Сестра ветра Гай Юлий Орловский
        Диана Хант
        Золотой Талисман #0
        Аэлло - наследница Жемчужного престола, и единственная надежда Крылатого народа. Когда безжалостные нефилимы поработили сестёр ветра, лишь юная гарпия смогла ускользнуть. Услышав о мощи таинственного Талисмана, Аэлло отправляется в нелёгкий путь…
        СЕРИЯ «ЗОЛОТОЙ ТАЛИСМАН»
        Ворг. Успеть до полуночи
        Потерянная
        Со смертью наперегонки
        Мелкинд Виллейн
        Цитадель
        Сестра ветра
        Цитадель в Огне
        Слуга Жнеца
        Ответный удар
        Стальные перья
        С огромной благодарностью за науку Юрию Александровичу Никитину
        Глава 1
        Аэлло свернулась калачиком возле Келены. Ноги прикрыла крылом - из щелей, что у входа в пещеру нещадно дует. Голову устроила у тетки на коленях и та принялась ласково гладить по волосам.
        Узловатые пальцы Келены скользнули по мягким белым локонам, осторожно отвели прядь, закрывшую глаза племянницы.
        Старая гарпия тяжело вздохнула, поджимая губы - на белой, как фарфор, щеке алеют, наливаясь цветом, полоски от пальцев.
        Аэлло недовольно повела плечом и вернула прядь на место, вновь закрывая лицо.
        Келена принялась водить пальцами по спинке так же, как делала это, пока племянница была маленькой и только училась верить крыльям. Спина у Аэлло худенькая, видно каждое ребрышко, крылья подрагивают в такт прикосновениям.
        Келена провела линию вдоль позвоночника, и Аэлло вздрогнула.
        - Шершаво, - шепнула она.
        Келена только вздохнула.
        Ветер, танцующий от колыхания маховых перьев, гонит по полу пещеры грязные обрывки ткани и кровавой ваты, в воздухе запах крови и паленых перьев.
        Сквозь узкий, забранный толстыми прутьями, вход, сочится скудный свет, обрисовывая полуобнаженные тела крылатых женщин. От низкого свода гулко отражаются полные страдания и отчаянья стоны, сдавленные рыдания.
        Кто-то лежит совсем неподвижно, уже не кричит, не стонет. Несколько молоденьких гарпий с зелеными ветками на предплечьях, осторожно склоняются над затихшими сестрами. Глаза потухли, на бледных лицах отчаяние, подбородки заострились от голода.
        - Проклятые, проклятые! - бормочет, вся в слезах, Келена. - Да оставит их всемогущий ветер без крыльев!
        Один из закрывающих выход прутов пошел в сторону, по пещере прокатился скрежет. Спустя мгновение мощные синие руки зашвырнули внутрь крылатое женское тело. Пролетев несколько шагов, пленница со стоном рухнула на пол и застыла.
        Остальные с ужасом уставились на гарпию, чьи пышные бедра еле скрывает обрывок ткани, а алебастровая кожа вся в синих и черных кровоподтеках. От густой смоляной шевелюры остались обрывки, словно наспех обрезали мечом или топором.
        Гарпия уперлась обессиленными руками о каменистый пол пещеры, подняла голову.
        Глаза Клены расширились от ужаса, вырвался крик:
        - Дара?!
        Всю левую сторону прежде белого, безупречного лица Подарки скрывает синяк. Левое веко прикрыто, и под ним сверкает налитая кровью полоска глаза.
        - Дара! - крикнула Аэлло и вскочила навстречу сестре.
        Спотыкаясь о камни в полумраке, подбежала и опустилась на колени, обняв сестру за ободранные плечи.
        - Дара, - повторила она уже шепотом, - что они…
        Аэлло подавилась, закашлялась, пришлось замолчать, чтобы унять дрожь. Потом она обхватила лицо Подарки ладонями, прижалась лбом. Белокурые локоны встретились с угольными, черными, как ночь.
        - Сестренка, - шепнула Подарка и тоже взяла лицо Аэлло в руки.
        Повисла тишина, в которой слышно лишь тяжелое дыхание гарпий и завывание ветра в щелях. Остальные гарпии замерли, боясь издать лишний звук и потревожить общую скорбь. Прошло несколько минут, прежде чем кто-то решился пошевелиться, послышался шорох перьев.
        - Твои волосы… - простонала Аэлло.
        - Волосы, - тихо повторила Подарка, и разбитые губы исказила судорога. Гарпия попыталась ободряюще улыбнуться, не вышло. - Волосы отрастут.
        - Что там, Дара? - тихо спросила Келена, тяжело опускаясь на колени рядом. - Что там происходит?
        Те гарпии, что могут двигаться и ходить, тоже обступили их.
        Подарка отвела голову Аэлло подальше и пристально вгляделась в ее лицо. Тусклого света со стороны входа хватило, чтобы увидеть в зрачках младшей сестры свое отражение, словно разделенное посредине, состоящее из двух половинок - черной и белой.
        Наконец, отняла ладони. Руки Аэлло тоже опустились, тонкие пальцы принялись нервно теребить грязную белую ткань платья.
        Подарка подняла взгляд на королеву-регентшу.
        - Там, - хрипло проговорила она, и узкий подбородок страдальчески дернулся. - Кровь. Растоптанный жемчуг. Идолам… Идолам открывают головы, выковыривают изумруды, срывают со стен Лики! Золотых изразцов нигде не осталось… Грабят. Хватают все, даже посуду. На стенах, на полу кровь. Везде кровь… Не жалеют никого. Сестры… Им ломают крылья.
        За спиной Подарки взметнулось рваной тенью крыло. Второе висит безвольной тряпкой.
        Подарка продолжила говорить, речь стала сбившейся, отрывистой:
        - Тех. Кто ещё. Живы. Они… Они!
        Подарка замолчала и уронила голову, тряхнув черными обрывками волос, ладони закрыли лицо, послышался тихий, сдавленный вой.
        Узкие брови Аэлло нахмурились, и без того тонкие губы сжались в одну линию. Гарпия положила руку на плечо сестре.
        - Говори, Подарка, - тихо приказала она.
        - На Жемчужном троне…
        Черноволосая гарпия снова запнулась, замолчала, словно никак не могла подобрать нужное слово. Потом глубоко вдохнула и разбитые губы выплюнули:
        - Анаким.
        Имя нефилима срикошетило от стен, звякнуло о низкий свод пещеры, прошелестело израненными губами сестёр ветра.
        - Анаким… Анаким… Анаким…
        Лица гарпий потемнели, точно их накрыло мощной тенью синего исполина, в широко раскрытых глазах застыл ужас.
        Аэлло с силой сжала пальцами виски.
        - Нет, - тихо проговорила она, мотая головой. - Нет.
        Все головы обернулись к ней.
        - Нет, - повторила наследница.
        - Мама, Аэлло, - позвала Подарка.
        Келена подняла на нее безнадежный взгляд, губы искривились, будто сейчас разрыдается, но держится из последних сил, плакать не позволяет статус. Аэлло тоже обернулась, и, замерев, уставилась на сестру.
        Подарка тихо добавила:
        - Это не все. Это… Не самое худшее.
        Одна молоденькая светловолосая гарпия не смогла сдержать вскрик и быстро зажала рот обеими руками. Но очередная волна ужаса успела проникнуть в каждое сердце. По пещере покатился вой и крики, похожие на предсмертные вопли чаек.
        - Мы все умрем…
        - Все умрем…
        - Все!
        - Все!
        Отовсюду послышались истеричные всхлипы, мычание, тонкий горестный плач.
        Совсем еще подросток, маленькая, как кукла, гарпия, закатила глаза и осела на пол, подломив белое крыло. Во взгляде другой, зрелой и давно познавшей ветер, сверкнуло безумие.
        Рывком распахнув крылья, гарпия стремительно взмыла к самому своду пещеры, роняя перья, а вниз обрушилось уже мягкое тело, с болтающейся головой.
        Гарпии шарахнулись в стороны, не видя ничего на своем пути, неприятно захрустели перья.
        - Тетя! - крикнула Аэлло. - Они изувечат себя! Прекрати!
        Звонкий голос племянницы вывел Келену из оцепенения.
        - Сестры!! - прокричала регентша.
        Громовые раскаты голоса королевы-регентши заставили каждую из сестер замереть, точно пораженных молнией.
        - Н-не сметь! - вновь прокричала Келена. - Сестрам ветра н-не пристало терять рассудок, пусть и перед лицом смерти! Пусть ветры поют о н-нас смелые песни, но не увековечат ваш н-недостойный вой! Слушайте, что говорит Подарка, н-но не теряйте достоинства! Н-не радуйте подлые сердца коварных захватчиков, чьи имена н-не достойны песен ветра! Слушайте, сестры, слушайте!
        Вопли постепенно стихли.
        Сложив у груди раскрытые ладони в знак покорности, сестры ветра стали осторожно опускаться на каменный пол.
        - Слушаем, королева.
        - Слушаем, Молниеносная Келена…
        - О ветер! О, грозная королева!
        - Мы слушаем!
        - Слушаем!
        - Слышим!
        - Говори! - приказала королева Даре.
        - Говори! - повторила Аэлло.
        Взгляд Подарки скользнул по сбившимся в полумесяц сестрам, на мгновение задержался на зеркальцах глаз младшей, и Подарка продолжила:
        - Подлый Анаким провозгласил себя королем Жемчужного Ожерелья. Правящим крылом нефилимов.
        Гарпии застыли, обреченно уставившись на соплеменницу, и без того поломанные крылья повисли, как мокрые тряпки. Подарка выдержала паузу, и прошептала:
        - И гарпий.
        В гробовой тишине этот шепот услышала каждая.
        Тут же раздались одиночные вскрики:
        - Этому не бывать!
        - Никогда!
        - Сестры ветра выберут смерть!
        - Никогда чужаку не стать Правящим крылом!
        - Никогда, никогда нефилиму!
        - Нет!
        Длинный указательный палец Подарки повелительно коснулся узкого подбородка, и гарпии тут же замолчали. Во взгляде, который Дара бросила на Аэлло, застыло отчаянье.
        Подарка сообщила обреченно:
        - Получить власть над сестрами ветра ему поможет второе Правящее крыло. Анаким возьмет спутницу.
        Все взгляды устремились на худенькую белокурую фигурку в грязном белом платье.
        Зеркальный взгляд Аэлло прилип к изувеченному лицу сестры. Узкий, как у всех в роду Аэлло Великой, подбородок дернулся вперед, требуя продолжать. Подарка ответила долгим скорбным взглядом, потом веки ее сомкнулись.
        - Он сказал, - сказала она сдавленно, - что возьмет в спутницы принцессу.
        Гробовую тишину нарушил тонкий писклявый голосок:
        - Мама, Аэлло станет спутницей нефилима?
        Черноволосая гарпия поспешно закрыла ребенку рот ладонью, но кроха уже завладела всеобщим вниманием. Взъерошенная, нескладная, похожая на грязного испуганного цыпленка, малышка поняла, что сказала что-то не то.
        Аэлло улыбнулась девочке бледными губами.
        - Конечно, нет, милая, - стараясь, чтобы не дрожал голос, сказала она. - Нефилимам не видать Аэлло, «вихря». Они слишком толстые, слишком неповоротливые. Они меня не догонят.
        - Что ты задумала, Аэлло? - спросила Келена.
        - То, что должна, тетя, - ответила Аэлло, оборачиваясь к узкому входу в пещеру. - Сестры!
        Ее звонкий, мелодичный голос отразился от каменных стен.
        - Я полечу так быстро, как смогу! Крылья донесут меня до большой земли! И я вернусь! Вернусь не одна! Я приведу за собой армию! Или найду какое-то страшное оружие! Как меч семи ветров Аэлло Великой! Или даже лучше! Я не знаю, пока не знаю, что это будет. Но это будет то, что спасет всех нас! Что выдворит захватчиков с Ожерелья! Что заставит Анакима кровью смыть оскорбление, нанесенное всем нам.
        Тонкие пальцы коснулись щеки, гарпия поморщилась.
        - И мне, потомку Аэлло Великой, лично!
        Когда радостные крики смолкли, королева-регентша взяла Аэлло за руку.
        - Аэлло, - тихо сказала она, разворачивая племянницу к себе лицом. - Н-нет. Это слишком опасно. Ты никогда н-не была на большой земле. Я н-не могу позволить.
        - А кто, тетя? - спросила Аэлло.
        Она упрямо дернула подбородком. Зеркальца глаз сверкнули, на белоснежные щеки пролегли тени от ресниц.
        - Ты?! - поинтересовалась наследница. - Ты не пролезешь в решетку. Другие ранены, переломаны крылья. Сестры верят в меня. Волею ветра, я, кровь от крови Аэлло Великой, стану Правящим крылом Ожерелья. Я, а не подлый захватчик, взойду на Жемчужный престол! Я верну моему народу свободу. Я вырву страх из сердец.
        Толстые шершавые пальцы с остро заточенными ногтями ласково потрепали Аэлло по щеке.
        - Это так далеко… Иди по островам. Н-не забывай - н-немного меньше глупости, н-немного больше умности, - тихо сказала Келена. - Н-не рискуй крыльями. Береги маховые перья. Постоянно смотри по сторонам. Ты такая н-невнимательная! Н-не вертись. Не простудись.
        - Тетя, - тихо проговорила Аэлло и накрыла пухлую руку своей. - За того, кто в объятиях ветра, не волнуются. Помнишь?
        Келена положила вторую руку на белокурую, кудрявую макушку племянницы.
        Этот прямой, выразительный взгляд. Стальной, решительный блеск глаз, редкого, зеркального цвета, упрямо сжатые, тонкие губы.
        В полумраке пещеры безупречное лицо племянницы совсем детское, беззащитное. Губы Аэлло дрогнули и на щеках заиграли ямочки.
        Келена отшатнулась. Сквозь синяк на щеке Аэлло внезапно проступил огненный знак: круг с кожистым крылом посередине.
        Старая гарпия помотала головой, словно пытаясь проснуться. На ее глазах огненный круг растаял. Вместе с ним исчез и синяк.
        - Что ты, тетя? - нахмурившись, спросила Аэлло.
        - Померещилось, - пробормотала Келена и снова помотала головой.
        - Познавшему ветер известно все! - звонко, нараспев воскликнула принцесса.
        - Познавшему ветер известно все, - повторил хор гарпий за Аэлло. А лицо тетки посветлело, точно вспомнила что-то важное.
        - Н-не забывай хорошо питаться! И вовремя!
        - Тетя!
        - Обещаешь?
        - Обещаю, - твердо сказала Аэлло.
        Чмокнув Келену во влажную пухлую щеку, она не оглядываясь, протиснулась сквозь прутья решетки.
        - Легких крыльев, - прозвучало вслед.
        Глава 2
        Строфадские, «парящие» острова раскинулись ярким, многонитьевым Ожерельем над бушующими водами Жемчужного моря. С древних времен гарпии селятся в их пещерах - бусины островов внутри полые, с одной или несколькими пещерами, настолько просторными, что по иным коридорам передвигаются по воздуху.
        Когда-то Аэлло Великая вместе с тремя сестрами Келено, Окипет, Подаркой вытеснила с островов грифонов: наполовину орлов - наполовину львов. На месте обитания чудовищ образовала первое поселение гарпий.
        Справившись с внешней угрозой, тут же взялась за внутреннюю: вызвала единокровных сестер на поединок, одержала блестящую, безоговорочную победу, гордо взошла на Жемчужный трон, присвоив титул королевы - Правящего крыла гарпий.
        Аэлло - прямая преемница - даже по меркам гарпий, что мельче, изящнее человека, всегда была маленькой, щуплой. Но на Жемчужный трон смотрела не иначе, как с достоинством.
        А сейчас худоба и вовсе сыграла на руку, позволив протиснуться между прутьями решетки. Захватчики-нефилимы, пришедшие черным грозовым облаком со стороны западных облаков, согнали уцелевших гарпий в один остров.
        Распахнув крылья, Аэлло зависла в воздухе, и пристроилась на каменной приступке. Завертела головой по сторонам, и увидела, что соседний остров венчают две исполинские тени.
        Не смотрят сюда, не допускают мысли, что кто-то из гарпий может вырваться на свободу.
        Мощные атлетические спины синего цвета, кожистые и черные, как у летучих мышей крылья. Черные же гривы волос, и хоть нефилимы далеко, Аэлло помнит, какие страшные, свирепые у них лица.
        Если заметят… Тяжелым, неповоротливым, им нипочем не угнаться за вихреподобной гарпией, но проклятые захватчики стреляют огненными стрелами. А еще они дольше не устают в полете.
        Сердце поднялось к самому горлу и его нервный стук мешает дышать. Что делать? Пока она не двигается, светлая фигурка теряется на фоне серой каменистой породы. Но стоит взмыть вверх, или отлететь немного… Аэлло помнит, как ловко они обходятся с оружием, как быстры на расправу…
        Теперь уже никогда не забыть застывших глаз сестер… И как мечется по тронной пещере толстая, неповоротливая королева-регентша… Тетка отважно метает в синих воинов стальные маховые перья, и они разят, разят! Оставляют ошметки от кожистых крыльев, а кого-то и пробивают насквозь! Но вот мощные, все в буграх мышц, синие руки хватают тетку за крыло и с размаху бьют об пол…
        Как же быть? Она больше не выдержит ожидания!
        - Не выдержу, не выдержу, - повторяют обескровленные губы.
        Грозовое небо оглушительно треснуло. Синие лица нефилимов поднялись к тучам, а Аэлло, сложив крылья за спиной, камнем упала вниз.
        Юркой молнией гарпия сделала вираж у самой воды, зажмурилась от соленых, холодных брызг.
        - Духи воды, будьте милосердны! - шепнула гарпия и понеслась над самой поверхностью, надеясь слиться с белыми верхушками.
        Только не намочить крылья!
        Сердце, не желающее возвращаться в грудь, кажется, сейчас выпрыгнет прямо из горла. Или она задохнется. Или ее накроет волной. Намокнут перья, она упадет. Она обязательно упадет.
        Всплеск! Стрела нефилима! Погоня!
        Вот сейчас, сейчас, ее настигнет следующая стрела. Пробьет насквозь. Пусть. Она упадет прямо в море. И станет пищей для рыб. Пусть. Она не достанется звероподобному Анакиму.
        Где же стрела? Почему они медлят?! Она не дастся, не дастся живой!
        Сердце стучало, как бешенное. Аэлло долго не решалась обернуться, а когда, наконец, взлетела повыше и перевернулась на спину, увидела лишь синюю гладь неба, да россыпь Ожерелья у горизонта. Его почти не видно из-за грозы.
        Как только Аэлло поняла, что за ней никто не гонится, крылья налились свинцовой тяжестью, и гарпия спикировала на скалистый островок.
        Ее затрясло.
        - Ушла от погони… Неужели…
        Оттолкнулась ногами от скалистой породы, гарпия взмахнула крыльями и взмыла в воздух, нацеливаясь на следующий остров.
        - Иди по островам, - пробормотала Аэлло и уверенно двинулась на юг, не позволяя себе задерживаться надолго ни на одном из них.
        Время и пространство слились в единую нитку бус, где бусины - клочки тверди, что упрямо возвышаются над бушующими волнами, а нить - попутный ветер.
        Оборвать бусы не решилась даже на ночь. Было нестерпимо жалко себя, и больно, и тяжело. Но сердце, наконец, спустившееся в грудь, грозилось подняться опять, и Аэлло летела.
        Пока летела над лазурными водами, от острова к острову, охотилась на жирную семгу. Сырую рыбу пришлось есть впервые, но разжигать огонь не решилась потому, что нельзя задерживаться на одном месте.
        К вечеру следующего дня впереди обозначилась полоска земли.
        Заночевала Аэлло в раскидистой роще, прямо на берегу. А еще посчастливилось поймать крупного краба. Тут уже развела костер, постирала одежду.
        Полночи сидела перед костром, подбрасывала в него забавные красные шишки. Оглядываясь на горизонт, вдыхала смоляной аромат и смотрела, как духи пламени в оранжевых колпачках лакомятся подношением.
        Проснулась перед самым рассветом. Что не доела, оставила местным обитателям и снова отправилась в путь.
        Глава 3
        Аэлло широко раскинула руки, подставляя лицо ветру. Навстречу гарпии стремится восход, любовно окрашивая темные верхушки сосен в нежный изумруд. Свободна? Она свободна? Не верится! До сих пор не верится!
        По правое крыло показалась небольшая, размахов в двадцать, поляна.
        Легкий вираж - и Аэлло устремилась вниз, когда поляна пошла волнами, затрепетала. Аэлло растерянно зависла в воздухе, а поляна оторвалась от земли и рванула навстречу гарпии. А спустя пару мгновений оказалась невиданным существом с черными перепончатыми крыльями. Плоская, треугольная голова по-змеиному метнулась вперед.
        Аэлло отпрянула, оставаясь на безопасном расстоянии. Рвануть назад - а если пустится следом? Крылья вон какие огромные, догонит. Главное не показывать, что испугалась, сейчас оно посмотрит и улетит.
        Столп огня заставил Аэлло схлопнуть крылья перед собой, пряча лицо и руки. Она несколько раз крутанулась в воздухе, два пера успела метнуть в крылатую ящерицу.
        Ящер трубно взревел, взмахнул огромными кожистыми плоскостями - плотная волна воздуха отбросила гарпию назад. Аэлло распахнула сверкающие крылья, замирая на месте, и лицо обожгло пламенем. Ослепла, закрутилась волчком от боли… так и падала - крепко зажмурившись, испуганно сложив крылья за спиной.
        Распахнула их у самой земли, чтобы не разбиться, но все равно удар вышел сильным.
        Маховые перья - три из правого крыла, и целых четыре из левого, красиво спикировали следом. Сверкая в лучах солнца подобно мечам, насквозь пронзили чьи-то ржавые доспехи, что в избытке усеивают поляну.
        Поначалу страшно даже шевелиться - ну как что-то сломано? Но мысли мыслями, а пока в голове крутится калейдоскоп страшных картинок, руки ощупали тело и не нашли повреждений.
        Глаза, правда, слезятся, но это пустяки. Густая чаща, что кольцом сжимает поляну, окрасила мир в темные, серо-унылые тона. Раннее утро - солнце не успело сюда дотянуться.
        Аэлло привстала, опираясь на руки, огляделась, куда занесло. Вид собственных маховых перьев, украсивших стальными радугами следы побоища, заставил поморщиться.
        Гарпия подняла зеркальные глаза к небу и погрозила ящеру кулачком. Тот успел превратиться в точку, исчезая в вышине, куда путь теперь заказан.
        Аэлло фыркнула, встряхнулась, взмахнула крыльями, становясь на ноги. Брезгливо стряхнула с ладоней осколки костей с ошметками истлевающей черной плоти, шумно выдохнув, откинула со лба белокурую, отдающую в голубизну, прядь, пригладила кудри.
        Огляделась: поляну усеивают ржавые, покрытые росой, доспехи, как грибы после дождя. Шлемы с лихо закрученными рогами, забрала с узкими смотровыми щелями, круглые ожерелья, смятые, покореженные нагрудники. Тут и там белеют кости: словно тут войско огров полегло.
        Аэлло расправила крылья, замерла - не хватает шести… нет, семи маховых! Подпрыгнула, зависла в воздухе, и тут же опустилась. Для самого паршивого полета нужно хотя бы по четыре с половиной! Ничего не поделаешь, придется ждать, пока отрастут.
        Еще раз окинула взглядом утрату, наморщив длинный, с горбинкой нос, принялась кусать губы.
        Рука непроизвольно потянулась к самому большому перу, точно надеялась приделать на место. Вздохнула, все же отвела руку.
        Вокруг непроходимая чаща. Сверху лес был светло-изумрудным, здесь же он почти черный. Длинные стволы в серых проплешинах стремятся в небо, и где-то в вышине трутся об него кронами. Рваные лишайники словно нарочно развешены вперемешку с седыми нитями паутины и напоминают рубище.
        Аэлло пнула круглый рогатый шлем, и тот со скрежетом откатился на пару шагов.
        В щели забрала мелькнула треугольная головка - медная в желтую полоску, словно причесанная на прямой пробор. Аэлло, с кислым видом изучавшая рванину лишайников, не заметила, что потревожила змею.
        А когда что-то острое злобно впилось в щиколотку, было поздно.
        - Ай! Зараза!
        Ахнула, подпрыгивая, зависла в воздухе, но заметила лишь медный, в желтую крапинку хвост, что масляной молнией скрылся среди стволов.
        Надо было в боевую форму обернуться, мстительно подумала Аэлло. Раз уж она теперь пешим ходом, пусть бы поганка все зубы обломала!
        - Гадина! - крикнула вдогонку нахалке.
        - Сама виновата и сама же на «гэ» ругается! Ай-ай-ай, - раздалось откуда-то сверху, но гарпии стало не до чьих-то нотаций.
        Лодыжка принялась пухнуть, наливаясь неприятной тяжестью.
        Аэлло запрыгала на одной ноге к толстому стволу, расправив крылья для равновесия. Опустилась на подушку буро-зеленого мха, здоровую ногу подвернула, больную вытянула и принялась разглядывать.
        Осторожно коснулась пальцем опухшей лодыжки. Палец прикосновение ощутил, лодыжка - нет. Странное ощущение, как покойника трогать.
        Оглушительный треск заставил поднять лицо к небу. Еще недавно было чистым, синим, а сейчас закуталось в махровое покрывало облаков и, обронив первые капли, обрушилось на землю упругим, ледяным потоком.
        Аэлло скривилась, словно заболел зуб, и плотнее прижалась к теплому мшистому стволу. Повозилась, ноги согнула и обтянула край платья, укрывая заледеневшие стопы. На ногах сандалики на плоском ходу из полосок кожи, пальцы побелели от холода. Враз потяжелевшие, мокрые крылья расправила над головой, прикрываясь от дождя, и принялась жалеть себя.
        Глава 4
        Дождь закончился так же внезапно, как и начался, оставив после себя блестящие, умытые доспехи да прелый запах сосны и влажного камня. Лодыжка распухла, ее закололо мелкими иголками, точно отсидела. Дома Аэлло приложила бы синюю водоросль - и отека как ни бывало, но здесь все новое, незнакомое.
        - И долго будем себя жалеть? - снова прозвучало сверху, даже как будто над ухом.
        Аэлло шуганулась в сторону, воинственно расправив крылья. Но увидев того, кто нарушил важную процедуру саможаления, застыла, наморщив длинный, с горбинкой, нос. Крылья еще пару раз расправила и сложила, поудобней.
        На толстой, кряжистой ветке дуба расселся некто, в черном хитоне, с капюшоном, полностью скрывающем лицо. Ростом с трехлетнего человеческого ребенка, или с семилетнюю гарпию. И голос опять-же детский. Только интонации глумливые.
        - Долго сидеть собираемся? - спросил незнакомец.
        Аэлло кожей почувствовала, как он под капюшоном ухмыляется.
        - А тебе что за печаль? - огрызнулась, озираясь по сторонам.
        - Ну а если есть печаль? - спросило существо и коротко хохотнуло.
        - Да ты кто такой?
        Светлые брови Аэлло съехались к переносице.
        - Я?
        Снова неприятный смешок, точно он закашлялся.
        - Ну, положим, местный житель. Видишь гору?
        Не увидел бы отсюда, с поляны, ближайшую гору хребта, разве что недомерок-гном, поэтому Аэлло поджала губы и промолчала.
        - Видишь, - миролюбиво подытожил странный житель с два вершка ростом, и закинул под черным плащом ногу на ногу. - Хотя…
        - Что? - не выдержав, спросила Аэлло.
        - Больно хлипкая, - невпопад ответил незнакомец. - Думаю, сдюжишь ли…
        -Это видимость такая, - возразила гарпия. - Да в чем дело-то? Чего не сдюжу? По-человечески изъясняться день не вышел?
        - По-человечески? А что ж, можно. Туда тебе надо. К подножию, в низину. В поселение, что на берегу. К знахарю. Левкой который.
        - Мне нужно? - ехидно перебила Аэлло.
        - Меня медноголовка не кусала, мне без надобности.
        - Ну, укусила, и чего?
        - А ничего. Ты права.
        Незнакомец хохотнул.
        - С крыльями - оно и без ноги можно. Запросто.
        - Без ноги?!
        Гарпия рывком поднялась, захлопав крыльями, попробовала ступить на ногу. Ощутимо, но в целом, терпимо.
        - Что ты несешь? Уже и не болит почти…
        - А чему там болеть? Яд медноголовки самый опасный из всех. Потому как живое в мертвое обращает. Ты, поди, ноги-то и не чувствуешь? А скоро чувствительность вовсе пропадет. Покроется твоя ровная да белая кожица струпьями, язвами, да трупными пятнами, то-то будет зрелище. Кхе, кхе… А там и крылья отвалятся…
        - Замолчи!
        Аэлло бросилась было на обидчика с кулаками, но распухшая нога подвернулась. Гарпия чудом удержалась на ногах, застыв, как громом пораженная.
        - К знахарю Л-левкою?
        Брови сошлись домиком над переносицей, Аэлло зажмурилась, и осторожно топнула. Подошву пронзило иголками.
        - К нему, кхе, кхе, - важно прокашлял незнакомец.
        Аэлло почему-то показалось, что он там, под капюшоном с трудом сдерживает радость, словно вот-вот начнет пританцовывать, потирая ладоши.
        - Скажешь, Стротин послал. Старый плут мне должен.
        Стоило гарпии развернуться, как сзади раздалось обиженное:
        - Да куда ты, оглашенная! Не видишь, человек в беде?
        - Человек? - переспросила Аэлло.
        Все же развернулась и, прихрамывая, вернулась к дереву.
        - Не придирайся! - сердито гаркнул Стротин и приподнял край черного плаща.
        Под ним обнаружились две сморщенные лапки, одна намертво привязана к ветке дуба. Кто бы он ни был, Стротин угодил в силок, расставленный на крупную птицу.
        - Помоги, - попросил он гарпию, натягивая капюшон пониже. - Я-то тебе помог!
        Аэлло хотела возразить, что не будь он сам в плену, не то, что не помог бы, а они б и не встретились. И вообще, с какого-такого вихря… Но мысль, что кожа вот-вот покроется струпьями и трупными пятнами, сделала гарпию сентиментальной.
        Крыло взметнулось серым вихрем - и разрубленная кожаная удавка опала на землю.
        Не слушая благодарностей, выкрикиваемым вслед все тем же глумливым тоном, Аэлло захромала прочь.
        Глава 5
        Стротин сказал, поселение расположено у подножия горного хребта. Нужно продраться сквозь чащу, и спуститься в низину.
        Аэлло заметила, что сюда не проникает солнце, и неоткуда взяться траве, земля под ногами, хоть и усыпанная сосновыми иголками, все равно черная и холодная. Тут и там раздается скрежет уставших от долгой жизни деревьев. Земляные колодцы выпускают клубы тумана, и седые потоки тянутся над землей, норовя облизнуть стопы.
        Почти утратившая чувствительность нога упорно не желает становиться ровно.
        Несколько раз Аэлло упала - ветки, нависающие над головой, не дают расправить крылья, и она вся ободралась о сучки и шишки. Смотришь, смотришь на ногу, усилием воли заставляя ту стать ровно, и обязательно наткнешься лбом на мшистый ствол сосны, украсишь и без того исцарапанные щеки лишайниками.
        Засмотришься вперед - предательская нога тут же подвернется, а то и угодит в яму, скрытую моховой подушкой.
        Один раз Аэлло даже провалилась в колодец, словно нарочно прикрытый сосновыми ветками.
        Противно хрустнуло, и в голове успело мелькнуть, уж не кости ли, а в следующий миг гарпия оказалась по пояс под землей, в цепких тисках чего-то, прикрытого клочьями тумана.
        Как оказалась на свободе - не поняла, но визгу было на весь лес.
        Обеими ладонями зажала рот, озираясь по сторонам. Медленно, по одной отпустила дрожащие руки, сжала зубы, чтобы не стучали, и поковыляла дальше.
        Лес закончился внезапно, без предварительного просвета между деревьями, Аэлло оказалась на обрыве. На самом краю шелестит кроной высокий, развесистый дуб, корни его приподнимаются над землей, словно дерево вот-вот покинет насиженное место и спрыгнет вниз.
        Россыпь серых домиков внизу задорно подмигивает сверкающими в солнечных лучах слюдяными глазами-оконцами. Со стороны гор поселение полумесяцем обнимает устье реки. От леса домишки прячутся за крепостной деревянной стеной. Поселение продолговатое, и сверху напоминает рыбу с голубой спинкой и коричневым брюхом.
        Ноги Аэлло подкосились, и гарпия опустилась у подножия дуба, обессилено прижалась к стволу макушкой.
        Тетя любит повторять, что крылья есть у каждой души.
        Просто у какой-то крепче, у какой-то слабее.
        Душа деревьев спит глубоким сном, без сновидений.
        У животных и птиц - тоже спит, но смотрит сны.
        А у гарпий, людей, прочих разумных рас душа вот-вот пробудится, стряхнет сонные оковы, и, расправив крылья, устремится в небо, в самую высь, в объятия вечного ветра.
        Аэлло закусила губу, вспоминая синие раскрашенные лица, в которые въелись ухмылки и боевые кличи. Она точно знает - им нравилось убивать…
        Что их души? Спят, смотрят сны? Если вообще у таких - крылатые души? Откуда? Она спросила Келену, тогда, в пещере, и старая гарпия не ответила.
        Идти вниз, людям?
        А как они примут гарпию?
        Аэлло поняла, что никогда не видела столько людей одновременно.
        Но лодыжку вновь пронзило ноющей болью, и даже как будто тронуло синевой. Аэлло оперлась о ствол и поднялась.
        Спуск, хоть и крутой, дался легче: на пустыре вновь высвободились крылья, помогая держать равновесие, и вскоре она решительно шагнула на хорошо укатанную колею.
        Сверху поселение не казалось большим, но стоило подойти к крепостной стене, как приходится задирать голову, разглядывая смотровые площадки.
        Их венчают рогатые железные головы, точь-в-точь доспехи, что валялись на поляне. Стражники не двигаются, словно это пустые доспехи, без людей в них.
        Наверно, раньше тут был крепостной ров, но потом измельчал, высох, превратился в мелкую зловонную лужицу, через которую Аэлло перешла по длинному деревянному мосту.
        Под высокой деревянной аркой прошла рядом с крытой повозкой, она катилась сразу за другой, точь в точь такой же. Разноцветные, все в пыли, ткани шелестят, полощут рваными краями.
        В повозки впряжены гривастые звери, мускулы так и перекатываются под шкурами. Аэлло не сразу признала лошадей - она видела, как похожих перевозили на кораблях, но вблизи они не выглядят смирными и грациозными. Тяжелая поступь копыт, фырканье, ржание, лиловые очи словно налиты кровью. Запах от них немного прелый, кисловатый, пахнет лугом после дождя и свежим сеном.
        - Дор-рогу! Дор-рогу! - гудят люди на приступках перед повозками и машут длинными черными веревками.
        - Дорогу! Посторонись, барышня!
        Щелк! Прямо над головой раздался короткий треск, и гарпия отскочила в сторону, распахнув крылья.
        Лошадь слева заржала, замотала мордой, и человек, что чуть не огрел гарпию кнутом, с трудом удержал вожжи.
        - Ах, ты нелюдина! - тут же заорал он, брызгая слюной. - Тоже удумала, лошадей пугать! Ну, я тебя… Ты куда? Ну-ка, подойдь! Подь сюды, тебе говорят!
        Аэлло сложила крылья, плотно прижав их к спине, и делая вид, что все это ее не касается, устремилась быстрым шагом прочь. Скользнула на узкую улочку, вильнула вместе с ней вправо, стараясь не озираться, не глазеть на поблескивающие стены домов, камень, из которого здесь строят дома, щедро усыпан слюдяной крошкой.
        Впереди раздался шум из множества голосов - туда! Там она быстро затеряется в толпе.
        Оказавшись на широкой, размахов в пятьдесят, площади, непривычная к людскому шуму Аэлло сперва немного оглохла.
        По левую руку тянутся торговые ряды, по правую - домики с резными деревянными табличками.
        Аэлло склонила голову набок, прислушиваясь, и в едином гуле стали прорисовываться отдельные голоса.
        Жадно и призывно вопят торговцы и разносчики воды, жалостливо и одновременно хищно повизгивают нищие, свистит и улюлюкает шайка подростков.
        Вон нескладные долговязые фигуры гонят перед собой парочку: мальчишка в рубахе навыпуск и пухлая девчонка в длинном платье держатся за руки, улепетывая со всех ног. Чепчик девочки летит сзади, на атласных лентах. Парочка вжала головы в плечи, точно напуганные птенцы.
        Запахи дыма, табака, пряностей, сырой рыбы и отхожих мест смешаны в единую едкую завесу, от нее глаза заслезились, в сжавшемся спазмом горле екнуло.
        Вдоль прилавков деловито снуют дамы в белоснежных чепцах, из-под приподнятых треугольных краев спускаются длинные косы. Из плетеных корзин через руку топорщатся рыбьи хвосты и пучки зелени.
        Одеты здесь женщины в длинные коричневые платья, из прорезей видны светлые края и подолы холщовых камиз, почти все в белых, как и чепцы, передниках. Которые без передников и чепцов не носят, у них волосы уложены в пучки на затылках и аккуратные завитки тянутся вдоль лица. На таких цветные платья, и края камиз украшены кружевом.
        Мужчины в светлых, порой совсем белых рубахах до середины бедра, подпоясаны длинными ремешками с кистями. Штаны заправлены в высокие башмаки, на треть скрывающие голень. Но есть и те, кто в более удобной, плетеной обуви. Волосы у мужчин короткие, максимум - до плеч, многие в треугольных соломенных шапках.
        Аэлло схватила за потрепанный рукав камизы благообразного вида старичка с тросточкой, в соломенной шапке конусом, с завязочками под жиденькой пшеничной бородой.
        - Как пройти к знахарю? К Левкою?
        - Ишь, пигалица, Левкоя ей подавай - ни тебе здрасти, ни досвиданьица! Из тех бесстыжих, видать, что лекарня не угодила. Стыдно, ага? Понятно, на что тебе сдался этот прощелыга, небось, плод вытравить, иль полюбовника извести, ишь, сучье племя, а ведь малолетка еще совсем!
        Где-то на середине гневной тирады старичок и думать забыл об Аэлло, мелко просеменил мимо и скрылся за углом дома с табличкой над слюдяным окошком
        «ТОЛЬКО СЕГОДНЯ И ТОЛЬКО У НАС!»,
        потрясая в воздухе свободным кулачком, при этом продолжал отчаянно жестикулировать, ругая малолетних шалав, на чем свет стоит.
        Аэлло мало что поняла, кроме того, что ее приняли за ребенка. Пожала плечами, по комплекции она и вправду человеческий подросток, а грязное, потрепанное платье, да изодранные ладони и расцарапанные лоб и щеки, видно, делают ее похожей на бродяжку.
        Довольно усмехнулась - крыльев, сложенных за спиной, спереди не видно, ее принимают за свою. А то, что первый встречный оказался не в себе, не беда. Поищем кого-нибудь покрепче и помоложе.
        Щеголь с подведенными бровями, в розовой соломенной шапке с цветком над ухом, обшарил хрупкую фигурку масляным взглядом, и прегадко ухмыльнулся.
        - А зачем тебе какой-то Левкой, милая? Я ведь получше буду.
        Аэлло сдула белокурую прядь со лба, склонила голову набок и захлопала ресницами: он что же, знахарь?
        Но когда потная ладонь блудливо легла на талию, с губ гарпии сорвался короткий свист, а острые когти впились в красные щеки.
        Гибкое тело лишь на миг сверкнуло сталью, но щеголю хватило и этого.
        От резкого рывка шапка слетела с головы, сам же мужчина шарахнулся в сторону, прытко устремившись в боковую улочку. Аэлло вжала голову в плечи, ожидая, что он примется звать на помощь, но не прозвучало ни слова.
        Тогда гарпия метнула треугольной шапкой вслед, придав ускорения. Сластолюбец не остановился, а гарпия нахмурила лоб: как найти этого треклятого знахаря, когда каждый первый здесь не в своем уме?
        Третья попытка оказалась успешнее.
        Ростом с Аэлло, щуплый мальчишка с сумкой, полной бумаги через плечо, сплюнул через сколотый зуб и презрительно поинтересовался:
        - Больная, что ли? Или не местная?
        - Я сверху по реке приехала.
        Аэлло нахмурилась, постаралась подпустить в интонации взрослых ноток. Это возымело действие, правда, немного не такое, как ожидалось.
        - Гоните медную монету, тетенька, - важно сообщил нахал, цыкнув сквозь зубы. - Информация - она завсегда денег стоит!
        - Ах, денег…
        Аэлло сделала вид, что копается в складках платья, а затем выбросила вперед руку, крепко ухватив вымогателя за конопатый нос, вмиг ставший малиновым.
        - Ай! Пустите, тетенька!
        - Где найти знахаря Левкоя?! Ну…
        - А чего его искадь-то! Доба он, как пидь дадь! - жалобно загнусавил мальчишка. - Вона, как на Сувенирную улицу сведнете и до самом конца. Там два квартала надево ходу… Дом егойный с деревянными пристройками, не спутате! Бустите нос, тетенька, бодьно!
        Отпустив нахала, Аэлло, стараясь не хромать, двинулась в указанном направлении. Оказывается, люди вежливость принимают за слабость. Учтем.
        После череды резных вывесок, с картинками всего на свете - рыбьи головы с обглоданными костями, гирлянды сосисок, пышная, румяная сдоба (пришлось несколько раз сглотнуть слюну), готовое платье, расчески, ножницы, нитки… навстречу Аэлло, наконец, выплыл дом с покосившимися деревянными пристройками. Гарпия просветлела лицом. Не обманул!
        Решительно взялась за железное кольцо на двери. Гулко бухнуло о дерево, и снова воцарилась тишина. Попробовала еще раз - то же самое. В ход пошел узкий кулачок, но дерево гасит удары. Что же делать? И ногой не постучишь, как назло: не больной же? Может она вообще уже, как тот коротышка сказал, имя никак не вспомнить, мертвая?
        Аэлло нахмурилась, вздохнула, а потом лицо озарила улыбка. Только что белая, нежная кожа кулачка покрылась стальными чешуйками, и они на всю улицу зазвенели о кольцо!
        Дверь тут же распахнулась.
        - Совсем больная? Зачем хулиганишь?
        Знахарь оказался высоким человеком с редкими волосьями до плеч, с вытянутым лошадиным лицом в складках. Весь какой-то мятый, заспанный, во рту мелькнула золотая искра.
        Въедливо окинул взглядом щуплую фигурку Аэлло.
        - Ну и?
        - Вот, медноголовка укусила, - сказала гарпия.
        Слегка приподняла подол белого платья и выдвинула ногу вперед.
        Красноватые, в редких ресницах веки смежились. Длинное лицо помоталось из стороны в сторону, играя складками. Аэлло следила за этим ритуалом, склонив белокурую головку набок. Наконец, знахарь разлепил веки и вновь уставился на незваную гостью, и голова гарпии приняла вертикальное положение.
        - Ну и? - снова спросил знахарь и икнул.
        Не то не проснулся, не то не проспался.
        - Противоядия бы! - гаркнула гарпия ему в лицо.
        - От чего?
        Узловатые пальцы принялись скрести ежик щетины на худой провисшей щеке, затем, переместившись на самую макушку, принялись ворошить сальные пряди.
        - Медноголовка, говорю, цапнула! - повторила Аэлло, решив запастись терпением.
        Знахарь вновь недоверчиво оглядел ее.
        - Не из наших, что ли? - спросил он, наконец.
        Гарпия вдохнула полную грудь воздуха. Выдохнула. Приготовилась биться за пострадавшую ногу до конца.
        - Послушайте, - сказала она, стараясь говорить медленно, ровно. - Я не из ваших. Я даже не знаю, кто такие ваши. Я летела, потом встретила чудовище и упала. Это неважно. Меня укусила змея. Опасная змея! Медноголовка! Яд! Он все выше и выше, помогите, пожалуйста! Мне сказали, вы поможете, вы знахарь!
        - Летела? - переспросил знахарь и вновь поскреб затылок.
        Аэлло обреченно кивнула.
        - Летела.
        В маленьких в красноватых прожилках глазках мелькнуло что-то новое, похожее на мысль.
        - Стой! Ты гарпия, что ли?
        - Гарпия! - радостно воскликнула Аэлло и часто закивала.
        В подтверждение развернула и свернула крылья.
        - Я гарпия и меня укусила змея!
        - Я от Стротина! - выдохнула она, вспомнив, наконец, имя того, кто направил ее к этому непонятливому знахарю.
        Левкой снова поскреб затылок. Но как-то преобразился - словно обнаружил слиток золота, или самоцвет там, где меньше всего ожидал.
        - Вот оно что, - задумчиво проговорил он, и тонкие желтые губы расползлись в улыбке, явив гниловатые зубы и золотую фиксу. - Вот оно, значит, как… Стротин, значит, решил со мной расплатиться. Ну-ка, - сказал он Аэлло, хватая ее за руку.
        Пальцы знахаря оказались твердыми, цепкими, и как будто подрагивают от предвкушения чего-то.
        - Пойдем, что ли!
        В доме знахаря сильный запах горелого дерева и козлятины. Нет, скорее так пахнет сырая кожа, а еще лекарственные травы и порошки.
        Миновав две комнаты с длинными столами, уставленными разноцветными склянками, с низкими сундуками вдоль стен, знахарь и гарпия спустились по деревянной лестнице. Прежде, чем шагнуть в темноту, Левкой подцепил со стола чадящую лампу.
        Знахарь нетерпеливо тянул Аэлло за руку по темному коридору, тревожно сверкающему слюдяной крошкой.
        Осторожно, но решительно Аэлло высвободила руку, и, прихрамывая, заковыляла следом. Что Левкой имел ввиду, когда сказал, что Стротин решил расплатиться? Помнится, Стротин поведал, что это знахарь ему должен.
        - А Стротин, - осторожно спросила Аэлло. - Он кто?
        - Стротин-то? - переспросил знахарь, и даже остановился, обернулся, вон, как Аэлло его удивила. - А ты не знаешь, что ли?
        Аэлло показалось, что в самом вопросе таится подвох. Гарпия почувствовала себя обманутой. Но каким образом ее обманули, непонятно.
        Знахарь улыбнулся, вновь обнажив желтые зубы.
        - Так дрекавац он. Стротин-то.
        Дрекавац? Аэлло раньше не встречала этого племени, но кто не слышал об их бессовестной подлости? Угораздило же послушаться совета лесной нечисти! Гарпия задрожала, бросила взгляд на ногу.
        Щиколотка, кажется, уменьшилась? Или всему виной неверный свет лампы?
        - Я, пожалуй, пойду, - стараясь, чтобы голос звучал решительно, промямлила Аэлло.
        - Как?
        Знахарь принялся скрести небритую щеку, похоже, раздумывая, что бы такое сказать.
        - А нога?
        - А что нога?
        - Я помогу, что ли.
        Аэлло склонила голову набок.
        - А вы точно знахарь?
        - Да как совести хватило-то, усомниться!
        Левкой даже сплюнул с досады.
        - А ведь пришли! Противоядие от укуса медноголовки ни на свету, ни в теплоте не держат. И откуда мне бы это знать, кабы я не знахарь? То-то!
        Левкой подошел к высокому деревянному шкафу, дернул за ручку, и дверца жалобно скрипнула ему навстречу. Принялся шарить дрожащими руками по пыльным полкам, пока не подцепил маленький бутылек темного стекла.
        - Да вот же оно! - победно провозгласил он.
        - Пей, - повелительно сказал знахарь гарпии, протягивая бутылек.
        - Что это? - спросила Аэлло, принюхиваясь.
        Запах полынный, горький, с нотками чего-то кислого и вроде как барбариса.
        - Что просила, - ответил знахарь и пожал костистыми плечами. - Противоядие от укуса медноголовки. Пей уже, что ли!
        Аэлло осторожно сделала глоток - кисло. Второй, третий… В носу защипало, а пол подпрыгнул и устремился к самым глазам. Щеку ударило что-то холодное, твердое, сырое.
        Стены качнулись и поплыли. Гарпия не сразу поняла - ее тащат по темному коридору. За ногу, лицом вниз. И ни крылья не расправить, ни чешуей покрыться… Даже пальцы не слушаются.
        Запах кожи и лекарств усилился. Глаза - единственное, что слушается. Аэлло подняла взгляд вверх. Если бы губы разжались - заорала бы. Не разжались.
        Мимо медленно проплыло чучело белого, с гарпию, голубя. У птицы круглые стеклянные глаза в человеческих ресницах. Еще один…
        А вот странный разноцветный орел… Горбатый оранжевый клюв крючком, топорщатся желтые перья, крылья на концах отдают синевой.
        Снова голубь со странно выгнутым клювом, точно птица поет, или говорит что-то.
        Чучело пятнистой кошки… почему-то с телом женщины, только покрытым шерстью. Пальцы заканчиваются железными когтями, с развернутой ладони свисает гроздь винограда.
        Потом… мама! Следующее - чучело гарпии со страшными, по локоть отрубленными культями рук. Черные прямые волосы, широко распахнутые крылья. Провалы глаз сверкают зелеными бусинами. Видно, бедняжка попалась в какой-то чудовищный капкан, безвозвратно изуродовавший ей кисти рук и стопы… Потому что сидит гарпия на хищно расставленных птичьих лапах…
        Ком дурноты в горле перекрыл воздух, в глазах потемнело. Сначала был еще тонкий звон, затем и он исчез.
        Глава 6
        Резкий взмах крыльев. Вверх! В самую синеву. Чем выше Аэлло поднимается, тем ясней - небо - оно никакое не темное… Оно светлое, и свет этот слепит глаза.
        Не смотреть вниз! Только не смотреть вниз!
        Почему?
        Никак не вспомнить.
        Выше! Скоро все будет позади. А что - все? Отсюда, с изнанки, небо кажется мантией доброго чародея, усыпанной искрами звезд. Выше!
        Не смотри вниз! - мысленно говорит себе Аэлло, но мысль тянется слишком долго, и гарпия медленно, как во сне, опускает голову.
        В тот же миг из горла вырвался надрывный крик. Стоило открыть глаза и увидеть ржавые крючья, торчащие из стен, вдохнуть запахи мокрой кожи и лекарственных порошков, как Аэлло вспомнила.
        Рот тут же заткнула пыльная тряпка. Горькая, едкая - по щекам хлынули потоки слез.
        - Помолчи, что ли, - почти миролюбиво попросил знахарь.
        То есть, какой он к вихрю, знахарь?!
        С темного потолка свисают руки, ноги, какие-то обрывки кожи и волос, длинные, разноцветные перья. Рядом, на крючьях болтается силуэт… Аэлло не может повернуть голову, увидеть, что это. То есть кто. Шея все еще не слушается. А могла бы - не повернула. Край глаза захватывает лишь перепончатое крыло.
        Зато хорошо видна пара крючьев, свободная.
        Левкой не спеша приблизился к ним, принялся протирать. Каждый его жест, каждая складка на длинной, в желтых и бурых пятнах, хламиде, что шевелится в такт движениям, говорит о том, что знахарь не спешит, наслаждается процессом.
        - Га-ар-пи-и-я, - пропел он и оглянулся.
        Умильный взгляд прошелся по длинным стройным ногам, по веточкам рук, задержался на обескровленном, безупречном лице.
        - Надо же, - сказал он. - И крылья целые! Только маховых перьев не хватает… Не беда! Перья-то у меня есть. А с гарпиями не везет. Гладенькая, молоденькая… У-ух! Невиданная удача!
        - Мм-м, - промычала Аэлло.
        - Ты думаешь, будет больно, что ли? - спросил Левкой. - Точно я зверь. Вот честно скажи - ну разве что-нибудь чувствуешь? А? Молчишь? Правильно молчишь. Нельзя кричать. Слышно.
        - Мм-м!
        - Вот больнее, чем сейчас не будет, - пообещал живодер, и собрал сальные волосы в низкий хвост. Снял со стены серый, в бурых пятнах, фартук.
        - Вообще странно, что ты до сих пор орешь, - доверительно сказал он гарпии и медленно, аккуратно надел длинные, по локоть, перчатки. - Крепкая. А так и не скажешь. Кожа да кости. Непонятно, в чем душа держится. Ну, душа-то твоя мне без надобности. Я ее, душу-то, вовсе не держу. Ты думаешь, Левкой только о себе и печется, что ли. А вот и нет. Кабы я только о себе думал, нипочем в яд не добавил сладкой пыльцы. Мало что вкусно - так и чувственности лишает. И тебе хорошо, птичка, и мне не мешаешь. Ощущать-то может, и будешь что… Для сохранности кожи быстро никак нельзя тебе умирать, ты уж прости. А вот только боли точно не будет. В этом мое тебе честное слово.
        Левкой подошел к Аэлло, поводил руками над спиной. Гарпия поняла - крылья складывает.
        - Ах, ты ж, гоблин, - выругался сквозь зубы. - А я тя вот так… То-то.
        Подхватил хрупкую фигурку за талию, комната качнулась, и взгляд уперся в каменный пол. Шею не держу, поняла гарпия.
        Когда раздался чмокающий хруст, Аэлло не сразу поняла, что это крюк вошел под ребро. По сопению Левкоя догадалась, что что-то неладно. А потом бок словно огнем опалило. Обманул, что больно не будет!
        - Мм-м-м!
        - Не мычи! - строго сказал Левкой. - Отвлекаешь.
        И вновь запыхтел.
        Больно, мама! Как же больно!
        - Мм-м-м!!!
        - Левкой! Левко-ой! - прозвучало откуда-то сверху. - Ты где?
        - Где, где, - прошипел Левкой и с досадой сплюнул. - Нету меня!
        - Мм-м-м!
        - Ты-то еще помолчи, что ли!
        От злости дернул сильнее, и боль, должно быть, оглушила гарпию.
        Потому что уже в следующий миг чьи-то холодные пальцы взяли ее за подбородок, поднимая лицо вверх.
        Лицо перед Аэлло уже другое. Суховатое, испещренное морщинами, но не кажется старым. Темные, въедливые глаза пронзают насквозь, точно заглядывают в самую душу, борода черная, с проседью.
        Незнакомец встретился глазами с гарпией, и черные кустистые брови нахмурились, рот исказило гневом:
        - Ты что же, старый плут, смел ослушаться? За старое?! - крикнул он в самое лицо Аэлло, так громко, что ее обдало упругой волной воздуха и запахом чего-то терпкого, травяного.
        - Мм-м-м! - промычала гарпия и часто заморгала.
        Но незнакомец уже отпустил ее подбородок и перед глазами вновь закачался каменный, в бурых ржавых разводах пол.
        - Ваша милость, - раздался лебезящий голос Левкоя. - Так ведь я - ни сном, ни духом.
        - Подлец! Негодяй! Разве я плохо объяснил? Твой гнусный промысел не должен касаться живых!
        - Да какая же она живая, мастер? Дохлая совсем она, как пить дать! Такую и нашел, в лесу, под дубом лежала!
        - Лежала?!
        - Да не бежала же, ваше чрадодейшество, конечно, лежала, истинным знанием, мастер, истинным… А что, неужто живая?
        - Мерзавец!
        Пол перед глазами опять качнулся, мелькнула ржавая цепь, вслед за ней выплыло коричневое скорбное лицо с сомкнутыми веками, за которыми угадываются провалы вместо глаз. Затем показался Левкой: подбородок знахаря ходит из стороны в сторону, узловатые пальцы трясутся. Вроде бы он что-то говорит, но как же больно… Мамочка!
        - Да куда вы ее, мастер! Она не жилец! Полный стакан бахнула! То есть… Я вовсе не это хотел сказать. Я только предположил, что отравили ее… Враги! У, изверги!
        Не важно… Все неважно… Только бы это прекратилось!
        Словно сквозь вату, донесся ровный, спокойный голос:
        - Бедное дитя… Тише, птичка, тише. Все позади.
        И Аэлло поняла, что этот человек больше не гневается.
        ***
        - Кто вы?
        - Зови меня чародей.
        Чародей одет в черный плащ, капюшон откинут за спину. Рядом, на сочной, в облачках кашек, траве лежит длинный посох с белым камнем в набалдашнике.
        - Наелась? - спросил он и улыбнулся.
        Аэлло опрокинула в раскрытый рот остатки молока из высокой бутыли темного стекла, вытерла холщовой салфеткой губы и кивнула.
        Они расположились на окраине поселения. Не у крепостной стены, а у ручья, что весело журча, впадает в реку.
        Чародей посыпал мелкими синими крупицами раны Аэлло, и они, запузырившись, затянулись, не оставив и следа на коже. На язык аккуратно легло несколько кристаллов - и к гарпии вернулась способность двигаться.
        Затем чародей терпеливо дожидался, пока мелкие белые зубки разделаются с румяной булкой. Лишь подвинул поближе бутыль с молоком.
        - Спасибо, - искренне сказала ему Аэлло.
        Все не верится, что страшный подвал-живодерня позади, будто привиделся гарпии.
        - Погоди благодарить, - сказал чародей. - Мне кажется, это не все, чем я могу помочь тебе, дитя. Расскажи, как произошло, что ты угодила в руки Левкоя. Я вижу по белому пуху твоих крыльев и серым перьям - ты из северных сестер. С Ожерелья, что над Жемчужным морем?
        Аэлло вздрогнула, захлопала пушистыми ресницами. Перед мысленным взором заскакали по небесной тверди бусины родного Ожерелья - вот они всего на расстоянии взмаха крыльев, но с каждой секундой все дальше и дальше… Словно что-то тянет назад, на большую враждебную землю.
        Глаза предательски защипало, в горле стал ком.
        Гарпия вдруг поведала чародею все, без утайки - о захватчиках-нефилимах, о свистящих пылающих стрелах и тяжелых костяных набалдашниках палиц… О том, как умирали сестры, о доброй толстой Келене, что томится в плену, а когда волнуется, всегда немного заикается. И как помогла подлому Стротину, а он, сволочь неблагодарная, отправил ее прямо в лапы к извергу.
        - И люди, - прорыдала Аэлло, всхлипывая. - Они такие… такие… Злые! Вот!
        Она шмыгнула носом.
        - А я. А меня же ждут! Тётя, сестры! Их убивали, насиловали. И Анаким. На Жемчужном троне Анаким, понимаете?! А что я смогла! Я недостойна, недостойна! Тёти, сестёр! Великого имени, - прорыдала Аэлло и шумно высморкалась. - Предательница! А у него гарпия. Без рук, без ног! И вместо глаз зеленое стекло! У-у-у!
        - Плачь, дитя, - раздался тихий голос, и рука чародея ласково легла на белую кудрявую макушку. Аэлло вздрогнула. Таким жестом сестры ветра благословляют друг друга.
        - Слезы смоют обиды, и крылья твоей отважной души окрепнут.
        Оттого, что чародей так добр, и оттого, что говорит с ней на языке сестёр ветра, бедная Аэлло и вовсе разревелась в три ручья.
        - Ты молода, а уже познала несправедливость, проистекающую от несовершенства мира, - сказал чародей, когда рыдания, наконец, утихли. - Но сейчас ты поймешь очень важную вещь, Аэлло. Может быть, самую важную в твоей жизни. Проклятье может стать благословением, ибо это лишь две стороны одной монеты. По сути они одно, все зависит лишь от угла зрения.
        - Я не понимаю, - прошептала гарпия.
        - Я объясню, дитя, - сказал чародей и растянул в тёплой улыбке рот.
        - То, что нефилимы захватили твой дом - горе. Это неправильно, потому что жизнь нам дана не для страдания, но для осмысления вечности. То, что первый встречный подло обманул тебя - тоже неправильно. И что ты угодила в хищные лапы мерзавца и проходимца Левкоя - тем более. Но заметь - только так, и только в это самое время и в том самом месте ты могла встретить меня! И я не просто помог одной маленькой крылатой девочке, как это может показаться с первого взгляда, нет. Я дам тебе то, за чем ты прилетела на большую землю!
        - Вы дадите мне боевой артефакт, и я одолею нефилимов? - с придыханием, боясь поверить своему счастью, спросила Аэлло.
        Он же чародей! Он все может! У гарпии даже голос сорвался.
        - Лучше, - рассмеялся чародей. - Я дам тебе Золотой Талисман. То есть ты сама найдешь его. Я лишь укажу тебе путь.
        - Золотой Талисман?
        Голос гарпии дрогнул.
        - Что это?
        - То, что сделает одну маленькую крылатую девочку самой могущественной гарпией этого мира. То, что позволит истории запомнить ее великой свершительницей. То, что вернет несправедливо отнятое право Правящего крыла.
        - Но… как я найду… его?
        - Через три дня Золотой Талисман упадет на вершину Радужной горы. Ты должна поспешить, девочка.
        Твердые сухие пальцы осторожно взяли узкий подбородок, поднимая заплаканное лицо. Ноздрей Аэлло коснулся запах трав и надежды.
        Черные пронзительные глаза впились в юное лицо гарпии. Чародей ласково улыбнулся и тихо, но твердо сказал:
        - Легких крыльев, Аэлло!
        Глава 7
        Хорошо желать легких крыльев тому, у кого они есть!
        Обводя растерянным взглядом торговые прилавки и плитку мостовой, с унылым видом заглядывая в окошки с цветущей геранью на подоконниках, Аэлло мысленно продолжала диалог с чародеем.
        Ему-то что - улетел преспокойно и без крыльев, оседлав ветер. А будущая великая свершительница осталась.
        Морща нос от непривычных человеческих запахов, натыкаясь время от времени на бурчащих прохожих, Аэлло во второй раз за сегодня забрела на базар.
        - К Радужной горе? - переспросил толстяк с красными щеками и пронзительными голубыми глазками.
        Торговец облокотился о высокий прилавок, подперев рукой подбородок, задумчиво сдвинул в сторону пару мелких сухих рыбешек.
        Из всех торговцев у этого вид самый добродушный. Человек распрямил спину, поморщился, и, приподняв соломенную шапку конусом, протер потную лысину тряпочкой.
        Терпеливо ожидая ответа, Аэлло успела трижды склонить кудрявую головку набок и поднять ее вертикально. Трижды распахнула и свернула крылья, развлекая местную публику, благо торговый день бежит к концу, толпы нет, лишь изредка споро семенит между прилавками хозяйка в белом чепце.
        Другие торговцы зашушукались, глядя на крылатую незнакомку. Пользуясь отсутствием покупателей, сгрудились за прилавком толстого торговца, принялись сопеть и напирать. Аэлло делала вид, что все это ее не касается, продолжая преданно есть человека глазами.
        Когда уж отчаялась дождаться ответа - передвинув поочередно каждую рыбешку на прилавке, торговец вновь принялся за лысину - он, пожевав губами, важно ответил:
        - К Радужной горе тебе лучше через Цац добираться.
        Остальные загомонили, перебивая друг друга.
        - Так тебе к горе, что ли?
        - Так бы сразу и сказала!
        - Это через Ладу, иначе никак!
        - Но через хребет оно быстрее вышло б! Потому как напрямую.
        Толстый торговец обвел соседей недовольным взглядом и пробасил:
        - Да какой хребет! Как ей напрямую?
        Тот, кто советовал напрямую, обиделся:
        - Как-как! Крылья, что ли, не видел? По воздуху, значит, по-другому то никак!
        - Через Ладу, через Ладу ей надо!
        Аэлло растерянно хлопала ресницами, пока они спорили, переводя взгляд с одного на другого, и, наконец, не выдержала.
        - Погодите! - взмолилась она, поднимая распахнутую ладонь ко лбу.
        Грубовато, но что остается, когда прижатый к подбородку указательный палец должного эффекта не произвел?
        Головы торговцев обернулись к ней. Некоторые и вовсе заморгали, точно успели забыть, с чего, точнее, с кого начался спор.
        - Так через Цац, через Ладу или через хребет? И почему напрямую нельзя?
        Торговцы опять заговорили было все разом, но тот, первый, зычно цыкнул.
        - Тихо! Дайте же сказать толком!
        В возникшей паузе он продолжил:
        - И через Ладу, потому как она сперва, и через Цац. Там уж хребет перелетишь. Потому так безопаснее. Если сейчас сиганешь, лететь тебе по самым диким местам. Драконы в наших краях шалят, и не укроешься - плоскогорье. А у Цаца хоть и горы выше, так и укрыться есть где зато. Ты-то по воздуху, тебе вышина не преграда.
        Что верно, то верно. Совет дельный.
        - Там долина с озерами будет. Штук десять их, рассказывают. А за ними и твоя гора.
        - А кто такие драконы? - спросила Аэлло.
        - Неужели драконов не знаешь? Вот чудная! - загомонили хором, и толстяк хлопнул широкой ладонью по прилавку. Сухие рыбешки, те, что поменьше, подпрыгнули. Снова воцарилась тишина.
        - Не знаю, - пробормотала Аэлло. - Может, и встречала, я не уверена…
        - Когда встретишь - поздно будет, - сказал торговец, поджимая губы.
        Он умаялся, пока говорил. Снова взял тряпочку, вытер на этот раз лоб.
        - Спасибо, - сказала ему Аэлло.
        - Взять бы с тебя медяк за добрый совет, - сказал тот, кто не проронил ни слова. Маленький, чуть не с Аэлло ростом, приземистый, взгляд исподлобья, чуть не подпрыгивает из-за высокого прилавка.
        - Пустое.
        Толстяк махнул рукой.
        - Нешто за разговоры с девчонок деньги брать.
        Маленький не пожелал уняться:
        - А перья! У них перья острые! Вот бы тебе на нож, сносу такому нет. Говорят, и доспех пробивает.
        Аэлло еле сдержалась, чтобы показать, правду говорят. Пальцы даже скользнули назад, по гладкому сложенному крылу. Доспех доспехом, а соломенную шапку, что торчит над прилавком, тоже пробьет. Легко. Но все же отвела руку. В конце концов, ей помогли. Значит, среди людей есть разные.
        - Бывай, девочка, - добродушно сказал ей толстяк. - Заболтались мы с тобой, а ведь пора и отдохнуть. Вон, видишь, флаг-то на ратуше синий.
        Аэлло оглянулась и увидела, на шпиле башенки, что высится над солидным желто-красным зданием, полощется на ветру синяя тряпка.
        - Значит, все, работать больше не моги, пора честь знать.
        Толстяк улыбнулся и подмигнул ей.
        - И правда, - поддержал нестройный хор соседей.
        Торговцы принялись расходиться. На Аэлло оглядывались, но уже без прежнего интереса. Значит, гарпии здесь не такая и редкость, подумала Аэлло.
        Развернулась, и пошла прямиком через площадь по направлению к яркому, сверкающему на солнце слюдяной крошкой, зданию.
        Ратуша подмигнула узкими вертикальными окнами, поманила гарпию ближе. Торговые ряды закончились, дышится легче, тут и там слышен цокот копыт, скрип колес, нестройные крики. Временами раздается пощелкивание кнута, разрезающее гул, покрывалом устилающий площадь.
        Аэлло принялась с интересом разглядывать эту самую ратушу - высокая, со ступенчатой крышей, кладки желтого и красного кирпича. Грубовато, но красиво.
        Не заметила, как угодила во встречный поток нарядной толпы. На женщинах чепчики с розовыми лентами под подбородком, и неудобные бочкообразные платья, зауженные к низу. Мужчины в ярких, пестрых жилетах поверх светлых рубах, дети с полосатыми леденцами в липких ладошках. На лицах предвкушение чего-то, раздается смех.
        До Аэлло долетают обрывки начатых разговоров:
        - Зверинец! Зверинец!
        - Неужели сам Салье?
        - Ага, да с диковинками!
        - Потом в Цац, говорят, едут…
        - До вечера простоят.
        - Говорят, и дракон есть!
        - Сладости! Сладости для огромной радости! - проорал Аэлло прямо в ухо разносчик леденцов и вертушек.
        Гарпия взвизгнула, отскочила в сторону. Подвернула ногу, споткнулась, неловко отступая еще на шаг. Обернулась на приближающийся грохот, и заорала от ужаса: прямо на нее несется огромный черный конь, за ним грохочет, подпрыгивая, тележка. Животное приближается с такой скоростью, что даже Аэлло понятно - не успеет остановиться. Вблизи, да еще в движении, оно еще страшнее, должно быть, куда страшнее грифонов из древних песен.
        - Мама! - пискнула гарпия, когда что-то налетело сбоку, сбило с ног, подмяло под себя.
        Мимо пронеслось исчадие тартара, громыхая тележкой.
        - Очумела? - шумно выдохнув, спросил тот, кто сбил гарпию с ног. - Чего под копыта бросаешься?
        И оказался русым вихрастым парнем, короткостриженым, челка скрывает лоб, с широкими бровями вразлет и круглыми голубыми глазами. Оттопыренные уши делают лицо еще более вытянутым, длинный, острый подбородок. Совсем юный, вон, пушок над губой. Белая рубаха, пояс с кистями, штаны серые, как будто присыпанные чем-то.
        - Я, - пролепетала Аэлло, - я растерялась.
        - Растерялась, - беззлобно пробормотал мальчишка. - Сама-то цела?
        - Да, кажется, - неуверенно пробормотала гарпия, обтягивая подол, открывший колени при падении. Ладони в каком-то белом порошке, мягком, немного шершавом.
        - Ну, вставай тогда, чего лежать, - сказал парень и поднялся первым, протягивая Аэлло руку.
        Вокруг собрались было любопытные, но увидев, что ничего интересного не намечается, вновь заспешили по своим делам.
        Гарпия ухватилась за широкую, как лопата, руку, поднимаясь.
        Парень хоть и юный, но уже высокий, гарпия ему еле до груди достает, и очень крепкий, с широченными плечами. Нет, не мальчишка, как сразу показалось.
        Продолжая разглядывать своего спасителя, задрав голову, Аэлло спохватилась:
        - Спасибо!
        - Да это ладно, - ответил парень и махнул рукой. - Не зевай больше.
        - Я задумалась.
        - Задумалась, - передразнил парень гарпию, широко улыбаясь, сверкнул белыми зубами.
        Аэлло не ответила, насупилась.
        - Не злись, - все еще улыбаясь, попросил он. - О чем задумалась-то?
        Тон парня снисходительный, покровительственный, и это не понравилось гарпии. Ах, я же для них подросток, вспомнила она. Он, должно быть, думает, что старше меня.
        - Мне в Цац надо, - все-таки сказала она. - Как можно быстрее. А как - не знаю.
        - В Цац, - повторил парень и почесал кончик широкого носа. - Это ты тогда зря с ярмарки ушла. На лошади ездить умеешь?
        Гарпия быстро покачала головой.
        - Ну и зря!
        Заметив, что белокурая незнакомка вот-вот обидится, продолжил:
        - Хотя ладно. Цац недалеко. На хорошей лошади, оно и за день можно. А если с торговцем каким, в процессии… За два дня доедешь. Потому что лес объехать надо будет, по широкой дороге. Из торговцев завтра в Цац Клайс отчаливает, да Мика. Я бы тебе посоветовал к Мике пристать: у него охраны больше, кони резвее. Хоть и возьмет он на серебрушку дороже, а все же надежнее.
        На серебрушку! Гарпия вспомнила, что денег у нее нет! Вот беда! С досады спросила немного грубовато:
        - А ты-то откуда все знаешь?
        - Я здесь всех знаю, - добродушно ответил парень и развел руками. - Я тут, у пекаря, подмастерьем.
        Так вот что это за белый порошок! Он сам весь в муке и ее обсыпал.
        - Такой детина в пекарне?
        Аэлло вытаращила зеркальца глаз, захлопала ресницами. А когда спохватилась, было поздно. Обидела.
        - Я пекарю жестяные листы изготавливаю, - буркнул парень.
        Аэлло постаралась загладить вину.
        - Я не то имела ввиду. Я хотела сказать, что ты большой. Видно, что сильный.
        Добавила, чтобы понятно было.
        Парень недоверчиво прищурился. Похоже, раздумывал, прощать или нет.
        - Я бы на твоем месте в наемники пошла, - мечтательно сказала Аэлло. - В путешественники.
        - Знаешь что, - воскликнул парень возмущенно. - Ты меру-то знай!
        Гарпия заморгала.
        - Думаешь, если красивая, имеешь права мужчину учить?
        Развернулся и скрылся в толпе. Обиделся.
        Ладно, вихрь с ним. Не до того сейчас. Взглянула на небо - розовая полоса окрасила нижнюю треть, солнце скоро сядет. День, оказавшийся таким долгим, заканчивается. Значит, завтра придется выдвигаться пешком. Надо будет только спросить у кого-нибудь дорогу. Лучше снова у того торговца, вон его осиротевший прилавок. А заночевать можно и на берегу, там, где они с чародеем сидели. В реке полно рыбы, она разведет костер. Стоило подумать о еде, живот жалобно сжался. Обещала же тетке вовремя питаться!
        - Настоящий дракон в зверинце! - раздался азартный мальчишеский голос.
        Мимо резво проскочила стайка мальчишек, галдящих наперебой.
        - Да ты что?
        - Я тебе говорю! - донеслось до Аэлло.
        - Огромный, с крыльями!
        - И огнем плюется, что ли?
        - Плюется, а как же не плеваться!
        Гарпия насторожилась.
        Огромный, с крыльями, огнем плюется. Как они сказали - дракон? И торговцы о драконах говорили.
        Куда они?
        Уж не родственник ли там того чудовища, что оставило ее без маховых перьев?
        Нарядная разномастная толпа течет в одном направлении, все наперебой говорят о каком-то бродячем зверинце. Наверно, этот зверинец и привез с собой крылатого ящера.
        Аэлло не успела додумать мысль, а ноги уже двинулись в том же направлении, что и толпа.
        Вокруг шелестят юбки, звонко цокают о камень деревянные каблучки, на лицах - радостное предвкушение.
        - Зверинец! Зверинец, бродячий зверинец! - раздаются восторженные вопли со всех сторон.
        Наверно, зверинец, это что-то в высшей степени грандиозное, решила Аэлло и прибавила шаг.
        Восторженный рев впереди идущих возвестил о том, что она почти пришла.
        - Какой огромный!
        - Да он ростом с дом!
        - Вот это да!
        Аэлло подняла глаза, в надежде увидеть пресловутого дракона, плюющегося огнем, но оказалась разочарована.
        Над толпой возвышается крупный, но и только, коршун. У него клюв крючком и рябая шея, круглые янтарные глаза недобро сверкают. Голова птицы черная, черные же и сложенные крылья, а вот грудь белая, но ощипанная и грязная.
        Какой-то мальчишка бросил в птицу огрызком яблока.
        Коршун распахнул крылья, забил ими, толпа с восторженным воплем подалась назад. Аэлло увидела, что птицу держит корабельная веревка, змеей обвивающая лапу. Как коршун ни старался взлететь, не вышло. И это особенно радует публику.
        Те, кто постарше, держатся позади, а бесшабашные мальчишки только что на руках перед птицей не ходят. Особенно старается толстый рыжий мальчик в коричневой куртке и зеленых коротких штанах. Он скачет на одной ножке, делает птице «нос» из пальцев, высовывает язык, выкрикивая при этом обидные вещи.
        Аэлло брезгливо отвернулась.
        Дураки! Бессердечные, глупые, злые!
        Связать того, кто рожден летать! Держать у земли! Чем они лучше нефилимов!
        Отчаянно работая узкими плечами, Аэлло стала выбираться из толпы. На дракона смотреть расхотелось.
        - Фэйри! Настоящая лесная фэйри! Страшная и ужасная, злобная и опасная лесная разбойница! Такой ужасной твари вы больше нигде не увидите! Всего медный грош за просмотр!
        У Аэлло нет медного гроша, и смотреть на кого бы то ни было, после несчастной птицы нет никакого желания, но маленькую, легкую, как перышко, гарпию подхватила толпа и понесла на визгливый голос.
        Опомнилась она, когда оказалась перед круглым деревянным помостом, что жадно обступили люди. Отовсюду раздаются крики, звучит смех, улюлюканье.
        На помосте стоит невысокий человечек, похожий фигурой на грушу: узкие плечи, объемное пузо. Человечек одет в клетчатый желто-коричневый сюртук и в клетчатую шляпу котелком. Это его визгливый голос раздается над толпой, он кричит во всю глотку о лесной разбойнице. У ног человека стоит железная клетка. Отсюда не видать, что за существо в ней, и Аэлло пробила себе путь с помощью острых локотков, оказавшись в итоге перед самым помостом.
        В железной клетке с куполообразным верхом, сжавшись, сидит нечто, то есть некто. Голый, грязный, он обхватил руками-ветками острые колени, на них же опустил лысую голову. За спиной колышутся цветные обрывки. Как выглядели крылья существа раньше, Аэлло не представляет. Она никогда не видела фэйри.
        - Самое страшное, самое ужасное страшилище семи королевств! Только сегодня и только для вас! Всего медный грош, почтенные, всего медный грош за этого страшного и опасного урода!
        - Мама! - раздался капризный детский голос, - Почему страшилище не смотрит на меня?
        В клетку полетел недогрызенный леденец.
        - Эй! Ублюдок! - прошипел человек на помосте и звонко ударил по железным прутьям клетки прутом. - Покажи уважаемой публике свою мерзкую рожу, или, клянусь дедушкой-рыцарем, я сбрею остатки твоих поганых крыльев!
        Фэйри подняла, точнее, поднял голову. Острые оттопыренные уши, темные глаза в пол лица, нос кнопка, страдальческая складка тонкогубого рта. Ростом он чуть меньше младенца-гарпии.
        Очередной удар по клетке, и фэйри вздрогнул, оскалился, показав жаждущей толпе острые зубки.
        - У! Страшилище! - раздались восторженные крики.
        И опять особенно беснуются дети. Оттягивают уши в стороны, корчат «страшилищу» рожи, пучат глаза, свистят. У Аэлло чувство, что она все еще там, возле несчастного коршуна.
        На помост вскочил рыжий мальчишка с медным подносом в руках, побежал вокруг, держа сверкающий блин на вытянутой руке. Толпа принялась щедро швырять на поднос мелочь.
        Мальчишка остановился перед Аэлло.
        - Пожалуйте, мисс, на прокормление опасной зверюги.
        Аэлло захлопала глазами, только сейчас вспомнила, что денег-то у нее нет.
        - Эй, девчонка! - разозлился человек на помосте, - ты глазеешь дольше всех! А ну, живо плати! Здесь тебе нет дармовых зрелищ!
        Аэлло ощутила, как дыхание перехватило от гнева. Руки сжались в кулачки.
        - А ну! - крикнула она, и толпа притихла. - Отпустите его сейчас же!
        Аэлло была готова к чему угодно, но только не к смеху. Расхохотались все - отвратительный мучитель фэйри, толстый кудрявый мальчик с подносом, заколыхалась, издевательски заулюлюкала толпа. Грубо гогочут, раскрывая рты, мужчины, женщины вторят им тонкими голосами.
        - Насмешила, пигалица!
        Мужчина на помосте даже достал платок, и, сняв шляпу, промокнул вспотевший лоб. Погрозил гарпии.
        - Ну, я тебя прутом!
        Аэлло отрыла было рот, чтобы ответить негодяю, и всем этим людям, объяснить, каково, этому существу сидеть вот так, голым, в клетке, со сломанными крыльями… Но кто-то дернул ее за руку, обернулась - перед ней тот же вихрастый парнишка, что был у ратуши.
        - С ума сбрендила? - недовольно пробурчал он сквозь зубы, и потянул за собой сквозь толпу.
        Только обогнув телегу с деревянными бочками, что загораживает помост, остановился.
        Аэлло недовольно выдернула руку.
        - Ты что делаешь?! - возмущенно воскликнула она, и добавила слово, неоднократно слышанное от людей: - Больной?
        - Ты здоровая! - огрызнулся паренек. - Ты же вроде уехать хотела!
        - Ну, хотела!
        - Ну, так и ехала бы! На представление чего поперлась? Уродцев спасать?
        - Да как тебе не стыдно!
        - Мне не стыдно! А когда тебя, дуру, схватят и тоже в клетку, как этого уродца посадят, да за медный грош на площади выставят, будет стыдно! Что не предостерег.
        Щеки Аэлло запылали, брови почти встретились у переносицы. Правая рука с оттопыренным большим пальцем взметнулась к узкому подбородку.
        - Предостерег? - прошипела, нахмурившись. - Спасибо!
        И развернулась, уходить. Они тут все не в себе!
        - Э, вон оно что! За своего вступиться решила, - более спокойно прозвучало вслед. Парень крылья заметил.
        - Свой-не свой, какая разница! - возмущенно воскликнула Аэлло, оборачиваясь, и повернула распахнутую ладонь к небу. - Нельзя так с живыми существами! Ни со зверями, ни с людьми. Нельзя!
        - Жалостливая?
        - Не жалостливая…
        - Не сердись, гарпия. Как звать-то тебя?
        - Ну, Аэлло.
        - Ну, Аэлло, - передразнил он ее, и, встретив негодующий взгляд, примирительно поднял руки, мол, не буду, не буду. - А меня Август.
        - И что?
        - Ничего.
        Август вздохнул.
        - Ты способ искала доехать до Цаца?
        - Ну!
        - Гну, - передразнил.
        - Цирк Марина, который прутом тебя обещал огреть, завтра снимается.
        - И что?
        - То. В Цац едут. С ними дешевле будет, чем с торговцами. Почитай за пару серебряных монет договоришься.
        - Договорюсь! - ответила Аэлло, и, развернувшись, пошла прочь.
        - Ну, бывай, крылатая, - растерянно раздалось вслед.
        Аэлло миновала ставшие привычными, кривые улочки, прошла мимо ратуши, затем оставила позади прилавки, с которых торговцы собирают непроданный товар, и вышла на окраину.
        Две серебряных монеты, конечно, меньше, чем золотой за коня, на которого она в жизни не полезет, или пол золотого, чтобы путешествовать с торговым караваном. Но у нее и их нет.
        Вернулась к полноводному ручью, что впадает в узкую серую речушку. Значит, завтра отправится в путь одна. А по дороге что-нибудь придумает. Обязательно придумает!
        Высекла искру, разожгла костер. Какое-то время держала ладони домиком, загораживая пробуждающихся духов огня от духов ветра. Огневушки принялись протяжно, широко зевать во весь рот, и приветливо замахали Аэлло красными колпачками. Убедившись, что дыхание ветра им больше не страшно, Аэлло легла на крутой берег животом и принялась всматриваться в воду.
        Вон, мелькнуло что-то серое с красными искрами по бокам. Рывок, короткий всплеск - и гарпия, словно играючи, подняла над водой серую, с красными плавниками, рыбешку. Рыбка не сразу поняла, что ее поймали, а когда поняла, затрепыхалась, жалобно открывая рот, попыталась вырваться, но спастись из острых когтей гарпии не так-то просто.
        - Ненавижу, ненавижу готовить, - пробормотала Аэлло под нос, но во рту возник тошнотворный вкус сырой рыбы, что пришлось есть по дороге, и ненавистный процесс разделки оказался почти приятным.
        Разложив будущий ужин на углях, сглотнула слюну и ушла к ручью, ждать.
        Подобрав подол, опустила в ручей ноги. После холодных, острых, как тысяча мечей, вод Жемчужного моря вода здесь теплая, как в гейзере. Поверхность реки, куда впадает ручей, ровная, как зеркало, несмотря на течение. Вода прозрачная - видно, как шлепают губами речные водоросли, меж ними снует мелкая рыбешка. Одна, красная, в белую крапинку, отделилась от стайки, подплыла совсем близко, с интересом уставившись на белую гигантскую ногу, которой раньше тут не было.
        Аэлло улыбнулась и поболтала ногами - только рыбку и видели. Будешь знать, как отделяться от своих, назидательно подумала Аэлло.
        Сзади загудел хор нестройных голосов. То ли крики, то ли ругань. Аэлло вздрогнула, и решила не оборачиваться. Хватит с нее на сегодня людей.
        - Куда ты его? Отдай немедленно! - прозвучал отчетливый, жалобный женский крик.
        А, чтоб вас всех!
        Аэлло оглянулась на шум и увидела, как в когтях огромного коршуна, с черной головой и белой грудью, бьется человеческий ребенок.
        Крылья птицы в размахе побольше, чем у гарпии. Но добыча слишком велика, еще и дергается. Птица взмыла высоко - люди кидают палки, камни, те не долетают. Но выше взлететь не получается, тяжело.
        Хорошо, что вода, успела подумать гарпия, когда, подхватив из костра палку с красной головней, оттолкнулась ногами изо всех сил, взмывая в воздух. Часто-часто замахала крыльями, чтобы сразу же не свалиться в реку. До птицы она не долетит, сил не хватит. Так что второго шанса не будет. Примерилась, метнула палку, целясь в крыло коршуна. Есть!
        Удар пришелся легким, вскользь.
        Коршун выпустил добычу и взмыл вверх, мальчишка обрушился в реку, вызвав фонтан брызг. Почти сразу же упала и Аэлло.
        Несколько гребков к ребенку - тот успел скрыться под водой. Наверно, без сознания. Вот он! Аэлло схватила рыжую шевелюру, рванула на себя, переворачивая лицом вверх. Рывком подняла над темной водной гладью.
        Оказавшись над водой, мальчишка начал истошно хватать ртом воздух, колотить руками. Схватил Аэлло за мокрые волосы, принялся топить.
        Пришлось поднырнуть, тогда выпустил, стала держать его на вытянутых руках. Ногами Аэлло отталкивалась от воды, чувствуя, что слабеет. И когда поняла, что сил больше нет, подошвы нащупали дно.
        У берега мальчишку, наконец, забрали, передали трясущийся комок причитающей женщине в чепце. Люди обступили мамашу с ребенком, заахали, заохали, принялись совать какое-то тряпье… О крылатой девочке, отбившей мальчика у птицы, на время забыли, а когда вспомнили, ее уже не было.
        Потяжелевшие крылья оттягивают назад, слышно, как по ним стекают дорожками холодные ручейки. Мокрая ткань облепила кожу и хлюпает. Аэлло выкрутила платье, переступила через образовавшуюся лужу, и жемчуг, расшитый по подолу, принялся ожесточенно бить по озябшим ногам при каждом шаге.
        Солнце успело спрятаться за остроконечными верхушками домов, блеснув напоследок в слюдяных окошках. С гор потянуло холодом, и кожа покрылась мурашками. Аэлло поспешила к спасительному костру, а когда дошла до своей стоянки, обнаружила, что рыба безнадежно подгорела.
        Настроение испортилось окончательно.
        В спасенном мальчишке Аэлло узнала того сорванца, что издевался над бедным коршуном. Она уже жалела, что спасла его.
        - Эй, - раздалось за спиной. - Девочка!
        Гарпия обернулась и поморщилась, словно увидела слизняка.
        Перед ней возвышается, переминаясь с ноги на ногу, тот самый человек, с ярмарки - в клетчатом сюртуке и котелке.
        Человек шмыгнул малиновым носом и кашлянул в кулак.
        - Ты это… Спасибо, в общем, что сына спасла.
        Гарпия не ответила. Отвернулась, подвинулась поближе к костру, осторожно перекинув длинные тяжелые волосы через руку, поднесла мокрые пряди чуть не к самому огню. Пара капель зашипела, ударившись об угли.
        - Извини, а? - снова раздалось сзади.
        Скорей бы ушел!
        Мужчина снова попытался завязать разговор.
        - Испугался пацан… неизвестно как.
        Аэлло снова не ответила.
        - Ты вот что. На-ка!
        Аэлло оглянулась, вопросительно подняв брови, готовая в любой момент принять боевую форму. Мужчина протянул ей мясистую ладонь. В центре сиротливо поблескивают два серебряных кружка.
        Негусто за спасение сына.
        Аэлло хмыкнула, тонкие губы растянулись в кривоватой ухмылке. Подняла глаза на лицо мужчины, и тот увидел свое отражение, словно в крохотных зеркальцах: огромная ладонь с толстыми пальцами-сосисками, а за ней на тоненькой ручке тщедушное клетчатое тельце. Физиономия вмиг окрасилась багрянцем.
        - Да что пялишься?! - вспылил мужчина. - Деньги мои не нужны?!
        - Не нужны, - тихо ответила Аэлло и дотронулась большим пальцем до подбородка, давая понять, что разговор окончен.
        Но человек не понял.
        - Гордая, да? Или борзая? - с вызовом спросил он, оттопыривая нижнюю губу. - А может, и то, и другое вместе?!
        Аэлло вздохнула.
        - Мне не нужны ваши деньги. Я хочу ехать с вами до Цаца.
        - Что удумала! - возмутился человек. - За два серебряника до самого Цаца доехать!
        - За спасение сына, - невозмутимо перебила его гарпия.
        Мужчина осекся.
        - По большой дороге как раз ехать. Кругом разбойники да нечисть! У меня что, у меня каждый человек на счету!
        Человек пожевал губами, глаза его прищурились, а рука скользнула к гладкому подбородку. Пальцы медленно прошлись по коже, и глаза расширились, точно на ум пришла какая-то крайне удачная мысль.
        - Слушай. Ты же вроде как горгулья!
        - Гарпия, - поправила Аэлло, поморщившись, и склонила голову набок.
        К чему он клонит?
        Мужчина поковырял носком ботинка песок.
        - У меня охранник один из строя вышел, проклятый забулдыга, чтоб ему не встать больше! Чтобы…
        Человек запнулся, и с надеждой уставился на Аэлло.
        - Пойдешь вместо него? Вы, горгоны, тьфу, гоблин, гарпии, да какая разница, ловко перья метаете! В Цаце получишь два, нет, три серебряника! И похлебку в дороге, само собой! - добавил он еще быстрее, словно опасаясь, что гарпия передумает.
        - Нет.
        Аэлло покачала головой.
        - Я не могу летать сейчас. От меня, если разбойников встретим, проку не больше, чем от твоего мальчишки.
        - Не можешь? А ведь сейчас летала, - разочарованно сказал мужчина.
        - Если бы летала, в воду бы не грохнулась, - резонно заметила гарпия.
        - Оно конечно, так…
        Уголки губ мужчины съехали вниз, нижняя губа оттопырилась, а затем лицо озарила довольная улыбка.
        - Вы же перья метаете! А ножи сможешь, если что?
        - Смогу, наверно, - ответила Аэлло, пожимая плечами. Мокрая ткань платья натянулась, прилипая к спине, по коже побежали противные мурашки.
        - Ну, вот и славно! - воскликнул мужчина и потер ладони одна о другую.
        Аэлло возмущенно захлопала ресницами. Приличные гарпии такого жеста знать не знают.
        - С меня ножи!
        Человек продолжал радоваться, не замечая перемены на лице Аэлло.
        - И честная оплата!
        Аэлло только хмыкнула.
        - Пойдем тогда, - сказал он, и махнул головой в сторону. - Завтра на рассвете выезжаем.
        Глава 8
        Караван бродячего зверинца Марина Салье состоит из трех длинных телег. Первая, тяжело поскрипывая колесами, везет самого Марина, на нее же взгромоздилась толстая крикливая женщина с красным лицом.
        Салье любовно зовет супругу «мои семь фунтов счастья».
        В перерывах между грозным женским контральто и дребезжащим сопрано самого Салье с повозки доносятся звуки шумной возни, капризные детские возгласы, звонкие, мелодичные шлепки и оплеухи. Вместе с супружеской четой едут отпрыски: три рыжих крикуна с красными, как у матушки, щеками. Родители зовут их Марен, Маран, и Марон. Аэлло постоянно путает, кто из них кто, и запомнить не старается.
        Тянут каждую повозку по два пегих тяжеловоза с толстыми тупыми мордами. Бочкообразные и неторопливые, с мощными, но короткими ногами и длинными гривами. Шерстяные манжеты скрывают копыта.
        Аэлло уже знает, что это все кони, мерины. Знает, и в чем их отличие от жеребцов. И что жеребец этой породы никогда под седлом не пойдет, нрав не тот, потому как выводился кочевниками как боевая лошадь. А пока первой травы не попробует, по весне которая всходит, он еще и не вполне мерин. То есть мерин, конечно, да помнит кое-что, так что глаз да глаз за ним…
        Все это и многое другое Аэлло узнала от старого, с седыми висячими усами, охранника.
        Он постоянно прикладывается к широкой фляжке, расписанной длиннохвостыми птицами, вытирает тыльной стороной ладони губы, и говорит без умолку. На лице наемника весело и лукаво горят голубые глаза. В третью повозку гарпия перебралась после первой же стоянки, спасибо противному Салье.
        Кроме старого наемника здесь еще один, помоложе. Кажется, гоблин, из южных, но Аэлло не уверена. О гоблинах она знает только по рассказам сестер, побывавших на большой земле. Судя по зеленоватой коже и оттопыривающим нижнюю губу острым клыкам, как есть гоблин. На клыках у него кольца, наверно, для красоты.
        Он спит, привалившись мощной рельефной спиной к переднему борту, натянул чуть не по брови рогожу. Из-под грубой мешковатой ткани раздается раскатистый храп.
        В самой длинной тележке, посередине, едет, как здесь выражаются, зверье.
        На стоянке Аэлло, наконец, разглядела ее обитателей.
        Облезлый рогатый волк на ржавой цепи, худой, с побитым выражением морды, похоже, разучился реагировать на выходки людей. Даже когда один из мальчишек метко бросил в него костью, угодив прямо в глаз, только жалобно взвизгнул, но не повернул рогатой головы к мучителю. Улегся, трясясь, на деревянное дно, прикрыл нос нескладными лапами.
        Рядом с волком стоит слюдяная коробка, издающая злобное шипение: там живут две атазские гадюки, по выражению папаши Пака, так требует называть себя старый охранник, «самые страшные вообще из всех».
        В клетке с черными закопченными прутьями сидит попугай, крашеный фениксом. Весь пол в его клетке усыпан красной трухой от краски, а сама птица беспрерывно чихает и кашляет. Аэлло уже знает, что перед представлением птицу обливают специальным раствором и поджигают.
        - Раствор этот у одного гоблина за бешеные деньги хозяин купил. Тот им натирается, когда в жерло вулкана спускается.
        Аэлло изумилась.
        - А зачем гоблину в жерло вулкана?
        Папаша Пак пожевал губами, отчего седые усы на красном лице заходили ходуном, но так и не нашелся, что ответить. Поднес флягу к губам, сделал небольшой глоток. Глаза враз затуманились, приняли мечтательное выражение.
        - А пес его знает. Гоблин, он на то и гоблин, чтобы непонятно. Ага. А красотища от этого раствора… Птица тогда горит и не сгорает, представляешь? Правда, скажу по секрету, раньше она с хвостом была. А вчера еще у нас была еще одна птица. Гигантский коршун. Ух и страшный, гад! Но он улетел. А, так ты ж в курсе. Надо было прибить его, гадину. Ишь моду взял, хозяйского пацана драть. Хотя, скажу тебе по секрету, птицу тоже понять можно.
        Возле клетки с попугаем, в такой же точно, живет маленький дракон. Копия того, что напал на Аэлло над лесом, только этот на ладони уместится.
        - Дракон-то денег не приносит. Недомерок совсем. Огнем плеваться и то не умеет. И вряд ли вырастет. Они в неволе не очень-то, знаешь, - посетовал хозяин на привале.
        Увидел, что гарпия интересуется зверинцем, подошел поближе. Девка незнакомая, малахольная, мало ли что.
        Гарпия с трудом оторвала взгляд от дракончика и взглянула на следующую клетку, побольше. В ней фэйри. Когда представления нет, он лежит, свернувшись калачиком, с закрытыми глазами.
        - Сучий потрох, - доверительно сообщил Марин Аэлло. - Одна морока с подонком. Подохнет, гад, как пить дать, подохнет - а ведь хорошие деньги за него плачены. Специально решил уморить себя голодом.
        Гарпия не выдержала.
        - Но ведь он разумный! Как мы с вами! Как же можно его в клетку?!
        Фэйри не поднял головы. Аэлло заметила, что острое ухо дернулось в их сторону. Но в целом непонятно, спит или нет.
        - Ты мне это брось, - строго сказал Марин. - Ишь, выискалась, заступница. Ты, между прочим, теперь тоже у меня на службе. Хорошие деньги имеешь. И добро мое беречь должна.
        - Он не будет жить в неволе, - упрямо сказала гарпия. - Его надо отпустить.
        - Опять за свое! - окрысился Марин. - Пятое-десятое! Сколько раз повторять, не суй свой длинный нос, куда не звали.
        Все, кто разбредался по лесу «на стоянку», стеклись обратно к процессии. И сейчас с интересом прислушиваются к разговору.
        Аэлло демонстративно развернулась, и пошла в третью повозку. Подальше от противного Марина.
        - А если разбойники? - раздалось визгливое вслед.
        - Успею, - хмуро ответила Аэлло, не оборачиваясь.
        - Что разбойники! Тут под ногами змеи на каждом шагу, - старый охранник, папаша Пак, доверительно сообщил Аэлло. - Нет худшей твари, девочка, чем эти атазские гадюки. Встретишь такую, навошкаешься. Хуже всего, что вертлявые, все выскользнуть норовят, не так-то легко убить.
        Аэлло брезгливо поморщилась.
        - Морщишься? Нос воротишь? И зря. Папаша Пак зря не скажет. Змей, я тебе скажу, надо хорошо убивать. Наверняка. Если ты ей хвост отдавишь - найдет, даже не сомневайся. Приползет тогда, когда вовсе ожидать не будешь. Цапнет, вцепится прямо в горло! Но если и убьешь даже, надо непременно сжечь. А если сжечь нет никакой возможности, скажем дела у тебя, или погоня какая, то непременно нужно поганке хотя бы голову оторвать. Потому как приползет другая гадина, посмотрит в мертвые глаза, и твое отражение увидит. Ты не хмырься, увидит-увидит, и все про тебя узнает, и где живешь, и как звать тебя.
        Аэлло стало смешно.
        - Точно тебе говорю! - рассердился папаша Пак.
        Рядом завозился здоровущий детина, который гоблин. Маленькие равнодушные глазки лениво заскользили по сторонам. Кольца с желтых клыков, что оттопыривают нижнюю губу, и напоминают Аэлло бивни, он снял. Один клык сколот, но это делает нелюдя еще страшнее. Кожа наемника отливает зеленым. Аэлло уже знает от папаши Пака, что он действительно южный гоблин и такой же охранник, как и сам Пак. А что дает в цепях выводить себя на площадь, так серебряник лишним не бывает. Детину зовут Алс. Ни до кого и ни до чего ему нет дела.
        - Чертова птица! - громко сетует пройдоха Марин, слышно даже здесь. Ветер доносит лишь обрывки фраз, - целый золотой!
        Пауза и снова:
        - Я разорен!
        Папаша Пак снова сделал глоток и протянул фляжку Аэлло. Гарпия возмущенно поджала губы и отстранилась.
        - Э, кроха, - протянул наемник. Как Аэлло ни убеждала его, что совсем взрослая, не поверил. - Это чтоб внутреннюю согрело, и только. Поколесишь с нашим зверинцем, непременно пьянчужкой станешь! Мое тебе честное слово.
        - Я до Цаца еду, - напомнила гарпия.
        - И то верно.
        Пожевал губами, огляделся по сторонам.
        Караван неспешно движется по широкой лесной дороге. Песок крупный, не то, что на равнине, там приходилось в облаке пыли ехать. С одной стороны, над макушками сосен возвышается горный хребет, в белых остроконечных шапках, а с другой за зеленой полоской леса тянется равнина. Аэлло кажется, помнит это место. На дорогу, конечно, не выходила, но проходила, видно, недалеко, когда шла в селение. Потому что горный хребет ну очень знакомо отсюда выглядит.
        - А когда мы будем в Цаце? - спросила у старого охранника.
        - Э, молодо-зелено, - неодобрительно пробурчал папаша Пак, пожевал седыми висячими усами, - все бы вам спешить! Куда только? Если б сами знали… Вот я, старый вояка, оглядываюсь назад, а все одним днем кажется. Четко все помню, ясно, ты не думай… Куда спешить?
        Он сделал небольшой глоток из фляжки, крякнул, поочередно вытер усы и продолжил:
        - Заночуем справно, в лесу. Костры разожжем, знаешь, как славно! А где костер, там и разговор душевный. Ты, девочка, держись папаши Пака. Я такое тебе поведаю… не сейчас. Сейчас оно не так страшно-то. А ночью, когда из темных кустов рычание да утробные звуки: кто-то на охоту вышел, а кого-то, наоборот, самого хамают… Вот тогда наслушаешься - уши что у уродца фэйри вытянутся.
        Озорные голубые глаза наемника потянулись поволокой, голос стал тихий, задушевный.
        - Как-то, по молодости дело было, зашли с ребятами в поселение. Лесавцов, что ли гоняли, или какую другую нечисть. Это не буду врать - не помню. Да уже и не важно. Жители деревеньки той, значит, куда-то делись. В центре самом богомольня стоит. Это те из нас, что башковитые, догадались. Мы - туда. Известно, что в богомольню самое добро несут. Украшать, значит.
        Папаша Пак снова отхлебнул из фляжки. Вновь аккуратно вытер губы тыльной стороной ладони, основательно пригладил щетку усов.
        - Внутри пусто, темно. А дух нехороший такой, знаешь. Деревянные божки, из пней вырезанные, понатыканы, и юбчонки у них из какой-то бахромы. Пригляделся я - тогда еще просто Пак - что ты думаешь! Руки это человеческие! Кисти! Все как одна, правые! В основном мужские, крупные. Но и детские есть, и с тонкими, знаешь, длинными пальцами… Оно, то есть бабские да детские. Бахромой выглядят, потому как с виду одни пальцы!
        Папаша Пак икнул и удивленно поскреб стриженый затылок.
        - Ну, те, кто пожиже, так и осели. Мы потом с ребятами над ними смеялись. Папаша Пак сдюжил, всегда был не робкого десятка.
        Или тогда уже закладывал за воротник, подумала гарпия. Но слушала.
        Под размеренную, трескучую болтовню старого наемника и мерный скрип колес меньше думалось о Талисмане. При одной мысли о сокровище, которое поможет одолеть проклятых нефилимов, спасти сестер и вернуть Жемчужный трон, у гарпии начинали дрожать пальцы, и сердце останавливалось, а потом заходилось крупной дрожью, горло сдавливало предчувствием грядущей беды. Страх бегал внутри, перебирая ледяными лапками, а потом выпускал когти, принимался безжалостно рвать душу… Лучше уж слушать старого вруна.
        - Это у них, у дикарей-то этих, такой обряд был, - продолжал папаша Пак. - Они, значит, пленным, правую руку отрубали, и на своих поганых божков вешали…
        Дорога уверенно вильнула вправо. Лес по бокам стал гуще, темнее. Зеленые островки травы и вовсе не встречаются. Зато больше стало попадаться грибов. Огромные, на тонких ножках, ростом Аэлло по пояс, а то и по грудь. В основном красные, в крапинку. Из-под широких шляпок свисает рваная белая бахрома. Точь-в-точь на божках из россказней старого Пака… Непонятно, откуда в лесу ветер, а все ж таки дует, и тогда шляпки грибов начинают мерно раскачиваться.
        - Нехорошее место, - пробормотал папаша Пак и даже гоблин как будто рыкнул.
        А может, и не рыкнул, может, в животе у него. Кто их разберет.
        - Ничего, - сказал старый охранник и снова приложился к фляге.
        Чуть сполз вниз, устраиваясь поудобней. Зевнул.
        - Скоро проедем, а там повеселее будет. Мы в этом лесу, вон там вот, видишь? В той стороне я имею ввиду, один раз стали. У передней телеги колесо отскочило. Ну, пока на место прилаживали, я да Клим отошли, до ветру. И наткнулись на низенькую такую, землянку.
        Охранник шумно прочистил горло и сплюнул через деревянный борт.
        Горький опыт подсказал Аэлло, что не стоит ждать от нового рассказа ничего хорошего.
        - Мы, понятно, шасть туда… А там пусто. Только два скелета. Один побольше, другой поменьше. Ну, мертвяки и мертвяки, нешто мы не видели. Но с нами тогда маг один был, из темных. Он как к землянке подступился, аж пальцы затряслись! Это не мертвяки, кричит, ручками своими кривыми машет. То есть, мертвяки, да не одни! Все, говорит, кости в их - от разных людей. Нет такого, чтоб по две, чтоб повторялись.
        Голос папаши Пака звучит все глуше, все медленней. Понимать его становится все труднее.
        - Нечисть какая, - пробормотал он, - собрала, значит, по частям… да сложила… Х-рр… Точно им мозаика…
        Охранник смежил морщинистые веки и вскоре до Аэлло донесся тонкий, с присвистом, храп.
        Гарпия все же не выдержала.
        - А куда остальные кости дели? Это ж сколько людей должно быть! Чтобы от каждого по кости!
        - То-то, что дели куда-то, - сонно пробормотал охранник, вздрагивая. - Нелюди…
        И снова захрапел.
        Аэлло хотела спросить не ходили ли вокруг, не смотрели… Но не успела.
        Оглушительный свист заставил ее втянуть голову в плечи, а потом на процессию обрушился целый град тупых ударов. Истошно заржали лошади. Гарпия распахнула крылья над головой, защищаясь, подхватила со дна повозки два охотничьих ножа. Обернулась, пытаясь сообразить, откуда атака. А нападение со всех сторон.
        На ветках, макушках длинных темных деревьев расположились невысокие, чуть не в цвет деревьев, фигуры. Они мечут короткие палки так ловко, что никакой возможности укрыться. Папаша Пак заслонился тяжелым щитом, даже гоблин поджал ноги, и прикрыл зелеными лапами голову. Что происходит в передней повозке, Аэлло не видно, но слышно, как взревел раненый рогатый волк, как беспокойно кудахчет попугай.
        Звери, - мелькнуло в голове у Аэлло. - Зверей некому прикрыть от ударов!
        Подхватила узкий деревянный щит, метнулась из повозки. А нападающие уже соскочили с деревьев, бросились на процессию всем скопом.
        Бьют не сильно, но удары сыпятся со всех сторон, сбили с ног, не дают поднять голову. Аэлло увидела, как между деревьев мелькнула знакомая фигурка: кто-то маленький, в черном плаще с капюшоном, что надежно скрывает лицо.
        - Стротин, гадина, - процедила она сквозь зубы, чувствуя, как руки связывают за спиной, поверх крыльев.
        Глава 9
        Они совсем не выглядят сильными, встретится такой в лесу - не скажешь, что опасный. Другое дело, что их много.
        Они маленькие, юркие, прыгают, правда, невысоко, толкаются, и на первый взгляд только мешают друг другу.
        Но вот и зеленоватый гоблин с грохотом падает на землю, погребенный серым колышущимся покрывалом. Как юркие трудолюбивые муравьи одолевают более крупную добычу.
        Аэлло кажется, что все происходит в тишине, она не сразу поняла, что оглохла от криков, ржания, рева животных, звуков ударов коротких дубинок.
        Существ так много, и каждое намерено потрогать, ущипнуть, ударить Аэлло, дернуть за белую ткань платья, пнуть в бок, в спину, в лицо, и гарпия не сразу сообразила, что ее тащат, волокут куда-то на двух длинных молодых деревцах.
        Они визжат, щиплются, толкаются.
        Перед лицом Аэлло то и дело мелькают сухие ветки, кочки, моховые подушки, серые, покрытые пятнами лишайников, стволы деревьев.
        От них пахнет чем-то кислым, а еще потом и мускусом. Одеты существа в коротенькие кожаные юбочки, очень грубой выделки. На заду одного из них Аэлло заметила рисунок: рукоятка меча с торчащим из-за него крылом. Ахнула.
        Мечом с крыльями часто украшают мощные плечи сестры, что селятся на пиках скал с другой стороны моря.
        Рядом тихо выругался папаша Пак, утробно рыкнул гоблин. Неужто и его тащат волоком? Аэлло оглянулась: плененного гоблина, как и ее, волокут на тонких молодых деревцах, остальных - привязав за руки и ноги к длинным палкам, как забитую дичь.
        По жалобному скулежу, что раздается сзади, Аэлло понятно, что и рогатого волка тащат на веревке. Значит, и зверей захватили с собой, и непонятно, что хуже - околеть от голода, запертыми в клетках, на дороге, или попасть в плен к этим… кто они?
        Существа перекрикиваются на странном наречии, состоящем в основном из твердых согласных и междометий.
        Из быстрой речи существ Аэлло понимает только:
        - Ах ты, ух и, ах он, ах вы, ух ты, ох эти, эх его.
        Так что понять, для чего им бродячий зверинец, невозможно.
        В голове бешенной каруселью крутятся рассказы старого наемника - то об отрубленных кистях, то о собранных скелетах. Кажется, он говорил, это было где-то здесь, недалеко…
        Наконец, их затащили на окраину широкой поляны, и Аэлло увидела, что здесь, в лесу у этих существ целый город. Ну, не город, селение.
        Наткнешься случайно, даже с десяти шагов - ничего не заметишь, пройдешь мимо.
        Вокруг неприступные колючие кусты, когда Аэлло волокли через них, вся ободралась. Задрала голову и увидела, что улицы многочисленными тоненькими бортиками пролегают высоко, в ветвях.
        Существа споро перебирают по ним когтистыми лапками, когда надо - переходят на четыре точки опоры, выходит у них ловко.
        Отовсюду раздается злобное повизгивание, перемежаемое:
        - Эх ты, ай да, ах и, эх и, эй и…
        Их привалили спинами к стволам, примотали то ли лианами, то ли свитыми из травы веревками. Откуда-то слева, из-за деревьев, раздалось жалобное ржание, и Аэлло поняла, что звери там.
        Приняв вертикальное положение, Аэлло, наконец, смогла рассмотреть захвативших их в плен существ.
        Невысокие, Аэлло по пояс, очень юркие, кожа зеленоватого цвета, покрытая редкой серой шерстью.
        Лица, или, скорее мордочки существ отдаленно напоминают человеческие, но больше ассоциаций у Аэлло со зверями. Бесстыдно задранные ноздри постоянно в движении, круглые злобные глазки мигают кожистыми прозрачными веками. Рты как будто полностью не закрываются, а может, существа непрерывно скалят острые зубы, мелкие, но все равно не умещаются во рту.
        У некоторых круглые бугристые черепушки венчают загнутые назад рожки. С подвижных растопыренных ушей свисает длинная шерсть. Приглядевшись, Аэлло поняла, что этих, рогатых, здесь уважают - перед ними расступаются, их приказы спешат выполнить. Ах, да только они и разговаривают на странном наречии, остальные то ли почтительно молчат, то ли не умеют говорить.
        Обратиться в боевую форму? Что-то подсказывает Аэлло, что спешить не стоит. Во-первых, она слишком слаба, в голове гудит после полученных ударов, ноют ребра. Если тело покроется стальной чешуей - боль останется, а она потяжелеет. Может, монстры и не прокусят кожу, но задавят наверняка. А боец из тебя, когда все болит, аховый. Лучше немного подождать, выгадать время. На ней все быстро заживает.
        - Уроды! Скоты! Мерзавцы! - раздался визг Салье, хозяина зверинца, из чего Аэлло поняла, что он пришел в себя.
        Пока их волокли, она точно видела, глаза Салье и его жены были закрыты.
        Толстой женщины Аэлло не видно, а нет, вон, над хозяином гордо возвышаются полушария грудей. Наверно, дети там же.
        Справа от Аэлло привязан к дереву папаша Пак, старый наемник тоже сомлел от града ударов по голове, а еще он много выпил. Из-за его силуэта видны зеленоватые ножищи Алса. Гоблин молчит, непонятно, в сознании или нет.
        Папашу Пака разбудили вопли хозяина.
        - Мм? - промычал старый охранник. - А? Что?
        Он принялся вертеть головой по сторонам.
        - У-у, тварюги! - продолжил бесноваться Марин. - Это вы меня разорили! Сволочи это всех зверей отняли!
        - Плохо дело, - просипел папаша Пак и икнул. - Детей не тронули.
        - Что же плохого? - тихо спросила гарпия, опешив от такого заявления.
        - Тише, - шепнул охранник. - Потом. Не любят они, когда громко.
        - Сейчас же поднимайте свои задницы и спасайте меня! Всех! Вы, гоблинова охрана, дети драных девок, или кто! Я вам деньги плачу! Я ваш кормилец!
        - Ты это, - тихо, но уверенно сказал папаша Пак. - Заткнулся бы, кормилец.
        - Ах ты старый забулдыга! - возопил хозяин зверинца, и вновь принялся сыпать ругательствами.
        На этот раз поливал помоями одного лишь папашу Пака, не замечая, как несколько пленивших их существ, те, что без рогов, принялись корчить рожи, оттягивая руками уши назад, скалить острые зубы.
        - Тише! - крикнула ему Аэлло, - вы их злите!
        Ее крик заставил оскалиться трех коротышек, что стоят на полусогнутых лапках совсем близко. Обернули к ней бугристые плешивые головы, в широко вытаращенных глазах безумие. Не человеческий взгляд, не осмысленный.
        Гарпия замолчала, и даже дышать от страха перестала, а хозяин зверинца не послушал.
        - Твари вы, все! Все, слышите! Уроды! Вы мне за все ответите, сучье племя! Вы еще поплатитесь, особенно ты, старый вонючий пьянчужка, кусок гуано виерны!
        Аэлло хотела крикнуть, чтоб замолчал. Существам не нравятся его вопли.
        Не успела.
        Тот, кто стоял ближе, прыгнул.
        Аэлло видно сгорбленную спинку с выпирающим хребтом. Она подрагивает почти в такт засучившим по земле связанным ногам в добротных кожаных сапогах. Слышен хрип, чавканье, бульканье. Существо отпрыгнуло назад, и Аэлло увидела, что половины лица у Марина нет. Сквозь кровавые лохмотья видна полоска белых зубов. Хозяин больше не кричит, не ругается, только булькает и дергается.
        Истошный крик потряс поляну. Вопль толстой женушки потонул под зеленоватыми, покрытыми редкой серой шерстью, телами.
        Аэлло зажмурилась. А когда открыла глаза, несколько рогатых монстров - Аэлло заметила, что шерсти на них поменьше - раздают направо и налево тычки и затрещины своим невоздержанным соплеменникам. А те в ответ жалобно скалят окровавленные рожи.
        Картинка такая жуткая, что гарпия опять зажмурилась. Снова открыла глаза и увидела, как монстры уже волокут два тела куда-то. Вид подпрыгивающих на кочках голов заставил Аэлло отвернуться. По щекам гарпии хлынули потоки слез.
        - Странная ты, кроха, - тихо сказал ей папаша Пак. - Если бы они на хозяина с женой не кинулись, могли б и нас уходить. Хотя… Часом раньше, часом позже.
        - Кто это? - дрожащим голосом спросила Аэлло.
        - Это-то? Это я сейчас скумекал. Дрекавцы это. Нечисть, которая из детей получается.
        Аэлло не сразу удалось заговорить.
        - Из д-детей?
        - То-то я вижу, детей не тронули. Бывает, что из животных. Но только тех, кто долго жил в доме человека. Тут лет десять тому целое поселение выкосили. Детей не тронули только.
        - Кто выкосил? - спросила Аэлло и голос ее дрогнул.
        - Ритуал черный был. Кто утварил такое, мне не ведомо.
        Гоблин тихонько рыкнул.
        А папаша Пак быстро зашептал.
        - Говорят, поселение было аж в полтораста душ! Здесь где-то. Наткнулись бродячие менестрели на яму, прикрытую ветками. Сразу не разобрали даже, что нашли-то. Каждого человека, говорят, на четыре раза по сто кусков нарубили. И в яму… Теперь эти существа, что получились, они не помилуют.
        - У меня перья стальные, - сказала Аэлло.
        Гоблин снова рыкнул.
        - И что, что стальные, - буркнул папаша Пак. - Перья они жрать не будут.
        - Я попытаюсь, - сказала Аэлло. - Я развяжусь!
        Она пошевелила пальцами. Папаша Пак прав - они выиграли время, но и только. Скоро их очередь. Лучше не тратить время на разговоры.
        Перья у нее отросли - может, не для дальнего перелета, но взлететь сможет. Если получится взлететь быстро, не успеют сбить.
        Существа вернулись, и Аэлло заметила, что они как будто потяжелели, передвигаются, покачиваясь по-утиному.
        Раздалось рычание, переходящее в жалобный вой. Аэлло повернула голову и увидела, как сквозь колючие кусты тащат рогатого волка. Животное упирается, поджимает хвост, ошалело вращает глазами. Его держат за четыре веревки, по трое за каждую.
        Остальные обступили кольцами - те, кто с рогами, поближе. Остальные подальше.
        Сначала Аэлло показалось, что они склонились в поклоне, но в следующий момент уже выпрямились, принимая другую позу. Замельтешили в нелепом танце.
        Теперь понятно, почему рогатые ближе. Животное жалобно завыло, задергалось. И рогатые не дают более невоздержанным сородичам броситься на него и растерзать.
        Закончив танец, приволокли скелет с головой крупного рогатого животного. Между дрожащим волком и скелетом развели костер.
        - Что они делают? - тихо спросила Аэлло папашу Пака.
        - Обряды какие-то проводят, - неуверенно ответил он.
        - Обряды, - раздался знакомый голос с глумливыми нотками. - Как же!
        - Стротин! - вскрикнула гарпия и осеклась. Но никто не обернулся, все заняты своими делами.
        - Давно не виделись, - раздалось из-под черного капюшона.
        Аэлло выдохнула и вдохнула поглубже.
        - Стротин, - позвала она. - Если ты развяжешь руки мне и остальным, обещаю, что ничего не сделаю тебе за то, что отправил меня к Левкою.
        - А меньше надо доверять незнакомым. Здесь тебе не небесная чистота помыслов, - глумливо ответил дрекавац.
        - Развяжи нас сейчас же! Я приказываю тебе!
        - Да ты хоть приказывай. Здесь так не принято, понятно? Кого связали, того не развязывают. Так и жрут в веревках.
        - Имей ввиду, Стротин. Я не щажу подлецов.
        - Мне страшно. Я пошел, - глумливо прохихикал дрекавац и его черный плащ скрылся за деревьями.
        Вопреки всему, лицо Аэлло озарила радость. Удалось освободить одну руку. А затем и другую. Монстры как раз не смотрят в их сторону. Вперед, к Талисману!
        Аэлло посмотрела в небо, синее, чистое… Мгновение - и ее подхватит ласковый, родной поток, в котором нет ни подлости, ни предательства. Снова будет только воздух - самое ценное в мире, то, без чего невозможно жить и дышать! Там, в небе, его больше, а здесь, на земле, почти нет.
        Гарпия с усилием оторвала взгляд от бескрайнего синего простора, что скрывают от нее черные уродливые ветки.
        Пьянчужка Пак молчит, не мигая смотрит из-под седых кустистых бровей, гоблин отвернулся. И правильно отвернулся, каждый сам за себя! Вихрь вас дери!
        Аэлло тенью метнулась в сторону, быстро освободила руки папаше Паку, затем одним движением срезала веревки, обвивающие бочкообразного гоблина.
        Взлететь вихрем над этим проклятым местом, только ее и видели! Никто не смотрит, никто не мешает.
        Рывок! Взмах крыльями, еще один, еще! Тело запело, затрепетало от прикосновения воздушных струй. Здесь так хрустально-чисто, так звонко!
        Снизу раздался истошный вопль.
        Дрекавцы! Заметили побег! Вираж, и бой виден Аэлло, как на крыле.
        У дрекавцов по-прежнему много преимуществ. Но не как на дороге! От них можно прятаться за стволами. Так и сделал папаша Пак. Первых нападающих старый охранник сбил длинной палкой. С губ Аэлло слетел стон досады. У него ведь даже меча нет!
        Рядом наносит врагам удар за ударом Алс. Зеленоватые тела взмывают в воздух, с хрустом валятся на землю. Несколько нападающих вцепились когтями, зубами в мощные зеленоватые ручищи, но гоблин продолжает биться, размахивает руками, топчет врагов ногами.
        Аэлло видно отсюда, что силы слишком неравны.
        - Простите, сестры! Прости меня, тетя! Если сможешь…
        Гарпия выхватила по маховому перу в каждую руку, сложила крылья, и камнем обрушилась вниз.
        Глава 10
        Стоило подошвам удариться о землю, как тело загудело, покрываясь стальными чешуйками. Аэлло вмиг потяжелела, утратила резвость, гибкость. И вовремя - острые зубы заскрежетали по утратившей чувствительность голени.
        Покрепче ухватилась за перья, поморщившись, нанесла удар. Раздался свист, и острые лезвия с хрустом перерубили хлипкие фигурки пополам. Раз! Два! Снова свист и хруст костей.
        Пнула то, что осталось от нападавших, прокладывая дорогу к старому охраннику.
        - Крепко держи за очин, порежешься! - прогудела Аэлло папаше Паку, суя перо в руку. Голос в боевой форме звучит глухо.
        Тонкие пальцы рук и ног вытянулись, аккуратные ногти сменились крепкими когтями. Аэлло взмахнула рукой и подцепила монстра за оттопыренное ухо. Теперь сделать резкий рывок другой, с крепко зажатым пером, и отбросить то, что осталось, в его сородичей.
        Монстры, вереща, шуганулись назад, чтобы в следующий миг наброситься с удвоенной силой.
        Аэлло растопырила локти крыльев и постаралась подступиться к Паку, прикрывая старику спину.
        Чувствуя, как тяжелые крылья гарпии упираются в спину, охранник взвесил в руке стальное перо и дерзко, по-мальчишески свистнул.
        Два ближайших монстра оскалились и присели, прикрывая растопыренные уши лапами с дубинками. Прищурились, скорчив рожи, прыгнули.
        Пак пронзил их одним ударом, нанизав на перо. Очин пера узкий, но шершавый, не выскальзывает из руки. Быстро приноровившись к новому оружию, наемник принялся резать врагов как поросят на бойне.
        Алсу пришлось хуже всех.
        Аэлло видно, как дрекавцы гроздьями повисли на его огромных руках, вцепились когтями в мощные ноги, зубами рвут плоть. Алс продолжает биться, мозжит бугристые черепа, топчет, бросает останки в сородичей, сбивая их с ног, но Аэлло видит, ему больно, очень больно.
        С середины поляны раздался оглушительный рев, переходящий в утробный вой.
        - Фенрир-р! - прорычал в ответ Алс.
        Рогатый волк припал на передние лапы, и в следующий миг поднял двух монстров на рогах, и пока они визжат и корчатся, третьего принялся драть тонкими, но сильными лапами.
        Коротышки оглянулись на крики рогатых:
        - Ух и, ах он! Эх вы, ох эти! Эх его!
        В следующий миг монстры лавиной обрушились на храброго волка. Яростное рычание сменилось тонким жалобным воем, а потом и вовсе исчезло, пару секунд над поляной раздавалось чавканье и хруст костей.
        Получив передышку, Аэлло смогла, наконец, подступиться к Алсу.
        Взмах пером, еще один - две шевелящиеся зеленоватые грозди обрушились наземь. Одного Аэлло перерубила пополам - нижняя часть продолжила извиваться на черной земле, а верхняя так и не разжала ни зубов, ни когтей.
        Взмахнуть пером, и пнуть круглую голову, которая продолжает хрипеть и вращать глазами. Осталось трое.
        Двоих Алс ухватил за уши и с силой столкнул головами. С низким утробным рыком стряхнул с ладоней жидкую серую массу. Одного перерубила пополам Аэлло, подняла верхнюю часть над головой и запустила в гущу сородичей.
        Бок о бок с гоблином пробились к Паку. Наемник упал на одно колено, и коротышки с двух сторон прыгнули ему на плечи. Взмах огромных зеленоватых ручищ Алса - и два жилистых тельца с хрустом превратились в единый ком. Аэлло потянула Пака за руку, помогая подняться.
        Втроем, плечом к плечу, шеренгой, перешли в наступление. Посередине - Алс, он топчет уродцев ногами, разбрасывает в стороны. Взлетающие тела быстро рубят Аэлло и старый охранник.
        Рогатые скачут по деревьям, хватаясь когтистыми лапками за стволы, криками подбадривают тех, которые без рогов. Те скалят зубастые морды, верещат, но ослушаться не смеют.
        Это конец, поняла Аэлло. Их слишком много. На руке повисло что-то верещащее, со злобными вращающимися глазами, и Аэлло от неожиданности закричала. Но Алс сорвал с нее монстра и метнул в самую гущу нападающих.
        Руки все тяжелее, ноги давно налились свинцом, и Аэлло не падает лишь благодаря тому, что перед глазами стоит полуобгрызенное лицо Марина Салье. Сердце гулко стучит о стальную грудную клетку, и его удары почти оглушают Аэлло.
        Они проиграли. Но она будет держаться до последнего. Потом силы оставят ее. Она не удержит боевую форму. И твари набросятся и сожрут ее заживо.
        Через звонкий гул в голове пробился тонкий свист.
        Откуда?
        Так рассекает воздух лезвие меча.
        Аэлло повернула голову и увидела чей-то высокий силуэт.
        Пока монстры осаждают, кто-то рубит их с другой стороны.
        Подмога!
        Мысль о том, что здесь кто-то еще, с мечом, придала сил - Аэлло продержалась лишние мгновения.
        Твари прыгают, визжат, распахивая зубастые пасти, рогатые куда-то скрылись. Мельтешение зеленоватой массы, взлетающие в воздух тела, взмахи стального пера мешают Аэлло разглядеть того, кто пробирается им навстречу. Сзади раздался глухой удар, как будто мешок упал на землю. Аэлло обернулась. Осел, неловко подвернув ногу, папаша Пак.
        Аэлло отступила за спину Алса, подбираясь к наемнику. Дать упасть - означает смерть для старика. Алс понял, кивнул. Оглушительный рев заставил тварей испуганно прижаться к земле, а потом броситься на гоблина.
        Аэлло протянула Паку тонкую руку в стальных чешуйках и дернула на себя, помогая подняться. С трудом удержалась на ногах.
        Острые зубы заскрежетали по ногам. Монстры не могут прокусить стальную чешую, но вцепились сильными цепкими лапками, тянут вниз.
        Гарпия с трудом подняла руку с пером, скривилась от резкой боли в плече. Рубанула и поняла, что не чувствует руку. Покореженное тельце осело на землю, но на смену упавшему пришли двое других.
        Аэлло сжала очин пера двумя руками, заставляя себя поднимать и опускать их, нанося смертельные удары. Но тут кто-то повис на правом плече, пытаясь вывернуть его из сустава. Когтистые лапки заскользили по стальным краям ее орудия, теряя пальцы, но сил держать перо больше нет. Пальцы Аэлло разжались, перо выскользнуло из рук.
        Твари принялись раскачивать безоружную гарпию.
        Сильный удар сзади - кто-то бросился ей под колени, и Аэлло упала на спину. На грудь ей вскочили два, или три уродца. Сил держать боевую форму не осталось. Слишком тяжело. Аэлло с трудом подняла тяжелые руки в стальных чешуйках, пытаясь согнать нечисть, но руки не послушались.
        Она все слабее, все неповоротливей. Тошнотворные липкие ладошки залепили рот и нос. Сначала лишат воздуха, а потом сожрут.
        Аэлло забилась в удушье. А потом поляна резко подернулась черным. Наконец-то, - сказало что-то внутри гарпии. Еще немного - и все закончится. Почему эта мысль раньше не пришла в голову…
        Раздался короткий свист.
        Замерцал неяркий, дребезжащий свет. Тяжесть с груди ушла и обрушилась где-то сбоку. Воздух со свистом ворвался в грудь.
        Аэлло увидела занесенное над ней лезвие меча.
        Сил держать боевую форму больше нет, и вновь ставшая легкой, невесомой, Аэлло откатилась в сторону. Меч снова мелькнул над ней, и Аэлло зажмурилась изо всех сил, выставляя перед собой руки.
        Удар!
        Меч по рукоятку вошел в землю рядом с гарпией, а потом раздался вопль:
        - Ты!
        Все еще не веря в то, что жива, Аэлло открыла глаза.
        Над ней склонился Август.
        Глаза вытаращены, рот широко открыт, веко дергается. Столкнувшись взглядом с Аэлло, отпрянул назад, поднимая руку, словно заслоняясь.
        - Ты с ума сошел! - вырвалось у Аэлло.
        - Ты… Ты! - выдохнул Август. - Ты что здесь делаешь!
        - Я?! Отбиваюсь от дрекавцов, а ты? - ехидно спросила гарпия.
        Август заморгал круглыми голубыми глазами. Щеки его вмиг окрасил румянец, даже кончики оттопыренных ушей стали малиновыми. Длинный подбородок парня дернулся, он вытер окровавленные ладони прямо о белую холщовую рубаху, и промямлил:
        - Тебя спасаю.
        - Вот как?! - съязвила Аэлло. - Хорошо, предупредил. А то спас бы, а я была бы не в курсе. Валялась бы, разрубленная напополам, так и не узнав, кто мой спаситель!
        Аэлло не сразу поняла, что бой закончен. Подтянула ноги, одернула подол платья. Походя заметила, что левую лодыжку разбила в кровь, когда это она успела так упасть? Справа голень покрыта царапинами. На руках много порезов, но неглубоких, затянутся мигом. Жить можно. Откинула кудри назад. В волосах грязь, мох, трава, слипшаяся кровь. Затянула узлом на затылке, чтобы не мешали.
        Обвела взглядом поляну. Скукоженные части тел, выпученные глаза уже беззлобно пялятся в небо. Сколько же их? Вся поляна усеяна, земли не видно.
        Откуда-то сбоку раздался хрип. Обернулась - папаша Пак полулежит, облокотился о ствол, волосы у него слиплись, темные от крови.
        Шатаясь, подошла к нему. Опустилась на колени рядом.
        Осторожно положила руку на лоб, отвела в сторону кровавые сосульки волос. Нехорошая рана. Глубокая. Странно, что охранник вообще в сознании.
        - Отвоевал свое, деточка, - сказал, кривя разбитые губы, наемник.
        А потом виновато так добавил.
        - Кроха, мне бы лекарства? А?
        Будет тебе лекарство, старый вояка, подумала Аэлло. Найду…
        Поодаль медленно вздымается и оседает зеленоватая груда мышц - Алс! Рядом длинным серым пятном растянулось тело рогатого волка.
        Аэлло принялась осматривать гоблина. Кажется, сердобольные сестры сначала смотрят, потом лечат… Голова все еще гудит.
        Мощное тело сплошь покрыто рваными ранами, укусы… Вон, в иных даже белеют остатки зубов.
        Аэлло положила кисть на зеленый лоб, и глаза гоблина открылись. Клыки дернулись.
        - Больно, - раздалось из израненных губ Алса.
        Аэлло отпрянула, и болотного цвета глаза гоблина потемнели, точно солнце скрылось за тучами. Как же стыдно! Заставила другого почувствовать то же, что и она только что - когда Август отшатнулся от нее.
        - Ты не страшный, Алс, - пролепетала. - Я просто забыла, что ты говоришь.
        Алс не ответил. Просто смотрел на нее, не мигая.
        Утешила, называется. Лучше бы вообще молчала.
        - Потерпи, пожалуйста. Я сейчас.
        Сейчас, сейчас. А что делать-то? Дома… Дома растут синие водоросли, дома есть желтая целебная глина… ей мажут края ран, и они срастаются, даже шрамов не остается… Дома тетя. Если чего-то не знаешь, всегда можно спросить у Келены… И Дара. Дара, сестренка, как же без тебя плохо!
        Аэлло замотала головой, отгоняя стыдные мысли. Келене и Подарке сейчас намного хуже, чем ей. И если она правда хочет помочь им, нужно расправить крылья и поспешить.
        Пользуясь способом, безотказно работающим для концентрации, Аэлло широко распахнула крылья, не заметив, как сбила с ног подошедшего Августа. Парень осел на землю, уставившись на серое крыло во все глаза.
        Гарпия аккуратно сложила крылья за спиной, и они почти слились с белым длинным платьем.
        Итак, что мы ищем? Фляжку. Папаше Паку нужна его фляжка. А еще нужно найти бинты и вату. Аэлло даже улыбнулась своей наивности. Хотя бы тряпок. И спирт. Ей нужен спирт. Пак, Алс - сильно покусаны. И, кажется, Август тоже хромает.
        - Эй, - позвал ее Август, нерешительно двинувшись следом. - Когда я подходил, видел, они там что-то обступили. Он махнул рукой.
        Очень может быть, что вещи, сорванные с их поясов, там.
        - Тебе помочь? - спросил Август, и осторожно, словно нехотя, протянул к ней руку.
        Аэлло скривилась и отпрянула.
        - Обойдусь.
        - Я тебе помогу искать!
        Гарпия не ответила, на ходу пожала плечами. Пошла, не оглядываясь.
        Под деревьями, куда указывал Август, лишь бело-розовые кости. Рядом валяется клетчатый котелок, обрывки одежды. Марин Салье с женой! Только что ходили, разговаривали, ругались. А тут кости.
        Аэлло вскрикнула, выставила перед собой руки, отступила назад. Август шарахнулся от нее. Ну и пусть. Вид у нее, наверно… краше на скале раскладывают.
        Стараясь не смотреть, Аэлло обошла скелет, принялась ворошить груду тряпья. Есть! Фляжка папаши Пака! Гарпия схватила ее первой. Поймала на себе задумчивый взгляд Августа. Что ему надо вообще?
        Значит, здесь те вещи, что были в первой тележке, где ехали хозяин с женой и детьми. Где-то должна быть лекарская сумка…
        Отшвырнула ящик с нарисованными на нем переплетенными змеями. Корм там для гадюк, что ли? Снова поймала на себе удивленный взгляд. Да что ему надо-то?
        - Ты что ищешь?
        - Лекарскую сумку.
        Опять пристальный взгляд. Аэлло твердо решила не обращать внимания.
        Как назло, ничего с ветвью! А нет, вот что-то. Бутылка, на ней ветка. Открыла крышку, понюхала, в нос ударил резкий запах спирта. Лицо озарила радость.
        - Это пить нельзя! - ошалело воскликнул Август. - Древесный спирт!
        - А кто-то собирался? - надменно пробурчала Аэлло и недобро покосилась на парня. - Раны, по-твоему, чем обрабатывать?
        - Пошли, помогу.
        - Погоди. Она должна быть где-то здесь.
        - Да что?
        - Так сумка!
        - Так вот же она. Вон ящик со змеями.
        - Со змеями?
        - Ну да, а ты что думала увидеть?
        - Ветку, - растерянно ответила гарпия.
        Наверно, Август что-то понял.
        - У нас змей рисуют, двоих, они обвивают рюмку и сцеживают в нее яд. Видишь? Вон, капает.
        Аэлло захлопала ресницами, глядя попеременно то на рассказчика, то на картинку - где логика?
        Напоследок все же пересилила себя, опустилась рядом с телами хозяев. Стараясь не смотреть, не вдыхать сладковатый тошнотворный запах, принялась срывать с бывшей Салье длинные юбки.
        Август понял, присоединился.
        Спазм сжал горло, Аэлло согнулась и закашлялась, ощущая, что все, что есть внутри, сейчас выскочит наружу.
        Август опять понял.
        - Отойди, - коротко сказал ей. - Я сам. Я сейчас.
        Аэлло поднялась и на нетвердых ногах поковыляла обратно. Спазмы продолжали сотрясать тело.
        Главное не дышать носом, но приторный запах смерти насквозь пропитал это место.
        И намертво приклеился к ней.
        Глава 11
        Аэлло потянула пальцем повязку на мощной ножище, уже шестую, не туго ли? Бросила быстрый взгляд на лицо гоблина - молчит, непонятно, больно ему или нет. Точнее, насколько больно. Алс похож на спелое хлопковое поле: весь в белых клочьях, пропитанных спиртом. Папаша Пак настоял, мол, укусы дрекавцов жуть какие заразные.
        Хорошо, что Август помог с перевязкой, у нее позорно кружилась голова и оттого она чувствовала себя улиткой.
        - Ух ты ж е-мое! - воскликнул Август, и Аэлло подпрыгнула. - Вот это они лихо тебя! Ну-ка, держи…
        Алс безропотно разомкнул клыки и позволил положить между верхней и нижней челюстью деревяшку.
        - Я, конечно, постараюсь, но тут зубы остались, обломки, - пробормотал Август. - Обязательно достать надо…
        Аэлло сглотнула.
        - На гоблинах все как на волках заживает, не боись, - сказал ей Август, орудуя острием ножа и пальцами в ране.
        Аэлло не выдержала - зажмурилась, закусила губу.
        Как он сказал о фэйри - там, в селении? Уродец?
        Я для него крылатый уродец, подумала Аэлло. И гоблину по этой же причине помогаю, да.
        Алс дернулся, обрушил на землю кулак-кувалду.
        Папаша Пак одобрительно крякнул и глотнул из фляжки. Аэлло сначала хотела подержать ее, чтобы облегчить наемнику последние мгновения жизни. А не пришлось. Увидев фляжку, Пак даже приподнялся. Вцепился и принялся судорожно глотать, забыв, что минутой раньше бормотал что-то о путешествии на звезду. Голову ему перевязал Август.
        Гоблин утробно застонал, и у Аэлло сжалось сердце.
        - Ага, - пробормотал Август. - Ага. Еще один. Аэлло, знаешь, я тут решил в Цац съездить.
        - С чего вдруг? - огрызнулась Аэлло, с силой затягивая повязку над бугристым зеленоватым коленом.
        Гоблин замычал.
        - Ой, извини, - спохватилась Аэлло и осторожно погладила зеленую кисть. Твердую и теплую.
        - Просто решил и все тут, - смущенно пробормотал Август. - Давно там не был, между прочим.
        Он о чем?
        Алс покосился на рассказчика, а потом посмотрел на Аэлло. Бледные щеки заалели, как маков цвет, Август же запнулся и закашлялся.
        Хорошо еще папаша Пак ничего не сказал.
        Прочистив горло, Август поведал, как увидел на дороге три разграбленные телеги.
        - Смотрю - убитых нет, а под перевернутой телегой пацан, рыжий такой, лет семи, сидит, трясется.
        - Лет семи, - прошептала Аэлло.
        Значит, тот, которого коршун чуть не унес, средний из троих, поняла она.
        - В рубашке малец родился, - важно сказал папаша Пак, точно прочитав ее мысли.
        Алс тихо рыкнул. То ли согласен, то ли Аэлло снова слишком сильно нажала на рану.
        - Пацан рассказал, как на вас напали чудовища, - сказал Август. - Оставил его сторожить коней, и побежал по вашим следам.
        - Коней? - переспросил папаша Пак и закашлялся. Нет, это он так смеется, поняла Аэлло.
        Август опустил глаза, замолчал, а потом махнул рукой, точно отгоняя муху.
        - Понял, кого-то они волокли. Пока бежал, думал - только бы успеть. Места здесь сами знаете, какие. А как поспел - у вас тут самый бой. Ну, да вы и без меня их всех порубали, - сказал и подмигнул Аэлло.
        Гарпия заморгала, отвернулась.
        Ждет, чтобы мы ему в ноги упали, подумала она. Не дождется.
        - Спасибо, сынок, - хрипло сказал папаша Пак, и снова сделал небольшой глоток из фляжки. - Я уж думал, хана.
        И Алс прошипел, из-за палки в клыках показалось непонятно:
        - Шпаипа.
        - Да это ладно, - сказал Август и беспечно махнул рукой, оглядывая гоблина. - Главное, что все целы. Почти, - добавил, и покосился в сторону.
        Затем задумчиво перевел взгляд на противоположный край поляны.
        Аэлло оглядела Алса - кажется, все.
        Поднялась, отряхнула рваное, все в бурых разводах, платье и пошла к кустам.
        - Куда ты? - крикнул ей вслед Август.
        - Там звери, - коротко ответила гарпия, не оборачиваясь.
        Август тут же подхватился, и пошел за ней.
        Аэлло развела в стороны колючие ветки, проскользнула в самую гущу. Кусты такие густые, пришлось даже живот втянуть, и задержать дыхание. Услышав сзади шаги Августа, подождала, пока подойдет ближе, и с мстительным наслаждением отпустила ветки.
        Усмехнулась, услышав ожидаемое «Ай! Чтоб тебя гоблин!» и устремилась вперед.
        За колючками обнаружилась еще одна поляна.
        Дальний край топорщится зелеными макушками камыша и темными головками рогоза. Из небольшого болотца, даже лужи, несет гнилью.
        Клетки свалены посередине.
        Аэлло поджала губы и нахмурилась, пересчитывая их, а когда на месте оказались все, радостно распахнула крылья, не заметив подошедшего сзади Августа. Он отшатнулся от серой плоскости, что нацелилась прямо в лицо, оступился и рухнул в колючки.
        - Аэлло!!
        Гарпия обернулась и нервно хихикнула.
        Август сморщился, точно укусил морского ежа, и Аэлло поспешно пробормотала:
        - Август, прости, я не хотела! Правда не хотела, чтобы было так больно!
        Август не обратил внимания на протянутую руку гарпии, поднялся сам. Морщась, принялся выдергивать колючки.
        - Вот спасибо, - съязвил в ответ, передразнивая интонации Аэлло. - Не хотела она, видите ли, чтобы было «так» больно! А чтобы просто было больно, значит, хотела.
        - Август!
        - Да я пошутил! - широко улыбаясь, ответил Август.
        - А чувство юмора у тебя дурацкое! - прошипела Аэлло, отворачиваясь. Забыла из-за него, зачем сюда шла.
        Раздалось ржание и между сосновых стволов появилась пегая морда с розовым носом. Нос фыркнул, задрался вверх, открывая зубы, и конь снова протяжно заржал.
        Август тотчас направился к нему.
        - Ты ж мой братушка… мой друженька, Тише, милый, тише, стой смирно. Все позади, парень, все теперь будет хорошо, - приговаривал Август, приближаясь к тяжеловозу. Вынул из кармана сухарь, протянул на ладони. Конь шумно выдохнул, мотнул мордой, нервно принял угощение. Август похлопал по мощной шее.
        - Ай, молодец, не удрал, ай, смелый…
        Аэлло заметалась между клетками.
        Где же фэйри?
        Его первым выпустить!
        Вот он! Его клетка лежит на боку, и серо-розовый комок испуганно таращит на нее глаза-блюдца.
        - Мы победили, - сказала Аэлло, и фэйри вздрогнул. - Потерпи. Я сейчас открою.
        Не говоря больше ни слова, гарпия поставила клетку на дно. Выдернула задвижку, распахивая дверцу.
        - Прости меня, пожалуйста, - прошептала она. - Мне стыдно, что я похожа на людей.
        Фэйри ничего не ответил, только моргнул темными блюдцами глаз.
        Аэлло уже не смотрела на него, поднимаясь.
        Кто следующий?
        Ближе всех слюдяной ящик.
        Нагнулась, осторожно протянула к нему руку. Тот словно почувствовал, сердито зашипел.
        - Не трогай! - раздалось сзади.
        - Не мешай, а? - огрызнулась Аэлло, и решительно сдвинула крышку.
        Опрокинула ящик на бок, готовая в любой момент принять боевую форму. Не пришлось. Две масляные струйки скрылись среди серых стволов.
        Следующий!
        Лже-феникс недоверчиво склонил голову набок. Вид у птицы побитый. Гарпия открыла дверцу, и попугай отступил назад. В глазах тоска и безысходность.
        Аэлло осторожно засунула руки в клетку. Подождала, клюнет, нет? Не клюнул. Вытащила его наружу и раскрыла ладони.
        Попугай остался на месте.
        - Ты чего? - тихо спросила, ожидая сзади какой-нибудь гадости.
        Так ждала, что крылья вздрогнули, когда хрустнула ветка.
        Аэлло осторожно подула на попугая. Птицы не люди, у них крылья есть.
        - Лети! - сказала уже громче. - Вырастишь новый хвост, еще краше. А перья ерунда, они отрастают.
        Оранжевый комок словно услышал, переступил лапками, спружинил. Аэлло прекрасно поняла птицу и подбросила руки вверх.
        Замельтешили красные сполохи с острыми концами, изнутри крылья попугая оказались белыми. В первый миг казалось, что птица упадет, но все же удержалась на лету, и взмыла в небо. Аэлло проводила попугая-феникса завистливым взглядом, закусила губу.
        Ей тоже нужно в небо.
        Здесь тесно, душно, пахнет смертью. И она очень спешит. Ее ждут!
        Вздохнув, не замечая, как внимательно смотрит на нее Август, Аэлло повернулась к следующей клетке.
        Дракон. Точнее дракончик.
        Этот зверь оказался смелее. Споро перебрался на ладонь, вцепился передними лапками в большой палец. Наконец-то Аэлло удалось рассмотреть пресловутого дракона. Серо-коричневый, гладкий, кожа отливает холодным блеском. Сам теплый, приятно держать в руках. Крылья как у летучей мыши, тоненькие, чуть не прозрачные. Смешно свернул их, вытянул навстречу гарпии узкую треугольную головку и кашлянул дымом.
        - Напугал, - сказала ему Аэлло и улыбнулась. На щеках ее заиграли озорные ямочки.
        Дракончик пискнул.
        Аэлло расхохоталась.
        - Мне тебя любить не за что, зверюга, но ты забавный.
        Дракончик моргнул и снова пискнул.
        - Это что значит? Мои чувства взаимны? Ладно, лети. Расти большой-пребольшой, но не вздумай обижать сестер ветра. И своим передай, что гарпии им не враги. Слышишь меня? Я на тебя надеюсь!
        Кажется, все.
        Уже уходя, обернулась, обвела взглядом осиротевшие клетки.
        Сердце болезненно сжалось, в горле стал ком.
        Фэйри, казалось, так и не пошевелился. Сидит на грязном железном днище, сжавшись в комок. Только глазищи прикрыл.
        - Ты живой? - гарпия бросилась к его клетке, спотыкаясь о другие.
        Поморщившись, грохнулась на колени рядом.
        Фэйри не ответил.
        - А? Ты мне? - спросил Август, опуская меч.
        Он решил расчистить кустарник, чтобы безболезненно провести коня. Животине, по его словам, итак досталось.
        - Что молчишь?
        - Причем здесь ты!
        Аэлло даже рассердилась. Потом подумала и добавила.
        - Дай тряпку.
        - Зачем?
        - Не твое дело! - так рявкнула, что Август отпрянул.
        Развернулся, ушел, бормоча что-то о бездушных гарпиях. Пусть.
        Осторожно, чтобы не напугать, засунула руки в клетку. Фэйри поднял верхнюю губу, обнажая маленькие острые зубки.
        - Не бойся, - ласково сказала Аэлло. - Правда, все позади.
        - Вот, держи! - рядом с ней обрушился ворох грязных тряпок.
        Фэйри испуганно дернулся и зажмурился.
        - Т-ш-ш! - шикнула на Августа, угрожающе махнула рукой.
        - Хоть бы спасибо сказала, - пробурчал он себе под нос, и вернулся к кустам.
        - Не бойся, малыш, - позвала Аэлло фэйри. - Никто больше не обидит тебя.
        Подхватила теплое, гладкое на ощупь, тельце, в руки, достала из клетки. Положив фэйри к себе на колени, споро замотала его в полоски ткани. Кажется, в остатки некогда белого, накрахмаленного подъюбника.
        Пока заматывала, словно младенца, стараясь не прикасаться к разноцветным обрывкам крыльев. Фэйри по-прежнему не проронил ни слова, и непонятно, может ли он шевелиться.
        - Наверно, ты совсем слабый… Август! - позвала Аэлло.
        - Что?
        - Я видела, ты коню сухарь дал.
        - Голодная? У меня еще сахар есть!
        - Дай сахар. И сухарик. Да зачем мне так много!
        Подхватила из лопатообразных ладоней коричневый осколок и сухарик с румяной корочкой.
        Осторожно разжала губы фэйри, положила в рот сахар. Сухарик всунула в сжатый кулачок. Куда его теперь? Кажется, она видела в ворохе награбленного холщовую сумку через плечо. Пока туда, а там глядишь, оклемается.
        Август как раз закончил прорубать дорогу, поэтому на поляну к ожидавшим их папаше Паку и Алсу вернулись все вместе.
        - Вам, наверно, хочется отдохнуть, - сказала гарпия. - А потом все это надо сжечь.
        Старый охранник даже подскочил, неловко опираясь рукой о ствол.
        - Мы ничего, кроха, - пробормотал он. - Мы потихоньку, дойдем.
        Алс тоже поднялся. Пошатываясь, пошел на середину поляны. К удивлению Аэлло, гоблин принялся разбрасывать тела монстров, что свалил туда Август, расчищая площадку для временной лекарни. Наконец, вытащил мертвого волка.
        - Фенрир, - рыкнул, глядя на повисшее серой тряпкой тело. - Был храбрый, был друг. Он не заслужил, чтобы его хоронили с нечистью.
        Развернулся мощной спиной и пошел прочь, из-за плеча торчит окровавленная морда.
        Август, не говоря ни слова, проводил с поляны Пака, подставив тому плечо. Потом вывел коня, и, вернувшись, принялся разбрызгивать спирт.
        - Не надо, - сказала ему Аэлло. - Побереги для старого Пака. Гарпии дружат с духами огня.
        Ее кисти покрылись чешуйками, щелкнули пальцы, и вылетела искра. Сразу за ней еще одна.
        Аэлло объяснила Августу:
        - Для боевого навыка - слишком медленно, так можно дощелкаться. Но когда все спокойно, и никто не говорит под руку - в самый раз.
        Август кивнул и помог забросать тела сухими ветками.
        Скоро от побоища не осталось и следа, лишь выгоревшая земля.
        Обратная дорога показалась совсем короткой, не смотря на повальную хромоту и пошатывание.
        Папаша Пак присвистнул, заметив двух гнедых красавцев, привязанных у обочины. Гоблин одобрительно рыкнул. У ног лошадей сжался в комок рыжий мальчишка с исцарапанными щеками. Всего один, значит? Аэлло помнит, их трое было…
        Надо подойти к ребенку, спросить… Аэлло помотала головой. О чем спрашивать? Но ведь надо что-то теперь с ним делать?
        Хотела подойти, но споткнулась, и, стараясь не цепляться крыльями, сползла по стволу.
        Август оглянулся на нее.
        - Я сейчас, - сказала ему слабым голосом. - Я только немножко посижу и встану.
        Аккуратно высвободила крылья, распахнула их, укрываясь с двух сторон. На боку, в холщовой сумке слабо завозился фэйри.
        Аэлло сомкнула веки, и почувствовала, как кто-то укрыл ее грубым плотным полотном.
        Глава 12
        - Тише вы! Девочку разбудите!
        - Отважная кроха! Может, с нами, обратно? Надо бы спросить.
        - Вряд ли, - прозвучал голос Августа. - Такой если втемяшится что-то…
        - Да, девка упрямая.
        Ну, вот и хорошо, что меня правильно поняли, - мысленно сказала Аэлло и принялась ожесточенно тереть кулачками глаза. Некогда засыпаться.
        Прежде, чем встать, прислушалась к холщовой сумке сбоку - не шевелится. Но теплая. Надо у Августа еще сухарик попросить для него. В дорогу.
        При мысли о еде живот жалобно булькнул. Фэйри в сумке зашевелился. Живой!
        Аэлло потянула носом воздух… Засохшая кровь, кажется, насмерть въелась в кожу, в волосы. Перо отдала бы за возможность постирать платье!
        Пока она спала, две повозки оттащили на обочину. В третью впрягли пегого коня. Донеслось мерное дребезжание Папаши Пака, словно они едут себе и едут, а дрекавцы Аэлло приснились. И Август приснился.
        Нет, он не приснился - вон, шерудит в телеге, вполголоса переговаривается со старым наемником.
        Аэлло осторожно прижала к боку теплую сумку, оперлась рукой о шершавый ствол, поднялась и пошла к остальным.
        Алс обернулся к ней - рядом с конями лицо его смягчилось, даже стало мечтательным. Нижняя губа, из-за которой торчат клыки, оттопырена, растянута в подобии улыбки, вид почти добродушный. Смотрит, точно только разбудили на самом интересном месте сна.
        - Быстро ты, кроха, - сказал Аэлло папаша Пак.
        Вид у наемника бодрый, если бы не рука на перевязи, и окровавленная повязка на голове. Но голубые глаза по-прежнему смотрят весело и бесшабашно. Все ему нипочем. Хотя, если верить его россказням, и не в таких переделках бывал.
        - Мы быстро восстанавливаемся, - ответила гарпия.
        Голос прозвучал хрипло со сна.
        Рыжий мальчишка - Аэлло так и не вспомнила имени - бросился к ней, с размаху обнял за талию, прижался кудрявой макушкой к боку.
        Аэлло положила руку на мягкую шевелюру.
        Спросить о братьях? Или не стоит?
        Пацан поднял к ней бледное, в веснушках лицо. Не виделись всего пару часов, а в глазах мальчишки глубина. Боль.
        - Ты поедешь с нами, Аэлло? С Паком и Алсом?
        - Куда?
        - Обратно, кроха. Надо к родственникам малого-то, к теткам, прядильщицам. Это аж в саму Гратху. Мы с торговым караваном на этот раз, не иначе, - пояснил седой наемник.
        Аэлло посмотрела на ребенка. Смотрит так, словно его судьба решается. Или у него теперь все время такая пронзительность во взгляде будет? Точно крыльев лишился.
        - Нет, - сказала Аэлло. - Не поеду.
        Пацан ничего не сказал, только крепче прижался, зарываясь носом в складки грязного платья.
        - Хорошо, - сказала Аэлло, - что позаботитесь о нем.
        Помолчала. Чтобы еще им сказать?
        - Спасибо вам всем. Мне пора.
        Отстранила ребенка, развернулась, распахнула крылья.
        - Аэлло! - раздался голос Августа.
        Гарпия обернулась и посмотрела на него.
        - Куда ты?
        - Я спешу.
        - Куда спешишь?
        - Мне есть куда.
        - В Цац?
        - Сначала в Цац.
        - Огибать лес все равно надо.
        - Мне не надо.
        - Да погоди ты! Аэлло, сколько ты пролететь сможешь?
        Гарпия склонила голову на бок, думая, как ответить так, чтобы понял. Бескрылые, верно, исчисляют расстояние не взмахами и перелетами, а как-то по-своему.
        На лице Августа мелькнуло отчаяние, и старый Пак пришел парню на выручку:
        - Он прав, кроха. Выдохнешься ты. А лететь по самым диким местам.
        По диким местам?
        Аэлло нахмурилась и упрямо поджала губы. Летает-то она быстро… Если недалеко.
        - Значит, по дороге, да?
        - Аэлло, - снова позвал Август.
        Гарпия взглянула на него. Отчего-то очень не хотелось смотреть. А стоило взглянуть, как это чувство усилилось, к щекам словно угли приложили, и вдобавок живот заболел.
        Вид у Августа встрепанный, вихры ниспадают на грязный лоб. Плечи с косую сажень поднялись и опустились, у пояса меч, рукоять грубой, человеческой работы, а на щеках румянец.
        Как ловко он с мечом управлялся! Сильный.
        Глаза у него сейчас словно у волка Фенрира. Аэлло почему-то почувствовала себя виноватой. А самое худшее в том, что все, даже молчаливый Алс уставились на нее так, словно она в чем-то виновата.
        - Я поняла, - сказала ему гарпия. - Я полечу по дороге. Спасибо, что предупредил. Я, правда, спешу.
        Ну что еще сказать такое, чтобы голос не дрожал, и чтобы он не смотрел так?!
        Не придумала.
        - Аэлло, - тихо сказал Август, словно ему неловко произносить ее имя, - ты же устала. Поехали верхом?
        И тут Аэлло не выдержала.
        Расхохоталась - громко, звонко, запрокинула голову, взмахнув крыльями и всплеснув тонкими руками.
        Август только заморгал. А гарпия уже согнулась пополам от приступа хохота, принялась балансировать крыльями, чтобы не сесть прямо в дорожную пыль.
        Звонкий, заразительный смех заставил и старого Пака закашляться, закудахтать, пацан же сначала испуганно вытаращил глазенки, а потом присоединился к общему веселью тонким голосом. Даже гоблин растянул зеленоватые губы в улыбке.
        - Да что такое-то? - обиженно спросил Август.
        Аэлло с трудом разогнулась. Ноги ослабли, крылья оттягивают размякшее тело назад. Руки болтаются, не слушаются.
        - Да я боюсь их, - честно призналась, приложив к груди ладони. - Больше, чем грифонов!
        Теперь и Август улыбнулся.
        - Ну, ты даешь! Неужели есть такие люди, кто боится лошадей!
        - Конечно, есть, - поддакнула Аэлло и снова расхохоталась. - Гарпии!
        Теперь уже захохотали все вместе. А гоблину пришлось даже облокотиться на жалобно скрипнувшее дерево.
        - Я провожу тебя, - сказал Август. - До Цаца. Мало ли что, - добавил совсем тихо и покраснел.
        - Это хорошо, - сказала гарпия, стараясь попасть ему в тон. - Только я полечу быстро. Ты не догонишь.
        - Я постараюсь, - серьезно ответил Август и упрямо сжал губы.
        - Хорошо, - сказала Аэлло и кивнула. - Значит, прощайте. Папаша Пак, Алс, малыш… Может, встретимся!
        - Удачи, - прорычал гоблин.
        Пацаненок только раскрыл рот, точно хотел что-то сказать, а потом закрыл. Передумал. За каких-то пару часов растерял всю словоохотливость.
        - Девочка, - сказал ей папаша Пак. - Ты деньги-то возьми! Понадобятся. Тебе Салье сколько обещал? Три серебряника? Бери больше. Вот, мы нашли, тварюги их не тронули. И вообще много у них, награбленного-то. Мы пацана к теткам, а сами в какое-нить дело, навроде торговли. А что же? Сами себе охрана.
        Пак покосился на Алса, тот, по своему обыкновению, промолчал. Наемник вздохнул, открыл деревянную шкатулку с двумя змеями на крышке, достал оттуда узкий темный кошель.
        Аэлло покачала головой.
        - Не надо, - пробормотала. - Я их не заработала. Меня наняли, чтобы я сопровождала до Цаца. Я не выполнила свою работу.
        Папаша Пак посмотрел на нее как-то странно, даже перебинтованной головой потряс. Точно то ли ее словам не поверил, то ли своим ушам. А гоблин рыкнул, как показалось Аэлло, одобрительно.
        - Все же возьми, - сказал старый Пак и протянул несколько кругляшков на ладони.
        Аэлло сделала вид, что ее это не касается.
        - Папаша Пак, не знаете, впереди будет какое озеро или хотя бы ручей? - спросила она, глядя на Августа. - Помыться очень хочется.
        - Речка через три версты, - ответил Август.
        Еще один уставился на нее, вытаращив голубые глаза, как и Пак. Поэтому Аэлло кивнула, словно эта мера длины о чем-то говорит ей, пожала плечами, и отступила, чтобы взлетать было удобнее.
        - А коня, - сказала она Августу, - ты лучше им отдай. Все легче будет с телегой.
        Август с папашей Паком снова переглянулись. Выражение лиц одинаковое, Аэлло не понятное.
        - Прощайте, - сказала гарпия, и хотела уже пожелать легких крыльев, но вовремя вспомнила о неуместности такого напутствия. - Удачи, - пожелала она, и, распахнув крылья, взмыла в воздух.
        Верхушки деревьев привычно закачались внизу, гарпия раскинула руки в стороны и с наслаждением подставила лицо ветру. Словно не было всего этого, страшного, словно все, что было на земле, ей приснилось.
        Блаженно смежила веки, но холщовая сумка задергалась, закачалась, и Аэлло провалилась в воздушную яму.
        Маховые перья не полностью отрасли, а еще она лишилась двух новых. Тяжело придется в полете, особенно, пока не придумает, что с новым попутчиком делать. Сумка шею натирает, да и непривычно с ношей летать.
        Но все-таки не по земле ходить!
        Аэлло сделала крутой вираж и устремилась вперед. Внизу песочной змейкой вьется дорожка, жаркое полуденное солнце играет на зеленых макушках деревьев. Лес с высоты полета гарпии выглядит летним и беззаботным, почти лугом, но конца-краю его не видно.
        И никогда не скажешь, что в этих нежно-зеленых дебрях, так опасно, так негостеприимно. Змеи, чудовища, подлые коротышки в черных плащах.
        Крылья налились свинцовой тяжестью. Даже на один перелет ее не хватило! Быстро выдохлась, это все отсутствие перьев, конечно. Ничего, сейчас передохнет.
        Укатанный песок вперемешку с иголками, травинками мягко спружинил под подошвами, поднялся легким облачком у ног. Аэлло перевела тяжелое, с полета, дыхание. Чтобы спрятаться от немилосердно палящего солнца, отошла в сторону, под сень раскатистого дерева.
        Земля под ногами сначала затряслась, задрожала, а потом раздался стройный грохот.
        Аэлло обернулась, и увидела, как из-за поворота показалась гнедая лошадь, с яростным взглядом лиловых глаз, клочья пены ошметками летят с черных дрожащих губ.
        Одним словом, страшилище.
        Но Аэлло не испугалась, потому что во всаднике, в белой рубахе, с всклокоченными волосами и упрямым выражением лица, узнала Августа. Даже не повернув голову в ее сторону, промчался мимо.
        Мало того, что нагнал, еще и обогнал! До этого момента Аэлло думала, что быстрее гарпий никого не бывает.
        - Это потому, что я уставшая! - сказала она вслух и гневно топнула.
        Сумка ответила мерным покачиванием.
        - Вот! И ты считаешь, что я права, - удовлетворенно сказала Аэлло.
        Отдышавшись, снова взмыла в воздух.
        Впереди мелькнула узкая голубая нитка реки, и с каждым взмахом крыльев она все больше напоминает блестящую, нарядную ленту.
        Спустившись пониже, увидела, как Август вводит в реку коня.
        Отлетела и спикировала к самой воде, вытянула руки, зажмурилась, ожидая, что сейчас прохлада обволочет разгоряченное с полета тело. Холщовая сумка неприятно подпрыгнула, метя в лоб, Аэлло чудом увернулась, и сделала крутой вираж прямо над поверхностью.
        Осторожно водрузила драчливую сумку на подушку травы на берегу и, радостно взвизгнув, прямо в платье, обрушилась в воду, подняв столб прозрачных брызг.
        Глава 13
        Восторг! Набрав побольше воздуха, Аэлло нырнула. Вмиг потяжелевшие крылья плотно прижала к спине. Гребок, еще один. Ткань белого, расшитого жемчугом, платья стала легкой, задралась, открывая под водой длинные ноги.
        Аэлло открыла глаза. Мутно, зелено, неясные силуэты водорослей, рядом вильнул тонким голубоватым хвостом дух воды. Тебя-то мне и нужно, малыш, - мысленно сказала ему Аэлло, - не отплывай далеко.
        Сделала гребок руками вверх, оттолкнулась ногами и, вдохнув теплый полуденный воздух ощутила, как струи воды щекочут лицо и шею.
        Дома не в каждую погоду вволю наплаваешься. Хотя воду Аэлло любит.
        Море - оно как воздух, только для рыб и ихтионов. А то же течение - ветер.
        Аэлло перевернулась на спину, распластала крылья для равновесия, подхватила в ладошку несколько прозрачных, текучих фигурок - сплылись, посмотреть на гостью - и посадила их на безнадежно испорченную ткань. Духи воды тут же взялись за дело, и Аэлло окутало облако мелких щекотных пузырьков. Скоро ни грязи, ни крови на платье не останется.
        Перевернувшись и нащупав дно ногами, Аэлло принялась ожесточенно тереть волосы. Как хорошо быть чистой!
        Озеро окружают высокие кусты в маленьких белых цветочках, отсюда, из воды, они кажутся зеленым кружевом, что плетут гарпии.
        Что-то скользкое коснулось ноги, и живот тут же подвело от голода. Как славно она сейчас перекусит, пусть тетя ею гордится!
        Аэлло замерла, не двигаясь. Вот, скользнула серебристая струйка. В следующий миг крупный окунь с красными треугольниками плавников забился в когтях гарпии. Ох и колючий!
        Пришлось выходить на берег. Чувство голода пересилило желание понежиться в воде и поиграть с духами. И что с рыбиной придумать? Чистить - долго, муторно, да и не любит она это дело, хоть и голодная. Распотрошить и запечь на углях! Толстая шкура вместе с чешуей сама отвалится.
        Щелкнула стальными чешуйками, призывая огневушек. Сейчас у нас у всех будет пир! Где-то недалеко валялось несколько толстых веток - то, что надо.
        Внутри все поет, все ликует! От усталости после купания не осталось и следа.
        И вообще, ей все это приснилось.
        Скоро ярче солнца засияют бусины драгоценного Жемчужного Ожерелья, и, вместе с Келеной и Подаркой они усядутся на самую верхушку тронного острова! И ветер будет трепать их волосы и петь свои песни, и будет все просто чудо как хорошо!
        Она расскажет родным о бескрылых людях, которые больше всего на свете любят деньги. Расскажет о кровожадных монстрах дрекавцах, и о драконах - красивых, но глупых и охочих до юрких маленьких гарпий. Драконам невдомек, что гарпии им не враги…
        И они вместе посмеются над всем этим, а потом стемнеет, и небесные сестры зажгут звезды. И они с Дарой закутаются в крылья, головы положат тетке на колени, как когда-то в детстве, и все будет как раньше и даже лучше!
        А о мерзких нефилимах они и не вспомнят.
        Ай! Больно! Палец уколол острый плавник. Сунула в рот, солоно. Вот! Стоит даже подумать о них, как сразу случается какая-то гадость.
        Осторожно, стараясь не испачкаться, присыпала рыбьи потроха песком, и устроила распотрошенную рыбу на углях.
        Мокрое платье прилипает к коже, хлюпает, снять бы его, разложить на траве - на солнце вмиг высохнет. Но где-то там, за тростниковой заводью, Август. Почему-то при этой мысли стало жарко. Пожалуй, лучше в платье. Так оно и прохладнее.
        - Фэйри! - крикнула, лучась от счастья, оборачиваясь к холщовой сумке. - Сейчас у нас будет настоящий пир!
        Вспомнив о фэйри, Аэлло принялась размышлять над тем, едят ли фэйри рыбу. Потом вспомнила, что до сих пор называет его фэйри и почувствовала укол совести. Это как если бы ее все время звали «гарпией»…
        - Бр-р-р, не дай ветер! - пробормотала она.
        Перед глазами возникло лицо нефилима. И без того свирепые черты исказила ярость. Фигура синего исполина нависает над хрупкой фигуркой гарпии, в то время, как она лежит на мраморном полу тронного зала, беспомощно распластав крылья, и держится за щеку.
        - Мне плевать на твое имя и твоих предков. Я буду звать тебя гарпией, потому что ты - гарпия…
        Анаким выплюнул эти слова ей в лицо, и он ответит за них!
        Она замотала головой, отгоняя наваждение, отчего мокрые пряди волос запрыгали, ударяя по плечам.
        - Фэй… - позвала Аэлло и осеклась на полуслове. Холщовая сумка пуста! И лежит не как она ее оставила!
        Кажется, вот перед тем, как уколоться о плавник, она слышала тихий всплеск. Еще подумала, рыба.
        От сумки к воде тянется след маленьких ножек - расширенных спереди, узких сзади, словно утенок оставил.
        Ничего страшного, сказала себе Аэлло, просто фэйри стало лучше, и он тоже решил помыться. Надо, кстати, и сумку постирать…
        Сказать-то сказала, а в груди нехорошо запрыгало, и накатило ощущение приближающейся беды.
        Если он купаться пошел, то где он?
        А если не купаться, почему следы к воде ведут?
        Взмах крыльев - и Аэлло оказалась у кромки воды, всмотрелась в воду. Никого. Тихо.
        Буль.
        Откуда звук? Кажется, у берега кивнул черной головкой рогоз. Рыба?
        Буль.
        Представь, что ты охотишься, и смотри в воду!
        Аэлло расправила крылья, чтобы солнце не отражалось от воды.
        Кажется… Есть!
        Бросок!
        И вот она прижимает к груди прохладное тельце фэйри.
        - С ума сошел!
        Хорошо, что она знает, как спасать утопающих. Сестер Жемчужного Ожерелья этому учат с детства.
        Когда-то совсем крошкой, Аэлло спустилась слишком низко к воде, и ее накрыло волной. Она до сих пор помнит, как над головой сомкнулись серые воды и исчезло небо.
        Осторожно подвернув цветные обрывки на спине, уложила тельце на теплый песок. Из полосок ткани, в которые фэйри был укутан, он соорудил некое подобие набедренной повязки.
        Аэлло согнула тонкие руки, слегка нажала на грудь. Повторила все снова.
        Как же так! Вынести плен, пытки, унижения, и погибнуть в первый же час свободы…
        Ветер свидетель, она не допустит этого!
        Фэйри пошевелился.
        Один из духов огня осторожно подполз по сухой ветке, любопытно водя длинным носом, и Аэлло шикнула на него, чтобы не мешал.
        Фэйри приподнялся на руках, и принялся кашлять. Бледный, худой, заморенный. Как же ему плохо! Лысая голова с острыми оттопыренными ушами покрыта зеленоватым пушком, Аэлло и не замечала. Или это оттого, что пушок намок и облепил черепушку?
        Фэйри поднял к Аэлло лицо. Наморщившись, хлопнул темно-фиолетовыми глазами-блюдцами.
        - Тебе лучше? - спросила, как можно участливей.
        Глаза потемнели еще больше, кнопка носа дернулась - фэйри заговорил.
        - Зачем…
        Голос лесного жителя прозвучал глухо и зло.
        - Что зачем? - переспросила Аэлло.
        Фэйри принялся говорить отрывисто, делая паузы после каждой фразы.
        - Зачем. Вытащила из клетки. Притащила сюда. Из воды зачем достала?!
        Закашлялся.
        Аэлло склонила голову набок, нахмурилась. Потом выпрямила шею. Он недоволен, что его спасли?
        Но фэйри и не ждал от нее ответов.
        - Я все равно умру, - дрогнувшим голосом сказал он.
        Аэлло пожала плечами.
        - Когда-нибудь. Как и все. Но не сейчас. Ты слишком страдал, чтобы сейчас умереть.
        Личико фэйри исказила гримаса.
        - Ты не понимаешь?! Мне не жить. Теперь. Без крыльев.
        - Вы умираете без крыльев?
        - Лучше бы умирали, - процедил фэйри. - И я умру! Разве это жизнь? Нет крыльев - нет магии. Магии!
        Аэлло хотела сказать о людях, но промолчала.
        Слова нашлись сами собой.
        - В песнях ветра говорится, что страдания закаляют крылья души.
        Фэйри не ответил и Аэлло продолжила.
        - Нельзя умирать оттого, что грустно. У тебя есть родные? Я уверена, что они с радостью примут тебя… любого.
        Фэйри не ответил.
        Аэлло подумала, что верно, и не ответит, но прозвучало глухое, заставившее ее вздрогнуть.
        - Расскажи, как умер Салье.
        Не смотря на жаркое солнце, Аэлло зазнобило.
        Из воды выпрыгнула, играя, рыбка. В том месте, где она нырнула, пошли круги, дошли до берега. Легкое дыхание ветра коснулось камышовых зарослей, озорно растрепало высохшую прядь волос Аэлло.
        Гарпия нахмурилась, набрала в ладони песка, разжав пальцы, проследила, как он струится на землю.
        Взгляд фиолетовых глаз прямой, пытливый.
        Ему важно, поняла Аэлло.
        - В страшных муках, - честно ответила гарпия. - Они сожрали его заживо.
        Фэйри отвернулся, посмотрел на воду.
        - Это он тебя так?
        - Он был не самым худшим.
        Фэйри немного помолчал, потом пожал костистыми плечами.
        - Но я рад, что он мучился, прежде чем издох.
        Аэлло подумала, что понимает его. А еще стало жалко, что Стротина не было среди убитых.
        - Я не знаю, что сказать тебе, - сказала она. - Но жить надо. Ваши крылья не отрастают?
        Фэйри покачал лысой головой.
        - Помочь может только озеро Семи Радуг. То, что у Радужной горы.
        Аэлло вздрогнула.
        - Что ты сказал?!
        - Далеко в горах, к югу отсюда, есть озеро Семи Радуг. К нему почти невозможно подступиться - ни пешком, ни даже по воздуху.
        Фэйри опустил глаза, пальцем провел на речном песке линию, вздыхая.
        - Я слышал, что вода в этом озере крылья возвращает. Мне рассказывал дедушка. Он говорил, что целебные воды вернули крылья его соплеменнику, это было очень давно. Больше никто долететь туда не смог. Наши думают, что это просто красивая легенда. Чтобы дать народу надежду. Как будто нельзя жить без нее, без надежды.
        Брови Аэлло сдвинулись к переносице, губы сжались в линию, зеркальца глаз потемнели от гнева.
        - Значит, есть озеро, которое может тебе помочь, - процедила гарпия. - Ты знал об этом, и хотел покончить с собой! Да ты просто больной! А я таскаю еще его в этой треклятой сумке, задыхаюсь, как дура! Да я сама тебя убью!
        Фэйри проворно отскочил в сторону, но увидев, что Аэлло не двигается, снова уселся на мокрый песок, злобно сверкнув в ее сторону глазищами.
        - Умная, да? Тебе легко говорить! А как добраться до этого озера? Тем более теперь!
        Фиолетовые глаза-блюдца потемнели, точно солнце спряталось за тучей.
        Аэлло набрала побольше воздуха в легкие, и, выдержав торжественную паузу, не удержалась, затараторила.
        - Так вот знай, мой путь лежит как раз через это озеро! Это озеро, понимаешь! Радужная гора! Мне туда. И если обещаешь не толкаться, не топиться и вообще быть паинькой, так уж и быть, поработаю перевозочной гарпией, хотя вряд ли такие есть. По крайней мере, в нашем роду точно не встречались.
        Фэйри ничего не ответил. Остался сидеть, как сидел.
        Аэлло отвернулась, уставилась на водную гладь. Скользят по поверхности многоножки, стайки мошек не боятся играть у самой воды. Время от времени раздается бульканье, и рыба, чья охота оказалась удачной, скрывается в глубине, довольно маша серебристым хвостом.
        Что-то теплое прижалось к боку Аэлло.
        Водная поверхность приобрела очертания лица. Не старого, но какого-то древнего, с черной бородой. Они расстались с чародеем вчера, а сколько всего произошло! Он точно так же пролил свет на ее жизнь.
        Она вернется домой победительницей.
        Убьет Анакима и прогонит проклятых нефилимов.
        И все будет, как раньше.
        Только сестры и ветер.
        Глава 14
        - Эй! Голые крылатые девушки есть? - раздалось из-за кустов.
        - Размечтался! - фыркнула Аэлло.
        Раздвинув пушистые ветки в мелких белых цветочках, показался Август.
        Мокрые волосы свисают на лоб, и выглядит он совсем мальчишкой. Как и у гарпии, одежда на нем мокрая, правда, пятна не отстирались. Аэлло снова тихо фыркнула.
        - Я видел, как ты, - сказал и покосился на фэйри, - как вы прилетели.
        - А где твой конь?
        - Стреножил, пасется. Боишься? - лукаво так спросил, не без удовольствия.
        - По-твоему я только об этом и думаю, - огрызнулась гарпия. - Его, наверно, кормить пора. Махину такую.
        Интересно, что едят это исполины?
        Август рассмеялся, сверкнув белыми зубами.
        - Они едят траву. А недостатка в ней здесь нет, - сказал, отсмеявшись.
        - Траву? - переспросила гарпия и склонила голову набок, смотря в кусты, точно чудовищный конь вот-вот из них появится. - Такие огромные… Как так?
        Август пожал плечами.
        - Им хватает.
        - Кстати, о еде… Я бы и сам не прочь перекусить!
        Он потянул носом воздух.
        - Ой, точно!
        Аэлло хлопнула крыльями, подлетая к костру.
        - Я совсем забыла! Но нет, кажется, нормально. Да, вполне съедобно должно быть. Почти и не подгорело… Август, фэйри! Как звать-то тебя… Налетай, у нас здесь жареная рыба.
        Подошли одновременно. И ответили тоже вместе.
        Август спросил:
        - Эм… это что?
        А фэйри ответил:
        - Бруни.
        - Очень приятно! - воскликнула Аэлло, поспешив ответить фэйри, а потом подняла взгляд на Августа.
        - Как что? Рыба жаренная.
        Август нахмурился, наморщил нос, принюхиваясь.
        - Это… Это я должен есть?
        Аэлло захлопала ресницами.
        - Люди не едят рыбу? Я не знала, - сказала она скороговоркой и тут же перебила себя, топнув. - Стоп! В этом вашем селении - я помню, продавали рыбу, сырую, копченую, сушенную! И на вывесках были нарисованы рыбьи головы с костями … Что ты мне голову-то морочишь?
        Она гневно взмахнула кулачками.
        Август отшатнулся и заморгал.
        Глядя сверху вниз на маленькую сердитую девчонку в мокром платье, что грозно наморщила лоб, он ответил:
        - Да едим мы рыбу! Причем здесь! Но это… Я имею ввиду - она чего, нечищеная? И только одна? Я имею ввиду - одна рыба? А где все остальное?
        Аэлло сердито сдула со лба белую, отдающую в голубизну, прядь-пружинку, та взметнулась над макушкой. Остальные кудри еще не высохли, тяжело бьют по плечам и крыльям во время резких движений.
        - Что - остальное? - переспросила Аэлло, и склонила голову набок, сощурившись, глядя на Августа снизу вверх.
        - Да как что!
        Кажется, Август начал сердиться.
        - Будь здесь хоть одна девушка из поселения, тут была бы, я не знаю, похлебка! Каша! Овощи, вот прямо на углях бы испекла… А хлеб? И мясо, как же без мяса-то? Что ж это за обед такой? Как по мне, так хоть кусок сала, а на столе быть должен! А тут - ни стола нормального, ну, переносного, да хоть скатерка какая! А только одна рыбеха, и та не чищена и подгорела. И наверняка даже без соли и масла!
        Пока он говорил, Аэлло быстро хлопала длинными ресницами, а затем гневно, одним махом, распахнула крылья и уперла кулачки в бока.
        - Ах, похлебка! Ах, каша! Прости, я забыла вынуть котелок и набор посуды тонко выделанного золота из переметных сумок, что ношу на шее! Где я тебе, по-твоему, должна здесь взять масло, и даже если бы…
        - Хорошо, хорошо, - выставив ладони перед собой, перебил ее Август, - тебе действительно негде взять котелок, да и насчет стола переносного я хватил, признаю! Хотя я не понимаю, как ты так живешь…
        Аэлло перебила его, закончив начатую фразу:
        - И даже если бы все это было здесь, у меня с собой, с чего ты взял, что я должна готовить обед из десяти блюд?
        - Но, - неопределенно промычал Август, вид у него стал откровенно опешивший. - Ведь пора есть, да ведь? И ты женщина!
        - Ты обалдел? - рявкнула гарпия. - Звучит как «Ветер, разве нужны причины»! Если тебе нечем заняться - пожалуйста, ковыряйся, наверняка котелок с собой притарабанил.
        - Ага, а как же…
        - А зачем притарабанил? - ехидно поинтересовалась Аэлло. - Ты-то не женщина! - победно воскликнула гарпия и резко хлопнула крыльями, вновь складывая их за спиной.
        - Да как ты…
        Щеки Августа покраснели, брови нахмурились. Парень обиженно засопел.
        - Хватит!
        Резким движением Аэлло прижала палец к подбородку.
        - Если хочешь препираться, погоди, пока мы с фэйри, то есть с Бруни, поедим! Мы жутко голодные. Хочешь - можешь к нам присоединиться, твоя воля. Милости просим. Но не настаиваем. А мы спешим.
        Август засопел, обиженно поджав губы.
        Видно, раздумывает, прощать меня или нет, подумала гарпия. Ну и пусть раздумывает, я не буду ему мешать. Да пусть хоть топится, в конце ветров! Одного из воды вытащила, а эдакую махину мне не поднять!
        Аэлло опустилась на колени, и осторожно подцепив запеченного окуня за хвост, выволокла рыбу с углей.
        Из зарослей длинной травы выскочил фэйри, оказывается, пока они препирались, он сбегал к кустам и нарвал крупных листьев. Зеленые, блестящие, они волочатся за ним, как травинки за трудолюбивой букашкой.
        - Это еще что? - спросил Август, отступая назад.
        На лице гарпии отразилось то ли желание пошутить, то ли сделать пакость.
        - Не что, а кто. Это Бруни. Бруни - это Август. Я рада, что вы познакомились. Бруни принес нам тарелки. Чтобы сподручней было есть этого великолепного, жирного, прямо-таки гигантского окуня!
        - Тарелки?
        Август вытаращил круглые голубые глаза но, тем не менее, осторожно сел рядом. Принялся переводить взгляд с Аэлло на обугленную рыбешку и на «тарелки», словно ожидая, что крылатая девочка скажет, что пошутила.
        - Тарелки, тарелки, - ответила Аэлло, осторожно поддевая черную корку ногтем.
        - Но она нечищена? - спросил Август совершенно обескураженно.
        - Зато выпотрошена, - жизнерадостно ответила Аэлло, пожимая плечами. - И если окуня запечь на углях, чешуя легко отстает вместе с кожей.
        Гарпия ловко развернула рыбу, извлекла костяной хребет, подула на тонкие пальцы. Половину рыбины на широком листе подвинула к Августу, оставшуюся половинку разделила между собой и Бруни.
        Фэйри тут же набросился на угощение, жмуря глаза-блюдца от удовольствия. Гарпия последовала его примеру.
        Август осторожно попробовал кусок, брезгливо потянул носом, но затем чувство голода все же возобладало, и половинка рыбы исчезла в мгновение ока. Расправившись со своей порцией, парень принялся вращать глазами, словно надеялся найти еще что-то съедобное.
        Проследив его взгляд, Аэлло вздохнула.
        - Так и быть, в следующий раз поймаю двух окуней, - сказала гарпия. - Даже трех. При условии, что готовить их будешь ты.
        - Я?!
        Парень даже поперхнулся.
        - Ну а кто? - невинно спросила гарпия. - Как мы с Бруни готовим, тебе не нравится. Каши с маслом не хватает.
        Август поджал губы, а потом звонко хлопнул себя ладонью по лбу.
        - Точно, каша! У меня же с собой и крупа с мукой есть, и котелок, и соль… Хлеб, сухари еще… И лепешки, и булки!
        Фэйри впервые взглянул на него без неприязни.
        - Я мигом, - сказал Август, поднимаясь. - Сейчас принесу и ты все приготовишь!
        - Что?! - возопила маленькая, но вредная кудрявая гарпия. - И не подумаю, слышишь!
        Август застыл как вкопанный.
        - Да что ты за человек такой! Точнее, женщина. То есть девушка, - нашелся Август.
        - Девушка, которая спешит, - резко ответила Аэлло. - И по дороге никого обготавливать, уготавливать, и всячески обслуживать да ублажать, не нанималась!
        Увидев, как двухметровый Август снова краснеет, а выражение круглых голубых глаз стало совсем беспомощным, добавила уже мягче.
        - Я же говорила, я спешу.
        - Но поесть-то надо!
        Аэлло пожала плечами.
        - Так мы, кажется, поели.
        - Так-то оно так, - согласился с ней Август и почесал кончик носа. - Но может, хоть чаю с булкой, а?
        Аэлло кто-то дернул за подол платья. Она посмотрела вниз. Фиолетовые глаза-блюдца расширились так, что заняли чуть не всю мордашку, и выражение такое умоляющее, что гарпия рассмеялась.
        На щеках ее заиграли ямочки, и выражение лица Августа из сердитого стало мечтательным.
        - Чаю с булкой можно, - сказала Аэлло, сдаваясь.
        - Трав на отвар набери! - строго сказал Август, погрозил ей пальцем и скрылся в кустах.
        - Еще чего! - вспылила гарпия, и пожаловалась фэйри: - Раскомандовался! А я знаю, что ли, какие тут травы пригодны для заварки!
        Бруни вздохнул, и пошел в кусты, в противоположном от Августа направлении.
        - Сумку постирай, - бросил фэйри через плечо.
        Гарпия ахнула.
        - Вы с ним заодно, что ли? Тогда путь он тебя на озеро и везет!
        Бруни резко обернулся, испуганно заморгал, точно его застали врасплох, но Аэлло уже не смотрела на него: подхватив сумку, она спустилась к реке. Сумку прополоскать, между прочим, сама хотела.
        Август вернулся с целым мешком сдобы, видно, не наелся половинкой окуня. Фэйри притащил ворох ароматных трав с мелкими голубыми и белыми цветочками. Аэлло набрала в котелок воды и разбудила духов огня.
        Те сонно уставились на гладкое черное дно котелка, как дети на новую игрушку и принялись водить по нему горячими ладошками, тереть колпачками.
        Аэлло с удовольствием вгрызлась в ароматную булку с блестящей румяной корочкой. Такая нежная, легкое нажатие пальцев - и сминается. В другую руку Аэлло взяла небольшое колечко сухой колбасы. Август только вздохнул.
        - Уверена, что каши не хочешь?
        Гарпия помотала головой.
        - Мы фпефим, - ответила она с набитым ртом.
        Август опять вздохнул. Отхлебнул из кружки и удивленно уставился на фэйри. Тот на него свои фиолетовые глаза-блюдца поднял и нахмурил гладкий лоб. Мол, чего тебе.
        - Сладкий? - спросил Август.
        Фэйри не ответил, только снисходительно плечами передернул.
        - Как же вкусно, - пробормотала гарпия, доедая последний кусок булки. - Сам пек? Ты говорил, ты в пекарне.
        - А то кто же? - удивился Август. - Сам, понятно. В дорогу.
        - А зачем тебе в Цац?
        - Решил воспользоваться твоим советом, - в тон ей ответил Август. - Наемником решил стать. Путешественником.
        Помолчал и добавил.
        - А то я не вижу, что ты без меня не дойдешь.
        - Вихрь знает что! - воскликнула Аэлло оскорбленно. - Конечно, не дойду. Долечу!
        - Видел я, как быстро ты выдыхаешься, - резонно возразил Август. - Ничего, скоро сама в седло попросишься.
        Аэлло промолчала. Потом спросила:
        - Значит, второго коня все-таки им отдал?
        Август пожал плечами.
        - Им с одним и вправду тяжело будет, далековато от Трескана отъехали.
        Аэлло вздохнула.
        - Что вздыхаешь?
        - Алса вспомнила. Как он волка, Фенрира, вместе с дрекавцами сжечь не дал. Волк был храбрый. Он очень помог. И ты помог. Спасибо тебе… огромное!
        Август вздрогнул, щеки и кончики ушей зарозовели, и он ответил невпопад.
        - Так у гоблинов по-другому хоронят, видимо. Наверно, нельзя, чтоб вместе с врагами. А Фенрир этот ему своим стал.
        - Гоблинов? Хоронят? - переспросила гарпия.
        Август махнул рукой.
        - Я в них не очень-то, знаешь. Если б не зеленая кожа да клыки, был бы человек-человеком. Поэтому кто их знает.
        - А что такое - хоронят? - помолчав, спросила Аэлло.
        Август нахмурился.
        - Ну, похороны значит, ритуал, - объяснил он. - Специальные правила, как хоронить покойника. Чтобы и уважение, значит, и нечисть какая типа черных магов, что с мертвяками вошкаются, не добралась. А у вас как? Я-то о гарпиях ничего не знаю. Кроме того, что вместо змей на лекарских сумках вы рисуете ветки. А еще в разговоре, когда злитесь, касаетесь пальцем подбородка. Что это значит?
        Аэлло улыбнулась, блеснула зеркальными глазами, и Август отвел взгляд от собственного отражения в них. Уставился на ямочки на щеках. Точно омуты, подумал про себя и почему-то устыдился этой мысли. Прямо менестрель какой-то!
        - Это значит «молчание».
        Аэлло показала, как именно надо касаться указательным пальцем середины подбородка.
        - Мы часто в небе. И из-за песен ветра не всегда слышим друг друга. У нас целый алфавит на пальцах. Касание подбородка почти всегда значит молчание. Только если указательный палец буквально значит «тихо», то большой - «вон!», то есть разговор окончен. Раскрытые ладони означают покорность, если правая рука с вытянутым указательным пальцем вот так коснулась мочки уха - это предостережение. Значит, где-то рядом опасность.
        Аэлло тихонько свистнула.
        - Свист у нас тоже значит опасность, нападение. Услышав свист, сестры тут же прилетают на помощь!
        Аэлло подумала, закусив губу, и добавила.
        - Прилетали.
        Встряхнулась, помотав белыми высохшими кудряшками, те озорными пружинками заскакали по плечам.
        - А для целебных средств, кстати, мы используем не рисунки, а сами ветки. На островах есть растение, которое питается воздухом - Аэллопода. То есть Дыхание вихря. Его листья напоминают формой крылья, а ягоды твердые и белые, как морские жемчужины. Сестры обвивают им плечи, и другие сестры знают - это сердобольные, целительницы.
        Аэлло подула, сдувая с глаз белую пушистую прядь, пригладила ее, растопырив пальцы. Ее зеркальные глаза поднялись к небу и блеснули голубым.
        - Но насчет похорон мне непонятно, - сказала она, оборачиваясь к Августу.
        Тот вздрогнул, но Аэлло не обратила внимания.
        - Погибших, или умерших от старости сестер мы оставляем на самых пиках, и их тела и после смерти ласкает ветер. Мы улетаем, а когда прилетаем через несколько дней - их плоть уже склевали птицы. Мы собираем кости, и складываем из них пирамидки. Такие, знаешь, как колодцы с крышами! Очень красиво! Когда ветер дует в такую пирамидку, раздается пение. Это самое нежное, самое звонкое и чарующее, что можно услышать в жизни. Каждая сестра хранит в себе все наши песни. И последний ритуал называется подношение ветру.
        Августу показалось, что в зеркальных глазах Аэлло отразилась цепь круглых островов на голубом фоне, а в воздухе разлился мелодичный звон.
        Он испуганно помотал головой, отводя взгляд.
        - Вот оно как, - сказал он, стараясь, чтобы голос не дрожал.
        Что она с ним сделала? Магия, не иначе!
        - Вот оно что, - повторил он, прокашлявшись. - Значит, ты в буквальном смысле сошла с небес! Надо же!
        Ничего, что нехозяйственная, - сказал он уже про себя. - Ведь девчонка еще совсем. Научишься.
        Пока Аэлло говорила, глаза ее затуманились под полуприкрытыми веками. Теперь, когда закончила, губы остались беспомощно приоткрытыми. Но стоило Августу забубнить, Аэлло встрепенулась, словно приходя в себя.
        - Нам пора, - сказала она твердо.
        Бруни словно того и ждал - тут же побежал щупать сумку, успела ли просохнуть.
        - По пути к Цацу будет еще одно селение, Лада, - сказал Август. - Если будем идти на этой же скорости, к вечеру доедем. Там и заночуем.
        Глава 15
        К вечеру чудовищный конь Августа почти перестал быть чудовищным. Когда целый день, раз за разом, мимо тебя проносится это чудовище, начинаешь замечать манжеты над копытами, яблоки на груди, красиво переливающиеся на солнце бока.
        На стоянках конь вел себя смирно, если не сказать дружелюбно, быстро перестав реагировать на крылья гарпии.
        Аэлло прислонилась сложенными разгоряченными с полета крыльями к тонкой изящной осинке, и принялась с интересом наблюдать, как Август, ослабив коню подпругу и достав из страшной пасти мундштук, повел его на водопой.
        Лес, наконец, остался позади, песчаная дорога виляет между оврагов, время от времени весело журчат ручьи.
        Мелкая речушка, почти ручеек - идеальное место для стоянки.
        - Точно не хочешь верхом? - спросил Август, наблюдая, как Аэлло рассматривает коня с безопасного расстояния.
        Аэлло помотала головой и отчего-то спрятала руки за спину.
        Август рассмеялся.
        Конь лениво скосил на крылатую девочку в длинном платье лиловый глаз и опустил голову. Раздалось довольное фырканье, по поверхности воды пошли пузыри.
        - Потонешь, дурень! - крикнула Аэлло. - Захлебнешься!
        Август опять засмеялся, а конь мотнул головой, и хлестнул по боку длинным хвостом, отгоняя слепня.
        - Пей, не отвлекайся, - сказал Август, хлопнув коня по гладкому боку. - Это последняя остановка, здесь вода чище.
        Он обернулся к Аэлло.
        - Еще пару верст, и мы у цели.
        Аэлло кивнула. Пара верст - это для нее три-четыре перелета, она уже начала привыкать к человеческим мерам.
        Сразу, приземлившись, Аэлло тяжело дышала.
        Перво-наперво сняла холщовую сумку, поставила у воды. Сама опустилась рядом. Склонилась, прошептала что-то, Август услышал только «… духи воды», зачерпнула полные ладони, умылась, напилась. Когда встала и отошла к дереву, дыхание уже восстановилось.
        - Да не бойся ты, - сказал ей Август, подходя ближе.
        Откусил от булки. Про полноценный обед больше песен не заводил, видно понял, что с Аэлло это бесполезно. А может, не хотел ссориться, все же скоро селение с кашей.
        - Хочешь? - он протянул ломоть Аэлло, но та замахала на него руками.
        - Я же говорила, буду столько есть, мне нипочем не подняться в небо.
        Август вздохнул.
        - Я помню. Я не тебе. Хочешь ему скормить?
        Аэлло с опаской посмотрела на гнедого мерина.
        - Ему?
        - Ага. Ну же, не бойся!
        - Никто и не боится!
        Аэлло выхватила у Августа кусок булки. Решительно сдула прядь со лба. Только зеркальца глаз слегка расширены и губа закушена.
        - Погоди, - сказал Август и хлопнул по темной, в рыжих подпалинах морде, потянувшейся за лакомством, - отщипни кусок, поменьше, ага. И держи на раскрытой ладони. Цепес смирный, ласковый, привык к доброму обращению. А другая лошадь запросто тебе пальцы оттяпает. Не от злости или, скажем, оттого, что характер скверный. Просто нечасто их балуют, лакомствами-то, вот они и боятся, что больше не дадут, или передумают. Кто их разберет. Ага, вот так.
        Август поддержал раскрытую ладонь Аэлло, и медленно повел к страшной морде зверя.
        - Вот так, - сказал он.
        Сердце Аэлло затрепыхалось в груди испуганной птичкой, когда мягкие, бархатные губы осторожно коснулись ладони, обдав теплым травяным дыханием. А когда ломоть был съеден, конь ткнулся в ладошку теплым влажным носом, благодаря за угощение.
        - А, - только и смогла сказать Аэлло.
        - Не страшно? - лукаво спросил Август.
        Аэлло посмотрела на него широко раскрытыми глазами и ошалело помотала головой.
        - Это вообще не страшно, - пролепетала в ответ.
        Потупилась, поняв, что все еще держит свою руку в его, отстранилась, отступила на шаг. Потом еще на полшага. Сердце так и зашлось, дыхание перехватило. Надо думать, от волнующего общения с конем.
        - Цепес? - спросила она и принялась усиленно рассматривать морду, снова потянувшуюся за угощением. - Ты откуда знаешь, к чему он привык?
        - Ну, так это мой конь!
        - Ты его не купил?
        - Купил, - ответил Август, а потом пожал своими широченными плечами, заслонив Аэлло солнце, движущееся к закату, - четыре года как.
        - А, - неопределенно сказала гарпия. - А второй? Которого им оставил?
        - Того перед дорогой, - ответил Август, смешавшись.
        - Ты ловко в седле сидишь и дерешься, - сказала Аэлло. - Откуда у мельника, то есть у пекаря, эти умения?
        Август почесал подбородок.
        - Слушай, - сказал он, наконец. - Если мы хотим затемно до Лады добраться, нужно спешить. Ты как, своим ходом, или со мной, в седло?
        - Своим, - сказала гарпия после небольшой паузы. Не хочет, пусть не говорит. Она все равно у него выведает. Интересно же!
        Легонько вздохнув, гарпия крикнула:
        - Бруни! Летим!
        Фэйри тут же выбежал из кустов и полез в сумку. В руках у него какая-то трава, вперемешку с тонкими ветками и цветами, цепляется за холщовые борта, мешает. Гнездо он что ли, в сумке решил свить? - подумала Аэлло, помогая ему.
        - Так ты может сумку-то с фэйри мне отдай? Поди, тяжело тебе?
        Заметил. И что шею натерла, и что выдыхаюсь быстро, поняла Аэлло.
        Одно дело, когда недалеко, и совсем другое - весь день лететь с ношей. Фэйри весит примерно, как младенец гарпии, но успела все руки оттянуть, а еще шею ломит, а натертая полоса чешется.
        Она и сама думала посадить Бруни на коня, к Августу. И почему-то кажется, что фэйри слова бы не сказал.
        Только вот что для него, бескрылого, значит сейчас небо, когда ветер свистит в ушах, когда вихрем пронзаешь пространство и время, когда все вокруг то останавливается, замирает, и ты слышишь полет целого мира сквозь вселенную! То наоборот, несется в бешеном полете это самое пространство, опережая тебя, а ты тщишься нагнать, сесть на струящийся хвост сладкого мгновения в небе…
        Это поймет только она. Поэтому Аэлло нарочито бодро улыбнулась и ответила:
        - Ничуть мне не тяжело.
        Чтобы в следующий миг, отталкиваясь подошвами от земли, пожалеть о своих словах.
        Когда Август спустя полверсты увидел Аэлло, бредущую по широкой песчаной дороге пешком, ничуть не удивился. Придержал коня, спрыгнул на землю, пошел рядом.
        - Ты чего? - обернувшись к нему, спросила Аэлло. - Я сейчас полечу. Просто отдыхаю.
        - Я так и понял, - согласился Август, кивая. - Лети, конечно. Цепесу отдохнуть надо.
        - Цепесу? - живо отозвалась Аэлло. - Правильно! Бедный конь весь день скакал. Еще и рот вон, полный железа…
        - Тут ты права, - снова согласился Август, - подержи-ка. Достану я ему мундштук.
        Сунул Аэлло в руку повод, на мгновение их пальцы соприкоснулись. Сердце гарпии предательски подпрыгнуло. Потому что страшно коня в поводу держать! Ну как прыгнет?
        Август быстро избавил коня от мундштука, ослабил подпругу, похлопал Цепеса по гладкому влажному боку, и повод опять занял руку хозяина.
        - Аэлло! - пискнул Бруни, высовывая голову из сумки. - А можно мне на коня? Проехаться?
        Гарпия взглянула на Августа - тот кивнул, и Аэлло ответила:
        - Конечно. Все время в сумке сидеть. Укачает.
        Подхватила фэйри двумя руками за тощие бока, подсадила в седло, Бруни поерзал, усаживаясь, свесил по потертым кожаным бокам тонкие ножки.
        Так и вошли в Ладу, пешком, миновали ворота высокой крепостной стены, и оказались в настоящем царстве дерева.
        Нарядные бревенчатые дома с резными палисадами, заборы-кружева, крашеные в белый и желтый, аккуратные пристройки из ровных, отесанных бревен. Чистые слюдяные оконца весело подмигивают из-под век-ставень. Те расписаны причудливыми птицами с ягодами в раскрытых клювах.
        Тут и там торчат башенками высокие колодцы с журавлями, на макушках - деревянные щиты с цветными фигурками. В основном изображают красных петухов, те крутятся вокруг себя по направлению ветра.
        Каменные дома тоже кое-где встречаются, но деревянных намного больше, и каменные стоят, робко прижавшись к нарядным соседям.
        - Странное название, - сказала Аэлло. - На нашем «лада» - лебедь. Не вижу ничего лебединого, одни красные петухи и павлины с райскими яблоками.
        Август окинул взглядом резные ставни ближайшего дома, почему-то мечтательно улыбнулся крахмальным пестрым занавескам. На подоконнике воцарился пузатый горшок с неизвестными Аэлло, пышными розовыми цветами, рядом обернулась хвостом сытая серая кошка.
        Аэлло нетерпеливо дернула Августа за рукав рубахи.
        - А?
        Август захлопал на нее глазами, точно впервые видит, поморщился, помотал головой, собираясь с мыслями, и глупо промычал:
        - М-да.
        - Что - да? - совсем сердито спросила гарпия.
        - Да, говорю, красиво.
        Август поспешно закивал.
        - Кто говорит о красоте! - возмутилась Аэлло. - Я говорю, название странное.
        - Почему? - удивился Август. - Вроде первые поселенцы приплыли из-за Тесных гор, Лада им то ли богиня, то ли праматерь какая.
        - Да? - кисло переспросила Аэлло.
        Вопреки благодушию Августа ей здесь тесно, неуютно. Объяснить внятно невозможно, но как будто нечем дышать. Слишком уж все пестро и как-то сиропно, что ли.
        Прохожие одеты не так, как в поселении Августа. Женщины носят пестрые цветные платки и длинные, в пол, сарафаны, реже - платья. Из-под сарафанов выглядывают белоснежные камизы тонкого сукна с пышными рукавами. Если на голове платка нет, то он непременно накинут на плечи.
        У многих на головах широкие узорчатые ободки, на виски спускаются бусины или монеты. Прически - обязательно с косами. Иные оборачивают крендельки по бокам от лица, а кто-то обвивает пышной косой голову.
        Мужчины - кто с волосами до плеч, а кто и стриженый, как Август. Из-под черных суконных шапок с козырьками у кого-то торчат ровно подстриженные пряди. Соломенных шапок, как в поселении Августа, здесь не носят.
        Почти все в рубахах с расшитыми воротом, подолами и рукавами. Правда, вышивки не у каждого. На ногах - штаны из плотной ткани, кожаная, или плетеная обувь.
        Мимо прошагало несколько высоких мужчин, в синих кафтанах с костяными пуговицами в два ряда, черные штаны заправлены в высокие, до колена, сапоги. На поясах посверкивают железные ручки мечей, обвитые кожей.
        - И не жарко им, - удивилась Аэлло и покачала головой, провожая процессию взглядом.
        - Так то стража, - пояснил ей Август. - У них по уставу положено.
        Гарпия вспомнила, что такие же стояли на воротах. Август им дал за них с Аэлло по грошику и пол грошика за коня с фэйри, что, кажется, сильно обидело Бруни.
        - Но ведь неудобно, - возразила она. - В таких сапогах, да еще в жару не набегаешься!
        - Смотри им не скажи, - усмехнулся Август. - Или не вздумай проверить!
        - Самый умный, да? - буркнула Аэлло, поджав губы.
        Август шутливо поднял руки верх, мол, молчу.
        Аэлло негодуя, отвернулась.
        Заметила, что на них пялятся, даже оборачиваются вслед. Что вызывает больше любопытства - фэйри в седле, или сложенные за спиной крылья гарпии, непонятно.
        Дороги здесь не мощеные, как в поселении Августа, а посыпанные крупным песком и хорошо укатанные, из-за этого цокота копыт не слышно, лишь глухие удары, которые гасит земля. Зато колеса в телегах скрипят громко, и как-то гулко.
        Если бы не деревянные бревенчатые стены и песчаная дорога, поселение похоже на прошлое. Наверно, все людские поселения похожи, подумала Аэлло. У гарпий по-другому.
        Кто-то селится на парящих островах, кто-то на острых пиках скал, а кого-то занесло и вовсе под самое небо - тетя рассказывала, есть поселение на вершинах гигантских деревьев, пронзающих самые высокие облака.
        Август пробовал заговорить с Аэлло, но гарпия упрямо отмалчивалась. Фэйри же и вовсе игнорировал Августа, точно его нет. Так, в молчании подошли к центру селения - круглая площадь, окруженная низким резным забором. Наверно, главная. Здесь нет ратуши, но в центре возвышается высокий бревенчатый дом.
        - Богомольня, - сказал Аэлло Август.
        Аэлло хмуро посмотрела на него и не ответила.
        Августа это ничуть не смутило.
        - Любую богомольню за версту видно, - сказал он, - видишь, сколько нищих и попрошаек?
        И вправду, вдоль узкого древесного настила, что ведет к высоким, аркой, вратам, сидят люди в лохмотьях, раскачиваются, тянут распахнутые ладони к тем, кто выходит из здания и особенно к тем, кто туда входит.
        Стены богомольни искусно расписаны пригожими девицами в платках. Из-под цветастых платков свисают длинные косы, над головами парят, раскинув причудливые крылья, те же павлины, с райскими яблоками в клювах.
        Несмотря на то, что время к вечеру, народ и не думает расходиться по домам: вон, поодаль и вовсе собралась толпа. Раздается крики, хохот.
        - Что там? - Аэлло даже подпрыгнула, распахнув крылья, зависла в воздухе.
        Широкие маховые перья легко, будто играючи, поддели лоток с леденцами, что нес, уперев в пузо, разносчик в черной шапочке. У него сизо-красный, немного набок, нос над жесткой щеткой усов.
        Красные, желтые, зеленые петушки веселым, вырвавшимся на свободу потоком, посыпались на землю, пока разносчик, ахнув, не подхватил и не выровнял лоток.
        - Совсем что ли, полоумная! - заорал он на гарпию. - Ишь, отрастила опахала-то! Что, думаешь, крылья есть - ума не надо, да?
        Аэлло потупилась и покраснела. Тут нечего сказать в свое оправдание, кроме того, что она, конечно, виновата, и что не стоило распахивать крылья в таком людном месте…
        Но тут разносчик заметил нехороший, из-под бровей, взгляд Августа. Задрал голову, оглядывая широкие плечи, и взгляд скользнул на могучую руку, что уверенно легла на рукоять меча.
        - Я, конечно, извиняюсь, - быстро проговорил он, на ходу меняя гневные интонации на заискивающие. - Но это ж на сколько мне товару-то погублено? А ведь хороших денег стоит!
        Цепес, воспользовавшись тем, что на него никто не смотрит, быстро нагнул шею и принялся подбирать черными губами пыльных ярких петушков. От удовольствия даже тихонько заржал.
        - Ты меру-то знай, - хмуро сказал торговцу Август. - Смотри, на кого орешь! Не видишь, девушка перед тобой?
        - Оно, извините, конечно! - залебезил торговец, одной рукой придерживая лоток, вторую поднял в учтивом жесте к шапочке. - Но ведь и вы меня поймите, господа хорошие!
        Аэлло что-то пропищала, а Август важно сказал:
        - То-то же, - и швырнул на лоток два медных кругляшка.
        - Я-то что, я ничего, - пролепетал разносчик, зачем-то попробовал одну монету на зуб, и скрылся в доме с вывеской, изображающей пузатую пивную кружку.
        Аэлло проводила торговца взглядом, пока тот не скрылся в трактире. Ощутив, как в горле пересохло, потянула спутника за рукав. Спустя пару мгновений, оставив фэйри сторожить Цепеса, или, скорее, Цепеса фэйри, они вошли следом за торгашом в шумное помещение.
        Глаза не сразу привыкли к полумраку, показалось, что в трактире совсем темно. Скудный свет из небольших слюдяных окошек освещает лишь те столы, что стоят у стены. Шум, крики, пьяный женский смех - Аэлло поморщилась и замерла на месте, не спеша проходить внутрь.
        Привыкнув к темноте, она увидела давешнего продавца, он расположился поближе к высокой стойке, уставленной какой-то утварью.
        Зычно затребовал тучному трактирщику сразу две кружки пива, когда сделал пару шумных глотков, по усам потекло. Торговец леденцами вытер обильную пену с губ, важно приосанился, и начал рассказывать. Ни к кому конкретно он не обращался, но говорил звучно, важно, и все взоры в трактире устремились на него.
        - Вот это занесло к нам на ночь глядя компанию, скажу я вам! Ох, не к добру! Главный огромного росту. Плечи - во, кулаки - во, - говорил он, размахивая руками. - Меч боевой на поясе. В белую рубаху одет, на поясе красный кушак.
        - Да ладно? - изумились за соседним столом.
        Человек кивнул.
        - Ага, - проговорил он, отодвигая кружку. - Знать из трескановских. Конь у его гнедой, холеный такой, в яблоках. Добрый конь. А в седле другой сидит. Маленький, меньше младенца даже, лысый, но с зеленым пушком на макушке. Глазища о-от такие, не сойти мне с этого места.
        - Филин что ли?
        - Сам ты филин, - уязвленно ответил человек. - Не филин. Смотрит насторожено, а то и злобно, рот в полоску сжал, высматривает, значит. За спиной у существа этого какой-то чудной плащик, цветастый такой. Но и это не главное! Что конь, что меч, что чудо в плащике, скажете вы.
        С дальнего стола кто-то крикнул:
        - Да не томи уже!
        Торговец леденцами распрямился, поправил черную шапочку, лицо довольное, а в глазах превосходство, мол, я видел, а вы вообще не люди.
        - С им девка! - заключил он важно. - По виду девчонка совсем, годок пятнадцатый, а взгляд нехороший! Зыркнет, глаза так и блестят! Что глаза, волосья у ей белые, чуть не голубые, да кудрявые, и одета она не по-нашему. Платье длинное, белое, скромного фасону, с короткими рукавами. Вот шасть они мимо меня, а у девки-то сзади крылья сложены. Знать, не человек она вовсе, а гарпия, или горгона. Или даже банши! Этими крылами она мне товару-то на серебряник с подносу и смахнула!
        - Будет тебе врать-то! Банши - они бескрылые! - бросил сидящий перед ним и довольно захохотал.
        Другой ухмыльнулся и откинулся на спинку лавки.
        - Да когда у тебя товару на серебряник-то было? - спросил он с издевкой.
        - А ты видел? - задиристо вскричал торговец леденцами и ополовинил кружку пива.
        Аэлло зябко повела плечами и поняла, что пить расхотелось.
        - Пойдем отсюда, - буркнула она и снова потянула Августа за рукав.
        Тот стоял с нахмуренным лбом и, похоже, тоже был не в восторге от увиденного и услышанного.
        Выйдя из трактира, Аэлло с Августом приблизились к весело галдящей толпе.
        В центре, важно уперев в бока руки, стоит мужичонка средних лет, субтильной комплекции. Волосы темные, зачесанные назад, на затылок лихо заломлена черная шапка, над ухом алеет пышный цветок.
        Лицо у мужичка узкое, нос картошкой, под глазами круги. Одет в латаную красную рубаху, черные штаны с оттянутыми коленками и плетеные боты.
        От руки мужика тянется тонкой змейкой веревка, заканчиваясь у толстой шеи женщины, что стоит рядом.
        Женщина эта, не в пример мужичку, видная, ладная. Дебелой комплекции, щеки румяные, вся такая пышная, как праздничный каравай, копна белокурых волос уложена в пышный венок на голове.
        И вид такой при этом, точно корону носит. На ней нарядное голубое платье с пышными юбками да белый кружевной передник. Гордая, даже величественная.
        - Всего тридцать серебряников за женку, - возопил зычным голосом мужичонка, и Аэлло ахнула.
        - Тридцать серебряников за мое сокровище! Эх, не жмись, народ, хорошая баба, крепкая, не гулящая!
        - Сорок, - хрипло пробасил длинный детина с широкими плечами и кузнечными клещами у пояса, вся рубаха в золе.
        И тут же получил вознаграждение за свою щедрость в виде томного взгляда из-под полуопущенных век и легкой улыбки полных, чувственных губ, подведенных красной краской.
        - Пятьдесят!
        - Шестьдесят!
        - Семьдесят с половиной! - раздалось из толпы, и мужчинка в шапке с цветком даже сглотнул.
        - Золотой! - хрипло выдохнул кузнец и потянул вниз ворот рубахи, точно ему трудно дышать.
        - Всемогущий ветер, что же это такое! - раздался звонкий голос гарпии, но никто, кроме Августа его не услышал.
        А если и услышал, не придали значения. Действие в центре толпы куда интересней, чем кудрявая девчонка с отчаянными глазами и сжатыми в линию, губами.
        - Что же вы люди, делаете! Жен продаете! Жен! - гарпия страдальчески прижала тонкие руки к груди, всем телом рванулась вперед. Ну, она сейчас им покажет!
        Август успел схватить ее за плечо, потянул на себя. Обнял второй рукой, прижимая к себе крыльями. Снизу стальные, а сверху пух белый, мягкий, какой-то трогательный и беззащитный.
        - Молчи, - сказал тихо. - Здесь так принято.
        Но и сам он оторопело вытаращил глаза, словно не поверил в то, что видит.
        - Эх баба, вот это баба! - надрывался мужчинка с красным цветком. - В доме-то какая хозяйка важная! Все-то у нее скворчит, все-то в руках горит. Работа любая спорится, хата чистотой так и сияет!
        - Зачем продаешь тогда? - весело крикнули из толпы, и три раза ухнули филином.
        - Этакое сокровище-то? - раздался чей-то издевательский голос.
        Мужичок в шапке с цветком внимания на задир не обратил, только рукой на них махнул, мол, не до вас сейчас!
        - И в поле работница знатная! И скотина-то у нее всегда чистая да накормленная!
        - Да ты как в койке, как в койке-то расскажи!
        - Тепло поди у такой-то под боком!
        - Ладно, что на утячей перине! - продолжали зубоскалить в толпе.
        - Золотой с половиной!
        - Золотой и три четверти!
        Когда цена дошла до двух золотых, мужичонка снял шапку и прямо ей протер пот со лба. Красный цветок упал в дорожную пыль.
        Аэлло заметила, что и кузнец, что пожирает женщину глазами, весь взмок, что Цепес в дороге.
        - Два золотых и десять серебряников!
        - Нет! - раздался над толпой голос продавца, и все, даже самые зубоскалы, притихли, словно в рот воды набрали. - Нет, я сказал!
        Тишина воцарилась такая, что слышно отчетливо каждое его слово.
        - Не буду продавать! - громко сказал мужчинка, снова сорвал шапочку, бросил на землю, вслед за цветком. - Передумал.
        Толпа в ответ закричала, заулюлюкала.
        Аэлло, вытаращив глаза, только ресницами захлопала. Это для них как представление, даже лучше.
        - Что-о? - раздался новый голос, женский. Голос непроданной женщины загудел, как медная труба. - Это как это - передумал?!
        - А вот так, - запальчиво ответил человек, отступая назад. - Передумал. Имею право!
        Женщина нахмурилась, из глаз разве что молнии не летят, уперла руки в бока, подошла вплотную.
        Муж принялся отступать, знай, одно повторяя, что передумал, и все тут.
        И тут баба принялась смачно охаживать его по щекам, голова на тонкой шее замоталась из стороны в сторону, шапка слетела.
        - Это как передумал! Ты мне эту блажь брось! Право он имеет, видите ли! Я сказала - хочу быть проданной! Я хочу перемен, слышишь, сморчок ты поганый!
        Оглушительный смех толпы смешался с вовсе восторженным воем. Кто-то снова заухал филином, кто-то закричал петухом, а иные, совсем уж расшалившись, снова завопили скабрезности про утячью перину.
        Человек стоически выдержал рукоприкладство.
        Потом перехватил руки женки.
        - Ну, будет, - сказал тихо, но твердо. - А все одно - передумал!
        И пошел прочь, потащив за собой жену на поводке.
        Толпа принялась расступаться перед ним, покатываясь от смеха.
        - Ну, я тебе задам, дома-то, - как-то уже неуверенно пробурчала непроданная женщина.
        Бросила напоследок томно-страдальческий взгляд на верзилу кузнеца и важно пошла следом за мужем, уперев руки в бока и надув красные губы.
        Глава 16
        - Э, девонька, ты сказала, - пробормотала женка трактирщика, статная, русоголовая Лада.
        Подлила в кружку Аэлло жирного молока, подвинула поближе тарелку с ломтями каравая. Капля вишневого варенья вот-вот упадет на скатерть, и Аэлло быстро откусила сдобу, подхватывая варенье налету.
        - Эка невидаль, женку продать. Ты еще бродячий зверинец пожалей.
        Холщовая сумка на соседнем стуле недовольно дернулась, но хозяйка не заметила.
        Стоило им подойти к трактиру с вывеской, на которой вольготно расставила ощипанные крылья жареная курица, Бруни скользнул в сумку.
        - Не хочу на людей смотреть, - заявил уже оттуда, устраиваясь поудобнее. - Да и им на меня смотреть незачем.
        На это Аэлло нечего было возразить.
        - Но ты меня в комнате одного не оставляй, - добавил фэйри и шмыгнул носом-кнопкой.
        Аэлло поняла, что фэйри страшно. Ей и самой было бы не по себе, не будь рядом Августа.
        Он сообщил хозяину, приземистому коротышке с аккуратно выбритыми щеками, что сопровождает дочку матушкиной подруги по важному делу, и вытребовал лучшие комнаты.
        - Знаю, какие вам комнаты надобны, - сказал трактирщик и загремел ключами. - Неужто я не понимаю? Надо, чтоб промеж собой дверью соединялись. Да?
        Подмигнул и поманил их за собой, на высокую деревянную лестницу с резными периллами.
        Аэлло захлопала ресницами, Август покраснел и забормотал что-то о том, что лишнее вот это вот все.
        Комнаты оказались маленькие и чистые. В горнице Аэлло низкая, удобная кровать с соломенным тюфяком и тонкой периной, два стула, лохань для умывания. Под кроватью - нарядный горшок с ручками по бокам, расписан голубыми незабудками. Гарпия поморщилась. Не трудно лишний раз во двор выйти, там, за яблонями, целых три приспособления для надобностей тела.
        Разместив Аэлло, и забросив сумки в свою комнату, Август сказал, что хочет лично приглядеть, как разместили Цепеса.
        - Ты поешь, - сказал он Аэлло, спускаясь с ней в зал.
        Обеденный зал большой, столов на двадцать, по раннему времени здесь пусто. Стены обшиты доской, покрыты чем-то блестящим, пол тоже добротный, деревянный. С потолка свисают связки лука и чеснока, веники пахучих трав… лицо Аэлло озарила довольная улыбка. Чтобы тут же смениться сжатыми в линию губами.
        Аэлло пристально вгляделась на подвешенную под самым потолком фигуру, даже на цыпочки привстала. Уж не чучело птицы? Глаза ее сузились, нахохлившись, гарпия втянула голову в плечи.
        Но увидев, что под потолком «порхает» и вправду птица, но из сухой травы, перевязанная красными нитками, помотала головой, точно отгоняя наваждение.
        Заскользила взглядом по стенам: на мельничных колесах восседают верхом соломенные куклы в нарядных расшитых рубахах, подпоясаны кушаками.
        Пахнет свежим хлебом, яблоками, корицей, жареной картошкой. Учуяв тонкий аромат свежей выпечки, Аэлло снова довольно улыбнулась.
        Август показал Аэлло на самый уютный столик у окошка с нарядными занавесками. Края льняной скатерти расшиты понизу похожими узорами, что на рубахах у населения, в центре расписная ваза с ромашками.
        И расположен стол удобно: прямо напротив лестница, слева - прилавок и дверь на кухню, оттуда доносятся запахи еды и слышны перекрики поваров. Справа - двери, на улицу.
        Пусто, почти безлюдно. Через три стола чаевничает семейство - родители и два пацана-подростка. Мужик бородатый, с блестящей бляхой на кафтане.
        - Купец, - сказал Август.
        За соседним столом худенькая смуглая девушка с прямыми, убранными в узел на затылке, волосами. Одета девушка в серое бесформенное платье, сидит ссутулившись, зыркает черными влажными глазами исподлобья. Губы подрагивают, словно говорит с кем-то. Перед ней невысокий кувшин, глиняная кружка и непочатый пирожок.
        - Я пока сам Цепеса не почищу да не накормлю, не успокоюсь. Я быстро, - сказал Август, открывая жестяной ящичек. - Вот, скребница, видишь, и щетка. Соль и пыль с него смахнуть надо, да на ночь неплохо попоной укрыть.
        Над холщовой сумкой показалась голова фэйри. Бруни протянул Августу пучок травы.
        - На, - сказал. - Натри от слепней.
        И опять спрятался.
        Август округлил глаза и медленно сунул траву в ящик, а гарпия окатила его победным взглядом.
        Наверно, стыдно тебе сейчас, мстительно подумала Аэлло, что уродцем его звал. А он вон какой оказался! У кого крылья - тот и благороднее!
        Август недоуменно помотал головой, оторвав взгляд от зеркальных глаз Аэлло. Потом поманил Ладу, жену трактирщика, удивительно похожую на ту женщину, что сегодня продавали на улице, да так и не продали.
        Аэлло заметила, что женщины здесь похожи между собой - статные, видные, русоголовые и с белыми румяными лицами. А мужчины встречаются самые разные - смуглолицые и бледные, маленькие и высокие, с черными прямыми волосами до плеч и вовсе рыжие, кудрявые.
        - Она любит сладкое, - сказал Август хозяйке, делая заказ. - С него и начните.
        Потом развернулся и ушел. Аэлло захлопала ресницами ему вслед, удивленная наблюдательностью парнишки.
        А хозяйка заулыбалась, замахала полными руками, мол, сейчас все будет. И точно - весь стол как по волшебству оказался заставлен вазочками да тарелочками: с вареньем, орехами в сахаре, свежими ягодами. На низком глиняном блюде истекают соком запечённые яблоки, рядом белеют ломти рассыпчатого домашнего сыра. Горкой тянутся вверх тонкие масляные лепешки, в глубокой миске сметана, жирная, хоть ложку ставь.
        Аэлло сглотнула и почувствовала, как живот намертво прилипает к спине.
        Лада сказала:
        - Ты пока покушай. Я гуся в печку поставила. Как вернется твой жених, подам с молодой картошечкой, с маслом!
        - С маслом это нам в самый раз, - пробормотала Аэлло, и, заметив, как недоуменно заморгала хозяйка, восторженно воскликнула: - Вихрь! Как же всего много! И все такое вкусное!
        Но тут же осеклась на полуслове и распахнула зеркальные глаза на хозяйку.
        - Только он мне никакой не жених!
        - Неужто муж? - усомнилась Лада. - Больно молодые оба.
        Аэлло замотала кудрявой головкой, а затем воспользовавшись тем, что хозяйку окликнули, и она отошла к другому столу, сунула в сумку тарелку с пирогами.
        Сумка аппетитно зачавкала.
        - Тише, - шепнула Аэлло.
        Хозяйка быстро вернулась, ее достойное, благодушное спокойствие как рукой сняло. Пухлые щеки раскраснелись, нижняя губа закушена, глаза сверкают.
        - Надо же, - сказала она. - Говорят, что Тифон Оалу продавать водил! Как думаешь, брешут или нет?
        Малиновое варенье показалось Аэлло не таким и вкусным.
        - Оала - такая высокая, венец из волос на голове, в голубом платье? - спросила Аэлло и несмело добавила. - На вас похожа?
        - Она! - с придыханием вымолвила Лада, и вся затрепетала, даже губы вытянула трубочкой, может, чтобы красную краску на них лучше показать. - Только у ней вот этой мушки нет!
        Розовый палец с аккуратно подстриженным ногтем тыкнул в кружок над губой.
        Аэлло кивнула. Была там мушка или нет, она не заметила, но поняла уже, та женщина та самая Оала и есть.
        - Не брешут, - хмуро сказала, глядя в сторону. - Мы сами видели.
        Хозяйка не заметила перемены на лице гостьи, так взбудоражила ее новость.
        - И как? Где? У богомольни верно, рядом с ярмаркой, да? Оала в голубом платье была?
        Гарпия хлопнула ладошкой о стол.
        - Да как так можно! Не скотина ведь, а человек! С веревкой на шее, точно корову какую! И толпа, и все смотрят, и кричат, и смеются! Да как так-то вообще!
        Лада не обиделась, наоборот, снисходительно усмехнулась красным ртом, повела полными плечами. Одета хозяйка в розовое платье, расшитое белыми голубками. Спереди кокетливо топорщится накрахмаленный передник.
        - Э, девонька, ты сказала, - пробормотала она, подливая Аэлло жирного молока, подвинула поближе тарелку с ломтями каравая. Капля вишневого варенья вот-вот упадет на скатерть, и Аэлло быстро откусила сдобу, подхватывая варенье налету.
        - Эка невидаль, женку продать. Ты еще бродячий зверинец пожалей.
        Холщовая сумка на соседнем стуле недовольно дернулась, но хозяйка не заметила.
        - Женское положение у нас только кажется не завидным, - сказала хозяйка и подмигнула искусно подведенным глазом. - Ты, верно, заметила, что бабы в Ладе чудо как хороши, да все промеж собой похожи, а мужики разные?
        Аэлло кивнула. И все-таки отхлебнула из глиняной кружки, зажмурилась. Такого вкусного молока она еще не пила. И каравай поближе подвинула, приготовившись слушать.
        - Это, милая с давних времен, когда прославилась Лада красотой наших женщин на весь белый свет. Земля здесь щедрая, плодовитая, даже странно, что до первого поселения была нетронутой.
        Хозяйка суеверно подула на плечо.
        - Видно, она для нас берегла, Ладушка-то!
        Из рассказа хозяйки Аэлло узнала, что когда-то давно, сколько - Лада сама не знала - из далеких северных земель, приплыли корабли с первыми поселенцами. Прибыли они из страны, название которой сейчас уж и не вспомнить, и тем более не узнать причину, по которой жители решили разбрестись по всему белу свету. Может, от врагов бежали, а может, по доброй воле отправились странствовать.
        - Только говорят, что кораблей этих в Горное море аж с полтораста спустилось, - сказала Лада и зевнула ладонью. - Да только до наших берегов только десять доплыло. Остальные-то, видно, дом свой по дороге нашли. А может, и дальше поехали. Женщины, прародительницы из северных земель, может и не все родные сестры промеж собой были, но родственницы точно.
        Аэлло подвинула поближе тарелку с лепешками.
        - Ты в сметану-то макай! - посоветовала хозяйка. - И вареньице сверху. Вот это дело!
        Понимающие улыбнулась, глядя на блаженную улыбку гостьи, и продолжила:
        - Как тут не заметить. Бабы наши собою пригожи, и милы, и кожей белы. В доме хозяйки, на поле работницы - стеклось в Ладу мужчин видимо-невидимо. Земля здесь плодородная, места красивые. Приедешь - уезжать не захочешь. Земля и поит, и кормит. Торгуем потихоньку ее дарами, овец разводим. Ты наших овец, поди, не видала? Ох, завтра непременно посмотри. У нас овцы не чета остальным. Специальной пыльцой посыпаем землю, овцы траву едят, и шерстью становятся розовые да голубые, загляденье просто!
        Аэлло неинтересно про овец, но она вежливо кивнула, думая, как бы вернуть хозяйку к разговору про продажу жен. Но та и сама вернулась:
        - Южане, что стали селиться на этих землях, привезли с собой чудные обычаи. Мол, женщин в их землях, запросто, что тех овец продают. Войдет у них баба к мужику в терем, у них, значит, в шатер, и все, становится его имуществом, - сказала и развела руками, как бы сетуя. - Оно, когда надоест тебе, женка-то, запросто, значит, продать можно.
        Снова зевнула ладонью и подперла пухлой рукой в перстнях подбородок.
        - Оно и правильно, правда? Если тебе надоела, так, может, кому другому сгодится?
        Аэлло не ответила, только сверкнула глазами.
        - Ты кушай, кушай, - спохватилась хозяйка и подвинула Аэлло поближе блюдо с румяными ватрушками.
        - Вы только рассказывайте, - попросила Аэлло. - Очень интересно.
        - Значит, понаехали они, южане-то, и ну жить, как привыкли. Ругается такой с женой, мол, будешь перечить, продам тебя! А женка в ответ ему - а что же, продавай. Женщины наши одни никогда не были. Слава-то о красоте, силе и плодовитости она знаешь, сколько мужиков сюда согнала?
        Аэлло помотала головой, встряхнув кудряшками.
        - Волосы у тебя - чудо, - проворковала Лада, и поцокала языком. Протянула руку, осторожно потянула пружинку. - А наши бабы на палочки завивают, чтоб так было.
        Знала бы она, как неудобно с этими кудряшками! Вечно путаются, мешают, не расчешешь вовремя - и как дом на голове!
        Лада тем временем руку отняла, продолжила рассказывать.
        - Мужики значит, слово держат, поволокли жен на площадь, продавать. Ну и что ты думаешь!
        - Думаю, сразу всех раскупили, - сказала гарпия.
        - Правильно думаешь, - согласилась Лада, кивая. - Только с тех пор обычай этот изменился. Его вообще отменить хотели, но женское население взбунтовалось. Хотим продаваться, и все тут. Каждая имеет право быть проданной. Если муж в чем не угодит, изволь, веди на площадь!
        - Но ведь это унизительно!
        - Э, дорогуша, да ты совсем дите еще, жизни не знаешь. Поживи с мое, - назидательно сказала Лада.
        - И вас тоже? Продавали? С веревкой на шее?
        - А как же?
        Женщина удивилась, и даже как будто обиделась.
        - Мой Симон-то у меня третий. До этого с Ильтом жила, он хоть и купец, а все же не так меня баловал, как Сима… Скупой, я тебе скажу, не то слово! А до этого и вовсе с пастушком, Репой, ну, я молодая была, как ты, глупая. Очень он убивался, когда продавал меня. Даже плакал! Все смеялись над ним, бездушные. Но зато Сима сейчас с меня пылинки сдувает, обидеть боится.
        Слава ветру, вернулся Август, и словоохотливая хозяйка оставила их одних. Аэлло почувствовала, как у нее начал дергаться глаз.
        Август вмиг набросился на угощение - хозяйка, как обещала, поставила на стол гуся в яблоках, молодую картошку с маслом, аппетитно посыпанную укропом, запеченные овощи.
        - Мм, как же вкусно! - только и смог промычать Август, расправляясь с покрытой золотистой корочкой, гусиной ножищей. Такое ощущение, что проглотил бы, если бы не кость. Принимаясь за вторую ногу, истекающую ароматным соком, снова промычал что-то невразумительное и поднял вверх руку с оттопыренным пальцем. Аэлло поняла, что люди так выражают одобрение.
        Хозяйка ответила Августу теплой, почти материнской улыбкой, но Аэлло, обернувшись к ней, вздрогнула.
        Взгляд Лады холодный и какой-то слишком пристальный. Чересчур назойливо елозят ее глаза по мощным, вздувающимся буграми мышц, плечам Августа. Заметив, как мечтательно растягиваются красные губы, гарпия нахохлилась.
        Слюдяные оконца перестали пропускать свет, несколько молодых женщин в сарафанах в пол зажгли свечи, с ярким, ровным светом. Сразу стало по-домашнему уютней и как будто теплее.
        В трактир начала стекаться публика. Аэлло отметила, что гости - в основном мужчины. В не расшитых камизах. Те, которые женаты, дома сидят, берегут свои сокровища, подумалось Аэлло.
        Гарпия заметила, что все как будто ждут чего-то, рыскают голодными глазами по залу, поглядывая на лестницу.
        Чего они ждут? - подумала Аэлло.
        И вскоре узнала, чего. Точнее, кого.
        На мгновение разговоры стихли, затем раздался свист и восторженный гул.
        Перестав жевать, пить из пузатых ледяных кружек, пялиться на снующих с подносами румяных подавальщиц, все присутствующие обернули головы к лестнице.
        Аэлло тоже взглянула на лестницу, и у нее даже дыхание перехватило. Краем глаза гарпия отметила, что и Август жевать перестал и салфеткой вместо губ лоб вытер.
        Девушка на лестнице словно сошла с небесного полотна.
        Гладкие, как шелк, волосы струятся золотистым покрывалом чуть не до колен. Высокий лоб украшен красно-белым узорчатым очельем, золотые монеты и гроздья красных бусин спускаются на виски.
        Лицо белое, маленький нос задорно торчит вверх, на губках бантиком красная краска. Хороши и глаза - голубые, в длинных ресницах, пронзительные, почти русалочьи. Красный сарафан с золотыми птицами с трудом сдерживает полную грудь, под ним белая камиза. Лебединую шею обнимает ожерелье из золотых монет.
        Красавица вздрогнула, замерла, словно не ожидала увидеть в вечернее время полный зал посетителей, красные губы растеряно расползлись в улыбке. С видом радушной хозяйки она принялась медленно, чеканя каждый шаг, спускаться по широким ступеням.
        Насытилась вздохами и охами, ревниво подумала гарпия. И ведь идет, как плывет, даже смотреть противно.
        Хозяйка, Лада, всплеснула полными руками, кинулась к лестнице, причитая.
        - Доченька, моя, кровинушка, Насьюшка моя ненаглядная!
        - Здравствуйте, матушка, - тихо и мелодично, так, что Аэлло даже скривилась, почти пропела краса.
        - Не бережешь себя, моя родненькая, чай умаялась весь день-то за рукоделием! - продолжила причитать Лада, с укоризненным умилением глядя на дочь.
        Та в ответ взяла руки матери в свои, ласково проворковала:
        - Как же, матушка, ведь ждут вышивку-то к праздникам…
        Веки красавицы немного припухшие, что очень ей идет, лицо свежее, отдохнувшее. Аэлло заподозрила, что Насьюшка весь день почивала, от чего и умаялась.
        Хотела попросить Августа рот закрыть, но передумала. Снова обернулась к хозяйке с дочерью.
        Дочка, значит. От какого мужа? Взрослая совсем, значит, от пастушка.
        Интересно, если у женщины дети, они тоже на этих позорных торгах? В толпе стоят или рядом с матерью?
        Аэлло скомкала салфетку и бросила ее на стол. Настроение испортилось окончательно.
        Она уже хотела подхватить сумку и уйти в свою комнату, но рука замерла на полпути, когда увидела, что фэйри обрамив личико бортами сумки на манер платка, и тоже с пялится на деву в очелье.
        - И ты туда же, - прошипела Аэлло себе под нос. Но Бруни услышал.
        Зырк глазами-блюдцами на Аэлло, на Насьюшку, на Августа, опять на Аэлло. И спрятался.
        Аэлло только привстала, как снова села, увидев, что Насьюшка, сверкая полоской зубов, идет к их столу с подносом. Подошла, широко улыбаясь, водрузила поднос на стол. На райской птице с пышным хвостом стоит графин с темным, почти черным чем-то и пузатые рюмки из красной глины.
        - Мы не заказывали, - сказала Аэлло, и Август посмотрел на нее осуждающе, тут же обернулся к красавице с глупой улыбкой во все зубы.
        - Вы уж не побрезгуйте, - пропела красавица, улыбаясь так радушно, что Аэлло заворотило. - Это наша настойка, местная. Очень уж вишня в этом году удалась.
        Красные губы снова растянулись в улыбке.
        Август в ответ ощерился совершенно, как дурак, Аэлло нахохлилась и решила остаться.
        Принюхалась к рюмке с чем-то густым, заметив, что Август хмурится, глядя на нее, пожала плечами. Запах странный, сладкий и горький одновременно. Осторожно сделала глоток, и по горлу потекло расплавленное железо. Аэлло закашлялась, из глаз хлынули слезы. Решительно отодвинула угощение подальше.
        - Не понравилось? - участливо спросила Насьюшка и откинула за спину золотистый локон.
        - Что вы, все очень вкусно, - быстро моргая, пролепетал Август. - Просто моя спутница…
        - Просто его спутница не пьет, - отрезала Аэлло, и мило улыбнулась Насьюшке. - И пьянство не одобряет.
        Следующая милая улыбка адресовалась Августу, и тот поспешил поставить рюмку. Белый лоб красавицы прорезала морщинка.
        - Вы извините, ради светлых богов, что не угодили вам!
        - Что вы, что вы! - вскричал Август. - Как можно! Даже не говорите так. Я хочу сказать, вы бы посидели с нами, составили компанию!
        - Так ведь нельзя нам с гостями-то, нехорошо это.
        Красавица опустила очи долу и скромно улыбнулась.
        К их столику, плавно покачивая бедрами, подплыла Лада. Ласково улыбаясь, посмотрела на Аэлло, по-матерински положила теплую ладонь на кудрявую макушку. Чуть склонившись, заглядывая Аэлло в глаза, проворковала:
        - Да ты, смотрю, красавица моя, совсем устала. Уморила я тебя своими разговорами. Пойдем, провожу тебя, я уж и водицы нагрела, ополоснуться с дороги! И спать крепко будешь.
        - Тебя проводить? - воскликнул Август и даже подскочил.
        Аэлло скрипнула зубами.
        - Ничего, - ответила она хозяйке, отводя голову в сторону и старательно улыбаясь в ответ. - Я с севера, мы не привыкли мыться горячей водой. Таем.
        - Аэлло, - укоризненно шепнул Август, поджимая губы куриной гузкой. Гарпия не сдержалась и от души пнула его под столом.
        Август выпучил глаза, но смолчал.
        Насьюшка посмотрела на Ладу, подняв брови, и та показала глазами наверх. Насьюшка кивнула и пропела:
        - Ах, матушка, правы вы были, когда подметили, что я притомилась. Лягу сегодня почивать пораньше.
        И ушла, покачивая бедрами, точь-в-точь матушка. А у самой лестницы обернулась, и улыбнулась Августу, да еще подмигнула, дрянь, и головой качнула, мол, жду тебя.
        У Аэлло даже рот от такой наглости открылся.
        Август брови нахмурил, а сам сидит красный, как коралл. Налил себе настойки, надо думать, для смелости.
        Пойдет или нет? - думала Аэлло, ломая под столом пальцы. И тут же сама себе отвечала, что верно, пойдет. Представила их рядом, залюбовалась - оба высокие, статные, русоголовые. Не пара - сахарное украшение на каравай. Сердце отчего-то сжалось, а в горле стал ком.
        Все-таки она очень красивая, подумала Аэлло. Кажется, ничего не пожалела бы за такие гладкие локоны. Пойдет к ней, непременно пойдет. Дурак будет, если не пойдет.
        В следующий миг гарпия взвилась молнией над стулом, распахнув крылья.
        С соседнего столика, за которым давеча сидела черноволосая девушка, упала глиняная кружка, на полу образовалась пенная лужа.
        Сурово покосившись на Аэлло, одна из подавальщиц смахнула мокрые глиняные черепки в совок на длинной ручке.
        - Отрастила опахала, дочь шайтана! - раздалось из-за другого стола.
        Оказывается, взлетая, гарпия и их тарелки смахнула. Двое темноглазых мужчин со смуглой кожей и волосами до плеч неодобрительно зацокали языками.
        Аэлло приземлилась на пол и сложила крылья. Не хватало все здесь перебить.
        - Куда! - закричала она, кидаясь к высокой круглой бочке.
        Вскочил, хватаясь за меч, и Август.
        - Что ты, Аэлло? - крикнул ей вслед.
        - Стротин! Там!
        - Где? Какой Стротин?
        - Да вон же! Вон! Там… только что был! Кажется…
        Аэлло обернулась к догнавшему ее Августу и растерянно пробормотала:
        - Я уверена, что видела его!
        На нее сердито уставился невысокий, по грудь, крепкий бородатый коротышка. На голове длинная полотняная шапка. Не Стротин! Вихрь, она обозналась! Должно быть, когда он отвернулся к стене. А может, увидела тень.
        Тут к открытому проему двери скользнула фигурка в черном, и, шагнув на порог, растворилась в полумраке улицы.
        - Вон он!
        Оттолкнув румяную подавальщицу, гарпия кинулась следом. Август - за ней.
        Посвежевший к вечеру воздух охладил лицо. Что-то темное мелькнуло за колесом телеги, Аэлло бросилась туда и обнаружила черную собаку, пасть открыта, язык вывален. Бесполезно, поняла Аэлло. Если ей вообще не померещилось.
        - Так кто такой Стротин? - спросил Август, хмуря брови.
        - Дрекавац, - устало ответила Аэлло. - Он меня в ловушку заманил, к знахарю вашему, Левкою.
        - К Левкою? - переспросил Август и почесал затылок.
        Аэлло часто закивала.
        - А потом я его в лесу видела, утром. Когда на нас дрекавцы напали. Зубоскалил, издевался. За главного он у них, что ли! Теперь не узнать! Но только мне кажется, это он подстроил на зверинец напасть.
        Август нахмурился, и, положив руку на рукоять меча, оглянулся по сторонам.
        - Мы оба устали, Аэлло, - сказал он, наконец. - Пора отдыхать. Завтра на рассвете выезжаем.
        Ага, отдыхать, с горечью подумала Аэлло. Нарочно так говоришь, чтобы к ней пойти. К гладковолосой этой. Ну и ладно.
        Кивнула.
        Вместе вошли обратно в зал.
        - Погоди, сумку возьму.
        И пошла к столу.
        - Извините, - сказала соседям, чью посуду случайно разгромила. У людей так неудобно, тесно!
        В ответ ей скривились, но промолчали. Аэлло заметила, что темноволосая девушка так и не появилась - вон, так же сиротливо покоится на блюдце ненадкушенный пирожок, рядом стоит кувшин, только осколки глиняной кружки подмели да мокрое пятно вытерли.
        Истошный женский визг потряс трактир.
        В гробовой тишине Аэлло обернулась к лестнице.
        На самом верху лестницы вцепилась в перила одна из подавальщиц.
        Волосы всклокочены, подбородок дрожит, лицо белое. За спиной - настежь распахнутая дверь.
        Аэлло итак уже понятно - кричала она.
        - Беда, люди добрые! - заорала женщина снова, заламывая руки, и оседая на деревянные ступеньки. - Насьюшку зарезали! Ох, зарезали…
        Глава 17
        Истеричный женский визг, мужской бас, звон посуды, звук опрокидываемых стульев - все слилось для Аэлло в единый гул.
        Гарпия приложила пальцы к вискам, замотала головой, но стало только хуже: теперь еще и пространство утратило границы, слившись в неровные тусклые пятна.
        Что? Как? Почему? Только что она была здесь, вот только что! Говорила, улыбалась своим отвратительно красивым ртом…
        О чем она только думает!
        Аэлло потянула ворот платья, ставший вдруг слишком тесным, но это не помогло. Здесь нет воздуха, нет пространства, нет ветра.
        Отвратительные звуки, отвратительные запахи, слишком тесно, слишком темно.
        Вопль «Зарезали!» почему-то все еще стоит в ушах, не пропуская ничего другого. А когда он ослаб, и другие звуки все же просочились, первое, что услышала Аэлло, было злобное, полное ненависти и желчи:
        - Нелюдина! Проклятая нелюдина!
        Аэлло словно очнулась, словно вышла из забытья, встряхнулась, помотала головой, на макушке взметнулись легким облачком белые кудряшки.
        Подавальщицы, завсегдатаи - все уставились на нее, лица у всех хмурые, а у кого-то и вовсе перекошены.
        - Зарезала, значит? - выплюнула ей в лицо полногрудая подавальщица с длинной косой через плечо.
        - У, пялится! - поддержала ее вторая, точь-в-точь похожая.
        - Глазищи-то так и сверкают! Ишь, нелюдь, - крякнул усатый стриженый мужчина.
        Аэлло захлопала ресницами. О ком они? Неуверенно оглянулась - как быстро ее окружили! Сверкают в вытянутых руках ножи, у двоих, в белых колпаках, длинные вертела, кто-то протискивается сквозь толпу, держа над головой вилы.
        Загрохотали, захлопываясь, резные ставни.
        Подступили совсем близко - распахнешь крылья, и наткнешься на сверкающие лезвия. Аэлло сжалась в комок, кутаясь в крылья, в отчаянье бросила взгляд на дверь, у проема застыли двое с вилами.
        Значит, даже если подняться под самый потолок, наружу не прорваться.
        Аэлло прижала сумку с фэйри к груди, нашла глазами Августа. Он успел взойти на лестницу, всего на одну или две ступени, но толпа плотно сомкнулась у подножия, не позволяя сделать и шага.
        Кто-то с силой пихнул его в плечо, Август оторопело обернулся, проследив глазами, как мимо по лестнице взбежала Лада с побелевшим лицом, с закушенной губой. Хозяйка чуть не споткнулась о ноги женщины, рассевшейся на верхней ступени, но устояла на ногах, схватившись за деревянные перила, и, не говоря ни слова, скрылась в распахнутой пасти двери.
        Август обернулся к гарпии, вглядываясь в ее лицо, стоит, окруженная вооруженной толпой, зеркальцами глаз по сторонам сверкает, в уголках, даже отсюда видно, влажно. Абсолютно беспомощная, бледная.
        - Аэлло! А ну, пропустите!
        Август выхватил меч, поднял его высоко над головой.
        Толпа присела, но не разошлась.
        - Тишей, парень, тишей! - крикнул ему мужчина средних лет в красной расшитой рубахе, с сединой в усах, с волосами до плеч.
        Он скрестил на груди руки и быстро оглянулся на гарпию. Аэлло расслышала шепот: староста.
        - Не спеши, говорят тебе!
        - А ну! Выпустите ее! Пропустите меня к ней сейчас же!
        В толпе стали переглядываться. Мнения разделились. Одни за то, чтобы пропустить Августа к Аэлло, «чтобы всю шайку в одном месте», другие категорически против.
        - Ага, как же! Чтобы ты девку свою полоумную вытащил?
        - Не бывать этому!
        - Опять же она нелюдь!
        Дождавшись тишины, староста пригладил усы и изрек.
        - Ты парень, лучше стой, где стоишь!
        Подавальщица, та, что первая назвала Аэлло нелюдиной, истерично взвизгнула:
        - Люди добрые! Да что же вы с ним лясы разводите! Не видите, что ли, в сговоре они?!
        Толпа заходила ходуном, кольцо вокруг Аэлло сжалось. Гарпия почувствовала, как что-то острое впивается в крыло сбоку, как раз между перьев. От неожиданности вздрогнула, стальные перья колыхнулись, выдергивая из чьей-то дрожащей руки вертел. Звякнуло о пол, и окружавшие ее люди чуть отстранились. Но ножей и вертелов не опустили.
        Раздались отдельные выкрики.
        - А ведь и правда!
        - Да, надо бы разобраться!
        Лица старосты Аэлло не видно, но ясно, что он внимательно изучает Августа.
        - И что ты на это скажешь, парень?
        - Да на что - на это? - оторопело переспросил Август.
        - В сговоре с нелюдиной своей аль нет?
        - Да в каком сговоре? Что вы несете? - крикнул Август и потряс мечом. Брови его поползли вверх, вид ошарашенный, но какой-то отчаянный, голубые глаза стали совсем круглыми.
        Подавальщица, та самая, снова противно заверещала:
        - А кто Насью-то зарезал, изверг? Не иначе, она, твоя подружка полоумная!
        На верху лестницы показалась Лада. Необъятная грудь нависла над перилами, в лакированное дерево впились побелевшие пальцы.
        - Лекаря! Лекаря! - закричала она надрывно, и, склонившись к самым перилам чуть ли не лбом, жалобно, коротко завыла. Тут же распрямилась, и, рывком развернувшись, опять скрылась в покоях дочери.
        Кто-то побежал за лекарем, а тот, словно караулил под дверью, вошел почти сразу же. Строгий, деловитый, с темными волосами до плеч, с живым узким лицом. Под мышкой у него небольшой продолговатый ящичек с двумя змеями, что сплелись хвостами и нависли над кубком.
        - Дорогу! - крикнул неожиданно трубным, зычным голосом, и толпа растерянно расступилась.
        Лекарь бегом взбежал по ступеням.
        - А я знаю, что делать, - глухо сказала подавальщица, что расселась на верху лестницы. На глаза ей упала прядь волос, выбившаяся из косы.
        Все затихли, уставившись на женщину, лишь приглушенные рыдания звучат откуда-то сверху.
        - На костер, на костер ее надо, - начала было женщина, но за ее спиной снова распахнулась дверь, и она обернулась на звук.
        Решительно обнимая хозяйку за полные плечи, лекарь вытеснил ее на лестницу, приговаривая:
        - Вы мешаете, мамаша! Ждите! Дело серьезное! И возьмите себя в руки, извольте не рыдать под дверью!
        Лицо Лады застыло камнем, словно посмертная маска, взгляд пустой и отстраненный.
        Подавальщица встрепенулась, вскочила, подхватила Ладу под локоть:
        - Пойдем, голубушка, пойдем! Надо тебе успокоиться. Лекарь поможет, обязательно поможет.
        Та решительно отстранила заботливо протянутые руки.
        - Успокоиться?! - горько вскричала Лада. - Так ведь Насью мою, девочку ненаглядную, ножом по горлу!
        Замерла, схватившись одной рукой за пышную грудь, другой о перила оперлась. Принялась вращать глазами.
        - Где она? Где эта нелюдина проклятая, что Насью мою погубила?
        Аэлло почувствовала, что холодеет, и что куда-то стремительно девается весь воздух.
        Столкнувшись с Аэлло глазами, Лада закричала:
        - Люди добрые, держи гадину!
        - Не беспокойся, Ладушка, не уйдет! - крикнули из толпы, но ближе к Аэлло не подступились.
        Самое время принять боевую форму, подумала Аэлло, и тут же отринула эту мысль, как заведомо провальную.
        Вспомнила страх и ненависть в глазах Августа, когда он отшатнулся, занося над ее головой меч. Он не узнал ее тогда. И убил бы, наверняка, не пожалел.
        И от этих пощады не будет.
        Сердце гулко ударилось о грудную клетку изнутри, так сильно, что Аэлло испугалась - выпрыгнет. На лбу гарпии выступила испарина, и она закричала:
        - Я не делала ничего! Что вы! Я же здесь все время была!
        Злоба на перекошенном лице хозяйки сменилась недоверием. Она растерянно взглянула на мужа - лысоватый трактирщик не участвовал ни в травле Аэлло, ни в преграждении пути Августу. Поджав коротенькие ножки, он сидел на высоком деревянном стуле возле стойки, и моргал, ошалело вращая головой.
        Лада нашла глазами старосту, тот кивнул ей, и поднял правую руку вверх, взывая к порядку. Поднявшаяся было, волна шепота прекратилась, люди замолчали.
        Староста обернулся к Аэлло, так и впился глазами.
        - Так не было тебя только что, - сказал, наконец, хмуря брови. Только голос его прозвучал неуверенно.
        Аэлло растерянно заморгала, оглядываясь по сторонам. Что же они молчат?
        - Да здесь я была! Выходила за дверь, на улицу, и сразу обратно, с Августом! Меня видели, почему вы все молчите?
        - Она со мной была! - крикнул Август. - Что вы на нее накинулись?
        - По лестнице девка не поднималась, - неохотно сказал староста. - Я вон здесь сидел, я бы приметил!
        - Почему вы мне не верите? - светлые брови Аэлло поползли вверх. Она часто заморгала. - Я не убийца!
        - Ну-ка! - зычно крикнул Август, - расступитесь! Не пустите - порублю!
        - Пропустите, - повелительно сказал староста. - Все равно никуда не денутся!
        Толпа неохотно расступилась, пропуская Августа к Аэлло.
        Сердце гарпии заколотилось чаще, а на глазах проступила влага, и Аэлло с силой зажмурилась. Нельзя наследнице Жемчужного трона плакать перед какими-то селянами, да еще от страха. Вот просто нельзя, и все тут!
        Август подошел совсем близко, и Аэлло разомкнула крылья в которые зябко куталась, сложила их за спиной. Широкая и горячая ладонь взяла ее кисть, ободряюще сжала, и Аэлло поняла, что не выдержит, что вот-вот расплачется.
        Осторожно отняла руку, с усилием сжала кулачки, впиваясь острыми ногтями в ладони, нахмурила брови. Нельзя. Нельзя показывать им свою слабость.
        - Все будет хорошо, - шепнул Алекс.
        Двери снова с грохотом распахнулись.
        Внутрь, громко топая, вошли люди в синих, отороченных серебряным шитьем, кафтанах, с костяными пуговицами в два ряда. Все коротко стрижены, или волосы убраны в хвост, черные штаны заправлены в кожаные сапоги, на бедрах покоятся рукояти коротких мечей.
        По толпе прокатился довольный шепот.
        - Стража!
        - Тут-то вас, голубчиков, и сцапают!
        - Никуда не денетесь!
        - На костер ее, на костер! От их, говорят, пепел ценный!
        - Да что такое-то? - воскликнул Август. - Ведь понятно всем, что она ни в чем не виновата!
        - Разберемся! - гаркнул усатый стражник, и двинулся было вверх по лестнице, но Лада схватила его за фалду, запричитала.
        - Не дам! Не дам, там лекарь с ней, ругается очень, никого пускать не велел!
        - А эти двое - что?
        И бросил недовольный взгляд на Аэлло с Августом, окруженных толпой селян. Те, стоило страже зайти в трактир, ножи и вертела опустили, но из рук не выпустили. А дюжий детина с вилами в руках, как стоял, так и стоит.
        - Кто такие? - спросил усатый стражник старосту и нахмурил брови. - Чужаки?
        - Чужаки, - ответил староста, степенно кивая.
        И так тревожно прозвучало это слово, что пальцы Аэлло руку Августа сами нашли, и вцепились изо всей силы. Рука ответила легким пожатием.
        - Чужаки не значит убийцы! - крикнул он.
        - Задержать! До выяснения!
        - Да за что задержать-то? - сердито воскликнул Август.
        Он выпустил холодные пальцы Аэлло, снова хватаясь за меч.
        Аэлло испуганно прижалась к теплому боку, подняла голову, глядя на Августа. Брови нахмурены, губы плотно сжаты, глаза сверкают. Стоящие в первом ряду даже отступили на шаг.
        - Да, правильно! Чего парня-то задерживать? Девку его только. Она, знать, Насьюшку-то и порезала!
        - Да что вы за люди такие! - вскричал Август. - Ведь сами только признали, что не поднималась она наверх.
        - Верно, верно, не поднималась…
        - А кто тогда? Больше-то некому!
        Дверь в опочивальню Насьи распахнулась, на пороге возник лекарь, и поманил того самого стражника, который с большими усами.
        Тот стряхнул, наконец, руку Лады с фалды кафтана, взбежал по лестнице, и скрылся с лекарем опочивальне.
        Мнения людей разделились - одни продолжали настаивать на непременном аресте «нелюдины», другие им горячо возражали, мол, сами видели, как «кудрявая девка все время тут была». Третьи вообще были за то, чтобы и Августа вместе с ней арестовать, чтобы неповадно было и вообще они заодно. А чей-то слабый, дребезжащий голос продолжал бормотать, что пепел от гарпий дорого стоит.
        Женщины, все, как одна, вступились за Августа, даже Лада попросила стражу «не трогать мальчика», зыркнув на Аэлло.
        - Надо ее в тюрьму отвести! - важно сказал, наконец, хозяин трактира и нервно сглотнул.
        - Сдурел, что ли? - возразили ему, и Аэлло посмотрела на возразившего с надеждой.
        - Ты ей только выйти дай, улетит! - отрезал человек и тыкнул пальцем ей за спину, а затем обернулся к трактирщику и постучал себя по лбу костяшками пальцев. - Такую только вязать и в костер!
        Трактирщик часто заморгал и поник.
        - Значит так! - раздался громкий бас, и все задрали головы.
        На лестницу вышел усатый стражник, тот, что с лекарем беседовал.
        - Что с ней? Что с моей девочкой? - запричитала Лада. - Померла?
        Стражник поморщился, и Лада испуганно закрыла рот рукой, другую руку на грудь положила.
        - Помолчи, мамаша! - гаркнул начальник стражи, и окинул долгим взглядом присутствующих.
        Взгляд его задержался на Августе с Аэлло, и гарпия скорее поняла, чем ощутила, что пальцы Августа сильнее сжали рукоять меча. Аэлло вжалась в бок Августа, чувствуя, что ноги становятся ватными.
        - Обыскать помещение! - наконец, рявкнул стражник, глядя на остальных в синих кафтанах. «Синие кафтаны» немедленно брызнули в разные стороны, но двое остались рядом.
        Уже лучше, подумала гарпия.
        - Все будет хорошо, - шепнул ей Август.
        Аэлло не ответила. Чтобы она еще когда-нибудь связалась с людьми? Ни в жизни. Если уцелеет.
        - Подозреваемая пока - эта девушка, - продолжал говорить тем временем начальник стражи, указывая на гарпию.
        Открылась дверь в опочивальню, высунул голову лекарь. Тоже наградил гарпию долгим, изучающим взглядом. Аэлло показалось, что не злым. И снова скрылся в комнате.
        - Я не ходила наверх, - тихо сказала она, но в наступившей тишине слышно каждое слово. - На каком основании вы меня обвиняете?
        - Я те дам основание! - рявкнул стражник. - Я тебе такой основание дам, пальчики оближешь!
        Жестом искусного менестреля он засунул руку за небрежно прикрытый отворот кафтана, и Аэлло втянула голову в плечи от дурного предчувствия. Она точно помнит - когда стражник поднимался наверх, кафтан был застегнут.
        Стражник движением циркача, выступающего на площади, выхватил из-за отворота кафтана саблю странной формы, с багровой кромкой по краю.
        По толпе пронеслось единое «Ах!», и громче всех прозвучал голос самой Аэлло, потому что даже отсюда видно, что это не сабля.
        Усатый стражник осторожно держит за очин маховое крыло гарпии.
        - Узнаешь? - нехорошо спросил стражник, сощурившись.
        Аэлло кивнула, вызвав бурю возгласов со всех сторон.
        Рядом тихо простонал Август.
        Аэлло посмотрела на него. А почему не кивнуть, если узнала? И опять же - она может хоть сейчас крылья распахнуть, чтобы все увидели, маховые перья на месте. Два, правда, только начали отрастать, но все же.
        - Правильно, что не запираешься, - нехорошо протянул начальник стражи. - Некуда тебе. Я тебя выведу на чистую воду. Но сначала нужно, чтобы обыскали дом. И, когда никого не найдут…
        Откуда-то сверху раздался шум, крики, женский визг и мужская ругань.
        - Пустите сейчас же, изверги! Пустите, кому говорю! А-а-а!
        - Ах, зараза! За палец укусила! Ну, я тебя!
        - Пусти, урод, а то хуже будет!
        Звуки борьбы и крики звучат все отчетливее, и, наконец, на лестнице показались двое в синих кафтанах, один высокий, жилистый, другой коренастый, с выступающими вперед верхними зубами. Он держит бок нижней фаланги указательного пальца во рту, видать, это его укусили.
        Между стражниками дергается, упираясь, смуглая темноволосая девушка в сером платье, пытается вырваться, но стражники держат ее под руки, и держат крепко. Несмотря на растрепанный вид и искаженное лицо, девушку Аэлло вспомнила - это она сидела за столом рядом, а когда они с Августом вернулись в зал - ее на месте не было.
        - Август, - позвала Аэлло тихо, дергая парня за рукав. - Она была вон там, за тем столом, а когда мы вернулись, там уже никого не было!
        - Понял, - кивнул Август.
        Заметив, наконец, что все на нее смотрят, девушка вырываться перестала, буркнула:
        - Да пусти же, больно!
        - Ну-ка! Отпустите! - скомандовал стражникам начальник, и те мгновенно разжали руки, так, что девушка покачнулась, но устояла на ногах.
        Ее черные пронзительные глаза заскользили по толпе односельчан, но, встретившись взглядом с Ладой, она дернулась, как от удара, отпрянула назад.
        Лада спросила, поморщившись:
        - Лия, ты что?
        Та закрыла руками лицо.
        - Это все он. Все он виноват! - раздалось из-за сомкнутых ладоней.
        Аэлло заметила, что руки девушки в чем-то буром.
        - Кто? Ты видела, кто убил… Кто набросился на Насью?
        - Я не виновата! Это все он!
        - Да кто же?
        - Он такой маленький, в плаще, - прорыдала Лия.
        - Стротин! - ахнула Аэлло. - Он перо на поляне подобрал! Гад! Посмотрите! Да посмотрите же вы! Мои перья целые!
        Осторожно расправила крылья, чуть поднимая их над полом, потом снова сложила.
        - Ты нам головы не морочь! - раздалось из толпы.
        - Нам откуда знать, все на месте твои перья, или нет!
        - Но как же…
        - Ма-алчать! Нарочно мешаешь следствию? - рявкнул начальник стражи и Аэлло испуганно умолкла.
        - Так говоришь маленький, не человек? Гном? - спросил усатый стражник Лию.
        - Нет, - покачала та головой и еще больше побледнела. - Гнома я отличу.
        - Дрекавац он, - прошептала Аэлло, но никто кроме Августа, не услышал.
        Дверь в опочивальню опять распахнулась, на лестницу вышел лекарь.
        - Померла? - бойко спросила Лада, хватаясь за грудь.
        Лекарь даже сплюнул с досады.
        - Да будет тебе каркать, Лада, раньше времени!
        - Что с ней? Что с моей Насьюшкой?
        - Плохо дело, - сказал лекарь и вздохнул. - Если б простой порез был, оно, может и ничего. Но перо было отравлено.
        - Что? - вскричала Лия, вцепившись в волосы.
        Никто, кроме Аэлло, не обратил на нее внимания, тонкий крик девушки легко перекрыл бас начальника охраны:
        - Отравлено?!
        - Да-да, - рассеянно кивая, ответил лекарь. - Яд растительного происхождения, предположительно от растения илески, причем первого цветения. Оно самое мощное.
        Лекарь вздохнул.
        - Понятия не имею, где взять противоядие…
        Из холщовой сумки на боку Аэлло показалась круглая голова с огромными фиолетовыми глазами и зеленым пушком на макушке.
        - У меня есть противоядие от илески, - звонко сказала голова. - Оно у меня как раз с со…
        Последние слова фэйри потонули в истошном визге.
        Глава 18
        В подвале сыро и зябко, пробирает до самых костей. Даже крылья потяжелели и неприятно набухли. Пахнет керосином, плесенью и сырой картошкой.
        Под крылом, прижавшись к ее боку, дрожит фэйри. В тишине отчетливо слышно, как стучат его острые зубки
        - Вихрь их дери, ты же голый, Бруни, - простонала Аэлло, - наверно, совсем замерз?
        - Я не голый! - протестующе пискнул фэйри.
        - Я тебя удивлю, но если ты считаешь эти обрывки полноценной одеждой, ты ошибаешься.
        Бруни не ответил. Только еще больше задрожал.
        - Ты, может, в сумку? - спросила Аэлло. - Все ногам потеплее. Я ее на колени поставлю, вот так, - сказала Аэлло и показала, как.
        Она уселась на корточках, прислонившись сложенными за спиной, чуть расправленными крыльями к каменной стене. На пол садиться не стала - холодно. И, хоть и темно, что-то подсказывает ей, что здесь еще и грязно.
        Бруни тут же вскарабкался на колени, нечаянно дернул Аэлло за волосы, она вскрикнула, он тоже.
        Наконец, устроились. Фэйри маленький, но горячий, и Аэлло стало немного теплее.
        - И чего они взбесились? - спросила Аэлло.
        Люди - посетители, стражники, подавальщицы, повара и все, кто были в зале - набросились все вместе, стоило фэйри показаться из сумки. Истошный визг, ор, крики, удары со всех сторон слились в единый пульсирующий комок, центром которого Аэлло с удивлением обнаружила себя, прижимавшую к груди сумку с фэйри.
        Она ничего не могла сделать, только сомкнула поверх сумки крылья, маховыми перьями наружу. Люди хотели отнять его, но, должно быть, побоялись порезаться о перья.
        На Августе повисло не меньше десятка поселян, парня повалили на пол. Все же он поднялся, Аэлло видела, как он встает. Мощная фигура в белой рубахе принялась раздавать тычки и затрещины направо и налево, и люди в красном и синем разлетались в разные стороны. Это было последнее, что Аэлло видела, прежде чем обрушиться в погреб, к которому их отволокли.
        - Что? - переспросил Бруни и поднял к ней бледное лицо. Даже в темноте видно, как сверкнули его огромные глаза.
        - Чего они вдруг озверели? - повторила гарпия.
        Фэйри только вздохнул.
        - Да разве их разберешь.
        - Это правда, - сказала Аэлло, кивая. - Мерзко здесь, да?
        - А толку жаловаться…
        - Толку, может, и нет, но костер мы развести могли бы, будь тут дерево…
        Не говоря ни слова, фэйри выбрался из сумки, соскочил с колен Аэлло и скрылся в темноте.
        - Вот! - позвал он. - Эта пустая. Но тяжелая, мне не сдвинуть.
        Аэлло, выставив руки перед собой, пошла на зов. Споткнулась, чуть не упала, взмахнула крыльями, задела что-то. Зазвенело разбитое стекло. Вихрь с ним.
        Пнула что-то деревянное, ударив мизинец на ноге, подпрыгнула от боли. Наконец, опустилась на каменистый пол и выругалась сквозь зубы, помянув нехорошее слово, обозначающее союз вихря и обезьяны.
        - Ага, она, - радостно сказал Бруни.
        Оказывается, споткнулась о пустую деревянную кадушку, что Бруни определил для костра.
        - Только мы, наверно, ее не сломаем, - сокрушенно сказал фэйри.
        - А и не надо, - беспечно ответила Аэлло. - Мы прямо в ней.
        Взмахнула крыльями, помогая себе, и отволокла кадушку в дальний, пустой угол.
        Присела рядом, опустила внутрь руки, щелкнула ногтями. Искра, вторая, третья.
        - Приветствую! - поздоровалась с зевающим духом огня.
        Тот в ответ сонно улыбнулся и принялся вертеть головкой, осматривая объемы угощения.
        Вскоре, под мерное напевание огневушек, Аэлло с фэйри согрелись.
        Аэлло смогла, наконец, осмотреть место, куда они попали.
        У дальней стены - стеллажи с банками и бутыльками, вон, осколки на полу, несколько разбилось. Чуть дальше - два деревянных короба, один на другом. Судя по запаху, картошка и капуста. Несколько бочек, похоже, с солониной. Кадушки с квашенной капустой и огурцами. Лотки с овощами, пересыпанные тонким слоем земли или соломы.
        - Чудно, - сказала Аэлло, - нас заперли с едой. Значит, от голода не умрем.
        Фэйри недовольно засопел, не оценил шутки.
        - Интересно, - сказал он и потянул кнопкой носа, - а куда дым тянет?
        - Верно! Ты умница, Бруни! - воскликнула Аэлло, и наклонилась к огневушкам, вопросительно подняла брови. Те в ответ замахали тонкими ручками в одном направлении.
        Аэлло взглянула туда - и увидела крохотное пятно окошка, под самым потолком.
        Встала, подошла к стене, продолжая вглядываться вверх.
        - Аэлло! Бруни! - раздался из окошка знакомый голос.
        Аэлло с трудом сдержала счастливый, немного истеричный смех.
        - Август! - радостно крикнула она, подпрыгивая.
        Гарпия зависла в воздухе, часто маша крыльями и осторожно поднялась повыше. С соседнего стеллажа соскользнуло что-то, снова раздался звон, но Аэлло не обратила внимания.
        Окошко маленькое, узкое, но пролезть можно!
        - Я еще днем приметил, что это окошко, должно быть, в подпол ведет, - радостно сообщил Август, увидев Аэлло. - Что у вас там за огонь? Или это мне почудилось?
        - Это мы с Бруни греемся! - пояснила Аэлло, продолжая быстро, прижимисто махать крыльями, чтобы удержаться в воздухе, но ненароком еще чего не разбить. Еще набегут на звон!
        - Понятно, - протянул Август и озорно усмехнулся. - Решили в отместку трактир им спалить. Есть за что, но не стоило!
        - Август!
        - Пролезть сможешь, если крылья сложишь? Я тебя за руки возьму и вытяну.
        - Да вроде смогу, - кивнула Аэлло. - Сейчас только Бруни возьму.
        Бруни уже принялся подпрыгивать внизу, перебирая тонкими ножками в сумке.
        - Погоди, - сказала ему Аэлло, подбегая к наполовину сгоревшей кадушке. - Пожара им здесь точно не хватало, хоть они и гады.
        Взлетела, Август принял сумку с фэйри, затем протянул руки Аэлло.
        Взять кого-то за руки и сложить крылья, пусть и невысоко - это как-то жутко… не страшно, конечно, но все же тревожно.
        - Ну же, - поторопил ее Август. - Не бойся! Ты, поди, легкая, как пушинка, небось, удержу!
        Сердце так и зашлось, а еще отчего-то бросило в жар, когда их ладони встретились.
        - Крылья сложи, - с улыбкой сказал Август. - Застрянешь.
        Аэлло крепко зажмурилась, и одним махом сложила крылья.
        Резко качнуло вперед, и она уперлась ногами в каменную стену, чтобы не удариться. Август рванул вверх, вытаскивая ее из окошка, жалобно затрещала ткань платья, что-то острое и колючее впилось в кожу, проехавшись чуть не по всему телу, а потом Аэлло оказалась снаружи.
        Теплый после подвала воздух дохнул в лицо, растрепал кудри, ноги и живот налились неприятной тяжестью, руки стали ватными, и Аэлло села на землю.
        Сквозь огромную дыру в платье выглянула ободранная коленка.
        - Мое платье! - горестно воскликнула гарпия, и Август приложил палец к губам, мол, тише.
        - Конечно! - стараясь говорить тише, но все же сварливо сказала Аэлло. - Тебе-то в рваном платье не летать, не позориться! Видит ветер, хуже побирушки!
        Последняя фраза почему-то жутко насмешила Августа, он дернул головой, так, что челка упала прямо на лоб. Губы парня растянулись в глупой улыбке, даже рот приоткрылся, но вместо смеха он икнул, а нижняя челюсть отъехала чуть вбок.
        После темени подвала свет луны освещает улицу, почти как солнце сквозь тучи, и Аэлло увидела, как глаза Августа закатились, и парень медленно осел на землю.
        ***
        Прямо в лицо Аэлло ухмыльнулся человек с длинным коромыслом.
        - А я говорил, что он непременно за девкой своей сунется. Ведь нелюдина - она нелюдина и есть, коли кого околдует, так это навсегда!
        С приоткрытых от изумления губ гарпии сорвался резкий свист, но обернуться в боевую форму она не успела.
        Что-то тупое и тяжелое столкнулось с затылком, в голове зазвенело, и ровный серебряный свет луны куда-то делся.
        Аэлло не вполне утратила сознание, она чувствовала, как что-то обдирает кожу, нестерпимо болит затылок, словно его поджаривают на костре, что-то острое то и дело впивается в тело. И крыло пульсирует - правда, непонятно какое, правое или левое, а еще почему-то нестерпимо хочется пить, прямо горло дерет, распухший язык чуть не вываливается изо рта.
        Через пелену темноты и боли доносятся голоса, и гласные звуки неприятно растягиваются, поэтому Аэлло подумала, что все это ей снится.
        Спустя минуту звуки, наконец, обрели былые формы, и Аэлло смогла разобрать - говорят двое мужчин, голоса хриплые, неприятные. А самое неприятное то, что говорят о ней.
        - Сюда, сюда ее, ага, неча трепыхаться. Ишь, задергалась!
        - Будет знать, нелюдина, как резать наших девок.
        - Так ведь не она-то зарезала-то, вроде!
        - А ты там был? Зенками своими видел? То-то!
        - Верно, верно говоришь. Да один хрен - чужачка! Что от нее ждать? А пускай другим неча будет.
        - Слышал, в Трескане чучельник живет, он всякую нечисть собирает, безбожник.
        - Сдурел? В Трескан ее волочь! На костер и хрен с ней! Крылья, поди, знатно заберутся! Ишь! Пуховые.
        - Ага, пуховые, как же, смотри, пальцы свои глуп?е не обрежь!
        Голоса звучат все отчетливей, все громче, а еще стало понятно, что ее волокут по земле, крепко ухватив за волосы, лицом вперед и вниз.
        Аэлло попыталась пошевелиться, но не понятно, получилось, или нет. Кроме боли и страха, она ничего не чувствует.
        - Смотри, трепыхается! Ишь, бороздка от крыла, глянь!
        - Трепыхается? Так мы это поправим! А Зната нам сколько хочешь отвара нальет, хоть по три кружки, за золу от нелюдины.
        Волосы Аэлло отпустили, и она упала лицом в землю, от острой боли, пронзившей переносицу, из глаз брызнули слезы. Крепкие пальцы схватили запястья и рванули вверх, выламывая руки.
        - А ей на кой зола с нечисти? Чай травница, а не колдунья?
        - Руки, ага, подержи-ка повыше, та-ак, правильно, поверх крыльев надо завязать, тогда ниче, не трепыхнется.
        Запястья плотно сжали, по ним скользнула прочная веревка, больно впиваясь в кожу. Вроде только начали связывать, но так крепко, что Аэлло ощутила, как у нее немеют пальцы. Тем временем тот, кто говорил, продолжал.
        - А я знаю, на кой ей эта зола? Говорит, серьезный человек попросил, большие деньги сулил.
        - Какой такой большой? Не из наших, что ли?
        - Какой там, из наших. Говорит совсем иноземного вида. Там люди, знаешь, нашим детишкам по пояс.
        - Да ладно? - не поверили ему.
        В голове Аэлло пронеслось: иноземного вида, детишкам по пояс, сулил большие деньги за нелюдину, то есть за золу от нее… Так ей не показалось, точно, не показалось! Стротин, она все-таки видела Стротина!
        Аэлло застонала, попыталась высвободить руки. Ее с силой двинули сапогом в живот. Удар пришелся как раз в центр солнечного сплетения, Аэлло задохнулась, скрючившись, оцепенела от боли.
        - То-то тебе и да ладно, - как ни в чем не бывало, ответили собеседнику. - Ну, с помощью светлых богов!
        Аэлло рывком дернули за связанные запястья вверх, ставя на ноги, плечевые суставы пронзила дикая боль, и гарпия закричала. Ноги не послушались, гарпия осела, но упасть ей не дали, поддержали за руки.
        Когда боль ослабла, оказалось, что ее приматывают то ли к дереву, то ли к столбу, тонкая веревка больно впивается в грудь, в живот, а еще, кажется, она порезала о крылья руки…
        Их всего двое, и вид у них совсем не воинственный. Обычные сельские мужики, средних лет. Каждый Августу по плечо, но выше Аэлло на голову. Один, кажется, короткостриженый. Вроде немолодые уже, голоса-то хриплые, но Аэлло не уверена - голову не так легко держать, она мотается из стороны в сторону, стоит напрячь шею, как в затылок впивается тупая игла, и голова снова падает на грудь. От них пахнет потом, табаком, и немного нечистотами.
        - Ну что? Поджигаем? - спросил один из них, приближая лицо к Аэлло, и гарпия поморщилась от запаха гнилых зубов.
        - Не нравится? - ухмыльнулся мужик, правильно истолковав гримасу на лице гарпии. - Ничего, недолго тебе терпеть, - и заржал.
        Откуда-то сбоку раздалось чирканье. Вжик, вжик, вжик. Огонь разжигают, поняла Аэлло. Вслед за вжиканьем раздалось шипение и потрескивание: хищное приветствие огневушек, оседлавших факел.
        - Ну-ка, - попросил тот, что поближе к Аэлло. - Дай-ка мне раскурить.
        Приняв из рук подельника факел, пригнув голову и прищурившись, прикурил от красного пылающего цветка длинную самокрутку. С наслаждением затянулся, крякнул, кивнул и вернул факел.
        Второй нагнулся, поднес факел вниз, к ногам Аэлло, и пламя славно затрещало, взметнувшись до самого пояса, видать, хворост совсем сухой, а может, присыпанный специальной пылью.
        - Духи огня, будьте милосердны! - в отчаянье взмолилась Аэлло, понимая, что бесполезно: огневушками руководит голод, и долго сдерживаться они не смогут. Вдобавок, этих не она призвала, им нет резона ее слушаться.
        - Что она бормочет? - донеслось сквозь пелену огненной завесы.
        - А тебе не все равно? - ответили спросившему. - Пойдем лучше, отойдем подальше, сейчас паленым мясом на все селение завоняет. Добро, весь народ вокруг малахольной чернавки скачет.
        Духи огня неохотно, но послушались гарпию. Аэлло поняла, что чувствует нестерпимый жар, но кожи все же не касаются жадные язычки.
        Это ненадолго, - пронеслось в голове.
        - Тетя! Тетя! Тетечка! - в отчаянье запричитала она. - Тетушка Келена, прости меня!
        Голос гарпии сорвался, и она надрывно закашлялась, чувствуя, как нестерпимо ест глаза и дерет горло, а голова, наоборот, становится неожиданно легкой и качающейся, и мысли тонкой рассеянной струйкой покидают ее, стремясь вверх, к звездам.
        Это дым, поняла она. Я задохнусь от дыма. А там и огневушки не смогут больше сдерживать себя. Что ж, так даже лучше. Прости, тетя, ты зря в меня поверила.
        Это была последняя мысль, сразу после нее наступила тьма.
        Глава 19
        Словно из-под земли донеслось:
        - Аэлло! Аэлло, ну же! Ну, давай! Очнись! Аэлло!
        Это не из-под земли, поняла Аэлло.
        Это над землей, потому что под землей нахожусь я. Так, кажется, Август рассказывал, у людей хоронят. Нет, стоп. Меня жгли, меня сжечь хотели, подлый Стротин, век ему жить без крыльев. И он, и так, кстати, без крыльев. Потому что поделом. Но почему так трудно думать, а мысли путаются?
        - Аэлло! - снова раздался голос Августа, и она ощутила легкое похлопывание по щекам. Голова замоталась из стороны в сторону, гарпия чихнула и открыла глаза.
        - Аэлло! - в один голос воскликнули Август и Бруни.
        Их лица склонились над ней, и снизу кажется, что они почти одной величины.
        - Это дым. Поэтому одинаковые, - сказала Аэлло вслух, и на лице Августа отразилось беспокойство, а на личике фэйри - недоумение.
        - Пожуй!
        Фэйри ловко всунул ей между зубов какую-то сухую ветку, жесткую, горькую, еще и язык защипало. Аэлло скривилась, приподнялась, облокачиваясь на руки, сплюнула.
        - Ну и гадость!
        - Зато быстрее в себя придешь, - пискнул Бруни.
        И правда. В голове прояснилось, мысли стали постепенно возвращаться, располагаясь каждая на свою полку, раздраженно хлопая крыльями на куриный манер. Вихрь! Аэлло затрясла головой, приложив длинные пальцы к вискам.
        - Сейчас оклемается, - проговорил Бруни.
        - Хорошо бы, - ответил фэйри Август. - Аэлло, ты как?
        Гарпия хмыкнула, оглядывая себя. Платье мало того, что в дырах, теперь сплошь в подпалинах. Вон, подол весь сгорел, одни обрывки. Не удержались огневушки. Ладно, с платьем можно погодить.
        - Терпимо, - честно ответила она. - Но лучше будет, если подальше отсюда.
        Август пожал широченными плечами, покачал головой, мол, кто спорит.
        - Сейчас Цепеса заберу, не оставлять же им. И пошли отсюда. Только вас сначала выведу подальше.
        - А погоня? - спросила Аэлло.
        И фэйри поднял на него личико, забираясь в сумку, что лежит на земле, моргнул глазищами, в темноте совсем черными.
        Аэлло огляделась - вон они, угли от костра. Немного совсем, и над ними кружатся огненные искорки.
        - Погони не будет, - уверенно ответил Август, потирая лоб. - Там уже не до нас.
        - Ты их всех убил! - ахнула Аэлло.
        - Да где там!
        Август рассмеялся, махнул рукой.
        - Я в трактире никого пальцем не тронул, а то сидеть бы нам в подвале сейчас втроем, а я, в отличие от вас, в окошко это не пролез бы. А этих двоих уродов… Так, поучил немножко. Не дрожи, не насмерть. Просто будут знать, как нападать на беззащитных крылатых девочек. Ну, пошли?
        Вообще-то они не только на меня напали, - хотела напомнить ему Аэлло, но не стала.
        Ухватилась за протянутую руку, встала. В другую руку Август подхватил сумку с фэйри. Аэлло оперлась на раскрытую лопатообразную ладонь, пошевелила крыльями, проверяя, все ли в порядке, и, оставшись довольна проверкой, двинулась вперед. Сначала пересекли обширный пустырь, следом пошли деревянные дома с темными, или наглухо скрытыми ставнями, окнами.
        Проходя мимо знакомого здания трактира, Аэлло остановилась.
        - Погоди, - сказала она Августу, и нетерпеливо топнула.
        - Что еще?
        Август, устремившийся в сторону конюшни, оглянулся. Вид у него нервный, недовольный. И понятно - такое ощущение, что этот богатый на неожиданности день, никогда не закончится.
        - Расскажи, что там случилось, - требовательно сказала Аэлло.
        - Где?
        Август поскреб макушку
        - На свадьбе! - гаркнула ему в лицо гарпия. - В трактире, Август! Почему ты сказал, что им не до нас уже? Почему погони не будет?
        - Аэлло, - прошипел Август, видно, начал злиться. - Расскажу по дороге! Не здесь и не сейчас!
        - Нет, именно здесь и именно сейчас! Или я никуда не пойду!
        - Ты с ума сошла! А если кто увидит!
        - Сам же сказал, бояться нечего, - упрямо ответила Аэлло. - И вообще, чуть что - мы с Бруни улетим.
        Она взяла из рук Августа сумку и, перекинув длинную ручку через голову, надела ее на плечо.
        На улице темно и пусто. В окнах трактира свет, слышны людские разговоры, время от времени переходящие на крик, потом бас начальника стражи, и снова потише. По противоположной стороне улицы прошла компания смеющейся молодежи, а из трактира вышло двое стражников. На них мельком взглянули, но ничего не сказали.
        - Ты всегда такая упрямая, или только со мной? - обреченно спросил Август.
        - Теряем время, - напомнила ему Аэлло.
        - Ладно, крылатая. Будь по-твоему.
        Август вновь нарочито громко вздохнул, мол, самообладание в присутствии Аэлло дается ему нелегко, и начал рассказ.
        - Значит, начали они совещаться. Меня не трогают. Ну и я паинькой, а ушки на макушке. Видел, как вас в подпол столкнули и все думал, как туда подступиться. Сначала, помнишь, они все тебя подозревали, а потом подозрение на фэйри перешло.
        - Так он со мной был! В сумке.
        Август отмахнулся.
        - Да им без разницы. Хозяйка вообще талдычить начала, мол, ты спрятала своего уродца, прости, Бруни. А потом, видать, выпустила, перо свое поганое подсунула. Он-то Насьюшку-то мою и порешил… Твари! Сжечь, сжечь, значит, обоих. Дура!
        Фэйри засопел.
        - Вот кастрюля! - негодующе воскликнула Аэлло.
        Август озорно улыбнулся и махнул рукой:
        - Да что там! Ржавая! - добавил он.
        Бруни прыснул.
        Аэлло нетерпеливо дернула Августа за рукав рубахи.
        - А дальше?
        Лицо Августа снова стало серьезным, даже лоб нахмурил.
        - Э нет, думаю, не на того напали, - продолжил он. - Помнишь, ты мне сказала, что девчушка та, Лия, как будто что-то знает?
        - Помню, - подтвердила Аэлло. - Она такой несчастной казалась, когда внизу сидела, не ела ничего, а потом, между прочим, непонятно как, наверху очутилась. И Бруни оговорила, гадина!
        - Да погоди ты, - перебил ее Август. - Никого она не оговаривала. Я приметил, что она все повторяет «все он, все он виноват». Но не «он убил, он зарезал», а это важно, заметь.
        Аэлло кивнула и сосредоточенно склонила головку набок.
        Август продолжил:
        - Опять же ты про какого-то дрекавца рассказывала! А Лия эта ничего толком сказать не может, то рыдает, то икает, ей-богу, а все ее утешают, воду суют. Я тоже рядом присел. Спрашиваю - а что у тебя на рукаве? Никак кровь? Она как завизжит, и ладонями рот зажала. На меня все, понятно, набросились, мол, чего обижаю бедную-несчастную девицу, ей итак досталось, и все такое. А на рукаве платья этой разнесчастной и вправду бурое пятно!
        Бруни так сосредоточенно слушал Августа, перевесившись через бор сумки, что не удержался, выпал, и Аэлло, взвизгнув, поймала его на лету.
        -Тихо! - цыкнул Август.
        - Обалдел? - возмущенно фыркнула Аэлло. - Он же мог расшибиться!
        - Да я не тебе, - пробормотал Август. - Цыкнул я тогда на этих сердобольных, значит, и говорю этой Лие, та как раз ладони от лица отвела, сидит на ступеньках, раскачивается. Говорю ей: милая, ведь вовек себе не простишь. Из-за тебя они мою невесту убьют.
        Аэлло бросило в жар, щеки запылали, и Август запнулся на полуслове. Фэйри пискнул, как показалось Аэлло, одобрительно.
        - А она что? - тихо спросила гарпия.
        - Она как услышала про невесту-то, в голос завыла. Кричит, простите, люди добрые, а ведь эта гадина жениха моего приворожила. Без моего Агарчика свет мне не мил!
        - Я?! - воскликнула Аэлло во весь голос, опешив от подобной наглости. - Кого это я без жениха оставила?!
        - Да ты при чем!
        Август махнул рукой, и Аэлло насупилась. Но продолжила слушать очень внимательно.
        - Нася, хозяйкина дочь, - пояснил Август. - Лия с женихом своим в Ладу приехали на поселение. Хотели тут свадьбу справить. Жених у нее овец разводит да шерсть продает купцам. Да только он как Насю эту увидел, все.
        - Что - все?
        - Пропал совсем.
        - Как пропал? Почему?
        - Ну, это так говорят, Аэлло! Голову потерял от любви. С мужчинами так бывает.
        - А, - ехидно протянула Аэлло, и Август закашлялся.
        - Не перебивай! - сказал строго, откашлявшись, и продолжил рассказ.
        - Время к свадьбе, а Агар на невесту свою и не глядит, все вечера в трактире этом просиживает. А как Лия услыхала, что он Насе предложение сделал, то-то разум у нее и помутился.
        Август снова прочистил горло и принялся всматриваться в серебряный диск луны.
        - Ну же! Не томи!
        - Так дальше самое интересное и есть! Встретился этой Лие некто маленький, верткий, юркий. Не приходит на ум, об ком речь?
        - Ага, - прошипела Аэлло. - В лесу встретился?
        - А то где же. Она, значит, топиться побежала, на лесное озеро, а он неизвестно откуда - погоди, девица, знаю, как горю твоему помочь.
        - Стротин, сволочь, - прошипела Аэлло.
        Август кивнул, продолжая рассказ.
        - Твой жених, говорит, ни в чем не виноват, приворожила его соперница. Тут не с ним говорить, а с ней нужно, к разуму ее воззвать, к совести! Лия спрашивает, как же это сделать? Тот ей отвечает: люди во все времена силу уважают! А если мы силу с чародейством совместим, вот то-то результат и будет! И знаешь, что ей дал?
        - Догадываюсь, - процедила Аэлло сквозь зубы.
        - Ага, - довольно сказал август. - Перо стальное. Ты говорит, ее только припугнешь, ну, может, для виду немного оцарапаешь… не сильно. А я чары наведу, и она как пить дать, устрашится.
        Аэлло икнула и шумно сглотнула. Август подмигнул ей, мол, вот, что самое интересное.
        - А время, когда лучше всего это сделать, я, говорит, тебе укажу. Ты сама главное не суйся раньше, а то ничего не получится.
        - Что? - тихо спросила Аэлло.
        - То, - коротко ответил Август. - И отмашку дал ровненько, когда мы с тобой за ворота трактира выбежали, его же, поганца, ловить.
        - Не может быть!
        - Может, - печально подтвердил Август, кивая. - А то, что перо отравленным оказалось, это потом обнаружилось.
        Аэлло скрипнула зубами от злости.
        Август сообщил:
        - Все они, в общем, пока там еще. Вокруг Лии этой кудахчут. С одной стороны, в темницу ее надо, да судить по всей строгости. Хоть и не умышляла такого злодейства, а все же. Но она им вроде как своя стала, да и божится, что дитенка носит…
        - Стротин! Вот же тварь!
        - Заметь, на тебя отчего-то зубы точит, - задумчиво сказал Август, соглашаясь. - Ну что, идем?
        - А зачем я ему? Причем здесь, - осеклась Аэлло, а затем вспомнила, что и давешних душегубов, по всему видать, на нее натравили по наущению дрекавца…
        Аэлло упрямо выставила вперед подбородок.
        - Знаешь, что Август… Ты иди, а мы с Бруни тебя догоним. Но все-таки, зачем я сдалась поганому дрекавцу? Да мы и не знакомы почти…
        - Как?
        - Да, еле-еле парой слов перекинулись!
        - Да я не об этом!
        - А о чем?
        - Как это иди? Никуда я без тебя не пойду! Куда ты еще собралась?
        - А что ты думал? Уйдем, и оставим эту… Насью умирать? Причем смерть ее нарочно была к нашему приходу подстроена? На моей совести она, Август. Ну, Стротин, ну гадина! Только попадись мне! А все-таки, что-то здесь не то… Только не пойму пока, что именно…
        - Аэлло, ты с ума сошла!
        - Не сошла. У Бруни есть травы, противоядие от этой самой илески, правда Бруни?
        Фэйри хлопнул глазами-блюдцами.
        - Есть, - сказал тихо и юрк в сумку.
        Страшно ему к людям опять идти, поняла Аэлло. Но молчит.
        - Там у нее в комнате ведь только лекарь, верно?
        - Да, - ответил Август, понимая, что Аэлло ему не переспорить. - Вроде никого не пускал.
        - Вот и хорошо!
        Гарпия потерла ладошки.
        - Теперь бы разобраться, где ее окно.
        - Пойдем, - обреченно сказал Август и повел Аэлло кругом.
        По пути им встретились двое стражников, причем один из них, тот самый, с усами, и Аэлло спряталась за Августа, привычно прижавшись к огромному теплому боку. Сердце так и зашлось. Надо думать, от испуга.
        Но стражники лишь мазнули по Августу безразличным взглядом и прошли в трактир.
        Створка окна на втором этаже приоткрыта. Занавеска чуть колышется.
        - Жди здесь, - сказала Аэлло.
        - А что мне остается? - кисло спросил Август и вздохнул.
        Аэлло оттолкнулась от земли, сделала пару взмахов крыльями, и вот она уже осторожно привстала на подоконник. Пригнулась, отвела руками занавески, спрыгнула в опочивальню Насьи. Не заметила горшок с цветком, неосторожно задела крылом.
        Лекарь обернулся на грохот, так и застыл с открытым ртом, уставившись на незваную гостью во все глаза, но не закричал, не принялся звать на помощь.
        - Не бойтесь, - тихо сказала ему гарпия. - Мы хотим помочь.
        Лекарь понимающе закивал, махнул рукой, мол, идите сюда, идите.
        - Я помню, ваш фэйри сказал, что у него есть противоядие, - сказал он. - Но разве им объяснишь? Дура Лада лучше отправит дочку на тот свет, чем признает свою неправоту. Им лишь бы кого-то наказать. Вроде как есть преступление, есть и наказание. А как они связаны между собой, и связаны ли вообще, никого не волнует. Есть, кого наказать, и хорошо.
        Аэлло осторожно поставила сумку на пол, и фэйри внутри зашелестел своими травами.
        - Почему они такие? - тихо спросила Аэлло, осторожно приближаясь к кровати. На Насью смотреть оказалось почему-то страшно.
        - Люди, - развел руками лекарь.
        - Вы тоже человек, но вы другой.
        - Я человек ученый, образованный. Я и мыслю по-другому
        - Я видела чародея, - сказала Аэлло. - Он тоже другой.
        - Чародея? - переспросил лекарь и задумчиво прищурился.
        Видно, хотел спросить еще что-то, но подбежал Бруни, дернул его снизу за штанину, поднимая вверх охапку синих стебельков.
        - Вот, разделить нужно на три части, - нетерпеливо пропищал фэйри. - Одну - приложить к ране прямо сейчас. Эти - заварить и поить по глотку каждый час. Последнюю измельчить, настоять на спирте и приложить компрессом к порезу.
        Аэлло осторожно осмотрелась, по-прежнему остерегаясь смотреть на кровать с высокой деревянной спинкой. Взгляд захватил лишь край покрывала, кто-то заботливо подоткнул умирающей Насье ноги. Аэлло сглотнула и поспешно уставилась на маленькую зачарованную печку, что задорно горит, потрескивая синими искрами.
        Хорошо, что у лекаря оказалось все с собой, - подумала Аэлло. - Не надо бежать вниз, или звать на помощь, не дай вихрь, Ладу. Как лекарь сказал о ней - дура? Правильно сказал.
        Лекарь же с Бруни двигались быстро, размеренно, успевая переговариваться по ходу дела о различных ядах и противоядиях, смысл разговора ускользал от Аэлло, и спустя минуту она перестала натужно пытаться понять. Рассеянно отметив про себя, что пушок на макушке фэйри как будто подрос, да и руки сухими ветками уже не выглядят, Аэлло призналась себе, что одновременно и хочется, и страшно взглянуть на Насью, что лежит на кровати.
        Сделав над собой усилие, Аэлло взглянула, наконец, на кровать.
        Бледная, как простыня, на которой она лежит, с окровавленной повязкой на горле. Глаза, щеки запали, из обескровленных приоткрытых губ раздается тихий, почти невесомый сип. Аэлло заморгала, прогоняя слезы. Насья, даже умирая, осталась ослепительной красавицей. Этот Агар наверно, не очень-то виноват. Ослеп, как есть ослеп.
        Бруни дернул Аэлло за подол платья, и раздался предательский треск. Дыра, что приоткрывала одно колено, открыла оба. И на груди прореха… Аэлло смущенно приложила руку к груди, а лекарь деликатно отвернулся, и сказал куда-то в сторону
        - Сердечно благодарю.
        - Да, нам пора, - сказала Аэлло.
        - Вы не останетесь у нас на ночь? - все тем же ровным тоном уточнил лекарь, и сам же спохватился: - Ах, о чем я!
        Аэлло перекинула через плечо сумку, взобралась на подоконник, и, нырнув в окно, спорхнула на землю.
        Оказывается, Август успел вывести Цепеса из стойла.
        Никто их не задерживал, лишь облаяла выскочившая из-за угла шавка, и ее поддержал нестройный собачий хор, доносящийся из-за заборов вдоль улицы.
        Хлопнула дверь и сквозь истошный лай раздалось чье-то обещание содрать с проклятой псины шкуру, если не замолчит, и с соседнего двора человека поддержал сердитый женский голос.
        Какое-то время раздавалось тявканье, затем и оно умолкло.
        Поселение жило обычной ночной жизнью, и, если бы не рваное, в подпалинах платье и запах гари, ничто не напоминало бы Аэлло о том, что произошло.
        - Отойдем подальше и заночуем в роще, у ручья, помнишь, видели по дороге, - сказал Август.
        Аэлло рассеянно кивнула, глядя на белую, мерцающую в чернильном небе, луну. Отсюда, с земли, она выглядит такой же родной, но очень далекой. Каждый шаг давался Аэлло с усилием, вот-вот споткнется, да еще тело налилось свинцом, и крылья принялись тянуть назад.
        Кажется, если бы Август сказал ей, что придется заночевать прямо здесь, на пыльной укатанной земле, она бы не сказала ни слова. Свернулась бы калачиком, укрылась крылом, и, вихрь, до чего было бы славно!
        Август, не говоря ни слова, подхватил Аэлло на руки, встретив довольно вялое сопротивление, и усадил на Цепеса.
        - Держись здесь, - сказал он и положил ее руку на луку седла. - Постарайся не уснуть, а если уснешь, сделай милость, падай в мою сторону.
        - Угу, - пробурчала Аэлло.
        Мягкая пружинистая поступь Цепеса укачивает. И не надо перебирать ватно-свинцовыми ногами самой, какое счастье!
        Август придерживает ее со своей стороны, положив руку на бедро, но это все не важно. Ладонь у него большая и горячая. Впереди, в сумке, калачиком свернулся фэйри.
        Аэлло перестала мечтать о том, как сладко она выспится. Ей просто хорошо. Лишь бы только никто не трогал.
        Роща зашелестела над головой, окутав прохладой. Аэлло подняла голову - уже пришли? Кажется, Август только усадил ее на коня!
        - Стойте! - Раздалось сзади. - Погодите!
        Погоня!
        Аэлло обернулась в седле, воинственно приподняла крылья, готовая в любой момент взмыть вверх. Сонно пошарила рукой на груди, проверяя, перекинута ли через плечо сумка.
        Август выхватил меч из ножен. Даже в темноте видно, как дрожит от напряжения его рука.
        Стражники! Двое! Нет, четверо! Скачут быстро, освещая себе дорогу факелами. По дороге и стволам деревьев ползут длинные тревожные тени.
        Стражники приблизились и остановились. Задыхаясь, один из них заговорил, сбиваясь:
        - Дрекавцы! На селение напали дрекавцы! Боги, они повсюду!
        Аэлло хотела ехидно уточнить, так кто повсюду - боги или дрекавцы, но перед мысленным взором замелькали окровавленные кривляющиеся морды, зубы, что не помещаются в пастях, полные безумия глаза.
        Она поежилась и взглянула на Августа.
        В неверном свете факела видно, как парень нахмурил брови, опуская руку с мечом.
        - Чего вы хотите от нас? - спросил Август стражников.
        - Помогите, - тихо попросил другой. - Их много… Мы не справимся.
        Бруни высунул голову из сумки, уставился на Аэлло долгим взглядом. Шумно вздохнул, зябко передернул узкими плечами, посмотрел на Августа.
        - У вас есть ножи? - спросила Аэлло стражников, и когда те закивали, твердо сказала. - Давайте их все сюда.
        - Аэлло, человек, - позвал Бруни, протягивая Аэлло длинный голубоватый корешок. - Заварите сначала. Вот это.
        - Эта ерундовина придаст нам волшебных сил? - скептически спросил Август.
        - По крайней мере, не свалитесь сразу, - сварливо ответил фэйри.
        Глава 20
        Отвар обжег гортань и принялся рвать тело изнутри, смешивая внутренности, мысли, эмоции в единую массу. И масса эта запузырилась, вспенилась, наполняя тело болезненной легкостью.
        Аэлло охнула, согнулась пополам от боли, и в следующий миг вихрем взмыла над землей.
        Звезды заелозили в своих гнездах и качнулись навстречу.
        Аэлло широко распахнула глаза и пронзительно закричала.
        Прежде едва различимый, шепот звезд сегодня превратился в оглушительный вопль, который падая, с неба, наполняет ритмом и пульсацией кровь:
        - Убей! Убей! Убей!!
        Аэлло задохнулась от злости и взглянула вниз.
        По дороге, освещая себе путь факелами, скачут пятеро всадников. Она убьет их всех и полетит в селение.
        И там тоже всех убьет.
        Гарпия сложила крылья и камнем бросилась вниз, пикируя на кого-то в белом.
        Что-то укололо в бок, и Аэлло поняла, что колет уже давно. И говорит, точно, оно еще и говорит! Ха-ха-ха!
        Это она так громко кричит и хохочет, что не разобрать ни слова!
        Хохот гарпии резко оборвался, и она услышала:
        - Аэлло! Не их! Не их, Аэлло!
        - Кто здесь?
        Рука нащупала что-то теплое, и выудила из сумки существо с цветными обрывками за спиной.
        Стальные пальцы сжали тоненькую шейку, и оно захрипело. Забавно!
        Кажется, это фэйри.
        Аэлло чуть ослабила хватку.
        Фэйри быстро, захлебываясь, заговорил:
        - Аэлло! На поселение напали дрекавцы! И там Стротин, тот самый Стротин, Аэлло! Эти воины твои друзья, не трогай их! И не подлетай к ним близко! Они могут убить тебя…
        Купол неба качнулся.
        Поток времени расширился, поглощая последние слова фэйри.
        Аэлло услышала только ууыыыээээыыы!
        Потрясла головой, упала в воздушную яму, перевернулась в воздухе.
        Мир не тот. Не тот, что раньше. Кажется, она пила какое-то зелье. А потом… А потом она ничего не помнит.
        - Бруни, - прохрипела она, и сама подивилась, как страшно звучит ее голос. - Что ты нам дал?
        - Живую ярость.
        - Живую ярость?!
        - Спеши, Аэлло, - пискнул Бруни и потянул кнопкой носа, - с запада идет гроза!
        Аэлло заорала от ненависти, срывая горло, и помчалась к деревянным крышам Лады. Всадники вмиг остались позади.
        Живая ярость усилила инстинкты. Аэлло поняла, что видит так же хорошо, как днем. А, прислушавшись, может расслышать один-единственный голос из роя воплей, визга, криков, полных страдания и боли.
        - Проклятье! Что же это делается! - прокричал взрослый голос, переходящий в бульк.
        - А-а-а!… Больно, мамочка, больно!… - а это был детский голос, что сменился тихим хрипом и легкими ударами, точно кто-то бьет пятками по земле.
        - Ах эти, эх его, ух он, у-ух они!
        В мозгу ослепительно вспыхнуло, и Аэлло, взвизгнув, нацелилась на знакомые звуки.
        Серую копошащуюся массу заметила сразу же. Она течет по улочкам Лады, словно лавина нечистот. Аэлло подлетела ниже - они! Что-то в облике монстров насторожило, и она поняла, что - все они, почти все рогатые.
        Лязганье, звуки ударов, хруст, визг и ругань - вон бьется отряд стражников, пытаясь зажать тварей в кольцо, это не так просто, серая масса сочится дальше, прыгая по стенам, и ныряет на свободную улицу. Раздаются вопли тех, кто пытается спастись бегством.
        Из открытых настежь окон и дверей раздается грохот, звон битого стекла, крики, чавканье.
        Дрекавцы скользят среди поверженных тел, прыгают на разбегающихся прохожих и жрут, жрут, жрут.
        Где-то впереди мелькнула черная тень.
        Захлебнувшись воинственным криком, Аэлло бросилась вниз.
        Только взялась за маховое перо, как в сумке звякнуло. Ножи! Она сама положила их туда!
        Метнула. Есть! Один пронзен насквозь, как цыпленок вертелом, и, падая, повалил еще двоих.
        Ножей хватило на десять дрекавцов, остальные обратились в бегство.
        Аэлло захохотала, снижаясь, схватила, как зайца на охоте, и, завизжав, разорвала монстра пополам прямо в воздухе. Куски бросила в толпу, сея панику.
        Их много, очень много.
        И она убьет их всех!
        Мир сузился до размеров ярости.
        Аэлло схватила следующего коротышку, ловко уворачиваясь от дубинок. Взмыла с трепыхающимся телом вверх, и там уже разодрала на части. Снова метнула их вниз.
        Опять спикировать вниз, подхватить из верещащей толпы следующего, а потом еще и еще.
        Вон лежит чья-то брошенная сабля с отрубленной рукой. Аэлло схватила железную рукоятку, брезгливо отбросила закоченевшую кисть и принялась рубить монстров с воздуха. Удары от тупых дубинок почти не ощутимы.
        Подхватив одного за ногу, поднялась в воздух, и с размаху рубанула саблей. В руках осталась только дергающаяся нога. Само чудовище с воплем обрушилось вниз, сминая собратьев.
        Следующий! Ему гарпия срубила голову и метко пустила вращающий глазами кругляш в самую гущу чудовищ.
        Грохот. Она слышит грохот. Взмах крыльев - кто там? Аха! Вон, с другого конца дороги несутся стражники.
        Впереди Август! Цепес ржет, топчет монстров мощными копытами, над ними колышутся манжеты, ноздри раздуваются, выпуская столпы пара. В такт движениям вздымается грива и хвост.
        Они прыгают на коня со всех сторон, вгрызаются зубами в плоть, и Август рубит их мечом. Стражники прибывают, значит, те, за поворотом, порублены, остались только эти!
        Острые зубы впились в крыло Аэлло, она не заметила, как один из дрекавцов прыгнул. Рванула за ногу, перерубила чудовище пополам.
        Над головой раздался треск, и небо обрушилось на гарпию тяжелыми ледяными струями. Крылья вмиг намокли, потяжелели, и Аэлло опустилась в самую гущу уродцев. Острые зубы принялись ожесточенно рвать крылья, впились в бедро, в предплечье.
        Из последних сил Аэлло сосредоточилась, принимая боевую форму.
        Враз потяжелевшая, покрытая стальной чешуей, завертелась на месте, размахивая саблей.
        Звуки боя пронзил оглушительный рев, и Аэлло увидела, как упал Цепес.
        Август кубарем скатился с коня и тут же вскочил. Он размахивает мечом, не подпуская монстров близко, крушит их тела огромной шипастой дубиной в одной руке и мечом в другой.
        Рядом отважно бьются стражники.
        Что-то прыгнуло сзади на плечи, и Аэлло завертелась волчком, стряхивая уродцев.
        За углом мелькнуло что-то черное. На ходу меня форму, Аэлло бросилась туда.
        Тело сразу покрылось мурашками под ледяными струями, Аэлло поскользнулась в луже, неловко взмахнула крыльями, но устояла на ногах.
        Дрекавац прыгнул на деревянный забор, но не допрыгнул, зацепился намокшим плащом за доску. Пока высвобождал плащ, Аэлло его почти догнала. Черная фигурка подтянулась, перевалилась через край, но снова зацепилась краем плаща, повисла, барахтаясь.
        Аэлло вцепилась в плащ и рванула легкое тело на себя, перетаскивая обратно, бросила на землю, вскочила сверху, придавив коленом грудь.
        Сдернула капюшон и отшатнулась.
        Стротин чем-то похож на тех, с кем она только что билась - острые зубы, задранный нос, оттопыренные острые уши… Но больше он похож на человеческого ребенка, черноволосого, кудрявого, только с рожками.
        - Пусти, гарпия, - прохрипел он.
        - Ты хотел избавиться от нас, чтобы захватить селение? - прокричала Аэлло, стараясь переорать шум дождя.
        - Пусти! - заверещал Стротин. - Они бы ничего тебе не сделали, ты для них своя!
        - Всего лишь сожгли бы на костре, да? А если нет, то пришли бы вы и сожрали меня в том подвале?
        Рот Стротина растянулся в кривой ухмылке, дрекавац попытался что-то сказать.
        Аэлло не стала слушать. На тонкую шею обрушилась рука, покрытая стальными чешуйками, рванула острыми когтями кадык.
        В лицо брызнуло чем-то теплым, густым и Аэлло зажмурилась. Зачем-то продолжала придерживать бьющееся в агонии тело, и только когда под ладонью перестали раздаваться толчки, открыла глаза и откатилась в сторону.
        Вместе с навалившейся тяжестью намокших крыльев, с жалобно пискнувшей из-под руки сумкой вернулся прежний мир, где нет места ярости и ненависти.
        Аэлло подняла к лицу ладони, всматриваясь в них, словно не веря. Ладони уже белые, чистые, потоки воды смыли все, словно ничего не было.
        Август!
        Сил бежать не осталось, и, опираясь на деревянные стены домов, Аэлло поплелась обратно.
        Посреди улицы свален целый ряд растерзанных тел. Мимо охая и причитая, снуют люди, вглядываясь в месиво рук, ног, мокрых обрывков одежды. Иногда раздается жалобный стон, и тотчас сбегаются, растаскивают в стороны убитых. Дождь хлещет прямо по застывшим, раскрытым глазам, по обглоданным лицам. Аэлло не хочет смотреть, но заставляет себя. Вдруг, среди них Август? Вон! Мелькнула его белая рубаха!
        Сердце замерло, а потом подскочило куда-то в горло, и Аэлло закашлялась, прогоняя спазм.
        Медленно, как во сне она заставила себя подойти ближе и опуститься на колени рядом с телом.
        Прямо в лицо уставились мертвые глаза полногрудой женщины в белой нательной рубахе. Должно быть, выскочила из дома, прямо с постели. Неважно. Сейчас это неважно. Главное, это не он. Его здесь нет.
        Среди горестных криков и стонов она вдруг услышала протяжное:
        - Нее-е-т!
        Опираясь на руки, поднялась и пошла на голос.
        Августа увидела издали: мощная спина, облепленная мокрой рубахой, склонилась над темным холмом. Дождь прекратил, и над холмом поднимаются клубы пара. Лбом парень уперся в сложенные перед собой руки, широкие плечи вздрагивают. Подойдя поближе, Аэлло услышала рыдания.
        - Друг, - прозвучал непривычно хриплый голос Августа. - Друу-у-у-г!
        Это никакой не холм, поняла Алло. Это Цепес!
        Значит, упав, славный добрый конь уже не поднялся.
        - Август!
        Аэлло бросилась к нему по лужам, спотыкаясь, и, упав на колени рядом, положила ладонь на плечо.
        Август вздрогнул, замолчал, отнял лоб от сложенных перед собой ладоней, затем голова его медленно повернулась к Аэлло.
        Увидев Аэлло, парень нехорошо сверкнул глазами. Горе в них сменила ярость. Ненависть.
        - Ты! - прорычал он. - Ты!
        Взметнулась широкая рука и ударила Аэлло в грудь тыльной стороной ладони.
        Гарпия отлетела назад, распахивая на лету крылья, и приземлилась в глубокую лужу, подняв столп брызг.
        Август уже забыл о ней, снова склонившись над телом коня. Сквозь пелену дождя до Аэлло донесся полный страдания, крик, похожий на волчий вой.
        Аэлло выползла из лужи, отползла от кучки растерзанных дрекавцов.
        Кто-то вновь наполнил улицу горестными воплями, видно, нашел родственника. Какой-то человек прошел мимо нетвердой походкой, и, не заметив свернувшуюся в комочек гарпию, споткнулся об нее. Растянулся рядом во весь рост, выругался, поднимаясь, и поспешил дальше.
        Гарпия отползла еще, к деревянной стене. Сумка зацепилась за чью-то ногу, и недовольно запищала голосом Бруни.
        Аэлло не поняла ни слова в его писке. Облокотилась распахнутыми крыльями о стену дома, сидела какое-то время, моргая, глядя, как люди, освещая улицу факелами, сволакивают куда-то искалеченные тела поселян и дрекавцов.
        А потом обернула крылья вокруг себя и закрыла глаза. Сразу исчезли люди, запахи влажного дерева и дождя. Исчез и сам этот длинный день.
        Глава 21
        Солнечный луч соскользнул на бледную щеку Аэлло, коварно нацеливаясь на подрагивающие веки, какое-то время раздумывал, а затем легко, словно нехотя, перепрыгнул на тонкую, почти прозрачную кожу век, и довольно засветил с удвоенной силой.
        Веки Аэлло дрогнули, озорник тут же сиганул на деревянную стену, словно он тут ни при чем.
        Аэлло открыла глаза и снова зажмурилась. Принялась ожесточенно тереть их кулачками, отчего белки глаз, окружающие круглые зеркальца, порозовели.
        Наконец, отняла руки, и, заслоняясь раскрытой ладонью от назойливого солнца, поднялась, опираясь о землю.
        Рядом, на плоском нагретом камне, расселся фэйри, вытянул тонкие ножки, и жадно щурится на солнце.
        А где Август? И почему я спала на земле? - подумала Аэлло и все вспомнила.
        Дрекавцы! Они бились с ними.
        Зелье, дождь, мокрые крылья…
        Ах! Она же убила Стротина!
        А еще Цепес погиб!
        Аэлло вспомнила ледяную воду лужи, в которую обрушилась со всего размаха, окатив брызгами мертвые тела, вспомнила, как хлюпало, прилипая к коже обгорелое платье.
        Что ж.
        Август во всем винит ее. И он прав. Прав во всем, кроме одного: она не просила себе помогать!
        - Бруни, - позвала Аэлло фэйри, решительно поднимаясь.
        Тот оглянулся. Макушка полностью покрылась зеленым пушком, уши уже не висят грустными тряпочками, а смешно топорщатся. И даже цветные обрывки за спиной торчат не жалко, а скорее задорно.
        - Проснулась!
        Аэлло обвела взглядом улицу. Никого. Дождь смыл следы сражения, и никакого упоминания о дрекавцах, ни следа от убитых и раненых.
        Лишь на том же самом месте холмом вздымается тело Цепеса. А рядом, поместив кулак под щеку, богатырским сном спит Август. Кто-то заботливо прикрыл его рогожей, и на ворсинках блестят капли росы.
        - Пойдем, Бруни, - позвала Аэлло. - Надо спешить. Ты знаешь дорогу до Цаца?
        Бруни помотал пушистой головой. Аэлло разглядела на его шее синяки, и поняв, что это отпечатки ее пальцев, поморщилась, словно глотнула кислого, но очень полезного сока ситрона.
        - Ну, так пойдем, спросим у кого-нибудь! - сказала она резко.
        Фэйри послушно скользнул в сумку. Оттуда уже раздалось:
        - А твой человек?
        - Не хочу будить, - хмуро ответила Аэлло. - И он не мой человек!
        На улочках Лады пусто.
        За ночь куда-то делись лежащие вповалку тела людей и нечисти, дома смотрят подслеповатыми, наглухо закрытыми окнами, ни души. Если бы не эта непривычная для позднего часа тишина, можно подумать, что битва с дрекавцами Аэлло приснилась.
        - Эй! - несмело крикнула Аэлло, двигаясь по направлению к выходу из селения. - Кто-нибудь скажет мне, как дойти до Цаца?
        Аэлло дошла до самых ворот, так никого не встретив.
        - Что ж, придется спрашивать дорогу у путников, - сообщила она Бруни, выглядывающему из сумки.
        Она потянулась, и распахнула крылья, готовясь взлететь, когда услышала за спиной:
        - Девочка! Девочка, погоди!
        Оглянувшись, увидела: к ней бегут два человека.
        Одного, в красной рваной рубахе, Аэлло узнала сразу, это староста. Щека у него расцарапана, один глаз заплыл, на шее, возле выпирающего кадыка, следы мелких зубов. Живуч, хмыкнула гарпия про себя, поджимая губы.
        Второй невысокий, лысоватый - из-за синих кругов, пролегших вокруг глаз, Аэлло не сразу узнала трактирщика. Имя его не вспомнила.
        Остановившись, трактирщик принялся тяжело дышать, держась за сердце, а староста снял шапку с козырьком и принялся мять ее в руках.
        Аэлло молчала, глядя на них, склонив набок голову.
        Наконец, староста поинтересовался:
        - Ты уходишь?
        Бросил взгляд на сумку, исправился:
        - То есть я хотел сказать - вы уходите?
        - А что? - вопросом на вопрос ответила Аэлло.
        - А жених твой? - все еще задыхаясь, спросил трактирщик, и оперся рукой о столб.
        Аэлло промолчала.
        Потом сверкнула зеркальными глазами:
        - Помогите ему похоронить коня.
        Оба мужчины замахали на нее руками.
        - Какой разговор!
        - О чем речь!
        Аэлло кивнула.
        - В таком случае, прощайте.
        - Гарпия, - позвал староста, - Позволь тебя отблагодарить.
        Аэлло криво усмехнулась и отвернулась, вспоминая сырой, затхлый воздух подвала, клубы дыма, разрывающие горло и грудь. Обернулась, сверкнув исподлобья зеркальцами глаз, точно только-только глотнула «живой ярости».
        Оба мужчины испуганно отшатнулись.
        - Ты помогла нам отбиться от дрекавцов, - быстро проговорил староста. - Вот, возьми. - Он протянул ей тряпичный кошель, звякнувший в руке.
        - Что это? - спросила гарпия.
        - В смысле? - в один голос спросили трактирщик и староста.
        - Ах, это деньги. Хорошо. Я возьму их.
        Староста с трактирщиком переглянулись. Трактирщик протянул ей еще два кошеля - совсем маленькие, но куда звонче.
        - А это тебе и твоему фэйри от нас с Ладой. Лекарь рассказал, что если бы не вы, Насю бы не спасли…
        - От вас, - начала было Аэлло.
        - Пожалуйста, возьми, - трактирщик прижал пухлую руку к груди, и что-то дернуло ее за платье. Аэлло опустила взгляд: из сумки вынырнула головка, покрытая пушком, и захлопала глазами-блюдцами.
        Видно, Бруни решил, что ослышался, подумала Аэлло.
        Она еще раз посмотрела на трактирщика, на старосту, снова опустила взгляд вниз, на Бруни, и взяла оба кошелька. Фэйри и в самом деле заслужил. Хотя за «живую ярость» она ему еще задаст.
        - Спасибо, девочка. Спасибо тебе, храбрый фэйри.
        Аэлло дернула углом тонкого бледного рта.
        - Какая дорога ведет в Цац? - наконец, спросила она.
        ***
        Аэлло сделала крутой вираж, в унисон с довольным визгом фэйри, на мгновение зависла в воздухе, и степенно спустилась к речке.
        - Что сначала? Мыться или завтракать? - спросила гарпия у Бруни, приоткрывая сумку. Стоило подумать о еде, как в животе заурчало.
        Фэйри, словно услышал ее мысли, звонко похлопал себя по гладкому животу ладошкой.
        - Понятно, - хмыкнула Аэлло, и устремилась к берегу.
        Поставив сумку у самой воды, взмыла над стремительной голубой гладью. Поднялась повыше, и съехала по невидимой горке вниз, в самый последний момент окончательно сложив крылья. Не успевшая прогреться вода заставила задохнуться и сделать несколько резких гребков, разгоняя кровь. Вскоре над поверхностью показалась белокурая макушка, и раздался довольный визг.
        Бруни как хочет, а она никак не могла проснуться! Надо сказать, от этой его «живой ярости» голова просто раскалывается. Аэлло сделала глубокий вдох и нырнула, а спустя пару мгновений на берег вылетела верткая колбаска.
        Бруни, который как раз осторожно пробовал кончиком пальца ноги воду, с писком отскочил назад, приняв угря за змею. Поняв оплошность, вцепился двумя руками в скользкий хвост и закряхтел, оттаскивая добычу подальше от кромки воды.
        Аэлло рассмеялась.
        - Я сейчас! - крикнула она фэйри и снова с наслаждением нырнула.
        Когда, наплескавшись, вылезла на берег, рыбина была уже разделана и лежала на широких зеленых листьях.
        - Спасибо! - искренне воскликнула Аэлло.
        Надо сказать, что мысль о том, что рыбу надо потрошить, сильно задержала водные процедуры. Другое дело - беседа с духами огня.
        - У тебя губы синие, - сообщил ей Бруни.
        Аэлло зябко поежилась - мокрая ткань облепила и хлюпнула, и, судя по тому, что солнце еще не успело, как следует, начать припекать, высохнет платье нескоро.
        Аэлло поджала губы, бросила взгляд на Бруни, потом на платье, вздохнула, пробормотала что-то о том, тетя ее убьет, а потом решительно сказала фэйри:
        - Ну-ка, отвернись.
        Фэйри пожал плечами, хмыкнул, но отвернулся, скрестив на груди ручки.
        Аэлло ужом выскользнула из платья и осталась в белой нательной рубахе на тонких бретелях, и коротких шортах.
        Платье разложила на высокой траве, а сама уселась подальше, поджала колени. Когда Бруни было разрешено поворачиваться, над пушистыми головками ковыля торчала только ее макушка и плечи.
        - К обеду будем в Цаце этом, вот те вихрь! - уверенно сказала Аэлло фэйри. - На что будем деньги тратить?
        Бруни задумался.
        - Не знаю, - ответил он. - Мне прежде люди не платили денег.
        - Мне тоже. Но надо купить новое платье - это раз. Если у них есть, конечно, что-то на гарпию. Это уже никуда не годиться.
        Бруни покосился на разложенное на траве платье и хмыкнул.
        - И тебя надо приодеть, - сказала гарпия. - Это два. Холодно тебе, наверно, в этих обрывках.
        Бруни спорить не стал.
        - А еще надо найти какого-нибудь знахаря, - сказала Аэлло. Подумала и добавила. - Но лучше все же знахарку.
        - А зачем тебе знахарка?
        - Волосы хочу выпрямить, - мечтательно сказала гарпия. - Интересно, хватит на это денег?
        Фэйри прищурил на нее фиолетовые глаза-блюдца:
        - Как у Насьи?
        - У кого? - фальшиво удивилась Аэлло. - А, у Насьи. А у нее прямые, да? Ну в общем, да, хорошо бы что-то похожее… Ну хоть отдаленно…
        Фэйри тонко и гадко захихикал.
        - Ты чего? - прищурившись, спросила Аэлло. - Пешком пойти хочешь?
        Наглый фэйри заржал в голос. Видите ли, угроза Аэлло не показалась ему реальной.
        - Да ладно тебе, - сказал он, отсмеявшись. - Не обижайся. А знахарка для этого тебе без надобности. Я траву покажу - заваришь, прополощешь волосы, и будут локоны не хуже, чем у той Насьи.
        - И ты молчал?!
        Возмущение гарпии было таким искренним, что фэйри поперхнулся. Аэлло протянула руку и заботливо постучала его двумя пальцами по спине.
        - Может, сходишь, поищешь? - заискивающе спросила она.
        - А смысл? - вопросом на вопрос ответил Бруни и развел ручки по сторонам. - Ее заваривать надо. Вот если бы с нами был твой человек…
        И многозначительно замолчал, наглец.
        - Какой еще? Что ты? Да как… Ну, ты наглый!
        Рывок, и маленький человечек с цветными обрывками за спиной забился в ее руках. Пальцы гарпии забегали по бокам.
        - Ага, так и знала, боишься щекотки!
        - Я причем! - провизжал фэйри. - Это он, человек, такой хозяйственный!
        Вспомнив, как Август собрался в дорогу, все эти котелки и мешки со сдобой, и Аэлло рассмеялась. Не так весело, как Бруни, но все же.
        - Слушай!
        Аэлло замерла, и Бруни воспользовался моментом, выскользнул.
        - Почему ты называешь его - человек?
        Фэйри дернул ушами.
        - А как мне называть его? Кентавром?
        - Почему сразу кентавром? Я имею ввиду, ну есть же у него имя!
        Фэйри помолчал. Поджал губы, поводил пяткой по песку. Наконец, поднял серьезное личико к Аэлло.
        - Я никогда не назову человека по имени.
        Обернулся, отряхнул штанишки, свитые из лохмотьев. Обрывки за спиной заиграли в солнечных лучах.
        - Пойду, поищу твою траву, - буркнул он и ушел.
        Аэлло, вздохнув, натянула чуть подсохшее платье и принялась собираться в путь.
        К остаткам угря уже выстроилась бойкая процессия муравьев, и Аэлло бросила объедки в заросли травы, присыпав кости песком. Перекинула через плечо сумку.
        - Бруни! - крикнула Аэлло, вглядываясь в высокую траву. - Вихрь с ней, потом найдешь. Полетели!
        В ответ из кустов кто-то крякнул, а потом раздался сдавленный писк.
        Аэлло рванула на звук.
        Но все стихло.
        Крылья сложила за спиной, чтобы не шелестели, не цеплялись за высокие макушки зелени. Из ароматных кустов с небольшими гроздьями черных бусин снова как будто донесся сдавленный писк, затем что-то зашелестело.
        Звуки борьбы. Туда!
        Раздвинув кусты черемухи, Аэлло увидела, что по земле катаются двое.
        - Нет, пойдешь, - приговаривал один. - Пойдешь! Ты обязан меня слушаться.
        Второй, совсем маленький, с зеленой макушкой от души врезал ему по оттопыренному уху.
        - Молодец! - воскликнула Аэлло.
        Бруни освободился и подбежал к ней, ловко вскарабкался по обрывкам платья на руки. Аэлло прижала фэйри к животу.
        Человек на земле растерянно потер ухо, икнул, и уставился на Аэлло.
        - Твой, что ли? - спросил человек.
        Невысокий, щуплый, с сизым носом. Сморщенный и какой-то несвежий. Рядом валяется несколько удочек, две, кажется, сломаны. Что ему понадобилось от фэйри?
        - Что значит - мой! - гаркнула Аэлло. - Вы в своем уме вообще? Он свободный!
        - Конечно, свободный!
        Человек шумно выдохнул, и ноздрей гарпии коснулся запах перегара. Аэлло брезгливо наморщила нос.
        - Твой малец, что ль? Спрашиваю? Ик. А идите вы оба к черту!
        - Сумасшедший! - возмутилась гарпия.
        - Сама такая! - огрызнулся человек. Но, похоже, не обиделся, потому что миролюбиво продолжил. - Я-то думал грешным делом, ничейный. А нам дети вона как нужны! - он взмахнул руками.
        - Вам с женой? - переспросила Аэлло.
        - Да причем здесь! - рассердился человек. - Я не женат!
        - Тогда кому это - вам?
        Аэлло нахмурилась.
        - Так ведь ночь Маржаны нынче, - буркнул человек. - Надо бы откупиться, а то беды не миновать. Сколько уж можно тянуть, охохонюшки, грехи наши тяжкие… А что Маржана больше всего любит? То есть, кого? Ага! То-то и оно! Подловить меня решила, как же! Детей, это все знают, это как пить дать. Да не всех, а только самых, что ни на есть, красивых!
        Гарпия ни слова не поняла из того, что пробубнил пьянчужка. То есть, по отдельности, оно конечно, за исключением незнакомого имени - Маржана. А вот со смыслом возникли проблемы. И вихрь с ним! Надо спешить!
        - Вы проспитесь, уважаемый, - буркнула на прощание Аэлло. - Это не ребенок. Это взрослый фэйри!
        - Ох, беда! То-то я опростоволосился, - посетовал человек, но как-то неискренне.
        Аэлло не стала слушать, что бормочет пьянчужка, распахнула крылья и взмыла в воздух, прижимая к себе Бруни.
        - Ик! - раздалось вслед.
        Глава 22
        Цац вальяжно развалился в низине покатой горы, она переходит в другую, высокую, с белой макушкой.
        Эти горы ближе всего к поселению. Остальной хребет расположен немного поодаль. Уже отсюда видно, что и в нем горы делятся на два типа: те, что повыше, почти все в белых остроконечные шапках, и покатые, зеленые.
        Путь Аэлло и Бруни лежит через этот горный хребет. Где-то там, за ним, вожделенное для фэйри озеро. Отсюда его не видно, Но Аэлло уже знает, оно там.
        - Бруни, - позвала Аэлло, осторожно похлопав по сумке, которую прижала второй рукой к боку, чтобы не телепалась. - Смотри! Твое озеро - за этими вершинами!
        Сумка шевельнулась, из нее показалась голова с острыми оттопыренными ушами. Зеленый пушок на макушке тут же принялся трепать ветер.
        Фэйри поморщился, прищурил блюдца глаз и задрожал.
        - Мы не летаем так высоко! - пискнул он, наконец, и недовольно скрылся в сумке.
        - Ну и пожалуйста.
        Аэлло взглянула вниз на заливной луг. Это будет последняя остановка перед селением, а после останется лишь перелет через горы.
        Мечтательная улыбка соскользнула с губ и озарила лицо, на щеках заиграли ямочки. Даже подумать волнительно!
        Скоро, совсем скоро, она минует все эти озера. Кажется, их там семь, но три - совсем маленькие, и, по словам Бруни, пролегают по бокам от ее пути. У самого большого, круглого, как блюдце, центрального, она оставит, наконец, фэйри. Там он заново обретет крылья, а она избавится от натирающей шею и плечи сумки.
        А потом, потом… Ух! Даже голова кружится от волнения!
        Уже завтра на Радужную гору упадет Золотой Талисман! Она успела! Тут осталось-то - всего ничего. Она будет поджидать бесценный артефакт, сидя на самой вершине, глядя в темное, усыпанное звездными сестрами, небо.
        А заполучив, наконец, Талисман, вернется домой, и одержит самую сокрушительную, самую безоговорочную победу!
        Возможно, самую главную победу в истории!
        Как там сказал чародей - «великая свершительница»? Ветер!
        Тетя Келена будет счастлива, просто безумно, до кончиков крыльев счастлива, и она возблагодарит ветер за то, что вернул Аэлло домой! И Дара… Дара встретит ее уже с отросшими волосами… Аэлло попросит фэйри собрать целебных трав, и возьмет их с собой, для Дары. Ведь если можно выпрямить кудри, то можно сделать и так, чтобы они быстрее выросли?
        - Бруни, - позвала Аэлло и снова похлопала сумку.
        Та слабо шевельнулась в ответ.
        - А есть такие травы, чтобы отрасли волосы?
        Сумка недовольно пискнула. Должно быть, это означает да.
        Внизу мелькнула узкая пойма ручейка - Аэлло сразу ощутила, как пересохло в горле.
        Ее тень скользит вдоль ручья черным пятнышком. А это что? Слева ползет еще одна, только не такая темная. Аэлло покрутила головой вокруг - никого. Посмотрела вниз - вторая тень приблизилась почти вплотную.
        Сверху раздался свист, тело гарпии ощутило волну воздуха.
        Точно! Какая же она глупая! Сверху! Аэлло подняла голову.
        Мама! Дракон!
        Крылья сложила, руки вытянула вперед и упала камнем. Шелестящий свист огромных кожистых крыльев над самой головой! Догоняет! Как назло, внизу лишь ручей, да ровная поверхность земли. Ничто не помешает ему догнать ее.
        Сожжет!
        Съест!
        А зачем еще дракону гоняться за гарпией?
        Впереди мелькнуло темно-зеленое пятно.
        Дерево!
        Большое, ветвистое!
        Только бы долететь!
        Крылья опалило, в нос ударил запах жженых перьев. Не успеет, она не успеет!
        Еще один раз дыхнет, и достанет. Она упадет на землю, с подпаленными крыльями, чудовище спустится следом и…
        Ветки дуба больно хлестнули по лицу, груди, рукам.
        Нащупав ногами крепкую толстую ветку, Аэлло поспешно сложила крылья, и принялась протискиваться внутрь, сквозь пышную крону, к самому стволу.
        Темная тень со свистом пролетела над головой и взмыла в вышину.
        Стук сердца оглушил Аэлло. Горло сжало спазмом тошноты. Она плотно закрыла рот ладонью, дернулась, подавляя позыв, хлопнула потяжелевшими от слез ресницами.
        Оперлась плечом о шершавый ствол, осторожно съехала вниз, усевшись на ветку, как на Цепеса, спустив ноги по бокам. Головой привалилась к стволу. Неужели ветер уберег?
        - Что это было? - раздался испуганный писк из сумки.
        Следом показалась зеленоватая макушка. Надо же, какие у него ресницы длинные. Отрасли…
        - Дракон, - раздался чей-то тихий, жалобный голос, в котором Аэлло с трудом узнала свой собственный. Закашлялась.
        Фэйри часто заморгал, высунув из сумки ручки, вцепился в платье Аэлло.
        - Высоко поднялись, раз он нас увидел, - пискнул фэйри.
        Аэлло поняла, что он дрожит. Они оба дрожат.
        Осторожно поелозила по шершавому стволу крыльями, высвобождая их, а затем медленно спустила по бокам. Острые перья срезали несколько тонких веток, и те зашелестели вниз. Аэлло поджала одно колено, обняла сумку руками.
        - У нас их не водится, - сказала она. - Мы - сестры ветра - самые высокие.
        - А лучше б водились, - сварливо возразил Бруни. - Может, была бы сейчас осторожнее! А крылья целее.
        Аэлло беспечно махнула рукой
        - Да что им сделается!
        - Что сделается? Мне одному запах паленого померещился?
        Аэлло снова отмахнулась.
        - Да там чуть-чуть. Даже все перья целы.
        - Нет, не долететь нам до озера Семи Радуг с таким отношением, - пробурчал Бруни.
        - Побереги пульс, - посоветовала Аэлло. - Еще как долетим!
        Бруни только вздохнул. Уши его поднялись вверх, а затем наоборот, опустились, слегка поворачиваясь к земле.
        - Слышишь? - спросил он шепотом.
        - Что? - переспросила Аэлло, тоже почему-то шепотом.
        - Люди, - пискнул Бруни и задрожал.
        - Где?
        - Тихо! Идут сюда!
        Тут и Аэлло услышала голоса. Вгляделась в густую крону, стараясь увидеть, что за ней, и увидела: к дереву приближаются три человеческих фигуры, то ли в коричневом, то ли в бордовом. По тяжелой походке видно - мужчины. Когда подошли поближе, Аэлло различила разговор.
        - Видел? От же зверюга! - хрипло сказал один, и в ответ одобрительно крякнули.
        - А то не видел! Матерый, гад!
        Мужчины зацокали языками, поднимая лица к небу.
        - Чегой-то он так близко, а? Давно здесь таких здоровых не видел!
        - Я вообще никогда не видел!
        - Так ты еще пацан…
        - Может, охотится на кого?
        - Если только на тебя! Ты ж у нас во сне летаешь!
        Два голоса довольно заржали.
        - Вот вообще больше ничего вам не скажу!
        Стараясь не шевелиться, Аэлло вжалась спиной в ствол. Только людей не хватало. Затаив дыхание, спросила себя - почему прячусь? И сама же ответила - ни у нее, ни у Бруни повода любить людей нет.
        Но все же прятаться, словно преступница, не дело. Хотела уже спрыгнуть на землю, но резкий возглас заставил ее замереть.
        - Вон! Во-он, махина какая, видел?
        - Ага! На вираж пошел!
        - Что-то ему надо здесь, значит.
        Меня высматривает, поняла Аэлло. Не улетает. У, подлость летучая!
        - Не на нас ли метит? Вроде они только на одиночек нападают.
        - Но этот здоровый, зараза…
        - Давай-ка под деревом отсидимся. Чего эту злобную скотину зря дразнить?
        - И то верно.
        Аэлло бросила взгляд вниз: уселись, скрестив ноги. Сверху лиц не видно. Но хорошо видны макушки, волосы у всех троих до плеч, убраны в низкие хвосты. У одного по бокам седина, а на самой макушке проплешина.
        - Лучше подумайте, где мальца возьмем? - раздался хриплый голос, тот самый, который и предложил отсидеться.
        Аэлло захлопала ресницами. Мальца? Они имеют ввиду ребенка?
        - Тише ты! - зашикали на него двое.
        - Э, сикилявки, знатно вас котяра зашугал! Да кто нас тут услышит?
        - Верно, верно, - немного обиженно согласились с ним. - Да из-за поганого кота с ручной крысой скоро собственной тени шугаться начнем!
        - Не об том думаете! Не об том! В силах Маржаны вернуть на круги своя все, как было! Да по шеям настучать тем, кто посмел попрать древние устои! Недолго сидеть коту на сытой заднице, знай только, крысу на честных людей натравливать! Все может Маржана, братцы, все во власти ее горы!
        - Думаешь, мальца обязательно?
        - А ты как думаешь, дурья твоя болванка? Или мало тебе бед? Неурожай один за другим, сплошной мор скотины. Птицу пятого дня на трех дворах ночью передушил кто-то. Двадцать лодок за год потопили!
        - Неужто двадцать?
        - Я тебе говорю - двадцать!
        - Знать, сильно она разгневались - Маржана-то! А и ее понять можно! Сколько мы оставляли ее без детей! Осерчала, как есть осерчала.
        У Аэлло возникло странное ощущение, что все это уже было.
        Точно так же давеча бормотал пьянчужка, всего в паре перелетов отсюда, и непонятно было ничего из того, о чем говорит. Кроме того, что ему, точнее им, нужен ребенок, чтобы кого-то задобрить. Вот и эти тоже. Толкуют о какой-то Маржане. О том, что кто-то топит их лодки, душит птицу, насылает неурожай? Они, верно, из Цаца. Больше неоткуда. Кто такая эта Маржана?
        - Если и в этом году пропустим праздник, беда!
        - Но если кто узнает!
        - Да кто узнает!
        - Главное, не брать такого, который на виду постоянно у папки с мамкой-то! Какого-нибудь сиротку…
        - Э, сказал, что в колодец аукнул! Какого еще сиротку? Стража этих попрошаек наперечет знает. Увидят, что не хватает одного, начнут искать!
        - Искать какого-то оборванца? Не смеши мои удочки!
        Бруни тихо икнул, и Аэлло прижала его к себе крепче, тихо.
        Фэйри недовольно дернулся, видно, сильно прижала, взмахнул ручками, ухватился за тонкую ветку.
        Раздался шелест листьев и вниз упало несколько сухих сучьев.
        - Что это?
        Люди задрали головы вверх, и Аэлло замерла. Попадаться на глаза не хочется. Непонятно, что они замышляют, но что-то подсказывает, что ничего хорошего…
        - Да ветер, видать.
        - Какой ветер? Травинка не шелохнется.
        - Струхнули, сикилявки? Куда вам в стражи горы! - заржал тот, с проплешиной.
        Увидят! Увидят!
        Сердце так и зашлось. Ну и что, что увидят, сказала себе Аэлло. Вихрем взмою в небо, дракон наверно, уже улетел. Нечего бояться. Но сердце не желало успокаиваться. Как же страшно даже пошелохнуться!
        - Посмеешься, когда тебя стража схватит, да в острог сволокут. Слышал я, как бьют за поклонение горе Маржаны. Пожалеешь, что жив остался. Одна дорога - на паперть, с перебитыми ногами-то!
        Похоже, не заметили! Слава всемогущему ветру!
        - Изверги поганые! А зачем кости-то ломать, Калитон?
        - Как зачем? Чтобы стражи горы не поднялись на вершину! Мало нас осталось…
        - Да, давно подношений Маржана не видела!
        Аэлло ощутила, как хочется чихнуть.
        - То-то давно!
        - Так кого брать-то будем? Семейных - нельзя, заметят. Нищих попрошаек тоже, значит, не трогать… так кого тогда?
        - Не на то смотрите, братья! - сказал тот, который плешивый. - Что семейные, что нищие, что сиротки… Для Маржаны все едины.
        - Что ж тогда? Как быть?
        Аэлло осторожно подняла руку и принялась чесать переносицу. Желание чихнуть никак не проходит, хоть плачь!
        - А я вам скажу, как. Долго Маржана голодала. Нам приходилось хорониться и ходить в богомольню. Так?
        - Так.
        - Рисковать мы не можем, многих на вершину волочь нет возможности.
        - Да и мало нас, не сдюжим!
        - Это мелочи! Захотим гору порадовать - сдюжим. Не об том речь!
        - А о чем?
        - Этот малец должен быть самым красивым. Вообще из всех! Только тогда Маржана примет подношение и простит. И закончатся наши беды!
        Желание чихнуть нестерпимо, она не справится! Не справится!
        - Эко хватил! Самым красивым, говоришь!
        - А я вам так скажу! Новый эпарх отчего так против древних обрядов лютует? Котенка своего бережет! Потому как переходил пацан, уж года четыре как. Сидеть бы ему давно на горе! На самой вершине!
        - Ты серьезно на сына эпарха замахнулся?
        Ему не успели ответить.
        Аэлло все-таки оглушительно чихнула!
        - Кто здесь?!
        Аэлло принялась карабкаться по стволу вверх, обдираясь о ветки.
        - Вон она! Видишь!
        - Кто там?
        - Девка какая-то на дереве сидела, подслушивала!
        - Ну-ка, мужики, сейчас мы ее стрясем!
        Вверх взмыл нож, впился в ствол возле лица Аэлло.
        - Сдурел! Твой нож, что ли? Палкой, палкой в нее!
        Аэлло выдернула нож из ствола дуба и сунула в сумку. Пригодится. Может, отбиваться придется. Как назло, крона густая, не распахнешь крылья. Но это сыграло на крыло. Вверх взметнулось еще что-то, ударилось о ветки, отскочило назад, раздался сдавленный крик и ругательство.
        - Не, не достанем, высоко залезла. Сейчас я ее сам сниму!
        Аэлло глянула вниз - один из мужчин подтянулся и полез следом за ней по стволу.
        - Да куда ты? Оно тебе больше всех надо, что ли? Устанет, сама слезет!
        - Стану я ждать! Снимем, потолкуем, об чем прослышала!
        - И правда, давай, Кир, не подкачай.
        - Сейчас я, - ободряюще ответил он, - Ага! Врешь, не уйдешь! Никуда, милая, не денешься!
        Ветки все тоньше, вот, они уже дрожат под весом Аэлло. Еще немного вверх! Бруни так и не успел залезть в сумку, обхватил Аэлло за шею, мешает, но не сильно, терпеть можно. Наконец-то, вершина!
        Аэлло распахнула крылья и вихрем взмыла в небо.
        Вслед ей возмущенно завопили.
        Глава 23
        С высоты полета гарпии Цац кажется темно-зеленой кляксой.
        Аэлло принялась снижаться, и селение гостеприимно потянуло к ней распахнутые ладони со шпилями башенок и остроконечных крыш на пальцах. Дома крыты темно-зеленой черепицей.
        Умно, подумала гарпия. Если здесь водятся драконы, не стоит лишний раз привлекать их внимания.
        Полоска леса, что отгораживает Цац от высокого зеленого холма, с каждым взмахом крыльев растет, как по волшебству. Чем ближе Аэлло, тем отчетливее проступают ровные, величественные линии горы, ее покато-треугольная верхушка, покрытая снегом. Словно ватрушка-пирамидка, присыпанная сахарной пудрой.
        А вот и дорога, что ведет прямо к селению: широкая, серо-зеленая, по сторонам аккуратные квадраты и прямоугольники огородов. Где-то посевы взошли и теснят соседей, где-то только проклюнулись, а иные квадраты зияют, словно темные дыры на ковре.
        - Ну что! Летели-летели и долетели, - объявила Аэлло Бруни, снижаясь.
        Подошвы сандалий мягко спружинили о дорогу, усыпанную мелким зеленоватым песком. Даже земля здесь зеленая. Наверно, месторождение зеленой глины.
        Аэлло решила войти в Цац пешком, непонятно, как отреагируют люди на пикирующую с неба гарпию.
        Фэйри высунулся из сумки и быстро перевалился через холщовый борт. Аэлло осторожно подхватила худенькое тельце с цветными обрывками за спиной, поставила на землю. После тряски в сумке Бруни всегда покачивает.
        - И зачем нам в Цац? - недовольно проворчал фэйри, балансируя на тонких ножках. - Мало нам людей!
        - Ну, уж нет! - жарко возразила Аэлло. - Причем здесь? Сам посмотри - вся в дырках и подпалинах - это платье никуда не годится! Да и тебя, мой друг, неплохо бы приодеть! Я имею ввиду, во что-то больше похожее на одежду.
        - Итак нормально, - проворчал Бруни, приглаживая обрывки лоскутов к тощим ляжкам. - В горах растет ольиник, сделаю себе одежду.
        - Что? Из чего?
        - Растение такое, - пояснил фэйри. - Из листьев мы, фэйри, шьем одежду, из коры - обувь.
        - Ну, я-то в кору заворачиваться не собираюсь, - заявила Аэлло и упрямо дернула подбородком.
        - Конечно, - съязвил фэйри, - куда там одежде фэйри до твоего наряда.
        Аэлло хмыкнула: голые коленки выглядывают из огромной дыры. Приподняла подол, взмахнула крыльями, рванула руками в стороны - и вот она уже не в платье, а в короткой белой тунике.
        Тетя Келена сейчас отчитала бы ее за крайнюю безнравственность и вообще не подобающий наследнице вид, но лучше так, чем изображать побирушку. Оторванный подол выбрасывать не стала, аккуратно сложила и набросила на плечи, прикрывая дыру на груди. Хоть что-то.
        - Мне нужно новое платье. - Твердо сказала она. - На это уже невозможно смотреть без слез. И какой-нибудь легонький совсем, котелочек.
        Бруни поднял зеленоватую бровь.
        - Котелочек? Уж не собралась ли ты кухарить в дороге?
        Аэлло фыркнула.
        - Я похожа на человеческую кухарку? Конечно, нет!
        - Нет, не похожа, - подтвердил фэйри. - Если ты это имела ввиду. А зачем тебе тогда котелок?
        - Ну как, - замялась Аэлло, открывая и складывая крылья. - Ой, что там? Не дракон? - фальшиво спросила она и приложила руку ко лбу, вглядываясь в небо.
        Бруни головы не повернул, глаз не отвел. Аэлло вздохнула.
        - Сам говорил, что для волос обязательно отвар нужен!
        Фэйри даже подпрыгнул.
        - А зачем тебе? Все равно твой человек на тебя не смотрит!
        Аэлло гневно топнула в сторону Бруни, и он проворно отскочил назад.
        - Во-первых, прекрати уже называть Августа моим человеком! - гневно возопила она. - Во-вторых, нашел это твое зелье? Для волос? Тебе бы, между прочим, тоже не помешало!
        Бруни провел худенькой ручкой по зеленому пушку, что шариком покрывает голову.
        - Мы - фэйри, неотразимы с любой прической!
        - Ты хотел сказать - мужчины.
        - Это ничего не меняет.
        - Это меняет все!
        - Так нашел или нет?
        Бруни нервно дернул оттопыренными в стороны, вытянутыми ушами.
        - С тобой найдешь! Несешься, как угорелая. Слушай, а куда ты так спешишь?
        - Слушай, - передразнила его гарпия. - Я же не спрашиваю, где ты крылья потерял!
        - Так твои-то вроде на месте.
        - На месте, - подтвердила гарпия. - Только кое-что другое утрачено, - тихо добавила она. - Будет на то воля ветра - верну.
        - Утрачено - там? В горах?
        - Бруни!
        - Я понял, я за травой.
        Аэлло перевела дух, и, прислушавшись к подрагиванию крыльев и дрожи в коленках, уселась прямо в пышную зеленую травку.
        Темп и в самом деле сумасшедший. И фэйри, вихрь, какой же он тяжелый! Руки просто отваливаются придерживать сумку, все плечи и шею натерла ручкой. Как Келена таскала в заплечном и нагрудном мешках одновременно их с Дарой? Они-то уже не помнят, конечно, но для Келены этот опыт должно быть, незабываем.
        Аэлло покрутила головой. Никак не привыкнуть к такому большому количеству твердой, плоской земли. Вон, до самого Цаца тянется лесная посадка. А за ней еще одна. Должно быть, защищает огород от ветра. Чудно. Бескрылым ветер опасен. А что может быть лучше стремительного потока, баюкающего тебя в объятиях, что во стократ нежнее материнских? Мать может уронить свое дитя, ветер - нет!
        - Смотри, - позвал ее Бруни, выныривая из зарослей густой травы. Протянул охапку длинных светло-зеленых стеблей с маленькими листочками и крошечными желтыми цветами на макушке. - Называется Сереан, «Шепот сирены». Нужно заварить, подождать пока остынет, и втереть в волосы, - сказал он.
        - А зеленой я не стану? - засомневалась Аэлло, отдернув руку в последний момент. - С глазом сирены этим?
        - Не глазом, а шепотом, - строго пропищал фэйри. - Не бойся, не позеленеешь и не облысеешь. Волосы выпрямятся, заструятся. Будут лучше, чем у Насьи.
        - Спасибо, - задумчиво ответила Аэлло, и подумала, что лучше, чем у Насьи - оно вряд ли. Но все равно попробовать стоит.
        За препирательствами и подозрениями Аэлло «сделать ее за доброту зеленой, а то и вовсе лысой», не заметили, как подошли к серым воротам Цаца.
        В отличие от Лады, это поселение окружено стеной из камня. Булыжники, которыми выложена стена, имеют легкий зеленоватый отлив. Отблеск солнечных лучей от слюдяной крошки заставил Аэлло нахмурить брови.
        Но рядом весело подпрыгивает фэйри, не реагирует на ее придирки и провокации. И, не смотря на ломоту в крыльях и в хлам разодранное платье где-то здесь, за горами, ее цель. Цель! Не время грустить!
        Фэйри задрал голову, рассматривая стену, почесал подбородок, и перевел взгляд на Аэлло:
        - Не помнишь, что человек говорил об этом селении?
        Та пожала плечами.
        - Кажется, что Цац большой, больше его родного Трескана и Лады, вместе взятых. Основан… кем и как основан, он тоже говорил, но я плохо слушала. Вроде бы раньше там были одни порядки, а теперь другие. Более гуманные. Точно!
        - Вот это память! - ехидно процедил фэйри, и Аэлло возмущенно захлопала ресницами и развела руками.
        - Он так долго и со вкусом рассказывал о жутких человеческих жертвоприношениях и какой-то злобной горной богине, что мне стало интересно, не родственники ли они с папашей Паком.
        Она помолчала и добавила.
        - Вроде бы жители Цаца спустились с гор на равнину, но страсть к горным переходам не утратили.
        - Не густо, - буркнул фэйри.
        Аэлло задумалась. Кажется, те, кого она вспугнула под деревом, говорили что-то о горах. О горах и детях. Но сейчас некогда об этом думать. Переодеться, купить котелок… И поесть нормально, чего-нибудь сладкого, жареная рыба надоела хуже грозы. Утром Бруни и вовсе вежливо отказался завтракать, но наверняка ведь голодный!
        Под каменной аркой ворот, наверно, спокойно пролетел бы дракон. Проходя под ней, Аэлло с фэйри задрали головы, разглядывая грубую кладку.
        - Куда! А подать? - гаркнул им вслед человек у ворот.
        На нем подпоясанная зеленая рубаха до колена, сверху жилет из проволоки. На голове человека стальной круглый шлем с небольшим гребешком. По сторонам от шлема свисают кожаные «уши» с веревочками. Проволочный жилет спереди гордо сияет стальным нагрудником, у пояса меч. Обут, не смотря на лето, в высокие сапоги, в них заправлены синие шаровары.
        - Какая еще подать?
        Аэлло обернулась и нетерпеливо дернула плечом.
        Мимо проехала телега, громыхая колесами по мостовой, и она подумала, послышалось. Как и в любом крупном человеческом селении здесь сплошная завеса шума конского ржания, переругивания торговок, свиста мальчишек.
        Фэйри робко коснулся ее ноги. Аэлло нагнулась и взяла его на руки, посадила в сумку, и грубая холщовая ручка сразу же впилась в шею. Над сумкой осталась торчать голова, покрытая зеленым пушком. Маленькие ручки вцепились в холщовый борт для равновесия.
        - На вход, конечно, - почти добродушно ответил круглолицый стражник с припухшим розовым носом и оттянутыми нижними веками.
        Он приподнял круглый шлем и почесал лысую блестящую макушку.
        - С каких это пор на вход подать? - возмутилась Аэлло.
        А потом спохватилась, может у людей так принято.
        - Оно, конечно, раньше не надо было, - согласился с ней стражник. - Но указ эпарха, почтенная. С прошлого месяца еще.
        - И сколько с нас? - кисло поинтересовалась гарпия.
        Стражник окинул их пристальным взглядом, задержавшись на голых коленках Аэлло. Та чуть сдержалась, чтобы не посеребрить их стальными чешуйками, для разнообразия.
        - Бродяжки, что ли?
        - Ничего не бродяжки! - оскорбилась Аэлло. - Между прочим, мы могли просто перелететь через стену, и платить ничего не нужно было бы!
        Она гневно скрестила на груди руки, а крылья важно распахнула и опять сложила.
        Сытое лицо стражника просветлело.
        - Перелетели бы, - мечтательно повторил он. - Значит, налог на перелет! Подать на перелет - золотой!
        - Что? - обомлела гарпия. - Это как же так! А что же на вход пешком?
        - Пол медяка, ежели пешком, таков указ, - ответил стражник, который, должно быть, соскучился на посту без разговоров. - Ежели хотите, предъявлю. Если грамотные.
        - Грамотные, - хмуро сказала Аэлло.
        - Вот!
        Он помахал перед ее лицом сомнительной чистоты пергаментом.
        - Вход пешком - пол грошика, въезд на коне или корове - грош, перелет - золотой.
        - Что за ерунда!
        - Так это для драконов! - с готовностью пояснил стражник. - Чтобы не летали!
        - И что, драконы, - съязвила гарпия, - слушаются?
        - Не очень, - посетовал стражник. - Как летали, так и летают, твари безграмотные, охотятся, подлецы, на коз и овец. Корову-то им не поднять! К слову, у меня целых две коровы.
        - Мы заплатим пешую подать, - упрямо заявила Аэлло. - Потому как мы не перелетали, а вошли.
        - А крылья-то есть, - возразил стражник. - Если я скажу, что перелетели, мне поверят.
        - А я ради такого случая перья повыдергаю. - Аэлло распахнула крыло и прищурилась. - Вот эти. Они, кстати, и доспех пробивают. Хотите покажу, как?
        И Аэлло выразительно посмотрела прямо в центр нагрудника стражника.
        - Не хочу, - быстро ответил тот. - Ладно, давайте грошик.
        - За фэйри - только четверть грошика!
        Стражник только вздохнул.
        - Ну вот, Бруни, - сказала Аэлло, стремительно ныряя в поток телег, повозок, людей. - Кажется, я начинаю становиться человеком. Видел, как ловко я его?
        Бруни шутки не оценил, промолчал.
        Аэлло принялась вертеть головой, с интересом разглядывая вывески на домах и прилавках, что текут по сторонам улицы
        Дороги здесь мощеные, дома из того же камня с зеленоватым отливом, что городская стена. Встречаются и деревянные, но их мало. Смотришь на землю - а под ногами, под слоем уличной пыли, задорно сверкают зеленые искорки, и на душе сразу ощущение праздника.
        Праздник и в одеждах горожан - длинные темно-зеленые юбки и светлые рубахи женщин украшены ярко расшитыми лентами. Ленты в цвет полагается вплетать и в косы. В зависимости от длины и густоты волос зависит и количество кос. Они получаются тонкие, но подует ветер, пошевелит волосы, и вся прическа заиграет яркими, веселыми сполохами. У кого-то четыре косы, у кого-то шесть, а у одной высокой горожанки Аэлло насчитала целых восемь. Некоторые, наверно, для удобства, сплетают тонкие косички в одну толстую, тяжелую, и тогда коса ложится на спину, и такое ощущение, что оттягивает голову назад. То-то у местных женщин спины такие прямые, подумала Аэлло. А головных уборов женщины здесь не жалуют.
        То ли дело мужчины. Еще ни одного ей не встретилось без круглой, не скрывающей даже самых коротких волос, шапочки. У иных расшиты разноцветными нитками. Одеты мужчины в длинные, до колена, рубахи. На груди - продолговатые пуговицы в два ряда, кто-то в кожаных жилетах, кто-то в одних рубахах. Все в широких штанах, зауженных к низу. Заужены и пышные рукава рубах.
        Кожа у обитателей Цаца смуглая, глаза широко расставлены, взгляд даже у женщин, исподлобья, черты грубоваты, но в целом лица приятные. Все, как один, темноволосые, ни одного блондина, или хотя бы русого, как Август.
        Наверно, поэтому горожане провожают белокожую и светловолосую гарпию долгими взглядами. Правда, большая часть внимания достается выглядывающему из холщовой сумки фэйри.
        - Вон! - воскликнул Бруни так громко, что Аэлло подпрыгнула. Фэйри чуть не вывалился из сумки, удержался, вцепившись в волосы гарпии, свободно ниспадающие до пояса. Аэлло взвизгнула.
        - Вон, - повторил Бруни сладким тоном, и махнул ручкой в сторону, - нам туда.
        Аэлло недовольно повернулась. На небольшом деревянном домике вывеска в виде раскрытых ножниц и мотка ниток.
        - Не обязательно, - буркнула она. - Может, там продают ножницы!
        Но Бруни оказался прав.
        - Ах! Вот это чудо! К нам сто лет не залетали гарпии! - воскликнула невысокая, чуть не одного с Аэлло роста, худенькая женщина.
        Прическа у нее пышная, высокая, а на шее мерная тесьма.
        Женщина выскочила им навстречу в розовый предбанник и увлекла за собой, в просторный зал с белыми стенами, не переставая при этом говорить. У женщины певучий гортанный акцент:
        - Вижу, вижу, дитя, вам нужно новое платье, с удобными прорезями для крыльев! Посмотрите из того, что мы можем вам предложить, а разрезы я сделаю практически мгновенно. Молниеносно, так у вас, кажется, говорят? Чудно, чудно! А Вашему другу, видимо, нужен новый костюм? О! У нас есть чудесный вариант как раз из листьев ольиника! Как же!
        - Спасибо, - пролепетала Аэлло, с трудом успев вклиниться в речь хозяйки.
        Бруни опомнился быстрее.
        - А откуда у вас костюм из ольиника? - сердито пискнул он, нахмурив брови.
        Аэлло посмотрела на зеленую макушку и увидела, как фэйри воинственно скрестил на груди тонкие ручки.
        - О! Это целая история! Чудная история! Хотите послушать? С удовольствием расскажу! Зовите меня Вит?р, да-да, с ударением на о, - говоря это, хозяйка прокрутила Аэлло вокруг, жестом попросила поднять руки и расправить крылья, сняла мерки с груди и талии.
        - Вы, должно быть, подумали, что платье досталось мне от какого-нибудь попавшего в беду фэйри! Вы ошибаетесь! У нас жила фэйри, и мы очень дружили. Ах, ее помощь в пошиве нарядов была бесценна! А потом она полетела на озеро в горы, так и не вернулась. Так что вы зря подозреваете нас в том, в чем подозреваете. Ну же, дитя, что вы скажете об этих платьях?
        Она схватила Аэлло за руку и оттащила на другую половину комнаты, где на длинных вешалках вдоль стены расположились всевозможные наряды.
        Перед Аэлло замелькало, заструилось, запушилось. Длинные и короткие, цветастые и однотонные, шелковые и ситцевые, платья, камизы, сарафаны, с оторочкой кружевом, цветочной лентой, мехом. Рядом, на отдельных полках вздымаются кружевными волнами платки, шляпки, чепцы на атласных завязках.
        - Меня зовут Аэлло, - сказала гарпия, поморщившись на «дитя». - Нет, это все не подходит. Мне нужно белое.
        - В честь Аэлло Великой! Как же! - воскликнула удивительно осведомленная швея. - Тогда вот это!
        - Это… Это, кажется, подойдет.
        Тонкие губы гарпии растянулись в неуверенной улыбке, и Аэлло кивнула белому, в пол, платью, с аккуратной горловиной, кружевным рукавом до локтя, кружево же струится по подолу, а широкий пояс - атласный.
        - Чудно, чудно! Тогда посидите немного, я сейчас же прикажу подать чаю с печеньем! Как же, у нас самая солидная лавка готового платья в городе! А я пока сделаю разрезы для крыльев. Позвольте ваше крыло, ди… Аэлло?
        Бруни наотрез отказался даже примерять на себя очаровательный зеленый костюмчик из прочных листьев, с возмущением заявив, что он женский. Поэтому ждать Вит?р пришлось долго - пока она наскоро ушивала костюм, сшитый на младенца-гнома: синюю камизу с крохотными золочеными пуговицами и широкие штанишки.
        Миловидная девушка принесла горьковатую, терпкую жидкость - ни в какое сравнение не идет с отварами Бруни, и целое блюдо с маленькими, на один зуб, овальными лепешками, посыпанными сахарной пудрой.
        Переодевшись, Аэлло почувствовала себя уверенней. Да и Бруни, хоть и ворчал, что это все не то, выглядел довольным. Даже решил, ради разнообразия, прогуляться пешком, отказавшись ехать в сумке.
        - Ты меня укачала, - пропищал он строго, и бросил взгляд через плечо в овальное зеркало в кованой раме, любуясь новым костюмом.
        - Теперь мы, наконец, можем лететь дальше? - проворчал Бруни, стоило им покинуть лавку искусной и расторопной, но чересчур словоохотливой модистки. - Не понимаю, зачем тебе наряжаться! Разве только в горах тебя ждет поклонник!
        - Кое-что намного грандиознее, - серьезно ответила Аэлло. - Ладно, летим, - согласилась она. - Если, конечно, ты не голоден!
        - Ты шутишь! - возмутился фэйри. - Ты помнишь, я же не завтракал!
        - Тебе никто не мешал позавтракать со мной рыбой.
        Бруни деликатно промолчал.
        ***
        Ноздрей Аэлло коснулся волшебный запах свежей сдобы, и чего-то еще - жареного, наверняка, вкусного. Аэлло с фэйри одновременно повернули головы и уставились на вывеску, изображающую стопку лепешек и дымящуюся баранью ногу рядом.
        Гарпия с фэйри переглянулись, и, не сговариваясь, направились прямо к воротам с двумя круглыми кольцами, по косяку тянется тонкая железная ветвь.
        - Смотри! Фэйри! - раздался тонкий крик за спиной.
        Аэлло обернулась.
        Перед ними замер с открытым ртом самый красивый ребенок из всех, что Аэлло доводилось видеть. Мальчишка, лет семи-восьми. Кожа светлая, намного светлее, чем у большинства местных, чуть тронута загаром.
        Светлые, аккуратные кудри выбиваются из-под круглой зеленой шапочки и спускаются до самых плеч. Одет в светло-зеленую рубаху тонкой выделки и глаза зеленые, как первая листва.
        Черные пушистые ресницы, губы маленькие, алые, капризно кривятся натянутым к небу луком. Пуговицы на рубахе не костяные, а золотые, манжеты и воротник расшиты золотой нитью.
        На ногах голубые шаровары и аккуратные кожаные сандалики, а не грубая плетеная обувь, как у большинства.
        - Фэйри! - повторил мальчишка и нетерпеливо дернул за рукав человека рядом.
        Толстый, с одутловатым смуглым лицом, он больше похож на местного. Широко расставленные карие глаза, черные кудрявые волосы. На макушке - расшитая золотом зеленая шапочка. По сторонам от мясистого рта - брыли, придающие схожесть с глубоководной рыбой лопс.
        Чудн?, Аэлло заметила, что внешность мужчины и мальчика похожа. И те черты, которые отталкивают в мужчине, придают удивительное очарование мальчику.
        А еще одутловатое лицо мужчины и юное, подвижное, мальчика объединяет выражение собственного превосходства и высокомерия.
        - Слышишь? - спросил мальчишка и снова дернул мужчину за расшитый золотом и мелким речным жемчугом рукав рубахи. - Ты слышишь, что я говорю? Хочу этого фэйри! Купи!
        Аэлло захлопала зеркальными глазами и чуть склонила головку набок.
        Как это купи?!
        Отец мальчишки мазнул по фэйри мимолетным взглядом, уставившись куда-то за плечо Аэлло. Взгляд тяжелый, недобрый. Аэлло невольно проследила его направление и поняла, что из-за плеча видно сложенное крыло. Да человек, должно быть, успел разглядеть ее крылья, пока она была спиной.
        Аэлло выпрямила голову, точно на ней тяжелая жемчужная корона из тронной пещеры, вытянула шею и поджала губы. Выразительно скрестила на груди руки.
        Что-то мягко коснулось голени - Аэлло и смотреть не нужно, понятно, Бруни подошел поближе и вцепился в ткань платья.
        Мальчишка снова потребовал капризным тоном, чтобы отец сейчас же купил ему фэйри, но человек ничего не ответил, продолжил, нехорошо прищурившись, ощупывать глазами гарпию.
        Белокурую кудрявую макушку, узкое бледное лицо, большие зеркальные глаза в черных ресницах, тонкий длинный нос, бледные губы.
        Взгляд переместился ниже, на едва обозначенные холмики груди, и Аэлло впилась ногтями в кожу рук, задыхаясь от гнева. Ниже - словно мог разглядеть под платьем узкие бедра, розовые раковины колен и голени, наконец, остановился на маленьких ступнях в светлых сандалиях из ремешков.
        Аэлло словно вышла из оцепенения, встряхнулась, и приготовилась развернуться и продолжить путь - еще не хватало потомку Аэлло Великой начинать беседу с уличными хамами первой!
        - Сколько стоит твой фэйри, - низким уверенным голосом, который привык отдавать приказы, спросил мужчина.
        Не удосужился даже сделать вопросительную интонацию. Он не спрашивал. Он приказывал ответить.
        Щеки Аэлло вспыхнули. Она собиралась сказать, что фэйри свободен, но Бруни дернул за платье, и гарпия ответила другое.
        - Этот фэйри не продается.
        Не отводя взгляда от безупречного юного лица, мужчина процедил:
        - Зачем тебе этот фэйри, сынок? Он болен, у него оторваны крылья.
        - Я сказал - я хочу фэйри, - капризно ответил отпрыск. - Именно этого. Он мне нравится!
        - Нравится, - кивнул мужчина, масляно сверкнув широко расставленными глазами.
        - Сколько за него хочешь? Я дам любую сумму.
        Фэйри сильнее вцепился Аэлло в платье.
        - Я не привыкла повторять дважды, - отчеканила она, дернув узким подбородком.
        Взгляд мужчины переместился на ее грудь. Ниже, на живот. Еще ниже.
        - Тогда отниму. Если моему сыну нравится фэйри, я дарю ему фэйри.
        Тонкие губы Аэлло исказила хищная улыбка.
        - Попробуй, - просвистела покрытая стальной чешуей гарпия, расставляя для равновесия ноги и раскрывая крылья. Чудовище, возникшее вместо хрупкой светловолосой девчонки, поманило человека длинным когтем и ухмыльнулось маленькому нахалу.
        Мальчишка испуганно отшатнулся и позорно взвизгнул.
        Мужчина устоял на месте. В глазах его мелькнуло то ли недоумение, то ли сожаление.
        - Ты пожалеешь, - сказал он ровным, спокойным тоном, и впервые взглянул на фэйри. - Вы оба пожалеете.
        Он крепко взял мальчика за руку, и, не говоря больше ни слова, пошел прочь.
        Глава 24
        В трактире, стоило ей переступить порог, стало так тихо, что Аэлло услышала, как под деревянным потолком жужжат мухи.
        Гарпия сжала кулачки и нахмурилась, а Бруни покрепче вцепился в платье. В тот же миг разговоры, смех, перекрикивание - все возобновилось, словно тишина лишь привиделась Аэлло.
        - Аэлло, - тихо сказал Бруни ей прямо в ухо, стоило ей нагнуться и взять фэйри на руки. - Я, кажется, уже не голоден.
        Я, кажется, тоже, - подумала Аэлло. Вслух же отрезала:
        - Зато я голодна!
        Фэйри замолчал, часто заморгав. Гарпия уверенно уселась за маленький круглый столик у слюдяного зеленоватого окошка и посадила фэйри на соседний стул. Зеленая макушка не достает до края стола, но не беда - он занимает так мало места на гладком деревянном сиденье, что можно поставить тарелки прямо на стул.
        К столу подошла темноволосая женщина с тяжелой, в разноцветных лентах, косой. На женщине длинная вышитая туника без рукавов, под ней белоснежная камиза с пышными, по локоть, рукавами.
        Взгляд у женщины беспокойный, какой-то настороженный.
        - Чем могу служить?
        - Мы проголодались, - ответила Аэлло и вежливо улыбнулась. - Хлеб, сыр, запеченные овощи, пирожки с вареньем - мы возьмем все, что вы нам предложите. И молока!
        Женщина кивнула, вид у нее озабоченный, на лбу пролегла морщинка.
        - Вы будете есть здесь, или, - сказала она, и выдержала паузу, почему-то показав глазами на потолок, а потом на дверь, - не здесь? - последнее добавила с каким-то особым нажимом.
        - Мы пообедаем у вас, - ответила Аэлло.
        Женщину, похоже, такой ответ не обрадовал. Брови нахмурились еще больше, и уголок рта дернулся.
        - Вы уверены?
        Аэлло легонько хлопнула по тонкой ручке фэйри, который переполз с соседнего стула к ней на колени, и, похоже, вознамерился оставить ее без волос. Осторожно подхватила его обеими руками и снова отсадила на свободное место.
        - Совершенно уверена, - ответила женщине.
        Женщина, пожав плечами, удалилась.
        - Аэлло, - позвал Бруни.
        - И слушать ничего не хочу об этих людях! - в сердцах воскликнула гарпия.
        - Аэлло, я чувствую опасность, - сказал, не успокаиваясь, фэйри.
        - Конечно, чувствуешь, - буркнула, кивнув гарпия. - Я сама чувствую. Как может быть иначе после того, как тебя хотели купить! Не зли меня лучше, эти двое прекрасно справились с этим сами!
        - Он угрожал нам, - тихо сказал Бруни.
        - Угрожал, - рассеяно согласилась Аэлло и лицо ее озарила озорная улыбка. - А видел, как он сдрейфил, когда я приняла боевую форму! Будет знать в следующий раз, как приставать к гарпиям!
        - Аэлло, - упрямо сказал Бруни, - мне показалось, что он не очень-то сдрейфил.
        - Брось!
        Аэлло беспечно махнула рукой, откинув белокурую кудрявую прядь за плечо.
        - Ты напрасно думаешь, что я задержусь здесь дольше, чем надо, - успокаивающе сказала она. - Мы быстро поедим, купим котелок, и уйдем. Не хватало менять свои планы из-за каких-то уличных хамов! Так что перестань портить аппетит мне и себе.
        - Смотри, как бы нам обоим не испортили аппетит надолго, - пробормотал фэйри и тяжело вздохнул.
        С силой хлопнула дверь, Бруни так и подскочил на месте. В трактир вошло двое стражников, в металлических нагрудниках, с круглыми шлемами в руках. Но направились они не к Аэлло, а за дальний столик, развернулись стрижеными квадратными затылками, и шумно затребовали пива.
        - Вот видишь, - уже более мягко сказала Аэлло. - Нашел чего бояться!
        Черноволосая женщина вернулась с подносом и принялась расставлять на столе блюда.
        От вида маленьких, круглых пирожков с румяной корочкой, от тонких желтых ломтей сыра и аромата запеченной тыквы у Аэлло слюнки потекли.
        Она уверенно подвинула поближе тарелку с пирожками и с наслаждением вгрызлась в мягкую сдобу.
        - Мм, - блаженно промычала она, и Бруни, со вздохом, привстал на стуле, окидывая взглядом стол.
        - Если передумаете, и решите завернуть еду с собой, еще не поздно, - пробормотала женщина.
        Хотелось бы, - подумала Аэлло, разглядывая нахмуренный лоб хозяйки. Кусок в горло не лезет от злости. Но бежать как трусливые грифоны с островов…
        Не дождутся!
        - Не передумаем, - уверенно сказала Аэлло хозяйке.
        Женщина покачала головой, оглянулась на стражников, снова затребовавших пива, подхватила поднос и ушла, глядя в пол.
        - Вкусно, правда? - спросила Аэлло Бруни, который принюхивался к ломтику сдобы.
        Бруни не успел ответить, когда за их столик быстро подсел мужчина. Узкое лицо в резких морщинах, нос с горбинкой, темные волосы убраны в хвост.
        Мужчина нагнулся к самому столу, и с интересом заглядывая в зеркальные глаза Аэлло, быстро проговорил:
        - Шла бы ты, девочка, своей дорогой. И фэйри своего забрала. Не смущай хозяйку!
        Брови Аэлло вопросительно поползли на лоб.
        - Кто вы такой?
        - Неважно. Не друг я ни тебе, ни твоему фэйри. Запомни: здесь у вас друзей нет и быть не может.
        Аэлло поджала губы.
        - Это мы понимаем.
        - Не понимаете! - перебил ее мужчина, и, словно невзначай, обернулся. - Или не стали бы с эпархом собачиться.
        - Эпархом? Он кто? Главный здесь?
        - Главный… - пробормотал мужчина как будто удивленно. - Главный, да!
        Снова оглянулся по сторонам.
        - Уходите, пока целы, мой вам совет.
        И, прежде чем Аэлло успела ответить, что советов они ни у кого не просили, проворно пересел за свой стол. А спустя несколько мгновений и вовсе направился к выходу.
        - Хармон! Куда это ты навострился? - раздалось ему вслед.
        - До ветру! Не здесь же, мужики, ик, - ответил он, держась за косяк двери, и шумная компания за большим столом покатилась со смеху.
        - Мне это не нравится, - сказал фэйри, и его голос дрогнул.
        Аэлло нахмурилась.
        - Мне тоже, - согласилась она. - И он пьяным не был.
        - Что тебе еще нужно, чтобы упрямиться перестала?
        - Я никогда не упрямлюсь! - ответила Аэлло. - Поели же, хорошо!
        - Конечно, никогда, - передразнил ее Бруни. - То она вообще не ест, то ей, видите ли, отобедать приспичило смену из десяти блюд! Взлететь-то сможешь?
        Аэлло не ответила, упрямо сдвинула брови и дернула подбородком. Подняла руку, махнула черноволосой женщине.
        - Хозяйка, сколько с нас?
        Рассчитавшись, женщина даже пересчитывать не стала, и не скрывала радости от того, что гарпия с фэйри, наконец, уходят, Аэлло уверенно направилась к выходу. Бруни скользнул в сумку и замер там.
        Задерживать их никто не стал.
        Но стоило Аэлло выйти на неожиданно безлюдную улицу, как что-то обрушилось сверху, сбивая с ног.
        Что-то большое, тяжелое, не пошевелиться.
        Раздался писк Бруни:
        - Погибли!
        Аэлло оперлась на руки, привставая, с удивлением поняла, что ее накрыло тяжелой рыболовной сетью.
        - Не бойся! - ответила она Бруни. - Я сейчас разрежу сеть крылом, и мы…
        Аэлло не успела договорить, кто-то сильно ударил ее по голове, и гарпия, закатив глаза, что отражают грубые серые волокна, осела наземь.
        ***
        Сначала затылок заломило тупой болью, а потом Аэлло открыла глаза, приходя в себя. Взгляд уперся в деревянный потолок. Попробовала повернуть голову - получилось. А пошевелиться - нет. Толстые веревки, с вплетенной железной нитью, стягивают грудь так, что трудно дышать, вдохи и выдохи совсем короткие.
        Руки и крылья надежно примотаны к туловищу, вытянутые ноги связаны. В голове трещит.
        Можно принять боевую форму - только чем это поможет? Не пошевелиться.
        Аэлло принялась разглядывать помещение. Деревянные стены, потолок. Пола не видно. Как будто маленький деревянный домик, похоже, посредине стоит стол, на котором Аэлло и лежит. Фэйри!
        - Бруни, - тихо позвала.
        Ей никто не ответил.
        Аэлло стиснула зубы от бессилия и отчаяния. Вихрь! Она же обещала ему, обещала, что доставит на это треклятое озеро! Обещала…
        Глаза защипало. Скоро! Скоро на вершину горы упадет Золотой Талисман, который нужен ей и ее народу больше, чем крылья! И теперь, из-за глупого упрямства - все пропало. Она пропала. Они все пропали. Тетя, Дара, сестры… Маленький обескрыленный человечек, он тоже пропал. И виновата во всем она одна. Наследница Жемчужного престола, потомок Аэлло Великой. Предательница!
        Всемогущий ветер, какой стыд! Какой позор!
        Тонкие губы Аэлло задрожали, а потом упрямо сжались в одну линию. Она еще посмотрит, куда ее занесло.
        Откуда-то из-за стены раздались голоса. Аэлло поняла, что кто-то подошел, переговариваясь, к сараю, или амбару, где она лежит. Так и есть. Дверь распахнулась, образовав светлый проем, и Аэлло на всякий случай закрыла глаза.
        Те, кто вошли, продолжили начатую беседу. Голоса грубые, мужские.
        - Ну что, пришла в себя?
        - Не похоже, валяется еще.
        - Ну и хорошо. Скоро Крысень будет, сам пусть волокет.
        Волокет? То есть, тащит куда-то ее, связанную? Или уже мертвую?
        На нее как будто не смотрят, но глаза Аэлло открыть не решилась. Лучше послушать, может, скажут, кому она понадобилась, и зачем. Вихрь! И фэйри где…
        - Зря мы с ним, с крысой поганой, связались. Не к добру.
        - Молчи! То-то связались, а как к паскуденку еще подобраться? Праздник-то на носу!
        - Сам молчи, дурак! И про праздник, и про мальца. Совсем сдурел? Дело погубить хочешь?
        - Да кто услышит тут?
        - Да вот девка эта крылатая и услышит! Оно тебе надо, чтобы она крысе проболталась, или самому кошаку?
        - Так у кошаков с птичками разговор короткий, - сказал первый и коротко заржал. - Не до разговоров девке будет. Будет иные песни петь.
        Второй тоже заржал. А потом замолчал также внезапно, как начал.
        - Твоя правда. А все ж таки, ты молчи.
        - Да молчу!
        Снова скрипнула дверь.
        - Почтенный Красень! - воскликнули в два голоса.
        - Тихо, тихо. Не Красень это, а пока только я.
        Этот голос Аэлло где-то слышала. Ну, вот прямо недавно слышала! Но где?
        - Что у нас говорят, что вы к крысе поганой в прислужники нанялись? Видать, не брешут. Ишь, завопили, сикилявки, почтенный Красень! Почтенный Красень!
        - Батя, я, - начал было один, тот, который посмеяться любит, но пришедший осадил его.
        - Молчи, дурак. Никакого толку с тебя. Добро б мордой вышел, был бы сейчас богом горы, у самой Маржаны в ледяной свите. А все ж ни ума, ни рожи. Говори, Витал.
        Витал сказал:
        - Не гневайся, дядька Калитон, Треса не виноват. План таков - мы крысе поганой девку, вроде как в услужение, он нам еще что поручит. А через крысу и до котенка доберемся. Такой план.
        - План хорош. Странно, что вам в головы пришел. А на что крысе эта девка? Никак, для кота?
        - Конечно, для кота, дядька Калитон! Для коже еще!
        - А ему она на что?
        - Ну, ты даешь, батя, не знаешь, для чего девки нужны? - загоготал первый.
        - Тьфу, дурак! - в сердцах выругался тот, который дядька Калитон, и даже сплюнул на пол.
        - Крыса сказал, добудьте любой ценой. И будет вам награда, - спокойно сказал второй, кажется, Витал. - Знать, понадобилась. Что тебя удивляет так?
        - Меня удивляет вот что. Когда это кошак девок себе с таким жонглированием заманивал? Он, гад, разве церемонится с бабами-то? Понравилась молодуха - сама побежит, а муж сделает вид, что ниче. Ну, потом, может, даст ей по уху, для науки-то, но всего делов. А эта вон точно младенец спеленатая валяется. Из строптивых что ли, или совсем дикая? Это кто ж такая, самому любопытно, не из наших, что ли?
        Аэлло поняла, что он сейчас заглянет ей в лицо, и похолодела. Она вспомнила, где слышала это голос. Хриплый, низкий, чуть растягивает шипящие. Это один из тех, что был под дубом, они замышляли что-то нехорошее, и даже хотели ее убить за то, что подслушала. То есть это они думали, что подслушала…
        Всемогущий ветер, защити! - мысленно взмолилась Аэлло и молитва была услышана.
        Того, кто хотел взглянуть на нее, задержали. Не сын, его бы верно, не послушал, другой.
        - Так дядька, девка-то не простая кошаку приглянулась. От простых-то верно, воротит уже. На этот раз крылатую захотел. Паскуденка-то от эльфийки прижил, даром, что красив, как бог горы. Видать, теперь вот крылатую решил обрюхатить. Горгона или гарпия, я не сильно в них горазд. И спеленали ее, что младенца, ты правильно подметил, никак кошак рисковать не хочет. Крыса так приказал.
        - Она и опасная еще! - вставил сын этого старшего. - Сказали, монстром обернуться может, так что вязать приказано, что того гоблина.
        - Тебе лишь бы приказано! - рявкнул этот Калитон. - Крылатая, говорите? Ну-ка?
        Аэлло услышала, как они подошли ближе, и лицо прямо зазудело от взглядов. Пахнуло чесноком и вяленым мясом.
        - Тьфу! Так это же та самая девка! - раздался удивленный хриплый голос. - Которая на дереве! Мы сами ее ищем, нелюдину. Я думаю, точно шпионка кота. Или крысы, неважно! Специально на дереве сидела, когда мы о празднике горы говорили-то! А вы поймали! Придушить, срочно! Шпионка она ихняя.
        Аэлло ощутила, как на горло осторожно легли чьи-то пальцы, и как будто замерли, и хотела уже открыть глаза, когда рука отдернулась.
        - Погоди, дядька Калитон! Какая она их шпионка, если крыса сам приказал ее поймать? Была бы шпионка, они б на нее не охотились.
        - Кто их знает, - возразил Калитон. - Что они там не поделили себе… А даже если и не шпионка. Слышала, как мы о празднике горы говорили. Нехорошо. Шею ей свернуть, и всего делов.
        Ее вновь схватили за шею, только на этот раз принялись сжимать горло.
        Гарпия распахнула глаза, попыталась принять боевую форму, но не успела набрать воздуха. Перед глазами мелькнуло хмурое сосредоточенное лицо и два испуганных по бокам. Внутри запульсировало от нехватки воздуха.
        Все три лица поплыли, точно канули под воду, в комнате потемнело, а потом и вовсе остался только черный цвет.
        Глава 25
        Воздух со свистом ворвался в легкие, тело Аэлло выгнулось дугой, приподнимаясь над дощатым столом, и снова упало. Гарпия захлопала ресницами.
        - Она, - довольно сказал новый человек.
        Его раньше не было. Невысокий, меньше тех, что толкутся рядом. Того, что душил ее, нет. У нового жидкие прямые волосы с сединой, до плеч. Одет в мышиного цвета рубаху. Верхние зубы торчат из-под губы с жидкими пшеничными усами. Глазки маленькие, бегающие.
        И вправду на крысу похож, подумала Аэлло. Видимо, то, что он пришел, меня и спасло. Не понятно только, надолго ли.
        - Кто? - прохрипела она, - вы?
        И сама поморщилась, как жалко звучит ее голос, хуже писка фэйри.
        Новый на вопрос не отреагировал. Его редкие брови поползли вверх, меж ними пролегла глубокая морщинка, ноздри раздулись.
        - Почему сипит? - медленно протянул он тонким голосом, и гневно оглянулся к тем двоим. Туповатые подобострастные лица исказило страхом. Аэлло поводила глазами. Нет. Тот, кто хотел свернуть Аэлло шею, куда-то исчез.
        - Дергалась, - сказал один спокойно. - Орала. Ух, и громкая! Банши, что ли?
        - Сам ты банши, дурень, - ответил тот, что с крысиным лицом, и снова нахмурился. Уже не гневливо, сосредоточенно.
        - Орала, говорите…
        Рот Аэлло прорезала тряпка, сложенная жгутом.
        - Ну-ка, - скомандовал он. - Башку ей подержите.
        Чья-то рука взяла Аэлло за волосы на затылке, приподнимая голову.
        Новоприбывший, видно, он тут главный, быстро завязал кляп на затылке, больно затянув волосы, из-за чего Аэлло запрокинула голову.
        - Фэйри где? - спросил он, глядя на одного из молодых в упор.
        - Какой фэйри? - почесал тот макушку. - Не было с ей никакого фэйри.
        - Ты мне поговори! Как это не было! Как же так, как же так, - пробормотал он, разглядывая Аэлло. - С уродцем было бы проще. Плачешь?
        Брезгливо провел грязным крючковатым пальцем по влажной щеке Аэлло.
        - Ну и зря. Тебе, значит, милость великая. Не время слезы лить.
        Аэлло поняла, что и правда плачет. Но не от обиды или страха, как решил этот. От счастья, от облегчения! Бруни! Бруни они не нашли! Значит, сбежал! Это добрый знак.
        И она сбежит.
        - Нам бы обещанное, - несмело начал один.
        - Главное, конечно, послужить вашей милости, - залебезил другой.
        - Послужить, говоришь, - повторил «крыса», кивая. - Послужить это правильно. Послужить это хорошо. Но его светлость за девку с уродцем золотой обещали, а за одну девку не знаю даже.
        - Ваша милость…
        - Ну да ладно. Поймали и хорошо, значит. Честно сработано. Оплату получите, как доставите его светлости. Значит так, я сейчас выйду, вы ей мешок на башку, и за мной.
        - Может, ночи дождемся?
        - Я те дам ночи, болван. Его светлость ждет! Мешок на голову и в повозку, сказано! На воротах вас спросят, скажете, ко мне. Проводят в сарай. Там я вас ждать буду, там и сочтемся.
        - Как скажете, ваша милость Красень. Мы мигом.
        - Смотрите у меня! За девку отвечаете головой. Если что случится, я вам плетью спины в крылья настругаю, ноздри вырву! Да волкам его светлости поднесу на блюдечке.
        - Да ладно вам стращать-то. Все ж понятно.
        - Ну, раз понятно, делайте.
        И вышел, даже не взглянув на Аэлло.
        Мне конец, поняла гарпия.
        И не ошиблась. Из-под стола вынырнул тот, что постарше, уставился на нее с ненавистью.
        - Маржана миловала. Думал, учует крыса проклятая. Ну-ка…
        И снова к ней руки протянул.
        - Дядя Калитон, не балуйте, - хмуро сказал один.
        - Слышал, батя, че сказал? За девку головой отвечаем!
        - Так ведь он ей повязку снимет, и соловьем запоет…
        - Может, и не снимет!
        - Может и не запоет!
        - А нам вход в дом к коту нужен! Праздник этой ночью! Сам сказал, паскуденок уже вечером нужен.
        - Так-то оно так…
        - Ну, вот и сиди здесь, не то крыса увидит. Погодь, как отъедет телега-то, тогда и выходи. Пойдем мы.
        - Благослови, батя.
        - Доброе дело затеяли, - сказал Калитон, и взмахнул рукой.
        На голову Аэлло набросили мешок из рогожи, пыльный, грязный, дышать нечем. Я задохнусь, поняла она. Задохнусь, ветер! Почему-то после того, как ее чуть не задушили, это кажется особенно страшным. Она задергалась, забилась, замычала.
        - Мм-м!
        Ее с силой двинули тем-то твердым в живот, а потом под самые ребра. Связанные ноги Аэлло подскочили, она сложилась пополам от боли. Дыхание вовсе остановилось, а по щекам потекли новые потоки слез.
        - Мм-м!
        - Молчи, и не дергайся, если жить хочешь, - сказали ей, и она замолчала.
        Ее грубо подхватили, закинули на плечо вниз головой, и, покачивая в такт широким шагам, понесли. Когда шаги остановились, сняли с плеча и швырнули на землю, и гарпия всхлипнула, от боли и неожиданности. Нет, не на землю. Скрипнули деревянные доски. Кажется, тот, кого они между собой зовут крысой, говорил о телеге. Значит, телега. Ее куда-то везут. И пока везут, есть возможность подумать о том, что происходит.
        Везут к какому-то коту, чтобы пробраться к котенку. Как-то это связано с тем, что она слышала, сидя на дубе. О чем они говорили? Голова трещит при малейшей попытке свести воедино мысли. Но надо думать, надо думать!
        Тот, старый, хотел задушить ее, чтобы она не начала болтать. Может, если начать болтать, можно спастись? Может, информация ценная, раз они хотели убить за нее?
        Так в чем же дело?
        Что за кот и котенок, которым служит крыса? С «крысой» понятно, они обращались к нему «ваша милость», и, кажется, один раз «ваша милость Красень». Они его слушались. Кот? Кто такой кот? Тогда, под деревом, кажется, говорили об эпархе. И с эпархом она сцепилась у трактира.
        Надо же быть такой тупицей! И Бруни, и хозяйка, и какой-то человек - все предупреждали ее, чтобы она ушла! Так нет же! Видите ли, аппетит разыгрался, а на деле хотелось доказать себе и всем, что неуязвима.
        Доказала.
        Но, кажется, она может спастись, если выдаст планы заговорщиков. Может!
        Телега скрипит, и Аэлло плавно покачивает, а на поворотах слегка заносит в сторону. Едут медленно. Наверно, чтобы не привлекать внимания, подумала Аэлло. Наконец, скрип прекратился, и телега остановились.
        Ее подняли, и, снова закинув на плечо, понесли. Тот, кто нес, остановился, и раздался глухой звон, точно стучат железом о железо. Кольцо на воротах, догадалась Аэлло.
        Раздался скрип петель.
        - Чего надо? - прозвучало недовольно, и как будто лениво.
        - Мы к его милости Красеню, - залебезили в два голоса. - Он сказал, будет ждать.
        Цыкнули зубом и также лениво ответили.
        - Туда идите.
        По тому, что звуки улицы приглохли, Аэлло поняла, что они вошли в какое-то помещение. Ее бросили на что-то низкое, но мягкое, и, наконец, с головы сдернули мешок. По-прежнему глубоко не вдохнуть, мешают веревки, но Аэлло показалось, что лучше ей никогда не дышалось.
        Повела глазами, приглядываясь. Еще один бревенчатый домик. Пахнет… Пахнет здесь нехорошо. Аэлло слышится запах пота, и чего-то кисло-горького, что вызывает рвотный позыв. Так пахнут больные, давно немытые тела.
        Скрипнула дверь, и Аэлло увидела, как вошел тот самый Красень, что поручил этим людям поймать гарпию для «его светлости». В руках у него поднос, и на подносе что-то стоит, отсюда, снизу, не разглядеть.
        - Мм-м, - замычала Аэлло ему навстречу.
        - Пришла в себя? - спросил он, коротко взглянув на нее. - Хорошо. Его светлость вялых не любит.
        Люди, доставившие ее, понимающе хохотнули.
        Один принялся пятиться назад.
        - Мы это, ваша милость, мы пойдем, вы, если работа еще какая будет, завсегда обращайтесь! Мы рады услужить.
        Второй отступил к нему, и ткнул в бок локтем. Прошипел:
        - Ты что же это несешь?
        Первый заозирался, наморщил узкий лоб, мол, что не так.
        Красень прищурил на них маленькие глазки, дернул задранным носом.
        - Вы куда это? Без расчета? Как будто не за деньги, а за совесть старались!
        Первый побледнел, и шумно сглотнул, кадык на короткой шее дернулся. Второй вытянулся, словно жердь проглотил.
        - Да на радостях услужить его светлости можно и разум утратить! Вы уж простите великодушно!
        Красень поставил поднос на стол, развернувшись к Аэлло спиной, и махнул рукой.
        - Вы услужили его светлости, сами не знаете, как! А и мне заодно! Не гневается эпарх, что без фэйри, в благодушном настроении пребывает. Вот, со стола вам наливку с соловьиными язычками шлет! Да золотой, как и обещались!
        Парни поклонились, несмело подошли к столу.
        - Что стоите? - спросил Красень. - Из господских подвалов, не по ваши глотки! Ну, будем! И первый подхватил рюмку.
        Те двое тоже схватили, и залпом опрокинули в глотки. Красень же, стоящий к Аэлло спиной, аккурат за спину вылил.
        Аэлло распахнула глаза: чего это он?
        Сразу стало понятно, чего.
        Сначала колени подкосились у того, что пониже. Руки взметнулись к горлу, пальцы вцепились в покрасневшую шею, точно он сам хотел себя удушить, глаза вылезли из орбит.
        Второй упал грудью на стол, стал съезжать вниз, зацарапал пальцами деревянную поверхность, забулькал, точно отрыжка у него, но не проронил ни звука. Так и сполз по столу вниз, глухо ударился о деревянный пол.
        Аэлло смотрела на подлое, чудовищное убийство широко раскрыв глаза. Как же так? Не в бою, не на равных, не для защиты или правого дела! Сам, своей рукой отравил двоих людей, и стоит, смотрит, как они корчатся. Еще и руки на груди сложил. Наконец, кивнул.
        Пошел к двери.
        Аэлло даже мычать не стала, окаменела. Что, если она что не так ему скажет? Ему же убить - раз плюнуть. В голове раздался ровный гул, в комнате потемнело. Аэлло поняла, что сейчас потеряет сознание.
        - Ну-ка, сюда! - раздался крик, и Аэлло увидела, как в комнату вошли два человека. Гладкие, выбритые подбородки, коротко стриженные. Один совсем молодой, второй постарше, с седыми, как у папаши Пака, усами.
        - Ну-ка, вон эту падаль отсюда. На задний двор, там на куски порубите и как ночь придет, пойдете, раскидаете по лесу. Да смотрите, чтоб никто вас не видел, не как в прошлый раз, а то со мной разговор короткий!
        - Нешто мы не понимаем, ваша милость! Мы мигом!
        Один подскочил первым делом к Аэлло.
        - И девку тоже, вашмилость?
        - Мм-м! - замычала Аэлло, мотая головой.
        Ее? Ее на куски порубить?!
        Ветер миловал.
        - Я те дам девку! - рявкнул Красень. - Ты на нее и пялиться не моги, не про твою рожу!
        - Понял, понял, вашмилость, - пробормотал человек, опуская глаза.
        Схватил за ноги того, что был ближе к Аэлло, и поволок к двери. Второго подхватил другой.
        Красень скептически оглядел комнату. Удовлетворенно кивнул. Подошел к Аэлло, и гарпия зажмурилась от страха. Все же заставила себя открыть глаза.
        - Ты, верно, сама понимаешь, что молчать тебе куда как хорошо выйдет, значит, да?
        Аэлло хлопнула ресницами и кивнула.
        - Ну, вот и умничка. Взгляд смышленый, даром, что баба. Я тебе, птичка, так скажу. Совет дам. Ты слушай, полезно. Ты, может, хозяина обольстишь, усластишь. Он вообще падок на редкости-то. Это тут каждый знает. И характером не груб. Постараешься - в золотую клетку поселит, ни в чем отказа знать не будешь. Пока не надоешь, ясно? От тебя зависит. Будешь ему свои сладкие песни петь. А он слушать будет, да. Потому что мужик. И ты подумаешь тогда, что здесь хозяйка. Так вот, я тебя предостеречь хочу. Истинный хозяин здесь…
        Человек выдержал паузу, зевнув ладонью.
        - Он. И маленький хозяин. Ты как была никем, так и останешься. Будешь болтать о том, что слышала и видела, я найду способ тебя с твоего насеста снять, да петухам отдать, чтобы потоптали тебя всем двором, пообщипали-то перышки, поняла?
        Аэлло часто захлопала ресницами.
        - Я эту повязку сейчас сниму, и ты мне подтвердишь, что поняла.
        Что делать? Говорить или не говорить, что хозяйскому сыну, похоже, грозит опасность? Вон он как на расправу скор!
        Красень достал кляп изо рта, и Аэлло поперхнулась, закашлялась.
        - Ну-ка, - позвал он. - Скажи мне сама, что поняла. А то ведь я хозяина могу и не ждать.
        - Я поняла, - тихо сказала Аэлло.
        - Вот и умничка.
        - Постойте! - позвала Аэлло. - Я слышала, эти двое говорили что-то о празднике, о горе, о какой-то Маржане! И о сыне хозяина вашего. Они через вас к нему подобраться хотели!
        - Эти двое? - переспросил Крысень и оглянулся, словно тела все еще лежат здесь.
        Аэлло кивнула. О том, что был еще с ними, там, в амбаре, решила пока не говорить. И про тех, под дубом…
        - Вот язычники проклятые, - ничуть не удивляясь, пробормотал он. - Молодец, Красень, умничка даже, значит, правильно сделал. Правильно! А ты хорошо, что рассказала. Умничка. Поняла, значит, что со мной лучше дружить.
        - Поняла. Ослабьте веревку, дышать больно? - попросила Аэлло.
        - Потерпи, моя милая. Недолго тебе мучиться, - ласково сказал, и блеснул маленькими холодными глазками.
        Глава 26
        Когда за ее похитителем шумно хлопнула дверь, Аэлло закрутила головой, осматриваясь.
        Обстановка грубая, человеческая, и особую мрачность ей придают следы то ли запустения, то ли просто халатности. Низкий топчан, на котором она лежит, насквозь пропах застарелой пылью, пылинки кружатся в воздухе, в скудных лучах света.
        На противоположной стене два слюдяных оконца. Свет пропускают, но что происходит на улице, не видно. Аэлло приподняла голову - в ногах у нее длинная деревянная лавка. Посреди комнаты стол, рядом стулья, или еще одна лавка, не видно.
        Деревянные обшарпанные стены, пол и потолок тоже из дерева. Аэлло запрокинула голову, пытаясь посмотреть назад - печь с обсыпавшейся наполовину побелкой, и прибитые прямо к стене, полки с утварью.
        Если приглядеться повнимательнее, на стенах раньше что-то висело. Светлые продольные полосы, довольно широкие, натолкнули Аэлло на мысли о гобеленах. На полу - Аэлло прищурилась - наверно раньше лежали дорожки, а сейчас по следам, что оставили мертвые тела, катаются клочья пыли.
        Нестерпимо пыльно и душно. Кажется, проклятые веревки все сильнее стягивают грудь.
        Кто-то раньше жил здесь, ухаживали за этим помещением, убирал, как мог, украшал.
        У Аэлло сложилось ощущение, что она подглядывает за чем-то запретным, и от этого стало еще более жутко.
        Ни хозяева, ни слуги не живут здесь. И то, что ее принесли именно сюда, пугает больше всего. Только что этот Красень показал, что человека здесь убить - раз плюнуть. Как он сказал слугам? На задний двор и на куски порубить?
        Значит, на заднем дворе никто не увидит. И если туда попасть, можно попробовать отсюда выбраться! Вопрос теперь в том, как туда попасть?
        Аэлло непроизвольно дернулась, ощущая, что веревки сильнее впиваются в кожу. Поморщилась, губы и щеки саднит, во рту долго был кляп.
        Ничего, сказала она себе, ничего. Ему придется меня развязать. А там я смогу за себя постоять.
        Дверь скрипнула, впустила того самого человека, с которым Аэлло сцепилась у трактира.
        На нем синяя свободная рубаха до колена, небрежно подпоясана расшитым кушаком с кистями. Рукава сужены на запястьях, смуглые жилистые кисти с узловатыми пальцами.
        На голове та же круглая шапочка, расшитая золотыми нитями - наверно, золото здесь отличительный знак эпарха. Больше Аэлло никого в золоте не видела.
        Только почему его котом называют? Лопс он и есть лопс. И глаза навыкате, и брыли по сторонам от толстогубого рта - точь-в-точь глубоководная рыба.
        Но вошедший хищно прищурился, и сразу утратил сходство с лопсом, а когда заговорил, в низком голосе зазвучали мягкие кошачьи интонации, и сердце Аэлло выдало тревожную дробь о грудную клетку.
        - А я обещал, что ты пожалеешь, - сказал он, в упор глядя на Аэлло. Глаза сверкнули масляным блеском.
        - Обещал, - тихо ответила Аэлло, глядя на него снизу вверх. - Обещал, что мы оба пожалеем. С фэйри.
        И расширила глаза, растянула бледные губы в улыбке. Эффект достигнут. Карие глаза сверкнули яростью.
        Словно большой кот прыгнул - так мягко и быстро человек оказался рядом с ней - кажется только зашел, а уже нависает сверху. Пахнет от него сырой печенкой, овечьей шерстью и чем-то жареным.
        Перекошенное от ярости лицо приблизилось медленно, словно в кошмарном сне, человек запустил пятерню ей в волосы, рванул вверх. Второй рукой взял за подбородок, поворачивая лицо к свету.
        Только с силой сжав зубы, удалось не заорать от боли и страха.
        А эпарх всмотрелся в свое отражение в широко распахнутых зеркальцах глаз, затем, удовлетворенно кивнув чему-то, резко вернул ее на топчан, прислонив спиной к стене.
        Край рта Аэлло страдальчески дернулся, глаза подернулись влагой - правое крыло больно подвернулось. Но просить она ни о чем не будет.
        - Если я обещал, что пожалеете оба, значит, пожалеете оба, - процедил человек, тяжело опускаясь рядом, не сводя глаз с ее лица. - Найти этого бескрылого ублюдка не составит труда.
        - Вот когда найдете, тогда и поговорим, - упрямо ответила гарпия, и мужчину снова передернуло от ярости.
        Он ударит меня. Вот прямо сейчас размахнется и ударит, поняла гарпия.
        Только не зажмуриться!
        Но удара не последовало. Мужчина быстро встал, от чего его объемный живот заколыхался, и, переваливаясь, направился к двери.
        Аэлло заморгала. Она ожидала чего угодно, что он разорется, может, даже будет бить ее, но что уйдет… Правда, ушел эпарх ненадолго.
        Дверь открылась тяжелым ударом, распахнулась настежь, ударившись о косяк.
        Аэлло, готовая, казалось ко всему, завизжала, захлебнувшись собственным визгом. Вслед за эпархом вошел человек, ведя на коротких поводках двух огромных рогатых волков.
        По сравнению с тем, из зверинца, эти просто зверюги. По клыкам течет слюна, красные языки вывалены, в глазах жажда крови. Фенрир, поняла Аэлло, был совсем щенком. Он едва ли доходил ей до середины бедра.
        Эти же, если она встанет, будут по грудь. Шерсть на загривках монстров вздыблена, уши плотно прижаты, отчего рога кажутся еще больше, а короткий вой - Аэлло сглотнула и часто заморгала - голодный.
        - Ну-ка, - скомандовал эпарх тому парню, что привел волков.
        Аэлло уже видела его - он помогал выволакивать отсюда трупы. Челюсть квадратная, выражение лица тупое и безразличное.
        Он вышел вперед и подвел зверей к Аэлло. Скомандовал:
        - След.
        Когда сморщенный черный нос дотронулся до ноги, Аэлло не выдержала. Дернулась, вскрикнула. Оба животных тут же ощерились, обнажая желтые клыки, и Аэлло зажмурилась.
        - Искать, - последовала следующая равнодушная команда.
        Когда Аэлло открыла глаза, слуга с волками уже покидал комнату.
        Во взгляде эпарха так и сквозит превосходство. Явно по душе ее реакция на волков. Ну, какая же она дура! Что ей стоило держать язык за зубами! Бруни! Бедный Бруни, который потерял надежду на возвращение крыльев и который даже не подозревает, что по его следу пустили монстров!
        - Я вижу, тебе понравились мои собачки, - не скрывая удовольствия, промурлыкал эпарх.
        Аэлло промолчала. Но его это не расстроило.
        - Тем быстрее мы с тобой подружимся.
        Аэлло хмуро посмотрела на него исподлобья, и опять не ответила.
        - Я привык, что мне отвечают, когда я говорю, - сказал эпарх. - И ты быстро, очень быстро это усвоишь.
        - Что вам от меня нужно?
        - Вопросы здесь задаю я, - резко ответил он. - Ты видела моего сына.
        Аэлло снова промолчала. Мужчина сделал шаг к ней, и гарпия быстро ответила:
        - Видела.
        - Хорошо.
        Он грузно присел рядом и положил широкую ладонь ей на бедро.
        Тело Аэлло покрылось стальными чешуйками.
        Вглядываясь в изменившееся лицо, эпарх поморщился.
        - Ну-ка, прекрати это, - скомандовал он.
        - Уберите свои грязные руки, - низким, с присвистом, голосом, ответила гарпия.
        Глаза блеснули яростью, но он послушался.
        Аэлло вернула изначальную форму. Ему лучше не знать, что она итак бы ее вернула - сил совсем нет, дышать невозможно. А без воздуха в боевой форме долго не продержаться.
        - Красивый у меня мальчик, правда? - спросил эпарх, и, не дожидаясь ответа, добавил. - Его матерью была эльфийка. Потому получился так хорош.
        - Что с ней сейчас? - спросила Аэлло.
        - Умная девочка, - протянул человек, кивая. - Это и хорошо. Дуры надоели.
        Помолчал, пожевал слюнявыми губами.
        - Я ценитель редкостей. Норнволки, оборотни, опять же… сын-эльф.
        - Полукровка, - выплюнула Аэлло.
        Но эпарх не рассердился.
        - Видела моего Крысеня? Тоже не очень чистая кровь. Незаменимый помощник, знаешь.
        - Оборотень-крыса? - ехидно спросила Аэлло.
        - Не-а.
        Эпарх покачал головой и благодушно махнул рукой.
        - Куда проще. Его отцом был маг, из некромантов. Крысень унаследовал его любопытство. Когда я поделился с ним своими планами, что хочу еще одного наследника, крылатого, он, шельмец, тут же ухватился за эту идею. Что, говорит, если мы норнволков крылатых выведем?
        Аэлло дернулась, как от удара. Воздух взял и исчез. В глазах резко потемнело.
        А эпарх, как ни в чем не бывало, продолжал, щурясь.
        - Тогда, говорит, мужичье вас еще пуще уважать начнет.
        Потянулся, зевнул ладонью.
        - И знаешь, что-то в этой его идее есть. Вот смотрю на тебя, и представляю - если бы у моих домашних собачек крылья были? Вот было бы дело. А лучше, чтобы они были не шерстью, а чешуей стальной покрыты. Ну-ка, перекинься, - приказал он небрежным тоном.
        Аэлло затравленно хлопнула ресницами и промолчала.
        - Не хочешь? - притворно расстроился он, и даже головой покачал. - Ну, я не сильно опечален. Мне ты такая больше нравишься. Вон, какая вся нежная и сладкая.
        Он протянул ладонь к щеке Аэлло, не касаясь. Аэлло ощутила жар от его руки.
        Ухмыльнулся, руку убрал.
        - Чувствую, мы подружимся, - сказал он довольно. - А может, прямо сейчас и начнем? Дружить?
        - Развяжите меня, - сказала Аэлло.
        - Ну, ты быстрая, - восхитился эпарх. - Прониклась, значит? Или не до конца?
        - Боитесь? - издевательски процедила гарпия и раздвинула обескровленные губы в улыбке.
        - Честно - не хочу убивать тебя сразу, - ответил эпарх. - А опыт мне подсказывает, что ты пока не до конца прониклась.
        - Прониклась, - ответила Аэлло. - Развяжите, если не боитесь.
        - Так ты согласна немного подружить перед праздником?
        Ладонь снова легла на бедро, на этот раз выше, он придвинулся, обдав ее смесью пота и горячего дыхания с колбасой и чесноком.
        Аэлло с отвращением зашипела и покрылась стальными чешуйками. Сколько сможет, она продержится. Ему придется ее развязать. И она убьет его. Или умрет сама. Только не потерять сознание.
        Без воздуха стальная чешуя причиняет боль, словно в тело впиваются тысячи тупых игл.
        - Я так и знал, что не прониклась, - с сожалением сказал эпарх, убирая руку, и Аэлло сделала невероятное усилие, чтобы сразу не убрать чешуйки. Пусть не думает, что она измотана.
        - Что ж. У тебя будет возможность проникнуться, - доверительно сказал он.
        Грузно, тяжело дыша, встал, подошел к двери, но выходить не стал, открыл и позвал кого-то.
        В комнату зашли двое. Усатого Аэлло уже видела. Второй с черной кучерявой бородой, зарос ей по глаза. От мужчин пахнет кровью. Аэлло вспомнила о приказе порубить на куски тела, и подумала, что от ужаса и отвращения сейчас потеряет сознание.
        Эпарх ничего не сказал им, просто пошел к двери. Слуга подхватил Аэлло на руки, перекинул через плечо и пошел за ним.
        Аэлло не смогла сдержать стона. Правое крыло отсидела, и теперь оно нестерпимо колет, словно по жилам вмести крови потекла раскаленная лава.
        Они миновали двор, перед взглядом Аэлло замелькали песчаные зеленоватые дорожки, взошли по высоким ступеням, переступили деревянный порог. Дерево крыльца сменилось серо-розовым мрамором. Мозаика на полу слилась для Аэлло в вытянутые линии и пятна.
        Раздался железный лязг, Аэлло сняли с плеча и небрежно швырнули на пол. Она упала на живот, проскользила вперед. Это не пол, поняла она, а какой-то железный лист. Уперевшись макушкой во что-то твердое, приподняла голову и увидела железные прутья. Сзади раздался скрежет и звук поворачиваемого ключа в замке.
        Аэлло попыталась перевернуться. Скользко, не так-то это просто. Снова раздался лязг, скрежет, железный пол под Аэлло покачнулся и принялся подниматься вверх.
        - Не дергайся, хуже будет, - сказал эпарх, и гарпия ощутила, как под крыло вошло что-то железное.
        Меч!
        Мамочка! Мамочка! Всемогущий ветер! Сейчас ей отрежут крылья! Гарпия захрипела, задыхаясь от ужаса. Наконец, из груди вырвался всхлип, переходящий в крик.
        - Пожалуйста! - закричала она. - Нет! Не надо! Пощадите!
        - Нравится, - раздался голос эпарха. - Очень нравится. Кричи громче!
        Меч проник глубже под крыло, к самым лопаткам, к месту, откуда оно растет из спины. Острая сталь врезалась в кожу.
        Аэлло заорала, срывая голос.
        Глава 27
        Холодная сталь скользнула ниже по спине, словно лаская выпирающие ребра и позвонки, и Аэлло захлебнулась криком.
        А потом веревки, стягивающие грудь, ослабли. Мысли, чувства, ощущения слились в единый водопад и хлынули с невероятной скоростью.
        Откуда-то пришла мысль, что утрачено что-то привычное, и мысль эта также стремительно перетекла в другую, о потере крыла.
        Гарпия распахнула крылья, и с размаху ударилась ими о прутья решетки. Вскрикнула от боли и страха, сжалась, кутаясь в крылья, судорожно вцепившись в острые перья руками. На месте. Оба на месте!
        Раздался смех.
        Эпарх, глядя на метания Аэлло, смеялся радостно и искренне.
        - Ты забавная, - сказал он, вытирая слезы с одутловатого лица.
        Аэлло оглянулась по сторонам, и поняла, что сидит в клетке. А клетка болтается над полом, на уровне груди стоящего человека. Вот откуда ощущение, что пол ходит под ней ходуном. А она подумала, что ее шатает от шока и боли после лишения крыла.
        Всемогущий ветер! Ее крылья на месте! На месте!
        Она сжалась, обхватив колени руками, и еще сильнее закуталась в крылья.
        Клетка маленькая, едва ли она сможет встать в ней в полный рост. Узкая, даже крылья не распахнуть. Прутья толстые и частые, между них не протиснешься. Пол гладкий и прохладный.
        Эпарх звонко ударил узким мечом по прутьям. Аэлло вздрогнула.
        - Я хочу, чтобы ты поняла, птичка, что я не намерен шутить с тобой. Никогда не поздно отсечь твои крылья. Ведь ты все равно родишь мне крылатого сына? А тебе они уже ни к чему.
        - Вы ошибаетесь.
        - Я другого ответа не ждал. Ничего, я посоветуюсь со знающими людьми, тебе я не верю.
        - Пусть знающие люди объяснят вам, что у гарпий рождаются только девочки, - буркнула Аэлло.
        - Девочки? - повторил эпарх и поморщился, будто увидел перед собой гадкое насекомое и почесал мясистый нос.
        Аэлло похолодела. Значит ли это, что он отдаст ее для экспериментов этому ужасному Красеню? Всемогущий ветер, ну почему хоть раз ей не помолчать!
        - Небось, врешь, - сказал он, наконец, и Аэлло облегченно вздохнула. - Это был первый урок тебе, чтобы усвоила, что теперь ты - моя собственность. Не сомневайся, я подберу правильный ключик к твоему сердцу, - сказал и неприятно, коротко, хохотнул. - Я никогда еще не ошибался с женщиной.
        - Я лучше умру, - сказала Аэлло. - Я лучше останусь без крыльев.
        Она запнулась, прислушиваясь к себе - не екнет ли ничего внутри? Не екнуло. Тогда повторила, уже более уверенно:
        - Я лучше останусь без крыльев, чем буду с вами.
        Эпарх пожал широкими плечами.
        - В чем в чем, а в слове своем я не сомневаюсь. Сама будешь на коленях ползать, чтобы не выгонял. Или Крысеню не подарил. Я умею нравиться женщинам. Одна, знаешь, покушать любит, другая боли боится, третья души в своем выблядке не чает.
        Аэлло промолчала.
        - У тебя детей нет. Пока. Ну, так посиди голодная. А я буду тебя время от времени этим ножичком щекотать. В конце концов, от голода ты быстро обессилишь. А сегодня, для усвоения урока, будешь услаждать слух моих гостей пением. Да старайся. Будешь плохо стараться - я ножик здесь оставлю. И каждому позволю тебя постращать немножко.
        Меч звякнул обо что-то железное. Клетка закачалась, покосившись в сторону, и Аэлло поняла, что он подвесил меч к днищу.
        - Вы с ума сошли? - вырвалось у Аэлло. Вид у гарпии опешивший, словно никак не поверит до конца услышанному. - Какая из гарпии певчая птица?
        - Вот и посмотрим, какая. Самому любопытно. Хорошо, что сегодня праздник.
        - Праздник Маржаны, да? Или горы? Или это одно и то же? - спросила Аэлло.
        Брови эпарха поползли вверх, глаза еще больше выпятились и потемнели, алый цвет проступил на щеках.
        Аэлло заморгала.
        - Что ты сказала? - тихо спросил эпарх.
        Теперь его губы побелели, кровь отхлынула от лица, а глаза, наоборот, налились кровью. Он шагнул к клетке, взялся руками за прутья решетки, с силой тряхнул, опрокидывая клетку на себя. Чтобы не съехать прямо к его страшному лицу, Аэлло вцепилась в прутья за спиной, удерживаясь на весу.
        - Я сегодня слышала, - пролепетала она едва слышно. - Говорили что-то… то ли про праздник горы, то ли про какую-то Маржану. Еще про красивых детей что-то… Я не поняла ничего толком, честно!
        - Где слышала?
        - В городе говорили.
        - В городе?!
        Эпарх тряхнул клетку, и Аэлло взвизгнула от ужаса.
        - Запрещено!!
        - Я поняла, запрещено! - крикнула Аэлло, крепче цепляясь за прутья.
        - Не смей даже упоминать о язычестве! О поганых горапоклонниках в моем доме, поняла?
        - Поняла!
        Эпарх с силой оттолкнул клетку от себя, развернулся, и, не оглядываясь, вышел.
        Аэлло дождалась, пока перестанет раскачиваться, и отпустила прутья решетки, чувствуя, как онемели пальцы. Подняла ладони к лицу, пальцы мелко дрожат. Кожа на руках, итак бледная, белее платья на ней.
        Всемогущий ветер, во что теперь она вляпалась?
        Осторожно, стараясь не раскачивать клетку, обернулась и принялась разглядывать комнату. Тесная, меньше даже маленькой пещеры, но для бескрылых просторная.
        Высокое окно выходит во двор. Вон, отсюда даже ворота видны.
        Двери же сюда двойные, и сейчас обе створки распахнуты. Через проем хорошо видно соседнее помещение, там снуют слуги в серых рубахах и черных штанах. Все время поглядывают в ее сторону. И пусть.
        Конечно, до тронной пещеры соседнему залу далеко, но по сравнению с тем, что Аэлло доводилось видеть у людей, он огромен. Сколько же там окон? И все, как одно высокие, чуть не в величину стен.
        Круглый паркет выложен мозаикой в форме ярко-желтого солнца на зеленом фоне. Рисунок на потолке почти один в один, только бледнее, и фон голубой.
        Аэлло присмотрелась и поняла, что яркий свет проникает только через два высоких окна, напротив. Остальные - отделанные слюдой проемы, и за слюдяными стеклами горят свечи.
        Сразу и не поймешь, что нарисованы. Пять, нет шесть, вделанных в стену, колонн. Украшены лепниной и золотой краской. Грубо, примитивно, пещеры гарпий намного изящнее.
        Вспомнилось некстати, что Август говорил, что Цац - крупный город.
        Помотала головой, отгоняя непрошеные мысли, и сразу вспомнился Бруни. Тоже не лучше.
        Что эпарх говорил про праздник? Неужели сюда соберутся люди, и будут смотреть на нее, как смотрели на Бруни? Аэлло вспомнила, как мальчишки прыгали перед клеткой с фэйри, как кидались леденцами и огрызками…
        Двое людей в серых одеждах принялись менять свечи за фальшивыми стеклами.
        - Эй, - крикнула им Аэлло. - Выпустите меня отсюда!
        Они лишь отвернулись, закрывая лица рукавами рубах. Зато открылась дальняя дверь, и вошел Красень. Миновав зал, прошёл в комнату с клеткой Аэлло.
        - Сидишь? - спросил он ее. - Хорошо. Тихо сиди. Со слугами разговаривать не смей.
        - А что? - с вызовом спросила гарпия. - Со мной что-то еще хуже может случиться?
        Крысень прищурился и дернул носом.
        - С тобой-то нет, - наконец, сказал он. - Твоя правда. А вот слугам обещано уши отрезать, коли будут тебя слушать. А если говорить…
        - Не надо, я поняла! - с отвращением перебила его гарпия. - Пошел прочь.
        - Я посмотрю, как ты запоешь, когда надоешь хозяину! - тихо проговорил Красень, приближая лицо к клетке.
        Аэлло рванулась вперед, выбрасывая между прутьев решетки руку - но он успел отшатнуться.
        - Гарпии не поют! - крикнула ему Аэлло.
        - Посмотрим.
        - Мастер Красень! - крикнул человек в серой рубахе. - Музыканты прибыли.
        Значит, только эпарх его Крысенем зовет, поняла Аэлло.
        - Зови, дурень! Скоро гости пойдут.
        И гости вправду стали прибывать. Но не такие, как Аэлло ожидала увидеть. Она не думала, что будет столько детей. Все нарядные, и какие-то манерные, не то, что дети на улицах. Девочки в платьях, с завитыми локонами или косами, уложенными барашками. Мальчики в длинных, ниже колена, рубахах, расшитых серебром, с серебряными пуговицами в два ряда.
        Есть и взрослые, но их куда меньше, и собираются они в отдельной от детей стороне зала. Хозяйского сына не видно. На Аэлло пялились, специально заходили поглядеть, но не так, как она ожидала. Никто не плевался, не корчил рожи. Подходили, рассматривали, но молча. И вид делали при этом, что им не в новинку, когда в центре комнаты в клетке гарпия сидит.
        - А где Тэти? - услышала Аэлло, и обернулась.
        Говорят две женщины.
        - Да как же, - ответила вторая. - В истерике бьется, я слышала. Папа ему какого-то фэйри не подарил.
        Это праздник в честь сына эпарха, поняла Аэлло.
        Женщины прошли дальше, обмахиваясь какими-то предметами, напоминающими крылья.
        Будучи как никогда на виду, Аэлло почувствовала себя потерянной.
        - Скажите, а почему вы не поете? - раздался писклявый голосок.
        Аэлло обернулась. Перед клеткой стоит девчушка. Русоголовая, кудрявая, с двумя тоненькими косичками.
        - Гарпии не поют, - хмуро ответила ей Аэлло.
        - Почему? - не унималась девочка.
        Аэлло улыбнулась ей.
        - А у меня меч отобрали. Видишь? Он там висит.
        - Вижу.
        - Так ты мне подай.
        - А ты споешь?
        Аэлло промолчала. Обмануть ребенка, пусть и человеческого? Это ниже ее достоинства.
        - Подай меч, - сказала она. - И я расскажу тебе сказку о ветре.
        Девчушка скрылась из глаз, виднеется только оборка розового платьица. Клетка покачнулась, раздалось усердное пыхтение.
        Наконец мордашка вынырнула из-под клетки. Выражение лица обескураженное и как будто виноватое. Она потерла вспотевшие ладошки.
        - Ну? - Аэлло просунула руку между прутьев. - Давай быстрее!
        - Мне не поднять, - пропищала девочка и развела руками.
        Аэлло со злостью ударила по прутьям, и они зазвенели. Девочка отпрянула. Вид у нее больше обиженный, чем испуганный.
        - Я подниму меч, - раздался голос, показавшийся Аэлло знакомым. Она обернулась и увидела того самого ребенка, с которого все началось.
        Глаза и губы мальчишки красные, нос опух, но все равно красив, как серафим. Как сказал эпарх? Его мать была эльфийкой?
        - Я подниму меч, и проучу эту наглую крылатую дрянь, - сказал он.
        Меч оказался тяжел и ему, но двумя руками удержал.
        - Ну-ка, - крикнул кому-то из детей. - Принеси стул. Сейчас мы ощиплем ей перья.
        - Не надо! - воскликнула девчушка с косичками и всплеснула ладошками.
        - Надо.
        Сын эпарха влез на стул, засунул меч между прутьев, и направил острие на Аэлло.
        - Куда дела фэйри, признавайся?
        Глава 28
        Аэлло прищурилась и не ответила. Отпрянула в сторону, чтобы меч ее не задел. Вокруг клетки начали собираться дети. Не всем видно, что происходит, и кто-то время от времени подпрыгивает.
        Мальчишка, которого все зовут Тэти, вцепившись в рукоятку обеими руками, отвел меч назад, глаза его нехорошо сверкнули.
        Плотно сжал губы, выдохнул:
        - Где. Мой. Фэйри. Отвечай!
        Выдвинул меч вперед, стараясь достать до Аэлло.
        Гарпия усмехнулась и схватилась ладонью за лезвие, звякнув об него стальными чешуйками. Раздался тихий противный скрежет. Аэлло поудобнее ухватилась второй рукой, и с силой двинула рукояткой меча в грудь противного мальчишку, сшибив его со стула.
        В толпе собравшихся вокруг нарядных детей послышался смех. Ох, и не любят тебя твои друзья, поняла Аэлло. Приблизила лицо к самым прутьям, наблюдая сверху. Тэти поднялся, оттолкнув протянутые руки. Взгляд его сочится ненавистью и обидой.
        - Ты пожалеешь, - пообещал он, копируя отцовские интонации, глядя на гарпию снизу вверх.
        - Я уже жалею, - издевательски процедила Аэлло. - Не забудь пожаловаться папе.
        Снова раздался смех, и Тэт закрутил светловолосой головкой. Под пристальным взглядом мальчика смех тут же утих.
        Попала, поняла Аэлло. Победно усмехнулась и уселась на колени. На душе стало особенно гадко от чувства победы над ребенком.
        Зато теперь у нее есть меч. Пусть только кто сунется!
        К удивлению Аэлло, эпарх не пришел. То ли Тэти не рассказал ему, то ли тот не посчитал нужным вмешиваться. Вместо этого один из слуг, что принес ей стакан воды, сказал.
        - Зря ты задирала маленького господина.
        - Я?! - изумилась гарпия.
        - Не важно, - строго ответил слуга. - Ты всяко старше. Умнее должна быть.
        Это да, подумала Аэлло, но вслух соглашаться не стала.
        - Да и к ребенку большее иметь снисхождение.
        - С чего бы? Вы что сами не видите, что ребенок ваш отвратительно воспитан?
        - Про то не нам судить. А все же он сирота. Посмотрел бы я, как бы ты запела на его месте, кабы без матери росла.
        Я и росла, хотела сказать Аэлло, но промолчала. Какая сейчас разница.
        - Гарпии не поют, - устало ответила вместо этого.
        Помолчала немного, и любопытство пересилило:
        - А что случилось с его матерью?
        - В этом доме вопросов не любят, - ответили ей.
        - Выпустите меня, - попросила Аэлло.
        - Мне пока еще моя жизнь мила.
        - Мне нужно.
        - Всем нужно, - ответил слуга. - А про тебя было упреждение. Никому головой отвечать не охота.
        - Мне правда нужно, - взмолилась она. - Зов натуры!
        Мужчина пожевал губами, окидывая взглядом клетку.
        - На то есть распоряжения, - сказал он, наконец, кивая. - В уборную, значит…
        И ушел. Вернулся с десятью слугами, каждый вооружен. У кого меч в руках, у кого копье, топор, даже двое лучников по бокам. Нормальное сопровождение в уборную!
        Тот, с кем она говорила, сказал ей повернуться спиной и руки вытянуть назад. Связал запястья поверх крыльев, потом открыл клетку, подхватил за тонкую талию, помогая вылезти.
        Со связанными руками, в окружении десятка вооруженных слуг Аэлло вошла в зал нарядных, танцующих людей.
        С появлением гарпии танцевать прекратили, зашептались. Перед процессией расступаются, и также быстро смыкаются. Детские глазки сверкают любопытством: еще бы, одно дело гарпия в высокой недосягаемой клетке, и другое - здесь, живая, среди них, протяни руку - и дотронешься.
        Чья-то смелая маленькая ладошка коснулась ее крыла. Прикосновение легкое, почти невесомое, но Аэлло тут же покрылась стальной чешуей. На лицах взрослых отразились ужас и отвращение, глаза малышни засверкали неподдельным восторгом. Тонкие, сверкающие сталью губы, против воли Аэлло, растянулись в улыбке.
        Знакомую грузную фигуру в зеленой рубахе и расшитой золотом круглой шапочке заметила у стены, в окружении разодетых мужчин и женщин в пышных платьях.
        - Да, моя новая диковинка - гарпия, сам ездил ловить на острова. Поймал своими руками! Что под конвоем, так еще дикая, неприученная. Ну, да это дело поправимое…
        Аэлло поморщилась от такого откровенного вранья. Нарочно не смотрела в его сторону, чтобы не выйти из себя. Почему-то зацепилась взглядом за лицо слуги в серой рубахе. На первый взгляд ничего примечательного.
        Слуга, как слуга, как и все здесь. Серая рубаха до колена, с пуговицами, седые волосы стянуты в низкий хвост на затылке. Но вот он обернулся, сверкнув серыми, навыкате, глазами, и гарпия вздрогнула. Этот взгляд Аэлло не забудет никогда.
        Это он! Калитон!
        Тот самый, что был в амбаре, что душил ее!
        Это его сына убил Крысень!
        По бесстрастному выражению лица невозможно понять: знает или нет? Но то, что он здесь, говорит только об одном - он пришел похитить этого противного эльфенка. Который, впрочем, оказался не таким уж противным: не выдал обидчицу отцу. Конечно, он не хотел позориться, но и этот мотив нравится Аэлло. Она бы то же нипочем не стала.
        Теперь, вернувшись в клетку, гарпия и вовсе перестала замечать пялящихся на нее людей, даже не обратила внимания, когда какой-то расшалившийся мальчишка, подпрыгнув, принялся раскачивать клетку. Не слушала людские разговоры, в том числе о ней.
        Что же делать? Рассказать эпарху? Но ее тошнит, только лишь подумает о нем. Она себя знает - увидит его мерзкую рожу - и не заставит себя рассказать о ребенке. Еще и подумает - так тебе и надо.
        Рассказать Крысеню? Смешнее ничего не придумать. Мало того, что противный, так ведь убийца. Вспоминая руки того, с глазами навыкате, на своем горле, Аэлло содрогнулась, но все же смерти ему она не желает. Что же делать? Как же быть?
        В размышлениях не заметила, как за окном стало темнеть. Из зала перестали доноситься звуки праздника. Все стихло. Только Крысень дает кому-то распоряжения по уборке.
        Услышав тяжелые шаги, взяла рукоятку меча. Пусть только сунется.
        В комнату вошел эпарх.
        - Скучала, птичка?
        В ответ Аэлло приняла боевую форму.
        Эпарх поморщился.
        - Значит, так ты. Ну, сама виновата. Люблю укрощать диких и строптивых.
        - Мать своего сына тоже укротили? - низким с присвистом голосом спросила гарпия и оскалилась.
        Эффект превзошел ожидания. Одутловатое лицо исказила судорога, глаза налились кровью.
        - Дрянь, - прошипел мужчина. - Ну, сама виновата!..
        Он не договорил, помешали крики и топот.
        В комнату ввалились слуги с Крысенем впереди. Лица у всех бледные, перепуганные, а у Крысеня глаза, словно с жизнью прощается.
        - Помилуй, хозяин! - возопил он.
        - Чего надо? Сказал же, не мешать! Дело у меня! - рявкнул хозяин.
        - Подождет твое дело! - рявкнул в ответ Крысень, сверкнув глазами в сторону Аэлло, - Беда у нас!
        - Что ты сказал?
        - После, после, хозяин! Дети!
        - Что - дети?
        - Дети похищены!
        - Какие дети? - опешил эпарх.
        - Которые с праздника ехали! С твоего праздника, хозяин! Сам знаешь, не простят, горожане-то! Двое мальчишек Ристьена, торговца, да Марфа, дочь старосты Лады. Они, ладовские, за свою девчонку порвут. А виной все ты, хозяин, уж и в городе говорят об этом!
        - Я?!
        - А кто всю городскую стражу сегодня вывел свой дом охранять? Люди кричат - своего котенка уберег, а на наших детей плевать ему! Жди, хозяин, ночью придут с вилами да факелами…
        - Да погоди ты причитать, как старая баба! - рявкнул эпарх. - Догоним!
        - Ох, не догоним…
        - Заткнись! Всем к оружию, за мной. Давно?
        Ответ Крысеня потонул в нестройном хоре голосов, на выходе из бального зала.
        Вскоре Аэлло увидела, как отряд вооруженных слуг и стражников во главе с эпархом и Крысенем покидает двор.
        В доме воцарилась тишина. Изредка слышны переговоры оставшейся прислуги. В комнату Аэлло вошел слуга с ведром и шваброй, принялся возить влажной тряпкой по полу.
        - Они на эту самую гору поехали? Которая гора Маржаны? - спросила Аэлло у слуги, прижимаясь лицом к прутьям
        - А тебе что? Не терпится постель ему согреть? - презрительно спросил слуга и выразительно сплюнул на пол. Потом сам же вытер.
        Больше Аэлло ни с кем не разговаривала, думала молча.
        Получается, эти, как их называют, язычники, или горапоклонники знали, что эпарх соберет всю стражу для охраны своего сына в этот день, и воспользовались этим, похитив сразу троих детей.
        Но тогда, под дубом, они замышляли выкрасть сына эпарха, эльфенка, Тэта, в этом теперь никаких сомнений. Что же получается?
        Стража сейчас покинула дом, по которому ходит убийца, а ему зачем-то понадобился ребенок хозяина.
        Что же делать?
        Позвать слуг? Но кто ей поверит? Или попроситься в уборную, но ведь не ходить туда-сюда целую ночь? И опять же, отвлекая внимание на себя, только поможешь тому человеку. Он тут один? Или несколько? Под предлогом праздника…
        Вскоре Аэлло получила ответы на все вопросы.
        Раздались тихие шаги, и в комнату вошли двое. В серых рубахах прислуги, у одного, в нем Аэлло узнала Калитона, через плечо перекинут тюк. Не тюк, мальчик! Не шевелится. Мертвый?
        - Дядька Калитон, - проныл второй. - Ты уверен, что через эту комнату надежнее? Вон, нелюдина глазами-то так и сверкает.
        - Уверен, - ответил тот, кто нес мальчика. - Она шуму поднимать не будет. Не в ее интересах.
        Аэлло вцепилась в прутья клетки.
        - Еще как в моих! - тихо сказала она. - А ну, отпустите ребенка. Или сейчас так заору - банши обзавидуется.
        - Не заорешь, - уверенно сказал Калитон. - Сбегутся - пожалеешь. Мы скажем, что ты с нами в сговоре. Посмотрим, кому поверят, тебе или нам.
        Пока Аэлло обдумывала угрозу, один перелез через подоконник. Второй передал ему ребенка, сонно вздохнувшего, - жив! - и был таков.
        Аэлло услышала топот лошадей. Все равно, подумала она.
        И закричала.
        - Сюда! Сюда! Помогите!
        Ожидала, что прибегут, но не думала, что так быстро.
        Крик не успел утихнуть, как от стены к клетке метнулась серая тень.
        - Совсем сдурела! Замолчи сейчас же! - прошипела тень хорошо знакомым голосом.
        - Август!
        Аэлло даже подпрыгнула в клетке, распахнув крылья и звякнув маховыми перьями о прутья решетки.
        - Чего орешь? Как же эта проклятая клетка открывается-то… Ну, сейчас набегут!
        Наконец, дверца распахнулась, и Аэлло вывалилась прямо на руки Августу.
        Обхватила шею руками, клюнула поцелуем в щеку. Еще и еще!
        - Август! Август! Как же хорошо!
        - Тише ты! Хотя теперь, чего уж! Окно открыто, лети!
        - А ты?
        - Я их задержу!
        - Вот! - Аэлло обернулась к клетке. - Здесь меч есть!
        - Ага, спасибо! - ехидно протянул Август и широко улыбнулся. - Лети давай! Только фэйри с собой возьми, мало ли что!
        Только сейчас Аэлло заметила, что на широком плече Августа сидит Бруни.
        - Бруни!
        - Ага, заметила. Чуть не задушила, пока к человеку целоваться лезла! - возмущенно пропищал фэйри, пока Август надевал на нее знакомую холщовую сумку.
        - Он не в настроении, - пояснил Август. - Если честно, спасибо, что избавляешь от него.
        - Взаимно, человек! - ответил Бруни сердито, но не очень убедительно.
        Аэлло вспорхнула на подоконник.
        Дверь прогнулась от ударов, и сразу же распахнулась, наполнив комнату серыми одеждами.
        Аэлло взлетела к потолку.
        - Аэлло! Быстрей же! - крикнул Август, обороняясь мечом от толпы.
        - Нет!
        - Что?!
        - Нет! Я тебя им не оставлю! - крикнула Аэлло, снизилась, вывернула чью-то руку с мечом, лязгнуло железом о мрамор, опять взмыла вверх. Снова снизилась, схватила чью-то руку, рванулась вверх. Раздался хруст и жалобный крик. Отпустила человека, и, падая, тот сшиб еще двоих. Аэлло снова ринулась вниз.
        Слуг немного, человек пять, и, наконец, удалось оттеснить их назад.
        - Быстрее! - позвала Аэлло, вскакивая на подоконник. - Меч! Меч возьми, у них есть рогатые волки!
        - Я в курсе, - ответил Август и почему-то хохотнул.
        Аэлло поднялась в воздух, Август перепрыгнул через подоконник.
        Из темноты к нему метнулись две черные рогатые тени.
        - Август! Нет! - Аэлло бросилась вниз.
        - Аэлло! Ему ничего не угрожает! - крикнул Бруни, высовываясь из сумки, с силой дергая ее за волосы. - А ты не думай соваться, порвут!
        - Почему?
        - Да некогда объяснять! - крикнул Бруни и пояснил: - в вилисе он весь!
        - В вилисе? - удивилась Аэлло.
        - Трава такая.
        Держа наготове меч, Август отступил к воротам.
        Стоило слугам показаться во дворе, волки ощерились, показав отпрянувшей толпе длинные желтые клыки, с которых капает слюна. Брови Аэлло поползли вверх, когда гарпия поняла, что волки защищают Августа.
        Он выскочил за ворота. Вскочил на пегую, черно-белую лошадь.
        Под ноги ей метнулись рогатые тени, и лошадь заржала, встала на дыбы. Август вцепился в гриву, удерживаясь в седле. Выпрямив лошадь, похлопал ее по шее, успокаивая.
        - Тише, голубушка, тише…
        - Нам нужно спасти ребенка! - крикнула Аэлло, снижаясь.
        Лошадь мотнула мордой, присела и скакнула в сторону.
        - Вот дура! - крикнул Август, чудом удерживаясь в седле.
        - Я?! - оскорбилась гарпия.
        - Ты тут причем! - рявкнул Август, и бросил на землю какой-то предмет. Присмотревшись, Аэлло узнала зеленую шапочку. - Эй! След!
        Волки принялись нюхать землю, а потом почти одновременно коротко завыли, и бросились вперед.
        Глава 29
        Бруни вылез из сумки, и быстро вскарабкался по платью на плечо Аэлло. Гарпия придержала его рукой.
        - Куда они? - спросил Август, глядя на Бруни. - Я видел: процессия с факелами ускакала по этой дороге!
        - Но они взяли след Тэта, - возразил фэйри с плеча Аэлло. - А не эпарха. Значит, к горе есть другая дорога.
        - Подожди, я посмотрю, - сказала Аэлло.
        Придерживая рукой Бруни, взмыла вверх. Где они? Где волки?
        Стоило дороге покинуть город и приблизиться к лесу, как волки, игнорируя широкую раскатанную колею, ведущую к подножию горы, устремились в самую чащу.
        - Аэлло! Вон они! - крикнул Бруни с плеча.
        Точно! Внизу, прямо под ними пронеслись две черные тени. Аэлло снизилась и разглядела темную ленту, вьющуюся среди деревьев. Звериная тропа!
        Аэлло вернулась обратно к Августу.
        Снизившись, опустилась на землю и тяжело перевела дыхание. Лошадь снова дернулась в сторону, и Август натянул поводья, придерживая пугливое животное.
        - Там звериная тропа. По-моему, дальше она расширяется, я не уверена.
        - Расширяется! - подтвердил Бруни.
        - Как они прошли тут на лошадях? - пробормотала Аэлло, разглядывая непроходимые кусты, скептически склонив голову набок.
        - Наверняка у них с собой защитные попоны, - хмуро сказал Август. - Нам бы тоже не помешала. И шоры еще!
        - Ты пройдешь?
        Август спрыгнул на землю, посмотрел на кусты, потом на пегую кобылу, та нервно запрядала ушами и принялась рыть копытом землю.
        - Нервничает, да? - спросила Аэлло и пробормотала: - Кому же охота в эту обдираловку…
        - Попытаемся, - хмуро ответил Август, подводя лошадь к кустам.
        Черные уши вытянулись вперед, по телу животного прошла волна дрожи.
        Раздался резкий крик ночной птицы, и кобыла прыгнула назад. Август с трудом удержал ее, лошадь встала на дыбы, забила передними ногами в воздухе.
        - Тише, тише, милая… тише, голубушка, - приговаривая, Август обошел лошадь сбоку, и одновременно похлопывая и натягивая повод, поставил ее на все ноги.
        - Время! Мы теряем время, - пискнул фэйри.
        - Я полечу вперед! - крикнула Аэлло, взлетая. - Нельзя отставать от волков!
        - Я догоню вас! - прокричал вслед Август.
        Аэлло ринулась вперед, внизу замелькали темные верхушки деревьев.
        - Туда! - пискнул Бруни, вытягивая ручку вправо.
        Аэлло сделала вираж, и увидела тропу, что вьется лентой между деревьями.
        Промелькнуло темное устье реки, даже в сумерках видно, глубокая.
        - Сложно придется Августу с этой ненормальной лошадью здесь, - пробормотала Аэлло.
        Одно радует: к холму, что переходит в гору, они приближаются и вправду быстрее, чем, если бы летели вдоль дороги. Но и похитители воспользовались коротким путем, так что не время радоваться, напомнила себе Аэлло.
        Через перелет снизилась, спустилась на землю перевести дух.
        - Мы догоним их? - спросила Аэлло фэйри. - Слишком быстро бегут…
        Из кустов раздалось рычание.
        - Аэлло! - крикнул Бруни, дергая ее за волосы. - Взлетай!
        Аэлло успела заметить светящиеся красным глаза, взмывая в воздух.
        Зверь прыгнул, но ухватил зубами только кружевной край белого платья гарпии. Тонкая ткань жалобно треснула.
        - Ах ты дрянь! - крикнула сверху Аэлло. - Это новое платье, между прочим!
        К первому волку успел присоединиться второй. Звери принялись рычать, прыгать, пытаясь дотянуться до Аэлло с Бруни.
        - Вот вы гады, - сообщила им Аэлло, успокаиваясь. - Вам что было велено?
        И, взлетев повыше, спикировала вниз с воплем:
        - След!!
        Рогатые монстры припали к земле, и, развернувшись, скрылись в чаще. Аэлло ринулась следом. С такой высоты, да еще в сумерках черные движущиеся пятна разглядеть практически невозможно. Пришлось полностью положиться на глазастого фэйри, хоть и рука у Аэлло онемела придерживать его на плече.
        - Аэлло! Смотри! - воскликнул Бруни, показывая куда-то вниз.
        - Что там? - спросила Аэлло, снижаясь. - Дети?
        - Почти!
        Стоило ей опуститься на землю, как фэйри соскочил с ее плеча. Через мгновение протянул Аэлло что-то круглое, блестящее. Аэлло подняла предмет к глазам и радостно подпрыгнула, зависнув в воздухе.
        Пуговица! Золотая пуговица с рубахи Тэта! Они летят правильно! Правильно!
        В следующий раз для отдыха она выбрала толстую ветку дерева, вцепилась в тонкие верхние ветки и аккуратно сложила крылья. Фэйри сняла с плеча, посадила в сумку. Голова его осталась торчать, зыркая глазами-блюдцами по сторонам. Аэлло принялась растирать затекшее плечо, осматриваясь. Они почти вплотную приблизились к холму, что переходит в гору, внизу, почти у самого дерева виднеется черное устье ручья.
        Как же найдет ее Август, да еще в темноте и на такой строптивой лошади?
        - Аэлло? Слышишь? - позвал Бруни.
        - Погоди, - сказала она, снижаясь на землю.
        - Ты куда? - возмутился фэйри.
        - След, - ответила Аэлло. - Надо оставить след.
        - Духи воды, будьте милосердны к нему, - прошептала Аэлло, склонившись над журчащими водами ручья.
        Со вздохом оторвала кружево с края платья - все равно безнадежно испорчено волком - и повязала бантом на дереве.
        Откуда-то справа, сверху по ручью раздалось ржание.
        - Август?!
        Аэлло перевела взгляд на фэйри, ошеломленно вытаращив глаза.
        - Вряд ли, - пробормотал, нахмурившись, Бруни. - Он бы не успел.
        - Значит, это они! - воскликнула Аэлло. - Дети!
        - Осторожнее! - успел крикнуть Бруни. Крик фэйри потонул в реве ветра, что засвистел в ушах.
        Снижаясь, Аэлло увидела четыре… нет, целых пять лошадей! Трое гнедых, две пегих, в рыжих и белых подпалинах. Три у одного дерева, две у другого.
        - Они оставили лошадей, потому что дальше гора, - сказал Бруни, переводя дух. - На лошадях не пройти.
        - И не уйти, - довольно кивнула Аэлло, решительно направляясь к животным.
        Увидев, как из темноты к ним приближается что-то белое, лошади шуганулись, забили копытами, нервно, протяжно заржали.
        - Тише, - сказала Аэлло, вытягивая вперед руку. - Тише… Голубушки… Милые… Как там Август зовет свою новую подругу?
        - Что ты задумала? - спросил Бруни.
        Аэлло бросила взгляд вниз, на сумку. На лице ее проступило обещание большой пакости.
        - Я отпущу лошадей, - довольно сказала она, потирая руки, и сделала еще шаг к лошадям. - Ну, голубушки, не бойтесь!
        В ответ раздалось протяжное ржание.
        - Дай им сахара! - посоветовал фэйри.
        - У нас есть сахар? - удивленно спросила Аэлло.
        - А как же? Август запасся. Ты ожидала чего-то другого?
        - Ничего я от него не ожидала! - недовольно воскликнула Аэлло, принимая из рук Бруни темный колотый кусок.
        Разместив сахар в центре распахнутой ладони, она стала медленно приближаться к ближайшей лошади. Та мотнула мордой, а потом осторожно вытянула голову навстречу.
        Аэлло зажмурилась и ощутила, как ладони быстро коснулось теплое, бархатное. Открыла глаза - лошадь уже облизывалась розовым языком. Аэлло сделала шаг, и с двух сторон ее пихнули сразу две головы. Гарпия с трудом удержалась на ногах, отпихивая темные носы.
        - По одной, по одной!
        Бруни принялся командовать.
        - Вон тот ремень, под седлом, ага, теперь вон с той стороны.
        Аэлло привстала на цыпочки, спихивая седло на землю. Лошадь дала расстегнуть уздечку, вынуть железный мундштук, снять поводья. Уздечку Аэлло зашвырнула подальше в кусты. Затем, с помощью сахара и увещеваний, оставила без седел и поводьев остальных лошадей.
        Бруни не переставал контролировать каждое ее движение:
        - Сзади не подходи!
        - Нет, сначала не этот!
        - Дерни сильнее, ну что же ты!
        Наконец, Аэлло поднялась в воздух.
        - Погоди, - дернул за прядь волос фэйри. - Туда!
        - Да почему же?
        - Мне кажется, я слышал стон.
        - И ты молчал?!
        - Но с лошадьми ты славно придумала!
        Аэлло снизилась на толстую ветку дерева. Лес густой, и в темноте ничего не разглядеть.
        - Слышишь? - пропищал фэйри.
        Аэлло прислушалась.
        - Что?
        - Слушай!
        До Аэлло донесся то ли стон, то ли скрип дерева.
        - Это там! - воскликнул Бруни и махнул ручкой. - Быстрее!
        Аэлло, вздохнув, оттолкнулась от закачавшейся ветки дерева, и взмыла в воздух.
        - Там!
        Полетела в указанном направлении, и вскоре и она как будто услышала стон. Точно! Кто-то зовет на помощь!
        - Да вон же! - воскликнул Бруни, нетерпеливо дергая ее за прядь, и Аэлло ойкнула. Легонько хлопнула рукой по сумке, нечего дергаться, и спустилась.
        У подножия толстого дерева, поджав под себя ногу, лежит и стонет человек. Серая рубаха, черные штаны, волосы скрывают искаженное болью лицо. Тот самый слуга из дома эпарха, что вместе с Калитоном похитил Тэта.
        Аэлло снизилась, схватила его за плечо, разворачивая к луне.
        - Где мальчик?! - переходя на крик, спросила она. - Где Тэт?!
        - Котенок, - прошептал человек, и уголки губ дрогнули. - Должно быть, уже на горе. Там, где ему самое место…
        - На этой горе? Зачем?
        - Затем, что ему суждено стать богом! Свите Маржаны достанется вся мощь горы!
        - Что за чушь? Или магия?
        - Магия проснется, - простонал человек. - Она уже просыпается. Котенок разбудит. Очень красив… Маржане понравится!
        - Вы в своем уме! - воскликнула гарпия. - А может, не только ногу повредили, но и головой ударились?
        - Помоги, гарпия, - прошептал человек. - Не бросай меня здесь.
        Казавшиеся обессиленными, пальцы с неожиданной резвостью вцепились в платье Аэлло.
        - Ты задерживаешь меня? - спросила Аэлло, и согнула голову набок. - Специально, да? Не так давно ты просил Калитона спешить, и бросить тебя здесь, ну? Отвечай!
        В серебряном свете луны глаза человека блеснули и забегали, и Аэлло поняла, что угадала.
        Рванулась назад, но человек не отпускал.
        - Правда, помоги, - простонал он. - Я, кажется, ногу сломал. А здесь звери.
        Аэлло уже протянула руку к крылу. Надо оставить ему перо на всякий случай. Но Бруни с силой дернул ее за волосы, заорав:
        - Взлетай!!
        Сама не понимая, как, Аэлло оказалась над верхушками деревьев, и, глянув вниз, завизжала.
        Две тени заслонили от нее человека. То, что только что было человеком. Ноги в черных сапогах сначала дергались, потом перестали. Аэлло почувствовала, как сила покидает крылья, и мягко опустилась на толстую ветку дерева. Вцепилась обескровленными пальцами в ветки, сминая листья. Прижалась лбом к стволу и застонала. Как же так?
        Волки оторвались от тела и с утробным рычанием скрылись в чаще.
        - Полетели! - дернул за волосы Бруни.
        Аэлло даже не стала ругаться.
        - Погоди, - попросила дрожащим голосом. - Крылья не держат. Сейчас, еще немного.
        Еще немного затянулось на несколько минут, и когда Аэлло снова полетела по следу волков, нагнать зверей уже не смогла.
        - Ну что со мной не так, - простонала она. - Точно я убийства не видела…
        И вспомнив, как страшно дергались сапоги человека, как утробно рычали и чавкали волки, сама себе ответила.
        - Каждый раз как в первый… Но как же теперь догнать их?
        Бруни не ответил.
        На макушку Аэлло упали, одна за другой, две капли.
        - Бруни! - простонала Аэлло. - Это конец! Начнется дождь - и мы не сможем лететь!
        Лететь над холмом итак тяжело. Это не просто взмывать вверх, или лететь по прямой. Приходится подниматься постепенно и махать крыльями в два раза чаще, от чего быстрее выдыхаешься.
        С приближающейся к ним горы потянуло ледяным дыханием, к редким дождинкам прибавились болючие шарики града.
        - Может, ты спрячься? - спросила фэйри, заслоняя свободной рукой глаза от града и ветра. - Холодно!
        - Я вижу лучше! - перекрикивая вой ветра, ответил фэйри и упрямо вцепился в борта сумки.
        Даже на весу слышно, как он дрожит.
        Аэлло принялась взлетать по ходу горы, приглядываясь - нет ли внизу процессии людей или хотя бы двух волков.
        С каждым взмахом крыльев все труднее, все невозможнее. Наконец, дождь с градом встал почти стеной, и Аэлло приземлилась в холодную мешанину из снега, воды и грязи.
        Поскользнулась, упала, ощущая, как в кожу впиваются тысячи ледяных иголок. Поднялась, одеревеневшими пальцами отряхнула платье, ощущая, как ледяная ткань хлопает по телу, и, клацая зубами, и устремилась вперед. Теперь не встретить бы волков, подумала она.
        Дождь с градом вскоре прекратился, но крылья слишком тяжелые, мокрые, чтобы взлететь. Аэлло ощутила, что верхушки крыльев покрылись коркой льда. Впереди мелькнула граница, почти прямой линией отделяющая черное от белого.
        Аэлло шагнула в мокрый снег, и щиколотки обожгло холодом. Оказывается, подошвы она почти не чувствует.
        Но одно хорошо - на снегу явственно обозначились следы. Вот следы от сапог взрослых людей, следов детской обуви не видно. Вот широкие линии - что-то они волокли. Или кого-то.
        Аэлло вскрикнула, увидев следы волчьих лап. Эти самые четкие, свежие.
        - Туда! - сказала она, наклоняя лицо к клацающему от холода острыми зубками фэйри.
        Сверху доносятся крики или это шумит ветер? Не поймешь.
        Подъем временами почти вертикальный, и Аэлло приходится карабкаться вверх, подтягиваясь на руках, обдирая колени.
        - Может, можно обойти? - пискнул с плеча фэйри.
        - Некогда, - стиснув зубы, ответила Аэлло, и сорвалась, обдирая локти и колени. В последний момент чудом успела ухватиться за выступ, подтянулась, вылезла на почти ровную поверхность, отдышалась. Поднялась, пошла вперед.
        Вон они, следы!
        В свете луны на белом покрывале торчат несколько бугорков, припорошенных снегом. От бугорков поднимается пар.
        Нет!
        Аэлло бросилась вперед, но ноги не удержали, и она упала. Проползла на руках, поднялась, снова рванула вперед.
        Первый холм вблизи обрел очертания человеческого тела, второй, третий тоже. Далее тела двух волков. Они уже не черные, а почти белые, у одного внутренности вывернуты на снег и от них поднимается пар. Острые рога посверкивают в свете луны. Рядом еще один мертвый человек - возле неловко вывернутой руки нож, вместо горла - кровавые ошметки.
        - Они дорого отдали свою жизнь, - сказала Аэлло, вставая с колен.
        Фэйри клацнул зубами.
        - Ты о людях?
        - О волках, - хмуро ответила Аэлло.
        Очередной порыв ветра бросил ей в лицо клочья снега, и Аэлло с трудом устояла на ногах.
        Вперед! Только вперед. Жутко хочется сесть, укутаться в крылья и замереть… совсем ненадолго, на немножечко.
        Аэлло с силой хлопнула себя по щекам, и фэйри пискнул, чуть не вывалился из сумки. Это все неважно сейчас. Где же дети?
        Порыв ветра бросил ей в лицо какую-то тряпку. Аэлло сначала отшатнулась, а потом схватила заледенелую ткань: расшитая голубая камиза, рваная.
        Зачем?!
        Взобравшись на очередной выступ, Аэлло увидела несколько маленьких башмачков. Вроде бы один розовый, девчоночий, но приглядываться гарпия не стала. Рядом скомканной тряпкой валяется розовое платьице в рюшах…
        Вверх!
        - Мы почти на вершине! Почти, - приговаривает, стуча зубами, Бруни, - почти на вершине.
        Аэлло подумала, что он специально, подбадривает ее. Но сил благодарить фэйри нет.
        Она снова упала и с трудом сдержала слезы.
        Им никогда не достигнуть вершины.
        Преодолев очередной выступ, заметила, вроде кто-то сидит на высоком камне. С подветренной стороны.
        Точно, две небольшие фигурки!
        Сидят, свесили ноги вниз. Совсем белые, белее снега. Дети?!
        Подойдя ближе, Аэлло заорала, и ветер поглотил ее крик.
        На нее уставились две пары немигающих глаз: одни голубые, другие карие.
        Длинные волосики одного ребенка покрыты инеем.
        Губы у обоих синие, выражение мертвых лиц какое-то удивленное.
        Глава 30
        - Я видела их на празднике? Я видела их на празднике? - истерично забормотала Аэлло, понимая, что не в силах протянуть руку, потрогать.
        - Аэлло, нет! - крикнул Бруни. - Это не наши!
        - Откуда ты знаешь?
        - Посмотри, они мертвы уже давно!
        - Давно?
        Детки голенькие, бледные, но выглядят почти живыми.
        - Они просто заморожены! - крикнул фэйри. - Вперед! Наших оставят умирать также!
        Вспомнив разбросанные детские башмачки, платьице, исподнее, Аэлло содрогнулась.
        Она обогнула выступ и снова заорала. Но на этот раз тише и не так долго. У подножия следующего выступа расселись еще три замороженных куклы.
        Вперед!
        Наконец-то впереди раздался плач, крики. Туда!
        - Да придуши ты их и дело с концом! - различила Аэлло знакомый голос. Калитон! - Пока я котенка на самый верх отволоку. Ай! Гадина! Вот тебе! Не кусайся!
        Раздался жалобный крик.
        Аэлло бросилась вперед, перелезла через очередную каменистую преграду, подтянулась на руках и оказалась на ровной широкой площадке.
        На нее уставился человек, чьи руки смыкаются на горле ребенка. С двух сторон в него вцепились две белые, с темными макушками фигурки. Вот он размахнулся, и отбросил одного, тот упал, ударившись о скалу и затих.
        Человек заметил Аэлло.
        - Отпусти ребенка! - крикнула, стараясь перекричать ветер, гарпия.
        Человек разогнулся, поднимаясь, согнул ноги в коленях, широко расставил руки.
        - Добралась! - воскликнул он, и, похоже, не очень удивился. - А чего же не летаешь! А! Дождик крылья намочил?
        Аэлло вспомнила - это один из тех, что был тогда под дубом.
        - Ну, лети сюда, лети! - прорычал человек, выхватывая из-за пояса нож.
        Раскинув руки в стороны и подогнув в коленях ноги, он пошел на гарпию.
        Резким, почти неуловимым движением Аэлло выхватила маховое перо и метнула. Человек упал на колени, захрипел, потом рухнул лицом вниз. Перо прошло насквозь, и острие вылезло из спины.
        - Тетенька!
        Аэлло узнала голос той самой девчушки с косичками, с праздника.
        - Ты пришла нас спасти?
        - Конечно, - ответила она. - Ведь я так и не рассказала тебе сказку, помнишь? Иди ко мне!
        Ухватилась за очин и выдернула из спины человека перо, отшвырнула его в сторону. Немеющими пальцами принялась срывать черный шерстяной плащ. Рядом, вцепившись в край мокрого ледяного платья, обнимая ее ногу, замерла девочка. Кудри всклокочены, губы синие, как у мертвых детей внизу.
        Закончив с плащом, Аэлло разогнулась и крикнула:
        - Идите сюда!
        Слава ветру, неподвижная фигурка у края скалы пошевелилась. Второй мальчик помог ему подняться и вместе они подошли к Аэлло и девочке.
        - Садитесь на него, - сказала она детям, показывая на спину мертвеца, и зубы клацнули от холода. - Я вас плащом прикрою. Ну же, быстрее!
        Девочка отшатнулась и захныкала, а мальчишки замотали головами, вытаращив глаза.
        - Да поймите вы! - рассердилась Аэлло. - Он пока теплый! Ведь ледяные совсем! Да он мертвый совсем, нестрашный… Живых бояться надо, - пробормотала она и решительно дернула девчушку за руку, подталкивая к трупу.
        Слава ветру, мальчишек уговаривать не пришлось. Они почти одновременно зажмурились и храбро уселись на бывшего похитителя.
        Трясущимися от холода руками Аэлло прикрыла их сверху плащом.
        - Сидите здесь, - сказала им. - Я за Тэтом!
        - Мы с тобой! - пискнул кудрявый мальчишка, держась за расшибленный лоб.
        - Я быстро, - пообещала ему Аэлло, и, задернула плащ.
        Подошла к отброшенному перу, подобрала, устраивая поудобнее в руке.
        Преодолев еще несколько выступов, оказалась на почти горизонтальной площадке. Ни звуков, ни следов, только воет ветер, и забивает хлопьями снега рот, глаза, уши, набивается в волосы, застревает в сложенных заледеневших крыльях.
        - Сколько же еще до вершины? - простонала Аэлло.
        - Уже почти, - сообщил Бруни из сумки.
        - Ты знаешь, сколько уже это говоришь?
        - Я поддерживаю в тебе боевой дух.
        - Сп-пасибо.
        Она полезла вверх, пока не наткнулась на очередной скалистый утес.
        Потом сверху громыхнуло. Гарпия вжала голову в плечи, а с утеса спрыгнул человек, но увидев Аэлло отшатнулся.
        - Спиран, ты? - спросил Калитон, прикладывая руку к глазам, стараясь увидеть что-то сквозь клочья снега.
        Наконец, разглядев, кто перед ним, удовлетворенно кивнул.
        - Гарпия, - выдохнул. - Говорил же, не твое дело! Чего полезла-то…
        Аэлло не ответила. Просто метнула перо.
        Обошла упавшее тело, не оглядываясь, ухватилась окоченевшими пальцами за острый выступ породы, подтянулась. Еще чуть-чуть, немного осталось, уговаривала она себя, поднимаясь.
        Тэт нашелся на самой вершине. Голый, связанный, сорвавший горло от крика. На щеках льдинки слез. Аэлло бросилась к нему. Слава ветру, живой!
        Живой, но замерзший настолько, что руки плохо слушаются его. Вместо того чтобы посадить ребенка на спину, приходится прижимать его к груди. Рядом к заледеневшим ногам жмется фэйри, жалобно поджимая тонкие ножки. Его пришлось достать из сумки, тяжело.
        Им никак не слезть, поняла Аэлло, и от бессилия заплакала.
        - Нам не слезть отсюда, правда? - прошептал синими губами Тэт.
        Аэлло осторожно переставила ногу на выступ, и он обрушился под ее ступней, гарпия с мальчиком и фэйри покатились по каменистым выступам.
        К свисту ветра прибавился визг Аэлло и слабый писк фэйри.
        Что-то дернуло сзади, и Аэлло замерла, держа Тэта за руку - ребенок вот-вот соскользнет вниз.
        - Не двигайся! - пискнул сзади фэйри.
        Аэлло обернулась и увидела, что зацепилась платьем за выступ. Раздался треск и Аэлло зажмурилась, боясь пошевелиться.
        - Аэлло! - раздалось откуда-то снизу, и новый поток слез заструился по щекам, прямо поверх ледяных дорожек. Слезы радости, слезы облегчения.
        - Август!
        ***
        - Давай, ага, осторожно. Тут не упади. Молодец! - подбадривает Август Тэта.
        Сын эпарха кутается в плащ, осторожно ступая вниз. Аэлло несет Марфу, девочка склонила головку ей на плечо. Август - двух кудрявых мальчишек, за спиной, в чем-то похожем на заплечный мешок Келены. Август сделал его из плаща одного из погибших.
        - Внизу у нас лошадь, - сказал Август, оборачиваясь к Аэлло.
        - Вы взошли на гору?
        - Не на саму гору, как видишь.
        Август беззаботно улыбнулся.
        - Но на холм. Там будет легче. Вообще-то она быстрая, выносливая. Просто молодая. Трудно было вести через лес.
        - Август, - прошептали посиневшие губы Аэлло. - Ты герой.
        - Ты в самом деле так думаешь?
        - Она так не думает, - сообщил ему с широкого плеча Бруни.
        Он пересел «на Августа», заявив ему, что «Аэлло того и гляди навернется».
        Вот и лошадь! Сначала Аэлло услышала ржание из-за деревьев, потом увидела. Стоит, привязанная к дереву, прядает ушами, переминается с ноги на ногу.
        Дальше идти стало проще. Детей усадили на лошадь, Август и Аэлло пошли с двух сторон, придерживая драгоценную поклажу.
        - У подножия холма я видел отличную пещеру, - сказал Август. - Там можно будет развести огонь.
        Глава 31
        Оранжевые сполохи вынырнули из-под тонких пальцев Аэлло, и она отпрянула, чтобы не обжечься. Духи огня приветливо замахали длинными оранжевыми колпачками.
        - Давно не виделись, - улыбнулась огневушкам гарпия.
        На ее коленях уселась Марфа, точнее, девчушка уже сползла и лежит, обняв за талию. Головку с растрепанными волосами устроила у Аэлло на животе. Тяжелая, но Аэлло облокотилась на стену. Рядом уселись, прижавшись друг к дружке, трое мальчишек.
        На коленях Тэта устроился Бруни. Оказывается, фэйри не лишен тщеславия. Делает вид, что ему ни до чего нет дела, а сам то и дело вертится, искоса поглядывая на восхищенную мордашку мальчика.
        Август сообщил, что принесет хвороста, и покинул пещеру.
        Тэт протянул руку и дернул Аэлло за платье.
        - Почему ты меня спасла?
        - Ну, уж нет, Тэти, - возразила Аэлло, отводя руку мальчишки. - Платье совсем новое.
        Проследив скептический взгляд ребенка, осмотрела обрывки и поморщилась. Нарядной каймы кружев по подолу как не бывало, а цвет… С утра было белым. Аэлло с сожалением вздохнула.
        Тэти опять повернул к ней чумазую мордашку.
        Аэлло никогда раньше не видела эльфа. Уши у мальчика чуть заостренные, но и только. Тонкий, чуть вздернутый нос, большие голубые глаза, длинные, пушистые ресницы. Должно быть, мама мальчика была красавицей.
        - Мой отец подарит тебе дюжину таких платьев! Даже лучше!
        Аэлло вздохнула. Как хорошо все-таки, что Август пошел за хворостом.
        - Тэт, - мягко сказала она. - Мне ничего не надо от твоего отца. У нас… У нас разные пути.
        - И все же, - не сдался Тэт, опять дергая ее за платье. - Ну почему спасла?
        Аэлло не стала убирать грязную мальчишескую руку, просто накрыла кисть своей.
        - Ты ничего не сказал отцу о нашем маленьком недоразумении, - ответила она и потрепала спутанные локоны.
        - Меня итак не любят, - вздохнул Тэт.
        - И за дело, - ответила Аэлло. - Ведешь ты себя отвратительно.
        Тэт насупился, но тут же обернулся к ней. Покусал губы, силясь что-то придумать, и, наконец, сказал:
        - Ты забыла, что у меня нет мамы? Я сирота. И я сын эпарха!
        Аэлло пожала плечами, и Марфа сонно завозилась, прижимаясь к ней теснее.
        - У меня тоже нет мамы, - невозмутимо ответила гарпия. - И по происхождению я гораздо выше.
        - И что?
        - И ничего. В отличие от тебя, всегда вела себя достойно, - не моргнув глазом, соврала Аэлло.
        - Врешь! - заявил Тэт.
        - Привираю, - согласилась Аэлло, и ее тонкие губы раздвинулись в усмешке.
        Мальчишка тоже улыбнулся. Улыбка у него славная - озорная, открытая. Аэлло подумала, хорошо, что он жив.
        - Ты дочь гарпийского эпарха?
        Аэлло стало смешно.
        - У нас нет эпарха. И я наследница.
        - Наследница чего?
        В пещеру, согнувшись, вошел Август.
        - А хворост? - спросила Аэлло. - Не нашел?
        Духи огня недовольно зашипели, а самый маленький погрозил Августу крохотным кулачком.
        - Даже не думай! - подняв вверх указательный палец, сказала Аэлло малышу. Тот сделал вид, что не слышит.
        - Ты с кем разговариваешь?
        Август недоверчиво посмотрел на костер.
        - Так где хворост? - спросила Аэлло, словно не слышала вопроса.
        - Пошли, - вместо этого ответил Август.
        - Куда? - удивилась Аэлло.
        - Навстречу процессии, - ответил Август. - Дети, подъем! За вами прибыли родители.
        Мальчишки и Марфа на руках у Аэлло издали радостный вопль, а Тэти нахмурился. Обернулся на Аэлло.
        - А ты пойдешь с нами? Домой?
        - Ну уж нет.
        Гарпия снова потрепала его по макушке.
        - Мой дом далеко. И меня ждут.
        - Жалко, - ответил мальчик. И добавил тихо, - ты похожа на маму.
        Брови Аэлло поползли вверх.
        - Я похожа на эльфийку? Вот уж никогда бы не подумала.
        - Не лицом, - возразил Тэт и задумчиво покачал головой. Нахмурился, поджал губы. Вид у него стал совсем взрослый. - И, по-моему, она большая была, а ты ненамного даже меня выше!
        Аэлло удивилась еще больше.
        - А как тогда?
        - Ты такая же… красивая, - сказал мальчик и взял ее за руку.
        - Пойдем, - сказала ему Аэлло, помогая Марфе встать на ноги, и поднялась сама. - Вас ищут.
        За черными кронами деревьев замелькали огоньки - процессия во главе с эпархом освещает себе путь факелами, поэтому их видно издалека. Здесь, у подножия холма, лес не такой густой, и они быстро приблизились к дороге. Их около трех десятков, в основном стражники в шлемах, в металлических нагрудниках.
        - Эй! - крикнул Август, останавливая людей, готовых проехать мимо. - Дети здесь!
        Первым свернул с дороги и приблизился к ним эпарх, на ходу спрыгивая с коня. Аэлло не ожидала от него такой прыти.
        - Тэти!
        - Папа!
        Эпарх рывком прижал сына к себе. Августа обнял грузный приземистый человек с бородой. Наверно, отец двух других мальчишек.
        Марфу принялся теребить староста Лады, Аэлло без труда узнала его красную рубаху. Староста быстро взглянул на нее и отвел глаза. Узнал меня, поняла гарпия и горько усмехнулась. Тогда еще, в клетке. Что ж. Не буду мешать воссоединению человеческой семьи. Прав Бруни.
        Развернулась и пошла прочь. Крылья высохли и не тянут за спину, но все еще подрагивают от холода, и ноги слабые. Скорей бы обратно, к огню.
        Сзади раздалось хриплое:
        - Погоди!
        Аэлло обернулась, оказывается, ее догнал эпарх. Видимо, бежал за ней, она не услышала. Даже в неверном свете факела, под аккомпанемент людского гула и счастливого визга детей, видно и слышно, как тяжело, шумно он дышит.
        - Чего вам?
        - Я… я хотел наградить тебя…
        - Если вы посмеете сунуть мне свои деньги, вам не поможет даже Тэти.
        - Что?
        - То. Благодарите ребенка за то, что до сих пор живы.
        Аэлло развернулась, а потом снова резко обернулась.
        - И еще. Вас это тоже касается, - проговорила она, кивая подошедшему старосте. - Если когда-то я услышу, что вы обидели хоть одну гарпию, я вернусь и убью вас. Слово наследницы.
        К ним подошел Август, и эпарх со старостой принялись натянуто улыбаться и раскланиваться. Обменялись напоследок рукопожатиями с Августом.
        Аэлло никто руки не предложил, видя, каким нехорошим блеском сверкают ее черные, с пляшущими в них огоньками факелов, глаза. Староста Лады сунул Августу за пояс увесистый кошель. Аэлло скривилась, но сделала вид, что не заметила.
        Проводив взглядом удаляющиеся огоньки процессии, Август с Аэлло развернулись и пошли к пещере. Не смотря на то, что все окончилось благополучно, сердце Аэлло никак не желало успокаиваться, а еще ее продолжает колотить.
        Все-таки хорошо, что они не видели пещеру. Гарпии привыкли ревностно оберегать свои жилища от посторонних взглядов.
        Аэлло споткнулась, и Август подхватил ее под локоть. Так и вошли в пещеру, согнувшись, чтобы не удариться о низкий вход: Аэлло с трудом переставляла уставшие ноги, опираясь на могучую ручищу Августа. Бруни, помешивая тонкой палкой в котелке, взгроможденном прямо на угли, увидел их и хмыкнул.
        - Что ты там варишь? - спросила его Аэлло.
        - Ничего особенного, успокоительный отвар, - сообщил фэйри, - и от простуды кое-что. Вам не помешает.
        - Насколько я помню, в прошлый раз от твоего варева мы разгромили поголовье дрекавцов.
        Все втроем расхохотались, а Бруни мечтательно добавил:
        - Если бы…
        - Так как вы меня нашли? - спросила Аэлло, обессиленно опускаясь у костра.
        Облокотилась о стену, устраиваясь поудобнее, вытянула к огню ноги. Как чудесно! Бруни протянул ей жестяную чашку, из которой поднимается пар, обхватив ее двумя руками.
        Ноги гудят, крылья ноют, но отвар упоительно-сладкий на вкус, и Август подоткнул под плечи шерстяной плащ, стараясь не задеть крылья. Бруни забавно покосился в их сторону и ухмыльнулся.
        - Фэйри скажи спасибо, - ответил Август, усаживаясь рядом.
        Отхлебнул из своей кружки, блаженно зажмурился.
        - Я сначала не поверил, когда проснулся, и мне сказали, что ты ушла.
        - Интересно, с чего бы это? - ехидно спросила Аэлло. - Можно подумать, я не говорила, что спешу.
        Август повернулся к огню, и Аэлло не видно его лица. Линия могучих плечи, мощная шею, отливающие розовым из-за огня, уши. Аэлло поймала взгляд Бруни, тот посмотрел осуждающе, и положила руку на плечо Августа.
        Взгляд наглого фэйри из осуждающего стал торжествующим, мол, а что я говорил, и Аэлло отдернула руку.
        Август повернулся к ней.
        - Не злись, - сказал Август, и глаза его потемнели, точно костер в пещере потух. - Просто я тогда… - и осекся, замолчал.
        - Не надо, Август, - попросила Аэлло. - Я не хотела.
        Август кивнул.
        - Ты говорила, что едешь через Цац. Я быстро купил новую лошадь и помчался догонять, но по дороге догнать не удалось. А когда дошел до Цаца, на мои расспросы о путешествующей гарпии с фэйри все как-то странно отводили глаза. Со стражей тоже происходило что-то неладное. На моих глазах целый отряд покинул ворота и ускакал. Через какое-то время еще один отряд проехал в том же направлении. Я уж подумал, стряслось что. Спрашиваю у прохожих, они кривятся, говорят, у сына эпарха день покровителя. Отловил одного мужика, сунул серебряник. Мужик повторил, что и другие и сплюнул с досады. Что так, спрашиваю, не любите свою власть? А за что ее любить, отвечает, то же самое горапоклонство, только раньше у нас дети исчезали, а теперь заезжие гарпии.
        - Погоди!
        Аэлло встрепенулась.
        - Такой невысокий, сухой, в коричневом, волосы в хвост?
        - Да, - рассеянно ответил Август, - откуда знаешь?
        - Дальше! Дальше! - потребовала Аэлло.
        Август залюбовался ей - кудри растрепались, зеркальные глаза так и блестят, бледные щеки, наконец, тронул румянец. Усталая, замученная, и все равно самая красивая! С трудом оторвав взгляд от лица Аэлло, Август продолжил рассказ:
        - Что ты сказал - кричу, значит, ему. Если моя невеста пострадала, я от вашего города камня на камне не оставлю! Ну, это я так сказал, про невесту, чтобы убедительней.
        Даже при свете костра видно, как щеки Аэлло тронул густой румянец. Она отвела взгляд от откровенно ухмыляющегося фэйри, посмотрела на огонь, и духи огня принялись махать ей тонкими ручками, посылая свои брачные приветствия, а один, самый маленький и наглый, даже ладонь о ладонь потер.
        Аэлло нервно махнула на наглых огневушек, пригрозив притушить, и принялась рассматривать ремешки на сандалиях.
        Август продолжал:
        - В городе только и разговоров, что о празднике горы и дне покровителя сына эпарха. Очень народ недовольный был тем, что эпарх детей собирает на праздник в самый черный день в году. День, который для многих стал когда-то днем траура. Что так, спрашиваю? Мне отвечают, что коренное население Цаца, спустившееся с гор, продолжает верить в мистическую силу горы, что дает ей богиня Маржана. И до недавнего времени продолжало жертвовать ей своих детей.
        Аэлло поежилась.
        - Люди верили, что замороженные дети становятся богами свиты Маржаны и помогают сдерживать огненную душу горы своим ледяным дыханием.
        - Огненную душу? О ветер, Август! Точно! Ведь я видела, кажется, разрушенный кратер. Вулкан спит, но эти странные люди думают, что спит только благодаря их жертвам.
        - Я слышал толчки, - хмуро сказал фэйри. - Там, наверху. Сон горы неспокоен, вот горапоклонники и засуетились, решив предложить горе самого красивого ребенка.
        - С самым красивым они угадали, - сокрушенно пробормотала гарпия и вздохнула. - Жуть какая!
        Она поджала ноги, сползая вниз, улеглась, положив под щеку кулак, сонно моргнула зеркальцами глаз.
        - Да ладно, - сказал Август и беспечно махнул рукой.
        Самый маленький дух огня испуганно присел, а потом погрозил Августу желтым крохотным кулачком.
        - Это еще что. Подумаешь, невидаль! Вот у нас, недалеко от Трескана, в прошлом году нашли пещеру! Видать путники остановились. Одеты не по-нашему, в таких красивых золотых одеждах, и подол каменьями расшит. Двадцать мужчин, десять женщин. Сидят в ряд возле стены, точно специально рассадили. Все, как один, мертвы! У каждого в голове вот здесь вот, посередине, дырка и через это отверстие мозг высосан. И что самое загадочное, в пещере никаких следов огня, представляете? Так жрали, сырыми!
        Бруни возмущенно сплюнул на пол, прикорнувшая было Аэлло встрепенулась, укуталась в плащ поудобнее.
        - Вы с папашей Паком не родственники? - ехидным тоном спросила у Августа.
        - Нет, а что?
        Вздохнула.
        - Ничего.
        К ознобу прибавился жар в щеки, а сердце заныло.
        - Август, - тихо позвала Аэлло. Парень как раз склонился над углями, располагая поверх пару сухих сучьев.
        - Что?
        Обернулся и широко улыбнулся. Аэлло вымученно улыбнулась в ответ.
        - Спасибо, - тихо сказала она, глядя в круглые голубые глаза.
        В свете огня оттопыренные уши Августа совсем розовые. Вихрастая челка стоит дыбом, и выражение лица совсем мальчишеское, что никак не вяжется с широченными плечами и богатырской силой.
        Август громко чихнул, чуть не сбив с ног Бруни.
        - За что? - удивленно спросил он.
        - Ну да, много уже за что, - тихо пробормотала Аэлло и более громко добавила, - за все. Что спас нас тогда, от дрекавцов, и из подвала, и из костра! Что не бросил. И вот, из дома эпарха, и с детьми помог. Август! - воскликнула она, и бледное лицо озарилось, точно ей пришла какая-то удачная мысль.
        Она взяла пустую жестяную чашку, покрутила перед глазами, словно собираясь с мыслями. А потом опять помрачнела, но заставила себя улыбнуться, и добавила твердо:
        - Ты настоящий герой.
        Август ощутил, как у него горят уши.
        - Ну, уж ты скажешь. Какой там герой.
        Щеки его стали вовсе малиновыми.
        - Нормально все. Любой бы на моем месте, - промямлил он.
        Ослабшие пальцы гарпии разжались, пустая чашка звякнула о пол пещеры. Она снова положила голову на мягкий тряпичный тюк, что соорудил для нее Август. Сонно моргая, пробормотала:
        - Не любой, правда. Я так рада. Так рада тебя встретить. Как жалко… Ничего. Ничего…
        Она перешла на шепот, а потом и вовсе шевеление губами. Как Август ни прислушивался, не услышал больше ни слова. Длинные ресницы плотно сомкнулись, губы продолжили подрагивать какое-то время. Август нагнулся к самому лицу и услышал ровное сонное дыхание.
        - Заснула, - шепотом сказал Август фэйри, распрямив спину.
        Бруни кисло кивнул ему в ответ.
        - Жалко ее, - снова сказал Август. - Устала. Девчонка еще совсем.
        От него не укрылось, что Аэлло кутается в плащ и дрожит.
        Он встал, подошел к брошенным в углу вещам, вытянул второй шерстяной плащ.
        Бруни услышал, как Аэлло прошептала:
        - Ты увидишь. Все увидишь. Наследница Жемчужного Ожерелья умеет быть благодарной. Умеет. Как жаль, что тебе никогда, никогда не увидеть островов…
        Подошел Август, и укрыл Аэлло вторым плащом. Укутал худенькое тело, всматриваясь в спящее лицо, и покраснел, отвел взгляд.
        - А ты как же? - спросил его Бруни, нахмурившись.
        - А!
        Август беспечно махнул рукой.
        Аэлло завозилась во сне, накрыла его руку своей.
        Август замер, осторожно отнял руку, отошел, сел рядом с фэйри.
        - Чудная, - протянул он и рассеянно улыбнулся. - Вон, и с огнем разговаривает, точно видит там что-то.
        Август в упор уставился на трех духов огня, сложивших руки на груди. Самый маленький даже показал ему длинный язык и помахал шапочкой.
        - Чудная, - повторил Август, оборачиваясь к фэйри.
        Тот пожал острыми плечами.
        Август посмотрел на Аэлло. Длинные светлые кудри разметались, к лицу вернулись нежные краски, на щеках пролегли длинные тени от ресниц. Аэлло чему-то нахмурилась во сне, а потом наоборот, улыбнулась. На щеках заиграли ямочки.
        Одновременно с ней нахмурился и улыбнулся Август.
        - Девчонка, - нарочито небрежно сказал он Бруни и снова уставился на костер.
        Бруни продолжил смотреть на него долгим, немигающим взглядом.
        Глава 32
        Легкий, почти неуловимый взмах крыльев, и лучи солнца безжалостно впились в незащищенную кожу. Аэлло стиснула зубы и подняла руки, закрывая лицо. Еще совсем немножко, а то не так высоко получится…
        Все, дальше никак. Теперь осторожно перевернуться, а крылья широко расправить, превращая в мечи, что режут пространство.
        Мир внизу большой и незнакомый, нечасто смотришь на него с такой высоты. Распахнув глаза пошире, чтобы все-все увидеть, Аэлло соскользнула с огромной воздушной горки, визжа от восторга.
        Дыхание ветра ударило в лицо, заменяя собственное. Сердце уже не просто колотится, оно заняло всю грудную клетку.
        - Да! - кричит Аэлло, падая в объятия вечного возлюбленного. - Да!
        Ради этих моментов, ради этих объятий стоит жить! Только ради них!
        Когда-то давно, в первый день испытания крыльев новая сестра Аэлло принесла клятву: каждый взмах крыльев, каждый вздох, каждый взгляд в небо посвящен ему.
        И ветер благосклонно принял клятву маленькой белокурой гарпии, принимая ее в свои объятия. И в награду за преданность подарил ей этот мир. Огромный, чистый, прозрачный - ей одной.
        Аэлло перевернулась в воздухе, тряхнув кудряшками, еще раз и еще, закружилась, и принялась по спирали спускаться к самому сердцу Ожерелья.
        Кожа горит, словно она упала в костер!
        Аэлло подняла к глазам руку - красная, вся в пупырышках, и еще ее бьет озноб!
        Как всегда, когда взлетаешь высоко-высоко, к поцелуям солнца.
        Выше нельзя - там лучи солнца становятся совсем острыми и ранят, подобно огненным стрелам. Но если ниже - горка получится не та.
        А тетя все равно будет ругаться. Опять будет говорить о безголовости Аэлло, опять учить ум-ности, и сетовать на глупость. Но все равно! Оно того стоит! А ожоги… Что ожоги! Сестры приложат к ним синюю водоросль.
        Дара опять скажет:
        - Аэлло, ты сердобольная сестра, но только не для гарпий, а для ихтионов! Сестры обвивают руки ветвями, а ты синей водорослью.
        И тетя Келена будет смеяться, обязательно, она не выдержит, она никогда не злится всерьез.
        Аэлло взмахнула крыльями, принимаясь скользить по прямой.
        Бусины островов стремительно взмыли навстречу, увеличиваясь с каждым мигом. Но почему они не разноцветные, почему черные? Словно не Аэлло поднималась к Солнцу, а они, и потому обгорели.
        Вот до Аэлло донесся запах выжженной земли и горелых перьев.
        Запах беды.
        Она опустилась на ближайший остров, и в воздух взметнулось целое облако пепла.
        Черные обрывки медленно кружат в воздухе. Здесь был сад! Здесь сердобольные сестры выращивают целебные травы!
        Выращивали…
        Где они? Где все? Черное… Кругом все черное!
        И ни души.
        Аэлло взмахнула крыльями, взлетела, метнулась к следующему острову.
        Над ним тоже вьется черная пыль. Еще один! Еще! Везде пусто.
        Что произошло?
        Почему она не помнит?!
        Словно обезумев, Аэлло принялась метаться между островами.
        - Тетя?! Дара?! Кто-нибудь! Отзовитесь!
        Аэлло взмыла над Ожерельем, чтобы уловить хоть одну песню ветра. Но он молчит.
        Что случилось? С ней, точно, с ней что-то случилось, пока она поднималась к солнцу…
        Аэлло запрокинула голову и закричала, но не услышала своего крика.
        Здесь все застыло, поняла она. Здесь больше не поет ветер.
        - Ответьте! Пожалуйста! Кто-нибудь! Здесь есть кто-то? Ну, хоть кто-нибудь…
        Тронный остров стремительно приблизился, и больно ударил ступни. Ноги не держат Аэлло, крылья налились слабостью. Надо заглянуть внутрь, но вместо этого колени подкосились, и Аэлло упала. Белая ткань платья кажется ярким пятном на выжженной земле. У нее нет сил нырнуть в зияющую пасть пещеры, нет сил увидеть, что там, внутри.
        Поток ветра оторвал ее от земли, насильно расправил крылья.
        Аэлло взмахнула ими и увидела черную дыру пещеры. Темнота манит, затягивает в свою пасть, чтобы никогда больше не выпустить.
        - Нет!
        Аэлло в ужасе отпрянула, взлетая выше.
        - Эй! Здесь есть кто-нибудь?
        Новый порыв ветра отбросил ее назад, закрутил, понес куда-то. Когда он стих, Аэлло поняла, что ее занесло на самую окраину Ожерелья. Там, на череде поющих островов, покоятся кости умерших сестер, чьи души теперь кружатся в вечном танце. Аэлло снизилась - пирамидки из костей разложены кругами.
        Что там? Вдалеке? На западе? Грозовое облако?
        Аэлло подняла руку ко лбу, вглядываясь в облака, они стремительно меняют форму, и пространство ожило, заговорило с ней тысячами голосов, больно впиваясь в голову.
        - Аэлло - славная, героическая девочка! - это прозвучал голос тети Келены.
        - Я верю в сестренку! Она спасет нас! - а это Дара!
        - Аэлло! Потомок Аэлло Великой!
        - Наследница жемчужного трона!
        - Аэлло!
        - Аэлло!
        - Аэлло!
        Песни ветра сливаются в одну, повторяя ее имя.
        Я вернулась, чтобы спасти их, вспомнила Аэлло. Я вернулась, я принесла Золотой Талисман!
        Она только сейчас поняла, что держит в руках что-то сияющее. Это он! Золотой Талисман!
        Она вернулась!
        А они умерли.
        Они верили в меня, поняла Аэлло. Ждали. До последнего надеялись. Я предательница. Предательница!
        Золотой Талисман в руках Аэлло превратился в пульсирующий сгусток света и принялся таять.
        Грозовое облако нависло над ней, окрашивая небо в черный.
        Аэлло отступила на шаг, еще на один, еще. Оступилась, и сорвалась, дыхание перехватило от падения.
        Крылья! Крылья не раскрываются, ветер не дает им раскрыться.
        Это потому, что я предала всех, поняла Аэлло.
        Белая фигурка со сложенными крыльями, переворачиваясь, понеслась в пропасть. Нестройный хор голосов больно бьет по ушам. Они не прекращаются, они говорят, говорят…
        - Принцесса.
        - Она придет.
        - Королева.
        - Аэлло Великая, Аэлло Бесподобная.
        - Наследница.
        - Принцесса?
        Голоса почему-то больше не похоже на голоса сестер. Больше не женские. Говорят двое мужчин. Совсем молодых. Точнее, как будто взрослый мужчина и мальчик.
        - Думаю, да. Она если не королева, то принцесса точно. Голубая кровь, белая кость. Ты цвет крыльев видел?
        - Ну, видел, красивые такие. Дальше что?
        - Говорю тебе, принцесса.
        - Да какая принцесса, что ты мне голову морочишь! Девчонка она еще совсем! Отчаянная, безголовая.
        - Человек, какая девчонка? Она взрослая!
        - Кто взрослая? Аэлло? Почему тогда ведет себя, как подросток?
        Аэлло приподняла голову, рассеянно поморгала, потерла глаза.
        Каменный пол, пепелище костра. Вон разлегся на черных углях самый маленький огневичок. Зевает во весь рот, его клонит в сон. Вот откуда запах горелого. Она в пещере.
        Так это был сон!
        Но теперь-то все по-другому! Она нашла Золотой Талисман!
        Где, как нашла? Никак не вспомнить! Она что, была на Радужной горе?
        Аэлло заозиралась по сторонам. Не-е-т! Это тоже сон!
        А говорят Август и Бруни. Кажется, они подружились, пока она сидела в клетке. Что ж.
        Аэлло стремительным вихрем покинула пещеру.
        - Проснулась! - раздался ей вслед довольный крик Августа.
        Нет, так не годится. Она обещала Бруни. Сделала вираж, опустилась перед ними.
        - Тише ты!
        Август улыбнулся ей.
        - Рыбу распугаешь. Мы тут тебе завтрак готовим.
        Он уселся у ручья с удочкой, рядом Бруни натирает разделанные рыбьи тушки какими-то травами. Она, что, в самом деле, чуть не улетела?
        - Спасибо, - сказала, наконец, Аэлло. - Но я спешу. Мы с Бруни спешим, да?
        - Да, - ответил фэйри и его огромные фиолетовые глаза засияли.
        - Так позавтракай, как человек, - миролюбиво сказал Август. - Чаю выпей. И поедем. Провожу тебя.
        - Ты не понимаешь, я спешу! Мне сон приснился!
        - И что?
        Август улыбнулся.
        - Это же просто сон.
        - Ты не понимаешь! - закричала Аэлло, взлетая. - Ты ничего не понимаешь!
        Пальцы Августа, держащие удочку, побелели. Он сжал губы, а потом в сердцах отбросил удочку. Встал, отряхнул сухие иголки со штанов.
        - Так объясни, Аэлло! Что происходит? Куда ты так спешишь? Ради чего это все?
        Аэлло приземлилась, захлопала глазами.
        Талисман упадет этой ночью. Стоит ли рассказывать о нем Августу? Наверно, нет. Никому нельзя верить. И вообще, что ему нужно? Почему едет за ней?
        - Ты прав, - сказала Аэлло. - надо поесть.
        - Это все, что ты можешь сказать?
        Аэлло увидела, как руки Августа сжались в кулаки и опять разжались.
        - После всего, что было, Аэлло? - продолжал наседать на нее Август. - Может, ты расскажешь, что происходит?
        - Ничего нового из того, что уже говорила, - с вызовом ответила Аэлло. - Я спешу. Мне нужно найти… кое-что.
        - Что?
        - А что у нас на завтрак?
        - Знаешь, это я тебя должен бы спросить!
        - Что?
        - Ну, кто у нас женщина?
        - Я женщина, - пожала плечами Аэлло. - И что?
        - Да ничего! - вскипел Август. - Может, тогда хоть немного озаботишься хозяйством?
        - А как это связано?
        - Аэлло, ты серьезно?
        - А я тебе говорил, - пропищал Бруни, дергая Августа за штанину.
        Август собирался еще что-то сказать, но так и застыл с открытым ртом.
        Аэлло обошла его, подхватила с пола пещеры свою сумку. Замерла, лицо озарилось радостью, точно она обнаружила что-то важное.
        - Точно! Это отличная идея! - пробормотала она и подхватила котелок.
        - Аэлло! - позвал ее Август, стоило ей покинуть пещеру. - Ты обиделась? Куда ты?
        Аэлло обернулась к нему.
        - Я скоро.
        - А зачем тебе котелок? Обиделась, из-за того, что я сказал, что ты не хозяйственная? Одна чай пить собралась?
        - Нет.
        - Что нет?
        - Я не обиделась. Я скоро.
        Аэлло распахнула крылья и взмыла в воздух, Август проводил ее взглядом.
        - Да не смотри ты так, - сказал ему Бруни. - Она другая, понимаешь?
        - Понимаю, - ответил Август и кивнул. - Это ничего.
        - Дубина, - буркнул фэйри.
        - Раньше ты называл меня просто человек, - усмехнувшись, сказал Август. - Выходит, я вырос в твоих глазах?
        Бруни только махнул тонкой ручкой.
        - Да пойми ты, как бы ты не вырос, крыльев у тебя не будет!
        - Это ничего, что у нее крылья…
        - Это тебе ничего, а ей каково?
        - Что ты знаешь о гарпиях?
        - Мало.
        Фэйри пожал плечами.
        - Вы тоже крылатые.
        - Крылатые, - согласился он. - Но летаем в разных небесах.
        - Как это?
        - Так. Фэйри живут в лесах, среди холмов. Гарпии носятся наперегонки с ветром. Для них он - брат, понимаешь? Они не зря называют себя сестрами ветра.
        - Ну, брат, и что?
        - Человек, - простонал фэйри. - Для гарпий родство - другое, не то, что для людей. Брат для них - то же самое, что для людей возлюбленный. Даже больше.
        - Но ведь не возлюбленный, - возразил Август.
        - Дубина, - буркнул фэйри.
        Помолчали.
        Дуя на пальцы, Август перевернул рыбу на углях. Вооружившись длинной ровной палкой, помешал угли, подкинул пару сухих веток, подул.
        - Скоро готово будет. Так она спешит!
        Он покосился на Бруни, но фэйри сложил на груди ручки и демонстративно отвернулся.
        - Надо позвать.
        Бруни шумно вздохнул и поднялся.
        - Пойду, поищу.
        - Я с тобой!
        - Сиди! Не понимаешь, что ли? Она мыться полетела, и платье стирать. А котелок взяла, чтоб воду нагреть, голову помыть. Вода-то здесь ледяная.
        - Верно, - согласился Август, сконфузившись. - Я об этом не подумал.
        - Да мыслительный процесс не самая сильная твоя сторона, - пробурчал Бруни, и скрылся в кустах.
        - Это ничего, что она крылатая, - сказал Август, и мечтательно посмотрел в небо, - научится жить среди людей.
        Духи огня скептически замотали головками в длинных оранжевых колпачках.
        - Аэлло! - позвал Бруни, выныривая из высокой травы, растущей по всему берегу ручья. - Ты здесь?
        - Здесь! - отозвалась гарпия. - Сейчас! Платье сушу. Холодно.
        Вернувшее белизну, платье, хоть и с оборванным подолом и снова с дырой на колене, смотрится куда лучше. Аэлло осторожно просунула крылья в разрезы, застегнула белые пуговицы.
        - Иди сюда! - позвала она фэйри. - Смотри!
        Бруни показался из кустов.
        Аэлло закружилась перед ним.
        - Ну, короче немного, - сказал фэйри, глядя, как белая ткань платья струится вокруг колен Аэлло. - Но это ничего. Даже симпатично.
        - Да ты не туда смотришь! - вскричала Аэлло и довольно расхохоталась, - Бруни! Милый Бруни! Получилось!
        Она подпрыгнула, зависла в воздухе, и медленно, с выражением лица менестреля на площади, спустилась на землю. Опустилась на колени, чтобы фэйри было сподручней смотреть.
        - Что получилось? - недоуменно спросил Бруни и потянул носом воздух, узнавая запах отвара из котелка. - Ты выпрямила волосы!
        - Наконец-то! - Аэлло подхватила его на руки, вскочила, закружилась в воздухе. - Смотри, какие красивые! Длинные, гладкие!
        - Поставь меня! - потребовал Бруни.
        Выпрямленные, локоны Аэлло достигли середины бедра. Белоснежные, с отливом в голубизну, засияли на солнце, отражая его лучи.
        - Не хуже, чем у Насьи, да? - спросила Аэлло и счастливо захохотала, снова взлетая.
        - Кто это? - спросил фэйри и почесал зеленый ежик на макушке. - А, та девушка из Лады.
        - Ты и не помнишь? - изумилась гарпия.
        - И он не помнит, - ехидно ответил Бруни.
        - Кто?
        Аэлло нахмурилась.
        - Сама знаешь, кто, - передразнил ее Бруни, нахмурив зеленоватые брови. - Ладно, чего уж там, пойдем. Ты - красоваться, я - завтракать.
        Аэлло метнулась к земле, подхватила Бруни на руки, и, поднимаясь с ним в воздух, звонко поцеловала в щеку.
        - Человека своего целуй, - проворчал фэйри, но вид у него был довольный.
        Специально спикировала камнем, для эффектности.
        Отвернувшийся к углям Август, услышал лишь свист ветра, а когда обернулся, Аэлло уже сидела рядом. Она обхватила руками колени, гордо выпрямила спину, расправила крылья наподобие бело-стального плаща. Как всегда, красивая настолько, что страшно даже помыслить о том, чтобы дотронуться.
        Август часто заморгал.
        - Злишься? Обижаешься? - неуверенно спросил он.
        В ответ Аэлло повернулась в профиль.
        Красивая!
        - Почему молчишь? - нетерпеливо спросил Август.
        Вместо ответа Аэлло накрутила белоснежный локон на палец, а потом откинула его за спину. Белая прядь слилась с белым пухом крыльев.
        - Да почему ты молчишь?! - не выдержал Август. - С какой стати я должен все время оправдываться перед тобой!
        Аэлло обернулась к нему, поджав губы, в зеркальных глазах засверкала обида.
        - Вот и не оправдывайся! Болван! Испортил все!
        Белый вихрь взмыл над поляной.
        - Да что я такого сделал-то? - Август обернулся к Бруни совершенно ошарашенный.
        Фэйри только развел ручками.
        - Новую прическу не заметил.
        Когда нахохленная Аэлло показалась из-за деревьев, Август поспешно встал ей навстречу. Только открыл рот, собираясь озвучить заученные с Бруни комплименты, как гарпия выбросила вперед руку ладонью вверх.
        - Только попробуй сейчас что-то сказать!
        И приложила указательный палец к подбородку.
        Август захлопал глазами и уставился на фэйри.
        Тот только вздохнул.
        Глава 33
        - Единственная надежда на человека, - мрачно сказал фэйри и покосился на Августа.
        Тот выдержал взгляд, ободряюще улыбнулся Аэлло. Лукаво спросил:
        - А разве когда-нибудь было по-другому?
        - Что ты хочешь этим сказать? - возмутилась Аэлло.
        - Только то, что сказал, - ответил Август и пожал могучими плечами.
        Аэлло подала ему вымытые чашки и на миг их пальцы соприкоснулись.
        - Ой!
        Аэлло отпрыгнула в сторону.
        - Что с тобой?
        - Ощущение странное, - ответила Аэлло.
        Словно собиралась вызвать огневушек, подумала уже про себя, вслух говорить не стала. Бруни легонько фыркнул, и Аэлло рассеянно оглянулась на фэйри.
        Бруни расселся в седле задом наперед, спиной оперся о луку, закинув ногу на ногу. Они буквально с четверть часа, как заметили - стоило фэйри усесться на норовистую кобылу верхом, как та тут же превратилась во флегматичную ездовую корову.
        - Кони там были один одного хуже, - посетовал Август, имея ввиду базар в Ладе. - С кобылой дело иметь - хуже не придумаешь. Истерички, знаешь, как и все бабы, - вещал он, не замечая вытаращенного взгляда Аэлло. - Ну, у этой, хоть кровь хорошая. Подрастет немного, выйдет толк.
        - Больно хлипкая для тебя, - заявил фэйри с видом знатока разглядывая серый, в черных тучкообразных пятнах, круп.
        Кобыла, словно понимая, что речь о ней, стегнула длинным пышным хвостом. Пара волосинок достала до Бруни и он испуганно поджал ноги.
        Август похлопал лошадь по мускулистой груди, объяснив, что тонкая кость и хрупкость - лишь видимость. Выведенная кочевниками, это порода одна из самых выносливых. И пусть лошадь и нечистокровная, лучшее она взяла.
        Бруни внимания этому рассказу не придал, заявив, что не о том человек думает. А надо бы о том, как добраться до горного хребта, что отделяет радужные озера.
        - Как добраться? - удивилась Аэлло, даже брови вверх поползли. - Пешком и по воздуху, как же еще. Вообще, нам лучше здесь распрощаться. Спасибо, Август, за все, дальше мы с Бруни сами.
        Сказала и захлопала ресницами, когда Август только небрежно отмахнулся от нее могучей ручищей, как от назойливой мухи.
        А Бруни и вовсе личико вытянул и даже рот открыл, словно Аэлло что-то такое сказала, отчего его жизнь решается. Когда Август вопросительно взглянул на фэйри, намеренно игнорируя вытянутые в линию губы и сжавшиеся кулачки Аэлло, Бруни тут же рот захлопнул и заморгал.
        Правда, на самом дне фиолетовых блюдец продолжало плескаться что-то похожее не на страх даже, а на дикий, первобытный ужас.
        - Так что за опасность? - спросил он Бруни. - Объясни ты толком. Почему на меня вся надежда?
        - Тебя это тоже удивляет? - мило спросила Аэлло, а когда Август обернулся к ней с недовольным видом, захлопала ресницами и развела руками.
        - Не в том дело, - буркнул Август. - Я же спрашивал дорогу к Радужной горе. Сказали, за озерами. И что давно никто туда не ездит, потому как незачем. Но об опасности никакой ни слова.
        - Они и не скажут, - сокрушенно сказал Бруни.
        - Врут?
        - Не в том дело, - то ли пискнул, то ли прорычал фэйри, даже лошадь изумленно оглянулась. - Бааванши. Стражи равнины. В них все дело. Эти твари охраняют дорогу к озеру. К Радужному озеру. К тому, куда нужно мне, понимаете? Кто идет не к озеру - они не тронут…
        Фиолетовые глазки-блюдца виновато посмотрели на Аэлло.
        - Прости, я говорил, что туда не дойти.
        - Ерунда, - отрезала Аэлло и тряхнула белокурыми локонами. - Справимся! Не дойдем, так долетим.
        - Я, в общем, это… Не хотел тебе говорить заранее, но в воздухе здесь опасно. Высокогорье…
        - И?
        - В небе можно встретить голубого ящера.
        - Дракона? - опешила Аэлло. - Как того, малыша, из зверинца? Или того, что напал на нас перед Цацем?
        - На вас еще и дракон нападал! - вскричал Август, заиграв желваками на щеках.
        - Ну да, было дело, - беспечно ответила Аэлло. - Не о том сейчас речь.
        - Как это не о том? Ты могла погибнуть! Никуда нельзя отпускать одну!
        Могучая рука легла на рукоять меча, в глазах застыла невысказанная мысль. Но Аэлло с удовольствием отмахнулась от него, как он только что от нее.
        - Но ведь не погибла!
        И снова обернулась к Бруни. Фэйри покачал головкой и зеленый пушок на его макушке дрогнул.
        - То был серый, равнинный, а в зверинце и вовсе лесной, неужели не заметила разницы?
        Аэлло покачала головой.
        - Как-то не до того было.
        Бруни сокрушенно вздохнул.
        - Здесь высокогорные…
        - Больше, что ли? - спросила дрогнувшим голосом Аэлло и сглотнула.
        - Хуже, - мрачно ответил Бруни. - Быстрее.
        - Значит, пешком…
        - Да.
        - А почему ты сказал, что вся надежда на Августа?
        - Ему к озеру не надо. Кто не туда, тот стражей и не встретит. Даже не узнает, что они тут есть. Так что если мы вроде как с ним, то есть шанс, что и мы их не встретим…
        Август самодовольно поиграл мускулами и похлопал по рукояти меча.
        - Со мной тебе ничего не страшно, девочка.
        И разухабисто подмигнул гарпии.
        Та скривилась в ответ, словно съела лимон. Но все же решила придержать колкость, хотя бы, пока не приблизятся к озеру. Там можно будет и сказать, и сделать что-нибудь эдакое. А то кто-то стал забываться.
        - Тогда не задерживаемся. Бруни, равнина начинается за горой?
        Фэйри кивнул.
        - И что же мы стоим?
        ***
        Снизу гора Маржаны похожа на деву в длинном, расшитом по подолу зеленой каймой деревьев и кустарников, плаще с капюшоном.
        Вспоминая десятки замороженных глаз под этим самым капюшоном, Аэлло взлетать не решилась. Да еще до сих пор колотит от тревожного сна.
        Кажется - сейчас взлетишь, а порыв ветра - отстраненный и безжалостный, закрутит, отнесет на вершину, зашвырнет в эту страшную, мерзлую долину смерти.
        И хоть и понимаешь, что пустое, что всему виной страшный сон, все равно не по себе. Поэтому Аэлло старалась держаться поближе к Августу.
        И когда над головой громко ухнула какая-то птица с широкими крыльями и загнутым клювом, она и вовсе прижалась к мощному плечу, вцепилась пальцами в руку.
        Август снисходительно улыбнулся и положил лопатообразную руку ей на плечи, мол, я с тобой. Аэлло гневно сбросила тяжесть. Не забывайся!
        Обогнули гору по лесной опушке, как раз вдоль дороги, что вела из города, повернули за скалистый утес. Перед ними открылась холмистая равнина.
        Моховые подушки огромные, по пояс Аэлло, а иные и с нее ростом, устилают равнину до серой гряды на горизонте. Словно кто-то огромный разбросал по полю неровными складками зеленое покрывало. На лошади здесь не проедешь, только пешком.
        Вспомнив, что они скоро расстанутся, а точнее, о драконах, Аэлло решила погодить взлетать.
        - Нам до того хребта, - показала она на горизонт.
        Серый, мрачный хребет похож на клыкастую челюсть, вот-вот клацнет зубами. Кажется, скалистые зубья-верхушки, словно магнитом, тянут к себе облака. По всему небу парят одинокие и послушные кучки-овечки, а над челюстью хребта тучи расположились несколькими слоями. Словно в воздухе повисло несколько покрывал с ровными краями.
        Аэлло закусила губу, покосилась на Бруни - тот продолжает важно восседать на лошади. Еще утром эта дуреха даже от пролетающей бабочки мотала мордой, надеясь вырвать поводья, а при виде зайцев и мышей-полевок, и вовсе вставала на дыбы. Аэлло же теперь категорически запрещается на расстоянии нескольких метров разворачивать крылья… Но Бруни чем-то ей понравился.
        Фэйри то и дело вглядывается вдаль с выражением скорби на крохотном личике, морщит нос-кнопку, щурит глазищи, словно от солнца, но подозрительный влажный блеск выдает его с головой.
        Аэлло сосчитала количество покрывал над горным хребтом, и поняла, что их ровно семь. По каждому от радуги, поняла она. Значит, там, за этой страшной скалистой пастью кроется цель фэйри - озеро Семи Радуг, а за ним уже Радужная гора.
        Там ей надо быть в полночь.
        Поймала на себе взгляд Августа. Пристальный, и одновременно отстраненный. Перехватив ее взгляд, парень словно очнулся. Даже головой затряс и почему-то покраснел.
        - Аэлло, расскажи еще о гарпиях, - попросил он.
        Что ж. Она может, конечно, попрощаться уже сейчас, подхватить Бруни в сумку и полететь, но вот он хребет - почти рядом. И после всего, что Август сделал для нее, это просто невежливо. Он хочет знать о гарпиях? Хм.
        - Аэлло, - тихо позвал Бруни.
        Аэлло обернулась к фэйри: зеленый пушок на макушке вздыбился, кнопка носа заходила вверх-вниз, линия рта стекла скорбными уголками вниз.
        - Так расскажи о гарпиях! - напомнил Август.
        - Тише! - воскликнули в один голос Аэлло с Бруни.
        Август схватился за рукоять меча.
        - Начинается, - горько пробормотал фэйри.
        В такт его словам по моховым подушкам пошла легкая рябь, а земля задрожала, точно от сотен маленьких ножек.
        - Неужто опять дрекавцы? - пробормотал Август.
        - Хуже, - мрачно ответил Бруни и пропищал, - ни шага дальше!
        Аэлло с Августом застыли, как вкопанные. Даже лошадь замерла, продолжив вращать ушами и нервно трясти хвостом.
        - Не пройти, я так и знал, нам никак не пройти, - забормотал Бруни, хватаясь за голову.
        - Да объясни толком, что такое?
        - Бааванши, - ответил Бруни.
        - Бааванши?
        Август сосредоточенно почесал переносицу.
        - Так они, вроде, твои родственники.
        - Увы, - буркнул Бруни, кивая. - Только бескрылые. И с тебя ростом. И питаются жизненной силой! Какие они мне, к гоблину, родственники?!
        И горестно добавил:
        - Между нами пропасть.
        - Как это - питаются жизненной силой? - спросила Аэлло.
        - А вот еще шаг, и поймешь! Света белого не взвидишь, света белого не взвидишь, - запричитал он.
        - Бруни, прекрати истерику! - воскликнула Аэлло. - Нам назад никак нельзя!
        - И я о том же. Ты не повернешь! - сварливо ответил фэйри.
        - Ерунда, - сказала Аэлло и протянула руки к седлу. - Иди сюда. Мы полетим. Прощай, Август!
        - Аэлло! - воскликнул Август, и лицо его исказило отчаяньем, - нет! Не смей!
        Гарпия развела руками, взлетая.
        - Они насылают сон, - предупредил Бруни.
        - Значит, мы полетим очень высоко.
        - Нет, - простонал Бруни.
        - Что не так?
        - Дубина этот твой человек!
        Аэлло глянула вниз и ахнула: Август, который только что стоял один-одинешенек, запрокинув голову, и провожал их взглядом, уже не один. Его окружили какие-то странные существа, похожие на людей, но не люди.
        - Август!
        - Вихрь тебя побери, - выругался Бруни. - Он все же пошел вперед!
        - А ты чего ругаешься? - изумилась Аэлло. - Тебе-то он никогда не нравился!
        - Мне нет, - ехидно сказал Бруни. - Но можно подумать, ты сейчас не полетишь его спасать!
        - А у меня есть выбор? Он-то в Цаце меня не бросил.
        Глава 34
        Стоило стопам Аэлло встретиться с землей, как солнечный свет куда-то исчез, как и само солнце, а мир окрасили сумрачные, холодные тона.
        - Вечные сумерки, - раздался из сумки писк Бруни, и острые зубки фэйри клацнули. - Вокруг них всегда вечные сумерки…
        Аэлло оглянулась. Солнце куда-то исчезло, словно сейчас ночь, и серебряное сияние луны тщательно прорисовывает очертания каждой травинки.
        Луна намного ближе, чем обычно.
        Серебряный диск, холодный, бесстрастный, занимает чуть не половину иссиня-черного неба. Аэлло оглянулась - лес за ними тоже исчез. То есть тот, который был до этого. Вместо кривоватых березок, осинок, молодых дубов и редких сосен с пушистыми кронами тянутся ввысь огромные, в несколько обхватов, деревья. Их макушки исчезают в вышине, укутанные фиолетовыми облаками.
        Преобразилась и равнина. Вместо моховых холмиков настоящие холмы, усеянные серебристой травой. Концы травинок посверкивают тонкими серебряными иглами. Тут и там вспыхивают и тут же исчезают гусеницы голубых, фиолетовых, зеленых огоньков.
        У бааваншей длинные, вытянутые голубые лица, впалые щеки, и скулы такие острые, что кажется тронь - и уколешь палец.
        Говоря, что они ростом с Августа, фэйри ошибся. Или намеренно преувеличил, то есть преуменьшил. Взирающая на странных голубоватых существ снизу вверх Аэлло не смогла разобраться.
        Волосы у них длинные, чуть не до земли, тоже голубые, но немного светлее, чем кожа. Лица напоминают человеческие, глаза без белков светятся голубыми звездами на вытянутых лицах.
        Одеты стражи в черные хитоны, что ниспадают складками почти до земли, но все же немного не достают, и по полоске воздуха Аэлло понятно, что бааванши висят над землей. Непонятно, могут ли они летать - парят бааванши совсем невысоко.
        Их всего пятеро, и каждый выше Августа на голову.
        Тонкие, длинные, они словно трепещут на ветру, хоть здесь и безветренно. Из прорезей хитонов выглядывают голубоватые кисти рук с шестью пальцами с острыми когтями, и Аэлло чувствует, что недостатка в силе там нет.
        За спинами стражей неяркое сияние, цвет его мерцающий, зловещий.
        Один из бааваншей сделал шаг вперед и его глаза, устремленные на Аэлло, расширились, на миг сверкнули белым. Аэлло обдало холодом. Не таким, как на горе Маржаны, хуже. Она ощутила, как крылья леденеют и наливаются тяжестью, грудь сдавило удушливой волной.
        Аэлло ощутила себя в кошмарном сне, когда на тебя нападают злобные грифоны, а ты не можешь вдохнуть, как следует, чтобы принять боевую форму и дать достойный бой.
        Сглотнула, думая, как разговаривать с этими существами и говорят ли они вообще.
        Оказалось, говорят.
        - Что нужно тебе, гарпия, на озере Семи Радуг? - прозвучало в воздухе, и Аэлло поняла, что с ней говорит тот, кто вышел вперед.
        Голубоватые губы бааванша изогнулись, обнажив полоску светящихся зубов, сияние глаз несколько раз изменилось, сверкнув напоследок розовым. Почему-то исчез ветер, и звук не течет, а появляется в пространстве, как будто всегда был.
        Аэлло хотела шагнуть вперед, но железные пальцы Августа перехватили тонкую кисть, с силой сжали так, что хрустнули пальцы.
        Гарпия вдохнула странный неподвижный воздух, выдохнула, и ответила:
        - Не мне нужно на озеро. Моему другу. Пропустите нас. Мы можем заплатить.
        Глаза всех бааваншей на миг окрасились розовым, и тот, кто стоит ближе, открыл рот, видимо, для ответа. Лицо его осталось бесстрастным, мерцающая полоска зубов смотрится зловеще.
        - Близится час, гарпия, когда ты перестанешь считать его своим другом.
        - Кого? - склонив голову набок, спросила Аэлло.
        - Того, кто привел тебя сюда.
        - Но, - неуверенно протянула Аэлло.
        Оглянулась на Августа, поджала губы, легонько дернула руку. Не понял, нахмурился. Дернула кисть сильнее, и пальцы Августа слегка разжались, руку не вырвешь, но хоть не больно уже.
        Лицо Августа осталось невозмутимым.
        Аэлло перевела взгляд на фэйри, что выглядывает из сумки, тот головы не поднял, на Аэлло не взглянул.
        - О чем вы говорите?
        Аэлло взглянула на стражей с вызовом.
        В неподвижном воздухе раздалось многоголосое покашливание, сухое, отстраненное, Аэлло не сразу поняла, что это смех. Бааванши смеются над ней!
        Наконец, тот, кто ближе, заговорил.
        - Глупая гарпия. Ты ведь ничего не знаешь о законах озера, к которому идешь?
        У Аэлло даже дыхание перехватило от гнева. Мало того, что мешают пройти, дели куда-то ветер, дышать нечем, так еще смеются и обзываются!
        Губы Аэлло сжались в одну линию, зеркальца глаз отразили зловещее голубое мерцание. Сжимая кисти в кулачки, гарпия топнула, ощущая, как странная чавкающая земля поглотила удар.
        - У нас другие законы. О ваших мы не знаем, но это не делает нас глупыми! То, что мы говорим с вами, говорит о нашем уважении к месту, в которое мы не просились. Но не стоит принимать нашу вежливость за слабость.
        Август рванулся было вперед, но бааванш слегка приподнял голубоватую кисть, по шести закорючкам пальцев пошла дрожь, и Август согнулся пополам, выпустив руку Аэлло, шумно выдохнул, но тут же распрямился. Парень враз растерял уверенность, часто заморгал.
        Следующий жест - и фэйри рывком выскочил из сумки, перевернулся в воздухе и упал, по другую сторону от Аэлло.
        - Ты не понимаешь, гарпия, - раздалось в воздухе. - Мы сторожим священные воды озера.
        - Врете! - раздался тихий писк фэйри.
        Аэлло хотела поднять его, но тело не послушалось. Внутри похолодело. Если движение пальцев бааванша сложило пополам Августа и не дает двинуться ей, каково приходится маленькому хлипкому фэйри?
        - Молчи, предатель! - разлился в воздухе голос бааванша.
        - Вы знакомы? - удивилась Аэлло.
        - Нет, гарпия, - ответил бааванш.
        - Тогда почему ты назвал Бруни предателем?
        - Гарпия, к озеру, которому вы держите путь, другим хода нет.
        - Как понимать ваши слова?
        - Буквально, гарпия. Ты не ответила на мой вопрос.
        - На какой? Знакома ли я с некими законами озера? Я знаю, что воды вернут крылья моему другу. Что хотите за разрешение пройти? У меня есть деньги. Возьмите, мне не нужно.
        Снова раздалось сухое потрескивание, словно в пылающий огонь положили сырое полено, и Аэлло поняла, что бааванши опять смеются.
        Глаза главного сверкнули.
        - В нашем мире другая разменная монета. Нам не нужны твои деньги.
        - И что же это?
        - Закон трех вопросов! - прозвучало в воздухе сразу несколько голосов.
        Самый ближний поднял руку, и голоса умолкли.
        - Гарпия, ты потратила три вопроса, которые смертные имеют право задать нам, ступив на землю духов.
        - Я даже не знала об этом законе!
        - …И я отвечу на твой последний вопрос. Он не просто последний из трех, он последний в твоей недолгой жизни, и ответ на него ты запомнишь, и не забудешь уже до самого конца. Ты хочешь знать, чем платят за проход к озеру?
        - Да.
        - Кровью!
        Прорези черного хитона взметнулись, точно крылья птицы, с тонкими голубоватыми когтями на концах. Аэлло сдавило грудь, и снизу потянулась змейкой сияющая голубым светом веревка. Хрустнули перья, на глазах выступили слезы.
        Рядом тихо, сдавленно пискнул фэйри, хрипло выругался Август.
        Тяжелый поток, не имеющий ничего общего с родным ветром, оторвал Аэлло от земли, и, закружив на месте, дернул вверх. Мир подернулся мраком, но лишь на миг. Аэлло опрокинуло на спину, и она оказалась в окружении бааваншей. Те обступили ее плотным кольцом.
        Руки и ноги поползли в стороны, Аэлло услышала, как хрустят суставы от натуги, но не смогла противиться неведомой силе.
        - Кровь, - глухо прозвучало в этом странном отсутствии воздуха. - Кровь!
        Что-то кольнуло запястья и лодыжки, Аэлло приподняла голову и заорала: четверо стражей впились острыми, светящимися зубами.
        Тот, кто говорил с ней, нагнулся, нацеливаясь на шею, и Аэлло зажмурилась.
        Но укуса не последовало.
        Вместо этого раздалось:
        - Меченая!
        Вопль прокатился громовым раскатом, серебристый свет луны померк, чернильное небо стало бездонным.
        - Меченая? Меченая? - подхватил хор бааваншей.
        В не способных к выражению эмоций голосах зазвучало что-то, похожее на страх.
        - Остановить!
        В тот же миг Аэлло перевернуло и осторожно поставило на землю. Она открыла глаза: Август и Бруни тоже здесь.
        Оба ее друга подернуты голубоватой дымкой, словно лентой с рваными краями. Кажется, они все видят, вон, даже моргают. А говорить? Говорить не могут.
        Бруни вращает глазенками-блюдцами, над серебристой травой видна только его голова.
        Лицо Августа исказилось, и он прохрипел еле слышно:
        - Аэлло… Что вы с ней сделали… Я убью вас всех…
        - Все в порядке, - ответила слабым голосом Аэлло. - Все…
        - Молчать, - прошелестело в пространстве.
        - А что с другими? - раздался трескучий голос.
        - Надо разобраться.
        Аэлло затрясла головой, и волосы взмыли в странное безвоздушное пространство, словно она оказалась в воде, а затем медленно улеглись обратно.
        Что значит, меченая?
        Что-то прикоснулось к ногам, вызвав испуганный возглас. Дернулась, попробовала взлететь, куда там - где нет воздуха, нет и ветра. Что-то словно держит, не дает пошевелиться. Зеленый туман облизал ступни, пополз вверх, коснулся запястий. Аэлло ощутила, что боль от укусов стала ослабевать, покидать тело, унося с собой остатки сил.
        - Проси честный бой. Право меченой! - раздался тихий звенящий голос, и Аэлло испуганно заозиралась по сторонам. Ни стражи, ни Август с фэйри никак не показали, что слышат.
        - Только я тебя слышу? - мысленно спросила Аэлло. - Кто ты?
        - Только ты, меченая, - прозвучало снова, и по зеленым сполохам тумана, что обволакивает лодыжки, пошла легкая рябь. - Запомни: ты имеешь право на честный бой. Право меченой. Проси у Ока.
        Раздался звук удара, словно мешок с чем-то мягким уронили, и Аэлло не сразу поняла, что это звук ее собственного тела.
        - Аэлло!! - раздался крик Августа, переходящий в хрип.
        - Это скоро пройдет, - сказал кто-то.
        Призрачный свет луны снова на мгновение померк, а когда появился вновь, Аэлло поняла, что лежит, раскинув крылья и руки, на спине.
        Под ней что-то твердое и холодное. Она приподнялась, опираясь на руки, осмотрелась по сторонам. Вместе с бааваншами они перенеслись на круглую поляну, устланную ровными плитами с кривоватыми краями. По краям поляны высятся те же величественные деревья. Лунный свет серебрит ровную, словно искусно прорисованную, кору.
        Недалеко, на расстоянии двух взмахов крыльев, сидит Август, рядом с ним зеленая макушка Бруни. Оба вращают глазами, осматриваются. Вон, Август заметил, что она тоже здесь и как будто облегченно выдохнул.
        Посредине воздвигнута высокая арка с резными колоннами, в центре мерцает что-то голубое. Такое же, как глаза бааваншей, но ярче, насыщеннее. Аэлло поняла, что видит перед собой огромный глаз.
        - Око Бааван Ши, - сказал один из стражей. - Оно поможет понять.
        - Что понять?
        - Как лучше поступить с тобой и с предателем, что привел тебя к озеру.
        - Подождите!
        Аэлло приложила тонкие белые пальцы к вискам.
        - Почему вы называете того, кто привел меня сюда, предателем?
        - Потому что так и есть.
        Аэлло помотала головой, пытаясь унять еле слышный звон.
        - Кто привел тебя сюда?
        - Я пришла сама! Мне надо!
        Око Бааван Ши гневно сверкнуло белым, и страж воскликнул:
        - Ложь!
        - Но я сама пришла, правда! Я иду на Радужную гору!
        - Ты шла к озеру, меченая.
        - Друг попросил меня проводить его. Бруни.
        Все обернулись к фэйри. Вид у него сделался совсем несчастный, глаза опущены, уши повисли безвольными тряпочками.
        Снова зазвучал странный смех. Словно треск и кашель растекаются в пространстве.
        - Законы стражей говорят, что за допуск к озеру нужно заплатить кровью.
        - Как это? - спросила Аэлло. - Я не понимаю.
        - Глупая, наивная гарпия, - сказал голос и осекся.
        - Это значит, что нужно привести с собой спутника. Его кровь умилостивит нас, и мы не будем чинить препятствия пройти.
        - Как же так?
        - И фэйри знал этот закон, когда говорил тебе, что к озеру хода нет, и когда планировал расплатиться тобой с нами, стражами.
        Глава 35
        Аэлло растерянно обернулась к Бруни, тот опустил голову еще ниже, вместо лица видна только зеленая шапочка пушка, колышется, словно под водой. Глаза гарпии широко раскрылись и потемнели, точно потухли. В уголках блеснула предательская влага.
        - Как же так, Бруни?
        - Врете, все врете! - закричал Бруни, поднимая голову. - Я не думал! Я никогда не думал сделать Аэлло ничего плохого.
        Уголок широкого рта фэйри дернулся.
        Око замерло всего на миг, но тут же возобновило сияние.
        - Фэйри не называют по имени того, кого хотят убить, - медленно сказал бааванш. - Я удивлен. Я очень удивлен.
        - Август, - ахнула Аэлло, и снова посмотрела на Бруни.
        Фэйри снова опустил голову, на этот раз ниже, лоб Августа прорезала горизонтальная морщина.
        Судя по беспокойному мерцанию глаз, в замешательство пришли даже бааванши.
        - Ты полагаешь, человек хотел убить тебя?
        - Да нет же! Как вы не понимаете! - воскликнула Аэлло и с силой приложила пальцы к вискам. Не помогло. Звенит так, что Аэлло с трудом слышит собственный голос. - Бруни, ведь ты ни разу не назвал Августа по имени!
        Бруни не произнес ни слова в ответ.
        А потом поднял глаза на Аэлло. Гарпия отшатнулась - столько холода и решительности в милых еще секунду назад, глазах-блюдцах.
        - Бруни, но за что?
        - Человек, - горько выдохнул Бруни, и вид при этом такой, словно сказал, все, что мог, и даже больше.
        Август гневно сверкнул глазами в его сторону, но промолчал. Даже бааванши пошли рябью, подступаясь поближе. Вот мы их сегодня развлекаем, подумала Аэлло, ну чисто менестрели на площади.
        - Погодите! - воскликнула она. - Об этом потом. Если Бруни не собирался расплатиться мной, - Бруни снова потупился, - почему вы начали именно с меня?
        По вытянутым телам бааваншей снова пошла рябь. Такое ощущение, что вот-вот примутся скрести когтями вытянутые макушки.
        - Мы реагируем на ложь, - наконец, неуверенно, сказал главный. - И принимаем в жертву обманутого. Так было всегда, и всегда будет, и вам не удастся запутать нас! Независимо от того, кто из вас кого больше обманул, Око увидит правду! Мы не кровожадны, мы лишь берем жертву, которая причитается нам по праву!
        - Но если фэйри хотел отдать вам Августа, вы должны были начать с него!
        - Должны, - прошелестел бааванш и оторопело помотал головой. - Но Око говорит, что самая обманутая здесь ты, меченая!
        - Стоп!
        Аэлло приложила самый кончик указательного пальца к узкому подбородку.
        - Сейчас же прекратите называть меня меченой!
        Гневный крик Аэлло взорвал безвоздушное пространство, даже сероватые пучки травы по краю круглой, выложенной серыми плитами, площадки, испуганно прижались к земле. Длинные волосы бааваншей, что обступили Око, приподнялись, и медленно опустились.
        - А как же еще называть тебя, гарпия, если на тебе метка нефилима? - с ехидцей спросил бааванш, и с плохо скрываемым удовольствием, добавил. - Брачная метка!
        - Что?!
        Аэлло сжала кулаки, и шагнула по направлению к арке с сияющим Оком.
        Шаг дался с трудом, точно под водой идешь, и остальное тело запаздывает. Аэлло скрипнула зубами, сделала еще один шаг, снова подождала, когда тело выровняется.
        Так, шаг за шагом, достигла Ока, и, нахмурив лоб, заглянула в яркое голубое мерцание. Поверхность пошла волнами, точно водоворот, но вскоре выровнялась и превратилась в зеркало.
        На Аэлло испуганно вытаращила зеркальца глаз, в которых отражается бесконечный коридор Ока, встрепанная худенькая гарпия. Серебряные в свете луны, волосы, глубокие тени заострили черты, задрали и без того высокие скулы.
        Все как всегда, только на левой щеке горит голубым огнем знак: огненный круг, а внутри круга - кожистое крыло.
        - Нет! - закричала Аэлло, и сила крика отбросила ее от Ока на несколько шагов.
        Она с трудом расставила руки и крылья, чтобы не упасть, и обернулась к бааваншам.
        - Что это? - испуганно показала она на щеку и принялась с ожесточением тереть ее.
        - Стражи не прекословят нефелимам, - раздалось в пространстве. - А по этой метке он найдет тебя на краю света и в любом из миров.
        - Я сама найду его! - прошипела Аэлло.
        С силой сжала кулаки, закусила губу, мрачно сверкнула глазами на Бруни, который под ее взглядом совсем съежился.
        - Я найду и убью Анакима!
        - Ты сказала Анакима? Предводителя?
        - Какой он к вихрю предводитель!
        Она воинственно сжала кулачки, обернулась к Оку, увы, щека потемнела, подернулась багрянцем, но проклятая метка, кажется, стала только ярче.
        - Кто-нибудь скажет мне, как смыть эту дрянь?
        В пространстве снова затрещало. На этот раз бааванши смеялись долго и с видимым удовольствием.
        - Смыть ее может озеро, но ты туда не пройдешь.
        - Значит пройду!
        - Увы, меченая! Нам очень жаль, но пройдет лишь один из вас. Человек у вас с фэйри только один.
        Аэлло устало выдохнула, обвела взглядом неподвижные кроны, скрывающие темную гладь неба. По вращению глаз Августа, по тому, как заходили желваки на его лице, поняла, что парень пытается что-то сказать, и давно. Видимо, бааванши не разрешают. Снова подняла пальцы к вискам, тщетно пытаясь приглушить звон, и повернула голову к главному стражу.
        - Вы подчиняетесь нефелимам?
        - Мы не прекословим им, - уклончиво ответил бааванш.
        - Вы сказали, что на мне - метка нефилима?
        - Так и есть, - почти с видимым удовольствием растеклось в пространстве.
        Аэлло тряхнула головой, и локоны взмыли серебристыми змейками, чтобы медленно, с достоинством, осесть по плечам.
        - Я требую честного боя. Право меченой!
        Пространство содрогнулось, и без того зыбкую и неустойчивую землю под ногами Аэлло повело в сторону.
        Попеременный крен был таким резким, что Аэлло с трудом удержалась на ногах. Краем глаза заметила, как упал, и не смог ни подняться, ни пошевелиться Август, опрокинулся на спину предатель-фэйри.
        Все бааванши взметнули распахнутые крылья-рукава плащей, принялись махать руками, на вытянутых лицах ярость и негодование, но Аэлло этим не пронять.
        - Честный бой! - с трудом удерживаясь на ногах, снова прокричала она.
        - Откуда она знает о праве меченой? Откуда? Откуда? Кто из вас рассказал ей про честный бой? - раздались потрескивающие голоса в пространстве.
        - Прекратите сейчас же! - крикнула Аэлло, и, как только тряска прекратилась, осела на плиты.
        Поднимаясь, уперлась ладонями, заметив, что камень подается от прикосновения, обволакивает пальцы.
        - Слова были произнесены! - прозвучало в пространстве.
        Мир вокруг Аэлло вспыхнул кольцами голубых и фиолетовых сполохов, сильно закружилась голова, а тело стало тяжелым. Настолько, что Аэлло прижалась к земле, чувствуя, что собственный вес сейчас раздавит ее.
        Гарпия зажмурилась, а когда открыла глаза, обнаружила, что лежит, распластав руки там же, где все началось.
        Опушка смешанного леса, впереди - равнина, вдали виднеется клыкастый горный хребет.
        Изящные, но мощные копыта колотят землю, слышится недовольный писк Бруни. Август сидит в двух шагах от нее, держит пальцы у висков, мотает головой, словно не понимает, было ли все это взаправду, или померещилось.
        - Ну же! - раздался глухой нетерпеливый голос, и Аэлло увидела, что с ними перенесся всего один из стражей.
        Гордые, хмыкнула про себя Аэлло. Или не могут пойти против права меченой? От этой мысли Аэлло скривилась.
        - Сами решайте, кто будет биться первым, - сказал страж.
        Аэлло рванулась было навстречу к бааваншу, но мощная рука Августа оттеснила ее назад.
        - Я, - сказал Август, поднимаясь на ноги. - Я буду биться первым и последним.
        При свете дня кожа бааванша скорее серая, а отблеск глаз и вовсе металлический.
        В руке стража появился длинный изящный меч, с едва уловимым сиянием. Сумеречное оружие, вспомнила Аэлло рассказы о них. Что может против него клинок Августа?
        - Значит, сначала я убью тебя, и когда твоя кровь утолит меня, человек, примусь за твоих спутников.
        Август не стал дожидаться очередной угрозы бааванша и атаковал. В ответ страж легко выбросил вперед руку с мечом, кисть закружилась вокруг своей оси, и Август вынужден был отступить.
        Август падал, отступал, бросался вперед, нанося ряд сокрушительных ударов, но страж парировал их с невыразимой ловкостью. Вот голубоватое сверкающее лезвие легко, словно играючи, коснулось мощного плеча Августа, вспарывая ткань рубахи, и кожа вздулась красной полосой. Август упал на колени, но тут же перекувыркнулся через голову, откатился по земле.
        Аэлло ахнула.
        - Он играет с ним, - прошептала она. - Играет, как кошка с мышью…
        - Ничего, - сообщил ей Бруни, и Аэлло недовольно покосилась в его сторону.
        - Если он умрет, знай, добираться до озера будешь сам!
        - Да ему главное просто задеть стража, - обиженно сообщил Бруни. - А с этим твой человек справится.
        - Август, - сказала Аэлло. - Его зовут Август.
        Август как раз махнул мечом, и страж успел отразить удар по дуге. Узкое лезвие настигло его, снова вынуждая пасть на колени.
        Август не спешил вставать, напротив, он склонился, подпуская стража.
        И когда бааванш поднял руку для последнего удара, выбросил вперед кисть с мечом. Бааванш легко отклонился, но кончик меча порвал черное одеяние, зацепив сероватую безжизненную кожу.
        Страж снова занес руку с мечом, намереваясь нанести сокрушающий удар, но рука отчего-то дрогнула, меч выпал, блеснув изумрудами рукоятки.
        Бааванш неловко повалился набок.
        - Что случилось? Ведь только царапина! - ошарашено прошептала Аэлло.
        Бруни сверкнул глазами-блюдцами:
        - А не будете называть меня предателем! Кто, по-твоему, его меч натирал? Бааванши не переносят смолотый в порошок гуалуа, который фэйри используют для полировки мечей.
        - То есть это все твой план? Но как ты рассчитывал выманить бааваншей на бой?
        Фэйри пожал плечами.
        - Это была ваша задача.
        - А почему не предупредил?!
        - Для достоверности! Ты помнишь - их Око реагирует на каждое лживое слово. Видишь, он здесь один, видимо обещание честного боя, данного при Оке, они не могут нарушить!
        Четыре тени, что метнулись к Августу со всех сторон, показали, что еще как могут.
        - Ну, или не все, - подытожил Бруни.
        - О ветер, - простонала Аэлло. - Есть у тебя еще этот порошок?
        Фэйри без слов нырнул в сумку, что валялась рваной тряпкой возле копыт лошади.
        - Вот, - виновато пропищал он.
        - Быстрее же! Быстрее! - прошептали обескровленные губы Аэлло.
        Быстрыми, ловкими движениями, она помогла фэйри нанести порошок на крылья.
        Август закрутился волчком, отбиваясь сразу от четверых стражей. Аэлло видно, что он держится из последних сил.
        - Да быстрее же, Бруни! - крикнула Аэлло. - Они убьют его!
        Подняв руки над головой, Аэлло вихрем взмыла над поляной. Некогда рассуждать! Август ранен. Он не справится без нее!
        Август успел увернуться от двух ударов, третий пропустил, он пришелся вскользь по широкой рельефной груди. Кровавое пятно вмиг растеклось по белоснежной ткани.
        Аэлло расставила руки, крутанулась в воздухе, выхватывая перья - по одному из каждого крыла, и метнула их в противоположных направлениях. Двое стражей осели, превращаясь в горстки пепла.
        Крылья разом потяжелели, земля подскочила, и Аэлло принялась махать крыльями с удвоенной силой. Один из стражей взмахнул мечом, и Аэлло чудом избежала удара. Поджала ноги, перевернулась в воздухе. Увернулась еще от одного удара, выхватила перо, метнула, но страж успел присесть, и снова рубанул мечом. Аэлло камнем бросилась вниз, уворачиваясь от удара, приложив титанические усилия, поднялась в воздух, снова метнула перо.
        Снова мимо!
        Страж поднял меч двумя руками, и ударил, Аэлло увернулась, припав на ногу, и удар пришелся плашмя.
        Она распахнула крылья, посильнее оттолкнулась от земли, взлететь не удалось, но удалось прыгнуть по круговой траектории, перескочить через бааванша, и с силой всадить стальное перо в грудь. Как и его предшественники, бааванш осел, осыпался сизой воздушной горсткой.
        Аэлло обернулась на лязганье железа.
        Повинуясь какому-то инстинкту, опережающему мысли и чувства, присела, и над головой просвистела стальная полоска.
        Меч Августа! Бааванш выбил у него меч!
        Вот страж занес меч над головой Августа, тот вытянул перед лицом руки.
        Голубые дыры глаз бааванша сверкнули торжеством, а потом расширились и превратились в глубокие черные колодцы. То, что еще мгновение назад было стражем, осыпалось прямо в лицо Августу горсткой пепла. Порезы защипало, в горле запершило, и Август надрывно, хрипло закашлялся.
        Вскочил, отряхиваясь, и принялся осматриваться по сторонам.
        - Эй! - раздалось из зарослей травы и следом выскочила маленькая фигурка в синем. - На твоем месте я бы не спешил отряхиваться. Пепел бааваншей исцеляет любые раны. Ты не представляешь, какие деньги сулят за него лека… - Бруни осекся, захрипел, пытаясь оторвать пальцы Августа от шеи.
        - Что ты говоришь, предатель? - прошипел Август, яростно вращая глазами.
        На помощь фэйри пришла Аэлло.
        - Нет, Август, не надо!
        Она повисла на другом плече, и Август сморщился от боли.
        - Он не хотел! Он специально запасся порошком, который позволил одолеть их! Без него бы у нас ничего не получилось.
        - Конечно! - согласился Август. - Без него бы мы вовсе не вляпались в эту переделку!
        Он все же с видимым сожалением разжал пальцы, и Бруни обрушился в сочную зеленую траву. Осторожно потер шею, и сварливо пискнул:
        - И никогда не повидали бы бааваншей!
        Август махнул рукой в его сторону, делая хватательное движение, и фэйри скрылся в высокой траве.
        - Аэлло, успокой своего человека! - донесся оттуда сердитый писк.
        - Ну, уж нет! - решительно возразила Аэлло. - Или ты называешь его Августом, или мы с тобой никуда не идем!
        - Хорошо, - раздалось из травы через несколько мгновений. - Август, Аэлло, простите меня.
        - Предупреждать надо, - хмуро заметил Август, и тяжело сел на землю. Аэлло опустилась рядом.
        Онемевшее плечо обожгло огнем, бок пронзило острыми спицами. Разорванное в лохмотья платье в крови, судя по тому, что Август не спешит подниматься, ему тоже несладко.
        - Бруни! - позвала она. - Если пепел от этих тварей творит чудеса, будь другом, собери для меня кучку.
        - А я, по-твоему, что делаю? - раздался писк фэйри. - Только придержи своего человека, чтоб не дрался.
        - Ав-гус-та! - негодующе процедила Аэлло по слогам.
        - Августа, - нехотя согласился фэйри.
        - Я не верю ему, - тихо сказал Август.
        - У него не было выбора, - возразила Аэлло.
        - Мог бы честно предупредить. Заранее!
        - А если бы мы отказались? Как ему самому дойти сюда?
        - А что бы было с тобой, если бы я послушался тебя, и пошел обратно? - спросил Август и поморщился, усаживаясь поудобнее. - Выходи уже! - крикнул он, оборачиваясь к зарослям травы, где скрылся Бруни. - Обещаю ничего тебе не делать, по крайней мере, пока не залечишь наши царапины!
        - Август! - укоризненно сказала Аэлло.
        - Ладно уж, - пробурчал Август. - И потом ничего не сделаю.
        Глава 36
        - Дальше точно никаких сюрпризов? - спросила Аэлло Бруни.
        Тот с сосредоточенным видом помешивал что-то в котелке. Услышав голос Аэлло вздрогнул, и принялся орудовать тонкой палкой тщательнее.
        Порыв ветра растрепал Аэлло волосы, и она стянула их в узел на затылке, подвинулась поближе к Августу. Тот облокотился могучей спиной о ствол дерева, и поглядывал из-под полуприкрытых век, как Бруни ловко орудует наскоро сделанной поварешкой. Когда Аэлло подвинулась к нему, скосил на нее взгляд.
        - Всего два маховых пера осталось, это, знаешь ли, слишком, - пожаловалась Аэлло и зябко закуталась в крылья.
        - Там должен быть перевал, - виновато ответил Бруни и махнул ручкой в сторону хребта. - А озеро может вмиг отрастить твои перья. Но у меня есть идея получше!
        - Еще лучше, чем твоя прошлая идея? - хмыкнул Август.
        Бруни сердито моргнул, но промолчал, и скрылся в траве. Август проводил его недовольным взглядом.
        - До озера этого вашего еще добраться нужно, - резонно заметил Август. - Летать точно не можешь?
        Аэлло только рукой махнула.
        - Без вариантов, - ответила она спустя небольшую паузу. - Скоро отрастут, конечно, но не мгновенно.
        Август кивнул своим мыслям.
        - Значит, не взлетишь…
        Бруни вынырнул из травы, виновато нахохлился под взглядом Аэлло, и вернулся к котелку. Взобрался на бревно, всыпал что-то внутрь, и принялся помешивать в котелке длинной палкой.
        - Взлетит, - уверенно пробурчал он под нос. - Надо, чтобы настоялось, остыло.
        - Что это за зелье? - с подозрением спросил Август. - У нас, знаешь ли, нет больше к тебе доверия.
        Бруни поник, опустил голову. У Аэлло екнуло сердце.
        - Хватит, - сказала она решительно. - Хватит его винить. Мы представить себе не можем, что ему пришлось вынести в плену, и сейчас приходится. Без крыльев!
        Август пробурчал что-то себе под нос, о том, что легковерность ее погубит, но Аэлло не ответила.
        - Я использовал собранный пепел от бааваншей, все, что осталось после обработки ваших ран, - сказал он. - В сочетании с травами он даст небывалый эффект. Перья отрастут практически мгновенно, силы удесятерятся. Мы достигнем озера очень, очень быстро!
        Аэлло задумчиво сощурилась и улыбнулась, Август же поморщился.
        Гарпия встала, опираясь о ствол дерева, и вернулась к разостланной непромокаемой ткани, изображающей скатерть. На ней разложены дорожные запасы, а также выкопанные Бруни корешки, которые они вместе ходили мыть к ручью. Заодно и воды набрали.
        Аэлло разрезала на четыре части круглую плоскую лепешку, и принялась нарезать толстые куски вяленого мяса с жировой прослойкой узкими ломтями. Окинула скептичным взглядом несколько оранжевых круглых корешков, которые, по словам фэйри, придадут силы, и взялась за чистку.
        - Ну, раз нам ждать, пока настоится чудо-отвар, может, все же расскажешь, откуда у тебя навыки битвы на мечах? Не в пекарне же научился? - спросила она Августа.
        Август поморщился, и глаз не открыл.
        - Не хочешь говорить?
        Август вздохнул, недовольно открыл глаза и потянулся. Осмотрев сооруженный «стол», подхватил ломоть лепешки, положил сверху розово-багровую полоску, и задумчиво откусил, принялся жевать.
        - Не в том дело, - наконец, ответил он, доев. - Просто не очень приятные воспоминания.
        - Благородное происхождение? - не отставала Аэлло. - Я слышала, у людей обучают искусству боя только тех, кто может стать рыцарем.
        - А у вас по-другому? - спросил Август.
        - Кровь для нас значит много, - уклончиво ответила Аэлло.
        - Я родился в семье рыбака, - проговорил после длинной паузы Август. - Наверно, в память об отчем доме до сих пор ненавижу даже запах рыбы.
        Он криво усмехнулся.
        - Отец продал в подмастерья кузнецу, когда мне было пять лет. С утра до ночи у горнила в поту и в саже… Но однажды мне повезло. В дом кузнеца прислали на воспитание незаконного сына графа, тот прижил его от служанки, и до поры до времени мальчик рос и воспитывался в замке. Но граф женился вновь, и молодая жена настояла на том, чтобы отослать незаконного сына подальше. Мальчишку отправили к кузнецу, а вместе с ним и двух слуг, старых солдат, которые обучали его искусству боя. На мечах, в рукопашную, стрельбе из лука. Так получилось, что кроме меня некому было составить пару молодому графу, и меня стали привлекать к занятиям. Так что все просто и ожидаемо. Меня обучили тому, что умеет делать дворянский сын.
        - А как ты попал в подмастерья к пекарю? - спросила Аэлло.
        - Когда мы выросли, я смог выкупить себя у кузнеца и нанялся к пекарю. Мое умение изготавливать жестяные листы пригодилось.
        - И ты все-таки бросил службу у пекаря?
        - Пора самому становится на ноги, - сказал Август, пожимая широкими плечами. - А теперь твоя очередь.
        - Моя очередь чего?
        - Рассказа. Ты расскажешь о гарпиях, или нет? Кажется, мы на этом закончили.
        Аэлло пожала плечами.
        - Мы зовем себя сестрами ветра.
        Она задумалась.
        - Живем мы на островах Жемчужного Ожерелья, дружим с несколькими кланами ихтионов. Ну как дружим, подписали пакт о ненападении, даже ведем торговлю. Вымениваем у них жемчуг и золото, и украшаем ими пещеры. Летаем… Да много всего! А что именно ты хочешь узнать?
        - Мне интересно все.
        - Так уж и все?
        - Ты говорила, вы живете на островах?
        Аэлло кивнула.
        - На парящих островах.
        - Парящих? Как это?
        - Строфадские острова парят высоко над землей.
        - Высоко - как высоко? Как вершины деревьев? Выше? И как это - парят? Прямо над землей?
        - Наши острова парят над Жемчужным морем. То есть они не движутся, конечно. Они на месте стоят. Висят.
        - А как же взбираться на эти острова?
        Аэлло заморгала.
        - В смысле, как забираться? По воздуху, конечно. Пара взмахов крыльями - и ветер сам несет тебя, подхватывает, баюкает, как младенца.
        - А люди?
        - А что делать людям на наших островах?
        От удивления Аэлло захлопала ресницами. Август нахмурился, и Аэлло решила, что это из-за возникшей паузы.
        - Все свободное время мы проводим в небе, слушаем песни ветра. Они таят в себе все наследие сестер. Любая гарпия, поднимаясь в объятия ветра, может увидеть историю своего рода.
        - Как это? Ты говорила, что вы слышите эти свои песни!
        Аэлло кивнула. Взгляд ее подернулся едва уловимой дымкой, лицо стало задумчивым и немного печальным.
        - И слышим, и видим.
        - Видите?
        Гарпия пожала плечами.
        - Конечно.
        - Как?
        - Так же, как ветер.
        - Как можно видеть ветер?
        - Так же, как вижу тебя… Бруни… Лошадь. Равнину, горы.
        - Вот прямо так же?
        - А как? Не думаешь же ты, что мы принадлежим некому эфемерному невидимому брату?
        - То есть как - принадлежите?
        Август нахмурил лоб. Вид у него расстроенный. Фэйри подмигнул Аэлло, но она не обратила внимания. Нашел время моргать - вон, человек не понимает очевидных вещей!
        - В смысле - так говорится, да?
        - В смысле так и есть. Буквально. Мы его сестры. Он - наш брат. Все просто.
        Август с силой сжал кулаки, нахмурил лоб. Вид у него стал сконфуженный, и одновременно, словно он только что принял какое-то решение.
        - Да уж, просто, - буркнул он, не глядя на Аэлло.
        - Эй! - их окликнул фэйри. - Отвар остыл. Давайте-ка подкрепим силы и в путь!
        - Крылья! - воскликнула Аэлло, - ты уверен, что перья быстро отрастут?
        - Совершенно уверен!
        - Я передам, - сказал Август, оборачиваясь.
        Развернулся, вытянув руку к котелку. Бруни едва успел отскочить, когда тыльная сторона ладони Августа хлопнула по черному боку котелка, опрокидывая содержимое на угли.
        Духи огня жалобно зашипели, погружаясь в принудительный сон.
        - Август! - простонала Аэлло.
        Август наморщил лоб, отряхнул ошпаренную руку, с виноватым выражением лица обернулся к Аэлло.
        - Прости, пожалуйста, прости, Аэлло, я нечаянно!
        Вид у Августа такой обескураженный, что Аэлло стало стыдно. В конце концов, он их спас! Если бы не он, им бы нипочем не дойти сюда. Но вихрь! Как же надо спешить! Без крыльев добираться до горы дольше… Она не успеет!
        - Я провожу тебя, до перевала, и сколько нужно, - скороговоркой сказал Август.
        - Значит, нечего рассиживаться, - проговорила Аэлло. - Бруни, ты уверен, что больше отвара нет?
        - Я израсходовал весь пепел, - хмуро ответил фэйри. - Чтобы быстрее сработало.
        Глаза Аэлло подернулись предательской влагой. Но все же она заставила губы растянуться в улыбке.
        - Похоже, нам не нужна магия, пока с нами Август. Правда, Август?
        Тот взвалил переметные сумки на лошадь, освободил животное от недоуздка, надел уздечку. Подтянул подпругу, проверил седло.
        - Подержи, - попросил Аэлло, протягивая ей повод.
        Пока Аэлло держала лошадь, угощая ту сахаром, освободил кобыле ноги, сложил пыльную веревку, и аккуратно уложил ее поверх переметной сумки.
        - Тебя в седло? - спросила Аэлло, и, дождавшись от фэйри кивка, подсадила Бруни.
        Август покосился на них, но ничего не сказал.
        Зеленые моховые кочки почти закончились, земля стала тверже, уверенней. Скоро возможно станет пустить лошадь рысью.
        Приложив ладонь ко лбу, фэйри вгляделся в хребет и нервно сглотнул.
        - Скоро будет дорога. Та, что из Цаца.
        - А куда ведет?
        - В Ахой, - ответил Август, и Бруни кивнул.
        - У вас… на ваших островах. У вас, - проговорил Август, подобрав, наконец, нужное слово, - есть магия?
        Последнее слово он произнес с придыханием.
        - Магия?
        - Чародейство? - пояснил Август. - Волшебство?
        Аэлло нахмурилась.
        - Я встречала Чародея. Он улетел на ветре. Мы летаем, используя крылья.
        Она пожала плечами и, вспомнив об утраченных маховых перьях, тяжело вздохнула.
        - Но вы… Вы не такие, как люди? Это из-за крыльев или из-за магии?
        - Нет, у нас нет магии, - покачала головой Аэлло.
        - Но погоди! Ты вызывает огонь щелчком пальцев, ты стираешь свое платье до белизны едва войдя в реку…
        Август запнулся и принялся щелкать пальцами, словно пытаясь вспомнить другие примеры, но ничего не вспомнил. Аэлло пожала плечами.
        - Это другое. Сестры ветра дружны с духами.
        - С духами чего?
        Аэлло принялась загибать пальцы.
        - Огня, воды, земли, воздуха… и еще с ветром. Пять начал, пять стихий.
        - Ветер? - фыркнул Август. - Разве это стихия?
        - Конечно! - возмутилась Аэлло. - Из ветра созданы гарпии.
        Август хмыкнул и пожал широченными плечами.
        - Красивая сказка, - сказал он, наконец.
        - Это не сказка!
        Август застыл, как вкопанный, обернулся к Аэлло, резко дернув повод. Лошадь недовольно мотнула головой и заржала, и Бруни вцепился в луку седла, удерживаясь на месте. Какое-то время рот Августа открывался и закрывался, не издавая ни звука, в конце концов парень махнул рукой с видом, что будет, то будет, и заговорил - резко, отрывисто, часто моргая.
        - Ты! Ты стоишь передо мной из плоти и крови, со своими блестящими глазами! Смотришь в них и слепнешь! Красивая настолько, что больно смотреть… какой же ты ветер! Ты живая!
        Аэлло нагибала головку набок, когда он говорил, а когда закончил, выпрямила.
        - Да, живая. И что? Не вижу противоречий.
        Август нахмурился.
        - Значит, нет магии? Но ваша дружба с духами… Наверно, мне проще говорить, способности… Они полезны в хозяйстве.
        - В хозяйстве? - переспросила Аэлло, и глаза ее удивленно расширились. - В каком еще хозяйстве?
        Август пожал могучими плечами, шумно выдохнул носом, отвернулся, возобновляя шаг.
        - Ну да, в хозяйстве, - повторил он. - Как это, в каком? В обычном. Разжигать огонь, стирать и сушить белье. Духи земли тоже, наверно, на что-то сгодятся. Должно быть, при выращивании растений. Сад, огород, это все нужно.
        Аэлло растерянно кивнула.
        - Мы выращиваем растения - прямо в небе, на островах. Внутри островов мы размещаем теплицы, там растут фрукты и ягоды. Коренья, маис - поверх. Да, нам помогают духи, но я никогда не думала об этом так.
        - Как?
        - Как ты сказал? Хозяйство. У сестер ветра - другая цель.
        - И какая?
        - Летать.
        - А когда не летаете?
        - Мы всегда летаем. Когда мы не в небе, летают мысли, чувства.
        - Как это?
        - Мы рисуем Лики, делаем Идолов. Песни ветра повествуют о нашей истории, мы изображаем то, что видим и слышим. Из золота, камней, жемчуга… Что-то вымениваем у ихтионов, что-то добываем сами. Мы покрываем стены пещер золотыми узорами, как кружевом. Воспроизводим сцены великих битв, свершений, завоеваний. Мы делаем изразцы, запечатлевая на них историю нашего рода.
        - Зачем?
        - Что зачем?
        - Вы продаете все это потом? Торгуете?
        - Что? - рассеянно спросила Аэлло и снова склонила головку набок, задумалась. Помолчав, ответила: - Нет, зачем? Ведь это полет. Мысли, эмоции - все должно летать, не только тела.
        - Летать, - повторил Август, нахмурив брови. - Ну, летать, так летать. Сколько времени в день тебе надо летать?
        Аэлло снова наклонила голову вбок, посмотрела на него долгим взглядом, и не ответила.
        - Ну, сколько? - продолжал допытываться Август.
        - Я просто не верю, что такое можно спрашивать всерьез.
        - И все-таки?
        - И все-таки, сколько времени в день тебе надо дышать? - съязвила Аэлло.
        - Дышать? Это другое! Я дышу, когда говорю с тобой, когда отжигаю сталь в кузнице, когда режу жестяные листы и делаю из них трубы, когда помогаю молоть муку! Когда скачу на коне, или бьюсь на мечах, наконец! Все это время я дышу! Если я стану просто дышать, и не буду делать ничего другого, я не смогу жить.
        За перепалкой Аэлло не заметила, как нога ее попала в небольшую ямку, отчего гарпия споткнулась, и упала бы, не подхвати ее Август в последний момент. Сердито отвела от себя его руки и заговорила, пробуя наступать на ногу - не вывихнута ли?
        - Все эти действия нужны тебе для высшей цели. Дышать! Так вот, я уже дышу!
        Август промолчал. И молчал, пока походка Аэлло снова не стала легкой и ровной, а хмурая морщинка между светлых бровей не разгладилась.
        - Не злись, - позвал ее Август. - Просто ты мало была среди людей.
        - Вот как? - тонкие брови Аэлло поползли вверх домиком. - Знаешь, а мне хватило.
        Август перевел дух, собираясь с мыслями.
        - Значит, у гарпий все-таки нет магии?
        - Выходит, нет.
        Аэлло пожала плечами.
        - Да и зачем она нам, когда мы неуязвимы.
        Август нахмурился и по-мальчишечьи присвистнул, Аэлло пришлось даже закрыть уши руками от неожиданности.
        - Неуязвимы? Так-таки и нет слабых мест у вас?
        - Нет, - ответила Аэлло. - Откуда?
        - Ну, когда кто-то нападает на вас?
        Аэлло фыркнула, скрестила на груди тонкие руки и с достоинством ответила.
        - Мы принимаем боевую форму.
        - Видел, принимаешь, зрелище не для слабонервных, - подтвердил Август, но поймав взгляд Аэлло, запнулся. - Но в таком виде, мне кажется, ты не особо полетаешь, - сказал он.
        - Что правда - то правда. Другие летают, они сильные, а мне тяжело. Только если хорошо отдохнувшая…
        - Как же тогда тебя пленили? Тогда, в Ладе?
        - Сетью, - проворчала Аэлло. - И чем-то ударили по голове потом.
        - А как же боевая форма?
        Аэлло не заметила ехидства.
        - Я, когда в себя пришла, думала перекинуться. Не успела, схватили за горло, начали душить. Ослабла без воздуха. Хуже для гарпии только крыло сломать. Нам воздух нужен больше, чем другим.
        - А долго крылья у вас, ну, восстанавливаются, если ломаете?
        Аэлло пожала плечами.
        - Смотря как. Быстрее чем у птиц. Ну, перья точно быстрее отрастают.
        Она расправила крыло. Еще недавно были пустые гнезда, а вот надо же, острые, но пока еще короткие и мягкие стальные пластинки.
        - Видишь? - спросила Аэлло и любовно провела кончиками пальцев по нежным сверкающим пластинкам. - Отрастают! Скоро смогу подняться в воздух.
        Август отчего-то нахмурился.
        - Что-то не так? - спросила Аэлло.
        Август промолчал, вглядываясь вдаль.
        - Где же дорога? - пробормотал он под нос. - Ведь не может быть, чтобы мимо прошли.
        - Какая разница, - Аэлло беспечно махнула рукой и доверчиво вложила руку в широкую, твердую ладонь Августа. - Нам все равно вперед.
        - Да, - кивнул Август, краснея, и странно на нее посмотрел.
        Острые зубцы скал приблизились настолько, что заняли уже треть неба. Аэлло высвободила руку, приложила ко лбу, голова ее запрокинулась вверх, а потом взгляд снова переместился на хребет.
        - Дорога скоро будет, я помню. Видела, когда поднималась. Тебе сейчас лучше будет по ней пойти.
        - Почему это? Ты же дальше?
        - Да, вон, нам уже близко. Бруни, куда нам к перевалу?
        Не дождавшись ответа от фэйри, Аэлло продолжила:
        - Мы через него, и дальше, к Радужной горе. А ты, наконец, освободишься от таких беспокойных попутчиков, Август.
        Парень не ответил. Нахмурился так, что брови чуть не столкнулись над переносицей. Упрямо закусил губу и дернул подбородком. Знакомый жест насмешил Аэлло. Более мягко она проговорила:
        - Август! Я ведь о тебе думаю. Равнину ты пройдешь, но потом все равно придется возвращаться. Не лучше ли сразу по дороге?
        Август снова не ответил, и с задумчивым видом принялся оглядываться по сторонам.
        - Август! - позвала Аэлло.
        - Я сказал, что провожу, значит, провожу, - упрямо сказал Август, не глядя на нее.
        - Да ты итак уже проводил, спасибо!
        - Эй! - раздался крик фэйри, - сверху!
        Солнце померкло, над головой Аэлло раздался свист и хлопанье крыльев. Аэлло присела, распластав крылья по земле и прикрывая голову руками. Дракон!
        Нет, всего лишь гигантский коршун.
        Когда Аэлло взглянула на небо, птица уже исчезала вдали, превращаясь в черное пятно, видимо решила, что с Августом, который угрожающе держит над головой меч, лучше не связываться.
        Спустившись с очередного зеленого холма, Аэлло увидела широкую, хорошо укатанную, дорогу. Серо-золотистый песок, мелкие камни по обочине - видно, что ей пользуются нечасто. На плоском овальном камне у обочины блаженно прищурила глаза желто-зеленая ящерица, но стоило компании приблизиться, недовольно мотнула хвостом и скрылась в траве.
        - Август, спасибо, - с чувством сказала Аэлло и улыбнулась. - В который раз.
        - Бруни, - хмуро сказал Август, подхватывая фэйри из седла и опуская на землю. - Оставь нас.
        - Но Август, мы спешим, - запротестовала Аэлло.
        Август словно не слышал ее. Обхватил ручищами за плечи, усадил на теплый плоский камень. Сам присел перед ней на корточки, и их головы оказались на одной высоте.
        Славное у него лицо, подумала Аэлло. Хоть и человеческое, а спокойное, открытое. И смотрит так, как сестры смотрят на ветер. Это потому что я и есть ветер, поняла Аэлло.
        - Это ничего, что ты с крыльями, - запинаясь, сказал ей Август. - Ты научишься. Ты привыкнешь жить среди людей.
        - Что?
        Аэлло захлопала ресницами, впервые в жизни усомнившись в собственном слухе. Это он о чем? Что он?… Но Август продолжал говорить.
        - Тебе понравится в Трескане, Аэлло. Или хочешь куда-то еще? Поедем! Будем жить в каком-то другом месте.
        - Что?
        - Может, ты хочешь на другую сторону моря, Аэлло? Воздух там, говорят, пропитан пряностями, а женщин носят в драгоценных портшезах! Хочешь туда? Поплывем!
        Аэлло помотала головой, словно пыталась проснуться.
        - Крыльев со стороны, когда складываешь, не видно. И что такая нехозяйственная, не беда. Девчонка еще совсем. Научишься!
        - Что?
        - Есть гарпии, что живут среди людей! - с жаром воскликнул Август.
        - Это их выбор, Август, - ошарашенно ответила Аэлло. - Их путь. Не мой. Я не понимаю - куда ты клонишь? Что ты хочешь от меня?
        Могучие руки несколько раз сжались в кулаки, в такт им Август с силой втягивал воздух и выдыхал. Щеки его раскраснелись, лоб взмок, и к нему прилипла русая прядь из вихрастой челки.
        - Аэлло! Ты такая красивая. Таких больше нет. И ты будешь счастлива со мной, обещаю!
        Аэлло возмущенно вдохнула и выдохнула. Это что, предложение стать спутницей? От человека? Как бы ответить ему поделикатнее…
        - Ты не понимаешь, - наконец, сказала она.
        - Чего не понимаю, Аэлло?
        - Меня ждут.
        - Кто ждет? Жених?
        - Сестры.
        - Сестры…
        Он широко улыбнулся, точно ему пришла удачная мысль.
        - Ты можешь навещать их, когда захочешь.
        Аэлло даже рот открыла. Он, правда, серьезно?
        Август продолжал говорить, не обращая внимания на то, что указательный палец гарпии взметнулся к подбородку.
        - Я понял, Аэлло, ты что-то ищешь. И что - не скажешь. Наверно что-то, что растет только на той горе, да? Что нужно твоим сестрам, да? Правда? Я прав? Скажи, Аэлло! Ты поэтому отправилась в путь? Ты пойди, возьми, и я провожу до моря. А потом возвращайся.
        - Август! Я не могу вернуться! Гарпии - сестры ветра. Он наш брат, понимаешь? Мы семья!
        - Я не забираю тебя у семьи!
        Лицо Августа исказило, словно судорогой, румянец сменила бледность, на щеках заходили желваки.
        - Именно это ты и делаешь! Но у меня есть обязательства! Перед моим народом.
        - Твоим народом? Значит, фэйри прав? Ты знатного рода?
        - Я - наследница Жемчужного трона. И я отблагодарю тебя, как наследница. За все, что ты сделал для меня. Честно! Но сейчас… Сейчас я спешу!
        Август с силой впечатал мощный кулак в землю. Земля поглотила удар, но даже сидя на камне, Аэлло ощутила его мощь.
        - Да нужна мне твоя благодарность! - сердито, чеканя каждое слово, прорычал Август. - Я терпел все твои капризы! Всю дорогу! Я поехал за тобой, я, я потерял Цепеса! А ты? Что сделала ты?!
        Аэлло испуганно заморгала и поджала колени к груди.
        - Я не просила тебя обо всем этом.
        - Хватит! - рявкнул Август. - Это не по-человечески!
        Аэлло упрямо сжала зубы, дернула подбородком и процедила:
        - Может, потому, что я - не человек? Не все продается и покупается, Август. Принцип жизни «ты мне - я тебе» - так живут люди, но не…
        - Да! Да! Именно так! И прекрасно живут!
        - Я видела, как прекрасно. Видела, Август! И я так не хочу!
        - А что ты хочешь?
        - В полночь мне надо быть на горе.
        - А потом?
        - Потом я возвращаюсь домой.
        - А если ты не успеешь до своей горы в полночь? Или не найдешь то, что ищешь?
        - Тогда, - протянула Аэлло, и лицо ее печально вытянулось, а глаза потемнели, - тогда мне лучше не возвращаться…
        - Конечно! Тебя же ждет несуществующий брат!
        - Август, - устало позвала Аэлло. - Брат на гарпийском - то же, что и возлюбленный.
        - Ну, раз так…
        Август выбросил вперед руку, хватая Аэлло за горло, и сжал пальцы.
        Первые несколько мгновений гарпия не сопротивлялась, опешила. Только беспомощно хлопала ресницами над влажными зеркальцами глаз, и тщетно пыталась ослабить хватку на своей шее.
        А потом было поздно. Сил на перекидывание в боевую форму не осталось.
        Глаза ее закатились, тело обмякло, как у куклы, чье туловище набито ватой. Четкими, выверенными движениями Август связал тонкие руки поверх крыльев, и усадил Аэлло на лошадь.
        Глава 37
        Словно обрадовавшись, что под копытами больше не предательские подушки, пусть и покрытые сочной сладкой травой, а надежная укатанная колея, кобыла шумно фыркнула и даже подбила задом.
        Аэлло подпрыгнула в седле, и наверняка упала бы, если бы широкая ладонь Августа не легла ей на бедро, удерживая на месте.
        - Все, набегалась. Хватит, - пробормотал он и пробурчал еще что-то, Аэлло не услышала, что именно.
        Она мотала головой и моргала, пытаясь проснуться. Чтобы это все было наяву? Чтобы так поступил с ней Август? Август, который всю дорогу опекал, защищал ее, нянчился, словно с неоперившимся птенцом? Не может быть. Это все сон. Она не верит. Она отказывается, вихрь дери этот мир, в это верить!
        - Август, ты что? - слабым голосом позвала она. - Ты в своем уме?
        Август не повернул головы, только дернул мощным рельефным плечом.
        - Хватит, я сказал! - твердо проговорил он. И повторил, - хватит. Сколько можно идти у тебя на поводу. Нашла мальчика!
        - Ты с ума сошел? Ты что?
        Лошадь снова дернулась, и Август натянул повод одной рукой, а другой придержал Аэлло. Повернулся к ней, и Аэлло отшатнулась: это все тот же Август, тот же самый, что был ей другом все эти дни. Вихрастая челка, круглые голубые глаза. Искренние, честные. Трогательная лопоухость ему очень идет, а кожу тронул загар и на носу проступили веснушки… Если честно, она вознадеялась, что он сошел с ума, или другая печаль приключилась, но нет. Он все тот же, и смотрит на нее, как и смотрел.
        - Ты сама не знаешь, чего хочешь, Аэлло! Ты не гарпия, а самоубийца! - заявил Август, и отвернулся. Но продолжил говорить, немного сбиваясь. - Ты женщина. А я мужчина. Ты не думай плохого. Я со всем уважением. Чин по чину.
        - С уважением? Так, по-твоему, выглядит уважение?!
        - Гоблин драный! - выругался Август, подпрыгивая. Лошадь остановилась, нагнула голову к обочине, и принялась флегматично ощипывать пышную траву.
        Когда Август распрямился, в его руках бился Бруни.
        - Пусти, человек! - воинственно пропищал он.
        - Укусил, гад! - сообщил Август Аэлло и потряс фэйри. Головка, покрытая зеленым пушком, затряслась и даже уши зателепались
        - Не смей! - гневно воскликнула гарпия.
        Август пожал плечами.
        - Да я и не думал! Дался мне этот уродец. Ты понял? Благодари Аэлло. И от меня спасибо, за то, что помог найти ее в Цаце. Только поэтому не прибил за бааваншей, понял? Озеро твое недалеко - пешком дойдешь. А увижу в следующий раз - пришибу!
        Он взметнул руку с Бруни вверх, тот повис безвольной синей тряпкой и что-то сердито пропищал в ответ.
        - Август, не смей! - ахнула Аэлло.
        Но Август не слушал ее, размахнувшись, метнул фэйри, и тот, прочертив в воздухе синюю дугу, обрушился в заросли высокой травы.
        - Ты совсем озверел?!
        - Они живучие, - отмахнулся Август. - Я понял, что для тебя обещание не пустой звук, но обещание, данное ему, можешь считать выполненным. Отсюда прекрасно дойдет до своего озера и вернет себе крылья. А тебе пока лучше не летать. Так что и на озеро это идти без надобности.
        Аэлло возмущенно замолчала и молчала, пока солнце не начало клониться к закату. Не отвечала ни на один из вопросов Августа. Впрочем, ему было интересно лишь удобно ли ей, и не голодна ли.
        Обернулась - и не смогла сдержать слез.
        Вожделенный хребет с близкой, в несколько перелетов, Радужной горой, отдаляется от нее с каждым шагом, а она не может ничего поделать! Помотала головой, чтобы высушить злые слезы. Прядь волос попала в рот, и она принялась отплевываться, но не так-то просто это оказалось, сзади подул ветер и только хуже стало.
        Август заметил неудобство Аэлло, и, остановив лошадь, протянул руку, чтобы помочь. Аэлло гневно свистнула и шарахнулась от его ладони, так что чуть не упала с лошади, Август вовремя схватил ее за ногу и вернул в седло.
        Сердито выплюнула обслюнявленный локон и порадовалась тому, что Август поднял к лицу рукав, и вытерся.
        Зло проговорила:
        - Ты все время будешь держать меня связанной?
        Тот в ответ пожал плечами.
        - А мне все время и не надо. Сама сказала - если ночью не попадешь к своей горе, домой можно не возвращаться.
        - Да мало ли, что я сказала! Болван! Отпусти сейчас же!
        - Не отпущу. Ты не гарпия, ты себе враг какой-то. Сама не знаешь, чего хочешь. Наворотишь делов. Но теперь точно конец. Хватит уже, я сказал.
        - Да кто ты такой?
        - Я - человек. И твой будущий муж.
        Аэлло подумала, что в другом случае она расхохоталась бы, и хохотала бы долго и с удовольствием, но сейчас у нее даже дыхание перехватило от злости.
        - Ты с ума сошел! Я никогда не дам согласия.
        - Посмотрим.
        Еще через два перелета начался давешний лес. Они вошли в него по дороге, и на обочине Аэлло увидела какие-то тряпки, обрывки, шевелящиеся от тихого дыхания ветра, овощные очистки, словом, мусор, оставленный недавно проехавшими. Уныло скользнула взглядом по кучкам мусора, а потом осенило:
        - Люди! Ты собираешься везти меня к людям! Меня освободят.
        Август поднял на нее отсутствующий взгляд, нахмурил брови, и видно стало, как усиленно он обдумывает ее слова.
        - Вряд ли, - наконец, сказал он. - Сама видела, как у нас относятся к чужакам.
        Аэлло даже застонала от обиды и досады. И больше всего - от беспощадной правоты этих слов.
        - Август, ты что, не понимаешь? Это же подло!
        - В любви и на войне все средства хороши.
        - Какой любви, Август? Я никогда не полюблю тебя!
        Август дернулся, как от удара. Когда с дрекавцами и бааваншами бился, не дергался, а сейчас дернулся.
        - Полюбишь, - сказал он уверенно. - Все люди так женятся.
        - Но я не человек!
        - Человек, только с крыльями.
        Аэлло с трудом подавила слезы. Как же так! Время на исходе, и вот, когда она уже мысленно праздновала победу и носилась с ветром наперегонки, прижимая к груди Талисман, все оказалось зря! Радужная гора отдаляется от нее, все дальше и дальше.
        Она оглянулась.
        - Думаешь, фэйри вернется? - спросил Август. - Такие как он не возвращаются. Он предатель, и думает только о себе. Впрочем, ему нас не догнать.
        Август оперся о твердый выступ за спиной Аэлло, поставил ногу в стремя, и вскочил в седло. Обняв Аэлло мощными руками, цокнул языком, и пустил лошадь галопом.
        Ехали с перерывами - Август жалел кобылу, которая вмиг покрывалась мылом и принималась дрожать. Ни на какие вопросы Августа Аэлло не отвечала, и попытки завести разговор не поддерживала. Впрочем, он не настаивал.
        Когда солнце скрылось за темными верхушками деревьев, окрасив напоследок небо розовыми и оранжевыми полосами, Август решил устроиться на ночлег.
        Подхватив Аэлло за талию, снял ее с лошади, и, понимая, что вряд ли она устоит на ногах, осторожно усадил у дерева, где ранее разложил шерстяной плащ. Аэлло не стала благодарить за заботу, и даже отвернулась, чтобы не видеть близко его лицо.
        Август ничуть не обиделся и принялся, напевая, возиться с лошадью, разжигать костер. На Аэлло лишь изредка бросал взгляды из-подо лба, но беседу больше не заводил, видно понял, что бесполезно.
        Связанные сзади запястья давно онемели, крылья все сильнее колет иголками, растущие перья беспощадно чешутся. Аэлло многое отдала бы за возможность расправить крылья, растереть руки, сделать хоть пару шагов по твердой земле, но решила, что просить не будет. Ни о чем.
        Чтобы хоть немного разогнать кровь, она принялась сгибать и разгибать пальцы, стараясь не морщиться, и когда ладони ощутили легкое касание, сначала подумала, что это мурашки пошли от застоя крови, а может, и муравьи какие-нибудь.
        - Тише, Аэлло, - раздался знакомый свистящий шепот. - Еще немного, и я развяжу веревки. Взлететь сможешь?
        Аэлло замерла, боясь спугнуть удачу. Август наклонился над сложенными ветками, принялся дуть на пучок соломы, который никак не желал заниматься огнем. Так ему и надо!
        Аэлло прислушалась к крыльям: перья отросли примерно наполовину, в воздух поднять смогут.
        Все еще не веря в свое счастье, кивнула.
        - Я сейчас, - пискнула темнота голосом Бруни.
        Робко, по одной, веревки покинули запястья. Стараясь не привлекать внимания, Аэлло принялась сжимать ладони в кулаки, стискивая зубы от хлынувшей по венам боли.
        У нежелающего загораться огня выругался сквозь зубы Август. Если он вздумает обратиться к моему умению общаться с духами, все пропало, поняла Аэлло. Она не стала дожидаться, пока Августу придет в голову эта мысль.
        - Бруни! - шепнула она.
        И стоило проворной фигурке метнуться к ней на колени, с силой прижала его к груди еще плохо слушающимся пальцами. Набрала побольше воздуха в грудь, вскочила, и, с силой оттолкнувшись ногами от земли, взмыла в воздух.
        - Аэлло! - гневно взревело пространство под ней.
        В ответ из груди гарпии вырвался нервный смех, переходящий в издевательский хохот.
        - К Талисману, Бруни! - делая вираж, и поднимаясь еще выше над ночным лесом, вскричала она.
        - К какому еще Талисману? - сварливо пискнул фэйри. - К озеру!
        - Ну да, к озеру, - подтвердила Аэлло, нежно прижимая к груди драгоценную ношу. - Как же ты нас нашел?
        - А нечего сомневаться в друзьях, - пискнул Бруни, и тон такой, мол, знайте наших.
        Тяжесть в крыльях случилась намного раньше положенного. И половины перелета не прошло. Она снизилась, часто дыша, слушая оглушающее биение сердца, и, не успев как следует, прийти в себя, ощутила, как вибрирует земля под ногами. Август! Он догоняет…
        - Похоже, твой человек, - начал было Бруни, и Аэлло зло прошипела:
        - Еще раз…
        - Да понял, понял.
        Фэйри замахал на нее ручками и вцепился в платье. Аэлло взмыла в воздух, оглянулась - и вправду - их нагоняет всадник. Даже в темноте его хорошо видно на светлой широкой дороге. Заметил он ее или нет? Ну почему же эта ночь такая лунная!
        Мир сжался до размеров не полета даже, прыжков, которыми гарпия пошла вперед. С каждым приземлением все понятнее - вот-вот нагонит.
        - Мы спрячемся на перевале, - неуверенно пропищал Бруни. - Он нас не найдет, - добавил еще менее уверенно.
        На следующей стоянке Аэлло не стала оставаться на дороге, а кубарем скатилась в колючие кусты у обочины, обнимая себя крыльями.
        Практически в тот же миг мимо проскакал Август. Даже в темноте видно, что без седла, только уздечку на лошадь надел. Даже котелки свои драгоценные побросал, грустно подумала Аэлло.
        Пользуясь тем, что осталась незамеченной, встала во весь рост, прислушалась к сердцу - не выпрыгнет ли? Только бы он не догадался, что обогнал ее!
        Взлетела, прикинула расстояние до перевала - с ее нынешним темпом три-четыре перелета. Крепче прижала к себе Бруни, вытянула ноги в единую линию и с силой замахала крыльями. Только бы не заметил! Только бы не заметил!
        Он движется к перевалу, чтобы перехватить меня там, поняла она. Прекрасно понимает, что за хребтом на лошади не пройдет, помнит, что Бруни говорил, дороги там нет.
        Вон, внизу, мелькнула белая рубаха. Она все-таки обогнала его? Не может быть. Сердце испуганно поднялось в горло, и Аэлло сглотнула, проверяя, не собирается ли оно выскакивать.
        - Вон там! - пискнул Бруни и махнул ручкой, - вон! Давай туда! Туда ему на лошади не взобраться, выиграем время!
        Аэлло послушно взмыла вдоль черного каменистого подъема, и испуганно спикировала в выемку между двух зубастых валунов, как раз под плоский скалистый козырек-площадку. Тесно, крылья не расправить, но даже если Август поднимется сюда за ней, есть надежда, что не заметит.
        Когда за биением собственного сердца она начала различать хриплое тяжелое дыхание и поняла, что это дышит она сама, прислушалась - не слышно ли грохота копыт? Но сердце и хрипы из груди заглушают остальные звуки.
        Вихрь! Все это, почти точь-в-точь, уже было с ней, и было совсем недавно - она также задыхалась от ужаса и прислушивалась к звукам погони, и умоляла собственное сердце стучать не так громко, и пряталась в прохладной скалистой породе…
        Все было, как и сейчас, только в прошлый раз она бежала от проклятых нефилимов…
        Пространство над головой зашелестело самым кошмарным из всех снов - Аэлло отчетливо услышала приближающееся хлопанье кожистых крыльев.
        Дракон? - подумала она и сама же себе ответила: - Нет.
        На скалистый выступ над ее лбом тяжело опустились два черных исполинских тела, кожистые крылья лениво упали на прохладную твердь скалы.
        Запах пота, соли и мускуса Аэлло не спутает ни с одним другим, как и низкое, глухое рычание с громовыми раскатами в нем. Стоило подумать о порождении страшного сна - нефилимах - и вот они здесь, прямо над головой. Протяни руку - и пальцы упрутся в литую синюю груду мышц.
        Нефилимы не спеша перевели дыхание, затем один заговорил. Речь их коротка, отрывиста, словно им жалко тратить слова.
        - След ведет сюда.
        - Ты прав. Она идет к озеру.
        Кожистые крылья засвистели под легким дыханием ветра.
        - Она хочет смыть метку. Нужно найти ее раньше.
        - Анаким говорил, она неглупа.
        - Тогда к озеру! Нам не хватало нарваться на патруль!
        Два исполинских тела оторвались от каменной тверди, и медленно, хлопая крыльями, поднялись в воздух. Аэлло поняла, что зажимает себе рот искусанной в кровь рукой, иначе откуда соленый привкус на языке? А по лицу стекают потоки холодного пота.
        Ветер! Пусть они отлетят еще на чуть-чуть! Всего на немножечко!
        Вот их уже почти не видно в свете луны, но ночь вдруг озарилась огненным свистящим дождем.
        Золотые дуги метят в нефилимов, те с трудом уворачиваются, неловко бултыхаясь в воздухе. Аэлло проследила, откуда обстрел и вытаращила глаза, увидев огромные распластанные черные крылья, вытянутую длинную шею, заканчивающуюся треугольной головой. Дракон!
        В подтверждение ее догадке из пасти чудовища вырвался столб огня, и, если бы нефилимы не взметнулись вверх, опалил бы их. Но кажущиеся в темноте абсолютно черными воины опомнились, и, натянув луки, принялись осыпать дракона огненными стрелами.
        Раздался оглушительный рев, и Аэлло поняла, что на спине дракона находится некто, кто стреляет в нефилимов из какого-то похожего оружия.
        Сейчас или никогда, сказала себе Аэлло и стремительно взмыла в воздух, понеслась навстречу черной пирамиде горы.
        - Вон она! - взревело пространство за спиной.
        - Я задержу проклятого! Держи гарпию!
        Огненный смерч опалил щеку, стрела прошла вскользь.
        Аэлло перевернулась в воздухе, но удержалась на крыльях. Сейчас он выстрелит еще раз! Мама!
        Внизу зияет пропастью черный круг, и Аэлло не сразу поняла, что это то самое озеро.
        Бруни забился у нее в руках, завопил:
        - Отпускай!
        Аэлло попыталась разжать пальцы, по которым принялись молотить крохотные кулачки фэйри, но не смогла.
        Словно что-то случилось с ней, тело почему-то больше не слушается. Огненная стрела задела левое крыло и Аэлло уловила запах паленых перьев. Она сложила крылья и камнем рухнула вниз. Пусть думает, что подстрелил добычу. Хлопанье кожистых крыльев раздалось над самой головой.
        Когда черная гладь озера оказалась чуть ли не перед лицом, Аэлло, наконец, смогла разжать пальцы. Фэйри упал в воду без единого всплеска, даже кругов по воде не пошло, словно его и не было никогда.
        У самой воды Аэлло расправила крылья, и взмыла вверх. Нацелилась на вершину черной горы, которую кто-то по ошибке назвал Радужной.
        Ночь снова взорвалась огненными дорожками стрел, и в следующий миг они все померкли по сравнению с ослепительной вспышкой неба над вершиной горы.
        Оглушающий треск, грохот, гром, сияние тысяч молний - и гора, возвышавшаяся грудой черного, засияла всеми цветами радуги.
        Это Талисман! Она не успела!
        Аэлло вытянула вперед руки, нацеливаясь на самую вершину, что еще несколько мгновений сияла фиолетовым сполохом, пока не потухла. Она почти у цели! Почти!
        Огненная дуга просвистела возле уха, опалила кожу огнем.
        Аэлло провалилась в воздушную яму, несколько раз перевернулась в воздухе, а затем распластала крылья и принялась скользить на животе, словно катится с воздушной горки. Нефилим остался где-то в вышине, Аэлло же, кувыркаясь, устремилась в непроходимую чащу, покрывавшую подножие горы.
        Сильно ударившись стопами, не устояла на ногах, и неловко села, подтянув колени к груди. Стиснув зубы, застонала от боли и обиды, подняла голову - ночь больше не взрывается огненными линиями, дугами. Видимо, нефилим потерял ее.
        Рядом, на черном камне сияет как будто кусок огненной стрелы - золотая пластинка с острыми, неровными краями.
        Аэлло протянула руку, осторожно взяла непонятный предмет, стараясь не порезаться о края, и стоило тому оказаться в ее ладони, как он запульсировал, словно живой.
        Гарпия поднесла Талисман к самым глазам, чувствуя, как те наливаются влагой, и засмеялась сквозь слезы.
        - Ждите меня, сестры! Я уже иду… - пробормотала она, оседая на землю и судорожно сжимая Талисман в руке.
        Усталость обрушилась девятым валом, сгребая хрупкое девичье тело в комок, не забыв накрыть его серым крылом. Веки подрагивали какое-то время, а губы беззвучно повторяли, как заклинание, слово «сила».