогут извне. Поляки, литовцы, венгры, немцы цесарские - кому там еще турецкий султан угрожает? Валахи? Ну, те уже, похоже, почти совсем под турками… Не езди в Царьград, Алексий! Служи мне. Человек ты честный, умелый, в меру циничный - платить буду по-царски. Правда, и поручения у меня опасные… Опасные, но… - Отрок многозначительно помолчал. - Опасные, но очень хорошо оплачиваемые! Батюшка мой ведь не только купцом был - банкиром! Слыхал такое слово? Правда так, отчасти… Ну, ничего, теперь-то все по иному будет!
        Встав, отрок в возбуждении заходил по кабинету:
        - Деньги, Алексей! Вот кровь мира! Золото, серебро… Гроши, дукаты, талеры, гульдены… дирхемы, денги, солиды… Деньги - все! Могучие армии, армады кораблей, пушки… И новые города, и дороги, и…
        Отрок в изнеможении упал в кресло. Широко распахнутые глаза его продолжали гореть желтым огнем наживы.
        Лешка покачал головой. Вот она, страсть-то! Не нужны парню ни девки, ни оружие, ни слава… Одни эти… солиды, талеры, дирхемы… Да и батюшка, кажется, не очень-то ему нужен! Что-то он о нем даже и не вспоминает… А и напомнить!
        - Выкуп? - переспросил Иван. - Ну да, ну да, помню. В течении месяца пошлю верных людей…
        - Вот и я б с ними! - обрадовался Лешка.
        - Ты?! Так ведь ты в Царьград собрался!
        - Ничего, сначала в Елец съезжу… есть там дела.
        - Экий ты неусидчивый, - ухмыльнувшись, попенял отрок и, пристально посмотрев на собеседника, понизил голос до вкрадчивого шепота: - Будет у меня к тебе, Алексей, одно важное дело…
        - Какое дело?
        - Не сейчас… - Отрок запнулся. - Чуть позже скажу, вечером… Когда с воровкой решим.
        - Да может, и не виновата она! - вплеснул руками Лешка. - Может, оболгали! Тот же Бронислав…
        - Брониславу я верю. А Ульянка - та еще прохиндейка! Все! Об ней разговор закончен! Чем сегодня заняться думаешь?
        Юноша пожал плечами:
        - Для начала - посплю, а там посмотрим.
        - Можешь в моей старой опочивальне спать, - махнул рукой Иван. - В гостевой-то тебе вряд ли дадут - шумно.
        Поблагодарив, Лешка встал со стула и, в сопровождении молодого хозяина, отправился в старую опочивальню.
        Плотная дубовая дверь, кровать под бархатным, изрядно траченным молью, балдахином, на резных деревянных ножках в виде львиных лап, куча старой одежды в углу.
        - Одежку можешь под голову, вместо подушки, - посоветовал отрок. - А я уж распоряжусь, чтоб принесли одеяло.
        Он вышел, и буквально через минут пять мордатый слуга Игнашка принес обещанное одеяло. Протянул с поклоном:
        - Пожалте, господине.
        И тут же ушел, видать, опасался расспросов про Ульянку. Да и черт с ним! Как говорится, утро вечера мудренее…
        Подложив под голову чей-то старый кафтан, Лешка завалился на ложе и тут же уснул. Спал беспокойно, ворочался, но толком ему ничего не снилось, лишь какие-то уголовные рожи - из тех, что устроили драку в корчме.
        Встал Лешка не к вечеру, а уже к обеду, разбуженный доносившимся со двора шумом - там будто что-то колотили или забивали сваи. Проснувшись, вышел полюбопытствовать. Интересное сооружение сколачивали на заднем дворе слуги! Похоже и на помост и на мини-эшафот…
        - Это для чего это? - подойдя ближе, осведомился юноша.
        - Для воровки, - отозвался кто-то из слуг. - Завтра с утра здесь ее бить будут! Учить уму-разуму, чтоб другим неповадно было! Род Размятниковых такой - все простит, кроме воровства и предательства.
        Лешка вздрогнул - все же ему было жаль девчонку. А может, та и в самом деле виновата? Он же ее совсем не знает, ну вот нисколечки! Ванька, уж ясно, стоит на своей версии. Уперся. Впрочем, может, он и прав…
        С минуту постояв у сколачиваемого помоста, юноша направился к дальнему амбару - именно там и томилась сейчас Ульянка, то ли безвинная жертва, то ли и в самом деле - воровка. Лешка уж теперь сомневался.
        Обогнув яблони и смородиновые кусты, юноша подошел к амбару, запертому на железный засов с огромным висячим замком. Ключ от столь устрашающего продукта кузнечного ремесла наверняка находился у Ваньки. Тщательно осмотрев ворота, Лешка отыскал-таки щель, и даже не одну. Оглянувшись по сторонам, наклонился и тихонько позвал:
        - Ульяна!
        Тишина.
        - Ульяна, ты там спишь, что ли?
        - Кто здесь? - послышался в ответ едва слышный девичий голос.
        - Я, Алексей… Ну, гость… Ты ко мне приходила, помнишь?
        - Алексей… Помню! - судя по голосу, девушка подошла ближе к воротам. - Что вам нужно от несчастной воровки? Пришли посмеяться?
        - Я что, похож на идиота, которому нечем заняться? - усмехнулся Лешка. - Просто… я бы хотел тебе хоть чем-то помочь…
        Девчонка ничего не ответила, послышались лишь приглушенные рыдания…
        - Кажется, ты о чем-то меня предупреждала. - Юноша напомнил узнице ночной разговор.
        Та вроде бы перестала плакать… Да, перестала…
        И тихо произнесла:
        - Уходите из этого дома, господин! Уходите, если не желаете собственной смерти!
        - Смерти? - Лешка хохотнул. - Интересно, от кого мне ее ждать? От Ивана, что ли?
        - Бронислав, привратник… Он хочет стать главным человеком при новом хозяине! Вы, господин, ему в этом мешаете… О, Бронислав - страшный человек, поверьте!
        Юноша презрительно скривился:
        - Уж не страшнее турок, а я их бивал!
        - Он не будет действовать открыто… Только тайно, змеей…
        - Чем же ты ему не угодила? Ведь, насколько я понимаю, именно Бронислав тебя и подставил?
        - Я была его любовницей… И… И нечаянно узнала то, что никогда не должна была знать!
        - Что же?
        - Я не могу сказать. Боюсь.
        - Хорошо… Ты сказала, что Бронислав хочет стать первым при новом хозяине. А что, купца Ерофея уже никто не ждет из плена?
        - Не знаю… - Девчонка ненадолго замолкла. - Бронислав - точно не ждет. Ну, я так думаю… Бегите отсюда, господин! Мне кажется, вы хороший человек, порядочный и добрый… А я… я, вероятно, умру…
        - Ну, от розог, кажется, еще никто не умирал. Да, Иван собирается тебя наказать - он уверен, что ты воровка - но вовсе не забить на смерть!
        - Он-то не собирается… Но вы не знаете Бронислава! И его мерзкий подручный, Игнаша… Уж тот-то вовсе не человек - зверь!
        Ульянка снова заплакала.
        Алексей хотел было указать девушке на отсутствие в ее словах логики - если она ожидает смерти, тогда почему боится рассказать все, что узнала о Брониславе? Ведь какая тогда разница? Впрочем, трудно сейчас требовать логики от несчастной узницы.
        Юноша осмотрел амбар - крепкий! Затем подергал руками замок… и оставил всякую мысль о возможном взломе. Да уж, без ключа тут не обойтись. Интересно, он у кого - у Ваньки или у Бронислава? Хотя, у Бронислава-то - с чего? Наверняка у Ваньки, значит… Хорошо, допустим, удастся выкрасть ключ и выпустить Ульянку. А что потом? Как ее со двора-то вывести? Забор высокий, глухой, вдоль него проволока с цепными псами - не только не перелезешь, но и не обойдешь даже… Думать надо, думать!
        Озабоченный этой мыслью, Лешка медленно направился обратно в дом. Подумалось вдруг - а с чего это он вообще озаботился узницей, вполне возможно - воровкой? Понавилась? Имел на девчонку какие-то виды? Да нет… Не поэтому. Просто… Просто жалко ее стало, что ли… И - Лешка прямо чувствовал, что, если не сделает чего-то, что поможет Ульянке, что, хотя бы чуть-чуть облегчит ее участь… он просто-напросто перестанет себя уважать. Ведь мог помочь - и не сделал! Хотя, если честно, - помочь-то ей трудновато. Но ведь - не невозможно же! В конце концов, еще раз поговорить с Ванькой, чтоб отказался от всякой мысли о наказании - просто выгнал бы, раз уж считает, что провинилась девка, выгнал - и дело с концом!
        Бронислав! Вот от кого тут интрига идет, оказывается… И, судя по всему, он имеет на Ваньку какое-то нешуточное влияние. Какое? Почему?
        Молодого хозяина дома не было - уехал в город по каким-то делам - и Лешка, в ожидании его, направился к себе в опочивальню, куда с утра еще перетащил все свои пожитки - подаренный Иваном кафтан и две сабли - дорогую, турецкую, и старую - подарок старосты Епифана - в перевязанных проволочинкою ножнах. Так ведь и не выбросил ее Лешка, рука не поднялась - жаль было оружия. Может, и пригодится еще?
        Скинув сапоги, юноша снова вытянулся на ложе, поправив под головой старый кафтанец. Между прочим - Ванькин, тот самый, что был на отроке тогда, на Черном болоте… Кафтан… А ведь Ульянка, кажется, с Ванькой одного роста… И похожа… Волосы такие же светленькие, серые глаза… А что, если?
        Юноша схватил кафтан… Подойдет! Должен подойти! Только вот… Только вот, нужно ли рисковать? Нужно! А потом свалить все на привратника Бронислава! Мол, помог убежать бывшей любовнице, а уж что потом с ней сталось - кто знает? Пока разберутся, Лешка уже будет далеко - где-нибудь в Верховских княжествах, с выкупом за купца Ерофея. Хорошая мысль! Главное теперь - как раздобыть ключ?!
        А кафтан должен подойти, должен… Хороший кафтан, красивый, и ведь не рваный еще! И чего Ванька его выкинул, модник хренов?
        Лешка внимательно осмотрел кафтан, потрогал даже. Материал дорогой, даже на ощупь, пуговицы тоже не дешевые, полированного дерева… одна оторвана… подумаешь. И серебряные проволочки по рукавам и вороту - бить… Тоже одной нету, интересные такие, с узором… Так!
        Юноша вдруг очумело дернул головой. Посидел, подумал… И бросился за старой саблей, точнее - за ножнами, еще точнее - за проволочкой, которой их подвязал.
        Ну, вот она, проволочка! Бить!
        Быстро открутив проволочинку дрожащими руками, Лешка сравнил ее с остальными, с теми, что были пришиты на кафтан отрока…
        Один к одному! Вернее, одна к одной. Тот же рисунок, даже дырочки для тесьмы - пришивать - совпадают!
        Вот так бить!
        Лешка закусил губу, сраженный подтвержденьем внезапной догадки. Что ж, выходит, Иван был связан с разбойниками на Черном болоте?! И это именно он убил несчастного Елмошку?! Ведь проволочку-то, бить, Лешка нашел именно там, у ручья…
        Глава 8
        Лето 1441 г. Брянск
        Иван
        Думаю, он ничем не уступал пчеле, медоточивые слова изрекая, из словесных цветов соты составляя…
        Слово о житии Великого князя Дмитрия Ивановича

…на месте убийства!
        Нет, не может быть! Тогда что же, выходит, Иван специально подставил разбойникам собственного отца?!
        А почему бы и нет!
        Лешка нервно покрутил в руке злополучную серебряную проволочинку.
        Если - пусть даже пока чисто виртуально - представить себе, что отрок был связан с разбойниками, то… То это многое объясняет, даже, казалось бы, малозначительные события. Взять хоть внезапный уход шайки… Кто-то предупредил. Какой-то мужик… А может, не мужик? Может, Иван?! Ведь как раз перед походом на Черное болото он куда-то исчез - говорил, что пошел встречаться с какой-то девчонкой. Так ли? И потом вдруг объявился в лесу, ближе к болоту… Сказал, что нагонит - и вот, вроде бы, нагнал. Ничего подозрительного. А если отрок и вовсе никого не нагонял? А просто-напросто, предупредив татей, ждал, схоронившись в чаще? Очень может быть… Но тогда что же… Выходит, когда Лешка только объявился на Черном болоте, повстречав плачущего в кустах Ивана, уже тогда разбойники находились где-то рядом, следили… Интересно, Ванька пленение отца заранее рассчитал? Или уже договорился с разбойниками позже? Черт его… Впрочем, какая разница? Если отбросить мораль, то отсутствие батюшки сулит отроку немалые выгоды, все торгово-финансовые ниточки теперь будут проходить через его руки, с младых, так сказать, ногтей. А юность
- это такой недостаток, который быстро проходит. Уже и сейчас все почтительно называют Ваньку - молодой господин, хозяин. Так что особенно и не нужен ему родной батюшка!
        Вот именно!
        Не нужен!
        Потому-то Иван сейчас и тянет с выкупом… если вообще намерен кого-то с ним отправлять. Скорее всего, и батюшки-то его уже давно нет в живых… К чему тогда комедия со сбором «выкупа»? Ну да, деньги, конечно, лишними не будут в любом случае… Плюс ко всему - образ несчастного сироты… довольно действенный, надо признать, образ в глазах добряка войта. Сирота, сиротинушка… Что и он, Лешка, всегда, в любом случае подтвердит! Подтвердил уже! Так, значит, он затем и нужен был хитрому отроку, вовсе не только для охраны?! И тогда, рассуждая логически, следует пристальнее взглянуть на странную смерть Лявона. Сильно болел, говорят? А кто говорит-то? Привратник Бронислав! Тип подозрительнейший неимоверно! Интересно, что такого случайно узнала о нем Ульянка… А ведь девка-то и впрямь по краю ходит! Спасать, спасать ее надо, действовать, а не рассуждать, меряя шагами комнату!
        Юноша резко остановился и, привесив к поясу тяжелую турецкую саблю, решительно вышел из дому.
        - Куда-то собрались, уважаемый господин? - привратник Бронислав был сама любезность. Но глаза смотрели настороженно, зло… Все ж таки какое неприятное у него лицо. Вытянутое, словно у лошади. Или это просто так кажется?
        - Так куда же?
        А не слишком ли он настойчив для простого слуги? Какое ему дело - куда?
        - Видите ли, любезнейший господин, - отворив ворота, Бронислав поклонился. - Я ведь не из собственного любопытства спрашиваю. Приказ хозяина! Касается всех уходящих…
        - Ага. - Юноша презрительно скривился. - И меня значит?
        - Хозяин сказал - ради вашей же безопасности!
        - Ну, раз сказал… Если он вдруг сильно захочет меня увидеть, пусть идет в корчму, что рядом с торговой площадью. Там еще служка такой рыжий… Кузьма, кажется…
        - Рыжий Кузьма? - Привратник ощерил зубы в улыбке. - Знаю! Удачно повеселиться, господин!
        - Да уж как-нибудь…
        Махнув рукой, Лешка поправил на поясе саблю и быстро зашагал в сторону рынка. Точной дороги он, правда, не запомнил, знал только, что от дома - налево, а затем все прямо, прямо… До того особняка, из окна которого он не так давно имел удовольствие упасть, причем - прямо в лужу. Ну, зато хоть познакомился с хорошими людьми… Нет, не с Кудеяром, с приказчиками - Мироном, Мишкой Два Аршина и прочими… Неплохие парни. И за себя постоять могут вполне. Тем более - обещали помочь. - Эй, парень, где торгуют суконники? - Лешка ловко ухватил за рукав пробегавшего мимо мальчишку, торговавшего, кажется, пирогами.
        - Суконники? - шмыгнув носом, парнишка улыбнулся. - А вот купи пирожок, господине! С луком, с яйцом, с капустою! А хочешь - рыбник?!
        Юноша покачал головой и нахмурился, словно бы невзначай потрогав богато изукрашенный эфес сабли:
        - Сыт я, паря, по горло. Мирона-приказчика ищу. Кудрявый такой, знаешь?
        - Мирона? - Торговец понятливо кивнул. - Кто ж его не знает? Во-он, видишь - кузнечный рядок? - Парень показал рукой. - Ну, где колонтари да кольчужки?
        Лешка молча кивнул.
        - Так вот, суконники - сразу за ними. Увидишь.
        Поблагодарив парня, юноша быстро зашагал в указанном направлении, прокладывая себе дорогу средь многочисленной толпы покупателей. А их было много! Одетые нарядно - и не очень - солидные отцы семейств и совсем молодые парни, девушки-служанки, мастеровые, грузчики, крестьяне с ближайшей округи, все они азартно торговались, приценивались, кричали…
        - Что за кольчужку просишь, человече?
        - За кольчужку-то? Да полсорока денег!
        - Полсорока? А каких денег? Московских, новгородских, татарских?
        - Татарских, знамо дело.
        - Дороговато… Если б - новгородских…
        - А вот замки, хорошие замки, налетай!
        - Да не нужны мне твои замки!
        - Бусы, бусы купи жонке!
        - Вдовец я…
        - Тогда дочкам купи!
        - Замки, замки!
        - Бусы!
        В толпе деятельно шныряли хитроглазые проходимцы всех возрастов и мастей. Лешка даже схватил одного такого за руку. Сдвинув брови, бросил строго:
        - Даже и не думай!
        - Пусти, господине!
        - Что в моем кошеле потерял? Только не говори, что мобильник!
        - У-у-у… Пусти, больно!
        - Проваливай! Еще раз попадешься, саблю достану.
        - Не попадусь, господине…
        Карманник сгинул в толпе, и Лешка, обогнув наконец кузнечный ряд, оказался перед суконным развалом. Тут были не только прилавки-рядки, но и вполне добротные лавки, в основном, конечно, деревянные.
        - Мирона-приказчика где найти?
        - Мирона? Эвон, в той лавке… Отсель - в третьей. С утра был.
        - Благодарствую!
        Лешка еще издалека узнал знакомого приказчика - то и дело приглаживая рукой светлые непокорные кудри, он ловко отмерял сукно большим деревянным аршином. Покупатель - средних лет мужичок, довольно зажиточный, судя по платью, - недоверчиво щупал ткань и недовольно ворчал.
        - Я ж тебя синего сукна просил, а ты мне какое суешь? Зеленое!
        - Ах, синее надо? Сейчас!
        Отвернувшись в лавку, Мирон быстро достал оттуда новую штуку сукна… Тоже зеленую! Обернувшись, раскатал по прилавку ткань и осклабился.
        - Вот тебе - синенькое! На любой вкус!
        Мужичок возмущенно хватал ртом воздух - даже уже не ругался. Наконец выдохнул:
        - А ну тебя! К другому пойду…
        И ушел.
        И тут же к лавке подошел Лешка:
        - Здоров будь, Мирон!
        - Здоров… - Приказчик как раз убирал сукно. Убрал, повернулся… - Ха! Кого я вижу! Никак Алексей! Ну, здорово, друже. Как жизнь? Слушай, о жизни чуть позже, а? Мы тут с ребятами одного скупердяя зеленим…
        - Что делаете?
        - Ты смотри, смотри! Видишь во-он того хмыря, что только что от меня отошел?
        Лешка кивнул:
        - Ну.
        - Видишь, он к Мишке Два Аршина подходит, во-он его рядок… Смотри, Мишка что делает…
        А Мишка делал то же самое, что - вот сейчас недавно - и сам Мирон. С ходу расстелил по прилавку… зеленую ткань… Потом, вроде как извинившись, потянулся к другой… тоже к зеленой…
        Мужичок в изнеможении прислонился к росшей неподалеку березе. Снял с головы шапку, вытер рукавом потную лысину… постоял немного и, пошатываясь, пошел прочь.
        - Видать, надоел он вам крепко! - засмеялся Алексей.
        Мирон махнул рукой:
        - Не то слово! Пошли в лавку, кваску глотнем. Хороший квасок, ядреный!
        Там, в лавке, и переговорили.
        - Девку увезти подальше? Гм… Можно. - Приказчик вытер усы. - Она тебе кто, родственница?
        - Нет. Так просто… Жалко… Пропадет она здесь, не дадут жизни… Если уж есть возможность…
        - Да найдем, не переживай, эко дело! - усмехнувшись, утешил Мирон. - Мишка Два Аршина как раз скоро в Елец едет…
        - В Елец! - Лешка ахнул. - Так ведь это здорово просто! И часто он туда ездит?
        - Да уж не редко…
        - Ой, как славно-то! - Юноша потер руки. - Будет у меня разговор к Мишке…
        - Так сейчас кликнем, поговоришь…
        С рынка Лешка уходил в приподнятом настроении. Одна часть дела, важная часть, вроде бы сладилась. Осталась мелочь - вытащить у Ваньки ключи и незаметно вывести со двора Ульянку. Всего-то… Как только это все спроворить?
        Лешка по пути все и придумал. Придумал надежно и просто - а чего мудрствовать-то?
        Придя в усадьбу, еле дождался, когда явился Иван. Вечерело уже, и бледно-голубое небо быстро становилось синим. Тем и лучше…
        Прежде чем зайти к «молодому хозяину», юноша поболтался по двору и в охотку покалякал со слугами, так, что все уже - даже, кажется, включая дворовых псов - знали, что ближе к ночи «молодой господин» и его гость - сиречь, Алексей - пойдут пройтись в… гм-гм… в одно интересное место с… тссс! веселыми девками!
        Что ж, дело молодое. Кое-кто из слуг - из тех, что постарше, конечно, осуждал, но все остальные лишь завистливо ухмылялись.
        Потрепав языком, Лешка быстро поднялся в покои Ивана и без стука толкнул дверь:
        - Здорово, Ваня! Давно тебя жду. Слышь, дай ключи, а?
        - Какие ключи? - удивился выглядевший каким-то весьма задумчивым отрок. - Не знаю никаких ключей.
        - Ну, не от «Мерседеса» же! От амбара! Ну, где девка, Ульянка, сидит… - стараясь не расхохотаться, Лешка скорчил жутко сладострастную рожу. - Ну, с которой я… Ты ж сам ее ко мне ночью посылал, помнишь? Короче, она такое умеет, такое…
        - А! - Иван засмеялся. - Вот ты про что… черт похотливый! Извини, вырвалось… Вогнал, можно сказать, в краску бедного непорочного отрока… А… Что она там такое умеет?
        - Ну-у-у… - ухмыльнулся юноша. - Так сразу и не расскажешь… Вот к примеру…
        Он быстро изложил развесившему уши отроку краткое содержание нескольких порнографических фильмов, которые смотрел как-то вместе с приятелями-пэтэушниками на квартире у одного пацана…
        Иван даже сконфузился - святая простота, а еще умником себя считает!
        - Ну, так дашь ключ?
        Отрок отвязал связку от пояса:
        - Лови! Я, правда, поговорить с тобой хотел кой о чем… Ну, раз тебе так приспичило, черт с ним, поговорим и завтра… Самому, что ль, потом Ульянку позвать? Ой, что я такое говорю, Господи!
        Повернувшись к иконам, Иван принялся креститься.
        Лешка с ухмылкой подкинул на ладони ключи:
        - Ну, я пошел тогда…
        - Изыди… Утром загляни - расскажешь!
        На ощупь отперев тяжелый замок, юноша вошел в амбар и, бросив на земляной пол принесенную с собою одежду, коротко сказал в темноту:
        - Переодевайся. Быстро!
        - Господине! - узнала Ульянка. - Но…
        - Все вопросы потом. Давай, поторапливайся… ту одежку, что сейчас на себе, спрячь в мешок. Заберем с собой… Да, косу под кафтан убери. Готова?
        - Сейчас… Готова, господин.
        Лешка ухмыльнулся:
        - Тогда идем. Помоги нам, Господь, как говорится.
        Взяв узницу за руку, он вывел ее из амбара и тщательно запер замок. На дворе усадьбы было темно, в черном небе тускло мерцали звезды, лишь у самых ворот, разгоняя тьму, пылали факелы.
        Оставив девушку, Лешка подошел к будке привратника:
        - Эй, Бронислав! Спишь, что ли? Отворяй!
        Вместо Бронислава из будки выглянул испуганный служка:
        - Бронислав спать ушел. Посейчас я за него.
        - Ну, так отворяй! - Юноша повысил голос и кивнул на замаскированную Ульянку. - Не видишь, господин ждет! Что, Бронислав про нас не предупреждал, что ли?
        - Предупреждал.
        Служка опрометью бросился к воротам, на бегу посетовал:
        - Что ж вы без лошадей-то…
        - Не нужны они нам… топочут только…
        Еще не была, собственно, ночь, так, поздний вечер. Где-то рядом слышались крики гуляк, в соседнем доме, закрывая ставни, бранились, где-то истошно лаял пес.
        Лешка с Ульянкой быстро шагали по улице, шли молча - некогда было говорить, следовало поторапливаться. Идущий чуть впереди юноша пристально всматривался в темноту… И все же не он заметил парней первым. Остановился, когда окликнули:
        - Эй, Алексей! Ты ли?
        - Мирон!
        - Идемте. - Приказчик махнул рукой. - У меня за углом телега.
        - А я никуда не иду, - усмехнувшись, возразил юноша. - Вот она. - Он подвел Ульянку поближе. - Та девчонка, о которой я говорил. Мишка когда уезжает, завтра?
        - Послезавтра… Не весь еще товар загрузил.
        - Плохо, - посетовал Лешка. - Лишний день девку прятать…
        - Да в лавке у меня посидит - ничего!
        - Ну… ладно. С другой стороны, хоть и сам загляну попрощаться. Ульяна, ты сейчас пойдешь с моими друзьями. Потом уедешь из города с купеческим караваном, поняла?
        - Поняла, господин, - тихо отозвалась девчонка. - Век за тебя Господа молить буду!
        - Подожди. - Лешка скривился. - Еще пока не сладилось все…
        Простившись до вечера, он быстро вернулся обратно. Подойдя к воротам, зашумел:
        - Открывай! Мы вернулись!
        Заспанный служка, выскочив, завозился с воротами… Горел уже один факел, да и тот словно бы невзначай Алексей уронил на землю. И нарочно повысил голос, обращаясь в темноту к никому:
        - Завтра снова пойдем, Ваня? Нет? А что так? Устал? Ну, и я тоже! А все ж таки хорошо погуляли, жаль только - мало.
        Не дожидаясь, пока служка закроет ворота, Юноша свернул на задний двор, к амбару. Псы у забора даже не дернулись лаять - видать, привыкли. Лишь поворчали глухо да чуть громыхнули цепями.
        Отперев замок, Лешка оставил дверь амбара распахнутой и, подстелив соломки, завалился спать до утра… Улыбался, представив вытянувшуюся рожу Бронислава!
        Бронислав и в самом деле выглядел злобным, но ругаться побаивался - кто он такой-то, в конце концов? Всего-навсего привратник, слуга. Не ему высказывать претензии хозяйскому гостю!
        Иван в этот раз поднялся рано… Приоткрыв левый глаз, Лешка увидал его у ворот и улыбнулся.
        - Спишь? - хохотнул отрок. - А забава-то твоя убежала! Ворона ты, Алексей, вот что.
        - Не знаю, не знаю… - Отряхивая солому, юноша поднялся на ноги и потянулся. - Это еще как посмотреть - кто ворона? Девка-то от тебя сбежала, не от меня. Я ведь ее под замок не прятал!
        - Вообще, да, - согласно кивнул Иван. - Ну, пошли в дом, расскажешь… Что голову трешь - болит?
        - Болит, Ваня!
        - А нечего пьянствовать - до добра не доведет, пианство-то!
        Лешка согласно кивнул:
        - Уж, не доведет, это точно.
        В горнице, оставшись с молодым хозяином наедине, Лешка с удовольствием попил предложенного кваску и вновь принялся фантазировать, восстанавливая в памяти содержание когда-то просмотренных порнофильмов:
        - В общем, сначала я ее так… Потом этак… А уж потом… у-у-у!
        Ванька, широко открыв рот, слушал. Собственно, он того и ждал.
        - В общем, отдохнули неплохо, - допив квас, закончил рассказ Алексей.
        - Ага, - хмыкнул отрок. - Как же девка-то от тебя убегла?
        - Не от меня, Ваня, а от тебя! Мне-то до нее что за дело? Я уснул, ну а она… Черт ее знает, как она и через забор-то выбралась? Там ведь собаки!
        - То верно, собаки, - согласился Иван. - Думаю, привратник проспал, гад! Эх, убежала воровка… По твоей, между прочим, вине! Ты мне теперь должен, Алексей, так? - Отрок хитро прищурился.
        - Ну, допустим, так, - ожидая какого-то подвоха, кивнул юноша.
        - Ты ведь воин, - усмехнулся Иван. - Крови чужой не боишься…
        Вот тут-то Лешка почувствовал, как запахло жареным! Очень остро запахло…
        - Ты издалека-то не начинай, Ваня. Говори прямо - что надобно?
        - Хорошо. - Отрок сверкнул глазами. - Прямо так прямо, сам попросил. Кто я - ты знаешь…
        Юноша кивнул:
        - Думаю, что да.
        - Но знаешь далеко не все, - откинувшись в кресле, продолжал отрок. - Да, я не бедный человек, и мне подчиняется много людей, целое, говоря иноземным словом,
«кумпанство». Но вот все дело в том, что все договоры-то заключены на батюшку. Ему верят, вернее сказать, верили…
        - Верили?
        - Батюшка сгинул в плену. - Иван цинично усмехнулся. - То мне достоверно известно… Но, предупреждаю, Алексей, об этом пока - никому! Не нужно лишних слухов.
        - Само собой.
        Отрок передернул плечами:
        - Однако, рано или поздно встанет вопрос о наследниках.
        - Так, насколько я знаю, никаких братьев у тебя нет! - удивился Лешка.
        - Да, братьев нет, Бог миловал - умерли во младенчестве. Но есть дядюшки… То есть теперь - только один…
        Лешка опустил глаза - его самые худшие предположения, кажется, полностью оправдались. Ну, Ваньша, ну и фрукт! Хотя, там, где пахнет большими деньгами, нет места какой-то морали, родственным связям и прочим человеческим чувствам.
        - Мой оставшийся в живых дядя, Николай Кобров, злобный и завистливый человек, - негромко произнес Иван. - И очень, очень опасный!
        - Так его тогда надо того… - Лешка прищелкнул пальцами. - Ликвидировать.
        - Что сделать? - не понял отрок.
        - Ну, того… Что б не было.
        Иван неожиданно улыбнулся:
        - Я всегда знал, что ты очень умный человек, Алексей. Все правильно - надо, чтоб моего дядьки не было. Вот этого-то я от тебя и хочу!
        - Почему от меня? - вполне искреннее удивился юноша. - Что, нельзя поручить это дело… ммм… скажем, лекарю Антошке-фрязину или тому же Брониславу? Я полагаю, у них есть некоторый опыт в подобного рода делах.
        - У-у-у! - Иван с уважением посмотрел на собеседника. - Ты уже и это знаешь? Кто-то рассказал?
        - Догадался… Не столь уж и трудное дело.
        - Молодец! Только мой любезный дядюшка Николай вовсе не дурак, и подступиться к нему любому трудно - а уж Брониславу и подавно. Сидит у себя в Коброве, под Трубчевском, хоромины отгрохал - словно немецкий замок. И все ему мало! На батюшкино дело хочет лапы наложить загребущие. Вот ты ему, Алексей, лапы-то и укороти… На всю голову!
        - Значит, в Кобров ехать. - Юноша спрятал глаза и потер руки. - Что ж, лишние деньги не помешают!
        - Рад! - Иван и в самом деле не скрывал своей радости. - Рад, что мы договорились! Сумму обсудим… после дела. Разумеется, будут кое-какие расходы… Вот!
        Подойдя к пристенному шкафчику, он вытащил оттуда небольшой холщовый мешочек и бросил на стол. Мешочек приземлился с приятным звоном.
        - Это тебе на дорогу и на разные мелочи… К вечеру зайди - нарисую дядькин замок, да вместе посидим, помозгуем… Или ты уже прикинул, как будешь действовать?
        Лешка отрицательно покачал головой, посетовав на недостаток информации, который отрок посулил возместить опять же - вечером.
        - Какой хороший день сегодня! - проводив юношу до порога, неожиданно воскликнул Иван. - Удачный. Девка, правда, сбежала, воровка… ну да и черт-то с ней! Зато мы с тобой, Алексей, все отношения выяснили. Ведь так? - Отрок хитро прищурился.
        - Так, - коротко согласился Лешка. - Значит, с выкупом в Елец никто не поедет…
        - И думать забудь! - Молодой хозяин цинично расхохотался. - Давно уж нет в живых тятеньки… Зайду завтра в церкву, поставлю свечечку да молитву закажу… Что смотришь? Думаешь, наверное, себе - «какой непочтительный сын» или, еще лучше -
«какое ужасное чудовище, родного отца не пожалел»! Признайся, так ведь? Вижу, вижу, что так… Я ж умный… Постой…
        Отрок вдруг посмурнел лицом и, быстро расстегнув пуговицы, сбросил на пол кафтан. Затем, повернувшись к Лешке спиной, задрал рубаху:
        - Взгляни-ка!
        Юноша вздрогнул - все спина Ивана была покрыта страшными белесыми шрамами, уже зажившими следами кнута.
        - Воловья плетка, - кисло ухмыльнулся отрок. - Батюшка-то мой был тот еще гнус… Надеюсь, ему сейчас очень весело…
        Глава 9
        Август 1441 г. Валахия
        Караван идет в Варну
        По порядку гости разместились,
        На конце же воевода Милош,
        Рядом с ним два сербских воеводы…
        Вук клевещет на Милоша. Героический эпос южных славян

…в Аду!
        Да, пожалуй, в Аду вряд ли было бы жарче! Лешка устало вытер со лба пот и, поправив на боку саблю, задумчиво посмотрел вперед, туда, где в мерцающей дымке утреннего тумана маячили синие валашские горы. А здесь, в долине, вернее, уже в предгорьях, рос густой лес, тянувшийся до самых гор, и чем ближе были горные кряжи, тем гуще становился лес. Клены, дубы и липы постепенно сменялись сумрачными мохнатыми елями, корявой сосной, осиной. Все чаще на пути встречались буреломы, распадки, урочища. Хорошее место для засады. Впрочем, караван хотя и мал, но достаточно хорошо вооружен - львовский купец Игнатий Валюк не пытался экономить на охране, такая экономия порой выходила боком, а торговец допускал риск лишь в разумных пределах. Опытный человек, он и воинов нанял опытных - украшенных шрамами наемников, когда-то немало потрудившихся на ниве войны в рядах Ливонского ордена, Польши, гуситов, мелких германских княжеств - в общем, у всех тех, кто хорошо платил. Вот и Игнатий Валюк не жадничал. К тому ж предводитель предлагавшего свои услуги купцам наемного отряда, пан Велизар Чашко - обедневший моравский
рыцарь, - насколько знал Лешка, был старым знакомым купца, как, впрочем, и почти все наемники, что сейчас внимательно осматривали показавшийся впереди завал - очень уж удобным для засады казалось местечко.
        Пан Велизар лично проехал вперед и, знаком велев каравану остановиться, положил руку на прицепленный к седлу огромный двуручный меч, коим без особого труда можно было развалить человека на две части одним хорошим ударом. На рыцаре был надет полный доспех - надежнейшая пластинчатая броня, кованная в немецких землях, на голове красовался войлочный подшлемник, из-под которого выбивались рыжие, местами поседевшие, пряди. Буйная борода предводителя наемников закрывала шрамы на подбородке и щеках, впрочем - далеко не все.
        Собственно, и на Лешке был почти точно такой же доспех, только не полный - лишь сверкающая на солнце кираса с наплечниками и набедренниками, между прочим, довольно удобная, гораздо удобнее кольчуги, ведь вес лат распределялся равномерно, а кольчуга всегда давила на плечи. Да и от стрел латы защищали лучше. Что и говорить, удачнейшая покупка, хотя и не дешевая. Лешка забыл уже, сколько точно и каких именно монет ушло на эти доспехи - дукатов, талеров, иперпиров - только помнил, на эти деньги можно было бы свободно приобрести во Львове, по крайней мере, десяток хороших стельных коров, а если хорошенько поторговаться - и больше. Взять латы, кстати, посоветовал пан Велизар, как оказалось, старый знакомец Кудеяра. Кудеяр, кстати, Лешку к нему и пристроил, но то особая история… Интересно, конечно, припомнить, весело… Только не время сейчас! Мало ли, в завале - засада?
        Скосив глаза, Лешка видел напряженные лица приказчиков, погонщиков мулов, воинов. Сорок три человека, все вооружены. Из них - двенадцать наемников, не считая Лешки, - тот был тринадцатым. Тринадцать - несчастливое число, говорят… Вообще-то, Лешка в приметы не верил…
        Чу! С той сторон завала оказались воины. Без шлемов, с короткими палашами… Увидев их, все облегченно заулыбались - свои! Их как раз и выслал на разведку пан Велизар Чашко.
        Воины замахали руками - чисто - и старший приказчик Яцек Голый Зад (доверенное лицо купца Игнатия Валюка) немедленно послал людей разбирать завал. Лешка тоже подъехал ближе, полюбопытствовать.
        - Вразнобой лежат, - кивнув на поваленные деревья, пояснил Яцек. - Значит - ветер и гниль.
        Яцек был еще довольно молодым парнем, лет, может, на пять старше Лешки. Внебрачный сын «вечного подмастерья» и проститутки, обреченный, казалось бы, на вечную бедность - оттого и прозван - «Голый Зад», - Яцек сумел всего добиться сам. По случаю выучился читать и писать, затем пристроился грузчиком на какой-то местечковый рынок, где, будучи от природы смышленым, приглянулся сначала зеленщику, а затем и более крупным торговцам. Так и выбился в приказчики, сам по себе - ум, труд, ну и немного везения.
        Откинув со лба длинную белесую прядь. Яцек сплюнул наземь и улыбнулся:
        - Перевалим горы - там уже недалеко Тырговиште. Городок небольшой, но и не малый. Отдохнем, захватим попутный груз - и в Варну. А уж оттуда и до Константинополя рукой подать, по морю…
        - Через Дунай бы еще переправиться. - Лешка тоже показал хорошее знакомство с местными реалиями, почерпнутое в беседах с тем же паном Велизаром. - Мало ли - турки?
        - Ну и что - турки? - Приказчик пожал плечами. - Они тут почти везде. Не так турки страшны, как гайдуки - больше грабят.
        - Гайдуки? - не понял юноша. - А кто это?
        - Да лазают тут по горам, - неохотно пояснил Яцек Голый Зад. - Турок бьют, ну и так…всех, кто под руку… В общем, лучше бы их не встретить.
        Разобрав завал, поехали дальше. Неширокая дорога вилась вокруг горных кряжей, поросших бурой пожухлой травою. В выцветшем небе злобно сверкало знойное солнце. Эх, сейчас снять бы латы, сбросить одежду, выкупаться… во-он, хоть в том ручье. Как тогда, с Кудеяром…
        Лешка усмехнулся. Теперь можно было и вспомнить. Даже рассказать - Яцек, кстати, о том давненько просил - прослышал от Велизара. А и позвать - все веселей ехать!
        Юноша повернул голову:
        - Эй, Яцек!
        - Что, - едущий впереди старший приказчик оглянулся и придержал коня. - Никак, решил рассказать?
        По-русски он говорил неплохо - года три жил в Литве, кажется, в Витебске. Впрочем, и пан Велизар тоже по-русски балакал, правда, не так хорошо, как Яцек. Многие приказчики в караване хорошо знали греческий - торговали с константинопольскими купцами - так что языковой барьер для Лешки отсутствовал. И то хорошо.
        - Ну, что же, расскажу, парни. - Боковым зрением юноша заметил, как многие наемники и приказчики поспешно окружили его в ожидании обещанного рассказа. Это было приятно.
        - Короче, еду я такой… Ой… - Лешка внезапно запнулся и, сплюнув, начал говорить уже по другому, куда как более интереснее. - Как-то раз, в начале июля, собрался из Брянска во Львов по одному делу…
        Чуть прикрыв глаза, Лешка, словно бы наяву, припомнил тот погожий денек, когда, распрощавшись наконец с юным прохиндеем Ванькой Ерофеевым, ехал якобы в Трубчевск в сопровождении двух Ванькиных слуг - здоровенных, не отличавшихся особой разговорчивостью мужичаг, отправленных то ли для помощи, то ли для пригляду. Лешка считал, что скорее - второе. Ни в какой Трубчевск ему, конечно, ехать не хотелось - юноша вовсе не собирался убивать Ванькиного дядюшку Николая, который, в общем-то, не сделал ему ничего плохого, да что там плохого, они с Лешкой и знакомы-то не были. Одна мысль занимала тогда Лешку - как бы побыстрее свалить в Константинополь, хотя бы и через Львов - пожалуй, этот путь и в самом деле был бы куда быстрей и удобней, нежели тащиться через Дикое поле.
        В связи с последними событиями юноша чувствовал себя полностью свободным ото всех обязательств в отношении юного пройдохи, не пожалевшего ради своих амбиций собственного отца… который, наверное, и вовсе не стоил жалости. Ну, это черт с ними, пускай сами разбираются, а Лешка уже задыхаться стал в этой мутной водичке и рад был наконец вырваться на волю. Впрочем, пока еще не вырвался - нужно было как-то избавиться от этих двоих, верней, избавить их от собственного общества, короче говоря - сбежать, пользуясь первым же попавшимся случаем, а ежели такового случая не окажется, то сбежать вот так, тупо и нагло - взять да уехать. Конь-то под седлом резвый. Тем более ничего теперь Лешку с Ванькой не связывало - в Брянск юноша возвращаться вовсе не собирался, да и не только в Брянск, а и на Черное болото даже. Ульянка! Вот кто должен был стать главным посредником в Лешкиных расчетах с бабкой Федотихой! Она, и ее… гм… воздыхатель? возлюбленный? жених? В общем - приказчик Мишка Два Аршина - парень молодой, пригожий собою, умный и, что самое главное, имеющий в этой жизни вполне определенные перспективы и,
кажется, по настоящему втюрившийся в Ульянку с первого же взгляда. Чуть на руках не носил девку - та, конечно, млела… А уж Лешке, когда прощались, поклонилась в ноги… Еще бы… Кабы не он, как бы тогда спаслася? Всплакнула даже… Ну, уж тут юноша не растерялся - «есть к тебе одно важное дело, Ульяна»… А дальше уж разъяснил - и про Черное болото, и про пень, и про старосту анасимовского, и про грозу… Отсыпал денег - дукатов Ванькиных:
        - Ты уж не подведи меня, дева…
        Ульянка снова бросилась на колени:
        - Христом-Богом клянуся!
        Так вот хоть одно дело устроилось. Кажется, девчонке можно было верить… А другого выхода у Лешки и не было - ну, не сидеть же самому у болота до конца лета?
        А день был чудесный - погожий и жаркий. В светло-голубом небе ярко сверкало солнце, дул легкий ветерок, приносивший с лугов запах клевера, шафрана и мяты. Дорога то вилась меж полей, то ныряла в березовые рощицы, то взбиралась на холмы, поросшие редкими корявыми соснами. Припекало…
        Когда впереди блеснул неширокий ручей, все трое, не сговариваясь, свернули с дороги - напоить коней. Пользуясь остановкой, Лешка потрогал рукой воду и решительно сбросил с себя одежду - пусть и мелковато, да хоть грязь смыть. Дойдя до середины ручья, бултыхнулся, едва не поцарапав живот о мелкие камни, и, перевернувшись на спину, блаженно застыл, разведя руки в сторону. И тут увидел ее… Нагую черноокую деву, с мокрыми, распущенными по плечам волосами, покрытыми зеленой тиной. Стоя по пояс в воде, дева гладила себя руками по талии и призывно улыбалась Лешке. С берега ее видно не было - мешали кусты.
        Интересное дело! И, главное, ведь ни чуточки не смущается. Нет, тут явно что-то не то…
        А девчонка меж тем уже принялась махать рукою - иди, мол. На груди ее, большой и упругой, поблескивали бисером маленькие капельки воды. В каждой капельке сияло желтое солнце.
        - Ты что там застыл, господине? - забеспокоились на берегу Лешкины спутники. - Русалку увидел, что ли?
        Юноша ничего не отвечал, завороженный красотой девы. Поднявшись на ноги, сделал шаг вперед… затем другой… А девчонка вдруг бросилась спиной в воду… Из которой показался на миг… Русалочий хвост! Блестящий, чешуйчатый, в тине! Лешка очень хорошо его разглядел… и услыхал из ближайших кустов негромкий насмешливый голос:
        - Не двигайся, паря! Сюда подойди…
        Лешка оглянулся и вздрогнул: за кустами прятались бородатые мужики и целились в него из арбалетов. Тати!
        - Дружков позови, - приказал один из разбойников. - Да побыстрее!
        Лешка покачал головой:
        - Не пойдут.
        - А ты позови так, чтоб пошли… Не бойся, убивать не станем - не душегубы. Оглоушим да свяжем накрепко. Ну!
        - Сейчас…
        Юноша развернулся и, сделав вид, что споткнулся нелепо замахал руками, закачался, балансируя на одной ноги - нарочно, чтобы татям было хорошо видно - не специально он, так уж вышло… И - поднимая тучи брызг - нелепо завалился в воду. Хоть и была глубина по пояс, а все ж достаточно, чтобы быстро поплыть под водой - тем более по течению-то. Хоть и невелик пловец был Лешка, а все ж - чего не сделаешь, когда жизнь заставит?
        Ага! Попробуй-ка теперь в него попади!
        Задержав дыхание, юноша плыл, сколько мог, и вынырнул лишь за небольшим омутком, под свесившейся над самой водою вербою. Отдышался, прислушался…
        - Молодец, - насмешливо произнесли с берега. - Хорошо плаваешь!
        Лешка быстро обернулся, готовый тут же броситься в воду, да, наверное, это и нужно было сделать, не оборачиваясь, но… Правильно, что обернулся! Тать-то оказался знакомый. Черная бородища, прищуренные цыганистые глаза… Кудеяр!
        - Здорово! - выбираясь из воды, ухмыльнулся Лешка. - Людишкам своим прикажи, чтоб моих слуг не трогали.
        - А ты кто… Господи! Никак, Алексий? - Кудеяр опустил самострел и хохотнул. - Надо же, свиделись!
        - Свиделись. - Лешка уселся на берегу, рядом с разбойником. - Чего девку-то русалкой заделали?
        - А что б меньше кровушки лить, - вполне серьезно пояснил Кудеяр и, засунув два пальца в рот, заливисто свистнул.
        - Лихо ты свистишь, - ухмыльнулся юноша. - Прям - Соловей-разбойник.
        - Своим знак даю, чтоб не безобразничали, - видно было, что разговор этот и встреча Кудеяру в охотку, уж слишком радостно и безмятежно он выглядел. Почему? Ну, наверное, скажет…
        - Звал, атаман? - выглянула из противоположных кустов бородатая рожа.
        - Звал. Мужичков тех не трогайте…
        Разбойник кивнул:
        - Так они с саблями рыщут!
        - Я скажу, чтоб подождали… - Лешка дернулся было, но тут же замер, хитро взглянув на разбойного атамана. - Впрочем, мне с ними не очень-то надобно. Пусть дальше одни едут.
        - Понял! - радостно осклабился Кудеяр. - Слышал, Матяня? Действуй.
        Бородатая рожа бесшумно убралась обратно в кусты, и главный тать присел в траву рядом с Лешкой. Ухмыльнулся:
        - Видать, мы тебе в чем-то помогли, а?
        Юноша кивнул:
        - Помогли, врать не буду. У тех мужичков - свой путь, у меня - свой. Не надобно нам вместе. Да… - Лешка чуть помолчал. - Похоже, и я тебе зачем-то нужен?
        - С чего это ты взял?
        - Да больно уж ты радостный.
        Кудеяр расхохотался и хлопнул собеседника по плечу:
        - А ведь угадал, Алексий! Ты как-то в корчме говорил - тебе во Львов по делам нужно?
        - Нужно.
        - Вот и славно. Отвезешь по пути одну вещь. Одному человеку… славному рыцарю пану Велизару…

«Одна вещь» оказалась набитым золотыми монетами поясом, который Лешка по пути, конечно, вскрыл, но ни одной монетки не взял, доставил честно. Ну, а уж - через пана Велизара - и с купцом, и с караваном сладилось… Хорошо все ж таки помогать людям!
        - Ты не о Велизаре, о русалке рассказывай! - выслушав, подзадорил Яцек Голый Зад. - Неужто, с ней так и не свиделся?
        - Да свиделся, - засмущался Лешка. - Она мне одежку приносила - мою-то старую слуги забрали, хорошо - сумы переметные успели прибрать Кудеяровы тати.
        - Выходит, слуги-то еще хуже татей?
        - Выходит.
        - Так что русалка-то? Что?
        - Да ничего… - Юноша чуть покраснел. - Девка как девка - вполне даже пригожая. Мелька - Меланья - племянница Кудеярова. Подошла, позвала меня - одежку, мол, подбирать… Одетая уже… Я возьми, да и спроси по пути - где хвост? А она - сам пощупай!
        - Ну?! - весело загоготал Яцек. - И как, пощупал?
        - Пощупал, - под всеобщий смех отозвался Лешка. - Как у вас говорят - гарна дивчина. А уж целуется… Едва губы не откусила! А хвост у нее невзаправдашний… так, купчишек завлекать - то Кудеяр придумал. Потом кинутся жаловаться - ограбленные-то - мол, русалка сгубила - и что? Епитимью сразу наложат, да и искать никого не будут - известно как пресвятая церковь к русалкам относится.
        Все снова захохотали, даже едущий впереди пан Велизар скривил в усмешке губы, хотя и слышал уже от Лешки всю эту историю.
        - Поспешайте! - вдруг посмотрев на небо, махнул рукой Велизар. - Видите, над перевалом тучки? Как бы не принесло грозы.
        - Ну, ежели что, заночуем на перевале у хромого Мисаила, - пожал плечами Яцек. - Не хотелось бы, конечно, но в грозу мы перевал не пройдем… Впрочем, может, еще и не будет, грозы-то.
        - Будет, - приложив ладонь ко лбу, усмехнулся предводитель наемников. - Чую, как ноют старые раны.
        И ведь как накаркал!
        Не успел караван въехать в тень горных кряжей, как все небо уже затянули плотные темно-синие тучи. Где-то впереди, в горах, ослепительно сверкнула молния. Громыхнуло.
        - Сворачиваем на постоялый двор! - приподнявшись в седле, скомандовал Яцек и погонщики послушно направили мулов на узенькую повертку, вьющуюся средь красно-черных, местами поросших колючим кустарником, скал.
        Им повезло - успели до начала грозы. Из-за поворота вдруг показалась сложенная из плоских камней ограда с крепкими воротами и сторожевой башенкой, пристроенной к длинному двухэтажному дому, тоже каменному, с крытой соломой крышей. На башенке маячил сторож - слуга.
        - Эй, отворяйте! - подъехав ближе, громко закричал старший приказчик. - То караван купца Игнатия Валюка.
        - А, Яцек! - свесившись с башни, узнал слуга. - Что ж, заезжайте, хозяин рад будет…
        Ворота, скрипнув, открылись, и караван быстро втянулся на постоялый двор. И вот тут-то загромыхало по настоящему! Едва успели загнать под навес возы! Как-то на 9 мая Лешка смотрел в кинотеатре фильм про Великую Отечественную войну. Так вот: и там так не громыхало, как сейчас здесь! Выскакивающий на свободу гром отражался от скал многократным эхом, по сравнению с которым артиллерийская канонада, наверное, показалась бы детской хлопушкой. На фоне темно синего грозового неба яростно сверкали ветвистые молнии. На вершине ближней горы вспыхнула, пораженная ударом, сосна, загорелась, легко, словно спичка. И, наконец, начался ливень. Он вовсе не начался постепенно, медленно, нет - хлынул сразу, весь, так, что замешкавшиеся во дворе слуги сразу оказались мокрыми, а каменистая почва в миг покрылась лужами, из которых по водоотводам, пузырясь, побежали ручьи. Оглянувшись на пороге, Лешка зябко передернул плечами и поспешно скрылся в доме.
        Хозяин постоялого двора хромой Мисаил принял гостей без особой радости, непонятно, почему - ведь караван на постое - ему прямой прибыток. Радоваться надо, расстилаться перед дорогими гостями, подавать все самое лучшее, чтоб заехали и на обратном пути. Ан нет, хромец был мрачен и, недовольно сдвинув густые черные брови, что-то бурчал себе под нос, невпопад отвечая на вопросы новоявленных постояльцев. Лешка не мог отделаться от чувства, что хозяин постоялого двора смотрит на них с досадой, словно на какую-то помеху. И это было странно.
        Впрочем, гостей кое-как покормили (большинство караванщиков предпочло собственные припасы), а в качестве места для ночлега предложили просторную залу на втором этаже, с широкими, предназначенными для спанья лавками, покрытыми старой соломой. Ну, и тому были рады - в такую-то погоду все же лучше в сухом жилище, нежели мокнуть под тугими струями ливня.
        Гром все гремел, не умолкая, и молнии рвали сверкающими разрывами небо. Дождь, казалось, стал еще больше, неудержимее, и шумел за узенькими оконцами, словно море. Пахло сыростью, но не свежей, как это обычно бывает при грозе, а какой-то затхлой, что ли. Может быть, потому что совсем не было ветра? Это плохо, в таком случае ненастье могло затянуться надолго.
        К тому же в том углу, где улегся почивать Алексей, вдруг стала протекать крыша. Юноша заметил это не сразу, а уже когда почти уснул - холодные капли упали прямо за шиворот. Лешка спросонья скривился - вот еще не хватало! - и отодвинулся в сторону… прямо под тоненькую струйку!
        Вздрогнув, проснулся уже окончательно, сел на лавке, покрутил головой, прислушиваясь к храпу сотоварищей. Судя по всему, те чувствовали себя вполне уютно - не ворчали, не ругались, даже не ворочались, спали себе вполне даже мирно. А чего бы и не поспать, когда снаружи черт знает что, а здесь - тихо, спокойно и сухо. Впрочем - сухо, это кому как. Входная дверь была полуоткрыта, и из узеньких окон несло сквозняком… тоже каким-то затхлым. Или это так просто казалось недовольному юноше?
        Пошарившись в темноте, озаряемой лишь вспышками молний, Лешка понял, что уже вряд ли заснет. Ушел куда-то сон, пропал, улетучился… Да и душновато здесь, несмотря на затхлый сквозняк. Спуститься, что ли, во двор, поточить лясы с караульным? Кто из наемников сейчас сторожит? Кому выпал жребий? Кажется, длинному угрюмому поляку Збышеку? Или, нет мадьяру Ласло - известному балагуру. Вот с кем потрепаться, коли делать нечего… Хотя… Хотя, наверное, там все же Збышек. Вот же черт - и поговорить не с кем! Ну, хоть в трапезную зайти, вина выпить, хоть, по правде говоря, не вино тут у них, а кислятина.
        Дождавшись очередной вспышки, Лешка осторожно обошел спящих и, выйдя из опочивальни, стал медленно спускаться по шаткой лестнице вниз, в трапезную, где - о, чудо! - горели свечи! И даже слышались чьи-то приглушенные голоса! Наверное, Бог послал хромому Мисаилу еще одних постояльцев. Ну да, так и есть - у очага собралась компания с полдюжины человек, нет, чуть побольше - семь, если считать за человека черноволосого мальчика лет одиннадцати в белой, насквозь промокшей рубашонке и длинных черных штанах, заправленных в белые онучи - тоже мокрые. Мальчик сидел у самого очага, суша на вытянутых руках красивую бархатную курточку - красную, украшенную желтыми шелковыми шнурами и блестящими пуговицами. Кроме него, остальные припозднившиеся посетители оказались вполне взрослыми - высокий красивый господин с чуть тронутыми сединою висками и небольшой черной бородкой, тоже, как и мальчик, в одной рубахе - мокрый кафтан сушился рядом, на пододвинутой к очагу скамье. Кафтан, насколько мог сейчас судить Лешка, был явно не из дешевых, но и не из очень дорогих, а такой, средний, приличествующий, к примеру,
какому-нибудь разбогатевшему ремесленнику - владельцу мастерской - или торговцу средней руки. Рядом, на той же скамейке, примостился добродушного вида молодой человек с простецким лицом, то и дело переворачивающий кафтан - чтоб лучше сох. Напротив указанной троицы, за столом, сидело еще четверо молодцов, одетых довольно просто - в узкие крестьянские штаны с длинными чулками и домотканые рубахи, поверх которых были небрежно накинуты овчинные кожухи. Пастухи или лесорубы. А те трое - отец, со слугой и сыном. Ну да, скорее всего, так и есть - мальчишка здорово похож на седоватого господина: такое же красивое лицо, черные глаза, темные брови.
        - Добрый вечер, - вежливо поздоровался Алексей. - Что-то не спится. - Он оглянулся на хлопотавшего у котлов хромца. - Вот, подумал - а не испить ли мне вина? Тем более - тут и компания.
        - Пожалте. - Хозяин постоялого двора чуть приподнял левую бровь. - Можете и испить, если хотите. Сейчас, приготовлю гуляш и подам вам вино.
        - Гуляш? - Лешка потер руки. - Я б и от него не отказался!
        - Тогда подождите, скоро будет готов.
        Юноша говорил по-гречески, но хромой Мисаил его отлично понимал, как, впрочем, и господин с седыми висками, быстро спросивший:
        - Вы грек?
        - Да, ромей, - улыбнулся Лешка. - Алексей Пафлагон, воин… охранник из каравана львовского купца.
        - А я владею мельницами! - улыбнулся мужчина и, чуть привстав, представился. - Миклош Фарма, так меня кличут. Там у очага - мой слуга Герд.
        - А тот мальчик, верно, ваш сын?
        - Мальчик? О, нет. Он, мне кажется, сам по себе… И пришел сюда раньше нас.
        - Меня зовут Влад, - услыхав, что разговор зашел о нем, обернулся мальчишка. - Я охотился в горах и немного не рассчитал с грозою.
        Миклош усмехнулся с усы:
        - Родители, небось, беспокоятся?
        - Ничуть! - Парнишка сверкнул глазами. - Я же уже взрослый! Ну… почти… Подумаешь, гроза. Эко дело! Вот только жаль, у меня нет с собой денег - а то б и я не отказался от мяса.
        - Тогда, господин Влад, - негромко произнес владелец мельниц, - осмелюсь предложить угостить вас ужином. Вижу, вы из хорошей семьи.
        - О, да… - Мальчишка встал и с достоинством поклонился. - Можете верить, это так. Имя же моего рода… позвольте пока не называть, - посмотрев на удалившегося за вином хромого, он понизил голос. - Слишком много чести для этой нищей корчмы!
        - Это тоже ваши люди? - Лешка кивнул на парней.
        - Эти? Нет… Они только что появились. Верно, местные пастухи. Кажется, они совсем не говорят по-гречески.
        - Ну, конечно - простые люди.
        - Так ведь и мы с вами не из князей, верно?
        Лешка с улыбкой кивнул, а юный господин Влад лишь гордо повел плечом, никого не удостоив ответом.
        Хозяин постоялого двора наконец принес долгожданный гуляш и вино. Парни, впрочем, перебивались лепешками с сыром - видать, на мясо не было денег. Если они вообще хоть когда-нибудь у них бывали - деньги. Запивая сыр вином из глиняных кружек, они о чем-то негромко разговаривали по-своему, по-валашски, ничуть не интересуясь соседями по трапезной. Впрочем, и те скоро перестали обращать на простолюдинов внимание. Гуляш оказался вкусным, да и вино не таким кислым, как то, что подавали караванщикам. Вполне сносное было вино.
        Хозяин - о, чудо! - сейчас был сама любезность и прямо лучился добродушием. Даже на минутку присел рядом:
        - Не часто… Не часто Бог посылает мне столь важных гостей… Едете в Тырговиште, господин Миклош?
        - Да, туда. - Владелец мельниц кивнул. - Заключил подряд с хозяином замка.
        При этих словах мальчишка вдруг вскинул брови… но, ничего не сказав, принялся разделываться с гуляшем.
        - Не советую ехать по верхней дороге - там сейчас оползни, - негромко продолжал трактирщик. - Вы знаете другой путь?
        - Знает мой слуга Герд.
        Мальчишка - Влад - моргнул глазами и кашлянул, но снова ничего не сказал.
        А хромой Мисаил уже подсел к нему:
        - Вы кого-то мне сильно напоминаете, молодой господин. Не родственник ли вы, случаем, Мирче из Таништэ?
        - Нет, - односложно отозвался мальчик. - Позвольте, я все-таки поем. Не люблю говорить с полным ртом.
        - О, как скажете, мой юный друг, как скажете…
        Улыбаясь, хромой проковылял к парням. О чем они говорили - Лешка не знал, не понимал языка, но, верно, о чем-то веслом, поскольку парни все время смеялись.
        - Старая побасенка, - вполголоса произнес Влад. - И чего они ржут, как лошади? Будто раньше не слышали этой истории.
        - А что за история? - заинтересовался Лешка.
        Мальчишка лишь скривил тонкие губы:
        - Да так… Ничего интересного. Вы тоже едете в Тырговиште?
        - Нет. - Юноша отрицательно качнул головой. - Наш караван идет в Варну.
        - В Варну… - повторив, Влад вдруг мечтательно улыбнулся. - Хорошее место: море, песок… Жаль только - там слишком много турок.
        - Вы не любите турок, господин Влад? - тут же переспросил Миклош.
        - Ненавижу! - Мальчишка сжал кулаки. - Впрочем, как и все здесь…
        - Ох, к сожалению, не все, господин Влад, не все… Далеко не все!
        Дальше разговор, как всегда, зашел о политике - а о чем же еще разговаривать меж собой едва знакомым людям? О погоде - скучно, о бабах - скабрезно, остается одна политика. Поговорив минут пять, Миклош и Лешка - Влад по своему малолетству все больше молчал, слушал - дружно решили, что Константинополю против турок одному ни за что не выстоять, не те силы. Одна надежда - на Владислава, молодого короля Польши и Венгрии, на трансильванского воеводу Яноша Хунъяди - известнейшего рыцаря и благороднейшего человека. Лешка еще считал «естественными союзниками ромеев» и Венецию с Генуей, на что Миклош лишь раздраженно хмыкал, доказывая, что никакие они не союзники, а конкуренты, уже задавившие всю международную торговлю империи и без всяких турок.
        - Ну да, признаю, - потягивая вино, горячился Лешка. - Венеция с Генуей - больше Генуя - подмяли под себя ромейскую торговлю, но отсюда же вытекает, что не помочь им Константинополю против турок - это рубить сук, на котором сидишь! Ведь турки-то, чай, и без них обойдутся, сами торговать будут!
        - Торговать будут греки! - Миклош вдруг произнес странную фразу. - А также армяне, евреи и все, кто останется в Константинополе после взятия его турецким султаном.
        - Боюсь, что там никого не останется, одни трупы. - Лешка сокрушенно покачал головой и залпом намахнул кружку до дна.
        Снова появился трактирщик. Поклонился, кося хитрым глазом на Лешку:
        - Я приготовил вам прекрасные комнаты, господа!
        - У меня совсем нечем платить, - напомнил Влад.
        - Ничего. - Хромец улыбнулся. - Был бы человек хороший. Ночуй! Господа, я лично провожу вас!
        Он поднялся уже, но юный господин Влад внезапно опередил его, подбежав к входной двери. Распахнул… И тут же поник головою - хотя гроза и, кажется, кончилась, ливень хлестал с прежнею силой.
        - Как бы не на три дня зарядил, - высказал опасение Миклош.
        - Нет, господин. - Подойдя к двери, трактирщик пристально всмотрелся в небо: - Во-он там, над горами, просветы… Утро будет чистым.
        - Не развезло бы дороги.
        - Не успеют. Идемте, я вас провожу. - Хромой Мисаил обернулся к мальчишке. - И вас, молодой господин.
        - Вы поднимайтесь. - Влад набросил на левое плечо курточку. - Я следом…
        Лешка обвел взглядом полупустую залу - сидевшие за столом парни интересных собеседников, пожалуй, не представляли. Ну, и черт с ними. Спать! Завтра ведь ливень закончится, если верить трактирщику, а значит - снова в седло.
        По скрипучей лестнице, держа в руке тускло горящую свечку, первым поднимался хозяин, за ним осторожно ступали владелец мельниц со своим слугою, следом, не особенно торопясь, шагал юный господин Влад. Когда трактирщик и следовавшие за ним постояльцы скрылись в одной из комнат, мальчишка неожиданно остановился и, обернувшись к Лешке, быстро зашептал:
        - Вы кажетесь мне здесь единственным достойным доверия человеком. Умоляю, зайдите как можно скорее в мою комнату. Так, чтоб не заметил хромой…
        - А вот и я, молодой господин! - не замедлил явиться трактирщик. - Прошу за мной, ваша комната прямо по галерее…
        Прямо по галерее - про себя повторил Алексей. Был ли он заинтригован? Скорее всего - да. Или просто решил навестить мальчишку со скуки. Опять помогать малолеткам?! Как тогда, на Черном болоте, Ваньке, который оказался… гм… как бы полегче выразиться? Впрочем, данное Лешке слово он, надо признать, сдержал, да и вообще держал себя вполне даже достойно… если отвлечься от всего прочего. Интересно, этот тоже будет уговаривать убить собственного дядюшку или какого-нибудь иного родственника? Если так, просто взять да уйти - проблем-то! А зайти в гости стоит, все равно спать что-то не хочется.
        Дождавшись, когда по галерее прошаркают приглушенные шаги хромца, юноша выждал, пока дрожащий свет свечи не растворился внизу, в трапезной, и на цыпочках вышел на галерею. Пошел, оглядываясь и замирая, щупая пальцами стены… Ага, вот, кажется, дверь…
        - Влад?
        - Я здесь. - Мальчишка отозвался встревоженным шепотом. - Заходите, прошу.
        Он тихо притворил дверь. Огня не зажигали, и в комнате было темно - ведь молнии за окном давно уже не сверкали.
        - Садитесь. Там, у стены, лавка… Нашли?
        - Да.
        - Теперь выслушайте меня. Не бойтесь, я не отниму у вас много времени.
        Лешка даже улыбнулся - ишь ты, какой вежливый! Ну, точно какую-нибудь пакость попросит…
        - Прежде всего - один вопрос, - в шепоте парня послышалась надежда. - Я видел под навесом возы… Вы здесь не одни?
        - Нет, нас здесь много. - Юноша не стал скрывать очевидного. - Купеческий караван. Идем в Варну.
        - Можете не дойти… - в темноте послышался грустный смешок.
        - Что?!
        - Что слышали. Я объясню, извольте. - Мальчишка немного помолчал, видать, собираясь с мыслями и наконец спросил. - Вам не показались странными сегодняшние постояльцы?
        - Парни? - Лешка пожал плечами. - А что в них странного?
        - Они очень хорошо знакомы с трактирщиком, но почему-то от нас это скрывают. Не очень и тщательно, достаточно было лишь внимательно присмотреться…
        - Допустим… И что из этого?
        - Дослушайте. Мы с этим… господином Миклошем и его слугою, что сделали, едва вошли? Правильно, принялись сушить одежду. А эти? Почему они так не поступили?
        - И почему же?
        - Они не сняли одежду потому, что у них есть что под ней скрывать - ножи, кинжалы и прочее. Это - во-первых!
        - Что же, интересно, «во-вторых»?
        - А во-вторых - зачем сушить одежду, если все равно скоро предстоит промокнуть? Они вовсе не намереваются задерживаться на постоялом дворе - возьмут, что нужно, и сгинут во тьме!
        - И что же им нужно? - Лешка поразился бурной фантазии парня, не лишенной, надо признать, некоторой логичности.
        - Деньги… Это раз. И - я! Это два. Я боюсь, что не справлюсь с ними один, просто не хватит сил - тетива моего лука намокла от дождя, а кинжал… Один клинок против четырех - силы явно не равные. Потому я вас и позвал… И рад, что вы не один!
        - Хм… - Юноша усмехнулся. - Вы, друг мой, только что заявили, что лишь один я показался вам достойным доверия. Ну, парни - понятно. А чем вам не понравился мельник?
        - Этот… гм… владелец мельниц… В округе пять мельниц, и я точно знаю, кому они принадлежат! Не ему!!! И относительно какого-то договора с местным владыкой… Не было у него никакого договора!
        - Откуда вы это можете знать?
        - Могу! Уж поверьте.
        - А что скажете на счет трактирщика?
        - Пройдоха, каких мало! И явно связан с парнями. Он затевает какую-то мерзость… Надо же, сделал вид, что меня не узнал!
        - Я тоже вас не узнал, уж извините, - скептически кривился Алексей. - А что, вы в здешних местах настолько известны?
        - Известен, - твердо отозвался мальчик. - Думаю, что каждому. Тем более - моя куртка… на ней же вышит герб, видели?
        - Как-то не обратил внимания.
        - Дракон! Дракон с разверстой пастью!
        - Так, значит, вы… Ммм… Сын местного князя?
        - Да! Да! Да! - шепот мальчика сорвался на тусклый крик. - Меня зовут Влад Дракула!
        Лешка чуть было не упал с лавки! Вот это да-а-а! Да и любой бы струхнул, на его месте… Темнота, подозрительная корчма, и в одной комнате с тобой - вот здесь, рядом, только протянуть руку - Влад Дракула!!! Всем хорошо известный вампир. Вернее, пока - вампиреныш…
        Лешка очумело покачал головой. Мало ли что там покажут в американских фильмах? Однако, дыма без огня не бывает!
        - Да, мой отец валашский господарь Влад Дракул - Дракул - это его прозвище, а Дракула - наше родовое имя. Трактирщик точно узнал герб… Но не показал виду… О, мой отец был прав, когда предупреждал меня, чтобы я не ездил на охоту один и остерегался бы подобных мест.
        - Так вы полагаете…
        - Да! Меня похитят. Похитят, чтобы надавить на отца. Если это сделают гайдуки - чтобы настроить его против турок, если турки - наоборот. Но, похоже, они - кто бы они там ни были - просчитались. Никак не рассчитывали на ваш караван и мою сообразительность.
        Во! Ахнул про себя Лешка. И этот тоже себя умным считает! Ну, прямо кругом одни умники… а этот еще и… гм… со вполне определенной славой, между прочим - весьма специфической.
        - Тсс! - Мальчишка вдруг нервно схватил Лешку за руку. - Слышите, как скрипят ступеньки? Идут!
        Юноша прислушался - и в самом деле, скрипели. А потом послышались легкие, быстро приближающиеся шаги. Словно бы кто крался на цыпочках - точно так же, как только что Лешка.
        - Когда они ворвутся, бросайся под ноги и кричи, - прошептал юноша. - Я же - ударю в морду… Поднимем шум!
        - Не надо никакого шума, - так же шепотом неожиданно сказали из-за двери. - Это я, Миклош. Впустите меня, если не хотите погибнуть.
        - Погибнуть? - Лешка приготовился бить. - Уж не от вас ли?
        - Нет… Клянусь…
        Глава 10
        Август 1441 г. Валахия
        Дракон над печной трубою
        Только в небе солнце засияет…

…выходи ты к городским воротам.
        Проходить тут будет наше войско…
        Царь Лазарь и царица Милица. Героический эпос южных славян

…Б-богом.
        - Клянетесь Богом, а заикаетесь! - не преминул заметить Лешка. - Ну, ладно, входите, коли пришли… Влад, приготовьтесь!
        Дверь скрипнула.
        - Только ради всего святого, не поднимайте шум. Вот, как видите, я один.
        - Как раз и не видим…
        - Ах да, темно…
        Кажется, владелец мельниц и впрямь не соврал. Остановился у косяка и, прикрыв за собой дверь, зашептал:
        - Дом окружен, снаружи, за оградой - разбойники.
        - Откуда такие сведения?
        - Я - опытный путешественник, поверьте. Мне сразу же показался подозрительным хозяин… Проследил, и… Алексей, вы с караваном?
        - Да.
        - Можете сейчас незаметно разбудить всех своих людей? Надеюсь, средь них найдутся опытные воины?
        - Найдутся… Да, там, во дворе, часовой…
        - Боюсь, что ему уже ничем не поможешь. Идите же! Дом вполне можно защитить - это самая настоящая крепость! Трактирщика и его людей следует немедленно взять в плен… Затем выставить арбалетчиков у окон. Хвала всем святым, они узкие - никто не пролезет…
        Видимо, владелец мельниц обладал редким даром убеждать людей. Лешка послушался - тем более что ничего подозрительного тот и не предлагал: разбудить караванщиков - вряд ли к такому призвал бы разбойник. Только вот…
        - Юный господин. Он пойдет со мной!
        - Ради всех святых! - Миклош усмехнулся. - Только поскорее, прошу. Как бы не было уже поздно!
        Поздно не было. Лешка с малолетним «вампиренышем» Владом безо всяких приключений прошли по галерее к общей опочивальне.
        Пан Велизар и Яцек, хоть и спросонья, но все же быстро поняли, что к чему, - и отнюдь не восприняли Лешкины слова в шутку. Быстро поднялись, разбудили наемников, приказчиков и слуг, разобрали оружие, с которым по нынешним временам опасно было бы расставаться и ночью.
        Осторожно спустились вниз…
        Увидев вооруженных людей, хозяин постоялого двора, словно бы позабыв о своей хромоте, рысью бросился к двери… И ведь выбрался бы! Если бы не узкий кинжал, пущенный умелой рукой моравского рыцаря Велизара Чашко.
        - Собаке - собачья смерть, - холодно произнес пан Велизар, вытаскивая окровавленный клинок из спины хромого Мисаила. И тут же распорядился:
        - Запереть дверь на засов. Алексей, Ласло - к черному ходу, вы - займитесь слугами, арбалетчики - на галерею! Вы что встали? - Он хмуро посмотрел на приказчиков. - Укрепляйте ставни, слава Господу, они запираются изнутри… Это кто еще? - Он перевел взгляд на спускавшегося сверху Миклоша со слугою.
        - Эти - за нас! - поспешно представил Лешка. - Как и этот вот господин. - Он взял за плечи Влада.
        - Только детей нам тут и не хватало. - Предводитель наемников сплюнул на пол. - Впрочем, и от них иногда бывает толк. Стрелял когда-нибудь из арбалета, парень?
        - Я сбиваю на лету дичь! - горделиво приосанился Влад.
        - Вот и славно. Давай на второй этаж, думаю, там для тебя скоро найдется работа. Яцек, вы арестовали слуг?
        - Да, почти всех, пан Велизар. Только двое заперлись в чулане. Думаю выкурить их оттуда дымом.
        - Давайте… Смотрите только, не подожгите дом.
        И в это момент сильный удар потряс запертую на железный засов дверь. Снаружи закричали, заулюлюкали, засвистели - не дожидаясь окончания дождя, разбойники пошли на штурм.
        В дверь долбануло еще раз - видать, бревном, вряд ли у нападавших имелся таран. Пан Велизар кивнул рукой на столы и скамейки - всей этой мебелью тут же забаррикадировали дверь, а сверху, с галереи, на разбойников посыпались стрелы. За дверью послышались стоны и ругательства. Удары стали редки, а затем и вообще прекратились, как видно, лиходеи решили временно отступить, подкопить силы. Однако их стрелы свистели в воздухе ничуть не реже, чем стрелы защитников. Светало. Сквозь щели в ставнях сочились алые лучи утренней зари.
        Воспользовавшись временной передышкой, Велизар Чашко велел привести слуг для допроса. Трясясь от страха, те могли мало что поведать. Да, хозяин, кажется, водил какие-то шашни с гайдуками. И, бывало, снабжал их провизией. Нет, в горы никого не посылал, разбойники приходили сами. Кто ими командует? Да кто ж того не знает - конечно же, Гацько Лопата! Человек серьезный, его здесь все боятся. Велика ли банда? А Бог его… Сотня человек наберется.
        Сотня… Это - как минимум. Осажденных же почти ровно в два раза меньше. Что ж, не самый плохой расклад.
        Лешка и Ласло-мадьяр - смешливый молодой наемник - как и было приказано, живо прошли к черному ходу, указанному одним из пленных слуг. Узенькая дверь, похоже, вела прямо на улицу, в горы и, если верить слуге, снаружи была замаскирована густым кустарником. Интересно, знают ли об этом ходе разбойники? Если нет…
        Ласло немедленно доложил обо всем командиру и явился обратно к двери уже не один - с самим паном Велизаром, Яцеком и еще парой воинов.
        - Попробуем пробиться, посмотреть. - Пан Велизар скептически осмотрел дверь. - Куда ведет ход?
        - В горы. - Ласло просительно взглянул на командира. - Я разведаю?
        - Давай. Алексей, будешь прикрывать…
        Осторожно, буквально по щелочке, они приоткрыли дверь. Не сильно, так, чтоб только смог протиснуться Ласло. С той стороны дома, куда выходила дверь, было спокойно и тихо, крики разбойников слышались лишь где-то в отдалении. Вдоль всей задней стены дома, глухой, без окон, тянулся кустарник, невысокий, но довольно густой, так, что вполне можно было спрятаться, что сейчас и делал Ласло, осторожно пробираясь ближе к горному склону. Там, за кустами, виднелось ущелье с узенькой тропкой, вот, если б удалось незаметно проникнуть туда… туда… А потом - куда? Куда она ведет, эта тропинка? Оп! Ласло ужом шмыгнул в расщелину!
        Лешка тоже выбрался в кусты, поудобнее примостив заряженный арбалет на коленке - мало ли, как там все сложится? Пока тихо, но… Позади, за распахнутой настежь дверью черного хода, притаились пан Велизар и Яцек. Кругом повисла тишина, лишь было слышно, как гулко билось сердце… Ну, где же Ласло? Что же не возвращается? Долго ли там посмотреть?
        Лешка не смог бы сказать, в какой именно момент из ущелья выскочили разбойники - больно уж резко они появились - с криками, воплями, посвистом, видать, хотели взять нахрапом. Однако, руки среагировали сами собой, послав арбалетный болт прямо в грудь одному из врагов. Тот резко дернулся, словно наткнулся на невидимую стенку, и, выронив саблю, медленно повалился наземь. Второй, завывая, бросился напролом, в кусты… Лешка отбросил бесполезный арбалет и, выхватив саблю, выскочил навстречу вражине. Тот оказался высок и ухватист, этакая дубинища с вислыми, чуть ли не до груди, усами. Грудь разбойника прикрывала блестящая кираса, в руке опасно сверкал изогнутый клинок сабли.
        - Вххх! - просвистело над головой.
        Лешка отпрыгнул назад, напружинил ноги… Ага, за усатым виднелось еще человек пять, а то и больше. Правда, местечко узкое - всем вместе разбойникам не напасть. Им бы, дурням, остановиться у самой расщелины да использовать самострелы или луки. Зря эта орясина бросилась вперед, напрочь перекрыв другим сектор обстрела… Обстрела…
        Увлекая за собой врага, Лешка дернулся влево, освобождая этот самый сектор своим. Ага! Пан Велизар не дремал - из кустов тут же полетели стрелы…
        Вражина снова взмахнул саблей… Ух, и глаза же у него - бешеные!
        Юноша смотрел сейчас как бы сквозь противника, что позволяло мгновенно улавливать любое его движение, даже самое незначительное. Вот враг замахнулся, вот с хэканьем нанес хитрый удар - от такого не отскочишь, да и не нужно было этого делать - Лешка просто подставил на отбив саблю. Бамм! Столкнувшись, зазвенели клинки, посыпались искры, бесцветные глаза разбойника вспыхнули злостью… Злись, злись…
        Лешка сконцентрировался, собрался, почувствовав саблю продолженьем руки… Так… Полшага левой на зад. Правой - вперед. Резкий разворот. Удар! Искры!!! А он опытный воин, этот усач… Контратака! Блеск вражеского клинка… Нет, он не ударит в грудь - что толку пытаться прорубить доспех? Значит, будет целить в шею…
        Резко клинок вперед и вверх… Отбив! Искры!
        А теперь отклониться чуть влево… оп! Удар! Удар! Удар! Ну и звон - ушам больно… Сильный замах… Вражина подсознательно ждет нового удара… Ну, так вот он! На, получай! Ты ведь его сейчас отобьешь? А куда, не знаешь? Зато я знаю - в собственную шею!!!
        Оп!
        Мощная струя вражьей крови забрызгала Лешкины латы. Разбойник захрипел, падая навзничь. Лешка тоже пригнулся - помня про своих. Не давая врагам броситься вперед, просвистели над головой стрелы.
        - Давай назад! - скомандовал пан Велизар. - Ныряй!
        Юноша так и сделал - резко нырнул взад себя, словно в воду. Упав в кусты, почувствовал, как сильные руки вдернули его в дом. Дверь тут же захлопнулась.
        - Жаль Ласло, - похлопав Лешку по плечу, покачал головой рыцарь. - Добрый был воин.
        - Так, может, он…
        - Нет. Он не сдастся. Лучше погибнуть в бою, чем медленно умирать от пыток.
        Странно, но в дверь никто не ломился. Не ломился, но…
        Юноша потянул носом, ощутив явственный запах дыма.
        - Они подожгли кусты, - негромко промолвил Яцек.
        Лешка вздрогнул:
        - Ведь могут поджечь и крышу.
        - Она давно горит. - Пан Велизар усмехнулся. - Правда, вражинам от того не легче. Ну, выгорит - и что? Дом-то каменный. Нет, самое уязвимое место - двери.
        - Могут пробить и стены!
        - У них нет таранов, Яцек! Были б - давно бы пробили. Что это там, в углу, камни?
        - Как видно, хозяин готовился к ремонту.
        - Завалите ими дверь!
        Когда все было исполнено, предводитель наемников велел Лешке подниматься с ним наверх:
        - Я видел, как ты дрался, парень. Думаю, тебе здесь слишком скучно… Яцек, пришли сюда пару приказчиков… и того малолетнего паренька. Жалко будет, если убьют.
        - Мальчишка вряд ли согласится, - засмеялся Лешка. - Это - сын местного князя.
        - Какого князя?
        - Дракула. Так, кажется, его кличут.
        - Местного господаря?! - удивился Яцек. - Интересно, знают ли об этом разбойники?
        - Думаю, что знают. Иначе б, может быть, и не лезли с таким остервенением.
        Юноша оказался прав - разгоряченный боем Влад напрочь отказался уйти куда-то в другое место.
        - Мне нравится здесь, - гордо возразил он. - И мои стрелы нашли уже не одну жертву!
        На красной курточке его гордо трепетал вышитый золотой дракон - Дракул. Вражеская стрела, проскользнув в узкий проем окна, дрожа, впилась в стену. Здесь, на втором этажа, крыши, собственно, не было - сгорела, и лишь высокая печная труба упиралась в пронзительно голубое небо. Вражины что-то притихли и лишь изредка посылали в защитников постоялого двора стрелы.
        - Небось, замышляют какую-нибудь пакость, - нервно усмехнулся Яцек.
        Пан Велизар пригладил растрепавшуюся бороду:
        - Что они замышляют - догадаться нетрудно. Вот ты бы, Алексий, как бы сейчас поступил на их месте?
        - Как бы поступил? - Лешка пожал плечами. - Наделал бы лестниц да пошел бы на штурм.
        - Вот именно! - Пан Велизар посмотрел наверх, на догоравшие остатки стропил. - Через окна им не пробраться, но вот через стены - свободно. Крыши-то больше нет.
        - Это ж какой длины лестницы надо?!
        - Сделают. Коль уж чего задумали - сделают.
        Посовещавшись с командиром наемников, Яцек, пользуясь временным затишьем, немедленно приказал своим таскать на второй этаж разный хлам: столы, скамейки, мешки - делать приступы к стенам, вернее - к притолокам. Кроме того, по совету пана Велизара, все стены облили оливковым маслом - уж сколько нашлось в доме.
        - А если они его подожгут? - забеспокоился Влад.
        Лешка махнул рукой:
        - Пусть жгут! Как они тогда полезут на штурм, хотел бы я видеть!
        Передышка длилась недолго. Собравшись с силами, враги с гомоном и воплями ринулись на новый штурм. И правда - тащили с собой длинные лестницы, наспех сколоченные из связанных между собой древесных стволов. Действовали решительно и умело - часть разбойников пробиралась к постоялому двору с лестницами, часть, засев за оградой, поливала зашитников градом стрел.
        - Совершенно непонятное остервенение, - уклоняясь от очередной стрелы, заметил Яцек. - Что им от нас нужно? Товары - вон они, внизу. Давно бы могли взять.
        - Товары - да, но деньги и драгоценности? - Лешка ухмыльнулся. - Кой толк им в вашей посуде и кожах?
        - У нас еще и сукно! - обидчиво поправил приказчик. - Доброе фламандское сукно из брюссельских сукновален.
        - Да на кой черт им ваше сукно?! Им золото нужно! - Юноша засмеялся.
        - Думаю, не только золото, - поправил подошедший сзади Миклош. - Но и кое-что еще… Вернее - кое-кто. - Он кивнул на Влада. - Я бы, на их месте, давно прислал парламентеров.
        - Не пришлют, - возразил Яцек. - Пока не убедятся, что голыми руками нас не возьмешь.
        Миклош скептически усмехнулся и понизил голос:
        - А может, им просто не нужны лишние свидетели? Ох, в недобрый час забрел сюда этот мальчишка!
        Несмотря на все ухищрения защитников, разбойникам все же удалось подтащить к дому лестницы, взвившиеся в воздух, словно лапы сказочного чудовища. Взметнулись из-за ограды тучи свистящих стрел. Лестницы со стуком уперлись в стены. Подбадривая себя жуткими воплями, разбойники лихо пошли на штурм.
        Лешка осторожно высунул голову из-за обгоревшей притолочной балки. Пересчитал лестницы - одна, две… пять. Пять! Не так уж и много. Но, у каждой - человек по двадцать. И еще - арбалетчики. Да их куда больше, чем сотня! А своих? Сколько уже осталось, учитывая всех погибших от вражеских стрел? Человек двадцать пять? Двадцать?
        Впрочем, что считать? Надо действовать.
        Первый же появившийся над стеной разбойник получил в голову аж сразу две стрелы и тяжелым мешком упал вниз, во двор. Следующие были осторожнее, действовали слаженно, вместе, одновременно ринувшись на стены сразу во всех местах. Кого-то успели сбить стрелами, кого-то - нет. Вот уже один спрыгнул со стены, сразу вступая в бой, следом появился второй, третий… Брешь! Где-то образовалась брешь!
        - Алексий, Яцек - живо к торцу! - размахивая окровавленным мечом, громко распорядился пан Велизар. - Там одни приказчики… Подмогните!
        - А здесь? - Лешка уже выбирал соперника, хищно поводя саблей.
        - Здесь и без вас справимся! Хэк!!! - с этим словами огромный меч моравского рыцаря нашел себе очередную жертву, разрубив незадачливого разбойника чуть ли не пополам!
        Лешка лишь усмехнулся: пожалуй, верно, здесь справятся и без них. А вот у торца и в самом деле дела шли куда хуже. Один из щитников стены был убит, второй - ранен, лишь третий - невысокий белобрысый парнишка, погонщик мулов - неловко орудовал пикой, почти не мешая разбойникам проникать на галерею. Ему б подойти ближе, но… Но там слишком опасно, а кому же охота погибать за чужое добро?
        - Помоги своему приятелю, парень, - подскакивая к стене, сквозь зубы бросил Лешка.
        Вххх!!! Закрутив саблю, с маху поразил выскочившего было с лестницы лиходея в грудь! Ай-ай-ай! Напрасно ты пренебрег латами, разбойная рожа! Хотя б кольчужку надел… Оп! Следующего из нападавших поддел копьем Яцек, просто с силой ударил в защищенную кирасой грудь… Разбойник, теряя равновесие, зашатался и повалился назад, сбивая с лестницы ползущих позади него лиходеев. Красиво попадали! Жаль, невысоко - отделались легким испугом.
        - Помогите-ка! - крикнул приказчикам неведомо откуда взявшийся здесь Миклош. Надо сказать, владелец мельниц - или кто он там был - проявлял себя отважным и умелым воином, лихо действовал и копьем, и брошенной кем-то из врагов саблей. Вот слуги его что-то нигде видно не было - скорее всего, убили…
        Отбив очередной вражий наскок, Лешка на мгновенье обернулся - Миклош вместе с погонщиком мулов и малолетним Владом подтаскивали к стене еще тлевшую головню - остатки стропила.
        - Хорошая идея! - чуть отойдя в сторону, улыбнулся Яцек и тут же перевел взгляд на Лешку. - Справишься?
        Юноша кивнул, с ненавистью глядя на вновь подбирающихся врагов. О, они теперь стали куда осторожнее, видно, почуяли настоящих бойцов! Выставили вперед латников в тяжелых шлемах, этот вот, что впереди, лез с алебардой… Не очень-то удобное оружие в данном месте. Хотя, если б там, на конце, был крючок, то… А, наверное, он там и есть, этот самый крючок, иначе б с чего тащиться по лестнице с алебардой?
        Предугадав замысел врага, Лешка вовремя отпрыгнул в сторону и, перехватив древко алебарды левой рукой, резко потянул за собой. Не удержав равновесия, латник свалился вниз. Хорошо упал, с грохотом!
        А тем временем Миклош и его помощники наконец затащили головню на импровизированный пристенок.
        - Пригнитесь! - поспешно присев, Лешка махнул саблей.
        Над головой пролетел град стрел. Ага, опомнились! Стрелять начали! Поняли, что ничего не выйдет с наскока.
        - Не высовывайтесь. - Юноша подполз поближе к своим. - Просто сейчас раскачаем ее на руках да выбросим. Главное, не промахнуться. Лестница - там! - Он показал рукою и, убрав бесполезную сейчас саблю в ножны, ухватился за край стропилины, сменив упарившегося и мало годного для столь тяжелой работы Влада.
        Раскачали…
        - И-и-и… Раз! И-и-и…два! И-и-и…три!
        На счет «три» тяжелая балка улетела за стену. Послышался треск и крики.
        - Ага! - Выхватив саблю, Лешка вскочил на стену, увидев поверженных вражин и остатки лестницы, и тут же спрыгнул обратно, опасаясь вновь полетевших стрел.
        - Я видел в подвале кувшины с оливковым маслом, - неожиданно подал идею Влад. - Можно ведь и их точно так же кидать…
        - Сделаем, - тут же кивнул Яцек. - Побегу, распоряжусь… Вы тут держитесь!
        - А чего держаться-то? - показав крепкие белые зубы, засмеялся Миклош. - Вряд ли они сейчас сюда ринуться, ведь другой лестницы у них нет.
        Лешка согласно кивнул и улыбнулся:
        - Пойду посмотрю, что там!
        Пробежав по галерее, он оказался в самой гуще… нет, уже не сражающихся. Просто - освобождающих залитый кровью пол от трупов. Действом сим распоряжался пан Велизар Чашко - ну, кому же еще-то?
        - Кувшины с маслом? - Он обернулся к подскочившему Яцеку. - Мы их давно использовали! Надо сказать, с большим эффектом.
        Вдруг подул свежий ветер, повеяло холодом и влагой. Алексей поднял глаза, увидев внезапно появившуюся над головою тяжелую темно-синюю тучу. Впрочем, очень может быть, что она появилась здесь не так уж и внезапно, просто раньше-то никто здесь не смотрел на небо, не до того было.
        Грозы на этот раз не было, но хлынул дождь, тугой и плотный, правда, теплый.
        - Вряд ли разбойники полезут теперь по мокрым лестницам, - улыбнулся кто-то из приказчиков, бережно баюкая левую руку, перевязанную окровавленной тряпкой. - Темно как… Неужели снова ночь?
        Струйки дождя стекали по утомленным лицам людей, пахло гарью и кровью.
        - Нет, не ночь. - Яцек посмотрел в небо. - Скорее, полдень.
        - Что-то очень уж быстро они утомились, - Лешка подобрался к стене и осторожно выглянул - внизу, во дворе, уже никого не было, лишь в отдалении разбивали шатры.
        - Дело плохо, - встав рядом, покачал головой Велизар. - Похоже, они или хотят взять нас измором…
        - Или? - Юноша повернул голову.
        - Или - дело куда хуже, чем я думаю. Они чего-то ждут! Скорее всего - подмоги.
        Лешка покачал головой:
        - Никак не пойму - и зачем мы им сдались? Ведь возы с товарами они уже угнали, вон, погляди - пусто!
        - Э, не скажи! - гулко хохотнул рыцарь. - Не говоря о деньгах, у всех нас есть оружие, латы - неплохая добыча в этих местах. Да и… - Он немного помолчал, сплюнул вниз и продолжил. - Знаешь, есть еще такая штука - разбойничья честь… Нет, даже не честь - слава! Боюсь, это как раз наш случай.
        - А… - Юноша понимающе кивнул. - Знаю. Пойдут всякие нехорошие для имиджа разбойников слухи - о том, что кто-то здорово им задал, что вовсе они не такие крутые, какими хотят казаться…
        - Не все я понимаю из того, что ты говоришь, - улыбнулся пан Велизар. - Но, в общем, рассуждаешь верно. Они с нами теперь, как тот дурак с писаной торбой - и не унести, и бросить нельзя. Скверное дело, очень скверное… Сейчас они, наверняка, пришлют вестников, предложат сдаться… И тогда ни один из нас не уйдет живым, включая даже малолетнего сына господаря Влада Дракула. Увы - лихая слава иногда ценнее хороших отношений с местным владыкой. Хотя, если разобраться, какой, к черту, Дракул владыка? Владыки тут другие. - Он кивнул на маячивших вдалеке разбойников. - Гайдуки да еще турки.
        Лешка не преминул разговорить старого воина:
        - Как думаете, пан Велизар, ромеи выстоят против турок?
        Рыцарь даже не думал, бросил с ходу:
        - Одни - никогда. Этих сволочей надо давить вместе! Я слыхал, молодой король Владислав, господин Польши и Венгрии, хочет собрать большое войско. Король, правда, молод, но трансильванский воевода Янош Хунъяди, вояка лихой. Не знаю, правда, долго ли будут собираться рыцари для этой святой борьбы… И, боюсь, соберутся ли вообще? Хм… - Пан Велизар хмуро посмотрел на разбойников. - Однако, похоже, они вовсе не собираются присылать нам вестников. Значит, полностью уверены в своей победе. Почему? Ведь стены крепки, и оружия у нас еще много - это не говоря уже о провизии, которой, слава Господу, тоже пока достаточно - трактирщик оказался запаслив. Раненых и убитых у нас не так и много, вполне по силам выдержать и осаду, и штурм. К тому же - мальчишку наверняка ищут, не могут не искать.
        - Да, но как те, кто ищет, узнают, что он здесь?
        Старый рыцарь посмотрел на своего молодого собеседника с нескрываемым уважением и хитро улыбнулся:
        - Думаю, ты хочешь что-то предложить?
        - Знак! Какой-нибудь хорошо видимый издалека знак, что неоспоримо свидетельствовал бы о местонахождении мальчишки! - не задумываясь, выпалил Алексей. - Думаю, его курточка как раз подойдет - яркая, заметная издалека, к тому же - на ней герб. Просто прикрепим ее к трубе на копейном древке!
        Так и сделали. Вместо куртки Миклош отдал Владу свой плащ - «чтоб не замерз», а яркая курточка мальчика взвилась над постоялым двором видимым даже с далеких горных вершин флагом с драконом - гербом рода Дракула.
        - Ну вот, - усмехнувшись, Миклош потрепал мальчишку по плечу. - Думаю, уж теперь-то нас разыщут люди твоего батюшки.
        - Думаю, что да! - Влад улыбнулся. - Лишь бы кончился дождь.
        Весть о том, кто такой этот мальчик, незаметно распространилась среди всех осажденных, способствуя их немалому воодушевлению. Еще бы - одно дело, когда обычные торговцы отбиваются от нападений разбойников, и совсем другое, когда в рядах этих самых торговцев - сын владетельного местного князя.
        На первом этаже слуги приготовили ужин, и у Лешки словно сами собой потекли слюни - уж больно вкусные запахи поднимались со стороны лестницы. Дождь так и лил, наверное, намереваясь прошелестеть до ночи, а то и того больше. Горные склоны покрылись серою смутною пеленою, и даже величественные вершины было невозможно сейчас разглядеть из-за дождя и затянувших все небо туч. Что и говорить, безрадостная картина. Где уж тут хоть кому-то разглядеть трепетавшего над печною трубою Дракона!
        Выставив наверху часовых, пан Велизар пригласил всех оставшихся вниз - ужинать. В трапезной по-прежнему было все так же уютно, все так же жарко горел в очаге огонь, все так же пахло вкусной мясной похлебкой, слово не было никаких разбойников, никакого пожара и штурма.
        - А те четверо парней? - со смаком разгрызая кость, вспомнил вдруг Лешка. - Их допросили?
        Сидевший рядом Яцек лишь покачал головой:
        - Слишком уж яростно сопротивлялись. Пришлось убить.
        - Жаль!
        - Пан Велизар тоже сокрушался.
        В углу, за импровизированным столом из перевернутой бочки, возникла оживленная дискуссия. Юноша вслушался в хрипловатые голоса наемников. Кое-кто из воинов предлагал сегодняшней ночью совершить вылазку и попытаться пробиться, мотивируя тем, что «нечего тут сидеть, словно крысы»! Ну да, ну да… на драконий «флаг» слабая надежда в этакий ливень.
        - Пожалуй, лучше его пока вообще снять… - задумчиво протянул Яцек. - Нет, не сейчас - как стемнеет.
        Странно, но Лешка совсем не чувствовал никакой сонливости, хотя ночью почти не спал. Как видно, в жилах его все еще бурлила взбаламученная сечей кровь. Впрочем, и не у него одного - много было таких возбужденных, даже вот тот же Влад. Ишь, как пылают щеки, как горят - прямо-таки светятся - широко распахнутые глаза! Вампиреныш, блин… Дракула… Неужели, и вправду, кровь пить будет? Не, вранье все это, разве в американских фильмах правду покажут? И все равно - спать лучше от этого паренька ложиться подальше, мало ли… Ого, он, кажется, нашел во владельце мельниц друга! А ведь еще совсем недавно считал его до чрезвычайности подозрительным. А теперь - ишь, как разговаривают, смеются…
        - Алексей, идите к нам, - обернулся к юноше Миклош. - Я раздобыл в подвале отличное вино!
        Лешка оглянулся - вроде, невежливо вот так уходить…Хотя, пан Велизар давно ушел проверять караулы, да и Яцек, вон, тоже куда-то собрался.
        - Как настроение? - Юноша присел рядом с Владом.
        - Да ничего себе, - улыбнулся тот. - Думаю, скоро нас отыщут люди отца! Здорово вы придумали с моей курткой, господин Алексей.
        - Да, действительно, - поддержал мальчишку Миклош. - Я вот о чем сейчас говорил - посмотрите вокруг, Алексей, у нас очень мало убитых и раненых. То есть я хотел сказать, очень мало - для какого-нибудь сражения между двумя армиями… даже не армиями а, скажем так, хорошо обученными военному делу людьми…
        - Хотите сказать - разбойники не так уж и умелы в воинском деле?
        - Именно это. - Миклош с улыбкой кивнул. - По крайней мере, стреляют они отвратительно. Ну, бьются, конечно, куда ни шло. Однако мы в более выгодном положении - этот дом хорошая крепость, так просто его не возьмешь. Тем более без надлежащего опыта!
        - А у разбойников такого опыта нет?
        - Ну, откуда? - расхохотался владелец мельниц. - Вы что, не видели, как эти чучела ползли по лестницам? И несведущему человеку ясно - они это делали в первый раз. Никакой четкости, деловитости, один напор… надо признать - хороший. И, тем не менее, - еще два-три таких штурма, и мы выбьем большую часть их бойцов.
        - Чего ж они тогда выжидают? Подмоги?
        - Может быть… Если б им удалось ворваться в дом - ситуация сразу бы изменилась. - Миклош покачал головой. - Вояки они лихие, этого не отнимешь. Вот только без опыта взятия крепостей. Привыкли лазить по своим горам да грабить торговые караваны. Особого ума для того не требуется.
        - И, главное, договориться с нами вовсе и не пытаются, - задумчиво протянул юноша.
        - Думаю, им это и незачем. - Собеседник кривовато усмехнулся и от души плеснул из кувшина в подставленную Лешкой кружку. - Ведь сразу слухи пойдут - знаменитые разбойники, гайдуки, и вступили в переговоры с какими-то там купчишками, не смогли взять силой! Если хотите, это смерть для их шайки! Или, уж по крайней мере, для ее вожаков. На их место всегда найдутся другие, более удачливые… Как вам вино?
        - Нектар! - сказав так, юноша вовсе не покривил душой. Прекрасное было вино, терпкое, не кислое и не сладкое, и - одновременно - и кислое, и сладкое… даже не сказать, какое! Уж явно не тот портвейн, что продавали в касимовском сельпо.
        Миклош почему-то покривился и, повернувшись к юному Владу, спросил его об отце, Владе Дракуле-старшем.
        - Вы как-то говорили, что имеете с ним торговые дела? - Мальчик насмешливо вскинул брови.
        - О нет, нет, - замахал руками хозяин мельниц. - Это всего лишь мои мечты… Надеюсь, вы, господин Влад, поспособствуете их осуществлению?
        - Пожалуй. - Мальчишка важно кивнул.
        Сопляк! Видать, нравилось чувствовать себя вполне взрослым и самостоятельным…
        - И я бы, если это не особенно затруднит, осмелился бы попросить вас о рекомендательном письме… в любой, совершенно произвольной форме.
        Ох, и хитер же! Лешка усмехнулся - вот уж эти бизнесмены… Еще непонятно, как отсюда выбраться, а он уже о будущих контрактах заботиться! Всякие там
«способствования», рекомендательные письма… Вот же ушлый! Хотя, наверное, предпринимателям таким и нужно быть - иначе схарчат. А парень-то парень! Ох, умора. Гляди-ка, подозвал Яцека, справился о пергаменте или бумаге… А Миклош! Вот, точно, пройдоха. Не стоит, мол, беспокоиться, ваша милость, в моей поклаже сыщется и бумага, и перо, и чернила… И ведь в самом деле - сыскал. Пожалте, мол, господин Влад… Осмелюсь спросить, вы грамотны? Или, может быть, лучше мне самому написать?
        О, как сверкнул глазами мальчишка! Вот уж точно - будущий вампир. Едва не испепелил Миклоша взглядом. Сказал важно - мол, несколько языков знаю, на каком писать?
        - На каком у вас принято, владетельный господин, - встав, с достоинством поклонился хозяин мельниц. - Или - на каком пожелаете. Прошу извинить за бестактность.
        - Ничего, ничего. - «Его сиятельство», высунув от усердия язык, принялся составлять грамоту.
        - Отойдем, вы не против? - Миклош взял Лешку под руку. - Не будем мешать.
        - Вы уверены, что он сможет?
        - Уверен? Пусть хотя бы попробует. Думаю, он будет стараться - мальчикам в таком возрасте нравиться чувствовать себя взрослыми.
        - А вы наблюдательны, - усмехнулся Лешка.
        - Просто у меня у самого много детей. А вы, Алексей, женаты? Прошу прощения за вопрос.
        Юноша улыбнулся:
        - Нет, не успел еще.
        - Я к чему спрашиваю… - Миклош мягко взял собеседника под руку. - Есть у меня на примете одна молодая особа. Из хорошей семьи, недурна собой, ну и… далеко не бедная. Вам, если не секрет, сколько лет?
        - Восемнад… нет, пожалуй, уже девятнадцать…
        - Ей тоже около двадцати! Молодая красивая вдова.
        При слова «вдова» Лешка закашлялся, и хозяин мельниц услужливо стукнул его кулаком по спине:
        - Я просто считаю своим долгом вас познакомить!
        - А вы, значит, мельницами занимаетесь? - Юноша попытался перенаправить беседу в другое русло.
        - О, не только ими, - расхохотался Миклош. - Но и многим, многим другим. У меня здесь обширные связи, знаете ли. Поднимемся наверх? Здесь что-то слишком душно.
        - А там - дождь!
        - Пройдемся под галереей - над ней не вся крыша сгорела.
        - Что ж, пройдемся… Заодно взглянем на бандитский лагерь!
        - Вы были в Кастилии? - резко обернулся поднимающийся по лестнице Миклош.
        - В Кастилии? - Лешка непонимающе моргнул. - С чего вы взяли?
        - Вы сказали - «бандидо». Это ведь кастильское слово.
        - Да? - вполне искренне удивился юноша. - Вот не знал!
        По галерее, пристально вглядываясь в серую пелену дождя, прохаживались вооруженные короткими копьями часовые, недавно выставленные паном Велизаром Чашко. Двое юнцов-приказчиков. Оба недоверчиво покосились на поднявшихся людей, но, разглядев Лешку, дружелюбно заулыбались.
        - Что у вас тут новенького, ребята? - подойдя ближе, спросил тот. - Точнее, не у вас, а у них, - он кивнул на еле просматривающиеся шатры разбойников.
        - Жгут костры, - со всей серьезностью отозвался один из часовых. - Наверное, готовят пищу. Но мы не на них смотрим. Вон… - Он кивнул вниз. - В кустах, что напротив ворот, - засада. Такая же - у черного хода.
        Лешка задумчиво покивал:
        - Ну, ясно. Странно было бы, если б они не выставили охранение.
        Юноша поднял глаза - над трубой развивалось красно-желтое знамя Дракул. Н-да-а-а… Красивая была курточка. Жаль, пришлось рукава отрезать - пан Велизар решил, что так оно лучше.
        - Жалко Ласло, - вдруг признался караульщик. - Ну, парня из ваших, из воинов. Светленький такой. Мы с ним дружили.
        - Твой друг погиб достойно, - утешил Лешка. Ну, а что иное он мог сейчас сказать?
        - Пройдемся? - Миклош кивнул на галерею.
        - Только осторожнее, - предупредил часовой. - Не нарвитесь на вражью стрелу!
        Хозяин мельниц - и чего-то там еще - засмеялся:
        - Уж это будет чересчур опрометчиво с нашей стороны - делать разбойникам такие подарки. Нет, уж мы таких намерений не имеем.
        - Кто бы имел?!
        Посмеявшись, оба… гм… ну, скажем - приятеля - вышли на галерею. Здесь и впрямь сохранились остатки крыши, впрочем, и дождь уже не молотил с прежнею силой.
        - Вы, Алексей, почему-то кажетесь мне не совсем обычным человеком, - продолжая начатую внизу беседу, с улыбкой признался Миклош. Этот обаятельный хитрец чем-то напоминал некую помесь между Атосом и д’Артаньяном, и даже с примесью характера Ришелье. Когда-то в не столь уж и далеком детстве Лешка раза три прочел «Трех мушкетеров», чем очень гордился, друзья его вообще никаких книг не читали, кроме тех, что положено было прочесть по школьной программе. Впрочем, и те…
        - Вы явно не всю свою жизнь махали саблей, - продолжал улыбаться Миклош. - Признайтесь - учились в университете?
        - Почти… - кивнув, Лешка спрятал улыбку - назвать его пэтэушный агролицей университетом - наверное, это было слишком. Впрочем вроде сошло.
        - А где? Хотя… Наверняка в Кракове, угадал? Ах, молодость, молодость… Красивые глаза Лешкиного навязчивого собеседника затуманились. Я и сам когда-то учился… Ученые талмуды, семь свободных искусств… Аль Джебра…
        - Вы изучали алгебру?
        - Что?! - Глаза Миклоша сузились, впрочем, рот тут же растянулся в привычной улыбке. - О, нет, нет, что вы… Оговорился. Но - очень хотел бы ее изучить! Говорят, помогает в торговых делах. Вы так не считаете?
        - Ну да, наверное.
        - Так как насчет знакомства с молодой вдовушкой?
        Лешка развел руками:
        - С удовольствием бы, но вот - дела.
        - Какие там дела могут быть у молодого парня?! И где - в Варне?
        Алексей хотел было сказать про Константинополь, но вдруг подумал, что - ни к чему. Миклош еще решит, что перед ним хвастают. Надо же - почти студент, да еще едет в Константинополь… Да и зачем откровенничать с малознакомым человеком, пусть даже - и со столь приятным и обходительным?
        - Хочу в Варне наняться на какой-нибудь корабль. В охрану. - Юноша бухнул первое, что пришло в голову.
        - На корабль?! - Миклош посмотрел на него с ужасом. - Вам что, на суше авантюр мало?
        - Ну… - Лешка замялся, что-то не очень хотелось выглядеть полным придурком. - Или поступлю на службу в чью-нибудь дружину.
        - А вот это - другое дело, - одобрительно кивнул собеседник. - Куда еще пойти одинокому небогатому юноше из благородного, но, увы, обедневшего рода? Где еще пробовать себя, как не на военной службе? О, сколь приятно и благородно нестись на коне под водительством достойного и славного мужа! Когда трепещут враги, а за спиной - верные боевые товарищи, спаянные общею службой. Кстати, могу вам кое-что подобное рекомендовать… Служба вполне благородна, но, я бы сказал, - опасна и нелегка.
        - Я не ищу лишних опасностей, - усмехнулся юноша. - Но и не убегаю от них, как вы, должно быть, уже успели заметить.
        - И это славно! Поверьте, не хотел вас обидеть. Да, кроме того, что служба, которую я, может быть, когда-нибудь осмелюсь вам порекомендовать, весьма не проста, она… как бы это выразиться? Очень хорошо оплачивается. И не только деньгами - землями, положением, властью. Вы как относитесь ко всему этому?
        - Положительно. - Лешка не стал кривить душой.
        - Ну и замечательно! - улыбнулся Миклош. - Да, еще один вопрос… не сочтите за навязчивость… Я заметил, вы почти совсем не молитесь… А как вы относитесь к людям, которые… ну, скажем, верят иначе, чем ваши ближайшие соратники?
        Юноша почесал затылок и ответил совершеннейшую правду:
        - Мне, честно говоря, нет особого дела до религии моих друзей. Были бы люди хорошие!
        - Славно! Вот славно! - явно обрадовался Миклош. - Думаю, мы с вами поладим.
        - Для начала неплохо бы выбраться отсюда, - охладил его пыл Лешка. - Взгляните-ка, по-моему, во вражьем стане наблюдается какое-то нехорошее оживление.
        - Вы правы, друг мой, - вглядевшись, заметил хозяин мельниц. - Похоже, им что-то привезли.
        - Да… какие-то возы… Кажется, капуста или репа… Как аккуратно сложены, пирамидками. И в телегах что-то блестит… видите? Какие-то амфоры…
        Вырвавшийся из-за пелены облаков солнечный лучик - ловкий и быстрый, предвестник погожего дня - проворно скользнув по небу, на миг упал на вражеский лагерь. Вот снова блеснуло…
        Лешка обернулся на вдруг замолчавшего собеседника и вздрогнул, увидев его враз помрачневшее лицо.
        - Это не капуста и не репа, друг мой, - сумрачно вымолвил Миклош. - Это - ядра. А те блестящие амфоры - пушки!
        - Пушки?!
        - Вот именно! Поверьте мне, я знаю, о чем говорю.
        - Вот значит, как… - Юноша закусил губу. - Вот, значит, чего они ждали.
        Он оглянулся: над закопченной трубою все так же трепетал на ветру ало-золотой стяг. Знамя Дракона…
        Глава 11
        Август 1441 г. Валахия
        Прорыв
        Он побил турецких янычаров.
        Взял себе три воза денег…
        Марко пашет. Героический эпос южных славян

…Дракула - по-валашски.
        Он был очень хорошо виден со стороны гор, этот импровизированный флаг из детской курточки. Красный, со сверкающим желтым шелком драконом. Наверное, хоть кто-нибудь, да заметит - перегонщики скота, караванщики, пастухи.
        Последний луч оранжевого закатного солнца, пронзив густую пелену облаков, вспыхнул в блестящих глазах дракона. Вспыхнул, чтобы тут же угаснуть - слишком быстро, как и всегда в горах, навалились сумерки.
        - А завтра будет солнечно, - глядя на малиновые сполохи заката, озабоченно протянул Миклош. - Боюсь, против пушек у нас не будет никаких шансов.
        Лешка хмуро кивнул:
        - Разбойники могут пойти на штурм и ночью… и даже сейчас!
        Владелец мельниц покачал головой:
        - Не думаю. Для начала хорошо бы просушить порох. Впрочем, завтра мы все равно обречены.
        - Значит сегодня же ночью надо попытаться прорваться! - резко выпалил Алексей. - Чего теперь ждать-то? Отряда господаря Влада Дракула? Боюсь, подмога опоздает.
        - Вы очень верно рассуждаете, друг мой, - Миклош неожиданно улыбнулся. - Пойдемте же, доложим наши соображения пану Велизару.
        Предводитель наемников, внимательно выслушав их, согласно кивнул и тут же велел готовиться к ночному прорыву. Здесь, на постоялом дворе решили никого не оставлять - идти должны были все, включая погонщиков мулов, слуг, и даже малолетнего Влада. Впрочем, тот и не скрывал своей радости - ведь в этом возрасте дети не знают и не представляют всех опасностей жизни. Ночной прорыв был для Влада не более чем занятным приключением, событием, скорее, веселым, по крайней мере, уж куда более радостным, чем скучное сидение в осаде.
        Возбужденно переговариваясь, осажденные вострили копья, подтачивали затупившиеся палаши и сабли, кое-кто менял мокрые тетивы на луках… хотя запасные тетивы вряд ли можно было бы назвать такими уж сухими.
        Пан Велизар выступил перед всеми с краткой зажигательной речью, в которой весьма доходчиво и толково объяснил сложившуюся на сей момент ситуацию:
        - Короче, парни - либо мы прорвемся, либо нам всем придет… - Здесь рыцарь употребил грубое слово, ничуть не смущаясь присутствием ребенка. Впрочем, тот отреагировал вполне адекватно - захохотал и даже прокричал:
        - Да здравствует славный рыцарь пан Велизар!
        Наблюдая за подготовкой к прорыву, предводитель наемников собрал наиболее доверенных лиц на небольшой военный совет. Образовался, так сказать, узкий круг особо посвященных, нечто вроде штаба, куда вошел сам пан Велизар с двумя заместителями - угрюмыми опытными вояками с покрытыми ужасными шрамами физиономиями висельников, а также - старший приказчик Яцек Голый Зад и Лешка с Миклошем. Между прочим, юноше было лестно. Еще бы - такой молодой и уже в числе опытных воинов!
        - Для того чтобы внезапно напасть на вражеский лагерь, нужно избавиться от дозоров, - прищурив глаза, негромок произнес пан Велизар. - Кто что по этому поводу думает? Говорите!
        - Их надобно вырезать, всех, до единого, - покусав длинный ус, отозвался один из заместителей командира. - Чтоб ни один не ушел!
        Пан Велизар хохотнул:
        - Само собой, Гардзя, о том и толкуем.
        - Да перебить их всех в темноте!
        - Для начала их еще нужно найти, - заметил Миклош. - Один разбойничий пост - у главных ворот, другой - у черного хода. Лиходеи не особенно и скрываются. Однако… - Владелец мельниц поднял вверх большой палец. - Однако, мы пока не можем судить, выставлены ли и другие дозоры? И, если выставлены, то - где?
        - Так надо проверить!
        - Как?
        - Хм… - Гардзя задумался - видно было, что этот процесс ему не очень привычен.
        - У вас, Миклош, верно, есть предложение? - вскинул глаза пан Велизар.
        - Есть, - кивнул тот. - Правда, пока - лишь только в самом общем виде.
        - Говорите, говорите же!
        - Вся наша надежда - на внезапность. Если разбойники что-то заподозрят… Мы не победим их в открытом бою, слишком уж неравны силы. Так вот. - Владелец мельниц пригладил седые виски. - Я предложил бы сначала отправить на вылазку один небольшой отряд. Такой, что завязал бы бой с дозором… Тем временем остальные смогли бы уйти.
        - А не боитесь, что караульщики позовут на помощь остальных разбойников? - скептически ухмыльнулся Яцек.
        Пан Велизар одобрительно кивнул:
        - Резонный вопрос. Что ответите?
        - Отвлекающий отряд должен быть очень небольшим - человек пять-шесть… И дозоры разбойников должны это хорошо видеть!
        - Видеть? Интересно, каким же образом?
        - Надо подумать.
        - Но эти пять человек…
        - Они несомненно погибнут, - спрятав улыбку, Миклош кивнул. - Зато остальные смогут уйти. Как и кое-кто из пятерки… при известном везении и помощи Бога!
        - Что ж, план неплох, - подвел итоги рыцарь. - Осталось найти исполнителей. Это должны быть очень ловкие и смелые люди, желательно - молодые и, вместе с тем, опытные…
        - Прошу не судить строго, - вдруг выступил Лешка. - Но я - как раз из таких!
        - Я тоже пойду! - заявил Яцек. - И возьму еще пару приказчиков - мы знаем здешние места как свой кошелек - выберемся!
        - И я пойду, - воинственно подкрутил усы Гардзя.
        - И я, - улыбнулся Миклош. - Ведь это же мой план.
        - Хорошо. - Пан Велизар согласно наклонил голову. - Теперь нужно подробно проработать отход остальных.
        - Я знаю здесь одно ущелье! - Миклош дернулся.
        - Мы тоже знаем, - хохотнул Яцек.
        - Думаю, знают о нем и враги…
        - Значит, надо…
        - Идти другим путем!
        Некоторое время, не столь уж и малое, все азартно шептались, пока, наконец, пан Велизар правом верховного командира не закончил совет. Просто хлопнул в ладоши и сказал:
        - Ша!
        - Ловко вы придумали, Милош, - отойдя в сторону, усмехнулся Алексей. - При таких раскладах у нас ничуть не меньше шансов, чем у всех остальных.
        - Все в руках Бога, друг мой, все в Его руках.
        Лешка вдруг рассмеялся:
        - А у нас есть пословица - «на Бога надейся, а сам не плошай»!
        - Хорошая пословица, - одобрительно улыбнулся Миклош. - Так ведь мы и не собираемся «плошать»! Что вы смеетесь? Я не так произнес слово?
        - Да нет. - Юноша махнул рукой. - Все так. Почти…
        К ночи налетевший вдруг ветер разогнал тучи. Вызвездило. Над отрогами гор зазолотилась половинка луны, похожая на обгрызенную краюху хлеба. Эх, как некстати! Куда лучше бы был сейчас дождь. Хотя…
        Стоя у дальней стены, Лешка слышал, как нарочито громко переговариваются часовые.
        - Пан рыцарь велел получше смазать воротные петли, Мирча, - говорил один, и слова его тут же подхватывал ветер. - Ты смазал?
        - Сейчас смажу. Только спущусь. А для чего это?
        - Не знаю. Говорят, чтоб не скрипели, когда… Тсс! Мало ли кто может подслушать?
        Луна скрылась за облаком, остались только звезды и тишина. Лишь над вершинами гор негромко завывал верховой ветер.
        Пан Велизар махнул рукою:
        - Пора!
        Без скрипа отворились ворота… Черными тенями в них проскользнули шестеро. Гардзя, пара приказчиков и трое наемников. С минуту все было тихо… А после… Оп!!!
        Чей-то короткий крик. Всхлип. Лязг - удар палаша о палаш.
        - Ну, - посмотрел в небо Миклош. - Пора и нам.
        Неслышно упали со стен прочные веревки. По ним скользнули вниз четыре фигуры. Скользнули - и скрылись в кустах. Миклош, Яцек Голый Зад, Марко, погонщик мулов, и Лешка - Алексей Пафлагон.
        На черных ветвях корявой сосны вскричала ночная птица. Четверо смелых, вынырнув из кустов, быстро зашагали по краю дороги. Этот путь никто не охранял - ведь он вел прямиком к вражьему лагерю. Дозоры караулили лишь дорогу на Варну да уходящие в горы тропки.
        - Тсс! - шедший впереди Миклош предостерегающе шикнул. - Гляньте-ка!
        Впереди, на деревьях дрожали тусклые сполохи - оранжевые и белые.
        - Жгут костерок, - усмехнулся Яцек. - Разложили в яме… Однако, костер ночью не спрячешь.
        - Думаю, не очень-то им и нужно прятаться, - шепотом возразил Лешка. - От кого?
        - А вот это - вопрос!
        Лазутчики ужами заскользили меж редких деревьев. Пахло лошадиным навозом, каким-то варевом и еще чем-то мерзким - видно, поблизости было устроено отхожее место. Шалаши, палатки - целыми рядами, посередине поляны - два больших шатра. Ага, вот и часовые… Совершенно открыто сидят себе у костра да чешут языками. Ну да - кого им с этой стороны боятся-то? Напротив шатров - воткнутое в землю знамя с изображением простой крестьянской лопаты. Причем здесь лопата? Ах да, это же кличка атамана. Гацько Лопата, так его, кажется, прозывают. По рассказам приказчиков - сволочь первостатейная.
        Но где же, черт побери… Ага! Вот они.
        Вышедшая из-за облаков похожая на обглоданную краюху луна ярко осветила поляну с рядами шалашей и палаток, шатры, и - рядом - два тяжелых воза, охраняемые двумя вооруженными копьями воинами. Там, там они, пушечки, и порох там же - иначе чего охранять?
        - Ну? - Лешка дотронулся до плеча назначенного старшим Миклоша. - Мы пошли…
        - Давайте… - обернувшись, кивнул тот. - Начинайте, как шумнем…
        - Помним…
        Еще б не помнить! Эту часть плана как раз и придумал Лешка. Неплохо получилось… На словах… Теперь - лишь бы вышло… Выйдет! Сладим! Получится!
        Алексей и его напарник, погонщик мулов Марко - ловкий чернявый парнишка лет шестнадцати - тихо скользнули в кусты и, быстро пройдя заросли, затаились среди высоких папоротников - дальше, до самых возов, тянулось открытое место - метров десять, не больше, но все-таки… Потому и не спешили. Ждали.
        И дождались!
        Лешка даже вздрогнул, услыхав где-то рядом, в лесу, жуткий вой! Так, наверное, мог бы выть вышедший на свой кровавый промысел оборотень! Вой перешел в визг - тоже противный, так, бывает, визжат плохо настроенные концертные мониторы-комбики. Ну и Миклош, во, дает - прямо артист! И где только так выть выучился? Или - это Яцек?
        Услыхав вой, часовые, как по команде, вздрогнули и обернулись в сторону леса - туда, откуда и слышался вой, вновь повторившийся спустя недолгое время.
        - Бежим! - шепотом скомандовал Лешка.
        В несколько прыжков миновав поляну, они спрятались под телегами. Прекрасно было слышно, как переговариваются часовые.
        - И кто это может так богомерзко выть, Заро?
        - Не знаю. Волки, наверное.
        - Волки? Не-ет, волки так не воют. Знаешь, я бы ни за что не пошел сейчас в лес.
        - А тебя туда никто и не гонит, парень!
        - Даже если б погнали… Страшно.
        - Ха, страшно ему!
        - Ты же знаешь, я вовсе не трус, Заро! Я не боюсь никого… Никого из людей… Но вот те, кто воет в ночи… кто переступает когтистыми лапами, кто высматривает горящими глазами жертву… Это ведь не люди! Оборотни! Господи, спаси и сохрани!
        - Да ну тебя, Ешка, со своим россказнями. Тьфу-ты, черт - ведь напугал же!
        - Во! Слушай, слушай - опять воет! Ну, разве это волк?
        Сидя под телегой, Лешка дотронулся рукой до локтя напарника. И оба, подобрав небольшие котомки, с которыми не расставались всю дорогу, одновременно заскочили в возы, под рогожки. Секундное дело.
        Оказавшись в полной темноте, юноша принялся ощупывать находившиеся вокруг предметы. Вот это, холодное и большое, несомненно - пушка. Вот, рядом - мокрые мешки. Порох! Неужели - все мокрые? Не может быть, скорей - только те, что лежат сверху. Осторожно, дабы не насторожить часовых, переложил мокрые мешки в сторонку. Муторное дело, особенно, когда в любой момент ожидаешь удара копья в спину! А что? Запросто могут - через рогожку. Сначала, конечно, ударят, а уж потом будут смотреть - кого?
        Вот, этот мешочек, кажется, посуше… А этот - уже почти и совсем сухой! Интересно, есть ли порох в стволе? Есть! Отлично! Теперь ждать, когда засвиристит кулик. Два раза. Аж там… Все точно рассчитано. Чтоб одновременно… Ну, что же вы не кричите, что же? Ага! Вот оно! Свирлы-свирлы… Потом опять - свирлы-свирлы… Два раза! Пора…
        Осторожно сняв заплечный мешок, юноша вытащил из него тлеющую веревку - фитиль. Пропитанный оливковым маслом, заранее определенной длины… Выхватив из-за сапога нож, распорол мешок, тот, что посуше. Затем - другой, третий… Уложив фитиль, раздул… Прислушался…
        Жуткий, леденящий душу вопль раздался вовремя! Уж такая страсть явно была должна отвлечь часовых, хотя б на мгновенье…
        Лешка быстро выскочил из телеги и метнулся в траву, оставив рогожку откинутой - для доступа воздуха. Успел!
        Сердце бешено колотилось.
        Черт побери - успел! А где…
        Рядом упала тень. Марко.
        И снова вопль! На этот раз - даже с каким-то сатанинским хохотом. Самим-то страшно стало, хотя и прекрасно знали - кто там кричит. А что уж говорить про часовых?! Вон как затряслись, бедняги. Им бы еще рассказать на ночь, кто такой Влад Дракула… Нет, не этот славный мальчуган, сын местного воеводы, а тот, из фильмов…
        Из фильмов… Лешка почувствовал слабый толчок в бок. Огляделся… Да, пожалуй, пора!
        Резкий рывок! Прыжок в папоротники… И яростный бег через кусты! Такой, что в глазах прыгали искры а сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди… Вон та самая сосна… Кажется…
        - А где же наши?
        Это тихонько спросил Марко.
        И тут же где-то совсем рядом, как раз за сосною, громко закричал кулик. Ему тотчас же отозвались кряквы. Сразу две - Лешка и Марко.
        - Ну, наконец-то! - вышли из-за сосны Миклош и Яцек Голый Зад. - Все четко?
        - Божьею помощью! Отыскали дорогу на Варну?
        - А чего ее искать. - Яцек улыбнулся. - Вон - та тропа, за отрогом. - Он показал рукою. - Налево - путь в Тырговиште и к воеводскому замку, направо - дорога на Варну. Уж не заблудимся.
        - А стоит ли вам теперь в Варну? - тихо переспросил Миклош. - Ведь весь товар, насколько я могу судить - у разбойников. И было бы слишком уж безрассудно попытаться его отбить.
        - Никто и не будет отбивать, - засмеялся приказчик. - Но в Варну мы все-таки пойдем - там наши контрагенты. Привезем во Львов их товар, хотя бы в половину, но заработаем. В иные времена бывало и хуже.
        - Слава Богу, - улыбнулся Лешка. - А то мне тоже срочно надобно в Варну. Поможешь найти корабль до Константинополя, Яцек?
        - Конечно. Не столь уж это и трудно.
        Миклош нервно всмотрелся в темноту:
        - Ну, где же они? Уж пора бы…
        - Да, наши давно должны были спуститься, - озабоченно кивнул приказчик и вдруг приложил палец к губам. - Слышите? Там? Идут, кажется…
        С указанной стороны донеслись чьи-то приглушенные шаги… звяканье… Идут! Но - кто?
        Приставив ладони ко рту, Яцек прокричал куликом. В ответ закрякали…
        - Уфф. - Марко обрадованно перевел дух. - Свои!
        Они вышли из темноты леса - наемники, приказчики, погонщики мулов. Впереди маячила высокая фигура пана Велизара Чашко, рядом с ним шагал Влад.
        - Ну, наконец-то! - воскликнул Миклош. - Устали уже вас ждать, пан Велизар!
        Рыцарь, подойдя, усмехнулся:
        - Пришлось повозиться с дозорными… И все равно, думаю, часть из них скоро будет здесь. Поднимут тревогу. У нас мало времени… и… И почему так тихо? Что, отсырели пушечные припа…
        И в этот момент грохнуло! Громыхнуло, ударило, разорвалось, вспыхнуло - как сотни грозовых молний! Звук был таким мощным, что у всех заложило уши, и Лешка, как, собственно, и многие, смешно, словно рыба, беззвучно открывал рот.
        Со стороны вражьего лагеря донеслись крики ужаса и боли! Там полыхало пламя - огромное - в полнеба - и яростно-злое. Словно тысячи демонов вырвались из-под земли, вызванные каким-то ужасным заклинанием, и теперь творили с несчастными людьми все, что хотели! Пахло пороховой гарью и раскаленным металлом…
        - Славно, славно! - потирал руки пан Велизар. - Им теперь явно не до нас. Где лошади, господин Миклош?
        - Идемте.
        Паника, охватившая разбойничий лагерь, имела под собой еще и то основание, что вся бандитская верхушка, включая и самого пресловутого Гацько Лопату, вероятнее всего, погибла сразу же. А не надо было держать порох прямо под своим боком - чревато! Издалека видно было, как в пламени бестолково метались тени. Разбойники - это ж не армия, не боевой отряд. Привыкли грабить, подчиняясь своему лихому и удачливому атаману, и, оставшись без руководства, просто-напросто растерялись, не соображая теперь, что же делать. Это было, конечно, на руку, на руку… Даже сам Велизар Чашко не ожидал, что Лешкина придумка даст столь замечательные плоды.
        Пока не улеглась суматоха, караванщики без особого труда захватили разбойничьих лошадей.
        - Ну, парни, - приподнявшись в стременах, гулко захохотал пан Велизар. - Пусть нас осталось мало - но мы победили! Вперед, на Варну!
        - На Варну! На Варну! - оставшиеся в живых караванщики вовсе и не скрывали радости. Еще бы…
        Лешка вдруг бросил взгляд на Влада:
        - А как же парень?
        - Не беспокойтесь, - выйдя из темноты. Миклош подвел к мальчику лошадь. - Я доставлю молодого господина к отцу! Тем более мне очень хочется заключить с валашским господарем один договор… подряд… Поскачем же, мальчик! Надеюсь, ты знаешь дорогу?
        - О, да!
        Влад птицей взлетел в седло, и оба всадника, помахав на прощанье, скрылись за горными кряжами.
        - Пора и нам, - проводив их взглядом, пан Велизар обернулся, посмотрев на объятый пламенем вражеский лагерь. - В путь, друзья мои. Поторапливайтесь, скоро возможна погоня.
        Под копытами коней зачавкала грязь. Впереди, над горами, жарко алело…
        Глава 12
        Август 1441 г. Варна
        Фарраш-бей
        Дождик пройдет над землею -
        Дождик тебя искупает,
        Ветер над лесом повеет -
        Ветер тебя укачает…
        Турок шел лесом

…небо.
        Небо… Вот так попал! Как говорится - небо в клеточку, друзья - в полосочку. Впрочем, их тут не было вообще никаких, друзей, ни в полосочку, ни в клеточку, разве что иногда высовывалась из норы в стене любопытная крысиная мордочка.
        Наверное, крысенок хочет покушать? Ну, еще бы - запах-то! Лешка взял с серебряного полноса кусок недоеденного мяса, швырнул к норке. Крысеныш - небольшой, юркий - выскочив из норы, ухватил мясо и проворно потащил обратно. Ну вот, только крыс тут и не хватало… Как там в одном стихотворении? Сижу за решеткой в темнице сырой… Вообще-то нет, здесь, слава Богу, довольно сухо и даже в чем-то уютно. Широкая лавка, свежая солома, отхожее место в углу отгорожено дощатой перегородкой. Запах, правда… Но если не принюхиваться…
        Интересно, это и в самом деле таможенники? Или какие-нибудь лиходеи? Турки? В Варне их влияние чувствовалось, хотя, насколько понимал юноша, город пока считался самостоятельным. Кто-то из турецких султанов не так давно подарил его византийскому императору… или какому-то другому христианскому владыке, не суть. Главное другое - от Варны до Константинополя было рукой подать. И все так удачно складывалось - от разбойников отбились. Обхитрили, прорвались. В Варне Лешке тоже повезло - как и договаривались, получил от старшего приказчика Яцека расчет. Все честь по чести. Правда и сам Яцек, и пан Велизар Чашко Лешкиному уходу искренне огорчились, но все ж не препятствовали. Чуяли, есть у парня дела в Империи, коль уж так тянет в Константинополь.
        Старший приказчик выполнил свое обещание - помог отыскать подходящий корабль.
«Кентаврос» - так называлось суденышко, принадлежащее оптовому торговцу рыбой. Небольшое, но вместительное, ходкое, оно несло косые латинские паруса на двух своих мачтах и производило благоприятное впечатление царившей на палубе чистотой. Рыбой, правда, пахло повсюду - ну, тут уж ничего не поделаешь. Самое главное, суденышко как раз собиралось отплыть в Константинополь - Лешка с Яцеком явились вовремя. Тут же и сторговались за вполне разумную цену - правда маленькую каморку на корме (каюту) пришлось делить с кормчим, что Лешку ничуть не смущало - долго ли плыть до Константинова града? Меньше суток. Ну, правда, это смотря какой ветер.
        Юноша едва успел проститься с Яцеком и явившимся его проводить паном Велизаром. Оба пожелали парню удачи, а предводитель наемников даже чуть было не прослезился. Вот уж чего никто не ожидал!
        - Ну, - обнимая юношу, шумно вздохнул рыцарь. - Если вдруг надоест Константинополь, милости прошу ко мне в отряд. Возьму с радостью!
        - Спасибо за приглашение, - от души поблагодарил Лешка. - Обязательно буду иметь в виду.
        Боцман засвистел в свою дудку, по узкой палубе корабля забегали босоногие матросы. Затрепетали, поймав ветер, паруса. Отвалив от пирса, «Кентаврос» покинул бухту и, набирая ход, вышел в открытое море. Скрылся за кормой берег, но в небе над мачтами, крича, все так же кружили чайки.
        Забросив в каюту пожитки - котомку с лепешками и вяленым мясом, шерстяной плащ на случай холодных ночей да саблю в дорогих ножнах, Лешка уселся на палубе, рядом с корабельным серым котищем. Как звали кота, юноша не знал, что не мешало гладить его за ушами. Котяра жмурился и довольно урчал.
        Юноша тоже прикрыл глаза и улыбнулся. Скоро! Уже совсем скоро он будет в Константинополе, увидит друзей, обнимет - может быть, обнимет - Ксанфию. Ксанфия… Помнит ли она его? Ведь прошел год с того момента, когда Лешка вынужден был бежать из Константинополя на военную службу. Друзья-то его вспомнят - рыжий предприниматель Владос, с кем бежал из татарского плена, монах Георгий - умнейшая голова, человек честнейший и воспитаннейший. Эти Лешке будут рады - лишь бы с ними самими ничего не случилось. А вот Ксанфия… Златовласая красавица Ксанфия, с глазами, синими, словно глубокое весеннее небо. Ксанфия… Как здорово было, когда… Впрочем, что теперь вспоминать? Грустить только. Не о грустном надобно думать - а о будущей встрече. И о том, что он, Алексей Смирнов Пафлагон, сможет сделать для своих друзей, для любимой - как, как отстоять Константинополь от алчных турок? Хотя, конечно, нельзя сказать, чтоб этот город отнесся к Алексею со всем радушием - пожалуй, так нельзя было сказать. Хотя… Государственная служба помощником тавуллярия - не самое последнее дело в ромейской Империи, если б не донос, так,
наверное, и служил бы, уже б до чиновника шестого класса дослужился… Ну, пусть не до шестого, но все-таки… Хотя нет - все ж таки хорошо, что пришлось послужить на дальней пограничной заставе - акритом. Научился стрелять из лука, действовать копьем, алебардой, саблей. Потом пригодилась выучка-то…
        Ксанфия… Неужели - скоро? Прямо не верится!
        Кот, которому давно надоели долетающие на палубу соленые брызги, недовольно помахав хвостом, убрался с палубы в трюм. Ловить мышей, надо думать. В ослепительно голубом небе неудержимо сияло солнце. Юноша сидел в тени паруса, свесив ноги с фальшборта. «Кентаврос» ходко бежал по морской глади, разрезая бушпритом пенные сине-зеленые волны. Хорошо!
        Хочу плясать я вечно
        И вечно петь на лире,
        Почтить словами праздник,
        Взяв лиру ради песен… -
        приятным голосом пел свободный от вахты матрос - молодой длинноволосый парень в коротких матросских штанах и белой просторной рубахе. Его сотоварищи, усевшись рядом, внимали ему, как признанному певцу. Даже хмурый боцман, и тот остановился у мачты - послушать.
        Когда вино вкушаю,
        Заботы в сон впадают,
        Тревоги или вздохи
        Во мне не возникают.
        Лешка усмехнулся - вот уж поистине верно сказано!
        Небо было таким голубым, волны - такими лазурными, а все вокруг - таким безмятежным, что вся эта идиллия просто-напросто не могла продолжаться долго. И не продолжилась - с бака засвистел сидевший на бушприте юнга:
        - Прямо по курсу - что-то плывет!
        - Что?! - нехорошо ощерился боцман. - Ты как докладываешь, щенок? Что значит -
«что-то»? Ты что, уже не можешь отличить рыбацкую фелюку от какой-нибудь скафы или марсильяны? В таком разе придется задать тебе хорошую трепку, клянусь всеми морскими ведьмами!
        Юнга жалобно обернулся:
        - Посмотрите сами, господин.
        Поднявшись на ноги, Лешка тоже всмотрелся вперед, но, как ни старался, ничего не увидел. По-крайней мере, чужие паруса в море не белели. Хотя… Кажется, справа от бушприта маячила какая-то еле уловимая точка. Островок?
        - Справа по борту - галера! - вдруг зычно прокричал боцман. - Господин капитан…
        - Вижу. - Капитан (он же владелец) суденышка, высокий, тощий с темной, чуть тронутой сединой, бородою мужчина в ослепительно белой тунике и светлом плаще, выбрался на палубу при первых же словах боцмана. - Да, это точно галера! Идет нам наперерез. Что стоите, болваны? А ну, живо разрифлять паруса! Поднять дополнительный парус. Быстрей пошевеливайтесь, тысяча чертей вам в пасть!
        Пинками загнав матросов на мачты, капитан с тревогой всмотрелся вдаль. Галера шла ходко, и оба судна быстро сближались, так, что с палубы «Кентавроса» уже были хорошо видны мерно вздымающиеся весла военного судна - именно к этому классу относились галеры.
        - Что это - таможенный контроль? - недоумевал капитан. - Но я ведь совсем недавно давал взятку! Тогда - кто?
        - Может, это просто пираты? - предположил боцман.
        Капитан тут же расхохотался:
        - Пираты? А зачем им наша посудина? Или, ты полагаешь, им вдруг понадобилась рыба?
        - Или - рабы…
        - Тысяча чертей! И откуда они тут взялись, эти разбойники? Ведь сам турецкий султан покровительствует здешнему мореходству!
        - Так, может, это гайдуцкая галера?
        - Откуда у гайдуков галеры? Не смеши мои сандалии.
        Послюнявив палец, капитан попробовал ветер и недовольно нахмурился:
        - А ведь они нас догонят… ей-Богу, догонят - ветер-то падает.
        Сначала Лешка увидел вдруг появившееся на носу галеры белое облачко. Потом послышался гром - и перед самым бушпритом «Кентавроса» вздыбился пенный водяной столб!
        - Пушки! - в ужасе закричали матросы. - У них пушки!
        Юноша усмехнулся и хотел уж было объяснить этим неучам, что с одной качающейся опоры попасть в другую, точно такую же, качающуюся, с такого расстояния практически невозможно, но… но не успел и раскрыть рта, как капитан, пошушукавшись с боцманом, приказал спускать паруса.
        Судно резко замедлило ход, покорно дожидаясь галеры, - капитан явно не хотел ссоры с кем бы-то ни было.
        Лешка презрительно пожал плечами - их дело. Вообще-то, могли бы и попытаться уйти.
        Узкое длинное тело галеры своими хищными обводами напоминало несколько приплюснутую акулу. Морда-бушприт, плавники-весла, хвост… Прямо на «Кентаврос» угрожающе смотрели жерла пушек - двух мортир и трех легоньких фальконетов.
        - Таможенная служба! - по-болгарски прокричали с помоста галеры. - Примите шлюпку.
        Капитан широко перекрестился:
        - Ну, слава Господу, не пираты… Что стоите, уроды? Парадную лестницу на правый борт, живо!
        От резной галерной кормы отвалила шлюпка, в которой, кроме четверых матросов-гребцов, сидел какой-то богато одетый человек в белой шапке с опушкой из соболя. Недешевая шапочка.
        Лешка уже без особого интереса рассматривал галеру. Не пираты - таможенники. Какие-то хозяйские разборки… к нему, Алексею Пафлагону, никакого отношения не имеющие.
        - Вы - новый пассажир? - немного поговорив с капитаном, таможенник подошел к юноше. Невысок, но ладно скроен, борода холеная, черная… Нарядная накидка расшита бисером - нет, это не простой таможенник. Начальник! И что ему понадобилось от скромного торговца рыбой? Или вот от него, Лешки?
        - Да. - Юноша не счел нужным скрывать очевидное. - Я сел в Варне.
        - Ваше имя?
        - Алексей… Алексей Пафлагон. У меня в Константинополе… коммерческие дела.
        - Вы знали некоего господина Велизара Чашко?
        - Господина Велизара Чашко? Нет, в первый раз слышу, - не моргнув глазом соврал Алексей. - А что он такого натворил?
        - Он - ничего. - Таможенник неожиданно улыбнулся, и эта улыбка почему-то очень не понравилась юноше. - А вот к вам, уважаемый господин Алексей, у таможни имеются претензии!
        - Какие еще претензии? - недоумевающее переспросил юноша. - Я не купец и не приказчик. Какие ко мне могут быть претензии у таможни?
        - А вот и разберемся! - уверил таможенник. - Может быть, мы просто приняли вас за кого-то другого. Прошу проследовать на галеру.
        - Но… - Лешка слегка растерялся. - Мне нужно в Константинополь! В конце концов - я уже заплатил!
        - Думаю, уважаемый владелец этого судна с радостью вернет вам всю сумму за непредоставленные услуги. А в Константинополь поплывете завтра - на любом из попутных судов, коих в порту Варны множество.
        Алексей задумался, прикрыл глаза. Подошедший капитан «Кентавроса», льстиво поклонившись таможеннику, проворно отсчитал юноше деньги. Да-а… на этом суденышке явно обрадовались подобному повороту дела. Ну, правильно - что им до какого-то пассажира? Юноша нутром чувствовал что здесь что-то не так, но ничего не мог придумать - допустим, с таможенником можно будет расправиться, как и с его охраной - а дальше? Захватить «Кентаврос» и угрозами заставить капитана как можно быстрее плыть в Константинополь? Утопия. Да и галера никуда не делась - ежели что, выпалят изо всех стволов, тут уж не промахнуться. И пойдет ко дну кораблишко «Кентаврос», вернее, то, что от него останется, - а вместе с ним и Лешка. Ладно, посмотрим… Жаль, берега не видно, не знаешь, в какую сторону плыть. Да и доплывешь ли? Алексей вовсе не считал себя таким уж хорошим пловцом, а потому, по здравому размышлению, решил для начала добраться до суши. А там видно будет!
        Пару раз качнувшись на волнах, шлюпка пристала к узкой галерной корме. С узорчатой галерейки вниз спускалась лестница.
        - Прошу вас! - галантно предложил таможенник, и Алексей быстро полез вверх. - Идемте, я покажу вам каюту…
        Юношу сразу же окружили вооруженные люди, но, надо признать, вели они себя довольно почтительно.
        Каюта оказалось маленькой, узкой, но вполне опрятной, с длинным, застеленным кошмой сундуком, заодно исполнявшим обязанности постели.
        - Сейчас вам принесут шербет и еду. - Таможенник улыбнулся и требовательно протянул руку. - А вот оружие придется сдать. Не волнуйтесь, получите после разбирательства в целости и сохранности!
        Пожав плечами, Лешка отстегнул саблю - а что еще было делать? Драться со всем экипажем галеры - так он же не больной на всю голову!
        Спросил только:
        - Скажите хоть, в чем меня обвиняют?
        - В чем? В неуплате торговых пошлин, конечно, - таможенник вежливо кивнул и в сопровождении вооруженной свиты удалился, прикрыв за собой дверь. Лязгнул засов.
        - Ну вот. - Юноша устало присел на сундук. - Попалась птичка!
        По прибытии в порт его под конвоем отвели в какое-то каменное здание, увенчанное зубчатыми башенками, и поместили в эту вот самую камеру, где Лешка сейчас и сидел, точнее сказать - валялся на свежей соломе.
        Юноша непроизвольно вздрогнул, услышав, как лязгнул засов. В камеру заглянули стражники:
        - Выходите!
        Вежливые… И то хорошо.
        Пожав плечами, молодой человек поднялся и, стряхнув солому, направился вслед за стражей. Шли недолго - поднялись по узенькой лесенке, дальше налево - дверь. Остановились. Один из конвоиров постучал:
        - Привели, эфенди!
        И, видимо получив ответ, обернулся к Лешке:
        - Входите!
        Заинтригованный юноша пригнулся, дабы не удариться о низкую притолочную балку, и, сделав пару шагов, поднял глаза…
        И застыл, удивленно моргая!
        Перед ним, за большим массивным столом с золотым чернильным прибором, сидел… собственной персоною господин Миклош Фарма, владелец мельниц и чего там еще!
        - Здравствуйте, Алексей, - Миклош потер седые виски и радушно кивнул в небольшое креслице. - Присаживайтесь, есть разговор.
        - Разговор? - усевшись, хмыкнул юноша. - Настолько важный, что ради него стоило гонять галеру?
        - Именно так, - серьезно кивнул Миклош. - Помните, Алексей, я как-то говорил вам об одном предложении?
        - Да. Но мне сейчас нужно в Констатинополь!
        - О, друг мой! - Старый знакомец неожиданно расхохотался. - Вы там очень скоро окажетесь, смею заверить!
        - Тогда не понимаю, к чему…
        - Сейчас поймете… Хотите вина? - Миклош, встав, прошелся по кабинету, надо сказать, не очень-то и просторному, и, взяв с подоконника кувшин, лично налил вина в высокий золоченый бокал.
        - Пейте!
        - А вы?
        - Я бы с удовольствием, - несколько смутился владелец мельниц. - Но, знаете ли, фетва действует лишь на время боевых действий, а сейчас… увы…
        - Фетва? - Лешка, кажется, начал что-то понимать, точнее - кое о чем догадываться.
        - Ну, обо мне чуть позже. Сначала о вас. Итак, - Миклош снова уселся за стол. - Вы - литвин…да-да, литвин, а вовсе не грек, я навел справки! Дворянин из древнего, но обедневшего рода, искатель удачи, почему-то решивший податься для этой цели в Константинополь. Могу я предположить, почему? Без всяких обид?
        - Валяйте!
        - Э… не понял?
        Юноша махнул рукой:
        - Предполагайте, чего уж.
        - Вы наверняка совершили у себя на родине преступление и решили скрыться… О, нет, нет, я вас ни в чем не виню, Алексей, так поступают многие достойные люди. Кто-то добирается до Константинополя, кто-то остается на полпути - в Молдавии, Валахии, Морее или вот здесь, в Варне. Вы пейте, Алексей, пейте - это хорошее вино.
        - Спасибо.
        - Итак, я продолжу… Вам нужны статус и деньги - именно за этим вы и отправились в столь далекое путешествие. Именно это я и хочу вам предложить, друг мой! Вы хотите попасть в Константинополь - это как раз то, что мне от вас нужно. Кстати, это город давно уже не тот, что когда-то был. Сначала - крестоносцы, потом итальянские купцы - венецианцы, генуэзцы… Теперь император - вассал султана. А город… город захирел, погряз в убожестве - толпы нищих, красивейшие дворцы, лежащие в развалинах, - на них просто нет денег. Ничего, скоро все будет совсем по-другому - и великий город возродится из пепла!
        - Можно вопрос? - Допив вино, Лешка поставил бокал на стол и, дождавшись благосклонного кивка, спросил: - Тот мальчишка, Влад, он…
        - Я доставил его к отцу, валашскому господарю Владу Дракулу. Господарь давно уже наш человек! А уж сейчас, когда я доставил ему сына… Я хочу предложить тебе службу, Алексей! Очень достойную и хорошо оплачиваемую службу, правда, не скрою, опасную - как раз для настоящего авантюриста.
        Юноша неожиданно расхохотался:
        - И что вы можете мне предложить, Миклош? Сопровождать возы с мукою?
        - О! - Миклош скривил губы в улыбке. - Ты хорошо пошутил. А я, старый дурень, забыл представиться…
        - Так мы вроде знакомы.
        - Вот именно, что - «вроде»… - Встав, Лешкин знакомец приосанился и, положив руку на эфес усыпанной драгоценными камнями сабли, произнес с хорошо заметной гордостью: - Мое настоящее имя - Фарраш-бей, Фарраш-бей эфенди, доверенное лицо Его величества султана Мурада!
        Лешка даже не удивился - он чего-то в таком роде и…
        Глава 13
        Сентябрь 1441 г. Константинополь
        Танец Зорбы
        Очи, доколе впивать вы будете нектар эротов
        И опьяняться красою хмельной осмелитесь вы?
        Павел Силенциарий

…ждал.
        И, конечно, согласился. А какая разница? Главное сейчас было - добраться в Константинополь, как раз это и предлагал Ми… Фарраш-бей эфенди. Вот, гад, это ж надо было так притворяться! Артист, великий артист. Впрочем, к Лешке он, кажется, относился вполне искренне. И даже, можно сказать, покровительственно - еще бы, экий благодетель нашелся! Шпионить на него юноша вовсе не собирался, но делал вид, что очень заинтересовался и жалованьем, и обещанным земельным владением - тимаром.
        - А может быть, великий султан поручит тебе заведовать каким-нибудь делом, - улыбался Фарраш-бей. - Например, управлять каким-нибудь районом Константинополя или командовать городской стражей.
        - Ха! - Лешка не выдержал, хмыкнул. - Вот уж не думал, что турецкому султану понадобится эпарх!
        - Ну, не все же воевать, - усмехнулся турок. - Султана Мурада, кстати, не очень-то прельщают ни война, ни власть. История, поэзия, мистика - вот его главные страсти! Он не правитель, а, скорее, - ученый. Хотя… Поистине счастлив народ, имеющий подобного повелителя! Так вот, друг мой, теперь о конкретном деле…
        Собственно, никакого конкретного задания в общем-то не последовало, а то Лешка уже опасался, что его заставят взорвать императорский дворец или храм Святой Софии. Нет, он просто должен был навестить одного человечка по известному адресу недалеко от гавани Феодосия, и, сказав условную фразу, ожидать его распоряжений. Юноша понимал, что Фарраш-бей, как человек очень неглупый, все же до конца не доверял ему и, естественно, решил подвергнуть проверке. Нечто вроде испытательного срока - ясно, что тот человек, в распоряжение которого должен был поступить Лешка, не был таким уж значительным шпионом. Так, лазутчик средней руки… один из многих. Из многих!
        Впрочем, это сейчас меньше всего интересовало юношу - всякие там шпионские инструкции и прочее - скорей бы оказаться в городе, отыскать друзей и Ксанфию! А уж потом… Поди, найди в многотысячном городе какого-то там Алексия Пафлагона! Да и не станет искать Фарраш-бей, не того калибра человек Лешка. Скорей бы… Скорей бы в город, а там…
        Юркая шебека Хаима Петефси - узкое парусно-гребное судно - по-волчьи рыская носом, перевалила через очередную волну и, обойдя волнолом, юркнула в гавань Феодосия - один из южных портов, наряду с гаванью Юлиана. Но та располагалась у самых дворцов, вблизи церкви Сергия и Вакха, гавань Феодосия была попроще. У причалов в основном колыхались небольшие рыбацкие суденышки, торговых судов было мало, да и те какие-то маломерки по сравнению с огромными марсильянами и скафами, что привычно швартовались в бухте Золотой Рог.
        Был уже вечер, и нежно-оранжевое солнце, скрываясь за куполами маячившей в отдалении церкви Иоанна Студита, посылало прощальный привет в виде бегущих по синим волнам ласковых золотисто-красных зайчиков.
        Тяжело дыша, Лешка в нетерпении застыл у бушприта. Ну, вот оно, вот! Палевое небо, мощные зубчатые стены из светло-серого кирпича, колокольный звон. На берегу, рядом с тавернами, две небольшие пальмы, кипарисы, акации… Господи, какое все родное! Вот в этой таверне они частенько сидели с Владосом, а вон там, чуть подальше, ловили рыбу… Господи, неужели?!
        Не скрывая радости, Лешка прыгнул на берег, едва шебека тихо прижалась бортом к причалу. Хорошо хоть успели до темноты, шататься по улицам ночью - занятие для самоубийцы, слишком много шатается народа разбойного свойства. Но пока вроде бы не сильно стемнело. А до Пятибашенных ворот не так уж и далеко. Именно в той стороне находился дом Георгия, где когда-то вполне даже счастливо проживал и Лешка. Сам Георгий принял монашество в монастыре Святого Архангела Михаила, более известном, как «церковь Хора», а дом - надо сказать, пришедший почти в полное разорение, - предоставил в полное распоряжение друзей - Лешки и Владоса. Ух, и весело ж тогда жили!
        - Подайте на пропитание безработному актеру! - заблеял позади нищий - противный такой старик. - Пода-айте!
        Прощелыга ловко ухватил Лешку за край плаща.
        - Отстань, - разозлился юноша. - Откуда деньги у нищего рыбака?
        - Ну, хоть сколько-нибудь…
        Разомлевший от предчувствия счастья, юноша швырнул оборванцу медный обол. Старик попрошайка, счастливо похрюкивая, потрусил к ближайшей таверне, перед входом в которую, прямо на улице, жарили на вертелах рыбу. Тут же, на углях, потрескивали каштаны, запах стоял такой, что у Лешки потекли слюни, а руки уже нащупывали в поясе пару оболов.
        А и перекусить! Почему бы и нет? Чего шататься по улицам с пустым брюхом?
        Не заходя внутрь таверны, юноша уселся за один из столиков под балдахином. Этакая быстро заполнявшаяся народом выносная терраса. Тут же подбежал мальчишка-слуга, почтительно поклоняясь, осведомился, чего господину угодно?
        - Господину угодно каштанов. И жареной рыбы. Да, и вино не забудь!
        - Осмелюсь спросить насчет рыбы - скумбрию, камбалу, бычков?
        - Скумбрию, - подумав, решил Лешка. - Да не какую-нибудь, а пожирнее! И каштаны не забудь очистить и хорошенько полить оливковым маслом.
        - Сделаю все, господин!
        - Вот тебе пока обол, остальное после.
        Ловко поймав монетку на лету, служка проворно засунул ее за щеку и, поклонившись, умчался.
        - У вас не занято, уважаемый господин?
        Лешка обернулся.
        Двое. Одеты опрятно и чисто, и, пожалуй что, не дешево. Но, без претензий - без этих западноевропейских заимствований - узких разноцветных чулок, наставных плеч, ярких повязок, бантиков, всего того, что прохиндеи-торговцы гордо именуют бургундской модой. Длинные светлые рубахи с оплечьями, поверх - шерстяные накидки-далматики, белые, с красною полосой. Один - пожилой, усатый, другой помоложе, рыжий, с бородкою. Оба дружелюбно улыбались. Приятные люди…
        - Пожалуйста, присаживайтесь. - Лешка с готовностью подвинулся.
        - О, не стесним ли?
        - Ну что вы…
        Словно из воздуха материализовался еще один слуга, не тот, что до того подбегал к юноше. Посетители тоже заказали жареной рыбы с каштанами - это тут все заказывали, еще бы - ведь здесь же, под боком, все и жарилось.
        Наконец с подносом в руках прибежал мальчишка-слуга, положил на стол перед юношей круглую пресную лепешку с каштанами и рыбой. Поставив рядом кувшин, налил в глиняную кружку вина:
        - Нового урожая!
        - Наверное, кислое? - нарочно скривился Лешка.
        Мальчишка замахал руками:
        - Ну что вы! Вот попробуйте!
        Лешка тут же отпил… и блаженно зажмурился. Потом прищелкнул языком и обернулся к соседям:
        - Вкусное вино. Рекомендую.
        - Да мы его уже заказали. - Оба улыбнулись. - Вас как зовут, молодой человек?
        Лешка назвался.
        - Я - Филимон, - представился вислоусый.
        Рыжий погладил бороду и улыбнулся:
        - А я - Феодор.
        Тут как раз принесли и им.
        Вислоусый поднял кубок:
        - Ну, за знакомство!
        Выпили, закусили, пошла беседа. Сначала поговорили о погоде - дескать, портится, потом о нравах - того они, нравы, не очень! некоторые девицы так и вообще… Потом обсудили достоинства принесенного вина. Феодор даже продекламировал:
        Я виночерпию друг вернейший, сосуд для излишков:
        Я собираю в себя Вакха избыточный сок!
        Какие славные люди! Славные…
        - Что же вы не пьете. Алексий? Не нравится вино?
        - Почему, нравится. Только мне идти далеко.
        - Так и не идите! Посидим здесь, подождем, когда рассветет - все безопасней, чем шляться по темным улицам, полным разного опасного сброда. Вы гляньте только, ведь уже совсем темно! Куда же еще идти? А здесь тихо, спокойно, уютно. И публика собралась приличная. А вон и стража - прохаживается. Нет, Алексей. Мы с Феодором никуда до утра не пойдем, и вас, уж не обессудьте, не пустим. А ну как, не дай господи, что случится? Потом будем себя корить!
        Вообще, новые знакомые были абсолютно правы. Шататься ночью по городу - искать приключений на свою… гм… пятую точку. И ведь найдешь, можно не сомневаться!
        - А, ладно! - Лешка махнул рукой. - Уговорили!
        - Вот и славно! А то как же так - только познакомились, и вот вы уже уходите. Эй, парень! Давай, неси еще вина! Того самого.
        На улице было тепло, но не душно. В черном небе, танцуя вокруг золотой луны, брильянтами сверкали звезды. Где-то совсем рядом, у городской стены, пели цикады. Вышедшие из таверны слуги споро освобождали от столов небольшую площадку.
        - Вот, пересядьте, за-ради Бога, туда, уважаемый! А вы - чуть-чуть подвиньтесь…
        - Это для чего это?
        - Будто сами не знаете? Зорба!
        - Зорба! - чмокнув губами, повторил рыжий Феодор. - О, это такая танцовщица! Вы не видали?
        - Нет. - Лешка тряхнул головой. - И давно она здесь танцует?
        - Да с год.
        - Что ж, любопытно будет взглянуть.
        - Ну, за танцовщицу!
        - Подождите! Мы же еще ее не увидели.
        - А, как увидим - еще раз выпьем.
        Логично. Какие славные люди! Интеллигентные и, видно с первого взгляда, порядочные. - Зорба! Зорба! - между тем закричали посетители. - А ну, покажи свое искусство!
        Усевшиеся у дверей музыканты тронули цимбалы и бубны. Ритмично зарокотала музыка…
        Лешка даже вздрогнул - до чего неожиданно появилась танцовщица! Просто, можно сказать, возникла из ничего. Вот только что на освобожденной от столов площадке ничего не было, и вдруг…
        - Бам-бам-бам! - ударили бубны.
        Рванулась, полетела в пыль сброшенная с плеч шаль. И тонкие смуглые руки, грациозно покачиваясь, взвились над головою танцовщицы - черноокой девы с длинными темно-рыжими волосами.
        Снова ударили бубны… руки девушки дернулись, застыли… и снова, покачиваясь, поплыли, словно два лебедя.
        Звенели цимбалы, тонкострунная цитра томительно выводила мелодию, терпкую, словно молодое вино.
        Уходи, уходи, бывший возлюбленный! -
        приятным чуть хрипловатым голосом запела Зорба.
        Уходи, чтобы никогда не прийти.
        Даже в мечтах, даже в мыслях,
        Даже в сладостных прежних воспоминаньях…
        Танцовщица закружилась в такт выбиваемому бубнами ритму. Золотые браслеты на запястьях и лодыжках ее зазвенели, перекликаясь с цимбалами. Девушка изогнулась, и подол ее длинной светло-голубой столы взметнул с земли пыль.
        - Ах! - всплеснув руками, Зорба развязала стягивающий столу пояс, тоненький, из расшитого золотыми нитками шелка…
        - Я найду себе другого возлюбленного! - томно пропела она. - Красивого, как цветущий бутон, златовласого рыцаря, благородного в мечтаньях и в деле!
        Повернувшись, она неожиданно резко швырнула пояс… Лешке! Тот вздрогнул… Поймал.
        - Молодец! - нагнувшись, радостно шепнул ему Феодор. - Я вижу, ты Зорбе понравился!
        Юноша смущенно усмехнулся.
        А танец и песнь между тем продолжались. Все быстрее выбивали ритм бубны, и цимбалы откликались серебряным звоном, и томительно-нежно ворковала сладкозвучная цитра.
        Уходи, уходи! -
        Зорба извивалась в танце, и лишенная пояса стола вилась вслед за ней, словно крылья гигантской птицы.
        О, где же ты, златокудрый рыцарь?
        Танцовщица подобрала подол, так, что стали видны стройные загорелые ноги, обутые в изящные сандалии из золоченых ремней.
        Может, сгинул ты на Косовом поле?
        Зорба неожиданно застыла, и музыка стихла, лишь песня звучала надрывом:
        Может, кости твои лежат у Никеи?
        Их ласкает лишь ветер…
        Да песнь одинокой девы…
        Девушка присела, скрючилась. Тревожно забили бубны… тихо… а потом - все громче.
        О, восстань же, восстань, смелый рыцарь!
        Подари же любовь своей деве!
        Танцовщица резко подпрыгнула, пробежала под звон цимбал кругом, и, сбросив столу, обнаженная закрутилась, выхватив у музыканта бубен.
        Народ восторженно ахнул и зааплодировал!
        А Зорба кружилась, тонкобедрая, стройная, с небольшой, но изящной грудью. Наверное, немного худая - когда нагибалась, видна была каждая косточка позвоночника… Наверняка турки сочли бы ее дурнушкой - их идеал - красота пышных женщин. Но окружающие, похоже, так не считали…
        - Зор-ба! Зор-ба! - в такт ритму скандировали они, и танцовщица, ничуть не смущаясь своей наготы, продолжала танец.
        - Зор-ба! Зор-ба!
        Лешка тоже рукоплескал вместе со всеми.
        - Зор-ба!
        Оно исчезла столь же внезапно, как и появилась. Вот только что была - и нету! Лишь на миг дернулось пламя светильников… И все! И тишина… Лишь в последний раз, словно умирая, ударил бубен.
        - Еще, Зор-ба! Еще! - закричали посетители таверны.
        Меж ними побежал мальчишка со снятой шапкой - собирать деньги за танец. Бросали щедро.
        - Хорошо плясала, - улыбнулся Лешка. - И пела - тоже ничего себе. Конечно, не Тарья Турунен, но и не фабрика звезд. И песня такая… я бы сказал - политическая. Эх, жаль, денег мало…
        Новые Лешкины знакомые переглянулись и засмеялись.
        Собирающий деньги мальчишка поблагодарил поклоном и с улыбкой наклонился к юноше:
        - Кажется, моя госпожа забыла у вас пояс…
        Лешка встрепенулся:
        - Да, вот он!
        - Вы можете отнести? Или лучше мне?
        Что?! Что он такое говорит?! Неужели?!
        Алексей резко вскочил:
        - Нет! Я! Сам! Отнесу! Скажи только - куда?
        - Я вас провожу, господин.
        Юноша чувствовал, как яростно забилось сердце. И слышал, как засмеялись за столиком Филимон и Феодор…
        Идти долго не пришлось - вслед за мальчишкой Алексей юркнул в темноту и, обойдя таверну сзади, прошел сквозь открывшуюся в каменной ограде дверцу, маленькую, обитую ярко начищенными медными полосами, блестевшими в свете луны и звезд.
        - Сюда, господин, - негромко позвал провожатый. - Во-он по той лестнице!
        Едва угадываемая в полутьме приставная лестницу вела на крытую галерею. Взобравшись, Лешка резко обернулся, почувствовав позади какое-то легкое движение. Ага - это провожатый парнишка убрал лестницу. Ну, и черт с ним! В крайнем случае, всегда можно спрыгнуть…
        - Ты здесь, мой юный почитатель? - неожиданно спросили из темноты.
        - Здесь, - повернувшись, негромко отозвался юноша.
        - Так что же ты там стоишь? Заходи!
        - Я бы и рад. Но - куда?
        В ответ лишь засмеялись. Лешка вдруг ощутил прикосновение - кто-то взял его за руку.
        - Идем! - послышался жаркий шепот.
        Узкая дверь… Еле угадывалась, один бы Лешка нипочем ее не нашел… Широкое, устланное шелковым покрывалом ложе, распахнутое в звезды окно, зеленоватое пламя светильника…
        - Сейчас… - Девушка - да, это была Зорба! - обернулась. - Я закрою ставни.
        - Позвольте помочь!
        - О, не стоит!
        Танцовщица была в полупрозрачной тунике из тонкого светло-голубого шелка, затканного изысканной золотой нитью. Кроме туники, похоже, на ней ничего больше не было… Ну, а что еще могло быть? Белья здесь еще не носили…
        - Ну, вот и все… - без всяких предисловий, Зорба обняла юношу за шею и жадно поцеловала в губы.
        А затем, отпрянув, сбросила тунику… Не в силах с собой совладать - а, собственно, он за тем и пришел - Лешка стиснул, прижал к себе тонкое, жаждущее любви тело и принялся покрывать поцелуями шею и грудь…
        - О… - Танцовщица томно закатила глаза, нежные руки ее проникли под одежду юноши…
        Миг… и оба, обнаженные, уже лежали на ложе. Ложе любви… Закусив губу, танцовщица сладострастно стонала… А затем, не давая любовнику ни секунды покоя, перевернула его на спину…
        - О… - теперь уже застонал Лешка. - Что ты со мной делаешь, Зорба?
        Девушка засмеялась, наклонилась, коснувшись груди юноши трепетными твердыми сосками, и, поцеловав, прошептала:
        - Я хочу тебя, златокудрый рыцарь… И - я всегда привыкла добиваться того, чего хочу! Ты, надеюсь, не против?
        - О, нет!
        - Тогда лучше не надейся сегодня заснуть!
        Они любили друг друга всю ночь, почти без перерыва, и Лешка был просто поражен необузданной страстью танцовщицы, ее пластикой и неистощимою любовною выдумкой. Приятно поражен, надо думать…
        Юноша все же уснул, уже под утро, когда первые лучи солнца окрасили золотисто-алым крыши соседних домов. Ах, как славно было лежать на мягком ложе, обнимая черноокую красавицу Зорбу - девушку необузданно страсти.
        - Вот теперь - спи… - Танцовщица улыбнулась. - Нет… сначала выпей вина…
        Встав, она наполнила из кувшина высокий стеклянный кубок. Поднесла к губам:
        - Пей…
        Лешка выпил, чувствуя, как смеживает веки тяжело навалившийся сон…
        - А теперь спи… Спи, златокудрый рыцарь…
        М-м… Что же так твердо-то? Он что, во сне упал с ложа на пол? Что ж Зорба-то не удержала? А, она, верно, куда-то ушла… Черт… солома какая-то кругом. Откуда здесь солома? И солнце так светит из распахнутой настежь двери… О! Кто-то подошел… Зорба! Нет, не Зорба… Чьи-то грубые сапоги… О, как трещит голова! Прямо раскалывается…
        Сапоги остановились прямо перед лежащим юношей. Немного постояли, а потом, с размаху, ка-ак пнули под ребра! И еще раз! И еще!
        - У-й, Господи-и-и… Больно-о-но…
        - Что, очухался, гнида белобрысая? Получай!
        Следующий сапог прилетел прямо в…
        Глава 14
        Сентябрь 1441 г. Константинополь
        Тяжкое похмелье
        Безмерно пить вино есть опьянение,
        а пьянство - опьянения последствие,
        похмелье же - гордыня опьянения.
        Григорий Назианзин

…лицо.
        Лешка застонал - что ж вы так бьете-то, Господи?
        - Оставь его, Кардис, - в камеру вошел еще кто-то, по всей видимости, начальник того, кто бил. Уселся на принесенный стражником табурет, распорядился. - Усадите его!
        Окровавленного юношу подняли с земляного пола и посадили на лавку, прислонив спиной к стене. Из разбитого носа капала на колени кровь. По знаку старшего, стражник протянул узнику пропитанную холодной водой тряпку. Лешка приложил ее к носу и наконец-то поднял глаза…
        Перед ним, ухмыляясь, сидел… вислоусый Филимон - вчерашний знакомец! Второй собутыльник, рыжий Феодор, глумливо ухмылялся в углу. Он, верно, и бил!
        - Ну? - Филимон пристально посмотрел Лешке в глаза. - Когда и где ты должен встретиться с Константином Харголом?
        - С ке-ем? - от удивления Лешка чуть было не поперхнулся кровью. - С Конст… А кто это вообще такой?
        - А это я у тебя спросить хочу! - презрительно хохотнул Филимон… или как там его звали по-настоящему? - Тебе лучше знать - ты же турецкий лазутчик, не мы.
        Стоявший поодаль Феодор засмеялся.
        Турецкий лазутчик! Так вот оно что! Ну, если подходить формально - так оно на самом-то деле и было. Но как узнали?!
        - Что ты передал Леонидасу Щуке? Отвечай!
        - Какому Леонидасу Щуке?
        - Не притворяйся, что не знаешь! Старик нищий. Ты ведь первым делом подошел к нему… А мы давно за ним наблюдаем!
        Нищий старик… Да-а, бывают в жизни совпадения! Не знаешь теперь, как и выкрутиться… Рассказать что ли все, пока не переломали кости? А что он знает-то? Один адрес да пароль. Даже человека, к которому шел, не знает. Впрочем, Лешка и не собирался к нему идти - других дел, что ли, нету?
        Филимон между тем мигнул рыжему - и юноша понял, что его сейчас будут бить. И весьма жестоко.
        - Эй-эй, стойте! - громко закричал узник. - Мы намерены разговаривать или драться?
        - Разговаривать? - Филимон довольно подергал усы. - Вот так-то лучше будет!
        - Вообще, сейчас я устал и хочу отдохнуть, - нагло заявил Лешка. - А то еще забуду что-нибудь для вас важное. И поесть бы не мешало! Чего-нибудь вкусненького.
        - Во, наглец! - хлопнув ресницами, прокомментировал рыжий. - Вкусненького ему! А плеткой по спине не хочешь?
        - Помолчи, - тут же одернул его Филимон. - И пойди, распорядись насчет обеда.
        - Да, мне бы еще кровь унять, - напомнил Лешка.
        - И принеси воду с вином.
        Отлично! Наклонив лицо, Алексей поспешно спрятал торжествующую улыбку. Вино и еда - это куда лучше ударов сапогами в лицо! Первый раунд, считай, выигран. И можно не спеша, с толком, подумать о втором и о третьем.
        - Вообще, я бы хотел изложить все письменно, не торопясь, чтоб не путались мысли.
        - Хорошо. - Следователь согласно кивнул. - Тебе принесут гусиное перо и бумагу с чернильницей.
        - И белый речной песок! Присыпать написанное.
        - Почему обязательно белый? - удивился Филимон.
        Лешка пожал плечами:
        - Не знаю. Привык как-то…
        И в самом деле, привык - год назад трудился помощником тавуллярия (сиречь - младшим письмоводителем) в одном из государственных имперских ведомств - секрете богоугодных заведений.
        Рыжий Феодор принес на большом серебряном блюде еду - печеную рыбу с оливками, небольшой глиняный кувшинчик с вином и кружку, после чего отправился за письменными принадлежностями.
        - Ешь, отдыхай, - встав, милостиво кивнул следователь. - Только помни, времени у тебя - до завтрашнего утра. Постарайся изложить все понятно и связно.
        - А что вас больше интересует? Кроме этого, как его… ммм… Константина?
        - Все! Абсолютно все, мой милый… И, смею тебя заверить…
        - Попрошу мне не «тыкать»! - Юноша гордо вскинул голову. - Я - турецкий дворянин, владелец тимара! И лично вхож к импер… тьфу… к султану… ммм…
        Как звали султана, Лешка забыл, а потому и не стал больше продолжать. Только попросил еще принести стол - чтобы удобнее было писать.
        - Ну вот, стол еще ему тащи, - заворчал рыжий, но тут же осекся под быстрым взглядом Филимона. Осекся и поспешно вышел, по всей видимости - за столом.
        - Что ж, - прощаясь, ухмыльнулся следователь. - Желаю хорошо потрудиться. Смею напомнить, от этого зависит ваша жизнь, господин… владелец тимара.
        Феодор, пыхтя, внес стол и с грохотом поставил его у стены.
        - Вот и славно! - Почесав затылок, Лешка задумался - чего бы еще такого потребовать? Так и не успел придумать - оба его знакомца поспешно вышли. Лязгнула засовом дверь - крепкая, дубовая, такую не выбьешь. Юноша с любопытством осмотрелся вокруг. Стены камеры - небольшой, площадью примерно три на четыре метра - были сложены из тесаного серого камня. Высоко, под самым потолком - решетчатое оконце, сквозь которое в узилище проникал яркий утренний свет. Кроме принесенного Феодором стола, из мебели в камере имелась только узкая лавка, намертво приделанная к стене. Отхожего места не было - значит, будут выводить на оправку…
        Что ж, надобно что-то придумать… Написать всего побольше, чтоб заколебались проверять! Итак, Константин… Как, блин, его? А, не вспомнить… Ладно, напишем что-нибудь…
        Гусиное перо шустро побежало по бумаге, оставляя после себя ровные ряды букв. Фантазия узника работала бурно - исписав один листок, он потянулся ко второму, а затем - и к третьему… пятому… восьмому…
        Пришедший утром, сразу после оправки, следователь Филимон и не скрывал своего удовольствия. Присев на край стола, тут же принялся читать, время от времени удивленно округляя глаза и кое-что уточняя.
        - Вот тут вы пишете - «Константин справедливо считается неуловимым и пользуется абсолютным доверием султана». Кто вам сказал о доверии? Сам султан?
        - Нет. - Лешка покачал головою. - Его первый визирь. Ну, тот, что курирует всех лазутчиков.
        - А! Я давно догадывался, что у турок есть подобная должность, - довольно осклабился Филимон. - Со мною, правда, многие не соглашались - и вот, все подтвердилось.
        Он снова с жадностью погрузился в чтение.
        - Тарья… Харко… Томас… Странные какие-то имена у ваших агентов!
        - Это клички.
        - Я так и подумал… А вот здесь… Юкка Неваляйнен - ударник… Что еще за ударник?
        - По праздникам бьет в барабаны на Амастридском форуме.
        - А… ну, тогда мы его скоро поймаем! С вашей помощью, господин… Я ведь так и не знаю вашего имени?
        - Меня зовут… Таркан-бей. Можете для благозвучия прибавлять - эфенди.
        - Господи! Так вы и в самом деле не из простых?
        Лешка ухмыльнулся и приосанился:
        - Второй день вам это втолковываю, уважаемый господин Филимон! Или… это не ваше имя?
        - Да нет, меня и в самом деле так зовут - Филимон Гротас.
        - Ох! - Юноша потрогал распухший нос. - Что ж вы меня так избили, господин Филимон?
        - Это не я. - Следователь замахал руками.
        - Не вы, так ваши люди.
        - Не в меру переусердствовали… Не поверю, что и у вас такого не бывает!
        - Бывает, - согласно кивнул Лешка. - От усердия такого наворотят - год потом расхлебываешь. Услужливый дурак хуже врага!
        - Это вы верно заметили, уважаемый Таракан-бей.
        Лешка засмеялся: ну, надо же, обозвал - Таракан! Впрочем, черт с ним…
        - У вас очень большой список, - похвалил Филимон. - Каждого упомянутого придется тщательно проверять.
        - Проверяйте. - Лешка равнодушно пожал плечами. - На то вы и следователь!
        - Проверим… - Господин Гротас поднялся. - Желаю хорошо отдохнуть… Я загляну вечером. Может быть, в шахматишки сыграем?
        - Лучше бы в домино, - усмехнулся узник.
        Впрочем, следователь его уже не слышал - ушел, довольно потирая руки. Не успели его шаги затихнуть, как снова лязгнул засов - пришел рыжий Феодор, принес еду. Поставил на стол с поклоном:
        - Кушайте, уважаемый эфенди! И это… прошу прощения за всех нас.
        - Ничего-ничего, - покровительственно улыбнулся Лешка. - Бывает… Присаживайтесь, хлебнем вина.
        - Я бы с удовольствием. - Феодор воровато оглянулся на дверь и понизил голос: - Да опасаюсь тюремщиков. Мало ли - не так поймут.
        - А… так вы не тюремщик!
        - Нет… Просто мы с господином Гротасом работаем с вами.
        - Ясно. - Узник кивнул. - С Филимоном, значит… Он неплохой человек, этот Филимон Гротас, только… мне почему-то кажется - не особо счастливый.
        - Будешь тут счастливым, когда три дочки на выданье. А жалованье-то наше, увы… - Тут Феодор осекся и замолчал.
        - Знаю, знаю, каково ваше жалованье, - презрительно махнул юноша. - Тоже мне - тайна!

«Значит, с приданым у господина следователя негусто, - пробормотал он, когда Феодор вышел. - Угу…»
        Подкрепившись и выпив вина, разлегся на ложе. На распухших от вчерашних ударов губах юноши играла улыбка - он представлял, каково сейчас приходится Филимону - по сути, мелкой чиновной сошке. Еще бы - в числе вымышленных шпионских имен Лешка указал и вполне реальные - нет, не шпионские, а принадлежащие вполне реальным людям - весьма и весьма влиятельным. Никифор Макрит и Герасим Барлак - старые недруги из числа золотой молодежи - те, что таскались за Ксанфией. Кроме них в список угодил и некий Скидар Камилос, попечитель детского приюта Олинф, поставщик мальчиков для утех богатых извращенцев, так и оставшийся без наказания во время деятельности Лешки на посту младшего тавуллярия. Ну, пусть теперь попрыгает… Хотя… Не так-то легко будет его зацепить - покровители имеются знатные.
        Филимон явился вечером, как и обещал. Шедший за ним надсмотрщик тащил шахматы и светильник.
        - Ну и дел вы нам задали на сегодня, уважаемый Таракан-бей, - расставляя фигуры, покачал головой следователь. - Почти никого из ваших людей мы не нашли…
        Лешка ухмыльнулся:
        - А что же вы думали? Они будут сидеть и вас дожидаться? Наверняка старик Леонидас уже всех предупредил. Вы ж его упустили?
        - Увы, - развел руками господин Гротас. - Не хватает, знаете ли, работников, да и те, что есть… Знаете, эфенди, мне иногда хочется, чтоб их и не было!
        - Ну, кто же будет работать на таком жалованье?
        - Ваш ход, эфенди!
        Лешка играл рассеянно, к вящему удовольствию партнера, теряя фигуру за фигурой. Уж, конечно, вовсе не шахматы его сейчас беспокоили. Шпионы… Точнее сказать - псевдошпионы. Из всех вымышленных имен, имелись три настоящие - и вот тут-то люди Филимона Гротаса должны были побегать. Юноше не терпелось узнать хоть что-нибудь о своих врагах - Никифоре и Герасиме - однако он ничем не выдал своего нетерпения… Кроме как некоторой рассеянностью, вполне объяснимой.
        Вообще-то, следователь производил впечатление вполне словоохотливого человека. Неужели не расскажет? Нет, должен, должен…
        - Вам шах! - потерев руки, радостно сообщил Филимон.
        - Ну, надо же! - Лешка почесал затылок, двигая слона под удар вражеского коня.
        - И - мат! - засмеялся следователь. - Партия! Еще одну?
        - Уж, конечно.
        - Теперь ваша очередь играть черными.
        Узник проиграл и эту партию, и следующую, а четвертую каким-то чудом свел вничью. И все ждал, ждал, время от времени, бросая настороженные взгляды на следователя.
        - Указанные вами люди… - деланно зевнув, наконец заметил тот. - Никифор Макрит и Герасим… э-э-э…
        - Барлак, - быстро подсказал Лешка. - Надеюсь, вы их отыскали?
        - Отыскали, - Филимон подергал левый ус. - И этих двоих, и Скидара Камилоса, попечителя приюта Олинф. Смею сказать, все трое - весьма подозрительные типы. И как это они не попались нам на заметку раньше? Наглые, как африканские носороги, - с турками встречаются почти открыто, никого не боясь и не стесняясь! Передают сведения… Никифору с Герасимом есть, что передавать. Один служит в отряде эпарха, другой - вхож в императорский дворец и по роду своей деятельности курирует строительство и ремонт укреплений! Эти люди - хорошие помощники для султана. Что же касается третьего, м-м…
        - Господина Камилоса.
        - Да, Камилоса… Ума не приложу - какие такие важные сведения может передавать попечитель приюта?
        - Он предоставляет мальчиков для… гм… определенных услуг, - негромко пояснил Алексей. - И эти мальчики - а через них и Камилос - вхожи в такие двери… что даже язык не поворачивается сказать!
        - Ах, вот оно что! - Следователь расхохотался. - Признаться, эфенди, я и сам что-то подобное думал. Но еще ничего не прорабатывал - не было времени. Ничего! - Встав, он прошелся по камере - пять шагов туда, пять - обратно - не разгуляешься. Потом вдруг резко уселся, схватил шахматы:
        - Смотрите, эфенди! - Филимон поставил в центр шахматной доски пару черных фигур - слона и коня. - Слон - это…
        - Никифор Макрит, - тут же продолжил юноша. - А конь, соответственно - Герасим. Он похитрее и никогда не действует прямо.
        Следователь одобрительно кивнул:
        - Вы умный человек, эфенди! Вот это… - Он поставил рядом с фигурами пешку: - Старик Леонидас Щука. Профессиональный нищий, используется в основном в качестве курьера - он частенько мелькал в поле моего зрения. До поры до времени мы его не трогали, надеясь на более крупную рыбу… И вот она, эта рыба! Передо мной.
        - Ваш покорный слуга! - осклабился Лешка. - Неплохо сработали, браво!
        - Браво?! - Следователь насторожился. - А, вы намекаете на связь с генуэзцами, уважаемый господин Таракан-бей! Как видите, это для нас не тайна!
        - Вы хороший специалист, господин Гротас.
        - Рад слышать это от такого человека, как вы! - Филимон вдруг замолк и с хитрым прищуром взглянул в глаза собеседнику. - Можно один вопрос, эфенди?
        - Вы здесь хозяин!
        - Почему? - Голос следователя вдруг стал серьезным и даже несколько угрожающим: - Почему вы так легко согласились работать с нами? Ведь турки гораздо сильнее, а наш император Иоанн - вассал султана. Смысл? Убоялись боли? Не поверю. Тогда почему?
        - Видите ли, я вовсе не турок, - задумчиво ответил юноша. - И я - православный.
        - Православный?!
        - Да, конечно. Что вас так удивляет?
        - Понимаю… - медленно протянул Филимон. - Султан вас чем-то обидел, и вы решили… Что ж, это только на руку! Вы нам очень помогли, эфенди. Вот еще бы рассказали хоть что-нибудь про Константина Харгола.
        - Это - крайне загадочная фигура… Никто из моих людей его никогда не видел. И я знаю о нем крайне мало. Ничего конкретного, кроме того, что господин Харгол - очень умный влиятельный человек.
        - Хорошо… - Следователь вздохнул. - Тогда хоть подскажите, какой фигурой мне его обозначить? Ферзь? Или, может быть, ладья? Кажется, он связан с императорским флотом?
        - Связан, - нахально кивнул Лешка. - И все же, я думаю - ферзь!
        Филимон улыбнулся и снова подергал себя за ус:
        - Я тоже так полагаю. Рад, что наши мысли сошлись. Теперь о Скидаре Камилосе. Пешка? О, нет… Еще один слон?
        - Скорее, конь. Троянский - делает своеобразные подарки нужным людям, и…
        - Подарки - вы имеете в виду мальчиков… О, да! Это, скорее, конь. И, как вы сказали, - троянский. Как говорили в прежние времена римляне, «Тимео Данаос эт дона ферентес». Боюсь данайцев, дары приносящих! Интересно… - Филимон вдруг задумался. - А есть ли у них король? Или, может быть, королева?
        Глаза следователя горели таким азартным огнем, что Лешка не решился «завербовать» его путем обещаний несметного количества денег, как планировал еще утром. Теперь юноша хорошо видел, что Филимон Гротас вряд ли пойдет на предательство. При всем при том, что жалованье у него крайне низкое, что на шее три дочки-бесприданницы, что… В общем, проблем много, и они, наверное, решились бы, перейди следователь на сторону турок… Нет, этот не перейдет. Точно! Фанат своего дела. Работу свою очень любит… наверное, любит и Родину. Честный и умный служака - такие тоже случаются. Умный… Как же он сразу не раскусил Лешку? Или - еще не пришло время? И кажется, наугад названные люди оказались… кем оказались. Никифор Макрит - турецкий шпион? Герасим? Скидар Камилос? А может, это все кажется следователю? Или он просто-напросто стремится повесить обвинение на случайных людей, скажем, в карьерных целях? Стоп… Как это - на случайных? Ведь их назвал Лешка, сиречь - важный турецкий шпион.
        - Завтра тщательно проверю «троянского коня» Камилоса, - прощаясь, усмехнулся следователь. - Не простое это будет дело, но… весьма, весьма интересное! Спокойной ночи, эфенди. Оставляю при вас перо и бумагу - может быть, еще что-нибудь вспомните?
        - Попытаюсь… - пожелав Филимону спокойной ночи, юноша завалился на ложе - думать.

«Завербовать» следователя и под это дело выбраться из узилища, похоже, не выйдет. Филимон Гротас - профессионал, преданный своему делу. Этот не предаст из-за каких-то там денег. Не предаст… Этот… А другие? Тот же рыжий, Феодор? Что-то давненько не заходил… И он сильно недоволен оплатой своего труда, это явственно сквозило во время краткой беседы. Феодор…
        Звякнул засов.
        Лешка привстал на ложе.
        И поспешно спрятал улыбку, увидав собственные материализовавшиеся мысли. В камеру, со стопкой бумаг под мышкой, вошел Феодор. Улыбнулся, положив бумаги на стол:
        - Начальник сказал - отнести. Вернее, я сам вызвался.
        - Вы здесь тюремщиком, Феодор?
        - Что вы, господин! Это ведь никакая не тюрьма. Так просто - покои для важных задержанных птиц при нашем ведомстве.
        - Ага, я, значит, важная птица!
        - А как же?!
        Юноша опустил глаза:
        - Осмелюсь спросить, много ли вы получили за мою поимку?
        - Много? - Феодор невесело усмехнулся. - По правде сказать, пока еще ничего не получили. И получим ли - неизвестно. Филимону-то все равно… уж не знаю, на что он и живет? Дочки прядут, верно…
        - У вас тоже семья?
        - Четверо! - Феодор с гордостью выпятил грудь. - Две дочки и два сына - мал-мала меньше. Каждого - обуй, одень, накорми… - Он вдруг погрустнел. - А на что, спрашивается?
        - Ну… вы служите в таком… э-э-э… месте… - осторожно начал Лешка. - Где, при желании…
        - На что вы намекаете, господин?! - оскорбился тюремщик. Оскорбился насквозь фальшиво, так, что это было заметно.
        - На то, - юноша мягко улыбнулся, - о чем вы подумали. И подумали вполне здраво. Взгляните только, что делается вокруг? Чиновники берут взятки, казна пуста, дороги разваливаются, да что там дороги - прекраснейшие дворцы - в запустении и превращены в уборные! Кое-как наскребают лишь на Святую Софию. Кое-как! С чего ж вы хотите, чтобы платили вам? А пройдитесь-ка ближе к вечеру по Амастридскому форуму! Что вы там увидите? Золотую молодежь - богатых бездельников, сынков важных государственных шишек, одна фибула тянет больше, чем все ваше полугодовое жалованье? Откуда у них деньги? Это ваши деньги, Феодор! Ваши, и таких же, как вы. Просто их присвоили себе алчные чиновники. В казне нет денег? Конечно - нет. А откуда им там быть? Вон они, ваши деньги, в лаковых колясках молодых богачей, в их балах и праздниках, в оргиях с проститутками, во всем этом пире во время чумы! И вот это все вы защищаете, Феодор? Не поверю - вы же умный человек.
        Лешку несло - он высказывал сейчас все то, что накипело, о чем наслушался от солдат в дальнем гарнизоне, что говорили на улицах…
        - Постойте. - Видя, как Феодор несмело пытается перебить, юноша махнул рукой. - Выслушайте, я еще не все сказал… Вы считаете, что бедно живете? А вы спросили, как живут - вернее, жили - каппадокийские парики? крестьяне-воидаты из Фессалоники? Зевгараты из окрестностей Адрианополя? Вам сказать, сколько они платили? И сколько платят теперь султану? Уверяю вас, намного, намного меньше… Что Константинополь? Осколок некогда великой но теперь, увы, обреченной империи, у которой нет денег даже на ремонт улиц. Хороша империя - один город… Турки захватят его рано или поздно. Что будете делать тогда? Впрочем, у вас и сейчас жизнь не слаще… А ведь вы, Феодор, могли бы… Не ради себя, ради ваших детей…
        - Я… - Тюремщик оглянулся на дверь.
        - Ну, ну! - подзадорил Лешка.
        - Я за тем и пришел, - наконец, прошептал Феодор, ударив по столу…
        Глава 15
        Сентябрь -октябрь 1441 г. Константинополь
        Лавочник
        Раз у тебя на столе фаршированный был поросенок,
        Острый, дерущий гортань, фигами Кипра набит.
        Сам я теперь фаршированный: можешь меня ты зарезать…
        Паллад

…кулаком.
        Феодор оказался человеком хитрым, себе на уме. Хотя, как уже позже догадался Лешка, план побега важного узника был у тюремщика наготове, однако он не спешил претворять его в жизнь, действуя по известному принципу - «утром деньги, вечером стулья». Деньги. Феодору нужны были деньги! А где их взять? Лешка лишь мог важно надувать щеки да обещать, ссылаясь на какие-то туманные «милости султана». Нужно было как можно скорее вбить в голову тюремщика одну мысль - если узник томится за решеткой - откуда тогда возьмутся деньги?
        - Ты встретишься со своими людьми под моим присмотром, - настаивал Феодор, они как-то быстро стали с Лешкой на «ты».
        - Хорошо, - устало соглашался «шпион». - Только имей в виду - потом я в узилище не вернусь.
        - А это уж мои проблемы, - почесав рыжую бороду, хохотнул тюремщик.
        Филимон Гротас узника пока не навещал, видать, был чрезвычайно занят, даже Феодор как-то с неприкрытым уважением обмолвился, что «старая лиса роет носом землю и скоро чего-то нароет».
        - Ну и пусть себе роет, - ухмыльнулся в ответ Лешка. - Нам то на руку. Ты сможешь вывести меня из камеры завтра с утра?
        - Завтра… А деньги когда?
        - Завтра и деньги, - клятвенно заверил юноша. - Ну, или чуть позже. Как свяжусь со своими.
        Феодор промычал что-то недовольное и, скривившись, махнул рукой - завтра так завтра. И в самом деле, выжидать было слишком опасно - Филимон мог что-то заподозрить, или вдруг да нагрянула бы какая-нибудь проверка, или… в общем, любое изменение сложившейся ситуации было бы очень опасно. Надо, надо решать как можно скорее. Не подвел бы Феодор.
        Тюремщик не подвел, явился с утра, едва забрезжило.
        - Одевайся! - Он сунул узнику коричневый шерстяной плащ. - Да не вздумай бежать - стражники, естественно, не знают, что мы с тобой в сговоре.
        Стражников - в серебристых панцирях и кольчугах - оказалось четверо, все, как на подбор, дюжие молодцы при палашах и с короткими копьями. У одного за плечами висел арбалет. Да уж, что и говорить - все по серьезному.
        - Филимон выделил людей, - пояснил Феодор. - Сказал, что, может быть, и сам к нам вскоре присоединится, если успеет… Лишь бы не успел! Придет - ничего не делаем, отложим на следующий раз.
        - Понял, не дурак, - усаживаясь на облучок длинной телеги, юноша кивнул и поморщил нос. Телега была затянута рогожей, из-под которой весьма специфически пахло… нет, не гнилью, а… застоявшейся кровью, что ли…
        - Что у тебя там? - Лешка кивнул на рогожу.
        Полностью проигнорировав вопрос, Феодор взял в руки вожжи:
        - Н-но!
        Телега неспешно покатила по узенькой, мощенной булыжником улице, застроенной высокими доходными домами. Позади загрохотала стража.

«Доходные дома… - думал Лешка, - значит - окраина».
        Он оглянулся, бросив быстрый взгляд на покинутое узилище. Обычное здание, трехэтажное, вытянутое, с крытой красной черепицей крышей. Простое, но не без претензий - портик с мраморными колоннами и статуями. Ага… значит, вот оно как выглядит - сыскное ведомство! Или - лучше назвать - контрразведка? Впрочем, кто его знает, как это все здесь именовалось, наверняка что-то типа «секрет государственной службы имени святого Георгий Победоносца». Во главе секрета, конечно, стоит какой-нибудь важный чиновник - протокуратор или доместик, а то - и сам городской голова - эпарх. Впрочем, нет, эпарх - вряд ли.
        - Куда мы едем? - покрутив головой, осведомился Лешка.
        - Никуда. - Феодор усмехнулся и сплюнул. - Отъезжаем подальше от секрета. Тут одна дорога. Говори, куда заворачивать.
        - К Феодосийской гавани, - вспомнил шпионскую «явку» юноша. - Улица Банщиков у площади Быка.
        - Улица Банщиков? - переспросив, возница довольно ухмыльнулся. - Хорошее место - развалины одни кругом да кусты. Только не вздумай улизнуть раньше времени! Помни, мои стражники…
        - Не вздумаю, - раздраженно бросил Лешка. - И предупреждение твое - помню. Вообще-то, ты мне понадобишься не меньше, чем сейчас я - тебе. Мы ведь оба рассчитываем на долгосрочное взаимовыгодное сотрудничество, так?
        Тюремщик не ответил, лишь, натянув вожжи, свернул в какую-то подворотню. Развалины какого-то дворца, заросли акации и вербы, резкий противный запах - как видно, развалины использовались в качестве общественной уборной. Да-а… Великий город…
        - Вон она, улица Банщиков, - останавливая повозку, Феодор кивнул вперед, где, за деревьями, тянулись небольшие двухэтажные дома с лавками. - А вон, - он показал рукой, - баня.
        Баня была так себе - убогонькая, с облупившимся фасадом и выщербленной от множества ног лестницей, помнившей, еще, вероятно, времена императора Юстиниана. Несмотря на ранний час, у входа уже толпился народ, все больше совсем уж бедно одетые люди, большинство полуголые, в рубищах. Некоторые ругались, потрясая посохами. На что нищему посох? Хотя, с другой стороны - очень удобная в потасовке вещь.
        Лешка прислушался: недовольные крики становились все громче.
        - Нет воды? - забравшись на постамент опрокинутой статуи, гневно вопрошал какой-то нервный всклокоченный тип. - А куда же он делась? Дожили! В цистерне Феодосия нет воды! А может она есть, да не про нашу честь?
        Народишко волновался, полностью поддерживая оратора. Впрочем, особо смотреть на желающих помыться у юноши не было, как не было и времени. Миновав баню, тюремщик остановил телегу на углу улицы у старого платана и обернулся:
        - Долго еще?
        - Кажется, вон тот дом. - Лешка кивнул на скобяную лавку, за настежь распахнутыми дверями которой виднелся немудреный товар - хозяйственные ножи, гвозди, петли, подковы - и сам хозяин, толстенький крючконосый мужчина с обширной лысиной.
        - Ждите напротив бани, - обернувшись к стражникам, распорядился Феодор. - Да смотрите не высовывайтесь - спугнете.
        Воины послушно кивнули и, повернувшись, зашагали к бане, где и расположились прямо под вербами.
        - Идем. - Вздохнув, юноша решительно соскочил с повозки.
        - Обожди, еще не все… - загадочно ухмыльнулся тюремщик.
        Лешка, конечно, удивился, но не показал виду. Интересно, что там еще задумал этот скользкий тип?
        А у бани между тем постепенно собиралась довольно внушительная для столь тихого местечка толпа. Народишко глухо роптал - значит, воду так и не дали. Ай-ай-ай, плохо дело, вполне может закончиться разгромом бани, а заодно - и ближайшей цистерны или акведука.
        Между тем Феодор, дождавшись, когда охранники скрылись, оглянулся по сторонам и жестом подозвал к себе какого-то проходившего мимо оборванца:
        - Эй, парень, заработать хочешь?
        - Кто ж не хочет? - оборванец - кудрявый чумазый парень лет пятнадцати - заинтересованно подошел ближе и поинтересовался - что надобно делать.
        - Всего-то навсего перегнать эту телегу во-он за те развалины. - Феодор показал рукой. - Только ехать не по улице Банщиков, а в обход…
        - Понял! - Оборванец с удовольствием вскочил на облучок и принял протянутые тюремщиком вожжи.
        - Вот тебе аспра. - Феодор кинул в подставленную ладонь мелкую монетку. - Жди. Получишь еще две.
        - Вах, вот уж не знаешь, где найдешь, где потеряешь! - пряча монету, счастливо расхохотался оборванец. - Так я поехал?
        - Поезжай.
        Тронув телегу, парень обернулся:
        - А долго ждать-то?
        - Сколько понадобится. - Тюремщик пожал плечами и следом за Лешкой зашагал к скобяной лавке.
        Юноша вошел первым, а Феодор уж после, притворяясь обычным посетителем.
        - Рад видеть господ покупателей! - широко осклабился крючконосый хозяин лавки. Обширная лысина его блестела от пота, черные, под редкими бровями, глаза изучающее ощупывали посетителей.
        - Покажите-ка мне во-он тот ножик, любезный. - Лешка показал пальцем на один из висевших на стене ножей с удобной деревянной ручкой. Обычный хозяйственный нож - и мясо порезать, и палку обстругать, и - если надо - кого пырнуть в пьяной драке…
        - И сколько?
        - Сорок аспр, - улыбнулся хозяин.
        - Сколько-сколько?! - Юноша был не в силах сдержать удивления. - Ты хочешь сказать, что этот захудалый ножичек стоит почти три иперпира? Три полновесные золотые монеты? Ну и ну! А вон тот? - Лешка показал на соседний нож, длинный, с затейливо украшенной ручкой.
        - Тот - пять аспр, - презрительно отмахнулся хозяин. - И если возьмете два - сделаю скидку.
        - Не понимаю. - Алексей искренне покачал головой. - Почему так? Ведь эти же ножи куда как красивей того… А ценой - гораздо дешевле!
        - Тут не в красоте дело. - Хозяин лавки засмеялся, погладив круглый живот. - Просто эти ножи - современной ковки, обычная сталь, а тот, что вы смотрели первым, - старинный. И лезвие сделано хитро - на твердую сталь наварено мягкое железо. Со временем железо стачивается - и нож становится острее, то есть он как бы сам по себе затачивается.
        - Лихо! - искренне восхитился юноша. - Умели же делать в старину!
        - Умеют и сейчас, только не делают, невыгодно. Кому нужен дорогой, пусть даже очень качественный, хозяйственный нож? Да и делать его сложно и дорого, куда лучше - вон… Наштамповал в кузнице за день десятка два, тут же и продал. А с тем - неделю возиться. Кому надо?
        - Да-а… - Лешка покачал головой. - Не скажете, уважаемый, что сейчас идет в театре на Амастридском форуме?
        Крючконосый вздрогнул - эта была условная фраза, пароль.
        - Кажется, Аристофан, - тихо ответил он, покосившись на заинтересованно рассматривающего воротные петли Феодора. - «Птицы» или «Женщины в народном собрании».
        Юноша улыбнулся - отзыв был правильный. Значит, явка работала нормально. Если бы существовала угроза провала, лавочник должен был бы назвать какую-нибудь современную пьесу.
        - Аристофан? Не люблю древность.
        - Прошу, - моргнув глазами, крючконосый жестом показал на дверь в конце лавки. - Там и переговорим.
        - Это - мой человек. - Лешка кивнул на своего спутника. - Нас познакомил Фарраш-бей эфенди. Можно говорить при нем.
        Лавочник склонился, почтительно сложив на груди руки:
        - Как поживает уважаемый Фарраш-бей? Давно ли вы его видели?
        - Недавно. Поживает прекрасно.
        - Отлично! - Крючконосый потер руки. - Надеюсь, эфенди сказал вам, что с этого момента вы поступаете в мое распоряжение?
        - Сказал. - Лешка кивнул. - А также сказал, что вы должны передать мне десять золотых монет - в уплату корабельщикам.
        - А что, сам Фарраш-бей не…
        - Не смог, - как можно более значительнее произнес юноша. - Вернее, не успел.
        - Ну, что ж, подождите, я принесу деньги… - Лавочник вдруг понизил голос до шепота. - Этот ваш помощник… Ему точно можно доверять?
        - Его рекомендовал Фарраш-бей! Я подчиняюсь вам, он - мне, ему - еще кто-то, кого я не знаю, да и не стремлюсь узнать. Такая вот цепочка получается.
        - Ого! - одобрительно кивнул крючконосый. - Узнаю хитроумие и осторожность эфенди! Меня зовут господин Ласкар. Агамемнон Ласкар.
        - Агамне…ме… - Лешка запнулся.
        - Не трудитесь, - негромко засмеялся лавочник. - Зовите просто - Ласкар. Обождите…
        Он исчез за дверью, и в лавке повисла гнетущая тишина томительного ожидания. Феодор, нервно теребя рыжую бороду, нащупывал под плащом кинжал. Переживает, ага… А вдруг вместо хозяина в лавку сейчас ворвутся стражники? Может, явка давно провалена? Хотя… отзыв вроде бы Ласкар сказал правильный.
        Скрипнул дверь, и оба - Алексей и Феодор - облегченно перевели дух. Вернувшийся лавочник принес небольшой звенящий мешочек, который и протянул Лешке:
        - Вот ваши деньги. Надеюсь, эфенди не откажется потом оплатить счет?
        Юноша скривил губы:
        - Он что, когда-то отказывался?
        - О, нет, нет, - испуганно замахал руками Ласкар. - Это, конечно же, шутка. Но все же, позже напишете мне расписку…
        - У меня сейчас еще есть дела, - поблагодарив, Лешка спрятал мешочек с деньгами под складки плаща. - Когда…
        - Встретимся через три дня, в пятницу, - понятливо продолжил лавочник. - В день мученика Каллистрата. В лавку больше без особой надобности не приходите, будем видеться у церкви Иоанна Студита, знаете, там есть такой притвор?
        Алексей кивнул. Церковь Иоанна Студита, расположенную на юго-западной окраине города неподалеку от Золотых ворот, он хорошо знал - дом монаха Григория находился не так уж и далеко от этого храма.
        - Вот и славно, - лавочник потер руки. - К нашей встрече я подготовлю для вас поручение. Славно, славно! - Он лично проводил гостей до порога. - Знаете, молодой человек, как мне не хватало толковых и умных помощников?! Кстати, как вас зовут?
        - Алексей.
        - Хорошее имя… Так значит, до пятницы, Алексей!
        - До пятницы.
        Покинув лавку, оба - Лешка и Феодор - деловито зашагали к бане.
        - Э, нет, не туда, - на полпути придержал юношу тюремщик. - Не туда, и не так быстро. Помнишь, где нас ждет повозка?
        - Вроде там. - Лешка махнул рукой. - За развалинами.
        - Вот туда и идем… Только не главной улицей - ни к чему, чтоб нас сейчас видели стражники. Рано! Кстати - перебрось-ка деньги!
        - На. - Остановившись, Лешка отсчитал восемь золотых монет. - Два иперпира, извини, оставлю себе на первое время. Не в обиде?
        Феодор нахмурился.
        - Получишь задание - заработаешь еще, - обнадежил его юноша. - В пятницу. Или - сразу после. И, пожалуйста, не думай, что я от тебя скроюсь - ты мне очень нужен.
        - Надеюсь, задание не будет слишком опасным, - убирая монеты, пробурчал тюремщик.
        Лешка в ответ хохотнул:
        - А это уж не от меня зависит - от лавочника! Ну, не переживай - ты же всегда можешь отказаться!
        - Это уж точно! - повеселел Феодор.
        - Только тогда, естественно, не получишь денег.
        Тюремщик скривился.
        - Пригнись, - вдруг прошептал он. - Как бы не заметили!
        Юноша послушно пригнулся и вслед за своим спутником юркнул в густые кусты. Утро уже раздобрелось осенним, но все еще по южному жарким солнцем, однако здесь, в зарослях, царил зябкий полумрак. От расположенных рядом развалин какого-то дома сильно несло сыростью и дерьмом.
        - А вот и наша телега! - воскликнул Лешка, увидев неподалеку давешнего оборванца с повозкой.
        Подойдя ближе, тюремщик отсчитал деньги:
        - Вот тебе еще две аспры, как и договаривались.
        - Благослови вас Бог, господин! - оборванец благодарно перекрестился и скрылся в развалинах. Наверное, отправился прятать заработанное.
        - Хорошее местечко, - осматриваясь, ухмыльнулся Феодор. - Укромное, и лишних людей нет!
        - Похоже, тут вообще, кроме нас, никого нет.
        - Ну да, ну да… Помоги-ка!
        Лешка помог тюремщику откинуть с воза рогожу… И замер! Так вот отчего был такой запах. И в самом деле - запах крови…
        В телеге, лицом кверху, лежал свежий труп!
        Труп недавно умершего - или убитого - молодого человека очень похожего на Алексея! Да-а… почти одно лицо! И такой же светловолосый… И одежда… Плащ, по крайней мере, точно такой…
        - Что смотришь? - довольно ухмыльнулся Феодор. - Думаешь, легко было отыскать подобного красавца? Не одну трупную яму объехал!
        Лешка с уважением посмотрел на тюремщика, юноша уже догадался - зачем труп. И впрямь…
        - Помоги вытащить… Оп… Тяжелый, гад!
        - Черт! Кровью измазался!
        - А ты думал - он своей смертью помер? Так нет - порезал кто-то в ночной драке. Давай его сюда, во-он к той лестнице, за кусточки… Опускай… во-от… Теперь подожди-ка!
        Феодор живо сбегал к телеге и вернулся уже с арбалетом. Уперев ногу в стремя взвел тетиву, наложив короткую стрелу… Похвастал:
        - Такая же, как и у Арминия-стражника.
        Прицелился, и - оп! - ловко всадил стрелу в сердце трупа.
        Посмотрел и, видимо, оставшись вполне доволен делом своих рук, повернулся к Лешке:
        - А теперь слушай, что будешь делать…

* * *
        Пройдя мимо бушующей у бани толпы - а дело там явно шло к хорошей драке, только вот - кого бить - пока не знали - Алексей оказался как раз напротив стражников - тех самых, что привел с собой тюремщик. Немного помаячив, прошел чуть вперед, так, чтоб можно было ринуться в кусты, и застыл в ожидании. Где ж, черт побери, Феодор? Ага, вон он, едет! Вот поставил повозку рядом с воинами, соскочил, крича и размахивая руками… Пора!
        Лешка выбрался на открытое место.
        - Вон он, вон! - показав на него пальцем, что есть мочи заорал тюремщик. - Стреляйте в него парни, стреляйте! Уйдет!
        Не дожидаясь дальнейших событий, юноша резво бросился бежать. Над самым ухом просвистела арбалетная стрела - болт - и озлобленно задрожала, воткнувшись в толстый ствол дерева. Лешка со всех ног помчался к развалинам - этак и в самом деле убить могут! Промчался мимо лежащего трупа, зашвырнул в кусты плащ и, обогнув заброшенное здание, выбежал прямиком к бане, где уже шла хорошая свалка. Досталось и Лешке - тут, кого молотить, не разбирали!
        - Дай ему, дай, Никомед! Пусть знает, как воровать воду!
        - Отойди, гад проклятущий!
        - Кто - гад? Я - гад?! Люди - слышали?! Н?на!
        - А-а-а! А-а-а! Помогите!
        - Пни его, Никомед, пни!
        - Да бей сильнее!
        - А-а-а!
        - Ах, ты кусаться?!!!
        Юноша вырвался из толпы немного помятым и поцарапанным, но все же весьма довольным. Ну, Феодор! Кто бы мог подумать?
        Через пару десятков минут молодой человек, весело насвистывая песню группы «Ария»
«Я свободен», деловито шагал в сторону Пятибашенных ворот по людной и широкой улице. Именно там, у ворот, и находился дом Георгия. Родной…
        Глава 16
        Сентябрь - октябрь 1441 г. Константинополь
        Скиталец
        Все мы умрем, человеки, и нету такого, кто жребий
        Знает свой смертный и то, будет ли завтра он жив.
        Паллад

…дом.
        Да, родной, ибо больше никакого другого у Лешки не было.
        Вот она, знакомая ограда. Вот сад - такой же запущенный, как и год назад - вот крытая черепицей крыша.
        Подойдя ближе, юноша замедлил шаг, охваченный нехорошим предчувствием. Что-то было не так! Распахнутые настежь ворота, левая створка висит на одной петле и, раскачиваясь на ветру, жалобно поскрипывает… Ага! Вон оно что! Сразу-то и не заметил, а вот сейчас разглядел - «Продается» - надпись небрежными красными буквами у самых ворот, на ограде. Продается? Интересные дела… Что, коммерческие дела Владоса пошли прахом? Так дом-то не его, Георгия. А Георгий - монах, у него-то какие могут быть трудности?
        Зайти! Вот прямо сейчас зайти и узнать. Жаль только, одежонка не ахти, ну да черт с ней.
        - Будьте здоровы! - войдя во двор, громко произнес юноша.
        Ему повезло - входная дверь сразу же приоткрылась, и на улицу выглянул заспанный парень в короткой летней тунике и куцем плащике, судя по одежке - мелкий служащий какого-нибудь имущественного ведомства.
        - Интересуюсь, за сколько продается дом? - слегка поклонился Лешка.
        Парень сразу же напустил на себя важный вид - и в самом деле, служащий - и, почесав кудлатую голову, ответил, облокотясь о дверной косяк:
        - А вы что же, хотите купить?
        - Может быть. - Юноша усмехнулся: - Если устроит цена.
        Служащий скептически осмотрел Лешкину одежду:
        - Вряд ли она вас устроит… Пять тысяч злотых монет!
        - Пять тысяч… угу… - Юноша сделал вид, что задумался. - А кто продает?
        - Комитет государственных имуществ.
        - А… А прежние хозяева где?
        - Где? - Парень внезапно расхохотался. - Известно, где…вернее, как раз - неизвестно. Наделали долгов и сбежали!
        - Но… - Лешка удивленно поднял брови. - Я знаю, что этот дом принадлежал духовному лицу…
        - Ну да, - согласно кивнул служащий. - Одному монаху из монастыря Хора. Но монах с полгода назад переписал его на некоего коммерсанта, Владоса… ммм… Прозвище запамятовал. Рыжий такой…
        Лешка вздрогнул:
        - А где он сейчас?
        - Я же объяснил - неизвестно. - Парень пожал плечами. - А если вы хотите договориться о цене, можете подойти в приемные дни в секрет госимуществ, к господину Магнезию Авдею, гипологу.
        - А он что-то знает о прежнем хозяине?
        - Вряд ли.
        Облом!
        Вот это грубоватое слово было здесь как нельзя более уместно.
        В рассеянности Лешка вышел за ворота и, подумав, направился к монастырю у церкви Хора, располагавшемся на северное окраине города, недалеко от Влахернской гавани. Влахернская гавань… Именно здесь они когда-то купались с Ксанфией, потом катались по городу в ее лаковой белой коляске, целовались… Нахлынувшие воспоминания накрыли юношу с головой, словно волны - бирюзовые, нежно-изумрудные, палевые - словно разноцветные, сверкающие расплавленным солнцем, брызги, отражающиеся в синих девичьих глазах… Как тогда, в гавани…
        Погруженный в собственные мысли, Лешка нос к носу столкнулся с каким-то знакомым стариком в грязном рубище и, уже пропустив его мимо себя, вдруг, вспомнив, обернулся. Старик-то был не кто иной, как турецкий шпион Леонидас Щука, из-за которого Лешка едва не обрел на свою голову большие неприятности. Впрочем, неприятности - это еще мягко сказано! Если б не хитрость самого Лешки, да не алчность тюремщика Феодора, еще не известно, как бы все оно еще вышло?!
        А старик, наверное, может быть полезен… Нет! Нет! Нет! Ведь еще Филимон Гротас - честнейший, преданный своему делу, следователь - обмолвился, что его люди давно следят за стариком. И не берут его, поскольку хотят выловить более крупную рыбу… Да, это так. А раз так, надо не следить за Леонидасом, а бежать от него куда глаза глядят!
        Рассудив так, Лешка поспешно свернул за угол, оказавшись на узенькой, усаженной тенистыми платанами, улочке, тихой и милой, застроенной невысокими домиками, окруженными чистенькими выбеленными оградами. В конце улицы маячили мраморные колонны портиков, за ними виднелась старая красно-коричневая стена Константина, местами давно уже обвалившаяся от времени, а чуть дальше, за стеной, на фоне голубого неба, сверкали золотые кресты церкви Апостолов. Там, в том районе, в доме своего опекуна, протокуратора государственного секрета богоугодных заведений преподобного Иоанна Дамаскина господина Андроника Каллы, жила Ксанфия… Ксанфия…
        Юноша вдруг ощутил, как до поры до времени дремавшее в его сердце чувство к этой девушке вспыхнуло с новой силой, вспыхнуло так, будто никогда и не гасло… А ведь, и вправду, не гасло… Лишь тлело. Лешка рванулся было к жилищу любимой… Но почти сразу остановился. Все-таки, церковь Хора и монастырь располагались почти по пути, ближе. Значит, сначала быстренько заглянуть туда…
        Изящный шестиглавый храм с синими полукруглыми куполами был виден издалека. Когда Лешка подошел к нему, на паперти и у притворов уже толпился народ - желающие помолиться горожане, паломники, нищие. В глазах каждого светилась некая одухотворенность, свойственная святым местам, никто никого не толкал, не извергал из себя сквернословие. Славные люди!
        Остановившийся у ворот обители юноша тоже почувствовал внутри себя внезапно возникшую потребность в приобщении к таинству, или - лучше сказать - к святости, той самой святости, что, казалось, источали из себя сами камни церкви и монастыря. Повинуясь этому внутреннему порыву, Алексей перекрестился на осененные сияющими крестами купола и, вслед за толпой паломников, вошел внутрь храма. Вошел и замер, не в силах отвести восхищенного взгляда от открывшегося ему великолепия! Подобной красоты он не видел, наверное, никогда и нигде. Мраморный сверкающий пол, такие же стены, высокие окна из цветного стекла, сверкающего в лучах солнца… Мозаики! Чудесные картины, сложенные из разноцветной смальты великим православным ученым Федором Метохитом, о котором - и Лешка это сейчас вспомнил - ему много рассказывала Ксанфия. Проникая сквозь стекла, вспыхивали огнями мозаик солнечные лучи - синие, изумрудно-зеленые, желтые, бирюзовые, огненно-красные, малиновые, закатно-оранжевые, алые, словно закатное небо. Справа от входа во всем своем великолепии сияло величественное изображение Христа Вседержителя, с купола
строго, но с некой умиротворенной усмешкой взирали на молящихся фигуры пророков и патриархов, ниже, на стене сверкали мозаичными искрами многочисленные изображения Богородицы…
        И еще много было всего!
        Лешка молился, не чувствуя, как катятся по щекам слезы…
        Впрочем, здесь, кажется, плакали все…
        - Господи, Иисусе Христе…
        - Пресвятая Богородица!
        - Святой Георгий…
        - Святитель Николай…
        - Святый Боже!
        - Помоги…
        - Помоги…
        - Наставь на путь истинный…
        - Пошли успокоение и любовь…
        Вот! Вот, верные слова - юноша даже обернулся на истово молящегося рядом человека и тихо повторил следом:
        - Пошли успокоение и любовь!
        Много ли человеку надо?
        Господи!
        И вот эту всю красоту разрушат - непременно разрушат! - коварные турки! Нет, такого не должно случиться. Никогда!
        - Святой Георгий… Георгий Победоносец… Как ты поразил змия, так помоги поразить турок! Святой Георгий…
        Выходящие из храма рыдали… Как и Лешка…
        Меж тем солнце уже поднялось высоко в небо и сияло, жарко, словно бы летом, впрочем, осень в Константинополе мало отличалось от русского лета. В тени платанов, на прилегающей к церкви улице мальчишки-разносчики торговали водою из акведука - не жадились, брали по мелочи, а уж совсем нищему могли и так налить - пей!
        Разменяв золотой на четырнадцать мелких серебрях - аспр, Лешка напился, получив на сдачу целую горсть медных оболов, и, спрятав деньги в поясной кошель, направился к воротам монастыря. Выглянувший на стук послушник в рясе был явно удивлен вопросу о брате Георгии.
        - У нас много братьев с такими именем, - негромко пояснил он. - Какой именно брат вам нужен?
        - Такой… - Лешка попытался описать приятеля. - Молодой, даже очень. Светловолосый, светлоглазый, тонок в кости…
        - А-а-а! - понятливо протянул служка. - Его мирское имя - Георгий Кардай, так?
        - Да, да, именно так! Так где я могу его отыскать?
        - В Эпире, брат мой!
        - В Эпире?! - Юноша похлопал глазами и конфузливо словно двоечник, переспросил: - А где это?
        - Где и Албания. Есть там такой монастырь Святого Луки, недалеко от Никополя.
        - Никополь? - где-то Лешка это уже слышал. - Но там же турки!
        - Как раз нет. И, даст Боже, не будут.
        - Вот как, значит… - Юноша задумался. - И надолго он там, в монастыре?
        - Еще год точно пробудет, а может, и больше…
        - Жаль, жаль…
        Лешка хотел было спросить, был ли хоть кто-нибудь в курсе имущественных дел Георгия, но, подумав, не стал этого делать - откуда мог это знать послушник?
        Жаль…
        Юноша с минуту шел, словно потерянный, но потом настроение его улучшилось. В конце концов, оставалась еще Ксанфия! Вот к ней-то он сейчас и направился!
        В синем небе весело сверкало солнце, с моря дул легкий ветерок, по краям улиц ярко белели мраморные статуи и украшенные пышными коринфскими капителями колонны многочисленных портиков. У стены Константина зеленели рощицы лип и платанов, вкусно пахло жареными каштанами и печеной на уличных жаровнях рыбой. Даже развалины какого-то дворца - и те выглядели весело.
        Купив на обол горсть каштанов, Лешка жевал их на ходу и думал о Ксанфии. Как она еще его встретит? Сердце тревожно билось…
        Особняк Андроника Каллы встретил юношу холодностью наглухо закрытых ворот. Напрасно сбив в кровь кулаки, Лешка перестал стучать и, оглянувшись, забрался на ближайшее дерево - раскидистый старый платан. Заглянул на просторный двор - пуст! Абсолютно пуст! Ни хозяев, ни слуг, даже собак с кошками не видно. Спросить соседей?
        Спрыгнув с дерева, Лешка отряхнулся и, пройдя несколько шагов, постучал в первые попавшиеся ворота. Слава Богу, хоть маленькое окошечко, да открылось!
        - Андроник Калла? - переспросил седоватый привратник. - Как же, знаю - сосед. Важный чиновник. Три дня назад выехал вместе со всем своим двором к новому месту службы!
        - Как выехал? - Лешка похолодел. - Куда?
        - А черт его знает, куда? Кому интересны чужие люди? - Привратник смачно зевнул.
        - И его приемная дочь тоже уехала?
        - Такая юная златовласая девушка?
        - Да, да, она!
        - Конечно, уехала. Правда, выглядела очень уж недовольной, я бы даже сказал - обиженной.
        - И что, хозяева не оставили слуг присматривать за домом?
        - Почему не оставили? Оставили… Они уже вывезли на базар почти всю мебель.
        Юноша удивился:
        - Как это вывезли?
        - Ну, не знаю, - пожал плечами привратник. - Может, хозяева их об этом просили.
        - А как мне их найти, слуг?
        - Приходи ближе к вечеру, они всегда в доме.
        Лешка кивнул и, поблагодарив привратника, побрел… куда глядели глаза.
        - Значит, к вечеру… Угу.
        Идти было некуда.
        Не было ни друзей, ни любимой!
        Не было даже места, где приклонить голову.
        И никто нигде не ждал.
        Вздохнув, Лешка все же решил для начала зайти в ближайшую таверну, перекусить, но по пути передумал и, купив на углу жареную скумбрию в тонкой пшеничной лепешке, уселся в тени заброшенного портика, какие частенько встречались в городе еще со времен латинского завоевания. Выщербленные, нагретые солнцем, ступени, рядом - кусты, позади - развалины. Зато в руках - вкусная жареная рыба, в кошеле на поясе - почти целых три золотых, а вдалеке, на горизонте - сверкающий купол Святой Софии! Чего еще надо для счастья?
        Невесело усмехнувшись, юноша впился зубами в рыбу. И впрямь - вкусно!
        - Вкусно? - усевшись рядом на ступеньку, завистливо спросил какой-то малолетний оборвыш - черноглазый, кудрявый, с расцарапанными коленками и смешными оттопыренными ушами.
        - На! - Лешка без лишних слов отломил кусок рыбины и лепешки.
        - Благослови тебя Господи, - поблагодарив, тот с жадностью принялся есть. Видать, голодный.
        - Ты как тут оказался? - покосился юноша.
        - Живу я тут. - Оборвыш кивнул назад. - Вон в том дворце.
        - Целый принц! - ухмыльнулся Лешка. - И много вас там таких ночует?
        - Да немало… А ты что спрашиваешь? Тоже ночевать негде? Так я могу устроить…
        - Ну, нет. - Юноша поспешно перекрестился. - Пока, слава Богу, до этого не дошло.
        - Как знаешь. - Доев рыбу, оборванец вытер губы ладонью и, поднявшись, довольно похлопал себя по животу. - Ну, пойду. Дела еще.
        Лешка ничего не ответил - какое ему было дело до чужих дел? Со своими бы справиться!
        Значит, для начала подвести, так сказать, предварительные итоги. Юноша прищурился от солнца и протянул руку к поясной суме - пересчитать точно, сколько осталось денег…
        - Гад!!! Сволочь ушастая!!! Ну, псина…
        А кошеля-то и не было! Срезали, да так ловко! И ясно, кто - давешний кудрявый оборванец, больше некому!
        Ох, Леха, Леха, ну ты и разиня, даром что бывший акрит.
        Вот так вот оно и бывает - кажется, уж так плохо все, так плохо, что хуже уже не будет - ан вот тебе! И нечего было жаловаться на жизнь. Да и сейчас…
        Лешка живо обежал все развалины и кусты и, конечно же, никого не увидел - станет ворюга дожидаться, как же! Кажется, он говорил, что ночует здесь? Ладно… Хорошо, если не соврал. И еще хорошо, что рыба попалась сытная - до вечера точно есть не захочется, а там… А там что-нибудь придумается!
        Итак… до вечера есть еще время. Можно поспать, а лучше… А лучше - сходить на старую работу, в секрет богоугодных заведений, тут ведь не так и далеко. А что - хорошая мысль. Жаль, раньше в голову не пришла…
        Вытерев жирные руки о пожухлую траву, Алексей деловито зашагал вдоль по улице в обратную сторону, и, миновав стену Константина, свернул. Нечего и говорить, что по пути молодой человек внимательно приглядывался к каждому встречному мальчишке - не вор ли? Увы, лопоухих пока не попадалось. А жаль…
        А в родном учреждении, несмотря на отсутствие - хотелось бы, чтобы - временное - протокуратора, по-прежнему кипела жизнь! Во двор то и дело въезжали какие-то повозки с поклажей, к которым тут же подбегали служащие, что-то пересчитывали, азартно переговаривались, кричали…
        Сквозь распахнутые ворота Лешка заметил нескольких старых знакомых - вихрастого письмоводителя Льва, пару архивариусов и даже бывшего непосредственного начальника - согбенного лысенького старичка со сморщенным вытянутым лицом типичной канцелярской крысы. Старший тавуллярий Николай Калавр. Между прочим, человек весьма неглупый, у него с Лешкой когда-то установились очень даже неплохие отношения.
        Подойдя к воротам, юноша кивнул привратнику - тот был из новых, и, естественно, Лешку не пропустил. Да тот и не собирался отсвечивать во дворе. Попросил только позвать «дядюшку Николая».
        - Кого-кого? - изумился привратник.
        Лешка сделал строгое лицо:
        - Не «кого-кого», а господина старшего тавуллярия!
        Привратник опасливо попятился - слишком уж воинственно выглядел сейчас непонятно откуда взявшийся незнакомец. Одет бедновато, зато какие мускулы, и глаза так блестят… холодно, словно меч или сабля!
        - Господин старший тавуллярий! Тут к вам…
        Чиновник, надо отдать ему должное, бюрократию не разводил, не выспрашивал - кто, да чего хочет? - просто вышел за ворота.
        Лешка искренне улыбнулся:
        - Здравствуй, дядюшка Николай!
        - Алексий!!! - сразу узнал чиновник. - Ну, надо же! А ты возмужал. Был вьюнош, а ныне - мужчина. А на твое место уже взяли одного молодого парнишку, сразу после той драки. Тоже старательный.
        - Ничего, - юноша благодушно махнул рукой. - Я вовсе не собираюсь возвращаться в ваш секрет, есть и иные дела.
        - Судя по виду, ты вовсе не благоденствуешь!
        Вот ушлый старикан! Ничего не скроешь.
        - Но и к вам не рвусь…
        - А вот это зря! - Старикан неожиданно улыбнулся. - Из тебя вышел бы толк. Помню, помню твою эпопею с приютами… Здорово ты их тогда раскусил!
        Лешка почтительно поклонился:
        - С вашей помощью, уважаемый господин Калавр.
        - «Господин Калавр», надо же, - язвительно хихикнул чиновник. - Когда-то ты звал меня запросто - дядюшка Николай.
        - Хорошие были времена… - Юноша ностальгически вздохнул и тут же понизил голос. - Я ведь чего зашел. Спросить - где сейчас семья вашего начальника, протокуратора Каллы?
        - Тссс! - Старик испуганно оглянулся и, понизив голос, схватил Лешку за рукав туники: - Отойдем-ка подальше, парень…
        - А что? - Нехорошее предчувствие снова охватило юношу, томительно-нехорошо сжалось сердце. - Что такое случилось?
        - Андроник Калла вовсе не сам по себе подался к черту на рога, - тревожным шепотом пояснил дядюшка Николай. - Просто почувствовал, что запахло жареным. Точнее, его вовремя предупредили… Вот и смылся. Там-то попробуй его, достань!
        - Ах вон оно что… - задумчиво протянул Алексей. - То-то его слуги распродают мебель. А куда отправился протокуратор, не знаешь?
        - Почему не знаю? Знаю. В Маину, Монемвасию или в Мистру.
        - В Мистру?
        - Это все - в Морее… Что, не знаешь, и где Морея? Ох, молодежь, молодежь, когда ж вы учиться будете? Как тебе и объяснить… Остров Крит знаешь?
        - Слыхал.
        - Так вот, Морея - это как раз напротив.
        Позицию у разрушенного дворца Лешка занял загодя, еще до наступления темноты. Просто спрятался неподалеку в кустах и теперь выжидал, когда же появится лопоухий воренок? Правда, тот вполне мог обмануть, и теперь вообще сюда приходить не собирался. Хотя, с другой стороны, может быть, он вообще поначалу воровать не собирался. Просто увидел объемистый кошель и…
        Юноша скрипнул зубами и замер - вывернув из-за угла, прямо на него шагал Леонидас Щука - нищий старик и, по совместительству, турецкий шпион. Прямо на него - так показалось Лешке, но, конечно же, старик не обратил никакого внимания на кусты, а прошел мимо них прямо к развалинам. Почти сразу за старым лазутчиком туда же проследовала небольшая группа одетых в рубища подростков. Лопоухого - юноша смотрел внимательно - среди них не было. Не было… Но, если рассуждать логически, кто-нибудь их сей нищей братии, наверняка, должен был его знать.
        Лешка про себя усмехнулся: кто-нибудь? Да как бы не все!
        Между тем, как и всегда на юге, быстро стемнело. Густые сумерки опустились на вечный город, лишь где-то за углом виднелись отблески света. Оттуда же доносились пьяные вопли и смех, как видно, владелец кабака не боялся открыто нарушать распоряжение базилевса - с наступлением ночи закрывать все питейные заведения и тушить огни. Ага, потушили, как же! Ничего не боялись, собаки! Ишь, как веселились… А кабатчик-то, наверняка, в сговоре с ночной стражей.
        Отблески кабацких огней отражались от мраморных остатков развалин… Впрочем, нет! Это там, среди полуразрушенных стен, запалили костер. Небольшой; но видно было, как бегают сполохи. Кстати, больше никто в развалины не пришел - одни подростки да старик Леонидас. А тем и лучше!
        Выбравшись из кустов, Лешка, громко насвистывая, направился к разрушенному особняку.
        - Эй! - подойдя к самой стене, крикнул юноша. - Где тут у вас вход?
        Ответом была тишина, а внутри, за стеною, даже, похоже, притушили костер. Таятся! Или, точнее, опасаются чужаков. Как бы какой-нибудь камень на голову не сбросили. Лешка поспешно отошел от стены и снова крикнул:
        - Эгей! Да выгляньте же хоть кто-нибудь! Ваш лопоухий сказал, что здесь вполне можно заночевать!
        - Лопоухий? - в проеме меж стен выросла лохматая фигура старика. - Откуда ты знаешь Зевку?
        - Здесь познакомились. - Юноша не стал вдаваться в подробности. - Я его еще угостил рыбой… и дал немного деньжат.
        - Если у тебя есть деньги - чего тогда приперся сюда? - недоверчиво спросил старик. - Мог бы заночевать и на постоялом дворе или в доходном доме.
        - Если б хватало денег, я б так и сделал. Так пустите?
        За стеной зашушукались, видимо, совещались. Затем снова послышался старческий голос:
        - Ты один?
        - Как перст!
        - Ну, Бог с тобой, заходи… Уж коли ты знаешь Зевку. Кстати, твоего дружка что-то долго сегодня нет.
        Хорош дружок!
        Ухмыльнувшись, юноша протиснулся в узкий, услужливо подсвеченный горящею головнею проем.
        Посреди небольшой залы с полуразрушенными стенами и некими остатками потолка, в остатках кресел и на старом, без ножек, ложе, умещалось человек восемь подростков - девятый, с головней, стоял чуть поодаль - и старик. Леонидас Щука. Интересно, узнает ли он? Вряд ли…
        Посередине, на мраморном полу, горел небольшой костер, вкусно пахло похлебкой, которую поспешно доедали сидевшие на ложе парни.
        - Мир вашему дому, - приветствовал собравшихся Лешка.
        - Как твое имя, путник? - Старик Леонидас пристально всмотрелся в гостя.
        Юноша улыбнулся:
        - Меня зовут Алексей. Предупреждаю сразу - денег у меня нет.
        - Мы догадались, - хохотнул кто-то.
        - Откуда ты? - продолжил допрос Леонидас Щука, он, похоже, был здесь старшим. Да, старшим, и не только по возрасту - подростки его слушались.
        - Я из… из Мореи. - Лешка вспомнил разговор с дядюшкой Николаем.
        Среди ребят прошелестел шепот:
        - Ого! Из Мореи! Эка, откуда добрался!
        - Ну, и как у вас там, в Морее? Турки? - ухмыльнулся старик.
        Юноша, пожав плечами, ответил уклончиво:
        - Пока нет… Но, кто знает?
        - Садись, будешь гостем, - наконец смилостивился главарь подростковой шайки - ну, как его еще назвать? - Вот только жаль, угостить тебя нечем, эти сорванцы уже все сожрали!
        - Я не голоден, - сглотнув слюну, Лешка уселся к стене, исподволь оглядывая компанию.
        Сидевшие на ложе подростки - щуплые маломерки - не таили в себе возможных опасностей, как, впрочем, и все остальные, ну, разве что накинутся скопом. И то… Юноша уже присмотрел валявшуюся за ложем палку, которую, в случае чего, можно бы было использовать в качестве какого-никакого оружия. Хотя, если уж говорить об этом, имелось у него оружие и пострашнее. Направленное как раз на главного - старика! Но пока что применять его было рано.
        - Я посплю здесь. - Лешка кивнул на валявшееся в углу тряпье. - Устал.
        - Спи. - Леонидас пожал плечами. - А мы пока подведем наши итоги… не думаю, чтоб тебе это было бы интересно. Хотя может быть шумно… Эй-эй!
        - Да он храпит уже! - тронув юношу за плечо, отозвался какой-то парень. - Ух, какие мускулы… Я б его принял к нам. А, Леонидас?
        - Не дело всяких выскочек решать, кого принимать в общество! - грозно ощерился старик. - Ишь, всякое дерьмо еще тут будет решать, кого принимать… Алкиной, мальчик мой, а ну, отвесь ему пару ударов!
        Старательно делавший вид, что крепко спит, Лешка приоткрыл глаза, увидев, как поднявшийся с кресла крепкий - лет пятнадцати - парень, наклонившись, схватил с полу палку…
        - А что я? - залепетал с ложа провинившийся. - Я ничего… Просто сказал…
        - Если б ты не сказал что-то не то, а сделал, наказание б было другое, - насмешливо произнес главарь.
        И все засмеялись.
        Нехороший был смех, нельзя сказать, чтоб веселый, или заискивающий, и даже не злорадный, а такой… по принципу - «Слава, Господи. Пронесло! Не я! Не меня! Другого! Так ему и надо!»
        - Ой! - вскрикнул после удара мальчишка. - У-у-у… Зачем так больно-то?
        - Алкиной, ударь его еще пять раз! - распорядился старик.
        - Пять раз?! За что?!
        - За то, что не умеешь молча терпеть боль.
        - Да я… Да я на такие условия не соглашался! - мальчишка взъерепенился и, сжав кулаки, грозно взглянул на верзилу Алкиноя. - А ну, подойди только!
        Алкиной замялся, видать, был не из смельчаков…
        - Опусти палку, мой мальчик! - нехорошо засмеялся старик. - Ты правильно себя ведешь, Тимофей, очень правильно. Хоть ты еще и совсем мало у нас, но я… я горд за тебя, отроче!
        Подойдя к отроку, Леонидас положил руку тому на плечо… и вдруг с неожиданной силой обхватил шею.
        Тимофей захрипел, хрупкое тело его выгнулось…
        - А вы, что стоите, твари? - зыркнул на остальных старик. - Вяжите отступника!
        Подростки, как видно, запуганные главарем донельзя, бросились исполнять приказание.
        - Ну вот, Тимофей. - Леонидас нагнулся над связанным парнем. - Теперь и поговорим. Поговорим, как следует… Ты ведь знал наши законы - не перечить старшему? Отвечай! - ухватив несчастного отрока за подбородок, старик с силой отвесил ему пощечину. - Отвечай! Знал?
        - Знал… - чуть слышно отозвался отрок.
        - Знал, а перечил! - Главарь наставительно обернулся к остальным. - И не первый раз я уже это замечал, не первый… И почему так? - Он ласково погладил лежащего по волосам и продолжал уже тоном доброго дедушки. - Разве ж я о вас не забочусь, не даю взятки стражникам, чтоб не трогали, чтоб разрешали? Не мне вам рассказывать, как плохо в большом городе одному… и как хорошо вместе, в обществе! А общество требует чего? Послушания, дети мои! В первую очередь - послушания. Без послушания нет общества. А потому… - Старик повысил голос. - Преступник будет строго наказан. Наказан смертью!
        Несчастный дернулся и закричал.
        - Заткните ему рот паклей, - деловито распорядился старик. - Теперь снимите рубаху… Нет, не развязывайте, можете разорвать - она ему более не понадобится. Переверните на живот…Алкиной, сядь отступнику на шею, а ты, Евстифей - на ноги. Теперь… - Старик грозно прищурился. - Каждый из вас, по очереди, будет бить его вот этой палкою по спине. Удар за ударом. И так до тех пор, пока не будет перебит позвоночник. А тогда мы кинем его на растерзание бродячим псам. Все слышали? - Привстав, старик повернулся, словно упырь и, выставив веред руку, зловещим шепотом приказал: - Начинайте! Сперва пусть подойдут самые слабые… Кто будет бить слишком слабо, пусть знает - потом Алкиной ударит его. Ты ведь не пропустишь слабака, Алкиной?
        - Да уж, не пропущу, будьте уверены!
        Крепкая осиновая палка глухо коснулась кожи. Первый удар… Затем - второй, уже более сильный… Несчастный застонал, дернулся…
        - Э, нет, так не пойдет! - вскочив со своего угла, Лешка быстро подошел к старику и, не давая тому опомниться, произнес. - Мне нужно с тобой кой о чем переговорить, Леонидас Щука!
        Главарь вздрогнул и гнусно осклабился:
        - Ах, вот как! Ты знаешь мое имя!
        - Да. И не только его. Отойдем? Здесь много лишних ушей.
        Юноша, конечно, не собирался использовать свое оружие так рано, но - куда уж было деваться? Не смотреть же спокойно, как на твоих глазах методично убивают несчастного парня?
        - Что ж, отойдем, - в рукаве старика блеснула рукоять кинжала.
        Лешка хмыкнул - ну, надо же, кинжал. Достаточно хорошего удара в челюсть!
        - А вы продолжайте! - Леонидас махнул рукой своим. - Я скоро.
        И снова взметнулась в чьей-то руке палка…
        - Ну, уж нет! - громко заявил юноша. - Старик, мне скоро понадобятся все твои люди! Пойми - ценен каждый человек. А ну, хватит!
        Занесенная для удара - быть может, последнего - рука застыла и медленно опустилась. Палка уткнулась в пол.
        - Кто ты такой, чтобы здесь распоряжаться?! - разъярился-таки старик. - А ну, дети мои…
        - Ну, хватит театра! - разозлился уже и Лешка. - Ты даже не хочешь меня выслушать! Как бы не пожалеть!
        - Так говори же! Чего ты хочешь?
        - Я?! - Юноша усмехнулся. - Всего лишь хочу передать тебе поклон.
        - Поклон?
        - От… Константина Харгола!
        - От Константина… От Константина Харгола?! Так он жив?
        Выпучив глаза, Леонидас Щука медленно опустился на пол. Бесцветные кустистые брови его в удивлении…
        Глава 17
        Октябрь 1441 г. Константинополь
        Шайка
        Губит характер вино. Но и раньше дурным мне казался;
        Нет, ты не сделался злым: истинный нрав показал.
        Агафий

…приподнялись «домиком».
        - Да-да, ты не ослышался - Константин Харгол! - еще раз произнес Лешка. - Кроме него, есть еще один человек, лавочник…
        Старик вздрогнул.
        - …Не буду называть его имя. Ну, теперь мы можем наконец спокойно поговорить?
        Поговорили. Старик оказался хитер и, на словах признавая руководство Алексея, на самом деле противодействовал всем его попыткам установить контроль над шайкой, точнее сказать, тому, что он считал такими попытками. А Лешка вовсе и не пытался никем командовать, единственное, что пока ему было нужно, так это вернуть свои деньги.
        Вернул! Правда, не все и с большим трудом. Лопоухий Зевка денежки, конечно, припрятал и ни в чем не хотел признаваться, пока Леонидас не приказал Алкиною взять палку. Вот только тогда и отдал, вытащил из тайника под крыльцом.
        Шесть золотых иперпиров, всего шесть - остальные, стервец, потратил. Что ж, можно было с умом распорядиться и этой суммой, не такой уж и маленькой: трехнедельный заработок какого-нибудь наемного трудяги - грузчика, землекопа, месильщика глины… Месильщик глины… А ведь Владос владел когда-то керамическими мастерскими у Меландзийских ворот! Да, именно там, и не раз об этом рассказывал еще в татарском плену. Значит…
        Лешка подозвал старика:
        - Леонидас, завтра мне понадобятся несколько твоих парней. Трое-четверо самых шустрых.
        - Что им нужно будет делать? - насторожился главарь.
        - О том я им расскажу утром. - Юноша хохотнул и поспешил успокоить: - Не опасайся, пока ничего сложного. Просто собрать сведения об одном типе… который может понадобиться нашему делу.
        - Хорошо, - важно кивнул Леонидас. - Я подберу для тебя самых надежных.
        Самыми надежными оказались трое невзрачных пареньков довольно забитого вида, среди которых выделялся смышленым взглядом лишь Тимофей - тот самый, что едва не был забит палками…
        Лешка нахмурился. Ну, Леонидас, лиса хитрая, обещал самых шустрых - типа вот, Зевки - а кого дал? Надо думать - самых ненадежных. Избавился от балласта.
        - Леонидас сказал нам… - стряхнув с глаз длинную темно-русую прядь, начал было Тимофей, однако Алексей раздраженно икнул и буркнул:
        - Пошли. Объясню по дороге.
        Не то чтобы он опасался не в меру любопытного старика. Тому и подслушивать не надо было, эта троица - ну, по крайней мере, двое - точно - ему, конечно же, все доложат в подробностях… А как бы сделать так, чтобы не доложили? Не хотелось бы подставлять Владоса, вдруг да всплывет какой-нибудь след? А потом, когда Леонидаса возьмут, тут же прознают о том, что некий рыжий предприниматель чем-то заинтересовал турок. Чем? А может, он уже с ними сотрудничает? Так взять его немедленно!
        Такие вот мысли бродили в Лешкиной голове. Слава Богу, вчера удалось снять недорогую комнату в доходном доме у стены Константина, ближе к бухте Золотой Рог. Впрочем, недорогую, это, конечно, как посмотреть - три аспры в день, это, наверное, не так уж и дешево. Зато комната - отдельная, правда маленькая, этакая конура с узким ложем и жаровней в углу. Туалет общий - под лестницей, на первом этаже - харчевня, где Лешка с аппетитом и позавтракал свежими булками с оливковым маслом и сыром. Запил вином, кислым. И - по старому византийскому обычаю - неразбавленным. С вина вот теперь и икалось.
        - Значит, парни, - выбрав более-менее безлюдное место, Лешка остановился под акведуком. - Сейчас отправляетесь к Меландзийским воротам, находите там керамические мастерские и начинаете там шнырять…
        - Чего делать, господин? - похлопал белесыми ресницами один из мальчишек.
        - Не знаю, чего вы там будете делать. - Юноша снова икнул. - Хотите - глину месите, хотите - разбейте им все горшки, но к вечеру я должен знать всех владельцев мастерских за последние гм… пять лет. Кто владел да куда потом делся. Ясно?
        Ребята явно приуныли.
        - Ну, чего встали? - поторопил их Лешка. - Пошли! Ах да, уточняю - искать нужно не абы кого, а некоего Владоса Костадиноса, коммерциала, лет двадцати двух, рыжего - это, если нужны особые приметы. Лишнего болтать не надо. Понятно?
        - Ага, понятно, - отозвался за всех Тимофей. - Господин… если б вы тогда не вмешались…
        Лешка поморщился:
        - После благодарить будешь! Сейчас работай.
        - Да я… Да я… - у парня, кажется, не было слов для выражения признательности. Однако, с утра, при Леонидасе, он молчал.
        Махнув рукой, Лешка пожелал всем удачи и, оглядевшись вокруг, направился к распахнутой двери таверны. Заведение располагалось в небольшом полуподвальчике, куда вели три низенькие ступеньки, то же самое - «Три ступеньки» - было написано на вывеске.
        - Что угодно господину? - к едва усевшемуся за стол посетителю тут же метнулся хозяин - горбоносый толстяк с небольшой черной бородкой. - Хорошее вино, жареная рыба, оливки?
        - Знаю я ваше вино. - Лешка снова икнул. - Выпил уже с утра, спасибо… Пива, случайно, нету у вас?
        - Есть! И преотличное, сварено вчера из отборнейшего зерна. Возьмите сразу две кружки, не пожалеете!
        - Да? - Юноша недоверчиво покусал губы. - Пока достаточно и одной.
        Пиво и впрямь оказалось вкусным, хоть Лешка и не был большим почитателем сего пенного напитка, так, употреблял время от времени.
        С улицы вдруг послышался смех, сопровождаемый градом скабрезностей и ругательств, и, шумно распахнув двери, в таверну вошли трое молодых парней. Все как на подбор - молодец к молодцу - высокие, мускулистые, крепкие. И - чем то (или кем-то) сильно разозленные.
        Двое сразу уселись за стол, а один - светлорусый, с задорной кудрявой бородкой - властно подозвал хозяина заведения.
        - Принеси нам вина, да побольше!
        - Как вам будет угодно, господа! - Кабатчик прямо-таки лучился радостью. - Что будете кушать? Есть очень вкусная рыба…
        - Ты что, не понял? - Светлорусый с угрозой приподнял бровь. - Я тебя про рыбу спрашивал, что ли? Вина, вина сюда, да побыстрее!
        - Понял, господа, - кивнув, кабатчик проворно юркнул в свой закуток, отправив куда-то служку… по-видимому, за вином.
        В ожидании заказа шумные посетители, ничуть не стесняясь чужого присутствия, продолжали что-то бурно обсуждать.
        - Да я же говорю, козел наш начальничек! - кричал светлорусый. - И нечего выполнять все его указания, как вот сейчас хочешь поступить ты, Панкратий.
        - Ничего я и не хочу так поступать! - яростно взвился тот, кого называли Панкратием. - Я просто сказал, что надобно соблюдать субординацию.
        Светлорусый язвительно захохотал:
        - Кому надобно? Тебе?
        - Нам, чудо!
        - Это кого ты чудом обозвал?!
        - Да хватит вам, наконец! - хватил кулаком по столу третий, узкоглазый, чернявый, и, судя по всему, чуть постарше остальных. - Ругаетесь, как мальчишки на рынке. Еще подеритесь! Панкратий прав, Иоанн, - субординацию мы должны соблюдать. Но… в отношении куратора - лишь видимую. Признаться, есть у меня на счет нашего начальничка некие сомнения - уж слишком ретиво служит.
        - Служака! - скептически ухмыльнулся Иоанн. - Вид только делает…
        - Он-то вид делает, а нас пахать заставляет! - Иоанн, шмыгнув носом, пожаловался. - Вчера пристал - сколько, мол, ворюг с Артополиона поймал? Будто сам не знает… Трех, говорит, всего? И гнусно так улыбается… А Феодор Ладит - целый десяток приволок!
        При имени «Феодор Ладит» все дружно хмыкнули, а Иоанн так даже и выругался.
        - Черт рыжий! А начальничек наш тоже хорош - будто не ведает, кого Феодор выловил, а кого я! Евстафия Хромого Угря - попробуй-ка, возьми, за обол-за два! А что Феодор? Мальцов нахватал, и тех не сам - кто-то ему конкурентов сдал…
        - Не сдал, - нахмурившись, поправил чернявый. - А сдает регулярно. Неплохо устроился, рыжий черт!
        - Неплохо? - Иоанн снова взвился. - А по мне - так по-крысиному! Шашни с мошенниками водит, те ему и кидают всякую мелочь… а крупная рыба, между прочим, уходит! А? Что скажешь, Никон?
        Чернявый Никон лишь усмехнулся:
        - Ну, что ты кричишь, как будто мы ничего не понимаем? Ясно всем все… Только куратора такое положение устраивает - есть чем отчитаться…
        - Вот-вот, - скривился Иоанн. - Только на отчеты и работаем. На бумажки эти гнусные, рука уже устала писать! И этот еще удумали… строевой смотр, будь он неладен! Слыхали, что с утра господин куратор сказал? Чтоб завтра все были в чистых плащах, с мечом или палашом, да еще - с пластинчатым нагрудником! У тебя есть пластинчатый нагрудник, Панкраша? Нет? И у меня нет. Что делать будем?
        - Ты еще про шлем забыл. - Никон усмехнулся. - Самая необходимейшая вещь для ловли разбойников!
        - Суки! - тоскливо охарактеризовал начальство Иоанн. - Им бы только эпарху пыль в глаза пустить. Турецких лазутчиков в городе - неводом лови, а они парады устраивают! Филимон, небось, на строевой смотр не пойдет.
        - Хэ, Филимон! Хватил. Ты поработай с его! Столько и не живут.
        Филимон? Феодор?
        Лешка навострил уши. А не о его ль знакомцах идет речь? Если так, то эти разозленные парни - нечто вроде местных ментов. Участковые или опера - кто там их разберет…
        - Филимон служака стоящий! - высказался немногословный Панкратий. - И дело свое туго знает. Даже куратор его побаивается. А на начальство Филимону плевать.
        - Вот потому-то глупый и молодой Маврикий - куратор, а Филимон кто? То же, что и мы… Только что весу у него побольше, да и уважают все.
        - Есть за что уважать!
        - Ну да… А ведь недавно и у него прокол вышел!
        Отпив пива, юноша насторожился.
        - Какой? - Оба здоровяка дружно повернулись к Никону.
        А тот позвал трактирщика:
        - Ну? Долго мы еще будем ждать?!
        - Несу уже, господа, несу…
        Лично поставив на стол объемистые бокалы, кабатчик наполнил их вином из серебряного кувшина и, поклонившись гостям, удалился.
        - Неплохое вино, - отпив, почмокал губами Никон. - И, кажется, неразбавленное.
        - Попробовал бы он нам разбавить! Ты нам про Филимона-то доскажи.
        - Да нечего и рассказывать-то. Сами, что ли, не знаете, как недавно Филимон турецкого лазутчика упустил?
        - А, ты про это… Так это Феодор, не Филимон. И не упустил - а прикончил во время побега.
        - Ну… - Никон покачал головой. - Я вижу, вы лучше моего знаете.
        - Вообще, я бы на месте Филимона немедленно арестовал старика вместе с его шайкой - сразу бы стало чего в отчетах писать!
        - Думаю, Филимон завтра так и поступит - чтоб на строевой смотр не ходить.
        - Тихо вы! - шикнул Никон. - Разболтались, как бабы в базарный день. А между прочим, мы тут не одни.
        - Да ладно, кто тут чего поймет-то? - Иоанн расхохотался и снова наполнил бокалы. - Вот бы ты, Никон, с Филимоном сегодня поговорил. Может, мы к нему в напарники набьемся? А то что-то не хочется выпрашивать у знакомых стражников доспехи и шлем. Они-то дадут, так ведь сколько вина им потом придется выпоить! Да и не лежит у меня душа ко всяким маршировкам да славословиям.
        - У меня, можно подумать, лежит. - Хмыкнув, Никон разлил по бокалам остатки вина. - А с Филимоном поговорю. И вы будьте готовы, ежели что…
        - Да мы завсегда!
        Допив вино, парни быстро покинули таверну. То же самое, чуть выждав, сделал и Лешка, возблагодарив «его величество случай» в лице выпитого утром кислого вина. Не выпил бы - не икал бы, не икал бы - не захотелось бы пива, не захотелось бы пива - не зашел бы в эту таверну, не подслушал бы случайно беседу… из которой много чего узнал. Значит, вот что задумал следователь Филимон! Взять старика… А старик, скорее всего, - Леонидас Щука. Скорее всего…
        Выйдя из питейного заведения, юноша неспешно направился в сторону Меландзийских ворот. Над головой, в ярко-голубом небе, отражаясь в стеклах домов, светило солнце, не знойное, как летом, а по-осеннему теплое, приятное. Легкий ветерок шевелил листья каштанов, росших вдоль неширокой улочки, полной народа. Кто-то стоял на углу, у фонтана, в очереди за водой, кто-то покупал в многочисленных лавках еду, кто-то спешил по делам, а кое-кто неспешно прогуливался, вот как Лешка.
        Вкусно пахло жареными каштанами, яблоками, близким морем и свежей, только что выловленной рыбой. Белые домики под красными черепичными крышами, кусты акации и сирени, яркие цветы на подоконниках и клумбах, бегающие с веселым смехом дети… Славно, ах, славно!
        Лешка умиротворенно присел на скамейку и незаметно погрузился в мечтания. Когда-нибудь и у него будет такой же дом, вот, как этот, с эркером, или как тот - с веселенькими ярко-зелеными ставнями, или как вон тот - с мраморными львами… Дом… И семья… И дети… Ксанфия… Ксанфия! Значит, она в Морее. Значит, нужно добраться туда! Но сначала попытаться отыскать Владоса. Да и заиметь деньжат неплохо бы было - иначе на что путешествовать?
        - Уфф… Не сразу заметил вас, господин, - усевшись рядом, вытер пот с лица Тимофей.
        Юноша вздрогнул - слишком уж замечтался, даже и не заметил подошедшего парня. Тряхнув головой, отогнал приятные мечты и быстро спросил:
        - Ну?
        - Кое-что вызнал, - с улыбкой доложил Тимофей.
        - Ну, ну, рассказывай! - радостно оживился Лешка.
        - Бывший владелец керамических мастерских у Меландзийских ворот, господин Владос Костадинос вот уже около года находится в городской тюрьме!
        - Как в тюрьме?! - с лица юноши мигом слетела радость.
        - По обвинению в присвоении государственной казны!
        - Казны? - Лешка лишь присвистнул от удивления. - Да как же такое может быть?
        - Не знаю, господин. Но сведения верные - не от одного человека получены.
        - Так-так… - протянул юноша. - Теперь надо установить, где находится это тюрьма…
        - Уже установил, господин. На западной окраине, точнее - на улице Пиги.
        - Это где ж такая?
        - У Силиврийских ворот…
        Глава 18
        Октябрь 1441 г. Константинополь
        Сказка о бирюзовых плащах
        Что ты за Вакх и откуда?
        Клянусь настоящим я Вакхом,
        Ты мне неведом…
        Юлиан Отступник.
        На пиво

…там рядом.
        Тюрьма у Силиврийских ворот… Так вот, значит, как… Эх, Владос, Владос! Что ж, грустить некогда - надобно думать, каким образом его оттуда вызволить.
        Юноша посмотрел на Тимофея:
        - А кто его туда засадил, ты, конечно, не вызнал?
        - Нет, господин, - тут же покраснел мальчишка. - Я пытался, ну, вот, ей-Богу, пытался, но… Никто ничего точно не знает - одни слухи да сплетни.
        - Верю, верю. - Лешка усмехнулся, вспомнив вдруг невзначай подслушанный разговор в корчме «Три ступеньки». - Ты вот что, Тима… Там, у Силиврийских ворот есть, где заночевать?
        - Да есть пара развалин. - Парень пожал плечами. - Только там с чужих берут плату - обол.
        - Ох, надо же - целый обол! - Посмеявшись, Алексей вытащил из кошеля три медных монетки и тут же, подумав, присоединил к ним еще столько же. - Это вам троим на ночлег и еду. К Леонидасу сегодня не ходите, завтра с раннего утра будете собирать сплетни. Встречаемся здесь же, гм-гм… Ну, скажем, сразу после обедни.
        - Как скажете, господин. - Тимофей вежливо склонил голову. - Можно кое-что вам сказать?
        Лешка пожал плечами:
        - Говори.
        - Я о хозяине, старике Леонидасе. - Парнишка огляделся вокруг и понизил голос: - Вы ему очень не нравитесь, господин, и… кажется, старик хочет с вами расправиться. Он очень опасный человек, берегитесь! И не верьте ему ни в чем.
        - Ага, можно подумать, я ему доверяю самые сокровенные мысли. Да, если старик Леонидас - человек опасный, что ж ты-то от него не уйдешь?
        - А куда? - грустно улыбнулся Тимофей. - Вы думаете, где-то лучше?
        - Да, наверное. - Лешка покачал головой. - Не везде забивают палками до смерти.
        Отрок поморщился, но ничего не сказал - видать, неприятно было вспомнить.
        Простившись с ним до завтра, Лешка, ускоряя шаг, отправился на съемную квартиру, где, приняв во дворе теплый душ, сквалыга-хозяин содрал за воду пол-аспры - завалился спать.
        Полная луна висела в черном ночном небе, заливая медным светом некогда великий город. Несмотря на поздний час, в доходном доме было довольно шумно - кто-то громко причитал, кто-то пьяно орал песни, а на четвертом этаже, прямо над Лешкой, - скандалили. Рядом, на углу, откровенно нарушая распоряжение базилевса, вовсю функционировала питейная точка - гуляки-полуночники орали, ругались и дрались, оглашая округу гнусными ругательствами. Никакая ночная стража сюда благоразумно не совалась. Впрочем, к постояльцам расположенных рядом доходных домов никто не цеплялся и даже воровства почти не было - может быть, потому, что питейное заведение и дома принадлежали одному и тому же хозяину?
        Лешка заснул быстро - умаялся за день - и явившаяся ему во сне черноокая танцовщица Зорба, подыгрывая на бубне, пела ему грустную песню голосом старого солиста «Арии» Валерия Кипелова.
        Утро выдалось славным, совсем не октябрьским. Солнечным, теплым, с ярко-голубым небом и ослепительно белыми сугробами облаков. За окном совсем по-весеннему пели птицы, громко кричали продавцы воды и горячих лепешек, и торговцы каштанами, перекрикиваясь, разжигали свои жаровни.
        Спустившись по узкой лестнице, Лешка купил каштанов и, жуя на ходу, направился к Силиврийским воротам. Широкую улицу Пиги, начинавшуюся где-то в районе площади Аркадия, уже с самого утра заполонял народ. Мелкие торговцы, приехавшие на рынок крестьяне, рыбники, зеленщики, грузчики и прочие люди, из тех, что зовутся
«простым народом».
        В толпе промелькнуло вдруг черноокое девичье лицо. Вздрогнув, Лешка обернулся - Зорба?! Нет, показалось… И с чего бы приснилась? К чему такой сон? К добру иль ко злу?
        Юноша даже сам над собой посмеялся - вот до чего дошел, начал уже и сны толковать пытаться!
        - Доброе утро, господин, - вынырнул из-за кустов Тимофей.
        Лешка остановился:
        - Ну как? Узнали что?
        - Да поспрашивал вчера вечером одного старика, он частенько сидит по тюрьмам… знает многих тюремщиков…
        - Ну-ну? - оживился юноша.
        - Да, в силиврийской тюрьме точно есть какой-то рыжий парень из торгово-закупочной братии. Говорят, его засадили туда конкуренты.
        - А весточку, весточку этому рыжему передать можно?
        - Я поговорю со стариком…
        - Так, может, лучше мне?
        - Нет, господин, - пожав губы, отрок отрицательно покачал головой. - Вам соваться в развалины уж никак не стоит… Вид у вас… извините… чересчур гонористый, гордый. Мы еще тут до обеда кое-что разузнаем… Ведь после обедни договаривались.
        - Да, после обедни. - Лешка кивнул и вдруг с силой хлопнул себя по лбу. - Господи! Да как же я мог забыть! Сегодня ведь - день мученика Каллистрата?
        - Да, - хлопнул глазами отрок. - Именно так.
        - А, значит, увидимся не после обедни, а ближе к вечеру, на углу улиц Банщиков и Цветочной, что у площади Быка, знаешь?
        - Знаю, господин. Придем.
        - Ну, удачи… Кстати, как переночевали? Никто не обижал?
        - Что вы, господин! Мы ж заплатили.
        Оставив парня, Лешка повернул обратно и быстро пошел в сторону площади Быка. Именно там, в скобяной лавке на улице Банщиков, он должен был сегодня - вот уже совсем скоро - встречаться с турецким шпионом - лавочником Агамемноном Ласкаром. Вообще-то, конечно, можно было бы и не ходить, но… Но - нужны были деньги, и юноша надеялся их получить. Кроме того, имелись у него и еще кое-какие планы относительно своей дальнейшей жизни, и в планы эти работа на турецкую разведку уж никак не входила, скорее уж, совершеннейшим образом наоборот.
        Лавочник явно обрадовался Лешкиному приходу. Оставив редких покупателей на попеченье приказчика - тощего востроносого парня - Ласкар завел юношу в примыкающее к лавке помещение - небольшую комнатку с жаровней и двумя резными креслами.
        - Люблю коротать здесь зимние вечера, - улыбнулся лавочник и, кивая на кресло, радушно предложил: - Садись. Ну как, уже осмотрелся в городе?
        - Вполне.
        - Отлично, отлично. - Ласкар потер руки и повернулся к посетителю в профиль. Лешка непроизвольно вздрогнул - в крючковатом носе и в остроконечной черной бородке толстяка лавочника явственно проступало что-то дьявольское!
        - Что дрожишь, страшно?
        - Холодно.
        Юноша зябко поежился и с удовольствием отхлебнул предложенного шпионом вина.
        - Пей, пей, - ласково ухмыльнулся хозяин. - Это хорошее вино, родосское. Напился? Ну, теперь слушай, что тебе придется делать.
        Радушная улыбка враз слетела с тонких губ лавочника, черты лица его заострились, вдруг сделавшись неприятно злыми, так, что турецкий лазутчик еще больше стал напоминать черта.
        - Ты красивый парень, Алексий! - обдав юношу похотливым взглядом, неожиданно высказался Ласкар.
        Лешка вздрогнул:
        - И что с того?
        - О, не бойся, ты не в моем вкусе! - Лавочник гнусаво рассмеялся. - Ты ведь нравишься девушкам, верно?
        - Допустим. - Юноша все еще не мог взять в толк, что от него хотел Ласкар.
        - И мое задание тебе понравится… Ты ведь близко сошелся со стариком Леонидасом Щукой? Что моргаешь? Знаю-знаю! Вот и поработаете сегодня на пару. Видишь ли, нам мешает один человек… слишком настырный… а ведь мог бы быть полезным. У него, однако, есть дочери, одну их которых ты сегодня приведешь в логово старика!
        - Приведу? - Юноша закусил губу. - Но как?
        - А это уж твои проблемы! - снова усмехнулся лавочник. - Парень ты видный, да и девица, насколько я знаю, недурна. Перед тем как отдать старику, можешь ее… ну, ты понял…
        - А старик? Что с ней будет делать старик?
        - Казнит! - жестко отозвался Ласкар. - Медленно забьет палками, он это умеет. В назиданье нашему недругу.
        - Но… - Лешка лихорадочно соображал, как бы уклониться от задания. Вот ведь, действительно, черт понес! Не ходил бы никуда - так нет, захотелось срубить по-легкому бабок. Срубил, блин… Хотя… Можно ведь ничего и не делать!
        - Ты хотел что-то сказать? - Лавочник пристально взглянул на юношу. - Или хочешь остаться чистеньким? Так вот, предупреждаю - и не пытайся! На нас работает гораздо больше людей, чем ты думаешь… Ты, кажется, искал вчера одного человека… Владоса Костадиноса?
        Юноша едва не вскочил с кресла: как он узнал? Как? Хотя догадаться не трудно - кто-то из троих ребят, может быть, даже Тимофей… Да, скорее всего - именно он, остальные-то не знали ни фамилии, ни имени Владоса! Однако…
        - Мы можем постараться освободить его, - между тем негромко продолжал шпион. - Как можем и отправить его на тот свет… даже в тюрьме.
        Лешка пришел в себя и усмехнулся:
        - Я просто хотел высказать одну мысль. Если тот человек, чью дочь вы хотите казнить, мог бы быть чем-то полезен, то к чему казнь? Ведь он озлобится, и…
        - А, вот ты о чем! - глухо расхохотался Ласкар. - Не озлобится! У него останется еще две дочери, а то, что произошло… произойдет… со старшей, послужит ему хорошим уроком. Что щуришься? Жалко красивую девку?
        - Вообще - да. - Лешка не стал скрывать.
        - Зря. Никогда и никого не жалей, парень, - тихо, со значением произнес лавочник. - Ибо никто и никогда не пожалеет тебя. Что же касается этой девки… Ей не придется умирать в одиночестве!
        - Вот как?!
        - Одна веселая, слишком веселая, особа тоже последует за ней в ад! Думаю, вдвоем им будет не так уж скучно… А старик Леонидас и его мальчики получат большое удовольствие! Я бы и сам с удовольствием посмотрел, но, увы… Слишком много свидетелей! А ты, кстати, вполне можешь при всем этом присутствовать - раз уж они тебя все равно уже знают. Кстати, как ты вышел на старика? Я ведь его тебе, кажется, не представлял?
        Ласкар, прищурясь, посмотрел в лицо юноши, и тому вдруг показалось, что через веки лавочника на него холодно взглянула сама смерть.
        - Я заметил его еще на берегу… Рассказывал уже, помните?
        - Ну, да.
        - За ним тогда следили… Потом я его встретил уже чисто случайно - хотел предупредить.
        Ничего больше не сказав, шпион сложил руки замком и надолго задумался, отрешенно глядя прямо перед собой.
        - Ну, что ж. - Он, наконец, разжал руки. - Попробую тебе поверить. Кстати, работа будет оплачена - и, смею заверить, неплохо! Приведешь девку старику - получишь десять золотых.
        - Почему так мало? - искренне удивился юноша.
        - Это всего лишь первое твое задание, молодой человек! А их ведь будет много. Так много, что ты вполне сможешь скопить себе на старость! Ха-ха-ха! - Лавочник откинулся на спинку кресла и громко захохотал.
        - К тому же, - отсмеявшись, продолжил он, - пожалуйста, не думай, что ты у меня один. Не приведешь девку ты - найдутся другие, она все равно будет схвачена и казнена, так или иначе. А вот тебе и твоему дружку - тому, что в тюрьме - в случае невыполнения задания придется туго! Доходчиво объясняю?
        - Вполне.
        Лавочник развел руками и широко улыбнулся:
        - Ну, тогда не смею больше задерживать! Кстати, девчонка - зовут ее Агния - скоро будет на Артополионе, у башмачника Прокла - отдавала в починку башмаки. Все понял? Вот и прекрасно. До завтра, молодой человек. Сделаешь дело - приходи за деньгами. Рад буду видеть!
        Лешка вышел из скобяной лавки в некотором смятении. Шпион знает о Владосе! Неприятный сюрприз. Однако, что же теперь делать? Заманить несчастную девчонку, и… И так и этак выходит плохо, куда ни кинь - везде клин. С одной стороны - старик Леонидас, лавочник и кто-то там еще, с другой - он, Лешка, Владос и… и несчастные, обреченные шпионами на смерть девушки. Две стороны… А если… Если попробовать выйти за границы этой, на первый взгляд, очевидной картины?
        Артополион - центральный Константинопольский рынок - бушевал, словно море. Бурные людские волны гомонили, перекатываясь через портики и обтекая ровные ряды прилавков и лавок - булочных, овощных, рыбных и прочих. В тавернах, обсуждая последние новости, толпился народ, остро пахло сыром, молодым вином и прокисшим оливковым маслом. Шнырявшие среди покупателей разносчики воды и оливок орали так, что казалось, их режут на части.
        - Эй, парень, - приобретя на развале небольшой нож, Лешка придержал одного за рукав.
        - Вам сколько кружек, господин?
        - Ни одной. Где мастерская башмачника Прокла?
        - Мастерская Прокла? А вон, за тем портиком.
        Продвинувшись по указанному адресу, юноша оказался у распахнутой настежь сапожной лавки, полной всякого рода обуви, от изящных золоченых сандалий до грубых армейских сапог. Около прилавка, показывая потенциальным покупателям приглянувшуюся пару башмаков, вертелся какой-то вихрастый парень, по всей видимости, приказчик либо хозяйский сын. В глубине лавки деловито постукивал молотком мускулистый мужчина в кожаном фартуке, наверное, это и был Прокл.
        Лешка пристроился чуть в стороне, делая вид, что рассматривает зеленые сафьяновые сапоги, надо сказать, весьма даже изящные, узорчатые, с золочеными каблуками - мечта любого провинциального щеголя.
        - Всего двадцать пять аспр, господин! - улыбнувшись во все тридцать два зуба, тут же подскочил приказчик.
        Лешка поднял глаза:
        - Это мастерская Прокла?
        - Она самая! Лучшая мастерская в Константинополе, уважаемый! Вам завернуть?
        - Нет, я пока посмотрю…
        - Осмелюсь рекомендовать еще вон те, синие, и вот эти, с красным узором… А если вы предпочитаете латинскую моду, то… - Хитро подмигнув, приказчик нагнулся и вытащил из-под прилавка непонятного цвета башмаки с длиннющими, загнутыми кверху, носами. - Выкроено по бургундским лекалам! Такие носит вся европейская знать. Поверьте, вы будете неотразимы…
        - Эй, любезный! - послышался звонкий девичий голос. - Я отдавала в ремонт башмаки…
        - А, госпожа Агния! - колотящий молотком мужчина оторвался от своего дела и весело улыбнулся. - Готовы, готовы ваши башмачки, еще сто лет проносите. Николай, принеси… Как ваш батюшка, сестры?
        - Спасибо, господин Прокл, все здоровы. Батюшка, как всегда, днюет и ночует на службе…
        - Все бы так работали, любезнейшая госпожа Агния, все бы так!
        Приказчик тем временем принес башмаки, протянул:
        - Вот, пожалуйста…
        Девушка - действительно, очень даже симпатичная, с милым курносым носиком и выбившимися из-под чепца светло-русыми прядями - придирчиво осмотрела башмаки и, улыбнувшись, потянулась к висевшему на поясе кошелю:
        - Сколько я вам должна, господин Прокл?
        - Две аспры.
        - Всего две аспры? - Агния удивилась. - Но я ведь вижу, тут на больше работы.
        - Две аспры, - строго повторил башмачник. - И даже не думайте предложить больше - обижусь!
        - Ну, если уж на то пошло. - Девушка улыбнулась: - Благодарю вас, господин Прокл.
        Заплатила и, поправив длинную синюю юбку, быстро пошла по площади, да так, что юноша едва не отстал. Красная, отороченная каким-то дешевым мехом - то ли собака, то ли кошка - жилетка девушки мелькала далеко впереди.

«Кажется, она из не очень-то богатой семьи, - лихорадочно соображал Лешка. - Сдает башмаки в починку - богатая их бы просто выбросила да купила новые. К тому же и одета… Нет, зажиточные так не одеваются…»
        Ага, вон она уже, сворачивает за угол!
        - Девушка, девушка, подождите!
        Живо сорвав с пояса кошель, Лешка рванулся вперед, подбежал, облизывая губы:
        - Случайно, не вы потеряли?
        - Нет, - Агния отрицательно покачала головой. - Мой на месте.
        - А мне показалось, его у вас срезали. Здесь ведь вор на воре.
        - Уж это точно!
        - А у меня, знаете, совсем недавно срезали кошель! Средь бела дня и, главное, кто? Какой-то малолетний мальчишка!
        - А что, бывают и многолетние мальчишки? - Девушка засмеялась. - Вы, верно, из провинции?
        - Пафлагонец…
        - Впрочем, у нашей Империи давно нет провинций…
        - Однако, что же нам делать с находкой?
        - Надо вернуть владельцу!
        - Да где ж его тут теперь найдешь?
        - Гм… - Агния нахмурилась и вдруг улыбнулась. - Знаете что, а вы оставьте его у башмачника Прокла! Это честный человек - его здесь все знают…
        - Ого… - Юноша нарочно раскрыл кошель. - Три золотых! И куча серебра!
        - Вот, наверное, убивается кто-то…
        - А где мне найти этого Прокла? Я ведь не местный…
        - Идемте, я покажу…
        Оставив собственный кошель с деньгами какому-то «честному» башмачнику, Лешка нацепил на лицо самую приятную улыбку:
        - А вас как зовут?
        - Агния. - Девушка улыбнулась.
        - А меня - Алексей.
        - Вы, Алексей, порядочный человек! Большая редкость в наше время.
        - Спасибо. - Юноша смущенно кивнул. - Вот мой друг - тоже порядочный - дешево продает плащи. Просто деньги срочно понадобились. Хорошие плащи, шерстяные, этакого модного бирюзового цвета. Вы не хотите купить?
        Агния наморщила нос:
        - А сколько - дешево?
        - Три аспры штука.
        - Три?!
        - Но дело в том, что он не продает по одному - ему нужно быстро продать все три.
        - Так у вашего приятеля три плаща?
        - Да. Бирюзовые, женские. За все три он бы сделал хорошую скидку. Ой… - Лешка восхищенно хмыкнул. - Такой плащ здорово бы подошел к вашим глазам! Как раз скоро зима… Вряд ли вы где найдете дешевле! Может, все ж таки купите? Здесь, недалеко идти…
        - Гм… - Девчонка задумалась.
        Еще бы - названная Лешкой цена была куда как невелика. Тем более - такой модный цвет. Да еще - целых три плащика, ровно три… Представить только, как обрадуются обновкам сестры!
        - Ну, как, Агния? Идем, смотрим?!
        - Даже не знаю…
        - Три бирюзовых плаща… Вот точно такие же, как на только что прошедшей девушке!
        Агния обернулась и, завистливо прикусив губу, махнула рукой:
        - А, пошли… Хоть и потрачу восемь аспр… Но ведь вы правы, дешевле вряд ли найдешь. А к зиме они еще подорожают. Идти далеко?
        - Не очень… Вот, сначала по улице Банщиков, потом - по Цветочной…
        Разговаривая, Лешка давно уже усмотрел маячившего на углу Тимофея. Именно там - на углу Банщиков и Цветочной - они и договорились встретиться еще утром.
        - Ой, обождите немного, Агния. - Юноша с улыбкой повернул голову. - Я дам распоряжение своему слуге насчет ночлега.
        - Ого! У вас есть слуга?
        - Ну, я же все-таки не совсем нищий, хоть и провинциал.
        Лешка не слушал - уже бежал.
        А Тимофей встретил его улыбкой…
        И парень застыл, вспомнив… Кто-то ведь рассказал лавочнику Агамемнону Ласкару о Владосе! А кто знал? Тимофей! Так как же… Впрочем, больше надеяться не на кого - надо использовать втемную.
        - Слушай меня внимательно, Тима! Что не поймешь - переспрашивай. Только, главное, быстро!
        Тимофей закивал:
        - Таверна «Три ступеньки»? Да, помню такую. Хозяин - чернобородый толстяк. Парни? Угу, запомню - Никон, Иоанн, Панкратий… Нет, не забуду - на память не жаловался. Насолить старику Леонидасу? Вот здорово! А эти парни - кто? Его конкуренты?
        - Много будешь знать, скоро состаришься! Все запомнил?
        - Да, господин!
        - Ой, и когда ты только перестанешь называть меня господином? Ну ладно, беги!
        - Бегу… А если этих парней там нет?
        - Тогда скажешь кабатчику, чтоб сообщил им срочно! Как можно быстрее! Понял?
        - Исполню все в точности, господин!
        Поклонившись, Тимофей свернул за угол и побежал к маячившей за деревьями, храмами и домами старой стене Константина. Лешка задумчиво покусал губу. Кто же выдал про Владоса? Он? Не он? Ладно, с этим потом, сейчас главное - спасти девчонку!
        - Ну, наконец-то! - обрадованно вскричала она. - А я уж думала, вы никогда не придете.
        - Да уж такой у меня слуга, тупоумный. - Юноша виновато развел руками. - Пока ему все растолкуешь… Ну, что? Идем?!
        - Идем.
        Чем ближе молодые люди подходили к развалинам у стены Константина, тем более нервно чувствовал себя Лешка. Успел бы Тимка, успел бы! А если он, вместо «Трех ступенек», побежит к лавочнику Ласкару? Или если те парни - участковые или опера - разговор которых юноша невольно подслушал в таверне, опоздают, не успеют, задержатся? Ведь, получается, он, ради себя и друга, подставил - да-да, подставил - совершенно постороннюю девушку, тем более - такую симпатичную. Нет, не подставил! Ее бы все равно схватили люди старика Леонидаса - хоть те же парни из его шайки, много ли силы надо справиться с девушкой? И тогда для нее все было бы хуже, гораздо хуже… Однако, точно так же будет, если не успеет подмога! Нет, рисковать нельзя… Эх, надо было бы раньше… Хотя здесь тоже еще достаточно людно…
        Впереди, за приземистым складом, показались белые камни развалин…
        - Вот что, Агния, - со всей возможной серьезностью произнес Лешка. - Хочу вас предупредить - вам, вашему отцу, грозит большая опасность.
        Остановившись, девушка округлила глаза - бирюзовые, словно несуществующие плащи.
        - Что?! Опасность? Мне и отцу? Откуда вы…
        - Тихо! - Юноша незаметно осмотрелся по сторонам. - Сделайте все, как я скажу, умоляю! Вы сейчас пырнете ножом… - Лешка вытащил из-за пояса свою недавнюю покупку. - Вот этим самым.
        - Я?! Вас?! Ножом?! Вы с ума сошли!
        - Тихо! - Лешка сильно сжал девичью руку. - Вы же умная девушка, Агния! Делайте, что я говорю…
        - Но вы же…
        - Да Господи, ну, сделайте вид, что пырнули… А потом бегите со всех ног, зовите на помощь! Вытаскивайте нож… Резче! Ну?
        Закусив нижнюю губу, Агния решительно выдернула из-за пояса юноши нож и… бросив его в парня, в ужасе метнулась прочь.
        - Помогите! На помощь!!!
        - Слава Господу! - Лешка облегченно перевел дух…
        Люди оглядывались на крики.
        Рядом с бегущей девушкой вдруг оказалась закрытая коляска, запряженная парой гнедых…
        Вот она замедлила ход. И высунувшиеся из коляски руки, ухватив бегущую девушку, ловко втянули ее внутрь. Сидевший на облучке кучер, резко хлестнув кнутом лошадей, обернулся…
        В ужасе округлив глаза, Лешка узнал в нем старика Леонидаса…
        Глава 19
        Октябрь 1441 г. Константинополь
        Танец с саблями
        Старец завистливый, злой,
        подвигов недруг…
        Андреас Кальвос.
        Ода святому полку

…Щуку!
        Да, да - это был именно он! Мерзкий старик… Перехитрил! Но как он узнал? Или ему сообщил Ласкар? Да, наверное, именно так все и было. А может быть, сегодняшней ночью была облава - но старику удалось уйти и теперь он просто-напросто передислоцировался в другое место? А ведь вполне вероятно, что все именно таким образом и обстояло!
        Все эти мысли приходили в голову юноши на бегу. Коляска! Только бы не упустить коляску! Эх, если бы… А вот хотя бы!
        Рванувшись в сторону, Лешка запрыгнул в медленно едущую телегу - хорошо хоть, пустую - и, приставив к боку возницы кинжал, крикнул:
        - Гони!
        - Только не убивайте, господин! - Возчик явно оказался не из храбрых. - У меня шестеро детей. Пощадите!
        - Гони, я сказал! Или убирайся с телеги!
        При последних словах юноши, возница тут же спрыгнул и, громко крича и размахивая руками, побежал в противоположную сторону:
        - Помогите! Помогите! Ограбили!!!
        Усевшись поудобнее, Лешка ухватил вожжи:
        - Н-но!!!
        И кони метнулись. Хорошие оказались кони, ничуть не клячи, хотя, конечно, и не рысаки. Но перли вполне добросовестно, скакали, что на гонках!
        - Н-ноо!
        Йэх!
        Дернувшись вперед, лошади едва не оторвались от телеги, да и сам Лешка, ничуть не будучи опытным возницей, едва не выпал, однако ничего, удержался.
        - Эх, залетные!
        Телегу немилосердно трясло. Копыта коней высекали из мостовой икры. Редкие прохожие испуганно жались к заборам.
        - Н-но! Н-но-о!!!
        Перед глазами Лешки проносились вереницы деревьев… Эх, только бы какое не зацепить!
        - Н-но!
        Едва не сбив прохожего, телега вылетела на небольшую площадь, которую успешно обогнула, зацепив боком фонтан, и, свернув в проулок, безбожно затряслась на кочках, поднимая серую пыль… А впереди - да рядом уже! - взвивался вверх точно такой же столб пыли - это, подпрыгивая на ухабах, неслась запряженная парой гнедых коляска Леонидаса Щуки!
        Не уйдешь, гад! Не уйдешь!
        Вот еще один поворот, вот еще… Вот!!!
        Взвившись на дыбы, заржали кони. Вылетевший из перевернувшейся телеги Лешка бухнулся животом в грязь. Повезло - приземлился мягко… Быстро вскочил на ноги - коляска Леонидаса, сбавив вход, подъезжала к воротам какого-то здания, чем-то напоминавшего типичный феодальный замок - только без главной башни - донжона - и более, так сказать, приземистое… И знакомое! Очень знакомое! Высокая ограда, башенки из серого камня, сад, за ним - стена Константина. Господи! Да это же…
        Приют «Олинф» - вот, что это такое! Попечительно-богоугодное заведение некоего Скидара Камилоса, а проще - развратный притон, поставляющий малолетних мальчиков для гнусных богопротивных утех разного рода господ! Около года назад, будучи помощником тавуллярия секрета богоугодных заведений, Лешка так и не смог довести до конца расследование в отношении сего приюта, вернее, не успел… И вот теперь… А ведь прав оказался следователь Филимон Гротас! Похоже, попечитель приюта Скидар Камилос, старик Леонидас Щука и - уж как же без него! - лавочник Агамемнон Ласкар - одна шайка-лейка. Шайка турецких шпионов!
        Отряхнувшись от пыли, Лешка нагло подошел к только что захлопнувшимся за повозкой воротам и, громко постучав, закричал:
        - Эй, черти! Пустите на девок-то посмотреть, а!
        В воротах со скрипом открылась небольшая, обитая железными полосками форточка.
        - Чего орешь? - осведомился бородатый охранник.
        - Я - с Леонидасом Щукой. Старик меня знает! Пропусти! Пусти, говорю!
        - Подожди, - недовольно буркнул охранник. - Сейчас пойду, справлюсь…
        Форточка резко захлопнулась.
        Лешка поднял голову - а если не пустят? Кажется, если воспользоваться во-он тем деревом, можно забраться на крышу. Конечно, если как следует раскачать ветку…
        За воротами неожиданно лязгнуло. Засов, Господи! Ну, конечно, засов!
        - Входи, - чуть приоткрыв створку, нетерпеливо махнул воротник и, пропустив юношу, загремел тяжелым засовом.
        Пройдя по небольшой аллее между сараями, Лешка очутился на заднем дворе приюта. Аккуратно подстриженные кусты, деревья, высокая - в два человеческих роста - ограда. Желтое пламя факелов освещало небольшую вытоптанную площадку, посередине которой стояли деревянные козлы, по всей видимости, обычно используемые работниками приюта для наказания подопечных. Сейчас козлы были пусты. Вокруг них в ожидании намеченного действа негромко переговариваясь, толпились парни из шайки Леонидаса, самого же старика не было видно, как не было и захваченной им Агнии. Верно, они находились сейчас в каком-нибудь из сараев или, может быть, в самом приюте. Было довольно прохладно, сквозь туманную полумглу серебряно мерцала луна.
        Кивнув ребятам, Лешка старательно осмотрелся в поисках хоть какого-нибудь оружия. Нож, это, конечно, хорошо - но мало. К козлам были прислонены палки - орудия будущей экзекуции. Подойдя ближе, юноша наклонился и взял одну, якобы проверяя на вес и удобство. Никто из подростков не обратил на его действия никакого внимания, еще бы, ведь все они были охвачены предвкушением предстоящей казни. Впрочем, даже не одной казни - двух. Кстати, и второй жертвы тоже нигде не было.
        - Доброй всем ночи, други мои! - неожиданно прозвучал громкий скрипучий голос, и Лешка, вздрогнув вместе со всеми, обернулся, увидев выходящего - явно из сарая - старика Леонидаса Щуку. За ним, в компании довольно сильных с виду парней - прихлебателей старика, Лешка уже и забыл, как их звали, - улыбаясь, шагала… Зорба!
        Так вот оно, к чему сон!
        Интересно, что она тут делает? Будет развлекать шайку перед казнью? Вероятней всего… но…
        Быть может, она и станет второй жертвой?! Да-да, скорее всего - именно так и обстоит дело, если вспомнить слова лавочника. А девчонка-то об этом и не догадывается, ишь, веселится, шутит…
        - Догнал-таки? - замедлив шаг, Леонидас повернулся к Лешке. - Видел, видел, как ты за мной гнался.
        Юноша пожал плечами:
        - Не знал, что это ты. Просто хотел вернуть деву.
        - Ну, я так и понял, - посмеялся старик. - Уж извини, специально не останавливался, чтоб показать - какой ты раззява!
        Сопровождавшие старика парни обидно ухмыльнулись. На поясе у каждого Лешка заметил сабли. Сабли… Это хорошо!
        Равнодушно осмотревшая юношу Зорба вдруг поспешно опустила взор и искоса взглянула на старика. Лешка понял - узнала. Еще бы не узнать, после той бурной ночи… Девка явно работает на стражу эпарха - то-то его так легко тогда взяли люди Филимона Гротаса, видать, танцовщица подсыпала что-то в вино.
        - Подготовьте площадку, - между тем распоряжался старик. - Факелы ближе, а вы… вы, вы, трое - поднесите огонь к ограде, там должны быть вделаны кольца для цепей… Нашли? Ну, вот и славненько. - Леонидас потер руки и засмеялся, меленько так, дребезжаще, гаденько. А потом, разведя руками, громко сказал:
        - Знаменитая танцовщица Зорба будет сегодня плясать для вас, други мои! Посмотрим, как она пляшет, а уж потом… хе-хе… займемся основными делами.
        Участники шайки довольно зашептались, запереглядывались…
        Лешка подошел к танцовщице и, взяв девушку за руку, отвел в сторону:
        - Узнала?
        - Да… - шепотом отозвалась Зорба. - Выдашь меня старику?
        - Нет. Похоже, тебя уже выдали. Видишь эти козлы? Кольца для цепей… Одну жертву они держат в сарая… Подсказать, кто будет второй?
        Зорба вдруг усмехнулась:
        - Я не верю тебе!
        - Не верь, твое дело. - Лешка пожал плечами. - Только попробуй последовать моему совету - это тебе ничего не будет стоить.
        - Какому еще совету?
        - Затяни танец, насколько возможно…
        - Ну, это просто…
        - И еще одно… Ты можешь вызвать в пляс кого-нибудь с саблей?
        - И это нетрудно сделать. Только зачем тебе?
        - Увидишь.
        - Что вы там шепчетесь? - подойдя, недовольно проскрипел Леонидас.
        - Сговариваемся на ночь. - Лешка ухмыльнулся в ответ. - А что, нельзя?
        Старик взял девушку за руку:
        - Иди, спляши нам, Зорба. Отблагодарим, как и договаривались.
        Кивнув, девушка отвязала от пояса бубен и вышла на середину площадки, к козлам.
        Леонидас перевел взгляд на юношу:
        - Думаю, ты уже опоздал с ночью, парень!
        В прищуренных глазах старика мертвенно-бледным светом блеснула луна.
        Ударил бубен, и все затихли. Кое-кто опустился на землю, а кто-то остался стоять, полагая, что так будет лучше видно.
        Снова звякнул бубен.
        - Танец томящейся Афродиты! - громко объявила Зорба и, выгнувшись, сбросила с плеч покрывало, оставшись в длинной белой тунике без рукавов. Смуглые обнаженные руки танцовщицы двумя лебедями взметнулись к небу… Забил, задергался, задрожал бубен - и Зорба, сбросив сандалии, принялась танцевать, так, что у парней потекли слюни.
        Сначала медленно, а потом все быстрее, танцовщица металась вокруг козел призрачным духом в белом, затем, вспрыгнув на козлы, закружилась, и подол ее туники взметнулся вверх, обнажив стройные ноги…. А затем - и бедра, а потом… Потом сорванная одним ловким движением туника полетела в зрителей, завопивших столь радостно и страстно, что где-то совсем рядом озабоченно залаяли псы.
        - Вай, Зорба! Вай! - в такт ударам бубна, хлопали в ладоши собравшиеся, и даже старик Леонидас не отрывал маслянистых глаз от разворачивающегося действа.
        Бил бубен. Зорба кружилась в танце, ее натертое оливковым маслом тело серебрилось луной.
        - Вай, Зорба, вай!
        Ах, какие алчные лица были в этот момент у зрителей! Челюсти многих парней отвисли, в глазах светилась похоть, от распахнутых ртов к черной земле потянулись серебристые паутинки слюней.
        - Вай, Зорба, вай! Танцуй, Зорба!
        Внимательно осмотревшись, Лешка незаметно - да кто за ним и смотрел?! - отошел в сторону и, подняв с земли заранее припасенную палку, юркнул в кусты. Затаился и с минуту сидел неподвижно, чувствуя, как в такт бубну танцовщицы громко ухает сердце.
        - Вай, Зорба, вай!
        Ага… Никто за ним не следил, как и следовало ожидать - для парней здесь были сейчас вещи и поинтересней. Юноша вытянул руку - ага, вот и стена сарая. Осталось лишь сделать шаг…
        - Кто здесь?!
        Часовой! Они выставили часового! Ну, конечно, следовало ожидать.
        - Я спрашиваю - кто?!
        А голос напряженный и такой - ломающийся, подростковый…
        Ничуть не скрываясь Лешка с шумом выбрался из кустов:
        - Леонидас попросил сменить тебя. Хочет, чтоб вы все увидели танец.
        - Она еще танцует? - в глазах вышедшего из-за угла парня отразилась луна.
        - Танцует. Иди быстрей, еще как раз и успеешь!
        - Спасибо! - Парень обрадованно протянул Лешке палку. - Тут вообще-то все свои, но…
        - Благодари не меня, Леонидаса…
        Усмехнувшись, юноша проводил в миг исчезнувшего в кустах подростка взглядом и тут же повернулся к сараю. Небольшая, обитая железными полосками, дверь, засов… замок! Черт, замка только и не хватало! Как же его открыть?!
        Подойдя ближе, Лешка с силой дернул увесистое произведение местного кузнечного ремесла. Замок сразу открылся - легко и даже без скрипа! Не заперт! Ну, конечно, вряд ли старику хотелось в темноте возиться с ключами…
        Так…
        Оглянуться. Акукуратно вытащить из пазов засов. Отворить дверь.
        Темнота!
        - Агния!
        Тишина…
        - Агния, ты слышишь меня?
        Неужели девчонки здесь нет?
        Нет! Хотя… Чу! Показалось… Показалось, будто в дальнем углу послышался слабый стон.
        Лешка рванулся туда, выставив вперед руки… и уперся в теплое девичье тело. Связана! Спеленута! Во рту - вот он - кляп.
        - Не бойся, это я, Алексей!
        Дернуть из-за пояса нож. Осторожно разрезать путы. Аккуратно смотать веревку - авось, пригодится. Вытащить кляп…
        - Ты?!
        - Тссс! Не кричи громко. Можешь идти?
        - Да…
        - Тогда идем… Берись за мою руку…
        - Что они хотят со мной…
        - Тсс! Все узнаешь потом. Видишь эту ограду?
        - Ну…
        - Вставай мне на плечи… С разбега. Уцепись и подтянись - только не вздумай сразу прыгать вниз, разобьешься - там ров. Возьми веревку, накинешь на дерево, платан рядом с оградой. По нему спустишься - и беги куда глаза глядят… Впрочем, можешь позвать стражу… Ну, что ты ждешь? Давай же!
        Девчонка взобралась на ограду с третьей попытки. Стиснула зубы, но забралась.
        - Веревку! Веревку не забудь! Видишь платан?
        - Вижу…
        Шелест веревки. Быстрая темная тень на фоне туманной луны. Мелькнула и исчезла. Лешка прислушался - никаких криков не последовало. Значит, все в порядке. Значит - удалось. Теперь осталась еще одна… - Хэй, Зорба, хэй!
        Девушка все танцевала, извивающее, обнаженное тело ее блестело в лунном свете… а рядом, рядом плясали двое парней. Из самых сильных.
        - Хэй, Зорба, хэй!
        Внезапно - Лешка едва успел выбраться из кустов - раздался хлопок. Это хлопнул в ладоши Леонидас Щука, видать, надоело ждать.
        - Хватайте девку, парни! - громко распорядился старик. - Привязывайте к стене - сегодня каждый из вас попробует ее на вкус… А вы… Евстифий?!!! Ты как здесь?!!! Я же велел тебе охранять!
        - Ты же сам прислал смену, Леонидас! Того, новенького…
        - Что?!
        Лешка не стал больше выжидать, ударив палкой первого же, подвернувшегося под руку, рванулся к старику. Увидев его, главарь шайки трусливо дернулся под защиту своих парней, заверещал:
        - Сюда, все сюда! Бросайте девку!
        А Зорба оказалась той еще штучкой! Не так-то просто было ее взять! Скользкое, тренированное тело, ловкое, сильное, обнаженное - поди, зацепись! К тому же, она успела овладеть саблей кого-то из ротозеев… Ага, и даже ранила одного из шайки - вон, один молодой здоровяк держится за руку, орет:
        - Хватайте ее, ребята!
        - Сюда, сюда! - продолжал верещать Леонидас Щука.
        Лешка бросился за ним, понимая - без старика отсюда не выйти живым ни ему, ни Зорбе. На пути возникли трое, с саблями… Нападать! Если врагов много - только нападать!
        Почти не думая, Лешка рванулся вперед, вращая палкой… Повезло - не очень-то умело они действовали саблями… Рубили сплеча, как палашом, ведь сабля, если ее закрутить… Ладно!
        Пригнуться.
        Прыгнуть вперед.
        Броситься под ноги…
        Сшибить разиню… Прокатиться по траве, схватить саблю… Ну, что ты смотришь? Рванись!
        Удар. Звон клинков. И сдавленный крик врага!
        А поделом - не умеешь биться, не суйся! Это тебе не ножичком в подворотне размахивать, хотя и для того некая толика ума потребна. А уж для сабли…
        - Стоять! - вращая над головой саблей, грозно рыкнул Лешка. - Первого, кто дернется, разрублю надвое!
        Юноша скосил глаза и позвал:
        - Зорба, ты как?
        - Все нормально…
        Тяжело дыша, девушка встала рядом, сверкающая в свете луны, словно покрытая серебром статуя. Испачканная в грязи кожа ее пахла потом и маслом, в левой руке блестела сабля, правая… с правой капала черная кровь.
        - Двинься только! - взмахнув саблей, Лешка пресек попытку подростков рыпнуться, после чего обернулся к танцовщице:
        - Ты ранена?
        - Пустяки. Кажется, старик Леонидас ушел!
        - Мхх… - Юноша с досадой сплюнул.
        И тут вдруг увидел показавшуюся из-за сарая группу людей в серебристых нагрудниках и шлемах.
        - Ваш главарь далеко не ушел, - засмеялся идущий впереди человек, уже не молодой, вислоусый… следователь Филимон Гротас!!! А за ним… за ним шли парни из корчмы «Три ступеньки» - светлорусый Иоанн, чернявый Панкратий, Никон… Значит, удалось! Значит, Тимофей… А вон он, позади ведущих злобно ругающегося старика стражников. Молодец, парень!
        - Ого, кого я вижу?! - оглядев Лешку насмешливо скривился Филимон. - Забыл, как ваше имя, уважаемый эфенди! Признаться, я не очень-то верил в вашу смерть… Что стоите? - следователь резко обернулся к стражникам. - Взять его!
        - Стой, отец! - выступив из темноты, к Филимону кинулась девушка… Агния.
        - Что такое? - недовольно пробурчал тот. - Я же велел тебе ждать!
        - Я не могу ждать, отец, - улыбнувшись, Агния подошла к Лешке. - Тебе следует знать: этот человек - мой спаситель!
        - И одновременно - важный турецкий шпион!
        Лешка вдруг засмеялся:
        - Могу ли я сказать что-либо в свое оправдание, уважаемый…
        Глава 20
        Октябрь - ноябрь 1441 г. Константинополь
        Метаморфозы
        Сдал я каморку вчера одному пивовару; сегодня ж
        Там предо мною предстал страшный кулачный боец…
        Паллад

…господин Гротас?
        - Волосы могут отрасти и даже кудрявиться, - подойдя ближе, негромко промолвил следователь. - Человек даже может похудеть, пусть даже слишком… Вот только карие глаза никогда не станут голубыми… как у того несчастного. Где вы его взяли?
        - В какой-то из трупных ям.
        - Что ж, я так и подумал.
        Агния, недоумевая, переводила глаза с одного на другого.
        - Значит, это - ваша дочь? - Лешка улыбнулся. - Смелая девушка…
        - Парни, арестуйте тут всех! - распорядившись, Филимон снова обернулся к юноше. - Полагаю, вы правы - нам определенно следует поговорить. Не знаю даже, как вас теперь и называть?
        - Зовите Алексеем.
        Они проговорили долго, в том числе, и о том, что могло случиться в саду приюта
«Олинф», хозяин которого, Скидар Камилос, наверняка, связан с турками…
        - Правда, тому пока нет достаточных для суда доказательств, - задумчиво пояснил Филимон. - Откуда вы узнали про моих людей - Иоанна, Панкратия, Никона?
        Лешка улыбнулся:
        - Случайно стал свидетелем их оживленной беседы в таверне «Три ступеньки».
        - А, - скривился следователь. - Сколько раз им говорил, чтоб не мололи языками по всем злачным углам.
        - Но трактирщик же ваш человек? Именно к нему и обратился Тимка.
        - Тимка?
        - Тимофей, мальчишка из шайки Леонидаса. Если бы не он… Кстати, кто-то из парней старика связан с лавочником Ласкаром. Иначе б откуда тот узнал о… о некоем моем друге.
        - Что еще за друг? - Светлые глаза следователя напряженно моргнули.
        Юноша вздохнул:
        - Владос Костадинос, занимался гончарными мастерскими, потом торговал недвижимостью… Думаю, его кто-то подставил. Хорошо бы получше разобраться с этим делом. Владос сейчас в тюрьме на улице Пиги.
        - Разберемся, - заверил Филимон Гротас и, покусав ус, спросил. - Все рассказали?
        - О старике рассказал, о Ласкаре тоже, о Феодоре вы и без меня догадались. - Лешка задумчиво наморщил лоб. - О Фарраш-бее - все, что вспомнил…
        - Константин Харгол! - Следователь стукнул ладонью по столу. - Вот, кто меня сейчас интересует больше всего! Мы ловим его уже три года.
        Юноша покачал головой:
        - К сожалению, в этом вопросе ничем не могу вам помочь - об этом неуловимом господине знаю не больше вашего. Даже - гораздо меньше.
        - И ваш… э-э-э Фарраш-бей ничего о нем не говорил?
        - Даже не упоминал. Только дал явку к Ласкару и велел его слушаться.
        - Жаль, мы упустили негодяя… Моя вина. - Следователь нервно подергал ус. - Нужно было отправить к нему людей сразу. А так…
        - Предупредили? - Лешка вскинул глаза.
        Филимон Гротас кивнул:
        - Увы… Рано утром соседи видели выходившего из его лавки мальчишку - кудрявого и лопоухого.
        - Зевка… - тихо произнес юноша. - Можно было догадаться…
        - Зевка? Странное имя… От «Зевс»?
        - Нет… Кажется, от «зевгарат» - крестьянин. Вряд ли мы его сможем выловить - слишком уж много беспризорников в городе.
        - Да и что от него толку? - невесело усмехнулся следователь. - Вряд ли он может знать что-то действительно важное.
        Юноша потянулся к вину, отпил и вдруг улыбнулся:
        - Что-то вы не очень-то веселы, господин Гротас! Неужто больше нет никаких ниточек? Не поверю!
        - Да есть… - Филимон отмахнулся и скривился. - Только… - Он вдруг замялся, не зная, что сказать дальше.
        Лешка пришел на помощь:
        - Не можете решить, что делать со мной? Могу подсказать, если хотите.
        - Вообще-то, если следовать ведомственным инструкциям, я должен бы бросить тебя в тюрьму и вдумчиво допрашивать, проверяя каждое слово… Но… - Следователь усмехнулся. - Я так не поступлю. И не только из благодарности, хотя и это важно. Просто поставлю тебя… Можно на «ты», я ведь много старше?
        - Пожалуйста, господин Гротас.
        - Спасибо. Просто поставлю тебя в определенные условия. Кажется, тебе и впрямь некуда больше податься.
        - Константинополь - мой родной город, - негромко пояснил юноша. - И, похоже, единственное на земле место, где я хоть кому-то нужен. Пока еще нужен…
        - Комнату в доходном доме, что ты снимаешь, смени - нехорошее место.
        - Ого! Вы и это знаете? И когда только успели?
        - Смею рекомендовать комнаты на верхнем этаже «Трех ступенек». Там достаточно дешево и спокойно, к тому же не надо заботиться о еде.
        - Ага… - Лешка покивал, прищурясь. - И хозяин - ваш человек. Заодно будет приглядывать.
        - И это тоже, - ничуть не обиделся Филимон. - Я, Алексей, пока не снял с тебя всех подозрений… Но твое предложение - о сотрудничестве - пожалуй, приму. Оформлю секретным сотрудником, только вот жалованье, не взыщи, пока небольшое… но на еду и кров хватит.
        Лешка всплеснул руками:
        - Отлично! А больше мне пока ничего и не надо.
        Допив вино, следователь вышел из-за стола:
        - Сегодня уже поздно - переночуй у меня. А с завтрашнего дня - на службу.
        - Ну, вот, - засмеялся Лешка. - Сразу и на службу. А я-то думал себе отдохнуть, загулеванить!
        - Так у тебя же нет на гулянки денег!
        - Шучу, шучу, господин Гротас. Что, уж и пошутить нельзя?
        Назавтра Лешка был официально представлен самым верным агентам - уже давно знакомой ему троице: Иоанну, Панкратию, Никону. Ближе всех сошелся с Иоанном - тот был почти такой же светлый, как и Лешка, а мать его - жаль, что давно уже покойная, - оказалась русской. Отличавшийся серьезностью и рассудительностью Никон вскоре ушел по делам, а Панкратий с Иоанном взялись проводить нового приятеля в
«Три ступеньки».
        Хозяин заведения аж лучился любезностью, особенно, когда узнал, что у него хотят снять комнату. Что-то шепнув слуге, замахал руками:
        - Идемте, господа! Я лично представлю вам свои лучшие апартаменты.
        - Подожди, Епифан, не так быстро. Говорят, у тебя есть недурное вино? - сказав так, Иоанн почему-то обернулся к Лешке.
        - Ах, да, - спохватился тот. - Банкет - за мой счет. Покуда в долг, но завтра начальство обещало выдать подъемные!
        Услышав про банкет, парни сразу же оживились и, конечно же, не пошли смотреть никакие апартаменты - тут же уселись за уютный столик в углу небольшой залы. Трактирщик Епифан самолично разлил принесенное вино, даже немного выпил, после чего, пожелав приятно провести время, отвлекся на других посетителей, правда, не забыл прислать служку с оливками и сыром. Сидели недолго - за окнами быстро смеркалось, а у обоих парней оставались еще какие-то дела.
        - Рады с тобой познакомиться, Алексей, - поднявшись, улыбнулся Иоанн. - Теперь уж будем захаживать.
        - И так же рады будем вместе работать, - прощаясь, добавил Панкратий.

«Славные парни, - поднимаясь по лестнице на второй этаж, расслабленно думал Лешка. - Да, славные… Все таки неплохо, что так сложилось. Хотя, конечно, что там говорить - поволноваться пришлось…»

«Апартаменты» представляли собой небольшую - весьма небольшую - каморку размерами шагов пять на восемь, с узким, застеленным бараньей кошмою и мягким шерстяным одеялом ложем, небольшим столиком, и окном, выходящим во внутренний дворик. Выкрашенные в травянисто-зеленый цвет ставни, ввиду позднего вечера, были плотно закрыты, комнату освещал стоявший на столе светильник, керамический, с блестящим синим обливом. Что и говорить - уютно! Даже в «общежитии имени монаха Бертольда Шварца» из прежней Лешкиной жизни и то не было такого уюта. Да, в углу еще имелась раскаленная углями жаровня - вещь в текущем сезоне вовсе не лишняя даже в благословенном Константинополе. От жаровни струилось приятное, вызывающее сонную негу тепло.
        Хорошо!
        Скинув одежду, юноша растянулся на ложе и уже начал было засыпать, когда в дверь с осторожностью постучали.
        - Наверное, хозяин принес что-нибудь, - заворачиваясь в одеяло, подумал юноша. Однако, подойдя к двери, на всякий случай взял в правую руку нож:
        - Кто?
        - Я, Зорба, - шепотом отозвались из-за двери.
        - Зорба?!
        Лешка, не думая, отворил дверь:
        - Входи! Вот уж не ждал…
        - Я не одна… - шурша шелковым покрывалом, девушка проскользнула в дверь.
        - Не одна?
        - Вот… - сняв наплечную суму, она выставила на стол глиняный кувшинчик и два высоких бокала толстого синего стекла. - Тут еще сыр, оливки, мясо… Хочу поздравить с новосельем! Ну, и поблагодарить за спасение… Извини, если разбудила.
        - Да ладно. Присаживайся. - Лешка махнул рукою на ложе. - Я, правда, не одет…
        Зорба хмыкнула:
        - А я-то думала - ты вовсе не из стеснительных. Не красней, ладно… Спросишь, как я узнала, где ты живешь? Случайно увидала парней - Панкратия с Иоанном. Шли, пели песни… Их и спросила. Не рад?
        - Рад…
        Вообще-то, честно говоря, Лешке сильно хотелось спать, но и выгнать нежданную гостью было бы как-то невежливо. Особенно - такую красивую.
        Выпив, разговорились… Привалившись к юноше, Зорба рассказывала про свое детство, про отца, мать… про турок, лишивших ее родителей и продавших в рабство одному важному вельможе, злобному садисту, от которого девушка чудом бежала.
        - Брр, ненавижу турок! - дрожа всем телом, прошептала Зорба. - Они отняли у меня всю жизнь.
        - Полно. - Лешка погладил ее по плечу. - Ты ведь еще так молода! Еще выйдешь замуж, родишь детей…
        - Нет, Алексей… - Танцовщица грустно покачала головой. - Детей я никогда не смогу иметь…
        - Ну… так возьмешь на воспитание, из приюта! Какая разница?
        Девушка посмотрела Лешке в глаза и неожиданно улыбнулась:
        - Как у тебя все хорошо получается! Вообще, наверное, правильно…
        - Что у тебя с шеей? - Юноша провел пальцем по синякам - буро-сизым линиям, едва заметным на смуглой коже.
        Зорба передернула плечами:
        - Мерзкий старик! Я про Леонидаса… Он ведь меня тогда едва не придушил… Напрасно люди Филимона не обыскали сад.
        - Они обыскивали, - тут же возразил Лешка. - И поверь, очень тщательно. Постой… Почему ты сейчас это вспомнила?
        - У старика была сумка… Обычный мешок из крашеной шерсти. Синий или темно-голубой. Потом, уже позже - на старике ее не было.
        - Значит, кто-то унес… Кто-то из шайки.
        - Рядом с Леонидасом увивался один… лопоухий такой, смешной.
        - Смешной, говоришь? - Лешка скрипнул зубами. - Старый знакомый… Хорошо бы сделать обыск в приюте.
        - Хорошо бы, - согласилась Зорба. - Только кто это позволит? Попечитель «Олинфа» - очень влиятельный человек.
        - Не понимаю! - Юноша вдруг повысил голос. - Не понимаю таких людей. Вот вроде все у них есть - деньги, связи, положение в общество… Чего не хватает? Зачем им турки?
        - Ты меня спрашиваешь?
        - Нет… Скорей - себя…
        Нежные руки девушки ласково обняли парня за плечи:
        - Ну, расслабься… У тебя был длинный день. Ложись… Я сделаю тебе массаж…
        Лешка послушно улегся на ложе, чувствуя кожей прикосновения девичьих пальцев… а потом - и губ…
        Утром их разбудил настойчивый стук в дверь. Даже не стук - грохот.
        - Вставай, Алексей! Да проснись же!
        - Что? - Вскочив, Лешка прикрыл девушку одеялом. - Что случилось? Кто здесь?
        - Это я, Иоанн. Скорей одевайся - Филимон вызывает всех. Леонидас Щука повесился!
        - Как повесился?! - Лешка распахнул дверь. - Этот старый черт - и повесился?! Не может быть!
        - Вот и Филимон так считает… Здравствуй, Зорба, - углядев танцовщицу, как ни в чем не бывало поздоровался парень.
        Девушка потянулась:
        - Доброе утро. Чтоб такой человек, как Леонидас, наложил на себя руки? Ой, вряд ли! Можно мне с вами?
        - Не знаю. - Иоанн замялся. - Как посмотрит начальство…
        - Ладно, - отмахнулась Зорба. - Я тогда останусь здесь, посплю. Не возражаешь, Алексей?
        Быстро одеваясь, Лешка махнул рукой:
        - Спи.
        Филимон Гротас был раздражен и хмур. Седоватые кончики его усов, казалось, повисли еще больше, меж сурово насупленными бровями пролегла глубокая, через весь рот, морщина. Недовольно взглянув на вошедших агентов, он молча махнул рукою на лавку - садитесь - и кратко изложил суть дела.
        Сегодня утром, вот буквально только что, в силиврийской тюрьме нашли мертвым старика Леонидаса Щуку. Повесился, расплетя на веревки край туники.
        - Однако, чтобы повеситься, нужно было сначала привязать край веревки к решетке окна, расположенного довольно-таки высоко, - пояснил следователь. - А старик Леонидас вовсе не отличался особой прыгучестью.
        - Думаю, кто-то ему помог, - потеребив бородку, хмуро согласился Никон.
        Филимон неожиданно улыбнулся:
        - Вот вы и узнаете - кто? Действуйте, что сидите? А ты, Алексей, останься…
        Агенты быстро поднялись и вышли.
        - К вечеру жду доклада. - Напутствовав их, следователь, прикрыв дверь, обернулся к юноше. - Тебя не посылаю - что ты можешь знать о тюрьме?
        - Ну, естественно. - Лешка пожал плечами. - К тому ж вы мне не вполне доверяете… Что тоже понятно… Могу предложить кое-что.
        - Допросить Феодора? - вскинул глаза Филимон. - Уже арестовал и допросил, только что. Как и следовало ожидать, он рассказал только о тебе и лавочнике - больше-то никого не успел узнать. Ладно, пока черт с ним… - Следователь вдруг хитро прищурился и усмехнулся. - Ты тут просил кое-что. На вот, разбирайся!
        Он сунул юноше пачку мелко исписанных папирусных свитков и предупредил:
        - Время у тебя - до вечера. Завтра, думаю, придется заняться другими делами.
        Вежливо поклонившись, Лешка вышел, прихватив свитки с собой. Пошел домой, в свою каморку, ну а куда еще-то?
        Погода портилась. Все небо застили низкие бурые облака, похожие на навозные кучи, нудно моросил мелкий дождик. Народец на улицах - мастеровые, мелкие торговцы, слуги - тоже, как и погода, хмурился. Впрочем, может быть, юноше это просто казалось.
        Поднявшись по лестнице на верхний этаж, Лешка толкнул дверь и облегченно вздохнул - слава Богу, Зорба уже ушла. Аккуратно застелила постель, прибралась на столе, даже вино оставила, накрыв бокал тонким листком. На листке, кстати, что-то было написано…
        - «Постараюсь узнать сегодня об одном человеке. Никифор Макрит. Может быть, он», - шепотом прочел юноша.
        Никифор Макрит!!!
        Знакомое имя! Богатый и влиятельный мордоворот, с год назад нагло домогавшийся любви Ксанфии, точнее, того, что он понимал под словом «любовь»! Значит, танцовщица его в чем-то подозревает, но не до конца, иначе б не написала -
«постараюсь узнать» и «может быть, он». Что значит - он? Турецкий шпион? Человек, связанный с шайкой покойного Леонидаса Щуки?
        Покачав головой, Лешка глотнул из бокала вина и завалился на ложе со свитками. Опершись спиной на холодную стену, хотел было покричать кого-нибудь из хозяйских слуг, чтоб разожгли жаровню, однако, вчитавшись, тут же об этом забыл - слишком уж увлекательными оказались свитки… Впрочем, не так уж много их на самом деле и было, но те, что были…
        Еще раз перечитав, юноша разложил документы по порядку. Сперва жалобу - вот она. Написана на имя гиполога - чиновника, занимающегося финансами. О том, что некий господин Владос Костадинос, под видом проастия (земли без господского дома) оформил себе в собственность икопроастий (землю с домом), а налоги со сделки заплатил, как с проастия, что и было указано в налоговом кадастре - катастихе - за данный период времени - индикт. Кроме того, как выяснил ушлый жалобщик, господин Костадинос незаконно присоединил к своим владениям еще и автургию - доходное владение, не требующее особых затрат - в виде небольшой оливковой рощицы на пустыре у стены Константина. Да, все владения как раз и располагались в городской черте - ведь по сути, больше никаких земель у некогда великой империи не было, за исключением полунезависимых западных провинций, вроде Мореи. А никаких пригодных к обработке земель, насколько знал Лешка, вдоль всей стены Константина не было - одни пустыри да развалины, населенные крайне подозрительным людом, типа Леонидаса Щуки с его подростковой шайкой… Или - все ж таки, были? Стена-то длинная!
        Подумав, Лешка отложил бумагу и, спустившись вниз, попросил хозяина:
        - Если вдруг придет один парень, Тимофей, и спросит меня - пусть немедленно поднимается.
        Тимофей явился минут через десять - куда ему еще было идти, да ведь и Лешка обещал его не бросать, а поспособствовать в устройстве дальнейшей судьбы. Вот, хотя бы, пропихнуть в государственные агенты или в тавуллярии - чем плохо?
        Поднявшись, парнишка тут же получил две монеты - на еду и ночлег - и задание осмотреть все прилегающие к стене Константина земли, да не просто осмотреть, но и, по возможности, разузнать, кому что принадлежит или принадлежало. Задача не из легких, так ведь и Тимофей не дурак, да и ноги у него молодые, быстрые.
        Пожелав парню удачи, Лешка позвал-таки слугу - принести угли в жаровню, и, дождавшись приятного тепла, снова зарылся в свитки.
        Далее, по порядку, следовала еще одна жалоба, касающаяся неуплаты налогов на эргастилий - все у той же стены. Эргастилий производил весла, канаты, юферсы - в общем, все корабельное оборудование, и, в основном, выполнял госзаказы, на которых, как указывал анонимный жалобщик, и наживался хозяин - Владос Костадинос. Причем, наживался, как следовало из материалов проверки, вполне примитивно - просто-напросто клал себе в карман большую часть выделенных средств.
        Лешка хмыкнул. Нет, не похоже это было на Владоса! Нельзя, конечно, сказать, что ушлый грек был полностью законопослушным человеком, но так открыто воровать, и так глупо попасться?! Нет, уж Владос, приди ему в голову подобное, обстряпал бы свои дела куда как более изящно.
        Ага! Вот еще один донос… Уже на имя самого эпарха. Относительно злоупотреблений по подряду на ремонт улицы Средней Месы. Средняя Меса - одна из центральных улиц, подряд явно включал в себя не только собственно ремонт, но и замену статуй и колонн в портиках госучреждений. В общем, много всего - можно было заработать очень неплохие деньги, и вполне легально, не нужно было воровать… Однако - вот протокол обыска «особняка у Пятибашенных ворот, владелец по доверенности - господин Костадинос». До обыска дело дошло, во как! И что мы там видим? А видим мы следующее: «Статуя Афродиты Милосской, беломраморная, с отбитым носом - 1 шт, статуя базилевса Василия Болгаробойцы, коринфского мрамора, крашеная, размером в полтора человеческих роста - 1 шт, херувимы позолоченные - 12 штук, херувимы посеребренные - 6 штук, гарпии с мозаичными глазами - 2 штуки…» И это вот все изъяли, в родном, можно сказать, доме господина Владоса! Он что, дурак?! Даже если б и спер во время ремонта всех этих херувимов - так ведь не в собственном жилище же их прятать! Да еще - не имея влиятельного покровителя. Нет, не стал бы Владос
так откровенно нарываться. Прямо, не мелкий подрядчик, а какой-то маршал Жуков получается, о воровстве которого Лешка как-то читал в одной умной книжке. Господи, гарпии-то ему зачем? Да еще - «с мозаичными глазами». Эстет, бляха муха! Ценитель прекрасного!
        Нет, тут явно что-то не то!
        Сколько времени еще есть? Почти полдня… Интересно, зачем следователь Филимон Гротас дал ему, Лешке, все эти свитки? По доброте душевной? Проверить на вшивость? Или - на работоспособность?
        Что ж, нечего дома сидеть - в деле Владоса явно что-то нечисто. Нужно проверить, проверить… И начать - с дома у Пятибашенных ворот, если его еще не продали по решению суда! Впрочем, судя по тому, что Владос в тюрьме, - суда еще не было.
        Дом не продали, да, собственно, вовсе не он интересовал сейчас Лешку. Соседи! Вот кто мог что-то видеть, что-то знать… Сосед слева - толстый благообразный господин с седой бородой на все расспросы ответить ничего не мог - долгое время находился в отъезде, а вот с соседом справа юноше повезло. Ушлый хлебопек, вернее - владелец пекарни, видел, как пару раз, ночью, к дому подъезжали крытые рогожей возы. И как раз в то время, когда хозяин дома - «рыжий такой парень, Владос» куда-то исчез и больше уже не появлялся.
        - Значит, возы приезжали уже в отсутствие хозяина? - уточнил юноша.
        - Ну, да, - хлебопек почесал затылок. - Мне показалось, что именно так.
        Понятно… Значит, сначала Владоса каким-то образом выманили из дома или просто подловили момент, когда он отсутствовал, завезли компромат - всяких там херувимов и прочее - а уже потом организовали обыск. Что ж, выходит, тот, кто это проделал, точно знал, что Владос уже больше никогда не вернется домой, ну, или, по крайней мере, не успеет до обыска. Значит, что же, получается, господин Костадинос кому-то сильно мешал? Тогда почему его просто-напросто не убили? Или своим арестом он прикрыл кого-то другого, кого-то хитрого и несомненно имевшего немалые связи - арестовать, организовать обыск - нет, для этого мало одних жалоб и анонимного доноса…
        Ксифилин! Старый слуга монаха Георгия - истинного хозяина дома.
        Уж он-то всяко должен хоть что-нибудь знать!
        Пекарь пожал плечами:
        - Даже не знаю, где сейчас может быть несчастный старик. По-моему, он давно умер.
        - Жаль… - Юноша с грустью покачал головой.
        Действительно, жаль…
        Следующей была улица Средняя Меса - уже темнело, когда Лешка узнал, кто отвечает за недавно отремонтированный участок у площади Августион, близ дворца базилевса. Слава Богу, присутствие еще не было закрыто, и прикинувшемуся подрядчиком юноше не составило большого труда расположить к себе чиновника - куратора или старшего тавуллярия, Лешку сейчас мало интересовал его ранг. Правда, перед самой встречей, молодой человек угостил вином двух технитов-рабочих, как раз из этой самой конторы. Те и обмолвились о привычках начальства - оказывается, тот сочинял стихи! Мало того, даже не стеснялся читать их на корпоративных праздниках, правда, пока только среди подчиненных, его собственные начальники реагировали на стихи непристойно.
        - Здравствуйте, - войдя в присутствие, вежливо поклонился Лешка.
        Куратор - жирный лысый толстяк с отвисшими щеками, впрочем, довольно добродушный с виду - поднял на припозднившегося посетителя глаза и недовольно фыркнул:
        - Ведомство закрывается, молодой человек! Приходите в приемные дни.
        - А когда у вас приемные дни, почтеннейший?
        - Четверг и - по нечетным неделям - вторник.
        Однако! Ох, не любят тут посетителей!
        - Ну вот, и в этом не повезло! - Лешка вздохнул и без приглашения уселся на длинную лавку, тянувшуюся вдоль стены через весь кабинет куратора. - Хотел попросить разрешения на место для танцев и песен. Где-нибудь на площади Августион. Я бы хорошо заплатил.
        - Эти вопросы вообще не к нам, а к управлению дворца. - Чиновник демонстративно вышел из-за стола и важно надул щеки. - До свидания молодой человек. Желаю вам удачи в вашем деле.
        - Да-а-а… - Лешка и не собирался вставать. - Ну, что сегодня за день такой?! Ни с местом не вышло, ни с песнями, ни со стихами.
        - Со стихами? - Куратор остановился напротив Лешки. - А при чем тут стихи?
        - Я - продюсер одной известной танцовщицы и певицы, Зорбы, - может слышали?
        - Нет, не слышал, - явно заинтересовался чиновник. - А что такое - продюсер?
        - Ну, то есть подбираю ей репертуар, организую выступления и прочее, - охотно пояснил юноша. - Вот, целый день ловил сегодня Евстихия Алкода, поэта - он обещал мне стихи, но так и не написал, гад! А ведь завтра - выступление. Ума не приложу теперь - что и делать?
        - А какие вам нужны стихи, молодой человек? - Чиновник уселся рядом. - Может быть я… э… один мой друг… может вам в этом помочь?
        Лешка улыбнулся:
        - Даже не знаю, как и сказать? Ну, как можно характеризовать стихи?! Это же стихи, это не что-нибудь!
        - Вот-вот! - порозовел собеседник. - Вы совершенно правильно заметили!
        - За каждый стих я бы заплатил… Ну, для начала немного, но потом, после выступления…
        Вскоре куратор принялся громко читать стихи, на удивление, весьма неплохие, и наконец настал такой момент, когда Лешка решил перейти к делу, исподволь спросив о Владосе, не так давно бравшем подряд на ремонт улицы Средняя Меса.
        - Владос? А! - вспомнил чиновник. - Рыжий такой. Я ему еще разрешение на подряд подписывал…
        - Так он главный подрядчик?
        - Что ты, нет! Вообще, там столько бумаг, не поймешь.
        Лешка усмехнулся:
        - А вообще, интересно было бы взглянуть - я ведь и сам вскоре собираюсь брать такие подряды. Говорят, выгодное дело!
        - Выгодное дело? - рассмеялся чиновник. - Это - если имеешь мощную мохнатую лапу. А без нее - лучше не суйся! Ну, если так хочешь, пошли в архивную, взглянем. Там как раз и хартофилакт должен еще быть, дольше всех в присутствии сидит, рыбина сушеная, наверное, надеется меня подсидеть! Ничего у него не выйдет. Ну, что сидишь? Идем.
        Хартофилакт - или, по-другому, заведующий ведомственным архивом - и в самом деле сильно напоминал сушеную рыбу: вытянутое безбровое лицо, острый, выдающийся вперед нос, обтянутый сморщенной кожей череп. И взгляд такой рыбий - холодный, бесцветный…
        - Документы по подрядам? Да, здесь… Как вы сказали, зовут субподрядчика? Владос Костадинос? Гм-гм… Это не то… и это не то… и это… Может, я лучше к завтрашнему дню все приготовлю?
        Архивариус явно не хотел помочь начальству. Почему?
        - Какое - завтра?! - отодвинув хартофилакта рукой, Роман принялся лично копаться в ящиках. - Да вот же они, эти подряды! Вот, вот и вот. Все рядом, вместе, как требуется утвержденной в высших инстанциях инструкцией. И как ты их сразу не заметил, Хрисовул? Пьян ты, что ли?
        - Никак нет, господин куратор, не пил!
        - Вот… - Куратор обернулся к гостю. - Читай, Алексей, учись! Впрочем, тут самому мудрено разобраться, дай-ка я помогу… Вот описание подряда - все ясно, ремонт участка дороги и прилегающей территории площадью два с половиной модия, субподрядчик - Костадинос Владос, проживающий там-то сям-то… Подрядчик… Хм… А где же подрядчик, Хрисовул? Имя-то должно быть? Ах, вижу, вот ссылка… Ага, это в другом ящике…
        - Ну, может, все же завтра посмотрите, господин куратор? Сегодня ведь поздно уже.
        - Никаких завтра! - Чиновник с грохотом поставил на стол очередной ящик. - Вот. Здесь, должно быть… Нету! Хм… Странно! Непорядок! А это что у тебя отдельно стоит?
        - Приготовлено на списание, как не представляющее интерес, - негромко пояснил архивариус.
        Роман Склирос, сопя, склонился над ящиком…
        - Да вот же он, подрядчик! - наконец воскликнул он. - Хитро упрятался - несведущий человек век не найдет.
        - Хм… - Лешка пожал плечами. - Не найдет… Не очень-то мне он и нужен. Так, ради чистого интереса только… Кстати, кто этот неуловимый подрядчик?
        - Некто… некто Никифор Макрит, владелец недвижимости и других имуществ. Уважаемый гражданин, все честь по чести. И чего он так прячется? А, наверное, он занимает какую-нибудь важную должность, мало совместимую с предпринимательством.
        - Так это, значит, его подряд, а вовсе не Владоса?
        Чиновник кивнул:
        - Выходит, что так.
        Никифор Макрит! Так вот, значит, кто подставил вместо себя Владоса! Вот кто на самом деле должен сидеть в тюрьме… Раз не сидит, значит, есть покровители. Ну, конечно, есть - Филимон говорил, что Никифор занимает важную должность в одном из отрядов эпарха. Кажется - в ночной страже. Интересно, какова же эта должность? Уж явно, не простой воин, и даже не десятник. Сотник? Может быть… А может быть - и повыше, какой-нибудь заместитель стериарха…
        Оп!
        Трое молодых людей, до того безмятежно беседовавших у распахнутой - в нарушение всех правил - двери какой-то ярко освещенной таверны, при приближении Лешки подобрались, слово охотники, завидевшие дичь. Юноша отметил это сразу, еще издали эти ребята показались ему подозрительными: стоят, разлагольствуют - это на дожде-то! - вместо того, чтобы пойти внутрь. Прощаются? Но - не так же долго. И постоянно вертят вокруг головами, зыркают… Значит, явно кого-то поджидают… Ага, при Лешкином появлении все трое враз перестали болтать… Ну, ясно - кого! Неужели, это дело рук архивариуса? Предупредил, сушеная рыбина! Недаром он так поспешно ушел…
        Что ж, ладно…
        Лешка не стал убегать и прятаться - эти парни явно знали окрестности куда лучше, чем он, да и к тому же - у ребят могли быть сообщники. Их трое… Значит, если бегство исключено, лучшая защита - нападение… Тем более они его вряд ли ждут…
        Задержать дыхание.
        Подойти ближе… на три шага…
        Раз.
        Два.
        Три!
        Развернувшись в прыжке, Лешка сильно ударил ногой под колено того, кто стоял к нему спиной, и, приземлившись, тут же выхватил у крайнего саблю… которой и рубанул по руке третьего! А нечего тянуться за кинжалом!
        Тот завыл, зажимая ладонью рану. Тем временем ударенный в ногу уже оправился, вскочил на ноги, выхватив саблю…
        Удар! Отбив - звон металла. И блеск клинков в падающем на улицу свете. Свет… Отпрыгнуть в сторону… И ударить из темноты - вот так! Вот тебе - и вторая рука! А не суйся! Вопи…
        Оп! Увернуться от бросившегося второго… Что это у него в руке? Кинжал… Дурачок. Что кинжал против сабли! Однако, он может его метнуть… Вот, отскочил… Резко рвануться назад… и - одновременно - в сторону! Черт, угодил прямо в лужу! Зато кинжал просвистел мимо… Ага, вот и тот, с саблей - милости прошу, господин!
        Удар! Удар! Удар!
        Звон в ушах, а в глазах - отблески тусклого света. И черный силуэт врага. Ага, они специально не закрывали дверь - чтоб было видно жертву. Кажется, те, кто сейчас в таверне им…
        Отбив! Ах, даже искры!

…Им не помощники.
        Вообще, пора кончать фехтование - этот, кажется, не очень-то владеет саблей. Дилетант… Тот, что с разрубленными руками, жмется к стене и ругается. Скажи спасибо, что жив! А другой… тот, что кидал кинжал. Он в темноте! Где-то сзади… А ну, достань меня, парень!
        Чуть отклонившись назад и открыв грудь, юноша спровоцировал соперника на длинный колющий выпад… и тут же резко отпрыгнул в сторону. Увидев, как кончик сабли одного врага вошел в другого… Тот застонал. А, поделом, не стой сзади!
        Ну, хватит, теперь пора заканчивать - нечего торчать здесь, на дожде! Оп!
        Лешка вылетел из темноты, словно выпущенная из тугого лука стрела… Замахнулся, держа саблю в обеих руках… и точно тоже самое поспешно сделал соперник. Ага! Молодец! Тем сильнее будет отбив… Удар! А вот он - отбив! Теперь остается только направить лезвие, куда нужно - в шею…
        Враг захрипел, обливаясь кровью и падая в холодную лужу…
        Лешка отбежал в темноту улиц… затем неслышно, на цыпочках, вернулся обратно почти к самой таверне, затаясь за раскидистым карагачем. Прислушался…
        Так и есть - у парней были сообщники! Много - человек пять.
        Вон они вылетели из темноты на свист…
        - Где? Где он? Куда побежал?
        - Туда, - кивком головы указал один из раненых. - Убейте эту тварь, парни!
        И вся компания спешно понеслась в указанном направлении. Лешка выждал, когда их шаги затихнут в ночи, а троих раненых заберут выбежавшие из корчмы люди. Выждал и тихо направился в сторону стены Константина. Остро запахло…
        Глава 21
        Ноябрь 1441 г. Константинополь
        Ночь и чуть-чуть под утро
        Нет, не природа создала нам
        эту Вакханку
        в экстазе
        Создал художник ее,
        в мрамор безумье вложив.
        Павел Силенциарий.
        Вакханка

…мочой.
        Лешка явился домой лишь под утро, едва достучался. Что-то буркнув открывшему дверь заспанному слуге, поднялся к себе в комнату и тут же уснул, едва голова коснулась подушки.
        Завтра… Все завтра…
        На утро все так же лил дождь, не усиливаясь, но и не переставая. Накинув на плечи плащ, Лешка отправился в присутствие, чувствуя, как в тут же промокших сапогах противно хлюпает холодная дождевая вода. Город просыпался, несмотря на ненастье улицы уже были полны народа, и все так же кричали продавцы воды, и торговцы каштанами разжигали свои жаровни под крышами уцелевших портиков.
        Хартофилакта Аугустия - того самого, похожего на сушеную рыбину старика-архивариуса, - взяли сразу, еще до обедни. Старик поначалу трясся и божился, что ничего не знает, но… как только увидал Лешку - притих, а затем и начал давать показания. Помощник начальника ночной стражи Никифор Макрит завербовал его еще два года назад, впрочем, «завербовал» - наверное, громко сказано, просто пользовался время от времени услугами, перехватывая выгодные подряды и подставляя вместо себя других, как вот - Владоса…
        Шайка? Какая шайка? Ах, те ребята, что немного пошалили ночью… Нет, он их не знает. Точнее, знает лишь одного - хозяина корчмы, у которой ошивались парни. Никифор предупреждал - если кто-то будет слишком интересоваться архивами, немедленно сообщить трактирщику, что он, хартофилакт Аугустий Хлад, и проделал, не дожидаясь, пока подозрительный гость (Лешка) покинет стены секрета.
        Трактирщика тоже взяли, а через него - и всю шайку. Следователь Филимон Гротас (куратор секрета эпарха - так именовалась его должность, которую Лешка называл по-простому - следователь, хотя правильнее, наверное, было бы - старший опер) не зря ел свой хлеб!
        Кстати, уже к вечеру, когда арестовали парней, выяснилось, что некоторые из них и члены шайки покойного старика Леонидаса Щуки - одни и те же лица. Узнав о смерти старика, показания они давали охотно… Из всего со всей очевидностью выходило, что Никифор Макрит - не только мошенник и вор государственных средств, но и турецкий лазутчик.
        - Стражники Никифора заходили ночью в тюрьму… - задумчиво произнес вдруг Никон, явившийся сегодня на службу позже всех. - Не этой ночью. Той, после которой нашли повешенным Леонидаса Щуку.
        - Так, та-а-ак, - потеребив вислые усы прищурился Филимон. - А ну, поподробнее!
        Оказывается, воины ночной стражи, в лице некоторых своих представителей, частенько захаживали во время дежурства в тюрьму на улице Пиги - погреться, да и так, скоротать время. Нарушение, конечно, но начальство то ли ничего не знало, то ли просто смотрело сквозь пальцы…
        - К тому же соседи видели стражников у скобяной лавки, - доложил другой сотрудник, Иоанн. - Видели, под утро - что вообще странно, обычно к этому времени ночная стража уже заканчивается…
        - Ясно, - хмуро кивнул следователь. - Потому мы и упустили лавочника Ласкара.
        Лешка усмехнулся:
        - А по моим сведениям, к лавочнику бегал Зевка - парень из шайки Леонидаса. А уж потом, вероятно, все было наоборот, не стражники предупредили Ласкара, а Ласкар, через стражников - Никифора Макрита. И тот начал действовать - убрал Леонидаса Щуку, сегодня ночью пытался убить меня, да и, думаю, не возьми мы сейчас старика архивариуса - уже дотянулся б и до него. Рубит концы!
        - Черт! - Иоанн нервно передернул плечами. - Неужели не удастся ничего доказать?!
        - Удастся - не удастся, нечего тут гадать! - скривился Филимон Гротас. - Работать надо лучше, вот что.
        - Так, может быть…
        - Да! - громко воскликнул следователь. - Вот именно! И - как можно скорее! Ты ведь хотел предложить его арестовать, Панкратий, верно я понял?
        - Да, господин куратор.
        Филимон с усмешкой обвел глазами сотрудников:
        - Ну и дураки же вы, господа мои! Кто ж нам позволит арестовать заместителя начальника стражи? Где доказательства? Арестовать его мы не можем… официально… Но… - Следователь хитро прищурил левый глаз. - Вам понятно, соколы мои?
        Все встрепенулись:
        - Вполне!
        - Но! - Филимон поднял вверх большой палец. - Что б ни одна собака не знала…
        - Скидар Камилос устраивает сегодня вечеринку, - негромко произнес Никон. - Никифор Макрит вряд ли пропустит ее… Любит посмотреть на одну танцовщицу…
        - Это на Зорбу, что ли? - Следователь усмехнулся.
        - На нее… Она нас и предупредит, когда Никифор появится.
        Встав, Филимон заходил по комнате, задумчиво теребя усы:
        - Скидар Камилос… Скидар Камилос… Приют «Олинф»… Алексей, ты, кажется, его разрабатывал в своем прежнем секрете?
        Лешка кивнул:
        - Да, я уже докладывал.
        - Помню, помню… Никифора берите аккуратно, чтоб никто ничего… А я со своей стороны сейчас же отправлюсь к эпарху за официальным разрешением на арест… Подключу протовестиария Василия, еще кого-нибудь из знакомых… В общем, сделаю все, чтоб Никифор занервничал… Вам будет его труднее брать, но… Возможно, он явится на вечеринку отнюдь не пустым!
        - Скидар Камилос?
        - Да. - Филимон нахмурил брови. - Я его давно подозреваю. Скользкая бестия, и уж куда умнее Никифора. Ну, желаю хорошенько повеселиться!
        Проникнуть в приют «Олинф» оказалось куда легче, чем начать там действовать. С недавних пор находившийся на крючке у Никона привратник без лишних вопросов тут же пропустил припозднившихся гостей, даже провел в залу, указав места у дальней стены. Парни уселись, не вызвав никакого беспокойства у остальных посетителей притона, скорее, все сейчас было наоборот…
        - Михаил Кселл, доместик, - тревожным шепотом пояснил Никон. - Вон он, у жаровни, с бокалом вина. Рядом - протопроедр Иоанн Вестиарий, в том дальнем углу, с мальчиками - комес Елизар, флотоначальник, напротив - патрикии, Василий Комет и Роман Экскемон… Господи, одного взгляда этих людей достаточно, чтобы нас всех поперли со службы - и это самое малое, что они могут сделать. Будьте осторожными, парни!
        - Где же, интересно, Никифор? Неужель, не придет?
        - Должен прийти… должен… Может, он просто не показывается раньше времени - ждет Зорбу?
        - Зорбу… - прошептал Лешка. - А не вздумает ли он ее… как старика?
        - Может, - повернув голову, кивнул Никон. - Этот - может. Даже если девчонка ему и не очень мешает - так просто так, на всякий случай. Правда, при нас достать ее будет для него затруднительно. И я бы даже сказал - весьма! О, о, взгляните-ка на вошедшего!
        Лешка перевел взгляд на задрапированный плотными парчовыми шторами вход, откуда только что появился новый гость - тучный, обрюзгший толстяк с жирным, похожим на свиной рыло, лицом типичного российского чиновника-казнокрада. Тяжелая, богато украшенная жемчугом и самоцветами одежда тускло светилась в зеленовато-желтом пламени ламп, каждый палец чиновника был унизан драгоценным перстнем.
        - Протокуратор ремонтных работ Елизарий Мокс, - прошептал Никон. - Странно, что он сегодня явился один, без помощника… Есть такой Герасим Барлак, обычно они вместе ходят.
        - Герасим Барлак?! - Лешка вздрогнул.
        - Ну да - прямой заместитель Елизария. Тоже, между нами говоря, вор, но вор опытный, хитрый… к тому ж батюшка у него… не буду даже говорить - кто.
        В узкой, вытянутой в длину зале уместилось уж человек сорок посетителей, люди поважнее - в центре, на застеленных ворсистыми коврами ложах, остальные - поскромнее, вдоль стен. Масляные лампы и свечи горели лишь в центре залы, края ее были погружены в полутьму. Негромко звучала музыка - цитра, барабан, бубен, флейта и лютня, - неслышно шныряли с золотыми подносами слуги.
        К Елизарию Моксу, едва тот явился, тут же подскочили два красивых мальчика с ярко накрашенными губами. Поцеловав по очереди обоих, чиновник одарил их браслетами и чудесным ожерельем крупного жемчуга.
        - Думаете, это ожерелье? - тихо усмехнулся Никон. - Нет… Это Влахернский дворец, по документам - давно уже отремонтированный. На самом-то деле там одни развалины. А эти браслеты - это дороги у ворот Святого Романа. По бумагам - красивые и гладкие, на самом же деле - одни ямы.
        - А этот… Герасим Барлак, он что, тоже мальчиков любит? - полюбопытствовал Лешка.
        Никон отрицательно качнул головой:
        - Нет. Герасим, похоже, вообще никого не любит. Только себя… Ага, вот наконец и хозяин.
        У дальней стены залы, рядом с музыкантами, возник попечитель приюта «Олинф» Скидар Камилос - респектабельный господин в белом далматике и длинном кафтане темно-голубого бархата. Красивое лицо его светилось радушием, в глазах отражалось зеленоватое пламя светильников.
        - Друзья! - подняв вверх правую руку, произнес он звучным, хорошо поставленным баритоном. - Даже звезды, даже само небо не знают, как я рад вновь видеть вас у себя. Ешьте, пейте, веселитесь! И пусть этот вечер будет для вас таким же прекрасным, как те, что уже были и еще, я надеюсь, будут! А сейчас… - Господин Камилос хитро прищурился. - Для вас поет и танцует долгожданная красавица Зорба!
        - Зорба! Зорба! - захлопав в ладоши, закричали собравшиеся. - А ну, спляши нам, дева!
        Зарокотал барабан, сначала тихо, а потом - все громче и громче…
        - Ну, блин, - посмотрев на барабанщика, Лешка уважительно тряхнул головой. - Не хуже «Арии».
        Грохот нарастал до такого предела, что уже заглушил все голоса - видимо, в зале была очень хорошая акустика. Бил, бил, бил… И стих! Резко, словно ухнул в глубокую пропасть.
        Дребезжаще звякнули струны цитры…
        И тяжелая парчовая штора упала на пол…
        И появилась Зорба.
        Затянутая в белое покрывало, она казалась мраморной древней статуей. Позади танцовщицы замаячили двое полуобнаженных юношей с острыми саблями.
        Все затихли.
        Звякнул бубен.
        Юноши припали к полу, поползли, извиваясь, словно змеи… А Зорба, словно не видя их, кружилась под томный перебор лютни, собирая цветы, выставленные в золотых вазах. А парни приподнялись… Тревожно забил барабан… Взмахнули саблями, прыгнули… Опа! И накинули шелковые веревки на рванувшуюся под музыку девушку… И повели… Бил барабан!
        И под этот рокот с несчастной пленницы под довольный рев зрителей сорвали одежду. Всю, до самого последнего лоскутка. А потом стали пить вино под звон цитры и рокотание барабана… И уснули, картинно свалившись под ноги обнаженной танцовщице.
        А та с мольбой протянула руки к зрителям:
        Когда ж вином упились все разбойники,
        Пируя до заката и до сумерек
        И радуясь добыче, им доставшейся…
        Зорба провела себя руками по бедрам и закружила меж «спящих». Тихо заиграла флейта. Остановившись, танцовщица нагнулась, приподняла за волосы голову одного
«разбойника»… затем - другого… Хмыкнула, с насмешкой взглянув на публику:
        Ведь варвары привыкли напиваться всласть,
        Любезны кутежи им и распущенность,
        И особливо, коль легко удастся им
        Добра награбить вдоволь у чужих людей!
        И вновь зазвучали все инструменты, все громче и громче, и девушка взмахнула подобранной с ковра саблей, якобы отрубая «разбойникам» головы, и даже брызнула
«кровь» - красное тягучее вино.
        Наклонившись, танцовщица подобрала вторую саблю, закружилась в победном танце - и всепобеждающе громко играла музыка, а зрители орали…
        - А сабли-то настоящие, - опытным взглядом отметил Лешка. - Боевые.
        Поклонившись, утомленная танцем девушка скрылась за неприметной, ненадолго распахнувшейся дверцей.
        Кто-то, кажется, Иоанн, прошептал:
        - Ну, где же Никифор?
        - Явится, - успокоил Никон. - Всенепременно явится - у Зорбы это еще не последний танец. Нанята на всю ночь.
        - Правда, главное действующее лицо там будет уже не она, а эти. - Иоанн с презрением кивнул на размалеванных юношей. - Просто большинству собравшихся несколько чужды девичьи прелести… я бы так сказал.
        - Ну, не большинству, - с усмешкой поправил Никон. - Но - наиболее важным.
        А важные как раз восторженно взвыли - на этот раз танцевали юноши.
        - Что-то она долго, - тихо промолвил Лешка. - Схожу, посмотрю…
        - Я с тобой!
        - Нет, Иоанн. А вдруг явится Никифор? Да я недолго… Эй, любезный, - Лешка поймал за рукав проходившего мимо слугу. - Запамятовал, где тут уборная…
        - Под лестницей, господин. Идемте, я покажу.
        Так же неслышно, как и слуга, Лешка покинул залу, оказавшись в длинном полутемном коридоре, освещаемом лишь парой светильников на высокой медной треноге.
        - Вон там, господин! - Слуга показал рукой на резную дверь.
        - Спасибо, любезный!
        Поблагодарив, Лешка юркнул за дверь и, немного выждав, выглянул - слуги уже не было. Поплевав на пальцы, юноша на всякий случай затушил светильники. Сразу стало темно, лишь сверху, сквозь небольшие оконца, сквозь разрывы туч тускло сверкали звезды. Приглушенно звучала музыка…
        Пройдя по коридору, Лешка свернул за угол и застыл, прислушиваясь… Где-то впереди, чуть скрипнув, приоткрылась дверь - зеленоватый луч света упал на ворсистый ковер, покрывавший весь коридор.
        И звук удара!
        И резкий женский крик!
        Крик боли и ужаса!
        В три прыжка Лешка уже был у двери.
        - Ты предала меня, тварь! - вскричал мужской разъяренный голос. - Так получи за все!
        Юноша ворвался в комнату вихрем…

…увидев, как, получив хороший удар кулаком в лицо, отлетела к стене Зорба. Отлетела, ударилась спиной и затихла, растянувшись во весь рост на полу.
        Здоровенный амбал, стоя спиной к Лешке, вытащил из ножен палаш:
        - Умри, тварь!
        - Сука! - Лешка изо всех сил ударил его ребрами ладоней по шее.
        Особого впечатления это на здоровяка не произвело, но от девушки отвлекло - амбал удивленно повернулся назад.
        Красная круглая морда, злобно горящие глазки, маленькие, свинячьи… Никифор Макрит… Ну, а кто же еще-то?
        Не говоря ни слова, он поднял палаш и пошел на Лешку.
        Злобный взгляд. Тяжелое, пахнущее чесноком, дыхание… Торжествующая ухмылка. Он даже не спросил - кто Лешка такой и что здесь ищет? Ну, конечно, Никифор из тех, кто сначала делает, а уж потом думает. Человек действия, мать его за ногу, а проще говоря - дурак…
        Смотря как бы сквозь врага - так лучше контролировать любое его движение, - Лешка дернулся влево… а затем, упредив направление удара, - резко вправо. Палаш - не сабля, финтом не закрутишь.
        Отрыгнув, выхватил из рукава кинжал - тот самый, не так давно купленный на рынке. Силы неравны - кинжал против палаша. К тому же Никифор Макрит - байбак здоровущий… Вот снова зарычал, бросился…
        Отскочить… Оттолкнуться от стены… Замах! Ухмылка! Злой блеск маленьких свинячьих глазок… И чеснок! Что ж он его так нажрался-то? Совсем дышать невозможно…
        Ага!
        Подпрыгнуть, оттолкнуться от стены, ударить ногами в пах…
        Вот так!!!
        Никифор завыл от боли, но палаш, сука такая, не выронил, а наоборот, быстро оправившись, замахал им, словно мельница крыльями. В замкнутом помещении - опасное дело…
        Вниз!
        Под ноги!
        На ковер…
        Откатиться… Опа!
        Тяжелое лезвие палаша с треском воткнулось в пол… Лешка выбросил вперед руку… Эх!!
        Немного не достал! Поцарапал только…
        Что-то ударилось в стену рядом… Что? Некогда сейчас было смотреть - вражина уже играючи выдернул палаш и снова пошел в атаку…
        Перекатившись, Лешка взмыл на ноги, чувствуя, как острое лезвие разодрало на плече кожу… Горячо! Кровь, кровь, кровушка… Но рука двигается… Значит - ерунда, значит - прорвемся…
        Снова к стене… Что-то уцепилось за одежду.
        А гад уже рядом! Теперь уже не замахивается - вжик! - нанес колющий удар… И еще, еще, еще…
        Лешка едва успел отскочить, иначе б уже был приколот к стене, словно жук в коллекции какого-нибудь любителя бабочек.
        Что ж там цепляется-то?
        Руку назад… Стрела!
        Арбалетная стрела!
        И вон там - в стене, еще одна. А ведь только что ее…
        Отскок! Ух, утомил уже, гад!

…Только что ее не было!
        Дверь.
        Неприкрытая дверь.
        Вот откуда бьет арбалетчик!
        Отступить… два шага… Влево, влево… вывести сволочугу на линю возможного огня… Так! Теперь самому открыться… Повернуться спиной к двери… Метнуть кинжал!
        Эх, отбил, гадина!
        И - резко на пол…
        Издав торжествующий крик, Никифор Макрит занес палаш для последнего удара… и вдруг замер, словно бы наткнулся на какую-то внезапно возникшую преграду… Захрипел, ухватился левой рукой за грудь и, выронив палаш, повалился навзничь…
        Кто же этот неизвестный стрелок? Друг или…
        Лучше перестраховаться… Свет! Срочно убрать свет!
        Выгнувшись, Лешка ударил ногою подсвечник… Тот упал со стола с глухим стуком… Погасли свечи.
        А вот теперь можно и поинтересоваться стрелком!
        Лешка осторожно подполз к порогу, но, ощутив сквозняк, понял, что уже поздно. Распахнув дверь, выскочил в коридор, падая на ковер - на всякий случай… замер, прислушиваясь. Похоже, никого… Лишь где-то рядом лязгнул засов! Ясно - неизвестный закрыл за собой дверь. Поди его теперь достань!
        Что это валяется рядом? Лешка протянул руку… Арбалет! Бежать к своим, быстро…
        Снова сквозняк.
        И топот… И голоса:
        - Эй, любезный, где уборная? Там? И почему так темно? А ну, живо зажги свет. Алексей! Алексей, ты где?!
        Господи, свои!
        Прихватив арбалет, Лешка поднялся на ноги:
        - Парни, я здесь!
        Жаль, поздно!
        Слуга наконец зажег светильник. Лешка устало махнул рукой:
        - Попробуйте выбить ту дверь… Или, может быть, ту? Куда они ведут?
        - Та - во двор, а та - на галерею, уважаемый господин.
        - Ясно…
        - По-моему, откуда-то тянет паленым!
        - И вправду, дым!
        - Горим, господа хорошие, горим!
        Лешка резко рванулся обратно в комнату - загоревшийся от упавших свечек ковер наполнял ее едким удушливым дымом. Юноша закашлялся и, упав на коленки, пополз к так и не пришедшей в себя Зорбе. Неужели, убита? Нет, рука вроде теплая… Оглянулся:
        - Иоанн, помоги… Хватай за ноги… Уносим…
        - А это кто, неужто…
        - Он. Никифор Макрит. К сожалению, никаких сведений он нам дать не сможет.
        - Да и черт с ним! Что с девушкой?
        - Сейчас глянем…
        Сквозь распахнутое окно коридора сверкали звезды. Кажется, завтра будет хороший день…
        С Зорбой ничего страшного не случилось, если не считать разбитого в кровь носа и пары сломанных ребер, что, в данной ситуации можно было считать совершеннейшими пустяками. Никифор Макрит был убит неизвестным - арбалетный болт пронзил ему сердце, а арестованный таки стараниями Филимона Гратоса содержатель притона Скидар Камилос с готовностью дал показания. Правда, как выяснилось, не очень-то много он и знал…
        Да, еще одно, случившееся в ту ночь, вернее, уже под утро…
        Простившись с друзьями - Никоном, Панкратием, Иоанном - Лешка сильными ударами в дверь разбудил привратника «Трех ступенек» и наконец-то очутился дома. Слуга тут же захрапел, прикорнув у плиты, в которой теплились еще угли, и юноше пришлось самому брать и зажигать свечу, дабы подняться по лестнице на второй этаж, в сдаваемые апартаменты. Проделать такое без света вряд ли бы было возможно, без риска переломать ноги, а - если очень не повезет - то и шею, вот и Лешка решил не рисковать без надобности.
        Поднялся… И вдруг увидел приоткрытую дверь в свою комнату. И полоску тусклого света… А ведь закрывал… Кажется…
        Бесшумно вытащив из ножен трофейный палаш, юноша осторожно приоткрыл дверь, в любую секунду готовый пустить в ход оружие…
        - Ну наконец-то явился! - обернувшись, тряхнул рыжей шевелюрой по-хозяйски расположившийся на чужом ложе парень. - А я уж думал, до второго пришествия тебя ждать придется!
        Лешка бросил на пол палаш:
        - Владос! Господи…
        Глава 22
        Декабрь 1441 г. Морея
        Ба, знакомые все лица!
        Обретаю свет искомый.
        В самом средоточье сердца
        Вижу светоч…
        Симеон Новый Богослов

…Владос!
        Лешка распахнул объятия:
        - Ну, рассказывай, как ты тут жил, бродяга?!
        - Это еще как сказать, кто из нас бродяга?! - обнимая приятеля, засмеялся грек.
        Они проговорили всю ночь, смеялись, вспоминали прошлое, не обошли стороной и все, выпавшие на долю Владоса злоключения, ну, а как дело дошло до Лешки, он рассказал чистую правду - как вынужден был бежать, как попал к разбойным татарам, как вместе с ними ходил на Русь - да там и вынужден был задержаться на некоторое время.
        - Да уж, поносило тебя, - выслушав, засмеялся Владос. - Бродяга и есть. Ну, уж теперь-то, надеюсь, тебе никуда не надо?
        - Надеюсь, - с хохотом отозвался Лешка.

* * *
        Зря надеялись… Не прошло и трех дней, как они оба стояли на палубе корабля, посреди бушующего, с белыми бурунами, моря. А впереди, за бушпритом, синели предгорья Мореи.
        Морея…
        Именно туда, как признался Скидар Камилос, бежал лавочник Ласкар, именно туда уходили все сведения, приготовленные для турок, именно там, в крепости Мистра, находился сейчас важный турецкий шпион Константин Харгол, которого, похоже, никто из лазутчиков никогда и не видел - только слышал и исполнял приказания…
        В Морею, с благословления следователя Филимона Гротаса, и отправились Лешка с Владосом. Отправились вдвоем, тайно - дать своих людей Филимон не мог, потребовалось бы объяснять все начальству, в честности которого следователь, честно говоря, сомневался.
        - Действуйте осторожно, - напутствовал Филимон. - Просто установите - кто такой этот Константин Харгол. Говорят, он не так и давно выехал в Мистру из Константинополя. Видать, почуял, что запахло жареным… Там есть одна крепость - Маина. Воевода Аристарх Гелос - старый мой приятель. Будет возможность - передадите ему поклон и одну вещицу… - Следователь отцепил от пояса кинжал в затейливо украшенных ножнах и протянул собеседнику. - Удачи, парни! И да поможет вам Бог.
        - Удачи и вам, - чинно поклонившись Филимону, Лешка по очереди обнял всех остальных: Панкратия, Иоанна, Никона.
        - Кстати, удалось установить мастера, изготовившего тот арбалет, что ты подобрал в коридоре. Некий Луиджи Фарчолли, итальянец из Галаты. Вещь вспомнил - делал на заказ всего три таких.
        - Интересно, и кто же заказчики?
        - Один - комес Александр Барра, второй - Ермил Гиппонис, патрикий двора, ну и третий - Герасим Барлак, куратор ведомства по ремонту и строительству укреплений.
        - Герасим Барлак?! - Лешка не поверил своим ушам.
        - Именно! Мы давно его подозревали, но доказать ничего не могли… А взять опоздали - сбег, гад!
        - Ну конечно, станет он дожидаться ареста.
        - Так что, не очень у нас хороши дела в последнее время, - посетовал Филимон. - Ну, да Бог даст… Кстати, Алексей… - Следователь неожиданно ухмыльнулся. - Вернешься с успехом - можешь рассчитывать на солидное вознаграждение и весьма неплохую должность. У тебя ведь есть опыт работы тавуллярием?
        - Сначала вернусь, - кивнул головой Алексей. - А уж там посмотрим, может, и соглашусь на ваше настойчивое предложение.
        Филимон потеребил ус и хитро прищурился:
        - Это предложение из тех, от которых нельзя отказаться. И оно не мое, а эпарха!
        - Самого эпарха?!
        - Я докладывал о тебе…
        И вот уже в бушприт третий день бились волны. Погода выдалась не очень, бушевали шторма, потому и добирались так долго. Хорошо, хоть Владос несколько скрашивал путь - рассказывал о Морее, что знал. Деспотат - полунезависимая имперская провинция, вассал османского султана, управляется одним из сыновей императора Иоанна Палеолога. Столичный город, вернее - крепость - Мистра, недалеко от древней Спарты.
        - Спарта? - Лешка прищурил глаза. - Знаю-знаю, фильм недавно смотрел, так и называется - «Триста спартанцев».
        - Фильм?
        - Ну… эту… пьесу… драму…
        - Драму? Когда ты успел посетить театр?
        Алексей отмолчался, да и некогда уже было больше разговаривать - судно осторожно входило в гавань.
«Герасим Барлак, - крупными буквами было записано в таможенном журнале. - Негоциант, цель прибытия - деловая поездка».
        - Почему он записался под своим собственным именем? - удивился Владос. - Совсем обнаглел и ничего не боится?
        - Почему - не боится? - выходя из таможни, Лешка посмотрел вдаль, на высокие городские стены. - Думаю, как раз и боится. И ждет помощи… от Константина Харгола. А в лицо его не знает, вот и надеется, что тот помнит его по имени.
        - Гм… - Владос покачал головой. - Хотя, может быть…
        - Нужно последить за таможней - наверняка, Герасим здесь объявится.
        - Лучше уж подкупить таможенного служащего - чтоб сообщил.
        - Тоже неплохая идея. - Лешка вдруг замолчал и рассмеялся. - А у меня есть получше! Пойдем-ка!
        Друзья вернулись в таможню, и Алексей сразу же направился к чиновнику - коммеркиарию - плешивому старику с бегающим взглядом.
        - Что-нибудь не так, господа? - поднял водянистые глазки чиновник. - Неправильно вас записали?
        - Нет-нет, все правильно. Просто я случайно усмотрел в таможенной книге своего старого друга… вернее, приятеля моего дядюшки, Константина Харгола… Не могли бы вы передать, если вдруг зайдет Герасим Барлак, что дядюшка, Константин Харгол, будет ждать его завтра вечером, скажем… Где у вас тут таверна получше?
        - Рядом с воротами неплохая. «Синие паруса» называется.
        - Вот вам за труды, уважаемый…
        Несколько серебряных монет упало в ладонь чиновника.
        - Обязательно передам. Как, говорите, зовут вашего дядюшку?
        - Константин Харгол, смотрите, не перепутайте.
        - Не перепутаю. Константин Харгол - чего тут путать? Простое имя, так зовут нашего деспота. Таверну-то сыщете?
        - Да найдем…
        Таверну-то друзья сыскали, там же, рядом, и переночевали на постоялом дворе, только вот Герасим Барлак так и не появился. То ли не приходил в таможню, то ли старик таможенник ничего ему не передал.
        - Не понимаю, что толку нам его ждать? - потягивая вино, недоумевал Владос. - Если он не знает этого Константина, то как он нас-то к нему приведет?
        Лешка не слушал приятеля. Раскрыв глаза, он смотрел на распахнувшуюся входную дверь, в которой, видимо, раздумывая, заходить или нет, стоял высокий красивый мужчина в богатом, расшитом золотыми узорами плаще.
        - Фарраш-бей… - удивленно прошептал Лешка. - Владос, исчезни.
        Не говоря ни слова, грек пересел за другой стол.
        Турок наконец заметил юношу и, сразу уселся рядом:
        - Напрасно ты явился сюда, парень. Или что-нибудь случилось в Константинополе?
        - Случилось. - Лешка хмуро кивнул. - По следам Константина Харгола, сюда, в Морею, посланы люди… Их ведет предатель - некто по имени Герасим Барлак!
        - Герасим Барлак - предатель? - Шпион нервно потеребил усы и подозрительно взглянул на парня. - Откуда ты знаешь про Константина? Кажется, я тебе о нем не говорил.
        - Рассказал Ласкар, лавочник. Кстати, ему тоже пришлось бежать…
        Фарраш-бей покачал головой:
        - Свалились все на мою шею… Небось, хотите попросить денег?
        - Хотим.
        - Придется обождать, заодно исполнишь мое поручение. Сам я не могу ехать… Здесь, в горах, есть такая крепость - Маина… ты должен добраться туда и встретиться с Константином Харголом!
        Лешка встрепенулся:
        - Встречусь! Готов отправиться хоть сейчас… за определенную сумму, разумеется.
        - Сказал же - деньги получишь потом. - Фарраш-бей раздраженно отмахнулся, но затем все же полез в кошель и, оглядевшись по сторонам, выложил на стол горсть серебра. - Это тебе на дорогу. А вот - пароль. - Он вручил Лешке обломок старинной монеты. - У Константина - такой же. Должны совпасть. Скажешь - пусть Константин забирает все документы и немедленно уходит к ущелью у Чертовых скал. Там ждет наш отряд - Константин о нем знает. Пусть поторопится, если хочет остаться на свободе… и живым. Не ты первый докладываешь мне о предателях, - на скулах турка перекатились желваки. - Не сиди, парень! Здесь, у южных ворот, можно нанять лошадей до Маины.
        - Постойте… Но как я узнаю Константина? Не могу же я показывать монету каждому встречному!
        - Ах да… Он богат, ходит в синем шелковом плаще, расшитом золотыми звездами… Такой плащ один в Морее.
        Синий шелковый плащ…
        Маина!
        Тамошний воевода, Аристарх Гелос - давний приятель следователя Филимона. Уж он-то поможет разоблачить врага!
        Мощные серые стены крепости напомнили Лешке рыцарские замки из учебника истории средних веков. Такие же зубцы, рвущиеся к свинцовому небу башни, узенький подвесной мост, перекинутый через пропасть. Замок непоколебимо стоял на вершине скалы, к которой серпантином вилась узенькая дорожка.
        - Да уж, - посмотрев вверх, Владос покачал головой. - Вряд ли кто сможет его взять. Ну, разве только - измором.
        - Спасибо, - неожиданно улыбнулся Лешка.
        Владос оглянулся:
        - За что?
        - За то, что согласился сопровождать меня.
        - Ну, - засмеялся грек. - Ведь мы же друзья! К тому же, что мне сейчас делать в Константинополе? Совсем нет начального капитала… вот мы с тобой его здесь и заработаем. А потом вложимся на паях в одно дело… Надеюсь, ты не против.
        - Не против. - Лешка махнул рукой. - Пропадай наши денежки! Да и черт с ними - мы же друзья! Послушай-ка, ведь где-то здесь, в Морее, должен находиться бывший мой начальник Андроник Калла… И его приемная дочь… Ксанфия…
        - Найдем твою Ксанфию! - тут же уверил грек. - Не так уж и велика эта Морея, не так уж и много в ней богатых людей. Хотя, говорят, поэтов и философов в Мистре куда больше, чем даже в Константинополе! Очень высококультурное место, эта Мистра… Наверняка и Андроник Калла - там… Вернемся из Маины - сыщем.
        Стражники у перекинутого моста лениво осмотрели спешившихся парней:
        - К кому? По какому делу?
        - К вашему воеводе. По личному.
        Один из воинов покачал головой в открытом блестящем шлеме:
        - Воевода занят и вряд ли вас примет. Впрочем, доложитесь мажордому.
        - Скажите, а почему у вас опущен мост? - вдруг поинтересовался Владос. - И, я смотрю, на распашку ворота…
        - А сюда только одна дорога, вот эта, - стражник кивнул на вьющийся внизу серпантин. - И ее прекрасно видно на всем протяжении - никакой враг не подберется незамеченным! Ну, а на ночь, конечно, поднимаем мостик. Вы не стойте, проходите во двор… Лошадей можете оставить у коновязи.
        Замок оказался большим - целый город. Просторный, словно городская площадь, двор, узенькие, вымощенные серым камнем улочки, тянущиеся вдоль мощных зубчатых стен, двух- и трехэтажные домики с распахнутыми окнами лавок, мастерские, пекарни, церкви. И над всем этим - громадная тень главной башни - донжона.
        - Мы к воеводе Аристарху по личному неотложному делу, - подойдя к стражникам, представились парни.
        Воины скрестили копья:
        - Докладывайте не нам, мажордому. Вон, видите, у церкви, в черном плаще…
        Приятели подошли к церкви:
        - Господин мажордом? Мы к…
        Мажордом - грузный седоватый дядька в летах - надо отдать ему должное, тут же пообещал доложить воеводе и свое обещание выполнил где-то часика через два. За это время друзья как раз успели недурно перекусить в местной харчевне.
        - Алексий и Владос! - склонившись с галереи, позвал какой-то воин в кольчуге и латах. - Воевода готов принять вас. Только не долго.
        - Да нам и не надо долго! - обрадованно переглянулись парни.
        Вслед за стражем они долго поднимались вверх по узкой, закрученной штопором лестнице, потом еще шли по темному коридору, по гулким сводчатым залам, миновали внутренний дворик - небольшой, но светлый - и, пройдя в неширокую дверь, оказались в просторной комнате с креслом, большим, накрытым зеленым сукном столом и двумя деревянными лавками. Обычная ведомственная мебель, больше пристала б какому-нибудь присутствию средней руки, нежели замку.
        За столом, в кресле, сидел пожилой мужчина с окладистой седой бородой и красноватым носом сельского алкоголика, одетый в коричневатый гамбизон - подлатник - с рыжими пятнами ржавчины у подмышек. Поверх гамбизона…
        - Ну? - Воевода поднял глаза на вошедших.
        Поверх гамбизона струился…
        - Пошто пожаловали?

…Струился синий шелковый плащ, расшитый золотистыми звездами!
        - Тсс! - Лешка ткнул локтем приятеля. - Хотим показать вам одну монетку… вот…
        Он протянул пароль… не вызвавший на лице воеводы никаких эмоций, кроме, разве что, удивления.
        - Чего вы мне тут суете?
        - Э… господин Константин, мы…
        Воевода нахмурился:
        - Меня зовут Аристарх, парни!
        - А… откуда у вас этот плащ, господин воевода? - решительно спросил Лешка. - Мы вот с приятелем поспорили и…
        - А что, хороший плащ. - Аристарх неожиданно ухмыльнулся. - Третьего дня… Что вы мне тут опять суете? Третьего дня выиграл его у некоего столичного чиновника в новомодную игру - карты. Что это за ножны?
        - Это кинжал. В подарок от Филимона Гротаса.
        - Кинжал? Но я вижу пока только ножны…
        - Кинжал у нас забрали при входе.
        - Филимон Гротас… Что?! - Воевода аж подпрыгнул в кресле. - Вы сказали - Филимон Гротас?
        - Да, это наш начальник. Кстати, передает вам поклон.
        - Жив еще, старый черт… Эх… - воевода подобрел и благостно погладил бороду. - Бывало, делали мы с Филимоном дела… Так вы что хотите-то? Не стесняйтесь, чем могу - помогу.
        - Прежде всего скажите, у кого именно вы выиграли плащ?
        - Так я и говорю, у чиновника…
        - А имя… Имя?
        - Имя? Гм… О! Вспомнил… Андроник Калла!
        - Андроник Калла? - хором переспросили парни.
        Они отыскали его быстро, в одной из харчевен. Лешка вертел в руках обломок монеты и громко спорил - спартанская она или нет.
        - Нет, парень, в Спарте не было монет, а были железные прутья, так что ты напрасно споришь!
        Лешка обернулся… Вот он! Вальяжный, с белым породистым лицом патрикия. И зачем такому турки? И так ведь все есть…
        - Это часть афинской драхмы, - невозмутимо продолжал Андроник. - У меня есть подобная… Вот и сравним…
        Он достал из кошеля монету… Сложил обе половинки. И кивнул головой:
        - Выйдем.
        - Посиди, - напялив на голову шапку, бросил приятелю Лешка.
        Андроник ждал его у коновязи:
        - Кто этот рыжий?
        - Наш человек…
        - Я его не знаю… как, впрочем, и тебя… Хотя, твое лицо мне почему-то кажется знакомым.
        Лешка нарочно переместился напротив вышедшего из-за облака солнца. Не так-то и часто видал его Андроник Калла в бытность свою протокуратором секрета богоугодных заведений, но все-таки…
        - Фарраш-бей приказал вам передать мне все документы, - быстро произнес юноша. - Я должен доставить их ему как можно быстрее.
        - Хорошо, - усмехнулся шпион. - Передам. Идем. Этот, рыжий, пусть останется здесь - все же я ему не доверяю.
        - Я предупрежу…
        Андроник (или - Константин Харгол, так уж, наверное, лучше было теперь называть бывшего протокуратора) занимал две обширные комнаты на втором этаже таверны. Войдя, шпион обернулся:
        - Вон, видишь сундук в углу? Все в нем. Забирай…
        Забирай?
        Гм… А не слишком ли просто? И как-то уж очень доверчив господин Андроник для матерого шпиона… И почему не вытащил документы сам? Сундук… Это ж надо подойти, наклониться… Наклониться…
        Лешка нарочно подошел к сундуку так, чтобы зажженный хозяином светильник оказался сзади… Нагнулся… И вовремя заметил стремительно возникшую тень!
        - А получи!!!
        Вложив всю силу, юноша ударил шпиона кулаком в брюхо!
        - У-у-у!!! - Тот завопил, согнулся от неожиданного удара. Со звоном упал на пол топор.
        А Лешка, сжав замком руки, двинул вражину в затылок…
        Наклонившись, схватил топор:
        - А ну, вставай!
        - Бо-ольно… - Шпион понял голову… И юноша вздрогнул, узрев перед собой не вальяжного протокуратора Андроника Каллу, а… крючконосого лавочника Агамемнона Ласкара! Так вот он куда бежал! Однако, где ж сам хозяин? Видно, выскользнул на улицу… Догнать! Нет, этого тоже нельзя так оставлять!
        Отвязав пояс, юноша быстро связал лавочника и, погрозив топором, бросился вниз, на улицу… где нос к носу столкнулся с Владосом.
        - Ты как?
        - Нормально. Шпиона не видел?
        - Кого?
        - Ну того, с кем я беседовал.
        - Нет, улица была пуста…
        - Черт! Куда же он делся? Ладно, есть, кому рассказать… Поднимаемся!
        Лавочник уже подполз к окну и теперь пытался развязаться. Натужные попытки сии вызвали у вбежавшего в комнату Лешки смех:
        - Повремени, повремени, дядя! Где Константин?
        - По-видимому, сбежал через черный ход. Куда - не знаю.
        - А дочь?! Где его дочь? Ну, девушка… Ксанфия?!
        - Здесь нет женских вещей. - Владос уже шарил по сундукам. - И никаких документов.
        - Так вы ее убили?! - Лешка занес над головою топор.
        - Нет, нет! - громко заверещал лавочник. - Здесь не было никакой девушки… Стой, стой… Опусти топор, прошу! Я помню, помню, как Константин говорил о какой-то Ксанфии… Хвастал, что по пути сюда упек ее в монастырь, где-то в Эпире. Чтоб не путалась под ногами… Бахвалился - мол, мог бы и убить, но не стал проливать юную кровь.
        - В монастырь… - опуская топор, отрешенно повторил Лешка. - Значит, что же, она теперь - монахиня?
        - Выходит, так… - Подойдя, Владос положил руку ему на плечо. - Мы обязательно поедем в Эпир, это вовсе не так далеко…
        - Да… - растерянно кивнул юноша. - Съездим. Обязательно съездим.
        О бежавшем шпионе в тот же день было доложено воеводе. Выслушав. Аристарх почесал бороду и неожиданно улыбнулся:
        - Я знаю, куда мог бежать лазутчик - в ущелье у Чертовых скал. Там скрывается турецкий отряд - о нем мне тоже известно…
        - Известно?
        - Конечно. Более того, я даже вызвал подкрепление из Эпира. Тайно, чтоб не осложнять отношения с турками (не забывайте, мы - их вассалы!) их приведет наш человек, специально для этой цели отправленный в один из эпирских монастырей волею патриарха.
        - Волею патриарха?! - Лешка покачал головой. - А как называется монастырь?
        - Обитель Святого Луки… Ты чего подпрыгнул? Вошь укусила?
        - Нет… так… просто…
        - По моим подсчетам, отряд должен прибыть завтра… Он закроет туркам перевал! А мы ударим отсюда.
        - Здорово! - Парни переглянулись. - А можно с вами?
        Воевода одобрительно расхохотался:
        - Узнаю людей старины Филимона! Не хотят сидеть просто так… Что ж, найдутся у меня для вас и мечи, и доспехи. Только уж не взыщите - какие есть.
        Они защищали проход к перевалу - десять воеводских лучников и Лешка с Владосом, оба в пластинчатых латах и сверкающих на зимнем солнце шлемах, со щитами и копьями, хотя, конечно, толку здесь больше было от лучников. За спиной - перевал, впереди - узкая тропа между черных скал, за ней - ущелье. Именно оттуда и должен был выгнать турок основной отряд воеводы. Дело же лучников - удержать врагов до подхода подмоги из Эпира. А она должна была подойти - уже выслали гонца.
        В белесом небе над головами воинов тускло светило солнце. Было довольно холодно - с горных вершин дул ледяной ветер, у многих лучников за все время сидения в засаде уже не попадал зуб на зуб. Ну, конечно - внизу, в долине, сейчас тепло - климат Мореи мягкий, южный, а вот здесь, в горах…
        - Вот они! - Командир лучников поднял руку. - Приготовились…
        Лешка увидел, как впереди, на тропе, показались серые кольчуги турок… Рядом, по камням, пронеслась черная тень птицы… За ней - еще одна. Еще… И что они тут разлетались? Кто-то спугнул?
        Кругом было тихо - а по тропе неслышно шли турки. Нет, вот остановились - видать, решили не лезть на рожон. Тихо…
        И вдруг - резкий свист! И стон!
        И командир лучников вытянулся в предсмертных судорогах… В спине его торчала черная злая стрела!
        И снова свист!
        Лешка проворно перекатился за сделанную из камня стенку…
        - Измена! - громко закричал кто-то… и заткнулся, поймав горлом стрелу.
        - Они обошли перевал, - кивнул назад подкатившийся Владос. - Думаю, нам придется несладко… Парни, давайте сюда!
        Оставшихся в живых лучников не надобно было звать. Сообразили. Пришли. Перекатились. Шесть… Всего шесть - из десяти. Четверо погибли сразу.
        - Наверное, какой-то пастух показал им горные тропы!
        Пастух? Очень может быть. Да какая теперь разница?
        - Камни! - крикнул Лешка. - Разбирайте стенку, иначе…
        Что - «иначе» - было сейчас ясно всем. Достаточно основным силам врага подойти на расстояние прямого выстрела. А так - еще можно будет побороться, место-то удобное, главное - не высовываться без нужды, и…
        Оп! Над самым Лешкиным ухом вновь просвистела стрела. Метко бьют, сволочи!
        Лешка подтянул к себе валявшийся на камнях лук. Кто-то из воинов протянул колчан со стелами. Наложить стрелу… Натянуть… Прицелиться… Поймать ветер… И… Оп!
        Мимо! Черт! Да, вот уж плохо стрелять без тренировки.
        Рядом рванул стрелу Владос - и ему повезло больше. Судя по крику - попал.
        Затем начали стрелять и остальные. Но и враги отнюдь не были дураками. И уже больше не подставлялись - ждали.
        И все сидевшие в засаде знали - долго не продержаться. Рано или поздно… Эх, где ж оно там, подкрепление?
        - Не дождемся, - вынимая из ножен короткий меч, тихо промолвил Лешка. - Они сейчас поднимутся во-он на ту скалу и перестреляют нас, словно зайцев.
        - Что ты предлагаешь?
        - У нас, кроме луков, есть еще мечи и копья. Ввяжемся в драку - и те, кто наверху, не смогут стрелять, опасаясь попасть в своих. Тем более - там и скалы, а значит - защита.
        - Верно сказано. - Один из воинов потянулся к копью.
        - Двое пусть останутся здесь, - деловито распорядился Лешка. - Остальные же… Главное - всем сразу… быстро… И… раз-два… Поднялись! Вперед, парни, урр-а-а-а-а!!!
        Размахивая мечами и копьями, засадный отряд лихо выскочил из-за камней и, что есть силы, бросился вниз, к тропе.
        Враги, не ожидавшие подобной наглости, на секунду замешкались - и этой секунды нахалам вполне хватило. Чтобы, насадив на копья троих, занять стратегически выгодное положение на углу.
        - А ну! - взмахнув мечом, Лешка оскалил зубы. - Вот теперь потягаемся.
        Сердце его пело - удалось, удалось! Теперь не перестреляют, теперь - считай, что один на один, ведь сдавленная скалами тропинка была настолько узкой, что на ней просто не могли поместиться двое.
        - Ва Алла-а-а!!! - заорал какой-то нетерпеливый турок и, крутя саблей, рванулся в атаку…
        Лешка встретил его коротким выпадом - вражина едва отскочил. Отскочил - все же был опытным воином - рубанул саблей, тоже коротко, без замаха, да и попробуй тут, замахнись. Смотря как бы сквозь врага, Лешка подставил клинок…
        Скрежет. Искры… И яростный взгляд, который, казалось, мог прожечь камни!
        - Алла-а-аии!
        Удар! Отбив! Скрежет… Не надо бы допускать, чтоб он смог вращать саблей… Коварное оружие, уж куда коварней, чем меч… И не надо замахиваться - все равно это здесь не катит…
        И снова - атака! А не слишком ли обнаглел этот усатый черт? Я тебе покажу - ал-ла!
        Лешка дернулся в сторону и, не рассчитав, сильно ударился плечом о скалу… Тут же воспользовавшийся этой оплошностью противник едва не распорол руку. Гад…
        Юноша вдруг резко присел, пропуская над собой блестящий клинок… Посыпалась каменная крошка… А Лешка рванулся вперед, словно стрела… В прыжке вытянул руку…
        - У-у-у-!!!
        Достал! Достал-таки гада!
        Ну, кто следующий?! Ты, толстяк? Смотрю, не очень-то хочешь…
        А позади вдруг грянул мощный хор, тысячекратно отразившись в теснинах.
        - С нами Георгий Победоносец! Святой Лука! Святитель Николай!
        И враги - стоявшие впереди враги - вдруг попятились… Вот уже побежали…
        - Наши! - позади радостно закричал Владос. - Эпир! Святой Лука!
        - Эгей! - вынесся к тропе всадник на черном коне, в руках его трепетало багряное знамя с вышитым изображением Богородицы, позади виднелся целый отряд. - Сдавайтесь!
        - Мы не можем вам сдаться, - засмеялся Владос. - Ведь мы не турки. А турки, похоже, бегут. Не дайте им уйти, парни! Слава Святому Луке!
        - Слава! - важно кивнул знаменосец. - Мы догоним их, и…
        Он вдруг осекся, пристально вглядываясь в рыжего грека. Потом соскочил с коня, сбросил на камни шлем - совсем еще молодой темнорусый парень, юноша:
        - Владос! Господи, неужто ты?!
        - Георгий!!! - Владос распахнул объятия. - Ты как здесь?
        - Я - с отрядом. Для того и послан.
        - Между прочим, - подходя ближе, важно заявил Лешка, - Господь Бог, насколько я знаю, запрещает проливать кровь.
        - А я и не проливаю. У меня - шестопер, штука удобная… Бог мой!
        Серые глаза Георгия широко распахнулись:
        - Алексий! Тебя ли вижу?!
        - Ну, хватит вам обниматься, - перебил кто-то. - Пора в погоню - уйдут!
        - И верно, - счастливо улыбнулся Георгий. - Не время сейчас для радости. После! Вот победим!
        Он вскочил в седло. Взметнулось багряное знамя. И вышитая золотом Богородица строго оглядела воинство.
        - Вперед, друзья! Постоим за правое дело!
        И эпирские всадники с криками понеслись по тропе. Вниз, в долину… - Пойдем, пожалуй, и мы, - оглядываясь, улыбнулся Владос. - Вряд ли, думаю, успеем, но все же… Хоть издали посмотреть.
        - Пойдем, - поднимая шлем - Георгий так его и оставил, дурья башка! - согласно кивнул Лешка.
        Вместе с оставшимися в живых лучниками они пошли по тропе вниз, в долину. Ущелье постепенно расширялось, становилось светлее, просторнее. Вот уже заголубело небо, повеяло теплом и запахом трав. Вот потянулись кустарники и небольшие кривобокие деревца. Меж деревцами, преследуемые Христовым воинством, с воплями бегали турки, средь которых Лешка вдруг углядел грузную, прячущуюся в камнях фигуру.
        Андроник Калла!
        Вернее - Константин Харгол, турецкий шпион и убийца.
        А ведь так, в расщелине, и отсидится, уйдет!
        Собака!
        Ну, что же они, не видят, что ли?
        Ага, нет… Вот рванулся к расщелине молодой воин в сверкающих латах. Судя по сложению - совсем еще молодой, юный. Золотом вырвались из-под шлема золотистые пряди…
        Лазутчик юркнул в расщелину. За ним - златовласый юнец. А уж потом - и Лешка.
        - Эй, ты куда? - догнав, осведомился Владос.
        Юноша вытащил меч:
        - Да есть тут одно небольшое дельце.
        Вот и кусты. Камень. Фиолетовый мох. А где же, черт побери, расщелина? А не видно! Может быть - здесь… здесь… здесь?!
        Лешка принялся яростно рубить кусты. Ну, куда-то ведь те двое делись?
        Ага, вот…
        Юноша с трудом протиснулся в узкий лаз - и как только туда проник грузный шпион? И, кстати, где он?
        А - вот он! Склонился над тем юнцом. Кажется, хочет добить…
        - А ну, стой!
        Лазутчик дернулся - злобно ощеренный рот, выпученные глазки - и куда только делась вся вальяжность чиновника?
        А юнец… юнец лежал на земле, и слетевший с головы шлем его валялся рядом… Красивый парень… Парень? Господи…
        - Ксанфия!!!
        - Ого! - шпион осклабился. - Ты знаешь мою приемную дочь? Тогда помоги нам с ней скрыться!
        - Нет! - Ксанфия дернулась. - Нет! Убей его… убей…
        - Отойди от девушки! - яростно закричал Лешка.
        Зря закричал! Хитрый лазутчик в миг понял - в чем дело. Наклонившись к девчонке, приставил к ее горлу кинжал…
        - Мы сейчас с ней спокойно уйдем, любезный. Вернее, уедем на какой-нибудь лошади… Ты ж нам ее и приведешь… Если не хочешь увидеть, как черная кровь зальет эту нежную шейку… И чего ты сюда приперлась, Ксанфия? Сидела б себе в монастыре - красота. И как трудно, как накладно было тебя туда пристроить. Не ценишь ты заботу, не ценишь…
        Нагнувшись, шпион резко рванул девушку, поднимая с земли. И с угрозой посмотрел на застывшего Лешку:
        - Ты еще здесь, парень? А ну, живо приведи лошадь. Вон ту!
        Он кивнул вперед, где у расширяющегося выхода к лугу уныло жевал траву брошенный кем-то конь. Предупредил:
        - Брось меч, парень!
        Лешка привел им лошадь. Лазутчик устроил в седле Ксанфию, затем уселся и сам…
        Бросится на него сзади?
        Да-да, так и следует сделать, вот как только отвлечется… И сразу выкрутить руку…
        - А теперь - пошел прочь! - грозно обернулся шпион. - Дальше, дальше… еще дальше…
        Еще…
        Он как-то странно застыл вдруг… Дернулся… И, выпустив из руки кинжал, мешком повалился в траву.
        И - уже умирая - промычал…
        Глава 23
        Весна 1442 г. Константинополь
        Пахло цветущими яблонями
        Даруй же нам…

…чтобы умом мы собрались и вновь к небесам возвратились:
        не обезумев надолго, но выбрав достойную долю.
        Георгий Гемист Плифон.
        Ритуальный гимн Дионису

… - Сука! - А здорово ты его тогда ударила! - вытянувшись на ложе, Лешка привлек к себе Ксанфию. - У тебя что, был еще и кинжал?
        - Я ж тебе говорила - дагасса. - Девушка расслабленно зевнула.
        Лешка шевельнул рукой и невесомое покрывало зеленого - с искрою - шелка неслышно скользнуло на пол.
        - Что все с меня одеяло стаскиваешь? - возмутилась Ксанфия. - Холодно же! Окно-то распахнуто.
        Юноша улыбнулся:
        - Хочу полюбоваться твоим прекрасным телом… насладиться каждым его изгибом… Ах, какая у тебя нежная кожа… Губы… Грудь… Так бы и съел!
        Лешка обнял девушку, обнаженную и прекрасную, словно нимфа из древних языческих мифов. Шепнул, покусывая мочку уха:
        - Ты говоришь, тебе холодно? Так я могу согреть…
        Уже тронутые первым весенним загаром тела сплелись в едином порыве, и какое то время влюбленные не замечали вокруг ничего - ни протекающей крыши, ни жесткого ложа, ни отвалившейся со стен штукатурки…
        А уж потом…
        - И когда только мы отсудим мой дом? - потянувшись к бокалу с вином, вздохнула Ксанфия. - Между прочим, если бы ты не отдал все свои деньги этому рыжему проходимцу, мы бы могли снимать и более лучшее жилье! И не на окраине! Куда он их вложил, ты не скажешь?
        Лешка пожал плечами:
        - Кажется, в какую-то компанию по ремонту дорог. Говорил - дело выгодное.
        - Компания наша или, может быть, генуэзская?
        - Наша. Владос же патриот!
        - Осел он, а не патриот! Ну, кто же сейчас в наших вкладывает?! В следующий раз я сама вложу! И, уж будь уверен, не прогадаю. Ладно, ладно, не хмурься, на самом деле мне очень даже нравятся все твои дружки, особенно Георгий. Вот уж, поистине, Божий человек. Поди, скоро станет епископом!
        Ксанфия вдруг замолкла и долго лежала, устремив взгляд в потолок. Лишь иногда что-то шептала. Лешка даже испугался:
        - Ты что замолчала-то?
        Девушка повернула голову и улыбнулась:
        - Думаю!
        - О том, куда вложить деньги? Так их у нас пока нет!
        - Нет, вовсе не о том, - продолжала улыбаться Ксанфия. - А о том, кого пригласить на нашу свадьбу посаженным отцом! Дело, между прочим, важное.
        - Кто бы спорил! - Лешка развел руками. - Кстати, можно Филимона Гротаса…
        - А, это того куратора… бывшего твоего начальника.
        - Он хороший человек и даже сейчас мне помогает.
        - Но ты ж сам - куратор! Правда, по жалованью этого отнюдь не скажешь… ой, кто это там идет? - Девушка поспешно натянула покрывало.
        - Сейчас посмотрю, - завернувшись в плащ, Лешка подошел к двери. Открыл, едва постучали. - А, это ты, Тимофей! Заходи, давно не видались. Выпьешь вина?
        Парнишка махнул рукой:
        - А пожалуй, и выпью - есть с чего. Ой! - увидав Ксанфию, он сконфузился и покраснел.
        Девушка тут же расхохоталась:
        - Не бойся, не бойся, не укушу. Ты, Тимофей, с чего пить-то собрался?
        - Владос обещался сегодня доход принести, - как бы между прочим пояснил гость. - Я в него тоже вкладывался. Между прочим - три золотых!
        - О, целых три золотых! - засмеялась Ксанфия. - Богатенький Тимофеюшка. Да ты правду ли говоришь-то? Неужели рыжему повезло?!
        - С Божьей помощью! - Тимофей перекрестился. - Все купцы судачат - немало денег выручил на подрядах господин Костадинос.
        - Вот молодец! - Девушка азартно хлопнула в ладоши. - Я же всегда говорила - в наших надо вкладываться, в наших… А Алексей - нет, мол, только в генуэзцев!
        Лешка поперхнулся вином.
        - Так, значит, скоро к нам Владос припожалует, принесет денежки. Очень хорошо! Как раз на свадьбу!
        Тимофей покачал головой и хитро улыбнулся:
        - Думаю, навряд ли он вам их принесет.
        - Как это - навряд ли? - возмущенно хлопнула ресницами Ксанфия. - Он же честный человек и наш друг!
        - Да так… Я его тут встретил только что, по пути. Бежал - светился. Купим, говорит, на паях с Алексеем, корабль… Он там присмотрел один, во Влахернской гавани…
        - Чего?!! Корабль? Чтоб он потонул? Или чтоб его разграбили пираты?! Ничего себе, вложение капиталов! - Ксанфия отбросила покрывало и, как была, голая, нервно вскочила с ложа.
        - Ой! - Отрок поспешно отвернулся.
        - Ты не отворачивайся, а давай живо беги на улицу и лови возчика! Едем во Влахернскую гавань… Может, он еще не успел этот чертов корабль купить, дружок твой… быстрее, быстрее…
        - В гавань? - Лешка почесал голову. - Ну, как хочешь, можем и съездить. День-то сегодня какой чудесный выдался - чего дома сидеть?
        - И правда, день хорош! - выглянув в окно, Ксанфия прищурилась от ласкового солнца. Пахло цветущими яблонями…

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к