Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ЛМНОПР / Мельников Руслан / Terra Mutantica : " №03 Люди Черного Креста " - читать онлайн

Сохранить .
Люди Черного Креста Руслан Мельников
        Terra Mutantica #3
        Сибирский купец Виктор Золотой и его спутники, завербовавшиеся в ландскнехты Святой Инквизиции, продолжают поиски поморской карты. В составе русской роты славянского полка они проходят сквозь кишащий мутантами Французский Котел и примыкают к орденской Армаде, которая готовится к отплытию на Запад. Но ни русам, ни рыцарям-инквизиторам, ни даже самому Черному Кресту еще невдомек, что Запад идет к ним сам. И вскоре начнется война, какой мир после Бойни еще не видел…
        Руслан Мельников
        Люди Черного Креста
        Пролог
        Ветер! Во всем был виноват он. Ветер и течения, во власть которых попали орденские суда.
        В стычках с морскими тварями они потеряли четыре корабля. Два оставшихся - командорскую каравеллу и боевой двухмачтовый дромон - занесло сюда.
        Брат Хуан, командор Святой Инквизиции, возглавивший очередную разведывательную экспедицию Ордена, поначалу не мог нарадоваться на попутный ветер и бившую в корму невысокую, но постоянную волну. Развевающийся на мачте флаг с черным крестом словно флюгер неизменно указывал на запад.
        Ничего не предвещало опасности. Только вода вдруг начала менять цвет. Привычный аквамарин с легкой прозеленью теперь портила желтовато-бурая гамма. За бортами буквально из ниоткуда появлялись клочья липнущих к судну водорослей, темно-бурые оттенки становились более плотными и насыщенными.
        У брата Хуана зародилась надежда на скорое появление суши. Однако надежда оказалась напрасной. Наполненные ветром паруса тянули суда все дальше и дальше, а суши на горизонте видно не было.
        Несколько раз доносилось радостное «Земля!» впередсмотрящих, но радость быстро сменялась разочарованием. Вместо долгожданного берега мореплаватели видели лишь покачивающуюся на волне пленку бурых водорослей. Их переплетения, гроздья и комья, поддерживаемые на плаву воздушными мешочками, похожими на крупные ягоды, образовывали уже целые плавучие острова, на которые, увы, нельзя было сойти и к которым невозможно было причалить.
        По-прежнему дул не очень сильный, но попутный ветер, и корабли, неуклюже лавируя в лабиринте бурых пятен, срезая то тут, то там куски водорослей, двигались дальше на запад. Невозможно было поверить, что такое обилие растительности возникло в открытом море само по себе, а не оторвалось от береговой линии. Брат Хуан безуспешно искал эту линию и не находил ее.
        Водорослей становилось все больше. В губчатом месиве копошилась какая-то жизнь. Что-то булькало, двигалось, шевелилось, но на поверхности пока не показывалось. Чтобы проплыть дальше, приходилось взрезать носом и килем перемычки между островами и тревожить их неизвестных обитателей.
        Попутный ветер уже совсем не радовал, а обилие плавучей растительности теперь не удивляло, а скорее пугало. Суша - настоящая суша, а не жалкое, колышущееся на волнах ее подобие, не появлялась. Зато впереди раскинулись бесконечные бурые поля с узкими протоками. Слой водорослей стал толще, а оставшиеся за кормой плавучие острова начали смыкаться.
        Идти прежним курсом было опасно, и брат Хуан велел выбираться на чистую воду. Это оказалось непросто. Водоросли опутали руль и налипли на днище. Суда стали неповоротливыми и непослушными, а восточный ветер, загонявший их все дальше в плавучий капкан, из друга превратился во врага.
        Убрали паруса, но это не помогло. Выгрести на веслах не представлялось возможным: весла застревали в густой бурой массе, как в болоте. Да что там весла! Даже от пароходного колеса или от подвесных моторов, будь они сейчас у них, было бы мало проку. Вязкая пасть втягивала и облепляла добычу со всех сторон. На мачтах тревожно и беспомощно трепыхались флаги с Черным Крестом.
        Только теперь брат Хуан в полной мере осознал, в какую опасную ловушку они попали. Немногочисленные узкие протоки, по которым плыли каравелла и дромон крестоносцев, исчезли без следа. Словно кто-то там, внизу, сознательно закрывал пути к отступлению и сжимал неосторожную жертву мягкими плавучими пластами-тисками.
        Воды больше не было видно. Нигде. Вокруг раскинулось только плотное бурое месиво. Орденские корабли застряли в водорослях как во льдах и стали частью дрейфующей массы. Их засосало раскинувшееся посреди океана болото. И, разумеется, в этом болоте, как и в любом другом, водились разные твари.
        Порождения Скверны будто специально дожидались, пока Инквизиторские суда окончательно утратят свободу маневра. Как только это произошло, твари полезли.

* * *
        Сначала из-под бурого слоя показался черепаший выводок. Небольшие, но настырные и довольно проворные существа с вытянутыми и заостренными гладкими панцирями, по форме напоминавшими копейные наконечники, легко протискивались сквозь плавучую поросль. Раздвигая и разрывая массивы водорослей сильными лапами-ластами с острыми когтями, черепахи выбирались на поверхность, словно выкапывались из земли, а затем уже по бурому колышущемуся ковру сползались к застрявшим судам.
        Твари вытягивали шеи и нюхали воздух. Уродливые головы с выпученными немигающими глазками смотрели на снующих по палубе людей. Открывались и закрывались, будто пережевывая добычу, клювообразные челюсти.
        Нападение все-таки нельзя было назвать внезапным, да и мутантов собралось, в общем-то, не так много. Брат Хуан приказал ждать, надеясь, что неповоротливые создания не смогут забраться на корабли. Однако, как вскоре выяснилось, это им было под силу. Подобравшись к увязшим судам вплотную, черепахи полезли наверх, цепляясь за борта острыми как абордажные крючья когтями.
        - К бою! - приказал брат Хуан, опуская забрало.
        Командор с тоской подумал о том, что боеприпасы к старому оружию закончились в предыдущих стычках, и теперь придется обходиться без него.
        Сковырнуть черепах оказалось непросто. Крепкие панцири защищали их от ударов мечей, топоров и копий, а когти удерживали мутантов даже на отвесной поверхности. И все же Инквизиторы приспособились бороться с ползучей напастью. Перегнувшись через борта, они рубили по черепашьим лапам и били копьями в отверстия между верхними и нижними панцирными пластинами. К копейщикам и мечникам присоединились арбалетчики и аркебузиры. Выстрелы в упор калечили тварей, раскалывали панцири, сшибали черепах вниз.
        Это нападение они все же отбили. Но выстрелы из аркебуз привлекли внимание других мутантов. Из-под бурого ковра появились юркие узкие и длинные тела игловидных рыб и крупных змееподобных угрей в желтых пятнах. Будто побеги хищных растений, они захлестывали копошащихся под кораблями раненых черепах, протискивались под их панцири, вгрызались в плоть…
        Черепахи исчезали на глазах. Одни, спасаясь, сами спешили зарыться в бурую массу, других утаскивали под водоросли и воду живые рыбьи клубки. Но добычи хватило не всем.
        Из слоя водорослей выползали десятки новых рыб-мутантов, а черепах больше не было. Зато были два больших корабля, которые, конечно же, не могли не привлечь внимания морского отродья.
        Снова началась атака. Словно стрелы, выпущенные из лука, мутанты пронзали слой водорослей, взлетали в воздух и бились о борта и набортные щиты.
        «Тумс-тумс-тумс-тумс-тумс!» - звучали частые удары, будто суда Святой Инквизиции действительно стали мишенью для невидимых подводных стрелков. Выпрыгивающие твари цеплялись за просмоленные доски крючковидными плавниками или брюшными присосками, а те, кому не удавалось зацепиться сразу, повторяли попытки снова и снова. Угри, извиваясь всем телом, старались вползти по отвесным бортам на палубу и дотянуться до людей. Рыбы-иглы деловито вгрызались в дерево длинными, усеянными мелкими зубками рыльцами. Отчетливо слышался хруст дерева. Мокрые опилки сыпались, как из-под сверл.

* * *
        Брат Хуан не сомневался в смелости и верности своих людей. Все они - и орденские рыцари, стоявшие во главе экспедиции, и опытные, специально набранные для опасного плавания матросы и наемники-ландскнехты - прошли Посвящение, а значит будут биться до конца и если потребуется - умрут ради Черного Креста. Вот только сейчас умирать им никак нельзя. Святая Инквизиция отправляла своих разведчиков на запад не для этого.
        - Убрать арбалеты! Луки прочь! Аркебузы и мушкетоны по борту! Щитоносцы - прикрывают! Копейщики, мечники - не зевать! И топорами их! Секирами! Не пускать тварей на палубу! Зачищать борта, пока не продырявили!
        Брат Хуан метался по каравелле, отдавая приказы своей команде и выкрикивая указания экипажу застрявшего неподалеку дромона. Увязшие в водорослях суда превратились в две маленькие крепостцы, которые следовало удержать любой ценой.
        Арбалеты и луки плохо подходили для борьбы с новым противником: стрелами трудно перебить длинные тонкие тела, липшие к обшивке. А для бомбардного боя враг был слишком близко. И низко. Зато выпущенная вдоль борта плотная картечь корабельных самопалов - аркебуз и мушкетонов - сносила рыб-мутантов по несколько штук за раз, рвала их в клочья и мешала с водорослями.
        Мечи и секиры рубили настырных угрей, норовивших перебраться через борт. Хищные головы с вытянутыми зубастыми пастями и извивающиеся обрубки тел сыпались вниз как сухие ветки во время бури. По смоленым доскам текла холодная рыбья кровь.
        Копьями, баграми и абордажными топорами на длинных рукоятях крестоносцы сковыривали и срубали вгрызающихся в борта мутантов. Иногда удавалось сбросить тварь целиком, иногда отсеченное тело падало вниз, а голова оставалась торчать из обшивки, словно обломок стрелы или копья.
        Инквизиторам удалось очистить борта. Прыжки на корабли прекратились, однако снизу, под палубой, отчетливо слышался скрежещущий звук: рыбы грызли днище, скрытое под водой. Проклятые мутанты быстро смекнули, какой путь к добыче будет самым безопасным.
        - Ты, ты и вы двое - в трюм! - велел брат Хуан. - Живо! Проверьте, что там.
        Как оказалось, каравелла уже дала течь. Сунувшихся было внутрь игловидных рыб сразу порубили, прогрызенные ими отверстия худо-бедно законопатили, но новые твари продолжали усердно точить дерево. Много тварей. А ведь если днище превратится в решето, судно уже не спасти.
        Оставалось последнее средство.
        - Бомбы за борт! - приказал брат Хуан. - Оба борта. С дополнительным грузом.
        Чем тяжелее будет сброшенный с корабля снаряд - тем лучше: нужно пробить плотный ковер водорослей.
        Команда засуетилась. Послышались доклады бомбометчиков:
        - Цепляю!
        - Цепляю!
        Щелк. Щелк. Карабинами к цепям прицеплены железные шары и гирьки-утяжелители.
        - Зажигаю!
        - Зажигаю!
        Пш-ш-ш. Пш-ш-ш. Полыхнули слепящим белым пламенем фитили в особой алхимической обмазке, которой все равно где гореть - хоть на воздухе, хоть в воде.
        - Бросаю!
        - Бросаю!
        Плюх. Плюх. Подводные бомбы пробили в буром слое водорослей две дыры. Брат Хуан заглянул в одну.
        В открывшейся воде - неожиданно чистой и прозрачной - были хорошо видны фитильные огоньки. Казалось, сейчас они горят даже ярче, чем на воздухе. Яркие отблески осветили извивающиеся тела мутантов. «Великий Крест, сколько же их там!», - ужаснулся брат Хуан.
        Бурые водоросли сомкнулись над пробитым окном, словно пасть чудовища, заглотившего наживку.
        - Отойти от бортов! - велел брат Хуан и тоже отступил к мачте. Осторожность лишней не будет.
        Фитили рассчитаны на пять-шесть секунд горения. За это время можно регулировать глубину погружения заряда.
        - Ниже! - приказал брат Хуан, наблюдая за метками на спускаемых за борт цепях и мысленно ведя отчет времени. - Еще ниже!
        Цепь звенела, время шло.
        - Ниже!
        Безосколочные пороховые подводные бомбы - хороший способ борьбы с морскими мутантами. Недостаточно мощные, чтобы навредить кораблю, они, тем не менее, способны глушить и отпугивать не очень крупную рыбу и гадов. Жаль только, что таких снарядов осталось немного - всего несколько штук - и лишь на каравелле брата Хуана. Впрочем, сейчас не до экономии.
        - Хватит!
        Слишком низко опускать бомбы тоже не стоит.
        Цепь с левого борта сильно дернулась. Наверное, твари решили попробовать шар с горящим фитилем на вкус. Еще один рывок. Вот почему бомбы крепят на цепь, а не привязывают к веревкам.
        Время вышло. Внизу, под водой ухнуло. Раз, другой…
        Судно качнулось так сильно, что брат Хуан едва устоял на ногах. С правого борта взбух пузырь из водорослей. И еще один - слева. Сплошной слой буро-желтой массы лопнул, порвался. Пузыри опали и сдулись. В разодранном месиве водорослей брюхом вверх всплывали игловидные рыбы и угри. Разрывы, впрочем, вскоре затянулись, и бурый покров снова закрыл воду. Днище больше никто не грыз.
        Сработало…

* * *
        Радость брата Хуана и его подчиненных была преждевременной. Мореходы получили лишь краткую передышку: к застрявшим кораблям уже сплывались новые хищники. То ли они спешили на звук подводных взрывов, то ли тварей привлек запах крови.
        На этот раз из плотной поросли вынырнули темные треугольные плавники - вроде акульих, только больше, с острыми, как лезвия мечей, скошенными гранями. Плавающие гильотины закружили вокруг судов, легко рассекая бурый ковер. Такими плавничками, наверное, удобно резать не только водоросли, но и плоть врага или мясо добычи. Впрочем, топить корабли ими можно тоже.
        Некоторое время неведомые рыбины пожирали мертвую и оглушенную живность. А потом…
        Брат Хуан увидел, как чудовищный плавник-нож резко изменил направление и устремился к дромону. С кормовой надстройки ударила бомбарда, но, видимо, канониры не успели наклонить орудие под нужным углом: картечь подняла фонтан из водяных брызг и обрывков водорослей позади атакующей твари. Мелькнули арбалетные болты, бухнули аркебузы, дал залп тяжелый многострельный самострел. Не помогло.
        Кто-то в отчаянии метнул гарпун.
        Бесполезно.
        Треугольный нож поднырнул под корабль. Послышался глухой удар, хруст, треск. Судно содрогнулось, завалилось на левый борт…
        С накренившейся палубы слетело несколько человек в доспехах и спасжилетах. Крестоносцы запутывались в водорослях, беспомощно трепыхались и тонули - медленно, как в трясине. Или быстро - если людей хватали и утягивали под воду снующие вокруг рыбы-гильотины. Плавучую растительность окрасила человеческая кровь. Кое-где из водорослей неподвижными поплавками торчали вывалившиеся за борт бочки.
        Устойчивый дромон не перевернулся. Выровнялся. Однако это уже ничего не значило. То, чего не смогла сделать стая рыб-игл, рыба-гильотина добилась с первого захода. В днище судна и в борту над ватерлинией виднелась пробоина.
        К поврежденному судну устремился другой плавник. Нырок, удар.
        Кажется, теперь перебило киль…
        Дромон медленно, почти величественно погружался в изрезанную плавниками бурую массу. И помочь тонущим - никак.
        Еще пара «гильотин» сужала круги возле командорской каравеллы, явно готовясь к атаке.
        - Бомбы! - рявкнул брат Хуан. - Оба борта!
        У него не было уверенности, что это сработает против такого отродья Скверны, но другой возможности бороться с морскими хищниками все равно нет.
        Взбухли пузырями два взрыва. Каравелла закачалась на взволновавшейся бурой поверхности.
        - Еще! - проорал брат Хуан. - Оба борта! Укоротить фитили!
        Так будет быстрее. И жалеть бомб сейчас не стоит.
        Рвануло близко к поверхности. На этот раз корабль аж подбросило. Палубу и снасти забрызгало водой и вонючими водорослями. На такелаже повисла чья-то рука. «Какой-то бедолага с дромона», - отстраненно подумал командор. Изжеванная человеческая рука словно вцепилась в канаты.
        - Еще!
        Еще два взрыва.
        - Еще!
        Еще…
        Тонущий дромон уже погрузился по бортовые ограждения. Теперь казалось, будто две мачты со свернутыми парусами и две надстройки - кормовая и носовая - торчат прямо из бурого месива.
        Экипаж корабля был обречен: оплетенная водорослями каравелла никак не могла ему помочь. Но серия подводных взрывов все же отогнала тварей. Одна рыбина, перевернувшись, даже всплыла посреди растерзанного бурого ковра, подобно огромному бревну. Три раззявленных пасти на белесом брюхе. Четыре нижних плавника - таких же больших и острых, как верхний «гильотиновый» нож. Бугристая шершавая шкура, небольшие, но частые шипы…
        Перегнувшись через борт, брат Хуан глянул в бульон из водорослей, воды и крови, пытаясь разглядеть там хоть какое-то движение.
        Но смотреть надо было не вниз, а…
        - Пти-и-ица-а! - вдруг истошно заорал кто-то. И не понять - то ли радостно, то ли испуганно.
        Брат Хуан поднял голову вверх.
        «Птица? - промелькнула в голове мысль. - Значит, берег все-таки близко. Птицы не летают далеко от суши».
        Но уже в следующее мгновение, когда брат Хуан осознал, что именно падает на них сверху, он пожелал оказаться подальше от берега, на котором гнездится такая…
        - Пти-и-ица-а! - снова разнеслось над бескрайними полями бурых водорослей. Теперь уже не было никакого сомнения: кричали не от радости - от ужаса.
        Тень огромных крыльев заслонила солнце. Раздался клекот, похожий на бомбардную канонаду.

* * *
        Птица? Разве бывают на свете ТАКИЕ птицы? Даже теперь, когда бывает всякое. Даже в этом грешном мире, усеянном Сквернами?
        Тело у «птички» было раза в два больше корпуса каравеллы, а размах крыльев - с десяток ее парусов.
        Казалось, на мореходов обрушилась часть неба, вдруг обретшая крылья и покрывшаяся бело-голубыми перьями.
        Казалось, огромное облако - не легкое и воздушное, а утяжеленное, словно подводные бомбы - не удержалось в общей курчавой мозаике и свалилось на корабли Святой Инквизиции.
        Брат Хуан успел заметить лапы толщиной с мачту и выпущенные когти - длинные, острые и изогнутые, словно ветви мутировавшего дерева. Еще он рассмотрел голову - странную, совсем не птичью, торчащую из перьевой гривы, словно из доспешного ворота. Голый, как у грифа, череп, но вместо вытянутого клюва - приплюснутая, покрытая защитными роговыми наростами морда, отдаленно напоминающая человеческую, или, скорее - обезьянью. На этой жутковатой морде, лишенной какого бы то ни было выражения, тремя пятнами выделялись глаза и широкий… рот? Нет - пасть с выступающим наружу рядом нижних зубов.
        - Огонь! - заорал брат Хуан. - По птице - пли!
        Кто-то успел выстрелить из аркебузы, кто-то выпустил арбалетный болт, но летающая тварь, похоже, даже не заметила этого: пробить ее плотное оперение стрелкам не удалось.
        Птица атаковала. Брат Хуан поднял меч, захлебываясь собственными командами и готовясь не к бою даже - к достойной смерти.
        Первый удар крылатого монстра пришелся в тонущий дромон. И удар этот оказался еще страшнее, чем те, что наносили плавающие «гильотины». Крепкие мачты, выдержавшие бури и стычки с морскими тварями, переломились как щепки. Птица штормовой волной пронеслась над палубой, уже почти погрузившейся в воду и водоросли.
        Выступающие зубы нижней челюсти словно вилы подцепили двух человек и мгновенно располовинили обоих. Когти с треском впились в кормовую надстройку, поволокли судно по вяло колыхнувшемуся болоту на каравеллу брата Хуана. Дромон перекосился. Орущие люди посыпались за борт, как горох. А затем…
        Мощный взмах крыльев, прогнувший бурую поверхность.
        И - невероятно! - птица приподняла дромон и выдернула судно из вязкого слоя водорослей. Качнула в воздухе. Разжала когти. Бросила.
        Один корабль Святой Инквизиции налетел на другой. Треск, хруст, скрежет, вопли… Оба судна развалились.
        Рухнувшая фок-мачта командорской каравеллы едва не размозжила брату Хуану череп. Тяжелая рея ударила по шлему, будто палица великана. К счастью, удар пришелся вскользь. Забрало отлетело, но голова и лицо уцелели. Брат Хуан упал и выронил меч. Командор почувствовал, как под ним ломаются палубные доски, а уже в следующее мгновение он как был - в доспехах и в помятом шлеме со сбитым забралом - рухнул животом на толстое, плотное и мягкое покрывало водорослей. Именно оно не дало брату Хуану сразу уйти под воду.
        Ну а потом…
        Потом утонуть ему не позволило другое.
        Словно стрела, пущенная из тяжелого крепостного самострела, в спину ударил птичий коготь. Пробил панцирь, кольчугу, расцарапал поясницу и лопатку, зацепил будто крюком, поднял, как котенка за шкварник, вздернул…
        Нагрудник и кольчуга давили и стесняли движения, но прочный доспех, предназначенный для того, чтобы оберегать тело, теперь не позволял этому самому телу сорваться вниз. Дона Хуана обхватили еще с пяток когтей. Стало трудно дышать. Но, судя по всему, рвать добычу на лету птица не собиралась.
        Сверху тугой волной хлестнул ветер от крыльев, с плеч слетел промокший плащ с крестом, осыпались с лат клочья липких вонючих водорослей. Брат Хуан почувствовал мощный рывок. Один взмах - и его подняло выше, чем он смог бы оказаться, забравшись на мачтовый топ. Еще взмах - и брат Хуан взлетел еще выше.
        Еще, еще…
        Бурая поверхность, покрывающая океан от горизонта до горизонта, стремительно удалялась. В слое водорослей уже нельзя было различить ни тонущих людей, ни обломков кораблей.
        Крылья чудовищной птицы с нептичьим черепом равномерно, редко, но сильно и шумно били по воздуху. От ветра закладывало уши. Брат Хуан поднимался все выше, выше…
        Вернее, его поднимали.
        Не было никакой возможности извернуться и достать летающую тварь. Да что там извернуться: шевелиться и даже просто дышать стиснутый когтями брат Хуан мог сейчас с большим трудом.
        Птица влетела во влажную пелену облаков, и море, покрытое водорослями, скрылось за молочным туманом. Как долго продолжался полет - брат Хуан не знал. Потеряв счет времени, он лишь жадно ловил ртом холодный воздух.
        Когда же проклятая птица вновь нырнула под облака, брат Хуан едва не утратил способность дышать уже от удивления.
        Под ними расстилалась все та же бурая бескрайняя поросль, но на этот раз среди водорослей…
        Нет, это был не берег. Это был…
        Брат Хуан не поверил собственным глазам.

* * *
        Корабль?! Неужели ЭТО может быть кораблем? Командор Святой Инквизиции не то что не видел, он вообразить не мог таких судов.
        И все-таки корабль! Огромный, как остров. С немыслимо широкой, несимметричной, сильно скошенной, выступающей за левый борт и нависающей над водой палубой. С многоярусной пирамидообразной надстройкой, смещенной к правому борту. С орудийными башенками, из которых торчали старые стволы, и с целыми батареями бомбард и самострелов, установленных вдоль бортов, на носу и корме.
        Плавучая крепость - вот что это такое! Плавучий замок. Плавучий город. С таким судном вряд ли справится даже пернатая тварь, которая держала в когтях брата Хуана.
        Огромный корабль уверенно плыл сквозь толстый слой водорослей, оставляя за кормой перемолотую бурую массу и полоску чистой воды.
        На судне не было парусов. Вообще ни одного! Не заметно было и дымков от моторов, которые могли бы сдвинуть с места такую громадину. Тогда что же толкает ее вперед? Кажется, какие-то цепи или толстые канаты связывали носовую часть плавучего острова с островками поменьше, на которые брат Хуан не сразу обратил внимание. Судя по всему, это были спины огромных морских существ. Впрочем, по сравнению с кораблем-крепостью их гигантизм не казался столь уж впечатляющим.
        «Да ведь это же упряжка»! - поразился брат Хуан. В корабль были впряжены порождения Скверны. Морские твари! Они-то и тянули за собой громадное судно, пробивая дорогу сквозь бурые водоросли.
        Мало того, корабль, поразивший воображение командора, был не единственным. Просто он оказался самым большим и двигался во главе бесконечного каравана. Позади, на некотором удалении от флагмана, по проложенному им пути следовала растянувшаяся до горизонта флотилия из множества маленьких судов. Впрочем, относительно маленьких. Некоторые не уступали по размерам каравелле и дромону брата Хуана, а некоторые превосходили их, однако сейчас, на фоне головного гиганта, все они казались лилипутами. «Лилипутов», кстати, тоже тянули морские твари, правда, в меньшем количестве.
        «Откуда взялось столько кораблей? Кто на них плывет? Куда они направляются?» - эти мысли промелькнули где-то на периферии сознания командора и тут же исчезли.
        О неизвестной флотилии корабликов-«лилипутов» как-то не думалось. Все внимание брата Хуана вновь сосредоточилось на плавучей громаде, над которой уже закладывал виражи пернатый монстр.
        И вот ведь что самое удивительное: птица, державшая в когтях брата Хуана, вне всякого сомнения, летела к кораблю-крепости, а там…
        По просторной палубе сновали люди, которых пока трудно было рассмотреть. Но уже сейчас ясно: суетиться их заставляет не страх. Совсем не похоже было, что мореходы опасаются нападения с воздуха. Скорее, наоборот - брату Хуану показалось, будто команда встречает птицу. Так, может, это и есть тот самый берег, с которого взлетел крылатый мутант? Может, люди, сумевшие впрячь в свои корабли морских тварей, имеют власть и над летающими?
        Над головой грянул клекот, от которого у брата Хуана чуть не лопнули барабанные перепонки. Описав над плавучим островом еще один широкий круг, птица пошла на посадку.
        Глава 1
        - Тво-ю-мать. Тво-ю-мать. Тво-ю-мать… - глухо и зло бубнил из соседнего ряда Костоправ в такт собственным шагам. Вернее, он шагал, задавая себе темп движения нехитрой ритмичной бранью.
        Виктор покосился на лекаря. Непонятно было, чью именно матушку тот так часто поминает, но соваться сейчас с расспросами к нему определенно не стоило. Костоправ находился на грани. Чего доброго сорвется бедняга. А тогда бедными и несчастными станут все, кто идет рядом. Тогда одной лишь «тво-ю-матью» дело не обойдется.
        Впрочем, все они были на грани. Шутка ли: столько протопать по Котлу!
        Ныло плечо под ландскнехтской пикой. Рука устала удерживать в равновесии поднятый кверху длинный граненый дрын с массивным наконечником. Ноги наливались тяжестью. Брюхо возмущенно урчало от голода. Но в Котле нельзя отвлекаться на подобные мелочи и нельзя расслабляться ни на минуту.
        - Тво-ю-мать. Тво-ю-мать…
        Во французском Большом Котле все происходило в точности так, как рассказывал капитан русской роты Серега Кошкодер. Плотный строй и слаженные действия ландскнехтов помогали отражать нападения любых мутантов. Но если наемники Святой Инквизиции давали волю страху или усталости, если сбивались с шага, опускали оружие и ломали ряды, твари прорывали боевые порядки, устраивали резню и жрали ландскнехтов десятками. Последствия этих атак быстро приучили держать строй на марше даже таких раздолбаев, как Костоправ.
        За время, проведенное на котловой территории, рекруты-новобранцы настолько привыкли двигаться в ногу, что для этого уже не требовались ни барабанный бой, ни окрики командиров. В каждом ландскнехте теперь сидел свой внутренний барабанщик и свой командир. И иногда они подавали голос. Иногда прорывалось… Как вот сейчас у Костоправа.
        - Тво-ю-мать. Тво-ю-мать…
        «Тво-ю-мать. Тво-ю-мать», - присказка лекаря прицепилась и к Виктору. Теперь он тоже невольно повторял ее про себя, вышагивая в общем ритме.
        Рядом шел угрюмый Василь с такой же пикой, как у Виктора и Костоправа, и две арбалетчицы: уставшая, раздражительная и недовольная всем на свете Змейка (ну, точно еще один Костоправ, только в женском обличье) и Костяника, лица которой не было видно под тонированным пластиковым забралом старого шлема. Если поначалу девушка-мутантка, прятавшая глаза якобы от света, и вызывала у сослуживцев интерес, то теперь рота привыкла к ее странностям. Да и других занятий в Котле хватало, кроме как обсуждать девчонку, попавшую под ядовитую слюну мутанта и чуть после этого не ослепшую.
        Одно плохо: закрывшись пластиком от внешнего мира, Костяника утратила свою удивительную способность замечать опасных тварей раньше, чем это могли сделать другие. Мертвый металл и мертвый пластик мешали красным глазам девушки видеть живую кровь и сводили преимущества полезной мутации на нет.
        Впереди что-то прокричал по-английски польский рыцарь пан Якуб, ехавший на быконе во главе славянского полка.
        - Подтянись! - послышался голос Кошкодера, привычно перетолмачившего приказ начальства. - Ать-два! Ать-два!
        Команда одноглазого капитана сбила Костоправа с шага, но не с мысли.
        - Ать-мать. Ать-мать, - мгновенно перестроился он на новый ритм.
        Русская рота зашагала быстрее.
        «Ать-мать. Ать-мать», - в голове у Виктора опять крутилась прилипчивая речовка лекаря.

* * *
        Ландскнехтская колонна двигалась по узкому пространству между двумя лесными массивами, укрытыми толстым одеялом кронового мха. Раньше здесь проходил скоростной автобан, а после Бойни крестоносцы проложили поверх заброшенных шоссе орденский тракт.
        Дорога тянулась в обход крупных городов, оказавшихся в свое время эпицентрами бомбардировок, и огибала непролазные мутировавшие леса. Только по этому маршруту и можно сейчас пройти через Большой французский Котел. Не без потерь, но все же можно.
        Двигаться по Инквизиторской дороге было, конечно, легче, чем продираться через лесные заросли. И главное - безопасно. Ну, относительно безопасно…
        По обе стороны от тракта стояла стеной изуродованная мутациями растительность. Выкрученные спиралью стволы и ветви, уродливые, похожие на огромные головы желваки-наросты, выступающие из-под лопнувшей коры, какие-то длинные шевелящиеся будто живые (а может и правда - живые) отростки. Толстые - в руку человека - побеги вьюнков и цепкие лозы дикого винограда с тяжелыми гроздьями крупных несъедобных ягод, пучки острой ядовитой хвои, трава, норовящая схватить за ноги крюкастыми колючками. Листья размером с лопухи, шипы, как стрелы, яркие вонючие плоды там, где когда-то росли яблоневые и грушевые сады. Ну, и конечно, зеленоватые моховые бороды, свисающие с крон. Куда же без них, родимых, в котловом-то лесу…
        На тракте часто встречались следы обитающей в этих краях живности. Причем не всегда можно было определить, что за существа способны оставить ТАКИЕ следы. Порой земля на дороге была вспорота и вспахана настолько глубоко, что под слоем почвы проступал старый потрескавшийся асфальт. А иногда и куски асфальта оказывались вывороченными на поверхность.
        Близился вечер, и рекруты, измотанные очередным долгим переходом, мечтали о привале, ужине и нескольких часах сна под усиленной охраной часовых. Позади скрипели обозные телеги, влекомые уставшими быконями. Державшийся особняком отряд орденских всадников прикрывал в арьергарде пару боевых автоповозок с расчехленными пулеметами. Автоповозки - одна на базе внедорожника, другая - переделанный легкий броневик - тоже двигались на быконской тяге: Инквизиторы берегли топливо.
        Закованные в броню, хорошо вооруженные и прекрасно обученные рыцари Святой Инквизиции, да еще со своими автоповозочными пулеметами, могли бы быть отличным подспорьем в бою. Могли бы, но увы… Как показывал опыт предыдущих стычек с котловым зверьем, крестоносцы не горели желанием помогать ландскнехтам. Новобранцы должны были защищаться и отбивать атаки сами, используя навыки, полученные на учениях в вербовочном лагере.
        А стычек было много. Гораздо больше, чем хотелось.
        А уж потери… Некоторые полки через несколько дней пути уменьшились на треть, некоторые - и вовсе наполовину. Теперь даже недоукомплектованная русская рота на общем фоне не казалась малочисленной. А ведь через Котел им еще пилять и пилять…
        - Ать-мать! Ать-мать! - не умолкал Костоправ. Но для того чтобы выпустить пар и снять напряжение, этого было уже недостаточно. Внутренний барабан лекаря бил все яростнее, а внутренний командир свирепел. Голос Костоправа становился все злее. На него косилось все больше народа.
        Сослуживцы уже успели узнать, что такое Костоправ в ярости, и многие побаивались его не меньше, чем котловых мутантов.
        - Ать-мать!
        Виктор с тоской думал о том, удастся ли успокоить Костоправа, когда он снова сорвется. И о том, кто бы успокоил его самого.
        Шли дальше. Этот участок пути считался проверенным: головной дозор ничего подозрительного не заметил и сам жертвой мутантов не стал. Но, как оказалось, котловые твари перехитрили людей. Или они только что выбрались к тракту, не заметив разведчиков. А может, небольшая группка дозорных просто не заинтересовала хищников, и те решили дождаться, пока к ним притопает более сытное угощение.
        Что ж, твари своего дождались. Нападение произошло как всегда - внезапно и там, где его не ждали.
        - Ать…
        Ш-шух-ш-шух-ш-шух-ш-шух-ш-шух! Толстый мшистый покров, укрывающий лес, вдруг порвался… нет - взорвался. Сразу в нескольких местах. В воздух полетели зеленые клочья.
        - …мать! - икнул и заткнулся, наконец, Костоправ.
        Ш-шух-ш-шух-ш-шух-ш-шух-ш-шух! Снизу в кроновый мох ударили еще раз - сильно, мощно. Фонтаны зелени и сломанные ветки разлетелись в разные стороны.
        Из образовавшихся прорех над лесной кромкой у тракта, будто из воды, выныривали раззявленные пасти на толстых, как ствол камень-дерева, то ли шеях, то ли хоботах - длинных, гибких и бугристых. Именно пасти: голов на конце шей-хоботов Виктор не видел. А может, головы неведомого отродья были столь миниатюрными по сравнению со всем остальным, что человеческий глаз просто не мог их различить.
        Тел тварей, устроивших засаду, тоже видно не было, и невозможно было судить о том, что они из себя представляют. Впрочем, угрозу сейчас несли не тела, а заканчивающиеся пастями шеи, которые раскручивались как разжимающиеся пружины, вились над лесом словно бичи, и с обеих сторон дороги тянулись к ландскнехтской колонне. Пасти издавали щелкающие и кашляющие звуки, похожие на жутковатый смех.
        «Наверное, так могла бы смеяться смерть», - решил Виктор.

* * *
        Славянский полк оказалась в самом центре атаки. Якуб, схватившийся за меч и подавший своего быконя под прикрытие пикинеров, еще не закончил отдавать приказы, и ротные капитаны только-только начали переводить команды полковника, а ландскнехты, давно и безоговорочно поверившие в спасительную силу строя и на уровне инстинктов усвоившие, что следует делать при нападениях мутантов, уже выстраивали из походных колонн небольшие и подвижные боевые терции, щетинящиеся пиками и алебардами.
        Не утраченная на марше плотность рядов и выработавшаяся привычка идти в ногу теперь сослужили хорошую службу: когда котловые твари обрушились сверху, из моховых зарослей, их встретили должным образом.
        Усталость исчезла. Так бывает всегда: усталость уходит, когда приходит смерть. Перед лицом смертельной опасности открывается второе дыхание. Обязательно открывается. У того, кто не хочет перестать дышать вовсе.
        - Огонь! Волкопсовы дети! Пли! - кричал Кошкодер, сверкая своим единственным глазом.
        Уже стреляли…
        Грохнули самопалы. В воздухе засвистели стрелы. Пару раз пальнули Стрельцы, не пожалевшие ради общего дела своего скудного боезапаса. Щелкнули легкие арбалеты Змейки и Костяники. Стрелец-баба вроде бы даже попала. Еще несколько стрел вонзились в бугристую плоть, а пули и картечь оставили на извивающихся шеях-хоботах раны, сочащиеся густой темной кровью.
        Что-то залетело в раззявленную пасть одной из тварей, другой монстр забился в конвульсиях на краю леса, ломая ветки на деревьях и разрывая кроновый мох. Пара раненых мутантов по-быстренькому втянулись обратно под зеленый покров, но остальные отказываться от охоты не стали.
        Сначала шеи-пасти навалились на внешние ряды, где щитоносцы выстроили защитную стену, но…
        - Мечники - вперед! - сыпал приказами Кошкодер. - Бить из-за щитов! Остальные - в прикрытие! Три ряда на колено! Пики-лебарды - древком в землю! Наконечники - вперед и вверх! Следующие три - на плечо! Вперед и вверх! Следующие - вверх!
        Между и по-над щитами ударили тяжелые двуручные мечи.
        Шкура у котлового отродья оказалась не очень прочной: мечники, действовавшие под прикрытием щитоносцев и пикинеров, пробивали ее, оставляя на толстых безголовых шеях глубокие зарубки, вроде тех, что оставляет на стволах топор дровосека. Из зарубок густо лилась кровь, по цвету и консистенции похожая на болотную жижу.
        Длинные клинки секли толстые бугристые шеи, кромсали пасти и сносили выпирающие наросты. Полностью перерубить такой хобот, правда, было затруднительно, но все-таки еще с полдесятка покалеченных шей скрылось в лесу, пятная траву, деревья и мох темными потеками.
        Оставшиеся монстры выгнулись мостиком через непробиваемую внешнюю стену терции и ударили в глубь строя, пытаясь смять его изнутри. Не тут-то было!
        - Вверх! Пики-лебарды вверх! - орал Кошкодер.
        Вылезшие из котлового леса твари наткнулись на другой лес - пиково-алебардный.
        Сколько не тыкались шеи-хоботы сверху, всякий раз на их пути оказывались острия, лезвия и заостренные крюки, протиснуться между которыми мутантам никак не удавалось.
        Наконечники пик наносили чувствительные уколы, а алебарды рубили не хуже двуручных мечей. Щелканье и кашель монстров становились все громче и раздраженнее и уже мало напоминали смех.
        Одна из тварей оказалась то ли особенно настырной, то ли голоднее других. Не обращая внимания на боль, она нанизалась на пару пик, сломав при этом еще две или три, и дотянулась до пикинера, бросившего обломок древка, но не успевшего вынуть меч-кошкодер. Тварь наделась на него как чудовищный колпак и с отвратительным чавкающим звуком втянула в себя.
        Брызнувшая кровь залила несколько рядов. На землю упали искореженный стальной шлем, скрученный понож, расколотые обломки пластикового нагрудника и покоцанные ножны с коротким ландскнехтским мечом. Хорошо видно было, как человеческое тело продвигается внутри шеи-хобота быстро уменьшающимся комком - его словно сминали невидимые жернова. А монстр, прорываясь сквозь лезвия и наконечники, уже искал новую жертву.
        Упертую тварь накололи сразу на несколько пик, подцепили крюками, подтянули под алебарды. На безголовую шею и перемазанную человеческой кровью пасть обрушились с полдюжины топоров на длинных рукоятях. Совместными усилиями алебардщики все-таки отрубили этому мутанту то, что у него было вместо головы. Еще одного, отчаянно пытавшегося проломиться сквозь лес граненых древков и заточенной стали, Виктор, Василь и Костоправ приняли на «пирамидку» из трех пик.
        В какой-то миг монстр завис над головой Виктора. Сверху закапало: слюнки у твари текли, как вода из прохудившегося ведра. Желтые такие, пенистые, отвратные. Только вот добраться до двуногого лакомства мутант никак не мог: пики не позволяли.
        Виктор разглядел, что в слюнявой пасти нет зубов. Их заменяли частые и острые как бритвы пластины, закрученной спиралью уходившие куда-то в глубины глотки. «Не дай бог проглотит!» - ужаснулся Виктор. Попасть в такую мясорубку означало превратиться в фарш еще на пути к желудку монстра.
        Виктор оттолкнул безголовую шею пикой. Костоправ, изловчившись, всадил острие своей прямо в пасть твари. Та легко перекусила древко, сыпанув мелкой щепкой, но все же отпрянула к лесу, мотая шеей и надсадно хрипя. Видимо, наконечник встал тварюге поперек глотки.
        Рыцари-Инквизиторы по своему обыкновению не вмешивались. Выстроив в арьергарде собственный оборонительный строй, они безучастно наблюдали за стычкой со стороны.
        «Вот же суки! - подумал Виктор. - Хоть бы очередь из пулемета дали. Хоть бы стрелу пустили для приличия!»

* * *
        Все закончилось так же неожиданно, как и началось. Б?льшая часть израненных мутантов укрылась в прорехах мшистого одеяла, с пяток шей-хоботов вяло шевелилось на забрызганных темной кровью траве и деревьях да валялась на дороге срубленная алебардами «голова»-пасть.
        Рота потеряла пятерых.
        Прозвучал приказ двигаться дальше. Что ж, правильно: задерживаться здесь не стоило. И уж тем более никому не хотелось лезть в лес и выяснять, что это за милые зверушки напали на ландскнехтскую колонну. До наступления сумерек лучше убраться подальше. А то, какие твари устроили засаду на тракте, пусть остается загадкой. Переживем как-нибудь.
        Ландскнехты с опаской обходили лежавший на пути обрубок, напоминавший кусок неровного, плохо оструганного бревна, расколотого на конце. Приоткрытая пасть-раскол сильно воняла, а сочившаяся из нее темная кровь мешалась с желтой пенистой слюной. Бугристая пупырчатая шкура была густо покрыта рубленными и колотыми ранами.
        Виктор еще раз осмотрел странное существо, вернее, ту его часть, что валялась сейчас посреди дороги. Нет, головы на отрубленной шее-хоботе точно не было. Головы в привычном, человеческом понимании, во всяком случае. Был только ротовой провал. Возможно, небольшие бугорки возле самой пасти и выполняли какую-то «головную» функцию. Возможно, там даже находились зрительные, обонятельные или слуховые органы, но сейчас все было изрублено в фарш, так что узнать это наверняка не представлялось возможным. А вот полноценному мозгу здесь поместиться точно негде. Его у твари либо не было вообще, либо он находился где-то совсем в другом месте.
        Впрочем, пасть, заменяющая целую голову, при определенных обстоятельствах тоже является преимуществом. Побольше урвать, побыстрее заглотить… Может, обладателю такой пасти мозги на фиг не нужны? Может, чтобы жить - не тужить ему достаточно тупых рефлексов.
        Виктор вспомнил, как монстр на его глазах сожрал человека: на все про все ушло не больше секунды.
        Да и длиннющая, почти как у морского дракона шея-хобот тоже идеально подходит для охоты из засады. А что, очень удобно… Сам прячешься в лесу, а когда кто-то выходит на открытое пространство - выныриваешь из кронового мха и - хвать! Добыча уже в пасти. Не надо гоняться и перемещать туда-сюда всю массу тела. Шея достанет, пасть сожрет.
        Но все-таки интересно - из чего такая шея может расти?..
        Виктор покосился на лес с рваными прорехами в мшистом пологе.
        - У-у-у, прожора долбаная! Заглотка хренова! - послышалось бурчание Костоправа. Почему-то он сразу отнес это котловое отродье к женскому роду. - Уж я бы тебя накормил орально, соска длинношеяя!
        Вообще-то насчет последнего замечания у Виктора имелись большие сомнения. Снова вспомнилось, как легко монстр проглотил человека, причем целиком. Опасно все-таки кормить… такого… такую… Так.
        - Ни хрена не догоняю! - продолжал Костоправ. - Где у нее башка-то, а, Золотой? Вот это варежка раззявленная, и все, что ли?
        Виктор молча пожал плечами. Вопрос, скорее всего, был риторический.
        - Ур-р-родина какая, - поморщилась Змейка.
        - Не, я понимаю, в такую голову жрать удобно, - продолжал рассуждать Костоправ. - Ну, может быть, вылизываться с такой шеей еще можно. Но думает-то она чем? Жопой?
        - В Котле всякое может быть, - глубокомысленно заметил молчавший до сих пор Василь.
        - Слышь, сука, ты жопой думаешь, да? - переступая через неподвижный обрубок, Костоправ наподдал по уцелевшему бугристому наросту.
        То ли лекарский сапог задел какой-то нервный центр, то ли произошло рефлекторное сокращение мышц, но отрубленная шея-хобот вдруг дернулась, изогнулась калачом. Мертвая пасть клацнула острыми зубами-пластинками. Костоправ шарахнулся в сторону.
        Ругался он после этого долго, отчаянно и грязно.
        - Держать строй! - строго прикрикнул Кошкодер.

* * *
        - Во-о-оздух! - новый сигнал об опасности прозвучал, когда они отошли от места стычки и поднялись на небольшой открытый пригорок.
        - Пики-лебарды вверх! Подтянись! Сомкнуть ряды! Стрелки, г-товсь! - снова посыпались приказы Кошкодера. - Не зевать, мать вашу! Сопли не жевать!
        Никто не зевал и не жевал. Ландскнехты встали плотнее, подняв вверх оружие.
        В небе вились, непредсказуемо меняя траекторию полета, новые представители котловой фауны. Пять… нет - шесть особей. Широкие - шире врановских - кожистые крылья, четыре растопыренные конечности, вытянутое, голое, лишенное оперения тело, отдаленно даже смахивающее на человеческое, сзади - плоский копьевидный хвост.
        Больше, собственно, ничего разглядеть не удалось: слишком быстро летали твари.
        - Это еще что за страхолюдины такие, епть? - угрюмо вопросил Костоправ.
        И добавил с чувством:
        - Не люблю, мля, когда птички над головой летают.
        - Это не птички, - сказал Виктор. - Видишь, без перьев.
        - Ну, ощипанные птички, туды ж их в кочерыжку! - упрямо стоял на своем лекарь.
        - На летучих мышей похожи, - задумчиво отметил Василь. - Только на больших.
        «На очень больших», - мысленно поправил его Виктор.
        - Ну, в смысле, крылья у них такие же, - уточнил помор.
        - Горгульи это, - внес ясность стоявший неподалеку Кошкодер. - Что-то вроде вранов, только еще м-м-м… красивше. - Капитан поморщился.
        - Имел я такую красоту, прикрыв тулупом! - буркнул в сторону Костоправ.
        - Очередная местная, мать ее, достопримечательность, - продолжал Кошкодер. - Живут у рек, озер и на морском побережье. Любят воду. Далеко и быстро летают. Кроновые мхи рвут в клочья, так что под ними от этих зверюшек не спрячешься. При этом сами - живучие и злобные твари. Шкура - как камень, фиг пробьешь. И сильные, заразы: всадника с быконем в воздух поднять могут. Будем надеяться, нападут не на нашу роту.
        Горгульи метались между ландскнехтскими отрядами и лесом, возле которого произошла недавняя стычка, словно разрываясь между двумя целями и выбирая, куда спикировать. В конце концов, выбор был сделан: крылатые мутанты описали еще один круг над изготовившимся к бою людским строем и направились к лесу.
        - Пронесло! - с облегчением выдохнул Кошкодер. - Сегодня горгульи поужинают мясом, которое мы нарубили на тракте.
        - Теми шеями с глоталками, что ли? - удивился Виктор.
        - Ими самыми. Горгульи часто на них охотятся.
        Над лесом разнесся долгий пронзительный крик, от которого душа ломанулась в пятки.
        - Бр-р-р, - Змейку аж передернуло.
        - Горгульи перекликаются, - кивнул Кошкодер.
        Капитан тоже поежился.
        С возвышенности, где расположилась русская рота, хорошо было видно, как летающие твари спустились к тракту и примыкающему к нему лесу. Одна из горгулий, которой, видимо, не досталось добычи, обрушилась на моховый полог, яростно терзая его всеми четырьмя конечностями. В считанные мгновения тварь проделала в толстом зеленом слое изрядную дыру. Сложив крылья и обернув ими тело, она скользнула под мох, словно гигантский червь.
        В другом месте, наоборот, из-под мха вдруг неожиданно вскинулась, будто выстрелила шея-хобот. Лесная тварь попыталась поймать и заглотить низко летящую горгулью. Но вместо этого попалась сама. Горгулья, неожиданно кувыркнувшись в воздухе, ловко перехватила когтистыми лапами гибкий хобот чуть пониже опасной пасти и тут же в него вгрызлась.
        Шея попыталась снова укрыться в лесу, да куда там: сильные крылья горгульи яростно лупили по воздуху и тянули добычу вверх. Впечатление было такое, будто горгулья бьется на живой привязи. На самом деле это билась «привязь», ломая ветки и разрывая мох.
        А вот и вторая горгулья - та, что скрылась под толстым зеленым одеялом - вновь взмыла над лесом, вытягивая захваченную добычу - обессиленную и истерзанную.
        Вырвать своих жертв из леса горгульи не могли, поэтому пожирали их прямо так, опускаясь от пасти все ниже и ниже и оставляя после себя лишь окровавленный позвоночник с перемолотыми костистыми отростками коротких ребер и переплетениями толстых жил.
        Виктору показалось, будто обгрызенные позвоночники еще шевелятся.
        Долго наблюдать за охотой крылатых монстров ландскнехтам не позволили. Прогудел сигнальный рог, ударили барабаны. Колонна двинулась дальше, предоставив котловым тварям возможность разбираться друг с другом без свидетелей.
        Глава 2
        Походный шатер Верховного Магистра Святой Инквизиции Его Преподобия Йохана Остландского стоял на побережье Бискайского залива. Именно сюда со всего Пиренейского полуострова стягивались корабли Армады. Когда-то это были испанские земли и воды, теперь же…
        Теперь все по-другому. Отсюда начинается территория Ордена. Территория гармонии, порядка, спокойствия и правильной… истинно правильной жизни. Кое-где, правда, тлеют еще очаги Скверны, которые предстоит зачистить, облагородить и присоединить к Инквизиторским владениям. А дальше за орденскими границами лежат земли язычников, варваров и иноверцев, не признающих Черного Креста. Но это тоже временно. Рано или поздно Святая Инквизиция доберется и до них.
        Сильный ветер с Атлантики бился в широкий полог, словно тварь-мутант, вознамерившаяся свалить шатер и попрать развевающееся над ним знамя Креста. Но, разумеется, такое не под силу презренным порождениям Скверны. Черный Крест сильнее всех Скверн вместе взятых.
        И все же… Проклятые, проклятые Скверны!
        Йохан Остландский - крепкий коротко стриженный человек с тщательно выбритым и ухоженным лицом - на миг прикрыл глаза, всегда горевшие стальным отблеском веры. Тонкие губы сжались. По высокому открытому лбу пролегли глубокие, будто продавленные лезвием тупого ножа морщины. Размышления о Сквернах всегда портили Магистру настроение. Но сейчас имелся противовес этим дурным мыслям. Хорошие новости.
        Йохан открыл глаза.
        В шатре он был не один. Перед рабочим столом Магистра стоял навытяжку ландкомтур брат Себастьян, возглавлявший посольство в землях викингов. Посол выглядел уставшим, вымотанным и исхудавшим. Что ж, неудивительно. Добравшись с викингами до Германии, но не застав там главу Ордена, он с небольшим отрядом пересек французскую Скверну и отыскал на испанском побережье новую ставку Магистра.
        Свою миссию брат Себастьян выполнил на «отлично». Как, впрочем, и всегда: ландкомтур был верным слугой Черного Креста и Верховного Магистра. Первые драккары жадных до добычи северных варваров начали присоединяться к флотилии Инквизиции задолго до того, как брат Себастьян попросил аудиенции.
        Однако посол сумел не только заключить союз с северянами. Он привез кое-что еще. Кое-что очень важное. Йохан провел рукой по старой, тщательно закатанной в пластик и потому неплохо сохранившейся карте, разложенной на столе.
        Россия. Страна, которая, как и прочие государства старого мира, перестала существовать после Бойни. Теперь от этой некогда большой и великой страны остались лишь гиблые Скверны да дикие варварские земли, на которых не чтут Черного Креста.
        А еще…
        Да, осталось и кое-что еще.
        Карта была испещрена красными отметинами с указанием точных координат. Каждая метка обозначала…
        - Значит, все это - русские военные объекты? - Йохан прищурился, прикидывая количество красных точек. Их было много. Очень.
        - Да, ваше преподобие, - брат Себастьян почтительно склонил голову. - Старейшина поморов из Соловецкой крепости сказал так.
        - Не обманул? - Магистр оторвался от карты. Пристальный взгляд глаз цвета стали полоснул по лицу брата Себастьяна, словно кинжал с раздвоенным лезвием.
        - Вряд ли. Помор находился в таком состоянии… - начал брат Себастьян, но, запнувшись, уточнил: - Он был доведен до такого состояния, в котором люди предпочитают не лгать. К тому же я дал ему понять, что проверю его информацию. И, разумеется, объяснил, что ждет его в случае обмана.
        - Почему ты не привез его с собой?
        - Он слишком стар и слишком слаб, ваше преподобие. Не думаю, что старик выдержал бы такой путь. К тому же он мог проговориться викингам о том, что я везу. А викинги могли предъявить права на карту. Спорить с ними на их драккаре трудно.
        - Разумно, - согласился Йохан. - А этот помор… он все еще жив?
        - Когда я уезжал, был жив, - кивнул брат Себастьян, обозначив уголком рта подобие слабой улыбки. - И дорожил своей жизнью так, как это могут делать только старики, уже отжившие свой век, но не желающие умирать.
        - Есть кому за ним присмотреть?
        - Я оставил на Соловках брата Фридриха.
        - Брат Фридрих, - Магистр наморщил лоб. - Это…
        - Пыточный мастер при нашем посольстве, - подсказал ландкомтур. - Собственно, он и заставил помора говорить. Он же проследит за тем, чтобы старик не болтал лишнего викингам. Но все же я попросил сохранить пленника живым так долго, как это будет возможно. На тот случай, если он нам вдруг пригодится.
        - Хорошо, брат Себастьян, - кивнул Йохан. - Ты сделал благое дело для Святой Инквизиции, и твои усилия будут вознаграждены. А теперь ступай и отдохни. Мне нужно помолиться.
        Ландкомтур с поклоном удалился из шатра.

* * *
        За пологом, который, выходя, поднял брат Себастьян, открылся вид на берег и море. Суша пестрела от шатров и знамен с черными крестами. В море было тесно от прибывающих кораблей. Суда уже сейчас не помещались в бухте и многие стояли на рейде в открытой воде. Армада собиралась в единый кулак.
        «Только бы не было шторма», - подумал Йохан. Впрочем, даже если и будет… Шторм позволит отобрать для экспедиции самые надежные корабли и самые умелые команды. Лучшие из лучших.
        Полог опустился.
        Магистр еще раз глянул на карту. Она была изготовлена в виде книжки-раскладушки. Такую карту удобно хранить, транспортировать и использовать, открывая нужную страницу или разворачивая целиком.
        Сыпь ярко-красных точек хорошо выделялась в сетке меридианов и параллелей, между мелким, но очень четким кириллическим шрифтом, обозначающем города, реки, моря. Точки располагались и на территории Большой русской Скверны, и южнее ее, и севернее, и восточнее. Если хотя бы малая часть красных меток действительно окажется сохранившимися военными объектами и складами - этой карте поистине нет цены.
        Завладев ТАКИМИ запасами старого оружия, Святая Инквизиция сможет противостоять любому врагу Черного Креста и любым созданиям Скверны. С ТАКИМИ запасами Орден подомнет под себя весь мир. Установит контроль над ним. И будет чистить, чистить, чистить оскверненные земли.
        Йохан не особенно рассчитывал найти исправные ракеты, танки или самолеты. Во время Бойни все это наверняка стало приоритетной мишенью, а что не стало - вышло из строя без надлежащего ухода. Проржавело, сгнило, сломалось.
        Нет, военная техника, скорее всего, превратилась в металлолом. Но ведь были еще арсеналы стрелкового оружия. О подземных мобилизационных складах, разбросанных по необъятным российским территориям, до сих пор ходят легенды. И хоть какие-то из них должны же сохраниться! Простые, неприхотливые и безотказные «калашниковы» и штабеля цинковых ящиков с патронами приумножили бы силу Святой Инквизиции.
        Силу… Йохан невесело улыбнулся. Раньше реальная сила измерялась количеством ядерных боеголовок. Теперь - количеством старых стволов и боеприпасов к ним. Мир измельчал. Как, впрочем, и люди. Люди сейчас много боятся и мало живут. Лишь немногие переступают через тридцатилетний рубеж, остальные погибают раньше. И видят теперешние людишки недалеко. Они, как правило, ограничиваются своими жалкими клочками земли, зажатыми между территориями Скверны. Только Святая Инквизиция решается менять этот грешный мир к лучшему с помощью огня, меча, Черного Креста и благочестивых молитв.
        Магистр встрепенулся. Кстати, он ведь хотел помолиться. Надо поблагодарить Черный Крест за карту. Попросить удачи. И совета.
        Совет сейчас нужен как никогда. И корабли, и люди практически готовы к отплытию. Скоро начнется Великий западный поход и новая Конкиста.
        Но карта, привезенная братом Себастьяном, породила сомнения.
        Не разумнее ли сначала отправить войско за старым оружием? Если найти его, морская Армада Святой Инквизиции станет поистине несокрушимой.
        Но с другой стороны… Поиски военных объектов в восточных землях займут много времени, а с запада все ощутимее веет угрозой, не очень понятной пока, но уже вполне отчетливой. Орденские разведывательные экспедиции, уплывающие вслед за солнцем, не возвращаются обратно, зато океан все чаще приносит странных нездешних тварей. Причем исчадия неведомой Скверны, выползающие из атлантических вод, ведут себя слишком… слишком организованно, что ли. Уж очень их слаженные действия напоминают тактику передовых отрядов противника, просачивающихся на чужую территорию, проводящих разведку и прощупывающих силы врага перед решающим вторжением. Возникает впечатление, будто тварей гонит на Европу чья-то злая воля.
        Если дело действительно обстоит так, то медлить с отплытием нельзя. Обычный человек не способен управлять мутантами. Значит, морских гадов из Атлантики контролирует какое-то особое отродье Скверны, до которого нужно добраться, и поскорее.
        Собственно потому и собирается сейчас Армада, потому и готовится морской поход на запад. Святая Инквизиция должна уничтожить неизвестного врага, кем бы он ни был, прежде, чем враг этот сам нанесет удар. А что будет, если орденские силы отправятся на восток искать российские военные объекты, а Европу тем временем захлестнет нечто, что несет угрозу Ордену и Черному Кресту?
        Совет… Верховному Магистру Святой Инквизиции нужен был мудрый совет.

* * *
        Йохан сложил карту, поднялся из-за стола и подошел к высокой треноге, на которой стояла жертвенная серебряная чаша, прикрытая пластиковой крышкой. Судя по весу, чаша была наполнена, впрочем, как и всегда: за этим братья из охраны Магистра следили особенно тщательно.
        Йохан раздвинул полог, отделявший жилую и рабочую части шатра от Святилища. Здесь начиналась запретная территория, вступать на которую имел право лишь Верховный Магистр. Свет сюда почти не попадал, в углу едва тлела подвешенная на цепочке лампадка.
        Он зажег от лампадки свечи в крестообразном подсвечнике.
        Под плотным, украшенным черными крестами балдахином в самом центре Святилища на небольшом - по пояс - возвышении был установлен походный алтарь.
        Йохан откинул занавес и шагнул к алтарю. Внес жертвенную чашу и подсвечник. Тяжелая негорючая ткань балдахина, шурша, опустилась за его спиной, окончательно отделив Магистра от мира и суетных мыслей.
        Это было место уединения, молитв, размышлений и снисходящей благодати.
        На алтаре хранился Ковчежец. Небольшая, отделанная пластиком, окованная металлом и украшенная золотом шкатулка, по размеру и форме напоминающая глухой рыцарский шлем. На инкрустированном боку Ковчежца выделялась выступающая изнутри гладкая поверхность с правильным крестообразным вырезом. Две пересекающиеся под прямым углом темные щели. Каждая - не длиннее мизинца. Черный Крест. Главный знак и главная святыня Ордена.
        Черный Крест Святой Инквизиции не имел ничего общего с религиозными культами прошлого. Кто-то в новые времена после Бойни зачем-то возвращался к прежним богам, не уберегшим этот мир. Инквизиция поступала разумнее: новым временам она несла новую веру. Ее Черный Крест не отягощен связью со старым миром и старым крестом. Тут все по-другому. И проще и сложнее одновременно. Крест для новых Инквизиторов был ценен сам по себе. Просто как Крест. Черный. Великий. Сильный. Беспощадный. Сейчас он был не просто символом, он являлся самой сутью веры. Крест сам по себе был богом, и никаких других богов Святой Инквизиции не требовалось.
        Йохан благоговейно опустился на колени перед реликвией. Поставил рядом жертвенную чашу и свечи.
        Сразу за алтарем стояло старое зеркало, в которое надлежало посмотреться, прежде чем приступить к молитве, и в которое нужно было взглянуть, уходя из Святилища.
        Неровное пламя свечей вырывало из мрака лицо Магистра, Ковчежец и зеркало. Секунду или две Йохан всматривался в свое зеркальное отражение, настраиваясь на нужный лад. Бледный лоб, глубокие впадины глаз… Он решил, что готов к молитве.
        Склоненная голова коснулась Ковчежца. Магистр почувствовал лбом приятную прохладу гладкого бока реликвии и тепло крестовидного выреза на ней.
        Губы уже шептали молитву.
        - …Черный Крест… мудрости… власти… могущества… веры… - слова едва-едва прорывались сквозь взволнованное дыхание. - Взываю… помоги… вразуми… проясни… дай совет…
        Тяжелый полог балдахина, укрывший человека и его святыню, не шевелился и был подобен стене.
        - Черный Крест! Взываю! Взываю! Взываю! Взываю! - четырежды, как и положено просить у Креста, вымолвил Йохан и замер в ожидании ответа, не поднимая головы и не отрывая лба от Ковчежца.
        Ответ пришел. Правильный ответ. А других Черный Крест и не дает.

* * *
        Молитва помогла успокоиться и сосредоточиться. Мысли потекли в нужном направлении. Черный Крест дал знать, что и как нужно делать. Крест все объяснил и все разложил по полочкам. Как всегда.
        Перед людьми, изготовившимися плыть на запад, нельзя ставить новую цель и вести их на восток. Они уже получили необходимый настрой, который не стоит ломать. Люди, собранные для плавания, готовы к плаванию. Любой другой приказ может поколебать их веру и их верность. Но главное даже не это. Глупо отправлять Армаду с наемниками-ландскнехтами на поиски старого русского оружия. Старым оружием должны владеть только рыцари Ордена. А значит…
        Решение лежало на поверхности. Нужно было только попросить Черный Крест о помощи, чтобы понять это.
        Значит, когда флот отплывет в закатную сторону, несколько экспедиционных рыцарских отрядов отправятся в русскую Скверну. И дальше - за Скверну тоже. Рыцари Святой Инквизиции совершат рейд по обозначенным на карте объектам и вернутся с добычей. Или с важной информацией.
        Йохан поднял голову и снова взглянул в зеркало. На лбу Магистра темнел отпечаток Ковчежца. Два перекрещивающихся жирных мазка густого дегтярного цвета повторяли очертания крестовидного отверстия на боку реликвии. Неоспоримое подтверждение того, что Черный Крест снизошел до ответа и направил мысли молящегося.
        Что ж, Скверна ставит метки на своих мутантах, а Черный Крест помечает верных служителей своей печатью. Магистр улыбнулся, наблюдая, как быстро печать Креста впитывается в кожу и без следа исчезает среди морщин. Снаружи такие отпечатки не держатся долго, но внутри они остаются навсегда.
        Не поднимаясь с колен, Йохан открыл чашу, которую принес с собой. Под пластиковой крышкой лежало свежее мясо, нарезанное тонкими ломтиками. Время молитв прошло. Пришло время приносить жертву.
        Магистр выловил из кровавой жижи пласт сырого мяса и поднес его к крестообразной прорези на боку Ковчежца. Мясной ломоть втянуло внутрь. И второй. И третий. И следующий. В Ковчежце послышались чавкающие звуки. Черный Крест принял жертву.
        Темная прорезь на боку Ковчежца окрасилась в багряное. Но Йохан знал: это лишь на время. Черный цвет скоро снова поглотит красные оттенки.
        Крест ел любое мясо. Чистые животные и мутанты Скверны, рыба, морские гады - ему было без разницы. Человеческое мясо он, кстати, принимал тоже. Черный Крест был живой святыней. И чтобы поддерживать жизнь, ему нужно было есть.
        Говорят, раньше в ковчегах хранились мертвые святые мощи, да и теперь кое-где люди еще поклоняются засохшим останкам. Только какой в этом смысл? Магистр не понимал. Вот Черный Крест - жив и могуществен. Любой, кто прикладывается к нему лбом, физически ощущает его силу. А что может мертвая святыня?
        Выйдя из Святилища, Йохан снова поставил опустевшую жертвенную чашу на треногу. Накрывать крышкой не стал. Пусть чашу снова наполнят свежим мясом.
        Глава 3
        Опасность в Котле могла таиться где угодно, и Виктор, уже привыкший во всем полагаться на всевидящее красное око Костяники, чувствовал себя на французской земле неуютно. Пластиковое забрало, за которым девушка-мутантка вынуждена была прятать глаза, сводило на нет ее полезные способности. Пока тонированный пластик отгораживал от мира лицо Костяники, она не могла вовремя распознавать угрозу. Так случилось и на этот раз.
        Одинокое, опутанное кроновым мхом камень-дерево, возле которого расположилась на привал русская рота, казалось безобидным. Его скрученные ветви были не очень густыми, а намотанные на них и покачивающиеся на ветру, словно ордынские бунчуки, моховые клочья, не смогли бы укрыть крупного зверя. Зверя - нет, но когда сверху вдруг посыпались черви, отскочить от дерева успели не все.
        Пять или шесть ландскнехтов свалились как скошенные, захрипели, тараща глаза и сотрясаясь в мелкой судороге. Костяника в ужасе шарахнулась прочь.
        Виктор почувствовал, как на правый рукав ему что-то ляпнулось сверху. Ага, вот она, зараза. На толстой кожаной куртке с защитными бляхами извивался жирный червь цвета скисшего молока. Короткий, толстый, с острой колючкой спереди. Шип слепо тыкался в металлические и пластиковые пластины и пробовал на прочность толстую кожу доспеха. Доспех уколы пока выдерживал, но червь упорно искал уязвимое место. На кончике шипа поблескивала вязкая капля.
        Яд? А вдруг?
        Виктор отдернул пальцы, которыми намеревался сбросить отвратительное существо. В Котлах даже с такой мелюзгой следует вести себя осторожно.
        Он тряхнул рукой, однако тварь падать не желала. Червь словно прилип к куртке-панцирю и настырно продолжал изучать ее поверхность. Видимо, шершавая, потрескавшаяся кожа и нашитые на нее бляхи помогали червяку держаться. Извиваясь, он полз по рукаву все выше. Да что же это такое-то, а?!
        - Иглонос! - раздался рядом чей-то крик. Кричал Кошкодер.
        Иглонос… А словечко-то знакомое! Точно! Костяника рассказывала о шипе иглоноса, при помощи которого брат Себастьян собирался прикончить ее на драккаре викингов. То-то девчонка так сдернула от дерева. До сих пор Виктор знал об этом ядовитом существе лишь с ее слов, и - вот, пожалуйста: представился случай познакомиться поближе. Причем не только ему.
        - Пшли на хрен, мать вашу, гребаные опарыши! - басовито и, как показалось Виктору, испуганно заорал Костоправ, тоже безуспешно пытавшийся сбросить с себя опасных червей.
        Виктор увидел, как еще кто-то упал, уже отбежав от опасного дерева. Наверное, не всякий доспех спасет от жала твари. И даже хваленый ландскнехтский строй сейчас не поможет. А вот ему, Виктору…
        «Повезло!» - промелькнула мысль. Если бы эта шипастая зараза попала на лицо, неприкрытые руки или завалилась куда-нибудь за шиворот, он бы тоже бился сейчас в судорогах и пучил глаза от боли. А так - есть время. Виктор выхватил из ножен короткий ландскнехтский меч и…
        И пусть тот, кто скажет, что с мечом против червяка воевать глупо, идет далеко и надолго в указанном Костоправом направлении. На хрен, мать вашу, в общем…
        Виктор сковырнул лезвием тварь с куртки, сбросил на землю и раздавил извивающееся жирное тело. Под ногой противно хрустнуло и хлюпнуло.

* * *
        - У-у-у, глисты позорные, шип вам из носа в зад! - разорялся Костоправ. И было от чего: Виктор заметил на нем сразу три белые загогулины. Две - на плечах, как погоны, третий червь заползал за спину. Стараясь стряхнуть мутантов, но опасаясь прикасаться к ним, Костоправ дергался, подпрыгивал и размахивал руками. Со стороны могло показаться, будто лекарь выплясывает дикарский танец или бьется в трясучке.
        Видимо, Костоправ заметил, как один из червей уползает из пределов видимости, и заволновался еще сильнее. Сорвав с пояса кистень, лекарь попытался сбить тварей.
        Звяк! Звяк! - стукнулась гирька о доспех. Лекарь не рассчитал: на панцире треснула пластиковая бляха. Костоправ взвыл от боли, но ничего не добился.
        - Замри! - Виктор с обнаженным мечом подступил к товарищу.
        Тот, продолжая материться, все же прервал свой танец и застыл в нелепой позе: вполуприсяде, с разведенными в стороны руками. В правой покачивался кистень.
        Шик, шик, шик. Три движения клинка - и готово! Черви с плеч и со спины Костоправа слетели в траву. Лекарь тут же ожил…
        - Н-на! Н-на! Н-на! - три удара кистеня довершили расправу, оставив на земле лишь мокрые пятна.
        По примеру Виктора еще несколько рекрутов стряхивали червей с себя и друг с друга при помощи ножей и мечей. Похоже, опасность миновала, но Костоправ никак не мог успокоиться.
        - Вообще, писец полный! - сокрушался он. - Чуть за шиворот, суки, не заползли! Да я этих ползунов игложопых щас повтыкаю друг в друга, етить…
        - Иглоносых, - машинально поправил Виктор.
        - Пофиг! Хоть иглохренных! Все равно повтыкаю и… и… - Костоправ задумался, но ненадолго. - Ожерелье, мля, из них Змейке сделаю.
        Вообще-то очень сомнительно было, что Костоправ всерьез намеревался заняться подобным ювелирным творчеством. Да и Змейка вряд ли будет рада такому подарку. Впрочем, Виктор решил дать товарищу выговориться.
        Выговаривался Костоправ долго, смачно и витиевато, пока его затянувшийся монолог не прервала Стрелец-баба.
        - Стой, не двигайся! - Змейка расширенными глазами смотрела куда-то между ног Костоправа.
        - Н-н-нет, м-м-мля! - побледневшими губами произнес тот, с обреченным видом опуская голову.
        Опа! Виктору тоже стало не по себе. На бедняге-то, оказывается, сидел еще один червь, которого он не заметил. Похоже, гаденыш прятался за наколенником, а теперь переполз на пах. А ведь там снизу на штанах никакой защиты. Один укол, да еще в такое место и - прощай, Костоправ!
        В руке лекаря снова дернулся кистень. Дернулся и замер. Ага, не будешь же лупить себя гирькой по яйцам.
        - Н-н-нет… - снова растерянно простонал Костоправ.
        Шипастый червь уже изогнулся крюком, выставив ядовитую иглу вверх. Он явно намеревался нанести пробный укол.

* * *
        - Спокойно, - сказал Виктор, хотя сам никакого спокойствия не чувствовал.
        Он осторожно двинул мечом.
        Змейка стояла ближе и действовала быстрее.
        Выпад. И ф-ф-ших!
        Заточенная сталь мелькнула между расставленных ног Костоправа. Рассеченная надвое белесая загогулина упала в траву, а на штанах лекаря появился порез. К счастью - только на штанах: крови нет.
        Костоправ и Виктор выдохнули одновременно.
        «Хороший удар», - подумал Виктор.
        Что ж, Змейка была в своем праве. То, что хранится в Костоправовых штанах и на что покушался ядовитый червяк - ее законные владения. И защищать их - тоже ее прерогатива.
        - Чисто! - объявила Змейка.
        И защищать, и зачищать…
        - Чисто, мля? Уверена, мля? - на полном серьезе спросил Костоправ. - Я точно не обоссался, епс, и в штаны не наложил? А то мне чего-то показалось…
        - Идиота кусок! - поморщилась Стрелец-баба.
        - Ты поговори еще, женщина, - буркнул Костоправ. - И это… На привале портки зашьешь, ясно?
        - С какой, блин, радости?
        - С такой! Ты порезала, ты и зашивай. Что я, едрить-перевердить, в дырявых штанах теперь по Котлу бегать буду?
        Ладно, пусть поворкуют голубки. Виктор отошел к Костянике. Тонированное забрало закрывало ее лицо, но и так было понятно, в каком состоянии она сейчас находится: девушку всю аж трясло. Наверное, неприятные воспоминания. Драккар викингов, брат Себастьян, червяк с ядовитым шипом… Виктор приобнял Костянику, успокаивая.
        А возле Костоправа уже ходил, пряча улыбку в бороде, Василь.
        - А ведь Змейка запросто могла бы промазать, - философски заметил помор, разглядывая дырку на штанах лекаря. - Слышь, Костоправ, ты бы как предпочел: чтобы тебе туда ядовитой иглой засадили или чтобы хозяйство срезали?
        Ну, это Василь зря… Костоправ был сейчас не в том состоянии, чтобы шутки шутить.
        - Варежку захлопни, весельчак, - посоветовал лекарь, выразительно качнув кистенем. - И на завязки завяжи, пока зубы целы, епть!
        - Да я-то захлопну, - осклабился Василь, все еще глядя на распоротые штаны. - Я-то завяжу. Но тебе ведь от этого теплее не станет.
        Костоправ резко и неожиданно мотнул кистенем. Гирька, описав в воздухе неуловимую короткую дугу, звякнула по широкому полю шлема на голове помора.
        Дзын-н-нь!
        Шлем слетел на землю. Кистень мелькнул перед самым лицом Василя.
        Сила удара и расстояние были рассчитаны столь же тщательно, как сила и расстояние недавнего Змейкиного выпада. Но вообще-то раньше у Костоправа до рукоприкладства доходило редко. Крыть матом он крыл, но чтобы вот так…

* * *
        - Ты чего творишь, морда лекарская?! - возмущенный Василь схватился за меч. - Совсем с катушек съехал?!
        - В чем дело?! - к ним подскочил встревоженный Кошкодер. Ну, конечно: разборки в роте, да еще с применением оружия. За такое у ландскнехтов вешают.
        - Все путем, капитан, - хмуро отозвался Костоправ. - У этого умника глист шипастый на каске сидел. Мог и в башку забраться.
        Ага, и попробуй теперь докажи, что это не так.
        Виктор покосился на каску помора. Ого! А ведь все так! На поцарапанном и чуть смятом поле каски осталось пятно слизи и ядовитый шип. Костоправ действительно сбил опасного червя. Ну, разве что ударил при этом по шлему сильнее, чем следовало бы. Наверное, чтобы выпустить пар, одной ругани было недостаточно. Впрочем, лекаря тоже понять можно: сначала беднягу заставили поплясать ядовитые червяки, потом его чуть не ужалили в самое ценное для мужика место, потом едва не срезали мечом причиндалы, потом - перебранка со Змейкой и, наконец, - насмешки Василя. Станешь тут на людей с кистенем бросаться.
        Василь, сплюнув, вложил меч в ножны и молча принялся оттирать шлем травой.
        - Понятно, - разглядев остатки червя на каске, Кошкодер тоже успокоился и потерял интерес к конфликту.
        Сейчас его больше занимало другое.
        - Все назад! - велел капитан, обращаясь к подчиненным.
        Вообще-то этот приказ, на взгляд Виктора, был сильно запоздавшим и даже совершенно уже излишним: все, кто мог, давно отступили от опасного дерева. Но второй приказ, прозвучавший вслед за первым, вообще не лез ни в какие ворота.
        - Назад говорю! К дереву!
        Ландскнехты, стоявшие вокруг, недоуменно переглянулись.
        - Ты че, Кошкодав, вместе с червяками с дерева рухнул? Головой ударился? Или тебя в мозг, едрить твою, ужалили? - Костоправ, еще не до конца отошедший после пережитого шока, не выбирал выражений.
        - Чего?! - капитану это, конечно, не понравилось. Ноздри Кошкодера расширились, единственный глаз гневно сверкал.
        - Какое еще на хрен «к дереву»?! - не унимался лекарь. - Ты глаза разуй! Посмотри на это, мать его, дерево! Там опарышей игложопых как нарывов на старой шлюхе!
        Действительно, ядовитые черви, похожие на отрубленные пальцы толстяка, вновь сползались к камень-дереву Некоторые начинали подниматься по выступающим из земли узловатым корням и толстому шершавому стволу.
        - Да чтоб мы туда… Ох… еть! - Костоправ как стоял, так и застыл с раскрытым ртом и покачивающимся в руке кистенем.
        Отчетливое движение наметилось не только снизу. Вверху, в бороде кронового мха, тоже что-то зашевелилось, раздвигая зеленую губчатую массу. Одна из скрюченных веток камень-дерева вдруг разогнулась и, шевеля «сучьями», потянулась к лежавшим на земле людям.
        Да нет, никакая это не ветка! Виктор вдруг осознал, что видит некое существо, приросшее к дереву и являвшееся, вне всякого сомнения, его частью, принявшее его цвет и форму, но живущее при этом своей собственной жизнью. На конце (носу? голове?) неведомой твари имелось утолщение, словно бы изъеденное жуками-древоточцами. Только не в жуках тут дело. Судя по всему, именно из этой «ветки», прятавшейся до поры до времени в кроновом мху, и высыпались на людей ядовитые черви.
        Наступила тишина, в которой отчетливо слышался лишь шелест и слабое похрустывание ожившей ветки. Словно змея или, скорее, гибкая рука, она тянулась к ужаленным ландскнехтам. На источенном утолщении-набалдашнике будто пальцы шевелились несколько длинных тонких отростков.
        Ландскнехты попятились от дерева.
        Глава 4
        - Ни хрена ж себе, охренительная хреновина, хреном ее об хрен, нахрен! - вновь обозначил свое присутствие Костоправ. При желании и определенном вдохновении он мог виртуозно жонглировать даже одним из своих любимых словечек, выстраивая на его основе замысловатые конструкции.
        Лекарь повернулся к капитану:
        - Это что за хрень такая, Кошко…
        - Иглонос, - не дослушав, ответил тот.
        - Ёпть! А те глисты с иголками тогда кто?
        - Шипы иглоноса, - сухо объяснил Кошкодер, вынимая меч.
        - Охренеть! - видимо, шокированного в очередной раз Костоправа крепко заклинило на «хреновой» теме. - Живые шипы?
        - Живые как видишь.
        - Мля! - глубокомысленно изрек Костоправ, обдумывая услышанное.
        Действительно, было над чем задуматься. Это что же получается: ветка, которая не ветка вовсе, и черви, которые тоже, оказывается, не совсем черви, действуют сообща? Симбиоты? Паразиты? Единый организм?
        - Слышь, - Виктор тихонько позвал Костянику. - Тебе такое дело знакомо?
        Девушка отрицательно качнула закрытым шлемом. В тонированном забрале отразилось заходящее солнце. Ну да, она была бы хорошим гидом в русском Большом Котле, а здесь - французский. Здесь уже встречалось много чего такого, что Костяника сама видела в первый раз. У каждого Котла, как и у каждого человека - свои странности. А любая странность - это потенциальная опасность.
        Виктор тоже потянул клинок из ножен.
        - Вперед! - снова потребовал Кошкодер. - Чего встали, волкопсовы дети?
        - Опух, да? - удивленно воззрился на него Костоправ. - Хочешь, чтобы мы сами полезли под этот хрен быконский?
        Самое интересное, что ветка с набалдашником на конце действительно отдаленно напоминала половой орган самца-быконя. Только очень большой. Костоправ по причине своей безнадежной и окончательной испорченности склонен был безошибочно подмечать подобные вещи.
        - Оно нам надо, капитан? Совсем без роты остаться хочешь? Или у тебя так много людей, а, мля?
        Вопреки ожиданиям, Кошкодер не стал рвать и метать. Капитан не угрожал и не орал на подчиненных. Только раздосадованно сплюнул:
        - Сзади прикройте, чтобы червяки не подползли. И учитесь, салаги!
        Кошкодер направился к злополучному камень-дереву.
        Костоправ покрутил пальцем у виска.
        Черви в траве больше не копошились: все они уже поднимались по камень-дереву, от чего казалось, будто по темной коре снизу вверх течет волна отвратительного белого гноя.
        Кошкодер беспрепятственно подошел к живой «ветке», когда та уже почти дотянулась до первой жертвы. «Ветка» нацелилась в ноги парализованному ландскнехту, однако, почуяв присутствие дееспособного человека, повернулась изъеденным утолщением-гнездом к капитану. Иглонос уставился на Кошкодера зияющими дырами, словно множеством пустых глазниц. Угрожающе зашевелились передние отростки твари, сама она вся напряглась, будто змея перед броском.
        Со ствола камень-дерева на землю снова беспорядочно посыпались черви. Со всей невеликой скоростью, на которую они были способны, ядовитая мелюзга поползла к Кошкодеру. Движение обозначилось и в гнезде-наросте: там, в темных норах тоже закопошилась шипастая дрянь.

* * *
        Кошкодер бросился к иглоносу и тут же отскочил в сторону: мутант, среагировав на атаку, резко дернул навстречу человеку гнездом-набалдашником. Оттуда, будто маленькие толстые стрелки, вылетело несколько шипастых червей. Два или три попали на нагрудник Кошкодера, но проткнуть его не смогли.
        В воздухе мелькнул короткий ландскнехтский клинок. Раз, другой. Врубился под углом в живую «ветку». Раздался звук, похожий одновременно на смачный засос и хруст сломанной кости. Срубленное гнездо упало на землю, словно отсеченная голова, а сама живая… нет, уже не живая «ветвь» обвисла, как порвавшийся канат, сочась бесцветной жидкостью - то ли соком, то ли кровью.
        «Настоящую ветку камень-дерева так просто не перерубить», - подумал Виктор.
        После смерти иглоноса что-то случилось и с червями. Все они замерли на месте, бесцельно и, как показалось Виктору, растерянно покачивая поднятыми жалами. Из нор в отрубленном «гнезде» выползло еще несколько вялых червяков, но и те тоже подняли шипы, словно сдаваясь на милость победителя.
        По всему выходило: живая «ветвь» каким-то образом управляла своим червивым выводком, и теперь, утратив связь с ней, шипастые твари не знали, что делать.
        Кошкодер мечом стряхнул червяков, прилипших к доспеху, и призывно махнул рукой.
        - Ко мне, кто еще не обгадился! - прозвучал его насмешливый голос. - Живее!
        Ландскнехты осторожно потянулись к капитану.
        - Костяника, Змейка, вы пока постойте в сторонке, - посоветовал Виктор. Девушки возражать не стали.
        Виктор, Василь и Костоправ приблизились к дереву.
        - Лекарь, осмотри этих, - Кошкодер кивнул на пострадавших от яда иглоноса. - Сможешь быстро поставить их на ноги?
        В вопросе капитана не было и намека на надежду.
        Костоправ занялся парализованными. Но, судя по тому, что ужаленных рекрутов он осматривал молча, не произнося вслух ни одного матерного слова, несчастные были обречены: Костоправ ругался только над теми пациентами, которых мог вылечить.
        Виктор заметил извивающегося под ногой червя. С омерзением раздавил.
        - Отставить! - нахмурился Кошкодер.
        Виктор удивленно посмотрел на него:
        - Что отставить?
        - Топтать червяков отставить.
        - А чего с ними делать?
        - Ты и ты. - Кошкодер ткнул пальцем в Виктора и Василя. - Возьмите каски, - капитан указал на шлемы парализованных ландскнехтов.
        Виктор и Василь подняли чужие шлемы, еще не вполне понимая, зачем.
        - Собрать червей! - велел капитан таким спокойным тоном, будто речь шла о том, чтобы накопать червячков для рыбалки.
        Даже Костоправ на секунду оторвался от своего занятия. И хотя на этот раз лекарь промолчал, за него все сказали его глаза.
        - Собрать? - опешил Виктор. - На кой нам собирать эту гадость?
        - Надо, - не стал вдаваться в подробности Кошкодер.
        - Но как? - Василя больше интересовала не столько цель, сколько процесс.
        - Ручками. Вот так, - показал капитан. - Аккуратненько берете под самым шипом и кладете в шлем. Сейчас, пока они ошалелые, их собирать легко. Потом, когда малость прочухаются, будет хуже.
        Действительно, трудностей не возникло. Только прикасаться к тварям было страшно и противно. Жирные влажные тела омерзительно скользили между пальцев, а на кончиках жал поблескивали капельки яда. Но все же и Виктор, и Василь довольно быстро набрали по полной каске червей.
        Твари лениво, как пчелы после заморозков, копошились в широкополых шлемаках. Виктор искренне порадовался, что держит в руках чужую каску. Надевать ее на голову очень бы не хотелось.

* * *
        - Лучники, арбалетчики, ко мне, - приказал Кошкодер.
        На зачищенной от червей поляне сгрудились стрелки - озадаченные, непонимающие, настороженные.
        - Всем смотреть и слушать внимательно, - продолжал капитан. - Второй раз повторять не буду. Для начала запомните главное: яд в шипе иглоноса сильный, но сам шип проткнет не всякую шкуру.
        - И какой смысл тогда от яда? - скривилась протолкавшаяся вперед Змейка.
        - Ну, во-первых, для защиты: ни иглоноса, ни его шип так просто не сожрешь: получишь жалом в глотку. А во-вторых, даже у самой бронированной твари есть уязвимые места, и шип иглоноса, если уж он попал на тело, постарается их найти. Глаза, уши, нос, губы… - Кошкодер усмехнулся, - половые органы, задница…
        - Милый червячок! - поежилась Змейка.
        - Он что, в жопу залезает? - то ли удивился, то ли ужаснулся Костоправ, на секунду отвлекшись от раненых и окинув тревожным взглядом траву, на которой сидел.
        - Может и залезть, - пожал плечами Кошкодер. - Эта тварюшка без комплексов. Но нам она нужна для другого. Из шипа иглоноса получается хорошее оружие.
        - Врагу подложить под задницу? - фыркнула Змейка. - Или в штаны подсунуть?
        Виктор заметил, как дернулся Костоправ.
        - Можно и так, конечно, - Кошкодер неодобрительно покосился на Стрелец-бабу. - Но лучше использовать их по-другому.
        Он бесцеремонно вытащил стрелу из колчана Змейки. Начал показывать.
        - Короче, делать надо так. Берете стрелу, берете червя, берете бечевку. Ту, которую вам выдавали, чтобы оперенье прикручивать. Потом привязываете этого опарыша во-о-от здесь, чуть пониже наконечника.
        Капитан ловко примотал извивающееся белое тельце к древку. Вскоре зафиксированный червяк перестал извиваться, только чуть подрагивал под наконечником влажный от яда шип.
        - Только крепче привязывайте, прямо по сегментам, чтобы не уполз. Потом берете кусок кронового мха…
        Кошкодер сорвал моховый клок со срубленного «гнезда» иглоноса.
        - Скатываете его поплотнее, вот так. Закрываете мхом шип, чтобы самим сдуру не уколоться. И тоже привязываете. Перед боем снимаете моховый колпачок и стреляете. Если наконечник пробьет шкуру, панцирь или кольчугу, то иглонос ужалит в рану. Тогда с одного выстрела можно свалить любую тварь и человека. Держи. - Кошкодер вернул стрелу Змейке.
        - А он так не сдохнет? - спросила девушка, с брезгливым выражением рассматривая примотанного червя.
        - Сдохнет. Но не сразу. Шипы иглоноса - живучие твари. Их надолго хватает. Через океан переплывете - они еще будут жить. Короче, берите червячков и делайте себе супероружие. Чтобы у каждого было в колчане хотя бы по полдесятка таких стрел.
        Каски с червями перекочевали к стрелкам. Существа из Котлов не переставали удивлять.

* * *
        - Слышь, Кошкодер, а что это вообще такое? - Виктор кивнул на обвисшую «ветку», из которой сочилась бесцветная жижа. - Что за дрянь?
        - Я же говорил уже: иглонос, - устало ответил капитан. И, вздохнув, дал более подробное объяснение: - Всего лишь еще одна котловая тварь, не похожая на остальных.
        «Всего лишь, ага…» - подумал Виктор.
        - Прирастает к дереву, наматывает на себя кроновый мох и сидит в засаде. Когда кто-то проходит мимо - выпускает шипы. Ну, червяков этих. Черви падают сверху, жалят добычу, потом возвращаются обратно в гнездо. Яд иглоноса парализует, но убивает не сразу. Это чтобы мясо дольше не портилось. Иглонос протыкает жертву своими отростками. Вот этими, которые спереди… - Кошкодер тронул носком сапога длинные и тонкие, похожие на молодые побеги, щупальца срубленного гнезда. - Если шип иглоноса нашел на жертве уязвимое место, чтобы ужалить, то и сам иглонос сможет ее проткнуть.
        - А потом? - спросил Виктор.
        - Потом он несколько дней будет жрать парализованную добычу.
        - Заживо, что ли?
        - А по другому он не умеет.
        Бр-р-р! Жуткая смерть.
        Виктор вспомнил мох-сосунок и огненные грибы. Похоже? Да, наверное. Чем-то. Но все-таки иглонос - это что-то совсем другое. Флора и фауна Котлов непредсказуема и неповторима. Кстати, так сразу и не разберешь, к чему отнести иглоноса - к флоре или фауне? Или он является и тем и другим одновременно?
        - А эти шипастые черви…
        - Вообще-то это, скорее, личинки, - перебил его Кошкодер. - Пока не подрастут, живут при иглоносе. Вернее, в нем. Потом ищут себе дерево и селятся там. Есть целые заросли таких древесных тварей, но сюда, к тракту, они раньше не добирались.
        - А ты многое знаешь, - заметил Виктор.
        - Я уже бывал во французском Котле, - пожал плечами Кошкодер. - Думаешь, вы первые, кого я здесь веду? Думаешь, иглоносов раньше не встречал?
        - Иглонос - это потому, что у него шипы на носу, или потому, что он иглы носит? - вмешалась в разговор Змейка.
        - Какая разница? - поморщился Кошкодер. - Как тварь не назови - хищник всегда остается хищником.
        - А кроме долбаных хищников в этом гребаном Котле вообще кто-нибудь живет? - послышался голос Костоправа.
        Лекарь уже закончил осмотр пострадавших, и, судя по его смурному виду, диагноз был неутешительным.
        - Живут, - ответил Кошкодер. - Только здешние травоядные хорошо прячутся. А кто не прячется - тот поопасней хищника будет. Что с ранеными?
        - Кранты твоим раненым, - невесело объявил лекарь. - Считай, что они уже не раненые, а покойники. Только смерть немного отсрочена. Не знаю, что у этих игложопов за яд, но противоядия против такого я не знаю. Я ничего не смогу сделать, даже если будет уйма времени и полная телега лекарств.
        - Ясно, - похоже, капитан и не ожидал другого ответа.
        Парализованных бедняг Кошкодер добил сам - быстро, умело и деловито, как забивают больную скотину. Тем же мечом, которым зарубил иглоноса. Видно было, что он проделывает это не в первый раз и не испытывает по этому поводу ни малейших угрызений совести. Да и с чего бы? Быстрая смерть даровала обреченным избавление от мук. И все же Виктор был благодарен Кошкодеру за то, что эту неприятную и грязную работу он не поручил им.
        Впрочем, для них тоже нашлось дело.
        - Золотой, - позвал капитан, - бери своих архаровцев и девок. Выдам вам еще пару щитоносцев для прикрытия. Пойдете во внешний караул от роты. Первая смена - ваша. Ты за главного.
        В самом деле, пора бы уже ставить лагерь и назначать караульных: скоро начнут сгущаться сумерки. А ночь в Котле - самое «веселое» времечко.
        Глава 5
        Толстые цепи, связавшие горбатые, похожие на верхушки темных айсбергов спины тягловых китов и Великое Каноэ-птиценосца, были натянуты как тетивы луков. Огромные существа влекли за собой еще более громадный корабль, и бесконечные, раскинувшиеся от горизонта до горизонта луга бурых водорослей, конечно, не являлись для них преградой.
        Время от времени раздавалось громкое, будто пушечный выстрел, фырканье, и из спин-горбов высоко в воздух поднимались пенистые фонтаны. Водяные брызги окропляли нос Великого Каноэ, с которого за плавучей упряжкой следили Погонщики. Иногда над заросшей водой разносился тонкий пронзительный звук: это кто-нибудь из Погонщиков свистел в глиняную или тростниковую свистульку, отдавая прирученным гигантам команду и указывая направление движения.
        Тягловые киты легко прокладывали дорогу в плотном слое водорослей. Для таких существ Саргассовы луга были как большое пастбище для бизонов. Киты втягивали в себя и пожирали мягкую бурую массу вместе с живностью, которая не успевала убраться с их пути, а то, что не могли сожрать - раздвигали своими мощными толстокожими телами.
        Впрочем, сожрать киты могли многое. Эти живые буксиры ели все: водоросли, планктон, мелкую рыбешку и крупную рыбу. И очень крупную. Таким великанам требовалось много пищи. Они постоянно что-то жевали или глотали не жуя, оставляя за собой плавучие зловонные кучи.
        И китов, и прицепленное к ним Великое Каноэ оберегала свирепая стража, подвластная Маниту племенного Тотема. Вокруг морской упряжки постоянно сновали двухголовые рогатые змеи сисиютли, морские пантеры мичибичи, похожие на пятнистых игуан драконы ицамны, маленькие, но юркие рыбы-иглы и летающие рыбы, у которых плавники были и крыльями тоже, боевые черепахи, по сравнению с которыми черепашки из Саргасс были безобидной мелюзгой, грозные охотники-осьминоги и трехротые акулы-разведчики, способные в три секунды искромсать врага плавниками-ножами, а затем сожрать его в три горла. Такая охрана разгонит любых морских демонов и тварей, на которых еще не снизошел Маниту.
        Впрочем, наблюдение за окружающим пространством велось не только с воды и из-под воды. С воздуха тоже. Гром-птицы, совершавшие дальние вылеты, могли видеть больше, чем видел самый зоркий наблюдатель из экипажа Великого Каноэ.
        Следом за каноэ-птиценосцем двигался флот Соединенных Племен Америки, состоявший из судов поменьше. Эти корабли тоже тянули киты и охраняли прирученные морские твари. Но главное - все суда СПА оберегал Маниту племенных Тотемов. Под такой защитой можно было плыть не только через Саргассы, но и через всю Атлантику.
        Флот Соединенных Племен шел на восток.

* * *
        Снайпер Птичьего племени Разящая Пуля - Меткая Стрела, или просто Пуля-Стрела, как его звали друзья, нес вахту на носу Великого Каноэ-птиценосца, прохаживаясь между ржавой орудийной башней, пушечными стволами на деревянных лафетах и вигвамом Погонщиков.
        Как и положено, Пуля-Стрела дежурил в полной экипировке, которую давно воспринимал как часть самого себя. Старый полицейский бронежилет, украшенная перьями каска, деревянные и пластиковые щитки на руках и ногах, несмываемая боевая раскраска из сока Тотема на лице, бусы-вампумы из раковин, стекляшек и дерева, амулеты, армейская винтовка «М-24» с мощной оптикой, лук с капроновой тетивой, томагавк, подсумки с магазинами и патронами, колчан со стрелами…
        Вообще-то патронов у Пули-Стрелы сейчас было мало: добывать оставшиеся от Золотых Времен боеприпасы становилось все труднее. Золотые Времена прошли, теперь все по-другому. Патроны приходится экономить, зато в колчане полно стрел. Есть даже парочка с наконечниками-Кристаллами.
        Разящая Пуля - Меткая Стрела, в отличие от многих воинов, умел с одинаковой сноровкой пользоваться и винтовкой, и луком. За что, собственно, и получил свое имя.
        И этот пост.
        Пуля-Стрела вместе с другими стрелками прикрывал тягловых китов на тот случай, если какому-нибудь дикому морскому хищнику удастся прорваться сквозь боевое охранение прирученных мутантов. Такого, правда, еще не случалось ни разу, но все же осторожность в дальнем походе лишней не будет.
        Все это Пуля-Стрела, конечно, понимал и службу свою нес исправно. Но сегодня как никогда хотелось, чтобы его поскорее сменили. Дозорного донимало любопытство. Во время очередного патрульного вылета Гром-птица принесла из Саргасс необычную добычу: человека в черных крестах. Вся плавающая часть племени, не занятая несением вахты, сбежалась на палубу. Даже здесь, на носу было слышно, как люди кричали: «Человек-с-Крестами! Человек-с-Крестами!»
        Потом пленника увели с палубы.
        Пуля-Стрела не мог оставить свой пост, а члены экипажа не имели права отвлекать разговорами дежурных наблюдателей, стрелков и Погонщиков, так что не было никакой возможности ни рассмотреть чужака как следует, ни узнать, откуда он взялся и что с ним будет дальше.
        Когда, наконец, пришла смена, Гром-птицу уже спустили в клетку под палубой, а недолгий совет, который собрали вождь Великого Каноэ Медвежий Коготь и шаман Птичьего племени Беседующий-с-Тотемом, закончился. Теперь Коготь и Беседующий допрашивали пленника, а Пуле-Стреле оставалось довольствоваться чужими рассказами.
        Что ж, он знал, к кому обратиться за самой достоверной информацией.

* * *
        Смотрящий-за-Волны - черный как сажа, высокий как сосна, зоркий как сокол, чуткий как филин и пронырливый как куница - был лучшим другом Пули-Стрелы с тех пор, как они вдвоем отбили нападение целой стаи плавучих койотов, устроивших охоту на озере племени и едва не сожравших там всю рыбу. Да и после того случая Пуля-Стрела и Смотрящий частенько прикрывали друг другу спины.
        Смотрящий родился у чернокожих индейцев, но это не имело ровным счетом никакого значения. Для Тотема все братья и сестры были одинаковы, поэтому и Дети Тотема не обращали внимания на цвет кожи и разрез глаз соплеменников. Важно было только одно: годен ли на что-нибудь человек, будут ли полезны его умения или лучше сразу принести его в жертву и пролить его кровь на Тотем.
        Смотрящий-за-Волны годился на многое. Он считался хорошим воином, прекрасным разведчиком и опытным следопытом. А кроме того - умел замечать и слышать то, что действительно важно.
        - Это был белый человек с черными крестами, - рассказывал Смотрящий Пуле-Стреле. - Только я так и не понял, кресты - это его боевая раскраска или просто украшение. Они нарисованы не на лице и теле, а на доспехах и нагруднике. Нагрудник, кстати, тяжелый, крепкий, из металла и пластика. Под нагрудником - рубашка из стальных колец. Похоже, чужак бережет свое сердце от стрел и жертвенного ножа. Руки и ноги тоже защищены. На голове - железный горшок, так что до скальпа не доберешься.
        Пуля-Стрела задумался. Странное описание. Под такое не подходят воины известных ему племен. И еще эти странные черные кресты…
        - На каком языке говорит Человек-с-Крестами? - спросил Пуля-Стрела.
        И как, хотелось бы узнать, допрашивают его вождь и шаман?
        - А вот это самое интересное! - понизил голос Смотрящий. На черном лице в боевой раскраске выделялись белки больших, навыкате глаз. - Представляешь, он говорит и понимает по-нашему.
        - Он знает наш язык?!
        Вот так новость! Выходит, что добыча Гром-птицы - не чужак? Или не совсем чужак? Пуля-Стрела запутался.
        - Он знает оба наших Главных Языка, - снова ошарашил Смотрящий. - И северный, и южный.
        Невероятно! Незнакомец из гиблых Саргассов, где никак не может быть людей, человек, не принадлежащий, судя по его виду, ни к одному из американских племен, говорит на двух Главных Языках, на которых общаются между собой Соединенные Племена Америки. Даже среди индейцев не все знают и северный, или как его называли раньше - английский, и южный - испанский - языки. Многие пользуются только одним. А Человек-с-Крестами знает два! Почему? Откуда?
        - Кто он такой? - выпалил Пуля-Стрела. - Удалось выяснить?
        - Да, - кивнул Смотрящий. - Он назвался… - собеседник наморщил черный лоб, то ли вспоминая, то ли пытаясь выговорить незнакомое слово. - В общем он ин… инк…
        - Инка? - еще больше удивился Пуля-Стрела.
        Возродившееся на юге племя инков ему было хорошо известно, но ведь инки не носили черных крестов и рубашек из стальных колец и не прятали головы в железные горшки. Да и откуда взяться инкам в Саргассах? Они туда сроду не заплывали.
        - Нет, не инка, - Смотрящей тряхнул стриженой кучерявой головой. Выговорил наконец: - Инк-ви-зи-тор.
        - Странное племя, - пробормотал Пуля-Стрела.
        Он о таком не слышал.
        - Странное, - согласился Смотрящий.
        - Наш Тотем его принял? Его признал Маниту?
        - Нет, - вздохнул Смотрящий. - Человек-с-Крестами принадлежит чужому Тотему и подчиняется чужому Маниту.
        Все-таки чужак. Гром-птица принесла инородца.
        - Какой у него Тотем? - задал Пуля-Стрела следующий вопрос.
        На этот раз ответ оказался ожидаемым.
        - Черный Крест, - скривился Смотрящий. - Если я правильно понял то, что услышал, он подчиняется Черному Кресту, который намалеван на его доспехах.
        - Но как Человек-с-Крестами очутился в Саргассах?
        - Говорит, что приплыл… - Смотрящий сделал паузу, выдававшую сильное волнение, шумно сглотнул и лишь после этого закончил: - …приплыл с востока.
        - Что?! - не поверил собственным ушам Пуля-Стрела. - Это ведь мы плывем на восток.
        - А он плыл к нам - на запад.
        - Зачем?
        Широкие плечи чернокожего гиганта поднялись и опустились.
        - Я думаю, он разведчик. И, сдается мне, вождь и шаман думают так же.
        - Чей разведчик?
        - Не прикидывайся глупцом. Он служит Тотему-Кресту. Значит, ведет разведку для него. Возможно, хочет проложить дорогу Людям Креста, которые отправятся в наши земли следом за ним.
        - Откуда отправятся? - не понял Пуля-Стрела.
        - Из Европы, - тихо сказал Смотрящий. - Человек-с-Крестами говорит, что плывет из Европы.
        - Европа?! - поразился Пуля-Стрела. - Это же на другом конце Атлантики! Как он доплыл?
        - На большом каноэ. Не таком большом, конечно, как наш птиценосец, но Человек-с-Крестами сказал, что он и его люди плыли на корабле.
        - Так он был не один?
        - Людей Креста было много, но они погибли. Гром-Птица схватила лишь того, кто отдавал приказы.
        Пуля-Стрела задумался.
        - У них были тягловые киты или хотя бы черепахи? - спросил он. - Или боевые акулы?
        - Нет. Они шли под парусами без сопровождения и сами отбивались от диких морских демонов.
        - Безумцы! - покачал головой Пуля-Стрела. - Неужели они доверились павахтунам - повелителям ветров?
        - Видимо, так, - пожал плечами Смотрящий. - Их гнал павахтун восточного ветра Шипе-Тотек.
        - Красный Тескатлипок? - Пуля-Стрела назвал второе имя повелителя восточного ветра. - Наверное, он был благосклонен к ним, если Люди Креста доплыли так далеко.
        - Я бы не стал называть это благосклонностью, - усмехнулся Смотрящий. На черном лице блеснули белые зубы. - Восточный ветер загнал их в Саргассы. А оттуда без тягловых китов не выбраться. И без подводной охраны там не выжить.
        Все верно. Без хорошей морской упряжки и прирученных боевых мутантов в Саргассы лучше не соваться. Еще в Золотые Времена атлантические течения образовали там Море-в-океане, заросшее бурыми водорослями. А после того как взбесившиеся с жиру, забывшие о богах и наказанные за это безумием люди вырыли топор войны и начали швыряться друг в друга атомными томагавками, огненными стрелами и ядовитыми копьями-ракетами, Саргассово море и вовсе превратилось в гиблое место. Вся гадость, что попала в Атлантику во время Великой Войны, сносилась подводными течениями туда же, в Саргассы. Среди военного мусора, радиоактивной мерзости и ядовитой дряни, на дне, в воде и на ее поверхности, зарождалась новая - уже живая гадость, расплывавшаяся по всему океану.
        Саргассы ширились, разрастались, становились губительной ловушкой для больших и малых судов, которые намертво застревали в водорослях, а мореходов топили и пожирали ненасытные обитатели плавучих лугов и островов.
        Тот, кто знал это, огибал Море-в-океане дальней дорогой, ну а кто не знал…
        Видимо, Люди Креста не знали.
        - Как думаешь, что будет с пленником? - спросил Пуля-Стрела.
        - Сначала из него попытаются вытянуть хоть какую-то информацию. Это важно. Возможно, нам предстоит сражаться с Людьми Креста.
        Что ж, возможно, очень возможно… Люди Креста служат чужому Тотему. Значит, они - потенциальные враги.
        - А что потом?
        - Потом его принесут в жертву. А что еще можно сделать с человеком, который находится под властью чужого Маниту? Нашему Тотему он не нужен. Для племени - бесполезен и даже опасен. А жертва лишней не будет.
        - Ты говоришь так уверенно, - с сомнением произнес Пуля-Стрела.
        - Потому что я знаю, о чем говорю, - твердо сказал Смотрящий. - Мореплавателей с Востока уже отлавливали раньше. Правда, их брали в плен воины других племен. И всякий раз их приносили в жертву, потому что ни на что другое они не годились.
        - Отлавливали? - нахмурился Пуля-Стрела. - Мне об этом неизвестно.
        - Ты стрелок. А я служу в разведке и общаюсь с другими разведчиками. Люди Креста уже попадались нам, поверь мне. Скажу больше: я подозреваю, что именно их появление сподвигло Тотемы на этот морской поход.
        - Брось, - поморщился Пуля-Стрела. - Вспомни, сколько времени Тотемы шлют на восток прирученных тварей. Подумай, как долго уже их посланцы разведывают новые берега. Мы давно собирались плыть через океан. Люди Креста тут не при чем.
        - Нет, - Смотрящий покачал головой. - Это не так. Пока Люди Креста не заплывали в Атлантику, Тотемы гнали на восток только морских мутантов. Но как только появились первые чужаки из восточных земель, мы начали готовить корабли.
        Глава 6
        Внешние караулы, выставляемые на ночь по периметру лагеря, в роте называли стражей смертников. У Виктора вообще сложилось убеждение, будто они нужны главным образом для того, чтобы предупреждать об опасности своими предсмертными воплями. Именно поэтому, наверное, в каждую караульную группу отправлялось не меньше полудюжины бойцов. Втихую загрызть всех и сразу не в состоянии даже самая свирепая тварь: хотя бы один часовой да успеет заорать и поднять тревогу.
        Во второй линии лагерной стражи дежурили стрелки, патрули и вспомогательные мобильные группы, которым надлежало незамедлительно реагировать на сигналы внешних постов, но они не всегда успевали на помощь. Как правило, не успевали, если быть точнее.
        Через караульную службу рано или поздно проходили все ландскнехты. Если ночная смена проходила спокойно, это считалось большой удачей, а если кто-то погибал… Что ж, на то она и стража смертников. Зато спать на таких дежурствах не мог никто, даже после тяжелых дневных переходов.
        Они тоже не спали.
        Виктор прошелся по посту туда-сюда. Осмотрелся. В который уже раз.
        За спиной расположился лагерь. Плотно поставленные шатры и палатки, притушенные костры, тишина, спокойствие. В центре - в самом безопасном, кстати, месте - ночевали рыцари-крестоносцы. Под прикрытием автоповозочных пулеметов, со своей собственной охраной.
        Возможно, кому-то ландскнехтский лагерь, окруженный повозками, тяжелыми щитами, рогатками, кольями и вкопанными в землю пиками, мог показаться неприступной крепостью. Но на самом деле неприступность эта была весьма условной. Если среди ночи вдруг попрут мутанты, их не остановят ни повозки, ни частокол. Только люди могут дать отпор котловым тварям, да и то не факт.
        Тут вся надежда была на внешние караулы смертников, на патрули, прохаживающиеся вдоль лагерной границы, и на стрелков с самопалами и ручницами, расставленных за повозками. Но главным образом - все-таки на караулы.
        Они были как сторожевые башни в крепости. Караулы выступали из общей линии обороны и, отгородившись кольями, пиками, щитами и кострами, первыми должны были заметить угрозу. Или первыми принять удар.
        Если часовые вовремя поднимут тревогу - рекруты Святой Инквизиции успеют выскочить из палаток, занять позиции на главной линии обороны, выстроить плотные шеренги в уязвимых местах и, возможно, даже помочь страже смертников. Но чтобы вовремя поднять тревогу и не быть при этом съеденным, нужно вовремя заметить опасность.
        Виктор с тоской покосился на двух щитоносцев, приданных в усиление. Молодые малознакомые парни. Один чернявый, другой белобрысый. Напряженные и настороженные, они сидели у поставленных на распорки щитов и не убирали ладоней с рукоятей мечей. Впереди - за щитами, кольями и пиками, полукругом обозначившими позицию караула, - потрескивал огонь. Ветки камень-дерева - хорошее топливо. Горят ярко, жарко, долго, не хуже угля. Небольшого запаса таких дров хватит на всю ночь.
        Пламя освещало ближайшие подступы, заросшие невысокой, но густой, словно кроновый мох, травой. А вот за пределами освещенного пространства ночь становилась непроглядно черной.
        Щитоносцы, обязанностью которых являлось прикрытие стрелков, напряженно вглядывались во тьму. Ага, высмотрят они там что-нибудь, как же! Виктор мысленно сокрушался. Толку от этих двоих было мало, а сколько помех они создавали! Не будь их здесь - Костяника могла бы поднять забрало и спокойно «прощупывать» местность своими глазами-локаторами. Так ведь не поднимешь при чужих, не покажешь нечеловеческие красные глаза. Вот и приходится дежурить почти вслепую. Как все.
        Да уж, Кошкодер, удружил, блин! Виктор всячески старался отбрыкаться от «помощничков»-щитоносцев, но капитан был непреклонен: по неписанным правилам ночевок в Котлах, в каждом внешнем карауле должны дежурить не меньше шести человек, а лучше - семь.
        Угрюмый Костоправ был непривычно молчалив и привычно раздражителен. Задумчиво покачивая гирьку кистеня, лекарь нет-нет, да и поглядывал на прикрытые касками затылки щитоносцев. Каски - ерунда. Даже самый прочный шлем - плохая защита от рассерженного Костоправа. А лекарь сейчас о-о-очень сердит.
        Нетрудно было понять, с каким соблазном он боролся. Всего два удара: тюк, тюк - и проблема решена. Костяника может поднимать забрало и безбоязненно высматривать тварей в темноте. Но, увы, такая идиллия продлится лишь до первого патруля или до новой смены. Вряд ли удастся придумать правдоподобную легенду, объясняющую, почему во время дежурства пришлось вырубить этих двоих. Да и шум может подняться. Все не слава богу, в общем…

* * *
        - Эй, там, в карауле! - послышалось из-за ближайших повозок.
        Виктор резко обернулся. Дернулись остальные. Когда дежуришь ночью в Котле, и нервы на пределе, станешь тут дерганным…
        - Свои! Не стреляйте!
        Предупреждение вообще-то не лишнее. Уже случалось, что перебдившие караульные с перепугу стреляли в собственных сменщиков или в проверяющих.
        Кстати, кто это? Для смены еще рановато. Значит, проверка.
        - Пароль? - потребовал, как положено, Виктор, чувствуя себя полнейшим идиотом.
        - А-ка семьдесят четыре, - донеслось из-за повозок.
        Виктор заметил, как поморщился Костоправ. Ну да, дурацкие правила: мутант все равно не сможет прикинуться человеком и расхаживать по лагерю, так к чему такие сложности с паролями? Или все-таки сможет? Иначе бы подобные правила не появились… Или просто никто толком не знает, что мутанты могут и чего не могут, а перестраховка никогда не помешает.
        - Отзыв? - в свою очередь запросили проверяющие.
        - Игложоп, мля! - раздраженно буркнул Костоправ.
        - Иглонос! - быстро исправил Виктор, показав лекарю кулак.
        Мало ли… За неверный отзыв тоже могут с перепугу садануть стрелой или самопальной картечью. Ночь в Котле - не самое подходящее время для таких шуточек и злых подколок.
        - Караул, проверка! - этот голос Виктор узнал: Кошкодер. - Иду к вам!
        - Старший ко мне, остальные на месте! - Виктор вновь следовал ландскнехтским правилам несения караульной службы. - Лицо осветить!
        Патрули за повозками ходили без факелов, чтобы лишний раз себя не обнаруживать. Огни на линии обороны разрешалось разводить только снаружи, перед позициями караулов.
        Щелкнула старенькая зажигалка. Слабенький огонек подсветил лицо с черной повязкой через левый глаз.
        Ну да, ландскнехтов возглавлял Кошкодер. Следовало отдать капитану должное: тот лично проверял опасные караульные посты. Впрочем, оно тоже понятно: не уследишь ночью за подчиненными - сам можешь не дожить до утра.
        Кошкодер прошел по коридорчику, прикрытому с двух сторон кольями и пиками и соединяющему позицию караула с оборонительной линией лагеря. Потом махнул своим спутникам:
        - Топайте дальше, я тут пока осмотрюсь.
        Патруль удалился.
        - Ну, как оно? - капитан скользнул взглядом по напряженным лицам караульных.
        - Как говно, - быстро, хмуро и без особого энтузиазма отозвался за всех Костоправ.
        - Тихо пока, - Виктор поспешил перехватить инициативу у скорого на язык лекаря. Когда, блин, не надо - скорого.
        - Ну, раз тихо, я с вами посижу немного, - капитан пристально всматривался своим единственным глазом в темноту за костром.
        Костоправ выразительно вздохнул и еще выразительнее скривил рожу. М-да, только начальства им сейчас здесь не хватало. Кошкодер, к счастью, не заметил недовольства лекаря. Или заметил, но не счел нужным акцентировать на этом внимание.
        - Инквизиторы говорят, здесь не очень спокойное место, - проговорил он.
        «Спасибо, обрадовал, - подумал Виктор. - Скорей бы смена заканчивалась».
        - Оттуда, со стороны леса, к тракту всякое забредает, - продолжал капитан, указывая куда-то в темень, за костром, где не то что дальнего леса - ближнего оврага видно не было. - А ваш караул как раз напротив этого лесочка дежурит.
        Ага, теперь понятно, почему Кошкодер лично проверяет посты и почему вдруг решил задержаться у них. Переживает, типа, волнуется…
        - А что ж Инквизиторы сами лагерь не сторожат, если тут так опасно? - подал голос Василь.
        - Почему не сторожат? Сторожат, - без особого веселья, а скорее со злостью усмехнулся Кошкодер. - Только они себя любимых сторожат главным образом. Вокруг своих шатров крестоносцы выставили двойную охрану. И пулеметчики у них на автоповозках дежурят.
        - Вот, мля, единоличники долбаные! - снова не удержался Костоправ. - Они, суки, вообще тут с какого боку? Как мутанты нам звездюлей вешают - че-то черных крестов не видно и не слышно. Охрана лагеря - тоже без них, ёперный урод! Мы, ядрен-батон, жопу рвать за Инквизиторов не нанимались!
        - Нанимались, - напомнил Кошкодер. - Вы вообще-то наемники.
        Костоправ заткнулся, но ненадолго.
        - Не, я все понимаю, конечно, но раз уж эти болваны железноголовые в курсе, что тут такой стремный лес, нахрена тогда нас в караул ставить? Подогнали бы сюда автоповозочку с пулеметом - и самим спокойнее спалось бы, и мы бы целее были. Или у них очко играет? Зассали, что ли? Так раньше вроде за ними такого не водилось. Шныряли по Котлам, давали тварям по мордасам, яйцами звенели - оглохнуть можно. Крутые все из себя такие были, а тут, мля, как будто подменили их.
        - Точно-точно! - охотно поддержала лекаря Змейка. - Сколько идем по Котлу - хоть бы раз крестоносцы нас прикрыли. Так ни фига! Помните те жралки на шеях? Или кто они там? Хоботы с пастями… Пока мы от них отмахивались и людей теряли, Инквизиторы стояли себе в сторонке и смотрели. Даже, блин, из арбалета не выстрелили. А когда иглонос напал?! У нас семь трупов, а они вообще не почесались. Могли хотя бы подойти, поинтересоваться, в чем дело!
        Видно было, что за время похода накипело у всех. И хотя щитоносцы и Костяника предпочли промолчать, они тоже явно ждали ответа.
        Капитан молчал, криво улыбаясь.

* * *
        - Кошкодер, а правда, почему так получается? - Виктор сам давно хотел прояснить этот вопрос, и сейчас время было вполне подходящим. Раз уж Кошкодер заявился на их пост, пусть теперь не соскакивает. - Почему Инквизиторы не участвуют в стычках с мутантами? Почему в бой рыцари вступают, только если уже нельзя не отбиваться, чтобы самим не подохнуть? Почему не участвуют в охране лагеря? Почему все время прячутся за нашими спинами? Они же и вооружены лучше, и с тварями драться обучены.
        - Они - да, - многозначительно кивнул как-то совсем уж нехорошо улыбающийся Кошкодер. - Обучены.
        И снова замолчал.
        - Ну, так и че? - не понял Костоправ.
        А вот Виктор, кажется, начал кое-что понимать. И то, что он понимал, ему очень не нравилось.
        - Какого хрена они себя так паскудно ведут? - не унимался лекарь. - Чего эти падлы хотят?
        - Чего хотят? - одноглазый капитан все еще криво улыбался, а слова произносил какие-то вовсе неулыбчивые. - Ответ лежит на поверхности. Если поднапрячь мозги - догадаться нетрудно.
        - Какой, мать его, ответ? Какая, мать ее, поверхность? Покормить нами котловых тварей крестоносцы решили, что ли? Вот что я вижу на этой гребаной поверхности! Покормить мутантиков и вообще остаться без солдат? Так они, что ли, хотят? Жрачку с собой, типа привели, чтобы самим через Котел проскочить на чужом горбу? Офигительный план! Мы уже половину народу потеряли, и че? Этим крестовым ребятам хоть бы хны, едрить-кадрить! Но какого лешего тогда, спрашивается, они с нами так долго возились и обучали? Загнали бы просто в Котел, как баранов - и дело с концом. А? Мля?
        Костоправ уставился на капитана тяжелым, как туша мертвого мастодонта, взглядом.
        Повисла пауза. Весь караул ждал ответа.
        - Вас обучали для того, чтобы хотя бы кто-нибудь смог пройти через Котел, - невозмутимо заговорил Кошкодер. Его единственный глаз смотрел на затухающий костер за щитами и кольями. - А вы как думали? Что на кораблях Ордена всем найдется место? Ни хрена! За океан поплывут только лучшие. Те, кто выживет в Котле. Естественный отбор, короче. По заказу Святой Инквизиции.
        Вот как? Что ж, теперь понятно, почему попасть в ландскнехты было так просто. Крестоносцы гребли всех подряд, с расчетом на то, что в Котле уцелеют лишь стоящие бойцы, а остальные - мясо и балласт, который отсеется сам собой.
        - Это тебе Инквизиторы рассказали? - хмуро осведомился Виктор.
        - Нет, конечно, - фыркнул капитан. - О таких вещах крестоносцы ландскнехтам не говорят. Но я же говорю: очевидные вещи лежат на поверхности. Сообразительные давно уже все просекли.
        - И че, мля? - пробасил Костоправ.
        - А ниче, мля, - передразнил его Кошкодер. - Тем, кто выберется из Котла живым, потом добычи больше достанется. Я вот собираюсь выжить, а вы как?
        - Да мы вообще-то тоже умирать пока не торопимся, - вздохнул Василь.
        - Нахер надо - умирать-то! - тряхнул головой Костоправ. - Не надо нам умирать, етить! Обойдемся как-нибудь.
        - Тогда дровишек в костер подбросьте, - посоветовал капитан. - А то потухнет скоро. И хватит на меня пялиться! В другую сторону смотрите. И смотрите в оба. Может, тогда и переживете эту ночь.
        Действительно, от камень-дерева в костре остались угли, почти не дававшие света. Кому-то надо было взять несколько поленьев, выйти из-за щитов, кольев и пик и кинуть дрова в огонь.
        Эту неприятную обязанность они выполняли по очереди. Сейчас была очередь Костяники, но Виктор остановил девушку.
        - Останься, - велел он. - Я сам. Прикройте.
        Костяника и Змейка с заряженными арбалетами высунулись из-за щитов. Щитоносцы вынули мечи из ножен. Костоправ отложил кистень и взялся за пику. Василь тоже направил наконечник пятиметровой дуры в сторону костра. Длиннодревковым оружием прикрывать сейчас проще.
        Виктор подошел к дровяной куче.
        Топливо для ночевок собирала в пути обозная охрана, а караулы получали его в первую очередь и в необходимом количестве.
        Дрова лежали между установленными в распорках высокими - почти в рост человека - щитами. В случае нападения мутантов эту кучу можно было поджечь и прикрыться огнем. Все продумано: снизу - слой растопки из сухого кронового мха и хворост. Сверху - ветки камень-дерева, валежник, срубленные сучья, поленья. В сторонке - у притоптанной травы - валялась какая-то коряга размером с малую бомбарду. Странно, вроде бы раньше ее здесь не было. Виктор, во всяком случае, не помнил. Может, кто-то положил, пока он не видел. Или деревяшка вывалилась из кучи?
        Большая, корявая. Похожа на вывороченный пенек. Гореть, наверное, будет долго. Ладно, чего добру зря пропадать? Виктор шагнул через дровяной развал к коряге.
        - Всем стоять! - вдруг тихо, но очень отчетливо произнес Кошкодер. - Не двигаться!
        Что-то в голосе капитана заставило Виктора остановиться и замереть.
        - В чем дело? - Змейка пристально всматривалась в темноту, не убирая пальцев со спусковой скобы арбалета.
        Костяника тоже приникла к самострелу, однако и она не знала, куда смотреть и в кого стрелять: зорким красным глазкам мешало пластиковое забрало.
        Костоправ и Василь водили пиками туда-сюда, ожидая нападения и не понимая, откуда оно может последовать. Щитоносцы настороженно зыркали по сторонам.
        - Золотой, уходи оттуда, - почти шепотом приказал Кошкодер. - Только медленно.
        Виктор, не глядя, шагнул назад. Под ногой осыпалась дровяная куча.
        Коряга, к которой он только что протягивал руку, шевельнулась.
        Глава 7
        То, что прикидывалось корягой, на самом деле оказалось живым существом. Когда и откуда оно здесь появилось? Наверное, выползло из травы, пока Кошкодер просвещал их насчет крестоносцев, а они смотрели ему в рот, вместо того чтобы следить за подступами к лагерю.
        Невысокая, неприметная тварюшка могла незаметно передвигаться в темноте и прикинуться куском дерева на свету. Впрочем, сейчас она уже не притворялась деревяшкой. Торчавшие в разные стороны «сучья» и «корни» повернулись на шум и раскрылись на концах маленькими кратерами.
        Виктор растерянно оглянулся. Ему показалось, или свидетелем удивительной метаморфозы стал только он один. Караульные смотрели и направляли оружие куда угодно, но только не на ожившую «корягу». Караульные - да, а вот Кошкодер, распознавший опасность, уже действовал. Быстро, решительно. Правильно.
        Вырвав из распорок щит белобрысого щитоносца и подхватив торчавшую из земли пику, он бросился к Виктору через дровяную кучу.
        Часть полых, увенчанных кратерами «сучьев» дернулись в его сторону, но капитан успел прикрыться щитом сам и заслонить Виктора. А в следующее мгновение…
        Пш-ш-ших! Пш-ш-ших! Пш-ш-ших! - из «сучьев» «коряги» брызнуло что-то темное и тягучее. Тугие струи попали на щит Кошкодера и заляпали дровяную кучу.
        Капитан ударил пикой. Благодаря длинному древку ему удалось достать мутанта с относительно безопасного расстояния… Наконечник вошел в один из больших кратеров и пронзил неведомую тварь насквозь. Однако этого, по всей видимости, было недостаточно. «Коряга» извивалась на пике, как рыба на остроге, и продолжала отчаянно брызгаться.
        - Да стреляйте же, мать вашу! - выкрикнул Кошкодер, прикрываясь щитом.
        Щелкнули арбалеты. Две стрелы, выпущенные Змейкой и Костяникой, пригвоздили мутанта к земле. Ненадолго, впрочем: странное существо, опершись на нижние «сучья», как на ноги, выдернуло наконечники стрел из дерна и снова забилось на пике, разбрызгивая вокруг что-то вязкое и липкое.
        «Надо было брать стрелу с шипом иглоноса», - подумал Виктор.
        Тварь оказалась необычайно живучей и отнюдь не безобидной: дрова, на которые попадала выплеснутая ею жидкость, начинали слабо дымиться, словно облитые кислотой. Кору прожигало сразу. Плотная древесина поддавалась медленнее, но едкая субстанция оставляла глубокие, похожие на язвы следы даже на камень-дереве.
        Щит Кошкодера тоже дымился.
        А если эта гадость попадет на кожу?!
        Одному уже попало: белобрысый рекрут, щит которого схватил Кошкодер, не сумел увернуться от очередной струи. Вязкий плевок угодил бедняге куда-то под подбородок. Ни ворот кожаной куртки, ни застегнутая на горле кольчужная бармица не помогли. Наемник коротко вскрикнул, захрипел, схватился за горло руками и тут же их отдернул. Видно было, как ему разъедает перчатки и пальцы. По нагруднику заструилась густая дымящаяся кровь, и ландскнехт упал. Пока лишь он один. Пока…
        И ведь никак не подступиться к проклятой твари: из мутанта брызгало во все стороны, как из изрешеченного бурдюка. Если бы не щит и длинная пика, Кошкодер ничего не смог бы сделать. Впрочем, в щите уже появились прожженные дыры, а забрызганное едкой жижей древко пики дымилось и истончалось буквально на глазах.
        Капитан шагнул к костру. Едва успел: пика переломилась у самого наконечника. Корягоподобный мутант упал на раскаленные угли и забился в конвульсиях, шипя и брызжа то ли слюной, то ли кровью.
        Кошкодер поспешно отступил назад, сбросив с руки дырявый щит. Виктор тоже не стал долго размышлять. Они укрылись за дровяной кучей.
        В костре что-то хлопнуло. Разлетелись в стороны угли, бесцветная слизь и темно-зеленая жгучая жижа. К счастью, на этот раз ни в кого не попало.
        Выглянув из укрытия, Виктор увидел в огне разорванную тварь с вывернутыми наружу потрохами. Лопнула, зараза! И горела она теперь, кстати, не хуже камень-дерева. Только дым шел жуть какой вонючий.
        Ну, вот и подбросили дровишек…

* * *
        - Спасибо, что выручил, - поблагодарил Виктор Кошкодера.
        - Я не тебя выручал, - спокойно отозвался тот. И пояснил: - Такая тварюга могла всех нас заплевать по самое горло.
        Виктор обернулся. Одного, вон, заплевала. И именно что по горло. Костоправ молча осматривал белобрысого беднягу-щитоносца, попавшего под опасный «плевок». Парень затих и уже не шевелился.
        Перехватив взгляд Виктора, Костоправ качнул головой. Ясно, еще один труп. Впрочем, тут и без лекарского осмотра все понятно: у покойника разъело всю шею. Голова, считай, только на кольчужной бармице и держится. Что ж, еще один способ обезглавливания. По-Котловски…
        Вытравленный металл еще дымился, кольчужные звенья спеклись с остатками кожаного панциря и развороченной глотки. Василь сокрушенно вздохнул. Змейка и Костяника перезаряжали арбалеты. Все подавленно молчали.
        - Что это было? - прохрипела из-под опущенного забрала Костяника. Случившееся потрясло даже ее, привычную к Котловым опасностям и диковинкам. - Кто это был?
        Кошкодер как-то странно посмотрел на девушку и ничего не ответил.
        - Караул, что у вас? - послышалось из-за повозок оборонительной линии: шум схватки привлек внимание ближайшего патруля.
        - Нападение, - отозвался Кошкодер. И добавил: - Отбились. Тревогу пока поднимать не нужно, но далеко не уходите.
        Капитан окликнул чернявого щитоносца, который в шоке смотрел на погибшего соратника и, похоже, плохо соображал. Ландскнехт растерянно и непонимающе уставился на командира.
        - Пойди сменись, - велел Кошкодер.
        Повторять дважды не пришлось. Наверное, чернявый никогда еще с такой скоростью не покидал пост.
        - А мы че, рыжие, мля? - сварливо осведомился Костоправ. - Нам, типа, меняться не нужно.
        - А к вам у меня есть разговор, - капитан обвел оставшихся караульных долгим пристальным взглядом. Единственный глаз Кошкодера задержался на Костянике.
        - О чем разговор? - подобрался Виктор.
        Тон Кошкодера ему не понравился. Ни тон, ни этот взгляд.
        - Не о чем, а о ком. Сначала - об этом, - капитан указал на костер, в котором догорали останки живой «коряги».
        - Ну, и что это за гребаное уродище? - поморщился Костоправ.
        - Местное травоядное, - недобро улыбнулся капитан. - Ты, кажется, сокрушался, что хищников вокруг много. Ну, вот тебе и не хищник.
        - Не хищник?! - возмутился лекарь. - Гонишь, епть!
        - Ни разу. Травкой-муравкой тварюшка питается. Исключительно ею. Правда, выбирает такую травяную смесь, что потом слюной металл прожигать может. Да вы сами все видели.
        Кошкодер кивнул на мертвого щитоносца.
        - Но если эта зараза на нас не охотилась, зачем она сюда приползла? - заговорил Василь.
        - Погреться, - ответил Кошкодер. - Тепло любит.
        - А брызгался мутант зачем? - не унимался помор.
        - Пугливый потому что, - вздохнул Кошкодер. - Если чего боится - сразу начинает плеваться. И плюется до тех пор, пока всех, кто рядом, не заплюет. Это у него защитная реакция такая. Каждый выживает в Котле как может. Но речь не о том.
        Виктор слушал молча, не понимая еще, к чему клонит Кошкодер. О чем речь-то?
        - Любопытное существо, правда? - вновь заговорил капитан. - Не часто такое встретишь. Вы, наверное, и не видели ничего подобного раньше? Даже, вон, не сообразили сразу, что к чему, а?
        - Не-а, мля, не видели, - признался за всех Костоправ. - И впредь глаза бы на него не смотрели, сучок ползучий, мать его корягу враскоряку!
        - А ведь должны были видеть, - с упреком заметил капитан. - И узнать должны были бы, если видели.
        - Тебе же русским языком сказали, что мы его не… - начала было Змейка.
        - Это плевальщик, - перебил Кошкодер. Его взгляд снова скользнул по лицам подчиненных будто бритва.
        И опять остановился на закрытом забралом лице Костяники.

* * *
        Вот оно что! Вот в чем дело! Виктор похолодел. Подловил их капитан! А ведь могли бы догадаться. А догадались бы - так вели бы себя умнее.
        - Мать-перемать! - тихо простонал Костоправ. До лекаря тоже дошло. Да и до остальных.
        Доходило…
        - Пе-ре-мать, - с чувством повторил Костоправ.
        - Вот и я о том же, - кивнул Кошкодер. И перешел на другой тон - сухой, холодный, резкий. - Вы сказали, ваша подруга, - короткий кивок в сторону Костяники, - прячет глаза потому, что попала под слюну плевальщика и с тех пор не переносит света. Такое, в принципе, возможно. У молодого плевальщика слюна не очень едкая. Она может повредить глаза, не ослепляя человека совсем и не разъедая ему кожу на лице. Но молодой плевальщик выглядит в точности так же, как и взрослый, только поменьше.
        А ведь ни она, - еще один кивок на Костянику, - ни кто-нибудь из вас не опознал эту тварь. Что очень странно. Тот, кто однажды увидел плевальщика, его уже не забудет. Тем более тот, кто попал под его слюну.
        Что делать? Виктор мучительно соображал. Завалить капитана прямо сейчас, пока не поздно? Щитоносцев-то рядом уже нет. Ну, завалим, а что потом? Куда потом? Как?
        Да и патруль, вон, за повозками ошивается. Заметят ведь заварушку. Не зря, ох, не зря Кошкодер велел патрульным оставаться поблизости. Перестраховался, гад. Но ведь и щитоносца он, наверное, тоже отправил из караула не случайно. Хочет сначала без свидетелей выяснить, в чем дело, а не устраивать прессуху сразу? Что ж, если так, то это - плюсик капитану. Небольшой, но все же плюсик.
        Костоправ отложил пику и потянулся к кистеню. Василь поглаживал рукоять меча. Змейка и Костяника не выпускали из рук заряженных арбалетов. Но Кошкодер, казалось, всего этого не замечал. Понимает, небось, что нападать сейчас на него не станут. Хотя сам Виктор на месте капитана не был бы так уж в этом уверен. То ли просто рисковый парень этот Кошкодер, то ли хорошо разбирается в людях и знает, когда можно позволить себе риск без ущерба для жизни и здоровья.
        Капитан шагнул к Костянике.
        - Вы мне лгали, - вновь заговорил он. - Все. Не в плевальщике дело, так?
        Кошкодер смотрел в опущенное забрало Костяники и, похоже, обращался сейчас только к ней одной. Девушка судорожно сжимала арбалет. В исцарапанном тонированном пластике отражался свет костра. За забралом старого шлема не было видно лица. Казалось, за ним вообще ничего нет. Только темнота. Но единственный глаз капитана все равно пытливо вглядывался в эту темноту.
        - А если дело не в плевальщике, тогда в чем? Или в ком? Почему ты прячешь глаза?
        Да, Кошкодер говорил с Костяникой и ждал ответа от нее. Костяника не отвечала. Молчали остальные. Их всех сковало странное оцепенение. Виктор старался придумать хоть какое-нибудь правдоподобное объяснение и не мог.
        Кошкодер выяснил все сам. Он сделал все неожиданно и очень-очень быстро. Так быстро, как рубят врага в бою. Одна рука капитана вдруг резко поднялась и откинула пластиковое забрало, в то время как другая щелкнула перед лицом Костяники зажигалкой.

* * *
        Виктор бросился к Кошкодеру. Дернулись Василь и Костоправ. Подняла арбалет Змейка. Поздно! Помешать капитану они не смогли. Прежде чем кто-нибудь успел что-либо сделать, Кошкодер заглянул в шлем.
        Костяника отпрянула назад, зажмурилась, прикрыла глаза ладонью, но капитан уже увидел то, чего видеть ему не следовало.
        Может, он и не разобрал в свете костра и зажигалки, какого цвета у Костяники глаза, но наверняка понял, что в них нет зрачков. Для того чтобы отличить человеческие глаза от нечеловеческих не нужно много света.
        - Та-а-ак, - недобро протянул Кошкодер. - Мутантка в наших рядах?
        Костяника открыла глаза и посмотрела на капитана. Жмуриться и закрываться ладошкой больше не имело смысла.
        Капитан смотрел на нее.
        Костоправ тихонько матерился вслух. Виктор ругался про себя. Проклятье! Вот все и открылось. Глупо-то как вышло. А ведь он обещал своим спутникам, что никто не узнает тайну Костяники. Увы, не все обещания, данные в этой жизни, удается выполнить. Капитан русской роты славянского полка ландскнехтов Святой Инквизиции узнал. И если информация о затесавшейся среди инквизиторских наемников мутантке дойдет до крестоносцев… Нет, такая информация до них дойти не должна!
        Виктор потянул из ножен меч. Костоправ качнул кистенем. Змейка держала арбалет у бедра. Такая нехарактерная для стрелка поза вряд ли привлечет внимание патрульных, даже если они сейчас наблюдают за ними. Но при этом оружие Стрелец-бабы было направлено на капитана.
        А вот Костяника подняла свой арбалет, явно не думая о патрульных. Виктор машинально отметил, что на ложе ее самострела теперь лежит стрела с шипом иглоноса. И защитный моховый комок с ядовитого червя уже снят.
        Однако даже это не испугало Кошкодера.
        - Если убьете своего капитана, вы - дураки и покойники, - глухо произнес он.
        - Сам кретин, мля, - буркнул Костоправ. Лекарь не знал, как поступить, он был растерян и от того - особенно зол.
        - Отойди, Кошкодер, - тихо сказала Костяника.
        Только теперь Виктор сообразил, что смотрит-то она вовсе не на капитана, а куда-то ему за спину, за костер. И целится туда же - в темноту за освещенным пространством.
        - Что? - не понял Кошкодер.
        - Отойди, - повторила Костяника, не опуская арбалета. - Там кто-то есть. Двое. Крадутся к нам.
        Заминка на долю секунды. Видимо, капитан гадал: верить или нет, но потом все же рассудил, что пристрелить его могли бы сразу и без лишних слов. Если бы захотели.
        Кошкодер шагнул в сторону, вытащил меч. Оглянулся. Раздраженно фыркнул:
        - Никого нет!
        - Есть, - стояла на своем Костяника.
        Огонь освещал подступы к позициям караула, но что происходит по ту сторону костра - в невысокой траве и густом ночном мраке, человеческий глаз различить не мог. Человеческий - нет, а вот глаз мутантки - запросто. Костяника водила арбалетом вправо-влево: вероятно, от одной цели к другой.
        Змейка нацелила свой самострел на костер. Костоправ поднял кистень, Виктор направил в сторону невидимой еще опасности короткий ландскнехтский меч. Василь поудобнее перехватил длинную пику.
        Кажется, их реакция насторожила Кошкодера больше, чем слова Костяники.
        - Я ничего не вижу, - озадаченно пробормотал капитан.
        - Я вижу, - ответила Костяника. - Теперь - вижу.
        Кошкодер повернулся к Виктору:
        - Что она несет?
        - Она видит, - сказал он. - Просто поверь. У нее глаза такие. Когда ее глаза ничем не закрыты, она может видеть тварей там, где их не видим мы.
        - Видеть в темноте?
        - В темноте, в засаде, в траве, в ветвях, в кроновом мху, за деревьями, - быстро ответил Виктор. - Даже под водой.
        - Чушь! - не очень уверенно произнес капитан.
        - Берегись! - предупредила Костяника.
        «Чушь» материализовалась из темноты. Словно выплюнутая мраком, выскочила из травы за костром. Двойной черной тенью перелетела через огонь…
        Невероятный, немыслимый прыжок! Ни одно известное Виктору существо не смогло бы в один скачок преодолеть такое расстояние.
        А это - смогло. Вернее, эти. Тварей действительно оказалось две.
        Больше всего они походили на черных кошек - не очень больших, меньше волкопса, но очень шустрых и прыгучих.

* * *
        Арбалеты Змейки и Костяники щелкнули почти одновременно. Кто-то попал, кто-то - промазал. Вероятно, попала Костяника, лучше различавшая цель в неверной игре света и тени. Мутант, сбитый в прыжке стрелой с ядовитым червем-шипоносцем, рухнул в дровяную кучу. Однако вторая тварь сумела увернуться и от арбалетного болта, и от пики Василя. Прошмыгнула под кистенем Костоправа, уклонилась от меча Виктора…
        Зато Кошкодер в полной мере оправдал свое прозвище.
        Удар. Кровь. Шипение и злой разъяренный «мяв!». Раненую тварь отбросило в сторону, но та изогнулась всем телом и приземлилась на четыре лапы.
        А вот отпрыгнуть снова не успела.
        Короткий клинок в руке Кошкодера настиг ее во второй раз.
        Еще удар. Брызги крови. Пронзительное мяуканье. Взмах когтистой лапы, выдравший клок кольчуги, но не доставший до тела капитана.
        И еще один - добивающий, сваливший, наконец, черного кошака на землю.
        Однако это был еще не конец. Кошкодер заработал мечом быстро и сильно, действительно, буквально раздирая на части мяукающее, хрипящее, бьющееся на земле тело мутанта.
        Говорят, у обычной кошки девять жизней. Может быть, так оно и есть. Но у котловой их, наверное, все девяносто девять: настолько живучей оказалась тварь. Виктор, Василь и Костоправ присоединились к Кошкодеру и лишь вчетвером, орудуя двумя мечами, пикой и кистенем, кое-как смогли забить мутанта.
        - Ё-о-ошкин кот! - выдохнул Костоправ, разглядывая котловое отродье из семейства кошачьих.
        «Да уж, - подумал Виктор. - А как еще такое назвать. Ёшкин кот - он ёшкин кот и есть!»
        Из окровавленной бесформенной кучи красной плоти и черной шерсти торчали перебитые лапы с когтями в палец длиной. Проломленный череп скалился пастью, зубы в которой были ничуть не меньше. К счастью, вторая «кошечка», напоровшаяся на стрелу с шипом иглоноса, как упала, так и валялась в дровах. Неподвижно, кверху брюхом, раскинув лапы в стороны. Судя по всему, это была самка. Из левого бока твари торчало оперение. Ядовитый червь, примотанный к древку стрелы, целиком скрылся в глубокой ране.
        А если бы мутанты навалились вдвоем? Виктор не был уверен в том, что их караулу удалось бы тогда отбиться. Во всяком случае, без потерь точно не отбились бы.
        - Что случилось?! Кто напал?! - из-за повозок по огороженному кольями проходу бежали патрульные. Вроде ребята недалеко были, а объявились только сейчас. Интересно, они случайно так припозднились или специально выждали, пока все закончится?
        Костяника опустила забрало. Хотя был ли в этом смысл, если Кошкодер и так уже все знает?
        - Назад! - махнул патрулю капитан. - Скажите Инквизиторам: котяры у лагеря. Пусть поднимают тревогу.
        Котяры? Вот, значит, как это называется…
        Патруль будто ветром сдуло. То ли ландскнехтов напугал тон Кошкодера, то ли они были в курсе, что такое котяры.
        Впрочем, Виктора больше напрягало не объявившееся в ночи кошачье племя, а другая проблема. С которой, кстати, неплохо бы разобраться прямо сейчас, пока патрульные свалили. Виктор покосился на Кошкодера. А тот словно забыл о красных глазах Костяники.
        Капитан пнул изрубленное тело мутанта с таким видом, будто имел к этим тварям личные счеты. А может, и правда имел. Может, ему котяра глаз выдрал.
        - Котловые кошечки, - процедил Кошкодер. - Милые создания, правда? Живут и охотятся стаями, как волкопсы. Только их стая раз в десять больше.
        Стайные кошки? Это что-то новенькое. Впрочем, в Котлах всегда полно такого, с чем приходится сталкиваться в первый раз.
        - Нападают ночью. Долго выслеживают добычу. Думаю, за нами твари следят уже давно, - продолжал капитан.
        Караульные угрюмо слушали. Даже Костоправ держал пока язык за зубами. Правда, в руке лекаря покачивался перепачканный котярской кровью кистень, выдавая чувства и скрытые желания своего хозяина.
        - Перед общей атакой котяры обычно пускают вперед парных разведчиков. - Кошкодер словно ничего не замечал. - Подкрадываются так, что, пока сами на тебя не прыгнут, их не увидишь. В общем, можно сказать, нам здорово повезло. Только расслабляться не нужно. За разведчиками идет вся стая.
        Виктор кашлянул. Нафиг котяр! Не они его сейчас волнуют.
        - Что ты теперь будешь делать, Кошкодер? - спросил Виктор напрямую.
        - Кошек драть, - хмыкнул капитан, вытирая о траву меч-кошкодер.
        - Драть, мля, в каком смысле? - Костоправ бросил многозначительный взгляд на котяру, валявшегося кверху брюхом в дровяной куче. На котярку, вернее. Самку.
        - Помолчи! - осадил лекаря Виктор. Не до пошлостей сейчас.
        Кошкодер вложил клинок в ножны, проигнорировав замечание лекаря. Виктор подошел к капитану вплотную. Заговорил с ним снова.
        - Я не о кошках спрашивал. О ней, - Виктор кивнул на Костянику. - Побежишь докладываться Инквизиторам, что у тебя в роте появилась мутантка?
        - Если Инквизиторы узнают, что она мутантка, - ей не жить, - спокойно ответил капитан, даже не взглянув на Виктора. - Да и вам всем тоже.
        - Что будет с нами, мы знаем. Я спрашиваю, что ТЫ намерен делать?
        - Давай я лучше скажу тебе, чего я делать не намерен, - глаз Кошкодера наконец встретился взглядом с глазами Виктора. Смотрел капитан насмешливо, но говорил вполне серьезно. - Я не намерен избавляться от солдата, который может распознать опасность там, где ее не увидят другие. Мы отправляемся в такие места, до которых еще никто не добирался, и в этом походе глаза твоей подруги будут особенно ценны. Ты говоришь, Костяника может увидеть тварей в лесу и под водой? Что ж, замечательно. Значит, она - идеальный часовой и дозорный. Она - гарантия того, что рота не подвергнется внезапному нападению и не будет вырезана в одну ночь. Да и на море, как я полагаю, от нее тоже будет больше прока, чем от всех нас.
        - То есть… ты… - осторожно, еще не до конца веря в свою удачу, начал Виктор.
        - То есть я знать не знаю, какие у твоей подруги глаза, - закончил за него Кошкодер, улыбаясь. - Ну, не в курсе я. Не видел. Не рассмотрел. Пусть она по-прежнему их прячет, если ей мешает свет, но когда ее глаз никто не видит, пусть поднимает забрало и смотрит в оба. Если Инквизиторы узнают, кто она, и отправят Костянику на костер, я не стану за нее вступаться и буду утверждать, что вы обманули меня - так же, как обманывали всех вокруг. Но и сам Инквизиторам я ни о чем доносить не буду. Это не в моих интересах.
        Слова Кошкодера звучали разумно и не доверять капитану причин было, пожалуй, меньше, чем доверять.
        А в лагере тем временем ударили барабаны и взвыли трубы. За повозками поднялся переполох. Вспыхнули факелы, зазвенело оружие, заревели быкони и засуетились люди. Ландскнехты Святой Инквизиции готовились к схватке с котловыми кошками.
        Глава 8
        Вместо того чтобы отдыхать после вахты, Разящая Пуля - Меткая Стрела слонялся по палубе и размышлял. Он не замечал снующих вокруг воинов и не обращал внимания на посвист Погонщиков. Пуля-Стрела обдумывал слова Смотрящего-за-Волны.
        То, что Тотемы, нуждающиеся в жизненном пространстве и жертвенной крови, давно задумали переплыть Атлантику, не было секретом. Но вот то, что с той стороны океана на эту тоже стараются перебраться чужеземцы, для Пули-Стрелы оказалось новостью. Похоже, Смотрящий прав: грядет большая война с Людьми Креста и черным Тотемом, который за ними стоит. И многое в этой войне будет зависеть от того, кто раньше переплывет океан и кто ударит по врагу первым. Тотемы и вожди Соединенных Племен приняли верное решение, отправившись в морской поход.
        Старики рассказывают, что когда-то, еще до Золотых Времен, колонисты из Европы захватили Америку и заставили ее жить по своим правилам. Теперь пришло время дать истории обратный ход. Теперь индейская армия и американские поселенцы привезут в Европу свои Тотемы и возьмут эту землю себе. Все изменится. Старый Свет станет Новым. Ну а война… Что ж, война за Тотемы - дело хорошее. Большая война с сильным врагом - это много пленных и много жертв. Жертвенная кровь только укрепит Тотемы Соединенных Племен. А чем сильнее Тотем - тем сильнее его племя.
        «Но если мы не доплывем до восточных берегов? - думал Пуля-Стрела. - Если столкнемся с Людьми Креста посреди океана? И если у них будет такой же сильный флот, как у нас? Кто тогда пойдет ко дну?»
        Пуля-Стрела тряхнул головой, отгоняя недостойные мысли. С ними - Тотемы. С ними - объединенная мощь Маниту всех племенных Тотемов. Так разве могут быть какие-то сомнения в победе?
        «А если с Людьми Креста тоже будет их Тотем?» - вновь промелькнула подлая мыслишка.
        Пуля-Стрела раздавил ее сразу, как ядовитую змею, только-только вылупившуюся из яйца. Тут все просто. Тотем-Крест - один. А у Соединенных Племен Тотемов много. Значит, их Маниту сильнее вражеского в любом случае.
        Пуля-Стрела остановился перед племенным Тотемом. Тотем Птичьего племени возвышался в самом центре Великого Каноэ - между плоской взлетной палубой и пирамидообразной палубной надстройкой.
        Больше всего племенные Тотемы напоминали высеченные из дерева священные столбы, которые раньше стояли посреди индейских стойбищ. Но шипы-кристаллы делали их похожими также и на кактусы из мексиканских пустынь. Все Тотемы отличались друг от друга, однако на каждом пытливый взгляд мог различить схематичное изображение какого-нибудь зверя, птицы, рыбы, демона, существа или растения… На их Тотеме угадывались контуры раскинувшей крылья Гром-птицы с плоским, почти человеческим лицом.
        Тотем…
        Пуля-Стрела благоговейно смотрел на него снизу вверх.
        Неровный бугристый ствол-туловище в два человеческих роста, густо усеянный от основания до вершины поблескивающими молодыми кристаллами, расчерченный дорожками душистого смолистого сока и вцепившийся в палубу корнями-лапами. Неподвижный, но пульсирующий изнутри багровым светом.
        Никто не знал, что за неугасимый огонь горит под толстой губчатой корой-шкурой. Никто не знал даже, что есть Тотем - животное или растение. По большому счету ничего толкового и внятного о Тотемах не могли сказать даже шаманы, приносящие им жертвы и передающие их волю людям. А ведь каждый шаман специально вживляет себе в череп кристалл Тотема, чтобы быть ближе к нему и лучше чувствовать его Маниту.
        Доподлинно известно было, что Тотемы появились после Крушения Золотых Времен. Они вышли из самых гиблых мест в Проклятых Землях. Именно вышли: Тотемы способны передвигаться, хотя и не очень быстро, при помощи корней-лап, поддерживающих их в вертикальном положении. Также Пуля-Стрела знал, что Тотем никогда не умирает, но порождает новых Тотемов из трех самых крупных Верхних Кристаллов. Когда приходит срок, они выпадают, как зубы из десен старика, а потом…
        Новый Тотем произрастает из Кристалла-Семени при любых условиях и в любом месте, будь то плодородная почва, сухая пустыня, бескрайняя прерия, каменистый горный склон или дно водоема. Остальные кристаллы - Кристаллы-не-Семя - раз в несколько лет опадают как листья, чтобы сквозь кору-шкуру могли пробиться новые ростки - молодые, граненые, крепкие. Тотем не умирает, но обновляется, как все живое, и это обновление идет на благо племени.
        Сброшенные Тотемом Кристаллы-не-Семя используют для изготовления оружия. Их можно вковать в металл, закрепить на рукояти томагавка, привязать к древку копья или стрелы и смело идти в бой.
        Кристаллы Тотема несут в себе Заряд Смерти, который придает дополнительный импульс и усиливает удар, как ртуть, налитая в высверленный молоток или свинцовый шарик, спрятанный в обрезок шланга. Кристалл легко дробит камень и самую крепкую кость, он пробивает железо и пластик. Острый, как кремневый отщеп или скол обсидиана, кристалл Тотема обладает алмазной прочностью, поэтому кристальное оружие ценится почти так же высоко, как и оружие Золотых Времен.
        Но главное, конечно, не это. Главное - Маниту, незримый дух Тотема, которому невозможно противиться и который снисходит на любого, кто окажется поблизости, будь то животное, человек или демон из Проклятых Земель.
        Люди и не люди, проникшиеся Маниту, шли на зов Тотема и сами приносили себя в жертву, раздирая тело о кристаллы-шипы. Тотем же, подобно губке, впитывал пролитую кровь. Кровь - его основная пища, и багровый огонь внутри Тотема после жертвоприношения горит сильнее. Однако Тотем умертвлял не всех. Часть Проникшихся он выбирал себе в Служение и роднился с ними, смешивая свой сок с их кровью. После этого уже Избранные Проникшиеся искали добычу и приносили жертвы Тотему, щедро окропляя чужой кровью его кристаллы и шкуру-кору.
        С людьми Тотемы обычно предпочитали родниться, становясь Священными Покровителями племен. Люди были хорошими охотниками, и они чаще, чем кто-либо, приносили жертвенную кровь. Священные Покровители не оставались в долгу: Маниту Тотемов оберегало племена и помогало им выживать.
        Собственно, вот и все, что было известно о Тотемах.

* * *
        - О чем ты хочешь здесь узнать? - сзади раздался скрипучий старческий голос.
        Пуля-Стрела обернулся. Перед ним стоял Беседующий-с-Тотемом. Шаман племени словно в болотной трясине увяз в многослойном обрядовом облачении из пестрых обрезков ткани, синтетики, шкур, перьев и меха.
        Все шаманское одеяние было обшито узелками, отполированными причудливыми костяшками, переплетенными шнурками, бусами-вампумами, металлическими побрякушками и пластиковыми амулетами. На груди висела ритуальная маска из старого, наклеенного на деревянную основу и ярко раскрашенного противогаза с выбитыми стеклами. Противогаз был сделан не из резины, а из жесткого долговечного пластика, и потому неплохо сохранился. Впрочем, сейчас разрисованная маска напоминала скорее череп диковинного мутанта.
        Из-за спины Беседующего-с-Тотемом поднималось и нависало над головой, будто опахало, перо Гром-птицы, на фоне которого не сразу можно было рассмотреть морщинистое и ссохшееся, как печеный батат, лицо шамана.
        Беседующий был дряхлым стариком. Никто не знал его точного возраста, но в племени поговаривали, будто шаману уже около сорока. Вероятно, только Маниту благоволившего ему Тотема позволил дожить Беседующему до столь преклонных лет.
        Из-под редких седых волос словно маленький рог торчал вживленный в череп кристалл Тотема. Кристалл светился багровым светом, а в глубоких провалах глазниц блестели удивительно живые для такого старика глаза. Кристалл смотрел вверх. Глаза - на Пулю-Стрелу.
        - Чего ты хочешь от Тотема, Разящая Пуля - Меткая Стрела? - снова спросил Беседующий.
        Пуля-Стрела подумал, что шаман ни разу не называл его кратким именем. Впрочем, Беседующий-с-Тотемом никого не называл коротко.
        - Я… я… ничего, - запинаясь, пробормотал Пуля-Стрела. Говорить с шаманом ему всегда было трудно. И немного страшно.
        - Тогда зачем понапрасну беспокоишь Тотем?
        - Я не беспокою, я только…
        - Займись полезным делом, - перебил Беседующий. - Медвежий Коготь устал расспрашивать Человека-с-Крестами и просил найти кого-нибудь, чтобы присмотреть за ним. Думаю, ты подойдешь. Ступай к жертвенной каюте и постереги пленника, пока я готовлю обряд.
        Жертвенная каюта? Обряд? Смотрящий-за-Волны прав. Чужак с востока станет жертвой.
        - Кровь Человека-с-Крестами прольется на Тотем? - все же осмелился спросить Пуля-Стрела.
        - Он больше ни на что не годен, - проворчал шаман. - Подчинить его нельзя. Человек-с-Крестами уже помечен другим Тотемом, и наш Тотем над ним не властен.
        Беседующий вздохнул и продолжил.
        - Страх, боль и посулы на пленника не действуют. А все, что можно было узнать от него с помощью слов и Маниту, мы узнали.
        «Что узнали?» - Пуля-Стрела едва удержал вопрос на кончике языка. Если шаман сочтет нужным - он скажет сам, если нет - не нужно злить Беседующего излишним любопытством.
        О том, что удалось выведать у чужака, шаман говорить не стал.
        - Человек-с-Крестами не хочет и не может сам принести свою кровь в жертву, поэтому ему следует помочь, - угрюмо закончил он. - Ступай, Разящая Пуля - Меткая Стрела.
        И пока я готовлю обряд - смотри за пленником в оба.

* * *
        Жертвенная каюта находилась на нижней палубе Великого Каноэ, и кратчайший путь к ней пролегал между клеток Гром-птиц. Тсоонэ, Вукеон, Тланува - так называют их разные племена. Огромные пернатые создания шумно - словно танки, крутившиеся на гусеницах - ворочались за загородками. Из-за толстых прутьев решетки с плоских, покрытых защитными наростами бесстрастных лиц, на которых одновременно угадывалось что-то кошачье и человеческое, на Пулю-Стрелу смотрели большие немигающие глаза.
        Клетки Гром-птиц были установлены на широких платформах, при помощи которых их поднимали на палубу. Раньше, говорят, это делала ав-то-ма-ти-ка, но теперь поднимать и опускать клетки приходилось вручную - во много рук, если быть точнее, с помощью нехитрых, но надежных механизмов.
        Наверное, если бы Гром-птицы имели такое желание, они разнесли бы и клетки, и подъемники. Но птицы, как и любое существо на Великом Каноэ, во всем подчинялись Маниту Тотема. А Тотем не хотел, чтобы они крушили судно.
        За ангарами с клетками тянулся длинный коридор. Потом поворот. И - вот она, жертвенная каюта.
        Медвежий Коготь стоял возле запертой двери и задумчиво смотрел в маленькое круглое окошко без стекла. Сейчас вождь - крупный сильный мужчина в боевой раскраске, под которой терялись многочисленные шрамы - напоминал хищного тапира, замершего возле норки жертвы. Коготь был облачен в каску с пышной перьевой короной и трехслойный панцирь из перьев Гром-птицы. В таком удобно воевать: удар он держит не хуже старого армейского бронежилета, но при этом легок и не стесняет движений.
        С правой стороны на поясе вождя висела кобура с длинноствольным «кольтом» сорок пятого калибра. Слева была прицеплена тяжелая плоская палица-меч макуавитль, вытесанная из «железного» дерева и щетинившаяся по краям зубьями намертво вклеенных кристаллов Тотема. Это оружие расколет череп любой твари. А если ударить макуавитлем плашмя - можно оглушить и захватить мутанта или человека живьем, чтобы потом принести его кровь в жертву Тотему.
        Коготь повернулся на звук шагов, кивком указал на дверь и лаконично приказал:
        - Сторожи.
        - Есть, сэр, - короткой и стандартной фразой, как и положено отвечать на распоряжения вождя, откликнулся Пуля-Стрела.
        И, не удержавшись, заглянул в окошко-норку. Вот и появился шанс рассмотреть чужака вблизи…
        Смуглокожий, но явно из белой расы, высокий, худощавый, тонконосый и тонкогубый человек с горящими глазами, в которых не было страха, он сидел на узком ложе, прикрытом замусоленным дырявым одеялом. Чужак был без оружия, без доспехов, без крестов, почти без одежды и, конечно, без шлема.
        До помыслов того, чья голова закрыта шлемом, трудно добраться даже Маниту Тотема. Впрочем, пленника подвергли не только воздействию Маниту: на его лице и теле виднелись следы пыток. Но чужеземец, похоже, не сильно переживал по этому поводу.
        - Его сохранность - твоя кровь, - сказал вождь. - Не уследишь за пленником - напитаешь Тотем собой.
        Это была не угроза. На самом деле отдать Тотему свою кровь - почетная смерть. Вождь просто сообщал о том, что сегодня Тотему уже обещана жертва.
        - Говорить с ним не надо, - добавил Медвежий Коготь, понизив голос. - Слушать можно. Слушать и запоминать. Возможно, он скажет что-нибудь важное.
        - Есть сэр.
        Вождь удалился. Пуля-Стрела остался с чужаком наедине.
        - Кто вы? - послышался хриплый, но твердый голос Человека-с-Крестами. Пленный действительно знал северное наречие Соединенных Племен.
        С той стороны двери на Пулю-Стрелу смотрели так же внимательно, как он смотрел с этой.
        - Кто вы? - повторил пленник на южном наречии.
        Судя по всему, Человеку-с-Крестами здесь задавали вопросы, но не давали ответов. Пуле-Стреле тоже было запрещено вступать в разговор с жертвенным узником, и он промолчал.
        - Кто вы?! - уже не спросил - выкрикнул пленник в тишину.
        Тишина ответила эхом.
        - Скажи мне! - не просил - требовал он. - Откуда вы взялись? Как выжили? Куда и зачем плывете?
        Пуля-Стрела улыбнулся - невесело и неявно, лишь уголками рта. Если бы он имел право говорить, его рассказ получился бы долгим. Пуля-Стрела вспоминал легенды племени. Он вспоминал историю, свидетелем которой не был.

* * *
        После Великой Войны изменился мир и изменились люди. Золотые Времена благоденствия канули в Лету. Процветавшие города сначала обратились в прах, а после стали Проклятыми Землями, откуда по миру расползалась смерть в самых разных, но неизменно жутких обличиях. В океане появились Воды Демонов, вроде тех же Саргасс.
        Люди уцелели лишь в самых глухих и отдаленных от цивилизации уголках, которые не интересовали безумцев, развязавших Войну, и на которые не падали огненные стрелы и атомные томагавки. Латино- и центральноамериканские джунгли, мексиканские пустыни, североамериканские индейские резервации, канадские леса… В послевоенном хаосе самыми сплоченными и жизнеспособными на американском континенте неожиданно для всех оказались племена индейцев. Индейцы, давно привыкшие жить особняком и на отшибе, не так сильно зависели от благ цивилизации и, вместо того чтобы впасть в отчаяние, они вспомнили мудрость предков.
        Именно индейские племена стали центрами притяжения разрозненных группок выживших. Войти в племя и обрести хоть какую-то опору и уверенность старались теперь и сами краснокожие, и белые, и черные, и желтые, и латиносы. Чужаков принимали. Но не всех. Только тех, кто мог быть полезным. Племена выбирали лучших.
        Индейцы больше не были прежними индейцами - слишком много кровей и рас смешалось в их вигвамах после Крушения Золотых Времен. Но за счет новых человеческих ресурсов старые племена усиливались и увеличивали свою численность. В конце концов, новоиндейцы оказались полновластными хозяевами континента. Если, конечно, не считать мутантов из Проклятых Земель.
        Возродились полузабытые культы, пронизанные порой более поздним религиозным влиянием. Да и вовсе забытые начали возрождаться тоже. Вернулись из небытия даже те боги, которых давно похоронили. И, как оказалось - напрасно. Некоторые новоиндейцы объявили себя потомками инков, ацтеков и майя. Кто-то поклонялся Кетцалькоатлю, кто-то - Виракоче, кто-то Деве и Матери, кто-то - Спасителю и Солнцу, кто-то славил иных богов и духов.
        Все смешалось и взросло заново в густой кровавой жиже.
        Новоиндейские племена одинаково яростно сражались за пригодные для жизни территории и с демонами-мутантами, и друг с другом. Так продолжалось, пока из Проклятых Земель не вышли Тотемы.
        Тотемы принесли мир. И Маниту. И понимание.
        Тотемы стали главными богами и Священными Покровителями племен.
        Тотемы приняли покорность людей и помогли покорить земных, водных и воздушных монстров, в изобилии расплодившихся после Крушения Золотых Времен. Тотемы впитали кровь принесенных им жертв и открыли очевидное: землю и кровь нужно отбирать не друг у друга, а у чужаков за океаном. Но на новых территориях могли оказаться враждебные Тотемы, которые вряд ли будут рады незваным гостям. А врозь завоевывать чужую землю и забирать из нее чужую кровь сложно. Вместе это делать гораздо проще.
        Началось великое объединение. Соединение… На месте некогда великой державы, чрезмерно возгордившейся и развязавшей губительную Войну, появилась новая - еще более великая, простершаяся на два континента. Соединенные Племена Америки. Северной, Центральной, Южной. Много племен. Два главных языка. Верховные боги-Тотемы. Начиналось новое процветание, которому не противилась сама Америка и которому не должен противиться остальной мир.
        Сначала Тотемы направляли покорных морских тварей, подчинившихся власти Маниту, за океан - расчищать территории и проводить разведку. Потом в атлантические воды вышли два флота. Первой была Южная флотилия. Не очень большая и не очень сильная, она отправилась из Южной Америки в сторону Африки и, видимо, сгинула без следа. Во всяком случае, никаких вестей о южных братьях не было уже давно.
        Северный флот - более мощный и многочисленный - отплыл в Европу. Птичье племя, к которому принадлежал Пуля-Стрела, тоже направлялось к европейским берегам. Они плыли за землей и за кровью для Тотемов. Прежде всего - за кровью.
        Раньше люди жертвовали богам недостаточно крови, и боги разгневались, наслав на людей безумие и принудив их принести в жертву самих себя. Так закончились Золотые Времена. Но теперь пришло время исправлять ошибки прошлого.
        «Мы напитаем свои Тотемы кровью, и все станет как прежде, - думал Пуля-Стрела. - И Золотые Времена вернутся».

* * *
        - Где я нахожусь? - полуголый Человек-с-Крестами, на котором уже не осталось ни одного креста, не унимался. Он встал с кровати, подошел к двери и смотрел сквозь маленькое круглое окошко так, будто силой взгляда хотел расширить отверстие, выбраться из жертвенной каюты и вытрясти правду из стражника за дверью. - На чем мы плывем? Где вы взяли такой корабль? Вы построили его сами? Или нашли и починили?
        Пуля-Стрела снова промолчал. Судя по всему, Великое Каноэ-птиценосец поразило воображение чужака. Это радовало. Это могло означать только одно: у людей с востока не было Великих Каноэ.
        Конечно же, индейские племена не могли построить Великое Каноэ сами. Даже сообща. Даже с помощью Тотемов. Конечно, это было уцелевшее наследие Золотых Времен.
        Легенда гласит, что Птичье племя обнаружило Великое Каноэ на верфи где-то в штате Вирджиния. В бывшем штате Вирджиния. Ньюпорт - так, кажется, назывался тот город, в котором раньше строили большие суда. Какую гадость сбросили на верфь, никто не знал, но, в отличие от других Проклятых Земель, там демоны-мутанты не завелись. Более того, оттуда ушла вся жизнь, и даже смерть забирала свою добычу неохотно.
        Это было странное место, где процессы тлена и распада протекали крайне медленно. Трупы лежали месяцами, а то и годами, не разлагаясь, но даже падальщики не зарились на эту мертвечину. Впрочем, падальщиков там не видели.
        Плесень и ржавчина тоже распространялись очень медленно. Вероятно, поэтому новенькое Великое Каноэ, построенное как раз к концу Золотых Времен и еще не сошедшее со стапелей, пережило не одно людское поколение и сохранилось в целости. Там, в Ньюпорте, вообще обнаружилось много полезных и прекрасно сохранившихся вещей. К сожалению, когда находки выносили за пределы городка, они утрачивали свою феноменальную устойчивость к разрушительному воздействию времени.
        Потребовался немалый срок, чтобы подготовить Великое Каноэ к плаванию, кое-где кое-что подлатать и при помощи прирученных морских и сухопутных тварей спустить на воду. В Золотые Времена на судно не успели поставить двигательную установку. Но это не имело значения. Даже если бы она там и стояла, вряд ли удалось бы найти человека, который знает, как ею управлять. Тягловые киты оказались более надежным, простым и практичным способом передвижения.
        - Что за птица меня принесла? - а у чужака все никак не кончались вопросы. - Почему она вас слушается?
        «Не нас, - подумал Пуля-Стрела. - Тотем». Но вслух, разумеется, ничего не сказал.
        Тоже, видать, впечатлило чужака… Еще бы! Гром-птица, взлетающая с палубы Великого Каноэ-птиценосца или опускающаяся на него, - захватывающее зрелище.
        Старики, которым было что рассказать, говорили, будто раньше такие корабли-гиганты назывались не птиценосцы, а авианосцы. С них, якобы, тогда поднимались в воздух неживые железные птицы. А-ви-а-ци-я. В такое сейчас трудно поверить. Как железо, которое тонет в воде, может летать? Но все же верить приходилось. Сохранились картинки, подтверждавшие правоту стариков. Да и Великое Каноэ - оно ведь тоже из металла, а не тонет. Наверное, и железных птиц можно заставить летать. Если знать как.
        В Золотые Времена люди знали и умели многое. Взять хотя бы то же оружие. Разящая Пуля - Меткая Стрела, как никто другой знал, насколько старая пуля предпочтительнее современной стрелы, пусть даже сделанной хорошим мастером, заговоренной хорошим шаманом и выпущенной из хорошего лука. Ну, разве что стрела с кристаллом Тотема может соперничать по пробивной способности с пулей.
        - Что за твари тянут ваш корабль? - пленник не обращал внимания на то, что ему не отвечают, и задавал новые вопросы. - Как вы их заставляете?
        «Не мы - Тотем». Чужак снова все понял неправильно. Может, его Черный Крест не настолько могуществен, чтобы подчинить Гром-птицу или тяглового кита-мутанта? Или за океаном вообще не водятся такие создания? Что ж, тогда предстоящая война будет недолгой и легкой.
        Пуля-Стрела вспомнил еще одну совсем уж древнюю легенду предков, которая, как говорят, была очень старой даже в Золотые Времена, но которую шаманы все же сумели сохранить, передавая из уст в уста и от поколения к поколению. Если верить этой легенде, когда-то Гром-птицы воевали с китами и морскими змеями-сисиютлями, которые сейчас охраняют корабли. Но Тотемы способны примирять даже заклятых врагов. Теперь и люди, и птицы, и киты, и морские змеи, и многие другие существа этого мира действуют заодно, выполняя общую волю племенных Тотемов.
        Пленник спрашивал еще о многом, но Пуля-Стрела не проронил ни слова. В конце концов чужак рассвирепел и начал кричать. Он кричал о какой-то Скверне и ее исчадиях. Он проклинал корабль, на котором находится, и всех, кто плывет на этом корабле. Он славил и призывал в помощь свой Черный Крест, который не мог его услышать, и вообще вел себя так, будто сошел с ума.
        Пуля-Стрела не любил сумасшедших. Он отошел от двери и перестал слушать пленника. Правильно, что кровь чужака прольется на Тотем. Теперь Пуля-Стрела точно знал, что шумные и несдержанные Люди Креста со своим Черным Тотемом не смогут противостоять флоту Соединенных Племен.
        Вскоре за узником пришли.
        Беседующий-с-Тотемом завершил приготовления к жертвоприношению. На палубе птиценосца горели костры и факелы, а воины исполняли ритуальный танец вокруг Тотема. Красные отблески огней отражались на острых шипах-кристаллах, к которым подвели пленника. Тотем тоже светился изнутри багровым светом. Впечатление было такое, будто его уже окропили жертвенной кровью.
        А потом кровь пролилась.
        Глава 9
        Верховный Магистр Святой Инквизиции вышел из шатра, благоговейно держа перед собой Ковчежец. Охрана - лучшие из лучших рыцарей - преклонили колени перед главной святыней Ордена. Не шелохнулись только автоматчики у входа и пулеметчики на поставленных возле шатра повозках. Им запрещалось отвлекаться от службы даже в момент выноса Ковчежца из Святилища.
        Йохан Остландский улыбнулся. На сердце у Магистра было радостно. В самом деле, как ЭТО может не радовать? Вся гавань и прибрежные воды были буквально забиты кораблями. Большими и не очень. Боевыми, торговыми, транспортными.
        Паруса - прямоугольные, квадратные, трапециевидные и скошенные треугольные, весла разной длины, моторы разной мощности… Над каждым судном развевался флаг с черным крестом, свидетельствующий о принадлежности корабля к Армаде Святой Инквизиции.
        Орденская флотилия наконец-то собралась в единый кулак и была готова к морскому походу. В основном Армада состояла из простеньких, но надежных шнеккеров, кнорров, коггов, нефов, дромонов, хулков, драккаров и галер. Были здесь и трофейные или выкупленные у русов кочи, ладьи и струги. Были отбитые у арабов куркуры, заураки и гурабы. Было несколько небольших быстроходных каравелл.
        В общей массе выделялись многопарусные и многопушечные каракки, галеоны, галеасы и шхуны, специально построенные опытными корабелами по заказу Святой Инквизиции и по старым чертежам. Команды этих судов состояли из специально обученных моряков, способных управляться со сложным парусным оснащением.
        Диковинно смотрелись также парусно-весельные суда, дополнительно снабженные паровыми машинами и гребными колесами или винтами. Среди современных кораблей затесалось с десяток старых, латаных-перелатаных, но еще способных плавать яхт и военных катеров.
        Флот для нужд Ордена предоставили в основном испанцы, португальцы, итальянцы и скандинавы. Внесли свою лепту и голландцы, переселившиеся на германские земли - подальше от Пролива Смерти, но не утратившие навыков кораблестроения. Кое-что подкинули греки. Ну и остальные - по мелочам. Кто сколько смог. А когда просит Инквизиция, могут многие и многое. Святая Инквизиция умела просить, у кого нужно было просить. И умела требовать, у кого нужно было требовать. И в том и в другом случае орденские послы неизменно добивались своего.
        Конечно, Йохан не питал ложных иллюзий. Наверняка половина, возможно даже большая часть флотилии, погибнет в пути. Но и то, что останется, будет представлять серьезную силу. Суда Святой Инквизиции и орденский десант еще заставят содрогнуться заокеанскую Скверну.
        Корабли, прибывавшие сюда со всей Европы, должны были добираться к месту сбора по морям, которые сейчас ненамного безопаснее суши. Кто смог добраться - заслужил право плыть дальше, за океан, а об остальных и горевать не стоило. То же и с ландскнехтами, составлявшими основную ударную силу Инквизиторского десанта. По приказу Магистра всех наемников прогоняли через Скверны. Такое испытание позволяет сразу отделить толковых воинов от бесполезного балласта. Отправиться на другой континент сможет только тот, кто умеет противостоять мутантам на этом.
        Йохан перевел взгляд с моря на сушу, где раскинулся необъятный лагерь. Шатры, палатки, навесы…
        Неподалеку, на расчищенном перед ставкой Магистра пространстве, выстроился отряд наемников - последняя группа ландскнехтов, прибывшая из французской Скверны. Последняя, кого ждали. Больше никого не будет, так что можно загружаться и отплывать.
        Рекруты были уставшие, потрепанные, злые и безоружные. С оружием к шатру Верховного Магистра не подпускали ни одного неинициированного.
        Йохану уже доложили, что Скверну прошла только треть наемников. В общем-то, неплохой результат. Некоторые отряды не добирались вовсе.
        Собственно, ради этих новичков Магистр и вынес Ковчежец. Ландскнехтам предстояло пройти процедуру Посвящения. Это займет некоторое время, зато потом можно будет не опасаться предательства, бунта и удара в спину. После инициации любой наемник будет так же верен Святой Инквизиции, как верны ей орденские рыцари. Греховные мысли о наживе уйдут. На смену им придут благочестивые помыслы о честном служении Черному Кресту.
        О, Черный Крест умеет наставлять людей на праведный путь! Даже самых отъявленных головорезов он легко обращал в преданных слуг.
        Йохан снова улыбнулся. Никто из выстроившихся перед его Ставкой охотников за добычей даже не подозревает, какое перерождение их ожидает. Наверное, этот ландскнехтский сброд думает, что дело ограничится очередной ни к чему не обязывающей словесной присягой. Что ж, творить благие дела и изменять человеческую натуру в лучшую сторону можно и без ведома того, кому делаешь добро и кого меняешь.
        Подняв над головой Ковчежец, Йохан подал знак. Ударили барабаны, взвыли трубы. И - тишина. И в тишине - зычные голоса глашатаев.
        - Именем Великого Черного Креста! Именем Великого Черного Креста! Именем Великого Черного Креста! Именем Великого Черного Креста! - четырежды прозвучало по четыре слова.
        Ритуал Посвящения начался.
        - Вы все прошли через Скверну! - объявили полковники, стоявшие перед строем. Ротные капитаны переводили слова командиров подчиненным. - Вы доказали, что достойны плыть на запад и сражаться под знаменами Черного Креста. И сегодня каждому из вас будет оказана великая честь. Каждый коснется Черного Креста, и на каждого сойдет его благодать! Окончательное Посвящение сделает вас полноправными ландскнехтами Святой Инквизиции. Да будет так! Именем Великого Черного Креста!
        В ответ послышался неровный гул уставших голосов - унылый, без энтузиазма. Ну, это пока без энтузиазма… Йохан продолжал улыбаться. Потом, после инициации все будет иначе.

* * *
        В родной раковине, закрытой снаружи сталью, пластиком и золотом, было тепло и уютно. Как всегда. Мясо-жертва было впитано. «Съедено», как ошибочно сказал бы человек.
        Много мяса, большая жертва. Так что сил для новой инициации ему сегодня хватит.
        Его называли Черным Крестом. Те, кто себя называл Инквизиторами. Но это неважно, как и кто его называет. Важно, кем и чем он был в этом мире на самом деле и кем и чем он еще станет.
        Или не станет.
        Окружающий мир он воспринимал через крестовидную прорезь, которой одновременно мог видеть, слышать, ощущать, обонять, чувствовать и - главное - влиять. Воздействовать. Не на весь мир, конечно, но на не самых последних в этом мире существ. На разумных и вместе с тем удивительно глупых созданий, перестроивших мир под себя. И погубивших его. И чудом выживших. Чтобы снова попытаться его изменить.
        На людей.
        Люди, именовавшиеся Инквизиторами, носили его знак на своей одежде и что важнее - внутри себя. Все они были помечены им, а потому оберегали его покой, заботились о нем, питали его, исполняли его волю и поклонялись ему. Они давно стали его послушными орудиями. С их помощью и через них он имел возможность влиять на мир. Воздействовать.
        И чем больше было покорных ему людей, тем проще становилось влиять и воздействовать.
        Барабаны стихли, умолкли трубы, закончились речи. Вся пышная шелуха спала и развеялась ветром с океана.
        Пришло время самой сути. Время инициации, перерождения и начала нового служения.
        Его несли к людям, выстроившимся плотными рядами. Нес Магистр. Вокруг шагала хорошо вооруженная и тщательно отобранная стража. Лучшие бойцы. Инквизиторы берегли свой Черный Крест.
        Сквозь узкую прорезь были видны лица неинициированных солдат. Лица грязные, уставшие, удивленные, злые и раздраженные.
        А вот и первый боец, которому надлежит пройти Посвящение. Выступает из строя. Прячет ухмылку в густых усах, чуть морщится, смотрит насмешливо. Видно, что не воспринимает происходящее всерьез. А зря…
        Его подносят ближе. Командир-Инквизитор уже объяснил подчиненным, что надлежит делать. Солдат делает.
        Тук. Склоненный лоб касается крестовидной щели. Этого достаточно. Вполне. На лбу человека остается отметина. След. Печать. Метка. Человек меняется. Меняется навсегда.
        Глумливая ухмылка ушла с губ, лицо просветлело, глаза заблестели верностью и верой. Фанатизмом. И по мере того как знак Креста впитывается в человеческий лоб, глаза инициированного блестят все сильнее.
        У Черного Креста становится еще на одного преданного слугу больше.
        Следующее лицо, лоб. Метка.
        И - еще на одного.
        Следующий.
        И - еще.
        Следующий…
        Еще.
        Крестоносцы - истинные крестоносцы, которые носят у себя в голове его знак, его Крест, а не тот, которому люди поклонялись раньше, появлялись из самого разного отребья. Их у него теперь много. Целая армия, посредством которой можно влиять и воздействовать.
        А ведь когда-то было иначе.
        Продолжая метить людей, Крест погрузился в воспоминания. Он хорошо помнил, как все начиналось. Картинки из далекого прошлого были такими яркими и четкими!

* * *
        …Долгий подъем наверх.
        Тащить раковину по толстому кривому стволу было непросто. Маленькие, закрытые хитином щупальца с присосками и крючьями, больше приспособленные для точного прыжка, чем для движения по вертикальной поверхности, поочередно впивались и прилипали к шершавой коре, а затем подтягивали тело.
        Тогда раковина была его единственной защитой от внешнего мира, в котором опасностей больше, чем остается на земле кровяных брызг после удачной охоты. А охотиться с дерева всегда удобнее.
        Он забрался на корявую ветку и укрылся в зеленых мшистых клочьях. Теперь нужно ждать, пока под деревом пройдет очередная жертва. Потом - прыгнуть, упасть сверху, вцепиться. Подчинить своей воле. Повлиять. Заставить не сопротивляться. Впиться перекрестием прорези в плоть. Добраться до мяса. Впитать. Насытиться.
        На этот раз жертва была особенной. Еще до того, как она прошла под деревом, он распознал смутные отголоски ее мыслей - связных и логичных, хотя и немного путанных. Существо оказалось разумным. Первая по-настоящему разумная добыча! Он ощущал ее разум и чувствовал уязвимость этого разума. Он мог бы подчинить такой разум, но не только для того, чтобы впитать мясо носителя. Такой разум полезнее использовать иначе. И разум, и его обладателя.
        Собственно, он и раньше мог не только лишать своих жертв воли во время впитывания, но и управлять ими. Даже неразумными и полуразумными. Но для этого нужно было все время висеть на голове добычи и постоянно воздействовать на ее мозг. Это неудобно, да и опасно: если носителя убивали, могли убить и того, кого он на себе носит. Чтобы сменить носителя-жертву на носителя-убийцу требовалось время. На то, чтобы убить, времени нужно меньше.
        А вот по-настоящему разумное существо контролировать непрерывно не обязательно. Достаточно просто направить его мысли в нужное русло. После этого оно само будет думать и действовать так, как велено, используя весь свой потенциал.
        Существо вышло точно под его дерево. Существо нелепое, высокое. Идущее на двух лапах-ногах. Раздвигающее заросли двумя лапами-руками. Вертящее по сторонам головой.
        Но не догадавшееся посмотреть вверх.
        Лишь в самый последний момент, когда он, скользнув с ветки, потревожил моховую поросль, существо то ли услышало, то ли почувствовало опасность.
        Он упал прямо на поднятое лицо - испуганное и удивленное. Такое смешное и уродливое. Совсем не похожее на его узкую смотровую-слуховую-обонятельную-впитывающую-чующую-влияющую прорезь.
        Бледная кожа, расширенные глаза, раззявленный в коротком вскрике рот, поднятые брови, смятый морщинами лоб.
        Вот в этот-то лоб он и ударил. Прыжок был рассчитан точно. Как всегда.
        Сухой стук, влажный чмок.
        Вцепиться, прилипнуть, впиться…
        Удар тяжелой раковиной сбил жертву с лап-ног, но он уже крепко держал голову разумного. Миг - и на разглаженном лбу, по которому расплывается такой аппетитный кровоподтек, поставлена черная крестовидная отметина проникающей и подчиняющей, влияющей слизистой субстанции. Еще мгновение - и клеймо уже стоит на чужом разуме. Память и мысли жертвы открылись полностью, как вспоротое брюхо.
        Черный крестик быстро всасывался в кожу, в кровь, в плоть, в кость, в мозг, в суть…
        Отныне это существо находилось в полной его власти.
        И этот разум он отпускать не собирался.
        Впитывать мясо «че-ло-ве-ка» (таким словом, как оказалось, называл себя сам разумный) - тоже. Нерационально впитывать полезного слугу.
        Тот «че-ло-век» принес его к другим «лю-дям». Их разум он пометил тоже.

* * *
        Уже потом его назвали «Крес-том». Черным Крестом. Он напоминал людям другой крест, которому они поклонялись раньше, еще до того, как изменили мир. Но теперь люди стали поклоняться ему. Они придумывали ритуалы поклонения и объединялись вокруг него, воспринимая его как новую Святыню и даже не подозревая о том, что святость нового Креста была Крестом же и внушена.
        Так ему было удобно. Так можно было осуществлять свои планы и реализовывать самую заветную мечту.
        А мечта, собственно, у Креста была одна: влиять и воздействовать, воздействовать и влиять. На мир вокруг и на живущих в этом мире. Он собирался изменить мир под себя и встать над миром. Для этого надо было занять место на верхушке человеческой социальной пирамиды и в общей пищевой цепочке. Первая часть задачи казалась решаемой, хотя и требовала определенного времени. А вот насчет второй…
        Желающих подмять под себя мир оказалось слишком много, и основная опасность исходила, конечно же, не от людей. Люди теперь были всего лишь песком, попавшим в жернова, вытесанные природой и ускоренными мутациями из других видов. Мутации породили немало новых существ, способных выстраивать стратегические планы, влиять и воздействовать - в том числе и на ментальном уровне.
        Уже началась дележка мира и бескомпромиссная борьба за жизненное пространство. Крест порой остро чувствовал близость сильных особей, умеющих, как и он сам, подавлять и контролировать чужой разум. Или управлять теми, кто разума как такового пока не имел. Вот каких конкурентов опасался Крест. Вот от каких соперников следовало избавляться любой ценой и поскорее. Впрочем, угрозу представляли и другие виды, находившиеся в начале своего развития, но впоследствии могущие доставить неприятности.
        Крест планировал и заглядывал далеко, поскольку намеревался жить в этом мире долго. Его метаболизм был приспособлен практически к вечной жизни. Если не будет перебоев с чужой органикой (мясо - идеальный вариант), которую Крест впитывал и перерабатывал без остатка, и если его самого не сожрут и не убьют, он переживет много людских поколений. Но для этого нужно, чтобы ему не мешали другие мутанты.
        Поэтому других следовало убрать, уничтожить, стереть с лица земли. Желательно - всех без исключения.
        Крест начал войну против тех, других. Конечно, он воевал не сам, а руками послушных ему людей.
        Появилась «Ин-кви-зи-ци-я». Орден Черного Креста. Началась зачистка «Скверн» - так Инквизиторы назвали земли мутантов.
        Сначала люди, помеченные его меткой и защищенные металлической и пластиковой броней не только от зубов, шипов и когтей, но и от чужого ментального воздействия, искали и убивали таких, как он. Крест активно помогал в поисках. Флюиды себе подобных он мог распознать на расстоянии. Крест указывал людям путь. Люди шли по этому пути, находили и вершили расправу.
        Крест не щадил никого. Потому что ни с кем не собирался делить мир. Другие раковины с крестовидными вырезами были объявлены Ложными Крестами («Еретические», как называли их люди) и подлежали уничтожению.
        Впрочем, таких удалось отыскать лишь несколько особей. Самыми же многочисленными из потенциальных конкурентов оказались студневидные мыслящие шары. Лишенные защитных раковин, но чрезмерно расплодившиеся, они подчиняли полуразумных зеленокожих дикарей-мутантов и пытались создать свою армию.
        Инквизиторы очистили территорию Ордена и от шаровидных кукловодов, и от дикарей-марионеток. Затем, выполняя волю Креста, принялись уничтожать всех мутантов без разбора. Ибо неизвестно, во что сегодняшний мутант, лишенный разума и ментально-телепатических способностей, превратится через два-три поколения.
        Долгое время все шло великолепно. Людей, подвластных Кресту, становилось все больше. Инквизиторы зачищали Скверны. Территория Ордена крестоносцев, а значит - территория Креста ширилась и казалось, никто не сможет противиться его незримому влиянию и воздействию.
        Однако с недавних пор у Креста появился новый повод для беспокойства: из атлантических вод начали выбираться твари, которые также несли на себе печать чужого влияния и воздействия. Крест чувствовал, что их гонит кто-то, подобно ему намеревающийся изменить мир под себя. Трудно было даже предположить, какой ментальной силой должен обладать хозяин этих существ. И еще труднее было переоценить опасность, которую он представляет для Креста.
        Судя по всему, это была лишь разведка. Но обычно разведку проводят для того, чтобы напасть.
        Крест решил ударить первым. Вот только по кому? Его собственные разведчики-Инквизиторы, отплывавшие на запад, не возвращались, но это лишь укрепляло Крест в намерении нанести удар. Выполняя его волю, Инквизиция собирала корабли, которые могли бы доплыть до западных берегов, и войска, способные найти и уничтожить неизвестного пока врага. Внушить орденскому Магистру Йохану и всем остальным, что зачистка заокеанской Скверны является приоритетной задачей, было не трудно.
        И вот флот собран. Армия готова к отплытию. Как только последняя группа ландскнехтов пройдет инициацию, можно будет грузиться на корабли и отправляться в путь.
        Глава 10
        - Не, ну и че там за хрень творится, ек-макарек?! - Костоправ тянул шею, стараясь получше разглядеть происходящее.
        - Тебе же объяснили: Посвящение, - угрюмо отозвался неразговорчивый Василь. - Обязательный ритуал. Каждый должен приложиться к Черному Кресту. Вот, блин, и прикладываются.
        - Да ты глаза разуй, слепошарый! Это ж не крест! - не унимался лекарь. - Это ящик какой-то, туды ж его налево!
        - Может, Инквизиторы в нем крест и носят, - предположил Виктор. - Не суетитесь, Костоправ. К нам подойдут - все прояснится.
        Вообще-то до них очередь должна была дойти еще не скоро. Группка вооруженных до зубов крестоносцев торжественно и неторопливо двигалась вдоль безоружного (все оружие наемникам приказали сложить еще на подходе к шатру Магистра) строя. Инквизиторы несли… вернее, нес один из них (сам Магистр, что ли?), а остальные охраняли небольшой ларец, которому отдавались всевозможные почести.
        Ландскнехты выходили из рядов, снимали каски и шлемы, склоняли головы, касались ларца лбом и отступали назад. Дело это было долгое. Процессия шла медленно, не пропуская ни одного человека.
        А вот это плохо, что ни одного не пропуская. Значит, Костянике тоже придется снимать шлем и открывать лицо. И не дай бог, крестоносцы увидят ее красные глаза.
        - Костяника, слышь… - негромко позвал Виктор.
        Арбалетчица, стоявшая в соседнем ряду, повернула к нему тонированное забрало.
        - Когда дойдут до тебя - закрой глаза, - посоветовал Виктор. - И не открывай, пока снова не наденешь шлем.
        - Точно-точно, - встрепенулась Змейка, - оно лишним не будет.
        - Да уж не дура, закрою, - тихо отозвалась Костяника.
        Виктор по голосу понял: волнуется. Впрочем, Посвящение проходило быстро и без особых заморочек. Раз-два - и готово. Один к ларцу приложился - выходит следующий. Хоть и медленный, но все же конвейер. Авось, пронесет. Авось, никто ничего не заподозрит.
        Славянский полк, вернее, то немногое, что от него осталось после Котла, расположился в самом конце плотного строя, широкой дугой вытянувшегося перед ставкой Магистра. А сильно поредевшая русская рота, объединенная теперь с украинцами и белорусами, и вовсе оказалась на краю полковой линии. Отсюда, с выдвинутого вперед фланга, удобно было наблюдать, но долго дожидаться.
        - Скорей бы уж эта мутотень заканчивалась, мать ее! - поморщился Костоправ. - Совсем задолбали, суки! Мы как-никак через Котел прошли! Только-только, мля, до лагеря доплелись, а тут - на те, хрен в томате - пожалуйте на парад! Не спавши, не жравши, не сравши. Не, ну нормально, а? Еще и ящик какой-то в морду суют.
        Виктор внимательно наблюдал за церемонией Посвящения. Инквизиторы медленно, но верно приближались. Странно все-таки. Что на самом деле значит ритуал? Почему обставлен с такой торжественностью? Какой в нем смысл, если присяга на верность Святой Инквизиции уже была принесена в вербовочном лагере? Отчего это Посвящение крестоносцы не устроили там же? И чем, в конце концов, можно объяснить такую тщательность его проведения? Та же присяга оказалась, по сути, пустой формальностью: кто-то в общем хоре отбубнил нужные слова, а кто-то и вовсе промолчал. Виктор и его спутники, например, отмолчались. Никто из них ни в чем перед Орденом не клялся - и ничего, прокатило. А тут, гляди ты, всех поголовно обносят ларцом, включая ротных капитанов. Что ж это за ларец такой?
        На передней стенке Виктор разглядел маленький темный крестик - то ли нарисованный, то ли вырезанный. Такой маленький. Удивительно, что Инквизиторы относятся к нему так благоговейно.
        - Мне-то не жалко, - продолжал бухтеть над ухом Костоправ. - Боднуть ящик лобешником - не проблема, от меня не убудет. Но соображать же надо: люди после похода едва на ногах держатся. А эта братва в крестах тупит, мля, по-черному! Хоть бы отдохнуть дали перед своим гребаным спектаклем! Накормили бы, напоили. А уж потом…
        Что «потом», Виктор не слушал. Очередной ландскнехт - уставший и мрачный верзила, вышел из строя и, чуть склонившись, коснулся лбом Инквизиторского ларца. Поднял голову. Повернулся.
        Виктор снова увидел его лицо. Лицо совсем другого человека.
        Куда только подевались усталость и уныние?
        Ландскнехт словно одновременно глотнул крепчайшего первача и получил дубинкой промеж глаз.
        Глуповатая физиономия - счастливая и немного удивленная, малость ошарашенный взгляд, вспыхнувшие глаза, блаженная улыбка. Такое впечатление, будто на человека и в самом деле вдруг снизошла внезапная така-а-ая благодать! А потом догнала и еще раз снизошла. На лбу наемника отпечатался черный крест, который, впрочем, быстро тускнел и таял. Тоже странно: это ж как надо было придавить лобешник к ларцу, чтобы осталась отметина?

* * *
        Перемену, происходящую с наемниками, заметил не только Виктор.
        - Ох, не нравится мне все это, - озабоченно пробормотал Василь. - Люди будто не к реликвии прикладываются, а дурь глотают. Может, им вкалывают какую-то дрянь из ящичка?
        - Ага, мля, там у крестоносцев полный ящик вытяжки из берсеркерских мухоморов, - фыркнул Костоправ. - На всех хватит. Будем доблестными нарками туркнутой роты обдолбанного полка. А хрена? Покайфуем за чужой счет.
        Виктор задумался. Кто знает, возможно, Инквизиторские алхимики и в самом деле изобрели не только парализующий «Смрад Геенны». Может, и наркоту какую-нибудь мимоходом состряпали - специально, чтобы подсаживать на нее наемников-ландскнехтов.
        - Не, я серьезно, - беспокоился Василь. - Что-то мне неохота подходить к этому сундучку.
        - Да забей! - посоветовал Костоправ. - Не стремайся, помор. Подумаешь, ящик какой-то! Меня больше интересует, когда нас кормить будут.
        - Слышьте, вы, умники недоделанные, хватит чепуху молоть! - вмешалась в разговор Змейка. - Не о том языки ч?шите. - Стрелец-баба понизила голос: - Лучше бы брата Себастьяна высматривали. Костяника? - Змейка неприязненно покосилась на соседку-арбалетчицу. - Видишь его?
        Шлем с опущенным забралом качнулся.
        - Брата Себастьяна здесь нет, - глухо донеслось из-под тонированного пластика.
        - Не доехал, что ли? - заволновалась Змейка.
        Было из-за чего волноваться: если Инквизиторский посол сгинул где-нибудь во французском Котле, то и поморскую карту, ради которой они, собственно, сюда явились, уже не отыскать. Впрочем, все это можно будет выяснить не раньше, чем закончится церемония Посвящения.
        Между тем Инквизиторы с ларцом приближались к славянскому полку.
        Полковник пан Якуб отдал короткий приказ по-английски. Жестяного рупора-матюгальника для этого уже не требовалось. Людей в полку сильно поубавилось, места плотно построенное подразделение занимало немного, так что слышимость была хорошая.
        Капитаны встрепенулись, засуетились. Закомандовали.
        - Стройсь! - послышался басок Кошкодера. - Сми-ирно!
        Можно подумать, до сих пор они стояли без строя и по стойке вольно.
        - Отставить! Ну-ка выровняться всем живо, выжарки котярские! Вот так. Сми-ирно!
        Шеренги, словно поставленные по ниточке, застыли в неподвижности. Кошкодер удовлетворенно кивнул.
        - Ладно, вольно пока, - позволил он.
        Люди немного расслабились: это была просто проверка, время их Посвящения еще не пришло. Ну да, славян, как всегда - в последнюю очередь. Инквизиторы не очень любили наемников с востока.
        - Только с места не сходить, - добавил капитан.
        А сойти хотелось. Безумно. И не просто сойти. Сбежать. Свалить подальше. Чем ближе подходила процессия ларценосцев, тем тревожнее становилось на душе: опасения Василя передались и Виктору тоже.
        А ведь никуда из строя не денешься: оружие ландскнехтов аккуратно сложено и составлено в пирамидки аж во-о-он за теми шатрами, а безоружных наемников окружают рыцари Святой Инквизиции с мечами наголо, заряженными арбалетами, самопалами и старыми стволами. При малейшем неповиновении и нарушении торжественного ритуала - виновников расстреляют и покрошат в капусту.
        «Ох, неспроста все это», - подумал Виктор, не зная, впрочем, где кроется подвох и есть ли он вообще.
        Уже заканчивалось Посвящение в соседнем полку. Люди выходили из строя, касались лбом Инквизиторского ларца и вновь занимали свое место. Вроде ничего страшного не происходило: рога, копыта и хвосты ни у кого не отрастали, замертво никто не падал, в безумный пляс не пускался. Но глаза и выражения лиц определенно менялись. Глаза - горели, лица - просветлялись.
        Кошкодер прошелся перед строем, еще раз проверяя ряды и шеренги. Взгляд капитана скользнул по Виктору и его спутникам. Словно вспомнив о чем-то, Кошкодер задержался возле них. Снисходительно хмыкнул:
        - Вы, кажется, хотели увидеть Магистра? Смотрите. Вон он, Ковчежец несет.
        Ковчежец… Ага, вот как называется Инквизиторский ларец. Виктор подумал, что не ошибся: он с самого начала предположил, что ковчеженосец - и есть Магистр.
        - Верховный Магистр Святой Инквизиции его преподобие Йохан Остландский, - представил одноглазый капитан, без надлежащего, впрочем, почтения.
        Вообще-то имя Магистра Виктора не очень интересовало.
        Кошкодер вдруг посерьезнел. Глянул на тонированное забрало Костяники:
        - А ты, красавица, кстати, глазки закрыть не забудь, когда шлем снимать будешь. А то у тебя там это… После плевальщика-то. - Нахмуренные брови, плотно сжатые губы, укрытая где-то в глубине единственного капитанского глаза тревога.
        - Да закрою, закрою, заботливые, блин! - процедила Костяника тоном Костоправа. Точно: волнуется.
        - Слышь, Кошкодер! - тихонько позвал Виктор. - Ты сам Посвящение когда-нибудь проходил?
        - Нет пока, - пожал плечами капитан. - Слышал о нем только. Теперь с вами до кучи пройду.
        Он присмотрелся к Виктору и, видимо, разглядел что-то в глазах подчиненного:
        - Да не боись, Золотой, - вялая улыбка на губах, запыленная повязка на лице.
        А капитан-то тоже дико устал и хочет только одного: чтобы все поскорее закончилось.
        - Видишь, люди прикладываются головой к Ковчежцу и возвращаются в строй вполне себе довольные жизнью.
        Вот именно, что довольные. Чересчур довольные…
        - Скоро отмучаемся - и отдыхать.
        - Отмучаемся? - многозначительно переспросил Виктор.
        - Ну, ты веселый, как на собственных похоронах! - досадливо сплюнул капитан. - Вспомни, как присягу давал. Ничего ведь страшного не произошло. А тут - то же самое.
        - Не то же, - возразил Виктор. - Когда мы давали присягу, у нас оружие не забирали.
        - Тогда рядом не было ни Магистра, ни Ковчежца, над которым дрожит вся Инквизиция. Это всего лишь мера предосторожности.
        Виктору показалось, будто Кошкодер успокаивает не его, а себя. Значит, тоже нервничает. Нервничает, но понимает, что ничего поделать нельзя. А потому - не рыпается.
        Дошла очередь и до их полка.
        Якуб снова бросил что-то короткое и грозное.
        - Сми-ирно! - на этот раз Кошкодер выполнил свою команду вместе со всеми, выпятив грудь колесом.
        Откуда-то со стороны моря грохнула бомбарда.
        Это было неожиданно и явно не вписывалось в проходящий на берегу ритуал.

* * *
        Что за?.. Йохан прервал церемонию.
        Охрана мгновенно окружила Магистра и Ковчежец плотным кольцом, ощетинилась обнаженными клинками и поднятыми стволами.
        Еще один бомбардный выстрел. Автоматная очередь. Пальба ударивших вразнобой аркебуз и мушкетонов. Отчаянный звонкий и всполошный звон корабельных колоколов.
        Тревога! Нападение! Но кто посмел? Кто решился атаковать Армаду Святой Инквизиции?
        Ладно, не важно кто. Сейчас важнее - дать отпор и не потерять корабли.
        - К оружию! - приказал Йохан, прижимая Ковчежец к груди, как мать прижимает ребенка. - К бою!
        Он с досадой подумал о том, что на судах сейчас находится лишь малая часть экипажей. Основные силы готовятся к погрузке на берегу, так что боеспособность собранного у берега флота была невысокой. Отбиться от небольшой стаи морских тварей корабли, конечно, смогут, но…
        Но, судя по непрекращающейся стрельбе, сейчас проблема была более серьезной.
        В лагере поднялась суматоха. Со всех сторон доносились крики и команды, били барабаны, гудели трубы и сигнальные рога. Рыцари садились в седла, к береговой линии выдвигались боевые повозки и машины. Ландскнехтские полки выходили на открытое пространство. Только что прибывшие наемники, часть которых так и не успела пройти инициацию, тоже хватали оружие и готовились к битве.
        Вот только с кем?
        Йохан под защитой телохранителей поднялся на холм к своему шатру. Отсюда можно наблюдать и за лагерем, и за морем.
        - Бинокль! - потребовал Магистр.
        Ему подали бинокль.
        Та-а-ак! Корабли на дальнем рейде уже начинали тонуть. Но с берега пока трудно было разглядеть, что именно с ними происходит. Одни от мощных ударов снизу подлетали над волной и разваливались на куски, другие переворачивались, опрокинутые неведомой силой, и зачерпывали воду бортами, третьи погружались медленно и величественно - без видимых повреждений, четвертые исчезали из виду быстро и внезапно, словно море вдруг разверзалось под ними и рывком втягивало в себя.
        Под кораблями бурлила вода. То тут, то там в воздух поднимались высокие пенистые фонтаны, и что-то мелькало в водоворотах и бурунах. Плавники, щупальца, чьи-то огромные спины и панцири…
        Нет, это была не стая исчадий Скверны. Это были много стай. Твари - самые разные, непохожие друг на друга, огромные, просто большие, средних размеров и маленькие - нападали на суда Святой Инквизиции и один за другим отправляли орденские корабли на дно. Но ведь мутанты разных видов редко действуют сообща. Разве что…
        Разве что если их кто-то объединяет и направляет.
        Йохан на физическом уровне ощутил исходящее от Ковчежца волнение. Заныл изнутри лоб, отмеченный невидимой печатью Креста. Черный Крест чувствовал опасность. Реальную, страшную, какой не было раньше. Смутная, подспудно давящая, но до конца не осознаваемая Магистром угроза с Запада материализовывалась на глазах.
        «Опоздали!» - вдруг отчетливо понял Йохан. Магистру показалось, будто это была не его мысль.
        Он отвел бинокль от гибнущих судов. Глянул дальше в океан и обомлел.
        На Инквизиторский флот надвигались… Нет, не морские твари. Не только они, во всяком случае. Йохан различил контуры чужих кораблей. Кораблей было много, не меньше, чем в орденской Армаде. Суда быстро приближались, развертываясь в боевой порядок, легко маневрируя даже при слабом ветре и окружая сбившуюся возле берега неуклюжую, не готовую к бою флотилию Инквизиции. В самом центре вражеского строя плыло нечто, лишенное парусов и размером эдак с приличный замок или даже город.
        Неужели и ЭТО - тоже корабль?
        Йохан почувствовал страх, которого никогда не испытывал прежде. Очень странное чувство. Снова зудел и ныл лоб, впитавший знак Черного Креста.
        Боялся не только Магистр.
        «Опоздали! Опоздали! Опоздали!»
        Черная крестовидная прорезь укрытой в Ковчежце раковины была направлена туда же, куда смотрел Верховный Магистр. И хотя Крест не видел так далеко, как видел через бинокль Йохан, он все прекрасно чувствовал.
        Далекий заокеанский враг пришел раньше, чем Инквизиторы сумели добраться до него. Враг первым переплыл океан и привел с собой армию людей и нелюдей. Более того, враг был не один: Крест ощущал сразу несколько источников мощного ментального воздействия.
        Чужое влияние и воздействие оказались намного сильнее, чем предполагал Крест. Чужая власть и чужая воля бесцеремонно вторгались в его владения и топили его корабли.
        Глава 11
        Тотемы умели впитывать в себя не только кровь жертв, но и информацию, которую несли существа, покорившиеся Маниту. Сначала важные сведения доставила Гром-птица: она первой заметила из-за облаков корабли и лагерь Людей Креста. Потом данные, полученные с воздуха, подтвердили трехротые акулы, совершившие дальний разведывательный рейд вдоль чужих берегов. И когда пришло время, Тотемы вывели флот прямо на врага. И флот, и его боевое охранение.
        Нападение было внезапным и стремительным. Противник не ожидал ничего подобного.
        Разящая Пуля - Меткая Стрела расположился на носу Великого Каноэ возле десантного шлюпа. Воины ждали команды Медвежьего Когтя. Но пока их время не пришло, можно было просто наблюдать за происходящим.
        Пуля-Стрела смотрел, затаив дыхание. Никогда раньше он не видел такой грандиозной битвы. Оптический прицел снайперской винтовки позволял многое различать даже на дальней дистанции, и Пуля-Стрела не отнимал оптики от лица. Рядом с биноклем в руках пристроился Смотрящий-за-Волны.
        На поясе Смотрящего шевелилось смотанное в спираль Черное Лассо. Этого мутанта, похожего на живую ленту-петлю с липкими отростками, разведчики обычно использовали для захвата пленников, но и в обычном бою Лассо тоже может оказаться полезным. Если набросить его на противника, враг будет обездвижен.
        Берег Людей Креста пестрел от бесчисленных вигвамов, а прибрежные воды были буквально запружены кораблями. В основном это были парусные суда не очень больших размеров. На мачтах развевались флаги с черными крестами. А вот морских упряжек видно не было. Да и вообще противник оказался не готов к бою. Первая же волна атаки внесла сумятицу в его ряды. Беспорядочно гремели пушки, неуклюжие корабли пытались поймать слабый ветер или выгрести на веслах, рокотали моторы, дымили пароходные трубы, но вся эта суета была бестолковой и запоздалой.
        Морские мутанты, брошенные Тотемами в бой, оказались более юркими и проворными.
        Крепкие плавники трехротых акул словно топоры рубили деревянные корпуса. Рыбы-иглы впивались в просмоленные доски как стрелы и прогрызали днища насквозь. Летающие крылатые рыбы выпрыгивали из воды и мелькали над палубами, будто брошенные томагавки, калеча и убивая людей. Двухголовые рогатые змеи сисиютли пробивали борта острыми черепными наростами, опутывали корабли гибкими телами, переворачивали их и тянули на дно. Морские пантеры мичибичи рвали обшивку мощными лапами и ломали шпангоуты. Боевые черепахи затирали, мяли и крушили суда толстыми панцирями, которые невозможно пробить ни стрелой, ни пулей. Пятнистые морские драконы ицамны насаживали вражеские корабли на наспинные шипы, проламывали борта ударами мощных хвостов и перекусывали кили. Осьминоги-охотники тихо и бесшумно увлекали в пучину суда вместе с экипажами. Несколько спущенных Погонщиками тягловых китов разносили в щепки скопления самых крупных кораблей. А барахтающихся в воде людей мутанты пожирали еще до того, как те успевали захлебнуться.
        Прирученные морские твари не просто топили вражеский флот. Повинуясь воле Тотемов, они взламывали недостроенные боевые порядки противника, сбивали корабли в кучу и сталкивали их друг с другом. За теми же судами, которым удавалось вырваться на открытую воду и обрести свободу маневра, велась настоящая охота, и они тоже не долго сопротивлялись.
        Но часть чужой флотилии все же смогла укрыться в бухте и прижалась к берегам. Там, на мелкой воде, морским гигантам трудно было развернуться, а от мутантов поменьше Люди Креста отбивались при помощи опущенных за борт подводных бомб. Кроме того, противник смог прикрыть уцелевшие корабли огнем с суши.
        Чтобы развить успех, плавающим тварям нужна была поддержка.
        Сзади послышался надсадный скрежет. Пуля-Стрела оторвался от прицела винтовки, оглянулся. Улыбнулся.
        Поддержка будет: на верхнюю палубу поднимались клетки с Гром-птицами. Одна, вторая, третья… пятая… десятая.
        - Ложись! - прозвучала усиленная рупором команда Медвежьего Когтя. - Держись!
        Все правильно. Просто глазеть на групповой взлет Гром-птиц слишком опасно: воздушный поток от огромных крыльев может сбросить за борт.
        Пуля-Стрела вжался в палубу и вцепился в поручень. Рядом распластались другие воины.
        Клетки открылись. Десяток Гром-птиц взлетел с Великого Каноэ почти одновременно. От их раскатистых криков и хлопанья крыльев заложило уши. Тугая воздушная волна чуть не сорвала перья с касок и шлемов. Секунда - и десять великанов поднялись над волнами. Еще секунда - и, выстроившись боевым клином, птицы устремились к вражескому берегу.
        Каноэ-птиценосец во флотилии Соединенных Племен был только один, но другие суда тоже несли на себе воздушные силы, помельче. Вслед за Гром-птицами к берегу направились Кецалькоатли - летающие змеи, покрытые зелеными перьями, - и целые стаи обсидиановых бабочек Ицпапалотлей, главным оружием которых являлись лезвия на кончиках жестких крыльев.
        Как только Гром-птицы, пернатые змеи и острокрылые бабочки обрушились на вражеский берег и уцелевшие корабли противника, прозвучал сигнал к общей атаке.
        Флот Соединенных Племен начал решающее наступление. В бой пошли главные силы. Вода бурлила от рыб и гадов, яростно набрасывающихся на вражеские суда. Тягловые киты, раздвигая массивными телами обломки разбитых судов, подтаскивали тяжелые каноэ так близко к берегу, как это было возможно. Дальше десантные группы плыли на шлюпах и боевых черепахах.
        Уже почти все корабли Людей Креста были потоплены, но за свой берег чужаки держались крепко. Высадка давалась тяжело. Кровь - людская и нелюдская - лилась рекой, густо окрашивая морские воды. К береговой линии спускались все новые и новые отряды противника, выстроенные квадратами, прямоугольниками, колоннами и клиньями. Вражеские стрелки не прекращали огня. Однако остановить десант Люди Креста не могли.
        Под яростным обстрелом то тут, то там на берег сходили воины разных племен и сухопутные боевые мутанты, а из воды ползли амфибии, способные вести бой и на море, и на суше.

* * *
        Посвящение было прервано. Магистр с Ковчежцем и охраной удалился. Наемникам - и уже прошедшим обряд, и еще не успевшим его пройти - велели разобрать оружие.
        Когда морская битва разгорелась в полную силу, ландскнехты славянского полка уже были готовы к бою. Далеко уводить славян не стали - поставили на том же открытом пространстве, где проходило Посвящение. Только развернули лицом к морю и перестроили из парадно-смотрового в боевой порядок. Наемники должны были усилить заслон крестоносцев, охранявших подступы к ставке Магистра.
        Пан Якуб, утративший свою обычную невозмутимость, метался перед строем, выкрикивая команды.
        - Становись плотнее! - переводил приказы полковника Кошкодер. - Еще плотнее, туды ж вас всех в качель! Щитоносцы - вперед! Стрелки - зарядить арбалеты и самопалы! Стрельцы - боеприпасов не жалеть! К шатру Магистра никого не подпускать! Стоять насмерть!
        Последнюю команду, впрочем, одноглазый капитан отдал без энтузиазма. Видимо, умирать сегодня Кошкодеру не очень хотелось.
        А вот лица ландскнехтов, прошедших Посвящение, аж светились отчаянной решимостью и непоколебимой готовностью стоять до конца. Что, кстати, совсем не походило на наемников, а, скорее уж, было свойственно фанатикам-крестоносцам. Возникло впечатление, будто ландскнехты тоже вдруг прониклись религиозным рвением и истовой преданностью Святой Инквизиции и Черному Кресту.
        «Ну точно, Ковчежец что-то с ними сотворил», - подумал Виктор. И поблагодарил судьбу за то, что до них Магистр с ларцом не дошел. Становиться зомбированным болванчиком на службе у Инквизиции его как-то не прельщало.
        Что ж, с этим им повезло. Но вот что совсем не радовало: за терциями ландскнехтов выстроилась рыцарская кавалерия, пехота в черных крестах и несколько автоповозок с пулеметами и бомбардами. Виктор мысленно прикинул шансы проскользнуть мимо Инквизиторов и пошуровать в шатре Магистра на предмет поморской карты. Дохлый номер: шансов этих попросту нет. Никаких. Ни единого.
        Да и вообще, выходить из строя сейчас слишком опасно: рыцари сзади больше смахивали не на союзников, а на заградотряд, который размажет и чужих, и своих, если эти самые чужие или свои попытаются сунуться к Магистру и Ковчежцу. Определенно место в строю было пока самым безопасным. Окажешься вне строя - раздавят, сомнут. Не те, так другие, не эти, так те.
        «Придется остаться, - подумал Виктор. - Возможно, даже драться придется». Другого выхода нет. Нужно дождаться подходящего момента и, пользуясь суматохой, все-таки отыскать карту поморов.
        Вот только представится ли этот самый удобный момент?
        - Да что ж это творится-то, ексель-моксель! - бурчал по обыкновению Костоправ. - Это ж вообще опупеть можно! Из похода - на парад, с парада - в драку. И все, мля, без передышки!
        Виктор не слушал лекаря. Вытянув шею, он вглядывался вдаль поверх голов. С небольшого возвышения, где им обозначили боевой рубеж, видно было, что происходит на море.
        А происходило странное и страшное. Кто-то крушил и топил флот крестоносцев, будто игрушечные кораблики. Кто-то или что-то. Судорожно отстреливавшиеся экипажи не могли отбить нападение. Корабли опрокидывались, разваливались, сталкивались и один за другим исчезали в бурлящей воде.
        Нечто подобное Виктор уже видел во время нападения морских тварей на Бухту. Судя по всему, сейчас Инквизиторскую Армаду тоже атаковали мутанты из океанских глубин. Но не только они: к берегу приближалась неизвестная флотилия, в центре которой плыло судно колоссальных размеров. На таком легко разместилось бы целое поселение, причем не из маленьких.
        Без парусов и, похоже, без моторов, чужие корабли, тем не менее, двигались довольно резво. Как? Почему? За счет чего?
        Первым это понял Костоправ.
        - Ядрена кочерыжка! - вскричал он, тыча пикой в сторону самого большого корабля. - Гля, Золотой! Их твари на прицепе тянут!
        Действительно, корабли влекли к берегу целые упряжки огромных морских монстров.
        - Точно, мутанты плавучие! - глаза Василя, казалось, вылезут из орбит. - Приручили, их что ли? Вот же номер, забодай меня козюля!
        - А что? - фыркнула Змейка. - Кто-то приучает быконей, а кто-то этих…
        «Эти», чьи массивные опутанные цепями спины поднимались из воды и были поболее викингских драккаров, легко влекли за собой корабли.
        Помор покачал головой:
        - Человеку с суши нельзя приручить морских тварей. Мы не смогли. Викинги, кстати, тоже.
        - Ну, а кто-то, значит, смог, - пожала плечами Змейка.
        - Кто? - глухо донеслось из-под опущенного забрала Костяники.
        Разговор оборвался.
        Кто? Действительно, кто плывет на кораблях, в которые впряжены гиганты из глубин?
        Ответа на этот вопрос не было.
        Как и на другой: почему твари, атакующие Инквизиторские суда, не нападают на корабли, приближающиеся с моря? Эти мутанты что, тоже приручены? Очень, очень похоже, что и они выполняют чужую волю… Но ведь…
        «Человеку с суши нельзя приручить морских тварей». Ну-ну… А может, дело не в человеке вовсе? Дурное предчувствие в душе Виктора нарастало, как снежный ком.
        Остатки флота Святой Инквизиции укрылись в бухте и прижались к берегам. Экипажи судов сбрасывали за борт бомбы на цепях. Бомбы взрывались под водой и не позволяли морским тварям добить орденские суда. На кораблях крестоносцев не смолкала стрельба. С берега тоже открыли огонь. Однако это не спасло Армаду от полного разгрома.
        С вражеского корабля-великана в воздух поднялись огромные птицы. По-настоящему огромные - куда там вранам или чайкам-мутантам! Этакие крепостные башни в перьях и с крыльями-стенами. С других судов тоже кто-то взлетал. Но ту «мелочь» пока трудно было разглядеть.
        - Вот же дерьмо крылатое! - выругался Костоправ.
        Не прошло и минуты, как «крылатое дерьмо» обрушилось на уцелевшие Инквизиторские корабли и береговых стрелков.
        Та-а-ак. Похоже, кто-то умеет приручать не только плавающих, но и летающих тварей? Кто-то или что-то.
        Гигантские птицы наносили большой урон. Камнем - нет, глыбой, обрушившейся скалой - падая сверху, они ломали и валили мачты, рвали паруса, переворачивали суда, бросали их друг на друга. На берегу «птички» тоже играючи сминали целые роты.
        Казалось, пернатых тварей не берут ни стрелы, ни картечь, ни пули.
        А к суше уже неслись небольшие суда и лодки, запряженные то ли крупными рыбами, то ли не очень крупными, способными плавать по мелководью морскими гадами. Невесть откуда взявшийся флот высаживал десант, который состоял не только из людей.

* * *
        Их шлюп был прицеплен к акульему плавнику со специально просверленными на задней части отверстиями для креплений. Трехротая акула-буксир плыла по извилистой траектории: так труднее попасть в движущуюся мишень.
        Десятки лодок с Великого Каноэ-птиценосца мчались к берегу наперегонки. Пуля-Стрела сидел возле Погонщика на носу десантного шлюпа. Он вновь прильнул к прицелу, но огня пока не открывал. Легкое суденышко качало на волне, и расходовать понапрасну патроны не хотелось. От стрельбы из лука сейчас тоже проку не будет. Но уж если они доплывут до суши…
        Только бы доплыть!
        Мощная оптика выхватывала отдельные картинки.
        Вот тонет вырвавшийся вперед и попавший под пулеметную очередь шлюп. Вот еще одну лодку накрыло пушечным ядром. Вот выстрелом из гранатомета разнесло нос небольшого боевого каноэ, почти добравшегося до берега.
        А вон там все-таки добрались. И вон там. И там тоже.
        С пристающих к берегу судов палят легкие пушки и мушкеты. Короткими экономными очередями бьют пулеметы, одиночными - винтовки и ружья. Летят стрелы, мелькают дротики и томагавки.
        Откидываются утыканные стрелами, побитые ядрами, пулями и картечью кормовые и носовые щиты. Прыгают в красные от крови волны прибоя пешие бойцы. Всадники на спинах горбатых мустангов-бизонов выводят на берег рогатых скакунов. Покачиваясь, едет по камням и трупам старая, обшитая стальными листами и деревянными навесами повозка с мотором и пулеметом на вертлюге.
        С грузового каноэ спускается медведь-великан Мише-Моква, толстая шкура которого поросла моховыми пятнами. С другого судна сбегает стая шустрых боевых койотов, от чьих зубов не спасет даже стальной нагрудник. Еще один корабль высаживает шестилапых ягуаров, у которых в каждом когте кроется смерть, а в каждой лапе - шесть смертей. Из воды ползут двухголовые рогатые змеи-сисиютли. И выпущенные из корабельных трюмов полужабы-полуаллигаторы «владыки земли»-тлальтекутли. И плоскоголовые игуаноподобные морские драконы-инцамны.
        А вон на камни вылезла черепаха-танк с установленной на огромном плоском панцире бронированной башенкой, за которой укрываются пулеметчик, Погонщик и пара лучников.
        Сбросить десант обратно в море Людям Креста мешают непрекращающиеся воздушные атаки. С неба раз за разом обрушиваются Гром-птицы, сминая противника, разбивая их повозки и круша вигвамы. Извивающиеся зеленые тела пернатых змеев мечутся над головами, неся смерть и ломая боевые ряды. Порхают обсидиановые бабочки, взрезая острыми крыльями доспехи и плоть.
        И - слава Тотемам! - захвачен небольшой плацдарм! Пока - небольшой. Прибрежная линия обороны прорвана. Враг отступает, чтобы перегруппироваться и пустить в бой свежие силы.
        Боевой клич племени сам собой рвется из глотки Пули-Стрелы. Рядом кричит, скаля белые зубы и пуча бельма глаз на черном лице Смотрящий-за-Волны. Радостно орут другие воины. Управляющий акулой Погонщик свистит в свой погонщицкий свисток, указывая живому буксиру, куда следует плыть.
        А потом вдруг - вспышка, грохот. Впереди и вверху.
        В воздухе разорвался шрапнельный заряд. Вода перед шлюпом выплюнула десятки фонтанчиков, забрызгав Пулю-Стрелу. В лодке никто не пострадал, но акула-буксир всплыла трехротым брюхом вверх.
        Пришлось браться за весла.
        Все-таки они доплыли. Причалили у правого фланга захваченного плацдарма. Еще прежде, чем днище заскрежетало о гальку, Пуля-Стрела выскочил на берег и вскинул винтовку. Теперь, обретя твердую опору под ногами, можно было стрелять.
        А стрелять было в кого.
        С полдесятка всадников в черных крестах попытались прорваться к шлюпу. Враги сидели на неизвестных Пуле-Стреле животных. Не таких крупных, как мустанги-бизоны, но довольно резвых. И людей, и зверей прикрывали доспехи, от которых отскакивали стрелы и пущенные из атлатлей-копьеметалок дротики. А вот короткие оперенные болты нападавших, выщелкнутые из мощных самострелов, уже свалили двух воинов.
        Пуля-Стрела открыл огонь.
        Выстрел. Упал один всадник: в его глухом шлеме-горшке появилось маленькое пулевое отверстие.
        Еще выстрел. Вылетел из седла второй Человек-с-Крестами: на пластиковом нагруднике раскололся черный крест.
        Еще, еще, еще…
        Пуля-Стрела сбивал противников быстро, почти не целясь, но ни один патрон не пропал даром, ни одна пуля не пролетела мимо. До шлюпа доскакали лишь животные, лишившиеся наездников. Удивительно, но сами по себе они не представляли опасности. И все-таки их убили тоже - на всякий случай.
        А потом…
        Потом началась настоящая битва.

* * *
        Обе стороны несли тяжелые потери, но Инквизиторы все же не смогли воспрепятствовать высадке вражеского десанта.
        Вражеского… Именно так Виктор вынужден был воспринимать противников крестоносцев, пока сам стоял в строю ландскнехтов Святой Инквизиции.
        Берег заполняли диковинные мутанты и метавшиеся между тварями люди - представители разных рас, хорошо вооруженные, истошно завывающие и улюлюкающие, раскрашенные как детские игрушки, с яркими перьями на касках и шлемах.
        - Ур-роды пернатые, мля! - так охарактеризовал неизвестных мореплавателей Костоправ. По поводу всего остального, что творилось на берегу, даже у него не нашлось слов.
        Перьеносцам удалось оттеснить орденские силы от захваченного дорогой ценой и большой кровью плацдарма, и теперь их армия - да, целая армия, прикрываемая с воздуха летающими тварями и подпитываемая с моря новыми десантными группами, развивала наступление.
        Стрелки - в основном это были лучники - выкашивали целые шеренги в ландскнехтских терциях. Лучникам активно помогали метатели легких топориков и дротиков, причем копьеметатели были вооружены странными приспособлениями - крюкастыми палками-рычагами, значительно увеличивающими силу броска. Как показалось Виктору, копьеметалки в руках перьеносцев били не слабее луков.
        Воины с длинными самопалами и Стрельцы со старыми стволами сосредоточили огонь на закованных в броню рыцарях. Против Инквизиторов выступила также немногочисленная кавалерия чужаков. Вражеские всадники сражались на чудн?х быконях с высоким горбом у загривка, массивными рогами, толстой шкурой и густой шерстью, в которой вязли стрелы. Даже рослые скакуны крестоносцев по сравнению с этими зверюгами казались слабенькими телк?ми. В бою один заокеанский быконь стоил четырех-пяти Инквизиторских.
        Вражеская пехота, вооруженная украшенными перьями щитами и копьями, палицами на коротких и длинных рукоятях, топорами и клювообразными боевыми молотами, плоскими дубинками и мечами с зазубренными лезвиями, действовала совместно с жуткими тварями. Мутанты перьеносцев выползали из воды и сходили на берег с десантных судов, и казалось, им нет числа.
        Рокот автоповозок смешивался с ревом боевых монстров. Пулеметные и автоматные очереди перекрывались пушечной канонадой. Свистели ядра и мины, рвались бомбы и гранаты. Кое-где дело уже дошло до рукопашной. Лапопашной, когтепашной, зубопашной, хвостопашной, рогопашной…
        На правом фланге огромный как гора зверь, напоминавший медведя, покрытого заплесневелой шкурой, врубился в Инквизиторский строй, раскидал десяток рыцарей, смял полроты ландскнехтов и перевернул бронированную автоповозку крестоносцев. На левом - боком, полумесяцем, совсем не по-змеиному надвигались рогатые змеи с головой на каждом конце длинного сильного тела. Двухголовые твари сминали любого, кто оказывался на пути. В центре атаковали хищники, похожие на небольших, но злобных волкопсов и на котяр с шестью лапами. Там же по фронту в бой вступили уродливые амфибии; некоторые из них живо напомнили Виктору (интересно, случайно ли?) тварей, наделавших в свое время шуму в приморском городе Бухте. Словно живые бронеповозки, двигались - и притом неожиданно быстро - черепахи с невысокими башенками на плоских панцирях.
        А еще эти гигантские птицы, снова и снова пикирующие сверху! Двух, правда, удалось сбить из крупнокалиберных пулеметов. Одна упала в море, другая забилась на прибрежных камнях, но остальные продолжали бой. Кроме того, над головами Инквизиторов и ландскнехтов кружились какие-то твари поменьше.
        Много, слишком много самых разных мутантов атакует сейчас орденскую армию. Человеку не под силу приручить ТАКОЙ зверинец. Человеку - нет, но…
        Но ведь Виктор уже видел нечто подобное.
        Во время штурма Сибирска. Когда Йап-пы, собравшиеся в единый мыслящий шар, гнали котловую дрянь на городские стены.
        И наверняка этих тоже направляют какие-нибудь заокеанские Йап-пы. Хотя, нет, их ведет кое-что пострашнее…
        Взгляд Виктора снова скользнул по фигуркам перьеносцев.
        Кое-что, способное управлять не только мутантами, но и людьми. Что-то, что осталось на кораблях, которые так и не пристали к берегу. Что-то, до чего не добраться на бронетранспортере, как сделал это Игорь Сибирский, защищавший свой город. Что-то, что заставляет людей и нелюдей забывать о чувстве самосохранения и действовать в бою сообща. Что-то или кто-то…
        Глава 12
        Инквизиторы предприняли еще одну попытку сбросить вражеский десант в море. Пока передовые части ландскнехтов и рыцарей ценой собственной жизни сдерживали продвижение противника, в тылу готовились к атаке отборные отряды крестоносцев.
        Пронзительный вой труб и хриплый рев рогов возвестили о том, что подготовка завершена. В ставке Магистра ударили барабаны. Из лагеря, опрокидывая шатры и палатки, выдвинулась рыцарская кавалерия, усиленная боевыми автоповозками. Инквизиторы построились мощным клином, острием которого являлась бронированная повозка на базе не известного Виктору тяжелого колесного бронетранспортера. Расписанная черными крестами, снабженная отвалом от бульдозера и обращенными к противнику устрашающими бортовыми серпами, она грозно взрыкивала двигателем и пятнала воздух густыми выхлопами. Крупнокалиберный пулемет на приплюснутой башне покачивался вправо-влево, выискивая достойную цель. Тратить по пустякам старые боеприпасы крестоносцы не собирались.
        За броневиком двигалось еще несколько прикрытых щитами и навесной броней автоповозок с пулеметами, небольшими бомбардами и тяжелыми самострелами. Из стрелковых бойниц торчали автоматные стволы, над кормовой частью развевались знамена с черными крестами. Машины образовывали основание фланговых крыльев. Сзади, по краям клина, также располагалась пара автоповозок с турельными пулеметами, обеспечивавшими дополнительное прикрытие от воздушных налетов, фланговых атак и ударов с тыла.
        Машины двигались своим ходом: на эту атаку Инквизиторы горючки не пожалели. Но все-таки основную силу орденского клина составляли закованные в латы рыцари на быконях. Плотный строй всадников - копейщиков, мечников, арбалетчиков, стрелков из самопалов и Инквизиторских Стрельцов - заполнял все пространство между авангардными и арьергардными автоповозками. В рев двигателей вплетался стук копыт и лязг доспехов.
        Сплошная масса крестов, металла, пластика и плоти была подобна единому организму.
        «Вот что значит действовать строем!» - подумал Виктор. Даже строевая подготовка ландскнехтов не шла ни в какое сравнение с навыками орденских рыцарей. Машины и всадники двигались с одинаковой скоростью, не мешая друг другу и не ломая рядов. При этом клин постепенно набирал скорость. Потрепанные передовые отряды Инквизиторов расступались, освобождая ему дорогу.
        По крестоносцам стреляли, однако Магистр выбрал удачный момент для атаки: у вражеского десанта почти закончились боеприпасы к старому оружию, а стрелы, картечь, метательные копья и топоры не могли остановить Инквизиторский клин. Между тем пулеметчики в головных автоповозках открыли огонь скупыми, но эффективными очередями.
        «Вам-дам-вам-дам-вам-дам!» - гулко рокотал крупный калибр главной бронеповозки.
        «Бью-бью-бью-бью!» - вторили ему пулеметы поменьше.
        «Да-да-да-да-да!» - соглашались автоматы Инквизиторских Стрельцов.
        Редкая, но меткая стрельба давала результаты.
        Виктор увидел, как крупнокалиберные пули снесли стрелковую башенку с панциря гигантской черепахи, ползшей вдоль берега. Вместе с обломками надстройки посыпались люди. От панциря, в котором черепаха попыталась спрятаться от пуль, тоже откололся и повис на кровоточащей плоти большой кусок.
        С ревом рухнул и забился в агонии медведь-гора, ринувшийся было наперерез орденскому клину. Завалилась набок вражеская автоповозка с пулеметом. Инквизиторские пули подавили огневую точку противника, потом - еще одну. Свалили уродливую, похожую одновременно на жабу и крокодила амфибию. Еще одну. Перерубили пополам двухголовую рогатую змею. И еще одну.
        Вскоре пулеметы крестоносцев в головных повозках умолкли. Стихли автоматы. Видимо, у авангарда заканчивался боезапас. Но ведь помимо старого оружия есть и другое.
        «Аух! Аух! Аух!» - отрывисто ахнули с автоповозок легкие бомбарды. Сноп маленьких ядер и густой картечи разнес в клочья и разбросал в стороны мутантов и перьеносцев, приближавшихся к острию клина. Клин попытались взломать и остановить с воздуха. Инквизиторский строй атаковали сразу две гигантские птицы и стая летающей мелочи. Но на этот раз дали о себе знать молчавшие до сих пор пулеметы тыловых автоповозок.
        По крылатым мутантам ударили длинные очереди. Стрельцы и стрелки из рыцарского строя добавили от себя.
        Инквизиторов залило кровью, засыпало перьями и сбитой в полете мелюзгой. Обе гигантские птицы, попавшие под перекрестный огонь с близкой дистанции, тоже не удержались в воздухе. Одна с оглушительным клекотом рухнула в стороне от клина, сломав при этом крыло. Вторая протаранила правый фланг, опрокинув две автоповозки и сбив полтора десятка рыцарей.
        Клин обогнул бьющуюся на земле птицу и продолжил движение, быстро восстанавливая форму за счет всадников из глубины строя. Какие-то летающие твари еще мельтешили над наездниками и автоповозками, но не могли причинить вреда закованным в латы крестоносцам.
        Откуда-то из-за камней ударил гранатомет. Граната, явно выпущенная по ведущему бронетранспортеру, не попала в цель. Кумулятивная струя прожгла бортовой щит автоповозки, следовавшей за БТРом, однако не остановила машину.
        Инквизиторский клин смял и рассеял пехоту и боевых мутантов противника. Головные и фланговые автоповозки, расстрелявшие боезапас, использовались теперь в качестве таранов и прокладывали дорогу всадникам. Отвал и серпы авангардной бронемашины сбивали, давили и рассекали и тварей, и перьеносцев. Всадники добивали врага, а быкони топтали тех, до кого не успевали дотянуться рыцари.
        Порой пуля или стрела перьеносцев тоже находили свою жертву в рыцарском строю, а иногда удавалось свалить крестоносца в рукопашной схватке, но всякий раз место павшего всадника тут же занимал другой. Машины, люди и быкони продолжали движение.
        Клин достиг береговой линии, повернул по широкой дуге и теперь двигался вдоль полосы прибоя, взламывая оборону вражеского плацдарма и отсекая противника от моря. Казалось, ничего уже не могло остановить эту атаку.
        И все же она была остановлена.

* * *
        Пробившись к берегу, Инквизиторы попали в зону досягаемости тяжелой корабельной артиллерии. С вражеских судов ударили дальнобойные бомбарды и старые орудия. Черканула по воздуху дымными хвостами пара ракет. Стрельба, правда, была не очень меткой: снаряды, ракеты, ядра и бомбы падали на берег и в море неточно, с большим недолетом-перелетом взрывалась шрапнель. И все же несколько выстрелов оказались результативными. В глубине орденского строя взбухли взрывы. Развалились две фланговые автоповозки, десятки всадников разорвало на куски или вышвырнуло вместе с быконями из общих рядов.
        Мало того, вдруг ожила прикидывавшаяся все это время дохлой черепаха с разбитой башней и расколотым панцирем. Удачно подгадав момент, тварь с удивительным проворством преградила путь головной бронеповозке Инквизиторов. Волоча за собой обломки башни и отколовшийся кусок панциря, она буквально протаранила броневик. Причем не абы как, а с особым расчетом. Распластавшись по земле, огромная черепаха поднырнула под колеса машины. Водитель то ли не захотел, то ли не успел сбросить скорость или повернуть. Окровавленный отвал и серпы чиркнули по плоскому панцирю, и автоповозка въехала передком на живую кочку. Этого оказалось достаточно. Черепаха приподнялась. Броневик перевернулся. Клин разбился об упавшую на бок бронемашину и перевернувшего ее мутанта.
        С левого фланга в рассыпавшийся строй крестоносцев тут же врубилась немногочисленная, но сильная кавалерия противника. Заокеанских быконей не могли остановить ни стрелы, ни картечь, ни даже пули. Всадники, укрывавшиеся за высокими горбами-загривками боевых зверюг, тоже казались неуязвимыми. Наездники-перьеносцы стреляли из луков и самопалов, ловко орудовали копьями и клювообразными молотами на длинных рукоятях, метали дротики и топоры. Но все же главным оружием всадников были рогатые скакуны. Мутанты с наскока валили крестоносцев вместе с быконями, опрокидывали автоповозки и, в конце концов, гибли сами. Но в пробитые бреши вслед за вражеской кавалерией уже бросилась пехота, а за пехотой устремились боевые твари.
        В неповоротливую массу лат и крестов летели стрелы, копья, метательные топоры и кидались свирепые мутанты. Над головами Инквизиторов снова закружили гигантские птицы и летающая мелочь. Атакующий клин - развалившийся, утративший порядок, скорость и инерцию движения - спешно перестраивался в оборонительное кольцо.
        Обстрел с кораблей продолжался. Канониры выкашивали и чужих, и своих. Но крестоносцам все-таки доставалось больше: артиллеристы уже пристрелялись, да и Инквизиторский клин больше не двигался, а неподвижную мишень расстреливать проще.
        Отборные силы крестоносцев - вернее, то, что от них осталось, - таяли на глазах. Вместе с гибнущими рыцарями умирала и надежда на победу.

* * *
        Крест находился в шатре Магистра под надежной охраной и не мог видеть, что происходит снаружи. Но это не имело значения. Связанный незримой нитью с Верховным Магистром и другими рыцарями Ордена, Крест легко улавливал мысли и эмоции своих людей. Страха в своих людях он не чувствовал: после Посвящения не остается страха в обычном понимании, а остается только слепая верность и тупая покорность. Однако сам Крест бояться не разучился. И сейчас он боялся. Испуг и тревога, зародившиеся еще в самом начале битвы, ширились и разрастались в нем, словно губительный нарыв, и скоро, очень скоро могли обратиться в панический ужас.
        Крест не ощущал в своих людях торжества, ликования, радости и сладкого предвкушения победы. Зато он отчетливо чувствовал их отчаяние, горечь и готовность к смерти. Да, его люди готовы были умереть ради него. Прямо сейчас. Но это совсем не радовало. Это означало только одно: враг оказался сильнее.
        Что ж, мощь врага, вернее многих врагов, управлявших с моря неприятельской армией, Крест чувствовал тоже.
        Возможно, противник был НАСТОЛЬКО силен, потому что напал с воды. Возможно, одержать верх сегодня ему помогли морские мутанты и флот. Возможно, на суше он утратит свое неоспоримое преимущество. И, возможно, заманив его в глубину материка, Кресту удастся одолеть или хотя бы остановить чужаков из-за океана.
        Возможно. Потом. Да.
        Но сейчас это не-воз-мож-но. В битве наступил перелом, и с этим уже ничего не поделать. Сейчас нужно спасаться самому. Пока еще есть такая возможность. Пока есть, кому прикрыть отступление.
        Бегство…
        Бежать, чтобы спастись, было не постыдно. Крест не знал, что такое стыд и позор. Он не оперировал такими понятиями. Его мотивация - проще и рациональнее: выжить или не выжить. Если остаться - значит не выжить. Если убраться - шанс на выживание будет.
        Жаль, что придется потерять столько своих людей. Но их жизни вне зависимости от количества не шли ни в какое сравнение с его жизнью. Для него - ни в какое. Пусть армия, так и не отплывшая на запад, прикроет его отход, измотает и обескровит врага, прежде чем будет разгромлена.
        Может, позднее ему удастся собрать новую армию. Может, удастся отсидеться в крепостях. В конце концов, то, что враг сумел переплыть через океан и победить в береговом сражении, еще не значит, что он умеет брать штурмом неприступные Инквизиторские замки.
        Сконцентрировавшись, Крест отдал ментальный приказ Магистру своих людей. Тот отреагировал незамедлительно. Как, впрочем, и всегда.
        Мысли Креста, переданные на расстоянии, Йохан Остландский воспринял как свои собственные. Готовность сражаться до конца сменилась беспокойством за Ковчежец и желанием во что бы то ни стало спасти Реликвию Ордена.
        - Приготовить ставку к эвакуации, - приказал Йохан, наблюдая, как на берегу гибнут лучшие рыцари Ордена.
        Подчиненные бросились выполнять волю Магистра. Приказы начальства в Святой Инквизиции не обсуждались и не подвергались сомнению.
        Глава 13
        - Все, хана рыцарям! - хмуро объявил Костоправ, ни на секунду не отводивший взгляда от побоища. - Раздолбали наших фраеров с крестами в хвост и в гриву. Надрали задницу по самую передницу, мля!
        Вздох. Плевок под ноги. И не очень понятное, но с чувством высказанное:
        - Эх, японский городовой!
        - Кто-кто? - машинально и без особого интереса переспросил Василь.
        - Дед Пихто, - буркнул Костоправ и продолжил мысль: - Теперь эти, в перьях, со всем своим зверинцем нас звездить будут.
        Никто не стал спорить. Никто даже не заметил, что «звездение», вообще-то, процесс обоюдный.
        После разгрома орденского клина берег оказался под полным контролем противника. К перьеносцам все прибывала и прибывала подмога с моря. А вот Инквизиторам помочь было уже некому.
        Слова Костоправа оказались пророческими. Смяв сопротивление крестоносцев и быстро восстановив собственные силы за счет новых десантов, вражеская армия хлынула в лагерь Святой Инквизиции. Последние заслоны из потрепанных ландскнехтских полков и немногочисленных рыцарских отрядов стояли насмерть, но остановить «этих, в перьях» не могли. Они лишь на какое-то время задерживали продвижение противника.
        Фора эта использовалась довольно неожиданным образом. В тылу, возле ставки Йохана Остландского, возникла подозрительная движуха, весьма похожая на…
        «…Неужели бегство?» - не сразу поверил Виктор.
        - Ёж-жишь твою медь! - он увидел перекошенное лицо Костоправа, тоже смотревшего назад и вытягивающего шею так, что у Виктора возникли серьезные опасения за лекарские позвонки. - Мляха-муха!
        Костоправ негодовал - искренне и рьяно.
        - Мужики! А Магистр-то наш Йохан… у-у-у, йоханый бабай, едрить его налево, удочки сматывает! Сваливает, сука, со всеми своими штабистами и охраной, мля-разомля!
        Да, именно так и обстояли дела.
        Инквизиторы даже не стали убирать шатры ставки. Видать, очень спешили.
        Магистр с ларцом-Ковчежцем укрылся в тяжелой бронированной автоповозке, вроде той, которая двигалась на острие рыцарского клина. Часть свиты и телохранителей расположилась в машинах, охранявших ставку и щетинившихся во все стороны пулеметными стволами. Кое-где на турелях имелись даже спаренные и счетверенные зенитные установки.
        Виктор не знал, как там насчет боеприпасов, но, судя по количеству стволов, огневое прикрытие у Магистра было помощнее, чем у прорвавшегося к берегу Инквизиторского клина.
        «С таким вооружением можно пробиться куда угодно и отбиться от кого угодно», - не без зависти подумал Виктор.
        Одна из автоповозок вытянула из-под широкого полога то ли большую бочку, то ли маленькую цистерну - на колесах, с навесной броней, с черными крестами. Похоже, Йохан Остландский решил прихватить с собой запас горючки для длительного автономного передвижения.
        Машины охраны уже выстраивались в колонну впереди и позади броневика Магистра. Крестоносцы сняли с автоповозок упряжные ремни: техника пойдет из ставки своим ходом. Впрочем, тягловых быконей Инквизиторы брали с собой тоже. На всякий случай, надо полагать. Скотину связывали по трое-четверо так, чтобы в случае необходимости можно было быстро составить упряжку с нужным количеством животных. Кроме того, в арьергарде и по флангам формирующейся колонны многочисленная верховая охрана выстраивала плотные - на козюле не подъедешь - ряды боевого охранения.
        Но все же значительная часть рыцарей оставалась в ставке - то ли прикрывать отступление Магистра, то ли следить, чтобы это с должным рвением делали другие.
        Инквизиторы воспринимали все происходящее как должное. Орденские братья молчали, пряча лица за глухими шлемами и опущенными забралами. А вот по рядам ландскнехтов прокатился… не возмущенный - нет, скорее, недоумевающий гул. Виктор истолковал это так: наемники, прошедшие Посвящение, не имели ничего против того, чтобы умереть в бою, но они не понимали, почему их готовность к смерти не разделяет высшее командование Святой Инквизиции.
        Озадаченным рекрутам все объяснили быстро и популярно. Каждому полку - свой полковник. Каждой роте - свой капитан.
        Пан Якуб тоже что-то вдохновенно прокричал. Кошкодер вяло и без энтузиазма перевел на русский:
        - Короче, лях говорит, что Магистр спасает Ковчежец, - одноглазый капитан скривился, словно от болезненной раны. - Еще впаривает, что нам, типа, выпала великая честь задержать врага на последнем рубеже.
        Да уж, честь… Да уж, великая…
        - Ладно, подобрать сопли! - Кошкодер повысил голос. - Нас в автоповозки не приглашали, а пешком далеко не убежишь. Так что действуем как всегда. Пока держим строй - будем жить. Развалим ряды - сдохнем. В общем, стоим на месте.
        Кошкодер умолк. Костоправ выматерился.
        Колонна Магистра тронулась с места.
        Виктор поймал тревожные взгляды Змейки и Василя.
        «А если они увозят карту?» - читалось в глазах помора и Стрелец-бабы. И - сомнение: «А если нет? Если карта все еще у брата Себастьяна, а он бьется где-то здесь?»
        В любом случае выбираться из строя и гнаться за Магистром им сейчас никто не позволит. Зарубят как дезертиров. А значит… Стоим на месте, значит, как сказал Кошкодер. Пока - стоим. А там видно будет.

* * *
        Наверное, противник заметил отступление. Едва колонна Магистра начала движение, как из общей свалки вырвалась и поднялась в небо гигантская птица с плоским нептичьим лицом. Несколько секунд крылатый монстр парил в воздухе, выбирая цель для атаки, затем резко спикировал вниз.
        Словно глыба, пущенная из камнемета, птица падала в центр Инквизиторской колонны. Мутант несся к броневику Магистра.
        Однако долететь ему не дали.
        С броневика и с автоповозок охраны ударили пулеметы. Защищая Магистра и Ковчежец, Инквизиторы боеприпасов не жалели. Пули безжалостно крошили пернатую глыбу на лету.
        Виктор отчетливо увидел, как тело крылатого монстра взбухло кровавыми фонтанчиками. Во все стороны полетели перья, густой пух, красные брызги и вырванные пулями ошметки плоти.
        Пулеметные очереди заглушил громоподобный крик. Израненная птица перекувырнулась в воздухе и рухнула в отступающую колонну ближе к арьергарду. До броневика Магистра мутант не достал, но свалил нескольких всадников и опрокинул одну из открытых автоповозок сопровождения. Бьющие по земле крылья снесли пулеметную турель и пару навесных щитов. На землю выпали человеческие тела с переломанными костями. Обломки щитов и искореженный пулемет отлетели в сторону, а сама автоповозка была отброшена на ближайшие шатры.
        Инквизиторы продолжали движение. Не останавливаясь, они огибали издыхающую птицу и вновь пристраивались в хвост колонне.
        После этой неудачной попытки противник решил отказаться от воздушных атак. Наверное, больше не хотел терять летающих мутантов под пулеметным огнем. Всю свою силу перьеносцы обрушили на отряды прикрытия. Замысел, в общем-то, понятный: снести преграду, а уже потом догнать колонну и ударить по ней и с земли, и с воздуха одновременно.
        Но сначала нужно было смять прикрытие.
        - Щитоносцы, сомкнуть щиты, пригнуть головы! - загремел командирский басок Кошкодера. - Мечники - во вторую линию! Пикинеры, третий ряд - на колено! Пики в землю, древка на щиты, наконечники вверх. Остальные - пики на плечо, наконечники вперед! Алебарды поднять! Стрелки - между рядов! Г-товсь!..
        Выучка, приобретенная в вербовочном лагере, и практика, полученная в Котле, не пропали даром. Высокие щиты уперлись в землю и закрыли дорогу в глубь строя, пики образовали непроходимый частокол, из-за которого на врага смотрели арбалеты и самопалы. Над головами ландскнехтов заблестели лезвия алебард и двуручных мечей.
        Первыми на славянский полк набросились мутанты, похожие на волкопсов и котяр. Оскаленные клыки, выпущенные когти, встопорщенная шерсть, уже перемазанная кровью. Горящие глаза, рычание, визг, рев…
        Вырвавшиеся вперед звери яростно атаковали терцию.
        - Стрелки - пли! - рявкнул Кошкодер.
        Грохнули самопалы, засвистели стрелы, пальнуло ружье, дал короткую - в три-четыре патрона - очередь автомат.
        Виктор видел, как стоявшая рядом Костяника тоже выпустила стрелу из арбалета. Стрела была, кстати, с шипом иглоноса.
        Примерно половину тварей стрелки перебили на расстоянии, остальные с разбега влетели в строй и…
        И были остановлены стеной щитов, замелькавшими словно крылья ветряных мельниц двуручниками, лесом пик и дружно ударившими алебардами. Твари пробили с полдюжины неглубоких брешей в передних рядах, но сами пали все до единой, исколотые и изрубленные на куски.
        - У-у-у, уш-ш-шлепки долбаные! - прошипел Костоправ.
        Кого это он так, Виктор не понял. То ли погибших мутантов, то ли тех, с кем им еще предстоит иметь дело.
        Бреши сомкнулись.
        Первый удар ландскнехтский строй выдержал.
        Второй нанесла вражеская кавалерия.

* * *
        Заокеанские быкони своей тупой и неукротимой яростью напомнили Виктору разъяренных секачей. Только эти монстры были гораздо, гораздо больше. Головы, клонившиеся к земле под тяжестью мощных рогов. Рога, словно руки великана, стремящегося захватить в свои смертоносные объятья побольше врагов. Сильные ноги, мелькающие с безумной скоростью. Огромные мохнатые горбы-брустверы на загривках, за которыми почти не видно пригнувшихся наездников. Разрисованные краской морды и бока.
        С флангов наперерез перьеносцам ринулись Инквизиторы на быконях, однако остановить всех противников рыцари в черных крестах не смогли. Несколько вражеских всадников прорвались сквозь их ряды, опрокинув орденских братьев. Отброшенные быкони крестоносцев отлетели, словно от ударов пушечных ядер. Выбитые из седел Инквизиторы, громыхая латами, покатились по земле. Тяжелые копыта растоптали и тех, и других. Рога заокеанских мутантов покрылись красным. На заляпанные кровью ноги и бока налипла пыль. Казалось, от топота несущихся на ландскнехтов мутантов дрожит сама земля.
        - Стрелки - пли! - снова заорал Кошкодер.
        Те, кто не успел выстрелить раньше или успел перезарядить оружие, дали залп. Потом - еще один.
        Увы, все было бесполезно. Горбатых и рогатых тварей не брали ни стрелы, ни картечь. Даже пули не валили их сразу. Даже шипы иглоносов не могли впрыснуть яд. Густая плотная шерсть, толстая шкура и жировой горб защищали рогачей лучше доспешной попоны. Сбить всадников со спин быконей-переростков тоже не получалось: из-за высоких горбов торчали только перья на шлемах наездников.
        Утыканные стрелами и посеченные картечью зверюги вломились в ландскнехтский строй. Одна атаковала русскую роту.
        Воздух взорвался треском и хрустом. Две пики, попавшие в широкий лобешник твари, сломались под чудовищным напором. Наконечник третьей застрял в загривке мутанта. Пика так и осталась торчать там, словно дополнительный рог - прямой и длинный. Еще одна скользнула по ребрам. Тяжелый двуручный меч отскочил от черепа. Второй клинок - рубанувший по ногам - переломился под тяжелым копытом. Пара щитов раскололись под ударами рогов, а щитоносцев тварь отшвырнула, как тряпичных кукол. Обрушившиеся на боевого мутанта с двух сторон алебарды лишь содрали клочья шкуры с хребта и боков. Сковырнуть наездника тоже не удалось.
        Набравший разгон, рассвирепевший от боли и обезумевший от вида крови монстр бодал, топтал и сбивал ландскнехтов с ног. Всадник в перьях и пестрой раскраске яростно молотил клювообразным топором на длинной рукояти. Странный багровый кристалл, служивший боевой частью оружия, с удивительной легкостью перерубал алебардные и пиковые древка, раскалывал шлемы и пробивал панцири. Но в конце концов перьеносца все-таки подцепили крюком алебарды и стащили со зверя.
        Вот только рогатая тварь будто ничего не заметила. Заокеанский быконь самостоятельно, без понуканий всадника, продолжал продираться сквозь ряды пеших ландскнехтов. Кто мог и кто успевал - отступал в сторону, у кого для этого не было времени и возможности - погибал на рогах или под копытами. Длинные пики, позволявшие отбивать нападение извне, внутри терции были бесполезны, а сыпавшиеся со всех сторон удары алебард лишь приводили тварь в еще большее бешенство. Обильно кровоточили многочисленные, но, увы, несмертельные раны. Вражеский быконь ревел, тряс массивной башкой, бодал, топтал, убивал…
        Кто-то попытался сразить тварь кошкодером. Кому-то даже удалось вогнать меч в правое ухо мутанта, но видимо, не очень глубоко: половина клинка с рукоятью осталась торчать снаружи. Меч так и не достал до мозга.
        Ревущая гора с рогами пробила проход до середины терции.
        Где и наткнулась на Костоправа.
        Стоявшие поблизости ландскнехты сломали ряды и отпрянули в стороны. Сразу стало просторно, появилось место для маневра и замаха. Чем и не преминул воспользоваться лекарь.
        Его пика уже валялась на земле. Костоправ крутнул над головой кистень - оружие, запрещенное для использования в строю. Но где он сейчас этот строй?
        - Посторонись, Золотой! - раздался басок лекаря.
        Виктор счел за лучшее не попадаться ему под руку. Отступил, тоже бросил пику и схватился за меч, судорожно выискивая на живом рогатом танке уязвимое место и не находя такового. Сейчас даже маленькие глазки под мощными надбровными дугами почти не были видны на пригнутой голове мутанта.
        Но Костоправ, похоже, знал, что делать.
        Лекарь увернулся от правого рога обезумевшего монстра. Потом послышалось утробное «гхэть-мэть!».
        Цепь кистеня размоталась во всю длину. Гирька шарахнула точно по рукояти меча, застрявшего в ухе твари. Мощный удар вбил клинок в череп по самый эфес, словно гвоздь в трухлявое бревно.
        Рыкнув в последний раз - яростно и, как показалось Виктору, удивленно - мутант повалился мордой в землю.

* * *
        Атака продолжалась. Подоспела вражеская пехота. Загремели выстрелы. На ландскнехтов посыпались стрелы, полетели копья и метательные топорики. Перьеносцы упорно лезли в бреши, пробитые кавалерией. По всему фронту навалились двухголовые змеи, морские амфибии и сухопутные твари. Мощные челюсти перемалывали доспехи и перекусывали людей пополам, а когти разрывали рекрутов на куски.
        Надломленная терция попыталась сомкнуть ряды и выдавить из себя перьеносцев и их боевых мутантов. Ландскнехты снова брались за древковое оружие и восстанавливали строй. Глубокий пролом, проделанный вражеским быконем в русской роте, удалось закрыть.
        Но видимо, их все-таки решили добить.
        - Воздух! - заорал кто-то.
        Огромный птичий силуэт с раскинутыми крыльями заслонил солнце. Вокруг гигантской птицы вился вихрь порхающей мелочи.
        Что-то прокричал Якуб.
        - Пики-лебарды вверх! - рявкнул Кошкодер.
        Это был правильный, разумный и единственно верный в подобной ситуации приказ.
        Терция единым движением подняла оружие к небу. Только так можно прикрыться от атаки сверху. Но вот от любой ли атаки? Сейчас ведь нападали не враны, не чайки-мутанты и даже не горгульи из французского Котла.
        - Стрелки-и-и! - срывал голос капитан. - За-а-алп!
        В этот раз выстрелили немногие. Патроны к старым стволам закончились. А взвести арбалеты по новой или забить заряд в самопал успели лишь несколько человек из задних рядов. Редкие стрелы и жиденькая пальба не сбили и не отпугнули птицу-великана. Ни картечь, ни арбалетные болты не смогли пробить плотного оперения или хотя бы поранить когтистые лапы, покрытые прочной чешуей. В голову с плоской мордой, закрытой - сейчас, вблизи, это было очень хорошо видно - толстыми роговыми наростами и с выступающими из пасти нижними зубами, никто даже не попал.
        Правда, на землю упало с полдюжины мелких летающих тварей. Но не они сейчас представляли основную угрозу.
        Лес поднятых пик и алебард тоже не остановил крылатого монстра и его сопровождение. Прочные древка переломились как сухие хворостины. На ландскнехтов будто рухнула скала, а следом посыпались мелкие камешки.
        - Ёперная палка! - взвыл Костоправ, лишившийся пики. - Ёперная курица!
        В руках Виктора и Василя тоже остались лишь жалкие обломки пик.
        Но они хотя бы успели пригнуться.
        «Ш-ш-ш-ших!» - над головами пронесся ветер, пропитанный вонью птичьих перьев. Закричали первые жертвы летающей твари.
        Когти крылатого гиганта вспороли строй и разбросали окровавленные людские тела. Затем птица взмыла вверх, развернулась и атаковала с другой стороны.
        Снова треск пик и алебард. Снова крики. В плотной людской массе появилась еще одна широкая просека. Пернатый монстр словно вычертил свой жирный крест на ландскнехтах Святой Инквизиции. За пару заходов птица развалила их терцию и занялась другими. Но над русской ротой мелькали летающие тварюшки помельче.
        Только теперь Виктор смог их толком разглядеть.
        Два вида. Первый: уродливые крылатые полуящерицы-полузмеи. Каждая - чуть меньше волкопса, покрыта зелеными перьями и имеет внушительную зубастую пасть. Второй: бабочки размером с небольшой щит. У этих на концах жестких отливающих синевой крыльев - острые лезвия.
        Ящерицы легко проскальзывали между пиками, уворачивались от алебард и мечей, со змеиным шипением раздирали латы и вгрызались в тела. Бабочки порхали, словно падающие листья в осеннем лесу. Острые крылья рубили воздух и чиркали по доспехам, стараясь достать до плоти.
        Отбиваться одновременно от наземного врага и от летающих тварей было невозможно. Терция рассыпалась окончательно. Ландскнехты еще сражались отдельными разрозненными группками, но исход битвы был уже предрешен. Виктор увидел, как пана Якуба вместе с быконем и десятком бойцов затянула, раздавила и смяла живая петля двухголовой змеи.
        Почти все наемники сейчас орудовали короткими мечами-кошкодерами, более пригодными для беспорядочной рубки в тесноте, чем пики и алебарды. Рекруты, прошедшие Посвящение, выполняли приказ Магистра. Русская же рота билась только ради того, чтобы прожить еще несколько лишних минут.
        - Строй! - отчаянные крики Кошкодера тонули в шуме битвы. - Держать строй, сукины дети!
        Какое там! Какой строй! Строя не было. И держать уже было нечего.
        Капитана никто не слышал и не слушал. Пришло время других приказов и других действий. Теперь каждый дрался сам за себя и погибал за Святую Инквизицию. Однако не всех устраивал такой расклад.
        - Костяника! Костоправ! - Виктор выискивал взглядом своих. - Василь! Змейка! Держимся вместе!
        Это было то немногое, что они могли еще сделать для своего спасения. Это и еще…
        - Все за мной! - приказал Виктор. - Живее!
        Пока не поздно.
        Глава 14
        Он выводил свою небольшую группку из сплошной мясорубки, в которой сражались люди и твари. Куда идти, Виктор знал. Вон туда, к покинутой ставке, где лежат расстрелянная пулеметчиками гигантская птица и перевернутая птицей автоповозка из колонны Магистра.
        Рубились все. Яростно, самозабвенно, не замечая ничего и никого вокруг. Инквизиторы тоже ввязались в схватку и уже не могли препятствовать дезертирам.
        Расталкивая ландскнехтов и рыцарей-крестоносцев, отмахиваясь мечами от раскрашенных воинов в перьях, от мутировавшего зверья и порхающих над головами ящериц и бабочек, группа Виктора выходила, выбиралась, выдиралась из боя.
        Это была не их битва. За Черный Крест и Святую Инквизицию пусть гибнут фанатики-рыцари и зомбированные Ковчежцем наемники. А у них есть дела поважнее. Найти, к примеру, поморскую карту, жизненно необходимую для Сибирского княжества. Но для начала - просто выжить самим. Мертвецы не могут искать карты.
        Опрокинутая автоповозка из кортежа Магистра была сейчас их единственным шансом. Помятая, со снесенным верхом, но вроде бы не совсем убитая. Если они успеют поставить ее на колеса, если смогут завести…
        Они все-таки вырвались из общей свалки. Пробежали мимо опустевшей ставки Йохана Остландского к лежавшей на боку автоповозке. Это был открытый чиненый-перечиненный внедорожник, переделанный под военно-транспортные нужды Инквизиции. Упряжный бампер, к которому удобно пристегивать быконей. Навесные бортовые щиты с бойницами - деревянные, обитые железом. Обломки турели от снесенного пулемета (сам искореженный пулемет лежит далеко в стороне и выглядит так, будто побывал под танковыми гусеницами). Кормовая надстройка, приспособленная для перевозки десанта, грузов, бомбард или тяжелых самострелов.
        Сейчас на корме располагалась треснувшая подъемная платформа с десятком стволов - покрупнее, чем у ручных самопалов, но поменьше, чем у бомбард. Стволы установлены по-хитрому: веером, причем одни чуть приподняты, другие - чуть опущены. Видимо, за счет этого максимально увеличивался сектор обстрела. Если садануть с такой многостволки картечью - получится не хуже, чем из пулемета. На близкой дистанции выкосит все нафиг. Только это будет одноразовое удовольствие: перезаряжать такую дуру слишком долго и хлопотно. Да и нечем, в общем-то: ящики с боеприпасами разбиты, порох и картечь рассыпаны по земле.
        Возле машины лежал экипаж - Инквизиторы, попавшие под удар гигантской птицы. Водитель, пулеметчик, помощник пулеметчика с двумя пистолями за поясом и связкой зарядцев на перевязи, арбалетчик. А вон там - еще какой-то рыцарь. Слетевший с головы шлем, сломанные, неестественно вывернутые ноги, пустые ножны: меч отлетел в сторону. Сам крестоносец уткнулся мордой в землю.
        Вроде бы все мертвы.
        Расстрелянная Инквизиторами птица - сейчас она походила скорее на груду окровавленных слипшихся перьев - тоже не подавала признаков жизни.
        Подбежали ближе. Нет, мертвыми здесь были не все. Один выжил. Рыцарь с переломанными ногами вдруг зашевелился. Перевернулся на спину, с трудом приподнялся на локте. Лицо и волосы в крови. Клочковатая борода - тоже в липких грязно-красных колтунах. Стиснутые бледные губы, нос с отчетливой горбинкой, кустистые брови. Глаза горят безумным огнем. Рука ищет меч, которого нет в ножнах.
        Костяника вдруг встала как вкопанная.
        - Ты чего? - Виктор тоже остановился. - Идем!
        - Слышь, тетя, не тупи, - грубо поторопил Костоправ. - Попой шевели давай, да!
        На счету каждая секунда, а Костяника все стоит на месте. Только зачем-то подняла забрало. Лицо девушки было бледным и жестким, между век - словно кровавые разрезы. Костяника смотрела на покалеченного крестоносца сверху вниз. Он смотрел на нее.

* * *
        - Ты! - хрипло и едва слышно выдавил рыцарь. Глаза Инквизитора полыхнули ненавистью. - Ведьма! Отродье Скверны!
        Крестоносец говорил по-русски. На губах пузырилась красная слюна.
        - Себастьян, - произнесла Костяника незнакомым севшим голосом, ни к кому конкретно не обращаясь. - Это брат Себастьян.
        Ах, вот оно что! Инквизиторский посол. Похититель поморской карты. Они все-таки встретились.
        Слова Костяники расслышал не только Виктор.
        Василь и Змейка бросились к раненому. Первый - с явным намерением убить. Вторая хотела спросить.
        Змейка на миг опередила Василя. Оттолкнула руку помора с обнаженным кошкодером, сама чуть не прыгнула на Инквизитора, закрывая его своим телом.
        - Где карта, крестоносец?! - прошипела Стрелец-баба. - Поморская карта? Где она?
        Тонкие губы брата Себастьяна изогнулись в вымученной улыбке.
        - Уже далеко, - он мельком глянул в ту сторону, где скрылся кортеж Магистра.
        Этот непроизвольный взгляд не укрылся от Виктора. Похоже, они на верном пути. Надо догонять Йохана.
        - Вам не добраться до карты. Ни вам, ни им, - теперь Инквизитор смотрел туда, где перьеносцы сминали сопротивление последних орденских отрядов. Крестоносец тихонько засмеялся.
        Впрочем, его слабый смех почти сразу же перешел в хрипение и кашель. Брат Себастьян умирал.
        Что ж, то, что нужно было знать, они узнали. И даже если их обманули, добиваться правды нет уже ни времени, ни возможности.
        Змейка отступила. Над Инквизитором склонился Василь.
        Помор сделал все молча и быстро. Торопливо даже. Словно опасаясь, что смерть придет раньше и опередит его. Удар мечом-кошкодером. Сталь, вспоровшая горло. Хрип, кровь, агония…
        Больше брату Себастьяну никогда не быть послом. Разве что от этого мира - в мир мертвых.
        Василь с хмурым видом переступил через тело крестоносца. Судя по всему, радости помору эта казнь принесла немного. Безрадостное удовлетворение - да, возможно, но не более того.
        Василь имел полное право поступить так, как поступил. Во всяком случае, осуждать его за расправу над безоружным и беспомощным орденским рыцарем Виктор не стал бы. Хвалить за такое тоже не очень хочется, но и понять помора можно.
        Василь потерял всё и всех. И брат Себастьян, впустивший викингов в Соловецкую крепость, был прямым тому виновником. А в мире должна быть хоть какая-то справедливость и должно быть возмездие. Наш мир стал слишком жесток и несправедлив, чтобы обходиться без этого. Без справедливой жестокости и без жестокой справедливости его, увы, лучше не сделать. А хуже он день ото дня становится сам, благодаря таким вот Себастьянам.
        Но брат Себастьян умер, а им нужно жить дальше. После смерти, как водится, продолжалась борьба за жизнь.
        - Ну-ка взяли! - Виктор навалился на автоповозку. Костоправ и Василь помогли.
        Машина качнулась.
        - Еще р-р-раз!
        Змейка и Костяника присоединились к мужчинам.
        Сзади кипела битва. К ним в любой момент мог прорваться какой-нибудь перьеносец или мутант. В них могли выстрелить из лука или самопала, бросить копье или швырнуть метательный топорик. Но никто не отвлекался и даже не оглядывался назад. Впятером они сосредоточенно раскачивали самоходную повозку, которая еще могла увезти их отсюда.
        Или уже не могла…
        - Давай-давай-давай! - подбодрил спутников Виктор.
        - Мля-мля-мля! - процедил сквозь стиснутые зубы Костоправ.
        И…
        - Ёпс!
        У них получилось! Автоповозка встала на колеса. С грохотом отвалился державшийся на соплях бортовой щит. Но в целом машина казалась работоспособной. Правда, казаться - еще не значит быть таковой.
        Прежде чем ликовать, следовало хотя бы завести двигатель.
        - Куда собрались, голубчики? - раздался за их спинами чей-то голос - злой, сорванный и хриплый. Знакомый.

* * *
        Виктор обернулся.
        Кошкодер! Надо же, тоже выжил! И тоже выбрался из боя. Вот только чего это ему стоило? Капитан русской роты был весь - с ног до головы - перемазан кровью. Судя по всему - чужой.
        Шлема на Кошкодере нет. Панцирь на груди распорот. На лице - свежая рана. Черная повязка сбилась и уже не прикрывает пустую левую глазницу. Правый глаз недобро посверкивает. Короткий меч, которому капитан обязан своим прозвищем, лежит в ножнах. Сейчас Кошкодер предпочел другое оружие. В окровавленных руках - два пистоля. Ага, оба взяты у убитого крестоносца - помощника пулеметчика. Пистоли направлены на подчиненных. Один ствол, между прочим, смотрит на Виктора.
        Выстрелит? Нет? Пистольный заряд ведь мечом не остановишь.
        - Дезертируете, значит? - упрек в голосе. Кривая усмешка на сжатых губах. - Удираете, пока другие гибнут? Спасаете свои шкуры?
        Та-а-ак… В капитане проснулась верность долгу? «Как же не вовремя!» - с досадой подумал Виктор. Или это верность ландскнехтскому братству? Хотя наемник и верность кому бы то и чему бы то ни было - понятия плохо сочетающиеся, но мало ли…
        - Что, мать твою, благородство в заднице взыграло, да? - осведомился Костоправ, хмуро глядя на Кошкодера.
        - Погоди, - Виктор отстранил лекаря и сам обратился к командиру… к бывшему уже своему командиру. - Послушай, Кошкодер, - он старался говорить спокойно и убедительно: - Твоего хваленого строя больше нет и…
        - Я знаю, - перебил капитан. - Там, - Кошкодер мотнул головой назад, туда, где шла битва, - ловить уже нечего, так что я еду с вами.
        Это была не просьба, это был ультиматум.
        Ну что ж, теперь хотя бы понятно, почему Кошкодер стоит здесь и держит их на мушке.
        - Я не стану спрашивать, зачем вы вспороли горло крестоносцу, - Кошкодер бросил быстрый взгляд на брата Себастьяна. - Мне это не интересно. Мой интерес сейчас - поскорее слинять отсюда.
        Виктор переглянулся с товарищами. Те выглядели озадаченными. Вообще-то брать с собой попутчиков не входило в их планы, но время на препирательства тратить не стоило.
        - Хорошо, - Виктор кивнул. - Поеха…
        Кошкодер сунул пистоли за пояс и вскочил в машину, прежде чем он договорил.
        - …ли.
        Капитан сел за руль и уже запускал мотор. Похоже, одноглазый умел обращаться с автоповозками.
        Двигатель завелся с третьего раза.
        - Ну и чего тормозим? - недовольно бросил Кошкодер. - Долго мне вас ждать? Запрыгивайте, давайте!
        «Дезертируете, значит? Удираете, пока другие гибнут? Спасаете свои шкуры?»… Виктор хмыкнул. Ну-ну…

* * *
        Кое-как, но они все же разместились в автоповозке. Виктор сел возле Кошкодера. Костянику и Змейку пихнули в середку. Костоправ с кистенем приподнялся над кормой. Василь наспех осмотрел Инквизиторскую многостволку. Орудие было заряженным, готовым к бою и, в отличие от верхнего турельного пулемета, почти не пострадало при налете пернатого монстра. Разве что подъемная деревянная станина, при помощи которой можно было двигать стволы, потрескалась и перекосилась. Непонятно было, удержится ли многоствольная бомбарда на такой платформе при стрельбе, или стволы посрывает отдачей.
        В прикрепленном к правому борту канонирском сундучке, как и положено, хранились зажигалка и просмоленный фитильный факелок на короткой рукояти. В общем, при крайней необходимости, можно и пальнуть. Правда, только по тылам.
        Кроме того, в машине обнаружился походный запас провизии - сухпай, состоявший в основном из солонины и сухарей. На них экипаж автоповозки мог продержаться несколько дней.
        Еще одной приятной находкой оказался чудом уцелевший армейский бинокль в защитном футляре и дополнительной обмотке из кожи быконя. Вполне уместная на машине боевого охранения оптика обнаружилась в ящичке, прибитом к дверце, возле которой сидел Виктор.
        Кошкодер осторожно тронул машину с места. Поехала. Задребезжала, но не заглохла. Уже удача: значит, нутро автоповозки, в отличие от того, что снаружи, не сильно побилось. Капитан чуть поддал газу…
        Спереди - из-за шатров ставки - наперерез им выбежал перьеносец в разрисованных доспехах и с раскрашенным лицом. «Уже прорвались, гады!», - успел подумать Виктор.
        В воздухе что-то мелькнуло. Бум! В ржавом капоте застрял небольшой метательный топорик с пучком перьев на обушке.
        Побитая машина с устрашающим громыханием неслась прямо на перьеносца, однако тот не отступил. Наоборот - метатель топора с воинственным улюлюканьем бросился ей навстречу.
        Прыжок…
        Боднуть упрямца бампером не удалось.
        Перьеносец сумел зацепиться за расшатанный лобовой щит автоповозки. Из-за щита показались перекошенная рожа в разноцветных полосах и шлем с целым перьевым кустом. Нападавший ударил через щит длинным то ли ножом, то ли мачете. Виктор едва успел перехватить противника за запястье. Перьеносец дернулся. Сильный, зараза! Такого долго не удержишь. Впрочем, долго и не потребовалось.
        Кошкодер, не отрывая от руля одной руки, другой направил пистоль в размалеванное лицо.
        - Морду прикрой, - посоветовал он Виктору.
        Щелкнул кремневый замок. Подскочила крышка затравочной полки. Вспышка, выстрел. Кровавый фонтан. Голова перьеносца раскололась прямо в шлеме, заляпав содержимым черепной коробки капот, лобовой щит и руку, которой Виктор едва успел заслонить лицо. Шлем в мозгах, крови и перьях, кувыркнувшись, залетел в автоповозку, а его обладатель свалился под колеса.
        - У-у-у, чудо в перьях, мать твою перемать и еще два перышка в жопу! - послышался сзади раздраженный комментарий Костоправа.
        - Почему два? - весело спросил Кошкодер.
        Пауза. Ответ:
        - Потому что три - слишком жирно будет.
        Нервно хихикнула Змейка.
        Ставка Магистра осталась позади. А вскоре машина покинула лагерь.
        - Езжай по следам колонны, - подсказал Кошкодеру Виктор. - Попробуем догнать Магистра.
        Следы Инквизиторских автоповозок и быконей были хорошо видны на пыльной дороге, а Кошкодер оказался неплохим водителем. Присутствие в группе капитана уже начинало себя оправдывать. Может, оно и к лучшему, что Кошкодер отправился с ними. Прикрыть, если что, сумеет, да и толмач на землях крестоносцев не помешает.
        Далеко впереди виднелся лес. Эх, только бы добраться до него!

* * *
        Погоня за ними все-таки увязалась.
        - Эй, газу прибавьте там! - крикнул сзади Василь.
        Виктор оглянулся. Порыв ветра как раз отклонил выхлопы и поднимающуюся из-под колес пыль. Стало видно, как автоповозку догоняет небольшая стайка бабочек с крыльями-лезвиями и пара пернатых ящеров.
        Видимо, пускать за одной-единственной машиной птицу-великана было нецелесообразно. Но вот летунов поменьше на беглецов все-таки натравили.
        Василь запалил фитиль и приготовился дать залп из расшатанного многоствольного орудия. Рискованно, конечно, но придется.
        О прицельной стрельбе на ходу, да при такой тряске речи идти не могло. Впрочем, Инквизиторская многостволка и не являлась орудием точного боя: отсутствие меткости компенсировалось за счет густого снопа картечи. Вот только выстрелит многоствольная бомбарда на треснувшем лафете только один раз. Перезарядить ее времени не будет.
        А вот удастся ли сбить всех преследователей сразу - это большой вопрос.
        Преследователи между тем приближались. Твари летели над самой землей, словно специально укрываясь за дымным и пыльным следом автоповозки. «Хитрые сволочи», - подумал Виктор.
        - Да ядрена ж копоть! - Костоправ заволновался. - Быстрее, Кошкодер, ушлепок ты кривоногий!
        - Че? - опешил от наглости бывшего подчиненного ландскнехтский капитан.
        - Суп харчо через плечо! Костылями шевели, опупенец одноглазый! В педали не попадаешь, что ли, мать твою?!
        Лекарь мог высказать Кошкодеру еще много чего ласкового и не очень.
        - Варежку захлопни! - тот попытался на корню пресечь эту возможность.
        Вообще-то следовало отдать капитану должное: Кошкодер выжимал из старой машины все, на что та была способна. Повозка с мотором дребезжала, звенела и опасно подпрыгивала на ухабах, но ландскнехт не позволял ей слететь с дороги и перевернуться. Вот только бабочки и ящеры от них не отставали.
        - Сам, мля, захлопни! - Костоправа несло. - Сопи в две дырочки, ас долбаный! И баранку давай крути, пока эти вафли-летучки пасть не заткнули по самую жопу!
        - Догоняют! - закричала Змейка. - Они нас догоняют! Быстре-ее!
        Первые самые шустрые бабочки и один из ящеров уже почти достигли кормы. А вот - и без всяких «почти».
        - Догна-а-али-и-и!
        Крик Змейки сорвался на визг.
        К визжащей Стрелец-бабе присоединилась Костяника. Вышло громко, пронзительно, в унисон, будто специально спелись девочки.
        - Держись! - предупредил Василь, чуть приподняв стволы на ненадежной платформе. - Стреляю!
        Как поведет себя орудие на расшатанной станине? Слетит? Посносит всем б?шки нафиг. Или нет? Сейчас это выяснится. Вот прямо сейчас! Не отстреливаться уже нельзя.
        - Твою-у-у!.. - взвыл Костоправ.
        - Ма-а-ать!.. - проорал Кошкодер.
        Потом все крики заглушил грохот многоствола.
        «Бжух-бжух-бжух-бжух-бжух-бжух-бжух-бжух-бжух-бжух!» - грянул долгий растянутый залп. По счастью, орудие не рассыпалось на стволы. Отдача - сильно размазанная и не такая мощная, как от крупной бомбарды, но все же весьма ощутимая, подтолкнула машину вперед. Кошкодер едва справился с управлением.
        Клубы выхлопов и пыли смешались с густым пороховым дымом. Ударивший веером картечный шквал смел крылатых тварей. Брызнув кровью и сыпанув перьями, упала тушка летающей ящерицы. Жесткие крылья бабочек разлетелись как стеклянные осколки. Сами бабочки посыпались вниз, втыкаясь в землю обломанными крыльями, словно брошенные ножи.
        Однако сшибить удалось не всех. Одна ящерица и четыре бабочки сумели уклониться от смертоносного снопа. Твари атаковали.
        Кошкодер, не отрываясь от руля и почти не глядя назад, разрядил неиспользованный пистоль. Бухнул выстрел, заряд прошел над головами пассажиров. Еще пару бабочек разнесло вдребезги. Сверху снова со звоном посыпались осколки крыльев-лезвий. Из крыла ящерицы тоже выбило несколько перьев. Пернатая гадина дернулась в сторону, но не упала. Над кормой порхали две уцелевшие бабочки, бритвенно-острые крылья которых отчетливо звякали о борта повозки, дымящуюся многостволку и шлем Василя.
        Щелкнули арбалеты Костяники и Змейки. Стрелы прошли мимо.
        Нет, с этими тварями придется в рукопашную. Взмахнули мечами помор и Стрелец-баба. Чуть не задели друг друга, но в юрких летающих тварей не попали и они. Виктору лишь чудом удалось достать коротким кошкодером одну из бабочек.
        Меч дзинькнул о крыло, как о подставленный под удар вражеский клинок. Сталь оказалась крепче. Крыло треснуло, от него откололся изрядный кусок. Бабочка, не удержавшись в воздухе, упала на землю. И все же мечами с таким противником махаться было не очень удобно.
        - А ну, пригнулись все, етить вашу! - над автоповозкой, раскручивая кистень, поднялся Костоправ.
        Виктор счел за благо последовать совету лекаря и склонился под гудящей дугой. Остальные поступили так же.
        А вот вьющаяся над машиной пара тварей не устрашилась и попыталась прорваться сквозь выписываемые Костоправом круги и восьмерки.
        Зря…
        Шмяк! Раскрученная гирька на цепи встретилась с головой ящерицы. Посыпались зеленые перья и зубы из раззявленной пасти. Ящерица отлетела к обочине и закувыркалась в пыли.
        Звяк! Брызнула звонкими осколками угодившая под кистень бабочка. Острый обломок основания крыла воткнулся в болтающийся бортовой щит. Застрявшая бабочка отчаянно затрепыхалась, пытаясь высвободиться.
        - Хрена с два! - оскалился Костоправ.
        Еще раз саданул по мутанту. Кистень превратил вытянутое жирное тело мутанта в мокрое пятно, а остатки крыльев - в мелкое крошево. Бортовой щит, не выдержав удара, отвалился.
        Все! От погони отбились. И до спасительного леса добрались. Автоповозка нырнула под густые кроны, где можно было не опасаться даже гигантских птиц.
        - Ять-мать! - потрясая кистенем, торжествовал Костоправ.
        - Йес-йес-йес-йес! - непонятно орал Кошкодер.
        Что-то кричали Змейка и Костяника. Даже обычно сдержанный Василь, навалившись всем телом на многоствольное орудие и обняв обеими руками дымящиеся еще стволы, сотрясался всем телом то ли в рыданиях, то ли в смехе.
        Радости не было предела.
        Вот только… Только что это красное под ногами? Откуда течет? Почему?
        Текло с кормы. Из-под многостволки.
        Глава 15
        - Василь? - Виктор изменился в лице.
        Лежавший на бомбарде помор уже не трясся и не двигался.
        - Васи-и-иль!
        И на окрик никак не реагировал.
        - Кошкодер, останови! - потребовал Виктор.
        - Чего? - одноглазый капитан не поверил собственным ушам. - Здесь? Сейчас?
        - Тормози, говорю! - рявкнул Виктор. - Костоправ, глянь, что с Василем!
        Лекарь, встревоженный не меньше Виктора, был уже на корме у орудия.
        Автоповозка остановилась. После рева двигателя, дребезжания старой машины, стрельбы и воплей стало вдруг необычайно тихо.
        - Помор, не дури! - прогудел в этой оглушающей тишине растерянный голос Костоправа. - Что за шуточки, Василь?
        Да уж какие тут шуточки: под ногами хлюпала кровь. Перебираясь к кормовому орудию, Виктор ужаснулся: сколько же ее тут натекло!
        Змейка и Костяника подавленно молчали.
        Костоправ осторожно перевернул тело.
        Плохо. Очень плохо… Справа срезан клок бороды. На шее, под ухом и подбородком зияет рана. Узкая, длинная, глубокая, будто бритвой прописали чуть не до самых позвонков.
        Рана уже почти не кровоточила.
        Крыло-лезвие мутировавшей бабочки полоснуло между шлемом и воротом панциря, а Василь упал на орудие так, что вся кровь хлынула между стволами. Поэтому сразу никто ничего и не заметил. Да и некому было замечать. Все следили за вьющимися над повозкой тварями. А после - радовались спасению и вообще не видели ничего вокруг.
        Радовались, пока Василь умирал.
        - Ехать надо, - негромко сказал Кошкодер. - Догонят ведь.
        - Помолчи, - цыкнул Виктор, наблюдая за Костоправом. Глупо, конечно, но он все еще на что-то надеялся. Прекрасно понимал, что смысла в этом не больше, чем в стрельбе из самопала с промокшим порохом. И все равно надеялся. - Ну? Что?
        Выражение лица Костоправа не предвещало ничего хорошего. Как молчаливость лекаря. Ничего хорошего и не было. И не могло быть. Уже - ничего.
        - Все, - глухо произнес Костоправ. - Кончился наш Василь.
        Всхлипнула Костяника.
        Виктор все же заставил себя посмотреть в глаза помору, прежде чем их закрыла широкая лекарская ладонь. Глаза были стеклянные. Застывшие. Мертвые.
        Все. Кончился…
        Наш Василь.
        Рана походила на ту, которую сам Василь оставил на горле брата Себастьяна. Да и пережил Инквизитора помор ненадолго.
        Может, в этом был высший смысл? Но какой? Месть убитого крестоносца?
        Чепуха! Виктор не верил в подобную мистику.
        Или тут дело в другом? В другой мести? Василь жил, пока его держало на этом свете стремление поквитаться за погубленные Соловки, за убитых и угнанных в рабство общинников. А когда помор нашел Себастьяна, когда возмездие свершилось и когда мстить стало некому…
        Да нет, тоже ерунда все это. Не нужно искать смысла в смерти друзей. Потому что его нет. Можно найти утешение, оправдание, но не смысл.
        Василь просто умер, и это была нелепая, случайная, глупая смерть. Впрочем, иной она и не бывает.
        Кошкодер деликатно кашлянул и вновь напомнил:
        - Ехать надо.
        - Да езжай уже! - раздраженно отмахнулся Виктор.
        Они, конечно, похоронят Василя, но потом, подальше, где-нибудь в другом месте. В конце концов, похороны нужны не столько для мертвых, сколько для живых.
        Чтобы хоть как-то и хоть чем-то оправдать эту бессмысленную смерть. И оправдаться самим перед тем, кто ушел. Оправдаться за то, что он ушел, а они остались…

* * *
        Ехали молча. А о чем говорить после такого? После такого разговаривать не о чем. А вот подумать и вспомнить…
        Мысли были невеселые, воспоминания - тягостные.
        Эх, Василь, Василь…
        Виктор вспоминал, как коч Василя спас их от крысюков на Онеге и как поморский капитан вез их по новому, неизведанному еще северному морскому пути в Сибирь. Вспоминал оборону Сибирска-на-Оби, когда Василь сражался на стенах чужого в общем-то для него города бок о бок с Виктором. Вспоминал пленение на Соловках и долгое плавание с викингами. Вспоминал, как, напившись берсеркерского пойла, они вместе громили селение ярла Хенрика. Вспоминал, как отбили у викингов драккар и проплыли через Пролив Смерти. Без опытного помора-морехода ничего бы у них тогда не получилось. А сейчас помор мертв.
        Сначала потеряли А-Ка. Теперь - Василя. Потеряли в свалке крестоносцев с перьеносцами, до которой им, по большому счету, и дела-то нет. Дела нет, а жертва есть.
        И кто будет следующий? И когда?
        Виктор вздохнул. А как он хотел? Если отправляешься в далекий и опасный путь, рано или поздно придется нести потери. Если ввязываешься в чужую битву, пусть вынужденно, пусть без особого на то желания, кровь в ней все равно прольешь так же, как и в бою за свой собственный дом. И никуда от этого не деться. А хочешь иначе - вообще никуда не ходи и не лезь в драку.
        Эх, Василь!..
        Помор не успел еще стать Виктору таким близким другом, каким был А-Ка. Но все же… Как там сказал Костоправ? «Наш Василь». Да, «нашим» этот помор с Соловков стал уже давно. Немногословный, не всегда заметный, надежный, основательный, деловитый. Василя им не хватало уже сейчас, а Кошкодер, заменивший его в компании, казался чужим, лишним и ненужным. Присутствие капитана сейчас почти раздражало. Так всегда бывает после неравноценного обмена.
        Молчали долго. Автоповозка тряслась на ухабах. На корме дребезжала многостволка и покачивалось тело Василя. Плохая дорога, никудышный катафалк…
        По-прежнему хорошо видны были свежие следы от колес и копыт: колонна Магистра тоже двигалась этим путем. Только теперь это не радовало.

* * *
        - Их кто-то вел, - первой подала голос Змейка.
        Виктор покосился на Стрелец-бабу. Змейка сидела в машине нахохлившаяся, хмурая, задумчивая.
        - Кто-кого-куда? - встрепенулся Костоправ, оторвавшись от своих мыслей. И тоскливо присовокупил: - Мля!
        - Ну, этих с перьями и всю их мутантистую кодлу, - пояснила Змейка. - Ими всеми кто-то управлял.
        - Управлял, - согласилась Костяника. - Наверняка.
        - Ясное дело, - не оборачиваясь и не отрываясь от руля, бросил через плечо Кошкодер. - Столько разных тварей сами по себе сообща не действуют.
        Виктор снова вспомнил штурм Сибирска. Сообща - нет, только если за ними стоит кто-то или что-то вроде мыслящего Йап-пового шара. И не просто мыслящего, а отдающего силой мысли приказы, которым невозможно противиться.
        - Там был мощный ментал, - подытожил одноглазый капитан. - Или, скорее всего, менталы. - Пояснил, хотя не особо требовалось: - Ну, мутанты, зомбирующие других мутантов.
        - И людей, - хмуро добавил Виктор.
        Что-то ему подсказывало: перьеносцы тоже штурмовали чужой берег и проявляли чудеса героизма не по своей воле. Во всяком случае, не совсем по своей. Себя они не щадили совсем. Ни один боец в перьях, по крайней мере из тех, кого видел Виктор, даже не пытался отступить или отлежаться в укрытии.
        - И людей тоже, - подумав секунду, согласился Кошкодер. - Кто-то приплыл на их кораблях. Какой-то… какие-то…
        - Ясно, короче, - буркнул Костоправ. - Мозгодолбы, мать их и бабушку впридачу! Мозгоклюи…
        - Ну да, что-то вроде того, - кивнул капитан.
        - А на кой хрен они сюда приплыли? - осведомился лекарь.
        Кошкодер пожал плечами.
        - Может, как-то узнали о морском походе, который готовили крестоносцы и решили защитить свою… м-м-м… Скверну. Вот и ударили первыми. Хотя, скорее всего, там, откуда они приплыли, просто стало тесно. Кому-то, как это обычно бывает, потребовалось новое жизненное пространство. Но дело не в этом.
        - А в чем? - спросил Виктор.
        - В том, что от этих ребят нужно держаться подальше. Если менталы высадятся на берег… Короче, не знаю как вам, но мне бы не хотелось попасть под их воздействие. Да и вообще… Они могут снарядить погоню. Не за нами - так за Магистром. А тогда и до нас все равно доберутся. У них ведь тоже есть автоповозки. И быкони быстро бегают, даром что тяжелее наших. И других шустрых тварей полно. И летуны, опять-таки, всякие…
        - Ты это к чему? - Виктор внимательно посмотрел на ландскнехтского капитана. Тот старательно пялился на дорогу.
        - Не стоит нам затеваться с похоронами, - не сразу ответил Кошкодер. Движением головы он указал назад, где лежал Василь, и снова прилип взглядом к дороге.
        - А в бубен? - угрожающе-ласково поинтересовался Костоправ. - И кверху жопой из повозки, епть, а, умник?
        Кошкодер на угрозу не отреагировал.
        - Надо ехать, пока едется, - сдержанно процедил он. - Ехать, не останавливаясь. Потом, когда ехать не сможем - идти. Тогда, может, и пронесет. Ну а его… Василя… тело оставим с машиной или выложим где-нибудь.
        «Вот она, - с неприязнью подумал Виктор, - вылезла, наемническая душонка!» Ну почему та проклятая бабочка перерезала шею Василю, а не этому одноглазому? Почему достойные люди гибнут, а дерьмо всякое живет себе и в ус не дует. Теперь Виктор начинал жалеть, что они взяли с собой Кошкодера. Впрочем, это ведь не трудно исправить. «Кверху жопой из повозки, епть», - выражаясь словами Костоправа.
        - Я понимаю: кореш и все такое, но яму копать и отдавать почести времени нет. Любая задержка сейчас…
        - Хватит! - сухо оборвал Виктор. - Василя схороним по-человечески.
        - И сдохнем сами? - поморщился Кошкодер. - Вашему Василю без разницы, где гнить, а у нас появится шанс выжить.
        - Слышь ты, выживальщик гребаный! - взорвался Костоправ. - Да вертел я твой шанс и тебя вместе с ним!
        - Молчать, уродище! - терпение Кошкодера тоже оказалось не безграничным.
        Видно было, что он не прочь по-серьезному схлестнуться с лекарем, но не хочет останавливать машину. «Любая задержка сейчас…»
        - Не нарывайся, лекарь, понял? А то ведь я могу и язык укоротить, - капитан убрал одну руку с руля и демонстративно тронул рукоять ландскнехтского меча.
        Костоправ в долгу не остался. Приподнялся сзади, качнул гирькой кистеня перед лицом Кошкодера. Поинтересовался медовым голоском:
        - А билом в любило?
        Рука Кошкодера молниеносно - словно из арбалета выстрелили - взлетела от меча и цапнула цепь с гирькой. Капитан дернул кистень на себя, но Костоправ удержал оружие.

* * *
        Автоповозка вильнула в сторону, чуть не врезалась в дерево.
        - Да вашу ж мать! - Виктор едва успел перехватить руль. - Угробить нас решили?
        Костоправ чуть не вывалился из автоповозки. Кошкодер с досадой отпустил кистень и вцепился в баранку двумя руками. Выровнял машину.
        - Короче, лекарь, за базаром следи! - прорычал он.
        - Это ты следи за дорогой! И не указывай, сука, что мне делать! - окончательно разъярился Костоправ. - Капитанство твое кончилось, понял! Нехрен было роту бросать, раз так любишь командовать.
        - Хочешь меня в чем-то упрекнуть?! - с трудом сдерживаясь, фыркнул Кошкодер. - Кретин! Какая разница, перебьют роту со мной или без меня? Я дерусь, пока держится строй. А когда строй взломан - тут уж, звиняйте, каждый сам за себя. Вы тоже, кстати, не горели желанием гибнуть за Инквизицию.
        - Были те, кто горел, - заметил Виктор.
        - Нет, - отрезал капитан. - Были те, кто прошел Посвящение и попал под дурман Ковчежца. И были те, кто не успел вовремя выйти из боя.
        - Что ж ты, крыса ссученная, никого с собой не вывел? - язвительно поинтересовался Костоправ.
        - Когда мы остановимся, я тебя убью, - сдержанно пообещал Кошкодер. И лишь после этого ответил: - Автоповозка была одна. И первыми до нее добрались вы. Если бы я взял с собой кого-нибудь еще, пришлось бы драться за машину. Никто тогда вообще никуда бы не уехал.
        - Ишь ты, предусмотрительный, тля!
        - Хороший наемник - не тот, кто хорошо дерется и захватывает больше трофеев, а тот, кто чует опасность и умеет избежать неприятностей, - ответил Кошкодер. - Сейчас я чувствую опасность. И предлагаю вам спасение. Бросайте труп. Не останавливайтесь. Труп - это всего лишь труп. А похороны могут выйти боком живым.
        - Возможно, он прав, - послышался негромкий голос Змейки. - Надолго задерживаться сейчас опасно.
        - Да епть! - удивленно выдавил Костоправ. - Ты-то хоть, мля, не мороси, подруга!
        - У нас вообще-то, мля, дело, дружок, - скривившись, передразнила Змейка.
        Кошкодер старательно делал вид, что дела попутчиков его не интересуют, а Стрелец-баба лишнего не болтала.
        - Важное дело. Не забыли еще? - уточнила она, глянув на попутчиков.
        Верно. Дело. Важное. Поморская карта, которую, кровь из носу, а нужно добыть для Сибирского княжества. Виктор вздохнул. И, между прочим, один из законных хозяев этой карты лежит сзади. Так что теперь, бросать его как падаль?
        - Если с нами что-нибудь случится, кто доведет наше дело до конца? - добавила Змейка.
        В ее словах и в словах Кошкодера, конечно, была своя правда. Но вот ПРАВИЛЬНАЯ ли эта правда?
        - Не хотите слушать меня - послушайте девчонку, - обрадовался поддержке Кошкодер.
        - Втяни язык в очко! - посоветовал Костоправ.
        - Что? - вскинулся капитан.
        - Заглохни, понял!
        Последнее пожелание лекаря неожиданно исполнилось. Правда, в превратной форме: закашлялся и заглох движок автоповозки.
        Машина остановилась возле небольшой лесной речушки.

* * *
        Приборная доска в старом транспорте отсутствовала. Вместо нее ржавый металл с пучками проводов в полуистлевшей изоляции прикрывала другая доска - гладкая, хорошо оструганная, сосновая. Соответственно, приборы ничего не могли отображать. Но причина остановки выяснилась довольно быстро: в баке закончилось топливо. Запасных канистр или бочонков с горючкой в автоповозке не оказалось, а без топлива машина стала такой же мертвой, как и тело, лежавшее на корме.
        Виктор еще раз глянул на Василя.
        Остальные выжидающе смотрели на него. Ну, как обычно, когда нужно принимать непростые решения.
        Было тихо. Только журчала вода в реке.
        - Надо идти, - тихо сказал Кошкодер. - И чем быстрее, тем лучше.
        - Иди, - устало кивнул Виктор. - Тебя никто не держит. Иди, если считаешь, что одному сейчас выжить легче.
        Виктор отвернулся. Его уже изрядно утомило упрямство ландкнехтского капитана. Что бы там ни было, но мертвым надо отдавать последний долг. Особенно если при жизни они были достойными людьми. Надо - и все тут.
        И точка. Даже если это нужно только живым.
        Именно потому, что живым нужно.
        Кошкодер заткнулся. Змейка промолчала.
        - Похороним вон там, - Виктор указал на берег реки.
        Наверное, помору понравилось бы: на его родине было много воды. Что-то внутреннее, глубинное подсказывало Виктору, что он поступает правильно. Лучше на какое-то время задержаться сейчас и после наверстать упущенное, чем всю жизнь жалеть потом.
        - У нас даже лопат нет, - хмуро заметил Кошкодер.
        Виктор рассеянно глянул на него. Капитан не ушел. Один - не хочет.
        - Есть мечи. И ты хорошо обращаешься со своим.
        - Обращаюсь-то хорошо, - согласился Кошкодер, - только мечи плохо подходят для того, чтобы рыть ими землю.
        - Придется постараться и как-то приспособить их для этого.
        - Потеряем много времени…
        - Мы теряем его сейчас, - сухо отрезал Виктор. - Быстрее начнем - быстрее закончим.
        Василя схоронили как должно, честь по чести. Хоть на этот счет себя корить не придется. На могильном холмике поставили крест из срубленных веток. На перекладину повязали жертвенные тряпицы. Каждый оторвал клок от одежды, даже Кошкодер повязал ленточку. Отступил, вздохнул. Выждал пару секунд для приличия.
        - Теперь идем, что ли?
        - Теперь идем, - тихо сказал Виктор.
        Больше задерживаться ни к чему.
        - Ну… ты того… звиняй, Василь… Бывай… Прости, - неловко попрощался за всех Костоправ.
        Быстрым шагом, словно убегая от могилы погибшего, они двинулись дальше - по следам Инквизиторской колонны.
        Глава 16
        Вражеский флот был уничтожен, армия Людей Креста - разбита наголову, многочисленные трофеи поделены согласно вкладу каждого племени в победу и понесенным потерям.
        Сам Черный Крест, судя по всему, спасся, но уже было понятно, что он не способен противостоять Маниту племенных Тотемов, а его воины не выстоят против воинов Соединенных Племен и прирученных мутантов-демонов. Оказать сопротивление в открытом бою Люди Креста не смогут, так что теперь ничего не помешает занимать их территорию и собирать на ней жертвенную кровь.
        Берег, Усеянный Трупами Врагов - так было названо место, где состоялась великая битва и была одержана славная победа. Там осталась пара племен и пара Тотемов. А больше и не нужно. Американцы должны помогать друг другу в бою, но не должны мешать при колонизации. Больших битв уже не будет, а земли и крови теперь хватит всем.
        Остальные племена отправились искать новые места для высадки. Боевые каноэ Соединенных Племен разделились. Одна часть двинулась вдоль скалистого северного побережья на восток, другая поплыла в противоположном направлении, чтобы обогнуть западную оконечность материка и повернуть на юг.
        Суда приставали к берегу там, где это было возможно, и под прикрытием морских тварей высаживали десант. Выгружались самоходные повозки, пехота, кавалерия, сухопутные мутанты, походные вигвамы, припасы и оружие. Закрепившись на берегу, воины переносили Тотемы с корабельных палуб на земную твердь. Происходило угодное богам и духам Касание и Слияние, после чего права на чужую землю переходили к Тотемам. Земля становилась их землей, и вся кровь этой земли становилась их кровью. Начиналось масштабное вторжение. Сразу с нескольких направлений.
        Новые конкистадоры покоряли новый материк. Только эта конкиста шла не из Европы в Америку, а наоборот. Теперь индейские племена предъявляли претензии на Старый Свет. Старый новый… Разящая Пуля - Меткая Стрела размышлял о том, как условны эти понятия, как причудлива судьба и как насмешлива история.
        Великое Каноэ-птиценосец в сопровождении малых кораблей двигалось на восток. Огромному судну с глубокой осадкой трудно было выбрать безопасное место для длительной стоянки, но все-таки плавание не затянулось надолго. Медвежий Коготь, рассматривавший в бинокль чужие берега, велел Погонщикам повернуть тягловых китов. Вождю приглянулась большая бухта среди известковых скал, способная укрыть Великое Каноэ от штормов.
        Пронзительно засвистели свистки Погонщиков. Киты послушно развернулись и медленно, аккуратно повлекли судно к суше. Стая трехротых акул устремилась вперед - разведать дно и прибрежную линию.
        На берегу едва угадывались развалины старых построек, которые уже почти слились с естественным пейзажем. Еще одно печальное напоминание об ушедших Золотых Временах. Наверное, когда-то здесь был порт, но сейчас признаков человеческого присутствия не наблюдалось.
        Пристать к берегу, конечно, не удалось, но Великое Каноэ подошло к нему довольно близко. Между огромным судном и сушей засновали десантные шлюпы и транспортные плоты.
        Высадка прошла успешно. Воины Птичьего Племени исполнили ритуальную боевую пляску, а больше причин задерживаться на пустынном берегу не было. Боги и духи благоволят к тем, кто делает великие дела обдуманно и быстро. К тому же племенной Тотем давно не получал жертвенной крови.
        Шаман велел погрузить Тотем на многоколесную Священную Повозку, запряженную лучшими мустангами-бизонами, и вождь повел боевые отряды в глубь материка.
        После битвы с Людьми Креста племя понесло большие потери, но даже сейчас десант колонистов с Большого Каноэ и нескольких судов сопровождения выглядели весьма внушительно. Люди, мутанты, самоходные повозки, орудия и гужевой транспорт растянулись на много миль. Упряжные мустанги-бизоны везли в обозе три клетки с Гром-птицами. Четырех птиц убили Люди Креста. Две были ранены и не могли летать далеко. Еще одна осталась на Великом Каноэ для охраны кораблей. Так что с собой пришлось взять только трех. Впрочем, этого было вполне достаточно: пока две Гром-птицы отдыхали, одна высматривала с высоты опасность и добычу.
        Видимо, враг не ожидал ни их появления здесь, ни столь скорого продвижения по суше. Уже на следующий день почти без потерь удалось захватить небольшое селение и крепость у реки.
        Они атаковали Людей Креста тихо и внезапно, появившись из сгущающихся сумерек, подобно вампирам-сивататео. Гром-птица обрушилась сверху будто гнев богов и сбила часовых со стен. Стая пернатых змей кецалькоатлей и обсидиановые бабочки ицпапалотли не подпустили к бойницам и крепостным орудиям вражеских стрелков и канониров. А кавалерия и самоходные повозки достигли ворот крепости прежде, чем защитники успели их закрыть. Победа была быстрой и легкой. Пуля-Стрела не потратил ни одного патрона и ни одной стрелы, хотя в рукопашной ему все же пришлось проломить томагавком пару черепов.
        Самая жестокая стычка вспыхнула перед высоким каменным вигвамом с черным крестом на крыше, в котором пытался укрыться противник. Но знак чужого Тотема не защитил врага.
        Почти все воины Креста пали в бою. В плен попали лишь несколько раненых, захваченные при помощи Черного Лассо.
        Добычей племени стали также деревенский скот и мало отличавшиеся от скотины крестьяне - такие же забитые, бестолковые и запуганные, не умевшие драться и не оказывавшие сопротивления.
        Это была первая кровь, которую можно было пролить не в бою, а на Тотем. Жертвоприношение состоялось в ту же ночь, под крепостными стенами. Здесь было больше простора для ритуальной пляски и костров.
        На стенах дежурили наблюдатели, подступы к крепости и селению контролировали патрули и дозоры, так что внезапного нападения можно было не опасаться.
        Яркие костры и факелы в руках воинов превратили ночь в багряный день. Тотем жаждал крови, и скоро к нему должны были вывести пленников.

* * *
        Разящая Пуля - Меткая Стрела чувствовал, как все тело бьет крупная дрожь. Обычное радостное возбуждение для того, кто становится свидетелем Жертвы. Он стоял в первых рядах. Ближе к Тотему были сейчас только вождь и шаман.
        Закончились последние приготовления. Воины умолкли. Наступила тишина, в которой слышались лишь треск костров и факелов.
        Беседующий-с-Тотемом был облачен в ритуальные одежды. Прикрепленное к спине шамана перо Гром-птицы покачивалось над его головой словно капюшон-опахало, но ритуальная маска еще не закрыла старое морщинистое лицо.
        Медвежий Коготь озабоченно поглядывал на Черный Крест, венчавший крышу высокого каменного вигвама. Казалось, Крест тоже наблюдает через крепостную стену за подготовкой к жертвоприношению. И, похоже, это беспокоило вождя.
        - Может, нам его сбить? - предложил Коготь, указав шаману на крышу. - Я могу послать людей на крышу. Или пустить туда Гром-птицу. Или расстрелять Крест из пушки.
        - Зачем? - усмехнулся Беседующий. - Это всего лишь крестовина, выкрашенная в черный цвет.
        - А если нет? - нахмурил брови вождь. - Если это часть чужого Тотема?
        - Тогда пусть он смотрит, - шаман улыбнулся беззубым ртом еще шире. - И пусть видит. А если хватит сил и смелости - пусть попробует вмешаться. Или ты сомневаешься в могуществе нашего Тотема, Медвежий Коготь?
        Вождь покачал головой:
        - Не сомневаюсь. Я верю в его могущество.
        - Тогда ни о чем не беспокойся.
        Коготь кивнул и отступил в сторону.
        Теперь перед Тотемом остался только шаман.
        - Когда мы впервые высадились на эту землю, мы потеряли многих, но убили еще больше! - обратился Беседующий к воинам. Старческий голос скрипел и дребезжал, как разваливающаяся повозка, однако был достаточно сильным, чтобы произносимые слова услышал каждый. - Мы напоили чужую землю кровью, и теперь по закону крови мы являемся хозяевами этой земли. Так было, есть и должно быть всегда.
        Глаза шамана блестели, в седых волосах сверкал вживленный кристалл.
        - Сначала нужно смешать свою кровь с кровью врага и напитать ею чужую землю, чтобы потом беспрепятственно пускать вражескую кровь на свой Тотем. «Сначала» прошло, «потом» наступило. Настало время жертвы. Тотем ждет. И пора дать ему то, чего он так жаждет.
        - Дать! Дать! Дать! - закричали воины, и Пуля-Стрела кричал вместе со всеми. - Кровь! Кровь! Кровь!
        Беседующий коснулся рукой Тотема и закрыл лицо противогазной маской. Старый раскрашенный пластик преобразил шамана внешне. И словно бы что-то изменилось внутри него.
        Из-под новой личины Беседующего донесся глухой нечленораздельный звук, похожий на крик Гром-птицы. Шаман Птичьего племени дернулся, будто в эпилептическом припадке, а затем, пританцовывая, двинулся по кругу, постепенно наращивая темп. Ноги били землю все сильнее и чаще, в то время как раскинутые в стороны неподвижные руки изображали крылья парящей в небе Гром-птицы. Беседующий покачивался вправо-влево, словно опираясь на воздушные потоки. Над ритуальной маской в такт его движениям колыхалось перо-капюшон.
        Беседующий прошел вокруг Тотема один круг. Потом еще один и еще…
        Пляска, предварявшая жертвоприношение, начиналась.
        Задвигались воины. Сначала - на месте, тоже по-птичьи раскинув руки и раскачиваясь всем телом. Но постепенно зрители ритуального танца становились его участниками - один за другим, с оружием и без, в боевых доспехах и налегке. Каждый повторял движения шамана и вплетал в общую пляску свой танец. Вокруг Тотема закружились живые кольца людей, изображавших птиц в полете. В свете костров мелькали руки, лица, перья на головах и шлемах и несмываемая боевая раскраска.
        Пуля-Стрела тоже присоединился к танцующим. Никто ни на чем не играл. Музыки не было слышно, но все же она была. Какая-то особенная, внутренняя, вибрирующая и гипнотизирующая, исходящая из Тотема и отдающаяся в крови. Объединяющая воинов в единое целое. Топот, дыхание, слаженные движения и выкрики были лишь внешним проявлением и слабым отголоском этой сакральной музыки. На Птичье племя снисходило Маниту Тотема.
        Пуля-Стрела чувствовал, как знакомый волнующий ритм бьется в сердце и в жилах, как внутри барабанами ухает пульсирующая кровь.
        Беседующий вдруг остановился и склонил голову, будто прислушиваясь к неподвижному Тотему, ощетинившемуся шипами-кристаллами. Остальные не прерывали пляски.
        Шаман вскинул руки. Что-то громко, быстро, по-птичьему заклекотал из-под маски-противогаза.
        - Жертва! Жертва! Жертва! - пронеслось по рядам танцующих. - Тотем хочет жертву! Кровь! Кровь! Кровь! Тотем хочет кровь!
        - Жертву! - прокричали наблюдатели со стен. - Кровь!
        Из крепости вывели первую жертву - пошатывающегося от слабости воина Креста. Пленник был без доспехов и почти без одежды, со связанными руками и перевязанными - зачем зря терять жертвенную кровь? - ранами.
        Пуля-Стрела не увидел на его лице страха, что не могло не вызывать уважения. Однако на лице пленника не было и радости. А вот это напрасно: напитать своей кровью Тотем - великая честь. Впрочем, чужакам, испорченным Черным Крестом, этого не понять. Крест уже оставил на своих воинах отпечаток, который мешал им насладиться счастьем самопожертвования. Пленник себя в жертву приносить не хотел. Ему пришлось помогать.
        Сопровождавшие воина Креста охранники тоже пританцовывали, поддавшись общему возбуждению, и подталкивали чужака в спину.
        - Жертва! Жертва! - неслось отовсюду. - Кровь! Кровь!
        Танцующие на время останавливали свой круговорот и расступались перед пленным и конвоем, а затем вновь смыкали живое кольцо, отрезая воину Креста путь назад.
        - Жертва! Жертва! Кровь! Кровь! - Пуля-Стрела кричал то же, что кричали все. Было как в бою: Маниту Тотема туманил разум, но прояснял самое главное.
        - Жертва! Кровь!
        Сейчас главным было это.
        Его кровь тугими толчками неслась по венам, словно тоже желала вырваться наружу и окропить Тотем. Что ж, когда будет нужно и если это будет нужно, Пуля-Стрела с радостью отдаст ему свою кровь. Но - пока не нужно. Сегодня Тотем берет кровь чужаков.

* * *
        Черный Крест на крыше каменного вигвама молча взирал из-за крепостной стены на происходящее внизу и не предпринимал ничего, чтобы помочь своему человеку. Черный Крест прятался во мраке, стараясь слиться с ночью. «Черный Крест - слаб», - подумал Пуля-Стрела.
        И забыл о нем.
        Следуя указаниям Беседующего, охранники привязали пленника спиной к Тотему. Высокий бугристый столб ожил, дрогнул. Впился в тело жертвы шипами-кристаллами. Пленник дернулся. Из-под вспоротой кожи брызнула первая кровь. Тотем мгновенно впитал живительную влагу, попавшую на мягкую губчатую кору-шкуру и гибкие корни-лапы.
        Тотем попробовал кровь, и она пришлась ему по вкусу. Как всегда.
        Тотем выпустил кристаллы, как ягуар выпускает когти. Уже вонзившиеся в тело жертвы они начали выдвигаться, расти, углубляя и раздирая раны, пронзая воина Креста, добывая больше крови. Больше, больше, еще больше…
        Красные ручьи текли по Тотему и впитывались в него, не успевая достичь земли. Жертва кричала, пляска вокруг Тотема становилась безудержнее и быстрее. Охранники, в которых больше не было нужды, присоединились к танцующим.
        Только шаман больше не плясал. Беседующий-с-Тотемом следил за жертвоприношением. Следил и участвовал в нем.
        Беседующий подошел к жертве вплотную. В руке шамана тусклым багровым светом блеснул ритуальный нож - вытянутый, сплюснутый, с острыми гранями кристалл на костяной рукояти.
        Воин Креста корчился на шипах Тотема и что-то рычал сквозь стиснутые зубы. Льющаяся густым потоком кровь уже не успевала полностью впитаться в кору-шкуру. У ног жертвы образовалась лужа, по которой елозили ожившие корни-лапы Тотема. С хлюпающим звуком они втягивали кровь в себя.
        Пленник дергался и сотрясался так сильно, что казалось, он либо выворотит пронзившие его кристаллы, либо порвет намокшие от крови путы, либо повалит Тотем.
        Беседующий взмахнул рукой. Ритуальный нож с клинком-кристаллом ударил жертву под ребра слева. Нож вошел в тело легко, по самую рукоять. Быстрым привычным движением шаман вспорол плоть. Острая грань кристалла резала не хуже заточенной стали.
        Пленник захрипел. Кровь полилась обильнее. Лужа под ногами воина Креста стала больше. Корни-лапы Тотема извивались вокруг и между ног жертвы, стараясь не потерять ни одной капли драгоценной влаги.
        - Жертва! Жертва! Кровь! Кровь! - кричали в экстазе танцующие.
        Пленнику оставалось жить совсем недолго.
        Шаман убрал нож-кристалл в ножны и, не обращая внимания на содрогания жертвы, сунул обе руки в разрез под грудиной.
        Рывок.
        Воин Креста был еще жив, когда цепкие пальцы Беседующего выдрали из него…
        - Сердце! Сердце! Сердце! - взорвалась пляшущая толпа.
        Пленник обмяк на шипах-кристаллах.
        - Сердце! Сердце!
        Пуля-Стрела ликовал вместе со всеми. Сердце жертвы билось в перемазанных красным руках шамана. Или просто так казалось в неровном свете костров и факелов, что оно еще бьется. Да нет, точно - склизкий кровавый комок сокращался и пульсировал. Трепыхался, будто угодившая в силки птаха.
        Лишившийся сердца человек умер не сразу. Пуля-Стрела успел поймать его взгляд. Безумный, полный муки, усталости и ненависти, быстро, впрочем, гаснущий…
        - Сердце!
        Сердце врага, служившего при жизни другому Тотему, - это особое подношение и особый дар, в дополнение к жертвенной крови.
        Шаман наколол вырванное сердце на один из шипов-кристаллов. Кора-шкура охотно впитала сердечную кровь. Блестящий от влаги комочек больше не бился, но из безжизненного тела все еще текли красные потоки.
        Кристаллы Тотема горели багряным огнем. Извивающиеся корни-лапы вбирали, слизывали и смачно всасывали то, что пролилось на землю. Часть корней, изогнувшись, потянулась вверх, опутывая и оплетая труп, снимая с него кровавый урожай. Несколько тонких длинных и гибких отростков проникло в раны. Внутри, в мертвом теле, тоже послышалось хлюпанье и чмоканье. Труп, терзаемый снаружи и изнутри, задергался будто в новой агонии.
        Беседующий протянул к Тотему окровавленные руки. Извивающиеся корни-лапы облизали их.
        Было заметно, как набух напитавшийся кровью Тотем и как налились новым - ярким и свежим - огнем его кристаллы. И это были не отблески костров. Это пламя, подпитываемое жертвенной кровью, горело внутри Тотема.
        Вскоре все было кончено. Ни на жертве, ни в ней, ни под ней, ни на Тотеме, ни вокруг него не осталось крови. Все было убрано, все было слизано, все было впитано. Все, без остатка. Тотем принял жертву.
        Шипы-кристаллы втягивались в кору-шкуру.
        Ритуальная пляска закончилась. Воины отдыхали. Сейчас можно. Пока перерыв. До следующей жертвы.
        Обескровленный труп отвязали от Тотема и отдали на съедение боевым мутантам.
        Они тоже любили жертвоприношения.
        Глава 17
        - Ну и страхотища, едрить-педрить! - подал голос Костоправ. - Что там вообще происходит-то, ёперный бабай? Что за ужастик с хороводом пернатых идиотов вокруг шипастого бревна?
        - Похоже на жертвоприношение, - тихо сказала Костяника.
        - Кому приношение-то? Этому хрену стоячему, что ли?
        Лекарю никто не ответил. Виктор забрал у него бинокль - ценный трофей из Инквизиторской автоповозки. Прильнул к окулярам…
        Они находились на изрядном удалении от захваченной перьеносцами крепости, но мощная оптика давала хорошее приближение, а освещенное кострами и факелами пространство под стеной замка прекрасно просматривалось даже на такой дистанции.
        Под крепостью бесновалась толпа. Раскрашенные воины в перьях плясали и кричали то ли в буйном экстазе, то ли в пьяном угаре. В живом круговороте, двигавшемся вокруг столба, который Костоправ обозвал стоячим хреном, участвовали самые разные люди. Белокожие, темнокожие, с кожей коричневого оттенка, красноватого, желтого… Было даже несколько абсолютно черных плясунов, напомнивших Виктору африканских работорговцев из Бухты. Многие танцоры были вооружены. Причем некоторые размахивали трофеями, явно захваченными у крестоносцев и ландскнехтов. Заправлял всеми то ли колдун, то ли жрец в странных одеждах, в старом, разрисованном противогазе и с торчащим из головы маленьким сверкающим рожком. Собственно, колдун и совершил…
        Ну да, похоже, это было жертвоприношение. Но кому приносилась жертва? Чему?
        Неужели тому самому странного вида столбу с буграми, наростами и блестящими гранеными шипами, который возвышался над головами перьеносцев и вокруг которого проходило всеобщее камлание?
        У Виктора сложилось впечатление, будто столб, впитавший кровь несчастного пленника, стал немного толще и выше. Интересно, что он вообще есть такое, этот «хрен стоячий»? Или кто? Мутировавшее дерево? Одеревеневшее животное? Судя по тому, как он выпускал свои блестящие колючки и как шевелил корнями, собирая пролитую кровь, столб был либо живым существом, либо ожившим растением.
        - А ведь ребята с перьями действительно поклоняются бревнышку, - задумчиво произнес Кошкодер. - Вон как дедок в маске вокруг него вытанцовывал. Да и остальные тоже… Это у них, наверное, что-то вроде божества. А может, и не только. Сдается мне, он и есть тот самый ментал, который управляет всей этой кодлой. Ну, или один из менталов.
        Виктор был согласен с капитаном. Змейка и Костяника - тоже. Костоправ - нет.
        - Гвоздь он беременный, а не ментал! - сердито буркнул лекарь. Вероятно, очевидные вещи Костоправ отрицал сейчас исключительно из врожденной скверности характера, чувства противоречия и личной неприязни к одноглазому капитану. - Дубина, мать его, стоеросовая с блестяшками, вот он кто!
        - Может, и дубина, - поморщился Кошкодер. - Но неужели у тебя не хватает умишка понять, что вокруг нее все крутится. На ее «блестяшках», между прочим, людям сердц? вырезают.
        - Ох, мля, я бы сейчас тоже кому-нибудь что-нибудь вырезал! - рассвирепел Костоправ. - Начал бы с языка, а закончил…
        - Ну-ка заткнулись оба, - раздраженно шикнул на спорщиков Виктор. Драки им сейчас только не хватало. - Кончайте давайте!
        - Вот концом бы и закончил! - все же оставил за собой последнее слово Костоправ.
        К счастью, у Кошкодера достало выдержки не развязывать ссору с лекарем в опасной близости от перьеносцев.
        Да уж, в близости…

* * *
        После того как они похоронили Василя и бросили Инквизиторскую автоповозку, некоторое время все было спокойно. Кошкодер остался-таки в коллективе, заключив временное перемирие с Костоправом и худо-бедно поладив с остальными. Ничего не попишешь: группе рано или поздно понадобится переводчик, а Кошкодер справедливо полагал, что в компании с глазастой Костяникой его шансы на выживание ощутимо повышаются.
        Они довольно долго шли по четкому следу, оставленному колонной Магистра. Котловых тварей по пути не встречалось. Людей тоже видно не было. Попалось лишь несколько плохо укрепленных и, видимо, поэтому покинутых селений.
        Но путники старались не расслабляться. Смотрели в оба, передвигались осторожно, на ночь выставляли часовых и не разжигали костров. Даже на поиски пищи не сильно отвлекались, благо сухпай, прихваченный из автоповозки крестоносцев, давал такую возможность.
        Сложный рельеф местности позволял передвигаться скрытно. Дорога петляла между невысоких гор, тянулась через заросшие кустарникам плоскогорья и ныряла в лесистые низины с бурными реками.
        В пути ничего не происходило.
        А потом стало опасно. Как-то вдруг, сразу.
        Пару раз они слышали в небе громоподобный клекот птицы-монстра. Однажды даже видели сквозь кроны деревьев ее силуэт, но, к счастью, заметили летающую тварь раньше, чем та обнаружила их. Повезло, что были в лесу: успели спрятаться. Хотя, может, тварь их и увидела, но не сочла добычу из пяти человек достойной своего внимания. А может, ей было не до охоты. Может, у нее другие планы? Другое задание? Кто знает…
        Потом повсюду начали появляться перьеносцы. Будто грибы после дождя повылазили, гады. Небольшие группки - дозоры, разъезды, разведчики - тщательно прочесывали местность. От стычек с ними спасали только зоркие глаза Костяники. И все-таки с дороги, по которой двигался Магистр, пришлось свернуть: следы Инквизиторской колонны не остались незамеченными и явно заинтересовали перьеносцев. А потом бывшие ландскнехты и вовсе сбились с пути и больше прятались, чем шли.
        Вот и в этот раз, загнанные в старые развалины на лесистом холме, они стали невольными свидетелями молниеносного штурма. Пришельцы из-за океана захватили небольшой замок и приткнувшееся к нему селение так быстро, что гарнизон, похоже, даже понять не успел, что происходит.
        Обидно, вообще-то: в крепости можно было узнать, где искать Магистра. Увы, не удалось. Не успели. Перьеносцы атаковали замок, а затем устроили под его стенами шаманские пляски с жертвоприношением.
        После штурма по окрестностям сновали патрули и высовываться из укрытия было неразумно. Даже феноменальное зрение Костяники не могло гарантировать сейчас полной безопасности. Оставалось только спрятаться получше и переждать.
        Виктор и его спутники заняли позицию в густых завалах на вершине холма. В Котле это, наверное, было бы гиблым местом, но, слава богу, они сейчас находились не в Котле.
        Деревьев здесь росло мало, зато было полно высокого непролазного кустарника. Из-под смытой дождями земли торчали потрескавшиеся, оплетенные сетью корневищ фундаменты старых разрушенных во время или после Бойни зданий и груды строительного мусора, а густые шипастые заросли закрывали дорогу не хуже засеки с мотками колючей проволоки.
        Подняться на вершину холма можно было только по неприметному узкому проходу в руинах и кустах. Вряд ли кто-то без особой надобности захочет продираться по такой неудобной тропке. Зато с вершины холма было видно все, что происходило возле крепости.
        Инквизиторский бинокль переходил из рук в руки.
        - Вот уроды, а! Перья на голову нацепили, таскают с собой бревно-упыря и воображают невесть что, - на этот раз тишину нарушила Змейка. - Дикари, блин, какие-то!
        Действительно, перьеносцы вели себя как котловые зеленокожие дикари. Однако дикими они не были. Во всяком случае, со старыми стволами, да и с не очень старыми эти ребята управлялись гораздо лучше, чем дегенераты, штурмовавшие Сибирск. Дикость перьеносцев была особого рода. Цивилизованная и от того - еще более жуткая.
        И этот их столб с блестящими кристалловидными шипами и подвижными корнями. Бревно-кровопийца. Хрен стоячий. Та еще загадочка, в общем.
        Он ведь как Йап-па, этот столб. Его не носят на шее, подобно живым шарам, но ему тоже приносят жертвы. Иначе, правда, по-другому: шипастый столб предпочитает не мозги пленников, а кровь. Но жертва все равно остается жертвой. И, наконец, самое главное: очень похоже, что столб-божество зомбирует тех, кто ему поклоняется. И мутантов, и людей. Непонятно, каким образом это происходит, но…
        - Каски не снимайте, - посоветовал Виктор. - Пусть мозги будут прикрыты.
        Неизвестно, как далеко простирается ментальное воздействие заокеанских столбообразных Йап-п, но лучше держать голову под защитой. Виктор помнил, как князь Игорь Сибирский без шлема высунулся перед Йап-повым комом из бронеповозки и сразу же слетел с катушек.
        Возле ритуального столба снова наметилось оживление. Виктор прильнул к биноклю. Перьеносцы выводили очередную жертву. Вернее, на этот раз она выходила сама.

* * *
        Эта была молодая женщина. Полностью обнаженная. Сильная, хорошо сложенная, с грубыми, привычными к тяжелой работе руками, смуглой кожей и высокой грудью. Со счастливой рассеянной улыбкой, блуждающей по румяному миловидному лицу.
        «Хорошо, что лицо румяное, - подумал Разящая Пуля - Меткая Стрела. - В жертве много крови. Тотем будет доволен».
        Едва увидев пленницу, Пуля-Стрела понял: она, в отличие от воина Креста, готова отдать свою кровь Тотему и искренне радуется такой возможности.
        Еще он подумал о том, что жертва-мужчина и жертва-женщина - идеальное сочетание. Тотем Птичьего племени особенно любил смешанную кровь самцов и самок.
        Женщина была обычной крестьянкой. На таких, судя по ее покладистости, действие Черного Креста не распространялось. Вражеский Тотем не хотел, не считал нужным, не мог или не умел закреплять личную власть над всеми своими подданными. Такое бывает в двух случаях: если Тотем слаб или если у него настолько много слуг, что невозможно провести ритуал Единения с каждым.
        Вероятно, за верностью и прилежанием в работе простолюдинов, не годных к войне и походам, следили прошедшие инициацию воины Креста, а женщин контролировали мужчины. Но ведь тот или та, кому Тотем-хозяин не уделяет должного внимания, легко попадает под влияние другого Тотема. Женщина Креста уже попала. Она больше не принадлежала Кресту. И ей сейчас не нужно было помогать, она все делала сама.
        Что ж, женщины всегда быстрее поддаются силе Маниту и отдаются ей полнее.
        Ритуальная пляска возобновилась. Теперь в ней участвовали все, даже шаман, в помощи которого больше не было нужды. Да и сама жертва подходила к Тотему, не очень умело приплясывая в такт неслышной, но ощущаемой телом музыке Маниту. Женщина шла, покачивая округлыми плечами, бедрами, грудями, и было видно, что она испытывает экстаз на грани чувственной страсти.
        Хотя, конечно, «подходила» и «шла» - не совсем те слова. Жертву посредством Маниту вел Тотем. И он же указывал, как следует поступать и что надлежит делать.
        Раскинув руки, пленница подступила к Тотему вплотную, встала так, чтобы кристаллы достали самые важные пути кровотока. Она даже приподнялась на цыпочки, подставляя горло. Подбородок лег на сверкающие грани. Упругая грудь с затвердевшими сосками тоже опустилась на кристальные ножи и коснулась такой же упругой коры-шкуры. Бедра придвинулись к сияющим наконечникам, кристаллы уперлись в плоский живот, уткнулись в ноги, в руки, в плечи, в улыбающиеся губы, в лицо, в глаза, затянутые поволокой… Кажется, женщина, которой предстояло умереть, была сильно возбуждена.
        Последний миг, последнее затянувшееся мгновение…
        Пуля-Стрела тоже чувствовал волнующее напряжение. Сказывалось длительное воздержание во время морского пути. Он давно не был с женщиной, и теперь обнаженное тело, льнувшее к шипастому Тотему, пробуждало желание. Однако этого тела желать было нельзя. Это тело, эта кровь и эта жизнь - табу. Это - собственность Тотема. В землях Креста будет еще много других женщин. Но прежде чем искать наслаждения для себя, следовало насытить Тотем.
        - Жертва! Жертва! - снова кричали со всех сторон, и Пуля-Стрела кричал вместе со всеми. - Кровь! Кровь!
        Только о сердце уже никто не вспоминал. Этой крестьянке не нужно вырывать сердце: оно, как и разум жертвы, как ее тело и ее кровь, уже полностью принадлежит Тотему.
        Пленница обняла Тотем. Так разгоряченная женщина обнимает любовника - крепко, сильно, страстно.
        - Кровь! Кровь! Жертва! Жертва!
        - А-а-а-а!
        Звонкий нечленораздельный крик - крик не боли, но болезненного, чувственного наслаждения - вплелся в общий хор.
        Она сама навалилась на сверкающие острия и грани, нанизывая себя на кристаллы. Тотем незамедлительно отреагировал, впиваясь в жертву. Кристаллы вырастали из коры-шкуры и рвали женское тело.
        С обезображенного, вспоротого, лишенного глаз лица пленницы не сходила счастливая улыбка. Дрожали разодранные губы, трепетала плоть.
        Пронзенная сразу во многих местах жертва кричала и билась на Тотеме в судорогах боли, экстаза и страсти. Снова рекой лилась кровь, и снова река эта не утекала далеко. Тотем впитывал кровь корой-шкурой и жадно всасывал гибкими извивающимися корнями.
        - Кровь! Жертва! Кровь! Жертва!
        Тотем набухал еще больше. Кристаллы торчали из его раздавшегося тела уже не так сильно. До полного насыщения, правда, было далеко: в эту ночь прольется еще немало жертвенной крови, но Тотем уже начинал насыщаться.
        «И это хорошо, - думал Пуля-Стрела. - Чем более сытым будет Тотем, тем сильнее станет его Маниту. И тем легче будут даваться новые победы. И тем больше будет новых жертв».
        Глава 18
        - Че-то я ни хрена не понял, - оторвался от бинокля Костоправ: теперь оптика была в его руках. - То ли баба убила себя, то ли трахнулась с этим бревном.
        - Раз мертвая - значит, убила, - хмуро сказала Змейка.
        - Ее заставили себя убить, - уточнил Виктор.
        Шипастый столб, оказывается, может больше, чем Йап-пы. Теперь-то никаких сомнений в этом нет. Столб перьеносцев способен даже принудить человека к самоубийству.
        - Тогда почему, мля, ее заставили, а мужика - не смогли? - нахмурился Костоправ.
        Хороший вопрос. Хотя ответ очевиден.
        - Первой жертвой был рыцарь-Инквизитор, - озвучил его Кошкодер. - Наверняка он прошел Посвящение. А то, каким фанатиком после этого становится человек, вы знаете. Его мозги уже запудрены, так что заставить Посвященного делать что-то, чего не одобрил бы Черный Крест, сложно.
        - Ну а баба?
        - А что баба? - одноглазый капитан пожал плечами. - Она всего лишь крестьянка. Простолюдинка, пашущая на благо Ордена под присмотром рыцарей. К ней вряд ли приходил Магистр с Ковчежцем.
        - Ну да, по всем бабам не набегаешься, - угрюмо согласился лекарь.
        - Тихо! - раздался вдруг голос Костяники.
        Все замолчали: Костяника не станет поднимать тревогу понапрасну.
        Девушка тревожно зыркала по сторонам. Во время путешествия она была кем-то вроде ангела-хранителя и часового на вечном стреме. И, похоже, сейчас ангел-часовой заметил опасность. Взгляд красных глаз еще раз метнулся вправо-влево и сосредоточился на заросшем проходе в развалинах. Рука Костяники потянулась к взведенному арбалету. В самострел уже была вложена стрела с шипом иглоноса.
        Змейка тоже схватилась за арбалет. Костоправ осторожно, стараясь не звякать цепью, размотал кистень. Виктор и Кошкодер потянули мечи из ножен.
        - В чем дело? - шепотом спросил Виктор.
        - Там, - так же тихо ответила Костяника, кивнув на заросли кустарника. - Трое. Идут сюда.
        Лаконичность ответа выдавала ее волнение.
        Идут сюда? Вот же не было печали! Вероятно, один из дозоров, рыскающих вокруг крепости и жертвенной площадки, решил проверить их убежище.
        Виктор огляделся. Попытаться по-быстренькому свалить? Вряд ли удастся. Кругом старые развалины - ноги переломать можно. К тому же все так заросло, что тихо исчезнуть не получится. Самый удобный путь для отступления - тот, по которому они пришли сюда. Но как раз по этой тропке и поднималась опасная троица.
        Сейчас разумнее оставаться на месте. Ну, а если стычка все же будет, уложить противника нужно быстро и тихо.
        Виктор знаками указал место каждому.
        Они заняли позиции по обе стороны от прохода - за выступающими из земли старыми осыпавшимися фундаментами в шапках густого кустарника. Отсюда удобно наблюдать, оставаясь незамеченными. И нападать, если придется - тоже удобно. Хотя не хотелось бы, ох, как бы не хотелось ввязываться в драку!
        Виктор и Кошкодер спрятались чуть ближе к проходу, Костяника, Змейка и прикрывавший арбалетчиц Костоправ - чуть дальше.
        Замерли.
        Ничего не происходило.
        «А может, обойдется? - с надеждой подумал Виктор. - Может, дозор пройдет стороной или спустится обратно?»
        Не обошлось. Не прошел. Не спустился.
        Перьеносцы умели передвигаться бесшумно. Если бы не Костяника, об их приближении никто не догадался бы до последнего момента.
        Чуть качнулись ветки…
        Как и предсказывала Костяника, из зарослей появились трое. Выскользнули словно тени.
        В свете луны, заливавшем вершину холма, были видны перьевые хохолки над головами. На поясах висели… хм… пучки травы, что ли? Да нет, скорее, волосы с кусками кожи… Точно! Человеческие скальпы!
        Двое перьеносцев были с луками и в кожаных доспехах, обвешанных какими-то амулетами. Третий - с особо пышной короной перьев на старой армейской каске и в легком бронежилете, поверх которого тоже нацеплены какие-то бусы из раковин и просверленных деревянных цилиндриков - держал в каждой руке по маленькому топорику. Один топор - со стальным лезвием, другой больше походил на боевой молот-клевец, только вместо клюва на рукояти торчал длинный острый кристалл, тускло поблескивающий багровым светом. Кристалл был похож на те граненые шипы, которыми живой столб-божество прокалывал тела жертв. Судя по всему из него, из этого самого столба, и добывались такие кристаллы. Очень интересно…
        Троица что-то пристально разглядывала на земле. Ветки кустарника тоже подверглись тщательному изучению.
        «По следу идут!» - понял Виктор. Его группа, правда, старалась не оставлять следов, но, видимо, перьеносцы умели распознавать чужое присутствие даже там, где обычный человек его бы не заметил.
        Одно утешало: судя по тому, что враг до сих пор не вызвал подмогу, он еще не был уверен, что кто-то прячется в старых развалинах. И все-таки следопыты проявили осторожность: дальше пошел только воин с топориками, а лучники остановилиь, прикрывая его.
        Теперь оставалось надеяться, что Змейка и Костяника не промахнутся с такого расстояния. Виктор знаками указал девушкам на вражеских стрелков. А этим, с топориками, он займется сам. Он и Кошкодер.

* * *
        Все прошло как по маслу.
        Вооруженный топорами воин подошел к их с Кошкодером укрытию так близко, что можно было во всех подробностях рассмотреть его почти безволосое, украшенное странными узорами лицо. А вот сам перьеносец засады не заметил. Щелкнули арбалеты. Над головой чужака просвистели две стрелы - одна даже задела перьевой убор на каске. Перьеносец инстинктивно пригнулся, но арбалетные болты предназначались не ему. На землю повалились лучники: обе стрелы попали в цель. Вражеские стрелки еще падали, а на перьеносца с топорами уже набросились Кошкодер и Виктор.
        Пара-тройка метров - не расстояние. И по поводу «двое на одного» Виктор не комплексовал нисколечко. Если сейчас двое не смогут сразу, без шума и пыли завалить одного, то потом на них пятерых навалится целая армия.
        Полученное на строевой подготовке ландскнехтов умение чувствовать напарника пришлось весьма кстати. Атака получилась стремительной и слаженной.
        Кошкодер двумя молниеносными ударами отбил поднятые топоры и освободил путь для клинка Виктора. Виктор рубанул по шее, целя по-над воротом бронежилета.
        Противник в последнее мгновение отстранился, и снести голову в перьях не удалось, но острие короткого ландскнехтского меча все же чиркнуло по горлу врага и рассекло гортань.
        Из уже разинутого для крика рта вырвался хрип и хлынула кровь. Однако это не остановило перьеносца. Он не упал и не испугался. Не имея возможности позвать на помощь, истекая кровью и понимая, что жить ему осталось считанные секунды, раненый, тем не менее, продолжил бой.
        Выхаркивая вместе с кровавой пеной какие-то неразборчивые булькающие ругательства, перьеносец взмахнул топорами.
        Кошкодер вдруг отступил, ошалело глядя на брызжущего кровью бойца. Виктор, лишившись в самый неподходящий момент поддержки напарника, едва успел выбить топор с кристаллическим клювом, целивший ему в лицо. Граненое острие блеснуло перед самыми глазами.
        Второй топорик вышиб кистенем Костоправ. Слава богу, лекарь вовремя подоспел на помощь. Размотанная во всю длину цепочка с гирькой на конце захлестнула топорище и выворотила его из слабеющей руки.
        Перьеносец покачнулся.
        Виктор и Костоправ занесли оружие для добивающего удара.
        - Стойте! - неожиданно остановил их Кошкодер. - Он ругается по-английски!
        - Кто, мля?! - то ли не понял, то ли не поверил Костоправ. - По-каковски, епть?!
        Виктор застыл с поднятым мечом. Так вот что шокировало Кошкодера! Знакомая речь, а вовсе не вид человека с рассеченным горлом, упрямо продолжающего схватку.
        Перьеносец что-то бормотал, захлебываясь кровью. На его лице застыла злая ухмылка. Под подбородком зияла рана, похожая на еще одну кривую улыбку.
        - Он что, по-инквизиторски базарит? - допытывался Костоправ.
        - Да, - подтвердил капитан.
        Раненого шатало, как в шторм. Из вспоротого горла толчками выплескивалась кровь. «Шипастый столб был бы рад такому фонтанчику», - подумалось Виктору.
        - Гонишь?! - видно было, как у лекаря от изумления расширяются глаза.
        - Нет, - Кошкодер мотнул головой.
        - И что это за пернатая Инквизиция такая?
        На этот раз Кошкодер не ответил. Не знал, наверное, что отвечать.

* * *
        К ним подбежали Костяника и Змейка. Девушки с перезаряженными арбалетами в руках остановились в сторонке.
        Ослабевшие ноги уже не держали перьеносца. Он упал на колени, потом завалился на бок, не прекращая что-то говорить. В хриплом шепоте и булькающих звуках угадывались осмысленные членораздельные слова.
        Кошкодер нагнулся. Прислушался.
        - Спроси, откуда они приплыли, - сказал Виктор.
        Капитан задал вопрос. Улыбка умирающего стала злее. Хриплое бормотание - тише. Разговаривать ему было трудно, но и скрывать, похоже, он ничего не собирался. Наоборот - говорил так, будто хвастался…
        - …Америка… - разобрал Виктор одно слово из всей фразы.
        - Из Америки, говорит, - поднял голову Кошкодер. Капитан недоуменно смотрел на спутников. - Соединенные племена какие-то…
        Перьеносец продолжал. Он говорил торопливо, сбивчиво, взахлеб, давясь словами и кровью, будто спешил высказаться прежде, чем умрет.
        - О чем это он, а? - спросил Костоправ.
        Кошкодер поморщился, вслушиваясь в затихающую речь.
        - Не пойму я что-то. Говорит, их то-тем и их ма-ни-ту сильнее наших.
        - Ман-что, мля? - скривился Костоправ.
        Виктор цыкнул на лекаря.
        Умирающего уже почти не было слышно, но Кошкодер попытался разобрать последние слова.
        - Что еще? - не удержался Виктор. - Что еще говорит?
        - Что скоро нас поймают, а нашу кровь принесут в жертву… - Кошкодер снова наморщил лоб, по слогам выговаривая незнакомое слово, - то-те-му.
        Ага, вот значит как называется тот ритуальный столб с шипами! То-тем… Будем знать.
        Перьеносец дернулся несколько раз. Затих…
        - Валить отсюда надо нахрен! - угрюмо выдал Костоправ.
        И был прав. Нахрен - не нахрен, но сматывать удочки определенно пора. Как только перьеносцы заметят пропажу дозора, поднимется такой кипеш, что мало не покажется. Их будут искать и на земле и с воздуха, а если найдут… Не-е, нафиг, нафиг, нафиг! Виктора аж передернуло. Жертвовать кровь какому-то то-те-му не очень хотелось.
        - Не отдам я этим долбаным уродам в перьях свою кровушку, - Костоправ словно подслушал его мысли. - Подавятся, мля! Помочиться на их чурбан с колючками, чтоб лучше рос, - это, етить, всегда, пожалуйста, а кровью его поливать - жирно будет!
        - Надо уходить, - кивнула Змейка. - Только вряд ли мы сейчас проскочим через патрули и дозоры. Даже с ней.
        Стрелец-баба кивнула на Костянику. Та возражать не стала. Ее красные глаза видят, конечно, многое, но где-нибудь на открытой местности и перьеносцы тоже вполне могут заметить чужаков. Повсюду ведь шныряют, гады.
        - Один хрен, линять нужно! - рубанул ладонью по ладони Костоправ. - Пока пернатые пляски свои пляшут, еще есть маза. Потом - совсем кругом жопа будет.
        «Вот именно: “совсем кругом”», - мысленно согласился Виктор с неловким словесным оборотом лекаря.
        - Как-то надо просачиваться, епть!
        - Как? - вздохнул Кошкодер. - Если выйдем в поле и наткнемся на патруль - уже не спрячемся. А эти сволочи только своих пропустят.
        - Значит, прикинемся своими, - Виктор глянул на трупы перьеносцев.
        - Точняк! - Костоправ сразу все понял и оживился. - Разденем, мля, пернатых, поделим одежду и оружие. Ощипаем… Гы! Перьев понадергаем. Тут перьев этих, как в курятнике - до хрена и больше. На всех хватит, ексель-моксель! Рожи тоже можно раскрасить.
        Нагнувшись, Костоправ сунул пальцы в кровь перьеносца с рассеченным горлом и мазанул по лицу. Не то чтобы получился узор, идентичный тому, который украшал физиономию убитого, но…
        - Авось в темноте не разберут, суки, - вдохновенно закончил лекарь.
        Маскарад и вправду повышал шансы. Ну, заметят их перьеносцы. Ну, примут издали за свой дозор. Глядишь - и прокатит. Очень бы хотелось на это надеяться…
        Глава 19
        По зарослям пробирались пять человеческих фигур. Темные силуэты с перьями на головах терялись в густом полумраке, куда почти не попадал лунный свет. Запахнутые плащи и накидки скрадывали очертания тел: под такими не разберешь даже, женщина идет или мужчина. Измазанные кровью и грязью лица были почти незаметны в переплетении ветвей.
        Снятой с трех убитых перьеносцев и распределенной между пятью спутниками одежды, странных украшений и скальпов (их тоже пришлось нацепить для пущей убедительности) хватило, чтобы у стороннего и не очень внимательного наблюдателя сложилось впечатление, будто все пятеро принадлежат к приплывшему из-за океана народу.
        В такт шагам покачивались гроздья бус, разноцветных веревочек с узелками, кожаных мешочков и амулетов. Приходилось, правда, нести и свое, и чужое оружие, но это не должно вызывать подозрений: многие из танцевавших вокруг Тотема перьеносцев тоже были вооружены трофеями, а некоторые - одеты в доспехи крестоносцев и ландскнехтов.
        Впереди шла Костяника. Благодаря ее красным глазам и нехитрой маскировке «под своих», близкого общения с патрулями пока удавалось избегать. Павшая крепость Инквизиторов и ритуальная площадка, на которой проходили жертвоприношения, остались позади. И чем дальше они от них удалялись, тем спокойнее становилось на душе.
        Кажется, в этот раз пронесло…
        Костоправа даже пробило на разговорчики. Поигрывая трофейным топориком с клювом-кристаллом, лекарь подошел к Виктору:
        - Слышь, Золотой.
        - Чего?
        - Тот пернатый говорил, будто приплыл из этой… как ее, мать ее… Америки - во!
        - Ага, говорил.
        - А что ты знаешь об Америке?
        Виктор задумался. Вообще-то ему было известно немногое.
        - Ну-у… Сказители рассказывали кое-что… Это земля такая. Или страна. Или… Ну, не важно, короче. Где-то там она, на западе, за океаном. Говорят, одно время перед Бойней там Черный Царь правил. Или князь. Или хан…
        Собственно, это все, что знал Виктор.
        - Нет, тогда правителей по-другому называли, - подключился к разговору Кошкодер. Капитан так наморщил лоб, пытаясь вспомнить, что с отсутствующего глаза чуть не сползла повязка. - Диковинное словечко такое. Пре-зе… пре-зи…
        - Презик? - хмыкнул Костоправ, - знаю-знаю такое словечко. Кстати, на будущее, если кого интересует: самые лучшие презервативы из кишок новорожденного быконя получаются.
        - Все бы тебе пошлить, - неодобрительно покачал головой Виктор.
        - Пре-зи-ден-ты - вот как их называли! - вспомнил, наконец, Кошкодер.
        - У черного президента имя еще забавное такое было, - ландскнехтский капитан снова напрягся. - Па-ра… Ба-ра…
        - Да-да-да, что-то такое припоминаю, ядрен-батон! - закивал Костоправ. - Слышал в детстве от Сказителя. Пора-По-Бабам его звали. Или вроде того.
        - Да нет, другое имя, - отмахнулся Кошкодер. - Чудное какое-то. Но разве ж сейчас вспомнишь!
        Капитан вздохнул:
        - Хотя, это не важно. Говорят, в Америке перед Бойней такое творилось, что президент уже ничего не решал… Ни черный, ни белый.
        - Кто говорит? - уточнил Виктор.
        - Легенды, - пожал плечами Кошкодер. - Сказители. А кто еще может?
        - Ладно, хрен на нее, на эту Америку! - фыркнул Костоправ. - У нас самих в те времена бардак был - мама не горюй! Одни беспредельничали, хапали, воровали и жрали в три горла, пока другие… Э-эх, да чего сейчас-то об этом?!
        Да уж, был бардак. Бардачище! О жизни в России перед Бойней легенды, конечно, рассказывали больше, чем об Америке. Но лучше о той жизни не вспоминать вовсе. Бойня ведь случилась именно потому, что властьимущие по всей планете развели слишком много бардака. Тогда он, правда, назывался другим словом: кризис. Кризисы, вернее. Много их было. Кризис на кризисе сидел и кризисом погонял. Как-то так, в общем.
        Чтобы удержать власть, нужно было чем-то отвлечь недовольный народ от нескончаемого коллапса. Вот, блин, и отвлекли по полной программе. Кто-то куда-то запустил первую ракету, а дальше - понеслась…
        Насколько понимал Виктор, бардаки и кризисы в те времена наступали главным образом от большой алчности. Так что можно сказать, что планету сгубила жадность. Как того фраера. Жадность, а еще - тупость, наглость и обманчивое чувство безнаказанности и вседозволен-ности.
        - Вообще-то, я думал, что Америку раздолбали всю нафиг, - после недолгой паузы вновь заговорил Костоправ. - А оказалось, мля, не всю. Вон, понаехали тут всякие, понаплыли из-за океана… Американцы пернатые, м-мать их!

* * *
        Лес и кустистые заросли неожиданно закончились. Группа остановилась, изучая открытое пространство, на которое предстояло выйти.
        Вроде бы никого.
        Впереди раскинулась равнина. По равнине тянулась ровная широкая дорога. Очень хороший тракт, кстати. Вернее, тракты: неподалеку от леса одна дорога разделялась на три. Кроме того, от развилки в разные стороны уходили еще несколько стёжек поменьше.
        На перекрестке стоял столб, увешанный какими-то табличками, а рядом расположилось строение с черным крестом на высоком шпиле и с узкими оконцами. Сооружение было не очень большим, без защитной стены или частокола, да и вообще плохо приспособленным для жизни. Но и совсем уж заброшенным оно тоже не выглядело.
        - Что это? - поинтересовался Виктор.
        - Дорожный храм, - ответил Кошкодер. - Часовня Черного Креста. Молельня для путников. Инквизиторы иногда ставят такие на перекрестках.
        - Понятно. Костяника, видишь что-нибудь? Есть кто внутри?
        Костяника покачала головой:
        - Слишком толстые стены. Не могу понять.
        В бинокль тоже были видны только стены, за которыми не наблюдалось признаков жизни. Но если жизнь захочет спрятаться, ее так сразу и не заметишь.
        - Надо проверить, - сказала Змейка.
        - Проверим, - кивнул Виктор. - Ты и Костяника останьтесь здесь. Приготовьте арбалеты. Прикрывайте. Костоправ, Кошкодер - за мной.
        Втроем они вышли из леса. И не успели пройти десятка шагов…
        - Америкосы, едрить их в коромысло! - ругнулся Костоправ.
        Из-за молельного дома выдвинулись два всадника на огромных заокеанских быконях. Словно специально дожидались, гады! Ехали они, впрочем, неторопливо, не так, как атакуют врага. На головах наездников покачивались пышные перьевые уборы. «Дозор», - понял Виктор. Все-таки наткнулись, блин!
        - Стоять на месте, - велел он. - Нас уже заметили.
        Действительно, нырять обратно в заросли было поздно: эти двое могут и тревогу поднять.
        - Не шугайтесь, - Виктор напряженно следил за перьеносцами. - Помните: мы - тоже, типа, из Америки. Может, они просто проедут мимо.
        Нет, не проедут: всадники двигались к ним. Скучно им стало, что ли? Поболтать захотелось?
        Сзади в кустах послышалась возня. Виктор представил, как залегшие в зарослях Змейка и Костяника берут перьеносцев на прицел. Самострелы у девушек заряжены. И заряжены, между прочим, стрелами с шипами иглоносов. Вот только выстрелить арбалетчицы успеют лишь два раза.
        - Девчонки, не спешите, - не поворачивая головы, сказал Виктор. - Пусть подъедут ближе. Пока сами не дернутся - не стреляйте. А если что - бейте в быконей. Цельтесь по глазам. Эти твари опасней всадников будут. С всадниками мы уж сами как-нибудь управимся.
        Виктор хорошо помнил, как лихо американский быконь, оставшийся без наездника, ломал ландскнехтский строй. Не забыл он и о том, как трудно оказалось забить такую животину.
        Один из перьеносцев еще издали медленно и величественно поднял руку. Похоже на приветствие. Виктор ответил тем же жестом, процедив сквозь зубы:
        - Не суетиться. Кошкодер, говорить будешь ты.
        Больше-то некому. Английско-инквизиторско-американский язык знал только одноглазый капитан.
        - Костоправ… Молчи, понял?
        Это - в качестве особого распоряжения.
        - Если американцы просто помашут ручкой, перекинутся парой слов и уедут - пусть валят лесом к едрене-фене. Если что-то пойдет не так, валим их мы. Только всех сразу: и всадников, и быконей.

* * *
        Рогатые монстры подошли почти вплотную. Честно говоря, стоило немалых усилий не отступить и не попятиться перед тварями.
        Да уж, та еще скотиняка! Туловище похоже на лошадиное, только побольше, чем у самого крупного быконя. А вот горб и массивная, склоненная к земле рогатая башка… У обычных быконей Виктор таких не видел.
        Пространства между толстыми изогнутыми рогами хватило бы, чтобы играючи загрести их всех троих. Такими рогами можно и автоповозки переворачивать, и крепостные ворота крушить.
        Морды и бока мутантов были разрисованы кругами и полосами. У каждого - простенькая уздечка, пропущенная сквозь проткнутые губы. Толстый кожаный повод. Что-то вроде седла на трех широких подпругах, с которого свисали человеческие скальпы.
        Наверху, в невообразимой выси, за горбом-бруствером из жира, толстенной шкуры и плотной шерсти восседали всадники. Посадка, кстати, не та, что была у перьеносцев во время битвы. Сейчас наездники не пригибались и не прятались за горбами, а сидели прямо, гордо вскинув головы. Будто старались дотянуться подбородками до луны. Перья на открытых шлемах, легкая броня (видимо, главной защитой в бою был все-таки горб рогатого скакуна). Раскрашенные лица.
        У одного лук и стрелы в притороченных слева пластиковых чехле-налучье и колчане. Справа два маленьких топорика с перьями на обушках.
        У другого - ишь ты, Стрелец, не хухры-мухры! - револьверная кобура на поясе и копье в руке. Под листовидным копейным наконечником - опять-таки пучок перьев. «И чего они, интересно, в эти перья такие влюбленные?» - подумал Виктор.
        Быконь лучника заинтересовался Костоправом. Ткнулся в лекаря огромным волосатым носом, обнюхал. Чмокнул в шею влажными толстыми губищами.
        «Только бы не лизнул! - ужаснулся Виктор. - Всю маскировку с рожи сослюнявит!»
        Не лизнул: Костоправ вовремя отстранился. Лекарь был бледен и глупо, явно через силу, улыбался. Виктор хорошо знал, какая буря эмоций и шквал невысказанных крепких словечек кроется за этой вымученной улыбочкой. Даже думать не хотелось о том, чего стоит сейчас лекарю сдерживать себя. Однако Костоправ держался. Пока.
        Всадник с револьвером что-то спросил. Кошкодер ответил. Вроде бы ничего страшного пока не происходило. Разве что…
        Быконь, проявлявший нездоровый интерес к Костоправу, вновь потянулся к лекарю. Лучник засмеялся. Костоправ попытался оттолкнуть зверюгу топором с кристаллом.
        Зверюга не отталкивалась.
        Кошкодер, не прекращая разговора, вытащил из ножен меч. Виктор напрягся. Нет, пока все нормально: капитан обнажил оружие медленно, не спеша. Похоже, просто показывает американцу оружие. Типа, хвастается «трофеем». Но Виктора все больше тревожили нежные чувства заокеанского быконя. Быконьки, вернее: приглядевшись, можно было понять, что любовью к лекарю воспылала рогатая самка. Она так и лезла целоваться, норовя слизнуть шершавым языком с лица Костоправа его немудреную маскировку из грязи и запекшейся крови. Любят кровь эти скотиняки, что ли? Если всадник с револьвером держал свой повод натянутым, то лучник дал зверю волю и откровенно потешался над Костоправом.
        А лекарь, между прочим, вот-вот сорвется.
        - У-тю-тю, - хмуро пробормотал Костоправ таким тоном, которым обычно принято посылать далеко и надолго или желать мучительной смерти.
        Граненое острие топорика-клевца почесывало рогатую голову. Непосвященному наблюдателю это могло бы показаться лаской, но на самом деле Костоправ, скорее всего, просто прикидывал, куда бы ударить досаждавшую ему зверюгу, когда придет время бить.
        Время пришло быстро.
        Долгого разговора с перьеносцами не получилось.

* * *
        - Приветствую вас, братья в Тотеме! - Всадник с револьвером в кобуре и копьем в руках смотрел на них сверху вниз. Раскрашенное лицо наездника было невозмутимым, но во взгляде все же можно было прочесть тщательно скрываемое удивление.
        «Что-то не так, - понял Кошкодер. - Но все же не настолько не так, чтобы на нас нападали сразу».
        - Мы тоже приветствуем вас, - осторожно сказал Кошкодер, внимательно наблюдая за всадниками.
        Пауза, выжидающее молчание.
        - Братья в То-те-ме, - добавил он.
        Переговорщик кивнул, удовлетворенный приветствием.
        - Что-то случилось? - спросил «братишка», вглядываясь с высоты заокеанского быконя в пешего собеседника и его спутников.
        Говорил американец по-английски, хотя с каким-то особым акцентом. Кошкодер пытался копировать его говор, но твердой уверенности в том, что получается правильно, не было, поэтому ландскнехт старался демонстрировать сдержанную немногословность.
        - Что? - спросил Кошкодер.
        - Вы так перемазаны кровью и грязью, что под ними не видно боевой раскраски.
        «Под ними и нет никакой раскраски», - с тоской подумал Кошкодер. Вообще-то именно кровь и грязь должны были изображать узоры, которыми расписывают себя американцы, но этот номер не прошел. Хорошо хоть, что «брат в То-те-ме» не заподозрил пока, что боевой раскрас отсутствует напрочь.
        - А ваши перья! - поморщился всадник. - Ваша одежда… Вы как будто впервые надели боевой наряд. Братьям в Тотеме не подобает ходить в таком потрепанном виде. Вы что, наткнулись на Людей Креста и вступили в бой?
        - Да, - наверное, сейчас это было самое удобное объяснение.
        - Где?
        - Там, - Кошкодер махнул рукой за спину. - На холме возле крепости.
        - И там тебе выбили глаз?
        - Да, - Кошкодер непроизвольно тронул черную повязку на лице.
        - Вы победили?
        - Да.
        - И, я вижу, захватили трофеи, - всадник кивнул на меч Кошкодера.
        - Захватили, - согласился Кошкодер.
        Он вытащил клинок из ножен, якобы желая показать собеседнику. На самом деле это был хороший повод, не вызывая подозрений, обнажить оружие.
        - Кого-нибудь удалось захватить живым? Вы добыли жертвенную кровь?
        - Нет, - на этот вопрос лучше ответить так.
        - Жаль, - искренне посетовал американец. - Воины Креста - глупые люди. Они предпочитают умереть вместо того, чтобы отдать свою кровь Тотему.
        - Глупые, - не стал спорить Кошкодер, гадая, когда же закончится этот никчемный, но опасный разговор. И, главное - чем.
        Увы, всадник заканчивать беседу не собирался.
        - А что вы делаете здесь? - вновь спросил он. - Пешие, на дальнем посту…
        «Дальний пост? - подумал Кошкодер. - Интересно, означает ли это, что больше постов не будет?»
        - Наблюдать за перекрестком поручено мне и Цепкому Клещу, - кавалерист кивком указал на своего спутника-лучника, который забавлялся с быконем и Костоправом и уже не прислушивался к беседе.
        «Выходит, вас только двое… Что ж, уже лучше»
        - Об усилении нас не предупреждали. Смена еще не закончилась. И подмоги мы не ждем.
        «Это хорошо, что не ждете», - мысленно порадовался Кошкодер.
        - Эй, ты слышишь меня? Я спрашиваю, что вы здесь делаете?
        - Нас… прислали…
        А что еще можно сказать?
        - Кто?
        Этот вопрос был посложнее. И на этот раз заминка с ответом насторожила американца. Он склонился в седле, пристально вглядываясь в перепачканное лицо собеседника.
        - Птичье Племя большое, - вновь заговорил перьеносец - задумчиво, будто сам с собой. - И к нему в этом походе примкнули несколько малых племен. На берег сошло много воинов, но вас я никак не могу вспомнить. Кто ваш вождь? Кто ваши старейшины?
        - Что-что? - закосил под дурачка Кошкодер, понимая, в общем-то, что уже не выкрутиться.
        - Какой род вы представляете?
        Еще один вопрос, правильный ответ на который трудно, практически невозможно угадать.
        И все же Кошкодер попытался. Брякнул в надежде на «авось» и удачу. Ответил, как есть:
        - Русский.
        Если американцы говорят по-инквизиторски, вдруг случится чудо и окажется, что они знают о…
        Нет, о русских они ничего не…
        - Я не знаю такого рода, - прошипел всадник.
        Разговаривать больше было не о чем.
        - Клещ, к бою! - крикнул переговорщик напарнику. - Люди Креста!
        Глава 20
        Кошкодер еще раз доказал, что свое прозвище он получил не зря. Одноглазый капитан, как выяснилось, умел не только мастерски фехтовать коротким ландскнехтским клинком-кошкодером, но мог при необходимости и ловко метнуть его в цель, как большой кинжал.
        Непростое искусство, наверное, однако наемник владел им в совершенстве.
        Быстрый сильный бросок. Меч, тускло блеснув в лунном свете, перекувырнулся в воздухе.
        Один оборот как раз покрыл расстояние, разделявшее Кошкодера и всадника. Клинок ударил раньше, чем всадник успел бросить копье или выстрелить из револьвера. Острие ударило под шлем, вошло под левое ухо. И вошло глубоко.
        Перьеносец начал заваливаться с седла.
        Костяника и Змейка не дремали.
        Свистнула стрела. Гигантский быконь, с которого падал всадник, стоял неподвижно, с поднятой мордой, и расстояние было небольшим. Света полной луны хватило, чтобы прицелиться как следует. Так что арбалетный болт с шипом иглоноса вошел точно в правый глаз зверюги. Яд подействовал мгновенно: тварь, глухо рыкнув, тоже повалилась на землю.
        А вот с другим быконем вышла промашка.
        Рогатый мутант, повинуясь команде наездника-лучника, успел пригнуть голову, и вторая стрела отскочила от мощной надбровной дуги. Вроде бы наконечник слегка оцарапал кожу, но привязанный к древку шип иглоноса не коснулся ранки.
        Всю любвеобильность заокеанской твари как рукой сняло. Толстогубая и волосатоносая самка быконя явно вознамерилась насадить на рога Костоправа, к которому только что лезла целоваться. Промедлила она, наверное, лишь потому, что не сразу решила, какой рог для этого лучше использовать.
        Но, кажется, лекарь только обрадовался, что у него, наконец-то, были развязаны руки.
        - Достала, сука слюнявая! - Костоправ дал выход эмоциям, скопившимся за время быконских нежностей. Трофейный топор-клевец с кристаллом обрушился на голову мутанта.
        «Дурак!» - подумал Виктор. Вырвав из ножен меч, он бросился на помощь лекарю, не зная даже, как помочь. Пробить топором башку, от которой отскакивают арбалетные стрелы, едва ли возможно. А Костоправ, видимо, был слишком зол, чтобы думать о подобных мелочах.
        И все же…
        «Ого!» - промелькнуло в голове.
        Невероятно, но граненый кристалл, полыхнув багровым отблеском, проломил массивный череп!
        «Сука слюнявая» взревела и рухнула на колени. Возможно, это обстоятельство, кстати, спасло Виктору жизнь. Перьеносец-лучник, сообразив, что вытащить лук из чехла, наложить стрелу и натянуть тетиву он уже может не успеть, схватился за метательный топорик. Достать Костоправа из-за горба и рогатой башки мутанта было сложно, поэтому всадник швырнул топор в Виктора. Но именно в момент броска рогатая скотина с проломленным черепом подалась вниз. В общем, у американца вышло не так удачно, как у Кошкодера с мечом.
        Топорик взрыхлил землю у ног Виктора. Быконская туша завалилась на бок. Перьеносец, правда, успел спрыгнуть с нее, сжимая в руках второй топор.
        На этот раз противник не стал кидать свое оружие, а решил попытать счастья в рукопашной.
        Виктор принял прыгнувшего с быконя врага на клинок. Сразу удачно попал в плечо. Вторым ударом добил, чтобы не мучался бедняга.
        Все закончилось. Двумя перьеносцами стало меньше.
        И еще одним дозором, которого скоро хватятся американцы - больше.

* * *
        - Охренительная вещь! - послышался восторженный голос Костоправа. Лекарь восхищенно рассматривал свое новое оружие. - Себе возьму!
        Последняя фраза сказана была таким тоном, чтобы никто другой даже не подумал претендовать на трофей.
        - В одной руке кистень, в другой топор! Ёпть-тёпть, самое то будет, черепа ломать!
        - А если бы ты этот череп не проломил? - Виктор пнул рогатую башку с дыркой во лбу. - Если бы тебя самого забодали?
        Костоправ вроде замялся, но ненадолго:
        - Знаешь, Золотой, когда американцы вешали крестоносцам звездюлей, я видел, как пернатые такими же вот кристалликами херачили Инквизиторские доспехи и шлемы. И пробивали всё, как нефиг делать! Ну и я тоже попробовал. И получилось же! Там, короче, хрень какая-то накачана, что ли. Видишь, красным светится? Она силу удара офигеть как увеличивает! О, мля!
        Удивленное и красноречивое «мляканье» неожиданно оборвало словесный поток Костоправа: быконская кровь на кристалле вдруг начала впитываться внутрь. Кусок американского То-те-ма, оказывается, действовал так же, как и сам То-тем: он тоже принимал жертву. Багровые отблески под гранями заиграли сильнее.
        «Может, кровь - и есть та самая накачка, что увеличивает силу удара? - подумал Виктор. - Может, в ней и кроется секрет кристалла?» Взбесившаяся после Бойни природа порождает порой такое, что не доступно человеческому пониманию.
        - Все равно мое! - Костоправ решительно сунул трофейный топор-клевец за пояс. - Хоть какой-то прок от пернатых будет! Что я, зря терпел, пока меня эта зараза лизала?
        Костоправ с чувством сплюнул на рогатую тушу.
        - Не понравилось с девочкой целоваться? - съязвила Змейка.
        «Приревновала, что ли?» - удивился Виктор.
        - Лучше помолчи, а! - рассвирепел лекарь, явно не расположенный выслушивать подобные шуточки в свой адрес даже от подруги. - Видишь - я одной, с которой целовался, уже башку проломил. Тоже хочешь?
        - Ой, напугал! - скривилась Стрелец-баба и неожиданно сменила тему: - А вот это мое будет. Никому не отдам!
        Девушка предъявила права на трофейный револьвер.
        Честно сказать, Виктор хотел взять огнестрел себе, ну да ладно. В конце концов, из него Стрелец не из лучших, и всерьез он шмалял пока только из автомата, а Змейка все-таки имеет опыт обращения и с короткоствольным оружием.
        Револьвер был большой, тяжелый, почти как пистоль, и весьма внушительный на вид, с массивной потертой рукояткой и длинным стволом. Оружие подобной конструкции не выбрасывало гильзы, а сохраняло их в барабане. Только пользы от этого сейчас мало. Нет, находятся, конечно, умельцы, пытающиеся использовать стреляные боеприпасы по второму разу, но очень уж сомнительное это удовольствие.
        Технологий нужных нет. Мастеров - тоже. Качество пороха уже не то, что раньше, и не всегда угадаешь, сколько его нужно всыпать в патрон. С капсюлями тоже мудрить приходится. Да и с пулями. Даже если вставить в патрон не изготовленную кустарно и не сильно деформированную при выстреле, а аккуратно выковырнутую из какого-нибудь трупа пульку, точность повторного выстрела будет не ахти. Да и небезопасно это для стрелка. В лучшем случае патрон-самоделку перекосит в самый неподходящий момент, или пуля, чего доброго, застрянет в стволе. В худшем - кустарный патрон разорвет ствол.
        Сколько людей уже так покалечено и старого оружия загублено! В общем, здравомыслящие Стрельцы предпочитают не рисковать. Для старых пистолетов, автоматов и винтовок, и без того уже дышащих на ладан, обычно используют старые же фабричные боеприпасы.
        - Пу-у-усто! - разочарованно простонала Змейка. - Пусто в барабане!
        Ну, теперь понятно, почему перьеносец даже не хватался за свой револьвер.
        - Застрелиться, блин, и не жить! - Стрелец-баба чуть не плакала от обиды.
        - Если пусто, то застрелиться уже не получится, - флегматично заметил Кошкодер.
        Змейка тщательнейшим образом обшмонала американского Стрельца и его вещи, но боеприпасов не обнаружила.
        Вообще, из стоящего снаряжения, кроме «бронебойного» топорика с кристаллом у всадников имелось только пара пухлых сумок с запасом вяленого мяса. Правда, определить, чье это мясо, оказалось сложно. Судя по тому, что оно сильно отдавало рыбным запахом, - какой-то морской гад. Что ж, съедобное, да и ладно: не надо будет заморачиваться на охоту и поиски пищи.

* * *
        В молельном доме, куда они заглянули, не было ничего, кроме нарисованных на стенах и потолке черных крестов и мертвого Инквизитора на земляном полу. Видимо, рыцарь дрался до последнего, и его не удалось захватить живым для жертвоприношения. Но вещички уже кто-то увел: крестоносец был без доспехов и без оружия.
        - Не повезло мужику, - сумрачно прокомментировал Кошкодер. - Не туда помолиться заехал.
        - Может, гонец? - предположил Виктор.
        Что, если это посланник Магистра, направлявшийся в захваченную перьеносцами крепость?
        - Может, и так, - пожал плечами одноглазый капитан.
        Кошкодер, не стесняясь, обшарил труп. Наверное, капитан рассчитывал найти что-нибудь полезное, однако взять у мертвеца было уже нечего.
        Они вышли из часовни и подошли к столбу на перекрестке. Надо же, указатель! Исписанные латиницей и помеченные цифрами (расстояние обозначают, похоже) таблички-стрелочки, которыми был обвешан столб, торчали в разные стороны, как шипы американского То-те-ма.
        «Цивилизация, блин! - подумал Виктор. - Не заблудишься!»
        Костоправ многозначительно хмыкнул:
        - Это что? Типа, направо пойдешь - люлей огребешь, налево пойдешь - люлей огребешь, прямо пойдешь - раком поставят?
        - Не совсем так, - ответил Кошкодер, внимательно вглядываясь в надписи на табличках.
        - Ты что, еще и читать по-Инквизиторски умеешь? - удивилась Змейка.
        - Я торговал с крестоносцами, - напомнил Кошкодер. - Иногда случалось подписывать договорные и закладные грамоты. А в таких делах нельзя ставить подпись под документом, не имея представления о том, что в нем написано.
        «Логично», - вынужден был признать Виктор. Как купец купца он хорошо понимал Кошкодера.
        - Ну, и что здесь написано? - поинтересовался Виктор. Может, хоть дорожный столб подскажет, куда им теперь податься?
        - Много чего, - наморщил лоб Кошкодер. - И притом на двух языках. Английский и… м-м… испанский, похоже. Испанского я не знаю. А по-английски… Ну, если вкратце…
        - Да, вкратце-вкратце, етить жишь твою, разговорчивый ты наш! - поторопил Костоправ.
        - Вот эта дорога, - Кошкодер указал на тракт, поворачивающий вправо и уходящий куда-то на юго-запад, - ведет к Мадридской Скверне. Ну, в Котел, то есть. Не полностью еще зачищенный.
        Соответствующий указатель помимо текста был снабжен схематичным изображением черепа. В общем, можно догадаться, что дорога не из безопасных.
        - Но до Мадрида отсюда далеко, - добавил Кошкодер, присмотревшись к цифрам на табличке-указателе. - Я бы даже сказал, очень далеко.
        - Ни хрена не понимаю, - буркнул Костоправ. - Какой смысл вообще прокладывать дорогу к Котлу?
        - Если постоянно его зачищаешь, если раз за разом подводишь туда войска и если строишь там крепости, хорошая дорога лишней не будет, - объяснил капитан.
        - А это что? - Виктор ткнул пальцем в другую табличку, показывающую в противоположном от Мадрида направлении. Судя по цифири, обозначавшей расстояние, туда можно было добраться быстро. Только и на этом указателе красовался череп. - Тоже Котел? Скверна?
        - Клин Скверны, - качнул головой Кошкодер. - Ну, или Котловой Клин, если так больше нравится. Вроде как отросток от Большого Французского Котла. Тоже неприятное местечко и близко совсем от нас, между прочим.
        - А поподробнее? - заинтересовался Виктор. - Что за Клин такой?
        - Ну, как бы объяснить? - Кошкодер задумался. - Здешние земли от Французского Котла отделяют Пиренейские горы. Так себе защита, конечно, но все-таки преграда…
        «Как Уральский хребет у нас, в Сибири», - мысленно провел аналогию Виктор.
        - Только на северо-западной оконечности Пиренеев, ближе к Бискайскому заливу - мы, кстати, там проходили, когда шли из Котла - горная цепь прерывается. Оттуда прет и котловая растительность, и зверье всякое. Инквизиторы борются, конечно, с этой «радостью», но остановить ее не могут даже они. В общем, от Котла в испанские земли вклинилось этакое щупальце. Узкая и длиннющая полоска мутировавшей флоры и фауны. Ее здесь так и называют - Клин. Тянется с севера, вдоль Пиренеев, но с этой, с испанской стороны, и постоянно увеличивается.
        - Понятно, - Виктор задумался. Сейчас Клин мог стать их гибелью, а мог оказаться спасением.
        - А вот эта дорога, - капитан указал на табличку-стрелу без черепа, а затем - на самый широкий тракт, уходящий куда-то на юго-восток, - ведет в обход Клина. По ней можно попасть в Андоррскую Цитадель.
        - Это еще что за хрень с маслом? - поинтересовался Костоправ.
        - Горная крепость на границе с Французским Котлом. Тоже в Пиренеях находится. Одна из лучших Инквизиторских крепостей, кстати. Я о ней много слышал, хотя сам ни разу там не бывал. Цитадель строили как главный плацдарм для зачистки французских земель с юга. Думаю, если Магистр захочет организовать оборону, то именно там, в горах, он и укроется.
        Виктор переглянулся со спутниками. Скорее всего, Магистр захочет. Значит, и поморскую карту следует искать в Андоррской Цитадели.
        - Я бы тоже сейчас отправился по Андорскому тракту, - продолжал Кошкодер, - только сворачивать в горы не стал бы, а двинул дальше.
        - Куда? - холодно и неприязненно уточнила Змейка. - Что будет дальше?
        - Барселонская Скверна. Но нам туда не надо. Нам надо будет повернуть восточнее - в Креуский порт. Там можно найти корабль и свалить из Испании. А то, сдается мне, скоро здесь все заполонят ребята с перьями и их То-те-мы.
        - Пойдем в Клин, - после недолгого раздумья решил Виктор.
        - На кой?! - капитан ошарашено вытаращил на него свой единственный глаз.
        - Во-первых, он близко, а за нами скоро снарядят погоню, - пояснил Виктор. - В Котловом Клине можно будет укрыться, да и искать нас там станут в последнюю очередь.
        - А во-вторых?
        - Во-вторых, так мы срежем путь. Ты сам сказал, что Андоррский тракт идет в обход Клина.
        - Ну, сказал, - буркнул Кошкодер. Видно было, что соваться в Клин капитану не очень хотелось. Но здесь была не ландскнехтская рота, и решения здесь принимал не он.
        Глава 21
        В Клин вошли еще до рассвета. Это стало понятно по мутировавшим растениям, которые как-то резко сменили обычный лес. Словно кто-то прочертил невидимую границу, на которой заканчивалась обычная некотловая жизнь и начиналась земля мутантов. «Терра мутантика», туды ж ее…
        Погони пока не было. То ли перьеносцы не закончили свои кровавые обряды, то ли еще не хватились пропавших патрулей, то ли искали беглецов на других направлениях, то ли вообще потеряли след (на этот раз Виктор и его спутники очень старались не оставлять следов)… А может, захватчики решили не отвлекаться из-за полудесятка убитых дозорных и просто тупо двигались дальше по заранее намеченному маршруту.
        Впрочем, в Клине опасностей хватало и без перьеносцев. Группа почти сразу же наткнулась на непроходимую преграду.
        Эта поросль стояла в мертвом лесу стеной. Из земли торчали голые, гладкие, длинные - в полтора-два человеческих роста - и острые как копья стебли. Сухие, жесткие, серые - ни листочка, ни зеленой прожилки, - состоящие из множества прямых сегментов с утолщениями в местах соединений, они были похожи на траву гигантских размеров. Причем «травинки» эти прорастали сквозь любое препятствие, что оказывалось на пути их остроконечных верхушек. Даже прочные корни и стволы камень-деревьев они пронизывали насквозь.
        Собственно, поэтому лес здесь и был мертвым: трава, по всей видимости, не просто росла сквозь деревья, но и тянула из них жизненные соки. Паразит был беспощаден: на месте живого переплетения корней, ветвей и стволов теперь остались лишь высосанные досуха безлистные остовы.
        Вместе с лесом погибли и кроновые мхи. Они уже не покрывали кроны толстым зеленым одеялом, а свисали сверху сухими полуистлевшими рваными клочьями цвета пыли, от которых отрывались и опадали вниз невесомые, как паутина, нити и целые пучки.
        На нижнем ярусе мертвого леса разросшиеся побеги образовывали между сухими корнями и стволами сплошную решетку, в глубине которой Виктор разглядел пару чьих-то небольших скелетов. Чуть выше на ветру с тихим шуршанием, будто камыши у реки, покачивался гибкий частокол остроконечных верхушек.
        - Вот почему Инквизиторы не стали прокладывать дорогу через Клин, а пустили ее в обход, - произнес Кошкодер. - Сквозь сочлененку трудно пробиться. Против такого сорняка не поможет ни сталь, ни огонь.
        - Сочлененка, говоришь? - повторил Виктор. Так значит называется трава-убийца. Действительно, на каждом стебле видно по нескольку отчетливых сочленений.
        - Хм, дела-мудил?… - Костоправ задумчиво почесал нос. - Расчлененку знаю. Сочлененку - нет. Ладно, епть, сделаем из второго первое. Прорубимся как-нибудь.
        - Я бы не советовал, - очень серьезно сказал Кошкодер. - Крестоносцы - и те обходят эти места стороной.
        - А че за проблема-то, не пойму? Стебельки тоненькие. Порубить такие - не хрен делать.
        - Хрен делать, - возразил Кошкодер.
        Он огляделся, поднял отвалившуюся от кроны и выпавшую за пределы сочлененки ветку камень-дерева.
        - Смотрите! - размахнувшись, капитан забросил сухую ветку в заросли.
        В следующий миг произошло что-то непонятное.
        Едва инородное тело коснулось сочлененки, как та вдруг ожила словно притаившийся в засаде хищник. Поросль дернулась. Сразу несколько тонких и острых побегов, изогнувшись, быстро и сильно ударили по упавшей ветке, впились в нее, как стрелы. Пробили насквозь.
        «Это камень-дерево-то!» - поразился Виктор.
        Сухим фонтаном брызнула щепа и кора. Ветку нанизали на себя с полдюжины гибких отростков, а затем разочарованно стряхнули дырявую потрескавшуюся деревяшку, в которой давно уже не было жизни. И пищи, следовательно, не было тоже.
        Кусок мертвого камень-дерева сухо стукнулся о мертвые корни и распался на несколько частей. Сочлененка снова выпрямилась и убаюкивающе, по-камышиному, зашуршала под ветром.
        - Так сочлененка поступает с любым, кто сунется на ее территорию, - объявил Кошкодер. - А сочлененки здесь много.
        - Ага, целый членостой, - произнес впечатленный Костоправ. И задумчиво повторил по слогам: - Чле-но-стой.
        Возможно, лекарь имел в виду нечто другое, но в его устах это прозвучало похабно. Однако и уважительно вместе с тем.
        - Что оно такое, сочлененка эта? - спросил Виктор. - Растение? Животное?
        - А что такое То-тем американцев? - усмехнулся Кошкодер. - Сейчас на подобные вопросы трудно ответить. Я знаю только, что сочлененка растет во Французском Котле и его окрестностях, что она одинаково охотно высасывает деревья, котловых тварей и людей и что лезть туда, где она появилась, не стоит.
        Кошкодер указал на белеющие в зарослях кости.
        - А обойти этот хренов членостой можно? - поинтересовался Костоправ.
        - Колонии сочлененки могут тянуться на десятки километров, - пожал плечами Кошкодер.
        - Назад возвращаться нам нельзя, - резонно заметила Змейка.
        Ну да, снова встречаться с перьеносцами не хотелось бы.
        - Но и по этим зарослям тоже не пройти, - вздохнул капитан.
        - А если перебраться через них? - Виктор разглядывал кроны мертвого леса. Верхушки мутировавших и некогда густо разросшихся деревьев сильно переплелись при жизни, но и сейчас, после гибели леса, они образовывали этакие подвесные мостки из сухих, толстых и, вроде бы, надежных ветвей, по которым вполне можно передвигаться. Если, конечно, соблюдать осторожность.
        Забраться наверх можно, например, во-о-он по тому погибающему дереву, стоящему с краю и похожему на искореженный дубок. К нему тоже протянулась дорожка сочлененки. Острые побеги уже проткнули корни и ствол с одной стороны, но с другой подход к дереву еще оставался свободным. Крепкие на вид сучья и спускающиеся чуть ли не до земли толстые, корявые, лишенные листьев ветки казались достаточно прочными, чтобы выдержать человека. А уж с «дубка» можно перелезть и на другие деревья.
        Сухой кроновый мох не будет сильно мешать передвижению. Да и твари вряд ли станут селиться в этом мертвом и опасном лесу.
        - Костяника, наверху кто-нибудь есть? - на всякий случай все же спросил Виктор.
        - Никого не вижу, - покачала головой Костяника. - Живой крови тут точно нет.
        - В принципе, можно попробовать, - пробормотал Кошкодер, тоже присматриваясь к «дубку» - Теоретически - можно.
        - Че пробовать-то, елы-палы! - засуетился Костоправ. - Лезть надо, а не пробовать! Я, короче, первый пойду. Если не рухну с этого дуба, то и вы наверх заберетесь.

* * *
        Костоправ с дуба не рухнул. Он довольно быстро вскарабкался на верхние ветки, потом перебрался на крону соседнего дерева. Оттуда - на следующее.
        Внизу торчал сплошной частокол сочлененки, но лекарь безбоязненно, с ловкостью зеленокожего дикаря лез дальше. Остальные, затаив дыхание, наблюдали за его акробатическими трюками.
        Вот Костоправ обогнул один островок сухого кронового мха, вот сыпанул трухой из второго, вот начал пробираться сквозь третий.
        Хрусь! Под немаленьким весом человека-древолаза треснула ветка. Костоправ удержался, но из колыхнувшегося мха прямо раззявленной пастью на лекаря вывалилась какая-то тварь, похожая на древесного ящера, только очень сильно усохшего.
        - Епть!
        Вскрикнув от неожиданности, Костоправ извернулся и пинком отправил мутанта вниз.
        Острые побеги мгновенно впились в чешуйчатое тело. Ящер, оказавшийся всего лишь мумией, тут же развалился на пыльные куски. Посыпалась сухая чешуя и кости.
        - Костяника, твою ж маму в раму! - заорал разъяренный Костоправ, болтаясь в каком-то метре от сочлененки. - Почему не заметила?! Какого хрена не предупредила?!
        - Тварь дохлая! - отозвалась та. - Я вижу только живую кровь!
        Виктор крепко задумался. Судя по всему, мутант, живший в кроновых мхах, умер либо от ран, либо от голода, не сумев выбраться из мертвого леса. А смогут ли они? Наверное, это будет не так просто, как представлялось вначале.
        Костоправ снова вскрикнул: ненадежная ветка, за которую он цеплялся руками и ногами, опять хрустнула и опустилась ниже. Свисавшая с пояса лекаря гирька кистеня качнулась, задев острые верхушки побегов.
        Сочлененка под Костоправским задом взбесилась. Острые верхушки задергались и потянулись вверх, словно псы, пытающиеся достать кошку на заборе.
        С Костоправа слетел шлем. Каску тут же пробили острые жесткие побеги, а нацепленные на нее трофейные перья разлетелись, как от попавшей под крупную картечь птицы.
        Гирька кистеня как мячик плясала и прыгала под скользящими ударами ожившей гигантской травы. Костоправ матерился, пытаясь забраться повыше.
        Сочлененка все же до него достала. Чуть-чуть, правда, самыми кончиками.
        - Ай! - заорал Костоправ. - Твою ма-ай!
        И быстренько подтянул свисающий зад. На распоротых штанах появились красные пятна.
        - Держись! - Виктор уже спешил на помощь.
        «Дубок»-лестница. Безлистные кроны. Переплетение сухих ветвей, клочья сухого мха…
        Торопясь помочь лекарю, он сам чуть не свалился вниз. Под ногой что-то обломилось, вызвав новое оживление сочлененки, но Виктор успел схватиться за жесткую кору соседних веток.
        «Хорошо что лезть приходится не по шипастым деревьям и не по хвое мутировавших елей», - пронеслось в голове.
        С грехом пополам, но ему все же удалось вытащить Костоправа.
        - Долбаная трава! - разорялся тот. - Гребаный членостой!
        - Ты как вообще? - поинтересовался Виктор.
        - Как после порки, мля, - буркнул Костоправ. - Штаны дырявые, жопа в крови, но жить буду. Не дождетесь!
        Кровоточило, действительно, не так чтоб сильно. Лекарь отделался легкими царапинами. Гирьке от кистеня досталось сильнее: на металле виднелись глубокие следы, словно его рубили топором. На боевых качествах излюбленного оружия Костоправа это никак не скажется, конечно, но все же отметины впечатляли.

* * *
        Вслед за Виктором поднялись остальные. Как оказалось, весьма вовремя: к мертвому лесу подъезжали три перьеносца на рогатых быконях. То ли разведчики, то ли погоня. А может и то, и другое сразу.
        - По нашу душу, ептить! - шепотом высказался Костоправ.
        Укрывшись в сухом кроновом мху, беглецы наблюдали за всадниками. Наблюдать-то можно было, а вот пустить арбалетный болт через переплетение ветвей - проблематично. Впрочем, что-то подсказывало Виктору, что стрелять им и не придется.
        Так и случилось.
        Не подозревая об опасности, все трое вломились в сочлененку. Видимо, перьеносцы рассчитывали, что их мощные зверюги легко проложат дорогу сквозь лесные «камыши», однако вышло иначе.
        Сочлененка ударила со всех сторон сразу, и спасения от десятков смертоносных побегов-копий не было. А вот надо знать местную флору! Или в данном случае все же уместнее говорить о флоро-фауне? Как сказал Кошкодер, на подобные вопросы сейчас трудно ответить.
        Один из перьеносцев, немного отставший от соратников и, видимо, успевший сообразить, что происходит, повернул быконя. Но, увы - слишком поздно. Побеги захватили и втянули в густую поросль и его тоже.
        Острая трава с легкостью пронзала и толстую шкуру быконей, и доспехи наездников. Взрыки, крики, тела людей и огромные туши мутантов, бьющиеся в переплетении сочлененки…
        Кровяные фонтаны щедро окропили сухую землю, корни мертвых деревьев и гибкие ростки. Видно было, как стебли-убийцы запульсировали, наливаясь темной жижей. Сочлененка жадно испивала добычу и разрывала ее на части.
        Ожившая поросль реагировала так бурно, что пронзенные ею древесные стволы сотрясались, как при подземных толчках, а сверху осыпалась моховая труха и обломанные ветки. Оставаться возле этого жуткого пиршества было небезопасно, и Виктор повел группу по покачивающимся кронам.
        - А ведь сочлененка эта чем-то смахивает на Тотемы, - заметила Змейка, когда они убрались подальше. - Ишь, как кровь сосет! Может, они родственники?
        «Ага, - подумал Виктор, - а еще она похожа на мох-сосунок, который тоже ловит и высасывает досуха своих жертв. И на огненные грибы, споры которых прорастают сквозь живую еще плоть».
        Они так и перешли почти весь Котловой Клин - по деревьям мертвого леса, не спускаясь на землю. Поначалу было сложно, потом приноровились. После случая с Костоправом двигались осторожно, но быстро. Настолько быстро, конечно, насколько вообще может передвигаться человек по мертвым древесным кронам. Внизу колыхались стебли сочлененки. Острые верхушки травы-убийцы терпеливо ждали новую жертву, но в этот раз они ее не дождались.
        Клин, к счастью, оказался не очень широким.
        Вниз группа Виктора спустилась так же, как и поднималась наверх - с крайнего дерева, лишь наполовину пронзенного опасными побегами. А через некоторое время они вышли к обочине орденского тракта. Вышли и…
        - Ложись!
        Костяника заметила движение на дороге еще до того, как из-за скрытого небольшой рощей поворота появилась одинокая фигура. А когда она появилась, все пятеро уже лежали в придорожных кустах.
        Глава 22
        - Мать-драть-хренеть-пердеть! - выразил общее изумление Костоправ. - Это еще что за быконь педальный?!
        Действительно, странная была картина. Рыцарь Святой Инквизиции, облаченный в легкие доспехи и открытый шлем, ехал на… нет, это точно не повозка. И не автоповозка. Двухколесный (всего - двух!) движущийся агрегат, на котором сидел крестоносец, походил на старый мотоцикл, только был гораздо меньше, легче и вообще… несерьезнее как-то. В движение он приводился не мотором и не впряженным быконем, а двумя ножными педалями и при этом не падал.
        В сибирском княжестве подобная техника не использовалась, да и проку от нее на разбитых дорогах было бы не очень много. Но по относительно ровному орденскому тракту Инквизитор летел так, что за его плечами развивался плащ с черным крестом, а в колесах с ободами из быконских шкур так и мелькали тонкие спицы.
        «Как же она называется, эта штука-то?» - попытался вспомнить Виктор. На старых картинках он видел что-то подобное.
        - Велосипед, - подсказал Кошкодер. - Крестоносцы иногда пользуются таким транспортом. Очень удобно: не нужна ни горючка, ни упряжка. Жми педали - и езжай.
        Из пухлой дорожной сумы-кофра под задним багажником вперед и чуть влево торчал рыцарский меч. Ножны были закреплены таким образом, что клинок можно выхватить очень быстро, и слезать с велосипеда для этого не требовалось. Над передним колесом тоже имелся миниатюрный багажничек с парой сумок поменьше. Здесь в специальную подвижную кобуру-крепление был вставлен легкий пистоль, который можно было направлять на цель, поворачивая руль или шарнирный зажим жесткой кобуры. Пальнуть из пистоля не составило бы труда даже на ходу.
        - Может, вальнуть его? - предложил Костоправ. - Лесопед заберем, ствол и меч возьмем, если кому нужно.
        - Погоди, - поморщился Виктор. - Поговорить бы сначала надо. Может, узнаем чего про Магистра. Да и вообще обстановку разведать не помешает. Ты как, Кошкодер? Пообщаешься? - Других кандидатов, владеющих английским, среди них не было. - А мы прикроем.
        - Да не проблема, - пожал плечами капитан. - Самому охота узнать, куда он так несется.
        Кошкодер начал было подниматься из-за кустов, но тяжелая рука Костоправа припечатала капитана к земле:
        - Перья сними, кретин!
        Действительно, от американского маскарада давно пора избавляться. По-хорошему, и рожу не мешало бы отмыть, но пока негде.
        Чтобы сэкономить время, Кошкодер снял перья вместе с каской, а Виктор быстренько срезал с него перевязь с побрякушками и амулетами перьеносцев.
        Велосипедист уже подъезжал к их укрытию, и ландскнехтский капитан с криками: «Сэр! Герр! Сир!» - выскочил из-за обочины, размахивая руками.
        Крестоносец дал по тормозам. Заднее колесо шумно шаркнуло по земле, подняв облачко пыли. Легкий, но изрядно разогнавшийся двухколесный транспорт сильно занесло, а сам Инквизитор от резкого торможения едва не слетел с узкого седла, но все же поймал землю вытянутыми ногами.
        Крестоносец направил рулевой пистоль на незнакомца. Ствол лежал в кобуре-креплении и не тяготил руку - так крестоносец мог сколь угодно долго держать Кошкодера на прицеле. Впрочем, узнав ландскнехтские доспехи и увидев, что меч выбежавшего на тракт человека лежит в ножнах, рыцарь немного расслабился.
        Свободной рукой Инквизитор извлек из-под одежды какую-то вещицу и, что-то повелительно выкрикнув, показал ее капитану.
        Кошкодер благоговейно склонил колено. Видимо, удовлетворившись его реакцией, крестоносец убрал руку с пистоля и позволил капитану подняться.
        Начался диалог на чужом языке. Кошкодер, разговаривая, подходил все ближе, пока не остановился на расстоянии вытянутой руки от велосипедиста. Капитан почтительно кивал, выслушивая какие-то наставления рыцаря. Но, как выяснилось - для того лишь, чтобы окончательно усыпить его бдительность.
        В тот момент, когда Инквизитор вновь взялся обеими руками за руль и поставил ногу на педаль, оказавшись при этом совершенно беззащитным, Кошкодер выхватил меч.
        Отточенная сталь блеснула над склонившейся к велосипедному рулю головой.
        Крестоносец явно не ожидал подобного коварства. Ни защититься, ни увернуться от смертоносного удара он не успел. Возможно, даже толком не осознал, что произошло.
        Меч ударил по шее, между воротом панциря и легким шлемом. На самом деле срубить человеку голову коротким клинком-кошкодером, да чтоб с одного удара, не так-то просто, но одноглазый капитан не зря носил свое прозвище. Пользоваться ландскнехтским оружием он умел мастерски.
        Голова в шлеме отделилась от туловища и покатилась к обочине. Обезглавленный крестоносец как сидел на велосипеде - так и повалился в дорожную пыль, фонтанируя кровью. Жалобно звякнул двухколесный транспорт. В предсмертной агонии Инквизитор засучил ногами, стуча по педалям, словно пытаясь уехать от убийцы, но лишь отталкивая от себя велосипед. Орденский плащ с черными крестами, удерживаемый на груди массивной застежкой, соскользнул с окровавленного шейного обрубка и сполз со спины пониже.
        - Ну вот, - глубокомысленно изрек Костоправ. - Типа, жопа в крестах, голова в кустах.

* * *
        Больше можно было не прятаться. Виктор и Костоправ направились к поверженному велосипедисту. Змейка и Костяника остались наблюдать за дорогой.
        А Кошкодер уже шуровал над трупом. Причем, его интересовали вовсе не меч и не пистоль рыцаря. Первым делом капитан нашел и сунул за пазуху ту самую вещицу, перед которой не так давно преклонял колено. Затем принялся искать что-то еще.
        - Кто это? - спросил Виктор, вынимая из рулевого крепления пистоль - не очень мощный, но зато с хорошим, практически безотказным кремневым замком.
        - Гонец, - ответил капитан, не оборачиваясь и не прерывая своего занятия. - Он сказал все, что хотел или считал нужным сказать. Большего мы бы от него не добились.
        - Да? И о чем же вы с ним трепались?
        - О разном. Крестоносец спросил, кто я и откуда.
        Я сказал, что ландскнехт из разбитых полков. Типа, партизаню в одиночку и пробиваюсь к своим. Ну, к Инквизиторам.
        - Он поверил?
        - Разумеется, - хмыкнул Кошкодер. - Считается, что все ландскнехты Ордена на этих землях прошли Посвящение. А тот, кто приложился к Ковчежцу, предан Инквизиции с потрохами. Да ты и сам все видел.
        Виктор кивнул: да, он видел, как орденская реликвия меняет людей.
        - Крестоносец посоветовал идти в Андоррскую крепость, - продолжал Кошкодер. - Как я и говорил, туда сейчас стягиваются уцелевшие силы Инквизиции. Йохан Остландский собирает в Андорре новое войско для решающей битвы.
        «Значит, и нам нужно в Андорру, - подумал Виктор. - Где Магистр - там и поморская карта».
        - Гонец еще что-нибудь рассказывал?
        - О, да! - невесело усмехнулся капитан. - Наши американские друзья с армией боевых мутантов уже высадились по всему северному и западному побережью и теперь двигаются на восток и на юг. По пути ребятки устраивают шаманские пляски и жертвоприношения. Отрываются, в общем, по полной. Орденские замки и крепости не могут сдержать их натиск. Да там и гарнизонов-то почти не осталось: б?льшая часть рыцарей и ландскнехтов должна была участвовать в морском походе, и почти все полегли в самой первой битве. Португальские и североиспанские земли захвачены. Передовые отряды американцев уже видели на берегах Дуэро и Гвадианы. Я, честно сказать, понятия не имею, где это, но, наверное, не очень далеко. Гонец говорит, заокеанское отродье скоро дойдет до Мадридской Скверны.
        - Ну, дойдет, и чего? - не понял Костоправ. - Котловые твари сожрут там пернатых нахрен.
        - Не сожрут, - покачал головой Кошкодер. - Эти, как их… Тотемы подчиняют себе всех, кто не прошел Посвящение орденской Реликвией. И людей, и мутантов.
        Виктор вспомнил пленницу, самозабвенно напарывающуюся на шипастый столб-кровопийцу. Да, это было полное подчинение. Как Йап-повый ком подчинял себе тварей, штурмовавших Сибирск.
        - Тотемы пополнят в Котле свою армию, - объяснил Кошкодер.
        - Ёксель-моксель-перемоксель! - до Костоправа, наконец, дошло, и лекарь надолго умолк.
        Войско, потери которого можно восполнять за счет котловых мутантов, - это поистине страшная сила. Впрочем, союзниками перьеносцев могли стать не только твари из Котлов.
        - Уже были случаи, когда кавалерия Инквизиторов тоже попадала под воздействие Тотемов, - добавил капитан, продолжая обшаривать труп. - Рыцари ментальным атакам не поддаются, но быкони на близком расстоянии от Тотемов перестают подчиняться всадникам. Кстати, именно поэтому он, - Кошкодер кивнул на мертвого гонца, - ехал на велосипеде. Так сейчас надежнее.
        «Ну да, наверное, - подумал Виктор. - Автоповозка шумит и привлекает внимание, а быконя противник может зомбировать, и фиг потом ускачешь».
        - Ага, вот оно! - торжествующе вскрикнул Кошкодер, нащупав что-то под подкладкой рыцарского плаща. Капитан вспорол ткань и извлек из разреза лист старой пожелтевшей бумаги с жалкими остатками глянца, свернутый в несколько раз. Поверх выцветшего текста мелкой латиницей была выведена новая надпись, заверенная маленьким черным крестиком со сложным узором по краю. Похоже на след от перстня-печатки.
        - Это что? - придвинулся поближе Виктор.
        - Грамота, - ответил Кошкодер. - Раз есть гонец, значит, при нем должна быть и грамотка.
        Так вот что он искал!
        Капитан погрузился в чтение. Разобрать мелкий почерк на фоне старого шрифта было, наверное, не так просто, как читать крупные буквы на табличках-указателях дорожного столба. Кошкодер беззвучно проговаривал текст губами и морщил лоб так, что шевелилась повязка на пустой глазнице.
        Виктор и Костоправ ему не мешали.
        Наконец, капитан закончил чтение и многозначительно хмыкнул.
        - Ишь ты как, - едва расслышал Виктор.
        - Как? - спросил он. - Что пишут?
        Кошкодер ответил не сразу.
        - Короче, тут такое дело, - объяснил он после недолгой паузы. - Магистр собирает войско в Андорре, но при этом готовит эвакуацию Ковчежца. Уже нанято несколько кораблей, и здесь, - Кошкодер ткнул пальцем в грамоту, - перечислены их названия. Корабли ждут в разных портах на восточном побережье от Креуского мыса до Валенсийского залива. Суда готовы принять реликвию Инквизиторов, охрану и сопровождение.
        Помолчав пару секунд, Кошкодер добавил:
        - Если Йохан спасает орденскую Реликвию, значит, на победу он уже не надеется. Он просто отвлекает внимание американцев на себя. Я же говорил, нужно поскорее выходить к морю и валить отсюда нафиг.
        Виктор задумался. Нужно-то оно, конечно, нужно, но сначала следует раздобыть поморскую карту. Может, в общей суматохе сделать это будет проще? А может, еще проще добраться до карты, если прикинуться послами?
        - Ну? - поторопил Кошкодер. - Гонец ехал туда, - кивок в одну сторону. - Там - Андоррская крепость.
        А там, - капитан указал в другую сторону, - Средиземное море, корабли и спасение. Грамота с этим значком, - он показал на крестик, отпечатавшийся на бумаге, - поможет нам пройти через любые Инквизиторские кордоны. Только нужно поторопиться, пока свои заслоны не поставили американцы.
        - Знаешь, Кошкодер, а мне сдается, ты больше надеешься не на грамотку, а на кое-что другое, - проговорил Виктор, внимательно наблюдая за Кошкодером.
        От его глаз не укрылось то, как рука капитана непроизвольно дернулась к мечу. Но ландскнехт все же оказался достаточно умен, чтобы не делать глупостей. Расклад сил был сейчас явно не в его пользу.
        - Ты о чем? - хмуро спросил Кошкодер, покосившись на заряженный Инквизиторский пистоль в руках Виктора. Огнестрел, как ни крути, будет быстрее любого фехтовальщика. Наверное, капитан уже жалел, что сразу не забрал пистоль себе.
        - Что гонец показал тебе при встрече?
        Костоправ тоже встрепенулся:
        - Да, точняк! Чё там за хреновину ты за пазуху от нас заныкал?
        - Да так, - отмахнулся Кошкодер. - Фигня одна. Не берите в голову.
        - Не гони! - поморщился лекарь. - Перед фигней на коленки не бухаются. Показывай, етить, не ломайся.
        - Ладно, - Кошкодер сдался и вынул из-за пазухи странного вида штуковину: пластиковый шар с искусно вырезанным и вычерненным крестом. - Это знак гонца, несущего особо важную весть. Называется Крестовик. Всякий рыцарь, ландскнехт или просто подданный Святой Инквизиции обязан во всем помогать обладателю Крестовика и выполнять любые его распоряжения.
        - Ну, так уж и любые? - фыркнул Костоправ. - А если он, мля, раком встать прикажет?
        - Значит, нужно становиться раком, - хмуро ответил Кошкодер.
        - Полезная хреновина! - резюмировал лекарь.
        - Еще бы. Это безотказный пропуск через Инквизиторские земли. Пока они еще Инквизиторские. Ну, так что? Теперь идем к морю?
        - Нет, - покачал головой Виктор. - Мы идем в Андорру.
        - Совсем сдурел?! - Кошкодер вытаращил на Виктора свой единственный глаз.
        - Нам надо попасть в Андоррскую Цитадель, - сухо и твердо сказал Виктор.
        - Слушай, я не знаю, какие там у вас терки с Инквизицией, и знать этого не хочу, но…
        - А с чего ты взял, что у нас терки? - быстро перебил Кошкодера Виктор.
        Кошкодер скривился:
        - Я, конечно, одноглазый, но не слепой. Сначала вы перерезали глотку тому крестоносцу…
        «Брату Себастьяну», - мысленно уточнил Виктор.
        - …теперь рветесь к самому Йохану, будто и его вам кто-то заказал. Повторяю, мне до всего этого нет дела, и меня все это не касается никаким боком. Но я сейчас, знаете ли, обеспокоен сохранностью своей шкуры.
        - Эка новость! - буркнул Костоправ.
        «Что ж, по крайней мере, честно, - подумал Виктор. - Предельно честно и откровенно».
        - Короче, - подытожил Кошкодер. - В Андоррской крепости мне делать нечего. Если вам туда очень надо - скатертью дорога, а я отправляюсь к морю. Здесь наши пути расходятся.
        - Как хочешь, - пожал плечами Виктор. - Только Крестовик останется у нас. И грамотка тоже.
        Пусть. На всякий случай.
        Взгляд Кошкодера оценивающе скользнул по ним с Костоправом, затем метнулся к Костянике и Змейке с заряженными арбалетами. Капитан снова проявил благоразумие и в драку не полез. Однако и отправляться в Андорру он по-прежнему не был расположен. Кошкодер выбрал дорогу к морю. Теперь он готов был ехать туда даже в одиночку и даже без охранного Крестовика.
        - Я возьму велосипед, - хмуро сказал Кошкодер.
        - Бери, - легко согласился Виктор. - Если умеешь с ним обращаться.
        Кошкодер умел. Видимо, после долгого общения с Инквизиторами он освоил не только их язык. Неловко вильнув на двухколеснике из стороны в сторону, капитан быстро приноровился к управлению необычным транспортом и покатил по тракту. В ту сторону, откуда ехал гонец.
        Подбежали встревоженные Змейка и Костяника. Пока Костоправ вкратце, вперемежку с матом, объяснял девушкам ситуацию, Виктор с сожалением смотрел вслед удаляющемуся велосипедисту. Без переводчика им теперь будет непросто, но и тащить толмача силой они тоже не могли.
        - Может, его того… снять? - предложила Змейка. - Я еще смогу достать из арбалета.
        - Не надо, - отмахнулся Виктор. - Пусть едет.
        - А если сдаст? - не успокаивалась Стрелец-баба.
        Виктор покачал головой:
        - Он не дурак. Сдаст нас - мы сдадим его. Тогда Кошкодеру придется отвечать и за бегство с поля боя, и за убийство гонца, и за путешествие в компании…
        Виктор, не договорив, покосился на Костянику.
        «Мутантки», - все и так всё поняли.
        Костяника ничего не сказала. Она вообще в последнее время была молчаливой, тихой и незаметной. «Господи, как, должно быть, ей страшно и неуютно на землях Святой Инквизиции», - подумал Виктор. Только теперь он осознал это в полной мере.
        Глава 23
        Пиренеи, о которых рассказывал Кошкодер, впечатляли. А о том, что они, наконец, добрались туда, догадаться было не трудно.
        Местность менялась на глазах. Орденский тракт - неплохая, в общем-то, дорога, проложенная поверх старого шоссе - становился все более извилистым и поднимался все выше и выше. Все ближе к обочинам подступали обрывы. В самых опасных местах тракта стояли основательные ограждения из столбиков, бревен и крепких досок. Такие заборчики подстрахуют, если быконь вдруг шарахнется в сторону, если подведет старая автоповозка, или если у телеги в неподходящий момент сломается колесо.
        Горы впереди и вокруг все настойчивее тянулись к небу. Долины и низины сжимались, обращаясь в тесные ущелья с бурлящими ручьями и речушками, от ледяной воды которых ныли зубы и сводило ноги. Лес предгорий все чаще разбавляли луга, устилавшие крутые склоны изумрудным травяным ковром. Над головами нависали живописные, но пугающие скалы. Снежные шапки на не таких уж далеких острых пиках отражали солнечный свет, а озера с удивительно чистой, прозрачной и неподвижной водой просматривались до самого дна.
        «Да, это, конечно, не Уральский Хребет, - думал Виктор, осматривая неприступную горную гряду. - За такой стеной можно укрываться и от Большого Котла, и от вражеского нашествия».
        Территорию контролировала Святая Инквизиция. Пока еще контролировала. Перьеносцы в горах не появлялись, зато часто встречались рыцарские разъезды и ландскнехтские заставы. Порой пятерым путникам приходилось присоединяться к небольшим отрядам, тоже двигавшимся в сторону Андоррской Цитадели.
        Костяника снова вынуждена была прятать глаза под тонированным пластиковым забралом, что создавало некоторые неудобства, но все же встречи с крестоносцами больше не представляли опасности. Крестовик оказался настоящей палочкой-выручалочкой. Шариком-выручалочкой, точнее. Стоило показать его воинам Святой Инквизиции, как те бухались на колени, склоняли головы и пропускали «гонцов» без вопросов. Более того, Инквизиторы, как и говорил Кошкодер, готовы были всячески помочь и выполнить любую просьбу. Даже языковой барьер и отсутствие переводчика не являлось препятствием: если крестоносцы не понимали по-русски, с ними объяснялись при помощи жестов. Обладатель Крестовика мог получить все, на что указывал.
        Именно таким образом Виктор и его спутники обзавелись припасами и быконями, а позже даже пересели на небольшую автоповозку, что значительно ускорило передвижение.

* * *
        На развилке дорог, возле покосившегося столба-указателя, их остановил очередной патруль из полудесятка всадников. Столбик украшали всего две таблички, указывавшие в разные стороны. На одной надпись начиналась с буквы «А», на другой - с «К». Тут не ошибешься: некоторые буквы пишутся одинаково и кириллицей, и латиницей…
        Крестовик не подвел и здесь. Один из патрульных рыцарей немного говорил по-русски. Это был пожилой, но крепкий еще Стрелец в легком бронежилете и стальном шлеме с поднятым противоударным пластиковым забралом, как у Костяники. На рыцарской перевязи у него висели пистолетная кобура, сразу вызвавшая у Змейки живейший интерес, и длинный меч с рукоятью, обмотанной изолентой. Крестоносец вкратце объяснил, куда нужно ехать дальше.
        - Туда, - Стрелец указал на серпантин, петляющий между горными вершинами.
        Туда же указывала табличка с надписью на букву «А». «Андоррская Цитадель»? «Андоррские горы?» «Андоррский тракт»? Точно Виктор не знал, да это и не нужно было.
        - Сначала будет дорога. Потом - тоннель. Потом - опять дорога. Потом - перевал. За перевалом - крепость. В крепости - его преподобие Йохан Остландский. Ошибиться трудно. Дорога одна, тоннель один, перевал один.
        «Верховный Магистр тоже один, - подумал Виктор. - Действительно, не ошибемся».
        - А куда ведет эта дорога? - он указал на извилистую ленту, уходящую от развилки в другую сторону и обозначенную указателем на букву «К».
        - В Каталонию, - прозвучал короткий и не очень понятный ответ.
        - Кака… что? - поморщившись, встрял Костоправ.
        - Каталония, - терпеливо повторил Инквизитор.
        - Хм? - лекарь задумался. - Кататония - знаю, мля. Диагноз такой. - А эта ваша… кака… как ее?
        - Ка-та-ло-ни-я, - по слогам произнес крестоносец. - Земля такая. Выходит к морю.
        - Любая земля рано или поздно выходит к морю, епть. Вот только к какому? - не унимался Костоправ. - Морей много.
        - К Средиземному, - в глазах Инквизитора отчетливо читался вопрос: «Кто, откуда и с какой надобностью мог послать таких бестолковых гонцов?». Впрочем, озвучить его крестоносец не решился.
        Вместо этого Инквизитор пояснил:
        - Слуги Скверны туда еще не добрались. По Каталонскому тракту в Андорру везут припасы, оружие и приходит подмога. - Рыцарь вздохнул и нахмурился: - Пока везут. Пока приходит.
        Виктор мысленно сделал пометку: если удастся похитить карту и благополучно слинять из Андоррской Цитадели, эта дорога может им пригодиться. Если удастся…
        - Слышь, дядя, дай пистолет, - попросила у крестоносца Змейка, не отводившая хищного взгляда от чужой кобуры.
        - А? - не сразу понял тот.
        - Пистолет, говорю, у тебя хороший, - обворожительно улыбалась девушка. - Дал бы гонцам, а?
        Стрелец-баба как бы невзначай покосилась на Крестовик - общеорденский символ вседозволенности.
        Инквизитор покорно отдал оружие. Без особой охоты, но и не проявив недовольства. Хорошо все-таки быть важным гонцом и владельцем Крестовика.
        Змейка вся аж засветилась от счастья.
        - Только патронов нет, - предупредил Инквизитор. - Кончились все, а новых еще не выдавали.
        Видно было: не врет. Радость Змейки сразу померкла.
        - Да что вы сговорились, что ли?! - уныло протянула она.
        Крестоносец удивленно поднял брови. Виктор вспомнил перьеносца с револьвером, в барабане которого тоже не оказалось ни одного патрона. Сговор между заокеанским гостем и этим крестоносцем заподозрить сложно, конечно, но все же Змейкино невезение впечатляло.
        Раздосадованная Стрелец-баба вернула оружие хозяину. Впрочем, уже на следующем посту она все же раздобыла у Инквизиторов короткоствольный пистолет с парой запасных обойм. Увы, «калашей» на вооружении у рыцарей Святой Инквизиции не было, так что Виктор решил не наглеть и себе выклянчивать ничего не стал. Не стоило рисковать: гонцы-побирушки рано или поздно могли вызвать подозрение.
        Вскоре путешественники въехали в горный тоннель. Непонятно было, построили его до Бойни или уже после, но строители явно знали свое дело. В скальной породе зияла дыра, через которую мог, не пригибаясь, проехать всадник на быконе и тяжелая автоповозка. Тоннель был укреплен мощными подпорками, освещен факелами и перекрыт Инквизиторским кордоном с раздвижными рогатками. Звук внутри был гулким и раскатистым.
        «Очень удобная позиция, кстати», - подумал Виктор. Такой проход легко взорвать в случае необходимости. Кроме того, к тоннелю примыкал опасный участок дороги: с одной стороны нависали скалы, а с другой - зияла пропасть. Если устроить здесь камнепад, сброшенные сверху глыбы сметут любого противника еще на подъезде.
        На скалах дежурили часовые, в тоннеле стояли бочки с порохом.
        Инквизиторы готовы были в любой момент перекрыть подступы к Цитадели. Однако, как вскоре выяснилось, тоннель - это еще не самое сложное препятствие.

* * *
        Последняя застава располагалась на узком перевале, укрепленном каменной стеной с мощными воротами. Воинов здесь оказалось больше, чем в тоннеле, и вооружены они были гораздо лучше: со стены торчали бомбардные стволы и пара пулеметов.
        Что ж, здешней страже было что охранять: на скалах за перевалом царапали небо башни с широколопастными ветряками и огромными чернокрестными штандартами, и в несколько рядов поднимались зубчатые стены.
        Виктор медленно вел автоповозку между каменных блоков, выставленных на дороге и препятствующих внезапному нападению на перевал.
        - Ну, мля-тля! - изумленно выдохнул Костоправ. - А ведь, кажись, приехали!
        Собственно, никакие «кажись» тут были неуместны. Они определенно приехали. За перевалом, вне всякого сомнения, находилась Андоррская Цитадель.
        - Приехали - вот и хорошо, - натянуто улыбнулась Змейка. - Половину дела, считай, сделали.
        - Хорошо-то оно хорошо, - без особого энтузиазма кивнул Виктор, разглядывая неприступные башни за перевалом. - Только сдается мне, та половина, которая осталась, как раз самая трудная. Ох, чувствую, непросто будет увести карту из такой крепости.
        - Дык, ясен пень, елы-палы! - согласился Костоправ. - Воровать секретные карты - это тебе не жопу в трусы заправлять!
        Крестовик помог преодолеть перевальную заставу, хотя и пришлось некоторое время подождать перед запертыми воротами, пока на стене кто-то с кем-то и о чем-то совещался.
        По ту сторону перевала твердыня Магистра выглядела еще более впечатляюще.
        Это был даже не отдельный замок или крепость, а целая система укреплений, в несколько ярусов громоздившихся друг над другом и соединенных друг с другом стенами, тоннелями, укрепленными переходами, извилистыми серпантинами тропок и дорожек, ажурными конструкциями подвесных мостиков и канатными дорогами. На натянутых тросах висели фуникулеры со стрелковыми бойницами, приводившиеся в движение то ли моторами, то ли мускульной силой.
        На стенах и башнях торчали ветряки, вырабатывавшие энергию для нужд крепости.
        Даже перьеносцам со всем их боевым зверинцем будет непросто взять штурмом такую цитадель. Не удивительно, что Магистр решил собирать новую армию именно здесь.
        Армия, кстати, собиралась. В замках, между ними, под ними и вокруг них расположились лагерем рыцари-Инквизиторы и ландскнехты. Войско, конечно, было не столь внушительным, как то, которое Йохан согнал для морского похода и которое полегло на северном побережье испанских земель, но и маленькой назвать такую рать язык бы не повернулся. И что особенно примечательно: теперь Инквизиторы и ландскнехты держались вместе. Рыцари больше не дистанцировались от наемников. Видимо, Посвящение и угроза, нависшая над орденскими землями, уравняли и тех, и других.
        «Гонцам» указали, куда поставить автоповозку. Как выяснилось, в лагере были обустроены несколько стоянок для машин и гужевого транспорта.
        - Ждете меня здесь, - распорядился Виктор. - Костяника, не вздумай поднимать забрало. И - смотрите в оба. Если что - сразу валите отсюда. Без меня.
        - Ага, разбежались, - буркнул Костоправ.
        - Без тебя и без карты? - скривив губы, уточнила Змейка.
        - Мы подождем, - тихо сказала Костяника.
        Виктор только вздохнул в ответ. В конце концов, если что-то пойдет не так, вырваться обратно за перевал хоть с ним, хоть без него шансы будут почти нулевые.
        Вообще-то, как действовать в Андоррской Цитадели, они обговорили заранее. Виктор планировал отправиться к Магистру Йохану сам. Идти туда в компании с Костяникой было бы слишком рискованно: вряд ли охрана пропускает к высшему начальству посетителей, которые не снимают шлемов и прячут лицо под забралом. Оставлять Костянику одну тоже не хотелось.
        Да и вообще разведать все самому будет проще. Он ведь пока идет только на разведку.
        За время аудиенции Виктор рассчитывал, как минимум, узнать дорогу к покоям Магистра, а при удачном стечении обстоятельств - прикинуть, где тот может прятать поморскую карту. Лишь после они станут разрабатывать дальнейший план действий.
        Была заготовлена легенда о том, как ландскнехты, пробирающиеся по захваченным перьеносцами землям, нашли умирающего гонца, который якобы передал им Крестовик и грамоту и велел доставить послание Магистру лично в руки. Не ахти какая легенда, конечно, но она избавляла от многих вопросов: случайный посредник, в роли которого выступал Виктор, лишь привез что велено куда велено и больше никакой информацией не располагал.
        В принципе, это могло сработать. А могло - и не сработать. С той же долей вероятности.
        Однако их планы посыпались с самого начала.

* * *
        - Это вы гонцы? - послышался сзади чей-то голос.
        Говорили по-русски.
        Виктор обернулся. Возле них стоял незнакомый рыцарь без шлема. Наверное, еще один из тех, кто проходил службу в русских землях. Черные кресты на одежде и латах, такие же черные, внимательные глаза, шрам на лице, разделивший левую бровь на две части, отчего казалось, будто у Инквизитора не две, а три брови.
        - Ну, мы, - осторожно ответил Виктор.
        Быстренько же распространилась весть об их приезде. Хотя, наверное, так и должно быть. Посланцы с Крестовиками сюда ведь заявляются не каждый день.
        - Пойдете со мной, - вежливо, но твердо распорядился трехбровый.
        - К Магистру? - уточнил Виктор.
        - Да, к его преподобию, - недовольно поморщился Инквизитор.
        - Я готов, - кивнул Виктор. - Крестовик и послание у меня.
        - Пойдете все, - с нажимом сказал рыцарь.
        Виктор покосился на Костянику. Поймал взгляд Змейки. «Я же говорила! - читался упрек в глазах Стрелец-бабы. - От мутантки надо было избавляться, пока была возможность!»
        - Поторопитесь, пожалуйста.
        - Но зачем утомлять его преподобие? - стараясь не выдать волнения, Виктор как бы между прочим вытащил шар с крестом. - Рассказать нам особо нечего, а грамоту передать я могу и один. Так будет быстрее и проще. Разве нет?
        - Нет. - Вид Крестовика на этот раз не произвел должного эффекта. Трехбровый лишь слегка склонил голову перед ним и сдержанно пояснил: - Его преподобие распорядился привести вас всех.
        Понятно. Против слова Магистра Крестовик не покатит. Это было плохо, очень плохо.
        - Мы не можем идти все, - все же предпринял последнюю попытку Виктор. - Среди нас… э-э-э…
        - Раненый? - уточнил Инквизитор.
        - Ну, можно сказать и так. Она, - Виктор кивнул на Костянику.
        - По-моему, ваша спутница вполне здорова и может передвигаться.
        - Она не может снять шлем.
        Виктор вкратце пересказал историю о плевальщике. Проклятье! Чем чаще повторяешь эту ерунду, тем менее убедительной она кажется.
        Однако крестоносец повелся. Поверил. Задумался…
        Наверное, от котловых плевальщиков пострадали многие Инквизиторы, и эта проблема была знакома орденским рыцарям.
        - Ей будет позволено присутствовать на аудиенции в шлеме с опущенным забралом? - спросил Виктор.
        - Это исключено, - покачал головой трехбровый. - К его преподобию следует входить с обнаженной головой.
        Солнцезащитных очков у рыцаря, разумеется, не оказалось. Впрочем, проявив некоторую смекалку, он все же нашел решение проблемы. Из поясного кармашка Инквизитор извлек черную повязку.
        - Вообще-то это для пленников, - пояснил он. - Но и для вашей спутницы сгодится. Пусть она перед аудиенцией снимет шлем и наденет повязку. И пусть не обижается.
        Костяника не обиделась. Обидчивость была для них сейчас непозволительной роскошью.
        - Надеюсь, больше причин для задержки нет? Тогда пойдемте. Его преподобие не любит ждать.
        Глава 24
        Шли довольно долго, плутая по бесконечным лабиринтам лестниц, мостиков, открытых настенных галерей и закрытых переходов. Кое-где хватало естественного освещения, попадавшего внутрь через узкие бойницы, кое-где горели факелы, а кое-где - не очень яркие электрические лампочки. Вот, выходит, для чего здесь использовались ветряки…
        Виктор уже потерял счет стражникам, которые молча расступались перед ними, и начал сомневаться в том, что сможет найти дорогу обратно.
        - Долго нам еще топать? - не выдержал Костоправ, когда они вышли на открытую смотровую площадку.
        - Его преподобие там, - лаконично ответил трехбровый, указав на башню с внушительной пристройкой, возвышающуюся на скалистой вершине. На башне развевался самый большой штандарт, а вот ветряков не было. Зато стояли бомбарды и даже пулеметы - аж две штуки, и притом не самого мелкого калибра. Из-за каменных зубцов выглядывала стража. Поблескивала оптика: кто-то из стражников смотрел в бинокль.
        Преодолеть последний участок пути им позволили не сразу.
        Сначала очередная стража (пара мечников, копейщик, стрелок с самопалом и Стрелец, вооруженный короткоствольным автоматом), охранявшая узкий проход, пропустила трехбрового к небольшому столику с диковинным аппаратом.
        Пластиковая коробка, уходящий куда-то в стену провод с прохудившейся обмоткой, сквозь которую в свете электрической лампочки поблескивала медная проволока, два рычажка, странного вида трубка… Ее рыцарь-проводник приложил к уху и рту. В нижнюю часть трубки он говорил, а через верхнюю, похоже, слушал. Виктору даже показалось, что он тоже различил чей-то искаженный хриплый голос, доносящийся из трубки. Впрочем, разговор велся на языке, которого Виктор все равно не понимал.
        - Еж твою медь! - тихонько пробормотал Костоправ, скользнув взглядом по медному проводу, тянувшемуся от переговорного устройства. - Это что за бандура такая? Неужто телефон?!
        Виктор тоже слышал об аппаратах, посредством которых до Бойни люди переговаривались на расстоянии. Вероятно, Инквизиторский замок был телефонизирован, и на это тоже уходила часть энергии ветряков.
        Судя по всему, трехбровый сообщил кому-то (возможно - самому Магистру) по телефону о прибытии гонцов и вызвал фуникулер.
        До башни они добирались по канатке во вместительной подвесной кабине - что-то вроде воздушной автоповозки - и в компании двух угрюмых арбалетчиков, дежуривших у бойниц.
        Канатная дорога работала все-таки за счет мускульной силы. Виктор увидел сверху, как на небольшой огороженной площадке низкорослый быконь, понуро опустив голову, вращает оплетенное ремнями и цепями колесо, которое приводило в движение их подвесной транспорт.
        Впрочем, в самой кабинке тоже имелся ворот, явно предназначенный для автономного движения. Если быконя внизу убьют или случится какая-нибудь другая неприятность, экипаж воздушной повозки мог самостоятельно перетащить ее по направляющим тросам куда нужно.
        Повозка двигалась медленно, с легким скрипом, ощутимо покачиваясь под порывами ветра. Честно говоря, было страшновато: не дай бог трос оборвется. А грохнуться с такой высоты - мало не покажется.
        - Не беспокойтесь, - провожатый заметил их тревогу. - Тросы крепкие, гондолы надежные. Не порвутся, не упадут.
        - Гандо… что? - нервно хмыкнул Костоправ. - Не порвутся, говоришь?
        - Помолчи, а? - поморщился Виктор. Пошлости лекаря и в обычное-то время сильно утомляли, а сейчас и вовсе были не уместны.
        Молчали, пока не добрались до башни Магистра.
        Там на верхней довольно просторной площадке их встретили десятка полтора стражников, среди которых оказалось с полдюжины Стрельцов, вооруженных старыми стволами. В сторонке стоял невысокий рыцарь в шлеме с опущенным забралом. На груди у рыцаря висели компактный пистолет-пулемет и бинокль. Судя по тому, что Инквизитор с закрытым лицом не принимал участия во встрече гонцов, а лишь наблюдал за ней, это была какая-то местная шишка. Начальник башенной стражи, что ли?
        «Все равно мог бы, блин, и поднять забрало, - подумал Виктор, испытывая легкое чувство беспокойства. - Чего он закрылся как перед боем? Вроде ж все свои». Инквизиторы, во всяком случае, должны были думать именно так.
        Или охрана Магистра всегда настороже? Бдит вне зависимости от обстоятельств?
        - Его преподобие ждет, - сообщил трехбровый. И добавил: - Сдайте оружие.
        Сдали. А что делать? Виктор, правда, немного удивился. Если изначально предполагается, что в войске Святой Инквизиции все такие верные, преданные, Посвященные и вообще крепко приложившиеся лбом о Ковчежец с крестиком, зачем тогда разоружать посетителей? Дань традиции? Перестраховка?
        - Обнажите головы.
        Ну да, еще одна неудобная традиция: на аудиенцию к Магистрам в шлемаках не пускают.
        Прежде чем поднять забрало и отдать шлем, Костяника крепко зажмурилась. Виктор помог повязать на глаза девушке черную повязку. Будем надеяться, что она поможет.
        Инквизиторы этим не удовлетворились. «Гонцов» развели в разные стороны и обшарили. Даже Костянику со Змейкой охлопали - быстро и деловито, впрочем, без намека на мужской интерес. Но все равно жуть как неприятно! Что за манеры, в самом деле? Вернее отсутствие таковых.
        - Э-э-э, грабли там не распускайте! - предупредил Виктор. - Девчонок не лапайте.
        - Руки, суки! - коротко, но выразительно прорычал Костоправ.
        Однако заводиться по-настоящему было поздно. Во-первых, вряд ли их кто-то понимал, кроме переводчика. А во-вторых, скорый обыск уже закончился. Кроме добровольно сданного оружия при «гонцах» больше ничего недозволенного не нашли. Только Крестовика и грамоту. И то, и другое у них изъяли.
        - Вообще-то письмо мы должны передать его преподобию лично в руки, - вяло запротестовал Виктор.
        Трехбровый кивнул. Но, как показалось Виктору, не ему, а начальнику башенной стражи. Тот отдал короткий приказ. Из-под опущенного забрала слова прозвучали глухо и пугающе.
        Острое чувство тревоги, кольнувшее сердце, все-таки немного запоздало.

* * *
        На них навалилась неожиданно и со всех сторон. На каждого - по три человека.
        Девчонок подмяли сразу. С Виктором и Костоправом крестоносцам пришлось немного повозиться, но внезапность нападения и численное преимущество были сейчас на стороне Инквизиторов. Всех четверых прижали к каменному полу, заломив руки за спину.
        Проклятье! И что бы это значило?
        - Мы гонцы! - прохрипел Виктор, пытаясь найти взглядом трехбрового, но видя перед собой лишь сапоги стражников.
        - Пустите, падлы! - скрежетал зубами Костоправ. - Бомбу с фитилем и бомбарду вам в зад, хренодолбы долбохреновы! Чтоб вы всю жизнь иглоносов рожали, мрази! Русским языком же сказано, мля: гонцы мы!
        Для пущей убедительности лекарь добавил еще несколько хлестких ругательств. Увы, русский язык, даже во всем его красочном многообразии, рыцари Святой Инквизиции не очень уважали.
        А может, всех посланцев, прибывающих к Верховному Магистру, здесь теперь принято встречать подобным образом? Военное время все-таки…
        Перед гонцами, в одночасье ставшими пленниками, присел на корточки давешний начальник башенной стражи. Одной рукой он придерживал висящие поверх нагрудника бинокль и пистолет-пулемет, в другой был шлем: теперь рыцарь не только поднял забрало, но и вообще снял свой железный горшок. По-птичьи склонив голову к плечу, Инквизитор весело разглядывал лежавших на полу людей.
        Белобрысые, взмокшие под шлемом волосы, радушная улыбка от уха до уха, насмешливый взгляд…
        - Твою м-мать! - с чувством выдавил Костоправ.
        Да уж, неприятная встреча. Виктор тоже узнал крестоносца. Брат Фридрих! Общительный улыбчивый палач при посольстве Святой Инквизиции. Они уже имели сомнительное удовольствие общаться с ним на Соловках. Но где те Соловки и где Андоррская Цитадель? Кто бы мог подумать, что пыточных дел мастер, оставленный братом Себастьяном в поморской крепости, так некстати окажется здесь?
        - Приве-е-ет! - доброжелательно и жизнерадостно протянул белобрысый. - Добро пожаловать, друзья! Рад снова видеть вас в полном здравии, хотя и не в полном составе. Мое почтение, дамы, - отвесив галантный кивок Костянике и Змейке, крестоносец снова повернулся к мужчинам-пленникам. - С вашим спутником что-то случилось?
        «Это он о Василе», - понял Виктор. И устало посоветовал:
        - Заткнулся бы ты, а?
        - Чурка белобрысая, - добавил от себя Костоправ.
        - Ах, все-таки случилось, - брат Фридрих не заткнулся и даже не обиделся, но посерьезнел и почти искренне посочувствовал. - Вот беда-то! Примите мои соболезнования, друзья. Да, тяжелые сейчас времена. Опасные. Не всегда совместимые с жизнью.
        Он огорченно покачал головой. И снова улыбнулся:
        - Но зато, я вижу, вы обзавелись милой подругой…
        Виктор покосился на лежавшую чуть поодаль Костянику. Во время схватки с ее глаз сползла черная повязка, и теперь девушка жмурилась изо всех сил. Вот только смысла в этом уже не было никакого. Проклятый Фридрих знал, кто они и кто она. Палач-Инквизитор, конечно же, видел красные глаза Костяники. Еще тогда, на Соловках.
        - Очень необычной подругой. Признаюсь, когда я заметил вас в бинокль, то не смог угадать, кто с вами приехал. А тут такая приятная неожиданность. Сюрприз-сюрприз, что называется…
        Белобрысый болтал без умолку. Как явствовало из его слов, Инквизиторы раскусили «гонцов» уже давно. Трехбровый с самого начала знал, кого ведет к Магистру, и стража его преподобия знала, кого принимает. И на спасительный Крестовик уповать уже не стоило.
        - Дед Федор тоже здесь? - спросил Виктор. Честно говоря, он бы не удивился, если бы так и было. Раз брат Фридрих сам добрался до Андорры, он вполне мог притащить с собой и старейшину Соловецкой общины.
        - Старик-помор? - белобрысый Инквизитор выразительно поднял брови и развел руками. - Вообще-то мой путь был долгим и опасным. Сначала - морем с викингами. Потом - через германские земли. Потом - через французскую Скверну с небольшим отрядом сопровождения. Я вез сюда важные вести, и старик оказался бы обузой. К тому же самое главное, что помор знал, он мне рассказал. Нет, он не здесь. Он уже в лучшем мире. Или в худшем. Наверное, все-таки в худшем. Бедняга так и не приобщился к благодати Черного Креста.
        Возле Фридриха присел трехбровый.
        - Это точно они? - спросил он по-русски, явно с таким расчетом, чтобы гонцы-пленники тоже поняли его слова и до конца уяснили свое незавидное положение.
        - Онее не бывает! - энергично кивнул брат Фридрих.
        Шутник, туды ж его…
        - Тогда хватит болтать. Его преподобие ждет.
        Это был конец. И не предпринять отчаянную, хотя и безнадежную уже попытку освободиться было нельзя.
        Предприняли. Костоправ и Виктор дернулись одновременно. Яростно забилась в руках Инквизиторов Змейка. Только Костяника благоразумно не стала вырываться. Хотя именно у нее, как у обладательницы не по-человечески гибких суставов и верткого тела, шансов выскользнуть было больше, чем у других. Но беда в том, что без других она с этой башни все равно никуда бы не делась. Да и с другими шансов почти не было.
        Крестоносцы не дали подняться никому.
        Безоружные и прижатые к полу, пленники ничего не смогли сделать. Лишь ревущему, словно быконь на случке, Костоправу каким-то чудом удалось раскидать двух Инквизиторов из навалившейся на него троицы, но белобрысый палач и трехбровый рыцарь вовремя пришли на помощь оставшемуся крестоносцу. Виктор сумел извернуться и отпихнуть в сторону одного башенного стражника, однако с двумя другими совладать не смог.
        Девчонок рыцари удержали и так, а вот Виктора и Костоправа Стрельцы приласкали прикладами. Причем хорошенько так приласкали: Виктор потерял сознание. Последней его мыслью была мысль о том, что для этого, наверное, с них и снимали шлемы. Чтобы проще вырубить, если «гонцы» начнут дергаться.
        Глава 25
        Он очнулся оттого, что болела ушибленная голова и ныли запястья заломленных за спину рук. Сразу стало понятно: руки связаны, причем крепко, профессионально и на совесть.
        Взгляд вправо, влево… Рядом лежали Костяника, Змейка и Костоправ. Тоже со связанными руками. Лекарь, по лицу которого растекались аж два кровоподтека, видимо, получил, что называется, с добавкой и в себя еще не пришел. Девушки, которых скрутили без избиения, были в сознании. Костяника больше не жмурилась. Незачем. Она молча смотрела перед собой красными глазами.
        Их бросили у стены, до потолка расчерченной узорами из ровных черных крестиков. На потолке - тоже крест. Один, но большой.
        Это была явно не темница. Застенки для узников так не расписывают. Да и слишком чисто здесь для узилища. Чисто и светло, хотя узкие окна-бойницы плотно закрыты изнутри большими щитами.
        Может, замковая часовня?
        Виктор огляделся еще раз. Просторная комната. Мебели мало. Под потолком светила слабенькая электрическая лампочка, по углам - свечи в подсвечниках. Еще одна свеча горела на широченном столе, рядом с выключенной настольной лампой. Возле стола возвышалось массивное кресло с высокой спинкой. В дальнем простенке стоял сейф. Большой, ржавый. Тяжелый: видно было, как ножки продавили потемневшие от времени струганые доски пола.
        За сейфом на небольшом возвышении лежал знакомый уже Виктору ларец. Орденская святыня. Ковчежец. Над ларцом висело треснувшее зеркало. Перед Ковчежцем на коленях стоял Инквизитор. Черный крест на плаще, рыцарский меч на перевязи, лоб прислонен к гладкому боку ларца.
        Виктор видел только стриженый затылок, но сразу понял, что это Магистр Йохан. Не то чтобы узнал, а именно понял. Догадался, почувствовал. Что, впрочем, было нетрудно: их ведь вели на аудиенцию. Вот и привели… Интересно, что он здесь делает? Молится?
        Больше в помещении никого не было. Стражники, трехбровый переводчик и брат Фридрих остались за дверью.
        И это странно. Отсутствие стражи еще можно объяснить: пленники-то связаны. Но как Магистр будет говорить с ними без толмача? Или с ними уже и разговаривать не намерены?
        Нетерпеливо заерзала на полу Змейка, наблюдавшая за Костяникой. Ну да, ясно чего ждет Стрелец-баба.
        Благодаря своим необычайно гибким суставам Костяника могла освободиться из любых пут в любое время. Но - умница - этого секрета она Инквизиторам не открывала. Ждала, видать, пока очнутся остальные и хоть немного прояснится ситуация.
        Костяника вопросительно глянула на Виктора. Тот едва заметно качнул головой. Рано. Костоправ еще валяется без сознания. Да и избавившись от веревок, Костяника вряд ли сможет быстро освободить кого-нибудь еще, а в одиночку с Магистром она не справится. К тому же Йохан может кликнуть стражу. Нет, к последнему и по сути единственному их козырю прямо сейчас прибегать не стоит. Потом. Позже.
        Стараясь не сильно шуметь, Виктор сел, опершись спиной о стену. Склонившийся перед Ковчежцем Инквизитор на это никак не отреагировал.
        Теперь Виктор смог увидеть немного больше. Например, оружие, сложенное на столе. Там был даже трофейный топор с кристаллом. Даже полупустые колчаны с арбалетными болтами. Под подсвечником с горящей свечой стоял аппарат вроде того телефона, по которому говорил трехбровый. Рядом были аккуратно разложены иглы, крюки, щипцы и еще какие-то приспособления, явно из палаческого арсенала. Видимо, к категории пыточных инструментов относился и непонятный ящичек с проводами, оголенными на конце, и с вращающейся ручкой.
        Костоправ приходил в себя шумно: хриплый трехэтажный мат заполнил все помещение. Такое игнорировать было уже нельзя.
        Инквизитор прервал молитву и поднял голову. Он обернулся не сразу, но Виктор увидел его лицо в зеркале над Ковчежцем. Да, это был тот самый крестоносец, который обносил ландскнехтов орденской реликвией. Верховный Магистр Йохан Остландский. Выбритые скулы, поджатые тонкие губы, горящие глаза фанатика, высокий лоб, на котором - Виктор отчетливо различил это в смешанном электрическом и свечном свете - отпечатался черный крест с ларца. След от Ковчежца быстро впитывался в кожу.
        И что бы все это значило?
        - Что за хрень тут происходит?! - похожий вопрос, видимо, мучил и Костоправа. Хотя лекарь говорил вполголоса, в напряженной гулкой тишине пустой комнаты его «полголоса» прозвучало как глас вопиющего в пустыне. - Нам толмач не положен, что ли?
        Магистр поднялся с колен и повернулся к пленникам.
        - Переводчик не понадобится, - неожиданно ответил он. На чистейшем русском, между прочим.
        Ну, надо же! Виктор ошарашенно захлопал глазами. Сначала трехбровый, потом брат Фридрих, теперь сам его преподобие… И все, блин, знатоки великого и могучего. Прямо не Орден Святой Инквизиции, а клуб любителей русского языка!

* * *
        - Удивлены? - на лице Йохана Остландского появилась насмешливая и не очень искренняя улыбка. - Думали, Верховный Магистр Святой Инквизиции не знает русского?
        «А откуда бы ему знать-то? - мысленно прикинул Виктор. - Разве что…»
        - Служба в русской миссии? - спросил он.
        Мало ли… Может, свою молодость Магистр провел где-нибудь в Бухте. Хотя, что-то слишком складно шпарит этот Инквизитор для обычного миссионера. Почти без акцента. Вернее, с акцентом, но так говорят, скорее, когда забывают родной язык, а не когда недоучили чужой.
        Магистр загадочно улыбался.
        - А может ты, сука, сам русский? - не сдержался Костоправ. - А, мать твою? Может, никакой ты не Йохан?
        А, ёханый бабай?
        Лекарь присовокупил еще несколько забористых ругательств. То ли счел, что терять им все равно уже нечего, то ли просто высказался в сердцах. Или он просто так проверяет собеседника?
        С лица Инквизитора сползала улыбка. Ишь ты, а ведь понял! Все понял! И, видать, не понравилось его преподобию такое общение.
        Крестоносец процедил несколько ответных ругательств из безграничного запаса великого и могучего. Причем сделал это так смачно, что у Виктора отвисла челюсть. Магистр Святой Инквизиции, оказывается, способен потягаться в сквернословии даже с Костоправом. Кто бы мог подумать?!
        - Вот же ж мля! Точно русский, - вытаращился Костоправ. Впрочем, радости от негаданной встречи с земляком он явно не испытывал.
        - Иван, - сухо добавил крестоносец. - Это мое настоящее имя. Но я им давно не пользуюсь. Йохан Остландский звучит более… м-м-м… уместно, скажем так.
        «Иван! - Виктор обалдело смотрел на Инквизитора. - Надо же! Его преподобие Магистр Святой Инквизиции Иван Русский! Хренасе!»
        - Ванюшка-вонючка? - процедил Костоправ. - И откуда ж ты здесь такой нарисовался, земеля гребаный?
        - Москва, если это тебя так сильно интересует, - усмехнулся Инквизитор.
        Виктор и Костоправ переглянулись. Затем оба, не сговариваясь, перевели взгляд на Костянику. Когда они шли по Большому русскому Котлу, их красноглазая проводница предупреждала, что в Москву лучше не соваться. Они тогда обогнули столицу по дальнему Подмосковью.
        - Я слышал, Москву даже мутанты стороной обходят, - заметил Виктор.
        - Некоторые обходят, некоторые заходят, - пожал плечами Иван-Йохан. - Но жить там - да, тяжко. Человек, конечно, такая скотинка, которая ко многому привыкает, однако и для него есть предел. Собственно, в столице люди почти не живут. Когда я уходил, там оставались только самые упертые. Впрочем, их, наверное, уже схарчили.
        - А ты, значит, на Запад подался.
        - Не я один. Просто дойти смог только я. А что? - Магистр хмыкнул. - Раньше, до Бойни, в лучшие времена из России тоже эмигрировали лучшие люди.
        - Не уверен, что так уж и все были лучшими, - заметил Виктор.
        - Это ты себя, епть, лучшим называешь? - Костоправ высказался жестче.
        - Сейчас времена худшие, - Йохан посерьезнел. - Настолько худшие, что просто быть лучшим - глупо. Понятия плохо и хорошо утратили смысл. Це-ле-со-об-раз-ность - вот что теперь актуально. В мире, где мутанты и люди грызутся друг с другом, а люди порой оказываются страшнее любой твари, нужна более ощутимая опора, чем умение отличать добро и зло. В этом мире нужна вера и верность. И готовность идти до конца ради высшей цели, которой служишь. Сейчас выживает не лучший, а способный, умелый, преданный и полезный.
        - Кому? - невесело усмехнулся Виктор. - Кому полезный-то? Преданный кому?
        - Черному Кресту, - торжественно ответил Магистр. Фанатичный блеск в его глазах стал заметно сильнее. - Я, как и вы, вступил на земли Святой Инквизиции простым ландскнехтом. Я прошел Посвящение и очищал Скверны. Я показал, на что способен, и был замечен. И отмечен. Я был принят в рыцари. Потом поднялся еще выше. И еще.
        «Выслужился, - подумал Виктор с неприязнью. - Интересно, по какому количеству голов ты поднялся так высоко, землячок? Сколько крови ты пролил ради этого в Котлах и за их границами? И была ли это только кровь мутантов?»
        - Для Святой Инквизиции и Черного Креста не важно, откуда ты родом, - вдохновенно продолжал Магистр. - Важно лишь одно: какую пользу после Посвящения ты можешь принести и на каком посту от тебя будет больше прока. Кто-то становится мясом, а кто-то отдает мясу приказы.
        «И отправляет его в мясорубку», - Виктор смотрел на крестоносца.
        - Это было и есть. Всегда и везде. Но далеко не везде и не всегда высшие посты достаются достойным. А в Святой Инквизиции происходит именно так. Преданных слуг у Черного Креста много, но лишь самых способных он приближает к себе. И лишь из самых способных Крест выбирает Верховного Магистра.
        Выбирает? Интересно, это иносказание такое, или данное утверждение следует воспринимать буквально?
        - На текущий период выбран я. - Йохан закончил речь. Выдохнул. И продолжил уже другим голосом - спокойным и деловитым: - Ладно, все это лирическое отступление. Теперь давайте поговорим о деле. О вашем деле.

* * *
        Повисшую паузу Виктор пережидал молча, угрюмо наблюдая за Магистром и за связанными товарищами. Костоправ, против ожидания, тоже не высказался. Наверное, подбирал наиболее подходящие случаю выражения. Или он уже находится в таком состоянии, когда не хочется даже материться?
        - Брат Фридрих вас опознал, - наконец, снова заговорил Йохан. - Это во-первых.
        Еще одна пауза. На этот раз, впрочем, совсем короткая.
        - Во-вторых, единственный славянский полк ландскнехтов Святой Инквизиции под предводительством брата Якуба, сражался на побережье Бискайского залива. Ваша русская рота тоже была там.
        - Ага, была, - невесело усмехнулся Виктор. - Прикрывала твое бегство.
        - Прикрывала эвакуацию орденской Святыни, - сухо поправил его Инквизитор и продолжил: - Рыцари и ландскнехты, прошедшие Посвящение, должны были выполнить приказ Магистра и стоять насмерть. Должны были не потому, что обязаны, а потому, что после Посвящения физически невозможно нарушить приказ, отдаваемый высшим начальством от имени Черного Креста.
        «Почему невозможно? - гадал Виктор. - Наркота? Зомбирование? Какая-нибудь Инквизиторская дрянь, вроде Смрада Скверны? Как ларец с крестиком на боку делает людей НАСТОЛЬКО покорными?»
        - Но, судя по тому, что вы не остались там, на берегу, вам удалось дезертировать. Следовательно, вы не прошли Посвящение, - Йохан наморщил лоб, то ли задумавшись о чем-то, то ли что-то вспоминая. - Насколько я помню, весь славянский полк так и не успел приобщиться к Черному Кресту. Вероятно, вы оказались в числе непосвященных.
        Да, так и было. Они оказались…
        - И сейчас вы действуете, исходя из своих личных интересов, - продолжал демонстрировать свою проницательность Магистр. - Вам каким-то образом удалось завладеть Крестовиком гонца и его посланием. Возможно, вы получили и то, и другое силой. А затем с неведомой… пока неведомой мне, - многозначительно повторил Инквизитор, - целью вы появились здесь. Причем, судя по трофею, - Йохан взял со стола и повертел в руках топор с кристаллом. - Это ведь трофей, верно? Так вот, судя по трофею, вы пробивались сюда с боями. Вероятно, у вас была для этого весомая причина.
        Пристальный взгляд, еще одна пауза.
        - Но есть и другое объяснение вашему появлению, - морщины на лбу Магистра пролегли глубже. - Не исключено, что вы пришли сюда не по своему разумению, а по воле хозяев заокеанской Скверны, которые подчиняют себе любого, кто не отмечен спасительной печатью Черного Креста.
        Ну да, конечно… Ментальное воздействие Тотемов уже не было секретом для Инквизиции.
        - Надеюсь, выяснить это не составит труда, - Йохан холодно улыбнулся, окинув взглядом стол с оружием пленников и пыточными инструментами. - У меня также имеется несколько вопросов к вашей подруге-мутантке… Пока мы не распрощались с ней навсегда.
        «Гад! Ублюдок! Мразь!» - Виктор стиснул зубы. Не пора ли дать знак Костянике? Пусть попытается освободиться девочка… Нет, все-таки рано.
        - Но есть еще одна тема для разговора, которая меня очень интересует, - неожиданно добавил Магистр.
        Очередная пауза. Видимо, она задумывалась как интригующая.

* * *
        - Брат Фридрих утверждает, будто вы прибыли из некоей сибирской земли, снова зазвучал голос крестоносца. - В Соловках вы с ним об этом так и не договорили. Значит, поговорите сейчас со мной.
        - А ряха не треснет? - уныло осведомился Костоправ, чем вызвал лишь еще одну усмешку Инквизитора.
        - Почему ты решил, что мы будем говорить? - прямо спросил Виктор.
        - Потому что вы будете, - прозвучал спокойный и уверенный ответ.
        - Позовешь своего Фридриха и устроишь здесь пыточную? - хмуро поинтересовался Виктор.
        - Может быть. А может быть и нет. То есть я хотел сказать, что вашу мутантку мы будем пытать в любом случае. Твари, порожденные Скверной, - это твари, порожденные Скверной, и они должны сдохнуть. Но незамутненный разум человека открыт для истинной благости и веры. Даже если вдалбливать благость силой и обращать в веру чужими руками.
        Виктор не очень понимал, о чем говорит Магистр. Тот заметил его непонимание и выразил свою мысль яснее:
        - Когда вы пройдете Посвящение, то сами, честно и без всяких пыток, расскажете обо всем, о чем вас спросят. Это если ваш разум чист. Ну, а если он уже пропитан Скверной и занят ею, - Йохан вздохнул и закатил глаза, - …что ж, тогда придется пытать и вас тоже. Я не очень уверен в успехе… Занятый разум обычно сопротивляется, но попробовать все же стоит. Как считаете?
        Ему никто не ответил. Только Костоправ буркнул что-то нелицеприятное, да неразборчиво и зло прошипела какое-то ругательство Змейка. Причем Виктор так и не понял, кому оно предназначалось: Магистру или Костянике, которая не спешит освобождаться из пут.
        - Посвящение все прояснит и все расставит на свои места. Кстати, именно поэтому вы здесь, а не в подвалах Цитадели. Я стараюсь без особой нужды не выносить Ковчежец из своей башни. Реликвии, знаете ли, нужно беречь. Проще было привести вас сюда. Я также приказал принести ваши вещи, - Йохан кивнул на оружие пленников. - Вещи, правда, не умеют говорить, и пока я узнал немногое. Но кое-что все же узнал. Узнал, например, что вы побывали во французской Скверне, - Магистр вынул из колчана Змейки арбалетную стрелу с шипом иглоноса, задумчиво осмотрел ядовитого червя и пояснил: - Такие твари водятся только там. Еще мне известно, что вы имели дело или вступали в бой с воинами, приплывшими из-за океана, - Инквизитор тронул трофейный топор с кристаллом на рукояти. - Надеюсь, вы расскажете больше. После Посвящения или после пыток. Брата Фридриха я могу позвать в любую минуту, а могу и не звать. Честно говоря, мне бы пока хотелось обойтись без посторонних. Я запретил своим людям входить сюда без приказа, но все необходимые инструменты, - еще один кивок - теперь уже на пыточный арсенал, - как видите, уже здесь.
На всякий случай.
        - Внушительная коллекция… - скривился Виктор.
        - Вполне, - согласился Инквизитор. И развил тему: - Особые надежды я возлагаю на эту штуку, - он ласково погладил аппарат с вращающейся ручкой и смотанными проводами. Затем несколько раз сильно крутнул ручку.
        Между свисающими с края стола контактами на концах проводов защелкало и проскочила искра.
        - Ручной генератор высокого напряжения, - с любезной улыбкой ввел пленников в курс дела Магистр. - Динамо-машина. Есть основания полагать, что если пропускать вырабатываемый ею ток через голову… э-э-э… пациента, его разум может хотя бы на некоторое время освободиться от чужого влияния.
        Продолжительный сеанс электрошока не только разрушает мозг, но и нарушает инородные связи и внедренные извне алгоритмы действий. В общем, возможно, с помощью этой машинки удастся получить необходимую информацию даже от человека, попавшего под власть ментала из Скверны, причем прежде, чем носитель информации погибнет или сойдет с ума. Это, правда, пока только теория, подтвержденная лишь частично…
        - Частично - это как? - не понял Виктор. - Вы проводили испытания на пленных?
        Магистр покачал головой:
        - Пришельцев из-за океана не так просто взять в плен живыми. А пленных практически невозможно доставить сюда. Нет, прибор я проверял на своих людях. Но результаты обнадеживают. После длительного воздействия на мозг электротоком человек, который не превращается в овощ, на время, на очень короткое время, но все же забывает о том, что проходил Посвящение. Потом все возвращается на круги своя… но на несколько минут даже самый преданный Черному Кресту Инквизитор утрачивает свою безоговорочную преданность. А если электричество освобождает от благостного воздействия Черного Креста, возможно, таким же образом удастся очищать разум и от Скверны. Если вы находитесь под ее влиянием, мы попробуем очистить вас. Не уверен, что получится, но мы попробуем.
        - У-у-у, экспериментаторы долбаные, мать вашу! - процедил сквозь зубы Костоправ.
        Магистр лишь пожал плечами:
        - Святая Инквизиция должна совершенствоваться во всем. Мы обязаны восстанавливать утраченный прогресс во славу Черного Креста. Нам нужно развиваться.
        - В пыточном искусстве? - невесело съязвил Виктор.
        - Это искусство ничуть не хуже любого другого, - на полном серьезе ответил Йохан. - Умение изощренно умертвлять или причинять боль тоже двигает человечество вперед.
        «А ведь возможно этот маньяк прав!» - подумал Виктор.
        - Но начнем мы, как я уже говорил, с более приятной и менее болезненной процедуры, - продолжил Магистр. - С Посвящения. Может быть, после того, как вы проникнитесь величием Черного Креста, из вас получатся верные и полезные ему слуги. Из вас троих…
        Йохан неприязненно покосился на Костянику:
        - Тот, кто уже несет на себе печать Скверны, для Креста потерян.
        Костяника ответила ему злым взглядом красных глаз.
        - Итак, приступим.
        Магистр посмотрел на ларец, перед которым недавно молился.
        - Или, может быть, кто-то хочет что-нибудь рассказать сейчас, до Посвящения? Например, о том, зачем подданным далекого сибирского княжества вступать в ряды ландскнехтов Святой Инквизиции и зачем им забираться в Андоррские горы.
        «Ага, расскажем мы, держи карман шире», - Виктор мысленно послал Инквизитора куда подальше.
        И услышал голос Змейки.
        - За картой! - негромко, но четко произнесла Стрелец-баба.
        Виктор удивленно посмотрел на девушку. Быстро же она колется. Или тут другое?
        - Поморская карта с Соловков. Где она?
        Или Стрелец-баба предприняла отчаянную попытку получить информацию, за которой они пришли, из первых уст?
        А в самом деле, что мешает крестоносцу ответить на вопрос беспомощных пленников?
        Ничего…
        - Ах, во-о-от в чем дело, - с улыбкой протянул Магистр. - Вам нужна русская карта. Для Сибирского князя, небось, стараетесь? Что ж, похвально, похвально. Слуга, верный одному господину, будет верно служить и другому. Если, конечно, его разум не загажен Скверной и благополучно пройдет Посвящение.
        Затем Инквизитор добавил со странным выражением в голосе:
        - А вы действительно уверены, что она вам так уж необходима, эта карта?..
        Еще одна улыбка. Какая-то не очень веселая, правда.
        - Карта поморов там, - так и не дождавшись ответа, Йохан небрежно махнул рукой в сторону массивного сейфа. - Только не думаю, что сейчас от этой старой бумаги будет какой-то прок.
        «Ну да, - подумал Виктор. - Сейчас по Инквизиторским землям прут перьеносцы, а обозначенные на карте военные объекты - слишком далеко. Вряд ли у Ордена осталось время их искать и проверять».
        - Шифр сейфа, кстати, знаю только я, - добавил Магистр, - видимо, заметив радостный огонек в глазах Змейки. - А ты, милая барышня, заслужила право первой пройти Посвящение.
        Радость в глазах Стрелец-бабы погасла.
        Глава 26
        Магистр бесцеремонно тащил Змейку к Ковчежцу за косу. Связанная девушка выла и извивалась, но вырваться, конечно, не могла.
        - А-а-а! Пусти, сука! Урою, ублюдок! Хрен на жопу намотаю! - Костоправ орал так, будто за волосы сейчас тягали его самого.
        Никто не вбегал и не пытался его утихомирить. Видимо, нечто подобное ожидалось, и стража действительно не смела войти без приказа Йохана.
        Сам Магистр лекаря не слушал. Похоже, он сейчас вообще ничего не слышал и не замечал, полностью сосредоточившись на Змейке. Чем ближе Инквизитор подтаскивал Стрелец-бабу к Ковчежцу, тем отчаяннее она билась у него в руках и тем сложнее было с ней совладать.
        «Вот он, подходящий момент! - решил Виктор. - Это шанс. И другого уже может не быть». Если Змейку ткнут лбом в Ковчежец, и если она, как говорит Магистр, «проникнется величием Черного Креста», то первым делом Стрелец-баба сообщит крестоносцу о возможностях Костяники.
        Значит, больше медлить нельзя. Нужно действовать, пока все внимание Инквизитора отвлечено.
        Виктор кивнул Костянике. Шепнул одними губами:
        - Пора.
        Указал взглядом на стол, заваленный оружием. Пока Йохан возится со Стрелец-бабой, пока визг Змейки и ругань Костоправа заглушают все прочие звуки, есть возможность незаметно проскользнуть к столу и тогда… может быть…
        Быть может…
        Костяника сбросила веревки с такой легкостью, словно они и не были завязаны. Умница, все поняла правильно. Не стала освобождать Виктора и Костоправа: на то, чтобы распутать узлы на их руках, потребовалось бы слишком много времени. Костяника вскочила с пола и метнулась к столу.
        Она даже успела схватить первое, что попалось под руку, - ландскнехтский меч-кошкодер. Но…
        Проклятый Магистр! У него будто глаза появились на затылке. Инквизитор все-таки заметил!
        Бросив Змейку мордой в пол, крестоносец отскочил к Ковчежцу, заслоняя его собственным телом и вырывая из ножен клинок. Костяника перепрыгнула через валявшуюся на полу Змейку, да так, что опущенный конец ландскнехтского меча чуть не задел Стрелец-бабу. Потом - попыталась неумело атаковать.
        Конечно, ничего не вышло. Йохан, который явно был опытным бойцом, вооруженным к тому же более длинным клинком, первым же ударом вышиб кошкодер из тонкой девичьей руки, взмахнул своим мечом… на Костянику.
        «Нет!» - внутри у Виктора все оборвалось.
        Однако убивать свою жертву Инквизитор не стал. Пока, во всяком случае. Смертоносное лезвие сверкнуло в свете электрической лампы над головой Костяники, и в голову девушки впечаталась тяжелая рукоять рыцарского меча.
        Удар был страшен: Костяника, споткнувшись о Змейку, рухнула на стол, словно сбитая быконем.
        Стол опрокинулся. На пол упала лампа, подсвечник и телефон, посыпалось оружие и пыточные инструменты. Из колчанов выпали арбалетные болты. Только кресло - массивное, неподъемное - осталось стоять, где стояло.
        На правом подлокотнике Виктор заметил ничем уже не прикрытый округлый выступ, подозрительно похожий на большую кнопку.
        Кнопку от чего? От потайного самострела? От упрятанного в кресле самопала или старого ствола со взведенным спуском? От механизма какой-то ловушки? Или от порохового заряда, который в случае опасности должен здесь уничтожить всё и вся? Виктор этого не знал. И знать не хотел. Он смотрел на сбитую с ног девушку.
        Костяника не шевелилась. По голове текла кровь, такая же красная, как ее глаза.
        Магистр вложил меч в ножны.

* * *
        - Ах, ты ж сволочь! - теперь вместе с Костоправом заорал и Виктор.
        Магистр их по-прежнему не слушал. И на Змейку больше не смотрел. Перешагивая через рассыпавшиеся железки, разъяренный крестоносец надвигался на Костянику:
        - Хочешь, чтобы тобой занялись в первую очередь, мутантка?!
        Никакой реакции.
        - Мразь! Сука! Урод! - Виктор не понимал даже, осталась ли Костяника жива после такого удара. Красные глаза невидяще смотрели на потолок с крестом…
        Зато неожиданную живость вдруг проявила Змейка. Движения Стрелец-бабы были быстрыми и точными. Когда она вскочила на ноги, Виктор понял: кое-что Костяника все-таки сделать успела. Атакуя Магистра и перепрыгивая через Змейку, она рассекла веревки на руках пленницы, и теперь у освобожденной Змейки была возможность завершить то, чего не удалось сделать Костянике. Прыжок, еще один…
        Стрелец-баба передвигалась с бесшумной кошачьей грацией и со стремительностью соболяка. Не сбавляя скорости, она подхватила с пола арбалетную стрелу с шипом иглоноса - ничего более подходящего под руку, наверное, не попало. Сорвала защитный колпачок из комочка сухого, туго скрученного кронового мха.
        Еще прыжок…
        Непостижимым образом Йохан заметил (а может быть, почувствовал) и эту угрозу тоже. Его рука снова метнулась к мечу, но в этот раз Инквизитор все же опоздал.
        На какую-то долю секунды Змейка опередила Магистра. Одна рука Стрелец-бабы перехватила его меч раньше, чем это сделал сам крестоносец. Вторая - приставила к горлу Инквизитора острие стрелы.
        Ай, молодца!
        Йохан скосил глаза вниз. Конечно, он увидел и арбалетный болт, уткнувшийся ему под подбородок, и шип иглоноса.
        Магистр стоял неподвижно. И… презрительно улыбался.
        Змейка вынула из ножен меч Инквизитора и отбросила в сторону. Металл звякнул об пол, но кривая ухмылка не сходила с губ крестоносца.
        - Не дергайся! - в наступившей тишине прозвучал похожий на змеиное шипение голос Стрелец-бабы.
        И голос Магистра - тихий, спокойный, невозмутимый и насмешливый:
        - Дура. Ну, ты и дура! Надеешься напугать стрелой и ядом иглоноса того, кто служит Черному Кресту?
        Это было сказано так, будто шип иглоноса на стреле - ничего не значащая ерунда.
        - Думаешь, я пойду против интересов Креста и отпущу вас только для того, чтобы сохранить свою жизнь?
        «Только?» Однако же!
        «Это не блеф», - понял Виктор. Магистр действительно не боялся. Даже намека на страх не было ни в его словах, ни в его глазах.
        Да, не зря черное перекрестие с ларца-Ковчежца впитывалось в голову Магистра. И ведь, наверное, в эту голову оно впитывалась чаще, чем в чью-либо другую. Йохан был таким же зомбированным фанатиком, как и прочие рыцари Святой Инквизиции. А может, еще большим фанатиком, чем вся Инквизиция, вместе взятая.
        Крестоносец уже не смотрел ни на Змейку, ни на примотанный к стреле ядовитый шип. Его взгляд, полный преданности и благоговения, был устремлен на Ковчежец. На лице Магистра застыла умиротворенная улыбка, бледные губы чуть заметно шевелились. Вне всякого сомнения, он готов был умереть.
        «А ведь он позовет стражу! - вдруг отчетливо осознал Виктор. - Вот сейчас закончит молитву и позовет».
        Змейка тоже поняла, что смерть, даже мучительная смерть от яда иглоноса, Йохана не страшит. Но растерялась Стрелец-баба лишь на мгновение.
        - Слышь, ты, герой, - свирепо процедила она. - А если я завалю тебя, а потом раздолбаю нафиг этот твой сундучок с крестиком? Вон тот молоточек, - Стрелец-баба кивнула на трофейный топор перьеносцев с багровым кристаллом на рукояти, - пробивает латы и черепа быконей. Думаю, им можно расколоть и этот ящик. Ну? Как тебе понравится такой расклад?
        Такой расклад Йохану Остландскому явно не нравился. Змейка нащупала слабое место крестоносца. Она еще не договорила, а Инквизитор уже сделался белым как снег. Вот теперь его охватил не страх даже, а панический ужас. За сохранность Ковчежца Магистр переживал куда больше, чем за собственную жизнь.
        Зашевелилась на полу Костяника. «Жива! - с облегчением подумал Виктор. - Слава Богу, жива!»
        Костяника приходила в себя.
        Йохан больше не улыбался. Зато удовлетворенно скалилась Змейка.
        Звать стражу Магистр не стал. Магистр растерянно глянул на кресло со странной кнопкой в подлокотнике. Но сейчас ему до него не добраться.
        А в следующую секунду произошло то, чего Виктор никак не ожидал. Подобного вообще не ждал никто из них.

* * *
        - Змейка! Ковчежец!
        Первой ЭТО заметила Костяника.
        Потом и Виктор увидел, как ларец с крестом на боку, все это время неподвижно стоявшей под зеркалом, вдруг раскололся. Сам! Без какого бы то ни было воздействия извне.
        Хотя, пожалуй, «раскололся» - не совсем подходящее слово. Он будто бы раскрылся, как цветочный бутон. Или, скорее, как распахнутые изнутри воротца.
        Вот именно: изнутри! Вот именно: воротца!
        Внешний слой орденской реликвии - дерево, сталь, пластик, золотая отделка - оказался не монолитным. Где-то там внутри скрывалась механическая или живая сила, способная за долю секунды сбросить оболочку ларца, чтобы явить на свет…
        Новый ларец?
        Существо?
        Да, все-таки это было существо! Ковчежец Святой Инквизиции оказался всего лишь футляром, скрывавшим в себе истинную святыню! Живую!
        Под развалившимися и повисшими на каких-то креплениях и петлях фрагментами Ковчежца Виктор увидел небольшую коробочку почти прямоугольной формы, но с округлыми краями. Она напоминала одновременно и черепаший панцирь, и раковину моллюска, а главное - идеально помещалась в Ковчежец. Что, впрочем, и неудивительно, если орденская реликвия изготавливалась специально для нее.
        Бронированный паук - вот на что еще ЭТО было похоже.
        Из углублений снизу, сверху и по бокам расправились… Щупальца? Ноги? Нужно знать об этой штуке больше, чтобы сказать наверняка. Какие-то жесткие хитинистые отростки, снабженные крючьями и присосками, вроде тех, что были у морских моллюсков из Пролива Смерти. Только поменьше, конечно.
        И еще одна примечательная деталь. Пожалуй, самая примечательная и самая главная. На гладком торце живой «коробочки» зияла крестовидная прорезь, точь-в-точь повторяющая очертания той, что была прорезана во внешнем слое Ковчежца, и, по всей видимости, совпадавшая с ней. Из прорези панциря-коробки выпирали мясистые, похожие на губы складки, перемазанные черной «слюной». Похоже, именно эта «слюна», вырабатываемая живым ларцом-в-ларце, и метила лбы рыцарей и ландскнехтов.
        Метила, впитывалась в головы, порабощала разум, покоряла тело…
        - Японский бог! - пробормотал пораженный Костоправ.
        «Бог!» - зацепился Виктор за второе слово. Бог! Только не какой-то там непонятный японский. Инквизиторский.
        «Да ведь это же и есть Крест!» - вдруг осенило Виктора. Тот самый Черный Крест, которому поклоняется вся Инквизиция. Он не имеет никакого отношения к отголоскам старой религии, распространенной до Бойни, он не имеет ничего общего с теми крестами, которые до сих пор чтят в Сибири. И в то же время он вовсе не абстрактное понятие, он - не намалеванный на стене или вышитый на рыцарском плаще рисунок. Он - здесь, перед ними, он - ЭТО.
        Мутант! Вот он кто! Еще один мутант, сумевший подмять под себя чужую волю и внушивший другим необходимость поклоняться. Себе. Ему…
        Очередная разновидность котлового Йап-пы. Или Тотема.
        Вот почему Магистр Йохан так носился с орденской реликвией. Вот почему хотел спасти ее любой ценой. Ковчежец - это не просто почитаемый предмет культа. Это сама его суть. Это высшее, нет - единственное божество Инквизиторов. И нет ведь по большому счету никакой разницы между зеленокожими, поклоняющимися Йап-пе, перьеносцами, танцующими вокруг Тотемов, и Инквизиторами, убивающими и умирающими за свой Черный Крест. Нет и не будет принципиальной разницы между ними и их богами. Просто у кого-то боги сильнее, а у кого-то - слабее.
        Глава 27
        «Паук»-коробочка прыгнул. Оттолкнулся крюкасто-присосочными отростками-ногами от небольшого алтаря и…
        Сильный и точный прыжок этот можно было сравнить с броском снаряда из пращи.
        Растопырив, словно пальцы, хитиновые отростки, живой снаряд устремился к Змейке.
        Вряд ли тварь спасала Магистра. А вот себя - наверняка. Попасть под бронебойный топорик перьеносцев и быть разбитым вместе с Ковчежцем прыгучему «паучку» явно не хотелось.
        В последний миг Змейка дернула головой, попыталась уклониться, но не смогла. Не успела. К счастью, коса Стрелец-бабы, взметнувшаяся вверх от резкого движения, все же закрыла лицо и голову Змейки.
        «Пальцы-щупальца» сомкнулись на волосах и запутались в них крючками и присосками. Брызнувшая из крестовидного отверстия липкая черная жидкость не достала до лба Змейки, а лишь перемазала её косу.
        Прыгучий мутант, попавший в волосяную ловушку, задергался на Змейкиной косе как гирька на цепи кистеня.
        Стрелец-баба взвизгнула, попыталась стряхнуть бьющуюся в волосяных силках тварь, однако не очень в этом преуспела: волосы лишь сильнее намотались на жесткие хитинистые лапки.
        Борясь с набросившимся на нее существом, Змейка допустила роковую ошибку: то ли забыла о Магистре, то ли машинально убрала руку со стрелой от его горла, пытаясь сковырнуть мутанта с косы.
        Йохан, конечно, не преминул воспользоваться такой оплошностью.
        Крепкий кулак крестоносца попал туда, куда не смог допрыгнуть «паук» из Ковчежца. Сильный удар в голову сбил Змейку с ног.
        Но, даже падая, Стрелец-баба не выпустила арбалетного болта.
        Раздался глухой стук человеческого тела и сухой - мутанта, увязшего в косе и с маху ударившегося об пол.
        Йохан схватил валявшийся в стороне меч, занес клинок над Стрелец-бабой: в электрическом свете снова блеснула заточенная сталь.
        Что-то прорычал Костоправ, видимо, осознавая, что его подруге конец и что помочь Змейке он уже ничем не сможет.
        Но Магистр вдруг замер, бледный как смерть.
        Ах, вот в чем дело! Змейка левой рукой прижала к полу «паука», а правой приставила наконечник стрелы к крестовидной прорези на твердом панцире.
        Вероятно, это было весомым аргументом: застыл не только Йохан. Мутант тоже перестал трепыхаться. Должно быть, и он в полной мере осознал угрожающую ему опасность. Конечности существа прекратили судорожные движения. Черные кожистые складки втянулись в прорезь раковины, но само отверстие сомкнуться не могло.
        Две скрещивающиеся под прямым углом щели были очень узкими, но все же в самом центре перекрестия пространства хватило бы для того, чтобы вогнать в него острие болта и ядовитое жало примотанного к стреле червя. Именно это и намеревалась сделать Змейка.
        - Назад! - потребовала она.
        Стрелец-баба с садистской улыбкой смотрела то на Магистра, то на оцепеневшего «паука». С ее разбитых губ капала кровь.
        - Не делай этого! - Йохан отступил, опустив меч.
        Потом сделал еще шаг назад. Еще один.
        Виктор, наблюдавший со стороны, тоже улыбнулся. Шип иглоноса способен убить гораздо более крупную тварь, чем этот «паучок-крестовичок». А чем для Инквизиторов обернется смерть божества, которому Орден предан с потрохами? Об этом можно только гадать.
        - Не делай, - Йохан продолжал отступать. Змейка продолжала улыбаться.
        Однако Инквизитор отступал не просто так. Он вдруг быстро шагнул в сторону, к лежавшей на полу Костянике.
        Меч Магистра коснулся ее горла:
        - Не делай этого, ладно? - голос крестоносца стал жестче и тверже. - Или ваша мутантка умрет! Отпусти Черный Крест!
        «Так и есть, - пронеслось в голове у Виктора. - Я угадал. Это тот самый Крест, которому поклоняется Инквизиция!»
        - Убери стрелу! Немедленно! Слышишь?! - острие инквизиторского меча чуть подрагивало на горле Костяники. Словно не на шее девушки, а где-то в холодной стали сейчас пульсировала невидимая живая жилка. Йохан был на взводе.
        Виктор закусил губу: одно движение Магистра, и…
        Змейка стрелу от «паука» не убрала. Лишь тихонько засмеялась:
        - Думаешь, эта красноглазая сучка что-нибудь для меня значит?..

* * *
        Теперь они с Магистром поменялись местами. Только если Йохан не так давно утверждал, что готов пожертвовать своей жизнью, Змейка заявляла о своем безразличии к жизни Костяники. И в искренности ее слов тоже сомневаться не приходилось.
        - Хочешь убить мутантку? Да пожалуйста! Сделай одолжение! - скалилась Стрелец-баба в растерянное лицо Инквизитора.
        «Ей ведь и правда нет никакого дела до Костяники! - с ужасом подумал Виктор. - Змейка и раньше неоднократно давала это понять. Более того, она будет только рада избавиться руками Магистра от красноглазой мутантки». Йохан снова бросил быстрый взгляд в сторону кресла. Определенно, что-то там у него было припрятано.
        - Ты что несешь, Змейка? Какая вожжа тебе под хвост попала?! - Костоправ смотрел на подругу с неодобрением и возмущением, но ей, похоже, было наплевать. Руки сейчас были развязаны у нее, а не у Костоправа.
        И даже то, что Змейку освободила Костяника, ничего не значило.
        - Ну? Чего медлишь, Магистр? - продолжала подначивать крестоносца Стрелец-баба. - Валяй, режь ее. С удовольствием полюбуюсь на эту картину.
        - Змейка! - в отчаянии прохрипел Виктор. - Прекрати!
        Опираясь спиной и связанными руками о стену, он неловко вставал на ноги. Рядом ворочался Костоправ, тоже пытавшийся подняться.
        - Извини, Золотой, - не поворачиваясь к нему, холодно произнесла Стрелец-баба. - Поморская карта важнее. Князь нас за нею посылал.
        Наконечник стрелы не отрывался от крестовидной прорези в панцире «паука». На шипе иглоноса поблескивала капелька яда.
        Йохан молча слушал их перепалку.
        - Князь посылал меня! - Виктор смог, наконец, подняться, но…
        - Стоять! - крикнула Змейка. - Костоправушка, ты тоже там особо не шебуршись. Если что - я сразу проткну эту тварь с крестиком и ножками, а Магистр огорчится и прирежет Костянику. Верно, ваше преподобие?
        Крестоносец не ответил. Но и так ведь понятно, что прирежет.
        Виктор застыл, не смея двинуться: от этой сучки с косой на затылке, пулей в голове и стрелой в руке можно ожидать чего угодно. Костоправ тоже затих.
        Все опять изменилось и притом не в лучшую сторону. Теперь на острие ядовитой стрелы, приставленной к живой святыни Ордена, Змейка будет держать не только Магистра, но и их с Костоправом. Ловкая стерва!
        - Князь. Посылал. Меня, - четко проговаривая слова и стараясь сохранять спокойствие, повторил Виктор. - Ты просто тайком пробралась на чужой корабль. И изначально мы плыли вовсе не за картой, а за информацией, которой могли поделиться поморы.
        - Нет, - с улыбкой покачала головой Змейка - Князь посылал меня. И именно за картой.
        - Да что ты такое говоришь, мать твою?! - ругнулся Костоправ.
        - Что есть, то и говорю, твою мать, - огрызнулась Змейка.
        На миг Виктор забыл даже о Костянике, лежавшей под мечом Магистра - настолько неожиданным и поразительным оказалось признание Стрелец-бабы.
        Сразу возникло много вопросов. Вот только время и место, чтобы их задавать, были сейчас не самыми подходящими.

* * *
        - Мы ведь можем договориться. - Магистр вновь обрел дар речи и постарался перехватить инициативу. - Не причиняйте вреда Черному Кресту. Отдайте его мне, и я отдам вам карту. Потом вас отпустят. Всех.
        Йохан обращался ко всем пленникам сразу, но переговоры с ним по-прежнему вела Змейка. Такое право Стрелец-бабе давала стрела, приставленная к крестовидной прорези.
        - Говоришь, нас отпустят? - усмехнулась Змейка. - В самом деле? А далеко ли? Надолго?
        - Вас снабдят припасами и любым оружием на выбор, - уговаривал Магистр. - Вы сможете беспрепятственно покинуть крепость. Вас не станут преследовать. Только этого… - Инквизитор судорожно сглотнул, глядя на стрелу в руке собеседницы. - Не нужно этого делать. Пожалуйста! - он уже не требовал и даже не просил - он умолял: - Отдайте Черный Крест мне.
        - Отдать? - Змейка с насмешкой смотрела в бледное лицо Инквизитора. - И думаешь, я поверю, что ты после этого отпустишь хоть кого-нибудь из нас? Возьмешь свой Крест, а потом прикажешь снарядить нас в дорогу и помашешь ручкой? Дураков нашел, да?
        - Вы получите Крестовика. С ним вас никто не посмеет остановить.
        - Не убедил, - покачала головой Змейка. - Крестовик, знаешь ли, не очень помог, когда твои люди напали на нас на башне. Но пока у меня в руках это, - она взглядом указала на «паука», - ты не можешь даже вызвать стражу. Крестовик лишь символ вашего Черного Креста. Сам Крест - более надежная гарантия безопасности.
        - Я дам клятву, что вас не тронут, - Магистр не сдавался. - Я поклянусь самым святым. Им… Черным Крестом. Знаешь, что значит для Инквизитора такая клятва?
        - Возможно, для тебя она значит немало, но для меня - недостаточно много, - сухо сказала Змейка.
        - Ни один рыцарь Святой Инквизиции не нарушит такой клятвы!
        - Нарушит, - не согласилась Стрелец-баба. - Даже если ты поклянешься Черным Крестом, тот же Крест освободит тебя от клятвы. Разве нет? Разве ты не станешь выполнять его приказ, если Крест велит расправиться с нами?
        Йохан отвел глаза. Видимо, Змейка попала в точку.
        - Мы поступим по-другому, - снова заговорила она. - Ты отдаешь нам поморскую карту, снабжаешь всем необходимым, и мы убираемся из крепости. Только ваш Крест мы тоже берем с собой. В качестве заложника, так сказать.
        Магистр пару секунд смотрел на тварь под ядовитой стрелой, словно ожидая от нее совета. А может, и правда - ожидая. Может, он дождался и заговорил, озвучивая не свое, а чужое решение. Непростое, судя по всему.
        Крестоносец медленно покачал головой:
        - Я не могу вам этого позволить! Я не только Верховный Магистр Ордена, но и Хранитель Черного Креста. И я не стану отдавать его в чужие руки.
        - Вообще-то, если ты не заметил, он уже в чужих руках.
        - У меня нет веры вам.
        - Это твои проблемы, - Змейка была неумолима.
        - У Черного Креста нет веры вам.
        Значит, действительно, решение сейчас принимает не Йохан, а Крест. Вероятно, между Инквизитором и мутантом имеется какая-то ментальная связь.
        - Это его проблемы, - снова просто и коротко ответила Змейка. Она не сильно заморачивалась по поводу затруднений, которые испытывал сейчас собеседник. - Или ты отдаешь Крест, или…
        - Я не могу, - простонал Магистр.
        - А придется.
        - Отдать Крест чужакам - все равно, что погубить его, - прозвучал тихий, полный тоски и отчаяния голос Инквизитора. - Вы не сохраните ему жизнь. Вы будете его бояться, а значит, убьете.
        «Вообще-то логичное умозаключение», - подумал Виктор. В спор он решил не вмешиваться, так как не видел компромисса, но пока эти двое торгуются - Костяника жива. И это сейчас самое главное.
        - Вам нужна карта, мне нужен Черный Крест, - продолжил Магистр чуть более твердым голосом. - Я готов к обмену, но вынести Крест из этой башни я не позволю.
        - Да? - раздраженно фыркнула Змейка. Похоже, такого упрямства Стрелец-баба не ожидала, и что делать теперь, она не знала.
        - Карта лежит в сейфе, - напомнил Йохан. - И код замка знаю только я.
        - А он, - Змейка задумчиво глянула на увязшего в косе «паука», - полностью тебя контролирует и не позволит тебе выдать шифр даже под пыткой…
        - Вы пришли за картой, - холодно произнес Магистр. - Значит, пока она не у вас, Черный Крест будет жить.
        Железная логика - не подкопаешься. И все же Змейка смогла.
        Она нашла решение, которое, как оказалось, лежало на поверхности.
        - Но твой Крест контролирует тебя, пока он жив сам. Если он сдохнет, то и ты, и твои люди перестанут зависеть от него, - прищурилась она. - Значит, вся ваша преданность и верность улетучатся как дым.
        Это было лишь предположение. Оно могло быть верным в той же степени, в какой могло оказаться ошибочным. А выяснить все наверняка можно только экспериментальным путем. Эксперимент был смертельно опасен, но, похоже, Змейка…
        - Не-е-е-е…е…
        Она решилась на это.
        - …е-е-е-ет!
        То ли осознав, что задумала Стрелец-баба, то ли прочитав все по ее глазам, Йохан в отчаянном рывке бросился к Змейке.
        Но за миг до того длинный рыцарский меч ударил в подлокотник кресла. По той самой кнопке. Магистр сумел дотянуться до нее самым кончиком клинка, но и этого хватило. Не было ни вылетающих из тайников стрел, ни грохота выстрелов, ни взрыва, ни хруста проваливающегося пола или треска обрушивающегося потолка. Кнопка в кресле нужна была для другого.
        За плотно запертой дверью послышался приглушенный звук, похожий на унылое завывание волкопсовой стаи.
        Дверь распахнулась.
        В помещение ворвался оглушительный вой сирены. На пороге появились два Инквизиторских Стрельца с короткоствольными пистолетами-пулеметами, один арбалетчик с заряженным самострелом и пара вооруженных самопалами рыцарей.
        Вот, значит, какого сигнала ждали за дверью телохранители Магистра!
        Стража уже вскидывала оружие, когда меч Йохана начал движение к голове Змейки. Но и стража, и Магистр опоздали.
        Наконечник стрелы и шип иглоноса уткнулись в темную крестовидную прорезь чуть раньше.

* * *
        Крест мог бы влиять и воздействовать на разум существа, которого люди называют иглоносом. При непосредственном контакте это было бы несложно. Схватить, вцепиться, подчинить своей воле… Такое Крест проделывал неоднократно. Но дело в том, что угроза сейчас исходила не от иглоноса, которым можно управлять, а от его уже выпущенного шипа, приказывать которому, увы, нельзя.
        Шип - это всего лишь шип. Он слишком примитивен. Тут попросту не на что влиять и воздействовать. Этот безмозглый червеобразный кусочек плоти и яда, увенчанный иглой, уже получил задание от своего хозяина. Простое и бесхитростное: убить. А на большее шип иглоноса не рассчитан. И задание это отменить уже никак нельзя.
        Как отменить движение покатившегося с горы камня? Катящийся с горы камень не остановишь силой мысли и воли. Просто потому, что камень не способен воспринимать чужие мысли и чужую волю. Потому что собственных у него нет. Ни мыслей, ни воли. Камень слишком туп, и в этом заключается его преимущество и право катиться туда, куда он катится.
        Шип иглоноса мало отличался от камня. Выпущенный из гнезда, он способен только жалить и убивать, убивать и жалить…
        Катиться с горы - и ничего более.
        Влиять и воздействовать на того… на ту, которая направила шип в его самую уязвимую часть, Крест тоже не мог. Он попытался, но не смог. Не получилось. Не вышло. Не достал. Запутался в ее длинных густых волосах. И вот…
        Сначала Крест почувствовал укол острого металла, проникшего сквозь щель защитной раковины. Это было больно, однако не смертельно.
        Но когда до его скрытой в раковине нежной плоти достала ядовитая игла, когда игла ужалила и когда шип впрыснул свою жгучую отраву…
        Боль - дикая, немыслимая, невообразимая БОЛЬ - разорвала Крест на части. Стерла его в порошок. Размяла в слизь. Сожгла в пепел. Уютная раковина, до сих пор защищавшая его от опасностей внешнего мира, превратилась в плавильный тигель, из которого не было спасения. Тигель, который неспешно переплавляет живое в мертвое.
        Крест больше не осознавал ни себя, ни того, что было вокруг него. Крест умирал, и его смерть была мучительна, как и любая смерть, вызванная ядом иглоноса. Однако умирал не только сам Черный Крест. Вместе с ним корчились и гибли те маленькие незримые крестики, которыми он помечал своих слуг, которые давно и прочно слились с чужим разумом и опутали его надежной паутиной.
        Смерть крестовидных печатей тоже была мучительной для их носителей.
        Верховный Магистр Святой Инквизиции Йохан Остландский дико взвыл. Выронив меч, он схватился за лоб, на котором многократно отпечатывался и в который раз за разом впитывался след Ковчежца. Катаясь по полу, Йохан раздирал ногтями кожу над бровями, но боль терзала голову изнутри, и добраться до ее источника не было никакой возможности.
        На пороге и за распахнутой дверью бились в судорогах телохранители Магистра.
        Виктор не сомневался: то же самое происходит сейчас по всей крепости. Да что там крепость - по всей принадлежащей еще Инквизиции территории Ордена. Черный Крест умирал, и крестоносцы переживали его смерть очень болезненно.
        Пронзительно, словно плакальщица, убивающаяся из-за нанизанного на стрелу мутанта-божества, выла сирена, но на ее зов больше никто не спешил.
        Виктор подошел к креслу Магистра. Нажал на разрубленную кнопку. Сирена, от звука которой уже сводило зубы и гудело в голове, наконец, стихла. Но агония Инквизиторов не заканчивалась.
        Глава 28
        - Эк как его колбасит, етить! - мрачно изрек Костоправ. - Плющит, мля, по полной. Шифр от сейфа теперь, поди, хрен узнаешь.
        Пока Змейка выпутывала «паука»-Креста из косы, Костяника освободила Виктора и Костоправа.
        Они обступили корчащегося Магистра. Йохан уже разодрал собственный лоб до кости. Клочья кожи свисали на лицо, кровь заливала глаза, но Магистр никак не успокаивался.
        Охрана в комнату не врывалась. И не могла, наверное.
        Разговоров о том, с какой легкостью Змейка собиралась пожертвовать Костяникой, все старались избегать. Как и о том, что случайная попутчица, тайком пробравшаяся на поморский коч, оказалась княжеской шпионкой.
        Но это - пока избегали. Сейчас для таких серьезных разговоров просто не было времени, а вот когда они выберутся из орденской крепости… Если выберутся, конечно.
        «Если выберемся, будет разборка со Змейкой, - твердо решил Виктор. - Нельзя заминать такое дело, будто и не было ничего. Было ведь. А если было - никуда от этого уже не деться».
        Стрелец-баба тем временем общалась с Йоханом. Пыталась общаться.
        Магистр на полу вдруг затих. Нет, он дышал и был жив, но находился в глубокой отключке, вызванной, судя по всему, смертью «паука».
        - Код! - Змейка хлестнула Инквизитора по щеке. - Шифр сейфа!
        Никакой реакции. Залитое кровью лицо, закатившиеся глаза.
        - З-з-зараза! - Змейка в сердцах пнула Магистра.
        Что ж, ее раздражение можно понять: так долго притворяться, так усердно охотиться за картой, а когда искомое уже совсем рядом, оказаться в столь затруднительном положении.
        Сейф Верховного Магистра был старым, тяжелым и прочным. Кодовый замок - слишком сложным. Крутить колесики с мелкой латиницей и цифрами можно до бесконечности. Комбинаций тут туева хуча, как выразился бы Костоправ.
        - Зараза! Зараза! Зараза! - Змейка еще трижды хлестнула Магистра по окровавленному лицу.
        - Оставь его, - одернул ее Виктор. - Сейчас он тебе ничего не скажет.
        - А когда?! - сорвалась Змейка. - Когда скажет?! Нужно взять эту гребаную карту и сваливать отсюда, пока крестоносцы не очухались.
        Нужно, кто же спорит. Но попробуй выковырнуть карту из неподъемного бронированного шкафа с секретным кодом.
        - У тебя кровь в волосах, - буркнул Костоправ. Коса Змейки, действительно, была заляпана красным. - Голову пробили?
        - Это кровь Магистра, - отмахнулась Стрелец-баба. - Или того мутанта с крестиком, - Змейка нервно фыркнула: - У мутантов тоже бывает кровь.
        Ну да… Когда «паука» ковырнули стрелой, из крестовидной прорези потекла черная жижа вперемежку с красной, почти человеческой кровью.
        - Дай посмотрю, едрить твою в качель, - настойчиво и не очень ласково предложил Костоправ. - Может, тебя, дуру, тоже поранили.
        - Отвянь! - расстроенная Змейка была сейчас не самой любезной собеседницей и не самой послушной пациенткой. Да и чем Костоправ мог ей помочь? Волосы помыть? Косичку переплести?
        - Костянику лучше посмотри, - попросил Виктор.
        Все-таки Магистр приласкал ее не слабо: по лицу девушки разливался свежий кровоподтек. Им с Костоправом, правда, тоже крепко досталось прикладами, но у мужиков черепа покрепче будут и к таким делам привычнее.

* * *
        Костоправ занялся Костяникой. Даже, пожалуй, слишком рьяно.
        - Ну-ка, покажь рану. - Лекарь бесцеремонно повернул голову девушки.
        - Ай! - вскрикнула та.
        - Бабай! - грозно осадил Костоправ. - Поори еще мне! Спокойно стой!
        - Э, ты поосторожнее там, - Виктор уже начал жалеть, что отдал Костянику на растерзание лекарю.
        - А ты вообще заткнись! - рассвирепел Костоправ. - Не мешай медосмотру, ек-макарек!
        И сразу, без перехода - Костянике:
        - Короче, красавица, туды ж твою коленом, рожу тебе малость перекосит, а здесь вот…
        - Ой!
        - Отстой! Я же сказал: не дергайся! В общем, здесь голова распухнет, как жопа. Но это пройдет. Потом. Со временем. Когда-нибудь. Может быть.
        В глазах Костяники промелькнул испуг. Голову как жопу ей не хотелось, но лекаря уже интересовало другое.
        - Так… Из ушей и носа не течет?
        - Что не течет? - забеспокоилась Костяника.
        - Кровь! Вижу, что не течет. Пока, во всяком случае. Уже лучше. Язычок высунь.
        - Зачем это?
        - Не затем, о чем ты подумала! Покажи язык, говорю.
        - Бе-е-е!
        - Сильнее!
        - Э-э-э!
        - Спрячь, - поморщился Костоправ. - Теперь глаза дай посмотрю…
        Костоправ повернул Костянику лицом к себе, вновь не особенно заботясь о пациентке.
        - Уй-й!
        - Поклюй! Тьфу ты, ядрен-батон! Да тут хоть смотри, хоть не смотри. Хрен что поймешь по таким глазам. Красное все, как… М-да. Слышь, Золотой, я мутантов вообще-то лечить не нанимался. Не умею.
        - Скажи хотя бы что с ней? - нахмурился Виктор.
        - Ща, погодь, - Костоправ вновь повернулся к Костянике. - Как звать?
        - Кого? - не поняла та.
        - Тебя, мля, дорогуша! - раздраженно фыркнул лекарь.
        - Костяника.
        - Как травму получила, помнишь?
        - Ну да, меня Инквизитор… Магистр… того…
        - Чего того? - глаза Костоправа сверкнули грозно и обличающее. - Что он с тобой сделал? Забыла, прошмандовка?!
        - Нет. Помню. Ударил меня. Мечом…
        - Мечо-о-ом? - недобро прищурился лекарь.
        - Рукоятью меча…
        - Ясно. Где мы находимся?
        - В башне… - захлопала глазами Костяника. - В крепости.
        - В какой?
        - В Андоррской. У Магистра.
        - Магистра чего, епедрить?! - наседал лекарь.
        - Ты совсем дурак, да? - Костяника начинала закипать.
        - Нет, я не дурак, это ты пациентка. А я врач. Так что не ломайся, епс-перевердопс, и отвечай на вопросы. Магистра чего? Я что, ё-пэ-рэ-сэ-тэ, из тебя клещами все вытаскивать должен?
        - Верховного Магистра Святой Инквизиции, - покорно вздохнула Костяника.
        - Ладно, сойдет. Память, вроде, не отшибло. Блеванешь?
        - Че? - опешила от очередного неожиданного вопроса Костяника.
        - Через плечо! Тошнит тебя, спрашиваю?
        - Есть немного, - призналась Костяника. - От тебя кого хочешь затошнит.
        - Если бы это от меня было, тебя бы уже всю наизнанку нахрен вывернуло.
        Непонятное и двусмысленное какое-то замечание.
        - Костоправ, за базаром следи, да?! - на всякий случай предупредил Виктор, но, кажется, не был услышан.
        - Сколько пальцев? - Костоправ изобразил перед лицом пациентки «козу» из мизинца и указательного пальца.
        - Два.
        - А теперь? - вместо мизинца оттопырился средний палец и «коза» превратилась в знак победы - «вику».
        - Опять два.
        - А теперь? - Костоправ оставил только средний палец.
        - Один.
        - Только ты сам такой, понял! - вмешался Виктор. Не выдержав издевательств над Костяникой, он прихлопнул непристойно торчавший палец, чуть не сломав его при этом. - И вообще-то за такие приколы по шее схлопотать можно.
        - Слышь, Золотой! - скривился Костоправ. - Если в медицине ни бельмеса не смыслишь, так не лезь на чужую поляну!
        - Что с Костяникой?
        - Кажись, сотрясение у нее, мля! Кажись, не очень тяжелое, мля. Короче, жить будет, мля, - выдал лекарь свой диагноз.
        Снова добавил:
        - Кажись.
        И отпустил пациентку. Та отошла - поскорее и подальше.
        - У, какие мы обидчивые! - недовольно бурча, Костоправ тоже отступил к перевернутому столу, разбросанному оружию и рассыпанным пыточным инструментам.
        Змейка все это время топталась возле сейфа и безрезультатно крутила колесики, пытаясь от балды выставить нужный код. Ничего, конечно, не выходило.
        - Без шифра не открыть, - озвучила Стрелец-баба очевидную для всех вещь. - Взорвать, что ли, нафиг?
        Хорошая идея. Если найти в крепости нужное количество взрывчатки. А взрывчатки потребуется мно-о-ого. И есть тут еще одна загвоздочка: взрыв достаточной силы, чтобы взломать бронированный сейф, наверняка уничтожит и все его содержимое. От карты тогда останутся лишь тлеющие ошметки.

* * *
        - Эх, тля! - вдруг снова подал голос Костоправ. - Расползись, ядрена вошь!
        В голосе лекаря было что-то злое и веселое.
        Виктор с удивлением оглянулся. Костоправ поигрывал трофейным топором перьеносцев с граненым кристаллом. Лекарь предложил бесхитростное и гениальное решение.
        - Попробую-ка я топориком ящичек расколошматить! - оскалился Костоправ. - А чё, мля, доспехи-черепа эта штука пробивает как нехрен делать. Может, и сейф возьмет?
        Может? Не может? Не узнать, пока не испытать. В принципе, почему бы и не попробовать, в самом деле?
        Костоправ подошел к сейфу. Размахнулся сплеча…
        - Ы-ых!
        В свете электрической лампочки блеснул кристалл.
        Бум-м! Звук был гулкий и низкий. Кристалл не отскочил, наоборот: что-то, кроющееся внутри и светящееся багровым светом, придало ему дополнительную силу и импульс. Острие американского боевого молота застряло в пробитой стали.
        Костоправ осторожно извлек оружие.
        - Хренасе! - радостно выдохнул лекарь, изучая нанесенный ущерб. - С одного удара продолбал, едрить его налево! А?! Как целку на сеновале!
        Невероятно! В сейф словно выстрелили одиночным из крупнокалиберного пулемета. Или из малокалиберной пушки. Бронебойным. В верхней части сейфовой двери, куда пришелся удар, красовалась глубокая дыра.
        Костоправ снова занес чудо-молот.
        - Не туда, - засуетилась Змейка. - Возле замка и по петлям бей. И посередке на косяках. Там запорные штыри могут быть.
        - Не учи ученого! - отозвался Костоправ. - Вы лучше, мля, за крестоносцами присматривайте. А то очухаются еще! Ы-ых!
        Бум-м! - удар.
        - Ы-ых!
        Бум-м! - еще один.
        - Ы-ых! Ы-ых!
        Бум-м! Бум-м!
        Крестоносцы не очухались, им никто не мешал, и вскоре Костоправ буквально вырубил массивную дверь из сейфа.
        Змейка первой влезла во взломанное хранилище. В толстостенном бронированном ящике места оказалось не так уж и много. Внутри лежали какие-то бумаги, старые и не очень, но русскую карту долго искать не пришлось. Родная кириллица выделялась среди латинских печатных шрифтов и написанных от руки грамот.
        - Вот она! - радостно объявила Стрелец-баба.
        Сложенная в толстую широкоформатную книжицу и упакованная в полиэтилен карта была здесь одна. Понятные надписи на русском. Непонятные красные точки. Да, наверное, это она и есть, заветная поморская карта.
        Змейка сразу цапнула карту себе. Ну да, конечно, ведь Игорь Сибирский посылал свою разведчицу именно за ней.
        Стрелец-баба поймала взгляд Виктор. Поджала губы. Ладно, об этом - потом, потом. А сейчас…
        - Пора уходить, - сказал Виктор.
        - Я помню дорогу, - кивнула Змейка.
        Виктор на всякий случай прихватил Крестовик: мало ли, может и пригодится еще.

* * *
        Покои Магистра они покинули беспрепятственно. Никто не остановил, не задержал, не помешал. Да никто и не смог бы.
        Каждый Инквизитор, прошедший Посвящение (а других в крепости, судя по всему, не было) на собственной шкуре или, вернее, собственным мозгом ощутил смерть мутанта, прикидывавшегося божеством. О, еще как ощутил!
        Все крестоносцы - абсолютно все - валялись без сознания. Некоторые сумели сбросить шлемы и разодрать лбы, некоторым это не удалось.
        Рыцари, ландскнехты… Они лежали повсюду. В коридорах, на лестницах, на смотровых площадках башен и в переходных галереях стен, на крепостном дворе, в лагере. В подвесных кабинках канатных дорог. У ворот. На перевальном посту.
        Под стенами и башнями растерянно бродили быкони.
        - Вот же мляха-муха! - поежился Костоправ, выглянув из очередной бойницы. - Стремно-то как, а! Мертвое царство, мать его! Будто после Бойни, епть!
        «А ведь в этой «Бойне» погиб только один мутант, - подумал Виктор. - Но чего стоила его смерть!»
        Огромная Цитадель с живым, но полностью выведенным из строя гарнизоном и раскинувшийся у ее подножия лагерь производили гнетущее впечатление. Будто Цитадель и окрестности забросали бомбами с каким-то особым Смрадом Геенны, который воздействует исключительно на людей.
        Если бы сейчас здесь появились перьеносцы, они без труда и потерь вырезали бы всех Инквизиторов. Однако для четырех человек это все-таки непосильная задача. Особенно если понятия не имеешь о том, как долго продлится оцепенение «спящих красавцев» с крестами на плащах и доспехах.
        Могло ведь и не очень долго. Так что разумнее было не рисковать понапрасну, а поскорее выбираться из впавшей в кому крепости.
        Узкий коридор и винтовая лестница, которые вели к покоям Магистра, были завалены телами так, что ногу некуда поставить. Видимо, по звуку сирены сюда ломанулась вся охрана башни. Здесь же она и легла.
        Проходя мимо Фридриха, находившегося, как и все Инквизиторы, в отключке, Костоправ не удержался.
        - У-у-у, морда палаческая! - лекарь в сердцах пнул крестоносца, да так, что на Фридрихе звякнул доспех. Впрочем, этим расправа над давним и совершенно беспомощным теперь обидчиком ограничилась.
        Змейка использовала время, которое они потратили, пробираясь через завалы неподвижных тел, с большей пользой: на верхнюю площадку башни она поднялась с парой пистолетов и короткорылым компактным пистолетом-пулеметом, экспроприированными у рыцарей-Стрельцов. Пистолет-пулемет Змейка повесила на шею, а две пистолетные кобуры прицепила к поясу, на котором уже висел ландскнехтский меч. Стрелец-баба разжилась также запасными обоймами и магазинами. В общем, вооружилась до зубов деваха.
        Виктор тоже не скромничал. Он прихватил с собой пару автоматических винтовок с боеприпасами. Зачем? А чтоб было! Глупо не подобрать старые стволы, валяющиеся прямо под ногами. Стрелец он, в конце концов, или как?
        Конечно, Инквизиторское оружие - это не привычный «АК». Конструкция незнакомая, как пользоваться - понятно лишь в общих чертах, но будет время - авось, разберемся.
        Костоправ и Костяника ничего брать не стали. Первому за глаза хватало кистеня и трофейного бронебойного топорика, второй - ландскнехтского меча и арбалета.

* * *
        Покинуть башню Магистра тем же путем, которым они в нее поднялись, оказалось непросто. Воздушная повозка, связывавшая башню с соседними укреплениями, висела в широком проеме между башенными зубцами. В покачивающейся на ветру кабине валялись стрелки, и было ясно, что сам собой этот транспорт по канатной дороге теперь никуда не поедет.
        Виктор глянул вниз. С быконем, который проводил в движение подвесную гондолу, ничего не случилось. Но там, внизу, сейчас некому было заставить двигаться его самого.
        Пришлось крутить ворот внутри кабины. Ворот шел туго, кабина скользила по направляющим тросам медленно и неохотно. Но, слава богу, сейчас воздушную повозку нужно было спускать под уклон, а не тянуть наверх.
        Они не застряли на полпути и не сорвались. Благополучно добрались до противоположного конца канатной дороги. Гондола стукнулась о каменную кладку с деревянным козырьком-«причалом», и пассажиры перешли в знакомое помещение. Стол с телефоном, валяющаяся под столом стража… Все как везде, в общем.
        Дальше по Андоррской Цитадели их вела Змейка.
        И вывела-таки! Стрелец-баба действительно хорошо запомнила дорогу. Что ж, не зря она была лучшей княжеской разведчицей. Хотя почему была-то? Есть, как выяснилось.
        На крепостной стоянке они выбрали небольшую автоповозку. Это был мощный и относительно хорошо сохранившийся дизельный внедорожник, переделанный под нужды нового времени. На выступающем далеко вперед бампере, который при необходимости можно использовать и как таран, крепились ремни для быконской упряжки. На капоте, закрытом деревянными щитами, было оборудовано место возницы. Сзади - на корме с навесной защитой, украшенной черными крестами, - Инквизиторские умельцы прикрепили пару небольших бомбардочек на подвижных шарнирных лафетах, а наверху, на вертлюге - пулемет. Тоже не очень знакомое оружие: его еще надо будет как-то осваивать. Возле места пулеметчика были закреплены две коробки с лентами.
        Колеса у автоповозки - бескамерные, из нескольких слоев проклеенной быконской шкуры, чередующейся с необычайно прочной чешуйчатой шкурой какого-то котлового гада. Такие протекторы не пробьешь и быстро не износишь. В защищенном багажном отделении обнаружились дубовая бочка и пара вместительных канистр с горючкой, а сверху - ящик с гранатами. Тут были и старые «лимонки» с запалами и кольцами и обычные фитильные метательные бомбы. Хорошее дело, кстати, чтобы уходить от погони. Возле водительского места даже поблескивало - верх пижонства! - треснувшее зеркальце заднего вида.
        В общем, это была машина, на которой можно и через дорожный заслон прорваться, и от мутантов отбиться. И - что сейчас важнее - убраться из орденской крепости далеко и быстро.
        Виктор сел за руль. Во время торговых экспедиций ему приходилось водить всякий транспорт, и не только гужевой, а Инквизиторские автоповозки мало отличались от машин, использовавшихся в Сибирском княжестве.
        Рядом расположилась Костяника. На голове у нее - все тот же шлем с тонированным забралом. Впрочем, пока оно было открыто: Костяника будет делать то, что умеет лучше других - высматривать опасности в пути.
        Костоправ и Змейка открыли ворота на перевальной заставе, и автоповозка выехала на извилистую горную дорогу.
        Андоррская Цитадель остались позади. Ветер стих, башенные стяги с Черными Крестами обвисли. Крепость, казавшаяся мертвой и безлюдной, молча пялилась пустыми глазницами бойниц вслед удалявшейся машине.

* * *
        - Что с ними? - Разящая Пуля - Меткая Стрела озадаченно смотрел на Людей Креста.
        Это был небольшой отряд. Пара повозок, несколько мелких, почти безрогих мустангов-бизонов в защитных попонах с черными крестами.
        И полтора десятка вражеских воинов. Некоторые были без шлемов и почему-то с расцарапанными лбами. Другие, похоже, тоже пытались снять шлемы, но не смогли или не успели этого сделать.
        Судя по всему, группа направлялась куда-то на юго-восток, а потом…
        Потом с ними что-то произошло. Что-то странное и непонятное.
        Люди Креста лежали на дороге, у обочины, в повозках, словно всех их одномоментно сразила смерть.
        Однако мертвыми они не были.
        Закатившиеся глаза, неподвижные тела, и при этом…
        - Живые, - пробормотал Смотрящий-за-Волны, осмотрев пару человек. - Живые, только в отключке.
        - Может, эпидемия? - предположил Пуля-Стрела.
        Смотрящий поспешно отступил от тел.
        - Вряд ли, - к ним на бизоне-мустанге подъехал Медвежий Коготь. - Со скотиной ведь ничего не случилось.
        Оседланные и впряженные в повозки животные Людей Креста действительно выглядели здоровыми. Хотя…
        «Зараза может выкашивать только людей», - подумал Пуля-Стрела. Но промолчал. Видно было, что вождь старается избежать распространения панических слухов. И правильно: паника бывает заразнее и страшнее любой эпидемии.
        Что ж, будем надеяться, что ничего страшного не произошло. А если все же произошло, Маниту Тотемов не оставит своих верных слуг без защиты.
        - Собрать оружие, - распорядился Коготь, пряча непонимание за нахмуренными бровями.
        - А что делать с Людьми Креста? - спросил Смотрящий.
        - Убить, - угрюмо отозвался вождь. - Им от этого хуже уже не станет. А Тотему такая жертва не нужна. И вряд ли от них можно чего-то добиться. Если кто-то хочет взять скальпы - берите.
        Пуля-Стрела отвернулся. ТАКИЕ скальпы ему не нужны. Это не те трофеи, которыми стоит гордиться.
        Но несколько человек все же потянулись к ножам.
        Глава 29
        Виктор старался гнать не очень сильно: к новому транспорту нужно было привыкнуть, а горная дорога - не самое подходящее место для лихаческих экспериментов. Они благополучно миновали ближние заставы. Впрочем, заставы эти не способны были уже никого остановить. Ни того, кто поднимался к Андоррской Цитадели, ни того, кто бежал из нее. Сдвинул бампером заградительные рогатки - и езжай себе дальше.
        Предположение Виктора подтверждалось: за пределами крепости все было в точности так же, как и в ее стенах. Бродящие в недоумении быкони без седоков, валяющиеся без сознания крестоносцы. Многие - кто успел снять шлем и дотянуться до лица - с расцарапанными лбами.
        Они проехали мимо слетевшей с дороги и разбившейся в хлам автоповозки. Кому-то сильно не повезло: смерть Черного Креста и последовавшая за ней отключка застали водителя и пассажиров в самый неподходящий момент. Вот что бывает, когда гибнет божество, которому предан всей душой и, что важнее - разумом. От этого его верные слуги погибают тоже.
        За очередным поворотом пришлось резко притормозить.
        - Куда прешь, скотина! - раздался сзади голос Костоправа, не столько злой, впрочем, сколько удивленный.
        Скотина перла прямо на них.
        Посреди и без того неширокой, а здесь, как назло, сужавшейся еще сильнее дороги навстречу автоповозке шел быконь в орденской попоне. За животным волочился рыцарь, зацепившийся ногой за стремя. Запыленный плащ с черным крестом порван, доспехи скрежещут о камни, шлем побрякивает, словно железное ведро. Видать, орденский брат давно уже так «едет». Наверное, перед тем, как все произошло, быконь получил от всадника команду идти вперед. А быкони у орденских рыцарей вымуштрованы - мама не горюй. Хозяин-наездник для Инквизиторского быконя - тоже что-то вроде бога.
        Вот и идет послушно несчастная скотинка.
        Вот и тащит за собой двуногого бога - поверженного, застрявшего в стремени. Утратившего своего собственного бога.
        Быконь потянулся к людям в автоповозке, словно в поисках утешения. Из-под стального налобника с боковыми пластиковыми вставками смотрели большие влажные глаза. Удивленные и печальные.
        Виктор тронулся с места и объехал животину.
        Извини, друг, некогда. Не до объяснений сейчас. Сам уж как-нибудь разбирайся со своими и чужими богами.
        Быконь разочарованно качнул головой и поплелся дальше, волоча выпавшего из седла рыцаря.
        Следующий поворот… Снова пришлось жать на тормоз.
        Теперь поперек дороги стояла груженная латами и пиками повозка с опущенными бортовыми щитами. В повозке и возле нее лежали полдюжины ландскнехтов с содранной кожей на лбу и окровавленными лицами. На этот раз два упряжных быконя, понуро свесивших головы, не сдвинулись с места, но оба встрепенулись и с надеждой уставились на появившуюся машину.
        Виктор аккуратно, по обочине тракта начал огибать препятствие.
        - Интересно, это надолго? - он кивком указал на повозку и ландскнехтов.
        Костяника пожала плечами:
        - Может быть, навсегда. А может, они прямо сейчас вскочат и набросятся на нас. Кто знает…
        Верно - никто. Последствия гибели богов непредсказуемы. Боги нынче разные, они по-разному приобщают к себе, а приобщенные, потеряв своих богов, тоже реагируют на это по-разному.
        Наверное, перьеносцы теряются в догадках, что же случилось с врагом. Или заокеанские пришельцы уже все просекли и, пользуясь моментом, быстренько развивают наступление? А что? Сейчас времена такие… Подумаешь, умер один бог. Делов-то! Его место всегда может занять другой. Претендентов хватает.
        Там, где властвовал бронированный «паук» с черной крестовидной прорезью на панцире, теперь устанавливают свои порядки заокеанские Тотемы. Возможно, потом объявится и вступит в борьбу за жизненное пространство еще какой-нибудь мутант, способный контролировать чужой разум. Йап-па какой-нибудь или вообще никому не ведомая тварь, которая сейчас только-только выбирается из Котла.
        Автоповозка въехала в тоннель. Такой же темный, зловещий и непроглядный, как надвигающееся будущее.
        - Жопа! - кратко и емко высказался Костоправ.
        «Жопа», - мысленно согласился с ним Виктор, сбавляя скорость.
        В железных и пластиковых креплениях дотлевало несколько факелов, не столько освещавших тоннельное пространство, сколько отбрасывавших на сырые стены пугающие багровые блики и темные тени. Вдоль стен жались привязанные к подпоркам быкони. Возле заградительных рогаток на выезде из тоннеля лежали крестоносцы.
        Виктор остановил машину. Они убрали с дороги рогатки и растащили тела. Давить беспомощных Инквизиторов почему-то не хотелось.
        Поехали дальше.
        Над головой снова сияло солнце, но мысли как будто остались в беспросветной тоннельной норе. Мысли, возращавшиеся к новым богам-менталам, были невеселые и мрачные.
        Ведь каждый такой божок-мутантик будет стремиться подмять мир под себя. Но сам драться за мировое господство он не станет. Зачем? Божки соберут и отправят в бой свои верные армии. Армии котловых тварей или - что гораздо хуже - армии людей, действующих по чужой указке и кайфующих от этого.
        Да, именно так и будут вестись отныне самые страшные войны. Чужими руками и чужой кровью. В драку за передел мира вступает новое поколение мутантов, прикидывающихся богами. Теперь будет важна не мощь челюстей и лап, не крепость клыков, не острота когтей, не скорость движений, не сила яда, не количество защитных шипов, не толщина и прочность шкуры. Даже собственный разум уже не будет играть решающей роли. А вот умение подчинять своей воле других, обладающих клыками, когтями, ядом, шипами, прочной шкурой или способностью к разумным действиям, - это да, это теперь бесспорное преимущество.
        Раньше, до Бойни, людей зомбировала и гнала на войну пропаганда и информационная обработка со стороны самодовольных правителей и правительств. Теперь все делается иначе. Но результат - тот же. Победа будет за тем, кто обработает сильнее, быстрее и больше. Людей и нелюдей.
        А что люди? Есть ли у них шанс в таком противостоянии? Наверное, есть. Если бы не было, Сибирск-на-Оби не отбился бы от Йап-повых мутантов.
        Ох, как хочется верить, что люди действительно в состоянии противостоять зомбятине всяческих Тотемов и прочих Йап-п. Вот только…
        Только ведь и сами люди тоже умеют создавать зомби среди себе подобных. Действуя по старинке, но вполне эффективно.
        Один такой зомбяк сейчас, кстати, едет в их автоповозке. Зомбячка. Верная разведчица князя Игоря Сибирского. Слишком верная, как оказалось.
        - Змейка, - окликнул Виктор, останавливая машину.
        Они уже отъехали от Андоррской Цитадели достаточно далеко. Пришло время объясниться.

* * *
        - И чего тормозим? - послышался сзади недовольный голос Стрелец-бабы. - Поехали дальше или как?
        - Поедем, - Виктор повернулся к ней. - Только сначала нужно кое в чем разобраться. Ты сказала, что князь послал тебя за поморской картой.
        Костяника смотрела в сторону. Костоправ недовольно сопел, но молчал. Он тоже слышал заявление своей зазнобы. И он тоже хотел знать ответ.
        - Ну, сказала, - с вызовом вздернула подбородок Змейка. - И что?
        - А почему ты так сказала?
        - Слушай, ты, блин, Золотой или Тупой? Сам не догоняешь? Сказала, чтобы вы всё поняли и не мешали вести переговоры с Магистром.
        - Но ведь это была правда? Насчет князя и карты?
        Что-то подсказывало Виктору: Змейка ничего не сочинила. Собственно, она и раньше не скрывала своего интереса к поморской карте. Однако раньше Виктор полагал, что Стрелец-баба, как и все они, радеет исключительно о благе Сибирского княжества. О воле князя, которую могла при этом тайно исполнять Змейка, он даже не подумал. Девчонка говорила, что ушла из дружины и с княжеской службы. А Виктор ей поверил.
        - Да, - Змейка отпираться не стала. - Меня действительно послал Игорь Сибирский. Я бы не смогла долго прятаться на ладье, что сопровождала ваш коч, если бы князь не дал соответствующих распоряжений. И вряд ли я сумела бы без помощи княжеских дружинников незаметно перебраться с корабля на корабль.
        Виктор вспомнил, как Змейка появилась на поморском коче. Он еще удивлялся тогда, что ни разу не заметил Змейку на судне сопровождения. Но теперь все ясно.
        Хотя нет, не все.
        - Почему князь просто не приказал нам взять тебя с собой?
        - Во-первых, вы с Василем сами набирали людей в экспедицию. Во-вторых, если бы я попала на ваше судно как посланница князя, за мной бы постоянно приглядывали и ты, и поморы.
        - А тебе пригляд не нужен?
        - Нет, - качнула головой Змейка. - Мы отправились на Соловки с разными целями. Ты хотел договориться с поморами о сотрудничестве, а я плыла за их картой.
        - Поморы тебе ее не отдали бы.
        - Не отдали бы. Но я лучшая разведчица в княжеской дружине, а лучшие разведчики способны на многое.
        - Тебе поручили выкрасть карту?! - нахмурился Виктор.
        - Молодец, Золотой, хорошо соображаешь, - усмехнулась Змейка. - Хотя не очень быстро и не совсем правильно. Но основную мысль ты уловил. Торговая экспедиция, груз горючки и союз с поморами - это всего лишь прикрытие, чтобы добраться до карты.
        - А потом? Думаешь, поморы нас бы отпустили?
        - А почему нет? На самом деле моя задача - не похищать карту, а… м-м-м… - Змейка загадочно улыбнулась, - скажем так, срисовать ее. Хотя бы те объекты, которые находятся в Сибири. Но это уже детали. Профессиональные шпионские секретики. Главное было найти карту и проделать все так, чтобы поморы ничего не заподозрили.
        Понятно. Князь отправил свою разведчицу выкрасть не карту, а то, что на ней изображено. Информацию, которая, собственно, и являлась главным товаром деда Федора. После этого на поморов можно было наплевать.
        Виктор вспомнил, как перед отплытием на Соловки Игорь Сибирский предлагал ему самому княжескую службу. «Я хочу, чтобы ты в первую очередь блюл мои интересы, и чтобы поморы об этом не догадывались», - так сказал ему князь. Он отказался. А верная разведчица Игоря отказываться не стала.
        - Но все вышло даже лучше, чем я рассчитывала. Теперь у меня… - Змейка осеклась и уточнила: - …у нас есть оригинал. Вся карта целиком!
        Значит, все вышло лучше? Соловки разграблены, поморы перебиты и захвачены в рабство, Василь погиб… Зато у нее… у них есть карта. И это лучше? Виктор вздохнул. Но почему же тогда то, что лучше, не приносит радости? Почему после признаний Змейки он не испытывает никакого удовлетворения от того, что поморская карта, наконец-то, попала к ним?
        - В этом мире - каждый сам за себя, - снова заговорила Змейка, словно почувствовав мысли и настроение Виктора. - Князь Игорь не хочет довольствоваться теми крохами информации, которые выдавали бы ему поморы в обмен на нефть, и правильно делает. Он в принципе не против союза с поморами, но для Игоря Сибирского союз, в котором Сибирь диктует свои условия, предпочтительнее любого другого. Поморская карта указывает путь к старому оружию. Старое оружие дает силу. Сила укрепляет власть. А посредством власти можно приобретать что угодно, ничего не платя взамен. Такая вот выгодная получается торговля, купец.
        Виктор поморщился. Он уже давно не купец, а так… непонятно кто. Марионетка, которой играют втемную и князь Игорь, и княжеская шпионка. Да, он и сам отправлялся на Соловки не бескорыстно: Игорь Сибирский обещал за службу большую награду. И что с того? Поморам князь тоже сулил честный обмен, а вместо этого послал к ним разведчицу-воровку. Нет, честно делать дела у князей не получается. Выгодно - да, тут Змейка права. Гораздо выгоднее, чем у купцов. Но вот честность в отношениях… К чему честность тому, кто обладает силой и властью и кто стремится к еще большей силе и власти? Честность - лишь препятствие на этом пути.
        - И ты, Золотой, хочешь того или нет, но тоже участвуешь в этой княжеской торговле с тех самых пор, как принял меня на корабль.
        Принял, ага, как же! Так это теперь называется, да?
        - Вообще-то с самого начала ты делала все, чтобы тебя не взяли в экспедицию, - хмуро заметил Виктор.
        - Сами, по доброй воле, вы бы меня не взяли в любом случае. Князь мне доверяет, но у меня нет опыта долгих плаваний. А вы с Василем набирали людей с опытом. Мне нужно было лишь продемонстрировать свое желание попасть в коч, чтобы потом мое появление там не вызвало подозрений.
        Что ж, следовало признать, демонстрация была убедительной. Стрелец-баба прекрасно справилась с внедрением. Трудно было заподозрить в этой взбалмошной девчонке княжескую шпионку и похитительницу чужих секретов. Та еще штучка оказалась Змейка. Змеюка, прямо-таки.
        - Я рассказала все, потому что теперь, когда у нас есть карта, больше нет смысла таиться. Скажу больше: когда мы вернемся, Игорь будет благодарен не только мне. Вам тоже. Вы помогли мне добраться до карты, а значит - помогли князю.
        - Я помогаю не князю, а Сибири, - хмуро сказал Виктор.
        - Пусть так, - пожала плечами Змейка. - Но ведь и князю это будет полезно.
        - Только не говори, пожалуйста, что князь думает о благополучии Сибири больше, чем о своем собственном.
        - Не буду. Князь в первую очередь ратует за свои интересы. Как и положено князю. И, разумеется, других он тоже заставляет служить своим интересам.

* * *
        Виктор сжал губы. Ну и чем он отличается от Инквизиторов, которыми управлял Крест, или от перьеносцев, которых контролируют Тотемы? Или от зеленокожих слуг Йап-пы? Только тем, что все эти ребята с самого начала знают, кому и во имя чего служат. А он узнал об этом только сейчас.
        До чего же противно! Все-таки человеческие интриги, манипуляции и грязные игры порой оказываются неприятнее тупого зомбирования, которому мутанты-менталы подвергают людей и нелюдей.
        - Все, Золотой? - возникшую в разговоре паузу Змейка восприняла как окончание беседы. - Мы закончили и можно ехать дальше?
        - Нет, - сухо сказал Виктор. Был еще один момент, требующий прояснения. Момент для него, Виктора, даже более существенный чем то, что они уже обсудили. - Ты подставила Костянику.
        - А что я должна была сделать? - фыркнула Змейка. - Отдать Магистру ту крестовую тварь, которая запуталась у меня в волосах? Ты уверен, что мы выбрались бы тогда из крепости?
        - Не в этом дело, - поморщился Виктор.
        - А в чем?
        - В том, что ты хотела избавиться от Костяники руками Магистра.
        Он пристально следил за Змейкой. Хотела ведь? Ну, признайся. Там, в башне Магистра это видно было невооруженным глазом.
        - Да, хотела, - кивнула Стрелец-баба, покосившись на Костянику. Потом добавила: - И хочу избавиться от нее сейчас.
        - Ну етить же твою наперекосяк! - запыхтел Костоправ, разрывавшийся между желаниями возмутиться заявлением своей подруги и вступиться за нее.
        Костяника не произнесла ни слова.
        - Нам предстоит долгий путь домой, - продолжала между тем Змейка. - Долгий и опасный. А красные глаза Костяники будут бо-о-ольшой помехой.
        - Ее красные глаза не раз спасали нам жизнь, - напомнил Виктор.
        - И все же вреда от них будет больше, чем пользы. Нам все-таки удобнее идти не по Котлам, а по обжитым землям. Если же придется добираться морем, то мы поплывем на корабле, которым управляют люди, а не мутанты. А люди боятся и ненавидят мутантов. Поэтому, хоть ты тресни, Золотой, но твоя девчонка будет для всех нас источником постоянной опасности. И шлем с забралом этой проблемы не решит. Забрало может опуститься с запозданием. В общем, возвращаться с Костяникой сложнее, чем без нее. Это мое мнение.
        - Ну, тогда выслушай мое, - глухо проговорил Виктор. - Костоправ, ты тоже. Мы уже обсуждали этот вопрос в вербовочном лагере и, как мне казалось, пришли к соглашению. Снова говорить на эту тему не хочу и не буду. Поэтому давайте так. Или мы действуем сообща, стоим друг за друга горой и больше не подставляем один другого, или нам не по пути и лучше разбежаться сразу.
        - Здрасте, приехали, епс-перевердопс! - растерялся Костоправ. - Что за бред, Золотой?!
        - Не бред, - жестко отрезал Виктор. - Если мы перестанем доверять друг другу и начнем друг друга ненавидеть, это будет поопаснее красных глаз Костяники. Это значит, что вместе мы только до первой серьезной заварушки. А я хочу быть уверен, что мне прикроют спину и не ударят сзади. Короче, Змейка, не согласна - проваливай. Только карту придется оставить. От нее слишком многое зависит.
        - Карта - моя! - набычилась Стрелец-баба.
        - Не твоя. Ты раздобыла ее для князя, а меня больше интересует благополучие княжества. Это - во-первых.
        А во-вторых, я не уверен, что сама ты сможешь доставить ее в Сибирь. Впереди долгий и опасный путь - так ты, кажется, говорила. В общем, решай. Только решай сейчас и здесь. И так, чтобы потом своего решения не менять. Ну?
        - Поехали, - буркнула Змейка.
        - Мы договорились насчет Костяники?
        Стрелец-баба поджала губы. Не-е, так дело не пойдет. Молчанка не прокатит. Сейчас нужно дожать до конца и расставить все точки над «ё», чтобы потом ни о чем не жалеть.
        - Я спрашиваю: мы договорились?
        - Воздух! - вдруг вскрикнула Костяника.
        - Мля-разомля! - выдохнул Костоправ.
        Из-за скалистых пиков и путающихся в снежных вершинах облаков вынырнула гигантская птица перьеносцев. Над горами разнесся клекот, похожий на громовой раскат. Кажется, где-то сошла лавина.
        Жизнь снова вошла в свою обычную колею. Жизнь потекла бурно и быстро, как горная река.
        И опять разговоры говорить не было времени. Ладно, окончательный ответ на его вопрос Стрелец-баба даст позже, а пока ее нужно использовать по прямому назначению.
        - Змейка, к пулемету! - крикнул Виктор, запуская мотор.
        - Да я ж не…
        Не пулеметчица - понятное дело, но…
        - Разберись! Постарайся!
        Стрелец-баба, ругаясь сквозь зубы, загромыхала ящиком с пулеметной лентой. Понятно: это надолго…
        - Костоправ, что с бомбардами? - спросил Виктор.
        - Не заряжены, етить их!
        - Да твою ж…
        - …мать! - охотно подхватил лекарь.
        Виктор принялся разворачивать громоздкую машину на тесной дороге. Не самое простое занятие, особенно когда орут под руку.
        - Какого хрена, Золотой?! - закричал Костоправ. - Куда ты намылился?!
        - Возвращаемся в тоннель, - объяснил Виктор.
        От птицы сейчас можно укрыться только там. Если, конечно, они успеют туда доехать.
        Бум-м-м-хр-р-рясь! Удар и скрежет. Корма автоповозки задела дорожное ограждение, приподнялась, зацепилась. Задние колеса беспомощно завертелись в воздухе.
        «Не успеем! - понял Виктор. - Застряли!»
        Он поднял голову, ожидая атаки сверху.
        Глава 30
        Птица не напала. Похоже, она вообще не обратила на них внимания. Впрочем, не удивительно: когда предгорья и горы вокруг усеяны беспомощными крестоносцами, а на перевале, как вишенка на торте, красуется беззащитная Андоррская Цитадель, и собранные в кучу орденские войска не способны оказывать сопротивление, вряд ли крылатую тварь заинтересует одинокая автоповозка на горной дороге. Пернатый монстр улетел куда-то в сторону Инквизиторской крепости.
        Но проблема заключалась в том, что за птицей идет наземная армия перьеносцев, а от нее в тоннеле уже не спрячешься.
        Автоповозку освободили довольно быстро. Столбик, на который напоролась машина, Костоправ в пару ударов раскрошил трофейным топором. Чудо-кристалл перьеносцев годился не только для того, чтобы пробивать черепа, шлемы, латы и сейфы.
        Виктор осторожно отъехал от опасного обрыва.
        А Змейка, чертыхаясь, все возилась с пулеметом. Стрелец-баба пыталась зарядить ленту в незнакомый агрегат, но пока не очень в этом преуспевала.
        Птицу больше не было видно, и Виктор решил не возвращаться к тоннелю, а двигаться к развилке, где начиналась дорога на Каталонию. Рискнуть стоило: пока в горах не появились основные силы перьеносцев, следовало убраться поскорее и подальше.
        Поскорее удалось. А вот насчет подальше…
        Что происходит за скалой, которую огибал горный серпантин, не могла видеть даже Костяника. А когда автоповозка вылетела за поворот, прятаться было уже поздно.
        Их ждали. Наверное, перьеносцы услышали звук приближающейся машины и приготовились к встрече.
        Скорее всего, это был передовой разъезд - не очень большой, но им бы хватило.
        Трое всадников на огромных заокеанских быконях и целая свора мутантов, похожих на волкопсов, только малость поменьше. «Собачки, типа, едрить их!» - совсем по-Костоправски подумал Виктор.
        - С-с-суки! - басовито простонал Костоправ.
        Выстрелов не было, но по автоповозке отчетливо стукнуло два или три раза. Стрелы? Копья? Метательные топоры? Виктор даже не понял, что это было. Мозг лихорадочно решал одну задачу: как поступить? Дать по тормозам и остановиться? Повернуть и ехать назад? Но любая заминка сейчас подобна смерти. И разворот на горной дороге, как показывала практика, - маневр непростой и небезопасный. По крайней мере, выполнить его быстро вряд ли удастся. А гнать громоздкую машину задом по серпантину сможет только прирожденный ас, каковым Виктор все-таки не являлся.
        Он решил ехать вперед. Между двумя быконями перьеносцев еще оставалось немного пространства, правда, там метались заокеанские волкопсы. Ну, да ладно, придется рискнуть. Виктор вдруг стал спокоен, как толстокожий мурж из северных морей. Он видел все как бы со стороны. Так и надо. Нервничать сейчас нельзя.

* * *
        - Держитесь!
        Виктор вдавил педаль газа, очень надеясь проскочить между быконями.
        - Держи! - заорала Змейка. - Меня держи!
        В трясущееся зеркало заднего вида Виктор увидел, как Костоправ хватает левой рукой Стрелец-бабу за талию, а правой - сдергивает с пояса кистень.
        Обниматься и драться одновременно - на такое, наверное, способен только он. Главное, чтобы лекарь не перепутал чего с кем надо делать.
        - Захерачу всех налево! - громогласно пообещал Костоправ. Хотя сидел он вообще-то у правого борта.
        Змейка так и не разобралась с турельным пулеметом, но прихваченный из крепости Инквизиторский пистолет-пулемет она с грехом пополам освоила. Повиснув в объятьях Костоправа и используя вертлюгу в качестве упора, Стрелец-баба открыла огонь.
        Через голову Виктора на противника обрушился беспорядочный, не очень прицельный, зато очень частый град пуль. На свинцовый шквал сразу напоролись две или три «собачки» перьеносцев. Крайний быконь, пытавшийся атаковать вдоль дорожной ограды, тряхнул рогатой головой, словно отмахиваясь от мошкары, и оступился, развалив заборчик. Мутант сорвался с обрыва вместе с наездником. Костянике удалось сбить еще одного всадника, выглянувшего из-за горба своего быконя. Наверное, случайно получилось, но главное, что получилось!
        Увы, стрельба быстро оборвалась. То ли закончились патроны, то ли заклинило старое оружие.
        Бум-бум-бум-бум! Бампер автоповозки разбросал «собачек» перьеносцев. Заокеанские волкопсы разлетелись в стороны, кто-то угодил под колеса. Один - прыгнувший в машину через подвесные щиты - наткнулся на арбалетную стрелу Костяники, еще один попал под кистень Костоправа.
        В последний момент вражеские быкони попытались загородить дорогу.
        Рога мутантов ударили по бортам автоповозки. С левого слетел дощатый щит, да так и остался болтаться на башке твари. Быконь, ударивший справа, пропорол корму и сковырнул бомбарду.
        И все же они проскочили.
        Два быконя, один уцелевший перьеносец и с полдесятка волкопсов развернулись и бросились в погоню.
        Поврежденное правое заднее колесо восьмерило, автоповозку водило в стороны, и Виктор опасался развивать большую скорость, так что оторваться от преследователей не получилось.
        Змейка, по-прежнему поддерживаемая Костоправом, теперь палила с двух рук из Инквизиторских пистолетов. Однако ей удалось уложить лишь волкопсов: быконей пистолетные пули не брали, и перьеносца, прячущегося за горбом боевого мутанта, тоже достать не могли.
        - Гранаты! - подсказал Виктор.
        Змейка и Костоправ последовали его совету. Действовали вместе, слаженно и быстро. Лекарь открыл гранатный ящик, Стрелец-баба, отбросив пистолеты, дернула растопыренными пальцами за кольца, какие успела подцепить. Захлопнула крышку. Взвизгнула:
        - Бросай!
        Костоправ спихнул ящик за корму.
        Что там было? Фугаски? Осколочные? Что сработало, что нет? Непонятно. Но рвануло неслабо. Прямо под копытами и брюхами быконей.
        В зеркало заднего вида Виктор увидел, как рогатые монстры влетели аккурат в распускающиеся бутоны взрывов. А то, что вылетело из пламени, дыма, пыли и осколков…
        Вывалившиеся потроха (наверное, у этих, как и у многих других тварей, брюхо - самое уязвимое место), окровавленные куски мяса, оторванные копыта…
        Быкони рухнули на полной скорости, полетел на землю всадник-перьеносец. С нависавшей над дорогой скальной террасы на преследователей посыпались глыбы.
        «Мы еще и обвал устроили! - мелькнула у Виктора мысль. - Славно, славно!»
        - Есть! - радостно заверещала Змейка. - Мы их сделали!
        - А хрена! - ликовал Костоправ. - А как два пальца обсосать!
        Только Костяника закричала вдруг совсем не радостным голосом:
        - Осторожно! Впереди!

* * *
        Из-за крутого поросшего лесом горного склона, из-за нового поворота дорожного серпантина им навстречу несся еще один заокеанский быконь с перьеносцем.
        Видимо, этот всадник прикрывал тылы вражеской группы, и его появление сейчас было столь же неожиданным, сколь и нежелательным. На голове наездника покачивались пестрые перья, у седла висели какие-то красные слипшиеся тряпки, пара трофейных Инквизиторских мечей, арбалет и свернутая кольцом черная веревка или, скорее, лента. Аркан? Плеть? Виктор так и не понял.
        Размахивая копьем, перьеносец гнал быконя на автоповозку. Массивная туша, огромные рога, нехилый разгон…
        Виктор попытался уклониться от удара, объехать.
        На этот раз не вышло.
        Перьеносец испустил воинственный клич-улюлюканье. Бросил повод, сорвал с седла черную веревку-ленту, метнул через быконскую голову и снова вцепился в поводья.
        Нет, никакая это не веревка! В воздухе закрутилось что-то извивающееся, плоское, похожее на петлю со множеством коротких щупалец. Живое что-то. Летящее не потому, что бросили, а само по себе.
        «Еще какой-то мутант!» - Виктор успел пригнуть голову. Черная лента захлестнула пулемет, турель и Змейку. Та закричала, забилась, пытаясь освободиться.
        А в следующее мгновение быконь перьеносца ударил по машине. Лоб в лоб. Рог в бампер.
        Огромная, пригнутая почти к самой земле башка саданула в передок автоповозки. Удар был такой, словно машина налетела на движущийся танк. Да по большому счету боевая американская скотина и была живым рогатым танком.
        В соревновании бампера-тарана и рогов заокеанского быконя победили рога. Они разворотили и бампер, и то, что находилось за ним. Вздыбился капот, отлетели передние колеса и щит, прикрывавший место возницы.
        Как перьеносец удержался на быконе, для Виктора осталось загадкой. Его самого швырнуло на руль так, что, если бы не ландскнехтский нагрудник, ребра впечатались бы в позвоночник. Костянику и Костоправа выбросило из автоповозки, как из катапульты. Обоих изрядно приложило о землю, но, к счастью, копыта рогатой твари их не задели.
        Змейка осталась в машине лишь потому, что черная петля затянулась, прижав свою жертву к пулеметной турели. Щупальца живой ленты облепили Стрелец-бабу, словно похотливые руки.
        - Прыгай! - крикнул Виктор.
        Какое там! Змейка, намертво прихваченная к турели, не могла не то что освободиться - даже шевельнуть руками. А время сейчас работало против них. Каждая секунда безвозвратно уходящего времени.
        Инерция разогнавшейся массивной туши оказалась сильнее старого движка: быконь толкал автоповозку к обрыву. Всадник, укрывшийся за горбом зверя, самозабвенно улюлюкал, подначивая боевую скотину.
        З-зараза! Выхватив меч, Виктор рубанул через спинку переднего сиденья по ленте, захлестнувшей Змейку. Рассек упругое тело живого аркана. Готово! Дальше пусть выбирается сама.
        Он перескочил с водительского места на смятый передок. Оттуда - на голову твари, рога которой словно срослись с разбитым бампером. И дальше - по толстокожей мускулистой горке. Цепляясь свободной рукой за густую шерсть мутанта, он вскарабкался на загривок. Потом - на горб, из-за которого кричал перьеносец.
        Быконь, похоже, даже не заметил, что на нем уже не один, а два человека. Шумно пыхтя и фырча, тварь упрямо толкала тяжелую машину к дорожному заграждению на краю обрыва. Но наездник Виктора, конечно, увидел.
        Виктор сумел отклонить мечом копейное острие, направленное в грудь. Перехватив древко левой рукой, дернул всадника на себя. Подтянулся к нему сам. Рубанул по раскрашенному орущему лицу и перьям на легком шлеме. Удар получился отменный: перья, кровь и обломки пластиковой каски полетели в разные стороны.
        Падая, раненый перьеносец вцепился в Виктора, и потянул его за собой. Так, вдвоем, они и скатились с быконя. А тупая рогатая гора все продолжала пихать машину к обрыву.
        Хрусть! Скотина впечатала смятую автоповозку в дорожное ограждение. Ограда развалилась, транспорт завис над пропастью, удерживаемый лишь рогами быконя.
        Да, похоже, рога крепко засели в пробитом передке. Зверь и машина сцепились намертво.
        Уже добивая перьеносца, Виктор понял, что Змейка все еще находится в автоповозке. Разрубленный живой аркан сросся заново. Стрелец-баба, правда, сумела вырвать из черной ленты руку с мечом-кошкодером и теперь кромсала тварь сама. Но она явно не успевала избавиться от всех щупалец, прилипших к амуниции.
        - Режь ремни! - крикнул Виктор. - Вали оттуда!
        Видно было, что Змейка и рада бы свалить, но пока не может…
        Костоправ и Костяника вяло копошились на дороге, приходя в себя после падения. От них Стрелец-бабе помощи точно не дождаться. Между тем балансирующая на краю обрыва автоповозка перекосилась и потянула зверюгу за собой. Машина оказалась тяжеловата даже для монстра, на рогах которого застряла.
        Тварь встревоженно рыкнула и попятилась назад, но ни стряхнуть груз, ни вытянуть его обратно не смогла. Под передними ногами американского быконя посыпалась ненадежная каменистая кромка.
        Змейка завизжала. Виктор бросился на помощь.
        Стрелец-баба все-таки освободилась. Срезала ремни амуниции, в которую вцепились щупальца живого аркана. Сбросила все свое оружие и панцирь. Не прекращая визжать, выпрыгнула из машины…
        Но как раз в момент прыжка и автоповозка, и быконь, и болтающиеся на пулеметной турели рассеченные куски аркана-мутанта рухнули с обрыва.
        Змейка тоже исчезла из виду. Только визжать почему-то не перестала.

* * *
        Виктор заглянул через край.
        Надо же, удержалась! Стрелец-баба висела над пропастью, вцепившись обеими руками в торчащее над обрывом бревно заграждения. Бьющие по воздуху и отвесной стене ноги, бледное лицо, обращенное вверх. Коса, покачивающаяся на ветру, глазища, полные мольбы и страха.
        В какой-то миг мелькнула подленькая мыслишка: «А если ее не втягивать? Если оставить все, как есть? Или спихнуть на Змейку вон ту расшатанную каменюку? Или подтолкнуть бревно, за которое она схватилась? Если не помочь, а сбросить вниз?»
        За Костянику! И чтобы впредь не возникало ненужных проблем.
        И - извини, Костоправ, не успел. Не смог, не сумел. Не спас твою подругу. Зато с моей теперь все будет в порядке.
        Кто потом узнает? Кто осудит?
        Никто. Кроме себя самого.
        Эх, стерва ты, конечно изрядная, Змейка, но…
        - Давай руку! - Виктор протянул ей свою.
        Мгновение Стрелец-баба медлила. Может, уловила его сомнение.
        Змейка боялась остаться на бревне, которое могло полететь вниз в любой момент, и боялась схватить руку, которая могла отпустить.
        - Руку! Дура!
        Решилась. Схватила. Но исцарапанные, перемазанные кровью холодные пальцы соскользнули.
        Вскрик.
        Виктор едва успел перехватить Стрелец-бабу другой рукой - за дернувшуюся косу.
        Схватил, потянул на себя как корабельный канат. Толстая коса была будто живая, она тоже так и норовила выскользнуть из рук. Но Виктор держал. Тянул.
        Змейка орала от боли, но помогала - перебирала по осыпающейся каменистой стене руками и ногами.
        Виктор с каким-то мрачным удовлетворением слушал, как верещит в его руках девушка.
        «Так тебе! - спасая Стрелец-бабу, думал он. - Это тебе за все, зараза!»
        Он ее все-таки вытащил. Измученные, они упали рядом, как любовники на ложе. Лицом в лицо, глаза в глаза.
        - Не обижай больше Костянику, - прохрипел Виктор. - А то в следующий раз тебе руки могут и не подать.
        «И за хвост в последний момент могут не схватить».
        - Не буду, - выдохнула Змейка. Вроде бы даже искренне.
        Послышались чьи-то шаги. Подняв глаза, Виктор увидел Костоправа. Лекарь стоял над ними с разбитой рожей, пошатываясь и тараща глаза. Похоже, только-только очухался. Пришел в себя и сразу…
        - Эй, какого хрена?! Золотой, ты что тут со Змейкой делал?
        - Тягал я твою Змейку, - поморщился Виктор.
        - Че?! - Костоправ напрягся. - Как?! - свирепо сверкнул глазами.
        - За волосы, - пояснил Виктор.
        В глазах Костоправа мелькнуло плохо скрываемое желание вмазать с плеча.
        - Вытаскивал. Оттуда, - Виктор указал на обрыв. - Она чуть с автоповозкой не навернулась.
        - Серьезно? - Костоправ глянул на Стрелец-бабу.
        Та кивнула.
        - Ну, типа, спасибо, что спас, - угрюмо и как-то без особой благодарности в голосе выдавил Костоправ. Потом добавил: - Только это… Еще раз - и в глаз.
        «Да ты, брат, поэт», - с улыбкой подумал Виктор.
        Потом улыбаться расхотелось. Он понял, что все их запасы, старое оружие и горючка остались в машине. Неприятное озарение…

* * *
        Под знакомым столбом с указателями «А» и «К» у развилки дорог лежали Инквизиторы. Пять человек. Неподалеку стояли как вкопанные быкони в попонах с крестами.
        Крестоносцы были без шлемов, а на головах рыцарей алели какие-то нелепые красные шапочки. На земле возле тел тоже было много красного. И на доспехах с черными крестами - пятна того же цвета. И волос у Инквизиторов почему-то нет…
        - Ек-макарек, да их же скальпировали! - нахмурился Костоправ.
        Точно! Никакие это не шапочки. Головы были в не запекшейся еще крови, под которой виднелась голая черепная кость. Так вот что за красные тряпицы висели под седлом перьеносца, взявшего автоповозку на таран. Свежие скальпы. Сухие-то выглядят иначе.
        И вот почему тот перьеносец отстал от своих. Задержался, чтобы разжиться трофеями.
        Подошли ближе.
        Надо же! Знакомый патруль. Виктор узнал среди крестоносцев пожилого Стрельца, подсказавшего им путь к Андоррской крепости. Кроме снятых скальпов никаких ран на Инквизиторах не было. Перьеносцы даже не натравливали на них своих «собачек». Может, «собачки» уже нажрались раньше? А может, разведчики сильно спешили?
        Но один все равно нашел время, чтобы…
        М-да, похоже, Инквизиторам срезали скальпы прямо так… у беспамятных, но живых.
        Виктора передернуло. Нет, в этом противостоянии перье- и крестоносцев он не сочувствовал ни тем, ни другим. Но всякий раз ненужная и необъяснимая жестокость его шокировала. Ну почему снова и снова приходится убеждаться в том, что люди, состоящие на службе у нелюдей, бывают страшнее самих котловых тварей?
        Скальпировать живого человека ничуть не лучше, чем жечь его заживо, как это делают Инквизиторы. Не лучше и не хуже. Эти ребята стоят друг друга, как стоят друг друга любые зомбированные фанатики, истово выполняющие чужую волю.
        - А быконей - гляди-ка, не тронули, суки, - пробормотал Костоправ.
        - Быкони им еще пригодятся, - пожала плечами Змейка. - Когда сюда доставят Тотем, быкони будут служить ему, как и все остальные мутанты.
        - Эти - не будут. Нам быкони тоже нужны, - хмуро сказал Виктор, стараясь не смотреть на скальпированные трупы.
        Хотя - трупы ли? Кровища кругом, бледные лица, закатившиеся глаза, но…
        - Епс! Они еще живы! - Костоправ склонился над пожилым Инквизитором. - Точно живые, мля! Зуб даю!
        Живые? Кошмар! Виктор поморщился. Интересно, крестоносцы в отключке чувствуют боль? Или если умирает твой бог, вернее, мутант, прикидывающийся богом, то и ты уже ничего не почувствуешь? Не почувствуешь даже как срезают кожу с головы, на которую бог-мутант ставил свою отметину?
        Нет, не интересно это, совсем-совсем не интересно. Не дай Бог - не дай настоящий, истинный Бог - узнать и испытать такое.
        - Так неправильно, - Костоправ покачал головой. - Золотой, надо бы это… типа… ну… милосердие проявить, что ли.
        Серьезное лицо. Сбивчивая речь - и при этом ни одного матерного слова, что у лекаря бывает крайне редко.
        - Проявляй, - кивнул Виктор.
        Это было то немногое, чем они могли отплатить за Инквизиторских быконей. Хотя и платить крестоносцам, в общем-то, не обязаны. Но и оставлять все как есть… Костоправ верно сказал: «Так неправильно».
        Незамысловатое Костоправское милосердие в виде кистеня размозжило скальпированные черепа.
        Четыре всадника и один запасной быконь покинули развилку. В спину им указывала табличка-стрелка с надписью, начинающейся на «К».
        Глава 31
        - Истинно говорю вам, братья! Грядет! Грядет конец света, конец времен, всего конец! И слуги Скверны, приплывшие из-за океана и носящие перья на голове, - предвестники грядущего! И исчадия Скверны, идущие с ними, тоже предвещают гибель всему, что вокруг!
        С разбитой повозки, со всех сторон окруженной толпой, кричал, потрясая перстом, изможденный Инквизитор. Выглядел оратор неважно. Клочковатая борода, засохшая рана на лбу, тоскливая пустота в глазах. На нем не было ни доспехов, ни шлема, но из-под плаща с черными крестами торчали ножны рыцарского меча.
        - Святая Инквизиция спасала грешный мир, вычищая и изгоняя из него Скверну, но Скверна сама пришла на наши земли и теперь распространяется, подобно чуме. Черный Крест вдохновлял нас на благие свершения и благородные дела, но он покинул своих верных слуг. Тяжесть утраты испытал каждый Причастный и Посвященный. Это было как смерть, ибо это и была смерть. Никто уже не чувствует в себе Черного Креста, потому что его в нас больше нет.
        Слушатели угрюмо внимали оратору, не смея ни прервать его речь, ни возразить. Рыцари и прошедшие Посвящение ландскнехты с расцарапанными лбами, простолюдины с затравленными глазами - все слушали молча.
        - Спасения не будет! - вещал надсадным хриплым голосом проповедник-Инквизитор. - Слушайте и услышьте, братья! В этом мире - не спасется никто! Этот мир обречен. Но в другой, лучшей жизни Черный Крест готов принять достойнейших из достойных. Тех, кто сохранит веру и верность после его ухода. Кто сам сумеет уйти вслед за ним и отыщет для этого путь, угодный Черному Кресту. Кто предпочтет не влачить жалкое существование на нечистой земле, по которой расползается Скверна, а умереть правильно. Кто продолжит битву без надежды на победу только для того лишь, чтобы погибнуть, как подобает Брату Святой Инквизиции, хранящему в своей душе и в своем разуме Черный Крест даже тогда, когда его нет!
        Толпа безмолвствовала, и в безмолвии этом ощущалось отчаяние, безысходность и мысленное согласие с каждым словом неистового оратора.
        - Нам всем предстоит испытание, которого не было прежде! Испытание, по сравнению с которым меркнут ужасы Войны Войн, осквернившей землю наших грешных предков. Но мы должны быть сильными. Нельзя опускать руки. И нельзя накладывать руки на себя. Это самый простой выход, но не самый правильный. Надо делать то, что все мы делали, пока Черный Крест был с нами. Надо служить ему, и тем самым мы заслужим новое воссоединение с ним! Нужно до конца противостоять Скверне и с улыбкой принимать смерть…
        - А если Скверна войдет в тебя, когда ты пойдешь против Скверны?! - раздался чей-то одинокий срывающийся голос. - Если в бою она сделает тебя своим рабом? Черный Крест больше не защищает нас от воздействия заокеанских менталов.
        - Так в этом и кроется истинная суть ниспосланного нам испытания! - на лице проповедника появилась улыбка-оскал. - Тот, кто будет по-настоящему верен Черному Кресту даже в его отсутствие, тот устоит против менталов Скверны. Все остальные сгинут в ней вместе со всех греховным миром. А посему, братья, не уповайте на доспехи, а защищайтесь молитвой и верой. И с именем Черного Креста на устах смело идите в бой, чтобы умереть достойно.
        Толпа заволновалась, загудела, заспорила. Оратора-проповедника не стало слышно.

* * *
        - Ну, вот, опять двадцать пять, ядрена кочерыжка! - поморщился Костоправ, когда они подъехали к очередному гомонящему собранию крестоносцев. - Ох, и любят же они теперь групповой трындеж, мать их!
        - Проезжаем-проезжаем, не задерживаемся, - велел Виктор, косясь на взбудораженных Инквизиторов.
        Костяника и Змейка пришпорили быконей. Костоправ тоже тронул притормозившую было скотину. Четыре всадника объехали толпу.
        Инквизиторский «трындеж», как выразился лекарь, никто из них не понимал. Но общий смысл уловить было нетрудно: крестоносцы пребывали в растерянности и отчаянии. Еще до того, как день убийства Черного Креста сменился ночью, рыцари и наемники Святой Инквизиции начали приходить в себя. Уже к вечеру Виктор и его спутники встретили в Андоррских предгорьях с полдесятка потерянно бредущих ландскнехтов с расцарапанными лбами и пустотой во взгляде. Ландскнехты не обратили никакого внимания на проехавших мимо всадников.
        Выход из комоподобного ступора не принес крестоносцам облегчения. На орденских землях царили уныние, апатия и упаднические настроения. Отчаяние, беспомощность, неуверенность и обреченность, казалось, витали в воздухе всюду, где появлялся хотя бы один рыцарь или прошедший Посвящение ландскнехт. Впрочем, по одному они теперь не появлялись. Словно напуганное, оставшееся без пастуха и овчарок стадо в грозу, Инквизиторы старались держаться друг друга. Это были уже не боевые отряды, а толпы, вернее, небольшие толпушки, формирующиеся по принципам, далеким от тактических и стратегических задач военного времени.
        На Каталонском тракте довольно часто встречались сборища, где Инквизиторы что-то обсуждали вполголоса или спорили до хрипоты. «Трындели», в общем. Повышенная разговорчивость, которой раньше, при Черном Кресте, крестоносцы не страдали, теперь перла изо всех дыр.
        То тут, то там появлялись вожаки-предводители-проповедники, худо-бедно организовывавшие свою растерянную отару и ведшие людей к какой-то им самим не очень понятной цели.
        Цели были разными. Разброд и шатание на землях Святой Инквизиции бросались в глаза, даже если жмуриться изо всех сил.
        За время путешествия по Каталонии Виктор насмотрелся на всякое. Довелось увидеть и измученных, молчаливых пеших рыцарей, навесивших на доспехи дополнительный груз вериг, и бездоспешных крикливых флагеллантов, безжалостно хлещущих себя цепями и кнутами, и орденских братьев, выжегших на своих разодранных лбах крестовидное клеймо, и просто группки молящихся бродяг.
        Пару раз они проезжали мимо местечек, где совершились групповые самоубийства. В первом случае десятка полтора рыцарей и ландскнехтов покончили с собой просто и без затей. У Виктора долго стояла перед глазами та картина. Люди, бросившиеся на собственные мечи, перерезавшие себе горло, снесшие черепа из пистолей и самопалов. Еще дюжина Инквизиторов свела счеты с жизнью иначе: они перерубили друг друга.
        Впрочем, встречались в дороге и разрозненные вооруженные отряды, готовые к битве и смерти, но совсем не готовые к победе и даже не надеющиеся на нее. Более того - ее не желающие. Эти люди рассчитывали на другое. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: они тоже смертники, которые лишь избрали иной способ самоубийства - от оружия перьеносцев.
        Смерть Черного Креста определенно не прошла даром.
        - Каждый сходит с ума по-своему! - так охарактеризовал ситуацию Костоправ.
        Инквизиторы были обречены, потому что сломались еще до того, как перьеносцы заняли орденские земли.
        Пораженческие настроения рыцарей и ландскнехтов, которые ни те, ни другие и не думали скрывать, сильно пугали не прошедших Посвящение простолюдинов. На тракте и примыкающих к нему дорогах появились обозы беженцев. Кое-где в сельских районах орудовали банды мародеров, остерегавшиеся, впрочем, нападать на вооруженных людей. Орденские крестьяне и челядь чувствовали слабину господ и оттого испытывали еще больший ужас, чем былой страх перед Черным Крестом.
        Инквизиторы не останавливали беженцев, не препятствовали им и не карали их. Охота на преступников тоже не велась. Сильная рука в латной перчатке, доселе крепко державшая эти земли, теперь безвольно разжалась.
        Инквизиторы не знали, что делать. Да и сделать без Черного Креста они, по большому счету, уже ничего не могли. Крест слишком сильно и глубоко проник в повседневную жизнь Ордена и его людей. Крест являлся цементирующей основой, после изъятия которой посыпалось все, и в людских душах наступила катастрофа, сравнимая с последствиями Бойни.
        Святую Инквизицию трясло. С лязгом и скрежетом рушился железный порядок, до сих пор работавший исправно, как старинные часы с хорошо отлаженным механизмом. Порядок, по мнению Виктора, неправильный, чуждый, но почему-то все-таки неприятно было осознавать свою причастность к его кончине и воцаряющемуся вокруг хаосу. Ведь это именно они влезли в чужой монастырь со своим уставом и перевернули здесь все с ног на голову. Они, убийцы Черного Креста, а вовсе не перьеносцы и Тотемы.
        Дурацкое какое-то чувство. Не вины даже - непонятного сожаления. Но, наверное, так бывает, когда крушишь до основания то, чего не строил сам. Вернее, так должно быть, когда ломаешь чужое.

* * *
        Крестовик, кстати, им не понадобился. Вообще. Ни разу. Его попросту некому и незачем было показывать. Необходимость прикидываться гонцами Магистра отпала сама собой.
        В начинающемся хаосе никому ни до кого не было дела. Виктора и его спутников никто не остановил и не задал ни одного вопроса. Опущенное на людях забрало Костяники тоже не вызывало интереса. Когда все катится в тартарары, на подобные мелочи люди перестают обращать внимание.
        Все были поглощены общим горем. Смертью Черного Креста. Даже пережив ее и очнувшись после сильнейшего потрясения, Инквизиторы продолжали тонуть в его смерти. Они тонули, тонули, тонули, сложив лапки и утягивая на дно друг друга. И выплывать, похоже, не собирались.
        И это при том, что реальная опасность со стороны перьеносцев никуда не делась.
        - Мля, не Инквизиция, а богадельня какая-то! - пробурчал Костоправ, оглядываясь на оставшуюся позади толпу. - Ну, полный звездец, ё-пэ-рэ-сэ-тэ! Туши свет, короче, бросай гранату!
        - Свет? - наморщив лоб, зацепилась за слово Змейка. - А ведь и правда, все это здорово смахивает на конец света.
        - Для Инквизиции - это конец света и есть, - задумчиво согласился Виктор.
        - «Конец света, конец света»! - сварливо передразнил Костоправ. - Радовались бы, кретины, что избавились от своего кукловода, а не строили из себя таких несчастных и конченых.
        - Тут не все так просто, - покачал головой Виктор. - Если у фанатиков отобрать бога, они становятся слишком свободными, чтобы быть счастливыми, понимаешь?
        - Не-а, ни хрена не понимаю, - честно признался лекарь.
        «Это потому, что сам не фанатик», - подумал Виктор и постарался объяснить доступнее:
        - Без веры, вернее, без объекта поклонения их жизнь теряет всякий смысл. Они лишаются главной опоры и становятся беспомощными, как дети. Им не к чему приложить себя и не из чего черпать радость. Фанатики не способны просто жить. Не умеют, не привыкли, не хотят. Им непременно нужно служить и жертвовать. Миссионерствовать, проповедовать, обращать других… Доказывать превосходство своей веры и бороться с иноверцами. А если вдруг служить оказывается некому и бороться не за что… Это действительно конец света в отдельно взятой голове. Или, как в случае с Инквизицией, - во множестве голов.
        - И что же с ними такими бедненькими теперь будет? - хмыкнул Костоправ.
        Виктор пожал плечами:
        - Не знаю. Если печать Черного Креста еще сохраняется на их мозгах, и если она воспрепятствует новому зомбированию, значит, Инквизиторы какое-то время будут по привычке молиться своему несуществующему уже богу и драться с перьеносцами, пока не погибнут. Если же со смертью Креста закончилась и его власть над воинами Ордена, то рано или поздно крестоносцы попадут под влияние американского Тотема. Обретут нового бога. Новый смысл бытия. И новое счастье.
        - Нафиг, нафиг, нафиг такое счастье! - затряс головой Костоправ. - Надо валить отсюда к едрене фене, и поскорее. Ну его в жопу весь этот зомбятник, и поглубже.
        Виктор подумал, что проблема заключается не только в том, чтобы самим свалить из «зомбятника», но и в том, чтобы «зомбятник» не двинулся следом. С Тотемов ведь станется. А чтобы остановить их армию, сил потребуется гораздо больше, чем на оборону Сибирска от Йап-повых мутантов. Так что в новых условиях ценность поморской карты возрастала многократно.
        Глава 32
        Портовый город Святой Инквизиции, к которому они выехали, был и похож, и одновременно не похож на южнороссийскую Бухту. Собственно, город, защищенный и с моря и с суши мощной крепостной стеной и вплотную примыкавший к хорошо укрепленной гавани, являлся лишь частью береговых фортификаций. Вдоль побережья на скалах и мысах стояли, словно бдительные часовые, рыцарские замки, сторожевые башни и артиллерийские редуты. Многочисленная стража на смотровых площадках, жерла тяжелых бомбард, метательные машины, а кое-где и торчавшие из бойниц и амбразур пулеметы свидетельствовали о том, что при должном настрое Инквизиторы могли если не остановить, то надолго задержать под стенами любого врага. Вот только с нужным настроем сейчас в орденских землях большие проблемы.
        Проехали через открытые ворота. Караульные даже не взглянули в их сторону. Вооруженные алебардами ландскнехты и пара рыцарей-мечников что-то беззвучно шептали, глядя на черные кресты поникших крепостных штандартов. Стража молилась.
        «Много же они так насторожат», - подумал Виктор.
        Сам по себе городок оказался не очень велик, да и орденский порт не шел ни в какое сравнение с Бухтовским. Вероятно, торговля здесь шла не так бурно, как в южнороссийском купеческом приморье. А может, торговли, как таковой, и не было вовсе, и порт лишь выполнял функцию перевалочной базы для орденских грузов.
        И город, и его окрестности были переполнены растерянными крестоносцами, не очень понимающими, к чему теперь стремиться, и беженцами-простолюдинами, лелеющими одну-единственную надежду: уплыть хоть куда-нибудь.
        Вот только на чем?
        В отличие от городских кварталов, порт, наоборот, казался пустынным и покинутым. Лишь с полдесятка судов сиротливо жались к пустующим причалам, но этого явно было недостаточно, чтобы увезти всех желающих. Да и судовладельцы не торопились никого принимать на борт: корабли и причалы бдительно охраняла вооруженная до зубов стража, состоявшая, кстати, не из крестоносцев. Вероятно, суда принадлежали либо иноземным купцам, либо снабженцам Ордена, не являющимся его полноправными членами. И главной загадкой было то, почему они не отплывают.
        Но вот что примечательно: паники как таковой не было. Ни паники, ни погромов, ни бунтов, ни попыток захватить корабли. В Инквизиторских землях наступление перьеносцев и неминуемое поражение воспринималось по-разному, но только без паники, которая давно возникла бы в любом другом месте. Животный страх простолюдинов растворялся в глухом отчаянии Посвященных рыцарей и ландскнехтов и пока не перехлестывал грань, за которой человек окончательно впадает в безумие.
        А может быть, все дело в том, что люди здесь слишком долго жили под знаком Черного Креста и железной пятой Святой Инквизиции и слишком привыкли подчиняться. Долгая покорность не способствует ни проявлению бунтарского характера, ни развитию буйно-панических настроений. Разве что апатия цветет на этой почве буйным цветом.
        Они проехали через весь порт. Внимание Виктора привлек стоявший у самого дальнего причала большой пузатый корабль, высокие борта которого щетинились шипами, словно бока Гуси - ползучего мутанта из русского Большого Котла.
        С судна и причала сурово смотрела охрана. На берег были направлены бортовые бомбарды. «Не подходи! Не суйся!» - всем своим видом безмолвно говорили корабль и его экипаж. Ловить здесь было нечего, и Виктор предпочел увести свою команду подальше.
        Порт заканчивался выездом за крепостные стены. Снова оказавшись вне города, путники сделали неожиданное открытие. Как выяснилось, все-таки не все Инквизиторы впали в тупое уныние. Некоторые - и таких было немало - развлекались. Правда, весьма своеобразно. Группа Виктора попала в самый разгар непонятного действа, происходившего в окруженной холмами котловине за городскими стенами.
        Что именно там творится, понять было сложно. На холмах расположились зрители - рыцари, ландскнехты и даже нетрезвые простолюдины, которые, наверное, уже просто устали бояться.
        Публика вела себя шумно и даже по-своему радостно. Правда, это была какая-то нездоровая, лютая и злая радость, как пьяный угар в беспросветном запое. Радость не привлекающая, а отпугивающая.
        Но вот чем она вызвана?
        С холмов доносились вопли людей, снизу - рев, похожий на быконский.
        - Что за долбаный сабантуй?! - озадаченно почесал в затылке Костоправ. - Массовая пьянка? Пир, мля, во время чумы?
        - Может быть, казнь, - предположила Змейка. - Может, Инквизиторы жгут мутантов?
        Виктор заметил, как поежилась Костяника.
        - Никого там никто не жжет, - отрезал он. - Дыма нет.
        - Поехали, что ли? Поднимемся, да глянем, епть! Может, че полезное узнаем, - предложил Костоправ.
        Да, информация сейчас нужна была им как воздух.

* * *
        Поднимаясь наверх, Виктор заметил несколько любопытных взглядов, брошенных в их сторону. Насторожился. Забеспокоился. Пожалуй, за все время пути по Каталонии это был единственный случай проявления столь неприкрытого интереса. Однако, как оказалось, люди смотрели не на всадников. Они оценивающе разглядывали быконей. С чего бы, интересно?
        Въехали на холм. Спешились.
        Та-а-ак!
        На дне котловины было оборудовано нехитрое ристалище, вроде того, на котором устраивали поединок-хольмганг ярлы викингов, только гораздо больше. Ристалище… нет, пожалуй, целую арену - просторную и округлую - огораживал возведенный на скорую руку дощатый заборчик.
        А за заборчиком…
        В общем, сразу стало ясно, отчего публика была так взбудоражена, чей рев доносится снизу и почему зрители так заинтересованно пялились на быконей четырех ландскнехтов.
        Именно быконь был главным действующим лицом разворачивавшегося на ристалище-арене кровавого представления. Там внизу, за дощатой оградкой шла схватка животного и орденского рыцаря.
        Бились один на один.
        К небольшим рогам Инквизиторского быконя, которые при обычной кавалерийской атаке играли лишь вспомогательную роль, а чаще - срезались вовсе, чтобы не мешать движению в плотном сомкнутом строю, сейчас были привязаны обломки пик, делавшие рога гораздо длиннее и опаснее. Для строевого боя или похода через котловые заросли такие дополнительные острия, конечно, не годились, но здесь, на открытом пространстве арены, они смотрелись впечатляюще. Скотина с искусственно увеличенными рогами, метавшаяся по огороженной котловине, даже немного походила на боевых тварей перьеносцев.
        Быконь был свиреп и изранен. По голове, морде и шее животного текла кровь, но полученные раны, судя по всему, не являлись тяжелыми. На звере не было налобника, попоны и прочего боевого снаряжения, но природная защита в виде роговых наростов пока спасала его от серьезных травм.
        Разъяренное окровавленное животное снова и снова набрасывалось на двуногого противника, стараясь подцепить человека удлиненными рогами.
        Быконю противостоял рыцарь в легких, почти не стесняющих движения доспехах, украшенных черными крестами. В правой руке Инквизитор держал то ли длинный кончар, то ли короткую шпагу. Левой размахивал алым полотнищем на палке. Развевающаяся красная ткань должна была, по всей видимости, отвлекать атакующую скотину.
        Отвлекала.
        Бросок. Острие пики, привязанной к левому рогу, взметнуло тряпку цвета крови вверх. Клинок рыцаря скользнул по роговым пластинам. Животное и человек остались при своих. Разошлись, разбежались.
        Быконь мотнул головой, выписав в воздухе полукружья сверкающими наконечниками пик. Инквизитор снова поднял шпагу-кончар.
        - Тор-ро! - звонко и яростно выкрикнул крестоносец, то ли дразня быконя, то ли подбадривая себя. - Тор-ро!
        - Тор-ро! Тор-ро! - подхватили зрители.
        Быконь снова ринулся в атаку. И опять - красная тряпка на рога и в морду. Инквизитор, поднявшись на носки и изогнувшись дугой, пропустил левый рог возле самой груди, а когда разъяренное животное, следуя за полотнищем, начало поворачиваться - нанес сильный колющий удар.
        Все было проделано быстро и в то же время по-своему красиво и грациозно. На этот раз длинный узкий клинок достиг цели. Шпага-кончар вошла между защитными роговыми пластинами точно в ухо быконю и застряла в черепе.
        Инквизитор отскочил. Быконь глухо и тоскливо взрыкнул. Рухнул на колени, постоял так с полсекунды, словно раздумывая, что делать дальше. Потом всей тушей повалился на землю.
        Публика одобрительно загудела.
        Все? Представление закончено?
        Нет. Быконя уволакивают с арены. Заводят другого, бьющегося в веревках. Инквизитора, перемазанного кровью, сменяет новый рыцарь в чистеньком.
        - Им что, делать нехрен? - недовольно поморщился Костоправ. - Какого черта над животиной-то издеваться? Если жрать охота, ну забили бы просто быконя на мясо.
        А то устроили цирк, етить их в кочерыжку!
        - Это не цирк, - раздался сзади знакомый чуть насмешливый голос. - Это коррида.
        Говорили по-русски и говорил…
        - Кошкодер?! - удивился Виктор.
        - Твою мать! - добавил от себя Костоправ.
        - Я тоже рад вас видеть, - кивнул одноглазый капитан русской роты. Ландскнехт лыбился во весь рот вполне искренней улыбкой.

* * *
        Виктор мучительно соображал, как поступить. Все-таки с Кошкодером они расстались не так чтобы очень по-дружески. Забрали у капитана грамотку гонца и Крестовика. А ну как одноглазый решит поквитаться? Был соблазн прямо сейчас, пока зрители пялятся на арену, замочить Кошкодера. Во избежание, так сказать, потенциально неприятных последствий от неожиданной встречи.
        - Я вас сразу заметил, - продолжал, как ни в чем не бывало, капитан. - Едете такие на корриду, на быконях… - Кошкодер многозначительно хмыкнул. - Решил подойти, поздоровкаться. Как сами? Как оно вообще? Уладили свои дела с Магистром? Крестики на лобешник, я так понимаю, вам не поставили?
        Отвечать ему никто не спешил. Да Кошкодер и не ждал ответа. Капитан продолжил - с насмешкой, но, вроде бы, вполне дружелюбно:
        - Вы вообще в курсах, умники, что быконей сюда если и приводят, то на арену, а не в зрительские ряды?
        - Че? - угрожающе выпятил челюсть Костоправ.
        - Короче объясняю: здесь возродили старую испанскую забаву. Бой быков называется. Правда, теперь все немного по-другому. Инквизиторы дерутся с быконями. Сначала скотине привязывают на рога пики, а потом - опаивают настойкой из котловых трав. Быкони от нее свирепеют и кидаются на людей.
        «Наверное, что-то вроде берсеркерского варева, - подумал Виктор. - Додумались же!»
        - Крестоносцы - ну, те из них, кто еще совсем сопли не распустил, - тренируются на быконях. Отрабатывают, так сказать, навыки борьбы с вражеской кавалерией.
        Ага, теперь понятно, зачем пики на рогах. Чтобы максимально приблизить ситуацию к боевой.
        - А заодно избавляются от лишнего поголовья, чтобы этим, которые с перьями, не досталось. Сейчас здесь много лишних быконей. У Инквизиции в этих местах крупный племенной центр был. Да и прибившейся скотины полно. Впрочем, народу у нас тут тоже набралось - мама не горюй.
        «У нас»? Интересно…
        - Ты сам-то как здесь нарисовался? - хмуро спросил Виктор.
        - Дык, приехал, - пожал плечами Кошкодер, всем своим видом изображая удивление столь наивному вопросу.
        - А на этой… хрениде чего трешься? - мрачно подхватил допросную эстафету Костоправ.
        - Не на хрениде, а на корриде. Людей подходящих ищу, - единственный глаз Кошкодера прищурился. - Дело одно есть.
        Похоже, прямо так сразу неприятности чинить им Кошкодер не собирался.
        - Что за дело? - угрюмо осведомился Виктор.
        - Свалить, - коротко ответил капитан.
        - Ну и вали себе лесом! Скатертью дорожка, туды ж твою! - пожелал счастливого пути Костоправ.
        - Не-е, я не лесом, я морем хочу, - хмыкнул Кошкодер. - На родину. Нет желания присоединиться, а, землячки?
        Виктор окончательно передумал мочить Кошкодера. Если капитан действительно поможет им добраться до российских берегов, избавляться от такого человека было бы глупо.
        - Рассказывай, - кивнул Виктор.
        - Идемте в город. По пути покалякаем. Здесь, - Кошкодер устало махнул рукой на арену, с которой вытаскивали тушу мертвого быконя, - все равно больше ничего интересного не увидите. Одно и то же каждый день. Задолбала, честно сказать, меня уже эта коррида.
        Кошкодер, не оглядываясь, начал спускаться с холма. Виктор переглянулся со спутниками. Костоправ пожал плечами. Ведя быконей в поводу, они последовали за капитаном.
        Глава 33
        - Стой! - дорогу преградил патруль.
        Рыцарей, выехавших на тракт из зарослей дикого винограда, было пятеро. Все - тяжеловооруженные всадники в крестах с головы до быконских копыт. У двоих в руках - заряженные самострелы, один направил на Кошкодера старый ствол. Неподалеку виднелась небольшая, но хорошо укрепленная дорожная застава-блокпост с парой бомбард не самого маленького калибра. Оттуда за трактом наблюдали ландскнехты. В общем, драться или бежать при таком раскладе было бы неразумно. Да и ни к чему это.
        Кошкодер нажал на тормоз и остановил велосипед. Неприятностей он не ждал: в запасе у капитана имелось с десяток убедительных и уже неоднократно проверенных легенд, объясняющих, куда и зачем он едет. Возникла лишь досада из-за непредвиденной задержки в самом конце пути.
        «Ведь уже почти доехал», - подумал Кошкодер. В воздухе ощущался будоражащий запах моря, а с вершин холмов уже можно было увидеть, как синева неба сливается вдали с другой синевой - безбрежной водяной глади.
        К нему вплотную подъехал вооруженный секирой рыцарь. Крестоносец внимательно осмотрел Кошкодера и его двухколесный транспорт. Это было главной ошибкой. Не стоило подпускать Инквизитора так близко. А с другой стороны, что можно было сделать в такой ситуации?
        С Кошкодером даже не стали разговаривать.
        Вместо обычных «кто? куда? зачем? откуда?» сразу шарахнули обухом секиры по башке, да так, что шлем полетел на землю. Потом навалились скопом, затерли быконями, изрядно потоптав и велосипед, и велосипедиста. Сурово, в общем, обошлись.
        Вопросы ему задавали позже, когда Кошкодер пришел в себя. Допрашивал задержанного начальник дорожной стражи - хмурый рыцарь с уставшим лицом, грустными глазами и мясистыми губами. Впрочем, Инквизитор-дознаватель был немногословен и озвучил только два коротких вопроса. С таким же небольшим предисловием.
        - У тебя велосипед гонца, - это было предисловие.
        И едва Кошкодер осознал, как сильно он влип, прозвучал первый вопрос:
        - Что ты сделал с нашим посланником?
        «Нашим» - вот оно ключевое слово! Гонец был послан из тех мест, в которые направлялся сам Кошкодер. Желание поскорее добраться до средиземноморского побережья сыграло с ним дурную шутку и взяло верх над элементарной осторожностью. Рыцарский велосипед оказался, увы, не только хорошим средством передвижения на ухоженной Инквизиторской дороге, но и неопровержимой уликой.
        «Что я сделал с их посланником?» Подходящей легенды в арсенале Кошкодера не нашлось. Сочинить с ходу что-нибудь убедительное и правдоподобное тоже не получилось.
        - Ты служишь Скверне? - задал крестоносец второй вопрос.
        И, конечно, не поверил отрицанию пленника.
        Дальнейших разбирательств Инквизиторы устраивать не стали. Законы военного времени, помноженные на усталость начальника стражи, сделали свое дело.
        - Казнить, - лаконично приказали мясистые губы.
        В этой своей краткости рыцарь был верен себе.
        Усталые грустные глаза закрылись.
        «Наверное, его давно уже не сменяли», - подумал Кошкодер.
        На заставе не только говорили коротко, но и приказы начальства выполняли быстро. Приговоры в исполнение тоже приводили без заминок.
        Никто не стал заморачиваться на приготовление костра. Кошкодера со связанными руками отвели в сторонку, поставили на колени, положили шеей на кусок бревна в невысоких корявых козлах. Импровизированная плаха нехорошо пахла и вся была в пятнах запекшейся крови.
        «Я у них не первый», - мелькнула мысль, которая, впрочем, мало утешала. Скосив глаза, Кошкодер увидел, как блеснул на солнце меч палача.
        «Почти доехал»… - снова подумал Кошкодер, ощущая волну немыслимого, нечеловеческого страха и презирая себя за этот страх. Внутри вдруг стало пусто. И внутри, и снаружи. Капитан ландскнехтской роты, не раз, не два, не десять и не сто раз смотревший в глаза смертельной опасности, перестал ощущать свое тело. Он чувствовал лишь шею, на которую вот-вот обрушится лезвие, и твердое бревно под шеей.
        Перед глазами уже стояла жуткая картина: меч опускается, и отсеченная голова катится по земле, разбрызгивая кровь, дико вращая глазами, беззвучно открывая и закрывая рот.
        Кошкодер зажмурился, готовясь к смерти, к которой, пожалуй, никогда еще не был так близко.
        И услышал нечленораздельные вскрики, вой, хрипы и стоны. Звякнул о бревно упавший клинок.
        Когда Кошкодер открыл глаза и поднял голову, на заставе происходило что-то непонятное.
        Весь гарнизон в полном составе катался по земле и бился в судорогах. Рыцари и ландскнехты срывали с себя шлемы и до крови расцарапывали лбы. А кто не смог этого сделать - ломали ногти о глухие горшки с узкими смотровыми прорезями и закрытые забрала.
        К тому времени, как Кошкодер сумел перерезать веревки об оброненный клинок палача, массовая истерия уже закончилась. Теперь крестоносцы валялись на земле неподвижные, с закатившимися глазами. Как мертвые. Но живые.
        Это пришлось исправить. Гадая о причинах случившегося и не находя разгадки, Кошкодер вырезал заставу. Всю. Неприятная необходимость, но так было надо. Во-первых, крестоносцы могли в любой момент очнуться и снарядить погоню. Во-вторых, каждый из них являлся потенциальным свидетелем, способным обвинить сбежавшего пленника в нападении на гонца. Ну, и в-третьих, Кошкодер не собирался прощать того страха, который его заставили испытать на плахе.
        А может, именно это для него было во-первых…
        Он взял у Инквизиторов все, что мог быстро забрать и легко увезти. Рассовал по сумкам припасы, пару старых стволов, патроны к ним. Кошкодер не был Стрельцом, но когда-то он был купцом и знал, что хороший товар может решить многие проблемы. А старое оружие сейчас - самый лучший товар. Только быконя себе Кошкодер постарался выбрать средненького и неприметного. Прокол с велосипедом повторять не хотелось.

* * *
        - Потом я доехал до Креуса, - продолжил свой рассказ Кошкодер.
        - Креус? - переспросил Виктор.
        Капитан указал на городские стены:
        - Так называется этот город и порт. На местном каталонском наречии значит «Крест».
        - Ну конечно! - хмыкнула Змейка. - Чего еще ждать от Инквизиторов.
        - Вообще-то это старое название. Эту местность называли так до Бойни, - пояснил Кошкодер. - Пока я добирался сюда, видел еще нескольких крестоносцев. Кто где стоял, сидел, шел или ехал - там и попадали. Как те, с заставы.
        «И как те, из Андоррской крепости», - мысленно дополнил Виктор.
        - Инквизиторы начали приходить в себя только к вечеру. Но до конца, по-моему, они так и не очухались. Даже, я бы сказал, наоборот, совсем спятили. Говорят, будто их Черный Крест умер, и скоро наступит конец света.
        В общем, типа, близится большой звездец, и все реагируют на это по-разному. Кто-то молится, кто-то режет себя, кто-то топится в море, кто-то быконей на корриде валит, кто-то пьет беспробудно, кто-то в поход на Скверну подался. А кто-то коротает оставшееся время иначе. Видите во-о-он тот замок?
        Капитан указал, куда нужно смотреть. Небольшая крепость с узкими, закрытыми изнутри бойницами, защищавшая со стороны суши подступы к порту, выглядела довольно мрачно. На стенах и смотровой площадке никого не было. Ворота - закрыты. Из признаков жизни - только слабый дымок, просачивающийся из щелей в бойницах.
        - Там заперлись орденские алхимики, креуский комтур и еще несколько рыцарей, - объяснил Кошкодер. - Кайфуют под Смрадом Геенны. Это такой парализующий дым…
        «Знаем-знаем, - Виктора аж передернуло от неприятных воспоминаний. - Даже слишком хорошо знаем». Неужели кому-то охота вдыхать эту гадость по собственной воле? Зачем?!
        - Только они к Смраду еще какую-то котловую наркоту подмешивают, чтобы мозги отключались вместе с телом, - продолжал Кошкодер. - Пристрастились уже. Давно не выходят.
        «Да, верно сказал Костоправ, - подумал Виктор. - Каждый сходит с ума по-своему. Это как секты, возникающие на обломках единой религии. Каждая секта ищет спасения для своих членов, и каждый сектант считает, что он идет единственно верным путем, хотя все движутся в разные стороны и в итоге придут в никуда».
        - Может, вы в курсе, что стряслось с крестоносцами? - капитан скользнул по лицам спутников быстрым пытливым взглядом.
        - А с чего ты взял, что мы должны быть в курсе? - напрягся Виктор.
        - Ну-у, вы же вроде как к Магистру собирались по каким-то своим… м-м-м… делам. Вот я и подумал, может…
        - Не может, - отрезал Виктор. - Не в курсе.
        Кошкодер пожал плечами, всем своим видом показывая, что не собирается выведывать чужие тайны.
        - Лучше расскажи о своем деле, - Виктор направил разговор в нужное русло. - Насчет возвращения.
        - Да не вопрос, - легко согласился одноглазый капитан.
        И начал рассказывать.

* * *
        - Дело, собственно, простое, - говорил Кошкодер. - Хочу упасть на хвост одному итальяшке.
        - Какому итальяшке? - не понял Виктор.
        - Итальянский купец и судовладелец, - объяснил ландскнехт. - Зовут Джузеппе. Кстати, хозяин одного из кораблей, на котором Йохан собирался эвакуировать Ковчежец. Джузеппе у крестоносцев вроде как снабженец был. Только вольный, не Посвященный, а зафрахтованный.
        - Вот как? - удивился Виктор.
        - Ага. Инквизиторские купцы вообще редко проходят Посвящение. Святая Инквизиция - все-таки военный орден, поэтому главным образом воинов и обрабатывает.
        А за всеми остальными с Ковчежцем не набегаешься. Да и смысла нет. Инквизиции ведь хорошие купцы тоже нужны. А какой купец из упертого фанатика? Чтобы вести торговлю, нужны гибкость и готовность идти на компромиссы.
        Виктор кивнул. Он сам был купцом и понимал Кошкодера: торговец с фанатичным блеском в глазах не преуспеет ни на одном базаре. Такой купец и сам разорится, и Инквизиции своей сплошные убытки принесет.
        - В общем, Джузеппе торговал ради собственного барыша и на благо Ордена. Потом его корабль понадобился флоту крестоносцев. Только вовремя доплыть в нужное место Джузеппе то ли не успел, то ли не захотел успеть. Скорее, второе, - усмехнулся Кошкодер. - Этот мудрый итальяшка даже Инквизицию вокруг пальца проведет. Короче, где-то за Гибралтаром он узнал, что орденская Армада разбита, и сразу повернул обратно. Ну, и застрял здесь. Но вроде как ненадолго: скоро снова отплывать собирается.
        - Куда? - спросил Виктор.
        - В Италию свою, куда же еще. Так вот, если бы Джузеппе и нас туда подбросил, было бы совсем неплохо. Итальянские торговые суда ходят и в Грецию, и к османам.
        - К кому, епть? - нахмурился Костоправ. - Это где вообще?
        - В Турции, - ответил Кошкодер. - Там теперь Османская Империя. Не слышали?
        И, не дожидаясь ответа, продолжил:
        - А от османов до Черного и Азовского морей - рукой подать. В общем, считай, дома.
        - Погоди-погоди, - тряхнул головой Виктор. - А как ты собираешься попасть на корабль Джузеппе? Мы были в порту. Там все суда под охраной.
        - Во-во, - подтвердил Костоправ. - Хрен пробьешься.
        - Спокуха, - улыбнулся Кошкодер. - Никуда пробиваться не нужно. У меня все схвачено. Ну, почти все…
        - А если поподробнее? - теперь беседой заинтересовалась Змейка.
        - Есть предварительная договоренность с Джузеппе, - туманно пояснил капитан. - Вы знаете, почему в Креуском порту все еще стоят корабли?
        А ведь и правда - загадка. Виктора и самого удивлял этот факт. Чего ждут судовладельцы? Перьеносцев, что ли?
        - Почему? - спросил Виктор.
        - Потому что в море страшно выходить.
        - Мутанты? - прищурилась Змейка.
        Костяника отвернулась.
        - Не в этом дело, - качнул головой Кошкодер. - Не только в этом. Пираты совсем обнаглели. Эти стервятники уже пронюхали, что крестоносцам кирдык и Инквизиция не сможет дать им должного отпора. В общем, разбойнички пользуются моментом и стараются урвать кусок пожирнее. Крутятся возле портов. Близко к берегу подходить опасаются, правда: тут все-таки пушки и все такое. Но морские пути контролируют. Пираты уже взяли в блокаду все восточное и южное испанское побережье.
        Так что Джузеппе усиливает команду. Хочет с боем прорваться сквозь пиратские заслоны, пока в Креус не заявились американцы. В общем, он поручил мне набрать подходящих людей. Правда, требования у Джузеппе… - Кошкодер поморщился.
        - Какие требования?
        - Во-первых, кандидаты не должны быть орденскими рыцарями или ландскнехтами, прошедшими Посвящение. Джузеппе не нужны на борту паникеры, кликушествующие о конце света и утратившие волю к жизни.
        - Ну, по этому параметру мы проходим. Что еще?
        - Воинское умение. Джузеппе ищет хороших воинов. Беженцы-простолюдины ему не подходят.
        - Так и с этим у нас вроде проблем нет, - пожал плечами Виктор. - Сам знаешь: Французский Котел с боями прошли. И в Испании повоевать пришлось. Это не считая всего остального…
        «О чем тебе, Кошкодер, впрочем, знать не обязательно».
        - Еще желательно наличие Стрельцов. Ты и ты, - одноглазый капитан кивнул на Виктора и Змейку, - помнится, хвастались как-то, что были Стрельцами.
        - Были, - кивнул Виктор, вспоминая первое знакомство с Кошкодером в вербовочном лагере Святой Инквизиции.
        - Кроме того, кандидаты должны знать морское дело…
        С этим посложнее, конечно, но…
        - Можно сказать, что знаем, - все же решился сказать Виктор. Они ведь плавали и на поморском коче, и на драккаре викингов. И кое-чему научиться успели. Эх, был бы еще с ними Василь!
        - И не бояться качки, - закончил Кошкодер.
        Виктор, Змейка и Костяника посмотрели на Костоправа.
        - А че я-то? - вскинулся тот. - У меня еще та дрянь от морской болезни осталась, едрить-кадрить! Ну, щепа для жевания, которую нам дали…
        - Понятно, - перебил Виктор. О викингах при Кошкодере тоже распространяться не стоило, во избежание ненужных расспросов. Викинги, Соловки, поморская карта - пусть все это будет тайной.
        - Что, правда, палочки остались? - удивилась Змейка.
        - А то! - буркнул Костоправ. - Вдруг нам пришлось бы в этот гребаный морской поход плыть вместе с гребаными Инквизиторами.
        - Что за щепа? - заинтересовался Кошкодер. - Что за палочки?
        - Лекарство от качки, - отмахнулся Виктор. - Короче, если это все требования, то мы твоему Джузеппе подходим.
        - Я тоже на это надеюсь, - кивнул капитан. - А то, честно говоря, задолбался уже искать. Даже на корриде подходящих кандидатов нет. А там ведь всякая публика собирается.
        - Неужели вообще никого не нашел? - удивился Виктор.
        - Одного человека только, - насупился Кошкодер. - Тоже иноземец. По-русски, кстати, говорит, хотя и с грехом пополам. Мы с ним теперь вроде как напарники. Он и боец неплохой, и мореход отличный. Вроде, подошел Джузеппе.
        - А ты сам-то ему подошел? - поинтересовался Виктор.
        - И я подошел, - заверил его одноглазый ландскнехт. - Во-первых, старых стволов и патронов, которые я привез с дорожной заставы и сбагрил Джузеппе, хватило, чтобы получить место на корабле. А во-вторых, я продемонстрировал, как обращаюсь со своим кошкодером, - капитан похлопал по короткому мечу, висевшему у него на поясе. - Итальяшке понравилось.
        - А что насчет мореходного искусства?
        - Я сказал, что был капитаном, - улыбнулся Кошкодер. - Даже не соврал.
        - Едрить твою! - фыркнул Костоправ. - Ты же не морским капитаном был, а капитаном ландскнехтской роты!
        - Ну, этот нюанс я уточнять не стал. Главное - попасть в команду и выйти в море. А потом пусть только кто-нибудь попробует сковырнуть меня с палубы. Я ж не зря показывал, как владею мечом.
        Глава 34
        - Нам туда. - В порту Кошкодер повел их к пузатому кораблю с шипастыми бортами и неприветливой командой, что стоял у крайнего причала.
        - Корыто с колючками, - прокомментировал Костоправ. - Прямо иглонос плавучий, мля!
        - «Дольче вита», - ухмыльнулся Кошкодер.
        - Че-че? - не понял лекарь.
        - Корабль так называется. По-итальянски значит «Сладкая жизнь».
        - Ни хрена себе сладкая! - присвистнул Костоправ. - Имел я такую сладость! На кой ему все борта шипами-то утыкали?
        - И борта, и днище. Это защита от морских мутантов, - объяснил Кошкодер.
        - И что помогает? - поинтересовался Виктор.
        - Иногда. Ну, так говорят. Да и против пиратов тоже какое-никакое, а заграждение. Во время абордажной схватки к такому судну трудно подойти вплотную.
        Да уж, борт о борт с таким корабликом не встанешь.
        - Правда, скорость у него не очень большая, - добавил Кошкодер, успевший, видимо, познакомиться с сильными и слабыми сторонами судна. - Шипы нарушают обтекаемость корпуса. Но это торговый корабль. Когг. Он по-любому быстро плавать не сможет.
        Охрана узнала Кошкодера и молча расступилась, пропуская капитана и его спутников к трапу. Вблизи шипастый корабль производил особенно сильное впечатление. Широкое, тяжелое судно с подвесным рулем и высокими бортами, на которых латиницей выведено название. «Сладкая жизнь» среди шипов. Какой-то шутник пририсовал еще кокетливое розовенькое сердечко, пронзенное аж тремя шипами сразу. А может, это и не шутка вовсе, может, так и было задумано с самого начала.
        На носу и корме - две надстройки с защитными зубцами, похожие на крепостные башенки. На башенках и у бортов установлено штук десять-двенадцать бомбард. Мачта с убранным прямоугольным парусом. На мачтовом топе - обитая металлом корзина наблюдателя и пулемет.
        С корабля сбежал, будто скатился, маленький, лысенький и такой же округлый, как стоявшее у причала судно, человечек. Только без колючек. Наоборот, человечек показался Виктору улыбчивым и приветливым. Что, впрочем, еще ничего не значило: Инквизиторский палач брат Фридрих тоже много улыбался.
        - Это Джузеппе, - шепнул Кошкодер.
        Хозяин корабля - необычайно суетливый, темпераментный, говорливый и взмахивающий руками чуть ли не на каждое произнесенное слово итальянец - что-то быстро-быстро залопотал, обращаясь к Кошкодеру. Тот едва успевал отвечать на вопросы, сыплющиеся, как из пулемета.
        Разговор шел на языке Инквизиторов, поэтому Виктор понял лишь то, что их представляют судовладельцу.
        - Золотой. Костоправ. Змейка. Костяника. - Кошкодер поочередно указал на своих спутников.
        Джузеппе вполне дружелюбно оскалился. При этом, правда, быстрый, но цепкий взгляд оценивающе скользнул по каждому.
        «Как в рабство продают, блин», - недовольно подумал Виктор. Вспомнилась давняя история с Ся-цзы, продавшим их африканским работорговцам. А ведь китаец тоже поначалу казался таким приятным в общении человеком.
        Возникло сомнение: может, не стоит связываться с итальянцем? Но надо же как-то двигаться в сторону дома. Нет, выбора не оставалось. Кровь из носу, но им нужно попасть на этот корабль. Только на этот раз не надо забывать об осторожности.
        Кошкодер и Джузеппе закончили разговор.
        - Ну? - спросил Виктор.
        - Сейчас тебя и ее, - Кошкодер кивнул на Змейку, - проверят.
        - В каком смысле? - не понял Виктор.
        - Как Стрельцов. Не подведите. Я сказал, что вы умеете обращаться со старым оружием.
        - Я умею только с «калашом», - нахмурился Виктор. - А Змейка - больше по пистолетам мастерица.
        - Вам дадут что нужно, - пообещал Кошкодер.
        С корабля и в самом деле вынесли видавшие виды автомат Калашникова и пистолет Макарова.
        - Охренеть! - выдохнул Костоправ.
        И Виктор действительно «охренел»:
        - Откуда у Инквизиторского купца наше оружие?
        - Так он же купец, - пожал плечами Кошкодер. - Торгует с арабами. А у них этого добра много. Кроме того, в Креус попадают трофеи, отбитые у пиратов. Попадали, вернее. Они тоже частенько пользуются такими стволами. Знаешь, сколько в свое время «калашниковых» и «макаровых» разошлось по миру?
        Виктор не знал, да и знать не хотел.
        Сначала оружие выдали ему.
        Охрана сгрудилась вокруг Джузеппе и кандидатов. На борту появились еще пара Стрельцов и с полдюжины воинов, вооруженных арбалетами и самопалами. Видимо на тот случай, если испытуемым вдруг вздумается палить не туда, куда нужно.
        Под внимательными взглядами итальянцев Виктор отсоединил автоматный рожок. Проверил. Патроны были. Судя по весу - где-то на треть магазина. И каждый, между прочим, стоит немало.
        - Твоему Джузеппе боеприпасы тратить не жалко? - спросил Виктор у Кошкодера.
        - Ему будет жальче, если матрос, назвавшийся Стрельцом, не сможет отстреливаться от пиратов и морских тварей, - ответил тот.
        Что ж, логично…
        В качестве мишени был выбран столб, торчавший из воды в самом начале причала. В общем-то, небольшое расстояние, но с учетом того, что оружие непристрелянное, а Виктор - не бог весть какой Стрелец… В общем, шансы попасть были где-то пятьдесят на пятьдесят. Или даже меньше.
        - Стреляй одиночными, - перевел Кошкодер условия Джузеппе. - Два раза. Постарайся не промахнуться.
        Ну-ну… «Сладкую жизнь» надо еще заслужить. Виктор передернул затвор. Ласково и нежно, как Костянику, положившую голову на плечо, обнял приклад.

* * *
        Та-а-ак… Виктор поймал столб-мишень в мушку. Задержал дыхание. И - помогите Стрелецкие боги! - плавно-плавно нажал спуск.
        Т-дух!
        Толчок в плечо. Дернувшийся ствол.
        Одиночный выстрел в тихом порту ударил по барабанным перепонкам.
        Проклятье! Мимо…
        На соседнем причале, где было пришвартовано еще одно судно, закричали и забегали люди. Небось, приняли пальбу за пиратское нападение или за налет перьеносцев.
        Джузеппе неодобрительно покачал головой и зацокал языком. Должно быть, купеческое сердце обливается кровью. Целый патрон истрачен зря, а Стрелец-кандидат не подтвердил своего умения.
        Оставалась вторая и последняя попытка.
        Народ на соседнем причале быстро разобрался, что к чему. Успокоился. Теперь за испытанием с интересом наблюдали и оттуда тоже.
        Виктор прицелился снова, чувствуя, как колют спину чужие взгляды.
        Т-дух!
        Есть! Удача сегодня была все же на его стороне. Столб брызнул щепой. Пуля, правда, задела его с самого краю. Но ведь попал же.
        - Попал! - выдохнул Виктор.
        Джузеппе с неожиданным для его комплекции проворством подбежал к столбу, будто переваливающийся мячик на ножках. Осмотрел след от пули, поковырял пальцем. Вернулся и что-то долго-долго говорил.
        Похоже, он ожидал от Стрельца большего, но и этот результат итальянца устроил. Видимо, за неимением других подходящих кандидатов-автоматчиков.
        - Сойдет, - в одно слово перевел длинный комментарий Кошкодер. - Теперь ты, - он кивнул Змейке.
        У нее «сошло» еще лучше.
        Пистолет - не автомат, однако Стрелец-баба умудрилась всадить в столб обе пули. Профи, ничего не скажешь…
        Старые стволы у них забрали. Джузеппе вновь расцвел и опять принялся что-то быстро-быстро лопотать.
        - Что? - спросил Виктор, когда итальянец, наконец, умолк. - Нас берут на борт или как?
        - Ну-у… - замялся Кошкодер. - Вообще-то у Джузеппе есть сомнение насчет одного человека.
        Виктор, Змейка и Костоправ, не сговариваясь, посмотрели на Костянику. Понятное дело: она не Стрелец, да и не так чтоб очень боец. Еще и с «больными» глазами. Если Джузеппе вообще поверил в версию о яде плевальщика.
        - Без нее никуда не поплывем, - предупредил Виктор.
        - Этот человек - он, - Кошкодер кивнул на Костоправа.
        - Че, мля?! - в наступившей тишине лекарь выпадал в осадок. - Какого хрена?!
        На время Костоправ захлебнулся в переполнявших его чувствах и потерял дар речи.

* * *
        - Бредятина какая-то! - возмущенно тряхнула головой Змейка. - Ты хочешь сказать, что купец хочет взять Костянику, а Костоправа оставить?
        - Я объяснил ему, на что способна Костяника, - спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся сообщил Кошкодер.
        - Погоди-погоди! - у Виктора шевельнулись волосы на затылке. Он вмиг забыл и о давившемся воздухом Костоправе, и обо всем остальном. - Что значит «объяснил»? Ты сказал ему, что… что она… что ее глаза…
        - Что она мутантка, - короче и проще сказал Кошкодер. - Мутантка, которая может видеть других мутантов и в лесу, и под водой. Ты сам мне об этом рассказывал.
        Верно, было дело - рассказывал. После нападения котяр во Французском Котле. Да и позже, после дезертирства из орденской армии, примкнувший к ним Кошкодер мог неоднократно убедиться в способностях Костяники. Но вот так запросто трепаться об этом в Инквизиторских землях… В пока еще Инквизиторских.
        - Убью! - поцедил сквозь зубы Виктор.
        - Расслабься, - поморщился Кошкодер. - Джузеппе в этом плане нормальный мужик.
        - В каком «в этом»?
        - Купец даже у Инквизиторов остается купцом и в первую очередь блюдет свою выгоду. Скажу больше: орденские торговцы - вообще самые пронырливые. Я имел с ними дело и знаю, о чем говорю, уж поверь.
        Вообще-то да, до того как пойти в ландскнехты, Кошкодер и правда торговал с Инквизицией.
        - Если бы не они, я, может, вообще бы не разорился, кстати, - задумчиво добавил одноглазый капитан.
        Рекомендация была какой-то… не очень однозначной, в общем.
        - Короче, я это к тому, - продолжал Кошкодер, - что если Джузеппе будет выгодно плыть с мутантом, он возьмет его на корабль. Власть Инквизиции в море заканчивается, а сейчас… Сейчас, похоже, она кончилась и на суше. Джузеппе это уже просек, так что за свою подругу не волнуйся, Золотой. И ты, Костяника, глаза здесь можешь не прятать. Джузеппе готов тебя взять. Проверит еще, конечно, в пути, но, надеюсь, ты проверку выдержишь. А вот насчет тебя, - Кошкодер повернулся к Костоправу и виновато развел руками, - Джузеппе даже разговаривать не хочет…
        - Не, мля, че за наезды такие, а?! - прорвало, наконец, лекаря. - Че за непонятки, етить?! Ты там скажи своему Дзужопе…
        - Джузеппе, - поморщился Кошкодер. - Его зовут…
        - Да мне по боку, как его зовут! Короче, скажи ему, что я за такой гнилой базар его корыто вместе с причалом разнесу нахрен на дощечки. И шипы с бортов ему в двужопу насую так, что мало не покажется! «Сладкая жизнь» «Горьким окочуром», мля, станет!
        - Почему Джузеппе не хочет брать Костоправа? - Виктор не без труда оттеснил лекаря от встревоженных столь бурной реакцией итальянцев. Надо было как-то договариваться. Без Костоправа он тоже никуда плыть не собирался.
        - Костоправ - большой человек, а корабль - не резиновый, - объяснил Кошкодер. - Твой друг займет много места и съест в пути много припасов. Но он не Стрелец, и Джузеппе не уверен, будет ли ему полезен такой матрос.
        «А ведь итальянец еще не знает о том, как плохо Костоправ переносит качку», - с тоской подумал Виктор. Но спросил о другом.
        - Ты сказал, что Костоправ - хороший лекарь?
        - Угу, - уныло кивнул ландскнехт. - Но лучше бы не говорил. В команде уже есть пара неплохих медиков. Только они это…
        Кошкодер отвел глаза.
        - Что?
        - Ну, как бы это сказать. Предпочитают мальчиков и любят друг друга. Врачуют вроде ничего, но в бою от них проку - ноль. Короче, из опыта общения со своими медиками Джузеппе сделал вывод, что хороший лекарь не может быть хорошим воином. Тот, кто лечит, тот не умеет калечить - так он это объяснил. Джузеппе подозревает, что и Костоправ тоже…
        - Тоже что, йоперная задница?! - взревел Костоправ.
        - Ну, это… не боец, а… - Кошкодер снова замялся.
        - А?!
        - Пи…
        - …сец! - не дал ему договорить лекарь, сообразив, куда клонит ландскнехт. - Ах, во-о-от, значит, в чем дело, ядро вам всем в зад и разрывную бомбу с фитилем в полпальца! - Костоправ полоснул по итальянцам ненавидящим взглядом. - Не умею калечить, епть? Не боец, значит? А ну расступись, сучье племя! Ща покажу вашему Двужопому, что я умею, а чего не умею! И этих… медиков-педиков своих позовите. Нехрен вводить людей в заблуждение!
        Разъяренный Костоправ оттолкнул Виктора и грудью полез на судовладельца. Охрана сомкнулась, прикрывая хозяина.
        - Назад все сдернули живо, фрайера долбаные, пока сами люлей не огребли, едрить вашу! - велел лекарь.
        Костоправ был взбешен. И, похоже, даже не тем, что Джузеппе предпочел ему Костянику, а тем, что на него как на представителя благородной медицинской профессии возводят обидную напраслину.
        Кто-то из итальянцев шарахнул лекаря по шее копейным древком. А вот это они зря…
        - Костоправ, уймись! - в отчаянии прокричал Виктор.
        Какое там! Поздно. В поднявшемся на причале гвалте его трудно было услышать. Да и не желал Костоправ уже ничего и никого слушать.
        - Топтать вас всех быконем, суки гребаные! - лекарю, и без того находившемуся на пределе, окончательно сорвало крышу. - Ушатаю нахрен!
        Костоправ попер буром.

* * *
        Побледневший Джузеппе пятился к «Сладкой жизни». Охрана старалась преградить Костоправу дорогу, но не очень в этом преуспевала: тот уже вклинился в плотные ряды вооруженных моряков. С корабля в него до сих пор не стреляли потому лишь, наверное, что боялись попасть в тесноте в своих.
        С причала в мутную воду полетела первая жертва лекаря. Ею оказался бедолага-копейщик, звезданувший Костоправа по шее.
        Итальянцы схватились за оружие.
        - Ну, ты ур-р-род, Костоправ! - прорычал Виктор, вытаскивая меч. А что делать? Урод - не урод, но отбивать дурака надо.
        Стрелки с «Дольче виты», впрочем, сориентировались быстро и правильно. Они перестали выцеливать Костоправа и взяли на мушку Виктора, Змейку, Костянику и Кошкодера, которые еще не успели смешаться с толпой у трапа.
        И не успеют уже: по лицам стрелков и без переводчика все было понятно. Один шаг - и залп сметет опасных чужаков с причала. Тут без вариантов. Проклятье!
        - Стоять на месте! - через силу приказал Виктор.
        А Костоправ отжигал по полной. Сдернул с пояса кистень, намотав цепь на руку и зажав гирьку у самого кулака, лекарь пустил в ход свое любимое оружие. Так - билом на короткой цепочке - сейчас действовать было сподручнее. Хоть удары кистеня и утратили сокрушительную силу, зато теснота не так сильно сковывала движения. А вот охрана Джузеппе, сгрудившаяся на узком причале и вооруженная в основном короткими копьями, длинными мечами и кривыми саблями, практически не имела пространства для замаха и удара.
        Бам-бам-бам! - зазвенела по щитам, шлемам, стальным и пластиковым наплечникам болтающаяся на кулаке Костоправа гирька. При этом дюжий лекарь активно работал плечами, руками и ногами.
        Плюх! Плюх! Плюх!
        Упали в воду еще три человека. Яростная и неистовая атака оказалась неожиданной для итальянцев, и Костоправ прорвался-таки к Джузеппе.
        Судовладелец то ли не сообразил от страха подняться на корабль, то ли не сумел быстро ретироваться сквозь плотные ряды собственных стражников. Заслонив голову руками, купец пронзительно завопил под занесенным кистенем.
        - Сто-о-ой! - хорошо поставленный командирский басок Кошкодера грянул над причалом, перекрыв все прочие звуки, даже визгливый голосок Джузеппе. - Он согласен!
        - Че, мля?! - громила-Костоправ застыл над маленьким скорчившимся, трясущимся от ужаса Джузеппе, как подточенная морем и готовая вот-вот обрушиться скала.
        - Джузеппе передумал! - прокричал Кошкодер.
        - А-а, мля! - лекарь опустил кистень, но отступать от итальянца не спешил.
        - Он берет с собой всех!
        - То-то, мля! - по лицу Костоправа поползла улыбка, похожая на оскал.
        Стражники, которым посчастливилось устоять на причале, помогали своим менее удачливым соратникам выбраться из воды. К счастью, в этот раз Костоправ насмерть никого не зашиб, а легкие доспехи мореходов, состоявшие в основном из пластика, не утянули сбитых с причала людей на дно.
        Джузеппе что-то лопотал.
        - Говорит, он ошибся! - переводил Кошкодер. - Говорит, что ты хоть и лекарь, но великий воин.
        - Ну, дык, мля! - лекарь понемногу успокаивался. - Ясень пень, что великий. А сразу, епть, понять нельзя было?
        «Псих Великий воин», - Виктору вспомнились берсеркеры викингов.
        Глава 35
        На борт «Дольче виты» они поднялись, не убирая рук с оружия: мало ли что. Но, похоже, Джузеппе обманывать не собирался. Он действительно был торгашом до мозга костей и во главу угла ставил лишь собственную выгоду. Потасовка, устроенная Костоправом на причале, наглядно продемонстрировала итальянскому купцу, что и в абордажной схватке с пиратами такой боец лишним не будет. «Психи Великие воины» нужны не только викингам.
        Там, где это было выгодно, Джузеппе становился сговорчивым и отходчивым малым. Судовладелец простил и пережитый страх, и легкие травмы, полученные охранниками во время драки, и даже материальный ущерб в виде нескольких треснувших под кистенем Костоправа латных пластиковых пластин. Купец снова проявлял дружелюбие, хотя его команда относилась к новичкам настороженно и с некоторой опаской. Особенно итальянцы сторонились Костоправа. Впрочем, не все.
        Из кормовой надстройки лекаря с интересом разглядывали два похожих на девиц тщедушных молодца в узких обтягивающих штанишках. Причем с каким-то особым, подозрительным даже интересом поглядывали. Очень странные это были типчики. Хиленькие фигуры, изнеженные лица, томные взгляды, длинные блестящие черные волосы, маленькие, тоненькие, будто нарисованные под носом усики со вздернутыми вверх кончиками.
        - Это те самые, - пояснил Кошкодер.
        - Кто? - не понял Виктор.
        - Ну, эти… пе… м-м-м… то есть медики.
        Костоправ смерил коллег свирепым взглядом. Виктор посмотрел на «пе… м-м-м… то есть медиков» с насмешливым любопытством. Вот, значит, из-за кого поднялся сыр-бор на причале. Вот кто позорит врачебную профессию так, что Костоправ полез в драку.
        Сладкая парочка со «Сладкой жизни» подошла к ним. Медики-итальянцы что-то заговорили, беспрестанно смеясь, жеманно поводя плечами и кокетливо жестикулируя. Оба обращались к Костоправу.
        - Чего они вякают, ядрен-батон, - насупился лекарь.
        - Восхищаются тобой, - с улыбкой перевел Кошкодер. - Выражают желание познакомиться поближе с отважным воином и собратом по профессии. Обещают устроить тебе - гы! - сладкую жизнь и подарить массу новых впечатлений.
        Костоправ попятился. В глазах лекаря Виктор заметил что-то, похожее на страх, смешанный с отвращением.
        - Вот этого зовут Франческо. Этого - Рикардо, - с глумливой улыбкой продолжал издеваться Кошкодер. - Милые имена, не находишь?
        - Э-э-э! Отвалите по-хорошему, вы, сучьи выблевки! - Костоправ показал коллегам пудовый кулачище.
        - Пшли вон, отрыжки котярские! - поддержала его Змейка.
        Во взгляде Стрелец-бабы взыграло что-то, похожее на ревность.
        Парочка, однако, уходить не спешила. Приторными голосами медики снова обратились к Костоправу.
        Кошкодер оскалился еще шире.
        - Чего, мля? - забеспокоился Костоправ.
        - Да так… - многозначительно хмыкнул Кошкодер. - Ребятки предлагают кое-что. Причем прямым текстом.
        - Что еще, ё-пэ-рэ-сэ-тэ?!
        - Ты точно хочешь это знать?
        - Д… нет, - опомнился Костоправ. - Ну их нахрен! Пошли их… сам знаешь куда.
        Кошкодер послал, но, похоже, медиков Джузеппе высказанное пожелание не отпугнуло, а скорее, наоборот, пришлось по вкусу. Оба заулыбались, закивали радостно, что-то бойко обсуждая и по-прежнему не сводя с Костоправа влюбленных глаз.
        - А вы ж, суки! - Костоправ вцепился в кистень как в спасительную соломинку, а другой рукой потянул из-за пояса трофейный топорик перьеносцев. - Я ж вас обоих на бортовые шипы голым задом посажу, етить! Жопы в розочку порву!
        «Суки» улыбались и кивали…
        - Бомбарду, мля, в задницу вставлю и шарахну!
        …кивали и улыбались.
        Пока дело не дошло до новой потасовки, Виктор оттащил Костоправа на противоположный конец корабля - к носовой надстройке, предоставив Кошкодеру самому разбираться с медиками на букву «пе».
        - Вот попали ж, етить его наперекосяк! - Таким унылым Виктор не видел Костоправа даже во время приступов морской болезни. - Слышь, Золотой, может, ну ее в баню, такую «Сладкую жизнь», а? Может, мы лучше того… свалим нахрен с этого пидрового корыта, пока не поздно?
        - Другого нет, - покачал головой Виктор. - А плыть надо.

* * *
        С кормы вернулся Кошкодер.
        - Ну? - пряча улыбку поинтересовался Виктор. - Как там п… медики?
        - П-медики не теряют надежды, - Кошкодер кивнул на несчастного Костоправа. - Уж очень им коллега приглянулся.
        - М-мать! - коротко отозвался Костоправ.
        - Ладно, пойдемте познакомлю вас еще с одним человечком, - позвал ландскнехтский капитан.
        - Еще с одним, мля?! - Костоправ напрягся. - Ты куда нас заманил, тварь?!
        - Расслабься, он натурал, - успокоил Кошкодер. - Мой напарник. Помните, я рассказывал?
        - Иноземец? - вспомнил Виктор. - Который и моряк, и боец, да еще и по-русски говорец.
        - Ну, с акцентом. Он в прошлой смене дежурил, теперь отсыпается. Законный отдых, типа.
        Одноглазый ландскнехт отворил скрипучую дверцу под носовой пристройкой. Вошли.
        В тесном пространстве с низким дощатым потолком между столбов-подпорок были натянуты кожаные и капроновые гамаки. В некоторых лежали люди.
        Кошкодер подвел их к одному из спальных мест.
        Скудный свет попадал в помещение из открытой двери, из люка наверху и из маленьких бойниц-окошек. Но даже этого слабенького света хватило, чтобы увидеть…
        - Ё-о моё! - выдохнул Костоправ, снова нашаривая одной рукой кистень, а другой - трофейный топор.
        «Ё-о наше», - подумал Виктор, тоже непроизвольно хватаясь за оружие.
        Костяника отшатнулась, Змейка потянула из ножен меч.
        - Э-э-э, - озадачился Кошкодер. - Вы знакомы?
        Еще бы! В гамаке лежал человек, от которого, по идее, уже и косточек не должно было остаться.
        - Вот же хер! - еще раз глухо рокотнул Костоправ. - Хер, мать твою, сир!
        Да это был хэрсир Аскел… Тот самый Аскел, на драккар которого в Проливе Смерти напала морская тварь. Виктор хорошо помнил, как округлая, усеянная острыми зубьями и напоминающая диск циркулярной пилы спина монстра перерубила судно викингов пополам, и как посыпались в воду человеческие фигурки.
        Выжить после такого купания невозможно. Викингов должны были сожрать мутанты, которыми кишели воды Ла-Манша.
        Но хэрсир вот он, здесь! Живой и невредимый.
        Это было похоже на безумие.
        «Псих Великий воин!» - снова промелькнула в голове навязчивая мысль.

* * *
        Аскел спал чутко и, когда возле гамака началась возня, тут же проснулся. Машинально схватился за меч, рукоять которого торчала из-под скомканной тряпки, заменявшей хэрсиру подушку. Вырвал клинок из ножен, ловко соскочил на пошатывающийся пол. И замер в изумлении перед бывшими пленниками.
        «Рус-берсеркерами».
        - Фы?! - прозвучало это как «фу» человека, наступившего в кучу дерьма и чрезвычайно этим недовольного.
        - Как фы есть стесь?! - яростно и зло прошипел Аскел, уже занося меч.
        По-русски викинг говорил в своей чудн?й манере. «С акцентом», как деликатно выразился Кошкодер.
        - Саруплю! Фсех! - процеженное сквозь зубы обещание, похоже, было не пустыми словами.
        - А рубилка не отвалится? - Костоправ демонстративно звякнул цепью кистеня. - А, сир, мать твою, хер?
        - Эй-эй-эй! Хватит драк на сегодня, - встревоженный Кошкодер встал между ними.
        Аскел, однако, на это никак не отреагировал: старые счеты и кипевшая в викинге ярость были сильнее доводов рассудка.
        Но драк на сегодня действительно хватит. Да, они были врагами, но теперь враги оказались на одном корабле и притом не в качестве хозяев судна. Если начать выяснять отношения, их попросту вышвырнут всех скопом за борт «Сладкой жизни». Джузеппе вполне может счесть, что такие беспокойные попутчики, пусть даже и великие воины… «Психи Великие воины», сражающиеся не с пиратами и мутантами, а друг с другом, ему даром не нужны. И, в общем-то, судовладелец будет прав: от междоусобиц в команде вреда больше, чем от самых свирепых врагов.
        - Хэрсир, ты хочешь в одиночку схлестнуться с берсеркерами и валькирией? - прищурившись, поинтересовался Виктор.
        Это оказалось сильным аргументом: Аскел, поразмыслив, все же опустил меч. Он, очевидно, еще не забыл, на что способны в бою неистовые рус-берсеркеры в компании с разъяренной валькирией, и голос разума начал брать верх над слепой яростью.
        - В чем дело? - Кошкодер сверлил взглядом своих бывших подчиненных. - Откуда вы знаете викинга?
        - Долго рассказывать, - ответил Виктор, гадая, смогут ли они ужиться с Аскелом и захочет ли этого сам хэрсир.
        Викинг являлся куда более серьезной проблемой, чем двое медиков нетрадиционной ориентации, прицепившихся к Костоправу. Нужно было понять, чего ждать от него на чужом корабле.
        Виктор решил прояснить ситуацию.
        - Аскел, - заговорил он, тщательно подбирая слова. - Так уж случилось, что мы снова плывем вместе, но на этот раз не на твоем драккаре. Поэтому давай определимся сразу: либо мы враги и тогда устраиваем разборку сейчас, но только не здесь, а на берегу, либо…
        - Труком тепе и тфоим лютям я не путу, - угрюмо предупредил Аскел.
        - Ох, епть, велика потеря! - фыркнул Костоправ. - Сейчас разревусь, мля!
        - Мы не ищем твоей дружбы, хэрсир, - вздохнул Виктор. - Мы просто хотим, чтобы во время плавания ты не мешал нам, а мы не мешали тебе. Мы сможем договориться на этот счет?
        Аскел медленно, с явной неохотой вложил меч в ножны.
        - Хорошо, Солото… - после продолжительной паузы сказал хэрсир, обращаясь только к Виктору: «Солото» в устах викинга означало «Золотой». - Я не снаю, откута фы есть стесь, и я не снаю, кте фы хотите пыть потом. Но мне нужно фернуться томой.
        «Надо же, какое совпадение, - мысленно улыбнулся Виктор. - И нам нужно то же самое. Вот только наш дом находится подальше, чем твой». Хотя следовало признать: родные края хэрсира тоже были не близко.
        - Я сокласен пыть с фами на этот корапль, не трук и не фрак, - викинг цедил слова с надменным видом, но меч-то его уже лежал в ножнах. - Но только пока мы есть на этот корапль.
        - Значит, договорились, - с облегчением выдохнул Виктор. - Вопросов больше нет?
        Вообще-то был. Один. Заданный в самом начале беседы.
        - Как фы есть стесь? - повторил его Аскел. Сквозь приглушенные гнев и ярость в глазах викинга теперь пробивалось любопытство.
        - А ты? - спросил в свою очередь Виктор. - Как ты есть здесь?
        Нет, правда, ведь интересно.
        Глава 36
        Кхр-р-рякх! Удар снизу был настолько мощным, что весь драккар - от украшенного драконьим черепом носа до кормы с подвесным мотором - тряхнуло, будто игрушечный кораблик, оторвало от воды и приподняло над волнами.
        А в следующее мгновение…
        Кх-рякх-рякх-рякх-рякх! Огромная, горбатая, усеянная мощными острыми зубьями спина морского гада резко провернулась и словно поднявшаяся из волн пила располовинила судно. Повалилась мачта, посыпались в воду весла и люди. Носовая бомбарда, слетевшая вместе с лафетом с креплений, чуть не зашибла Аскела.
        А ведь они уже почти догнали рус-берсеркеров! Вступать в рукопашную схватку с таким опасным противником было бы глупо, тем более в Проливе Смерти, поэтому и Аскел, и ярл Хенрик решили пожертвовать угнанным судном и расстрелять беглецов из бомбард, а затем убраться из опасных вод. Увы, убраться не удалось. Шум стрельбы и удары весел привлекли внимание морского гада.
        Аскел скатился с перекосившейся палубы в воду. Он был в легких доспехах для морского боя, большая часть которых состояла из пластика, поэтому и не ушел на дно сразу.
        В плавающей каше из людей, обломков судна, разбитого такелажа и вывалившегося из трюма хлама взгляд выцепил спасательный жилет с пенопластовой набивкой - старый, латаный, выцветший. Аскел подгреб ближе и сумел его надеть. Кто-то еще пытался спастись на надувном плоту, но острые зубья морского монстра распороли плот, как сгнившую бумагу.
        Пролив Смерти подтверждал свое зловещее название. Однако смерть проявляла интерес не ко всем: вдали виднелась мачта драккара, угнанного проклятыми русами.
        А вот ее уже и не видно. Русы удрали? Спаслись?
        Даже если и так - то вряд ли надолго. Смерть русов в этих водах - дело времени. Так утешал себя Аскел, покачиваясь на волне. А неведомая тварь пожирала барахтающихся людей. Как именно это происходило, правда, трудно было разобрать. Нечто хватало викингов снизу и мгновенно утаскивало их в пучину. Лишь расплывающиеся кровавые облачка указывали, где именно несчастных настигла смерть. Но кровь быстро смешивалась с водой.
        И это плохо.
        Морские хищники чуют кровь издали. Особенно хищники-мутанты. Особенно здесь. Хэрсир понимал: даже если его не сожрет обладатель горбатой зубчатой спины, это сделают другие твари, которые, наверняка, уже спешат к месту крушения.
        Что ж… Аскел вытащил из ножен меч и приготовился драться. Он мог себе это позволить. Старый спасжилет худо-бедно, но все же держал его на плаву. Голова была над водой, руки - свободны, а значит, он сумеет нанести последний удар той твари, которая попытается его сожрать. И, может быть, даже не один удар. Отбиться, конечно, не получится, но это и не важно. В его ситуации главное - биться до последнего. В Валгаллу принимают лишь тех, кто падет в бою, с оружием в руках.
        Вода перед Аскелом взбурлила. Из белой пены словно скала, вздымающаяся из полосы прибоя, снова показалась горбатая спина с зубьями-наростами. Скала-спина поднималась все выше и приближалась все ближе. Зубцы, расположенные как у пилы, вразвод, под небольшим наклоном друг к другу, вспарывали волны. Потоки воды стекали по бугристой шишковатой шкуре будто сбрасываемая прозрачная накидка.
        Аскел видел, как всплывающий монстр нанизал на наспинные пластины ярла Хенрика и двух его воинов, а еще одного человека острый прочный зубец разрезал надвое.
        Следующим должен был стать Аскел: морская гадина двигалась в его сторону.
        Хэрсир сосредоточился на проворачивающейся в воде чудовищной спине. Занес меч. Только бы успеть! Только бы успеть ударить! Хотя бы один раз…
        Ударило сверху. Неожиданно. Потоком воздуха.
        Над головой вдруг глухо и сильно хлопнуло, будто расправился парус. С волн сбило пену. Чей-то темный силуэт закрыл небо, и - р-раз! - что-то выдернуло Аскела из воды прямо перед зубцом-наростом на спине морского чудовища.
        Спасательный жилет сдавил грудь, подмышки, спину и бока. Сначала Аскел увидел похожие на кривые ножи когти, вцепившиеся в прочную ткань. Наверное, именно она, эта ткань, полувыцветшим красным пятном выделяющаяся на общем фоне, и привлекла внимание летающей твари. Ткань и барахтающийся человек.
        «Хорошо, что цапнула за жилет», - отстраненно, как не о себе, подумал Аскел. Если бы такие коготки впились в тело, доспех мог бы и не защитить.
        Но, наверное, сама летучая тварь сочла, что схватила добычу как надо и что обмякшая, беспомощно болтающаяся в когтях жертва уже не способна оказывать сопротивления. Кстати, что за тварь-то?
        Вывернув шею, Аскел сумел посмотреть наверх.
        Рассмотрел…
        Расправленные крылья - жесткие, перепончатые, кожистые, как у летучей мыши, каждое - размером с парус драккара. Мускулистые, словно вытесанные из камня брюхо и грудь. Рогатая голова, уродливая морщинистая морда с клыкастой пастью, длинные когтистые передние… руки? Короткие сильные и поджатые задние… ноги? Лапы? Конечности, в общем. Четыре. Когтистые и цепкие.
        Аскела тварь держала одной передней и одной задней.
        Это существо было больше мутировавшей чайки и, судя по всему, опаснее. В чудовищном создании, казалось, смешался целый зверинец, но и что-то человеческое в облике летающего мутанта угадывалось тоже, хотя весьма смутно и отдаленно. Очень неприятная тварь. Настолько жуткая, что Аскел на миг пожалел даже, что его выдернули из воды.
        Он слышал о таких существах - свирепых и сильных. Горгульи - так их называют крестоносцы.
        Аскел по-прежнему держал в руке меч и, пожалуй, смог бы достать им до крылатого урода. Первым побуждением было немедленно выпустить твари кишки или перерубить лапы. Однако хэрсир сумел с собой совладать. Внизу простирались воды Ла-Манша, кишащие морскими гадами, а в воде и против таких врагов беспомощным окажется даже непобедимый берсеркер.
        Между тем тварь летела вдоль виднеющейся на горизонте береговой линии. И должна же она туда свернуть рано или поздно! Летающие существа не живут на воде, им нужен хотя бы маленький клочок суши.
        Ладно… Аскел убрал меч в ножны. Пусть тварь доставит его к берегу, а там видно будет. Как ни крути, но на берегу шансы на выживание будут выше.
        Выше, выше…
        Они поднимались все выше. Они летели уже так высоко, что падение вниз означало бы неминуемую смерть.
        Широкие кожистые крылья ловили воздушные потоки. Ветер свистел в ушах и холодил тело в промокшей одежде. Горгулья легко набрала скорость, которой никогда не достичь даже на самом быстроходном драккаре.
        Полет длился долго. Тварь держала добычу крепко.
        Внизу проносилась морщинистая поверхность моря и прибрежные скалы. Потом потянулась бескрайняя зелень: они летели над землей мутантов.
        Наконец горгулья сбавила скорость, выписала под облаками широкий круг и начала снижаться.

* * *
        Аскел не сразу понял, что привлекло внимание крылатого монстра. А когда понял… Великий ?дин! Внизу были люди! По дороге, проложенной через изуродованный мутациями лес, двигалась небольшая, но хорошо вооруженная колонна всадников. Пехоты не было, обоза - тоже. На плащах, щитах, доспехах, попонах и штандартах чернели кресты.
        То ли крылатая тварь была слишком прожорливой, то ли просто жадной, но одного Аскела ей оказалось мало. Перехватив хэрсира поудобнее, горгулья спикировала на колонну. Видимо, у мутанта достало бы сил тащить в когтях сразу двух человек. Или даже трех-четырех. Но Аскелу сейчас важно было другое: мутант снижался, быстро приближаясь к пологу кронового мха. Такого плотного, толстого, мягкого. Если упасть туда, можно уцелеть. А главное - рядом были люди.
        Решено! Сейчас или никогда! Аскел выхватил меч из ножен. Нужно только выбрать подходящий момент для удара.
        Крестоносцы уже заметили крылатую тварь и сбились в плотный строй. Подняв головы и выставив вверх копья, всадники приготовились к бою.
        Аскел различил среди Инквизиторов нескольких стрелков. Кажется, двое или трое держали в руках старые ружья или автоматы. Оружие крестоносцев было направлено на летающего мутанта, а значит - и на добычу мутанта тоже. И значит, медлить нельзя, иначе попадешь под залп. Стало быть, пора… уже…
        Изловчившись, Аскел ткнул мечом в брюхо твари. Звякнуло, как при ударе о камень. Клинок скользнул по толстой ороговелой шкуре.
        Проклятье! Взмах. Удар по лапе, вцепившейся в спасжилет. Опять ничего: меч отскочил, оставив лишь небольшую зарубку, сочащуюся темной, быстро застывающей на воздухе жижей. Тварь раздраженно зашипела, зло и сильно встряхнула добычу, так не вовремя проявившую активность.
        Встряска оказалась болезненной. Хрустнуло в шее, Аскел едва не выронил меч.
        Снизу ударили Инквизиторские стрелки.
        Вразнобой грохнули выстрелы, засвистели стрелы. Что-то звонко стукнуло в грудь мутанта. Из раны брызнуло липкое, вязкое, по цвету похожее на деготь. Но ранение вызвало лишь очередной шипящий звук, а темный кровяной сгусток моментально залепил рану.
        В крыльях твари тоже появились пробоины. Появились и… И тут же затянулись, словно залитые смолой.
        Обстреливавшие горгулью крестоносцы явно не ставили себе целью сохранить ее пленника: один из арбалетных болтов угодил в ногу Аскелу. Больно! Стрела вспорола кожу и мышцы. Болтаться в когтях твари было опасно, а драться с нею, как оказалось - бессмысленно.
        Аскел полоснул мечом по спасжилету, в который впились когти мутанта. Лезвие надрезало прочную ткань. Жилет с треском оборвался под тяжестью тела.
        Падение было недолгим и удачным. Он угодил между двумя деревьями. Толстый слой кронового мха принял Аскела мягко, словно перина. Качнулся, будто гигантская паутина, гася инерцию. Обхватил упругими объятиями. Удержал. Только - уф-ф-ф! - вспоротая арбалетным болтом нога снова стрельнула волной боли по всему телу. Аскел едва не потерял сознание.
        Не потерял.
        Отпустило…
        Меч?! Нет, оружия он не выпустил, даже находясь на грани отключки. Со стоном, стараясь не тревожить кровоточащую и пульсирующую болью ногу, Аскел перекатился на живот и принялся кромсать клинком мох. Один пласт за другим, один за другим…
        Нужно спуститься на землю. И чем быстрее - тем лучше. А для этого надо добраться до скрытых под мхом ветвей.
        Хэрсир все глубже и глубже закапывался в моховое одеяло.
        Где-то неподалеку шла схватка, которую Аскел не видел, но хорошо слышал. Гремели выстрелы, кричали люди. Горгулья уже не шипела, а верещала противно и пронзительно. Тварь не бросилась за ним в погоню. Разъяренная потерей малой добычи, она, судя по всему, пыталась урвать новую и побольше.
        Аскелу наконец удалось прорубиться сквозь мох. Корявые, опутанные гибкими лозами ветви незнакомого дерева опоясывали толстый ствол подобно винтовой лестнице. По ним хэрсир благополучно спустился на землю. К тому времени, как он выбрался на Инквизиторский тракт, схватка уже закончилась. И не в пользу горгульи.
        Аскел увидел распластанную на земле и утыканную стрелами тушу с изрубленными крыльями. На теле монстра и под ним застывали лужицы грязеподобной крови. Из пасти и правой глазницы торчали копья. Наверное, ими Инквизиторы и прикончили тварь. У любого, даже такого каменнокожего мутанта все-таки есть уязвимые места.
        У крестоносцев тоже были потери: возле обочины лежали два мертвых рыцаря и билась пара раненных быконей. Инквизиторы как раз добивали покалеченную скотину.
        Двое всадников заметили Аскела и подъехали к нему.
        - Я хэрсир Аскел из Стейнхьера! - морщась от боли в ноге, он стоял перед всадниками, не видя под опущенными забралами ни лиц, ни глаз, и не особенно надеясь, что его поймут.
        Инквизиторы обнажили мечи. Похоже, помогать ему крестоносцы не собирались. А вот убить…
        «Убьют! - с отчетливой ясностью осознал Аскел. - Сейчас они забьют меня, как ту горгулью».

* * *
        Инквизиторов остановил чей-то властный голос.
        К двум всадникам присоединился третий. Краткий приказ - и мечники, почтительно склонив головы, удалились.
        Неизвестный спаситель поднял забрало. «Инквизиторский посол! - узнал Аскел. - Брат Себастьян».
        Крестоносец разглядывал хэрсира бесстрастными холодными глазами. В уголках изогнутых губ таился слабый намек на усмешку.
        Ну надо же, где довелось встретиться и при каких обстоятельствах!
        - Что происходит? - Аскел заговорил первым. - Меня чуть не зарубили.
        На этот раз его понять должны: посол хорошо знал скандинавские наречия.
        - Тот, кто в одиночку шляется по Скверне, может оказаться ее слугой, - объяснил брат Себастьян. - Иногда такого человека проще зарубить, чем устраивать разбирательство. Проще, надежнее и быстрее.
        «Обычная логика крестоносцев, - подумал Аскел. - Впрочем, логика, не лишенная оснований».
        - Я остановил своих рыцарей, - продолжал Себастьян, - потому что ты не прислужник Скверны. Ты служишь ярлу Хенрику. Я знаю тебя, - крестоносец наморщил лоб, вспоминая, - хэрсир Аскел, да? Мы встречались в Соловецкой крепости у поморов.
        - Встречались, - подтвердил Аскел. - И что, я теперь должен благодарить тебя за спасение?
        - Не стоит, - Инквизитор поморщился. - Никто не собирается тебя спасать. Я спешу и не могу взять с собой раненого. Обуза в пути мне не нужна. Быстро идти ты не сможешь, а свободного седла для тебя нет.
        Всадники за его спиной выстраивались в походную колонну.
        - Я только хотел спросить, как ты попал в Скверну, хэрсир, - крестоносец смотрел на него в упор. - Насколько мне известно, и ты, и твой ярл должны были примкнуть к флоту Святой Инквизиции.
        - Мы так и намеревались поступить, - насупился Аскел. - Я встретился с ярлом в море, но…
        Он замолчал. Рассказывать о том, как пленные русы обвели его вокруг пальца, не хотелось. Тем более что их красноглазую ведьму Себастьян пытался сжечь еще на Соловках. И если бы не вмешательство Хенрика… Ох, как же сглупил тогда ярл: ведьму действительно стоило сжечь сразу.
        - Но? - поторопил Себастьян. - Аскел, я же сказал, что спешу.
        - На нас напала тварь из Пролива Смерти, - хмуро ответил хэрсир.
        - И что? У вас было два корабля, хорошая команда и неплохое вооружение.
        «К тому времени у нас был только один драккар, - со злостью подумал Аскел. - На другом уплыли русы».
        - Тварь оказалась сильнее, - процедил он сквозь зубы. - Уцелел только я один.
        - Выходит, ты и ярл потеряли свои корабли и всех воинов? - Инквизитор неодобрительно качнул головой.
        Аскел промолчал. Он уже сказал все, что хотел.
        - А эта… красноглазая мутантка. Помнишь ее? Та девчонка, которую вез с собой Хенрик. Она тоже мертва?
        - Да. - Аскел очень сомневался, что русам удалось бы выжить в Проливе Смерти.
        - Ну, спасибо за хорошую новость, - улыбнулся Себастьян.
        - Хорошую?! - взорвался Аскел. - Крестоносец, ты знаешь, сколько наших воинов и ваших, между прочим, союзников сожрала морская тварь?
        - Не знаю, и не желаю знать, - поджал губы рыцарь. - Святую Инквизицию не интересуют погибшие союзники, хэрсир. Для западного похода Ордену нужны живые, здоровые и сильные помощники. А от тех, кто не может уберечь свое судно и команду и кто не способен отбить нападение морских тварей, нашему флоту пользы не будет. Армаде требуются лучшие из лучших. Вы, по всей видимости, таковыми не были. Если бы твоих людей и людей ярла не сожрала тварь из Ла-Манша, с вами расправились бы другие мутанты. Так что большой потери я не вижу.
        Себастьян глянул на ожидавших его рыцарей, но свое место во главе колонны занял не сразу.
        - Впрочем, ты, хэрсир, еще можешь завербоваться в ландскнехты. Наверное, ты не так плох, раз уцелел в Проливе Смерти. А если ты к тому же самостоятельно выберешься из Скверны… В общем, такие воины нам нужны. Тебе оставят немного припасов и медикаментов, я распоряжусь. Тракт, - брат Себастьян указал на дорогу, - ведет в испанские земли. До них отсюда уже недалеко. Да и эта часть Скверны - не самая опасная: наши испанские братья регулярно зачищают здесь местность. Так что шансы у тебя есть. Доберешься до пограничных застав и замков - считай, что тебе повезло. Я предупрежу, чтобы тебя там ждали и не обошлись как с прислужником Скверны. Если дойдешь - тебя окажут помощь. Ну а не дойдешь… - крестоносец пожал плечами. - В общем, хэрсир, докажи, что ты еще можешь пригодиться Святой Инквизиции. В любом случае, идти в Испанию тебе сейчас проще, чем возвращаться в Скандинавию. Желаю удачи.
        Пожелание Инквизитора прозвучало сухо и безразлично.

* * *
        Крестоносец оказался прав: до испанских владений Святой Инквизиции действительно было недалеко. Но не для того, кто идет пешком по землям мутантов, пусть даже периодически зачищаемым, и страдает при этом от ран.
        Наверное, его все-таки хранил Один. Великий Один оценил его храбрость и занял его сторону. Ничем другим Аскел не мог объяснить такую удачу. Раненый, в одиночку, держась Инквизиторского тракта, но не маяча на нем, он смог преодолеть оставшийся участок пути.
        Да, определенно, без покровительства Одина тут не обошлось. Ну и возможно, еще сделали свое дело регулярные крестовые походы-зачистки. А может быть, дорогу худо-бедно расчистила колонна брата Себастьяна, двигавшаяся впереди. Или Инквизиторы отвлекли все внимание окрестных тварей на себя, и те уже попросту не замечали Аскела. Все-таки иногда идти по опасной местности одному, медленно, осторожно и незаметно предпочтительнее, чем ломиться толпой, грозно бряцая боевым железом.
        Несколько раз хэрсир видел валявшиеся на тракте обглоданные трупы людей и нелюдей. Неоднократно приходилось вступать в схватку и самому. Но, к счастью, нападавшие на него мутанты были не очень крупными, не очень быстрыми, не очень умными и не настолько многочисленными, чтобы от них невозможно было отбиться.
        Он отбился. Хотя и не без труда. Ну а потом…
        Себастьян не обманул: измученного путника приняли на первой же орденской заставе и помогли ему добраться до небольшого замка. Насколько понял Аскел, эта крепость, расположенная возле тракта, выполняла функции госпиталя для тех, кто был ранен в Скверне, но еще мог оказаться полезным Инквизиции, а потому получал надлежащий уход и лечение.
        Госпиталь, к слову, был переполнен, но это мало заботило Аскела. После тяжелого пути рана на ноге воспалилась, так что помощь крестоносцев пришлась весьма кстати.
        Ему пришлось довольно долго проваляться в постели. Обо всем происходящем за стенами замка-госпиталя Аскел узнавал от старого рыцаря-медбрата, служившего в свое время на северных границах Ордена и знавшего скандинавские наречия.
        Когда хэрсир пошел на поправку, стало известно, что Инквизиторская Армада уже собирается в единый кулак и готовится к отплытию. Потом появилась информация о том, что к ставке Верховного Магистра, который лично контролировал подготовку флотилии и десанта, стягиваются последние отряды наемников-ландскнехтов.
        Аскел и еще несколько выздоровевших пациентов орденского госпиталя тоже решили присоединиться к крестоносцам. Но именно в этот момент как гром среди ясного неба обрушилась еще одна новость: флот Святой Инквизиции потоплен, а собранное для отправки за океан войско разбито наголову. При этом сами крестоносцы не владели достаточной информацией. Вторжение слуг Скверны - вот и все, что было известно.
        Вероятно, тревожная весть пришла с большим запозданием: слишком уж быстро в окрестностях замка появились вражеские отряды. Наступавшая армия состояла из хорошо вооруженной пехоты и немногочисленной, но сильной кавалерии. Слуги Скверны были раскрашены, как татуированные берсеркеры, а их каски и шлемы венчали уборы из перьев. Вместе с пришлыми воинами в атаку шли мутанты, о существовании которых Аскел прежде даже не подозревал, и которые дрались столь же яростно и согласованно, как люди.
        Штурм начался сразу, с наскока, и вскоре стало ясно, что замок не удержать. Стены пали, но небольшому отряду рыцарей и ландскнехтов под предводительством старика-медбрата, к которому примкнул и Аскел, все же удалось вырваться из крепости. Противник, сосредоточившийся на штурме, не стал распылять силы и гоняться за беглецами.
        Началось долгое отступление. Их группа встречалась по пути с уцелевшими (как правило - чудом) воинами из других замков. Крохи информации постепенно складывались в общую картину. Удалось выяснить, что неведомая угроза надвигалась одновременно с севера и запада, и крепости Инквизиторов не могли ее остановить. Жалкие остатки орденских гарнизонов уходили на юго-восток, к Средиземному морю. Но однажды на тракте появился гонец Верховного Магистра. Посланник указал новый путь. Вернее, не указал - приказал именем Черного Креста. Гонец сообщил, что Верховный Магистр Йохан Остландский собирает армию в Андоррских горах и велит всем двигаться туда.
        Аскел плохо представлял, где находится Андорра, зато он твердо знал другое: забиваться в горы подобно загнанной крысе и умирать там за Инквизиторского Магистра ему не нужно. Аскел рассчитывал на морской поход и на богатую добычу с далеких берегов. А поскольку ни того, ни другого больше не предвиделось, хэрсир решил вернуться домой.
        Это была не трусость, а трезвый расчет. На испанских землях шла не его война, зато после гибели Хенрика Аскел вполне мог стать ярлом в Стейнхьере. Только следовало поторопиться, пока ярлом не назвался кто-нибудь еще. Западный поход Инквизиторов сорвался, и дома теперь найдутся более важные дела, чем бессмысленные битвы неизвестно с кем и неизвестно за что.
        Аскел чувствовал, что с неудачниками-крестоносцами ни добычи, ни славы уже не завоюешь. Более того, возможно, скоро придется думать о том, как защитить родные фьорды от раскрашенных воинов с перьями на головах.
        Когда их отряд повернул к Андоррским горам, Аскел дезертировал. Его план был прост: добраться до Средиземного моря, а уж там… Хэрсир рассудил, что опытный моряк и хороший воин в тяжелые времена пригодится на любом судне. А отплыв от испанских берегов и обогнув по морю занятую мутантами Францию, можно было двинуться на север через относительно спокойные Инквизиторские земли в южной и центральной Европе.
        Путь к средиземноморским берегам занял много времени, но по дорогам теперь ходило столько самого разного народа, что на хэрсира никто не обращал внимания. Всюду царила деловитая суета, по трактам двигались вооруженные отряды и обозы. Ехали куда-то рыцари-одиночки, шагали пешком угрюмые ландскнехты, селяне гнали скот и везли скарб под защиту замковых стен.
        Но однажды все вокруг изменилось. На дорогах начали попадаться тела крестоносцев. Целые и невредимые, если не считать расцарапанных лбов, без признаков насильственной смерти. Инквизиторы были живы, но находились в бессознательном состоянии: подходи и бери любого голыми руками.
        Все это было очень странно, но не настолько, впрочем, чтобы не воспользоваться ситуацией. Аскел присвоил кое-что из чужих припасов и оружия и даже обзавелся боевой скотиной крестоносцев, на которой вскоре добрался до побережья.
        После непонятной падучей болезни Инквизиторы пришли в себя довольно быстро, но с ними явно что-то произошло. Это было видно даже чужаку. Крестоносцы полностью утратили волю к победе, - так Аскел охарактеризовал бы их состояние. Орденские рыцари и солдаты теперь подолгу что-то обсуждали на перекрестках, как торговцы на базаре, сбивались в разрозненные дезорганизованные группки и порой даже кончали с собой. А ведь воин, утративший веру в победу, - уже не воин. Такой воин не остановит врага. Аскелу еще больше захотелось убраться с проклятой испанской земли.
        Бывший капитан русских ландскнехтов, с которым хэрсир познакомился в Креусе и который понимал язык Инквизиторов, обещал ему в этом помочь.
        Глава 37
        «Дольче вита» отчаливала. Видимо, больше никого брать на борт Джузеппе не хотел, или места для новых членов экипажа на шипастом когге уже не осталось, или не оставалось времени.
        Полоска мутной воды между причалом и судном ширилось. Начиналась «Сладкая жизнь».
        - Плохой корапль, - расслышал Виктор бормотание стоявшего неподалеку Аскела. - Польшой. Метленный. Тяжелый. Голофа тракона нет, мотор - нет, фесла - мало, шипы - мноко. Шипы цепляют фоту и тормосят хот.
        Хэрсир явно тосковал по своему драккару - хищному, быстрому, стремительному.
        Потопленному морской тварью.
        Грузное судно медленно удалялось от причалов. Парус пока не поставили, и массивный когг неуклюже маневрировал при помощи весел.
        «Дольче вита» обогнула плавучие защитные сооружения и мол. Выйдя из акватории порта, она двинулась вдоль мыса со сложной береговой линией, многочисленными заливчиками, скалами и каменистыми пляжиками.
        Судя по причудливому рельефу, мыс, выступавший далеко в море и напоминавший окаменевшего осьминога с короткими обрубками вместо щупалец, имел вулканическое происхождение. То тут, то там виднелись башенки и небольшие, хорошо укрепленные береговые заставы, охранявшие подступы к порту.
        Ни морских тварей, ни пиратов пока не наблюдалось. Зато возле одной из сторожевых башен наметилось странное движение. Группа рыцарей, выстроившихся пешим клином словно для боя, спускалась к воде. Все при оружии, все в тяжелых доспехах и черных крестах.
        Когг проплывал близко от берега, так что происходящее там было видно очень хорошо.
        И слышно тоже.
        Ветер донес звуки пения. Что-то торжественное и мрачное. Религиозный гимн или похоронная песнь.
        - Чего это они? - встревожился Виктор.
        - Кто? Ах, эти, - Кошкодер махнул рукой. - Не бери в голову. Это утопленники.
        - В каком смысле? - удивился Виктор.
        Инквизиторы действительно шли к воде, но ведь…
        - По-моему, никакие они еще не утопленники.
        - Нет, они уже утопленники, - твердо и невесело сказал Кошкодер. - Самые настоящие.
        Одноглазый ландскнехт печально улыбнулся:
        - Идут толпой в последний бой.
        Толпой. В бой… Дурацкая и неуместная рифма.
        - С кем? - спросил Виктор.
        - Что с кем?
        - В бой - с кем?
        - Со смертью, наверное, - пожал плечами Кошкодер. - Хотя кто их там разберет.
        - А зачем?
        - Потому что жизнь им не мила.
        Ну да. Жизнь фанатиков без бога - это не жизнь. Поэтому, небось, они и бьются со смертью, изначально обрекая себя на поражение.
        - Один из способов группового самоубийства, - продолжал Кошкодер. - Ничем не лучше и не хуже других.
        С тех пор как вся Инквизиция разом тронулась рассудком, некоторые крестоносцы сводят счеты с жизнью и так тоже. Я уже видел это и не раз. Наверное, строем, под песню и при оружии умирать легче. А может быть, в такую смерть вкладывается какой-то особый смысл.
        Может быть. Но Виктору все это казалось полнейшей бессмыслицей.
        Строй рыцарей-утопленников («Они уже утопленники. Самые настоящие») пересек небольшой, зажатый между скалами пляжик и вступил в воду. Острие клина замедлило движение. Идти в воде в тяжелых, предназначенных явно не для морских боев доспехах было затруднительно, однако Инквизиторы упорно шагали дальше. Песня, глухо звучавшая из-под опущенных забрал и цельных горшкообразных шлемов, вроде бы даже стала громче. Наверное, так орденские братья придавали себе решимости.
        И, наверное, по своей глубинной сути, это все же была похоронная песнь. Похоронная песнь по самим себе.
        Крестоносцы сейчас хоронили себя в морских водах. За каждым рыцарем, будто расправленные крылья, пластался покачивающийся на волнах плащ с черным крестом.
        Завораживающее и жутковатое зрелище…

* * *
        Команда «Дольче виты» не обращала внимания на происходящее. Наверное, итальянцы привыкли уже. Но Виктор зачарованно смотрел, как рыцари отходят от берега все дальше и дальше и погружаются в воду все глубже и глубже.
        Значит, и так тоже бывает, когда теряешь своего бога и не находишь ничего взамен.
        Дно опускалось довольно быстро, море поглощало рыцарей из авангарда. Вот уже вода плещется у нагрудных пластин. Вот - поднялась до горловой защиты. А вот заливает дыхательные отверстия и смотровые щели шлемов, бурлит, пузырится…
        Инквизиторы шли. Все равно.
        Это ж какую силу воли нужно иметь, чтобы заставлять себя идти дальше и не отступать! А может, орденские братья идут как раз потому, что утратили волю? Волю к жизни. Черный Крест - вот в чем… в ком крылась их похищенная воля. А сейчас Креста нет.
        И Инквизиторы шли.
        Шлемы один за другим скрывались под водой. Правда, над волнами еще торчали наконечники копий и колыхались по воде всплывающие полы плащей. Теперь лишь по ним и можно было определить движение рыцарей из первых, практически утонувших («Они уже утопленники. Самые настоящие») рядов.
        Орденские братья словно специально спешили поскорее зайти поглубже, чтобы не иметь возможности отступить назад, когда в легких закончится воздух. Шансов выплыть у них не было: на каждом навешано слишком много железа.
        Склонилось и упало в воду одно копье, второе…
        Исчез под водой один плащ, второй…
        «…Утопленники… настоящие».
        Третье копье…
        Третий плащ…
        Задние ряды шагали, наверное, уже не по дну, а по захлебывающимся и бьющимся в предсмертной агонии телам передних крестоносцев. В тягучую мрачную песню Инквизиторов все отчетливее вплетались булькающие звуки.
        Рыцарский клин превращался в трапецию с усеченной вершиной. Все более усеченной.
        Более.
        Более…
        Разваливающийся на глазах клин двигался дальше.
        - Не проще было бы броситься со скалы? - поморщилась Змейка.
        Кошкодер покачал головой:
        - Будь это обычное самоубийство - да, наверное, проще. Но сейчас они умирают во имя Черного Креста. Они показывают и доказывают, на что готовы ради своей веры… и куда она их может привести.
        - На кой хрен показывают? - буркнул Костоправ. - Зачем доказывают, мля? И главное - кому?
        «Действительно, кому? - подумал Виктор. - Мертвому богу, которого больше нет?»
        - Спроси что-нибудь полегче, - насупился Кошкодер. - Я в головы к Инквизиторам не заглядывал.
        Дальнейшее они наблюдали молча.
        Пока Инквизиторский клин не исчез совсем.
        Песнь-гимн оборвалась.
        Захлебнулся последний рыцарь. Упало последнее копье. Скрылся под водой последний плащ, утянутый на дно закованным в латы телом.
        И все. Не видно ничего и никого. И стороннему наблюдателю уже не понять, чем… кем усеяно здесь дно.
        Никаких следов. Абсолютно. Под тяжестью массивных наконечников утонули даже копья. Не всплыла ни одна накидка с крестом: свои плащи Инквизиторы пристегнули крепко.
        Гнетущее чувство, мрачные мысли…
        Виктор угрюмо смотрел на ласковые прибрежные волны, легко и непринужденно поглотившие несколько десятков человек и даже не заметившие этого.
        Может, и мы вот так же трепыхаемся после Бойни в убаюкивающих волнах самообмана? Мы - то есть все человечество. Его жалкие остатки. Поем сами себе свои песни, отгородившись от мутантов, насколько это возможно. Навесив на себя латы ложных иллюзий и нахлобучив на головы шлемы слепоты, в которых опущенные забрала приварены намертво и нет даже смотровых прорезей, чтобы увидеть очевидное… реальность… будущее. Увидеть таким, как оно есть.
        И, может, мы тоже идем на борьбу со смертью, которую в принципе невозможно победить.
        Идем, а на самом деле лишь все дальше и дальше заходим в губительные воды, откуда нет возврата. Может, вся наша хваленая борьба за выживание - не больше чем последний поход в смертельную пучину?
        Стоп! Неверные, ненужные, вредные мысли. Виктор тряхнул головой. Мы - не отчаявшиеся фанатики, потерявшие бога и утратившие веру. Значит, у нас еще есть шанс. Должен быть.
        Ему хотелось на это надеяться. И он не собирался отказываться от своей надежды. Иначе нельзя. Иначе зачем жить, куда-то плыть, к чему-то стремиться, сражаться, любить? Иначе - лучше уж сразу, как эти вот… «Утопленники… Самые настоящие».
        «Нет, - решил он, - мы не утопленники, мы еще побарахтаемся. И мы выплывем. Не накопилось еще таких морей, таких Котлов и такого отчаяния, чтобы утопить в них все человечество, сколько бы его там не оставалось».

* * *
        Небольшую группку всадников, появившуюся в оливковой роще на дальнем холме, трудно было заметить. Между тем с холма великолепно просматривались все Креуские окрестности. И город, и береговые укрепления, и порт, и мыс, уходящий в море. И само море - до горизонта.
        Всадники просто наблюдали. Их лица были покрыты несмываемой боевой раскраской, на шлемах и касках покачивались перья. Разведчики из головного дозора армии Соединенных Племен далеко оторвались от основных сил и старались ничем не выдать своего присутствия.
        Впрочем, скрытное наблюдение будет вестись лишь до тех пор, пока не подойдет подмога, а в небе не раздастся клекот Гром-птицы. Ну а потом… Потом уже не будет необходимости скрываться. Потом они обрушатся на приморский город, как разрушительное торнадо.
        Как это бывало уже неоднократно.
        Они прошли по чужой земле от побережья до побережья. Но это лишь мизерная часть того, что им еще предстоит пройти во славу и по воле Тотемов. Что ж, они будут идти, покуда с ними пребывает священный Маниту, дарующий победу.
        Разящая Пуля - Меткая Стрела сидел на приземистом европейском бизоне-мустанге. Звери Людей Креста, как и все прочие здешние звери, подчиняются Тотемам, и теперь многие воины, вышедшие на тропу войны пешком, передвигаются в седле.
        Конечно, скотина Людей Креста помельче и поплоше настоящих бизонов-мустангов, она не идет ни в какое сравнение с рогатыми боевыми великанами из родных американских прерий. Но все-таки и эти животные годятся для боя и быстрого передвижения.
        А армия Соединенных Племен двигалась быстро. Враг был полностью деморализован, он уже почти не оказывал сопротивления, а если и вступал в бой, то искал не победу, а скорую смерть.
        Индейская армия без особых усилий захватывала все новые и новые территории. Лилась кровь, часть которой впитывали Тотемы, становясь от этого еще сильнее. И уже некуда было цеплять скальпы.
        Пуля-Стрела скользнул взглядом по сбруе, увешанной трофеями с вражеских голов. А ведь он срез?л только правильные скальпы - с воинов Креста, погибших в бою.
        - Большой город, - послышался рядом довольный голос Смотрящего-за-Волны. - Много Людей Креста. Много крови. Тотем будет доволен.
        Чернокожий гигант смотрел в бинокль. Боевая раскраска на коже цвета сажи делала его лицо похожим на морду ночного демона, по ошибке выбравшегося из своего логова днем. Широкие мясистые губы раздвинулись в хищном оскале. Приплюснутый нос словно принюхивался к запаху крови, которую еще только предстояло пролить.
        Смотрящий направил бинокль на море. Поморщился. Покачал головой. Вздохнул.
        - Но кто-то все-таки успел ускользнуть. Во-о-он там, за мысом.
        Пуля-Стрела разглядел едва заметную точку на морской глади. Глянул на нее через снайперский прицел винтовки.
        - Видишь, плывут? На корабле?
        Действительно, корабль. Пузатый и неповоротливый одномачтовый парусник с шипастым частоколом по бортам. Наверное, для защиты от морских мутантов. Только от Тотемов это не спасет.
        - Пусть плывут, - улыбнулся Пуля-Стрела. - Рано или поздно мы придем и за ними…

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к