Безручка Андрей Платонович Платонов
        Сказки #
        Андрей Платонов
        Безручка
        Жил в деревне старый крестьянин, а при нем жена и детей двое - сын да еще дочь. Прожил крестьянин свой век и помер. А за ним и старуха собралась помирать, настала ее пора. Позвала она к себе детей своих, сына с дочерью. Дочь была у нее старшая, а сын младший.
        Вот наказывает мать сыну, говорит ему:
        - Слушайся во всем свою сестру, как меня слушался, будет она тебе теперь вместо матери.
        Вздохнула мать в последний раз - жалко ей было с детьми навек разлучаться - и померла.
        После смерти родителей брат и сестра стали жить, как мать им велела. Брат слушался сестру, а сестра любила брата и заботилась о нем.
        Долго ли, мало ли жили они без родителей, раз сестра и говорит своему брату:
        - Трудно мне одной в хозяйстве справляться, а тебе жениться пора; женись, хозяйка в доме будет.
        А брат не хотел жениться.
        - И ты хозяйка, - говорит он сестре. - Зачем нам другая?
        - А я ей в помощь буду, - сестра говорит. - Вдвоем-то с нею нам работать сподручней.
        Хоть и не хотел брат жениться, да не посмел ослушаться старшей сестры, потому что почитал ее, как родную мать.
        Оженился брат и стал жить с женою хорошо. А сестру свою он любил и почитал, как прежде было, и во всем слушался ее.
        Жена его сперва послушно жила и терпела сестру мужа, свою золовку. А золовка и вовсе ей угождала.
        Да только не по нраву стало братней жене, что она не первая в доме и своей золовке ровня. Вот уедет хозяин молодой поле пахать, либо в город на торг, либо в лес, а вернется ко двору - и дома у него неладно. Жена ему на сестру жалуется: и делать сестра его ничего не умеет, и сердцем она злая, и горшок новый разбила...
        Молчит муж и думает: «Ты со двора, а на двор беда. Эко дело лихое!»
        Однако нельзя мужику без отлучки жить.
        Поехал брат опять со двора, а на двор новая беда.
        Вернулся он, жена ему и говорит:
        - Дело твое, а сестра твоя нас по миру пустит: гляди-ко, в хлеву коровушка наша Жданка сдохла ввечеру. Сестра твоя, ненавистная такая, скормила ей чего-то, корова и пала.
        А того не сказала жена, что она сама скормила корове вредной травы, лишь бы сестру мужа сжить со двора.
        Брат и говорит сестре:
        - Сгубила ты корову, сестрица. Знать, сызнова надо скотину наживать.
        Хоть и невинна была сестра, да, чтобы брат на жену не подумал, взяла вину на себя.
        - Оплошала я, братец, - говорит, - а больше того не случится.
        - Ну, ин так, - брат говорит. - Благослови меня, сестрица, поеду я в лес, на работу, копейку в дом наживать. Гляди в хозяйстве-то, чтоб ладно было. Жена родит, ребенка прими...
        Уехал он в лес, и долго его в доме не было. Жена без него и сына-младенца родила, а сестра приняла младенца и полюбила его. Да недолго жил младенец на свете: заспала его мать по нечаянности, и он умер.
        В ту пору воротился брат из лесу. Видит он - горе в его доме. Жена плачет, причитает и говорит ему:
        - Это сестра твоя, золовка моя, змея подколодная, удушила она сыночка нашего; теперь она и меня со свету сживет.
        Услышал брат слова жены и лютым стал. Кликнул он сестру:
        - Я думал, ты заместо матери мне. Ведь я ни хлеба, ни одежды тебе не жалел и не ослушался тебя ни в чем... А ты сына у меня единородного отняла! А был бы у меня сын, было бы мне утешение и надежда на старость. Да и тебя он кормил бы, когда не станет у тебя силы работать. А ты убила его!
        И он сказал еще:
        - Не увидишь ты завтра белого света!
        Сестра хотела вымолвить слово в ответ, да брат от лютости и от горя своего не стал ее слушать и глядел на нее, как чужой, словно не зная ее.
        Поутру рано брат разбудил сестру.
        - Собирайся, - говорит, - поедем мы с тобой со двора.
        - Рано еще, братец, - говорит сестра, - на небе сумеречно.
        А брат ее не слышит и приказывает:
        - Собирайся, - говорит, - и платье надень лучшее.
        - Братец, а нынче и празднику нету, - молвит в ответ сестра.
        А брат не слышит вовсе и коней запрягает.
        Повез он ее в лес и вот остановил коней. А по времени было еще рано, чуть свет.
        Тут в лесу пень стоял. Брат велел сестре, чтобы она стала на колени да голову свою положила на пень.
        Сестра положила на пень свои руки, а потом склонила на них и голову.
        - Прости меня, братец, - вымолвила она и хотела ему еще сказать, что ни в чем она не повинна: может быть, он теперь услышит ее.
        Да брат уж высоко топором замахнулся, некогда ему было слушать сестру.
        В то время вдруг воскликнула на ветке малая птичка, и голос ее был звучен и весел. Сестра услышала птичку и подняла голову, желая послушать ее, а руки ее лежали на пне.
        Брат ударил топором и отсек обе руки по локти. Не мог простить он за сына, и мать бы родную не простил.
        - Ступай, - говорит, - куда глаза твои глядят, ступай от меня скорее... Хотел я тебе голову отсечь, да, знать, судьба тебе жить.
        Глянул брат на сестру и заплакал. «Отчего такое, - думает. - От счастья бывает одно счастье, а от беды - две беды? Нету сына у меня теперь, и сестры нету».
        Тронул он лошадей и уехал, а сестра его осталась одна в лесу. Встала она с земли и пошла, безрукая, куда глаза глядят. Идет она по лесу, видит - тропинки все травой заросли давно, и куда они ведут - неведомо; а вскоре и заросших тропинок не стало. Заблудилась сестра, платьем обносилась блуждаючи и обессилела не евши.
        Дни проходят, и ночи минуют, а сестра все идет, куда глаза ее глядят. Без рук ей непривычно, и скучает она по брату. Идет сестра и плачет:
        Ветры вы, ветры буйные,
        Донесите мои слезы до матушки,
        Донесите до батюшки.
        Да нету матушки, нету батюшки!
        Солнышко ты, солнышко,
        Обогрей меня, горемычную!
        Затмился перед нею весь свет слезами, а утереть их она не может. Идет она и не видит, как ветер причесал ее волосы, как солнце разрумянило ее щеки, и стала она от того миловидна и хороша лицом. Стало быть, правду говорят, что честных и горе красит, а бесчестным и красота не к лицу.
        А когда высохли ее слезы, увидела она сад, а лесу не было. В том саду на деревьях яблоки дозревают - сочные, рассыпчатые. Иные вовсе низко зреют, можно ртом достать. Скушала сестра одно яблоко и второе попробовала, а третье не тронула, остереглась: в первый раз ей чужое есть пришлось, нужда смертная заставила.
        Тут подошел к ней караульщик-старик и побранил ее.
        - Ах ты ведьма! - говорит. - Откуда явилась яблоки чужие ртом хватать! Я тридцать годов сад караулю, а ни в кое время ни единого яблока вор у меня не украл! А ты явилась и скушала! Ишь ты, безрукая воровка!
        Побранился караульщик и повел безрукую к хозяину сада.
        А в ту пору молодой сын хозяина сидел в избе и в окно глядел. Видит он девицу, собою убогую и худую и на лицо сперва неприметную, да в глазах ее была столь добрая душа, что красила ее пуще всякой прелести, и красавиц - лучше ее нету. Залюбовался он на пришлую девицу, забилось в нем сердце от радости.
        - Отпусти ее! - крикнул он караульщику.
        Подошел он сам к той девице, смотрит - а она безрукая. И еще более полюбил ее молодец; видно, кого любишь, того и калечество не портит.
        Однако опечалился тут молодец: что отец еще скажет? Подошел он к отцу, поклонился ему и говорит:
        - Позволь мне, батюшка, весточку тебе сказать, - да весточку в радость, а не в кручину. Караульщик наш пленницу в саду твоем поймал, а милее ее нету мне никого на свете. Не губи моего сердца, батюшка, дозволь мне жениться на ней!
        Вышел отец во двор, поглядел на безрукую девицу и говорит:
        - Чего ты, сын мой! Есть и краше ее девицы, да и побогаче найдутся. А эта что же - она калека безрукая. Суму ты нищую будешь за нею таскать!
        Сын ответил отцу:
        - Есть и краше девицы, да милее ее мне нету. А что суму нищую за нею таскать - что же, батюшка, коли судьба нам такая, буду и суму таскать.
        Задумался батюшка.
        - Гляди, - говорит, - сам, сын мой любезный. В хозяйстве я волен, в саду своем я волен, а в сердце твоем я не волен. Сердце твое не яблоко.
        Сыграли честную свадьбу, и стали молодые жить своим семейством, как все люди живут. Жили они в ладу друг с другом, жили они в счастье, да недолго им жить вместе пришлось, настала для них разлука.
        В ту пору началась война с неприятелем, и у безрукой жены взяли мужа в военную службу. Вот уходит он на войну и просит отца:
        - Батюшка, не оставь жену мою! Она родить должна, так напиши мне письмо в тот час, а я порадуюсь сыну либо дочери.
        - Не горюй, сын мой, - отец говорит, - гляди там, даром головы своей не отдавай. А по жене скучать скучай, а горевать не надо: она мне будет как дите родное.
        И ушел молодец на войну. А пришел срок, и родила ему сына безрукая жена. Поглядела мать на своего младенца, поглядел дед, и видят они: руки у младенца золотые, во лбу светел месяц сияет, а где сердце - там красное солнце горит. Да, гляди, для матери и для дедушки иных детей и внуков не бывает.
        Уехал батюшка в столицу, повез он яблоки продавать на гостиный двор. А безрукая мать позвала старика караульщика и велела ему написать мужу письмо. В давнее время старик этот в солдатах служил и грамоте знал. Сперва она велела поклоны написать - от нее и от батюшки, а потом о сыне велела написать, что родился-де у них прекрасный младенец, и все приметы его велела описать, отчего все люди радуются, глядючи на него.
        Сложил старик письмо, спрятал его за пазуху и пошел.
        Вот идет он лесом, идет полем; глядь - и ночь настала. Видит он - изба стоит, и попросился ночевать.
        Стал старик на ночлег; хозяева его ужином накормили, а хозяйка и постель постелила прохожему человеку. Хозяин лег и уснул, а хозяйка начала пытать прохожего старика, чей он сам, да откуда идет и куда, да как до старости дожил - худо ли, хорошо ли, сытно или голодно.
        Рассказал прохожий, как он прежде жил и какая у него теперь забота.
        - Вот, - говорит, - несу молодому хозяину добрую весть: родила жена ему сына. А жена-то у него хоть и безрукая, зато лицом умильная, а по сердцу считать - так никого ласковее ее нету.
        Хозяйка избы подивилась:
        - Аль и вовсе безрукая?
        - Безрукая, - сказал старик. - Слух был, брат родной отрубил ей руки, со зла, стало быть.
        Хозяйка опять подивилась.
        - Ишь ты ведь, - говорит, - злодеи какие бывают! А где же весть твоя? Не потеряй, гляди!
        - А тут, - старик говорит, - весть: в бумаге за пазухой лежит.
        Хозяйка ему:
        - Ты бы, - сказывает, - в баньке попарился; умаялся небось и пропотел в дороге. Я тебе враз баньку-то истоплю.
        Старик обрадовался: и то, дескать, от бани всегда польза.
        Истопила баню хозяйка, снял старик одежду и пошел кости попарить. А хозяйка не от доброго сердца и не от уважения истопила баню прохожему человеку: муж-то ее приходился братом безрукой сестре, отсюда он ее и в лес увез, да не доказнил ее до смерти. Нашла хозяйка письмо в исподней рубахе старика и прочитала его; прочитавши, бросила она то письмо в печь, написала другое и положила его обратно старику. А написала она в письме, что, дескать, родила жена мужу не ребенка, а спереди вроде как поросенка, сзади собаку, а со спины он на ежа похож, и что теперь делать с ребенком, пусть муж отпишет.
        Настало утро, и ушел старичок далее. А когда прошло время, идет тот самый старичок назад, идет по старой дороге. Увидела его хозяйка, которая его и прежде привечала, и зовет в избу.
        Остался ночевать старик в знакомой избе. Хозяйка его и спрашивает: с чем он ко двору идет, что ему молодой-то хозяин сказал.
        - А молодого хозяина я и не видел, - старик говорит, - он в бою был в тот час; а кончился бой, мне письмо от него передали, в нем и воля его сказана.
        - Какая же в письме воля его сказана? - спрашивает хозяйка.
        - А мне неведомо, - отвечает старик. - А читать письма я не смею.
        Сказал старик и стал собираться спать ложиться: на дворе-то уже завечерело.
        Хозяйка ему и говорит:
        - Дай-ко, дедушка, рубаху я тебе зашью - ишь, в дороге-то как обносился.
        А старик-то уж спит. Взяла его рубаху хозяйка, поглядела, а изнутри к рубахе бумага пришита - письмо. Стала она читать, что написано. Муж пишет безрукой жене, он велит ей, чтобы она берегла и жалела их дитя, а что оно безобразным родилось, так для него оно все равно дорого и мило; и о том же муж безрукой жены и батюшку своего просит, чтобы и батюшка глядел за младенцем и берег его.
        - Нет, - прошептала хозяйка, - не углядит твой батюшка за младенцем.
        И написала она другое письмо: пишет, будто бы муж Безручки к своему отцу, а жене ничего не пишет; пишет он, чтобы батюшка прогнал прочь со двора его жену вместе с ее сыном, не хочет он более ее знать, не желает он жить с безрукой женой, не под стать она ему, воину, а если уцелеет он на войне, то будет у него другое семейство.
        Починила хозяйка стариковскую рубаху и пришила к рубахе свое письмо, как и было, а истинное письмо оставила себе.
        И ушел старик.
        Вот явился он к своему хозяину, свекру Безручки, и подает ему письмо.
        Прочитал старый хозяин письмо и позвал Безручку.
        - Здравствуй, - говорит, - хозяюшка!
        А Безручка ему:
        - Здравствуй, батюшка! Да какая же я при вас хозяйка? Я младшая в доме.
        Задумался тут старый свекор.
        - Да и я, - говорит, - не хозяин. Когда тебя караульщик привел, хотел было я тебя со двора прогнать, а ты в доме осталась. А нынче хочу я, чтобы ты всю жизнь в моем доме жила, а ты уйдешь навсегда.
        И сказал ей свекор, как сын ему в письме написал.
        - Со двора велел прочь тебя согнать. Видно, переменилось у него сердце к тебе.
        Наутро Безручка взяла своего сына-младенца в подол, а край подола зажала в зубах и ушла со двора - ушла туда, куда все уходят, кому некуда идти: куда глаза глядят.
        А свекор-старик остался один в доме! И заскучал он по внуку, заскучал по безрукой невестке. Тогда позвал он старого караульщика и велел ему отыскать Безручку со внуком и вернуть их домой. Караульщик пошел в поля и леса, долго ходил там и кликал Безручку. Да свет велик, где их найдешь, и караульщик вернулся ни с чем.
        Старый садовник стал томиться и тосковать, а однажды лег спать и вовсе не проснулся - он умер во сне от своей печали.
        А Безручка вышла со двора и пошла по свету куда глаза глядят. Миновала она чистое поле, захотелось ей пить. Вошла она в лес, видит - в лесу дедушка дуб растет, а неподалеку от него колодец. Наклонилась Безручка над колодцем, а как напиться не знает - вода глубоко стоит. Наклонилась Безручка пониже - может, достанет. Видит - вот она, вода. «Ну, - думает Безручка, - я хоть губы смочу». Прильнула она к воде, разжала зубы, и выпал ее ребенок из подола в колодец. Потянулась мать в колодец, вспомнила про свое калечество и заплакала. «Ах, - подумала Безручка, - зачем я на свет родилась! И горе и обиду терпеть я могу, и дитя я родила, а спасти его не могу!»
        И видит она сквозь воду, как сын ее на дне колодца лежит. И видит она еще, что руки у нее выросли, потянулась тут она к сыну и схватила его. А как выхватила она ребенка из воды, как спасла его, так рук у нее опять не стало.
        И пошла Безручка дальше со своим спасенным сыном. А когда стало темно, попросилась она на ночлег в одной деревне. Наутро хотела было Безручка уйти далее, да народ в той деревне добрый был, оставил он у себя безрукую мать на житье и сына ее приютил на воспитание.
        Вырос сын Безручки средь доброго народа, а война, где отец его воевал, еще не окончилась. В старину ведь долго воевали.
        Пришло время, и взяли сына Безручки на войну. Справила мать сына, чтобы ни в чем недостатка у него не было, и народ помог ей справить воина. Купили сыну коня, купили одежду и припасу - пусть едет. Стала мать прощаться со своим единственным сыном.
        - Езжай, - говорит, - и живым ворочайся. Там и отец твой воюет. Наступила твоя пора, сынок. Враг придет - нам на свете не жить, а прогонишь врага, так и нам с тобой не разлучаться.
        И уехал ее сын на войну. А мать осталась одна и затосковала о сыне. Днем она думала о нем, а ночью он ей снился. То она видела, что он побил всех врагов и к ней возвращается, то она видела, как он лежит один в поле убитый, а вороны выклевывают его глаза.
        Не стерпело ее сердце, оделась Безручка в солдатское платье и ушла на войну.
        Вот пришла Безручка на войну. Увидели ее солдаты, подумали, что она мужик, и сказали ей:
        - Сидел бы ты дома на печке, земляк, - чего калеке на войне делать! Храбрец ты, да не к месту!
        А Безручка нашла, что ей делать. Стала она утешать больных и умирающих, и, бывало, кто бы умереть должен, глядь, и не помирает при добрых словах Безручки; кто духом ослаб, так Безручка впереди него на врага идет, и оробевший воин вновь поднимает меч. Так было дело.
        А однажды Безручка увидела своего сына. Он бился среди поля с неприятелями, и они падали мертвыми возле него. Трудно ему было. Вот уже пали все его товарищи, что бились рядом с ним, и остался он один. А на место павших неприятелей подходили другие, и число их не кончалось. Глядит мать, устоит ее сын или нет. Велика его сила, да и на силу есть пересилок. Видит Безручка - наседают враги тьмою, и сына она уже не видит: жив он или нет. А издали сам полководец следит за тою битвою. И он говорит своему помощнику:
        - Узнай, какой это наш богатырь там бьется, чей он родом, и дай ему сейчас же подмогу.
        А подмога когда еще придет! Успеет ли, нет ли. Безручка увидела вдруг, как встал ее сын с земли средь павших врагов, да в тот же час навалилась на него опять чужая, черная сила. Увидела мать - настало ее время. Воскликнула она:
        - Стой, мой сын! Стой, единородный мой! - и бросилась на помощь.
        Не подумала она, что рук у нее нету, только сердце ее билось в ярости к врагам и в любви к своему сыну, - и почувствовала она вновь свои руки и силу в них, будто и не отрубал их брат никогда. Подняла она вострую саблю павшего воина и стала сечь врагов, теснивших ее сына. Долго билась она, обороняя сына, и начала уже уставать, да и сын ее еле стоял и кровью обливался. Тогда пришла помощь от полководца, и новые воины посекли мечами остатних врагов, а павшие от рук Безручки и ее сына уже лежали мертвые. Сын Безручки хоть и бился возле матери, а узнать ее не мог: ему и глядеть на нее некогда было, да и поглядевши он бы не узнал ее, как его родная мать была безрукая, а у этого воина были могучие руки.
        Вскорости за побитием врагов война окончилась. Тут полководец призвал к себе самых храбрых воинов: кто, дескать, откуда родом, кому сыном приходится, и пусть каждый награду получает. Призвал он и сына Безручки и спрашивает его:
        - Чей ты, молодец? Кто у тебя отец с матерью? Надо бы и родителям твоим награду дать, что сына такого взрастили.
        Поникнул сын Безручки.
        - Нету, - говорит, - у меня батюшки, и какой он был - не помню. А рос я с малолетства один у матери, земля была нашим ложем, а небо - покровом, а добрый народ был заместо отца.
        - Народ всем отцам отец, - сказал так полководец, - я сам перед ним меньшой и наградить его не могу. А матери твоей полагается награда за то, что взрастила храброго сына. Пусть она явится ко мне и получит в свои руки награду!
        - А у нее рук нету, она безрукая, - сказал сын Безручки.
        Поглядел тут полководец на молодого воина пристально и печально и говорит:
        - Ступай, - говорит, - и приведи свою мать ко мне.
        Пошел тогда сын Безручки в деревню за матерью, а деревенские люди ему сказали, что его мать тоже на войну ушла, утешать увечных и рубленых.
        Вернулся он к полководцу и говорит: так и так, мол, нету матери, она при войске.
        Полководец велел привести к нему всех, кто помогал исцелять раненых и умирающих, и стал награждать их за доброе дело. И когда подошла к нему безрукая женщина в простой солдатской одежде, полководец поглядел в ее лицо и узнал в ней свою жену, а Безручка увидела, что полководец этот - ее муж. Безручка хотела обнять своего мужа - целый век жила она с ним в разлуке, да вспомнила: нет у нее рук. Они у нее опять сразу отсохли, как она сына отстояла в бою. Однако не стерпела Безручка и потянулась к мужу. Его она всегда любила и не могла забыть. И в тот же миг, словно из сердца, выросли у нее руки, такие же сильные, как прежде были, и обняла она ими своего мужа. И с тех пор навсегда руки остались при ней.
        Позвал отец тут сына и говорит ему:
        - Здравствуй, сын мой! Я отец твой, а ты не знал меня, и я тебя не знал. Злые люди разлучили нас, да есть сила сильнее злодейства.
        Глянул тут сын на отца и обрадовался, а потом глянул на мать, видит ее - а мать теперь с руками. И вспомнил он последнюю битву и того воина, который оборонял его своим мечом. Сын бросился перед матерью на колени и стал целовать ее руки, что спасли его.
        И вскоре, как наступило мирное время, поехал полководец домой, к своему двору, где жил он с отцом когда-то, где увидел Безручку и полюбил ее. Взял он с собой жену и сына и поехал на покой. А по дороге заехали они к брату Безручки, потому что двор его стоял на пути.
        Жена Безручкиного брата как увидела, как узнала, кто это приехал - и Безручка сама и все семейство ее, и все целые и здоровые, и все в знатности, - так повалилась со страху им в ноги и рассказала сама, без спросу, чего она сделала для погибели Безручки и ее сына-младенца.
        Может, подумала она, по давности-то и помилуют.
        Выслушала ее Безручка, а в ответ рассказала про свою судьбу, какую она испытала.
        Поклонился брат Безручки своей сестре и сказал:
        - Спасибо тебе за рассказ, а зло на посев не оставляется. Прости меня, сестра моя родимая!
        В ту же ночь, тайно от своих гостей, вывел он из конюшни необъезженную кобылицу, привязал к ее хвосту скрученными вожжами свою жену, а себя привязал к жене, а потом гикнул, лошадь понесла, поволокла мужа с женой в чистое поле и там растрепала их насмерть о землю.
        А Безручка с мужем и сыном ждали-пождали утром хозяина с хозяйкой, да дождались только кобылицу, что прибежала одна, без людей, из чистого поля.
        Не дождались гости хозяев и уехали жить-поживать на долгие годы к своему двору. Несчастье хоть и живет на свете, да нечаянно, а счастье должно жить постоянно.